«Воровка чар»

Селяне толпились на берегу, перешептываясь в тревожном ожидании. Староста Верей сопел за спиной сбивая с мысли. И не жалко ему тратить утро на подобную ерунду, забот-то, поди, хватает. Я посмотрела на водную гладь реки, сонное течение не вызывало привычного страха. Просто большое зеркало, отраженные кроны деревьев, ясное небо, яркое солнце. Макушка лета[1] , а настоящего тепла мы еще не видели. Хороший день. Для заговора подходящий. Хотя, откуда мне знать?

— Не пересохнет, — оборвав невнятный шепот, я поднялась с колен. На грубой ткани штанов остались зеленые разводы от примятой травы, в воде дрожало зыбкое отражение.

Люди неуверенно заулыбались. Не мне, друг другу. Староста кивнул, сдержанный он у нас. На «спасибо» я давно не рассчитываю, из села не выгоняют и ладно. Пора уходить, пока, глядя на мое бледное лицо, люди не вспомнили, кто перед ними.Я развернулась и даже успела сделать несколько шагов вверх по тропинке.

— Айка, — окликнул Верей.

Пришлось остановиться, чуть-чуть не успела.

— Ты… это…того… — по лицу старосты пробежала тень, отразив внутреннюю борьбу.

Нехорошее предчувствие холодком пробежало по спине. Что еще стряслось? Неужели догадались? Тогда обычным закидыванием камней не отделаюсь.

— Приходи вечером.

Я в изумлении подняла брови.

— На свадьбу приходи, дочь моя Ксана замуж выходит. Ты же знаешь.

Ксану я знала, и про свадьбу тоже. Хотя ясности это не внесло. Раньше меня не приглашали, и никого, при условии, что гуляло все село, это не смущало. Нас с бабушкой в первую очередь. Гадай теперь, с чего такая милость.

Люди всегда нас сторонились. А если быть честной, некоторые и вовсе шарахались. Бабушка Сима была местной знахаркой — травницей. Чего особенного в том, чтобы собирать растения и использовать их с пользой в виде мазей, отваров и настоек? Много чего. Селяне за глаза именовали ее стригой[2] и тайком бегали за любовными зельями, просили навести порчу или извести соперницу.