«Академия целителей. ДТП для варвара»

Академия целителей. ДТП для варвара (fb2) - Академия целителей. ДТП для варвара [litres] (Убить нельзя научить - 4) 2305K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ясмина Сапфир

Ясмина Сапфир Академия целителей ДТП для варвара

Серия «Академия Магии»

© Сапфир Я., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Пролог Вахтер – существо полезное, но вредное

В Медицинской Академии перекрестий о человечности не слышали, да и при слове «гуманизм» только округляли глаза и пожимали плечами.

Наверное, потому, что здесь почти не было людей. Руководил вузом незабываемый глава династии Мастгури – Айливерт. Это его знаменитые сыновья успешно наводили страх и ужас среди прогульщиков и лоботрясов всех Академий перекрестий.

Чтобы попасть сюда в аспирантуру, достаточно повестись на обещания ректора по скайпу. Но уволиться можно только ногами вперед… Причем даже в этом случае тебя могут восстановить энергией жизни и снова вернуть на работу.

Мой научный руководитель, Димар Мастгури, прохаживался по своему просторному кабинету с электроустановками у каждой стены и с явным наслаждением зачитывал заявление. Вернее, служебную записку. Во всяком случае, так мне велел озаглавить сей документ сам Димар. И добавил: «Можешь написать «служебная отписка»… Сути не изменит, зато народ развлечет».

Бархатистый грудной бас Димара разносился по кабинету, и я невольно поймала себя на мысли, что руководитель затмил бы не одного артиста эстрады. Тем более что и пел Мастгури неплохо. Правда, обязательно частушки и зачастую ругательные. Но большинству нравилось. Да и как может не нравиться, когда частушки исполняют поставленным голосом оперного певца с серьезным лицом чиновника, что зачитывает очередной доклад.

– «Я, Гульнара Каштанова, нижайше умоляю предоставить мне недолгий допуск к собственному рабочему месту. Дабы забрать оттуда списки студентов и программы лекций. Конечно же, я оставила бы их в качестве подарка нашим замечательным новым вахтерам. Но увы! Без списков отмечать студентов очень сложно, очередная их перепись займет ползанятия. Ребятам приятно, но хочется немного рассказать им про физику. Просто хотя бы ради приличия и разнообразия. Читать лекции я, конечно же, могу на любые темы. Но наш ректор требует, чтобы я не рассказывала варварам о том, как получить радиоактивный газ из руды, а удерживалась в рамках общих понятий о физике. Третьи глаза и пятые уши, конечно, эксклюзивно, не побоюсь этого слова, креативно, но они не всем к лицу…»

Димар сделал паузу, метнул в меня хитрый взгляд с прищуром и продолжил чтение:

– «Я понимаю, что мое вчерашнее незаконное проникновение на собственное рабочее место стало вопиющим случаем в истории знаменитого вуза. Вахтеры не видели меня целых два дня и, конечно же, могли предположить, что за это время меня подменили инопланетяне, желтые карлики или хуже того – зеленые великаны крипсы. Я также могла уволиться, а наличие удостоверения вообще ни о чем не говорит. Этот никчемный бюрократический атрибут только раздражает властелинов шлагбаума и вертушки. Ведь всем известно – каждый первый способен подделать удостоверение с печатью нашего вуза, личной подписью ректора и его энергетическим клеймом».

Я молча застыла посреди кабинета, усиленно сдерживая смех и улыбку, уж больно с выражением зачитывал Димар – старался мужчина произвести впечатление. И ему, как всегда, это прекрасно удавалось.

– «Мне глубоко стыдно, что позволила себе вскрыть замок двери с моим именем собственным ключом и даже набралась коварства отключить сигнализацию. Без нее каждый первый мог лишить Академию самых главных ее ценностей – преподавательских бронзированных столов весом в десятки килограммов. И самых ценных ее достоинств – репутации вуза, откуда ничего и никогда не уносят. Только ноги и только во время сессии… Конечно же, я легко могла сунуть мебель в дамскую сумочку и пройти с ней через пункт нашей строгой охраны. И тогда вуз лишился бы самого важного – имиджа Академии, где абсолютно все кабинеты укомплектованы столами для преподавателей. Мне очень стыдно за мой отвратительный поступок. Посему нижайше прошу наших многоуважаемых вахтеров позволить совершить последнее незаконное проникновение в свой кабинет и забрать оттуда списки и программы. Торжественно клянусь, что после этого больше никогда и ни за что даже близко не подойду к своему рабочему месту, а полоску ватмана с моим именем на двери сожгу и развею по ветру».

Димар остановился, присел на рабочий стол, воззрился на меня взглядом сытого кота в разгаре марта и уточнил:

– Не пояснишь – что означает сей трактат? Ну, кроме попытки рассмешить начальство и повеселить студентов перед сессией? Нездоровое любопытство заставляет меня жаждать подробностей твоей схватки с вахтерами и нашей доблестной охраной. Тем более я только вчера лечил одного из них от фингала после твоего фирменного хука. Зачем же бить мужчину по самому больному – по самолюбию? Залепила бы между ног. Попыхтел бы, потренировался в перекрестной брани – и очухался. А теперь только ленивый не показывает на парня пальцем и не напоминает, что хрупкая девушка поставила ему фингал. Разве ж это дело? У нас тут достаточно народа с психическими отклонениями. Земные психиатры приняли бы Академию за выездной филиал дурдома. А теперь прибавился еще один – охранник с фобией. Как завидит женщину твоей комплекции, шарахается, как от шаровой молнии. А потом долго молится и плачет. Уж лучше бы глаз ему выбила. Надел бы повязку и делал вид, что потерял глаз в схватке с врагом. Ладно, рассказывай, женщина-физик! Я весь в нетерпении!

Димар водрузил мой трактат на кипу бумаг и сложил руки на коленях. Яркое солнце за спиной начальника очерчивало его мощную фигуру, какой позавидовал бы любой богатырь. Честно говоря, я и не ожидала получить от Димара подпись. Скорее надеялась, что он урезонит вахтеров. Объяснит им, что бюрократия хороша только в одном случае – когда не хочешь, чтобы кто-то ходил на работу. Причем на том справедливом основании, что его не пускают в здание. Но Мастгури сегодня проснулся с повышенным любопытством.

Пришлось взять себе кресло, любезно указанное Димаром, сесть, а затем вскочить и облокотиться на спинку. Ну не могла я сидеть, рассказывая о вчерашнем спектакле с вертушкой и сигнализацией. Терпения не хватало. Возмущение бурлило внутри, выплескивалось рваными жестами и ускоряло речь.

Димар замер, прищурился и молчал.

– Как вы знаете, я ездила на роды, к Марделине Зарзелази. Она подбила оба глаза местному акушеру еще на этапе первичного осмотра. И тот потребовал подмогу. Ребенка мы приняли. Вначале, правда, акушеры приняли мрагулской настойки. Наша подруга, ваша родственница – Слася Мастгури, принесла нам ее перед потугами. И слава богу! После Сласиного пойла акушеры едва держались на ногах. Шатались так, что Марделина ни разу больше не попала им в глаз ногой. Только одного смогла достать на подлете. Он попытался принять ребенка. Младенца перехватила я, практически на лету. В общем, все обошлось почти без приключений.

Димар закинул ногу на ногу, хохотнул, но промолчал.

– Я вернулась в Академию ночью и поняла, что забыла бумаги в кабинете. Прибежала на работу пораньше, прошла через вахтера, трижды показав ему удостоверение…

– Стоп! Почему трижды? – удивился Димар.

– Да там такая вышла петрушка с вертушкой… В общем, на кафедру пытались пройти аспиранты с лабораторными лягушками. Их не пускали. У одного было удостоверение, другие забыли в кабинетах. На лягушек требовали документ от владельца. Аспиранты не понимали – брать его у болота, где и выловили живность, или же у самой госпожи Флоры. Вахтеры разозлились, потребовали, чтобы «лабораторное оборудование» оформили правильно. Началась ссора. Лягушки разбежались. Вахтеры рассвирепели. Аспиранты расстроились. И меня снова попросили предъявить документы. Второй раз.

– А третий?

– Я собиралась пройти через вертушку, но ее заело. Вызвали местного электрика. Он отказался чинить вертушку с лягушкой на голове. Одна все время туда запрыгивала. Думала, кочка, наверное. Электрик-то – леплер, невысокого роста. А тут он еще приседал, чтобы легче работалось. Лягушку поймали, оформили как неучтенный груз, вертушку наладили. Вахтер посмотрел на меня, не вспомнил и снова потребовал удостоверение.

Димар сглотнул и тихо выругался.

– А потом?

– Потом я вошла, открыла кабинет, и врубилась сигнализация. Ее забыл отключить вахтер, занятый лягушками, электриком и удостоверением. Прибежал охранник и попытался меня скрутить. Защитить, так сказать, вузовские тайны от вандалов с ключами, пропуском и даже фамилией-именем местного преподавателя! Да что там фамилией! Ведь и лицо мое предательски напоминало фотографию в корочках! Такого охранник стерпеть не мог – набросился, как барс на трепетную лань. Драться я абсолютно не планировала. Просто как раз в этот момент зачесался затылок. Ну и охранник глазом наткнулся на мой локоть. Упал, я прошлась по нему… совершенно случайно. Чтобы не рухнуть самой. А как иначе выйти наружу, если под ногами развалился детина под два метра, шириной с платяной шкаф? Я вернулась к вахтеру. Он снова проверил документы… Очнулся охранник… Дополз до вертушки и попросил пропуск, мотивируя это тем, что упал, ударился головой и не помнит, как я показывала корочки.

Димар спрыгнул со стола, прошелся по кабинету и задал сакраментальный вопрос:

– А зачем мы наняли новую охрану?

Глава 1 Пожар, алхимия и профпригодность

Неделька выдалась просто адская. Дождь лил не прекращая. Словно пытался превратить наш обычный российский город в филиал Венеции. Грузовики выезжали из-под моста, как баржи, легковушки «отрывались от корней» и мирно плавали в глубоких лужах. Погода тихо сходила с ума. Горожане сходили с ума намного громче. Ругались на чем свет стоит на небесную канцелярию, что по ошибке выписала средней полосе России годовой объем осадков.

По интернету гуляли шутки, что пора закупать лодки, весла и нанимать рабов-гребцов. Желательно мускулистых мачо, чтобы вода неспешно стекала по их телам, подчеркивая шикарные мышцы.

Зонт перестал называться аксессуаром. Перешел в разряд самых необходимых вещей, почти вытеснив оттуда кошелек и косметичку. Не каждый рисковал под проливным дождем рвануть в магазин даже за хлебом, перебиваясь макаронами и выпрашивая у соседей последние яйца.

И, конечно же, по закону подлости, именно в эти дни мне понадобилось отправиться на прежнее место работы. Увольнялась я из родного вуза уже месяца три. Вначале все выглядело просто. Подписать обходной лист у ста человек, поставить четыре печати в десяти кабинетах – а вот так вот, количество кабинетов и печатей не обязано совпадать! Иначе каждый дурак сможет уволиться! Получить подписи трех проректоров, помощника ректора и, наконец, – самого главы вуза. Еще каких-то четыре печати – и я свободна!

Неделями я гонялась за всеми этими жутко занятыми людьми, что никогда не сидели на рабочем месте. Более того! Выследить их на территории вуза оказалось сложнее, чем найти иголку в стоге сена. Всякий раз, когда я приезжала в отмеченные черным маркером на двери «приемные часы», сиятельные персоны либо отправились на совещание, либо уходили обедать, либо уезжали по архисрочным университетским делам. В какое именно место они ушли, уехали или отправились, не знал никто. Секретарши жестко держали оборону, угрожая дыроколами, карандашами и чашками. А потом для успокоения нервов давали печеньку. Использовали метод кнута и пряника.

Ближе к концу третьего месяца я изловчилась застать всех неуловимых вузовских начальников, получила печати и даже вызволила трудовую книжку. Казалось бы – можно вздохнуть с облегчением. Но начальница отдела кадров забыла поставить какую-то закорючку.

Учитывая, что пенсия в нашей стране всегда была понятием эфемерным вроде единорогов, сфинксов и кентавров, за стаж я не боролась. Да и едва разменяла четвертый десяток, далеко еще до заслуженного отдыха. Но нервная девушка на том конце провода убедила – если не приеду, звонки участятся. Надрывные просьбы посетить отдел кадров перейдут в угрозы. Боюсь, даже банки не обзванивают должников с таким усердием… В общем, я сдалась.

Надела кожаные лосины, плащ-непромокайку, стянула длинные каштановые волосы в тугой пучок, уныло вздохнула и вышла на улицу.

Пешеходы смачно хлюпали резиновыми сапогами по лужам. Радостная зелень придомовых клумб цвела и благоухала так, как еще никогда за всю мою жизнь. Свинцовые тучи нависали над головой. Толсто намекали, что надеяться на прекращение дождя не стоит, а вот на новые ливни – пожалуйста.

С подъездного козырька прямо на голову с бульканьем скатились ручейки воды. Зонт я открыть не успела, пришлось попрощаться с прической, легким макияжем и хорошим настроением.

Автобусы резво рассекали по мокрому асфальту, выписывали крутые виражи и мастерски обливали прохожих с головы до ног. Этот нехитрый аттракцион, наверное, не надоест водителям общественного транспорта никогда. Иначе как объяснить, что неповоротливые красные громадины двигались так, словно враз превратились в гоночные авто? Автобусы подлетали к остановкам, фонтанируя брызгами на несколько метров, и притормаживали в самых глубоких лужах, больше похожих на озера. Водители щурились в зеркала заднего вида. Пассажиры пытались растянуться в шпагате и забраться в салон, не утонув по колено.

По счастью, мне ехать никуда не требовалось. Любимый вуз располагался в пешей доступности. Вернее, нужный корпус, со статуей неизвестного мыслителя перед входом. Мужчина сурово хмурился и тыкал пальцем в небо. Видимо, осуждал один из самых известных способов сдачи зачетов и экзаменов.

У дверей мялись мокрые студенты. Надеялись, что дождь хоть немного ослабнет. Наивная молодежь! Все еще верят в светлое будущее… Наверное, и в повышении стипендии со следующего семестра тоже не усомнились… Хотя это объявление ректор делал уже в седьмой раз за последние годы. Блаженные… Что с них взять?

Я заскочила в корпус, закрыла зонт, с которого немедленно натекла лужа, и поставила ногу на ступеньку. Бзинн-динн-динн… Бзинн-динн-динн…

Звонок скайпа на сотовый удивил несказанно. Большинство знакомых перешли на ватсап. В крайнем случае по старинке набирали номер мобильника. Но чтобы скайп! Я отошла под лестницу и приняла вызов.

Мое собственное лицо в окошке камеры выглядело не столько удивленным, сколько ошарашенным. Темно-карие глаза расширились, бледные щеки стали еще белее. По счастью, привлекательности я не потеряла – ну какая же женщина согласится выглядеть плохо даже по скайпу? Наверное, такая же безумная, как мужчина, который признает, что по умственным способностям недалеко ушел от гориллы. Меня сравнивали с куколкой за маленький нос, губы бантиком, аккуратный овал лица и брови вразлет. Правда, для канонов Барби пришлось бы убрать излишне округлые бедра и грудь. Зато талия вполне соответствовала пропорциям пластиковых красоток.

Неведомый собеседник решил не сражать меня своей красотой и видео не включил. Низкий грудной бас прямо завораживал, обволакивал и почти вводил в транс:

– Гульнара Сергеевна, доброго времени суток! – с явным намеком на незнание моего часового пояса начал неизвестный. – Я хотел бы предложить вам работу…

Хм… работу… предложить. Мне бы уволиться для начала.

– Уволиться помогу! Хоть прямо сейчас! – пообещали на том конце скайпа, словно прочли мои мысли. – Видите ли, нам очень нужны такие кадры. Академия у нас необычная, немного странная. Зато работа интересная. И самое главное – мы готовы выплатить за вас ипотеку. Интересно?

Фраза «выплатить ипотеку» в последние годы означала примерно то же, что в средние века – «изгнать беса» из одержимой. Кризис выкосил средний класс подчистую, а банки пощады не знали. Едва ли не все мои деньги уходили в чертову долговую яму – на оплату квартиры, которой уже лет десять.

– Я вижу, вам интересно, – радостно произнесли на том конце «провода». Складывалось ощущение, что незнакомец читает мои мысли, как открытую книгу.

Мне следовало еще тогда насторожиться. Но какой же русский откажется от халявного закрытия ипотеки? Наверное, только мертвый. И то не факт! За него вступят в игру дети, внуки, правнуки!

– Вы оплатите ипотеку в этом месяце? – растерянно уточнила я, потому что не знала, что еще спросить.

– Конечно! – заверили меня. – Хоть сегодня! Уверяю вас, у нас отличные отношения с вашими банками. От вас требуется исключительно устное согласие. Просто отчетливо произнесите в трубку: «Я согласна работать в Медицинской Академии перекрестий». И все. Вы уволены, трудоустроены и избавлены от долгов. Что скажете?

Наверное, в ту минуту все выглядело настолько неправдоподобным, похожим на розыгрыш, фантасмагорию, что я не подумала: чем рискую? Решила – была не была. Не получу обещанное, так хоть пошучу над юмористом.

– Я согласна работать в Медицинской Академии перекрестья! – отчеканила я, хотя совершенно не понимала – каким образом обычный преподаватель физики связан с медициной. И уж тем более, что за перекрестье имеется в виду. В трубке шумно порадовались и отключились.

Брр… Бывают же такие шутники! И вот стоило мне так подумать, как мир вокруг начал стремительно меняться. Только что над головой наискось расчерчивал пространство угол под лестницей. Сбоку мигали ртутные лампы. Заменять их в нашем вузе начинали, только если приборы отказывались светить наотрез. Пунктирное освещение никого не смущало. Никого из руководства. Мнением учащихся и преподов пренебрегали так же, как третьими цифрами после запятой в студенческих задачках. Ребята выходили с занятий с нервным тиком, лекторы – тоже. Но кого это смущает, когда речь идет о десятках тысяч рублей? Правильно – только не начальство!

Внезапно вместо коричневой будки вахтера образовался длинный голубой коридор. Потолок взмыл на недосягаемую высоту. Запахло паленым и перченым.

Вдалеке раздался взрыв, а затем еще несколько – один громче другого. Полыхнуло неслабо. Навстречу мне потянулись языки пламени, будто приветствовали после долгой разлуки страстными объятиями. Я инстинктивно отшатнулась, поскользнулась на чем-то мокром и едва не распласталась на полу. Чьи-то сильные руки подхватили меня под мышки и водрузили на ноги. Эти же руки крутанули на сто восемьдесят градусов, и перед моим лицом оказалась мускулистая мужская грудь, туго обтянутая светло-голубой футболкой.

Я вскинула взгляд. Так, волевой подбородок, льдистые серо-голубые глаза, мужественное, по-своему красивое лицо и длинные черные волосы, собранные в тугую косу. Почему-то вспомнился Джейсон Мамоа в фильме «Игра Престолов». Фигура незнакомца тоже ничуть не уступала телосложению звезды. К футболке прилагались черные брюки, явно на размер больше нужного, и высокие армейские ботинки, весом килограммов по пять каждый… М-да… оригинальный наряд.

– Если уже нагляделась, может, попробуем спастись? – без малейшего намека на страх спросил великан. Я коротко кивнула, просто потому, что вообще перестала понимать, что творится вокруг.

Заметив мою растерянность, незнакомец указал на языки пламени – они все еще ползли по коридору, твердо намереваясь заключить нас в объятия. Мужчина ткнул в ручку ближайшей двери. Та немедленно отворилась, как по волшебству, и меня втащили в просторную аудиторию, похожую на вузовскую.

По крайней мере, длинные ряды парт и скамеек, правда, почему-то наглухо вмонтированных в пол, выглядели очень знакомыми. Вот только на преподавательском столе столпились колбы, мензурки и прочие стеклянные и пластиковые сосуды. В них бурлила, дымилась, текла и сочилась разного цвета жидкость. Казалось, угодила в кабинет алхимика, который зачем-то решил поделиться таинствами мироздания с молодежью.

Незнакомец окинул взглядом сосуды, удовлетворенно хмыкнул и… ткнул пальцем в розетку. Вот тут я было решила, что вижу ужасный сон. Ну кто же в трезвом уме и твердой памяти будет спасаться от огня, тыча пальцем в розетку? Если, конечно, он не собрался покончить с собой, дабы не сгореть на пожаре.

Однако в руке великана обнаружился странный искрящий прибор, внешне похожий на ручку. Его встреча с розеткой привела к яркой вспышке, от которой у меня перед глазами заплясали желтые кружочки. Незнакомец ухмыльнулся, легким движением руки отодвинул преподавательский стол вместе со всем, что на нем зазвенело, и ткнул прибором в одну из колб. Раздался тихий хлопок, в воздух взметнулся пар, во все стороны потекла странная синяя субстанция, а следом за ней зеленая и фиолетовая.

Я тряхнула головой с твердым намерением проснуться. Но не тут-то было. Фантасмагория вокруг лишь набирала обороты.

Жидкость в сосудах шипела и пузырилась, стремительно превращаясь в пену. Мужчина наблюдал за процессом с лицом человека, только что получившего глубокое моральное удовлетворение. А возможно, и физическое тоже. Снова запахло паленым, перченым и даже жареным.

Почему-то вспомнилось, как бывший муж сжег суп. Я пришла домой и едва не задохнулась от едкой вони и дыма. На мой вопрос невозмутимый супруг терпеливо пояснил:

– Вначале выкипает вода. Затем догорает содержимое. Потом обугливается кастрюля. Следом отлетает эмаль…

Мои размышления прервал незнакомец.

– Так, дорогая! – сфамильярничал он. – У нас тут зевать нельзя. Чуть зазеваешься – и все, ты в медблоке. Энергия жизни – дело такое… Восстановит быстро, но другие-то потратятся. Оно нам надо?

Я пожала плечами, потому что из всего монолога великана поняла только «У нас тут зевать нельзя» и «дорогая». Не дожидаясь моей реакции, незнакомец схватил под руку, и мы ракетами вылетели в коридор. Следом потянулась неведомая субстанция, которую великан заставил покинуть уютные склянки и колбы. Коридор наполнился лиловым туманом. В глазах защипало. Огонь встретился с субстанцией, послышалось шипение, и все стихло так, что я прочистила уши. Ну мало ли? После всего увиденного возможность внезапно оглохнуть ничуть меня не смущала.

Туман схлынул, осел на пол и будто бы просочился сквозь плиты, огонь потух практически бесследно. Лишь раскаленные камни пола напоминали о недавнем происшествии. Я подняла глаза на великана. Тот спокойно скрестил руки на груди и сообщил:

– Добро пожаловать на кафедру безграничного исцеления имени Айливерта Мастгури!

Я даже дернулась от очередного потока словесной абракадабры. Но мужчина криво усмехнулся, сверкнул глазами и добавил:

– Шутка! Тебя же приняли на кафедру исцеления энергией жизни. Значит, безграничным займемся попозже. Так, для общего развития. К тому времени и пленных подтащат… Будет на ком безгранично практиковаться… А пока я провожу тебя к нашему ректору. Пообщаетесь, подпишешь документы – и можешь приступать к обучению.

– К чему? – поразилась я. Безумие набирало обороты. Каждый раз, когда чудилось – ничего более странного уже не случится, происходило нечто еще более невероятное.

– Ну тебе же нужно освоить исцеление энергией жизни? Иначе как ты будешь обучать студентов этой науке? Помимо занятий физикой… У нас тут такая физика, кстати-и… В общем, тебе понравится, – терпеливо пояснил великан. – Обучением магии займемся сегодня же. Считай, я принял тебя в аспирантуру. Я, правда, никогда не беру женщин. И мужчин ниже двух метров. Они с установками не гармонируют. Не сочетаются, издалека кажутся тумбочками. Только вообрази! Две тумбочки тащат шкаф! Странно, правда ведь? Тумбочки же маленькие…

Тот факт, что мебель вообще не должна ничего носить, а совсем наоборот – просто обязана стоять на месте на всех четырех ножках, незнакомца не смущал ни капли. Он продолжал без малейших пауз и выражения – будто судебный протокол зачитывал:

– Но ты меня впечатлила. Не испугалась огня, не завопила, не упала в обморок. Считай, тест на профпригодность прошла с блеском.

– Эм? А я думала – профпригодность заключается в способности работать по специальности. В вузах требуется владение предметом, на худой конец – научная степень… А не флегматичное наблюдение за пламенем и странными шипящими жидкостями, – протянула я.

– Молодец! Чувство юмора здесь просто необходимо! Без него у нас никак! Только ногами вперед. Но должен тебе заметить, что смерть – вовсе не повод увольняться! Никто не обязан отрабатывать чужие часы, если их владелец решил передохнуть в уютном гробу. В общем, оживим, взбодрим и настроим на долгую и плодотворную работу. Пойдем.

Пока я переваривала тот факт, что уволиться отсюда невозможно даже после смерти, великан уже привычно взял меня под руку и стремительно повел в потушенный коридор.

И с каждым шагом я все больше проникалась ощущением, что попала из огня да в полымя. Только начальников меньше, печатей, видимо, тоже. Часть меня безудержно захотела, чтобы все оказалось сном. Зато другая часть восторженно радовалась новым приключениям. Была еще и третья, которая считала, что я сбрендила.

Наверное, первая именовалась благоразумием, вторая – адреналиновой наркоманией, а третья – здравым смыслом. Но менять что-то оказалось уже поздно. И – что самое поразительное – я не очень-то и переживала по поводу потери нормального мира, стандартного начальства и обычной преподской работы в вузе.

Словно вся моя прошлая жизнь стала лишь трамплином для полета в удивительный новый мир, где, как позже выяснилось, обитают даже не люди.

Глава 2 Ректор – существо загадочное

Коридоры и впрямь походили на вузовские. Те же длинные лампы на потолках, те же двери в аудитории, тот же шум и гул за ними. Студенты и на неведомом перекрестье студенты. Вот только здесь все выглядело масштабней и делалось с гораздо большим размахом.

В коридорах легко разъехалась бы пара-тройка бронетранспортеров. Бронзовые двери были высотой метров пять, если не больше, а потолки – все десять. Если в аудитории поднимался галдеж, то казалось – неподалеку звучит канонада или тысячи революционеров вышли на площадь. Если гудели лампы – казалось, в ухо орет кит-горбатка в брачный период. Смотреть прямо на светильники не стоило – перед глазами немедленно выстраивался хоровод ярких пятен. В лифт уместилась бы футбольная команда, вместе с тренером. И ребята легко сыграли бы тайм, чтобы не скучать в пути. До пульта с кнопками я доставала с огромным трудом. И цифра 600 на нем впечатляла.

Пока я озиралась, незнакомец счел нужным представиться. Ударил себя кулаком в грудь, как заправский Тарзан, криво улыбнулся и поведал:

– На всякий случай, я Димар Мастгури, заведующий твоей кафедрой и проректор по лечебной работе. Совмещаю приятное с полезным. Заведую, чтобы никто не расслаблялся и не лодырничал. Лечу так долго, как хочу. Настоящего врача не интересуют мнение пациента, его болезни, анализы и прочие незначительные мелочи. Довести любого до безграничного исцеления и шока – вот наша задача! Дабы организм больного навсегда уяснил: еще один поход к врачу он не переживет. Поэтому лучше никогда и ни за что не болеть. Даже совсем чуть-чуть, даже самую малость. Вот так мы и достигаем полного и безграничного исцеления!

Я вскинула глаза на великана. «Шутит, конечно же, шутит!» – твердил мой здравый смысл. «Да ты глянь на его мускулы, квадратную челюсть и невозмутимый вид», – верещало благоразумие. А чисто женская тоска по сильному плечу томно вздыхала и всеми силами восхищалась Димаром. Так и состоялось наше судьбоносное знакомство.

К моменту, когда лифт остановился на отметке 232, я узнала, что династия Мастгури восходит к древним шаманам варваров-скандров. Их главной обязанностью в родном племени считалось пытать пленных и в свободное от этого чудесного занятия время врачевать энергией жизни чужие недуги. Чувствовалось, что последнее «великие и опасные», как назвал свой род Димар, делали с гораздо меньшим рвением.

Двести лет назад Айливерт Мастгури – глава знаменитого на все перекрестья миров врачебного клана – открыл Медицинскую Академию. Где и обучал всему, чего его семья достигла за долгие годы практики в поселениях скандров и во время набегов на чужие государства.

Кроме названной расы в Академии работали и учились еще четыре народа. Мрагулы – такие же варвары, как скандры. Леплеры – «пеньки-фотомодели», как нарек их Димар за женоподобные черты лица и маленький рост, всего лишь с меня. Сальфы – «слизняки, и этим все сказано». Истлы – «похожие на оборотней, которым не хватило сил для полного обращения». И таллины, по прозвищу «деревяшки». Насколько я поняла, внешне сальфы походили на эльфов из земной мифологии, а «деревяшки» – на гуманоидов с корой-кожей и волосами на вид как металлическая проволока. Истлы же имели гриву, клыки и когти, но в остальном выглядели как земляне.

Чем больше сведений сыпалось на мою неподготовленную голову, тем больше бунтовала женская психика. Истериками, паникой, буйством эмоций я никогда не отличалась. Я обладала редким для женщины почти нордическим темпераментом. Наверное, поэтому и стала той единственной, что исхитрилась уволиться из прежнего вуза за считаные месяцы. Не плюнуть на все раз пятьсот, совершенно случайно попадая слюной на двери кабинетов больших университетских начальников. Не закатить скандал в приемной одного из проректоров, в десятый раз не застав хозяина на рабочем месте в приемные часы. И даже не спровоцировать на сайте вуза анонимную дискуссию на злободневную тему: что проще? Найти в российском лесу финиковую пальму или в родном универе – проректора? И затем подогревать «больную» для многих отставных преподов тему комментариями вроде: «А сегодня мне сказали, что он отбыл в неведомом направлении, но… на очень важное заседание»… Или: «Вот даже любопытно, нашим проректорам доплачивают за подработку секретными агентами, которых не поймать никогда и никому? Или они выполняют эти роли исключительно из любви к искусству? К роману Герберта Уэллса “Человек-невидимка”».

Димар подробно объяснил, что жить придется в общежитии со всеми неудобствами. Сверху поселились сальфы и заунывно храпят по ночам. Справа и слева скорее всего живут мрагулы и бодро маршируют на зарядку спозаранку. Зато снизу точно этаж скандров, и там тишина, покой и благоденствие. Потому что именно там, прямо под моей квартирой – апартаменты самого Димара. Храпеть рядом с ним нельзя – придет и будет лечить электроприжиганием носовых пазух. Жаловаться и стенать на несданную сессию или маленькую зарплату неразумно. Прибежит поднимать настроение «легким ударом электротока, который бодрит и радует как ничто другое».

Когда лифт остановился и выпустил нас на нужном этаже, Димар уже по-свойски приобнимал меня, слава богу, не за талию – за плечи. Широкий коридор вывел нас к аудитории с высоченной бронзовой дверью. Думаю, открыть ее смог бы далеко не всякий тяжелоатлет. Димар отворил дверь легким движением руки, едва подцепив ручку пальцем, и мы вошли в самый удивительный кабинет ректора, что я видела.

Кабинет напоминал нечто среднее между лабораторией какого-нибудь биолога, пыточным подвалом и чиновничьей вотчиной. Неудивительно, что приемной не оказалось вовсе, секретарши тоже. Мы сразу очутились перед главой Академии.

Айливерт Мастгури поднялся с кресла, куда поместилась бы небольшая вьетнамская семья, и устремился навстречу. Наверное, так выглядит гора, что вздумала прогуляться по равнине, размять затекшие склоны.

Ректор напоминал гибрид Ильи Муромца, йети и Конана-варвара, только хорошо выбритый и длинноволосый. Каштановая коса Айливерта доставала ему почти до талии, стального цвета глаза, казалось, все время смеялись. Или издевались, тут как посмотреть. Лицо ректора походило на лицо супермена из американских комиксов. Квадратная челюсть, крупные, но гармоничные черты и кустистые брови, Брежневу на зависть.

Одевался Айливерт почти так же, как сын: в белую футболку и брюки на размер больше нужного. Правда, на спинке его кресла одиноко висел черный пиджак. Но что-то подсказывало – это скорее так, деталь интерьера.

Как и гигантские шкафы-установки непонятного вида, стоявшие вдоль стен и между окнами. Из каждого неведомого агрегата торчал большой крючок с внушительной катушкой электропроводов. Заканчивалась катушка либо трубкой, либо иглой. Мне даже думать не хотелось – для чего применяла свои чудо-технологии «славная династия Мастгури» в походах. Не говоря уже об Академии. На шкафах стройными шеренгами выстроились закрытые аквариумы, литров на пятьсот каждый. Внутри искрили разрядами насекомые, больше похожие на жителей земных лесов времен динозавров. Огромные и явно не слишком дружелюбные.

Из стен в зазорах между установками спускались на пол толстые цепи непонятного назначения. Так и представлялись узники, прикованные в пыточном подвале.

– Рад, что наша новая установка для перемещения работает исправно. Практически телепортация из зейлендских фантастических фильмов. Только без спецэффектов и голливудских актеров, накачанных стероидами и силиконом, как резиновые матрасы – воздухом, – сообщил Айливерт знакомым грудным басом, что зазывал меня в Академию по скайпу. – Рад, что вы уже прибыли, Гульнара. Мы выудили вас с огромным трудом. – Ректор сделал такой жест, словно ловил сетью рыбу. – В мутной воде вашей Зейлендии с колдунами так же туго, как с настоящими воинами. Однако вдруг выяснилось, что зейлендские женщины – очень хорошие маги и… жены… Впрочем, это несколько другая история. Вот мы и решили вас позаимствовать. То есть пригласить у нас поработать…

– С-с… магами? – удивилась я. – У нас полно книг и фильмов о магах, между прочим…

Айливерт оскалился в улыбке. Так улыбаются вампиры, прежде чем высосать из жертвы всю кровь. Не зря мы о фильмах-то заговорили… «Между нами льется кровь…» – вспомнилось невзначай.

– Объясню по порядку. Вы называете собственный мир «Земля», а мы – «Зейлендия». Черт его знает почему. Наверное, потому что ваши всегда зеленели, когда встречали наших на боксерском ринге. Так вот… В Зейлендии очень мало магов, но они всегда уникальны. Чего только стоят сестры Зубровы из соседней Академии Войны и Мира. У обеих редкий дар магнетика, а у Ольги, старшей сестры, еще и электрические способности. Глядя на них, мы тоже решили пригласить зейлендскую женщину-преподавателя… А вот у тебя средний дар энергии жизни. Просто неразвитый и неоткрытый. Мы его тут быстренько откупорим, выпустим, как джинна из бутылки, и ты сможешь работать, преподавать и лечить. Правда здорово? – на долю секунды на суровом лице ректора промелькнуло почти ребяческое выражение.

К горлу медленно, но верно подкатывала паника, отсроченная при прибытии сюда шоковой терапией. Тогда я еще не знала, что шок – это главное оружие семьи Мастгури. Не всякий человек, стоя на лестнице родного вуза, пусть даже почти бывшего, внезапно переносится в иной мир, да еще на пожар. Про розеточно-алхимические опыты Димара вообще молчу. В общем, я начала медленно пятиться и оседать на пол. Голова слегка закружилась.

Мысли заметались, как обитатели общежития, когда там появлялся Димар.

Так-с… Я маг? Но это же бред? Какой из меня маг?

Самым волшебным моим фокусом до сих пор оставалось обучение студентов деревообрабатывающего факультета азам физики. Я бы сказала – нулевому уровню. Хуже их знали физику только мухи, которые вечно пытались взлететь даже с одним крылом. Не понимали принципов аэродинамики, неверно оценивали силу притяжения. Даже летучие мыши с их ультразвуковым навигатором и рацией, даже обезьяны с их манипуляциями законом тяготения в беготне по деревьям и те превосходили моих студентов в понимании физики.

Мы начинали с азов, входили медленно, осторожно, как в ледяную воду. Вначале я объясняла ребятам, что физика – это не химия, не биология и даже не литература.

На лабораторных работах порой казалось, что я – единственное живое существо в помещении. Так мне чудилось, когда аудиторию покидала лаборантка. Двенадцать-пятнадцать пар неподвижных, расширенных глаз, статуи студентов с методичками в руках… Все это я наблюдала полсеместра! Подходить к установкам ребята не рисковали. И я их очень понимаю. Один раз мы попытались включить агрегат, что демонстрировал пружинные колебания. И все бы ничего, только работал он через реостат, к которому подавался ток. В инструкции просили установить максимальное сопротивление, чтобы изначальные колебания получились слабыми. Но у реостата неожиданно оказалось два конца, и оба неподписанных. Грузы мгновенно оторвались «от корней» – от петли на пружине, а сама пружина выскочила и едва не выбила глаз соседу экспериментатора. Спасла парню зрение только ветхая мебель аудитории – под ним очень вовремя подломилась ножка стула.

Лаборантка оказалась «стреляным воробьем». Потом она рассказывала, что на занятиях деревообрабатывающего факультета не расслабляется никогда. Даже если в аудитории остался всего один студент и он вот так же застыл соляным столбом. Этот факультет нередко превращал лаборатории в тир. В общем, лаборантка уклонилась от двух грузов легко, третий едва не проворонила – он летел слишком низко, наверное, к дождю. В последний момент подпрыгнула. Груз неприятно шваркнул по бетонному полу и уехал куда-то в коридор. Похоже, решил проветриться.

Когда кто-то из этих студентов умудрялся правильно произнести на экзамене несколько физических терминов, я мысленно поздравляла себя с очередным педагогическим подвигом. Вернее, с его завершением. Хотелось пить, гулять и отмечать недели три. Меня устраивало все. Угольная скорость вместо угловой, «моментально дверцами» (видимо, ударить) вместо момента инерции и, наконец, мое любимое – удар в лоб вместо лобового удара. Я считала это настоящим чудом, а себя – магом высшего уровня.

Но колдовать по-настоящему? Как Гарри Поттер? Врачевать какой-то там энергией жизни? Да не-ет! Они шутят! Или серьезно? Я буду обучаться кого-то лечить… с помощью энергии жизни… Хотя понятия не имею, что это такое. Мало того, меня принял в аспирантуру сам Димар Мастгури, что без устали и выходных доводит студентов до безграничного исцеления током и шоком.

Неужели это правда? Не сон, не галлюцинация от передозировки общения с чиновниками и неуловимым вузовским начальством? Воздуха не хватало, в животе разросся холодный комок. Мое нордическое спокойствие дало заметную трещину. Женская истеричная сущность протиснулась сквозь эту брешь наружу и в кои-то веки радовалась частичной свободе.

Я попятилась сильнее и наткнулась спиной на каменный торс Димара. Проректор ласково приобнял, подвел к громадному креслу для посетителей и чуть нажал на плечи. Казалось, на меня каменная плита навалилась. Еще немного, и я просто распласталась бы по сиденью. Благо его размеры, рассчитанные на местных великанов, позволяли и не такое.

Колени сами собой подогнулись, и я рухнула вниз. Айливерт оглядел меня с легким прищуром и обратился к Димару:

– Вот видишь, девушка прошла проверку. В истерику не впала, в панику тоже. Умница! Молодец, что выбрал именно ее. Одобряю, сын! Думаю, такая отважная женщина ничего не побоится. Даже работать под нашим руководством.

Мой будущий начальник показал ректору большой палец и улыбнулся так, что если бы я уже не сидела – точно рухнула бы на пол.

– Обучать тебя магии энергии жизни поручим нашей лучшей медсестре запаса. Она умеет запастись терпением, когда прогульщики распинаются, что не могут идти на лекцию из-за контузии большого пальца среднего уха. И очень терпеливо успокаивает ребят после настоящей, реальной контузии… Ну должны же мы научить их отличать хроническое воспаление лени от настоящего, зубодробительного нокаута? Мало ли… В жизни все пригодится. Любой опыт можно считать удачным, если экспериментатор выжил и доволен собой. Ощущениями подопытного можно пренебречь. Зовут твою будущую учительницу Шейлана Мастгури. Сама понимаешь, она моя дочь и сестра, не побоюсь этого слова, преподавателя и завкафедры Димара Мастгури.

Я ошарашенно кивнула, понимая, что врачебная династия больше, чем казалась вначале, и обложила меня со всех сторон. Бежать бессмысленно. Наверняка в дверях встретит еще какой-нибудь Мастгури. С электротопором на плече или аппаратом для шоковой эпиляции наперевес. Таким, что волосы сами собой выпадают от ужаса и не растут всю оставшуюся жизнь. Оставалось лишь соглашаться.

В конце концов, ипотеку за меня выплатят. Я почему-то знала это наверняка, несмотря на все заскоки будущих работодателей. Если захочу, в родном мире сдам квартиру или буду наведываться туда в дни особой тоски по нормальной, безопасной жизни.

Работа мне все равно нужна. Куда же деваться? Вряд ли ласковый сайт хедхантера предложит что-то более креативное и необычное, чем местные чудо-врачи. До пранического питания воздухом и энергией космоса я еще не доросла. Не заслужила окончательного и непоправимого просветления, после которого только в желтый дом или под капельницу. Как ни старались довести меня до нужной кондиции родные студенты и любимое правительство, твердо убежденное, что рост цен всегда приводит к росту зарплат… олигархов, не желающих жить скромнее и отдыхать в четырехзвездочных отелях на Канарах. Только пять звезд, и ни одной меньше! Население-то при чем? Ну и, в конце концов, прогоню тоску, развеюсь. Что-что, а скука мне здесь точно не грозит. Из всех опасностей эта – самая нереальная.

В последнее время меня все чаще посещала депрессия. Круговерть: работа – дом – домашняя работа в выходные и снова работа в понедельник – начала утомлять. Подруги завели семьи, детей, собак, попугайчиков. Ездили помогать на дачу к родителям. И вот только я одна осталась неприкаянной. Ни родителей – я осиротела в 20 лет, ни мужа, ни сына, ни дочки. Только молчаливые голубые цихлиды в аквариуме, что делят территорию и ревниво охраняют мальков. Так себе соседство.

Как-то не складывалось у меня с сильным полом, только с кафельным и паркетным. Долгая «холостяцкая жизнь» сделала разборчивой и чересчур проницательной. Недостатки претендентов я видела насквозь, сразу и бесповоротно.

Разного цвета полоски на несвежих носках моментально рождали в воображении горы грязного белья на всех свободных поверхностях квартиры. Коробки от пиццы в самых неожиданных местах, включая люстру и полку для шапок. Потеки грязи всех цветов на рабочем столе, больше похожем на неубранный пол в свинарнике.

Гель на волосах мужчины, до глянца отглаженные костюмы и навязчивый запах туалетной воды наводили на мысли о щеголеватом доморощенном принце. Вот лежит он себе на диване в семейных трусах и переключает каналы, пока женушка переставляет ноги супруга с одной тумбочки на другую и пыхтит по хозяйству.

Недовольная гримаса кавалера по поводу опоздания заставляла вспомнить о садистах-педантах, при которых ни крошки на столе не оставить, ни тарелки возле раковины. А уж если, не дай бог, после ванны останутся капли на полу… Все… Конец света, апокалипсис в чистом виде! Лекция на четыре часа о том, как можно затопить соседей, как они придут и потребуют возмещения… Спустя двадцать минут хочется отдать возмещение в тройном размере и убежать куда глаза глядят.

Преподавание студентам из далеких деревень сделало меня требовательной и нетерпимой к чужой лени и глупости. Ошибки подруг – разводы из-за измен и алкоголизма супругов – подозрительной и въедливой. Не знаю, какой мне требовался мужчина. Но прежде чем я бы его к себе подпустила, кавалеру пришлось бы попасть в ДТП – долгие тщательные проверки.

И большинство срезались на первом же этапе. Я приводила мужчину домой, кокетливо предложив кофе-чай. Ухажер всерьез настраивался на кофе-чай в постели со всеми вытекающими последствиями, и вовсе не из кружки… А я ласково так просила вначале помыть посуду. И небрежно махала рукой в сторону забитой до отказа раковины. Ни один не остался после этого даже на секс. Не верил, что не потребую «для настроя» постирать, погладить, помыть полы и пропылесосить бабушкины паласы.

А зря! У меня в запасе оставались самые интересные этапы эстафеты на выживание ухажера. Встреча с незамужней красавицей подругой, за которую прибежит бить морду ее абсолютно холостой супруг. И не важно, что девушка вела себя как профессиональная кокотка! Это стиль у нее такой – ОМОН называется. Обаятельная, миловидная, опасная недотрога. Не имеет значения, что мой «бойфренд» пальцем подруги не коснулся. Пусть докажет, что не верблюд, а заодно не трус и не слабак. Муж красавицы подруги – дзюдоист, в самом расцвете спортивных сил. К тому же глуховат на одно ухо. Но договориться с ним все же можно. После первого уклонения от удара.

И – на десерт – поездка за город, где ближайшая компания обязательно примется к нам приставать. «Клеиться» ко мне, задирать кавалера. Объяснять – где его место в этой тяжелой российской действительности и в доме, где много плинтусов и мусоропровод в придачу.

Тогда я еще не знала, что впервые в жизни столкнулась с мужчиной, которого ни ДТП не остановит, ни самосвал, ни ядерный взрыв. А уж компании подвыпивших друзей-десантников сбегут от него быстрее, чем молоко от нерадивой хозяйки…

Айливерт довольно ухмыльнулся – похоже, заметил, что активно возражать я не собираюсь. Димар оскалился возле моего кресла в том же духе и облокотился о его спинку.

Ректор в два шага вернулся к рабочему столу и нажал небольшую кнопку, размером всего-то с апельсин. Я думала – все. Сейчас раздастся такой звук, что уши заложит, а звон в голове придется слушать еще неделю. Но нет. Тишина удивила. Впрочем, глухое беззвучие в Медицинской Академии для варваров оказалось явлением редким и очень недолгим. Сзади громыхнула дверь, ручка звонко встретилась со стеной, и зычный женский голос провозгласил на весь кабинет:

– Слушаю?

Я оглянулась, ожидая увидеть богатыршу с косой саженью в плечах, способную ударом свалить быка, пинком отправить булыжник в космос. Но вместо этого на пороге появилась настоящая фотомодель. Высокая, с пышной грудью и ногами от ушей. Немного простоватые точеные черты, льдисто-голубые глаза и собранные в конский хвост темно-русые волосы напоминали о русских красавицах.

Голубой халатик медсестры сидел на Шейлане как влитой, выгодно подчеркивая изгибы и выпуклости. Белые кожаные сапожки красиво обтягивали мускулистые, но стройные ноги.

– У нас пополнение в штате! – провозгласил Айливерт так, словно пытался докричаться до моей родной Земли, похвастаться новой сотрудницей в стиле «была ваша, стала наша». – Я тебе говорил об этой девушке. Она маг энергии жизни. Нераскрытый и неинициированный. Надо обучить магии, показать общежитие, познакомить с Академией. Я пока дам задание включить ее в расписание занятий по физике.

Шейлана кивнула, подошла так, что я залюбовалась ее грацией и пластикой – кто бы ожидал, что скандрина на такое способна, и предложила:

– Ну что, идем? Покажу, расскажу, на вопросы отвечу, обучать начну завтра. Думаю, на сегодня хватит с тебя впечатлений? – Шейлана махнула рукой в сторону мужчин и кивнула на дверь.

– Мы с тобой еще вечером свидимся. Зайду, узнаю, как устроилась, – подмигнул Димар, словно намекал на нечто большее.

Что ж, если заявится, устрою я ему ДТП! Мало не покажется! Начну, пожалуй, с десятка грязных кастрюль. Такому верзиле гора немытых тарелок – семечки. Нужно что-то покруче. Такое, чтобы ни мыло не брало, ни кислота! Помнится, был у бабушки один рецептик леденцов… Вся семья прописалась у зубного на неделю. Сковородки пришлось выбросить – расплавленная сладкая слюда отдиралась от них только вместе с кусками днища. Надеюсь, сахар у них тут в общей доступности? Никто, кроме меня, не догадался, насколько «белый песок» – страшная сила?

Мысль сразу приободрила. Я поднялась с кресла, мазнула прощальным взглядом по мужчинам и двинулась за Шейланой.

Айливерт проводил нас репликой:

– Наш человек. Не паникует, не кричит: «О боже, куда я попала?» Не мечется и не умоляет отправить обратно. Сработаемся.

– Еще как сработаемся! – поддакнул ему Димар.

Шейлана потянула меня за собой в коридор и легким движением ноги захлопнула дверь. Заглянула в лицо, приветливо улыбнулась – прямо как не скандрина – и мягко произнесла:

– Дорогая, ты наших громил не бойся. Они только с виду такие грозные. На самом деле скандры с мрагулами – добродушные великаны. Больше пугают, чем вредят. И все эти их присказки о том, что в лечении главное как следует шарахнуть током или напугать до нервного тика, – это так, тест. На прочность проверяют. Мальчишки!

Она усмехнулась, махнула рукой, и мне сразу стало легче. Вдруг, ни с того ни с сего.

– Видишь ли… Наши студенты в основном варвары. Есть и цивилизованные народы – сальфы с истлами. Но они быстро ловят общий настрой и ассимилируют. А как иначе-то? Все, кто не с варварами, те – против них… Сама понимаешь. Инстинкт самосохранения. Так вот… Строить студентов придется изрядно. Представь гориллу, которая только с дерева слезла, разговаривать научилась. Выяснила, что есть одежда и надежда общаться с себе подобными не только на тему еды и продолжения рода. Так вот – наши студенты недалеко ушли. Вот руководители Академии и тестируют новичков-преподавателей. Смогут те противостоять стае горилл с редким вкраплением питекантропов и неандертальцев – истлов и сальфов – или сразу уйдут. В затяжной обморок.

М-да… Оказывается, черный юмор мужчин семейства Мастгури – отца и сына – все же слегка вывел меня из душевного равновесия. Слава богу, я такая спокойная. Последний мужчина называл меня мороженой рыбой в красивой упаковке. Другая давно бегала бы по потолку и умоляла вернуть ее на Землю. Утроить ипотеку, удвоить часы в родном вузе, несмотря на увольнение. Даже в рабство сдалась бы, даром что его давно отменили. Значит, экзамен на профпригодность я прошла. Теперь Димар планирует нанести визит, попытаться за мной приударить. Судя по его взглядам, ужимкам и объятиям – начальник очень впечатлен моей неземной красотой и земной выдержкой. Ну что ж! Посмотрим, способен ли варвар из племени скандров, перекрестный чародей шока и электротока, выдержать мои проверки на прочность. Держитесь, господин варвар! Ваша очередь сдавать тест на мужественность, смелость и решительность! Свой-то я уже прошла. А вот у вас все еще впереди…

Шейлана ухмыльнулась, развернула меня к лифту и уже в кабинке, пока панель высоко над нашими головами отсчитывала этажи, продолжила инструктаж:

– Видишь ли. Мы находимся на одном из перекрестий нескольких миров. Что-то типа пересечения их границ или вроде того. Здесь особенная магия, аура, и колдовству учишься в сотни раз быстрее. Окрестные планеты изобилуют нехорошими чародеями. Там есть смертные расы, есть добрые волшебники, как говорят в Зейлендии. Опыт общения, однако. Маги часто к вам наведываются, просто память частично стирают. Так вот… Есть в перекрестных мирах и колдуны, что спят и видят, как завоевать чужие территории. Так уж повелось. Тем, кто сильнее, всегда неймется. Могущество в голову ударяет похлеще мочи, уж поверь. И вот не живется им на родине, так и хочется откусить ломоть чужой земли. Ну и у себя в мирах чудят некоторые. Три Академии перекрестий готовят магов, которые усмиряют сильных сородичей, ступивших на скользкий путь. Что в родных мирах, что в соседних. Ну а мы… мы занимаемся исцелением раненых и… пытками пленных. Последнее мужчины обожают. Варвары, что с них взять?

Шейлана подмигнула, тепло улыбнулась, и лифт распахнул двери.

– Общежитие у нас уютное. Все здание, мебель и остальные предметы – с вкраплениями бронзы. Она защищает от остаточной энергии магов. Иначе помещения, столы-стулья и вещи начнут страдать чем-то вроде полтергейста. И придется бежать куда глаза глядят, – рассуждала Шейлана, ведя меня по сизому коридору с множеством дверей без номеров и табличек.

Отличались они, пожалуй, только рисунком. На каждом бронзовом прямоугольнике двери красовались символы. Большие, грубовато выбитые. Что они означали, Шейлана пояснять не стала. Подвела к одной из комнат, ткнула пальцем в изображение птицы, отдаленно похожей на лебедя, и сообщила:

– Вот! Ориентируйся на этот знак! Тебе надо устроиться, пока все на занятиях. Потом лучше выходить из комнаты уже во всеоружии. И в прямом, и в переносном смысле слова. Папка, весом килограммов под пятнадцать, у нас не помешает. Если студенты сразу не проникнутся уважением к преподавателю, стоит напомнить – кто тут главный. Прямым обращением к мозгу учащихся – ударом папки по лбу. – Скандрина смерила меня взглядом и покачала головой: – Ну или по тому органу, до которого допрыгнешь…

Я думала, Шейлана откроет дверь сама, как и прежде. Вместо этого она взяла мою ладонь и подтянула к ручке. Едва пальцы коснулись прохладного металла, я ощутила то ли укол, то ли слабый удар тока. Отшатнуться скандрина мне не позволила, удержала на месте и пояснила:

– Идентификация. Защитное заклятье с тобой познакомилось, приняло и теперь будет оберегать квартиру от чужаков.

– Вроде Димара? – хихикнула я, входя в дверь вслед за скандриной.

Шейлана проследовала в просторную комнату, не меньше вузовской лаборатории. Меблированная бежевой кроватью, размером с пять обычных, тройкой кресел и рабочим столом с компьютером, она выглядела почти пустой. Скандрина потянула на кухню. Обвела рукой помещение тех же габаритов, что и спальня, с бежевым гарнитуром, столом персон на двадцать, и ответила:

– Нет. Димара ничто не остановит. Кажется, он положил на тебя глаз.

Звучало как приговор. Я даже немного струхнула, но скандрина хитро прищурилась и посоветовала:

– Ты просто спуску ему не давай. Вот и все. Помни, что Димар – варвар и прет напролом. Если понравился – постарайся устроить ему несколько испытаний на прочность. Как Димар тебе. Еще больше зауважает, уж поверь. Если не пришелся по душе – резко отшей. Так, чтобы другой мужчина в слезах утонул. Несколько дней считал себя половым ковриком. Но, мне кажется, он тебе по душе.

Я пожала плечами, потому что не знала, как ответить. Димар и правда вызывал симпатию. Как ни поразительно, но после пламенной встречи в Академии, речей Айливерта с сыном, почти таких же дружелюбных, как вопли дикарей перед атакой, я вспоминала о новом начальнике с улыбкой. Шейлана, похоже, поняла все без слов. Э-эх, если бы все скандры обладали такой проницательностью, интеллектом, смекалкой! Я обучила бы их не только физике – инженерии космических кораблей… Но об этой моей здешней боли вспомним попозже…

Скандрина показала уборную, с просторной душевой и ванной таких габаритов, что она походила на мини-бассейн. Впрочем, чего удивляться? Местные обитатели тоже больше смахивали на великанов, чем на нормальных людей. Поголовно двухметровые или чуть выше, с фигурой человека-горы и статью боевого генерала. Даже Шейлане я доставала только до плеча.

– Продукты тут!

Скандрина ткнула пальцем в холодильник, который почему-то притулился у входа на кухню. Хотя в просторном помещении хватило бы места для десятков таких агрегатов – от пола до потолка, несмотря на то что холодильник был огромный. Кажется, местные всерьез планировали держать в холодильнике буйволов или кабанов.

– Сухофрукты, печенье и чай – здесь. – Шейлана махнула в сторону одного из шкафчиков. – Посуда рядом. Разберешься. Отдохни, проверь свои вещи: одежду и косметику. Я так понимаю – их уже перебросили в гардероб и тумбочки. Если что не на месте, переложи. Расписание занесу чуть позже. Возможно, после визита Димара. На случай, если брат слишком тебя допечет. Он может. Уж поверь.

Я вообразила начальника, что держит меня над костром на сковородке или с видом каннибала племени Мумба-Тумба запихивает в духовку.

Фуф… придет же в голову такая фантазия!

Впрочем, после сегодняшнего безумного дня нет ничего удивительного. Шейлана подмигнула, весело улыбнулась и скрылась за дверью, прежде чем я успела поблагодарить ее.

Хм… А она очень быстрая. Что ж… Надо проверить вещи. Раз уж их сюда «перебросили». Только вначале стоит перекусить, принять душ и подготовиться к встрече с Димаром. Варвары в мои ДТП еще не попадали.

Странно, но я внезапно поняла, что растерянность и усталость как рукой сняло. Страх, что все же закрался в душу после общения со скандрами, исчез как не бывало. Я предвкушала новую жизнь и новые впечатления так, словно была рождена для укрощения диких варваров-магов и студентов, больше похожих на людоедов. По крайней мере, такой вывод напрашивался из рассказа Шейланы.

Наверное, пробуждалась магия, а вместе с ней – и боевой характер. Без такого тут явно не выживали. Во всяком случае, в здравом уме и твердой памяти…

Глава 3 Варварский массаж и новые внезапности

Чашки оказались под стать окружению – литровые, не меньше. Впрочем, меня это очень даже устраивало. А еще отсутствие на них узоров, цветочков, зверушек и прочих «мимишных» украшений. Легкие и вместительные, из материала, похожего на очень дорогой пластик, они годились и для самозащиты, и для атаки. Самое то на новом месте работы, если верить Шейлане. Я улыбнулась своим мыслям. Даже вот интересно – если кулак варвара встретится с такой синей кружкой, кто победит? Тогда я еще не знала, что скандров одолеть невозможно. Можно сдаться, проиграть им, попросить пощады. Но победить… Нет, немыслимо.

Сухофрукты впечатляли. Две вакуумные упаковки, рассчитанные, кажется, на роту солдат. Там жались друг к другу цветные ломтики папайи, серпики яблок, блестящие финики, темно-коричневый «сердечный» урюк и даже ананасы с инжиром.

Упаковку я вскрыла не сразу. Надрезанный уголок оторвать сумел бы, наверное, только местный варвар. Я провозилась минут десять, пустила в ход даже зубы, но в итоге отрезала верхушку пакета гигантом-секатором. Думаю, так аборигенам виделись ножницы. Надеюсь только, не маникюрные.

В лицо пахнуло кислинкой и медом. М-м-м… А здесь умеют делать сухофрукты! Заварочный чайник походил на ведро с носиком, обычный – на двадцатилитровую бочку. Хорошо, что кипяток наливался из крана. Иначе пришлось бы просить Димара. Причем всякий раз, наливая чай.

Зато разновидности травяного напитка очень даже впечатляли. Я долго принюхивалась к содержимому небольших металлических бочонков, величиной всего-навсего с трехлитровую банку. Из одних упоительно тянуло мятой, из других – горьким шоколадом, из третьих – приятно пахло ромашкой. Я выбрала черный чай «черника со сливками». Казалось, полчашки занимают сливки, все остальное – ягоды. Вку-усно. Я с удовольствием цедила напиток, смаковала сухофрукты, наслаждалась тишиной и покоем. Что-то подсказывало – здесь это явление очень редкое, на вес золота.

И это что-то, похоже, было моей интуицией. В самый неподходящий момент, когда я совершенно расслабилась, разглядывая в окне башенку соседнего корпуса, похожую на готическую, входная дверь шумно хлопнула. Вспомнилось предупреждение Шейланы – мол, Димара никакая магия не сдержит. Дверь это подтвердила – смачно ударилась о стену и жалобно скрипнула. И пока скандр шагал на кухню, я судорожно соображала – чем бы его на сегодня занять. Без ДТП Димар не уйдет! Не такая я женщина, чтобы не помочь мужчине почувствовать себя мужчиной. Ну или слабаком и неудачником – тут как пойдет.

Сахарную эпоксидку я сварганить не успела, придется импровизировать. Э-эх! Где наша не пропадала? Наверное, много где пропадала, только не здесь и не сейчас!

Я обернулась, чтобы увидеть, как Димар входит на кухню. Льдисто-голубые глаза прищурены, походка настоящего варвара – уверенная, твердая, неспешная и почти бесшумная. Я даже залюбовалась. Верзила остановился возле стола, взял себе стул и разместился напротив. Без приглашения, словно так и надо. На лице Димара прописалось выражение «Ну и что ты на это скажешь?».

Хм. Скажу. И еще как. Попал ты, варвар. В ДТП.

– Скажите, а это у вас так в деревне учили или походы повлияли на воспитание? – Я изогнула бровь и хитро улыбнулась.

Димар чуть приподнял уголки губ, поднялся со стула, сделал круг возле стола, словно акула возле добычи, остановился напротив и спросил:

– Многоуважаемая Гульнара Сергеевна, не будете ли вы столь любезны и не пригласите ли усталого воина к столу? Военные учения совсем измотали мой слабый организм. Душа нуждается в порции прекрасного. А заодно в порции хорошей еды и чая. Не соблаговолите ли вы подарить мне несколько часов своего драгоценного времени, немного сытного мяса и свежего чая? А заодно вашего незабываемого общества, которое с успехом заменило бы и то и другое, познакомься мы немного поближе.

Я сглотнула. Ага. Мы не лыком шиты. И комплимент отвесил, и разрешения попросил, а все равно умудрился спошлить, как истинный варвар. Глаза Димара лучились весельем, и смотрел он так, что я поневоле теряла ощущение реальности. Ноги слабели, колени подгибались. Хорошо, что я уже сидела, не то пришлось бы срочно искать место для «парковки». И что-то подсказывало – скандр нашел бы удобные коленки для новой подчиненной.

Ну что ж! Я-то соблаговолю все и сразу. Где наша не пропадала? Вот только не сбежите ли вы, господин усталый воин?

– С преогромнейшим удовольствием разделю с вами трапезу, – улыбнулась я во все зубы.

Неспешно поднялась со стула, допила чай и двинулась к холодильнику. Обернулась и словно бы невзначай произнесла:

– Только вы пока не садитесь. Видите ли, увольнение из другого вуза и перенос сюда вымотал мой слабый женский организм. Совершенно растерзал мои и без того потрепанные нервы. Выжал как лимон. Поэтому не соблаговолите ли вы…

Я сделала паузу, открыла морозилку и нашла то самое, на что очень рассчитывала в вузе, где учатся и преподают сплошные варвары. Большой кусок мяса, определенно какого-то крупного зверя. Я с трудом вытащила ломоть размером с пятилетнего ребенка и плюхнула на стол перед Димаром.

– Не соблаговолите ли вы приготовить этот чудесный бифштекс? Так сказать, на правах принимающей стороны. Вы же приняли меня на работу?

Верзила замер, переступил с ноги на ногу. Ага! Один – один! Не будем останавливаться на достигнутом. Вперед, к новым высотам!

Я устало опустилась на стул, плеснула себе еще чаю и томно добавила:

– Я не люблю с кровью, только хорошо прожаренный.

Димар посмотрел на мясо, перевел взгляд на меня, и на секунду почудилось – бифштексом тут скоро будут называть вовсе не кулинарное блюдо. Я поежилась на стуле, косясь по сторонам. Так-с. Какие у нас пути к отступлению? Есть спальня, но спрятаться там не вариант. Из шкафа добудут, с кровати стащат, из тумбочки выловят, с письменного стола соскребут. Есть ванная, и там даже есть защелка. Но стоит ли так рисковать дверью? Боюсь, Димар избавится от препятствия так же, как викинги от ворот осаждаемого города. Уничтожив дверь подчистую. Что же мне, мыться в распахнутой ванной?

Есть окно кухни. Лететь высоко, но какая же русская попаданка не способна пролететь сто этажей вниз и встать как вкопанная, совершенно не пострадав? Наверное, только настоящая, не книжная…

Внезапно рядом раздался чпок, и Димар гаркнул так, что пустые чашки, неосторожно оставленные мной на столе, зазвенели оркестром колоколов:

– Рарха-ар! Сделай как вчера! Нам нужен шашлык из местной говядины! Кровью врагов просили не поливать. Гостья любит более изысканный соус.

Я сфокусировалась на варваре-начальнике. Димар возвышался посреди кухни с моим ломтем мяса, надетым на миниатюрные вилы. Назвать ЭТО вилкой не поворачивался язык. Прибор был размером с мою руку, от запястья до плеча.

И не успела я толком удивиться, как Димар подскочил к окну. Распахнул его и высунул мясо наружу. Я грешным делом решила – варвар пытается избавиться от надоевшего ломтя, а заодно заявить, что он уже готов. То есть совсем готов, бесповоротно. Но в этот момент мимо окна понеслись шаровые молнии. Огромные, оранжевые, они словно живые летели в точности в одном направлении. И обволакивали кусок мяса, как огромное огненное мороженое.

Зрелище впечатляло, а заодно опровергало все законы физики – по отдельности и вместе. Шаровые молнии никогда не летают так направленно, тем более скопом. И уж точно так прицельно не «обнимают» мясные ломти. Мало того, на Димара даже искорки не попало. А металлическая ручка его вил не нагрелась. Во всяком случае, металл совсем не поменял цвет, а варвар и не подумал обзавестись прихватками.

Я наблюдала за скандром с широко открытым… всем: глазами и ртом. Совершенно забыв о том, насколько странно это выглядит со стороны. Димар подбоченился, вскинул глаза к потолку и разве что не зевал, пока мясо прожаривалось, источая вокруг приятный аромат шашлычка.

– Р-ратмир! – гаркнул скандр так, что высоченные кусты за окнами зашумели и цветы на них предусмотрительно закрылись в бутоны. – Давай по-нашему!

Я уже испугалась, что теперь на кухню ворвутся языки пламени и будет мне шашлык… Из меня. Но вместо этого откуда-то сверху посыпались… соль и специи. Они кружили в воздухе затейливой пыльцой, капельки красного вина и уксуса моросью падали сверху. Димар вращал вилы, и приправы почти равномерно оседали на мясе.

Зрелище впечатляло больше, чем дрессировщик, что сует голову в пасть аллигатора. Там-то все подстроено – животное сытое, неповоротливое, полусонное. А здесь пахло не только вкусным блюдом, но и откровенной импровизацией. Димар покрутил мясо еще, и молнии прожарили его окончательно.

Словно по волшебству, их стремительный полет прекратился. Димар свободной рукой достал из моего шкафа блюдо, куда поместился бы целый кабан, но мясо на него не водрузил. Вытащил нож, больше похожий на казацкую секиру, подкинул гигантский шашлык в воздух и нашинковал на лету. Совершенно не напрягаясь, улыбаясь в своей обычной манере – немного хитровато, с прищуром, скандр сделал то, на что другому потребовались бы сотни тренировок и десятки суматошных рывков. На мой пораженный взгляд Димар только подмигнул и победоносно вскинул голову. Ну да! Сделал ты меня, варвар, сделал! Но это лишь цветочки – ягодки впереди.

– Вот так примерно мы поступаем с недружественными магами, если те суются в чужие миры. Или надумают в своих почудить, – невозмутимо сообщил Димар. Подвинул тарелку коленкой – и ломти мяса смачно на нее плюхнулись.

Я вгляделась. Прожаренное, с ароматными специями… М-м-м… Димар вскинул бровь, устроился напротив, не сходя с места, достал из дальнего ящика шкафа приборы и положил возле меня вилку с ножом.

– Кушать подано! – сообщил с победоносным видом. – Ну что? Теперь усталому путнику положен бонус?

Льдисто-голубые глаза Димара скользнули по моей груди. Захотелось прикрыться, а затем, наоборот, полностью раздеться и снова прикрыться. Я ошарашенно смотрела на скандра и понимала – первый раунд он выиграл.

Два – один в пользу скандра.

Что ж. Русские не сдаются перекрестным варварам! Особенно если они наполовину татары, на четверть узбеки, на десятую часть поляки и родились в какой-нибудь автономной башкирской республике.

Я положила себе кусочек мяса, попробовала. Да-а-а… Лакомство просто таяло на языке. Такое ощущение, словно не скандр готовил, а какой-нибудь повар из элитного ресторана. Да уж. Местным варварам хоть в вуз, хоть в больницу, хоть в цирк, хоть на конкурс лучшего кулинара. И даже можно все вместе. Шоу Димар устроил потрясающее.

Скандр проследил за выражением моего лица, положил себе кусок размером с курицу, за считаные минуты уничтожил его и удовлетворенно спросил:

– Ну что? Прошел тест или еще ожидаются?

Черт! А ведь это вызов! Я спокойно отрезала себе еще ломтик, положила в рот, неспешно прожевала, запила чаем и самым невинным голосом произнесла:

– Да, еще самую малость. Штук двадцать.

– М-м? – Димар чуть приподнял брови и широко улыбнулся – так, наверное, улыбались палачи, перед тем как пытать военнопленных. – Ну давай, давай! Люблю женщин с фантазией. А то вешаются на шею при первом же знакомстве. Особенно ваши зейлендки. Почти рыдают. «Боже! Я таких мужчин только в журналах, только в кино, только в романах… Вы такой… такой…» А ты, смотрю, разбираешься… в проверках.

Я пристально на него посмотрела и уточнила:

– Ты хотел сказать, в мужчинах? – вдруг, ни с того ни с сего переходя на «ты».

Скандр усмехнулся:

– Да нет! Именно в проверках! Те, кто разбирается в мужчинах, таких, как я, хватают сразу. Слышал, в Зейлендии вашей некоторые дамочки их даже привязывают к кровати, а иногда и пристегивают наручниками. Мой приятель Вархар из соседней Академии говорил, это называется… как же там?..

Льдисто-голубой взгляд с прищуром, тигриный оскал и добродушная до холодного пота физиономия истинного варвара. Пауза – короткая, но томительная.

– Ну, в садофазах. Я вот все думаю. Есть противофаза, есть просто фаза. А садофаза – это фаза, когда маятники саданулись друг о друга? Или звезданули экспериментатору по лбу?

Невинный взгляд аллигатора, который терпеливо караулит зебру у берега, но делает вид, что просто загорает, косточки прогревает, – и Димар кивнул, предлагая парировать.

Конечно же, все он знает о садомазо. Возможно, даже больше моего. Но наш флирт без развязности и пошлостей увлекал все сильнее. Димар меня и пальцем не коснулся… По крайней мере, с тех пор, как его рука по-хозяйски исследовала мою талию и даже немного бедра, пока мы шли в кабинет Айливерта. Но мне ужасно хотелось снова ощутить себя в сильной мужской хватке скандра. Уверенной настолько, словно я принадлежу ему вся, без остатка. Хватке, твердой, как сталь, и горячей, как знойное солнце юга. Даже мурашки побежали по спине, сладко потеплело в животе.

Черт! Этот мужчина и впрямь мог соблазнить почти любую женщину. Исключая глухих, слепых и парализованных. Хотя… и у них оставалось мало шансов против Димара. Глухих можно потрясать действиями и внешностью, слепым дать ощутить рельефные мускулы настоящего богатыря, парализованные вряд ли надолго останутся неподвижными от такого зрелища…

Ладно, мы еще потрепыхаемся! Я откинулась на спинку стула, допила чай и небрежно так произнесла:

– Следующее испытание – помыть за нами посуду. Во-первых, ты испачкал блюдо. Я шашлык в фольгу заверну, чтобы сок остался, – и в холодильник. На завтра. Во-вторых, после меня осталось шесть тарелок.

Димар удивленно хмыкнул. А я демонстративно положила себе на каждую тарелку по малюсенькому ломтику. Добавила сметанного и сырного соуса. Ну как добавила? Залила все тарелки жирной желтоватой массой и смачно вилкой размазала. И принялась за трапезу.

Димар наблюдал с таким выражением лица, словно мытье посуды – вовсе не самое страшное, что только может представить себе мужчина. Хм… Разрыв шаблона. При одной мысли, что придется запачкать руки, отдраив парочку чайных чашек, мои кавалеры чуть ли не падали в обморок. Немедленно обнаруживали у себя самые невероятные и ужасные заболевания. Заворот пальца, вывих среднего глаза, опущение позвоночника… Наверное, на пол, от натуги и шока. Придется придумать что-то покруче. Этот варвар обязательно должен испытать на себе всю силу ДТП.

И вот на этой чудесной ноте за окном раздался мужской возглас и ответ Шейланы:

– Гвенд, давай мы потом поговорим. У меня сейчас куча дел.

Я инстинктивно рванула к окну. Единственное, что объединяет всех женщин: русских и иностранок, юных и пожилых, красивых и серых мышек – так это наше невероятное любопытство. Хоть прищемляй носы, хоть отрезай насовсем – не можем мы удержаться, не узнав, чем дышит ближний.

И вот тут мой шаблон порвали еще раз. Даже можно сказать – разодрали на сотни мелких кусочков.

За окном Шейлана беседовала с… видимо, с сальфом. Высокий, немного худощавый, но жилистый мужчина выглядел очень даже привлекательно… Если вам нравятся кавалеры аристократической наружности. А если вы спите и видите себя в объятиях светлого эльфа, с придыханием вспоминаете Леголаса из «Властелина Колец»… ваши шансы противостоять кавалеру Шейланы чуть больше, чем шансы долететь до Юпитера без космического корабля и скафандра. Персиковый цвет лица, гладкая кожа, шикарные золотистые волосы, собранные в тугую длинную косу – любой косметолог-парикмахер умер бы от ужаса. Понял бы, что если все станут выглядеть так, – сидеть ему без работы, хлеба и масла.

А еще у этого Гвенда были голубые глаза, пушистые светлые ресницы, как у девушки, и костюм, для сальфа очень даже скромный. Во всяком случае, если верить тому, что рассказывал о моде их расы Димар. Черные кожаные брюки и белая рубашка со шнуровкой на вороте. Сразу вспомнились картинки из старинных книг – с благородными вельможами и дамами, на которых пудры, помады и кружев столько, словно они и не женщины вовсе, а пирожные с кремом.

– Шейлана…

Сальф преградил скандрине дорогу. Та встала, подбоченилась и посмотрела на мужчину снизу вверх так, словно она выше кавалера на две головы. Уметь надо! А мне учиться. Чувствую, Димар уже думает, что я покорена, восхищена и не рыпаюсь.

Вот дудки! Русские женщины позиций не сдают. Исключительно карты в игре на раздевание, макулатуру и нерадивых мужей в пользование менее требовательным женам.

– Да я уже лет семьдесят как Шейлана. И что с того? – изогнула бровь скандрина.

Ага. Зейлендию они тут все хорошо знают. Фольклор тоже. Фразеологизмами швыряются во все стороны, по принципу – кто не спрятался, мы не виноваты.

– Послушай, – мягко начал сальф. – Ради тебя я перевелся сюда проректором по учебной работе. Мы встречаемся уже почти год! А ты все не хочешь перейти на другую ступень отношений.

Скандрина сделала лицо «я у мамы дурочка, тресну в переулочке».

– Значит, так, – невозмутимо ответила она. – Хочешь развития? Будет тебе развитие. Согласна даже выйти за тебя замуж. Но при одном условии.

Тишина во дворе разряжалась только шумным дыханием соседей из окон. Условие, которое наверняка повергнет сальфа в затяжной шок, а может – и в ужас, жаждали услышать все в округе. Как и реакцию бедолаги на требования скандрины. Женщина варварского племени, что с нее взять!

Сальф вздохнул, почти так же, как соседи из окон, только чуть более обреченно и грустно. Но выпятил грудь, вскинул голову и произнес:

– Говори свое условие!

Шейлана улыбнулась так, как, наверное, улыбаются безумные медсестры в дурдоме, когда им удается выскользнуть из смирительной рубашки и достать трехлитровые шприцы с мочегонным. Да-а-а! Девушка умела обращаться с мужчинами. Надо взять на вооружение. Для Димара.

Скандр зря времени не терял. Его горячий каменный бок прижался к моей спине. Я ощущала, как ходит ходуном грудь Димара, чувствовала его рваное дыхание на затылке и понимала, что не только я млею от близости скандра. Он и сам волновался неслабо. Только виду не подавал.

От этой мысли я едва не упустила ответ сальфа за окном – вся ушла в ощущения. Сладко засосало под ложечкой, захотелось прижаться к Димару, пропитаться его жаром, снова ощутить крепкие объятия.

– Значит, так, – словно издалека послышался ответ Шейланы. – Ты должен победить в поединке одного из моих братьев. Любого, на выбор. Вот победишь – и я вся твоя.

На долю секунды на лице сальфа появилось выражение: «Женихи умирают, но не сдаются. Придется погибнуть во цвете ухажерства».

Кажется, даже схватку с гризли мужчина воспринял бы более позитивно. Да что там с гризли – с драконом, тираннозавром, василиском. С каждым по отдельности и со всеми сразу.

Скандрина воззрилась на кавалера немигающим взглядом, не прекращая скалиться в фирменной улыбке. На лице ее крупными буквами было написано: «Настойчивость в общении с варваром – первый признак того, что вам жить надоело. А вот хитрость в переговорах со скандром – верный признак того, что вскоре вас признают в доску своим. Главное, чтобы не доской…»

Сальф несколько раз нервно сглотнул, но вновь вскинул голову, будто убирал со лба челку, которой и в помине не было, и ответил:

– Я выбираю Ламара! Но сражаться будем в сложном таком виде поединка. Эм… Кто лучше внушит хулиганам, что они не правы. Я с помощью «мозгокрутства», как выражаются скандры. Внушатель я или где? Не знаю, почему варвары так говорят, но зато, как видишь, полностью соответствую. Раз уж я манипулирую сознанием, внушаю, наваждение создаю, буду сражаться своим любимым оружием. А Ламар применит варварское «мозголомство», электроток и шок.

Сальф застыл, скрестил руки на груди и расставил ноги на ширине плеч. Стойки местных варваров он изучил в совершенстве. Мог бы даже преподавать слабым духом сальфам и истлам.

Шейлана собиралась что-то ответить, но вместо нее за моей спиной гаркнул Димар. И придержал меня за плечо, чтобы не вывалилась наружу от трубного гласа начальника:

– Шейлана! Соглашайся не раздумывая! У Ламара свои способы убеждения. Оригинальные, а главное – очень веселые. Уж развлечемся так развлечемся.

Скандрина подняла голову, смерила брата возмущенным взглядом, показала ему кулак и… согласилась.

– Договорились! – бросила она сальфу, развернулась и пошла в сторону корпуса. Оглянулась и добавила: – Завтра зайдешь к Димару. Он все организует.

Внушатель проводил Шейлану восхищенным взглядом. Казалось, сейчас он скажет: «Какая женщина! За такую и с Ламаром встретиться не страшно…»

Но вместо этого речью разразился Димар.

– Не сомневайся! Все сделаем по высшему разряду! Тока, шока и шоу! – крикнул начальник то ли сальфу, то ли сестре и уж точно в сторону внушателя добавил: – Через недельку все и устроим. Ламар приедет. Опять же радость. Эйдигера позовем в качестве рефери. У них жены беременные, им полезны тихие развлечения и положительные эмоции. Ты ведь обеспечишь? – в голосе Димара промелькнула скрытая угроза.

Я думала, сальфа наконец-то допечет – и он рванет куда глаза глядят. Забудет про сватовство, радуясь, что цел, невредим и почти не пострадал морально. Но парень оказался не промах, даром что не скандр. Он неторопливо поднял голову и, не отводя взгляда, серьезно изрек:

– Я-то гарантирую девушкам отличное, практически интеллигентное представление. Деликатное внедрение в чужие мозги, их поворот в нужную сторону, завинчивание в трубочку и прочие геометрические изменения. Насчет Ламара с Эйдигером ручаться не могу. Они все-таки ваши родственники. И этим все сказано. В последний раз, когда Ламар темным вечером выпрыгнул из-за угла своей Академии с электрошокером и двумя пластиковыми скелетами, я четыре дня внушал трем истлам, что у них случились массовые галлюцинации. Нет, ребята, конечно, прогуливали и даже прогуливались во время лекции… Причем далеко не в первый раз. Рецидивисты, что с них взять? Но вы хоть представляете, чего мне стоило убедить их, что это не мертвые ученые встали из могил, чтобы возмутиться столь вопиющим пренебрежением к труду всей их жизни? Потребовать, чтобы парни вернулись и немедленно вызубрили физику наизусть? А потом сдали зачеты, ночью, на кладбище? Истлы всерьез собирались это сделать! Я сутки внушал, что Кюри с Резерфордом не явятся к парням ночью, чтобы превратить их в драмены. Истлы не верили, что речь о доменах, физическом термине, а не о драных менах, то есть разодранных в клочья студентах. Пришлось убеждать, что всему виной массовая истерия, общие видения, эффект от испарений мрагулской настойки. Ваши варвары распивали ее в соседнем общежитии. Слава богу, от одного запаха этого жуткого пойла пьянеют все вокруг, в радиусе многих километров. Иначе истлы не поверили бы. Да и анестезия какая-никакая… Опять же – успокоительный эффект. Ребята до сих пор ходят словно пляшут – плечи дергаются, колени непроизвольно подгибаются, глаза подмигивают то вместе, то попеременно.

Димар удивленно развел руки в стороны и уточнил:

– А зачем ты им внушал-то? Неужели Ламар не справился с задачей? У него же чудо-установка для нежного электроукалывания! Любого избавит от галлюцинаций. Сразу и навсегда. Даже мертвых ученых.

– Да-да! А заодно от сна, аппетита и желания жить дальше в этом полном электрошока мире. Чтобы уж наверняка, – парировал сальф. – Не помогла ваша чудо-установка. Парни как орали, так и орали. Три дня подряд. Езенграс, ректор Академии Войны и Мира, где работает Ламар, выставлял их как сигнализацию, при необходимости. Затихли они только после моего деликатного внушения. Ну как деликатного? Конечно, частично мозги истлов оплавились. Но после Ламара это уже не так бросалось в глаза. Как дергались, словно марионетки у пьяного кукловода, так и дергаются. Как вопили от каждого шороха за углом, так и вопят. А углы теперь вообще обходят за несколько метров, по касательной. Шарахаются от каждой тени, уверяя, что это тени ученых, чьи формулы они еще до конца не вызубрили.

М-да… Рассказы о местных методах преподавания и воспитания произвели на меня неизгладимое впечатление. Даже не знаю, как не сбежала после столь красочного монолога сальфа. Наверное, только потому, что близость Димара все еще действовала просто гипнотически. Не верилось, что рядом с этим мужчиной со мной случится хоть что-то нехорошее. Да он же любого мертвого ученого загонит в гроб еще раз! Дважды, если потребуется.

– Да ты парень не промах, – одобрил методы сальфа Димар. – Мне нравится твой подход, с огоньком. Что ж! Посмотрим, как вы с Ламаром справитесь с задачей. Хулиганов и прогульщиков у нас пруд пруди. Варвары, что с них взять. Все думают, что тут как в родной деревне. Не выполнил задание отца – честно схлопотал подзатыльник. Лишился ужина и пошел себе на все четыре стороны – играть в догонялки камнями с дружками. Игра такая, кого камень догонит, тот и водит. Как только очнется. На крайняк вернется к друзьям при помощи энергии жизни. Мы же врачи! Наше дело калечить… ой, лечить, конечно, лечить! А на ужин можно кого-нибудь поймать в ближайшем лесу и зажарить в ближайшем дворе. Тоже мне наказание!

У меня закралась мысль, что скандр делился личным опытом. Он так умильно закатил глаза, словно не про наказания рассуждал – так, про легкие и веселые приключения.

– Да-а-а! – с внезапной ностальгией в голосе закончил Димар. – Давненько мужчин нашей семьи не вызывали на поединок. Были же времена-а-а…

– Я даже знаю почему, но воздержусь от объяснений, – бодро сообщил снизу сальф и стремительно замаршировал к соседнему корпусу.

Приостановился, махнул рукой, словно говорил: «Э-эх! Перед приездом остального семейства Мастгури мне уже ничего не страшно», и все-таки добавил:

– Наверное, у вас противники закончились. Скоропостижно.

И нарочито неспешно продолжил свой путь. Словно демонстрировал, что уже ничего не боится. Ну да… Для сваренного рака все худшее уже позади.

– Видала?! Орел! – похвалил его Димар. – А видела бы ты его в начале знакомства с нашим другом, Вархаром… А потом с Ламаром… А потом еще с некоторыми скандрами…

– Я поняла, почему парень так окреп духом! – вырвалось у меня.

Димар чуть сильнее прижался, погладил по плечу, наклонился к уху и жарко сообщил:

– Умница моя. Уловила нашу специфику. А вот приедут братья… И, может быть, даже мама…

Тогда я еще не подозревала, что столько Мастгури в одном месте – это не просто опасно, это убийственно смешно. Для всех, кто выживет. А «тихие развлечения» знаменитого семейства лишь чуть менее громкие, чем ракетная бомбардировка. И совсем немного менее опасные. Для зрителей за бронированным стеклом или клеткой из титана.

Несколько минут я слушала рваное дыхание варвара за спиной, ощущала Димара всем телом и мечтала прижаться покрепче. Но затем разум взрослой женщины возобладал над девочкой, что грезила о сильном плече и таком вот мужчине – диком, но не глупом, отчаянном, но добром.

Я осторожно проскользнула между Димаром и окном, вернулась за стол и небрежно напомнила:

– Я что-то не поняла? А как же посуда?

Начальник криво ухмыльнулся, смешинки затерялись в его голубых глазах, и я впервые познала скорость скандров. Потом мне рассказывали, что эта раса способна опередить даже электроток, которым Мастгури столь нездорово оздоровляли всех вокруг. Но лучше сто раз увидеть, чем один раз услышать. Сто раз, потому что удивляли меня в этой Академии по сто раз на дню.

Димар рванул от окна, за секунды зачистил тарелки от остатков еды и загрузил в посудомойку. Когда внушительный агрегат утробно загудел, сообщая о бурной деятельности, скандр неспешно повернулся ко мне и не без вызова констатировал:

– Хиленькие у тебя испытания. Так, на какого-нибудь слабака. Максимум на сальфа. И вообще, мне казалось, что в Зейлендии живут поцивилизованней. Неужто там еще нет посудомоечных машин? А я-то еще думал, что это мы варвары?

Он подмигнул и расплылся в довольной улыбке.

– Ну и какие еще экзамены ты мне подготовила? В поте лица драить полы с помощью моющего пылесоса и не заснуть в процессе от скуки? Действительно, непростая задачка! Выбить ковры как боксерскую грушу или забить соперника до смерти? Я слушаю, даже можно сказать – вхожу во вкус… Еще немного, и совсем увлекусь… А то у нас тут никаких развлечений. Учеба да пытки. А во время экзаменов, в сессию, эти понятия вообще почти неотличимы друг от друга.

Димар подпер стену богатырским плечом, закинул ногу за ногу и продолжал ухмыляться.

Я судорожно соображала. Так, пока он уверенно ведет в счете. Три – один, ничего не попишешь. Изнутри поднимался небывалый азарт. Еще никогда я не чувствовала себя так рядом с мужчиной. А скандр не переставал иронично подзуживать:

– Учти! Если решишь сдаться сразу, разочаровываться не стану. Я ж понимаю – таких мужчин в Зейлендии просто нет и не было. Они на одном мытье посуды срезаются, как голова на гильотине. Окончательно и бесповоротно.

Начальник лукаво прищурился, смерил меня внимательным взглядом и остановился на груди. С минуту не мог от нее оторваться, но затем восстановил наш зрительный контакт. И тут меня внезапно осенило. Немного безрассудная, слегка нудистская, совсем нескромная идея пронеслась в голове зигзагом молнии в ночном небе. Ладно! Была не была! Проигрывать Димару вот так, всухую, выглядело неспортивным и неинтересным.

Нужно испытать скандра по-настоящему! В конце концов, предыдущие ДТП показались ему детскими забавами. Сдаваться обаянию варвара в первый же день знакомства я не планировала. Вначале хотелось его помучить, больше ценить будет, уважать как личность. Да и наша маленькая игра – кто кого? – очень веселила и вдохновляла.

– Так, когда у меня начнутся первые занятия? – деловито уточнила я у начальника.

– Завтра. Начнутся примерно с полудня. Шейлана придет и расскажет, попозже, – судя по интонациям Димара, двойное дно вопроса он угадал моментально.

– Значит, пока я совершенно свободна? – Я сладко потянулась, отметив, что скандр вновь исследует грудь. Скользит взглядом ниже и заметно напрягается. Признаться, мне это очень понравилось, можно даже сказать – вдохновило. Приятно осознавать, что мужчина увлечен тобой. Если и не целиком, то некоторыми частями тела – определенно. Я повторила приятный жест. Димар расплылся в кривой ухмылке, давая понять, что эффект достигнут.

– Все верно. Часа три полной свободы тебе гарантированы, – ответил скандр после многозначительной паузы. – Уверен, сестра слышала наш разговор с Гвендом и отправилась вызывать братьев сюда. Так сказать, на братское развлечение. Их разговор по энергофону – это что-то вроде вашего телефона, но работает на энергии перекрестья, поэтому бесперебойно – наверняка затянется. Какой же скандр с ходу поверит, что сальф вызвал его на поединок? Вначале Шейлане предстоит убеждать братьев, что она не шутит. Затем ждать, пока те нагогочутся. Говорить и хохотать одновременно – целое искусство. Многие принимают такой монолог за хрюканье. Потом сестре надо изложить суть дела. Тут братья еще посмеются… с полчаса… как минимум… Ну а там, глядишь, Шейлана доделает свои дела – и к тебе на инструктаж. В общей сложности не меньше трех часов, как я и говорил!

Я радостно улыбнулась, потянулась опять – как можно изящней и грациозней. Так, что у Димара разве что слюнки не потекли.

– Боже! Я так устала с дороги. А тут пожары, электричество, ректоры-горы, сальфы-самоубийцы. Тот еще денек… – Я приостановилась, Димар выжидающе оскалился в улыбке. – Хочу помыться, освежить голову, но сил на все про все не хватает. Надеюсь, что истинный воин поможет в беде? Потрет слабой женщине спинку, вымоет мои густые волосы. Галантно и целомудренно, как истинный джентльмен?

На лице Димара крупными буквами высветилось: «Где ты вообще тут нашла джентльменов? Девочка, ты уверена, что попала по адресу? Убеждена, что это слово я не принимаю за непереводимое зейлендское ругательство?»

Скандр скользнул по мне лихорадочным взглядом, быстро сглотнул и облизал губы. На долю секунды я даже испугалась. Подумала, что зря так играю с огнем. Цивилизованный варвар – он все-таки варвар. На скользкие предложения реагирует соответственно. Кто знает, как он развлекался в военных походах и взятых городах?

Я инстинктивно обхватила себя руками. Слегка подвисший, возбужденный Мастгури резко отмер и расхохотался:

– Спокойно! Варвар красавицу не обидит! Потереть спинку так потереть спинку. Без приставаний так без приставаний. Посмотрим, кто из нас из какого текста слеплен!

И он лихо сбросил одежду – с истинно воинской скоростью и настоящей варварской ухмылкой. Я только ахнула, обнаружив, что Димар уже в шортах-плавках. Белье скандра впечатлило несказанно. Тогда я еще не знала, что это фирменные плавки мужчин этой расы. Спереди, на самом интересном месте, прямо вверх торчала дубина-аппликация. Ах нет, все-таки палица. Толстые металлические шипы выступали из нее во все стороны.

С минуту я молча пялилась на скандра, причем так, как недавно – он на меня. Фигура Димара привлекала внимание ничуть не меньше его фееричных плавок. Скандр опять напомнил мне Джейсона Мамоа – двухметровую гору мышц с непередаваемым диким обаянием. Ни капли жира, ни единого варикозного сосуда, ничего перекачанного, ненатурального. Все в этом мужчине выглядело идеальным.

Когда ко мне вернулся дар речи, стало ясно: счет четыре – один. Еще немного – и безнадежно продую. Пора делать собственный ход. До мата, возможно, и не дотяну, но шах Димару поставлю непременно. Зря, что ли, столько лет йогой занималась?

Я поднялась, выгнулась кошкой, изящно сдернула трикотажную блузку. Черт! Вот ведь я склеротик несчастный! Вещи-то в шкафу я так и не проверила! Вдруг там свежих и вовсе нет? Или того хуже – по ошибке притащили на перекрестье гардероб какой-нибудь пышной дамы, размера эдак семидесятого. Носи потом, как мешок для картошки…

Ладно, не будем паниковать, разберемся. Где наша не пропадала? В конце концов, обернусь раз пять. Введу моду на платья-гармошки. Ну а что? Мы, физики, народ с фантазией! Хочешь – водородную бомбу сварганим, хочешь – ракету с самонаведением… Пусть радуются, что я ограничилась дизайном. Главное, сейчас разобраться с Димаром. Скандр наблюдал за мной неотрывно, несколько раз облизал губы и засверкал глазами так, что спалил бы гектары леса без усилий. Я неторопливо расстегнула брюки, сбросила их и грациозно переступила. Димар слегка подался вперед, немедленно отклонился обратно и с хрипотцой в голосе произнес:

– С огнем играешь, женщина-физик? Хочешь проверить, насколько я варвар?

И сделал недвусмысленный жест бедрами, будто планировал пронзить воздух палицей. Я в нерешительности отступила. Димар неспешно двинулся следом. Шаг, другой, третий… Дверь ванной, мой здешний полубассейн для мытья. Я включила теплую воду и отошла от края подальше. Димар ухмыльнулся, не скрывая желания, резко выбросил вперед руку. Я аж дернулась, поскользнулась и… кубарем полетела вниз. Секунда ужаса в ожидании травмы, как минимум сотрясения мозга, – и я бултыхаюсь в руках Мастгури. Димар поймал меня одной левой, в прямом смысле этого слова. В правой руке его появилась мочалка.

– Белье снимешь? Или поостережешься? – с вызовом уточнил начальник, небрежно касаясь резинки плавок. Намек я поняла моментально. Что ж, и в белье можно помыться…

Димар сверкнул лихорадочным взглядом – весь его вид кричал о желании, даже губы окрасились ярче. Но варвар произнес относительно спокойно:

– Вот и ладушки. Хорошая девочка. Садись и хорошенько выпрями спину… Сейчас ты познаешь вершины удовольствия.

На долю секунды я снова испугалась. Слишком уж многообещающе выглядел варвар, чтобы не заподозрить сального намека. Димар хохотнул, поднажал на плечи – и пришлось послушно опуститься в воду. Она наливалась с невероятной быстротой и уже плескалась возле моей талии.

Димар тщательно намылил мочалку и… принялся массировать мне спину рукой. Пальцы скандра творили чудеса! Мышцы становились мягкими, податливыми, сладкая нега растекалась по телу. Я несколько раз обращалась к массажистам, но такого прежде никогда не испытывала. Мочалка тоже проходилась по разнеженным мышцам, горяча кожу и разгоняя кровь. Бодряще пахло терпкое мыло, мерно и приятно журчала вода. Я совершенно сомлела от удовольствия, хотелось урчать, как сытая кошка. Но я с усилием прикусила губу и, когда Димар закончил со спиной, всучила ему шампунь с полки.

Варвар хрипло рассмеялся за моим плечом. Какой счет, становилось неясным. Я почти не понимала – кто выиграл. Димар пыхтел и сопел все сильнее, но лишнего себе ни разу не позволил. Я же непристойно млела от массажа. Но сдаваться скандру пока не собиралась.

Мытье головы вышло не менее приятным. Пальцы Димара осторожно массировали и слабо нажимали на нервные центры. И вскоре я чувствовала себя совершенно обновленной. Усталость и нервозность куда-то испарились, мышцы стремительно приходили в тонус. Теплая вода окутала тело, руки скандра творили волшебство. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но Димар прервался и хрипло заявил:

– Голова чистая, спина отмыта! Остальное мыть будем или поостережемся? Запланированы ли еще испытания в ванной? Или дадим друг другу отдышаться?

Вид варвара говорил о желании лучше тысячи слов, взгляд повествовал еще красноречивей. Я смогла только кивнуть. Димар крутанулся и исчез за дверью.

М-да… Раунд закончился со счетом один – один. Значит, скандр пока сильно выигрывает. Но судьба подкинула мне чудесную возможность: шансы уравнять наши с Димаром очки. Наверное, чисто из женской солидарности. Не зря же слова «судьба» и «фортуна» в русском языке женского рода.

За окном раздался требовательный оклик – такой, что аж стекла задребезжали. С полочки в ванной упал шампунь, смачно плюхнулся в воду и поплыл. Видимо, спасался от нашествия варваров, планировал улизнуть в открытое море. Из-за двери донесся возглас Димара – ага, кинофильм «Варвары возвращаются», естественно, с начальником в главной роли. Ненадолго же он покинул мою скромную обитель!

– Давайте-давайте! Срочно собирайтесь! – кого-то так поторопила Шейлана, что у меня даже уши слегка заложило.

– А ну поторапливайтесь! Чего уснули? – гаркнул Димар из окна моей квартиры.

– У вас двадцать минут, чтобы сесть в автобус! – объявил откуда-то сверху Айливерт, и у соседей что-то гулко упало. Наверное, смыло звуковой волной. Варвар дунул – и город пал, в прямом смысле этого слова.

Глава 4 Женщина-физик на боевом крещении

Я торопливо закончила мыться, как можно тщательней вытерла волосы и завернулась в любимый махровый халат – он обнаружился на крючке у двери.

В квартире по-хозяйски орудовали Мастгури. Так, словно это их собственное жилище. Димар вытаскивал мои вещи из шкафа, Шейлана ловко складывала их в чемоданы. Вещи выглядели довольно знакомо, сумки же я впервые видела. Окованные металлом гигантские чемоданы выдерживали, наверное, даже тяжелое оружие. Размер сумок впечатлял несказанно – туда легко уместилась бы я сама. Причем даже не очень напрягаясь.

Заметив, что я появилась в комнате, Димар протянул стопку одежды и невозмутимо сообщил:

– Прости, женщина-физик, но отдых отменяется. Придется срочно ехать на роды. Принимать, так сказать, новых скандриков.

Признаться, теперь я совсем растерялась. То, что покой здесь даже не приснится, стало понятно с самого начала. То, что с Димаром придется видеться часто, сомнений не вызывало совершенно. Но не в собственной же квартире и не каждую свободную минуту! Особенно когда я собиралась отдыхать! Скандр покосился с хитрым выражением и принялся перебирать мое… белье…

– Вот знал, что ты носишь только хлопок. Никаких поролоновых обманок, никаких поддерживающих дужек, – прокомментировал скандр походя, метнул в меня сверкающий взгляд и спокойно вернулся к прежнему делу.

М-да… Я свои вещи еще даже не проверила, не убедилась, что одежда на месте. А ее уже планируют перевозить снова, белье перерыли, как при обыске спецслужбами. В деталях изучили каждую чашечку, словно там вшито опасное оружие или, на худой конец, видеокамера.

Впрочем, упаковали скандры немного – всего месяца на два отпуска. Большинство платьев остались в гардеробе. Пока Димар возился в шкафах, где уместилось бы человек десять, я порадовалась, что одежда невредима. Но вот зачем и куда меня собрали, по-прежнему оставалось неясным.

– Одевайся, женщина-физик, чего застыла? – покрутил рукой в воздухе Димар. Захлопнул чемодан и понес на выход.

Я обернулась к суетливой Шейлане. Скандрина планировала уйти вслед за братом, но мой ошарашенный вид остановил ее.

– Спокойно. Мы срочно едем на роды, – еще сильнее поразила Шейлана. – Как аспирантка и личный помощник Димара, ты должна присутствовать тоже. Учиться нашему акушерскому делу. Поверь! Так будет даже лучше! Курсы по управлению энергией жизни – это же нудно, скучно и монотонно. А тут и драйв, и веселье, и тренировка! Ка-ак увидишь счастливых рожениц – мигом все способности раскроются. Это называется боевое крещение!

– Всегда думала, что при родах раскрывается нечто другое, – инстинктивно съязвила я.

Мастгури мастерски выводили из равновесия, и вернуться туда в ближайшие часы мне явно не светило. Несмотря на устойчивую психику и нордический темперамент. Наверное, почти как у тех рожениц, что подпускают к себе местных акушеров.

– Собирайся! В дороге немного покемаришь. Автобус уже ждет! – поторопила Шейлана.

– Эм… А расписание, объяснения, занятия физикой? И ничего, что я как бы не врач? Даже близко не медсестра? – окончательно растерялась я.

– Не переживай! Раз обещали – выполним непременно! Медсестрой сделаем в процессе. Расписание запишешь по пути. Инструктаж получишь между схватками. Мы тут и не такое сотворяли… Или вытворяли… Не знаю, как уж правильно по-зейлендски, – спокойно парировала скандрина. – А сейчас одевайся уже. Автобус у ворот. Айливерт скомандовал – значит, надо ехать. Отец не любит дважды приказывать. Он от этого… эм… расстраивается. И мгновенно расстраивает всех остальных.

– У каких ворот? Какой еще автобус? И почему я? – затараторила я в спину Шейлане – она уже почти скрылась за дверью.

Скандрина грациозно обернулась, задорно подмигнула и бросила через плечо:

– Ты помощница моего брата. Тебе надо пройти боевое крещение. Ну и вообще… Димар так решил.

Последняя фраза прозвучала так, словно начальник решал все на свете, распоряжался в своей вотчине, как царь и бог. Даром что он даже не ректор. Я постояла посредине комнаты, комкая в руках знакомую одежду – серые спортивные лосины и голубую трикотажную блузку.

– Гульнара-а! Женщина-физик! Выходи уже! Мы ждем только тебя! – донесся из окна оклик Димара.

Я вздохнула и быстро оделась. М-да… Не Медицинская Академия, а филиал желтого дома. Выездной к тому же, судя по последним событиям.

Куда именно мы так срочно отправляемся, узнаю, видимо, сильно позже. По дороге, если очень повезет. Если не подфартит – то уже на родах. Что мне там делать, выясню на месте. Единственное, что пока приходило в голову: отвлекать рожениц законами физики. При рассказе, как электрон превращается в волну, всего лишь потому, что его фотографируют, любая забудет о схватках и потугах. Будет думать лишь об одном – чтобы я поскорее замолчала…

На этой веселой и оптимистичной ноте я зашнуровала любимые кроссовки – они обнаружились в нижнем ящике гардероба – и поспешила выйти.

Димар снаружи не переставал поторапливать так, что шкафы в комнате жалобно скрипели, а кран в ванной подозрительно гудел.

В коридоре творилось невообразимое. Только теперь я отчетливо уяснила – почему студенческие группы, что занимаются по одной программе, кто-то нарек словом «потоки». На меня мчался бурный поток учащихся. Конечно, Димар с Айливертом выглядели среди них, как атланты возле баскетболистов. Зато я напоминала ящерку, по ошибке брошенную в бассейн с аллигаторами.

Скандров и мрагулов – знаменитых варваров перекрестий – я узнала по описанию начальника сразу же. И даже поняла, почему одежда мрагулов «женоподобная», «практически бабские шмотки». Эта раса носила шорты-юбки с самыми обычными, почти земными футболками. Истлы с хищными остроносыми лицами и львиными гривами выделялись тоже. Таллины наряжались, как буддийские монахи: в балахоны-туники и мешковатые брюки. Эти гуманоиды с кожей-корой и волосами, похожими на металлическую проволоку, выглядели долговязыми и нескладными. Самыми безобидными казались сальфы – напоминали фейри из земных мифов. Одевались непременно в шелковые рубашки и классические брюки. На «пеньков»-леплеров я смотреть не рисковала, только косилась – и то с прищуром. Низкорослые по сравнению с остальными студенты – всего-навсего на голову выше меня – наряжались так, будто планировали подрабатывать ночными витринами. Все, что на них не блестело, то сверкало, все, что не пестрело, било по глазам. Каждый напоминал живую палитру из ярких, несочетаемых цветов и оттенков, с пятью-семью ремнями в придачу. Разного цвета аксессуары венчали к тому же светящиеся пряжки. Краски венецианского карнавала меркли по сравнению с палитрой одежды леплеров.

Студенты неслись стадом бронтозавров и об окружении заботились так же – сметали все, что попадалось на пути. И я почти уже собралась с духом, решилась нырнуть в бурную реку учащихся, как справа появился Димар Мастгури. Он словно вырос из-под земли, переместился снаружи здания порталом. Только что скандра и поблизости не было, и вот он, собственной персоной, отчитывает меня за ужасную нерасторопность.

– А все женщины-физики такие медлительные? Да еще стеснительные и нерешительные? Чего растерялась? Тарань учащихся, всего делов-то! – задорно подмигнул Димар. Схватил меня, как плюшевую игрушку, закинул на плечо и понес на выход. Я летела над затылками студентов и размышляла над поведением скандра. Бесцеремонность – второе имя начальника. Ввалился в квартиру, хотя его не звали, перерыл гардероб, включая белье, и вот теперь тащит, как варвар – добычу. Нет, варвар-то он, конечно, настоящий. Тут и слепой не рискнул бы усомниться. Но даже варвара можно воспитывать. По крайней мере, мне всегда так думалось.

События прокручивались в голове кинолентой, возмущение закипало в груди все сильнее. Смятение и растерянность из-за внезапности событий, шок от череды невероятных приключений уступали место праведному гневу. Разумная женщина внутри меня отступала, сдавалась под напором взбунтовавшейся феминистки. Все опасение смело как ураганом, я видела цель и собиралась атаковать.

Димар вынес меня из черного хода – сразу в глухой университетский дворик. Тупик образовывали четыре корпуса, по центру одного изогнулась арка. Автобус не заметить было невозможно. Просто не всякий догадался бы, что перед ним именно автобус – большинство приняли бы его за поезд. Длинный транспорт, высотой под шесть метров, состоял из множества зеленых вагонов. Впереди виднелись кабина водителя и его голова, определенно скандровская.

Димар занес меня в средний вагон и усадил на полку напротив Шейланы. И тут мое терпение лопнуло напрочь, забрызгав окружающих фонтаном возмущения:

– Да что здесь такое вообще происходит?! Что это вы себе позволяете? Вваливаетесь в комнату без приглашения, лезете в мои вещи без разрешения! Собираете их без моего же согласия! Тащите меня куда глаза глядят! Я только сегодня поступила на работу. Мне не показали ни расписания занятий, ни списки групп, ни название курса! Вообще ничего! В конце концов, хотелось бы увидеть учебные программы! Надеюсь, в вашем дурдоме знают – что это такое? Увидеть список тем, которые нужно дать за семестр! Или это тоже в процессе, по ходу? В рамках боевого крещения между родами? Преподы входят в аудиторию – и у них сразу открываются способности. Вот только к чему способности, спрашивается? К марафонскому бегу куда подальше или фигурным прыжкам из окна? Вы не назвали мне мою должность. Старший преподаватель, доцент, профессор? Вы вообще в курсе – что это такое?

Я кричала что-то еще – то ли членораздельное, то ли междометия. Шейлана смотрела с полуулыбкой, даже подперла голову кулаком. Будто всю жизнь мечтала увидеть, как «женщина-физик» распекает брата. Димар тоже не смутился ни капли, ничуть не расстроился и даже не удивился. Слушал меня с широкой улыбкой, слишком добродушно, с умилением приподняв брови.

Когда мой словесный поток иссяк, скандр легонько хлопнул по плечу – я даже отшатнулась от неожиданности – и совершенно невозмутимо изрек:

– Ничего-ничего, это всего лишь нервы. Доедем до места, сразу освоишься… Покажем мы тебе и профессоров, и доцентов… и даже программы – учебные и не очень…

Вот теперь внутри закипела ярость. Давненько я не доходила до такого состояния. В последний раз это случилось на зачете. Студент полчаса вдохновенно рассказывал, как, согласно закону Дальтона о давлении, дальтоники видят зеленое красным и признаются под давлением обстоятельств. Энергию запасают в бутылках энергетика. А Ньютон – название сорта яблок. Поэтому и стоит поставить ему тройку.

Я сжала кулаки, выпятила подбородок и… из глаз пролился пучок света. Коснулся густой брови Димара – и середина ее мгновенно облысела. Скандр пораженно вытянулся по струнке, Шейлана захохотала, держась за живот. Димар провел по брови рукой, и волосы начали отрастать заново.

Я думала – все, теперь мне конец! Лицо скандра напоминало каменную маску, на которой торопливо отрастала бровь. Так вот, оказывается, как действует энергия жизни! То-то бы лысые на Земле порадовались! Провел рукой, дунул, плюнул – и получи густую шевелюру.

Димар подошел, устроился рядом, нарочито осторожно приобнял меня за плечи и наставительно произнес:

– Женщина-физик! Ты с даром поосторожней. Ну ладно, бровь уничтожила напрочь. А если бы стрельнула чуток пониже? В то место, которое тебе самой пригодится! Я про руки, естественно! А ты о чем подумала?

Хитрый прищур тираннозавра перед добычей, смешинки в уголках голубых глаз. Да-а-а. Димара так просто из равновесия не вывести!

– Да хватит доводить девушку до истерики! – внезапно осадила брата Шейлана.

Встала, убрала руку Димара с моего плеча и указала скандру на его прежнее место. Начальник добродушно пожал плечами – и пересел без особых возражений. Шейлана опустилась справа от меня, налила чая из пятилитрового бочонка – он висел на стене неподалеку. Для скандров ничего далекого не существовало – они легко доставали все вокруг. Чайники, ящики и… окружающих.

– Выпей, успокойся и послушай, – вдруг вполне серьезно начала Шейлана. – У тебя совершенно уникальный дар. Энергия жизни и энергия иссушения.

Я пораженно уставилась на скандрину, залпом выпила горячий напиток и нервно выдохнула, не понимая ни слова.

– Вот все ты неверно, сестра, объясняешь! – нетерпеливо вмешался Димар. – Слушай меня, женщина-физик. Отец сразу тебя раскусил. Еще когда по Земле путешествовал, магов искал в нашу копилку. Поэтому мы так спешно тебя и вытащили. К сожалению, пришлось без передышки везти тебя на нынешнее задание. Тебе бы обучиться, обстреляться… то есть отстреляться от пациентов… электротоком… В общем, ты поняла идею. Но твой дар может понадобиться нам срочно. Извини, Гульнара, ничего не попишешь. Простые физики только преподают, а ты у нас лекарь-физик, как и сказано в трудовом договоре. Помнишь, папаня красиво продекламировал: мол, будешь работать, преподавать и лечить… Жаль, что пришлось сразу тебя так озадачить – с родной Земли да прямо в бой. То есть на массовое иссушение-исцеление. Но девушки категорически отказались рожать попозже. Уж мы их уговаривали, уговаривали, уламывали младенцев всеми способами. Но беременные пошли на редкость упрямые – рожают, и все тут! Хоть кол на голове теши.

Твой уникальный дар отец заприметил мгновенно. Обычные маги энергии жизни могут только лечить, не калечить. Тебе же удается и то и то. Но стоит все же колдовать поосторожней. Мало ли что там у кого еще исчезнет.

Он так многозначительно поиграл бровями, подвигал бедрами и посмотрел на штаны, что кровь бросилась мне в лицо. Несколько минут я только молчала, пила чай и слушала Мастгури. Они повествовали об уникальном даре как о незначительной непогоде за окнами.

Легкий ветерок треплет крыши зданий, нежным посвистом развевает арматуру, гоняет стайки джипов по дворам и дорогам. Слабый дождик смывает прохожих, кошек и собак в ближайшее море. Небольшое, почти незначительное похолодание – и в средней полосе России Северный полюс.

Чего переживать? Дело-то житейское.

– Твой дар – вообще отличная штука! Захотел – и разом лишил врага пальца. Сильнее разозлился – иссушил самое дорогое! – не переставал пошлить возбужденный Димар. Не знаю уж, что такое на него нашло, но эти фантазии скандра не отпускали.

– Да хватит уже смущать нашу девушку! – бойко возражала брату Шейлана. – Не слушай его, что с него взять-то? – отмахивалась она в сторону Димара. – Твой дар – отличная штука при ампутации. Ты уничтожаешь органы совершенно бесследно. Иссушение – очень хорошая вещь. Нужно удалить, например, бородавку. Чуть разозлилась – и та пропала.

– А когда разозлишься намного сильнее, ниже пояса на меня даже не смотри! – не сходил с любимой трибуны Димар. – Даже в ноги, пожалуйста, взглядом не впивайся. Ноги для варвара – крайне ценные органы. Чем же еще зубы противнику выбить? Если руки уже заняты его пальцами. Ломаешь пальцы и выбиваешь зубы. Без ног тут совсем ничего не получится.

– Да хватит уже твоего черного юмора! – резко перебивала брата Шейлана. – Смотри, Гульнара, как здорово все выходит. Нужно удалить поврежденный ноготь? Раз – испарила, два – ранку залечила. Действительно, дар у тебя замечательный.

– Да ничего ты не понимаешь в искусстве иссушения! – не унимался Димар, сверкая глазами. – Берешь врага и убираешь ему ухо. Тот удивляется несказанно. Пока соображает – куда чего делось, ты потихоньку убираешь ему глаз. Враг поражается еще сильнее. И наконец доходишь до самого главного… До…

– Да перестань ты уже смущать Гульнару! – вставала на мою защиту Шейлана.

В общем, спутники разошлись не на шутку. Театр двух актеров, ни больше ни меньше. Ближе к концу бешеного инструктажа я понимала только междометия – скандры перешли на повышенные тона. Казалось, я тут несколько лишняя, так увлеклись брат с сестрой юмореской. Но стоило мне попытаться подняться, даже помыслить о соседнем вагоне, Шейлана рукой пригвождала к сиденью, а Димар привставал, видимо, страхуя.

Пришлось ждать, пока варвары наконец угомонятся. Понимала я из их слов немного, о даре узнала – еще меньше. Зато баек наслушалась по самое не хочу. Первой надо мной сжалилась Шейлана. Посмотрела с сочувствием и резюмировала:

– Что-то ты у нас какая-то бледная. Наверное, перетратила энергию с непривычки. Ты пока приляг, поспи, отдохни. Мы посидим и покараулим.

Хотелось высказаться очень откровенно. Что энергию я перетратила вовсе не на дар – на попытку понять объяснения скандров. Что устала я совершенно не от эпиляции брови – от потока бесконечных варварских прибауток. Но, глядя на сочувствующие лица Мастгури, я решила воздержаться от подобных исповедей. Пока скандры разрешают поспать-отдохнуть, надо срочно воспользоваться случаем. В другой раз такой может и не представиться. А что творится на варварских родах, я уже даже вообразить боялась. Не хотелось совсем перетратить энергию. Мой нордический темперамент потихоньку сдавал позиции, нервная система теряла устойчивость. Скатываться на истерики и нервные вопли выглядело уж совсем не спортивным. Тем более я и так прокричалась достаточно. Мало ли какой дар откроется ненароком? Лучше пока воздержаться от подобного. Новые часы объяснений Мастгури мой организм может и не выдержать. У меня и так жесткая передозировка, можно даже сказать – отравление.

Димар немедленно уступил мне койку, даже подушку взбил до неузнаваемости – теперь она походила на асимметричный шарик. Я устроилась на широкой полочке, закуталась одеялом до самого носа и моментально уплыла в сон…

Мне снился Димар в плавках с изображением палицы и с речью о том, как иссушать бронтозавров. Вернее, самое ценное в их организме – мозг, размером с обычный грецкий орех. Шейлана, в купальнике и без халатика медсестры, рассказывала про бесследные ампутации… ошибок. Табун студентов спасался от иссушения. Твердил, что бронтозавры-одногруппники вымерли еще на первой лекции – не выдержали интеллектуального шока. А ошибку ребята допустили только одну – поступили учиться в Академию Мастгури…

Но всех заглушили странные выкрики, перемежаясь с… лекцией по общей физике. Еще ни разу на своей памяти я не слышала, чтобы ругались научными терминами, а также формулами и законами механики. Обычно крикуны переходили на чертыхания, самые «культурные» обращались к мату… Но для загадочных перекрестий миров не существовало ничего невероятного.

Я осторожно открыла один глаз, другой и обнаружила, что автобус уже не движется. Радостная Шейлана возвышается рядом, а из окна доносится лекция по механике. Женский голос так выкрикивает определения, словно студенты находятся в другом мире, сдабривает формулами, ойками и айками, охами, ахами, чертями и проклятьями…

Димар из вагона куда-то испарился.

Шейлана приветливо мне улыбнулась – наверное, так и улыбаются санитары, прежде чем скрутить опасного психа.

– Вставай, Гульнара. Роды в самом разгаре, – весело сообщила мне скандрина.

– А лекция по физике?

– Это у нас одна беременная пытается отвлечься. Преподаватель физики, как и ты. Учит ребенка ничего не страшиться. Даже формул и научных терминов. После такого вхождения в наш мир маленький скандрик ничего не испугается. Ни врагов, ни взрывов, ни стихийного бедствия… Что они такое, на самом-то деле? Особенно в сравнении с маминой лекцией? Вот тут мозги взрываются по-настоящему.

Теперь я уже совсем заинтересовалась. Бодро встала и последовала за Шейланой – скандрина уверенно выскочила из двери.

В лицо пахнуло липовым цветом, вишневым пирогом и чаем с брусникой. Домом, как бы нелепо ни прозвучало…

Снаружи ждало невероятное зрелище. Долина, припорошенная синеватым туманом, простиралась до самой линии горизонта. Под ногами кустилась изумрудная травка – красивая, идеальная, былинка к былинке. Вдалеке текли бирюзовые реки, небо сияло чистейшей лазурью, солнце светило тепло и приятно.

– Женщина-физик! Давай уже, отомри! Это перекрестье, особенное место. Потом тебе все расскажу и покажу. Еще пожалеешь, что заинтересовалась. А пока поторопись на здешнее представление. Нам может понадобиться твоя помощь.

Я торопливо огляделась по сторонам, но начальственной фигуры нигде не обнаружилось. Шейлана ухмыльнулась и развернула назад. Мы поспешно обогнули автобус и обнаружили второй, в точности такой же. Из окон его среднего купе и доносилась знакомая истошная лекция, время от времени прерываемая воплями:

– Черти забери! Физика хуже родов! Кто-нибудь! Пожалуйста! Помогите несчастной! Мне срочно нужна мозговая анестезия! Схватки я терпеть еще готова. Но эти формулы, определения, термины… На такое я, забеременев, не подписывалась! Я требую этого… Гуманитарного подхода!

– Гуманного! – подсказал бедолаге Димар. – Не то нарвешься на лекцию по философии… Хотя… Наверное, тогда родишь моментально… Вот только ребенок может переселиться в бочку. Сразу, как только научится ходить. А ходить он, боюсь, научится немедленно. После такого-то мозголомного приветствия. Тут не ходить – бегать навостришься. Причем в первые же секунды жизни и дыхания.

Начальник, видимо, находился в автобусе, но кричал так, что время от времени заглушал рожениц:

– А ну-ка, давайте! Чего вы застыли! Ну ладно Вархар, он все-таки проректор. А ты, братишка? Ты врач или где? А ну-ка отставить панические настроения? Родит твоя женушка, куда ж она денется? Беременная женщина не родить не может. Это я тебе как врач заявляю. Само оно уже никак не рассосется. Что ни предпринимай… Говорю авторитетно, как медик с большим опытом, и авторитарно, как старший брат…

– Я где… Я совсем не понимаю, что делать! – ответил дрожащий скандровский голос.

– О-отставить панику, применим физику! – разразился неожиданным предложением Димар, пока мы с Шейланой подходили к автобусу. – Представим это как сообщающиеся сосуды.

– Какие сосуды? О чем вы талдычите? Я хочу побыстрее родить ребенка и выйти наружу от лекции Ольги! – жалобно простонала несчастная роженица.

– Ничего не получится, я уже закончила! – отчеканила преподша и радостно выдохнула. Даже стекла в купе нервно задребезжали.

– Так, нам срочно нужна еще помощь! – истошно заорал очень нервный скандр.

– Тихо! У нас как раз есть нужная сотрудница! – слишком уверенно пообещал Димар и подтвердил мои самые худшие подозрения: – Гульнара, женщина-физик, ну где же ты?

– Еще один физик? Только не это! Пытки беременных запрещены законом! Я буду жаловаться… Айливерту! Отцу! В общем, кому-нибудь обязательно пожалуюсь! – возмутилась еще «незакончившая» роженица.

Я выдохнула, словно ныряла в холодную воду. Так-с, на родах мне бывать уже приходилось. Хотя бы тут не совсем растеряюсь. У подруги начались преждевременные роды, прямо в лаборатории, на седьмом месяце беременности. Так что процесс я примерно представляла.

Ничего нового я и впрямь не увидела. Вагон показался ужасно тесным, хотя там уместились бы три учебные лаборатории. Уж больно много скандров собралось в одном месте. Один такой варвар заменял трех человек, а четверо превращались в огромную толпу.

Великан, выше остальных на голову, с длинной русой косой за спиной и тремя родинками над правой бровью, почти баюкал маленькую женщину. Рыжая, красивая и совершенно расслабленная, она мирно спала на руках у мужчины. Ногой скандр покачивал коляску – нечто вроде пластиковой емкости на высокой стойке с шестью колесиками. Там мирно спал пухлощекий младенец.

Димар внезапно подскочил сзади, развернул меня и указал рукой на проблему.

Перед нами распласталась беременная мрагулка. Тужиться девушка уже перестала, бессильно лежала и слабо постанывала.

– И что? Ей не хватило силы выталкивания? – всерьез поинтересовалась я у Шейланы. Справа от широкой просторной каталки, где и лежала незадачливая роженица, застыл варвар с почти нечеловеческим лицом. Он походил на Бармалея-йети. Густая борода, кустистые усы, улыбка голодного дикаря-людоеда, сверкающий взгляд – безумный и раздосадованный. Я даже немного попятилась от дивного зрелища.

– Не уходите, пожалуйста! Муж хороший. Он просто это… Доктор Шок, – жалобно простонала беременная мрагулка. – А борода, усы и страшные гримасы – это такая монтировка…

– Маскировка, – машинально поправил Бармалей.

– У меня это… Ребенок почему-то не выходит, – закончила причитать пациентка.

– Шел по кривой траектории, что ли? – растерянно уточнила я у Шейланы.

– Еще один физик на мою голову? – взвизгнула роженица дурным голосом. – Я вас умоляю, только не импульс! Хотя бы скорости, на худой конец – ускорения, – взмолилась она ослабевшим голосом. – Согласна даже на систему координат! – вскрикнула, будто торговалась. – Хоть с двойным размером ос, хоть с тройным. Даже если эти осы будут метровыми…

Я кивнула, Димар тоже. Кажется, отвечал на мой предыдущий вопрос.

– Можешь временно испарить часть прохода, ну чтобы ребенок спокойно родился? – вполне серьезно спросила Шейлана. Я обвела присутствующих потрясенным взглядом. Великан с родинками исчез за дверью – унес жену в соседний вагон. Коляска с младенцем исчезла тоже. Бармалей смотрел на меня с явной просьбой, Шейлана – с надеждой, что все получится, Димар – и вовсе с полной уверенностью.

От ужаса я торопливо попятилась. Наткнулась на стену и робко промямлила:

– Народ! Вы вообще понимаете, о чем просите? Я в этих родах как свинья в апельсинах. Что там такое испарять – не ведаю. Силами владеть совсем не умею. Как восстанавливать – не представляю.

– Да восстановить-то мы сами восстановим, не боись, – небрежно отмахнулся от возражений Димар. Бармалей закивал, как китайский болванчик. Шейлана подошла и пожала мне руку.

– Давай! Подруга, не подведи!

Даже не знаю, что меня подвигло на этот безумный шаг. То ли несчастный вид мрагулки – она откинулась на кушетку в изнеможении, то ли бешеный взгляд Бармалея – он прямо пронзал, как средневековая пика, то ли уверенность на лице Димара. Почему-то казалось – он не ошибается. И будь «операция» слишком опасной, наверняка нашел бы иное решение.

Я прислонилась плечом к Шейлане, ощутила приятную близость Димара и представила, что ребенок движется по туннелю. Там, где он сужается, немного расширим, да, стенки слегка истончаются, но проход становится гораздо свободней. Энергия медленно потекла из пальцев. Я ощущала ее как тепло, слабое покалывание и мертвецкую усталость. Вот теперь она навалилась как следует. Ноги налились свинцовой тяжестью, плечи потяжелели, голова опустела. Зрение заволокло мглой, тяжелый воздух не проходил в грудь. Внезапно меня оглушил детский плач – такой, что даже уши заложило. Мир неожиданно решил покачнуться, словно превратился в гигантские качели. Верх и низ резко поменялись местами, и я поняла, что оседаю на пол. Сердце забилось медленно и рвано, на висках выступила испарина слабости.

– Держите ее! – истошно заорала мрагулка. А ведь еще недавно лишь бессильно стонала.

Сильные руки подхватили быстро, теплые объятия окутали успокоением. Я попыталась открыть глаза, но разлепить веки сил не хватило. Цветные пятна плясали в поле зрения – будто из радуги взвился костер. Я медленно уплывала в вязкое забытье.

– Женщина-физик! Отставить обморок! Ну вот и зачем ты так перетратилась? Я-то ведь рядом, в полной доступности! Черпанула энергии из Димара Мастгури, наполнилась ею до краев – и колдуй себе. Нет, она из себя вытягивала. Ну вот и что мне с тобой такой делать? У всех срабатывает инстинкт энерговампиризма. Хватают отовсюду, даже если не дают! Воруют только так, на подсознательном уровне! А у тебя все шиворот-навыворот! Ну вот откуда ты такая взялась-то?

Впервые на моей памяти в голосе начальника не слышалось ни единой нотки иронии, ни капли сарказма, ни грамма самоуверенности. Он звучал взволнованно, немного нервно и даже чуть вздрагивал на высоких тонах. Что, Димар Масгтури умеет волноваться? Правда или мне это только чудится? Варвар, который надо всем подтрунивает? Наверное, он даже взрыв под ногами – и тот умудрится замучить язвительностью, убедить в собственной неполноценности.

За день я окончательно уверовала в магию, в загадочное место между мирами – перекрестье, в иные расы, что населяют вселенную. Но в то, что Димар способен переживать, чего-то бояться и так сильно нервничать… В это мне уверовать никак не удавалось.

Меня куда-то суетливо несли, затем под телом появился матрас, теплое одеяло окутало уютом. Я чувствовала ногой чье-то бедро – очень мощное и поразительно горячее. Несколько реплик затерялись в небытии. Кто разговаривал, я не осознавала, по-прежнему балансируя на грани обморока.

Вздрагивающие пальцы погладили по волосам – как-то слишком осторожно и торопливо. И в тело влился поток энергии. Меня словно враз накачали энергетиком, витаминами и минералами в придачу. Глаза открылись легко и быстро. Я находилась в знакомом купе, в котором мы сюда и приехали. Димар сидел у моих коленей, всматривался в лицо и напряженно молчал. Шейлана обнаружилась на соседней койке и выглядела какой-то слишком серьезной.

Когда взгляд сфокусировался окончательно, начальник издал облегченный вздох. Скандрина налила три чашки чая – небольших таких, всего-то литра на полтора – и быстро сервировала столик. Появились блюдца с сухофруктами, крекерами, вяленым мясом и рыбой. Желудок немедленно заурчал от предвкушения. Я осторожно взглянула на Димара. Думала, скандр не удержится от шутки. Выдаст что-нибудь про чревовещание, плавно переходящее в чревотребование поесть, которое вполне может закончиться чревомитингом. Но начальник помог мне осторожно подняться, усадил поудобней и придвинул кружку с чаем.

Мастгури выглядели такими сосредоточенными, серьезными и по-прежнему немного взволнованными, что я невольно начала беспокоиться.

Считала, скандров из равновесия не вывести.

Поду-умаешь, вулкан извергся под ногами! Доски для серфинга – и вперед на гребне волны из магмы.

Поду-умаешь, наводнение затопило город! Плот чуть побольше земного корабля, бравая команда семейства Мастгури – и веселое путешествие всем гарантировано. Главное, чтобы любители электротока не принялись тыкать знаменитыми установками прямо в воду, в целях безграничного исцеления тамошних жителей…

Поду-умаешь, наступил ледниковый период! Коньки, лыжи, какие-нибудь снегоходы размером с небольшой космический корабль – и можно развлечься на полную катушку. Кататься на снежных лавинах, прыгать с айсбергов, как с трамплинов, прямо… в замерзшие моря-океаны… Пробивать корку льда и хватать моржей за бивни, по традиции доводя их до полного шока.

И раз уж оптимизм Мастгури испарился, лица чуть вытянулись, а взгляды посуровели – значит, случилось нечто из ряда вон выходящее. Я глотнула немного мятного чая, покосилась на соседей и собиралась уже спросить, но автобус резво тронулся с места. Сзади появился транспорт с роженицами. Машины стремительно набрали скорость, словно водители устроили состязания. И только тогда Димар разродился:

– Женщина-физик! Поешь, отдохни. Вечером прибудем обратно в Академию. Сегодняшние занятия у тебя отменяются. Отдохнешь, выспишься, изучишь расписание. Нагрузку, должность, специальности, потоки – все тебе будет по высшему разряду. Завтра начнешь с лекций по физике. А после них – сразу на тренировку способностей. Я лично буду тебя натаскивать. Пока ноги таскаем, уроки не закончим… Надо обучить тебя побыстрее. Иначе в следующий раз можем и не откачать…

Он осекся, осушил чашку чая, протянул руку и достал с верхней полки трехлитровую бутылку зеленоватой жидкости. В руках начальника появился любимый прибор для обеззараживания током. Он быстро приложил его к пробке и убрал. Раздался слабый хлопок, шипение – и пробка вылетела со смачным «чпоком».

Шейлана стремительно открыла окно, звякнуло стекло соседнего автобуса, и роженица-мрагулка возмущенно закричала:

– Эй! Вы! Родственнички! Ламар только угомонился! Я напоила его мрагулской настойкой. Он укачал сына и сам успокоился… вплоть до полного засыпания обоих. А теперь Ламар ищет того гада, который залимонил ему пробкой в глаз. И почему-то опять подозревает меня… А я ведь сегодня почти не пила! Так, пригубила… бутылочки две… На нервной почве, после тяжелых родов! У нас с Олей и сроки-то через месяц-полтора… Все перекрестье, вот и катайся по нему беременной! Зато нас ждет невероятный турнир! Самоубийца против скандра! Ой-ой… Сальф против скандра…

– Спокойно! – утешила счастливую маму Шейлана. – Сейчас Димар во всем признается!

Начальник терять время не стал. Перегнулся через столик и гаркнул в окно – разбитые стекла фейерверком осыпались на дорогу.

– Мало-ой! Тебе чего, показалось мало? В детстве я сильнее тебя наказывал за панику. Сегодня ты паниковал нехило. Тут у меня еще кое-что завалялось…

В соседнем автобусе послышались ойки и трубный глас Бармалея с родов:

– Братишка? Так это твой чудесный подарок? Так сказать, неожиданный сюрприз? Прости, не признал, глаз не сразу открыл. Спасибо, я всем абсолютно доволен. Уже практически даже исцелился. Не надо ничего больше предпринимать. Я так рад нашей семейной идиллии. Просто счастлив! Когда еще вот так соберемся вместе… Дружно пообщаться, кого-нибудь побить, победить… – в голосе «малого» звучала искренняя ностальгия. Особенно на последних словах.

– А ну прекратили орать как потерпевшие! – послышался возглас другого скандра. Он тоже возмущался из соседнего автобуса. – Жена с сынишкой только уснули. И если вы их сейчас разбудите… Трупы врагов начнут вам сочувствовать. А мертвые на кладбище – и вовсе соболезновать.

Димар показал в окно большой палец, словно одобрял угрозы товарища, вернулся на место и встряхнул бутылку. Пахнуло из нее оливками и клюквой. Странновато, конечно, но вроде нестрашно. Шейлана водрузила на стол два стакана, похожих на граненые, советские, и Димар плеснул туда зеленой жидкости.

Я проследила за действиями Мастгури, демонстративно оценила количество стаканов и вопросительно посмотрела на начальника.

– Прости, женщина-физик. Это мрагулская настойка. Для нас – как сок, а для людей – хуже яда. Пробовали уже тут на одной… Пришлось лечить. А тебя мы и так с трудом привели в чувство. Поэтому должны немного расслабиться. Так сказать, подорванные нервишки подлатать. Нервы у варваров – как железные канаты. Уж если порвались, без сварки не восстановишь.

Димар придвинул мне тарелку с прозрачными кусочками вяленого мяса и залпом осушил свой бокал. Шейлана последовала примеру брата.

Я успела съесть лишь четыре ломтика мяса, закусить пятью крекерами и запить чаем, а бутылка с мрагулской настойкой опустела окончательно. Димар посмотрел на нее с подозрением, потряс в руке, словно проверял – не обманывают ли его глаза после такого пойла, и достал с верхней полки еще бутылку…

Прибор для обеззараживания током, «чпок» – и какой-то местный хищник, похожий на гиену, плюхнулся с дерева, оставив птичье гнездо в покое. Пернатые восторженно благодарили начальника, пока тот невозмутимо разливал зеленую жидкость по стаканам. Арию в свою честь Димар почти не заметил.

Наверное, мне стоило удариться в панику, как минимум расстроиться, как максимум – ужаснуться. Если врач настолько усердно выпивает за твое здоровье, значит, ему что-то действительно угрожало. Но меня слишком быстро отвлекли от происходящего.

После третьей опустошенной бутылки скандры заметно развеселились. Начали травить походные байки, рассказывать военные анекдоты, делиться впечатлениями о моей «Зейлендии». Но пьяными или навеселе Масгури не выглядели. Я еще подумала, что, наверное, легче свалить бочкой спирта мамонта, чем скандра ведром мрагулского яда. И оказалась убийственно права. Переживать варвары перестали совершенно, как на смертницу на меня больше не смотрели. Истории полились как из рога изобилия. Я только успевала хихикать и ухохатываться. Слушать спокойно откровения скандров не вышло бы, наверное, даже у мертвых.

– Пришли мы однажды в ваш зейлендский музей, – изливал на меня всю силу варварского красноречия Димар. – А там рыцарские доспехи. И написано: мол, экспозиция открыта для посетителей. Ламар слово «открыта» понимает вполне однозначно. Вот и решил те доспехи примерить. Дернул стекло, за которым пылился бедный манекен-рыцарь, а оно не поддается. Решил – заело. Вынул стекло и попытался нацепить доспехи. А они все крохотные, как на ребенка. Кираса не выдержала напора малого – сломалась прямо на груди брата. Ламар согнул одну ногу – правый наколенник вдребезги, другую – левый наколенник в хлам. Малой настолько удивился, что даже выругался по-зейлендски. Сказал что-то типа: сока мне, сока! И тут прибегает дама неопределенного возраста. То есть определить ее возраст невозможно. Вроде бы и пожилая, можно сказать – бабушка. Но ка-ак звезданет Ламару клюкой в глаз… Ка-ак заедет с размаху по ноге. Никакой наколенник от удара не спас. Брат, бедолага, безнадежно подвис. Вроде бы давать сдачу пожилой женщине нельзя. Некрасиво и даже предосудительно. Бургузы – и те не поймут. Это звери в нашем мире такие, вроде больших собак. Довольно вкусные, кстати. Но месила-то бабуля малого так, что иная амазонка обзавидуется. В общем, полный разрыв шаблона и кризис среднего мозга, как говорят у вас в Зейлендии. Потом нам объяснили, что это, мол, пенсионерка, сторож музея. Вроде как они у вас почище спецназа. Говорят, натренированные в этом…

– ЗАМЕСЕ! – подсказала брату Шейлана. – Там, наверное, народ месят только так, как в мясорубке, – добавила таким тоном, словно рассказывала о встречах при луне, и даже мечтательно вскинула глаза к потолку.

– Где-где? – уточнила я, еще не совсем понимая всей глубины и красоты аллегории.

– Да в какой-то вашей соцзащите, – отозвался Димар. – Там, видимо, зейлендцев защищают от социума. Или социум от некоторых индивидов. Вот бабушек там, видимо, сражаться и натаскивают. Готовят, так сказать, к работе с социумом. Тут уж – кто не спрятался, пенсионерка не виновата. У нее и зрение уже не то, и рефлексы давно не молодецкие. Может залимонить, куда не хотела, да так, что только искры из глаз. Ничего не попишешь – возраст все-таки. Не та скорость мысли, чтобы силу удара рассчитывать, не та реакция, чтобы точно прицелиться. А уж когда пенсионерка-сторож увидела шлем в руках Ламара… похожий на металлический блинчик… Она ка-ак топнет, свистнет, крикнет – наши генералы устыдились бы своего слабого голоса. Никакой сигнализации не надо. Полиция даже с другого конца города услышит. Но прибежала к нам совсем не полиция – еще две такие же пожилые женщины. Ух, что тут началось! Одна тыкала в Ламара метлой, наверное, ее обучали ведьмовскому делу. Хорошо, что на брата враждебная магия не действует абсолютно. Так, по мелочи, нахватал пощечин… тряпкой для мытья пола… У ворожеи она на метле болталась. Третья принялась лупить Ламара зонтиком. Скажу тебе, даже двуручник отдыхает… Причем это оружие массового поражения всякий раз еще и раскрывалось, как только встречалось с телом брата. В общем, выяснили мы на своей шкуре, вернее на шкуре Ламара. Слабенькие ваши древние доспехи против пенсионерок из Замеса.

– Собеса? – внезапно осенило меня.

Шейлана радостно взмахнула рукой и продолжила за брата:

– А потом смотрим – «Салон дизайнерской одежды». Чего Эйдигера туда потянуло, не знаю. Но одежда там была такая, словно ее до нас носило не одно поколение варваров. Причем не на праздники – в долгие военные походы. Выгоревшая, драная, в заплатках разного размера и цвета. Заплатки все с бахромой из ниток. Даже обметать толком не сумели. Я и то управляюсь с иглой получше!

Словно в доказательство Шейлана невесть откуда извлекла шприц, литра на три, и самозабвенно ткнула им в воздух. Димар автоматически уклонился и перехватил инициативу рассказчика:

– А главное, на одежде висели бирки с цифрами. Вначале мы подумали, что это годы носки. Одни вещички четыре тысячи лет носились, другие всего три, а третьи – и вовсе десять. Тут уж, конечно, износишь до безобразия. И заплаты нашьешь, чтобы тело прикрыть. А оказалось-то на поверку, что это ценники! Представляешь – одежда как ваш антиквариат. Чем старее вещица, тем дороже стоит. Правда, нас долго пытались убедить, что это мода в Зейлендии такая. А пошита одежда вот только что. Заслуженным китайским народным цехом под названием «Подвал с пятью швеями и шестью иголками». Стиль называется винтаж. Видать, через винты прокрутили все те вещицы, а сами свинтили куда подальше. Чтобы с покупателями не пересекаться…

– А самый интересный магазин у вас называется фи-гня-те-лия! – восторженно взмахнула шприцем Шейлана. Если бы не удивительная скорость реакции Димара, игла вонзилась бы ему прямо в ухо, так что варвар вполне смог бы носить серьгу. – Не уверена в точности произношения. Но в том, что в названии есть фигня, убеждена на все сто процентов. Продают они действительно откровенную фигню. Почтовые марки за бешеные деньги. На почте они стоят раз в десять дешевле. А покупатели потом еще и хвастаются. Мол, вот, посмотри – какую фигню я купил на всю последнюю зарплату! Завидуй и попробуй переплюнуть!

– Не-не! Самый забавный магазин – «Хозяйственный». Ламар гоготал у входа часа три кряду, пока живот не прихватило. Я уже боялся, что у малого начнется истерика. Ну, ты же в курсе, что в вашем мире называют мужским хозяйством? – подмигнул мне Димар. – Малой решил, что там продают запчасти… Ну или эти, предметы ухода…

В общем, скучать не приходилось. Когда пулеметные очереди варварских баек плавно перетекли в одиночные выстрелы походных анекдотов, я собралась с духом и спросила уже всерьез:

– Скажите-ка лучше. А я что, могла умереть? Ну, когда помогала вашей роженице?

Димар замер каменным истуканом, выпрямился, словно солдат на плацу, и залпом осушил стакан мрагулской настойки… который только что налила себе Шейлана. Попытался запить моим чаем, но скандрина резво остановила руку брата:

– Так! Не учись плохому у сальфов! – осадила она начальника и пояснила для тех, кто в танке, то есть для меня: – Гвенд при нашем первом знакомстве слегка застеснялся собственного восторга моей неземной красотой. И для храбрости все напитки соседей уничтожил. Даже острым соусом не побрезговал и жидкой горчицей. Видимо, намекал, что я девушка с перчинкой.

Димар сделал несколько коротких глотков прямо из бутылки мрагулской настойки. Я подумала – все, сейчас он мне скажет такое, что желание работать и учиться в Академии Айливерта отпадет напрочь. Так же, как отпадают листья в осеннем лесу Зейлендии – сразу и навсегда. Димар немного придвинулся, прижался горячим боком и почти задушевно объяснил, обдавая меня запахом оливок и клюквы:

– Женщина-физик! Ну как ты могла такое подумать-то? Чтобы я позволил тебе откинуть копыта? Ой… Ну то есть коньки отбросить… У вас ведь там, на Земле, почти все женщины – ведьмы. Только сами не знают об этом. Ведьмы, ведьмы! – закивал начальник на возмущенные жесты Шейланы – та размахивала руками, скрещивая их и так и сяк. Но Димар оказался непреклонен в своей откровенности: – Да я бы тебя и с того света достал! Я энергией жизни владею лучше всех в семействе Мастгури, и магия у меня гораздо мощнее остальных. Могу даже почти воскресить.

– Точно-точно! – едва не угодила брату в глаз шприцем Шейлана. Хорошо, что Димар даже после мрагулской настойки очень ловко уклонялся от ударов – видимо, сказывалась очередная фамильная черта. – Димар любого достанет! Даже не сомневайся.

В том, что начальник с легкостью достанет даже мертвого, я как раз не сомневалась. Но вот оказаться в роли этого самого трупика желания не возникало абсолютно.

– Да не могла ты умереть, успокойся, Гульнара, – продолжила скандрина, потому что у Димара резко закончились слова.

И снова я поразилась так, словно наблюдала, как стегозавр, мурлыча «Зайка, моя…» из репертуара Киркорова, мирно пасется на колхозном лугу. Казалось – уж кто-кто, а Димар за словом в карман никогда не полезет. В любой ситуации ввернет такую шутку, что у остальных челюсти еще долго будут волочиться по полу, а глаза топорщиться с затылка, как у краба.

– Что за нелепые мысли? – Шейлана попыталась выколоть брату другой глаз шприцем, но членовредительство снова не удалось – Димар отклонился и ушел вправо. Причем не убирая руки с моей талии.

– Вы же сами сказали: «Мы тебя едва откачали»! Как я должна понимать эту фразу?

Шейлана посмотрела на Димара, Димар на Шейлану, и брат с сестрой хором отчеканили:

– Едва откачали у тебя плохую энергию, чтобы наполнить хорошей.

– А что делает плохая энергия с человеком вроде тебя? – спросила меня скандрина с таким видом, словно она преподаватель, а я нерадивый студент, что в пятый раз приходит на переэкзаменовку. Но мозгов сдать предмет все равно не хватает. И я вынуждена была ответить в точности так же, как ответил бы этот несчастный, волею судеб, а скорее родителей, заброшенный в вуз, вместо того чтобы счастливо постигать рабочую профессию. Хотя там он наверняка добился бы гораздо большего успеха и почета.

– Что делает плохая энергия? – вконец растерялась я.

– Лишает львиной доли способностей! – хором продекламировали Мастгури. Эти два человека-оркестра легко входили в роли преподавателей, студентов, двоечников и академиков. И мне это все больше импонировало.

– То есть я не умирала? – уточнила еще раз – ну так, чисто на всякий пожарный. Переживания давно отпустили, хотелось развеять остаток сомнений.

– Женщина-физик! – к Димару наконец-то вернулся дар варварского красноречия. Назвать его даром речи – все равно что назвать океан аквариумом. – Угрожай тебе смерть, да хотя бы нездоровье, я бы тебе вообще использовать дар не позволил.

Он выглядел и рассуждал настолько серьезно, без малейшего признака ерничества, что я поверила – сразу и без оговорок. Горячая ладонь Димара слегка погладила талию, глаза внезапно потеплели. С минуту скандр смотрел так, что тепло собралось где-то в животе и предательски потекло ниже. Что-то невероятно нежное, невыносимо ласковое таилось в льдисто-голубом взгляде начальника. Словно и не суровый варвар рядом со мной – любящий, заботливый мужчина. Сразу вспомнился новоиспеченный отец из соседнего автобуса – тот самый, с тремя родинками над бровью. Как он ласкал свою женщину взглядом, как баюкал ее и ребенка, как беспокоился, что их кто-то разбудит… Перед глазами всплыл и образ Бармалея. Его нечеловеческий взгляд, безумный, встревоженный. Как он переживал за свою жену! Как упрашивал меня помочь. Эти варвары и впрямь необычные мужчины, вдруг подумалось ни с того ни с сего. Стоят они того, чтобы попробовать прижиться в странной Академии тока и шока. Попытаться освоить неведомый дар иссушения и исцеления, о котором еще недавно даже не подозревала.

С минуту мы с Димаром неотрывно смотрели друг на друга, молчаливо о чем-то беседовали, волновались и возбуждались. Грудь скандра заходила ходуном, губы стали ярче, щеки окрасил румянец. Рука на моей талии просто обжигала. Я ощущала, как сладко сосет под ложечкой и нечто приятное, почти подростковое будоражит тело и эмоции серьезной, зрелой зейлендки Гульнары.

Прервали наши «гляделки», как обычно, по-варварски. Шейлана в одиночку прикончила бутылку мрагулского пойла и взмахнула шприцем с таким упоением, с каким не всякий дирижер размахивает палочкой. Димар отодвинул меня с его траектории и сам очень вовремя уклонился – игла остановилась в миллиметрах ото лба начальника.

– Не надо проделывать мне третий глаз! – возмутился скандр. – Я и этими неплохо вижу. Ты просто забыла, сестра, что не успела выколоть мне ни правый, ни левый.

Я невольно зашлась хохотом. Шейлана удивленно посмотрела на Димара, на меня и убрала шприц от греха подальше. Лично я сразу вздохнула с облегчением. Еще сутки назад я твердо уяснила – в любом помещении, даже в ангаре для орбитальных станций, пара скандров легко создадут толпу. Никто и ничто не укроется от их поразительных сюрпризов. Вернее, разящих, но это уже мелочи. Либо шприца, либо инструмента для электрообеззараживания. Либо чего-то побольше и потяжелее.

Внезапно Шейлана высунулась в окно и прошептала в разбитое окно соседнего автобуса так, что уж лучше бы заорала. Последние остатки стекла мелким градом осыпались на дорогу.

– Лама-ар! А где Алиса и Эйдигер?

Из окна высунулся не Бармалей, а его жена-мрагулка. Высунулась так, что почти достала до наших ставен. Приложила руку к губам и ответила таким же громогласным шепотом:

– Они приедут попозже. У Эйдигера какие-то опыты со студентами своего курса.

– Какой у Алисы срок? – уже почти в голос уточнила Шейлана.

– Четыре месяца, думаю, еще не родит на перекрестье, как мы, – гаркнула мрагулка.

И мы услышали очередное замечание заботливого скандра с родинками:

– Так! Еще одно слово, и у меня родят все без исключения. Даже те, кто не беременел. Включая мужчин и водителей автобуса. Ну-ка цыц! Потом наговоритесь! Мы на место прибудем через пару часов!

Мрагулка ойкнула и пропала в окне автобуса.

То ли от страха, то ли на всякий случай, но наш водитель крепко поднажал на газ, и транспорт с роженицами остался далеко позади.

– В общем, так, – внезапно взялась за меня Шейлана. – Давай, пока не доехали, посвящу тебя в наши семейные дела. Новоиспеченные мамаши – это жена нашего младшего брата Ламара, того, что с Гвендом едет состязаться, и жена друга семьи – Вархара. К сожалению, Вархар у нас сирота. Родители его и бабушка с дедушкой погибли в одной из магических войн. Вот поэтому он и поехал работать в Академию Войны и Мира. Предотвращать, так сказать. Наш брат Эйдигер и его беременная жена Алиса воспоследуют, как выражаются на вашей Зейлендии. Брат, видать, испытывает новый пыточный инструментарий. Слышала, у них пленных прибавилось. В одном мире наконец-то поймали преступников. Сальфов, конечно же! Какой же нормальный скандр пойдет на преступление? Или тот же мрагул? Вот на войну, на драку, на пытки – совсем другое же дело! Так вот, там поймали шайку-лейку, которая пыталась подставить руководство другого перекрестного вуза – Академии Внушения и Наваждения. Неких братьев Баструбов и еще парочку их помощников и сообщников. Хотели их в тюрьму отправить, замариновать на сотни лет. Эйдигер предложил их не мариновать, а поджарить… На своих чудо-установках. Ну, ему преступников и отдали – на опыты. Только крысы интригуют в родной Академии, вот их теперь, как крыс, и используют. Слышала, они уже накатали три петиции. Мол, неправильно так издеваться над заслуженными преступниками и опытными интриганами. На что президент их мира, даром что не скандр – всего лишь истл, ответил. Дескать, согласен. Так издеваться неправильно… Надо издеваться гораздо усерднее, чтобы уж наверняка усвоили, больше не помышляли даже. Но у семейства Мастгури пока нет более мощных установок для пыток. Придется потерпеть. Недолго, лет пять…

Я млела от близости Димара, его горячей ладони на талии, и пыталась судорожно вникнуть в хитросплетения семейных связей Мастгури. Становилось ясным – скандры считают родственниками всех, кто близок им по духу. Поддерживают, помогают и защищают так, как не защищает регулярная армия собственную державу. Вархара Шейлана называла братишкой, Димар поддакивал и повторял за сестрой. И я все больше проникалась к варварам. Широкая душа, доброе сердце и умение видеть во всем позитив – вот чем покоряли скандры. Наверное, именно этого мне и не хватало в серой и слякотной осенней Зейлендии, где каждый прохожий ухохатывался до колик, если кто-то поскальзывался и падал в лужу. А уж если его еще и машина окатывала с головы до ног легким прохладным и грязным душем… Собирался табун зрителей и ржал на все окрестные улицы. Уверена – скандры подняли бы бедолагу. Добродушно съязвили – ну как же без этого? Дескать, закаливание – это хорошо, очень даже по-мужски, можно сказать – брутально. Здорово, что прохожему так не терпелось начать оздоровительные процедуры… Но обливаться лучше все-таки чистой водой, в собственной квартире, купаться – в холодном озере, а не на улице в грязных лужах. Или уж тогда сразу отправляться в пансионат, на лечебные грязи… И осторожно довели пострадавшего до родного жилища. Потому что скандры… это скандры.

Примерно через час меня сморило. Мерное покачивание автобуса, убаюкивающие рассказы Шейланы с Димаром и отдача от нервных потрясений дня сделали свое дело – я начала клевать носом. Начальник аккуратно уложил меня на полочку, заботливо укутал одеялом, и я отключилась… А проснулась… в своей комнате, в общежитии.

За окнами сгустились сиреневые сумерки, постепенно меняя цвет на темно-синий. Словно неведомый мне художник никак не мог определиться с фоном. Фонари светили так, будто пытались прижечь сетчатку. Смотреть на них без черных очков рисковали, наверное, только местные.

Я тряхнула головой, поднялась с огромной кровати и задумалась: а не сном ли все было? Мастгури, самозабвенно пакующие мои вещи, стадо мастодонтов-студентов в коридоре, Димар, что несет меня на плече, как добычу, автобус, роженицы, иссушение-исцеление. Военные байки и анекдоты скандров, горячий бок начальника рядом. Может, мне все это только пригрезилось? Такой боевик-блокбастер с элементами эротики… Ну а что? Вполне в духе современной зейлендской литературы и кинематографа… Там без эротики вообще почти ничего не писали и не делали. Даже в сатирические заметки ее вставляли… Герои язвили и желали, желали и язвили… И наверняка желали бы вырезать к чертям все неуместные откровенные сцены. Вырубить топором, раз уже не пером написано – так, всего лишь в ворде напечатано.

Я судорожно огляделась по сторонам. Фуф… Нет, я уже не в Зейлендии. А на самом настоящем варварском перекрестье, в Академии Айливерта Мастгури.

Вот только комната в чем-то слегка изменилась. Я внимательно обвела интерьер взглядом.

Три кресла, хаотично разбросанные по помещению, стол, компьютер… ага…

Попался! Возле плоского, как лист бумаги, монитора притулился сувенирный воин-варвар. Пластиковая игрушка в меховых шортах и унтах, слепленная по образу и подобию скандров.

В руке воителя торчал не меч – скрученная в трубочку плотная бумажка. Я приблизилась к новой детали интерьера, вытащила трубочку, и та развалилась на части. Пришлось собирать листки с пола. Один из них рассказывал про мое расписание. Ничего страшного, вполне обычная нагрузка. Пара лекций, две практики и семинар. Сильно преподов здесь не нагружали, зато платили намного больше, чем в моей Зейлендии. По крайней мере, цифра, выписанная в углу листка и заботливо переведенная в евро, впечатляла… Еще один плюс работы в Академии. Посмотрим, что мне тут еще понаписали.

Другая бумажка содержала длинный список. Мое звание и должность – доцент кафедры исцеления энергией жизни, преподаватель физики и медик на полставки. Ага… Чувствую, здесь и таится подвох. Следующая бумажка оказалась запиской. Размашистые буквы, без завитушек, четкие и даже вполне аккуратные, почти говорили голосом Димара Мастгури.

«Женщина-физик. Мы приехали. Не то чтобы совершенно, в плохом смысле этого слова. Но мы вернулись в родную Академию. Расписанием мы тебя обеспечили. Ты спала, как варвар после десятой бутылки мрагулской настойки, и мы с Шейланой решили не беспокоить тебя понапрасну. Первая лекция у тебя только в час. Успеешь и выспаться, и привести себя в чувство. Кафедра у нас небольшая, но веселая. Заседание завтра в три, после твоей лекции. Вот там с коллегами и познакомишься. Потом легкий ненавязчивый обед в честь твоего прибытия. Постарайся никому ничего не иссушить. Наши мужики к такому непривычны. Могут слишком сильно удивиться. А это грозит разрушением Академии. К вечеру прибудут Эйдигер с женой. Вот я вас там сразу и познакомлю. Турнир Ламара назначен на послезавтра. Готовься к небывалому зрелищу! Ужин на кухне, бургуз в холодильнике. Внимание! Если ты раньше его не пробовала, вначале попытайся откусить хотя бы небольшой кусочек. Если зубы начинают подозрительно шататься, брось это занятие к черту».

Я перечитала записку дважды. М-да, чувствую, завтра повеселимся. А уж послезавтра – тем более. Тогда я еще не ведала, что в Академиях перекрестий любая лекция сравнима с укрощением тигров, любое заседание кафедры – с выступлением пародистов, а чаепитие – с цирковым представлением. Все это мне предстояло познать лишь завтра. Как и новое, опасное, но увлекательное приключение. О нем не догадывался даже сам Димар Мастгури. Да что там Димар – Айливерт даже помыслить не мог. Впрочем, на перекрестьях стоило усвоить одно непреложное правило – здесь никогда ничего не шло по плану и постоянно разражались катаклизмы. Академии защищали окружающие миры, оберегали их от опасных ситуаций и помогали справиться с внутренними проблемами.

Что ж… Ужин так ужин…

Надеюсь, на ужин не мрагулская настойка? Так сказать, в качестве превентивной анестезии. Чтобы потом уже ничего не чувствовать, только уворачиваться от карающего шприца Шейланы, отгрызать каменные куски бургуза, хрустя зубами и скалясь в улыбке…

Кухня развеяла ироничные картинки немедленно.

Стол мне накрыли – настоящую русскую «поляну». Казалось, не для зейлендки старались – для десятка друзей-варваров с женами и детьми за компанию.

Кухню наполнял сытный запах мяса на гриле, немного терпкий – шашлыка, пряный – запеченных овощей в сырном соусе. Надо всем витал медовый дух нарезанной дыньки и бодрящий – шиповникового чая. Ломтики мяса в собственном соку могли поспорить только с жареными кусочками птицы, еще теплыми, мягкими и не менее сочными. Золотистый «картофель по-домашнему» теснил поджаренные кабачки с баклажанами. М-м-м… Ну просто праздник живота.

В самом центре стола красовалась тарелка с мясной ляжкой, похожей на ногу крупной собаки. Рядом возвышалась записка-инструкция: «Сюрпри-из! Бургуз не в холодильнике – разогрет и полностью готов к употреблению! Напоминаю! Слабозубым есть не рекомендуется. Но лизнуть для понимания вкуса все-таки можно».

Я почти устроилась за столом, когда заметила, что на приоткрытом окне болтается записка поменьше, развеваясь на ветру бумажным флажком.

«Приятного аппетита, женщина-физик. Если что понадобится, ты знаешь, где я живу».

Послания Димара подписей не требовали.

Бургуза стоило попытаться куснуть хотя бы разок, чтобы понять – каким жестким может быть мясо. Куриные кости рядом не стояли. Я любила погрызть их под настроение, всласть похрустеть мослами и сухожилиями. Бургуз оказался гораздо тверже. Поэтому в итоге я просто лизнула. Мясо как мясо, ничего выдающегося. Слабый кисловатый привкус, немного терпких специй, каких-то трав… Ничего особенного, если ты не скандр. Для них поедание бургуза, видимо, становилось очередной игрой на выживание. Кто остался с зубами – тот и мужик. Без зубов – тоже мужик, значит, пытался.

Остальные блюда оказались выше всяких похвал. Я с наслаждением, неторопливо поела и понежилась в ванной. Там обнаружилась даже моя любимая морская соль с ароматом лаванды, не говоря уже о шампунях-кондиционерах-бальзамах, кремах для лица и тела. Все богатство моей домашней коллекции косметики переехало в просторные шкафчики и на полки.

На зеркале, явно тоже добытом из моей зейлендской ванной, красовалась четвертая записка. На сей раз черным маркером, по диагонали.

«Женщина-физик! Второй раз ты меня сюда затащишь только с последующими постельными утехами. Больше никакого массажа бесплатно. Не забывай! Мой варварский организм не привык к долгому воздержанию, если рядом объект вожделения. Так что следующее испытание постарайся перевести в более целомудренную плоскость. В противном случае, считай, я тебя предупредил. Горилле в период гона бесполезно рассказывать про больную голову и плохое настроение. Пикнуть не успеешь – окажешься в постели. А там у меня все по старинной зейлендской пословице. Когда я с ней, я глух и нем… Если не так запомнил, мне все равно».

Я улыбнулась, потянулась в теплой воде и вспомнила прикосновения Димара… Боже! Вот это было наслаждение! Сильные руки начальника на моих плечах, горячие пальцы, жаркое дыхание варвара. У-ух… Воспоминания вызвали приятное томление где-то внизу живота, тепло и желание снова испытать скандра в таком же ДТП. Со всеми вытекающими последствиями. Включая те, на которые столь «тонко» намекалось черным маркером.

Казалось, вода больше не теплая – горячая, и мне жарко, томно и хочется срочно позвать Димара… В истинно варварской манере постучать чем-нибудь тяжелым в пол и крикнуть так, чтобы зазвенели все окна в общежитии: «Мужчина-медик! Зайди-ка на пару движений!» Приглашать варвара на пару слов выглядело уж совсем несерьезным.

Я неохотно вынырнула из воспоминаний, эйфории и ванны. Быстро помылась и отправилась отдыхать. Как ни удивительно, в сон клонило сильно, хотя покемарила я в автобусе, похоже, на славу. Даже не почувствовала, как варвар нес меня в общежитие. Уверена – Димар лично доставил меня в квартиру. Почему я это знала? Да просто знала.

А потом еще записками разразился. Чтобы проснулась и не заскучала. Мужчина с чувством юмора, способный носить женщину на руках и на плече сколько угодно, увернуться от карающей иглы Шейланы и сделать массаж лучше любого дипломированного специалиста… Такими кадрами не разбрасываются.

Но ДТП я ему все равно устрою. Придумаю нечто забористое и посмотрю, как Димар справится с задачей. Пусть докажет серьезность намерений. Желания скандра и все остальное я вполне в автобусе прочувствовала. Но это лишь вершина айсберга.

С этими мыслями я отправилась в царство Морфея. Наверное, даже он на этом перекрестье мускулист, брутален и отпускает варварские шуточки. Не удивлюсь, если и песочный человечек здесь ростом под два метра и при встрече назовет меня «женщина-физик».

Глава 5 Медицина – дело темное. Особенно когда имеешь дело с темной материей

Раньше думалось – разбудить меня в пять утра под силу разве что соседу с перфоратором, который радостно приветствует новый день попыткой повесить очередной шедевр авангардизма. Например, кухонный шкафчик, чьи дверцы, открываясь, упираются в пол и стену, позволяя даже просунуть руку и наугад нащупать содержимое. Ну а чего хотят покупатели мебели для среднего класса, которую собирают пьяные дворники в промежутках между пошивом китайской обуви из корейской картонной искусственной кожи? Кризис… Все меньше хочется творить, все больше вытворять…

Ан нет! Скандры удивлять не переставали.

Я вскочила с постели как ужаленная, потому что невесть откуда, примерно из района потолка, громыхнул трубный глас Айливерта Мастгури. Наверное, ректор построил бы даже мертвых, не говоря уже о вампирах, зомби и Франкенштейнах. Никакого дневного сна, если Айливерт уже бодр и весел! Пора на войну, то есть на работу!

– Всем внимание! Темная материя движется на соседнее перекрестье, к Спецфаку всех перекрестных академий. На место она прибудет где-то через неделю. Остановить такой огромный сгусток не способен даже Езенграс, мой коллега из Академии Войны и Мира. Хотя управлять темной материей – его главный магический дар. Колдуны одного измерения постарались – начудили. Пытались разместить мелкие сгустки темной материи в одну ловушку. Короче говоря – горе от ума. С мозгами всегда так. Либо они есть, либо их нет. Причем одно не сильно отличается от другого. Потому что умные существа зачастую совершают гораздо большие глупости, чем недалекие и несмекалистые – этим не хватает таланта и воображения совершить нечто уж совсем нелепое и разрушительное. Но я отвлекся. Короче! Академия! Слушай мою команду! Ой, объявление, конечно же, объявление… У нас осталось меньше недели спокойной жизни. Новички – осваивайтесь, начинайте преподавать. Старички, насладитесь спокойствием и благоденствием. Через пять дней выдвигаемся. Едем в командировку. Всех медиков рекрутируем на место происшествия. Пострадавших может оказаться немало. Эвакуировать нам Спецфак некуда. Да и смысла нет. Похоже, сгусток нацелился на энергетику того перекрестья. Увезем народ – и темная материя последует за ним. Пострадает больше существ, чем ожидается сейчас. Будем вытаскивать травмированных практически с поля боя, – теперь в голосе Айливерта отчетливо прорезались ностальгические нотки. Словно он не о страшных событиях рассказывал, а делился очередными походными байками. – Занятия не отменим! Даже не надейтесь! Война войной, а учеба по расписанию! Студенты останутся с самыми слабыми магами выполнять задания своих преподавателей. Преподаватели с сильными способностями обязаны эти задания выдумать. Причем так, чтобы студенты ломали над ними головы несколько дней, лучше – неделю, а потом пошли в медблок чинить мозги. Я все сказал… Ах да! Доброго утра, Академия! Поздравляю с новым походом… Ой, с новым рабочим днем!

После такого «доброго утра» слабонервные могли и коньки отбросить. Айливерт орал так, что у меня зашумели лампы на потолке и даже кровать немного скрипнула. Но что самое удивительное – птицы за окном продолжали выводить мелодичные трели, не обращая на громогласное объявление ни малейшего внимания. Или у них сразу уши заложило? Я бы не удивилась. Где-то на соседней крыше самозабвенно орали коты, будто рассказывали друг другу стихи на своем языке. Зверушки местные, похоже, вполне ассимилировали. Теперь дело за малым – за мной. И вот только я так подумала, как ассимиляция навалилась со страшной силой, буквально налетела ураганом.

В общежитии мгновенно стало шумно и весело. Только теперь я поняла – если варваров разбудить, спокойствия не жди. Во всяком случае, не до следующей ночи.

– Мы едем на войну! Где моя швабра! – громыхнул низкий женский голос с верхнего этажа.

– Всегда знал, что ты ведьма! – ответил низкий мужской и добавил: – Ой, ой, ой! Моя ведьмочка-а-а… Ты такая страстная, когда злишься…

Раздался грохот, звон бьющейся посуды и победный мужской крик:

– Люблю, когда ведьмы такие несговорчивые!

Страстные стоны и возня тонко намекали, что соседка опровергла это утверждение напрочь. Оказалась очень даже покладистой и сговорчивой. Слева кто-то принялся ошалело бить в барабан – во всяком случае, звуки очень напоминали барабанную дробь для строевой подготовки.

– Не трогай эту кастрюлю! Там еще есть еда. На вот! – послышалось замечание высоким женским голосом.

– И это ты называешь едой? – удивленный мужской возглас перекрыл барабанную дробь. – Там же еще неделю назад от отравления погибли все тараканы!

– Они погибли не от отравления, а с горя…

– Не-ет! Они покончили с собой, чтобы никогда больше не пробовать твои кулинарные шедевры… Признаюсь, и меня порой посещают такие мысли… Но потом я вспоминаю, какая ты страстная после кулинарных подвигов. И как любишь меня, когда ем твою бурду… ой, еду, еду…

Барабан на секунду замолк, будто от удивления, и зазвучал громче прежнего.

– Еще одно слово, и это станет твоим головным убором! – предупредили всерьез. – На несколько дней, пока в медблоке не распилят. Я вобью тебе уважение в голову вместе с кастрюлей.

Послышалось бурчание, и барабан явно сменили – теперь он громыхал намного более звонко. Судя по всему, перспектива распилки кастрюли прямо на голове соседа не вдохновила совершенно.

Кто-то справа смачно грохнулся, наверное с кровати, и выругался так, что барабанщик сбился с ритма, а страстные крики резко оборвались.

– Эй ты, дятел! – послышалось сверху недовольным, хрипловатым мужским голосом любителя «ведьмочек со шваброй». – Продолжай, но в нормальном темпе! А то все удовольствие испортил.

– А ну всем прекратить! Если воздух не очистится от ваших бессмысленных децибелов, я прочищу вам уши и мозги так, что вторые вытекут из первых серой грязной струйкой! Если они там, конечно, есть!

Этот голос и варварский юмор я не узнать не могла. Из нижней квартиры вовсю командовал Димар Мастгури.

И, конечно же, он не мог не вспомнить про меня этим прекрасным академическим утром.

– Женщина-физик! – на все общежитие прокричал Димар. – Не нервничай, спокойно вставай и собирайся на работу! Ничего страшного! Темная материя пожирает магию и энергию. Ерунда на подсолнечном масле! Как говорят у вас в Зейлендии. Если надо, зайду, потру спинку, утешу.

Только что в общежитии воцарилась глубокая, почтительная тишина. Но последний возглас не дал соседям ни малейшего шанса избежать утечки мозгов из ушей.

Сверху женским голосом вскрикнули:

– Вот видишь! Нормальные мужчины вначале моют свою женщину, а только потом используют ее по назначению.

– Это когда их не тычут швабрами во все места. Теперь я понимаю, почему воительниц на Руси называли «поленницы». Они, наверное, поленом в мужей тыкали, – парировал мужской. – Какой же любовник останется нормальным после такого удара по самому ценному?

– Ой, не смеши меня! – захихикал женский голос. – Самое ценное у тебя совсем не там. А в зу-бу-гу…

Кому-то очень удачно заткнули рот. После чего сосед справа гаркнул в окно:

– Да ла-адно тебе! – и бабахнул в кастрюлю так, что два жука столкнулись на бреющем полете и принялись выделывать мертвые петли в воздухе. – Мы знаем, что самое ценное у тебя в тумбочке! Любимая дубинка отца. Именно после удара этой штуковиной по лбу твой мозг перестала ценить даже жена… И главное – ладно бы в походе, во время схватки с превосходящими силами противника ты получил это увечье… Дубина упала со стены во время предыдущего объявления ректора…

– Ничего-ничего. Зато жена очень ценит другие мои органы! – нескромно сообщил сосед сверху и горько разочаровал притихшую в ожидании сального окончания публику. – Зубы, например. Только с моими железобетонными зубами можно пробовать любимое печенье дражайшей супруги после того, как твоя жена дала ей пару уроков кулинарии… Бургуз рядом не стоял. Ой! Ой! Это же голова-а!

– Ну что, получил по темечку тортом изготовления любимой спутницы жизни? – поинтересовался Димар. – Главное, не выроните его после драки. Такую дыру в нашем общежитии придется магией заделывать. А вообще – всем цыц! Собираться на работу. И никакой паники!

И не важно, что никто паниковать и не собирался. Напротив, кажется, местные восприняли объявление ректора, как средневековые вельможи приглашение на королевский бал. То есть как возможность скрасить серые академические будни приятным и веселым членовредительством. В общежитии стало почти тихо. По крайней мере, орать перестали все до единого. Но шумные сборы соседей продолжились, как и возня наверху. Барабан ударил в последний раз, и звон кастрюли известил о том, что музыкальный инструмент благополучно стал украшением пола.

Я встала и отправилась в душ. Помылась, надела брюки с трикотажной блузкой, на случай, если придется куда-то бежать, что-то перелезать и вообще вести самый обычный варварский образ жизни, вошла на кухню и… обомлела.

За столом восседал Димар Мастгури собственной персоной. Белая футболка обтягивала его атлетический торс, красиво очерчивая мощные грудные мышцы. Хорош, ничего не попишешь… На лице скандра застыло самое невинное выражение. Наверное, так смотрит котяра после того, как умял всю хозяйскую колбасу, нарезанную к приходу гостей. На столе дымилась яичница с беконом и большая тарелка с бургузьими ляжками. Чайник с горячим чаем упоительно пах чабрецом, а блюдце со спелыми грушами – медом с кислинкой. Свежий, ароматный батон с хрустящей корочкой окончательно лишал трезвости мысли.

Я проглотила слюну. Димар демонстративно положил мне на тарелку два глазка яичницы, себе – десять, и широким жестом предложил:

– Садись, не стесняйся. Чувствуй себя совершенно свободно.

Тот факт, что вообще-то здесь моя квартира и стесняться должен кое-кто другой, а именно – незваный гость, начальника не смущал совершенно.

С минуту я медлила, решала, что сейчас важнее – вкусно и сытно позавтракать или дать понять Димару, какому варвару на моей кухне не место. Во всяком случае, уж точно не в роли «приглашающей к завтраку стороны».

Сердце возмущенно заколотилось в ушах, но желудок заглушил его неприлично громким урчанием. Кажется, мои органы тоже не остались равнодушными к дикому обаянию местных варваров. Только каждый по-своему.

Скандр правильно оценил диспозицию. Хитро прищурился, откинулся на спинку стула и многозначительно обвел взглядом накрытый стол. Меня разрывали на части противоречивые эмоции. Хотелось как следует отчитать Димара за нахальство и вторжение в мою частную собственность. Ну пусть и не в собственность, и, может, даже не в частную – общую, раз уж тут общежитие. Но все-таки… Все внутри закипало при мысли, что он вот так вот будет врываться сюда, как к себе домой. То записки оставить, то хозяйку дома принести-унести, то собрать мои вещи, то покормить завтраком-обедом. В общем, по любому благовидному поводу… И даже без такового.

Внутри разливалось предательское тепло от мысли, что Димар позаботился… Я вот понятия не имела – что приготовить. Нет, я знала, что еды в холодильнике навалом, но надо же еще сообразить, приложить усилия. А тут – все уже готовенькое, дымится, источает по всей кухне аромат специй и поджаренного мяса. Черт! Обо мне никто так не заботился!

Обычно мои мужчины наведывались утром на кухню с одной лишь целью – проинспектировать холодильник в поисках готовых блюд и возмутиться, если их нет. Как же! Он встал, даже, возможно, помыл голову раз в три месяца, а поляна еще не накрыта!

Приятные ощущения спорили с возмущением. Сердце билось неровно и часто, волнение накатывало удушливыми волнами. Я совершенно растерялась, и варвар, конечно же, поспешил на помощь. Как супермен, только не в красных трусах, а в плавках с какой-нибудь палицей впереди. Наверняка. Почти сто процентов.

Просто в отличие от героя комиксов, инопланетного эмигранта, Димар знал, что белье следует носить под брюками и лосинами, а не поверх одежды.

– Женщина-физик! Чего застыла? Не в силах преодолеть естественный восторг моими природными талантами? Или стесняешься? Не смущайся. Все-таки это твоя кухня!

Вот тут он явно перегнул палку. Тепло я ощущать почти перестала, даже желудок забыл о том, что его ждет чудесная яичница с беконом. В висках запульсировало, жар бросился мне в лицо, сердце заколотилось уже без особого волнения и восхищения. Скорее с яростным возмущением.

Я подбоченилась, фыркнула и процедила:

– Давай сразу договоримся, мужчина-медик, заведующий кафедрой, научный руководитель и варвар в одном лице! Да-да! Вот так длинно и пафосно! – добавила, заметив, что Димар приподнял брови. – Считай, это такие зейлендские почести. Последние почести… если ты понимаешь, о чем я. Если не прекратишь врываться сюда когда заблагорассудится. Запомни! Заходить в мою квартиру можно только с моего согласия и разрешения. Заранее договорился, подошел к двери, поднял кулак и осторожно постучал. Это называется проявить уважение к хозяйке дома, чтобы та не применила свой дар иссушения к незваному гостю. Возможно, она оценит и откроет. Если нет – развернулся и отправился дальше. Ясно?

Димара моя речь не смутила абсолютно, не разозлила и не раздосадовала ни капли. Он хмыкнул, закинул ногу на ногу и придвинул к себе тарелку.

– А теперь, если ты довольна тем, что я выслушал возражения, можно даже сказать – проникся… до глубины желудка… ой, души, души, ешь, пока не остыло, – с невозмутимым видом изрек варвар.

И вот тут я закипела окончательно. Схватила сковородку и собралась надеть ее кому-то на голову, по примеру бравой соседки с ее кастрюлей, барабаном и мужниным шлемом одновременно. Но меня внезапно прервали. Внезапность – второе имя скандров с перекрестий миров. Это я поняла еще вчера. Поэтому почти не удивилась, только вздрогнула от неожиданности и со звоном уронила сковородку на пол.

– Дима-ар! Надеюсь, мы турнир не отменяем? Не можем же мы сражаться с темной материей, не показав Гвенду, кто тут мужчина, а кто сальф?

Голос Бармалея из поезда я узнавала так же легко, как и зычный бас Димара. Голоса скандров, их незабываемый юмор и трепетное отношение к своим женщинам забыть не получалось. Первое – из-за шока, остальное – от восхищения. Кажется, Шейлана называла «малого» Ламар.

Начальник привстал, выглянул в окно, подмигнул мне и проорал на весь двор:

– Конечно же, проведем! Как ты мог усомниться? Это здорово поднимет дух нашего войска перед походом. Тьфу ты! Наших медиков перед поездкой. А теперь иди к жене, порадуй ее известием. Мне тут пока сковородкой угрожают. Должен же я, как уважающий себя варвар, позволить женщине хоть раз огреть себя кухонной утварью? В их Зейлендии это, видимо, самое сильное проявление любви и страсти! Слышал, тамошние знойные красотки встречают мужей скалкой по лбу, солеными огурцами в зубы и телепередачей о том, как почистить желчный пузырь народными методами и при этом не загреметь в больницу. Есть у них такие шоу с закодированным названием. Например, Малахов и крестик рядом с фамилией. Мол, хана вам, дорогие телезрители. Машины с красным крестом надолго станут вашим основным транспортом. Врачебный эксперимент – он на то и эксперимент, чтобы затем посчитать выживших и решить, сколько раз проводить его на территории противника. Да и вообще – какое же лечение без жертв? Врачи могут заскучать и сменить специализацию. На палачей, например! Вот тогда уже количество жертв будет гора-аздо больше!

– Да-а-а! – согласился Ламар с мечтательными нотками в голосе. – Вот когда Слася роняет на меня… кухонный чан весом в десять кило…

Он замолчал. То ли не мог вспомнить ничего после падения чана на голову, то ли утонул в чудесных грезах. Димар подмигнул мне еще раз, уселся на место и развел руки в стороны.

– Давай, женщина-физик! Удиви силой своей страсти! – предложил так спокойно, словно я собиралась его расцеловать.

М-да… Придется наказать скандра как-то иначе. Вот только как? Мне срочно нужно придумать очередное ДТП. Слишком уж Димар ведет в счете. Еще немного, и он объявит нас мужем и женой, не спрашивая моего согласия. А потом – массаж в ванной и переселение варвара в мою квартиру. Или наоборот. Мое переселение в квартиру к варвару на его мощном плече и массаж в ванне. Несущественно. Суть одна и та же.

Вот уж дудки! Не на такую напал. Я посмотрела, куда улетела сковородка. Она мирно покоилась возле стола, недвусмысленно указывая ручкой на дверь. Будто тонко намекала, что кому-то неплохо бы выйти, постучать с другой стороны и войти только с моего разрешения. Умная тут кухонная утварь, любо-дорого поглядеть.

Димар невозмутимо наблюдал за тем, как я ищу тот самый предмет, которым собиралась его ударить. Не удержался – подвинул сковородку ногой, и ручка повернулась в мою сторону.

– Вот видишь! Игра в бутылочку при помощи сковородки удалась! – внезапно выпалил скандр, подскочил, подхватил меня, уронил на свою руку и… поцеловал. М-м-м… У меня колени подогнулись, в голове поплыл сладкий туман, связные мысли куда-то испарились. Губы Димара – настойчивые и нежные одновременно, – бешеный стук его сердца под моей ладонью, что оказалась на груди варвара, жаркое дыхание и близость сильного мужского тела… Я совершенно потеряла ощущение реальности. Желудок перестал сжиматься, урчать, требуя наконец-то познакомить его с чудесной глазуньей с беконом поближе. Кажется, остальные мои органы проголосовали против такого расклада.

Димар целовался, как ни один из моих любовников. Пылко, страстно, ласково, будто и не варвар из дикого племени – древний вампир, что от нечего делать обучался любовной науке. Внизу живота стало тепло и томно, легкие спазмы напомнили, что меня уже очень давно не любил настоящий мужчина. Только те, кому не жалко почистить желчный пузырь каким-нибудь зверским народным методом. Например, водкой с уксусом. Хотя… возможно, от такого дикого шока органы очищались сами, во избежание… так сказать… Есть же еще подсолнечное масло с уксусом и горьким перцем…

И только мозг, почти не задействованный в страстной сцене, отравлял приятные минуты назойливым напоминанием. Счет уже пять – один в пользу Димара. Еще немного – и будет шесть – один, потому что я сдамся на милость победителя. Выброшу белый флаг… то есть позволю уложить себя на белую простынку в постель и делать все, чего только пожелает скандр.

Я млела и плавилась в объятиях Димара, а мозг тем временем вел активную подрывную деятельность. И достучался-таки до характера, чувства противоречия, феминистских взглядов и гордости. Все вместе они усиленно надавили мне на психику. Я едва дышала, плохо соображала, но все-таки поняла – пора заканчивать с ласками варвара, возвращать его в реальность и бросать в ДТП. Вот только фантазия резко отказала. Слишком увлеклась, представляя, что сделает со мной Димар в постели. Решила не поддерживать остальные нездоровые чувства, вредные черты характера и уж тем более мозг, который собрал такую коалицию против естественных женских радостей.

Но рассудок сдавать позиции не собирался. Еще ни один мужчина за последние десять лет не покорял меня вот так сразу, нахрапом. А Димар уже опередил всех предыдущих моих кавалеров как минимум на три корпуса.

Жаль только, стоящих мыслей в голову никак не приходило. Очередные грезы о том, чем продолжится наш с Димаром поцелуй, будоражили и волновали.

За неимением хороших идей я поступила так, как поступали студенты, не выучив предмет перед экзаменом, но пытаясь создать впечатление, что знают гораздо больше, чем кажется преподавателю. Прикидывались, что не в силах выразить восхищение физикой – ее невероятные законы и потрясающие формулы лишили бедолаг связности речи.

Я прервала поцелуй с Димаром и выпалила ему в лицо:

– Так! Давайте не будем торопиться, господин варвар. У меня осталось несколько очень важных испытаний как раз для такого, как вы. Вот перекушу, восстановлю силы, проведу лекцию, погуляю на обещанной вечеринке и… сразу примусь за испытания…

Скандр ловко поставил меня вертикально, окинул лукавым взглядом, в котором ясно читалось – Димар обо всем догадался. Просто давал мне фору. Как истинный мужчина и победитель, снисходительно отнесся к поверженному сопернику. Особенно если это женщина со сковородкой для игры в бутылочку.

Пока я судорожно пыталась отдышаться, Димар устроился на прежнем месте. Вид у него тоже был, прямо скажем, возбужденный. Глаза горят, дыхание учащенное, щеки пылают, даже волосы немного вздыбились. Но вел себя скандр так, словно ничего не случилось – ничего особенного. Так, обычный завтрак перед стандартным рабочим днем в Академии тока и шока.

Скандр взял вилку и начал неторопливо уплетать яичницу. Взглядом предложил и мне последовать примеру. Раз уж ничего более приятного нам этим утром не светит. Я выдохнула, демонстративно поправила одежду и уселась за стол.

Яичница мгновенно завладела моим вниманием. Желудок победоносно заурчал – видимо благодарил мозг в меру своих скромных способностей. Я отломила хрустящий кусочек хлеба, мазнула маслом и принялась за трапезу.

Самое поразительное – мы поели в почти спокойной обстановке. Ну как в спокойной? За окнами по-прежнему орали коты, будто выясняли, у кого громче голос и сильнее легкие. Сверху то и дело доносились стоны и восклицания. Соседи собирались на работу без спешки, вначале опробовали всю Камасутру, а заодно изобрели несколько новых поз.

Справа раздавался смачный хруст – похоже, неутомимая кулинарка снова кормила супруга чем-то бронебойным. Отважный варвар ел, не жаловался, только время от времени восклицал:

– Ой! Какое интересное новое блюдо, раскрашенное в новомодном зейлендском стиле непонятной мазни, которую они называют экспрессионизмом! Ах, это не блюдо? Это что, тоже ломоть пищи? Такой вот твердый, заскорузлый и больше похож на кусок бетона? Ну ладно, мы и не такое видали… едали…

Когда моя тарелка опустела, а бургузьи ляжки Димара превратились в гору костей, в окно влетел незнакомый предмет. Не то чтобы совсем незнакомый. Просто я с трудом представляла, как ЭТО могло пересечь кухню и вонзиться прямиком в разделочную доску – она очень удачно висела на стене, как мишень.

Димар улыбнулся, подошел к шприцу литра на два, дернул его вниз до гулкого дребезжания и покачал головой.

– Опять прогульщики пытаются избежать своевременной расплаты… ой, своевременного лечения, конечно же!

Я приблизилась к шприцу. Внутри бурлила зеленая жидкость – пенилась и постреливала разрядами. Хм… Неудивительно, что прогульщики отказались от такого замечательного лечения.

Вслед за шприцем в моей комнате стало одним варваром больше. Но я этому только обрадовалась. В дверь постучались и вошли, не дожидаясь ответа и приглашения. Шейлана, в своем традиционном небольшом халатике с роскошным декольте, оценила обстановку на кухне в мгновение ока.

– М? Завтракаете? Вдвоем? – приподняла она бровь и посмотрела на меня так, словно застукала нас как минимум в постели.

– Сестра! Женщина-физик не виновата, почти как метеорит на Земле, что сместил ось планеты, и от ледникового периода погибли все динозавры. То есть она – причина, но не движущая сила.

– Ну в том, что движешь всем ты, я ни капли не сомневалась, – прищурилась Шейлана, подбоченилась и сурово спросила у брата: – То есть ты хочешь сказать, что пришел на кухню к Гульнаре без приглашения и предварительной договоренности?

– Да-а! – радостно воскликнул Димар – так варвары рассказывают о захваченной в походе богатой добыче.

– Накрыл стол и ждал хозяйку дома, чтобы сделать сюрприз? – продолжала рассуждать Шейлана уже гораздо менее строгим тоном.

– Да-а! – еще веселее согласился Димар.

– Да ты времени даром не теряешь! – Скандрина протянула брату руку, и тот с удовольствием пожал предложенную ладонь.

И тут я решила, что Шейлана явилась как нельзя вовремя. Пусть она и поздравляет брата с победой над моим разумом и феминизмом, пусть открыто хвалит за беспардонный захват чужой кухни с хозяйкой в придачу. Но кто же лучше знает, как поставить варвара на место, какое ДТП наконец-то сравняет наш счет, как не женщина, чья жизнь прошла в обществе скандров. Детство, юность, взросление – все среди варваров. Она должна знать их как облупленных, понимать с полуслова и все уязвимые места перечислять, почти не задумываясь.

Я многозначительно посмотрела на Шейлану. Скандрина поняла сразу, без объяснений. Собиралась что-то сказать Димару, но из окна донесся истошный крик:

– Ну какая же инъекция, если шприца нет? Да и Шейланы нет, она же у вас главная по пыточным уколам… ой, лечебным инъекциям!

– Ничего-ничего! – ответили низким женским голосом – он словно шел из глубокого колодца. – Шприцев у нас завались. Правда, остались только трехлитровые. Ну, ничего страшного. Чем больше лекарства введем, тем быстрее дурь из башки… то есть болезнь из организма выйдет.

Раздался отчаянный крик: «Не надо-о! Я уже здоров и бодр! Безумно хочу учиться! Даже больше, чем сбежать от вас!» Громыхнуло так, словно несколькими этажами ниже пронеслось стадо мамонтов, и все стихло. Шейлана легким движением руки извлекла шприц из разделочной доски и обернулась к брату:

– Так! Ты давай иди, руководи. Запугивай, стращай, доводи до суеверного ужаса… Ну чем ты там обычно занимаешься, чтобы подчиненные-варвары не баловали? Дальше я сама. Все новенькой покажу, расскажу, объясню.

Димар в последний раз обвел взглядом мою фигуру, словно прощался с возможностью все же закончить то, что началось с поцелуя. Хитро прищурился и произнес:

– Строите женский заговор против бедного варвара? – Бровь скандра изогнулась, глаза весело блеснули. – Давайте-давайте! Чем же еще заниматься любящей сестре?

Шейлану вопрос не смутил совершенно. Она скрестила руки на груди, расставила ноги на ширине плеч – я прямо залюбовалась – и сообщила:

– Скажи спасибо, что только так. Мое незабываемое детство с тремя братьями-варварами могло толкнуть и не на такое… Но я незлопамятная. Не переживай. Легкие травмы, совместимые с жизнью… того, кто их нанес, небольшие моральные издевательства, после которых многие загремели в психушку… И, считай, мы квиты.

Я думала – Димар уйдет восвояси. Он даже двинулся в сторону двери. Но скандр решил удивить напоследок. Подскочил, обнял, быстро коснулся губами губ и стремительно ретировался в коридор.

– Варвары! – пожала плечами Шейлана.

Я оглянулась и обомлела. Грязные тарелки со стола испарились, использованные приборы тоже исчезли, посудомойка усердно начинала работу. Стоп! А когда он успел-то?

Шейлана проследила за моим взглядом, устроилась за столом и налила нам чаю.

– Пока ты отвлеклась на нашего прогульщика, – невозмутимо пожала плечами скандрина, словно прочитала мои мысли. – Соплеменники очень быстрые и бесшумные… если потребуется для дела. Только особенно никому не рассказывай. Мы предпочитаем другой имидж. Громких, диких и необузданных варваров. Собственно, усердно его и поддерживаем!

Я поневоле расхохоталась:

– Да уж, заметно – сразу и без усилий. Особенно по переговорам из квартиры в квартиру.

Шейлана налила мне полную чашку и указала рукой на стул.

– Это наша фишка с некоторых пор! – задорно подмигнула скандрина. – Есть внутренняя связь, а есть – внешняя. Внутренняя – всякие там громкоговорители. Техника, что с нее взять. – она небрежно отмахнулась. – Это для важных существ, вроде нашего ректора. А внешняя – крики, вопли и ор – для всех остальных. И важно, чтобы первая не перекрыла вторую. Тут случай был…

Шейлана подтолкнула ко мне чашку с чаем. Я так заслушалась скандрину, что даже пить перестала, хотя напиток Димар заварил потрясающий – с травами и шиповником.

– В общем, соседи у нас поругались. Вроде как один случайно уронил на пол со шкафа свою походную амуницию. И все бы ничего. Ну сколько могут весить брезентовые штаны и рубашка с титановыми щитками на разных местах? Мелочи! Но вот ботинки, ремень с титановой флягой на десять литров… А там еще хранился мортвейн вместо воды… Они гораздо тяжелее… для желудка и восприятия… Короче говоря, нижнему соседу пришлось вытаскивать из своего супа кусок потолка. Он не обрадовался. Нет бы попробовать. Соран – твой сосед справа, мрагул, кстати, каждый день такое ест и даже почти не возмущается. Попробовал бы! Жена-то у него наша, в смысле скандрина. Я вас чуть позже с ней познакомлю. Рамитта – мировая женщина. Своей стряпней доконает любую вражескую армию за считаные часы! А те, кто выжил, будут завидовать покойникам. Ибо со сломанной челюстью не особенно повоюешь. Так вот… Те парни здорово сцепились. А ректор решил сделать объявление. Ну и внешняя связь наложилась на внутреннюю. В итоге, представь: приемная ректора – а вещал он про делегацию из Академии Внушения и Наваждения. Являются туда наши преподы – кто с кастрюлей на голове вместо шлема, кто с ведром, кто в одних плавках, кто с любимой дубинкой, кто с палицей. Внушатели перепугались не на шутку. Забились в кабинет ректора и не выходили, пока толпа в приемной не рассеялась. Айливерт-то перечислял возможные подарки гостям. А спорщики рассказывали, что друг другу куда наденут. Вот народ и не понял фишки.

Я глотнула немного чаю. С Мастгури никогда не удавалось понять – шутят они или серьезно. Скандровские байки звучали и как анекдоты, и как случаи из реальной варварской жизни. Разбери их, властелинов тока и шока! Тут без «поллитры» никак не управиться. К несчастью, пьют в Академии только мрагулскую настойку. Боюсь, ее мой организм не выдержит. Не доживу до равенства в счете с Димаром. Погибну во цвете магических лет, не поразив местных даром иссушения и исцеления. Не дав прочувствовать – что такое разом и внезапно лишиться любимого органа. Не важно какого, главное – любимого!

– Слушай, а ты меня на кафедру-то проводишь? Аудитории покажешь? Группу номер «ДУБ-2» найти поможешь? – вспомнила я странное обозначение из расписания.

Шейлана с готовностью закивала:

– «ДУБ-2» – дикие и ужасные бездельники. Это наш ректор придумывает названия. Хорошо, душевно у отца получается. Преподы всегда в диком восторге. Цивилизованный восторг у наших не получается – не доросли еще, только с деревьев спустились.

– А почему два? – удивилась я.

– Потому что двоечники. Что ж тут непонятного? Колышников мы тебе пока не дали. Решили пожалеть. Пока не привыкла. Позже. Когда окончательно адаптируешься, поучаствуешь в настоящем боевом походе. Ой… Ну ты поняла. В поездке по ликвидации темной материи.

Я только сглотнула. Креатив в Академии тока и шока, включая расписание и нумерацию групп, выпирал буквально из каждой щели. Что ж, таких «Дубов-2» в моем вузе тоже осталось навалом. Справлюсь. Где наша не пропадала?

Шейлана посмотрела на меня с уважением и показала большой палец.

– Молодец! Так держать! Так тебе испытания подкинуть? Или не надо? Сама управишься? – хитро прищурилась скандрина.

– Димар рассказал? – догадалась я, чуть не заподозрив Шейлану в телепатии.

Скандрина охотно кивнула и выпалила:

– Значит, так, ближе к делу. Конечно же, к телу Димара тоже. Скажи-ка мне честно. Ты хорошо готовишь?

Я пожала плечами.

– Неправильный ответ! Двойка за сообразительность! Помнишь, я тебе про Рамитту рассказывала?

Я невольно улыбнулась, представляя Димара с куском бетонных оладий в зубах.

– Закончишь с занятиями и сегодняшними делами, сходим к Рамитте, поближе познакомимся. Она мировая, вот увидишь! В ее овощном рагу с перцем и уксусом однажды растворились три гвоздя и две кнопки. Соран принес с лекций по математике. Студенты пытались над ним подшутить. А в результате подшутила жена. Десерты, прочные как строительные камни, соленья, кислее лимонного сока, лучше Рамитты никто не готовит. Вот пригласишь брата на ужин, накроешь ему такую поляну. И наблюдай – как отреагирует. Должен вести себя как истинный варвар. Есть, нахваливать, местами подшучивать. Сплюнет, откажется, тяжко вздохнет – все, можешь считать, раунд выиграла. Поверь, только по-настоящему любящий мужчина способен съесть шедевры Рамитты. И только лошадиное здоровье варваров может вынести такой сокрушительный удар. Хорошая бойня рядом не стояла.

Шейлана настолько радостно улыбалась, словно всю жизнь мечтала скормить брату неповторимую стряпню Рамитты. Только не знала, как это сделать. И вот наконец-то появилась я! Реальный шанс отомстить варвару за трудное детство любимой сестры.

– И я тебе еще слабенькие испытания придумала. Так, на устойчивость к общественному мнению.

Я радостно подперла голову ладонью. Шейлана лукаво взглянула и поведала:

– Начни с проверки на варварскую душевность. Попроси подбодрить Гвенда перед турниром. Оказать настоящую моральную поддержку. Причем на глазах у благодарной публики. Посмотрим, как братишка управится с заданием. Варвар, что утешает сальфа… Такого наши еще не видели. Шок будет у всех, и у Гвенда тоже. Заодно и его на выдержку проверим.

На лице скандрины прописалось такое выражение, что даже мне стало слегка не по себе. Так смотрит жертва нападения грабителей на то, как преступника публично колесуют. М-да… Интересные у них семейные отношения, а уж любовные так вообще без комментариев. Заметив, что я слегка ошарашена, Шейлана улыбнулась и отмахнулась:

– Да ла-адно тебе! Ничего же страшного! Скандры – народ крепкий и очень закаленный. Бои, походы, общение со слизняками… Так мы называем некоторые расы. Но если возмужают, признаем, как Гвенда. Немного помучаем, слегка постращаем, доведем до легкого нервного тика – он, кстати, полезен для развития лицевых мышц. Подергаются глаза и щеки с недельку – и никаких морщинок не появится. Даже крема не надо! А как лицом играют после нашей терапии… Закачаешься… Знаменитые клоуны всех перекрестий обзавидуются. Ламар убедительно это доказал. На примере пленных крипсов – расы зеленых великанов, любителей захватывать иномирных женщин. Какие они строили гримасы после нервного тика! Полный восторг! Шаманы первобытных племен рядом не стояли. Зейлендские мимы попросили бы пару уроков.

Она восхищенно вздохнула.

– А главное – делов-то? Ламар предложил переместить пленных с электрического стула на электрическую кровать. Ну не работает стул, скоропостижно сломался. Один наш студент постарался, прогульщик. Убегал от укола, схватил стул, вырвал вмурованные в пол ножки вместе с кусками плит и ловко подставил под шприц. С тех пор стул искрит, потрескивает и отстреливается молниями. Будто ненавязчиво предупреждает… любителей подставить чужую плоть под уколы. А где коротнуло, никак не найдем. Обиделся стул на ненужную инъекцию. Лечение всегда должно быть своевременным. И непременно только по показаниям. Показал нелюбовь к наукам и склонность к прогулам – получай укол для интеллектуального развития. В крайнем случае – для полного послушания. Или, как говорят братья, для полного и безграничного исцеления. Что-то из этого точно проявится. Ни разу не видела другого эффекта. Прогульщики после укола как шелковые. Лоботрясы бегут выполнять лабораторные, учить предметы и сдавать экзамены.

Я слушала Шейлану и понимала. Видела я местные шприцы и «лекарства». От таких любого потянет учиться. Главное – больше никогда не болеть и никогда не оказываться в пыточном медкорпусе. Абсолютно гениальное в своей простоте решение. Жаль, только варвары смогут выдержать. Обычные люди не переживут экзекуции – погибнут во цвете лет полными неучами.

Мы с Шейланой допили чай, посудомойка закончила работу. Я вытащила из агрегата чистую посуду и решила подобрать наряд для занятий. Все-таки первый день, надо соответствовать.

Шкаф содержал мои земные наряды. Брючные костюмы, чуть менее строгие с юбками-колоколами, платья-футляры и лосины с туниками для неофициальных выходов. Шейлана осмотрела мой гардероб внимательно, перебрала вешалку за вешалкой. И решительно помотала головой:

– Такое к нашим надевать нельзя. Лучше сразу в бассейн с мезозаврами. Больше шансов на выживание.

Я с удивлением взглянула на скандрину. Это она всерьез или опять потешается? Шейлана выглядела сурово, серьезно, лукавство исчезло из глаз совершенно.

– Ну как убегать-то в платье-фуляре? А вдруг пожар, наводнение, взрывы? У нас в лабораториях творится и не такое. Особенно когда смешиваем эликсиры, над всякими там лекарствами химичим… Думаешь, наш факультет фармакологии и лекарственного дела просто так называют факультетом взрывологии и расчлененного тела? Тут без риска для жизни не обходится… Как заставить варваров учиться, когда у них перед глазами такое? Естественно, они думают о своем, о мужском, и ошибаются с ингредиентами… Фатально.

Скандрина провела в воздухе руками, словно очерчивала изгибы гитары.

– Ну не в скафандр же мне маскироваться? – нерешительно протянула я, оценив масштаб катастрофы.

– Нет, конечно! Даже не думай! Скафандр студентов вообще вырубит. И не на день – на месяц, не меньше. Будут думать, гадать – что же под ним такое, что потребовалось так тщательно скрывать от общественности. Совсем учиться не смогут, бедолаги, – вполне серьезно возразила Шейлана и с головой погрузилась в размышления, а с руками – в мой платяной шкаф.

Я оставила их наедине, позволив скандрине вволю похозяйничать в гардеробе. Сама пошла убирать на кухне. Сполоснула кружки после нашего чаепития, повесила их над мойкой, на гвоздик, протерла стол и смела крошки.

Еще немного посидела у окна. На улице сновали деловитые студенты. В основном, конечно же, скандры с мрагулами. Сальфы, истлы и таллины выглядели рядом с ними словно березки среди секвой. Леплеры сверху казались пеньками, ради хохмы наряженными в новогодние елки. Преподы попадались немного реже. Но выглядели почти так же, как династия Мастгури. Кто-то повыше, кто-то пониже, кто-то пошире, а кто-то поуже. Но варварские черты присутствовали у всех.

Как и варварский стиль в одежде. Женщины и мужчины наряжались одинаково. В узкие футболки, рубашки, толстовки и брюки размера на три больше нужного. Хм… интересная у них тут мода, неожиданная. Немного однообразная, зато почти как униформа. С нижнего этажа крикнул младенец, но тут же замолк и умильно зачавкал. Хм… Если бы все дети так мало плакали, почти не капризничали и не дергали родителей! Я бы давно завела карапуза.

Скандры удивляли с самых пеленок. Хотя не уверена, что пеленки им требовались. Боюсь, скандры сразу использовали горшки, а то и вовсе – душ и уборную. Наверное, и ходить начинали немедленно, дабы враги не застали врасплох. А главное – не застукали любимые родственники. Мало ли отец решит потренировать, мало ли мама захочет помочь, мало ли братья и сестры позаботятся. Надо бежать и прятаться в шкаф, на худой конец – сразу под ванну. И вылезать только покушать.

Спустя недолгие минут тридцать-сорок Шейлана сама явилась на кухню.

В одной руке ее трепетали брюки – свободные, мешковатые, светлые, льняные. В другой красовалась черная блузка из тонкого, но достаточно плотного трикотажа.

– Белье сама подберешь, одевайся. Главное, чтобы исподнего не было видно. Любят зейлендки иногда демонстрировать: бретельки от лифчиков, резинки от трусиков. Видимо, так ваши женщины сообщают: белье, мол, надели, можно снимать. Или демонстрируют, что вполне чистоплотные – бюстгальтеры-трусики свежие, стираные. Значит, женщина не лентяйка, к гигиене приучена, антисанитарию в доме не разводит. Вот только наши хозяйственность не оценят. Полпары будут пялиться на бретельки-резинки, потом начнут оценивать преподскую фигуру… и полсеместра вспоминать-смаковать. Что ни надень, как ни рассказывай, какими шприцами парням ни грозись – кровь к мозгам вернется уже очень не скоро… Решит, что расположиться пониже – логичней по физике, исключительно в целях минимизации энергии. Закон притяжения неумолим. Мужских глаз к женским прелестям, а крови к самому дорогому. Его никакой дисциплиной не переспоришь.

Скандрина торжественно вручила мне вешалки и тут же высунулась по пояс в окно. Я отправилась в спальню – переодеваться. Шейлана тем временем общалась с братом. В истинно варварской незабываемой манере. Без телефонов и другой сложной техники. Криком, который гораздо громче, чем все мобильники и радио Зейлендии.

– Лама-ар! Ты как сына-то назвал, сознавайся! Я тебя еще вчера об этом спрашивала! Требую озвучить имя племянника!

– Тальхар! – гаркнул на весь корпус Бармалей. – Слася, любимая, не надо, не надо! Зачем ты достала свои булавы? Испачкаются, помнутся о… мои твердые мышцы… Жалко, все-таки антикварное оружие. Еще бабушка твоя ими мужа воспитывала… В промежутках между военными походами.

– Ребенок уснул. Не ори во все окна. Иначе начну жонглировать булавами. Мне вообще надо срочно набирать форму. А то совсем растолстела, как эта… Как Оля называла ту зейлендскую живность? Рогатую, толстую и вечно жующую…

– Козлы? – высунулась из окна вторая роженица. Она кричала тише и намного мелодичней – мягким, поставленным лекторским голосом.

– Да не-ет! Те, что толстые и громко мычат, – настаивала на описании коров Слася.

– Мужья, которым постоянно изменяют зейлендки? – предположил сосед сверху, чем-то похрустывая – наверное, все еще дожевывал завтрак.

– Это почему же? – полюбопытствовала Оля.

– Проще простого, понятней понятного. Женщины нормальным мужикам не изменяют. Только тем, что весят, как иные автобусы. Видел я некоторых зейлендских мужчин. Такое ощущение, что они сами сподобились собственных детей в животах вынашивать. Причем годами, как слонихи слонят. Рогатые, естественно, по той же причине. Мычат потому, что нормальные зейлендки никогда не будут слушать претензии мужчин с животом, как у беременных на стопятом месяце. Дали в челюсть – и дальше пошли куролесить.

– Эпично он о ваших женщинах и мужчинах, – отозвался Вархар, обращаясь, видимо, к жене. – Кстати, Оленька, с гордостью и любовью отчитываюсь. Мелкого покормил, спать уложил, одеялом укутал, колыбельную сбацал. На ложках, в ритме походного марша, на барабанах сыграю попозже… Сын тут бегать недавно начал, но я осадил, убедил не спешить. Пусть пока ходит, так выглядит солидней. Не то подумают – спасается бегством, маленький, вот всего и боится. А мой сын не боится вообще ничего. Разве что моего отцовского слова. Жесткого, почти как Сласин антиквариат. Но только когда воспитывать потребуется и проснется бравый дух варвара…

– Бегать – это правильней, это по-скандровски, – вмешалась Шейлана, пока я судорожно пыталась понять – как ребенок двух дней от роду умудрился хотя бы подняться на ноги. – Не убежал от любимой родни – получи несколько часов незабываемого общения. Сюси-пуси, муси-дуси, а заодно попытки научить самому главному. Уклоняться от удара, отползать по-пластунски, ломать рога мамонту и крылья тираннозавру.

– У мамонта нет рогов, а тираннозавр не летает! – немедленно поправила скандрину Оля.

– Во-от! Представь, как сложно сломать рога, которых нет у животного и в помине! А крылья при полном их отсутствии? Задачка явно не для детского ума. Тут как зейлендские великие воители. Крылья нелетающим противникам обламывают, рога, а копыта заставляют отбросить. И тоже при полном отсутствии таковых.

– Вархар, а вы как первенца-то назвали? – внезапно сменила тему Шейлана – рогатые беременные зейлендские мужчины скандрину, похоже, совсем не вдохновляли.

– Рельхар, в честь моего отца. А будет девочка, назовем Рената… ой, ой… Оля! Ну что я такого сказал-то? Оставь мужчине хоть парочку ребер. Мало ли, кто-то захочет огреть, да и в драке опять же… печень защищают. Я же не Адам из зейлендской мифологии. Ему и ребра выломали, и женщину на шею посадили. Она от секса отказалась, все яблоки в саду сорвала и съела. И, главное, ходила постоянно голой, смущала мужчину своим совершенством. А он даже заесть желание не мог – плоды на деревьях скоропалительно закончились. Жестоко, однако… Почти беспощадно! Один, без малейшего противника в драке… Так и загнуться от печали недолго.

– Еще раз намекнешь про второго ребенка, и придется тебе вынашивать его самостоятельно. Прямо как зейлендские беременные мужчины. Только со схватками, родами и кормлением, – всерьез предупредила мужа Оля.

Я прямо порадовалась за землячку. Умеет же обращаться с местным контингентом. Надо бы и у нее получить мастер-класс. Дрессировка варваров сродни спорту. Нужен грамотный тренер, частые повторы и крепкий, как сталь, снаряд для тренировки. Такой у меня сейчас как раз под руками – Димар Мастгури собственной персоной. Не все же варварам других испытывать. Пора прочувствовать все прелести ДТП. Конечно, для них что тысячи вольт, что булыжником по лбу, что стадо мастодонтов, напуганных до смерти в период гона… Слегка удивились, засияли энергией, лоб почесали, зверей остановили, байками ошарашили и надели ошейники… И дальше отправились по срочным делам.

Поразительно! Но в наряде, подобранном Шейланой, смотрелась я очень даже неплохо. Свободные брюки висели на бедрах, подчеркивая их соблазнительные округлости. Блузка облегала узкую талию и вполне себе аппетитную, высокую грудь. При этом вызывающе я точно не выглядела.

Как только я появилась на кухне, Шейлана прервала варварский монолог и оглядела меня с ног до головы. Кажется, осталась довольна.

– Отлично! Идем, покажу тебе кафедру.

Она покосилась на окно. Подумалось, Шейлана собирается продолжить беседу, пообщаться с братьями на всю округу, а то и до родного мира докричаться, спросить, как дела у дедушек и бабушек. Но вместо этого скандрина ткнула куда-то пальцем и произнесла:

– Уже полдвенадцатого. У тебя лекция в час. Пойдем, пока еще время осталось. Такую экскурсию быстро не проведешь. Но все, что ты не увидишь перед занятиями, посмотришь после. Так даже эффектней.

Я внимательно вгляделась в лицо Шейланы. Скандрина хитро прищурилась и прокомментировала:

– Ну а что? После встречи с нашими варварами уже никакие лаборатории не страшны. Даже те, где вечно что-то взрывается, взлетает на воздух или возгорается.

И я не могла не согласиться с Шейланой. Варвары из Академии тока и шока закаляли гостей и преподов почище, чем огонь и вода булатную сталь.

Но как же скандрина время-то определила? Я внимательно вгляделась в окно, на здание напротив – там, на одной из дальних башен, вместо флюгера стояли часы и вращались, ловя направление слабого ветра. Минутная стрелка достигла низа, и… из часов выскочила фигурка варвара с улыбкой до ушей. Примерно такого же, как подарок Димара. Выглядело словно он вышел из корпуса, выломав неровный кусок из часов. Ударил дубиной по корпусу, циферблату – и снова скрылся в недрах ходиков, а выломанный кусок закрылся, как дверца.

Ну да… А чего я еще ожидала? Ладно, не прохожих «дубиной» шокировал – вплоть до полного и безграничного одурения. Чтобы исцеление уже не почувствовали.

С таким вот бодрым, веселым настроем мы отправились наружу, в коридор общежития. Когда Димар тащил меня на плече, как истинный варвар незаконную добычу, я заметила лишь толстые каменные стены из очень крупных бежевых блоков, местами испещренных желтоватыми прожилками. Да и встречная толпа бронтозавров-студентов не слишком располагала к созерцательному настроению.

Сейчас коридор почти пустовал. Учащиеся исправно чудили на занятиях. Знаниями доводили преподов до глубокого шока, а фееричными выходками – до окончательного ступора. Мне удалось оценить высоту потолков – все метров двадцать, если не больше. Коридоры были рассчитаны на орду воителей, с топорами, мечами и алебардами наголо. Даже кавалерия на тяжеловозах свободно проехалась бы по нашему общежитию. Да что там кавалерия! Танковая дивизия!

Потолок испещряли белые лампы. Небольшие, похожие на сплюснутые пирамидки, они прямо ослепляли с первого же взгляда.

Дверь гулко захлопнулась за моей спиной. Я оглянулась, некстати подумав, что ключа у меня нет и никогда не было. Шейлана улыбнулась и подтолкнула вперед.

– Спокойно! – поравнялась со мной скандрина. – Подойдешь, приложишь палец к замку – и все само собой откроется. Никаких зейлендских ключей здесь не потребуется. Охранная магия квартир в общежитии настраивается на ДНК нынешней владелицы.

Я бодро направилась вслед за Шейланой – к ближайшему тупику или повороту, на ходу размышляя и недоумевая. А как Димар прорвался в чужую квартиру? Не имея моего ДНК под рукой? Когда нес меня спящую, еще понятно. А когда вломился в день переезда?

Шейлана ничего пояснять не планировала и выглядела как разведчик в стане врага. Собранная, спокойная, с лицом человека, который врет не только самозабвенно, но фантастично и профессионально. Ага. У них какая-то семейная тайна, и я непременно ее разузнаю. Сразу после того, как увижу кафедру и проведу свою первую лекцию в Академии. В крайнем случае после нашего кафедрального торжества, что обещал с барского плеча Димар.

Мы почти достигли угла-тупика, когда сзади кто-то негромко пробасил:

– А ничего эта новая физичка на вид-то. Формы качественные, волосы неплохи… Да и лицо… того… очень даже смазанное…

– Смазливое… Смазанное у нашей Штукатурки. Я бы даже сказал – вымазанное, – поправили чуть более высоким мужским голосом. – Штукатуркой и скорее всего краской для стен. У них с сестрой это семейное. Не выходить из дома без трехслойной штукатурки и любимых прибауток в фамильном стиле. Мадам Страшила из Академии Войны и Мира рассказывает свои неповторимые страшилки. В честь них и получила такое прозвище. Штукатурка травит медицинские анекдоты. Они, пожалуй, пострашнее будут. Жахнет такой на собственной лекции – и не то что на учебе, ночью в общежитии уже не заснешь без литра успокоительного. А на новую физичку особенно не засматривайся. Димар за это обещал ноги вырвать и уши от головы оттянуть метра на три.

– А почему, интересно, ноги и уши? Я же засматриваюсь на физичку глазами! – поразился наивный обладатель баса.

– Вот ты ж недогадливый! – усмехнулся его собеседник. – Ноги – чтобы ты не догнал Гульнару. А уши – чтобы не услышал ее ответ. Вдруг девушка захочет немного экстрима. Например, сходить с тобой на свидание.

– И почему это свидание со мной – экстрим?

– А по-твоему, свидание, когда парня забрасывают на самую высокую башню Академии или сажают на электрический стул, еще не экстрим? Веселое развлечение?

– Так Димар что, хочет за ней сам приударить? – удивление обладателя грудного баса разнеслось по всему коридору общежития.

– Ударить или прибить он захочет тебя. Да и любого, кто подступится к женщине, которую выбрал мужчина из рода Мастгури.

Шейлана усмехнулась и оглянулась. Кому же не хочется посмотреть на студентов, что оценивают «качественность» женщин по смазанности лиц? Но я решила, как порядочная «физичка», сделать вид, что совершенно ничего не расслышала. После утреннего объявления нашего ректора это никого не должно удивлять – Айливерт способен оглушить любого, даже совершенно глухого от рождения.

За тупиком обнаружилась широкая лестница с внушительными, грубовато вытесанными перилами. Мы спустились на три этажа, миновали коридор и остановились возле двери на улицу. Таких дверей я еще не видела! Высоченная, из толстого листа бронзы, она словно предназначалась для каких-то великанов. Хотя… скандрам не требовался трехметровый рост, чтобы с легкостью решать такие задачки. Если бы они так и физические решали… Впрочем, я опять бегу впереди паровоза…

Я изо всех сил нажала на дверь, но та приоткрыла лишь маленькую щелку. Шейлана посмотрела с сочувствием и выдала:

– Ничего… привыкнешь, ты же не сальфийка!

И небрежно толкнула дверь… двумя пальцами.

Бронзовая махина послушно распахнулась и остановилась неподалеку от стены. В отличие от мужчин династии Мастгури Шейлана действовала гораздо бесшумней. Хотя сила ее и варварские привычки поражали порой намного сильнее.

В лицо повеяло молодой листвой – так пахнет весной, когда распускаются почки.

Академия напоминала рыцарский замок с переходами между соседними корпусами. Постройка змеилась, ветвилась, скручивалась в спираль, но нигде не обрывалась и не заканчивалась. Пройти между корпусами позволяли арки: высокие, прямоугольные, с грубоватыми узорами. С некоторых свисали подозрительного вида тяжелые металлические цепи, похожие на те, что украшали стены ректорского кабинета. Я поневоле представила, как пленников – каких-нибудь враждебных, злобных магов – подвешивали в арках, и каждый прохожий угощал их легким ударом тока. А особо одаренные вроде Димара одним объяснением, что можно сделать с беспомощно подвисшим в арке пленником, доводили несчастного до нервного истощения. И тот слезно умолял каждого прохожего о гуманном ударе тока, чтобы отключиться и больше ничего подобного не слушать.

Между корпусами петляли брусчатки из знакомого бежевого камня с желтыми прожилками. Повсюду, хаотично разбросанные по территории, зеленели неправильной формы газоны. Неправильной для газонов, но очень правильной для варваров. Одни формой напоминали меч, другие – алебарду, третьи – дубину. И что-то подсказывало – сходство неспроста. Не садовник после мрагулской настойки создал такие фееричные газоны – местные намеренно держали марку.

Цвели здесь только кусты и деревья. Высокая трава, сродни осоке, выставила острые пики листьев, словно без табличек предупреждала, что по «насаждениям» ходить нельзя. Чревато обрезанием лишних ног. Белые и голубые разлапистые соцветья – и те странным образом напоминали оружие. Нечто вроде японских сюрикэнов и своеобразных миниатюрных палиц, усеянных наверняка острыми колючками. Пахло от них чем-то ядреным, а еще цукатами и рябиной. Будто какой-то абориген-самогонщик настаивал фрукты и ягоды на спирте.

– Гляди! Уже и мортвиллия зацвела, – от души обрадовалась Шейлана. – Из нее мортвейн изготавливают. Собирают цветы и маринуют дня три. Затем добавляют уксус, перец… немного лимонного сока – всего-навсего половину сосуда. И маринуют еще несколько дней. Забористая, скажу тебе, штука выходит. Правда, почти безалкогольная. Градусов восеемьдесят, максимум восемьдесят пять.

– А что такое мортвейн? – заинтересовалась я, смутно понимая, что должна была сталкиваться с этим напитком.

– Как это что? – округлила глаза Шейлана. – Это же мрагулская настойка! Легкая, почти как виноградный сок! Только зейлендцы почему-то не выдерживают. Не то чтобы совсем… в сознании не выдерживают…

– Та, которую вы пили в поездке? – потрясенно произнесла я и едва не напоролась на куст мортвиллии, со всеми вытекающими из этого последствиями. Колючками в боку и ядовитым соком на коже. Думаю, пробежка по зарослям крапивы после этого показалась бы праздником.

– Ага-а! – бодро произнесла Шейлана.

Я стремительно привыкала к фантасмагории в Академии. Одежда леплеров почти не ослепляла, лишь заставляла мое чувство прекрасного забиваться поглубже, моля о мортвейне – для глубокой и непроходящей анестезии. Скандры с мрагулами почти не пугали ни богатырским телосложением, ни скоростью, с которой они проносились мимо. Думаю, ни танк, ни бронетранспортер не избежали бы сокрушительного столкновения с варварами и уж точно не остались бы после этого целыми. Превратились бы в бесформенный кусок металла. Редкие сальфы в шелковых рубашках и штанах нормального, человеческого размера почти не вызывали сочувствия и жалости, хотя заметно сторонились варваров. Истлы реагировали на них так же, но одевались намного скромнее: в водолазки, рубашки и свободные брюки в основном темных оттенков палитры. Таллины с корой-кожей и проволочными волосами, в нарядах, достойных тибетских монахов, вскоре перестали удивлять совершенно.

Я приживалась семимильными шагами. Главное, дотянуть до окончательной ассимиляции и желательно полного слияния с коллективом. Морального, конечно… Уж если физического… То исключительно с Димаром Мастгури…

Я осторожно покосилась на Шейлану. Скандрина прищурилась – хитро и загадочно, словно на лету ловила мои мысли, но не проронила ни единого слова.

Мы миновали десяток арок, несколько корпусов и добрались до нужного. Его я заметила легко и сразу. На самой высокой башне здания красовалась формула:

P=mg

Как-то сразу повеяло физфаком – науками вполне себе человеческими, не варварскими. Но Шейлана быстро меня разубедила.

– Правильно! Ориентируйся на это предупреждение! – ткнула она пальцем в громадную формулу. – Прогул равно масса проблем на жо… ну в общем на жесткие мышцы бедра. Вархар придумал и фразу, и формулу. Он у нас мастер на такие штуковины.

Я лишь сморгнула от такого креатива – слов на комментарии уже не оставалось. Вот как теперь использовать эту формулу на занятиях и не расхохотаться прямо при студентах? Дверь корпуса неожиданно поддалась чуть легче, чем тяжеленная дверь общежития. Словно они думали, сообща решали – стоит ли идти мне навстречу или упереться всеми металлическими боками. Кажется, постройки медленно, но верно принимали меня за свою, за местную…

Пространство первого этажа делилось надвое длинным коридором с кафедрами биологии и математики на концах. Между ними вытянулся длинный коридор, упираясь в далекую дверь с табличкой – она раскинулась на всю поверхность. «Переход в Анатомический корпус. Живым обязательно надевать бахилы. Трупам разрешается посещать анатомический театр без бахил, минуя гардероб и ординаторскую. Разденем, вскроем, покажем такой театр, что встанете как миленькие и бегать научитесь». Фирменный юмор династии Мастгури сочился буквально из каждой строчки. А скорее даже стрелял на поражение – как и положено всему, что исходило от варваров.

Студенты суматошно шарахались по холлу и в дикой панике искали аудитории. Я даже удивилась подобному рвению. Неужели варвары так любят учиться? Прямо не верилось после увиденного. Я мазнула взглядом по потолку – и все сразу встало на свои места. Вместо люстр над головами зависли черепа, светили лампочками из пустых глазниц и мерно покачивались на толстых цепях. На каждом черепе болталась цепочка с внушительным булыжником и запиской-шедевром: «Он опоздал на лекцию», «Он не сдал экзамены», «Он слишком долго сидел в столовой», «Он не смог сделать лабораторку. Взорвался на месте от восторга»…

Шейлана проследила за моим взглядом, небрежно отмахнулась и пояснила:

– Это пособия из чистого пластика. Но сделаны на совесть – от настоящих не отличишь. Повешены тут в воспитательных целях. Работают прекрасно. Папаня придумал! С тех пор как они нам холл освещают, студенты почти перестали опаздывать. Веселые черепушки светят глазницами, и учащиеся несутся к свету знаний…

Лицо скандрины сияло восхищением, а взгляд лучился неподдельным оптимизмом. М-да-а-а… Что ж за студенты учатся в Академии, если приходится их так мотивировать? Что-то меня это не сильно вдохновляло…

Шейлана улыбнулась мрагулу-первокурснику – он рысил мимо нас в поисках аудитории. Оскал скандрины подействовал на парня так же, как акулий плавник на купальщика. Мрагул испуганно подскочил на месте и так припустил, что аж пятки засверкали. Остальные последовали его примеру. Холл моментально очистился от студентов, и Шейлана потянула меня на лестницу: широкую, каменную, разумеется, бронзированную.

Фирменные врачебные шутки Мастгури и здесь не заставили себя долго искать. Вместо кеглей балясин скрючились в страшных позах пока еще не знакомые мне гуманоиды. Двухвостые, лысые, из оранжевого камня и зеленые великаны с огромными глазами. Не удивлюсь, если глаза у неведомых существ от рождения вполне себе нормального размера. Академические будни довели статуи до глубокого и непроходящего шока: студенты, преподы, взрывы, занятия, которые мало чем отличались от взрывов.

Шейлана хмыкнула, ткнула пальцем прямо в глаз одной из оранжевых статуэток, так же прицельно вставила мизинец в ухо зеленой и сообщила:

– Враждебные многим мирам колдуны-варвары. Должны же и они на что-то сгодиться. Отец всегда говорил, помню с детства: даже врага можно употребить с пользой в хозяйстве. А уж в медицине – святое ж дело. Сколько чудесных открытий совершает врач, имея под руками с десяток пленных… Особенно если вовремя вставить им кляп. Если не вставить… открытия приумножатся… Только уже в области языка. И я сейчас вовсе не об изощренной ругани. Над языком тоже можно проделывать множество великолепных медицинских опытов. К примеру, ток. Ну как же без этого? По влажному языку проходит мощнее…

Скандрина мечтательно закатила глаза – так девушки вздыхают о сказочных принцах, в крайнем случае – о фейри и эльфах из фэнтези.

Два этажа наверх, крутой разворот – и мы в очередном гигантском холле. Хоть Олимпийские игры устраивай. Здесь переход обещал незабываемую встречу с Хирургическим корпусом и сразу после этого – с кафедрой травматологии. Будто бы тонко намекал, толсто предупреждал о последствиях… Для тех, кто не посещает вовремя лекции, не изучает дотошно мастерство хирурга, неверно отвечает на вопросы преподавателей…

Большой плакат уже обещал напрямую, без всяких там расшаркиваний и рассусоливаний: детальное и наглядное объяснение разницы между безмозглым существом и безголовым. На примере самых злостных прогульщиков. Мелким шрифтом внизу плаката дополнялось: «Если вы почувствовали внезапное облегчение где-то в районе шеи, в области затылка, но все еще бегаете по медицинскому корпусу, считайте, что просто легко отделались. Мозг мало чем занимался в вашем бренном теле… А теперь он очень пригодится нам, для опытов. Не жадничайте, все равно же вы им не пользовались… Отдайте тому, кто найдет ему применение».

Медицинский юмор, куда ж без него…

Кафедру физики я заметила сразу, по очередной формуле, с подтекстом-предупреждением. Кажется, ничего здесь не происходило без нежного вмешательства тяжелой руки и едкого, как мортвейн, сарказма скандров.

P=mV=F/t

– Думаешь, это про импульс? – хмыкнула Шейлана.

Я автоматически помотала головой. Было бы странным и даже нелепым, если бы знаменитый Вархар не прошелся по студентам и этой формулой тоже – как катком или, на худой конец, снегоходом.

– Правильно! – охотно кивнула скандрина. – Импульс матерый второгодник получает такой, что сразу фонтанирует энергией и долго еще о лоботрясничестве не думает. Наверное, ваши физики произошли от варваров! Какие формулы знаковые придумали!

Я сморгнула, сглотнула и вынужденно согласилась. Возле кафедры сновали уборщицы-леплерки – работали впятером, слаженно и четко. Убирали шелуху, бинты, какие-то тряпки, салфетки, пустые стаканчики от чая, пластиковые ложки и прочие украшения вузовского пола. Ну хотя бы тут без буйства сюрпризов. Пока я еще к предыдущим привыкаю, можно даже сказать – прихожу в себя. Я прямо загляделась на то, как удачно использовали особенности национальных костюмов леплерки.

На пестрые браслеты с множеством шипов уборщицы надевали упаковки с моющими средствами. Небольшие такие, размером с полведра каждая. На пряжках их ремней болтались бутылки с оригинальными подписями: «Дезинфектор для сильно загаженного помещения», «Дезинфектор для помещения, которому уже все, кирдык», «Дезинфектор для лаборатории, которой больше нет», «Дезинфектор для анатомического театра. В глаза трупам не брызгать – они у нас и так скальпелями обиженные».

Завидев Шейлану, уборщицы замерли, а через секунду выстроились по стенке, отдали честь и внезапно… заметили меня. Я думала, что рядом с бравой скандриной произвожу впечатление хомяка-джунгарика, что ползает по клетке неподалеку от дога.

Но уборщицы вытянулись еще сильнее, и одна шепнула на весь коридор:

– Та самая? О которой Димар предупредил?

Вторая кивнула и отдала мне честь.

– Сейчас-сейчас! – бодро воскликнула третья так, что у меня ненадолго заложило ухо. И понеслась впереди нас, намывая полы.

Благодаря усердию шустрой леплерки мы с Шейланой вышагивали почти по чистому. Почти, потому что с потолка и стен тоже порой что-то осыпалось. То оттуда падали какие-то бумажки и осенними листьями кружили по воздуху. То цветные капли неведомой жидкости гулко встречались с каменными плитами и растекались по ним грязными лужицами.

Чувствую, скучать здесь не придется ни секунды. Разве что надоест варварский антураж и я отправлюсь в анатомический музей. Прикинусь трупом – судя по всему, к ним тут самое гуманное отношение.

– В занятые лекционные лучше не входить. В лаборатории во время занятия тоже, – будничным тоном рассуждала Шейлана. – Ничего, привыкнешь, – отмахнулась она, поймав мой растерянный, опасливый взгляд. – Посмотрим аудитории, что пока свободны.

Глава 6 Лекция – это не только ценные знания, но и три-четыре седых волоса у преподавателя

И мы бодро прошлись по ста сорока незанятым: лекционным, лабораториям, аудиториям для практики и хранения «таинственных манускриптов». Так назывались здесь студенческие курсовые, контрольные работы и рефераты. С пояснением: «Никто и никогда не понимает того, что начертано в этих загадочных бумагах. Вроде бы и написано на общем языке. Слова знакомые, а смысла никакого. Никакого смысла для непосвященного. Для посвященного смысл ясен как божий день! Студента-автора либо отчислить, либо учить всему с самого начала!»

Что ж… Креативно, а главное – по делу. Работы хранились в бронзовых сейфах, расставленных, как кирпичная кладка по стенам. В центре одного из таких помещений на высоченной рогатине для одежды висел огромный ботинок леплера. Я узнавала их по цветным кнопкам таких бешеных оттенков, какие ни на одной картине не встретишь. Что реалиста, что абстракциониста. На шнурках ботинка висела записка, размером с большой акварельный лист:

«Если вы решились прийти на экзамен, но выучить предмет так и не удосужились, советуем присмотреться к этому шлему. Он поможет вам счастливо избежать наказания благодаря своевременному прыжку в окно. Мы очень давно хотели проверить – когда же варвары научатся летать. Каждый двоечник, прогульщик и второгодник приближает нас к этому счастливому мигу. Должна же эволюция наконец-то очнуться и понять – без крыльев студенты не ходоки. Ноги переломают, отчаянно спасаясь от карающей десницы строгого экзаменатора. Писать бедолаги не смогут тоже. А как тут писать, если руки переломаны? Мы очень ждем, когда же у двоечников вырастут огромные орлиные крылья. Тогда у ребят появится возможность вновь избежать положенных экзаменов. Всем объяснять: мол, я не студент, так просто местное чудо в перьях!»

К концу нашей потрясающей экскурсии в коридорах стало шумно и людно. Табун студентов несся навстречу, сметая все на своем пути, включая уборщиц, ведра и швабры. Но леплерки оказались не лыком шиты. Таких снайперских ударов швабрами я даже в американских комедиях не видела.

Вскоре самые неудачливые ребята вполне могли заменить черепа-светильники на потолке первого этажа. Светить фингалами без всяких там лампочек. Заодно Академии электричество экономить.

И это не считая фирменных приемов – я так понимаю, гордости уборщиц. Хрясть тряпкой под ноги – и летит себе студент, сбивая с ног неловких товарищей и создавая эффект «кучи-малы» – так называла это безумие Шейлана.

Скандрина помогала мне справиться с восторгом от дивного зрелища и музыкальных воплей. Учила «лавировать в бурном море буйных и неадекватных учащихся». Нам удавалось абсолютно все. Мы с легкостью уходили от свистящих швабр – уборщицы порой гнались за студентами. Лихо уворачиваясь, избегали столкновения с могучими ребятами и крепкими девушками. У нас даже получилось в кратчайшие сроки – за какие-нибудь десять минут – добраться от одной аудитории до другой. Хотя их разделяли страшные препятствия: пять метров пола, три студенческие группы и уборщица со шваброй наголо в придачу.

В аудиторию меня занесли учащиеся. Шейлана, к несчастью, слегка зазевалась. Залюбовалась тем, как один из ребят убегал от уборщицы, прыгая по перилам, и ловко подскакивал всякий раз, когда леплерка пыталась сбить его шваброй. Я симпатизировала исключительно уборщице. Она вполне справедливо мстила за поруганную одежду и двойную работу. Студент пытался отодвинуть ведро и опрокинул его прямо на леплерку. Окатил девушку с головы до ног и вывалил мусорный пакет в лужу. Метнулся к лестнице и даже не извинился. Пытался сбежать с места происшествия, скрыться от карающей швабры леплерки. Уборщица, конечно же, не растерялась – саданула своим оружием наотмашь, прямо по ногам доморощенного акробата. Парень слегка покачался и рухнул, сделав красивый кульбит в воздухе, да так и остался сидеть на лестнице, ошарашенно дергаясь и бормоча ругательства. Леплерка подскочила, надела гипсовый черепок на голову обидчика – он лежал в аудитории, для демонстрации учащимся, – и приклеила лейкопластырем, как диковинную шляпку с лентами.

Шейлана выпустила меня из виду, приблизилась к лестнице, чтобы наблюдать дивное зрелище прямо из партера. И в эту минуту учащиеся заметили, что пара должна вот-вот начаться. Рванули в аудиторию и внесли меня тоже.

Должна признаться как на духу – купание в бушующем штормовом море рядом не стояло с новым приключением. Меня мотало, болтало и переворачивало, разве что не накрыло девятым валом. Накрыло девятым валом моего возмущения студентов из группы «ДУБ-2». Я набрала в грудь побольше воздуха и гаркнула так, что люстры зазвенели:

– О-отставить нести преподавателя в аудиторию! Немедленно водрузить меня на ноги!

Почему-то казалось – такое обращение местные лоботрясы поймут и оценят. И я не ошиблась – проникся каждый. Толпа мгновенно схлынула за парты, оставив мне острый приступ недоумения – полетом и скоростью здешних громил.

Я решила не упускать удобного случая. Прошлась вдоль рядов, пока ребята устраивались, и добавила обманчиво-ласковым тоном:

– Кто еще не понял – я женщина-физик. Та самая, с редким даром иссушения-исцеления. Зовут меня Гульнара Сергеевна Каштанова. Исцелять я сегодня как-то не настроена – наверное, встала не с той ноги, когда вы опустили меня на пол. Зато иссушать очень даже готова. Буквально горю желанием попробовать. Как говорят знаменитые Мастгури – экспериментировать нужно на студентах и пленниках. Во-первых, это развлекает преподов, надолго заряжает их позитивом. Во-вторых, преподавателей мало, нас надо беречь. Как редкий вид, почти краснокнижный. Или чернокнижный, раз уж здесь одни маги. Кто еще захочет тут с вами возиться? А вот учащихся на-мно-о-го больше! Одним больше, одним меньше – никто не заметит… Да и организмы у вас покрепче. У нас после долгого общения со студентами и нервы не те, и здоровье подорвано. Не тот будет эффект от эксперимента.

По аудитории поплыла потрясенная тишина. Ага. Слышали. Знают. Предупреждены. Спасибо, Димар. Так даже легче… По рядам прошлись еле слышные шепотки.

Обрывочные фразы меня порадовали.

«Димар за физичку всю душу вытрясет…» – «Да не душу, а в ду́ше… Но вытрясет знатно». – «Димар обещал ускорить мозговые процессы раз в сто легким ударом тока. Говорил, в мозгу электрические импульсы, и в его приборе ток… Вместе они дадут необычайный эффект. Бодрящий вплоть до слез радости от того, что Димар не применил свою знаменитую установку. Ту, самую, убийственную, для бурбуляции…» – «Физичка иссушила бровь самому Димару. Не только уцелела, сохранила части тела, но даже и выжила без энергии жизни…» – «Да не-ет… Она выжила Димара из ванной… Даже не поддалась его обаянию. Не женщина, а этот, как его, – диэлектрик! Не поддается току любви совершенно…»

Я позволила себе немного насладиться слухами, что позли по аудитории и, видимо, Академии, и зыркнула так, что ребята притихли.

Пока очередные децибелы учащихся не начали заново наполнять лекционную, я воззрилась на них с загадочным прищуром. Будто примеривалась, решала, прикидывала – что бы такое иссушить для разгона… Без последующего исцеления, конечно же. Группа притихла – окончательно и бесповоротно. Казалось, на рядах рассажены статуи, причем с очень вытянутыми, испуганными лицами и глазами размером с блюдце.

Я понимала, что это ненадолго. Варвары привыкали к любой опасности так быстро, что и глазом моргнуть не успеешь, и принимались буянить с удвоенной силой. Поэтому я поторопилась устроить ребятам свой фирменный преподский прессинг, проверенный годами на многих потоках. Научный, безжалостный, зато эффективный. Пора проехаться мощным бульдозером законов и формул по мозгам учащихся. Напрочь отвлечь их от забав и проказ. Еще ни одному потоку не удавалось перешептываться, хулиганить, обмениваться записками, отвечая на мои каверзные вопросы. Энергия, что бурлила и кипела в учащихся, немедленно уходила на подпитку мозгов.

– Мне нужен староста, списки группы и рассказ о пройденном вами материале. Вы уже закончили механику? Кинематику? Статику? Динамику? Начали электрические поля, контуры и заряды? Что такое кулон? Вольт и фарад?

Теперь студенты походили на сов – так расширились их глаза и вращались их головы.

– Где староста? – потребовала я ответа.

Верзила-скандр, чуть повыше Димара, нехотя поднялся за первой партой. Рыжие волосы его заметно вздыбились, хотя были собраны в тугую косу. Серо-голубой взгляд впился в меня с непередаваемым литераторами выражением. Так взирали любимые двоечники, пытаясь в очередной раз сдать экзамен и заслышав один из вопросов.

– Как ваше имя? – потребовала я громко. Надо же задать тот единственный вопрос, на который студенты отвечали без промедления. И на моей памяти ни разу не ошиблись.

– Ильземар Ласкорти, – отчеканил парень.

– Списки составили? – спросила я для начала.

Верзила прокашлялся и пробасил:

– Списки составлены, принесу в конце лекции.

– Напомните, какие темы вы уже проходили.

– Механику продинамили… То есть динамику для механиков… В общем, вы поняли, Гульнара Сергеевна…

Я коротко кивнула. Что ж тут непонятного? Динамить механику студенты умели. Я к этому привыкла за годы преподавания. Никакой магнетизм физических законов не притягивал двоечников к свету знаний. Даже оптика, где мы этот свет изучали.

– А вот по поводу контуров кулонов, с электрическими зарядами и магнитными полями… Обычно мы не носим такие украшения. Больно уж женственно и… эм… непонятно… Только в особых случаях, в медкорпусе, когда Шейлана берется исцелять – от прогулов и плохой успеваемости. Уж она умеет заряжать что ни попадя – желанием учиться и заодно электричеством. Вообще у наших знаменитых Мастгури одно без другого как-то не получается.

Я подала знак студенту садиться… М-да… Придется учить всему заново. Шесть разделов физики за полтора семестра! Надеюсь, мозги у варваров крепче стали… Либо стали крепче, либо металлические. В любом случае нам всем придется несладко.

Что ж? Где наша не пропадала, Гульнара?

Я еще раз обвела взглядом группу. Ребята смаргивали – в ожидании грядущего кошмара. Скандры, скандры и снова скандры. Пара мрагулов на верхних рядах, два истла – в углу, на самой галерке. Ни одного сальфа, леплера и таллина.

Ладно, я люблю сложные задачи. Даже физические, но с ними повременим…

Я начала осторожно, исподволь, постоянно приводя варварские примеры. Сама поражаюсь – как их придумала, да еще в таком огромном количестве.

Напомнила про то, что вообще-то механика – наука о движении и равновесии тел. Душевное равновесие в список не входит, обычно оно применимо к механике, когда студенты начинают сдавать экзамены.

Уточнила, что есть три вида равновесия. Устойчивое – бросаем пленника в яму, и он невозмутимо карабкается по стенам. Скатывается назад и снова карабкается. Неустойчивое. Ставим крипса на гору, толкаем и… смотрим на лепешку у основания. Увы, не устоял, бедолага. Ибо равновесие было неустойчивым. Наконец, безразличное. Кладем студента на пол и бревнышком катим от стенки к стенке. И вот куда ты парня ни кати – он постоянно находится в равновесии.

Кто-то хохотнул: «Я бы даже заснул. И правда, душевное равновесие полное. А заодно и физическое тоже».

Смекалистость ребят меня вдохновила. Я ожидала истинных варваров, вроде соседки по общежитию – Сласи. Которая даже слово «корова» мучительно долго не могла припомнить. Но здешние студенты приятно удивили.

Когда мы дошли до законов Ньютона, скандры вовсю помогали с лекцией. Даже припоминали пройденные темы.

О том, что, если войско захватчиков напало на вашу спокойную державу и попыталось завоевать весь мир, ответный удар получится не хуже. Ибо сила действия равна силе противодействия и даже направлена в обратную сторону. Значит, ваша армия придет к мерзавцам, разрушит их города и захватит там пленных.

– Скажите, пожалуйста, Гульнара Сергеевна. А если я гаркнул на сальфа в коридоре. Он отступил, вжался в стену и замер. Это потому, что система инерциальная?

Признаться, даже я удивилась вопросу. Группа оглянулась на черноволосого скандра. Высокого, жилистого, с голубыми глазами, яркими, как бирюза.

– Почему инерциальная? – уточнила я осторожно. Мало ли что выкинула варварская фантазия – слово «породила» тут не очень подходит. А бедной «физичке» потом отдувайся. Еще заподозрят в непрофессионализме, плохом знании собственного, любимого предмета. Надо вначале досконально выяснить – где связь между законом Ньютона и сальфом, радостно доведенным скандром до полного шока, в лучших традициях Академии Мастгури.

– Ну как же? Система, то есть сальф, относительно меня совершенно не движется. При этом силой я на него не воздействовал. Только наорал, даже пальцем не коснулся… Все, как в первом законе Ньютона. В инерциальной системе то есть… Без воздействия система неподвижна.

М-да… Вот это воображение у некоторых! С другой стороны, хорошо уже то, что ребята задумываются в нужном направлении. Даже запугивают с помощью законов физики. Ладно, разберемся, где наша не пропадала!

– Это у вас скорее всего другое.

Я неторопливо прошлась перед группой. Ребята и девушки уставились так, как ученые с мировым именем на докладчика, что повествует о новом портале, который внезапно создали русские и теперь грозятся прыгать в пространстве, красть у других стран все что ни попадя. Особенно евро из банков и доллары. Исключительно в нумизматических целях.

– Вы создали непобедимую стоячую волну. Вот сальф и стоял, как положено в этом случае. Звук отразился от стены рикошетом и врезался в ваше мощное тело. От него снова в стену, ну и так далее. Две звуковые волны встретились, и образовалась огромная стоячая волна. Дальше вас ведь никто не пройдет? Даже звук? Зачем ему делать такие исключения?

Парень не сразу понял метафору, даже слегка задумался, нахмурился, а затем расхохотался вместе с соседями. И через минуту вся аудитория взорвалась настоящим варварским смехом – взрыв возле уха рядом не стоял. Я дала ребятам немного выпустить пар – все-таки их вынудили изучать физику. Невиданная нагрузка на варварскую психику! Не говоря уже о неподготовленном мозге воителя!

Несколько минут я прочищала уши и трясла головой, избавляясь от легкой контузии, а затем резко выбросила вперед руку. Студенты затихли в одно мгновение, как по мановению волшебной палочки. Только что был звук – и вот уже нет. Книги про Гарри Поттера рядом не стояли.

Не сразу мне удалось догадаться о причине столь нетипичного для местных послушания. Мои физические данные не обещали таких же последствий для тел учащихся, какие посулил им Димар Мастгури. Я даже сальфа из равновесия не выведу! Из настоящего равновесия, физического. Могу хоть часами толкать парня – боюсь, он даже не покачнется, не шелохнется. Но когда один из истлов с галерки шепнул: «Еще ничего не иссушила?» – и оглядел себя с головы до ног, стало ясно – ребята побаивались магии. Той самой, которая во мне пробудилась.

Отлично! Надо воспользоваться случаем. Не мешкать и срочно продолжать лекцию. Все ради пользы учебного процесса! Мы, преподы, такие – хлебом не корми, дай только объяснить законы физики. Наверное, поэтому зарплаты русского препода на хлеб хватает далеко не всегда…

С релятивистской механикой и скоростью света мы разобрались довольно-таки быстро. Ребята уяснили самое главное. Время тянется бесконечно долго, если кто-то носится со скоростью света, а ты стоишь и ждешь в нетерпении, пока бегун устанет и остановится. Надо же врезать обидчику как следует! Все потому, что время удлиняется для наблюдателя в твоей системе отсчета.

– Я понял! – воскликнул один из скандров – с носом-картошкой и шрамом на лбу. – Леплеры когда-то были как скандры. Но потом их начали быстро гонять. Ну любит наш брат удаль потешить, опять же тренировочку себе устроить. Вот поэтому леплеры и стали «пеньками». Укоротились от бешеной скорости.

Не то чтобы версия походила на правду, но я нервно прыснула, и остальные тоже…

Лекция прошла бы на высоком уровне. Если бы не последние десять минут. Я уже думала – все, пронесло. В «ДУБ-2» учатся совсем не дубы. А какая у них яркая, необычная фантазия! Всем нашим писателям на зависть и удивление. Но тут случился первый катаклизм. Наверное, подспудно я понимала – у варваров без такого ни часу не обходится. Но все-таки тешила себя иллюзией, что первая лекция обойдется без эксцессов.

Один из студентов усиленно расписывал шариковую ручку о тетрадь и парту. Я предпочитала пока не заморачиваться тем, как учащиеся самозабвенно и методично портили несчастное вузовское имущество. Все-таки – проблема не моя, Айливерта. Он наверняка понимает, что парты, а также скамейки и даже стены Академии будут расходоваться быстро и бессмысленно. Почти как бумага в офисном принтере.

Но ручка решила немного поразвлечься – видимо, наскучили законы физики. Она с треском и хрустом сломалась пополам. И одна из частей понеслась по аудитории. До скорости света, конечно, недотянула. Но доску пробила и срикошетила. Студенты синхронно пригнулись за партами. Кто-то даже распластался на них – на всякий пожарный. Ручка просвистела над моей головой, сделала выемку в противоположной стене и… остановилась у моей переносицы, благодаря мощной руке… Димара Мастгури. Эта рука застыла в миллиметре от лица с летучим письменным прибором между пальцами.

Кажется, я даже испугаться не успела. Так только, ноги слегка задрожали и руки нервно сжались в кулаки. Холодный пот выступил на спине и затылке, в желудке образовался ледяной комок. Я быстро и суматошно принялась смаргивать, не в силах выразить нахлынувшие эмоции.

Студенты окончательно затихли за партами, глядя на Димара ну просто как на бога. Причем не какого-нибудь Аполлона, Диониса, а как на Зевса-громовержца или Великого Одина.

– А я собирался проводить тебя на кафедру. Мало ли, запутаешься в наших лабиринтах. Там уже и праздник приготовлен для новенькой. Будем отмечать пополнение среди преподов! Нашим архаровцам я лично тебя представлю. Уж презентую так презентую. Так посолиднее для начала получится.

Начальник окинул меня красноречивым взглядом. Тонко намекал, что скромные габариты почти обычной зейлендской женщины местных варваров впечатлят навряд ли. А вот его рассказ о моем иссушении, а также наших «неуставных» отношениях, вернее планах самого Димара, однозначно создаст мне хорошую репутацию. Хорошую по меркам местных громил, которые уважают силу, иссушение и, разумеется, знаменитую династию Мастгури.

Димар обернулся к притихшим студентам – те даже шептаться совсем перестали. Только моргали и страшно улыбались – будто поголовно заразились столбняком.

– Где список группы? Дубов и дубинок? – с легким нажимом уточнил Мастгури.

Ильземар так поспешно выскочил из-за парты, что та покачнулась и повалилась на пол. Его соседи дружно поднялись с мест и водрузили мебель обратно. Кто-то вскрикнул, что угодили прямо ему на ногу. Соседи ответили: мол, помалкивай и радуйся, что не отдавили самое ценное. Не уточняя, что ценнее для варвара – голова или мощный кулак для защиты, а заодно нападения и захвата… Димар покосился – и ребята замолкли.

В аудитории мгновенно стало так тихо, что шумное, нервное дыхание студентов звучало как перфоратор в ночной многоэтажке.

Я даже не поняла – как Димар это сделал. Только остаток ручки-путешественницы с тихим посвистом разрезал воздух. Студент со вторым осколком в руке ойкнул, икнул и вытянулся за партой. А между его ног в сиденье вонзилось то, что летело прямиком в мою переносицу. Парень с ужасом оценил расстояние от куска ручки до собственного тела, нервно дернулся и покосился на Димара.

Другие студенты среагировали тоже – в ужасе разглядывали пишущий прибор, вернее, то, что от него осталось. Осколок вонзился в скамейку кинжалом и вошел в нее на добрый сантиметр, не меньше. Как только не раскрошился, не представляю. Это одному Айливерту ведомо. Ильземар как стоял, так и сел обратно – прямо на колени крайнего студента. Тот даже не пискнул, не шелохнулся. Будто так и положено на занятиях – садиться не на скамейки, а на товарищей.

– Еще раз учудите что-нибудь подобное, да еще на занятиях Гульнары Сергеевны, я промахнусь… В общем, вы поняли. – Димар подмигнул ошарашенной группе.

Дубы походили на плакучие ивы. Студенты сникли и некоторое время старались даже не моргать, не шевелиться. Но Мастгури любили доводить окружающих не просто до шока – до полного шока. Я только радовалась, что преподаю не зейлендцам. Те уже давно очутились бы у психиатра. Или страдали от нервного тика. Как читать лекцию, если студенты дергаются, приплясывают за партами и безостановочно подмигивают? Смеяться над несчастными как-то неспортивно, все-таки пострадали на ниве науки. Но даже вообразив такую картину, я хихикнула и прикрыла рот ладонью. Димар подмигнул, криво улыбнулся, но к студентам обратился не менее сурово. Так разговаривают с должниками громилы, что пришли вытрясти последние деньги по заказу какого-нибудь солидного банка. Несолидные присылают судебных приставов…

– Я что-то не понял! Где список группы?! Вы что, с первого раза не понимаете? Или проблемы со слухом появились? Тогда я вас дружно направлю в медкорпус. Мы там как раз установку испытываем… А пленные зальсы скоропостижно закончились… Не то чтобы совсем… Закончились в сознании. Пленники – народ нервный, психически неустойчивый. Стоит лишь немного познакомить их с пытками. Даже не начать, только рассказать о грядущем, они сразу – хрясть – и в затяжной обморок. Вот как после этого науку-то двигать? Нам срочно нужны подопытные в сознании!

Студенты начали моргать быстрее и нежно коситься на спасительную дверь.

– Давайте полный список, и разойдемся с миром! Я сегодня какой-то добрый, приветливый… Сам не знаю почему, наверное, инфлюэнца… – сжалился над ребятами повеселевший Димар.

Ильземар подскочил на добрых полметра. Парта со скамейкой опять зашатались, но падать вторично поостереглись. Мало ли? Может, знаменитые Мастгури и мебель умеют пытать электричеством?

Староста подлетел, как адъютант к генералу, вручил мне три листка А4, как срочную депешу в военное время. Там почти каллиграфическим почерком значилось чуть больше сотни фамилий. Многовато для обычной вузовской группы. Но здесь ведь все не как у людей. Жаль только, имена переписать не удосужились. Ну да ладно! Все равно молодец парень. Особенно после такого нервного потрясения. Даже рука его не особенно дрожала – мне удалось поймать списки с третьей попытки.

Димар кивнул студентам на дверь, и те бросились из аудитории наружу. Так быстро, что только пятки сверкали. Причем, как ни удивительно, ребята умудрились стремительно просочиться в дверной проем и даже снести лишь кусочек камня. Он вывалился из стены, покатился по полу и остановился у самых моих ног.

– Видишь, как они тебя уважают, – оскалился в привычной ухмылке Димар. – Все самое ценное бросают под ноги. Даже осколки любимой Академии…

После ручки, что летела прямо в лицо, я все еще пребывала в какой-то прострации. Не то чтобы в испуге или в рефлексии на тему, достойную местного учебного заведения: «Что случается, когда ручка пробивает череп, и сколько после этого нужно лечиться»… Энергия жизни, конечно, восстановит. В этом я почему-то уже не сомневалась. Но вот чудодейственные установки и уколы совсем не привлекали меня как пациентку… Как, впрочем, и полное безграничное исцеление.

Некоторое замешательство ощущалось по-прежнему. Вопрос Димара быстро вывел из ступора. Я внимательно вгляделась в лицо начальника. В уголках чувственных губ спряталась улыбка, и голубые глаза такие добрые-добрые… почти как у палача возле гильотины.

– Самое ценное? – уточнила многозначительно, потрогав носком небольшой булыжник – размером всего лишь с мою голову. – Бедные ребята, эк их раскорячило. Даже в моей родной России люди ценили собственный дом. И уж точно не вуз, где заставляют учиться. Даже если за образование приходилось платить. Причем не только нервами, временем и седыми волосами преподавателей.

– Ну что я могу сказать на это? – Димар эстафету язвительности принял и собирался выиграть ДТП. – Наша Академия безумно полюбилась учащимся. Плачут от радости, встречая некоторых преподов, не говоря уже о местных врачах и медсестрах. Ребята считают вуз вторым домом. Так сказать – сумасшедшим домом на выезде. Ты тоже подтягивайся, так сказать, приживайся. У нас тут биологические эксперименты на уровне. Даже персиковые ветки на яблонях приживаются. Не то что зейлендки на перекрестье.

Я хихикнула и поспешно устремилась на выход. Димар поравнялся и приобнял за талию.

– Так! А это еще что такое? Фамильярность в вузовских рядах неприемлема.

Я шлепнула начальника по мощной пятерне в ожидании, что он хотя бы отдернет руку. Не из стеснительности, а после замечания. Однако Димар не переставал удивлять. Начальник покрепче приобнял меня за талию, притянул к своему горячему боку и улыбнулся во все акульи зубы. Просто у людей столько зубов не бывает.

– Ты права, безусловно, фамильярность не к месту. Я просто заявлю на тебя права как варвар! Кто девушку спас, тот ее и танцует. Или как там у вас на Земле говорится? Спасай, только кто может… забрать женщину себе, укротить дикую преподавательницу физики?

Вот тут я окончательно вышла из оцепенения, да что там вышла – закипела от возмущения. Нет, самоуверенность Димара очаровывала, даже самомнение не сильно раздражало. В конце концов, уж если совсем начистоту – много ли на Земле таких мужчин? Красивых, высоких, шкафообразных, при этом еще умных и заботливых? Многие ли наши русские мужчины готовят еду и моют посуду? О магическом шашлыке уж и не упоминаю. Их бы в магазин умудриться отправить, пусть даже на женские деньги. Хотя бы убедить выйти из дома, прервать самые важные мужские занятия: чесаться, лежать и снова чесаться.

Даже фирменная нагловатость Димара Мастгури, убежденность, что я уже почти его невеста, не вызывали во мне отторжения. Но вот это «я заявляю права» просто пронзило как ударом тока. Что неудивительно в такой Академии. Я резко вскинула глаза на начальника. Нет, силой я с ним не справлюсь уж точно. Тут надо филигранно владеть единоборствами, причем всеми сразу: кунг-фу, дзюдо, карате, самбо и ушу в придачу. Желательно еще потренироваться в боксе и на крайний случай – в беге на длинную дистанцию, если Димар все же одолеет в схватке.

Ладно, грубая сила отпадает. Мозговой шок вроде контузии законами физики, математическими формулами в случае начальника тоже не сработает. Димар слишком умный, начитанный, грамотный. Значит, нужен полный разрыв шаблона. Что-нибудь простое, но вместе с тем внезапное. Чтобы начальник еще долго удивлялся: как это так? И почему, собственно?

Мысли бешено крутились в голове, начальник застыл и смотрел выжидающе. Он понимал, что у меня на уме. Но, кажется, как истинный мужчина своей расы, только радовался очередному поединку. Возможности показать себя в деле заново и молодецкую удаль потешить.

К несчастью, стоящих идей не возникло. Только ребячество и невинные шалости упорно вертелись в пустой голове, в мозгу, задурманенном флиртом со скандром. Легонько наступить Димару на ногу – каблук небольшой, но скандр прочувствует. Ткнуть его несколько раз в ребра и бежать, пока тупик не остановит движение. Потом укрыться за спиной какого-нибудь другого варвара… Наконец, тут очень вместительные шкафы… Да, в общем, и тумбочки легко спрячут компактную зейлендку.

Короче говоря, детский сад, штаны на лямках. Мило, но как-то несерьезно для Мастгури… Тогда я еще и ведать не ведала, что один местный варвар некогда удостоился именно таких испытаний на прочность, причем учиненных любимой супругой.

Впрочем, у меня имелось завидное преимущество – знаменитый дар иссушения и исцеления. Я, правда, совсем не умела им пользоваться… Но, как говорится, ломать – не строить! Это я еще на родине усвоила. Помню, однажды соседка по даче попросила парня с участка напротив открыть заевший замок забора. Парень его тряс, тыкал булавками, как в умных фильмах и книгах предлагается, а потом просто выдернул с корнем. Гордо вручил его ошарашенной девушке и сообщил:

– Всегда пожалуйста!

Вот это русское стремление к хаосу как к истинному направлению развития вселенной, доказанному еще мудрыми физиками прошлого, я и решила выпустить на волю.

Стремительно выбросила вверх руку, наполнила ее энергией возмущения и попыталась воспроизвести все эмоции, которые испытывала в академическом автобусе. Когда испарила Димару бровь.

Скандр отклонился, но не отшатнулся, и руку с моей талии убирать не планировал. Кривая, хитроватая улыбка мелькнула на чувственных губах начальника-варвара. Не верил, зараза, что иссушу самое важное. Тем более я так и не поняла – что же именно я сотворила. Ладно, получите и распишитесь! Важное, не важное, но подчиненные заметят.

Брови Димара исчезли бесследно. Но, кажется, я что-то не рассчитала, не додумала. И теперь правый висок начальника выглядел так, словно его обрили – очень аккуратненько, машинкой парикмахера. Черная коса до самого пояса оставалась на месте и невредимой. Даже толщина ее почти не убавилась. Скандры славились роскошными шевелюрами – это я заметила сразу по прибытии.

На долю секунды Димар остолбенел – выпрямился, замер и даже не моргал. Я думала – все, теперь-то он возмутится, ну как минимум немного расстроится, подосадует. Но вывести из себя начальника-варвара оказалось сложнее, чем дышать в вакууме. Димар пригладил огромной ладонью новую прическу и так расхохотался, что я подскочила на добрых полметра.

– Ну что ж! Парикмахер из тебя никакой! Про стилиста уже и говорить не стоит… С другой стороны, ребята увидят – как действует твой дар в академических условиях. Скажу, что ты меня еще пощадила. Думала про уши, но слегка промахнулась. Пусть еще опасаются сбитого фокуса. Мало ли куда ты стрельнешь наугад.

Начальник прижал меня к боку снова – да так, что ребра слегка заныли. Мне очень захотелось испарить улыбку с мужественного лица Димара Мастгури. Но женщина внутри спорила с феминисткой. Напоминала, что чувственные губы скандра гораздо лучше подойдут для поцелуев, если их не портить даром иссушения. В который уже раз рядом с начальником мои органы выступали на его стороне. Сердце восторженно билось и замирало, в животе порхал целый выводок бабочек. Даже колени – и те предали, коварно и очень не вовремя. Резко ослабели, норовили подогнуться, уронить владелицу в объятия варвара, со всеми вытекающими оттуда последствиями. Раз уж из ванной они так и не вытекли, даже после невероятного массажа, мой организм всерьез надеялся, что счастье еще очень даже возможно. И тело Димара отвечало уверенно: конечно, все возможно, только феминизм остановим, разум отключим на несколько часов – и впору безудержно предаваться порывам.

Димар задышал часто, натужно, рука на моей талии нагрелась сильнее, губы скандра стали заметно ярче. Я осознавала, насколько неуместны теперь наши «обнимашки» в коридоре Академии. Студенты, правда, совсем не комментировали, даже долго заглядываться не рисковали. Обходили нас с Димаром за несколько метров, косились и кивали с полным пониманием. Еще бы! Начальник их знатно подготовил! Я бы после такого тоже не удивилась. К тому же излишнее внимание, любопытство могло стоить ребятам «промашки» Димара. Попадания какого-то предмета не в мебель, как на моей недавней лекции, а прямо в учащегося – метко и ловко. Судя по всему, начальник способен срезать челку и лихо подровнять ногти сиганувшему от него в окно студенту. Причем даже без скальпеля – листком ватмана… Дабы учащиеся наблюдали, осознавали и не надеялись спастись от кары Соколиного Глаза из клана Мастгури.

Но все-таки я первой очнулась от дурмана и попыталась вырваться на волю. Димар не заметил, застыл скалой – проще было сдвинуть стену Академии. Варвар наклонился, криво усмехнулся и все-таки выпустил меня из объятий.

– Ну что? На большее иссушение не решилась? – лукаво спросил начальник, нарочно подзуживая. Я лишь кивнула, сбитая с толку его непрошибаемостью, напором и харизмой. Нет, этого мужчину не победить вот так запросто. Нужно настоящее ДТП с Рамиттой и ее незабываемой убийственной стряпней.

Мне сразу вспомнились соседские комментарии и хруст, словно Соран грыз кашу из булыжников. Ладно, Димар, мы еще поквитаемся!

Заметив мое игривое настроение, скандр улыбнулся, приобнял заново и повел по холлу – в совещательную аудиторию. Ее мы с Шейланой осмотреть не успели. Чуть-чуть не дошли до самого главного.

Нас приветствовали студенты, аспиранты, преподаватели… запах жаркого, пирогов и фруктов. Он вырывался из совещательной, заставляя желудок сжиматься узлом.

Впрочем, я слишком сильно расслабилась. Даже сомлела от близости Димара. Тело категорически капитулировало. Жар красивого, мощного, заботливого мужчины, улыбка Мастгури – нильским крокодилам на зависть, его откровенно брутальная харизма совершенно лишили меня силы воли. Хорошо, что начальник ничего не заметил, а если и заметил – не воспользовался случаем. Впервые я отдалась бы мужчине без проволочек, долгих ласк и пылких, затяжных поцелуев. Стоило Димару унести меня в общежитие, вжать в стену или уложить на постель, я бы даже ни на секунду не возмутилась. Теплые волны спускались в низ живота, связные мысли прощально махали платочками и улетали в неведомые дали.

Мастгури чувствовал в унисон со мной – дышал все натужней, громче и чаще, мускулистая грудь его вздымалась мехами. Но, слава богу, начальник отлично понимал – это лишь порыв, минутная слабость. Вряд ли я после не пожалею о содеянном. Вначале надо узнать друг друга получше, сходить на турнир и дружески поддержать Шейлану. Пусть Гвенд победит, а Ламар проиграет. Кажется, скандрина об этом мечтала, просто делала вид, что болеет за брата.

Но когда она повествовала о Гвенде, даже в привычной, шутливой манере… варварские смешки пропадали из голоса, а глаза светились так, как сияют только глаза по-настоящему влюбленной женщины.

И вот когда я совсем не ожидала, можно сказать – окончательно размякла, дверь совещательной с грохотом распахнулась, и я очутилась на внеплановом турнире. В качестве зрителя и очередной дамы сердца, в честь которой варвары затеяли забаву. Рыцарские схватки рядом не стояли. Зато рядом с нами стояли столы, ломившиеся от кушаний.

Теперь стало ясно, почему Шейлана во время нашей «маленькой» экскурсии по кафедре только махнула рукой в сторону совещательной и спешно потянула меня в другую сторону. То, что подготовили местные в помещении, делалось явно не за час или два. Тут наверняка с утра трудились.

Огромная комната легко бы вместила несколько олимпийских арен для состязаний. В центре возвышалась круглая трибуна, зачем-то поделенная аж на три части. Ширмы между ее частями выглядели хлипкими картонками по сравнению со здешними стенами. К тому же они едва доходили до пояса даже мне, зейлендке. Высокие кресла выстроились вдоль стен, сразу за упомянутыми мной столами.

Сочное мясо на круглых блюдах могло удовлетворить самый взыскательный вкус. Гурман оценил бы крылышки птицы, запеченные в меду и каком-то соусе, вряд ли прошел бы мимо языка животного вроде земной коровы. Его нежные полукруглые ломтики так и сочились пряным бульоном. И уж наверняка бы не удержался – продегустировал утку, фаршированную яблоками. Хрустящая, коричневатая поджаристая корочка местами чуть треснула, демонстрируя мясо, розовые плоды выглядывали наружу.

И это я еще не упомянула печеночный торт со сметанным кремом и сырными шариками.

Вегетерианцев среди варваров не было, и это сразу бросалось в глаза. Из овощей гостям предлагались только несколько видов запеченных клубней, правда, в нежной золотистой корочке.

Фрукты радовали глаз больше. Оранжевые солнышки из ананаса источали кисло-сладкий аромат, пухлые персики пахли медом. Здесь даже манго умудрились добыть! Мой самый любимый земной фрукт. Ярко-оранжевая мякоть манго, уже нарезанная треугольными ломтиками, так и манила сахарным запахом.

На каждом столе обязательно возвышалась громадная прозрачная бутылка мортвейна. Этот запах теперь я бы ни с чем не спутала. Слава богу, для таких, как мы, зейлендок, а также слабых духом не-варваров, заготовили апельсиновый сок, травяную настойку и чай – черный, крепкий, душистый.

Преподы уже разместились за столами. Скандры, мрагулы, шестеро истлов, десяток таллинов и по парочке сальфов и леплеров. Я думала, женщин здесь раз-два и – мужчина, но, как оказалось, местная кафедра очень подходила под мамину поговорку. Каждого пола тут по полу…

Меня изучали долго, со вкусом. Разглядывали каждый изгиб фигуры, оценивали овал лица и глаза…

Димар решил не давать мне опомниться, вышел на арену и громко представил:

– Наша новенькая. Каштанова Гульнара Сергеевна. Мастерски испаряет ненужные части тела. Особенно те, что сильно выпирают. Не разбирая причин и следствий. Запомните это, если захотите изучить ее фигуру получше и повнимательней. А главное, имейте в виду и другое! В этом случае все, что не испарит наша Гуля, оторву вам я, в течение минуты. И эта процедура гора-аздо больнее! Но я отвлекся. Гуля любит гладкое тело, считает его эталоном красоты. Еще ей нравятся дизайнерские крушения… Ой, решения, конечно же, решения. Вот посмотрите на мои брови. Думаете – я побывал на пожаре? Не-ет! Это наша Гульнара постаралась. Решила сделать мой взгляд выразительней. Чтобы каждый видел, как сверкают задором мои глаза, и отчетливо понимал – ничем хорошим для него это не закончится.

Он оглядел присутствующих и продолжил:

– Ну ничего! Я сегодня в ударе. То есть собираюсь ударить соперника. Не могу я смотреть, как брат состязается, а мне не дает порезвиться на славу. Решил сразиться в честь своей дамы. В истинно рыцарской галантной манере набить морду бедному сопернику, чтобы сублимировать любовную энергию. И дама осознала – еще немного отказов, и начнется новый крестовый поход. Рыцарь будет скрещивать свои кулаки и ноги с любым, кто ему встретится. Открещиваться бедолаге уже бесполезно. Рыцарь долго копил страстный пыл… Надо же выплеснуть, чтобы не расплескалось. Еще наша новенькая любит тренироваться, экспериментировать на чужих прическах.

Димар пригладил бритый висок.

– Заметьте! Девушка просто хотела немного подровнять мне длинные волосы. А получилось вот как феерично! Очень советую вам это учитывать, когда заметите нездоровый интерес со стороны новенькой к вашим конечностям. Кто знает – что еще она в итоге иссушит или укоротит в дизайнерском запале. Особенно это касается леплеров. Вам ведь уже и укорачивать-то нечего. Ну и последнее! Как вы понимаете – пометила меня Гульнара не просто!

Я торопливо шагнула к арене, в ожидании, что Димар не удержится – объявит, что мы как минимум жених и невеста. Придется-таки воткнуть восторженные пальцы в наглые ребра бахвала-скандра. Жалко испарять его шевелюру полностью. Брови, к несчастью, скоропалительно закончились. А все остальные части тела Димара мне и самой еще могут понадобиться. Для любовных игр, массажа в ванной, усмирения врагов, приготовления ужинов… В конце концов, просто чтобы полюбоваться, как играют мышцы под одеждой варвара. Такого атлета еще поискать! Не могу я лишить себя подобного удовольствия. Эстет во мне полностью поддерживал женщину. Голосовал всеми руками и ногами.

Скандр подмигнул мне с таким задором, будто понял, зачем подскочила к арене, открыл рот, закрыл и… продолжать не стал.

Вначале преподы слегка похохатывали, затем опасливо притихли за столами, усиленно хрюкая, чтобы не рассмеяться. Но все же не сдержались – и дружный гогот снова на время лишил меня слуха. Димар воспользовался моей временной контузией и отвел на место напротив двери. Ловко усадил между Шейланой и мрагулом, чей хохот казался смутно знакомым. Возле него восседала скандрина – примерно таких же внушительных размеров. И если бы не красивая, высокая грудь, я вряд ли отличила бы ее от мужчины.

– Считаю, уж соседствовать так соседствовать! – загадочно подмигнул мне Димар, удаляясь. И небрежно добавил через плечо: – Это твои любимые соседи. Соран и Рамитта Ардани-Демилази. Те, которых можно раз сто услышать и не увидеть за это время ни разу. Ибо в общежитии сквозь стены не видно, но слышно варваров отовсюду отлично. Нашу экспрессию камень не сдерживает, бетон и металл только подзадоривают. Шейлана просила, чтобы я разместил Сорана с Рамиттой рядом с тобой. Подозреваю, что не без коварной цели. Ох уж эти трогательные сестринские чувства… Слезы умиления на глаза наворачиваются…

Димар резко прибавил шагу и… скрылся в смежном с совещательной помещении. Шейлана тронула меня за плечо:

– Сейчас будет очень весело. Готовься, Гульнара! Такого в твоей Зейлендии точно не увидишь!

Я с ужасом сглотнула, представляя, как поединщики вырывают на потеху веселой публике друг другу не волосы – руки, ноги, а может, и головы пленным врагам. Ну какое еще фееричное развлечение может принести столько радости скандрам?

Но волновалась я совершенно напрасно. Потому что очень быстро выяснилось – варвары чаще шутят о членовредительстве, чем применяют его на практике. Другое дело – полное и безграничное исцеление… Этой практики в Академии больше, чем медицинской… Ибо одна не сильно отличается от другой.

Ламар, маршируя, вошел в совещательную, запрыгнул на арену и провозгласил:

– Что бы мы делали без нашей мамы! Она приехала минутами раньше и привезла нам десятки пленных! Теперь свободно можно состязаться. Лично я сразу выбираю зальсов. С крипсами я уже все это проделал. Скучно, пресно и неинтересно! Даже стихи получились случайно… Ребята, заносите, да побыстрее!

В дверях показались ровно три шкафа. Два скандра и большая деревянная установка с загогулиной впереди, похожей на шнобель. Аспиранты Ламара слегка покряхтели, но затащили громадину на арену. Причем именно на «отделение» начальника.

Ламар отодвинулся в ожидании продолжения. Аспиранты загадочно взмахнули руками и торопливо скрылись за дверью, будто обещали принести в аудиторию нечто еще более убийственно-невероятное.

Я же разглядывала костюм Ламара и все больше приходила к выводу, что олимпийцы с их обнаженными греческими телами, местами прикрытыми лишь фиговыми листочками, кажутся теперь ужасными скромниками.

«Малой» нарядился в алые велосипедки, явно без белья, с майкой-алкоголичкой. «Бретельки» ее доходили до пупка, почти не скрывая мускулистого варвара. Следом на арене показался и Гвенд. Одетый… в точности как и Ламар. Шейлана восторженно захлопала, засвистела. Перегородки затрепетали от этого дивного звука парусами. Сальф гордо покрасовался на импровизированной сцене. Уверена, его подтянутое, жилистое тело заставило бы многие женские сердечки биться неровно и очень быстро. Рядом с Ламаром Гвенд смотрелся как гимнаст возле чемпиона по тяжелой атлетике. И тут уже зависит от вашего вкуса. Какие мужчины вам больше нравятся. Мне, увы, безнадежно импонировали вторые. Горы мышц, нахальства и черного юмора. Такие, как начальник Димар Мастгури. И вот только я так подумала, размечталась… как на арене появился Димар. В костюме как у младшего брата и сальфа.

С минуту мой мозг отчаянно спорил со всеми остальными органами тела. Те норовили отключить его напрочь. Мозг сопротивлялся из последних сил. Но даже мысли поддержали мое сердце, что заколотилось суматошно и рвано, – выветрились из головы напрочь.

Обтянутый мощными, выпуклыми мышцами, но не перекачанными, как у бодибилдеров, Димар казался настоящим богом. Пусть даже скандинавским, вооруженным, опасным. Но соблазнительным, как ни один мужчина. Скандр нарочно покрутился на арене, чтобы всякие там зейлендки заметили его крепкие круглые ягодицы и ноги – сильные и прямые, как стрелы.

Пара шрамов на бронзовых бедрах скандра только придавала ему мужественности.

Черт! Природа варваров очень любила, как, думаю, и многие другие женщины. У меня аж в горле слегка пересохло.

Рамитта протянула чашку с чаем, задорно подмигнула и резюмировала:

– Специально фигурами перед нами хвастаются. Варвары не всегда так пропорциональны. Хотя мускулисты почти от рождения. В общем, наслаждайся невиданным зрелищем. Я и сама такого еще не видела. Только слышала байки от родных и знакомых.

Вот теперь мне точно слегка поплохело. Невиданное даже для скандрины зрелище могло означать либо нечто ну очень зверское, либо уморительное до колик в животе. Очень надеюсь, нас ждет второе. Первое моя хрупкая зейлендская психика может не выдержать, с непривычки-то.

– Гульнара! Не дрейфь! Рамитта шутит. Весело будет, честное слово, – погладила меня по плечу Шейлана – похоже, заметила, какое впечатление произвела на меня речь соседки по общежитию.

Рамитта улыбнулась, как воинственная амазонка перед пытками пленных мужчин, и добавила сладко, почти ласково:

– Гульнара, мужчинам надо развлекаться. Женщинам тоже. На то и турниры. У нас вот с мужем убой каждый день… или любовь… слова уж больно похожи…

Соран покосился серыми глазами, скуластое лицо осветила улыбка – чуть более добрая, чем у птеродактиля, чьи яйца случайно раздавил путник.

– Дикие воители поддаются воспитанию исключительно кнутом и пряником, иначе никак. Это как хищники, что в цирке выступают, – мечтательно вскинула глаза Рамитта.

– Если ты о своих пряниках, дорогая, то я предпочитаю жевать кнуты! Они намного мягче и гораздо питательней, – выдал Соран, кивнул в мою сторону и смачно вгрызся в утиное бедрышко.

Столько радости на лице мужчины я не видела с момента, когда проректор одного уважаемого зейлендского вуза купил пятнадцатый «Мерседес» в коллекцию.

Преподаватели у нас жили крайне небогато, потому что богато жили университетские начальники. Деньги, выделенные вузу государством, а также заработанные стараниями сотрудников, намертво оседали в их бездонных карманах. Увы! Не везло бедолагам с одеждой. Ну что же поделаешь – если карманы такие огромные и требуют наполнения. А есть же еще родственники, любовницы-аспирантки, опять же – дети, которых нужно пристроить вначале в вуз, а затем и на должность. Желательно начальственную, очень важную, но ту, где думать совсем не надо. В вузе такую найти невозможно. Значит, придется нанимать заместителя, то есть тратиться дополнительно. Кто-то же должен делать работу, за которую платят сыну или дочке очень солидного вузовского руководителя. Сама работа, к несчастью, делаться не желает.

Рамитта покосилась на мужа, как мама на шкодника, что рассчитывает скрыть проделки, хотя его ждет тепленький, уютный угол.

– Сегодня я испекла печенье с сюрпризом! Все для тебя, дорогой мой супруг! – радостно воскликнула безудержная кулинарка. – Сюрпри-из! Дома подарю немедленно.

Соран подавился мясом, закашлялся, вскинул глаза к небу, будто вопрошал «За что мне все это?» – и уточнил невозмутимо, хотя и слегка вздрагивающим голосом:

– Сюрприз заключается в том, наверное, сломается у меня один зуб или несколько?

– Не-ет! Внутри печенья есть камень-талисман!

Вот тут даже я подавилась чаем. Рамитта победно посмотрела на мужа, он тяжко вздохнул и пробормотал:

– Уверен, разницы я не почувствую. Переварю и талисман тоже…

Глава 7 Мастгури много не бывает

Дверь аудитории распахнулась настежь, слегка пожаловалась сиплым дребезжанием, и в комнату вошла невысокая скандрина. Внешне она казалась некрупной – вроде чемпионки по женской гимнастике. Спортивной, конечно же, не художественной. Ростом выше меня лишь на голову, стройная, но плечистая, миловидная женщина по земным меркам выглядела молодо. Я дала бы ей лет тридцать пять, не больше. Но потом Димар радостно воскликнул:

– Мама! Добро пожаловать в Академию.

Ламар подскочил и завопил на всю комнату:

– Мама-а-а! Как же я рад тебя видеть! Друзья! Знакомьтесь – Черулина Мастгури! Эта женщина воспитала четырех мужчин! Трех сыновей и мужа в придачу. И не смотрите, что он ваш ректор! Это мама сделала Айливерта таким, какого боятся все в Академии! Выдержка, дисциплина и снова выдержка… Вот что помогало ей с такими мужчинами… Ну еще Шейлана потом способствовала. Мстила братьям за свое незабываемое детство.

Становилось ясно, что женщина постарше. Раза в четыре, а может, и в десять.

Скандрина ненадолго приостановилась в дверях, окинула внимательным взглядом помещение и сделала резкий жест рукой, поддернув на цепи… двенадцать великанов. Семеро походили на рыжих гуманоидов, в честь которых вырезали балясины знаменитой университетской лестницы. Пятеро других напоминали зеленых, тоже увековеченных там существ.

Выглядели они, скажем прямо, невесело. Зеленые хмурились и почти скалились, рыжие бесконечно били хвостами – и те полосовали плетями по воздуху. Одетые в бесформенные рубища пленники очень напоминали средневековых монахов. Черулина – в черной толстовке с капюшоном и брюках примерно на размер больше нужного – вполне сошла бы за строгого настоятеля, если бы не аппетитная грудь и бедра, слишком округлые для мужчины.

Внезапно один из зальсов не выдержал накала страстей, внимания публики, а может, ему не очень понравилась вторая установка, что несли аспиранты.

Они возникли в дверях следующими, с большим бронзовым стулом в руках. Ламар суматошно всплеснул руками, издал несколько возмущенных реплик – очень гневных и совершенно невнятных – и пояснил притихшим в предвкушении зрителям:

– Просил ведь кровать с электромассажем. А они тащат стул для шоковой эпиляции… Ой, токовой эпиляции… Впрочем, не важно.

Зальс, что семенил прямо за Черулиной, тотчас притормозил, остановился как вкопанный, и остальные впечатались в его спину. Толпа великанов шатнулась вперед. Я испугалась за маленькую Черулину. Шутка ли – выдержать такой удар. Все-таки импульс зависит от массы, а масса пленников существенно превышала вес небольшой, хоть и крепкой скандрины.

Как ни удивительно, ни Димар, ни Ламар, ни даже Шейлана за маму совсем не волновались. Лишь наблюдали, как маленькая скандрина резко развернулась к падающим пленникам. Те изо всех сил отчаянно пытались удержаться на ногах: дергались, качались, испуганно вращая огромными глазами. Видимо, понимали, что падать на скандрину, тем более маму трех бравых варваров, опасней, чем купаться в пруду с аллигаторами. Но все-таки дружно повалились вперед. Скандрина ловко отскочила вправо, дернула цепи и закрутила. Пленники синхронно отшатнулись обратно, но от падения их это не спасло. Вначале рухнули на пол зальсы, затем попадали сверху крипсы. Черулина небрежно пожала плечами и двинулась дальше – спокойно, невозмутимо… волоча за собой гору великанов.

Вот тут я уже окончательно опешила. Похоже, со скандринами лучше не ссориться, несмотря на их линейные размеры. Ибо они совершенно нелинейно и даже без всяких математических пропорций сочетаются с невероятной силой и отвагой.

Несколько минут Черулина подтирала пленниками пол, затем достигла арены, остановилась и прикрикнула лекторам на зависть:

– И кто поможет слабой женщине с пленными? Тем более я в возрасте, притомилась с дороги! Усталые ноги едва таскаю.

Она зачем-то поддернула пленных, еще немного провезла их по полу. Видимо, так Черулина демонстрировала – чьи усталые ноги едва таскает.

– Я не поняла – мужики тут остались? Или сыновья работают со слизняками? Есть здесь варвары или только бабы, которые зачем-то нацепили бицепсы? А потом и трицепсы, ради развлечения!

От бодрого оклика маленькой скандрины светильники на потолке нестройно загудели, бутылки с мортвейном задребезжали, а преподаватели моментально повскакивали с мест. Скандры с мрагулами рванули к арене с истинно варварскими скоростью и пылом.

М-да… Неудивительно, что земные женщины столь хорошо приживаются на перекрестьях. Такие же «слабые», как и Черулина, они заработали черные пояса и самые высшие разряды в придачу за воспитание мужчин из мальчиков. В свободное время, когда избы потушены, кони остановлены и ужин приготовлен. Надо ведь и любимого заставить поработать. Например, собрать диван, что вот уже полгода валяется отдельными досками и пуфиками. Удобно, конечно, даже креативно. Хочешь, собери конструктор из пуфиков и лежи, пока они под спиной не разъедутся. Хочешь, размещайся прямо на доски – очень, говорят, полезно для осанки. Но мечталось бы увидеть и полную конструкцию. Повесить картину, что несколько лет работает за шкафом штатным пылесборником, и зеркало, в которое смотрятся тараканы – людям неудобно это делать, распластавшись на паркете и вывернув голову. Умеют наши женщины вдохновить на подвиги, сделать даже из мужчины человека! Бравого бойца семейного фронта, помощника по хозяйству и воспитанию детей.

Как говорится, талант не пропьешь, даже если дегустируешь убийственный мортвейн. И Черулина – прекрасное тому доказательство.

Столы зашатались от рьяных попыток варваров доказать, что они мужчины. Рядом с Черулиной это удавалось, видимо, далеко не всегда и не каждому. Посуда зазвенела, взвилась в воздух. Несколько куриных ножек решили, что они крылья, и тоже взмыли. Ломтики ананаса из центрального блюда устремились вперед, как летающие тарелки.

В эту минуту в дверях показались: Вархар, его Оля, Слася Ламара и новая пара: скандр и зейлендка. Хрупкая девушка с каштановыми волосами трогательно держала руки на животе. Крупный, чуть ниже Димара мужчина в заботливой манере истинного скандра осторожно придерживал спутницу за талию. Темно-русая коса до пояса, льдисто-голубые глаза, лицо – словно высеченное из скалы талантливым скульптором – и фирменная улыбка семейства Мастгури не оставляли сомнений в личности новеньких.

– Это Эйдигер, наш брат, и Алиса, его жена и сестра Оли, – тут же представила гостей Шейлана.

В это мгновение ломтики ананаса решили просвистеть над вновь прибывшими, словно приветствовали их по-свойски. Скандры выбросили вверх руки – одним движением, будто тренировались, и летучие золотистые колечки наделись прямо на пальцы ловких варваров.

Я только рот слегка приоткрыла. М-да, такую цирковую импровизацию не всякий земной акробат осилит.

Слася взмахнула кожаной плеткой – той самой, о которой мечтал Соран, не в качестве оружия, в качестве обеда, – и поймала рукой куриные ножки. И пока я только хлопала глазами, схватила последнюю куриную ляжку в полете зубами и надкусила.

– А ничего, чуток пережарена, мясо лучше подавать с кровью. Можно даже полить кровью врагов. – Слася кивнула в сторону пленных.

Куча-мала в панике зашевелилась. Но крепкие цепи не давали возможности бедным великанам даже развернуться. Преподы принялись забирать у Черулины пленников и подтаскивать к арене.

– Я что-то не понял? – пробасил Эйдигер. – Вы что, со связанными будете состязаться?

– Конечно же… нет! – возразил Ламар. Его просто распирало от предвкушения – бретельки у пупка скандра так вытянулись, что напоминали скорее уж ниточки. – Мы их отпустим, после ритуала…

– Какого? – с места спросила Шейлана. Кажется, ее тоже не во все посвятили. Гвенд немедленно подмигнул невесте, тонко сообщая, что с условиями ознакомлен. И даже надеется остаться невредимым… Хотя бы живым, и на том спасибо.

– Мы оградим публику от арены! – радостно крикнул в ответ Димар.

Словно по его невидимой команде в совещательную заспешили местные аспиранты. Десяток здоровенных скандров с мрагулами принялись натягивать крупную сетку между публикой и «ареной для турнира».

Сетка впечатляла, если не сказать больше. Прутья, толще двух моих пальцев, кажется, бронзовые, но я не уверена, ощетинились острыми обрывками проволоки.

Теперь пленные точно не приблизились бы к зрителям. Точно такие же огромные сетки оградили окна, предотвращая неспортивное бегство крипсов и зальсов от восторженных поединщиков. Ламар подпрыгивал от нетерпения. Димар сжимал кулаки и улыбался – так улыбается лев сопернику, которого душит за собственный прайд.

Я судорожно глотнула побольше чаю, но он застрял в горле, не проходил дальше.

Преподы синхронно отпустили пленников, будто неоднократно репетировали, и отскочили в разные стороны. Ах нет, разбежались, ловко подпрыгнули… и перемахнули через сетку к столам.

– Скандра от еды может отделить только женщина. И то лишь на время бурного слияния! – изрек Вархар, подхватил Олю – и вот они уже на нашей стороне совещательной. Следующим крутой вираж в воздухе проделал Эйдигер с Алисой на руках.

А ведь я еще не отошла от прошлой акробатики. Как двое крупных мужчин умудрились проскочить между сеткой и потолком, в узкий зазор, не шире полуметра, да еще пронести своих женщин «по воздуху»… Для меня так и осталось загадкой. Жены скандров выглядели очень довольными и совершенно не напуганными полетом.

– Мрагулы тоже не хуже заточены! – гордо сообщила в воздух Слася, поддергивая распоротую по шву юбку – та висела на одной-единственной нитке, обнажая бедро и ягодицу владелицы.

– Заточены не мрагулы, а прутья клетки, – звонко захихикала над родственницей Шейлана.

– А ничего страшного! – Слася решительно выдернула нитку и лишилась юбки окончательно. Поддернула колготки и зашагала к столу под сверкающими взглядами преподов кафедры. Сильно пялиться на мрагулку мужчины не рисковали. Ламар ласково поигрывал щипцами размером примерно с него самого и пощелкивал их острыми режущими концами.

– И я, между прочим, не одна такая! – решила реабилитироваться возмущенная мрагулка и ткнула пальцем в нескольких местных преподов.

Три скандра остались в одних футболках и плавках с кострами по самому центру. Мрагулы экзотичных плавок не носили, поэтому поддернули распоротые шорты и сели, делая вид, что так и задумано.

Один мрагул оказался совершенно голым. Его вроде бы вполне целая одежда внезапно распалась на несколько тряпиц. Парень не растерялся – дернул скатерть, лихо завернулся в нее, как патриций, и бодро вернулся на прежнее место.

– Если стриптиз уже закончен, шоу перед состязаниями считаю завершенным, – невозмутимо сообщила веселая Черулина. Она сверкала, как медная монета. – Официальную часть можно пропустить. В связи с ее полным отсутствием и ненужностью… и сразу начать с самого интересного. С турнира! Что может быть интересней? Разве что пытки… – Она задумчиво покосилась на пленных, и те даже слегка спали с лица.

– Вперед! – скомандовал Димар следующим.

– Пора вам познать наши развлечения, – оскалился в сторону пленных Ламар.

Уверена, пленные обошлись бы без знаний. Но ведь Академия на то и Академия, чтобы нести знания в массы. Даже если массы упорно сопротивляются, не понимают своего счастья.

И тут началось настоящее буйство. Варвары гонялись за пленными «в клетке». Те рысили, искренне не желая встречаться ни с кулаками знаменитого Димара, ни тем более с установкой Ламара. Тот умудрился размотать провод и носился с длинной иглой наперевес. Думаю, она не уколы делала, вернее уколы, только высоковольтные.

Гвенд крутанулся, не растерялся, выпятил грудь и… прикрыл глаза. Шейлана нервно дернулась на месте. Но Рамитта остановила ее твердой рукой.

Не прошло и минуты, как яростные зальсы остановились, заморгали, притормозили и начали мерно раскачиваться на месте. Крипсы бежали, но как-то странно. Они медленно поднимали одну ногу, столь же неспешно поднимали вторую, едва не падали на пол от усилий и наконец-то делали короткий шаг.

Гвенд приоткрыл один глаз, второй и радостно сообщил притихшей публике:

– Любуйтесь! Я долго для этого тренировался!

Шейлана восторженно захлопала в ладоши, взмахнула рукой в жесте одобрения и… бутылка с мортвейном покинула застолье. Лихо просвистела над бронзовой сеткой и выплеснула напиток на головы трех зальсов. Те моментально пришли в себя. Еще бы! Стоишь ты себе, мерно покачиваешься, и – хрясть – такое льется на голову. Несколько минут пленники задыхались – видимо безалкогольные пары мортвейна оказались слишком крепкими для таких великанов. Затем зашарахались в разные стороны, словно совершенно не понимали, что делают. С выпученными глазами зальсы снесли половину арены и все перегородки. Те мстительно спикировали на головы крипсов, сбили на лету бутылку мортвейна. Она пока приземляться не планировала, видимо, решила попланировать в воздухе. Напиток окропил лица крипсов, бутылка приземлилась на голову зальса, а перегородки наделись пленникам на шеи. Ошарашенные, контуженные крипсы и зальсы, вдохнув убийственные пары мортвейна, поддернули бронзовые воротники-перегородки и бросились на поединщиков – всех и сразу. Шейлана вскрикнула, Черулина утешила:

– Спокойно, дорогая. Я же вне клетки. Если надо, уж поддержу твоего хлюпика Гвенда.

Я думала – все, конец сальфу. Он скрылся в центре кучи-малы, под мощными телами нескольких пленных. Тем временем Димар жонглировал зальсами, держал их за хвосты и подкидывал в воздух. Ламар угрожал им ударом тока.

Пленники падали, дергались на полу, встречали ласковую улыбку Черулины, подскакивали, как от высоковольтного разряда, и бросались от скандров куда подальше.

– Некоторые безграмотные варвары путают бои без правил с бегами бесправных. Вот для этого и нужно учиться в Академии, чтобы различать такие языковые тонкости, – невозмутимо прокомментировала Черулина.

Противники Димара скоропостижно закончились. Лежали на полу контужеными и беспомощными и только открывали и закрывали глаза. Наверное, надеялись очнуться в постели и убедиться, что встреча с воинственными скандрами – страшный сон, галлюцинация, и ничего более… Димар ловко пробежал по телам противников и добрался до горы из зальсов и крипсов. Но в эту минуту из нее выстрелила тонкая, но жилистая нога Гвенда, едва не угодив Димару в глаз.

– Когда ты подходишь к врагу с тыла, подкрадываться нужно тихонько, осторожно. Чтобы свои ненароком не прибили, – раздался новый пассаж Черулины. На ниве комментирования варварского спорта скандрине просто равных не было.

Димар прищурился и отшатнулся, но не обиделся, схватился за торчащую ногу и… выдернул Гвенда из кучи-малы.

– Не надо! – всерьез возмутился сальф, сильно потрепанный, но непобежденный. – Я уже нашел их болевые точки.

– Ты точно уверен? Душой и телом? Не адреналин опьянил моего будущего родственника? – Димар поднял Гвенда над головой. Сальф висел вверх ногами, но взгляды их ненадолго встретились.

Одновременно начальник отпинывал зальсов – некоторые еще пошатывались, атаковали, бессмысленно и глупо напарываясь на удары. Пленные бешено молотили руками и падали навзничь, в руки Ламара. Малой ловко хватал их за шею и самозабвенно тыкал любимым прибором. Зальсы залихватски плясали на месте, словно изучали хип-хоп для эпилептиков, и падали дружно, уже не вставая.

– Уверен! – попытался кивнуть Гвенд, но в его положении жест не получился. Только голова сальфа чуть дернулась.

– Как скажешь, мой безумный будущий родственник! – Димар выпустил Гвенда из хватки. Тот полетел на пол, перекатился и ловко встал на ноги, заработав хлопки и восторги пораженной публики.

Четыре обиженных зальса и три крипса, что прежде наваливались на Гвенда всей массой, снова попытались повторить опыт. Сальф проскользнул под их мощными телами, выбросил ногу, руку и палец…

И пленники застыли дезориентированные. Стояли и пялились куда-то вдаль.

– Вот, посмотрите! Личное изобретение! Специально для недружественных великанов-магов! Внушение с точечным и сильным воздействием на нервные сплетения, ведущие к мозгу! – провозгласил Гвенд на всю совещательную.

Шейлана вскочила с места, аплодируя, попутно сметая бутылки мортвейна.

Ламар с аспирантами их ловко ловили уже по другую сторону сетки и осушали, как стаканы сока.

Черулина прошлась мимо противников Гвенда и каждого небрежно задела плечом. Великаны бревнами повалились на арену.

– Вот что случается с теми несчастными, которые нападают на честных магов. Этих я, кстати, из тюрьмы выпросила, из одного дружественного соседнего мира. Правда, ребята освобождению не радовались. Хватались за решетки, просились обратно, даже на удвоение срока соглашались… Не понимаю, – развела руками скандрина. – Как можно отказаться от такого веселья? Мы же их потом еще на опыты отправим. Будем испытывать новые лекарства, вакцины и, конечно же, – установки Мастгури. Какой замечательный вклад в медицину, а также в педагогику и психологию внесут эти несчастные недалекие варвары! Гордиться должны, а они расстроились… Чтобы поступить в нашу Академию, многие сдают экзамены по три раза. А их я без всяких экзаменов притащила, даже среза знаний не устраивала… Все-таки их расы не очень смышленые…

– А если бы кто-то из пленников выиграл? Ну мог же хоть кто-то из них победить? Все-таки двенадцать крепких великанов против двух скандров и одного сальфа… – внезапно спросил черногривый истл с необычными ярко-зелеными глазами.

Черулина посмотрела на него с удивлением – так смотрит сумоист на балетного продюсера, что предлагает ему станцевать партию лебедя. Женскую причем, в диадеме и пачке.

– Ну а если бы? Вероятность-то не нулевая! – аргументировал упрямый препод математики.

Черулина хмыкнула, повела плечом:

– Тогда им обещали снять судимость и даже отпустить на все четыре стороны, как выражаются жители Зейлендии. Но, кажется, ребята в победу не верили. Совершенно не хотели заключать сделку.

– Или перепутали зейлендскую терминологию. Подумали, ты обещаешь им четвертование! – с места подсказал маме Ламар.

Черулина оценила – подмигнула малому и закончила так, что ни одна зейлендка уже не пожалела бы поверженных варваров:

– Пленники согласились, когда им пригрозили, что сдадут нам на опыты без всяких турниров. Тоже мне неженки! В жизни бы не подумала. Безжалостные маньяки, если верить протоколам. Убивали десятками, и вовсе не соплеменников. Жили в нормальных, цивилизованных мирах. Разбойничали, грабили, жестоко насиловали…

– А кто все-таки выиграл? – уточнила Шейлана, переходя с неприятной темы на животрепещущую.

Димар повел богатырскими плечами, заглянул в горлышко пустой бутылки, второй и третьей, отложенных Ламаром, и провозгласил на всю совещательную:

– Не знаю, кто победил, но развлеклись мы знатно. А теперь пора бы перекусить и выпить!

Он перепрыгнул через сетку и приземлился неподалеку от меня. Задорно подмигнул и уселся напротив. Принялся накладывать мне клубни, манго, отрезал утку, плеснул чаю с травами.

– Поешь, успокойся, все уже закончилось, – почти без иронии проронил Мастгури. – Мы повеселились, силушку потешили, теперь поедим и отправимся отдыхать. Скоро грядет настоящая работа… Темная материя, будь она неладна. – Тень прошлась по лицу Димара.

Меня охватило легкое волнение. Холодок пробежался вдоль позвоночника, сердце забилось немного чаще… Начальник выглядел безудержным оптимистом, никогда не терял позитивного настроя. Даже окажись он в пасти дракона, просто посчитал бы кинжалы-зубы, пощекотал десны, язык и небо, заставив немедленно себя выплюнуть. Димар улыбнулся – почти по-человечески – и сунул мне в руку огромную вилку – нормальных здесь, кажется, не держали. Не знаю почему, но сразу полегчало. Чего это я, подумалось внезапно. Разве теперь стоит чего-то бояться, когда рядом со мной такой мужчина? Настоящий. Сильный, бесстрашный, умный, а главное – за ним как за каменной стеной. Он не даст в обиду женщину-физика. Тем более какой-то там темной материи… Орду дикарей обратит в бегство. Догонит и заставит нестись в другую сторону. И будет часами гонять по синусоиде. Чтобы не лезли, чтобы неповадно…

Тем временем аспиранты Ламара и кафедры дружно делали уборку по ту сторону клетки. Малого встретила радостная Слася. Ламар моментально усадил супругу, чтобы не стояла, не показывала лишнего.

Пленники постепенно исчезли с пола, сетки сняли, арену вынесли из совещательной и даже подмели ошметки перегородок. Комната все больше напоминала аудиторию, а не арену для боев без правил. Шейлана ждала своего Гвенда, и тот показался из смежной комнаты – одетый вполне нормально для скандра. В свободную футболку и мешковатые брюки.

Черулина оценила будущего родственника и крикнула с места, как и положено скандрине:

– Гвенд! Так и быть, отдаю тебе дочку. Ты молодец, практически скандр по духу.

– Главное, что Гвенд дорос до мужчины! – хмыкнул из-за дальнего стола Вархар. – Каким он был хлюпиком… до встречи со мной! Вы не поверите, очень удивитесь…

– А вот и ни капельки! – усмехнулась Рамитта. – Судьбоносная встреча сальфа со скандром либо делает из первого настоящего мужчину, либо заставляет уехать подальше. От варваров и всего, что о них напоминает. Возможно, даже спрятаться – в сумасшедший дом. Я о таких случаях не раз слышала.

– Некоторое время я тоже об этом подумывал, – ответил Гвенд, опускаясь рядом с Шейланой. – Но мы же не ищем простых решений. Я много общался с семейством Мастгури. А также с Вархаром и другими скандрами. Теперь мне никакой зальс не страшен. Даже четверо зальсов и три крипса в придачу. После долгого общения со знаменитыми варварами любой перестанет чего-то бояться. Ну или действительно угодит к санитарам в желтый дом, наслаждаться тишиной и покоем.

Я думала, Черулина присоединится к застолью. Даже начала немного нервничать. Но мама Мастгури исчезла из совещательной. Когда и как она это сделала, для меня так и осталось загадкой. Димар улыбнулся во все зубы, заметив, что ищу кого-то глазами, и произнес, будто прочел мои мысли:

– Мама пошла к отцу, пообщаться. Они целый месяц друг друга не видели. Надо же срочно наверстывать упущенное!

– После предыдущего наверстывания упущенного кабинет отца чинили неделю, – задорно подмигнула мне Шейлана. – А цепи помнишь? С тех времен и остались. Зачем мама с папой их использовали? И ведь не делятся опытом, не рассказывают…

– Я тебе потом объясню, сестренка. – Димар улыбнулся с таким видом, что преподам за столом стало все ясно. – Когда подрастешь, познаешь науку… Страсти и пошлости одновременно. При помощи нашего нового родственника. Я в него верю после сегодняшнего. Мужчина, у которого столько энергии, чтобы внушать пленным крипсам и зальсам – у них и мозг-то размером с булавку, где там найти материал для внушения, – явно очень долго мечтал о женщине… – Начальник перевел взгляд на Гвенда, тот поперхнулся апельсиновым соком и разом осушил стакан мортвейна… Который недавно налила Шейлана – себе, разумеется, вовсе не сальфу.

– Опять пробуешь чужие напитки? – на всю совещательную расхохотался Димар. – Надеюсь, на свадьбе хоть что-то оставишь? Не всех поголовно избавишь от выпивки? Ты меньше смущайся и быстрее привыкай. А то еще желудок ненароком испортишь. Тебе же со скандрами пировать придется. У нас бургуз – главное свадебное блюдо.

– И есть очень специфичные кулинарки! – поддакнул Соран, косясь на жену. – И есть их стряпню ты просто обязан. Поскольку мужчина и родственник скандрам. Это такая проверка на прочность. Почище твоего турнира будет.

Гвенд что-то пробурчал про шуточки Мастгури, от которых желудок портится быстрее, чем даже от знаменитой стряпни Рамитты. И, словно в доказательство, разом выпил: сметанный соус, стакан мортвейна, ловко перехватив его у Сорана, и сок, что собиралась пригубить Рамитта.

Соседи воззрились на сальфа с удивлением, я тоже не сдержала потрясенного возгласа. Шейлана погладила жениха по плечу, окинула остальных хитроватым взглядом и невозмутимо ответила за Гвенда:

– У Гвенда такая оригинальная манера. Точнее, его манеры очень оригинальны. Говорят, в Зейлендии аристократы пробовали блюда за столом, доказывая присутствующим, что ни одно из предложенных яств не отравлено. Но вот с напитками поступали иначе – чокались, чтобы вино переливалось между бокалами гостей и хозяина. Гвенд завел у нас новую, собственную традицию. Пробовать чужие напитки самолично. Только он частенько слишком увлекается. – Скандрина продемонстрировала пустые стаканы. – Владельцы напитков, конечно, уверены, что те не отравлены… Но пить уже нечего…

Глава 8 Женщина-физик против темной материи

Вначале застолье шло как обычно. Лишь с небольшими яркими деталями.

Скандры с мрагулами совсем не пьянели, но гоготали намного громче коллег. Те пили мортвейн с огромной осторожностью – пробовали, смаковали, будто оценивали градус, и лишь затем пропускали через горло. Многие истлы, таллины, леплеры, сальфы – и вовсе воздержались от напитка.

– Нынче мортвейн получился забористый. Думаю, стоит сдать его в медкорпус, использовать вместо медицинского спирта. Конечно же, исключительно в лечебных целях. – Оля нюхнула из бокала Вархара. Именно нюхнула, даже не попробовала.

Скандр пробовать напиток тоже не стал. И на вопрос соседа Эйдигера ответил спокойно:

– Оставлю как декорацию. Не то приду я домой в общежитие, дыхну на сына парами крепкого мортвейна – и будет малыш трое суток пьяный. А мы за ним и так еле успеваем. Только отвернемся буквально на секундочку, слегка отвлечемся друг на друга… Ну ладно, это я уговорю Олю, а за ребенком присмотрит Алиса… Приходим к соседям… практически сразу же… Всего-то навсего часа через четыре, а те уже в мыле носятся за мелким. У Рельхара в зубах котлета и конфета, он сидит на самом высоком шкафу, а «няньки» пытаются достать малого. То-олько подберутся к нему поближе, ребенок прыгает на другой шкаф. Наверное, от Сласи нашей нахватался этой убийственной гимнастики с художествами. Она у нас на Спартакиаде зажигала. С кожаной плеткой вместо ленты, боевыми булавами вместо гимнастических и обручем размером с колесо большегруза. Соперники оказались сломлены и подавлены. Причем, как вы понимаете, вовсе не морально. Одного потом с клетки пять суток снимали.

– С клетки? – вырвалось у меня ненароком.

– Ну не могли же мы нашим гимнастам позволить так издеваться над бедными зрителями. Клетка вокруг них потом напоминала нечто бесформенное, сильно покореженное. Представь, что случилось бы с несчастной публикой…

– Бесформенные зрители? А что, оригинально… – задумчиво произнесла кулинарка Рамитта и почему-то покосилась на мужа. Соран поперхнулся утиной грудкой и принялся жевать быстрее, энергичней. Словно боялся, что сейчас отнимут.

– В общем, потом нашу Сласю зазывали в цирк для каких-то огромных рептилий, размером примерно с особняк трехэтажный, – закончил Вархар эпическую повесть. – Но Слася, конечно же, сразу отказалась. Думаю, исключительно из гуманных соображений. Нельзя так издеваться над бедными животными. Они хоть и хладнокровные, но могут перенервничать. Там и владелец цирка беспокоился, чтобы от восторга не загадили арену. Но он надеялся на мощное успокоительное. А Слася-то знала, что уж как разойдется – тут никакие лекарства не помогут…

– Вархар, не переживай! – возразил Эйдигер. – Я когда за твоим Рельхаром гоняюсь, пытаясь отобрать у него то оружие, то мясо, то сладкое, то стул, то метровую тумбочку… Ему еще вредны такое питание и тренировки с нашей бронебойной мебелью… Сразу вспоминаю счастливую юность, когда мама меня с тобой оставляла. Просила присмотреть за малышом недолго. А я потом сутки вспоминал и содрогался. Один раз, чтобы избежать страшной участи, даже уронил себе на ногу палицу. У отца пара штучек с войны завалялась.

– Не помогло! – гоготнул Димар. – Зато как мы смеялись, животы надрывали, когда Эйдигер за Вархаром носился, вприпрыжку и на одной здоровой ноге. А как взбирался за ним на верхотуры…

– Кошмары меня до сих пор преследуют, – притворно вздохнул Эйдигер и расхохотался.

Вначале я еще разбирала разговоры. Тогда общались лишь братья Мастгури, Вархар, их жены и ближайшие соседи.

Но потом за столом воцарился галдеж – такой, что даже уши закладывало. Один бубнил про военные походы, другой жаловался на недогадливость учащихся, третий вовсю травил анекдоты, четвертый радовался тому, что прогульщики закончили день в медблоке Академии. Еще несколько голосов обсуждали праздники, варварские забавы и свадьбы по-скандровски.

И время от времени напевала Слася – душевно так, видимо, на тему Спартакиады:

Снова туда, где море огней, Снова туда с булавою моей. Светит прожектор, и фанфары гремят. Публика ждет, берегись, акробат… Враги роня-ю-ут все клыки на песок… И полу-чают сразу в глаз и в висок. Ходи с опаской, если выступаю я, Всегда быть в каске – судьба-а-а твоя-а-а!

Нити чужих разговоров опутывали, будто невидимые плотные сети, я переставала разделять истории, слова и звуки смешивались в какофонию. И я совершенно отключалась от бесед.

Зато ни на секунду не отвлекалась от Димара.

Надо сказать, что на варварском празднике, после бурной драки с пленными магами, начальник вел себя как истинный джентльмен. Как только у меня пустела тарелка, на ней немедленно что-то появлялось. И это что-то всегда удовлетворяло мой вкус и предпочтения. Как только в чашке заканчивался напиток, Димар наполнял ее ровно настолько, чтобы удобно было использовать.

Так же ухаживал Гвенд за Шейланой, Вархар за Олей, Эйдигер за Алисой. Даже Соран за своей Рамиттой. Ламар пытался, но успевал не всегда. Слася слишком быстро себе накладывала и ела невероятно стремительно, энергично.

На вопросительные взгляды изрекла невозмутимо:

– Чтобы прокормить моего крокодила, я имею в виду сына Ламара, мне нужно много этих… консерваторий…

– Килокалорий, – привычно поправила Шейлана. – Хотя консерваторию ты вспомнила правильно. После своей креативной арии. Многие консерватории тебя пригласили бы. На гастроли в Зейлендию, по странам и континентам. Главное, чтобы рядом дежурила «Скорая». От смеха над твоими пародиями на арии у кого-то могло ведь и живот прихватить…

Оля показала Шейлане большой палец, Ламар шутливо пригрозил указательным.

Варварские сплетни, шутки и байки Димар всегда перемежал с человеческими. А как он использовал наши фразеологизмы! Как здорово владел русскими присказками!

Надолго запомнился «хук земли». Димар предположил, что коварная планета перестает притягивать конкретного человека. Тот летит в космос, как после пинка или «грандиозного хука Земли».

– Физика – наука полезная и вредная… Для тех, кто не понимает ее законов, – глубокомысленно изрекла Слася. – А иногда и для тех, кто хочет их выучить. Потом голова раскалывается сильнее, чем после хорошего удара палицей.

– Ничего, дорогая, мы с тобой постепенно. Я еще сделаю из тебя академика! – пообещала мрагулке добрая Оля. – Слышала, Эйнштейн учился на тройки. А после совершил кучу открытий.

– И есть ощущение, что эта куча – ничто по сравнению с последующими откровениями, – немедленно вмешалась веселая Шейлана. – Не зря же у Эйнштейна на зейлендском портрете волосы дыбом и глаза расширенные. Он явно наслушался студенческих опусов о своих знаменитых законах и теориях.

О фразе «положить зубы на полку» Димар рассуждал недолго и по-варварски. Мол, вот, я понимаю – настоящий противник. Увидел, что скандр превосходит его силой, а также умом, красотой, обаянием, – и самолично выбил себе зубы. Чтобы сохранить хотя бы челюсть.

При этом он осудил расхожую фразу «возьми глаза в руки», то есть смотри повнимательней. Мол, зубы, конечно, трофей неплохой. Но безглазый враг – как-то даже обидно. Ты ему грозишься, а он не видит. Ты ему перед носом машешь кулаками, а он свои глаза зажал в ладонях и даже не чует угрозы здоровью.

Димар усовершенствовал любимую фразу: «Я доктор, я на больных не обижаюсь». Добавил к ней собственную: «Я их раньше обижу…» Поведал, что фраза явно про двоечников, которые с первой сессии не поняли, что неуд грозит внеплановым визитом в незабываемый медкорпус Академии.

– Блаженные… – Димар закатил глаза, хитро улыбнулся, почти по-человечески, и завершил монолог о фразеологизмах: – Тоже земными фразами балуются. Думают, ядро в одного колышника дважды не попадает, и вечно ошибаются. Опять же по-русски: в меру способностей.

Я просто таяла рядом с Димаром. Нравилось слушать его низкий голос – такой бархатистый, с легкой хрипотцой. Чувствовать его горячее дыхание, прямо на щеке, когда скандр наклонялся, чтобы сказать мне что-то на ушко. Страстные фантазии туманили голову – Димар после поединка так и не переоделся. Я видела его мощное тело, крепкие мышцы, бицепсы, трицепсы. Видела, как сильно я нравлюсь Мастгури, и очень хотела ответить тем же.

Какое ДТП? Какая Рамитта? Ближе к концу нашего застолья я только и думала, как бы уединиться и слиться в страсти с Димаром Мастгури.

Начальник заботливо проводил до комнаты и неторопливо вошел следом. Крутанул к себе лицом и… впился поцелуем.

Колени подогнулись, мысли перепутались, слова смешались в сотни разных алфавитов. Зейлендских, местных, скандровских и таллинских… Мне их информационное поле подкидывало. Очень занятной штукой оказалось. Любые сведения из него не выудишь, некоторые даже не вытащишь клещами. Но случается, вселенский компьютер сжалится, сообщит что-то интересное, раскроет тайну. На полезное Шейлана советовала не рассчитывать.

Сладкие спазмы внизу живота переходили в приятное томление, жар и желание охватили тело. Димар задышал натужно и часто, крепче прижал, всем телом демонстрируя – как я для него привлекательна, желанна.

Но мы же не знали, что судьба приготовила новый сюрприз, ДТП в своем стиле.

Внезапно раздался такой гудок, что я едва не рухнула на пол. Контузия на время лишила способности нормально соображать, да и вообще думать. Димар сориентировался в мгновение ока, как, собственно, и стоило ожидать от Мастгури. Одним ловким движением сгреб меня в охапку, отнес на кухню и бережно усадил в кресло.

– До нас долетела темная материя. С соседнего перекрестья, где с ней сражаются. Такое случается, и нередко. Гигантское полотнище темной материи маги обезвреживают частями, постепенно. И некоторые клочки начинают двигаться… Требуется срочно отражать атаку. Оставайся тут, из общежития ни шагу!

Голубой взгляд больше не соблазнял, не очаровывал – буквально приказывал, пригвождал к месту. И, как ни удивительно, изнутри поднимался совсем не привычный, сильный протест. Я боялась темной материи до чертиков, до черноты ужаса перед глазами. Но чувствовала, что не должна оставаться на месте – мой дар может очень даже понадобиться. Все внутри меня переворачивалось. Испуг шевелился в груди холодом, в желудок будто льда насыпали, но мышцы непроизвольно наливались силой, желание сражаться росло ежеминутно.

Тело отреагировало на игры разума. Я дернулась вверх, Димар наклонился, присел и пытливо вгляделся в глаза. Так на меня еще не смотрели… Мурашки глупыми наглыми стайками хлынули по спине, в животе потеплело. Лед и холод мгновенно куда-то пропали. Стало привычно томно и жарко – как прежде рядом с Димаром. Скандр улыбнулся, да так проникновенно… Боже! Он умеет так улыбаться? Не так, чтобы экскаватор умер от ужаса. Даром что железный, даром что машина. Даже его проняло бы до самых шурупов.

Я сразу сомлела от улыбки Димара, его взгляд светился заботой, тревогой. Огромные руки скандра завладели моими ладонями, сжали, согрели, погладили пальцами.

– Гуля, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Давай поясню. Ты только не дергайся.

У меня получилось лишь кивнуть и поддакнуть.

– Твой дар иссушения пришелся бы кстати. Он говорит в тебе, усиливается, требует выхода. Темная материя высасывает энергию, забирает магию и жизненные силы. Сколько есть у существа, столько и высосет. Твой дар, как ни странно, ее останавливает. Мы сами не поняли – каким таким образом, но борется с убийственной темной материей. Частично лишает ее энергии. Словно такие, как ты, иссушают и темную материю, не только брови. – Димар не обошелся без фирменного юмора.

Я выдохнула, и сразу как-то полегчало. Шутка начальника слегка расслабила, я только вспомнила, что выпрямила спину – так, что даже мышцы заныли.

– Но я прошу тебя, Гуля, останься в общежитии.

И вновь голубые глаза варвара лишали воли, подчиняли без приказов. Просили, но заставляли послушаться. Чувственные губы Димара дрогнули, и впервые с момента нашего знакомства их уголки дернулись вниз. Начальник теперь выглядел старше – более суровым, серьезным мужчиной. Из-за черт бесшабашного, веселого варвара внезапно проступили другие черты. Воина, свирепого, необузданного, дикого. Готового защищать то, что ему дорого, беречь, не думая о цене и расплате.

– Ты толком не владеешь собственными силами. Бой будет непростым даже для опытных магов. Не думаю, что смертельным, но очень опасным. Все-таки к нам долетели лишь сгустки. Несколько шальных клочков материи. Но не стоит рисковать собой без необходимости. Прошу тебя, Гуля, даже настаиваю.

Я сглотнула, не в силах выдавить ни слова. Димар так смотрел, что хотелось подчиниться, просто потому, что он меня уговаривает. Однако интуиция советовала другое. Я знала, что нужна, понимала, что рискую, боялась, но стремилась сражаться рядом с варварами. И вдруг совершила невероятное открытие! Новость захватила, ошеломила, поразила. Я переживаю за местную Академию, как не волновалась ни за один свой вуз. Я беспокоюсь за Димара Мастгури так, как не тревожилась ни за одного мужчину. Мне стали дороги Шейлана, Айливерт, маленькая Черулина с неженской силой, даже Гвенд и Ламар не оставили равнодушными. Вархар, его Оля, Эйдигер с Алисой. Да, в общем, почти все знакомые варвары. А ведь я знаю их несколько дней от силы! Некоторых и того меньше!

Когда я в последний раз кем-то дорожила? Так, чтобы броситься в пламя пожара, помогать и поддерживать в любых обстоятельствах? Наверное, лишь мамой, но она умерла. Давно, от болезни, у меня на руках. Но разве от этого кому-то легче? Я попрощалась с любимым человеком, но боль навсегда поселилась в сердце. И вот сейчас я чувствовала то же. Близкое, очень неприятное ощущение. Я не хотела прощаться с варварами. Ни с кем из них, ни с одним из воинственных скандров. К Сласе я тоже успела привязаться.

Я редко сражалась за что-то в жизни. Спокойно сносила удары фортуны, ждала, что судьба изменится к лучшему, действовала в рамках своего разумения, но в пекло не лезла, на передовую не стремилась.

Теперь же я поняла, что готова к схватке за то, что обрела в местной Академии.

Безумное, многочисленное семейство Мастгури – я не сомневалась, что однажды вступлю в него.

Димар уловил мое настроение, нахмурился, насупился и очень напоминал маленького мальчика в теле воителя.

– Ты не послушаешь? – спросил он тихо.

Я резко отрицательно помотала головой. Димар так вздохнул, что накрыла неловкость. Мощная грудь скандра ходила ходуном, брови сошлись в тяжелую полоску, и та зависла над переносицей.

И мне вдруг стало безумно приятно. Тепло и уютно, как в родном доме. Пусть даже утром разбудят варвары – они гомонят, но не угомонятся.

Тут даже сходство глаголов не поможет.

Димар замолчал, чуть поджал губы и приподнялся. Какую-то долю минуты казалось – сейчас он опять меня поцелует. Просто задушит в стальных объятиях. Так пылали голубые глаза варвара, так напряглось его мускулистое тело. Но вместо этого Димар поднялся, быстро и нервно прошелся по комнате – и произнес заметно упавшим голосом:

– Ладно, женщина-физик, слушай! Запоминай!

Начальник остановился и замер изваянием, внимательный взгляд его словно гипнотизировал.

– Думай, что черная материя – опухоль, рак на здоровой ткани перекрестья, и представляй, как ты ее удаляешь. Она исчезает – быстро, бесследно. И, женщина-физик! Что бы ни случилось, не лезь к ней близко, никого не спасай! Этим займемся мы, воители. Ясно? Давай уже, Гуля, соображай! Времени на разговоры совсем не осталось!

Я неожиданно вышла из ступора. Голова оказалась на удивление ясной, растерянность исчезла, нахлынуло воодушевление. Димар воззрился пытливым взглядом, даже не смаргивал, молчаливо требовал. Я встала, вздохнула и робко ответила:

– Сделаю, как скажешь. Но пойду… с тобой.

Димар отмахнулся, вдруг хохотнул, поддернул бретельки майки-алкоголички и разразился привычной иронией:

– Думаю, материя сильно удивится, когда увидит меня в этом прикиде. А если и Ламар не успел переодеться, и Гвенд притащит худощавое тело, едва прикрытое тонкой тряпицей… Все, дезориентация сгусткам гарантирована. Даже не знаю, от чего больше – от восхищения нашими брутальными телами или недоверия к таким доспехам.

Я засмеялась, шагнула к скандру и вдруг очутилась в стальных объятьях. У моего уха бешено билось сильное, доброе сердце варвара. Шумное дыхание жарило темечко. Он просто стискивал, молчал и гладил. И столько в этом крылось эмоций, чувств, невысказанных, но таких понятных, что у меня приятно засосало под ложечкой. Я прикрыла глаза и затихла окончательно. Век бы стояла и не расставалась с Димаром. Вот только варвару этого было недостаточно. И тело Димара мне тут же напомнило – либидо у скандров сильнее человеческого. Впрочем, меня это не пугало совершенно. Алиса и Оля ведь с радостью делили жизнь и постель со своими скандрами. Чем же хуже зейлендка Гульнара?

Димар отпустил через некоторое время. Прошла ли минута, четверть часа… Я не засекала, даже не подумала.

Скандр собрался мгновенно – выпрямился, взял меня за руку и повел на выход.

– Я тебе буду все время советовать. Но если скажу: «беги» – улепетывай! Даже не вздумай оставаться на месте!

Я машинально кивнула Димару, он тяжко вздохнул и покосился с недоверием. Понял, что поступлю все равно по-своему. Характер достался мне от нордических викингов. Дикие, но прекрасные северные Брунгильды косили врагов мечами не хуже, чем их бесстрашные мужья и братья. И от опасностей никогда не бежали.

Сердце забилось медленней, четче, и я внезапно совершенно успокоилась. Сильная ладонь Димара Мастгури, взгляд – уверенный, твердый, суровый, поступь – ритмичная и стремительная. Я доверяла этому мужчине: себя, свою жизнь и дар иссушения. Верила в Димара безоговорочно. Как, видимо, и остальные жены скандров.

Снаружи творилось невообразимое. Яркие жемчужины фонарей и окна корпусов освещали улицу, звезды вторили, будто соперничали, и небо выглядело густо-синим. Темные всполохи прорезали небо, словно кто-то мазнул по нему акварелью. Мокрые линии начали растекаться, образовывая строго упорядоченную структуру. Мне она напоминала пчелиные соты, только очень странные – неглубокие, угольные.

Толпы скандров, мрагулов, истлов, леплеров и таллинов высыпали из здания, в едином порыве отправились сражаться. Сальфы попадались лишь изредка, единично. Ни паники, ни ужаса местные не испытывали – или очень хорошо скрывали эмоции.

Выстроились рядами, ждали распоряжения.

Вархар, Эйдигер, Ламар и Шейлана располагались в центре воинства. Рядом со скандриной виднелся Гвенд. Слегка растерянный, но очень решительный.

Массивная, высоченная фигура Айливерта бросалась в глаза даже в таком столпотворении. Ректор подбоченился и напоминал Супермена, готового спасать неразумных зейлендцев.

Темная материя стала ярче, даже, кажется, немного приблизилась – устремилась с неба к лакомым жертвам. Теперь Димар закрыл меня собственным телом и произнес – четко, почти по слогам:

– Делай, как сказал. Ни о чем не тревожься. Доверься мне и остальному семейству.

– Да-да! Мастгури, девочка, надо верить!

Я сразу узнала голос Черулины – скандрина обогнула нас с Димаром и направилась «на передовую», к своему мужу.

Внезапно присутствующие слегка дрогнули. Я ощутила, как неведомые силы впились в тело и высасывают энергию. Резко, неожиданно, без видимой причины.

Силы утекали из меня безвозвратно. Ноги задрожали, голова опустела, в висках зашумела и загудела кровь. Мышцы предательски задрожали, на грудь словно каменная плита навалилась. Такой жуткой слабости я давно не чувствовала. С тех пор, как взрослой перенесла ветрянку, провалялась в постели несколько суток. Тогда я едва добредала до кухни, чтобы хоть немного глотнуть жидкости, и падала в кровать, покрывшись испариной.

Ледяная волна прошлась вдоль позвоночника, страх зашевелился в груди холодом. Панически, неритмично заколотилось сердце, будто маленькая птичка в клетке охотника. А если у нас ничего не получится? Если я поддалась общему порыву, обычному варварскому победному воодушевлению, которое на деле ничего не значит? Если мы сейчас все погибнем? Я, замечательное семейство Мастгури, сотни преподов, тысячи учащихся…

Я сглотнула колючий комок в горле, он мерзко царапался и поднимался выше.

Димар обернулся, крепко обнял, словно закрыл своим телом от бед. И прошептал – рвано, натужно:

– Девочка, соберись, ты можешь, я знаю. Поверь, ничего с тобой не случится. Я же рядом, и остальные тоже. Я собираюсь непременно выжить, а потом жениться на своей женщине! И ничто меня на этом пути не остановит! Тем более какая-то темная материя. Глупая, отвратительная, паразитическая субстанция, без собственного сознания и мизерного разума.

Странно, но силы ко мне вернулись, а с ними вернулась и уверенность в победе. Тепло Димара, его объятия и шепот – такой откровенно-нежный и трогательный, лишили слов, но придали мощи.

Мышцы перестали трястись от слабости, болезненная испарина мгновенно исчезла.

И правда? Чего это я расквасилась? Мы победим, и это не обсуждается! Теплая волна прошлась по телу – энергия и аура настраивались на битву.

Я прикрыла глаза и четко представила, что темная материя – большая опухоль. Она разрастается на теле перекрестья, множится мерзкими щупальцами-метастазами, захватывает все новые ткани и органы. И я могу удалить ее напрочь. Как ни один хирург не осмелится.

Внезапно ощущение давления исчезло, я задышала полной грудью. И только сейчас запоздало сообразила – а ведь еще недавно мне едва удавалось глотнуть тяжелого, вязкого воздуха.

Крепкие руки Димара выпустили, стало немного страшно, одиноко. Но я немедленно себя одернула. Открыла глаза и оценила диспозицию. Маги электричества усиленно бомбардировали темную материю зигзагами молний, водники наполняли облака влагой – и те давили на враждебную субстанцию.

Маги земли и камней атаковали темную материю огромными булыжниками. Но черные соты совершенно не реагировали. Они растягивались, трепетали и вздрагивали, но продолжали высасывать энергию. Я вдруг увидела ее отчетливо. То, что не замечала никогда прежде.

Зеленые струи энергии жизни, пестрые – потоки магии и ауры… Словно мириады дорогих самоцветов – удивительно чистых, невероятно красивых… Они расчертили голубое небо, нитями протянулись от толпы к черным сотам. Оранжевые росчерки молний пропали, камни перестали взвиваться в воздух, тучи навалились на темную материю, но та лишь натянулась немного сильнее.

Маги вокруг падали в обморок. Внешне несокрушимые великаны-варвары, хищные истлы, крепкие таллины, леплеры, сальфы – растягивались на брусчатке. Беспомощно дергались и замирали без движения.

Мне становилось все больше не по себе. В сознании оставались две трети преподов и приблизительно столько же учащихся. Тех, кто владел энергией жизни. Они самовосстанавливались, пытались вытянуть из темной материи краденую энергию. Но не особенно преуспевали в предприятии.

Только Айливерт ослаблял субстанцию. Он тоже иссушает! Пришло понимание.

Я смело шагнула к папане Мастгури. Димар суматошно рванул следом. Ко мне присоединились с десяток учащихся и трое преподов, с такими же способностями.

Айливерт не возражал, Димар смачно выругался. Ректор взглянул на сына сурово, но комментировать и возражать не начал.

Махнул нам рукой, словно вел всех в бой, и мы ударили по темной материи.

Все вместе, в едином порыве и стремлении. Желтые потеки энергии иссушения медленно расползались по мерзкой субстанции, стремительно захватывали ее и опутывали. Та запульсировала, принялась дергаться, будто стремилась вырваться из плена.

Я поняла – мы ее обезвредили. Но до победы еще очень далеко. Тело внезапно одеревенело, слабость разлилась по каждой клеточке. Колени подогнулись, и я бы упала, если бы не объятья Димара Мастгури.

– Неси ее в общежитие, дай мортвейна. Самое время, доверься мне, мальчик! – ласково произнесла за плечом Черулина. – Теперь мы справимся, не сомневайтесь.

Дважды просить Димара не потребовалось – он бросился в корпус как подорванный.

Я снова уплывала за границы сознания. Темная материя, желтая энергия, синие и зеленые ленты магии – все перемешалось и перепуталось. Глаза сами собой начали закрываться, веки слипались, будто сильно не выспалась.

– Не смей! Не думай! Смотри у меня, женщина! Физик ты или медик, мне уже не важно! – истошный крик Димара Мастгури, наверное, даже мертвого вернул бы из Тартара. – Гульнара! Я официально тебя предупреждаю! Как варвар, начальник и твой мужчина… Будущий мужчина, но это не важно… Если ты немедленно не возьмешь себя в руки, я просто не знаю, что с тобой сделаю… Гуля! Держись, я сейчас, ну пожалуйста!

Я принялась усиленно барахтаться, словно выплывала из глубокого озера. Уже захлебнулась, глотнула воды – она залилась в уши и в нос, давила на горло, прорывалась во внутренности. Но я толкнулась, вынырнула на поверхность и выплюнула навязчивую, плотную жидкость. Вдохнула кислорода полной грудью, даже в глазах слегка прояснилось.

Я чувствовала, что дар Димара не сработает, иначе он бы его уже задействовал. Я должна запустить процесс восстановления, которому еще не успела научиться. Но я смогу, переживу, выдержу. Потому что в меня верят Мастгури.

Димар прижал – крепко, отчаянно, внес в квартиру и усадил в кресло – бережно, словно я могу разбиться. Я поняла, что стекаю по спинке, схватилась за поручни и подтянулась.

– Умница, девочка! А теперь давай!

В нос ударил запах мортвейна. И это меня так приободрило, что слабость из тела выветрилась напрочь. Наверное, оно поняло, что, если не очнется, как следует не взбодрится, придется травиться. Будет лишь хуже, а вот лучше – вряд ли. Запах мортвейна пощекотал ноздри, мне сразу захотелось усиленно прочихаться.

Убийственный напиток убрали из-под носа. Я вдохнула, выдохнула и… все-таки чихнула. Села поровнее и вскинула взгляд.

Димар с облегчением уселся напротив. Налил мне чаю из пухлого чайника, подвинул вазочку с сухофруктами. Финики манили блестящими бочками, инжир – спелой, бордовой мякотью. Ложечка меда взбодрила окончательно. И я немедленно выглянула в окно. Хотелось удостовериться, что мы победили, Академия и студенты уже вне опасности.

Увиденное вызвало вздох облегчения.

Айливерт спокойно и дотошно сворачивал, скручивал и сминал темную материю. Теперь она напоминала большой шарик, клубок неприятно-грязных ниток. Каждое движение рук Айливерта делало клубок меньше и плотнее.

Все, кто еще оставался в сознании и на ногах, помогали пострадавшим. На площади появились женщины варваров. Оля, Алиса, Слася, Рамитта. Шейлана с медсестрами сновали со шприцами. Многие студенты вскакивали, резко выходя из обморока, едва к ним подносили «живительную» иголку.

– Видала? Рефлекс! – ухмыльнулся Димар.

И я успокоилась, совершенно и полностью. Скандр опять выглядел самим собой. Безудержной язвой, немножко мужланом, слегка джентльменом, но главное – мужчиной. Тем самым, за которым можно спрятаться, как за каменной стеной толщиной в три метра.

Димар подлил мне немного чая, взглянул так, что внутри все перевернулось, губы начальника дрогнули в улыбке – мягкой и очень непривычной для скандра. Или, напротив, я настолько привыкла, что считала его улыбку почти человеческой? В голове перемешались мысли, ответы, вопросы и глупые женские отговорки. Я не знала – что сделать, как отреагировать, лишь чувствовала, как бешено колотится сердце. Силы наполнили меня до отказа – Димар делился энергией жизни, медленно восстанавливая меня полностью.

Делился ценой собственной мощи, заметного ослабления магии, ауры. Пока я в полуобмороке, ничего не вышло бы, внезапно сообщило информационное поле. Мое тело и аура отвергли бы помощь. Способности целителей усиленно сопротивлялись вторжению любой чужеродной энергии, пока хозяин не очнется окончательно. Вот почему Димар приводил меня в чувство! Хотел накачать собственными силами!

Скандр делился, не думая, не спрашивая, не ожидая в ответ благодарностей, банального «спасибо». Даже не сообщая о своем меценатстве.

– Ну что ты так на меня смотришь, Гуля? Я же не картина… Женщина-физик…

Горячая пятерня легла мне на ладонь. Тепло окутало, лишило воли, льдисто-голубой взгляд заслонил Вселенную. И только я подумала, что пора отменить всякие ДТП – с Рамиттой и без, как судьба опять решила по-своему. Кажется, она хотела поглазеть на испытания для несокрушимого, обаятельного варвара. И отдавать ему меня без ДТП считала неспортивным, скучным и обыденным. Без боя и проверки зубов Димара на крепость и способность грызть даже камни, а также – бетон и, наверное, железо.

Я собиралась подняться с места, Димар дернулся вверх первым. Но в эту минуту дверь распахнулась и задребезжала с привычным возмущенным звуком. На пороге появилась фигура Айливерта. За спиной ректора мялась Черулина.

Не знаю уж, что со мной сделали в Академии, но впервые в жизни удушливое смущение резко окатило с головы до ног. Черт! Родители будущего супруга еще никогда меня так не пугали. Я перевела взгляд с Айливерта на Черулину и совершенно опешила, вконец растерялась, не находила, что сказать, предпринять.

Некстати вспомнилась прежняя свекровь. Она постоянно намекала сыну, что я несовершенна и его недостойна. Картошку – и ту чистить не умела. Кожура больше микрона толщиной, на ведро клубней к праздничному ужину целых полглазка до конца не выковыряны. Это пятнышко, картошка слегка потемнела? Тоже виновата неумеха Гульнара! Какая же хозяйка положит картошку в воду так, что целый миллиметр клубня заветрится на убийственном кислороде.

А уж кто еще так моет посуду?! Нет, намывала я ее до блеска. Но сколько тратила воды и геля! Свекровь бы в тысячу раз больше перемыла. С такой «экономией» никакой бюджет, никакая мужнина зарплата не выдержит.

Если бы взглядом исподлобья убивали, свекрови платили бы деньги как снайперу. А если бы за каждую придирку к невестке платили хотя бы по одной копейке, вся мелочь в нашей квартире не уместилась бы. Хотя жили мы с мужем весьма небедно. Три комнаты, две лоджии не каждый имеет.

Я никогда не чувствовала такого счастья, как в день, когда после развода с мужем сказала свекрови:

– Счастливо. Удачи.

И поняла, что больше ее не увижу. Только ради этого безудержного восторга и стоило разойтись с бывшим супругом.

И вот теперь потенциальная «мама» смотрела на меня из-за спины мужа. Признаться, начинать отношения с Димаром мне как-то вдруг резко расхотелось. Даже подумалось: повезло ведь Оле, Вархар одинок, родных не имеет. Но потом внезапно вспомнилась Алиса – девушка выглядела очень счастливой, даже когда появилась Черулина. Я снова вскинула взгляд на скандрину.

Внезапно она обогнула супруга, приблизилась и погладила меня рукой по плечу.

– Дорогая, спокойствие, только спокойствие, – без привычного для свекрови яда в голосе мягко и ласково начала Черулина. – У вас в Зейлендии странные обычаи. Если невестка лучше сынули, свекровь демонстрирует ей только презрение. Причем основательно, с фантазией, с энергией. Это такая древняя традиция. Чем лучше, умнее, красивей невестка, тем больше испытаний готовит ей свекровь. И занимается этой ерундой до смерти. У нас, у скандров, принято иначе. Если девушка приличная и сын ее любит, свекровь принимает невестку в братство. Женское – оно даже крепче титана. Надо – устроим проверки Димару. Мне Шейлана о них уже много рассказывала. Надо – поможем, поддержим, поймем. Единственная не слишком хорошая новость. К нам из другой, соседней Академии ехали на помощь давние приятели. Супруги Зарзелази, преподаватели физики. И у жены на перекрестье начались роды… Да-да! Почему-то в этом году перекрестье работает лучше стимуляторов. Никаких препаратов для схваток не надо. Проехала немного – и тянет рожать. Придется отправиться на помощь скандрине, и твой дар иссушения очень понадобится.

Димар приподнялся, покачал головой:

– Мама, сейчас я категорически против! Она же устала, едва не отключилась!

– Ты ее достаточно накачал для поездки, – мягко возразила сыну Черулина. – К тому же с нами отправится Шейлана. Дабы помочь, а также убедиться, что твоя невеста не слишком напряжется. Мы с Айливертом поделимся энергией. В автобусе Гульнара поспит, успокоится.

– Тогда я с вами! – потребовал Димар.

Черулина резко мотнула головой.

– Мы не знаем – как много темной материи отделилось от общего полотнища в бою. Пока информации еще не поступало. Надеемся на лучшее, но готовимся к худшему. Ты должен остаться вместе с Айливертом. Поедем я, Шейлана и Гульнара. К Марделине также спешат акушеры из недавно покинутой ею Академии. В общем, нас соберется вполне достаточно. Чтобы не все сильно пострадали, пока скандрина пинается и кусается при родах.

– Я тоже отправлюсь с вами к Марделине! – в комнату вбежала взбудораженная Слася. – Из нас получится отличная фрегата!

– Бригада, – с улыбкой подсказала Черулина. – Девочки, собирайтесь. У вас минут двадцать.

Айливерт все это время переглядывался с сыном. Кажется, усмирить буйного варвара, который не собирался сдаваться так просто, способен только другой варвар. Даже знаменитая укротительница скандров, а также пленных и преподавателей физики, сейчас оказалась совершенно бессильна.

Димар с Айливертом застыли столбами и уставились в глаза друг другу, будто переговаривались на каком-то особом, лишь им понятном беззвучном наречии.

Начальник вздохнул, рассек воздух ладонью, приблизился ко мне и поцеловал. Так, что колени опять подогнулись, сладкий туман вытеснил мысли, а эйфория – страх и сомнения.

– Берегите мою Гульнару, мама. Вы с Шейланой за нее передо мной отвечаете!

Черулина кивнула, погладила сына по руке – выше она не доставала – и улыбнулась мне совсем по-матерински. Да-да, так заботливо, тепло и ласково, что, только когда Айливерт с Димаром покинули квартиру, я сообразила, что произошло.

Возмущение нахлынуло, взвинтило пульс, щеки запылали, дыхание участилось. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

Черт! Здесь считают нас чуть ли не помолвленными! Как минимум – парой, чья свадьба не за горами! Когда это я уже на брак согласилась? Ну ладно, я мысленно согласилась на поцелуи и все, что после них воспоследует. Ночь страсти, новое пылкое утро и вечер с любимым в теплой постели. Но чтобы замуж… Опять…

Пока я стояла посреди комнаты, судорожно соображая – когда все так закрутилось, с чего нас считают почти женатыми, зашла Шейлана и присоединилась к решительной Черулине:

– Гульнара, я понимаю, для тебя неожиданность, что женщины скандров такие единые, так любят друг друга и поддерживают. Но время удивляться и радоваться закончилось. Нам надо ехать, все-таки роды! Ребенок и Марделина ждать не собираются. Особенно Марделина, младенец-то ладно… Она же может перебить всех акушеров!

Еще одна скандрина со мной разговаривала, словно ее брат уже добился согласия!

Ну ладно, господин мой Димар Мастгури. Я еще покажу, что такое зейлендка! Пока не попросите руки по-настоящему, считайте, что к остальному телу Гульнары вы не допущены. Вернусь после родов, и начнем общаться исключительно как подчиненная с начальником. Я даже перейду на «вы», не побрезгую! Вот вам настоящее ДТП для варвара! Пусть ломает голову – что же со мной приключилось и почему я стала такая отстраненная. Даже можно сказать, полностью недоступная! Три попытки у вас, господин Мастгури! Больше не дам, даже не рассчитывайте!

Глава 9 Роженица с кастрюлей – все равно что Ламар с электротоком

Сборы у скандрин проходили весело. Ничуть не менее весело, чем у мрагулок. Слася подмигнула, кивнула Черулине, загадочно улыбнулась в мою сторону и сообщила не без гордости в голосе:

– А мои вещи уже, между прочим, в автобусе. Я их с приезда даже не разбирала. Как знала, что наши роды не последние. Не переживайте! Мортвейн захватила. Хватит на всех, даже на роженицу.

– Главное, чтобы хватило хилому акушеру, – с сомнением покачала головой Черулина. – Академия Войны и Мира прислала хлюпика – сальфа, если не путаю. И откуда он только взялся на нашу голову? По-моему, его зовут Либорт Эйль.

– Дак я его знаю! – подскочила Слася. – Оля рассказывала, что именно Либорт лечил Вархара после ранения в сражении с крипсами на подступах к Академии! Врач неплохой, но нервный мужчина. Бегает кругами, как заполошный. Как будто тренируется на эту… ну как ее там? Вспомнила! На македонскую дистанцию.

– Марафонскую, – ловко поправила Шейлана. – Но ты молодец, что вспомнила Македонского! Хороший воитель был… Варвар да и только! А какой вандал, какой разрушитель… – Скандрина вскинула глаза к небу – с таким выражением лица и взгляда томная дама века тринадцатого внимала сонетам в собственную честь. – Не каждый скандр может столько разрушить, сколько Македонский в своих походах…

– Да-а-а! – с придыханием подтвердила Слася. – Я думала, в честь его дистанцию и назвали. Он же кучу стран завоевал в набегах. Та еще дистанция по всему материку…

Шейлана широко, добродушно улыбнулась, вновь оценив фантазии мрагулки. Даже умудренный жизнью лингвист не смог бы поспорить с тем, что находки Сласи вполне подобают случаю.

– Помню Либорта. – Шейлана усмехнулась и устремилась к моему шкафу. – Он сильный маг энергии жизни, но слабый духом и характером мужчина.

– Хлюпик, рожденный с мощной аурой! – немедленно поддакнула родственнице Слася. – Ламар говорил, он падал в обморок даже после легкого выдирания пальцев пленным крипсам во время обычных пыток. Слабак да и только. Вряд ли он выдержит роды такой скандрины, как Марделина. Я слышала, она ему фингал поставила. В процессе схваток, конечно же, не нарочно. Одним глазом Либорт теперь хуже видит. Правда, по тем же непроверенным слухам, утверждает, что чем меньше видишь варваров, тем целее остается собственная психика. Ну как у такой роды нормально-то примет? Без целительной порции отборного мортвейна?

– Отборного? – зачем-то уточнила я, глядя, как Шейлана собирает вещи. Моя одежда, белье и обувь стремительно перекочевывали в чемоданы. Черулина следила, что-то советовала. Я решила временно воздержаться от комментариев. Похоже, скандрины лучше понимали – что может потребоваться в такой поездке. Мрагулка тоже соображала неплохо. К тому же я рассчитывала отыграться на Димаре. Варварством варвара из себя не выведешь. Даже вандализмом с его желудком при помощи бронебойной стряпни Рамитты. Зато отстраненным и вежливым выканьем, стремлением держаться на расстоянии вытянутой руки, четко соблюдая субординацию, думаю, удастся воздействовать.

– Мортвейн я отобрала у соседей по общежитию, – бодро ответила на вопрос Слася. – Те утверждали, что он им понадобится. Но я решительно их разубедила. Сказала, что без мортвейна сынишка возбудится, будет сутками носиться над их головами, кричать и затевать любимые игры. Стрелять из рогатки в шальные головы, которые высовываются из соседских окон. Пулять булыжники в раскрытые рты…

– И они поверили? Даже не усомнились? В том, что младенца успокаивают мортвейном? – не выдержала я. Поразилась на всю комнату, похоже, заражалась вирусом варварства. Так громко я давно ни с кем не разговаривала, разве что лекцию читала студентам.

Слася хохотнула, почти как Димар, гордо выпятила грудь и ответила:

– Мой мальчик способен и не на такое! Но мы его пока к мортвейну не приучаем. Соседям об этом знать необязательно. И вообще, леплерам мортвейн даже вреден! Мой первый парень был как раз леплером. После мортвейна его вырубало. Храпел так громко, что скандры не выдерживали. А когда просыпался, не мог припомнить – случился ли у нас поединок страсти. Ну секс, говоря по-вашему, по-зейлендски. И начинал приставать снова. Нет, я не против. Но надо же и учиться! В общем, леплерам мортвейн противопоказан.

Я слушала и восхищалась женщинами Мастгури. Уж очень они наших, русских напоминали. Собрать в дорогу любого могли за считаные секунды. Какая же русская жена не умеет собрать чемоданы изменщика-мужа за пару минут, пока тот в отключке после удара сковородкой по лбу? Так сказать – после справедливой, чугунной мести.

Любую бурду русские женщины пьют, как сок, почти не пьянеют, только веселеют и начинают вытворять такое… Какое мужчинам в страшном сне не приснится. К примеру, вылезать на крышу машины, швыряться оливками в окна автомобилей, что неосторожно проезжают мимо. Благодарить смачными поцелуями дэпээсников за то, что запретили «ездить налево». Какой же зейлендец из большого города ходит пешком, без личного транспорта? Вот пусть и ездит, только не налево! Звонить своим бывшим и бросать трубку, снова набирать их и громко возмущаться: «Ты что, совсем уже пьяный вдупель? Зачем меня набираешь по второму разу?»

И, наконец, только наши, русские женщины лечат любую болячку спиртом – правда, мортвейн немного покрепче, но ситуации это не меняет.

Если простыл – водку тебе с уксусом, если депрессия – водку с лимоном, если ушибся – компресс из водки, а остальное внутрь, для настроения. Если на теле воспалился прыщик – действуем так же, но в других пропорциях. На прыщик каплю, а внутрь – стаканами. Для укрепления иммунитета. Какой же рисковый иммунитет не окрепнет, если организм на ногах еле держится, того и гляди грохнется навзничь, разбив себе что-нибудь жизненно важное! Нормальный иммунитет немедленно проснется, будет начеку, постарается заработать.

В общем, скандрины походили на моих соотечественниц, причем в самых лучших их проявлениях. Правда, довольно быстро выяснилось, что Черулина совершенно не пьет мортвейна, а Слася талантливо заговаривает зубы. Пусть и не физикой, зато роженицам.

Все это я узнала в поездке, после которой и последовало заявление о просьбе пустить меня в собственный кабинет.

* * *

Вернулась я с родов как раз в ударе – Марделина научила хукам во все стороны…

Схлестнулась с вахтерами, охранником, электриком и совершенно случайно второго ударила… Прямо как скандрины во время родов. Били ненароком, но попадали лучше самых метких и опытных снайперов.

Потом последовало мое заявление и наш интеллигентный диалог с Димаром, который закончился для меня неожиданно… Впрочем, об этом расскажу попозже.

За время поездки я сдружилась с Черулиной, почти сроднилась с Шейланой и Сласей. Пара истинно женских посиделок, после которых мы спали как убитые, две приконченные бутылки мортвейна – мы с Черулиной обходились чаем – и сутки задушевных бесед о жизни, сделали нас почти семьей.

Черулина даже ни капли не возражала, чтобы я преподнесла урок ее сыну. Сказала, что с Айливертом действовала и похуже. Но в подробности пока посвящать отказалась. Мол, не окрепла еще моя зейлендская психика, так же как и организм не готов к мортвейну…

В поездке для себя я железно уяснила: Черулина – лучшая из возможных свекровей. Шутница, балагурка и большая умница. Шейлана под стать великолепной маме. Женщины Мастгури во всем успевали, все умели и ничего не страшились.

Мы приняли роды у Марделины в самых что ни на есть полевых условиях. Беременная скандрина выбежала на перекрестье – хотела подышать свежим воздухом… и спровоцировала преждевременные роды.

Лархар, ее муж, весь в синяках и ссадинах, невозмутимо сообщил, что это «следы страсти». Брачные игры некоторых варваров больше походили на борцовские поединки, но скандрам, видимо, очень нравилось. Надеюсь, Димар к таким не приучен. Не хочется всякий раз в постельных утехах бить мужа в глаз, царапать до крови, кусать до того, что следы зубов, словно хохломская роспись, повсюду, не исключая пальцы и стопы.

Либорт с его длинной белой шевелюрой, испуганными, подбитыми синими глазами носился кругами возле Марделины, но приближаться, похоже, не планировал. Ему хватило четырех ударов по ушам, после которых те походили на уши шкодников после взбучки, и пары попаданий в глаза, которые светили фонарями.

Сальф делился энергией жизни, а также возмущением и переживаниями.

Он нервничал, что у нас ничего не получится, жаловался, что он-то «получил за акушерство». Тем временем Марделина истошно кричала: фантазировала о том, что сделает с мужем. Должен же и он прочувствовать роды. Понять, как тяжела женская доля, а также рука, нога и кастрюля, которой размахивала беременная скандрина… Но Зарзелази оказался не промах. Держался ровно на расстоянии хука, а также пинка и другого удара.

Только лишь раз варвар расслабился, и Марделина немедленно воспользовалась случаем. Кастрюля просвистела у нас над головами. Послышался звон, практически металлический – казалось, чугун бьется о чугун. Мы обернулись и обнаружили Лархара. Он выпрямился, странно вращал глазами, а на голове у скандра прокручивалась, покачиваясь, глубокая, вместительная кастрюля… Тяжести родов мужчина не почувствовал, но вес металлической кухонной утвари смог оценить в полной мере.

– Готово… – ошарашенно произнес Зарзелази. То ли отмечал, что готов к подвигам, воспринял кастрюлю как шлем рыцаря, то ли жаловался, что готов грохнуться в обморок от меткого и мощного удара по темечку. То ли намекал на то, что из головы, тем более крепко держащейся на теле, хорошего супа все же не получится, но шишка готова, возможно, большая…

Я помогла беременной разродиться, примерно так же, как поступила со Сласей, только чуть меньше пришлось иссушать. У Марделины все проходило практически естественно, только плодный пузырь лопаться не торопился. Я иссушила его частичку – и приняла из рук Черулины младенца. Он даже не вышел, скорее уж выскочил, и не заплакал – разразился криком, будто праздновал рождение как победу. Скандры одобрили это радостным воплем. Счастливый отец поднял сына над головой. Я приняла уже третьего мальчика. Футуризм, кубизм, абстракционизм да и только.

Физик с абсолютно профильным образованием, даже без курсов повышения квалификации, за считаные дни помогла разродиться трем любимым женщинам варваров. Слегка иссушила темную материю. И даже провела одну лекцию в Академии, где тока больше, чем в высоковольтном проводе, а шока больше, чем у древнего питекантропа, что видит компьютер и микроволновку.

Дело за малым – излечить раненых, что пострадали от темной материи… И смело могу считаться скандриной. Как минимум равной женщинам варваров…

И вот перед поездкой на Спецфак Академий, куда и нагрянула темная материя, мы с Димаром затеяли «брачные игры». Так их назвал чуть позже Мастгури…

Сразу после того, как прояснил ситуацию. Нервишки я ему все-таки пощекотала изрядно…

Шутка ли – расстался с влюбленной женщиной, а встретился с подчиненной, которая выкает, держит дистанцию и ждет, когда спросишь – что же случилось… А до этого скандр не сразу додумался. Самые знаменитые медики перекрестий чаще догадывались, сами рассказывали, чем интересовались чьим-то мнением… Профдеформация… Куда же от этого денешься?

Любой настоящий препод знает, как объяснить материал студентам на пальцах, мешках и грузовиках с мандаринами… Даже если речь о законах физики. Поэтам такие метафоры и не снились…

* * *

Димар спрыгнул со стола, прошелся по кабинету и задал сакраментальный вопрос:

– Зачем мы наняли новую охрану?

Он неспешно приблизился. Жаркое, сбивчивое дыханье скандра пахнуло в лицо приятным теплом.

Но быстро сдаваться я не собиралась. Еще Черулина в поездке говорила: «Чем дольше заставляешь скандра томиться, тем больших уступок можешь добиться». Вот прямо так, стихами, советовала.

– Глубокоуважаемый Димар Айливертович…

Я напустила на себя строгий вид и разговаривала как можно суровей – примерно так же вопрошала колышников, зачем явились на экзамен неподготовленными. В сто первый раз умудрились не выучить даже название моей дисциплины. Да что там дисциплины! Даже имя лектора – и то с трудом по слогам выговаривали. Димар прищурился, склонился сильнее, голубые глаза оказались почти вровень с моими. Знал, что таю от его взгляда, теряю волю и самообладание. Но я поддаваться не собиралась.

Выскользнула из зазора между стеной и Димаром и отскочила на противоположную сторону кабинета.

Начальник неспешно крутанулся на пятках, пронзительный взгляд впился в лицо.

– Что? Подучили дорогие родственницы? – Димар опять начал сближение. Только уже медленно и с предвкушением.

– Многоуважаемый Димар Айливертович! Не будете ли вы столь любезны вести себя как начальник с сотрудницей. А не как варвар с пленной женщиной.

Брови Димара поднялись на лоб, он ухмыльнулся, внезапно ускорился, и я очутилась в кольце сильных рук.

– Значит, играем в варвара и недотрогу? В принципе неплохая ролевая расстановка.

Скандр усмехнулся – немного порочно, но соблазнительно до дрожи в коленях. Я пригнулась и рванула, как учила Шейлана – она меня часа полтора тренировала. Пока на инстинктах не начало получаться. Я проскочила под рукой Димара и снова отбежала от него подальше.

Скандр и теперь не особенно удивился. Выпрямился и метнулся ко мне так стремительно, что я даже выдохнуть не успела. Вот как такой крупный, тяжелый мужчина может превзойти меня в ловкости и скорости? Скандры не прекращали поражать воображение.

Наши носы почти касались друг друга, руки Димара сомкнулись на талии.

– Давай поиграем в любовницу и начальника. Или как там у вас называют этих женщин? Которых нанимают сидеть в приемной и по первому вызову ублажать руководителя?

Я рассмеялась, понимая, что оттаиваю. Злость на Димара вытесняла симпатия, радость, что я снова рядом со скандром. А его настойчивость, смешливость, харизма доставляли ни с чем не сравнимое удовольствие.

И все-таки сдаваться я не планировала. Резко толкнула начальника в плечи, вновь проскользнула под его руками – все-таки не зря столько времени репетировала – и замерла уже возле окна. Встретила Димара суровым взглядом, тот притормозил, остановился как вкопанный и уточнил, не прошло и года:

– Ладно, давай говори, в чем претензия. Готов застирать, высушить и загладить. Или как там у вас, у зейлендцев, принято?

Он иронизировал, но выглядел серьезным. Ну наконец-то! Слава тебе господи!

– Мне не нравится, когда всякие там скандры рассказывают родственникам, будто мы почти помолвлены. А сами даже моего мнения не спрашивали. Независимо от нашей взаимной симпатии я хочу, чтобы такие сведения исходили от мужчины только с моего согласия. А еще с нашей предварительной договоренности.

Димар дослушал – серьезно, спокойно, опять приблизился, теперь уже неспешно. Остановился в шаге, чуть наклонился и сообщил сиплым голосом:

– Принято, моя женщина. Учту на будущее. Что ж, если претензии уже высказаны, поняты и даже полностью прочувствованы, давай сделаю то, что ты ожидала. Гульнара Сергеевна, женщина-физик, что думаешь, если мы после командировки на Спецфак поженимся?

Все происходило настолько стремительно, что я совершенно не успевала сосредоточиться. К Димару меня тянуло с непреодолимой силой. Даже сейчас, во время разговора – вполне серьезного, почти без флирта, я не могла отвести глаз от чувственных губ великана Мастгури. Безумно хотелось его поцелуя – по-скандровски властного, нежного и долгого. Мечталось забыться в объятиях мужчины, который даже предложение сделал.

Но я понимала – еще очень рано. Надо узнать Димара получше. Я тихо вздохнула, слабо кивнула и произнесла неуверенно, робко:

– Давай мы обсудим это после командировки. Ты знаешь, как я тебе симпатизирую. Чувствуешь, видишь, даже не сомневаюсь… Но мне, как зейлендке, нужно подумать. Пожалуйста, дай мне немного времени.

Я думала – Димар возмутится, расстроится. На долю секунды так и казалось – варвар привычно застыл, гипнотизируя. Выдержал паузу и вдруг улыбнулся. Так улыбается взрослый ребенку, что пишет письмо Деду Морозу и тщательно прячет его от родителей…

– Ладно, как скажешь. Но ты моя женщина? То есть моя девушка? Как правильно по-зейлендски?

Я лишь кивнула, окончательно растаяла, руки Димара обвили талию…

Сжимали и стискивали, гладили и массировали.

И я потерялась в пространстве и времени.

Как оказалась на столе, не помню. Помню лишь жаркие губы Димара – на теле, губах, на кончиках пальцев. Помню, как мощные руки скандра сминали, владели, доставляли удовольствие. Помню, как пела каждая клетка, когда мы сливались с Димаром воедино. Как сладко и томно сосало под ложечкой, внизу живота приятно сжималось. Как скандр удалялся и приближался. Как я выгибалась навстречу Димару, тянулась всем телом к желанному жару.

И волны наслаждения растекались по мышцам, отзываясь в них приятной расслабленностью. Еще никогда я такого не испытывала. Ни с мужем, ни с любовниками после развода.

Димар раз за разом железно доказывал – насколько же я прекрасна, желанна. Смотрел как на лучшую в мире женщину, единственную для него и неповторимую…

Когда мы остановились, я огляделась, бумага зашелестела под ладонью. Димар откуда-то достал мою блузку, юбку, белье и водрузил их на стол. И даже не горкой смятой материи – вполне аккуратной, красивой стопочкой. Оделся начальник за считаные секунды, хитро прищурился и резюмировал:

– Либо придется переписывать заявление, либо объяснять, почему оно скомкано. Я-то, конечно, предпочел бы второе. Но что-то подсказывает – ты выберешь первое. Все заявления принято подписывать вначале у меня, непосредственного руководителя, а потом и у нашего ректора, Айливерта.

Глава 10 Сила тяжести и лабораторные работы

Одеться удалось довольно-таки быстро – опять пригодились тренировки Шейланы. Женщины варваров отлично понимали, что может пригодиться в Академии Мастгури, в любовных отношениях с бравыми воителями и в командировках на перекрестья.

– Пойдем подписывать у Айливерта? – Я разгладила многострадальное заявление.

– Сам подпишу. – Димар усмехнулся, ловко приблизился, приобнял за талию. – Что ж… Жду ответа, моя женщина. А так у скандров принято выражаться. – Он хитро подмигнул и притянул поближе.

Я понимала – Димар лукавит, медленно приучает к новому статусу, или приручает, не знаю уж, как правильней. Но пока меня все абсолютно устраивало.

– Когда отправляемся в командировку? И как предстоит действовать на месте катастрофы?

Димар заботливо усадил меня в кресло, сам разместился в кресле напротив и принялся инструктировать, как умел только он. Серьезно, одновременно немного иронично, в деталях, но не перегружая излишними подробностями.

Как истинный препод и начальник от бога.

– Завтра и послезавтра у нас тренировки. Мы обязательно с тобой сходим. И, женщина-физик, даже не спорь! Я буду рядом, прикрывать и следить, чтобы не попала в новую переделку. Пока местные усмиряют темную материю – кусок за куском ловят и нейтрализуют, наша задача заниматься ранеными. Выносить с «поля боя», как санитары, оказывать первую помощь в медкорпусе. Исцелять самых тяжелых, если потребуется. Шейлана и я тебя не оставим, будем постоянно держаться неподалеку. Ты сможешь спросить, уточнить что захочешь. Но главное, помни – атаки материи будут отражать другие маги! Вроде Айливерта: умелые, грамотные. Наша забота – только пострадавшие. Поверь, нам работы на недели хватит. Придется также вести занятия. Уж извини, но многие тамошние студенты остались без преподавателей. Временно, пока те задействованы в бойне. Другие пострадали в момент нападения – когда темная материя нагрянула на перекрестье.

– Новые студенты похуже, чем местные? – мгновенно уловила я намеки Димара. Начальник ухмыльнулся и подался вперед, сложив мускулистые руки на коленях.

– Да, учащиеся на Спецфаке те еще. Звери, а не студенты, как выражаются некоторые. Преподают там все, что и в остальных Академиях. Боевую магию, медицину, внушение. Сборную солянку магических предметов и разные науки для общего развития. Каждому по способностям, как говорили в Зейлендии. Ну а потребности у всех одинаковые: выучиться и не убиться, никого не покалечить и не довести тамошних преподов до желания убивать и калечить учащихся. Преподы там тоже те еще искусники: самые мощные маги перекрестий. Большинство гораздо сильнее студентов. Сердить их – как играть в салочки с акулой: веселья, адреналина и драйва много, но долго такая забава не продлится.

Димар прищурился, сделал паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я-то давно уяснила, поверила – мой скандр никогда не отправит «свою женщину» в плавание по бурному морю преподавания, не снабдив хорошим, крепким фрегатом, грамотными советами, а главное – страховкой в виде собственной великанской персоны. На худой конец – фигуристой персоны Шейланы.

– Дело не в характере вообще-то – в способностях. На Спецфаке собраны разные маги с самыми мощными и неуправляемыми дарами. Если электрический – то может и ракету отправить в дальнее путешествие по космосу. Если магнитный – повернуть ось Зейлендии, вашу планету сместить с орбиты. Если внушения – те, кто восприимчив, не скоро вспомнят, кто они такие, что делают и где сегодня находятся. Эти ребята самые опасные. Как обезьяны с ядерной бомбой. Те, что с гранатой, рядом не стояли. Еще и поэтому к ним отправляются маги энергии жизни и скандры.

– Это почему же? – удивилась я. – Какое отношение имеет исцеление или даже иссушение к внушению и электричеству?

– Совсем никакого! – подмигнул мне Димар. – Но существа с мощным даром энергии жизни почти не восприимчивы к чужой магии. Как, впрочем, и все, рожденные скандрами.

Я редко слышала из уст Димара такую гордость за собственную расу. Не в шутку, не ради запугивания, развлечения. Искренне, но без малейшего бахвальства.

– И мой дар достаточен для невосприимчивости? – Теперь стало ясно, почему Димар так бесшабашно рассказывал о преподавании в чужой Академии, где каждый студент похож на бомбу замедленного действия.

– Достаточен. Поверь, более чем. Теперь внимание. Как будем работать…

Около часа меня инструктировали… Практически каждый шаг разжевывали. Закончил Димар в своей фирменной манере. Забавно подмигнул, криво ухмыльнулся и произнес с мурлыкающими нотками в голосе:

– Ты справишься. Я тебя видел и знаю. А если что, мы с Шейланой рядом. Что на войне, что в преподавании.

Думаю, мне требовалось это услышать, чтобы не тревожиться за сложную миссию. Напряжение мгновенно куда-то исчезло, волнение схлынуло, осталось лишь спокойствие. Уверенность, что все у меня получится. Даже после схватки с темной материей, зная, на что способна гибельная субстанция, я больше не страшилась нашей командировки. Воспринимала ее как приключение, не более… Ладони сами отцепились от подлокотников, спина расслабилась, а дыхание выровнялось. Я еду в командировку с воинственными скандрами. А значит, ничего плохого не случится!

– Когда мы отправляемся и сколько пробудем в вашем знаменитом Спецфаке Академий?

– Думаю, неделю, может полторы. Наши считают, что за это время темную материю окончательно обезвредят и заточат в специальное силовое поле. Там она медленно, но верно рассасывается, не причиняя ущерба окружающим. Просто взорвать ее или уничтожить без вреда для природы невозможно. Когда распадается темная материя, высвобождается огромное количество энергии. Это как взрыв, только похуже. Воздействует не на физическом – на аурном уровне. Фактически лишает жизненной энергии. Животных, растения, даже само перекрестье. Остаются километры мертвой пустыни. Не такой, как в Зейлендии, действительно мертвой. Где ни колючки, ни жука живого. Даже бактерий – и тех не доищешься. А так материя себя же и поглощает. Медленно, но верно сходит на нет.

– А потом возвращаемся в нашу Академию? – Я откинулась на спинку кресла в ожидании реакции Димара. И она, разумеется, последовала незамедлительно.

– Да, и ты сразу на месте соглашаешься выйти за меня замуж, остаться на перекрестье в качестве спутницы жизни варвара!

Я усмехнулась – опять двадцать пять! Он понимает, знает, догадывается. Но все равно действует по-своему.

– Хочешь сказать, я дам ответ? Не соглашусь, а решу окончательно? – неторопливо подсказала я скандру – как надо правильно уговаривать женщину, что прибыла на перекрестье с Зейлендии, где без ДТП мужчинам не сдаются. По крайней мере, точно не через неделю знакомства. Димар не расстроился – вгляделся в лицо, будто читал меня как открытую книгу.

Его голубые глаза сияли – теплом, заботой и пониманием. Чувствовалось, что ответ скандру известен, но он оставляет мне простор для маневра. И я мысленно поблагодарила своего варвара.

Конечно! Куда же я от него теперь денусь? Как брошу такого замечательного мужчину? Шейлану, что стала почти сестрой? Черулину, что почти заменила маму? Я прочно прижилась в семействе Мастгури. Впервые за последние годы почувствовала себя нужной, важной и ценной. Давно я не испытывала ничего подобного. Давно не ощущала, что за спиной те, кто в меня верят, любят и ждут. Что, возвращаясь домой под вечер, встречу того, кому небезразлична. Это забытое, невероятное ощущение я потеряла со смертью мамы. С мужем вначале чувствовала так же. Но ожерелье из камней за пазухой, что оставались осадком от ссор, океаны слез – выплаканных и сдержанных – и несокрушимая стена непонимания вскоре сделали нас абсолютно чужими…

Помогла и его замечательная мама, что критиковала меня почти как тролли чужие романы на литературных конкурсах. Считала пылинки на карнизах и подоконниках, находила невидимую грязь под диванами, микроскопические пятна на ванне… Удивлялась, что я «вырядилась как проститутка» – аж в юбку до колен и водолазку под горлышко. Где же это видано, чтобы замужняя женщина ходила на работу не в бесформенном рубище! Всем демонстрируя, что она занята… Видимо, тем, что ушивает одежду… Не вечно же ходить в мешках для картошки…

После развода я отношений сторонилась. Старалась ограничиваться легкими романами, не доводя до знакомства с родителями…

Наверное, к счастью. Иначе бы не встретила ни Димара, ни Шейлану, ни Черулину. Ни остальных незабываемых скандров и не нашла бы свое место в жизни. Так же, как нашли его соплеменницы-зейлендки: Оля, Алиса, а может, и другие.

Димар мгновенно уловил мое настроение. Встал, подошел, опустился на колени, вгляделся в глаза и так улыбнулся, что стало тепло, уютно и приятно. Казалось, я век бы так просидела, ловя на себе взгляд этого скандра – вначале преисполненный искреннего тепла, затем лихорадочный, заметно возбужденный. Не могут варвары не оценить возлюбленную с ног до головы, все изгибы и впадинки.

Димар приоткрыл чуть припухшие губы, сладко улыбнулся, порочно ухмыльнулся и… резко встал, приглашая к двери.

– Женщина-физик, моя Гульнара, предлагаю срочно заняться преподаванием. У тебя сегодня лабораторные работы, у меня решение задач по механике. Или мы можем тут задержаться. Найдем преподавателя, который подменит, и предадимся новому сеансу страсти… Можем даже ректорскими цепями воспользоваться. У меня есть ключ от его кабинета. Потом расскажешь в подробностях Шейлане, чтобы она сильно удивила Гвенда. Главное, чтобы не сбежал от своего счастья.

Я усмехнулась хитрости Димара. Он снова действовал и решал в мою пользу. К новому «разврату» на столе кабинета сейчас я была совершенно не готова. Скандр улыбнулся, открыл мне дверь и вышел, не забыв напомнить о главном – собственно о цели моего визита.

– С вахтерами я поговорю по-свойски. Усердие хорошо в бою и в пытках. В нашей Академии чужаков не держат. Как, впрочем, и слабаков – они здесь не выживают… Держат только упрямых учащихся, на худой конец крепко привязывают к кушетке, когда лечат в нашем знаменитом медкорпусе. Порой и приковывают, если потребуется. Заявление отдам Айливерту на подпись. Давненько отец не читал рассказов – хороших, юморных и про Академию одновременно. Твой литературный талант он оценит. Может, опубликует в местной стенгазете. Она у нас, по древней традиции Академий, занимает стену главного корпуса, сразу напротив входной двери. Шейлана покажет, в свободное время. Напомни ей только – все-таки сборы, терапия прогульщиков, исцеление ленивых. Надо догнать, быстро обезвредить, связать и вкатить… хорошую порцию… Страха, страха и еще раз страха… Все остальное не так действенно. К физическим наказаниям ребята привыкли – все-таки проходят военные учения. Предпочитают сто тысяч отжиманий одному уколу… который не свершился. Но шприц помаячит перед носом студентов, даже слегка коснется ягодиц. А наши шприцы ты уже видела. Тут даже мамонт струхнет ненадолго…

Что ж… нам и правда пора поработать.

Димар проводил меня до аудитории, даже не пытаясь приобнять за талию. Наверное, понимал – уже не требуется доказывать, что я его, собственная женщина-физик. Об этом кричали мои глаза – счастливые глаза влюбленной зейлендки.

Бронзовая шестиметровая дверь аудитории подчинилась почти без особых усилий. Димар наблюдал, готовый помочь, и мне это тоже все больше нравилось. Он не предлагал, ни на чем не настаивал, его не требовалось просить, уговаривать. Скандр всегда оказывался рядом, в любую минуту, если потребуется.

Заметив, что я отлично справилась – и с дверью и с легким преподским шоком, скандр пожелал «спокойной пары» и зашагал дальше по коридору.

М-да… Спокойствием тут и не пахло.

Установки для изучения законов механики, а также термодинамики и молекулярной физики тонко намекали, что буйным учащимся есть где разгуляться в этой лаборатории.

Тяжелый стальной маятник Максвелла, похожий на небольшую спортивную штангу, грузы, подвешенные на паре блоков, что могут падать и вылетать на волю. Шары для изучения лобового удара размером примерно с голову младенца, цилиндр и шар на горизонтальном подвесе, способные не только показывать колебания, но также срываться и летать по аудитории.

Как тут вообще кто-то выживает?

Техника безопасности здесь и не ночевала. Да что там не ночевала – даже не заглядывала. А если и заглядывала – убегала в ужасе.

Невысокая, плечистая лаборантка-леплерка очень напоминала дискотечную светомузыку. Платье с сотнями цветных блесток, блузка с люрексом всех цветов радуги, сапоги с мириадами страз и клепок, тоже всех оттенков палитры… У меня аж глаза поначалу заслезились. Миловидная девушка заботливо подскочила и радостно представила меня аудитории – группе, где воинственных скандров с мрагулами было гораздо больше, чем других рас. Да и сидели они в опасной близости к самым тяжелым и массивным установкам.

– Ваша преподавательница, Гульнара Сергеевна. Маг, способный иссушать брови, волосы, любую часть тела и лишать энергии темную материю.

И тут меня словно резко контузили.

Только что по аудитории гуляли шепотки, смешки проскальзывали по рядам гоготом. Хруст и треск настойчиво напоминали, что мебель слаба по сравнению с учащимися. Шорох страниц убедительно доказывал – здесь методички надолго не задерживались. Те, что не рвались, не мялись, не разлетались на отдельные листки и обложки-картонки, быстро находили иное применение. В качестве записок, занятных оригами, чем-то похожих на фигурки бургуза. Наверное, даже на флаге скандров – и то красовалось это животное.

Моим видом – размерами, ростом и мускулами – ребята поначалу не особенно вдохновились. Зато рассказы о моих подвигах произвели просто фееричное впечатление.

Тишина поплыла по огромной аудитории… Казалось, шла по летнему аэропорту, вокруг сновали безумные туристы, заполошные сотрудники проверяли чемоданы, паспорта и наличие запрещенных вещей. Особенно еды, которая продается раз в десять дороже в местном ресторане. Слишком тяжелые у отдыхающих сумки, надо бы облегчить – на несколько купюр. Естественно, исключительно из гуманных соображений. Дабы не надорвались перед самым отпуском.

И вдруг все исчезло, как мираж в пустыне. Я очутилась в безлюдном поле, где только птицы изредка насвистывают да кузнечики выводят в траве стаккато.

Звуки залетали в окно с улицы. Солнечный день приближался к экватору, мощные деревья во дворе Академии слегка раскачивались от слабого ветра, на газонах шуршали и стрекотали насекомые, птицы из крон аккомпанировали занятиям.

Студенты застыли за столами как статуи – по-моему, только местные так умели. Замерли так, что даже не моргали. Уж очень впечатлились даром иссушения. И только я с облегчением подумала, что это открытие избавит лабораторию от разрушений, а меня – от забот, один из скандров нервно икнул. Могучее плечо молодого варвара, конечно же, по традиции задело маятник. Тот закреплялся на подвесе в зазоре между двумя металлическими пластинками. Маятник, естественно, не стал раздумывать – отправился в новое занимательное путешествие. Выскользнул из зазора и покатился… вначале по ногам неосторожных учащихся – мрагулы взвыли, покосились на меня и все же разразились несколькими ругательствами. Я сразу пожалела, что стала понимать языки перекрестья без переводчика. Маятник покатился по полу аудитории. Возможно, планировал выехать в коридор, полюбоваться на просторы Академии. Но шкаф с методичками его остановил.

С этого дня я отчетливо осознала: если в Академии тока и шока что-то лежит, покоится с миром, или висит, или даже прибито, оно непременно куда-нибудь грохнется. И произведет такой беспорядок, какой не всякой армии под силу. Словно предметы, вещи и мебель за долгое время нахождения в вузе впитывали не только остаточную магию, для чего их и снабжали бронзовым крошевом или просто отливали из этого металла. Казалось, вместе с остатками ауры самых диких и буйных студентов, что я встречала за годы преподавания, вещи, мебель и предметы обихода впитывали неутомимый, неукротимый оптимизм и полную неспособность оставаться на месте. Не говоря уже о неспособности воздерживаться от разрушений.

Маятник и шкаф встретились с гулом, звоном, шуршанием книг и методичек. Лаборантка шарахнулась подальше от шкафа. Тот зашатался и выплюнул в воздух ворох методичек, десятки учебников, грузы, запасные диски с шарами.

Несколько методичек красиво распахнулись, словно изображали птиц в полете, и сели прямо на головы таллинов. Скандры с соседней парты прокомментировали:

– Отлично смотритесь, как деревья со скворечниками. Главное, чтобы дятлы не поселились в домиках и не выбили в башке несколько дырок…

Таллины проскрежетали забористые ругательства, опасливо обернулись в мою сторону и, встретив взгляд, достойный василиска, замерли, не снимая с затылка методичек.

– Нет, ну а что? Может быть, знания перетекут в их головы из этих книжечек…

Я не успела заметить студента, который решил поупражняться в остроумии вместо упражнений по механике и термодинамике. Меня отвлекли – быстро и напрочь.

Тяжелые бронзовые шары и диски моментально разлетелись по аудитории и сбили с ног скандров, что повскакивали с мест, чтобы получше разглядеть представление.

– Вот! На занятиях стоять не полагается! – сообщила им довольная лаборантка-леплерка. – Даже запчасти – и те запомнили! И не смотрите, что вещи безмозглые! Поумнее некоторых, как выясняется! Пора бы и вам усвоить эту истину. Пока лежать и отжиматься не заставили.

Студенты почти рухнули на скамейки, но один случайно задел ногой столик с десятилитровыми стеклянными цилиндрами, доверху залитыми касторовым маслом. Туда учащиеся кидали шарики, чтобы определить вязкость жидкости. Цилиндры закачались, поехали, приплясывая, со звоном чокнулись и даже обменялись капельками масла, как порядочные бокалы. Мы с лаборанткой метнулись к установкам в тщетной надежде поймать их до падения. Но буйные цилиндры сдаваться не собирались. Снова чокнулись с отчетливым звоном – почти по-русски сообщили «дзинн-житесь», то ли сочувствовали, то ли предупреждали – и дружно попадали на край столешницы. Я зажмурилась, с ужасом ожидая, что стекла полетят в разные стороны. Но академическое имущество делали, видимо, из каких-то особенных материалов. Варвароустойчивых, не иначе… Уж если вещи выдерживали учащихся – легкое падение переносили без ущерба.

Цилиндры выплеснули на пол масло – да так, словно из пушки палили, и трое сальфов поскользнулись на жидкости. Зря они встали, поддались любопытству. Сальфы стремительно полетели по аудитории, усиленно пытаясь затормозить о парты. Они так лихо размахивали руками, что слишком часто попадали в товарищей. Те в долгу, конечно же, не оставались. Терли фингалы, синяки и шишки и придавали сальфам ускорение. Парты, слава богу, оказались прибиты к полу и даже к стенам намертво.

Сальфы сделали круг почета, облетев всю аудиторию по периметру. Их неудачные попытки остановиться заканчивались новыми толчками одногруппников, которые мстили за полученные затрещины.

– Вот, ребята, сейчас вы наблюдаете, как ослабление силы трения, наличие мощной кинетической энергии и полное отсутствие мозгов и координации приводит к долгому и бесславному путешествию, – сообщила потоку веселая леплерка, пока я ошарашенно наблюдала за случившимся. – Физика порой убийственная наука!

Сальфы доехали до гигантских камертонов, видимо, для исследования волн и колебаний. Звон, в котором отчетливо слышалось «Во-от вам-м-м!», сообщил присутствующим, что они уже встретились, и неосторожные сальфы стремительно отправились в путь обратно. А что тут поделаешь, если камертоны размером с человека или даже с леплера. И при ударе отвечают соответственно – не хуже, чем учащиеся, скандры с мрагулами.

– Теперь вы видите силу искусства! – ткнула в несущихся сальфов леплерка. – Музыка – вещь ужасно мощная!

– Вы хотели сказать – ужасная? Сальфы совсем не умеют играть ни на камертонах, ни на барабанах. Имею в виду – головы варваров, – проскрипела таллинка с задней парты.

Наконец сальфам удалось притормозить. Их крутануло, как и положено, и ребята уселись на колени к скандрам.

Три бравых и неподвижных варвара нервно заморгали, захлопали ресницами, и мрагул с соседнего ряда радостно пробасил:

– Ну что? Все правильно. Сальфы как бабы. Вот и стремятся поскорее на ручки.

Гогот варваров взорвал аудиторию, ударил по ушам похлеще гонга. Теперь понятно, почему наш ректор делал объявления столь громогласно. После нескольких занятий с местными учащимися преподы спокойно могли не услышать даже бой большого церковного колокола. Леплерка тем временем нажала на кнопку, которая пульсировала на стене красным. Я решила – пытается вызвать медиков, для исцеления от истеричного хохота. На худой конец – МЧС, группу мощных человекообразных сотрудников, способных усмирить десятки вандалов, спасти малую толику лабораторного оборудования…

Но в аудиторию ворвались бравые уборщицы. Таллинки сориентировались легко и без паники. Заскользили, правда, по маслу стремительно, но принялись швабрами тормозить движение. Не знаю, какие волшебные моющие средства использовали в Академии тока и шока, но пол переставал скользить моментально. Таллинки пролетели через всю аудиторию, схватились за струны еще одной установки, для изучения стоячих волн, и лихо крутанулись обратно, к выходу. Несколько таких нехитрых поворотов – от одной струны к другой, к третьей и обратно, – и уборщицы полностью затормозили. Струны громыхнули – низко и гулко, словно десятки водопроводных труб вдруг прорвало в одно мгновение.

Сальфы вскочили с колен скандров и рванули на собственные места за партами. То ли так подействовала сила искусства, то ли огромные кулачищи варваров. Но лаборантка и тут не растерялась, откомментировала, хитро прищурившись:

– Видите, как действуют стоячие волны! Нам бы, конечно, сидячих немного. Чтобы студенты не вскакивали с мест… Но тут, боюсь, даже физика бессильна…

Уборщицы времени даром не теряли. Вытерли остатки масла с пола, синхронно переступили путешествующий маятник, позволив ему врезаться в стену и отлететь обратно к шкафу, и отдали мне честь, почти как генералу.

Маятник со шкафом негромко поздоровались и в воздух вылетели десятки пинцетов. Что они делали в шкафу лаборатории, наверное, одному Айливерту ведомо… Только приземлились пинцеты аккуратно в прически ближайших студентов-мрагулов. Те резко выпрямились, перестали хохотать и замерли, будто мгновенно окаменели.

– Какие оригинальные у вас заколки! – гаркнул скандр с заднего ряда. – Хорошая вещь, многофункциональная. Хочешь, используй в прическе, хочешь, схвати кого-нибудь за ухо. Еще пинцетами можно проверить, на какой глубине расположен мозг и есть ли он вообще у вашего соседа… Для этого пинцет вставляется в ухо…

Несколько минут я старалась успокоиться. Приободриться и начать занятие. Хотя бы списки студентов выяснить. Ребята шумели, гомонили и похохатывали. Но ровно до момента, когда я очухалась и обвела лабораторию пытливым взглядом.

Снова передо мной застыли статуи. Отлично! Дисциплину вроде наладили. Главное – избежать новых разрушений. Или хотя бы сбежать от них в сторону.

– Итак, силу тяжести мы изучили. Масса студенческой дури, помноженная на вес маятника и поделенная на удачно пролитое касторовое масло, мгновенно производит эффект катастрофы.

Мою реплику учащиеся оценили не сразу. Внезапно один из скандров поднялся, кивнул на доску – хорошую, коричневую – и произнес:

– Я вспомнил эту формулу. Она украшает другую лабораторию.

Я удивилась, но решила полюбопытствовать.

– Пишите, – предложила сероглазому варвару.

Скандр вышел к доске и вывел – буквами размером с голову учащегося:

Я уставилась на формулу для закона гравитации. Сероглазый студент довольно улыбнулся – почти как Димар при нашем знакомстве – и процитировал креативное описание:

– Сила тяжести наказания учащихся равна массе студенческой дури в лаборатории, помноженной на массу сбитых установок и деленной на расстояние побега в квадрате. Студенты ведь пытаются спастись от возмездия, то есть от полного и безграничного исцеления. Но есть еще загадочный коэффициент гамма. Он обещает «гамму незабываемых ощущений, полученных студентом в процессе приключения». Вначале от бега с препятствиями по Академии, особенно когда препятствиями становятся самые крупные и мощные преподы. Затем от встречи с медсестрами медкорпуса.

Несколько минут я только сглатывала. Но потом начала командовать учащимися. После моего внимательного взгляда, будто прицеливающегося для иссушения, и указания на знаменитую формулу ребята вели себя ну просто как шелковые.

Установки собрали, эксперименты закончили. Я даже поразилась студенческой смекалистости. Мои первокурсники не с первого раза и как включать-то установки догадывались, не то что правильно провести опыты. Здешние – включили, работы сделали, даже методички почти не порвали. Так, слегка смяли от особого усердия.

Заметив мое искреннее удивление, лаборантка сжалилась, подошла и шепнула:

– Это же медики, они самые умные. Сюда без высокого интеллекта не набирают. Но уровень лоботрясничества у нас зашкаливает. Горе от ума, как говорят в Зейлендии… Поэтому медблок никогда не пустует. Вам повезло с даром иссушения. Иначе они так быстро не работали бы.

Я еще по приезде заметила, что медицинский блок Академии лучше никогда не упоминать всуе. И этот случай не стал исключением.

В окно влетел истошный крик:

– Я шел на лекцию! Честное слово! Просто не дошел… Эм… Задумался о вечном… О вечных наказаниях в нашей Академии, и в ужасе подвернул правую ногу. Упал и долго не мог подняться под тяжестью думы о наказании. Она висела как камень на шее, тянула к земле силой тяготения. Слыхали про такую? Убойная штука! Сколько народу из-за нее шмякнулись: с деревьев, балконов, из окон и башен! Не сила – а орудие массового поражения! Совсем никакого у нее гуманизма. Потом я встал и побежал на лекцию, заметьте – превозмогая боль в лодыжке. Все-таки растяжение я заработал. Это я как будущий медик утверждаю. А растяжение приводит к воспалению…

– …хитрости, лени и бурной фантазии, – закончил за парня голос Шейланы. – Ну дак мы тебя, дорогой, моментально и вылечим. Растяжения я лечу исключительно током. Подаешь разряд на больную ногу… или на ногу больного… не важно, и парень летит на занятия птицей. Вот сколько ни проверяла – всегда одно и то же. Нет другого такого лекарства от всех недугов, как электричество из нашей чудесной фамильной установки! Лучше только электрокушетка…

– Не надо, ну пожалуйста! Я просто ошибся. Диагноз себе неверный поставил. Слышал, в Зейлендии студенты-первогодки лучших тамошних медицинских вузов ставят себе все возможные диагнозы. От гематомы молочного зоба до грыжи носа и среднего уха. Вот на меня что-то и нашло… Буквально наступило тяжестью информации.

– Спокойно! Сестра? Он что, сопротивляется? – послышался голос Ламара Мастгури.

А следом истошный вздох студента – не думала, что вздыхать можно так громко.

– Хочу тебе открыть непреложную истину, – начал малой ласковым голосом. – Нет ничего приятней для хирурга, чем самому собирать человека. Это же практически уровень бога… Но разобрать-то вначале потребуется. И как главврач со столетним стажем, ссылаясь на долгую медицинскую практику – а практиковал я на студентах и пленных, могу подтвердить мнение Шейланы. Не важно – растянута ли у тебя лодыжка. Врач сказал – лечиться, значит, лечиться. Скажем – учиться, значит, учиться. Ты, кстати, сам-то что предпочитаешь?

– Учиться! – мгновенно отрапортовал парень. – Готов даже справку приносить о посещаемости. Может, не надо этого, тока?

– Надо! – вынес вердикт Ламар. – Сам посмотри – у тебя вон трясучка, по-нашему, по-медицинскому – тремор конечностей. Обычно он становится «конечным тремором» сразу, как я назначаю лечение. Глаза у тебя совершенно неестественно выпучены… Расширены, если выражаться по-умному. В этой Академии Войны и Мира все медицинские термины растеряешь. Там контингент к такому не приучен. Бросишь, к примеру, слово «контузия» – и мозг студентов контужен полностью. Им что конфуз, что контузия, что диффузия… Все процессы как процессы переноса – переносят студента из бодрого состояния в состояние полной и глубокой кататонии. Слышал про такую?

– Не-ет… – простонал студент.

– Это когда учащийся сидит за партой и выглядит как младенец: рот приоткрыт, слюна капает, глаза выпучены, а на лице выражение несокрушимой интеллектуальной девственности… Такой, что без дубины ну вообще никак… Да по башке, чего ты краснеешь? Пошлости думать будешь в общежитии, там для этого все условия. Женщины, кровати и еще раз женщины… Иной раз потянет на философию. Скажешь, что ласковый удар тока лечит катаракту и заикание… Студенты потом часами обсуждают. Мол, катапульту следует отражать мощным ударом тока в перемену (так они понимают переменный ток). Правда, потом начнешь заикаться, ибо заденет и катапультой, и током. Зато какие незабываемые ощущения! Еще внукам сможешь потом рассказывать. Если, конечно, что-то припомнишь… Короче! Мы-то с тобой люди умные. Ну, я-то точно, да и ты немного. Был бы много – здесь не сидел бы, сидел бы на лекции, впитывал знания. И чтобы они получше впитались, вначале нужен удар тока. Поверь, он бодрит как ничто на свете. Снижает сопротивление к точным наукам, а к гуманитарным – так вообще снимает. Просто как рукой, выражаясь по-зейлендски.

– Я уже бодр! И хочу учиться! Сопротивление снижено просто до предела. Примерно как у сверхпроводников в холодильнике! То есть почти до полного отсутствия! Пожалуйста, отпустите с миром на лекции… Ламар Айливертович… Шейлана Айливертовна…

Мои студенты тоже притихли, усиленно вычисляя результаты по формулам. Даже калькуляторы для подсчетов не использовали. Варвары варварами, а и правда ведь умные. Что ж. Хотя бы какая-то радость.

Буду утешать себя тем, что двоечники не потому так плохо сдают экзамены, что не способны выучить физику, а просто еще не посещали медиков. Вернутся оттуда – и переэкзаменовка пройдет под девизом «Знание – жизнь! И лучшее избавление от встречи с врачами».

Итог занятия впечатлил несказанно. Такое в родном вузе случалось редко, и никогда – на первой же практике.

Точно и верно рассчитанные лабораторные. Шесть методичек в форме бургуза. Причем у меня складывалось странное ощущение, что студенты в запале и физическом экстазе приняли их за настоящие, съедобные. На всех книжицах в картонных обложках остались заметные следы укусов.

Двадцать литров касторового масла ушли на фигурное катание по аудитории.

Искусство, как обычно, потребовало жертв – среди участников представления и зрителей… Слава богу, у меня отличная реакция. Тренировалась на гололеде, в родной Зейлендии. Там по двору летишь, как по маслу, хватаясь за столбы, как за парты в лаборатории, и сильно надеешься не впечататься в дерево. Не сесть на обледенелые скрипучие качели, которые несколько лет только и держатся на честном слове любимой мэрии города починить аттракционы и детские площадки. А еще на драных веревках и зимней изморози.

Леплерка-лаборантка по имени Мариста долго жалела «испорченный продукт». Я уже испугалась, что эта раса пьет касторовое масло на завтрак… совсем не ощущая слабительного эффекта. Но Мариста вздохнула, вскинула глаза и утешила меня другим объяснением:

– Мы еженедельно втираем его в волосы. Локоны становятся мягкими, шелковистыми. Косы хотим, как у семейства Мастгури или их гостя – Вархара Изилади.

Кажется, не одна я такая испорченная завидовала шикарным шевелюрам скандров. Мариста внезапно на мне сфокусировалась и спросила без осуждения, практически с сочувствием:

– Вы поэтому Димару волосы иссушили? В Зейлендии такие брачные традиции? Нельзя, чтобы у мужа волосы были намного пышнее, чем у супруги? Хорошо тогда, что дело в прическе… Не в зубах, ушах или даже глазах.

Я решила не разочаровывать леплерку тем, что просто хорошенько промахнулась с даром. Варвары гуманности не понимали. И, судя по их собственным байкам, брачные игры перекрестных рас больше походили на бои без правил… А то и вовсе – на акробатические этюды… Но наши, зейлендские, эротические романы даже на перекрестьях не смогли переплюнуть. Впрочем, я бегу впереди паровоза… Об этом чуть позже, из уст Сласи, как главного действующего лица и пострадавшего…

Самым гуманным поступком аборигенов стало исцеление током и шоком. Я сверкнула глазами под стать василиску и постаралась зазывно улыбнуться – так, чтобы даже студенты заойкали и заметались по аудитории, в ужасе проверяя – выключили ли установки. Мало ли? Почему препод так скалится?

Мариста оценила, показала большой палец и отправилась забирать у ребят методички. По крайней мере, то, что от них осталось.

Я невольно усмехнулась собственным мыслям. Вот уж где нет никаких проблем выполнить планы по выпуску пособий – так это в Академии Айливерта Мастгури. Тут каждую практику гибли методички. И преподаватели могли с чистым сердцем еженедельно выпускать новые, перевыполняя все министерские планы. Лет эдак на десять или двадцать вперед…

Покалеченные и разобранные на паре установки ребята собрали и завинтили.

Без напоминаний и указаний вырубили все фазовые переключатели.

Вот ничего себе! Медики так медики! А ведь выглядят-то как настоящие варвары: крупные, грубоватые, не слишком смекалистые. Видимо, такие как раз и учатся в упомянутой Ламаром «его Академии». Где сложные термины следует дозировать, еще лучше – держать при себе и не умничать…

Мало ли как интерпретируют учащиеся малознакомые слова и понятия… Они ведь воители, вовсе не медики. Видимо, буйные, наверняка – мощные… И, уверена, способны довести Академию по традиции до полного и безграничного шока преподавателей, лаборанток, уборщиц и здания, не говоря уже о лабораторном оборудовании…

А чем корпуса хуже? Тем, что бронзированные? Пусть тоже схлопочут невероятные впечатления! Пожалеют, что вросли в землю фундаментом, не заимели колесиков, крыльев и лыж. Иначе бросились бы врассыпную, оставив обитателей собственной Академии на голом пустыре, покрытом туманом, что неизменно стелется на перекрестье…

Глава 11 Обед 21+

Шейлана встретила меня после занятий. Студенты осторожно выходили из аудитории и, кажется, лишь снаружи вздыхали свободно. Боялись, что все-таки решу напоследок к кому-нибудь применить дар иссушения. Как месть за потерю касторового масла, столь нужного для отращивания роскошных локонов, или просто так, в превентивных целях. В лучших традициях семейства Мастгури. Они вечно лечат переломы до травмы, болезни – задолго до их возникновения. И обязательно собственными методами, после которых пациент понимает: крепкое здоровье – не хорошее самочувствие, а способ избежать безграничного исцеления…

– Братья и родители готовят поездку. Собирают все нужное для нашей командировки. Лекарства, шприцы, материалы для перевязок, – с места в карьер сообщила скандрина…

– А тебя попросили за мной присмотреть? – хмыкнула я и не сдержала улыбки – общество Шейланы мне очень нравилось.

Она кивнула и взяла меня под руку.

– В целом план на вечер скромненький. Сходим в нашу любимую столовую. Поужинаем, и я провожу тебя в общежитие. Димар просил еще провести экскурсию – показать главную стенгазету Академии. Так что по дороге забежим в главный корпус. Есть возражения, просьбы, уточнения?

Шейлана забавно приподняла брови. Я помотала головой, и скандрина крутанула меня за руку и потянула к лестнице… А уже через какие-то считаные минуты мы бодро шагали по желтой брусчатке в столовую Академии тока и шока.

Студенты и преподы обязательно здоровались. Некоторые смотрели с суеверным ужасом, другие с восхищением и придыханием. Равнодушными мы никого не оставили. Шейлана – с ее репутацией медсестры, чей шприц заядлые прогульщики вуза сравнивали, наверное, только с гильотиной, что зависла уже над самой шеей, а я – как иссушатель и женщина-физик.

Похоже, они здесь еще бо́льшая редкость, чем мужчины-гинекологи в моей Зейлендии. Что неудивительно – с такими-то студентами. Тут выживание преподов зависит от силы, ловкости и скорости реакции. Иначе катапульта из маятника Максвелла уложит на лопатки на касторовом масле, а сверху проедутся учащиеся на шкафе, используя вместо весел методички…

И самое-то главное – не из мести преподавателю, что издевается над их мозгами при помощи оружия массового поражения неучей: законов физики и математических формул. Исключительно из-за несчастного случая, что опрокинул шкаф и студентов на пол… Тут хочешь не хочешь – либо плыви, либо врезайся в углы и стены… Как выразилась в поездке на роды Шейлана: своя шея как-то ближе к организму, чем шеи и головы грохнувшихся под ноги…

Столовую не заметить было невозможно. Надпись на огромной бронзовой двери – пожалуй, побольше, чем все предыдущие, – гласила: «Если вы настолько проголодались, что готовы трапезничать в анатомическом музее, лучше заходите к нам на огонек. Трупов не обещаем, но перекусите отлично. Печень и почки исключительно под соусом и только животного происхождения. Зато склевать их можно без сопротивления. Никакой хозяин не предъявит претензии».

– Снова балуются зейлендской мифологией, – поймала мою мысль на лету Шейлана. – Но ты не волнуйся, готовят тут вкусно.

Не то чтобы я особенно волновалась. Есть так хотелось, что даже бургуз выглядел уже вполне привлекательным лакомством. В конце концов, жевать мясо необязательно. Можно рассасывать, как карамельку или бисквит знаменитой Рамитты.

Дверь Шейлана отворила с легкостью – бронзовая махина, с ладонь толщиной, охотно подчинилась могучей скандрине.

И меня тут же окутали запахи. Сытный и пряный аромат жаркого – ну как же без него на варварской кухне, слабый запах запеченных картофелин – с сыром, кетчупом, сметанным соусом, медовая нотка ягод… Смеси ароматов персиков, яблок, ананасов с неповторимым запахом манго – чуть приторным, экзотичным, легко узнаваемым.

Я поспешила вслед за скандриной и очутилась в круглом помещении – светлом и большом, как олимпийская арена.

Вдоль стен зигзагами выстроились столы, заставленные блюдами с яствами до отказа. Тарелки настолько теснили друг друга, что некоторые даже не стояли – висели на краях соседних. Четыре громадных бронзовых чана опоясывали куски плотной бумаги с записками, достойными пера классиков:

«Чай с мятой для успокоения нервов. На случай чувствительности к прогулкам по моргу в романтичной темноте ночи перекрестья. Отлично подходит для тех, кто освободился из лап медсестер нашего медкорпуса. Только не забудьте стряхнуть остаточный заряд. Не то может долбануть повторно».

«Чай с чабрецом и бергамотом. Прибавит сил для переэкзаменовки… не студентам, конечно, преподавателям. Студентам нужны не силы, а знания».

«Чай с чабрецом, мелиссой и ромашкой. Это для тех несчастных преподавателей, которые вынуждены принимать переэкзаменовку не первый раз, а второй и третий. Для третьего рекомендуем добавить пустырник. Не внутрь, а флаконом по лбу двоечников. На шишки не рассчитывайте – это же варвары. Они и молотком по лбу получают… Почешут немного – и дальше идут. Но, возможно, мозг проснется от легкого стука в дверь?»

– Да ла-адно тебе! Это так уж, разминка, – отвлекла меня от чтения записок Шейлана. – Вот стенгазета – и правда нечто. Ее еще Вархар придумал. В его Академии тоже такая.

Мы со скандриной взяли подносы – приятно-однотонные, голубоватые – и принялись обходить столы с кушаньями. Я выбрала солянку – жирную, со сметаной, немного мягкого мясного гуляша и не удержалась – набрала картошки, поджаристой, с грибами, под сметанным соусом.

Шейлана взяла вовсе не бургуза и мой удивленный взгляд прокомментировала:

– Что же я, варвар? Я невеста сальфа! Надо привыкать к рациону для хлюпиков.

В этот рацион, по мнению Шейланы, входили: ножки зверя поменьше, думаю, кролика или зайца, жареные крылышки какой-то птицы, явно не меньше орла размером, блюдо с десятками жареных клубней, напоминающих длинные вытянутые картофелины, и несколько ломтиков ананасов с манго. Едва мы налили себе чаю и сели, возле стола возникла Слася.

В руках у новоявленной мамочки оказался поднос, заставленный едой под завязку. Я прежде не видела, чтобы женщина, пусть даже воительница, пусть даже крупная, съедала такое количество мяса. От овощей мрагулка решила воздержаться – видимо, оставляла место для бургуза. Его запеченные ножки с кровью огромной горой громоздились на блюде размером с противень для среднего торта. Еще одна горка, немного поменьше, из грудок птицы, похожей на курицу, высилась рядом с бедрышками бургуза. На отдельной тарелке, с две столовых размером, растопырила лапы чья-то тушка, фаршированная яблоками.

Слася водрузила поднос на столик, принесла стул и расположилась по-свойски. И лишь когда села, наконец-то спросила:

– А ничего, если я с вами поужинаю?

Шейлана довольно мне подмигнула – так радуется умудренный жизнью учитель тому, как ученики отвечают уроки. Пусть даже в определениях несколько ошибок, приятно, что ребята вообще о них вспомнили.

– Смотрю, брат учил тебя основам этикета? Это приятно, добро пожаловать.

– Чего? – встрепенулась удивленная Слася. – Основам чего? Какого крикета? Это ты про английскую игру в Зейлендии, где постоянно теряют шарики, ищут их, ищут, а когда уж находят, со злости так забивают кием… В смысле от злости делают кия… да так, что шарики падают в лупы. Наверное, увеличительные… Чтобы уже не терялись…

– Лузы, – машинально поправила скандрина. – Лузы в билльярде, но, впрочем, не важно. Суть ты изложила вполне доходчиво. Присоединяйся, приятного аппетита.

– Вот чего я еще совсем не понимаю – что может быть приятного в аппетите? Это же все равно что радоваться голоду! Приятно, когда желудок наполнен, есть уже не хочется, а пить и подавно. А что хорошего, если ты голоден?

Шейлана снова мне подмигнула, словно намекала, что спорить со Сласей гораздо сложнее, чем убедить студентов, что методички – не бумага для оригами.

Ужин прошел позитивно и весело. Слася восторженно рассказывала про мужа, Шейлана делилась историей с Гвендом, а я просто впитывала и комментировала. Понимала, что у меня все еще в будущем. Нашем с Димаром, и никак иначе. Но стоящее ДТП я все-таки изобрету… Может, после поездки к темной материи?

Пока все, о чем думала и мечтала, едва оказываясь рядом с Димаром, – прижаться к его могучему торсу, предаться настоящей страсти со скандром. Которая не знает ни запретов, ни препятствий. А потом слушать ироничные рассказы о походах, о том, какие порядки в Академии, и, конечно же, о традициях семейства Мастгури. Столь колоритных, обаятельных варваров еще поискать в мирах перекрестий. Мне нравились язвительные монологи Димара, его внезапная душевность, забота. Когда скандр осторожно брал меня за руку, мягко пожимал ее, согревая пальцами, или улыбался почти по-человечески. Смотрел так, что внутри сладко теплело и хотелось, чтобы это мгновение не заканчивалось. Мне нравилось почти все в общении с Димаром. Даже его шутники-родственники. Включая простоватую мрагулку Сласю.

– Незадолго до родов мы с Олей и Алисой навещали их зейлендскую квартиру, – рассказывала мрагулка и хитро улыбалась. – Надо было забрать кое-какие вещички. Потом забежали в торговый центр. Оля сказала – поесть менестреля.

Я не сдержалась – все-таки хихикнула, вообразив этот деликатес людоеда. Суп из средневекового бродячего музыканта, приправленный, наверное, его инструментами. Кажется, у меня началась истерика. Тихая, с легким беззвучным хихиканьем. Сказывалось напряжение последних дней, внезапные полеты предметов по лаборатории и прочие «прелести» местного вуза… Впрочем, у всех свои недостатки.

– Минестроне, – спокойно поправила Шейлана. Чем дальше мы общались, тем больше казалось, что скандрина – переводчица со Сласиного зейлендского на общий, понятный не только мрагулке. Мне нравилось, что Шейлана не смеялась над родственницей, скорее немного ее мотивировала и поправляла всегда без издевки.

– Еще Оля сказала, что закажет харакирий. Я думала, японцы сбацают представление. Но, видимо, желающих вспарывать живот в тот день в ресторане не оказалось. Тем более я так поняла – медиков энергии жизни в Зейлендии нет, или их дар не развит. Вот как у Гули, до приезда в Академию. Штопай потом животы по-походному… И в качестве извинений нам подали лепешку.

– Я поняла, они заказали хачапури, – невозмутимо добавила Шейлана.

– Я-то поела очень быстро. А девушки так ковырялись в тарелках, как будто собирались ночевать в ресторане. Поэтому я отправилась на прогулку по городу. Смотрю, знакомая надпись: «Книжный». Я так обожаю зейлендские романы! В общем, прикупила себе штук двадцать. Теперь вот читаю ночью, под подушкой.

– А почему не читаешь днем, при свете? Так ведь для глаз намного полезней… – не вникла я поначалу в глубину проблемы.

– Да видишь ли… тут такое дело… Однажды я прочитала роман о Зейлендии, который состоял… из эротических сцен. На обложке даже стояла пометка: 21+. Я сразу решила, что это время, после которого можно пробовать все то, что расписывалось в романе… Тем более героями там были вампиры. Это такие странные мужчины, которые ведут себя как мужчины и женщины. Пьют кровь у любимой, как и положено супруге, а потом занимаются сексом часами, как и подобает нормальному мужу. Короче, такие вот оригинальные неучи…

– Нежить, – спокойно вставила Шейлана и не сдержалась, все-таки сыронизировала – о нашем, о больном для всех преподавателей. Особенно когда близится сессия. – Неучи – это вампиры-студенты, которые регулярно пьют кровь преподавателей. Десятикратно приходят на переэкзаменовку, при этом даже не думая подготовиться… И долго канючат хорошую оценку… Каждый такой экзамен как донорство, только денег не дают и для здоровья не полезно.

Слася дожевала остатки бургуза, догрызла суставы птичьей тушки и наконец-то продолжила историю:

– Я дождалась положенного времени и отправилась к Ламару, поэкспериментировать. Попробовать мы решили простейшую позу. Ну так, для разгона, для разогрева… И слава богам! После самой сложной кто-то из нас мог и не выжить… Он опирается левым запястьем… куда именно опирается, в книге не описано. Затем пылко прижимает ее к стенке и принимается страстно массировать ягодицы, одновременно целуя упругие груди и покусывая нежную кожу пупка.

Ламар попытался все это сделать. Честное слово, он такой гибкий! Немного покряхтел – и все получилось. Но дальше я, как невеста вампира, должна была резко откинуться назад, обнять ногами своего мужчину, чтобы он неистово… ну, в общем, вы поняли. Я резко откинулась, хорошенько подпрыгнула и… залимонила пяткой в глаз Ламара. Мужу не особенно это понравилось, и он прикусил мою нежную кожу… Только не на пупке, а уже на соске. Если верить героине вампирского романа, я должна была испытать небывалое удовольствие, там сказано: вознестись на вершины блаженства. Но выяснилось, что это ужасно больно. Я взвыла, как будто опять переэкзаменовка, и инстинктивно отпрянула от мужа. Назад и вбок. Ну, как уж получилось… Но одного только не рассчитала – ведь позу-то я уже почти исполнила, нежно обняла Ламара за талию стройными ногами сорок пятого размера. Муж побледнел, наверное, от счастья, и мы полетели кубарем на пол…

В общем, когда мы наконец-то очухались и даже исцелились энергией жизни, Ламар потребовал зейлендские романы выбросить, а еще лучше – сжечь. И пепел развеять на перекрестье… Но я не послушалась и обнаружила, что прихватила и мужскую эротику. Как там интересно зажигал зейлендец! И как занимательно об этом рассказывал! В мельчайших подробностях и про детали. Парень за словарем в карман не полезет.

– За словом, – машинально вставила Шейлана. – Хотя… мне нравится твоя интерпретация. По смыслу подходит… Умница, Слася! – В глазах скандрины промелькнула гордость за языковую находку родственницы.

Мне нравилось, как семья опекала Сласю, обучала и заботилась, но без снобизма, без намека на то, что Мастгури умнее. Всегда считала, что это правильно. По-доброму подтрунивать, тянуть к своему уровню, но не опускаться до грубых издевок.

– В общем, занимался он сексом с фейри. Я не очень поняла, почему эту расу назвали в честь зейлендского моющего средства. Наверное, они очень часто мылись… Или же пахли весьма специфически. Так вот эта фейри подпрыгивала, визжала, тряслась, как в поезде, и билась о мужчину. Как он вообще выжил, я не понимаю. Такое даже Свангильде во сне не приснится. Супруге нашего преподавателя по военной подготовке, которая в момент страстного слияния выбила мужу глаз и ничего не заметила. Пара заметила пропажу органа только после четырех оргазмов у каждого. Во какие у скандров мощные пестициды… Ой, эти, ну как же их… стрептоциды, формальдегиды… Там же на «л» какое-то слово!

– Либидо! – не сразу расшифровала Шейлана.

– Точно! И, главное, рифмуется отлично! Я просто убита твоим либидо, флюиды не перебьют никакие пестициды…

Слася повторила несколько раз – задумчиво, медленно и с выражением. Совершенно игнорируя тот незначительный факт, что несколько студентов – скандров с мрагулами – застыли неподалеку, не сводя глаз с мечтательницы…

Один даже остатки бургуза выронил… Впервые за время пребывания в Академии я видела, как варвар потерял мясо и даже не заметил этого факта.

Шейлана обернулась в сторону ребят, сделала вид, что копается в кармане, и студенты исчезли за дверями столовой. Видимо, сразу вспомнили об уколах…

Слася продолжала вдохновенно рассказывать, абсолютно не замечая фееричного эффекта, что производили ее откровения на окружающих. Последняя ее тирада: «Твоим либидо я в стену забита, завидуют пусть другие инвалиды!» – дорого стоила местному повару. Отбитой ноги и шишки во лбу. Он так заслушался, что выронил кастрюлю и смачно врезался лбом в стену. Затем поскользнулся на ножке бургуза и резво понесся через все помещение.

– Да-а-а! Три ноги – это все-таки сила. Даже если одна из них хорошенько поджарена, – философски заметил другой повар, поймав товарища прямо в полете.

Ножка бургуза подскочила в воздух и плюхнулась прямо в мусорную корзину.

– Мудрое решение! – сообщил пострадалец, потирая рукой набухающую шишку.

Слася тем временем продолжила повествование, и в столовой внезапно стало очень людно. Те, кто поужинал, уходить не спешили – стремились дослушать эротические зарисовки. Так же поступали и вновь прибывшие. Столики заполнялись с невиданной скоростью. Некоторым студентам мест не хватало, но ребята не терялись – садились прямо на пол, располагая подносы неподалеку. Преподаватели поступали гораздо проще. Держали тарелку в руках и жевали, не пропуская ни единого мрагулкиного слова.

– Хлеб и зрелища у нас тоже любят, – привычно подмигнула мне Шейлана.

Слася не заметила – увлеклась монологом.

– В общем, тот парень получил шесть оргазмов и пять раз достиг какого-то пика. Наверное, одновременно взбирался на гору. Учитывая его способности, я бы не удивилась…

О нашей литературе Слася рассуждала еще минут двадцать, если не больше. Закончила резко – повернулась к Шейлане и спросила ее совершенно не по делу:

– Кстати, как ваши отношения с Гвендом? – Мрагулка скандрине так подмигнула, что даже такая зейлендка, как я, не заподозрила в вопросе невинность.

– Нормально, – совершенно не смутилась Шейлана. – До ваших с Ламаром экстравагантных экспериментов нам, разумеется, учиться и учиться. Но в целом… на шестерочку, может, на семерку. Десятке я научу его после свадьбы. Когда уже деваться будет некуда. Придется соответствовать званию скандра. Хотя бы в постели с любимой супругой.

Я уже почти восприняла все серьезно, даже собралась посочувствовать Гвенду, но Шейлана задорно нам улыбнулась и заявила:

– Да шутка, чего вы? Мужчина мой правильный, во всех проявлениях. Конечно, на крыше едущего автобуса, во время полета с зейлендским парашютом и приземления на тамошнем батуте, как делают знаменитые супруги Зарзелази, мы с Гвендом заниматься любовью не пробовали. Не говоря уже о прыжках с моста на резинке. Решили, что потом испытаем все высоты и, конечно же, глубины незабываемых ощущений.

– А как у вас, Гульнара, с Димаром?

Я поперхнулась глотком чая и поняла, что мрагулка интересуется вовсе не тем, что мы вместе читаем или слушаем. Даже если это зейлендская эротика…

– Эм… – протянула я в удушливом смущении и вдруг проявила небывалую язвительность, наверное, заразилась от семейства Мастгури. – Недавно я подумывала попробовать на башне, еще лучше – на шпиле, придерживаясь за флаг. Но вовремя сообразила, что погода нелетная.

Слася немедленно выглянула в окно, словно оценивала башни и шпили, затем повернулась ко мне, к Шейлане, хмыкнула и ткнула пальцем в потолок:

– А мысль неплохая! Можно попытаться. Ночью, когда соседи не видят.

– Поверь, ночью такое лучше не практиковать, – вмешалась в фантазии Сласи Шейлана – видимо, пожалела здоровье брата. – Ночью на ваши дикие крики сбегутся почти все преподаватели Академии. Кроме бедолаг, сбитых по дороге, затоптанных более быстрыми и массивными коллегами. Сразу за сотрудниками подтянутся учащиеся. Зрители весь настрой малому испортят. А днем, в часы наших процедур в медкорпусе – специальной физиотерапии против обострения прогулов, – уверена, вас вообще никто не заметит.

Слася недоверчиво покосилась на родственницу. Шейлана закивала, загадочно улыбнулась и добавила явно рассчитанным ходом:

– Но я бы особенно не торопилась. Если малой превзойдет старшего, Димар может расстроиться – сильно или ужасно. В первом случае Ламару лучше уехать домой, а во втором – на дальнее перекрестье. И там запереться в подвале монахом. Лет эдак на сто, пока Димар не остынет.

Мрагулка закивала скандрине с пониманием. А я опять не могла не восхититься. Шейлана умела абсолютно все. Превратить хлюпика сальфа в бравого скандра, усмирить Димара, Ламара, Эйдигера. Постепенно повышать интеллектуальный уровень Сласи – причем ненавязчиво и без нажима. Принять роды у воинственной скандрины и даже не получить ни единого увечья. Да что там увечья! Ни одного удара! На такое способна только особенная медсестра. Не говоря уже о выпитом Шейланой мортвейне. Она поглощала знаменитый напиток наравне со своими воинственными братьями и, в точности как они, совсем не пьянела. А что она делала со злостными прогульщиками! Ребята начинали приходить пораньше, задерживаться в аудитории после преподавателя. Советы Шейлана давала неплохие, информацией снабжала как нельзя более вовремя. В общем, во многом равных ей не было.

Последним контрольным выстрелом Сласи по всем шедеврам зейлендской литературы стали впечатления от романа МЖМ.

– Единственная книга, которую Ламар официально разрешил никогда не выбрасывать, – это роман «Непорочная похоть». Я, кстати, долго думала над названием, даже словари для расшифровки использовала… Пришла к выводу, что книге при издании просто приписали две лишние буквы. «Непорочная хоть» – правильное название. И, главное, оно очень тонко и метко намекает на странности в характере героини и ее единственное неоспоримое достоинство. Героиня книги долго выбирала между двумя красавцами мужчинами. Как по канону – брюнетом и блондином, загорелым и бледным, молчаливым и язвительным. Молчаливый ее без остановки насиловал, язвительный бил, но брал по желанию. Вначале казалось – совсем бредово. Но потом втянулась, прониклась, вчиталась. Даже нашла своеобразную логику. В самом деле – ведь просто выбрать мужчину, если варианты: плохой и хороший. Хороший и хороший – уже посложнее. А вот ужасный и не менее ужасный… Тут действительно, ну очень сложно. Героиня страниц пятьсот металась. В итоге осталась с обоими сразу. Создала небольшой мужской гаремчик и сама принялась бить и насиловать. В общем, завершилось полным трендом… бредом… Ой, нет, хеппи-эндом, конечно же!

Мы с Шейланой переглянулись и хором прокомментировали:

– Трендом и бредом гораздо правильней. Исключительно с точки зрения вменяемости…

Ужин закончился на позитивной ноте. Слася сходила за «малюсенькой добавкой» – новым блюдом с ногами бургуза. Умяла его за считаные минуты и на мой пораженный взгляд сообщила:

– Ну я же кормящая мама скандра! Мне требуется много этих, киловатт… Энергии, в общем, которая из продуктов…

– Килокалорий, – подсказала Шейлана. – Но мне очень нравятся твои рассуждения. Киловатты в принципе тоже энергия. К тому же электрическая, а это еще лучше! В семействе Мастгури ее очень ценят. Слася, ты умница. Растешь на глазах. Тебе бы еще немного теории… Уверена, всех умников заткнешь за пояс! Примерно как свою знаменитую плетку! Я просила Ламара приобрести словари разных языков миров перекрестья. Он что, между пытками так и не сподобился?

– Как это не сподобился? Купил, конечно же! – Слася ткнула пальцем в потолок. – Один придавливает мне банку с вареньем. Отличная штука, большое спасибо. Второй мы используем как подставку для горячего. Кладем на него клеенку, разумеется. Третий… я немного повредила об Ламара. Однажды он слишком задержался на работе и пах к тому же определенно женщиной. Я же не знала, что муж производил вскрытие. Решила – изменял, поэтому и пахнет местами женской кожей, местами волосами. В пылу либидо долго ли их вырвать? Схватила первое, что под руку подвернулось, и шандарахнула Ламара по затылку. Он как стоял, так и вырубился на пороге. Я вызвала любимых аспирантов мужа и, пока они откачивали его энергией жизни, выяснила подробности задержки супруга. Ну а словарь… он немного погнулся.

– У нас на книгах бронзовые обложки, – спокойно пояснила для меня Шейлана. – Думаю, мы выправим ваши книги и будем расширять твой словарный запас, – бодро пообещала скандрина мрагулке.

Та лишь округлила серые глаза и удивилась, наивно, по-детски:

– Зачем расширять наши словарные запасы? Мы эти-то три еще не дочитали. Я лично дошла только до буквы «Б».

– До буквы «Б» за четыре месяца? Ты обучалась чтению вверх ногами? Или даже с конца, в обратную сторону? – искренне изумилась Шейлана.

Слася смущенно пожала плечами и робко ответила:

– На первых страницах слишком много вкусных слов. Арбуз, арахис, абрикос, авокадо, агава, азу… Короче, не до чтения. То-олько начинаешь вникать в суть термина, как тут же бежишь поскорее на кухню. Причем в словарях все так точно описано, что желудочным соком захлебнуться недолго. Если уж честно, я дошла до арбалета…

– Он тоже ассоциации с едой вызывает? – Брови Шейланы переместились на лоб.

– А как же! – всплеснула руками Слася. – Это же отличное охотничье оружие, из которого можно подстрелить бургуза…

Скандрина грустно посмотрела на мрагулку, мазнула по мне взглядом с таким выражением… Что-то оно мне очень напоминало. Наверное, мое собственное лицо в зеркале перед встречей с группами первокурсников, поступивших с высшим баллом по математике. Высший балл по ЕГЭ – как высшая мера, самое мощное наказание преподавателю, что вынужден объяснять вузовскую математику. Даже в процессе изучения физики. Незабываемые ощущения лектору гарантированы. Впечатление, что объясняет кибернетику неандертальцам с австралопитеками и питекантропами за компанию.

Интегралы ребята называли долларами, пределы лимонами и задумчиво рассказывали, как при резонансе частоту переносят с маятника на маятник, потому что вынуждают… Мое тело они вынуждали точно – колебаться между ответственностью преподавателя и желанием сбежать куда-нибудь подальше… Это был самый трудный мой год, а уж про экзамены вообще помалкиваю.

– Да ладно тебе! Слася ждала ребенка. У беременных аппетит всегда повышенный, – попробовала я реабилитировать мрагулку. Слася посмотрела с искренней благодарностью. Шейлана вздохнула, бодро улыбнулась – ей очень понравилось мое объяснение.

– Слася подарила нам нового Мастгури! И все-таки она большая умница. С момента нашего первого знакомства очень повысила свой культурный уровень. А словари мы потом вместе дочитаем! В конце концов, наготовим мужьям вкусностей. Опять-таки польза для нашего клана. Вкусно поесть Мастгури любят. Почти так же, как создать новую установку для экспериментального лечения прогульщиков…

Слася приложила ладонь к виску, словно отдавала нам с Шейланой честь, и бодро зашагала к двери столовой.

– Буду ждать ваших кулинарных курсов… Ой-ой, словарных курсов, разумеется! – сообщила через плечо мрагулка.

– Всенепременно! – ответила скандрина, тоже встала и обратилась ко мне: – Пойдем, на стенгазету полюбуешься. Не думаю, что такого ты еще не видела. Но в том, что позабавишься, – убеждена абсолютно.

Глава 12 Не Спецфак – огонь, вода и медной трубой по голове!

С мрагулкой мы попрощались у выхода в столовую, и Шейлана, как и обещала, повела меня к главному корпусу. Я даже улыбалась в предвкушении зрелища. Понимала, что в исполнении скандров стенгазета – наверняка нечто фееричное. И ожидания меня не обманули.

Главным корпусом оказалось то самое здание, которое венчали часы с варваром. Тем, что выскакивал наружу с дубиной, лупил каждый час по корпусу и циферблату. Впрочем, чего я еще ожидала? Томную даму в платье с кринолинами и веером из перьев павлина в руках? Такая сразу упала бы в обморок. Даром что статуэтка, а не живая женщина, все равно бы впечатлилась нашими студентами, их выкрутасами и дикими забавами… Не говоря уж о развлечениях преподов.

Вблизи Биг-Бен местной Академии производил еще более невероятное впечатление. Стрелки напоминали лезвия мечей, циферблат обрамляла вовсе не рамка – узор из собранных вместе шприцев. М-да… Интересные тут у них украшения.

И я бы не поверила, ужасно удивилась, если бы дверь в главный корпус Академии не оказалась выше и тяжелее предыдущих. Восьмиметровая бронзовая махина на мой рывок не поддалась совершенно. Как будто и вовсе ничего не почувствовала. Шейлана уже собиралась помочь, даже потянулась в сторону ручки.

Но я решила, что пора осваиваться – причем окончательно и бесповоротно, брать свою жизнь в собственные руки. Тем более что она постепенно налаживалась. Работу нашла – интересную, не скучную. А как тут заскучаешь, с такими-то студентами? Только зазеваешься – взрыв, наводнение или разрушение половины Академии… И это я только пять пар видела: одну лекцию и четыре лабораторки. Платили мне исправно, местными «монетами» – их зачисляли на счет в интернете. Да-да! В Академии тока и шока использовали именно электронные деньги.

– Раньше у нас и бумажные водились, – поделилась в поездке на роды Черулина. – Но таскать с собой целые горы ватмана – накладно и неудобно для некоторых хлюпиков. А более тонкие и маленькие купюры в руках наших варваров просто не выживали. Ближайшие миры замучились печатать. В итоге – мы все перешли на электронные: и кошельки, и платежи. Карты отменили по той же причине, что и обычные бумажные купюры. Маленькие сразу приходили в негодность, большие становились настоящим оружием. Даже не массового – массированного поражения.

Самое невероятное – местные деньги легко переводились в любые иномирные. В том числе, между прочим, и в наши, зейлендские. В любую валюту земного государства. Думаю, в основном тут действовала магия, а не свойства перекрестного, межмирного интернета.

Берешь безликие местные деньги, они, кстати, так и назывались, без изысков – просто «деньги», переводишь, например, на Яндекс-кошелек и получаешь рубли или доллары.

Преподавателей на перекрестьях действительно ценили. Не так, как на Земле, – сильно, но загадочно, при этом раз в месяц бросая на их счета милостыню в виде суточного дохода любого чиновника. За несколько недель работы в Академии я получила вчетверо больше, чем за годы преподавания в зейлендском вузе. Не говоря уже о полностью выплаченной ипотеке. Вот только зачем мне теперь квартира в Зейлендии?

Единственное, что тут не делали для преподов, так это не дарили ценных бумаг. Не акций, конечно, не доли в банке – благодарственных грамот за годы труда, пока чиновники ездили на Канары, строили дачи и гуляли по Парижу… Видимо, за это нас и благодарили…

Черулина посоветовала сдать квартиру арендаторам. Пусть живут, пока я тружусь на перекрестье. И намекнула: мол, скандры временами вынуждены воевать на территории Зейлендии. Просто местным приходится затирать воспоминания. На перекрестьях действует непреложное правило – не сообщать о колдовстве в немагических мирах.

Отразили нашествие воинственных магов – и стерли аборигенам память о сражениях. Вылечили пострадавших – и отбыли в свой мир.

Правда, зейлендцы что-то учуяли – отсюда и родились некоторые мифы, не говоря уже о целом ряде религий.

Атлантов и скандинавских богов-воителей, по мнению Черулины, писали со скандров. «Портретное сходство ну просто невероятное! И потом, кто же еще выживет, получив как следует собственным молотом? К Тору он вечно бумерангом возвращается. Отправил во врага – тот лежит поверженный, а молот бумц хозяину по темечку. Дабы не разбрасывал родное оружие, не терял концентрацию на поле сражения…» – вдохновенно повествовала неутомимая Черулина.

Сказала, что мрагулы тоже «божественные», вспомнила древних языческих истуканов. И произнесла так многозначительно, задумчиво: «Видимо, зейлендцы заметили не только воинские таланты большинства мрагулов, но даже оценили их умственные способности…»

Шейлана в том же разговоре намекнула, что маги на Земле прежде не рождались. Только после знаменательных посещений скандрами. Конечно, леплеры, истлы и таллины тоже попадали в освободительные армии. Даже сальфы сражались за чужие измерения. Но Шейлана считала, что именно сородичи в прямом смысле слова породили в Зейлендии первых магов – вроде меня и Оли.

Я представила, что бронзовая дверь как живая – по крайней мере, точно все видит и чувствует. Отправила ей мощный посыл энергии, как тренировала в поездке Черулина. Пару уроков с мамой Мастгури – и никаких магических курсов не потребуется. Научишься колдовать в мгновение ока. Пить литры мортвейна, почти не пьянея, давать в глаз великану, не сломав ладонь, и так запугивать студентов-двоечников, что те моментально вспоминают предмет. Даже если прежде его не учили.

Как сказала Черулина – генная память.

Получив красноречивое энергетическое послание, дверь немного сдвинулась с места. Я дернула за ручку – и увесистая махина слегка поддалась, чуть-чуть приоткрылась. Я воодушевилась небольшим успехом и очень взбодрилась видом стенгазеты. В щелку просматривалась фотография группы – десятков понурых скандров с мрагулами, с подписью: «Отчисленные. Мы знаем и помним. Вечная память вечным двоечникам. Моральная помощь им в работе уборщиков. Ну и физически помогать не забывайте! Побольше мусорьте в местах их работы. Дабы ребята не скучали без дела…»

Еще одно послание энергии и ауры, рывок – и дверь отворилась настолько, что даже Шейлана вполне проходила. Я победоносно взглянула на скандрину, та улыбнулась, похлопала по плечу, и мы вошли в холл главного здания.

Впервые стенгазета так оправдывала название – раскинулась ровно на стену корпуса.

По центру висели всяческие приколы.

Студенческие перлы, записки и формулы.

«Четвероногое прямохождение гуманоидов четко показывает нам наличие…» – гласило одно из глубокомысленных посланий.

«Радиоактивных мутантов с шестью конечностями и двумя головами», – добавил явно кто-то из преподов.

«Если вы уверены, что выучили анатомию и даже знаете четыре кости, следовательно, остальные вам без надобности. Давайте удалим их, чего раздумывать?» – иронизировал препод по анатомии под феноменальной контрольной студента.

«Инфаркту подвергаются большие полушария…» – значилось на клочке бумаги. Снизу опять комментировал преподаватель: «Это рассказ о мозгах лектора, который проверяет экзаменационные листки, контрольные и даже читает рефераты».

Дальше к листку из студенческой тетради крепился очередной преподский перл.

Примерно так же складывались следующие, не менее фееричные фразы-пазлы:

«Мизинец, отставленный от остальной кисти, служил… пособием для студентов-медиков и демонстрации примеров расчлененки».

«Клятва Гиппократа помогала медикам выдерживать… студенческие ошибки на экзаменах, не нанося им заметных увечий».

«Полупроводники – это диэлектрики с нетрезвыми магнитными моментами электронов… трезвые от родных атомов не отрываются, пускаясь в свободное путешествие по металлу. Знают, что такое безобразное поведение немедленно грозит им работой выхода… Причем не только электрона из металла – студента из вуза на веки вечные. Вследствие полного и безграничного отчисления».

«Корень валерьяны, замоченный в уксусе… гадость неимоверная, но для пыток неплох».

«Неинерциальные системы отсчета уносят тело с большим ускорением… потому что преподаватели тело догоняют и даже могут поставить ему неуд. Да что там неуд! Отправить в медкорпус! Для исцеления организма от лени».

«Число Авокадо наглядно демонстрирует… что бывает, если не выучить физику, но жрать постоянно и без перерывов».

«Количество вещества измеряется мольбами… студентов поставить им хорошую оценку, которая и впрямь зависит от количества серого вещества в мозге учащихся».

«В черепной короВке легко умещается… наверное, вымя, хотя не уверен. Коровки вообще существа загадочные. А уж черепные… так вообще неведомые»…

«Двенадцать пар одинаковых хромисов… [1] смеялись так, что трясся аквариум над неподражаемыми студенческими перлами».

«КлючНица располагается прямо под шеей… когда пытается придушить любовника – ложится и не слезает часами».

Выше обнаружились характеристики сотрудников, на странных, ободранных клочках ватмана. Казалось, их отрывали зубами, только не человеческими – как минимум тигриными. Тут я уже смеялась в голос, хотя живот прихватило чуть раньше.

Все начиналось с нашего ректора:

«Айливерт Мастгури, отец всех Мастгури. Основатель и бессменный ректор Академии. А кто его сменить на посту осмелится? Любого конкурента Мастгури вызывают на знаменитый турнир для варваров. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Печальными для конкурента, веселыми для скандров.

Если вы наивно полагали, что умерли и даже лежите себе в морге на столе, вас еще вполне может разбудить громоподобный рык нашего ректора в аппарат для внутренней связи с Академией. Внешние громкоговорители сняли чуть раньше. Дабы соседние миры не жаловались на заикание местных военных (штатские просто падали в обморок) и слишком высокие спортивные достижения. Однажды наш ректор объявил по связи: «Немедленно всем выпрыгивать из постели!» И в одном из ближайших миров проснулся какой-то чемпион по прыжкам на батуте. Сиганул от ужаса, пробил крышу дома, иллюминатор самолета и приземлился на сиденье. Стюардесса безбилетника быстренько вычислила и выбросила наружу, на ближайшее дерево. Благо самолет уже приземлялся, почти одновременно с бесплатным пассажиром.

Новые сотрудники делятся впечатлениями. Мол, несколько минут неподражаемого ужаса, такого, что оба глаза задергаются, – и принят на работу ректором Академии… Три литра знаменитого мрагулского пойла… и даже не страшно встретиться с ним заново.

И не удивляйтесь, что в кабинете Айливерта висят такие странные огромные цепи. Никто не ведает, для чего они понадобились. Но кто же, как не наш вузовский руководитель должен знать, как выглядит кабинет ректора. Каковы обязательные детали интерьера…»

«Димар Айливертович, старший сын Айливерта Теймаровича. Бессменный заведующий кафедрой физики. Шашлык в воздухе зажарит играючи, наполнит врагов энергией жизни. Да так, что те побегут без оглядки, спасая эту самую жизнь от скандров. Любит временами эпилировать брови. Нет-нет! Ноги ни за что не предлагайте! Если, конечно, вы не мутант, описанный ниже в студенческой тетрадке, и не стремитесь к нормальному облику. В последнее время экспериментирует с прической. Ходит к знаменитому стилисту Академии – своей преподавательнице Гульнаре Сергеевне.

Немного о ней, нашей новой сотруднице.

Легко испаряет любые органы. Поэтому осторожней к ней подходите, нужные части тела взгляду не подставляйте. Если вы много общаетесь с Гульнарой, лучше заведите бреющую машинку. Ее креативно-модерновые прически не каждый настоящий варвар выдержит. Поэтому готовьтесь побриться налысо.

На всякий случай следует помнить: Гульнара Сергеевна – акушерка со стажем. И не родить у нее законы физики, формулы на экзамене просто невозможно. Еще она прекрасно дрессирует лягушек, прямо на вахте нашей Академии. Превращает бравую охрану в коврики для вытирания преподских ножек, а также в фонарные столбы нежным и ласковым хуком в глаз».

Шейлану расписывали коротко, но емко.

«Шейлана Мастгури, или Шприц Академии. Так прозвали ее местные учащиеся. Всегда имеет при себе шприц, заряженный чудодейственным фамильным эликсиром. Будьте аккуратны – шприц шестилитровый. Не всякие ягодицы такое выдержат. И мы не про укол, про один только вид…»

…Шейлана проводила меня до общежития – сама не дошла бы, продолжила ухохатываться – и оставила в компании веселого Димара. Он ожидал у входа в мою квартиру. Бережно приобнял, отворил дверь и даже пояснил, для пущего эффекта:

– Я тебя подкачивал собственной энергией. Сразу по прибытии, для хорошей адаптации, ну и потом – сама ведь помнишь… Охранное заклятье меня принимает за частицу хозяйки, ее половинку. Ты ведь наверняка об этом задумывалась? Как я преодолел защитную магию без ДНК нынешней владелицы?

Я улыбнулась и проследовала в помещение.

Вечер прошел просто незабываемо. Вначале мы ужинали – вернее, Димар, а я пила чай и слушала байки. Затем предавались безудержной страсти. Варвар доказывал, что единственная женщина, которая ему нужна и желанна, – это Каштанова Гульнара Сергеевна. Доказывал так, что сомнений не оставалось, любил меня так, что хотелось летать, петь и от счастья обнимать прохожих. Даже чиновников, что вернулись с Канар, пока я принимала экзамены у двоечников… Даже того незабываемого проректора, которого я два месяца не заставала на месте: ни в приемные часы, ни в любые другие. По его поводу в вузе говаривали: приемные часы не для посетителей, а для приема чего-нибудь горячительного. Какие уж после этого визиты сотрудников? Мало ли что стрельнет в пьяную голову? О нас ведь заботился мудрый проректор, просто недалекие подчиненные не поняли… Не оценили усердия начальника.

…Рваное дыхание – одно на двоих, жар и томление, нега, желание… Сильные руки на моем теле и поцелуи чуть обветренных губ… Тихое рычание скандра на ухо и ощущение, что таю от удовольствия… Мощное сердце бухает под ладонью, и мое собственное вторит, ускоряется…

Ни с одним мужчиной я подобного не испытывала. Скандр давал всем сто очков вперед.

Потом без передышки, не позволяя опомниться, Димар собирал мои вещи в командировку.

Когда он притащил свой чемодан, куда уместились бы мы с Шейланой, для меня так и осталось загадкой. Димар не особенно распространялся. Видимо, считал, что в мужчине, как и в женщине, должна быть какая-то изюминка, таинственность.

Сборы, естественно, много времени не заняли. Но вещи, сложенные в аккуратные стопочки, перекочевали в чемодан из шкафа. Димар остался собой доволен и… остался ночевать в моей спальне.

Я не возражала, давно и совершенно. Мы ни о чем таком не договаривались. Просто взглянули на лиловые сумерки, которые окутывали родную Академию, звезды, что высыпали жемчужинами в небе, призрачные облака, подсвеченные лунами – их оказалось целых четыре, разделись и устроились рядом на кровати.

Димар положил на плечо подушку, аккуратно разместил на ней мою голову, и я отключилась – уснула как младенец. Согрелась теплом своего варвара и пропиталась душой и телом.

Давно обо мне так никто не заботился. Никто не понимал настолько поразительно. Без слов, на какой-то особой интуиции.

Мне нравилось не думать о делах насущных, забыть о быте, финансовых неурядицах. Не верить – знать, понимать, что Димар решит все самостоятельно, без вмешательства спутницы… А я лишь должна любить, вдохновлять, ласкать и предаваться безудержной страсти. Какая же женщина от такого откажется?

Особенно после жизни в моей России. Нет, разумеется, я любила Родину. Березки, васильки и рыжую осень, лес, накрытый снежным одеялом, хруст белоснежных сугробов под ногами и зной, что внезапно приходит в июле.

Но слишком уж трудно там жилось.

Беспросветно серые будни преподавателей, конечно же, скрашивали студенческие перлы, которые я до сих пор вспоминала с улыбкой.

«Количество существа измеряется в долях, которые составляют части его тела». Так молярную массу никто не трактует.

«Ошибки бывают грубыми и нежными. Нежные часто проявляются систематически… Случайные же появляются вследствие путаницы тел, которые активно взаимодействуют». Помню, студентки долго хихикали, когда я заставила их однокурсника зачитывать собственную трактовку лекции.

Интернациональные системы отсчета, принципиальная и кибернетическая энергия, системы отсчета, которые заносит, и тяготение ВАС друг к другу (про массы студенту показалось не интересно)… Описки в лекциях стоили издания: в твердой обложке, в нескольких томиках.

Общение с молодежью опять же бодрило. Как же еще овладеть в совершенстве сленгом, который отлично понимают грузчики, сантехники, пьяные электрики?

Но я ни за что бы теперь не променяла комфортную, хоть и рискованную жизнь на перекрестье на безопасную, но непростую в Зейлендии. Зато любая земная женщина променяла бы мужчин, ищущих спутницу, чтобы совместно решать проблемы, вернее взвалить на нее трудности и радоваться, на варваров, что всегда разбираются сами. А женщинам оставляют одну лишь обязанность: вдохновлять собственных мужчин на подвиги…

Завтрак из омлета в золотистой корочке, с тонкими, поджаристыми ломтиками бекона и красными шариками помидорок черри ждал меня утром на кухне с Димаром. Варвар поднялся гораздо раньше, сообщил, что чемоданы уже в автобусе, налил мне чаю и положил омлет…

Около восьми мы сели в автобус. Вдвоем, в купе на четверых варваров. В соседних устроились Черулина с Айливертом, Ламар со Сласей, Эйдигер с Алисой. Чуть дальше расположились Вархар и Оля.

Почти всю дорогу я мирно посапывала. Просыпалась лишь, чтобы перекусить сухофруктами и шашлыком, захваченным в путь Димаром.

Но когда мы прибыли, пробудилась по-настоящему. Нечто неприятное, даже тяжелое внезапно легло на плечи и темечко. Будто обрушилась увесистая ноша, придавила к земле, мешая подняться.

Я словно побывала на поле боя, устланном ранеными и умирающими. Не посмотрела фильмы про войны или фотографии с экрана компьютера – а увидела весь этот ужас воочию.

За окнами автобуса занимался рассвет. Алые кляксы расползались по тучам, хмурое небо окрашивалось кровью… Черная паутина темной материи растянулась на огромной территории перекрестья. Впереди, за внушительной белой стеной, сложенной из гигантских каменных глыб, виднелись корпуса новой Академии. Похожей на нашу, только поменьше. Будто у Академии тока и шока внезапно отрезали половину корпусов. Оставшиеся выглядели гораздо внушительней. Приземистые, кряжистые, они будто строились для каких-то еще более диких вандалов. Мне сразу стало очень не по себе.

Димар приобнял, погладил по голове и улыбнулся, кажется, по-человечески. Я давно перестала обращать внимание на то, как улыбался мой варвар Мастгури. Просто знала, что его улыбка всегда согревает, поддерживает, ласкает. И нет в ней ни грамма фальшивого восхищения, мужского самодовольства или себялюбия. Ни капли этого самцового бахвальства: «Мол, вот она какая, моя женщина!» Лишь гордость за то, что я такая.

Я села, и Димар разом посерьезнел.

– Мы подъезжаем к Спецфаку Академий. От зданий темную материю отогнали, поэтому в университетском городке безопасно. Но все равно особо здесь не расслабляйся. Я попросил ректора поселить нас вместе. Исключительно в целях твоей защиты.

Я посмотрела на Димара с прищуром.

– Женщина-физик, согласен, не только. Но в глубине души ты ведь не возражаешь. Или предпочитаешь устроить испытание? Может, подождем до возвращения из командировки? Я помню, ты обещала страшные проверочки. Даже согласился на все и сразу. Но давай мы вначале тут разберемся. А потом ты разберешься – насколько я крепок и что никакими Рамиттиными печеньками меня от любимой женщины не отвадишь. Несколько зубов себе выращу с лету. Челюсть, конечно, дольше исцеляется. Но ничего… Я терпеливый. Выдержал даже испытание в ванне. Вот какой еще варвар на такое согласится? Ведь знаешь теперь мои возможности в постели. Либидо у скандров посильнее человеческого…

Я усмехнулась и небрежно отмахнулась. Он, как обычно, говорил все правильно. Хотелось бы возразить, помучить Димара. Но обстановка выдалась на редкость неподходящей. Я постаралась не акцентировать внимание на безжизненных телах под темной материей, но взгляд все равно к ним возвращался. Димар заметил, ласково погладил и произнес прочувствованно, нежно:

– Не переживай, моя женщина-физик. Большинство не погибли, лежат без сознания. Потеряли очень много ауры, магии. Местные всех вытащить не в состоянии. Я ведь рассказывал, что темной материи такие, как мы, слабо подвластны. Зато другие маги и смертные здорово подвержены ее влиянию. Поэтому работенка предстоит адская. Черти в аду так мучаются с грешниками… Когда варят в котлах и жарят на сковородках, если верить вашей зейлендской мифологии. Будем отсюда раненых вытаскивать. Быстро такое количество пострадавших довезти до Спецфака у нас не получится. Придется собирать их в медицинские автобусы и постепенно доставлять в медкорпус. Там им начнут оказывать помощь. Но и нам придется исцелять раненых. Темная материя уже ослаблена, однако атаковать еще вполне способна. Ее ежедневно частями обезвреживают. Но, как видишь, осталось еще немало. Мой прогноз – работы недели на две. Что по обезвреживанию, что по исцелению.

Я изучала лицо Димара. Чудилось – столько темной материи даже за год на перекрестье не обезвредить. Но скандр выглядел бодрым, оптимистичным, а главное – спокойным, без варварской бравады. И я поверила, отбросила сомнения. Выдохнула, будто ныряла в прорубь, морально готовясь к выходу наружу.

Едва я успела немного настроиться, сжать огромную пятерню Димара и ощутить ласковые поглаживания, как белая стена выросла перед автобусом. Вблизи она казалась еще монументальней. Глыбы, в полтора человеческих роста, белые-белые, как новорожденный снег, скреплялись какой-то полупрозрачной субстанцией. Она поблескивала знакомыми отсветами. Бронза! Стену тоже бронзировали. Выходит, здесь даже ее защищали от остаточной магии и энергии студентов. М-да… Все интересней и интересней.

Что же за монстры тут учатся и работают? Явно же обычные преподаватели не справятся с самыми мощными магами перекрестий. Особенно если те вандалы и варвары. Уж в этом сомневаться совсем не приходилось.

Поначалу забор выглядел монолитным, совершенно цельным, без единой дырочки. Но автобус упорно мчался в стену и сворачивать никуда не собирался.

Признаться, я даже немного струхнула. Мало ли, еду-то с ордой варваров. Может, это очередная забава? Соревнование на стрессоустойчивость… Кто выпрыгнет из транспорта до столкновения, признается в полной своей несостоятельности. Зато сохранит целостность тела. Другие и его проверят на прочность во время встречи забора с автобусом. Выживших признают истинными воинами и разрешат преподавать на Спецфаке… сразу после недолгого месячного исцеления и вывода из глубокой обширной контузии.

Я вновь вгляделась в лицо Димара. Скандр ухмыльнулся – хитро и загадочно. И ткнул пальцем в окно автобуса. Я повернулась туда и ойкнула. Других слов для выражения эмоций не оставалось. Транспорт погрузился прямо в стену – почти наполовину, если не больше.

– Местные решили ворота не делать. Чтобы студенты ненароком не выбежали. Окрестные народы не перепугали до смерти. Мало ли какие неразумные варвары или маги нехорошие придут стучаться. Нельзя же их подвергать такому испытанию. Уж лучше пытки, поверь, я знаю. Стена создавалась сильнейшими магами, владеющими стихией земли и камней. В итоге материал настраивается на ауру кого-то из автобуса и расступается. На время дает проход и схлопывается. Данные ректор обычно закладывает и затем удаляет за ненадобностью.

Ничего себе! Я-то уж думала, что в прежней Академии повидала всякого. Но нет, перекрестные вузы разные, и каждый умел удивлять по-своему. Гости из Академий Войны и Мира, Внушения и Наваждения это доказывали. Каждый из них обладал уникальными и очень мощными магическими способностями. Но я еще не ведала, что волшебство многих познаю только в этой командировке. Эпичной, невероятной, опасной, но захватывающей.

Спецфак огибали полукруги дорожек, вымощенных крупными фиолетовыми булыжниками, почти кислотного, непривычного оттенка.

Клумбы располагались… высоко над землей. Гигантские столбы из белого камня, которые не обхватят и десять варваров, не говоря уже об обычных людях, словно венчались зелеными шапочками. Не только цветочными – пышные кустарники с крупными листьями и разноцветными бутонами торчали на клумбах то тут, то там. В земле здесь росли только деревья. Такие, что у меня аж дух захватывало. Толщиной не меньше столбов для клумб, но вовсе не кряжистые – стройные, красивые, они тянулись до самого неба и словно пронзали облачные массы изящными изгибами коричневых веток. Выбей в великанском дереве дупло размером со стандартную земную хрущевку – и можно селиться без всяких общежитий. Жаль только, варварам покажется тесно. И дерево рухнет прямо на Академию… Со всеми последующими забавами-разрушениями…

– Тут ничего мелкого не держат. Спецфак! Иначе и пыли не останется, – совершенно спокойно объяснил Димар.

Стоило въехать в академический городок, как жизнь вокруг закипела со страшной силой. Возле корпусов тренировались маги под чутким руководством серьезных преподов. В воздух взметались разные предметы: от молний до шкафов и автобусов вроде нашего. В здание врезались то гигантские глыбы, то прозрачные облака, состоящие из жидкости – так атаковали перекрестные водники, то шаровые молнии размером с человека разбивались о стены и рассыпались искрами. Теперь я понимала, почему кустарники выращивали так высоко над землей. Никакое нормальное растение не выдержит ласкового душа из огненных лепестков. А вот Спецфак спокойно выдерживал. Ни один булыжник не пошел трещинами, ни следа от ударов и атак не оставалось.

У одного из корпусов я заметила почти невероятное для зейлендки зрелище. Сальф в шелковой белой рубашке и черных брюках из дорогой кожи – некрупный, но жилистый, как Гвенд, – задумчиво шел и помахивал руками. Красиво, элегантно, почти как дирижер. А за ним шествовала нестройная толпа ярлинов. Инфополе расщедрилось – подсказало расу. Редкую, но дикую и крайне воинственную. Правда, умом ярлины не блистали и очень редко были наделены магическими способностями. Колдовали зачастую весьма посредственно. Поэтому ярлинов не принимали в перекрестные академии. Лишь в качестве пленных и подопытных преступников.

Раса очень походила на неандертальцев, как их рисовали в учебниках по антропологии. Низкие лбы, кустистые брови, надбровные дуги горилле на зависть. Приплюснутые носы с широкими ноздрями и маленькие глазки с красноватой радужкой. Длинные, как у обезьяны, руки-плети и укороченные по сравнению с туловищем ноги. Им бы дубину, набедренную повязку – и сниматься в кино про древних людей. Столько бы денег на этом заработали… Потом перевели в перекрестные монеты и знай себе жили без грабежей и разбоя. Как законопослушные олигархи, можно сказать – кинодивы Зейлендии. От выражения «диво дивное». Но ярлины плохо знали историю, культуру и увлечения перекрестных народов.

В который уже раз я убеждалась – здесь, на границе нескольких миров, знания и впрямь вели к обогащению. Преподские – к отличной, стабильной зарплате. Все остальные – к хорошему доходу. Жаль только, в Зейлендии зачастую иначе. Странами часто правят субъекты, окончившие сельскохозяйственные академии, которые и академиями-то стали недавно, именно ради имиджа высоких чиновников. До этого именовались длинно, но скромно – сельскохозяйственные ПТУ и курсы.

Ярлины одевались в холщовые рубища и брюки, примерно такие же бесформенные, угольно-черные или темно-серые. Толпа шагала за сальфом послушно, приостанавливалась, когда тот притормаживал, и припускала, едва он ускорялся. Если парень резко выбрасывал вверх руку – ярлины салютовали абсолютно одинаково. Когда «полководец» задорно подпрыгивал, выделывал ногами фигурные кренделя, похожие на кельтские народные пляски, ярлины усердно за ним повторяли. Выглядело так, словно стадо мамонтов участвует в турнире по фигурному катанию. Ярлины ставили друг другу подножки, шатались и падали, размахивая руками. Естественно, при этом задевали товарищей. Конечно, по голове, ну а как же иначе?

– Видишь, что случается при маленьком-то мозге? Сколько ни бей по черепушке, как ни старайся, достучаться до нервной системы невозможно… – прокомментировал увиденное Димар. – Зато спокойные, как ваши бронтозавры… Наступят, пройдутся – и даже не заметят… Ни капли не расстроятся от того, что на пятках остались неприглядного вида лепешки. Поэтому мы им спуска не даем ни разу. Преступников, нарушителей ловим немедленно. Набеги на соседние немагические миры предотвращаем еще до их наступления. Только шагнут на чужую территорию – навстречу улыбчивые, добрые варвары. Вооруженные до зубов, приветливые. И сразу принимают в горячие объятия огненных сгустков и электричества. Встречают дорогих гостей как положено. Ярлины трижды приходили в Зейлендию, а ваши историки даже не в курсе. А как тут вспомнишь, если память затерли целому человеческому поколению. Вот для чего и нужны внушатели. Вроде Шейланиного жениха-хлюпика. В таких ситуациях они незаменимы… И могут заменить варварское внушение вроде удара кувалдой по затылку на деликатное поджаривание мозга. Так, что под черепом даже не видно… Действуют аккуратно, не нарушив прически…

Временами сальф внезапно оборачивался – и вся толпа за ним повторяла. Те, кто упал и лежал на спине, приподнимались и так выкручивали шеи… Человек давно повредил бы позвоночник…

– Видите, как работает мощный внушатель? Ведь впечатляет? Я могу так же!

Я даже вздрогнула, прижалась к Димару. Хотя голос, исполненный искренней гордости за свою магию и способности сородича, явно принадлежал Гвенду.

Обернувшись, я увидела сальфа вместе с Шейланой, Вархара, Олю, Эйдигера с Алисой и Ламара со Сласей.

– А вы малышню на кого оставили? – спросил Димар честную компанию.

– С собой взяли. Черулина сказала, что посидит с обоими. Скандрина, воспитавшая трех сыновей и одну умницу-дочку сыновьям под стать, с двумя ребятишками легко управится, – радостно пояснил Ламар брату.

– Решили вместе выйти из автобуса. Тем более нас обещали встретить по первому классу! – почти торжественно провозгласила Шейлана. – Весь клан Мастгури наконец-то в сборе! Вот кто нас всех вместе-то еще видел? Пусть студенты Спецфака опасаются нашего полного и безграничного исцеления.

– Эйлегар просил, даже настаивал, – пояснил явление родственников Вархар. – Местный ректор, – добавил уже в мою сторону. – Сказал, попугать студентов нелишне. Здешних не помешает немного дисциплинировать.

– Это все здорово, даже отлично! Но, Гвенд, еще раз напугаешь Гульнару, я не посмотрю, что ты почти родственник. Буду крутить над головой часами, пока вестибулярный аппарат не откажет. В принципе не откажется иметь с тобой дело… Ясно тебе, могучий внушатель?

Я ожидала, что Гвенд испугается. Но он подошел к моему скандру и повинился почти по-варварски:

– Прости. Гульнара – женщина моральноустойчивая, настоящая спутница перекрестного варвара. Даю слово, что больше не буду. Прием приберегу для местной братии. Уверен, они оценят и даже впечатлятся… Когда от заикания в медкорпусе вылечатся. Главный целитель от заикания, а также тика, ика и шока с нами всегда – Ламар Мастгури! Уж он обеспечит себе работу, а потом сам же начнет исцеление…

Димар усмехнулся и взглянул на меня.

– Прощаешь? Или еще помучаем? – спросил, складывая кулаки на стол. Автобусная мебель выглядела внушительной – словно на века создавалась, для войн. Но под тяжелыми кулаками скандра стол пожаловался жалобным скрипом.

Шейлана вступаться за Гвенда не стала – видимо, устраивала суженому-ряженому глубокое погружение в семейную идиллию. Если не захлебнулся – достоин скандрины…

Сальф вытянулся по струнке у столика, но смотрел без ужаса, скорее с пониманием. Словно в душе поддерживал Димара – то, как он вступился за свою женщину. Красивое, но несмазливое лицо сальфа выглядело суровым, почти как у скандров, чуть более уточненным и менее брутальным. В голубом взгляде читалась отвага. Не знаю, как выглядел Гвенд до Вархара – тот клялся, что первым воспитывал внушателя, – но сейчас сальф мало отличался от варваров. Только размерами и изысканными манерами.

– Прощаю, – кивнула я с удовольствием. Мне нравились традиции семейства Мастгури, безумно импонировали отношения между родственниками – то, как они друг друга поддерживали, но все-таки спуска никому не давали. То, что всегда за спиной оказывался мощный варвар, готовый помочь, защитить. Необязательно Димар, Шейлана – любой, кто в родстве или дружбе с Мастгури. А дружили они, кажется, со всеми на перекрестьях. Вернее, со всеми, кто работал в академиях.

Внезапно между автобусом и корпусом мелькнул огромный валун, от земли до неба – словно гора выросла из ниоткуда и тут же исчезла, как не бывало.

Виновника торжества я заметила сразу. Высокий, черногривый студент-истл, в синей водолазке и брюках вроде джинсов, обернулся к своему преподу-таллину. Тот походил на гигантскую секвойю – что высотой, что богатырским сложением. Почти под ноль постриженный ежик напоминал обрезки медной проволоки. Кожа-кора красноватого оттенка делала таллина похожим на индейца, а балахонистые туника и брюки приглушенного бежевого цвета напоминали о странствующем буддийском монахе.

Расы одевались в собственном стиле – что в нашей Академии, что на Спецфаке.

– Смотри! Так работают аннигиляторы. Могут создать что угодно из материала, который есть где-то неподалеку. Из кучи булыжников возвести башню. Пальцами щелкнули – и все готово, – немедленно пустился в объяснения Гвенд, словно пытался загладить недоразумение.

– Ты не совсем правильно рассказываешь, – вмешался Димар, приобняв меня за талию. – Внушатели химичат с мозгами окружающих. Аннигиляторы, имея материал под рукой, могут сотворить из него что захочется. В меру энергии и способностей. Этот вот, видимо, очень «энергичный»! Почти как прогульщики после медкорпуса. Притащил камни за сотни километров. Создал гору посреди Академии и тут же испарил ее за ненадобностью. Или чтобы преподаватели не увидели.

Мимо автобуса пролетела молния, смачно впечаталась в корпус Спецфака, но не рассыпалась, отскочила мячиком и врезалась в ближайшее крупнолистное дерево. Ствол покачнулся, возмущенно скрипнул, и сверху посыпались разлапистые шишки, не меньше кокосовых орехов размером. Когда они начали скатываться с автобуса, я обнаружила еще и шипы, что шилами торчали вместо зерен.

– Растения здесь защищаются как могут, – небрежно пожал плечами Эйдигер. – Какие нервы такое выдержат? Весь хлорофилл уйдет на успокоение, и будут деревья белые как снег. Не зимние, а седые, как старцы.

Дерево запылало в мгновение ока. Автобус ускорился и отъехал подальше. Возле ствола немедленно столпились водники – трое таллинов не мельче увиденного препода. Несколько махов руками в воздухе – и с неба обрушились водяные глыбы. Вот именно не облачка – а гигантские глыбы, размером с сарай, если не больше. Пламя выругалось злобным шипением, язычки дернулись во все стороны, будто спасались от диких варваров. Вот она, мощная магия в действии. Такая же безграничная, как наше исцеление.

Огонь, который так просто не потушишь, вода – будто озеро падает с неба. Прелесть, а не Спецфак! Надеюсь, и медики здесь под стать учащимся и преподавателям. Как-то ведь местные доживают до выпуска…

И вот стоило мне только так подумать, как автобус притормозил у нужного корпуса, неподалеку от козырька входа. Дверь высотой метров пятнадцать, явно из толстого листа бронзы, резко распахнулась, и наружу выскочил скандр, похожий на Димара с Айливертом. Нечто среднее между Ильей Муромцем и снежным человеком, выбритым и облагороженным.

Великан подошел к нашему автобусу и приветственно помахал рукой у окна – так подзывают залетный вертолет застрявшие на необитаемом острове путники.

Казалось, его тонкая светлая футболка вот-вот лопнет – так бугрились могучие мышцы. Черные брюки незнакомца, естественно, были на размер больше положенного. Фирменный скандровский стиль угадывался.

– Это наш дядя, Эйлегар Гарди, кузен отца по материнской линии, – представила скандра радостная Шейлана. Она прямо лучилась восторгом от встречи. Остальные тоже разулыбались. Наверное, долго не виделись с родственником.

Я поневоле засмотрелась на зейлендок. Оля казалась в собственной стихии. Спокойная и собранная, позитивная и бесстрашная – маленькая женщина, но жена варвара. Алиса тоже не выглядела напуганной – ни темной материей, ни воссоединением клана. Трогательно держала руки на животике и восхищенно посматривала на Эйдигера.

Зейлендки отлично прижились на перекрестье, прекрасно вписались в большое семейство. Значит, и мне тоже удастся.

Я женщина-физик, и этим все сказано.

Страхи исчезли, беспокойство пропало, схлынули все неприятные эмоции. Осталось желание поскорее действовать, справиться с заданием и вернуться домой. Да, да, в Академию тока и шока. Теперь она стала мне истинным домом. Как, впрочем, и все перекрестья миров. Я не собиралась возвращаться в Зейлендию. Здесь получила все, о чем мечтала. Чудесного мужчину – заботливого, сильного, за которым не то что как за каменной стеной, как за монолитной горой из титана. Работу, которая все больше импонировала, и приключения до конца жизни.

Тут тебе, конечно, не школа Гарри Поттера. Но мне подходит, и даже понравилось!

Дубины вместо «хлипких» волшебных палочек, вместо метлы – броски в окно, причем полет после них не хуже, а даже гораздо дольше и занимательней. Зелья взрываются на половину Академии, масло проливает не только Аннушка… И вовсе не бидонами – десятками литров. Зато как весело, познавательно и нескучно! Опять же тренирует инстинкт самосохранения, а также реакцию и чувство юмора. Без него на перекрестьях делать нечего…

Грифонов, привидения и прочую нечисть с успехом заменяют одни только бургузы… Причем что живые, что зажаренные с кровью, они представляют одинаковую опасность для жизни и зубов неподготовленных магов…

Глава 13 Усмирить темную материю – это вам не наррина объездить

Мы выходили из автобуса парами. Черулина с Айливертом и двумя колясками, словно рассчитанными на пятерых ребятишек. Я, под руку со своим Димаром. Эйдигер с Алисой, Вархар с Олей, Ламар со Сласей, Шейлана с Гвендом и куча сопровождающих преподов в придачу. Сильнейшие маги энергии жизни: тридцать скандров, пара сальфов, семеро леплеров – весь цвет медкорпуса, как мне шепнула на ухо Шейлана.

Каждая раса одевалась по-своему. Леплеры блистали и ослепляли – в самом прямом смысле этого слова. Сальфы-врачи прикидывались скандрами, почти не выделялись на фоне варваров в их традиционных неярких футболках и брюках на размер больше, чем требуется.

Эйлегар встречал нас у дверей автобуса. Делегация выстроилась перед ним в шеренгу, а мы – знаменитый клан Мастгури – просто столпились неподалеку от родственника.

– Как же приятно встречать родственников. Жаль только, повод не слишком радужный. Надо бы срочно помогать пострадавшим. С темной материей мы справляемся или расправляемся. Не знаю уж, как правильней, – планомерно нейтрализуем. Сейчас вы можете ее не бояться. Материя ослаблена, почти истощена, энергию высасывает очень вяло. Мощные маги энергии жизни ее воздействия практически не почувствуют. Но все-таки будьте настороже. Здесь, на территории Спецфака Академий, нам тревожиться уже не о чем. Но снаружи внимательно к себе прислушивайтесь, – голос очередного знаменитого Мастгури словно раздавался из глубокого колодца. Мощная грудь его вздымалась мехами – Эйлегар действительно радовался встрече. – Ладно, после завтрака вас проинструктирую. Ну а пока – с прибытием в Академию! Безумно счастлив увидеть родственников. И новые светлые головы особенно. Ну и остальные части тела у девушек не подкачали, что сразу заметно. Не зря наши ребятки таких выбрали. У Мастгури глаз алмаз, не взгляд, а клинок. Махом прожигает дыру в прогульщике и женщину оценивает за считаные секунды. Сопротивление противника ослабляет до боя, легко побеждая лишь психической атакой. В общем, еще раз от души приветствую.

В этот момент неведомо откуда в нашу сторону прилетел автобус. Он реял по воздуху, помахивая дверцами, поплевывая дымом и постреливая металлом. Я собиралась распластаться на брусчатке, чтобы спастись от очередного катаклизма. Но родственники даже не думали пугаться, тем более падать зачем-то навзничь.

Вархар выбросил вверх руку, и я впервые оценила его магию. Из ладони скандра выстрелил свет, раскрылся цветком, превратился в конус, поймал автобус и отправил подальше.

– Так, и на чем же я остановился? – отразив водяное облако величиной с человека, невозмутимо продолжил Эйлегар.

– Ты собирался поселить нас в общежитие. Распорядиться, чтобы студенты не занимались ерундой, а лучше занесли наши вещи в здание. Покормить в столовой и отправить на задание. Надеюсь, медицинские автобусы готовы? Оснащены по последнему слову техники и магии? – спросил Айливерт привычным тоном – словно генерал приказывал солдатам. Кажется, иначе он просто не разговаривал. Даже с ректором чужой Академии.

– Так точно! – почти отрапортовал Эйлегар и усмехнулся собственной реакции. – За мной, поселю, покормлю, инструктирую. Автобусы готовы, ждут уже сутки.

Несколько ступенек каменной лестницы – и мы в привычном холле общежития. Мастгури строили Академии похожими, будто использовали общие лекала. Высокие потолки, просторные коридоры, двери, будто рассчитанные на титанов – и весом, и высотой, и монументальностью. Рассыпанные по потолку черепа-плафоны. Я уже знала, что они ненастоящие. Как, впрочем, и плафоны в виде костей, дыры в которых закрыты пластиком. Уверена, сняв все светильники разом, можно собрать несколько скелетов, разве что пары косточек не хватит.

Естественно, на костях висели таблички – не менее фееричные, чем в нашей Академии.

«Кто к нам с магией придет, от Мастгури и погибнет».

«Оставляйте тренировочный пыл за пределами здания, иначе оставите здесь части тела. Эти кости убедительное тому доказательство».

«Они не умели сдерживать способности. Зато теперь отлично сдерживают лампочки»…

– У нас подсмотрели? – хмыкнула Шейлана, тыкая пальцем в потолочные светильники.

– Надо же брать у соседей лучшее. Худшее обычно само привязывается, – подтвердил подозрения Эйлегар, не оборачиваясь.

Мы поднялись по такой лестнице, что вся делегация уместилась на ступенях. Холл второго этажа соответствовал нашим ожиданиям после первого.

Теперь Эйлегар тыкал в двери и в одного из членов делегации. Толпа медленно, но верно рассасывалась. Примерно ближе к последней трети коридора остался только клан Мастгури.

Нас с Димаром поселили третьими, между квартирами Ламара и Эйдигера. Напротив разместились Вархар с женой, Черулина с Айливертом и Шейлана с Гвендом.

– Посмотрите комнаты и сразу выходите. Жду возле корпуса и провожу в столовую, – сказал Эйлегар и так быстро ушел по коридору, что я только рот открыла от удивления. Никак не ожидала, что такой верзила движется настолько стремительно и бесшумно. Впрочем, скандры и не на такое заточены.

Комнаты в общежитии походили на наши, лишь за одним незначительным исключением. Абсолютно всю мебель, естественно, бронзированную, намертво вмонтировали в пол и стены.

– Эпичненько, – прокоментировал Димар открытие. – В прошлый наш приезд мебель скакала, летала и прыгала от энергичности учащихся. Местные – молодцы, неплохо придумали. Теперь мебель даже мне не вырвать.

Скандр подошел к огромному столу, размером с три моих прежних, зейлендских, и дернул за столешницу, проверяя крепления. Стол возмутился жалобным дребезжанием, немного погнулся, но не поднялся.

Димар показал мне большой палец и направил к двери, на встречу с Эйлегаром.

Делегация быстро собралась у корпуса, и ректор проводил нас до самой столовой.

«Кушать подано, хулиганам поддано! Ничтожные враги давно уничтожены!» – гласила записка на десятиметровой двери.

Внутри, как обычно, упоительно пахло.

Мы позавтракали в большой компании. Повара принесли гигантский стол, за которым уместился весь клан Мастгури. Остальная делегация устроилась за соседними.

Детишек Вархара и Ламара оставили с какими-то «няньками» местной Академии. Мне представлялись великаны-бруталы, способные остановить даже стадо мамонтов. Думаю, другим с ребятишками не справиться.

Мужчины принесли нам подносы с кушаньями. Слася, как всегда, поражала аппетитом. Мужья заботливо ухаживали за женами и поедали тушку за тушкой, вприкуску с незаменимыми ножками бургуза.

Скандры травили походные байки, рассказывали анекдоты из жизни академий, делились опытом преподавания.

В каждом вузе своя специфика. Оля поведала, как быстро заканчиваются у студентов ее родной Академии металлические калькуляторы размером с альбом, методички, скамейки и умные мысли. Последние мгновенно заменяют хулиганские.

Гвенд вспомнил несколько историй из Академии внушателей и аннигиляторов.

– Входим мы в аудиторию, а студенты замерли, как будто все превратились в статуи. Но это лишь половина потока. Вторая носится, гогочет и пританцовывает, как будто уже из Ламаровой пыточной. Радуются, как дети, что уцелели и даже избежали удара электротоком. Уж навнушали друг другу так навнушали.

– Это лечится легко и просто. Никакого снятия внушения не требуется. Вошел в аудиторию, гаркнул по-свойски и пообещал, что те, кто не очнется, будут тренироваться с преподами по военке – нашими, известными на все академии, – вставил свое слово веселый Ламар.

– Да ладно тебе! Ребята ж молодые. Можно сказать, только жить начинают… Может, не стоит так сразу и жестоко? – возразил Гвенд будущему родственнику.

– Жестоко вовсе не лечить электротоком! Жестоко – это принимать у потока Физику, в которой не знают толка Студенты настолько, что преподы в шоке!

Стишок Ламара Гвенду понравился. Он усмехнулся и покачал головой. Дескать, варвара и внушение не исправит. Тем более скандры ему не подвержены.

Время мы провели приятно и весело. Словно и не на поле боя приехали, лечить пострадавших от темной материи, а прибыли к родным на семейные посиделки.

Когда все поели, немного успокоились, Эйлегар принялся нас инструктировать:

– Если полотнище темной материи начинает вести себя слишком необычно, например, уплотняться, собираться над вами, лучше отправляйтесь в другое место. А там мы немного еще поработаем, и только потом вернетесь к раненым. Внимательно следите за своим состоянием. Если вдруг резко почувствуете слабость, сонливость и вялость во всем теле – немедленно уходите с этого места. Укажете его – займемся незамедлительно. Не оставайтесь на поле в одиночку. Работайте только сплоченной командой. Старайтесь следить за видом напарников. Если они покажутся бледными, появятся большие синяки под глазами – срочно бегите на другой участок. Ну что ж, удачи! Автобусы снаружи.

Автобусы и правда ждали у столовой. Чуть меньше нашего, но гораздо внушительней. Впрочем, как и все в местной Академии. Дверцы, толщиной не меньше ладони, по четыре стекла на окнах – думаю, варвароупорные.

Пока мы рассаживались в просторных салонах (кресла располагались по стенам транспорта, в центре стояли кушетки для раненых), скандры небрежно отмахивались от ударов. Отбили с десяток шаровых молний, одно гигантское летающее дерево, больше похожее на странный небоскреб, сметенный ураганом студенческих способностей.

Коты здесь в воздухе не летали, не падали. Отсиживались на чердаках и громко мяукали, будто хвастались удачно выбранным укрытием – залогом выживания на Спецфаке.

Насекомые не кружили даже на высоте полета самолета-истребителя последней модели. Не рисковали усиками-крылышками. Откуда-то стрекотали и даже жужжали, но на глаза никому не показывались. Так же поступали и здешние птицы. Арии, достойные оперы, сопровождали наше путешествие. Но пернатых я нигде не заметила: ни на деревьях, ни на крышах, ни уж тем более – в открытом небе, где можно познакомиться с множеством ну очень недружелюбных предметов. С камнями, молниями, остатками транспорта, железками и даже самими студентами. Я несколько раз наблюдала картину: аннигиляторы внезапно что-то создавали, прямо под ногами или телами товарищей, затем испаряли, и ребята падали. Вначале по традиции махали руками, будто проверяли – летная ли погода, а после устремлялись к фиолетовой брусчатке. Здесь их ловили магнетики и солнечники – редкие маги, что управляли светом. И обязательно за секунду до встречи лица учащегося с камнями дорожек.

Всего в этом вузе было как-то слишком. Впрочем, наверное, каждому по способностям.

На поле, накрытое темной материей, мы выехали быстро и принялись работать.

Погружали раненых на огромные носилки, попутно оказывая им первую помощь. Вливали лекарства, энергию жизни, штопали раны и лечили ушибы от падений. Вправляли переломы от неудачных обмороков.

Работа кипела слаженно и спокойно. Темная материя пока не атаковала. Некоторые раненые очнулись в автобусе, другие все еще лежали без сознания. Но судя по их внешнему виду и тому, что сообщали Ламар с Эйдигером – они у нас первыми обходили пострадавших, – спасенным становилось намного лучше.

Когда автобусы переполнялись ранеными, мы возвращались на территорию Спецфака. Носилки разгружали местные медики, и мы отправлялись обратно на перекрестье.

Одновременно меня учили анатомии, наглядно показывали – как и что делать. Наверное, такую школу и проходят студенты-медики, работая на «Скорой». Только меня еще учили врачевать загадочной и удивительной энергией жизни, попутно испаряя что-нибудь ненужное, к примеру, поврежденные ткани пациента, отращивая новые, целые и здоровые.

Так пролетели полторы недели…

Сутками мы трудились без продыху. Какие там лекции, лабораторные, практики? Никого из наших в преподавании не задействовали. К вечеру, когда над Спецфаком сгущались привычные сиреневые сумерки, мы еле добирались до своих комнат, чтобы упасть на постель и отключиться.

И я опять оценила Димара. Такого мужчину не найти в Зейлендии. Увы! Так заботиться может лишь скандр.

Он раздевал меня, мыл, укладывал, приносил в постель ужины и завтраки. Я совершенно ничего не делала, только помогала пострадавшим и раненым и наслаждалась ухаживаниями варвара.

Вначале казалось, что травмированных море. Нет, просто океан безжизненных тел. Их даже за год с перекрестья не вывезти, не говоря уже об оказании первой помощи. Всем до единого пострадавшим и раненым.

Но с каждым днем их становилось все меньше.

И ровно через десять дней мы погрузили последнего в автобус. Вернулись в Спецфак усталыми и довольными. Даже пораньше в постель улеглись. Собирались передохнуть сутки или двое и отправиться назад, в родную Академию. Но как же без ДТП в командировке со скандрами? Разве без этого на перекрестьях обходится?

Местная фортуна – мастерица на сюрпризы! Какая там Рамитта, какие там писательницы, что рассказывают о невероятных позах в постели, которые даже скандрам выполнить не под силу без срочного вливания энергии жизни, способностей гимнаста и забористых ругательств…

Но я все равно ни за что не променяла бы головокружительные приключения на перекрестьях на прежнюю жизнь в спокойной Зейлендии.

Мы с Димаром как раз заканчивали завтракать… вместе с неугомонным остальным семейством. Они ввалились к нам ранним утром, с припасами, анекдотами, рассказами о малышах и о том, как они довели местных «нянек» до нервного тика и шокового ика. Чего я, собственно, и ожидала. Безумное сочетание генов зейлендок, тем более с уникальными магическими дарованиями, с наследственностью могучих воинственных скандров не могло не создать невероятных детишек.

Оказывается, росли они вполне нормально. Выяснилось, что здесь почти как у Пушкина в знаменитой сказке про Царевну Лебедя. Сел в бочку младенцем, отправился в плавание, а к берегу причалил взрослым мужчиной. Конечно же, скандры по часам не росли. Но взрослого возраста достигали быстро. Лет в десять уже выглядели как шестнадцатилетние, к двенадцати – взрослыми, зрелыми мужчинами. Вначале мне казалось это странноватым. Жили-то перекрестные варвары долго, не знаю наверняка, сколько именно, но точно веками, возможно, тысячелетиями. Потом до меня постепенно дошло. Условия жизни у варваров соответствующие. Нашествия, войны, приезды родственников, которые ничуть не отличались от нашествий. Быстрое взросление выглядело разумным, я бы даже сказала – инстинктом самосохранения.

И вот когда я окончательно заслушалась тем, как чудили маленькие скандры, в окно донеслись дикие крики.

За полторы недели жизни на Спецфаке я привыкла к тому, что буйные учащиеся каждый день испытывали городок на прочность. Молнии размером со слоновьи головы, НЛО в виде деревьев, транспорта, булыжников и даже самих учащихся воспринимались как обыденность, дождь или снег в моей Зейлендии.

Здание все успешно выдерживало. Деревья горели, но быстро восстанавливались. Орды пленников – зальсов, крипсов и ярлинов, что выделывали за окнами дикие штуки, – меня удивлять давно перестали. Даже когда команда краснокожих гигантов под руководством невысокого сальфа, сверкающего на солнце пестрого леплера, разудалого мрагула, задумчивого таллина принималась прыгать с помпонами по дворику, выбрасывать ноги под стать гимнастам и скандировать речевки из фильмов про черлидеров… Даже тогда я от дел не отрывалась. Поду-умаешь, очередная тренировка внушателей.

Только «Лебединое озеро» в исполнении крипсов, одетых в сарафаны, все-таки произвело небольшое впечатление… Даже на Сласю, она тут же крикнула:

– Это же нужно исполнять в пачках! Не знаю чего – но точно помню! Пачки должны быть… Может, учебников?

Однажды ярлины влезли на дерево, держа в зубах по банану каждый. Уселись на ветки, чинно приосанились, дружно перехватили бананы в руки и заголосили: «Я вчера сказал: привет, побудь со мной, моя звезда. И тут пришел к тебе атлет. Не помню дальше ни черта!»

В общем, я мало чему здесь удивлялась. Но сегодня даже приоткрыла рот и несколько минут его не закрывала – просто забыла, что нужно дышать, жевать и даже глотать временами.

По двору метались огромные животные, величиной примерно с доисторического мамонта, похожие на гибрид тигра с носорогом. Да-да, вот такую дикую помесь. Кошачьи мягкие когтистые лапы, гибкое тело, длинный хвост странно сочетались с рогом и панцирем, что покрывал все тело животных.

– Опять они нарринам не то навнушали! Приманили сюда из соседнего мира и напугали бедолаг до чертиков. Боюсь, нам придется тоже вмешиваться, – возмутился до этого молчаливый Гвенд. Он тоже заслушался байками о младенцах. А может, прикидывал – сколько усилий и нервов придется самому потратить, когда обзаведется сыном или дочкой. Шейлана на это не раз намекала.

Животные метались по территории Академии. Сталкивались друг с другом, со студентами, со зданиями, врезались в деревья, снося те под корень. Да-а-а… Силища у зверей невероятная. Возможно, местные и правда не справятся.

Эйлигер командовал преподами-внушателями. Те тщетно пытались образумить животных. Но наррины явно ничего не чувствовали – а что тут почувствуешь после сотни ударов по лбу и затылку тяжелыми предметами. Если звери не врезались в препятствия, то обязательно задевали их рогами, и в воздух привычно взмывали автобусы, булыжники, деревья, да все что ни попадя.

Кажется, местные вещи опровергали фразу о том, что рожденные ползать, а также ездить и расти из земли, не могут летать без крыльев и пропеллера. Тут все возможно, ничего не запрещается. Даже Эйлигером, какая там физика! Какое притяжение, импульс, гравитация! Когда есть немереная энергия учащихся, способная опровергнуть любую физику. Причем не только на контрольных и экзаменах – даже возле корпусов Академии. Наглядно, чтобы все увидели воочию. Что даже из физики есть исключения. Правда, их могут исключить из Спецфака… но это уже к делу совершенно не относится.

Гвенд решительно встал из-за стола и первым отправился к двери из квартиры. Шейлана заторопилась вслед за любимым.

– Пока он внушает, послежу за нарринами. Не хочется искать жениха на крыше или в ветвях высокого дерева. Он все же не ярлин, так лазить не обучен, – небрежно бросила через плечо скандрина.

Димар посмотрел на меня требовательно, Вархар на Олю, Эйдигер на Алису. Но, прежде чем мужчины произнесли хоть слово, загипнотизировали в привычной манере, мы с Олей встали почти одновременно и заявили чуть ли не в голос:

– Алиса остается, она беременная. А мы с вами, и даже не возражайте!

Вархар и Димар обменялись взглядами и снова уставились на нас – так смотрят на своих детей дрессировщики, когда те наследуют фамильное призвание и собираются в клетку с тиграми.

– Ну и как вы намерены их обезвреживать? – с вызовом спросил Вархар у Оли.

Она подбоченилась, сделала мне знак – и мы дружно ткнули пальцами варваров – прямо в ребра, фирменным приемом зейлендок. Скандры притворно надулись, обиделись, и Димар присоединился к вопросу собрата:

– Дак вы скажите, раз такие умные! Маленькие женщины и большие наррины. Как вы планируете с ними справиться?

Ольга выпятила грудь колесом, я последовала ее примеру.

– Да легко! Я магнитная Малитани. Так меня крипсы прозвали в драке, – пояснила соратница в мою сторону. – Магнитным полем воздействую на мозги: нарринов и всех, кто мне помешает. Собью внушение и дезориентирую. Кстати, к вам это тоже относится!

– А я иссушу им все, что положено! – добавила я, постукивая ногой об пол. – А что не лежит, ополовиню!

Димар хотел возразить обеим, Вархар собирался к нему присоединиться. Но тут из окна донесся звук, который Ламар узнал самым первым.

– Юху! Давай! Веселее, залетный!

Слася запрыгивала на спины нарринов, как лихая наездница-акробатка в цирке. Зря отказалась от роли дрессировщицы, думаю, представление получилось бы незабываемым. Для всех причем. Зрителей, Сласи и, конечно же, ошарашенных ею животных.

Наррины под мрагулкой вначале брыкались, дергались, метались, но затем успокаивались. Видимо, понимали – если не одумаются, Слася никогда уже с них не слезет.

Пока мужчины ошарашенно наблюдали за прыжками мрагулки с наррина на наррина, мы с Олей переглянулись, кивнули друг другу и рванули наружу, в самое пекло.

Вначале я немного пожалела о своем решении. Когда вокруг носятся сотни животных весом с земного слона или мамонта, вооруженных паникой и рогом, покрытых испариной ужаса и панцирем, любой захочется обратно в здание.

Я замерла, а один из нарринов свернул и направился прямо навстречу. Ужас поселился в желудке холодом, от слабости ноги одеревенели совершенно. Сердце забилось где-то под горлом, дыхание, кажется, оборвалось со свистом. Но в эту минуту мощная пятерня схватила меня и оттащила в сторону.

– Женщина-физик! Ну что бы ты делала, если бы я из окна не выпрыгнул, а Вархар не опустил нас на световой подушке? – еле дыша, возмущался Димар.

Я отмахнулась и резко сконцентрировалась. Почему-то присутствие моего варвара, его близость, забота, тепло и ласка разом придали сил и уверенности. С Димаром я чувствовала себя неуязвимой. Отскочила от одного из нарринов – тот несся мимо с рогом наперевес, проскользнула прямо перед другим животным, услышав в спину вопль Димара.

На «стой!» я уже совсем не отреагировала. Сосредоточилась, направила энергию иссушения – и рога у некоторых ближайших нарринов исчезли, словно их раньше и не было. Животные замерли на месте как вкопанные. Некоторых снесли другие наррины. Но от удивления не избавили.

Оля и правда занималась внушением. Вместе с Гвендом и бравой медсестрой Шейланой. Скандрина ловко вкалывала снотворное нарринам, что проносились мимо. Разила почище, чем земные амазонки несущихся скакунов вражеской армии. Гвенд и Оля вынуждали зверей притормаживать. Животные останавливались, дезориентированные. Я присоединилась к действию внушателей – тоже внушала, только по-своему. Исчезнувшие рога, пластинки панциря заставляли нарринов мгновенно останавливаться. Под плотными роговыми пластинами и наростами обнаружилась нежная кожа с ворсинками.

Слася продолжала кататься на животных. Скандры, местные варвары и не-варвары набрасывали на зверей металлические сети и уводили за стену Спецфака.

Я забыла об эмоциях, страхах и желаниях. Жила лишь одним мигом, иссушением. Уворачивалась от рогов, проскакивала перед нарринами, отпрыгивала от нескольких животных сразу, шарахалась в сторону, проскальзывала под лапами. И чувствовала себя невероятно сильной, гибкой, почти неуязвимой, как скандрина.

Все то же самое проделывали Оля, Шейлана и другие женщины варваров. Алиса кричала в окно, подбадривала и, кажется, помогала магнитным полем.

Я посмотрела наверх, зазевалась и ощутила быстрое движение. Справа и слева неслись два наррина, сзади обнаружилось гигантское дерево, спереди близкая стена. Я замерла, совершенно опешила. Даже испугаться толком не получалось. Я просто смотрела на животных и не верила, что вот сейчас меня расплющат, размажут всмятку и промчатся, как по коврику… Вся жизнь в тот момент промелькнула перед взором…

Внезапно мощная рука схватила и подняла высоко над землей. Я очутилась верхом на наррине, позади Сласи и впереди Димара. Скандр прижал так, что ребра заныли, и произнес, никого не смущаясь:

– Если после этого ты за меня не выйдешь, я буду считать зейлендок неблагодарными! И объявлю об этом на все Академии. Окажешь землячкам медвежью услугу?

Я расслабилась в объятиях своего варвара и прошептала:

– Конечно же, выйду. Я еще вчера собиралась согласиться. Просто уснула немного раньше.

Димар усмехнулся моей шутке, погладил по спине, помассировал плечи и произнес почти наставительно:

– Больше не рискуй так, женщина-физик. Я, конечно, всегда за тобой присматриваю, но не когда ты так быстро убегаешь. Раз – и улизнула от бедного варвара!

– А ты не зевай рядом с зейлендками. Они выскальзывают почти как мыло, если намочить его в ванне хорошенько. А потом разыскивай хитрый кусочек в мутной воде, ничего не видя, – посоветовал Вархар, ведя трех нарринов на металлических поводках с ошейниками…

Территория Академии быстро освобождалась. Студенты выглядывали из дверей и окон, дружно аплодировали нам и преподам. Эйлегар появился из соседнего корпуса.

– Ребята, вы просто мастера усмирения. Темной материи, бурных нарринов и зейлендок, хотя они не согласятся! Тут главное – вовремя спасать, любить, жилетку подставлять и плечо для женщины… – сообщил он мужчинам и быстро удалился.

Ректора провожали басистые поддакивания и наши с Олей огненные взгляды. Как его спина не загорелась – не знаю. Наверное, мы все-таки еще помнили, что такое гуманизм, и применяли на практике старые знания прежней родины…

Эпилог Свадебное ДТП

Мне рассказывали о свадьбах скандров: Оля, Слася, Алиса, Шейлана. Все понемногу. Твердили наперебой, как было невероятно, весело, потрясающе. Но кто бы мог подумать, что моя собственная свадьба случится неожиданно и абсолютно иначе.

После откровений девушек я ожидала знатное пиршество по возвращении в Академию.

Думала, Айливерт сочетает нас браком, а потом молодожены и гости отправятся на задний двор Главного корпуса. К столам, подаркам и праздничной программе, почти не отличимой от цирковой в Зейлендии.

Но все случилось совершенно иначе. Скандры, похоже, никогда не повторялись. И все эти их байки о правилах-традициях были лишь способом затуманить мозги всяким там зейлендкам и другим иномирцам. Варвары умели потрясти основы свадебных обычаев так же, как и зданий, сразить во всех смыслах этого слова: женщину – восторгом, врага – силой и магией.

Я проснулась в нашем автобусе-поезде от мысли, что вокруг стало слишком шумно. Открыла глаза и заморгала в удивлении. В купе собралась женская компания. Черулина расправляла голубое платье, похожее на наряд сказочной феи. Полупрозрачное, нежное, воздушное, с разрезами по бокам и декольте, способное лишить большинство варваров не только дара речи, но и способности ориентироваться в пространстве. Потому что их взгляды так и прилипнут к груди и бедрам владелицы наряда.

Алиса с Олей деловито готовились делать макияж «счастливой невесте». Слася принесла варварский завтрак. Конечно, не обошлось без горы мяса, но вот булочки с корицей, еще горячие, ароматные… м-м-м… не оценить по достоинству я не могла.

Пока я перекусывала, отщипывая кусочки теплой выпечки и запивая чаем с шиповником и ягодами, окутанная ароматом малины и мяты, женщины носились вокруг роем. Причесывали, одевали, красили, украшали.

Закончив завтрак, я встала, и Слася невесть откуда достала зеркало – огромное, в скандровский рост, не меньше. Я взглянула на отражение и только ахнула. Из серебристой глади стекла на меня смотрела настоящая красавица, с удивленно приоткрытыми янтарными глазами, рыжими локонами, собранными в пучок кокетливыми кудряшками, что спускались каскадом и придавали лицу задора. Платье село точно по фигуре.

Я огляделась и рискнула спросить:

– Мы скоро прибываем в Академию Мастгури и там сыграем свадьбу с Димаром?

Женщины переглянулись и заливисто захихикали. Слася достала кнут, с которым, по-моему, не расставалась даже во сне. Думаю, боялась, что Ламар отнимет и выбросит очень далеко на перекрестье… Жалела тех, кому кнут достанется… Лихо стегнула им по потолку, и кончик закрутился вокруг ручки. Мрагулка небрежно дернула рукой и перед нами разложилась широкая лестница. Я шла по ступенькам вслед за Черулиной, а сзади поднимались остальные женщины.

Двадцать ступенек – и мы на крыше автобуса. Слабый ветерок заиграл волосами. Перекрестье раскинулось вокруг транспорта. Запахло мамиными пирогами с корицей, новогодними апельсинами и шоколадом. Я только открывала и закрывала рот, глядя на окружающее великолепие. Просторная крыша автобуса огранялась парапетами, в высоту роста скандра. Вдоль парапетов выстроились столы. Кушанья просто поражали воображение. На мой вопрос – откуда такое изобилие взялось в дороге, посреди перекрестья, ответил невозмутимый Вархар Изилади. Он подошел к Оле и обнял ее за талию, как Эйдигер – Алису, Ламар – Сласю и Гвенд – Шейлану.

– Спецфак расстарался. Повара приготовили. Дня два пыхтели, если не ошибаюсь.

Я захлебнулась искренним возмущением. Значит, Димар продумал все заранее, еще до моего окончательного согласия! Я ведь дала его за день до отъезда! Срочно захотелось устроить своему варвару настоящее ДТП, с кушаньями Рамитты, одновременным отражением молний Оли, булав Сласи и прыжков через плетку… Так сказать, игрой в вышибалы-резинки. Только гораздо опасней, чем в детстве.

И… мне немедленно представилась возможность. На крыше появился Димар Мастгури… верхом на наррине, как на лошади. Животное сопело, недовольно пофыркивало, но сопротивляться варвару не рисковало. Косило синим миндалевидным глазом, но, видимо, понимало, что деваться уже некуда. Вокруг варвары, за пределами парапетов, правда, перекрестье – шанс для побега… Но ведь до него еще нужно допрыгнуть!

Я едва сдержала восхищенный возглас и сладкую улыбку влюбленной женщины. Скандр был великолепен без вопросов. Белая рубашка подчеркивала торс – любому атлету и богатырю на зависть, черные брюки почти нужного размера демонстрировали достоинства фигуры Димара, которые я так любила и втайне любовалась. Особенно крепкие, круглые ягодицы…

Иссушенные мною волосы почти отросли, и скандр привычно собирал их в косу. Голубой взгляд Димара лучился теплом, заботой, нежностью и… варварским задором. Но это не помогло ему избежать ДТП.

Я повернулась к Оле, к Алисе, к Сласе. И сообщила всем, кто находился на крыше, а высыпала туда вся наша делегация:

– Я, конечно, не против. Но вначале пусть жених пройдет полосу препятствий в честь нашего воссоединения!

Девушки сориентировались без объяснений. В воздух взвились молнии, булавы, обруч засвистел и захлестал по крыше. Теперь я поняла, что это оружие массового поражения: морального и физического. Металлический диск, с колесо большегруза, заметался над скандром в разные стороны.

– А это мой гимнастический обруч! – уже почти не удивила Слася.

Я только пораженно икнула и затихла.

Димар не растерялся. Хмыкнул и устроил нам настоящее скандровское представление.

Он прыгал через обруч, приземлялся на наррина, ловил булавы и отбивал ими молнии, а затем снова запускал их в небо. Казалось, у Димара не две руки, а двести.

Внезапно рядом с ним появились Гвенд, Вархар, Эйдигер и Ламар.

Под бравый крик «Наших бьют! Феминизму – нет, сексу – да!» мужчины принялись вытворять кульбиты в воздухе и даже на парапете жонглировать молниями и булавами.

Пока мы с женщинами зазевались, наблюдая за невиданным и неслыханным зрелищем, Димар лихо «пришпорил» наррина и подхватил меня на лету – «еще тепленькую». Ловко усадил на животное, к себе лицом, разумеется.

В эту минуту Айливерт провозгласил, что объявляет нас мужем и женой. Возражения растаяли, застряли в горле. Горячее, мощное тело скандра, вздымающаяся грудь и страстный взгляд лишили связности мысли и возмущения. Тепло разливалось внутри счастьем, предательски сладко сосало под ложечкой. И пока я не опомнилась, только озиралась, Димар впился в рот поцелуем, окончательно сломав последнее сопротивление, совершенно перепутав мысли и чувства.

В голове остались лишь образы, впечатления.

Прекрасные, чудесные, связанные с предвкушением новой супружеской жизни с Димаром.

Мы пировали почти сутки напролет, пока не приехали в Медицинскую Академию. А потом отмечали в вузе, заново.

Безумное, невероятное семейство Мастгури не переставало развлекаться по-своему.

А я радовалась тому, что стала его частью. И каждый вечер сладко засыпала в крепких объятиях своего скандра… Под внешнюю связь соседей-варваров, к которой привыкла, как к ветру за окнами, и знала, что завтра будет прекрасней, чем сегодня и все предыдущие месяцы… И так каждый день в безумной Академии тока и шока имени Айливерта.

Примечания

1

Хромисы – аквариумные рыбки (прим. авт.).

(обратно)

Оглавление

Пролог Вахтер – существо полезное, но вредное

Глава 1 Пожар, алхимия и профпригодность

Глава 2 Ректор – существо загадочное

Глава 3 Варварский массаж и новые внезапности

Глава 4 Женщина-физик на боевом крещении

Глава 5 Медицина – дело темное. Особенно когда имеешь дело с темной материей

Глава 6 Лекция – это не только ценные знания, но и три-четыре седых волоса у преподавателя

Глава 7 Мастгури много не бывает

Глава 8 Женщина-физик против темной материи

Глава 9 Роженица с кастрюлей – все равно что Ламар с электротоком

Глава 10 Сила тяжести и лабораторные работы

Глава 11 Обед 21+

Глава 12 Не Спецфак – огонь, вода и медной трубой по голове!

Глава 13 Усмирить темную материю – это вам не наррина объездить

Эпилог Свадебное ДТП Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg