«Рабыня демонов в академии магии»

Рабыня демонов в академии магии (fb2) - Рабыня демонов в академии магии (Империя Демонов (Алина Лис) - 3) 1013K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алина Лис (Кристина Амарант)

Кристина Амарант (Алина Лис) Рабыня демонов в Академии магии

Часть 1 Ловушка для мотылька

Когда Таисия Блэквуд поступила в Магическую Академию Аусвейл, она была вне себя от счастья. Могла ли девушка предположить, что самое престижное учебное заведение Империи станет для нее вратами в личный ад, полный темных запретных наслаждений?

Роковая ошибка превращает Тасю в рабыню трех старшекурсников — отпрысков знатнейших кланов Империи. Но ее хозяева не просто пресыщенные аристократы и самые завидные женихи Академии. Они — высшие демоны.

Демоны не знают снисхождения. Мольбы и сопротивление беззащитной жертвы лишь раззадоривают их. По их воле невинной девушке придется войти в мир порока и сладострастия. Берегись, адептка Блэквуд! В объятиях твоих мучителей падение будет долгим и сладким.

ПРОЛОГ

«Наслаждайся, детка».

Надпись, появившаяся сама собой на черной глади, заставила Тасю съежиться и вздрогнуть. Она воровато стерла серебряные буквы с экрана постографа и обернулась. Беловолосый демон, сидевший за ее спиной, ухмыльнулся. Девушка с мольбой уставилась в ярко-красные глаза с кошачьими зрачками.

«Пожалуйста! Только не здесь», — неслышно шевельнулись губы. Демон довольно подмигнул.

«Тебе понравится» — высветилось на экране постографа.

И в этот момент началось.

Она до боли в пальцах вцепилась в подлокотник кресла и закусила губу, сдерживая стон. Маленький гладкий камушек размером чуть больше перепелиного яйца, который перед началом торжественного собрания по случаю дня рождения академии демон всунул ей в трусики, внезапно ожил и завибрировал, посылая по всему телу дрожь и сладостные разряды.

Тася зажмурилась, но так было ещё хуже — ничто не отвлекало от искушения. Коварный камушек пульсировал, то ускоряясь, то замедляясь. Совсем рядом с самой чувствительной точкой ее тела. И как всегда, когда демоны начинали свои порочные грязные игры, по телу разлилась стыдная нега и слабость.

Девушка открыла глаза и снова посмотрела на своего хозяина.

«Нет! Умоляю, пожалей меня!»

Тот ухмыльнулся и одобрительно поднял большой палец.

О, Богиня, как же стыдно! А если кто-нибудь догадается по участившемуся дыханию и покрасневшим щекам первокурсницы, чем она занимается? Или услышит совершенно неуместное жужжание из под юбки?! Камушек вибрировал тихо, но ей казалось, что весь зал прислушивается к этому звуку.

Ладно. Эти несколько недель научили Тасю, что сопротивляться воле демонов — бесполезно. Раум велел наслаждаться? Значит, надо расслабиться. Позволить удовольствию взять вверх, вознести на самый пик наслаждения. Лишь бы не закричать! Когда подходил оргазм она переставала себя контролировать. Ее громкие крики очень нравились хозяевам. Но здесь, пока герр Хендерсон рассказывает об истории и традициях академии Аусвейл, а преподаватели и студенты скучающе позевывают и рассматривают лепнину на потолке, малейший звук привлечет к ней внимание. И уничтожит репутацию первокурсницы, отличницы и стипендиатки Таисии Блэквуд навсегда!

Она плотнее сжала коленки, молясь, чтобы сладкая пытка прекратилась. И чтобы не прекращалась. Как же стыдно! Какая она испорченная…

Удовольствие накатывало волнами и каждая следующая была больше и слаще предыдущей, поднимала Тасю все выше, ближе к мигу блаженства. Соски затвердели, превратившись в две тугие вишенки и буквально умоляли о прикосновении. Девушка зажмурилась, она кусала влажные алые губы, чтобы не стонать. Плотнее стискивала бедра и еле удерживалась, чтобы не двигать ими.

В тот момент, когда она была в полушаге от оргазма, Тася вдруг услышала свое имя.

Она резко распахнула глаза и с ужасом уставилась на пожилого оборотня. Герр Хендерсон сделал приглашающий жест.

Ах да! Ее же предупреждали об этом в начале учебного года. Что нужно будет выйти, сказать пару слов. Первый человек-стипендиат в академии все же.

Как просто казалось это тогда, месяц или вечность назад. До того рокового вечера, разделившего жизнь Таси на «до» и «после».

Она встала, ощущая во всем теле тепло и томительную слабость, просеменила между рядами, плотно сжимая бедра. Проклятый камушек вибрировал непереставая. То ускоряясь, то замедляясь.

Перед тем как шагнуть к сцене, девушка обернулась и бросила отчаянный взгляд в сторону беловолосого демона. Тот сидел вроде бы расслабленно, но пожирал свою жертву горящими глазами, и Тася поняла: Раум наслаждается. Бесполезно просить его прервать игру.

Подъем был пыткой. Ноги подкашивались, камушек прекратил вибрировать, но с каждым осторожным шагом посылал по телу короткий разряд. Соски ныли и терлись об одежду. По приказу хозяина Тася не надела бюстье, и прикосновения прохладной ткани к чувствительной коже дразнили, разжигали желание ещё сильнее.

Девушка подошла к кафедре, оглядела зал. Хоть ректор и сказал «Присутствие обязательно», здесь было никак не больше половины студентов и преподавателей. Остальные уклонились от официального мероприятия под различными благовидными предлогами.

Неважно. Половина академии уничтожит репутацию адептки Блэквуд так же верно, как вся.

В полутемной нише у самой двери мелькнула огненная шевелюра, рядом блеснули стекла очков. Значит, двое других хозяев Таси тоже здесь.

— Огромное спасибо за оказанную честь…

Стоило ей начать, как приутихший было камушек снова ожил, вибрируя в такт словам.

Она что-то говорила про мечту всей жизни, про огромное свое восхищение Аусвейлом, про великодушие лорда-протектора, учредившего стипендию. Голос дрожал. Не хватало воздуха, приходилось делать паузы в самых неподходящих местах, чтобы подавить стоны и всхлипы. По спине стекали капли пота, а трусики промокли так, что хоть выжимай. Демон не останавливал сладкой пытки, камушек вибрировал на пределе возможностей, соски уже болели от возбуждения. Тася еле сдерживалась, плавая в полушаге от самого сильного оргазма в своей жизни.

— …всем большое спасибо, — жалко закончила она и крохотными шажками зачастила к краю сцены.

Зал ответил жидкими хлопками. Громче всех аплодировал беловолосый демон. В полных красного огня глазах застыло жадное вожделение, а еще, пожалуй, восхищение. Но измученная девушка уже не заметила этого. Сжимая бедра и кусая губы, она добралась до своего ряда, когда экранчик постографа мигнул.

«Выйди».

В пустом и гулком коридоре она услышала шаги за спиной и обернулась.

— Детка, ты была великолепна, — промурлыкал беловолосый, настигая и притискивая свою добычу к стене. — Я сам чуть не кончил, глядя на тебя.

Она хотела вырваться, но не было сил. Тело умоляло о разрядке, а камушек, зараза, как назло, замолчал и отключился.

Тася покорно откинулась в сильных объятиях, ответила на поцелуй. Пальцы демона чуть сдавили соски сквозь одежду. Девушка беспомощно всхлипнула прямо в рот своему мучителю, а он в ответ тихо засмеялся.

— Как же сладко ты стонешь.

Одна рука продолжала сжимать, тискать и мучить сосок, а вторая задрала юбку. Пальцы пробежались по нежным лепесткам.

— Детка, ты вся мокрая.

Она снова застонала, и, забывшись, дернула вперед бедрами.

— Попроси!

— Пожалуйста!

— Назови меня по имени!

— Раум, пожалуйста! Умоляю!

— Хорошо, сладенькая.

Всего несколько умелых поглаживаний по скользкому бугорку заставили ее тело взорваться невиданным по силе оргазмом. Поцелуй заглушил крик. Тася почувствовала, как ноги подкашиваются, и непременно упала бы, если бы хозяин не поддержал ее.

— Вот так, так, моя хорошая, — шептал он, продолжая орудовать пальцами. От каждого прикосновения хрупкое тело девушки вздрагивало в новой судороге экстаза. — Вечно бы смотрел, как ты кончаешь.

Наконец, это прекратилось. Измученная жертва больше не способна была откликнуться на ласки. Тогда демон отстранился, вынул из нагрудного кармана кипельно-белый платок с вышитыми инициалами Р. Ф., вытер пальцы и швырнул испачканную тряпочку Тасе.

— Приведи себя в порядок. У нас впереди ещё ужин, детка, — и, уже уходя, бросил через плечо. — И трусы смени.

Шаги эхом отражались в пустом коридоре. Прижавшись к стене, девушка бездумно смотрела в спину демону, пока тот не исчез за поворотом. Потом закрыла ладонями лицо, сползла на пол и заплакала. Она ощущала себя грязной, порочной, испорченной до предела.

Что он с ней делает? Что они — все трое — делают с ней?! В кого превращают? Она ведь была такая скромница в Бреннингеме! Даже не целовалась ни с кем толком до поступления в Академию. Все время только учеба.

Как получилось, что она стала такой?

ГЛАВА 1 Месяцем раньше

— Вы работаете? Десять серебром до Аусвейла!

Мужчина обернулся и Тася поперхнулась.

Незнакомец вовсе не был стариком, как она подумала сначала. Тася ошиблась из-за седых волос чуть ниже плеч, собранных в короткий хвост. Но по лицу незнакомцу было никак не больше тридцати пяти человеческих лет. Если, конечно, он был человеком.

Резкие черты, мужественный подбородок. От скулы к подбородку спускался шрам — давнишний, похожий на тонкую белую нитку. Серые глаза хмуро взглянули на девушку, и у Таси запылали щеки.

Надо же так ошибиться! Одежда, со спины показавшаяся ей похожей на форму извозчика, на самом деле была просто приталенным кителем. Из недешевой ткани. Сейчас еще окажется, что незнакомец — аристократ-оборотень или вампир, и Тася нанесла ему страшное оскорбление, приняв за извозчика.

— Зачем тебе в Аусвейл? — хмуро спросил он.

— Извините, — пролепетала девушка, отступая. — Я ошиблась.

— Стоять!

Резкий приказ заставил ее замереть на месте.

— Отвечай! Зачем?

— Я там учусь.

— Не помню тебя среди студентов.

— Я только поступила… — мужчина подозрительно сощурился, и Тася окончательно смешалась. Она знала, что говорит правду, но отчего-то ощутила себя лгуньей. — Вы… вы из академии?

Он просверлил ее все тем же неприятным взглядом.

— Студентов доставляют к воротам на личных экипажах.

— Я по гранту… — она полезла в обтрепанный саквояж и бережно вынула свое главное сокровище — направление на обучение, подписанное лично лордом-протектором Аусвейла Леонардом ди Форкалореном. — Вот.

Мужчина, отобрал у нее бумагу, посмотрел. Потом поднял на нее взгляд и скривился.

— По гранту? Да еще и человечка? Пошли!

Он повернулся и сделал несколько шагов в направлении стоянки.

Тася совершенно не хотела с ним никуда идти. Но направление! Он забрал его с собой.

— Стойте! — выкрикнула она звенящим от слез голосом. — Верните бумаги!

Он обернулся и покачал головой:

— Пойдем со мной, девочка. Довезу тебя до академии.

Идти с этим страшным незнакомцем не хотелось абсолютно. Тася уже проклинала себя, что не присмотрелась повнимательнее прежде чем окликнуть его. Думать же надо!

— У меня нет денег.

Она подобрала саквояж и шагнула за мужчиной. Как бы заставить его вернуть документы?

— Мне не нужны твои гроши. Ну! Ты идешь?

— Не могу. Я вас не знаю. Вы кто?

— Профессор Торвальд Равендорф. Я буду читать у тебя теормаг на первом курсе. И введение в «Некрономикон» со второго семестра. Если ты, конечно, доучишься до него.

Хмурые серые глаза оказались совсем близко, и у Таси закружилась голова. Девушка пошатнулась и, наверное, упала бы, но странный человек подхватил ее под локоть.

Ноздри пощекотал терпкий запах дорогой туалетной воды. Бросился в глаза еще один тонкий белый шрам — он начинался за ухом, бежал вниз по шее и исчезал под одеждой.

— Мне нужен извозчик.

— Не нужен, — он подобрал ее саквояж, другая рука стальным браслетом сомкнулась на запястье. — Пойдем, адептка Блэквуд.

* * *

У Равендорфа была «Гидра» последней модели. Он закинул саквояж в багажник и галантно приоткрыл перед Тасей пассажирскую дверь. Протискиваясь на прохладное кожаное сиденье, девушка вздрогнула.

Недешевая машина. Впрочем, профессор самого престижного в Империи магического заведения может позволить себе и более дорогую марку.

Хлопнула дверь с другой стороны. Равендорф опустился рядом и положил руку на отполированную до зеркального блеска обсидиановую панель. Табло вспыхнуло магическим синим цветом, в движителе проснулась гидра и заурчала, готовая тронуться в путь по первому приказу хозяина.

Тася снова покосилась на профессора. Он совсем не походил на ученого. Теоретическая магия? Это ведь фундаменталистика, кабинетная работа. Если бы ее спросили кто он — этот суровый мужчина со шрамами на теле, она бы не задумываясь сказала «солдат». Было что-то в его манерах и поведении. Он так разговаривал — приказным тоном, так требовал ответа, что по струнке хотелось вытянуться.

Всю дорогу Равендорф молчал, лишь иногда барабанил пальцами по приборной панели. Порой он кидал взгляды на пассажирку и тогда его и без того хмурое лицо становилось совсем мрачным, даже пугающим.

Тася вжалась в кресло и тоже молчала. Ее смущал этот мужчина и сама странность ситуации. Зачем Равендорф настоял, чтобы отвезти первокурсницу, если она его так раздражает? Быстрее бы все закончилось!

Десять серебряных монет — деньги, а до первой стипендии ещё далеко, но она бы предпочла потратить их на извозчика, лишь бы не было этого неловкого молчания в кабине «Гидры».

— Я высажу тебя у парковки, — сказал профессор, когда впереди уже показались темные шпили здания академии. — Сможешь дойти до ворот?

Тася кивнула и робко добавила:

— Спасибо.

Он пожал плечами.

Она подхватила ручку обтрепанного саквояжа и медленно пошла сквозь ряды машин. Все больше дорогие марки. «Сфинкс» — солидный, с отливающим на солнце позолотой куполом. Хромированная двухколесная «Химера», а чуть дальше, у самых ажурных ворот возвышался алый лакированный «Дракон». Над парковкой стояла тишина, в отсутствие хозяев души заключенных в нутро механизмов хтонических тварей спали.

У «Дракона» Тася остановилась полюбоваться плавными обводами. Невероятная машина! И безумно дорогая, стоит почти как остров! Это же надо выследить крылатого хищника, убить и в момент смерти провести ритуал, чтобы заключить его душу в особый кристалл, подчиняющий дракона воле хозяина.

— Привет, малышка! — раздался в полуденной тишине насмешливый мужской голос.

А потом из-за кузова «Дракона» показался его обладатель.

Он был убийственно красив. Алые, как пламя волосы подстрижены вроде бы небрежно. Такая же элегантная небрежность, которая стоит безумных денег у профессионального стилиста, ощущалась в крое костюма. Шейный платок адепта академии заколот чуть наискось, но в этой неправильности, как и в не до конца застегнутых пуговицах мундира, снова чувствовался стиль и шик высшей знати.

Незнакомец сощурил фиалковые глаза с кошачьими зрачками, смерил случайную девушку наглым раздевающим взглядом и улыбнулся — чувственно и чуть порочно. Нечеловечески красив. И слово «нечеловечески» в данном случае совсем не было преувеличением.

Весь облик этого молодого мужчины дышал завораживающим и притягательным ощущением опасности. Он из высших кланов нежити. Но кто? Вампир, оборотень, демон? По ним не всегда понятно, пока не покажут свою суть.

Тася вспыхнула от смущения. Она никогда не стыдилась своей бедности. Да, у них было мало денег, но соседские семьи тоже не могли похвастаться благосостоянием. Одета, обута, сыта. Чего еще надо?

Она вдруг словно увидела себя глазами незнакомца. Серое поношенное платье, обтрепанный саквояж. Маленькая, худая, бледная. Тонкие волосы цвета белого золота после бессонной ночи в пути спутались, прическа растрепалась, превратившись в воронье гнездо. Одежда вся пропахла чесноком — сосед в дилижансе вез целых два ящика, они стояли как раз у ног Таси. Да и в душ бы не мешало после двух дней пути.

Просто страшилище рядом с этим мужчиной, словно сошедшим с обложки дорогого модного журнала.

Но он продолжал смотреть на нее так, словно видел перед собой совсем не зачуханную провинциалку. Так, словно хотел съесть.

— А ты хорошенькая, хоть и селючка, — продолжил красноволосый незнакомец и хищно облизнулся. — Любишь драконов?

Она и моргнуть не успела, как он оказался рядом. Склонился к ушку девушки, обдав ее ароматом дорогой туалетной воды и мятных пастилок. Тася ощутила жар сильного мужского тела и на мгновение оказалась в полной власти его магических глаз.

…Щелевидные зрачки. Это признак оборотня? Или демона? Почему она никогда не уделяла достаточно внимания расовым признакам? Но в Бреннингеме не было нежити. Маленький и скучный городок, куда попечитель приюта увез ее после трагедии, населяли только люди.

Не демон. У демона должны быть рога. И разве демоны бывают такими опасно привлекательным?

Но у него есть «Дракон». Кто еще, кроме демона, может позволить себе настолько дорогую игрушку? Разве что вампир из высших…

— Ты забавно пахнешь, — красноволосый принюхался, пощекотав кончиком носа нежную кожу под ухом. — От вампиров защищаешься?

— Н-нет, — Тася отшатнулась, чувствуя, как от его прикосновений по шее бегут мурашки.

— Не поможет, — интимно шепнул незнакомец, снова неведомым образом оказавшийся рядом. — На них это не действует, дура ты деревенская.

Она сглотнула, готовая закричать от ужаса. Вампир? Все-таки вампир?! Великая мать, убереги и защити от Неспящих-в-ночи!

…Капли крови — одна за одно пред глазами, по свесившейся с кровати бескровной руки. И шаги. Тихие, почти неслышные. Короли ночи умеют ступать бесшумно.

Ближе. Он подходит все ближе. И Тася, которой семь, затыкает рот рукой, чтобы не кричать.

Только не кричать! Не двигаться, не дышать!

Капли крови срываются с тонких женских пальцев и падают на пол. Шаги.

Мама…

Губы незнакомца раздвинулись в ухмылке, обнажая ряд белоснежных зубов. Вполне человеческих на вид. Все-таки не вампир…

Не успела Тася облегченно выдохнуть, как мужчина завладел ее рукой. Изучил тонкие пальчики, поднес ко рту с таким видом, словно собирался укусить. Тася сжалась.

Он скривился и брезгливо выпустил ее руку.

— У тебя от пальцев чесноком пахнет и под ногтями грязь. Обойдемся без поцелуев. Дэмиан ди Небирос.

Ди Небирос?! Второй после императорского рода по могуществу и богатству клан в империи.

Клан демонов.

Тася побледнела и с ужасом уставилась на случайного знакомого. Она знала, что в Аусвейле учатся дети самых богатых и влиятельных родов, но надеялась, что простой адептке не придется лишний раз пересекаться с золотой молодежью. Чем она может быть им интересна? У Таси нет ни денег, ни роскошных нарядов, ни связей. Только талант к магии и мечта стать целителем. Ее даже в приюте считали серой мышью. Скучной и всегда погруженной в учебники.

Ди Небирос скривил губы:

— А ты дурно воспитана, селючка. Тебя не учили, что нужно представляться в ответ?

— П-простите, — заикаясь, выдала девушка. — Тася… Таисия Блэквуд.

— Так и быть прощаю. Что ты делаешь здесь, селючка? Заблудилась?

— Я не из деревни, — сердито сказала Тася. — И я учусь здесь. Буду учиться.

— Да ну?

Он оглядел ее ещё раз и рассмеялся. Не издевательски, а весело. В фиалковых глазах загорелся странный огонек.

Взгляд демона опустился вниз. Тася тоже потупилась, но не увидела ничего интересного. Подол поношенного платья, саквояж.

— Ай!

В этот момент сильный рывок чуть был не выдернул саквояж из ее рук. Тасю спасло только то, что она, испугавшись, вцепилась в ручку изо всех сил.

— Пошли, — приказал ди Небирос. — Покатаю на «Драконе».

— Извините, я спешу, — тихо, но твердо ответила Тася.

— Что? — он так удивился, что даже отпустил ее вещи, чем девушка немедленно воспользовалась, ухватив свою ношу уже двумя руками. — Ты слышала меня, селючка?!

Я тебя на «Драконе» покатаю!

— Спасибо за предложение, очень лестно, но сейчас никак не могу, — скороговоркой выдала Тася вежливую формулу отказа и со всех ног побежала к ажурным воротам.

Огненноволосый демон проводил ее изумленным взглядом, а потом фиалковые глаза неприятно сузились.

— От приглашений Дэмиана ди Небироса не отказываются, селючка, — пробормотал он себе под нос. — Скоро ты это узнаешь.

ГЛАВА 2 Все это джаз

Заселили ее быстро и легко, в один из симпатичных трехэтажных домиков, стоящих среди тенистых аллей. Домики, что снаружи, что изнутри, мало походили на студенческие общежития, скорее уж на частные коттеджи. Очень недешевые частные коттеджи. В Бреннингеме такие были только у мэра и судьи.

Тася замерла в дверях уютной комнаты, со стенами, обшитыми деревянными панелями. Резная мебель, пушистый ковер на полу — ей точно сюда?

— Не стой в дверях! — раздался раздраженный женский голос. — Сквозняк!

Тася ойкнула: «Извините!» и влетела внутрь. Дверь за спиной захлопнулась.

На ближайшей к окну кровати, задрав ноги на обитое бархатом изголовье, валялась девица и, посматривая в зависшее над ней зеркало, «рисовала лицо».

— Значит, ты моя новая соседка? — протянула она, не отрывая взгляда от зеркала. — Откуда?

— Бреннингем.

— Никогда не слышала, — девица недоуменно нахмурилась. — Это какой-то из северных кланов?

Похоже, спрашивая: «Откуда?» — она имела в виду: «Из какой ты семьи?».

— Это город.

— Иу!

Соседка так удивилась, что даже повернулась к Тасе. Зеркало замерцало и растаяло в воздухе.

Ундина. Скорее всего из морских — у речных кожа не изумрудного оттенка, ближе к серому. Жемчужины на ушных раковинах, похожих на раскрытый рыбий плавник намекали на знатное происхождение. Ну оно и понятно, что обычная семья подводных обитателей не сможет отправить дочку учиться в Аусвейл.

— Да ты же человечка! — изумленно выдала девица, после долгого изучения соседки.

Тася кивнула.

— Стипендиатка, — робко добавила она.

Девица расцвела в улыбке.

— Отличница? Круто, буду у тебя списывать!

После реакции профессора Равендорфа искренняя радость соседки была как бальзам на сердце. Тася облегченно выдохнула.

— А ничего, что я… ну, человечка? — на всякий случай уточнила она.

— He-а. У нас во дворце было много людей. Правда, в основном слуги, — она подумала и добавила. — И в основном мертвые. Но в детстве я любила с ними играть.

Наяда отпихнула в сторону огромный кофр с косметикой и спрыгнула с кровати.

— Нэя итадаль Тетис, — церемонно представилась она. Внимательно оглядела обтрепанное платье Таси и осуждающе покачала головой.

— Нет, так дело не пойдет! — она растопырила покрытые перепонками пальцы. — Так ты себе мужа никогда не найдешь.

— Мужа? — растерялась Тася. — Зачем… мужа?

Дочь морского народа посмотрела на нее со снисходительной усмешкой опытной, много чего повидавшей женщины.

— Ну как же? Зачем, по твоему, мы учимся в Аусвейле?

— Чтобы стать магами?

— Пф-ф-ф! Ты еще скажи, что балы устраиваются для того, чтобы потанцевать! Мы учимся, чтобы получить полезные знакомства и найти себе жениха. Или невесту, — она ещё раз осуждающе посмотрела на Тасю. — Но с тобой придется повозиться. Твое счастье, что я люблю сложные задачи.

* * *

— А ты ничего, — заявила Нэя, когда распаренная Тася вернулась из ванной. — Без этого платья фасона «чехол для фортепьяно» гораздо лучше.

И со словами: «Покажи сиськи!» — сдернула с девушки полотенце. Тася взвизгнула, прикрывая грудь.

— Ты что — стесняешься?

— Да, — простонала красная от смущения Тася. — Не делай так больше!

— Ладно, — пожала плечами ундина и швырнула ей влажное полотенце. — Вы человеки такие странные иногда. Тело у тебя красивое. Показывай наряды.

Сама не понимая, почему слушается ее, Тася раскрыла саквояж. Все четыре платья и строгую черную юбку ундина забраковала.

— Ужас. Позорище! А это что за фасончик «прощай молодость»? Мда, задача ещё сложнее, чем я думала. Ума не приложу, что с тобой делать.

— А обязательно что-то делать? — робко спросила Тася.

— Ты в Аусвейле, детка. Это твой шанс хорошо устроиться в жизни. Здесь учатся наследники кланов. Золотая молодежь. Да и не только молодежь. Возьми хотя бы братьев ди Небирос.

— Ди… Небирос?

Вспомнился красноволосый демон на парковке.

— Ага. Самые завлекательные женихи Академии. Деньги, титул. Да ещё такие красавчики — сил нет! Половина девчонок бегает за ними. А вторая половина за их дружком ди Форкалоненом. Но тебе ничего не светит. Они слишком самовлюбленные и переборчивые.

— Да я и не хотела, — запальчиво отозвалась Тася. — Мне все это не интересно! Я хочу выучиться и стать имперским магом.

— Врешь! Все хотят замуж!

— Я не хочу.

Это, конечно, было неправдой. Замуж Тасе хотелось. Как любой девушке. Но только по любви. Большой и чистой, за какого-нибудь нежного и внимательного юношу. А будут у него деньги и титул или нет уже совершенно неважно.

Ундина хихикнула:

— Какая же ты глупенькая.

Вместо того чтобы спорить, Тася попробовала перевести разговор на учебу. Поначалу Нэя зевала, но когда узнала, что Тася учится на факультете фундаментальной теории магии, оживилась.

— А говоришь: замуж не хочешь. Это же лучший факультет для поиска жениха, там одни парни. Правда, странные. Заучки в основном. Признавайся: ты поступила туда, что бы охомутать кого-нибудь!

— Нет, там просто самый низкий конкурс.

— Конечно! Сплошной теормаг, кому это интересно. Еще и экзамены такие, что только посмотришь на вопросы — голова болит. А на кого ты хотела бы учиться?

— Целительство.

— Ого! — ундина хихикнула. — Врачи хорошо денег зашибают, ага.

— Дело не в этом…

Ей просто всегда хотелось исцелять. Дарить надежду, возвращать краски жизни. В отличие от других приютских девочек Тася охотно помогала сестрам в лазарете. Больные обожали ее. Называли светлым ангелом Бреннингема. Когда кто-то выздоравливал, Тася ощущала это как свою маленькую победу над страданием и смертью.

Но специализация целителя, как и еще ряд других, самых престижных, были закрыты для людей.

— Эй, ты слышишь меня?

— Прости, отвлеклась.

Ундина сперва надулась, но потом сменила гнев на милость — очень уж ей хотелось поболтать.

— Я говорю: «Куратор у вас зверь!». Не завидую тебе.

— А кто куратор?

— Профессор Равендорф.

— Ой… — Тася вздрогнула, вспоминая сурового седого мужчину.

— Он — женоненавистник. А ещё говорят, — тут ундина перешла на интригующий шепот, — жуткий извращенец. Он специально занижает оценки девушкам, чтобы потом они приходили на пересдачу. И там требует… всякого. Причем ладно бы секса хотел, — она задумчиво хихикнула. — Я бы сама не отказалась.

— Что? — потрясенно переспросила Тася.

— Ну а что такого? — ундина пожала плечами. — Он красивый. Мужик в самом соку. И такой суровый, м-м-м… Я бы поиграла с ним в послушную папину дочку. Но секс Равендорфа не интересует, представляешь?! Он запирается со студентками в аудитории, чтобы выпороть их плетью. Фу, ну что за извращенец!

Тася несколько минут ошарашенно глядела на соседку, потом выдавила:

— Это не может быть правдой.

— Еще как может. А однажды был скандал. Равендорф заставил одну студентку раздеться прямо в классе, на глазах у всей остальной группы. А потом выпорол.

— И его не уволили?

— Неа! — Нэя отмахнулась. — Он дружок лорда-протектора ди Форкалонена, кто его уволит? А девушка была стипендиаткой, вроде тебя.

Сказанное ундиной повергло Тасю в шок. На мгновение она представила себя на месте несчастной опозоренной девушки. Каково ей было?! Такой ужас, так стыдно! Раздеваться перед всеми. И потом — наказание. У них в приюте тоже иногда наказывали розгами, но в приюте не было мужчин, которые могли бы смотреть на экзекуцию.

Заполыхали щеки, по телу прокатилась волна страха. Вот только почему-то этот страх был сладким. Не леденящим, лишающим разума, а ласкающим и щекочущим кожу.

Раздеться перед однокурсниками?! Как потом в глаза им смотреть? Как учиться вместе?!

Последние слова Тася, забывшись, произнесла вслух.

— А никак! — фыркнула ундина. — Девчонка потом ушла. По-тихому забрала документы и исчезла. Говорят, она покончила с собой, но подробностей я не знаю.

* * *

Танцпол тонул в волнах бешеного джаза. Гремела музыка, саксофонисты во фраках прилежно надували щеки, барабанил по клавишам пианист. Выплясывала разряженная молодежь. Стучали каблуки, мелькали подолы юбок. Сотня магических светящихся шариков крутилась под потолком, роняя разноцветные огоньки на танцоров и сидящих за столиками посетителей клуба.

Тася поежилась. Ей было неуютно в этом платье — слишком дорогом и слишком откровенном. Что бы сказала мать-настоятельница, увидев, как ее самая прилежная воспитанница сидит в наряде полностью открывающем плечи?

Пошитое на более фигуристую ундину платье немного болталось, и это заставляло Тасю ещё острее чувствовать свою беззащитность и неуместность. Она уже сто раз пожалела, что поддалась на уговоры Нэи и пошла с ней «отпраздновать начало студенческой жизни».

Ундина появилась так же внезапно, как исчезла пятнадцать минут назад, когда отправлялась на поиски «чего-нибудь, что можно выпить». Она держала под ручку мускулистого парня и счастливо улыбалась.

— Дерек, знакомься. Это Тася. Тася — это Дерек. Он уже на пятом курсе, и он нападающий нашей команды по водному поло. Дерек купил нам напитки. Правда он ми- и-илый?

Перед Тасей на стол опустился запотевший стакан, на три четверти заполненный бледно-розовой жидкостью. Девушка недоверчиво понюхала его. Пахло приятно.

Легкий цветочный аромат без малейшего оттенка спиртного.

— Что это?

— Ай, не знаю! — отмахнулась ундина. — Какой-то коктейль. Безалкогольный. Ты же просила без.

— Просила, — Тася вздохнула. Ей было неловко брать угощение у совершенно незнакомого человека. — Большое спасибо вам, Дерек, — серьезно сказала она, чем насмешила соседку, да и самого парня.

— Мы — танцевать! А ты покарауль наш столик, — с этими словами Нэя утащила не особо возражавшего парня.

Тася пригубила напиток. На вкус он тоже оказался приятным, разве что слишком сладким. Прихлебывая угощение, она раздумывала насколько невежливым будет уйти сейчас одной. Обижать соседку не хотелось. Но Нэя, кажется, и так не скучала…

Музыка оборвалась резко. Народ в центре танцпола чуть расползся и появился красноволосый демон. Тот самый, которого Тася встретила на парковке. На нем был ультрамодный костюм в мелкую полоску и черная шляпа. Разноцветные огоньки отражались от начищенных до зеркального блеска носов ботинок.

Держа демона под ручку, на нем повисла фигуристая черноволосая и белокожая девица в платье с воистину невероятным декольте, из которого разве что не вываливалась грудь пятого размера.

— Ну что? — ухмыльнулся красноволосый, оглядывая посетителей клуба с такой высокомерной гримасой, словно был тут главным и это место принадлежало ему лично. — Вы хотите джаза?

— Да-а-а! — отозвался нестройный рев десятков глоток.

— Я дам его вам!

Демон взмахнул рукой и оркестр заиграл что-то невероятное. Взвизгнул саксофон, пианист замолотил по клавишам, забренчали тарелки, взревел тромбон. В вихре лихого разудалого джаза демон подхватил свою спутницу, обнял, непристойно прижимаясь к бедрам и повел по сцене.

Что они вытворяли! Тася смотрела во все глаза, как демон крутил девушку, наклонял в почти немыслимых поддержках и разве что в воздух не подбрасывал!

На миг Тасе отчаянно захотелось оказаться на месте черноволосой девицы. В лазарете почти год тихо угасал немолодой учитель танцев. Тайком от монахинь он учил Тасю. Им обоим были в радость эти уроки.

И пусть она успела освоить не так уж много, Тася сумела бы стать гораздо лучшей партнершей для демона — в этом она была уверена точно. Учитель восхищался ее умением откликаться на малейшие желания мужчины, чувствовать язык тела, быть гибкой и послушной в танце.

А черноволосая так не могла. В объятиях партнера она казалась предметом мебели. Если бы не демон, и смотреть было бы не на что. Но он двигался, как бог. В рисунке его танца ощущались страсть и почти неприкрытое жадное вожделение, которые почувствовали все присутствующие. Парочки невольно обнялись, прижимаясь плотнее друг к другу, атмосфера в клубе неведомым образом изменилась, словно демон распространял вокруг флюиды секса.

Стало жарко, по телу прокатилась сладкая волна, и воздух сгустился так, что им стало трудно дышать. От огоньков мельтешело в глазах.

Происходит что-то странное. Надо уходить!

Тася одним глотком допила коктейль и встала. Ее повело. Как странно: в коктейле ведь не было алкоголя. Почему же она на ногах не стоит?

Пошатываясь, девушка добралась до выхода. Казалось, сам воздух цеплялся за нее липкими пальцами, тянул назад в клуб, уговаривал остаться.

Уже когда Тася стояла у двери, музыка за спиной замолчала, танцоры остановились и зал взорвался криками. Девушка обернулась и поймала горящий взгляд огненноволосого демона. Она готова была поклясться, что тот смотрел поверх голов беснующейся толпы прямо на нее.

Тася рванула на себя дверь и вывалилась на улицу, оставляя за спиной толпу, музыку, крики. Но лицо демона и его полная вожделения улыбка все равно стояли перед глазами.

ГЛАВА 3 О чем грезят хорошие девочки

— Можно? — она робко заглянула в аудиторию.

Профессор повернулся к девушке, и глаза его гневно сузились.

— Вы опоздали, адептка Блэквуд! — в голосе профессора Тасе почудился свист розги и еле сдержалась, что бы не зажмуриться.

— Простите, — жалко выдавила она. — Я случайно…

— Не желаю слышать никаких оправданий. Входите!

Тася шагнула внутрь, и дверь за ее спиной захлопнулась, отсекая дорогу к бегству.

— На моих лекциях существует определенный порядок, — продолжал профессор, медленно поднимаясь из-за стола. — Всех опоздавших ждет строгое наказание. Сейчас я на вашем примере продемонстрирую группе какое именно.

— К-к-какое, — пролепетала Тася, прижимаясь спиной к двери.

— Подойдите и узнаете.

Словно через силу она сделала шаг. И еще шаг. Взгляд расфокусировался и блуждал по лицам сидящих в аудитории студентов, выхватывая знакомые. Вон ундина. И ее вчерашний кавалер — Дерек. И, кажется, кто-то из приютских девочек в заднем ряду…

— Раздевайтесь!

Тася задрожала, чувствуя, как по коже ползут щекотные мурашки. Волоски на теле встали дыбом, а щеки и уши запылали.

Она зажмурилась, замотала головой.

— Для строптивых наказание удваивается. Раздевайтесь, адептка Блэквуд, не то я его утрою!

Она всхлипнула, потянулась к застежке на груди и остановилась на полпути.

— Я не могу, — дрожащим голосом призналась девушка.

Он хмыкнул.

— Тогда мне нужен помощник. Ди Небирос?

— Я готов! — с первого ряда поднялся красноволосый демон. Подошел к Тасе с развязной ухмылкой.

— Помогите адептке Блэквуд раздеться.

— С радостью, профессор.

В одно мгновение Тася оказалась связанной. Ее запястья охватывали широкие кожаные наручи, крепившиеся к цепи, которая уходила куда-то под потолок.

— Пожалуйста, не надо, — умоляюще прошептала девушка.

Неужели он действительно разденет ее сейчас при всех? И все увидят ее тело? А что потом? Что он сделает? Высечет ее плетью за опознание?!

В фиалковых глазах засияло предвкушение. Пальцы демона медленно огладили ее подбородок, шею, скользнули по ключице, и Тася вдруг поняла, что на ней то самое неприличное вчерашнее платье, принадлежащее соседке.

Демон отсоединил сначала одну, потом другую лямку. Медленно расстегнул застежку.

— Не надо, — взмолилась Тася, сама не понимая, к кому она обращается и о чем просит. Демона, что бы прекратил? Или студентов, что бы не смотрели?

Он ухмыльнулся и наполовину приспустил платье. Бюстье под ним не было, и Тася почувствовала, как прохладный ветерок скользит по обнаженной груди. Соски недовольно съежились от холода.

— Пожалуйста! — всхлипнула она. — Не смотрите на меня!

Но они смотрели. Пялились на нее, словно на зверушку в зоопарке. Взгляды других студентов обжигали кожу. Тася стиснула ноги, чувствуя, как внизу живота становится жарко.

Демон потянул платье ниже, шелк скользнул по бедрам, стек к ногам. Тася осталась только в беленьких кружевных трусиках. Она успела мимоходом удивиться, откуда у нее такое белье, и почему нет чулок и пояса, а потом демон стянул и эту последнюю преграду.

Отчаянный вскрик вырвался у девушки. Она зажмурилась, но все равно кожей чувствовала тяжелые заинтересованные взгляды прочих адептов. Некоторые откровенно ухмылялись. Одни девушки презрительно кривили губы, другие сочувственно вздыхали, юноши плотоядно рассматривали ее тело, но все втайне наслаждались маленьким спектаклем.

По щекам потекли слезы. Она беспомощно трепыхнулась, не в силах хоть как-то прикрыться. И поклялась себе, что не откроет глаза. Но прикосновение длинной линейки к подбородку заставило почти сразу же нарушить эту клятву.

— Время быть наказанной, адептка Блэквуд.

На этих словах кожаные ремни, удерживавшие ее запястья, пропали. Профессор выкрутил ей руки за спину, подвел к своему столу. Сел на него, заставив обнаженную Тасю лечь животом на его колени. Рука поднялась в воздух и опустилась со звонким шлепком. Тася вскрикнула — больше от неожиданности, чем от боли. Там, где жесткая ладонь обожгла ягодицы разливалось чуть болезненное тепло. Эта боль была терпимой, совсем не такой резкой, как после розги матушки настоятельницы.

По аудитории пронесся восторженный вздох. И сразу вслед за ним обрушился новый удар. Тася снова вскрикнула. Ей было не столько больно, сколько отчаянно, невозможно стыдно от того, что она — голая среди одетых. И от того, что ее наказывают, как провинившегося ребенка на глазах у остальных студентов.

Вместо следующего удара она вдруг ощутила ласковые поглаживания. Потом умелые пальцы, скользнули между двух половинок ягодиц по влажным губкам, коснулись маленького чувствительного бугорка.

Тело скрутила судорога наслаждения и сразу вслед за ней на многострадальные ягодицы обрушился ещё один смачный шлепок.

— Вы возбуждены, адептка Блэквуд, — насмешливо заметил профессор. — Вам нравится эта процедура?

— Не-е-ет, — простонала униженная до предела девушка.

Его пальцы снова проникли между ног жертвы, на этот раз погрузившись глубже в ее тело. Тася всхлипнула, чувствуя, как они скользят внутри.

— Думаю, такая испорченная и развратная особа заслуживает другого наказания, — заметил он, брезгливо спихивая плачущую девушку на руки демону. — Адепт ди Небирос, вы знаете, что делать?

— Да, профессор.

Дэмиан уложил ошеломленную жертву животом на стол. И Тася снова почувствовала, как в нее проникают пальцы. А потом ощутила прикосновение чего-то куда более грозного.

Нет. Этого не должно случиться!

От мысли, что она сейчас лишится девственности вот так, на глазах целой толпы студентов, она закричала и затрепыхалась, пытаясь вырваться. Но демон выкрутил ей руки и навалился сверху.

— Пожалуйста! — зарыдала девушка. — Не надо! Простите меня! Я буду хорошей! Клянусь, я буду хорошей! Больше никогда не буду опаздывать. Пожалуйста, не надо!

— Да ладно, ты же хочешь, — усмехнулся демон, входя в нее.

Почему-то боли не было. Только огненная сладкая волна побежала по телу снизу живота. Кожа полыхала от возбуждения, соски терлись о полированную гладь стола. Но прохладное дерево не в силах было погасить раздутый демоном пожар.

Демон выкрутил руку девушке чуть сильнее, заставляя прогнуться в спине.

— Ох, какая же ты узкая и горячая! — простонал он, входя глубже. — Развратная девчонка!

Отстранился, а потом снова двинул бедрами, сильнее. Насаживая Тасю на свое орудие, как бабочку на иглу.

Девушка всхлипнула и подалась навстречу своему мучителю, забыв все от нестерпимого унизительного наслаждения. Демон насиловал ее на глазах у других студентов, а она даже не пыталась сопротивляться. Не могла, захваченная порочным сладострастием. Стояла, бесстыже расставив ноги, и вскрикивала всякий раз, когда он резко и мощно погружался в нее до самого основания.

Его движения все ускорялись, удовольствие стало почти непереносимым. В этот момент ещё один шлепок обрушился на и без того горящие ягодицы. И еще один. И еще… Тася выгнулась и закричала, чувствуя, как тело скручивает судорога экстаза. Наслаждение было острым и невыносимо стыдным.

Она обмякла, а демон сделал ещё несколько движений, застонал и замер.

Аудитория взорвалась аплодисментами и одобрительными выкриками. Заслышав их, Тася медленно сползла на пол и закрыла лицо ладонями. Ей было нестерпимо стыдно.

Демон склонился, потряс ее за плечо, а потом окликнул, почему-то женским голосом: «Тася?»

* * *

— Тася, Тася. Что с тобой? Просыпайся…

— А? — жалко моргая она приподнялась и открыла глаза.

В окно било утреннее солнце. Тася лежала все в том же платье на кровати в своей комнате, а над ней стояла Нэя и трясла ее за плечо.

— Ты стонала. И плакала. И вообще заснула в моем платье.

— Прости.

Невероятно стыдный сон мгновенно встал в памяти во всех деталях. Тася вспыхнула как маков цвет и закрыла лицо руками. Ей казалось, что все ее мысли написаны на нем, и если соседка чуть внимательнее присмотрится, обязательно их прочтет.

О Великая Мать, какой позор! И какая мерзость! Почему ей это снилось? Она же никогда не видела во сне ничего подобного. Неужели вчерашний шокирующий рассказ так повлиял на воображение?

Она торопливо вскочила и начала раздеваться. Отстегнутые лямки платья снова напомнили про сон, ввергнув девушку в легкий ступор.

— Да ладно, не торопись, — ундина покровительственно фыркнула. — Сходи в душ, приведи себя в порядок. Я просто перепугалась. Прихожу, а ты лежишь поперек кровати, да еще одетая. Я сначала подумала, может случилось чего. Ты же вчера не пила.

— Нет.

Вчерашний вечер вспоминался как в тумане, урывками. В памяти калейдоскопом мелькали танцпол в разноцветных огнях, запотевший стакан с незнакомым напитком и гибкий красноволосый демон, наклонивший партнершу над землей в рискованной поддержке.

При мысли о демоне щеки снова запылали. Сон, проклятый сон, будь он неладен! А Нэя продолжала, упорно не замечая смущения соседки:

— Вовремя ты ушла. Видела, что ди Небирос вытворял? Завел всех так, что чуть оргия не началась. Это у него фамильное. Все высшие демоны его клана умеют работать с толпой. Да еще Дерек, козлина! Мне так трахаться хотелось, что я чуть было не дала ему прямо там, в туалете. Но все кабинки были заняты другими парочками, — она захихикала. — Кто не успел, тот опоздал. Потом у меня анализатор запищал. А я принципиально не сплю с козлами. Наорала на него и ушла.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Тася, снова опускаясь на постель и прижимая ладони к пылающим щекам. От разговоров о сексе заломило тело. Сон вспоминался снова и снова во всех своих стыдных и интригующих подробностях. — Почему Дерек козел?

— Потому что козел! Он подлил мне в коктейль «грезы фей». Ну ту самую штуку, от которой очень хочется секса, да еще не обычного, а с фитильком. Дурак! Я же не первый раз в клубе. У меня есть анализатор, — она задумчиво покрутила кулон на шее — исписанный рунами диск с капелькой сапфира в центре.

— Что?

— Анализатор. Нужнейшая вещь для девушки, если не хочешь, чтобы тебя опоили и трахнули на вечеринке. Он мне почти сразу просигналил, а как выводить эту штуку из организма я еще на первом курсе выучила… — она осеклась, а потом в глазах ундины мелькнуло понимание. — Так ты тоже?

Тася вздрогнула:

— О чем ты?

Ей все казалось, что Нэя вот-вот догадается о том, какие сны видит ее тихоня- соседка. И тогда, наверное, останется только удавиться со стыда.

— Тоже подлил. Два раза козел!

— П-п-подлил? — заикаясь переспросила Тася.

— Ну не зря же ты в одежде вырубилась. Молодец, что ушла. Нет, ну какой дурак все- таки! Я бы и так с ним пошла! Я по нему весь первый курс сохла, хотела так, что из трусов готова была выпрыгнуть. Тем более после того, что ди Небирос устроил!

Соседка ещё возмущалась, а Тася вдруг поняла, что дышать стало легче. Позорный сон оказался не настоящим, наведенным. Магия демона и наркотик в коктейле.

От воспоминаний о нем все равно становилось невыносимо стыдно, но Тася подумала, что теперь сможет взглянуть в глаза своему отражению.

Она подтянула сползающее платье.

— Я пойду, помоюсь.

— Ага, иди! И вообще собирайся. Тебе еще в библиотеку надо, книги получить.

ГЛАВА 4 На лекциях профессора Равендорфа

У входа в библиотеку висела доска с объявлениями. Тася остановилась, изучая ее. Ежегодная ярмарка, приглашение на открытый практикум. «Волкодлак срочно сменит соседа по комнате. Условие: чистоплотность, отсутствие аллергии на шерсть».

Почти половину доски занимал огромный белый лист.

«Нужны деньги? Хотите продвинуть магическую науку?», — вопрошала надпись на нем, выполненная кричаще-кровавым шрифтом. — «Тогда приходите после лекций в лабораторию тонких ментальных воздействий, что бы принять участие в эпохальном эксперименте! Оплата — 100 золотых!»

Тася сглотнула. Сто золотых казались ей немыслимой суммой. Страшно подумать, чего потребуют от подопытного за такие деньги?

Она отстояла очередь и получила набор учебников для первокурсников — два десятка потрепанных книг.

Книжная стопка перекрывала обзор. Прижимая ее к груди, Тася медленно шла по коридору, пока не налетела на кого-то.

— Ой!

— Нужно смотреть куда идешь, — процедил над головой холодный и назидательный голос. — И разумно рассчитывать свои силы.

— Извините… — прошептала Тася.

Перед ней стоял человек… нет, не человек. Снова демон. Фиалковые глаза — совсем такие же, как у Дэмиана ди Небироса — прятались за стеклами узких модных очков. Длинные темные волосы были собраны в жидкий хвостик за спиной. И он тоже был красив нечеловеческой красотой, но в отличие от красноволосого демона, походившего на живой всполох пламени, незнакомец словно источал холод. Как кусок белого мрамора.

Демон рассматривал Тасю без малейшего интереса — с высокомерной гримасой и кривил тонкие губы.

Поначалу она подумала, что этот демон — один из преподавателей. Слишком собранным и серьезным он был. Но мгновение спустя Тася разглядела шейный платок с эмблемой академии, какие носили студенты, и поняла свою ошибку.

— Ты намусорила, — процедил демон, кивая на разлетевшиеся по коридору книги. — Убери.

— Да, конечно. Простите.

Она присела и начала собирать учебники. Стопка постепенно росла, пока снова не стала огромной, полностью заслоняющей обзор. Как бы опять на кого не налететь! А спускаться по лестнице как? Может, вернуться и библиотеку и оставить там часть книг?

— Ой!

Ответом на мысли Таси, учебники вдруг вылетели из рук и повисли в воздухе рядом.

— У тебя есть десять минут, что бы дойти до комнаты, — холодно произнес демон.

Она так растерялась от этой внезапной заботы, что вместо благодарности спросила:

— Разве в стенах академии можно использовать магию? В уставе написано: только на лекциях…

Демон брезгливо поморщился. В глаза Тасе вдруг бросилась имя на папке, которую он держал в руках.

Армеллин ди Небирос.

Еще один ди Небирос? Тот самый, про которого говорила Нэя?

— Спасибо, — запоздало сказала Тася в спину уходящему демону.

* * *

Заклинания хватило до дверей общежития, а потом книги с грохотом посыпались на землю. Тася собрала их и с благодарностью подумала о темноволосом демоне.

Добравшись до комнаты, она взглянула на часы и заторопилась. До начала лекций оставалось меньше получаса, а нужно было ещё привести себя в порядок. Вымыть голову, переодеться. Как бы не опоздать в первый же день!

Сигнал о начале лекций застал Тасю на полпути к зданию. Она сорвалась на бег, но было уже поздно. Коридоры стояли пустыми, во всей Академии воцарилась торжественная тишина.

О, Богиня! И как теперь найти аудиторию пять-биз? Что это вообще за «биз» такой? И даже спросить не у кого.

— Привет. Что-то ищешь, малышка?

Голос был вкрадчивый, мягкий, но в нем пряталась опасность. Как прячутся острые когти в кошачьих лапках.

— Да, — отозвалась Тася, поднимая взгляд от расписания. — Мне нужна аудитория пять биз. Вы не знаете где она?

Заговоривший с ней мужчина снова был демоном. И, конечно, невероятным красавчиком. Похоже, что других демонов просто не бывает. Волосы цвета лунного серебра, красные как кровь глаза, тонкие черты лица.

— Конечно, знаю. Пойдем, я провожу тебя.

Она последовала за ним, как загипнотизированная. Они прошли по какому-то переходу, поднялись на два этажа, свернули в боковой коридор, спустились, снова свернули. Демон общался ласково, весело шутил и закидывал Тасю вопросами. Она отвечала, не таясь. Ей нечего было скрывать. За десять минут демон выманил из нее почти всю историю ее жизни.

Сирота. После смерти родителей росла в приюте при монастыре Великой Матери в Бреннингеме. Сестры и мать-настоятельница готовили ее к поступлению, помогли подать документы. Тася никогда не верила, что сумеет поступить. Сколько девушек и юношей в огромной Империи — умных, одаренных, со связями. Да, Тася всегда хорошо училась и была лучшей в приюте и даже окончила школу на три года раньше, чем сверстники. Но разве это такое большое достижение?

— Я слышал о тебе от отца.

— Отца?

— Демон завладел ее рукой, приложился губами к тонким пальчикам и церемонно поклонился:

— Раум ди Форкалонен.

— Ди Форкалонен? — зачарованно повторила Тася.

От подобного высокого знакомства стало жутковато. Но сын лорда-протектора Академии держался просто, словно не видел пропасти, разделявшей его и смертную простолюдинку.

— И что он говорил обо мне?

— Что ты сдала тесты лучше всех абитуриентов за последние десять лет. И кланы оборотней будут недовольны, но он не может тебя не принять, — демон улыбнулся с подначкой. — Странно. Ты совсем не похожа на зубрилку.

— Вовсе я не зубрилка! — Тася остановилась. — Простите, а еще далеко? Когда мы придем?

Он повернулся наклонился над лицом девушки, погладил ее по щеке и искусительно прошептал:

— Как только ты меня поцелуешь, детка.

Глаза Таси изумленно расширились:

— Что?!

— Ты меня поцелуешь. И я провожу тебя к аудитории.

Ее взгляд заметался по сторонам. Они находились в каком-то полутемном коридоре с давно немытыми окнами. На подоконниках лежала пыль, а в воздухе стоял чуть затхловатый запах, какой бывает в редко проветриваемых помещениях.

— Это нечестно! Вы специально меня сюда заманили!

Он ухмыльнулся:

— А ты не такая тупая, как я думал. Ну, давай, зубрилка. Поцелуй меня.

— Ни за что! Отведите меня обратно.

Он расхохотался и смех эхом отразился от стен и вернулся. На мгновение Тасе стало страшно. Она же здесь совсем одна. И по виду в этот коридор даже уборщица нечасто заглядывает. Никто не услышит криков, не прибежит, не спасет.

— Боишься? — прошептал над ухом вкрадчивый голос. — Правильно, бойся. У твоего страха очень сладкий вкус, детка.

Она отступила. На шаг, потом ещё один. Потом повернулась и побежала изо всех сил. Вслед ей летел хохот демона.

* * *

Она потратила на блуждания по Академии почти полчаса и робко постучалась в двери аудитории «пять-биз» незадолго до окончания лекции.

— Входите, адептка Блэквуд, — процедил профессор Равендорф. — На будущее прошу пометить себе, что на мои лекции следует приходить не когда вздумается, а четко до сигнала начала занятий. Если опоздаете, можете даже не стучаться.

— Извините, — выдавила Тася.

Все повторялось, совсем как в давешнем сне. Тася почувствовала, как полыхают щеки и уши.

Пусть сон был наведенным мороком от наркотика, но ведь профессор и вправду как- то раздел и выпорол студентку перед всей группой. Что же такого сделала эта девушка?

Под суровым взглядом профессора Тася сперва побледнела, а потом покраснела. Если он сейчас прикажет раздеться, она просто убежит!

— Вы пропустили всю вводную часть по поводу структуры и распорядка занятий. Возьмете потом эту информацию у ваших сокурсников. А пока садитесь.

Она помялась, раздумывая где сесть. Тася привыкла садиться как можно ближе к учителю, чтобы не пропустить ни слова, но единственное свободное место в первом ряду было возле той самой девицы, которую Тася вчера видела на танцполе в объятиях красноволосого демона.

На девице было уже новое платье, но тоже черное и с глубоким декольте, обрамленным пикантным кружевом. Ярко-алая помада на губах девушки контрастировала с черными как смоль волосами и белой-белой кожей.

— Садитесь с Присциллой, — приказ Равендорфа разрушил сомнения Таси.

— Вы же сказали, что я наказана и буду сидеть одна! — капризным голосом протянула девица.

— Не думаю, что соседство адептки Блэквуд облегчит ваши муки, — ледяным голосом отрезал профессор. — Адептка Блэквуд, обратите внимание на наряд адептки Присциллы д'Эстен. Такой вид на занятиях абсолютно недопустим. Здесь учебное заведение, а не бордель.

Тася робко опустилась на краешек стула. Девица гневно фыркнула, смерила ее злым взглядом, принюхалась.

— Челове-е-ечка! — зашипела она. — Профессор, она человечка!

— Я знаю, — бесстрастным тоном отрезал Равендорф. — Вы хотите ещё что-то сказать, адептка д'Эстен? Или мы можем вернуться к лекции?

— Но она же человечка! — растерянно повторила девица. На лице ее было написано неподдельное возмущение. Она оглядела аудиторию. Другие студенты хмурились или отводили взгляд.

— Как интересно, — протянул профессор. — Я не веду историю, но, думаю, что небольшая проверка знаний нам не повредит. Никто не возражает, адепты?

От его издевательского голоса первокурсники как по команде потупились.

Профессор Равендорф пугал. Никому не хотелось вызвать его гнев.

— Адептка д'Эстен, встать.

Черноволосая девица поднялась, словно против воли.

— Когда был принят пакт о равных правах людей и нежити?

Она молчала.

— Забавно, — профессор обвел аудиторию взглядом. — А ведь это есть в программе вступительных экзаменов. Кто может ответить вместо адептки д'Эстен?

Все молчали.

— Да ну? Никто не помнит? Я разочарован. Всем неуд.

Тася откашлялась и робко протянула руку.

— В три тысячи сто двадцатом году от сошествия Великой Матери.

— Отлично, адептка Блэквуд, ваши знания спасли это сборище неудачников от плохой оценки в первый же день. Адептка д'Эстен, сколько лет прошло с тех пор?

— Пятьдесят пять, — выдавила девица и с ненавистью покосилась на Тасю.

— Итак, уже пятьдесят пять лет, как люди признаны полноценными, разумными существами, обладающими свободой воли и равными правами. К вашему сведению, Присцилла, результат адептки Блэквуд на вступительных экзаменах на сто баллов превышает ваш. Так что я на вашем месте уменьшил бы гонор. Можете сесть. Поскольку из-за вашего незнания истории мы потеряли почти десять минут урока, вы все задержитесь на десять минут после сигнала. Кроме того, я жду от каждого из вас к завтрашней лекции доклад по историческому период Освобождения не меньше чем на три тысячи слов. Кто не сдаст, получит свой первый «неуд». Адептка Блэквуд, поскольку вы сумели верно ответить на вопрос, вас это не касается.

— Я все равно напишу, — выдавила Тася.

Не надо ей поблажек.

— Как вам будет угодно. А теперь вернемся к теоретической магии.

* * *

Профессор, как и обещал, задержал первокурсников почти на всю перемену. Когда он наконец смилостивился и разрешил идти, адепты и адептки бегом рванули в соседнюю аудиторию, где ждал профессор рунистики. Потом было зельеварение, артефакторика, общая теория астрологии… Тася так увлеклась, что почти забыла о Присцилле. Поэтому нападение в коридоре стало для нее полной неожиданностью.

— Ты что о себе возомнила, сучка? — прошипела Присцилла д'Эстен, почти не разжимая ярко накрашенных губ.

Тася попробовала вырваться, но Присцилла мало того, что была выше ее на полголовы, ещё и обладала нечеловеческой силой. Она легко удерживала Тасю у стены одной рукой. Пальцы у Присциллы были холодными, просто ледяными.

Она наклонилась. Пахнуло душно и сладко — дорогими притираниями. Сквозь приторный аромат просачивался еле уловимый и тревожный запах крови.

— Ты опозорила меня перед всем классом.

— Но ведь это не я…

Разве Присцилла не понимает, что сама навлекла на себя гнев профессора?

— Поэтому ты уберешь свою жалкую человеческую задницу из Академии. Или я превращу твою жизнь в ад.

Тася опешила. За что эта девушка ее так ненавидит? Она же ничего ей не сделала.

Мимо шли люди и нелюди, не обращая внимания на двух адепток у стены.

— Не уйду! У меня не меньше прав здесь учиться, чем у тебя.

— Не уйдешь? — Присцилла обнажила неестественно длинные клыки и сразу все встало на свои места. Бледность кожа, ледяные руки и запах крови…

Вампир!

Тася сглотнула, ощущая, как накатывает знакомый ужас. Словно и не было двух лет терапии. Мир вокруг сузился до ощеренных клыков, остальное стало неважным, незначимым. Только злые красные глаза, клыки и ледяные руки…

— Цилла! — окликнул веселый голос. — Ты еще долго?

— Иду! — буркнула вампирша.

Хватка пальцев ослабла. Присцилла смерила Тасю напоследок недобрым взглядом, прошипела: «Подумай как следует, человечка» — и присоединилась к ожидавшей ее компании.

Ушла…

Ноги дрожали так, что Тася ещё долго стояла у стены, потирая плечо и не решаясь сделать шаг в сторону. Леденящий ужас тоже ушел, но словно не до конца. Отступил, спрятался, чтобы ещё напомнить о себе позже.

Совсем как сама Присцилла.

ГЛАВА 5 Роковая ошибка

Несмотря на человеческое происхождение Таси и отсутствие за спиной сильного клана однокурсники легко приняли ее. Общительная, с легким характером, всегда готовая помочь девушка быстро стала своей нежити. Учеба тоже не вызывала сложностей. Даже зубодробительный теормаг, от которого стонало большинство адептов.

Присцилла д'Эстен оставалась единственной, кто на дух не переваривал студентку-человечку, и пользовалась любым удобным случаем, чтобы нахамить, задеть или сказать какую-нибудь гадость. Тася понимала, что нужно дать отпор, но не могла побороть своего глубинного ужаса перед вампирами. Когда Присцилла улыбалась, обнажая острые клыки, девушка впадала в ступор.

Порой она сталкивалась в коридорах с демонами. Беловолосый ди Форкалонен оказался не только сыном лорда-протектора, но и кузеном двух ди Небиросов, о чем Тасе поведала обожающая сплетни ундина.

Тройка демонов держалась чуть особняком, придирчиво отбирая до кого снизойти. Тем не менее они оставались самыми популярными парнями в академии, и любая девушка не задумываясь бросила бы все, помани ее любой из трех братьев хоть пальцем.

Тасю же они скорее пугали. Она хотела бы верить, что непонятный интерес, который она ощущала к себе со стороны всех трех демонов, был всего лишь игрой ее воображения. Но на всякий случай, завидев любого из них, стремилась исчезнуть.

Профессор Равендорф тоже пугал. О нем ходили самые невероятные слухи, среди которых рассказ о выпоротой на глазах однокурсников девушке как-то терялся. Никто из адептов не знал его клана или возраста. Профессор выглядел, как человек, но кое- кто вспоминал, что Равендорф читал теормаг еще их родителям.

Поговаривали, что в своих исследованиях профессор не чурается опытов над разумными существами. Что в его лаборатории в банке живет гомункулюс. Что раньше Равендорф был наемным убийцей, работавшим на преступные кланы.

Что из этого правда Тася не знала и на всякий случай обходила грозного куратора десятой дорогой.

Так прошло две недели.

* * *

— О-о-о-о!

В пыльной тишине библиотеки, заполненной запахом книг и шелестом страниц, стон прозвучал неуместнее, чем хохот на похоронах.

Тася вздрогнула и отдернула руку от «Введения в уравнения рунических преобразований». Сначала ей показалось, что застонала сама книга, протестуя против ее прикосновений.

Но нет. Повторный стон — глубокий и низкий, но приглушенный, словно его пытались подавить, донесся из-за стеллажа.

Кому-то плохо? Нужна помощь?

Тася поспешно обогнула шкаф и замерла.

Как она ошиблась! Кому-то было не плохо, а наоборот, очень-очень хорошо.

Присцилла д'Эстен сидела на подоконнике широко расставив белые ноги. Длинная юбка с разрезом на боку была задрана и подтянута к самой талии. А между раздвинутых бедер вампирши находился мужчина. Он стоял перед девушкой на коленях, обхватив руками ягодицы Присциллы, и ласкал ее губами и языком. С места, где стояла Тася, не было видно лица. Только затылок, мужская одежда и край шейного платка, какие носят все студенты.

Длинные пальцы Присциллы с ухоженными алыми коготками, зарывались в волосы любовника. Она подавалась вперед бедрами и довольно грубо дергала за короткие темные бзздеей пряди, заставляя его интенсивнее работать языком. Девушка сидела, откинув голову, закатив в блаженстве глаза. Прекрасное лицо исказила гримаса наслаждения. Вампирша прикусывала накрашенные губы, но тихие стоны все равно прорывались и повисали в воздухе, вместе с запахом ее духов и желания.

Нужно было уйти в первую же минуту, как только Тася поняла, что ошиблась. Но нечаянное зрелище так шокировало девушку, что она забыла обо всем. Происходящее было таким откровенным, наглым и бесстыдным, что вызвало в душе Таси не только отвращение, но и восхищение. Искаженное экстазом, порочное лицо вампирши, закушенные алые губы, выгнутая спина, белые бедра, обхватившие голову неизвестного мужчины — вся эта картина дышала чувственностью, притягивала и отталкивала одновременно.

Черное кружево платья, кожа белей алебастра и алые как кровь ногти и губы. Белое и красное на черном.

В голове не осталось ни единой мысли. Девушка стояла, словно заколдованная, и следила широко распахнутыми глазами, как вампирша все резче дергает несчастного за волосы. После одного особенно сильного рывка тот протестующе замычал. В ответ Присцилла стиснула его голову меж бедер.

— Schneller! Schlecken![1] — приказала вампирша, буквально вдавливая его лицо в свою промежность.

В глаза бросились черные чулки с кружевными бортами, ярко-красные лакированные туфли на невозможной шпильке. Вампирша застонала, впилась в волосы партнера обеими руками и вонзила острый каблук ему в спину.

Мужчина вскрикнул от боли. Ему вторил крик наслаждения вампирши. Присцилла напряглась, потом обмякла. Откинулась на витражное стекло за спиной и открыла глаза.

Несколько мгновений в абсолютном безмолвии девушки смотрели друг на друга. Вампирша и человечка. Дочь главы клана и простолюдинка, воспитанная в сиротском приюте. Порочная искушенная брюнетка — крупная, сильная, фигуристая, и маленькая хрупкая блондинка, не знавшая даже поцелуев.

Потом алые губы вампирши искривились в ухмылке.

— Подгля-я-ядываешь, человечка? — прошипела она. И в этом вкрадчивом злом голосе Тася услышала свою смерть.

Она сделала шаг назад. И ещё один.

— Послушай, Присцилла, — голос Таси дрожал. — Прости, пожалуйста, что я увидела тебя. Это случайно. Клянусь, я никому не скажу…

— Конечно не скажешь, — все с той же тихой угрозой пообещала вампирша. — Ты уже никогда и никому ничего не скажешь.

Она дернула мужчину за волосы и отпихнула его ударом ноги, попутно снова вонзив каблук в плечо.

— Взять ее!

…Капли срываются с тонких женских пальцев, падают в лужицу крови, разлетаются мелкими брызгами.

Раз-два-три-четыре-пять. Вампир идет тебя искать.

Сиди тихо, не то найдет.

Заглянет под кровать, ощерит испачканные в крови клыки и скажет «Привет!». И дальше не будет уже ничего.

Кап-кап-кап.

Мама…

Прошлое накатило волной паники. От давнего кошмара помутилось в голове. Девушка вскрикнула, отступила еще на шаг и понеслась к выходу из библиотеки. И дальше, по коридору. Древний инстинкт жертвы и память о прошлом гнали ее, велели бежать, бежать, найти самую неприметную норку и спрятаться.

Чтобы не нашли.

* * *

Тася задыхаясь бежала по коридору. Казалось, что обезумевшая Присцилла, принявшая облик кошмара из тасиного детства, преследует ее. И как в дурном сне внезапно пропали куда-то все люди и нелюди. Только пустой гулкий коридор, двери справа и слева.

Она рванула какую-то дверь на себя, ввалилась в комнату. Замерла у двери пытаясь отдышаться. Паника уходила медленно.

— Ну и ну, вы посмотрите кто к нам пришел! — прозвучал знакомый насмешливый голос.

Девушка подпрыгнула, огляделась. Она находилась в какой-то лаборатории. На столе тихо булькал перегонный куб, жидкость в нем светилась и переливалась всеми оттенками изумруда. Чуть в отдалении на высоком столике светилась сфера магического шара.

А еще в этой лаборатории находились демоны. Все трое. Красноволосый Дэмиан. Его брат Армеллин, который помог ей донести книги. И коварный Раум, из-за которого она так безнадежно опоздала на первую лекцию.

Она попятилась и наткнулась спиной на закрытую дверь.

— Селючка, — на лице Дэмиана расцвела улыбка. — Сегодня ты не такая страшная и потная.

— Человечка? — приподнял бровь Армеллин ди Небирос. — Ты по объявлению?

— Подопытная куколка, — возникший словно из ниоткуда рядом с ней Раум подхватил ее под руку и потянул вглубь комнаты. — Сама пришла.

Тася, спотыкаясь сделала несколько шагов, а потом резко остановилась.

— Извините! — ее голос дрожал, как и она сама. — Я, кажется, ошиблась.

— Никакой ошибки, — вкрадчиво пошептал беловолосый демон, склонившись к ее ушку. — Мы ждали тебя.

— Ждали? Меня?

Тася растерялась. Как демоны могли знать, что она придет, если она сама не знала этого ещё пять минут назад.

— Тебя или любого другого человека, — ответил Армеллин и кивнул на уже знакомый плакат, висевший на стене.

«Нужны деньги? Хотите продвинуть магическую науку?» — вопрошала надпись крупными буквами.

— Нет-нет, — Тася вырвалась из объятий беловолосого. — Я не хочу. Я не для этого…

— Поздно, селючка, — хихикнул Дэмиан, наклоняясь к ее шее и вдыхая запах волос. — У нас эксперимент, и нет других подопытных. Так что придется тебе.

— Н-н-не надо, — она еще отступила и наткнулась на что-то спиной. Это «что-то», очевидно, было неустойчивым и хрупким. От толчка оно покачнулось, а потом Тася услышала мелодичный звон, и в воздухе повисла светящаяся голубым мелкая пыль.

Этот звук и бранные слова, вырвавшиеся сразу у трех демонов, заставили Тасю похолодеть. Молясь в душе, чтобы разбитая ею вещь была какой-нибудь никому не нужной вазой, девушка обернулась. И застонала от отчаяния.

На полу лежали осколки магического шара. Они еще слабо светились и пульсировали, но было очевидно — отремонтировать это невозможно. Не стоит и пытаться.

Вся ее короткая жизнь в одно мгновение пронеслась у Таси перед глазами, помахав на прощанье рукой. Все старания, мечты, надежды лежали сейчас у ее ног, горсткой осколков.

Какой позор! Какой ужас! Она разбила преобразователь магической энергии!

Девушка всхлипнула и отшатнулась, закрывая ладонью рот. Ей хотелось, что бы все это было страшным сном, не по-настоящему.

Она вскинула голову. Сквозь выступившие слезы Тася видела демонов. На лице Дэмиана отражалась легкая досада, алые глаза Раума светились интересом и предвкушением и только Армеллин был бесстрастен. Как всегда.

Именно он подошел к осколкам. Наклонился, провел рукой над ними и сообщил:

— Восстановлению не подлежит.

— Да-а-а, — в фиалковых глазах второго ди Небироса вспыхнул азарт. — Селючка, ты только что разбила ценный прибор. Он стоит… Мел, сколько стоят накопители- преобразователи?

— От ста до двухсот тысяч золотых. В зависимости от модели и степени износа, — Армеллин достал постограф и быстро нацарапал на эбонитово-черной глади несколько слов. — Я свяжусь с крупнейшим поставщиком приборов и артефактов. Самое большее через час у нас будет точная стоимость разбитого.

Он еще что-то говорил, но это все проплывало мимо сознания Таси. Названная сумма огорошила ее. Девушка стояла покачиваясь, не отрывая взгляда от почти потухших осколков на полу.

Сто тысяч золотых! Ей никогда в жизни не расплатиться! Никогда!

Ослабевшие ноги не смогли больше держать хозяйку. Тася опустилась на пол, не обращая внимания на валяющиеся вокруг осколки. Что-то болезненно кольнуло ногу чуть ниже коленки.

— Осторожней, селючка, — Дэмиан опустился рядом и поднял ее на руки. — Хочешь истечь кровью и умереть, чтобы не платить за шар? Не выйдет.

Тася не ответила, лежа в его руках покорной куклой. Ей было так плохо в эту минуту, что она и вправду больше всего хотела умереть.

Демон отнес ее на диван. Медленно потянул вверх край юбки, обнажив уже пропитавшийся кровью чулок.

В душе Таси что-то вяло шевельнулось. Она попробовала вырваться:

— Что вы де…

— Молчи! — приказал демон, поднимая юбку еще выше, до края чулка.

— Не надо, — простонала Тася.

— Надо. О, это у тебя такая вышивка по-деревенски? — гоготнул Дэмиан при виде нескольких аккуратно заштопанных дырочек.

Не давая девушке опомниться он ловко отстегнул бретели и скатил чулок вниз, погладив горячими пальцами нежную кожу.

И прижался губами к свежему сочащемуся кровью порезу.

Тася сначала взвизгнула, пытаясь вырваться, а потом затихла. Демон не пил кровь. Он просто зализывал ранку своим необычайно длинным и вертким языком. И каждое это прикосновение приносило прохладу и успокоение.

Она расслабилась и задышала ровнее, уже не пытаясь сопротивляться. Кровотечение прекратилось. Перед глазами маячил затылок демона. Спутанные алые пряди, как языки пламени, и крохотные черные рожки — длиной с половину мизинца, не больше — спрятанные среди них.

— У тебя сладкая кровь, — сообщил демон, отрываясь от Таси и облизываясь.

— Сто семьдесят две тысячи пятьсот двенадцать золотых. С учетом амортизации, — сообщил Армеллин, опускаясь на диван рядом с Тасей.

— И как же ты будешь расплачиваться, сладенькая? — промурлыкал Раум, нависая над девушкой сверху. — Банковским переводом? Ценными бумагами? Или наличными?

Думаю, отец предпочтет перевод.

— Я… — она снова задрожала. — У меня нет денег.

— Нет денег? — пальцы беловолосого погладили девушку по встрепанным светлым волосам, щеке. Спустились ниже, скользнув вдоль нежной шейки. — Бедняжка. В таком юном возрасте попасть в тюрьму!

Под притворным сочувствием в его голосе пряталась насмешка. Он походил на кота, который забавляется с мышью.

— П-п-почему в тюрьму? — Тася одернула юбку и села.

Ей снова стало очень страшно.

Дэмиан издал смешок.

— Ты что: совсем тупая?

— Должников ждет тюрьма и принудительные работы, — холодно сообщил Армеллин. — Все деньги, вырученные за работу, идут на погашение долга. В среднем заработок заключенного, не обладающего ценной квалификацией, — пятьсот золотых в год. Из него вычитается стоимость содержания, это примерно пятьдесят золотых. Учитывая размер твоего долга, тебе нужно будет работать… — он на мгновение задумался. — Приблизительно триста восемьдесят три года. Если суд не примет решение о начислении пени.

— Что?

Тасе показалось, что мир вокруг зашатался и обваливается под ногами. Что не за что зацепиться, она повисает в пустоте и вот-вот рухнет в бездну. Ее полный отчаяния взгляд перебегал с лица на лицо, встречая только насмешку, равнодушие и неприкрытое предвкушение.

— Скорее всего, ты умрешь раньше, и так и не сможешь полностью расплатиться, — добил ее голос Армеллина. — Средний срок человеческой жизни — семьдесят лет, тебе сейчас двадцать.

— Восемнадцать, — механически поправила его Тася.

— Восемнадцать. Так что после смерти ты все ещё будешь должна Академии около ста сорока тысяч.

— Бедняжка, — нежно прошептал Раум, склоняясь над ее побелевшим лицом. — Провести всю жизнь в тюрьме.

Девушка почувствовала, как слезы сами собой текут из глаз. Всю жизнь в тюрьме за одну маленькую ошибку?! Нет, пожалуйста, пусть это будет неправдой!

— Или, — коварно продолжил беловолосый. — Мы могли бы тебе помочь…

Она почувствовала, как невыносимая тяжесть сдавившая грудь, отступает.

— Помочь? — Тася посмотрела на него с безумной надеждой. — Но как?

Демоны над ее головой переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

— Мы могли бы оплатить твое преступление. Но ты должна будешь как следует отблагодарить нас.

ГЛАВА 6 Договор

— Но… — Тася подняла растерянный взгляд от документа. — Как это «в полную собственность»?

Армеллин поморщился.

— Глоссарий в конце договора.

«Какая же ты тупая», — слышалось в его раздраженном голосе.

Снова замелькали перед глазами листы. Плотные, темно-желтые. Вечная бумага, на которой заключаются любые значимые сделки. Такой договор скрепляется кровью и сразу проходит магическую регистрацию едином нотариальном центре. Нарушившего его условия ждет немедленная кара.

— Рабыня? — дрожащим голосом переспросила девушка, еще раз вчитавшись в определение. — Я?

— Ты, малышка, — Дэмиан осклабился и подмигнул. — Ты нам сразу понравилась.

— Но я не хочу.

Ты правда думаешь, что кого-то волнует, чего ты хочешь?

«Это все сон, — уже в сотый раз подумала Тася. — Сейчас я проснусь».

Она снова перечитала условия. Строчки расплывались перед глазами, смысл ускользал.

— Мне надоела эта возня, — жестко бросил Раум. — Считаю до десяти. Или ты подписываешь, или я вызываю охрану и мы даем делу ход. Раз, два…

Что же делать?! Если она сейчас подпишет, то на полгода станет бесправной рабыней, игрушкой для трех скучающих пресыщенных демонов. И понятно какое именно рабство ее ждет. А ведь она даже не целовалась ни разу ни с кем!

А если откажется? Тогда суд и тюрьма до конца жизни. Без малейшей надежды на помилование. Хоть люди и были признаны полноценными мыслящими существами, большую часть высоких должностей в империи занимала нечисть, и многие до сих пор относились к людям с брезгливостью. Как к домашней скотине, которая внезапно заговорила и потребовала равных прав. Какие равные права для коров и овец, ну что вы?

Полгода в унизительной роли секс-рабыни против целой жизни? Много это или мало?

— Семь, восемь, девять.

Тася всхлипнула и склонилась над документом. Взяла в руки Кровавое перо, чувствуя, как артефакт прокалывает кожу, чтобы впиться в ладонь. Под «десять» прозвучавшее над ухом подобно последнему удару колокола, она дрожащей рукой поставила подпись. Кровь мгновенно впиталась в бумагу, застыв светло-коричневыми росчерками.

— Вот и умничка, — голос беловолосого стал сладким, как жидкий шоколад. В приюте давали такой на новый год и день рождения императора.

Он поднялся из кресла с ленивой грацией хищника. Медленно подошел к Тасе, встал за ее спиной, положив на плечи тяжелые теплые руки.

— А теперь посмотрим, что за игрушка нам досталась.

Тася побелела. Она знала на что соглашалась, но не ждала, что это будет вот так, сразу.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась она.

— Мне нравится, как ты просишь, — Дэмиан тоже поднялся, подошел к ней, наклонился. Пальцы демона небрежно погладили шею, скользнули в ложбинку ключицы. Медленномедленно, словно намеренно растягивая удовольствие он начал расстегивать маленькие пуговички на груди.

— Мне нравится, как ты боишься, — прошептал он, склоняясь ближе и почти касаясь губами ее губ. — Твой страх, отчаяние, стыд, возбуждение — они такие настоящие.

— О да-а-а, — согласился Раум, чуть прикусывая ее ухо и вдыхая запах. — Как изысканное вино. Мел, неужели не хочешь попробовать?

— Пожалуй, не откажусь, — раздался голос темноволосого. И к двум раздевающим Тасю демонам присоединился третий.

Девушка откинулась на стуле, закрыла глаза и тяжело дышала, чувствуя, как по ее телу, не знавшему до этого прикосновений ни одного мужчины, скользят сразу три пары рук. Демоны медленно освобождали ее от одежды, лаская каждый участок оголенной кожи. От этих прикосновений по телу пробегала сладкая дрожь и разливалась томительная слабость.

Вот Дэмина полностью справился с застежками и приспустил блузку, обнажив старенькое и простенькое бюстье.

Тася вздрогнула и открыла глаза.

— Модель «сельские зори», — ухмыльнулся демон, и щелкнул лямкой по телу. А потом взял нож.

Тася вздрогнула от ужаса, а демон рассмеялся.

— Страшно?

Она попыталась вскочить, но Армеллин за спиной надавил ей на плечи. Раум, стоявший у стула на коленях и медленно оглаживающий ее ноги, замер, словно прислушивался к чему-то.

Дэмиан поднес нож почти к самому лицу девушки, а потом вдруг рассмеялся и ласково провел пальцем по нижней губе.

— Какая же ты деревенщина. Не бойся.

— Пусть боится, — прошептал, как в горячке Раум. На демонически прекрасном лице беловолосого застыло выражение непонятного экстаза. Он смотрел на Тасю снизу вверх влажными от восторга глазами. — Мне нравится, как она боится.

Дэмиан резко потянул ее за волосы, заставляя запрокинуть голову и впился в губы жадным поцелуем.

Первый поцелуй в жизни Таси.

Его язык безжалостно проник внутрь ее рта, посасывая, изучая все укромные уголки. Ошеломленная девушка не отвечала, но и не сопротивлялась.

Он сам прервал поцелуй, напоследок болезненно укусив ее за язык. Тася почувствовала, как рот наполняется кровью. Холодное лезвие прикоснулось к коже на груди. Она вскрикнула, но боли не было. Просто стало чуть легче дышать. Демон перерезал по-очереди лямки бюстье, а потом вспорол и саму ткань.

Она снова вскрикнула и попыталась закрыться, но стальные пальцы Армеллина все так же удерживали ее руки в захвате за спиной.

— Какая грудь! — одобрил Дэмиан, накрывая ладонями мягкие полушария. Чуть сжал, наслаждаясь шелковистой кожей, и прильнул губами к соску.

Тасе показалось, что ее тело прошила короткая сладостная молния. Против воли она тихо застонала, и услышала довольный смех над ухом. А мгновением позже ощутила, как второй сосок накрывает другой жадный рот.

По телу прокатилась жаркая дрожь, а потом разлилась томительная слабость. Два рта, нежно прикусывавших и ласкавших ее грудь, заставили Тасю застонать.

«Что со мной? — вспыхнула где-то на отголосках сознания отчаянная мысль. — Разве мне должно быть так приятно?»

Разве можно получать удовольствие от насилия? Или это не было насилием?

Внезапно ладони, удерживавшие ее руки за спиной разжались. Прохладные пальцы скользнули по коже шеи, ласково заставили приподнять голову. Самый холодный и суровый из трех хозяев Таси, не выказывавший до этого по отношению к девушке ничего кроме брезгливости и равнодушия, склонился над ней, чтобы поцеловать.

Его губы были нежными. Армеллин целовал свою жертву так бережно, почти что робко, что Тася вспыхнула и сама потянулась ответить на поцелуй. Ей вдруг показалось, что этот неулыбчивый демон — единственный из всей троицы кто видит в ней нечто большее, чем игрушку.

И когда он оторвался от нее, на мгновение ей почудилась, как в фиалковых глазах за стеклянной преградой очков мелькнула горечь. А потом его губы скользнули ниже.

Она закрыла глаза и застонала. Слишком много всего обрушилось на нее. Она чувствовала страх, отчаяние, стыд, возбуждение — все одновременно и сразу. Эта безумная мешанина эмоций была непереносима. И Тася сделала единственное, что могла.

Смирилась. Отпустила контроль. Отдалась воле демонов и зову собственного тела.

Все слилось в ошеломительном и неимоверно стыдном удовольствии. Кто ласкал сейчас ее грудь, сладко сжимая соски? Кто целовал горячими губами нежную кожу, чуть выше края оставшегося чулка? Кто опалил дыханием живот, лизнул ямку пупка и провел языком ниже?

Не было ни желания, ни сил, ни права сопротивляться тому, что новоявленные хозяева делали с ней. Остался только обижигающий стыд, и мучительное наслаждение. И она растворилась полностью в этим нестерпимом стыдном удовольствии, стонала и всхлипывала, не пытаясь сдержать криков.

Чьи-то руки — Раум? Дэмиан? — избавили ее от остаток одежды. Не переставая ласкать и гладить, отстегнули и скатали второй чулок. Сняли трусики и пояс.

Стройное обнаженное девичье тело извивалось и вздрагивало в объятиях трех одетых мужчин. Тася почувствовала, как ей разводят колени в стороны и это вырвало ее из блаженного транса.

— Нет! — голос звучал слабо, еле слышно, в нем не было протеста. Только мольба. — Пожалуйста, не недо.

— Расслабься, детка. Ты здесь ничего не решаешь, — ухмыльнулся беловолосый, целуя ее в приоткрытые губы.

В следующее мгновение, она ощутила горячий язык на самой чувствительной точке своего тела и мир померк в ослепительных всполохах ошеломительного экстаза.

— Вкусная, — Дэмиан оторвался от широко раздвинутых бедер и облизнулся.

— Вкусная, — согласился Раум, тяжело оседая на пол. — Мать моя демоница, как же я нажрался…

— И я, — осоловело согласился красноволосый, кладя бессознательной девушке голову на колени.

— Много сладкого — вредно, — довольно резко заметил второй ди Небирос. Он тоже выглядел расслабленным и довольным, как после хорошего секса, но в отличие от двух других демонов ещё мог стоять на ногах.

Склонившись над Тасей, он нежно погладил ее по голове, убрал прилипшие к шее пряди волос.

— Придет в себя не раньше, чем через полчаса.

— Угу, — отозвался его брат, прижимаясь щекой к обнаженному бедру. — Мы же ее совсем укатали. Нехорошо…

Армеллин поднял девушку на руки, перенес на диван и укрыл пледом. Его брат, пошатываясь, поднялся и пошел за ним. Плюхнулся рядом, потянул на себя и по- хозяйски обнял за плечи.

— Никогда не пробовал таких эмоций, — задумчиво пробормотал он, проводя ладонью по обнаженному телу. — Как столетнее игристое из императорской коллекции. Но так ее надолго не хватит, — фиалковые глаза сузились. — Думаю, нам нужен график.

— График? — приподнял бровь беловолосый демон.

Он все еще сидел на полу, не имея сил подняться, и поедал ревнивым взглядом обнаженную девушку в объятиях братьев ди Небирос.

— Не набрасываться на нее одновременно. Пусть принадлежит каждому из нас. По очереди.

— Не любишь делиться, Дэмиан?

— Не люблю, — криво ухмыльнулся красноволосый. — А ещё кое-кто слишком жадный. Глядя, как этот «кое-кто» жрет в три горла, я тоже начинаю терять самоконтроль.

Раум сперва хотел возразить, но потом передумал и кивнул.

— Годится. И кто первый?

— Я.

— Почему это ты?

— Потому что я это придумал.

* * *

Когда Тася пришла в себя и открыла глаза ей сначала показалось, что лаборатория пуста. Мгновение спустя она заметила Армеллина, сидящего за столом и сосредоточенно изучающего бумаги.

Сама она лежала на диванчике, обнаженная, укрытая пушистым пледом.

— Очнулась? — хотя она не шевелилась демон каким-то неведомым образом понял, что Тася пришла в себя. Он обернулся. Тася поежилась под строгим взглядом поверх очков.

Она чувствовала себя неимоверно усталой и разбитой.

— Что случилось?

— Мы немного перестарались, и ты… заснула.

— Заснула?

Как вообще можно было заснуть после всего, что демоны с ней делали.

— Ненадолго. Ты спала всего, — он бросил короткий взгляд на настенные часы. — Сорок четыре минуты.

Три четверти часа? Казалось, прошла целая вечность. События прошлого дня вспоминались с трудом, словно виделись через мутную пелену тумана. А утренний поход в библиотеку и подсмотренная сцена с Присциллой, казалось, и вовсе происходили в другой жизни.

— А где…

Он поморщился, угадав вопрос:

— Ушли. Они и так достаточно развлеклись.

В его голосе Тасе послышался упрек. И в одно мгновение воспоминания о все, что происходило в этой комнате встало в ее душе необычайно ярко. Она почувствовала себя развратной, испорченной, грязной продажной женщиной, которая и не заслуживает никакого иного обращения, кроме такого.

Кто она еще, если не потаскуха? Спит сразу с тремя мужчинами за деньги.

И то, что в ее воспоминаниях самого страшного так и не случилось, ничего не меняет.

Она обхватила себя за плечи съежилась и всхлипнула.

Армеллин скривился:

— Только не надо устраивать сцен, — в голосе демона звучали презрение пополам с насмешкой. — Как люди любят все усложнять.

Тася снова всхлипнула. Зажмурилась, накрылась пледом, пытаясь избежать его взгляда.

Разумеется, демон немедленно пресек эти глупости.

Он сдернул с нее плед, охватил одной рукой тонкие запястья и вздернул вверх, заставляя открыться.

— Встань!

Не осмеливаясь сопротивляться приказному тону, Тася поднялась, чувствуя, как из под зажмуренных век по щекам текут слезы.

Тем большей неожиданностью для нее стало, когда демон вдруг обнял ее, прижал к себе хрупкое тело и поцеловал.

Снова нежно, ласково. Заботясь, чтобы ей было хорошо.

От неожиданности она прекратила плакать и распахнула глаза.

— Так-то лучше, — сказал Армеллин. — Я не всеяден. И не люблю вкус отчаяния и ненависти к себе.

— Что?

Она все ещё стояла обнаженная в его объятиях, чувствуя, как пуговицы на жилете холодят и чуть царапают соски.

Армеллин снисходительно усмехнулся:

— Твое положение не так ужасно. Попробуй найти в нем плюсы. Или просто смирись с тем, что теперь ты жертва.

Его рука скользнула по обнаженному телу, опустилась на совершенное полушарие груди. Пальцы чуть сдавили сосок, против ее воли вызвав у девушки возбужденный вздох. В фиалковых глазах за стеклами очков мелькнуло что-то странное.

— Ты принадлежишь нам, — бесстрастный голос дрогнул. — Любой из нас сможет обладать тобою когда и как захочет. Сможет делать вот так.

Та же рука скользнула ниже, погладила влажные лепестки губ, принеся уже привычное ощущение возбуждения и бессилия. Демон тяжело задышал, со стоном стиснул Тасю сильнее, а потом резко оттолкнул. У него был вид, как у пьяницы в завязке только что отказавшегося от очередной рюмки.

— Одевайся! — резко бросил он. — Я провожу тебя до общежития. Сегодня переночуешь там и соберешь вещи.

— Вещи?

Странные метаморфозы, происходящие с Армеллином так изумили девушку, что она даже отвлеклась от собственных переживаний.

— С завтрашнего дня ты переезжаешь к нам.

Конец первой части

Часть 2 Любимая игрушка

Когда Таисия Блэквуд поступила в Магическую Академию Аусвейл, она была вне себя от счастья. Могла ли девушка предположить, что самое престижное учебное заведение Империи станет для нее вратами в личный ад, полный темных запретных наслаждений?

Что может сделать юная и неискушенная девушка, ставшая рабыней развращенных и пресыщенных аристократов? Особенно, если эти аристократы — демоны.

Ей придется оставить прежнюю жизнь. У нее больше нет своего жилья, вещей и права на слово «нет». В новом доме Тасю ждет горький вкус унижения, чувственные ласки и обжигающий стыд. Насилие, дарующее наслаждение…

Насилие ли?

Разве демоны виновны в том, что тело раз за разом предает свою хозяйку? Что она сгорает от страсти в объятиях своих мучителей?

Если Тася хочет вырваться из этой ловушки, она должна что-то сделать!

ГЛАВА 1 Новый дом

Еле перебирая ногами Тася брела к своему дому. Ее провожатый шел рядом, не дотрагиваясь, не докучая разговорами.

В голове все вертелись безумные события предыдущих часов. Девушка пыталась понять, как получилось, что она — ещё утром свободный человек, подающая надежды студентка, превратилась в секс-игрушку, рабыню, вещь для трех избалованных и жестоких старшекурсников.

Не была ли та подпись ошибкой? Самой страшной ошибкой в ее жизни…

Но что ждало ее в случае отказа? Целая жизнь, проведенная в тюрьме. А так всего полгода и свобода. Кто знает, может она наскучит демонам раньше и они ее отпустят?

И они обещали не калечить, не мучить. И позволили продолжить обучение. Если повезет, никто даже не узнает.

Но все равно это гадко, мерзко, отвратительно. Демоны ясно дали понять, что их интересует тело Таси. Можно не сомневаться: прелюдия в лаборатории была только разминкой, в их доме насилие продолжится.

У корпуса она обернулась:

— Я пойду?

Армеллин качнул головой, взял ее за руку и медленно расстегнул пуговички на обшлаге. Девушка задрожала, не зная, чего ожидать, но он только показал ей след, похожий на тонкую красную змейку, обвившую руку чуть выше запястья. Змейка мирно дремала, положив голову на хвост.

— Знак Договора.

Тася кивнула. Она знала, что означает этот символ. Они заключили договор, и теперь ей не сбежать, пока она не расплатится по своим счетам.

— Ты — наша вещь, Таисия Блэквуд, — с нажимом произнес демон. Его глаза за стеклами очков показались Тасе холодными и колючими, как две льдинки. — У тебя больше нет своих желаний, права сказать «нет» или спорить. Помни об этом.

Девушка сглотнула. В горле резко пересохло. А ведь ей казалось, что Армеллин добрее своих братьев.

Как глупо — надеяться на жалость демона.

— Я помню.

Полгода… Это все — только на полгода. Нужно будет сжать зубы и немного потерпеть.

Или много?

Полгода в обмен на целую жизнь.

— Разрешите, я пойду?

В его лице что-то дрогнуло. Пальцы ласково погладили кожу на тыльной стороне руки, от этих прикосновений по телу побежали приятные мурашки.

— Иди! — сквозь зубы приказал демон. А сам не тронулся с места, провожая девушку взглядом, пока она не скрылась в дверях.

Ундина встретила ее восторженной трескотней, вываливая ворох сплетен, о каких-то незнакомых людях и нелюдях. Тася слушала ее и не слышала. Нэя принадлежала к прежнему миру, в котором Тася была свободной, приличной девушкой с надеждами на славное будущее.

Сейчас Тася чувствовала себя грязной, отмеченной чужими руками и губами. Что бы сказала Нэя, если бы узнала, что ее соседка совсем недавно отдавалась сразу трем мужчинам? Что она теперь собственность, вещь и больше не вправе распоряжаться своей судьбой? И даже жить будет там, где решат ее новые хозяева.

Смелости признаться вслух, что уже завтра ее тут не будет, так и не хватило. Любопытная ундина непременно начала бы расспрашивать, а Тася не чувствовала в себе сил убедительно соврать.

Новый день подарил новую надежду. Тася не умела долго отчаиваться. Как знать, возможно, случится что-то, что избавит ее от постыдного договора? А если даже нет, лучше потерпеть полгода, чем всю жизнь гнить в тюрьме.

После всего, что было вчера, подсмотренная в библиотеке сцена совсем вылетела из головы. Наверное, Тася так бы и не вспомнила, если бы не недобрый взгляд Присциллы.

Во время лекций вампирша кривила накрашенный рот и пялилась на «человечку» с молчаливой угрозой. От этого было неуютно, но почему-то не страшно. Все мысли занимали демоны. Тася помнила, что случится сегодня вечером и боялась этого. Словно переезд должен был уничтожить последние остатки ее свободы.

Хотя какая свобода у отмеченного клеймом договора?

Опасность она ощутила, когда уже шла по аллее к дому. Ветерок донес приторный запах духов, а потом неведомая сила отшвырнула девушку с дорожки спиной на дерево.

— Человечка! — прошипела вампирша, нависая над ней. — Тебе стоило уехать, пока я была добрая!

— Прости меня, — ответила Тася. — Я должна была уйти сразу, как заметила вас. Но клянусь: я никому не скажу.

На лице сокурсницы появилось презрение.

— Так унижаться? И это ничтожество считает себя равной мне?

Это было обидно, ведь Тася извинилась искренне, от всего сердца.

Вампирша наклонилась ниже. Удлинились, заострились клыки, и сквозь сладкий аромат парфюма Тасе снова почудился запах крови.

— Что ты делаешь? Мы же в Академии, и я не подписывала донорства. Тебя посадят!

— Меня? Присциллу д'Эстен? — визгливо рассмеялась сокурсница. — Дочь верховного судьи?

Она была права в своем чувстве безнаказанности. Никто не станет доводить дело до суда из-за какой-то человечки. Тем более сироты. Будет, как с мамой…

— Вы, люди, просто ходячие емкости с кровью, — продолжала вампирша. — Папаша держит меня на голодном пайке, чтобы я была хорошей девочкой. Но у меня есть ты. Правда здорово?

Она открыла рот, готовясь вонзить клыки в нежную шейку. Тася почувствовала, как накатывает знакомое оцепенение и по венам ползет ледяной страх, пробираясь к сердцу. Снова зазвучали в ушах поскрипывание половиц, осторожные шаги и тихий звук капель.

Острые иглы клыков лишь прокусили кожу до того, как неведомая сила смела Присциллу, отшвырнула в сторону. Тело вампирши отлетело и стукнулось о ствол соседнего дерева. Неспящая-в-Ночи сползла на землю и глухо заскулила, баюкая запястье.

— Ди Небирос, урод! Ты мне руку сломал!

— В следующий раз я ее оторву, — промурлыкал огненноволосый демон. — Ушла от моей человечки.

— Твоей… — глаза Присциллы изумленно расширились. — Ты ИЗ-ЗА НЕЕ мне руку сломал?!

— Ага.

Он стоял рядом с Тасей в расслабленной позе, небрежно засунув руки в карманы. Абсолютно уверенный, что вампирша ничего не посмеет ему сделать.

Слухи утверждали, что высший демон в боевой ипостаси способен разорвать вампира голыми руками.

— Козел! Ты же знаешь, что отец оставил мне только одного донора! Кости два дня срастаться будут. Что тебе за дело до этой никчемной девки!

Демон сплюнул.

— Заткнись, пятый номер. Иди, лечи руку, пока ещё чего не сломала. Ногу, например.

Вампирша одарила человечку и демона полным жгучей ненависти взглядом и захромала по дорожке.

— Почему? — спросила Тася.

От пережитого накатила ужасная слабость. Задрожали коленки, отказываясь держать свою хозяйку. Девушка оперлась спиной о шершавый ствол, еле сдерживаясь, чтобы не рухнуть на землю.

Демон ухмыльнулся:

— Не люблю, когда трогают мои вещи, — он прижался к ней, вдыхая ее запах, наклонился, зализывая след от укуса. — Сегодня я твой хозяин, селючка. Можешь звать меня просто «Господин».

Тася обвисла в руках Дэмиана. Ее накрыло ощущение спокойствия. И странное чувство доверия.

— Но я же видела тебя… вас с ней. В клубе.

Он фыркнул.

— Подумаешь, покувыркались разок. Пятый номер, что на танцполе, что в постели — бревно.

Дрожь медленно проходила. Девушка помотала головой, приходя в себя. Она не должна расслабляться и слишком доверять демону! Да, он спас ее от вампирши, но сделал это не для Таси, а для себя.

— Пятый номер?

Демон сжал ее грудь.

Видела, какие у Циллы буфера? Пятый номер. Если не шестой. Кстати, о сиськах, — он нащупал сквозь ткань платья затвердевшие соски и начал пощипывать их. — Хочу видеть твои. Пошли.

И потянул девушку за собой.

Тася сделала несколько шагов за ним и только тогда поняла, что они идут в сторону паркинга. Она остановилась.

— Подождите! Я должна собрать вещи.

— Зачем тебе эти жалкие обноски?

— Пожалуйста!

Оставить вещи в комнате? Бросить вот так последнюю память о прошлой жизни?!

Его глаза угрожающе сузились:

— У тебя нет права спорить.

— Надо предупредить соседку. Она будет волноваться.

Это его убедило.

К счастью, ундины не оказалось в комнате. Пока Тася собирала свои нехитрые пожитки, прощаясь с местом, которое так и не успело стать для нее домом, Дэмиан слонялся по комнате, трогал ее вещи, и вещи Нэи, задавал легкомысленные вопросы и перебивал Тасю, стоило ей начать отвечать.

Она оставила записку, в которой говорила, что пока временно поживет у друзей семьи в городе, и тихонько вздохнула. Вряд ли легкомысленная ундина будет сильно тосковать о ее исчезновении. И все же, как жаль. Тася успела привязаться к своей соседке.

Она попыталась подобрать саквояж, но демон не дал. Ущипнул девушку за попку, подтолкнул вперед и закрыл за ней двери в прошлую жизнь.

* * *

Взревел движитель «Дракона», Тасю вжало в кресло, и деревья за окном слились в почти неразличимую ленту.

Дэмиан вел на пределе скорости. Ругался сквозь зубы на «ублюдочных улиток», резко газовал, обгоняя их по встречной полосе, и закладывал безумные виражи на поворотах.

Тася вцепилась в кожаные края кресла побелевшими пальцами и долго не могла разжать их, даже когда демон резко сбавил скорость и свернул. Они проехали по липовой аллее и остановились у высокой чугунной ограды. Дэмиан посигналил, и решетка, выкованная в виде оскаленной драконьей морды, медленно поехала вверх.

В глубине сада прятался старинный особняк в готическом стиле. Ди Небирос резко затормозил и повернулся к пассажирке с лихой улыбкой.

— Ну что? Понравилось?

Она кивнула механически, как болванчик, а демон расхохотался.

— Ты не умеешь врать, селючка. Было страшно?

Тася снова кивнула.

— Не бойся, — он вдруг наклонился к ее губам, обдав запахом мятных пастилок. — Со мной ты можешь никого не бояться.

Инстинктивно она попробовала отпрянуть, еще глубже вжаться в кресло.

— Я же сказал: можешь не бояться! — взбесился демон. — Ты что: совсем тупая?

Тася задрожала. Она боялась. Боялась его, боялась двух других демонов, этого места и собственной беззащитности перед ними.

Он ухватил девушку за плечи и встряхнул:

— Скажи, что со мной тебе ничего не страшно!

— Мне ничего не страшно с вами, — послушно повторила Тася.

— Господин.

— Мне ничего не страшно с вами, Господин.

Он с подозрением вгляделся в ее лицо, а потом дернул ремень безопасности.

— Вылезай.

Тася вылезла на негнущихся ногах. В закатных лучах облицованный темным камнем особняк показался ей очень зловещим.

Дэмиан швырнул ключи лакею и потащил девушку вверх по ступеням.

— Простите… господин?

Обращение пришлось демону по душе.

— Хочешь попросить чего-то, сладенькая?

— Как я буду добираться до Академии?

— Уж точно не пешком, — он усмехнулся с таким видом, словно читал все мысли Таси. — До нее почти столько же, сколько до города. Если будешь хорошей девочкой, я тебя подвезу.

Особняк высокомерно не заметил появления Таси. Величественный и древний, он был слишком большим для трех демонов, но все же не создавал ощущения заброшенности. Порядок в доме поддерживали с десяток молчаливых женщин в форме прислуги.

Несмотря на разную внешность они чем-то неуловимо походили друг на друга. Средних лет, с потухшими лицами, равнодушными глазами.

— Здравствуйте, — приветствовала Тася одну из служанок, полировавшую резные перила в холле. И вскрикнула от боли — пальцы Дэмиана болезненно впились в плечо.

— Я не разрешал тебе болтать с ними.

— Простите… господин.

Демон привлек ее к себе, по-хозяйски провел руками вдоль тела, сжал ягодицы, заставив охнуть от испуга.

— Тебе никто здесь не поможет, селючка, — прошептал он, целуя Тасю в дрожащие губы. — Эти людишки много поколений служат клану ди Форкалонен. Им нет дела до тебя, — и тут же резко, без перехода. — Ты ела?

Она покачала головой.

— Тогда пошла в столовую.

Поданный в малой столовой легкий ужин стал бы гордостью любого самого изысканного ресторана. Тася не то, что не знала названий половины блюд, даже не представляла, из чего они могли быть приготовлены. Сочные мясные котлетки, крем- суп, умопомрачительно пахнущий грибами, ростки неизвестных овощей, паштет на крохотных тарталетках, нежнейшее сливочное суфле.

Тем обиднее было, что в присутствии демона кусок в горло не лез.

Дэмиан сидел рядом и смотрел, как она ест, с умилительной улыбкой, чем смущал и пугал девушку.

— Все съела? — резко спросил он, когда она поняла, что больше не в состоянии проглотить ни кусочка и отодвинула тарелку.

— Спасибо. Было очень вкусно…

— Господин, — подсказал он.

— Спасибо, господин, — покорно повторила Тася.

Его глаза довольно сверкнули:

— В том сарае, где ты выросла, так не кормили, а? — он вскочил. — Пошли. Покажу твою комнату.

Комната была роскошна, как все в этом доме. Вызывающе, невозможно роскошна. Отделанные золотом обои. Ковры по щиколотку на полу, тигриная шкура у камина, огромная кровать, на которой вольготно могли бы расположиться четверо. Витражные окна в позолоченных рамах.

Тася съежилась, чувствуя себя неуютно в этом дворцовом великолепии. Это все было для нее слишком. Слишком большим, слишком дорогим, слишком помпезным.

— Не нравится? — процедил демон, пристально следивший за выражением ее лица. — Что, недостаточно уютно для тебя, селючка?

Она сжалась.

— И плевать! Ужин был хорош, но я хочу десерт.

С этими словами он толкнул девушку на кровать.

Тася ойкнула и поползла по кровати, не отрывая взгляда от своего хозяина. Она понимала, что сопротивляться бесполезно, но при виде красноволосого демона с горящими от вожделения глазами в ней просыпался инстинкт жертвы, который громко кричал: «Беги! Беги от него!».

— Подойди.

Она отползла еще дальше и юркнула за кровать, наблюдая за ним, как пугливый зверек из норки.

— Я сказал подойди.

Молчание было ответом.

Дэмиан оскалился.

— Я тоже люблю играть в догонялки, селючка. Начали! — с этими словами он запер входную дверь и вынул нож из-за голенища.

Следующие десять минут Тася металась по комнате, слепо натыкаясь на стены, как бабочка, бьющаяся всем телом о стекло в поисках выхода. Демон то настигал ее, чтобы игривым и легким движением срезать очередную деталь одежды, то снова давал ускользнуть. Каждый раз, когда бритвенно-острое лезвие проходило в миллиметре от нежной кожи, девушку охватывал неконтролируемый ужас. Она взвизгивала, а демон довольно смеялся.

Последний взмах ножа перерезал бюстье. Вконец обессиленная Тася, на которой остались только трусики и пояс с чулками, забилась в щель между стеной и камином и съежилась, пытаясь закрыться.

Дэмиан бросил на нее еще один взгляд, помрачнел.

— Хватит, — решил он, убирая нож. — Мне надоела эта игра, селючка. Иди сюда.

Тася замотала головой.

— Я сказал: иди сюда, — теперь в его голосе зазвучала угроза.

Всхлипывая, девушка выбралась из своего убежища и встала перед ним, прикрывая руками грудь. Он взял ее за запястья, отводя руки. Поцеловал заплаканные щеки.

— Ну что ты плачешь, маленькая, — вдруг совершенно другим ласковым голосом сказал ее мучитель. — Я никогда не сделаю тебе ничего плохого, если будешь послушной. Но ты не должна отвергать меня, понимаешь.

Тася растерянно заморгала. Такая резкая перемена в поведении сбила ее с толку.

Он обнял ее — очень нежно, осторожно, словно она была хрустальной. Одной рукой прижал к себе, второй погладил по голове.

— Ты такая красивая. Как зверек с бархатистой шубкой. Я бы никогда не стал портить такую кожу ножом, — его глаза гневно сузились. — Так почему ты этого не понимаешь и боишься меня?!

— Я… — Тася почувствовала себя виноватой. — Я не знаю…

Его пальцы впились в плечи девушки, Дэмиан встряхнул ее.

— Будь послушной. Называй меня господином. Не зли меня, селючка. И ты никогда не узнаешь силу моего гнева, — его голос снова зазвучал проникновенно, ласково. — И я решу все твои проблемы. Ты не будешь голодать. Ни в чем не будешь нуждаться. И никто не посмеет тебя обидеть. Веришь?

Она не знала, что ответить, поэтому кивнула.

— Отлично! — демон словно только заметил, что обнимает почти обнаженную девушку, и облизнулся. — А сейчас я хочу развлечься. Стена или кровать? Пожалуй, начнем со стены.

Он за плечи подвел Тасю к стене. По его приказу девушка подняла руки над головой, чувствуя себя ещё более открытой и беззащитной. Клацнул металл. Прохладные браслеты охватили запястья.

Демон натянул цепь, заставляя свою жертву встать почти на цыпочки. Срезал остатки одежды. Спиной и ягодицами Тася ощутила прохладное и скользкое дерево настенной панели.

И снова был стыд пополам с наслаждением. Страх, чувство абсолютной беспомощности, жадные губы и пальцы, возносившие ее на вершину блаженства. И снова демон не пытался раздеться сам или овладеть своей жертвой. Только лицо у него становилось все более и более пьяным, словно это Тася ласкала его, доставляя немыслимое наслаждение против его желания и воли.

От стыда она пыталась сдерживать крики, но это злило Дэмиана. «Не молчи! — приказывал он, грубо пощипывая самую чувствительную точку ее тела. — Хочу слышать твой голос! Ну!».

И Тася вскрикивала в ответ.

Уже подведя девушку к последнему пределу, удерживая в полушаге от экстаза, он оторвался от нее, тяжело дыша, и начал медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Тася затуманенными глазами следила, как скользят его сильные гибкие пальцы по ткани.

Сейчас это случится. Она лишится девственности. Не как мечталось: после свадьбы с нежным и внимательным юношей, который будет уважать ее желания. Ее невинность заберет демон, для которого Тася — всего лишь игрушка, мимолетное развлечение.

Совсем как в том ужасном сне.

Демон сдернул рубашку, обнажив мускулистый торс, покрытый ровным загаром. Дэмиан был красив. Возмутительно красив и мужественен. С него можно было бы ваять статую героя древности, сражающегося с чудовищем.

Вот только он сам и был чудовищем.

— Пожалуйста! — попыталась она в последний раз. — Не делайте этого.

— Но я хочу, — возразил он, сжимая напрягшиеся соски девушки.

— Я не хочу.

Демон засмеялся:

— И кого это волнует? К тому же, — тут рука нырнула между ее ног, палец проник внутрь Таси, туда где было горячо и очень влажно. — Ты врешь. Нельзя бьггь такой мокрой и не хотеть.

К первому пальцу присоединился второй, они задвигались, растягивая девственную дырочку, даруя чуть болезненное удовольствие.

Тася зажмурилась и беззвучно заплакала.

Что-то коснулось ее губ. Она распахнула глаза. Демон поднес к ее губам пальцы, испачканные ее же любовным соком. Запах собственного желания ударил в ноздри.

— Оближи, — приказал Дэмиан.

— Нет!

— Или ты будешь слушаться, или я тебя высеку.

Тася открыла рот, лизнула. Вкус был странным. Терпким, ни на что не похожим, но не противным, как она опасалась.

— Молодец, хорошая девочка, — в голосе демона послышалась насмешка. — Продолжай.

Она вылизывала его пальцы, пытаясь убедить себя, что это мороженное. Зрачки демона расширились, стали огромными — во всю радужку, дыхание участилось. Он протолкнул пальцы в рот девушке целиком и не отрывал взгляда от алых губок. Вторая рука пощипывала и выкручивала сосок.

Несмотря на всю унизительность своего положения, а может благодаря ей, Тася почувствовала, как ее возбуждение усиливается. Внизу живота снова запульсировало, она ощутила, как несколько влажных капель стекло по бедру.

— Ты меня хочешь, — довольно выдохнул демон.

— Нет!

— Не люблю, когда врут.

— Я не хочу!

Она не хотела. Тело против воли откликалось на развратные ласки, но душой Тася мечтала оказаться как можно дальше от своего мучителя.

Тася стиснула зубы и замотала головой, и это взбесило Дэмиана.

— Не ври, селючка!

Он крутанул девушку на месте, заставляя развернуться, и на ягодицы с размаху опустилась жесткая ладонь. Тася взвизгнула. Стальные пальцы сжались сильнее на аппетитной округлости, чуть стиснули.

— Какая попка, — хрипло сказал демон. — Тугая и узенькая. Надо будет потом попробовать тебя там.

На соседнюю ягодицу обрушился еще один удар, куда более болезненный.

— Пожалуйста, Господин! Не надо! Я буду послушной.

— Будешь, — пообещал демон, поглаживая горящую кожу. — Обязательно будешь. Расставь немного ножки.

Девушка не подчинилась, за что была наказана целым градом хлестких ударов.

Это было больно. Куда больнее, чем в давешнем сне. Почти так же больно, как от розги матушки-настоятельницы.

Тася всхлипывала и вскрикивала, умоляя его прекратить, но Дэмиан не останавливался, пока девушка бессильно не обвисла на цепях и не заплакала.

— Ну, тише, тише, — теперь он нежно гладил горящие ягодицы. — Все уже позади. Просто будь послушной и не лги мне, маленькая. Ты ведь хочешь меня?

— Хочу, — тихо всхлипывая, повторила Тася.

Она не знала, было это правдой или ложью сейчас, да и не желала знать. Просто не было сил больше бороться.

Он развернул Тасю, прижал к себе, собирая губами ее слезы.

— Что, неужели так больно?

— Да… — она замолчала, прислушиваясь к своим ощущениям. В отличие от розги, после которой ещё несколько дней было трудно сидеть, боль от шлепков уже почти прошла, сменившись приятным теплом. — Не знаю.

— Ты такая красивая, — зашептал демон. — Посмотри на себя.

Он взял Тасю за подбородок, заставляя повернуться и взглянуть в зеркало на противоположной стене.

Зеркало отразило маленькую хрупкую блондинку. Обнаженную, прикованную к стене. Тонкая кожа чуть отливает розовым, руки вздернуты над головой, спутанные волосы прилипли к шее. Аккуратная девичья грудь с напряженными сосками, стройная талия. На белых бедрах и попке алели отпечатки ладони — непристойно и возбуждающе, словно утверждая доступность этой беззащитной девушки для всех желающих.

Пальцы демона снова погладили горящие ягодицы.

— Красиво, — хрипло сказал Дэмиан. — Очень.

Тася зажмурилась, не имея сил больше спорить и не желая признавать очевидное. Она не увидела, а почувствовала, как цепь над головой ослабла, потом звякнули оковы, высвобождая тонкие запястья. Демон поднял свою игрушку, перенес на кровать.

Теперь запястья обвила веревка. Дэмиан снова заставил девушку вытянуть руки над головой. Потом расстегнул ремень своих брюк, разделся полностью и опустился рядом, нависая над ней. Матрас чуть прогнулся под его весом. Сильные пальцы погладили бархатистую кожу. Язык прошелся между грудей, слизывая выступившие капельки пота.

Тася лежала, вытянувшись по струнке, ощущая странную смесь возбуждения и страха. Чувство беспомощности и ужас перед будущим так измотали девушку, что она уже почти хотела, что бы все свершилось. Закончилось как можно скорее. Лишь бы не было этого невыносимого ощущения, когда кажется, что вот-вот, еще немного и она сможет хоть что-то изменить в своей судьбе, но сколько ни напрягайся, только бьешься о невидимые стены.

Как мотылек в стеклянной банке.

Это все равно случится. Демоны с первой же минуты дали понять, что не ограничатся прикосновениями и ласками. Так почему не сейчас?

Он склонился над ее лицом.

— Поцелуй меня.

Спорить означало обречь себя на новое наказание. Девушка покорно потянулась и неловко коснулась губ своего хозяина. Демон не двигался и даже не отвечал на поцелуй, просто наслаждался неумелыми попытками Таси выполнить просьбу, куда больше похожую на приказ.

Шелковое белье на кровати чуть охлаждало горящие после шлепков ягодицы.

Дэмиан раздвинул ей ноги. Пальцы погладили нежную кожу с внутренней стороны бедра, скользнули вверх по влажным дорожкам, поднялись туда, где было горячо и очень-очень мокро.

Демон засмеялся:

— Да у тебя тут водопад. Любишь, когда тебя шлепают?

— Нет, — простонала Тася, отворачивая заалевшее лицо.

Она не виновата, что возбудилась! Она не хотела этого!

— Лгунья!

Горячий рот присосался к ее груди. Тася ощутила болезненно-сладостный укус.

— Признайся, тебе все это нравится!

Еще один укус. И еще. Наслаждение стало почти нестерпимым.

— Давай! — хрипло приказал он. — Не ври себе. Скажи, что хочешь меня, или я тебя трахну.

Произнести слова, которые требовал хозяин, было нестерпимо стыдно. Возможно, потому что в них было куда больше правды, чем хотелось бы Тасе. Но если промолчать, демон просто изнасилует ее!

Изнасилует? Можно ли это назвать насилием, если все тело горит и ломит от желания. Если она сама выгибается, подставляя грудь под нежные укусы, и чуть двигает бедрами, словно умоляет войти в нее?!

— Молчишь? Это приглашение?

— Нет!

— Уверена? Тебе понравится.

— Не надо. Я… — она задохнулась, потому что его рука спустилась ниже и легла между бедер, а пальцы погладили влажные от любовного сока лепестки.

— Ну!

Я хочу вас, — она помолчала и добавила. — Господин.

Глаза Дэмиана торжествующе сверкнули.

— Ну раз хочешь…

Он потянул девушку за ноги, заставляя развести бедра шире. Глаза Таси расширились, она испуганно вскрикнула:

— Что вы делаете?

— Выполняю твое желание, — выдохнул ди Небирос, опускаясь на нее сверху.

Стало тяжело. Демон навалился, вдавливая девушку в кровать, впился в губы властным поцелуем, от которого перехватило дыхание. Тася почувствовала прикосновение возбужденного члена к своему самому чувствительному местечку и испуганно замычала. Дэмиан прервал поцелуй.

— Вы же… обещали…

— Я обещал трахнуть тебя, если не скажешь, что ты меня хочешь. И я бы сделал это, селючка. Можешь не сомневаться.

В следующее мгновение чужая плоть вторглась в ее тело, вызвав протестующий и полный боли крик. Демон оторвался от своей жертвы, приподнялся на руках, разглядывая ее пьяными глазами, потом перевел взгляд ниже. Туда, где растянутые девственные губки обнимали его орудие страсти. Упираясь головкой в девственную плеву, он медлил, наслаждаясь кратким мигом обладания девушкой до того, как превратить ее в женщину.

— Девственница… обожаю девственниц.

Тася всхлипнула в ответ. Она чувствовала себя бабочкой, насаженной на иглу. Внизу живота поселилась тянущая боль. Член ди Небироса казался ей просто огромным.

— Не надо! Выньте…

— А вот сейчас смешно было.

Он резко выдохнул и, наконец, двинулся, порвав тонкую преграду. Вошел до конца, погрузившись в тело Таси до самого основания своего орудия, и остановился.

— Ну что ты опять ревешь?

— Больно, — прохныкала Тася.

Он поцеловал припухшие губы:

— Зато мне приятно. Потерпи, сладенькая. Мне так хорошо сейчас.

Разве у нее был выбор?

Член скользил внутри тела девушки, и она всякий раз беспомощно вскрикивала, когда он входил особенно глубоко, что безумно заводило демона. Ее эмоции, страх и боль смешались с удовольствием, которое он испытывал. Он целовал залитые слезами щеки, гладил нежную кожу, снова и снова стискивал розовые бутончики сосков, чтобы услышать ее жалобные стоны, и яростно вдалбливался в ее щелку — такую мокрую, горячую, узкую.

Он ещё успел поймать этот момент. Момент, когда она вдруг начала отвечать ему, когда в симфонию стыда, растерянности, возбуждения и боли начало вплетаться наслаждение. Успел насладиться смятением в широко распахнутых голубых глазах, когда человечка поняла, что сама подается бедрами навстречу, выпрашивая его проникновений.

— Видишь, я же говорил, что тебе понравится.

Это было так невыносимо унизительно! Получать удовольствие от того, что ее насилуют. Тася сверкнула глазами и отвернула лицо, пытаясь избежать поцелуя. Но ее прекрасное чувственное тело было создано для наслаждений. Оно куда лучше разума знало, что нужно его хозяйке.

Руки над головой затекли. Пылали ягодицы. Пальцы демона терзали и выкручивали соски, даруя сладкую боль. И та же сладкая боль ощущалась внизу живота всякий раз, когда он яростно и резко погружался в ее тело.

Как ни пыталась Тася сдержать наслаждение, это было выше ее сил. Она тихо вскрикнула, выгнулась, и в этот момент Дэмиан ущипнул за чувствительный скользкий бугорок между ног.

По телу прокатилась невыразимо сладкая и жаркая волна. Девушка застонала и обмякла. Демон стиснул ее и откликнулся хриплым стоном. Несколько минут он лежал, сжимая в объятия содрогающееся от оргазма тело. Потом поцеловал влажные искусанные губы и вышел.

— Опять не удержался, обожрался, — пробормотал он. — Ты такая аппетитная, селючка.

Тася едва вслушивалась в слова. Она не потеряла сознание на этот раз, но ощущала себя обессиленной до предела. Не осталось ни мыслей, ни эмоций. В полусне она почувствовала, как демон распутывает узлы на ее запястьях, пробормотала что-то благодарственное и положила голову ему на плечо.

Глаза закрылись сами собой. Всего через минуту девушка спала глубоким сном без сновидений.

Дэмиан ди Небирос снова ухмыльнулся и прижал к себе стройное девичье тело. Теплое, мягкое, покорное и пахнущее сексом. У него кружилась голова. Она была лучшей из всех, кого он когда-либо пробовал. Первосортные, невозможно яркие эмоции опьяняли. Стыд, возбуждение, боль и страх этой девушки сливались в изысканный коктейль, вкус которого был настолько хорош, что даже секс отступал на второй план.

Как славно, что впереди ещё шесть месяцев. Он ещё не раз возьмет эту невинную крошку с небесно-голубыми глазами, невесомыми платиновыми волосами и медовым телом. Попробует все ее сладкие узенькие дырочки…

Рука нащупала и сжала грудь — мягкое полушарие идеально ложилось в ладонь. Дэмиан не удержался и стиснул пальцами враз затвердевший бледно-розовый сосок. Девушка протестующе всхлипнула, а демон рассмеялся.

ГЛАВА 2 Раум

Тася проснулась в одиночестве. Обнаженная, как и когда засыпала. Кто-то, возможно сам Дэмиан, заботливо укрыл ее одеялом. Прикосновение гладкого шелка к коже было настолько приятным, что она не удержалась и потерлась о постельное белье.

Низ живота чуть ныл, напоминая о случившемся вчера, а вот следы ударов уже сошли с ягодиц. Обрывки одежды, раскиданные по комнате, заставили ее обиженно засопеть. Минус одно приличное платье, осталось всего три. А до стипендии еще две недели.

Конечно, что демону до таких мелочей, как деньги на новый наряд, если он в состоянии заплатить за разбитый магический преобразователь? Но если Дэмиан продолжит разрезать и портить одежду Таси, ей скоро совсем нечего будет надеть.

Ванная была огромной. Размером с комнату в общежитии и такая же вызывающе роскошная, как и покои Таси. Когда она вошла, под потолком вспыхнул магический светильник, отблески огня заиграли на бронзовых поверхностях, преломляясь в хрустале и зеркалах.

Кроме душа, тут находился целый маленький бассейн вровень с полом. Вода в чаше бурлила, от нее шел пар и запах лимона и мяты.

Тася скользнула в горячую ароматную воду, откинулась на бортик, чувствуя, как пузырьки нежно ласкают кожу. Хорошо!

— Помочь тебе помыться, сладенькая? — раздался над ухом вкрадчивый голос.

Она отпрянула. Раум ди Форкалонен сидел у края бассейна и разглядывал Тасю с предвкушающей улыбкой.

— Убегаешь?

— Простите… — пробормотала Тася, заставляя себя снова шагнуть к демону. — Я испугалась.

Я заметил, — он облизнулся. — Мне нравится, как ты боишься.

И тут же как был в одежде скользнул в воду. Намокшая ткань облепила мускулистое тело.

На этот раз Тася смогла не отшатнуться. Просто вжалась в бортик, глядя на демона снизу вверх.

— Зачем вы… в одежде? — она подумала и добавила. — Господин.

Он рассмеялся:

— Это Дэмиан у нас господин, детка. Меня можешь звать просто Раум.

Он шагнул ближе, зажал девушку у бортика. Тася чувствовала, как чужие руки по- хозяйски гуляют по ее телу.

Жадные губы скользнули по шее, чуть прикусили нежную кожу, в то время как длинные ухоженные пальцы ласкали ее попку.

— Как тебе мой дом? — светским тоном, словно они беседовали на приеме, спросил Раум. — Нравится?

— Ваш… дом? — повторила Тася бездумно.

Смысл вопроса ускользал. Палец демона проник внутрь попки, массируя тугие мышцы. От этих умелых прикосновений по телу разливалась приятная истома, и одновременно накатывало отчаяние. Она почувствовала себя вещью, которой каждый может воспользоваться, когда пожелает и как пожелает.

Совсем как и обещал Армеллин ди Небирос.

— Я тут хозяин, а кузены просто гостят. Особняк принадлежит лично мне, достался от дяди, — пояснил Раум со странным смешком. К первому пальцу присоединился второй, он вонзил их в Тасю с какой-то непонятной яростью, резче, вызвав у девушки протестующий возглас.

— Мне больно!

На мгновение показалось, что его это не остановит, но алый огонь в глазах приугас, и пальцы покинули ее тело.

— Я всегда был плохим мальчиком, — со смешком сказал Раум. — Любил ломать игрушки. Но ты слишком хороша, чтобы сломать тебя вот так сразу.

Пальцы стиснули соски — болезненно и приятно.

— Мы будем ломать по чуть-чуть, — нежно прошептал демон. — Дэмиан научит подчинению, я открою радость унижения. Армеллин… а, кто знает, что придумает этот сноб. Он затейник. Но поверь: тебе понравится, детка. Ты поймешь, что боль тоже может приносить наслаждение. Войдешь во вкус и сама будешь умолять не останавливаться.

— Не буду, — мотнула головой Тася. — Я здесь только потому, что на мне печать договора.

Раум рассмеялся:

— Будешь. У нас впереди полгода. Времени хватит.

Он выпустил Тасю из объятий и взял губку, выдавив на нее немного душистого геля.

— Повернись. Хочу тебя помыть.

— Я и сама могу.

— Кого волнует, чего ты там можешь?

Губка прошлась по нежной коже, оставляя след из ароматно пахнущей пены. Раум мыл девушку не торопясь, явно наслаждаясь процессом. Надолго задержался на груди, раз за разом чуть царапая шершавой поверхностью чувствительные соски, пока они не съежились в две маленькие твердые ягодки. А губка спустилась ниже, дразня и лаская, вызывая неясные желания. Тася поймала себя на том, что чуть подается вперед бедрами, словно выпрашивая ласки и прикосновений там, и испугалась.

Она здесь потому что ее заставили. И ей все это совсем не нравится. Это мерзко, гадко и происходит против ее воли…

Демон расхохотался, как будто мог слышать эти мысли.

— Ты такая смешная, детка. Раздвинь ножки.

Его руки спустились ниже, и девушка ощутила желанные и ненавистные прикосновения там, где мечтала и боялась. Сначала губка, а потом пальцы погладили ее между ног. А тело, уже познавшее сладкий яд умелых ласк, предательски расслабилось, и только вздрагивало и чуть постанывало, словно в насмешку над всеми мыслями и чувствами Таси.

Большой палец скользнул внутрь меж влажных лепестков, и демон хитро прищурился.

— А Дэмиан, смотрю, стал первопроходцем. Я тоже хочу тебя попробовать.

Девушка сглотнула. Во рту резко пересохло.

— Не надо!

Раум все так же смотрел на нее, словно что-то прикидывал, а потом принял какое-то решение и кивнул.

— Так слишком скучно. Да и времени нет. Скоро лекции начнутся.

— Лекции…

Напоминание о времени заставило ее запаниковать. Пропускать занятия Тася категорически не хотела.

— Пожалуйста, оставьте меня. Я должна одеться, — с Дэмианом она бы никогда не осмелилась произнести подобного, но Раум казался ей более мягким, не таким высокомерным и жестоким.

Это его насмешило:

— Детка, как же ты оденешься? Ты же вся в пене. Иди сюда, непослушная девочка, будем мыться.

Демон сполоснул мочалку и провел, смывая мыльные пузырьки. Погладил нежную кожу в капельках, чуть сжал грудь, вырвав тихий стон. Влажная губка в его руках скользила по телу девушки. Раум ласкал ее, гладил, касаясь чувствительных местечек, распаляя желание до совершенно нестерпимого.

В тот миг, когда Тася была уже на пределе, готовая рухнуть в бездну наслаждения, он вдруг отстранился с насмешливыми словами: «Ну, вот и все» — и вылез из ванной.

— Все? — Тася захлопала ресницами. Надо было радоваться, что демон оставил ее в покое, но вместо этого она ощутила жгучее разочарование и неудовлетворенность.

— У тебя пятнадцать минут, что бы вытереться и одеться, — ухмыльнулся демон, — если хочешь, чтобы я отвез тебя в Академию. И, кстати, если узнаю, что ты себя трогала, поедешь туда голой.

Пока она спешно одевалась и собирала вещи, возбуждение чуть улеглось. Тася спустилась в огромный гулкий холл. Раум, успевший сменить мокрый костюм на новый — сухой и такой же элегантный, появился минутой спустя.

— Детка, почему ты прячешь свое роскошное тело под этими ужасными обносками?

Тасе стало обидно за свое лучшее платье. Простое и скромное, с воротничком под горло, оно хорошо сидело, а глубокий синий цвет подчеркивал фарфоровую кожу и оттенял голубые глаза.

— Это не обноски.

— У меня последняя служанка приличнее выглядит. Иди, переоденься, — он коварно улыбнулся. — Или поедешь без него.

Краснея и злясь на себя и на демона, Тася призналась, что у нее нет сменной одежды. Два других платья нуждались в стирке, как и юбка с блузкой.

Да и внешне они смотрелись ещё более непритязательно.

— Ничего себе! — Раум выглядел озадаченным. — А почему не купишь?

Тася молчала, кусая губы. Ей казалось, что демон издевается.

Детка, когда я спрашиваю, надо отвечать, — в обманчиво ласковом голосе ее хозяина лязгнула сталь.

— У меня нет денег.

Недоумение на лице Раума усилилось:

— Нет денег на одежду? Детка, это же не магический преобразователь.

— Я куплю, — выдавила Тася. — После стипендии.

Потом девушка подумала, что если вчерашний ужин, которым ее накормили хозяева особняка, не станет исключением, она сможет сэкономить на еде. Если повезет, получится выкроить тридцать — пятьдесят серебряных монет и купить ещё одно платье. Простенькое, вроде тех, что у нее уже есть.

Она открыла рот, чтобы сказать об этом, когда лицо ди Форкалонена прояснилось. Он щелкнул пальцами.

— Детка, это великолепно! Готовься, сегодня после лекций едем за покупками. Наряжу тебя, как куколку.

— Не надо. Я сама куплю.

Он хохотнул, словно Тася удачно пошутила.

Раум вел не в пример осторожнее своего кузена, скорости не превышал. Всю дорогу он по-дружески болтал, поддевая Тасю, и даже шутил. Невольно девушка расслабилась, снова поддавшись на губительное обаяние беловолосого.

За что поплатилась почти сразу же.

Машина въехала на парковку и замерла. Тася подергала ручку двери — та не поддавалась. Девушка подняла вопросительный взгляд на демона.

— За катание на моем «Мантикоре» надо заплатить, сладенькая.

— Что? — у нее задрожали губы.

Он же не на деньги намекает, это ясно. Тася понимала, что ей не избежать домогательств, но втайне надеялась, что приставания демонов ограничатся стенами особняка. Не зря же они пожелали, что бы рабыня переехала к ним.

— Давай! — он похлопал себя по колену. — Иди ко мне.

Времени до начала лекций оставалось всего двадцать минут. И как назло сегодня первой парой шла теоретическая магия. За эти две недели Тася успела убедиться, что профессор Равендорф держит слово. Опоздавшие могли даже не стучаться.

Она сжала зубы и скользнула на колени к Рауму. Если не сопротивляться, все закончится быстрее, и, может, она все-таки успеет.

— Вот так, моя хорошая, — промурлыкал демон, задирая ей юбку. — А что это ты опять надела какие-то тряпки?

С этими словами он разорвал и небрежно отбросил в сторону трусики Таси.

— Запомни, детка! В тот день, когда я твой хозяин, никакого нижнего белья, кроме чулок. Ты должна быть всегда доступной, — с придыханием инструктировал он девушку, вводя в нее пальцы.

Он чуть расставил ноги, заставляя Тасю раздвинуть бедра. В просторном салоне «Мантикора» было достаточно места для любых сексуальных экспериментов.

— Расслабься, — Раум потянул девушку на себя, заставляя опереться на свое тело, и Тася покорно откинулась, устраивая голову у него на плече. Проклятый демон был слишком искушенным, слишком умелым. А ее тело, распаленное и неудовлетворенное после утреннего купания, откликалось куда охотнее, чем хотелось.

— Ты такая отзывчивая. Чуть тронешь, уже течешь. Идеальная рабыня.

Эти снисходительные слова посеяли в душе девушки целую бурю чувств: ярость, гнев, возбуждение и обжигающий стыд. Захотелось разрыдаться от обиды на такую несправедливость. Разве Тася когда-либо мечтала стать собственностью безжалостных развращенных мужчин? Разве хотела, что бы с ней делали такое?!

Тася закусила губу, борясь с собственной чувственностью. Отчего-то поддаться сейчас, взорваться оргазмом в ответ на эти небрежные ласки показалось ей неимоверным позором.

— Я думала… — произнесла она, задыхаясь, — что рабство… это когда бьют плеткой и унижают.

Он насмешливо фыркнул и чуть прикусил ее за мочку уха.

— А разве тебя не унижает, что ты сейчас сидишь без трусов на парковке и почти незнакомый парень лапает тебя, как пожелает? — издевательски протянул демон. — Каково это, адептка Блэквуд? Я ведь могу сделать что угодно. Раздеть тебя и выкинуть голую. Трахнуть. Приказать отсосать.

— Прекратите! — простонала Тася. После его слов она как будто увидела себя со стороны. На коленях у демона, с растрепанной прической, задранной юбкой и неприлично раздвинутыми ногами. Стало непереносимо стыдно, но что хуже всего: эта мысль возбудила ее еще сильнее. Демон довольно засмеялся и задвигал пальцами быстрее.

— А тебе это нравится. Ты стала вдвое мокрее после моих слов.

— Пожалуйста, не надо.

— Это и есть главное унижение, детка. То, что тебе все это нравится. То, что ты готова кончить.

Он резко остановился, вынул из нее пальцы и вытер о край платья. Потом потянул девушку за волосы, заставляя откинуть голову и взглянуть в его красные глаза.

— Ты ведь сейчас готова умолять, чтобы я не останавливался, не так ли, — прошептал он, почти касаясь губами ее губ.

— Нет!

— Не ври себе. Давай, не стесняйся. Если ты попросишь меня как следует, я сделаю тебе очень хорошо.

Тася отвела взгляд, села и одернула юбку.

— Я заплатила за проезд, господин? — она старалась, чтобы голос не дрожал.

Ди Форкалонен кивнул. Под его насмешливым взглядом Тася чувствовала себя больше, чем просто голой. Словно демон видел ее тело сквозь платье и читал в душе, как в раскрытой книге.

— Можешь идти, — медленно произнес он. — Но не смей себя ласкать. Если хочешь наслаждения, ты должна умолять о нем.

И обрывая любые возражения, открыл дверь, чтобы резко спихнуть Тасю на землю, прямо в грязную лужу.

ГЛАВА 3 Напарник

Она успела влететь в аудиторию за минуту до сигнала к началу лекции. Профессор Равендорф смерил грязное платье и растрепанную прическу выразительным взглядом, но ничего не сказал.

Присциллы среди студентов не наблюдалось, и Тася почувствовала облегчение. От мысли, что вампирша теперь хотя бы частично посвящена в ее постыдную тайну, становилось жутковато.

Сосредоточиться на лекции удалось не сразу, мешали возбуждение и обида. Было непривычно сидеть без трусиков и ощущать тяжелую ворсистую ткань платья своим самым чувствительным местечком. Щеки пылали от стыда. Вдруг кто-нибудь догадается, что под длинной юбкой скромницы адептки Блэквуд ничего кроме чулок и пояса?

А в ушах все ещё звучал голос Раума, произносящий такие жестокие и обидные слова.

— А? — она вздрогнула, поняв, что Равендорф уже в третий раз окликает ее по имени.

— Адептка Блэквуд, вы сегодня парите в горних высях? Спасибо, что снизошли до нас.

— Простите, — сама не понимая почему, Тася опустила голову и залилась краской.

Хмурый и слишком проницательный взгляд профессора смущал.

— Речь шла о совместном учебном проекте. Вы уже выбрали себе пару?

— А-а-а… нет, — убито призналась Тася.

Равендорф говорил об этом на прошлой лекции. Практическая работа с демонстрацией знаний новоявленных студентов. Хороший шанс заявить о себе перед преподавателями и повысить среднюю оценку.

Высокие оценки — это не только почет и уважение. Это повышенная стипендия. Поэтому Тася собиралась показать все, на что способна, и даже немного больше.

Собиралась. До того как превратилась в бесправную секс-игрушку для озабоченных демонов.

С того рокового момента, как магический прибор рухнул, разбивая вдребезги мечты Таси, у нее не было ни минутки остановиться и подумать. Невыносимо яркие эмоции сменялись тяжелой усталостью, когда нет сил что-то решать и остается только двигаться по накатанной колее, выполняя рутинную работу.

— Что же, раз вы не воспользовались правом самостоятельно выбрать напарника, его назначу я. Будете работать… — он на мгновение задумался. — С Джейсоном. Он неплохо разбирается в предмете, так что не станет паразитировать на ваших знаниях.

Тася обернулась, поймала улыбку на лице юноши, сидящего двумя рядами дальше, и тоже улыбнулась. Джейсон Макгвелл ей нравился. Он был воплощением ее представлений о правильном мальчике, в которого полагается влюбиться хорошей девочке.

Славный, неглупый, без снобистских замашек. Тасе нравилось его открытое и привлекательное лицо, обрамленное короткими темными волосами и добрые карие глаза, которые становились желтыми в свете полной луны.

Потому что Джейсон Макгвелл был оборотнем.

Сын вождя одного из мелких кланов степных волков, он, как и Тася, стал своеобразной диковинкой на кафедре теоретической магии.

Оборотни — практики. Стараются выбирать прикладные профессии, а вот Джейсон отчего-то пошел на теормаг.

— Спасибо, профессор. Я буду счастлива работать с Джейсоном, — искренне сказала девушка.

* * *

Она пропустила обед, что бы успеть в библиотеку. Как только Тася сумела переключиться с мыслей о своем позорном положении на учебу, в голову пришла отличная идея для совместного проекта. Немного рискованная, но кто не рискует, не выигрывает.

Оставалось убедить Джейсона, а для этого ей нужны справочники.

В обеденный перерыв в помещении было пусто. Только над шкафчиком с каталожными карточками нависала сутулая спина библиотекаря. Свет магических светильников отражался от лысины в обрамлении редких пегих волос.

— Дайте, пожалуйста, «Таблицу расчетов коэффициентов преломлений и отражений для малых огненных шаров», «Пособие по подавлению звуковых эффектов при взрывах», «Введение в огненную магию» и «Занимательную пироманию», — отбарабанила Тася, обращаясь к спине.

Библиотекарь, кряхтя, выпрямился.

— Первые две книги относятся к специальным фондам, это военная методология, — сказал он то, что Тася знала и так. — Девочка, ты уверена…

Тася была уверена.

— Пожалуйста. Мне для учебного проекта.

Старик наконец развернулся к Тасе лицом, и глаза девушки изумленно расширились.

— Ой! Отец Бенедикт?! — завороженно прошептала она.

Отец Бенедикт заведовал приютской библиотекой. Именно он научил Тасю работать с каталогами, быстро ориентироваться в мире книг и находить нужную литературу. Еще ребенком Тася провела немало часов, беседуя с ним. Она искренне любила этого мягкого человека с негромким голосом и очень горевала, когда полгода назад он отказался от сана и уехал — без предупреждений и объяснений.

— Тася? — на морщинистом лице появилась улыбка. — Девочка моя! Я слышал, что ты поступила! Я так тобой горжусь. Мы все гордимся.

— Отец Бенедикт…

Хотелось, как в детстве подбежать, обнять его, повиснуть на шее. Но то, что позволено маленьким девочкам, недопустимо для юных леди.

— Ты всегда была умницей, — тепло продолжал старик. — Такая добрая, милая, скромная. Лучший пример для всех девочек в приюте.

От этих незаслуженных комплиментов стало невыносимо стыдно. Ах, если бы отец Бенедикт знал, что «милая-скромная» Тася стоит сейчас перед ним без трусиков. Что совсем недавно позволяла себя трогать трем мужчинам одновременно?! Что бы сказал бывший священник, увидев, как низко пала его воспитанница?! С каким негодованием и отвращением отвернулся бы от лгуньи.

— Вы пропали, — выдавила девушка. — Мы все гадали, что с вами случилось.

— Да вот, — он отчего-то смутился и отвел взгляд, потом кивнул на стеллажи за спиной, — предложили должность младшего архивариуса. Родня у меня в соседнем городе, племянники. Сестре тяжело одной.

Словоохотливый старик все разглагольствовал о своей нелегкой работе. Книгохранилища в Академии огромные, архивариусов всего пять человек, да библиотекарей четверо — еле справляются. Еще и руководство затеяло переход на новую номенклатуру. Вот и приходится весь день дышать книжной пылью в подвалах и таскать тяжелые талмуды. А здоровье уже не то…

Тася слушала, раздираемая двумя противоположными чувствами. Ее тянуло к старику. Несмотря на хорошие отношения с сокурсниками Тасе чувствовала себя одиноко в Аусвейле, слишком из разных миров была она и прочие ученики. Отцу Бенедикту не нужно объяснять, как может не хватать денег на новую одежду и почему вместо того, чтобы заказать в дорогом ресторане стейк и бутылку пятилетнего вина, Тася жует вчерашнюю горбушку хлеба, запивая жидким чаем.

Но как может она общаться со стариком, словно ничего не случилось? Она, стоящая сейчас перед ним без трусиков?! Она, которую вечером ждут особняк с его жутковатыми хозяевами и сладкие игры полные наслаждения и страха.

Демоны словно заклеймили Тасю. Оставили следы рук и губ на теле, навсегда лишили права считать себя приличной девушкой. И теперь, превратившись в рабыню для сексуальных утех испорченных аристократов, она не смеет, не должна общаться с хорошими людьми вроде отца Бенедикта.

Что бы сказал старик, узнай он, чем занимается на досуге его воспитанница?!

— Хотите, я буду приходить и помогать вам с книгами? — повинуясь порыву, предложила Тася. Словно добровольная и безвозмездная помощь способна была хоть отчасти стереть печать порока с ее души и тела.

Отец Бенедикт снова расплылся в улыбке:

— Конечно, милая. Это будет просто чудесно.

* * *

— Мне кажется, это опасно, — Джейсон нахмурился.

После лекции они заняли одну из пустующих аудитории, что бы обсудить совместную работу. Поначалу оборотень был настроен доброжелательно, но чем больше Тася распространялась о своей задумке, тем скептичнее становилось его лицо.

— Да нет же! — девушка взмахнула справочником. — Вот, посмотри! Если применить экран и снять шумовой эффект, то не будет никаких последствий!

Оборотня это не впечатлило.

— К чему такие сложности? Для фейерверков существует магия иллюзий. У нее и возможностей больше.

— В том-то и дело! Все используют иллюзии, а мы — магию огня. Так никто не делал, я проверяла.

— Раз никто не делает, может, и нам не надо?

Тася вздохнула и выложила последний козырь:

— Моих знаний и сил не хватит, что бы создать огненный фонтан с помощью иллюзии. А твоих?

Оборотень задумался.

— Нет, — сказал он после паузы. — Может, курсе на третьем. Сейчас я только мелочь всякую могу.

В подтверждение его слов с ладони Джейсона вспорхнула бабочка с мерцающими рубинами и бирюзой крыльями. Подлетела к Тасе, села ей на голову, запуталась в тонких светлых волосах и рассыпалась разноцветными искрами. Девушка весело рассмеялась и сотворила иллюзорного котенка. Он был крупнее бабочки, но полупрозрачный — удерживать объект таких размеров было слишком сложно. Котенок важно спрыгнул на пол, задрав хвост, прошествовал к ботинку оборотня и потерся о него, а потом сделал вид, что собирается пометить.

— Кыш, кошатина драная! — возмутился Джейсон. И поместил на спину котенка миниатюрное седло, в котором гордо восседал мышонок в ботфортах и широкополой шляпе. Всадник пришпорил своего «скакуна», котенок обиженно мяукнул и взвился в воздух.

Еще несколько минут Джейсон и Тася дурачились, со смехом забрасывая друг друга иллюзиями, пока окончательно не выдохлись.

— Убедила, — сдался оборотень. — Давай глянем на твои выкладки.

— Детка, ты не забыла, что сегодня мы едем за покупками?

Заслышав голос Раума, Тася вздрогнула и съежилась. Рука с длинными ухоженными пальцами упала ей на плечо, придавила к стулу.

— Не заставляй меня ждать, детка. Или я рассержусь.

От предвкушения в голосе демона Тася задрожала. Кажется, Раум даже хотел, чтобы она его рассердила.

Оборотень нахмурился.

— Эй ты! Убери свои лапы от девушки, ты ей не нравишься.

Глаза Раума радостно вспыхнули.

— Что это за шавка подзаборная тут развякалась? — промурлыкал он. — Да это, никак, грозный наследник клана пегих собачек. И чего ты трешься вокруг моей человечки, пес?

Лицо сокурсника отобразило крайнее возмущение.

— Да я тебя… — он задохнулся, не найдя достаточно обидных слов в ответ, и начал подниматься.

Широкогрудый, как все оборотни, мускулистый, словно день и ночь проводил, тягая железо в качалке, он выглядел куда внушительнее ди Форкалонена. Казалось, Джейсон способен размазать своего противника одним ударом.

Но это иллюзия. Демоны не зря стоят над всеми кланами нелюдей. И Джейсон, конечно, знал об этом. Против Раума в истинном обличие у оборотня не было ни единого шанса. А если оборотень ещё и нападет первым, дав демону повод не сдерживаться…

— Джейсон! — отчаянно вскричала Тася, вставая между ним и демоном. — Не надо! Пожалуйста! Все в порядке, я действительно обещала Рауму, что поеду с ним сегодня по магазинам, — она повернулась к своему хозяину и с мольбой потянула его за руку. — Пойдем скорее!

Тот не тронулся с места. Судя по насмешливой ухмылке, гнев оборотня только забавлял демона. Равно как и страх Таси.

— Мне не нравится, что ты проводишь с ним время без моего разрешения, — рука по- хозяйски легла на бедро, притягивая Тасю ближе.

— У нас совместная работа над проектом! Честное слово, мы говорили только об учебе!

На лице Джейсона появилась обиженная гримаса.

— Он что: твой парень?

— Да! — не подумав, ляпнула Тася. И с ужасом покосилась на ди Форкалонена.

Тот расхохотался.

— Ее парень? Нет, разумеется, нет. Разуй глаза, она же человечка! Хотя у таких как вы, я слышал, считается нормальным жениться на женщинах низших рас.

Это было, как пощечина. Даже хуже.

Нет, Тася знала, что многие адепты и преподаватели Академии разделяют эту точку зрения. Люди были физически слабее, плохо регенерировали, редко обладали талантами к магии и жили ничтожно короткий срок. У них не было права работать в наиболее престижных сферах и занимать высшие государственные должности. Людям и образование-то нормальное до сих пор сложно получить, несмотря на формальное равенство. Большинство сородичей Таси занимались тем же, чем их предки до Освобождения. Работали на тяжелой низкоквалифицированной работе, прислуживали богатым нелюдям, сдавали кровь за копейки. Многие были связаны контрактами, превращавшими их фактически в рабов. Словно и не было той гражданской войны пятьдесят пять лет назад.

Но вот так. «Женщина низшей расы»?

Она заморгала, пытаясь не дать волю слезам.

— Таисия, что происходит? — спросил Джейсон, пристально разглядывая девушку. — Ты действительно хочешь с ним уйти?

— Да, — ответила Тася. Шепотом, потому что боялась разреветься.

Одна Великая Мать знает, что подумал оборотень о ней и ее связи с демоном, но видеть, как разочарование на лице Джейсона сменяется презрением было больно. Тася поняла, что он уже никогда не создаст иллюзорной бабочки, чтобы та села ей на голову и запуталась в волосах. Никогда не посмотрит весело и тепло. Не предложит проводить ее до дома после лекций.

— Убедился? — голос Раума звучал все так же насмешливо и самоуверенно. Он переместил руку с бедра на попку Таси и сжал аппетитную округлость. — Пойдем, детка. Займемся чем-нибудь интересным.

— Прости, Джейсон, — она отвернулась в беспомощной попытке скрыть слезы и потянула демона к выходу.

ГЛАВА 4 Обновки

Тася была уверена, что они отправятся в район торговых центров, где множество сияющих вывесок зазывали покупателей в магазины готового платья, но «Мантикор» Раума миновал их, не снижая скорости. Демон свернул на широкий проспект, проехал еще квартал и остановился у начала узенькой пешеходной улочки. Такой красивой, что она так и просилась на праздничную открытку. Высаженные в два ряда клены с багряно-красными листьями, кованые ограды, мощенная брусчаткой, словно столетие назад, мостовая.

И бутики. Подчеркнуто скромные вывески невозможно дорогих модных салонов. Один шарфик в любом из этих магазинов стоил больше, чем простой человек способен был заработать за год.

Раум вышел из машины, Тася осталась сидеть, и это ему не понравилось.

— Тебе нужно отдельное приглашение, детка, — протянул он, открывая дверь.

— Зачем сюда? — с тоской спросила Тася. — Может, лучше…

Она не договорила, просто беспомощно обернулась туда, где остались море огней и сотни магазинов фабричной одежды. От совсем простеньких и дешевых вроде «Трудис», в котором Тася покупала свое синее платье, до относительно дорогих, марки которых столичные модницы произносили с легким придыханием, закатывая глаза.

Как объяснить этому существу, никогда не знавшему голода и нужды, что на Тасе эксклюзивные вещи из бутиков и ателье на этой улице будут смотреться глупее, чем седло на кошке? Что она просто не умеет носить такие платья? Ее бы обрадовали новые наряды из того же «Трудис» или магазина классом повыше. А в этом она даже вдохнуть лишний раз будет бояться.

А что скажут остальные студенты, увидев замарашку в платьях, ценой в подержанное авто?!

— Какая же ты трусиха.

— Что?

— Трусиха и лгунья. Все время думаешь, что скажут другие. Боишься признаваться в собственных желаниях. Боишься носить красивые вещи. Боишься удовольствий, — он потянул ее за руку, заставляя выйти из машины, прижал к себе и с наслаждением поцеловал, нисколько не переживая из-за осуждающих взглядов прохожих.

А взгляды были. Тася чувствовала их кожей — злые, неприязненные. Невероятно красивый, ухоженный и по виду обеспеченный мужчина целовал замарашку в простом платье с грязным подолом — пятна сошли не до конца, хоть Тася и застирала их сразу после лекции.

— Пожалуйста, не надо… люди смотрят.

— Что тебе за дело до людей?

Как раз в этот момент проходившая рядом курносая девица демонстративно сплюнула в сторону Таси и прошипела: «Блудница!»

Тася дернулась в объятиях демона, но Раум держал крепко.

— Думаешь, ее возмущает, что я тебя целую? — продолжал он все так же насмешливо.

— Нет, ее возмущает, что я целую не ее. Это зависть, детка. Банальная зависть.

Людишки завистливы и лживы. Привыкай, — властно продолжал демон. — Пока ты моя, будешь ездить на машине и есть в дорогих ресторанах. И будешь одеваться красиво. Если, — тут в его глазах мелькнула насмешка, — я не захочу лишить тебя этого в наказание.

— А что я скажу в Академии? — беспомощно спросила девушка.

Демон пожал плечами:

— Скажи, что завела богатого любовника.

И больше не слушая возражений, потащил Тасю к ближайшему магазину.

* * *

В изысканном помещении Тася заробела ещё больше. Здесь все было совсем не так, как в привычных ей дешевых магазинах готового платья. Никакой толкучки и стоек с кое-как наваленной одеждой. Светлые стены, много-много свободного пространства и чистота такая, что с пола можно есть. Само помещение и обстановка в нем выглядели слишком новыми и казались ненастоящими. Театральная декорация, муляж.

Манекены с одеждой стояли по всему магазину, на большом расстоянии друг от друга, как музейные экспонаты. Сходство с музеем усиливала подсветка от установленных снизу ламп.

С десяток девушек в одинаковых форменных платьях, с густо залитыми лаком, зализанными назад волосами синхронно обернулись на звук распахнувшейся двери. Под их взглядами Тася хотела юркнуть за спину ди Форкалонена, но демон не дал.

— Нам нужно пять… — он задумался и кивнул. — Нет, лучше десять платьев. И еще туфли, чулки, всякие женские штучки.

Сразу три продавщицы направились к Тасе и окружили ее. Девушка поежилась. Одинаковая форма, схожий рост, телосложение, одинаковые прически и даже тип внешности делали работниц этого бутика похожими на безликих кукол. Она повернулась и послала демону умоляющий взгляд. «Мне не нравится здесь», — шепнули губы.

— Какие платья, господин? — спросила одна из продавщиц, самая старшая, рассматривая Тасю с плохо скрываемым презрением.

Демон махнул рукой:

— Тащите что есть. Разберемся.

Следующие несколько минут были очень неприятными. Работницы бутика с каменными лица приносили один наряд за другим и показывали, обращаясь к ди бзздеей Форкалонену. Тасю они не игнорировали, но девушка ощущала пренебрежение, исходящее от продавщиц. При этом и пожелай Тася возмутиться, она бы не сумела придраться, настолько профессионально и корректно вели себя эти одинаковые девушки с зализанными волосами.

Она почувствовала усталость и пожелала, чтобы это скорее закончилось. Пусть Раум купит все, что хочет, и отпустит ее.

Демон посматривал то на свою спутницу, то на продавщиц и все больше мрачнел.

— А ну стой! — приказал он старшей продавщице, когда она в очередной раз прошла мимо Таси, снова окатив девушку незримой волной холодного презрения. — Ты вправду считаешь себя лучше, чем женщина, которую я выбрал?

— Простите, господин?! — продавщица изумленно моргнула.

— Ты — никто. Она спит со мной, а ты годишься только на то, чтобы подносить ей платья.

Тася в ужасе закрыла лицо ладонями. Ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Простите?! — как заводная кукла повторила продавщица.

— Скажи это ей, — повелел демон. — Немедленно.

Продавщица повернулась к Тасе. Ее рот то открывался, то закрывался, словно она вдруг утратила дар речи. Остальные девушки, замерли, с испуганными лицами наблюдая за этой сценой.

— Не надо, Раум, — попросила Тася. — Она ничего не сделала.

Ди Форкалонен ухмыльнулся:

— Помнишь, что я говорил про завистливых людишек, детка? Она решила развлечься за твой счет, — он смерил продавщицу веселым взглядом. — Человечка, если я сейчас не услышу, как ты просишь прощения, я тоже захочу развлечься.

Очевидно, что-то в тоне демона или его красных глазах подсказало женщине, что странного клиента лучше не злить. Она повернулась к Тасе, присела в книксене, как механическая кукла на шарнирах.

— Простите, госпожа.

— Прощаю, — кивнула Тася. Ей не нужны были эти извинения. Хотелось только одного — уйти. И никогда больше не подходить к этому магазину ближе, чем на два квартала.

Демон фыркнул. Не глядя отмел все принесенные продавщицами платья, обозвав их «выпендрежными» и «никчемными» и увел Тасю.

— Зачем вы это сделали? — спросила она, когда колокольчик над дверью мелодично звякнул, выпуская их на волю.

Зачем он вступился? Ведь совсем недавно Раум сам оскорбил ее перед сокурсником, назвав «женщиной низшей расы».

— Ты — моя собственность, детка. Моя и моих кузенов. Никто не имеет права обижать тебя, кроме нас. И уж тем более я не позволю этого ничтожным служанкам, — он скривился. — Они недавно открылись. Позеры! Им не удержаться на Фелтон-стрит с таким персоналом. Больше никаких экспериментов. Я поведу тебя к Висарди!

Один из старейших домов моды в Империи, в котором одеваются высшие лорды и звезды мюзик-холлов?!

— А может, домой? — робко попыталась возразить Тася.

Разумеется, домой они не поехали.

У Висарди ей неожиданно понравилось. В этом бутике не было хирургической стерильности, музейной торжественности и женщин, похожих на заводных кукол. Бархатистые обои, ковры, в которых ноги тонут по щиколотку, дорогие кресла с резными подлокотниками в мелких завитушках декора. Очень удобные, несмотря на вычурность.

Работницы магазина встретили и демона, и его спутницу сердечно, как долгожданных гостей. Подали чай в чашках из полупрозрачного фарфора. Пока Раум наслаждался ароматным напитком, Тасю обмерили с вежливыми улыбками. Сколько девушка ни всматривалась в лица продавщиц, она не смогла поймать на них высокомерия или презрения. Сочувствия, впрочем, тоже не было. Только профессиональная доброжелательность.

Они работают с богатейшими людьми страны. Наверное, всякого насмотрелись.

Половину принесенных нарядов демон отмел, едва взглянув. Тася с тайным вздохом проводила легкое платье из бирюзового шелка с застежкой на спине, перехваченное на талии белым пояском. Ожившая мечта — такое воздушное, элегантное, но при этом скромное. И чем оно Рауму не угодило?

Чем не угодило, она поняла немного позже, когда девушки с улыбками проводили их в примерочную, размерами сравнимую со спальней. Раум развалился на низеньком диванчике, достал сигару и закурил. Тася осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу. Многочисленные зеркала по стенам отразили бледную девушку со встрепанными светлыми волосами и испуганными голубыми глазами.

— Не сутулься, — лениво протянул демон. — И уже раздевайся.

Тася подняла руки к застежке платья и замерла. После всего, что было, стесняться глупо, но она стеснялась.

Раум подошел к ней и встал сзади. Зеркала послушно отразили и его, безжалостно подсовывая Тасе правду. Рядом беловолосым демоном — по-светски элегантным, холеным и ухоженным — она показалась себе совсем невзрачной.

Зачем этим трем блистательным мужчинам такая обычная, скучная и неприметная студентка?

— Вот это мне в тебе нравится, — со странной нежностью прошептал демон, откидывая волосы с ее шеи, что бы поцеловать. — Стесняшка, м-м-м…

Он расстегнул крючки. Бюстье, совсем как трусики утром на парковке, небрежно разорвал со словами: «Чтобы я больше ничего такого не видел». Руки демона сдернули платье вниз, и Тася осталась стоять в одних чулках и поясе. От стыда вспыхнули щеки, шея, даже грудь. Она обняла себя за плечи. В примерочной не было холодно, но ее начала бить дрожь.

Демон перехватил ее запястья и отвел в стороны, любуясь телом девушки в зеркале. Высокая грудь со съежившимися сосками, тонкая талия, округлые бедра, упругая попка, длинные стройные ноги. Принюхался.

— Ты пахнешь вожделением. Понравилось ходить без трусиков?

— Нет!

Он засмеялся:

— Снова врешь.

Подчиняясь его воле, она развернулась. Раум прижал девушку к себе, положил ладони на ягодицы и с наслаждением стиснул несколько раз.

— Чего тебе?

Сначала Тася подумала, что демон обращается к ней. А в следующий миг обмерла, поняв, что они больше не одни в примерочной.

— Простите, господин, — женский голос из-за спины заставил Тасю съежиться. — Звонил колокольчик. Вам нужна помощь?

— Нужна, — он выпустил Тасю из объятий и вернулся к дивану и сигаре. — Помоги ей одеться.

Задыхаясь от стыда, Тася повернулась к продавщице, но у той на лице не дрогнул ни единый мускул. Спокойно и профессионально она помогла Тасе надеть первое из отобранных для нее демоном платьев.

Оно было великолепно. Нежная чуть бархатистая ткань, похожая одновременно на шелк и тончайшую замшу, ласкала кожу, льнула к телу. Лиф с кружевными вставками, расшитый мелким черным жемчугом обнимал и выгодно подчеркивал грудь, а юбка спадала небрежными складками, чуть расходясь у пят, подобно рыбьему хвосту. Приглушенный синий цвет удивительно шел к глазам Таси, ее бледной коже и светлым волосам.

Девушка расправила юбки, взглянула на себя в зеркало и задохнулась от восторга. Это платье было настолько прекрасным, что она поняла в тот же миг — расстаться с ним будет выше ее сил.

— Покрутись, — приказал ди Форкалонен. Она послушалась. — Подойди.

Тася сделала два шага и замерла на расстоянии вытянутой руки от демона, поглядывая на него с опаской.

— Сядь, — он похлопал себя по колену.

Она покорно опустилась и в то же мгновение почувствовала, как его пальцы скользят по крючкам на груди, расстегивая их.

— Что вы де…

— Проверяю платье, — усмехнулся Раум, отводя края лифа в сторону, чтобы обнажить грудь. — Удобно, да. Не нужно снимать каждый раз.

Он погладил нежную кожу, сдавил соски и, дождавшись жалобного стона, спихнул девушку с колен.

— Годится, мы берем его. Продолжайте.

Только теперь Тася поняла, что объединяло все наряды, отобранные ди Форкалоненом. Застежка или шнуровка на груди. И в каждом новом платье, который надевала девушка, Раума интересовало в первую очередь одно — сможет ли он расстегнуть его быстро и одной рукой.

Примерка затянулась почти на час. В итоге демон одобрил платье-футляр, строгое, но сексуальное. Зеленое в крупный белый горох. Маленькое черное для коктейльных вечеринок и еще одно — длинное, в пол, из текучего шифона. А также пару юбок. В комплекте к ним шли корсет и блузки с шнуровкой на груди. Корсет демону особенно приглянулся. Он сверкнул глазами и пообещал, что купит потом еще парочку и заставит носить без блузок, на голое тело.

Мучительный стыд и странное возбуждение от вожделеющих взглядов и бесцеремонных прикосновений демона, которые испытывала девушка в начале этой унизительной примерки, постепенно сменились эмоциональным отупением. Она ощущала себя выжатой тряпкой. Покорно поворачивалась, поднимала руки, опускала, садилась к Рауму на колени и вставала. От тяжелой усталости уже не было сил что-то чувствовать.

Поведение демона тоже менялось, становилось все более ленивым, расслабленным.

Как будто он медленно потягивал любимый сорт вина и незаметно пьянел. И только на бесстрастном лице работницы бутика на протяжении всего происходящего непотребства не отображалось никаких чувств, кроме профессиональной вежливости и готовности услужить клиентам. Когда Раум в очередной раз мучил Тасю, тиская ее грудь, продавщица отводила взгляд. Но делала это без смущения, словно обязанность не смотреть слишком пристально была прописана у нее в должностной инструкции.

— Хватит, — скомандовал демон, взмахнув рукой. — Иди, подбери ко всему этому туфли и чулки. Даю двадцать минут.

Продавщица поклонилась и вышла, прихватив с собой наряды.

Тася поежилась. Она снова осталась обнаженной — по приказу Раума продавщица забрала и ее платье. Девушка подошла к диванчику и села на самый край. От остатков сигары в пепельнице на столике поднимался сладковатый дымок с легким вишневым привкусом.

— Ну что, детка, ты довольна? — благожелательно спросил демон.

Сам Раум был доволен. Очень доволен. Ему невероятно нравилась стыдливость этой девушки, а от собственной вседозволенности, безнаказанности и ее доступности сносило крышу. Он сдерживался лишь потому, что не хотел ломать ее. А еще потому, что даже намека на принуждение или унижение было достаточно, чтобы нежная крошка отзывалась целой гаммой вкуснейших эмоций.

Она звучала для него весь день, отдаваясь стыду, страху, возбуждению, обиде и снова стыду, и он пил, не стесняясь, то смакуя, то поглощая жадно, наплевав на все. Ей давно полагалось иссякнуть и потерять сознание, но она продолжала откликаться, и Раум никак не мог остановиться.

А ещё он любовался ею. Нежная кожа, глаза голубые, как весеннее небо, румянец смущения на щечках, закушенные алые губки. С непередаваемым наслаждением Раум сжимал и тискал ее тело, способное свести с ума любого мужчину, утверждая свое право обладать этой хрупкой малышкой. Он уже напился эмоций до конца, через край, был расслаблен и доволен, но все еще хотел чего-то особенного. Чего-то, что могло стать достойным завершением прекрасного вечера.

— Нет! — с негодованием отозвалась девушка. — Это было ужасно!

Да, это было ужасно, но самый ужас заключался в том, что какая-то крохотная, гадкая часть души Таси была довольна. И она отчаянно боялась, что Раум догадается об этом.

Демон улыбнулся, смыкая руки на талии девушки, чтобы подтянуть ее поближе.

— Правда? — чуть пахнущие сигарным дымом пальцы погладили ее по губам. — А мне показалось, тебе понравилось. Стыдно, но так приятно. Верно, детка?

Она зажмурилась и замотала головой.

— В любом случае, — назидательно продолжал демон, — за подарки надо говорить спасибо.

— Спасибо.

Как-то неубедительно прозвучало, — с насмешкой заметил Раум. — Красноречие — не твое сильное место. Давай, ты просто встанешь на свои милые коленки, откроешь сладкие губки и поблагодаришь меня от души.

Глаза Таси округлились в изумлении и ужасе.

— Что?

Демон раздвинул ноги шире.

— У тебя, — он откинул крышку карманных часов и бросил короткий взгляд на стрелки, — пятнадцать минут, пока не вернется подай-принеси. Или будешь заканчивать при ней.

Она вскочила, словно собираясь бежать. Взгляд метался по стенам, раз за разом натыкаясь на зеркала.

— Мне все равно, сделаешь ты это сразу или мы сначала поиграем, — насмешливый голос Раума вывел Тасю из ступора, — я собираюсь сегодня опробовать твой ротик, и мне никто не помешает.

— Пожалуйста, не здесь, — взмолилась девушка.

Зря она думала, что предыдущая примерка вытянула из нее все силы, превратив в эмоционального зомби. При мысли о том, что сейчас придется сделать, Тася заново ощутила все: стыд, страх, унижение и беспомощность.

Раум рассмеялся. Он был сыт, даже больше чем просто сыт, но ему нравилось, как она реагирует. Нравилось показывать этой невинной беспомощной крошке, что она всего лишь вещь, которой он может воспользоваться когда пожелает и как пожелает.

— Четырнадцать минут. Меня возбуждает твое тело, поэтому у тебя ещё есть шанс успеть.

Она всхлипнула и опустилась на колени перед демоном. Дрожащими руками потянулась к ширинке.

Демон помог ей расстегнуть пуговицы, чуть приспустил белье. Девушка отдернула руку и с каким-то суеверным ужасом покосилась на его наполовину вставший член. Он улыбнулся.

— Это не страшно, маленькая.

Завладев ее рукой, заставил сомкнуть пальцы вокруг горячей плоти и двинуть ладонью вверх-вниз.

— Вот так, — голос его стал ниже, зазвучал хрипло и возбуждающе. — Теперь сама.

Тася послушалась. Отвращения не было. Член в ее руках от этого движения чуть вздрогнул и подрос. Теперь он торчал, почти прижимаясь к животу — ужасно непристойно, но оттого волнующе. Она сглотнула ставшую очень вязкой слюну. Какое мерзкое зрелище, но почему-то от него совершенно невозможно оторвать взгляд…

Ей захотелось расстегнуть на нем рубашку. Увидеть тело, коснуться живота ощутить ладонью кубики пресса, и она сама испугалась этого желания. Оно словно оправдывало Раума, утверждало, что нет и не было никакого насилия, все происходит по доброй воле его жертвы.

Чтобы отвлечься, она снова двинула рукой, сжимая его сильнее. Такой горячий, мощный и гладкий. Пальцами Тася ощутила выступающие под тонкой кожицей вены.

— Молодец, моя хорошая, — голос демона стал ласковым, вкрадчивым. Тяжелая рука опустилась на затылок Таси, притягивая ее ближе. — Давай, лизни его.

Наверное, это мерзко — лизать такую штуку. Это же не мороженое в конце концов!

Но разве у Таси есть выбор?

Запах был приятным. Какой-то парфюм, смешанный с чисто мужским ароматом, исходившим от кожи. Она нагнулась и несмело лизнула головку.

— О да-а-а, — простонал демон.

Пальцы вцепились в волосы девушки, заставляя прижаться грудью к краю дивана. Мощный горячий ствол ворвался в рот Таси, вошел на всю глубину. Она подалась назад, поперхнулась и закашлялась. Хозяин дал ей вдохнуть и снова потянул за волосы. Она уперлась ладонями в край дивана, в попытке избежать проникновения. Тщетно, демон словно не заметил ее слабых усилий. Его член снова ворвался на всю глубину и снова отступил, позволяя сделать вдох.

— Пожалуйста, не так грубо! — взмолилась она, когда член в очередной раз выскользнул из ее ротика.

— Я думал: ты хочешь, чтобы тебя заставляли, — насмешливо протянул демон, выпуская ее волосы. — Хорошо, давай сама.

Тася замерла. Его слова приказывали стать соучастницей творящегося насилия, согласиться с ним.

Но ведь она и так соучастница. Уже потому, что позволяет ему делать это.

И разве в этом мире есть сила, способная ему помешать?

Эмоциональные качели, через которые пришлось пройти за этот день, слишком вымотали девушку. У нее больше не было сил спорить, не было желания даже думать. Она склонилась и сама обняла мягкими губами возбужденную плоть. Демон снова положил руку ей на голову, но теперь он не давил и не пытался управлять. Просто ласкал тонкую шейку, перебирая невесомые пряди волос.

Она двинулась вперед до тех пор, пока головка не уперлась в горло. Раум взял ее за руку, положил ладошку на основание члена, чтобы Тася могла регулировать глубину проникновения.

— Вот так, моя хорошая, — его голос прозвучал мягко.

Тася подалась назад и снова впустила его в себя. И еще раз. И еще.

Где-то в мыслях засело, что происходящее мерзко, отвратительно, и ей полагается негодовать и ненавидеть, но ненависти не было. Только легкое отстраненное любопытство. Ее язычок скользил вдоль напряженной плоти, поглаживая и лаская, она ощущала, как сильные длинные пальцы перебирают ее волосы, как ворс ковра щекочет колени, как давит на обнаженную грудь край кожаного дивана.

— Быстрее! — приказал хриплый голос, и пальцы только что гладившие ее по голове сжались в кулак.

Она задвигалась быстрее, но демону было мало этого. Он снова дернул ее за волосы и подался бедрами вперед, стремясь насадить голову девушки как можно глубже, проникая в нее резко и грубо. Тася протестующе замычала, но Раума это уже не волновало. Он вогнал член особенно глубоко, издал короткий яростный стон, и рот Таси заполнила вязкая чуть горьковатая жидкость. От растерянности девушка сглотнула.

— Умничка, — голос демона снова стал насмешливым. — Управилась за двенадцать минут. Теперь вылижи его.

Глаза девушки расширились. Она мгновенно ощутила острую гадливость и отвращение. К нему, себе и всему происходящему. Тася попыталась отпрянуть, но пальцы демона снова надавили на затылок.

— Вылижи дочиста, — с угрозой повторил он.

Тася всхлипнула. Она ощущала, как в ней что-то ломается. Уже не пытаясь сопротивляться, девушка покорно заработала язычком, вычищая обмякший орган.

— Можешь, когда хочешь.

Раум вынул член изо рта Таси, медленно оправил одежду и застегнул брюки.

Она все так же сидела на коленях между его расставленных ног. Обнаженная, беззащитная, с припухшими розовыми губками и полными слез голубыми глазами. Раум залюбовался, так хороша была эта человечка. При мысли, что это покорное, трепетное, ещё вчера девственное тело принадлежит ему, демон хищно облизнулся.

— Зачем вы так со мной? — дрожащим голосом спросила девушка. — Зачем издеваетесь?

— Потому что мне это нравится. Но главное, — тут ее хозяин сделал многозначительную паузу. — Это нравится тебе. Ты создана, чтобы подчиняться, Таисия.

Тася упрямо мотнула головой:

— Нет!

Раум пожал плечами:

— Продолжай лгать себе, если хочешь. Мне нет до этого дела.

ГЛАВА 5 Армеллин

Армеллин ди Небирос встретил их в холле. При виде Таси глаза демона за стеклами очков недовольно сощурились.

— Это ещё что за фокусы? — процедил он, оглядывая девушку. — Где твоя одежда?

На слове «твоя» он сделал ударение.

— Ты про мешок для картошки, в котором она ходила раньше? — Раум по-хозяйски положил руку ей на плечо и уставился на кузена. — Я велел его сжечь.

Девушка вздохнула. На ней было зеленое платье в белый горох, белые чулки и замшевые туфельки на высоком каблуке. Все невероятно качественное, изысканное и баснословно дорогое.

А ещё удобное. Платье сидело идеально, словно было пошито специально для нее. Прикосновение нежной ткани к обнаженной груди чуть волновало, возбуждало. И туфельки обнимали ножку аккуратно, нигде не давили и не жали, даром что Тася надела их первый раз.

Но ди Небирос по-прежнему разглядывал ее с мрачной гримасой. Так, словно преображенная Тася ему совсем не нравилась.

— Иди поешь, — наконец, велел демон. — А потом к себе.

— Я планировал еще поиграть с ней, — возмутился Раум.

— Девочке надо отдохнуть, — отрезал его кузен. — А нам — поговорить.

Несколько мгновений демоны враждебно сверлили друг друга взглядами, а потом Раум кивнул Тасе:

— Иди.

Армеллин ди Небирос дождался, пока хрупкая фигурка не скроется за дверями, и повернулся к двоюродному брату.

— Ты никогда не отличался умением просчитывать последствия своих действий, — голос его был холоден. — Но чем ты думал, нарядив девушку в платье от Леони?

— От Висарди, — поправил его Раум. — А в чем проблема?

— Завтра она должна ехать в Академию.

— И что? — демон ухмыльнулся. — Стервочки с факультета, конечно, удавятся от зависти. Но кого это волнует? Я хочу, чтобы женщина, с которой я сплю, выглядела достойно.

Армеллин скривил тонкие губы:

— Используй мозг хотя бы иногда. Так она больше не будет бояться, скрываться и лишится остатков стыда. Что останется нам? Еще одна смазливая мордашка?

— А-а-а, — на лице Раума отразилось сначала понимание, а потом растерянность. — Мать моя демоница, а ты прав! Что же делать?

Ничего не делай. Ты уже достаточно наворотил. Я займусь ею сам.

* * *

Переживания, выпавшие на долю Таси, совсем вымотали ее, а сытная еда заставила осоловеть. Девушка ещё попыталась подготовиться к завтрашнему семинару, но строчки расползались перед глазами, а смысл ускользал. Опустив голову на стол, Тася задремала прямо в кресле.

Проснулась она от того, что кто-то аккуратно взял ее на руки. Заморгала, прогоняя остатки сна, и встретилась взглядом с фиалковыми глазами, за стеклами очков.

— Армеллин?

— Я, — он мягко улыбнулся и опустил свою ношу на кровать. — Спать лучше в постели.

Его руки потянулись расстегнуть крючки платья на груди.

— Не надо… — она осеклась, подумав, какой наивной и глупой была эта просьба.

— Платье выбирал Раум?

— Да.

— Его вкусы не меняются.

Прохладный крепдешин скользнул по коже. Демон расстегнул пояс, скатал чулки, оставив Тасю совершенно обнаженной. Сон слетел. Девушка напряглась, не зная чего ожидать дальше. Ласк? Насилия? Унижений?

— Сядь и подними руки.

Она послушалась. Сверху опустилось невесомое кружево, обняло тело, обтянуло грудь. Коротенькая — по середину бедра — ночная рубашка тончайшего ажурного плетения. Полупрозрачная ткань не скрывала, а, скорее, подчеркивала красоту девичьего тела.

— Тоже Раум выбирал? — демон поправил тонкую бретельку на плече. — Мне нравится, эротично. Спи.

— А? — Тася изумленно посмотрела на ди Небироса. Она ждала чего угодно, только не этого.

— Тебе надо отдохнуть и выспаться. Завтра твоим хозяином буду я.

* * *

Армеллин ди Небирос вошел в комнату. Тяжелые портьеры были наполовину опущены, солнечные лучи не проникали сквозь плотную ткань, и внутри стояли глубокие сумерки.

Для демона сумерки не были проблемой.

Он рассеянно скользнул взглядом по многочисленным пакетам с эмблемой модного дома «Висарди». Вчера Раум так замучил человечку, что у той даже не хватило сил разобрать покупки.

При мысли об этом Армеллин почувствовал гнев. Наследники! Избалованные инфантильные мальчишки. Что Дэмиан, что кузен. Привыкли, что ресурсам нет границ. Что можно всегда и везде брать все, что пожелаешь, не думая о последствиях или тех, чья очередь придет позже!

И вот сегодня очередь Армеллина, а человечка настолько измучена, что не проснулась от звонка будильника. Такими темпами они выпьют девчонку в считаные дни.

И что он должен делать? Не трогать ее, дать восстановиться, как подсказывает логика?! Чтобы потом брат и кузен снова затискали ее до полусмерти?

Он раздвинул портьеры, впуская в комнату солнце, подошел к кровати и остановился, невольно любуясь прелестной картинкой. Девушка спала, свернувшись клубочком. Полупрозрачная кружевная сорочка обтягивала ее прекрасное тело, подчеркивая все выпуклости. Подол задрался, обнажая белые ягодицы. Кремовое кружево облегало их так соблазнительно, что демон не удержался. Опустился на колени перед кроватью и провел ладонью по нежной коже, чуть сминая сочные булочки.

Им овладело желание раздеть ее и раздеться самому. Лечь рядом и ласкать, ласкать, ловя ее вздохи и удовлетворенные крики, попробовать каковы будут на вкус ее доверчивая радость и наслаждение — чистое, без примесей стыда или отвращения к себе.

Светлые эмоции плохо насыщали, но Армеллин был эстетом.

Он задрал сорочку чуть выше, скользнул пальцами вдоль впадинки между ягодицами и понял, что хочет взять ее сзади.

Настенные часы показывали, что до начала лекций оставался всего час. Но первой парой стояла мантика, которую демон считал бесполезным предметом. А у девчонки…

Неважно, что у нее.

Тася вздрогнула и проснулась. Одернула задравшуюся рубашку, обернулась, встречаясь взглядом с мужчиной.

— Что случилось?

— Половина девятого. У нас есть полтора часа и потом ещё час, чтобы привести себя в порядок и доехать до Академии, — отозвался демон, не переставая ласкать ее попку. Второй рукой он снова задрал кружево сорочки.

— Что вы делаете? — побелев от ужаса, прошептала девушка.

Тот поморщился и со словами: «Мне не нравится, когда ты боишься» — убрал руки от ее попки. И начал раздеваться.

Тася всхлипнула и отползла по кровати как можно дальше. Она укуталась в одеяло и смотрела, как он снимает рубашку, обнажая мускулистое гибкое тело. «Пожалуйста, не надо», — беззвучно прошептали дрожащие губы.

Армеллин снова скривился, словно от зубной боли.

— Я не буду тебя насиловать, если ты сама не захочешь, — ровно сказал он. — Остановлюсь, когда скажешь.

— Тогда остановитесь сейчас.

Он покачал головой и расстегнул ремень брюк.

Против воли девушка подумала, что демон красив. Эти широкие плечи, узкие бедра, не чрезмерно развитая, но заметная мускулатура. Когда он снял белье, она покраснела, но не отвернулась, невольно сравнивая двух своих хозяев. Кажется, мужское достоинство беловолосого было немного короче, но толще.

Но оба они казались просто огромными. При мысли, что демон хочет засунуть эту штуку в ее тело, Тася запаниковала.

— Иди ко мне.

Кровать мягко прогнулась с другой стороны под его весом. Армеллин повернулся, и солнце отразилось от стекол его очков.

— Снимите их, — неожиданно для себя попросила Тася.

Демон приподнял бровь:

— Что?

— Очки. Снимите.

Ей вдруг показалось жизненно важным увидеть его глаза, не скрытые прозрачной преградой. Словно сделав это, она сумеет понять что-то важное об одном из своих хозяев.

— Нет, — резко ответил демон. — Иди ко мне Таисия.

В голосе захрустел лед, подсказывая, что время для сопротивления и игр вышло. Тася откинула одеяло и подползла ближе.

Пусть будет что будет.

Она ожидала насильственных ласк, как было с его братьями, но горячие сильные руки просто прижали ее к широкой груди. Демон мягко погладил свою добычу по спине, не пытаясь спуститься ниже. Коснулся губами шеи, поцеловал осторожно и нежно. В живот Таси ткнулся возбужденный член. Она испуганно трепыхнулась и замерла.

— Ты такая красивая, — прошептал ди Небирос, скользя губами вдоль бьющейся на шее под тонкой кожей жилки. — Не бойся меня, маленькая.

Поначалу испуганная девушка медленно оттаивала в его объятиях. Армеллин не стремился превратить Тасю в воющую от похоти самку. В прикосновениях демона была нежность, его неспешные ласки не унижали, не утверждали власти, а только дарили удовольствие — спокойное и теплое. Забыв обо всем, девушка начала отвечать на поцелуи. Сама обвила руками его плечи, прижимаясь теснее, сама закинула ногу ему на бедро, уже почти желая, чтобы он пошел дальше. И послушно подняла руки, когда он потянул за край кружевной сорочки, избавляясь от последней эфемерной преграды между их телами.

Пусть все это иллюзия, пусть игра. Но так приятно было ощущать себя любимой и желанной, а не просто безмолвной секс-игрушкой без права сказать «нет».

Он положил ее на спину, осыпая тело поцелуями. Ласки, поначалу такие нежные, становились все более жаркими, настойчивыми. Теперь они воспламеняли, рождали во всем теле непонятное томление. Девушка застонала и сама раздвинула бедра, но он покачал головой и заставил ее повернуться на бок. Длинные пальцы погладили скользкий чувствительный бугорок между ног, двинулись ниже, собирая влагу с лепестков. Руки развели в стороны ягодицы, и Тася испуганно вскрикнула, ощутив настойчивые прикосновения к своей самой узкой и тугой дырочке.

— Тс-с-с, — выдохнул демон ей в ухо. — Расслабься.

— Но я так не хочу, — она попыталась возмутиться и даже встать, но Армеллин снова сжал ее в объятиях. — Это больно!

— Если сжиматься, будет больно, — уже второй палец проник в ее попку, надавливая и растягивая. — Расслабься.

Она постаралась выполнить его приказ и обмякла, ощущая, как пальцы медленно разрабатывают ее дырочку сзади. Потом демон вынул пальцы и выпустил ее из объятий. Тася услышала скрип дверцы прикроватной тумбочки.

— Что? — она попыталась обернуться, но тяжелая рука снова прижала ее к постели. На ягодицы упало несколько маслянистых капель.

— Лежи.

— Что это?

— Смазка.

Он выдавил немного жидкости на пальцы и продолжил осторожно растягивать попку, целуя и согревая дыханием шею Таси сзади. Эта девушка была так красива и беззащитна, так вспыхивала, отзываясь потрясающим спектром эмоций на самые невинные его действия, что при мысли о том, чтобы причинить ей боль, Армеллин почувствовал отвращение. Сейчас он хотел ее. И хотел, входя в это невинное тело, вкусить не чужой страх и животное возбуждение, а радость. Человечка показалась ему бутоном с плотно сомкнутыми лепестками, который, раскрывшись, способен подарить великолепный, завораживающий аромат.

Вскоре чувственность девушки взяла верх над испугом. Она снова начала постанывать и даже сама чуть двигала бедрами. И обиженно всхлипнула, когда его пальцы покинули ее тело.

Но в следующее мгновение она ощутила, как в ее попку проникает нечто куда более грозное, чем просто пальцы. Демон входил медленно, осторожными толчками, давая ей привыкнуть к размерам. Иногда становилось немного больно, но раньше чем Тася успевала пожаловаться, он останавливался и принимался ее ласкать.

Это длилось долго, но демон никуда не спешил. И Тася не сопротивлялась. Лежала, покорно пытаясь расслабиться, лишь отзываясь стонами или жалобным хныканьем на слишком резкие движения.

Наконец, она почувствовала, как его бедра упираются в ягодицы. Девушка замерла, вслушиваясь в свои ощущения. Растянутая попка немного ныла, но вместе с этим Тася ощутила потрясающее чувство наполненности и странное возбуждение, которое усилилось, когда мужчина двинулся назад.

Против воли она застонала и подалась за ним. Его руки по-прежнему ласкали девичье тело, губы целовали и шептали что-то нежное, заставлявшее сердце Таси сладко замирать и таять. Армеллин был одним из тех, кто пленил ее, превратил в секс-игрушку, подчинил себе всю ее жизнь. Но сейчас она не думала об этом, просто отдаваясь почти незнакомому мужчине без боли и страха.

Он медленно двигался в ее теле, еле сдерживаясь, чтобы не кончить раньше времени. Она была невероятно тугой и горячей. И такой покорной, чувственной. Тася оказалась даже лучше, чем он мог себе представить. Как полыхали, светились нежными оттенками и переливами пастели ее эмоции: наслаждение, доверие, благодарность, возбуждение. Было трудно не брать слишком много, но Армеллин всегда умел себя контролировать. И он не хотел, чтобы сладко стонущая в его руках девушка превратилась в усталую и равнодушную куклу.

Когда она вскрикнула и содрогнулась, он, наконец, позволил себе расслабиться. Прижался теснее, изливаясь в ее тело, а потом медленно вышел.

Тася ждала, что он поцелует или как-то приласкает ее после всего, что было, но вместо этого за спиной хлопнула дверь в ванную. Девушка свернулась калачиком на постели и заплакала, враз ощутив себя грязной и порочной. Развратной девкой, готовой раздвинуть ноги по первому приказу. Армеллин был даже хуже своих братьев. После насилия оставалась хотя бы иллюзия самоуважения, он же растоптал все.

Он вернулся довольно быстро, на ходу вытираясь полотенцем.

— Поторопись, если не хочешь опоздать. У нас, — демон бросил взгляд на настенные часы, — пятнадцать минут.

Всхлипывая, Тася забралась в ванную и там с неожиданным остервенением терла мочалкой свое тело, словно пыталась смыть лживые ласки, пока Армеллин не постучал в дверь со словами: «Заканчивай!».

Она вылезла из бурлящей воды. Растянутая попка болела и ныла, не давая забыть о том, как демон только что воспользовался ее телом, совершенно грязным и противоестественным образом.

При взгляде на ее несчастное лицо Армеллин скривился, словно разжевал кислую ягоду.

— Прекрати все усложнять, — сухо велел он. — И одевайся.

Платье уже ждало на стуле. Не один из тех прекрасных запредельно дорогих нарядов, которые вчера купил Раум. Обычное, из серой смесовой ткани, с ярлычком «Трудис» на внутренней стороне воротника. В глаза бросилась шнуровка на груди. Как раз такая, которую легко можно распустить в одно движение руки. Тася подумала, что теперь всегда будет обращать внимание на застежку на корсаже в одежде других женщин.

Рядом с платьем лежали невесомые кружевные трусики и пояс в пару. Даже по виду безумно дорогие. А вот чулки были хоть и добротные, но совершенно обычные. Как и туфли-лодочки: почти точная копия тех, что она выкинула по приказу Раума, только новые.

Девушка подняла вопросительный взгляд на демона.

— Тебе не нужны слухи, — спокойно сказал он. — Подарки Раума будешь носить дома.

Этот жест заботы так растрогал, что она чуть снова не расплакалась, только теперь от благодарности. Тася подумала, что была несправедлива к Армеллину. Он — единственный из ее хозяев — ни разу не унизил и не обидел ее. И сегодня он думал не только о себе, но и старался, чтобы ей было хорошо.

Так разве у нее есть право требовать большего?

* * *

Говорят, что выбор марки машины может многое рассказать о характере мужчины. У Дэмиана был «Дракон» — запредельно дорогой, скоростной и мощный. «Мантикор» Раума являл собой воплощение комфорта и престижа.

«Циклоп» Армеллина выглядел устрашающе. Он вдвое возвышался над обычными автомобилями, щерился шипами обвесов. Способный пройти по любому бездорожью и сохранить жизнь своим пассажирам в самой жуткой аварии.

Когда они припарковались, первая пара уже подходила к концу. Тасе оставалось лишь порадоваться, что ею была астрология, к которой она все равно не подготовилась. Она потянулась открыть дверцу машины, но Армеллин опустил рычаг, блокируя механизм.

— Подожди.

Сейчас тоже потребует «оплату» за проезд? Как его кузен?

Она почувствовала усталость. Как долго это будет продолжаться? Неужели демону так сложно найти женщину для секса? Они ведь красивы и богаты, все трое. Так что им нужно от Таси?!

Демон протянул пакет:

— Возьми.

Внутри находилась эбонитовая пластинка постографа. Дешевого и простенького, но у Таси не было и такого.

— Спасибо! — искренне и восторженно выдохнула девушка.

Как она мечтала о подобной игрушке еще в приюте! Доступ ко всемирному хранилищу информации в любой момент.

— Он оплачен и заряжен на шесть месяцев вперед. Ты, я и мои братья занесены в список владельцев. Как обращаться с ним знаешь?

Она не знала, но на всякий случай кивнула. Вдруг иначе демон отберет подарок?

— Хорошо. Ты не должна выключать его. Всегда будь на связи. И еще: я поговорю с братьями, чтобы меньше мучили тебя в ближайшие дни. Тебе нужно отдохнуть.

— Спасибо, — прошептала Тася, чувствуя, что ещё немного и она разрыдается или бросится ему на шею.

Армеллин скривился:

— Прекрати надумывать. Я такой же, как мои братья. Пойдем.

— Не такой.

Сама не понимая, что делает, просто подчиняясь порыву, она поцеловала его в щеку. По-детски неумело и искренне.

Лицо демона мгновенно закаменело. Тася даже подумала, что он ее ударит. И ещё подумала, что он был прав: зря она полезла со своими нежностями.

Армеллин не ударил. Оттолкнул и бросил сквозь зубы: «Вылезай!» — после чего сам открыл дверь машины.

Сжимая в руках постограф, Тася шла за хозяином. Всего за три дня ее жизнь изменилась полностью. Даже если прямо сейчас по какой-то прихоти судьбы демоны ее отпустят, она никогда не станет прежней беспечной и наивной девушкой, которая приехала в Академию две недели назад. Что-то изменилось в ней безвозвратно, словно вместе с девственностью демоны забрали из ее души нечто важное. Веру в добро? Самоуважение?

С острой болью Тася поняла, какой глупой была ее надежда смягчить сердца хозяев или найти в ком-то из них поддержку и защиту. Она нужна им только как рабыня. Хозяева хотят превратить Тасю в секс-игрушку, и что самое ужасное — у них это получается.

Демоны меняют что-то в ней. Меняют безвозвратно и страшно. Раум обещал, что по прошествии этих шести месяцев Тася сама будет упрашивать насиловать ее, будет получать удовольствие от порки и унижений. С леденящим страхом девушка ощутила, что слова беловолосого могут стать правдой.

Если она хочет вырваться из этой ловушки, она должна что-то сделать!

* * *

Ни девушка, ни шагавший впереди нее демон не догадывались, что они не одни на парковке.

Присцилла д'Эстен проводила демона и человечку взглядом и зло затушила тонкую сигарету. Красные глаза вампирши подозрительно сузились.

— Еще один ди Небирос и снова эта человечка, — задумчиво пробормотала она. — Интересно. Очень-очень интересно…

Часть 3 Цепи грехов

Когда Таисия Блэквуд поступила в Магическую Академию Аусвейл, она была вне себя от счастья. Разве могла она предположить, что самое престижное учебное заведение Империи откроет для нее врата в личный ад, полный темных запретных наслаждений?

Лекции, на которые нужно приходить без нижнего белья, рефераты и чувственные наказания, лабораторные работы и обязанность отдаваться по первому слову — вот чем стал для нее Аусвейл

Страшно превратиться в рабыню развращенных и пресыщенных аристократов. Но в десятки раз страшнее, если известие об унизительном рабстве перестанет быть секретом.

Скованная ощущением собственной греховности девушка — легкая добыча для шантажиста. Ведь чтобы сохранить порочную тайну Тася пойдет на все.

ГЛАВА 1 Сын рабыни

Тася записывала лекцию, но ее мысли были далеко.

Шел третий день ее пребывания в унизительном и возбуждающем рабстве. Секс- игрушка, собственность трех старшекурсников, она больше не имела ни своего дома, ни своих вещей, ни права сказать «нет».

Даже ее тело больше ей не принадлежало. Хозяева ясно дали понять, что будут трогать ее как и когда захотят, проникать в нее и брать любыми, даже самыми извращенными способами.

И что самое ужасное: несмотря на протест, отвращение и негодование, которые ощущала девушка, ее возбуждали и притягивали порочные игры демонов. Была тому виной магия договора или в ней всегда зрело это? Желание отдаваться и принадлежать кому-то, ощущать свою зависимость, несвободу.

Но Тася уже понимала: она не выдержит полгода.

Шесть месяцев сексуального рабства превратят ее в покорную куклу, не имеющую своих желаний.

Значит, нужно что-то делать! Изучить договор, почитать законодательные акты. Возможно, где-то в формулировках кроется лазейка, которая поможет ей обойти печать договора. Присмотреться к своим хозяева, понять их, узнать слабые места.

Даже если это не сработает, сама мысль о борьбе поможет ей не сломаться. Она выдержит! Справится!

Девушка помотала головой и вернулась к лекции.

— …неудачный бунт клана ди Вине получил в народе название «Змеиный путч»…

Голос преподавательницы истории был монотонным и до того занудным, что скулы сводило. Борясь со сном, Тася прилежно записывала рассказ о событиях тридцатилетней давности.

— …потерпев неудачу в столице, Увалл ди Вине вместе с приближенными перебрался в свои владения на севере страны, где перешел к активным военным действиям. На подавление мятежа Император направил элитную гвардию. Лидеры путчистов — семейство ди Вине — официально были объявлены вне закона и отданы добычей Адскому Охотнику…

— Простите, — раздался с задних парт голос кого-то из адептов. — Но разве он существует?

Тася заинтересованно подняла голову. Ей тоже всегда казалось, что легенды об Адском Охотнике — неведомом и жутком создании, способном убить даже демона — детские страшилки.

Историчка презрительно фыркнула:

— Конечно, существует!

Адепты оживились. Рассказы об Адском Охотнике слышали все, но мало кто в него всерьез верил.

— А как он выглядит?

— А правда, что он сидит в подвале дворца скованный цепями?

— Как император его контролирует? — вопросы посыпались со всех сторон.

Преподавательница покачала головой, с умилением оглядывая первокурсников:

— Дети, — проникновенно сказала она. — Адский Охотник — тайное оружие Темного Владыки.

Владыки. Его внешность, местонахождение и возможности — закрытая информация. За всю историю династии было всего три случая, когда Император осудил на казнь равных себе. Змеиный путч — последний и самый громкий, — она откашлялась и продолжила лекцию все тем же монотонным голосом. — Указом императора клан Вине был уничтожен целиком. Тридцать восемь демонов, включая женщин и детей. Их имена стерты со скрижалей, богатства отошли короне, а головы хранятся в Зале поверженных, рядом с другими головами врагов Императора…

* * *

Выловив в толпе студентов знакомое лицо, Тася даже подпрыгнула от радости. И замахала руками, привлекая внимание.

— Джейсон!

Оборотень скользнул по девушке равнодушным взглядом.

— Я занят.

— Но… — Тася поникла. — А как же проект? — жалобно спросила она у стремительно удаляющейся спины. — Я думала: мы сегодня поработаем после занятий…

Что Джейсон подумал о ней после устроенной ди Форкалоненом сцены? Посчитал продажной девкой, которая спит с демоном ради денег? Или что похуже?

Ей захотелось догнать оборотня, поговорить, получить подтверждение, что все это ее домыслы, а Джейсон действительно сегодня очень занят…

Тася нерешительно шагнула за сокурсником.

— Вот ты где. Почему не отвечаешь на сообщения?

Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот холодный и высокомерный голос.

— Какие сообщения?

Выпалив вопрос, она вспомнила о постографе, который Армеллин подарил ей утром. Под презрительным взглядом демона Тася минут пять копалась в сумке, пока не выудила пластинку.

Серебряные буквы на черной поверхности извещали о трех непрочитанных сообщениях. В первом Армеллин велел ждать его на парковке, во втором требовал подтверждения, в третьем спрашивал где она находится.

— Это — первый и последний раз, Таисия.

Вот так. Надо привыкать, что у нее больше нет права распоряжаться своим временем.

И тут на них налетела Нэя.

— Таська, ты куда пропала?! — затараторила бывшая соседка. — Что, правда в городе обосновалась?! Делать тебе нечего? Мне отец тоже предлагал в городе квартиру купить, но я отказалась. Это же каждый день полчаса туда и полчаса обратно. И вообще: познакомь меня со своим кавалером!

Отвернувшись от Таси, она уставилась на демона, пожирая его восторженным взглядом.

— Ты ведь Армеллин ди Небирос, правильно? — с придыханием произнесла ундина. — А я Нэя итадаль Тэтис. Соседка Таси.

— Бывшая соседка, — ледяным голосом поправил ее демон.

— А, ну да.

Ундина попыталась подойти ближе. Демон поморщился и отступил на полшага.

— Слушай, а может нам сходить куда-нибудь вместе? А? Хорошая идея.

— Плохая.

Скепсиса, отразившегося сейчас на породистом лице Армеллина, хватило бы, чтобы смутить роту наглых коммивояжеров, но Нэя была непробиваема. Она снова попыталась подойти ближе и словно невзначай накрутила на палец выбившийся из прически локон.

— Можно не сейчас, если ты занят. Завтра?

— Нет.

Ундина обиженно надула губы:

— Почему?

— Не люблю навязчивых женщин без чувства собственного достоинства, — ледяным голосом отрезал демон. И ушел, оставив Нэю возмущенно хватать воздух ярко накрашенными губами.

— Нет, ты слышала?! Слышала?! — повторяла ундина, бессильно сжимая кулаки. — Каков сноб! Хамло! А гонору, гонору-то сколько! Самомнение, как будто он чистокровный наследник, а вовсе не сыночек рабыни Андроса ди Небироса.

— Ра… рабыни?

Тася вздрогнула и уставилась на ундину расширенными глазами.

— Ну да! — Нэя улыбнулась презрительно и зло. — Его мамаша — отродье ди Вине.

— Ди Вине?! — изумленно переспросила девушка.

Материал сегодняшней лекции ещё не успел выветриться из памяти. Клан Вине, место которого в последние годы занял клан Небирос. Бесконечно богатый, обласканный властью. Многие века глава клана Вине был вторым человеком в Империи после самого императора. До тех пор, пока Увалл ди Вине не решил, что быть вторым для него недостаточно…

— Младшая дочь Увалла, — в глазах ундины мелькнуло злое торжество. — Андрос ди Небирос добился от Владыки помилования для нее, но отобрал имя и сделал своей рабыней. А через год она родила этого ублюдка. Прыщ на ровном месте! Думает, если Андрос признал его своим сыном, все сразу забудут эту историю? Кстати, — тут на лице бывшей соседки появилось подозрение. — А чего это он до тебя снизошел?

— Я… — Тася растерялась. Она совершенно не готова была к таким вопросам и не знала, что соврать.

Не говорить же правду. Нельзя, никак невозможно, чтобы хоть кто-то узнал правду. Хватит и того, что Раум вчера унизил ее перед Джейсоном.

— Это не он, это я, — наконец, нашлась девушка. — Я спрашивала, можно ли забронировать лабораторию. У нас с Джейсоном практическая работа.

Нэя громко фыркнула:

— А он тут при чем? Нашла у кого спрашивать. Это тебе к научному руководителю надо.

— Да, точно, — Тася часто закивала, стремясь избавиться от бывшей соседки. Странно, ещё пару дней назад ей было приятно общество ундины, а сейчас этот разговор откровенно тяготил. — Так и сделаю. Спасибо.

Пластинка постографа завибрировала в руках, и на ней высветилось: «Жду на парковке».

Подписи не было, но она и не требовалась.

Как назло, Нэя была настроена поболтать.

— Смотрю, ты прибарахлилась. Дай срисую код!

— Извини, я спешу, — скороговоркой выдала Тася, подхватила сумки и заспешила к выходу.

Кажется, ундина обиделась.

* * *

— Я ждал тебя десять минут, — холодно сообщил Армеллин, когда Тася устроилась на кожаном сиденье, и «Циклоп» взревел, унося их с парковки. — В следующий раз не стану.

— Простите.

Она отвела взгляд. В голове не укладывалось, что этот высокомерный и жесткий аристократ — сын рабыни. Или его мать была рабыней лишь на словах? Нэя же сказала, что только на таких условиях император согласился сохранить ей жизнь.

А что же Дэмиан? У него другая мать?

— Ты должна отвечать на мои сообщения, — так же холодно продолжил демон. — Иначе я не стану заботиться о твоей репутации.

— Что? — она подняла недоумевающий взгляд на хозяина.

— В твоих интересах, чтобы нас не видели вместе.

Только теперь Тася поняла, зачем Армеллин подарил ей постограф. Действительно: разве получится сохранить в секрете ее договор с демонами, если рядом с Тасей постоянно будут видеть самых популярных парней Академии?

Ей стало стыдно.

— Простите, — куда более искренне повторила девушка. — Я просто ещё не привыкла.

Что бы Армеллин ни говорил, он гораздо лучше своего брата и кузена.

На пороге дома демон еще раз оглядел Тасю и приказал:

— Переоденься и спускайся в столовую.

— Переодеться? Зачем?

Демон поморщился:

— К обеду нужно переодеваться, — с отвращением сообщил он. Таким тоном, каким говорят: «Сморкаться нужно в носовой платок, а не в пальцы».

Зачем это нужно делать, Тася спрашивать побоялась. Она поднялась в вызывающе роскошную комнату, которая за эти два дня так и не стала для нее своей. Переоделась, выбрав платье-футляр, наспех расчесалась и заколола волосы. Почему-то показалось, что Армеллину это понравится.

Демон встретил ее у дверей в столовую. Он тоже переоделся, сменив строгий черный пиджак на темно-синий. Также безупречно выглаженный и застегнутый на все пуговицы.

Тася снова мысленно сравнила своих хозяев. Дэмиан был всегда элегантен и слегка расхлябан. Раум одевался экстравагантно, на грани эпатажа. Что крой, что расцветки его шитых на заказ костюмов бросали вызов обществу.

Армеллин тяготел к строгой классике темных тонов. И накрахмаленный воротничок его белоснежной рубашки всегда был застегнут под горло.

Он осмотрел Тасю сверху вниз, бросил снисходительное «Годится» и предложил руку. Девушка замешкалась, пытаясь понять, что от нее требуется, и робко накрыла ладонью его рукав. К чему все эти торжественные церемонии?

Внутри столовую было не узнать. Длинный стол застелен белоснежной скатертью, возле дорогого фарфора на кружевных салфетках лежали в ряд приборы. Увидев их, Тася сглотнула. Мамочки, четыре ложки! И не меньше шести вилок. Как всем этим пользоваться?

Армеллин подвел ее к одному из стульев, отодвинул его, помогая сесть.

— Простите… — попыталась Тася. — Сегодня какой-то праздник?

— Нет.

— Тогда зачем все это? — она обвела столовую рукой.

— Это — обычная сервировка домашнего ужина. В семье ди Небирос не принято забывать о своем положении.

— Но Дэмиан…

— Дэмиан плохо воспитан.

В голове Таси снова против воли закрутились воспоминания о грязных сплетнях, услышанных от Нэи. Быть может, Армеллин так отчаянно цепляется за традиции семьи и подчеркивает свое происхождение именно потому, что он бастард и сын рабыни?

В этот момент служанки вкатили столик с первой переменой блюд, и девушке пришлось отвлечься. Краснея под насмешливым взглядом демона, Тася пыталась угадать для каких целей служит тот или иной столовый прибор. И раз за разом попадала впросак, получая в награду уничижительные комментарии.

От страха ошибиться и окончательно упасть в глазах хозяина есть перехотелось. Она вяло ковыряла стейк ножом, пока служанки не унесли его, чтобы подать охлажденный шербет и фрукты.

— Дэмиан все же был прав, называя тебя «селючкой», — сказал Армеллин, пригубив десертного вина.

— Бреннингем — город, — упрямо ответила Тася, прекрасно понимая завуалированный смысл оскорбления.

— Не важно, откуда ты родом. У тебя отвратительные манеры и полностью отсутствует воспитание. А еще, — тут он покосился на ее руки, — грязь под ногтями.

Тася стала пунцовой. Это было не первое обидное замечание, которое она выслушала за ужином. Придиркам не было конца. И что самое ужасное: все они были справедливы. Она не умела себя вести на званых вечерах, не знала, в каких случаях и как полагается пользоваться этими вилками разного размера с разным количеством зубчиков. И ее внешний вид подходил для студенческой столовой, но никак не для торжественного обеденного зала.

— Простите, — выдавила она, ощущая себя совсем никчемной. — Меня же никогда этому не учили.

Демон промокнул губу салфеткой.

— По субботам в два пополудни.

— Что?

— Твой учитель будет приезжать в это время. Будь на месте. По воскресеньям — салон красоты. Ты должна выглядеть достойно этого дома, — он резко отодвинул стул и поднялся. — Сейчас у тебя есть несколько часов, постарайся потратить их с пользой. Например, на учебу. Я зайду перед сном.

ГЛАВА 2 Самообман

Армеллин появился в ее комнате вечером, как и обещал. Вошел не постучавшись, подошел к столу и встал за спиной Таси, которая как раз расписывала формулу очередного алхимического преобразования.

— Давай проверю.

Он заставил девушку встать, сам занял место в кресле, усадив Тасю на колени. Она сперва напряглась и съежилась, а потом расслабилась. Понятно, что секса не избежать, но если не сопротивляться, может, он будет ласков? Как был утром.

Длинные холеные пальцы с безупречным маникюром листали тетрадь. Второй рукой демон поглаживал сквозь ткань грудь Таси, чуть сжимал соски, рождая в теле сладкую истому.

Когда его пальцы расстегнули пуговки и проникли под платье, Тася не стала возражать.

— Здесь все правильно, — демон перелистнул страницу, а потом Тася почувствовала, как горячее дыхание обожгло ее ухо. Зубы слегка прикусили мочку и одновременно с этим пальцы сжались на груди. Девушка тихо застонала.

— И здесь. А это преобразование можно было провести куда проще.

Голос был холодным, чуть насмешливым. Он лгал. Или лгали пальцы и губы — такие ласковые, умелые. Дарящие наслаждение. Она полностью обмякла в руках хозяина и тихо постанывала, едва вникая в строгие указания. Собственная чувственность и доверие, которое Тася испытывала к Армеллину, сделали ее совсем беззащитной перед его прикосновениями.

Демон еще раз лизнул девушку в ухо.

— Ты в трусиках? — интимно прошептал он.

Тася вспыхнула и кивнула.

— Сними их.

С его помощью она подтянула юбку на бедра. Влажная кружевная тряпочка скользнула по ногам на пол. Тася хотела опустить юбку, но демон не дал. Он по- прежнему держал ее на коленях. Обнаженными бедрами девушка чувствовала его возбужденный член. Демон готов был взять ее, но отчего-то медлил. Теперь он едва ощутимо поглаживал грудь девушки, лишь кончиками пальцев касаясь напряженных сосков. И этого было мало, просто невыносимо мало!

— А вот здесь неправильно, — ноготь подчеркнул формулу в тетради, выписанную ровным, немного детским почерком. — Объяснять вам, где вы ошиблись, адептка Блэквуд?

На этих словах шаловливые пальцы демона спустились ниже, залезли под скомканную юбку и коснулись самой чувствительной точки тела Таси, вызвав у девушки протяжный стон.

Какая учеба?! Как можно думать об алхимии, когда сидишь вроде бы и одетая, но при этом все твои интимные местечки обнажены и бесстыдно раскрыты перед мужчиной, и он играет с тобой, терзая ласковыми касаниями?!

Ей захотелось, чтобы демон отложил тетрадку. Чтобы взял Тасю — все равно как и куда. Тело горело от голодного возбуждения, жарко пульсировало внизу живота. Хотелось почувствовать его внутри, но Армеллин только дразнил ее почти неощутимыми прикосновениями.

Казалось, он испытывал ее терпение. Понимал, что творится с Тасей, и желал, чтобы она признала это не только телом, но и на словах.

Она терпела сладкую муку почти двадцать минут, а потом взмолилась:

— Возьмите меня!

— Только когда ты перепишешь последнее преобразование.

Он издевается? Да, точно издевается. Тася прижалась к нему, задыхаясь, ища и желая его прикосновений.

— Пожалуйста!

— Давай, — демон вложил в негнущиеся пальцы ручку и легонько куснул девушку за шею. — Ты справишься.

Стоило начать писать, как он перешел к активным действиям. Теперь обе руки жарко ласкали Тасю — сжимали и стискивали соски, поглаживали раздвинутые бедра, вжимали обнаженную попку в его тело, заставляя ощущать рядом, совсем близко напряженный член. Губы целовали ее шею сзади, опаляя нежную кожу дыханием. Трясущейся рукой Тася выводила формулы, даже не пытаясь сдерживать возбужденных вздохов и стонов. А демон не торопился, наслаждаясь своей властью над хрупким телом.

Пальцы снова прикоснулись между ног, лаская и поглаживая. Девушка выгнулась, всхлипнула и, наконец, поставила точку, запачкав тетрадь и ладони чернилами.

— Я… все сделала, — задыхаясь произнесла она.

— Хорошая девочка, — прошептал на ухо хрипловатый голос.

Тася полуобернулась и наткнулась на смеющийся взгляд. Снова до дрожи в пальцах захотелось снять с Армеллина очки, увидеть какой он настоящий. Что общего у высокомерного аристократа, изводившего ее придирками за обедом, и мужчины, который сейчас обнимает Тасю? От первого хотелось держаться подальше, второму — отдаться полностью.

Демон прижал ее к себе и поцеловал. Так нежно, сладко и долго, что Тасе показалось, будто она тонет, растворяется в прикосновениях его губ. Соски терлись о шерсть пиджака, напоминая, что Армеллин полностью одет, а Тася почти обнажена. И это ощущение, осознание своей беззащитности, тоже возбуждало.

Когда демон оторвался от губ девушки, Тасе захотелось заплакать. Она потянулась за ним, выпрашивая еще его поцелуев и его нежности, и почувствовала, как мужские руки расстегивают оставшиеся пуговички на платье.

— Давай сниму.

Прохладная ткань скользнула вниз, Тася приподнялась и платье тоже полетело на пол.

— Ты такая красивая, — прошептал демон, спускаясь поцелуями вдоль ее позвоночника. — Маленькая, чувственная…

Это было волшебно. Слышать его слова, чувствовать прикосновения горячих губ на коже. Она снова ощутила себя желанной и любимой. Не рабыней, не секс-игрушкой. Ерзая, Тася помогла ему расстегнуть ремень и пуговицы на ширинке. И задохнулась от возбуждения, ощутив прикосновение напряженной плоти между раздвинутых бедер.

Мужские руки сжались на попке, демон приподнял девушку, скользнул по блестящим от смазки губкам, проник внутрь. Туда, где было невероятно горячо и тесно.

— Узенькая! — простонал он, почти теряя над собой контроль. Как сладко было двигаться в ее податливом жарком теле. Шелковистая нежная кожа, высокая грудь с торчащими твердыми сосочками, сочная округлая попка. Девушка в его руках дрожала и вскрикивала, ее эмоции вспыхивали и искрились всеми оттенками сирени и бирюзы. Армеллин откинулся в кресле и пил, впитывал ее возбуждение, наслаждение, благодарность, стремление отдаться. Совсем не похожие на едва ощутимые человеческие эмоции они были яркими и невероятно вкусными. Он чувствовал, что обладает этой девушкой полностью. Так, как вряд ли обладали его братья.

Добровольно Тася дарила себя без остатка — легко и щедро. И уже приходилось прилагать усилия, что бы не брать слишком много, оставить и ей хоть что-то…

Он входил в нее намеренно медленно, чтобы не кончить раньше времени, а девушка ерзала, хныкала и умоляла двигаться сильнее, резче. Но он, пьяный от смеси своих и ее ощущений, только гладил, мял и тискал податливое тело, оставляя следы засосов на нежной шее.

Наслаждение огненной волной пробежало по телу, Тася вскрикнула и содрогнулась в оргазме, но демон и не думал останавливаться. Он двигался все в том же неспешном темпе: то почти покидал ее тело, то входил вновь. От глубоких проникновений в животе что-то сладко скручивалось, девушка тихо и жалобно постанывала, ловя затухающие волны возбуждения.

Еще дважды выбранный демоном безжалостный медленный ритм возносил Тасю к вершине наслаждения, а потом пальцы на ее бедрах сжались до боли. Мужчина задвигался резче, с яростью врываясь в ее тело, стиснул грудь и с рычанием излился.

Несколько минут они сидели молча, приходя в себя. Армеллин обнимал девушку сзади, прижимая к своему телу.

— Надо было все же раздеться, — раздался над ухом его задумчивый голос. — Ты испачкала мне брюки.

Тася почувствовала, как щеки полыхают огнем. Она повернулась и наткнулась взглядом на зеркало, которое отразило непристойную и возбуждающую картину: обнаженная юная девушка с нежным детским личиком в объятиях полностью одетого мужчины. От стыда Тася зажмурилась и спрятала лицо в ладони.

Ей было хорошо, очень хорошо с Армеллином. Гораздо лучше, чем с его садистами- братьями. Но когда все закончилось стало невыносимо стыдно. За собственное наслаждение. За то, что даже не пыталась спорить и протестовать. Если с Дэмианом и Раумом она могла оправдаться перед собой, сказать, что ее принудили, изнасиловали, то тут… Разве не она совсем недавно сама умоляла демона, чтобы тот взял ее.

Он заставил ее отвести ладони в стороны и легонько чмокнул в припухшие губы.

— Неважно. Оно того стоило.

— Правда? — с надеждой переспросила девушка.

Ей хотелось услышать что-то ободряющее. Что она ему нравится. Или что-то значит для него. Не зря же он не насиловал, но соблазнял. Да ещё заботился, что бы Тасе было хорошо. Думал о ее репутации. Пообещал нанять учителя…

— Конечно, — снисходительно улыбнулся демон. — Твои дырочки — тугие, влажные, а сама ты — послушная и очень чувственная, — он еще раз поцеловал девушку в задрожавшие от жгучей обиды губы. — Иди спать, Таисия. В следующий раз я попробую твой ротик.

Это было хуже, чем если бы он ее отшлепал, как Дэмиан. Тася слетела с его колен. Из под сжатых век брызнули злые слезы. Почти ничего не видя перед собой, она рванула дверь ванной. Задыхаясь от рыданий плюхнулась в теплую ароматную воду и снова, снова с остервенением терла тело мочалкой, пытаясь стереть прикосновения мужчины, который только что воспользовался ею, будто салфеткой, и даже не собирался этого скрывать.

Развесила сопли, дурочка! Напридумывала себе чего-то. Он же сказал, что такой же, как его братья!

Нет, он не такой, он хуже. Потому что притворялся. Лгал телом, обещал не обещая. Заставлял верить себе и на что-то надеяться…

— Ненавижу, ненавижу, — рыдала Тася, до красноты натирая кожу губкой. — Сдохни!

Когда полчаса спустя притихшая и совсем обессиленная она вернулась в комнату, Армеллина там уже не было.

ГЛАВА 3 Вкус смирения

Жизнь вошла в новый ритм. Странный, извращенный, но человек способен привыкнуть ко многому. А Тася была человеком.

Думать о своем бедственном положении каждую минуту, каждое мгновение было невыносимо, и девушка смирилась с тем, что она — вещь, рабыня для наслаждений.

А что ещё оставалось?

Смирилась с обязанностью ублажать трех мужчин. С проживанием в полупустом, роскошном и мрачном доме. С необходимостью часто ходить без трусиков — не только Рауму, но и Дэмиану, и даже Армеллину нравилось ощущать ее доступность. Смирилась с тем, что хозяева в любой момент могут приказать ей задрать юбку, нагнуться или встать на колени. Привыкла к наказаниям — несильным, но болезненным и невероятно возбуждающим. К унижениям, густо смешанным с удовольствием. К вечному страху, что кто-то догадается о подписанном контракте. К стыду и ощущению собственной порочности.

Лишь с одновременной холодностью и нежностью Армеллина ди Небироса смириться не получалось.

С его братом было легко. Дэмиан требовал полного подчинения. Быстро приходил в ярость, когда что-то шло не по его желанию, и также быстро остывал. Он любил связывать и наказывать Тасю, причем только шлепками дело не ограничилось. Очень скоро в комнате девушки появились плеть из мягкой кожи и стек. Наказания в исполнении Дэмиана были болезненны, но приятны, вызывали в теле странное томление. После них Тася испытывала ошеломительные, пугающие ее своей силой оргазмы.

Раум предпочитал унижения. Особенно публичные. Именно его жестокие задумки раз за разом заставляли Тасю дрожать от страха в Академии. Демон мог поймать ее в перерыве между лекциями, завести в пустую аудиторию, поставить на колени и приказать ублажать себя. И Тася покорно ласкала его языком, поминутно поглядывая на дверь и вздрагивая от ужаса при мысли, что кто-то может зайти.

Порой ей казалось, что Раум самый изобретательный и жестокий из всей троицы. Дэмиан, несмотря на присущие ему приступы ярости и любовь к причинению боли, искренне дорожил рабыней и старался порадовать ее. Не его вина, что эти попытки чаще пугали девушку.

Испуг Таси приводил хозяина в ярость, а ярость Дэмиана означала наказание. Смешанное с болью наслаждение.

Как в тот раз, когда он подарил ей огромную охапку только что срезанных лилий — красивых и баснословно дорогих в это время года. Тася попятилась от протянутого букета, не зная, что может стоять за подобным жестом, и этого мимолетного порыва хватило, чтобы разозлить демона. Он вышвырнул цветы в окно, после чего связал девушку и познакомил с плетью. Тонкие полоски кожи оставляли на плечах, бедрах и ягодицах красные отметины, а рыдающая Тася снова и снова умоляла простить ее, и клялась, что цветы от Господина — самый прекрасный подарок, о котором она только могла мечтать.

После порки он, дико возбужденный ее слезами, беспомощностью и следами плети на теле, приподнял подвешенную девушку за бедра и ворвался в нее. Тася сама не поняла почему боль и страх, которые она испытывала, трансформировались в блаженство, но оргазм настиг ее почти сразу и был невероятно сильным.

В себя она пришла уже лежа в кровати на животе. Дэмиан медленно входил в нее, целовал оставленные плетью полосы и шептал какие-то нежности.

Беловолосый тоже был садистом, но садистом куда более утонченным, моральным. Не раз в своих жестоких играх он ставил свою игрушку на грань, не испытывая сомнений рисковал ее репутацией. Выход с ним в люди всегда означал публичные унижения — явные или скрытые, как с тем вибрирующим камушком в трусиках на торжественном вечере по случаю дня основания Аусвейла. Дикий страх Таси быть застигнутой и опозоренной буквально пьянил демона, как хорошее вино.

В присутствии слуг Раум вполне мог запустить руки ей под одежду, чтобы ласкать и тискать грудь.

Это было отвратительно. Но хуже всего, что это было неимоверно, невероятно возбуждающе.

Однажды он привел Тасю в дорогущий пафосный ресторан. Подошедший официант протянул два меню, но демон отказался от второго. Он усадил девушку к себе на колени и приказал: «Выбирай, детка». Тася перелистнула страницу и вздрогнула, ощутив, как его рука, скользнув под юбку, движется по ноге вверх.

Она обернулась и умоляюще уставилась на Раума, но тот только улыбнулся своей людоедской улыбочкой:

— Ну же. Заказывай, сладенькая.

Тася ткнула, не глядя. Она чувствовала, как пальцы демона, уже достигнув края чулка, поглаживают и ласкают кожу с внутренней стороны бедра.

И все это в публичном месте! На глазах у официанта — тот все так же стоял рядом, навытяжку, словно солдат перед офицером.

— Вот это.

— Ты уверена? — лукаво спросил демон, вводя в нее сразу два пальца. — Ты же не посмотрела все меню.

— Ах-х-х. Уверена-а-а, — простонала Тася, кусая губы.

Это было так унизительно! Но внизу живота жарко пульсировало, и пальцы демона скользили легко.

Слишком легко.

Официант стоял над ними, уставившись перед собой стеклянными глазами.

— Все равно посмотри остальное, — приказал Раум. Третий палец демона лег на самую чувствительную точку тела Таси, лаская и поглаживая маленький бугорок.

Девушка затравленно покосилась на официанта. Не может быть, что бы тот не видел, чем занимаются клиенты.

— Вы… вы можете идти, — промямлила она.

— Стоять! Какое «идти»? — показушно изумился Раум, снова резко вводя пальцы в ее тело. — Детка, ты же еще не посмотрела все меню. Да и я не сделал заказ.

Второй рукой он принялся ласкать затвердевший сосок сквозь ткань платья.

Она поняла — Раум не остановится. Он для того и привел ее сюда, что бы развлечься.

На улице, за стеклянным окном во всю стену, ходили люди. В любой момент кто-то мог остановиться, приглядеться внимательнее к беловолосому мужчине и девушке у него на коленях и понять, чем они занимаются.

Хорошо хоть от остального зала их частично прикрывал официант. Он все так же стоял рядом с каменной физиономией, выражением лица до боли напоминая продавщицу из бутика.

Так стыдно Тасе не было никогда в жизни. В то же время осознание своей испорченности и порочности сделало ее невероятно мокрой. Она перелистнула ещё страницу, зажмурилась. В этот момент Раум ущипнул ее за сосок. Девушка тихо вскрикнула и кончила.

Когда униженная до предела жертва перестала содрогаться в его объятиях, Раум выпустил ее. Тася, всхлипывая, сползла на диванчик рядом, а демон сунул ей под нос пальцы, испачканные ее же соками, и приказал вылизать.

И тут Тасю прорвало. Она разрыдалась — горько, совершенно по-детски, не в силах уже ни стыдиться, ни бояться, желая только одного — умереть.

Раум мгновенно понял, что перегнул палку. Грубо отослав официанта, он поднял рыдающую девушку на руки и унес. И долго отпаивал дома бренди, гладил по голове, развлекал какими-то веселыми историями, пытаясь стереть у нее из памяти ужасное воспоминание. Беловолосый так трогательно смотрелся в своей тревоге и заботе, что Тася почти простила его.

И только Армеллин был с ней ласков. Не пытался втянуть в порочные игры, не унижал, не причинял боли. Его дни становились одновременно отдыхом и пыткой для несчастной. Отдыхом, поскольку младший ди Небирос (а Армеллин, как выяснилось, был младше Дэмиана почти на год) был предсказуем, всегда предупреждал Тасю о своих планах. Не мучил, не заставлял перешагивать через себя, не взрывался гневом в ответ на самые невинные слова. С ним не нужно было следить за каждым словом или ждать изысканной и унизительной игры в кошки-мышки.

Он просто заходил к ней в комнату дважды в день. Обычно утром и вечером. И занимался с Тасей любовью.

Назвать это иначе не получалось. Демон был внимателен и нежен, как бывает внимателен и нежен не каждый влюбленный юноша. Терпелив и осторожен. Думал об удовольствии рабыни не меньше, чем о своем, осыпал ее поцелуями и ласковыми словами. И измученная одиночеством и чувством собственной беззащитности девушка снова забывала о том, втором Армеллине — холодном и застегнутом на все пуговицы. Раскрывалась, отдавалась, ласкала его в ответ. Таяла в его объятиях.

И ненавидела себя за это, когда все заканчивалось и он уходил.

По выходным Тасю ждали визиты к косметологу. Маникюр, педикюр, уход за волосами и кожей. Армеллин по прежнему старался беречь репутацию Таси, поэтому по его распоряжению девушке не делали никаких сверхдорогих стрижек или сложного дизайна ногтей. Но и этих вроде бы незаметных процедур хватило, что бы и без того хорошенькая Тася превратилась в ошеломительную ухоженную красавицу, которую не портили даже одинаковые скучные платья от «Трудис».

Первыми эффектное преображение оценили однокурсники. Они все чаще подсаживались к Тасе, пытались флиртовать и заигрывать. Памятуя, чем закончился прошлый случай с Джейсоном, девушка отвечала холодно и строго, из-за чего приобрела славу высокомерной стервы и недотроги.

Сам оборотень резко прекратил дуться и не напоминал девушке о случившемся инциденте. Отношения, между ним и Тасей выстроились дружеские, почти братские.

Джейсон больше не пытался заигрывать или ухаживать, безропотно отпускал ее, когда в разгар работы появлялся кто-то из хозяев Таси, чтобы заявить на нее права, и никогда ни о чем не спрашивал. Даже если Тася возвращалась всего через двадцать минут, растрепанная и с припухшими от поцелуев губами.

Скованная ощущением своей нечистоты девушка боялась заводить откровенный разговор о своих отношениях с демонами. Что она могла сказать? Шлюха? Да, шлюха. Грязная, испорченная, развратная девка.

Спасибо, что приличные мальчики вообще с ней разговаривают.

Еще были уроки этикета. Нанятый учитель объяснял, как вести себя в высшем обществе. Как пользоваться малым столовым набором из десяти предметов и большим из восемнадцати. Как ходить, носить бальные платья, держать себя, приветствовать аристократов, прощаться с ними. Язык цветов, символика одежды и драгоценностей, геральдика, специфический сленг и даже простейшие па самых распространенных танцев.

Она не знала, зачем ди Небирос распорядился учить ее всему этому. Просто пользовалась возможностью бесплатно получить такие редкие и ценные знания.

— Ты делаешь успехи, — заметил Армеллин однажды после совместного ужина, когда Тася ловко управилась с малым столовым набором, не ошибившись и не замешкавшись ни разу.

Тася вспыхнула от удовольствия:

— Правда?

Он кивнул и посмотрел на нее так, словно хотел ещё что-то сказать. Но не сказал. Промолчал.

Его старший брат был куда более прямолинеен.

— Селючка, ты больше не похожа на селючку! — восхищенный Дэмиан ди Небирос долго разглядывал принарядившуюся по его приказу для похода в ресторан Тасю. А потом подхватил на руки и унес в свою комнату, где привязал к кровати и несколько часов неистово брал всеми возможными способами. В ресторан они в тот вечер так и не попали.

— Выглядишь, как леди, — задумчиво сказал Раум, помогая ей выйти из авто перед залитым неоновыми огнями зданием мюзик-холла. Тася шагнула, уверенно балансируя на невероятных шпильках. Мерцающий шелк обтекал ее тело, в высоком разрезе мелькала соблазнительная ножка в кружевном чулке. Она знала, что смотрится великолепно — не зря к этому выходу ее готовил специально вызванный в особняк куафер.

Демон поправил бретельку платья, склонился к ушку в обрамлении изящно закрученных локонов и прошептал:

— Леди у меня ещё не сосали. Исправим такую несправедливость, детка?

Остаток свободного времени отнимали добровольно взятые на себя обязательства — помощь отцу Бенедикту в книгохранилище.

Да, подарок Армеллина избавил Тасю от необходимости часами просиживать в библиотеке, теперь она могла запросить любую информацию сразу на экранчик постографа. Кроме того, демон, заметив, что ей неудобно читать с маленького экрана, распорядился установить в комнате Таси полноценный терминал и даже как-то организовал расширенный доступ к фондам. Но все же обещание помочь с архивами прозвучало и отказываться от него Тася не собиралась. Ей нравилась строгая тишина книгохранилища и запах, исходивший от пожелтевших страниц.

Но главное: она нуждалась в неспешных беседах с отцом Бенедиктом. Архивариус был из другого мира. Мира, где Тася еще не должна была ходить без трусиков и отдаваться по первому приказу. Тоскующая в одиночестве, придавленная необходимостью хранить молчание, девушка тянулась душой хоть к кому-то, способному увидеть в ней большее, чем просто чувственное тело.

Доброта отца Бенедикта, его готовность поболтать по-свойски с бывшей воспитанницей словно подтверждали, что Тася ещё существует. Что в жизни есть что- то ещё кроме наслаждений и унижений, боли и оргазмов. Что есть иной мир, наполненный простыми радостями и правильными ценностями. Мир, из которого Тася изгнана безвозвратно, но взглянуть на него даже в замочную скважину — уже счастье.

Кроме того, помощь в книгохранилище позволяла изучать теорию права втайне от ее хозяев. Тася справедливо опасалась, что демоны не будут рады ее попыткам найти законный повод освободиться.

Она тщательно штудировала законодательные акты и прецеденты. Формулировки собственного кабального договора Тася выучила наизусть. Так, что могла процитировать любой из пунктов, даже разбуди ее кто-нибудь среди ночи.

Пока получалось, что разорвать договор она может только в случае причинения серьезного вреда здоровью, но до этого и близко не доходило. Демоны берегли свою игрушку и тщательно заботились о ней.

Однако девушка не сдавалась. Поставленная цель помогала как-то держаться. Тася верила, что если не сегодня, так завтра или послезавтра ей удастся переломить ситуацию и выбраться из гибельной ловушки.

ГЛАВА 4 Лабораторная работа

Жидкость в пробирке вспыхнула люминесцентно-зеленым, забурлила, а потом успокоилась и окрасилась в черный. По лаборатории расползся густой запах хвои.

Тася даже взвизгнула от восторга. Наконец-то получилось! Стадия нигредо пройдена безукоризненно, а это означало, что лабораторная по алхимии у нее в кармане.

До самой сдачи оставалась почти неделя, но Тася не очень уверенно чувствовала себя в многоступенчатых преобразованиях, поэтому решила попрактиковаться заранее.

— Какая прилежная студентка, — знакомый голос, донесшийся со стороны двери, оборвал ее радость. Девушка вздрогнула, втянула голову в плечи и только потом обернулась.

Он стоял в дверях, и с его появлением Тася сразу почувствовала, какие тесные эти помещения для индивидуальной работы. Всего-то по пять шагов вдоль каждой стены, да еще и заставлены оборудованием.

— Что вы здесь делаете? — обреченно спросила она у Раума ди Форкалонена. — Сегодня же день Дэмиана.

Тот легкомысленно отмахнулся.

— Подумаешь! Его день, не его — какая разница?

Вальяжным шагом демон подошел к Тасе. Поправил ей прическу. Смахнул соринку с плеча.

— Я соскучился, детка, — интимно прошептал он, расстегивая пуговички на ее блузке.

— Я принадлежала вам всего два дня назад.

— Целых два дня, детка. Целых!

С этими словами он подсадил Тасю на стол, попутно смахнув с него тетрадки и учебники. Встал между ее раздвинутых ног. Расстегнув пуговички до конца, распахнул блузку и сжал молочно-белую грудь, чуть пощипывая соски.

Кричать не имело смысла. И не только потому, что это был Раум. Просто никто не услышит. Лаборатории в Академии были очень хорошо звукоизолированы.

— Не надо! Не здесь, пожалуйста! — обреченно заскулила девушка.

Коварная улыбка пробежала по губам демона:

— О да! Умоляй меня, детка. Это так заводит!

Он склонился над ней, заставляя опереться на руки и откинуться. Куснул грудь чуть выше соска — намеренно болезненно. Тася взвизгнула.

— Не надо следов. Дэмиан рассердится.

Старший ди Небирос приходил в злое неистовство, когда находил на теле рабыни следы, оставленные другими демонами. Обнаружив на нежной коже отметину, он ставил поверх нее укусы и засосы, как будто стремился заклеймить девушку, утвердить таким образом свое право обладания Тасей.

— Дэмиан уже рассердился, — дрожащий от неприкрытого бешенства голос со стороны двери заставил Тасю почувствовать себя виноватой. Словно она была изменницей, застигнутой законным супругом.

Раум лениво обернулся.

— А вот и мой дорогой кузен на страже нравственности. Слушай, Дэмиан, ну нельзя быть таким ревнивым собственником. Тебя же не убудет, если я чуть-чуть потискаю девочку в середине дня. Вечером она снова будет вся твоя — можешь ее пороть и связывать, как тебе нравится.

Он намеренно не убрал руки с груди Таси. Холеные пальцы продолжали тискать, сжимать и мучить бледно-розовый сосок. Почти напоказ.

Фиалковые глаза заволокла мутная пелена бешенства.

— Отпусти ее, — проревел ди Небирос.

Треснула одежда, выпуская длинный и гибкий хвост с шипом на конце. Демон странно сгорбился, стал гораздо массивнее и разом заполнил собой и без того слишком тесное для троих помещение. Из-под губ показались кривые клыки, острые рога царапнули потолок, оставляя длинные борозды.

Тася побелела от ужаса и поползла назад по столу, попутно смахнув спиртовки и колбы с только что приготовленным универсальным растворителем. Те попадали на пол и разбились с мелодичным звоном. Раздалось негромкое шипение, запах хвои стал почти нестерпимым.

Демон заревел. И стол внезапно кончился, рука провалилась в пустоту. Тася кувыркнулась на пол, забилась в дальний угол, прикрывая голову руками.

Хвост хлестнул по столу, почти задев беловолосого. Тот успел увернуться в последнюю минуту. Скрюченные руки, куда больше похожие на лапы, увенчанные длинными кривыми когтями, цапнули воздух рядом с Раумом, но тот снова смог избежать атаки.

— Все-все! — ди Форкалонен примирительно вскинул руки. — Был неправ, признаю! Прямо очень-очень неправ. Намек понял.

Довольная ухмылка на лице беловолосого спорила с его словами.

Дэмиан, наполовину принявший истинный демонический облик, раздраженно хлестнул хвостом, сбивая на пол остатки оборудования. Все, что ещё не успело разбиться, упало на пол и разбилось.

— Ну хватит, — продолжал увещевать его Раум, — поиграли и будет. Я не собираюсь драться. Здесь слишком мало места. Давай, превращайся обратно!

Демон перевел взгляд на скорчившуюся в углу девушку, раздраженно фыркнул и начал медленно усыхать.

Остатки порванного во время трансформации костюма смешно висели на его человеческом теле, вот только смеяться Тасе не хотелось.

Раум осуждающе покачал головой:

— И вот как ты на занятия пойдешь?

— Тебя не спросил, — с глухой угрозой отозвался Дэмиан и перевел взгляд на причину спора. — Селючка!

Тася все так же сидела в углу. Ее била крупная нервная дрожь. Одно дело — знать, что ее хозяева — демоны. Или рассматривать этих тварей на картинке. А совсем другое вот так столкнуться лицом к лицу. Казалось, она никогда не встречала никого и ничего ужаснее. Даже детский страх перед вампирами отступил в сторону.

— Селючка, я с тобой говорю! — в голосе Дэмиана зазвучала угроза.

— Д-да… Госп-п-подин, — стягивая у груди блузку, она поднялась на дрожащих ногах.

Всего одно почти неуловимое движение, и он оказался рядом, совсем близко.

— Ты не должна давать себя лапать другим в МОЙ ДЕНЬ. Поняла?

Девушка затравленно молчала. О чем он говорит? Как она, рабыня, может что-то не позволить одному из хозяев?

Дэмиан рывком отвел края блузки в стороны, наклонился и трижды укусил ее за грудь, оставляя темно-фиолетовые засосы.

— Поняла? — с угрозой переспросил он.

И тут Тасю прорвало.

— Что я могу сделать?! — истерично закричала она. — Что, что я должна была ответить?! Как я могу ему помешать?! Может, мне побить его?! Я его собственность!

— Нет, ты моя, — возразил, опешивший от внезапного напора всегда безответной рабыни Дэмиан.

— Его. Ваша. И вашего брата. Вас всех! Так что я могу сделать?! Разве я позволяла бы с собой так обращаться, если бы могла сказать «нет»?!

— Но тебе нравится…

— Не нравится. Я никогда не хотела, что бы меня насиловали каждый день. Ненавижу это все. Ненавижу быть вашей вещью!

Она снова села в угол и горько расплакалась.

Демоны обескураженно переглянулись.

— Не стоило так, — тихо сказал Раум. — Это действительно моя вина, а не ее.

— Исчезни, — раздалось в ответ, и в этот раз беловолосый выполнил просьбу без звука.

Ди Небирос вздохнул, теряя остатки грозной ауры, и присел рядом с Тасей.

— Ну что ты, селючка? — он немного неуклюже погладил девушку по голове, поднял на руки, снова усадил на стол. — Ну не плачь, маленькая. Да, мы тебя мучаем, но ты же сама хочешь…

— Не хочу, — всхлипывала девушка.

— Но тебе приятно. Ты всегда возбуждаешься.

— Я не хочу. Это само… — Тася расплакалась ещё горше, и демон утешал ее, гладил сквозь одежду, собирал губами слезы и обнимал, прижимая к себе.

А потом начал целовать. Губы, шею, плечи, ключицы. Спустился к груди, облизывал, теребил, ласкал и прикусывал торчащие соски, потом задрал подол и принялся обжигать поцелуями бедра, поднимаясь все выше. Горячий гибкий язык коснулся чувствительного бугорочка между ног…

— Не надо, — попросила, Тася, сама не зная хочет ли она, что бы он остановился. Все так перемешалось. Черное становилось белым, правильное и неправильное теряли смысл. Ее хозяин и ее мучитель успокаивал ее и ласкал, стоя на коленях посреди разгромленной лаборатории в Академии.

Он не послушался. Оторвался от девушки, лишь когда она вскрикнула и забилась в его руках, и лишь затем, чтобы войти в нее. Намеренно резкие движения вырывали из губ Таси стоны, а Дэмиан вдалбливался в ее тело с заново проснувшейся яростью и повторял:

— Ты моя. Поняла?

— Да-а-а, — стонала в ответ Тася.

— Будешь только моей! — прорычал он, изливаясь. — Выкуплю тебя у братьев. Никто больше не будет тебя трогать!

Девушка вздрогнула и изумленно посмотрела на своего хозяина. Неужели он действительно сделает это?

Рада ли она стать рабыней одного демона, а не трех? Конечно!

А если этот демон — Дэмиан ди Небирос?

Инстинктивный страх, который она испытывала перед красноволосым, усилился теперь, когда она видела его демонический облик. Дэмиан был воистину ужасен. Самое жуткое чудовище в Академии… Но все же рядом с ним можно было никого не бояться.

Кроме него самого.

Все еще вжимаясь в ее тело, оставаясь внутри, он целовал Тасю жадно и нежно. Она покорно отвечала — испуганная и возбужденная одновременно. Его страшная скрытая сила будила древний инстинкт, желание подчиняться.

— И вы все равно будете связывать и наказывать меня? Даже когда я буду только ваша? — тихо спросила Тася.

Он улыбнулся.

— Иногда. Мне так нравится, как ты кричишь, стонешь и обещаешь быть хорошей.

— Но мне же больно! — жалобно возразила девушка.

— И приятно. Ты создана, чтобы тебя наказывали, — со страстью влюбленного прошептал Дэмиан. — Когда ты связанная извиваешься под плетью, ты прекрасней всех женщин в мире. Я хочу чувствовать, что ты принадлежишь мне полностью, без остатка. Что ты сама разрешаешь это делать, потому что моя! Только моя!

Фиалковые глаза снова заволокла пелена безумия. Он стиснул Тасю за ягодицы так, что она жалобно вскрикнула.

Демон резко выругался и вышел из ее тела. Отблеск сумасшествия исчез, а может, его и не было, только почудился?

Он осмотрел обрывки одежды на себе и скривился:

— Надо домой, переодеться.

Рывком сдернул лабораторный халат, висящий в углу, надел и вышел, наконец, оставив девушку в одиночестве.

Тася достала салфетки — с недавнего времени она всегда держала их под рукой — и вытерлась. Потом медленно оглядела совершенно разгромленную лабораторию — реторты и колбы разбиты вдребезги, их содержимое перемешалось, превратившись в зловонную лужу. Алхимические активаторы, лакмусовые камни, спиртовки, парогенератор лежали на полу — испорченные, побитые и погнутые.

Ей стало даже не страшно. Тася почувствовала настоящий ужас. Не меньший, а то и больший, чем тот, который охватил ее при виде демона в его истинном обличье.

Помещение бронировала Тася. Подписывала документ, по которому обязалась вернуть оборудование в целости.

Как, как она объяснит этот разгром?! Что сможет сказать в свое оправдание?!

Донесся еле слышный из-за звукоизоляции сигнал, извещающий об окончании лекции. Тася медленно застегнула пуговички на блузке.

Надо идти. Сдать ключ и молиться, чтобы никто не вошел в лабораторию сегодня. Вечером она расскажет о проблеме своим хозяевам, они должны что-нибудь придумать.

А сейчас ее ждет коллоквиум по теоретической магии. К счастью, Тася была к нему более чем готова. Не зря она последние две недели почти все свободное время выполняла вычисления. Образцово оформленная работа с прошитыми и пронумерованными листами была даже не написана от руки, а напечатана на машинке.

Она нагнулась, чтобы подобрать свою сумку и похолодела.

В мутной пахнущей хвоей луже плавала сшитая красной нитью пачка бумаги. На побуревшем титульном листе ещё можно было различить имя Таси и название работы, но прочие буквы сливались в однородное бурое нечто.

Универсальный растворитель поработал на славу.

ГЛАВА 5 Коллоквиум

На лекцию Равендорфа Тася плелась невероятно медленно, втайне надеясь не успеть до начала. Да, неявка на коллоквиум чревата проблемами. Но если к следующей лекции на руках у нее будет готовая работа, заново распечатанная и подшитая, то, возможно, последствия окажутся не такими фатальными.

Сигнал застиг ее на лестнице. Девушка облегченно выдохнула. Для очистки совести она все же дошла до аудитории и заглянула внутрь.

Профессора не было.

Тася застыла в дверях, судорожно пытаясь решить, что же делать. Равендорф же никогда не опаздывает. Обычно он приходит за пять минут до сигнала и сразу после него запирает дверь…

— Так и будете стоять, адептка Блэквуд? — раздался над ухом его резкий голос.

Она обернулась. Профессор стоял за ее спиной и казался еще более хмурым, чем обычно. Сбежать на его глазах с лекции было немыслимо. Тася вошла в аудиторию и заняла свое излюбленное место в первом ряду.

— Добрый день, целеустремленные адепты, — он всегда начинал лекции с этих слов. Тася каждый раз гадала: действительно ли приветствие содержит здоровую порцию иронии, или ей только кажется? — Настало время проверить как много вы успели усвоить за почти полтора месяца неустанной зубрежки.

На лекциях профессор в основном рассказывал, теперь пришел его черед спрашивать. Вопросы были сложные, но интересные, и Тася постепенно увлеклась. Прошло уже больше половины отведенного времени, а Равендорф так и не заговорил о заданных работах. Как знать, может, он забыл?

Оставалось всего десять минут до окончания лекции, и девушка совсем расслабилась. Как оказалось, зря.

— В целом я доволен результатами. Итоговая оценка по коллоквиуму будет зависеть от того, как вы справились с индивидуальным заданием. Результаты будут объявлены на следующей неделе.

Тася похолодела. С замиранием сердца она смотрела, как профессор идет вдоль рядов, собирая у студентов выполненные работы, на душе было тоскливо.

Он дошел до ее стола и остановился.

— Адептка Блэквуд?

Девушка не пошевелилась. Ей нечего было сдавать.

— Адептка Блэквуд, — повторил Равендорф и посмотрел на нее очень хмуро. — Вам требуется отдельное приглашение?

— Я не сделала, — выдавила Тася.

Изумленные выдохи и шепотки пронеслись по аудитории. Работу выполнили все. Даже Присцилла. Равендорф с первой лекции сумел объяснить группе подопечных, что его самого и его предмет необходимо уважать.

— Совсем не сделали? — в голосе профессора ей снова почудилась ирония. — Или сделали недостаточно хорошо?

— Я… — она наконец решилась. И достала побуревшие и слипшиеся бумаги, которые совсем недавно были безукоризненно выполненной работой. Под насмешливым взглядом профессора Тася окончательно смутилась и начала горячо убеждать его. — Я переделаю, клянусь. Простите! Это… это просто несчастный случай!

— Несчастный случай в лаборатории, — подсказал Равендорф.

Девушка осеклась и побледнела.

Он знает?! Уже знает!

Ну да, он же куратор группы. Должно быть, обнаружив оставленный Тасей разгром, ассистент первым делом связался с Равендорфом.

Что же будет?!

Профессор покачал головой:

— Это никуда не годится, адептка Блэквуд. Если вы хотите, что бы этот случай никак не повлиял на вашу оценку, останетесь сегодня после лекций.

Тася мгновенно вспомнила все слухи, которые ходили о профессоре. О любви к издевательствам над невинными девушками. Очевидно, эти слухи вспомнили и остальные студенты, потому что на Тасю стали коситься, снова послышались шепотки и смешки.

Она сжала кулаки так, что побелели пальцы, и зажмурилась. Неужели сон окажется пророческим даже в этом?!

Но с другой стороны — ей ли привыкать к наказаниям? Или к насилию?

Неужели все мужчины, которые будут встречаться Тасе, будут такими? Желающими овладеть ею, унизить, выпороть?! И почему? Потому что она — распутная и порочная? Потому что они чуют эту скрытую в глубине души Таси червоточину, догадываются о возбуждении, которое вызывает в ней подчинение и легкая сладкая боль?

Неужели она не заслуживает ничего большего? Не заслуживает, чтобы ее по- настоящему ценили и любили?

Девушка опустила лицо и часто-часто заморгала. Несколько горячих слезинок сорвались с ресниц и упали на учебник.

Где-то очень далеко, словно в иной вселенной, раздался сигнал, возвещающий об окончании последней лекции. Однокурсники шумно повскакивали. Оживленно переговариваясь, они собирали тетрадки и шли мимо Таси.

Она сидела и ждала. До тех пор, пока последний студент не покинул аудиторию и в ней не остались только профессор и Тася.

Он подошел и встал, нависнув над девушкой. Взрослый мужчина. Широкоплечий и мощный, всегда хмурый и издевательски вежливый. От него исходило ощущение силы. И какой-то странной надежности.

Тася подняла на него взгляд, моргая слипшимися от слез ресницами.

— Итак, вы решили остаться, чтобы улучшить свою оценку, — спокойно отметил Равендорф. — Хорошо. Тогда следуйте за мной.

Девушка не стала спрашивать куда. Просто покорно собрала книги в сумку и поплелась за профессором.

— Не думаю, что это хорошая идея, — в многозначительном голосе ди Форкалонена звучала снисходительная насмешка. Впрочем, как всегда. По-другому кузен разговаривать не мог или не хотел.

— Слушай, прекращай быть таким козлом! Я заплачу тебе втрое!

— Видишь ли, дорогой братец, — Раум взял из вазы розу — совсем свежую, с дрожащими капельками воды на листьях — и принялся задумчиво обрывать лепестки, один за другим. — Человечка мне нравится. И в деньгах я, как ты можешь догадываться, не нуждаюсь. Так что мой ответ — нет. Пожалуй, я даже готов сделать встречное предложение и выкупил твою долю. Плачу впятеро. Не продашь, а? — он чуть склонил голову набок и издевательски улыбнулся.

Дэмиан сжал кулаки, испытывая здоровое желание заехать по наглой белобрысой роже. Ну не сволочь ли?! Всегда был таким! И всегда его хотелось урыть, но что-то мешало. Взрослые, правила, соображения выгоды.

К тому же Раум был умной сволочью. И с ним было весело. Не то что с предсказуемым и правильным занудой Мэлом.

— Однажды ты нарвешься, и я разобью в кровавые сопли твое красивое личико, — пообещал Дэмиан.

Беловолосый тонко улыбнулся. Его демоническая форма была куда слабее, чем у Дэмиана, и он это знал. Они оба знали.

— Это будет очень, очень невыгодно клану ди Небирос и тебе лично, дорогой кузен, — промурлыкал он.

— За удовольствие начистить тебе морду можно и заплатить.

* * *

Тася механически переставляла ноги, стараясь не отстать от Равендорфа. Было страшно и тошно, но сил бороться она в себе не чувствовала.

Какая разница, куда ведет ее профессор, если в конце этого пути ожидают порка и унижения?

Поэтому когда скрипнула дверь, и перед девушкой открылась уже знакомая картина разгрома в лаборатории, она в первое мгновение опешила.

— Очень плохая привычка — оставлять за собой мусор, чтобы убирали другие, — назидательным тоном сказал Равендорф, и девушке снова почудилась скрытая насмешка в его голосе. — Если хотите, чтобы этот инцидент никак не повлиял на вашу оценку, уберитесь. Тряпку, совок и веник можно взять в подсобке в конце коридора. Когда закончите, сдадите мне ключ.

Она ждала чего угодно, но только не этого.

— Но…

— Вы хотели что-то спросить, адептка Блэквуд?

Она хотела. Очень хотела, но боялась. Поэтому спросила совсем другое.

— А как же оборудование… Оно же стоит денег.

Равендорф вздохнул.

— После вашей уборки ассистент подсчитает ущерб. Я оформлю счет. Передадите вашим… ммм… покровителям.

Тася густо залилась краской. Тон, которым профессор произнес последнее слово, не оставлял сомнений — он знает о том, что связывает Тасю и трех демонов. И знает, кто в действительности был виновником разгрома в лаборатории.

— Это не мое дело, Таисия, — уже совсем другим, куда более мягким тоном заметил профессор. — Но этот случай — предупреждение вам от судьбы. Подумайте. Игры с представителями других рас чаще всего плохо заканчиваются для людей. А игры с демонами всегда заканчиваются очень скверно.

Девушка выдохнула и покраснела еще больше. Он не знает! Не знает ни о подписанном рабском контракте, ни о разбитом магическом преобразователе. Иначе не разговаривал бы с ней так, будто у нее есть выбор.

Значит, он просто думает, что Тася настолько развратная, что завела себе сразу трех любовников. И ради чего? Ради денег?

Словно услышав ее мысли, профессор поморщился:

— Таисия, хватит терзаться. Ваша личная жизнь — ваши трудности. Мне слишком много лет, чтобы меня можно было удивить подобными вещами. Поэтому прекращайте краснеть и займитесь делом.

— А моя работа? — спросила Тася. — Ну та, которая…

— Перепишете и сдадите на следующей неделе. В том, что вы знаете материал, я и так не сомневаюсь. Со стороны преподавателя прекрасно видно, кто как работает. Вы разрешите, я откланяюсь, — теперь в голосе Равендорфа зазвучала уже откровенная ирония. — Уж простите, но сегодня совершенно нет времени пороть и мучить несчастных невинных девиц. Потерпите до следующего раза?

* * *

С уборкой она управилась за час. Вымела осколки, вымыла пол, собрала испорченное оборудование — его оказалось не так много, как опасалась Тася. Теперь о событиях в лаборатории напоминали только глубокие царапины на потолке. Еще раз оглядев свою работу, девушка осталась довольна и отправилась разыскивать профессора.

— Это слишком большая сумма, юноша, — услышала она ледяной голос профессора еще на подходе.

— Будем считать, что остальное вам за беспокойство, — Дэмиан, уже в новом костюме, светло-сером и невозможно элегантном, обаятельно улыбнулся и протянул преподавателю чек на предъявителя.

Лицо у профессора стало кислым.

— За эти годы вы могли бы уяснить, адепт ди Небирос, что я не нуждаюсь в подачках, — довольно резко ответил он.

— Тогда раздайте их бедным или сожгите, — обычно вспыльчивый демон вел себя на удивление вежливо и смирно. — Ну правда, профессор, я не знаю на какую сумму мы там пошалили. Пусть будет с запасом.

Равендорф порвал чек.

— Я пришлю вам счет, когда мы установим точную сумму ущерба, включая стоимость побелки потолка, — ледяным голосом отрезал он. — Адептка Блэквуд, вы закончили?

— Да, — Тася робко приблизилась. Встревать между спорящими мужчинами не было ни малейшего желания. — Вот ключ. Вы посмотрите?

— Потом. Вы можете быть свободны, адептка Блэквуд, — он строго посмотрел на Дэмиана. — Вас, адепт ди Небирос, я тоже не задерживаю.

Демон охотно вскочил:

— Пошли, селючка!

Когда они покинули аудиторию, Дэмиан заковыристо выругался:

— Вот же ледяной истукан, а! Хуже Мэла.

— Вы пытались оплатить ущерб?

— Ну да. Только Равендорф денег на руки не берет. Никогда. Все берут, а он смотри какой принципиальный, — демон громко фыркнул, а потом обернулся к Тасе. — Ты как?

— Нормально, — она слабо улыбнулась. — Только сначала очень испугалась. Когда он сказал остаться…

— Почему?

— Про профессора говорят… разное, — сказав это, она прикусила язык и сжалась, готовясь к приступу ярости с его стороны. Дэмиан не любил даже намека на то, что Тася может принадлежать кому-то еще. Не зря те дни, когда ее хозяевами становились другие демоны, он почти не появлялся в особняке.

Красноволосый снова удивил ее: он не разозлился, а расхохотался.

— Ты веришь в эту хрень? — икая от смеха, спросил демон. — Что старый сухарь Равендорф может сделать что-то серьезнее, чем поставить «неуд»?

Старым Равендорфа Тася отнюдь не считала, несмотря на седые волосы, но спорить по этому пункту не стала.

Пока у хозяина хорошее настроение, надо пользоваться моментом.

— А разве это неправда? — осторожно спросила она.

— Неа. Это ди Форкалонен пустил слух. Равендорф тогда завалил его на экзамене, ну Раум и отомстил. Вот же хитрая сволочь мой кузен, а? — в голосе Дэмиана зазвучало восхищение.

Тася даже споткнулась.

— То есть профессора оклеветали? — с детским негодованием спросила она.

— Ага, — демон широко ухмыльнулся. — Забавно смотреть, как молодые дурехи всему верят и шарахаются от него. А иные наоборот начинают вешаться, — он ущипнул девушку за попку. — Вот ты жалуешься на мою плетку, а другие только и мечтают, чтобы их как следует отшлепали.

— Ну и шлепали бы других, — под нос проворчала девушка.

Веселое выражение пропало с лица демона, глаза недовольно сузились:

— Что ты сказала, селючка?

— Н-н-ничего.

До парковки они дошли молча. Уже садясь в машину, Тася подумала, что по-глупому забыла о предосторожностях. Хорошо, что час поздний, студентов в Академии почти не было. Но все же неправильно, что ее видели рядом с ди Небиросом.

— А как же девушка? — спросила она.

— Какая девушка? — Дэмиан достал свой постограф, навороченную модель с позолоченной оправой, и сосредоточенно изучал новые сообщения.

— Которую профессор раздел и выпорол на глазах у всех. Или это тоже слухи?

— А ты про эту дурищу, Селестину, которая себе на одежду пыльцу жгучевика просыпала, перепутав с фейским гломуром? — он хмыкнул. — Занятное было зрелище. Она визжала и прыгала по всей аудитории. Жаль, что проф прекратил потеху и содрал с нее платье. Хотя на сиськи тоже весело было поглазеть. Ничего такие, хорошая двойка.

— То есть профессор спас ей жизнь? — осторожно уточнила Тася.

— Ну, жизнь вряд ли, а вот здоровье точно. От жгучевика такие рубцы остаются, его даже палачи императора для пыток используют, — он, наконец, ответил на последнее сообщение и положил руки на руль. — Поехали развлекаться, селючка!

ГЛАВА 6 Шантаж

Тася проснулась от звука открывающейся двери. И сразу же ощутила внизу живота несильную ноющую боль. Хорошо знакомую лет с тринадцати.

— Не притворяйся, ты не спишь.

Армеллин опустился на кровать рядом и откинул с девушки одеяло. Рука демона сжалась на соблазнительной груди, прикрытой полупрозрачным пеньюаром. Пальцы принялись играть с соском, сминая и перекатывая твердую горошинку.

Девушка застонала. Не от возбуждения.

Она все еще думала, как сказать демону о том, что с ней происходит, вернее, будет происходить всего через несколько часов. Он же, наверное, разозлится? Да и обсуждать с мужчиной такую интимную вещь было стыдно. Пусть даже с мужчиной, который не раз видел Тасю в самых непристойных позах и проникал в ее тело всеми возможными способами.

Демон стянул лямку пеньюара с плеча, обнажая грудь, и впился в сосок горячим поцелуем, чуть покусывая нежную кожу. Тася громко вскрикнула.

— Что с тобой? — он оторвался от ее груди и встревоженно вгляделся в лицо девушки. — Тебе… больно?

Она кивнула, проклиная свой организм. В первый день месячных грудь всегда набухала и даже самые легкие прикосновения к ней ощущались, как весьма болезненные.

— Не так сильно, пожалуйста, — выдавила девушка.

«А лучше вообще не надо», — хотела добавить она, но побоялась.

Армеллин нахмурился:

— Странно. Ты здорова? — он пощупал Тасе лоб.

— Здорова. Это… пройдет.

Его рука спустилась ниже, легла поверх ладони, которую девушка инстинктивно прижимала к низу живота. В том месте, где внутри тела жила пульсирующая боль и тяжесть.

В фиалковых глаза мелькнуло понимание.

— А-а-а, вот оно что, — протянул демон. — Убери руку.

Тася послушалась. Он заставил ее выпрямиться, задрал пеньюар и принялся аккуратно наглаживать и массировать плоский животик девушки.

— Не надо, — она попробовала отстраниться. Но демон только раздраженно прикрикнул: «Лежи тихо», — и продолжил свои манипуляции.

Девушка покорно замерла. Испуг уже прошел, в действиях Армеллина не было и намека на вожделение. Только уверенный профессионализм. Всего через несколько минут ноющая боль улеглась, стала почти неощутимой.

— Вот так. На пару часов хватит, а перед лекциями заедем в аптеку, я куплю тебе обезболивающее.

— Вы учитесь на целителя?

Задав этот вопрос, она поняла, как в сущности мало знает о своих хозяевах.

— Нет. Но снять спазм могу.

С этими словами он скинул халат, чтобы лечь рядом с ней.

Девушка заморгала, отчаянно стараясь не разрыдаться. Пусть боль в животе почти прошла, ей по-прежнему не хотелось секса. Но когда хозяев волновали ее желания?

Армеллин обнял ее — очень мягко, заботливо. И поцеловал в макушку.

— Я не буду приставать, Таисия.

— Не будете? — недоверчиво переспросила девушка.

Он покачал головой:

— Просто полежу рядом. Расслабься.

Тася уткнулась носом в плечо и действительно расслабилась. Стало очень хорошо. В объятиях Армеллина было тепло и спокойно. Он снова мягко погладил шелковистую кожу на животе.

— Я хочу тебя. Очень. Но если больно, то не надо. Это может повредить тебе.

— Простите.

Демон усмехнулся:

— Тут нет твоей вины. Это природа. Люди так несовершенны.

— У демонов не так?

Она не особо надеялась на ответ. Кто она, чтобы Армеллин ди Небирос рассказывал ей, как устроены демоны? Стоит радоваться уже тому, что он вообще разговаривает с ней, как с равной, а не закидывает критикой и придирками, как обычно.

Не надеялась, но он ответил.

— У нас гон.

— Что?

— Гон. Раз в десять лет в течение месяца демоница способна зачать ребенка. В этот период для нее все, кроме секса, теряет смысл. Можно делать с ней что угодно, а она будет только кончать и умолять брать ее снова и снова.

Тася вздрогнула:

— Какой ужас… и вы их… ну, то есть… — она смешалась, не зная, как спросить не становятся ли женщины демонов общей собственностью всех соплеменников на этот страшный месяц.

Армеллин рассмеялся:

— Нет, конечно. Демоница в период гона — сокровище, которое клан не отдаст просто так. Особенно знатная. За право оставить потомство идут бои. Сильнейший забирает себе самку, слабаки умирают. Демоны не признают за неудачниками право на жизнь, Таисия. Будь сильнейшим или не будь вовсе.

Она промолчала, не зная как реагировать на неожиданную откровенность. Все ещё обнимавший ее демон зарылся лицом в распушенные светлые пряди, глубоко вдохнул и осторожно погладил девушку по спине. Тася в ответ обхватила его за шею и потянулась к нему всем своим существом. Раскрылась, ощущая тепло и благодарность. Как отчаянно не хватало ей этого! Простых надежных объятий, спокойной заботы. Особенно сейчас, когда она чувствовала себя такой слабой и уязвимой.

В этот момент что-то неуловимо изменилось. По телу мужчины прошла дрожь. Он снова вдохнул — прерывисто и громко, словно пытаясь сдержаться, прижал к себе девушку крепче.

— Девочка моя, — простонал демон. И принялся покрывать ее лицо, шею, плечи поцелуями — жадными и нежными одновременно.

Тася замерла. Ощущение надежности ушло. От демона словно накатила жаркая волна. Обожгла, закрутила. Руки забрались под пеньюар и продолжали гладить девичью спину, губы опаляли плечи и шею, воспламеняя и вызывая ответное желание.

— Хочу тебя, — бормотал ди Небирос, как пьяный. — Девочка моя… моя хорошая.

С ним творилось что-то странное. Всегда сдержанный, даже в минуты высшей близости, демон потерял контроль над собственным телом, словами, мыслями. Он целовал девушку трепетно, почти благоговейно, и ласкал ее с восторгом, словно видел перед собой не безотказную рабыню, а бесконечно любимую женщину и повторял, повторял, что она — прекрасна, совершенна, что она — его девочка, его, только его…

Поначалу его напор напугал, а потом она ощутила такое сумасшедшее возбуждение, что даже дискомфорт отступил. Никогда раньше ее не целовали так, никогда она не ощущала себя настолько желанной. Тася поцеловала его в ответ — несмело, но не по приказу хозяина, а сама, по своей воле. Сама стянула пеньюар и прижалась бедрами, к каменному от возбуждения члену, уже почти упрашивая, чтобы он взял ее. Жаждая почувствовать себя по-настоящему любимой и нужной в момент близости.

Он снова тяжело выдохнул и стиснул край простыни побелевшими пальцами.

— Не стоит, — пробормотал Армеллин, с трудом ворочая языком. Лицо у него было совершенно пьяным, и очки сбились наискось. — Не хочу делать тебе больно. Я читал, что для человечек в этот период секс вреден. А ты такая маленькая…

Демон со стоном выпустил ее из объятии и откинулся на подушку, часто дыша. В фиалковых глазах мелькнул страх.

— Что со мной, Таисия? — совсем другим голосом спросил он.

— Я не знаю, — Тася вдруг испугалась, что он оставит ее и подвинулась ближе. — Не уходите. Если вы хотите, я потерплю. Мне даже приятно будет, если не очень резко.

Ей вдруг стало одиноко и грустно без его губ, рук и слов, сказанных хрипловатым голосом. Она до боли захотела снова ощутить его ласку. Пусть будет немного больно, не страшно. Боль стоит того, чтобы почувствовать себя по-настоящему желанной и любимой.

Армеллин зажмурился и помотал головой, словно пытаясь привести себя в чувство.

— Это может тебе навредить, — он поправил очки, еще раз глубоко вздохнул. — Иди ко мне.

Тася охотно прильнула к его сильному телу. Пусть обнимет ее, поцелует, назовет ещё раз своей девочкой…

Он действительно обнял и поцеловал ее. А потом взял ладошку Таси и положил на стоящий колом член.

— Давай так.

Тася сжала пальцы в кольцо и задвигала рукой. По закону подлости болезненное состояние ушло, теперь ей очень хотелось почувствовать его внутри.

— Поласкай губами, — попросил он. И к огромному ее изумлению добавил, — Пожалуйста.

Девушка встала на колени на кровати и склонилась, впуская в рот головку с выступившей на конце от возбуждения капелькой. Она делала для него подобное буквально пару раз, не больше. Из трех ее хозяев только Раум был особенным любителем орального секса — его заводило очевидное унижение, заключенное как в самом акте, так и в коленопреклоненной позе рабыни.

Но в прошлый раз, когда она ласкала Армеллина подобным образом, в ушах звенело циничное, сказанное между делом обещание «попробовать ее ротик». Сейчас все ощущалось как-то иначе. Ей нравилось, как мужчина вздрагивал от прикосновений ее губ и языка. Нравилось, что он лежит, полностью отдавшись ее ласкам. Не таскает за волосы, не пытается грубо пропихнуть член в самое горло, как любил делать беловолосый.

А потом она почувствовала, как ее чуть оттопыренную попку поглаживают длинные пальцы. Скользнув меж влажных лепестков, демон коснулся чувствительного бугорка и принялся ласкать его. Девушка довольно замычала и задвигалась быстрее.

Они финишировали почти одновременно. Армеллин обнял Тасю, уложив на себя, зарылся лицом в ее волосы и долго лежал не шевелясь. Она тоже не двигалась. Слишком страшно было, что он сейчас снова превратится в того презрительного и холодного Армеллина, которым был всегда, и уйдет.

Девушка обнимала его, ощущая ладонью чуть выпуклый шрам на спине — их у демона было два. Бледно-розовые, чуть наискось поперек лопаток. Однажды, в самом начале Тася спросила откуда они, и Армеллин довольно грубо ответил, что это не ее дело…

— Помешательство какое-то, — тихо сказал демон. — Давай мыться, Таисия. Нам еще в Академию ехать.

* * *

Она подошла во время обеденного перерыва, когда Тася сидела в читальном зале, расписывая формулу защитного поля для совместного с Джейсоном проекта. Сначала по гулкому залу разнесся частый цокот каблучков, потом на уровне взгляда Таси замерли роскошные бедра, обтянутые блестящей тканью с бахромой понизу. В дни, когда профессор Равендорф не читал лекций первокурсникам, Присцилла одевалась в своем излюбленном вызывающем стиле, куда больше подходящем для ночного клуба.

— Привет, — вампирша людоедски улыбнулась и облизала ярко накрашенные губы.

— Привет, — с опаской ответила Тася.

С того вечера как Дэмиан сломал Присцилле запястье, вампирша к девушке больше не приближалась. Казалось, Присцилла вполне усвоила урок, преподанный демоном, но Тася все равно опасалась ее — озлобленную, непредсказуемую.

— К проекту готовишься, да? — в голосе однокурсницы зазвучало непонятное предвкушение.

Тася нахмурилась. Поведение Присциллы кормило ее фобию. Все внутри почти кричало: «Опасность! Беги! Спасайся!».

— Готовлюсь.

— Смотри, что я нашла, — вампирша издала неприятный смешок. — Тебе может быть интересно.

На стол перед Тасей легла пачка спектрографий, и девушка почувствовала, как кровь стынет в жилах. Несколько мгновений она неверяще вглядывалась в снимки…

На них были ее хозяева. И Тася. На коленях, ласкающая мужское естество губами. Стоящая спиной к демону с задранной юбкой. Сидящая на подоконнике с расстегнутым на груди платьем, в то время, как мужские руки жадно терзают девичью грудь. Лежащая поперек колен — в тот день Дэмиана что-то разозлило, и он захотел наказать свою рабыню прямо в университете. На снимке прекрасно были видны красные отпечатки ладоней на белых ягодицах и умоляющий взгляд девушки, обращенный к мучителю.

Тася глотнула воздух. Так, словно только что вынырнула после длительного заплыва под водой. И с размаху опустила на спектрографии раскрытую тетрадь.

— Откуда это у тебя? — как она ни старалась, в голосе все же зазвучали слезы.

Ее ночной кошмар. Больше всего на свете, больше, чем вампиров и гнева Дэмиана ди Небироса, Тася боялась, что однокурсники и преподаватели узнают о жуткой, постыдной, неимоверно унизительной роли, которую она вынуждена играть по воле демонов. Пока ее зависимое и позорное положение было тайной, оно казалось терпимым и временами даже приятным.

Но что если все, абсолютно все в Аусвейле — от лорда-протектора до последнего второгодника — увидят эти снимки? Узнают, чем занимается стипендиатка, отличница и правильная девочка Таисия Блэквуд?

Она скорчилась, представив себе поток насмешек и оскорблений. Шепоток в спину. Предложения: «Отсоси и у меня, крошка!» — от каждого второго студента. Сплетни, смех за спиной, грязные взгляды от которых не отмыться, сколько ни старайся…

Это всегда будет преследовать ее. Клеймо на всю жизнь. Даже если не выгонят бзздеей за аморальное поведение, придется учиться с этим долгие шесть лет. И потом… много ли работодателей захотят нанять выпускницу с такой репутацией? Кто поверит, что свои оценки Тася заслужила честно, а не заработала, отсасывая преподавателям?!

— Неправильный вопрос, — вампирша хищно улыбнулась накрашенными губами. — Попробуй ещё раз, человечка.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Вот теперь правильный, — ее длинные пальцы, увенчанные хищными коготками, приласкали шею Таси. — Классные снимки, правда? Думаю, их надо показать ребятам на курсе. Им понравится. Или можно повесить на доску объявлений, например. Пусть все любуются. Академия должна знать своих героев.

Сквозь вроде бы равнодушный тон прорывалось злое торжество. Вампирша сознавала, что она сейчас хозяйка положения, и наслаждалась своей властью над ненавистной человечкой.

— Чего ты хочешь? — обреченно спросила Тася.

Уже было ясно, что вампирша подошла не просто так. И если ее целью было не издевательство, значит шантаж.

— Я могла бы забыть о них… до поры, — ногти больше похожие на когти царапнули шею девушки, вампирша наклонилась ближе, облизала губы и выдохнула Тасе в лицо. — Если одна грязная распутная девка поделится со мной своей кровью.

ГЛАВА 7 Особенная

Городок Шайди Хиллс ничем не отличался от сотен других ему подобных. Разве что виды здесь были особенно хороши, да целебные источники с минеральной водой давали право претендовать на статус какого-никакого, а курорта. Поэтому чужаки в этом чисто человеческом городе не были такой уж большой редкостью.

Никто не обратил внимание на появление ещё одного незнакомца — очень тощего вампира с неопрятными длинными волосами, кое-как подвязанными шнурком. Приезжий легко снял жилье, заняв целый второй этаж у молодой вдовы Блэквуд. Вынужденная в одиночку растить пятилетнюю дочь женщина искренне радовалась такой удаче — найти постояльца в низкий сезон удавалось не всем.

Известие о побеге из психиатрической лечебницы для нелюдей, находящейся по ту сторону горной гряды, вампира по имени Луис Пуэнто никак не взволновало сонного существования городка. Горы в это время года считались непроходимыми, даже новости долетали с изрядным опозданием.

Тем более никого не заинтересовало, что Луис был не просто одним из сотен вампиров, не умеющих и не желающих контролировать свою жажду. Он обладал специфическими пристрастиями, которые изменившийся после отмены людского рабства мир удовлетворить был не в состоянии.

Луис предпочитал детей. Чем меньше, тем лучше.

Иногда он насиловал их прежде, чем употребить в пищу. Или в процессе.

Его нашли однажды утром. Соседка заглянула в дом, услышав странный тонкий скулеж. Вампир лежал скорчившись во дворе, прижимая руки к пустым глазницам. Все его тело покрывали ожоги, словно бедолагу сунули в костер.

Даже вампирская регенерация не в силах была справиться с такими повреждениями. Луис скончался по дороге в больницу. Поначалу дружно жалевшие беднягу соседи, узнав, кем оказался безобидный на первый взгляд постоялец, так же дружно негодовали и радовались его смерти.

Кроме изуродованного вампира в доме обнаружился труп хозяйки — вампир располосовал ей горло, но крови почти не пригубил. А в шкафу сидела смертельно испуганная пятилетняя Таисия Блэквуд.

Когда после длительной терапии девочка снова смогла говорить, она так и не сумела рассказать, что же случилось той ночью. В памяти остались только звуки шагов и темные капли, срывающиеся с обескровленных пальцев.

* * *

Чтобы хлебнуть крови Таси, Присцилла, воровато озираясь, завела ее в пустую аудиторию. Все это неожиданно напомнило о Рауме — вампирша вела себя почти как беловолосый, когда тот утаскивал свою рабыню для торопливого минета между лекциями.

Не выдержав нервного напряжения, девушка засмеялась. Отчего-то это невероятно взбесило Присциллу.

— Весело? — зашипела она. — Ничего, я сейчас тоже посмеюсь.

Смех резко пропал, когда вампирша расстегнула пуговички на блузке Таси. Стало невероятно жутко. Девушка стояла перед Присциллой с обнаженной шеей и не верила, что она это делает.

Сама, по доброй воле, подставляется под клыки вампира?

Накрашенные губы прижались к нежной коже в пародии на поцелуй. Кольнуло болью, и по телу разлилось странное оцепенение.

Сколько это длилось? Тася не рискнула бы угадать. Она впала в прострацию, ноги ослабели и почти не держали, пришлось опереться о подоконник. Руки вампирши были неприятно холодными и сильными, а реальность ускользала, тонула в промозглом тумане…

— Ну вот и все, — Присцилла оторвалась от тонкой шейки и облизнулась. — У тебя вкусная кровь, человечка. Очень вкусная. Будешь давать мне ее раз в несколько дней, и никто ничего не узнает, — ее губы изогнулись в злой улыбке. — Но пойдешь жаловаться своим любовникам, я повешу эти снимки на всех досках объявлений, клянусь! Ты поняла меня?

— Да.

Тася покачнулась, чувствуя слабость во всем теле. И пошла к выходу.

* * *

Человечка ждала его на парковке, как всегда. Она показалась ему неестественно бледной и подавленной.

Мэл хотел с ней заговорить. И не нашел слов.

Весь день странное помешательство, овладевшее им утром, не выходило из головы. Это случилось в тот момент, когда человечка обняла его и прижалась — да, точно. Именно в тот самый момент. Волна тепла, прокатившаяся от затылка до пальцев ног, ощущение контакта, слияния, близости. Желание — совершенно сумасшедшее, но лишенное привычного оттенка похоти.

Человечка… нет, Таисия — называть ее теперь даже в мыслях презрительным расовым прозвищем было решительно невозможно — нравилась ему давно. Чувственная, умненькая, послушная и такая красивая… Приходилось сдерживать себя, чтобы не быть с ней слишком мягким.

Но в тот миг слетели все мысленные запреты. Таисия показалась ему прекраснейшей из женщин. Он до боли захотел обладать ею, и до боли же испугался навредить ей.

Очень странно.

Армеллин ди Небирос не был жестоким. Ему не доставляли особого удовольствия чужие боль и унижения, хотя он любил чувство власти над кем-то и мог при случае прибегнуть к наручникам, плети или стеку, чтобы ощутить его.

Добрым он себя тоже не считал. И подобными неестественными нежностями не страдал никогда.

С точки зрения сородичей вкусы младшего ди Небироса были странными, на грани извращения. Светлые чувства людей мало того, что проигрывали в сотни раз по интенсивности страху, ненависти, боли, похоти и прочим негативным эмоциям, так ещё и исчезали, стоило демону только пригубить редкого лакомства.

Именно поэтому демоны не тратили силы, чтобы вызывать в людях счастье. Так, побаловаться иногда можно. Не более.

Но Таисия и здесь удивляла. Радость, которой она вспыхивала в ответ на простейшее проявление заботы, была необыкновенной. Весомой, яркой, потрясающей на вкус и почти неиссякаемой. Мэл пил и пил ее, но она как будто не уменьшалась.

Он знал, что становится зависимым от своей рабыни, и это злило. Заставляло держать дистанцию.

Но гневаться на нее всерьез не получалось — такой хорошенькой, покорной и несчастной она была. Напротив, он все чаще ловил себя на желании порадовать ее. Не ради эмоций, просто так. Ради нее самой. Иногда Таисию хотелось защитить от братьев, иногда Мэл почти готов был убить их за то, что они вытворяли с девушкой.

И все это тоже было неестественным, неправильным для демона. И все это тоже приходилось скрывать.

Но сегодня утром… Была ли в этом мучительно-прекрасном приходе заслуга его рабыни?

Весь опыт говорил, что нет. Так не бывает. Просто не бывает.

Но если не она, тогда что? Что явилось причиной этих невероятных ощущений.

— Мы поедем?

Только после вопроса Таисии он осознал, что уже пять минут сидит за рулем, уставившись перед собой невидящим взглядом, и разозлился.

— Пристегнись! — сухо бросил Мэл, выруливая с парковки.

* * *

Дорога потребовала внимания и помогла взять себя в руки. Когда Мэл сворачивал к особняку, он уже полностью контролировал себя и все вокруг.

Помогая Таисии выйти из машины, он снова отметил какая она бледная. Неужели этот период настолько болезнен и опасен для человеческих женщин?

— Как ты?

Она подняла взгляд и жалобно улыбнулась:

— Нормально.

Голос девушки прозвучал совсем тихо. Подчиняясь какому-то не до конца ему самому понятному импульсу, Мэл обнял ее.

— Все будет хорошо, — пообещал он.

И подумал, уже не в первый раз подумал, что хорошо бы выкупить девочку. Для братьев она просто очередное развлечение, они не видят, какая она особенная, не похожая на других человечек. Как живой трепетный огонек в промозглой ночи.

А им лишь бы нажраться. Растопчут и не заметят.

Она сначала напряглась, а потом расслабилась. Уткнулась в его плечо и тихо заплакала.

И будущий заместитель главы клана ди Небирос, уже сейчас контролирующий на правах компаньона немалую долю оборонной промышленности Империи, растерялся.

Сначала он просто обнимал ее. Потом утешал, совершенно не умея это делать, сбивчиво, но искренне. Потом поднял на руки и отнес в ее комнату. Уложил на кровать и уже повернулся к двери, когда Таисия ухватила его за руку. Ее пальцы показались Мэлу слабыми и слишком холодными, словно девушка была больна.

— Не уходите, — попросила она. — Пожалуйста.

— Не уйду.

Он лег рядом, обнял свою рабыню. Она прильнула к нему доверчиво положив голову на плечо, и Мэла снова обдало волной тепла, совсем как утром. Правда, на этот раз ощущения были слабее.

— Вы такой хороший, — сонно прошептала Таисия.

И Армеллину ди Небиросу впервые в жизни стало невыносимо стыдно.

* * *

Он спускался по лестнице медленно, то и дело останавливаясь. Отчаянно хотелось повернуть обратно, снова войти в комнату к Таисии… нет, к Тасе. Обнять ее, почувствовать на шее теплое дыхание, остаться до утра.

Это неправильно. Чушь, бред, помешательство. На этот вечер у него запланирована куча дел.

И он снова останавливался, вспоминая это ощущение стройного девичьего тела в его объятиях.

Голоса брата и кузена из гостиной прогнали морок.

— Да ладно, что такого, — в голосе Раума звучала подначка. В детстве он ровно с такой интонацией призывал сделать очередную пакость. Дэмиан иногда велся, за что неизменно получал нагоняй. Куда более разумный и умеющий просчитывать последствия любых поступков Мэл предпочитал по-тихому исчезнуть.

— Я сказал «нет»! Ты что глухой, ди Форкалонен?! — в голосе брата слышалось настоящее раздражение. — Я не люблю делиться!

— А ты попробуй… вдруг понравится? — вкрадчиво предложил кузен.

— Выкуси!

— О чем речь?

Мэл застыл в дверях, переводя взгляд с кузена на брата.

— О, Мэл! — Раум обрадовался его появлению. — Не хочешь попробовать человечку на двоих? Уверен, это должно быть по-настоящему весело!

— Нет! — резко отрезал он.

Идея делить Тасю еще с кем-то показалась ему кощунственной и гадкой.

— Фи, какие вы, ди Небиросы, скучные.

Армеллин кивнул, соглашаясь с оценкой кузена. Он считал себя скучным. Он много работал над тем, чтобы стать скучным, дальновидным и полезным.

В любом другом качестве у бастарда было мало шансов выжить.

— По поводу Таисии. Она плохо себя чувствует. Предлагаю дать ей неделю отдыха.

Дэмиан громко фыркнул:

— Ты постоянно нудишь на эту тему. Надоело! Это моя человечка, завтра моя очередь и я ее хочу.

На словах «моя человечка» в душе что-то зло шевельнулось, но Мэл сдержал ярость.

Он прошел к бару, налил себе виски и обернулся:

— Если так продолжать, ее не хватит на шесть месяцев, — очень холодно и спокойно сообщил он братьям. — Любой ресурс нужно использовать разумно. Таисия не бутылка виски, которую допил и можно заказать ещё одну. Она уникальна, если мы выжрем ее, второй такой не будет. Просто не будет. Совсем.

Лицо у Дэмиана стало обиженным и возмущенным, как будто старший ди Небирос попробовать представить свою дальнейшую жизнь без Таси, и такое положение дел его решительно не устроило. Раум задумчиво переплел пальцы и отрешенно уставился на огонь в камине.

Насчет брата Мэл почти не сомневался. Он хорошо знал, чего ждать от взбалмошного и вспыльчивого Дэмиана. А вот Раум…

— Хорошо, — сказал ди Форкалонен. — Пусть отдохнет. Говорят, легкий голод — лучшая приправа.

— А я наведаюсь в свой любимый бордель, — хохотнул Дэмиан. — А то меня там совсем забыли.

Мэл глотнул виски, поморщился и добавил ещё кубик льда в стакан.

Уговорить братьев получилось легко. Слишком легко. Плохо.

Это могло означать или то, что им не настолько уж нужна Тася, или…

Вот именно, что «или».

Глядя на задумчивое лицо кузена и кислое брата, Мэл понял, что заводить разговор о выкупе бессмысленно. Пусть ни Дэмиан, ни Раум не признаются в этом, человечка нужна им.

Не меньше, чем самому Мэлу.

ГЛАВА 8 Чужая собственность

Добро и зло поменялись местами. Хозяева Таси, словно почувствовав что-то, стали куда мягче и заботливее с девушкой. В течение недели они и вовсе не прикасались к ней, только пожирали голодными взглядами при встрече.

Первые несколько дней Тася блаженствовала. Плохое самочувствие от женских дней накладывалось на кровопотерю и общую усталость, поэтому передышка, которую дали демоны, пришлась как нельзя кстати.

Но прошло четыре дня, и девушка с удивлением поняла, что ей чего-то не хватает. Ласк и свиста плети, принуждения и головокружительных оргазмов.

К тому же скрытое напряжение и вожделение, которые исходили от ее хозяев, не могли не заводить. Она поймала себя на том, что сама ищет общества демонов, пытается вступать в разговоры. Вместо того, чтобы закрываться и зубрить учебники Тася начала выходить вечером в салон. В элегантной комнате с камином, где ее хозяева курили и общались по вечерам, она забиралась с ногами в кресло в углу (за что каждый раз получала неодобрительный взгляд Аремеллина). Сидела тихонько, смотрела и слушала… Изучала и пыталась понять мужчин, от которых зависела ее жизнь.

Дэмиан и Раум постоянно спорили. Огненноволосый легко закипал, приходил в ярость, и это очевидно забавляло ди Форкалонена, который не уставал подначивать кузена. Рауму, вообще, нравилось язвить, провоцировать и портить всем настроение. Но при этом он, очевидно, был ироничен и умен, обладал каким-то непостижимым шармом, наводящем на мысли о ядовитой змее. Его не любили, но уважали и побаивались. А еще ценили за ум.

Армеллин, напротив, крайне редко вступал в споры, но если вступал, умел провернуть все по-своему. Его оружием были презрение, ледяное спокойствие, непрошибаемая логика и занудство.

Быть может, потому, что он был с ней ласков и заботлив, Тася ощущала в своей душе странную тягу к младшему ди Небиросу. Разглядывала его украдкой, когда он сидел со стаканом виски, в котором медленно плавились кубики льда, — всегда подтянутый, с безукоризненной осанкой. Огонь камина отражался в стеклах очков, скрывая глаза, превращал скульптурно красивое лицо в неживую маску.

А Дэмиан… он был Дэмианом. Ярким, харизматичным, нетерпеливым в суждениях и поступках, склонным к широким жестам. Если Армеллин скрывал свою личность, то старший ди Небирос разбрызгивал себя даже излишне щедро, не задаваясь вопросом, хотят ли окружающие что-то знать о его настроении, мнении или желаниях.

Почти идиллию портила Присцилла, раз в несколько дней взимавшая кровавую плату за молчание.

Тася ненавидела это. По-настоящему ненавидела. Прикосновения ледяных рук, боль, мутный туман. Язык, скользящий по коже, — Присцилла была аккуратной вампиршей и тщательно зализывала следы укусов.

Каждый раз отдавая шантажистке кровь, Тася чувствовала себя изнасилованной. Это ощущение было куда сильнее и гаже, чем после ночи, когда Дэмиан взял ее против воли.

А ещё после Присциллы приходила слабость. Тяжело было думать, двигаться.

Хотелось только свернуться калачиком и спать, спать.

Не осталось сил на юридические изыскания и помощь отцу Бенедикту. Кроме того, Тася стала отставать в учебе. Забывала элементарные, самые простые вещи.

— Эй, селючка, что с тобой? — озабоченно спросил Дэмиан, всматриваясь в ее бледное лицо.

— Я не в форме, — Тася жалко улыбнулась. — Простите.

Он помрачнел, а потом вынул нож из-за голенища, рассек себе запястье и сунул ей под нос. Тася отшатнулась.

— Пей!

— 3-з-зачем?!

— Пей, я сказал! Ну?!

Она покорно глотнула. Кровь демона была солено-горькой на вкус и обжигала, словно виски, но после пары глотков Тася вдруг почувствовала сумасшедший приток энергии. По коже забегали огненные мурашки. Она вскочила, ощущая желание петь, прыгать, танцевать…

— Ну вот — другое дело, — одобрительно улыбнулся ди Небирос. Спрятал нож и облизнулся. — Я соскучился. Хочу тебя.

Он не стал связывать и стегать ее в эту ночь. Любил долго и нежно, снова и снова доводя до приятного изнеможения, заставлял называть себя по имени и повторять, что Тася — его, его собственность, его человечка.

— Хочу тебя себе, — шептал он, покрывая поцелуями ее тело. — Всю! Навсегда!

— Твоя кровь сегодня — это что-то, — сообщила вампирша на следующий день. — Ты всегда вкусная, но сегодня просто невероятно. Я еле смогла остановиться.

Тася обессилено оперлась о стену. Ей казалось, что Присцилла вместе с кровью высосала из нее всю жизнь, которую вчера влил Дэмиан.

Усталая и бледная она дошла до парковки, где в машине уже ждал Раум.

— Я не понимаю, — сказал демон, изучая ее осунувшееся лицо. — Мы все очень осторожны, а ты еле ползаешь. Почему?

— Не знаю, — прошелестела Тася.

Обещание Присциллы раскрыть ее тайну, вывесив спектрографии на доске объявлений, звучало в ушах.

Демон тихо выругался и завел машину.

Но в настоящем гневе Тася увидела Раума несколько позже в тот же день, когда он, раздевая ее, наткнулся на плохо зализанный укус — опьяневшая от привкуса крови демона Присцилла не смогла должным образом замести следы.

— Это же… — красные глаза демона сузились. — Ты спишь с вампиром?

Девушка съежилась и отшатнулась. Она достаточно изучила Раума, чтобы не обманываться мягким голосом. Беловолосый был в ярости.

— Нет! Клянусь, нет!

— Тогда что это, детка? — он протащил ее к зеркалу, откинул волосы с шеи и ткнул пальцем в две почти затянувшиеся дырочки. Как раз там, где под тонкой полупрозрачной кожей проходила артерия.

Тася обмякла, разрыдалась и рассказала ему все.

Слишком тяжело и страшно было нести это одной. Слишком измученной и испуганной она себя ощущала. Слишком хотелось, чтобы хоть кто-нибудь помог ей, взял на себя хотя бы часть этого груза.

— Ты идиотка, детка, — резюмировал ди Форкалонен, когда она закончила. — Надо было в тот же день идти ко мне.

— Она обещала, что повесит их на доску, — при мысли о грядущем позоре Тася снова заплакала.

— Идиотка, — с отвращением повторил Раум. — Ты вправду думаешь, что три высших демона не в состоянии помешать одной слишком много возомнившей о себе стерве?

Его пальцы сжались, и он тряхнул Тасю за плечи так, что ее голова мотнулась, как у тряпичной куклы.

— Помнишь, я сказал это в самый первый день? Ты — НАША человечка. И НИКТО, кроме меня и моих братьев, не посмеет тебя обижать или оскорблять, — он подтолкнул девушку к кровати. — Вампирша больше не твоя забота. Отдыхай. Когда я с ней разберусь, накажу тебя за молчание.

Присцилла шла, чуть покачиваясь. Тот парень в пабе… он, определенно, выпил слишком много. Его кровь как будто наполовину состояла из чистого виски. Алкаш придурочный! Она, конечно, собиралась слегка захмелеть, но не настолько же.

Частый цокот каблучков разносился по почти пустой парковке, в черных лужах отражался свет фонарей.

У своей «Гидры» она остановилась, тяжело оперлась на капот. Может вызвать такси? Да ну, завтра снова ехать в центр города, забирать машину. Неохота.

Но открыть дверь и залезть внутрь Присцилла не успела. Все фонари на парковке разом погасли.

— Что за нахер? — спросила вампирша нетрезвым голосом.

Ответ возник из тьмы, оскалил зубы в улыбке. Луна посеребрила белые пряди, сверкнула на маленьких рожках. В красных глазах с щелевидными зрачками загорелись и погасли опасные огоньки.

— Привет.

— П-п-привет, — Присцилла попятилась.

Она была умной девочкой и знала, что влезает в опасную игру. Но слишком уж хотелось отомстить сволочи ди Небиросу и его наглой человечке.

Сейчас в отуманенных алкоголем мозгах зашевелилась мысль, что, возможно, это было не самым удачным решением. Возможно, это даже было самое глупое и опасное решение в жизни Присциллы.

— Ты на ногах не стоишь, — демон шагнул за ней, улыбаясь слишком уж широко и предвкушающе. Именно так улыбалась Присцилла своим жертвам до того, как вонзить клыки в теплую плоть. — Давай подвезу.

— Н-н-не надо. Я лучше такси вызову.

Она сделала ещё шаг назад. Разум подсказывал, что от демона не сбежать, но инстинкт был сильнее. Вампирша повернулась и помчалась по парковке.

Далеко она не убежала.

Он не сразу почувствовал это. Слишком хрупкой и неустойчивой была их связь. Единственная редко допускала его до себя, не желала признавать себя его женщиной. Оттого он поймал отголосок ее страха и боли уже на агонии, когда стало слишком поздно.

Ночные улицы города, фонари, залитый огнями Файервей, Фелтон-стрит мелькали перед глазами. Он бежал, выбиваясь из сил, надсаживая дыхание. На машине нельзя, можно потерять сигнал и бессмысленно кружить по улицам и подворотням… Только так — бегом, рывками, ночной тенью. На пути попалась женщина с коляской, он отшвырнул их в сторону. В спину полетел плач младенца, причитания и проклятия, но он не обратил внимания. Нить связи в душе тянула и звала вперед. Дальше от центра, в предместья. Туда, где бледно-красным маячила затухающая аура отчаяния, боли и гнева… Он бежал, чтобы спасти единственную и главную женщину в своей жизни.

Бежал, уже зная, что не успеет.

Разбитая машина полыхала на обочине, въехав в бетонное ограждение заброшенного завода. Внутри салона корчился женский силуэт.

Как в кошмарном сне. Система безопасности не сработала.

Он выломал дверь, не обращая внимания на ожоги. Вытащил девушку, упал на колени, задыхаясь, полоснул когтем по запястью и сунул ей:

— Бери сколько нужно!

— Поздно, — хриплым шепотом отозвалась вампирша. — Он накачал меня. Вербена.

Белки ее глаз почернели — верный признак, что отраву уже не вывести.

— Кто это сделал?!

— Ди Форкалонен.

— Я убью его!

— Нет, — у нее еще хватило сил стиснуть его руку обожженными пальцами. — Убей человечку. Отомсти за меня.

Глаза вампирши закрылись, словно она цеплялась за жизнь только для того, чтобы произнести напоследок эти слова. Он обнял единственную и самую прекрасную женщину в этом мире, поднял лицо к луне и завыл.

ГЛАВА 9 Сюрприз

Кузен и брат опять ругались.

— Ты долбанный ублюдок.

— Ага, — голос Раума звучал до того вкрадчиво и сладко, что Мэла передернуло. — Но слово ди Небироса не пустой звук, дорогой кузен. Так что выбирай сам: маленькое эротическое приключение или потеря всех прав на человечку.

Последняя фраза Мэлу особенно не понравилась. Он распахнул дверь и уставился на спорщиков подозрительным взглядом.

— О чем разговор?

— Так, пустяки, — торжествующее выражение лица ди Форкалонена спорило со смыслом его слов. — Твой брат проиграл пари и теперь должен поучаствовать в групповушке или уступить мне свои права на нашу девочку.

С огромным трудом сохраняя каменное выражение лица, Мэл повернулся к брату.

— Ты спорил с ним?

Тот кивнул. Он выглядел раздавленным и взбешенным одновременно.

Как всегда после пари с Раумом.

«Идиот!» — сказал ему Мэл. Мысленно.

Он ещё не настолько сошел с ума, чтобы говорить это брату вслух, когда тот балансирует на грани боевой трансформации.

Вместо этого Мэл сосредоточился на кузене.

— Каковы были условия пари?

— Надеешься найти лазейку? — прозорливо ухмыльнулся тот. — Не выйдет. Мы поспорили, что у человечки есть важный секрет, о котором наш Господин Совершенство ни слухом, ни духом, и в котором она призналась мне.

— Какой секрет?

— О! Тебе она тоже не сказала? — фальшиво удивился беловолосый. И кивнул на пачку спектрографий на кофейном столике. — Так ознакомься.

Мэл ознакомился. Ему не понравилось. Очень не понравилось.

Особенно тот снимок, где Тася сидела у него на коленях с распущенной шнуровкой на корсаже. Он приставал к ней в Академии всего один раз, но она так нервничала и зажималась, что Мэл решил больше этого не делать, несмотря на то, что риск быть застигнутым здорово заводил.

— И? — все так же сдержанно спросил он.

— Эта гребаная вампирша шантажировала ее, чтобы пить кровь! — взорвался Дэмиан.

Демон вскочил и в бешенстве запустил стаканом в стену. Хрусталь разлетелся льдистым крошевом осколков.

— Вот почему она ходила такая бледная, — прорычал старший ди Небирос. И обвиняюще ткнул в Мэла пальцем. — Это все ты! Нудел, что мы ее затрахали! Говорил, чтобы оставили в покое! Какого хрена я тебя послушал?!

Второй стакан отправился вслед за первым.

— Ты так всю посуду перебьешь, — со смешком сказал Раум. — Иди-ка буянить в другое место.

Дэмиан в ответ зарычал, вскочил на подоконник, вынес телом стекло, на ходу меняя форму. Тяжело захлопали по воздуху кожистые крылья. Черный силуэт на миг заслонил солнце и исчез.

Мэл выдохнул, разделяя в полной мере негодование брата. К злости примешивалась обида — почему Таисия не доверилась ему? Почему Рауму?

— Пусть полетает, развеется, — кузен сегодня был сама доброжелательность. — Ты-то, мистер «Я Всегда Держу Покерфэйс», надеюсь, не станешь доламывать мой дом?

— Что с вампиршей? — оправдывая ожидания ди Форкалонена, Мэл не изменился в лице.

— Я позаботился о ней.

— Как?

Раум дернул плечом. Этот допрос начал раздражать. Младший ди Небирос вообще часто раздражал его. Не реагировал на подначки, не велся на провокации, был требователен и осторожен до занудства и в конечном итоге слишком часто оказывался прав.

— Отправил на свидание с первопредком. На вот — почитай.

В лицо Мэлу полетела газета. Статья на передовой кричала жирнющими буквами: «Кровавое возмездие! Вампирша-психопатка пала жертвой собственной жажды!»

Мэл изучил ее внимательно, мысленно отмечая нестыковки и переводя с языка бульварных статеек на язык фактов. Закончив, он перевел глаза на верх страницы.

— «В замочную скважину», — прочел он название таблоида. — Желтее, чем моча циррозника. Чего-то более авторитетного нет?

Ди Форкалонен покачал головой:

— Опасно. Ее отец — мировой судья д'Эстен. Если слишком активно формировать общественное мнение, до него могут дойти слухи. А мне бы не хотелось избавляться от судьи. Он партнер моего папаши по гольфу.

— И ты уверен, что замел все следы? — на всякий случай переспросил Мэл.

Беловолосый фыркнул:

— Не будь занудой, ди Небирос. Я подсунул ей парня, накаченного вересковой настойкой, потом еще добавил через шприц почти двадцать кубиков. Вытряс, где она хранила фотки, погрузил в машину, отключил систему безопасности и разбил тачку. С огнем пришлось повозиться, проклятая колымага никак не хотела загораться. Но в целом все прошло идеально. Хоть в учебник заноси. Даже связи в полиции не понадобились.

— Впечатляет, — вынужден был признать Мэл.

Ему не было ни на мгновение жаль погибшую. Во-первых, наглая, капризная и недалекая Присцилла раздражала его всю ту неделю, пока считалась девушкой Дэмиана. Во-вторых, она посмела обидеть Тасю…

Тася! При мысли о ней он снова ощутил ярость и обиду. Почему она не пришла к нему? Почему к Рауму?! Мэл умеет устранять нежелательных людей и нелюдей не хуже, а то и лучше ди Форкалонена.

— И вот теперь я, как герой-освободитель, получу свой маленький приз, — беловолосый довольно хохотнул.

— Зачем тебе это? — несмотря на все старания, злость, которую он испытывал, не удалось скрыть.

Раум обезоруживающе улыбнулся:

— Всего лишь маленькая эротическая фантазия, дорогой кузен, — его голос стал бархатным, вкрадчивым. — Не хочешь присоединиться?

— Нет! — излишне резко ответил Мэл, чувствуя, что еще немного, и тоже начнет швыряться стаканами.

— Ммм… жаль. Как знать, что мы сделаем с человечкой вдвоем, без тебя, мой разумный кузен? — Раум издал смешок. — Особенно Дэмиан. Братец в последнее время, когда о ней заходит речь, так плохо себя контролирует. Значит, отдашь ее нам, а сам запрешься и будешь зубрить экономику?

— Ну ты и сволочь! — беспомощно выругался Мэл, заглядывая в торжествующие красные глаза.

— Ага. Так что скажешь?

Армеллин молчал долго. Он мог отказаться. Ему не нравилась мысль делить с кем-то Тасю, его Тасю. И он был уверен, что ей будет неприятно и гадко участвовать в «эротической фантазии» Раума. Он достаточно вслушивался в ее эмоции, чтобы понять, как унижает девушку ощущение, что ее используют как секс-куклу. Было время, когда он сам играл на этом отвращении, стараясь не сближаться с ней.

Но ди Форкалонен, мать его, прав. Если оставить ситуацию без контроля, если там не будет Мэла, в присутствии Раума — вечного соперника и провокатора — у Дэмиана может просто сорвать крышу.

А ведь кузен этого и добивался с самого начала. Так ловко все рассчитал…

— Когда?

— Думаю, дней через десять, — Раум облизнулся. — Хочу, чтобы она была в форме и оценила мой сюрприз в должной мере.

* * *

Неделя прошла спокойно. Хозяева не трогали Тасю, давая полностью восстановиться после кровопускания, устроенного Присциллой. Армеллин даже напоил своей кровью, совсем как его брат раньше.

— Много не пей! Пару глотков, больше может быть вредно, — а когда она сделала эти пару глотков, обнял и спросил с каким-то тихим отчаянием. — Почему ты не пришла ко мне?

— Я не думала, что вам есть до этого дело.

— Дурочка, — грустно сказал он.

И ушел.

Дэмиан злился. Он просто невероятно злился, осыпал Тасю оскорблениями и обещал «всыпать по полной», как только она наберется сил. Девушка пугалась, шарахалась и пряталась от него, чем злила демона еще больше.

А Раум предвкушал. Он казался Тасе сытым котом, играющим с мышью. Забавлялся, намекал на что-то и наслаждался ее тревогой, которая росла с каждым днем.

Тася боялась спрашивать ди Форкалонена, что именно произошло с вампиршей. Легче было верить, что Присцилла действительно не различила в крови случайно подцепленного в баре парня привкус вересковой настойки (ее еще называли «антивампирской» — в слабой концентрации она вызывала у вампиров просто сильнейшее опьянение, а в сильной действовала, как яд, блокирующий способность к регенерации), что села пьяная за руль и разбилась.

Ага. И все это как раз после того, как один беловолосый демон пообещал «разобраться» с ней.

Навязчивые мысли о вампирше и страх перед грядущим наказанием не оставляли ее даже ночью. Приходили в кошмарах из детства. Запах крови, шаги, свет луны на ощеренных клыках…

На этом моменте Тася всегда раньше просыпалась с криком, благословляя Великую Мать за избавление от жуткого сна. Но теперь…

Теперь сны не прерывались. Они заканчивались иначе. Тасю окутывало тепло, ощущение гармонии и абсолютной силы. За спиной словно вырастали крылья. Она сжимала в ладонях ослепительно сияющий шар света и протягивала его навстречу оскаленному бледному мороку.

А тот вспыхивал. И начинал гореть заживо, распространяя вокруг нестерпимый запах паленой плоти.

Тася просыпалась в холодном поту, с колотящимся сердцем. И отчаянно щипала себя, пытаясь прийти в чувство.

Казалось, ещё немного и она сама вся вспыхнет изнутри, став шаром ослепительно яркого, убийственного света.

А неделю спустя к ней в комнату без стука зашел Раум. На лице беловолосого сияла азартная улыбка, глаза возбужденно блестели.

— Собирайся, детка, — промурлыкал он. — Пришло время для наказания.

* * *

— Ничего не могу поделать — нет состава преступления. Дело закрыто, — следователь пожал плечами и отодвинул бумаги.

— Дочь судьи д'Эстен убита, а вы не видите состава преступления?!

— Молодой человек, — терпеливо отозвался страж порядка. — Понимаю ваше горе. Но ваша подружка была в машине одна. И она была пьяна, как сапожник. В таком состоянии немудрено перепутать стену с парковкой.

Полицейский рассуждал доброжелательно и спокойно, не подозревая, по краю какой пропасти он ступает.

— К слову, тот парень из бара попал в реанимацию от кровопотери. И он утверждает, что не подписывал добровольного донорства. Более того, это не первая и даже не десятая подобная жалоба на погибшую, — он бросил взгляд на папку. — Присциллу д'Эстен. Обычно дело решалось деньгами, и потерпевшие забирали жалобы. Но несколько раз дела чудом не дошли до суда. У девушки были большие проблемы с самоконтролем.

Вот так.

Эксперты были неумолимы — вербена попала в организм вместе с кровью. Тот парень из бара пил вербеновую настойку. Могло ли это быть случайностью?

Могла ли быть случайностью несработавшая система безопасности? Пожар, уничтоживший все возможные улики?

Он поднялся, понимая, что не найдет здесь правосудия. Не стоило и пытаться.

Присцилла мертва. Она была невозможной, наглой, эгоистичной сукой.

И она была единственной для него. Смыслом и светом. Всем.

Смысла больше нет, а он все еще жив. Для чего?

«Отомсти за меня. Убей человечку!»

Он вышел из здания полиции и поднял лицо к предзакатному, словно окровавленному, небу:

— Отомщу.

Часть 4 Право на выбор

Когда Таисия Блэквуд поступила в Магическую Академию Аусвейл, она была вне себя от счастья. Могла ли девушка предположить, что самое престижное учебное заведение Империи станет для нее вратами в личный ад, полный темных запретных наслаждений?

Вчера — невинная первокурсница, сегодня — игрушка для трех развращенных и пресыщенных аристократов. Но что сделают ее хозяева, когда почувствуют, что сами попали в ловушку и стали зависимы от покорной и стыдливой рабыни? Как будут делить девушку? На что пойдут, чтобы уберечь ее от опасности, которая ей угрожает?

И так ли проста эта человечка, которую они принудили к унизительной сделке?

ГЛАВА 1 Наказание

— Никаких платьев, детка! Мы же не на прием собираемся.

Тася вздрогнула и съежилась. Несмотря на все ее расспросы и мольбы, Раум так и не сказал, в чем будет заключаться наказание. Только делал намеки и предвкушающе улыбался, наслаждаясь тем, как тревога девушки перерастает в панику.

Нет, она прекрасно понимала, что наказание будет связано с сексом. Жестокость Дэмиана, нежность Армеллина, издевательства Раума — если не все, то очень многое из того, что демоны делали с ней, сводилось к сексу. Наказания и награды, испытания и поощрения. Такова участь рабыни.

Но к чему готовиться? Какое ужасное издевательство ждет ее на этот раз?

— Что мне надеть? — глухо спросила она.

— Я сам подберу.

Он вынул из шкафа тонкую сорочку из кремового кружева. Совсем коротенькую, до середины бедер. Ткань обтягивала грудь, подчеркивала длинные стройные ноги.

Завершением костюма стал узкий кожаный ошейник с тяжелой медной бляхой, охвативший тонкую шейку.

Демон распустил девушке волосы. Отросшие за эти два месяца они мягкими платиновыми волнами легли на плечи. Раум обнял ее сзади, жадно охватил руками, прижал к себе, вдыхая запах кожи и чистых волос.

— Ты такая маленькая, — с придыханием сказал он, тиская ее тело сквозь тонкое кружево. — Такая беззащитная. Так и хочется обидеть.

Он укусил Тасю за ухо, заставив вскрикнуть от боли, и приказал:

— Иди за мной.

Тася шла, шлепая босыми ногами по дорогому наборному паркету. В доме было тепло, но от ожидания и страха ее начала колотить дрожь. Они спустились по лестнице и вошли в одну из пустующих гостевых комнат.

Сегодня она не пустовала. Постель была разобрана, в камине потрескивали поленья, а на сервировочном столике стояла бутылка вина и бокалы.

Дэмиан искоса глянул на вошедших и снова уставился в огонь. Армеллин поднялся навстречу.

— Ну и зачем было нужно так пугать? — с упреком спросил он кузена, а потом перевел взгляд на Тасю и мягко улыбнулся. — Не бойся, Таисия. Ничего ужасного мы не сделаем, я прослежу за этим. Ты мне доверяешь?

Девушка кивнула. Ей стало легче. Леденящий ужас, вызванный намеками Раума и непривычной ситуацией, чуть отступил.

— Ну вот, — с досадой произнес беловолосый. — Испортил все веселье. Зря я тебя позвал.

Он подвел Тасю к кожаному диванчику и усадил рядом с собой. Армеллин опустился с другого края.

— Будет больно? — тихо спросила у него Тася.

Он покачал головой. Очертил пальцами контур ее лица, склонился над губами.

— Расслабься — прошептал он, прежде чем поцеловать ее.

Тася закрыла глаза и постаралась расслабиться. Армеллин обещал, что ее не обидят и больно не будет. Раум гладил ее бедра, забираясь все выше под сорочку. Дэмиан возмущенно засопел, а потом не выдержал и присоединился, встав за спинкой дивана. Его руки пробрались под кружево и тискали и мяли грудь.

Еще чья-то рука, кажется, это был Армеллин, задрала сорочку с другой стороны. Чьи- то губы обожгли кожу выше ошейника. Они ласкали ее все сразу, одновременно. От этого было приятно и стыдно.

За два месяца Тася привыкла принадлежать мужчинам. Привыкла, что мужские руки имеют право прикасаться к ней как угодно и когда угодно. Что хозяева могут проникать и входить в самые потаенные уголки ее тела, владеть ею так, как пожелают. Но всегда это был один мужчина. Ее повелитель на этот день. Сейчас, когда три рта жадно целовали ее и шесть рук скользили по ее телу, тиская и сжимая его, Тася вновь, как в самый первый раз, почувствовала себя порочной и развратной.

Они стянули с девушки сорочку, оставив полностью обнаженной, если не считать ошейника. Чьи-то руки подняли Тасю, уложили на столик. Почувствовав спиной полированное дерево, она распахнула глаза и зачем-то попыталась прикрыться, но Раум перехватил ее запястья и зафиксировал над головой.

Второй рукой он потянулся к бокалу, в котором пузырился почти прозрачный напиток. Сделал большой глоток и припал губами к губам девушки. Сладкое игристое вино на мгновение обожгло небо и язык холодом. Тася глотнула и изумленно уставилась на демона.

— Так вкуснее, правда, детка? — искушающе спросил он.

— Я тоже хочу, — в голосе Дэмиана слышалось раздраженное рычание хищника, у которого из-под носа увели добычу. Он отхлебнул из своего бокала и впился в губы Таси злым болезненным поцелуем.

Она сделала глоток и ответила, пытаясь своей нежностью и покорностью смягчить его ярость. Почему-то казалось, что Дэмиан зол на Тасю или из-за нее.

Демон прервал поцелуй и оттолкнул ее, на прощание укусив почти до крови. И тут же губами Таси завладел его младший брат. И снова очередь перешла к Рауму…

Игра не длилась долго, но непривычная к алкоголю девушка успела совершенно захмелеть от смешанных с вином поцелуев. Игристый напиток пощипывал язык и небо. От него по телу разливалось тепло и кровь бежала быстрее, согревая, прогоняя прочь смущение. Тася обмякла в объятиях, чувствуя, как стыд и страх покидают ее, а взамен приходит… Что?

Возбуждение? Предвкушение?

Она ничего не решала, ничего была не в силах изменить. Осталось только расслабиться, отдаться чужой воле, довериться рукам, нежным и жестоким, умеющим ласкать и бить. И надеяться покорностью заслужить снисхождение.

Ее хозяева тоже разделись. Раум отнес Тасю на кровать, заставил надеть на глаза черную повязку, окончательно отобрав иллюзию контроля. И Тася скользнула во тьму, полную жаркого и жадного сладострастия.

Чьи руки гладили ее бедра? Чьи пальцы входили в ее тело? Чьи зубы ласково прикусывали грудь? Она не знала, не думала об этом, полностью отдавшись чужой воле, готовая покорно принять ласку и боль.

Ее приподняли, заставили сесть на обнаженное мужское тело. Мощный член скользнул меж влажных лепестков, погрузился в ее лоно. Девушка тихо застонала от удовольствия.

Но этот стон почти сразу сменился испуганным вскриком, когда она ощутила, как что-то прижимается к ее второй, куда более тугой дырочке. Она дернулась, пытаясь увернуться, и почувствовала, как рука, удерживавшая ее запястья сведенными за спиной, сжимается в стальном захвате. Попку обожгло болезненным шлепком. Тася взвизгнула, а мужчина под ней вздрогнул.

— Не смей вырываться! — прорычал Дэмиан.

Второй, ещё более болезненный шлепок, обрушился на вторую ягодицу.

— Хватит бить ее! — глухо потребовал Армеллин.

— Пожалуйста, Господин, не надо! Я не буду… — взмолилась Тася.

Раум — кажется, это был именно он — поцеловал ее в губы и довольно промурлыкал: «Хорошая девочка».

Девушка снова почувствовала прикосновение пальцев к своей самой узкой дырочке и всхлипнула от страха. Все трое хозяев иногда брали Тасю и туда. Порой это было потрясающе приятно, порой слегка болезненно, если демон пренебрегал смазкой. Но сейчас, когда огромный член уже распирал ее лоно, страшно было даже помыслить о проникновении сзади.

Руки надавили на поясницу, заставляя лечь. Покрытые смазкой пальцы вошли внутрь, массируя тугие мышцы.

— Не надо, — обреченно прошептала Тася.

Мужчина под ней не двигался, и сама она лежала смирно, боясь вдохнуть лишний раз. Было обидно и страшно, в теле ещё ощущился хмель и пьяная слабость, ягодицы горели от ударов.

Демон приставил член к дырочке и резко толкнул вперед бедрами. Девушка вскрикнула и бессильно обмякла. Насаженная сразу на два огромных орудия, она ощутила себя заполненной до предела. А тот, кто был сзади, не слушая ее жалобных стонов, продолжал медленно вдвигаться в ее тело.

Наконец, он остановился, и Тася почувствовала, как бедра, вжимаются в ее попку. Что-то теплое коснулось губ.

— Пососи его, детка.

Привыкшая повиноваться этому насмешливому голосу, она раскрыла рот и обняла возбужденный член губами. Мужчина сзади заломил ей руку за спину, до боли впился пальцами в ягодицу и подался назад, покидая ее тело лишь для того, чтобы снова войти. Почти синхронно с ним двинулся мужчина под ней. Пальцы стиснули грудь, выкручивая сосок.

Тася на мгновение представила себя со стороны, и от этой непристойной картины ее обожгло почти непереносимым стыдом. Маленькая блондинка с ошейником на шее, зажатая между двух мужчин и ласкающая губами естество третьего. Какой позор! Можно ли пасть ещё ниже?!

И снова порочная часть ее души, голос которой Тася так старалась не замечать, откликнулась на эти мысли острым возбуждением.

Еще несколько минут девушка балансировала на грани между удовольствием и болью. Даже поодиночке ее любовники были большими для нее. Но возбуждение, испытанное от осознания своего падения, помогло расслабиться. Повязка на глазах лишала мужчин вокруг имен и лиц, превращала происходящее в нереальный чувственный сон. И оба демона двигались медленно, осторожно. Тот, кто был сзади, потянул ее за руку, заставляя подняться. Чьи-то пальцы легли на чувствительный бугорок между ног, лаская и массируя его.

Тася вскрикнула. Ее словно прошил грозовой разряд. Судорога, родившаяся внизу живота, прокатилась по телу. И все затопило пьянящим экстазом.

Теперь каждое движение ее любовников вызывало восхитительную волну наслаждения. Тася плыла, покачивалась на этих волнах и тихо постанывала. Это было, как удовольствие от обычного секса, но усиленное в несколько раз и растянутое на целую вечность. Захваченная невообразимо яркими ощущениями девушка уже не чувствовала стыда, не думала о том, как выглядит и что делает.

Позабыв обо всем, она соскользнула в море блаженства и растворилась в нем без остатка.

ГЛАВА 2 Чужая радость

Тася проснулась в своей комнате обнаженная, но уже без ошейника. Каждая мышца тела побаливала и ныла. Прошлый вечер остался в памяти набором головокружительно ярких вспышек. Даже не картинок — ощущений.

… повязка на глазах, страх, возбуждение, боль от шлепков, злой голос Армеллина, кажется, он отчитывал Дэмиана, примирительно-снисходительное мурлыканье Раума…

.. два огромных члена, врывающихся в ее тело, жутковатое чувство наполненности до предела, головокружительный экстаз и ощущение полета теплая бурлящая вода, прикосновения рук, губ и снова эта беспомощная слабость, когда сразу двое мужчин входят в нее одновременно… Это все действительно было?

Было.

Ее хозяева менялись местами, переворачивали свою игрушку, снова и снова брали ее — вдвоем, втроем, на кровати, в ванной, заставляя испытывать невероятные оргазмы.

Она ойкнула, скорчилась на постели и закрыла лицо ладонями. Какой ужас! Это так порочно, цинично, так унизительно. Вчера в хмельном дурмане все ощущалось иначе, но сегодня Тася почувствовала себя испачканной. Словно участие в групповом сексе низвело ее до уровня вещи, носового платка, в который можно небрежно высморкаться и выбросить.

Тот, кто принес ее обратно в комнату, позаботился сначала искупать девушку, но Тася все равно казалась себе грязной. Пошатываясь она добралась до ванной, встала под душ. Включила сперва ледяную, а потом нестерпимо горячую воду.

Контрастный душ помог прийти в себя, но не избавил от ощущения нечистоты. Заливаясь злыми слезами, Тася вцепилась в мочалку и начала тереть себя с невиданным остервенением, оставляя царапины на нежной коже. Ей хотелось содрать с тела, с души воспоминания о вчерашнем вечере, о берущих ее одновременно мужчинах и испытанном наслаждении.

— Ты что творишь?! — мужские руки перехватили ее запястье, вырвали мочалку и отшвырнули. — Таисия?!

— Я грязная!

Она всхлипнула. За спиной стоял Армеллин. Стекла его очков запотели, белая рубашка намокла.

— Так, это надо прекратить, — с этими словами он выключил воду, обнял девушку за плечи, закутав в пушистое полотенце, и повел в комнату.

При виде расцарапанной до крови кожи демон выругался и полез в аптечку. Тася следила за ним съежившись. С мокрых волос стекали струйки воды.

— Оставьте меня! Я не хочу, — вяло запротестовала она, когда Армеллин попробовал стянуть с нее полотенце.

— Тася, — вместо того чтобы кричать на нее или применять силу, он сел на кровать рядом и положил руки девушке на плечи. — Пожалуйста. Я не прикоснусь к тебе без твоего разрешения. Клянусь!

Его руки мягко, но настойчиво отвели края полотенца в стороны. Тася упала спиной на кровать. Почувствовала, как пальцы коснулись груди, спустились к животу, бедрам, нежно и бережно втирая мазь. Эти прикосновения успокаивали горящую кожу. Ноздри защекотал запах меда и мяты.

Демон укоризненно покачал головой:

— Зачем ты это сделала?

— Я грязная, — повторила Тася. Ее лицо жалобно скривилось. — Грязная потаскуха.

— Не говори так!

— А как, — в ее голосе зазвучали слезы. — Как ещё меня называть? Меня берут, где захотят, когда захотят, как захотят! Унижают, втаптывают в грязь, бьют плетью. А я… — она задохнулась. — Я получаю удовольствие от этого! Значит, не заслуживаю ничего лучше! Ни любви, ни уважения…

Армеллин стиснул зубы.

— Ты заслуживаешь всего, — очень мрачно сказал он. — А мы просто горстка уродов. Таисия, — его рука робко коснулась влажных локонов. — Это мы с тобой делаем. Ты должна ненавидеть нас. Меня, а не себя.

— Не могу. Твои братья все время повторяют, что я рождена быть рабыней, — спеша в отчаянии выплеснуть мучительную раздвоенность, зревшую в душе долгие два месяца, Тася сама не заметила, как перешла на ты. — И они правы. Мне это нравится. Я не хочу, ненавижу себя, но мне приятно. И даже вчера… — она задохнулась и замолчала.

— Неужели ты чувствовала бы себя лучше, если бы вчера тебе было больно и тошно?

— Да! — запальчиво выкрикнула девушка.

— Жаль, — ответил демон, стирая слезы с ее щек. — А я очень старался, чтобы тебе было приятно. Знаешь, — тут он грустно усмехнулся, — одновременно любить женщину и контролировать Дэмиана, когда он хочет взяться за плеть, — ужасно сложно.

Она недоверчиво уставилась на него снизу вверх. Так, как будто видела в первый раз эти тонкие правильные черты лица. И снова показалось, что очки — барьер, неодолимое препятствие, которое отделяет ее от Армеллина, не дает его понять. Тася потянулась, чтобы снять их, но демон перехватил ее руку.

— Не надо, — мягко предупредил он. — Или будет больно.

Это прозвучало не как угроза. Скорее, так говорят: «Не лезь в огонь — обожжешься».

— Это фризер, Таисия. Ты же не думаешь, что у демонов бывает плохое зрение?

Она никогда не задумывалась об этом.

— Что такое фризер?

— Экран, блокировщик. Помогает держать мои чувства при мне.

— А почему будет больно, если снять?

— Этого лучше не знать, — он наклонился и легонько чмокнул ее в губы. — Девочка моя, ты чудесная. Добрая, чувственная, потрясающе красивая…

— Но… — тихо попыталась возразить она, впитывая его слова, голос и полный нежности взгляд всем существом.

— Ты просто такая, какая есть. Любишь подчиняться, быть зависимой. Это не значит, что любой мужчина имеет право делать с тобой что угодно. Это не значит, что ты обязана отдаваться любому уроду, который тебя пожелает. И ты заслуживаешь заботы, любви, уважения. Не смей верить мерзавцам, которые говорят иное!

— Но ведь…

Он приложил пахнущий медом и мятой палец к ее губам, не давая возразить:

— Это твоя природа. Мне, например, нравится приказывать, связывать и пороть. Это моя природа.

— Вам? — недоверчиво спросила Тася.

Армеллин никогда не связывал и не порол ее. Он даже почти никогда не говорил с ней в приказном тоне.

Он усмехнулся:

— Иногда. Я же демон.

— Но почему вы никогда не… — она осеклась.

— Дело не в наклонностях, а в том, когда и как я даю им волю, — он склонился ниже, глядя на девушку с нежностью и восхищением. Так, словно не мог наглядеться. — Тебя утешит, если я скажу, что никогда не видел в тебе только безотказное тело?

О, как спорили эти его слова со всем поведением Армеллина раньше. И как отчаянно хотелось ему поверить.

— Я вас совсем не понимаю, — жалобно сказала Тася.

— Я сам не всегда себя понимаю, — он склонился над ее лицом, почти касаясь губами губ. — Но когда все закончится, и ты уйдешь, в моей жизни возникнет пустота. И я не знаю, чем заполнить ее.

Его голос звучал так, словно Армеллин уже смирился с будущей потерей, а во взгляде были нежность и печаль. И Тася почувствовала, как эти слова вымывают из души гадкий осадок, оставшийся от прошлого вечера, уносят, растворяют все плохое, все грязные злые мысли. Она потянулась мужчине навстречу — губами, телом, всем существом, желая с ним слиться, готовая отдать что угодно, за еще один нежный взгляд.

Зрачки демона расширились, из щелевидных стали круглыми и огромными, словно в радужку плеснули чернил. Он резко шарахнулся в сторону и слетел на пол, не отрывая от девушки взгляда. Его дыхание участилось, как после долгого бега. Побелевшие пальцы впились в ворс тигриной шкуры.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

— Я… не знаю, — демон зажмурился и замотал головой. — На меня иногда… находит…

Это выглядело, как приступ какой-то странной болезни. Неужели Армеллин чем-то болен.

— Что находит? — Тася соскользнула с кровати на пол, к нему.

— Уйди!

— Что? — услышать такое сразу после тех слов, которые он сказал раньше, было невероятно обидно.

— Отойди. Дальше, — из прокушенной губы по подбородку потекла тонкая струйка крови. — Или я тебя трахну.

Тася недоуменно моргнула.

— Но сегодня же ваш день.

— А ты этого хочешь? — он раскрыл глаза и посмотрел на девушку в упор. Зрачки все еще оставались огромными, почти во всю радужку. — После вчерашнего?

— Я не знаю… — вопрос огорошил. Никто из ее хозяев никогда не интересовался, хочет ли она секса, перед тем, как начать домогательства.

— Пожалуйста… девочка моя, — он поднялся неловко, как пьяный. — Я буду очень осторожен… сделаю тебе хорошо. Обещаю… Я так тебя хочу.

Тася отшатнулась. Он казался безумным, одержимым. Такой Армеллин ее пугал.

— Можно не сейчас?

— Можно, — он с глухим стоном снова плюхнулся на пол, оперся спиной о кровать и спрятал лицо в ладони. И долго сидел молча.

Тася тоже молчала. Испуг постепенно проходил.

— Я могу как-то помочь? — спросила она.

— Принеси воды.

Она метнулась, радуясь сделать хоть что-то. Демон долго пил из запотевшего стакана, потом поднял на нее взгляд. Он выглядел почти нормальным, только измученным. Словно борьба с собой его совершенно вымотала.

— Спасибо, — он мягко улыбнулся и приложил ее ладонь к своим губам.

Этот тон, взгляд и, особенно, тихая ласка — интимная, но лишенная похоти — до того тронули, что ей захотелось расплакаться. Понимая, к чему это приведет, она опустилась на колени, положила руки ему на плечи. Демон вздрогнул.

— Я же не удержусь, — с отчаянием прошептал он.

— Не надо удерживаться, — сказала Тася.

И поцеловала его. Сама.

То, что было потом, было волшебным. Самым прекрасным, самым ярким и светлым, что случилось с ней в этом доме. Никогда ее не целовали так — нежно и благоговейно. Каждый пальчик, каждую царапину от мочалки. Никогда не ласкали так бережно, с таким восхищением. Никогда она не чувствовала себя в сексе любимой, желанной, особенной и единственной для мужчины, который был с ней. Став с ним единым целым, Тася обнимала демона за плечи, гладила шрамы на спине, прижималась к нему теснее, еще теснее. Растворялась в ласковых прикосновениях, сладостном слиянии, бессвязном восторженном шепоте и удивительном чувстве нужности кому-то.

— Армеллин! — всхлипнула она и замерла. Мгновение спустя он откликнулся стоном. Потом перекатился на бок, не выпуская Тасю из объятий.

— Мэл.

— Что?

— Называй меня Мэл. Это домашнее имя. Для близких.

— Мэл, — повторила она с удовольствием. Произносить его имя было приятно. — Мэл… Значит, вы думали, что я не хочу. И поэтому так… — она лизнула его в прокушенную губу.

Он улыбнулся:

— А ты хотела? После того, что мы с тобой вчера сделали?

— Нет, наверное, — отчаяние, посетившее ее всего час назад, уже даже не вспоминалось. Растворилось без остатка в заполнившем все свете. — Но я не знала, что вы такой, — прошептала Тася, запуская пальцы его волосы. Ей было хорошо. Так хорошо, что хотелось плакать от счастья и благодарности. И сделать для него что-то хорошее в ответ.

— Я сам не знал… — по лицу демона расплылась блаженная улыбка. — Ох, Тася, девочка моя, ты умеешь так радоваться! Как солнышко.

Она медленно провела ладонью по его спине. Там, где у Армеллина было два бледно- розовых шрама на лопатках, наискось. Спросить про них сейчас? А вдруг он снова рассердится?

Нет, не стоит. Он слишком нравится ей таким — близким, ласковым.

Демон потерся носом о ее шею, лизнул царапину, оставленную мочалкой, и скривился:

— Эта мазь горькая. Пошли смоем ее с тебя, а потом я залижу царапины.

— Залижете? — она рассмеялась больше от неожиданности. Таким абсурдным показалось его предложение.

— Зря смеешься, — он сел, не выпуская ее из объятий. — Это будет эффективнее любой мази.

Девушка лукаво склонила голову набок:

— И приятнее.

Купание как-то само собой перешло в близость. На этот раз не такую торопливую. Демон брал ее долго и нежно. И в наслаждении не было ни стыда, ни пошловатого унизительного привкуса, который так часто ощущала Тася после секса с его братьями. Только чистая радость, разделенная на двоих.

— Хочешь, сходим куда-нибудь? — предложил он, зализывая царапины, как и обещал.

— Сходим?

— Я мог бы весь день не выпускать тебя из постели, но это немного однобоко, не находишь?

— Ой, они проходят.

Мэл не соврал. Царапины бледнели и затягивались прямо на глазах.

— Слюна демонов обладает регенерирующим действием, — он спустился ниже, к ссадинам на животе. — Так сходим?

Тася хихикнула.

— Щекотно! А куда?

— Не знаю, мне все равно. Где ты не была, но мечтала побывать?

— Музей иллюзий, — восторженно выдохнула девушка. Она мечтала о нем ещё до поступления в Академию и собиралась посетить после первой стипендии, но демоны разрушили эти планы.

— Отлично, одевайся!

* * *

И был Музей иллюзий, где Тася то пугалась, то визжала от восторга. И сахарная вата на палочке, купленная у поющих фонтанов. И демоновы горки, на которых крохотный вагончик с безумной скорости несся по силовой линии, взлетая ввысь и падая почти отвесно.

Армеллин сперва при виде вагончика скорчил презрительное выражение лица и начал нудить что-то по поводу «плебейских развлечений» и «идиотских названий», но Тасе хватило одного умоляющего взгляда, чтобы ее спутник смягчился. Во время поездки кислая гримаса не сходила с его лица, даже когда вагончик вошел в мертвую петлю. Тася надеялась, что он просто делает вид. Ведь не может же быть, чтобы кому-то было скучно на таком замечательном аттракционе!

— Правда, весело? — спросила совершенно счастливая девушка.

Мимолетная улыбка, промелькнувшая на его лице, сделала Мэла невероятно симпатичным и милым. Но он тут же взял себя в руки и строго посмотрел на Тасю сквозь очки.

— У меня заложило ухо от твоего визга.

— Простите. Но мне было так потрясающе страшно! У-ух!

— Необязательно извещать об этом всех вокруг, — проворчал демон.

А потом снова купил билеты на аттракцион.

И еще была долгая прогулка вдоль реки по набережной. Бледный свет фонарей пятнами лежал на воде, а где-то вдали печально и нежно пел саксофон.

— Надо возвращаться, — со странной тоской в голосе сказал Мэл.

— Надо, — тихо откликнулась Тася.

От этой мысли стало грустно. Мрачный готический особняк словно встал между ними и вытянул всю радость этого дня, подобно черной дыре.

Там все снова будет, как прежде. И завтра день Дэмиана.

При мысли о том, что завтра ей придется отдаваться старшему ди Небиросу, Тася почувствовала отвращение. Ей не хотелось этого. Ни плети, ни оргазмов, ни страха и необходимости следить за каждым словом.

Сегодняшний день был, как сказка, но сказки имеют свойство заканчиваться. И тогда ещё больнее возвращаться в опостылевшую реальность.

Она остановилась и помотала головой. Что она делает? Неужели лучше, если бы в ее жизни никогда не было этого прекрасного дня, Музея иллюзий, демоновых горок, заботы и нежности Армеллина ди Небироса?! Так разве правильно рыдать и дуться в благодарность за все хорошее, что он для нее сделал?

Тася порывисто обняла демона.

— Спасибо! Спасибо огромное-преогромное! Вы такой замечательный!

Мэл тяжело вздохнул.

— Ты удивительное создание, Таисия. Откуда в тебе столько света?

Вечером, уложив девушку спать, — она так устала, что он не стал снова приставать к ней, хоть и хотел — Мэл поднялся в кабинет и разложил бумаги. В сотый, наверное, раз перечитал надиктованные когда-то строки и горько рассмеялся.

Вот ведь дурак! Сам себя поймал в ловушку. Что стоило оставить лазейку в договоре?

Но тогда, почти два месяца назад, ему показалось это интересной юридической задачкой. Практикой — не зря же он пятый год учился на специалиста по магическим клятвам. Тем более что шаблон временного рабского договора у него был, оставалось только внести в форму незначительные нюансы.

Кто же знал…

Он не может выкупить Тасю без согласия братьев. Она не может разорвать договор. Мэл сработал слишком хорошо, не придерешься.

Оставался один вариант: спровоцировать Дэмиана, завести его настолько, чтобы брат озверел и перешел черту. Если побои можно будет трактовать как «существенный вред здоровью», контракт подлежит расторжению. Девушка даже получит неустойку — Мэл и этот пункт вписал. Надо же, какой заботливый?!

Армеллин скривился от омерзения. Никогда! Он никогда не допустит, чтобы Дэмиан сделал подобное с Тасей. Значит, все останется по-прежнему.

Но кое-что он все же может для нее сделать.

— Ты доволен?

— Вполне, — Раум выпустил струю дыма и довольно сощурился. — Она так стыдилась и стеснялась. Люблю!

— А я — нет, — зло откликнулся Дэмиан, прихлебывая неразбавленный виски. — Завтра мой день, и я объясню селючке, почему у нее не должно быть секретов.

Мэл сжал зубы, сдерживая раздражение. Он не должен вовлекаться.

Обвинениями и оскорблениями ничего не добиться.

Вместо этого он сцепил пальцы и откинулся на спинку кресла.

— Осталось четыре месяца. Интересно, какую жизнь выберет человечка, когда все закончится?

Братья переглянулись. Лицо у Дэмиана из злого стало обескураженным, словно он не заглядывал так далеко.

— Какую еще жизнь? Она останется с нами. Со мной.

— Когда у нее будет право выбора? Сомневаюсь, — Мэл пожал плечами, сохраняя равнодушное выражение лица. — Ты постоянно пугаешь ее и делаешь больно.

Дэмиан и Раум снова переглянулись.

— Может опять подсунуть ей что-нибудь вроде преобразователя? — задумчиво предложил Раум. — Подстроить, чтобы испортила что-то ценное и снова стала должна?

Мэл улыбнулся:

— Объяснить тебе, почему это плохая идея?

Но тот уже и сам все понял. Чем-чем, а отсутствием мозгов кузен никогда не страдал.

Это тогда, два месяца назад, они радостно согласились поделить расходы и девушку на троих. Повторись ситуация, и начнется драка.

— Нет, — с горьким удовлетворением констатировал младший ди Небирос. — Через четыре месяца она будет свободна. И я уверен, что Таисия постарается забыть и нас, и все, что здесь было, как ночной кошмар.

И мысленно поздравил себя с успехом, заметив, какими мрачными стали лица братьев.

ГЛАВА 3 Необходимая

Все изменилось.

Словно достигнув самого дна, самого предела отчаяния, познав свои страхи, Тася сумела освободиться от них.

Приняв любящую подчинение и сладкую беспомощность сторону своей души, девушка внезапно перестала быть зависимой от нее. И больше не боялась стать вечной игрушкой для своих хозяев.

Потому что Мэл был прав: в произошедшем нет ее вины. Как нет вины в удовольствии, которое она получала. Это ее природа.

И ещё потому что его слова, поцелуи, забота и восхищение доказали Тасе, что она достойна большего, чем быть постельной игрушкой.

Теперь Тася знала твердо: она не потеряет себя. Пройдет ещё четыре месяца, и все закончится. Она сможет уйти. Продолжит учебу, добьется всего, чего хотела.

Возможно, даже будет счастлива с кем-то, кто любит приказывать и связывать, но не станет относиться к ней, как к грязи.

И вдруг (ну, можно же иногда помечтать!) у этого «кого-то», с кем она войдет в новую жизнь, будут темные волосы, фиалковые глаза, скрытые за стеклами узких очков, высокомерная улыбка и руки, умеющие быть сильными и нежными.

Жизнь разделилась на отрезки. Два обычных дня, в привычном ритме: лекции, зубрежка, подчинение, выходы в свет в роли то ли эскорт-девицы, то ли домашней зверушки, секс…

И один день счастья.

В счастливые дни Тася просыпалась сама, до будильника. И с замиранием сердца ждала, когда за дверью раздадутся негромкие шаги. Когда повернется ручка, и мужчина пройдет через комнату и склонится, что бы поцеловать ее.

В счастливые дни она была рассеяна, сидела на лекциях, уставившись перед собой с глуповатой улыбкой, с нетерпением считала минуты и первой вскакивала после сигнала, чтобы бежать на парковку.

Они редко ехали сразу домой. Чаще гуляли по городу. Подчиняясь умоляющему взгляду Таси, Армеллин заходил с ней в маленькие кафешки и кофейни. Вышитые занавески, клетчатые скатерти на маленьких столиках, аромат свежей выпечки и кофе. Тася видела, что Мэлу нравится в этих заведениях, лишенных аристократического лоска и пафоса, но признаваться в этом демон отчего-то упорно не желал. Ехидно комментировал неправильную сервировку и ворчал по поводу «плебейского оформления».

Они побывали во всех музеях города. Покатались на всех аттракционах. Как Мэл ни отнекивался, Тася сумела уговорить его даже сходить с ней на танцпол и стать ее партнером на паре танцев.

Демон не солгал, джиттербаг и джаз он танцевал отвратительно. Никакого сравнения с его старшим братом.

— Это вопли пьяных гоблинов, — брезгливо заявил он после второго танца. Как раз в этот момент джазмены довели до конца одну бодрую мелодию и начали другую. — Пойдем, я покажу тебе, что такое настоящая музыка.

«Настоящую музыку» надлежало вкушать в концертном зале, похожем на императорский дворец. Гудел орган, заполняя пространство зала своим низким голосом. Симфонический оркестр из сотни музыкантов выводил что-то ликующее и торжественное, ему вторил хор. Армеллин прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла в арендованной для них двоих ложе, наслаждаясь страстными пассажами кантаты, а Тася рассматривала его выразительное одухотворенное лицо и мечтала, чтобы он ее поцеловал. Прямо сразу после концерта. Или лучше в антракте.

Ей на вечерах классической музыки было скучновато.

В дождливые дни они прятались под крышей библиотеки, готовясь к занятиям. И Мэл успевал не только сделать свою работу, но и проверить, как справилась Тася. Она ждала этих проверок со смущением и тайным желанием — роль учителя заводила демона, в процессе он всегда начинал приставать. Почти незаметные, вроде бы случайные, прикосновения и приказные нотки, которые появлялись в голосе Армеллинадак возбуждали их обоих, что не всегда хватало сил дотерпеть до дома. И они бежали к машине, что бы заехать в безлюдный дворик и заняться сексом прямо в ней.

Спроси кто посторонний, Тася затруднилась бы сказать, какие отношения связывали ее с младшим ди Небиросом. Демон вел себя с ней то как заботливый старший брат, то как влюбленный мужчина, то как требовательный хозяин. Она знала, что может пойти к нему с любой проблемой и бедой, и Мэл решит ее с помощью денег, совета или нескольких сообщений, отправленных его подчиненным через постограф.

Секс… нельзя сказать, что его стало больше, но иногда Тасе казалось, что все что было между ними — прогулки, концерты, крохотные чашечки кофе в маленьких уютных кафе, посиделки в библиотеке — было сексом. Прекрасной, восхитительной, самой правильной близостью. Именно такой, какой должна быть близость между мужчиной и женщиной.

Тася желала, чтобы счастливый день длился вечно. Но он пролетал, как одно мгновение, и наступал другой день. Неприятный и мрачный. День Дэмиана.

Старший ди Небирос вовсе не был с ней жесток. Напротив, словно почувствовав перемену в девушке, два других хозяина стали вести себя по отношению к ней заботливо и даже мило. Куда мягче, чем вначале, когда Тася только привыкала к своему положению.

И все же необходимость проводить с ними время, слушаться, следовать их воле и, особенно, отдаваться, тяготили ее куда сильнее, чем два месяца назад.

Почти отказавшись от плети, Дэмиан полюбил связывать Тасю. Словно ему было важно знать, что она никуда не денется без его на то воли. Стоило им вернуться из Академии, как демон надевал широкие кожаные браслеты на руки и ноги рабыне. Браслеты были изнутри подбиты мягким материалом и не травмировали кожу. Регулируя длину цепочки между ними, Дэмиан мог дать своей жертве больше или меньше свободы. Кажется, ему доставляло удовольствие осознание, что он контролирует ее перемещения.

Иногда это возбуждало. Мягкий охват браслетов, крохотные шажки, которыми приходилось передвигаться по дому, чувство ограничения, беспомощности будили в теле сладкое томление.

Но чаще это было просто очень неудобно. Особенно когда он сковывал руки.

Снимать браслеты Тасе разрешалось только за стенами дома. Например, на танцевальных вечерах.

— Селючка, ты чудо, — один раз потанцевав с девушкой, Дэмиан пришел в невероятный восторг. Ведомая, пластичная, умеющая в совершенстве чувствовать желания партнера Тася и впрямь идеально подходила к его агрессивному и властному стилю, покорно следовала его направляющим движениям и отзывалась на малейший импульс.

Еще Дэмиан стал требовать от нее признаний.

В сексе и в танце, отвозя ее в Академию и возвращаясь домой, демон раз за разом вымогал у рабыни заверения, что она — его, принадлежит ему душой и телом.

Однажды он захотел, чтобы она подписала пожизненное обязательство стать его собственностью, когда истекут шесть месяцев контракта, угрожая в случае отказа привязать и пороть до крови.

Хорошо, что часы, проведенные в библиотеке в поисках лазейки в договоре, не прошли даром.

— Я могу подписать, — испуганно, но твердо ответила девушка. — Но такой договор с точки зрения закона будет ничтожен. Пока я рабыня, у меня нет права принимать обязательства. Если не верите мне, спросите у юриста.

Красноволосый выругался и ушел, что бы вернуться ночью, когда Тася уже спала. Вломился в комнату, распространяя запах сигар и дорогого виски, рухнул рядом с ней на кровать прямо в одежде, обнял и прижал к себе.

— Ты должна быть моей, — бормотал он, тиская девушку. — Я первый тебя увидел, селючка.

— Но я и так ваша, — пыталась она успокоить разбушевавшегося демона.

— Только сегодня, — он возмущенно засопел и потянул Тасю, укладывая на себя. — Скажи, что станешь моей, когда закончится контракт!

Она промычала что-то, что при некотором желании можно было принять за согласие, и это удовлетворило Дэмиана настолько, что он, наконец, дал ей заснуть.

Ди Форкалонен поступил мудрее, предложив повторный контракт ещё на полгода за сумму, втрое превышающую стоимость магического преобразователя. Подпиши его Тася, и ей после окончания унизительного рабства, никогда не пришлось бы думать о деньгах.

Она отказалась.

— Это очень глупо, детка, — процедил демон, прикладываясь к мундштуку кальяна, что бы вдохнуть смесь мятного табака и гашиша. — Всего полгода и ты сможешь не работать до конца жизни.

Они сидели в баре на крыше небоскреба. За бортиком, выполненным из прозрачного стекла, открывался головокружительный вид на залитый огнями город. Официантки в униформе из блестящих топиков и мини-юбок, с белыми крылышками за спинами разносили напитки и закуски.

Беловолосый частенько посещал «На небесах», как и ряд других фешенебельных, безумно дорогих ресторанов и баров. И любил, когда Тася сопровождала его.

— Отдаваться за деньги — это проституция.

— Да ну? — Раум неприятно улыбнулся. — А как еще надо отдаваться?

Она промолчала, чувствуя, что демон начинает один из тех казуистических споров, на которые был мастер. В них Раум всегда менял черное и белое местами, выворачивая наизнанку добро и зло. Выстраивал несокрушимую стену из примеров и аргументов, доказывая, что альтруизма, дружбы и любви не существует. Только эгоизм, взаимная выгода и похоть.

— Значит, спать с мужчиной, который тебя содержит, — это проституция, детка? — вкрадчиво спросил он. — И чем же это отличается от брака? Тем, что какой-то подвыпивший святоша полчаса бубнил перед вами молитвы в храме?

— Не только! — поневоле втягиваясь в безнадежный спор, возразила девушка. — Еще любовь…

— Ах, любо-о-овь! — беловолосый ухмыльнулся с таким видом, словно ждал этого аргумента. — Как легко ты сейчас вычеркнула всех девиц, выходящих замуж по расчету, из числа честных женщин. Ну и если говорить о проституции, то кто тогда ты? Ты, спящая с тремя мужчинами за деньги и даже получающая от этого удовольствие!

— Я не получаю… — безнадежно попробовала возразить Тася.

Он желчно рассмеялся:

— Ври больше! Когда мы брали тебя втроем, ты стонала и кончала, как последняя шлюха. А теперь рассуждаешь о настоящей любви и единственном мужчине. Да ты не только шлюшка, но ещё и ханжа, детка.

Девушка попыталась отвести взгляд, но Раум удержал ее за подбородок.

— Давай, возрази мне! — потребовал он с неожиданной страстью. — Скажи, что ты отдавалась и получала удовольствие потому что любишь. Например… — его голос упал почти до шепота, — меня.

Произнося эти слова, он жадно вглядывался в ее лицо.

Тася молчала.

Глаза Раума полыхнули яростью, и Тасе стало страшно. В этот момент он показался ей до ужаса похожим на Дэмиана в те минуты, когда красноволосый терял над собой контроль.

— Ах да! Мы же тебя заставили, — издевательски протянул он. — Ты получила разом деньги и удовольствие, да ещё и осталась невинной жертвой. Как удобно.

И демон снова вглядывался в ее глаза, пытаясь отыскать там что-то. Не найдя этого, грязно выругался, вскочил и почти демонстративно на ее глазах облапил официантку. Девица поначалу хотела возмутиться, но несколько протянутых золотых сделали ее сговорчивой. Демон удалился с ней в сторону туалета и вернулся через пятнадцать минут с довольной улыбочкой на красивом и порочном лице.

— Она отсосала мне за десять золотых, детка, — цинично сообщил он Тасе. — Вот и вся любовь.

Он словно спорил не с Тасей, а с самим собой, пытаясь что-то отчаянно и безуспешно доказать.

Нет, Тася решительно не понимала Раума!

Она не понимала никого из своих хозяев. Что двигало Дэмианом в его попытках контролировать каждый шаг? Зачем Раум пытался купить ее?

И почему Армеллин ни разу не заговорил с ней о будущем и не предложил войти в него вместе?

ГЛАВА 4 Проект «Огненный цветок»

— Адепт Макгвелл и адептка Блэквуд, — объявил герр Хендерсон.

Тася вскочила. Ну наконец-то!

Презентация проекта, который они с Джейсоном готовили целых два месяца, должна была стать ее первым крупным успехом. И пусть во время трех пробных прогонов чары сработали безукоризненно, девушка все равно невероятно волновалась.

Джейсон успокаивающе положил руку на плечо:

— Не бойся. У нас все получится.

— Я не боюсь, — солгала Тася, спускаясь на подгибающихся ногах.

Испытательный полигон напоминал чашу. Ступенчатые трибуны возвышались над овалом арены. Магические экраны защищали зрительские места от любых творящихся на полигоне чар.

В теории адепт, демонстрирующий свою разработку тоже должен находиться на трибуне, но Тасе было важно показать абсолютную безопасность фейерверков для живых существ поблизости. Кроме того, она плохо управляла магическими потоками издалека, ее потенциала просто не хватило бы, что бы провести все безукоризненно с одного из зрительских мест.

— Проект «Огненный цветок», — чуть дрожащим голосом объявила девушка, обводя взглядом трибуны.

Зрителей было совсем немного, и от этого Тася почувствовала разочарование. В мечтах ей аплодировала вся академия, восхищаясь смелым замыслом и изящной реализацией.

Но нет. Вместо сотен восторженных лиц, на нее со скучающим видом смотрели шесть преподавателей в составе комиссии, да два десятка сокурсников, которые тоже пришли со своими проектами.

И Армеллин ди Небирос.

При виде демона Тася не удержалась от счастливой улыбки.

Мэл — единственный из хозяев, кто проявлял хоть какой-то интерес к учебе Таси. Проверял ее работы, помогал советами, разбирал вместе с ней сложный материал, хоть и вовсе не обязан был этого делать. Можно подумать, у него своей учебы мало, а ведь демон (Тася узнала это по случайным обмолвкам) еще довольно активно участвовал в делах клана ди Небирос в качестве младшего партнера.

Как хорошо, что сегодня его день! Мэл обещал, что потом они поедут в город и отпразднуют ее маленькое достижение.

Сидящий в первом ряду демон еле заметно улыбнулся и сложил пальцы в древний знак, означающий победу. Одновременно с этим замахал руками Джейсон, закончивший раздавать сопроводительную документацию.

Тася вложила ключ-камень в бороздку и зафиксировала его — по технике безопасности запрещалось начинать колдовство без активации магического экрана. Выложила в центр пластины с нанесенными рунами. Взяла кисть и банку краски, нагнулась, вычерчивая защитный контур.

Здесь, внутри этого круга, распустится огненный цветок — опасный и прекрасный. Усмиренная магия огня. Фейерверк, созданный с помощью боевых заклинаний, а не иллюзий.

Рискованно? Еще как! Но в своих наработках Тася была уверена даже не на сто, а на тысячу процентов. Что и собиралась доказать, встав на полигоне рядом с защитным полем.

Завершив построение контура она протянула руки и нараспев зачла заклятие.

С минуту ничего не происходило. Над полигоном нависла полная напряженного ожидания тишина. А затем центр арены вспучился свернутой в тугой бутон полусферой огня. Пламя вращалось, медленно раскрывая один за другим тонкие лепестки. По замыслу Таси они должны были налетать на построенный ею силовой контур и разбиваться фейерверком золотых и малиновых искр. Так, чтобы издали казалось, будто посреди полигона, в центре огненного фонтана полыхает оранжево-алая роза.

Лишь когда один из лепестков легко пробил защитный контур, пролетел у нее над плечом и разбился, ударившись об основной магический экран полигона, осыпав на прощание девушку болезненно-колкими искрами, Тася поняла, что что-то пошло не так. Заледенев от ужаса, она опустила взгляд. Выписанные белой краской на черном камне линии и буквы истончались, исчезали. Таяли в воздухе, как лед на солнце.

Еще один лепесток пронесся совсем рядом, опалив тонкие светлые пряди.

Девушка взвизгнула и понеслась к выходу с арены, ожидая, что каждый миг может стать последним. Чтобы рассечь человеческое тело пополам, достаточно лишь одного источающего невероятный жар бритвенно-острого огненного диска.

Но выхода не было. Тася с размаху ударилась всем телом о незримую преграду на месте прохода. Активированный магический экран полностью защищал зрителей от всего, что находилось на арене.

Она завизжала и замолотила кулаками по невидимой стене. Рядом вспыхивали, разлетались искрами смертоносные огненные лепестки, обдавая волнами испепеляющего жара, и каждое мгновение грозило стать последним…

Это было похоже на смерч, налетевший со стороны трибуны. Он сшиб с ног, подмял, уронил Тасю, защищая от огня.

— Мэл?!

— Не дергайся, — прохрипел Армеллин ди Небирос, вжимая ее всем телом в горячий камень арены. Его костюм тлел, распространяя запах паленой шерсти.

Еще несколько мгновений мир вокруг сходил с ума. В раскаленном воздухе гуляли гибкие плети огня, выжигая все на своем пути и растекаясь волнами пламени по защитному куполу, который раз за разом выстраивал демон.

А потом сила, заключенная в рунах, наконец, иссякла, и над пропахшей гарью ареной воцарилась пугающая тишина.

— Мда… — откашлялся кто-то из преподавателей на трибуне. — Адептка Блэквуд, это было очень… впечатляюще.

— Как вы себя чувствуете, юная леди?

Тася с трудом сфокусировала взгляд на профессоре. От успокоительного, которое ей вколол Равендорф, в голове и теле ощущалась неприятная тяжесть, и было трудно думать.

— Нормально, — немного неуверенно ответила она.

Она была здорова. Несмотря на прожженное искрами платье, ни один из огненных лепестков не коснулся кожи.

Повезло. Не то, что Мэлу.

— Думаю, все равно взять у вас кровь и отпечаток ауры для анализа будет нелишним. Приложите сюда руку.

Она опустила ладонь на переливающуюся перламутром пластинку и позволила проколоть себе палец, вслушиваясь в доносящиеся из соседнего кабинета голоса. Резкий, чуть напряженный, демона. И мягкий успокаивающий, принадлежащий медичке.

Жаль, слов не разобрать. Но Мэл жив и в сознании. Может, его ожоги не так ужасны, как показалось Тасе в начале?

— В состав краски, которую вы использовали для создания защитного контура, входил испаряющий реагент.

Тася вздрогнула.

— На ней не было маркировки!

Такие составы применялись для некоторых видов чар. Но упаковки с подобными красками можно было узнать издалека. Да и стоили они куда дороже обычной.

— Возможно, халатность складских работников. Я прослежу, что бы виновник был выявлен и понес наказание, — профессор усмехнулся. — В любом случае вам стоит поблагодарить адепта ди Небироса. Похоже, он спас вам жизнь.

— Что с ним?

Зачем она спросила? Можно подумать, профессор что-то знает. Он же сидит здесь, с Тасей.

— Жить будет. Демоны устойчивы к ожогам.

Словно подтверждая его слова, скрипнула дверь. Девушка встрепенулась.

— Мэл!

Демон стоял в дверях покачиваясь. Вместо прожженного костюма на нем был медицинский халат. При виде него Тася почувствовала себя ужасно. Словно все случившееся произошло по ее вине.

В какой-то степени так оно и было. «Огненный цветок» — ее проект, ее идея. И это она не подумала о дополнительных мерах безопасности на случай, если защитный контур не сработает, как надо.

— Таисия, — тихо сказал Мэл. — Поехали домой?

Профессор скептически оглядел демона:

— Юноша, вы уверены, что вам стоит садиться за руль?

— Я в порядке.

Равендорфа это не удовлетворило. Он поднялся, пощупал пульс и заставил Армеллина выполнить несколько простейших тестов на рефлексы. Тот подчинился, не скрывая раздражения.

— Да, пожалуй, вы в состоянии вести машину, — признал профессор.

— Я же говорил! — демон повернулся к Тасе. — Мы идем?

— Конечно.

— Кстати, адептка Блэквуд, — окликнул профессор Тасю, когда девушка уже подошла к двери. — За проект я ставлю «хорошо». Идея — смелая и нестандартная, подготовка и реализация — великолепны, ваше умение создавать огненные ловушки — выше всяких похвал. Но над техникой безопасности желательно поработать.

* * *

Втянув голову в плечи, девушка забралась на привычное место рядом с водителем. Мэл вел молча, полностью сосредоточившись на дороге, и в этом молчании Тасе слышались обвинение и укор.

Но она же не специально! Она никогда не хотела, что бы ему было больно. И никогда бы не подумала, что он станет рисковать ради нее жизнью.

Пока Тася набиралась смелости, чтобы сказать все это, они уже приехали. В холле демона окликнула пожилая экономка.

— Господин ди Небирос, вы сегодня рано.

Тот кивнул.

— Ваши братья просили передать, что не будут ночевать. Во сколько накрывать ужин?

— Я не голоден.

И снова в этих невинных словах Тася услышала обвинение. Совершенно разбитая и уничтоженная, она поднялась с ним по лестнице и остановилась у двери в свою комнату.

— Вы не зайдете?

Мэл медленно покачал головой:

— Тебе нужно отдохнуть.

— Но…

— Ты на ногах не стоишь, — он криво улыбнулся. — И я тоже.

Еле сдерживая слезы, Тася вошла к себе и без сил упала на кровать, но отдохнуть не получилось. Действие лекарства постепенно проходило, ее начало трясти. Мысли прыгали с одного на другое и никак не хотели успокаиваться. Тася вскочила и принялась ходить по комнате. Ей нужно, просто необходимо поговорить с Мэлом. Убедиться, что он на нее не сердится.

Полчаса она боролась с собой, а потом выбежала из комнаты, поднялась этажом выше, постучала в дверь и, не дождавшись ответа, заглянула.

Демон спал. Тася проскользнула внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь, прошла по ковру на цыпочках и робко села на край кровати.

Было похоже, что Армеллин лег отдохнуть и заснул. Под частично расстегнутым медицинским халатом виднелись бинты, в воздухе стоял сильный и специфический запах противоожоговой мази. Очки лежали на тумбочке рядом.

Тася наклонилась, всматриваясь в его лицо. Она впервые видела его без очков. Он показался каким-то беззащитным.

— Мэ-э-эл, — позвала она.

Демон открыл глаза, и Тасю затопили волны боли.

Не телесной. Эта боль походила на дикую душевную тоску. Безнадежность, одиночество, отчаяние и пустота — спрессованные, сжатые настолько, казались физически ощутимыми. От нее хотелось выть и грызть зубами подушку. А ещё больше хотелось умереть.

Глаза Мэла расширились:

— Тася?!

Она не отвечала, хватая ртом воздух.

Демон выругался, потянулся и нащупал очки. Надел их.

И все внезапно прекратилось.

— Зачем ты здесь? — он аккуратно обнял девушку за плечи, укладывая рядом. — Что-то случилось?

Она замотала головой и всхлипнула:

— Что это было, Мэл?

Демон погладил ее по голове, прижимая к себе.

— Я предупреждал, что фризер не надо снимать.

— Это… — она замерла, осененная внезапной догадкой. — Это все ваше? Ваши чувства?

Он помедлил и кивнул.

— Я демон, Таисия. Высший демон. Нам всегда больно. Всегда не хватает. Мы всегда жаждем и берем, и нам всегда мало, потому что мы разрушаем то, к чему прикасаемся.

— Почему?

— Такова наша природа. Чем больше боли, голода и гнева, тем больше силы.

А Дэмиан и Раум… они тоже?

Мэл пожал плечами:

— Наверное. В отличие от меня, они способны не делиться этим с каждым встречным. Ты чего-то хотела?

— Я… да, — она помотала головой, пытаясь прийти в себя, и продолжила жалобно. — Простите, пожалуйста!

— За что?

— За сегодняшнее. Я не хотела, чтобы вы пострадали! Честно!

Он удивленно рассмеялся:

— Ты-то здесь при чем?

— Но это из-за меня… Я бы никогда-никогда не стала этого делать, если бы знала. Простите, — она всхлипнула. — Вы сильно обожглись?

— Не особо. Думаю, уже зажило.

— Не верю.

Вместо ответа демон содрал с себя халат. Тася с ужасом уставилась на бинты, закрывавшие всю левую половину его тела. Это же должно быть адски, невыносимо больно! Как он ещё ходит?!

Мэл поморщился:

— Подай ножницы!

И получив желаемое, принялся срезать повязки, не слушая слезных просьб девушки позвать врача.

Под бинтами обнаружилась гладкая кожа — ярко-розовая и в вонючей противоожоговой мази, вот и все различие.

— Я же говорил ей, что не надо перевязок, достаточно регенератора, — поморщился Мэл, стирая мазь обрезками бинтов. — А она: «По инструкции положено».

Он поднял взгляд на обескураженную девушку и криво улыбнулся:

— Я демон, Таисия. Демоны не умирают от ожогов.

А потом стиснул ее так, что кости затрещали, прижал к себе, зарылся лицом в светлые еще пахнущие гарью волосы.

— Девочка моя, ты так меня напугала!

ГЛАВА 5 Опьянение

Армеллину казалось, что он прошел по краю пропасти, чудом не сорвавшись вниз. Действие вколотого медичкой коктейля из успокоительных, обезболивающих и регенерирующих лекарств подходило к концу, и с их уходом возвращался даже не страх, а дикий ужас, пережитый там, на арене.

Ужас навсегда потерять хрупкую девушку, что сейчас доверчиво прижималась к нему. Это было страшнее сотни ожогов.

Когда и как она успела стать настолько значимой? Почему при мысли о мире, где не будет Таси — ее робкой улыбки, счастливого смеха, тепла и света, которые она дарит, не задумываясь, всем и каждому — хочется сдохнуть от тоски?

Неважно. Важно только одно — она не пострадала. И она рядом.

Мэл сжимал ее в объятиях, покрывал поцелуями лицо и шепотом ругался, сам не понимая толком на что.

— Связать бы тебя, как Дэмиан любит, и запереть, чтобы никуда не делась!

— Не надо.

— Не буду, — он поднял взгляд и вдруг заметил пропахшее гарью, прожженное платье и следы слез на щеках. — Ты что, даже в ванной не была?

Она помотала головой.

— Тогда пошли вместе.

Мэл раздел ее, не выпуская из объятий. Смешно, но разжать руки было страшно. Постояв на грани, почти потеряв Тасю, он нуждался в подтверждении, что она тут, с ним. Что никуда не денется.

Она не вырывалась. Сама прижималась крепче, помогая ему раздеться. Спектр ее эмоций полыхал необычной расцветкой: облегчение, доверие, радость, затухающие следы страха и вины, и ещё множество еле уловимых оттенков.

— Ты ни в чем не виновата, — сказал Мэл, опуская свою драгоценность в теплую воду и шагая за ней. — Прекрати себя грызть. И не бойся. Ничего не бойся. Я разберусь.

Стекла фризера, как всегда, запотели. Стоило обработать их заклинанием, но забыл… Снова, как слепой крот.

Вот поэтому Мэл и не любил совместные купания.

Он почувствовал робкое прикосновение пальцев к щеке.

— Я всегда думала раньше: почему вы их не снимаете. Это ведь должно быть ужасно неудобно.

— Неудобно, — ее голос помог. Демон поймал девушку в объятия и притянул к себе. — Но в том, чтобы ориентироваться наощупь, есть свои плюсы.

В доказательство своих слов он опустил руку ей на грудь и чуть сжал.

— Подай губку. Хочу тебя вымыть.

Он не видел, но ощутил, как девушка рядом словно вспыхнула, наполнившись радостью. Как всегда, отзываясь на любое мельчайшее проявление доброты и заботы. Мэл ткнулся лбом ей в плечо, чувствуя себя наркоманом, получившим очередную дозу любимой дури.

В какой-то степени так оно и ест. Он наркоман. Глубоко, безнадежно зависим от ее счастья. Свет, который излучала Тася, был словно целебный бальзам. Он заполнял, заливал черную дыру в душе, изгонял боль.

Как он будет жить без нее, когда она уйдет?

Ладонь девушки осторожно погладила шрам на спине. Мэл знал, что Тасю волновали и притягивали эти следы. Она уже дважды спрашивала откуда они.

Когда-нибудь придется рассказать…

— А можно потом я вас?

— Можно, моя хорошая. Повернись.

Он выдавил на губку немного жидкого мыла, провел по соблазнительному телу, оставляя след ароматной пены. Жаль, что нет возможности посмотреть. Тася в мыльных пузырьках должна выглядеть невероятно притягательно.

Но прикосновений и собственного воображения вполне хватило, что бы возбудиться.

Девушка часто задышала, прижалась к нему спиной и попкой. Мэл поймал губами мочку ее уха, чуть прикусил, дождавшись тихого стона, и снова провел губкой, задержавшись на груди.

— Я все равно не понимаю… Как вы живете с этим?

— Привыкаешь, — он нагнулся, целуя ее шею, в то время как руки продолжали скользить по телу Таси, то ли моя, то ли лаская. — Как к постоянному шумовому фону. Учишься не замечать. Не думай об этом много.

Вторая рука опустилась ниже. Туда, где округлые бедра переходили в тесно стиснутые ноги. Задержалась, чуть надавила. Девушка инстинктивно расставила ножки, и он скользнул пальцами меж влажных горячих лепестков. Какая она жаркая внутри!

Выпущенная из рук губка медленно погружалась на дно. Мэл прижимал к себе девушку и жадно гладил. Руки скользили по мыльной коже — необычно, но невероятно возбуждающе. Мелькнула мысль, что надо бы в следующий раз попробовать в постели с массажным маслом…

Это уже мало похоже на мытье.

Тася всхлипнула:

— Мэл, пожалуйста…

— Тсс, я тоже тебя хочу, моя маленькая.

Он подсадил ее на бортик ванны, впился жадным поцелуем в губы. Вокруг бурлила вода. Тася была такая мягкая, такая послушная. Нежная кожа скользкая от мыла, в пузырьках пены. Руки, ласкающие его плечи, стройные ноги, обвивающие его бедра. И теплая аура доверия, счастья, возбуждения, разделенная на двоих.

— Люблю тебя! — выдохнул он, входя в нее. И понял, что это правда.

Девушка в его объятиях вздрогнула и замерла. А потом словно вспыхнула в ответ, наполнившись живительным, невозможно ярким светом.

Тасе показалось, что ее окатило жаром. По коже прошла невыразимо приятная волна, рождая какое-то особое удовольствие, не имеющее отношение к сладострастию.

Просто тепло, радость слияния, жажда отдать что-то, поделиться…

Руки, прижимающие ее к сильному телу. Влажные волосы под пальцами. Губы, целующие так требовательно и нежно. Возбужденная плоть, входящая в ее тело, дарующая наслаждение.

И эти прекрасные слова.

Если только это правда.

Взглянуть в глаза. Увидеть, понять…

Запотевшие стекла фризера не давали этого сделать. Тася подняла руку. И медленно сняла с демона очки.

Фиалковые глаза с огромными расширенными зрачками оказались совсем рядом. Капли воды на лбу и мокрых волосах, мгновенный испуг, промелькнувший на обычно бесстрастном лице.

— Зачем? — беспомощно прошептал Мэл, входя в нее глубже.

Наполнявшая его тьма хлынула наружу. Голодная, злая, жаждущая пожрать все на своем пути. Тася встретила ее не дрогнув. Сама потянулась навстречу, делясь всем, что имела.

Ей казалось, она вся стала светом. Испепеляющим и исцеляющим. Слишком много в душе было нежности и открытости, доверия и сострадания, они переполняли ее, изливались через край.

Тьма дрогнула и отступила. Съежилась, ушла. В теплых волнах, по которым они скользили вдвоем, не было места страданию.

Страх на лице демона сменился изумлением. Он остановился, вжимаясь в тело девушки. Горячее дыхание пощекотало губы. Тася слышала, как бьется его сердце, чувствовала Мэла кожей, душой, всем существом. В себе во всех смыслах.

Несколько мгновений они не двигались, остро ощущая момент невозможной, почти пугающей близости.

— Чокнутая, — простонал демон, подаваясь назад, чтобы снова резко в нее ворваться. — Ты. Что. Творишь?

С каждым словом он входил в нее — яростно и нежно. Тася всхлипывала и повторяла его имя. Отдавалась душой и телом, изнемогая от желания утолить чужой голод. Сгорая в наполняющем ее свете.

— Хватит, — взмолилась Тася.

— Ты уверена? — он провел языком от пупка к гладко выбритому треугольничку между ног, подхватил ее руками под ягодицы, раздвигая бедра, и впился горячим поцелуем в чувствительный скользкий бугорок.

— Ах-х-х…

Пальцы сами собой зарылись в его волосы. Она чуть подалась вперед. Ласкающие прикосновения языка сводили с ума.

— Я больше не могу! Давай отдохнем! Пожалуйста!

— Хорошо.

Демон лег рядом и просто обнял ее. Глаза у него были совершенно пьяные. Забытые очки остались где-то на бортике в ванной.

— Как тебя настолько хватает?

Сколько раз они занимались сексом за последние пару часов? Четыре? Или уже пять?

Он усмехнулся:

— Физически я могу делать это очень долго. Я же демон.

Тася положила голову ему на грудь. Под ухом часто и нервно билось сердце.

Даже сейчас, когда они не были близки, она чувствовала Мэла. Тьма в его душе съежилась, спряталась, улеглась на самое дно.

— Все равно не понимаю, как к такому можно привыкнуть.

Мэл понял о чем речь.

— Я ощущаю иначе. Это как дым от сигары. Для курильщика он не настолько вреден. Тем, кто рядом, приходится хуже. Суть демона не столько в том, чтобы чувствовать боль, сколько в том, чтобы причинять ее. Ну и логично, что каждый дарит миру то, чем наполнен сам. Просто Раум и Дэмиан могут проявлять себя через поступки. Я ограничен в этом.

— Почему?

Он нахмурился:

— Тот, кому я хотел бы причинить боль, мне не зубам. А просто сеять ее вокруг не выход. Не дает облегчения, — Мэл криво усмехнулся, и тьма в его душе снова всколыхнулась. — Я неполноценен, Таисия. Все демоны воспринимают чужие чувства и эмоции, а я еще и излучаю свои. Приходится носить фризер. Следить за тем, что делаю и как это делаю. Соответствовать. Не позволять себе лишнего.

— И вовсе ты не неполноценен! — возмутилась Тася.

Называть его на «вы» после волшебной близости, слияния душ и тел, казалось странным.

Демон снисходительно улыбнулся, но не стал спорить.

— А еще я бастард и сын рабыни. Ко мне присматриваются строже. И мне не простят того, что дозволено наследникам.

— Но твоя мать была демоницей.

Он покачал головой:

— В глазах закона это не имеет значения. А в глазах императора я отродье ди Вине. Возможный мститель и угроза. Дети женщин, подписавших пожизненный контракт, редко поднимаются выше кухонной прислуги, — он задумчиво накрутил ее локон на палец. — А я уже сейчас младший партнер главы клана. И если буду действовать правильно, останусь им, когда Дэмиан сменит отца.

Тася помялась и все же решилась задать вопрос, который тревожил ее с того дня, как она узнала историю Армеллина:

— Твой отец… он, наверное, очень любит твою мать, если защитил ее от императора?

— Любит, — с какой-то горькой улыбкой ответил демон.

— А она его?

— А она его ненавидит, — тихо ответил Мэл. — Больше жизни. И, видят боги, я не могу ее за это упрекнуть.

Тася испуганно притихла. Красивая сказка со счастливым концом, которую она придумала и рассказала сама себе, рассыпалась в прах.

— Наама — убийца, — задумчиво продолжал Мэл. — В клане ди Вине ее учили этому. Кинжал, яд. И она учила меня. Я должен был убить Андроса на Дне отца. У меня был кинжал в рукаве. Я поднес ему цветы, поклонился и ударил.

Он взял изумленно молчащую девушку за руку, положил тонкие пальцы себе на горло чуть ниже кадыка.

— Вот здесь нервный узел. Если правильно ударить, демон не выживет. Даже в боевой трансформе. У меня почти получилось…

— Почти? — шепотом спросила Тася.

— Почти. Он был высоким. А я слишком маленьким. Я промахнулся, попал на палец ниже. Андросу стало интересно. Он решил, что у меня есть потенциал. И «взял в работу».

— Он не разозлился на тебя?

Армеллин усмехнулся.

— Он был разочарован. Тем, — тут он заговорил так, словно цитировал кого-то, — что я оказался настолько глуп, чтобы попытаться убить его. И настолько никчемен, что не сумел. Он сказал, что из меня выйдет толк, но я нуждаюсь в должном наставлении. Наставления были… разнообразными.

Мэл тяжело замолчал. Тася тоже молчала. Ей показалось, что за простыми и спокойными словами прячется что-то жуткое.

— Демоны умеют ломать, Таисия. Если ты думаешь, что Дэмиан и Раум над тобой издевались, ты ошибаешься. Они играли.

Девушка вздрогнула.

— Не надо! — она внезапно поняла, что не хочет знать подробностей. — Если тебе неприятно…

— Уже нет. Это прошлое, — он нежно провел пальцем по ее щеке и как-то совсем неожиданно закончил. — С тех пор я ношу фризер.

Тася испуганно сжалась, почти боясь, что он продолжит. До недавнего времени она представляла себе жизнь высшей аристократии лишь по книгам и пьесам. В них были изысканные женщины, смелые мужчины и поединки по правилам чести. После знакомства с демонами все стало видеться иначе. Этот мир показался ей развращенным и гадким, а сами демоны пресыщенными бездельниками, никогда не знавшими боли и трудностей.

И вот теперь слова Мэла снова все меняли.

— Не думай об этом, — откликнулся он на ее мысли. — Не хочу, чтобы ты в это лезла.

Он обнял ее и перекатился, оказавшись сверху. Замер, вглядываясь в ее по-детски округлое невинное лицо. Растрепанные волосы, припухшие от поцелуев губы, сияющие счастьем голубые глаза. И прошептал с хмельным восторгом:

— Ты чудо. Таких не бывает.

Мэл знал, что не заслуживает ее. Не заслуживает ни доверчивой радости и света, которые она дарила, ни этого вечера.

Пусть! Сейчас он не в себе. Под кайфом от отсутствия боли, от того, что она рядом, от невозможно прекрасных мгновений, разделенных на двоих.

Украденное счастье.

Он был пьян без вина, совершеннейшим образом пьян, когда ласкал ее, спускаясь с поцелуями все ниже, и наслаждался ее криками и стонами. Когда снова любил ее, гладил, щекотал, вдыхал ее запах, пил и пил ее чистую, без примеси стыда, страха или боли радость, купался в свете, который она излучала, и, не чувствуя в себе сил расстаться с ней хоть на мгновение, шептал: «Моя маленькая, моя девочка, мое бесценное солнце… Тася, что ты со мной делаешь?»

После сильного опьянения всегда приходит похмелье.

ГЛАВА 6 Ключ в прошлом

— Он мне нравится, — Андрос ди Небирос в человеческом обличие рассматривал съежившегося демоненка в боевой трансформе. — Злой, как дикий кот, и уже умеет принимать истинный облик. У парня есть характер.

Подтверждая его слова, мальчишка оскалился и рванулся вперед, пытаясь вцепиться в горло мужчине.

Снова щелкнул кнут, оставляя на смуглом теле еще одну кровавую полосу.

Мальчишка отпрянул, съежился и заскулил по-собачьи.

— Похож на меня, — отметил демон. — Но глуповат. Нуждается в обучении.

— Он мечтает вас убить, — напомнил ассистент.

— Знаю.

Андрос отобрал у ассистента кнут, не обращая внимания на предостерегающий возглас: «Осторожнее, милорд!», решительно пересек комнату и остановился над мальчишкой.

Тот сидел съежившись и глядел на приближающегося мужчину исподлобья. Даже в демонической форме детеныш не производил внушительного впечатления.

Мелкий, тощий, весь какой-то нескладный и костистый. Сложенные крылья выпирали над худыми плечами, как две палки. Фиалковые глаза сверкали яростью загнанного в угол зверя. Мальчишка.

— Ты слаб, самонадеян и глуп, — сказал Андрос ди Небирос. — Это непростительно для демона. Но ты смел и упрям и этим мне нравишься. Я займусь тобой, но сперва нужно заплатить за глупость.

И бросил, обращаясь к помощникам за спиной:

— Отрежьте ему крылья.

Сон ушел резко, в одно мгновение. Мэл глотнул воздух и сел в кровати.

Тот день, когда он стал калекой, снился ему редко. И каждый такой сон предвещал что-то дурное.

Он перевел взгляд на девушку рядом. Тася тихонько посапывала. Светлые локоны рассыпались по простыне, на щеках играл нежный румянец. Она выглядела счастливой и до того красивой, что дух захватывало.

Время. Он упустил его. Протрахал в самом прямом смысле слова.

А ведь вчера был вечер. Целый вечер, за который можно было что-нибудь сделать. Связаться с отцом, организовать отъезд брата, несчастный случай, наконец!

Нет, никто не мешает заняться этим сегодня. Вот только сегодня день Дэмиана.

Девушка на кровати улыбнулась во сне, обняла подушку и пробормотала: «Мэл».

Как он мог не заметить насколько она особенная? Как вообще допустил эту гнусную сделку? Почему сам не оплатил этот треклятый преобразователь?

Армеллин закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Снова дико зачесались шрамы на лопатках, словно предупреждая: «Не лезь!»

Не будь того приказа пятнадцать лет назад, он мог бы выйти против брата на равных.

Но приказ был. И были его последствия.

Он снова поглядел на спящую Тасю и понял, что не отдаст ее. Ни брату, ни кузену. Никому.

А если так, надо драться.

— Я порву тебя, бескрылый ублюдок!

Страший ди Небирос был невероятно зол. Брат и так в последнее время слишком уж крутился вокруг ЕГО, Дэмиана, человечки. И она слишком уж радостно улыбалась ему!

И пялилась так, словно никого другого рядом нет. Даже в его, Дэмиана, дни.

Один вид этой счастливой улыбки вызывал безотчетную, дикую ярость.

— Сомневаюсь, — пробормотал Мэл себе под нос.

Контуры предметов виделись неестественно четкими, цвета контрастными. Приходилось прилагать усилия, чтобы двигаться медленно и плавно.

«Огненный шторм» — наркотик, превращающий демона в машину смерти. Редкий, дорогой и не слишком популярный, ведь каждое употребление зелья сжигало внутренний ресурс, уменьшая оставшийся срок жизни на годы.

Зелье досталось Мэлу почти случайно во время одного из скользких делишек, которые он обделывал для клана ди Небирос. Он знал на что идет, когда прятал запаянную колбу с бледно-розовой жидкостью.

И знал, что делает, когда вгонял утром иглу в вену.

Дэмиан зарычал, на глазах перетекая из человеческого облика в демонический. Взмахнул крыльями, поднимаясь в воздух, чтобы спикировать на противника.

Он был силен. Очень силен и опасен. Рядом с ним бескрылый Мэл смотрелся несуразно и жалко. Как безрукий калека, рядом с вооруженным тренированным воином.

Но и калека может быть опасен.

Злость гуляла в теле — холодная, трезвая. И это было правильно, потому что после этого боя предстоял другой, с Раумом. Кузен слабее Дэмиана, но осторожнее. Чтобы принудить его к дуэли, придется постараться. И Раум не ринется в атаку слепо, будет кружить, выжидать, ловчить.

Неважно. Мэл победит. Должен.

Потому что если он проиграет, Тася останется без защиты.

А когда он победит, отвоюет право владеть общей рабыней в смертельном поединке, придет время прощаться.

Он отпустит ее и она уйдет. Так будет правильно, потому что связь с демоном выжигает человека, оставляя пустую равнодушную оболочку. А Мэл не хочет жить в мире, в котором нет улыбки Таси, света в ее глазах и счастливого смеха.

Армеллин пригнулся, легко уходя от атаки, и хлестнул хвостом. Удачно — удар рассек край крыла брата. Раздался обиженный рев Дэмиана.

Зелье действовало. Ускоренные в рефлексы уравнивали шансы. Мэл почувствовал эйфорию и зарычал.

Вспышка. Удар. Вольт. Удар. Рев или крик. Когти, скользящие по чешуе, разрывающие чужую плоть. Боль.

Братья сошлись в клинче, вгрызаясь друг в друга, как дикие звери. Темная, почти черная с вишневым отливом кровь смешивалась, стекала каплями, впитываясь в белый песок.

Что пошло не так, Мэл не знал. Быть может, зелье слишком долго хранилось, и губительная сила, заключенная в бледно-розовой жидкости, выдохлась. Быть может, он сам оказался слабее, чем думал, или просто допустил ошибку. Но удар когтистой лапы ослепил. Обвившийся вокруг шеи хвост сдавил горло, не давая вдохнуть.

Покрытая красной блестящей чешуей шея Дэмиана вдруг оказалась совсем близко. Не пытаясь ослабить удавку, Мэл рванулся вперед и вцепился в беззащитное горло зубами…

* * *

— Собирайся, детка. Ты же не хочешь опоздать в Академию?

Тася недоумевающе взглянула на беловолосого. Тот выглядел невероятно, просто невозможно довольным.

Других ее хозяев за завтраком не было. Зря она собиралась и прихорашивалась, зря бежала по лестнице в надежде увидеть Мэла.

Впрочем, он и раньше предпочитал не встречаться с ней в те дни, когда хозяином Таси становился один из его братьев. Ничего, нужно потерпеть всего два дня, а потом Мэл снова будет с ней!

При этой мысли она счастливо улыбнулась.

Странно, что не было Дэмиана. Он даже не пришел разбудить Тасю, как всегда делал в свой день.

— Детка, ты решила сегодня остаться дома?

Раум встал из-за стола и теперь смотрел на девушку с выжидающей улыбкой.

— Сегодня же день Дэмиана.

— Дэмиана больше не будет, сладенькая, — подмигнул беловолосый. — И его занудного братца тоже. Никаких скучных ди Небиросов. Только лапушка Раум для тебя, детка. Только я.

* * *

— Господин профессор!

Он оторвался от книги и поднял взгляд на медсестру.

— Что, Дороти?

— Я по поводу вчерашних анализов той девочки, Таисии Блэквуд. Похоже, вы что-то напутали с ними.

Равендорф насмешливо приподнял бровь.

— Я? Напутал?

— Да. Взгляните сами на спектрографию ауры. У людей просто не может быть таких показателей.

Он поморщился:

— Это всего лишь означает, что наша тихоня-отличница не совсем человек. Бывает.

— Да нет же! Посмотрите, — она настойчиво протянула бумаги. — Такой спектр вообще невозможен! Ни у кого.

Он скользнул взглядом по отпечатавшемуся на листе бумаги пятну, похожему на разноцветную кляксу с явным преобладанием желто-золотистых и оранжевых оттенков. И вдруг поперхнулся.

— Это же…

— Вот и я говорю: здесь ошибка сканирования.

— Угу… — пробормотал Равендорф, не отрывая взгляда от бумаги. — Вы правы, Дороти. Явная ошибка.

Женщина потянулась забрать снимок, но он перехватил ее руку.

— Нет-нет! Я оставлю себе их себе, если не возражаете. И принесите мне оригиналы, если не сложно, — просьбу профессор сопроводил обаятельной улыбкой, которая неожиданно украсила его суровое лицо.

Медичка вспыхнула, ответила по-собачьи преданным взглядом и кивнула.

* * *

Всю дорогу Тася забрасывала Раума вопросами, отчаянно пытаясь выяснить, что случилось с двумя другими демонами. Беловолосый легко уклонялся от ответов, и ухмылка на его лице становилась все шире.

Усилием воли девушка заставила себя успокоиться. Она достаточно успела узнать Раума, чтобы понять: чем настойчивее его расспрашивать, тем меньше шансов, что демон заговорит.

Скорее всего, ничего страшного и не случилось. Мало ли какова причина, по которой братьям ди Небирос потребовалось срочно уехать? А что не предупредили, так кто она такая, чтобы ее предупреждать?

«Люблю тебя!» — снова прозвучало, как наяву, и девушка вздрогнула. Нет, Мэл сказал бы, что уезжает.

Несмотря на тревогу, при воспоминании о вчерашнем вечере по лицу поползла счастливая улыбка, а внутри словно вспыхнуло маленькое солнце.

Мэл… быстрее бы снова настал его день. Ну почему Раум не уехал вместо него?

— Адептка Блэквуд! — окликнул ее профессор, когда она шла на лекцию. — Уделите мне пару минут.

— Но у меня астрология.

— Скажете, что я вас задержал.

Он привел девушку в свой кабинет, усадил на кожаный диван и сам сел рядом, разглядывая ее сосредоточенно и пристально. Так, словно видел в первый раз и в чем- то подозревал.

— Таисия, где ваш анам?

— Что? — она ожидала чего угодно, но только не этого.

— Я все думал: что с вами не так? По ощущениям, внешности, возможностям — чистокровный человек. Но было какое-то предчувствие. И тот факт, что вы завели сразу трех любовников-демонов. Но предчувствие к делу не подошьешь, а личная жизнь адептов — их личное дело. Однако вчера увидел вот это.

Он положил перед Тасей лист бумаги с разноцветным пятном посередине. Несколько мгновений Тася изумленно рассматривала его, потом подняла взгляд.

— Это спектрография вашей ауры, — подсказал Равендорф. — Для абсолютного большинства она выглядит просто браком, ошибкой сканирования. Но, на ваше счастье, я уже видел подобную картину. И не раз.

— И что это значит?

Он словно не услышал вопроса, продолжая вглядываться в ее лицо с напряжением и каким-то жадным желанием.

— Таисия, где анам? Я догадываюсь, что вы храните его подальше в целях маскировки. Но, кажется, вы не до конца понимаете, как рискуете, расставаясь с ним на длительное время!

— О чем вы?

Кто здесь сошел с ума в конце концов?!

Равендорф медленно вздохнул. Раз. Другой. Встал, прошелся по комнате. Остановился рядом с Тасей и заговорил уже не так холодно и веско, как обычно. Сейчас в его голосе звучала страсть.

— Я понимаю ваши опасения. Но Темные века давно позади. Вы не единственная выжившая. Император не афиширует существование светоносных, но есть программы помощи таким, как вы. Таисия, клянусь, никто не станет запирать вас в темнице и доить, — он улыбнулся и добавил с непонятным намеком. — Доверьтесь моему опыту.

Наверное, эти слова должны были произвести какой-то эффект. Знать бы еще какой.

Тасе стало неуютно. Этот голос и взгляд… они были ищущими и жадными. Словно профессор имел на нее какие-то свои планы.

— Моему ЛИЧНОМУ опыту, — повторил он, сделав странное ударение на слове «личному». И вдруг наклонился над ее запрокинутым лицом, став как-то невозможно, пугающе близко. — Мой негласный статус очень высок. Я могу дать вам все: защиту, деньги, связи.

— Вы меня с кем-то путаете.

Девушка отодвинулась и вжалась спиной в диван. Профессор нависал над ней. Мужественное с резкими чертами лицо, глаза цвета грозового неба, горьковатый запах одеколона. Слишком близко! Слишком странные речи, непонятные требования. Ей захотелось вскочить и убежать.

На лице Равендорфа отразилась сперва досада, а потом понимание.

— Только не говорите, что вы не знаете?!

— Не знаю что?

Его глаза расширились, а потом профессор вместо объяснений принялся забрасывать Тасю вопросами о ее детстве. Она отвечала, не в силах противиться его жесткому командному голосу. И чем больше она рассказывала, тем больше мрачнел Равендорф.

— К чему все эти вопросы?! — наконец, взорвалась девушка.

— К халатности, — очень мрачно отозвался мужчина. — Или, возможно, к преступлению. Я ещё не знаю точно. Чтобы выяснить все, мне нужно будет уехать.

— В Бреннингем.

Девушка вздрогнула:

— Но…

— Слишком долго рассказывать. Таисия, — он опустил тяжелую руку ей на плечо. — Я буду отсутствовать день или два. Умоляю, будьте аккуратнее. Особенно, с вашими любовниками. Это может дурно закончиться.

И, не отвечая на град вопросов от девушки, вывел ее из кабинета и запер дверь.

ГЛАВА 7 Рожденная дарить свет

Она так и не пошла на астрологию. Вернуться после подобного разговора к учебе было выше ее сил. Вместо этого Тася достала постограф и запустила поиск по ключевому слову «анам».

Каталог выдал солидный список литературы. Взгляд словно сам собой зацепился за книгу с заманчивым названием «Свет и Тьма. Некоторые аспекты природы демонического голода». Тася почувствовала, как сердце начинает биться быстрее.

Равендорф тоже упоминал о ее связи с демонами, что бы это ни значило!

Согласно каталогу, книга хранилась в основном архиве, куда у Таси, благодаря отцу Бенедикту, был доступ. Девушка торопливо сунула постограф в сумку, не обращая внимания на сообщения от Раума, и помчалась к библиотеке.

Книга лежала на самой дальней и нижней полке хранилища, среди пожелтевших от времени методичек и поеденных мышами монографий. Покрытый пылью тяжелый том удивительно хорошо сохранился, должно быть, переплет и страницы в свое время обрабатывались специальными заклинаниями.

Тася смахнула пыль со своей добычи, чихнула и, забравшись на подоконник, углубилась в чтение.

Трактат оказался ученым трудом, написанным несколько веков назад. Тася продиралась сквозь несовременный язык и тяжеловесные обороты, когда взгляд зацепился за фразу:

«В отсутствие анхелос братья их темные, демоны, пришли в неистовство, пытаясь взять у дщерей и сыновей человеческих то, что раньше щедро дарили им светоносные. Но беден был вкус человеческого счастья, лишь беды дарили насыщение…».

Светоносные? Профессор тоже их упоминал! Девушка сосредоточилась, стараясь не упустить ни слова.

По словам автора трактата получалось, что в каждом живом и разумном существе циркулирует некая жизненная энергия «прана». Одни существа создают ее, другие поглощают. Демоны относились как раз к поглотителям. Автор книги сравнивал их с черной тканью, которая впитывает солнечные лучи.

Комплементарной парой к демонам существовала раса анхелос или «светоносных». Идеальные излучатели, доноры. Светоносные и демоны мирно сосуществовали и образовывали крепкие семейные союзы. У них даже появлялись дети, благо чары, позволяющие представителям разных рас иметь совместное потомство, были известны с незапамятных времен. Правда, рождались в таких браках, как правило, демоны.

Страшная эпидемия навсегда уничтожила идиллию, выкосив ряды анхелос в считанные годы. И оказалось, что демоны не в силах существовать без праны. За выживших светоносных разгорелись настоящие войны. Оставшихся анхелос просто замучили толпы озверевших от голода демонов.

Перед угрозой голодной смерти демоны были вынуждены обратить внимание на расу людей, которых до этого считали слишком слабыми и никчемными, не заслуживающими внимания.

Люди тоже относились к донорам, но их способность излучать прану, испытывая позитивные и светлые эмоции, оказалась куда слабее, чем у светоносных, поэтому для получения энергии демоны вынуждены были прибегать к запугиванию, вызывать ненависть и сеять другие темные и сильные чувства. Кроме того, по словам автора книги, люди быстро выгорали и теряли способность делиться праной, поэтому демонам постоянно требовалось издеваться над донорами, выжимая из вымотанных рабов последние крупицы энергии.

Все это не могло не оказать влияния на культуру демонов, а значит и прочей нежити, и в итоге привело к закабалению человеческой расы. Впрочем, автор трактата людям не сочувствовал, поскольку считал власть над «низшими» изначальным правом демонов — правом сильного. Он горько сокрушался о гибели анхелос, негодовал на скверный вкус человеческой праны, содержащей боль, стыд и страх, и повторял, что ничто и никогда не в силах сравниться с энергией, которую светоносный дарит в благодарность и по доброй воле…

Чуть дальше книга, наконец, перешла к тому самому «анаму», но понятнее не стало. Продираясь сквозь высокопарный слог, Тася уяснила только, что этот самый мистический «анам» с рождения был присущ каждому светоносному и являлся ключом к его жизненной силе.

«…ибо анам есть средоточие души светоносного, отделимая, но не отдельная от него суть, и кто владеет анамом, владеет и анхелос…»

Тася оторвалась от книги и уставилась перед собой широко раскрытыми глазами.

Это… это что же?! Профессор намекал на то, что Тася из этих?! Из светоносных?!

Чушь, бред. Этого не может быть! Она же человек! Всегда была человеком. Всегда знала, что она человек, росла с этим знанием, сроднилась с ним, стала единым целым.

Какой «анам»?! Откуда? У нее никогда не было особых способностей. Да, сильный талант к магии, но это не такая уж редкость среди людей. У одного на десять тысяч так точно встречается…

Но если вдуматься, все остальное, о чем толковала книга, похоже на правду. Объясняет все эти испытания, через которые Тасю заставляли проходить ее хозяева.

Они не случайно стремились вызвать в ней все эти чувства: страх, стыд, похоть, беспомощность, ненависть к себе и удовольствие от секса. Не просто использовали Тасю, как секс-игрушку. Они ее… жрали?

Да, жрали. Как Присцилла.

Ей стало невыносимо мерзко. Тася почувствовала, что задыхается.

И даже Мэл… Армеллин ди Небирос? Он тоже использовал ее как удобный источник энергии?

«Ты умеешь так радоваться», — зазвучал в ушах его восхищенный голос.

Из глаз брызнули слезы. Тася спрятала лицо в ладони, оплакивая свои иллюзии, свою первую наивную и глупую детскую влюбленность.

Вот почему он никогда не заговаривал с ней о будущем. Какое будущее возможно у едока и бутерброда?!

Но… в трактате сказано, что демоны женились на светоносных. И даже зачинали детей.

Она торопливо пролистала страницы назад, перечитала строки.

Да, в книге подчеркивалось: люди, прану которых пили демоны, быстро теряли силы и вкус к жизни, становились вялыми, равнодушными. Для анхелос же отдавать было естественно. Как дышать.

И Тася не чувствовала в себе никаких перемен. Напротив, казалось, что все ее эмоции за прошедшие три месяца стали сильнее, ярче. Словно еле светившийся магический шар кто-то зарядил энергией и врубил на полную.

Но Мэл-то этого не знал. Не знал о ее происхождении. Он просто пользовался ею. Жрал. Думал, что убивает этим и все равно жрал.

Разве так можно?

А почему нет? Она же его рабыня. Разве он обещал ей когда-нибудь что-то большее?

Девушка отодвинула книгу и тяжело слезла с подоконника. Она ощущала себя вымотанной. Нужно время. Время, чтобы осмыслить все это, принять новую правду о себе и о мире.

Может, посоветоваться с кем-то? Но с кем?

Завибрировал постограф в сумке. Очередное сообщение от Раума. Если проигнорировать, Раум ее накажет. Не так, как Дэмиан, не болью. Но непременно накажет. Унизительно и изобретательно.

Рука замерла на полпути. Идти на встречу с Раумом, выслушивать его вкрадчивые намеки, ублажать его?

Не сейчас. Пусть демон наказывает ее потом, если пожелает. Сейчас ей надо все обдумать.

— …теперь, когда оба ди Небироса при смерти…

Девушка споткнулась. Она ослышалась? Или отец Бенедикт за дверью действительно произнес эту фразу?

Тася не собиралась подслушивать. Даже в мыслях не держала. Она просто проходила мимо. Ей вообще после сделанного в библиотеке открытия не было дела до чужих тайн!

Но эта фраза…

— У нас остался ди Форкалонен, — произнес из-за двери другой голос. Низкий и властный, принадлежащей женщине. Он показался Тасе странно знакомым.

Как зачарованная, девушка сделала шаг к неплотно прикрытой двери. Сквозь узкую щель можно было разглядеть спину и блестящую лысину бывшего священника.

— Чем ты недоволен? — продолжала неизвестная женщина. — Таисия привлекла внимание демонов. Дуэль между ди Небиросами доказывает, что все идет по плану — мальчишки зависимы от нее сильнее, чем от наркотика.

— Изначально речь шла только об одном демоне, — в голосе отца Бенедикта звучал вызов пополам с неуверенностью. Словно бывший священник боялся спорить, но не спорить не мог.

— Теперь остался один.

— А что если служба безопасности раскопает причину дуэли?

— Ты трус, Бенедикт, — в голосе женщины зазвучало презрение.

Бывший священник повернулся в профиль, прошелся платком по лысине, утирая выступившие капли пота.

— Дело не в трусости, — проблеял он. — Мне просто жаль девочку. Боюсь, Тася не выдержит. Видели бы вы, что они с ней делают.

Женщина цинично рассмеялась:

— Чушь. Они делают с ней только то, для чего она создана самой природой. Не прикидывайся добрячком, Бенедикт. Обо всем этом стоило думать тринадцать лет назад, когда ты забирал ее анам. Или хотя бы год назад, когда мы все из кожи лезли, чтобы протолкнуть ее в Аусвейл.

Второй раз за неполный час Тася почувствовала, как пол шатается под ногами. Окружающий мир рассыпался в прах, и не за что было ухватиться.

Этот трусливый, потеющий старик за дверью не мог быть отцом Бенедиктом. Добрейшим священником, к которому она всегда относилась, как к родному. Разве мог человек, который после смерти матери учил ее заново разговаривать, смеяться и радоваться жизни, произнести все эти слова?!

Почти до боли захотелось увидеть лицо той, с кем он беседовал. Тася чуть налегла на тяжелую створку двери, а та неожиданно легко поддалась, раскрывшись наполовину с раздирающим уши скрипом.

Архивариус обернулся. И увидел Тасю.

На секунду девушке захотелось сбежать. Опрометью броситься вон, забыть все, убедить себя, что ей почудился этот разговор, что она все придумала.

Но разве сбежишь от себя?

Лицо старика побелело, губы мелко задрожали.

— Т-т-тася? — визгливым фальцетом произнес он.

— Что там, Бенедикт? — требовательно спросил женский голос. Его обладательница все еще пряталась в глубине комнаты, полуоткрытая створка двери скрывала ее.

Тася шагнула внутрь. И повернулась.

ГЛАВА 8 Орудие в чужих руках

Давящее присутствие отца Мэл почувствовал до того, как открыл глаза. Он с трудом разлепил ставшие неподъемными веки. Повернул голову — простейшее движение отозвалось адским всплеском боли во всем теле. Он ощущал себя так, словно его провернули через мясорубку, а потом сшили.

В каком-то смысле так оно и было.

— Здравствуйте, милорд, — его голос походил на еле слышный шелест ветра.

— Я впечатлен, — ответил Андрос ди Небирос.

Лорд-демон сидел в кресле, закинув ногу на ногу и прищурившись мерил лежащего на больничной койке сына взглядом. Взгляд был недобрым.

— Когда я велел отрезать тебе крылья, это было уроком не спорить с теми, кто сильнее и выше по положению, — задумчиво продолжал отец. — Я думал, урок усвоен.

— Как видите, не до конца, милорд, — Мэл криво ухмыльнулся разбитыми губами.

— Вижу.

— И что теперь вы мне отрежете?

— Ничего, — лорд-демон зажег сигару, не обращая внимания на возмущенный писк детектора дыма под потолком. — Как я уже сказал: я впечатлен. Я всегда считал Дэмиана самым сильным из своих сыновей. И никогда не думал, что ты осмелишься вызвать его, оспаривая место наследника.

Мэл облегченно выдохнул. Похоже, Дэмиану хватило мозгов не говорить отцу об истинной причине дуэли.

Это хорошо. Так хорошо, что даже не верится.

— Дэмиан в соседней палате, — продолжил Андрос. — По решению секундантов ваша дуэль завершилась ничьей. И это, с учетом его бесполезности в делах, заставило меня задуматься.

Он переплел длинные пальцы и ещё раз смерил израненное тело в бинтах тяжелым взглядом.

— Если выкарабкаешься, я поставлю на совете вопрос о смене наследника.

Мэл рассмеялся. Это было адски больно, но не смеяться он не мог.

— Вы серьезно?

— Серьезно.

— Бескрылый глава клана?

— Им придется это проглотить.

— Вы же знаете, что я вас ненавижу? — буднично спросил Мэл.

Лорд-демон выпустил густую дымную струю в заливающийся возмущенным писком детектор над головой и кивнул.

— Знаю.

* * *

Вы?

Отчего-то Тася даже не удивилась. Она рассматривала отраженную в зеркале грузную женщину в сером монашеском одеянии без всяких эмоций. Возможно, подсознательно она уже догадывалась с кем беседовал бывший священник.

— Здравствуй, Таисия, — настоятельница обители Великой Матери в Бреннингеме, попечительница сиротского приюта Клотильда Хейфер растянула губы в еле заметной дежурной улыбке.

Она всегда так улыбалась. Сдержанно, по-деловому. Словно выполняла ритуал.

Прищуренные глазки под набрякшими веками изучали замершую перед зеркалом девушку.

— Вы протолкнули меня в Аусвейл? — спросила Тася.

Смешно, но почему-то из всего, что здесь прозвучало, именно эта новость показалась ей самой обидной.

Она не сама поступила! Ее «протолкнули».

Слово-то бзздеей какое мерзкое!

Женщина в зеркале кивнула.

— Я так понимаю, ты все слышала, девочка? Значит, сантименты неуместны. Да, мне пришлось задействовать все мои связи, а Бенедикту даже отказаться от сана и перевестись сюда, чтобы грант достался именно тебе.

— Зачем?

Наверное, это был неправильный вопрос. Но спрашивать о другом было слишком страшно.

— У человечки не так много возможностей встретить высшего демона. Мы долго думали, как устроить тебе знакомство с одним из наследников кланов, пока твое рвение в изучении магии не подсказало путь.

Она ничуть не стыдилась ни ситуации, ни своей роли в ней.

— Зачем? — с яростной страстью повторила Тася. — Вы скрывали от меня мою природу, устроили в Аусвейл, подложили под демонов? Для чего?!

Казалось, ничего в мире сейчас не было важнее ответа на эти вопросы.

— Ты знаешь больше, чем должна, — женщина чуть улыбнулась. — Это хорошо, меньше рассказывать. Ты анхелос, Таисия. Не знаю, как так получилось, если твоя мать была обычным человеком. Возможно, отец… Не важно. Важно, что ты — идеальный наркотик для любого демона. Для тех, кто на самой верхушке власти, кто управляет страной. На привыкание требуется время, но подсевший демон станет зависим от тебя и ни в чем не сможет отказать, — глаза женщины загорелись фанатичным пламенем. — Вдумайся, девочка. Они управляют страной, а ты — управляешь ими. Вот он кратчайший путь к власти. Надежда для всех людей.

— Какая надежда?! Вы чокнутая! — убежденно произнесла Тася.

Ей пришлось пройти через все это из-за свихнувшейся на власти сумасшедшей старухи?!

Стало невыносимо обидно. Просто до слез жаль себя, а еще больше — разбитых иллюзий.

— Ничуть. Как, по-твоему, людям удалось добиться свободы? С чего вообще началась Война за освобождение?

Тасе захотелось заткнуть уши и выбежать из комнаты, но она отчего-то этого не сделала. А женщина в зеркале все говорила и говорила:

— Об этом не пишут в учебниках, но все, чем сейчас владеют люди, заслуга такой же, как ты. Анетта Освободительница — анхелос, выросшая среди людей. Так же, как и ты, она долгое время считала себя человеком. Ей повезло попасть во дворец и стать наложницей императора. А нам, людям, повезло, что Анетта не забыла о лишениях и унижениях, через которые пришлось пройти, и сумела убедить императора дать людям свободу.

— Вы лжете! — неуверенно сказала Тася.

Не похоже было, чтобы мать-настоятельница лгала.

Женщина по ту сторону зеркала наклонилась ближе, и Тася невольно порадовалась, что их разделяют мили.

— Девочка моя, в твоих силах стать второй Освободительницей и помочь людям! Помочь всем нам! Это благая, добрая цель, а ты анхелос. В твоей природе творить добро.

— Поэтому вы подложили меня под демонов?!

Матушка Клотильда чуть смутилась:

— Мы не думали, что их будет сразу трое. И что это будет связано с насилием. Но смотри: двое уже почти поубивали друг друга из ревности. У тебя остался один. Жаль, клан Форкалонен не так влиятелен, как Небирос. Но ты всегда сможешь бросить нынешнего любовника и выбрать любого другого. Даже, — ее глаза сверкнули алчным блеском, — самого императора.

Слова о почти поубивавших друг друга ди Небиросах вернули Тасю к реальности.

Мэл! Что с ним? Она должна его видеть! Должна убедиться, что с ним все в порядке!

— Я не хочу!

— Подумай, — голос настоятельницы стал вкрадчивым. — Это твой шанс отомстить. Они издевались над тобой. Приказывали. Думали, что они хозяева положения. Теперь ты сможешь отыграться за все!

Отыграться? Она не хотела отыгрываться. Не хотела становиться для кого-то источником страдания. Даже для демонов.

И тем более для Мэла…

— Могу представить, как ты их ненавидишь, девочка.

— Вовсе нет!

Она не умела ненавидеть. Могла злиться, обижаться, но недолго. И эти чувства не были яркими. Они уходили сами, без следа.

И вот теперь. Гнев и обида, которые Тася ощущала к демонам, растворились. Мэл, Дэмиан, даже Раум — они не были свободны. Не догадываясь об этом, играли навязанные роли.

Женщина по ту сторону зеркала — вот кто был режиссером этой драмы и истинным виновником случившегося. Она лишила права выбора и Тасю, и ее хозяев.

— Вы сумасшедшая! — сердито сказала девушка. — Даже не надейтесь, что я буду в этом участвовать!

— Будешь, — спокойно ответила женщина. — Потому что у меня есть это.

Она на мгновение исчезла, а потом вернулась, сжимая в ладонях продолговатый черный футляр. В похожих чехлах музыканты хранят свои инструменты.

«Уходи!» — взвыло что-то в душе. Но Тася не двинулась, не в силах отвести взгляда от зеркала.

Щелкнул ключ, поворачиваясь в замочке, лязгнули откинутые скобы. Женщина подняла крышку.

На темной бархатной поверхности лежал продолговатый кусок солнечного света.

Сияние, исходившее от предмета, ослепило Тасю. И она вдруг испытала ни на что не похожее чувство узнавания и тепла. Смотреть на то, что лежало внутри чехла, было все равно, что вернуться в родной дом, вдохнуть аромат свежеиспеченного хлеба и обнять самого близкого человека. Покой, свет, гармония, уют и абсолютное счастье…

Счастье длилось недолго. Женщина захлопнула крышку.

— Твой анам у меня, Таисия. Поэтому ты будешь послушной девочкой и поможешь человеческой расе занять то место, которого она заслуживает.

Она плелась вниз по ступенькам библиотеки. В душе поселилась странная немота. Все, абсолютно все, во что Тася верила, оказалось фальшивкой.

А перед глазами ещё стоял слепящий свет в бархатном нутре футляра.

Настоятельница сказала, что уничтожит его, если Тася не будет послушной. Не станет играть навязанную роль госпожи для демонов.

Снова, уже в который раз завибрировал постограф в сумке. Нужно ответить. Раум будет злиться…

Вместо этого Тася села на ступеньку и уткнулась лицом в колени.

Что же делать дальше? Как поступить?

Что с Мэлом?

Мэл… Мысль о нем вырвала ее из апатии. Нужно добраться до больницы. Узнать, что с обоими ди Небиросами. Поговорить с ними.

— Тася? — на плечо опустилась теплая рука. — Эй? Ты почему сидишь здесь? Тебя не было на практикуме…

— Джейсон! — она вскинула голову и схватила его за руку. Как удачно, что он проходил мимо. — Пожалуйста! Мне срочно нужна твоя помощь!

Оборотень озадаченно моргнул:

— Что случилось?

— Мне нужно в больницу! Немедленно!

— С тобой все в порядке?

— Да. Но там мои… друзья, — она умоляюще взглянула на него. — Отвезешь меня?

— Конечно.

На подъезде к городу Джейсон вдруг резко сбросил скорость и свернул на грунтовую дорогу, ведущую к заброшенному заводу. Тася недоуменно покосилась на оборотня.

— Разве больница здесь?

— Короткая дорога.

Тася хотела сказать, что короткая дорога проселками может оказаться не такой уж короткой, но тут Джейсон затормозил у проржавевших ворот. И повернулся.

— Приехали, человечка.

Его лицо показалось девушке плохо слепленной гипсовой маской. Из провалов глазниц на Тасю взглянул волк. Взглянул и улыбнулся, показав ряд шикарных белых клыков.

ГЛАВА 9 В плену

— Понимаешь, в этом нет твоей вины. Но он должен заплатить за то, что сделал с Присциллой!

Помещение, в которое ее притащил оборотень, когда-то было цехом. Проржавевшие остатки труб тянулись вдоль стен и под потолком. Несколько колченогих столов, неразобранные металлические остовы машин.

— Я хотел, чтобы ты умерла у него на глазах. Чтобы он понял, как это больно — терять свою пару, — оборотень яростно сжал кулаки. — Но он вчера не пришел! Я даже рад, что ничего не получилось! Он должен видеть, как ты умрешь!

— Это ты подменил краску? — потерянно пробормотала Тася.

В ушах ещё звенело, голова кружилась и было больно глотать. Чтобы вытащить отчаянно сопротивляющуюся девушку из машины, Джейсону потребовалось ее придушить.

— Но почему?! За что ты меня так ненавидишь?

Он покачал головой.

— Ты всегда мне нравилась, хоть Цилла тебя и не любила. Я говорил ей, что ты случайно наткнулась на нас тогда в библиотеке.

… Черное кружево платья, чулки; алые, как кровь, ногти и губы; мужской затылок меж широко раздвинутых белых бедер. Белое и красное на черном… — Так это был ты…

Оборотень кивнул.

— Все равно не понимаю. Что я тебе сделала?

— Не ты. Твой любовник, — в его глазах вспыхнули звериная ярость и тоска. — Ди Форкалонен убил Циллу и должен заплатить за это.

Он резко поднялся:

— Вернусь через час. Я поставлю защиту, так что не пытайся сбежать.

— Подожди! — беспомощно прокричала девушка в закрывающуюся дверь.

Кожу кольнуло магией, по периметру двери вспыхнул и погас зеленый свет. И Тася осталась одна.

* * *

— Это просто смешно. Она не могла сбежать, у меня ее анам.

— Но Таисия уже четвертый день не появляется в Академии…

Стараясь не выдать своего смятения, Клотильда кивнула.

— Я разберусь. И свяжусь с тобой позже.

Настоятельница дернула вниз штору, разрывая соединение. Вид трясущегося от страха рыхлого старика раздражал.

Не стоило поручать такую важную часть плана, как надзор за девочкой в стенах Академии, Бенедикту. Священник всегда был трусом. Чуть надавишь — прогнется.

И все же: куда пропала Таисия?

Если девочка надеялась таким образом сбежать, то это очень глупо. Неужели она не знает, что завладевший анамом всегда может найти светоносного?

Женщина отодвинула картину на стене, изображавшую Великую мать, дающую детям человеческим мудрые наставления, и выстучала на панели код. Бронированная дверца сейфа отъехала в сторону. Клотильда извлекла бархатный чехол, скрывающий плененную частичку чужой души, поставила на стол и вытерла о салфетку внезапно ставшие влажными руки.

Всякий раз, когда она касалась анама, ее посещало глубинное ощущение, что она делает что-то неправильное, злое. Предает заветы Великой матери.

И мысли о грядущем счастливом мире, лишенном неравенства, благе для десятков тысяч людей и о спасенных жизнях не приносили облегчения.

Она сняла с шеи ключик на цепочке и потянулась открыть чехол. Но не успела. В комнате резко потемнело.

— Кажется, это вам не принадлежит, — раздался за спиной задумчивый мужской голос.

Испуганный вскрик замер на губах. Похолодев от ужаса, женщина медленно повернулась.

Он стоял, загораживая лампу, и оттого лицо его скрывалось в тени. Все что видела мать-настоятельница, — массивный мужской силуэт.

— Кто вы? — голос против воли скакнул выше. — Что вы здесь делаете?

Мужчина шагнул ближе.

— У моей знакомой украли одну очень ценную вещь. И я собираюсь ее вернуть.

* * *

Тася проснулась от звука поворота ключа в замке. Дверь открылась, и в комнату вошел Джейсон. В руках у него, как и в прошлые визиты, были миска с кашей и кувшин с водой.

Прижимаясь к стене, девушка следила, как оборотень шагает по бетонному полу, медленно приближаясь к поставленной ею растяжке.

Третья попытка сбежать. В первый раз ей не хватило каких-то десяти минут, чтобы взломать поставленную оборотнем защиту. И что хуже всего: Джейсон заметил следы воздействия на своих чарах и усилил их с помощью мощного покупного амулета. Теперь с замком не справился бы и дипломированный маг.

Во второй раз Тася доползла, цепляясь за побуревшую от коррозии, опасно поскрипывающую трубу, до одного из узких зарешеченных окон под потолком, понадеявшись, что решетка прогнила от ржавчины.

Решетка действительно проржавела, но болты, на которых держалась труба, пострадали от времени куда сильнее. Стоило Тасе встать и, балансируя на ненадежной железяке, потянуться к окну, как опора под ногами дрогнула и поехала. Девушка сама не знала, каким чудом ей удалось в последний момент зацепиться за трубу. Под аккомпанемент вылетающих из стены ржавых креплений, обдирая руки и пачкая одежду, она съехала вниз и зареклась второй раз так рисковать.

Джейсон дошел до середины зала. Обутый в тяжелый ботинок носок коснулся натянутой посреди помещения тонкой проволоки. Тася подобралась, готовясь бегом рвануть к выходу. Неплотно прикрытая дверь неодолимо манила, обещая свободу.

Но тюремщик вдруг резко подался назад. Тяжеленная свинцовая чушка просвистела в волоске от его головы и врезалась в стену. В разные стороны полетела каменная крошка.

— Твою мать… — оборотень громко и виртуозно выругался. Вода из кувшина в его руках выплеснулась, промочив костюм.

Джейсон поставил миску с едой и кувшин на пол. Посмотрел на сплющенную о стену свинцовую чушку. И перевел взгляд на съежившуюся в углу девушку.

— Ты хотела меня убить, человечка?

Что можно ответить на такое?

В один прыжок оборотень пересек разделявшее их пространство, схватил девушку за грудки и вздернул, заставляя выпрямиться перед собой. Ткань платья угрожающе затрещала. От мужчины резко пахнуло лакрицей и серой — причудливая и странная.

— Отвечай!

— Я хотела освободиться! Я бы вызвала врача!

Человека такой удар гарантированно прикончил бы, но Джейсон не был человеком.

Он мог и выжить.

Оборотень склонился ниже. В его прищуренных глазах не было гнева. В них светилось что-то другое.

— Ты нравишься мне, человечка. Добрая, но смелая. Я хотел бы, чтобы ты, а не Цилла была моей парой.

— Может, отпустишь меня, — тихо попросила Тася.

Ужасно не хотелось умирать.

Он покачал головой.

— Тогда почему ты меня здесь держишь?! Почему просто не убьешь?!

— Скоро. Нужно все подготовить, — Джейсон выпустил ее платье, но не отодвинулся. Карие глаза пожелтели, в них мелькнуло странное голодное выражением Тасе стало не по себе.

Она уже знала, что предвещает такой взгляд со стороны мужчины.

Он наклонился ниже, скользнул носом вдоль ее шеи, принюхиваясь.

— Мы ведь все равно умрем. Так, может, напоследок…

— Нет!

Девушка рванулась в бессмысленной попытке избежать его прикосновений. И взвизгнула, когда он играючи разорвал платье.

— Не надо, пожалуйста! — рыдала она, чувствуя, как мужские руки шарят по ее телу.

Ее трясло от отвращения и страха. Когда хозяева принуждали Тасю к сексу, их действия всегда несли в себе оттенок искушения. Демоны словно вытаскивали наружу ее потаенные запретные желания. И они чувствовали, когда нужно остановиться, где проходит грань между принуждением и насилием…

То, что происходило сейчас, было настоящим, неподдельным насилием, рождающим в душе только отвращение и ужас.

— Ты же любишь, когда тебя заставляют, — прорычал Джейсон. — Я видел, когда делал снимки.

Вот кому нужно сказать спасибо за шантаж! Гнев Таси был настолько силен, что победил даже страх.

— Ненавижу! — прошипела она и, уже не думая о последствиях, впилась зубами в маячившую перед глазами шею. Ей удалось прокусить кожу, она почувствовала во рту привкус чужой крови, и в этот момент несильный, но болезненный удар заставил разжать зубы. Тася отшатнулась.

Джейсон смотрел на нее расширенными от возбуждения зрачками и тяжело дышал. По шее стекала струйка темной крови. Он медленно поднял руку, провел по укусу, посмотрел на пальцы.

— Цилла делала так, — тихо и бесцветно сказал он. — Каждый раз.

Тася тоже тяжело дышала. Сейчас он снова набросится. А она… что она сможет сделать?

Ничего.

— Ты человечка, люди свободны. Тебе никогда не понять, каково это — быть привязанным к бессердечной суке. Сходить с ума от одного ее запаха, одного взгляда. Быть готовым вырвать себе сердце по первому приказу…

Горькая усмешка искривила его рот. И глаза снова стали нормальными, карими.

— Оборотни без пары часто сходят с ума. Но я не успею, — он тяжело замолчал. — Ты нравишься мне, Таисия. Если бы я мог выбирать, я бы выбрал тебя, а не эту эгоистичную стерву. Я бы носил тебя на руках. Подарил все, о чем мечтаешь. И никому не позволил бы даже пальцем тронуть…

— Отпусти меня, — тихо попросила Тася. — Пожалуйста!

Он покачал головой.

— Оборотни не могут выбирать, поэтому ты умрешь. Мы вместе умрем. Так хотела Цилла.

* * *

Дэмиан бушевал.

Выглядело это не столько грозно, сколько нелепо. Вызывало жалость. Трудно выглядеть грозным в шейном корсете, с шиной на руке и с загипсованной ногой.

— Где она?! Как ты мог допустить?!

— Ничего я не делал! Слышишь, тупая твоя башка?! Ни-че-го! Я ее даже не трахнул утром! Просто отвез в Академию! — возмущенно оправдывался беловолосый.

Мэл поморщился и перелистнул страницу на постографе. Раум поставил на уши полицию, частных сыщиков и службу безопасности клана, но отчеты не утешали. Никаких следов Таси.

«Где она?! — эхом отдавалось в висках. — Где? Где?»

— Я убью тебя, гаденыш!

«Хорошая идея», — мысленно согласился младший ди Небирос. Убить Раума очень хотелось. Прямо руки чесались. Был бы Мэл немного в лучшей форме, он бы непременно попытался.

Что устроил этот заигравшийся садюга? Врет ведь — точно врет, когда говорит, что ничего! Девушка не сбежала бы просто так.

Мэл тоже виноват. Оставил Тасю без защиты с этим гребаным извращенцем. От мыслей, что мог сделать с ней Раум тем утром, младшего ди Небироса начинало мутить, а в душе поднимался липкий страх.

Он перелистнул ещё страницу. И поклялся себе, что разберется с Раумом. Пусть только срастутся переломы.

Где она? Что с ней? Даже денег не взяла! Приехала в Аусвейл, но на лекциях так и не появилась. Просто исчезла.

Кузен активировал печать договора, но ни на одном из десятков тысяч контрольных пунктов по всей огромной империи сигнал так и не зазвучал. Девушка не проходила мимо постовых, не пересекала границ городов, не появлялась на крупных перекрестках и тем более не пыталась покинуть страну. Она просто исчезла. Растворилась в воздухе.

Крики над ухом становились все громче, взаимные оскорбления все изощренней. Раум явно был не против дуэли, прекрасно понимая, что в нынешнем виде Дэмиан не станет для него серьезным противником. В другой ситуации Мэл бы вмешался, но сейчас ему хотелось только, чтобы эти двое заткнулись и дали спокойно подумать.

Что-то не складывалось. Тася не взяла ни денег, ни запасных вещей, если не считать пары учебников и тетрадок. Значит, или у нее была возможность получить ресурс где-то в другом месте, или…

Или она вовсе не сбегала.

Он поморщился от боли. Вколотый в больнице на прощание регенератор работал на полную, усиливая природные способности демона. Срастаясь, кости невыносимо болели. И зудели, вызывая навязчивое желание почесать под кожей.

Осознание, что брату еще хуже, утешало, но не сильно.

Мэл положил постограф на журнальный столик. Взгляд остановился на пачке свежих писем, лежащих на подносе. Похоже, Раум за последние пять дней не удосужился прочесть почту.

Ссора рядом близилась к закономерному финалу. Можно даже не спорить: Раум получит свою дуэль, а Дэмиан вернется в больницу. Убить его кузен вряд ли осмелится, но поглумится по полной.

Поделом. Идиотизм должен быть наказан.

Мэл взял пачку писем. Счета, рекламные проспекты, приглашение на вечеринку…

Конверт из плотной бумаги выделялся отсутствием обратного адреса. Имени отправителя тоже не стояло. Мэл вскрыл его, пробежался взглядом по вырезанным из газеты вкривь и вкось наклеенным словам и вскочил.

— Заткнитесь, вы, два придурка! — услышав такие слова от всегда корректного и выдержанного Армеллина, братья замолчали, чего он и добивался. — И прочтите это.

ГЛАВА 10 Око за око

Тася до последнего надеялась, что Раум не придет.

— Придет, — убежденно повторил Джейсон, сидевший на матрасе рядом. В руках оборотня была бутылка пива, к которой он периодически прикладывался. — Ты его пара.

— У демонов не бывает пары.

Джейсон протянул полупустую бутылку, и Тася не отказалась.

Странно это — пьянствовать со своим будущим убийцей. Сидеть рядышком на продавленном матрасе, который он приволок, чтобы Тася не спала на полу и, не дай боги, не простыла раньше, чем он решит, что пришло время ее убить.

А в шерстяной клетчатой рубашке и мешковатых штанах, которые Джейсон отдал ей вместо разорванного платья, было тепло и уютно.

— Не важно, как это называется. Он одержим тобой.

— Да нет же!

Оборотень горько рассмеялся:

— Можешь поверить, мы такие вещи шкурой чуем. Они все трое одержимы. Как ещё не поубивали друг друга. На что ты надеялась, когда завела интрижку сразу с тремя демонами?

— Думаешь у меня был выбор? — горько спросила Тася.

И рассказала ему все. Ну, почти все. Про отца Бенедикта и таинственный анам не стала. Сейчас это было неважно.

Где-то в глубине души жила глупая надежда, что, узнав ее историю, оборотень смилуется, передумает. Она же ни в чем не виновата!

Джейсон сгорбился:

— Прости, — глухо сказал он. — Ты мне нравишься. И я действительно не хочу тебя убивать. Но…

Тася отвернулась.

— Уходи!

Он прихватил бутылку и побрел к выходу. У двери обернулся.

— Раум придет, Таисия. Вот увидишь.

Раум пришел. Они все трое пришли.

Со своего места Тася видела, как они медленно проходят по бывшему главному цеху, как оглядываются.

— Эй ты, долбанный ублюдок, — подал голос ди Форкалонен. — Мы привезли деньги. Где наша человечка?

— Здесь!

Голос из-за спины заставил их дернуться и обернуться.

Одна Великая мать знает, зачем владельцы завода установили над дверью металлические леса, но им суждено было сыграть свою роль в замысле Джейсона. Оборотень накидал сверху доски, превратив каркас в помост шириной в два шага, длиной в десяток. С выбранной точки отлично просматривалось все помещение бывшего цеха, а расположение на высоте в три человеческих роста не позволяло так просто добраться до Джейсона.

Впрочем, разве высота — препятствие для тех, кто умеет летать?

Оборотень справедливо полагал, что нет. Поэтому лезвие его ножа сейчас неприятно холодило горло Таси.

«Стой смирно, — велел он ей до того, как все началось. — Что бы ни случилось, не дергайся. Дольше проживешь.»

Тася не дергалась.

— Вас больше, чем я ждал, — Джейсон оскалился. — Но это уже неважно.

Дэмиан громко и виртуозно выругался. Армеллин поставил на пол металлический чемодан и примирительно поднял руки, показывая пустые ладони.

— Мы привезли выкуп, который ты хотел. Отпусти девушку!

Оборотень оскалился и засмеялся безумным лающим смехом.

— Ты правда думаешь, что я возьму за смерть своей истинной пары деньгами, демон? Нет, выкуп был только способом заманить сюда его, — свободной рукой он ткнул в Раума.

— Ты что несешь, пес? — процедил беловолосый. А Дэмиан снова разразился руганью.

Армеллин нахмурился и бросил братьям что-то вполголоса, не отрывая взгляда от Таси. И снова обратился к оборотню:

— Хорошо, деньги тебя не интересуют. Тогда чего ты добиваешься?

— Возмездия! — выдохнул тот. — Присцилла — моя пара, и она умерла у меня на глазах по его вине. А я убью его человечку.

— Отпусти ее, тварь! — взревел Дэмиан. И начал превращаться.

В огромном и пустом помещении завода это выглядело не так жутко, как в крохотной лаборатории, но все равно завораживало и пугало. Гигантский, покрытый красной и блестящей чешуей монстр захлопал крыльями, отрываясь от пола…

— Стоять!

Нож в руке Джейсона дрогнул и проколол кожу. Тася тихонько ойкнула, чувствуя, как по шее потекла струйка крови.

Не успевший толком набрать высоту демон рухнул на каменный пол и превратился в подвывающего от боли Дэмиана.

— Один шаг, и я перережу ей горло раньше, чем собирался.

— Послушай, ты… Как там тебя? Макгвелл, да? — процедил Раум. — Может, решим вопрос поединком, как мужчины? Не впутывай в это человечку.

Джейсон снова рассмеялся.

— Не держи меня за идиота. Мне с тобой не справиться.

Армеллин поправил очки, все ещё не отрывая взгляда от Таси.

— Раум мог бы принять препарат, замедляющий реакцию, — предложил он нейтральным тоном. — Это уравняет шансы. И у тебя появится возможность лично перегрызть горло тому, кто убил твою пару.

Оборотень засомневался. Тася кожей ощутила, как он колеблется, как желает принять это предложение. Желает и боится.

— Я не верю ему!

— Необязательно верить, — демон сделал еще шаг. Теперь он находился почти у самого подножия лесов.

— Не подходи! Стой где стоишь!

— Хорошо.

Мэл снова поправил очки.

— Магические клятвы для того и созданы, чтобы дать уверенность вместо веры, — продолжил он. Спокойным и ровным голосом, словно находился на официальных переговорах, заключая контракт о поставках. — Я могу в течение десяти минут набросать договор, по которому ди Форкалонен обязан будет подарить тебе поединок на твоих условиях.

Еще несколько мучительных минут Джейсон молчал. А потом Тася почувствовала, как рука с ножом у ее горла снова напряглась.

— Я должен. Я обещал Цилле, что убью человечку, — медленно произнес Джейсон. — Если хочешь жить, ди Небирос, уходи!

В поднятой над головой руке блеснул кроваво-красным переливающийся кристалл размером с яблоко.

— Ловушка? — медленно произнес Мэл.

Джейсон кивнул.

— По всему периметру яйца огненных жуков. Ты сжег ее здесь, — он повысил голос, обращаясь к Рауму. — И сам сгоришь на ее могиле.

Огненные жуки! Крохотные, не больше горошины, яйца под воздействием несложных чар взрывались с чудовищной силой, неся огонь, смерть и разрушение.

Тася вспомнила запах лакрицы и серы, которым несло от Джейсона в эти дни. И он говорил, что ему «нужно подготовиться» к встрече с ди Форкалоненом.

Кристалл в руке оборотня тревожно мигнул.

— Уходи, ди Небирос, — повторил Джейсон. — И брата забирай. Я дам вам десять минут.

Мэл покачал головой. Снова в упор посмотрел на Тасю, нахмурив брови. Губы его шевельнулись, словно демон пытался ей что-то сказать.

А потом он снял очки.

Джейсон не был дураком. Он ждал атаки. Он даже почти желал, чтобы демоны дали ему повод, наконец, решиться. Столкнуть всех с обрыва и самому шагнуть в пропасть навстречу небытию. Один намек на пассы, один слог заклятия, сорвавшийся с губ. Достаточно, чтобы стиснуть сильнее кристалл, почувствовать, как проламывается под пальцами хрупкая оболочка, высвобождая заключенную в его нутро смертоносную мощь.

А потом только огонь и пустота.

Но заклятия не было. Просто невыносимая глухая тоска, не оставлявшая его ни на мгновение после смерти Циллы, вдруг усилилась тысячекратно. Скрутила душу, заставила согнуться от почти нестерпимой боли. Нож в ослабевшей руке дрогнул, и девушка дернулась, выворачиваясь, ускользая…

Еще мгновение… Еще доля секунды, и кто-то из них прочтет заклятье. И станет поздно…

Оборотень рухнул на колени и немеющими пальцами сдавил кристалл. Осколки вонзились в ладонь, но вместо боли пришел паралич, и Джейсон рассмеялся бы, если б мог.

Выкусите, сволочи! Уже ничто не в силах остановить реакцию. Сейчас все закончится!

Мгновения тянулись, как патока. Ничего не происходило.

— Понимаю ваше желание повторить проектную работу, адепт Макгвелл, но никак не могу одобрить наплевательское отношение к технике безопасности, — раздался знакомый полный иронии голос откуда-то сверху.

Тася вскинула голову, не веря своим ушам. Откуда здесь профессор Равендорф?

Над головой раздались частые хлопки, словно под потолком парила гигантская птица, а потом сверху спустилось существо, похожее на человека с огромными белыми крыльями за спиной.

В его руках сиял и переливался кусок ослепительно яркого живого света.

ГЛАВА 11 Права и долги

Кинжал… Сияющий металл, словно сплетенный из струй текучего света. Такой красивый, что опасную остроту лезвия замечаешь не сразу.

Тася подняла взгляд на Равендорфа.

— Почему оружие?

Ей хотелось задать тысячу и один вопрос. О том, где он взял ее анам. Что случилось с матушкой Клотильдой? Как очутился здесь настолько своевременно? Что будет с Джейсоном?

Что будет с ней самой и ее хозяевами?

Но перед строгой и вдохновенной красотой анама терялись любые слова. Можно было только благоговейно молчать.

Время вокруг застыло в безмолвии. Скорчившийся оборотень у ног. Демоны где-то далеко внизу, словно в другой реальности. Здесь и сейчас перед Тасей был только крылатый мужчина и сияющий золотым светом кинжал в его руках.

— Анам называют «клинком души», — ответил он. И на мгновение Тася увидела, как в его груди вспыхнула золотисто-бронзовым светом массивная рукоять. — Это не просто наша суть, это оружие. Клинок справедливости: ты сможешь обнажить его, только если считаешь, что поднимаешь за правое дело. Он поражает без зла и гнева, но способен убить кого угодно.

— А как вы… Откуда… — она взглядом показала на крылья за его спиной. Даже сложенные, они производили величественное впечатление.

Губы Равендорфа искривила уже знакомая ироничная усмешка.

— У вас тоже вырастут, адептка Блэквуд. Если будете хорошо кушать, — и тут же резко сменил тон. — Лучше, если я верну анам туда, где ему полагается находиться.

— А можно? — вздрогнув, спросила девушка.

Она не боялась. Напротив, жаждала прикосновения светящегося лезвия так сильно, что было почти больно. Но разве она достойна слияния с этой совершенной красотой?

— Нужно, — он покачал головой. — Очень плохо, что ты росла без него, Таисия. А он без тебя.

— Мне раздеться? Или что-то еще? — она торопливо потянулась к пуговицам рубашки.

— Ничего не надо. Стой смирно. Если страшно, можно закрыть глаза.

— Не страшно.

Лезвие чуть кольнуло грудь напротив сердца, и по коже растеклось упоительное тепло. Словно Тася после бесконечно долгого пути по зимней дороге, когда замерзаешь так, что уже руки и ноги кажутся чужими, вошла в теплый дом и села у камина. Мягкие струи золотистого света скользили по телу, обвивали и гладили его, подобно лианам, и что-то внутри девушки оттаивало, распрямлялось, поднималось им навстречу.

Кинжал погрузился по рукоять и начал медленно таять. Но Тася все так же чувствовала его внутри — стержень, опора, оружие, источник силы. Все это сразу и нечто большее, чего не выразить словами.

Она подняла руку, коснулась рубашки и даже не удивилась, не обнаружив пореза. Клинок прошел сквозь ткань, не повредив ни единой нити.

— Странно… но приятно. Только кажется, что это все как будто не мое.

Равендорф кивнул.

— Нужно время. Позже я научу тебя пользоваться его силой.

Разрушая очарование момента, у ног застонал парализованный Джейсон. И сразу вслед за этим раздался голос Дэмиана:

— Это что же: наша селючка и вправду, — анхелос?! Ну, обалдеть!

Тася вздрогнула и попятилась, инстинктивно пытаясь спрятаться за Равендорфа. Тот охотно принял роль защитника, шагнул к краю помоста и, скептически прищурившись, уставился на демона.

— У меня для вас плохие новости, юноша. Она не ваша.

— Еще как наша! — отозвался Раум. — У нас контракт.

Пока Тася разговаривала с Равендорфом, все три демона подошли к самому подножию помоста и встали, пожирая девушку голодными взглядами.

— Поскольку Таисия Блэквуд не является человеком ваш контракт с юридической точки зрения ничтожен, — невозмутимо объявил профессор. — Более того, указ императора запрещает склонять светоносных к насильственной близости или подписанию рабских контрактов, — он обернулся к Тасе. — Ты вправе подать на них в суд. Размер компенсации будет очень большим.

Она замотала головой.

— Не надо! Я не хочу!

Он серьезно про суд?! Открытые заседания, на которых события этих трех месяцев будут обсуждать и полоскать. Чужие, посторонние люди и нелюди узнают, что демоны делали с Тасей, будут выяснять подробности, стараясь оценить нанесенный моральный ущерб.

Ужас и мерзость! Ни за что!

Профессор пожал плечами:

— Я тоже считаю, что это излишне.

— На ней печать договора, — глухо проговорил Армеллин. Единственный из трех демонов он упорно смотрел не на Тасю, а себе под ноги.

— Таисия, покажи печать.

Тася торопливо закатала рукав. Там, где раньше находилась змея, теперь была чистая кожа.

— Но как? — она подняла вопросительный взгляд на мужчину.

Все это походило на сон. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— А вот так. В глазах закона договор ничтожен. Будь твой анам при тебе, печать бы даже не появилась.

— Но она же наша… моя. Селючка, ты нужна мне! — с детским негодованием возмутился Дэмиан.

Раум подобрался, впился в Тасю взглядом и нервно улыбнулся:

— Детка, разве все было так плохо? Я же заботился о тебе. И ты получала удовольствие!

Только младший ди Небирос продолжал упорно отводить взгляд, молчать и сжимать кулаки. Костяшки его пальцев побелели.

Равендорф опустил руку Тасе на плечо.

— Рабский контракт — гнусная вещь, молодые люди. Но рабский контракт с анхелос всегда обращается против демона. В ближайшие месяцы вам будет нелегко, но не советую преследовать девушку. Политика императора в отношении охраны выживших светоносных очень жесткая. Даже ваш статус не спасет вас.

— А если она сама захочет остаться с кем-то из нас? — тихо спросил Армеллин.

— Если сама, тогда конечно.

— Селючка, ты слышала?! — в голосе Дэмиана зазвучала радость. — Помнишь, ты обещала, что будешь моей.

— Детка? — неуверенность не шла Рауму. Лишала шарма и блеска, делала жалким.

Армеллин вскинул голову. На мгновение Тася встретилась с ним глазами. Губы демона беззвучно шевельнулись, прошептав ее имя.

А потом он отвернулся.

Профессор испытующе взглянул на девушку:

— Ты хочешь остаться с кем-то из них?

В памяти разом всплыли все испытания, через которые пришлось пройти по их вине.

Чувство отчаяния, ненависть к себе, беспомощность. Плеть в руках Дэмиана, унизительный оргазм в ресторане, оскорбительные и жестокие слова, сказанные Мэлом в первый же день.

Пусть Тасю и возбуждало то, что с ней делали демоны. Пусть даже ей нравилась их властность и жесткость, избавляющая от необходимости самой что-то решать. Остаться с ними после такого?

— Конечно нет!

Равендорф чуть демонстративно развел руками.

— Вопрос закрыт, молодые люди.

— Но…

— Никаких но. На вашем месте я бы обратился в центр лечения зависимостей.

Снаружи раздался визг полицейской сирены.

— А вот и стражи правопорядка. Боюсь, нам всем придется ответить на несколько вопросов.

* * *

Вживую император казался совсем не таким внушительным, как на монетах или парадных портретах. Невысокий, даже сухощавый, с выразительным лицом и большими темными глазами.

На гладко выбритом черепе выделялись маленькие черные рожки.

— Спасибо, мне не нужны деньги, — вежливо, но твердо ответила Тася.

Он нахмурился.

— Это не обсуждается. Любой светоносный получает три миллиона золотых, — голос у демона-императора был красивый. Глубокий и звучный. — Деньги уже переведены на твой счет. Взамен ты подписываешь обязательство родить империи не менее трех анхелос. Желательно от разных отцов.

Тася вздрогнула.

— Что?!

— Желательно, а не обязательно.

— Простите, — беспомощно промямлила девушка. Только-только казалось, что все наладилось, и вот. — Я не могу так сразу…

Император милостиво кивнул.

— Мы не торопим тебя, Таисия Блэквуд. В обязательстве указан срок в двадцать лет. Мы не навязываем тебе замужество, место жительства или работу. Мы не сторонники принуждения, но анхелос рождаются только от анхелос. Исключения слишком редки. Даже если ты решишь выйти замуж за представителя любой другой расы, тебе придется вступить в связь с сородичем для рождения детей. Понимаешь?

Тася тупо кивнула. Ее начала бить дрожь.

— Мы советуем обратить внимание на Торвальда Равендорфа. Он холост, готов к отцовству и его статус в империи очень высок.

— Вы говорите о профессоре?!

Она попробовала представить себя с Равендорфом. Строгим, ироничным, холодноватым и каким-то бесконечно взрослым. И не смогла.

Какие могут быть с ним отношения?! Он же ей в отцы годится!

Привыкнуть к мысли, что впереди не жалкие человеческие сорок-шестьдесят лет, а много больше, было сложно.

Император скупо улыбнулся:

— Профессор теоретической магии — просто маленькое хобби. Реальный статус Равендорфа в моей службе безопасности гораздо выше, — его голос зазвучал человечнее и мягче, переходя с царственного «мы» на более интимное «я». — Я серьезно советую обратить внимание на Торвальда, Таисия. Он очень порядочен, точно знает, чего хочет, и способен обучать тебя. И защитить от чего угодно. Или, — император сделал многозначительную паузу. — Кого угодно.

— А вы думаете, защита потребуется? — спросила Тася после паузы.

Что сказать по поводу предполагаемого замужества, она не знала.

— Мы надеемся, что нет. Леонард и Андрос — лояльные вассалы, нам бы не хотелось ликвидировать их сыновей. Но в случае если такая необходимость возникнет, мы готовы пойти на это. Восстановление численности анхелос важнее.

— Ясно, — выдавила девушка.

Ничего не поменялось. Демоны видят в ней источник энергии, император — производителя потомства. Сама Тася никому не важна.

Что же, по крайней мере, он был честен.

— Аудиенция окончена, Таисия. Подумай над моими словами.

* * *

Два молчаливых охранника проводили ее до дворцовой парковки. Увидев у машины Равендорфа, Тася попятилась. Тот бросил взгляд на часы.

— Вы долго. Я надеялся освободиться раньше. Ладно, не страшно. Садись. Куда тебя отвезти?

— В общежитие, — выдавила девушка.

Она проскользнула на пассажирское сиденье и замерла, стараясь держаться от профессора как можно дальше.

— Таисия, ты меня боишься? Что случилось?

Тася помотала головой.

Вовсе она его не боялась. Так, опасалась немного. Слишком уж буквально высказался император.

Она снова попыталась представить себя в постели профессора, но картинка упорно не складывалась. Казалось, Равендорф составлял единое целое со своим костюмом, вообразить его без одежды просто не получалось.

И уж точно он не вызывал в ней никакого желания. Разве что желание назвать его на «вы» и задать пару вопросов по теормагу.

Мужчина пригляделся к Тасе пристальнее и раздраженно закатил глаза.

— Только не говори, что Люциус меня сватал?!

— А… — от того, как легко он назвал императора по имени, девушка растерялась. — Да, — после паузы призналась она.

Он нахмурился и побарабанил пальцами по рулю.

— Идиотизм! Я же говорил ему, что сам в состоянии найти себе жену. Ох уж эта привычка всегда решать за других!

Тася почувствовала себя свободнее.

— Он… не настаивал. Просто советовал обратить на вас внимание.

— Знаю я, как он советует, — проворчал Равендорф. И повернулся к ней. — Забудь всю эту ерунду, Таисия. Да, ты должна родить трех детей. Если ты выберешь меня в качестве отца, я буду счастлив. Если согласишься стать моей женой — тем более. Но давить не стану. И торопить тоже. У тебя есть право на выбор.

— Это… предложение?! — растерянно спросила девушка.

В серых глазах заплясали смешинки.

— Звучит не очень-то романтично, да? Ну прости: ухаживания и романтика не мое сильное место, я немного староват для этого. Тем не менее это предложение.

— Но вы ведь не любите меня! Вы хотите жениться просто потому, что я вашей расы и могу родить детей!

— Не люблю, — не стал спорить Равендорф. — Но жениться хочу не только поэтому. Ты славная девушка. Добрая и чистая. С мечтой, целеустремленная, искренняя. Я не слепой и умею ценить эти качества. А любовь… Любовь часто рождается уже в браке. Из взаимного уважения и общих интересов. Я могу обещать, что сделаю все, чтобы ты почувствовала себя счастливой. Буду заботиться, поддерживать на пути к твоей цели.

Не стану пренебрегать, обижать невниманием или изменять. Мне действительно много лет, Таисия, и я точно знаю, для чего мне нужна семья.

В кабине машины повисло молчание.

Наверное, и это очень много. Привлекательный, взрослый, обеспеченный мужчина. С серьезными намерениями. И он ведь не кривит душой, говорит искренне. Тася все равно должна будет вступить с ним в связь, «долг» империи в виде трех детей никто не отменял.

Перед глазами вспыхнуло лицо. Совсем другое лицо — тонкие нервные черты, фиалковые глаза, узкие квадратные очки, упрямая складка у красиво очерченных губ…

— Я не знаю, — выдавила девушка.

Равендорф завел мотор.

— Ты вправе не отвечать сразу. Можешь думать столько, сколько потребуется. Например, до конца обучения. А сейчас я отвезу тебя в общежитие, как и обещал.

ГЛАВА 12 Искушение

Тася открыла дверь, вышла на крыльцо и попятилась.

Все пространство перед общежитием было усыпано розами. Багряно-алыми, с крупными бархатными лепестками. Сорт «Сердце Аркона» — самый дорогой из оранжерейных цветов.

Тысячи, десятки тысяч роз.

Пытаясь успокоиться, она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

Изысканный аромат пощекотал ноздри. Пахло сильно, как в цветочной лавке.

Девушка огляделась. Никого из демонов не было видно поблизости, но и так понятно, откуда у крыльца общежития взялся этот ковер из роз, стоимостью с подержанный автомобиль.

Как они оба ей надоели! Со своими ухаживаниями, навязчивыми знаками внимания, неспособностью расслышать отказ.

Наверное, стоило обратиться к Равендорфу. Но ей не хотелось бегать к профессору с любой проблемой. Она в состоянии справиться сама!

— Раум? — строго спросила Тася.

Выпендрежность поступка была под стать ди Форкалонену.

— Обижаешь, селючка.

Дэмиан появился внезапно, словно возник из пустоты. Губы демона кривила знакомая нахальная ухмылка, а в глазах стояло тревожное и просящее выражение, которое появлялось всякий раз, когда он смотрел на Тасю.

— Я сто раз говорила: не называй меня так, — излишне резко ответила девушка.

— Хорошо, не буду, — покорно согласился ди Небирос. И достал из кармана маленькую бархатную коробочку, в каких продают ювелирные украшения. — У меня для тебя подарок.

— Мне ничего от тебя не надо.

Стараясь ступать осторожно, чтобы не раздавить ненароком одну из роз, Тася шагнула с крыльца.

Прав был Равендорф. Надо купить собственный дом.

Или переехать к нему, как предлагал профессор?

Переехать? Снова жить у мужчины и полностью зависеть от него. Конечно, Равендорф совсем не такой, как демоны. Он сказал, что не станет принуждать. Ни к чему. И будет давать уроки, обучая владению силой светоносных.

Тася уже ночевала в его доме в пригороде в тот первый вечер, когда Равендорф увез ее с территории заброшенного завода. Увитый плющом двухэтажный коттедж с эркером над входом и башенкой мансарды был раза в три меньше особняка ди Форкалонена, но показался ей куда более уютным и приятным местом для жизни.

И все же мысль о том, чтобы поселиться у профессора ее пугала. Переезд словно навсегда закрывал возможность обрести самостоятельность, проверить свои силы. И ставил Тасю в зависимость от Равендорфа.

«Мы не торопим тебя, Таисия Блэквуд, — зазвучал в ушах голос императора. — Но ты должна родить Империи трех анхелос. Желательно, от разных отцов».

Нет, проще купить собственный дом.

Каблучок впечатался в бутон. Тася вздохнула. Цветы было жалко. Они заслужили лучшую участь.

— Может, сходим куда-нибудь? — с напускной беспечностью предложил Дэмиан. — На танцы. Ты же любишь танцы.

— Я сказала нет. И не преследуй меня.

Она замерла, выбирая, куда ступить дальше, чтобы не отдавить один из багряных лепестков. И завизжала, когда демон подхватил ее на руки и понес через цветочный ковер.

— Отпусти немедленно!

— Не ори, — он дошел до широкой усыпанной гравием дорожки и поставил Тасю. — Так идем на танцы? После лекций.

Она отшатнулась, тяжело дыша. Ее трясло от гнева.

— Я не пойду с тобой на танцы.

— Тогда в ресторан.

— И в ресторан не пойду. Мне не нужны твои подарки. Просто оставь меня в покое. Или мне придется получить судебное предписание.

Равендорф даже настаивал на судебном предписании, которое запретит бывшим хозяевам Таси подходить к ней ближе, чем на двадцать шагов.

Тася отказалась. У нее были свои причины. Точнее, причина.

Причина, которая не спешила пользоваться оставленной для нее возможностью.

— Мстишь? — с тоской спросил ди Небирос. — Ну давай! Отыграйся, — он вынул плеть, и Тася в ужасе попятилась, но демон протянул ей полированную деревянную рукоять. — Хочешь — ударь меня!

Тася сглотнула. Вид переплетенных ремешков из мягкой кожи будил в теле странное томление. Заставлял вспоминать легкую сладкую боль, веревку на руках, чувство беспомощности и наслаждение.

Она прикусила губу почти до крови, возвращаясь в реальный мир. И убрала руки за спину.

— Я не буду.

— Да ладно! Ударь! — в фиалковых глазах загорелся безумный огонек. — Можешь бить, сколько надо, чтобы ты перестала злиться.

— Нет! Честно, Дэмиан, я ничего от тебя не хочу. Оставь меня.

Демон загораживал дорогу к учебным корпусам. Тася развернулась и пошла в другую сторону. Куда угодно лишь бы подальше от Дэмиана.

— Какая ты все-таки стерва, селючка! — он догнал ее и пошел рядом, бросая на Тасю голодные взгляды.

У корпуса общежития среди цветов оставалась дорожка из растоптанных, вмятых в камни роз.

* * *

— Очень хорошо, — инструктор заразительно улыбнулся и поднял большой палец. — У вас с каждым разом все лучше получается. Через месяц можно сдавать на права.

Инструктор был молодым и симпатичным. Чистокровный человек, он и Тасю считал человеком, не догадываясь ни о ее особом статусе, ни о трех миллионах на счету.

Служба безопасности проверила инструктора. И сочла безвредным. Равендорф обмолвился об этом мимоходом, но вряд ли случайно. Его слова были призваны донести до Таси простую мысль: за ней присматривают. Империя вложила в нее деньги и рассчитывает на дивиденды.

Сначала девушку возмутило такое вмешательство в ее жизнь. Но потом она обдумала все ещё раз и смирилась.

Как ни крути, а эта видимость свободы была максимумом, который Тася могла себе позволить. Пусть император негласно присматривает за ее жизнью. По крайней мере, никто не запрещает ей делать вид, что она обычный человек.

Но и забыть о настоящем положении дел не дадут.

— Еще не купили машину?

— Пока нет, — Тася улыбнулась ему в ответ. Славный юноша. Простой и милый. Понятный. — Но я уже выбрала.

— Какую?

— «Грифон».

— У-у-у, — инструктор поник. — Хорошая машина, да.

Он не предложил подвезти ее, как в прошлый раз. Должно быть, помнил о прошлых отказах. Или решил, что не будет интересен девушке, способной купить себе «Грифона».

Тася не расстроилась. Инструктор был славным, но от его улыбок и одобрительных слов в душе ничего не вспыхивало. Не разливалось по телу тепло от случайных прикосновений, не хотелось тонуть в глазах.

Не он первый, не он последний. Освободившись от власти демонов, она столкнулась с навязчивым мужским вниманием. То ли дело было в ярких цветастых платьях, которые они с Нэей накупили в торговом центре. Не шелк от кутюр, но и не «Трудис», качественный масс-маркет. Недешевый, между прочим.

А может, мужчин притягивали уверенность и счастье, которые Тася излучала после возвращения анама. Ведь даже ундина заметила, что она изменилась.

— В тебе появилось что-то такое, — задумчиво сказала Нэя, когда они закончили с шоппингом и сидели на террасе, наслаждаясь капуччино и пирожными. — Не знаю, как сказать. Но была бы я парнем, я бы тебя хотела.

Она вызвала такси, как всегда. И в ожидании зашла в небольшую кафешку возле автошколы.

— Привет, детка! — Раум появился, когда Тася уже сделала заказ и было поздно уходить. Возможно, он, памятуя, как она сбежала в прошлый раз, специально выждал перед тем, как идти в атаку.

Тася вздохнула и нервно переплела пальцы.

— Чего ты добиваешься, Раум?

— Ты знаешь.

— Не знаю.

— Тебя, — сказал беловолосый. И уставился на нее в упор.

Вид у него был измотанный, а в глазах горел такой же фанатичный голодный огонек, как и у Дэмиана.

Ну да, а чего она хотела?

Тася покачала головой.

— Это бесполезно, Раум. Ты думаешь, я смогу забыть ту примерочную? Или ресторан? Или как ты приказал отсосать тебе в туалете мюзик-холла?

— Думаю, не сможешь, — растягивая слова сказал демон. Облизнулся и раздел ее глазами. — Я так точно не забуду.

Она стиснула кулаки. Под его наглым, полным желания взглядом хотелось… странного.

— Тогда чего ты ждешь?

Он ухмыльнулся. Опасно и возбуждающе.

— Жду, когда твое тело решит за тебя, детка. Тебе же нравилось это, я помню. Все, что я делал, — он встал, обошел столик и нагнулся ближе, так, что Тася почувствовала запах его кожи и туалетной воды. Против ее воли внизу живота вдруг сладко заныло. И захотелось обмякнуть, стать покорной куклой в его руках…

— Ты можешь сколько угодно врать другим, что все это было ужасно, мерзко, что я тебя заставил, — прошептал демон, обжигая ей ухо лихорадочным дыханием. — Но я чувствовал все твои эмоции, детка. Тебе нравилось, что я приказываю и решаю за тебя. Ты всегда хотела этого. И сейчас хочешь.

Сердце колотилось, в ушах отдавался ток крови. Тася вытерла о юбку внезапно вспотевшие ладони и плотнее стиснула колени.

— Поэтому ты можешь уйти. Можешь попробовать скучный обычный секс с кем-то другим. Можешь даже выйти замуж. Но я знаю: тебе всегда будет не хватать хозяйской руки, — он опустил тяжелую руку ей на плечо и лизнул в шею. — И когда ты перестанешь лгать себе, захочешь вернуться. А я буду ждать.

Демон исчез так же неожиданно, как появился. Еще мгновение назад он стоял рядом, как живое искушение, которому нельзя поддаваться, но и отринуть невозможно, а вот уже в кафе снова пусто, только официант с подносом в руках.

При виде еды она почувствовала тошноту. В теле ещё ощущалось постыдное, но такое явное возбуждение.

Как давно у нее не было секса? Прошло уже больше месяца.

— Я передумала, — сказала девушка. — Принесите счет.

ГЛАВА 13 Путем проб и ошибок

Если Равендорф и удивился, увидев ее на пороге своего дома, то вида не подал. Он мягко улыбнулся и посторонился, пропуская Тасю внутрь.

— Рад, что ты пришла. Моя кухарка испекла булочки. Будешь?

Запах свежей выпечки чувствовался даже на улице. Тася нерешительно кивнула, не зная, как начать разговор. Вся ее решимость, появившаяся после беседы с Раумом, заставившая назвать таксисту именно этот адрес, при виде профессора испарилась.

Он по-прежнему был такой же мощный, серьезный и ужасно взрослый. И она по- прежнему не могла представить себя с ним в постели.

Стоило поехать в ночной клуб и снять там кого-нибудь. Пусть Тася никогда этого не делала, по рассказам наяды это совсем несложно.

Вот только спать с незнакомцем, случайно подцепленным на танцполе, ей хотелось еще меньше. При мысли об этом даже голодное возбуждение, разбуженное Раумом, как- то утихало.

Но она все же приехала сюда. И дело было совсем не в желании. Скорее уж Тася пыталась доказать (себе? демону?), что беловолосый ошибался насчет нее.

— Не надо булочек, — выдавила Тася. А потом набралась решимости, положила руки ему на плечи и потянулась поцеловать.

Он удивился, но на поцелуй ответил. Сдержанно, словно исполнял формальность.

— Таисия, — мягко сказал профессор, когда она отстранилась, ощущая себя глупо. — Это совершенно не обязательно.

— Но я хочу! — с отчаянием возразила девушка.

Он скептично прищурился:

— Непохоже.

— Вы сказали, что готовы жениться на мне. Но вы же не знаете, вдруг мы не подойдем друг другу в этом… — она смутилась и закончила совсем тихо, — вопросе.

— И ты решила это выяснить? Поставить, так сказать, эксперимент.

Под его насмешливым взглядом Тася густо залилась краской. Теперь она чувствовала себя распутной, порочной и испорченной женщиной, которая пристает с домогательствами к чужому мужчине.

— Простите, — она потянулась к двери. — Я пойду!

Равендорф вздохнул.

— Никуда ты не пойдешь, Таисия. Пошли пить чай с булочками, расскажешь, что случилось.

* * *

Поначалу Тася упорно отмалчивалась, но профессор закидал ее множеством вопросов по поводу учебы, планов на будущее, успехов в освоении вождения, и девушка постепенно ожила. Казалось, он не собирался возвращаться к причинам ее неуместного порыва.

Но когда с булочками было покончено, и пожилая экономка унесла чашки, Равендорф разом сделался серьезен. Он достал бренди, плеснул себе и Тасе на палец и протянул бокал, не слушая ее робких возражений.

— Это секретная информация, Таисия, но, думаю, ты вправе знать. Уже больше тридцати лет крупная правительственная лаборатория работает над чарами, позволяющими моделировать пол и расу будущего ребенка.

— То есть… Если у них получится, я смогу родить детей от того, кого пожелаю?

— Если получится — да. Обнадеживать не буду, до решения вопроса ещё очень далеко. Но шанс есть. Так что если этот твой ммм… порыв был связан с подобными соображениями, прекрати страдать ерундой. Я, знаешь ли, ненавижу принуждение. И никогда не стал бы заставлять женщину спать со мной, даже ради блага Империи.

— Не был связан, — Тася покраснела, глотнула бренди и закашлялась. — Я только… простите, наверное, это действительно было глупо. Я не думала, что вы меня не хотите.

На глазах выступили слезы. Не иначе как от бренди.

— В самоуничижение впадать тоже не нужно, — резко ответил Равендорф. — Кто сказал, что я тебя не хочу?

— Но вы же… — она замолчала, не зная как продолжить. Произнести вслух: «Вы меня отвергли.» — было невозможно.

Он залпом выпил бренди, сел рядом с Тасей. Коснулся подбородка, заставляя поднять голову.

— Ты так красива, что тебя нельзя не хотеть. Но чего хочешь ты сама?

Чего она хочет?

В памяти снова возникло лицо с тонкими аристократичными чертами и фиалковые глаза за стеклами очков, но она усилием воли прогнала эти мысли.

Армеллин ди Небирос не подошел к ней ни разу. Казалось, в отличие от его братьев, преследовавших девушку везде, он наоборот избегал ее. Даже в коридорах Академии, завидев бывшую рабыню, сворачивал в другую сторону.

— Я хочу попробовать, — упрямо сказала Тася. — С вами… то есть с тобой.

Хоть Равендорф и просил, называть его на «ты» было невероятно сложно.

Он улыбнулся.

— Хорошо, давай попробуем. Я помочь тебе завтра перевезти вещи?

— Нет, вы не поняли! Я хочу сегодня! Сейчас!

Она докажет себе и Рауму, что демон был неправ! У нее могут быть нормальные отношения. Без унижений, приказов и плети. С кем-то, кто ее уважает.

— Ты уверена?

Тася совершенно не была уверена.

Конечно.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты после этого ненавидела меня, Таисия. Или себя.

— Я не буду! — она чуть не расплакалась.

Зачем профессор хмурится и так испытующе смотрит? Она и так вся в сомнениях. И просить, даже требовать у мужчины секса — унизительно. Особенно, когда и сама не слишком-то хочешь.

Он встал и девушка поднялась за ним. Прижалась в поисках одобрения, поддержки, принятия. На этот раз Равендорф сам ее поцеловал. Очень умело и нежно, неторопливо. Тася прильнула к нему, обняла.

И снова не было возбуждения. Той сладкой слабости, когда ноги подкашиваются от желания. Страсти, которая захлестывает целиком.

Приятно, но и только.

— Где у вас спальня.

— На втором этаже. Называй меня «ты», Таисия. И лучше Торвальдом.

Светящееся окно на первом этаже отлично просматривалось в сгустившихся сумерках. Полуопущенная штора не скрывала высокого мужчины и хрупкой светловолосой девушки, слившихся в поцелуе.

Армеллин стиснул до боли руль, а когда это не помогло впился зубами себе в руку.

Вкус крови отрезвил. Демон откинулся в кресле и закрыл глаза, а когда открыл их, в гостиной уже никого не было. Немного погодя этажом выше вспыхнул свет, обрисовал на шторе, слившиеся в объятиях силуэты.

Мэл уткнулся лбом в руль, ощущая почти нестерпимое желание завыть.

Он знал, что делает, когда отпускал ее. Знал, что однажды она будет принадлежать другому. Принцесса достается рыцарю, спасшему ее от чудовищ.

Все правильно. Но почему так больно?

Надо прекращать это. Решил отпустить — отпускай. Хватит, оправдываясь заботой о ее безопасности, следить за ней, куда бы она ни поехала. Мужчина, которого она выбрала, вполне способен о ней позаботиться.

Мэл всегда знал, что она не для него. Даже когда считал Тасю человечкой и надеялся, что небезразличен ей. Связь с демоном губительна для человека. Люди выгорают, гаснут, превращаясь в пустые оболочки.

Он не хотел, чтобы свет, сиявший в ее душе, померк.

Мэл еще помнил вкус безумной надежды, вспыхнувшей в нем, когда он узнал, кто на самом деле Тася. И полное отвращения «Конечно, нет!» — в ответ на вопрос хочет ли она остаться.

Все так, как должно быть. Он должен отпустить. Не уподобляться братьям.

Свет на втором этаже померк. Наверное, Тася попросила погасить. На нее иногда находила такая милая стеснительность. Мэл подтрунивал над ней, но никогда не гасил. Ее тело казалось самым прекрасным на свете, а нагота сводила с ума.

Негнущимися пальцами демон завел машину. Перед глазами так и стояла подсмотренная картина. Высокий седовласый мужчина и хрупкая девушка в его объятиях.

* * *

Вкус разочарования становился все горше. Тася обнимала мужчину, отвечала на поцелуи, расстегивала пуговицы на его рубашке, помогала ему стянуть с нее платье и не чувствовала ничего.

Ничего кроме стеснения, неловкости, ощущения неправильности происходящего.

Наверное, Равендорф был прав. Им нужно время. Чтобы приглядеться, привыкнуть друг к другу и к мысли, что у них будет секс.

Но то, что происходило сейчас, казалось почти насилием. Тем более извращенным, что никто не принуждал ее отдаваться этому мужчине.

Возможно, если бы он связал ее, все было бы проще.

Эта мысль огорошила и оглушила. Но что еще хуже — она возбудила. Больше, чем возбуждали поцелуи.

«Связал»? Неужели она действительно этого хочет?! Хочет принуждения?! Но тогда получается, что все, о чем говорил Раум, было правдой?

Почувствовав ее смятение, мужчина остановился.

— Что такое, Таисия?

Свет ночника обрисовывал контуры его тела — мощного, красивого, с рельефной мускулатурой. Нити шрамов ничуть не портили его, скорее, добавляли привлекательности.

— Ничего, — Тася глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя. — Откуда эти шрамы? — она провела пальцем по самому широкому, на груди.

— В основном — наследие войны за Освобождение.

— Вы сражались?

— Да, на стороне Императора. А этот, — по его губам промелькнула мягкая улыбка, когда пальчики Таси скользнули ниже и погладили косую отметину на боку, — оставил Увалл ди Вине.

— Ди Вине…

Тася замерла. Случайные оговорки, намеки, слова Императора — все внезапно сложилось в единую стройную картину.

— Вы Адский Охотник?! — прошептала она немеющими губами.

Равендорф кивнул:

— Не я один. Нас целый отряд. Особый отдел в секретной службе Императора. Только анхелос способны справиться с демоном.

Вспыхнула рукоять меча в груди, словно подтверждая его слова.

— И вы убили их?! Всех ди Вине: женщин, детей?

— Не я один, — повторил он. — Но да, я тоже. Так было нужно, Таисия. Анхелос поднимает анам только за то дело, которое считает правым. Империи нужна власть клана Астар. Убить всех ди Вине было меньшим злом.

Она содрогнулась. Желание, и без того эфемерное, ушло окончательно. Спать с убийцей, лишившим Мэла всех родственников по материнской линии, Тася не была готова.

— Простите. Я не могу так…

На мгновение она испугалась, что ее «нет» не станет преградой. Не теперь, когда она сама затащила его в спальню и почти соблазнила. Но Равендорф только усмехнулся и потянулся за рубашкой.

— Понимаю. Останешься на ночь? У меня три гостевые комнаты.

— Мне кажется, это не очень хорошая идея.

— Ладно. Тогда одевайся. Я отвезу тебя в академию.

Ощущая неловкость и неуместное чувство вины, она натянула платье. Спустилась по лестнице, мысленно надеясь, что не встретит экономку.

Повезло. Похоже, женщина уже легла спать.

— Я могу вызвать такси, — предложила Тася.

Присутствие Равендорфа давило, было стыдно и противно. Что он о ней подумал? Богиня, как все это неправильно и глупо! Зачем она вообще сюда явилась, что на нее нашло?

Мужчина поморщился.

— Не глупи. Две минуты, я разогрею машину.

И скрылся за неприметной дверью, ведущей в гараж.

Тася подумала и вышла на улицу. По-осеннему промозглый и пронзительный ветер набросился на нее, задувая под платье и накидку из шерсти. Она поежилась. Надо бы купить теплое пальто.

Пальто и собственный дом. Быть может, тоже в пригороде. Только подальше от коттеджа профессора.

Тишину разрушило урчание мотора. Мимо, набирая скорость, пронесся автомобиль. Знакомый массивный силуэт, ощерившийся шипами обвесов.

— Армеллин?! — прошептала Тася ему вслед. — Мэл… Подожди.

Конечно, он не услышал.

ГЛАВА 14 Прощение

Вечер выдался на удивление теплым и ясным, и Тася решила не идти в кафе, а дождаться такси на лавочке у ворот автошколы. Это стало ошибкой.

Четверо оборотней, тусовавшихся в компании ящика пива в сквере напротив, почти немедленно заинтересовались одинокой девушкой. Настолько, что пересекли дорогу.

— Опа, какая красотуля, — хмыкнул один из них. — Человечка, не хочешь быть моей парой?

Тася вздрогнула и беспомощно огляделась.

Был еще только ранний вечер, но улица, как назло, словно вымерла. Никого, даже случайной мамаши с коляской.

— Нет, спасибо, — твердо ответила она. И сделала шаг в сторону кафе.

До него идти минут пять, не больше.

— Пойдем-ка, выпьем с нами пивка, — предложил другой.

Суетливые движения, мелкий рост, неряшливая одежда. Шакалы. Нищие, озлобленные и трусливые. Парии мира оборотней.

Тоскливо заныло под ложечкой. Где эта служба безопасности, когда она так нужна?!

А Равендорф обещал научить Тасю пользоваться анамом, но позже. По словам профессора, клинку нужно было время, чтобы вырасти и признать Тасю хозяйкой.

— Я не хочу.

— Да ладно, что ты ломаешься? — третий потянул ее за руку, увлекая за собой. Со стороны это выглядело, как игра, но стальная хватка на запястье намекала, что оборотень настроен серьезно.

Четвертый просто рыгнул, обдав девушку густым запахом перегара.

— Отвалили от нее! Быстро!

От этого негромкого, почти лишенного эмоций голоса похолодела даже Тася. В нем звучала смерть.

Трое оборотней попятились от Таси, словно она внезапно стала прокаженной. Четвертый, слишком пьяный, чтобы внять намекам судьбы, ухмыльнулся.

— Что, тоже хочется? Не бойся, мы поделимся…

И отлетел на десять шагов, вынеся своим телом забор.

— Еще раз увижу рядом с ней — убью всех, — снова очень ровно сообщил Армеллин ди Небирос.

Собранный и мрачный, в наглухо застегнутом черном плаще, он напоминал живое воплощение смерти.

Оборотни переглянулись. Алкоголя в них было не настолько много, чтобы отключить остатки благоразумия. А демон выглядел очень убедительно.

— Извини, братан, — проблеял тот, который предлагал Тасе стать его парой. — Не признали. Не вопрос, твоя девчонка!

Остальные тоже примирительно подняли руки и отступили.

— Мэл?! — дрожащим от счастья голосом спросила Тася. — Это ты?!

Ей захотелось с визгом повиснуть у него на шее, как во время совместных прогулок. Мэл всегда подхватывал ее. Иногда кружил, а иногда подкидывал в воздух, и тогда можно было снова повизжать, якобы от страха.

— Я, — он взял ее за руку. — Пошли, отвезу.

— Я жду такси, — непонятно зачем сообщила ему Тася.

Демон резко помрачнел и остановился.

— Пожалуйста, Таисия. Можно я отвезу тебя? — его голос дрогнул. — Клянусь, что не стану приставать.

Тася кивнула. Конечно, она предпочтет поехать с Мэлом, а не на дурацком такси.

Знать бы еще, как с ним держаться. Как он к ней относится? Ведь почти месяц избегал ее, вел себя так, словно ему наплевать.

А теперь заступился. Или он просто проходил мимо?

Они подошли к машине. Силуэт, похожий на растопырившего колючки ежа, как его рисуют в детских книжках, заставил вспомнить позавчерашний вечер.

Нет сомнений — это та самая машина. «Циклоп» — редкая марка, а таких шипов на обвесах Тася и вовсе ни у кого не встречала.

— Ты следил за мной?! — она не хотела, чтобы это прозвучало обвинительно, но так получилось.

Демон помрачнел еще больше.

— Догадалась?

Она вспомнила, зачем два дня назад приехала к Равендорфу, и покраснела.

— Ты не должен был!

— Прости. Я знаю, — он поник. Потом поднял на нее глаза и заговорил очень быстро, захлебываясь в словах. — Знаю, что это мерзко и странно. У меня нет никаких прав преследовать тебя, я и так причинил тебе много зла. Клянусь, если бы не эти ублюдки, ты бы обо мне даже не узнала!

Тася молчала, вглядываясь в его измученное лицо. Мэл казался усталым, синяки под глазами говорили, что он плохо спит, но в самих глазах не было того фанатичного голодного блеска, который она ловила во взгляде его братьев.

Ей отчаянно захотелось запустить пальцы ему в волосы, взъерошить короткие темные пряди, вдохнуть его запах, коснуться губами нервной жилки на виске.

Она помотала головой.

— Мне кажется, нам нужно поговорить. В таком месте, где не будет больше никого. И никто не помешает.

* * *

Ночью в конторе «Небирос лимитед» было неуютно. Опущенные жалюзи отсекали свет уличных фонарей. Тася прошла за Мэлом вдоль столов с громоздящимися на них одинаковыми терминалами постографов и печатными машинками. Демон приложил к замку кольцо и посторонился, пропуская Тасю внутрь.

— Это твой кабинет? Или твоего отца?

— Мой. У отца собственный.

Здесь было уютнее — деревянные панели, роскошное кожаное кресло и не менее роскошный диван. Массивный стол из черного дерева с резными ножками.

Но атмосфера деловой безликости все равно ощущалась и незримо давила.

— Почему офис?

— А где еще? В ресторане слишком много людей. Я мог бы снять номер в гостинице, но, боюсь, ты бы не так меня поняла.

Мысль о том, чтобы остаться с ним наедине в гостиничном номере показалась невероятно привлекательной. Ну, то есть — там же есть кровать и ванная, да и сама обстановка не такая сухая и официальная…

Тася зажмурилась и помотала головой, изгоняя похабные фантазии.

— Остается только офис. О чем ты хотела поговорить?

Девушка нахмурилась. Если бы она сама знала.

Просто нельзя было вот так отпускать Мэла из своей жизни.

Она провела пальцами по краю стола. Армеллин и здесь был верен себе. Никаких личных вещей, милых сердцу безделушек, ничего, дающего ключ к его сердцу. Все дорогое и безликое.

— Ты почти три месяца был моим хозяином. Защищал, заботился. Нам было хорошо вместе… ну, мне так казалось. А потом ты просто исчез из моей жизни. Ни одного слова по поводу всего, что было. Даже «прощай». И вот теперь ты снова появился. Спасибо, что прогнал их, но… Ты ничего не хочешь мне сказать, Мэл?

— Хочу, — хрипло ответил демон.

А потом опустился перед ней на колени, заставив девушку попятиться.

— Мэл?! Что происходит?

— Прости, если можешь.

В его голосе звучала безнадежность. Как будто он сам не верил, что его можно простить.

— Ты думаешь, я злюсь на тебя?

— Я думаю, ты меня ненавидишь. Всех нас. И правильно делаешь. Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы умер, но не позволил этому случиться, — он вскинул голову и впился в нее горящим взглядом. — Я люблю тебя, Таисия.

Снова, как в прошлый раз на словах его признания по телу пробежала теплая волна.

Захотелось обнять его, утешить, сказать, что это все неважно.

В ее душе никогда не было места для ненависти. Тем более ненависти к Мэлу.

— Я не умею ненавидеть.

Мэл побледнел. А потом горько улыбнулся:

— Я догадывался, но льстил себе. Равнодушие больнее ненависти. Хотелось верить, что ты думала обо мне.

— Я думала.

— Боялась, что я буду докучать, как братья?

— Да нет же! Послушай… — она осеклась, испуганная внезапной мыслью. — Это ведь ты?! Ты сам себя ненавидишь?!

Демон прикрыл глаза в знак согласия.

— Никогда не прощу себе, — безнадежно сказал он.

Он был такой измученный, отчаявшийся, сломленный. Полностью в ее власти. Тасе стало больно за него. И обида на его молчание ушла, растаяв без следа.

Она медленно опустилась на колени рядом с ним. Потянулась и сняла с Мэла очки.

Навстречу хлынула тьма и тоска — беспросветные, бесконечные. Чернее самой черной ночи. Если у боли есть градации и оттенки, то можно сказать, что Мэл жил на самом дне ада.

В ответ вспыхнула рукоять клинка в груди. Разгоняя, рассеивая тьму, исцеляя их обоих.

— Дурак ты, — тихо призналась она прежде, чем коснуться губами губ. — Я тоже тебя люблю.

* * *

Мэл замер, не веря. Страшась поверить. И только когда ее язычок настойчиво скользнул к нему в рот, ответил. Сперва неуверенно, боясь, что это окажется иллюзией. Или что она передумает и оттолкнет его.

Но от Таси исходил только свет. Доверие, радость, стремление поделиться… Любовь.

Он почувствовал, что теряет голову, тонет в счастье, снова пьянеет от добровольно подаренного света, как от самого сильного наркотика.

Сначала долго были только поцелуи — нежные и жадные. Потом прикосновения — осторожные, трепетные. Тася откликнулась на них, выгнулась Мэлу навстречу, ощущая каждое движение его души. Уходящие боль и отчаяние. Робкое, полное тревоги, словно демон боялся отдаться ему, счастье. И голодное вожделение — кому из них двоих оно принадлежало на самом деле?

Чувства выплескивались, смешивались, и уже трудно было понять где чье, отделить свое от чужого. Поцелуи горели на коже, низ живота налился тяжестью, в одежде было тесно, неудобно. Руки Мэла задрали подол, забрались под платье и гладили ягодицы сквозь трусики, рождая сладкую истому.

— Моя девочка…

— Хочу тебя! — пробормотала Тася, задыхаясь от поцелуев.

Мелькнула мысль, что ковер на полу слишком жесткий, и Мэл тут же, не размыкая объятий, потянул ее выше, заставляя подняться. Подсадил на стол, небрежно смахнув на пол пресс-папье и какие-то бумаги, пока его руки все так же гуляли по ее телу, задирали подол, расстегивали крючки… Ну почему она из принципа накупила себе платьев с застежкой на спине, это же так неудобно?!

Пальцы с трудом справились с пуговицами на его пиджаке, перешли к рубашке. Такие тугие, как он их расстегивает? Она чуть не заплакала от обиды, так хотелось скорее коснуться обнаженной кожи, прижаться, слиться.

— Тише, маленькая, — он успокаивающее ее поцеловал и помог расстегнуть самую упрямую пуговицу, под горлом. — Мы же никуда не торопимся, моя хорошая.

Чем дальше, тем больше демон обретал свою привычную уверенность и властность, которая так нравилась Тасе в нем, и это было так хорошо. Можно не стыдиться, не переживать, не думать правильно или неправильно это — заниматься сексом в офисе. Просто довериться, отдаться.

Расстегнутая рубашка полетела на пол, звякнула пряжка ремня.

— Сними его, — попросила она, имея в виду платье. — Совсем.

Для этого пришлось поднять руки. Еще и волосы запутались в застежке. Тася даже захныкала от нетерпения. Не своего — да, она была почти уверена, что чужого. Мэл контролировал себя куда лучше, но как он ее хотел! Отголоски его эмоций, положенные на собственное желание, заставляли терять голову. Тася ощущала себя одновременно собой — взволнованной, сгорающей от страсти. И Мэлом. Чувствовала его голод, восхищение, жажду обладать, как свои. И от этого возбуждение становилось совсем нестерпимым.

Прикосновение обнаженной грудью к его груди заставило девушку застонать. Мэл стиснул ее бедра, подцепил край кружевных трусиков.

— Сними, — снова попросила Тася, ерзая от нетерпения.

— Это не так просто, — пробормотал демон, пытаясь отцепить пажи от чулок.

Она попыталась было помочь, но Мэл мягко отвел ее руки. По его лицу пробежала хитрая улыбка, демон потянулся куда-то за спину Таси. Мгновением позже узкое лезвие канцелярского ножа вспороло белое кружево сначала с одной, потом с другой стороны, оставляя на Тасе только пояс и чулки.

Ему всегда нравилось, когда она оставалась в чулках. Особенно белых, как сейчас.

Тася выгнулась, бесстыдно выпятилась ему навстречу и застонала от восторга, когда демон вошел в нее.

— Да! Да! Еще! — вскрикивала она каждый раз, когда он врывался в нее мощными резкими толчками.

Все смешалось. Не было границы между «она» и «он», осталось только «мы». Наслаждение, разделенное на двоих, стало даже не вдвое, в десять раз слаще. И Тася всхлипывала, обнимала Мэла и умоляла его не останавливаться.

Совместный оргазм был настолько ярким, что оглушил и обессилил. Демон с громким стоном ткнулся лбом ей в плечо и замер, тяжело дыша. Тася все так же прижималась к нему, обнимая руками, обхватывая ногами.

Страсть ушла, остались нежность и волшебное ощущение близости. Из-за слияния все ещё трудно было отделить его чувства от своих.

— Тебе хорошо? — нерешительно спросила Тася.

Он поднял голову. Отвел с ее лица промокшую от пота прядь волос, поцеловал в нос, улыбнулся:

— Хорошо. Ты же сама должна слышать.

— Я не знаю… пока не привыкла. А ты всегда так чувствуешь меня?

— Всегда. И не только тебя. И не только я.

— Ох…

Вспомнились насмешливые слова Раума. Беловолосый не догадывался, он знал. Все тайные движения ее души, знал о возбуждении, которое она ощущала от постыдных приказов и собственного рабского положения. Тася залилась краской и зажмурилась. Смотреть на демона было стыдно.

— Не надо, — попросил Мэл. — Не знаю, чего ты стыдишься, но не надо. Ты чудо. Как маленькое солнце.

Даже не открывая глаз, она ощутила исходящие от него восхищение и нежность.

— Ну, посмотри на меня.

Девушка послушалась.

— Твоя душа прекрасна, — очень серьезно сказал он. — На самом деле мы обычно закрываемся. Особенно в толпе. Иначе можно слететь с катушек и начать убивать. От большинства людей исходит столько грязи. Твои эмоции рядом с обычными человеческими, как чистейшая родниковая вода рядом с мутной застоявшейся жижей. Не надо стыдиться. Разделить их с тобой — счастье.

— Я думала, для этого нужен секс.

— Секс просто вызывает более яркие чувства. Не такие серые, как обычно у людей. Кроме того, это традиция — питаться через секс, — он напрягся. — Я старался не брать у тебя лишнего. Не обкрадывать. Ты мне веришь?

— Верю, — Тася нежно коснулась губами его щеки. Было так хорошо в его объятиях.

Так тепло и спокойно.

Демон сглотнул, словно набираясь решимости, и Тася кожей ощутила чужой страх. Тьма, терзавшая душу Мэла, снова подняла голову.

— Что-то не так?

— Ты останешься со мной?

Она обняла его, прижимаясь теснее.

— Конечно!

Мэл выдохнул, ощущая почти физическое облегчение и все еще боясь поверить в собственное счастье. И рискнул задать второй вопрос.

— Выйдешь за меня?

Он понял, каким будет ответ ещё до того, как услышал его. По тому, как Тася напряглась, пытаясь отстраниться. В палитре ее чувств вспыхнули растерянность, протест и вина.

— Не хочешь, — с горечью отметил Мэл.

— Прости… это слишком сразу, — девушка жалобно посмотрела на него. — Мне нужно время. Не сердись, пожалуйста.

Как он мог на нее сердиться?

— Хорошо. Я спрошу тебя снова через месяц.

— Через три! — быстро ответила Тася. И опять испуганно взглянула не обиделся ли он.

Не обиделся. До нее долетел только отголосок грусти.

— Торгуешься?

— Торгуюсь.

— Хорошо, через три, — он поцеловал ее, нагнулся и подобрал платье. — Надо одеваться.

— А потом что? — спросила Тася, путаясь в крючках бюстье.

— Потом отвезу тебя в гостиницу, — его голос звучал вроде бы небрежно, но взгляд, которым демон смотрел, не оставлял сомнений: в гостинице все повторится. И не один раз.

Мэл потянулся за рубашкой, а Тася замерла, любуясь им. Он был такой смешной — растрепанный, без очков и строгого костюма. Такой близкий, понятный. Опять бросились в глаза шрамы на лопатках.

— Я расскажу, откуда они, — хмыкнул демон, застегивая рубашку, — если согласишься выйти за меня.

— А если нет?

Тогда унесу эту тайну с собой в могилу.

— Это манипуляция! — притворно возмутилась Тася.

— Ага. Я же демон. Мне положено заниматься манипуляциями и гнусно совращать человеков. Поехали скорее в гостиницу, ух как я тебя там совращу!

Тася изумленно моргнула:

— Мэл?! Ты только что пошутил?!

Да, точно! Совершенно точно — пошутил. Когда она последний раз слышала, чтобы он шутил?!

Никогда.

Он снова улыбнулся — чудесной, открытой и теплой улыбкой. Обласкал ее взглядом, прежде чем надеть очки, пряча себя настоящего от мира.

— Ради тебя я готов даже научиться танцевать.

Примечания

1

Schneller! Schlecken! (нем) — Быстрее! Вылизывай!

(обратно)

Оглавление

Часть 1 Ловушка для мотылька

  ПРОЛОГ

  ГЛАВА 1 Месяцем раньше

  ГЛАВА 2 Все это джаз

  ГЛАВА 3 О чем грезят хорошие девочки

  ГЛАВА 4 На лекциях профессора Равендорфа

  ГЛАВА 5 Роковая ошибка

  ГЛАВА 6 Договор

Часть 2 Любимая игрушка

  ГЛАВА 1 Новый дом

  ГЛАВА 2 Раум

  ГЛАВА 3 Напарник

  ГЛАВА 4 Обновки

  ГЛАВА 5 Армеллин

Часть 3 Цепи грехов

  ГЛАВА 1 Сын рабыни

  ГЛАВА 2 Самообман

  ГЛАВА 3 Вкус смирения

  ГЛАВА 4 Лабораторная работа

  ГЛАВА 5 Коллоквиум

  ГЛАВА 6 Шантаж

  ГЛАВА 7 Особенная

  ГЛАВА 8 Чужая собственность

  ГЛАВА 9 Сюрприз

Часть 4 Право на выбор

  ГЛАВА 1 Наказание

  ГЛАВА 2 Чужая радость

  ГЛАВА 3 Необходимая

  ГЛАВА 4 Проект «Огненный цветок»

  ГЛАВА 5 Опьянение

  ГЛАВА 6 Ключ в прошлом

  ГЛАВА 7 Рожденная дарить свет

  ГЛАВА 8 Орудие в чужих руках

  ГЛАВА 9 В плену

  ГЛАВА 10 Око за око

  ГЛАВА 11 Права и долги

  ГЛАВА 12 Искушение

  ГЛАВА 13 Путем проб и ошибок

  ГЛАВА 14 Прощение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg