«Восемь ночей Сан-Челесте»

Восемь ночей Сан-Челесте (fb2) - Восемь ночей Сан-Челесте [СИ] (Илой - 1) 852K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Екатерина Сергеевна Бакулина

Бакулина Екатерина ВОСЕМЬ НОЧЕЙ САН-ЧЕЛЕСТЕ

1. День

Мой куратор сидел на краю стола, сложив на груди руки, глядя в окно.

— Вы готовы отправиться в город, сеньорита? — спросил он. — Не бойтесь, я буду рядом.

Готова ли я? Даже не знаю.

— Это обязательно?

Самый глупый вопрос из всех возможных. Я же сама хотела.

Куратор равнодушно пожал плечами. Похоже, таких дурных клиенток, как я, он видит не впервые.

— Не торопитесь, если не уверены. Можно просто прогуляться. Выбор за вами. Но если надумаете найти развлечение на ночь, то я всегда готов подсказать. Хотите еще вина?

О, я и так выпила слишком много. И все равно трясло от волнения. Правильно Ленка сказала, нужно расслабиться, слишком много накопилось… Но я же приехала развлекаться. Надо пойти! А тихо наклюкаться могла бы и дома.

— Не нужно вина, спасибо.

Он кивнул.

За окном, где-то внизу у скал, безмятежно плескалось лазурное море.

— Волнуетесь?

— Да, — сказала я честно. — Очень волнуюсь.

— Не стоит. Идемте, сеньорита, я покажу вам Сан-Челесте. Не сидеть же до вечера? Потом вы сами будете жалеть. По крайней мере, поужинаете в траттории на Капа Верджи, там всегда отличная рыба и удивительные закаты — солнце садится в море, за Разбойничий порт, весь город как на ладони. Увидите, как зажигают огни на сторожевых башнях. У вас в запасе чуть больше недели, не стоит тратить впустую. А до Карнавала еще два дня.

Он поднялся на ноги.

— Закаты, огни… да вы романтик?

От выпитого неудержимо тянуло ляпнуть какую-нибудь глупость.

— Нет. Я опытный гид, — сказал он. — Идемте.

Закинул на плечо внушительных размеров сумку.

Я поднялась тоже.

— Мне, наверно, нужно во что-то переодеться, да?

— Как пожелаете, сеньорита. Я буду ждать вас на улице. Но для вечерней прогулки вы и сейчас выглядите прекрасно.

— Спасибо… — я слегка смутилась. — Тогда пойду так.

Когда в последний раз мне говорили, что я хорошо выгляжу? Даже сложно припомнить. Я понимаю, конечно, это его работа. И сейчас, в этом теле, когда я — это не я, а хрупкая загорелая блондинка Пенелопе, выгляжу действительно восхитительно. У меня бездонные васильковые глаза и ноги от ушей, как у моделей с глянцевых обложек.

Я не я. От этого проще и тяжелее одновременно.

Словно все не взаправду, словно компьютерная игра или что-то подобное. Можно делать что хочешь, говорить что хочешь, есть что хочешь, даже заниматься любовью с кем хочешь — ощущения те же, но никакой ответственности, никаких последствий, все оплачено заранее. А потом снова стать собой и вернуться к привычной жизни, словно всего этого и не было. Словно только сон. Никто не узнает, что я делала здесь, никаких следов не останется. Подарок мне на тридцать второй день рождения от подруг — сказочное путешествие в другой мир. Секс-туризм, если быть точной.

И двухметровый гид в придачу.

Он открыл мне дверь, немного пригнулся, выходя следом. Только оказавшись рядом — осознала, какой он огромный. Я ему едва до подмышки. Или это я теперь такая маленькая? Да нет же, Пенелопе чуть выше меня настоящей, я смотрела все данные.

А он — куратор, гид и телохранитель в одном лице. От него требуется не только знание достопримечательностей, но физическая сила. Защита. Говорят, здесь опасно, мало ли, кто решит на меня наброситься.

У него на поясе — два коротких широких клинка в ножнах, с обеих сторон. Личного огнестрельного оружия тут, кажется, нет… Только грубая сила.

Сила в нем чувствовалась без сомнений. И что-то такое… Непередаваемое. Нет, я не могла понять. Не сказать, что красавец, не мальчик уже, взрослый мужчина, я бы дала где-то ближе к сорока. Серые глаза, светлые волосы, выбритые на висках, стянутые в хвост. Жилистые мощные руки… лапища просто, ладонь с три моих.

— Хотите прогулку по центру или по набережной, сеньорита?

— Простите… э-э… сеньор… Рой, да? Простите, я так плохо запоминаю имена… По набережной, наверное. Давно не была на море.

— Значит, к морю. Не извиняйтесь, вы не обязаны запоминать. Я откликаюсь на любое имя, какое пожелаете. И не «сеньор», хорошо? Я не против, но звучит немного глупо. Лучше просто Рой, или Арру, или придумайте сами. И можно на «ты».

Он говорил это так, словно повторял уже сотни раз. Хотя, наверно, так и было. Как часто он водит туристок, вроде меня? Каждую неделю новая? И каждый раз одно и то же.

— Хорошо. Тогда Рой, — сказала я, но, все же, не удержалась. — А на самом деле вас как зовут?

— Харольд, — сказал он. — Если попроще, то Рой, да. Но это дома, а здесь, в Сан-Челесте, на местный манер, говорят Аралду или Арру. Выбирайте.

— Харольд… — тихо повторила я. — Мистер Харольд?

Невольно улыбнулась. Отчего-то это показалось забавным… от выпитого вина, наверное.

— Тогда уж мистер Уолси, — сказал он. — Мистер Харольд Льюис Илай Уолси.

Что-то едва уловимо дрогнуло в его лице… черточка между бровями… лишь на мгновенье.

— Простите… — сказала я.

— За что? — он не понял.

— Мне показалось… я сказала, что-то неприятное для вас…

— Да бросьте, — он отмахнулся. — Что вы могли сказать? Расслабьтесь. Вы хотите купаться или просто посмотреть на море? Вода еще прохладная, но некоторые уже купаются. Полотенце, если нужно, у меня с собой.

— Купаться? А можно?

Как здесь купаются? У меня и купальника-то нет. Или в специальных платьях? Или купальное платье у него тоже с собой? В такой сумке можно носить целый шкаф.

Ох, было бы здорово! Сто лет не была на море!

— Можно, конечно. За Зеленым мысом пляж совсем пустой, принадлежит нашей Гильдии, можно купаться хоть голой, посторонних нет. А я отвернусь.

Это немного смущало. Отвернется? Но, если подумать, это даже не мое тело. Красавица Пенелопе… думаю, голой он ее уже видел. Думаю, и не раз, с такой-то работой. А я… Ничего общего. Маленькая брюнетка с пухлыми щеками, курносым носом, и попой сорок восьмого размера, и целлюлитом на попе. Меня здесь никто не увидит. Настоящая я осталась там, дома, в офисе «Райского отдыха». А на Пенелопе пусть смотрят, мне не жалко.

Особенно, если вспомнить, зачем я здесь.

«Первым делом я трахнула куратора, — сказала Ленка. — Прямо в первый же вечер, чтобы попробовать каково это — в чужом теле, как ощущения. И, скажу тебе, ощущения самые приятные, все как по-настоящему, даже лучше. А кураторы, они там все не против, так что не стесняйся, все оплачено».

Все оплачено Ленкой. Ее муж — владелец сети ресторанов и кондитерской фабрики, и чего-то там еще… страшно занятой человек, но денег полно. И Ленка развлекается, как может. Вот и меня втянула заодно. Я отбивалась около года, пока она просто не купила путевку и не поставила меня перед фактом.

«Хватит, — сказала Ленка сурово. — Год переживать из-за того, что какой-то козел тебя бросил! Это просто за гранью! Алкоголик, который сидел у тебя на шее, да еще и унижал к тому же. Ты достойна лучшего! Посмотри на себя! Красавица, умница с двумя высшими, машиной, квартирой, руководитель отдела! Ну, что тебе мешает? Просто расслабься. Все мужики твои будут. И мой совет, начни с куратора».

Кто был ее куратором я не знала. Ленка говорила, но я не запомнила. Думала, это не важно. Их здесь человек десять, или больше, бизнес процветает. Какая разница? Они все…

Но я не могу так. Я не Ленка.

Мне говорили — через два дня начнется шикарный местный карнавал в честь илойской богини плодородия. Говорили — незабываемое зрелище, музыка, танцы, яркие огни… Вот и посмотрю. А пока — можно просто прогуляться.

Мне досталась классическая обзорная лекция по истории Сан-Челесте. Мы шли к пляжу, а он рассказывал. Действительно опытный гид — спокойно, ненавязчиво и весьма увлекательно к тому же. Очень приятный голос… мне даже напомнило «Клуб путешественников» из детства, и голос, и манера говорить, и все эти исторические подробности. Но только если не смотреть на самого Роя, сам он на Сенкевича не похож ни разу.

Сюда, в сторону Капа Верджи, богатая часть города — широкие мощеные улицы, роскошные виллы, утопающие в зелени и цветах. Сады и фонтаны.

Сан-Челесте — Илойская провинция, присоединенная около сотни лет назад. Сейчас здесь нет даже собственной армии, только илойские легионы, илойский проконсул, и даже боги в храмах, по большей части, илойские, местных почти забыли.

А ведь когда-то — город городов! Едва ли не древнейший из всех в поднебесном мире, стоящий в устье двух рек.

Я слушала, это завораживало…

Я же имею право на нормальные человеческие экскурсии? Я приехала отдыхать так, как мне нравится! Захочу, вообще весь отпуск проваляюсь на пляже! Или буду бегать по древним храмам, руинам и ущельям. К черту все.

И, как-то незаметно, город закончился.

Узкая тропинка вниз с холма, розовые олеандры дивной красоты. Где-то внизу шумит море.

— Дайте руку, сеньорита, здесь крутой спуск.

Моя рука тонула в его огромной ладони. Удивительно, но это успокаивало. Такое тепло разливалось по телу, словно немного его спокойной уверенности передавалось и мне. Успокаивало, и одновременно… что-то происходило…

— Осторожней.

Камешки выскакивали из-под ног. Я старалась… И, все же, едва не поскользнулась, и тогда он поймал, подхватил меня на руки и сам понес вниз. Он спускался по склону, вместе со мной, словно по ровной дороге, словно я совсем ничего не весила. Ничего интимного, только помощь.

Поставил на ноги на песочек.

Ничего особенного. Мое бешено скачущее от внезапной близости сердце — никого не волнует. Все хорошо…

Ноги слегка подгибались.

А пляж, и правда, чудесный. Небольшой, пустой, ровный… такой приватный вип-пляжик для своих. Волны мягко катились, шуршали призывно… Боже мой, как давно я не была на море! Как давно мечтала. Но все было не до того — дела, работа, и Пашка еще этот… столько проблем…

Солнце начинало клониться к закату.

Я сняла сандалии. Песок еще горячий, обжигает пятки… но не слишком, мне даже нравится. Прогревает… до самого сердца. И вот так, как в детстве, зарыться пальцами в песок, повозить туда-сюда… Чем я только занимаюсь? И пройтись босиком по бережку. А-ах, какой кайф…

И не думать ни о чем.

— Посмотрите, сеньорита, если вода не слишком холодная для вас, я могу дать полотенце.

— А купальника у вас, случайно, нет? — не удержалась я.

Он усмехнулся.

— Нет. Здесь так не принято. Местные девушки купаются в длинных сорочках, но это неудобно, как по мне. А ваши предпочитают совсем раздеться. Не смущайтесь, я не буду смотреть.

Не будет. Я и не сомневалась.

Вода была холодновата… но так даже лучше.

Решиться?

Сбросить все. Разбежаться. И вот так, прямо с разбега, нырнуть! Поднимая брызги. Как в детстве ныряла в речку.

А потом мы ели рыбу в илойской траттории с чудесным видом.

О-оо, я, наконец, могла оторваться, попробовать это! У меня ведь аллергия на рыбу, никогда не могла есть, опухала вся, покрывалась сыпью. А теперь — сколько угодно. Просто чудо. Я готова попробовать все.

Мой куратор в два счета слопал невообразимого размера стейк с кровью, без затей, и сейчас наблюдал за мной с такой искренней улыбкой, словно бабушка, у которой я в третий раз попросила добавки.

— Завтра надо будет сводить вас в хороший рыбный ресторан, — сказал он. — Здесь вкусно, но выбор не большой, треска и дорада. Вы когда-нибудь ели шокиньуш? Таких маленьких каракатиц? Или морские блюдца на гриле, с кислым соусом, перцем, травами и чесноком. Но лучше всего катаплана, там все разом, удивительно вкусно.

Он улыбался.

Он рассказывал про местную кухню так живописно, что текли слюнки. Я про то, как тяжело жить с аллергией на все подряд… Я зануда, да, знаю. Но было неожиданно легко.

Мне принесли молодого белого вина, ему — кувшинчик лимонада с мятой. Он на работе…

Солнце садилось.

В городе, один за другим, зажигались огни. На башнях вдоль побережья и устья реки. В порту…

Я расслабилась.

Вот так посидеть, поболтать, потом, может быть, еще прогуляться вдоль моря. И отдыхать. А завтра уже — будет видно.

Шум у дверей.

Кажется, там кого-то не хотели пускать. Трое высоких парней, уже слегка нетрезвых.

— Прошу прощения, сеньоры, — услышала я, — но только вчера мы говорили с вами, что легионеров у нас с радостью примут в другом зале. Прошу вас…

— Я офицер! — возмутился один. — Центурион. Вы что, не видите нашивки?

— Еще вчера вы были солдатом.

— Меня повысили! Паоло ушел на пенсию, так что нужен был новый центурион! Вы мне не верите? Я имею право!

— Молодые волки, — мой куратор усмехнулся чуть снисходительно. — Вы когда-нибудь видели оборотней, сеньорита? Хотите посмотреть? Я скажу, их пропустят.

Оборотни? Мне стало интересно. Хочу, да, но…

— Их посадят к нам?

— Нет, — он хмыкнул. — Вон за тот столик. Но можно и к нам, если заходите. Это ни к чему вас не обязывает, можете не беспокоиться. Просто поглазеть на них.

Видно было, что при всем желании соблюдать нейтралитет, мой куратор оборотней за людей не считает. Впрочем, они и не люди…

Интересно, да.

— Пусть пропустят, — сказала я.

Где еще увидишь такое вблизи. Почему бы и нет?

Рой кивнул, поднялся, подошел к администратору зала, что-то тихо сказал. И парням разрешили зайти, предложили место.

— Только прошу вас, сеньоры, ведите себя прилично, — администратору это было не по душе.

Парням такой поворот тоже не понравился. Или, скорее, не понравился сам Рой, прямо видно, как они ощетинились, напряглись, поглядывая на него. Все трое. Они его знают? Или дело в другом?

Но в зал прошли. Было бы глупо отказываться.

Боже, какие они красавцы! Никогда бы не подумала. Я ожидала чего-то уродливого, волосатого, дикого. Но нет, просто высокие сильные молодые мужчины с широкими плечами, черными кудрявыми волосами, правильными чертами лица, гладко выбритые. В темно-синих военного покроя сюртуках. У одного действительно новые золотые нашивки в виде орла на груди и рукаве. Центурион? Мальчишка…

Рой вернулся ко мне, сел.

— Скажите, если они будут мешать вам, сеньорита.

Он выставит их вон?

Прямая спина и безупречные манеры. Дворянский снобизм, вот что это. Я только сейчас поняла разницу, на контрасте. Рой дворянин. Все это… Харольд-как-его-там Уолси… И даже не важно чем он занимается сейчас, и что было в его жизни, раз он докалился… не знаю, не мне судить. Но это в крови. А у волков, надо полагать, отменный нюх на такие дела. Волки — простые парни.

— Откуда они, — спросила я.

— Вон там, посмотрите, сеньорита, — Рой кивнул за окно, — огромные пятирядные галеры у причала. Илойские пентеры. Волков привезли на них, четыре дня назад, с Тай-да-Каата, с войны. Еще месяц простоят тут, соберут все необходимое, и пойдут на Джийнар. Для солдат в Империи всегда есть дело.

С одной войны на другую, почти без отдыха.

Парни уже успели устроиться за столом. Потребовали «самого дорогого вина!» и «побольше мяса». И «Пошевеливайся! Давай, давай!» Администратор шикнул на них, покосившись недобро, но толку от этого было мало. Парни пришли отдыхать, прорвались внутрь, а остальное их не волновало. Деньги у них были, тому самому новоиспеченному центуриону выдали премию, и он уже пять раз напомнил, что гуляют за его счет. Шумно и весело.

— Обычно их не пускают сюда? — спросила я.

— Одних нет, даже центурионов до примипила. А с вами, если захотите, пропустят любого, без вопросов. Но только сюда или в другое заведение, принадлежащее Гильдии. Конечно, здесь тоже есть нижний зал, более подходящий для солдат, но Гильдия обычно лояльна, у нас свои правила.

Небесная Гильдия. Полного официального названия организации я не знала, но было что-то еще. И туризм между мирами — всего лишь побочное направление.

Широкие красные браслеты у Роя на запястьях — как у любого, кто работает на Гильдию. Узкий браслет у меня — как у того, кто у Гильдии под покровительством. Никто и никогда в здравом уме не причинит мне зла, никто не тронет. Гильдия защитит. А переходить дорогу Глильдии никто не станет. Как итальянской мафии, только официальнее и круче.

— Волки пылкие и чуткие любовники, сеньорита. Многим женщинам они нравятся. Хотя плохо контролируют себя, и начало трансформации прорывается даже сквозь защиту блокатора. Говорят, это добавляет остроты, — мой куратор ухмыльнулся так же непринужденно, словно речь все еще шла про жареных каракатиц.

Я поняла, что краснею.

Вот так просто взять…

— Начало трансформации? Они превращаются в волка прямо…

Прямо в постели?

— Это не опасно, сеньорита. Только начало самого первого этапа. Немного шерсти на спине, немного черты лица. Не всегда даже заметно. Иногда слышно, как трещат кости, но внутренняя трансформация не происходит. Посмотрите, они носят специальные браслеты, блокирующие превращение в зверя. В городе все строго, только в человеческом облике, вплоть до смертной казни за нарушение. Но волки не всегда способны справиться сами. И, кроме того, есть еще и природная защита. Эрекция и трансформация несовместимы, либо одно, либо другое, чтобы крупный самец, у которого срывает крышу, не мог навредить партнерше.

Я поняла, что краснею.

Фу… Зоофилия какая-то.

Или нет?

Он же остается человеком.

— Стоит только захотеть, и они пойдут за вами, — сказал куратор. — Но если вам интересно попробовать, стоит брать не этих, они уже изрядно напились, а поискать в порту. Хотя выбор за вами. И, сеньорита… не стоит так смущаться. В этом нет ничего особенного, они будут только рады, и будут честно стараться сделать приятно вам. Волки умеют быть преданными, тем более, такие молодые щенки, как эти.

Краснею, совершенно точно.

Вот так просто взять…

Поймала себя на том, что интересно посмотреть. Только не это… Ну, и наклонности у меня, оказывается!

А волки поглядывали в нашу сторону, что-то обсуждали вполголоса. Меня?

Даже попыталась представить, как один из этих парней обнимает меня… и у него прямо спина покрывается шерстью… интересно, а сейчас там шерсти нет? Центурион… о, черт…

— Они и правда очень молоды, — сказала я, лишь бы хоть что-то сказать, не молчать, а лучше перевести разговор на другое. — Центурионы всегда представлялись мне более зрелыми людьми, опытными.

Куратор едва заметно вздохнул.

— Если речь идет о людях, то да, это справедливо. С волками иначе.

— Волки способнее людей? Или живут втрое дольше?

Может быть, этим оборотням за сотню лет, просто выглядят так? Какая-то своя магия?

— Нет, сеньорита. Среди волков-легионеров до двадцати пяти доживает один из трех, до тридцати — один на пару сотен. А человека над волками командовать не поставишь. Только штабным трибуном, но центурионом никак, физически не потянет.

«Почему?» — хотела спросить я.

Не успела.

Тот самый центурион поднялся из-за стола и направился к нам.

— Хорошего вечера, сеньорита! — громко сказал он. — Желаете развлечься?

Он ухмылялся во весь рот такой обворожительно-наглой улыбкой, что у меня все сжалось внутри. Он так смотрел на меня… С восхищением! Так, как никто и никогда еще не смотрел. Я даже терялась под таким взглядом.

Я глянула на куратора, тот едва заметно пожал плечами. «Выбор за вами, сеньорита».

Что сказать?

Я ведь здесь именно для этого? Нет?

Центурион смотрел на меня… у него были желтые, нечеловеческие глаза, и в глазах — огонь. Это завораживало. Он-то точно хотел развлечься. Он хотел меня. И от этого бросало в дрожь и в жар сразу. «Крупный самец, у которого срывает крышу…»

— Вы позволили мне войти, сеньорита, — сказал он. — Так, может быть, пригласите за стол? Или на танец? Мы закажем музыку. Разве не для этого вы…

Он не договорил, осекся. Поджал губы. Я неожиданно поняла, что он тоже волнуется. Но, скорее, дело не во мне, я просто очередная симпатичная девочка… дело в сидящем рядом кураторе. И не в Гильдии, у него за спиной, дело в нем лично.

— Не стоит… — начала я, — сеньор… центурион?

Замялась. Как его назвать?

— Марко, — сказал он. — Меня зовут Марко. А тебя?

Мы уже на «ты»?

Не так быстро.

— Простите… но, не сегодня, — сказала я.

Надо взять себя в руки. Ну, что я как девочка. Уши горели огнем, но, в то же время… Я смотрела в глаза этого волка и понимала, как что-то происходит со мной. Он так невыносимо хорош.

Я не готова сейчас. Слишком быстро.

Разве я здесь не за этим?

— Сегодня вы предпочитаете зверя покрупнее? — криво ухмыльнулся центурион. С вызовом.

Он нарывается?

Это было почти на грани. Рой не пошевелился, мне даже казалось, его это забавляет. И, в тоже время, он только ждал команды «фас!» Спокойно и вальяжно… Я была уверена, он легко свернет шею всем этим троим молодым волкам, всем разом. Они боялись его не зря.

Кто он такой, черт побери?

— Сегодня я предпочитаю тишину и покой, — сказала я твердо.

— Мне казалось, прекрасные сеньориты в Гильдию обращаются не за этим.

Наглость и самоуверенность. И все же…

— Они обращаются исключительно за тем, чтобы получить желаемое. И сейчас я желаю совсем не вас. Сядьте на место.

— Иначе спустите на меня своего цепного дракона?

Дракона? Куратора.

— Ведь именно для этого он здесь? Чтобы беречь мой покой?

Я видела, как у Роя дрогнули уголки губ, но от улыбки он удержался.

— А если я не испугаюсь? — спросил центурион.

Нарывается. Совершенно точно. Он слегка пьян, и его заносит.

— Знаете, сеньор, — сказал мой куратор равнодушно, — компенсация, которую придется выплатить в случае убийства легионера, примерно равна сумме, которою я получаю за день.

— Я офицер…

— За два дня, — сказал он. — Я могу себе это позволить. Вернитесь за свой стол. Сеньорита просила вас оставить ее в покое. Проявите уважение, это не трудно.

— Уважение? — центурион хищно оскалился, что-то дрогнуло в его лице… та самая трансформация? Не понять. — Сеньорита же сама хочет, я чувствую. Может быть, она вас боится?

Куратор вздохнул, медленно поднялся на ноги. И волку-центуриону пришлось непроизвольно задрать голову. Даже при всем своем росте центурион был ниже более чем на полголовы. Казалось, был бы он псом, то бы прижал уши.

— Отойдем на пару слов, офицер, — почти сарказм в голосе куратора.

У меня аж кольнуло сердце.

Не надо никаких разборок!

— Рой! — я тоже вскочила. — Не надо. Мы ведь можем просто уйти?

— Конечно, сеньорита.

— Прямо сейчас.

Я пулей проскочила мимо куратора к выходу. Едва удержалась, чтобы не схватить его за руку и не потащить за собой. Удержалась. Он пошел сам. Только кивнул центуриону: «Доброй ночи, офицер».

За дверь.

Вечерняя прохлада, далекий шум моря и треск цикад.

Я немного выдохнула.

— Идемте домой, — сказала я. — На сегодня хватит.

2. Вечер

Я шла прямо по берегу моря, в сторону дома.

Купаться голышом в городе не стоит, но благопристойно прогуляться — сколько угодно.

Рой шел за мной, на несколько шагов позади, молча. Безразлично. Цепной пес.

Непрошеные советы и комментарии не в его компетенции.

А я права, я все сделала правильно — клиент всегда прав, даже если едва не спровоцировал драку. Я не могла знать. Он же сам предложил пустить их в зал, и поглазеть на оборотней. Он не предупредил, чем это может закончиться.

Я ищу оправдание? Почему это так волнует меня?

Это злило, вызывало неловкость и еще… желтые глаза центуриона…

Вдруг поймала себя на том, что мне жаль… я бы хотела увидеть его снова. Чтобы все было иначе. Это невозможно, но… Я хотела чего-то странного.

Остановилась. Оглянулась.

— Рой, — окликнула куратора, — скажите, а если бы я захотела вернуться?

— Мы можем вернуться, сеньорита, — сказал он. — Как захотите.

— Нет, я не хочу. Просто спросила.

— Вы могли бы поужинать вместе, — сказал куратор. — Я бы пересел за другой столик или подождал бы снаружи. Потом, возможно, немного прогуляться по городу. Вы могли бы пригласить его к себе. Или снять комнату. Волки живут в казармах, им некуда приглашать девушек. В спальню за вами я не пойду, не волнуйтесь, буду ждать на улице.

Равнодушно. Это его повседневная работа.

— А если бы… если бы он сделал что-то такое…

— Что-то, что вам бы не понравилось? Вряд ли. Волки только на людях ведут себя излишне агрессивно и даже грубо. Это своего рода борьба за первенство в стае. Но наедине всегда деликатны и внимательны. Им не нужно самоутверждаться наедине с девушкой, они и так сильнее. А сила всегда предполагает ответственность, даже волки способны это понять. Бывает по-разному, конечно, но это не тот случай. Можете не бояться.

— У вас это тоже борьба за первенство в стае? «Вся твоя жизнь стоит меньше, чем мой рабочий день»?

Он, кажется, удивился.

— Вас это задевает, сеньорита?

— Да, — сказала я честно. — Задевает. Я привыкла, что жизнь важнее всего.

— И именно поэтому вы оплатили полный пакет, включая убийства?

— Что? В каком смысле?

— Если вы пожелаете, я убью любого мужчину, который оскорбит вас словом или поступком. Даже если это не будет угрожать вашей жизни. Любым способом, хоть живьем шкуру сдеру. Это заранее оговаривается и за это заранее платятся большие деньги, вы не можете не знать.

Любого? Так просто…

Наверно, с минуту я смотрела на него совершенно круглыми глазами, пытаясь осознать. Потом вдруг стало нехорошо. Даже там, в этой траттории, могла пролиться кровь. Все оплачено. Гильдия стоит над законом и все уладит.

Реально.

Вот он, наемный убийца передо мной. Без всякой морали. Машина.

Боже…

Нет же. «Любого мужчину, который оскорбит…» Женщин, детей, случайных прохожих никто не тронет. Только того, кто сознательно полезет на рожон.

И все равно.

Где эта грань?

Что-то скрутило в животе. Я зажмурилась, отвернулась, отошла в сторону.

Долго стояла, стараясь дышать глубже, прийти в себя. Не то, чтобы я такая правильная девочка, но смерть — это слишком. Даже за оскорбление. Тем более словом.

— Сеньорита! — окликнул он, дав мне немного времени. — Вы не знали?

Я покачала головой.

— И платили не вы? Простите, возможно, это неуместный вопрос, но я должен знать, чего вы от меня ожидаете. Только информация и защита?

Я кивнула.

— Да, — вышло хрипло и как-то жалко, — мне подарили путешествие в Сан-Челесте. Я думала… отдохнуть, покупаться… Не надо никого убивать. Пожалуйста…

— Хорошо, сеньорита, — что-то изменилось в его голосе. — Я буду более осмотрителен.

Отдышаться.

Как можно так…

Все хорошо.

Центурион догнал нас уже ближе к дому.

— Сеньорита! — крикнул издалека.

Я вздрогнула.

Что ему нужно? Он так настойчив? Только бы не опять!

Я остановилась.

Центурион подбежал… Старательно не глядя на Роя, словно его тут нет вовсе.

— Простите, сеньорита, — тихо, но как-то очень горячо сказал он. — Я испортил вам вечер? Я не хотел ничего плохого, мне просто показалось, вы желаете сами…

Я покачала головой. Его глаза…

— Нет… — сказала я. — Не желала.

Хотела объяснить, но не могла найти слов. Было неловко.

— Простите, я ошибся, — сказал он. — Я не слишком хорошо разбираюсь в этом, я простой солдат…

Казалось, он говорил искренне. Что-то затронуло и его тоже.

Смешно. «Я старый солдат, и не знаю слов любви».

— Я не хотела давать повод, — сказала я. — Просто не понимала. Я первый день в Сан-Челесте. Не хотела…

Оправдываюсь.

Он мягко и тепло улыбнулся, почти с облегчением.

— Хотите, я покажу вам город, сеньорита? Просто прогулка, ничего больше, обещаю. В прошлый раз, по дороге на Тай-да-Каат, мы простояли здесь почти два месяца, я успел обойти и посмотреть все. Вы видели ночные фонтаны на площади?

Он был милым. Просто по-человечески милым, не смотря на звериную суть и силу. Не смотря на то, что был слегка пьян… совсем немного. Без заигрывания. Это подкупало. Честность. Да, я понимаю, что он рассчитывал не только на прогулки под луной, но и на продолжение.

Но почему бы и нет?

— Фонтаны я еще не видела, центурион.

— Марко, — сказал он. — А вас, сеньорита, как называть?

«Вера», — чуть было не сказала я.

— Пенелопе.

Это только игра.

Мы гуляли по городу. Я чувствовала себя совсем девчонкой. Словно такое со мной в первый раз.

Такая легкость.

Да, по сути, едва ли не в первый. Как так вышло?

С Пашкой мы никогда не гуляли. Мы ходили в кино, в кафе, в гости… но вот так, чтобы просто пошляться по городу — даже не припомню. А до Пашки — страшно давно, еще в институте, но там с парнем из параллельной группы, и это была больше дружба, чем любовь, не по-настоящему, мы катались в парке на коньках… Не важно.

Сейчас это вообще не важно. Ни о каких отношениях не может идти и речи, просто развлечение на одну ночь. Может быть, на две.

Игра, и не более того. Я — это не я. Не настоящая я. Все не так.

Приходилось напоминать себе непрерывно.

Это не имеет отношения ко мне.

Только восемь ночей, и я вернусь домой. Все это останется здесь, ярким цветным сном…

Он шел рядом. Он пытался что-то рассказывать: «Вон там, сейчас за поворотом будет зеленый дом, весь обложенный расписной цветной плиткой. Здесь много таких. А больше я нигде не видел. У нас в Ларне печки обкладывают такой плиткой, а здесь — дома!». Или: «А вон там драконы на стенках, тощие и длинные. Даже не представляю, как они могли бы ползать по земле… Как змеи? Но у них лапки!»

Это было забавно.

Он честно делился впечатлениями, показывал то, что его успело тут заинтересовать. Конечно, никаких исторических подробностей он не знал, да ему это было и не нужно. Только то, что можно посмотреть и потрогать.

Могу поспорить, Рой с легкостью рассказал бы мне — что это за драконы, есть ли такие в реальности в этом мире, или только фантазия, рассказал бы кто построил дом, кто заказчик и кто архитектор, когда и зачем… Можно было позвать и спросить, вон он шел сзади, стараясь не слишком бросаться в глаза. Но это разрушило бы чудесную магию прогулки.

Сейчас есть только я и Марко. Просто так.

Легко.

Мне нравилось идти рядом с ним — высоким красивым мужчиной в военной форме. Сильным, мужественным, настоящим героем. Мне было приятно видеть, как женщины оборачиваются на него, провожают взглядом.

Мне нравилось, как он сам смотрит на меня. И как держит обещание.

Несколько раз, останавливаясь, чтобы купить пирожки с ягодами, посмотреть на мраморные фигурки на крыше, и просто красивый вид, он вставал рядом, чуть сзади. И я прямо чувствовала, как у него тянулись руки меня приобнять, почти бессознательно. Но он держался. На самом деле, я была бы и не против, но он обещал «ничего больше», и честно старался свое слово держать. Я понимала, что могу ему доверять, это так невероятно важно.

А потом ему в голову пришла гениальная мысль — покататься в лодке по каналам. Я прямо почувствовала, как он обрадовался, и какая она гениальная.

В лодку он прыгнул первый и протянул руку мне, помогая перейти. Он взял мою ладонь в свою, и больше не отпускал. Раз взял, то теперь можно. Страшно довольный. Осторожно сжимая, нежно поглаживая большим пальцем. Нежно-нежно. Только руки у него были страшно жесткие, даже шершавые, и прикосновения немного щекотны. Галеры… он же сидел на веслах всю дорогу. И до этого постоянно оружие в руках — ладони грубеют. Он сел рядом, придвинувшись ко мне. Я чувствовала его тепло, его запах — совсем не зверя даже, человека, мужчины, и еще морской соли, стали и просмоленного дерева. Чувствовала его дыхание у своего виска. Ощущение надежности и волнение разом. Так невероятно, что кружилась голова.

Лодочник размеренно работал шестом, как гондольер… Как они тут называются, интересно?

— Ты такая красивая, Пина, я просто схожу с ума…

Его шепот у самого уха. Пина от Пенелопина, и больше никакой «сеньориты».

Он держал меня за руку. А второй рукой, едва-едва, пальцами, осторожно касался моей талии, но на большее не решался.

Боже ты мой… Сейчас я чувствовала себя взрослой циничной теткой рядом с ним.

До тех пор, пока он не начинал рассказывать о себе. И тогда все менялось местами. Моя жизнь оказывалась проста и благообразна, по сравнению с жизнью легионера.

Возможно, ему как раз этого и не хватало — игры в трепетную любовь. Эмоций, а не только физического удовлетворения, которое можно найти в каждом борделе. Он же тоже знает, что это только на несколько дней, без последствий и обязательств.

Игра для нас обоих.

Немного притвориться, что все по-настоящему.

И даже не думать, что красивая — совсем не я, а неизвестная мне девочка Пенелопе, у которой я одолжила тело. Просто сидеть и тихо балдеть рядом с ним.

И как-то почти забыла о кураторе, который остался на берегу, не стал мешать. Но, если оглянуться, я могла видеть его — как он идет по набережной за нами, не отставая, спокойно. Он всегда где-то рядом.

Подбородок Марко касается моих волос. Его сердце часто бьется.

— Расскажи о себе, Пина, — просит он. — Ты ведь издалека? Расскажи, как ты там живешь?

Я боялась рассказывать о себе. Мне казалось, правда разрушит всю магию. Что рассказать? Что я главный бухгалтер фармацевтической конторы? Искусствовед по первому образованию, логистик по второму? Что в реальности выгляжу совсем не так? Что мне за тридцать? Что аллергия на все подряд, больная спина и кредит на машину? Что я пять лет жила с мужиком, который за все это время сказал мне меньше хороших слов, чем Марко за один только вечер? Зачем?

Нет. Немного общих фраз…

— Расскажи лучше ты, — говорила я. — Центурион? А что стало с предыдущим центурионом? Я слышала, ты говорил, что он ушел на пенсию? Он был уже стар и ему тяжело бегать в полях?

— Стар? — Марко весело засмеялся. — Паоло двадцать семь, он на два года старше меня. Я старый? Он просто женился. Отслужил минимальный срок, до полного год остался, но он решил не ждать, уже можно. Его тут девочка ждала. Познакомились еще когда в Тай-да-Каат плыли. И она ждала. Паоло и сейчас уходить не хотел, но она в истерику. Даже к нам приходила, и к начальству. Рыдала, что если он уйдет, то уже не вернется, и как тогда ей дальше жить? Ну, и он сдался.

«До тридцати доживает один на две сотни». Девочка плакала не зря.

Они все понимают это.

Это ведь правда?

— А ты? — спросила я, что-то кольнуло в сердце. — Минимальный срок сколько лет? Ты уже отслужил?

— Минимальный пять. Но уходить без уважительной причины не очень хорошо, никто так не делает. Полный — десять. Да, минимальный я уже отслужил, начал в семнадцать, еще два года. Потом, если все хорошо, дают землю и денег столько, что можно отстроить дом и безбедно жить. В Ларне, конечно. Паоло тоже увезет свою жену в Ларн, молодые волки должны рождаться и жить в стае. Но ему сложнее, только жалование выплатят, а дома своего нет, не в родительский же…

Я даже не представляла, как живут эти волки. Как-то не так…

Как можно так жить?

— И многие ли… — как бы это спросить? — Многие ли получают землю?

Вряд ли многие, земля не бесконечна.

Он реально рассчитывает?

Зачем это мне?

— Пина… — Марко смотрел на меня, легкая улыбка на его губах. — Ты хочешь, спросить, многие ли доживают до такой радости?

Словно обожгло.

Я закусила губу почти до боли. И он, все же, нежно обнял меня, слегка развернул к себе.

— Немногие. Совсем мало. Но это наша жизнь, Пина, такая, какая есть. Служба — это вся наша жизнь. Люди часто удивляются, но я честно не вижу ничего странного. Не понимаю, как можно иначе. Да, большинство из нас живет меньше, чем привыкли люди, зато ярче. Кто еще успевает столько повидать? Мы умеем ценить каждый день и каждое мгновение, а люди тратят годы впустую. Сами люди живут меньше драконов, но разве страдают от этого? Живут себе и живут. И я бы не променял… Двести лет, но при этом — словно мороженая ряба, когда тебе на все плевать, все чувства из тебя вытравили, когда ты даже не можешь быть собой. Да они же едва ли не четверть века убивают на то, чтобы им позволили снять блокатор! Хотят казаться людьми, только совсем не люди. Такая же тварь, как и мы. Могу поспорить, он уже и забыл, когда последний раз раскрывал крылья…

Марко скривился, его ноздри зло дрогнули. Короткий взгляд в сторону берега…

Напряжение. Раздражение даже. Злость и давняя кровная неприязнь.

«Он» — это Рой, да?

Нет, только не это сейчас… Лучше бы я про свою работу рассказала.

Закрыла глаза, решившись, прижавшись щекой к груди Марко, словно стараясь поймать то ускользающее ощущение счастья и легкости… Было же так хорошо!

— Не надо… — попросила тихо.

Он выдохнул, расслабившись, обнял меня и задышал чуть чаще.

— Пина…

— Давай о чем-нибудь другом, хорошо? Я зря спросила это. Не надо…

Его пальцы уже нежно гладили мою спину, их тепло ощущалось даже сквозь платье. Чувствовала, как огонь разгорается в нем.

— Для нас есть только здесь и сейчас, — шепнул Марко. — Всегда только здесь и сейчас.

Только здесь и сейчас, в его объятьях.

Только это имеет значение.

И все же, я не могла отделаться от мысли, что куратор смотрит на нас.

3. Ночь

Нет, до фонтанов мы все же добрались.

Но только потому, что они на той самой площади, что и небольшая гостиница, в которую Марко привел меня.

О, комната на одну ночь! Я впервые чувствовала себя девушкой легкого поведения, и это было страшно весело. Мою безупречную и скучную репутацию давно пора было испортить, и ночь с оборотнем как раз хороший повод.

Марко не захотел идти ко мне. Думаю, дракон-куратор стал тому причиной. Марко хотел чувствовать себя на своей территории, а не пользоваться милостью Гильдии. Рой, конечно, не отставал и не терял нас из виду, до самых дверей. Но остался снаружи. Интересно, он будет ждать там всю ночь?

Я чувствовала себя школьницей, которая впервые, тайком пробует крепкий алкоголь в компании. Студенткой, которая впервые говорит маме, что останется на ночь у подруги, а сама…

Волнующе.

Вот так, с незнакомым мужчиной…

Я даже не знала, чего мне от него ждать. Оборотень же.

Марко расплатился сразу.

— Сандра! — крикнул хозяин. — Поменяй простыни. Видишь, сеньор — легионер!

Я не поняла.

— Чистые простыни только легионерам? — шепнула я, усмехнулась, было так странно.

— Темные, — ответил Марко. — Темно-синие здесь. Кровь плохо отстирывается. Тебе не говорили? У оборотней, вроде меня, иногда прорывается начало превращения в зверя. Но ты не бойся, это совсем не опасно, обычно только чуть-чуть шерсти на спине и на руках, дальше блокатор не дает. Иногда волосы прорастают так резко, что выступают капли крови. Не много. Но белье пачкается. Разумные хозяева предусматривают такое заранее.

Он улыбался. Немного насмешливо, немного смущенно. Словно говоря: «ты разве не знала, что я за тварь?»

— Кровь? А тебе не больно? — осторожно спросила я.

Он мотнул головой.

— Не больно. В такие минуты вообще не до этого… Превращение — часть меня самого, это привычно с детства. Нет… Ты только не бойся, ладно? Я никогда не сделаю тебе больно.

У него были такие глаза…

Он взял меня за руку, словно опасаясь, что я могу передумать.

Поздно передумывать. И потом — я ему верю.

Кроме свежих темно-синих простыней Сандра принесла нам бутылку красного вина, бокалы, какие-то пироженки, маленькие рогалики с беконом, немного сыра и орехов.

Комната небольшая, но чистая, светлая, добротная мебель, явно не из дешевых. Судя по всему, деньги у Марко есть, может себе позволить. Интересно, он тут бывает часто?

Он так привычно расстегнул сюртук, снял, повесил на спинку стула. Темно-синий, под цвет простыней. Тоже, чтобы не видно было?

Потом откупорил бутылку и налил вина.

— Хочешь? Немного…

Я кивнула.

Попыталась взять, поняла, что дрожат пальцы. Надо успокоиться…

— Ну, что ты? — Марко подошел, обнял, заглядывая мне в глаза. — Все хорошо?

— Да, — тихо сказала я.

— Волнуешься?

— Немного.

Я поджала губы. Глупо все это, да? Сама же хотела.

Пашка бы сейчас точно скривился, сказал, что я вообще какая-то ненормальная женщина, если вместо того, чтобы возбудиться и всячески ласкать, как полагается, я трясусь от страха. Что у меня куча комплексов и вообще дура, надо лечиться.

Марко чуть притянул меня к себе. Его руки обнимали меня, обхватывали, словно коконом, такой мягкой и абсолютной защитой.

— Ну, что ты, малышка… — он коснулся губами моего лба, потом виска. Его дыхание у самого уха, осторожное, но такое горячее.

Малышка? Какая я малышка?

— Я… я просто…

Попыталась улыбнуться.

Он вдруг чуть отстранился, посмотрел на меня.

— Пина… наверно, несвоевременный вопрос, но ты ведь уже была с мужчиной?

Настороженно так.

А что бы он делал, если не была?

Невольно фыркнула, засмеялась. Нет, ну не до такой же степени!

— Конечно, — сказала я. Сама прижалась к нему, крепко… бедрами, животом к его бедрам, он же выше меня. — Просто с оборотнями еще ни разу.

И отчетливо чувствовала, как он меня хочет.

— Если ты не хочешь, мы не будем, — шепнул он, его голос стал ниже и глуше от возбуждения, но он говорил честно, еще немного, и он возьмет себя в руки. — Мы просто посидим, выпьем вина…

Он даже оторвался от меня, попытался было сделать шаг к столу, и я чувствовала, как у него сводит зубы от внутренней борьбы. Я поймала его.

— Нет. Иди ко мне.

Даже если это просто игра и притворство, даже если бы он никуда не ушел… Нет, самое странное, я ему верила. Волки честны и прямолинейны. Он бы ушел. Он бы сел за стол и всю оставшуюся ночь развлекал меня беседой. Он так хотел поскорее сорвать с меня одежду, но если я скажу «нет»…

— Я тоже хочу, Марко. Иди ко мне. Сейчас.

Я гладила ладонями его спину, прямо через ткань чувствуя, как мышцы перекатываются, напрягаясь… Выдохнула. Потянула рубашку, вытаскивая из-под ремня. И под рубашку ладонями. Горячая кожа, словно покрытая жесткими мурашками. Это вот сейчас… вот шерстью прорвется?

— Пина… — он на выдохе припал губами к моим губам. С такой голодной страстью, что потемнело в глазах. Отдаваясь этому порыву полностью. И я прямо непроизвольно подалась к нему, обнимая за шею, почти повиснув на нем.

Мне казалось, ноги подгибаются, но он держит так уверенно и крепко, что точно не упасть. Нетерпеливо сминая платье… И вдруг подхватил, приподнял. И как-то само собой я ухватилась за него ногами.

Еще мгновение… и он, все еще не разрывая поцелуя, повернулся, небрежно смахнул что-то со стола, посадив меня… Звон бьющегося стекла и грохот тарелки… К черту!

Его пальцы по моим ногам, под юбку, выше, по бедрам… а под платьем у меня ничего нет, мне сказали, девушки в жару здесь не носят белья… и так даже лучше! Боже мой, у меня сердце останавливается. Мне уже все равно, я не боюсь и не смущаюсь. Такая горячая волна накатывает, поднимается во мне, что ни о чем другом, кроме него я больше думать не могу.

Все так быстро!

И я уже расстегиваю его ремень… но у него выходит быстрее, рывком… стащить брюки… И я уже почти не понимаю, как все это происходит. И каким-то одним движением — все сразу. Его ладони, снова скользнув по моим бедрам, почти к пояснице, пододвигая к себе, обхватывая и уверенно направляя… и он сам подается вперед так резко, ко мне и в меня, глубоко, до упора. И хочется вскрикнуть, но дыхание перехватывает. И просто реально сносит крышу. Я еще на мгновение успеваю испугаться, что будет больно, но нет, совсем нет, я была готова. Да и ощущения Пенелопе — не совсем ощущения моего тела. Но сейчас думать об этом нет сил. Сейчас все это мое. И мое счастье.

Меня буквально выгибает назад, но я успеваю вцепиться в его плечи, ухватиться руками, ногами за него, чтобы быть еще ближе. Еще… глубже… Это какое-то совершенно звериное желание получить наконец свое, дорваться… Он мой!

И я слышу глухой, низкий, буквально на границе осязания рокот и тихий рык. Марко. Волк… И сухой треск. В мои пальцы на его плечах ударяют крошечные иглы, но не ранят, только покалывают и вдруг становятся мягкими. И я даже боюсь смотреть на его лицо. Зажмуриваюсь, отдаваясь лишь своим ощущениям. Обнимая. То, что обнимаю я человека, а не зверя, у меня нет никаких сомнений.

— Пина… — шепчет он. Его сухие губы на моей шее.

Его ладони нежно скользят по моей коже. Даже такие шершавые — все равно безумно нежно и страстно, словно пытаясь меня всю познать на ощупь.

И он начинает двигаться во мне. Сначала совсем медленно, потом все быстрее. Рывками. Нетерпеливо. И мне кажется, я сейчас кончу, да, прямо сейчас, едва начав. У меня сводит бедра и немеют пальцы на ногах.

Стол трясется, но это уже все равно. Мир переворачивается и перестает существовать напрочь.

А потом я вообще перестаю что-либо понимать.

Я отдаюсь ему полностью, без остатка — Марко и этому невероятному чувству. Быстрее. И нарастающее, почти невозможное напряжение вдруг взрывается. Оглушает. Мне кажется, я впиваюсь в его плечи ногтями, со всей дури, просто не могу сдержаться. И звенит в ушах.

И где-то, почти на границе сознания, я чувствую, как толчками в меня изливается его семя. Но это ведь ничем мне не грозит? Ни мне, не Пенелопе.

Сильные руки Марко подхватывают меня и укладывают на кровать — самое время. И я откидываюсь назад, расслабившись, приходя в себя.

Он ложится рядом.

Слышу его глубокое, еще сбивчивое дыхание.

Пытаюсь улыбнуться, но даже на это нет сил.

— Не слишком быстро? — спрашивает он, целует меня в нос. — А то можно повторить, помедленнее.

Тихо смеется.

— Сейчас… — пытаюсь я, и сама не пойму, это то ли просьба подождать, то ли просто удивление. Когда я понимаю, что он сейчас может снова… Кружится голова.

— Чуть-чуть отдохнуть? — бодро говорит он, его глаза блестят довольно и сыто. — Хочешь вина? Если у нас, конечно, остались бокалы.

Он чуть сползает с кровати, наклоняется, заглядывает под стол, достает упавший рогалик с беконом, начинает жевать.

Я не знаю — смеяться ли мне, или плакать.

— Сейчас, — говорю я. — Принеси мне лучше воды. И давай уже снимем платье…

Когда он поворачивается, я вижу россыпь алых точек на его рубашке на спине.

4. Утро

Утром он сбежал.

Ему нужно было на службу. К полудню, но мы не спали всю ночь и задремали с рассветом. Часов, наверно, в девять Марко разбудил меня, еще разок отымел по-быстрому, иначе не скажешь. Какой там раз за ночь? Шестой? Седьмой? Я сбилась… И ускакал, страшно довольный собой.

— Завтра на Карнавале увидимся! — он поцеловал меня напоследок. — Приходи на площадь Сан-Мартинью, на открытие, там будет веселее всего.

Приду, конечно. Карнавал я хочу увидеть в любом случае.

Еще, наверно, с полчаса лежала в кровати, собираясь с силами. Потом кое-как встала, умылась. Ох, в своем теле я бы не выдержала такой марафон, спина бы сломалась.

Но это просто невероятно, черт побери! Ради одной этой ночи стоило отправиться сюда.

Мой куратор сидел внизу на диванчике и пил кофе все с теми же рогаликами.

— Доброе утро, сеньорита, — его светская улыбка в этом борделе смотрелась просто неподражаемо. — Кофе не желаете?

«Хорошо спалось?» — конечно, не спросил, пожалуй, вышло бы пошло. А он так профессионально деликатен.

Я подошла.

— Там бокалы разбились… — сказала я. Было немного неловко за беспорядок в комнате.

— Ничего страшного, все уберут, сеньорита. Садитесь. Сандра, еще кофе, пожалуйста!

— Сейчас сделаю, Арру! — девушка с готовностью выбежала на его голос. — А вам принести кофе, сеньорита? Какой вы хотите?

— Капучино… ээ, — как бы объяснить? Никак, наверное. — С молоком, пожалуйста.

— Капучино, сеньорита, я поняла! Хотите завтрак? Яйца, блинчики, тосты с джемом, рогалики? Апельсиновый сок?

Континентальный отельный завтрак, все как дома. Интересно, это заведение тоже принадлежит Гильдии?

— Сок, пожалуйста. И тосты. Абрикосовый джем есть?

Сандра кивнула.

Отлично.

Больше я сейчас, не осилю. Надо немного пройтись, наверно.

Села на диванчик напротив, немного расслабилась.

Большая тарелка с рогаликами на столе.

— Можно? — спросила я.

— Конечно, сеньорита, — Рой подвинул тарелку ближе ко мне. — Угощайтесь.

Я взяла один…

И только сейчас поняла, что у меня пальцы в синяках. То есть, вообще не поняла, как это вышло. Подушечки в основном, в красных точках и кровоподтеках вокруг, немного ладони… да и выше запястья тоже есть.

Куратор глянул, полез в свою сумку, достал небольшую баночку.

— Возьмите, сеньорита. Намажьте руки, и посмотрите, может быть, еще где-то покраснело. У вас на подбородке немного. В туалетной комнате зеркало, Сандра покажет вам. Не волнуйтесь, ничего страшного. Через полчаса посветлеет, к вечеру вообще незаметно будет.

— А что это? — я смотрела на свои руки…

Идиотский вопрос, да?

— У оборотней при трансформации шерсть выстреливает под очень большим давлением, — куратор даже не улыбнулся, только что-то мелькнуло в уголках губ. — Если ваши пальцы соприкасались с его кожей, то и вам досталось тоже. У них, в основном, только руки и спина, поэтому у женщин, по большей части, страдают только руки. Хотя бывает по-разному. Намажьте. Успеете, пока вам варят кофе. Мазь очень быстро впитывается, поэтому брать еду руками можно сразу. Когда позавтракаем, все будет выглядеть намного лучше.

Я краснею, да? Щеки. Похоже, краснею. Даже удивительно, что я еще могу так смущаться после сегодняшней ночи.

— Спасибо.

Взяла баночку, поднялась.

— Сандра, проводи сеньориту! — велел куратор.

Мазь действительно помогла. Пальцы и подбородок немного пощипывало, но я видела, как краснота уходит.

Мне принесли кофе. О-оо, просто божественный! Немного не похоже на привычный капучино, но страшно вкусно.

И густой ароматный абрикосовый джем, совсем не магазинный, и абрикосы тут, конечно, свои, по особым рецептам. Хрустящий хлеб. Кажется, давно я так чудесно не завтракала.

Подумала вдруг, что было бы так здорово позавтракать с Марко. Пусть бы он разбудил меня пораньше, и посидеть тут… И чтобы солнце светило в окна.

Я слишком многого хочу?

Никаких обязательств.

Мне ведь понравилось. Да, какое там, я просто потрясена! Такая встряска для моих чувств, давно погрязших в серых буднях. То, что надо. Марко действительно старался сделать мне приятно изо всех сил… Встать и идти дальше? Я даже не уверена сейчас, стоит ли нам встречаться снова. Но вот завтрак, как продолжение ночи… да, я бы хотела.

Ничего, это неважно теперь.

Рой задумчиво смотрел в окно.

— А вы тоже брали комнату здесь? — спросила я.

Не на улице же он спал.

— Нет, я тут, внизу. Диванчики у них удобные, и хозяин относится вполне лояльно.

— Почему здесь?

Вряд ли ему жалко денег.

— Понимаете, сеньорита, — он чуть откинулся к спинке, глядя на меня, — брать комнату рядом с вашей не слишком этично. А где-то подальше я, в случае необходимости, могу не услышать. Здесь удобнее всего.

Не этично? Слышно мои вопли и стоны? Боже ты мой…

— Понятно, — буркнула я, откусывая тост. Зажевать и не думать.

— Хотите, сеньорита, я покажу, где делают отличный массаж, очень расслабляет. Или можно пойти домой отдохнуть? Пробежаться по лавкам, посмотреть платье для Карнавала?

— А можно еще на море? — спросила я. — Искупаться.

Море я не променяю ни на что.

— Конечно, сеньорита, как пожелаете.

Желаю, да. Хотя совсем не представляла, что будет потом. Марко…

Я вздохнула.

Все хорошо?

Сама не могла понять.

Что-то тревожно сжималось в сердце. Такая неотвратимость в судьбе…

— Можно вас спросить, Рой? — осторожно начала я. — Скажите, а на войне сражаются только волки-оборотни? Или и люди тоже? Просто в нашем мире куда больше солдат доживает до старости…

Он нахмурился. Сурово. На какое-то мгновение показалось, что он стал старше едва ли не вдвое. Но только на мгновение.

Это не слишком удачная тема для обсуждения за завтраком?

— Люди тоже, — сказал он, глядя на стол перед собой. — И люди чаще доживают. Люди умнее и осторожнее, а волки почти неуправляемы. Их невозможно обучить маневрам, тактики, как людей. Волки первыми встречают бой. Гибнут сотнями под огнем вражеских стрел, на копьях сомкнувшего щиты строя, под копытами тяжелой конницы, от рук мечников… Да, у них невероятно крепкая шкура, у них когти, способные пробить стальную броню. Но они всегда на первой линии. Почти не чувствуют боли, могут продолжать драться даже с оторванной ногой или распоротым брюхом. Не чувствуют страха. Мясо.

Тень пробежала по его лицу и исчезла, он вздохнул.

Глянул на меня.

Я молчала.

— К тому же, — сказал он, — частая бесконтрольная трансформация убивает сама по себе, выжигает силы. Несколько боев подряд, и волк падает от истощения, но его все равно гонят дальше или бросают умирать, упавшие никому не нужны. Не всегда есть время, чтобы восстановиться. Браслеты-блокаторы, которые они носят, нужны не только для безопасности людей, как многие думают, но и для безопасности их самих. В городе много соблазнов. Если волк снимет браслет в городе — его убивают, тоже не редкость. Вы же это хотели узнать?

Это.

Мне было не по себе.

— Вы были на войне, да? — ляпнула я, и пожалела. Не нужно было.

— Да, — глухо сказал он.

Дернулся было встать, но не встал, остался на месте. Только пальцы сжал в кулак так крепко, что хрустнули кости.

— Простите… — я почти испугалась. Ну, куда я лезу? Не отдыхается?

— Ничего страшного, сеньорита, — ему понадобилась лишь пара мгновений, и он снова спокойно смотрел мне в глаза, и вежливая улыбка на его губах, словно ничего не было. — Вам не о чем волноваться. Как только допьете кофе, я провожу вас на пляж.

5. День

Ветрено сегодня. Широкие листья пальм вдоль набережной трепещут, полощутся, словно знамена. Шелестят оливы. По желтой брусчатке летит пыль. Только заросли опунции на склоне стоят стеной, ощетинившись.

Над морем летит дракон.

Дракон!

Я сразу не поверила своим глазам, думала, может, мне мерещиться, может это птица.

Остановилась, вглядываясь.

Это взаправду?

— Хотите покататься? — спросил мой куратор.

— Что?

— Хотите покататься на драконе, сеньорита? — повторил он.

У меня даже сердце замерло.

— А можно?

— Можно, конечно, — Рой усмехнулся. — Дракона сюда как раз и привезли, чтобы катать всех желающих во время Карнавала. Каждый год привозят. Это Чернушка, совсем старенькая, тихая, покладистая, летит ровно. Как раз то, что нужно. Вон там на скале сажают и делают круг над морем.

— Очень хочу! — это было просто невероятно!

Когда-то я все мечтала прыгнуть с парашютом, но так и не решилась. Сначала, пока была студенткой, совсем не было денег. Потом времени. Да и решимости поубавилось. Я собиралась, собиралась, а потом решила, что я слишком старая для такой глупости.

Но здесь все иначе. Только захотеть!

Да и одно дело прыгать, другое — летать!

— Но я ведь не одна полечу? — спросила на всякий случай. — Со мной ведь будет какой-то опытный… пилот?

— Наездник, — сказал Рой. — Конечно, одну вас никто не отпустит и дракон не послушается. Я полечу с вами.

Чуть не ляпнула: «а вы умеете?», но удержалась.

— Вы ведь тоже дракон? — спросила вместо этого. Надо, в конце концов, сказать это вслух.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Да, дракон. Оборотень. Не такой огромный, конечно, мне двух человек не унести, одного — и то с трудом. Когда человек превращается в дракона, крупнее он от этого не становится. Но зато с настоящими драконами могу управляться без труда. Я хорошо знаю хозяина Чернушки, он обычно катает пассажиров сам, но мне всегда дает лететь со своими. Так правильнее. Чернушка меня признает.

Его глаза увлеченно поблескивали, даже что-то менялось в лице, делая мягче и моложе. Небо манило?

Хотелось спросить, а давно ли он летал сам? Но не решилась. Отчего-то казалось — очень давно.

Большой черный дракон уже почти вернулся, завершая круг, когда в небо взмыл еще один — ослепительно яркий, блестящий на солнце, быстрый. И сразу, почти сходу, сделал в небе петлю, спустился к самой воде, едва не задевая крыльями, снова взмыл ввысь, под самые облака. Молодой?

— А это? — спросила я.

— А этого я не знаю. Пат, похоже, нового взял. Сейчас посмотрим…

До скалы, как оказалось, идти и идти. В городе драконам не место, это опасно.

Дорога по городу еще ничего, а вот когда начался подъем, я поняла, что болят ноги. Даже у этой молоденькой девочки Пенелопе, сама бы я сюда вообще не дошла. Особенно после такой бурной ночи.

Остановилась отдышаться немного.

И тогда Рой просто взял и посадил меня к себе на плечи, как ребенка. «Мне совсем не тяжело», — сказал он. Сложно поверить, но это действительно так, я поняла где-то на середине горной тропинки. Он спокойно шел, чуть придерживая меня за ноги, и у него даже дыхание не менялось — совершенно ровное. Дракон. Для полета, пожалуй, нужно побольше запаса сил, чем для ходьбы.

На верхней площадке собрались люди.

Большой черный как раз садился. Ну и громадина! Издалека я и представить не могла! Это даже не слон, это кашалот с крыльями! Нет, ну все же, небольшой такой кашалот, тонн на десять. Ветер, поднимаемый им, сбивал с ног. Интересно, а огнем он может?

Седло и люди у него на загривке — казались неправдоподобно маленькими.

Дракон сложил крылья, замер, положив шею на землю.

— Идем, — Рой повел меня вперед.

Двое помощников тут же поднесли приставную лестницу. Высокий мужчина отстегнул ремни и сошел первый, помог спуститься женщине, у которой от пережитого волнения явно дрожали ноги. Женщина всхлипывала и что-то быстро-быстро говорила.

— Пат! — мой куратор помахал рукой. — Рад видеть!

— Рой!

Они встретились, пожали руки, словно старые друзья. Наверно, впервые я видела со стороны моего куратора что-то действительно человеческое, а не механическое исполнение своих обязанностей.

— Пришли полетать? Рад видеть, сеньорита! Не боитесь? Да, а я — Патрик, если Рой еще не сказал.

Он протянул мне руку. Я пожала.

На вид ему было под пятьдесят, загорелое обветренное лицо с пучками морщин у глаз, волосы седые на висках, сухощавый и крепкий.

— Пенелопе, — сказала я.

Он улыбнулся, подмигнул.

— Я догадываюсь. Первый раз у нас?

— Первый. Никогда не видела живых драконов. Это просто потрясающе!

— Еще бы! Если драконы запали в душу, это на всю жизнь! Хотите погладить, сеньорита? Чернушка смирная.

Вот эта вот махина смирная? Да у нее зубы в локоть размером!

Но погладить я, конечно, хотела.

— Я смотрю, ты еще одного взял, — сказал Рой.

— Да! Золотого! Но он молодой еще, буйный, обкатать надо. Мы его с пассажирами по полдня гоняем, потом еще полночи на свободе, иначе не угомонить. Сам бы я с ним не справился, Кит помог.

— Кит? — вдруг насторожено…

— Да, вон они летят! — Патрик махнул в небо. — Подойди, он хотел тебя видеть. Только не обижай парня, а то он волнуется. А мы с сеньоритой как раз погладим Чернушку. Правда, сеньорита?

Я кивнула.

И мы пошли гладить.

Подойти к дракону — страшно до обморока. Протянуть руку и коснуться его — страшно втройне.

Чернушка отдыхала, лишь искоса поглядывая на меня одним глазом. Да у нее один глаз размером с мою голову! …дышала жаром, словно печь. Теплая. Не горячая, но словно нагретые солнцем камни. Некоторые чешуйки гладкие, почти шелковистые, другие — с выщербинами по краям, ребристые и более тусклые. Линяет она, что ли? Живая. Дышит. Ее дыхание — словно кузнечные меха, слышно движение воздуха.

Вот удивительное ощущение — поверить, что ты прикасаешься к настоящему живому дракону. Огромному.

А золотой — куда мельче. Как раз сел, захлопав крыльями, заклекотав.

Парень без всякой лестницы спрыгнул на землю. Рыжий длиннющий парень, так похожий…

У меня даже сердце замерло, когда поняла. Он так похож на Роя. Только у Роя волосы светло-русые, а у него — словно огонь, коротко стриженые. Но лицо, и что-то в фигуре, и осанка… Он тоже дракон, дело в этом? На вид — лет пятнадцать, не больше. Хотя, если драконы живут по двести лет…

Я поняла, что Патрик сам следил за ними с интересом. Со стороны.

Рой шагнул навстречу. Сначала рывком, потом медленнее… остановился. Плечи напряглись. Парень подошел сам. Они оказались почти одного роста, и рядом сходство еще больше бросалось в глаза. Рой стоял ко мне почти спиной, а вот парня я видела. Видела, как возбуждение и открытая радость на его лице, без всяких слов, сменяется едва ли не отчаяньем.

Рой что-то сказал ему. У парня дрогнули губы. Потом парень что-то ответил, словно вспыхнув, с вызовом.

Я обратила внимание — браслет у парня на руке, как и у Марко. Блокатор? Рой такого не носит. Или у тех широких браслетов Гильдии двойная функция? И все же…

— Они так похожи… — тихо сказала я, даже сразу не поняла, что вслух.

— Еще бы, — фыркнул Патрик. — Кристофер его сын. И дури, как я смотрю, одинаково у обоих.

Парень что-то объяснял Рою. Горячо, жестикулируя, пытаясь что-то доказать. Интересно, Рой в юности тоже был таким? Не верилось.

Рой оглянулся на меня, словно извиняясь, «сейчас иду, сеньорита». Долг прежде всего? Я же видела, как это важно для него, но на первом месте все равно работа.

— Патрик, — сказала я, — а вы не покатаете меня сами? Мне кажется, им двоим нужно поговорить.

Патрик заулыбался.

— Конечно, сеньорита. Вы молодец. Сейчас я принесу вам куртку, в небе ветрено.

Стоило мне поставить ногу на лестницу, как Рой мгновенно оказался рядом, словно телепортировался.

— Летим, сеньорита?

— Я полечу с Патриком, — изо всех сил старалась, чтобы это выглядело капризом взбалмошной клиентки, так сложнее отказать. — Мне будет интереснее с человеком, который занимается с драконами всю жизнь, ему наверняка есть, чем поделиться про Чернушку и про эти полеты. Вы же отпускали меня кататься с оборотнем на лодке. Вот и сейчас… Это ведь не нарушает никаких правил?

— Не нарушает, — сухо сказал он, глянув на Патрика так, словно ожидая, что тот под его взглядом превратится в соляной столб.

— Ты мне не доверяешь? — удивился Патрик.

— Доверяю.

— Вот, и отдохни.

Мне пристегнули ремни, провели инструктаж. Казалось, все просто, ничего страшно.

До тех пор, пока Чернушка не начала подниматься на ноги. И вот тут я едва не завизжала. Такая высота! И это мы еще стоим на земле! Я как представила.

— Можете кричать, сеньорита, не сдерживайте себе, — великодушно разрешил Патрик. — Это помогает расслабиться. А Чернушка давно не боится женских криков.

Она еще и бояться может? У меня темнело в глазах.

— Готовы? Тогда держитесь крепче. Взлетаем.

Вот тут я прокляла все, что не полетела с Роем. Вдруг, внезапно, поняла, что доверяю только ему. А без него страшно.

Чернушка взяла разбег.

Я вцепилась мертвой хваткой в специальные ручки у седла, зажмурилась. Нет, кричать я не кричала, просто тихо думала, что сейчас разобьюсь.

Нарастающие толчки шагов отдавались во всем теле, меня мотало в стороны, до тошноты. Сейчас скала кончится и… бездна!

Но они ведь знают, что делают? Какой, интересно, у дракона процент неудачных взлетов?

О чем я думаю?

Короткий разбег. Рывок!

И вот тут-таки я завизжала в голос. Потому, что мы падали. Каких-то пару секунд свободного падения, но я успела попрощаться с жизнью. А потом ветер подхватил крылья, и нас бросило в небо.

Тряска закончилась.

Мы сидели у основания шеи, работа крыльев почти не ощущалась, только плавные движения вверх и вниз.

— Можете открыть глаза, сеньорита! — Патрик кричал мне, его почти не было слышно из-за ветра, да и шлем закрывал уши. Да, вместе с курткой мне выдали настоящий летный шлем и очки на пол лица.

Я выдохнула. И глаза осторожно открыла.

Мы летели!

Бог ты мо-о-ой…

Летели.

Это было так…

У меня не было слов, выразить. Словно я умерла и родилась заново. Весь мир развернулся передо мной. Во всю ширь.

Море внизу — бесконечное, уходящее в горизонт невообразимой синей далью. Мягкие зеленоватые волны внизу. Белая пена. Сероватый вулканический песок. Огромные корабли у причала — приземистые галеры, стройные галеоны с высокими мачтами, рыбацкие баркасы, диковинные заморские джонки…

Красные крыши Сан-Челесте, узкие улочки, петляющие, прихотливо взбирающиеся на холмы. Семь священных холмов. А дальше — утопающие в зелени горы.

И ты в небе, над ними. Ветер в лицо. И крылья у тебя за спиной. Настоящие живые крылья, а не рычащий мотор.

Невероятно.

До слез.

Было в этом что-то божественное.

— Хотите выше, сеньорита? Не боитесь?

Хочу!

Под самые облака!

Когда мы вернулись, я без сил упала на руки Рою, прямо с лестницы. Чувства переполняли меня, а вот ноги не слушались. Глупая улыбка застыла на губах.

— Понравилось, сеньорита?

Он тоже улыбался. Кому, как ни ему знать, что такое полет!

— Очень!

Он отнес меня под навес, усадил в удобное раскладное кресло, налил вина.

Я хотела взять, но руки закоченели на ветру, пальцы не гнулись, я сразу не заметила, было не до того. Попыталась было подышать на них, чтобы согрелись, потереть.

— Сейчас… — Рой присел рядом на корточки, взял мою руку. — Не надо тереть, лучше помассировать… вот так, косточки. Тогда кровь будет бежать быстрее и руки согреются.

У него были очень сильные руки. Тонкие, длинные пальцы, если, конечно, при таком размере их можно назвать тонкими, и твердые, как камень, но невероятно чуткие. Уверенные.

У него были небесно-голубые глаза, я, наверно, впервые разглядела.

Руки действительно согрелись быстро, и, вместе с руками огнем вспыхнули щеки.

— Она хорошо держалась в небе, — сказал Патрик. — Для первого раза, так вообще отлично.

Рой поднялся на ноги.

Я выпила немного вина, расслабилась наконец. Казалось, я не пару глотков выпила, а целую бутылку, такое ощущение легкости и веселья. Удивительно… хотелось танцевать!

— Как же я теперь вернусь домой? — почти смеясь, сказала я. — Там ведь нет драконов. А такое не забыть!

— Это вы еще на Сполохе не летали, сеньорита! — Кит подошел, встал рядом с Патриком, подальше от отца. — На Чернушке совсем не то, она неповоротливая. Только на Сполохе можно ощутить настоящий полет!

Он говорил честно и радостно. У него было такое по-детски открытое, живое лицо, веснушки на носу.

— А вот сеньорита надумает, мы ее и на Сполохе покатаем, — сказал Патрик.

— А можно? — удивилась я.

— Можно, — согласился он. — Только уши закладывает.

— Приходите! Я покатаю! — радостно пообещал Кит.

— Нет, — сказал Патрик. — С тобой не отпущу, мне потом перед Гильдией отвечать. Это вон с Роем пусть полетает. Тебе еще опыт нужен. Я сам-то на Сполоха уже не рискую. Они же одинаковые! — он кивнул на Кита. — Оба балбесы молодые, считай, одногодки. Только бы погонять. Что они тут вытворяют по ночам! В четыре крыла. Наперегонки!

— Ты летаешь по ночам? — сухо осведомился Рой.

И Кит подобрался. Улыбка сползла с его лица.

— Да, — сказал он, голос напряженно дрогнул. — Я был в управлении, отметился. Только в городе нельзя, а здесь ведь можно. Мне сказали только, чтобы людей не пугал. Поэтому я ночью. Все легально, у меня разрешение есть.

Он повел плечами, словно расправляя крылья.

— Я хочу летать! — сказал твердо.

Рой молчал.

По его каменному лицу невозможно было понять, что он думает.

— Приходите к нам еще, сеньорита, — вздохнув, сказал Патрик.

— Обязательно приду, — сказала я. Время ведь есть.

Я видела, как приехали какие-то люди, вроде военные. Верхом. Развлекаться? Они весело смеялись и показывали на драконов. К ним подошли люди Патрика, что-то объясняя, сам он повернулся, собирался было идти. Но один из его помощников уже направился к нам.

— Уолси! — крикнул он издалека. — Это к тебе! На Сполохе хотят!

Рой ощутимо вздрогнул, обернулся, не понимая.

— Это ко мне, — сказал Кит, словно извиняясь.

Патрик толкнул парня в плечо.

— Иди, покатай, Кит. Смотри только, чтобы не свалились. Давай-давай!

Рой подождал, пока Кит убежит, повернулся к Патрику.

— «Уолси?» — сказал он. Даже не вопрос, а почти проклятие выплюнул. Захотелось спрятаться.

Но Патрик устоял.

— Он взял твое имя, Рой. Как только двадцать один исполнился, стал совершеннолетним, так и взял. Вернул обратно. Отчим его из дома выставил. Теперь парень пытается справиться сам. Ничего, справляется, у меня полгода уже. На обучение себе зарабатывает. Он не сказал тебе? Не признает, что ты предатель.

Рой выругался. Очень тихо, сквозь зубы, но так, что стало невыносимо страшно. Отошел в сторону, долго стоял, повернувшись к нам спиной.

Что-то было такое…

— Хотите еще вина, сеньорита? — предложил Патрик. — Вы не обращайте внимание. Просто… не очень удачно вышло.

6. Вечер

Волны шумели.

Я стояла у самой кромки прибоя. Сбросив платье. Волны подкатывали к ногам, обдавая пеной.

И не решалась.

Высокие волны, серые, от поднятого песка. Я пробовала, но так бьют по ногам, что тяжело устоять.

— А вы не купаетесь? — на всякий случай спросила я, не оборачиваясь.

Он чуть усмехнулся у меня за спиной.

— Боитесь, сеньорита? Да. Хотите я с вами?

— Хочу.

С ним было бы не страшно.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда я разденусь. Если, конечно, вид голого мужчины не смущает вас.

Я фыркнула, покачала головой.

— Слушайте, мне тридцать два года. Я в разводе. Ну, в смысле, прямо замужем не была, но с мужчиной жила пять лет, а потом он ушел… не важно. Сегодня всю ночь я трахалась с оборотнем. Вы думаете, меня можно удивить голым мужиком? Что я там не видела?

— Хорошо, — сказал он.

И я слышала, как начинает раздеваться. Глухо звякнули мечи в ножнах…

По дороге со скалы мы почти не разговаривали. Я шла чуть впереди, он за мной. «Простите, сеньорита, — сказал только, — вы не должны были всего этого видеть, это моя вина». «Я хорошо покаталась, — сказала я в ответ. — А ваша личная жизнь меня не волнует. Забудьте». Он молча кивнул. И больше не пытался заговаривать со мной, хмуро глядя под ноги. Потом я спросила что-то про Карнавал, он ответил — честно, подробно, но я видела, что мысли его где-то далеко. Не стала приставать. Это действительно не мое дело.

Я обернулась через плечо. Он уже стащил рубашку, сапоги. Почти снял штаны… а под черными кожаными штанами у него, оказывается, хлопковые подштанники. Вот же, а мне, значит, белье не положено. Хотя тонкая сорочка у меня тоже была. Ладно. Он глянул на меня, и я деликатно отвернулась.

Хотя посмотреть, должна признать, было на что.

Я таких мужиков еще не видела. Он даже не то, чтобы сильно мускулистый, у того же Марко мышцы куда рельефней… но словно из стали. Никакого жира вообще, каждая линия тела четко выражена. Но не как у перекачанного, раздутого и намазанного малом качка, а, скорее, как у бегуна-марафонца, только куда крупнее. Так заточено на выносливость. И грудная клетка шире талии, наверно, вдвое. Мощные плечи…

Черная от загара шея и руки до локтей. И совершенно белая грудь. А на груди какие-то шрамы, просто все сплошь, живого места нет… но беглым взглядом не разглядеть.

Он разделся, аккуратно сложил вещи и подошел.

— Идем, — сказал так просто. — Если хотите, давайте руку, и тогда вас точно не смоет.

Я честно старалась не слишком явно таращиться на него, и особенно… хм… на мужское достоинство… Нет, лучше вперед, в море. Он сам легко скользил по мне взглядом, словно я не живой человек, а статуя. Без всяких эмоций. Он-то меня, конечно, видел не раз. Пенелопе, вернее.

Купаться.

Ох, я шагнула вперед, и меня чуть не сбила рокочущая волна. Тогда Рой подхватил меня и затащил за линию прибоя, где глубоко. Отпустил. Дальше уже проще. Я немного расслабилась.

Можно поплавать.

Я всегда хорошо плавала. А в море так вообще — могла бесконечно. Нырнуть. Волны подхватывали, качали… Никаких буйков здесь — плыви, сколько хочешь, пока берег не станет теряться вдали.

Рой не отставал, всегда был где-то рядом, почти безмолвно. Его присутствие меня успокаивало, давало уверенность… не знаю в чем. Уверенность. Просто так. Это было приятно.

Хотелось немного расслабиться и, наверно, собраться с мыслями.

Назад, на берег, он тоже вытащил меня, подхватив на руки. Волны разбивались об него, словно о скалу, обдавай пеной с ног до головы. Я невольно ухватилась за шею, чуть обнимая… просто так удобней держаться… И это прикосновение — кожей к коже, его тепло, даже в холодной воде… его руки… И — да, видимо, проняло не только меня. Я прямо почувствовала, как снизу что-то ткнулось.

Он вынес меня на берег, поставил на ноги. Я скосила глаза… Я пошлая тетка, да?

Ну, так и есть, член у него совершенно недвусмысленно встал. И, блин, такого размера, что реально внушало трепет. Не удивительно, при такой-то комплекции. Сделать вид, что ничего не замечаю? Мне показалось, здесь и сейчас это будет глупо.

— Эмоции эмоциями, а против физиологии не попрешь? — собравшись с духом, сказала я.

Он легко усмехнулся.

— Есть такое. Даже у драконов не все под контролем. Но это ничего не значит, сеньорита.

«Первым делом я трахнула куратора. Они там все не против, так что не стесняйся, все оплачено».

Он пошел за одеждой.

— Совсем ничего? — спросила я. — А если попытаюсь вас соблазнить?

Чуть было не начала заикаться от волнения. Вдруг так захотелось избавиться от всех дурацких недомолвок, от смущения и тоже научиться говорить прямо, сразу ставя все на свои места.

Он успел взять свои белые подштанники, выпрямился, повернулся ко мне.

— Попробуйте, сеньорита. Только вам будет скучно. Физиология физиологией, но в моем возрасте начинаешь ценить именно эмоции, и без них не так интересно. Я понимаю, что у вас-то как раз эмоций хватает, для вас здесь все ново, а возможность попробовать новое — заводит сама по себе. Это естественно. Вот только я работаю с Пенелопе уже три года. Я успел отыметь ее добрую сотню раз во всех позах и во все дыры, простите за откровенность. Я не умею притворяться, и вы тоже не умеете. А чисто механический процесс, боюсь, не совсем то, что вам хотелось бы получить.

Натянул штаны. Только смущения в этом не было ни капли, одно лишь формальное обозначение дистанции.

А вот меня просто накрыло. Даже не щеки, уши вспыхнули огнем.

Я отвернулась.

Он подошел, остановился чуть позади.

— Я обидел вас, сеньорита, — в его голосе скользнула досада. На себя, очевидно.

Нужно взять себя в руки.

Покачала головой — нет, не обидел.

Вдох-выдох.

— Простите, сеньорита, я не хотел…

— Вас, наверно, страшно достали все эти туристки, вроде меня? Каждая так и норовит затащить вас в постель?

Черт возьми, как я этих туристок понимаю!

Но я смотрела под ноги, а он — мне в спину, я почти физически чувствовала его взгляд.

— Это моя работа, сеньорита. И мне за нее хорошо платят. Конечно, затащить пытаются не все, у всех свои вкусы и интересы. Но я провожу с девушками достаточно много времени, и неизбежно возникают ситуации…

— Вот как сейчас, да? И вы им отказываете?

Рой вздохнул. Даже, кажется, скрипнул зубами. Ответил не сразу.

— Большая часть из них смотрит на меня, исключительно как на источник новых впечатлений, — сказал он. — Как на какого-нибудь дрессированного спрута, способного профессионально полапать во всех местах и доставить удовольствие. Не могу сказать, что мне это неприятно, чисто физического удовольствия еще никто не отменял. Почему бы и нет, я не отказываюсь. Но…

Он замолчал.

Я повернулась к нему.

Он стоял, поджав губы, нахмурившись.

Вот те раз…

Надо срочно что-то сказать.

— Дрессированного спрута? — спросила я.

Он мотнул головой, усмехнулся.

— Знаете, есть тут такое заведение… Не вполне спруты, но такие существа с длинными щупальцами. Очень любят пройтись по человеческому телу, все потрогать, потискать и заглянуть во все доступные отверстия. В нос их только научили ничего не совать, так что задохнуться нельзя. Да и человеческие чувства и реакция для них тоже интересны, эти твари реально стараются. Очень своеобразные ощущения, скажу я вам. Они и мужчинам и к женщинам могут найти подход.

— Хотите сказать, и вы тоже пробовали?

Почему-то казалось невероятно.

Он весело и криво ухмыльнулся, очевидно, моей наивности.

— Да. Я тут почти пятнадцать лет, всякого успеешь попробовать. Интересно же. Да и надо знать, куда водишь людей.

— Пятнадцать? — удивилась я. — А сколько вам всего?

— Шестьдесят восемь, сеньорита. Я ведь не человек.

— Ого… — только и смогла сказать я. Потом, внезапно, опомнилась. — Я, наверно, оденусь, а то ветер… холодно… Да и ужинать, наверно, пора.

Он кивнул, тоже пошел одеваться.

— В тратторию? — спросил только. — Или в рыбный ресторан? Спрутов поесть.

Я не удержалась, кинула в него туфлей.

Он поймал, рассмеялся.

— В ресторан, — сказала я. — Надеюсь, из тарелки они лапать меня не полезут. Не люблю есть то, что шевелится.

7. Ночь

Ночью я проснулась от стука в дверь.

Дернулась. В первую минуту даже не поняла, где нахожусь, слегка испугалась.

Стук. Осторожный…

— Пина! Пина, ты здесь?

Марко!

Он же говорил, что его не отпустят до завтрашнего вечера? Это же армия, там все строго. И даже еще более строго, от того, что он теперь центурион, а не солдат, больше ответственности.

Что-то случилось?

Я вылезла из кровати, побежала открывать. Запоздало поняла, что там и было открыто, никто посторонний все равно не войдет, только тот, кого пустит мой куратор. Можно было просто отозваться.

— Пина!

Распахнула.

— Что случилось?

— Пина!

Он влетел. Подхватил меня в объятья, прижал к себе так крепко. Он целовал меня в губы, в шею, плечи, все разом. Словно налетевший ураган!

— Я так скучал, Пина! Я весь день думал только о тебе! Не мог не прийти! Я просто схожу с ума!

И снова целовал, так горячо и настойчиво, не давая мне даже ответить, не давая сказать… Я не успевала за ним. Смеялась. Так невероятно! И это его внезапное возбуждение разом захлестнуло и меня тоже. Почти эйфория. Я и представить не могла, что меня могут так хотеть. Пусть не меня, пусть Пенелопе, но так страстно! Что это происходит со мной. Безумие!

Особенно важно — после сегодняшнего купания с Роем. Почувствовать, что я так нужна!

Нет, я уже совсем не могла думать ни о чем, дыхание перехватывало. Отбросила сорочку — это Марко стащил бретельки с плеч, чуть потянул вниз, и она упала к ногам. Я пыталась снять с него рубашку, но он уже ласкал мою грудь, я не могла сосредоточиться.

— Подожди, — потребовала я. — Сними тоже. Я хочу чувствовать тебя!

Его сюртук давно валялся у двери. Сапоги он сбросил где-то по дороге к кровати. Еще пара мгновений на то, чтобы стянуть штаны, а потом стянуть рубашку через голову. Он подхватил меня на руки, счастливо закружил, целуя живот и грудь, и везде, где мог дотянуться.

А я так цинично подумала, что опыт быстрого раздевания у него отменный, практики много, очевидно, что не удивительно при таком-то темпераменте.

Но это было весело. Радостно.

Он повалил меня на кровать, залез сам, чуть сжимая коленями мои бедра, возвышаясь надо мной.

Какой он красивый, просто молодой античный бог! И вот так, в таком положении надо мной — особенно! Когда я понимаю, что он весь мой. Весь — для меня! Он пришел ко мне. Его глаза горят. Он глубоко и часто дышит, предвкушая. И у меня сейчас будет еще одна лучшая ночь в жизни.

— Иди ко мне! — зову я.

— Ты ждала меня, Пенелопе?

Очень своевременно. Подразнить его? Сказать: «нет, я весь вечер развлекалась с куратором, а сейчас хочу спать»? Неправда, конечно, с куратором мы только ужинали и неприлично ржали, когда он рассказывал разные истории.

Марко смотрел на меня, и все остальное теряло значение. Все остальное подождет до утра.

— Очень ждала! — говорю я. — Думала о тебе.

Он склоняется, совсем близко…

И вдруг…

— Пина, я люблю тебя! — на выдохе, так отчаянно искренне.

Его слова обжигают сердце.

Его горячие губы уже жадно припадают к моим, я целую его… и безумно рада, что прямо сейчас не надо ничего отвечать. Я не готова. До слез. Я…

Любовь — это ведь серьезно?

Я запускаю пальцы в его мягкие черные волосы, я обнимаю его, прижимаю к себе… мне так хорошо… Я так рада ему, он такой хороший…

— Я схожу по тебе с ума, — шепчу я, как только удается оторваться. — Я хочу тебя! Сейчас!

Наверно, он не видит разницы, между «люблю тебя» и «хочу». Не важно.

Он чуть разводит мои ноги, и я сама ногами обхватываю его, заставляя подвинуться ближе, выгибаясь. Он кладет ладонь мне на живот и гладит, спускаясь все ниже и ниже, туда, где маленький треугольник светлых волос. И я чувствую, как по телу проходит дрожь.

А потом он входит в меня медленно, словно наслаждаясь каждым мгновением, наполняя всю меня собой, и мне кажется — там, во мне, он становится еще больше. Это ощущение так захватывает, что почти забываю дышать.

— Моя Пина… — чуть хрипло шепчет он.

И еще больше подается вперед, ложится на меня, гладит плечи и разводит мои руки в стороны, прижимая их к кровати. Я чувствую, что не могу даже пошевелиться под ним. Совершенно беспомощна. А он большой и тяжелый… Совсем короткое мгновение паники…

— Моя Пина! Вся моя!

Его добыча.

Он счастливо улыбается.

И это так несказанно хорошо. Я знаю — он никогда не обидит меня.

Он отпускает мои руки, сам приподнимается на локтях. Немного покачивает бедрами, словно пытаясь достать еще глубже. Потом медленно подается назад, и резко вперед снова. И снова, еще… Тихо, но совсем по-звериному рыча. И кожа на его спине каменеет, вздыбливается мурашками и взрывается шерстью, я чувствую. Немного плывет лицо. Это почти пугает. Но он не останавливается, и я даже не знаю, от чего вскрикивая — от страха или наслаждения. Мне даже кажется, одно без другого уже не возможно. Трансформация часть него, и теперь часть меня тоже! Я не могу без этого.

Голодный дикий зверь!

Я люблю его именно таким!

Я и не знала, что у меня за вкусы. Но просто дурею. Кажется, еще немного, и я сама в кого-нибудь превращусь. И хочу еще. И с каждым его движением я подаюсь ему на встречу.

Он подхватывает меня под спину, направляя, помогая не сбиться с ритма.

Он целует меня в губы, и я языком чувствую, как его клыки заостряются. Страшно. Но так затягивает. Его поцелуй с легким привкусом железа и соли… И мне кажется, я уже полностью растворяюсь в нем. Не останавливаясь.

А потом, когда все заканчивается, мы лежим, отдыхая.

Я еще не вполне пришла в себя, и блаженная расслабленность не успела покинуть тело, сердце еще колотится…

Он лежит, обняв меня, обхватив, положив голову на мой живот, прижавшись щекой, чуть-чуть трется. Это так щекотно, что я невольно хихикаю.

— Колючий? — спрашивает он, чуть виновато. — Я только вечером брился, и все равно не помогает, слишком быстро растет.

— Я думала, тебя сегодня и не отпустят, — говорю я.

— А меня и не отпустили. Я сбежал сам, на пару часов. Сейчас еще разок и обратно. Главное, чтобы я никому не понадобился. Но завтра вечером отпустят на Карнавал. И мы будет вместе. До утра! И сколько захочешь!

И он целует мой живот, прямо в пупок, и вокруг, и я смеюсь. Невозможно!

И все же, я волнуюсь за него. Если хватятся?

— А если тебя хватятся, Марко?

— Если хватятся, а я здесь, то мне просто свернут башку, — довольно говорит он. Словно мальчишка, который радуется своей шалости.

И я не могу понять — серьезно, или смеется. Что ему будет? Наказание? Выговор?

— Ты такая сладкая, Пина, что я просто оторваться не могу. М-мм… — он проводит языком от живота к груди, и вокруг соска, берет его в рот и нежно целует. — Так бы и съел тебя, — говорит вдохновенно.

— Ты там поаккуратнее, Серый Волк, — говорю я, — а то охотник за дверью!

Интересно, в этом мире есть сказка про Красную Шапочку? Наверно, есть, потому, что он весело смеется.

— Надо намазать тебя чем-нибудь. Что ты любишь? Я готов облизывать тебя часам.

Вот же… животное! Мне смешно.

— Абрикосовый джем, — говорю я.

— Моя сладкая человеческая девочка, — говорит он, и в глазах его плавится желтый янтарь.

И тянется ко мне всем телом, начиная целовать.

А потом вдруг подхватывает, переворачивая и ставя на четвереньки. И берет меня сзади. Как волчицу.

8. Утро

Утро я едва не проспала полностью, проснулась почти к полудню.

Марко убежал на рассвете, я очень волновалась. Я буквально силой выпихнула его. Хватит. Мне безумного хорошо с ним, но я боюсь. Я не хочу, чтобы он пострадал из-за меня.

Мы увидимся вечером. Будем смотреть представление, фейерверки на набережной и гулять по городу. Будут танцы и веселье.

Мне еще нужно найти платье.

Нет, тут, конечно, в большой гардеробной за дверью — выбор фантастический. Но какая девушка упустит возможность пробежаться по лавкам и присмотреть что-то еще сама? Надо было еще вчера, но я предпочла драконов.

Не жалею.

Завтрак я потребовала прямо в постель — здесь можно. Кофе, какие-то творожные плюшки, просто дивные на вкус, большой грейпфрут и немного винограда. Потом подумала, и еще яичницу с беконом. Сегодня нужно много сил. Потом умылась, искупалась по-быстренькому. И отправилась гулять.

Здесь у нас небольшие бугнало с отдельным входом, все для удобства туристов.

Рой ждал меня на улице, под навесом. С чашкой остывшего кофе толстенной книжкой в руках. И главное, книжка — обычный такой типографский кирпич в мягком переплете, вроде какого-нибудь справочника. Явно не в этом мире напечатанная… Или я что-то не понимаю?

Еще газетки рядом. Газетки местные, и совсем разный уровень просто невозможно бросается в глаза.

— Доброе утро, Рой! — поздоровалась я. — Что читаете?

— Доброе утро, сеньорита, — он закрыл книжку, повернул обложкой ко мне. — Всякую скучную техническую документацию. У вас есть немного времени? Или вы планировали пойти куда-то прямо сейчас?

Книга…

Ламинированная обложка, цветная печать и явно компьютерная верстка. «Перемещение. Техническая документация» — действительно, очень лаконично. И так неожиданно.

Мне вдруг стало слегка не по себе. Словно реальность прорывается сквозь волшебную сказку.

Откуда? Впрочем, Гильдия, уж наверняка, может перемещать не только сознание жаждущих развлечений туристок, но другие полезные вещи. Вот, книги, например.

— Время есть, конечно, — сказала я, уже напряглась внутренне. — Я хотела немного пробежаться по магазинам. Но туда, я думаю, мы не опоздаем.

— Спасибо, — серьезно сказал он. — Сядьте, пожалуйста, если вам не трудно. Вы должны знать заранее. Возможно, по моей вине, у нас возникнут некоторые трудности. Это вопрос вашей безопасности, и я сейчас пытаюсь максимально снизить риск. Вы попали в не очень удачное время, но предвидеть такое у меня не вышло. Слишком расслабился за последнее время, не уследил… Я уже обращался с просьбой заменить вам куратора, с выплатой полной компенсации, несомненно, за мой счет. Но Карнавал — самое горячее время, все кураторы заняты, даже те, кто должен был отдыхать. Есть один, Акилеу, волк-оборотень, но это примерно уровень защиты вашего центуриона. К тому же, он сейчас за городом, отдыхает… Но, думаю, лучше я поговорю с Марко, он сам присмотрит за вами. Три войны, центурион, хорошая подготовка, тем более, личная заинтересованность. Как считаете? По заявке Гильдии его освободят от всех прямых обязанностей на время вашего отпуска. Ну и я, конечно же, буду рядом, сам он может не справиться, если возникнуть сложности. Но, с другой стороны, без меня, возможно, сложности и не возникнут. Сложно сказать. Всего шесть ночей, так что, возможно, все обойдется.

Он смотрел на меня. Ждал, что я обдумаю и приму какое-то решение.

Это так неожиданно.

Поменять куратора? Тогда он сейчас уйдет, и я его больше не увижу? Мне дадут какого-то Акилеу взамен?

Там что-то действительно серьезно, правда?

«Уровень защиты вашего центуриона» — звучало слегка пренебрежительно, даже обидно. Как «ремонт, уровня бригады гастарбайтеров», без гарантии.

— Вы не хотите работать со мной? — спросила, скорее просто чтобы что-то спросить, чтобы у меня было время осознать.

— Сеньорита…

— Вера, — подсказала я. Вдруг показалось, так будет правильнее.

— Вера, — согласился он, — я очень надеюсь, что вы сможете понять правильно. Это целиком и полностью моя вина, и не имеет никакого отношения к вам. Вы, к сожалению, оказались в неудачное время в неудачном месте.

— В неудачном? — я тихо усмехнулась. — Ладно, а то я уж было подумала, что все дело в том вчерашнем происшествии на пляже.

— На пляже? О-ох… — он, кажется, даже не сразу понял, вздохнул, провел ладонью по лицу. — Сеньорита… Вера, я вчера повел себя грубо, не очень правильно, я сожалею… Вы имеете право подать жалобу. Но сейчас все действительно серьезно.

— Не нужно сожалеть. Думаю, все правильно, как раз. Секс без всяких эмоций мне был бы, действительно, не интересен. Да я и не хотела, ляпнула просто так… Если бы все случилось, мне было бы неловко потом перед Марко. Я понимаю, это звучит глупо, и тем не менее… Не важно. Рой, я не хотела бы менять куратора, если это возможно. Мне сложно представить кого-то на вашем месте. Но мне бы хотелось понимать, что происходит, хотя бы в общих чертах. Я ведь имею на это право?

— Конечно, имеете, Вера, — он взял газетку, пододвинул мне. — Хотя, боюсь, объяснить все будет сложно. Вот. «Лорд Уилфред Ленгтон, проконсул Брануэна, посетит Весенний Карнавал в Сан-Челесте…»

Рой показывал газетную заметку так, словно это могло для меня что-то значить. Там было много всего об этом Уилфреде… Да, приедет какая-то очень крупная чужеземная шишка. Посетит то, посетит се, планирует обсудить с префектом Сан-Челесте то и это… Вместе с женой. Но какое это отношение имеет ко мне?

— И? — не поняла я. — Что это за лорд Уилфред? Дело ведь в нем?

Рой задумчиво поджал губы, размышляя, как бы сказать.

Не просто, да?

— У нас с ним старые счеты, Вера. Так вышло.

— У вас с ним?

С этим лордом?

Рой потер подбородок. История, очевидно, была длинная, сходу не объяснишь.

— Помните Кита? — сказал он. — Если бы Кит не взбрыкнул так глупо, то сейчас носил бы фамилию Ленгтон, учился бы в лучшем университете и имел бы шанс сделать отличную карьеру. А не вот это вот… — Рой кивнул в сторону скалы. Не катал бы туристов.

Сын Роя. Ленгтон… я еще раз глянула в газету. Да, именно так. Поругался с отчимом, вернул фамилию отца… Отказывается верить, что отец предатель? Так значит…

И вот эта вот жена проконсула, эта сиятельная леди, бывшая жена моего куратора?

Рой смотрел на меня, ждал. Томик документации с логотипом, как на рекламных буклетах, у него в руках… Хочет знать, как меня половчее переместить отсюда подальше?

Да кто ж ты, мать твою, такой?!

— Он увел у вас жену? — спросила я.

Нет, тут все сложнее… Ставки выше, это очевидно.

Рой криво ухмыльнулся, покачал головой.

— Я был легатом третьего легиона в Осмаэре, почти семнадцать лет назад. Временный наместник, до окончания войны. А Уил очень настойчиво метил на мое место, и получил в итоге. На счет жены — не знаю, планировал ли он это сразу, или загреб Найоми заодно, как дополнительный трофей. Мне уже давно было плевать… но Кит, похоже, раскопал что-то. Не знаю…

Он болезненно сморщился.

Вот же меня угораздило.

— И что же случилось эти семнадцать лет назад? — осторожно спросила я. — Или мне лучше не знать?

Он долго хмурился, потом вдруг глянул мне прямо в глаза.

— Я предатель, Вера. По моей вине погибло более пяти тысяч человек разом. Солдаты и просто местные жители. Осмаэр был взят, мы потеряли основную позицию в Кайхане. Там такое творилось…

Он судорожно сглотнул. Его голубые глаза совсем потемнели, словно угли… Я…

— Я не понимаю, Рой…

— И не надо, Вера, — он вдруг резко поднялся на ноги. — Это слишком давняя история. Вопрос только в вашей безопасности на эти шесть дней. Подумайте.

9. День

Я, как раз наоборот, старалась не думать.

Подписала отказ от замены куратора. Подписала заявку поставить мне Марко Лусьяни в дополнительную поддержку. Подписала согласие с тем, что со всем ознакомлена и претензий нет.

И хватит с меня.

Все проблемы моего куратора — это его проблемы, и лезть в эту адскую кашу пока нет никакого желания.

Потащила его по магазинам. Я здесь — чтобы развлекаться!

Что может отвлечь девушку лучше, чем хороший шопинг? Жаль только, что с собой все это не увезешь. Но еще на шесть суток все это будет в моем полном распоряжении.

Для начала, конечно, перемерила платья, которые у меня уже были в шкафу. Безумно понравилось небесно-голубое, с открытыми плечами, свободное, лишь перевязанное под грудью тонким ремешком, полупрозрачное… Она так мне шло, что даже ничего другого не хотелось.

Но можно выбрать украшения, карнавальную маску и что-нибудь интересное еще… Посмотрим.

После обеда прибежал Марко. Улыбающийся, правда чуть напряженно, взъерошенный.

Я как раз мерила платье. Он, ничуть не смущаясь, влез в примерочную комнату за ширму, с ходу восхитился: «Ух, как хороша!» Подхватил в объятья. Девушка-помощница из магазина поспешила тихо ретироваться, завидев его.

— Ну, что? Твой дракон не справляется? — поинтересовался Марко между поцелуями.

— Он… все сложно… — я растерялась, не знала, как сказать.

— Я знаю, — Марко слегка посерьезнел, чуть отстранился, глядя на меня. — Он мне тут, за дверью, уже сказал пару слов. Собирается влезть в какую-то крайне дерьмовую историю, а ответственность за твою защиту свалить на меня. Я буду только рад, Пина. Главное, чтобы с тобой все было хорошо. Я готов хоть в огонь, хоть в воду. Зато теперь совершено законно могу быть рядом с тобой целыми днями.

И снова полез обниматься.

— Мне немного страшно, — сказала я.

— Я буду рядом, — сказал он, похлопал пристегнутый к ремню меч. — И буду начеку.

Только сейчас заметила, что он с оружием, впервые за все это время. На самом деле, в городе запрещено, только для городской стражи и вот, для специально охраны Гильдии.

Марко не сомневался.

А вот я…

— Ты не понимаешь, — сказала я. — В случае настоящей, серьезной опасности, меня просто выбросит домой. А вокруг тела Пенелопы вспыхнет защитный контур. Я не могу реально пострадать. А вот что будет с тобой?

Он нахмурился.

— Я все понимаю, Пина, — сказал он. — Я же не мальчик. В моей жизни не так много радостей, и ты, наверно, самая большая из них. Самая ярка и дорогая. Через три недели мы уйдем в Джийнар. Умереть не страшно, смерть всегда где-то рядом. Страшно — не успеть в жизни самого главного. Если ты убежишь к себе раньше времени, то как же я без тебя?

Спокойно и серьезно.

Немного пафосные слова, но за ними — совсем никакого пафоса. Их суть — только честная правда. Такова жизнь… Они просто так живут. Все они.

Мне показалось — слезы наворачиваются на глаза.

— Марко…

Я уткнулась носом в его грудь, прижалась щекой. Его сердце взволнованно колотилось.

— Пина, ну, что ты… — он гладил меня по спине. — Пина… Пинитта… Ну, иди ко мне… — потом бережно обхватил мое лицо ладонями, чуть приподнял под подбородок, заглядывая в глаза. — Ты самая лучшая девочка, Пина. Я очень боюсь тебя потерять. Никому не отдам. Ну… Моя Пина!

Он целовал меня, собирая слезы губами, но его руки уже подбирали мою юбку… И снова довольная улыбка на его лице. А свои штаны-то он уже расстегнул, я даже не уследила когда. Вбежал-то ко мне он точно застегнутый на все пуговицы, по уставу.

Он действительно решил…

Боже! Здесь?

— Что ты делаешь?! — попыталась было я. — А если кто-то увидит?!

— Ну и что? — искренне удивился Марко. — Как будто не знают, для чего я сюда к тебе пролез? Меня, между прочим, не хотели пускать, но я сказал, что очень надо. К тому же, сегодня первый день Карнавала, так что можно все!

— Ты ненормальный!

— Да! — согласился он.

И ему это нравилось.

Его это заводит.

Самое удивительное — меня тоже!

Он уже подхватывает меня и прижимает к стенке за ширмой, так крепко. Он держит меня под платьем, сбивая все вверх, к подмышкам… И я запоздало думаю, что надо бы снять, ведь платье еще не мое. Ерунда… купим его, в крайнем случае.

Отступать поздно.

Мне остается только обхватить Марко ногами, и обнять руками за шею.

Я и опомниться не успеваю, как он уже во мне, я чувствую его всем своим телом, внутри и снаружи меня разом. Его руки гладят… везде… Он целует меня.

И кружится голова.

И даже стена, с каждым ритмичным движением, царапающая позвоночник — почти никак не заботит, потому, что чувства переполняют меня. Адреналин. Наслаждение и паника сразу. Я боюсь стонать слишком громко, боюсь, что услышат, но где-то на самом пике сдержаться не могу, и…

О, черт…

И, все еще повиснув на нем, я пытаюсь отдышаться.

У него вспотевшая шея и совершенно безумные счастливые глаза.

— А платье очень красивое, — говорит он. — Мы же его возьмем, правда?

И убегает снова за дверь.

— Переодевайся пока, — говорит он, — а мы с твоим драконом обсудим детали.

Они действительно обсуждают, у окна, за небольшим столиком. А я-то думала… Впрочем…

Пока я переодеваюсь, разглядываю платье — не пострадало ли где, пока аккуратно сворачиваю его, надеясь, что небольшого влажного пятна внизу на подоле никто не разглядит. Пока я расплачиваюсь — да, денег у меня достаточно, Ленка позаботилась, можно ни в чем себе не отказывать. Пока, дико краснея, наблюдаю, как мое платье разворачивают и упаковывают по-новому, как подобает, причем делают это с совершенно каменным лицом…

Короче, пока я занята смущением и всей этой ерундой, у мужчин происходит настоящий военный совет. Даже карта перед ними, и они что-то отмечают там в четыре руки. Чувствую себя почти королевой. Вот — моя личная гвардия…

На самом деле — очень страшно.

Особенно страшно непривычно сосредоточенно-суровое лицо Марко. Центурион. У него даже голос меняется, когда он разговаривает не со мной. Он говорит сухо, отрывисто, даже резко, строго по существу. Интересно, солдаты его боятся?

— Одну минутку, Пина, — говорит он. — Ты уже готова? Сейчас идем.

И размашисто подписывает какой-то договор.

Мы шли из одной лавки в другую, и меня слегка трясло от всего этого.

Марко шел рядом со мной, он держал меня за руку, нежно поглаживая мои пальчики своим большим пальцем. Так хотелось просто расслабиться…

Он что-то рассказывал мне про Карнавал. Вот, про Карнавал он неожиданно знает много. Я слушала в пол-уха, просто успокаивал звук его голоса. Казалось — ну, что со мной-то может случиться? Я-то тут причем?

Рой тоже был где-то рядом, чуть позади.

Я обратила внимание — когда мы заходим в лавку, то Рой встает у двери, а Марко первым делом находит глазами другую дверь, в хозяйственные помещения здания. И ни на шаг не отходит от меня.

Мы купили еще одно платье и туфли, и белую маску, украшенную жемчугом.

Ювелирный.

На особо дорогие украшения я не смотрела, это не для меня, и не по карману, даже с учетом того, что для Гильдии здесь очень большие скидки. К чему мне все эти брильянты на улице? На светский прием я все равно не иду. Да и с собой не заберешь. Мне сказали, что после моего отъезда, украшения обычно сдаются обратно в магазин, и Гильдия ничего не теряет… Бывают, конечно, накладки, но не так часто.

К моему голубому платью — серебро и горный хрусталь, как раз то, что нужно. Я пересмотрела много, но больше всего запала в душу совсем небольшая изящная подвеска — словно слеза. Прозрачная, сияющая изнутри.

— Нравится? — Марко очень долго и сосредоточенно пытался застегнуть замочек у меня на шее, не давая никому, и, все же, справился.

Потом обнял меня сзади за талию.

Я смотрела на себя в зеркало… Словно не на себя. Зеркала в этом мире пугали меня. Словно чужая, ослепительно-красивая девушка смотрела на меня, улыбаясь. Маскарад. И даже маски не надо… И красивый мужчина обнимает ее, а не меня. Марко…

— Нравится, — согласилась я.

В сердце кольнуло.

Он заметил.

— Что-то не так? — спросил тихо.

Я покачала головой.

— Только шесть дней… — сказала я.

— Шесть ночей — это целая жизнь, Пина. Столько можно успеть!

Я положила голову ему на плечо.

— Если понравилось, давай я куплю для тебя, — предложил Марко. — Договорились?

— Ты? Зачем? У меня и так все это включено. Уже все оплачено. Зачем же ты будешь…

— Нет, Пина, — он улыбался, глядя на меня в зеркало, чуть поглаживая мою шею сзади под волосами. — Я сам. Я хочу что-то сделать для тебя. И мне плевать, разумно ли это.

Я повернулась к нему.

— Совсем не разумно, — сказала строго.

— Вот и отлично! — он улыбнулся еще шире. — Ради любимой женщины непременно надо делать глупости, иначе не интересно, — и уже ювелиру. — Мы возьмем это.

Ему назвали цену. Я не очень-то хорошо оцениваю, насколько это много, потому что по большей части платит Рой, и даже если я подписываю чек, то все равно не очень оцениваю… Но у Марко даже вытянулось лицо. Так много?

— Сеньор может не беспокоиться, Гильдия все оплатит, — с легкой ухмылкой попытался было заверить ювелир.

Но Марко уже достал деньги.

— Не нужно. Я сам.

Легко. Словно это действительно ему ничего не стоило. Хотя я видела, он выгреб из кошелька почти все, что там было.

— Носи это всегда, — шепнул он на ухо и нежно поцеловал меня в шею.

Наверно, он тоже мог бы принести это обратно, когда я уйду домой, вернуть, получить деньги назад… Только Марко никогда этого не сделает. Он скорее выбросит хрустальную слезинку в море… Даже немного жаль.

Он так смотрит на меня… Любовь в его глазах — совсем по-настоящему. Мне даже становилось неловко от его любви.

Отчего-то вспомнилось, Пашка, когда уходил от меня, по-тихому забрал сережки с гранатом, которые мы вместе и покупали, почти полностью на мои деньги, но считалось, что это его подарок мне.

Прежняя жизнь — словно не со мной.

Мы уже почти собрались идти, когда открылась дверь.

Вошла… дама. Леди.

То, что это настоящая леди — читалось во всем. Очень сдержанное серо-зеленое платье с корсетом, совсем не по местной моде, такое чужеродное здесь. Жарко же, наверно, в корсете в такую жару? Безупречно уложенные волосы, чуть тронутые сединой. Рыжие. Изящная шляпка. Жемчужное колье. Но главное — невероятная, полная достоинства, осанка. И взгляд…

А вот взгляд, вдруг подвел.

Напряженный, даже слегка испуганный. При абсолютно спокойном лице. Выдавали только глаза.

Шагнув на порог, она едва не столкнулась с Роем. Он стоял, прислонившись плечом к стене, сложив на груди руки. Небрежно посторонился, сделав шаг назад.

Я видела, как он тоже вздрогнул. При всем внешнем равнодушии… Как напряглись плечи, и даже что-то заострилось в лице.

Они оба старательно сделали вид. Только вошедшая за леди женщина, то ли служанка, то ли компаньонка, глянув на Роя пробурчала что-то сердито.

Леди бросила на него короткий взгляд и отвернулась.

Найоми Ленгтон — я даже не сомневалась. Боюсь, что здесь она не случайно.

— Добрый день, сеньора! — ювелир расцвел, увидев ее. — Могу я что-то вам подсказать?

Такие, как она, не размениваются на дешевые побрякушки.

— Нет, спасибо, — вежливо улыбнулась она, уже взяв себя в руки. — Я пока просто посмотрю.

Марко тоже почувствовал. Он даже подался вперед, чуть прикрывая меня собой. Словно эта женщина могла как-то мне угрожать.

Она красивая. Действительно красивая, как может быть красивой только зрелая женщина. Изысканная. Знающая себе цену. Не то что мне, даже Пенелопе никогда не быть такой. Для этого нужно родиться леди.

И Рой…

— Пойдем отсюда, — тихо попросила я.

Рой, ни капли не сомневаясь, вышел сразу за нами.

Марко долго шел молча.

Потом обернулся на Роя, тот ему кивнул.

Что это значит для меня? Я не верю в случайности.

— Давай, наверно, отнесем все к тебе, Пина, и пойдем, поужинаем? — предложил Марко. — Нам еще нужно успеть к началу представления.

10. Вечер

Карнавал. Открытие.

Все начинается на площади Сан-Мартинью: церемония открытия и представление.

У нас отличные места рядом со сценой. Не первый ряд, конечно, но и мы не благородные господа. Впрочем, для особо почетных зрителей тут устроены две ложи по бокам на возвышении, с удобными креслами, под навесом. Для префекта города и других важных людей.

Перед сценой пять рядов длинных скамеек. Мы с Марко сидим на последнем ряду, по центру. Рой стоит в шаге за мной.

А обычные люди чуть дальше за ограждением. Вся площадь заполнена до отказа, весь город здесь. Люди смотрят из окон и с балконов домов, с крыш, висят на фонарных столбах. Все хотят видеть. Толпа гудит.

На высокой сцене играют музыканты, прыгают акробаты, показывая невообразимые номера.

Левая ложа уже заполнена — блистательные сеньоры и сеньориты с веерами, в роскошных платьях, сияющие словно звезды. Строгие и респектабельные мужчины рядом. Смеются, болтают, поглядывая на сцену. Основное действо еще не началось.

Правая ложа пуста.

Все ждут префекта.

Марко сидит, чуть-чуть в пол оборота ко мне, осторожно, чтобы это не слишком бросалось в глаза, поглаживает пальцами мою спину. Здесь, все же, общественное место, куча людей кругом. Сзади стоит Рой, прикрывая своей широкой спиной от лишних взглядов.

— Я, однажды, попал на Карнавал а Аталае, — говорил Марко, — но там совсем небольшой городок, все куда проще. Говорят, тут будет даже магия.

— Магия? — заинтересовалась я.

Пока никакой особой магии в этом мире я не видела, кроме, разве что, немного медицинской. Но, учитывая возможности Гильдии, возможно это и не магия, а неизвестные мне технологии. Даже в оборотнях не было магии. Да, они всегда казались мне волшебными созданиями, но вся магия исчезла после того, как Ленка однажды сказала: «А ты знаешь, что оборотней-женщин нет. Они никому не нужны. Женщин это вообще не касается, они не могут оборачиваться и по наследству не передается». Забавно… ген, передающийся по Y-хромосоме?

Тогда я не придала этому никакого значения, как и большинству из того, что рассказывала Ленка. Но сейчас я смотрела на Марко… Искусственно созданная мутация для боевых целей?

Страшно. Если начинаешь думать, кто стоит над всем этим — вот реально страшно.

— Магия запрещена Конвенцией, — сказал Марко. — Разрешения выдаются только по особым случаям.

— Особым, это каким?

— А вот, — Марко кивнул на сцену. — По праздникам.

— А война? — спросила я. — В войне магия не используется?

Странно не использовать, это было бы куда эффективнее.

Марко покачал головой.

— Магии не место на войне. Только холодное оружие… ну, и мы тоже, — он ухмыльнулся. — «Допустимо лишь оружие, урон которым наносится исключительно посредством мускульной силы», или как-то так.

— Холодное? — удивилась я. — А есть огнестрельное?

— Драконы у нас — огнестрел, — Марко покосился на стоящего рядом Роя, — но они пока разрешены. Вон, смотри — идут уже.

Я глянула куда он показывал.

Ложа префекта.

И когда увидела, то даже зажмурилась, потерла глаза, не веря, что реально вижу это. Первыми в ложу вошли два натуральных спецназовца в черных масках и бронежилетах, с автоматами наперевес. Огляделись.

Невероятно?

Но ведь я тоже здесь.

— Кто это?

— Охрана Гильдии, — Марко пожал плечами. Обычное дело.

За спецназовцами вышел представительного вида мужчина, полноватый, средних лет, с хорошо наметившимися залысинами, под руку с совсем юной женщиной. Префект? С женой? Любовницей? На дочь так не смотрят.

За ними, очевидно, тот самый Уилфред Ленгтон и та самая леди, которую мы видели днем, только еще шикарнее. А ведь Ленгтон тоже дракон! Вон, как возвышается над всеми, и такого же сложения, что и Рой. Есть в них что-то неуловимо-общее, хотя этот — жгучий брюнет. И выглядит едва ли не моложе своей спутницы. Вот интересно, еще лет десять, и она постареет. А он? Да он пятерых таких переживет.

Украдкой глянула на Роя. Он демонстративно смотрел в сторону, в толпу, по сторонам, на сцену, куда угодно, только не в сторону бывшей жены.

А вот она на него смотрела.

Все уже почти расселись, когда к своему месту в ложе подошел еще один. Загорелый худой парень в темных очках, расстегнутом черном пиджаке с воротником-стойкой, белой футболке и черных джинсах.

— Кто это? — тихо спросила я.

— Представитель Гильдии, — сказал Марко.

Могу поспорить, этот представитель ни с кем телом не менялся… И он не из этого мира.

Меня вдруг осенило.

Нет, конечно, я подозревала это и так, но именно сейчас, глядя на гильдийца, я поняла, что они могут перебрасывать не только сознание, и даже не только предметы, вроде той книжки у Роя. Но и людей… целиком. Как бы сказать… Я не знаю, вопрос ли это принципа, или только денег, но сюда можно попасть «во плоти». Быть собой, а не Пенелопой. И…

Нет, я пока не в силах была даже думать.

Остаться здесь навсегда.

Нет…

Затрубили трубы.

Народ притих.

— Смотри! — шепнул Марко, его губы касались моего уха и не спешили отдаляться. Он чуть прихватил мочку, поцеловал, а потом шею рядом.

Я честно пыталась сосредоточиться на представлении. Там было что-то про прекрасную принцессу, ее жениха и их родителей, которые были против брака. Почти Ромэо и Джульетта, но более эротично. Они целовались прямо на сцене и весьма откровенно тискали друг друга в объятьях. И танцевали. Бог ты мой, как они танцевали! С какой страстью! Невероятная смесь темпераментного фламенко, чувственного танго и даже немного искрометной самбы.

Впрочем, переплюнуть в темпераментности Марко было сложно. Он гладил мою спину, от лопаток до самой попы, с таким завидным пониманием дела, что темнело в глазах. Ни один массаж не сравнится. Пальцами — где-то едва касаясь, где-то ощутимо надавливая, находя самые правильные точки и направления. Вторую руку он положил мне на колени, почти неподвижно, я ощущала лишь совсем мелкие движения. Это сводило с ума. Он шептал мне на ухо какую-то чушь, не для того, чтобы рассказать, а просто чтобы был повод быть ближе. Его горячее дыхание…

И я уже почти ждала, пока закончится…

А потом принцессу украл дракон.

Не настоящий, конечно.

Сделанный то ли из бумаги, то ли из тонкой ткани, словно гигантский воздушный змей. Он взялся из ниоткуда, и кружил над площадью, спускаясь ниже.

Оба влюбленных на сцене исполнили танец ужаса. Она боялась, он — закрывал ее собой, пытаясь защитить, отчаянно, экспрессивно.

Но дракон не думал отступать, он замер над сценой. Из его брюха спустилась перекладина, что-то вроде цирковой трапеции. Принцесса зарыдала, с невероятной трагедией закрыла руками лицо и вдруг метнулась к дракону, ухватилась за перекладину.

И он, вместе с ней, взмыл в небо. В одно мгновение.

У меня, честно признаюсь, замерло сердце. Я испугалась — она сейчас разобьется. Но принцесса держалась крепко и дракон отлично держал высоту. Принцесса была почти неподвижна, пока ее возлюбленный внизу танцевал. Его танец был о горе, ярости и желании убить крылатую тварь.

А потом он поднял копье. Настоящий такой боевой метательный дротик. Проклятия слетели с его уст.

Музыка замерла.

Я подумала — неужели он сейчас сделает это? Но ведь копье… А принцесса? Если она упадет?

У меня сжалось сердце. И даже Марко увлекся представлением, наблюдая, забыв гладить меня.

И в тишине — этот доблестный жених размахнулся, и театрально красиво замер, давай всем возможность оценить глубину момента.

И, вдруг, со всей силой метнул!

И сердце оборвалось.

Время словно замерло, я видела, как летит копье, все ближе. И вот оно уже втыкает в бумажное брюхо воздушного змея.

И в одно мгновение он взрывается, словно наполненный краской шарик. Бах! Салют алых брызг накрывает площадь. Достается всем.

Змея нет.

Я совершенно ошалело смотрю, как капли падают Марко на щеки, на лоб, текут…

Кровь.

Словно кровь.

И капли на моем лице.

Я тяжело дышу, еще не до конца придя в себя и осознав. Я боюсь смотреть… Изо всех сил пытаюсь бороться с желанием уткнуться Марко в грудь и разрыдаться.

А как же принцесса? Упала? Разбилась? Дракона в небе больше нет. Только кровь и ошметки ткани вокруг. Так и было задумано? Не могу поверить.

У меня дрожат губы.

Где-то со сцены начинает тихо играть музыка, нарастая осторожно. Пиано… громче… меццо-форте…

Я поворачиваюсь к сцене.

А принцесса у своего спасителя на руках. Жива. Он прижимает ее к груди. Медленно кружит. Потом ставит на ноги, и снова кружит в неком подобии вальса. Музыка вокруг и внутри, от нее уже никуда не деться. Лирично, потом все громче и радостней. Форте. Еще! Фортиссимо! Срываясь в невообразимое крещендо, от которого все вибрирует и невозможно дышать…

И вдруг, словно обрывается струна. Все замирает. Тишина наваливается и оглушает разом.

Тихо.

С неба падает пепел.

По моей щеке тоже катится капля, вниз, и замирает на губах. Я чувствую ее вкус.

— Кровь?

Это пробирает до костей.

— Кровь, — соглашается Марко. — Настоящая кровь и немного магии.

Карнавал в Сан-Челете объявляют открытым.

Дракон побежден.

11. Ночь

Мы сидели на песке, у самой кромки рокочущего прибоя.

Не купались. Сегодня волны такие высокие, что даже Марко предпочитал не лезть.

Долгий день и долгий вечер, от усталости гудели ноги. Мы гуляли по городу, ели жареные колбаски и всякие сладости, танцевали у высоких костров, смотрели фейерверки на набережной. Потом пришли сюда. Здесь тихо.

Марко обнимал меня. Я сидела чуть-чуть пред ним, откинувшись, прижавшись спиной к его груди. Спокойно и расслабленно. Немного клонило в сон.

— Ты поспи, если хочешь, — тихо говорил Марко. — Если вдруг уснешь, я отнесу тебя домой.

— Домой? Ты смеешься? Здесь так далеко.

— Совсем не смеюсь, — сказала он. — Ты легкая. Я ведь оборотень, а не человек, для меня это не сложно.

— Не надо, — сказала я. — Мне очень нравится здесь, так спокойно. Я готова всю жизнь сидеть на берегу, рядом с тобой.

Он вздохнул. Беззвучно, я просто почувствовала.

— Я тоже, — тихо сказал он, что-то такое скользнуло в его голосе. — Я бы все отдал, за то, чтобы ты осталась со мной навсегда. Но, конечно, понимаю, что это даже не от тебя зависит.

— Не от меня, — сказала я. — Это невозможно.

— Я знаю… — он обнял меня чуть крепче, зарылся носом в моих волосах. — Просто помечтать, Пина. Я люблю тебя. Я бы бросил все ради тебя. Увез бы тебя в Ларн. Мы бы жили… Знаешь, мой отец отличный кровельщик, у него всегда хватало работы, и мы, когда были детьми, всегда помогали ему. Я все детство лазил по крышам и умею не только драться. Пусть я не получу премии за выход на пенсию, но на свой кусок хлеба всегда заработать смогу. Мы построим дом… Пина, я знаю, что это пустые мечты. Но я так боюсь потерять тебя…

Он потерся шершавым подбородком о мое ухо. Страшно щекотно.

— Ты меня совсем не знаешь, — сказала я, вдруг почувствовала, как слезы подступают к глазам. — Настоящая я совсем другая.

— Я знаю тебя. Я третий день рядом с тобой. Все остальное не важно.

Важно. Но мне не хотелось сейчас спорить. Какое это имеет значение?

— Мне так хорошо с тобой, — сказала честно. — Даже не думала, что такое бывает.

— Мне тоже.

Его ладони гладили мой живот.

— Расскажи о себе, — попросила я. — У тебя большая семья?

— Обычная. У меня семеро братьев и три сестры. Две старшие, одна младшая — Лила, но и она, наверно, сейчас уже взрослая. У старших давно, должно быть, свои семьи. Старший брат, Бруну, по традиции остался дома с отцом, продолжать семейное дело. Ему уже за тридцать, у него свои дети. Хотя, когда я уходил в армию, он только-только женился… Я не видел их почти семь лет, Пина. Честно сказать, когда уходишь из дома, то обычно уходишь навсегда. Стараешься не думать, как они там.

— Только здесь и сейчас, да?

— Да, — сказал он. — Только здесь и сейчас. Иначе тяжело.

— Старший остался дома, а остальные?

— Остальные уходят служить, — сказал Марко. — Для нас выбора почти нет. Земли Ларна не способны прокормить столько волков. Только взрослые, получив браслет, могут передвигаться свободно, и жить где хотят. Но дети, мальчики, должны оставаться в Ларне. Семьи должны оставаться в Ларне. Иначе, это будет опасно для всех.

Я зажмурилась. Слеза все же выкатилась и скользнула по щеке.

Лишние. Один остается дома, а остальные уходят. Рожденные в резервации и уходящие на верную смерть. Как можно так жить? Нет выбора?

Я повернулась, заглядывая ему в глаза.

Марко улыбнулся мне.

— Тебе бы понравилось в Ларне, — сказал он. — Я родился в пригороде Оторна, таком тихом и уютном, по сравнению с которым Сан-Челесте дикое страшное место. Здесь хорошо развлекаться, но жить — я бы не хотел. У нас не так жарко, и зимой выпадает снег. Ты видела когда-нибудь снег, Пина? Да? Много… Все в снегу. Морозные узоры на окнах, можно подышать и нарисовать смешную рожицу, ну, или еще чего… — он хмыкнул. — Конечно, дороги приходится чистить, иначе не пройти. Зато можно играть в снежки и лепить снежных троллей. А из печных труб идет дым, и пахнет огнем… Речка покрывается льдом, а со склона можно кататься на санках. Мы пропадали там целыми днями, нас едва утаскивали за шкирку… А весной в садах цветут вишни и яблони, словно белые облака. Цветы в палисадниках. У мамы всегда розы под окнами, а чуть дальше, вдоль дорожки — гортензии и такие крупные лилии, какие я больше не видел ни у кого. А за домом — грядки с клубникой. Когда я был маленький, меня вечно заставляли эту клубнику полоть, и это был настоящий кошмар. У нас было только несколько кур, но некоторые держали коз и коров, и мы с Чечче по утрам бегали к тетке Мимине за молоком. Наверно, я бы хотел увидеть Ларн снова… Тебе бы тоже понравилось, Пина.

Немного грусти в его глазах. И очень много тепла. То, что он говорил — искренне, действительно любил свой дом. И даже вся несправедливость этого мира ничего не способна изменить.

Марко ведь никогда не рассчитывал увидеть родной город снова, он ушел навсегда. Чтобы умереть.

Почти никто не возвращается.

Если бы я могла, я осталась бы с ним. Уверена — была бы с ним счастлива. По крайней мере, куда больше, чем одна без него, вернувшись к себе домой. А он… он был бы жив. Для него это единственный шанс уйти от войны.

— Я пошла бы с тобой, если б могла, — сказала я.

Он потянулся, целуя меня в губы. Чуть приподнял, разворачивая к себе. Я обняла его за шею.

— Спасибо, — сказал он отрывисто. — Это очень важно для меня.

Всего чуть-чуть помечтать.

Его горячие губы сводили меня с ума, его руки уже скользнули по ногам, под платье…

— Подожди, — попыталась было я. — Не здесь.

Он с трудом оторвался, дыша мне в ухо.

— Почему? Мы здесь одни.

— А Рой?

— Твой куратор? — удивился Марко. — Это его работа. Думаешь, мало он видел парочек, занимающихся любовью? Пусть смотрит. Пина…

Нет…

Я видела Роя там, вдалеке, у Марко за спиной. Он сидел у края пляжа, под старым кустом мирта, глядя в сторону.

— Я не могу… — как же ему объяснить? — Марко, милый, не здесь. Пойдем домой, и там…

Марко ухмыльнулся, чуть склонив голову на бок.

— Хочешь, я попрошу его отвернуться? — предложил он довольно.

— Нет… — я растерялась. Как-то уж очень… откровенно, что ли? С другой стороны, это действительно его работа, он и так все понимает.

Где-то на границе сознания даже скользнула мысль, что вот, он не захотел меня, и пусть теперь смотрит!

Не могу.

Но пока я раздумывала, что сказать, чуть в стороне от кустов отделилась тень. Направилась к Рою. Он повернулся, вытянулся.

Женщина.

Та самая женщина.

Что ей нужно?

Она шла к Рою, и он медленно поднялся ей на встречу. Слов не слышно — далеко, да и шум моря заглушает все.

— Что там? — заинтересовался Марко, оглянулся тоже. — Ого! Сеньоре тоже не спится в такую ночь?

Я видела, как женщина подошла совсем близко, даже протянулась к нему, пытаясь коснуться. Рой поймал ее руку. Она настойчиво шагнула ближе.

Меня, вдруг, так неожиданно, кольнула ревность. С чего бы? Как я могу ревновать кого-то там еще, в горячих объятьях Марко? Не много ли мне?

Рой тоже глянул на нас, что-то тихо сказал бывшей жене. Потом махнул Марко рукой.

— Сейчас, — Марко вскочил на ноги. — Одну минуту, Пина.

Я видела, как он пошел Рою на встречу, как мужчины встретились на середине пляжа, как о чем-то говорят. Что же случилось?

Я так и сидела на песке.

Честно говоря, хотелось спрятаться… эта Найоми смотрела на меня, словно… или это моя фантазия? Словно на грязь под ногами… Фантазия. Она далеко и не разглядеть. Да и вообще…

Потом Рой кивнул, и вернулся к ней.

А Марко ко мне. С размаху шлепнулся на песок рядом, обнял крепко-крепко.

— Ну, все, — бодро сказал он. — Твоя маленькая проблема исчезла сама собой. Пока они там решают свои семейные дела, будет не до нас. И я могу немного пообнимать тебя, никто не увидит!

— Что ей нужно? — спросила я.

Не знаю, как-то все это мне не нравилось.

— Не знаю. Не все ли равно? — Марко беззаботно отмахнулся, но по глазам я видела, что и ему не нравилось тоже. По крайней мере, стаскивать с меня платье прямо сейчас он не спешил. Я даже видела, как незаметно постарался нащупать рукоять меча.

Он все так же обнимал меня, но внимательно прислушивался. Вот только рокот волн заглушал все.

— Это пляж Гильдии, — сказал Марко, словно уговаривая сам себя. — Что тут может случиться? И потом, я же с тобой.

Я видела, как Рой отошел еще чуть дальше, почти за кусты, я и почти не видела его.

Что может случиться?

Пляж Гильдии…

Эта паранойя теперь навсегда со мной? Я не могу расслабиться. Хороший же отпуск…

— Пина, я люблю тебя, — шепнул Марко.

— Я тоже… — принялась стаскивать рубашку с него. — Я тоже тебя люблю.

И прямо чувствовала, как напряглась его спина.

— Глупо упускать такой шанс, да? — шепнул он. — Сейчас…

Он отстегнул ножны и воткнул в песок, по правую руку, так, чтобы в случае — легко выдернуть.

Все так плохо?

Но все еще обнимал другой рукой, прижимая меня к песку. Я попыталась было выбраться из-под него, сесть.

— Давай не будем…

— Боишься? — он усмехнулся? — Мы быстро…

Он глубоко и часто дышал. Опасность возбуждала его?

Да что за опасность? Мы здесь одни. Что за бред.

А он уже гладил меня под платьем. Его так просто не остановить. Меня это пугало и радовало одновременно. Ну, что я, в самом деле… Мой Марко…

Он целовал меня, быстро, нетерпеливо, как в первый раз… Каждый раз! Пытаясь успеть.

— Не надо, — еще было разок было попыталась я, правда не очень уверенно.

— Ты правда не хочешь? — он почти смеялся надо мной и не верил. Да я сама не верила. Он приподнялся на руках, глядя мне в глаза. И, боже мой, он был так сказочно хорош…

Хочу.

Прямо сейчас. Я прямо физически чувствовала это, и сопротивляться не было никаких сил.

Он наклонился, чуть спустил бретельку платья, освобождая плечо. Поцеловал. И еще раз…

— Не бойся, — сказал тихо.

Я обняла и потянула его к себе.

В его объятьях невозможно бояться.

Он уже умудрился стащить платье вниз, оно довольно открытое, и, целуя грудь, одновременно совсем поднять его снизу, и чуть приподнять меня под попу, направляя… Он не терял времени. И я уже чувствовала его в себе…

— Эй! Девочкой не поделишься?! — раздалось сзади.

Марко буквально подбросило. Я даже осознать не успела, а он уже стоял с оружием в руках.

Их было человек десять. Или не человек? Трое из них определенно волки, остальные…

Откуда?

Как вышло что они здесь?

Я почти не верила своим глазам. До истерики. Хотелось заорать от страха.

— Сегодня же Ночь Любви, первая ночь Карнавала! — страшно ухмыльнулся тот, что впереди. — А нам таких красоток не досталось. Поделись с нами? Зачем она тебе одному? На всех хватит. А тебя мы не тронем.

— Пина, беги наверх, я прикрою, — бросил Марко через плечо. — Беги!

Почти все они стояли со стороны моря, только двое уже начали обходить крутом… Но я не успею.

Они не собирались болтать и тянуть время.

Его же сейчас убьют! По-настоящему! Ему одному не справиться!

— Пина! Беги!

Я вскочила на ноги.

Рой? Где он?

Я хотела закричать, но горло от страха перехватило, я и дышать едва могла.

Все мысли в голове разом.

Бежать? Если я останусь — это никому не поможет. Здоровый мужик уже бросился мне наперерез. И Марко к нему.

Я уже почти не понимала, что происходит.

Мужик попытался схватить меня, но Марко успел с размаху воткнуть меч ему в живот, выдернуть… И тут же развернуться. Он уже дрался с двумя… едва успевая, а третий примеривался ударить его со спины…

«Сзади!» — хотела было крикнуть я.

Но чьи-то руки хватили меня с такой силой, что захрустели ребра.

— Попалась! — он радостно заржал у меня над ухом. — Вот теперь повеселимся!

И я заорала.

Мне казалось — все… Сейчас я тоже умру. Все кончено.

Как глупо все, — еще успела подумать.

Меня сейчас выбросит в свой мир? Или я тоже все буду чувствовать? Как все они по очереди…

Марко…

Меня тащили в сторону. Я пыталась брыкаться, но без всякой пользы. Бугай был здоровый, словно скала. Тоже оборотень? Я попыталась даже укусить его за руку, но показалось — сейчас просто сломаю зубы.

Он тащил меня.

Но вдруг замер, словно натолкнувшись на что-то, дернулся. Хруст. И меня обдало кровью. Руки разжались. Бугай повалился на песок, едва не потянув меня за собой. Я оглянулась на него… а ему снесли половину головы…

Вот тут я заорала снова.

И дальше уже совсем не помнила ничего.

Я поняла только, что Рой здесь. Два его меча сверкали словно молнии с такой скоростью, что я и уследить не могла.

Эти бандиты даже шарахнулись от него, но не успели.

Все кончилось в считанные минуты. Последнего он догнал уже в море, когда того сбила волна.

У них всех не было против него никаких шансов. Дракон. Невероятная сила и скорость, какой я даже представить не могла.

Не могла уследить, как он делал это.

Все.

Все кончилось.

И на ногах стояли только мы вдвоем.

Шумело море.

Трупы вокруг. Песок залит кровью… Нет-нет-нет… Я старалась не смотреть. Если смотреть на все это, меня просто сейчас вывернет…

У меня так темнело в глазах, что…

— Вера! — Рой обернулся, окликнул, пошел ко мне. — Вера, как ты?

Я стояла, прижимая к груди руки, и даже совсем ничего не могла сказать.

Ноги подгибались.

— Вера?

Он совсем рядом, буквально в пару прыжков.

И так невыносимо хочется броситься к нему и разрыдаться.

— Марко?! Где?!

Паника.

Его убили? Боже мой…

Рой оглянулся по сторонам, пытаясь найти Марко глазами.

Я увидела первая. Совсем рядом.

Марко лежал, раскинув руки… вся рубашка залита кровью.

Я кинулась к нему.

Нет…

Рой успел первый.

— Сейчас, Вера… не бойся. Он жив.

12. Утро

Утро застало нас по дороге к дому.

Рой шел широким торопливым шагом, неся Марко на руках, а я бежала за ними, едва поспевая. Даже закололо в боку. Но попросить идти медленнее, подождать — я не могла. В крайнем случае отстану и догоню потом.

Сейчас главное — успеть.

Все будет хорошо — настойчиво повторяла я себе, как заклинание. Все будет хорошо!

Раны действительно серьезные… У меня, честно говоря, не хватило духа посмотреть толком, я боюсь крови, и Рой все сделал сам. Он точно знал, что делать.

Там, на пляже, он быстро притащил свою сумку, достал какие-то баночки, ампулы, шприц, быстро набрал и, закатав Марко рукав, сделал укол в вену… Я только потом осознала, как дико это смотрится. И явно ему приходилось делать такое не раз, потому что реально быстро и четко, без сомнений.

Только обернулся ко мне.

— Вера, а ты сама как? Все нормально?

— Нормально.

Нормально… только сейчас будет истерика, она просто пока затаилась. Я прямо чувствовала, что еще немного и сорвусь.

— Дать тебе успокоительное? У меня есть?

— Не надо, — я мотнула головой.

Просто вдох-выдох… Со мной все хорошо.

Не сейчас. Не люблю я… Сначала Марко.

Рой кивнул.

Потом разорвал и стащил с Марко полностью рубашку, положив его на правый бок. Я видела, раны в левом боку и спине, широкие. Столько крови… А Рой достал пару тюбиков и залил гель прямо в раны. Очень надеюсь, он знает, что делает. Проверил пульс, проверил глаза, дыхание, еще какие-то манипуляции, которые я не понимала. Марко даже не приходил в себя, кровь у него на губах… И еще один укол из другой ампулы.

Но больше всего меня потряс небольшой и явно электронный прибор. Рой освободил две тонкие иглы на нем, включил, загорелась зеленая лампочка, и потом воткнул прямо Марко в грудь.

Осторожно поднял его на руки.

— Идем, — сказал он. — Чем быстрее мы отдадим его врачам, тем лучше.

Все будет хорошо.

Я пыталась поспеть за Роем, и больше думать уже ни о чем не могла. Сил не было Голова немного кружилась и гудели ноги.

— Вера, как ты? — он обернулся ко мне. — Хочешь, мы немного отдохнем, посидим?

— Не надо. Я иду…

— Смотри… Если ты сейчас упадешь в обморок, мне двоих вас не дотащить.

— Ты, может быть, иди вперед, а я догоню.

Рой покачал головой. Остановился. И я, наконец, хоть чуть-чуть перевела дыхание.

— Я не могу тебя бросить, — сказал он. — И дело даже не в твоей безопасности, хотя и в этом тоже. Мало ли что. Но без тебя меня даже не станут слушать и волку твоему помогать тоже не станут.

— Как же не станут помогать? Разве так можно?

Рой усмехнулся.

— В лучшем случае ему дадут обычного местного лекаря, компрессы, припарки и сушеные корешки. Только это не поможет, даже притом, что у оборотней своя регенерация очень активна. А гильдейские хирурги лечат только своих. Он подписал временное соглашение, но не полноценный договор с Гильдией. Его лечить никто не обязан, это его проблемы, если не справился. Не удивлюсь, если без тебя его просто вышвырнут на улицу. Скажут потом, что убили в какой-то пьяной драке, с оборотнями такое сплошь и рядом, — Рой облизал губы. — Поэтому очень нужна ты.

— А со мной?

У меня аж в глазах потемнело, когда я подумала, что все может быть зря. Как так можно? Мне казалось, жизнь важнее…

— С тобой у него есть шанс.

— Тогда идем, — сказала я. — Ничего, я дойду…

Меня трясло. Я даже не пыталась осознать все это сразу. Сейчас главное — дойти, а остальное потом.

Не в наши домики, конечно. Мы свернули чуть в сторону, к тому высокому расписному зданию, в котором я очнулась в этом мире. Представительство Гильдии.

Широкий, закрытый для посторонних, внутренний дворик с фонтаном, скамейки, клумбы и цветущие олеандры…

Я думала, мы сейчас сразу внутрь, но Рой положил Марко на скамейку во дворе у входа.

— Вера, пойдем со мной. Для начала нужно решить один вопрос. Хорошо?

— Куда? — не поняла я.

— В финансовый отдел. Не бойся, с твоим волком ничего не случится. Мы быстро.

Это было дико. Невыносимо дико. Как бросить Марко тут одного? Но Рой говорил так уверенно, и я так устала, что сил спорить не было совсем. Ему виднее?

Только бы все получилось.

Он повел меня по каким-то коридорам…

— Тебя сейчас спросят, — сказал Рой, — скажи, что все в порядке и претензий нет. Вера, это важно для Марко, а для тебя сейчас только формальность, ничего не значит. К тебе потом придут все равно, и тогда уже можешь рассказывать все как есть, все претензии и жалобы. Но сейчас, если хочешь побыстрее решить вопрос, просто кивни, хорошо?

— Конечно.

Он перемазанный кровью, красный, взмокший весь. Марко же тоже не ребенок, здоровенная гора мышц, попробуй, потаскай такого. Он весит вдвое больше меня, удивительно, что Рой вообще справился.

Я почти бежала за ним.

И уже почти совсем ничего не понимала.

Небольшая комната, девушка за рабочим столом. У нее… компьютер?

— Доброе утро, Тина, — Рой подошел. — Нужно перевести деньги с моего счета на личный счет моей подопечной, Веры. Сейчас.

Тина невозмутимо окинула его взглядом с ног до головы.

— Что-то случилось, сеньорита? — спросила меня. — Вы так же можете подать официальную жалобу.

— Нет-нет, — поспешила я. — У меня нет претензий, все хорошо.

Очень надеюсь, я все делаю правильно.

— Тина, переведи деньги, — велел Рой. — И выписку сделай, пожалуйста.

Она, как ни странно, кивнула.

Обычное дело у них, что ли? И не такое бывает? Заляпанные кровью кураторы требующие перевода денег — не удивляют никого?

Тина заглянула в свои ведомости.

— На вашем счету пятьсот тысяч триста двадцать семь реалов и пятьдесят два сентаво, — сказала механически. — Желаете перевести все?

— Да, — сказал Рой.

— Одну минуту…

Даже не спрашивает «зачем?». Не ее дело?

И действительно, даже минуты не прошло, как Рой взял выписку, и потащил меня обратно, едва ли не бегом.

А выписку сунул мне.

— Смотри, там тысяча шестьсот тридцать — изначально твои, остальное перевели сейчас. На лечение и реабилитацию должно хватить. Просто так они ничего делать не будут. Попросишь перевести им, сколько нужно. Возможно, часть тебе даже вернут обратно по страховке, остальное можешь потратить здесь или получить дома по курсу. Тебе все объяснят.

— А ты? Я не понимаю… Это же твои? Это же большие деньги, да?

— Да. Но они бы все равно перешли Гильдии, после сегодняшнего. А так хоть в дело. Не переживай. Идем за твоим волком.

Никаких эмоций, почти как та Тина.

— Подожди! — попыталась было я. — А что теперь будет с тобой?

Он мотнул головой.

— Все нормально, Вера, не волнуйся. Идем. У нас сейчас мало времени.

Во двор, схватить Марко и уже с ним снова бегом.

Дверь в медблок он едва ли не вышиб ногой.

— Реанимация, срочно! — рявкнул во весь голос.

Вышел лысый мужчина в бледно-зеленом халате, глянул на нас троих. Врач?

— Волка? — едва ли не с пренебрежением поинтересовался он. — За чей счет? На него страховки нет.

— Сеньорита платит, — сказал Рой.

— Вот! — я протянула выписку.

Руки тряслись.

Мужчина подошел, сосредоточенно посмотрел на цифры, причмокнул губами, что-то прикидывая.

— Хорошо, — сказал наконец. — Неси его туда, на стол. А вам, сеньорита, может быть, нужно что-то еще? Успокоительное? Как вы себя чувствуете?

— Все хорошо, — сказала я. — Ничего не нужно. Вы ведь поможете ему?

— Это так важно для вас? В городе полно оборотней, сеньорита. Можно и получше найти, совершенно бесплатно.

Такая циничная ухмылка на его лице.

Спокойно. Если я устрою истерику, будет хуже.

— Важно, — изо всех сил постаралась взять себя в руки, говорить спокойно и твердо. — Вы поможете? Он нужен мне живой.

— Для начала я должен посмотреть его состояние, сеньорита.

— Посмотрите, — сказала я.

Тот по-деловому кивнул.

Рой уже успел положить Марко на стол, включить лампы.

Врач осматривал долго, что-то мерил, цокая языком. Я успела от нервов обгрызть ногти, вся извелась.

Потом вышел ко мне.

— Раны серьезные, сеньорита, но помочь можно. Более традиционная реабилитация займет около недели, но очнуться он может уже завтра, и вы сможете с ним поговорить. Интенсивная реабилитация обойдется вам гораздо дороже, но я поставлю его на ноги к утру.

— Поставите на ноги? — не поверила я.

— Да. Он будет здоров.

— Хорошо. Сколько это будет стоить? Суммы на моем счету хватит?

— Более чем, сеньорита.

— Тогда к утру.

Это было совершенно невероятно… Магия?

— Хорошо, — врач ухмыльнулся. — Часть суммы я попрошу вперед. Вы можете выписать чек.

Я написала. Руки тряслись, писать выходило с трудом. Но я справилась.

Невозможно поверить.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул врач, — посидите в коридоре, прошу вас. Там есть диванчик. К вам выйдут.

Я кивнула. Пошла.

Уже где-то в дверях слышала, как Рою велели сеть и дождаться прихода инспектора. Он молча сел.

У меня сжалось сердце. А что будет с ним?

Я…

Не было сил. Совсем.

Он разберется сам. Он взрослый, сильный мужик… дракон. Он знает лучше меня…

Я сделала все, что могла.

Все.

Хорошо.

Теперь Марко вылечат…

Слабость навалилась.

Я едва добралась до дивана и упала без сил.

Такая пустота… опустошенность. В голове звенело. Я сидела, смотрела в пол, и все, что происходит — казалось мне диким, безумным сном. Так не может быть. Все, что со мной случилось этой ночью и утром — не возможно. Забыть… Я даже усталости почти не чувствовала… пустота…

Потом ко мне вышла девочка, померила мне давление, что-то еще. Принесла какой-то зеленый настой, пахнущий мятой.

— Выпейте, сеньорита, вам это поможет.

Я выпила половину. Поставила.

Все как во сне.

— Ваш оборотень уже вне опасности, — сказала девочка. — Можете не волноваться.

— Спасибо…

И вот тут меня неожиданно накрыло.

Истерика.

Нервы сдали в конце концов.

Стоило чуть расслабиться, и все.

Я рыдала в голос, взахлеб, слезы лились…

Ко мне выбежали, засуетились, даже сделали укол… Я не сопротивлялась. Уже не важно.

Меня успокаивали, говорили, что все хорошо, что бояться нечего, все виновные будут наказаны, мой оборотень уже вне опасности, с ним работают, и к утру…

Все хорошо. Это главное.

А потом, кажется, уснула, прямо на том же диване.

13. Вечер

Весь день я честно проспала и не застала.

А вечером, стоило проснуться, ко мне сразу пришли. Я только успела попросить кофе… голова тяжелая, но, надеялась, кофе мне поможет… Собиралась выпить и побежать узнавать, как у Марко дела. Но немного отвлеклась, мне показалось, я вижу дракона над морем… Далеко. Солнце садилось, и я не уверена.

Забыла про кофе и не успела…

— Добрый вечер, сеньорита, — неприметный человек в сером строгом костюме вошел без стука. — Как вы себя чувствуете?

Точно не врач. С кожаной папкой подмышкой.

— Хорошо, спасибо, — сказала я. — А как Марко?

— С ним все в порядке, сеньорита, он сейчас спит. Чуть позже я могу проводить вас к нему. А сейчас не подпишите ли пару документов, чистая формальность.

«Чистая формальность» меня напрягла сразу. С такой фразой на тебя обычно вешают чужой кредит.

— Конечно, — сказала я. — А что именно подписать?

Человек вежливо улыбнулся.

— Заявление на выплату вам компенсации по страховке, — сказал он, достал из папки несколько скрепленных листок, открыл на последнем, положил передо мной. — Вот здесь распишитесь, пожалуйста, сеньорита.

Он еще и руку держал так, что закрывал мне почти пол листа. Как бы невзначай, просто показывая место для подписи.

Но с документами я работаю слишком давно, чтобы подписывать не глядя.

— А второй документ? — спросила я.

— Распишитесь, и я дам второй, — он улыбнулся.

— А какой? Страховка и…?

Его улыбка стала немного натянутой.

— Заявление о замене куратора, — сказал он. — На более надежного и серьезно относящегося к своим обязанностям. С вашим новым куратором я вас сейчас познакомлю. Его зовут Акилеу. Думаю, вы найдете общий язык.

«Уровень защиты примерно вашего центуриона». О, да, сегодня у меня была возможность оценить разницу.

— Рой отказался со мной работать? — спросила я.

Мне это не нравилось.

— У него личные дела, сеньорита.

Совсем не нравилось.

— Могу я поговорить с ним? Уверена, он изменит свое решение. Я не хочу другого куратора.

— Боюсь, это невозможно, сеньорита. Его сейчас нет в городе.

Дракон над морем…

И не верю, что Рой мог вот так просто убежать и ничего не сказать… если только с ним ничего не случилось.

— Тогда зачем требуется моя подпись? Если это зависит не от меня? Я не даю согласие.

— Это простая формальность, сеньорита.

Я покачала головой. Не верю.

— Можно? — я взяла бумагу, лежавшую на столе.

Успела выхватить раньше, чем этот человек опомнился. Он не ожидал и даже попытался перехватить.

— Я почитаю, — сказала ему. — И второй тоже дайте, пожалуйста.

— Конечно, сеньорита. Не торопитесь. Выпейте кофе…

Но второй так и не достал.

Я протянула руку, ожидая.

Человек помедлил немного, помялся, потом и, все же, достал. Я заметила, что бумаг в папке было много, он не сразу нашел нужную.

— Спасибо, — сказала я.

Отошла чуть подальше, к лампе у кровати.

Заявление, составленное от моего лица, примерно такое же, как показывал мне Рой. Но не совсем.

Да, просто заявление — прошу назначить мне нового куратора, в связи с тем, что мой настоящий куратор, Харольд Уолси, недостаточно хорошо справляется со своими обязанностями. «Проявил халатность и оказался некомпетентным», — если точно. «Вследствие его действий, моя жизнь была подвергнута опасности…»

Почему же некомпетентным?

Не могу спокойно смотреть на такие формулировки, зубы сводит.

— Сеньор Харольд отлично справился, — твердо сказала я. — Наоборот, благодаря его профессиональным действиям я совсем не пострадала. И очень благодарна ему. Особенно притом, что, не смотря на мою просьбу отойти подальше, чтобы даже не слышать, как я предаюсь плотским утехам… Хм… Знаете, я смущаюсь, когда посторонние слышат, как я кричу во время секса, не могу расслабиться и получить удовольствие в полной мере. Я попросила его отойти, как можно дальше. И это просто невероятно, что он успел вовремя прийти ко мне на помощь и предотвратить нападение. Думаю, ему стоит объявить благодарность. Он спас мне жизнь.

Я смотрела прямо в глаза этому человеку с бумагами.

Теперь, совершенно точно, поворот разговора не нравился ему.

— Мне сказали другое… — буркнул он.

— Кто? Есть свидетели? Может быть, они смогут прояснить ряд вопросов… Простите, я хотела бы узнать еще кое-что. Я была уверенна, что пляж, на котором все произошло, принадлежит Гильдии, и он охраняется. Как вышло, что туда проникла целая банда? Может быть, и здесь я не могу чувствовать себя спокойно? Вдруг, пока мы с вами разговариваем, кто-то вломится в дверь и захочет меня изнасиловать?

Он смотрел на меня, сосредоточенно поджав губы.

— Пляж за Зеленым мысом принадлежит Гильдии, — сказал, без особой уверенности. — Но специальной охраны там нет.

— У вас есть бумага? — сказала я. — Хочу написать заявление на имя вашего директора, что руководство компании не заботится, должным образом, о безопасности клиентов.

— Э-ээ, простите, думаю, бумаги у меня с собой нет.

— Хорошо. Тогда давайте пройдем в ваш офис. Я бы хотела побыстрее разобраться с этим делом и продолжить отдых.

Он помялся еще немного…

— Думаю, мы сможем договориться с вами, сеньорита.

— Думаю, сможем, — сказала я. — Идемте к вашему руководству. А это, — взяла все бумаги, сложила, — если вы не против, останется у меня. В конце концов, это мое заявление.

Никогда бы не подумала, что мои рабочие навыки могут пригодиться здесь.

Ничего не подписывать не разобравшись и отстаивать свои интересы до конца.

Очень уж мутное это дело.

Конечно, разговаривать в итоге пришлось с куда более опытными людьми. Но главное я сделала. Не нужны мне никакие Акилеу.

Закончили почти ночью. Это выжало из меня последние силы.

Вернулась к себе, полезла в бар, нашла там хорошую такую бутылку водки…

— Вера! — он постучал ко мне в дверь.

А я-то думала, ждать придется долго. Его нет в городе? Ну, конечно!

Побежала, открыла сама. Посторонилась, давая ему пройти.

Он шагнул и замер на пороге. Недоверие на его лице. Непонимание.

— Вера, вы хотели видеть меня?

Я поняла, что вдруг не по себе, облизала губы.

— Мне казалось, мы были на «ты».

— Ты хотела меня видеть? — сказал он, очень напряженно.

— Да. Скажи, ты правда не хочешь работать со мной? У тебя личные дела и ты сам отказываешься?

— Вера… — он усмехнулся с таким чувством, словно я сказала страшную глупость, и неожиданно стало легче. — Я переживаю за тебя. Сегодня ты могла бы серьезно пострадать…

— Ты отказываешься? — отчего-то это казалось невероятно важно.

Он покачал головой.

— Нет. Это было не мое решение.

Словно камень с плеч. Я едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею.

Удержалась.

— Хорошо. Потому, что я настояла на том, чтобы тебя оставили моим куратором, — сказала я. — Мне, правда, добавили еще три дня отпуска здесь, в качестве компенсации. Надеюсь, ты не против поработать еще три дня? Хотели больше, но у меня и дома дела, я бы рада… Я расплатилась полностью за лечение Марко, надеюсь, утром с ним и правда все будет хорошо. Я видела его, раны затянулись, он спит, так ровно спокойно дышит… Так вот, ушло чуть больше трети твоих денег. Я узнавала, мне сказали, что обратно тебе я перевести не могу, это запрещено. Может быть, я смогу обналичить и потом вернуть? Или…

— Вера, — он остановил меня, — зачем ты это делаешь?

Он честно не понимал.

— Что?

— Все это. Для тебя было бы куда проще все подписать и забыть. И ни о чем не думать. Зачем это тебе?

— Зачем? — мне стало обидно. — Потому, что это несправедливо, Рой. Потому, что тебя подставили. Они же сами и подставили… Так нельзя! Ты бы видел, что они предлагали мне подписать!

Мне так хотелось доказать, что я побежала к столу, схватила эти бумажки, вернулась, сунула ему в руки.

— Смотри! Заявление о смене куратора…

Он послушно взял. Пробежал глазами… И вдруг засмеялся.

— Вера… — он смеялся немного нервно и как-то недоверчиво. — Да это ерунда, Вера, могла бы подписывать. Ничего особенного. Это как-то задело тебя?

— Вот это — ничего особенного? Но это же неправда!

Что-то изменилось в его лице, так расслабилось и потеплело.

— Знаешь, — сказал он серьезно, — мне показывали другое заявление, которое грозились подсунуть тебе на подпись. Говорили — ты все равно не станешь читать. Там были такие формулировки, по которым меня бы просто к утру расстреляли.

— Что? — у меня как-то разом подогнулись ноги. Это шутка, да?

— Я ведь отвечаю за тебя головой, Вера, в самом прямом смысле. Думаю, сегодня ты спасла мне жизнь.

14. Ночь

— Пойдем, — я потащила его к столу. — У меня нервы просто сдают, после сегодняшнего. Посиди немного, выпей со мной. Хорошо? Тебе ведь можно пить? Немного?

— Можно, — согласился он. Глянул на найденную мной бутылку водки. — Ты будешь так, или тебе сделать коктейль?

— Нет, мне просто. А там посмотрим.

Он кивнул, пошел к бару, принес небольшую стопочку мне и стакан себе. Я подумала, что сам он собирается с соком, у меня как раз стоял апельсиновый. Но Рой просто взял и налил полстакана водки, наверно, четверть бутылки так разом.

— Ты не пугайся, на меня просто очень слабо действует алкоголь, — сказал он. — Если уж пить, то сразу больше, чтобы хоть как-то проняло. Давай…

Он поднял, отсалютовал мне бокалом и быстро выпил все разом, одним глотком, словно воду. Выдохнул. Посмотрел на меня.

Я невольно улыбнулась.

— У драконов тоже сдают нервы?

Он чуть улыбнулся в ответ.

— Да. Еще как.

Сел на стул рядом, покачал головой, явно думая о чем-то своем…

Я, наконец, собралась и выпила, поморщилась. По телу начало разливаться тепло, только легче от этого не становилось.

— Что будем делать? — спросила осторожно.

Он пожал плечами, глянул на меня. Простых ответов не было.

— На самом деле, еще ничего не закончилось. И может быть очень опасно для тебя. То, что твой отпуск продлился… Не знаю… С одной стороны, тебя просто выбросит в твой мир, случись что. С другой, в момент перемещения, как и в момент трансформации у оборотней, сознание очень уязвимо, можно повлиять… — Рой нахмурился. — Вера… я не знаю, как правильно тебе объяснить. Я очень благодарен тебе. Действительно — очень. Ты даже не представляешь, как много это значит… Да меня едва ли не в первый раз кто-то пытается защищать просто так, из чувства справедливости, без всякой выгоды для себя, и я…

Он вздохнул. Помолчал, словно собираясь с мыслями. Не легко.

Я тоже молчала, не мешала ему.

— Вера, — попросил он, — давай, ты больше не будешь так делать? Хорошо? Не лезь в это, пожалуйста. Если тебе предложат что-то подписать снова… нет, ты читай, это очень ценно. Но если дело касается только меня — подписывай не раздумывая. Иначе это может задеть и тебя тоже. Не надо. Со своей жизнью я как-нибудь разберусь сам. Но будет намного хуже, если ты из-за меня пострадаешь.

Он волновался за меня. И не знал, что делать со мной.

Никогда…

— Тебя никто никогда не пытался защищать? — спросила я.

Рой удивился.

— Посмотри на меня. Разве я похож на человека, которому нужна защита?

— А твой сын? Прости, я слышала случайно… он не верит в твое предательство? И поругался из-за этого с отчимом? Ленгтоном? Или как там… разве он…

Рой зажмурился, даже сморщился так болезненно. Провел ладонью по лицу.

— Он тоже, — сказал тихо. — Я не знаю, что делать, Вера. За последние два дня… Не знаю. Мне казалось, все давно закончилось и уже не имеет никакого значения. Кто там и кем меня признает, мне было плевать. Но тут… Хочется просто разорваться, и здесь и там…

— Хочешь, мы пойдем, и ты поговоришь с Китом. Тебе же нужно поговорить?

Он так глянул на меня, что я даже испугалась. Почти паника.

— Вера…

— Ну, послушай, я же собиралась еще раз покататься на драконе? Не сейчас, конечно. Завтра утром пойдем. Я покатаюсь, Патрик покатает меня. А ты поговоришь. Я была бы рада покататься.

Рой отвернулся. Поджал губы, глядя в окно.

Я видела, как сжимаются его пальцы, почти до хруста. Как подрагивают ноздри… Напряженная складка поперек лба…

— А твоя жена? — вдруг, неожиданно для себя спросила я. — Она разве не защищала тебя? Разве не верила в твою невиновность?

Он вздрогнул.

Не стоило. Я влезла в старые раны, слишком давние и слишком тяжелые…

— Нет, — сказал он, и только потом посмотрел не меня, его губы чуть дрогнули в подобие улыбки, но вышло скорее грустно, чем весело. — Найоми приходила ко мне в Петро Россо, в подземелья Трибунала, когда из меня пытались выбить признание. Она сразу, так предельно откровенно сказала, что ей все равно — виноват я или нет. Если я смогу доказать свою невинность, она останется со мной. Если признаюсь — я ее больше не увижу. Она не станет ломать себе жизнь, оставаясь верной предателю, не станет отправляться в изгнание, терпеть все это унижение. Зачем ей это нужно? Она так молода…

— Я… Рой… — я была потрясена, у меня даже слов не было. — Она не любила тебя?

Он дернул плечом.

— Наверно, нет. Не мне судить.

— А ты? Ты ее любил?

— Да, — просто сказал он.

Вот же сука эта Найоми.

Сказать такое в лицо…

— Но ведь ты же не виноват?

— Вера… — он вздохнул и, вдруг, вскочил на ноги, отошел в сторону. — Не стоит. Ты ничего не знаешь о том, что тогда произошло. Ты даже меня совсем не знаешь. Это очень давняя история. Я виноват и признался во всем, и хватит. Давай не будем.

Он скрипнул зубами.

Выбить признание в подземельях? Значит, все не так однозначно?

Кит, вот, не верит.

— Рой, тебя пытали, да? Заставили признаться?

— Вера! — нет, он не повысил голос, но вышло так резко, что я сжалась. — Не надо, — сказал чуть мягче, с явным усилием пытаясь взять себя в руки. — Прости за грубость, но это не твое дело. Совсем не твое. Вера… мне очень не хочется тебя обижать, но еще меньше хочется, чтобы ты влезла из-за меня во все эти дела. Не нужно. Ты приехала отдыхать, так отдохни. Тебе скучно? Скоро твой волчонок проснется, он не даст тебе скучать.

Рой зажмурился…

Вот так — вдох-выдох.

Я понимала, на самом деле. Прекрасно понимала, что он хочет мне сказать и все это не со зла. И нет тут никакой неблагодарности. Я действительно лезу, куда не надо. А он пытается оградить. И лучше обидеть меня, чем позволить так рисковать.

Я понимала…

Он стоял передо мной вытянувшись. Хмурясь. Пытаясь решить.

Почему все так сложно?

— Там где-то музыка, — сказала я тихо. — Слышишь? Танцы, да?

— Да, — так же тихо сказал он, чуть расслабился. — Здесь совсем рядом, на набережной. Карнавал продлится всю неделю.

— Пойдем, посмотрим? — сказала я.

Мы пошли.

Я шла туда и понимала, что танцевать, конечно, не буду. Не сейчас. Не могу. Слишком много всего. И Марко…

Когда я думала, как там Марко — становилось совсем паршиво на душе.

Столько сразу.

Но мне просто необходимо немного отвлечься, иначе сойду с ума. Сменить тему. Нужно же что-то делать до утра. Спать я не хочу, днем выспалась. Поговорить не выходит. Можно хоть посмотреть, как другие веселятся.

Просто так сидеть дома — невыносимо.

Сделать хоть что-то.

Рой послушно шел за мной, на шаг позади.

15. Утро

Марко ждал меня, сидя на пороге.

Внезапно уколола совесть. Пока я там развлекаюсь, он тут…

Я ведь даже танцевала с Роем. Пусть один танец, и в самом конце. Пусть, я не хотела, но, мне кажется, Рою просто надоело смотреть, как я мучаюсь. Он без особых церемоний схватил и потащил в круг. А дальше музыка справилась сама, понесла, и я благодарна…

Марко поднял на меня глаза, сам поднялся навстречу. И я не удержалась, бросилась к нему, забыв обо всем.

— Марко!

— Пина! — он поймал меня в объятья. — Как ты? Я так испугался за тебя.

— Я тоже. Я думала, с ума сойду! Думала, тебя убили там на пляже. Боже мой… Я так испугалась! Марко…

— Я очнулся, и сразу к тебе. Сбежал от врачей, они не хотели отпускать. Но здесь мне сказали, ты ушла танцевать, — он смотрел на меня, чуть обиженно.

Кольнула совесть. Я ушла без него. Легкомысленная свинья…

Невольно обернулась на Роя, пытаясь понять, что сказать… надеясь на поддержку.

И он понял, пришел на помощь.

— Она и так целый день на успокоительном. Сама не своя. Ты развлеки ее, центурион, — сказал Рой мягко. — А то мы с тобой проморгали, а у сеньориты нервный срыв.

— Пина… прости…

Теперь совесть начала мучить Марко, он так заметно и смешно смущался.

Он обнимал меня, и я уткнулась носом ему в грудь. Зажмурилась.

Почти счастье.

И сразу почувствовала, как сильно он хочет развлечь меня прямо сейчас, но…

— Я не справился, Пина.

— Испугался? — усмехнулся Рой.

Марко напрягся.

— Это ведь из-за тебя, да? — холодно спросил он.

— Да, — сказал Рой спокойно. — Из-за меня. И, наверняка, не последний раз. Поэтому я и спрашиваю, не испугался ли ты? Вторую жизнь тебе подарили, а третьей может не случиться.

Что-то было такое в глазах Роя. Вызов?

Ревность? Нет, это уже слишком… Даже притом, что еще десять минут назад, я обнимала в танце его, и смеялась, и его ладонь лежала на моей талии… Но — нет. Ничего не было. Совсем ничего. Это ничего не значит. Рой всегда очень старательно соблюдал дистанцию. Только один танец.

А Марко меня удивил.

— Нет, не испугался, — сказал он, и даже не холод в голосе, звенящая сталь. — Я не боюсь умереть. И не боюсь влюбиться в девушку, с которой у нас не может быть никакого будущего. Которую я неизбежно потеряю, и это разобьет мне сердце. Но сейчас я не боюсь говорить ей о своей любви. И жить тоже не боюсь.

Марко смотрел на Роя словно бы свысока, обнимая меня одной рукой. Никогда бы не подумала, что он может так. С каким-то осознанием превосходства.

Он прав. Для того, чтобы любить по-настоящему, не смотря ни на что, нужно мужество. И еще какое. Любить, зная, что этому скоро придет конец.

Мы сидели в небольшой беседке с видом на море, завтракали.

Сидели мы с Марко, а Рой чуть дальше, на скамеечке. У него была все та же книжка в руках, литровая, наверно, чашка кофе и стопка бутербродов. Кофе… интересно, когда он спал в последний раз? Вчера у него вряд ли вышло. Он не человек, конечно, человека бы давно просто срубило, но… у всего есть предел.

Марко намазывал сладкий абрикосовый джем на тост.

Я вдруг поймала его взгляд. Вздрогнула.

— Значит, он отбил тебя, да? — тихо спросил Марко, разглядывая меня. — Я не справился, а у него отлично получилось? Я как-то видел драконов в бою, они даже не оборачиваясь страшны.

— Да, — сказала я. Глупо отрицать. Он меня отбил.

— А на то, что это по его вине, значит, закрыли глаза?

Я поджала губы. У меня не было сил что-то доказывать еще и ему. Хватит с меня.

— Мне хотели сменить куратора, но я написала заявление, и его оставили. Это мое решение.

И закроем эту тему.

Марко улыбнулся.

— «Это мое решение». Ты руководишь людьми у себя там?

— Да, — сказала я.

И даже если это Марко не нравится, я все равно ничего не могу с этим сделать. Не хочу притворятся, карнавала мне сейчас хватает и так.

— Это заметно, — сказал он. Улыбаясь. Глядя так внимательно. И я даже не могла понять, что он по этому поводу думает. Не все ли равно?

— Ты меня совсем не знаешь, — сказала я.

Он пожал плечами.

— Я чувствую тебя, Пина. Оборотням иногда достаточно чувствовать. Что было в твоей жизни, а чего не было, — не так важно. Я чувствую, что ты за человек.

Смутилась. Даже не знаю из-за чего. Испугалась, что он сейчас будет рассказывать, какая я хорошая.

— Мне продлили отпуск, — сказала быстро, пытаясь сменить тему. — Мне добавили еще три дня. Так что у нас немного больше времени… Или ты не можешь так долго остаться со мной?

У него же тоже своя жизнь и свои дела, не только у меня.

— До конца Карнавала, я свободен в любом случае. На последние две ночи я постараюсь что-нибудь придумать. Я очень рад, Пина. На самом деле. Даже если бы ты решила остаться еще на месяц, я нашел бы способ остаться с тобой.

Что-то не клеилось. Я смотрела на него, и не понимала, что мне сказать.

Он готов на все ради меня.

Я рада, да, но…

Что-то случилось…

— Я очень испугалась за тебя, Марко, — сказала я, отчаянно пытаясь ухватиться хоть за что-то. — Даже не представляю, что бы я делала, если бы… если…

И не смогла вслух.

— Если бы меня убили? Ты бы вернулась к себе, и забыла со временем. Люди не привязываются так сильно. Время стирает все. Но я все равно рад, что ты переживала за меня.

Он чуть заметно улыбался, разглядывая меня, склонив голову на бок. Он действительно рад, и готов принять все таким, как есть.

«Люди не привязываются».

— А оборотни? — спросила я. — Привязываются сильно?

— Да. Один раз и на всю жизнь.

— А если приходится расставаться?

— Значит все, — сказал он, так просто. — Не повезло. Второго шанса уже не будет.

— А драконы? — не удержалась я. Прикусила язык, потому что Марко вдруг помрачнел.

— Не знаю, — сказал он честно. — Драконы слишком долго живут, чтобы хранить верность только одной женщине. Это невозможно. Ты же знаешь, что оборотни только мужчины? Да? Хочешь знать, любит ли он до сих пор свою бывшую жену? Пина, судя по тому, как он на тебя смотрит, думаю — нет. Ее — нет.

Я поняла, что краснею. Как он на меня смотрит? Это заметно?

Я не верю.

Это как-то слишком для меня. Я не готова.

Марко положил недоеденный тост на стол. Отвернулся. Он сидел такой мрачный, сосредоточенный… даже сутулясь слегка.

Боже ты мой. Нельзя же…

Он говорил все это про Роя так спокойно и ровно, но я чувствовала… Ревность? Вот тут — уж точно. Марко видно насквозь. Он даже не пытается скрывать свои чувства.

Что мне делать?

У нас и так всего несколько дней, зачем все усложнять?

Если бы знала сама.

— Марко… — я потянулась через стол, взяла его за руку. Он вздрогнул.

— Марко, — сказала тихо, — прости, я не умею так, как ты, бросаться в омут с головой. Мне нужно время. Но мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Правда. У меня вообще в жизни все это не складывалось… Когда я встретила тебя, вся моя жизнь изменилась. Словно началась заново. Это просто невероятно. Как бы там ни было, но забыть я тоже никогда не смогу.

Он повернулся ко мне. Глянув в глаза. И его глаза были желтые, словно янтарь, и дикий огонь где-то там, на самом дне.

— Пина, — он чуть улыбнулся, вздохнул, — я понимаю, что у нас с тобой времени совсем нет, и нет будущего. Все скоро закончится. Но, если у меня есть хотя бы один шанс, я готов сразиться за твое сердце хоть со всем драконами разом. Потому, что все остальное уже не имеет значения.

Он накрыл мою ладонь своей.

— У меня ведь есть шанс, Пина?

Я кивнула. Все слова вдруг встали поперек горла.

Он как-то в одно движение вскочил, обогнул стол и подхватил меня на руки.

— Точно есть? — он уже почти смеялся. Словно это игра.

— Точно! — я потянулась и поцеловала его.

16. День

Мы пошли кататься на драконах.

Точнее я пошла, а остальным пришлось идти со мной.

Сразу после завтрака, Рой сказал — лучше пораньше, народу не будет. Он даже пытался отговорить меня, но без особого усердия, и я понимала, что ему, как раз, это очень нужно.

А Марко идти не хотел. Кататься у него все равно не выйдет, драконы, оказывается, не выносят волков. Он может просто подождать меня.

Марко пытался заманить меня в горы, там отличная смотровая площадка и весь город словно на ладони.

Но уж если смотреть с высоты — то со спины дракона.

В этот раз я героически лезла на гору сама. Как-то все это не просто.

Ноги болели, и на жаре с такой нагрузкой слегка кружилась голова. Хорошо еще у Роя была с собой вода. Марко пытался помочь, и даже метров триста, наверно, нес на руках. Потом выдохся, остановился отдохнуть, и я сказала что хватит. У него вся спина мокрая от пота. Как бы там ни было, прошлой ночью он был серьезно ранен и вряд ли отошел до конца. Нет, он, конечно, сильный парень, но никакой необходимости в этом нет, я могу сама. Точно могу.

Рой не пытался влезть и предложить помощь. Потому, что Марко… Марко бы не дал, он может сам.

Ох, боже ты мой! Мне бы хватило и одного мужика, готового таскать меня на руках. Столько внимания ко мне не было за всю жизнь.

Может и правда, стоило бы остаться внизу и просто погулять по городу?

Когда, наконец, забрались, мне хотелось просто упасть в тенечке и не шевелиться. И больше ничего.

Чернушка лежала, греясь на солнышке, а вот Сполоха я не видела. И в небе тоже.

Патрик сам вышел к нам, помахал рукой.

— Рой! Кататься?

Подошел. Чернушка подняла голову, разглядывая нас.

Марко косился на Чернушку с опаской, но, рядом с Патриком немного расслабился. Патрик — человек.

— Сеньорита! Рад видеть вас! — Патрик улыбался, но даже я видела, что что-то не так. — Могу вас покатать на Чернушке сегодня. А Сполох чуть повредил крыло, ему нужно отдохнуть.

— Что случилось? — потребовал Рой.

— Да они с Китом не очень удачно полетали, — Патрик отмахнулся, словно это совсем ничего не значило.

— А Кит?

— Кит… — Патрик оглянулся через плечо. — Да вон он идет.

Рой немного выдохнул. Если уж «идет», то все не так уж плохо.

Хотя шел Кит заметно прихрамывая, прижимая к себе руку.

— А что с ним? — спросила я. — Упал? Что случилось?

— Да вроде того, сеньорита… Полетите со мной? Или вы собираетесь с Роем? А вам, сеньор, — он кивнул Марко, — я могу предложить чай, кофе или что-нибудь покрепче. Вон там, под навесом.

— А можно и мне чай? — попросила я. — Дорога тут у вас непростая, в гору. Я бы отдохнула немного. Можно?

Патрик глянул на Роя, тот кивнул.

— Конечно, сеньорита, — сказал Патрик.

Он наливал нам с Марко зеленого чая с лимоном, поставил миску с пирожками. А Рой разговаривал с Китом чуть в стороне.

Вначале мне показалось, Кит побрился налысо. Зачем? И только потом поняла, что волосы, по большей части, сгорели. Ожег на затылке, шее, и ниже наверно, тоже.

— Да что-то у них там вышло не то, — хмыкнул Патрик, — и Сплолох на него огнем, с перепугу, дыхнул. Ничего, драконы огнеупорные. Подпалило, конечно, парня слегка, но ничего ему не будет. А волосы — отрастут.

Я видела, как Рой заставил Кита повернуться, и что-то щупает у него на затылке, Кит морщится.

— Это вчера, да? — спросила я.

— Да, — Патрик вздохнул. — Не нравится мне все это, если честно.

— В момент трансформации что-то пошло не так? — неожиданно спросил Марко.

Патрик так странно на него посмотрел, с подозрением.

— Я не видел, — сказал он.

— Я только ни разу не слышал, чтобы такое случалось с драконами, — сказал Марко. — Мне казалось, с драконами вообще невозможно. А у нас бывает. Кит на головную боль не жаловался в ближайшие дни?

Патрик поджал губы, глянул на меня и снова на Марко.

— А вы кто, сеньор? — спросил он.

— Я просто ее друг, — пожал плечами Марко. — А так центурион Марко Лусьяни, пятая центурия седьмой когорты третьего легиона.

Он ухмыльнулся, отхлебнул чай из кружки.

Третьего?

Рой говорил… Он же тоже был в третьем? Командовал. Если это вообще что-то значит.

— Значит, бывает… — Патрик задумчиво потер подбородок. — И часто?

— Сложно сказать. Об этом никогда не говорят прямо, и о большей части случаев все равно не узнает никто. Сами понимаете, если оборотень сдох на поле боя — никого не удивишь. А такие, как правило, не выживают.

— Вот настолько даже открыто… — не поверил Патрик, его лицо слегка вытянулось.

Марко кивнул.

— Говорят, лет двадцать назад такого не было. Может быть, только совсем уж единичные случаи. Не знаю, волки столько не живут. Но теперь — да, часто. Желающих у них, видимо, много, хорошо идет.

Даже не злость, холодная ярость в голосе, которую он безуспешно пытался задавить.

Они оба понимали — о чем говорят, а я…

Я изо всех сил старалась сопоставить.

Сознание уязвимо в момент перемещения, как и в момент трансформации…

— Марко… — я хотела спросить, но не понимала как. Да и вообще, уместно ли это.

Он глянул на меня так, что захотелось сжаться.

— А как это выглядит с той стороны, Пина? — довольно резко поинтересовался он. — Тебе не предлагали увидеть настоящую войну глазами молодого волка? Самой пробежаться и перегрызть кому-нибудь глотку? А? Кровь, смерть, азарт! Это же весело?!

Ярость.

Я… мне кажется, побледнела. Руки похолодели. Нехорошо вдруг стало. Так, что даже Патрик пришел мне на помощь.

— Ну, хватит. Пойдемте, покатаемся лучше, сеньорита, — сказал он, вставая. — А они тут пусть разбираются сами. Правда же?

Так примирительно.

— Ты хочешь сказать… — я смотрела на Марко, и мне нужно было время поверить. — Ты хочешь сказать, что Гильдия… что туристы, как я… и так тоже? Разве это возможно?

Марко скрипнул зубами. Поглядел в сторону Роя, сморщился. Вздохнул, словно понимая, что сболтнул лишнее.

— Ты не знала?

— Нет, — сказала я.

Такая вдруг слабость навалилась. Страшно. Маленькие пазлы начали вставать на свои места.

Туристы. Экзотический секс без последствий и ограничений. И война? Война тоже без ограничений? Только иначе.

— Да я тоже не берусь утверждать наверняка, — сказал Марко. — Свидетелей-то нет. Вот, может только Кит нам что-то расскажет.

Если Кит что-то и рассказал, то точно не мне.

— Сеньорита? — голос Роя вывел меня из оцепенения. — Сеньорита, у вас все хорошо?

Он не называл меня по имени даже в присутствии Марко, а уж так и подавно. Только «сеньорита» и на «вы», по протоколу.

Я посмотрела на него.

— Да…

— Так. Что тут было? — сказал Рой холодно. — Центурион?

— Да ничего, — Марко небрежно пожал плечами, хотя ему явно стало не по себе. — Просто обсуждали особенности туризма.

Рой подошел к нему почти вплотную, глядя сверху вниз, так, что Марко не выдержал, поднялся на ноги.

— Захочешь обсудить в следующий раз, обращайся ко мне, — сказал Рой.

— И что ты можешь знать об этом? — Марко изо всех сил старался расправить плечи, рядом с Роем ему было неуютно. — Это тебе не девочек по борделям водить без забот. Ты видел, как у парней срывает крышу, и они летят в самое месиво, словно вообще не соображая. Их не остановить. Ты может представить, как человек, которого ты знаешь всю жизнь, которому доверяешь, как самому себе, вдруг словно сходит с ума и вонзает когти тебе в спину? Больше не подчиняется приказам, никого не узнает… Можешь представить? Бешенство? И у тебя приказ — убивать таких сразу. Потому, что в любой момент он может…

Марко вдруг споткнулся на полуслове.

И ярость, еще мгновение назад, бушевавшая, вдруг разом схлынула.

— Иногда, гуманнее сразу убить, — сказал Рой. Спокойно, ровно так сказал.

И Марко сел на место. Его вытянувшееся лицо…

— Сеньорита, — Рой повернулся ко мне. — Пойдем, покатаемся, что ли. А то они замучают тут вас. Вы не слушайте их. Пойдем.

Он протянул мне руку.

И я протянула в ответ, почти машинально. Он помог мне подняться, повел за собой.

Я шла…

Он молчал.

Только тепло его ладони…

«Потому, что в любой момент он может оказаться предателем» — хотел сказать Марко. Но не сказал. Да что ты можешь знать об этом, центурион?

Рой смотрел только перед собой. Его лицо — совершенно спокойное. Но сам он — словно не здесь.

— Рой, — тихо позвала я.

Он повернулся ко мне.

— Как Кит? — спросила я осторожно. — У него серьезный ожог, да?

— Все нормально, — Рой покачал головой. — Киту страшно повезло. Может быть, это чутье Сполоха, может, его собственное чутье, но он молодец. Браслет только теперь не будет работать, но Кит и так справится, он уже взрослый. Я пока не знаю, чем это обернется, но… Все хорошо, Вера. Ожоги — это ерунда.

— Хорошо, — сказала я.

Рой чуть улыбнулся.

— Ты только сама не переживай?

Я мотнула головой. Попробуй тут…

Это ведь правда? — так и хотелось спросить. Чужую жизнь можно забрать без спроса? Не как у Пенелопе, по контракту, со всеми гарантиями. А вот так?

И о нем самом.

Как спросить?

— Рой, а можно вопрос? — тихо сказала я. — Когда ты сам летал в последний раз? На своих крыльях?

Его рука дрогнула.

— Давно, — сказал он. Помолчал. Наверно, и не собирался больше ничего отвечать, но передумал. — Семнадцать лет назад.

— Из-за этого?

Он остановился, повернулся ко мне.

— Давай не будем, Вера.

Я попыталась кивнуть, но поняла, что слезы… Губы дрогнули. Слезы, ручьем прямо, и не остановить…

— Вера… ты чего?

Он, кажется, растерялся. Не ожидал?

Чуть наклонился ко мне, заглядывая в глаза. И в его глазах, таких ясных, голубых, словно высокое небо, звенела тревога. Рой не понимал, что делать со мной.

— Ну, ты чего…

Он осторожно стер большим пальцем слезу с моей щеки.

Я всхлипнула и уткнулась носом ему в грудь.

Он замер. Даже дышать перестал. Потом чуть погладил меня по волосам.

— Вера…

Никогда не рыдала ни у кого на груди, разве что в самом далеком детстве. В подушку — сколько угодно, столько поводов было. Но вот так, когда тебя успокаивают, обнимают, пытаются жалеть… и я слышу, как взволнованно стучит его сердце.

Я даже сказать ничего не могла, просто рыдала.

Они ведь все смотрят на нас, и Марко, и этот Патрик, и его люди. Какая разница.

Я обнимала его, и чувствовала, как постепенно уходит все напряжение последних дней, словно вода. Легче становится. И он тоже расслабился. Обнял меня крепче, чуть поглаживая по спине, покачиваясь вместе со мной, так: «ш-шш, все хорошо». Никогда не думала, что это так удивительно, когда тебя обнимает такой большой сильный мужчина. Чувствуешь себя маленькой девочкой, которую готовы от всего-всего защищать. Так вдруг тепло и спокойно.

И я как-то, поддавшись внезапному импульсу, благодарно потерлась о него щекой.

Он чуть дернулся назад. Нет, он все еще обнимал меня за плечи, вот только на полшага…

— Прости, — сказал виновато.

Его глаза совсем рядом, вот только сожаления в них нет ни капли. Только тепло и нежность.

Эмоции эмоциями, да? А против физиологии…

Я невольно хрюкнула сквозь слезы.

Он ухмыльнулся.

— Пойдем кататься уже, — потянул меня за собой. — А то совсем у тебя никакого отпуска, переживания одни.

— Ничего, — сказала я. — Зато впечатлений — на всю жизнь хватит.

— Лучше бы хорошие впечатления, а не все это.

Он вздохнул.

И вот тут я взяла и все испортила.

— Но ведь это несправедливо, Рой. Да, прошло много лет, но ведь наверняка можно что-то сделать? Найти свидетелей. Найти, в конце концов, того человека, который был…

— Вера!

Он резко дернул, развернул меня к себе. Его глаза потемнели, так внезапно и страшно. Даже лицо изменилось, стало совсем чужим.

— Так нельзя, — сказала я, уже понимая, что сейчас будет. Поздно.

— Хватит, Вера! — рявкнул он. — Чего тебе не хватает? Скучно?! Не лезь в это. Что тебе от меня надо?! Позарез нужно кого-то спасти и пожалеть? Волчонка своего пожалей, его все равно скоро убьют. Ко мне только с этим не лезь. Поняла?! Обойдусь и так. Хочешь, я голыми руками сдеру с кого-нибудь шкуру? Хочешь, оттрахаю тебя так, что до конца отпуска на ногах стоять не сможешь? Вон, хоть в тех кустах. Остальное — не ко мне. Хочешь? Может, успокоишься, наконец…

Он даже схватил меня за руку.

Конечно, я понимала, что он ничего мне не сделает. Но… черт!

Психанула в ответ.

Я так ему вмазала. Без слов, но вот прямо от души, со всей дури — пощечину! Так, что не только руку себе отбила, а просто онемело плечо, что-то хрустнуло.

А он даже не поморщился. Только замер неподвижно. Стиснув зубы.

Я развернулась и побежала прочь.

Ничего больше не хочу. Пошло оно все.

Марко догнал меня на склоне.

Пошел рядом. Молча. Ничего не говоря.

Потом, словно невзначай, взял за руку.

Марко… вот с ним-то так просто, он весь как на ладони и всегда знаешь, чего от него ждать. Никакого темного прошлого, никаких тайн. И он честно любит меня. И не боится ни любви, ни сочувствия.

— Не могу больше, — тихо сказала я.

— А сегодня на набережной вечером будут петь горные эльфы. Пойдем слушать? — так же тихо, осторожно, предложил он, словно прощупывая почву.

Горные эльфы!

Я шмыгнула носом.

Кивнула. Хотя никакие эльфы мне были сейчас не нужны. Но, глядя на Марко — как можно отказать?

Он тоже заулыбался в ответ, уже увереннее.

— Хорошо, — сказал он. — А то мне показалось, ты сейчас вообще домой убежишь. Насовсем. И я больше никогда тебя не увижу.

Если оглянуться, можно было увидеть, что Рой шел за нами. На расстоянии.

17. Вечер

На эльфов мы едва не опоздали.

А все потому, что Марко.

Мы забежали домой, переодеться. И освежиться немного. А то после всех этих походов по горам — хотелось в душ. Ну и Марко, конечно, так ненавязчиво проскользнул со мной. Нет, сначала он терпеливо дал мне возможность намылить волосы и постоять под теплым дождем, пытаясь немного расслабиться. А потом влез. Даже не спрашивая — можно или нет, он же и так знал, что ему можно.

Я и опомниться не успела, как он уже обнимал меня сзади, прижимаясь всем телом.

— Пина… — шепнул он, — хотел подождать тебя, но не смог.

Наклонился, поцеловал мою шею сзади, потом чуть ниже — плечо. Потерся подбородком…

— Ой, какой ты колючий, — я аж вздрогнула.

— Правда? Я побреюсь… сейчас, только поцелую тебя еще разок.

Его пальцы гладили мой живот, так неторопливо и уверенно, но дыхание стало чаще. Я откинулась назад, чувствуя прикосновение кожей, послушно отдаваясь его силе и власти. Это было так просто. С Марко всегда просто. Мы просто оба хотим одного. И дальше единственного, вот этого мгновения, нет смысла заглядывать. Потому, что завтра для нас нет.

Его левая рука скользнула по моему животу ниже, между ног, и чуть-чуть внутрь, поглаживая осторожными круговыми движениями, не торопясь. И я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь уловить, как желание просыпается и растет во мне. Он гладил сначала одним пальцем, потом двумя, и все глубже, пока я не поняла, что у меня подкашиваются ноги, и тяжело стоять.

А правой рукой он в это время ласкал мою грудь, каким-то образом умудряясь делать все сразу.

И еще, наклонившись, прихватив мое ухо губами. Прикусил слегка, не больно, просто неожиданно, я вздрогнула, и то ли так резко выдохнула, то ли застонала, сама не поняв… Сжалась на мгновение.

— Пина, — шепнул он, — расслабься. Все уже хорошо.

— Да, — шепнула я, прижимаясь к нему крепче. Сейчас так хотелось обо всем забыть.

— Сейчас…

Я чувствовала, как его член сзади трется об меня, не желая ждать, но обе руки Марко на моей шее. Он чуть надавливает пальцами и ведет вдоль позвоночника вниз, в стороны, и массирует плечи, мнет сильно, но с таким знанием дела, что это просто обалдеть, как хорошо.

— Ох, как здорово у тебя-а-аа… — так на выдохе, словно стон.

А он целует мои плечи.

— Я потом еще помассирую спину, тебе понравится.

Но сейчас не до того. Массировать спину — слишком долго.

Он немного наклоняется и, крепко обхватив мои бедра руками, приподнимает меня. Потом опускает на себя. Медленно. И я сама выгибаюсь назад, и уже чувствуя его внутри. Полностью. И по телу пробегает дрожь.

Он переступает, стараясь лучше нащупать баланс наших тел, потому что я не стою, только упираюсь в стену, он держит меня, но силы у него хватает.

Его дыхание у самого уха обжигает.

Я чувствую легкую пульсацию внутри, и немного плывет в глазах.

Слегка покачиваю бедрами, ерзая на нем, давая понять, что хочу продолжения.

Выдох.

Он чуть подается назад, потом вперед снова. Сначала медленно, словно поглаживая меня. Потом быстрее. И прижимает чуть больше к стене. Двигаясь. И еще быстрее. И постепенно, но так неумолимо наращивая темп, что кажется, еще немного, и я просто не выдержу. Я кричу, а потом просто беспомощно хватаю ртом воздух. И мне одновременно хочется заставить его остановиться, и не останавливаться… нет-нет! Еще! И…

А потом все разом темнеет, и тело сводит судорогой. И словно обдает огнем.

Я прихожу в себя у него на руках, почти повиснув на шее. Он успел повернуть меня к себе лицом. Обнимает.

— Ох… — говорю я. И больше уже ничего не могу.

Вода все еще льется на нас.

Он закрывает кран, берет большое полотенце, заворачивает меня и несет в кровать.

Ложится рядом.

Какое-то время мы просто лежим в объятьях друг друга, и просто хорошо.

Легкий ветерок из открытого окна, где-то далеко внизу — шум моря.

Тикают часы.

Марко приподнялся.

— У нас чуть больше двух часов до эльфов, — сказал он. — Хочешь пойти поужинать куда-нибудь? Или, все-таки сделать тебе массаж? Я умею.

Мне надо подумать.

— Это у вас всех легионеров учат массажу?

— Не всех. Но кто хочет, тот научится, Пина. Давай? И каким-нибудь маслом? У тебя тут наверняка что-нибудь есть.

Он ухмыльнулся так весело. Перевернулся на живот, опираясь на локти.

Потом погладил пальцами мою спину, соблазняя.

— Давай? — он разглядывал меня.

Спину…

У него самого на спине свежий шрам, почти под лопатку. В сердце? Рядом? Как вообще выжил? Волки живучие. Уже совсем хорошо затянувшийся шрам, но еще темный. Бог ты мой, ведь чуть больше суток прошло. И второй — огромный, рваный, в боку, наискосок.

Это казалось почти невозможно.

Совсем недавно. И так страшно.

Марко проследил за моим взглядом, и, наверно, уж очень красноречиво все мысли отражаются у меня на лице…

Потер бок немного смущенно.

— Еще чешется, — сказал он. — Но почти совсем не болит. Только от резких движений. Гильдейские врачи просто волшебники. Нам бы таких на войну, ни кто бы не помер.

От резких движений? Это он мне после того, что у нас было в душе, говорит?

Пододвинулась ближе к нему, погладила его черные волосы.

— Я волнуюсь за тебя.

Он потянулся к моей руке в ответ на ласку.

— Ничего страшного, Пина. Хотя я тоже за тебя испугался. На самом деле, надо было снять браслет, это уже почти за территорией города. Волком у меня было бы больше шансов. Но они тоже оборотни… — он нахмурился, покачал головой. — Надеюсь, они не станут повторять этот номер. Очень хочется дожить, по крайней мере, до окончания твоего отпуска, и потискать тебя еще немного.

Он смеялся. Искренне.

Сгреб меня в объятья, реально сгреб, обнимая руками ногами, чуть покачиваясь из стороны в сторону, не желая никому отдавать. Так, что я чувствовала себя в его руках, словно в коконе.

— Ну что, посмотреть масло? — предложил он. — Поесть мы еще успеем. Сначала потискаю тебя, потом поедим.

— Давай, — сдалась я.

Массажное масло было, и не одно. Мне показывали в самом начале.

Марко поковырялся на полочке и выбрал на свой вкус. Миндальное, с мятой и лавандой. Такой аромат, что я сейчас просто расслаблюсь и усну, и уже точно никуда не пойду.

Хотя, уснешь тут с ним!

Вернулся, сел рядом.

— Ложись поудобнее, Пина.

— И кто тебя учил делать массаж? — спросила я.

— Одна девочка в Тай-да-Каате, — просто сказал он. — Говорила, что прикосновения снаружи могут быть не менее приятны, чем изнутри. Нужно только уметь.

«Изнутри»! Я фыркнула.

— Хорошая девочка.

— Ревнуешь? — удивился Марко.

— Немного. А про меня ты потом тоже будешь рассказывать, что вот, одна девочка из Сан-Челесте, и вот даже остались шрамы…

— Шрамов не останется, — сказал Марко.

— В смысле?

— Скорее всего — совсем. Уже сейчас все затянулось. Если оставаться человеком, то с неделю, наверно, будет держаться заметный шрам, может, даже две недели, но вряд ли больше. А если обернуться, то и двух превращений хватит, чтобы сгладилось совсем. На нас все заживает… как на собаках.

Он ухмыльнулся.

Я очень рада за него. Но…

Марко смотрел на меня, ждал. Стоял с баночкой масла в руках у кровати. Он точно видел, что у меня в запасе был еще вопрос, и я не решаюсь задать. Не к месту. Нам так хорошо. И не стоит вмешивать…

— А у драконов? — спросила я. — У драконов шрамы быстро затягиваются?

— У драконов вообще не бывает шрамов, Пина. Рана затягивается, зарастает, и потом просто сглаживается, как если бы ты слегка порезала палец. Им даже оборачиваться не надо.

— Понятно, — сказала я.

Но то, что я видела…

Марко не обманешь.

— Ты видела шрамы на нем?

— Да, — не стоило говорить, тем более, сейчас. Но уже поздно. — Мы… купались. Я купалась. Были сильные волны, такие, что сбивают с ног, — я оправдывалась, словно в чем-то виновата. — Он помогал мне выбраться из воды, снял рубашку…

— И много?

Любопытство. Марко интересно, обычный такой познавательный интерес.

— Да вообще все сплошь, живого места нет. Такие странные, словно оплавленные…

Марко пожал плечами.

— Ла Супрема, — сказал он. — У них свои методы. Он же предатель. Регенерацию можно остановить совсем. Так, что даже пустяковая царапина не будет зарастать неделями. А можно ускорить, что выколотые глаза и отрубленные пальцы отрастут за ночь. Можно чередовать. Когда нормальное восстановление сбивается — могут остаться шрамы. Мне как-то довелось… присутствовать. Но волки от таких игр сгорают за несколько дней. Драконы, думаю, крепче.

Меня передернуло.

— Я даже боюсь спрашивать, при каких обстоятельствах тебе довелось.

— И не спрашивай, — он усмехнулся, забрался на кровать ко мне. — Давай, ложись на живот лучше. Сейчас есть вещи поинтереснее.

Масло теплое от его рук. Аромат лаванды и мяты кружит голову.

Сначала я еще очень напряжена, тем более, после таких разговоров. Но Марко действительно знает, что делает.

— И помолчи, хорошо? Больше ничего не спрашивай, — строго говорит он. — Закрой глаза.

Руки у него очень сильные, уверенные.

И это так безумно хорошо. От шеи, плечей, до поясницы. От позвоночника, и в стороны. Он словно рисует тайные руны на моей спине. Он гладит, мнет. Бедра, лодыжки, ступни до самых пальчиков. Щекотно. Его прикосновения то совсем легки, то даже немного болезненны, но совсем немного. И тело в ответ расслабляется. Мне кажется, я просто растекусь от удовольствия в его руках.

Сначала он молчит. Потом начинает шепотом рассказывать всякую ерунду, какие-то детские воспоминания, бытовые истории. Я лежу, слушая звук его голоса. Словно шум моря. Тихо, ровно, так успокаивающе. Он говорит не для того, чтобы я услышала смысл, а просто говорит…

Это почти невероятно.

Еще немного, и я просто усну, и буду спать до утра.

— Не спи, — тихо говорит на ухо. Потом ложится на меня… он тяжелый, но мне даже нравится… такой теплый…

Мне даже отвечать лень, не то, что двигаться.

Он приподнимается сам, и чуть приподнимает меня под живот, разводит мои ноги в стороны, немного сгибая. И деваться мне снова некуда. Да я и не собираюсь никуда деваться, и даже сама подаюсь ему навстречу. И он наполняет меня собой.

И так медленно, плавно на этот раз, мы ведь совсем-совсем никуда не торопимся, наслаждаясь каждым движением.

На эльфов мы почти опоздали, прибежали в последний момент, я уже слышала музыку.

Конечно, никаких хороших мест уже нет, все занято. Но Марко посадил меня к себе на плечи, чтобы я могла видеть.

Эльфы были тонкими, невесомыми, совсем хрупкими. Мне даже казалось, они светились изнутри, в такт музыке. И сами были частью ее. Они танцевали.

Завораживающе.

Их пение — словно оркестр, у каждого голоса своя партия, своя тема. Голоса переплетались, то споря друг с другом, то соединяясь в мощный поток, то нарастая, почти оглушая, то затихая до едва уловимого шепота. Высокие, низкие, но невообразимо чистые, словно песня колокола, отдающаяся вибрацией в самом сердце. Я никогда не слышала ничего подобного. Мне казалось, такое вообще не доступно живым существам. Так поют ангелы.

Их песни возносились к ночному небу, полному звезд, в самую вышину.

Замирало сердце.

И я смеялась и плакала вместе с ними.

А потом мы танцевали.

Мы кружились, и Марко обнимал меня, прижимая к себе. И я забывала обо всем. Танцевать с Марко — это вообще так невероятно. Нужно только расслабиться, довериться ему, и он ведет так уверенно, направляя, что невозможно сбиться с такта. А, может быть, я и сбивалась, но было совсем все равно.

Я уже почти не чувствовала ног, не чувствовала своего тела, только музыку, наполняющую меня. И его руки. Его поцелуи.

И сбилась, почти споткнулась, только один раз. Случайно увидев Роя, стоявшего чуть в стороне от толпы. Возвышавшегося над ней. Он напряженно вглядывался. Даже не на меня смотрел, а чуть в сторону. И его ладонь лежала на рукояти меча. Я попыталась проследить его взгляд, но ничего не заметила. Не знаю… Может, он просто думает о чем-то своем…

— Ты чего? — шепнул Марко, почти остановившись. — Все хорошо?

— Хорошо, — сказала я. — Все хорошо.

Зажмурилась, позволяя музыке подхватить меня снова.

Все хорошо.

Это всего лишь отпуск. Маленькое чудо на несколько дней. Не стоит думать.

Рядом с Марко думать вообще плохо выходило.

Только звезды над нами.

18. Ночь

Марко спал.

Обнимал меня во сне, так нежно.

Все же, этот безумный день дался ему нелегко. Ему вообще полагалось бы лежать и не тратить силы. Нет, он бы, конечно, не стал лежать, и никогда бы не признался, что ему плохо. Никого бы не стал слушать.

Он и не признался.

А ведь только утром очнулся и встал на ноги, после того, как едва не умер.

Я почувствовала сама, когда мы танцевали — что дыхание становится чаще, и капельки пота на лбу. И чуть-чуть дрожат руки, когда он пытается меня поднять. Такое сосредоточенное лицо, он отчаянно старался не показывать виду. Устал. Конечно, устал. Главное, чтобы не было ничего большего. Нужно отдохнуть, хотя бы поспать для начала.

Я так и сказала, что хочу спать и пора домой. Он, кажется, с облегчением вздохнул.

Мне нужно было загнать его в постель сразу, я просто глупая. Но он был таким сильным, что сила казалась безграничной.

У меня у самой болели ноги и слипались глаза.

Я ведь тоже даже не ночью последний раз спала, а прошлым днем. И то…

Со мной ли все это было?

А Марко уснул мгновенно, стоило коснуться подушки. Он лишь потянулся ко мне, поцеловал, и уснул.

Я думала, тоже усну. Сразу.

Не вышло.

Голова была тяжелой, и болели ноги, но сон не шел.

Я долго лежала рядом с ним. Тихо, стараясь не разбудить, гладила его волосы. Он такой милый, когда спит. Совсем мальчишка. Только хмурится во сне…

Потом мне надоело лежать, и я встала.

Нашла вчерашнюю бутылку, налила себе водки… и сока, да, с соком не так противно. Выпила.

Что-то отчаянно не давало мне покоя.

Ночной ветел пахнул свежестью в лицо, и морской солью.

Рой сидел у крыльца, прямо на земле, прислонившись спиной к стене, согнув одну ногу и вытянув другую. Курил.

Я вдруг поняла — рада, что он здесь. Очень рада. Наверно, выходя на улицу, я как раз надеялась увидеть его.

И было в этом что-то неправильное. Может быть, портупея с двумя мечами не вязалась с сигаретами.

Он повернулся ко мне…

Нет, заговаривать первой я не стану. После того, что было… Я не обижена даже. Хотя и обижена тоже. Но не стану. Если хочет, пусть сам.

Села на порог, со стаканом водки с соком в руке.

Он затушил сигарету, едва раскуренную.

— Вера, все хорошо? — спросил… очень честно, с неподдельным участием.

Я кивнула.

Рой вздохнул. Подтянул к себе вторую ногу, положил руки на колени. Помолчал.

— А чего не спишь? — спросил снова.

— Не спится.

Мне ведь так хотелось поговорить с ним. Не знаю о чем, просто поговорить. По душам. Рассказать. О себе. Все-все рассказать.

Я не могла сказать все это Марко, с ним все иначе, словно игра. Просто потрясающая игра, на грани реальности, так, что верим мы оба. Но только здесь и сейчас. Остального нет.

А Рой…

Зачем ему мои откровения?

Просто, когда я плакала у него на груди сегодня днем, а он жалел меня… Что-то было такое…

Вчера днем. Уже скоро утро. Это был вчерашний день.

Тогда мне было так хорошо. Как никогда в жизни. Даже захотелось расплакаться снова, чтобы он снова пришел и пожалел. Я не какой-то там дракон, я не стану пугаться, когда меня жалеют.

Расплакаться? Взять и расплакаться сейчас? Даже не от того, что хочется плакать, а от того, что хочется, чтобы он подошел… Он не выдержит и подойдет, можно не сомневаться. Стоит только сделать вид, что плачу. Только сделать вид.

Глупо.

Уйти?

Мне так хотелось, чтобы он начал разговор сам…

Да он и пытался начать, а я…

Теперь Рой молчал, глядя на меня. Ждал.

Он пытался. Теперь мой ход.

Я отпила немного из стакана, поморщилась.

Все равно ведь не усну, если уйду просто так. И буду мучиться.

Что сказать?

— А ты совсем, что ли, не спишь? — я изо всех сил попыталась улыбнуться, вышло немного натянуто.

— Я могу долго не спасть, — сказал он. — Неделю точно. А если хотя бы по два часа в сутки, то можно и три недели. Без особой потери внимания и реакции.

Без потери реакции. Только это имеет значение? Тяжело? Выглядел он довольно усталым.

— А потом?

— Потом надо нормально отоспаться. Но больше трех недель подряд я редко работаю.

— С Пенелопе?

— И с ней тоже. Не только с ней. Девочкам, как правило, нужно больше время на отдых. И на свою жизнь.

На свою жизнь…

— А какая она, Пенелопе? В своей жизни?

Рой пожал плечами.

— Обычная. Девочка из очень бедной семьи. У нее двое братьев и пять сестер. Младших. Больная мать и отец-алкоголик. Она почти все деньги отправляет им. Для нее это хороший шанс. Поработает еще четыре года, а потом Гильдия предоставит ей возможность учиться. Собирается лечить животных, она с ними всегда ладила, всегда находила подход. И вообще, у нее золотые руки. И смеется она так заразительно, что невозможно устоять, и солнечные зайчики в глазах. Она хочет уехать из Сан-Челесте в деревню, говорит, здесь слишком шумно и душно, ей нужен простор. Да и работы в деревне всегда хватит. Хотя, на самом деле, просто уехать и все это забыть. Как сон. И сестры станут взрослыми, не нужно будет их опекать.

Зайчики в глазах. Не смотря ни на что. А у меня нет зайчиков, даже когда я Пенелопе. Обидно.

— Защищая меня, ты защищаешь и ее тоже? — сказала я. — Чтобы с ней ничего не случилось? Чтобы ей было куда возвращаться?

— Да, конечно, — согласился Рой. — Мне бы не хотелось, чтобы Пенелопе пострадала, она этого не заслуживает.

Это было так странно. Словно немного я, и совсем не я.

Пенелопе совершенно точно Рою нравилась, он знал ее давно. А я…

— Ты сказал, что отвечаешь головой? Это так серьезно.

— Серьезно. Гильдия считает, что куратор должен быть максимально заинтересован в безопасности клиентов. Репутация. Да, для меня гораздо выгоднее погибнуть, защищая тебя, чем выжить и вернуться одному. И сбежать никак не выйдет, от Гильдии не сбежишь.

Рой задумчиво потер шею.

— Выгоднее? — не поняла я.

— Да, — он пожал плечами. — В бою простая быстрая смерть… как правило. И так же я отвечаю, если сознательно подвергну твою жизнь опасности. Как там, на пляже. Ты не пострадала, но могла бы, а я ушел… Вера, не смотри на меня так, это добровольно. Правила прописаны в договоре, но договор подписывать никто не заставляет. И платят достаточно хорошо, чтобы рискнуть.

Рискнуть…

— Все твои деньги у меня. Когда ты переводил, то не рассчитывал остаться в живых, да? Я ведь могу их как-то вернуть?

— Не рассчитывал. Не нужно ничего возвращать, пусть останутся у тебя, как компенсация за испорченный отдых. Это же все по моей вине.

— Ты не виноват.

— Вера… — он сморщился. — Давай не будем?

— Только не говори мне, что ты взялся за эту работу ради денег.

Он хмыкнул.

— И ради денег тоже. Так вышло.

— Заметно, — сказала я.

Идти на риск ради денег, а потом просто взять и отдать все, не глядя. И не пытаться вернуть назад.

Я немного отпила из своего бокала. Водки слишком много налила, отдавало спиртом и сразу шибало в голову. Плыло. Или это от нервов и с недосыпу?

— А Пенелопе тут давно? — спросила я. — Сколько ей лет?

— Двадцать один.

Совсем девочка.

Я допила до дна, все что было. Пойти еще, что ли, сделать? Я же имею право напиться. Я на отдыхе.

— А мне тридцать два, — сказала со вздохом.

— Я помню, — сказал он. — Ты говорила. У тебя хорошая работа и полный… ну, и с личной жизнью не задалось. Как у всех. У всех девушек, что приезжают сюда. Когда хорошо — отдыхают иначе.

— Да, — сказала я. Невольно шмыгнула носом. — Не задалось. Ни семьи, ни детей… вообще ничего. Еще немного и будет поздно. Кому нужна старая, толстая и страшная баба, когда кругом столько молодых и красивых… как Пенелопе.

Бог ты мой, это я напилась. Никогда меня не тянуло вот так жаловаться на жизнь… Тем более не подружке даже, а малознакомому мужику.

— Вера…

Рой долго смотрел на меня. Потом поднялся на ноги, подошел, присел на корточки напротив. Он очень старательно пытался изобразить сочувствие, но его глаза смеялись.

— Пожалеть? — спросил, улыбаясь.

Кажется, он видел меня насквозь.

Поняла, что вспыхивают уши. И одновременно…

— Да, пожалеть, а потом наорать, — буркнула сердито.

Он смутился. Прямо по-настоящему, даже чуть дернулся, подобрался. Не обиделся, а именно… осознал?

— Я настоящая свинья, да? — сказал хмуро.

— Да, — согласилась я.

Рой смотрел мне в глаза.

— Прости, Вера.

И никаких оправданий.

Настолько, что хотелось эти оправдания придумать самой. Даже придумывать нечего, я и так знаю.

— Пусть я лучше буду свиньей и грязным ублюдком, — сказал он, — чем ты влезешь во все это окончательно. Тебе же хочется влезть. Ты очень хорошая, Вера. Хорошая честная девочка с добрым сердцем, и не можешь остаться в стороне. Я понимаю. Не думай, что я этого не ценю. Но если снова услышу что-нибудь про несправедливость, и «надо что-то делать», то снова наору. Моя работа — охранять тебя. Тебя и Пенелопе. И даже исходя из рабочего договора, мне куда выгоднее просто умереть, чем втянуть тебя еще больше, чем сейчас, подвергая твою жизнь опасности. Не надо. Лучше я сам. Договорились?

— Не могу обещать, — сказала я. — Меня не напугать истеричными криками. Знаешь, сколько в моей жизни этой хрени было? И по делу, и без. Обычно без дела орут. У меня иммунитет. И если представится случай, я все равно сделаю так, как сочту нужным. А ты можешь попытаться меня остановить, если это твоя работа. Но я все равно сделаю.

Думала, он разозлится, но он только улыбнулся, так тепло.

— Я бы очень хотел посмотреть на тебя настоящую, Вера. Жаль, что не выйдет.

— Ничего интересного, — сказала я, вдруг что-то кольнуло до слез. — Далеко не красотка, не Пенелопе. Чего на меня смотреть?

Рой покачал головой.

— Не важно. И хорошо, что не Пенелопе. Я бы все равно хотел…

И снова поняла, что краснею.

Нельзя так… Вот нельзя.

— Слушай, — сказала я, — у тебя сигареты были, я видела. Откуда здесь? Ведь не местные?

— Контрабанда, — сказал он. — Ты куришь.

Достал пачку из кармана, открыл, протянул мне.

Вообще-то я не курю. Пробовала когда-то, но не пошло. Но сейчас, отчего-то, захотелось.

Взяла одну.

Рой достал спички. А я-то думала, дыхнет огнем.

Сигареты были незнакомые, очень крепкие, ароматные, и непривычно горчили, оставляя привкус дерева на языке. Но, все же, это точно был табак, а не какая-то трава. Интересно, где он их берет?

Он сел рядом на ступеньки.

А потом я, все же, жаловалась ему на жизнь. Я ему все рассказала. Все, что тревожило. О себе, о работе, о Пашке, и вообще… Он слушал. Так внимательно, почти ничего не говоря в ответ. Просто слушал. И я понимала, что ему не все равно.

От этого становилось легче. Хоть кому-то не все равно.

А потом, уже под утро, когда с воды пошел холодный туман, он выгнал меня спать.

Я пришла, забралась Марко под бок, пригрелась и уснула.

19. Утро

Кофе в беседке.

Мы пили кофе. Марко был такой, немного напряженный с утра.

Сначала думала, это из-за меня.

Я проснулась к полудню, от того, что Марко, как показалось, меня обнюхивает. Он же волк, в конце концов…

Знаю, от меня пахло сигаретами, водкой и еще драконом, мы долго сидели с Роем совсем рядом. Думаю, Марко это не очень нравилось. Хотя, надо отдать должное, вслух он не возражал.

— С добрым утром, Пина! — я еще не успела открыть глаза, а он уже полез обниматься.

Прикоснуться, потереться об меня, перебить своим запахом всю эту дрянь.

— С добрым! Ты давно не спишь? — я улыбнулась в ответ.

— Нет, совсем недавно проснулся. Смотрел на тебя. Ты так смешно морщишь нос во сне. Что тебе снится, Пина?

— На самом деле, меня Вера зовут, — вдруг сказал я. И даже сама испугалась. Как он отнесется?

Марко склонил голову на бок, чуть нахмурился даже, раздумывая.

Потом полез обниматься.

— Это ты там Вера, у себя, — целуя, дыша мне в ухо, фыркнул он, — а здесь Пенелопе. Можно ведь, я буду называть тебя Пина? Я привык… Можно? Сегодня с утра ты такая серьезная.

— Можно, — разрешила я.

С одной стороны — немного обидно. Все же, я — это я. И я — Вера. Рой сразу это принял.

Но с ним все иначе.

С другой стороны — облегчение. Даже не знаю почему. Ну и хорошо. Пусть Пина. Это просто игра, так проще. Игра, а вовсе никакие не отношения. Никаких обязательств и угрызений совести, если даже Марко не признает…

Игра.

Он как-то болезненно потер шею, у самого затылка…

— Что там у тебя? — спросила я. — Чешется?

Марко вздрогнул.

Мне показалось, даже испугался.

И я неожиданно вспомнила Кита, ожег на шее, как раз в этом месте, и Рой что-то так внимательно смотрел… Что-то было такое…

— Все хорошо, — сказал Марко.

Почти паника в его глазах.

— Что? — не поверила я.

— Все хорошо! Пина… иди ко мне…

Он целовал меня так горячо, словно пытаясь заглушить все вопросы разом.

Его руки так жадно скользили по моей коже.

Перевернул меня на спину, подмяв под себя, не давая опомниться. Словно пытаясь мне что-то доказать. Или даже самому себе.

Так упрямо, что мне вдруг стало не по себе. Я не понимала. Но времени подумать он не давал.

Что? Это из-за меня? Он ревнует? Да, мы с Роем сидели всю ночь, но мы просто говорили… Или дело в другом?

Я попыталась упереться ему в плечи, оттолкнуть. Но попробуй, оттолкни его! Нет, конечно, я не слишком старалась, и не могу сказать, что мне не нравилось то, что он делал со мной. Мне нравились его ласки, мне нравилось чувствовать его внутри себя, и тело само сладко выгибалось… мне нравились его поцелуи…

Но так сосредоточенно в этот раз. Словно мы не любовью занимаемся, а сдаем экзамен по вождению, и нельзя отвлечься. Я чувствовала, как кожа на его спине привычно идет жесткими мурашками, но дальше этого — нет. Никакой шерсти, никакого хруста, вообще ничего.

Словно он пытался сдержаться.

«Сознание уязвимо в момент трансформации…»

Но разве можно думать сейчас?

И с таким облегчением он выдохнул, когда все закончилось. Словно все удалось. Засмеялся.

— Пина… Я люблю тебя!

— Я тоже…

Я прижималась к нему, к его горячей коже. И он, наконец, расслабился.

А потом мы пили кофе в беседке.

И он снова был серьезен и задумчив. Я пару раз замечала, как он ловил себя на том, что пытается почесать шею, но сам замечает и останавливается.

Что-то не так.

И дело даже не во мне.

Сказать Рою? Но как ему сказать?

После завтрака мы пошли купаться, на тот самый пляж.

Как бы там ни было, но не отказываться же из-за той страшной истории от моря? Вряд ли бандиты снова ждут нас там. Тогда уж совсем никуда не выходить, опасность за каждым углом.

Хотя, признаться, увидеть это место снова мне было немного страшновато. Не знаю, чего я боялась. Тела давно убрали, не осталось даже крови на песке. Ничего. Словно ничего не было.

Солнце светило вовсю, и волн почти не было, только совсем легкие, ласковые.

И Рой был рядом. Теперь он не отходил далеко. А если он рядом — бояться нечего, никто не тронет нас.

Мы купались, раздевшись догола, ныряли в волны и выбегали на берег. Загорали под жарким солнцем. И брызгались, как дети, и сидели на песке. Марко отлично плавал, а нырял так глубоко и надолго, что мне становилось немного страшно, я теряла его из виду…

А потом он выскакивал, и кидался обнимать меня.

Весело. Легко и беззаботно-весело, даже не верилось, что все это со мной. Только для меня. Весь этот пляж, и солнце, и Марко… Для меня. Он только мой, и не важно, что было в его жизни, и что будет.

И что будет теперь в моей.

Как я вернусь к прежней жизни, после всего?

Он обнимал меня, в воде и на берегу, и даже одежды на нас не было, чтобы хоть как-то остановить.

Но я все никак не могла отделаться от мысли, что на нас смотрят.

— Расслабься, — шептал на ухо Марко, — могу поспорить, он видел и не такое. Это его работа.

Мне было хорошо, и я была бы не против… Но не так. Было какое-то странное ощущение, что Марко специально хочет сделать это на виду. Что-то доказать? Утвердить на меня свои права? Нет? Что? Правда ускользала.

Я попыталась было остановить его, когда у самого берега он повалил меня на мокрый песок…

— Ну, подожди. Давай дома! Марко…

Даже попыталась вырваться из его рук.

— Центурион! — Рой окликнул громко и так, что я вздрогнула.

Без намека на угрозу, просто позвал. Его голос легко перекрывал рокот моря.

Рой решил, что Марко делает что-то против моей воли?

Нет. Не то.

Марко тихо зарычал, поднял голову. Я чувствовала, как напряглись его руки.

— Что еще?

Отозвался, даже не пытаясь слезть с меня. Но я выскользнула. Это слишком.

— Подойди на минутку, центурион!

Марко тихо выругался, но подчинился.

Не подчиниться нельзя.

Я видела, как он подошел, как стоит перед Роем, совершенно голый, и его член вызывающе торчит вверх. Как пытается что-то доказать. А Рой все так же совершенно спокойно сидит на песке. Рой говорит мало, с совершено равнодушным лицом, но так, что Марко едва не подпрыгивает от возмущения. Слов я не слышу. Только вижу, как Марко нервно дергает браслет-блокатор на запястье.

При трансформации…

Я не понимаю. Вернее даже, я внезапно начинаю понимать, но эти мысли так не нравятся мне, что я пытаюсь прогнать их прочь.

Потом Марко возвращается.

Наклоняется, целует меня в губы. Поднимает на ноги.

— Пойдем, погуляем? — говорит он.

И, даже не слушая моего согласия, идет одеваться.

20. День

Толпа на площади Сан-Мартинью. Там, где еще недавно было представление, танцы и побежденный дракон.

Там было…

И что-то… не то. Я не поняла, никогда раньше не сталкивалась…

Первое, что поняла отчетливо — веселье закончилось, люди расходятся. Мы опоздали.

Марко напрягся еще на подходе. Никогда не видела его таким.

Хотел было рвануться вперед сразу, но Рой, до этого державшийся в нескольких шагах позади, догнал и остановил. Меня остановил, не дал Марко утащить меня за собой.

— Сеньорита, не ходите туда.

— Почему? — я не понимала.

— Мне нужно посмотреть, — сказал Марко. Так холодно и жестко.

— Ты иди, центурион, а мы подождем тут. Не стоит.

Марко посмотрел на меня, напряженно кивнул.

— Я быстро, Пина…

И как-то разом сорвался с места, побежал на площадь.

— Что там? — тихо спросила я. Было не по себе.

Наверно с минуту Рой молчал, обдумывая как лучше мне сказать.

— Казнь, — сказал он тихо. — Оборотни, которые нарушили закон.

Рой шагнул вперед, и сейчас загораживал то, что на площади своей широкой спиной.

Не нужно смотреть.

Я, наверно, уже и так поняла Я видела, как на высоком помосте, который был сценой для представления, сейчас… Только не сразу поняла, что это люди.

Внутри все похолодело и разом свело живот.

— Что они нарушили? — спросила я, голос дрогнул. Я понимала, но нужно было услышать.

— Обернулись в городе. Это запрещено. Независимо от обстоятельств.

Их было трое. И они… Они висели там…

— Что с ними сделали? — спросила я, даже сама не узнала свой голос.

Рой нахмурился. Так, словно вообще не хотел отвечать.

— Если такое происходит в обычный день, — сказал Рой, — то виновных по закону вешают без особых затей. Здесь же, на площади. Но в Карнавал народ хочет зрелищ подольше и поувлекательнее. В дни Карнавала с них живьем сдирают шкуру. Говорят, эти дни священны, обернуться и напасть на кого-то — особенный грех. Во стократ тяжелее. Но, на самом деле, такие казни всегда нравятся народу. Обязательная часть программы, ни один Карнавал не обходится.

Я не видела. Рой очень старательно загораживал от меня.

Но все равно мне казалось, я сейчас упаду в обморок. Голова кружилась. Мне даже показалось, я чувствую запах крови… до тошноты…

Рой подхватил меня, оттащил в сторону.

Здесь рядом фонтан. Рой усадил меня на край, придерживая, немного плеснул в лицо.

Я вздрогнула. Мотнула головой.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально… Никогда еще в обморок не падала.

— Хорошо бы, чтобы больше и не пришлось. Посиди здесь, он сам нас найдет.

Я кивнула.

— А что Марко хотел? — мне было неспокойно.

— Возможно, это его люди, — сказал Рой. — В городе полно оборотней, но кто знает. Ты давай, дыши глубже, а то зеленая вся. Хочешь, мы уйдем совсем. Подальше?

— Нет… Сейчас вернется Марко…

— Хорошо. Дыши.

Вдох-выдох… Я очень старалась.

— Это ужасно, — сказала я тихо. — Как это вообще возможно? И люди сами идут смотреть? Вот прямо…

Когда я пыталась представить, голова начинала кружиться снова.

— Люди всегда любили смотреть как умирают другие и как льется кровь, — сказал Рой, разглядывая меня. — Сегодня начинаются игры на арене, бои. Весь город там будет. У нас тоже есть места в первых рядах, но я не звал тебя, мне казалось, это не совсем… — он замолчал ненадолго, поджал губы, потом вздохнул. — Мне говорили, и в вашем мире было что-то подобное. И публичные казни были.

— Были, — сказала я. Не могла не признать. — Задолго до моего рождения. Мне кажется, сейчас люди не совсем…

Кого я обманываю. Законы изменились, но люди — нет.

Я повернулась в сторону площади и отвернулась снова. Как хорошо, что мы пришли так поздно, не видели все с самого начала. И те, кто пришли смотреть…

— Рой, а тебе ведь приходилось убивать?

Я сказала, уже заранее понимая, какая это глупость. Конечно, приходилось. На самом деле, я хотела о другом, но не знала, как сказать. Да и стоит ли вообще. Можно ли…

Да он убивал на моих глазах, там на пляже…

Он усмехнулся. Ну, не то, чтобы усмехнулся, но губы так дрогнули, чуть кривовато. Совсем не весело.

— Приходилось, — сказал он. — Ты даже видела.

— Да, — сказала я. Закрыла глаза. Вдох-выдох, иначе снова станет нехорошо.

— Хочешь спросить, что я при этом чувствую? — сказал он.

Так спокойно сказал. Что ж, думаю, не я первая задаю такие вопросы.

— Да, — сказала я снова.

Поняла, что боюсь смотреть на него. Боюсь смотреть в глаза.

— Когда убиваешь в бою, то ни ничего. Думаешь только о том, чтобы успеть защитить, не позволить им ничего сделать. Держишь их всех в поле зрения, выбираешь первую цель… Не воспринимаешь, как людей. А вот если опасности нет, и просто требуют кого-то убить, тогда бывает по-разному.

В его голосе что-то сухо царапнуло, такой старой и давно забытой болью.

— А такое тоже бывает?

— Вера, — сказал он, — у тебя ведь тоже оплачен полный пакет, включая убийства. Если тебе не понравится, как кто-то на тебя смотрит, ты можешь приказать его убить. Совсем без оснований, конечно, нельзя, но основания найти не сложно. Некоторые даже специально провоцируют, хотят посмотреть как это будет и как далеко можно зайти. Можно — далеко. Тот, кто оплатил для тебя полный пакет, тоже считал, что это весело, возбуждает, адреналин… В своем мире это недопустимо, но здесь — словно и не по-настоящему. Никто не накажет. Никаких последствий.

— Никаких последствий? Просто кто-то умрет.

Рой хмыкнул.

— Беззащитных и слабых никто не трогает. Если понимаешь, что можешь завалить тигра, то не станешь охотиться на мышей. А если здоровый взрослый мужик достаточно глуп или достаточно пьян, что не понимает, во что лезет, то это его проблемы. Даже если женщина провоцирует сама, ради забавы.

Он говорил спокойно, и все же…

Все ведь не совсем так. Для Роя — не совсем. Он не признается…

Я подняла на него глаза, и вдруг встретилась взглядом. И словно током пробило. Я вздрогнула.

Рой быстро отвернулся.

— Когда погружаешься во все это постепенно, — тихо и глухо сказал он, — то почти не замечаешь. Кажется, все нормально. Сначала набьешь кому-нибудь морду, выбьешь зубы. Просто потому, что твоей клиентке этого хочется. Ну, нормально же ведь, он сам полез. Потом сломать руку, свернуть шею… Это всего лишь твоя работа, все легально…

Он судорожно сглотнул.

Глаза потемнели, и как-то даже заострилось лицо.

Мне вдруг показалось, он в первый раз говорит это. Вот об этом всем — говорит в первый раз.

Потянулась, коснулась его руки.

У него дрогнули губы.

Ничего, вдох-выдох…

Вокруг люди: кто-то смеется, кто-то настойчиво предлагает горячие пирожки, кто-то набирает воду в фонтане…

— А потом ты вдруг понимаешь, — говорит Рой, — что стоишь над раздетым догола, привязанным и истошно орущим человеком, и примериваешься, как бы половчее подцепить и содрать с него шкуру, если без использования ножа. Потому, что ножом и с мертвого ты уже делал, а вот так, с живого… Когтем можно. Силы-то хватит. А она такая: «Ну, что ты тянешь, долго мне ждать? Я хочу посмотреть! Откуда начинать будешь?». И не то что через плечо заглядывает, а прям… — Рой до хруста сжал зубы. — Нет, этот дебил полез сам, пьяный был, вообще не соображал, что делает. Мы его в порту подцепили. И пока я его из города тащил… в городе, все же, нельзя… он протрезвел от страха. А она потребовала содрать шкуру, и голыми руками, ты же дракон, вот и давай. Я же все оплатила. Любым способом на выбор… А я когда когти выпустил, он даже орать перестал. Обоссался. И я…

Я держала Роя за руку. И эта, левая, рука лежала спокойно, неподвижно. А правой рукой он вцепился в балюстраду фонтана, и под пальцами крошился камень.

— И я тогда понял… что вот, последний шаг. Я сейчас это сделаю — и все, обратной дороги уже не будет. Ее и так нет, но это самый край.

Он вздохнул.

— Сделал? — шепнула я. Сердце замерло.

Он покачал головой.

— Я психанул. Просто свернул ему шею и бросил. Взвалил эту бабу на плечо и пошел назад. Хотел ее тоже бросить и уйти. Но ее — нельзя. Поэтому вместе с ней. Она орала, брыкалась, но что толку. Потом столько заявлений на меня написала. Я думал — расстреляют, к чертовой матери. Но в Гильдии за меня вступились. На самом деле, в Гильдии разные люди, и просто сейчас дорогу перешел, а так… Ей дали другого куратора. А мне потом полгода работать бесплатно и без выходных, только сутки-двое технической стыковки между клиентами. Я тогда стоя спал при любой возможности, и вечно хотел жрать, потому, что с деньгами плохо. И все равно считаю, что мне повезло. Потому, что парень, который с ней потом работал — повесился. Закончил, получил деньги и повесился.

Рой глубоко дышал, закусив губу, глядя в одну точку.

Неподвижно.

Солнце светло вовсю, оставляя резкие тени. Журчала вода…

Даже не знаю, сколько мы сидели так. Минуту? Десять… Больше? Я…

— Эй! — Марко окликнул нас, и я словно очнулась. — Эй, что тут у вас?

Рой поднялся на ноги. Его лицо — совершенно спокойное, словно ничего не было.

— Ну как, центурион? Узнал?

Я смотрю, у Марко тоже не веселые новости.

— Все трое — мои, — сказал он. — Даже не нашего легиона, а прямо моей центурии. Слушай, дракон, во что ты меня втянул?

— Тебя никто не держит, — сказал Рой. — Хочешь, я отдам тебе твой договор, и можешь спокойно идти к своим.

Марко посмотрел на меня, скрипнул зубами.

— Нет, — сказал он. — Теперь уже поздно. Я теперь и сам хочу разобраться. Да и…

— Смотри, чтобы не стать следующим, — Рой кивнул в сторону площади. — Даже самого начала хватит для перехода. Насколько ты уверен в себе?

— Уверен! — отрезал Марко.

Потом снова глянул на меня, помялся, словно не решаясь.

— Пина… — сказал он, — прости, мне сейчас нужно будет уйти ненадолго. Нужно сбегать в лагерь, узнать, как там наши. Я не верю, что это случайность. Хочу поговорить. Хорошо? Ты ведь не обидишься?

Он, все же, подошел, обнял меня за плечи.

— Конечно, не обижусь, — сказала я.

Марко отвечает не только за меня, и не может оставаться в стороне. Это правильно. У него там — люди. Он центурион.

Он хочет уйти и не уходит. Смотрит так странно, очень тепло, с любовью, но все же… Игры закончились? Запускает пальцы в мои волосы, гладит шею… нежно. Потом наклоняется и целует меня в лоб.

— Я скоро вернусь, Пина.

Потом, все же, целует в губы. Порывисто и долго, словно в последний раз.

— Пина, а где вас искать?

Я оглядываюсь на Роя.

— Мы можем пойти к смотровой площадке, да? — спрашиваю. — Посмотреть на город издалека.

Рой кивает.

Подальше отсюда.

— Хорошо, — Марко улыбается. — Встретимся там.

Со смотровой площадки — весь город как на ладони. Красивый и яркий, безмятежный, полный солнца и тепла. Отсюда не видно того, что на площади… Многого не видно.

Мы сидели за столиком, вытянув ноги, ели черешню и болтали о пустяках.

Это вышло как-то само собой.

Черешню притащил Рой. Здоровенный такой тазик невероятно крупной, сладкой и умопомрачительно вкусной. Два бокала — мне и себе. Кажется, ему было слегка стыдно за то, что он рассказал там, на площади, и теперь хотелось развлечь и загладить вину. Но, с другой стороны, в его глазах я видела что-то, чего не было раньше. Покой и легкость, словно поделился, и отлегло на душе. Это было немного странно, учитывая обстоятельства, но все же. Хоть ненадолго забыть.

А у меня бабушка жила в деревне под Краснодаром, и у нее была такая черешня! Вот, почти как эта, а то и лучше. Нас с братом отправляли туда на лето, каждый год, мне ужасно нравилось. Как давно это было! А Димка сейчас вообще в Канаде живет, я его сто лет не видела, только по скайпу, скучаю. А у соседей абрикосы, и мы лазили к ним по ночам… Вот как-то про все сразу.

А у Роя тоже есть брат. Младший, на год всего. Нэйт. Тоже уже страшно давно его не видел. Лет двадцать почти. Надо будет спросить у Кита, может быть Кит что знает. Сейчас, должно быть, к Нэйту перешли родовые земли и замок… Да, замок настоящий, с высокими башнями, рвом и подвесным мостом. И сад был. Черешни не было, там холодновато, но были яблони. И еще ежевика, колючая… пока достанешь самые вкусные ягоды, а они всегда где-то в глубине, успеешь ободрать все руки и рубашку, и мама вечно ругала, а потом штопала всегда сама…

А еще старшая сестра, Алисиа. Но сестру Рой помнит плохо, потому, что она почти на пятнадцать лет старше, вышла замуж и уехала в Гарвиш, когда Рой был совсем ребенком.

Я пыталась представить Роя ребенком и не могла. Невероятно.

А он рассказывал, как они с Нэйтом прыгали с башен, раскрывая крылья уже в полете. И один раз Нэйт чуть не разбился, потому что с трансформацией что-то пошло не так, а башня не слишком высока, не хватило. У него получилось перекинуться у самой земли, не успел, только слегка смягчил падение. Сломал руку и два ребра. Но они же драконы, что им будет? И через неделю снова лазили и прыгали, хотя отец грозился свернуть им шею, если сами не свернут.

Вот так прыгнешь, и летишь…

А луга в долине пахнут медом и клевером… вереск в предгорьях… стада овец всегда пугаются, когда их накрывает крылатая тень, и пастушьи собаки захлебываются лаем. Конечно, овец они никогда не трогали, но погонять немного — страшно весело. Хотя и неизменно попадало от отца.

— Ты скучаешь по дому? — спросила я.

Рой усмехнулся, пожал плечами.

— Мне казалось, что совсем забыл о нем. Я ведь не имею права вернуться, и старался не думать…

— Прости…

— Нет, — Рой улыбался, слегка прикрыв глаза. — Это так приятно вспомнить.

А потом мы кидали черешневые косточки с обрыва, кто дальше. Рой, конечно, поддавался. Потому, что когда он кинул по-настоящему, косточка улетела словно пуля, в невообразимую даль.

И пили вино.

Я рассказывала что-то про студенческие годы…

А потом были жаренные на гриле креветки со спаржей, морковкой и кабачками, и еще тарталетки с сыром и помидорами, и ягодное суфле. А Рою — отбивная с картошкой.

Мы просидели здесь большую часть дня.

А потом пришел Марко.

Прибежал. Запыхавшийся, весь в мыле. Видно было, что очень торопился и всю дорогу бегом.

— Пина! Ты мне очень нужна! Идем скорее!

Первый встал Рой.

— Что случилось? — спросил он.

— Сейчас… — Марко пытался восстановить дыхание, наклонился, уперев ладони в колени. Мокрые волосы липли ко лбу. — Там игры на арене, — выдохнул он. — Мне очень нужно это видеть. Но не пускают. Тебя же пустят, Пина? Билеты наверняка есть. И меня с тобой. Там двое наших парней записались, вечером будут драться. И Бруно, я еще поверю, что по своей воле, он может. А Чече — он даже ни в одном бою не был, на штабной должности, с разными поручениями. Недоразумение, а не оборотень… Но сейчас он будет драться… Я не верю…

Марко поднял голову, глядя на меня.

— На штабной? — хмуро спросил Рой.

Марко кивнул.

— Меня к ним не пускают, — сказал он. — Поможешь? Уже скоро.

21. Вечер

На игры мы успели. Точнее, игры шли полным ходом, еще с обеда, но мы успели к нужному поединку.

А я уже была уверена, что Рой меня придушит, в самом прямом смысле, и ни на какие игры больше не попаду.

Сначала он пытался просто не пустить. Потом объяснить Марко, что тащить меня — не лучшее решение. Потом отдать Марко билеты… но это именное приглашение в вип-ложу, и легионера одного туда не пустят, даже с билетами.

Потом пытался просто доходчиво рассказать Марко все, что о нем думает, и даже набить ему морду, но я оттащила.

А потом, вдруг, он развернулся и пошел на меня. Даже не знаю, что спасло, потому, что убежать от дракона точно нельзя. Наверно, Рой еще не был до конца уверен, что это лучшее решение. Я видела по его глазам. И его намерения видела.

Конечно, поверила не сразу.

Он уже стоял передо мной…

— Хочешь меня придушить? — спросила я. Тогда еще думала, что это шутка. Что он сейчас тоже наорет на меня, как на Марко, и успокоится.

Его руки уже потянулись ко мне, но дрогнули на полпути.

— Да, — очень серьезно сказал он. — Не бойся, Вера. Тебя просто выбросит домой.

— Если меня выбросит домой, то завтра я вернусь! — сердце у меня колотилось, а вот ног я почти не чувствовала, онемели. — Вернусь, понял! И что ты сделаешь?

— Тебя не пустят обратно…

Сама была готова его убить.

— С чего ты взял? Пустят. Я заплачу. Деньги решают все! Я буду здесь одна, а тебя повесят! — голос вдруг сел, слова давались с трудом. — И чего ты добьешься? Ты можешь связать меня и никуда не пускать, но вечно держать не сможешь! Ты еще не знаешь, какая я упрямая! У тебя есть билеты на игры, и я хочу посмотреть! Я имею право! Я сюда для этого и приехала! Какого хрена ты творишь?!

Почти истерика.

Нет, мне бы ничего не было. Выбросило бы, и все. И даже Пенелопе ничего бы не было. Нужно всего лишь заставить потерять сознание, и меня выбросит, а она останется. Максимум, пара синяков, помазать местной волшебной мазью и пройдет. Уверена, Рой мог бы сделать это без лишнего вреда для нее, просто пережать артерию пальцем, от моих дерганий никакого толку…

А его… даже не повесят.

Умереть в бою гораздо выгоднее, это легкая смерть…

Я боюсь думать, что будет, если он сам…

Перед глазами еще стоит площадь Сан-Мартинью.

Я орала на него, срывая голос и просто дурея от страха.

Он молчал.

Просто стоял неподвижно. И его лицо все больше каменело, серело на глазах.

А потом я просто рванула с места и побежала. Вниз. В город.

Мы успели.

Трибуны ревели, радуясь чьей-то смерти, пока мы пробирались к месту. Но я не смотрела на арену. Марко сказал — нет, там сейчас другие, не наши. Наших, он спросил, пока не было.

Еще три боя.

Первый ряд, перед нами бортик, а за ним, там внизу — смерть.

Я сидела зажмурившись, уткнувшись носом Марко в грудь, а он старательно закрывал мне уши. И плевать, как это выглядело со стороны. Я изо всех сил боролась с подступающей тошнотой, потому что там, на арене…

Ревели трубы. Я слышала долгий звон стали, глухой чавкающий удар и вопли… И крики толпы.

На самом деле, убивать не нужно. Нужно лишь, чтобы противник признал поражение. Но признавали редко, и без убийств почти не обходилось.

Хотелось спрятаться.

Марко наблюдал за происходящим очень внимательно.

И Рой. Рой был рядом, но на него я тоже старалась не смотреть. Мне было стыдно за все сказанное на смотровой площадке. И еще больше — страшно. Если он готов был сделать это на самом деле…

Только не так…

Очередной бой закончился, тело унесли, кровь спешно забросали свежим песком.

Объявили новую пару.

И Марко вдруг резко вытянулся.

Это оно?

Я заставила себя посмотреть.

Кто из них Чечче — я поняла сразу. И сразу поняла — это не он. То есть вот, высокий и тощий, слегка сутулый парень, недоразумение, а не оборотень. Но он так отчетливо красовался перед трибунами, подняв меч на вытянутой руке, ухмыляясь во весь рот. Не боялся. Словно даже мысли не было, что может проиграть. И что может пострадать — тем более.

Если его телом управляет кто-то другой, то тому другому — бояться нечего. Парня Чече убьют, а он вернется.

Убьют. Он точно пришел сюда не побеждать. Для победы игроку стоило выбрать кого-то более подходящего. Но выбор не случаен. Штабной волчонок. Слишком много знал?

Против него — огромный бритоголовый бугай, тертый в боях. Наверняка, тоже оборотень. Опытный, сильный, уверенный в себе. На парня он смотрел с легким презрением.

Трубы возвестили начало поединка.

Они оба без доспехов, только оружие.

У волчонка — илойская пехотная спата, у бритоголового — более широкий и длинный палаш.

Они стояли друг против друга, и даже я понимала — драться волчонок не умеет совсем. Даже меч держать не умеет. То есть, еще хуже, чем мог бы тот штабной. Настоящего, пусть и штабного — все равно учили, не важно, что он и не сражался в бою. А этот — совсем никак. Помахивает клинком так глупо. Но это ничуть его не смущает. Весело ржет.

— Это не он, — шепнул Марко. Напрягся, едва ли не шерсть дыбом. Оскалился.

— Спокойно, центурион, — это Рой. — Или ты тоже захотел? Посмотрел? Понял? И хватит.

Марко резко поднялся на ноги.

— Пина, я сейчас, ладно?

— Что?

Я вцепилась в него. Куда он собрался?

— Пина, посиди тут, ладно? — и обернулся к Рою. — Посмотри за ней. Если что, подержи ее.

Рой выругался сквозь зубы. Но схватил меня поперек талии и быстро притянул к себе.

— Тихо. Вера, хоть ты сиди тихо.

А Марко просто взял, и перемахнул через ограждения, прыгая вниз, на песок арены.

— Нет! — запоздало дернулась я.

Трибуны загудели.

— Не смотри, — сказал Рой на ухо.

Как я могу не смотреть, когда там Марко? Страшно, что сводит живот, но не смотреть — не могу.

Марко идет по песку.

— Стоять! — говорит он. — Вы оба!

Даже не орет, говорит, но так, что перекрывает рев толпы.

И толпа замолкает, слушает. Что-то назревает.

Бритоголовый останавливается, смотрит на Марко с интересом. Пока он не станет вмешиваться, это не его дело. А вот штабной волчонок недоволен.

— Ты кто такой? — с вызовом орет он.

Марко подходит ближе.

— Ты не узнаешь меня, Франческу? — в его голосе неподдельное удивление. — Мы три года служим вместе, ели из одного котла! Центурион Марко Лусьяни, пятая центурия седьмой когорты третьего легиона. Не узнаешь?

— Твою мать!

Волчонок плюют под ноги.

— Кто дал тебе разрешение участвовать в играх?

— Мой командир? — волчонок пожимает плечами.

— Кто? Имя?

— Ты не знаешь имя моего командира? — удивляется волчонок, но уже понимает, что его поймали.

— Я хочу услышать от тебя! А еще хочу понять, как вышло, что после трех лет службы ты неправильно держишь спату?

Я понимаю, куда Марко клонит. Он хочет, чтобы все увидели и поняли. Вокруг столько людей, все свидетели, уже не скрыть. Он мастерски играет на публику — каждое его слово отчетливо слышно, каждое движение приковывает взгляд.

Он достает меч из ножен, восьмеркой прокручивает его в ладони, перебрасывает из одной руки в другую и обратно, делает выпад, его движения непринужденны и легки.

На его фоне волчонок, неуклюже сжимающий рукоять меча в кулаке, выглядит глупо.

— Я же сам учил тебя, Франческу! Ты все забыл?

Роптание на трибунах, они тоже все понимают, нельзя не понять.

— Ты будешь драться? Или трепаться вышел? — язвительно спрашивает бритоголовый. — Нельзя уйти с арены всухую, боги будут недовольны!

— Боги? — удивляется Марко. — Или те, кто стоит выше них? Я знаю закон, и я буду драться с тобой. Как старший по званию. А этот щенок пусть ждет.

— И что за командир выдал разрешение тебе? — спрашивает бритоголовый.

На трибунах слышны редкие смешки.

— Да тот же самый, что и ему, — говорит Марко, кивая на волчонка. — Давай? Или ты испугался? С щенком-то, который никогда оружие в руках не держал, драться легко. Покажи, что ты можешь!

— Я убью тебя, — спокойно говорит бритоголовый.

Трибуны готовы Марко поддержать, представление нравится!

— Он тоже оборотень? — тихо спрашиваю я.

— Да, — говорит Рой. — Медведь. И намного сильнее. Сейчас это вопрос опыта и удачи.

Я понимаю, что вцепилось в руку Роя со всех сил, прямо ногтями, и так, что сводит пальцы. Пытаюсь разжать, и не могу, но Рой даже не обращает внимания. Спокойно смотрит на арену.

— Его ведь не убьют?

— Сейчас? — уточняет Рой. — Не знаю, посмотрим, на что он способен.

И мне становится совсем уж плохо. Даже если Марко победит сейчас, его вполне могут прийти и убить потом. На такие игры глаза не закроют.

Волк и медведь идут по кругу. Медленно, присматриваясь.

И у меня замирает сердце. Темнеет в глазах. Это же на самом деле!

— Не смотри, — говорит Рой. — Если боишься, то лучше не смотри. Я бы вообще предложил уйти, не дожидаясь окончания. Но ты ведь не уйдешь?

Нет!

Там Марко…

Они кружат.

Сначала кажется, это игра. Словно они развлекаются, примериваются. Выпад, отскок, словно танец. Марко смеется. Соревнования по историческому фехтованию… да, я могла бы воспринимать так, если бы не видела бой на берегу, всего-то две ночи назад. Если бы не видела настоящую смерть совсем рядом.

Выпад. И звон стали. Серия ударов — один за другим, я даже не успеваю следить.

Марко быстрее, но медведь сильнее намного. И от большей части ударов Марко уходит, не отвечая, отводя и уворачиваясь. Пытаясь заставить медведя бегать. Медведь старше и тяжелее.

Но медведь отличный боец.

Он двигается неторопливо, неумолимо, тесня Марко к краю.

Звон и скрежет — когда Марко принимает удар, пытается удержать. Отбрасывая. Отскакивая назад.

Удар! Марко успевает в последний момент, но тонкая алая полоска разрывает его плечо.

Я вскрикиваю. И чувствую, как вздрагивает под моими пальцами рука Роя — это я вцепилась ногтями со всей дури, ногти у Пенелопе крепкие, острые.

— Прости…

— Ничего, — Рой накрывает обе мои ладони одной своей. — Страшно?

Еще как. Хочется зажмуриться. И я даже зажмуриваюсь ненадолго, но так еще хуже. Кажется, я просто сойду с ума.

Еще немного, и Марко прижмут к стенке. И хуже того — за его спиной этот волчонок. И кто знает, что от него ждать. Он не отходит.

Марко пригибается, откатываясь в сторону. Медведь рывком разворачивается на него.

Удар! Обухом палаша по рукам, почти по локтю, и Марко едва не роняет меч. Но держит. Видно, как руку сводит от боли, и клинок дрожит. Он даже, на время, сжимает рукоять второй рукой.

— Сдаешься? — ухмыляется медведь.

И Марко молча бросается вперед, обманным маневром начиная движения в одну сторону, и резко уходя в другую, подныривая, и проскакивая за спину. Успевая ударить медведя по ноге.

И медведь ревет. Тяжело переступая, делая шаг. Еще немного, и нога подогнется.

И не успевает.

Марко рубит от шеи вниз.

Кровь в стороны…

Еще несколько секунд медведь, хрипя, стоит на ногах. Потом медленно заваливается на бок.

Марко тяжело дышит. Приходит в себя. Он перехватывает меч левой рукой, и встряхивает правой, разминая онемевшие пальцы.

И, кажется, не слышит…

«Сзади!» — хочу крикнуть, но понимаю, что голоса нет. И успеваю до смерти испугаться.

Потому, что тот самый волчонок несется на Марко сзади, подняв меч над головой. Сейчас…

Но в последний момент Марко легким движением отклоняется в сторону, так, словно это вообще ничего ему не стоит. Перехватывая волчонка за руку. И навершием рукояти бьет в висок.

Волчонок падает.

Марко наклоняется к нему, слушает — дышит или нет. Вроде, все хорошо.

Выпрямляется.

И машет мне рукой.

Я готова разрыдаться на месте.

Потом тела уносят, а Марко, по одобрительный рев толпы, уходит в открывшиеся ворота арены.

— Сеньорита, — чужой голос совсем рядом, у Роя из-за спины. — Сеньорита, прошу простить меня. Вы не уделите мне пару минут? Прошу вас, пройдемте со мной.

Совсем неприметный человек, с вежливой улыбкой на лице. Тот самый, что подсовывал мне заявление на подпись.

Пройти? Разве у меня есть выбор?

Я посмотрела на Роя. Рой кивнул. Поднялся вместе со мной. И даже взял меня за руку, вставая так, чтобы быть между мной и тем человеком. Не загораживая, просто чуть-чуть оттесняя в сторону.

Мы пошли. Остановившись в длинном пустом коридоре, подальше от людей.

— Я не займу много вашего времени, сеньорита, — сказал человек. — Я только хочу попросить вас передать вашему другу, тому, что выскочил на арену, что не стоит делать впредь таких глупостей. Иначе он может пострадать.

С такой искренней заботой.

— Я передам, — сказала, чувствуя, как подгибаются ноги.

Ладонь Роя чуть сжимает мою, успокаивая. Все хорошо, он рядом, я не одна.

— Благодарю вас, сеньорита, — человек то ли кивнул, то ли поклонился мне. — Как проходит ваш отдых? Не желаете ли чего?

— Спасибо, все хорошо. Я счастлива побывать здесь.

— Очень рад. Сожалею, что вы оказались втянуты в столь неприятную историю.

— Ничего страшного. Немного острых ощущений мне не повредит.

— Острые ощущения делают нашу жизнь ярче, сеньорита. И все же, надеюсь, тяга к острым ощущениям в вас не слишком сильна, и продолжение истории не входит в ваши планы? Возможно, вы все же захотите поменять куратора? У нас как раз освободился прекрасный опытный гид. Хотите взглянуть фото?

Не дожидаясь согласия, человек сунул пачку фотографий мне.

Я отпустила руку Роя, взяла.

И не удержалась, фыркнула от смеха. Возможно, это нервное…

Парень на фото был реально хорош! Прямо идеальный красавчик с глянцевых обложек. На пляже, с обнаженным торсом, на коже поблескивают капельки воды… Рельефные крупные мышцы, кубики пресса, ровный загар, волнистые длинные волосы и ослепительная улыбка. Татуировка на левой стороне груди, через плечо и по руке вниз замысловатым узором. Не парень — мечта. Оборотень?

— Он тоже оборотень? — спросила я. — Кто?

— Ягуар, сеньорита. Наш лучший куратор.

Человек внимательно наблюдал за мной.

Котик, значит. Фоток у него было много. На одних он старательно изображал брутального мачо, на других — игривого нежного мальчика. И даже совсем обнаженные фото были. Как мило. И главное его достоинство — в полной готовности. Да, это нервы, потому, что меня неудержимо тянуло поржать.

— И что он умеет, — спросила я.

— Он умеет все, что вы пожелаете, сеньорита.

Даже так?

— Как мило, — сказала я. — Спасибо за предложение. Но он совсем не в моем вкусе. Так что не стоит.

— Не в вашем? А чего бы вы хотели? Может быть, мы сумеем подобрать для вас?

— А меня вполне устраивает этот, — я по-хозяйски похлопала Роя по плечу. — Крупнее, суровее и надежнее.

— Понятно, — человек поджал губы. — Тогда, сеньорита, можно один совет? Будьте осторожны. Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали.

— Разве я могу пострадать? Лично я? Мне казалось, в худшем случае меня выкинет обратно в мой мир?

Я же должна знать, чего бояться.

— О, сеньорита… — в ухмылке неприятного и неприметного человека скользнуло что-то зловещее. — Выкинет. Главное, чтобы было, куда возвращаться.

— Что? В каком смысле?

— Ну, вы же понимаете… вы здесь, ваше тело там… все так непредсказуемо. Мало ли что. Не дай бог, конечно…

Никаких прямых угроз пока. Пока…

Но вот в этом месте, признаться, у меня остановилось сердце.

Я и не думала, что все так…

Стояла, смотрела, как человек кланяется, поворачивается ко мне спиной и идет прочь.

Рой снова берет меня за руку.

— Вера… — тихо говорит он. У него совершенно белое лицо. — Вера, тебе лучше вернуться домой.

— Жалеешь, что не придушил меня?

— Жалею, — говорит, очень честно. — Нужно было.

Но, к счастью, пока не пытается исправить. Боится, что я и правда полезу снова? Я могу…

Да он же не самоубийца, в конце концов, зачем ему? Это не лучший выход.

— А знаешь, — я смотрю на него, — они ведь тоже чего-то боятся, и суетятся не зря. Я что-то могу… только пока сама не понимаю что. Иначе, не стали бы предлагать этих котиков, запугивать. Просто вышибли бы меня сами, и дело с концом. Надо подумать.

22. Ночь

На трибуны мы не вернулись.

Марко сам нашел нас. Возбужденный, страшно довольный собой.

Он победил! Он сделал это! Глаза горели.

А Рой прямо сходу врезал ему в челюсть. Без разговоров. Так, что Марко отлетел на пару метров назад и об стену.

— Что за… мать твою… — Марко вскочил на ноги, утирая лицо, сплевывая кровь и уже собираясь кинуться в бой.

И я к нему. В ужасе. Так несправедливо!

— Марко! Рой, сдурел! Что?!

Я не понимала.

— В следующий раз я его просто убью, — сказал Рой холодно.

— За что?!

— Вера, тебе мало?

Я уже повисла у Марко на шее, держа его, не позволяя ответить. Хватит! Не надо большие никаких драк.

— Пина, что случилось? — Марко спросил тихо, мои поцелуи сбили весь его боевой пыл.

— Ничего… Приходили из Гильдии, сказали, чтобы ты был осторожен…

— Я? — Марко нахмурился, и через мое плечо посмотрел на Роя. — Они угрожали ей, да?

Рой не ответил. Но Марко понял и так.

— У меня не было выбора, — попытался было Марко еще.

Рой выругался, очень доходчиво объяснив, куда центурион может свой выбор засунуть и что сделать еще… ну, и про все остальное тоже.

Хватит.

— Он просто защищает меня, — шепнула я, хватая Марко и утаскивая прочь. — Это его работа. Как ты? Я так испугалась, когда ты прыгнул туда. Что бы я делала, если бы тебя убили?

Марко, наконец, выдохнул, обнял меня крепче.

— Все хорошо, Пина. Я знаю, что делаю.

На улицу прочь.

А город шумит и гуляет вовсю. И снова танцы, уличные жонглеры, песни, толпы людей.

Я устала.

Столько нервов, что больше не могу.

— Пойдем домой, — попросила я.

Все остальное подождет.

Немного расслабиться, а то от переживаний у меня уже болит голова.

Только ужин в уличном кафе. Я не слишком голодна, мы с Роем успели пообедать, но Марко не успел. Он пробегал весь день, да и бой на арене отнимал силы.

Рубашка разорвана на плече, и пятна засохшей крови. Но это никого не заботит. Неглубоко и быстро схватилось. Ничего страшного. Но все равно, Марко старается поменьше двигать этой рукой.

— Больно? — все же пытаюсь я.

— Ерунда, — но морщится, когда я пытаюсь коснуться, ловит руку, целует мои пальцы. — Не переживай, Пина.

Как я могу не переживать?

Он улыбается, глядя на меня. И так хорошо.

Ему принесли катаплану — приличный такой медный тазик морепродуктов в соусе, чего там только не было. И, глядя на это, я тоже решила поучаствовать, вытащила у него пару креветок, несколько мидий и кусок трески. И все равно меньше не стало.

И кувшин белого вина. А еще для меня — апельсиновые кексики, просто божественные, тающее во рту.

А Рой — только черный кофе.

Мы сидели, и Марко распирало от гордости и от осознания своей победы, глаза блестели, но под взглядом Роя он старательно изображал, что это обычное дело и ему все равно. Мне даже было немного его жаль…

И особенно, когда Марко хотел было взять второй кувшинчик, но Рой остановил.

— Тебе хватит, центурион, — сказал он очень жестко. — Иначе, пойдешь отдыхать в гордом одиночестве.

И Марко буркнул что-то сквозь зубы, типа «да не твое дело», но вино брать не стал.

Как мальчишку.

— А мне-то можно еще вина? — спросила я.

Наверно, я все понимала, но было немного обидно.

Сознание уязвимо в момент трансформации. И, может быть, хватит даже самого начала, вот так, шерстью в пальцы… И вместо Марко кто-то другой?

Страшно.

— Тебе можно, — разрешил Рой.

Думает ли Марко об этом?

Думает. Вот, сегодня утром как раз хорошенько задумался. Его сосредоточенные ласки и напряженное лицо. Он хотел меня и боялся, что реальность ускользнет. И, возможно, очнется он уже на площади… вот как те трое. Боялся. Но хотел больше.

Он и сейчас хотел того же.

Это пугало и возбуждало разом.

Поняла, что ни есть, ни пить уже не могу.

Домой?

Надо еще подумать над словами гильдийца, но это завтра, сейчас у меня просто нет сил. На свежую голову.

Я что-то могу…

Возможно, вышестоящее начальство не в курсе… или, скорее, в курсе, но просто закрывает глаза. И чем меньше огласки, тем лучше. На сколько я знаю, в Сан-Челесте лишь небольшой филиал, у них сеть по всему миру. Да и вряд ли основное занятие Гильдии — это туризм. Водить на прогулки девочек и мальчиков — это ерунда, по сравнению с возможной торговлей оружием, по сравнению с той медициной, какая у них есть — на грани магии. И кто знает, что у Гильдии есть еще. Технологии даже не нашего мира, а выше.

Могу поспорить, браслеты оборотней — тоже их рук дело. Если не сами оборотни. Искусственная мутация?

Или меня уже слишком занесло?

Надо подумать…

Мы шли по улице, и Марко держал меня за руку.

— Пина, а я там баночку абрикосового джема припрятал, — шепнул он на ушко. — Вчера еще. Но вчера сразу уснул.

— Джема?

Я не сразу поняла, потом засмеялась.

— Именно, — подтвердил он. — Была одна идея…

И вдруг стал таким серьезным.

Остановился, повернулся, прижав меня к себе.

— Пина… мне нужно с тобой поговорить, — тревога и почти обреченность в его глазах. — Твой куратор прав, возможно мне и правда стоит пойти спать одному. Это может быть опасно. И если ты боишься…

Марко закусил губу.

Он волновался, но не боялся точно. Думаю, больше всего боялся, что я откажусь от него. Он прижимал меня к себе, и я чувствовала просто огонь, невероятный огонь, как сильно он меня хочет. Мне даже тяжело было представить, каково это для Марко. И огонь в его золотых глазах.

— В момент трансформации… — тихо сказала я. — Он кивнул.

— Пина… — у него дрогнул голос. — Трансформацию можно удержать, главное поймать в самом начале. И ничего не будет. Все будет хорошо. Я не могу не сказать тебе, ты должна знать… но я могу с этим справиться. И даже утром у меня получилось. Ты веришь мне?

Утром мне было немного не по себе.

Но тогда я не понимала…

А сейчас понимаю куда больше, чем мне хотелось бы.

— А если нет? — спросила я.

Он стиснул зубы.

— Если нет, твой куратор услышит и спасет тебя. Ты, главное, сразу кричи, если что-то не так. В одно мгновение перекинуться невозможно. Нужно время. На все нужно время. А этот дракон — чертовски быстрая тварь.

— Он убьет тебя.

— Пина… Но как же я без тебя? Зачем мне такая жизнь? Пина, я смогу. У меня все получится, в этом нет ничего невозможно. У драконов вообще не бывает неконтролируемой трансформации. Я не дракон, но… Я тоже могу. Ты мне веришь? Пина… Я люблю тебя. Как же я без тебя? Моя Пенелопе… самая прекрасная девушка в мире…

Он наклонился ко мне, осторожно коснулся губами скулы у уха, потом за ухом, поцеловал в шею, и ямочку на шее, между ключицами. Потом подхватил меня на руки.

— А если прогонишь, я пойду, напьюсь, и кто знает… подерусь с кем-нибудь.

«Напьюсь и перекинусь в волка», ага. И завтра меня позовут посмотреть…

— Шантажист хренов, — фыркнула я.

Он ухмыльнулся.

— Пина, ты веришь мне?

И ответить не дал. Потому, что его губы уже впились в мои поцелуем.

Я безумного хочу ему верить.

Для Роя это просто работа.

И все же, я почти физически ощущала его взгляд.

Он понимал все без объяснений, и совершенно точно не одобрял. Но молчал. Думаю, давно привык к безумным и опасных идеям своих подопечных. Я была рада, что он не вмешивается. И в то же время… Понимала, что так нельзя.

Это безумие.

Мы не должны.

Если я скажу Марко, что не хочу, что не готова к такому, — он не будет настаивать. Я точно знала, что не будет. Но для него это будет куда больнее… Смерти?

Он готов рискнуть.

Но что делать мне?

Я ему верю. И все же…

В комнату Марко занес меня на руках, словно невесту.

Я понимала, он волнуется.

Чуть-чуть времени…

— Я в душ, ладно? — попросила осторожно. — Я быстро.

— Конечно, Пина.

Я видела, что дверь он не закрыл, а только прикрыл аккуратно, не захлопывая. Чтобы было проще услышать и прийти на помощь? Не так уж ты уверен в себе, центурион.

— Ты подождешь?

— Хорошо, — он сел на кровать.

Сейчас…

Я разделась, включила теплую воду, влезла под душ. Струи бежали по лицу, по телу, было приятно, но облегчения это не приносило. Гель для душа пахнет сандалом и хвоей, удивительно…

Расслабиться?

Чего бы я хотела сейчас?

Совсем не того, кажется. Но того, чего я хочу, быть не может. Я даже себе боюсь признаться.

Если что-то пойдет не так, Рой спасет меня. На самом деле, мне вообще ничего не угрожает. Не мне. Не сейчас. И Рой…

Где-то там, внизу, шумело море. И шумела вода.

— Пина! — Марко не дождался, позвал. — Как ты там?

— Хорошо. Сейчас…

Он, конечно, влез тоже.

Обнял.

— Боишься меня, да? — спросил тихо.

— Я за тебя боюсь.

Он смотрел мне в глаза, и дыхание сбивалось.

— Если сейчас отвернуться и уйти, то как жить дальше? — сказал он. — Как я без тебя?

Это даже не вопрос. Если уйти — дальше жить невозможно.

Сколько у нас еще? Пять ночей и… Что потом?

Одной рукой он прижимает меня к себе, другой — осторожно проводит пальцем по ключице… гладит. Его глаза…

Глубокий вдох… и он прижимается щекой к моей щеке, дышит мне в ухо. Потом трется о мою щеку носом. Так нежно.

— Пина…

Его голос подрагивает обреченностью.

Он касается губами моих губ. Но только касается, совсем легко.

— Прости, Пина… — он отстраняется, берет меня за плечи. — Прости. Так неправильно…

И я вижу, как он из последних сил пытается с собой стравиться. Решение уже принято.

— Марко… — я не знаю, как поступить.

Он чуть улыбается.

А потом резко поворачивается, почти оттолкнувшись от меня. Словно ныряя в бездну. И в комнату.

Одевается молча.

— Прости, — говорит он. — Глупо вышло.

Потом несколько долгих секунд он стоит на пороге.

— Еще увидимся, Пина… может быть… Или уже не стоит? Как думаешь?

У меня нет сил ответить.

Он выходит за дверь.

Хочется побежать, догнать его, вернуть. Но что я могу? Он прав. И это опасно не только для меня, но и для него. Я знаю, он не за себя боится. Рисковать жизнью? Ради чего? Как же нас угораздило? Ведь все было так легко и хорошо.

Несправедливо.

Накидываю халат и выхожу во двор, вслед за ним.

Долго стою на пороге.

— Вера? — Рой подошел тихо.

Я стояла на крылечке, три ступеньки, и все равно он казался выше.

— Он ушел, — скала я, чувствуя себя совершенно потерянно. — Он сказал, что не может без меня. А потом, что так глупо все вышло. И, наверно, вообще не стоит видеться. И ушел…

— Он прав, — сказал Рой, его голос звучал так низко и глухо, словно чужой. — Думаю, и правда не стоит. Это опасно.

— Но он же не виноват! Это не справедливо! Ему приходится расплачиваться за то… Да ни за что! Его втянули в это дело. Он не виноват! Так нельзя. А если еще и я отвернусь от него…

— Вера… Ты не отказывалась.

Лицо Роя так серьезно. Возможно, это задело что-то личное, глубоко внутри. Предательство…

— Нет, — говорю я. — Я должна догнать его. Вернуть. Поговорить. Объяснить все. Вместе мы найдем выход. Ну и что, что у нас только пять ночей. Пусть между нами ничего больше не будет. Но я не откажусь от него.

Наверно, нужно зайти одеться, потому, что бегать по городу в халате не очень правильно. Но времени нет.

— Хорошо, — неожиданно соглашается Рой. — Идем.

Рой вел меня.

По запаху, или уж я не знаю, как ему это удавалось. Но было впечатление, что Рой точно знает, куда идти. Он то ли прислушивался, то ли принюхивался, замирая, закрыв глаза, вытянув шею, словно гончий пес. И даже не в сторону порта… Сначала было тяжело пробираться сквозь толпу, потом… Потом толпа вдруг закончилась, все веселье осталось в стороне.

Марко мы догнали в тихом темном переулке.

Нашли.

Он сидел, прислонившись спиной к стене дома. Запрокинув голову назад… Так странно…

— Марко! — позвала я. Хотелось броситься к нему.

Сердце замирало.

Что-то не так?

— Подожди, — шепнул Рой, схватил меня за руку, оттеснил назад. — Стой на месте.

— Что случилось?

— Подожди, Вера…

Марко повернулся к нам. В полутьме его лицо разглядеть не просто. Только поблескивали глаза. Долго. Марко тихо сидел, и чем дольше тянулось время, тем страшнее мне становилось.

Что-то неправильное…

— Я не понимаю…

Рой молчал. Вглядывался. Я видела только его спину, его напряженные плечи.

Тихая темная улочка, и никого. Либо все спят, либо ушли гулять в центр и на набережную. Даже окна не светятся.

Я видела, как Марко потянулся всем телом, потер запястье… что-то щелкнуло.

И покатилось.

— Вера, назад! — скомандовал Рой.

Браслет блокатор?

Сейчас что-то будет?

Нет!

Рой медленно, без резких движений потянул мечи из ножен.

— Нет, Рой! Пожалуйста! Не убивай его!

Марко встал на четвереньки и зарычал. Я видела, как рубашка на его плечах затрещала по швам, голова вытягивалась, плыли черты лица, и хотелось заорать.

— Это уже не он, Вера.

— Нет, пожалуйста! Он вернется! Не убивай!

От страха я даже вцепилась ему в руку.

— Не трогай и не ори, — Рой холодно стряхнул меня. Звякнули мечи, возвращаясь на место.

Он пошел вперед.

Я зажала рот. Не орать. Если кто-то услышит, если увидит, как Марко оборачивается, его убьют. И никому не докажешь…

Шаг, другой, а потом Рой бросился вперед стремительно, словно стрела. И огромный волк ему навстречу.

Я зажмурилась на мгновение. Изо всех сил стараясь не орать.

Рычание и беспомощный собачий визг.

Когда я открыла глаза, Рой прижимал волка к земле. Тот дергался, пытался вырвать, но безуспешно, Рой держал его. Мне показалось, Рой сейчас свернет волку шею… Волк хрипел…

Нет…

А потом все затихло.

Волк лежал неподвижно.

Рой оттолкнулся и перекатился в сторону, переворачиваясь на спину рядом.

— Рой!

Я бросилась вперед.

— Все хорошо, Вера, — голос Роя был хриплый, прерывистый. — Я его слегка придушил, но он дышит. Все хорошо. Найди, пожалуйста, его браслет.

Подходить было страшно.

Найти, да. Я бросилась искать. Как хорошо, что есть какое-то дело, на которое можно отвлечься. Марко сидел вон там у стены, и браслет покатился…

Небольшой, блестящий… Ноги тряслись, и нагнувшись поднять браслет, я едва не упала.

— Вот!

Когда я подошла, Марко уже превратился в человека.

Совершенно голый, он лежал на мостовой, лицом вниз. Но я видела, как слабо поднимаются плечи — он дышит. Все хорошо.

— Спасибо, Вера, — Рой сел наконец, взял у меня браслет, отдышался.

У него все руки в крови.

Потянулся, не поднимаясь, застегнул браслет у Марко на запястье.

Кровь. У Роя широкие полосы на плече — волк все же успел достать. Но на плече не так страшно, даже крови не много. А вот левая нога разодрана до кости просто в хлам. Когти на задних ногах мощные, и удержать их, видимо, было сложнее, руки и без того заняты…

Замутило.

— Вера, отойди в сторону и дыши глубже. Все нормально.

Застегнув браслет, Рой вытащил свой ремень и скрутил Марко руки за спиной.

— Я могу чем-то помочь? — даже сама не узнала свой голос.

— Нет, Вера. Просто постарайся не падать в обморок. Сядь, отвернись, отдышись немного.

— Ты… ранен…

— Ничего. Я же дракон. Ничего страшного. Сейчас…

Я видела, как, часто дыша сквозь зубы, он вытаскивает из раны полоски ткани, оторванные от штанов, все в крови и ошметках… Отвернулась. Вдох-выдох… Надо справиться. Мутило страшно. Перед глазами все плыло. Если сейчас еще и я упаду в обморок, будет только хуже.

— Вера, сейчас надо решить, что делать дальше. Пока не собрались люди. Вера, как ты? Поговори со мной!

— Да, — слабо сказала я.

Надо решить…

Всегда боялась крови, а тут такое. За весь день у меня больше не осталось сил, и теперь подкосило окончательно.

В глазах темнело. Совсем…

— Вера!

23. Утро

Я очнулась от того, что Рой тряс меня за плечи. И легкая пощечина…

— Вера? Ну, давай же… Пенелопе?

Он напряженно вглядывался.

— Вера, — тихо сказала я.

Он с облегчением вздохнул.

Выходит, я могла провалиться к себе? Потерять сознание, и провалиться?

— Хорошо. Сама встать можешь? Давай, вон туда, в сторону.

Рой поднялся, протянул руку мне. Но он и сам едва стоял. Бедро плотно замотано остатками рубашки Марко и пропитано кровью.

И все же, шел передо мной, пусть и хромая, значит не так страшно. Такого не убьешь.

— Давай, Вера. Вон туда. Будем думать, что делать.

Я тоже кое-как встала, поплелась за ним.

Марко он тоже оттащил в сторону, но тот в себя еще не приходил. Или приходил? Лицо разбито.

— Как он? — спросила я.

— Сложно сказать, — Рой тяжело сел, скорее упал рядом. — Но я даже знаю, кто за него. Думаю, скоро здесь будет стража. И если он не очнется собой, то даже не знаю, как его тащить.

— Собой? А он уже… да? Он снова… Уже приходил в себя?

— Да. Пытался убедить меня, что он Марко, но вышло плохо.

— Ты уверен?

— Да, — сказал Рой. — Вера, послушай внимательно: если мы оставим его тут, то от тебя, скорее всего, отстанут и больше трогать не будут. Если ты уйдешь в сторону — ты им не нужна. Но если попытаешься вмешиваться, то даже я ничего не смогу сделать, в твой мир я прыгнуть не в состоянии. Не знаю, что тебя там ждет и как далеко они могут зайти. Игры закончились.

Закончились.

Надо быстро думать.

— Рой, ты ведь можешь идти? Сам до дома дойдешь? Там есть какие-то черные выходы, чтобы незаметно пробраться назад?

Рой смотрел на меня без всякого одобрения, ему не нравилось.

— Ты сошла с ума? Зачем?

— Есть или нет? — спросила я.

— Есть. Правда немного по крышам лезть придется, но я тебя подсажу. А его? — он кивнул на Марко. — Прости, но его я по крышам затащить уже не смогу.

— Сам дойдешь?

— Да.

— Его нужно разбудить. Сделать так, чтобы настоящий Марко очнулся. Почему того другого не выбило из его сознания?

— Скорее всего, его тело не восприняло угрозу жизни, как реальную. Он просто отключился, не успев испугаться. Да и Гаррет держится за его сознание слишком сильно.

— Гаррет?

— Я знаю, кто это был, Вера. Это старая история.

— Хорошо. Тогда, как я понимаю, надо разбудить Марко и напугать его настолько сильно, чтобы тот чертов Гаррет бросил тело. Дыхни на него огнем, что ли. Это больно, но ожег куда лучше содранной шкуры. И одежда… вон, там на втором этаже сушится, на веревке. Поможешь достаться?

Нравилось или нет, но он сейчас Рой смотрел на меня так, словно в первый раз видел. Не ожидал от меня такого, да?

— Вера, вон там я сумку бросил, принеси пожалуйста. Сейчас попробуем его разбудить.

Я сбегала.

Снова какой-то укол. Немного подождать. И пока Марко лежит — пойти найти одежду. Достать не так просто, я и не думала, что умею лазить по стенам. Видимо от стресса. Главное, не шуметь, чтобы не поймали.

И подобрать все обрывки одежды, что валяются тут, нельзя оставлять лишних следов. Нас здесь не было. А кровь — поди разбери, чья кровь.

Потом баночка… нашатырь у него там? Рой сунул Марко под нос. Даже я почувствовала. И для верности еще пару крепких пощечин.

Марко почти подбросило. Дернулся, замотал головой.

Руки у него были связаны, но Рой все равно оттеснил меня назад, подальше.

Марко открыл глаза. Совершенно сумасшедшие. Он смотрел на Роя, на меня, пытаясь все осознать.

Это ведь Марко?

— Пина?

Я рванулась к нему, но Рой загородил рукой.

— Подожди, — и потом уже Марко. — Твое имя центурион?

— Марко. Марко Лусьяни. Пина, как ты? Я превратился в зверя, да?

— Сколько стоило кольцо, которое ты ей подарил?

— Что? — Марко не понял. Это было так неожиданно. — Какое кольцо? Да я… Мы купили хрустальную слезу на цепочке, прозрачную… кулончик…

— Хорошо, — сказал Рой. — Вот, держи, тебе штаны. Надо уходить отсюда.

Только бы получилось!

Нам нужно было пробраться обратно к себе и притвориться, что мы валяемся в кровати всю ночь. Да, выходили, но быстро вернулись. Вряд ли без нас кто-то приходил проверять. Нас будут искать в городе, но не там. Не в моей постели.

Нужно только успеть.

Нужно сделать так, чтобы поверили.

Или, по крайней мере, чтобы не было формальных поводов придраться. И стоять на своем. Я уже давно поняла, что упертость и твердая решимость писать жалобы во все инстанции — пробивает стены. И деньги, да. Деньги у меня тоже есть.

На самом деле, одна упертость, никакой уверенности в себе.

У них свидетели? Пусть тащат свидетелей сюда, я буду им в глаза смотреть. Разве Марко напал на кого-то? Нет. Кто и что видел? Все оборотни на одно лицо.

Главное — по дороге не слишком бросаться в глаза.

Поэтому мне платье нашли тоже, в халатике, с пятнами крови, я слишком заметна. Мне очень стыдно перед хозяевами этого белья, но какой выбор? В южных городах на улице сушится много всего, на веревках, натянутых между окнами.

Главное — быстро.

Марко слегка пошатывало.

А как дошел Рой — я вообще не знаю. Нет, обезболивающее у него там тоже было, он себе в ногу вколол. Но не все так просто. Нам приходилось почти бежать, иногда лезть через заборы, избегая людных мест, а потом и правда по крышам. И я видела, как пот тек с него градом, и дыхание частое-частое, почти обморочное.

А в спальню мы влезли через окно со двора, со стороны обрыва и моря, чуть не сорвались…

Тихо.

Так тихо тут.

Солнце почти встало.

Что теперь? Кто-то придет на нас смотреть? В такой одежде — лучше чтобы никто не видел. Вся порванная и чужая, но другой под рукой нет. Сразу понятно, что нас где-то носило всю ночь.

Рой сказал, что у него есть кое-что, надо только сходить.

Быстро умылся, разделся и завернулся в здоровенный плед, словно в римскую тогу, на одно плечо, получилось закрыть рану на ноге и на руке разом.

Мне — халатик, тут всегда есть запас.

А Марко одеяло.

И на крылечко, вышли типа подышать воздухом, после бурной ночи. Все трое, ага. Но, мало ли, какие у меня вкусы? Если вспомнить зачем я здесь — то как раз за этим. Групповухой никого не удивишь, особенно по сравнению с дрессированными спрутами.

— Пойду, одежду принесу, — сказал Рой. — Если что, я за сигаретами пошел, закончились. Хочешь, закурить? Правдоподобнее будет.

Я кивнула.

Марко морщился от сигаретного дыма, но его обоняние меня сейчас волновало в последнюю очередь.

Мы сидели с ним на ступеньках…

— Пина, как ты?

Поговорить по дороге мы так и не успели, было не до того.

— Нормально. Волновалась очень. И устала. Сейчас разберемся немного, и я пойду спать. А ты?

Сложно представить, что нас теперь ждет.

— Может, не стоило меня спасать? — сказал он, глядя в землю перед собой. — Это ведь никогда не закончится. В любой момент…

— А лезть на арену перед всеми стоило? — меня разобрала злость? — Или пусть бы того парня тихо прирезали? Так? Хочешь, можешь пойти и сдаться сам, если боишься.

— Дело не в том, что я боюсь, но могут пострадать другие. Ты тоже можешь пострадать.

— У меня отличная охрана, — буркнула я.

— Да…

Марко сидел ссутулившись, опустив голову. Никогда еще не видела его таким подавленным. Каково это? Понимать, что стоит хоть чуть-чуть дать волю чувствам, и можешь превратиться в чудовище и перестать быть собой.

А ведь Рой живет так семнадцать лет, если я хоть что-то понимаю. И ничего…

Только за это время не летал ни разу.

Просто взять и перестать быть собой.

— Как же это вышло? — осторожно спросила я.

Марко дернул плечом.

— Я еще с утра чувствовал, что что-то не так. Мне говорили, так бывает. И стоит хоть немного больше увлечься тобой или боем на арене, чувствуешь, как сознание плывет. Это не просто начало превращение, это что-то другое. Сначала думал, что справлюсь, но… испугался. Я сбежал от тебя. И не сдержался все равно. А очнулся уже связанным, там в подворотне. И ты рядом, такая испуганная. Больше всего я боюсь, что это может повториться снова. И, наверно, впервые жалею, что я не дракон. Меня никогда не учили контролировать оборот. Зачем, если есть браслет? Только браслет не спасает, хватает самого начала…

Марко поджал губы.

Я подвинулась ближе, обняла его за плечи, прижалась щекой.

— Мы что-нибудь придумаем.

Он мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли отказываясь, не веря.

Тучи на небе. Кажется, еще немного, и пойдет дождь. Прохладно вот так, в халатике, зубы стучат… Или это нервное?

И давно потухла сигарета.

Двое идут по дорожке, я слыша шаги и голоса.

Один — Рой. Все в той же «тоге» из пледика, с пачкой сигарет в руке. Совершенно спокойно, невозмутимо, и даже не хромая совсем. Второй — невысокий… хотя, рядом с Роем невысоким будет любой, полноватый, едва поспевающий за ним. Кто-то из местных служб?

Рой помахал нам рукой.

— Поцелуй меня, — шепнула я Марко. — Сделай вид, что нам вообще на них плевать.

Марко послушался. Поцелуй вышел немного скомканный, но со стороны, я надеюсь, выглядело ничего.

Они подошли ближе.

— Доброе утро, сеньорита, — сказал тот человек, слегка озадаченно разглядывая меня и Марко. — Прошу простить, если помешал вам. Но мы не видели, как вы вернулись, прошу простить…

— Утро? — удивилась я, очень стараясь улыбнуться. — Для меня еще вечер не закончился. Или ночь…

Я чмокнула Марко в ухо, чуть прикусила.

Человек таращился во все глаза.

— Рядом с двумя такими шикарными мальчиками время бежит незаметно, — сказала я. — Никогда еще так не отдыхала! Хотите, я напишу вам благодарственный отзыв?

Все лицо сводило от дрожи, но, я надеялась, еще не слишком светло, чтобы разглядеть.

— Отзыв? — человек слегка растерялся, он ведь собирался мне что-то другое сказать.

— Да! Хотите! Пока я добрая, могу написать прямо сейчас!

— Э-э, простите, сеньорита… Это подождет, вы всегда успеете. Я только хотел бы кое-что узнать… А не подскажите, как давно вернулся ваш друг?

— Мой друг? Вот этот? — я взъерошила Марко волосы на макушке. — Да он и не уходил. Он пытался вечером сбежать, но мы догнали его тут же, за забором, он даже улицу перейти не успел. И вернули назад!

Мне казалось, я пьяная и несу какую-то чушь… Только бы все получилось!

— Простите, сеньорита, а почему он ушел? Что-то произошло?

— Простите, сеньор, но это неуместный вопрос. Вас разве не учили не совать нос в чужую личную жизнь? Мы поругались. Все волки такие собственники или только этот? Я так хотела попробовать втроем… ну, вы понимаете? А он что-то взбрыкнул…

Я состроила недовольное лицо.

Заметила, как Рой, стоя чуть позади, ухмыляется.

— Волки просто не любят драконов, — сказал он. — Боятся конкуренции.

Человек оглянулся на него, Рой невозмутимо пожал плечами.

— Простите… — у человека явно что-то не сходилось в голове. — А как вы прошли? Вас не видели…

— Через окно, — улыбаясь, сказала я. — Знаете, какой с той стороны чудесный вид на море? Дух захватывает! Всегда хотелось сделать какое-нибудь маленькое безумство.

Чем больше правды в твоей лжи — тем лучше, это я знала наверняка. И чем она безумнее, тем больше сбивает с толка. Главное — не перестараться.

— Понятно, — человек нахмурился, хотя понятно ему точно не было. — А не пройдет ли сеньор центурион со мной? Это совсем ненадолго.

Марко уже было дернулся встать, но я поймала.

— Не пройдет, — сказала строго. — Он мне еще нужен. И я его не отпущу. Если у вас есть какие-то вопросы, то давайте, задавайте, только быстренько, и мы с ним продолжим. Я здесь совсем не за тем, чтобы слушать вас и терять время.

— То есть, вы хотите сказать, этот ваш друг всю ночь был вместе с вами?

— Именно. А чего вы хотите? Почему вас это волнует, сеньор?

— Знаете, вашего друга видели сегодня ночью в другом месте. В городе. Он обернулся волком и загрыз ни в чем не повинную женщину…

— Вот уж бред! — честно сказала я, от всей души. Марко, конечно, обернулся, но точно никого не загрыз. — С чего вы взяли, что это он? Как вы их вообще различаете? Они же на одно лицо! — я посмотрела на Марко. — Но вот этот был со мной, совершенно точно. Вам, может, подробно рассказать чем и в каких позах мы занимались? По минутам? Хотите, я вам подпишу там что-нибудь, и проваливайте. Не портите мне чудесный вечер.

Когда от нас отстали, и мы, наконец-то смогли вернуться в дом, меня просто трясло. Хотелось разрыдаться на месте.

Села прямо на пол, прислонившись спиной к стене.

У Роя подмышкой, под пледом, была еще одежда для него, и даже для Марко — штаны и рубашка от военной формы. Удалось пронести незаметно.

— Вот, — сказал он. — Не уверен, что будет по размеру, но более-менее подойти должно.

Марко взял. Рубашка оказалась ему чуть узковата в плечах, но в целом — сносно, если не сильно приглядываться, можно подумать, что так и было. Рой оделся тоже.

Я смотрела на них, и понимала, что как раньше — все равно уже не будет.

Закрыла руками лицо. Сейчас…

— Вера, как ты?

Рой попытался присесть рядом, но раненная нога не сгибалась.

— Хорошо, — сказала я, только потом подняла на него глаза. — Незабываемый отпуск. Думаю, как раз то, что мне было надо, с моей серой скучной жизнью.

Рой улыбнулся, правда не очень весело. Хотел что-то сказать, но не сказал, я только видела, как дернулся кадык.

Марко стоял у него за спиной.

— И что теперь будет? — спросила я. — Мы же не можем прятать Марко вечно?

Лицо Марко, там, сзади, совсем вытянулось. Мне было честно очень жаль. От его гордости мало что осталось.

— Не можем, — согласился Рой. — Мы все трое слишком влезли в эту историю, и теперь просто уйти в сторону не выйдет. Центуриона, конечно, прижать проще всего, — он обернулся. — Тебе не простят этой выходки на арене. Возможно, единственный шанс для тебя — уйти из армии. Ты же минималку отслужил? Конечно, только этого будет не достаточно. Я подумаю, еще, мысли есть, но говорить здесь мне бы не хотелось. Кто знает, возможно и у стен есть уши. Завтра пойдем к Патрику, там поговорим. А сейчас я очень бы советовал всем отдохнуть и поспать.

Марко скрипнул зубами.

— Хорошо, — глухо сказал он, — я пойду спать в ванной, а вы тут… я…

Гордость. Даже не обида, а просто отчаянье. Его спасали, а он сам был почти беспомощным, даже с собой совладать не смог. Марко не знал, как ему быть.

— Марко! — я вскочила на ноги, догнала, поймала, обняла его. — Все хорошо…

Он зажмурился.

Я обнимала его и чувствовала, как все мышцы напряжены.

— Не надо, Пина, — тихо шепнул он. — Когда ты так близко, я боюсь, что… опять… вдруг не справлюсь.

— А скажи, центурион, — вдруг поинтересовался Рой, — Гаррет Чезари еще служит в третьем легионе?

Марко вздрогнул.

— Да. Легионный префект. Ты знаешь?

— Знаю, — Рой кивнул. — Но только семнадцать лет назад он был центурионом, как и ты. А твой Чечче, он ведь служил с ним?

— Да… секретарь.

— Понятно. А сенатский трибун?

— Антонио Торрегросса.

Рой хмыкнул.

— Хорошо. Брема я знаю. Отличная компания подобралась.

— Брема?

— Абрахам Харрис, ваш легат, из Йоалка, не могу сказать, что знаю его особенно хорошо, но встречались. Учились вместе в Керте, только на разных курсах.

Я прямо чувствовала, как у Марко начинают глаза на лоб лезть. Видимо всего этого он не ожидал.

— Ты же… ты ведь тоже… служил… — Марко изо всех сил пытался вспомнить. Та история Роя слишком давняя для него, какие-то слухи, наверняка, доходили, но вряд ли он хорошо осознавал все подробности.

— Я же говорил, что тоже был легатом третьего, и Осмаэрским наместником, — сказал Рой. — Думаю, пора разворошить это гнездо, Кит прав. Твой опыт нам понадобится. Если, конечно, ты готов идти до конца, центурион.

Марко вытянулся, нахмурился, пытаясь вспомнить и сопоставить. Но я прямо чувствовала, как он воспрял духом. Он может быть нужен, и способен что-то изменить.

— Готов.

— Хорошо, — сказал Рой. — Давайте спать. А завтра будем решать, на свежую голову. Вера, наверно, на улицу мне сейчас идти не стоит, чтобы не разрушать твою историю. Я посижу вот тут, у двери. Не буду тебе мешать?

— Нет, — я покачала головой.

— Не хочешь выпить чего-нибудь? Немного, чтобы быстрее успокоиться и уснуть?

Вряд ли это мне сейчас поможет. Разве что напиться до беспамятства. Я тут с ними совсем сопьюсь.

— Давай. Текилу?

Я, кажется, видела тут.

Пока Рой шел к бару, я видела, как сильно он хромает. Там, на улице, перед посторонними, он еще пытался держаться и не подавать виду, но сейчас ему просто было больно на ногу наступать. Был бы он человеком, с такими ранами, неделю ходить совсем не смог бы.

— А ты, центурион?

— А можно?

Рой слегка усмехнулся.

— Много я тебе не дам, но от нервов у тебя быстрее сорвет крышу, чем от рюмки текилы. Или что ты пьешь? Джин, бренди, коньяк, виски? У нас тут есть все, — он заглянул в бар, порылся немного. — Кальвадос? Текилу ты пил когда-нибудь?

Марко мотнул головой.

Рой достал текилу и три стопки, налил, потом достал соль, и лимон — порезал, положил дольки на тарелочку.

— Бери. За удачу.

— За удачу, — согласилась я.

Насыпала немного соли на руку, лизнула, выпила…

Рой тоже был в курсе на счет текилы, а Марко смотрел на нас, как на ненормальных. Он осторожно понюхал, чуть скривился, но все же выпил одним махом.

— Лимон бери, центурион. И иди спать.

А мы с Роем выпили еще по одной.

Потом я забралась в кровать под одеяло и наблюдала, как Рой, чуть неуклюже, пытается сесть на пол, потом устраивается у двери, привалившись к стене спиной.

Отвернулась.

Я очень устала, и в прошлую ночь спала мало. Думала, стоит лечь, и меня сразу вырубит. Но я лежала, и даже глаза закрыть не могла. Трясло. И все больше. Не могу сказать, что я сильно боялась сейчас, но и успокоиться не могла.

Поджала ноги, обхватив руками колени.

Надо дышать глубже. Расслабиться. Все хорошо.

Нужно отдохнуть, а завтра уже разберемся. Там будет видно…

Очень долго пыталась справиться с собой. Ворочаться не хотелось — очень надеялась, мои переживания не видны со стороны…

Потом услышала, как Рой встал.

— Вера, — тихо позвал он. — Не можешь уснуть?

Он сел на кровать рядом.

Я замерла. На мгновение мне показалось… Нет, ничего не будет, конечно.

— Вера… ты просто удивительная девушка. Очень храбрая…

Он осторожно погладил мое плечо через одеяло.

Я шмыгнула носом. Не знаю, что сказать…

— Боишься? — спросил он.

— Нет. Просто уснуть не могу. Холодно.

За окном уже вставало солнце, но небо было хмурым, пасмурным.

— Холодно? — удивился Рой.

Да я понимаю, что тут вечно жара… но меня трясло.

Рой наклонился ко мне, дотронулся до моего лба губами.

— Температуры у тебя нет, — сказал он.

Я зажмурилась. Причем тут это? Мне плохо и страшно…

Тогда он молча сгреб меня в охапку, вместе с одеялом, чуть пододвинулся назад, чтобы опираться спиной о стену. Усадил на здоровое колено, обнял, чуть покачал из стороны в сторону.

Я прижалась щекой к его плечу.

— Сейчас согреешься немного, — шепнул он, укрыл получше.

У него на руках и правда было спокойней и теплее.

Закрыла глаза.

Рой молчал, лишь чуть-чуть гладил меня по спине, успокаивая. Я почти лежала у него на руках, слушая его глубокое ровное дыхание, его сердце… Немного расслабиться… наверно, именно этого мне и не хватало. Так хорошо, просто удивительно… Уютно.

Я и сама не заметила, как заснула.

24. День

Проснулась все так же, у Роя на руках, по уши закутанная в одеяло.

Марко… он стоял напротив, стараясь не смотреть на меня, словно ему неловко.

— Не буди ее, — шепотом говорил Рой. — Может быть, они еще не зайдут сюда.

— Я не сплю, — я сонно шмыгнула носом. — Что там?

— Там люди на улице, — сказал Марко. — Думаю, они пришли за мной.

Я тяжело вздохнула, попыталась вылезти из одеяла. Хуже работы, честное слово… Невольно подумала, что скоро домой… и как же оставлю их здесь?

— Ты можешь не разговаривать с ними, если не хочешь, — сказал Рой.

— Да? А потом они утащат Марко? Лучше уж разобраться с ними сейчас.

— У них могут быть настоящие свидетели, — сказал Рой. — Которые видели нас троих в городе. Отвертеться будет сложно, и уж тем более сложно убедить не забирать центуриона для разбирательств. Мы выиграли немного времени, отдыха и немного алиби для него, все успели прийти в себя. Но не уверен, что получится довести это до конца.

— Тогда его нужно спрятать, — я задумчиво закусила губу, оглянулась. — Он же может вылезти в окно? И сбежать. А мы, тем временем, пойдем, поговорим с этими людьми. Марко? Ты можешь?

— Да, — сказал он. Лицо такое серое, очень сосредоточенное, я его таким почти и не видела никогда.

— До Патрика и его драконов сам доберешься? — спросил Рой. — Встретимся там.

— Доберусь.

Шаги на пороге, и осторожный стук.

— Одну минуточку! — крикнула я. — Сейчас, только оденусь!

— Давай, — Рой кивнул на окно, и Марко не заставил себя ждать.

Это был безумный день!

Они мурыжили меня больше трех часов, и еще бы мурыжили столько, но я начала громко орать, что они и без того сорвали мне весь отдых! Я буду жаловаться!

Судя по тому, что жалоб они боялись — вышестоящее начальство не очень одобряет подобные игры. Уже интересно! И очень ценно. Потому, что если история с оборотнями и подменой поощрялась бы с самых верхов, то жаловаться можно было хоть до посинения.

Боялись. Гильдия большая… Значит, управа на них все же есть?

Каких только показаний и заявлений я не написала! Конечно, привыкла на работе к бумажной волоките, но это просто какой-то ад.

Очень боялась, что предъявят свидетелей, которыми все пугали. Но предъявили только одну бабку, которая долго голосила, как жуткий оборотень перекинулся прямо у нее под окнами, и как бросится…

— Узнаете его? В лицо, — поинтересовался Рой таким вкрадчивым низким голосом, что даже мне стало не по себе.

Бабка разом подобралась.

— Да где же его узнать-то, окаянного…

А еще Рой, не моргнув глазом, подтверждал любой бред, который я с перепугу несла, даже когда бред был совсем уж откровенный. Но его невозмутимое лицо давало любому бреду сто очков правдоподобности.

А еще, все показания я написала в двойном экземпляре и заставила их подписать оба, отметить, что приняли, забрала по одному себе. Пусть будет. И пусть не говорят потом, что этого не было. Да, я могу быть занудна и дотошна.

И заодно, при тактической поддержке Роя, заставила и бабку подписать, что узнать оборотня она затрудняется.

Волки и правда похожи — высокие, плечистые, темноволосые.

— С тобой страшно иметь дело! — усмехнулся Рой, когда нас наконец-то отпустили, пряча за пазуху всю кучу бумаг.

— А то! Обращайся.

Я постаралась улыбнуться, хотя больше всего хотелось упасть без сил.

— Буду иметь в виду, — сказал он.

Радовало, что он больше не пытался отстранить меня от всех дел и выгнать домой. Смирился? Понял, что я все равно не отстану?

Позавтракали мы тут же, так будет быстрее всего. Еще к Патрику надо, в горы, а это не самый легкий путь. И бегать до вечера на голодный желудок я, пожалуй, уже не выдержу.

Яичницу с беконом, тосты с сыром, кофе и апельсиновый сок. Стопку бутербродов с собой.

Больше всего я боялась, что Марко не доберется, что его перехватят без нас.

Официально пока ему предъявить было нечего, но поймать все равно могли.

Шесть ночей я здесь… Нет, мне, конечно, обещали продлить еще на три, но после всего, что случилось, я уже ни в чем не была уверена. Даже в том, что меня не выкинут просто так в ближайшие пять минут, сославшись на технические неполадки.

Несколько дней… И что дальше? Как же я буду жить, без всего этого? И никогда не увижу?

Мы шли по широкой улице вдоль побережья. Буйная зелень и солнце, запах нагретых камней и соленой воды… Такая красота, на самом-то деле! Только отдыхай! Шум города и едва уловимый шорох гальки. Пальмы и оливы.

— А знаешь, — вдруг сказала я, — здорово было бы остаться тут насовсем. Всегда мечтала жить у моря.

Рой даже споткнулся, но на ногах устоял.

— Здесь?

— Ну, или в другом похожем месте. Если бы не все эти сложности — тут так здорово!

Он остановился, повернулся ко мне.

— Я надеюсь, это просто шутка, Вера, а не прощупывание почвы? Это опасно.

— Опасно? Значит, возможно?

Рой молчал. Просто стоял передо мной, хмуро разглядывая.

— Ну? — сказала я, сердце вдруг забилось сильнее. — Если ты не расскажешь мне, я узнаю у других? Что такого? Мне просто интересно. Возможно, к пенсии…

— Вера, — он облизал губы, — если бы я не втянул тебя в эту историю, то… Возможно, да. Хозяин гостиницы, где мы ночевали первую ночь — из вашего мира. На самом деле, таких много. Вот только год назад моя клиентка, тоже на Карнавале, познакомилась с богатым землевладельцем с Ос-Кадарина, потом вернулась сюда уже сама, вышла за него замуж… не знаю, как там дальше сложилось. Но такое перемещение очень дорого обходится, и той девушке, насколько я знаю, оплачивал ее будущий муж. Так что, если у тебя нет на примете богатого землевладельца…

Он волновался. Совершенно точно волновался, говоря все это.

Значит возможно, и даже ничего сложного в этом нет. Ну, конечно… текилу и сигареты они тащат, так почему бы не перетащить людей.

Отчаянно волновался.

Если бы не вся эта история? Что? Он бы сам позвал меня?

— Понятно, — буркнула я.

Повернулась, пошла дальше по дороге. Он догнал.

Я вдруг поняла, что действительно хотела бы. Насовсем. Дома меня ничего не держит. Ни любимого человека, ни любимой работы, ни настоящих привязанностей… Там, дома, я все равно не смогу забыть, это не даст мне покоя.

Почему нет? Даже, думаю, денег мне хватит, я как раз копила на новую квартиру… Хороший бухгалтер нужен в любом мире, здесь уж точно. Своя специфика, конечно, но я быстро учусь. Не пропаду.

Если что — вернусь обратно.

Рой шел рядом молча, мне казалось, тоже что-то обдумывал.

— Вера, — сказал он осторожно, — сейчас не самое удачное время.

— Я знаю. Когда уляжется… Это просто мысли, Рой.

— Когда уляжется… — эхом отозвался он. — Если ты когда-нибудь надумаешь попасть сюда снова… если тебе дадут другого куратора, или его не будет вовсе… в той траттории, где мы ужинали, там будут знать, где меня искать, если что. Дай знать, хорошо?

— Хорошо, — едва слышно сказала я.

Хотелось спросить — зачем ему это. Но как спросить? Увидеться… мы так многое уже пережили вместе.

Не стоит загадывать.

На гору мы едва залезли.

Останавливались передохнуть дважды. И первый раз сдался Рой. Устал. Он почти не хромал, и я даже начала забывать… Он казался неуязвимым. Нечеловеком. Но, все же какая бы отличная не была регенерация, а спустя несколько часов — разодранная до кости нога не будет как новая. Я же видела, какое там было месиво, хоть и издалека. А дома потом он очень старался не показывать… Крови, вроде, не было. Но это не значит…

— Отдохнем, — предложил Рой.

И первый устроился в тени под оливой.

Я осознала только, глядя как пытается сесть — стараясь поменьше сгибать правую ногу, опираясь на руки… и руки слегка подрагивали.

Ему лежать нужно. Отдыхать еще несколько дней, а не бегать по горам. Человек бы месяц ходить совсем не смог, а то и больше. Если бы вообще выжил.

— Как ты? — спросила я. — Может быть, не стоило сюда идти…

— Все нормально, Вера. Сейчас, отдохну немного.

Облизал пересохшие губы.

Мне тоже не мешало отдохнуть.

Я села рядом. Так хотелось положить ему голову на плечо, но не решилась. Даже после того, как спала у него на руках. Все равно. Рой — не Марко, с ним все намного сложнее.

Да и не до того. Совсем.

Он сидел, глядя перед собой. У него лоб был мокрый от пота, и зрачки расширились, так, что голубые глаза казались почти черными. Очень больно? Я даже представить не могла.

— Болит? — спросила я.

Он кивнул.

— А у тебя нет какого-то обезболивающего? — спросила я. — Ведь было же? Зачем мучиться?

Он устало фыркнул.

— Есть. Но меня от него клонит в сон и реакция сразу падает. Если вдруг что — я просто не успею… Ничего, Вера, не бери в голову.

Чуть улыбнулся даже.

— Слушай, Рой… — я даже сама удивлялась своей наглости, но не спросить не могла. — Как же вышло, что ты признался в предательстве? Под пытками? Я не верю, что тебя можно пытками сломать…

Да, это слишком самонадеянно. И что я понимаю в пытках… по-настоящему.

Рой вздрогнул, едва не подскочил на месте. Не ожидал такого? Повернулся ко мне и долго молча смотрел. Очень долго. И адское напряжение первых мгновений сменилось почти покоем и безразличием.

— Любой сломается, — глухо сказал он. Но все так же смотрел мне в глаза, словно чего-то ждал.

Это не вся правда.

Я покачала головой.

Что-то дрогнуло в его лице.

— Зачем было отрицать правду? — сказал он, язвительно и горько.

Черт возьми, он ведь ни с кем об этом не говорил. Никто не верил ему.

Или всем было плевать.

— Ты не предатель, — сказала я. — Возможно, я не слишком хорошо тебя знаю, но это я знаю наверняка. Ты не мог. И ты не летал все эти семнадцать лет, потому, что сознание уязвимо в момент трансформации. А ты слишком хорошо знаешь, как это бывает. Это был не ты. Тебя подставили тогда, я не знаю причины, но… Рой, ты не предатель.

Он смотрел на меня… его глубокое, но такое неровное дыхание…

Молчал.

— Как же они сломали тебя? — сказала я.

Он тряхнул головой, словно приходя в себя. Глубоко вдохнул, собираясь с силами.

Отвернулся.

— Пытки можно перетерпеть, — сказал он совсем тихо, голос сухо царапнул. — Главное, убедить самого себя, что ничего с этим невозможно сделать. Это просто есть, и все. Можно орать, можно дергаться как угодно, главное забыть, что можно признаться и остановить. Поверить, что от тебя ничего не зависит. Я бы умер там, и это, наверно, было бы проще для всех. Не вышло. Они привели мальчика. Белобрысого такого, лет четырех, наверно, может, чуть больше, тощего и чумазого. Тино сказал, что купил его у нищих бродяг на площади… — Рой замолчал ненадолго, перевел дыхание. — Сказал: «Давай так, сейчас я буду делать с ним все то же самое, что делал с тобой. А ты посмотришь. Со стороны-то оно красивее. Остановишь, когда хватит. Погляди только, какой хороший мальчик. Он, наверно, совсем как твой. Сколько сейчас твоему? Пять? Было бы жаль, если бы с ним тоже что-то случилось…»

Голос сорвался. Рой запрокинул голову, прислонившись затылком к стволу оливы. Судорожно сглотнул, кадык дернулся. Вздох вышел почти всхлипом. И вдох-выдох.

— Ты испугался за Кита?

Рой кивнул, не открывая глаз. Провел ладонью по лицу.

— Да. И все… Решил тогда, что пошло оно… На кой хрен сдалось мне мое доброе имя, когда так… вообще не сдалось. Никому это не нужно. Сломался. Признался во всем, подтвердил все, что они хотели. И там, и потом на площади, перед всеми. Сказали — на колени встать — встал, сказали — сапоги им целовать и молить о пощаде… Да вообще плевать было. Так резко стало на все плевать…

Крепко-крепко зажмурился.

И я, все же, обняла его. Прижалась щекой к плечу.

Наверно с минуту он совсем не двигался, замер, пытаясь справиться с собой и с теми давними воспоминаниями, со всем этим.

Потом накрыл мои ладони своей, осторожно погладил. Чуть коснулся губами. Нет, в этом не было ничего интимного, только благодарность.

— Ты никому не говорил этого? — сказала я.

Он покачал головой.

— А Кит? Ему тоже? Ты ведь видел его потом?

— Нет. Не видел. Последний раз я видел Кита, когда ему было три года. Дома. Он был таким смешным, только-только начинал говорить. А потом я ушел на войну… а потом — вот уже сейчас. И все.

Почти двадцать лет не видеть сына? И так…

— Там на скале, когда мы были в первый раз, — сказала я, — Кит был так рад встречи с тобой. Он так волновался. Это нельзя не заметить… Он, наверно, много лет этого ждал. А ты…

— Я испугался за него. Понял, что он влез куда-то, и… — Рой вздохнул. — Я дурак, да, Вера?

— Да, — согласилась я, потерлась о его плечо щекой. — Еще какой дурак.

Он улыбнулся.

25. Вечер

Марко дожевывал четвертый кусок ростбифа, когда мы пришли. Здоровенный такой кусок, сочный, с кровью. Глядя на него, я отчетливо поняла, что хочу есть. Кит с Патриком тоже сидели за столом, нас, видимо, решили не ждать.

— Марко! — я была готова броситься ему на шею от радости.

Он выскочил из-за стола, шагнул ко мне, но вот обнять меня так и не решился. Потому, что рядом с Роем? После всего?

Главное, что он жив и добрался сюда! Значит, все будет хорошо. Сейчас мы что-нибудь придумаем.

— Рад, что ты здесь, центурион, — Рой кивнул ему.

— Я уж думал, вы сегодня не придете, — Патрик поднялся на встречу. — Садитесь за стол. Ужинать будете? Заодно обсудим дела. Я думаю, теперь это касается всех. И Киту есть, что рассказать.

Кит тоже дернулся было встать, но остался на месте, только напряженно вытянулся.

— От ужина я бы не отказался, — сказал Рой. — Да и от рассказов тоже. Давно пора разобраться.

Нас усадили за стол. Все под тот же навес на поляне, где всего-то несколько дней назад я сидела, пытаясь прийти в себя после полета, и грела руки… я тогда впервые заглянула Рою в глаза. Боже ты мой, словно в другой жизни, целую вечность назад. Пять дней…

— Весь ростбиф этот голодный волк у нас сожрал, — усмехнувшись, пожаловался Патрик. — Есть вчерашняя тушеная картошка с мясом. Будешь? А вы, сеньорита? У нас не слишком изысканная и разнообразная кухня, простая едва для своих… Еще есть пирог с грибами, вареные яйца, гусиный паштет, пудинг из кабачков. Булочки свежие… Даже не знаю, что вам еще предложить. Можно попросить повара, приготовить еще.

— Не надо просить, — сказала я. — А мне тоже картошку, если можно.

— Картошку… — Патрик потер подбородок. — Там немного оставалось, я не уверен, что хватит на двоих.

— Давай тогда картошку Вере, — сказал Рой, — а мне все остальное, что там у тебя? Кабачки, паштет и пирог. Тащи все, а там разберемся. Сами-то ужинали?

— Да, ужинали. Время позднее…

Позднее. Мы слишком долго отдыхали по дороге. Слишком долго разбирались с бумагами до того…

Картошку еще надо было погреть, поэтому начать решили с паштета.

Рой налил мне вина. Взял булочку, действительно свежую и хрустящую, разрезал пополам, намазал все паштетом, и немного зелени сверху. Половинку отдал мне.

— Держи. Хочешь, можно еще огурец положить?

Я кивнула, и он достал из миски огурец, отрезал для меня пару долек.

Все это выходило у него так естественно и просто, что начинало казаться, словно мы полжизни вот так ужинаем вместе. Словно я знаю его полжизни. Привычно, само собой.

Потом он взялся чистить вареные яйца.

И я прямо видела, как последний недоеденный кусок ростбифа встал Марко поперек горла. Он смотрел на нас… А мне на него смотреть было отчего-то неловко. Но ведь я же не виновата, что все так…

Паштет был страшно вкусный. Или это от того, что я с утра ничего не ела? Пудинг из кабачков весь достался мне, и одно яйцо, а Рою оставшиеся восемь, с зеленым луком вприкуску. Тут действительно все было очень просто.

— Ну, так что тут у вас, — сказал Рой. — Рассказывайте. Я так понимаю, история началась не здесь?

Кит нахмурился и подобрался, и сейчас стал еще больше похож на отца.

— Это из-за меня, — сказал Кит. — Из-за меня все началось. Я случайно узнал лишнее, и… Позапрошлым летом еще, я тогда собирался ехать в Керт на учебу, а к нам приехал Торрегросса, и они что-то обсуждали с Уилом в гостиной, смеялись… не думали, что я могу слышать. Я… случайно! Они говорили про ту историю в Осмаэре. Уил рассказывал про девочку Тею, заложницу, дочь осмаэрского султана, как он… в ее спальню, ну… — Кит невыносимо смущался и становился совсем пунцовым. — Как он вломился туда, а она сначала не боялась, думала, что это ты… И все, что он там с ней делал. Но ведь Уила в Осмаэре не было! Он был в Хайне. Он не мог… А потом я вспомнил, как тебя обвиняли…

Кит замялся.

— Меня обвиняли, в том числе, и в том, что я изнасиловал и убил дочь осмаэрского султана, которой сам же обещал безопасность, — очень спокойно сказал Рой, только что-то сверкнуло в глазах. — Мне сказали, она умерла от множественных переломов и внутреннего…

Рой осекся, сморщился, покосился на меня. Не самая лучшая тема, для беседы за столом.

Я усиленно ковыряла кабачки и делала вид, что меня не касается.

А Марко прямо вытянулся, едва ли не в охотничью стойку. Знакомо? А что бы он сам сделал со мной… то есть не он сам, конечно, а тот другой человек в его теле? Там, в переулке.

— Я тогда и половины не понял из того, что услышал, — сказал Кит. — Я знал совсем другую правду и… Тогда тихо ушел, пока меня не заметили, но слова запали. Конечно, спросить напрямую не мог. Но и забыть тоже. Я попытался найти людей, осторожно узнать. Это было так давно, что найти было совсем не просто. Я нашел Рино Кавали, старого военного трибуна, который был в Осмаэре, нашел тогдашнего центуриона Джано Нери, Квартокки, Оливейру, Уго Грассо, Фила Джейкобса, Бенжамина Харриса, Юхансона… хотя Юхансон совсем старик, ему за восемьдесят, но он мне много рассказал… Не все, конечно, были готовы разговаривать со мной, но я тоже очень упрямый. Я знаю, что Кавали пытался вытащить тебя еще в Осмаэре, но на него надавили, а у него тоже семья. Знаю, что тебя хотели казнить сразу, но Джейкобсу удалось добиться, чтобы, по крайней мере, заменили на изгнание, если ты признаешься. Если жив — значит есть шанс. Он пытался найти тебя потом… Ведь пытался?

— Пытался, — хмуро сказал Рой. — Я тогда не хотел ни с кем разговаривать. Я послал его…

Кит вздохнул.

— Дядя Нэйтан обещал приехать, — сказал он. — Я надеялся, что к началу Карнавала. Неофициально, конечно. Но… У него тоже есть, что тебе рассказать.

— Нэйт… — Рой поджал губы. — Вот уж не думал…

Покачал головой. Все это было внезапно и так… Я смотрела на Роя и даже представить не могла, что творится у него в душе. Лицо казалось спокойным, но все же…

Нам принесли картошки, целый горшочек, и мы, в итоге, поделили ее с Роем пополам.

А от пирога я отказалась, поняла, что все, больше уже не могу.

— Я думаю, имеет смысл подождать Нэйтана, прежде чем предпринимать что-то серьезное, — сказал Патрик. — Насколько я знаю, он обращался в Гильдию, подавал запросы на самый верх. Посмотрим, что выйдет.

Долгий протяжный клекот, полный тоски.

Кит оглянулся, чуть виновато.

— Это Сполох, — сказал он. — В небо хочет, у него крыло уже зажило. Привык, что мы летаем по ночам. А тут третьи сутки сидим…

— А у тебя-то рука как? — сказал Рой.

— Нормально, — Кит чуть улыбнулся, поднял руку, пошевелил пальцами. — Тоже почти все прошло. Но я бы еще денек подождал, в полете большая нагрузка. Надо завтра хоть верхом его погонять, а то тоскует. Патрик на нем летать не хочет… Если бы не Сполох, меня бы, скорее всего, сейчас здесь не было.

— Он тебе метку спалил? — спросил Марко.

— Да, — сказал Кит. — Сразу же. Я, конечно, чуть не разбился, но это меня спасло.

— Кто-то влез в твое сознание, и Сполох почувствовал?

— «Кто-то»? — Кит хмыкнул. — Да, почувствовал.

— То есть, ты даже знаешь кто?

— Дракона в небе может подменить только другой дракон. Иначе разобьется. Это по земле можно бегать хоть на двух лапах, хоть на четырех. Хотя, думаю, тоже видно разницу.

— Видно, — согласился Марко. — Они поэтому и лезут, в основном, во время боя, там никто разглядывать не станет.

— А в небе еще виднее, чуть зазевался и камнем вниз. Но он со скалы и сразу в полет, привычно. У нас здесь не так много драконов, чтобы было из кого выбирать.

— Хочешь сказать это тот… Ленгтон?

— Думаю, да. Изнутри, конечно, невозможно сказать наверняка. Но мне показалось…

— А ты что-то чувствовал? — Марко удивился. — Не просто отключился?

— Очень смутно, — Кит покачал головой. — Но я помню даже, как он кинулся на Сполоха. Думаю, нужно было как-то оправдать мою смерть, а так — сцепился с драконом или, вернее, дракон со мной. Мало ли, что взбрело ему в голову, он молодой, горячий. Все случилось очень быстро, но что-то помню. Сознание не всегда отключается полностью, иногда бывают вспышки.

— Подожди… — я влезла. Понимала, что мне, наверно, не стоит вмешиваться, но должна была узнать. — А у меня… то есть у Пенелопе, тоже могут остаться какие-то воспоминания? Она может помнить, что я делаю?

Даже мороз по коже, как представила.

— У людей воспоминаний почти не остается, да и у волков тоже, — сказал Рой. — У драконов лучше отработано восприятие, за счет контроля трансформации. Я помню только отдельные картинки, это словно сон, ты все видишь, но сделать ничего не можешь. И да, с Пенелопе надо будет решать. Что она запомнит, а что нет — сказать невозможно, но оставлять живого свидетеля они вряд ли захотят…

Меня аж передернуло.

Я-то хоть влезла по доброй воле, а бедную Пенелопе вообще втянули ни за что.

— Ничего, если все получится, — сказал Кит, — то бояться будет не нужно. Никто ее не тронет. Должно получиться. Я поеду в Илой, если понадобится. Это зашло слишком далеко, их нужно остановить. Даже здесь, в легионе, можно найти свидетелей.

— Если свидетели еще живы, — сказал Рой. — Уже начали заметать следы. Слушай, центурион, ты бы мог незаметно сбегать к себе и привести сюда тех, кто хоть что-то знает? Это поможет и тебе тоже, невозможно прятаться вечно. Только не попадись, будь осторожен.

— Да, конечно! — Марко едва не подпрыгнул на месте, уже готовый бежать. — Я сделаю. Наверно, лучше сейчас? Ночью?

— Думаю, да.

Марко вылез из-за стола.

На месте ему не сиделось, хотелось деятельности. Хотелось быть нужным. Я видела, как засверкали глаза.

— Марко, — я быстро встала, подошла к нему. Нельзя же отпустить просто так?

— Марко, — повторила тихо, — будь осторожен. И возвращайся скорее, я буду ждать…

Он улыбнулся мне. Потянулся, поцеловал меня в лоб.

— Я постараюсь, — сказал, почти счастливо. — Я сделаю все, что в моих силах. Не дам в обиду… — он замялся, глянул на Роя. — Не дам в обиду тебя, Вера… И Пенелопе. Вас обеих.

— Спасибо, — я обняла его.

Марко впервые назвал меня моим именем. Это было так странно… словно действительно что-то важно произошло. Изменилось. Я и Пенелопе. Думаю, Марко еще предстоит разобраться во всем этом.

Он хотел было уйти, но задержался еще немного.

— Кит, я не могу не спросить, буду потом мучиться… — сказал он. — Как же ты теперь, без метки?

— Да никак, — Кит пожал плечами. — То есть, разницы я не чувствую. Браслет без метки не работает, но мне он и не нужен, я без него два года ходил. Просто нужно было либо еще три года с куратором, чтобы смотрели за мной. Либо надевать снова. Мне было проще надеть. Я же уехал… А так — формально браслет есть, рабочий, сам по себе, придраться не к чему. Трансформацию я контролирую.

Кит чуть усмехнулся, глядя на Марко. Не то, чтобы с превосходством…

— Хорошо вам, драконам, — буркнул Марко, — вас учат…

— Учат, — сказал Рой. — Потому, что дракон, в своем зверином обличье, куда опаснее волка. Если ты, центурион, обернешься волком, с тобой может справиться даже хорошо обученный человек. Удержать вряд ли, но убить — почти наверняка А если он обернется драконом, — Рой кивнул на Кита, — то не факт, что даже я справлюсь. Чем больше сила, тем больше ответственность, и нужно учиться управлять. Иначе много бед можно наделать.

— Понятно, — Марко вздохнул.

— Кстати, технически, метку можно выбить и тебе. Больше никакого контроля не будет, и никто не захватит твое сознание. Но вот что ты будешь делать дальше? Скрыть это сложно, со службой будут проблемы. Поставят опять. Хотя, вот тот Джано Нери, с которым я служил, остался без метки лет в двадцать, совсем мальчишкой, его ранили, чуть шею не сломали. Сначала он не понял в чем дело, потом был такой ад, непрерывные бои, всем было не до того. А потом он привык, и никто даже не узнал за столько лет. Мне он рассказал сам. Так что, все зависит от тебя.

— Ты можешь это сделать? Огнем? — Марко фыркнул недоверчиво и чуть осторожно.

— Железом. Ты возвращайся, а завтра утром мы поговорим.

— А ты? — осторожно спросила я Роя. — Ты сам? Если можно выбить ее, то как же ты сам? Ведь эта метка есть у тебя? Поэтому ты не летаешь? Это из-за работы?

Рой покачал головой.

— Мне ставили метку повторно, — сказал он. — Первый раз я выковырял сам. Но теперь поставили так глубоко, под череп, что уже не достать. Только если полголовы разнести. Но я могу справиться, без трансформации или добровольного согласия им не пробиться.

Он невесело усмехнулся.

Скоро ночь. Моя седьмая ночь в этом мире.

Небо заметно потемнело, звезды загорались то здесь, то там… повеяло прохладой.

Рой еще долго разговаривал с Китом, им было о чем поговорить, а я сидела в сторонке, Патрик принес мне теплый плед, я завернулась, и прямо чувствовала, как начинаю засыпать. Глаза слипались. Последние несколько дней были такими насыщенными… да и нормально ночью я уже давно не спала, удавалось лишь под утро…

— Устала? — я, наверно, все же провалилась, потому что не заметила, как Рой подошел.

— Да, — честно призналась я.

— Пойдем, тебе уже приготовили постель. Сегодня придется в палатке, больше тут ничего нет. Кит уступит тебе свою, а сам пойдет спать к Патрику.

Смешно, никогда в палатке не спала. У них на скале — временный лагерь, после Карнавала поедут дальше. Конечно, палатки здесь не наши туристические, а куда больше, просторнее, но все равно…

— А ты? — спросила Роя.

— Я еще немного посижу с Китом. Буду рядом, не волнуйся.

— Ты придешь? — я сказала и смутилась сама. Вдруг, он поймет меня неправильно? — Я вовсе не… я… Тебе ведь тоже надо где-то спать? Мне просто спокойнее, когда ты рядом.

Словно девочка. Даже не знаю… Хотела сказать, что не буду к нему приставать, он может не волноваться. Я же как-то уже пыталась, и он отказал мне… но тогда все было иначе… Теперь, может, все наоборот… Боже мой, почему так сложно? У меня с мужчинами вечно все выходит не так.

Рой мягко улыбнулся.

— Приду, — пообещал он. — Еще немного посижу с Китом, и приду.

26. Ночь

Они сидели совсем рядом, принесли стулья к палатке, я слышала голоса. Шум ветра. Ночных птиц…

Думала, что сразу усну, но снова ничего не выходило. С этим отдыхом — одна сплошная бессонница.

Все не так.

Непривычно. Но дело даже не в этом.

Я поймала себя на том, что жду Роя. Да, жду, когда он придет. Слушаю, не собираются ли они там прощаться. Не подслушиваю, слов почти не разобрать, просто стараюсь понять… и это особенно мешает. Не поймешь… А они все говорят… Тихо, ровно, и это убаюкивает.

Почему-то мне казалось, что я должна дождаться.

Тут не кровать, а большой матрас на полу, достаточно широкий, чтобы можно было уместиться вдвоем… это не гостиница, ничего другого нет. Я легла поближе к стене, чтобы Рою осталось место. Он же здесь будет спать, рядом, а не где-то около двери? Глупо иначе…

И, все же, задремала.

Проснулась, когда Рой, сидя у входа, снимал сапоги. Он старался не шуметь… Мечи звякнули… А я очень старалась сделать вид, что сплю и не слышу. Но долго делать вид — не выходило, он бы почувствовал.

Рой тихо подошел и долго стоял рядом, глядя на меня.

— Не спишь? — спросил тихо. — Я разбудил тебя?

— Немного, — сказала я. — Ты ложись… Завтра, наверняка, будет сложный день, нужно отдохнуть.

— Я не буду тебе мешать? А то места не много, а я займу полкровати.

— Не будешь. Мне спокойнее рядом с тобой.

Он тихо усмехнулся, по-доброму. Расстегнул ремень, снял и сложил оружие в стороне.

— Я разденусь? — сказал чуть неуверенно. — Не лезть же в кровать в грязной одежде.

— Конечно.

Это было так странно — спрашивать о таких простых, очевидных вещах. И все же, Рой до сих пор на работе, все немного иначе для него. Он даже сейчас со мной не потому, что сам этого хочет, а потому, что я оплатила все это… но…

Лучше не думать. Все слишком запуталось.

Он стянул рубашку и кожаные штаны, оставшись в своих подштанниках. Даже в темноте были видны засохшие бурые пятна на светлой ткани, чуть выше колена — проступившие через бинты.

— Как у тебя нога? — спросила я.

— Да ничего, — он осторожно потер бедро, — вроде затянулось уже, и крови быть не должно.

Не запачкать тут кровью? Черт возьми! О чем он думает?

— Болит еще? — спросила я.

Он мотнул головой.

— Нет. Только когда ходишь, но уже нормально, не мешает.

Он сел на край матраса.

— Давай спать, — сказала я, решительно отвернувшись к стене, давай понять, что никаких глупостей у меня в голове нет.

Рой чуть помедлил и лег рядом, вытянувшись с наслаждением, потянувшись. Устал. Давно он вообще нормально спал, со всей этой беготней? Даже прошлой ночью — сидя, со мной на коленях.

Он долго молчал, лежал совсем тихо, на самом краю, не мешая мне, я слышала только его дыхание.

— Вера, — шепотом позвал он, — что ты собираешься делать дальше? Ты же не будешь до конца отпуска сидеть здесь?

Я вздохнула. Пожала плечами.

— Не знаю. Почему бы и не посидеть? Мне здесь нравится. Если меня, конечно, не прогонят.

— Кто же может тебя прогнать? — он чуть усмехнулся.

— Патрик. Это же все его — палатка, драконы… Знаешь, я даже рада… ну, что все это случилось именно со мной. Что вышло так, а не как планировалось. Что я здесь, а не где-нибудь там, с дрессированными спрутами.

Он тихо засмеялся.

— Вдруг спруты тебе бы понравились, откуда ты знаешь?

— Может быть, — сказала я. — Но у меня еще будет шанс. Я ведь смогу вернуться, правда?

— Да, — сказал он, правда не очень уверенно. — Вера…

Начал и замолчал. И так долго, что я сама повернулась к нему.

Он смотрел на меня. Теперь смотрел мне в глаза… легкая улыбка в уголках губ… не очень веселая, но очень теплая.

— Я бы хотел, чтобы ты вернулась, Вера. Я не могу представить как обернется, но я бы хотел увидеть тебя. Пусть снова ты будешь Пенелопе, или кем-то еще… Это все равно будешь ты. Хоть раз. Когда все закончится. Здесь, в Сан-Челесте, так много интересного, на самом деле, я бы мог тебе показать. А то, сейчас никак не выходит.

Так, словно это прощание.

Тревожно заныло сердце.

Я улыбнулась ему в ответ. Слов совсем не было. Что сказать?

— Только не сразу, хорошо, — сказал Рой. — Пусть все уляжется. Через месяц, может быть… Или позже… Когда у тебя снова будет отпуск?

— Отпуск через год, — сказала я.

Невыносимо долго.

— Хорошо, — согласился он. — Через год. Так будет даже лучше. Тебе дадут другого куратора, а я буду, как твой волк, бегать за тобой.

Он улыбался, глядя на меня, почти счастливо.

— Другого?

— Я не останусь в Гильдии, как бы все это не закончилось.

Хотела спросить «почему?», но и так понятно, чего спрашивать. Все изменилось, и старой жизни больше не будет. Если все получится — зачем ему оставаться? А если нет — я даже думать боюсь.

— А если все получится? Вот все, что затеял Кит… Тебе не нужно будет вернуться домой? Твой замок, и все эти дела…

Рой покачал головой.

— Замок и земля принадлежат Нэйту уже столько лет, это будет не честно. А с делами я как-нибудь разберусь… Дела подождут. Даже год подождут.

Он будет ждать меня.

Я молча смотрела на него, в его глаза… Все так сложно. Я бы вернулась к нему и осталась тут навсегда… Вот возьму, и сделаю это! И буду самой собой. Это же возможно.

Рой протянул руку, осторожно коснулся пальцами моего лба, провел от переносицы, вдоль брови, к виску, и по щеке…

— Вера… а какая ты настоящая? Я пытаюсь представить…

Я вдруг представила сама и смутилась. Даже обидно стало. Даже мелькнула мысль, что нет, самой собой я, наверно, никогда не решусь. Почти до слез.

За эти несколько дней я так привыкла, что я такая красотка, и почти забыла…

— Настоящая я тебе не понравлюсь, — сказала, как можно более безразлично. — Я маленькая, еще меньше Пенелопе, и толстая… толще ее раза в полтора.

Рой тихо засмеялся, я чувствовала его дыхание на своем лице.

— Не толстая, не придумывай.

— Откуда ты можешь знать?

— Это видно, — он, улыбаясь, пожал плечами. — Видно по тому, как ты двигаешься, ходишь, по твоим привычкам, как ты встаешь, садишься, завязываешь сандалии, в конце концов. Возможно, что-то не так, как тебе бы хотелось, но это не важно. Я уверен, ты очень красивая и изящная девушка.

Хорошо, что темно и не видно, как я краснею.

Он нежно провел пальцами по моему подбородку, за ухо, и по шее вниз. И к ямочке между ключицами.

У меня просто дыхание перехватывало…

— Как я завязываю сандалии?

— Легко, — сказал он, потянулся, коснулся губами моего лба, совсем чуть-чуть. — Знаешь, у меня была одна клиентка, тоже Пенелопе, которая, в первый вечер раздевшись на пляже, потом долго не могла надеть сандалии. Пыталась подцепить ремешки и так и эдак, и едва ли не палкой. И только потом поняла, что нагнуться — никакого труда. Сказала, что в реальной жизни у нее много лет больная спина и лишний вес, она просто отвыкла, что так можно. Это заметно. Особенно в первые дни, и особенно в первые часы, когда ты еще не привыкла к новому телу, не поняла все его возможности.

Он говорил это, но в то же время… его пальцы гладили мое плечо.

На мне еще была сорочка — да, мне выдали сорочку Кита, длинную, почти до колен, и рукава пришлось закатать…

Нет, Рой не пытался меня раздевать, и уж точно не пытался… не знаю… это было совсем иначе… его прикосновения такие легкие… Словно он просто хотел разглядеть меня лучше… кончиками пальцев…

В этом было что-то такое, непередаваемое…

— Ну, я не настолько толстая, чтобы не суметь завязать сандалии, — голос слегка подвел, дрогнул.

— Тогда чего ты смущаешься?

— Некрасиво…

— Вера, посмотри на меня. Рядом со мной любая девушка будет выглядеть маленькой и хрупкой. Это все глупости… — его пальцы по шее снова, по подбородку, к губам… — А глаза? Темные или светлые?

— Темные, — сказала я. — И волосы тоже. А волосы короткие, едва до плеч.

Он погладил мои волосы.

— Это просто удивительно, что я встретил тебя. Ты самая лучшая.

Я не удержалась, всхлипнула, прижалась щекой к его груди. Он обнял меня, притянул к себе, прижал.

А потом мы еще долго лежали так, болтали о всяких пустяках, словно ничего не было, словно все хорошо… С ним было так невероятно легко, словно я знаю его всю жизнь. Легко и спокойно.

А потом я все-таки уснула, где-то под его рассказы об Илое, пригревшись в его руках, и мне снился большой шумный город, кипарисы и шорох волн…

27. Утро

Когда я проснулась, Роя уже не было.

Солнце пробивалось сквозь полог палатки. Снаружи голоса… Я прислушалась. Марко?

Чуть не подскочила.

Он вернулся!

Боже ты мой… Вчера вечером я была так занята собой, да и Роем, если уж быть честной, что даже совсем не думала о Марко. Его могли убить. Его могли схватить там, и он бы не вернулся. Чего бы только могло ни случиться…

Я осторожно выглянула.

Да, он был там. Они стояли с Роем чуть в стороне, говорили. Марко заметил меня, кивнул, улыбнулся. И я тут спряталась обратно в палатку.

Надо одеться.

Одежда Роя лежала тут рядом, аккуратно сложенная. Да, он стоял там, как и спал, в одних нижних штанах. Интересно, он просто не хотел меня будить, одеваясь, или… в этом был умысел? Вылезти в таком виде из моей палатки, давая Марко понять, что все, порезвился центурион, и хватит, свое он упустил… Невольно улыбнулась. От Роя можно ожидать любой вариант.

Он пошел одеваться уже после меня… выбросил вчерашние бинты. Да, я видела, что ходить ему намного легче.

Марко привел с собой троих.

Один — тот Чечче, вот уж не думала, что снова увижу его! Казалось, парня десять раз могли бы убить… Не все так плохо? Или я чего-то не понимаю?

Они долго обсуждали что-то с Роем и Китом в стороне, я не пыталась подходить к ним. Это уж точно совсем не мое дело, не стоит мешать.

Мы с Патриком пошли к драконам, смотрели, как их чистят и кормят. Мне даже дали немного погладить Сполоха. Такой красавец! Золотой, сияющий, он недоверчиво косил на меня одним глазом и нетерпеливо топтался на месте, ему хотелось полетать. Кит полетает с ним чуть позже, как только разберется с делами. А меня, если я захочу, Патрик может покатать на Чернушке после завтрака. Или Рой покатает, Чернушка его признает.

Патрик рассказал, что зарабатывает, конечно, вовсе не катанием на всех желающих, это так, мелочи, на это таких огромных зверей даже не прокормить. Но после Карнавала их ждут на вилле префекта, и уж он щедро платит за возможность пообщаться с драконами поближе.

Он занимается этим с самого детства, сначала вместе с отцом, потом сам. Патрику сорок восемь… А с Роем он знаком уже больше десяти…

— Знаете, сеньорита, — сказал Патрик, — Рой так изменился за последние несколько дней. Не знаю, что повлияло на него, может быть вы, может быть, что-то еще, но я никогда не видел его таким. Никогда не видел счастливым.

Счастливым, не смотря ни на что.

Я знала его всего несколько дней, но я тоже видела разницу. Конечно, мне сложно судить, но… Такая непроницаемая профессиональная отстраненность в начале, и теперь… тепло в его глазах. Настоящее, живое тепло.

Моя жизнь тоже никогда не будет прежней.

Я видела, как Рой бреется. У него волосы светлые, и отросшей щетины почти не видно, только совсем вблизи. Колючий, интересно? Я ведь дважды спала с ним в обнимку и даже ни разу не дотронулась сама. А сейчас прямо тянулись руки… Я удержалась, конечно. Ну… нет, стоит так.

А потом — завтрак.

У нас был кофе с молоком, овсянка, и хлеб с маслом. То есть, нам с Патриком — просто каша, а нашим оборотням — еще по банке тушенки в нее. Особыми изысками тут, действительно, не заморачивались… да я была и не против. В этой компании готова есть все, что угодно, в этом даже своя прелесть… если не завтракать так каждый день.

Рой умял едва ли не трехлитровый тазик овсянки минут за пять, довольно потянулся.

— Да я смотрю, тебя не прокормить, — тихо усмехнулась я. Мы сидели рядом.

— Есть такое, — он улыбнулся. — Зато совершенно не привередлив в еде.

Вторая ночь с ним в обнимку и совместное утро, все это — настраивали на легкомысленный лад.

— Скажи еще, что сам умеешь готовить.

— Не умею, — честно признался он, все так же довольно улыбаясь. — Не приходилось. Но зато легко могу сожрать все в сухом и сыром виде, без проблем… Единственное, что умею — это варить кофе, — он немного наклонился ко мне, и совсем-совсем шепотом: — Так что могу варить для тебя кофе по утрам, даже капучино, как тебе нравится.

Я уткнулась ему носом в плечо.

Как бы я хотела этого! Не кофе, конечно, а просыпаться рядом. Каждое утро.

Рой ничего не обещал мне, и никуда не звал, но все равно…

Он обнял меня за плечи, осторожно прижал к себе. Без всяких лишних слов.

А Кит, тем временем, тоже доел свой тазик каши с тушенкой, встал, потянулся во весь рост, едва ли до ушей, словно гигантская кошка.

— Пойду, полетаю, — сказал он. — Там Сполох меня заждался, всю ночь скулил.

— Верхом? — спросил Патрик.

— Да нет, так. Мы далеко не будем, здесь рядом. Кружок.

Махнул рукой, и побежал к стойлам, где драконы, припрыгивая на ходу, словно мальчишка. Да он и есть мальчишка, об этом почти забываешь, когда он говорит о делах Но двадцать два года даже для человека не много, а уж для дракона, живущего двести лет…

Мы еще пили кофе, когда он вывел Сполоха к краю скалы. Кит гладил его по шее, словно разговаривал… Потом начал раздеваться.

— Он превратится в дракона, да? — спросила я.

— Да, — сказал Рой. — Ему теперь можно не бояться, никто не перехватит.

Мне показалось, или в голосе скользнула зависть.

Рой не может позволить себе летать.

Кит разделся, махнул Сполоху, словно приятелю, зовя за собой. И с разбега… Он метнулся стрелой и, не задумываясь ни секунды, прыгнул с обрыва в низ, раскинув руки в стороны.

У меня сердце оборвалось. Я даже вскрикнула.

Смотрела… Наверно, совсем перестала дышать, это было так невозможно долго.

Видела, как Сполох расправляет крылья, делает взмах. Но он большой, тяжелый, не такой быстрый на земле…

Взлетает с обрыва.

И почти тут же из-за края выскакивает маленький дракон. Он действительно маленький, по сравнению со Сполохом. Словно птица. И тоже золотой.

И они несутся вперед наперегонки.

— Хочешь посмотреть? — Рой поднимается.

— Хочу!

Мы идем к краю.

Они резвятся там, словно дети. То уносясь к самым облакам, то камнем падая вниз. То догоняя друг друга, пытаясь поймать друг друга за хвост. И кувыркаясь в полете через голову, и даже это — с невозможным изяществом. Никакому самолету не освоить такие фигуры высшего пилотажа, как драконам. И даже птицы не способны летать так — это игра, а я никогда не видела птиц, столь увлеченных игрой. Никогда не думала, что это так красиво.

А потом, расправив крылья, они парят…

Я смотрела на них, не отрываясь, затаив дыхание. Невероятно…

Но, случайно глянув на Роя… Он стоял, вытянувшись в струну. Закусив нижнюю губу, едва ли не до крови, и даже, наверно, не очень отдавая себе в этом отчета сейчас. Пальцы сжаты в кулак. В его глазах отражалось небо… и небо отчаянно звало…

Я осторожно тронула Роя за руку. Он вздрогнул. Мгновенно расслабившись, повернулся ко мне. Попытался улыбнуться…

Драконы пронеслись над нами, совсем низко, над самой землей, едва не задев крылом. И взмыли ввысь, превращаясь в крошечные точки в невероятной вышине такого ясного утреннего неба, что смотреть было больно глазам.

Я обняла Роя, прижалась к нему, обхватив рукам. И он благодарно обнял меня в ответ. Уткнулся носом в мои волосы. Молча. Что тут можно сказать?

Но небо звало.

— Я, конечно, не дракон, — Марко тихо подошел к нам, — но мне бы тоже хотелось не бояться оборачиваться. Ты говорил, что можно выбить метку?

Он смотрел на Роя и ждал.

— Можно, — сказал Рой. — Но скрыть это будет нелегко. Велика вероятность, то поймут, накажут и поставят метку заново. Вовсе не уверен, что ты сможешь продолжить службу. По большому счету ты не имеешь на это право, и все равно будешь носишь браслет и очень жестко контролируешь свои порывы. Больше не сможешь расслабиться и поддаться чувствам, ни в постели, ни в драке, нигде. И первые несколько лет я бы вообще не советовал пить, даже немного, потому, что сразу снижается контроль. Потом ты привыкнешь. Но без метки вся ответственность только на тебе, одно неверное движение, и сдерут шкуру.

— Пусть лучше так, — серьезно сказала Марко. — Лучше отвечать самому, чем позволить кому-то другому влезть в свою голову.

Его даже передернуло от воспоминаний.

— Согласен, — сказал Рой. — Но нам нужно будет дождаться Кита. Вытащить метку нельзя, она уходит слишком глубоко в голову, но можно сломать. Лучше всего выжечь. Тонкой раскаленной спицей в управляющую головку, и ее перемкнет. Ты можешь даже нащупать пальцем, у основания черепа. Больно не будет, обезболивающее я тебе вколю. Но возможны судороги и неконтролируемая трансформация в первые часы, поэтому мы свяжем тебе руки и ноги. Держать тебя-волка в одиночку у меня нет желания. Потом это пройдет, к вечеру будешь свободен. Дальше все зависит от тебя.

Марко слушал, и я прямо видела, как ему становилось не по себе, щеки белели.

Управляющие чипы, прямо в мозг… кто бы мог подумать. Этот мир окончательно перестал быть похожим на сказку.

— Хорошо, — сказал Марко, — я согласен.

Отчего-то вспомнилось, как еще несколько дней назад он так пренебрежительно отзывался о стремлении драконов снять блокатор, загоняя чувства под жесткий контроль. «Словно мороженая рыба». А теперь, по сути, собирался делать то же самое. Только еще и незаконно.

Все так изменилось.

— Ты уверен, что справишься, центурион? Обратной дороги не будет.

— Если не выйдет, лучше убей меня, — буркнул он. — Жить так, как сейчас, я точно не смогу.

— Ну, умереть-то ты всегда успеешь, я бы не торопился.

Марко вздохнул, отвернулся, глядя куда-то в небо, где носились драконы, словно гигантские ласточки.

— А Кит, значит, моложе меня, — задумчиво сказал он, — но отказаться от браслета для него совсем не сложно.

— Кита учили всю жизнь, с самого детства, — сказал Рой. — Тебе придется учиться сейчас, и как можно быстрее. Полную трансформацию, я думаю, ты способен контролировать и так. Самое главное — научиться ловить начало, не пропускать больше, чем может пропустить браслет. Будет время, я могу позаниматься с тобой.

— Я был бы благодарен, — сказал он искренне. — Возможно, тебе моя помощь тоже пригодится.

Рой кивнул.

— Возможно, тебе придется давать показания перед судом, центурион.

— Я готов.

Марко не сомневался.

— А как они вообще это делают? — спросил он вдруг. — Как залезают к нам в голову?

— Есть специальное оборудование, — сказал Рой. — Примерно такое же, как использовали для переброса Веры сюда. Но более мобильное, так как длительного контакта и поддержания жизни не требуется. А подключаются с помощью метки, они все индивидуальны. В момент трансформации — удобнее всего, сознание и без того плывет.

— Если тогда был Гаррет… то значит… значит, прямо в легионе этим занимались.

— Да, — сказал Рой. — Причем уже очень давно. Но раньше старались не слишком высовываться, а теперь совсем зарвались. Это большие деньги, и всегда хочется большего. Я когда-то поймал их на первых опытах, но они оказались шустрее, и сдали меня. Подставили, нашли свидетелей, заплатили всем, кто мог повлиять. Уил заплатил, он тогда так рвался заполучить место легата, что был готов на все. Уил и Торрегросса. У них свои люди в Гильдии. Тогда в это было втянуто всего несколько человек, очень скрытно, а насколько далеко зашло теперь — даже не могу сказать. И все же, официальная политика Гильдии запрещает подобное.

— Уильям Ленгтон — проконсул Брануэна, разве можно бороться с такими людьми?

Рой криво ухмыльнулся.

— Я был проконсулом Осмаэра и лордом Редрокса, легатом и илойским сенатором, но тогда это никому не помешало.

Мне кажется, Марко только теперь осознал это полностью. Он смотрел на Роя, на меня… хмыкнул, чуть дернул головой. Его глаза сверкнули с какой-то горькой усмешкой.

— Я тут все думал, — сказал он, — что отбить девушку назад у дракона будет не просто, если вообще возможно. Но если дракон еще лорд и сенатор, тот у меня шансов точно никаких.

Рой усмехнулся в ответ, покачал головой.

— Земля и титул принадлежал Нэйту. Он их не вернет, да и я требовать назад не стану, это неправильно. А для прохождения в сенат, кроме прочего, существует имущественный ценз, пройти который, без земель, мне совсем не светит. Так что просто дракон и бывший куратор. Живой бывший куратор, в лучшем случае. Как еще дело закончится…

Марко нервничал.

Он очень старался не показывать вида, но и скрыть это не удавалось. Слишком неоднозначно.

Пока ждали Кита, пока обсуждали там с ним.

Он нервно бродил туда-сюда, не находя себе места.

Сомневался?

От этого решения зависит вся его жизнь.

Если удастся разобраться со всей этой историей, то за проникновения кого-то чужого в свое сознание можно больше не бояться, и тогда ломать метку нет смысла. А если разобраться не выйдет, то вряд ли они вообще останутся в живых…

Мне самой было страшно. Не знаю, что я бы выбрала сама.

Но испытав однажды то, что испытал Марко, доверия к меткам больше нет, и жить спокойно нельзя. Никогда больше.

Я все понимала.

Я видела, как разожгли печь, как достали необходимые инструменты.

Марко отошел чуть в сторону…

— Марко… — я подошла к нему, хотелось ему что-то сказать… — Ты уверен, что тебе это нужно?

— Да, — сказал он.

— Я очень переживаю… Но у тебя все получится, я верю в тебя.

— Спасибо, — сказал он искренне. — Это для меня очень важно.

— Хочешь, я посижу с тобой? Могу даже подержать тебя за руку, — я попыталась улыбнуться.

— Не надо, — он даже чуть засмеялся, глядя на меня. — Я уже большой мальчик. Я справлюсь… Пина… — он запнулся, — Вера… — и мое имя далось ему с трудом. — Ты ведь Вера, прости. Если можешь, просто поцелуй меня, на удачу. Я ведь не слишком многого прошу?

Искренне.

— Конечно.

Как я могла отказать? Марко…

Я шагнула к нему, рывком обняла его, потянулась, поцеловала его в щеку.

— Не так, — он улыбнулся.

И поцеловал меня сам, в губы, по-настоящему. Я не пыталась сопротивляться, не сейчас. Только поцелуй, он и не пытался ничего больше… сразу отпустил меня.

— Спасибо, — он смотрел на меня, и в его глазах было спокойное тепло. — И тебе, Вера, удачи тоже.

А потом его позвали.

Я видела, как посадили на скамейку, как стянули ремнями запястья и лодыжки… Дальше я не стала смотреть, хватит с меня.

28. День

Я сидела рядом с Марко, не отходя.

Его сначала хотели уложить в палатке, но днем там душновато. Поэтому просто под навесом в стороне. Если что не так — проще заметить, когда он на виду. Если что…

Его била дрожь.

Он лежал на боку, свернувшись, поджав колени к груди, все еще со связанными руками, закрыв глаза… Весь мокрый от пота.

Рой сказал — ничего, это скоро должно пройти. Нужно подождать.

И я ждала.

Невыносимо.

Иногда он начинал тихо стонать, поскуливая. И тогда я осторожно гладила его по плечу. «Ш-шшш, тихо-тихо, я здесь…» И он затихал.

Иногда я видела, как черты лица плыли, начинали вытягиваться, меняясь, скрючивались пальцы и ногти начинали темнеть и выгибаться когтями, отчетливо проступала шерсть… Я зажмуривалась и отворачивалась, не в силах смотреть. Вблизи — вот так, это выглядело очень страшно, до тошноты.

Интересно, Кит тоже прошел через все это?

Кит с Роем, Патриком и всеми волками, которых привел Марко, разговаривали о чем-то в стороне. У них там стратегические планы…

Нет, меня тоже пытались отвлечь и развлечь, найти что-то для меня. Патрик предлагал покатать на Чернушке. Но я отказалась. Мне казалось, я должна быть здесь, рядом с Марко. Я же чувствовала, что нужна ему, что ему становится немного легче, когда я глажу его по руке, когда говорю с ним.

Скоро все пройдет…

Скорей бы! Я очень за него переживаю.

А потом появился Ленгтон. Приехал верхом, во всем блеске и великолепии, в сопровождении своих верных рыцарей с длинными мечами у пояса и представителя Гильдии с автоматчиками.

Но я даже не его сначала увидела, а то, как все пришло в движение, как все повскакивали со своих мест. Ему не были рады. Еще бы! Но это означало — серьезный разговор, и новые повороты в сложном деле. Это означало что-то важное.

Я видела, как Рой вышел к нему, вперед… Как они отошли в сторону, потом Кит с ними.

Ленгтон что-то сказал… и Рой рванулся вперед, явно собираясь ему вмазать в зубы. Кит вовремя перехватил, удержал. Рой дернулся еще раз, выругался… Невероятно. Мне казалось, это невозможно в принципе, при всем том хладнокровии, что я привыкла видеть — вот такая безумная вспышка. Прямо тут, при всех…

Потом они говорили. Долго. Рой, Ленгтон и гильдиец, человек, казавшийся совсем маленьким рядом с драконами. Кит чуть в стороне. Он, наверняка, все слышал, но не вмешивался.

Договорились? Решили что-то…

И Рой подошел ко мне, привел Кита с собой.

— Вера, — сказал он, его голос как-то непривычно и напряженно звенел. — Мне нужно будет уехать сейчас. Ненадолго. Я скоро вернусь. Тут останется Кит, он присмотрит за тобой. Если что-то будет нужно, обращайся к нему или к Патрику.

Я даже не нашла что сказать. Рой оставит меня одну?

— Хорошо, — только и сказала я. Ошарашено.

— Я скоро…

А потом он уехал с ними.

Вот так просто… ему дали огромную лошадь, такую же, как у Ленгтона, Рой вскочил верхом, и они уехали прочь.

У меня даже сердце остановилось.

Рой оставил меня? Бросил здесь одну?

— Что случилось? — спросила я у Кита.

Кит вздохнул, сел рядом.

— Хотят договориться, — почти со злостью бросил он. — Ну, как договориться…

Хмуро закусил губу, глядя в землю.

— Угрожают? — спросила я.

— Вроде того…

И что-то еще добавил, неразборчиво.

— Рой сильный, — осторожно сказала я. — Его не так-то просто напугать угрозами.

Кит хмыкнул и так странно посмотрел на меня.

— Напугать не сложно, главное знать подход. Всегда есть что-то, что тебе дорого…

Словно все это уже было однажды.

Совсем не сложно. Нужно найти что-то, что дороже даже собственной жизни.

— А ты знаешь, — вдруг сказала я, — что твой отец сознался в предательстве, много лет назад, только потому, что они угрожали расправиться с тобой?

Наверно, не стоило. Но Кит имеет право знать.

Он не знал.

Я видела, как разом вспыхнули его глаза, он вытянулся, и сразу как-то резко сжался. Насупился, посуровел, став похожим на взъерошенную ворону. Мальчишка. Сейчас он особенно похож на Роя. Только отросшие рыжие волосы топорщатся смешным ежиком.

— Я как-то так и думал, — сказал он. — Только я уже взрослый, теперь меня им сложно достать.

— А кого? — Я спросила, и поняла, как холодеют руки. Нет… — Я…

Кит едва заметно улыбнулся, действительно по-взрослому.

— Тут дело даже не в вас, Вера, — сказал он. — Всегда можно найти повод. Не будь вас, был бы кто-то еще. Главное понять, что можно им противопоставить. А вы… вы не бойтесь, он не допустит, чтобы вы пострадали.

— Я не боюсь.

— Вы ведь скоро вернетесь домой, да?

Так, словно мое возвращение почти предательство.

— Это зависит не от меня, — я почти оправдывалась. — Я не могу остаться.

— Вы можете снова вернуться сюда, — сказал Кит упрямо. — Мы скоро разберемся со всем этим делом, я добьюсь, и… Вы были в Илое?

И еще, Кит не говорит ни «отец», ни по имени, только «он». Сложно, да? После почти двадцати лет. Целая жизнь. Да еще и Рой такой колючий, не подпускает близко.

— Кит, я знаю твоего отца всего неделю. А он даже никогда не видел меня настоящую. Я просто одна и сотен туристок, которых он водил по городу…

Кит покачал головой.

— Вы ему очень дороги.

Я вдруг смутилась. Не знала, что сказать. Не то, чтобы это было таким открытием для меня, но услышать вот так… Не была готова услышать.

— Все очень сложно, Кит…

— Вы тоже бросите его? — сказал он, и в этом было столько детской обиды, да и сам вопрос такой по-детски наивный, что я…

У меня дрогнули губы, и едва ли не слезы из глаз.

Кит смотрел на меня… я видела, как многое он хочет мне сказать, и как изо всех сил пытается справиться с собой.

— Простите, — сказал он сухо. — Я не должен был. Это не мое дело.

Поднялся на ноги.

— Кит, я…

— Простите…

Он отошел на несколько шагов вперед. Думаю, собирался вообще уйти, но вспомнил, что должен охранять меня.

Сел на землю.

Я видела только его широкую спину.

«Тоже». Как мать? Один раз любимая женщина уже предала Роя…

А Марко спал.

Ближе к вечеру ему стало лучше, потому, что я видела, как он расслабился, дрожи больше не было. Он даже вытянулся слегка, перевалившись на спину. Глубоко и ровно дышал, пока еще не открывая глаз.

Я позвала Кита, и он, наконец, снял с Марко ремни.

— Теперь ему нужно отдохнуть. Пусть спит.

— А с тобой тоже так было? — спросила я.

— Да я навернулся с такой высоты! — Кит усмехнулся. — Мне было очень плохо, но от чего именно — сложно сказать. Не волнуйтесь. Все оборотни очень крепкие. Он скоро проснется.

Я сидела рядом и ждала.

29. Вечер

— Еще одна ночь, — сказал Рой.

Он смотрел мне в глаза, и в его взгляде так странно мешались — отчаянье и спокойная уверенность. Так нужно, и так будет, все правильно, и ничего сделать нельзя.

— А как же еще три?

Разве так можно?

— Тебе выплатят компенсацию и дадут пятидесятипроцентную скидку на следующее путешествие. Но сейчас тебе придется уйти домой. Завтра в полдень.

Его голос нечеловечески спокоен.

— Нет! Они обещали! Я подписала…

Я почти всхлипнула, мне казалось, земля уходит из-под ног, я не готова!

— Вера, не спорь, — спокойно и ровно сказал он, почти механически. — Так будет лучше.

— Я не согласна!

Он покачал головой.

— Это уже решено.

— Кем?!

— И мной в том числе, — сказал он. — Я так решил. Здесь небезопасно для тебя.

— Ты? — я хотела было возмутиться, но скорее испугалась за него. — Все так плохо, да?

Всегда можно найти, как прижать человека.

Он вздохнул, долго молчал, словно собираясь с силами. И как-то судорожно сглотнул…

— Мне еще нужно закончить дела, а ты… мешаешься под ногами.

Слова — словно пощечина. Я опешила.

Мешаюсь под ногами?

— Да ты… Ты!..

Он ведь это специально, он хочет обидеть меня. И я обижаюсь, конечно. Еще бы — нет! И хочется дать ему в морду… но…

Рой молчит. Смотрит мне в глаза и молчит. Все действительно так плохо?

— Что они сказали тебе? — говорю я.

— Это мое личное дело, Вера.

— Я хочу знать.

Наверно, я не имею на это право, но и он тоже хорош! Так нельзя! Мне уже больше не остаться в стороне и не закрыть глаза…

Я же вижу, что что-то произошло. Вижу, как ему плохо. И мне не все равно.

— Нет, — сухо говорит он.

И больше ничего.

— Они угрожали тебе, да? Ну, я же вижу, Рой!

— Это тебя не касается.

— Касается! Мне важно знать!

Совсем же ведь чужой человек, которого я едва знаю неделю. Ну, куда…

После всего, что с нами было…

Все так запуталось.

— Вера… — говорит он, злится, я вижу. — Ну, чего тебе надо, Вера? Скучно? У тебя отпуск, вот и отдыхай! Хочешь…

Запинается, поджимает губы.

И меня тоже разбирает злость, просто нереально! Если бы объяснил, сказал хоть чуть-чуть помягче, я бы сдалась, но тут… Накопилось за эту неделю.

— А если хочу? — спрашиваю я. — Мы ведь ходим по кругу, да? Это уже было. «Хочешь, я оттрахаю тебя так, что на ногах стоять не сможешь? Может, успокоишься». Так? Было? А если хочу? Вон, прямо в тех кустах? Сейчас? Сделай это, и я успокоюсь!

Я даже беру и начинаю расстегивать платье. Руки трясутся. Даже не понимаю, что на меня нашло, хочется убить его на месте. Хочется сделать хоть что-нибудь. Мне отчего-то кажется, что если я сдамся, если отступлю сейчас, то случится что-то непоправимое.

Он ловит, хватает за руки.

— Хватит, Вера, — говорит тихо.

— Хватит?! Я ведь здесь именно за этим! Забыл?! Чтобы веселиться и трахаться со всем подряд, а вовсе не затем, чтобы писать пачки заявлений, врать и выхаживать раненных волков или… или… — я запинаюсь, ничего не выходит, — драконов… И если уж так вышло, разве я…

Слезы. Слезы прорываются и льются ручьями. Если бы он до сих пор не держал меня, я бы убежала. Дергаюсь еще разок, не сильно, просто давая понять, что хочу, чтобы он отпустил меня.

Он не отпускает.

— Это важно для меня, Рой, — говорю совсем тихо. — Я не могу объяснить, но… важно. Я просто хочу помочь. Если хоть что-то в моих силах, я сделаю. Я уже влезла в это дело, и не боюсь. И очень-очень сильно переживаю за тебя. Очень сильно. Я… Просто так вышло.

Он все молча еще держит меня за плечи, не отпуская. Смотрит мне в глаза.

У меня ноги подгибаются.

И так невыносимо хочется отвернуться. Даже провалиться сквозь землю.

Потому, что я почти призналась… это ужасно. Если он сейчас скажет… Я просто умру…

— Вера… — он начинает и замолкает, словно собирается с духом. — Вера, пожалуйста… — отчаянье в его голосе. — Я очень прошу тебя, не спрашивай. Я не могу сейчас сказать тебе. Просто сделай, как я прошу. Иди домой. Завтра утром — иди домой. И не возвращайся. По крайней мере — сразу не возвращайся. Месяц, а лучше — год. Если все закончится хорошо, я сам найду тебя, обещаю… и все объясню. Я найду тебя, Вера. А пока, просто сделай, как я прошу. Хорошо?

— Я боюсь… — у меня дрожат губы и голос дрожит, — я очень боюсь за тебя.

— Вера… — чувствую, как он подается вперед, пытаясь обнять меня, и почти мгновенно отстраняется, почти на вытянутую руку, заглядывает мне в лицо. — Ты уйдешь и не вернешься, Вера. Обещаешь мне?

Я киваю. Что еще остается. Уйду и не вернусь. Разве можно насильно лезть туда, где ты не нужна и тебя не хотят.

Собираю последние силы.

— Обещаю, — говорю я. — Уйду.

Он отпускает.

Я отворачиваюсь, иду прочь. К краю скалы. Хочу побыть одной, посидеть. Подальше…

У меня больше нет сил. Совсем. И такая пустота.

И даже слез нет.

— Вера!

Кит. Я оборачиваюсь.

Он подбегает ко мне, в его руках летная куртка и шлем.

— Вера, а помните, вы хотели полетать на Сполохе? Помните? Хотите, я покатаю вас сейчас? Закат с высоты невероятно красив! И вечерний город! Полетаем?

Он улыбается, и в его улыбке столько смущения и сочувствия разом, столько искреннего желания помочь, что я не могу отказаться. Полетать в облаках! Когда еще? Может быть, такой возможности больше не будет.

Кит протягивает мне руку, помогая подняться.

И помогает надеть куртку.

— И перчатки наденьте. Там, наверху, холодно, у вас руки замерзнут.

И Рой больше не станет их греть…

Боже ты мой… ну почему все так вышло.

— Хотите, можно на Чернушке, — говорит Кит. — Но на Сполохе лучше, если вы не боитесь.

— Не боюсь, — говорю я.

А потом мы летим.

30. Ночь

Город мерцает огнями там внизу. Словно мечта. Сказочный.

Захватывает дух.

И когда Сполох несется, со свистом разрезая небо, я визжу во весь голос от ужаса и счастья разом. Конечно, под седлом он не выделывает такие виражи, как летая свободно с Китом, но все равно. Он рвется вперед. Он быстр. Горяч. И небо — его стихия.

Ветер в лицо, и отчаянно колотится сердце.

Рой ждал нас на скале.

Он подхватил меня на руки сразу, из седла, оттащил в сторону… просто куда-то в сторону, даже не под навес отдыхать, как в первый раз. Остановился, не отпуская, как-то чуть судорожно прижимая меня к себе. Словно, пока я летала там, что-то случилось. Немного тревожно даже.

— Рой, что случилось?

— Ничего, — сказал он и прижал еще крепче.

— Рой…

Он молча уткнулся носом в мои волосы. Его дыхание сбивалось. Было странно и даже чуть-чуть неловко.

— Ты чего? — спросила я. Не понимая… — Может быть, ты меня отпустишь?

— Не отпущу, — тихо сказал он. И словно смутился. — То есть, отпущу, конечно, ты вернешься домой, но все равно…

— Рой, ты с ума сошел? Поставь меня на ноги, — это было немного смешно, и так… до слез… — Ты тут напился, что ли, без меня? Что происходит?

— Нет… Сейчас поставлю, — сказал он.

Но так и не поставил. Он стоял, спиной к лагерю, недалеко от края скалы, и где-то там, внизу, мерцал бесчисленными огнями Сан-Челесте.

Не отпустит.

Я плюнула на все и просто расслабилась, сама прижалась к нему, положив голову ему на плечо, обняв за шею. Так странно и так хорошо.

— Знаешь, — шепнул он мне на ухо, — когда ты улетела, я просто представил, что завтра ты вернешься домой, и я больше тебя никогда не увижу. Испугался…

Его подбородок у моей щеки… шершавый. Не колючий, а просто… смешно. Его дыхание мне в ухо.

Я зажмурилась на мгновение.

Надо, наверно, что-то сказать? Обязательно надо. Но я не умею, не знаю что. Пашка всегда говорил, что я какая-то ненормальная женщина, ничего не умею… ни сказать ничего не могу, ни приласкать, все делаю не так. Вдруг испугалась, что Рой совсем скоро тоже поймет, что я такая… Вот Ленка бы нашла стопятьсот красивых нужных слов. А я только зажмурилась и уткнулась носом ему в шею.

Почувствовала, как он улыбается.

— Моя маленькая девочка… — шепнул он.

«Моя».

— Я не девочка…

На мгновение испугалась, что он тоже не видит разницы между мной и Пиной, как Марко. То есть видит, но до конца не осознает.

— Да брось… ты, как минимум, вдвое моложе меня, — он усмехнулся. — Очень храбрая девочка.

И потом все же поставил меня на ноги, очень осторожно, но все равно не отпустил, обнимая и прижимая к себе.

Заглядывая в глаза.

Сам словно мальчишка. У Кита был совсем такой же взгляд, где радость и смущение сразу. Нет, не такой же, сейчас у Роя и радость, и смущение намного сильнее и ярче. Невозможно поверить. А ведь еще недавно Рой казался совершенно непробиваемой скалой, и никаких эмоций.

— Пойдем, погуляем по городу? — сказал он. — Сегодня Ночь Огней, предпоследняя ночь Карнавала, невероятно красиво. А то совсем не увидишь ничего. Ночью нас никто не тронет, я договорился. По крайней мере, до рассвета точно… Пойдем?

— До рассвета? А потом?

Вдруг стало немного страшно. О чем он там договорился?

— Не бойся, Вера, все будет хорошо. Мне еще никогда так отчаянно не хотелось выжить и выбраться из этой истории окончательно. Чтобы снова тебя увидеть. По-настоящему. Не волнуйся, я справлюсь. И Нэйт должен успеть. Главное, помнить о времени.

«Отчаянно хотелось выжить»… То есть, может и не выйдет? Как все обернется?

Рой улыбнулся, показал часы на запястье, рядом с красным браслетом Гильдии. Обычные такие электронные часы, «22.48» — показывают.

— Откуда у тебя?

— Часы? Давно. Полезно бывает в работе. Пойдем? В двенадцать начнутся фейерверки, можно успеть.

Как можно отказать ему?

— Пойдем, — согласилась я. — Только куртку оставим, да? Я отдам Патрику.

Он кивнул. Принялся расстегивать на мне куртку. Черт… мне показалось, он и платье сейчас с меня снимет, так… Нет, платье он, конечно, оставил. Его пальцы легко скользнули по моим плечам, по спине.

Я стянула перчатки, и он сразу взял меня за руку. Чтобы не сбежала?

Повел отдавать.

Марко сидел рядом с Патриком. Уже проснулся и, вроде, пришел в себя, хоть и осунувшийся такой, бледный… Марко даже попытался подняться навстречу мне.

— Посиди пока тут, центурион, — небрежно бросил Рой. — Так будет безопасней.

Сунул куртку Патрику и потащил меня прочь.

— Вы с ним еще успеете поговорить, Вера, — тихо сказал мне, словно извиняясь.

Я даже засмеялась.

— Ну, ты даешь! — удивленно сказала я. — Ну, ты и собственник, оказывается! Ревнуешь?

— Да, — просто сказал он. — Ты не волнуйся, у него все будет хорошо. Думаю, Лопе он понравится.

— Лопе?

— Пенелопе. Да она всегда была Лопе, а не Пина, это он тут… Она всегда нравилась оборотням, и они ей тоже, говорит, что с животными, вроде нас, ей проще, чем с людьми, они искреннее… — Рой чуть усмехнулся. — Да я замучился отбивать ее от этих волков, они же не соображают. Ваши приходят, погуляют, а волки привязываются насмерть. И потом бегают за ней. Она иногда и не против, но работа есть работа…

«Животные, вроде нас…»

— Бегают за ней? Они что, не видят разницы?

Стало обидно за Марко. Я не верю, что он не видит и не понимает.

— Да умом все понимают, — сказал Рой. — Твой центурион прекрасно понимает, что настоящая ты — другая. Но у волков привязанность фиксируется на запах, на ощущения, прикосновения… чисто физически. Они понимают, но ничего не могут сделать с собой, это просто сильнее. Если ты вернешься сюда самой собой, он даже не узнает и не сможет принять, только мучиться будет…

Было в этом что-то такое… Да всегда было, с самого начала — чуть снисходительное и чуть пренебрежительное отношение к волкам.

— Ты просто ревнуешь, — сказала я.

— Да, и это тоже. Я ему тебя не отдам. Хватит уже.

Черт! Даже смешно.

Мы вышли на дорогу, начали спускаться с горы. Он держал меня за руку, поглаживая большим пальцем, моя ладонь совсем тонула в его руке.

— А драконы? — спросила я. Он ведь тоже оборотень.

— У драконов не так.

— Драконы не привязываются?

— Привязываются, — сказал он. — Просто для драконов важно другое. То, что настоящее, Вера…

Это было так странно. Никаких слов о любви, никаких глупостей. И в то же время, я чувствовала, что мне действительно уже никуда не деться от него. Он так решил. Это было волнующе и даже чуть-чуть страшно. Я не понимала до конца…

Ведь Рой легко и сразу начал называть меня моим именем, а Марко это до сих пор дается с трудом. Что-то наверно, в этом есть…

Рой может узнать меня даже… Принять? Меня, а не Пенелопе…

Страшно.

Он шел рядом, держа меня за руку.

Сегодня, этой ночью, мы только вдвоем. Есть только здесь и сейчас, остальное — подождет.

Город сияет огнями.

Огонь, музыка, танцы! Жизнь вокруг нас! Безумная жизнь!

Нас подхватило и понесло, закружило.

Салют на площади Сан-Мартинью, мы едва успели, и только благодаря Рою смогли пробраться на хорошие места, чтобы дома не загораживали. Он посадил меня к себе на плечи. Я возвышалась над толпой, а над моей головой с грохотом раскрывались огненные цветы. Умопомрачительно! Бабах! И вспыхивает небо, и сердце замирает. Никогда не видела ничего подобного! Настоящая магия. Все небо в чудесных узорах и огнях. Гигантские цветы раскрывали лепестки, перетекая один в другой, жар-птицы раскрывали веером перья… Под музыку. У меня кружилась голова. Ради одного этого стоило отправиться сюда.

А потом танцы.

Рой так уверенно ведет, держа меня за руки, обнимая, что у меня нет ни единого шанса что-то сделать не так, нужно просто довериться ему. Я не умею танцевать местные танцы, но если я вдруг сбиваюсь, он просто подхватывает меня, без всякого усилия, и мы почти летим, кружась… Я не чувствую ног. От безумного ритма колотится сердце. А у Роя даже дыхание не сбивается. Ну, почти. Когда мы останавливаемся в короткую паузу между одной мелодией и другой, ему нужен только один вдох и выдох, и он словно даже не танцевал. Просто монстр какой-то, а не дракон.

— Устала?

— Совсем немного, — говорю я.

Он улыбается так легко и открыто, и ночные огни танцуют в его глазах.

Мы танцуем.

А потом идем гулять по улицам. Огни кругом.

Смешно, но Рой ни разу не выпустил меня из рук. Вернее, он не только держал меня за руку, но обнимал за талию, за плечи, как угодно, прикасаясь ко мне всегда, и я всегда чувствовала его… Даже когда мы пили вино из глиняных кружек, сидя на парапете набережной, и ели жаренных на гриле устриц у фонтана, и просто шли рядом, и танцевали… Ни разу не отпустил.

Только пару раз я видела, как он смотрел на часы. И чувствовала себя немного Золушкой.

Сказочная ночь.

Удивительная…

Когда я первый раз увидела, как на высоком мраморном крыльце пара предается любви, ничуть не стесняясь посторонних взглядов, то немного смутилась… но сразу особо значения не предала. Парень был волк-легионер, молодой, кудрявый, в военной форме, а девушка — изящная красотка. Хотя ее красоту за задранной юбкой оценить не просто, только стройные ножки… «Ну, мало ли», — подумала я. Ну, негде им. А оборотни — они такие, когда приперло — ждать не могут.

Мы прошли мимо.

А вот когда весьма респектабельный и уже слегка лысеющий сеньор прямо на улице вдруг полез под юбку такой же респектабельной матроне, я опешила. Матрона захихикала, совершенно не пытаясь сопротивляться, и даже слегка откинулась назад, подставляя грудь для поцелуя.

Я чего-то не понимаю?

Вспомнила, что целующихся чуть более, чем просто откровенно, видела сегодня не раз.

— Это вообще нормально? — спросила я. Интересно же.

Рой хмыкнул, пожал плечами.

— Сегодня не очень, — сказал он, — но завтра — Ночь Любви, последняя ночь Карнавала. Завтра это будет на каждом шагу. Считается, чем больше людей увидит твою любовь, тем больше счастья это тебе принесет. Некоторые начинают заранее.

— Ого! — оценила я. — Завтра Ночь Любви, а мне домой!

В общем-то, ляпнула просто так, ничего особенного не подразумевая.

Рой остановился. Что-то такое мелькнуло в его лице… сомнение — с одной стороны, с другой — что-то неуловимо-звериное, непривычное.

— Ты тоже хочешь, чтобы все видели? — спросил он.

Сердце вдруг ухнуло куда-то в пятки и дико заколотись там.

— Я хочу только немного счастья… — словно оправдывалась. — А то, сам знаешь, со счастьем у меня…

Мне показалось, даже язык заплетается, потому что он так смотрел на меня… Я видела, как медленно расширяются зрачки в его глазах. Что-то меняется. Словно пружина, которую долго и упорно пытались прижать, вдруг распрямляется со свистом.

И не только пружина распрямляется… ну, я достаточно прижималась к нему, чтобы оценить всю полноту его чувств, и весь огонь. Он же не станет сейчас утверждать, что совсем меня не хочет, и это только физиология?

— Вера…

Он пытается что-то сказать, но не говорит, только чуть шевелятся губы, беззвучно.

Смотрит на меня.

Ну же… И тянусь к нему сама, совсем чуть-чуть, потому что вдруг все тело кажется каким-то деревянным и неуклюжим. И я боюсь что-то сделать не так. Не могу решиться, до дрожи…

И тогда Рой наклоняется ко мне, касается губами моих губ, сначала осторожно, но почти сразу так жадно, что дыхание перехватывает, вдруг все сжимается в груди, и так сладко ноет внизу живота. Все разом. Огнем вспыхивают щеки. Я обнимаю его за шею, тянусь, и он подхватывает меня, я почти висну на нем, ухватившись ногами. Даже не важно, как это выглядит со стороны, и пусть все смотрят. Это захватывает меня полностью. Уши горят.

Он отрывается, только чтобы заглянуть мне в глаза.

— Вера… — говорит отрывисто и чуть хрипло, — я люблю тебя.

Я всхлипываю. Это глупо, но почти до слез. И одновременно смеюсь.

— Я тоже тебя люблю! — на одном выдохе.

И мы целуемся снова. Сквозь тонкое платье я чувствую его горячие руки, которые ласкают меня всю, совсем не стесняясь людей вокруг. Мне кажется, я схожу с ума, потому что ощущение счастья просто разрывает.

Сквозь платье, а потом вдруг его пальцы по моей ноге… И я вздрагиваю.

— Нет… только не здесь… пожалуйста…

Он смущается так смешно, как мальчишка, даже краснеет, а я-то думала, смутить его невозможно.

— Прости.

И отпускает меня.

Я готова провалиться сквозь землю, потому что кажется — он неправильно понял.

— Нет, я хочу, Рой… просто не здесь, — я отчаянно кусаю губы. Не на улице же. На такое, пожалуй, не готова, какой бы счастливой приметой это не было. Целоваться, но не более…

Он кивает. На раздумья всего мгновение.

— Здесь рядом есть гостиница, — он мельком смотрит на часы, там «04.15». — Сейчас все занято, но для Гильдии должна быть бронь. Идем?

Я судорожно киваю. Ну, вот и все…

Ступеньки скрипели.

Наверх, в номер, он затащил меня с разбегу.

Лопнул тонкий серебряный ремешок на моем платье, упал со звоном. Он хотел расстегнуть и снять, но не вышло, то ли рука дрогнула, то ли не хватило терпения.

— Прости… — его тихий шепот.

Он рывком стаскивает свою рубашку через голову. Дышит судорожно. Обнимает. Я прижимаюсь к его груди, слышу как колотится его сердце — быстро и гулко.

— Подожди, сейчас… — я пытаюсь вылезти из платья, но оно, как на зло, цепляется и путается.

Он подхватывает, стаскивает с меня, и что-то рвется с сухим треском. Пусть… разберемся потом.

— Прости…

Он со звоном вытаскивает один клинок из ножен, кладет рядом с кроватью. Словно кого-то ждет. Это немного пугает. Расстегивает застежку портупеи и сует ножны со вторым клинком под подушку. Стаскивает сапоги, упираясь носком в пятку другой ноги, левый сапог улетает под стол. И я, не удержавшись, смеюсь — еще немного, и мы одежду точно не соберем.

Он улыбается.

Разворачивается ко мне, поднимает и ставит на кровать. Теперь я с ним словно одного роста. Он гладит мою спину и бедра так нежно… Его ладони обжигают, и губы обжигают еще больше. Такие гладкие твердые ладони и сухие губы. Его глаза густо-синие в полутьме.

Полосы свежих шрамов от когтей — со спины, через плечо и на грудь, уже совсем затянувшиеся, кажется, еще несколько дней, и исчезнут. Но множество других, старых, на груди и руках, странных, словно с оплавленными жесткими краями, я провожу ладонью… Он притягивает меня к себе, и я чувствую прикосновение всей кожей. Тихий нетерпеливый стон — это я…

У меня даже темнеет в глазах от его близости, от его тепла, его кожа пахнет морской галькой, нагретой на солнце, и огнем, и дымом, чем-то непередаваемо родным и уютным… Я словно кошка трусь щекой о его плечо, он дышит мне в ухо… Без слов. Все слова бессмысленны сейчас. Только объятья.

У него нежная, почти бархатная на ощупь кожа, и совершенно стальные мышцы под ней, твердые. И не просто сила чувствуется, а нечеловеческая мощь, тут не ремешок порвать неловким движением, а легко спину сломать можно такими руками. Руки до локтей черные от загара — рукава рубашки часто закатаны, и шея черная, а грудь белая, немного мягких светлых волос. Он глубоко и неровно дышит. Я просто дурею от прикосновений. Невозможно…

И ладонями по его спине под ремень — давай, снимай уже! На мне и так кроме платья и сандалий ничего не было, а теперь совсем…

— Сейчас… — он пытается расстегнуть, но пряжка поддается не сразу… пальцы не слушаются. Волнуется? Не верится, что такой человек вообще может волноваться.

Расстегивает, и садится на край кровати, стаскивает, наконец, с себя все.

Я тоже сажусь рядом.

Он бросает штаны на пол и подается всем телом ко мне, на меня. Одна секунда и заваливает меня на спину, подминая… нет, не наваливаясь, конечно, всем весом, он слишком тяжелый, но опираясь на локти. Улыбается. Я попалась.

— Пара часов у нас точно есть, — легкая усмешка и тихое счастье в его глазах.

— А потом?

Наверно, я должна переживать за то, что будет, но рядом с ним для таких переживаний нет места.

— Потом будет видно. Есть только здесь и сейчас?

Потому, что завтра может не наступить вовсе?

Ответить он мне не дает — невозможно целоваться и разговаривать. Невозможно спорить с ним.

Одной рукой он нежно гладит мой живот, сначала почти под грудью, потом ниже, и большим пальцем вокруг пупка — чуть-чуть щекотно, но все тело наливается теплом, и почти невыносимо хочется еще… Я выгибаюсь вперед к нему, разводя ноги, сгибая в коленях… И его пальцы гладят по внутренней стороне бедра, и между ног, немного внутрь… И он тоже подается вперед.

Короткий выдох.

И вот где-то тут я понимаю, что дракон — это не только два метра роста и ладонь в три моих, но и… хм, член у него тоже вполне соответствует. Когда он буквально протискивается в меня, то сводит пальцы на ногах и перехватывает дыхание. И сердце бешено колотится.

И даже немного страшно, но он так невыносимо осторожен со мной, и так медленно, без резких движений… что терпения не хватает у меня, и я обхватываю его ногами, со всей силы толкаю в себя, до упора, хочу почувствовать… И вздрагиваю со стоном, закусив губу, даже темнеет в глазах, почти накрывает…

Он ждет, пока я приду в себя, улыбается, и в его улыбке, кажется, чуть-чуть сарказма. И хочется убить его за это — как можно в такой момент! Но возмутиться он мне не дает и снова лезет целоваться.

— Я люблю тебя, — шепчет на ухо. И обнимает так, что я просто забываю дышать, весь мир исчезает, есть только мы вдвоем.

А потом он начинает двигаться во мне, сначала совсем чуть-чуть, словно пробуя, потом быстрее. Я никогда еще не чувствовала так остро и так ярко каждое движение, каждое прикосновение и даже каждый вздох… потому, что я тоже люблю его. Он — вся моя жизнь, и нет ничего важнее в целом мире. И я тоже нужна ему, именно я…

Еще немного, и это тоже уходит, не остается ничего, никаких мыслей, только огонь, охватывающий нас…

А потом, когда я лежу на нем, расслабившись, почти растекаясь от удовольствия… и в окно пробивается первый утренний свет… Мне кажется, я даже двигаться сейчас не могу, нет сил. Он гладит мою спину, рисуя круги и спирали. Смотрит на часы…

— Без пяти семь, — говорит задумчиво. — Нам, по идее, пора, но, в крайнем случае, нужно быть не позже девяти… Может быть, ты позавтракаешь дома?

У него такой заговорщицкий взгляд, что устоять невозможно.

— Я даже двигаться не могу…

— А ты не двигайся, — говорит он. — Тебе так удобно лежать?

Он берет мои ноги и немного разводит в стороны, приподнимая, пододвигая меня к нужному месту. Хочется заржать в голос от такого обращения со мной… и в то же время, его возбуждение передается и мне, накатывает. И я…

Я понимаю, что никакой хладнокровности тут даже рядом не стояло, это все чужеродное и наносное, один самоконтроль, но стоит чуть расслабиться, и природа берет свое. И я не против, ведь это мой дракон. Даже если он собирается оставить меня без завтрака.

31. Утро

Сигарета догорела в его пальцах. Вторая. Потянулся было за третьей, но не стал. Глянул на меня.

Скоро десять.

Мы ждем больше часа. И никого.

Полузаброшенный пирс, в стороне за складами. Я сижу на старом ящике, Рой бродит туда-сюда.

Снова смотрит на часы, подходит ко мне.

— Ждем еще полчаса и возвращаемся, в любом случае. Тебе пора домой. Ты можешь перенестись и отсюда, просто сработает автоматический таймер отключения, ничего не нужно специально делать. Но в спокойной обстановке, под наблюдением, переход будет мягче. Да и Пенелопе нужно время, чтобы прийти в себя, и лучше в постели, чем в подворотне.

Я киваю, нельзя не согласиться.

Его лицо совершенно спокойно, словно он говорит исключительно о повседневных вещах. Словно это только запланированное окончание моего отпуска.

— А ты? — спрашиваю я. — Ведь это было важно для тебя? Что теперь?

— Возможно, ничего, — говорит он. — Мне передали, что Нэйт в городе, и утром, в девять, он должен был прислать человека, объяснить планы. Но, возможно, что-то пошло не так и тот человек просто не смог прийти. Не знаю. Я буду делать то, что собирался, других вариантов пока нет. А там посмотрим.

— Мне это не нравится, Рой. Как мне узнать, что у тебя все хорошо?

— Вера, — он присел рядом со мной, заглядывая в глаза, взял меня за руку, — давай договоримся? Ты отправишься домой и останешься там. Месяц… а лучше — год. Как можно дольше. Если все решится раньше, я найду способ дать тебя знать. Конечно, я не могу требовать от тебя не возвращаться сюда совсем, здесь много интересного и реально есть на что посмотреть, ты захочешь… Вера, но, по крайней мере, месяц. И позже никогда и ни при каких обстоятельствах по своей инициативе не интересоваться этим делом. Если будут спрашивать — говори, что тебе это не интересно, тебя втянули, лишили отдыха и все такое. Хорошо?

— Дашь знать? Как?

— Связь одинаково работает в обе стороны, — он улыбнулся, но тут же снова стал очень серьезным. — Вера, но главное — обещай, ты ни во что не будешь вмешиваться. Что бы ни случилось, что бы ты ни увидела. Сейчас или потом. Совсем. Хорошо? Это очень важно. Я очень надеялся, что удастся оградить тебя от всего этого, но… не знаю. Помни, что ты просто обычная туристка, тебя втянули, но теперь ты возвращаешься домой и собираешься забыть, как страшный сон. Ты не привлекаешь к себе внимания, не показываешь хоть какую-то заинтересованность. Максимум — потребовать компенсацию за испорченный отпуск и за неотгулянные три дня. Никак не интересуешься моей судьбой. Если начнешь интересоваться, то они могут начать интересоваться тобой. Договорились?

— Что ты тут задумал? Как я могу ждать и не знать, что с тобой, Рой?

Что должно случиться? Осталось совсем немного времени…

— Вера, пообещай мне. Не вмешиваться. Договорились?

— Я боюсь за тебя.

— Вера… Прошу тебя. Я еще могу попытаться разобраться со своими делами. Возможно, могу рассчитывать на какую-то помощь. Но вытащить тебя, боюсь, у меня может не хватить сил. Пообещай мне. Чтобы, по крайней мере, за тебя я мог волноваться как можно меньше.

— Обещаю, — я сдалась. — Но ты решай свои дела поскорее, а то я с ума сойду.

Сердце разрывалось. Как я могу оставить его, не зная, что ждет дальше? В такой неопределенный и страшный момент. Они же договорились там о чем-то?

Совершенно точно — ничего хорошего там не решили.

Поджала губы… до слез. Не могу…

— Спасибо, — он потянулся, поцеловал меня в лоб. — За меня еще никто не так волновался. Хочется, прямо, невозможное совершить, что угодно… но обязательно справиться.

Так, словно в этом есть что-то особенное. Разве не естественно волноваться за любимого человека?

— Можно подумать, раньше справиться не хотелось?

От этого ведь зависит его жизнь.

Он пожал плечами.

— Ты знаешь, раньше было как-то все равно. Не то, чтобы не хотелось жить, но… да, считай, наплевать было. Терять было нечего.

— А теперь…

Не договорила. Рой резко поднялся на ноги, выпрямился, насторожился, словно учуял кого-то. Его лицо вытянулось, нехорошо заблестели глаза — злым азартом. Словно охотничья собака, учуявшая дичь.

Быстро расстегнул и снял с руки часы, протянул мне.

— Вера, прыгай в воду, — сказал он, и я даже не узнала его голос. — Плавать ты умеешь. И под пирс, по возможности, не высовывайся. К двенадцати лучше вылезти на берег, потому, что когда ты вернешься, Пенелопе будет без сознания и может утонуть. И ни во что не вмешивайся. Поняла? Что бы не случилось — не вмешивайся. Ты обещала.

Я схватила его за руку.

— Рой! Будь осторожен! Я… Рой…

Сейчас что-то будет?

— В воду! — рявкнул он. — И не высовывайся.

Схватил меня, подтащил к краю.

— Не визжи сейчас. Поняла? Тихо!

И швырнул меня вниз.

Я плюхнулась в море, едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Ушла под воду с головой, хлебнула немного от неожиданности, но быстро вынырнула, отплевываясь, едва не выронила часы.

Паника.

Я не понимала, что сейчас будет. Не видно ничего, только чуть поскрипывают доски под ногами Роя. И еще… кто-то идет сюда. И не один.

Я прислушивалась, держась за сваю пирса, волны обдавали меня солеными брызгами… Не шуметь.

Чужие шаги так отчетливо. Целая толпа. Один прошел чуть вперед, остальные остались стоять ближе к набережной.

— Уолси! — услышала я. — А где твоя маленькая шлюшка? Спрятал от меня?

Кто-то чужой. По голосу не понять… сухой, слегка хриплый, по голосу — ему лет шестьдесят. Не брат — точно. Не дракон.

— Сожрал. Не таскать же ее с собой, — сарказм и ледяное спокойствие в звенящем голосе Роя. — А ты, Тони, что здесь делаешь?

Тони? Антонио Торрегросса?

— Не ждал меня? Зря. Ты отстал от жизни, Уолси. Твоему брату не выгодно это возвращение. Кому охота отдавать землю и титул, которыми владел столько лет. Тем более, такому заблудшему барану, который даже и знаться не хотел? Так что мы с Нэйтаном договорились.

— Хорошо, — совершенно ровно сказал Рой. — С тобой мы тоже договорились.

— Ну так девки нет. Будем считать, что она уже дома, да? Давай! Мои парни ждут тебя. Чего тянуть?

Я слышала, как Рой переступает с ноги на ногу, скрипят доски над головой.

Договорились о чем? Он не уверен?

— Какие гарантии? — говорит сурово.

— Какие тебе могут быть гарантии, Уолси? — Торрегросса смеется. — Только мое слово и добрая воля. Ты не веришь мне? Или как-то собирался проверять? Но и рисковать же не станешь?

— А если стану?

— Я не пойму, ты время тянешь или реально зассал? Так тебе все равно деваться некуда.

— Зассал. Старый стал, нервы ни к черту.

— То есть, свою шкуру, молью траченную, тебе жалко? А молоденькую девочку, ни в чем не повинную, не жалко?

— Своя шкура ближе, ты не находишь?

— Ну так я Уилу отбой дам? Он возьмет свою магическую штуковину, нажмет кнопочку, и канал накроется. Тут она отключится, а дорогу домой найти не сможет. И, считай, все. Да?

— Только попробуй! — я слышала, как Рой дернулся вперед, на полшага. — Руки перед собой держи. А то я убью тебя раньше, чем твои люди успеют спустить курок.

— И кого ты этим спасешь? — Торрегросса засмеялся. — Ниточку и без меня порвут. Не делай глупостей.

— Мы договорились — в час.

— Время тянешь? Я знаю, о чем ты договорился за моей спиной. Не выйдет. Так что хватит тянуть. Давай. Или я подам сигнал.

Я слышала, как что-то щелкнуло. Рой бросил, оно покатилось. Потом еще. Покатилось и упало с края пирса в воду. Браслет Гильдии. Звякнули мечи. Упали рядом.

Что он делает? Мне даже стало нехорошо.

Шорох, скрип досок.

Из-за меня? Чтобы спасти меня, он договорился о чем-то? «Свою шкуру…» Жизнь за жизнь?

Я даже не понимала, что могу сделать. Попытаться помешать? Безумно страшно сделать только хуже и… И, черт возьми, безумно страшно умереть по-настоящему. Если и правда они могут сделать так, что я не вернусь… Они ведь обо мне?

Не вмешиваться. Позволить ему…

Я слышала, как Рой снимает сапоги. Шелест одежды.

— Можешь так аккуратно не складывать, — усмехнулся Торрегросса. — Все равно полетит в море. Что, шея чешется?

Я слышала, как Рой выругался сквозь зубы.

Потом слышала его долгий глубокий вздох, переходящий в шипение. Треск — страшный, чавкающий, словно ломаются кости. И низкий рык, совсем звериный… клекот. Глухой удар о доски всем весом. Хлопанье крыльев. Удар хвоста…

Сердце замерло.

Нет…

Он обернулся драконом? Но это значило… Рой избегал этого семнадцать лет, и ведь не просто так! И шея… Там метка! В момент трансформации сознание уязвимо.

Дракон.

Короткий разбег по пирсу, толчок… Я понимала, что он взлетает. Не видела его отсюда…

В город?

Оборачиваться в городе строго запрещено. Те трое легионеров на площади Сан-Мартинью — я никогда не забуду.

Казнь.

Нет…

Или я просто ничего не понимаю? Так не может быть.

Нет!

Я рывком бросилась из-под пирса наружу. Рой!

Дракон в небе. Белый дракон, сверкающий на солнце… Он летит в город. Поздно.

— Нет! — что есть силы заорала я. — Нет! Рой! Стой! Не надо!

Дура!

Люди с автоматами ждут…

Торрегросса заметил меня.

— Уил! — радостно заорал он. — Вот же она! Убей ее! Слышишь?! Убей! Это нам на руку!

Какая я дура! Меня же просили…

Я видела, как дракон разворачивается. Стремительно. И времени подумать уже нет.

Уил. Ленгтон. Больше не Рой. И сделать ничего нельзя.

Он убьет меня, или, вернее, Пенелопе. А потом его казнят.

Оцепенение охватило меня. Я держалась на воде, но вот что делать — совершенно не понимала, ничего не могла сделать, словно тело перестало принадлежать мне. Словно во сне. Не могла поверить. Смотрела, как он летит ко мне. Просто смотрела. Ближе… Как раскрывает пасть. Дико ревет. И вырывается огонь…

На самом деле.

Жаром обдало.

Только в последний момент у меня хватило ума нырнуть. И огненный столб прошелся надо мной, по воде. Пар взметнулся. Но обожгло все равно.

И прежде чем я успела вынырнуть, он выхватил меня прямо из воды. Когти впились в мои плечи, я завизжала от ужаса.

Поднял и бросил на пирс.

Завис надо мной, хлопая крыльями.

Убьет?

Я вся сжалась, зажмурившись. Было так страшно, что казалось, я умру раньше, чем он сейчас… Огнем? Нет-нет-нет…

Это больше не Рой.

Замерла. Ожидая… Интересно, как это будет. Я ведь все почувствую? Будет больно? И только потом… Бедная Пенелопе, она умрет из-за меня… Невыносимо страшно. Я не хочу…

Я лежала, обхватив голову руками.

Он надо мной. Хлопали крылья, я слышала. Слышала его дыхание, словно вздохи кузнечных мехов. Жар его дыхания.

— Убей ее, Уил! — орет Торрегросса. — Как собирались! Девку убей!

Взмахи крыльев надо мной.

— Уил, мать твою! Чего ты ждешь?!

И ничего не происходит.

Очень хочется обернуться, посмотреть, но нет сил. Паника захлестывает. Убьет. Я лежу и жду смерти.

— Уил!

Дракон глухо ревет. Утробный низкий рык, от которого пробирает вибрацией тело. И что-то еще… Какой-то судорожный взмах, и он… поднимается выше? Я чувствую. Выше. Кричит. И в этом крике столько человеческой боли и ужаса…

Я оборачиваюсь.

Дракон надо мной. Так глупо, но я успеваю подумать — какой он невероятно красивый в небе.

Трясет головой. Что-то происходит.

И тогда я разворачиваюсь к нему всем телом. Даже приподнимаюсь. Потому, что вдруг понимаю. И надо как-то ему помочь!

Безумие!

Он же говорил, что сознание иногда остается, он помнит картинки, но не может…

— Рой! — со всей дури ору я. — Рой, ведь слышишь меня!

Дракон вскидывает голову, вытягивая шею вверх. И ревет.

— Рой! Слышишь!

Он кидается ко мне, и огромная пасть буквально в полуметре от меня клацает зубами. Да у него зубы в палец длинной! Он одним движением не то что руку, меня пополам перекусит. Когти словно кривые ножи.

Ветер, поднимаемый крыльями, путает мне волосы и они лезут в глаза.

— Рой…

У меня трясутся руки, заплетается язык, я вообще ничего не могу, и уже ничего не соображаю от страха.

Он скалится.

Так близко, что только руку протянуть.

И я тянусь к нему. Уже все равно.

Он делает глубокий вдох, и я вижу, как там, где-то внутри вспыхивает огонь. Сейчас он выдохнет… и все. И я умру здесь.

Я же обещала не лезть…

Я тянусь, почти касаясь его.

— Я люблю тебя… — шепотом, совсем не слышно, голоса нет.

Это все, что приходит в голову.

И дракона вдруг подкидывает вверх. Этим рывком меня опрокидывает, сбивает.

Он кувыркается через голову. Поднимается выше. Я не понимаю, но это страшно. Судороги в небе. Я вижу, как сводит одно крыло, дергается… он падает. Но, к счастью, не в море. На пирс. Бьется, его трясет и скручивает. И кое-как пытается встать… И вдруг безумным рывком бросается к Торрегроссе.

— Стоять! Стоять! — истошно орет тот. — Стоять, ты! Огонь! Убейте…

И воздух взрывается автоматным огнем, грохот оглушает.

И свет!

Я не сразу понимаю… но свет обрушивается с небес. Невыносимо-ослепительный. Свет захватывает все, и все растворяется в нем. И рев сирен, словно небесные трубы.

Что-то происходит, мне кажется, меня сейчас вывернет наизнанку и разорвет. Тошнота накатывает, режет глаза, уши закладывает до резкой боли …

«Всем оставаться на своих местах!» — я это слышу? Или мне только кажется?

А потом свет полностью накрывает меня.

И мир ускользает.

32. День

— Нет!!!

Я подскакиваю на кровати. В первое мгновение не понимаю ничего.

Словно в паутине, я дергаюсь, за мной тянутся нити…

Датчики, трубочки… Я дома. В домашнем отделении «Райского отдыха», куда пришла чуть более недели назад. Вокруг меня уже суетятся. «Тихо-тихо, не волнуйтесь. Сейчас-сейчас». Отключают, снимают, делают мне какой-то укол. Успокоительное?

— Как вы себя чувствуете? На вас напали?

Мотаю головой. Самой бы все это осознать.

Это же не сон был? Все на самом деле?

Сейчас…

— Все нормально, — пытаюсь отмахнуться. — Я только думала, у меня еще около часа в запасе. Не ожидала.

Сердце колотится и трясутся руки, как будто бы все было здесь и сейчас.

Рой! Как он?! Я видела его драконом. Видела, как стреляли в него, как он, словно не чувствуя, летел вперед… пробитые крылья и кровь на досках пирса… Он жив? От одной мысли о нем хотелось разрыдаться.

Но дракона не так-то легко убить. По крайней мере, в это очень хотелось верить. У них там такая медицина…

Реальность расползалась по швам.

Высокий мужчина в белом халате смотрел на меня. По прошлому разу я его не помню, отправлял меня другой.

— Сработала автоматическая защита. Так обычно бывает, когда ваша жизнь подвергается критической опасности. На вас напали?

Он так странно смотрел на меня… или это уже паранойя?

Нужно успокоиться.

Успокоиться…

Устраивать истерики прямо здесь — не лучшее решение.

— Там были какие-то люди, — осторожно сказала я. — Мы сидели на пирсе, смотрели на море, болтали… время же еще было. Уже собирались идти, но пришел человек… — я не понимала, что можно говорить, а что нет, — в военной форме, как в легионе, знаете? Только не молодой, лет так пятьдесят пять — шестьдесят. И с ним люди с автоматами. Они что-то хотели от моего куратора, но меня не трогали.

Вот сейчас, здесь, дома — это все выглядело, как чистый бред.

— С автоматами? — кажется, человек мне не поверил. — Там нет огнестрельного оружия.

— Я говорю лишь о том, что видела…

— Они стреляли в вас?

— Нет. Но в Роя стреляли. Может быть, случайно задели меня? Но я бы, наверно, почувствовала…

Да, он смотрел на меня, как на умалишенную. Все это не укладывалось в картину мира?

— Роя?

— Харольд Уолси, мой куратор… он дракон, — добавила я. А то, может, и драконы в картину мира не укладывались? И я реально схожу с ума?

Человек кивнул. Драконы его не удивляли.

— А могу я как-то узнать, — спросила я, — что же там все-таки случилось? И что стало с моим куратором? Мы успели немного подружиться за эту неделю, и я… Хотя бы просто узнать, как он? А то там я ничего не поняла. Что произошло?

— Вы хотите подать официальную претензию?

Что ж за бюрократия-то здесь? Просто, по-человечески, знать хочу.

Не вмешиваться… насколько это возможно. Сделать вид, что все хорошо. По крайней мере пока, и никаких необдуманных решений. В этом мире мне отступать некуда.

Если там Рой мог попытаться защитить меня, то здесь я одна. Никто не поможет.

Немного обдумать…

— Нет, — сказала я. — Претензий у меня нет. Это был отличный отдых, и Рой был на высоте. Но я просто хотела бы знать.

— Понятно, — человек кивнул каким-то своим мыслям. — Я отправлю запрос. Сейчас я, к сожалению, никакой информацией не располагаю. Давайте пока проведем с вами несколько тестов, это обычная процедура после возвращения. Хорошо? Сядьте, пожалуйста, вытяните перед собой руки…

Я послушно делала все, что от меня хотели. Ничего сложного. Вытянуть руки и закрыть глаза, дотронуться до носа… Мне померили давление, послушали сердце. Все, вроде, в норме. Предложили осторожно встать, без резких движений.

Ноги словно ватные, но это, как говорят, совершенно нормально. Нужно просто подвигаться.

Голова слегка кружилась, но к вечеру должно пройти.

Мне предложили немного походить по комнате, померили давление снова. Предложили махровый халатик, душ, травяной чай и специальную кашку для быстрого восстановления. Я ведь, по сути, неделю лежала тут.

Безумие. Как я буду жить дальше? Не зная, что там случилось.

— Немного подождите, — сказали мне. — У вас есть неизрасходованные бонусы и деньги на счету. Сейчас подготовим документы. Вы можете посидеть, позавтракать, зарядить телефон. Минут через двадцать подходите к администратору, вон там за стойкой.

Принять душ.

Зеркало в душевой небольшое и круглое, максимум лицо можно рассмотреть. Это чтобы клиентки не пугались себя-настоящих? За восемь дней успеваешь отвыкнуть, что ты не волшебная фея, и даже не девочка.

Лицо слегка опухшее, заспанное. Мне даже предлагали бесплатный массаж, но я отказалась. Не хочу…

Наверно, мне нужно побыть одной, осознать…

Плеснула в лицо холодной воды.

Словно все это был только сон.

Это не укладывалось в голове.

Когда я только шла сюда, я, по большому счету, и не верила, что такое возможно.

Сон…

И больше всего на свете я хочу вернуться.

Включила воду. Сначала теплую, потом почти ледяную.

Не помогло.

— У вас на счету значительная сумма, — сказала мне обворожительная девочка-администратор. — Вы хотите получить все здесь, или оставите часть для дальнейших путешествий?

Не приснилось. Вот именно сейчас я выдохнула и осознала. Деньги не берутся из снов.

То, что Рой перевел мне… а я почти и забыла… так не до того было…

Стыдно. Нужно было попытаться ему вернуть.

— А сколько там? — спросила я.

— По текущему курсу, минус комиссия, — два миллиона триста сорок семь тысяч рублей, — не моргнув глазом сказала администратор.

Вот тут я, честно говоря, просто охренела.

— Сколько?

— Больше двух миллионов. Хорошие деньги.

Не то слово, какие хорошие. Так, словно это обычное дело.

— И что, вы вот так просто можете мне их выдать?

— Перевод в течении двух суток. Наличными или на ваш счет.

— И мне даже не нужно объяснять откуда это?

— Полагаю, подарок мужчины? Такое бывает, — администратор улыбнулась.

Щедрые мужчины готовы платить…

Я должна подумать, что делать. Взять это себе я точно не могу…

— Давайте пока все оставим на моем счету. Я так понимаю, что если я снова отправлюсь в Сан-Челесте, то смогу ими воспользоваться?

— Да, конечно. Вы можете оставить заявку и снять в любое время, если пожелаете. Кроме того, у вас действует скидка в пятьдесят процентов на следующее путешествие.

У меня что-то дрогнуло внутри.

— А когда я смогу отправиться снова?

— Простите, но, думаю, придется немного подождать. Произошли технические неполадки и возможность путешествий временно приостановлена. Для вашей же безопасности. Думаю, в течение двух недель связь возобновят.

За две недели я сойду с ума.

Рой просил как минимум месяц.

Он просил не вмешиваться, но его бы убили, если бы я не вмешалась. Или…

Я уже ничего не понимала.

— А неизвестно пока, что случилось?

— Боюсь, что нет, — администратор пожала плечами. — Мы непременно известим вас, как только будут подробности.

Или не известят. Я понимала, что тут не расскажут всего. Но никаких других путей узнать у меня нет. Понимала, что растеряна и впервые не понимаю, что делать.

Попытаться обдумать на свежую голову?

Прямо сейчас меня обратно не пустят точно.

— Спасибо…

Домой?

33. Вечер, ночь и утро

Я лежала на кровати, глядя в потолок.

Видела, что Ленка звонила раз пять. С работы несколько неотвеченных вызовов. Все равно. Не сейчас.

Дикое напряжение и, одновременно, — пустота.

Я ничего не могу сделать прямо сейчас.

На потолке не горят две лампочки. Потолки у меня натяжные, три ряда по пять лампочек… раньше не горела одна по центру, полгода уже, а теперь еще вот над кроватью… Пыль на полках. Засохшее пятно от кофе на кухонном столе. В прихожей куча обуви, еще с весны, дожидается пока я помою и уберу ее… сейчас сапоги не нужны, хватит босоножек.

Пустота.

Я пыталась не думать о Рое. Но сердце разрывалось.

А если я не вернусь? Если я больше никогда не увижу его? Как тогда жить? По-старому уже не выйдет.

Вернусь, конечно. Вернуться мне никто не помешает. Вот завтра пойду и буду выяснять, как и когда. Узнаю, как можно в собственном теле переместиться. Это ведь возможно. Скажу им, что мне так понравилось и хочу переехать туда жить. Такие ведь случаи были.

Главное, чтобы с Роем все было хорошо. Иначе все зря. Без него тот мир мне не нужен.

Надо поспать, наверно.

Комар залетел в открытое окно и звенит…

Где-то к трем ночи я заснула.

Проснулась в пять. За окном уже светло, конец мая — солнце встает рано.

И поняла, что валяться больше нет сил.

Из зеркала в ванной на меня смотрела растрепанная и осунувшаяся женщина, слегка за тридцать. Да нет, не страшная и не толстая, совершенно обычная, каких миллионы. За эту неделю я даже похудела, что и не удивительно, искусственное питание и никаких пирожков.

Но далеко не Пенелопе.

Несчастная. Круги под глазами.

Если бы Рой увидел меня такой…

Что, если он увидит и разочаруется? Он ничего не скажет, конечно, не будет кривиться… он же не Пашка, который вечно тыкал меня во всем мои недостатки. Но просто что-то важное сломается и уйдет. Это он такой огромный дракон и красавец, а я…

Оперлась ладонями о раковину, долго всматривалась в свое лицо совсем близко…

Зачем я ему? Такая вот я…

Постричься надо сходить. Волосы отросли и концы некрасиво топорщатся. И к косметологу…

О чем я только думаю? Главное, чтобы Рой был жив.

Включила воду, плеснула в лицо…

У меня где-то кроссовки были, и парк в пяти минутах от дома. Все равно ведь не спится. Нужно сделать хоть что-то, хоть как-то себя занять, иначе сойду с ума.

Утро пахло молодой зеленью и утренней росой, свежестью, сладкими липкими кленовыми листочками и одуванчиками. Так прекрасно. Я всегда чувствовала этот особенный майский запах в детстве, но уже давно перестала замечать.

Трещали птицы на разные голоса.

Долго бежать по дрожкам с непривычки тяжело, но у меня и не было цели ставить рекорды. Я немного бежала, потом немного шла, потом снова бежала. Не важно. Главное начать.

Все будет хорошо — казалось сейчас. Все обязательно будет хорошо.

Меня ведь выкинуло не просто так. Рой говорил — далеко не все в Гильдии продажны. Меня пытались пугать, но они тоже боялись огласки. Значит, управа на них есть. Кит обращался куда-то в центр, должны были прислать людей разбираться…

Только бы он остался жив… Только бы все было хорошо.

Как я без него?

На пруду — утки. В основном селезни, кряквы сидят на гнездах, весна в этом году ранняя. Еще немного и поплывут стайки крошечных желтых утят-комочков. В детстве мы любили ходить сюда…

Я же живу здесь с рождения, квартира досталась от бабушки, я прожила здесь первые девять лет, пошла в школу. Потом родителям дали квартиру в другом районе. А потом, через много лет, квартира досталась нам с братом пополам. Но Темка уже десять лет как живет в Канаде… А с родителями я почти не общаюсь. Так вышло. Отец с мамой развелся когда мне было пятнадцать и уехал куда-то на север, у него новая работа и семья. Он иногда звонит, поздравляет с праздниками, я тоже. А мама… она так стремились выдать меня замуж, хоть за кого-нибудь, «пусть хоть какой, но мужик», да… без мужика же нельзя, она лучше знает. И детей мне давно пора, уже почти совсем поздно, кого я теперь рожу? Короче, я перестала отвечать на звонки. Совсем.

Я одна.

Старые подруги все замужем, у всех дети, пеленки-школа-кружки, семейные поездки, рецептики тешенного мяса и новых салатиков. Мне не о чем с ними говорить. Я пыталась, но не о чем… Есть только Ленка. И Ленке я безмерно благодарна.

Я сбегу отсюда без сожалений.

Наверно, только сейчас осознала, что мне нечего терять. Даже работу свою я не люблю, она приносит деньги, но не радость.

— Вера?! — он окликнул меня. Я аж дернулась, не ожидала.

Пашка.

Сколько же я не видела его? Зимой, кажется, он забегал, забирал какие-то вещи. Но рюкзак с его хламом так и валяется у меня на балконе.

— Что ты здесь делаешь, Вера? — так, словно я не имею права.

— Бегаю, — улыбнулась я.

Он же, вроде, жил на другом конце города? И собаки у него не было, а теперь вон — скачет вокруг, маленькая, трясущаяся.

Вдруг поняла, что мне все равно. Мне плевать, что он тут делает, что за собака, и вообще никаких чувств не испытываю. Так долго страдала из-за него, рыдала в подушку, так мечтала увидеть снова… Но вот теперь все равно. Словно с соседом по подъезду встретилась, знакомым, но совершенно чужим.

Сказать «пока» и побежать дальше?

— А я вот тоже переехал сюда недавно. Квартира хорошая подвернулась.

— И собака подвернулась тоже? — нет, я все-таки не удержалась. Он же всегда был так против собак.

— Да это Оксанка завела…

— Сочувствую.

Я понимающе хмыкнула. Его новая блондинка завела, а он гуляет, да-да. Сам же к ней сбежал, вот пусть теперь мучается. Я бы так не смогла. Если бы я завела, он бы меня с этой собакой из моего же дома выкинул.

— А ты вроде никогда раньше не бегала, — вдруг фыркнул он с плохо скрываемым раздражением. — Решила за ум взяться? Сколько я тебе говорил… Правильно, кому нужна такая корова…

Я смотрела на него, и не могла понять — как я жила с ним пять лет?

Даже обижаться не хотелось, просто смотрела и тихо радовалась своему счастью — если бы он не бросил меня год назад, я бы мучилась с ним до сих пор. И никакого Сан-Челесте бы не было. Пожалуй, этой Оксане я благодарна.

— Да, — сказала я, — решила взяться.

Не спорить же с ним. Такое чудесное утро… Отчего-то стало хорошо, словно гора свалилась с плеч. Все старые обиды отпустили разом. Я, кажется, даже улыбалась.

А Пашка злился, глядя на меня.

— Влюбилась, что ли?

— Влюбилась, — честно сказала я.

— В отпуске своем? Ленка сказала, ты в отпуск уехала. Курортный роман?

— Да, вроде того.

— Понятно, — он усмехнулся. — Какой-нибудь горячий араб, или кто там у тебя? Местный туземец? Горячий секс под пальмами на берегу, ночные прогулки и танцы до утра? Много денег ты ему отвалила за любовь?

А вот задело.

Все было совсем не так, но…

— Все не так, — сказала я.

— Да? А как? Кто он, твой принц на белом коне? Кто польстился на тебя?

— Не твое дело.

Я поняла, что защищаюсь и пытаюсь закрыться. И все опять возвращается.

Я уже почти дернулась было повернуться и убежать…

— Не хочешь сходить куда-нибудь? — вдруг предложил Пашка. — Прогуляться там, или поужинать.

— Не хочу, — сказала я.

— Будешь ждать своего принца? Ну-ну… До старости просидишь. Думаешь, ему надо от тебя что-то, кроме секса? Хотя с тобой…

Он скривился. Какой со мной секс, да? Я отвратительна корова, которая в постели как бревно?

— А как же твоя Оксана? — удивилась я, и вдруг до меня дошло. — Она же бросила тебя, да? Ты же переехал не просто так? Бросила? А теперь хочешь вернуться ко мне, потому, что одному тебе хреново? Она тебе еще собаку оставила, и ты теперь как отец-одиночка?

Стало смешно.

И отпустило окончательно.

Пашка покраснел, словно рак. Буркнул что-то о том, что я еще пожалею.

Ну, конечно!

А я повернулась и побежала по дорожке вдоль пруда.

Птицы пели.

34. День

— Ну, как тебе? Давай, рассказывай уже! — Ленка довольно улыбалась, разглядывая меня. — Три дня, как вернулась, а все от меня бегаешь. Я хочу знать! Это же мой подарок!

— Отличный подарок, на самом деле, — сказала я, даже не представляя с чего начать и как объяснить. — Это незабываемо.

— Да? Ну-ну… — Ленка взяла бутылку текилы, налила еще по одной, себе и мне. — А поподробнее? Глаза у тебя как-то странно блестят.

Мы сидели у меня на кухне. Ленка просто пришла вечером, и я не успела притвориться, что меня нет дома. Сама толком не разобралась, и не было сил рассказывать.

То есть для себя я уже все решила, но объяснять…

— Я хочу вернуться туда, — сказала я.

— Это понятно, — усмехнулась Ленка, подняла свою стопку. — Стоит попробовать, и хочется бегать туда постоянно. Давай, выпьем, и ты мне все расскажешь. За отпуск!

— За отпуск, — согласилась я. Послушно чокнулась с ней и выпила, заела лимоном.

Она не понимает, я не так хочу вернуться. Но стоит ли объяснять?

— Я тоже потом неделю в себя приходила, — сказала Ленка. — Первые два дня рыдала в подушку, что настоящая жизнь совсем не сказка, и я не такая красотка, как та Пенелопе. Пенелопе, кстати, у них самая лучшая, я ее всегда стараюсь выбирать, но на нее очередь. У нее все прям как надо, все мужики западают, и все эксперименты проходят на ура. А то ведь так по-разному бывает. Никогда не думала, что в разных телах так по-разному устроено и воспринимается, и возбуждаются все по-разному и болевой порог… И то, что с Пенелопе прямо по кайфу, с какой-нибудь Виви, может быть больно и даже травмировать… С тремя оборотнями за раз не каждая бы не выдержала, меня бы просто выкинуло домой. А этот еще, сволочь такая… Как тебе куратор, кстати говоря? Оценила?

— Да, — осторожно сказала я.

— Ну, спала с ним? Да не смущайся ты так. Понравилось?

— Да.

Глупо отрицать. Но поняла, что никак не смогу сейчас объяснить Ленке всего.

— Вот у него с Пенелопе все отлично выходит, — говорила Ленка. — В любых положениях вообще, как только фантазия подскажет. А вот в маленькую попку Виви его здоровый член просто не пролезает, больно — писец, никакая смазка не помогает. Не, я когда предложила, он сразу так поржал, говорит: «иди-ка ты, поищи мужика помельче, могу места подсказать. А то после меня придет лысый доктор, будет ковырять в твоей попе другим аппаратом, медицинским, тебе вряд ли понравится». Не, я настояла, и он продемонстрировал. Без доктора обошлось, аккуратно. Но вообще не прет. И он как всегда, зараза такая, прав. Потом взял меня и отымел сугубо традиционно, чтобы не расстраивалась. Так да…

Я закусила губу. Я помню… Второй вечер, тогда еще совсем ничего не было, но…

«Большая часть из них смотрит на меня, исключительно как на источник новых впечатлений, — сказал он. — Как на какого-нибудь дрессированного спрута, способного профессионально полапать во всех местах и доставить удовольствие».

Так и есть. Со мной изначально что-то пошло не так, даже без всяких Ленгтонов.

У меня все переворачивалось внутри от таких разговоров, но я очень старалась состроить равнодушное лицо. Хотя, боюсь, Ленку не проведешь.

— Если отправишься туда опять, — сказала Ленка, — то очень советую выбирать именно его, хоть и очень дорого. Там куратора напрямую не выбрать, только девочек выбрать можно, но есть способ. Когда заполняешь анкету, задираешь все параметры требований на максимум: безопасность, сопровождение, информационные услуги, все прочее. Он там один такой соответствует, потому что и физически — дракон, и образование, и манеры, соответственно. И представление о чести просто железобетонное, как бы странно это ни звучало. А то есть там, к примеру, такой ягуар Манулинью… красавчик нереальный, и трахатеся так вдохновенно, что улетаешь в момент, и такой сладенький-сладенький, облизывать будет тебя со всех сторон, чтобы понравиться. Но вот, случись что, и не знаешь, с какой стороны подвох ждать. Мне он как-то достался, я решила попробовать, и пожалела. Этот Манулинью постоянно подсовывал бумажки на подпись, что если я суну свой нос в эту темную подворотню, то он ни за что не отвечает. Только стандартные прогулки, в безопасных местах. Так в безопасных — я и без него могу погулять. И тупое мелочное хамло, к тому же, стоит его чуть задеть. Да, дешевле почти в пять раз. И ничего прямо такого особенного, я бы и не задумалась, если бы не сравнила, но разница очень заметна. А с Роем можно не волноваться вообще ни о чем, в какую бы жопу мира тебя ни занесло, какие бы бредовые идеи ни пришли в твою голову. Хотя с идеями он может и послать, да… но просто без всяких бумажек пошлет, чисто от души. И, не дай бог что, так же будет стоять за тебя насмерть. Даже притом, что, формально, имеет право заставить подписывать снятие ответственности. Да, он редкостная сволочь, невероятная, и цинизм просто зашкаливает, но всегда честно, четко и по делу, даже если обидно. И что касается дела — тут всегда абсолютная уверенность во всем. Это, поверь, стоит своих денег.

— Я оценила.

— Хорошо, — сказала Ленка, улыбаясь. — Краснеешь? Влюбилась в него, да? В него многие влюбляются, я смотрела отзывы. Есть что-то такое… Хотя некоторые считают его мрачным и скучным типом. Но, как по мне, так пусть лучше будет скучно, зато спокойно и надежно в любой ситуации. А с кем повеселиться — я найду.

Влюбилась. Но не так, как Ленка думает. По-настоящему.

Всего-то восемь ночей. Как я умудрилась? Если пытаться вспомнить — кажется, целая жизнь прошла.

— А я на драконах каталась, — сказал, вдруг невероятно захотелось перевести тему. — Ты не каталась? Это так здорово! Когда летишь, и земля где-то там внизу, под тобой, город сияет огнями, и море…

Ленка хмыкнула, закатила глаза. Типа, она во мне и не сомневалась.

Надо признаться ей… потому, что машину я уже продала. Для того, чтобы отправиться в тот мир в своем теле, нужны огромные деньги, я уже все узнала и все решила. Не смогла узнать только, как там Рой. Стандартную информацию о способах перемещения, тарифах и прочем — мне говорили охотно, но вот о том, что же случилось: «простите, но сейчас у нас нет такой информации, можно отправить запрос». Я пыталась ругаться, пыталась обещать денег, но толку не было. Они пожимали плечами.

Ничего, значит пойду туда сама и увижу. Сама.

Немного страшно прыгнуть в неизвестно. Не зная даже, ждут ли тебя там.

Но, в конце концов, оплачивая дорогу туда, я автоматически оплачиваю дорогу обратно. Если решу остаться, через год часть денег мне вернут, а сейчас это моя страховка, в Гильдии все продуманно…

— Слушай, я же через недельку тоже туда собиралась, — весело сказала Ленка. — Передать Рою от тебя привет?

Я поджала губы.

Вдруг показалось, что ничего не было, и все это только аттракцион для туристов. Для Ленки не изменилось ничего. Все возвращается на круги своя.

— Передай.

— Так, — сказала Ленка строго. — Давай, рассказывай, что там у вас произошло. Я же вижу, на тебе лица нет. Даже похудела, глаза на пол лица стали. А мне тут уже позвонили вчера, попросили подъехать пересмотреть что-то в брони, я не придала значения сначала, такое бывает… ну там, девочка заболела или что-то еще. Но теперь мне кажется, что случилась какая-то хрень.

35. Новый день

— Вас встречают, сеньорита?

Пожилой мужчина в очках вежливо улыбался мне.

— Нет, — сказала я. — Я ни с кем не договаривалась о встрече. Это только мое решение.

— Хорошо, — мужчина оставался совершенно невозмутим. — На сегодня на ваше имя забронирован номер в гостинице, дальше — как пожелаете. Карнавал закончился, сейчас места есть везде. У вас открытая дата обратной отправки, так что обращайтесь в любое время, желательно за сутки, чтобы была возможность подготовиться. Расходную часть суммы с вашего счета вы можете получить наличными, или расплачиваться чеками, их принимают почти везде. Хотите отправить кому-нибудь сообщение?

Хочу, но…

Я просто схожу с ума?

Прошло больше недели, и я успела накрутить себя по полной и вся известись.

Я даже не знала — жив ли Рой. Я не знала наверняка — нужна ли я ему? Да, все, что между нами было… это очень важно, конечно! Невероятно важно. Так волнующе, но… Всего несколько дней. Минутный порыв. Реальная жизнь все расставляет по своим местам. Что если…

Что если порыв прошел? Он не звал меня сюда насовсем, ничего не обещал мне. С чего я вообще взяла, что он этого хотел? Может быть, это только мои фантазии?

Что такого особенного было у нас? Да он спал с каждой!

Сейчас, спустя неделю, это казалось почти сном и бредом.

Только сердце разрывалось.

Я рванула сюда, продав машину, собрав все деньги, которые я копила на собственную, а не нашу с братом квартиру. Но я ни в чем не была уверена.

Не могла иначе. Даже в чужом теле не могла, это не правильно.

И если вдруг…

Нет, я, конечно, переживу. И ничего особенного со мной не случится… Вернусь домой и буду жить, как жила. Деньги — это ерунда, я заработаю еще. И время…

Только не знаю, как буду жить…

Не могу…

Я ничего не знала.

Ленке сказали, что в настоящий момент нет куратора, который бы соответствовал ее запросу, предложили скидку и пересмотреть. То есть Рой в ближайшее время не работает. Но это может значить что угодно. От того, что он погиб, до того, что все хорошо и он уехал в Илой.

И Пенелопе тоже не доступна. Но и это значит все, что угодно.

Надо спросить, но у меня прямо колени подгибаются, я не могу найти сил.

Боюсь услышать правду.

— А драконы еще остались? — спросила я, понимая, что надо хоть как-то начать. — Я каталась на драконах у Патрика, на скале…

Можно было бы поговорить с ним, а не бросаться с разбегу Рою на шею… вдруг Рой меня не ждет, выйдет неудобно… Какая я дура, да?

Просто узнать у Патрика. И Кита…

— Сожалею, сеньорита, но они ухали. Кажется, получили приглашение где-то недалеко отсюда, но не могу сказать наверняка.

Да, Патрик говорил. И я…

Надо взять себя в руки.

— А… мой бывший куратор… Рой… Харольд Уолси? Он говорил, что если я еще как-нибудь соберусь сюда, то дать ему знать, и можно будет…

Человек нахмурился.

— Уолси? Дракон? Не думаю, что выйдет встретиться. Он сейчас в больнице, в тяжелом состоянии…

Я чуть не вскрикнула.

— В больнице? Что с ним случилось? Где это?

Боже ты мой… Но, по крайней мере, он жив! А то я уже такого напредставляла!

— Ох, сеньорита, тут такое творилось… Я могу дать адрес, это частная клиника. С ним жена и сын, думаю, они смогут вам все объяснить лучше меня.

Жена и сын?

Жена?

У меня сердце ушло в пятки. Остановилось.

Кит, да, я понимаю, но… кто? Найоми? Или я не знаю чего-то еще? Что я вообще знаю о нем?

Если все это было ложью?

Ужас и паника. Разом слезы на глаза.

Я очень старалась справиться…

— Спасибо, — выдавила с трудом. — Буду вам благодарна за адрес. Тогда я, наверно, в гостиницу, потом немного осмотреться…

Хотелось сбежать и немного порыдать в тишине. Прийти в себя.

Побыть одной.

Выбежать на улицу, отойти… прижаться лбом к прохладной стене… Даже слез не было, все куда-то пропали. Была какая-то опустошенность.

Но ведь еще ничего не известно. Я должна знать. Как бы страшно не было, но я пришла сюда не для того, чтобы тут же сбежать обратно.

Нужно быть сильной.

Я должна увидеть его. Поговорить.

Хоть с Китом поговорить, он не станет меня обманывать.

А уже потом решать.

Вдох-выдох…

Я уже здесь.

Солнце светило вовсю. Так тепло. Солнце чувствуешь всей кожей. Соленый воздух, аромат гибискуса и жасмина — так кружит голову.

Я не узнавала город.

Те же улицы и те же дома, но даже запах его стал другим. Ощущение другое.

Все как-то не так.

От того ли, что теперь все по-настоящему, и я смотрю своими глазами? Или просто тише стало? Карнавал закончился, гости разъехались по домам.

Или от того, что я первый раз одна. Рой всегда был со мной. И Марко. А теперь…

Брызги фонтанов искрятся на солнце. Цветные изразцы играют красками. Где-то слышна музыка…

Поймала себя на том, что, не смотря ни на что, — здесь чудесно. Мне нравится Сан-Челесте. Нравятся небольшие прибрежные города, море, солнце, загорелые улыбающиеся люди… Я бы осталась…

Не хватает только самого главного.

Очень старалась не думать. Пока не знаю наверняка — не думать совсем. А то я же себя так накручу…

Идти прилично, и транспорта тут нет.

Но сейчас пока ноги несли сами.

Рой где-то там.

Увидеть его…

А если я ему не понравлюсь? Он вообще не узнает меня.

У него жена, о чем я вообще… Но у него ведь не было никакой жены еще недавно. Что-то не так.

Не думать. Не думать совсем.

Даже не клиника — роскошная вилла, утопающая в зелени. Просторный двор, фонтан во дворе.

— Вы кого-то ищите, сеньорита?

Ко мне вышли. И, кажется, совсем не рады, что я здесь.

Достала бумажку.

— Мне дали адрес в Гильдии, — твердо сказала я. — Все верно? Это здесь?

Человек глянул, кивнул. Все так.

— Я ищу Харольда Уолси, — сказала я. — Мне сказал он здесь. Я хотела бы узнать, как он?

— А вы кто ему, сеньорита?

Вежливо, но так свысока, словно я сую нос куда не следует.

— Я… — что тут можно сказать? — Знакомая.

Человек понимающе хмыкнул.

— Боюсь, сеньорита, я не могу вам помочь. Это частное заведение. Даже протекция Гильдии здесь мало решает. Когда сеньор Уолси поправится, вы сможете поговорить с ним, если он пожелает.

«Сеньор Уолси», «если пожелает»… По крайней мере он жив и… и к нему относятся хорошо. Частное, не Гильдии? Тогда что же? Как Рой попал сюда?

— Но хотя бы с его сыном я могу поговорить? Кристофером? Он же здесь? Вы просто передайте…

Какое-то время человек разглядывал меня, размышляя.

Я чувствовала себя нищенкой, обивающей пороги приличного дома. Даже стыдно… недостойно как-то.

— Я передам ему, сеньорита. Будьте добры, подождите вон там.

Он указал на скамейку у входа.

И дальше ни шагу?

Если сеньор Кристофер пожелает?

Хотелось провалиться сквозь землю, честное слово.

Я ждала.

Но даже не Кит. Она вышла сама.

Леди. Найоми. Я помню ее.

Изящная и утонченная, ослепительная даже в простом, почти домашнем платье. Возраст только придавал ей шарма.

Безупречно прямая спина, взгляд чуть свысока. Словно королева.

Я поднялась ей навстречу.

— Кто вы? — холодно спросила леди Найоми. — Что вы хотели от моего сына?

— Я хотела поговорить с ним. Но не с вами… — у меня подгибались ноги, никогда не умела разговаривать с такими людьми. Но сдаваться нельзя. — Почему Кит не вышел сам?

— Кит? — губы сиятельной леди чуть дрогнули, обозначая крайнее презрение ко мне. — Вы знаете его? Последнее время он завел слишком много… неосмотрительных знакомств. Ему пришлось нелегко. Простите, но сейчас он не может выйти.

«Неподобающих» — это прозвучало именно так.

— Я могу подождать здесь.

— Боюсь, что нет. Конечно, вы можете подождать за воротами. Но ждать придется очень долго. Мальчик не спал несколько ночей, сидел с отцом, но сейчас отдыхает. К тому же, я уверена, вам не о чем говорить.

Отдыхает…

— Значит, Рою лучше? — Я не могла не спросить. Это то, что было сейчас важнее всего. — Как он?

Почти провокация, я понимаю.

На мгновение лицо Найоми исказилось, делая ее похожей на гарпию. Но лишь на мгновение, леди держала себя в руках. И вновь непроницаемая светская маска.

— Значит вас интересует мой муж, — сказала она. — Тогда тем более вам не о чем разговаривать. В Гильдии он больше не служит, с этим покончено.

Она кивнула на тонкий браслет на моей руке. Да, я все еще под защитой. Пусть и без куратора, но, случись что, обо мне позаботятся.

— Ваш муж? За эту неделю вы успели развестись с Уилфредом Ленгтоном и снова выйти замуж за Роя? Даже в больнице?

Светская маска пошла трещинами. Даже не по себе стало. И адская ненависть в глазах.

— Вы из другого мира, ведь так? — но в голосе ледяное снисходительное спокойствие. — Вы многого не понимаете в наших обычаях. Харольд всегда оставался моим мужем, не смотря ни на что. Уилфред Ленгтон взял меня как трофей, силой. И теперь, когда все закончилось, это не имеет силы. Харольд мой муж. Или вы на что-то надеялись? Он что-то обещал вам?

Насмешка. Она точно знала, что не обещал.

Сказать, что Рой любит меня? Это будет выглядеть жалко.

Все это не правда.

— Вы думаете, что все еще нужны ему? — сказала я. — Спустя столько лет?

Очень пыталась смотреть ей в глаза.

И в ее глазах — усмешка.

— Нужна, — сказала она спокойно. — Вы разве не знаете, что оборотни могут любить только один раз в жизни? Привязываются только один раз. Он может провести с вами ночь, или с кем-то еще, может говорить много красивых слов. Красивые слова он говорить умеет, нас всех учили этому с детства. Мы одного круга. Вы — нет. И меня он все равно не забудет, это навсегда. Даже моя смерть ничего не изменит. Он не сможет полюбить второй раз, вам полюбить не сможет. Вам лучше вернуться домой.

Она смотрела на меня свысока. Говорила все это… Она верила в то, что говорила.

Может быть, все действительно так? И стоило им встретиться снова…

Что я знаю о нем?

Я не верю.

— Что вы можете дать ему? — говорила Найоми. — Только посмотрите на себя. Да, вы, возможно, моложе, но вы тоже не девочка. Не красавица. У вас ужасный нос и кривые ноги. Стог сена на голове, вместо волос. Вы, наверняка, не умеете вести себя в обществе… откуда вам. А когда Харольд вернется домой, что ему делать? Стесняться показаться с вами в приличных местах? Это здесь, в этой дыре, можно порезвиться, предаться плотским утехам, в память о прожитых вольных годах. Но не тащить же вас с собой? Подумайте сами.

Она говорила все это.

Я молчала.

Поначалу, я еще хотела возразить, но возражать было нечего.

Нет…

— Может быть, лучше все закончить сейчас? — сказала Найоми, ее голос стал мягче, такой вкрадчивый. — Зачем лишний раз причинять боль… Я прекрасно понимаю вас. Понимаю, как женщины влюбляются в таких мужчин, как Харольд. В него нельзя не влюбиться. Но это иллюзия. Возможно, его влекло к вам, когда вы были в теле той молоденькой девочки. Но настоящая вы — ему не нужны. Подумайте… Он не скажет вам этого прямо, но будет страдать. И вы тоже будете. Зачем это вам?

Зачем?

Я понимала, зачем она говорит все это, понимала, что все это ложь, но…

Это то, что я сама говорила себе постоянно. Ничего не выйдет. Настоящая я — никому не нужна. Рою не нужна. Если он не прогонит меня, то только из жалости.

«Вера, ну посмотри на себе я зеркало!»

Было очень больно.

Я уйду сейчас. Я не в силах слушать это.

Нет, из этого мира домой я уйду только после того, как поговорю с ним. Я хочу услышать это от него. В глаза. Я верю, что он будет достаточно честен со мной… Даже если он соврет мне, я почувствую, ему плохо удается врать.

Сбежать сейчас будет неправильно.

Найоми говорила еще много всего, но я почти не слушала. Это было не важно.

Да, она говорила все это только для того, чтобы я сдалась. Чтобы я повернулась и ушла, и больше никогда не появлялась в жизни Роя. Хотела меня убедить. Я бы даже могла поверить в ее искренность, если бы знала… Но, предав один раз…

Умом я понимала, что все эти слова ничего не стоят. Но сердце ныло.

Потом я просто повернулась и ушла.

Я буду ждать.

Когда Рою станет лучше, я увижу его.

Город пустой и тихий, ветер гонит по улицам пыль… Все закончилось. Праздник закончился. Карнавал. Пора снимать маски. Жизнь возвращается в привычное русло…

У меня там где-то номер в гостинице. Пойти?

Так невыносимо хотелось все бросить, и сбежать домой.

Только море шумит.

И даже день подходит к концу.

36. И утро

Я бродила по городу весь вечер и почти всю ночь. Словно призрак.

Не находила себе места. Не понимала, что мне делать и куда идти. В гостиницу? Я сойду с ума в четырех стенах. Пока двигаешься — немного легче, словно у тебя есть цель, словно есть смысл…

Закат догорел и погас, в окнах зажглись огни.

Ноги болели от долгой ходьбы и хотелось есть. Но я смотрела на все эти кафе… Не хочу сидеть там одна, в толпе чужих людей. Не сейчас. Попила воды в небольшом уличном фонтанчике, купила пару пирожков с курицей. Села на лестнице, между домов, ведущей к морю… прислонилась к стене головой. Люди ходили мимо…

Опустошенность накатывала, даже не знаю почему. Я пыталась понять, что делать дальше, но не могла найти опоры. В чем я уверена? Как должна поступить?

Я прибежала сюда — потому что не могла иначе. Хотела знать, что с Роем все хорошо, что он жив… хотела увидеть его.

Он жив. И что теперь?

Моя жизнь слишком изменилась.

Я, кажется, и заснула так, на ступеньках, размазывая слезы отчаянья по лицу.

Проснулась от ощущения чьего-то присутствия.

— Вера… — шепотом позвал он.

Я дернулась, открыла глаза и чуть было не завизжала, потому что в первый момент не поняла… Да я даже не сразу поняла, где нахожусь, не то что узнать… Рядом со мной, на ступеньках, сидел громадный мужик совершенно дикого вида. Волосы торчали в стороны неравномерными клоками, густая борода топорщилась, рубашка, явно с чужого плеча, с горем пополам, застегивалась на нижние пуговицы и совершенно трещала по швам в груди. Лицо красными пятнами, и на лбу блестят капельки пота. И совершенно дурацкая счастливая улыбка.

— Рой? — всхлипнула я, еще не веря.

Он выдохнул с таким невероятным облегчением, словно гора с плеч, сгреб меня в охапку. Его сердце колотилось бешено.

— Вера, ну что ж ты творишь? Я весь город обегал! — в его голосе и тени упрека, только радость. — Разве так можно?

Мне показалось — я сплю, все это неправда.

Все еще сидела так напряженно.

— Рой…

Не верила. Слезы из глаз, и удержать их я не могла.

— Я испугался, что ты сбежишь домой… — говорил он, прижимаясь своей лохматой щекой к моей щеке, к шее — страшно щекотно, обнимая меня. — Что она наговорила тебе? Не слушай, Вера. Я был в Гильдии, был в гостинице, которую для тебя забронировали, в траттории, на пляже, где только не был. Ну, ладно бы ты сбежала. Там, в твоем мире, я бы тебя все равно нашел. А вдруг что случилось? И что мне делать тогда? Не ходи никуда одна, я тебя больше не отпущу.

— А как же твоя жена? — вышло страшно обиженно.

Он чуть отстранился, удивленно, хмурясь, глядя мне в глаза.

— Вера… Ну, какая она мне жена? Найоми? Я семнадцать лет назад подписал ей согласие на развод. Она все это время была женой Уила. Ну, как?.. Что за глупости?

— Она сказала мне…

— Ты мне не веришь? Копии всех документов есть в курии Сант-Адриано в Илое, мы ведь все равно туда поедем, я возьму для тебя, и ты посмотришь сама.

— Я тебе верю.

— Я все равно возьму, нам понадобится для регистрации брака. Вера, мне никто кроме тебя не нужен. Правда.

Как я могла не верить ему?

Но вдруг испугалась. Брака? Он… Это ведь… Предложение так ведь не делают? Он о чем-то другом? Он говорит о чем-то, что подразумевается само собой.

До дрожи. Почти до истерики, и так столько нервов…

Я боюсь неоправданных, глупых, пустых надежд.

В его глазах — голубое утреннее небо. И любовь.

— У тебя такая борода отросла, — сказала я, боясь, что вот-вот разрыдаюсь окончательно.

Он словно только сейчас вспомнил, усмехнулся, почесал подбородок, потом кое-как попытался пригладить волосы на макушке. Так смешно смутился.

— Страшно выгляжу, да? Я пока и сам не видел. Страшно? Да знаешь, когда регенерация включается на полную, волосы растут просто невероятно, ничего не сделать. Не успел побриться. Я только проснулся и понял, что ты приходила, но ушла… Я бы успел тебя догнать сразу, но они не хотели меня выпускать. Пришлось лезть в окно. Но ты уже куда-то делась. И одежда эта — Кита, еле налезла… а его ботинки мне малы… — он вытянул ногу, шевеля пальцами, показывая, что босиком. — А на голове мне Уил все волосы спалил, но уже отрастают… мы подрались с ним, ты не слышала? Вера… а вот ты ужасно красивая. Я тебя как-то так и представлял.

Я?

Боже ты мой! До меня только сейчас дошло! Все это так внезапно! У меня не было времени осознать, спросонья. Я не ожидала…

Он ведь первый раз меня видит! Что если… Дернулась в сторону, чуть не вскрикнула, очень глупо попыталась лицо руками закрыть, словно еще можно было спрятаться.

— Вера, ну что ты? — он осторожно мои руки отвел. — Ты очень красивая. Очень настоящая. Я уже давно сижу, смотрю на тебя. Ты мне очень нравишься, вот именно такая.

Потянулся, осторожно поцеловал меня в одну щеку, потом в другую, в лоб, в нос, потом губы. И так рывком, судорожно, прижал меня к себе, затащил к себе на колени.

— Ты мне очень нравишься, — выдохнул в ухо. — Прямо вся-вся. Честно.

Очень честно. Как можно сомневаться в нем?

Я плакала.

— Ну, что ты? — он успокаивал, гладил меня по спине. — Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

— Как же ты меня узнал?

Это казалось невероятно.

— Сложно сказать. Почувствовал, — он усмехнулся. — На самом деле, сразу видно, что ты не местная, лицо другое, волосы другие. Белая совсем, хотя тут под солнцем невозможно не загореть. Значит, здесь недавно. Браслет Гильдии на руке… Давай, кстати, браслет.

Он взял меня за руку, нажал, и браслет открылся. Рой взял его, размахнулся и бросил, что есть силы, куда-то вниз. У него с Гильдией свои счеты? Я не стала сопротивляться.

— Я увидел, что ты спишь тут, с недоеденными пирожками, — он говорил, и улыбался все шире, все довольнее. — Сел рядом… Немного страшно было, вдруг я ошибся, буду приставать тут непонятно к кому, напугаю еще. А потом… ты так смешно бурчишь во сне. День тяжелый, да? Я уже слышал, когда ты спала у меня на руках, еще тогда… И сейчас снова. Ну, нельзя было не узнать. Так: «бубу-бубубу».

Он попытался изобразить, засмеялся.

Я обхватила его за шею, прижалась. Было в этом что-то простое и невероятно важное.

— Как же я мог тебя не узнать? — сказал он. — Я тебя так долго искал. Я знаю тебя лучше, чем тебе кажется.

37. Долгий выдох

Мы зашли за его вещами.

Не в больницу, а в тот маленький домик, где он жил все это время.

— А тебе не надо отдыхать? — попыталась было я. — Ты же из больницы сбежал. Как ты вообще?

— Все хорошо, — он отмахнулся. — Если я проснулся, значит, регенерация уже закончилась, осталось только восстановить силы. Но для этого не надо лежать, лучше даже пойти позавтракать.

Но сначала — переодеться.

Всю дорогу он держал меня за руку, не отпускал…

К набережной, все так знакомо.

Так странно снова оказаться здесь, но уже не в туристических бунгало, а пройти дальше…

Вся его комнатка — метров пятнадцать, не больше, ванная, веранда с массивным креслом-качалкой и пепельницей под креслом в углу. В комнате обычная односпальная кровать, сундук поставлен под ноги, видимо для увеличения длины. Стол у окна, две табуретки, полка с книгами. Ничего лишнего, очень аскетично. И удивительный порядок. Даже не порядок — пустота, словно тут не живут… нет, может быть приходит горничная убираться, это все-таки территория Гильдии. Но отчего-то кажется, что порядок его личный. Я даже подумала, что вещи в сундуке тоже сложены аккуратно, как в магазине.

Если присмотреться — на столе, с краю, пустая бутылка от джина, засохший кружочек-отпечаток от чашки кофе… Если была бы горничная, то, наверно, убрала бы.

Окно выходит в маленький тесный дворик, смотреть там не на что.

И вот так семнадцать лет? Учитывая, сколько денег он мне перевел, можно было бы найти дом получше. Не нужно было?

— Холостяцкая драконья берлога? — улыбнулась я.

— Вроде того, — он улыбнулся в ответ. — Ты не волнуйся, мы тут жить не будем, только заберем вещи, я, наверно, помоюсь сейчас, и все. Лучше в гостиницу. А завтра, или послезавтра, Кит еще скажет, поедем в Илой. Меня там ждут, все равно никуда не деться. В Илое должны предоставить дом, хотелось бы на Квиринале, красивые виды из окон, простора больше, мне нравилось… но посмотрим. Ну, а потом можно будет подыскать что-то свое, как захочешь.

— В Илой?

Как я захочу? Мы поедем? И я тоже? Я еще не очень решалась открыто думать о нас вместе на долгий срок… не знаю, мы почти не обсуждали это…

Он, кажется, удивился. Обнял меня, привлек к себе.

— Ты же поедешь со мной? Останешься? Или ты собиралась погулять тут немного и домой? Вера, я тебя не отпущу.

Нахмурился, так напряжено вглядываясь мне в глаза, словно сомневаясь.

— Нет, отпущу, конечно, — чуть менее уверенно сказал он. — Если захочешь. Если тебе не понравится… Я же не могу держать тебя силой. Но ведь не сейчас же, правда?

С такой надеждой, что у меня дрогнуло сердце.

— Конечно, поеду с тобой. Куда угодно.

Это было так волнительно, и так… не знаю, страшно немного.

Он выдохнул.

— Хорошо, — сказал, очень довольно. — Тогда, я пока в душ, а ты… чем бы тебя развлечь? Хочешь, вот тут книжки есть, — он полез на полку, достал мне, — по истории Сан-Челесте разных авторов. Вот эта интереснее, хоть и без картинок. По Илойской истории, легенды э-ээ… вот еще планы застройки разных лет… но это, наверно, тебе не интересно. Посмотри сама. Я постараюсь быстро.

Я кивнула. Он же гид, я почти и забыла. Хороший гид, отличный!

— А хочешь, — сказал он, — я могу сходить, принести тебе кофе? И что-нибудь перекусить, чтобы не ждать просто так.

— Лучше потом мы сходим вместе.

Потом я сидела на кровати, листала книжки. Нет, даже не пыталась читать, не могла сосредоточиться. Да и не хотела. Все это было так… необычно. Что-то неуловимо изменилось, стало проще, по-домашнему. «Мы», «мы поедем», «мы выберем дом».

Наверно только сейчас, здесь, сидя на его кровати, слушая, как бежит вода, я осознала, что все это по-настоящему. Что я сделала свой выбор и моя жизнь теперь рядом с ним. Всегда. На какое-то мгновение — даже паника. Но нет же, я счастлива. Эту жизнь я не променяла бы ни на что. Я люблю его. На самом деле очень сильно люблю. Никогда не думала, что так бывает… Да, мы знакомы-то всего ничего, но любовь измеряется не днями.

А потом он вылез, такой весь мокрый, завернувшийся в полотенце. Мне аж страшно стало — сколько на нем свежих шрамов, и каких! Да ему чуть руку не оторвало! И бок слева — словно акула пожевала и выплюнула!

— Да ничего, все нормально, — он только пожал плечами. — Затянулось уже, скоро и следов не останется. От пуль, вон, не осталось следов. А то из меня целую горсть наковыряли… но тогда я быстро отошел. А потом еще с Уилом… Я его убил, — добавил он хмуро. — В небе.

И больше ничего не добиться, никаких подробностей.

От всего этого бросало в дрожь.

Да, я видела, как тут за день поставили Марко на ноги, но все равно…

Потом я тоже полезла в душ, а Рой пытался кое-как справиться с бородой и волосами. Бороду он сразу сбрил, а волосы… с волосами долго мучился, потом плюнул и сбрил тоже. Пусть отрастают заново, равномерней, а там будет видно. А то после ожогов они словно пятнами — где-то длиннее, а где-то короче.

Достал чистую одежду из сундука и новые сапоги.

Когда он на выходе из ванной попытался меня сцапать, я запротестовала, хоть и, скорее, в шутку — нет уж, сначала завтрак! Я последний раз нормально ела вчера дома, а он вообще неизвестно когда. Сам же говорил, что нужно восстановить силы? Хотя по его довольному виду было понятно, что сил у него вполне хватает.

После завтрака?

Я вдруг поняла, что немного страшно… Теперь все будет не так.

Идет. Он согласился. Но у него в запасе оказался стратегический ход — завтракали мы прямо тут же. И пяти минут не прошло, как сбегал на кухню, притащил кучу еды. Это было смешно и так прекрасно одновременно. Радостно.

Мы сидели за столом. Он рассказывал что-то об Илое. Я — о том, как давно, с Ленкой, еще тогда незамужней, ездила в Рим…

Он рассказывал и так смотрел на меня. Разглядывал. Словно пытался изучить и запомнить до мелочей. Иногда становилось чуть неловко под его взглядом, но одновременно… я вдруг поймала себя на том, что мне нравится, как он на меня смотрит. И еще, что я, наверно, даже ничего… надо только подумать с прической, и платье подобрать… Не так уж и плохо все. Дело техники… Он так смотрел… На меня никто никогда не смотрел так. Я чувствовала себя женщиной под его взглядом, настоящей, если не красивой, то, по крайней мере, привлекательной. Желанной.

Под столом он касался ногой моей ноги… и у меня прямо что-то сжималось в животе.

А потом завтрак закончился.

Он поднялся первый, подошел, обнял меня за плечи. Молча. Заглядывая я глаза.

Я… поняла, что пробирает дрожь.

Я прижалась к нему, как и сидела, лбом к его животу.

Он присел рядом на корточки. Осторожно коснулся пальцами моих волос, убрал за ухо прядь волос, которая выбилась и падала на глаза. Кончиками пальцев провел по щеке, большим — по подбородку и чуть-чуть по губам.

— Знаешь, я так рад, что ты не послушалась и не стала ждать, — сказал он. — Проснуться, и узнать, что ты приходила, что ты хочешь видеть меня… это очень здорово. А то пришло бы еще несколько дней без тебя… не могу представить.

Улыбнулся, усмехнулся даже, но очень по-доброму.

— Если бы я не пришла, — сказала я, — ты бы уехал в Илой?

— Нет, ну что ты, — он покачал головой. — Я бы без тебя никуда не поехал. Только вместе с тобой. Иначе, зачем оно мне…

Он потянулся, поцеловал меня. Его пальцы скользнули по моей шее, по плечам, на грудь, так недвусмысленно давая понять, что одними поцелуями он ограничиваться не собирается. Я обняла его, и он легко поднял меня на руки.

— Ты дрожишь? — сказал тихо. — Не бойся меня, я очень осторожно, не сделаю тебе больно…

Мой огромный страшный дракон!

— Я не тебя боюсь… просто волнуюсь. Не знаю… Ведь в прошлый раз, все-таки, была не совсем я…

Наверно, не стоит сейчас говорить об этом.

И я, все же, не Пенелопе. Не знаю, чего я боюсь. Немного стесняюсь раздеваться перед ним, хотя ничуть в нем не сомневаюсь. Немного боюсь, что сделаю что-то не так… Ужасно боюсь, до дрожи. Глупо, я понимаю. Отступать поздно. Да я сама хочу этого так, что прямо все сводит внутри, как хочу. Я почти вишу на нем, обхватив ногами, обняв за шею, а он нетерпеливо гладит мои бедра, его пальцы скользят нежно и напряженно одновременно, едва сдерживаясь, сминая платье… и под платье тоже. А белья на мне все равно нет… было, но я не надела после душа. И, обнаружив это, Рой довольно хмыкает.

У меня голова кружится от этих прикосновений.

«Вот у него с Пенелопе все отлично выходит…» — я помню. А со мной? Нет, конечно, он не сделает мне ничего плохого, дело даже не в том…

Его ноздри возбужденно подрагивают.

Давай же, сейчас, сразу! Иначе я просто сойду с ума. А все остальное — уже потом.

— Сейчас… — на выдохе шепчу ему на ухо я, почти сама не осознавая.

Штаны он уже успел расстегнуть, и я чувствую, что прямо сейчас он готов, и к черту все… Меня всю трясет от возбуждения и от волнения разом. Он держит меня одной рукой, а другой нежно гладит… ему не тяжело меня так держать? Да я понимаю, что вешу, наверно, втрое меньше, чем Рой, но все же… А потом он медленно опускает меня на себя, медленно-медленно и осторожно, и все дурацкие мысли уносит сразу. Я чувствую, как он наполняет меня собой, сама подаюсь ему навстречу, и даже немного темнее в глазах. Он целует меня, жадно и горячо. И становится так невыносимо хорошо, от того, что я вдруг чувствую — именно сейчас все по-настоящему, мы вместе, и теперь все правильно, так как должно быть. По-настоящему вместе! Окончательно. И что я ему нужна, и он мне тоже безумно нужен, иначе уже никак.

А потом он, все же, тащит меня в кровать. Я чувствую, как пытается сдерживать себя, словно боясь испугать меня резким нетерпеливым движением… Не бойся, все хорошо… Он улыбается, и целует меня снова. И все равно, я чувствую, как его руки чуть подрагивают от напряжения, потому что так тихо и осторожно ему мало, желание просто разрывает его. Но у нас впереди еще куча времени…

Я люблю его. Я счастлива вот так, в его руках.

А потом, когда все заканчивает, и я чувствую, как он кончает в меня… я… Я, наверно, дура, потому, что осознала только теперь.

— Подожди, — говорю я осторожно, хотя ждать-то уже совсем нечего, мне просто нужно осознать. — Подожди, послушай… но я же не Пенелопе… это у вас тут все предусмотрено, а я… наверно, надо было сказать сразу, да? Я…

Я кусаю губы. Он так странно смотрит на меня, сомнение пополам с весельем, даже не разобрать чего больше.

— Ты можешь забеременеть? — говорит он. — Я думал, ты не против. Хотя, на самом деле, это маловероятно, что получится так сразу. Драконы долго живут, но вот дети у нас появляются очень редко, это сложно… Ты хочешь подождать с этим? Мы можем подождать… но ты же все равно станешь моей женой, так что какой смысл…

Он запинается, мне кажется, только сейчас осознав что-то важное.

Я…

— Что? Я…

И по его глазам я вижу, что да, осознание только сейчас происходит. Мы никогда не обсуждали это. Да, он говорил, что хочет, чтобы я поехала с ним, но не больше. Никогда всерьез не говорили о будущем.

И вдруг становится таким серьезным.

— Вера, — Рой так внимательно заглядывает мене в глаза. — Ты ведь станешь моей женой, правда?

И теперь меня пробирает смех. Даже не могу сдержаться. Я понимаю, что мы все еще лежим, обнявшись, как и лежали, и он еще во мне, и я…

— Ты выбрал самое удобное положение, что бы просить моей руки. Мне даже девать от тебя некуда.

Я смеюсь. Он неуверенно улыбается, и я понимаю, что ему внезапно нужен серьезный ответ на этот очень серьезный вопрос. Очень нужен мой ответ. Это он все для себя решил, и даже не подумал, что я могу быть не согласна. А теперь испугался…

— Да, — говорю я. — Конечно. Как же я без тебя?

И он так отчетливо с облегчением выдыхает.

Никогда не думала, что предложение можно делать таким образом.

Он целует меня, и я чувствую, как желание вспыхивает с новой силой.

— Я изо всех сил постараюсь быть тебе хорошим мужем. Честно. Наверно, со мной не очень просто, и, сама видишь, я не замечаю очевидных вещей. Я давно должен быть тебе это сказать. Я дурак, да? Я просто люблю тебя, и очень хочу, чтобы ты всегда была со мной. Если я что-то делаю не так, ты говори мне сразу, ладно? Или что-то важное не говорю… или тебе неудобно… Но я сам постараюсь… Вера…

— Вот сейчас мне очень удобно, — честно говорю я. — Прям очень-очень.

Чуть-чуть ерзаю под ним, чувствуя, как внутри меня он становится все больше.

— А можно, я все же сниму с тебя платье? — довольно спрашивает он. — Хочется посмотреть на тебя…

— Поздно смотреть, — смеюсь я, — ты уже сделал мне предложение.

И сама стаскиваю с него рубашку.

Так безумно приятно прижаться кожей к коже, почувствовать его всего.

— Ты самая красивая, — мне на ухо, так горячо, шепчет он.

А потом снова становится не до разговоров.

38. Пенелопе

— А вот и наше чудовище! — Пенелопе радостно махала нам рукой. — Арру, ты совсем обнаглел! Мы вас ждем, между прочим!

Удивительно видеть ее со стороны, а не в зеркале. Да она же совсем девочка.

До гостиницы мы добрались ближе к вечеру, и то, только потому, что нас, совершенно точно, ждали. А то и к вечеру бы не добрались. Рой сбежал из больницы меня искать и больше не появлялся.

— Лопе, да я смотрю, вы тут тоже времени не теряете!

Та же гостиница, те же диванчики, что и в первую ночь в Сан-Челесте.

Пенелопе, совсем не стесняясь, сидела на коленях у Марко и, обняв его за шею, увлеченно перебирала черные кудри у него на затылке, Марко довольно щурился. Нет, он попытался встать, когда мы вошли, но для этого надо было согнать с колен Пину, а на такое кощунство он не решился.

— Сиди уж, — весело махнул ему Рой, протянул и пожал руку через стол.

— Я пыталась от него отбиваться, — засмеялась Пенелопе, пока мы с Роем садились, — но одна без тебя не справилась. И потом, он такой хороший… На самом деле, кое-какие воспоминания и эмоции мне тоже достались, от Веры, поэтому устоять было сложно.

И вот тут взгляд Марко остановился на мне. Мне кажется, он только сейчас до конца осознал, что Рой пришел не один, и с кем он пришел. Даже лицо вытянулось.

Нет, Марко бы никогда не узнал меня сам. Не ждал меня. Свое счастье он нашел.

— Вера? — шепнул тихо.

Я кивнула.

Он посмотрел на Пенелопе, на меня, снова на Пенелопе. Что-то дрогнуло в его лице, почти с ужасом. Смятение. Он не понимал, что ему делать.

— Рада, что у вас с Пиной все хорошо, — сказала я. — Очень переживала за тебя.

Он побледнел разом, сдавленно кашлянул, немного посидел молча, потом осторожно снял Пенелопе с колен и поднялся.

— Простите, — сказал хрипло. — Я выйду ненадолго.

На улицу.

— Ему все это очень нелегко далось, — тихо сказала Пенелопе, когда Марко вышел за дверь. — Я бы даже начала ревновать, но с моей работой ревновать — глупо. Да и все, что я знаю об оборотнях… Вера, ты же не обижаешься на нас?

Конечно, я обижаюсь. Я очень рада, что они счастливы.

Я хотела было пойти вслед за ним, поговорить. Но Пенелопе остановила меня. Попросила подождать, дать Марко минут пять, чтобы прийти в себя. Наверно, она права. Не так-то легко привыкнуть.

— Сандра! — позвала Пенелопе. — Найди Кита, он где-то здесь! Он просил передать ему, когда Арру с Верой придут.

— Лопе, а ты сама как? — спросил Рой. Он говорил, а сам держал меня за руку. Он теперь вообще не отпускает меня, словно боится, что я могу исчезнуть.

— Да отлично, — весело улыбнулась она. — Пока вы разбирались в своих глобальных мужских делах, мне тоже немного повезло. Твой брат выкупил меня у Гильдии, я теперь не обязана отрабатывать полный контракт. Я еду вместе с вами и Марко в Илой. А потом Нэйтан звал нас к себе, предлагал работу. Меня и Марко. Что бы там ни было, но это все равно лучше, чем есть сейчас. А Марко… — она улыбнулась так тихо и почти мечтательно, — он удивительный. Я бы даже могла поудивляться, Вера, сказать тебе, что ты выбрала не того парня. Но каждый решает сам. Да и, боюсь, вот этот дракон, что рядом с тобой, меня за такие слова покусает, — она весело засмеялась. — Ты уже успела осознать, какое он чудовище? Или с тобой он пока стесняется проявлять себя в полной мере?

— Да ладно тебе, Лопе, — Рой улыбнулся, глянул на меня. — Не пугай Веру. А то сбежит, пока далеко не уехали. Что мне тогда делать?

— Боишься, что сбежит?

— Боюсь, — сказал он честно.

Осторожно сжал мою руку. Я положила голову ему на плечо.

— Никуда я от тебя не сбегу.

Потом пришел Кит.

Сходу попытался было извиниться передо мной за мать… Он спал тогда, не смог выйти, когда я пришла в больницу, его даже не разбудили. Рой обнял его, похлопал по спине и потрепал по волосам, словно мальчишку. Да он и был мальчишкой…

И все же, именно Кит начал эту историю, сыграл в ней ключевую роль, поднял архивы, нашел нужных людей. Без Кита ничего бы не было. Он герой.

Конечно, еще предстоит много разбирательств и объяснений, такие дела не решаются с наскока. Но главное сделано.

Мы отправимся в путь морем, уже завтра в полдень. А пока…

Пока Рой с Китом обсуждали дела, Пенелопе наклонилась ко мне.

— Не слушай ничего, — тихо сказала она, улыбаясь. — Я очень рада за тебя, и особенно за Арру, потому что я знаю его ни один год и впервые вижу, как он счастлив. Он очень хороший, надежный, с ним очень спокойно. Удивительно, что он еще способен любить, после всего, что с ним было… хотя он никогда толком не рассказывал. Я уже от Кита узнала много подробностей. Но тебя он любит просто невероятно. Всем сердцем. Я правда рада за вас.

Она улыбалась, весело и открыто, и в ее глазах сияли веселые солнечные зайчики.

Марко сидел на ступенях, обхватив голову руками.

— Марко, — тихо позвала я.

Он вздрогнул, оглянулся на меня. Я осторожно села рядом.

— Как ты? — спросила я.

Он вздохнул.

— Да отлично, — пожал плечами. — Нэйтан Уолси уладил все мои дела с армией, и даже зовет меня на работу к себе, в Редрокс.

— Поедешь?

— Да…

— С Пиной?

Он поджал губы.

— Вера, — сказал виновато, — прости меня. Ты была права, когда выбрала другого. Я бы не… я… не смог…

Правильные слова не давались ему.

— Не смог бы принять меня настоящую?

Он кивнул.

— Вера… дело даже не в тебе. Ты… ты очень красивая, ты… Я даже не знаю. Просто это не укладывается у меня в сознании. Не сходится. Я словно не с тобой…

Я улыбнулась.

— Не со мной, с Пиной. У вас все будет хорошо.

Он улыбнулся было, и вдруг спохватился. Полез в карман, достал небольшой завернутый в платок кулончик. Хрустальная слезинка на тонкой цепочке.

— Возьми, — сказал он. — Гильдия вернула мне это. Сказали, я могу вернуть это в магазин. Но мне кажется, я должен отдать тебе, так будет правильнее.

— Ты купил это для Пины. Подари ей.

— Нет, — он усмехнулся, покачал головой. — Я купил это для тебя. Возьми. Твой дракон, наверно, будет ревновать, но ты ему не показывай. Просто пусть будет. На память. Пине я еще успею подарить, у нас с ней будет свое… Возьмешь?

Воспоминание о всем, что было тут, как начиналось.

— Спасибо, — я потянулась, поцеловала его в щеку. — Все было так прекрасно.

Он поднялся, подал мне руку. Тепло и покой в его желтых глазах.

— Пойдем внутрь. Нас, наверно, уже ждут.

39. Крылья

— Я быстро, хорошо?

Рой немного переживал, что приходится меня оставлять на земле, но сразу с ним я лететь отказывалась. А его просто распирало от нетерпения, он подпрыгивал на месте, как мальчишка. Небо манило его просто нестерпимо.

— Давай уже, — засмеялась я, — хочу посмотреть на это.

А Кит там, над обрывом, уже нарезал круги, ожидая.

Сегодня Рой разбудил меня на рассвете.

Страшно довольный.

Я почти всю ночь не могла уснуть, это он вырубился, едва добравшись до постели. Удивительно, но сегодня я первый раз видела его спящим, раньше он охранял мой сон. Надо привыкать к обычной жизни. Рой тихо спал и обнимал меня во сне. Было чуточку неудобно, не повернуться, так не хотелось тревожить его… Но удивительно хорошо. Я лежала, смотрела на него, слушала его дыхание… Он же только очнулся вчера… позавчера уже, весь день и всю ночь бегал, меня искал по городу, да и потом нам было вовсе не до сна. А теперь пусть спит. Он нужен мне отдохнувший и веселый.

Он мне очень нужен.

— Пойдем, полетаем, — предложил Рой, едва я открыла глаза.

— Что? — не поняла я. — Куда? Я хочу спать…

— На корабле поспишь, — его глаза азартно блестели, и спорить с ним совершенно невозможно. — Пойдем, полетаем? Я покатаю тебя.

Ну, как устоять?

На ту самую скалу.

Мы шли по тихим утренним улочкам, взявшись а руки, просто гуляя. Было так легко. Город просыпался, где-то пекли хлеб, пожилая женщина поливала розы в палисаднике, а вот там хозяйка вышла с корзиной на рынок, чистильщик обуви раскладывал свои инструменты…

Легкий ветерок с моря трепал мои волосы. Можно было просто расслабиться и не думать ни о чем.

И, конечно, можно было не идти так далеко, просто за черту города. Но я чувствовала, что Роя тянет именно туда. Всегда мечтал? Прыгнуть со скалы, как в детстве с высокой башни, раскрыв крылья?

Я не против. Это же так чудесно. Хотя не уверена, что готова летать с ним, я трусиха. Посмотрим…

Где-то на середине пути нас догнал Кит. Мы же летать? А можно с нами?

Рой посмотрел на меня, слегка сомневаясь. Хотел побыть только вдвоем? Но дети же, от них никуда не деться. Даже если взрослые дети.

— Конечно, Кит, — сказала я, было весело.

Два дракона. Как ни крути, но Кит теперь тоже моя семья. Кто бы мог подумать!

На подъеме я выдохлась гораздо быстрее, чем когда была Пенелопе, и Рой посадил меня на плечи. Наверху пусто, никакого лагеря, Патрик со своими людьми уехал после Карнавала.

Мы договорились, что Рой сначала сделает пару кругов сам, разомнет крылья, а потом немного покатает меня. Но меня чуть-чуть, я боюсь. И не далеко, вот тут над скалой, мне нужно еще привыкнуть, научиться держаться на нем. Одно дело, когда летишь на огромной неповоротливой махине, в седле, пристегнутая ремнями. А другое — прямо так. Хотя Рой объяснил как сидеть и как держаться. Он не уронит меня. В нем я не сомневалась, но нужно привыкнуть все равно.

Я попробую сегодня, а налетаться вдоволь у меня еще будет время.

Кит отошел в сторону, разделся и прыгнул. Ветер подхватил его крылья, поднял в вышину. Золотой дракон в утреннем небе.

Рой долго сомневался, мялся, не мог оставить меня. Потом долго стоял, обнимая, болтая о всякой ерунде, лишь бы найти повод… пока я, наконец, не выпихнула его силой.

— Давай уже! Лети! А то нам скоро отплывать в Илой. Я хочу посмотреть на тебя в небе!

Он сдался.

— Я быстро! — пообещал он.

Еще ненадолго застыл у обрыва, виновато и, вместе с тем, широко улыбаясь, обернулся. Я никогда еще не видела его таким счастливый, словно помолодевшим на двадцать лет! На все те годы, что мог только мечтать о полете.

А потом раскинул руки, оттолкнулся и прыгнул.

Признаться, у меня замерло сердце, я кинулась смотреть…

Но он уже взмыл в облака, высоко-высоко. Белая чешуя блестела на солнце, и резало глаза, до слез… я смеялась… Я смотрела, как они носятся вдвоем, словно гигантские ласточки, наперегонки друг за другом. Белый и золотой.

А потом, опомнившись, спускаются ко мне оба.

Я вдруг подумала — каково это, быть матерью молодого дракона? Во сколько лет они учатся летать? Я же с ума сойду…

«Полетаем?!» — зовет меня белый, приземляясь рядом, кивая мне, чтобы залезала. «Давай же, не бойся!»

— Полетаем! — радостно соглашаюсь я. Бегу к нему, обнимаю за шею. Удивительное ощущение свободы пьянит и страх уходит.

Кажется, у меня у самой вырастают крылья.

И под ногами только небо!

Я лечу!

40. Дни в Илое

Если вам скажут, что с драконом жить просто и весело — не верьте.

Даже с драконом, влюбленным в вас по уши.

Дракон — это не только полтора центнера веса, но и адски тяжелый характер. Чтобы с ним справиться, иногда…

Вчера я кидалась в него вазами.

Сейчас даже сама не могу понять, что на меня нашло. Просто достало. Хотелось, чтобы он услышал меня. Глупо… Хотя, наверно, это единственный способ обратить его внимание на то, что у меня тоже есть свое мнение, и что его решение мне не подходит.

Он же всегда прав!

Нет, справедливости ради, он реально прав почти всегда. Но в жизни бывает по-разному… В конце концов, может ли быть единственно правильное решение по поводу того, в какой цвет красить стены в столовой? Или куда лучше поставить новые кресла? Но он же привык, он же точно знает, как надо.

А так — хрясь вазой о стену, и с тобой уже готовы все обсудить.

Стену в атрии я, конечно, поцарапала, но ничего.

Чуть больше недели назад мы переехали в новый дом — большой, просторный на Квиринальском холме. Открытая аркада перистиля выходит на край высокой каменной террасы, и из сада открывается головокружительный вид. Моря отсюда не видно, но видно горы вдали, и город… как на ладони.

Правда Рой сказал, что дом, в котором он жил до этого, еще до Осмаэра, был куда больше, здесь предусмотрены всего три спальни: хозяйская, детская и гостевая, да и кухня совсем крохотная, и сад запущен, надо все переделывать, и вообще дом требует серьезного ремонта, вон западная стена вся в трещинах. Но для меня это был настоящий дворец!

Первый день я ходила по нему, трогала руками стены, сидела на краешке бассейна атрия, и не могла поверить, что буду хозяйкой здесь.

Конечно, дом не совсем наш, служебный, но реально мы будем жить здесь не один год, имеет смысл обустроить все под себя. Рой говорит, что со временем можно будет присмотреть что-то свое, в городе или в пригороде, или подальше на побережье, где тише и просторнее. Там будет видно.

До этого полтора месяца мы жили в небольшой квартире, в получасе ходьбы отсюда. И разница, конечно, огромна. Там Рой даже спал, поджав ноги, потому что кровать нормального размера, в смысле, нормального размера для него, было поставить некуда.

Все эти полтора месяца шли разбирательства, Роя непрерывно таскали по всем инстанция, каких только показаний он не давал, на каких только слушаньях не был. Теперь все закончилось. Я очень боялась, что Роя снова отправят на войну, он же был легатом, а сейчас как раз Джийнар… но пока обошлось. До осени ему дали временную должность при магистрате, а после осенних выборов будет видно. Но государственная служба, взамен военной, ему светила на ближайшие десять лет точно. Да Рой и не собирался возвращаться домой. Титул лорда Редрокса остался за Нэйтаном, они сами так договорились с братом, а Рою полагаются проценты дохода с земли. Так что на новый дом нам хватит. Можно, наконец, расслабиться.

Новый дом…

Кровать Рой заказал сильно заранее, но привезли ее только вчера. Два с половиной метра в длину и почти столько же в ширину, массивную, способную выдержать его вес даже в прыжке… да, драконы — они такие.

Вместе с кроватью привезли стол и стулья в столовую, тяжелые, угловатые, с какими-то резными завитушками, и я не смогла сдержаться. Он заказал все это без меня, я знала только про кровать. Я удивилась, возмутилась даже, но тогда еще не настолько, чтобы бить вазы. До ваз дошло, когда мы начали обсуждать остальное — стены, шторы, новые дорожки в саду. Меня понесло, я кричала что-то вроде: «если тебе плевать на мое мнение, то что я тогда вообще тут делаю? Может мне вернуться домой?» Он, по большей части, хмуро молчал, хотя и от своего отказываться не собирался. Когда он сказал, что будет так, как он сказал, и точка, я схватила первое, что подвернулось под руку — какую-то вазу старых хозяев, и швырнула об пол. Не в него, конечно, просто мне нужно было что-то грохнуть и выпустить пар.

Он развернулся и ушел.

На самом деле, ему давно пора было на работу, он и так задержался, пытаясь спорить со мной.

Мы поругались, и он ушел.

А я осталась.

Потом я долго рыдала, сидя за этим столом. Гладила его ладошкой. Да не такой уж он плохой… не могу сказать, что он мне не нравится. И чего я схожу с ума? Меня задело то, что никто не спрашивал моего мнения. А так — огромный массивный добротный стол, под стать хозяину. Хороший стол…

Весь день и весь вечер я не находила себе места. Ждала Роя.

Но уже ночь, а он все никак не приходил. Я вся извелась.

Обиделся? Ну, нельзя же так… И что мне делать теперь? А если он не придет? А если что-то случилось…

Я уже начала было думать, что, возможно, и правда придется возвращаться домой…

И как-то незаметно, почти под утро, уснула, свернувшись калачиком в уголке новой огромной кровати, даже не раздеваясь.

Проснулась от голосов.

Утро. Солнце уже встало, хотя еще совсем рано.

Чужих, мужских голосов… что-то происходило там… в атрии, в гостиной.

Испугалась. Напряглась, прислушиваясь.

— Да что ж вы делаете, сатиры криворукие! — этой голос нашей кухарки и экономки по совместительству. — Ровнее несите! Перебьете же все! Весь пол сеньорам попортите!

Судя по тону — ничего страшного не происходило.

Я вскочила на ноги, бросилась смотреть.

Так и есть. Вчерашние грузчики выносили стол. Рой решил сдаться? Мне хотелось смеяться и плакать одновременно. За ночь я успела передумать… не надо…

У входа стояли ряды каких-то коробок… куча коробок.

— Вера! — Рой окликнул меня.

Он вышел с кухни, и стоял сейчас в дверях с туркой кофе. Словно ничего не случилось, словно он просто встал пораньше сварить мне капучино, как обычно… у него так здорово выходило…

— Вера, — он улыбался чуть виновато, — мы разбудили тебя? Я вернул мебель… Пойдем.

Он махнул мне, приглашая на кухню за собой.

Просто сказать невозможно, как я была ему рада! Чего я только не передумала за эту ночь!

До слез…

Я бы бросилась к нему на шею, если бы не кофе у него в руках.

— Пойдем… я сейчас поставлю…

Он поставил, и сам обнял меня, гладя по волосам, я прижалась к нему судорожно.

— Ну что ты, — тихо шепнул он. — Я вернул мебель, договорился. Кровать мы же оставим? Ты спала на ней? Понравилось? Да? Прости, я задержался… А стол потом выберем и закажем вместе, не переживай.

— Не нужно! Я передумала, мне он уже нравится.

Рой усмехнулся, покачал головой.

— Поздно. Не стоит. Потом, если захочешь, мы закажем еще один такой. Вместе. Договорились? А это пусть уносят.

— Прости меня, — попросила я. — Не знаю, что на меня нашло.

— А видела там коробки у дверей?

Он широко улыбнулся, вид у него стал такой заговорщицкий.

Я кивнула.

— Я там вазы купил, — сказал он. — Тридцать семь штук. Немного разные, правда. Все, что были у них в лавке. Когда закончатся, можно купить еще.

Смеялся надо мной.

Я не могла поверить.

— Вазы? Закончатся? Ты… ты что… я больше не буду.

— Ну, что ты, как маленькая: «не буду». Кидайся. Осторожней только. Я специально выбрал большие, но легкие, тонкая керамика. Тебе удобней будет.

— Рой…

У меня не было слов.

Он наклонился, поцеловал меня.

— Ну что ты, все хорошо. Кофе хочешь? Я уже почти все.

— Хочу, — согласилась я.

Потом сидела на стульчике у окна, наблюдала, как мой любимый дракон варит мне кофе. Капучино. С густой молочной пенкой, как мне нравится. Как сосредоточенно рисует на пенке узоры… какие-то цветочки на этот раз… боже ты мой!

Непросто с ним бывает, да. Он такой…

Но и я тоже не подарок. Со мной тоже бывает нелегко. И что-то как-то истерики последнее время…

Он поставил чашки на стол, достал с полки печенье, сел напротив, подперев кулаком подбородок, разглядывая меня. Такой довольный. Такой хороший…

— А еще, Вера, вот, это тоже тебе, — достал из кармана и положил на стол небольшую картонную коробочку. — Я в Гильдию забежал, взял. Местных же нет. А то у меня подозрения… Ты даже не представляешь, — он усмехнулся, — какие у них были глаза, когда я завалился к ним посреди ночи и начал требовать тесты на беременность! Они поверить не могли! Но дали. Со мной сложно спорить, только тебе удается, да и то вазами… Без ваз никак.

Я…

У меня руки дрогнули.

— Проверь? — предложил он. Ни капли не сомневаясь.

Бонус. Утро Пенелопе

Волк ждал ее на улице, сидел на каменной брусчатке у забора.

— Опять ты? — удивилась Пенелопе. — Что ты здесь делаешь в такую рань?

Волк поднялся на ноги, сонно потер глаза.

— Не спится что-то, — сказал он, едва удержавшись, чтобы не зевнуть во весь рот. — Решил тебя подождать, поговорить. Ты ведь на рынок? Я могу помочь, понести покупки.

— Я не собираюсь покупать столько, что будет тяжело нести.

Она всего-то и планировала — свежего хлеба, небольшую дорадку на обед и пучок свежей зелени. Когда живешь одна — много ли надо?

Волк упрямо засопел, переступил с ноги на ногу.

— Я просто помогу, — сказал он. Попросил.

Пенелопе вздохнула.

Она знала, что с волком будет непросто. С ними всегда непросто. Раньше помогал Арру, но сейчас его нет рядом, он в больнице, а остальным нет дела… эх, главное, чтобы он вообще выжил, с волком она как-нибудь разберется сама.

В этот раз все было не так.

И очнулась она не в кровати, как полагается, а на пирсе… кругом куча народу, суета, гильдия, стража… И Арру — голый, полумертвый, весь в крови, он стоит на коленях и держит ее на руках… «Вера! Вера…» — зовет отчаянно. И сердце разрывается — но это просто отголоски чужих эмоций. «Привет, Арру, — сказала она тогда. — Это уже я». И он… он так зажмурился, почти всхлипнул, ей показалось…

Что случилось там у них? Воспоминаний почти нет, а те, что есть — совершенно не вяжутся и не складываются. Не понять. Все заняты своими делами, а объяснять ей — никто не торопится. Да и нужно ли? Это не ее дело. Она даже не случайный свидетель, она в этом деле почти вещь… Не важно. Недельки две отдохнуть, пожить для себя, и новая работа уже ждет… Как обычно. Пенелопе не жаловалась, она привыкла.

Волка она тоже помнила.

И помнила даже не жаркие ночи, хотя и ночи были тоже. Но… как он берет ее за руку, так бережно, какие у него шершавые пальцы. И как заглядывает ей в глаза. И: «Если можешь, просто поцелуй меня, на удачу. Я ведь не слишком многого прошу?» Искренне и осторожно. А потом, как он лежит на земле, и руки его туго стянуты ремнем, он дрожит, весь мокрый от пота, а она… нет, не она, конечно, та женщина, гладит его по плечу, так: «ш-шш, все хорошо».

Все не так, как обычно бывает.

А еще, внезапно, помнила как тепло и уютно в его объятьях, помнила его запах, прикосновения, такие удивительные, взволнованный стук его сердца… Это чужие воспоминания, но в этих воспоминаниях ей было хорошо.

Чужие…

Волк ждал.

Марко. Его зовут Марко. Он центурион. Но только, отчего-то не в военной форме, как все они, а в гражданском.

— Я провожу? — тихо попросил он. — Я не сделаю ничего плохого, Пина… Лопе. Ты ведь Лопе, да? Просто мне, наверно, нужно с кем-то поговорить, иначе я сойду с ума.

Ему действительно нужно, она видела по глазам. Это важно для него.

И ей тоже.

— Хорошо, — сдалась Пенелопе. — Проводи. Только держи свои руки подальше от меня. Договорились?

И повернулась, пошла по улице к рынку.

Невольно напрягаясь, ожидая, когда он нагонит.

Они вечно тянутся облапать, и, не останавливаясь, задрать ей юбку, свято веря, что она не может быть против. Конечно, ведь еще буквально вчера она против совсем не была, и наверняка… Кому интересно, что вчера это была еще не она.

Волк демонстративно сунул руки в карманы, пошел рядом, соблюдая дистанцию.

— Лопе? — спросил он. — Лучше ведь «Лопе», да?

Далось же ему!

— Можно «Пина», — пожала плечами она, неожиданно для себя. — Это все равно мое имя.

Если закрыть глаза… То, как он это произносит: «Пина, я люблю тебя…» — в этом есть какое-то волшебство. Остаточные воспоминания, конечно, скоро все развеется и уйдет.

Но пока волк тихо и смирно шел рядом.

— Я понимаю, что ты меня не знаешь, — говорил он, — и я знаю совсем не тебя, но меня к тебе тянет, и я ничего не могу с этим поделать. Я не трону тебя, не думай. И вообще, скоро уеду… Но, может быть, ты дашь мне один шанс?

— Пустить тебя в свою постель, и ты докажешь мне, что лучше тебя никого нет?

Сколько раз ей предлагали такое!

Он почти обиделся.

— Нет! Ну… нет, Лопе, я о другом. Узнать друг друга. Вдруг, это судьба?

— Судьба? А через две недели ты уедешь в Джийнар?

— В Илой, — хмуро сказал волк. — Не знаю, когда. Как только Рой придет в себя, так и поедем, вместе с Китом. Как скажут. Мне ведь придется давать показания Ла Супреме.

— Понятно, — сказала она, Джийнар или Илой, но для нее нет никакой разницы. — Может быть, хоть ты расскажешь, что у вас случилось?

Она ведь тоже имеет право знать?

Хотя в ее жизни это ничего не меняет…

— Расскажу! — согласился волк с энтузиазмом. — А ты не знаешь? Тут же всю Гильдию перевернули с ног на голову…

Ему нужен был повод, чтобы поговорить, и он за этот повод ухватился.

Надо отдать должное — ничего личного, только факты. Словно видел все это со стороны, словно они оба не были участниками. Словно никаких горячих ночей, никаких прогулок под луной… О Карнавале, о драконах, о Гильдии, о том, как ломают чужое сознание… хотя и об этом краем, без подробностей, чтобы не смущать. Легко.

Он был немного странный и немного милый… хотя нет… не странный, просто не такой, как она привыкла. А, может быть, он раньше и был таким же, как все прочие, просто история повлияла… Ему тоже пришлось нелегко.

Он шел рядом. По пустым улочкам даже не слишком близко, и лишь в толпе — почти касаясь ее плечом, но не касаясь руками. Руками — только один раз, когда навстречу неслась груженная ящиками повозка, и Марко чуть прикрыл, отводя в сторону. И тут же отпустил.

Марко.

У него были желтые, как у всех волков, глаза, черные кудрявые волосы, и щетина на подбородке. И такая открытая честная улыбка, от души. Желание понравиться, без тени заигрывания.

Он рассказывал про Тай-да-Каат и дальние земли. Очень старался развлечь своей болтовней и увлечь… Он так смотрел на нее… словно пытался сам для себя понять что-то важное. Словно искал в ней что-то. Находил? Пенелопе не знала ответ. Но постоянно ловила себя на том, что улыбается ему в ответ.

На рыбном рынке она неожиданно купила здоровенную треску, какую одной точно не съесть, и еще немного морских блюдечек. Отдала потяжелевшую корзинку волку, пусть несет, раз уж он все равно здесь. Он обрадовался.

Он так смотрел на нее… на нее так никто и никогда не смотрел. С нежностью.

И болтать с ним было неожиданно легко.

Потом они отнесли корзинку домой, и пошли на Большой рынок, за овощами и сыром.

Тут Марко не дал ей даже деньги достать, накупил всего сам, что надо, и чего не надо. Пенелопе пыталась остановить его, но потом решила — пусть будет. Часто ли мужчины покупают ей маринованные оливки, чеснок или, уж тем более, мешок молодой картошки? Не обеднеет волк. Раньше ей дарили цветы, конфеты, украшения, рассчитывая на бурную ночь, но картошку еще ни разу. Это было забавно.

Конечно, теперь нельзя не позвать на обед.

Но сначала — отнести все, и еще немного прогуляться по набережной, посидеть на берегу. Необыкновенно…

Потом они готовили вместе, в четыре руки, он помогал, как мог. Пока Пенелопе занималась рыбой, Марко чистил картошку. Готовить категорически не умел, но почистить и порезать брался с увлечением, очень серьезно и ответственно.

И так близко… на ее крошечной кухоньке не развернуться, они едва не толкаясь локтями. Потянувшись на верхнюю полку за солью, он почти обнял ее сзади, коснувшись грудью ее спины, почти непроизвольно коснулся пальцами ее талии… и вдруг замер, словно смутившись. Выдохнул. Сделал шаг назад.

Нахмурился, старательно делая вид, что ничего не было.

Он хотел этой близости, всей душой хотел ее, но не мог…

Что-то не так, что-то мешало, Пенелопе не могла понять. Ему мешало, даже не ей. И чем дальше, тем больше это накрывало его.

Она сначала подумала — дело в метке. В браслете, который больше не работает. В страхе потерять контроль. Марко даже отказался от вина. Пенелопе достала было, хотела налить себе и ему, но он отказался, сказал, что ему нельзя.

Но дело в не этом. Все глубже и сложнее.

Волк сидел напротив нее за столом, подперев кулаком подбородок, смотрел…

— Знаешь, мне кажется, я знаю тебя всю жизнь, — сказала Пенелопе. — Это так удивительно.

И что-то случилось, щелкнуло окончательно.

Он подобрался, насупился.

— Прости, — сказал вдруг. Резко поднялся. — Лопе, прости… это как-то не правильно.

Что?

Он даже хотел было уйти, но она остановила. Вдруг поняла, что не хочет, чтобы он уходил. Было в этом волке что-то такое… Рядом с ним она чувствовала себя обычной девушкой, совсем забывая, про всю работу и всю эту жизнь… чужую жизнь. Рядом с ним она могла быть самой собой… и ничего ему не надо доказывать. Он все понимал. Пусть это лишь на несколько дней, а потом он уедет, и она сама вернется на круги своя, но сейчас… Хоть немного простого человеческого тепла. Это так просто…

— Подожди, — вскочила следом, поймала его за руку. — Не уходи, ладно?

Попыталась заглянуть ему в глаза, но он старательно отворачивался.

— Что-то не так, Марко? Я что-то не то сказала?

— Нет, — сказал он. — Дело не в тебе.

— Не уходи.

— Прости… — он долго стоял перед ней, потом наклонился, поцеловал ее в лоб. — Прости, Лопе. Я, наверно, поступаю как свинья, но… прости…

Болезненно сморщился.

Ему тоже не хотелось уходить. Пенелопе видела, как он тянулся к ней, почти неосознанно, всем телом и… сердцем… и сердце его разрывалось.

— Ты не можешь забыть ту девушку? — тихо спросила Пенелопе, глядя в глаза снизу вверх. — Она много значила для тебя?

Он судорожно сглотнул, облизал губы, пытаясь найти ответ. Он не знал ответа.

Такое смятение в его золотых глазах.

— Ты видишь ее, глядя на меня? Да? — спросила Пенелопе. — Но я — это не она. Представь, что любил мою сестру, как две капли воды похожую на меня. Не меня. И у вас не сложилось… у вас ведь не сложилось, правда? С ней, а не со мной. Я тут не причем. Ты же сам говорил — давай узнаем друг друга получше…

Если она отпустит его сейчас, если он уйдет навсегда — что-то важное потеряется. А она еще даже не разобралась.

Он хмурился.

Она вдруг подалась вперед, прижавшись щекой к его плечу, повинуясь какому-то порыву. Так хотела, чтобы он остался. Обняла.

Он замер, кажется, даже дышать перестал, весь напрягся. Не понимая, как поступить.

Он же хотел ее, хотел быть с ней. Просто не мог себе это позволить. Не мог разобраться в себе.

Пенелопе тихо провела ладонью по его спине, и вдруг в пальцы ударили острые иглы.

— Осторожно, — она весело усмехнулась. — Браслет у тебя больше не работает.

Он дернулся было из ее объятий, но она удержала.

— Не бойся, — сказала тихо. — Просто дыши глубже. Давай. Я научу тебя, я знаю, как справиться. Три глубоких вдоха, давай: раз, два, три… ну, давай же! Хорошо. Теперь вдохни глубже и задержи дыхание. Закрой глаза. И держи, сколько сможешь. Потом медленно выдыхай, постарайся расслабиться. Медленней… не торопись.

Он слушался сначала неохотно, но все больше отдаваясь ее воле. Расслабился. Наконец, открыл глаза.

— Прости… — сказал виновато. — Еще немного, и я…

— Ничего бы не было, — улыбнулась Пенелопе, стало немного смешно. — Эрекция и трансформация несовместимы, либо одно, либо другое. И трансформация у тебя сейчас явно не на первом месте. Просто немного шерсти на спине. Но научиться контролировать это тебе все равно стоит. Ничего сложного. Просто расслабься.

Он покраснел, как мальчишка.

— Ты не испугалась?

Смущался и радовался одновременно.

— Я? — удивилась Пенелопе. — Я же работаю на Гильдию! Да, притом, часто в паре с драконом. Я знаю, что делать, нас учат. Хочешь, я научу тебя?

Она хитро повела бровью, и провела пальчиком по его спине, между лопаток и ниже, к пояснице. Улыбаясь. Видя, что он уже готов сдаться, еще немного, и точно никуда не уйдет. И уже не важно, что будет потом.

— Хочу, — честно сказал он.

Его пальцы, сначала совсем осторожно, коснулись ее плеч, потом скользнули вниз. Одно мгновение, и он подхватил ее на руки.

Пенелопе засмеялась.

— Все, что у тебя было, было не со мной, — сказала она, заглядывая ему в глаза. — Но мы ведь можем начать все заново? Правда? Есть только здесь и сейчас? Для меня ведь тоже есть всего несколько дней нормальной жизни…

Успеть выхватить хоть немного, хоть пару дней, среди череды чужих забав. И своих личных воспоминаний между долгих лихорадочных снов, и немного нежности…

С ним.

Голодный, едва сдерживаемый огонь в глазах волка. Его ведь тянет к ней, он оборотень и успел привязаться, и теперь разорвать эту связь, отказаться — все равно, что умереть. Он пытается…

— Ло-опе… — тихо, нараспев говорит он, словно пробует ее имя на вкус.

— Пина, — улыбается она, — меня брат называл так, и ты тоже можешь, мне нравится… как дома.

Осторожно гладит кончиками пальцев по его щеке, чуть-чуть по бровям большим пальцем, потом тянется к волосам, запуская пальцы в черные кудри. И он тоже тянется к ней, губами. И его поцелуй… Вот так, вдруг решившись, словно ныряя со скалы, без оглядки, жадно и горячо, словно можно не успеть, словно, еще мгновение и все кончится… со всей страстью. Почти безумие, так, что кружится голова.

— Пина… — шепчет он. — Моя Пина…

И от этого становится радостно и тепло в груди. И так хочется, чтобы это никогда не кончалось.

— Я так хотела бы, чтобы все это случилось со мной, на самом деле, — говорит она. — Чтобы это были мои воспоминания, а не сон, не чужая жизнь… я так хочу…

И прямо до слез… это невозможно.

Она прижимается к нему всем телом, щеки горят от возбуждения и внезапного смущения разом.

— Марко… я легкомысленная, да?

— Ты самая прекрасная! — от всей души говорит он. В его глазах разливается счастье.

И чтобы принять решение, требуется одно мгновение.

Он все еще держит ее и тащит к столу, и, перехватывая одной, второй рукой разом сметает все на пол, освобождая место.

— Не сердись, — он горячо дышит ей в ухо, — завтра утром мы пойдем на рынок и купим новую посуду. Теперь это будут наши воспоминания! Только наши с тобой. Все заново.

Сажает ее на стол, обнимая.

— К черту посуду! — она смеется.

Оглавление

1. День

2. Вечер

3. Ночь

4. Утро

5. День

6. Вечер

7. Ночь

8. Утро

9. День

10. Вечер

11. Ночь

12. Утро

13. Вечер

14. Ночь

15. Утро

16. День

17. Вечер

18. Ночь

19. Утро

20. День

21. Вечер

22. Ночь

23. Утро

24. День

25. Вечер

26. Ночь

27. Утро

28. День

29. Вечер

30. Ночь

31. Утро

32. День

33. Вечер, ночь и утро

34. День

35. Новый день

36. И утро

37. Долгий выдох

38. Пенелопе

39. Крылья

40. Дни в Илое

Бонус. Утро Пенелопе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg