«Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ)»

Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ) (fb2) - Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ) 1007K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Миллюр

 Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! Анастасия Миллюр

Глава первая

Порывистый ветер бил в лицо и развевал мои волосы. Я одной рукой держалась за черенок  метлы, другой придерживала остроконечную шляпу, которой похоже хотелось полетать отдельно от своей хозяйки. Произвол я пресекала на корню, принимая вот такие опасные для жизни меры. И кто дернул меня надеть этот обязательный ведьминский атрибут в дорогу?! В дорогу, товарищи!

Рука стала затекать. Я вздохнула. Ладно уж, безопасность важнее, чем наслаждение полетом. Я спустилась на землю, засунула шляпу в свои сумки, которые летели за метлой на прицепе, и вновь поднялась в воздух. Обратно пропорционально моему взлету, по шкале паршивости опускалось настроение. То есть с отметки «препаршивое» оно упало до отметки «и жизнь хороша, и жить хорошо». Я прибавила скорости и пожалела, что на прицепе есть вещи, а то бы заложила сейчас крутой вираж, сделать который прямо-таки руки чесались. Но я усмирила и свое желание, и норов метлы.

В голову сама собой пришла песенка.

– Если я лечу не в ступе не бе-да,

Я же ведьма, а не ежка, да-да-да,

Но хотя я и не ежка...

Я задумалась о логичной концовке четверостишия. Обрадовалась пришедшей в голову рифме:

– Но хотя я и не ежка,

Ступу хочется немножко, да!

Трам-парам-парам-тарам-пам-трам-пам-пам.

Трум-пурум-пурум-турум-пас-трум-пам-пам.

Впереди показались пики башен академии. Сердце невольно забилась быстрее в предвкушении долгожданных встреч и возвращении в родные пенаты. Я взяла курс на ворота академии. Перед входом на территорию замерла. А потом набрала в грудь воздуха и оказалась в родной альма матер. Сгрузила вещи у входа, наложила охранное заклинание и побежала парковать прицеп. Ну, то есть попросту отвозить в склад. Не успела я взяться за ручку двери в склад, как вдруг, будто потусторонний голос произнес:

– Пароль.

Я похлопала глазами. А потом хитро прищурилась.

– Ой, это ваше имя? Необычное, а меня зовут Арамира. Очень приятно познакомится.

– Пароль.

– Ой, вас зовут так же, как в вашей культуре выражают ответную вежливую форму знакомства? Вот это да! Как интересно! – я захлопала в ладоши.

– Пароль, – на этот раз голос не был сильно уж потусторонним, в нем прослеживалась такая хорошая доля оскорбления.

– А-а-а, я поняла! – с видом «очень умной девушки», которая, наконец, врубилась почему три минус один – два, а не десять или пять. – Просто нет других слов! Ох вы бедный-несчастный! Ну, ничего, я вам помогу. Давайте словом «привет» будет...

Я задумалась.

– «Краказю»!

– Какой еще «краказю»?! – дверь в склад распахнулась, и оттуда вылетел возмущенный гном.

– Ой, господин Рамар, здравствуйте, а я тут представляете, познакомилась с беднягой, который кроме слова «пароль» не знает ничего! Представляете?! – запричитала я.

Глаз гнома задергался.

– Но я, как истинная ведьма, нуждающихся в помощи не брошу. Предложила начать пополнять язык его культуры со слова «краказю», – гордо оповестила его.

К первому дергающемуся глазу присоединился второй и сейчас они скорее напоминали семафор.

– Нет, а что вам не нравится? – удивилась я. – Получше, чем всякие там «пароли»! Оригинально, живенько так!

Пальцы гнома скрючились.

– Вам, наверное, не терпится мой прицепик поставить? – "правильно" поняла я этот жест. – Так вот он! – И я от всех щедрот своей души протянула гному ручку транспорта. – Держите! Можете не благодарить.

Я скромненько потупилась, а затем развернулась и вприпрыжку побежала к своим вещам, пока гном не отошел от пережитого хамства. Охранник склада был зациклен на том, что бы в его владениях было так же строго, как и во дворце короля, поэтому и напридумывал разных паролей, а учить их естественно никому не хочется. Вот и достается, несчастному! Но и нас тоже можно понять, вещи в склад как-то нужно сдать, правда же?

– Ну, Арамира! Ведьма! – услышала я за спиной голос господина Рамара.

Захихикала и, добежав до вещей, поскакала в общежитие. Я устремила свой взор на высокое многоэтажное здание, которое служило нам, студентам, домом. Оттуда уже доносились восторженные крики и возмущенные вопли, а также другие повизгивания, похрюкивания и т.д. Я счастливо вздохнула. Настроение совсем съехало со шкалы паршивости и находилась на заоблачной отметке «Мир прекрасен и бла-бла-бла».

Не сдержала тихого визга и со всех ног бросилась на родной пятый этаж. Только вбежала в здание, как меня окружил знакомый запах побелки, сушеных трав и аромат разных духов, смешанных настолько, что вычленить одно из другого было невозможно. Я оглядела белые стены, улыбнулась вахтерше-гномихе, которая ответила мне такой же радостной улыбкой. С бабой Симой нам повезло, в отличие от других злых и вредных комендантш она была очень милой, а также любила пить чай, чем мы бессовестно пользовались и подкупали ее.

Я, теперь уже медленно, стараясь впитать в себя дух общежития, стала подниматься по лестнице. Второй этаж. Третий. Четвертый. Вдох, выдох. Пятый этаж. И-йес! Снова побежала. Вот и комната. Распахнула ее.

– Алька! – крикнула я.

– Мира! – также восторженно вторила подруга, которая бросила вещи и побежала меня обнимать.

Мы пищали и визжали, пока на нас не стали орать. Все же решив, что поделиться впечатлениями можно и в комнате, благоразумно вошли внутрь и закрыли дверь.

– Рассказывай! – тут же потребовала подруга.

Про шкалу паршивости еще не забыли? Хорошо, потому что настроение стало медленно, но верно подниматься по ней.

– Аля, вот умеешь ты настроение испортить, – буркнула я.

– Ой, брось! Сейчас я чаек заварю, мы посидим, поболтаем! – воодушевленно щебетала подруга.

Я такой радости больше не ощущала. Кинула вещи на пол и обняла метелочку. Эх-х-х, жаль оживляющее заклинание только на третьем курсе проходят, я уверена моя метелка была бы замечательной подругой. Но, к счастью, бытовые заклинания на первом курсе мы прошли, поэтому буркнув его, я стала мычать себе под нос песенку и дережировать пальцем. Зачем сии действия были нужны? Да, тут такая история получилась... Заклинания у меня работали через одно место. Просто не давались… ну… ни в какую, а потом как-то так получилось… что под музыку швабры начали мыть полы, щетки подметать, чайник кипятиться, а вещи развешиваться по местам. Кстати, заклинание оживления из той же области, только более усложненное. Когда последний сапог с важным видом пропрыгал до шкафа и аккуратно там уселся, я прекратила петь и села на кровать. Чайник уже закипал, подруга накладывала сушеные травки в кружки. Я мельком наблюдала за ней. Аля выглядит, как настоящая ведьмочка. Рыжие волосы до пояса, ярко-зеленые глаза, выдающиеся формы, веселый задорный характер и фундаментальный оптимизм. Я просто диву даюсь, где он у нее берется.

– Мира, признайся честно, ты влюбилась? – как бы, между прочим, спросила подруга.

Я аж закашляла.

– С чего такие глупые выводы? – удивилась я.

– Просто ты такая счастливая в комнату залетела, я даже в первую минуту подумала ты ли это? – усмехнулась Аля и подмигнула мне зеленым глазом.

Я усмехнулась.

– Знаешь, а я тоже задумалась, здесь ли ты, когда не увидела перед твоим окном очередь юношей на исполнение серенады.

Ведьмочка фыркнула и стала разливать кипяток по кружкам.

– Я всегда знала, что ты мне завидуешь, Мира. Но не боись, я выделю тебя кавалера из своих поклонников, – она хитро на меня посмотрела. – Танара, например, он, конечно, ценный приз, но мне для тебя, подружка, ничего не жалко.

Да уж. Учитывая, что этот Танар – принц, то жертва действительно великая, но если вспомнить, что в пакет услуг также входит непомерное самомнение, нахальность, наглость и эгоцентрическое мировоззрение, возникает вопрос с чьей стороны, в общем-то, жертва? С Алиной, что такое «сокровище» отдает? Или с моей, что принимаю? Но знаете, все эти черты, что я перечислила – цветочки, ягодки еще впереди, у него нет чувства юмора, совсем, но что самое худшее, он свято верит, что оно-таки есть.

Вы, наверное, поняли, почему я не оценила такой щедрый подарок и усмехнулась.

– Спасибо, Алечка, – сладко пропела. – Как-нибудь обойдусь.

Тем временем, чай стоял передо мной и пленил своим запахом. В мире есть всего несколько вещей лучше Алькиного чая. Я сделала неторопливый глоток, в нос ударил сладкий, кружащий голову запах трав. Божественно!

– Ты волшебница, Аль! – восхитилась и сделала еще один глоток.

И вот нет бы, мне заподозрить неладное, видя, что эта козявка хитро улыбается, так нет же! Наивная... что с меня взять? К тому времени, как моя кружка опустела, меня разморило, развезло, а потом вообще захотелось полетать и на ручки. Кое как собрав уползающие испуганными тараканами мысли, спросила Алю:

– Паршивка ты эдакая, что было в чае?

– Всего лишь синь-корень! – невинно ответила она.

Я счастливо кивнула и ответила:

– Аль, ты знаешь, что я не пью алкогольных напитков?

Она коварно закивала.

– А знаешь почему? – также радостно спросила я.

– Не-э-эт, – осторожно ответила та.

Я подняла руку, какое-то время смотрела на нее, а потом сделала манящее движение указательным пальчиком, веля подруге наклониться.

– Меня сразу тянет на приключения! – довольно просветила коварную подругу. – И-йэх, разойдись плечо!

Вскочила на ноги, опрокинув при этом столик.

– Гуляй народ! – крикнула я. – Так, сначала мне нужна наша форма. Она такая...

Я не закончила, мысли долго в голове не задерживались, и не все доходили до языка, поэтому без лишних слов достала форму, состоящую из чулок, остроконечной шляпы и короткого пышного платья черного цвета, с глубоким декольте и шнуровкой спереди.

– Та-ак, – протянула я. – Чего-то не хвата-ает. Бородавки!

Подруга смотрела на меня уже с откровенным ужасом.

– Мирочка, может не надо, пойдем погуляем, проветримся? – предложила она.

– Точно! По сту-у-упа-ам! – скомандовала я и схватила из угла метлу. – Чего застыла, как каменный статуй?! Бери свою метелку и пошли!

– А может, переоденешься? А то на тебя парни внимания будут обращать...

– Дэ-дэ-да-а, – протянула я и задумчиво почесала подбородок. – Надо назад переодеться.

Короче говоря, спустя десять минут две ведьмочки – одна в меру пьяная и одна в меру испуганная – взлетали с территории академии.

Я смотрела, как по моей коленке ползет жук. Смотрела очень внимательно. Он шевелил усиками и медленно двигался на своих ножках.

– Коша! – воскликнула я и засмеялась.

Подруга вздрогнула и пробормотала себе под нос:

– Да что бы я, еще раз, что хоть отдаленно действует, как алкоголь тебе дала! Да ни за что на свете!

Я обиделась. Вот честно! Ну, подумаешь, всего-то чуть у достопочтенного старичка его алую мантию не отняла, поссорила двух влюбленных, упала в бассейн и заверяла окружающих, забравшись на возвышение, что мы с метелкой завоюем мир!

Тут я услышала томный вздох подруги и перевела на неё удивленный взгляд.

– Ты чего? – спросила я, а потом посмотрела туда, куда направлен взгляд девушки.

По парку стремительно шел мужчина. Нет, просто мужчиной назвать его нельзя – это кощунство! Он изучал ареал силы, могущества. Его движения были плавными, гибкими, и хоть двигался он быстро, не было похоже, что бы он суетился.

– Вот это да, – восторженно прошептала подруга. – Краса-авец.

Мечтательный вздох с ее стороны.

– Мужчина, вашей маме невестка не нужна? – прошептала она еле слышно, прикусив губу.

Я фыркнула.

– Мне? Да, очень, спасибо, что спросила.

– Что? – она перевела на меня затуманенный взгляд.

– Говорю, подойди к нему и спроси. Или великая Аля – разбивательница сердец – сдрейфила?

– Я? – возмутилась она. – Я бы с радостью. Но к такому просто так не подойдешь!

Снова фыркнула.

– Можно подумать ты смогла бы, – скептично хмыкнула ведьмочка.

– Да легко! – согласилась, не раздумывая.

Я, даже если чихну на алкоголь –  мне море по колено, а уж когда меня такой травой напоили!

– Блефуешь! – не поверила подруга.

– Обижаешь, – протянула, смотря на ногти. – Я его даже поцеловать могу, спорим?

Аля похлопала глазами, а потом они коварно блеснули.

– Спорим! Если я выигрываю, мы уходим, и ты больше меня не позоришь.

– Хорошо. А если я, ты оживишь мою метлу!

Подруга прищурилась, но, похоже, она совсем в меня не верила, так как все же согласилась... А зря! Никто не говорил, что я играю честно.Порадовалась, что захватила свой рюкзак с разными порошками и достала...

Со стороны подруги послышался смех.

– Как ты собираешься использовать это средство? – спросила она, утирая выступившие слезы.

Да, порошочек от мужской недееспособности мне все-таки пригодился!

– Не по назначению, – хмыкнула я.

Дело в том, что такой порошок не узнать невозможно. Ведь ингредиенты, имеющие в обычном состоянии вполне нормальный цвет, взаимодействуя, становились ярко-оранжевыми.

Я зажала пакетик и, вскочив, побежала за мужчиной. Бежать пришлось быстро, так как он ушел уже далеко. Наконец, когда я уже была в зоне его слышимости, закричала:

– Господин! Господин! Подождите! Вы уронили! Господин!

Преследуя его, отметила, что мужчина был высок, широк в плечах, длинноног и... внимание... имел хвост! Вот это да! Однако это открытие не помешало мне кричать.

– Господин. Постойте же!

Наконец, мне удалось привлечь его внимание. Он остановился и обернулся.

Боги, он был красив. Так, особенно, по-мужски, красив. Его светлые, почти белые волосы длинной до скул очень шли к худому, мужественному лицу. Отдельной историей были чуть раскосые, разноцветные, обрамленные белыми ресницами глаза. Радужка одного глаза была фиолетовой, а другого голубой. Прямой греческий нос в сочетании с чуть тонкими губами красивой формы придавали лицу особый шарм.

– Леди? – спросил он.

Я собралась, встряхнула головой и выпалила:

– Господин, вы выронили! – и протянула ему порошок.

Его взгляд переместился на предмет и заледенел. Хвост раздраженно задвигался.

– Берите, берите! – закивала я и буквально впихнула ему в руки. – Тут нечего стесняться. Я понимаю, вам неудобно...

– Неудобно? – буквально выплюнул мужчина и стал надвигаться на меня.

В его взгляде уже не было льда, напротив он горел огнем. Таким неугасающим огнем неугасающей мести. Он, этот взгляд, буквально обещал мне смерть. Я стала отступать.

– Да будет вам, у всех свои проблемы, не нужно вымещать свое зло на ни в чем неповинных ведьмочках, – сказала я поучительно.

А потом... ну надо же так случиться... я совершенно, абсолютно случайно оступилась. И вы представляете (?!) "подвернула" ногу.

– Ай! – вскрикнула я. – Ай-яй-яй-яй-яй.

И стала прыгать на одной ноге, держась рукой за другую и очень искусно изображая страдание.

Мужчина замер. А я опять же нечаянно прыгнула на невысокий бордюр и – нет вы представляете, какой неудачный день! – стала падать! Ему ничего не оставалось, кроме как поймать меня. Ну а тут уже дело техники. Облизнуть губы, задержать дыхание, а потом стремительно, пока не пришел в себя, поцеловать.

На серьезный поцелуй я не рассчитывала... но наверно от неожиданности губы мужчины приоткрылись, и я тоже от неожиданности провела по ним язычком, а он, все еще не прийдя в себя, ответил, и... Как-то мысли о споре совершенно вылетели из головы... Пока я не услышала похрюкивающую от смеха подругу.

Тут же отстранилась.

– Надо же, и правда порошок не ваш, ну или вы его уже использовали, – я хитро подмигнула и вырвавшись из объятий побежала к подруге, схватила ее за руку и, усадив на метлу, взяла курс на академию.

В полете подруга все еще не могла успокоиться. Она буквально рыдала от смеха, уткнувшись мне в спину. А с меня медленно, но верно стало сползать опьянение. – Аль, – позвала я.

– Что? – выдавила она между приступами смеха.

– Я тебя, козявка мерзопакостная, когда-нибудь убью. Ну, вот кто тебя просил меня спаивать, а? Тебе проблем, что ли было мало?!

Ведьмочка перестала ржать и сказала:

– Нет, ну сказала бы ты сразу: «Мне нельзя пить».

– Так я и говорила! – взревела я.

– Да ты не говорила, а дразнила мое любопытство! «Мне нельзя», «мне нельзя, опасно», и ничего конкретнее!

Покачала головой.

– Короче, если у меня после этого будут какие-то проблемы, буду все валить на тебя!

Подруга что-то обиженно пропыхтела, но я не реагировала.

Спустившись на землю, сунула под мышку метлу, которая обещала вскоре стать моей новой подругой, и потопала к общежитию. Аля тащилась следом.

– Мира, а может, я не буду твою метелку оживлять? – с надеждой спросила она.

Я не отвечала.

– Ну, Мирочка, я знаю ты хорошая!

– Кто ввел тебя в заблуждение, дщерь моя? – мрачно спросила. – Ткни пальцем в этого нахала, и я покажу ему, где тут живет истина.

– Ми-и-ира! Ну, мы оживляющее заклинание только в этом году по полной отрабатывать будем, а в прошлом только теорию прошли. Я даже свою еще не оживляла!

Я игнорировала слезные мольбы этой предательницы. Получи враг поражающее заклинание! Нечего мою скромную персону травками опаивать! А то еще в моду возьмет, а мне целуйся со всякими хвостатыми красав... кхм... мужчинами.

– Ми-и-ира! А вдруг я с твоей метелочкой что-нибудь сделаю нечаянно?

– Аля! – не выдержала я.

Она грустно вздохнула.

– Ну ладно, только я ничего не обещаю!

– А в нашей работе, радость моя, вообще никто никогда гарантий не дает, – мудро заметила я, когда мы уже дошли до общежития, которое гудело как растревоженный улей.

Мы вошли внутри и увидели комендантшу, которая набив уши ватой со спокойствием, от зависти к которому удавился бы удав (уж пардон за тавтологию), листала журнальчик. Я хмыкнула. Поистине мудрая женщина с хорошим подходом к жизни, я бы даже сказала философским!

Мы с Алей переглянулись и осторожно стали подниматься по лестнице, дойдя до пятого этажа стали слышать отрывки фраз: «Новый...», «Такие глаза-а-а», «Такой мужчина...», «Раса...», «Не может быть», «... посмотрел на меня... », «Я чуть в обморок не упала...». От роя голосов буквально закладывало уши, не в силах вытерпеть пытку любопытством, открыла первую дверь в жилую комнату и рявкнула:

– Отставить разговорчики в стр-рою!

Девчонки разом замолкли и удивленно посмотрели на меня.

– Так-то лучше, – кивнула я. – Девочки, вы чего тут разгалделись? Что-то случилось?

И тут они снова заговорили все разом. Из общего потока слов мне удалось уловить только два слова: «ректор», «красавчик».

Я вспомнила главу нашей академии. Старенький маг, с трясущимися руками, куцей бородкой, в извечном зеленом плащике и фразой: «Девошки, не хулюганьте». Затем я провела параллель между представшим в голове портретом и понятием «красавчик». Да-а-а, концепция красоты вышла на совершенно новый уровень осознания. Или это просто ведьмочек на экзотику, так сказать, потянуло? Ну мало ли... умных пацанов дефицит, вот они и решили переключиться на, даже можно сказать, мудрого мужчину, а то что он немного в возрасте... ну кто из нас не без изъяна? Кто без греха, пусть первый кинет камень. Другой вариант: девочки просто свихнулись от волнений, первокурсницы же... Поэтому не забываем улыбаться и кивать... Ну мало ли...

– Что они сказали? – прошептала мне на ухо Аля.

– То, что ректор – красавчик, – также шепотом ответила я, не снимаю улыбку с губ и не переставая кивать.

– Да ну?! – удивилась она довольно громко. – Ректор?! Красавчик?! Нет, я не спорю, может лет двести назад... А ты точно все правильно поняла?

Такой вариант все же более вероятен, поэтому...

– Стой, раз, два! – опять гаркнула я.

Девочки замолкли. Я обратилась к самой адекватной на вид.

– Солнышко, еще раз, пожалуйста, медленно и внятно. Мы не разговариваем на языке восторженных фанаток.

Она, проникшись важностью возложенной на нее миссии, собралась и довольно спокойно (если периодический переход на восемьдесят пять децибел можно назвать спокойно) поведала нам страшную новость.

– У нас сменился ректор...

Дальше я, в принципе, уже не слышала. Попадос... Перевела ошарашенный взгляд на подругу. Она с ужасом смотрела на эту арабу (вестник плохих предзнаменований) и потрясенно молчала.

– Пойдем, – тихо сказала я, кое-как взяв себя в руки, потом громко и радостно:

– Спасибо, ведьмочки!

Мы дошли до своей комнаты, ввалились внутрь и снова замерли. Нет, конечно, ничего такого страшного не случилось... Трупы мы на факультете не прятали, учителей связанных в подвале тоже, знания соответствовали должному КМУЗ (королевский межрасовый уровень знаний). Но... Чем я любила МАКИС, так это тем, что тут нет, точнее не было, особых правил, ограничивающих студентов. Форма – по желания, да и фасон у нее такой, что грех не надеть, комендантского часа – нет, отношения с противоположным полом – разрешаются, в общежитии можно не ночевать, за пропуски занятий не отчисляют: хочешь, не ходи, главное экзамены сдай. Панибратства между профессорами и студентами – разрешены, дуэли – пожалуйста, магия вне классов – да хоть целый день. В общем строгой цензуры поведения нет. Но видно, министру образования не слишком нравилось, что в одной из самых престижных академий королевства такие порядки (или правильнее сказать «беспорядки»?). Короче, чем грозит приход нового ректора

– ясно. Сейчас начнется: «Шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте».

– И что ты думаешь? – осторожно спросила меня Аля.

Я посмотрела на нее.

– Это пипец, товарищи!

– Кратко, четко и по делу, – вздохнула она. – Но давай будем оптимистами, учитывая, что он красавчик, за ним будет бегать толпы поклонниц и времени на изменение режима академии у него не будет.

Я погладила ее по волосам:

– Ты – наивный не искушенный жизнью юноша с диких земель, Аль. Вряд ли министерство поставило на эту должность милашного бабника, который только и может, что улыбки расточать да за юбками увиваться.

– Оно, конечно, так, – не стала спорить ведьмочка. – Ну, а вдруг? Представим, что стакан наполовину полон.

– Наполовину полный стакан бывает только в конце пьянки, когда все напились в зюзю. А в самом начале, в коем мы сейчас находимся, он либо еще цел, либо уже пуст, – заметила я.

– Да ну тебя! Реалист кайфообломательный! – обиделась Аля и упала на кровать.

Я мягко улыбнулась, присела на край ее спячего места и погладила подругу по руке.

– Ты особо не расслабляйся, Алечка, тебе еще мою метелочку оживлять.

Ведьма застонала.

– Мир, ты не правильную специализацию выбрала, – вдруг сказала она, прекратив горестно подвывать.

– Почему? – неподдельно удивилась я.

– Да потому, что тебе надо было некромантом быть! Ты без всякой магии мертвого поднимешь! Сядешь у могилы несчастного и начнешь: «Сделай это, сделай то, не забудь вот это», реализм свой поганый добавишь, и бедный труп, не только из могилы вылезет, но и убежит куда подальше.

– Спасибо за предложение, может, надумаю получить второе высшее образование.

– Действительно, чего это только ведьмочки от тебя страдают, иди некромантов мучай!

Я усмехнулась.

– Ты мне зубы-то не заговаривай, начинай мою метелочку-лапочку оживлять! Подруга не удержалась и ударила меня подушкой.

– Но-но! – крикнула я, вскакивая. – Без подушкоприкладства!

Затем, довольная собой, пошла в ванную комнату. Хотелось принять душ, и изжить остатки опьянения. Остановилась перед зеркалом и показала своему отражению язык. Коричневые кудрявые волосы, едва закрывающие плечи, обрамляли овальное лицо. Большие карие глаза, в сочетании с маленьким аккуратным носиком и пухлыми губками вызывали ассоциацию с наивностью и беспомощностью (что раздражало). Телосложение устраивало: среднего роста, с не очень большой грудью, узкой талией и длинными стройными ногами – я себе вполне нравилась. Если бы не лицо... Я иногда баловалась и пользовалась «ведьмиными глазами», благодаря чему мои очи становились ярко-зелёным, а зрачки сужались. Этим, не побоюсь такого слова, даром я обязана тому, что принадлежу к роду потомственных ведьм.

Вот и сейчас, поменяла цвет глаз и с удовольствием отметила, что лицо из «беспомощного» стало «хитрым» и «коварным». Я быстро сняла одежду и залезла под душ. Холодные струи били в лицо, возвращая порядок мыслям. Провела рукой по телу, наслаждаясь прохладной водой. Минут через десять я вышла, шлепая мокрыми ногами по полу и, обернувшись полотенцем, стала снова мычать себе под нос мелодию и дирижировать, что бы одежда выстиралась. Дождавшись окончания сего действия, я пошла в комнату, юбка, рубашка, и сапоги важно шлепали за мной, а в хвосте, кокетливо покачиваясь, летело нижнее белье. Аля, оторвавшись на секунду от моей метлы, хмыкнула и снова сосредоточилась на своей работе. Дверцы шкафа раскрылись, одежда уложилась на нужные полочки, а я надела школьную форму. Как-никак через час торжественное знакомство первокурсников с преподавательским составом и правилами (или отсутствием оных). Но, так как у нас новый ректор, я просто не могу позволить себе пропустить это мероприятие. Вернула своим глазам нормальный цвет и уселась на кровать, наблюдая за действиями Али. Она сосредоточенно что-то бормотала и водила руками вдоль метлы. Наконец, рука ведьмы замерла, и она резко сжала ее в кулак, а потом также резко разжала, выпрямив пальцы, чуть встряхивая кистью. Если метла и должна была после этого сделать что-нибудь эдакое, то, проникшись принципом «кому должна, всем прощаю», она лежала, в прямом смысле, деревом. Мы несколько мгновений смотрели на нее, но ничего не происходило.

– Странно, я сделала все правильно, – удивилась Аля.

И тут я краем глазом заметила, что метла одним прутиком скрутила красноречивую фигу, но поняв, что это показательное выступление не осталось незамеченным, тут же вернулась в исходное положение, сделав вид, что она тут совершенно ни при чем. Я хмыкнула. Моя девочка.

– Сейчас еще раз попробую! – решила подруга.

– Эй, перфекционистка! Ты на смотрины не собираешься что ли? – спустила я ее на грешную землю.

– Смотрины? – удивилась.

Я кивнула.

– Ага, на ректора смотреть не пойдешь?

– А-а-а. Я уж подумала, что пропустила нечто важное и к тебе сватов заслали, – облегченно выдохнула подруга.

Я фыркнула. Через несколько минут подруга была готова, и мы направились на выход. Я на секунду задержалась около метлы, шепнув: «Не балуй тут», а потом последовала за подругой получать новый стресс. Нет, ну а как вы хотели? Вместо шепелявого старичка в зеленой мантии, который, как обычно, скажет: «Шдравствуйте, шевушки и юноши. Новый ушебный год, обешает быть многообешаюшим», нам предстоит увидеть мужчину в самом расцвете сил, полного задора, азарта и желания надрать наши... кхм... пусть будет уши. Для кого это не стресс?!

В парадном зале академии, как я и думала, собрались все, начиная от первого и до пятого курса. На таинственного ректора хотелось посмотреть многим. Как известно, надежда умирает последней. Поэтому пусть небольшой шанс, что новый глава оставит все как есть, решив не заморачиваться, все же был. Ну, точнее, он держался между двух инстанций: "почти уже умер" и "еще капельку живой".

Войдя в огромный мраморный зал с высокими колоннами в античном стиле, я тут же зорко оглядела толпу и пошла к своим. Вот только вы сейчас не думайте, что к своей группе! Не оскорбляйте меня. Нет, мои девочки – милахи, конечно, но знаете, наша группа скорее напоминает такой скромной серпентарий, где каждая змеечка с виду такая лапочка с бантиком, пока шипеть не начнет и ротик, с капающим с клыков ядом, не откроет. Общаемся мы там сносно, но только благодаря нашей замечательной старосте, которая, показывая нехилые задатки лидера, регулирует отношения в нашем малом обществе и сглаживает конфликты. Ну, как вы поняли, староста – это я.

Направлялась сейчас к группе воздушников-третьекурсников. С ними я познакомилась благодаря Марку, другу детства. Приехав в прошлом году в академию, я, вся такая несчастная и потерянная, наткнулась на него и была безмерно этому рада, ведь поначалу моя группа приводила меня в состояние близкое к обморочному, а от выходок некоторых индивидов в ней, была в культурном шоке. Первую неделю я вообще прошла ту еще шоковую терапию. Поражало буквально все. От поведения студентов до поведения преподавателей. А Марк и его команда помогли мне адаптироваться. Им было не сложно помочь хорошенькой беззащитной девушке, а мне нужны были знакомства и определенное влияние, потому что, как говорила моя бабушка: «Хоть сто раз крикни, что ты король, но если за спиной у тебя не будет стоять ласково лыбящаяся армия, тебе никто не поверит». Вот и мне, что бы добиться послушания в группе, было мало моих способностей как ведьмы. А вот когда я пришла с целой группой взрослых пацанов, которые наглядно показали, что меня лучше не доводить и всячески беречь, дела пошли на лад. Вы не думайте, парни естественно девчонок не избили, Боже упаси! Просто пошутили над ними: покидали в воздухе пару раз, ну и прическу в течение недели старательно портили, и о-ля-ля. Я – власть! Я – закон!

– Мира! – воскликнул заметивший меня Марк и тут же накинулся с медвежьими объятиями.

– Я тебе тоже очень рада, Маркус! – прохрипела в ответ.

Не успела освободиться от одного парня, меня принялись обнимать другие, говоря при этом, как я сильно выросла и похорошела. Мне очень нравилось, что с ребятами у меня были чисто дружеские отношения. Они относились ко мне не как к девушке, а скорее как к младшей сестренке. Наконец, когда пытка обнимашками закончилась, я встала рядом с другом и, то и дело, поднимаясь на носочки, пыталась разглядеть, что же твориться на сцене.

Воздушник, с минуту понаблюдав за моими действиями, покачал головой и вздохнул, всем своим видом говоря: «Что с нее взять?». Меня подняли над землей, а затем плавно посадили на плечи Марку. Я чмокнула его за это в макушку и устремила свой взор вперед. И лишь один взгляд. Всего один! И полудохленький шанс отдал концы. На сцене стояли преподаватели, одетые до неприличия официально. В синие мантии с гербом нашей академии, которые они не носили раньше даже на самые торжественные мероприятия. Их лица были наполнены осознанием важности сего момента, ну и малех виднелся тщательно скрытый ужас. Шанс сам собой воскресился, только для того, что бы пойти удавиться, та смерть показалась ему слишком легкой. Да-а-а... даже если наша самая легкомысленная профессор Катэ стоит с гробовым выражением на лице, нам есть чего бояться. Я встретилась с ней взглядом. Она пыталась что-то мне сказать, но я не смогла прочитать эту пантомиму. И только перед тем, как свет традиционно погас перед явлением ректора, я увидела, как она указала на меня пальцем, затем провела им по горлу, а затем указала вниз. Смысл этих жестов дошел до меня слишком поздно. Ровно в ту секунду, когда свет включился, заиграли фанфары, по залу пронесся единодушный восхищенный вздох, а я встретилась с фиолетово-голубыми глазами.

– Мне конец, – только и успела прошептать я, как была тут же снесена потоком воздуха с шеи Марка. К счастью один из группы успел меня поймать.

А вот это, товарищ ректор, было откровенным хамством! Я зло сверкнула глазами. Посмотрела на держащего меня парня.

– Эрнест, солнышко, поставь меня, пожалуйста, – как можно ласковее попросила.

Он осторожно исполнил мою просьбу.

– Меня зовут Даринер мин Самитрэн. Министерство назначило меня новым ректором Магической академии колдовства и стихийной магии, – по залу разнесся его бархатистый с чуть рокочущими нотками и плавными переливами голос, он на секунду замолчал. – Достопочтенный министр образования сетовал на то, что в этой академии совершенно отсутствуют какие-либо представления о порядке, не говоря уже непосредственно о нем. Я думал, он преувеличивает, однако приехав сюда, я понял, что он преуменьшал.

Я не смотрела на сцену, но чувствовала, что сейчас он кинул взгляд в нашу сторону.

– Итак, новые правила академии. Занятия начинаются ровно в восемь ноль-ноль, опоздавшие до занятий не допускаются. Пропускать занятия нельзя, за десять пропусков без уважительной на то причины студент будет отчислен. Любые отношения с преподавателями, кроме официальных – недопустимы. Магические дуэли запрещены. Использование магии без присмотра преподавателей запрещено. Выход за территорию академии в будние дни запрещен. Форма – обязательный атрибут студента без которого он не допускается до занятий. Комендантский час начинается в двадцать два ноль-ноль. После него находиться вне общежития недопустимо. Нахождение юношей в женском общежитии и наоборот запрещается. За несоблюдение правил студент будет получать наказания. Если это мера не будет давать результатов, то будут начисляться еще и штрафы. Набравший двадцать штрафов будет отчислен без разбирательств и без возможности восстановиться. А сейчас познакомимся с преподавательским составом, – ректор стал поочередно называть профессоров.

Я впадала то в бешенство, то в отчаяние. Ну, упырь хвостатый! Белобрысик запрещательно-указательный! Гад ползучий!

– Желаю всем вам успехов в учебе. Первокурсники подойдите к стенду, который находится в фойе академии, и ознакомьтесь с информацией о том, кто будет вашим деканом и куратором. Благодарю за внимание.

Прогремели фанфары, погас, а затем включился свет, и все в состоянии пришибленности стали выходить из зала.

– Ты чего такая кислая? – толкнул меня в плечо Марк.

– А какой я должна быть? Веселой?! Да этот хмырь хвостатый мне сейчас всю жизнь сломал! – рявкнула я.

Парень хохотнул, а затем схватил меня, усадил на плечо, а потом как завопит:

– Пропустите, расступитесь студенту плохо!

Воспользовавшись заминкой, он как ледокол стал раздвигать толпу, быстро двигаясь к выходу.

Наблюдая с высоты недоуменные лица студентов, я улыбалась. Настроение поползло вниз по шкале паршивости.

– Расступитесь же! Студент умирает! – закричала я трагически, решив подыграть. Наша скорость увеличивается еще вдвое, и вот мы уже у желанного выхода, но тут натыкаемся на ректора Самитрэна.

– Это кто здесь умирает? – холодно спросил он, окидывая нашу парочку леденящим душу взглядом.

Я сглотнула. Эх-х, если и ложиться в гробик, то с песней!

– Я умираю, – слабым голосом протянула я и стала медленно сползать с плеча Марка, пока, наконец, не упала ему в руки.

Тогда я закрыла глаза, издала слабый стон и изобразила на лице гримасу боли.

– Студентка Ваир, прекратите ломать комедию, – потребовал лорд Самитрэн.

Я чуть приоткрыла один глаз, оценила состояние ректора как крайне рассерженное и со вздохом слезла с Марка, потупила глаза и даже поковыряла туфелькой пол.

– Простите, лорд Самитрэн. И за выходку в зале, и за мое поведение сейчас... – но я не была бы ведьмочкой, если бы не добавила. – И за поцелуй тоже простите, правда не знаю как это получилось.

Несколько студентов, проходящие мимо споткнулись и закашлялись, студентки стали коситься на меня крайне недоброжелательно.

– Если бы я знала, что в уставе академии теперь запрещены любые отношения с преподавателями кроме официальных, я бы честно постаралась держать себя в руках, – «как на духу» выложила я.

Потом я подняла несчастные, виноватые глаза.

– Простите?

Желваки на челюсти мужчины быстро двигались, в глазах было обещание смерти.

– Разумеется, студентка, прощу. Мы должны поощрять раскаяние юных сердец, – как то он больно пафосно говорит. Сейчас что-то будет. – А в качестве довеска к извинениям, вы сегодня поможете нашим достопочтенным уборщицам подготовить академию к принятию студентов.

А вот это уже явно перебор! Мои ноздри тут же заострились, я шумно дышала. Злость буквально разрывала кожу.

– Разумеется, – процедила я сквозь зубы.

И ведь ничего не поделаешь, эта академия мне нужна.

– Вот и замечательно, – ректор улыбнулся, в его глазах я прочитала, удовлетворение и насмешку.

Мужчина развернулся и, помахивая хвостом, пошел в сторону администрации.

– Хмырь дорожный! Гомонкул яичный! Тварюга подонистая! – шипела рассерженной кошкой я, пока Марк молча шел рядом, искоса посматривая в мою сторону.

Перед общежитием он все же спросил:

– Мирка, ну ты даешь, когда успела его поцеловать?

Я раздосадовано топнула ногой.

– Да, Алька, предательница коварная, взяла и споила меня, а там одно за другим, ну и в общем поспорили, что я белобрысенького красавчика поцелую, который мимо нас прошел. Кто же знал, что он ректором окажется!

Марк хрюкнул от смеха.

– Ну, Мира, только ты так можешь!

– А толку-то?! – буркнула я. – Все, я пошла переодеваться, мне еще предстоит провести несколько очень радостных часов в компании тряпки, ведра и Грымзы. Друг похлопал меня по плечу.

– Хочешь, мы поможем? – спросил он.

Я с надеждой посмотрела на него.

– Хочу!

– Ну, вот и договорились. Тогда через полчаса встречаемся у входа в здание.

Тут он прищурился... хитренько так...

– Что?

– Слушай, а ты оденься так... ну знаешь, маячка покороче, шортики поменьше.

Я подпрыгнула и дала ему подзатыльник. А затем кулаком погрозила.

– Ах ты извращенец воздушистый!

– Нет, ну должна же быть у парней мотивация, – начал он, осторожно отступая от меня.

– Мотивация, значит? – рыкнула я.

Тут очень в тему, ко мне прилетела моя метла. Я ухватила эту лапочку и стала ей поигрывать, красноречиво наступая на друга.

– Эй-ей, Мир, остынь, я же пошутил.

– Пошутил? Я тебе сейчас пошучу!

И занеся метлу над головой а-ля смерть французским оккупантам, я стала гоняться за Марком. Конечно, мы просто дурачились, но такой нехитрый метод помог мне выпустить пар, и в комнату я возвращалась во вполне сносном настроении.

Метелочка после того, как помогла мне выпустить пар на Марке, не подавала никаких признаков жизни. Уж я ее и трясла, и прутики грозилась вырвать, и в угол, раз пять ставила – все без толку. Ну и ладно! Обидевшись, кинула ее на кровать и подошла к шкафу.

Может, и правда, надеть что-нибудь поощрительное, приятное мужскому глазу? Этим я, конечно, могу привлечь нежелательное внимание противоположного пола... Нет, тем более, если вдруг придется, ну не знаю, под шкафом лазить, под пыльным, я же грязная, как поросенок буду! Или наткнусь на паучью братию... а у меня тут столько голой кожи... это же почти пир на весь мир. Что я паукам скажу? Не ешьте меня, а то поощрять пацанов нечем будет, так что ли? И вы не думайте, что я насчет пауков пошутила. Я совершенно серьезно, эти представители животного мира у нас очень кровожадные стали, после того, как один талантливый, но ленивый студент не сдал экзамены и перед тем, как гордо уйти проклял всех паучков. У нас помниться на четвертом курсе ребята даже паучьи бои устраивали, тотализатор открыли, денег сорвали уйму. Ладно, это все лирика. Насущный вопрос так и остался актуальным. Что же мне надеть? И вот в ту минуту, как моя рука потянулась за штанами, распахнулась дверь и в комнату влетела Аля.

– Мира, что же делать?! – крикнула она и упала на кровать.

Я снова перевела флегматичный взгляд на шкаф, достала-таки пресловутые штаны, потом водолазку, кинула их на кровать, с обувной полки взяла кроссовки. С ними в руках подошла к своему спальному месту, села и только потом обратилась к Але.

– Этот философский вопрос волнует уже не одно поколение. Помниться один господин даже написал книгу с таким названием. Поэтому, Алечка, уменьши, пожалуйста, радиус охвата интересующей тебя проблемы. Что делать с чем?

– Хватит демагогию разводить! С ректором, с чем же еще!

– А что с ним можно делать? – удивилась я, натягивая футболку. – Скучный он, если только на свиданку сходить.

– Мира! – рявкнула Аля.

– Что Мира? – вздохнула я, и просунула ногу в штанину. – Солнышко, мы все равно не можем ничего сделать. Хотя...

От пришедшей в голову мысли я выпрямилась. Аля настороженно покосилась на меня и на всякий случай отодвинулась.

– Хотя что? – спросила она осторожно.

Я повернулась к подруге с горящими глазами.

– Аля! За что могут лишить ректорской должности?! – возбужденно спросила я. Подруга села, переместилась на дальний край кровати и уже оттуда спросила:

– И за что же?

– За убийство студента, – начала перечислять я, глаза ведьмочки стали круглыми и она опасливо закрылась подушкой. – За жестокое избиение студентов. За превышение полномочий. И за роман со студенткой! Ну, то есть роман на уровне интрижки.

– Мирка, ты гений! – подруга отбросила подушку и подползла поближе. – Когда начнешь действовать?!

– Я?! – поразилась до глубины души. – Еще чего! У тебя в распоряжении пять факультетов ведьмочек, хоть всех бери и иди соблазняй до посинения. Я лишь генератор идей.

– Ну Мира!

– Аля, нет! – отрезала я, завязала волосы в пучок и пробормотала заклинание, защищающее одежду от пыли. – У меня мало того, что никакого опыта, так еще и...

Я замолчала. Н-да, разговор разговором, а клятва клятвой.

– Что и? – подозрительно спросила она.

– Ничего! – буркнула я и пошла к двери. – Не забудь с моей деревянной поганкой оживатьнехотительной поработать!

– Мира! – услышала я в спину.

Ухмыльнулась. Все-таки, довести до нужной кондиции подругу – дело святое!

***

Перед дверьми родной академии уже стояли десять орлов и культурно разговаривали. Если можно назвать культурным громкий смех, подколы и т.д.

– О, Мира! Ты чего это так одета? – спросил меня Рамир.

– Как? – поинтересовалась я довольно мрачно.

– По-пуритански!

– А что я должна была в короткой юбочке, чулочках и топике прийти? – поинтересовалась я, проходя мимо них и открывая дверь в здание.

– Ну было бы не плохо, – согласился Колин. – Нам Марк сказал, что будет топик и шортики.

– Ах да, я же обещала Марку так прийти, ну... забыла, с кем не бывает, – посетовала я. – Ну вот вычистим академию, тогда будет тебе и шортики, и топик.

– Обещаешь? – спросил Эрнест.

– Разумеется, я сказала это вам от всей души, так же как и Маркусу про шортики. Марк закашлял, стараясь скрыть смех.

– Постучите бедолагу по спине кто-нибудь, – посоветовала я, оглядывая фронт работы. – Я не поняла, тут вообще никто не убирался целое лето? Здесь такой слой пыли... создается ощущение, что посещали это место лет сто назад.

Парни тоже не выглядели счастливыми, глядя на эту нерадостную картину.

– Попадос, – емко вырази Марк общую мысль.

– Так, – собралась я. – Эрнест, Колин, Тарий поищите Грымзу и спросите, где мы должны работать. А я пока попробую справиться с этим подручными средствами. Парни ушли в разные стороны. А я внезапно вспомнила, что мы здесь были буквально полчаса назад, и такой ужасающей грязи здесь не было...

– Иртан, – обратилась я к нашему отличнику и умнику. – У меня прогрессирующая форма галлюцинаций или кто-то решил над нами поиздеваться?

– Ну, учитывая то, что убираться ты должна была без нас, я бы сказал, что поиздеваться решили над тобой, – хмыкнул он и чихнул.

О том, кто же этот партизан войны взглядов у меня не было никаких сомнений.

– Упырь хвостатый! Министерство похоже решило, что у доктора Мавракова в психиатрической лечебнице не достаточно пациентов и они нам этого шпиона подсунули! – возмущенно сказала я.

– Будешь знать, как на спор всяких мужиков целовать! – веско ответил Карим, обнимая меня за плечи.

– Да я не специально же! – буркнула я.

Во мне разгоралась жажда мести. Теперь я точно за него возьмусь! Нет, конечно, на передовую не пойду, то есть влюблять его в себя не буду, но точно обеспечу все условия для того, что бы он голову потерял от согласившейся на такую почетную миссию ведьмочки!

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, – решил подбодрить нас Иртан и приготовился создать какое-нибудь заклинание...

– Стой! – рявкнула я.

– Ты чего? – удивился он.

– Использование магии без присмотра преподавателей запрещено, забыл? – мрачно спросила я.

Мы как-то приуныли, перспективы лазить по полу на коленях с тряпками не прельщала никого.

– Придумала! Ждите! – обрадовалась я, и вырвавшись из объятий Карима понеслась к преподавательским домикам.

Я подбежала к дому номер шесть и забарабанила в дверь.

– Профессор Ригар, – кричала я. – Откройте, профессор Ригар.

– Эй, мелкая, ты мне сейчас дверь выбьешь, – услышала я голос с мурлыкающими нотками позади себя.

– Профессор Ригар, – радостно сказала я, оборачиваясь и встречаясь со взглядом мужчины.

Он был высок, худощав, красив, черные длинные волосы были забраны в аккуратную косу, а серые глаза смотрели внимательно и насмешливо.

– Студентка Ваир, добрый день, – поздоровался он. – Позвольте спросить, зачем я вам понадобился?

– Профессор, вы сейчас свободны? – спросила я, вперив в него взгляд наполненный надеждой.

Он аж поперхнулся и закашлял.

– Студентка, – укоризненно протянул он. – Вы же слышали, что отношения между нами не допустимы.

– Что? – удивилась я.

– Отношения... – начал профессор, внимательно глядя на меня.

– А да нет, вы не поняли! Мне нужна ваша помощь! – и я объяснила ему состояние дел, опустив наш поцелуй с ректором.

– И вы хотите, что бы я постоял рядом с вами, что бы формально правила не были нарушены? – уточнил свою роль он.

Я кивнула.

– Поможете?

Он вздохнул.

– Эх, чего ради вас, ведьмочек, не сделаешь!

– Ура! – и кинулась его обнимать.

– Аримира! Правила! – возмутился профессор, однако все же обнимая меня одной рукой.

– Ой, простите, – пискнула я и отодвинулась. – Пойдемте?

В холе уже все собрались, Марк стоял с мрачным видом, сложив руки на груди. Увидев меня, воздушник чуть просветлел лицом.

– Мирка, ты куда пропала?

– Я спасала наше время и силы! – гордо заявила я. – Теперь мы можем использовать магию!

Парни посмотрели на меня, потом на профессора и заулыбались. Я улыбнулась в ответ. Все же приятно делиться позитивной энергией.

– Марк, вы узнали наш фронт работы?

– Да, холл и второй этаж, – опять помрачнел он.

Я прикинула в уме объем задания, разделила на рабочую силу и поняла, что управимся мы...

– Не боись, максимум пару часиков, – успокоила я парня. – А теперь в бой, то есть добывать оружия труда. Половина парней со мной, половина проветривают помещение.

И я смело пошла в правое крыло, сзади услышала деликатное покашливание.

– Мира, бытовая комната в другой стороне, – просветил меня Эрнест.

– Да? – уточнила я уже не так уверенно, но все же развернулась на сто восемьдесят градусов и бодрым маршем последовала в нужном направлении.

До пункта назначения мы добрались довольно быстро. Нагрузив парней ведрами и отправив их за водой, я взяла охапку швабр и потрусила назад.

По залу уже летали маленькие вихри, собирая вековой слой пыли. Я кивнула и отошла к профессору.

– А хорошо ты придумала, Мира, – тихо сказал Арнольд Ригар.

Я кивнула.

– Обижаешь, Арн, – хмыкнул я.

– Субординация, студентка, – с ложной серьезностью сказал он.

Я тут же насупилась, и сделала движение рукой на манер отдания чести, а потом громко отрапортовала:

– Так точно, профессор Ригар!

– Вольно, – насмешливо бросил он, и мы рассмеялись.

Нет, все же, как хорошо было раньше! А сейчас... субординация, архаизация... тьфу ты! Древний век! Тем временем с ведрами пришли парни, и я принялась за работу.

– Хорошо живет на свете ведьма Мира,

Оттого ей и плевать на ректора,

И не важно, чем он занят,

Если он к ней лезть не станет,

А ведь он к ней лезть не станет,

(Конечно если принять меры) Да!

Трам-парам-парам-тарам-пам-трам-пам-пам.

Трум-пурум-пурум-турум-пам-трум-пам-пам, – пела я и дирижировала пальцем, пока швабры бодро драили полы.

Парни же мыли окна. Набирали в воздушную воронку воду, выливали ее на стекла, а потом той же самой воронкой собирали остатки влаги, в общем, работа шла полным ходом. А главное весело! Третьекурсники уже вовсю подпевали моим песенкам! Арнольд еле сдерживал смех и мстительные огоньки в глазах.

И тут... я услышала позади аплодисменты. Нет, я не спорю, работали мы отлично, но не настолько феерично же! Обернулась, не переставая петь. Но мой голос сам собой становился тише, а глаза округлялись все больше. Небрежно прислонясь к дверному проему, стоял ректор, был он одет в строгий деловой костюм, правда рубашка была расстёгнута на первые две пуговички, немного открывая мускулистую грудь. Светлые волосы были зачесаны назад.

– Превосходно, студентка Ваир, вы не думали о том, что бы организовать курсы сольфеджио для чайников? – спросил он вроде бы споко-ойно...

Но выглядел он очень... зло. Хвост раздраженно постукивал о косяк, а взгляд метался между мной, парнями и Арнольдом, который при появлении этого белобрысика встал по стойки смирно. Ну вот, опять все веселье испортил. Я посмотрела на этого... этого... ректора и встретилась с рассерженными фиолетово-голубыми глазами.

Я прекратила петь.

– Вам что-то не нравится, ректор? Отчего же? – издевательски спросила. – Наказания я отбываю исправно, нуда с магией, но под присмотром преподавателя. Я показала рукой на Арнольда, тот отсалютовал мне, но под мрачным взглядом мин Самитрэн, принял прежнее положение.

– Отработка, студентка Ваир, подразумевает собой, что вы выполняете ее самостоятельно, без магии, преподавателей и толпы поклонников, – оповестил меня ректор.

– Да вы что? – удивилась я. – Ну так надо было сказать! А еще не наваливать мне здесь тонну пыли!

– Какую еще тонну пыли? – сузил глаза он.

Но то, что он сместил свой взгляд правее меня, а также раздававшиеся из той же стороны странные звуки, будто тряпочка о пол шлепается, меня насторожили. Медленно посмотрела в сторону источника звука. Помните, я говорила, что у меня бытовые заклинания через одно место выходят, если я не пою? Ну, так вот... Справа от меня стояла швабра, грозила тряпочным пальцем ректору и периодически высвистывала такие жесты, которые в приличном обществе не используются. Подозревая страшное, я обернулась. Сзади в ведрах намокали собраты этой грозильщицы и защитницы моего доброго имени. Я не засекла момент, когда швабры вылетели из воды и, как копья, полетели в нашу с ректором сторону. Только крикнула:

– Чистюли атакуют! Спасайся кто может! – и побежала за колонну.

Но ректор-то этого сделать не успел... Прислонив лоб к холодному камню и зажмурив глаза, я ждала неминуемой расплаты. Все внутри меня кричало, что сейчас будет мне полная ж... кхм.. жесть.

Звук удара дерева о камень был для меня полной неожиданностью. Я тихонечко выглянула из-за колонны, отметив, что точно также выглядывает из соседней Арнольд, и увидела, что все орудия праведной мести валяются побежденные на полу.

– И вы еще сомневаетесь в том, что практиковать магию нужно строго под надзором преподавателей? – спросил ректор, приподняв бровь и сверкнув глазами. Меня затопило возмущение.

– Да все у меня было нормально!

– Главное в заклинаниях, студентка Ваир, это внимание и разумная доля силы.

– Я была внимательна, – начала закипать я, – пока вы не пришли и все не испортили!

– Мага ничто не должно отвлекать от его занятия! – отрезал он.

– А я не маг! – взорвалась я и, выйдя из-за колонны, стала наступать. – Я не маг! Я ведьма! А ведьмы никогда не жили в спартанских условиях!

Я подошла к нему и ткнула пальцем в его грудь.

– Если вам так хочется, муштруйте магов хоть до смерти! А мы, ведьмочки, народ вольнолюбивый!

– Да неужели? – издевательски протянул ректор и аккуратно убрал мой пальчик. Его глаза опасно блеснули. – Если вы так вольнолюбивы, а академия ограничивает вашу свободу, может вам нужно просто покинуть ее?

– Нет, – тут же возразила я, немного струхнув, но взгляд не отвела.

– Что же вы? Академия тот еще агрессор! Зачем вам здесь находиться?!

– Что бы избежать давления с другой стороны! – прошипела я.

– Это с какой же? – проявил неподдельный интерес мин Самитрэн.

– Не важно, – процедила я.

Он насмешливо усмехнулся, а затем провел пальцем по моей щеке, следующие его слова пошли в разрез со столь нежным жестом.

– Запомни, девочка, правила игры поменялись. И не советую маленьким, глупым, взбалмошным ведьмочкам их нарушать.

Под его взглядом мне сделалось как-то не по себе. Сглотнула, а ректор, убедившись, что слова дошли до адресата, развернулся и стал удаляться, его хвост такого же цвета, что и волосы обернулся вокруг бедра.

– У-у-у, хмырь белобрысый!

Почувствовала, как меня приобнимают за плечи.

– Не парься, Мир! – ободряюще сказал Эрнест. – Вокруг вообще много уродов.

Я все еще смотрела в след ректору.

– Ладно, давайте вернемся к уборке, – мрачно предложила и посмотрела на швабры, которые под моим взглядом сбились в кучу и прижались к стене. "Вот мы. Вот наши тряпки. Мы сдаемся".

– А ну живо! – рявкнула я на них, а потом стала напевать похоронный марш.

Не знаю, подействовала на них мелодия или мое не самое лучшее настроение, но полы они мыли быстро.

– Между вами так и кипят страсти, – заметил подошедший Арнольд.

Я фыркнула, не сбиваясь с ритма.

– А ты уверена, что между вами, – он хмыкнул, – ничего не было, кроме как взаимной неприязни и твоей выходки в зале?

Мягкие губы нежно ласкают мои, вибрация проходит по телу, заставляя ноги подкоситься... Рука проводит по спине, рождая миллионы мурашек на коже...

Я сбилась, а потом помотала головой отрицая мысли и предположение Арнольда.

– Ну ладно, – легко согласился он.

Однако чувствовала я, что он мне не поверил. Через несколько минут мы перешли на второй этаж, там также оперативно убрались и с чистой совестью пошли по общежитиям. Парни решили меня проводить, я не протестовала. У дверей я обняла их по очереди, поблагодарила за помощь и, рассылая воздушные поцелуи, зашла в общагу. Там быстро поднялась на нужный этаж, подошла к комнате и насторожилась. Из нее доносились очень подозрительные звуки. Бамц. Бдыщ. «А ну иди сюда, собака лысая!». Бамц. Бдыщ, бамц, бамц! Преисполненная самых скверных предположений я открыла дверь.

Держась за косяк, я не знала стоять мне или падать. В комнате был полный крах... Вещи из шкафа разбросаны по полу, там же в беспорядки валялись подушки, одеяла и покрывала с кроватей. Одна штора была сорвана, другая перекручена. Действие происходящее в комнате также было далеко от мирного... От стены до стены носилась метелка, на поворотах ее заносило, и раздавался тот самый "бамс". За ней бегала Аля и выкрикивала нелестные эпитеты в ее сторону. Моя лапочка периодически шалила: ударяла прутиками подругу по лицу, на что она орала: "Ах ты тварь! Поймаю, ветки твои повыдергиваю!". В ответ метелка изображала движение на манер "бла-бла-бла", шлепала ведьмочку по лицу и взмывала под потолок. Подруга залезла на кровать и стала прыгать, пытаясь достать мое транспортное средство. Что немало важно, прыгала-то она на моей кровати, а спальное место мне еще очень нужно, поэтому я решила прекратить этот сумбур.

– Ага, попались! – запрыгнула я в комнату с горящими глазами и распахнутыми для ловли руками.

Сие незамысловатое действо ввело в ступор девочек, и они застыли: одна под потолком, другая с занесенной рукой на кровати.

Метла сориентировалась первой и, шибанув Алю по лицу, полетела мне за спину. Ведьма, издавая боевой клич, понеслась за ней.

– Все! Тайм-аут! – крикнула я, останавливая садистки настроенную подругу.

Затем схватила метелочку и хорошенько потрясла ее.

– Перестань пакостничать! Надо чувствовать тонкую грань, где вредность превращается в откровенное хамство и безобразие! – отчитала я ее.

Она приуныла, даже прутики, раньше по-боевому торчащие, поникли.

– А ты, – обратилась я к подруге, – ведьма-третьекурсница! И не смогла остановить какую-то метелку, что бы предотвратить этот погром?

И я показала рукой на пол. Девочки надулись. Я вздохнула.

– Ладно, давайте прибираться.

– Зачем? – удивилась она. – Сейчас магией по-быстренькому все уберем.

– Ау! – я помахала перед ее лицом рукой. – Лопух, лопух, я подорожник! Прием! Правила, забыла?

Она отвела мою руку и спросила:

– Неужели запрет распространяется и на бытовую магию в комнатах?

– Похоже, – мрачно ответила я. – Завтра уточню в деканате.

А потом меня, как обухом по голове ударило...

– Алечка, прости меня, ты же магию использовала, когда мою метлу оживала!

– А, – она отмахнулась. – Я ее оживала до того, как нам правила озвучили, а потом твоя метла уже

живая была, просто притворялась, что на нее заклинание не подействовала. У, симулянтка!

Я снова вздохнула, поставила летательный инструмент в угол и принялась подбирать вещи, а затем развешивать их в шкаф и раскладывать по полочкам. Аля прониклась эпичностью, свалившейся на нас работы, и тоже стала прибираться. Метла, чувствуя свою вину, молчала и не двигалась, подруга периодически хмуро косилась в ее сторону и, я уверена, поносила на чем свет стоит.

– Надо ей имя дать, наверное, – неуверенно произнесла я, складывая штаны.

– Надо, – согласилась Аля. – Предлагаю назвать ее поганкой.

– Нет, это слишком жестоко, – не согласилась я. – Вдруг она потом исправится, а ее так и будут поганкой звать.

– Тогда – Тварюга, – предложила альтернативный вариант она.

– Нет. Надо как-то поиграть словом "метла"...

– Метюша?

Я задумчиво посмотрела на подругу, потом на метлу. Последняя всеми силами выражала свое не согласие с таким именем.

– Как-то слишком мягко, – наконец произнесла я и наклонилась за очередным предметом гардероба.

– Тогда, Метюха! – усмехнулась подруга.

– Слишком грубо, – не согласилась я.

– Да ну тебя! – она кинула в меня кофточкой, я поймала ее и пульнула назад. – То тебе не нравится, это не нравится, сама вот придумывай!

– И придумаю! Так... метела, мететя... А если... – я постукала указательным пальцем по губе. – А если Метя?

Подруга подняла голову, метла заинтересованно завозилась в углу.

– А что, классно? А из этого имени и Метюха, и Метюшка получится! Ну как? Будешь Метей? – спросила я метелку.

Она стала подпрыгивать и наклоняться. Я посчитала это знаком согласия и торжественно провозгласила:

– Дамы, позвольте представить нового члена нашего меленького общества! Встречайте, неповторимая Метя!

Она в ответ изобразила что-то вроде реверанса. Аля захлопала в ладоши, а потом неожиданно мрачно сказала:

– Главное теперь, что бы эта Метя не шалила!

В ответ на это, моя скромная Метюша прикинулась предметом мебели. Я улыбнулась. Потрясающий у них дуэт!

Через час, порядок в комнате был восстановлен. Я любовно погладила форму и закрыла шкаф.

– Ну вот и все! Будто и не было того разгрома, – радостно сказала Аля и упала на кровать.

Я кивнула и тоже присела на свою. Метя, тут же, прилетела под руку, и я ее погладила.

– Да-а... – я хлопнула ладонями по бедрам, приводя мысли в порядок. – Так, теперь вернемся к главному вопросу.

Ведьмочка приоткрыла один глаз и посмотрела на меня:

– Какому? – лениво спросила она.

Я заправила выбившиеся пряди за ухо и ответила:

– Кто будет возлюбленной ректора?

– Ну, – она потерла лоб, а потом раскинула руки над головой, – так и быть, давай я.

Я втянула воздух сквозь зубы и осторожно произнесла:

– Не хочу тебя разочаровывать, но ректор видел тебя, ржущую в тот момент, когда мы с ним целовались... Поэтому вряд ли он будет воспринимать тебя всерьез. А если и будет, то как потенциально опасный субъект, а не как возлюбленную...

Аля сделала жест "рука-лицо".

– Сколько проблем приносит дружба с тобой, Мира!

Я пожала плечами. Ну да был у меня такой грешок.

– Так что нам надо искать кандидатку!

– И что ты предлагаешь? – спросила она, повернув голову в мою сторону.

Я стала водить пальчиком по древку Мети.

– Я думаю, путем наблюдения установить, кто из наших ведьмочек готов ухлестывать за ректором до победного конца, используя даже нечестные средства. Потом поговорить с ними очень осторожно, не озвучивая наших планов. И затем выбрать самую подходящую кандидатуру и приступить к охмурению белохвостика... эм... белобрысика.

Подруга плутовато посмотрела на меня, но промолчала.

– Во-от, а еще... – я помолчала секунду, – нужно узнать его расовую принадлежность.

– Расовую принадлежность? – переспросила Аля, приподнимаясь на локтях.

– Да, а что такое?

Ведьмочка хмыкнула.

– Да что там определять? Он же... – начала она бойко, но замолчала.

– Ну? Я внимательно слушаю тебя, – насмешливо сказала я.

Третьекурсница прикусила язычок, а я наставительно произнесла:

– То-то же! Поэтому, разделяем обязанности, я ищу компромат на ректора, а ты подбираешь ведьмочку. Со своим курсом я, так и быть, сама поработаю, а с остальными ты.

– Вечно все самое легкое тебе! – заворчала она и кинула в меня подушкой.

– Да что у тебя за мания кидать в меня различными предметами! – возмутилась я, ловя пущенное в меня орудие. – И вообще, не знаю что лучше: копаться в пыльной библиотеке или приятно разговаривать с юными талантами. Тем более наш библиотекарь настоящий зверь! У него фиг чего выведаешь!

– Ладно, уговорила, манипулятор малолетний! – буркнула она.

Замечательно! Не говорить же ей, что с Самием Самичем у меня прекрасные отношения! Он – душка, а не библиотекарь! Я порадовалась своей везучести. Откровенно говоря, общаться с ведьмочками не было никакого желания, мне моих змеюк по горло хватает. Настроение резко скатилось вниз по шкале паршивости и я, напевая, поднялась и, захватив пижаму и полотенце, побежала в душ.

Под теплыми струями водички позволила себе расслабиться. Провела руками по намокшим волосам и улыбнулась. Еще лето назад они были почти до колен. Какой скандал устроила мама, когда я обрезала их после ссоры! На губы сама собой вылезла усмешка. Это я еще пощадила мамины нервы и не постриглась налысо. Правда, сейчас я немного скучала по этому особенному ощущению тяжелых волос на спине.

Чувствую, завтра будет тяжелый день. Но мы справимся, ведьмочки так просто боевого настроя не теряют! Так еще моя бабушка говорила. Воспоминания о ней вылились в теплую улыбку на губах. Я сполоснула пенные волосы и вышла из душа. Холодный воздух вызвал мурашки на коже, я поежилась и стала быстро вытираться полотенцем, смокнув с волос влагу, нацепила пижамку, состоящую из шортиков и маячки. А потом хотела уже по привычке прочитать бытовое заклинание, но вовремя остановилась. Передо мной встала проблема таки громадных масштабов, как стирать одежду? Я подняла ее, повертела так и сяк. Где-то я слышала, что люди сначала мочат ее, потом вроде намыливают, а потом поласкают. Вроде там у них еще какая-то стиральная доска была... Я приоткрыла дверь и крикнула:

– Аль, ты знаешь, как одежду стирать?

– Что?

– Одежду знаешь, как стирать?

Услышала шаги и через несколько секунд дверь распахнулась шире, явив мне Алю.

– А ты не знаешь? – спросила она.

– Откуда? – возмутилась я.

Она уставилась на мою одежду с тем же "умным" выражением, что и я. Проще говоря, смотрели мы на несчастные штаны, как два барана на новые ворота, и не знали что с ними делать.

– Ну... попробуй намочить, – предложила она.

Я открыла воду и сунула под струю штаны, они стали быстро намокать и темнеть от воды.

– А теперь?

Ведьмочка взяла из душа шампунь и обильно полила им мой предмет гардероба.

– А теперь?

– Надо как-то впитать это в них...

Я проведя аналогию с волосами, стала рукой размазывать шампунь по ткани, периодически втирая его. Образовалось немного пены.

– Вот, продолжай в том же духе! – подбодрила меня подруга.

Я скептически смотрела на штанишки.

– Нет, скорее всего, тут какая-то другая технология, – наконец произнесла я.

Аля стала их мять.

– Ты чего делаешь?

– Да я где-то в историческом фильме такое видела, – призналась подруга.

В общем, помучив штаны еще немного, мы сполоснули их. Потом я решила, что водолазка не такая уж и грязная, но вот с нижним бельем такой номер не прошел. Все же оно не может быть условно чистым... Пришлось еще и его помучить. А для себя я решила две вещи. Нужно в библиотеке найти справочник юной домохозяйки. И еще я хочу, что бы вернулся старый ректор!

Глава вторая

Проснулась от ужасающего звука. Он представлял собой неповторимую гамму скрипа, дребезжания и визга. Я подскочила на кровати, сжимая виски руками.

– Я в Аду? – простонала я.

– Не знаю, – вторила мне с соседней кровати Аля.

Я не сомневалась, кто виновник этой «весенней трели».

– У-у-у, хмырь беловолосый! Что б тебя блохи покусали! – выругалась я и встала с кровати.

Тут же звук пропал. Оригинальный способ пробуждения, ничего не скажешь!

– Аля, просто встань, – посоветовала я подруге и поплелась умываться.

Освежив лицо прохладной водичкой, почувствовала себя значительно лучше. А потом вспомнила, что мне еще надо в деканат за расписанием.

– Эхехех... покой нам только сниться, – вздохнула я.

Угадайте, в каком положении относительно шкалы паршивости находилось мое настроение. Правильно, вы угадали. Сегодня оно прямо-таки в топе! В принципе, если в последнем слове заменить «т» на «ж», тоже не ошибетесь...

Я вышла из ванной, пнув дверь, открыла шкаф, достала форму и посмотрела на зомби-подругу. Аля по утрам ну чисто овощ! Даже раньше, когда пары начинались в десять утра или позже, она приходила как минимум ко второй! А уж в семь часов утра... Представляете масштаб трагедии для ее организма?! У нее там, поди, все органы с ума сошли! А мозг, буркнув «Не, ну я так не играю» и «До двух дня не кантовать», ушел в спячку. Ведьмочка с закрытыми глазами и вытянутыми руками пошла в ванную, ударилась-таки о косяк и закрыла за собой дверь. Бедняга... Я же надела форму, натянула чулки, нахлобучила шляпу и, оценив результат в зеркале, вышла из комнаты.

В коридоре была непривычная тишина... Или все еще спят, или уже ушли. Хотя спать при такой музыке невозможно, с другой стороны уходить тоже еще рано... Пожала плечами, в любом случае это меня не касается.

– Есть за горами за лесами злобненькая страна...

Там ведьмы с жуткими глазами,

Там жизнь беды полна.

Там огонь-озеро искрится,

Там счастья совсем нет.

Там в темноте живет царица

И ведьмам делает омлет, – напевала я, спускаясь  по лестнице.

Да, последняя строчка нарушает ритмичность, количество стоп не соответствует темпу, ну и пусть, главное, что соответствует настроению!

На улице также была тишина. Все чудесатее и чудесатее... Я быстро добежала до здания академии и распахнула дверь. О да. Вот и он. Шум, брат, я скучала. Весь холл был забит студентами, все они разговаривали на повышенных тонах, но по большей части были слышны вздохи и ахи, издаваемые прекрасной половиной нашего общества.

Я подозрительно покосилась на этот бедлам, однако не замедлилась, а прямиком почапала в деканат.

Угадайте, кто наш декан. Правильно, Арнольд Ригар! Дойдя до его кабинета, без стука распахнула дверь и зашла.

– Здравствуйте, проф... – начала я, но, увидев буквально загробное выражение на лице профессора, осеклась.

– И тебе не хворать, Амира, – тяжело вздохнул он. – Ты за расписанием?

Я настороженно кивнула. Еще один тяжелый вздох, я даже себя каким-то палачом почувствовала... Он обреченно полез в стол за нужным мне предметом. Я протянула руку, чтобы взять листок и хотела его уже сцапать, как он внезапно спрятал его.

– Ты чего? – от удивления я даже забыла про субординацию.

Он поднял на меня несчастные-пренесчастные глаза.

– Я тебе его, конечно, отдам. Только ты не кричи, пожалуйста, – попросил он.

Мои брови полезли в волосы, а любопытство выросло прямо таки до неприличных размеров.

– Просто понимаешь, – он подпер кулаком щеку. – С самого раннего утра началось: «Да что это такое?!», «Да, как вы посмели?!», «Да, что за беспредел?!».

Он посмотрела на меня.

– А я-то тут причем?! – почти взвыл он.

У меня уже чесались руки самолично, с использованием грубой силы вырвать листок и ознакомиться, наконец, с расписанием. Сколько можно так издеваться над здоровым ведьминским любопытством?

– Я – среднестатистический декан! Маг подневольный, и все эти вопросы они не ко мне... – простонал он.

– Да дай ты мне уже этот лист! – прикрикнула я.

Он подозрительно на меня посмотрел:

– Точно не будешь кричать?

Я приложила руку к груди:

– Честное ведьминское!

Он уже стал протягивать мне бумажку, но не успела я ее заграбастать, как он опять ее спрятал.

– Подожди, ведьмы же не отличаются особой честностью! – тут же прищурился он. – Все они мне клялись, и что в итоге?! Да мне скоро нужно будет барабанную перепонку восстанавливать!

Я взвыла.

– Если ты мне сейчас его не отдашь, я буду кричать очень громко и очень долго! – пригрозила я.

– Угрозы, угрозы, никаких условий для работы, – буркнул он, отдал мне листок, а потом зажмурился и зажал уши! Да, да!

Я посмотрела на расписание. И еле сдержала гневный вопль. Ноздри тут же раздулисьи заострились, я шумно задышала, возмущение прямо таки кипело внутри. Только из жалости к декану я не заорала на всю академию.

– Кто говоришь та тварюга, которая за расписание отвечает? – процедила я сквозь зубы.

Арнольд удивленно открыл глаза, убрал руки от ушей и сказал.

– Ректор.

– Кто бы сомневался! – прошипела я и вылетела в коридор.

Расстояние до кабинета ректора я преодолела буквально за пару секунд. Распахнула дверь и увидела связанного секретаря с кляпом во рту. Оба-на! Похоже я тут не первая! И так сразу на сердце потеплело от гордости за нашу ведьминскую братию! Секретарь же, заметив меня, замычал и стал брыкаться на стуле. В его глазах был самый настоящий ужас. Да, похоже, рассерженные ведьмочки еще долго будут сниться ему в кошмарах. Решив похулиганить, я подошла к нему. Конвульсивные движения бедолаги утроились.

– Ну что ты, солнышко, – ласково сказала я. – Успокойся.

Я погладила его по голове. Его глаза расширились до критических размеров. Мычать он стал интенсивнее.

– Тише-тише, – я снова провела рукой по его волосам. – Сейчас все пройдет.

Он брыкнулся в последний раз, а затем попросту потерял сознание. Вот это да! От моей заботы даже в обморок падают! Надо же, какая я оказывается положительная личность! На всякий случай проверила пульс и, убедившись, что слабый, но он есть, открыла следующую дверь, а там...

Рабочие апартаменты ректора представляли собой три комнаты: комната секретаря, комната ожиданий и непосредственно кабинет.

Так вот в комнате ожиданий было с десятка два ведьмочек, и все они спорили и возмущались. Поняв, что даже с моим громогласным голосам, мне не быть услышанной, я подошла к первой девушке и, потянув ее за локоть, спросила:

– А чего это вы тут стоите, а не наступаете тяжелой артиллерией на ректора?

Она тут же с жаром начала отвечать:

– Да мы сначала так и хотели! Как ввалимся в кабинет! А он как на нас зыркнет! Как вынесет воздушным потоком сюда! А потом вышел, сказал, что бы мы сформировали свои претензии и выбирали представительницу, которая их все озвучит ему. Ну, мы выбрали! Вот и она сейчас там... А мы здесь...

Умный, скотина... Понимает, что против общего напора ему не выстоять! Ух!

– Да зачем вы его послушали?! – возмутилась я. – Теперь все! Дело проиграно!

– Да как же против него пойдешь? – спросила она. – Он же такой... Такой...

Ведьмочки, переставшие спорить и прислушивающиеся к нашему разговору, разом мечтательно вздохнули. Как сговорились!

Надежда на то, что наша дипломатка не развезет розовые сопли, а будет четко и ясно высказывать требования, таяла на глазах... Особенно когда девушки принялись обсуждать достоинства ректора, словом, они приписывали ему все положительные качества, которые только могли вспомнить.

– Да может он маньяк! – попыталась образумить их я. – Может он девушек ворует, издевается над ними, а потом трупы коллекционирует! Вы же его совершенно не знаете!

В меня вперились двадцать пар удивленных глаз.

– Ты будто знаешь! – фыркнула одна.

– Да, и вообще, будь он маньяком, его не взяли бы на такую почетную должность! Ах, как ему идет мантия...

Еще один слаженный вздох. У-у-у... тут дела плохи. Их как будто любовным зельем опоили.

– Да очнитесь же! Он тиран! Деспот! Да мы тут по струнке ходить будем при его руководстве! А мы же ведьмы! Нас ничем не усмирить! – не оставляла я тщетных попыток.

– Не тиран, а брутальный мужчина, – поправила меня другая девушка.

Вздох. Я сделала жест «рука-лицо».

Вдруг распахнулась дверь и вылетела счастливая ведьмочка. Ее тут же обступили другие.

– Ну и как? – взяла я инициативу в свои руки, так как она не торопилась отвечать, а с видом человека у которого исполнились все желания восторженно смотрела в одну точку перед собой.

– Он такой... такой...

Общий вздох...

– Он сказал, сказал...

Я стала нетерпеливо постукивать ногой по полу.

– Что сказал?!

– Да подожди ты! – шикнули на меня.

Раз. Два. Мысленно сосчитала я и да... Вздох.

– Он сказал, что мы должны уметь все, – с придыханием сказала она.

– А-а-ах, – снова все вместе.

Мое терпение лопнуло, глаз задергался и я, растолкав локтями девочек, открыла дверь и вошла в кабинет. Ректор сидел за столом и, ухмыляясь, что-то читал. Услышав звук, поднял голову и вскинул бровь. В его фиолетово-голубых глазах мелькнуло удивление.

– Разве мы не выяснили все вопросы с предыдущей студенткой?

Я прищурила глаза. Но потом взяла себя в руки, глубоко вдохнула, выдохнула и сказала:

– Здравствуйте, Даринер мин Самитрэн, – вежливо поприветствовала мужчину я. Вверх поползла вторая бровь.

– Здравствуйте, студентка Ваир.

Я подошла к столу и, указав на стул, спросила:

– Я присяду?

– Пожалуйста, – кивнул он и внимательно проследил за тем, как я усаживаюсь, будто ожидая от меня подвоха.

Я сложила ручки на коленях.

– Понимаете, господин ректор, я не уверена в компетентности прошлой студентки, относительно некоторых вопросов, а именно, я сомневаюсь, что она донесла вам суть нашего... негодования.

Ректор смахнул с лица прядь волос и, сложив руки на груди, откинулся в кресле. Он чуть прикусил губу, на секунду сбивая меня с мысли.

– Также я думаю, что вы не построили с ней конструктивный диалог, а следовательно цель ее прихода сюда не была достигнута.

– С чего же такие выводы, студентка? – усмехнулся он, я отчетливо понимала, что ситуация казалась ему забавной.

Я снова глубоко вздохнула, давя рвавшееся наружу возмущение, и продолжила:

– Девушка не смогла связно рассказать о результате переговоров, что ставит под сомнение реальное наличие оных.

Глаза ректора смеялись, но он хотя бы не ржал открыто, что, безусловно, начисляло ему бонусные очки.

– И вы предлагаете заменить ее собой?

Я кивнула, встала, положила перед ректором листочек, из-за которого и произошел весь сыр-бор, и начала:

– Итак, в нашем расписании наблюдаются такие предметы, как «Теория боевой магии», «Медитация и самоконтроль», «Основы боевых искусств», «Стихийная магия и ее производная». Целесообразность таких предметов вызывает непонимание. Опираясь на КМУЗ, я с уверенностью могу сказать, что данных дисциплин нет в образовательной программе для ведьм. Теперь не соизволите ли вы объяснить их наличие в перечне предметов? – очень вежливо сказала я, хотя хотелась рвать и метать, ругаться и кричать.

Внутри просто бурлило негодование, требуя поступить в соответствии с ведьминской природой. Ректор опять переменил положение и устроив локти на столе, поднял голову и посмотрел на меня.

– Что ж, пожалуй, объясню. Дело в том, что МАКИС попала под королевский эксперимент, целью которого является полное раскрытие потенциала студентов, поэтому к данному случаю КМУЗ не подходит.

– Однако, всем известно, что ведьмы не способны к стихийной магии, – не согласилась я.

– Это лишь предрассудки, студентка, и я вас уверяю, через год вы будете управлять воздушными потоками с той же легкостью, что и варите любовное зелье,

– снисходительно ответил он.

И вот ведь! И не попрешь против!

– А не могли бы вы показать официальный документ, в котором указано, что академия стала участницей столь неразумного эксперимента, – попросила я. – А также подписи родителей несовершеннолетних студентов и студентов в полностью дееспособном возрасте на согласие участия в этом эксперименте.

На секунду в его глазах мелькнуло удивление. Что, съел? Так то! Если и ведьма, то необязательно дремучая!

– Первый документ я могу показать, – кивнул ректор, скрывая улыбку и переплетая перед собой пальцы. – А второго просто не существует.

– Почему же? – удивилась я. – Это противоречит законам Образовательного кодекса!

Снова удивление и улыбка. Он чуть тряхнул головой и ответил:

– В законе, о котором вы говорите, есть поправка, что если приказ идет непосредственно от короля, согласие студентов не нужно.

Я скрипнула зубами.

– Тогда первый документ, пожалуйста.

Он порылся в ящике и достал папку, которую и передал мне.

– Пожалуйста, – с приятной улыбкой, после которой у меня появилось желание сократить количество его зубов. Эх, где же ты, Метя, когда так нужна?

И вообще, от его вежливого тона хотелось завыть. Я не привыкла к такому общение. В моем понимании последнее должно проходить при участии живых эмоций, не скованных рамками, устанавливающимися этикетом.

Я села на стул и принялась скрупулезно все изучать. Но никаких результатов это не дало. Все так, как говорит ректор. Наконец, я закрыла папку, передала ее мужчине, и вежливо сказала:

– Спасибо, за информацию и потраченное время. До свиданья.

А затем ушла, правда, я все-таки не выдержала и со всей силы хлопнула дверью. Бесит-бесит-бесит. Надеюсь, у него в кабинете что-нибудь отвалилось!

Тут же меня обступили студентки. Не дожидаясь шквала вопросов, я мрачно отрапортовала:

– Академия участвует в королевском эксперименте, согласно которому в нашу программу добавили предметы, полностью раскрывающие наш потенциал.

Затем я растолкала ведьм, пинком открыла дверь и вышла. Однако услышала за спиной: «Вот, учись! Четко и по делу. Правда странно, что она не реагирует на ректора. Может она девочками интересуется?».

У-у-у, одно слово, ведьмы! И ведь знали, что я услышу. Наверное, мстят за тот злополучный поцелуй с ректором. Но я не буду разбираться с ними! Бабушка всегда говорила, что если о тебе судачат за спиной, значит ты впереди! Мымры костлявые! Ну, ничего-ничего, вот выживу этого белохвостика... то есть белобрысика из академии и посмотрим, кто будет их кумиром!

Проходя мимо секретаря, я обратила внимание, что страдалец еще не очнулся. Ну-ну. Пусть полежит, отдохнет. С таким начальником, поди, ни минуты без дела, ни дня без приключения.

Я снова вышла в холл академии, оглядела все еще не рассосавшуюся толпу и, прикинув где могут находится мои девочки, поступила наиболее разумно.

– Факультет ведьм. Второй курс, тридцать третья группа! – заорала я во все горло, замахала над головой руками и стала подпрыгивать на месте.

– Эй, шустрая, – обратился ко мне какой-то парень, огневик скорее всего, – они стоят на улице.

Я скосила на него глаза, он прошелся по мне оценивающим взглядом. Прищурилась.

– А ну похотливые глазки убрал! – рявкнула я. – Эта ведьма, – показала на себя, – не для всеобщего глазения!

Он обиженно отвернулся и пробухтел что-то вроде:

– Сначала так одеваются, а потом возмущаются, что глазеют!

Я фыркнула. А вот на форму нечего бочку катить! Форма – это святое! Сглазила мага на то, чтобы у него весь день пятая точка чесалась. А что? И безвредно, и эффективно, и даже магией не назовешь, поэтому все законно! И вот не надо про то, что это хамство! Это общественно полезная работа, выполненная в воспитательных целях!

Стала медленно продвигаться вперед, протискиваясь между студентами. Вредность заставила оглянуться назад. Тот огневик оглядывался, стараясь незаметно почесать зудящее место. Пацан, ты сделал этот день! Настроение резко стала падать по шкале паршивости.

– Да, я ведьма, да я злая,

Но бываю и другая,

Только знай, мой дорогой,

Что сделал ты меня такой, – стала напевать я.

Все-таки правду говорят: сделал гадость – сердцу радость.

Кое-как я все-таки вырвалась из этой набитой сельдями... тьфу ты... студентами бочки, то есть академии. Огорчало только одно, придется опять это все переживать, когда пойдем назад. Пока оглядывалась в поиске моих змеечек... эм... ведьмочек (да что такое оговариваюсь и оговариваюсь, наверно, на меня общение с ректором плохо влияет!) в голову пришла закономерная мысль: что, в общем-то, все они там толпятся? У нас какая-то благотворительная акция, о которой я не знаю? Может что-то типа «Дай котлету голодающему студенту, не будь жадиной»? Или может на площадке ректор стриптиз собрался устраивать, и они в ожидании? Но тогда что там делают парни? Тьфу ты! Дала себе мысленный подзатыльник. Мира, запомни: ректор и околопостельная тема не для тебя! Запомнила? Поняла? Замечательно. Едем дальше. Где моя группа?!

– Э-ге-гей! Змеечки мои! Где вы? – сложив руки рупором, закричала я. – Ау-у-у! Ваша староста пришла, расписание принесла!

Не, ну я так не играю. Я тут ради них старалась, к декану ходила, с ректором разбиралась, а они ходят не понятно где!

Но уже через несколько секунд показалось одиннадцать моих ведьмочек. Они не стройным хором поздоровались со мной, а я, прищурив глаза, оценивала их внешний вид. Платья почти у всех порваны, шнуровка на лифе не стянута, шляпы, которые должны «стоять», «висят» немой укоризной всем жмотистым жмотам, которые не расщедрились на их починку. А чулки (если их еще можно назвать таковыми) олицетворяли собой наглядную иллюстрацию к словам «дыра», «дырища», «дырочка». Их можно в музей выставлять и экскурсию проводить.

Очень вовремя прилетела Метюша. Радость моя, знает, когда она нужна! Я перехватила ее поудобнее и стала ей поигрывать.

– Так, – неодобрительно начала я, – это что за внешний вид?!

Девочки переглянулись и все как одна потупили взор. Сговорились, значица... Я прищурилась.

– По какому поводу забастовка? – спросила я грозным тоном.

И тут все они начали говорить, перебивая друг друга. Но главную мысль я поняла. Форма, шилась не на каждого студента, а обновлялась раз в три года, исключая чулки. И ведьмы решили провести незапланированное обновление своих платьев и шляп, потому что предстать перед новым ректором в старой форме – настоящее кощунство.

– Дуры! – рявкнула я. – Бестолочи! Как вы могли?! Нет, ну как вы посмели?!

– Ну, Мира, мы же хотели как лучше... – начали они.

– А со мной посоветоваться было в лом?! У-у-у, тихушницы! Предательницы! Как вы посмели организовать такой кипиш, не уведомив при этом свою старосту?! Армия воюет, а генерал не в курсе! Что за безобразие?! – возмущалась я.

Они состроили виноватые мордашки. Я потерла лоб. Как выбраться из этой ситуации? По идее я сейчас должна была написать рапорт куратору на новую форму, в связи с тем, что старая пришла в негодность. Он должен рассмотреть обстоятельства, из-за которых одежда была испорчена, и поставить расходы на баланс академии или потребовать возмещение ущерба с ведьмочек. Это же еще одна головная боль!

– Кто придумал? – спросила тихо, но угрожающе.

– Я, – ответила Лола, маленькая худощавая тихоня, с наполеоновскими планами.

Знаете выражение, в тихом омуте гомункулы водятся? Вот это про нее. У меня буквально задергался глаз. Из ноздрей разве, что огонь не валил! Спокойно, Мирочка, спокойно. Ты хорошая, в меру добрая ведьма и тебе совершенно не хочется убивать этих пигалиц, будто из подворотни вылезших.

– Хо-ро-шо, – протянула я по слогам. – Назначаю тебя ответственной за получение новой формы для вашего диверсионного состава.

Она кивнула. А Метя, вырвавшись из моих рук, шлепнула эту террористку малолетнюю по мягкому месту.

– Ай! – вскрикнула она.

– Знай наших, – мрачно прокомментировала я.

Вот чувствовала я, что за испорченное казенное имущество все равно придется мне отвечать. И-эх, надавать бы им по шеям! Или лучше прикопать по-тихому, что б не мучатся, а на совете старост, вытирать крокодильи слезы платочком и приговаривать: «Я старалась держать себя в руках... Ну не шмогла я, не шмогла».

Я рыкнула, топнула ногой от бессилия.

– Вот ведь, болотницы! Ума нет, хоть бы взяли взаймы у кого! Вандалки малолетние! – ругалась я, стараясь выпустить всю отрицательную энергию. – Змеюки подколодные!

– Нет, а что ты нас ругаешь?! Мы виноваты, что ли? – заявила Дриала, уперев руки в бока.

Высокая, стройная блондинка с размерами девяносто-шестьдесят-девяносто, самая зазнаистая зазнайка, считает себя лучше и умнее всех, а также думает, что она никогда, ни в чем не виновата.

– А кто же?! – рявкнула я, глаз дернулся.

Скосила взгляд на часы у входа в академию. До пары оставалось ровно пять минут.

– Так, сейчас идем на Зельеваренье, потом я вас ознакомлю с изменениями в расписании, а потом, – я угрожающе сверкнула глазами, – разберемся!

Я развернулась на пятках и пошла в здание. Холл порадовал пустотой. Да, если ректор и собирался устраивать стриптиз, я его пропустила... Поняв, что мысли снова ушли не в ту плоскость, скрипнула зубами. Быстро поднялась по лестнице, свернула на право, толкнула вторую слева дверь и ворвалась в помещение.

Меня тут же окутал чуть запах нашего кабинета Зельеваренья. Неповторимое сочетание различных цветов, сушеных трав, с легким оттенком дыма. Коричневые деревянные стены и потолок, действовали умиротворяюще. Я села за первую парту, засунула расписание в сумку, которую бросила на соседний стул и положила голову на поверхность стола.

Я не представляла, чем может обернуться эта ситуация. Побилась головой об парту и услышала, как входят девочки. Обернулась, они вздрогнули.

– Мира, твои глаза... – начала Лола.

Я полезла за зеркалом в сумку и заглянула в него. Вот ведь, ведьмы! Довели! У меня впервые бабушкино наследство само собой вылезло наружу! То есть глаза зелеными с вертикальными зрачками стали. Я стала равномерно дышать, стараясь успокоиться, не получилось.

Тут ко мне подсела Бореслава. Миловидная хорошенькая девчушка с вздернутым носиком и задорным взглядом.

– Успокойся, Мира. Ну, набедокурили, с кем не бывает...

А мне при взгляде на ее шляпу, когда-то гордо носящую звание ведьминский колпак, аж выть захотелось.

– Уйди, болезная, – простонала я. – Не трать мои последние нервы, оставь что-то для седой старости!

Тем временем в кабинет зашла преподавательница. Профессор Като.

– Здравствуйте, ведьм... – но, увидев внешний вид девушек, осеклась. – Бедненькие, что с вами случилось?

И тут у меня буквально лампочка в голове зажглась! Это же выход! Я неимоверными усилиями вызвала на глазах слезы и бросилась к этой доброй женщине.

– Профессор! – начала я патетично. – Такая беда! Они без меня пошли за ягодами колюники и изодрали одежду! Теперь им приходиться ходить в рваной форме, так как ректор сказал, что без нее их не допустят до заняти-и-ий! – последние слова я уже прорыдала, держа Мириту Като за руку.

– Помогите, пожалуйста! Вы же можете, – я подняла на нее полные слез глаза и шмыгнула носом.

Она вздрогнула. Ой, я забыла, что у меня так и остались «ведьминские» глаза. Да-а-а, слезы в таких глазах выглядят поистине жутко... Мой прокол.

– Ну, не убивайтесь так, Арамира, – она осторожно погладила меня по голове. – Сейчас мы сварим зелье, прополоскаем там их форму, да и вашу заодно, что бы не обидно было и она будет как новенькая.

– Спасибо! – от всей души поблагодарила я ее.

Ну, вот одной проблемой меньше. Однако, отворачиваясь от немного дематериализованной преподавательницы, я все равно злобно зыркнула на этих змеюк, сбившихся в кучу, с немой надеждой и восхищением взирающих на меня. Под моим взором они сникли. Так-то! Пусть не думают, что легко отделались!

Мы расселись по местам, и профессор Като стала записывать на доске ингредиенты, для нужного нам зелья. Быстренько переписали все к себе в тетрадь и стали наблюдать и повторять за преподавательницей. Уже через несколько минут в наших котелках весело булькала зеленоватая субстанция.

Мирита весело вещала нам о своих летних приключениях, а травки и листики сами прыгали в котел.

– Так, теперь сливаем все в общую емкость, – скомандовала она, и на середину комнаты вышла медная ванна на кованых ножках.

Тут же Лола, схватив свой котел, попыталась вылить туда зелье, но ванна оказалась не так проста... В два огромных прыжка, сопровождаемых ужасающим грохотом, она оказалась на другом конце комнаты и повиляла задом, мол «врешь, не возьмешь». Ведьмочка растерянно застыла с котлом в руках, а мы рассмеялись. Да, такого подвоха она не ожидала. Профессор, по-доброму посмеявшись, вернула емкость снова в центр, и мы уже беспрепятственно смешали наши зелья.

– Раздевайтесь! – велела она.

Мы переглянулись, пожали плечами и стали снимать форму. Сложив все аккуратно на парты, забрались с ногами на стул.

– Хорошо, – кивнула она. – А теперь...

Дверь внезапно открылась, и вошел ректор.

– Профессор Ка... – начал он с порога, но увидев нас замер.

Он ошарашено переводил взгляд с одной ведьмочки в нижнем белье на другую.

– Что выбираете, какая лучше? – не могла не съязвить я.

Его глаза, встретившись с моими, блеснули, затем он прорычал:

– Это что еще такое?

В ту же секунду вокруг нас обернулись какие-то пыльные покрывала. Я чихнула.

– Ни одна не приглянулась? – уточнила я.

– Профессор Като, зайдите после занятий ко мне в кабинет! – пророкотал он и, хлопнув дверью, удалился.

«От меня, поди, научился» – чуть не прослезилась от умиления я.

– Попадос, – сказала преподавательница задумчиво.

Мы перевели взгляд на нее. А она вдруг тряхнула головой, задорно улыбнулась и сказала:

– Ну, раз самое страшное уже случилось, продолжим!

***

– И она мне заявляет: «Что ты на нас кричишь, разве мы виноваты?»! Нет, ты представляешь? – возмущалась я, сидя на обеде с моими мальчиками.

Колин уже почти сполз со стула от смеха. Тарий ржал, положив голову на стол, и периодически стукая по нему же кулаком. Эрнест держался за живот и вытирал, катящиеся слезы. Иртан ухахатывался, пытаясь маскировать преступную деятельность покашливанием. Сказать откровенно, выходило у него это не очень, но, как говорит моя бабушка, важно старание, а не результат. Иногда... а иногда и результат был бы не лишним. Рамир и остальные парни, находились уже почти в несознанке от смеха. И что их так развеселило? Я прервала свой возмущенный монолог и подозрительно посмотрела на пацанов.

– Не обращай внимания на этих идиотов, – невозмутимо, с самым серьезным лицом сказал Марк, и положил ложку овощного рагу в рот. – Что было дальше?

Я еще раз кинула на них полный подозрения взгляд, а затем продолжила:

– В общем, как ты понимаешь, я была в крайней степени раздражительности. Просто вообрази весь масштаб работы, который мне нужно было бы выполнить из-за этих подлюг! Но я, как рациональный руководитель, решила отложить этот вопрос...

– При этом слегка убив ведьмочек... – прокомментировал уже икающий Рамир.

– Действительно, чего бы трупиков не отложить на потом, им-то уже все равно... – поддержал Тарий.

Столовую оглушил новый взрыв смеха.

– Да нет же! Я была очень спокойна...

– И только немного накостыляла им по первое число! – выдавил сквозь истерические приступы Эрнест.

– А вот и не правда! Не было такого! Ну если только моя метелочка...

Парни заржали с новой силой.

– Я больше не могу-у-у, я сейчас сдохну-у-у, ы-ы-ы, – еле выговорил Колин.

Я надулась. Нет, ну вот у меня серьезная проблема была, а они ржут! Мне в тот момент совершенно не до смеха было! Чего они смеются? Услышала кашель со стороны Марка. Ага, и он Иудой оказался! Предатель! Я тут же метнула на него гневный взгляд, но уличить ни в чем не смогла. Лицо Марка оставалось предельно серьезным.

– Что же было дальше? – тоном психотерапевта спросил он.

– Дальше мы пошли на пару, я попросила профессора Като восстановить ведьмам платье, а потом ректор увидел нас голыми, – быстро сказала я и замолчала.

Знаете что такое великая ведьминская месть? Не знаете? Знакомьтесь, это была она. Наш девиз не победим! Возбудим, но не дадим! Я про любопытство и информацию, а вы о чем подумали?

На меня уставилось двадцать пар жадных до смешной истории глаз.

– Я попрошу с места про профессора Като – поподробнее, – строго сказал Тарий.

Мстительно улыбнулась, показала им язык и рассмеялась. Да, хорошо смеется тот, кто смеется последним!

– Мира! – возмутились они.

Я же невозмутимо принялась поглощать пищу. У меня обед как-никак, а я еще ни ложечки не съела!

– Мира, ну нас же любопытство съест! – заканючил Колин.

Ноль реакции.

– Ну, Мира, виноваты мы, что ли в том, что ты так смешно рассказываешь?

Фунт презрения.

– Ми-и-ира! Не будь ведьмой!

– Будь клоуном, – закончила я его мысль. – Нет уж спасибо, роль ведьмочки мне нравится больше!

Тут в игру вступил Марк:

– Арамира, а я? Я внимательно слушал, сопереживал и ни разу не хихикнул! А мне расскажешь?

Бросила на него хмурый взгляд.

– Ладно, – буркнула я.

И поведала им продолжение и окончание истории. К чести мальчиков, они пытались не угорать, стойко боролись со смехом, выгоняли этого супостата как могли, но...

– Я на минуточку, – скороговоркой проговорил Марк и стрелой понесся к выходу, уже оттуда я услышала его гомерический хохот.

Вздохнула.

– Ладно уж, не бегайте, – смилостивилась над ними.

И столовую буквально смыла новая волна истерического смеха.

– Ну, Мира! Оставишь тебя одну на полдня и все! Ты такого натворишь! – выговорил Рамир, отсмеявшись.

– Вот ректору свезло! – вторил ему Дирк.

Я поправила ведьминский колпак, взяла чай и гордо сказала:

– Это не я ищу неприятности! Это они ко мне лезут!

– Как скажешь, я не спорю! – усмехнулся он и подмигнул мне карим глазом.

Я все же не сдержала улыбку.

– Ладненько, мальчики, я пошла. У меня впереди история боевой магии, – сказала, вставая.

– Да ладно? – удивился Эрнест. – Боевая магия, ты шутишь?

Я покачала головой.

– Я была бы рада, будь это лишь неудачной шуткой нашего ректора, что б ему икалось!

Парни посочувствовали мне и пожелали удачи.

Высмотрев своих ведьмочек в столовой и убедившись, что они ничего не учудили, я со спокойной душой пошла готовиться к занятиям. Не успела выйти из столовой, как на меня налетела невысокая, маленькая, хрупкая девушка с двумя светлыми косичками. От столкновения у нее из рук выпали учебники и тетради. Я как благовоспитанная ведьма, наклонилась, чтобы поднять их, попутно ругая всяких несущихся сломя голову дам.

– Спасибо, – тихо сказала она.

– С какого факультета? – спросила я, подбирая очередную тетрадь.

Одета она была в форму воздушников (синие штаны, куртка, голубая футболка и берцы), но, сколько я себя помню, там учились только парни, вот я и спросила.

– С воздушного, – еще тише ответила она.

Мои брови медленно поползли вверх. Надо же! А я думала, она по ошибке натянула на себя не ту форму...

– А курс?

– Третий, – буквально на грани слышимости прошелестела девчушка.

Моему удивлению не было предела.

– Третий?! А почему я тебя раньше не видела?

Встала и подала ей тетради.

– Я только в этом году перевелась, – она подняла на меня большие голубые глаза. А меня как озарило.

– Да ты что? Бедная ты бедная, там же одни парни! – «посочувствовала» ей я.

Она шмыгнула носом. Мне захотелось мерзко похихикать и потереть ручки.

– Слушай, – я подхватила ее под локоток, – ты, наверное, еще не успела друзей завести?

– Не успела, – подтвердила она, покорно следуя за мной.

– А хочешь со мной дружить? – спросила я.

Она снова подняла на меня ясные очи.

– Хочу.

– Вот и прекрасно! – обрадовалась я. – Как тебя зовут?

– Адоника.

Ну и имечко!

– А меня Арамира, очень приятно, – улыбнулась во все тридцать два я. – Ну давай, покедова. Мне на пару надо. Если что заходи. Пятый этаж, шестая комната.

Я отцепилась от девчули, помахала ей ручкой и чуть не в припрыжку побежала в корпус.

***

Я распахнула дверь в комнату и с порога заявила:

– Аля, ты не поверишь, что я поняла!

Подруга лежала на кровати на животе , листала журнальчик и болтала ногами.

– М-м-м? – промычала она.

– Вот смотри! У нас есть чуть более двух сотен озабоченных ректором ведьмочек, так? – начала я с энтузиазмом.

– Так, – подтвердила она и, перевернув страницу, углубилась в чтение.

– Аля! – возмутилась я. – Неприлично столь явно игнорировать говорящего с тобой!

Она подорвалась с кровати, как будто ее ужалили. Да, на такой эффект я даже не рассчитывала, не думала, что ее столь волнуют правила приличия...

– Кто ты?! – она замахнулась на меня.

– Че-его? – удивилась я.

Я с утра вроде была самой собой, ощупала себя для достоверности.

– Кто ты?! И что сделала с моей подругой?! – она шлепнула меня журнальчиком и снова замахнулась.

У меня буквально глаза вылезли из орбит, а брови полезли в волосы.

– Аля, ты чего? Своих не признаешь?!

– Моя подруга кривилась, как лимон, когда в ее присутствие упоминали о приличиях! А что бы она произносила это слово сама!

Я усмехнулась.

– Судя по твоему словесному портрету, можно подумать, что я голая скачу по академии, горланю похабные песни на каждом углу и вообще являюсь наглядной, ходячей и дышащей акцией протеста всему культурному обществу!

Аля, убрала журнал и выдохнула.

– Вот теперь я вижу, что это действительно ты! Твою манеру речи ни с одной другой не спутаешь!

Я фыркнула.

– Так чего ты там напридумывала? – спросила она, усаживаясь на кровать.

– Смотри, – продолжила я. – У нас имеются озабоченные ведьмочки, так? А теперь представь себя на месте одной из них.

– Ну, – подтолкнула она меня к дальнейшему развитию мысли.

– Мы моделируем ситуацию. К тебе подходит странного вида ведьма и говорит: «Хочешь влюбить в себя ректора за месяц? Мы поможем. Только следуй нашим указаниям и во всем нас слушайся. Внимание срок предложения ограничен. Акция действует до начала зимы». Твоя реакция?

– «Идите-ка вы лесом! Сама справлюсь, буду я еще тут всяких слушать!», – тут же ответила Аля.

– Во-о-от! – протянула я и наставительно подняла вверх указательный палец. – То-то же! Ведьмочки – вольнолюбивый народ и слушаться они нас не будут, а уж когда в эту и без того гремучую смесь примешивается влюбленность, то все... Писец.

Проанализировав ситуацию с моей группой, я пришла к выводу, что с ведьмами каши не сваришь. Они ведь не посоветовались со мной, хотя я являлась их непосредственным руководителем! А уж в таком тонком деле, как завоевание ректора, они и подавно слушать никого не будут! Подруга почесала подбородок.

– И че делать?

– А вот что! – ответ у меня уже был. – Нам просто нужна в меру скромная, в меру неуверенная в себе, чуть-чуть одержимая ректором не ведьма.

– Ага, а еще зрачок из глаза хмыря! – огрызнулась она. – Где мы такую возьмем?!

Я плюхнулась на кровать, откинулась на руки, закинула ногу на ногу и радостно произнесла:

– К счастью для нас, я сегодня как раз познакомилась с такой девушкой и даже успела подружиться.

Аля пару минут тупо таращилась на меня и хлопала глазами.

– Когда успела? – наконец выдохнула она. – И кто это? Как ее зовут? С какого курса? Факультет какой? Красивая? Худая или полная? Рыжая или брюнетка?

Усмехнулась.

– Адоника. Третий курс. Воздушница. Красивая. Худенькая. Блондинка.

– Обалдеть! Девушка у воздушников! – по-моему, у Али был шок. Пришел так невзначай в гости и решил остаться.

Улыбнулась, посмотрев на ошарашенное лицо подруги. Грела мысль, что обескуражила ее именно я.

Так, пока оставлю Алю выпроваживать Господина Шока из ее головы, а мне надо еще в библиотеку сходить. Надеюсь хоть этот поход обойдется без приключений!

***

Надеждам моим было не суждено сбыться... Почувствовала неладное я еще на походе к святая святых академии. Как-то настораживали студенты, аккуратно– преаккуратно закрывающие дверь библиотеки, а затем дающие такого стрекоча, что хоть сейчас их выставляй на межакадемические соревнование студентов по бегу. Все спринтерские дистанции были бы наши! Зуб даю!

Я открыла дверь, вошла и замерла. Придерживаясь стеночки, медленно, не далая резких движений, ступая только на носочках, шел парень. На его лице отчетливо проступал ужас, а губы еле заметно дрожали.

Мое любопытство тут же подняло голову, как страус из песка, и насторожилось. Наверное, чувствует очередное попадалово. Конечно, ему хорошо, а мне потом страдай!

– Ты чего? – тихо спросила я у студента, ну так, на всякий случай.

Он замотал головой, дошел, наконец, до вожделенной двери и медленно, без скрипов, открыв дверь, выскользнул за нее. Затем я услышала удаляющиеся быстрые шаги. Странно...

А потом раздалось это... Ужасающий вопль, от которого волосы вставали дыбом, сердце обливалось кровью, а душа паковала чемоданы, приговаривая: «Невозможно работать в таких условиях». Ноги сами понесли меня к источнику звука. Между многоярусными стеллажами с книгами метался дух и надрывно выл:

– У-у-у-у...

Он рвал на себе призрачные волосы, поднимал руки, будто обращаясь к мирозданию, а потом снова принимался за первое действие. Я удивилась. Что это с Самием Самичем? Сегодня вроде не годовщина его смерти... Да и не полнолуние, да и не ночь!

– Самий Самич, – тихо позвала я.

Дух с безумными глазами повернулся ко мне, а потом как кинется... к моим ногам, как схватиться за них...

– Ми-и-ирочка-а-а-а! – завыл он на новой ноте.

Я прочистила, заложившее ухо и посмотрела на несчастного.

– Ми-и-и-ира-а-а-а, беда-а-а-а-то кака-а-а-а-я-я-я!

– Что такое? – также негромко спросила.

– И-и-ирод окаянны-ы-ый! Супоста-а-ат нечисты-ы-ый! Забра-а-а-ал!

В принципе, мне общее направление мыслей духа нравилось. Я бы присоединилась к потоку оскорблений, посвященных ректору, но вот слово «забрал» меня насторожило.

– Что забрал, Самий Самич?

– Все-е-е забрал, Мирочка! Жизнь мою забрал! Смысл забрал!

– В смысле, жизнь забрал?! – не поняла я.

Не хотелось мне его, конечно, расстраивать, но надо бы напомнить, что он вот уже как два столетия мертв... такие дела...

– Да не жизнь! Книги забрала-а-а-ал!

Я озадаченно перевела взгляд на тысячи спокойно стоящих на полках книг.

– Да не эти! Запрещенные! Забрал! Ограбил! Все самое ценное вынес! Что же я теперь читать-то буду-у-у! А-а-а-а...

– Еще раз, пожалуйста, – мягко попросила я. – Коротко и по существу.

Самий Самич собрался, посмотрел на меня и сказал:

– Утром пришел ректор. Попросил список книг, который я ему предоставил. Потом потребовал список запрещенной литературы, я отнекивался как мог, мол что вы, отродясь такого не было! А он! Как рявкнет на меня! Как пригрозит, что бесам, на потеху меня отдаст, если не выдам ему этот список. Ну, я и отдал... А потом он... он... они... пришли... и... забрали... все-е-е-е...

На последнем слове он не выдержал и снова завыл. Ну, ректор! Ну, сволочь! Никакого уважения к почтенному возрасту духа!

– А потом принес новые книги, сказал на учет поставить, будто мне до них теперь! Как жить-то, а? Мира, как мне жить?! – он заломил руки.

– И до библиотеки, значица, добрался, ирод окаянный, – процедила я сквозь зубы.

– Добрался, добрался, – закивал он. – И как у него хвост по пути только не отсох?!

Я постаралась утешить его:

– А ты не отбрасывай книги-то, новые которые! Займись делом, может легче станет.

– И то верно, – он вздохнул.

Мы медленно пошли к его столу.

– А ты зачем пришла, а, Мирочка?

– Да мне бы книгу по расоведению и какой-нибудь справочник для чайников по домоводству...

– Ого! – Самий Самич посмотрел на меня с неприкрытым удивлением.

– Это тебе последние-то зачем? Никак замуж надумала?!

Я с ужасом отмахнулась.

– Что ты! Просто понимаешь...

И я объяснила ситуацию во всех ее катастрофических масштабах.

– Ирод! Деспот! – еще раз отругал ректора дух, а потом пошел за нужной мне литературой.

А я с интересом рассматривала несколько огромных стопок новеньких книг. Особенно мое внимание привлекла одна с названием «Расы мира. Самый полный сборник». Я аккуратно вытащила ее из середины, не уронив при этом ни одной другой (вот что значит "мастерство"!), и повертела в руках. Тут появился Самий Самич. Подняла голову и, посмотрев на него, спросила:

– А можно я вот эту почитаю?

– Конечно, – кивнул он. – Тогда расоведение тебе не надо?

– Надо, надо! Все надо!

Я схватила эти источники знаний и уселась за стол, стоящий неподалеку. «Справочник домохозяйки» я отложила и открыла оглавление сборника. Пробежавшись глазами по списку, я встретила только одну незнакомую расу, которая стояла самой первой. «Аморты».

Так-так-так... Информация была весьма скудная. Я узнала только, что аморты – до недавнего времени изолированная раса, образующая собственное Камийское королевство. О них, кроме внешних признаков, ничего не известно. Все аморты имеют разноцветные глаза и хвост под цвет волос.

О да, справочник, ты мне так помог! Я столько о своем ректоре узнала! Аж голова гудит от обилия знаний! Полистала для приличия учебник по расоведению, но там ожидаемо про амортов вообще ни слова не было.

Сходила в библиотеку за знаниями, называется! Печально вздохнула, собрала книги и отправилась назад к библиотекарю.

– Самий Самич, вы что-нибудь знаете про амортов? – спросила я с надеждой.

Он посмотрел на меня задумчиво, почесал затылок, потер нос и выдал:

– Я уверен, что что-то знаю, только не могу вспомнить что... Старость не в радость...

Я совсем приуныла.

– Ну, как вспомните, зовите, – сказала я и, зажав под мышкой «Справочник домохозяйки», отдала остальное духу. – До свидания!

– Приходи почаще, Мира, а то все тут такие пугливые, аж противно!

Я кивнула и пошла к выходу. Поход в библиотеку принес почти нулевые результаты, эх-х... Что же вы за темная лошадка, ректор?

***

Я сидела за столом и читала конспект по боевой магии. Противные буквы никак не желали складываться в слова, а если и складывались, то проскальзывали мимо моего сознания. Я упорно концентрировалась, зажимала уши, подолгу глядела в тетрадь, но все равно понимала я из написанного мало. Нет, там не было муторных, заковыристых слов, наоборот он были самые обычные, но вот картина в целом никак не получалась.

Я закрыла глаза и сделала глубокий успокоительный вздох. Тише, Мира, дыши. Это все твоя внутренняя установка. Ты настроила себя на то, что теория боевой магии сложный, непонятный для тебя предмет. В этом вся проблема. Нужно избавиться от этой установки, иначе не сдашь экзамены и вылетишь из академии, как пробка из бутылки. Проникнувшись значимостью конспекта, я уже хотела начать читать, как Аля воскликнула:

– Мира! Представляешь?! У герцога Кергервабирского есть младшая дочь!

Я раздраженно вздохнула.

– Конечно, представляю, Аля! Все люди, у которых более одной дочери, имеют младших и старших. А у герцога их три!

– Да нет же! У него есть четвертая дочь! – возбужденно ответила она.

– Это невозможно. Герцогу напророчили шесть детей и все они уже родились, – поучительно сказала я, оборачиваясь к подруге.

Она закивала, соглашаясь со мной.

– Это конечно так! Но журналисты выяснили, что он скрывает наличие еще одной дочери. По мнению общества, она уродлива, глупа, хамовата и жирна. Это и послужило почвой для утаивания наличия девочки.

Я встала и пошла к подруге, уселась рядом с ней и заглянула в светскую хронику.

– «Об этой девушке стало известно, когда двоюродный брат короля, герцог Кергервабирский объявил о том, что в скором времени он собирается устроить еще один политический брак. Ввиду того, что все его дочери уже пристроены, а сыновья помолвлены, это событие позволило нам засомневаться в наличие у герцога лишь шести детей. Мы провели расследование и выяснили, что седьмой ребенок герцога живет в его поместье на окраине страны. При этом девушка совсем не выходит из дома. Также по предварительным расследованиям мы можем сделать вывод, что ей на данный момент восемнадцать лет. Так как именно девятнадцать лет назад герцогиня почти на два года удалилась из высшего общества», – прочитала я. – Ну и дела. Ей всего восемнадцать, а уже замуж!

Аля усмехнулась,

– Можно подумать ты намного ее старше!

– Два года в нашем возрасте приравнивается к тридцати! – наставительно сказала я. – Нет, ты представь, политический брак! Бедняжка!

Подруга скептично хмыкнула.

– Да с такими характеристиками хоть какой-нибудь бы был, брак-то!

– Вот именно! – поддержала я ее. – Жирная уродина, невоспитанная хамка и затворница! Бедный, бедный жених. За что его так?

Мы рассмеялись.

– Да ну тебя! Я думала, она девушке сочувствует!

Улыбнулась.

– Еще чего!

Вернулась на своем место, к ненавистному конспекту по боевой магии. А потом вспомнила утро и, снова повернувшись к Але, спросила:

– Кстати, ты не знаешь, чего сегодня все в холле толпились?

Она подняла на меня глаза от газеты и сказала:

– Конечно, знаю, я как нормальная, среднестатистическая ведьмочка всегда в курсе событий!

– Не прибедняйся! – отмахнулась я. – И чего там было?

– Да новые преподаватели приезжали, вот все и хотели их увидеть, – усмехнулась подруга.

У меня глаза полезли на лоб.

– Преподаватели? А по каким дисциплинам?! – спросила с ужасом.

Она пожала плечами и вернулась к чтению газетенки. Я же, ошарашенная, повернулась к конспекту. Внимание! Внимание! Станция «Попадалово»... Мало нам ректора, так еще и новые преподаватели!

Н-да... Наконец, собравшись с силами, я снова стала читать теорию. И (О, чудо!) понимала почти все. Минут через двадцать, я закрыла тетрадку и потянулась за справочником. Открыла оглавление, нашла раздел «Стирка» и принялась изучать.

О-у-у... все намного сложнее, чем могло показаться на первый взгляд.

– Аля, нам нужно будет найти веревки, порошок и, – я заглянула в книгу, – прищепки. Она удивленно на меня посмотрела:

– Зачем?

– Затем, дорогая моя, что одежду стирать-то нам как-то нужно! Или ты будешь в грязной ходить? – спросила я. – Только учти, если от тебя будет вонять, на радиус двух метров ко мне не приближайся. Я тебя, конечно, люблю, но не до такой степени!

Она кинула в меня подушкой.

– Твоя любовь плоска, как тарелка, раз ты не хочешь дышать моим естественным запахом!

Я скривилась.

– Просто ненавижу разные посторонние «ароматы», и ты это знаешь.

Она кивнула:

– Ладно уж! Только вот проблема, с территории академии в будни нам выходить нельзя!

Я потерла лоб.

– Ну, спросим сначала у комендантши. Кстати, спрашивать нужно прямо сейчас. Потому что уже вечереет, и нужно готовиться ко сну.

Аля кивнула, встала и пошла к двери, а потом остановилась и спросила:

– Как ты говоришь «прощетка»?

Я засмеялась, посмотрела в справочник и ответила:

– При-щеп-ка.

Она кивнула и удалилась. Я сладко потянулась, а потом совершенно случайно бросила взгляд в угол, в котором стояла моя метла. На полу, под ней я увидела разорванные на мелкие кусочки лоскутки, и все бы ничего... только мне показалось, что на одной тряпочке была часть розового слоника. К слову, на моей пижаме был такой рисунок...

Я подорвалась с места, кинулась к Мете, и, схватив лоскуток, стала его пристально рассматривать. Так и есть. Это когда-то была моя пижама... У меня задергался глаз.

– Метюха! – завопила я. – Это что такое?! Ты зачем мою пижамку разодрала?!

Метла в ответ на мои крики поникла, и всем своим деревянным видом изображала раскаяние.

– Ну, ты... – я не закончила.

Встала, кинула лоскуток назад в общую кучу, и пошла к столу. Там положила голову на стол и простонала:

– Нет от тебя никаких доходов, расходы одни...

Метя подлетела и стала тереться древком о мою руку, как кошка просящая ласки. Ну что с нее взять? Погладила.

Тут раздался робкий стук в дверь. Я подняла голову и с удивление посмотрела на нее. Это кто тут такой вежливый? У нас обычно, дверь нараспашку, претензии с порога, а тут...

– Меть, открой, а? – попросила я.

Метюша, чувствуя свою вину, не стала спорить, а покорно полетела открывать. И вот на порог робко ступает Адоника.

– Привет, – тихо говорит она.

Оп-па...

– Привет! – радостно улыбаюсь я. – Ну, чего застыла как не родная, проходи, садись.

И я махнула на свою кровать. Она повиновалась, а я цепким взглядом оценивала ее с ног до головы. Нет, девочка все-таки то, что надо.

– Итак, – я повернулась к ней. – Как первый учебный день?

Она скромно улыбнулась.

– Спасибо, хорошо. Парни такими добрыми оказались.

– А какая группа? – тут же поинтересовалась я.

– Двадцать восьмая, – она опустила глаза и поковыряла пальчиком коленку.

Мои мальчики? О, вот и замечательно! Они мне как раз помогут ее самооценку поднять! Только надо теперь, чтобы она согласилась на нашу авантюру. Минус был только в том, что если у нас ничего не получится, девочка сильно расстроится. Такие как она вообще из-за неудач сильно переживают.

– Да, там пацаны прикольные, – согласилась я. – Они мне в прошлом году очень помогли, и сейчас мы с ними прекрасно общаемся!

– А как помогли? – заинтересовалась она, глядя на меня голубыми глазами.

Я улыбнулась.

– Да я пришла, вот прям как ты, вся такая неуверенная, робкая, а они во мне буквально новую личность нашли! – тут я, конечно, слукавила.

На этот изнеженный цветок, я никогда не была похожа, хоть мама и старалась вырастить из меня нечто подобное всеми правдами и не правдами. Парни мне действительно помогли освоиться, но они не раскрывали во мне новые качества.

– Ты была как я? – поразилась Адоника.

Я закивала.

– Да, и вот что из меня вышло, – показала на себя.

– Хотела бы я быть такой как ты, – вздохнула она и снова опустила глаза.

Боги, я и не думала, что все будет так просто! Рыбка попалась на крючок.

– Давай я тебе помогу! – тут же предложила.

– Как? – спросила она меня с надеждой.

Я махнула рукой.

– Просто! Под моим руководство ты превратишься в уверенную молодую леди, которая знает себе цену и умеет держаться на публике!

– Правда? – она смотрела на меня такими преданными тазами, что я аж на стуле поерзала.

– Да, – кивнула я. – Только ты мне должна будешь помочь в ответ.

Она хлопнула глазами и удивленно спросила:

– Но как?

Я понизила голос.

– Тайны хранить умеешь?

Она кивнула и чуть подалась вперед. Ага, я так и думала! Знаю я натуру таких девушек, вроде милые, скромные и боязливые, а на самом деле...

– Понимаешь, какое дело, ты же знаешь, что в этом году у нас сменился ректор? Так вот, нам он совсем не нравится!

– Как же он может не нравится? Даринер такой замечательный! – вздохнула она.

Подожди-и-и-ите! Я что-то пропустила? Даринер?! Они что уже в настолько близких отношениях, что друг друга по именам называют?! Внутри что-то шевельнулось.

– Вы знакомы? – удивленно спросила я.

– Конечно, – кивнула она. – Ведь это благодаря нему я оказалась здесь! Меня из прошлой академии выгнали, так как я девушка, и они больше не могли смотреть на такое вопиющее безобразие в моем лице. А я сирота, дома у меня нет и поэтому, я оказалась на улице... А Даринер меня случайно встретил, отогрел и сюда определил.

Я чуть зубами не скрипнула. Вряд ли она, питая к нему такую благодарность, будет его подставлять! И вообще интересно, каким образом он ее отогревал?! В своей постели?! Так, тихо, Мира, чего ты вообще завелась?! Ну, затащил он её в свою постель тебе же лучше! Осталось только подгадать время, когда он снова ее туда затащит и вызвать Полицию Нравов. И вообще! Как я себе говорила?! Ректор и постельная плоскость для меня вещи не совместимые!

– Ну да, да... Он, конечно, замечательный... – согласилась я. – Только ему же здесь совсем не место. Мы, ведьмочки, все нервы ему истреплем, он поседеет раньше времени...

Она посмотрела на меня.

– Да ты что? Зачем?!

– Просто понимаешь, мы – народ вольнолюбивый, а он столько ограничений нам поставил, что невольно мы их когда-нибудь нарушим. А ректор же такой чувствительный, все воспринимает так близко к сердцу...

– И что же тогда делать? – спросила она.

– Нужно его отсюда убрать, – просто сказала я, глядя ей в глаза.

Она вздрогнула.

– К-как убрать?

– Очень просто. Ты, Адочка, просто влюбишь его в себя, – почти пропела я.

– Я?!

– Ты, – подтвердила я. – Тебе же он нравится? Правда?

Она неуверенно кивнула.

– Но я не знаю, это было бы подло с моей стороны...

– Да нет же! Он тебе потом только спасибо скажет, что от нас избавился! Ты его скомпрометируешь, он на тебе женится, и вы будете жить долго и счастливо. Конец.

Она задумалась. Снова поковыряла коленку.

– Ты думаешь все так и будет?

Тут я решила быть честной.

– Нет, стопроцентную гарантию я тебе не дам, но тут уж сама решай, стоит ли игра свеч.

Она снова задумалась, а потом решительно сказала:

– Я тебе помогу!

При этом ее глаза алчно блеснули. Ой, а не ошиблась ли я в этой девочке? Как бы мне потом это боком не вышло...

Тут открылась дверь и появилась Аля с двумя какими-то коробочками и веревкой в руках. Ада вздрогнула, а подруга удивленно посмотрела на мою гостью. Потом широко улыбнулась и прошептала:

– Мира, это кто?

Я улыбнулась.

– Аля, знакомься, это Адоника, та чудная девочка, про которую я тебе рассказывала. Ада, это Аля, моя подруга и соседка по комнате.

Воздушница вскочила с кровати и сказала:

– Очень приятно. Ну, я пойду...

– Куда пойдешь? – удивилась ведьмочка. – А чай?

Адоника бросила на меня взгляд, я ободрительно улыбнулась и сказала: – Действительно, Ада, останься.

Девушке ничего не оставалось сделать, как вернуться на место. А меня все еще не покидало плохое предчувствие. Ой, не так проста это девочка, ой не так проста...

***

Адоника ушла буквально несколько минут назад и сейчас мы с Алей сидели и смотрели друг на друга.

– Думаешь, получится? – неуверенно спросила она.

Я закрыла лицо руками и упала на кровать.

– Честно? Не знаю, радость моя. У меня столько сомнений на ее счет. Но это меньшее из двух зол. Над ней у меня пока хотя бы есть иллюзия контроля, а с ведьмами был бы полный провал изначально.

– А не зря ли мы все это затеяли, а, Мир?

Мне захотелось захныкать. Я люблю руководить, очень люблю. Но вот когда меня спрашивают, уверена ли в том, что делаю, мне тут же хочется сделать сто шагов назад и забиться в норку. Сколько лет искореняю в себе эту черту характера, а она все прорастает и прорастает, как на удобрениях! Но перед людьми не позволительно показывать слабость. Эту истину мне вбила в голову бабушка, когда я однажды подговорила ребят, и мы все вместе полезли в заброшенный домик. Там мы провалились под пол и целый день ждали, когда нас найдут, потому что выбраться были не в состоянии. Когда же нас обнаружили, я ревела громче всех. Бабушка тогда мне ничего не сказала, только лишь: «Идем домой». А там она меня так отпорола, что сидеть я потом дня три не могла. И наказывала она меня не за авантюру, а за то, что я проявила слабость, вела себя не позволительно для лидера. А ведь тогда я была именно им, слабохарактерные мальчишки ни за что бы не решились на это, если бы не я. Мало того, что я разревелась, так стала обвинять во всем других. Конечно, мне было тогда всего восемь. Может я и не осознавала, что такое ответственность, но после этого случая и последовавшего за ним наказания, определение данного понятия осело в моей голове на века.

И сейчас, вместо того, чтобы вывалить на Алю ворох моих переживаний, я села, смело улыбнулась и начала вдохновенную речь:

– Конечно, я уверена. Что за глупый вопрос! Мы боремся за правое дело! Разве нам нужен подобный тоталитарный режим в академии? Нет! Нам нужна тираническая сволочь? Нет! Это я тебе еще не рассказывала, что он в библиотеке учудил!

– А если не получится? – подруга подняла на меня грустные глаза.

Да, у нее, похоже, такой клевой и боевой бабушки не было.

– Не получится и не получится! Что он нам сделает? Главное отлично учится! И можно еще в какой-нибудь кружок записаться или на соревнования, чтобы он даже и не искал повода нас вытурить отсюда! Но в крайнем случае, если и вытурит – невелика потеря! Да таких талантливых ведьмочек, как мы с тобой, с руками и ногами оторвут! Еще и переборются, за нас. Так что подотри сопли! Ты ведьма или размазня?

Аля улыбнулась.

– Вот умеешь ты боевой дух поднять! Не думала оратором или спикером становится? – она подмигнула мне.

Я покачала головой.

– Нет уж, спасибо!

Аля вдруг встала, подошла ко мне, обняла и сказала:

– Знаешь, Мира – ты лучшая! Мне так повезло, что ты моя подруга!

Я обняла её в ответ, однако не могла не съязвить:

– А ты откуда знаешь, может, я в дружбе с тобой преследую определенные цели! Вон как с Адой!

Она отстранилась, выставила перед моим лицом кулак:

– Видишь вот это?

Я улыбнулась.

– Ага.

– Так вот, это встретиться с твоим симпатичным личиком в очень жарком поцелуе, если дела обстоят так, как ты говоришь! – с шутливой угрозой сказала она.

Я подняла руки.

– Все боюсь-боюсь и сдаюсь на милость победителя!

– То-то же! – довольно хмыкнула она.

Я посмотрела на принесенные Алей предметы, которые забытые лежали на кровати.

– Аля, кстати, что ты добыла у комендантши?

Она тоже посмотрела на вещи, а потом стукнула себя по лбу.

– Точно!

Она вязала первую коробочку.

– Вот это порошок.

Взяла другую

– Здесь прищепки.

Потом она указала на веревку.

– А это для сушки чистой одежды.

Я кивнула.

– Радость моя, пристроишь как-нибудь эту веревку, мне письмо бабушке надо написать.

– Не вопрос, – согласилась она и с решительным видом направилась в ванную комнату.

Надеюсь, комната устоит.

Я переместилась за стол, взяла ручку, листок и стала сочинять:

«Здравствуй, моя дорогая бабушка. Ты не представляешь, как я скучаю. Хочу бросить эту академию и уехать к тебе в лес. Нам так хорошо жилось вместе! Но как ты понимаешь, обстоятельства велят мне оставаться здесь. Хотя если не лукавить душой, признаюсь, мне здесь очень нравится. Воздушники и Аля делают мое пребывание в этом месте незабываемым...»

Я перечитала и скомкала листок. Нет, такой возвышенный слог бабушка не оценит, подумает, что я с мамой переобщалась. Взяла чистый лист и стала писать заново:

«Привет, ба! Я обойдусь без продиктованной правилом этикета тонны любезностей и перейду сразу к сути дела. В этом году у нас сменился ректор, который, по-моему, является одним из всадников Апокалипсиса не иначе! Он запретил все, что только можно было запретить! Я не буду перечислять тебе этот длиннющий список запретов, просто поверь мне на слово. Ты же понимаешь, что я, как истинная внучка своей бабушки, не могла оставить это просто так. Я решила бороться! Однако возникла проблема. Ректор – аморт. Я же, к моему величайшему стыду, совершенно ничего об этой расе не знаю. А ты сама говорила, что начинать сражение можно только имея хотя бы минимум информации. У меня же ее нет совсем. Поэтому, моя дорогая бабушка, не могла бы ты написать все, что знаешь о них (а я уверена, что не знать ты не можешь). Ты моя последняя надежда.

Любящая тебя Ари»

Я перечитала письмо, кивнула и положила его в конверт. Завтра отправлю.

– Готово! – услышала я голос Али.

Я пошла посмотреть, чего она там натворила. Между дверным проемом и перекладиной душа была натянута веревка. Я с любопытством оглядела это конструкцию и сказала:

– Ну, пока сойдет. До лучших времен, так сказать.

Подруга надулась.

– В смысле «сойдет»? Да это же гениальнейшее решение современности!

Я рассмеялась.

– Хорошо-хорошо! Только не обижайся! – тут же пошла я на попятный. – Ты у меня умница!

– Во-о-от! – проворчала она.

– Я в душ первая! – тут же забила я.

Аля закатила глаза и вышла, а мне тоже пришлось выйти. Нужно было взять полотенце и пижамку. Йэх, сразу вспомнилась моя потеря... Пижама со слониками была со мной на протяжении пяти лет! А тут такая нелепая кончина. «Вечна-а-ая па-а-амять». Прозвучало в моей голове. Я шмыгнула носом, вытерла несуществующую слезу, и посчитав, что дань уважения бывшему предмету гардероба отдана, побежала смотреть, что у меня там осталось.

Была у меня проблема. Я не могла спать в нижнем белье. Просто не могла и все! Мне обязательно нужна была ночнушка. И вот сейчас я стояла перед шкафом и с удовольствием отмечала, что у меня было еще два комплектика пижам, две ночных рубашки и даже один пеньюар. Так что мне есть в чем спать! Взяла первый попавшийся комплект и пошла мыться.

Уже в душе, я вспомнила свою первую пробную версию письма к бабушке и задумалась. Неужели я действительно так хочу отсюда уехать? Да нет. Мне все нравится... Если бы только не ректор!

***

Снова ужасная музыка. Я села, сжимая голову, и вдруг, я чувствую, что на мой живот что-то выливается. Я заорала, вскочила с кровати и открыла глаза. Передо мной в воздухе зависла метелка, которая держала веточками кружку. Преисполненная самых плохих предчувствий, я посмотрела на свою одежду и чуть не взвыла. На футболке было огромное пятно от кофе.

– Метла, ты издеваешься? – взревела я. – Что за пижамовредительство?!

Метя всеми силами выражала раскаяние, мол, хотела принести мне кофе в постель, а оно вона как вышло. И так-то оно так, но на фоне ее общей вредности, такой благородный поступок выглядел очень подозрительно. Хотя, наверное, хотела загладить свою вину.

– Ладно уж... – буркнула я

С соседней кровати медленно, будто труп, восставший из могилы, вставала Аля.

– Доброе утро, – буркнула она и поплелась в ванную.

– Утро добрым не бывает, – ответила я хмуро.

Особенно при таком подъеме!

Тридцать минут спустя я шла в столовую. Вчера традиционно завтрака не было, но сегодня все по расписанию.

Войдя в столовую, я подошла к столу раздачи, загрузила поднос едой, отказалась от десерта и пошла к столику. Парни уже сидели там и угадайте в кампании кого? Правильно! Адоника сидела и, мило улыбаясь, медленно поглощала пищу.

– Привет, – поздоровалась я.

Пацаны подняли на меня улыбающиеся лица, но заметив мое хмурое лицо, тут же перестали улыбаться.

– И тебе привет, – ответили они.

Я села. Марк аккуратно поправил мою шляпу и осторожно спросил:

– Что-то случилось?

– Да ничего, просто Метюха уничтожила уже вторую мою пижаму, а учитывая, что просыпаться пришлось под такую отвратительную мелодию, мое настроение вылетело в трубу.

Я посмотрела на их сочувствующие лица. Все они знали, как я трепетно относилась к своим пижамкам.

– Да не парьтесь! Ко второй паре развеюсь, – отмахнулась я.

– А у меня было замечательное утро. И музыка играла приятная, – тихо сказала Ада. Я бросила на нее мрачный взгляд.

– Ада, когда у Миры плохое настроение, лучше его не усугублять, – заметил Тарий.

– Почему? – также тихо спросила она.

По-моему, я начинаю ее тихо ненавидеть.

– Потому что могут быть самые необратимые последствия, – улыбнулся Марк и приобнял меня за плечи.

– Какие?

Точно, начинаю...

– Лучше тебя не знать, просто не зли ее.

– "Она" вообще-то здесь находится! – рявкнула я.

– Началось, – обреченно прошептал Иртан и стал медленно сползать под стол.

– Мирочка, солнышко, успокойся... Ты же такая у нас нежная, такая хрупкая, тебе нельзя волноваться... И карие глазки верни назад... – начал Марк.

Это он зря, конечно.

– Не сюсюкай со мной! И не подлизывайся, ишь моду взял!

Парни почти уже находились под столом.

– Да чего вы прячетесь?! Можно подумать, что я вас съесть собираюсь! – еще больше разозлилась я.

– Да кто тебя знает, – уже из под стола, как из бункера донесся до меня голос Колина.

Адоника смотрела на сие действие очень удивленно, а потом наклонилась под стол и спросила у Рамира:

– Она, что, и правда, опасна?

– Я тут вообще-то! Не надо обо мне в третьем лице говорить! – взвыла я, и уткнувшись в свою тарелку стала молча есть.

– Успокоилась? – услышала я.

Из под стола показалась голова Эрнеста.

– Вроде...

Парни вылезли.

– Юмористы недоделанные, – буркнула я.

– Береженого боги берегут, – заметил Марк и чмокнул меня в щеку.

Я немного оттаяла. Нет, все-таки как приятно, что у тебя есть такие понимающие друзья!

Сегодня первым в расписании у нас стояли «Основы боевых искусств». Честно говоря, ничего хорошего от этого предмета я не ждала. Ну какой из ведьмы мастер боя?! Если метелкой огреть кого-нибудь – это да, это по нашей части. Так же мы весьма быстро бегаем – не отнять. А вот что бы сражаться?! Да вы что?! Мы – культурное достояние нации! Да нас беречь как зеницу ока надо! И на передовую ни в коем случае пускать нельзя! И вообще, для чего тогда нужны мужики, если мы за себя сможем постоять?! Абсолютно бесполезный для общества ресурс... Я уже почти подошла к полигону, где должны проходить занятия, но внезапно вспомнила, что формы то у нас нет. В смысле для занятий боями... Пришлось разворачиваться на сто восемьдесят градусов и шементом бежать в бытовую часть.

Поздоровавшись с гномихой, предъявив ей значок старосты, я попросила двенадцать снаряжений для занятий боевыми искусствами. Угадайте, какой я получила ответ? «Распоряжения с выше не было». Ноздри тут же раздулись, и заострились, глаз один раз дернулся, и я предельно вежливым тоном, в котором проступали едва уловимые нотки угрозы, попросила ознакомиться со всеми распоряжениями. На что получила невозмутимое: «Че смотреть-та? Я и так знаю, что не было». Глаз дернулся еще раз. Я пошла к декану.

Без стука распахнула дверь.

– Профессор Ригар, здравствуйте.

Я старалась говорить, как можно спокойнее, не выдавая своего состояния. Но отчего-то закралось подозрение, что вышло это у меня плохо. Так как Арнольд дернулся, и быстро выпалил:

– Ой, Амира, привет, а я тут, представляешь, уже уходить собрался... – он подскочил с места и направился к двери.

Учитывая тот факт, что буквально несколько секунд назад, он спокойно сидел в своем кресле и попивал чай, я не поверила ему ни на грамм.

– Стоять! – рявкнула я.

Он застыл, сглотнул, потом вздохнул и обреченно поплелся на свое место. Мне даже жаль его стало. Ну, действительно достается горемычному, с ведьмами работать – это вам не шутка. Тут надо иметь не пробиваемое спокойствие и неиссякаемое терпение, это даже похлеще, чем с психами. Над ними хоть поржать можно, а над ведьмами попробуй посмейся и тут же получишь метлой по зубам.

– Какое у вас ко мне дело, студентка?

Он постарался придать своему голосу и позе властность. Откровенно говоря, вышло это у него точно также, как у меня со спокойствием. Проще говоря, никак.

– Вам известно, что в нашем расписании стоят «Основы боевых искусств»? – спросила я, подходя к столу.

Он кивнул.

– Замечательно, тогда объясните мне, какого зубоскала, вы не распорядились в бытовой части выдать группе студенток форму? – на последнем слове я повысила тон.

Он вжал голову в плечи и ответил.

– Я не причем, мне тоже распоряжение не поступало!

Ага, я так и знала! Все беды от ректора!

– Хорошо, – угрожающе сказала я, развернулась на каблуках и пошла в обитель зла.

Открыла дверь в первый кабинет. У секретарь, заметившего меня тут же выступил пот на лбу, глаза увеличились в размерах, а дышать он стал в два раза чаще.

Надо же, как на меня молодые мужчины реагирую! Прям в несознанку впадают от моей неземной красоты! Я подошла к нему, он стал отодвигаться. Нет, наверное, все-таки он тупо меня боится. Решила проверить. Положила руки на стол, перенесла на них вес тела, наклонилась к самому лицу секретаря, который заметно побелел, и сказала, сверкнув глазами:

– Бу!

Тот с громким «А-а-а-а-а-а!», подорвался с места и побежал к ректору. О, вот обо мне как раз и доложат.

Дверь распахнулась, явив ректора и маячившего за его спиной беднягу-секретаря.

– Студентка Ваир! Прекратите пугать моего работника! Я понимаю, что ведьмам нравится эпатажное поведение, но как-нибудь контролируйте свои порывы!

Глаза Даринера мин Самитрэна сверкали, хвост раздраженно метался из стороны в сторону. Я секунду заворожено понаблюдала за последним, а потом перевела взгляд на его хозяина.

– Я его не пугала! – возмутился я, старательно давя смех. – Просто подошла спросить у себя ли вы в кабинете!

Метнула в сторону секретаря угрожающий взгляд, тот сглотнул, и спрятался за широкой спиной ректора.

Лорд Самитрэн обернулся к своему помощнику и спросил:

– Это правда?

Тот кинул на меня наполненный ужасом взгляд, потому что я, когда ректор отвернулся, включила «ведьминский взгляд» и провела пальцем по горлу.

– Д-д-да, – проблеял он.

Аморт подозрительно посмотрел на меня.

– Студентка, пройдемте в мой кабинет, что-то же привело вас ко мне.

Я кивнула и пошла вслед за ректором. На входе повернулась. Секретарь как раз садился за стол, но под моим пристальным взглядом повернулся, я подмигнула, снова сделав глаза зелеными, а затем послала воздушный поцелуй. Он вздрогнул, издал неопределенный звук и спрятался за бумажками.

Мое настроение опустилось по шкале паршивости. В кабинет ректора я заходила весьма приободренная.

– Итак, студентка Ваир, излагайте ваши претензии, – сказал он, как только за мной закрылась дверь.

– А почему вы думаете, что я пришла с претензиями? – все же спросила я, хотя он был в сущности прав.

Ректор закатил глаза, положил локти на стол и усмехнулся.

– На фоне вашей ко мне неприязни, мне и голову не может прийти, чтобы вы пришли с благодарностями. Или вы сейчас переубедите меня?

Переубедить его очень хотелось. Прям очень-очень. Но... сами понимаете...

– Нет, я не буду вас переубеждать, – я подошла к его столу. – Итак, я правильно поняла: наша академия участвует в эксперименте.

Ректор улыбнулся и кивнул.

– Хо-ро-шо, просто замечательно, – почти пропела я.

Оперлась руками на стол. Мое лицо оказалось сантиметрах в пяти от его лица.

– Тогда не объясните ли вы мне, почему нам не выдают форму для занятий по боевым искусствам? – спросила я низко.

Разноцветный взгляд метнулся от моих глаз, к губам и назад.

– Возможно потому, что вам просто нужно было зайти в спортзал, где вас ждал необходимый комплект, – ответил он мне таким же низким тембром.

У меня по коже забегали табуны мурашек.

– Так это что же? Форма общая? Я не согласна надевать чужую одежду! – отчего-то шепотом сказала я.

– Ну, почему же «общая»? Просто я, как заботливый ректор, попросил доставить одежду ведьмочкам на их первые занятия, что бы они не бегали по бытовым частям, – его голос остался таким же будоражащим.

– Да вы что? – «восхитилась» я, а потом как рявкну:

– А вы не могли предупредить их об этом! Что бы они не обивали пороги всяких тиранистых сволочей?!

Ректор отодвинулся и потер ухо.

– Зачем же так орать? Я не страдаю глухотой.

– Зато страдаете склерозом! – зло сказала я. – Видимо тот порошочек вы использовали просто потому, что страдаете преждевременной старостью!

Глаза ректора предупреждающе блеснули, но разве злую ведьму этим остановить?

– Какая досада! А кажетесь таким свежечком с виду! Всего хорошего!

Я развернулась и пошла к выходу. Тут меня притиснули к двери и развернули. Я столкнулась с горящими глазами ректора.

– Отчего же вас так волнует эта тема? – прошептал он мне на ухо.

По телу прошла горячая волна.

– Забочусь о собственном ректоре, – буркнула я. – Хотите, я вам еще одну дозу сделаю, ну что бы вы не мучились.

– Спасибо, студентка, как-нибудь обойдусь, – голос ректора был предельно взбешенным, глаза сверкали и казались такими красивыми... то есть противными!

Я сглотнула.

– Я уже говорила вам, что стесняться этого глупо, у каждого есть свои недостатки...

– Знаете, студентка, вы просто вынуждаете меня доказать вам обратное, – рыкнул он.

Посмотрела на него несколько недоуменно.

– То, что есть люди без недостатков? – уточнила я на свой страх и риск. – Это вам вряд ли удастся.

– Нет, не это, – низко сказал ректор.

– А чт... – не успела я договорить, как меня заткнули поцелуем. Да каким! Ректор нежно, но в то же время напористо ласкал мои губы, попеременно втягивая их в рот, заставляя меня вступить в его игру.

Я не знаю, как моя рука оказалась в его волосах, а его хвост у меня на талии. Также не отвечу, почему я вдруг застонала и прижалась к нему всем телом. У меня только одно оправдание: в тот момент, когда мужчина целовал меня, мыслей в голове у меня не было совершенно. Да что там! Я забыла, где находится небо и земля. Для меня ничего не существовало, кроме его губ. Он на секунду оторвался от меня, и многозначительно посмотрел, в то время как его рука плавно поднималось по моей ноге.

– Сильнодействующие препараты? – предположила я, задыхаясь.

– Зар-раза! – прорычал он и хотел снова приступить к прерванному занятию.

Но тут в мою голову заглянула мысля. Она робко помялась у входа и все же решила зайти без приглашения, а потом к ней пришли ее подруги. Вспомнила, что говорила мне бабушка: мужчину в пылу страсти остановить можно или грубой силой, или шоком.

– Стойте! Я беременна! – выпалила я.

Ректор от неожиданности отпустил меня. Выдохнула.

– Да, не спорю, вы мужчина хоть куда! В самом расцвете сил! Ну я пойду! – оттарабанила я и, пока он не пришел в себя, выскользнула за дверь.

Сломя голову пронеслась мимо секретаря, выбежала на улицу и со скоростью молнии понеслась к стадиону. В раздевалке схватила первую попавшуюся форму и стала быстро ее натягивать. Мыслей не было. И только когда я вышла в спортзал к своей группе, до меня дошло, что, в общем-то, случилось. Да, доводить ректора нельзя. Еще нельзя его встречать в ближайшие дней десять. А лучше вообще не встречать! У меня есть Ада, вот придумаю, как их свести и пускай он ее целует хоть до посинения! Я опустила голову, чтобы не были заметны припухшие губы. Потом задумалась, а чего это он вообще на меня так реагирует?! Ну, подумаешь, довела... с кем не бывает... так что же меня теперь каждый целовать должен?! Рационального объяснения поступку ректора я не находила, но что еще страшнее, я никак не могла объяснить свое поведение! Зачем так вызывающе себя вела?! Не понятно...

От самокопания меня оторвал вошедший преподаватель. Я посмотрела на него и еле сдержала горестный стон. Провидение решило отыграться за все те фортовые годы, что дарило мне!

– Студентки! Встать в строй! Не на пикнике находитесь! – услышала я противный, похожий на скрежет железок голос преподавателя.

Мира, ты только держись!

Глава третья

Нашим учителем оказался гоблин. Высокий накаченный зеленый мужик, с бритой головой, торчащими ушами, выпирающей нижней челюстью, оснащенной клыками, горбатым носом и маленькими глазами.

– Меня зовут Гримарг Рабар, можете просто звать «мастер», – начал он.

Похоже, мужиком он был классным. Весь такой брутальный и грозный. Но была одна загвостка. Гоблинов я не то, что бы сильно не любила... Просто они мне не нравились. А конкретно с этим представителем их братии, я была знакома лично.

Гримарг Рабар – член ордена «Меч и щит» (единственный орден, который сражается без использования магии). За долгую службу король выделил ему адамантовые доспехи, которые были просто на вес золота, даже еще ценнее. И вот, приехал этот гоблин в деревеньку к нам с бабушкой. Не знаю зачем... А я в то время увлекалась средневековой литературой, в которой рассказывалось про смелых рыцарей в сверкающих доспехах, героически спасающих своих дам. Проведя анализ характера рыцарей, найдя все их черты у себя, а черты характера принцессы в одном из мальчишек, задалась целью достать себе доспехи. А Гримар Рабар, как раз недальновидно оставил их в том месте, до которого я добиралась на раз-два. Прочитав заклинание из бабушкиной книги, я уменьшила их до нужных мне размеров, а к символу ордена (в круге щит, а в центре него меч) я пририсовала магией цветочки. К слову у меня получились весьма симпатичные доспехи. Дальше я уговорила одного мальчишку стать принцессой, другого моим верным скакуном, третьего злым драконом. Так я отправилась на поиски приключений. И вот когда я уже почти победила дракона и освободила прекрасную даму, в доме раздались вопли гоблина. Когда же он увидел меня, то шлепнулся на пятую точку (от восхищения не иначе). Как я потом от него бегала! Как я бегала! Разбивая все рекорды по бегу, я улепетывала от рассерженного гоблина так, что только пятки сверкали! Не знаю, чем бы все закончилась, но пришла бабушка, успокоила Гримара, сняла с меня доспехи, вернула им прежний размер. А потом, заперев меня чулане, пошла пить чай с этим мерзким гоблином. Мне тогда так это не справедливо показалось! Нет, он меня напугал, гонялся за мной по всей территории, а потом бедного ребенка, такого бедного и несчастного, еще и в чулане заперли! А его, этого злого Гримара повели пить чай с печеньем! Где в этом мире справедливость?! К слову, сидя в чулане, я подговорила домового, и он испортил всю одежду гоблина, поэтому я себя чувствовала отомщенной! Но с этих пор я порядком не люблю всех гоблинов! А уже тем более этого Гримара! Ах да, потом, как оказалось, его доспехи снова стали маленькими, какой тогда скандал разразился! Тем более цветочки на символе ордена «Меч и щит» тоже остались, а это считалось почти осквернением реликвии...

Тут случилось страшное. Взгляд преподавателя столкнулся с моим.

– Ты! – прошипел он.

Я несмело улыбнулась и помахала ему ручкой:

– Здрасте.

– Ты! – он заорал.

Я уже была готова делать ноги. Поэтому когда он бросился на меня, я подорвалась с места, спасая свою жизнь.

– Господин Рабар, – кричала я ему. – Боги учат нам прощать друг другу старые обиды. Вы были не правы, я была не права, ну с кем не бывает?!

Сзади послышался рев, и я ускорилась.

– Господин Рабар. Это все дела минувших дней. Давайте не будем заострять на этом внимание! – уже задыхаясь, выкрикивала я, но скорость не сбавила. Жить, как ни странно, хотелось.

– Я тебя убью, паршивка малолетняя! Мои доспехи так и остались изуродованными! – услышала я его вопль.

Еще поднажала. Решив, что бегать по кругу глупо, а еще опасно, я на лету распахнула дверь на улицу и устремилась вперед. В светлое будущее.

– Давайте успокоимся! – заорала я.

Легкие горели, в мышцах начала появляться усталость. Я знала только одно, если я сейчас упаду, он меня точно в живых не оставит. Это служило хорошей мотивацией, и я бодро делала ноги. Куда же мне бежать?! Кто может меня защитить?! Первой мыслью был ректор... Но его я видеть хотела меньше всего. Через десять минут, я бежала уде на пределе сил, а визит к Даринеру мин Самитрэну уже не казался такой плохой идеей. И тут я увидела, летящую ко мне на помощь метлу. Радость моя! Да пусть она хоть сотню моих пижам истратит! Мне сейчас было для нее ничего не жалко. Я ловко запрыгнула на нее и поднялась метров на пять над землей.

Я часто дышала и глубоко дышала, горло болело, ноги и руки дрожали. Внизу прыгал злой гоблин и пытался меня достать. Я кинула взгляд на академию и заметила в окнах десятки заинтересованных разворачивающимся действом лиц. Вот нашлись зеваки! Тоже мне, лучше бы учились!

– Слезай, паршивка! Все равно достану!

– Нетушки, – прошептала я, крепче хватаясь за метлу.

Тут показался ректор. Тоже мне! Спаситель! Да если бы не метла, от меня сейчас остались только рожки да ножки!

– Господин Рабар, – обратился он к преподавателю, все еще прыгающего на месте. – Какие вы претензии имеете к данной студентке?

– Эта ш-ш-ш...тормовая паршивка, изуродовала мои адамантовые доспехи! – зарычал он.

Я на всякий случай поднялась еще на метр над землей.

– Сейчас? – уточнил лорд Самитрэн и кинул на меня веселый взгляд.

Вот тварь! Ему еще и весело. Я насупилась.

– Нет, одиннадцать лет назад, -неохотно признался он.

– Тогда почему вы пытаетесь причинить ей вред сейчас? Дела прошлых лет нужно оставлять в прошлом, – мудро заметил ректор.

Золотые слова! Зо-ло-ты-е! Еще бы впихнуть их в голову этому гоблину...

– Она мне только сейчас попалась, – буркнул Гримарг и перестал прыгать.

– Она же ваша студентка, – укоризненно сказал аморт. – Вы не имеете права ее убивать или причинять другие телесные повреждения. Вы же понимаете, что я буду вынужден вас уволить.

Тот кивнул.

– Вот и замечательно. Значит, вы больше не будете пытаться покалечить студентку?

– Нет, – с огромной неохотой сказал он.

Ректор кивнул, потом посмотрел на меня и сказал:

– Спускайтесь, студентка Ваир.

Я помотала головой.

– Студентка Ваир, у вас сейчас идет пара, – заметил ректор и снова улыбнулся. Так... странно он улыбается...

Ладно, делать нечего, придется спускаться. Я направила метлу вниз и встала рядом с ректором и преподавателем.

Тот хмуро на меня посмотрел, сжал зубы, а затем сказал:

– Пойдемте!

Я покорно пошла за ним. Самое худшее позади. Хотя теперь, чтобы получить «зачет», мне реально придется сражаться на уровне мастера. Эх-х-х, а я уж хотела филонить на этих занятиях...

***

Перед обедом я забежала в комнату, чтобы захватить письмо бабушке, которе я благополучно забыла утром. Затем добравшись до Почтового Шара, который находился в холле академии, кинула туда письмецо и потопала на обед. Почтовый Шар представлял собой сферу, наполненную магией, туда опускаешь письмо, магия считывает адрес и отправляет его в ближайший к этому адресу другой Почтовый Шар. Проблема была в том, что ба может решить сходить проверить почту и сегодня, и через месяц...

Плохое предчувствие говорило, что с моими мальчиками опять будет сидеть Ада. Нет, я все понимаю, но иногда своим нежным, милым видом она меня порядком раздражает. Взяв порцию, пошла к столу, за которым, и правда, сидела Адоника.

– Приятно аппетита, – сказала я и села на свое место, рядом с Марком.

– Спасибо, – ответили мальчики не дружным хором, а Ада только улыбнулась.

– Ну, Мира, давай! – торжественно сказал Эрнест.

Я подняла удивленный взгляд от тарелки.

– Чего давай?

– Рассказывай, – милостиво пояснил он.

Я фыркнула.

– Будто вы все в окнах не видели! Да-да, я вас заметила!

– Нет, это понятно, что видели, но почему он за тобой погнался? – спросил Марк.

– Отстаньте от меня, дайте спокойно поесть бедной, измученной ведьмочке, – возмутилась.

– Ага, а нам что тут от любопытства умирать? – тоже возмутился Иртан.

Парни согласно загудели. Адоника подняла голову и встретилась со мной взглядом. И ой что-то нехорошее было в этом взгляде...

– Да что вы на неё накинулись? – тихо спросила Ада. – Не хочет и не хочет – ее право. Может там какая-то мерзкая история, которую за столом не рассказывают.

Это было чистая провокация. Я это понимала, поэтому показала воздушнице язык и сказала:

– Даже не пытайся Ада, я на такое лет с десяти не ведусь!

– А я и не пытаюсь, просто говорю то, что думаю, – ответила она и опустила голову.

Взгляды парней метались между нами. А у меня закралось подозрение, что этот божий одуванчик нарывается на открытую конфронтацию.

– Ад, ты это, – начал Марк, – думай, что говоришь-то! С нашей Мирой шутки плохи!

– Я не хотела никого обидеть. И вообще мы же с Мирой подруги, разве она может на меня злиться? – недоуменно спросила она, подняв на меня свои небесного цвета глаза.

Эрнест хохотнул.

– Мира может все!

Адоника снова опустила глаза. Я же продолжила кушать. Что-то мне не нравилось в Аде, но я никак не могла понять, что же именно! Вот вроде цветочек и цветочек, а потом такое скажет... Да все же нужно держаться с ней осторожно и свести наше общение к необходимому минимуму. Мысли плавно перетекли на то, как же свести ректора и девушку.

По идее, он должен чувствовать перед ней ответственность. Ну, типа он ее спас, ему с ней и возиться. Значит, со всеми проблемами, она должна обращаться к нему, при этом невзначай подойдя к нему чуть ближе, чем нужно, подержать за руку, дольше чем необходимо, да вообще задержать в кабинете невзначай. Таких девушек, как Ада хочется всячески оберегать... вот мы и сыграем на мужском инстинкте Даринера мин Самитрэна.

Я кивнула своим мыслям.

– Ми-и-ир, – протянул Колин жалобным тоном. – Ну расскажи!

Я вздохнула, быстро рассказала им всю историю, и, оставив пацанов ржать, побежала на пару.

«Стихийная магия и ее производная» обещала быть весьма и весьма «интересным» и в крайней степени «познавательным» для молодой ведьмочки предметом. Настолько познавательным, что на нее идти не было никакого желания, до такой степени познания я еще не доросла. Но, стиснув кулаки, сжав за... кхм... зубы и решительно вздохнув, я шагнула в аудиторию, которая оказалась еще наполовину пустой. Передо мной встала проблема таки гигантских масштабов: где мне сесть? Конечно, я знаю иерархию мест. На самом верху – лодыри, в центре – середнячки, которым и послушать желается, и выпендриваться не хочется, в первых рядах же – ботаники, отличники, которые предано заглядывают в рот преподавателю. С одной стороны, в том, что бы быть ботаником нет ничего позорного – одни сплошные плюсы в виде всяческих поощрений от преподавателей (есть, конечно, у этой части студобщества проблемы со студентами, но как вы понимаете – это не про меня), с другой стороны, это означает, что нужно вести себя на лекциях очень активно, ведь ты всегда под увлеченным и внимательным взглядом преподавателя. Офице-е-еры, офице– е-еры, ваше сердце под прице-е-елом... Мда... Вариант верхних «привилегированных» мест я отметала сразу, и мне оставались только «середнячки».

Больше не задерживаясь в проходе, я пошла к выбранному мной месту у окна, выложила на стол ручку, тетрадь и стала ждать. Эта пара была общей у всего потока, поэтому уже через несколько минут аудитория наполнилась чуть более сотни очаровательных и очень громких ведьмочек. Да, не завидую я преподавателю. Ой, как не завидую.

Я стала с интересом наблюдать, как пара девушек из нашей дружной братии положила с десяток невидимых «кнопок» на стул преподавателя. Фи, как не профессионально. Хотя-я-я, может этот профессор еще не наученный горьким опытом общения с ведьмочками и поведется. Другая пара ведьм натерла чем-то доску, видимо, что бы на ней не писал мел. А вот это уже явный детсад! Разве учитель-стихийник не сможет это снять! Да, даже если и не снимет, что ему мешает писать магией?! Дальше пошли методы поизощреннее. Перед дверью натянули леску, очень упругую леску. Ну, молодцы! Вот действительно молодцы! Родина в моем лице ими гордится! Все гениальное – просто. Наверняка, преподаватель проверит комнату на наличие магических ловушек, а вот банально внимательно посмотреть под ноги – нет! Следующим было – письмо-дразнилка. Ведьмочка, усевшись на метлу, привесила его к потолку. Когда преподаватель начнет говорить, оно будет передразнивать его наипротивнейшим голосом. Так себе по уровню коварства. Если он рассчитывали, что стихийник не сможет его легко снять и уничтожить, то, скорее всего просчитались. Дальше натерли мылом пол перед учительским столом. А вот это уже ничего! Опять же на принцип: все гениальное – просто! Тут зашла девушка, держащая в руках огромный аппетитный на вид торт. У-у-у, это совсем не круто. Каждый знает, нельзя ничего принимать от ведьмы, если ты не уверен на двести процентов, что она не желает тебе зла. А так, как двухсотпроцентную гарантию дать никто не может все сводится к банальному правилу: не бери у ведьмы сладкого. Особенно широкое распространение это правило получило после ведьмы Люции и ее пряничного домика, в котором она, накормив пряниками всех своих бывших любовников, жестоко бросивших ее, превратила их самих в хлебобулочные изделия, а потом с милой улыбкой отдала женам тех несчастных. Да, вот такая страшная история. Но это правило еще раз подтверждает другое: не стоит злить ведьму. Мы можем быть крайне кроваво настроенными личностями.

Я подождала еще немного и с удивлением отметила, что пакости закончились! И че все что ли?! Нет, ну я так не играю. Я настроилась на веселую пару, а у них весь запала пропал. Огляделась. Помочь, что ли горемычным? Показать, как надо с неугодными преподавателями справляться? Главное помнить: никакой магии. Итак, что бы мне придумать? Так, в начале урока с препода хватит... Да и он буквально после первой ловушки насторожиться... Значит, нужно выбрать время, когда он не ждет подвоха. Лучше всего – ближе к концу пары. Так, к этому самому концу мы будем уставшие, и с почти выполненным заданием, которое наверняка будет. Следовательно, пакость устраивать, просто не захочется. А если поступить самым коварнейшим образом и измотать его морально? Задавая глупые вопросы, перебивая, при этом, не нарушая правил. Да, это будет сделать сложно, поэтому интересно. Решено, задача поставлена, цель – довести препода до белого каления или до серо-буро-малинового в крапинку. Способ определен. К выполнению задания преступить! Есть, главнокомандующий Больной Мозг Миры! Не паясничать! Так точно, сэр! Я мысленно отдала честь и ухмыльнулась. Хорошо иногда поговорить с умным, высокоинтеллектуальным человеком с чувством юмора! То есть с собой. И не говорите мне, якобы это шизофрения! Не недооцениваете меня! Это хуже! Намного-намного хуже! Мыслительный процесс, протекающий в женском мозгу, по законам женско-мужской логики – это вам не диагноз, товарищи! Это уже приговор!

Итак, открылась дверь. Все ведьмочки чуть приподнялись на своих местах и подались вперед. Раз, два, три... Бдыщ! Тело преподавателя валялось на полу. Тут же послышались сдавленные смешки. Профессор встал, красный от злости и дурниной завопил:

– Кто это сделал?!

Тут же под потолком активировалось письмо-дразнилка.

– Да, я спрашиваю, кто это сдела-а-а-ал?! – заверещало оно мерзким голосом.

Препод метнул на него грозный взгляд и письмо пало смертью храбрых... сгорело то бишь. Со стороны ведьмочек послышался сожалеющий вздох. Но препод пока держался, быстрым шагом он пошел к столу и... поскользнулся. Бамц! Удар! Го-о– о-л! Это победа, товарищи! Профессор снова вскочил, дыша как паровоз. Он рыкнул и стал садиться. Эх-х-х, ничему его судьбы не учит... Тут же он с ревом подскочил, потирая зад.

– Ведьмы, встать! – заорал он.

Мы встали.

– Признавайтесь, кто это все устроил?! – грозно спросил он.

Мы молчали. Ведьмы своих не сдают! В душе разливалось тепло при взгляде на профессора. Как же не все-таки повезло, что я ведьмочка! Таких улетных девчонок, как мы надо еще поискать!

– Молчите, значит, – протянул он. – Ну, хорошо...

И снова стал садиться... Какой-то он совсем к общению с нами не подготовленный... Снова: «Ы-ы-ы-ы!» и грозный взгляд в нашу сторону. Мы же стояли с абсолютно невинным выражением на лице.

– Садитесь, исчадия ада! – буркнул он.

Мы послушались.

– Итак, меня зовут Грамидрон Бумфлыщрадбдыщ, – сказал он.

Я еле сдержала смех. Ну, надо же! Какая у него подходящая фамилия!

– Простите, профессор Рад Бдыщ, повторите пожалуйста свою фамилию! – попросила я самым ангельским тоном.

Он посмотрел на меня и как заорет:

– Не «рад бдыщ»! А Бумфлыщрадбдыщ!

Я кивнула, демонстративно открыла тетрадь, и снова невинные, честные пречестные глаза:

– По слогам, пожалуйста, я снова запомнила только «рад бдыщ».

Такое ощущение, что он скоро действительно будет рад сделать «бдыщ», только не себе, а мне.

– Бум-флыщ-рад-бдыщ, – процедил он.

Я записала, и сразу зачеркнула «флыщ», оно ту явно лишнее.

– Спасибо, – кивнула я.

Препод кивнул в ответ и продолжил:

– Итак, сегодня мы будем проходить стихийную магию, я не жду, что у вас получится хоть что-то, но буду стараться, – и сколько пренебрежения в голосе.

Да теперь это наша святая обязанность сделать все и даже больше из того, что он говорит! По решительно блеснувшим глазам ведьмочек, я поняла, что не одна так думаю.

– Итак, записываем. Магия земли – универсальная магия...

– Простите, – тут же перебила я. – Продиктуйте еще раз, как там универ засаливают?

– Что?! – не понял препод.

Я послушно объяснила:

– Сами же сказали универ сальная! Технический вопрос: это как? Герметично закрывают все окна и двери, заливают в универ маринад и засаливают студентов?! Мне, как ведьмочке это крайне интересно! А ведь какие главное перспективы открываются! – восхитилась я, приложив руку к сердцу. – Студентов можно еще пожарить или сварить! Будет универжареная или универвареная магия!

Глаз преподавателя дернулся.

– Универсальный – это значит используемый для разнообразного применения! – рявкнул он.

Я кивнула.

– А я о чем?! Еще и сварить и пожарить можно! И даже на пару сготовить! – с непробиваемой убежденностью в голосе сказала я.

Препод дернулся в мою сторону, его руки скрючились, но он удержал благородный порыв, наверное, меня обнять хотел! Поблагодарить, так сказать, за вклад в науку!

– Итак, главное это воссоединиться с землей... – продолжил он.

У меня тут же возник вопрос.

– Простите! – пропела я.

Мужик вздрогнул.

– А воссоединиться это как?! Закопаться, но ведь тогда мы умрем! Или может землю надо поесть? – уточнила я непонятный для меня аспект.

– Не в физическом смысле воссоединиться, – процедил он.

Я расширила глаза.

– Но ведь всем известно, что любви между живым существом и неживой природой не бывает! – воскликнула я. – Иначе это уже какая-то землефилия получается! – я хитро прищурилась и погрозила ему пальчиком. – Какой вы шалуни-и-и-ишка!

– Соединиться на энергетическом уровне! – заорал он со всей дури, а потом попер на меня.

Со стороны ведьмочек послышались смешки, препод зыркнул на это безобразие, но направление движения не поменял. Я поерзала на стуле. Как-то сразу неудобно стало под пристальным взглядом профессора.

– Ведете себя, как девка подзаборная! Если уж заделались в маги, извольте соответствовать! – буквально выплюнул он.

Оскорбление я проигнорировала. Гордо поправила колпак, вскинула подбородок и ответила:

– А я не маг, я – ведьма!

– Ты – труп! – завопил он.

Цвет его лица очень интересно менялся с красного на белый и наоборот, периодически покрываясь пятнами. Задание выполнено! Отбой.

Я взвизгнула, когда он бросился на меня и схватил за руку.

Буквально мгновение и мы оказались в кабинете ректора. Даринер мин Самитрэн сидел за столом и пил чай. При нашем эффектном появлении, он насмешливо вскинул брови.

– Что опять произошло?

Разноцветный взгляд переместился с доведенного до кондиции профессора, на невозмутимую меня.

– Эта ваша... – препод вытолкнул меня вперед, а затем, скривившись, процедил, – ведьма, сорвала мне пару!

Он снова перешел на ультразвук.

– А вот и неправда! – выступила я в свою защиту. – Я просто уточняло то, что не понятно и вообще принимала активнейшее участие в ходе лекции.

Ректор, спрятав улыбку, блеснув глазами, зацепил руки в замок, разместив локти на столе.

– И вообще, – продолжила я. – Профессор Бумфлыщрадбдыщ оскорбил меня! Это так ужасно!

Я всхлипнула.

– Для моей неокрепшей детской психики это настоящая травма!

Я снова всхлипнула и отвернулась. Захотелось потереть ладони ручек.

– Что вы скажите в свое оправдание? – спросил аморт препода.

Тот пробурчал что-то невнятное, а затем удалился, с силой захлопнув дверь.

– Студентка Ваир, вам не надоело? – спросил меня ректор.

По его голосу было понятно, что он едва сдерживает смех. Я повернулась, стремясь не дать улыбке завладеть губами.

– Нет, но спасибо, что спросили, – язвительно сказала я.

А потом посмотрела в его глаза, а он в мои. И как-то реальность стала по-пластунски уползать, мысли тоже коварно дезертировали из мозга совсем в неподходящее место. И как-то я очень остро ощутила, что мы остались наедине. А его глаза затягивают в омут... И хочется преодолеть расстояние между нами и коснуться его.

Но сквозь пелену романтического флера, теряя бойцов, но, не сдаваясь, стал с боем прорываться разум. И я неожиданно вспомнила свое нежелание оставаться с ректором один на один. Тут же быстро отвела взгляд. Шумно выдохнула, стараясь подавить неловкость, и сказала:

– Ну, я пойду... – и стала бочком, по-крабьи идти к двери.

– Постойте, – остановил меня голос аморта, и я замерла, снова подняв на него глаза.

Он улыбнулся.

– Вы пока будете идти пол-лекции пропустите, а предмет важный, давайте я вас порталом перенесу.

Я поначалу хотела отказаться, но потом, проанализировав ситуацию, кивнула. Ректор снова улыбнулся.

– До встречи, студентка Ваир.

И меня засосало в портал. Секунда, и я сижу на прежнем месте, как ни в чем не бывало. Правда, голова немного кружится и подташнивает. Все же два портала за один день, особенно для неподготовленного организма – перебор.

Оставшаяся часть занятий прошла спокойно. Препода я больше не доставала, и так ему досталось. Внимательно записала лекцию, затем четко следуя инструкциям, приступила к занятиям. Правда мысли у меня были в свободном парении и прыгали с одной темы на другую.

– Студентка Ваир! – возмутился профессор. – Вы что натворили?!

Я очнулась от мыслей и с удивлением посмотрела на свое творение, затем на препода, и снова вниз. М-да... Результат оказался очень даже отличен от того, что мне было нужно. И что это вообще такое?!

Глава четвертая

В общем, я смотрела на неопределенной формы объект, размером с яйцо, который периодически менял свой цвет с ядовито-желтого, на ярко красный. С удивлением понаблюдав за ним в течение минуты, я потыкала в него пальцем.

– Стой! – завопил препод.

Я отдернула руку.

– Сдурела?! Кто знает, что ты там из Земли вытащила?! Разве можно все подряд трогать?!

Я опустила взгляд вниз, на предмет, и вздохнула. Профессор тоже посмотрел на него и горестно, протяжно завыл.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы... – раздалось на всю аудиторию.

Нет, ну что он так близко к сердцу все воспринимает? Ну, подумаешь, уменьшился он в размерах… Ну, поменял свой цвет на темно-зеленый, ну принял форму черепа, ну с кем не бывает? Может он решил поработать над своим имиджем?

– За что-о-о мне это? – переключился на новые подвывания препод.

Я подняла на него глаза.

– За все лучшее, что вы сделали! – просветила я его.

– Тогда получается, что я всю жизнь над младенцами измывался и старушек убивал, – простонал он, но потом, взяв себя в руки, сказал, – В общем, если у вас есть знакомый артефактор, я очень советую отнести это к нему.

Я кивнула и схватила "череп", препод открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом махнул рукой и буркнул:

– А-а-а-а, все равно самое страшное уже случилось!

Не обращая на него внимания, я понеслась к Маркусу. То ли это судьба, то ли Госпожа Фортуна снова решила улыбнуться мне, но друг как раз был артефактором и довольно неплохим. Можно сказать, что к этому делу у него была природная чуйка. Прикинув, где он может быть, я понеслась в мужское общежитие, в руке я самозабвенно сжимая "черепушку". На подходе к пункту назначения, я стала ловить на себе удивленные или даже ошарашенные взгляды парней. Странно, чего это они? Махнув на эти странности рукой, я распахнула дверь. В нос ударил запах чуть более резкий, чем в нашей общаге. Очаровательно улыбнулась коменданту, который расплылся в глупой ухмылке, и стала подниматься на третий этаж. Дальше прямо по коридору, поворот, и вот я перед нужной дверью.

Распахнула ее и ввалилась в комнату. Марк и Эрнест спокойно лежали на кроватях и болтали о том, о сем. При моем появлении они сначала флегматично скосили взгляд в сторону двери, отвели его, а через мгновение их лица стали вытягиваться, глаза увеличиваться в размерах, а челюсть падать.

– Мира?! – удивленно воскликнули они.

– Понимаю, что неожиданно, – выпалила я. – Но у меня проблема.

Я села на кровать Марка и протянула ему "череп".

Он еще несколько мгновений смотрел на меня удивленно, но потом все же обратил внимание на протянутый предмет.

– Это мой подарок? – поинтересовался он.

– Нет, это мое задание по производной стихийной магии.

Марк заинтересованно повертел мою руку с "черепом".

– А поподробнее?

Выложила я ему всю историю, подождала, пока мальчики все переварят и спросила:

– Ну и чего?!

Марк осторожно взял предмет, пошаманил над ним, а затем сказал:

– Ну, сейчас это просто подвеска, все функции, что у него были, ты активировала касанием, а узнать, что же именно ты активировала, мы не сможем.

Я вздохнула.

– Да ты не переживай! В любом случае ничего опасного! – успокоил меня Марк.

Я кивнула и протянула руку за предметом, но друг внезапно прижал его к груди.

– Слушай, а можно я его себе оставлю? – поразил меня он.

– Зачем?!

Он потер затылок.

– Ну, понимаешь, – Маркус любовно посмотрел на мой "череп", – ты же знаешь, я фанатею от группы "Магия и металл", а у них как раз вот такой стиль.

Я усмехнулась.

– Бери, все равно девать мне его некуда.

– Спасибо! – Марк, сияющий от счастья, полез с объятиями.

– Мира, а тебя не напрягает, что по правилам академии девушке находиться в мужском общежитии запрещено? – вдруг ехидно спросил лежащий на боку Эрнест, подпирая голову рукой.

А меня как током прошибло! Я ведь совсем об этом забыла! И сразу удивленные взгляды парней стали понятны. Я вжала голову в плечи и спряталась в объятиях Марка.

– Ой.

Парни заржали.

– Не боись, Мир, сейчас что-нибудь придумаем! – успокоил меня друг, погладив по голове.

– Я в этом не сомневаюсь, – услышали мы стальной голос ректора.

Да-а-а, такого подвоха не ожидал никто.

Я обернулась, встретилась со злым фиолетово-голубым взглядом и удивленно спросила:

– А вы что тут делаете?!

Хвост Даринера мин Самитрэна стукнулся о дверной косяк и снова стал раздраженно метаться. Пусть он сердится как-нибудь поаккуратнее, ему же больно будет!

– Я заходил сюда по делам, а потом услышал о студентке, которая вопреки всем правилам сидит в комнате парней!

Я отстранилась от Марка, встала и сказала:

– Я тоже, между прочим, по делам!

Вот, пусть знает, что не у него одного дела имеются! Мы тоже не лыком шиты!

– А меня это не волнует. Пребывание девушек в мужском общежитии не допустимо! Зайдите в деканат за наказанием, – отчеканил ректор и, развернувшись, стал удаляться.

Во мне поднялась волна бешенства.

– У, тиран! – зло сказала я, затем попрощалась с мальчиками и пошла куда послали.

– Ирод! Гад белохвостый! – ругала я ректора по пути.

Все встречающиеся мне маги и ведьмы обходили меня стороной. Я смотрела на все это и злилась еще больше. Нет, ну какой гад! У меня было дело жизни и смерти! А он мне тут с наказаниями! Да что это вообще такое?! Что все должны бегать со своими проблемами к нему?! От постучавшейся в голову мысли, я даже остановилась на мгновение. А может у него, и правда мания спасателя? "Если будут проблемы, бегите тут же к ректору! Он все решит! Он вас спасет!" – представила я надпись на входе в академию.

М-да-а-а... Если дела обстоят так, может его сводить на психологическую консультацию? Минуточку! А че я вообще парюсь?! То я его пожалела, потому что он хвостом ударился! То вот теперь, обеспокоенная его здоровьем, к психологу собралась вести! Так и до… до не знаю чего дожалеться можно!

Что-то тревожные сигналы я получаю от своих мыслей. Очень тревожные. Охранная система орет, сирена надрывается, а коварные мысли все равно приходят в гости!

Я потрясла головой и с удивлением отметила, что уже подошла к деканату. Открыла дверь и пошла к нашему декану.

– Здравствуйте! – сказала я, открывая дверь.

Арнольд поднял голову, посмотрел на меня и спросил:

– Что на этот раз?

– Ректор сказал прийти к вам за наказанием, – ответила я, подходя к столу и садясь на стул.

– А что за нарушение?

– Пребывание в мужском общежитии, – буркнула.

– О-о! Ты первая по такому вопросу, – "обрадовал" меня декан.

– Тогда может мне будет скидка? – предложила я.

Арн, роющийся в бумажках, покачал головой, ухмыляясь.

– И не надейся!

Я вздохнула. Наконец, декан достал листочек и торжественно прочел:

– Итак, твое наказание – помощь Самию Самичу в разборе книг.

Я, не в силах поверить своей радости, спросила:

– А что как сурово?

– Ну, может просто проступок двусмысленный, вот и наказание такое, что б не повадно было!

– М-м-м, -протянула я. – Ну тогда я пошла, работать на благо родине.

Я решила свалить, пока не напрягли чем-то посложнее.

Выйдя из деканата, я внезапно вспомнила про Аду. Ну как вспомнила... Просто она буквально надвигалась на меня всем своим тщедушным тельцем, и не вспомнить про неё было... ну очень сложно.

– Мира, здравствуй, – улыбнулась она мне и опустила глаза. – А когда же мы с тобой будем заниматься?

Я растянула губы в улыбке, стараясь сделать ее как можно искреннее, и ответила:

– Адочка, ой да хоть сейчас. У меня отработка в библиотеке, но Самий Самич – свой человек, с ним можно договориться.

Она кивнула, не поднимая глаз. И мы пошли. Я старалась не растерять только приобретенное настроение, а воздушница молча глядела под ноги.

– А правда, что он очень страшный? – трагическим шепотом спросила меня это эфемерное создание.

– Кто? – удивилась я.

– Библиотекарь, – еще тише прошептала она.

Я фыркнула.

– Да не-э-э-эт. Ну призрак и призрак! Не съест же он тебя! – сказала я, а потом все же вынужденно добавила, – По крайней мере днем – точно не съест.

Ада вжала голову в плечи и ухватилась за мой локоть. А у меня была особенность: я терпеть не могла, когда меня хватали, лапали или тыкали малознакомые люди. А особенно, если они вот так вот, как сейчас Адоника, вцепились, как черт в грешную душу, и фиг их отдерешь!

– Адоника, отцепись от меня, – как можно вежливее попросила я. – Я не ректор и не любой другой мужик, что бы у меня взыграл инстинкт защиты, понятно?

Она отодвинулась и обиженно на меня посмотрела.

– И взглядов тоже не надо, – отрезала я. – Я сама так на кого угодно посмотреть могу.

Все же не сдержалась... Эх, толерантность эта! Тролль ей в печенку! Не могу я постоянно её использовать! Природная резковатость так и норовит прорвать линию обороны! И Ада – непонятный фрукт. Как с ней разговаривать?! С другой стороны пытаться подавить свои черты характера – не в моих правилах. Поэтому в за... зарю этикет, правила общения и поведения. Надоело! Хочет быть как я, пусть сначала узнает, что я из себя представляю!

– Ты сегодня грубая, – заметила Ада тихо.

– Я, Адочка, нормальная, – ответила я ей.

Остаток пути мы прошли молча. Когда показалась дверь в храм знаний, я ускорилась. Войдя внутрь, я вдохнула этот особенный запах книг, деревянных полок, старины, присущий всем библиотекам.

От карточек поднял голову Самий Самич.

– Мира! – радостно взвыл он и понесся на нас с распростертыми объятиями.

Рядом со мной что-то упало. Я удивленно посмотрела в сторону источника звука и увидела валяющуюся в бессознательном состоянии Адонику.

Дух неприязненно на неё покосился, пнул призрачной ногой, из-за чего у меня вырвался смешок, а затем обнял меня.

– Я думал, что не выживу! Ректор этот ваш, патриархат ему в за... закат, стал свои порядки устанавливать! Но я не дался! Такой бой был! Такой бой! Но Самичи не сдаются! – он гордо ударил себя в грудь.

Я снова хмыкнула и кивнула, мол, верю.

– А ты чего пришла, по делам али как?

– Я, Самий Самич, не поверите, прибыла к вам отбывать наказание, – трагично сказала я.

Он пару минут смотрел на меня неверяще, а потом ка-а-ак рассмеётся! У него даже призрачные слезы выступили!

– Ну, ректор! Ну, мародер! Это ж надо так над студентами издеваться! Да они меня тут боятся до поросячьего визга, какая уж тут отработка! В сознании останутся и то хорошо! Ну, насмеши-и-ил!

Я тоже засмеялась. Ну и правда, не все же распочухали, что наш библиотекарь – золото, а не призрак!

– Ладно, – махнул он рукой, – чего ты эту принесла сюда?

– А она со мной за компанию, – ответила я.

Дух снова кинул на Аду взгляд, потом посмотрел на меня и спросил:

– А ты как вообще с ней сошлась? Совершенно не твой типаж друзей! – в его голосе было неподдельное удивление.

– Это для дела, – понятливо хмыкнула я.

Ну вот, говорю же Самич – наш человек!

– Видно серьезное у тебя дельце, раз с такой связалась, – и библиотекарь еще раз от всей души пнул девушку.

А вот это уже было странно. Ну да, странная; да, какая-то непонятная, но не настолько что бы Самий ее так невзлюбил!

– А что такого?

– Да, душа у нее черненькая, маленькая, от таких аж воротит, а у тебя, наоборот, пылает как факел, – произнес странную фразу дух.

Я посмотрела на непреходящую в себя девушку и сказала:

– Потерпи уж ее, Самий Самич, я только с ней позанимаюсь и она тут же уйдет. И помоги мне ее перетащить что ли, а то, что она на пороге валяется. Подумают еще, что мы укокошили единственную воздушницу ненароком!

Дух скривил лицо, но все же ухватил ее за руки и поволок к читальным столам.

– А чему ты ее учить-то собралась? – спросил он, кряхтя.

– Как мной быть, – ответила я с усмешкой.

– Тобой? – поразился он и даже остановился. – Гиблое дело. Ты ее хоть столетиями учи, а тобой она не станет, даже если захочет. Просто не сможет, душа свое будет брать.

Я наклонила голову, задумчиво смотря на библиотекаря.

– Да? Ну, хоть для виду...

– Для виду можно, – согласился он и, наконец, отпустил девушку.

Потом подлетел ко мне, положил руку на плечо и сказал:

– Я бы вообще посоветовал тебе держаться от таких людей подальше, но раз уж связалась...

Призрачные глаза смотрели на меня очень внимательно, мне аж не по себе на секунду сделалось. Но взгляд духа потеплел, и он произнес:

– Ладно, не будем терять время, говори, на какую работу тебя ко мне отправили. Не будем же ждать, когда эта очнется.

И мы пошли к книжным стеллажам. Внутри у меня все равно было не спокойно. И мне Ада не нравилась, и дух советовал от нее подальше держаться... Была бы у меня машина времени, я бы, наверное, не стала с ней связываться. Но жребий брошен, Рубикон перейден. А раз взялся, то доводить дело нужно до конца.

Я оглянулась на девушку. Показалось, будто мелькнуло что-то на ее лице. Я прищурилась. Но нет, в себя Ада не пришла. Я вернула свое внимание к библиотекарю, который увлеченно рассказывал очередную историю из жизни. Как же с ним все-таки хорошо! Такой он добрый, смешной, не то, что некоторые!

Глава пятая

Через некоторое время после того, как мы начали работать? пришел в себя наш божий одуванчик. Она открыла глаза, посмотрела на нас и с тихим вздохом поднялась. Потом немного повздыхала, что после лежания на жестком полу у нее болит тело, но, не получив от нас сочувствия, успокоилась и подошла поближе. Дух все это время с презрением на нее смотрел. Я давилась смехом.

– Ну что начнем? – спросила она тихо.

– Конечно, – кивнула я. – Итак, первый урок. Запомни, если хочешь быть похожей на меня всегда старайся смотреть в глаза собеседнику.

– Но зачем? – спросила она.

Взяла в руки очередную книгу, прочитала ее название и положила в стопку с научной литературой.

– Слышала когда-нибудь такое высказывание: глаза – зеркало души, а?

Снова потянулась за книгой, а потом не удержалась, открыла ее и понюхала. Да! Я книгозапахоман! Это просто божественный аромат! Краска, новая бумага... М-м-м... Ада тем временем положительно ответила на мой вопрос.

– Так вот, я считаю, что нужно позволять собеседнику видеть твои эмоции, что бы возник некоторый уровень доверия. Сечешь, о чем я говорю? – посмотрела на нее, но так и не смогла поймать ее взгляд.

Самий Самич фыркнул.

– Да я понимаю, однако мне сложно привыкнуть. В детдоме если ты открыто смотрел в глаза людям, то, заявлял о своей силе.

Я нахмурилась.

– А что плохого в том, что бы быть сильным? – совершенно не поняла логики.

– Тебя будут бить, – объяснила Ада.

– Сильного? – не поверила я. – Скорее наоборот бояться.

– Сначала бить, а вот если выстоять, то бояться.

Я думаю, это спорная позиция. А также, считаю, Адоника не догоняет, что значит быть сильным. Если тебя изобьют, вряд ли признают сильного, а вот если ты будешь бить в ответ... В любом случае, я не была в такой ситуации, поэтому не знаю. Да и вообще, у ведьм не принято силой меряться, все больше остротой язычка. А когда дело доходт до драки, мы используем принцип «Делай ноги». Это в нашей ведьминской природе, тут уж ничего не поделаешь. Да и вообще, мало вижу умного в том, что бы измерять авторитет физической, грубой силой. Если ты богатырь – это не значит, что у тебя на единицу массы равновесное количество мозгов. Поэтому все эти суровые законы жизни не для меня...

– Ладно, хмырь с ним с этими приоритетами-авторитетами, сейчас-то ты не в детдоме! – сказала я.

– Да, но привычка... – она пожала плечами, не поднимая глаз.

– Да ты хоть постарайся! – возмутилась я.

Самий Самич пробормотал что-то крайне неодобрительное.

– Я перед зеркалом попробую, – сказала она.

Закатила глаза. Это невозможная девушка.

– Ладно, дальше: стараемся все высказывать человеку открыто, без всяких ужимок и уловок. Это ясно?

Она кивнула.

– И что ты по этому поводу думаешь? – поинтересовалась.

– А что я могу думать, – пожала Ада плечами и тихонько вздохнула.

Мне захотелось завыть и побиться головой об стену. Воздушница поступала диаметрально противоположно всему, что я ей говорю! Я с несчастным видом посмотрела на духа. Тот усмехнулся, поднял руку в успокаивающем жесте, а затем спросил:

– Девоньки, а вам зачем делать Аду на Миру похожей?

– Что бы ректора завлечь, – мрачно сказала я.

– Да? Так тогда вы зря стараетесь, – махнул он рукой.

– Почему? – удивились мы одновременно, я даже замерла, так и не положив книгу в стопочку с развлекательной литературой.

Дух любезно пояснил:

– Так я вспомнил, что амортам больше такие, как Адоника нравятся, нежели, чем Мира.

– Правда? – обрадовалась Ада.

– Да? – недоверчиво спросила я.

Дух закивал.

– Да, такие вот скромные, милые, застенчивые, постоянно с опущенными глазками и тихим нежным голоском.

Воздушница аж засветилась от удовольствия, а я подозрительно прищурилась. Ой, что-то не вязались сейчас описание Ады с той характеристикой, что выдал мне Самий Самич сначала. А как бы меня не бесила Ада, в любом случае нужен успех операции по совращению ректора. И если для этого, мне придется выдрессировать Адонику – я это сделаю. Но, конечно, если дела обстоят так, как говорит дух – все просто замечательно!

– Но я все равно послушаю о тебе, Мира, еще немного, – пропела девушка. – Вдруг пригодиться!

Я поморщилась. Что-то и голосок этого цветочка стал меня порядком раздражать.

– Говорю я всегда в полный голос, никогда не скрываю свое настроение. Тренируйся, над этим если хочешь. Пока хватит.

Ада кивнула, встала, попрощалась и удалилась.

Дух хитро на меня посмотрел.

– И как тебе общение?

Я окинула его мрачным взглядом.

– Будто сам не видишь!

– Ты что и правда думаешь, что она сможет охмурить ректора? – спросил он. – На эту роль больше бы подошла ты.

Я кивнула. А потом подумала, что дух – наш парень, если что, не проболтается.

– Просто понимаешь, какое дело... – начала я.

Библиотекарь заинтересованно посмотрел на меня, мол: пока нет, но очень хотелось бы.

– Я поступила в эту академию, с условием, что не вляпаюсь в какую-нибудь крайне некрасивую историю. А представляешь, какой будет скандал, если нас с ректором застукает Полиция Нравов?

Он задумчиво на меня посмотрел, а потом протянул:

– Темнишь ты что-то, Мирка!

Хлопнула дверь. Мы посмотрели в сторону входа, но там никого не было. Ой, не очень хорошо, если Ада услышала наш разговор. Так подумала не я одна, потому что дух выругался и буркнул:

– Чертова девчонка! Намучаешься еще ты с ней!

Я тоже так считала, но сейчас мне оставалось только вздыхать, что я и сделала.

***

В комнату я пришла уже с сумерками. Аля как обычно валялась на кровати и читала журнальчик, Метя стояла в углу и скучала.

Я, закрыв дверь, погладила Метю, ткнула в живот подругу, что бы не расслаблялась, на что та ойкнула, а затем взяла книгу по стихийной магии и села за стол. До ужина может успею что-нибудь выучить.

– И почему это ты совсем не занимаешься, а, как и в прошлом году, валяешь на кровати? – буркнула я, водя пальцем по оглавлению.

– А чего это мне вдруг заниматься? – удивилась она. – Все, что мы проходим, дается мне легко, достаточно перед парой конспект прочитать и все.

Я подняла голову и секунду смотрела в стену. Потом оглянулась на подругу.

– Погоди-и-и-и-ка! Ты хочешь сказать, что у вас нет новых дисциплин?! – грозно спросила я.

Она ухмыльнулась, кинула на меня хитрющий взгляд и сказала:

– Не «хочу», а говорю!

Я возмущенно засопела. Ноздри тут же раздулись и заострились. Что за вселенская несправедливость! Почему у нас есть эти хмырьи предметы, а у них нет!

– Мира, успокойся, – начала подруга, подняв руки. – Это же эксперимент, а все эксперименты обычно проводят на первых, максимум вторых курсах.

Так-то оно так! Но все равно, не честно! Я обиженно отвернулась. Надо было на год позже поступить и не париться! Ведь еще одним условием моего поступления была отличная, чтоб ее, учеба!

Нашла все-таки в оглавлении магию земли и открыла учебник на нужной странице. Стала читать. Что ж... Я понимала примерно тридцать процентов текста, а именно: пробелы, знаки препинания, местоимения, союзы, парочку глаголов и предлоги. Конечно, такое достижение – несомненный плюс! Но, хотелось бы результатов пофееричней! Нет, ну вы только попробуйте понять:

«Для того чтобы впасть в тратист, нужно кооперироваться в аримаду, то есть воссоединить все трины в единое целое»

Ну да, соврала малех. Что такое «единое целое» я тоже знала. Какой у-у-ужас! Ректор что издевается?! Да тут сразу тематический словарь нужен. Я заглянула в конец учебника и не нашла там даже духа словаря, да что там даже маленькой пометочки, замечания, упоминаньица! Ничего! Грустно вздохнула.

– Аль, ты говоришь на языке стихийников? – надеясь на чудо, спросила я.

Подруга подняла голову от своего увлекательного чтива и посмотрела на меня в крайней степени озадаченно.

– А что у них есть свой язык?!

– Похоже, что да, – вздохнула. – На вот, ознакомься.

И я кинула ей учебник. Ведьмочка тут же сунула в него свой любопытный носик. Через пару минут, она сморщилась и захлопнула книгу.

– Да там, кроме служебных частей речи ничего понятного нет!

– Вот и я о том же! – грустно вздохнула я.

Мы еще немного поболтали, повозмущались и пошли на ужин. Перед уходом я строго настрого наказала Мете, что бы она даже и думать не смела о порче моих пижам. Та сделала вид, что поняла меня. Я прищурилась, но вариантов, кроме как доверится ей, у меня не было. Не в охапку же брать пижамы и тащить их на ужин, правильно?

К моему удивлению воздушников в столовке еще не было. Я взяла еду и села за стол. Сидеть одной было в крайней степени не привычно, я бы даже сказала не уютно. Но вот, наконец, двери столовой в очередной раз распахнулись, впустив моих парней и (увы и ах) Аду. Девушка переливисто смеялась вместе с парнями, и на секунду мое сердце кольнуло что-то нехорошее. Зависть? Да ну, глупости...

– Мира, приятно аппетита! – хором воскликнули они, садясь по своим местам. – А нам Ада про вашу отработку рассказала, сказала, что ты в обморок плюхнулась! Ну, ты даешь!

Вилка замерла на полпути ко рту. Что, простите?! Кто «в обморок плюхнулась»?! По моему телу стало распространяться бешенство. Оно было осязаемым, я его чувствовала. Бешенство кололо кожу, текло в крови и стремилось убить эту поганку! Я подняла глаза на Колина.

– Что? – очень тихо, спокойно переспросила я, затем со звоном опустила вилку на стол. – Повтори!

Он дернулся.

– Мир, да ты чего?! Со всеми бывает... – начал он.

Я прищурилась и перевела взгляд на эту стерву в тельце милой ромашки. Ада сидела и улыбалась. По ней совершенно нельзя было сказать, что она врет или торжествует. Обычная, спокойная улыбка, которая довела меня до нужной точки, в которой мне совершенно, абсолютно по барабану, кто передо мной. Да хоть сам батюшка король! Поступки вроде того, что сейчас сделала Ада, я переносила крайне осложнительно... для окружающих.

За нашим столом повисла тишина. Парни настороженно переводили взгляд с меня на Адонику. Я же, наконец, поймала взгляд Ады и улыбнулась ей. Она улыбнулась шире. Парни сглотнули. И так дружно у них это получилось, будто репетировали!

– Что, лахудра белобрысая, думаешь, если я ведьма, то вся моя сила – фарс? – спросила я ее.

Она перестала улыбаться, но продолжила смотреть мне в глаза.

– Думаешь ведьма – это травки, цветочки, метлы, порошки?

Она не отвечала, но я ясно читала в ее глазах, что именно так она и думала. А также была уверенна на сто процентов, что ничего я ей сделать не смогу. Зря. Не просто так парни меня разумно опасались и старались не доводить!

– Да я тебя, тварь ты эдакая, просто в порошок сотру, – очень ласково пообещала я.

А затем ее косы под моим взглядом стали медленно оплетать шею хозяйки, как змеи. Ее глаза округлились.

– Мир, – начал Марк.

– Тш-ш-ш-ш, – остановила я его, следя за косами, а затем стала напевать:

– Я такая злющая, ведьма всемогущая Что никто мне не указ,

Если мне захочется, сказка ваша кончится,

Прямо здесь и сейчас!

Вы убеждены сейчас, что оберегают вас Ваша дружба и любовь!

Я же так не думаю, скоро правоту мою,

Жизнь докажет вам вновь!

На нас стали обращать внимание, но меня это ни в коей степени не волновало. Столовая зашумела, со стульев стали вскакивать студенты, кто-то закричал. А под мою песенку к Аде стали медленно ползти вилки. Увидев это, она заорала, но тут косы стянули горло, и она захрипела.

Я откинулась на кресле и так же, не сбиваясь с ритма, пропела:

– Не смей лгать про меня, наговаривать на меня,

Я ко всему этому отношусь крайне болезненно,

Дружба, любовь – Это смешно, это пусто звук Тем у кого денег полно тем ни к чему друг Время добрых дел прошло В мире уже, очень давно правит свой бал ЗЛО!

Я любовалась хрипящей Адой, то сжимая ее горло, то давая ей вдохнуть воздух. Все же, убивать девушку мне резона не было.

– Прекратить немедленно! – раздался вдруг грозный голос ректора.

Я ухмыльнулась. Ага, счаз-з-з! Ведьмы умеют мстить, и дело они доводят до конца! Вот погоди, сейчас я с ней закончу, и жалей и наказывай меня сколько влезет!

– Студентка Ваир! Прекратите немедленно! – услышала я тихий голос.

Только шире улыбнулась, не переставая петь, и блеснула зелеными глазами. В столовой была мертвая тишина, раздавалась лишь моя злая песенка и хрипы Ады.

– Хорошо... – тихо сказал аморт.

И внезапно, я оказалась прикованной к стулу, не в силах открыть рот и пошевелиться. Я глухо зарычала и волком посмотрела на Даринера мин Самитрэна. А он уже сидел на корточках около этой твари. Я снова зарычала, но тут увидела перед собой Марка, он очень ласково и нежно смотрел на меня и гладил по руке.

– Мирочка, тише, пожалуйста, успокойся. Все хорошо.

Я помотала головой, сделала несколько успокоительных вдохов и уже сознанно посмотрела на друга. Он улыбнулся мне.

– В норме?

Я выдавила улыбку и кивнула. Сил не было. Проблема заключалась в том, что в каждой ведьме жила некая древнейшая сущность или сила (не знаю, как правильно ее назвать), так вот у этой силы были определенные правила, нарушать которые было чревато. Именно поэтому, ведьм нельзя доводить и злить, ведь можно ненароком коснуться их сущности. У каждой ведьмы этот «поступок касания» был разным, а у некоторых таких поступков было даже несколько (в том числе и у меня). И сейчас Адоника совершила именно один из них.

Почувствовав, как меня отпустила сдерживающая магия, я встала, гордо вскинув подбородок. Со всхлипывающей Адоникой на руках ко мне повернулся ректор.

– Вы нарушили правила, студентка Ваир! Во-первых, применили магию, во-вторых, чуть не убили другую студентку!

Я вспыхнула глазами. Осторожно, ректор, ведьмы после выхода наружу своей сущности были крайне не стабильными!

– Нельзя злить ведьму! – гордо сказала я.

В его глазах мелькнуло что-то вроде... восхищения? Однако, похоже, мне это показалось, так как следующие его слова были:

– Встает вопрос о вашем отчислении, студентка. Завтра утром в мой кабинет!

И развернувшись на пятках, он стал удаляться. На мне тут же скрестилось сотни взглядов. Я сжала кулаки. На плечи легла рука Марка, затем я почувствовала поцелуй в висок.

– Тише, Мир, держи себя в руках.

А я была готова убить этого белохвостика! Гад хмыриный! Черт лысый!

– Мира-а-а, – раздался предупреждающий голос Эрнеста. – Ты же не хочешь вылететь из академии?

Я глубоко вдохнула.

– Да, вы правы.

И под взглядами остальных студентов, уступивших мне дорогу, в сопровождении своих мальчиков, я пошла в общежитие. Пнув со всей силы дверь, я вылетела наружу.

Как все это бесит! Сказано же вам! Не доводить ведьм! Не доводить! Так нет же! Никто не верит, что мы опасны! Конечно, на что мы годны кроме как чаи гонять да зелья варить?! У-у-у, бестолочи! Когда-нибудь, я напишу книгу «Ведьмы и как с ними общаться», в которой на каждой странице будет подчеркнуты два глагола «холить» и «лелеять»! Достали! Неучи!

Глава шестая

Я вышла из душа и подошла к шкафу. Настроение было как раз для черной пижамки со скелетиками, которую я и намеревалась вытащить. Но, очевидно, госпожа Фортуна решила мне сегодня во всей красе показать свой очаровательный филей, так как пижамки в шкафу не было. Я сделала несколько успокоительных вдохов.

– Мирочка, что случилось? – тут же раздался обеспокоенный голос Али.

Подруга догнала меня у входа в академию, парни  долго успокаивали и ведьмочка им вторила, потом мы с ней пришли в комнату, она пошла ставить чай, а я – в душ.

– Моя пиж-жама... – прошипела я и посмотрела в сторону метлы, та вжалась в стену, подавая никаких признаков жизни.

Я подошла к ней, схватила и стала трясти.

– Метла, ты издеваешься?! Что ты за вражеский диверсант?! Кто тебя нанял?! Кто твой хозяин?!

Метюха молчала.

– Мир, тише. Метла не могла тебя, так как я делала привязку на тебя, – услышала я успокаивающий голос Али.

Метла тут же затрепыхалась, всем своим видом выражая согласие, мол: да, да, да, я вообще честно служу отечеству!

– Какого тогда... – я скрипнула зубами, – ты уничтожаешь мои пижамы?!

Она молчала.

– Поганка ты деревянная! – наругала ее и поставила в угол, а затем с самым несчастным видом, придерживая полотенце, села на кровать.

Аля тут же присела рядом и приобняла за плечи.

– Ой, да не расстраивайся! Ада – дура, ректор – козел, метла – по глупости шалит. Все как обычно, все замечательно. Где наша не пропадала? – попыталась ободрить меня подруга.

– Это уже какая по счету пижама? – не желала успокаиваться я. – Она, между прочим, была одной из любимых! А эта тварюга даже прах моей родненькой не собирается мне показывать! Может пижамусечка сейчас где-то валяется на улице, и ей холодно и одиноко?

Ведьмочка настороженно на меня покосилась.

– Твоя мифическая любовь к пижамам начинает меня пугать. Нет, ты, конечно, и раньше наделяла их неким сакральным смыслом, но что бы настолько...

– Потому что раньше их никто не уничтожал! – сорвалась я.

Она вздохнула, всем своим видом говоря: «Как все запущенно...». Потом встала, разлила по чашкам кипяток, обарив заварку, насыпала пару ложечек сахара, размешала и протянула одну кружку мне. Я взяла ее и отхлебнула. Горячая вода обожгла небо и язык, я тут же закашлялась и поставила кружку на стол. Аля покачала головой и поцокала.

– Мир, может у тебя сегодня неудачный день?

– Не иначе, – мрачно сказала я и снова потопала к шкафу.

Мой стратегический запас пижам заметно сократился. Осталось всего две ночнушки и один пеньюар. Последний оставим на крайняк, а сейчас оденемся в одну из ночных рубашек. Взяла коротенькую, простенькую и, отпустив полотенце, которое плавно соскользнуло вниз, натянула одежду.

– Мира, перестань меня соблазнять! – возмутилась Аля.

Я не могла не улыбнуться.

– Аль, ну ведь знаешь же, что ты для меня вечное искушение... – протянула с мурчащими нотками в голосе.

– Да ну тебя! – подруга метнула в меня подушку, я рассмеялась и кинула ее назад.

– Все пора баиньки!

Я выключила свет и залезла в кроватку. Завтра предстоял сложный день.

***

Проснувшись утром под ужасное дребезжание будильника-мучителя, я поплелась в ванную приводить себя в порядок. Затем, нацепила форму, поржала над сонной подругой и побежала к ректору. Секретарь, увидев меня, уже привычно спрятался за бумагами, и я без всяких проблем прошла к главе академии. Постучав в дверь, открыла ее и вошла в кабинет. Даринер мин Самитрэн был до отвращения бодр, чист, свеж, и прямо-таки лучился неподдельным энтузиазмом и дальше пытать бедных студентов.

– Студентка Ваир, доброе утро, – кивнул он, подняв голову от документов.

Пара белоснежных прядок из его прически упали на лицо, и появилось дикое желание убрать их назад. Разноцветный взгляд прошелся по мне и остановился на лице.

– Здравствуйте, ректор, – ответила я на приветствие.

– Итак, чем вы объясните свое поведение вчера во время ужина? – спросил он, подняв бровь.

То ли сама суть вопроса, то ли насмешливое выражение его глаз, то ли это приподнятая бровь, но что-то все-таки вывело меня из себя. Хотя по пути в этот злосчастный кабинет я обещала себе быть холодной, отстраненной, беспристрастной, четко указывать на оправдывающие меня факты и даже приводить в свою защиту статьи из гражданского и уголовного кодексов, но...

– Дорогой ректор, – начала я, подошла к столу и положила на него руки, – ваш вопрос ставит меня прямо-таки в тупик. Ведь если вы не знаете таких простых вещей о ведьмах, то какого хмыря вы делаете на должности ректора! Увольняйтесь к тем же хмырям и освободите место для более компетентного товарища! А если знаете, то зачем требуете с меня объяснений?! Что за издевательство над детской психикой ведьмочки?! После всплеска нас беспокоить вообще дней пять не рекомендуется! А вы еще и издеваетесь и ржете! Чего вы ржете?! И, кстати, просвещайте, пожалуйста, всяких стервозных воздушниц ангельского вида о том, что нельзя доводить ведьм!

К концу тирады я уже орала. Ну, потому что реально доконал! Даринер кашлял в кулак, а у меня чесались руки дать ему подзатыльник.

– Вы закончили? – спросил он, успокоившись.

– Да! – мрачно ответила я и села в кресло.

– Хорошо, тогда начну я. Ни в коем случае, я не хотел волновать вашу неокрепшую детскую психику, – сказал он, улыбаясь, особенно на предпоследнем слове. – Все, что я от вас хотел, это что бы вы признали всплеск сущности и подписали вот это.

Он пододвинул ко мне листочек. Я прочитала все, что там было написано, и подписала. Обычное подтверждение всплеска.

– Хорошо, с этим мы разобрались, – кивнул самому себе ректор.

– А чего вы тогда мне отчислением грозились?! – буркнула я.

– Потому что ваш поступок, если не учитывать выход сущности, наказывается именно отчислением. А так как официального документа и свидетельств о том, что это был именно всплеск сущности, а не вашей больной фантазии на тот момент не было, поэтому так и сказал.

– Вы злой и жесткий аморт, – сказала я, глядя ему в глаза.

– Скорее правильный и целеустремленный, – возразил он.

– Вы себе льстите, – ехидно протянула я.

– Возможно, – не стал отрицать ректор, усмехнувшись.

– Как? Вы даже не будете доказывать мне всю степень и полноту вашей правильности и целеустремленности? – спросила, не меняя тон.

Он чуть приблизился ко мне и ответил.

– Только, если вы вынудите...

Мой взгляд сам собой опустился на его губы, я облизала свои, к ним тут прикипел взгляд аморта, тихонько вздохнула, чуть подалась вперед, а затем... Дала себе мысленный подзатыльник, вернула мысли в правильное русло, подскочила как ошпаренная и выпалила:

– Ну, раз вы меня отчислять не собираетесь, я пошла. Всего хорошего!

Глаза ректора откровенно смеялись, он кивнул, и я выбежала за дверь. Фу-у-х, наваждение какое-то!

Время до занятий у меня еще было, и я пошла в столовую. Лелея надежду на то, что Ады там нет. С ней надо что-то делать. С одной стороны, бросить дело я не могу, с другой, не нравится мне эта шмакодявка! По пути проверила Почтовый Шар, письма для меня там не оказалось.

Столовая встретила привычными аппетитными запахами. Я взяла свою порцию кашки и пошла к столу. К моему огромному, необъятному, невероятному счастью воздушницы там не было!

– А где эта? – поинтересовалась я, сразу после того, как мы обменялись приветствиями.

– В лазарете, – ответил Эрнест.

Я кивнула. Понятно.

– Как прошло утро? – спросил меня Марк.

Я пожала плечами.

– Да нормально, сходила к ректору. Мы выяснили, что увольнять и наказывать он меня не собирается, вот и все.

– М-м-м, – протянул Иртан. – На свадьбу-то позовешь?

Я подавилась и закашляла.

– Какую?! – прохрипела я.

– Обычную, – поддержал его Колин. – С ректором.

Я как раз сделала глоток чая, но после этих слов снова подавилась. У меня аж слезы из глаз брызнули. Маркус заботливо постучал меня по спине. Добрейшей души маг!

– Обязательно, – заверила я их. – В альтернативной вселенной, когда мы будем предначертаны друг другу судьбой, я обязательно позову вас на свадьбу, если мы, конечно, в этой сумасшедшей вселенной будем знакомы!

– Я, между прочим, совершенно серьезно! От вас прямо-таки искры летят! – обиделся Колин.

Я фыркнула.

– Не надо мне никаких искр! И вообще, пусть вон на Адонике женится!

– С чего вдруг? – удивились все разом.

– С того, – буркнула я. – У них там и так все замечательно, плюс я свой вклад в развитие отношений внесу. И к концу этого месяца, максимум семестра у нас будет новая ячейка общества!

Парни засмеялись, выражая крайнюю степень сомнения в моих словах.

– Да он на Аду и не смотрит! – выдавил Марк.

– Не смотрит – посмотрит, не посмотрит – заставим! – я не теряла боевой настрой.

– Ну-ну! Ты главное там побольше вмешивайся, глядишь и, правда, на свадебке погуляем! Салатиков покушаем! – заржал Карим. – На твоей!

Я нахмурилась.

– Так, а вот над этим стебаться не надо! Это вообще святое! Я сказала, ректор и Ада поженятся! И они поженятся! А шуточки про меня и ректора вообще забудьте, а то обижусь!

Парни умолкли, правда, иногда все равно очень палевно «кашляли». Ну-ну! Я доела завтрак.

– Ладно, я на занятия! Удачи.

Я встала из-за стола, и побежала на пары.

Оставшаяся учебная неделя прошла без особых приключений. Адоника вышла из лазарета, я провела с ней воспитательную беседу о том, как лучше в отношении меня не поступать, она вроде меня услышала. С новыми дисциплинами была полная беда. Преподаватели пытались донести очевидные, как им казалось вещи, и не догоняли, почему мы не понимаем, а мы не догоняли, как это вообще можно понять. Короче, как в анекдоте: «Объясняю задачу детям. Первый раз объясняю – не понимают. Второй раз объясняю – не понимают. Третий раз объясняю! Я уже понял, а они не понимают». У меня росло желание пойти к ректору и высказать все, что я думаю о его экспериментах. Такое естественное желание было не только у меня. Вообще, набухал бунт, что не сказано радовало. А то прям будто и не ведьмы! К моему счастью, пижамки больше не уничтожались. То ли метла заботилась о моем моральном облике и не желала, что бы я спала в шортиках, то ли она меня тупо пожалела – не знаю, но я была рада, что маньячинье Мети закончилось.

В пятницу я пришла с пар, упала прямо в одежде на кровать и радостно засмеялась.

– Слава Богам! Неделя закончилась!

Через несколько минут пришла и Аля, которая поступила аналогичным образом. Можно сказать, что это была наша традиция. Мы переглянулись и рассмеялись. И тут я услышала магически синтезированный голос:

– Ведьмы первых и вторых курсов, в шесть вечера сбор в парадном зале! Повторяю: ведьмы первых и вторых курсов, в шесть вечера сбор в парадном зале!

Я застонала и закрылась подушкой.

– Ни минуты покоя! И чего им от нас опять нужно?!

Глава седьмая

Как и было сказано, в пять часов вечера все профессора собрались на педсовет. На их лицах можно было прочесть и недоумение, и недовольство, и толику страха. Профессор Като положила локти на стол и сказала:

– И чего это ректору опять неймется? У нас была напряженная неделя, неужели мы не можем просто отдохнуть в пятничный вечер?

Арнольд Ригар усмехнулся.

– Покой? Мирита, разве наш новый ректор и покой вещи совместимые? Мне почему-то кажется, что нет.

Грамидрон Бумфлыщрадбдыщ недовольно поморщился.

– У меня вообще-то был назначен на это время психотерапевт! – возмущенно сказал он.

Послышались смешки.

– Да, как-то лорд Самитрэн очень не осмотрительно отправил на съедение ведьмам, – хрюкнула в кулак преподаватель зельеварения.

Стихийник сделал надменное лицо.

– Между прочим, я считаю, что вся его задумка сущий бред. Ведьмы совершенно не способны к стихийной магии, – сказал он с оттенком пренебрежения.

Ведьма-преподавательница фыркнула.

– Конечно, идите попробуйте самое простенькое зельице сварить, я посмотрю, как вы запоете. А насчет ректора... что ж не нам судить. Мы работники подневольные.

Дран Трион – узконаправленный специалист по воздушным потокам – сказал:

– Да, но, по-моему, ректор, и правда, чудит.

Такую разумную мысль преподавательский коллектив оспаривать не стал, но и одобрять тоже. Чревато... Кто знает, что от этих амортов следует ожидать.

Тут дверь распахнулась, явив Даринера мин Самитрэна.

– Добрый вечер, коллеги, – кивнул он и сел во главе стола.

Послышались приветствия.

– Итак, рассказывайте, – сказал аморт и оглядел всех внимательным взглядом.

– Чего рассказывать? – удивилась Мирита Като.

– Как настроение, как студенты, как идут занятия – все рассказывайте, – усмехнулся он и откинулся на стуле.

Разноцветные глаза остановились на стихийнике.

– Допустим, вы, профессор Бумфлыщрадбдыщ. Как с ведьмочками?

Преподаватель снова поморщился.

– Как, как – да никак! Ваши ведьмы только и способны, что на метлах летать, да супы и зелья варить!

– Попрошу не оскорблять! – тут же подала голос профессор Като, которой совершенно не понравились, брошенные Грамидроном слова, ведь они относились и к ней.

– Простите, – скрипнул зубами тот. – Я лишь хочу сказать, что это была не очень хорошая затея, поставить ведьмам мои лекции и практические занятия!

Даринер мин Самитрэн очень внимательно его выслушал и кивнул.

– Мы еще вернемся к этому вопросу на общем сборе вместе с ведьмами. Профессор Рабар, – ректор обратился к молчащему до этого гоблину, – как у вас с ведьмами?

– Также, – мрачно ответил он. – Только и могут, что бегать и визжать. Ни одного приема еще не выучили. Чуть что сразу: «Ой, как больно!», «Ой, я порезалась!», «Ой, я упала!», «Ой, я испачкалась!» – передразнил гоблин студенток противным голосом. – Тьфу! Слушать противно!

Ректор снова кивнул. На его лице не отразились ни досада, ни разочарование, лишь неприкрытый интерес.

– Позвольте, профессор, но каким же приемам вы их пытались научить? – проявил он любопытство.

– Обычным, каким всех учил. Основы боя драду, техника обороны по крисше, владение мечом, – перечислил он.

Ректор положил локти на стол и скрестил пальцы рук.

– А вам не кажется, профессор, что для необученных девушек, которые о бое знали только понаслышке, которым в голову вбивали то, то они сражаться, и не обязаны, за них это должны делать другие, ваши уроки несколько сложноваты?

Гоблин стал задумчиво тереть затылок.

– Вы должны плавно вводить их в ваш мир, а не отталкивать от него, нагружая сложными техниками боя.

Дальше он посмотрел на преподавателя по истории магии.

– Я надеюсь, у вас занятия идут нормально? – спросил аморт.

Профессор Димрэн под пристальным взглядом ректора несколько замялся, но все же ответил:

– Относительно, лорд Самитрэн, относительно нормально.

– Чем же вы недовольны? – спросил его глава академии.

Разноцветный взгляд был направлен прямо в глаза преподавателю. Камир Димрэн даже на секунду испугался этого взгляда.

– Они просто относятся к моему предмету несколько пренебрежительно, обосновывая это тем, что им это не нужно, особенно бунтует тридцать третья группа второго курса, во главе с Арамирой Ваир. Девушка говорит, что не понимает и половины из того, что написано в учебнике! Нет, это ж надо!

Преподавателю очень хорошо помнился тот день. Как только началась пара, он осмотрел ведьмочек и вызвал к доске какую-то малявку. Староста группы проводила девушку покровительственным взглядом, а затем вперила свое карие очи в него. Ведьмочка у доски не смогла связать и двух слов. Он стал подталкивать ее, наводить на мысль, но та, все равно была не в силах отвечать, лишь умоляюще смотрела на свою старосту. Наконец, он разозлился и велел ведьмочке идти на место, сказав, что ставит ей «два». И ничего не предвещало беды, как вдруг эта ненормальная староста вскочила, схватила учебник и с самым грозным видом пошла к нему. Затем с грохотом опустила перед ним книгу и начала говорить. От её речи он выпал в осадок! По всему выходило, что он, ОН, заслуженный преподаватель, доктор наук, не может поставить «неуд» этой девушке, потому что это новая дисциплина, учебники не рассчитаны на ведьмочек, и по ним совершенно невозможно учиться. И если он хочет, что бы они отвечали на его парах, то он должен объяснять им все понятным языком. При этом свои слова она очень убедительно доказывала статьями из Учебного Кодекса. В конце концов, она заговорила его настолько, что он поставил той двоечнице пять! Пять!

Профессор до сих пор пребывал в шоке от этого монолога, да той девчонке надо на юридический! Она там самого ярого преступника, который на глазах у всего честного народа убил двадцать человек и поизмывался над трупами, оправдает! Да еще ему и компенсацию выделят! Он пересказал историю, надеясь найти сочувствия у коллег, но они почему-то засмеялись.

– Да, Мира может, – хохотнул профессор Ригар.

В него тут же вперился грозный взгляд ректора.

– Будьте любезны, не «Мира», а «студентка Ваир», вы не на пикнике, а в стенах академии, соблюдайте субординацию!

«То-то ты ее соблюдал, когда с Мирой целовался!» – подумал Арнольд, но промолчал.

Обсудив еще несколько организационных моментов, преподаватели поднялись и пошли в парадный зал, в котором их должны уже были ждать ведьмочки.

***

Я пришла в зал без пяти минут шесть. Тут же нашла глазами свою группу и направилась к ней.

– Привет, Мира, – поздоровались они.

– На ужин уже сходили? – поинтересовалась я.

Они кивнули.

– Молодцы! – похвалила я их и погладила свой урчащий живот.

Я уснула и совершенно про все забыла. Ладно, хоть Аля в бок толкнула, а то бы и на собрание это опоздала бы. Они сочувственно на меня посмотрели, а я вздохнула. Эх-х-х, бедный мой животик, ему еще бурчать и бурчать.

Я осмотрела зал, кругом виднелись только остроконечные шляпы ни намека на преподавателей или белобрысика. Сложила руки на груди.

– Змеечки, есть соображения насчет того, по какому поводу нас вообще тут собрали? – спросила я.

– Может, сейчас ректор скажет, что низлагает себя с должности ректора? – предложила Дреала, оглядывая свои ноготки.

– Ага, и конечно, он решил сообщить нам первым эту радостную новость! А остальные пусть узнают по слухам! – хмыкнула я.

– Ну, тогда, что эксперимент отменяется, – не унывала она.

Я прищурилась.

– Есть у меня подозрение, что как раз таки наоборот! – протянула я.

Тут двери распахнулись и вошли преподы во главе с ректором. Аморт окинул нас разноцветным взглядом и сказал:

– Добрый вечер, ведьмы. Прошу садиться, – и он махнул куда-то влево.

Мы массово посмотрели в том же направлении и к своему немаленькому шоку увидели там многоярусные ряды кресел. Я еще секунду хлопала глазами и размышляла над тем, откуда они там взялись, а потом скомандовав: «Побежали!», рванула занимать лучшие места.

За нами тут же сиганули остальные, минут через десять относительный порядок был установлен, и мы замерли, глядя на сцену, где стоял ректор.

Может он решил устроить поощрительный концерт, и сейчас споет или станцует? Или исполнит пьесу? Театр одного актера... Но нет...

– Итак, все вы знаете, что МАКИС участвует в эксперименте, однако возможно не все понимают сути этого эксперимента, – спокойный, уверенный голос ректора разносился по всему залу. – Я собрал вас здесь, что бы все объяснить и заинтересовать вас. Очевидно, это нужно было сделать в самом начале.

Ага, твой прокол!

– Все знают, что ведьмы владеют магией, но никто никогда не интересовался природой этой магии. Несколько лет назад в наших исследовательских институтах стартовал проект, в ходе которого было выяснено, что источник ведьминской магии лежит в них самих.

Мы потрясенно молчали. Этого не может быть! Источник не может располагаться внутри живого существа – это аксиома! Стихийники берут энергию и магию из родной стихии, некроманты заряжаются на кладбищах, целители – это те же маги земли только с более низким даром, но что бы черпать энергию изнутри!

– Не смотрите на меня так, это правда. Наши ученые не просто так, стали исследовать эту область, ведь мы, аморты, тоже сами генерируем магию.

И снова пораженная тишина.

– Врете! – услышала я откуда-то сверху.

Даринер мин Самитрэн усмехнулся.

– Нет.

И тут из его груди, стала появляться нити фиолетовой и голубой магии, переплетенные между собой, они растекались по телу, опутывая ректора будто паутиной.

Послышалось дружное аханье, и вот мы, открыв рот, смотрим на это чудо природы.

А ректор продолжил нас удивлять, он вытянул руку и на ней появился маленький смерч, на другой руке огонек, затем он взмахнул кистью и, ломая пол, из земли стало прорастать дерево, а затем в другой руке у него появился шар воды.

– Так как моя магия не привязана ни к одной стихии, я могу управлять ими всеми. Естественно для этого нужна концентрация, которой можно добиться с помощью медитации. А вы эту дисциплину так неосмотрительно пропускаете.

Я пыталась поднять свою челюсть с пола. Аморт на наших глазах творил невозможное. Моему удивлению не было предела. И вдруг кто-то сказал:

– Это все, конечно, замечательно. Однако с чего вы взяли, что ваши ученые не ошиблись, и мы, ведьмы, действительно можем тоже, что и вы? – голос был полон недоверия и я бы даже сказала, снисходительности.

И только через несколько секунд, когда взгляды скрестились на мне, поняла, что спрашивала я.

– Студентка Ваир, вы как всегда в рядах бунтующих, – усмехнулся он, прекратив показательное выступление. – Ну, хорошо, идите сюда.

Мои глаза расширились. Никуда я не пойду! Я это вообще по глупости сказала! И вообще говорила не я, а мой язык, мы с ним поссорились!

– Что же вы? Не стесняйтесь. Идите ко мне, – позвал он очень ласково, а в его глазах плясали смешинки.

Со стороны нашей ведьминской братии послышался мечтательный вздох. Я, пыхтя, как ежик, встала и направилась к этому невыносимому белохвостику! Когда подошла, он кивнул.

– Шляпу свою снимите.

Я подозрительно прищурилась.

– Зачем это?

– Надо, – уверил он меня, едва сдерживая смех.

И вот чего он надо мной, спрашивается, постоянно ржет?! Что я ему клоун, что ли какой?! Я нахмурилась, но все же сняла ведьминский атрибут.

– И куда мне ее девать?

Ректор забрал шляпу, а затем просто оставил ее висеть в воздухе. Ничего себе!

– Хорошо, а теперь встаньте ко мне спиной, раскиньте руки и расслабьтесь, – сказал он.

Выполнила его указание. С последним вышла проблемка, но я очень постаралась выкинуть из головы все ненужные мысли и успокоиться. Но тут, почувствовала, как к моей спине прижалось горячее тело, ладошки мягко обхватили другие руки, а в районе виска почувствовала дыхание, шевелящее волосы.

– Вы что делаете? – возмутилась я, тут же открыв глаза.

– Тише, сказано вам, расслабьтесь, – услышала я голос аморта.

Насупилась.

– Студентка Ваир.

Вздохнула и снова попыталась успокоиться. Но как это было трудно сделать, когда сзади к тебе прижимается горячее тело! И мысли в голову всякие лезут! И дыхание каким-то неравномерным становится!

– Вот так, умница, – похвалил меня он.

А затем... Почувствовала прохладу на спине, затем она стала медленно распространяться по рукам, затем по груди и... будто вошла внутрь меня. У меня перехватило дыхание. В груди стало расти напряжение, а потом будто что-то вырвалось наружу, принеся удовольствие, я выдохнула. Теперь, по-моему, телу шло что-то теплое, родное. Оно пошло к ногам достигло ступней и стало снова подниматься, растеклось в руки, вернулась к груди, опоясало ее и достигло шеи, а потом снова прохлада.

– Откройте глаза, – услышала я.

Выполнила указание и, посмотрев, на свою руку, замерла. Ее оплетали трехцветные нити, перекрученные между собой: фиолетовые, голубые и зеленые. Отметила, что и руку ректора, обвивали те же нити.

– Что это? – спросила я пораженно.

– Твоя магия, – услышала тихий смешок.

От шока даже не обратила внимания на то, что ректор перешел на «ты». Внутри поднималось что-то теплое, хорошее и хотелось рассмеяться. Но тут включилась голова, которой очень не понравилось, что я вся такая счастливая стою в объятиях ректора.

– Заканчивайте, – буркнула я.

Снова смешок.

– Ежик, – услышала я на грани слышимости.

Может, показалось? Тут волшебство кончилось, и ректор отступил на шаг.

– То, что вы видели, напрямую доказывает, что магия у ведьм есть, и она, также как и у амортов, находится внутри...

Я не слушала, схватила шляпу, натянула ее на голову и пошла к сидениям, по пути ловя на себе завистливые взгляды. Ну, ректор, мать его! Ну, удружил! Да сейчас меня эти милые создания, ведьмочками обзывающиеся, во главе с моей же группой живьем съедят.

Села на свое место.

– И как? – тут же набросились с вопросами эти змеюки.

– Плохо! – буркнула я.

– Ага, то-то ты такая довольная стояла, – как бы между прочим, заметила Юмия.

Я зыркнула на нее, и она притихла.

– Сказано вам плохо, значит, плохо! – припечатала я и откинулась на кресле.

Нет, а что? Я и не соврала. Мне сейчас, действительно, плохо! Уж очень волнуют эмоции, связанные с ректором! Приоткрыла один глаз и кинула взгляд на сцену, тут же столкнувшись с насмешливым взглядом Даринера мин Самитрэна. Скрипнула зубами. Нет, с этим надо что-то делать! Так, его женить! А себя... м-м-м... себе надо мужика найти! Точно! Только не сейчас! Сейчас низя-я-я!

Глава восьмая

Я перевернулась на бок, засунула руку под подушку и сладко вздохнула. Как хорошо-то! Счастье – есть! Оно заключается в том, что бы просто проснуться не под противный звук будильника, а тогда когда захочется, что бы поваляться немного, позевать, потянуться в кровати, приводя в тонус расслабленные мышцы. И все это плавно, медленно, неторопливо. У-м-м-м. Я приоткрыла один глаз, посмотрела на подругу, спящую с открытым ртом и прядью в нем. Хихикнула. Посмотрела на стоящую в углу метлу и похлопала по месту рядом с собой. Метя тут же прилетела и упала рядом. Я погладила ее по древку и спросила:

– Ну что, Метя, пойдем сегодня в город? Прошвырнемся вместе с Алей и пацанами?

Она чуть приподнялась и сложила из прутиков череп.

– Не поняла.

Она свернула их так, что бы получился женский силуэт.

– А-а-а, -протянула я. – Ты про Аду... Ну, да... еще и с ней.

Адоникой я на этой неделе больше не занималась. А надо бы. Точно! Есть идея! Наверняка ректор куда-нибудь уедет из академии, не будет же он все выходные тут торчать! Правильно? Правильно! Вот мы и зашлем к нему Аду. Она надавит ему на жалость, мол: Мира на меня злится, пацаны обижаются, уж не отшвырни бедную сиротку. Во-о-от, этим мы убьем двух зайцев. Во-первых, от воздушницы избавимся, во-вторых, обеспечим ее временем для охмурения.

И вот еще что, надо бы мне все-таки сварить любовное зелье. На всякий случай. Ему все равно настаиваться недели две-три или даже месяц, если у Ады с ректором естественным путем ничего не получится, буду использовать нечестные методы. А если получится – не велика потеря, зелье можно продать по очень хорошей цене!

Да, надо еще над внешним видом Адоники поработать и убрать эти косы. Какой кошмар, она же мужчину пытается соблазнить! Я встала с кровати, заправила постель и пошла умываться.

Выйдя из ванны, я направилась к шкафу. Достала шортики, топик, бюстик, бейсболку, кросы и принялась переодеваться. Держа кепку в руках, остановилась у зеркала. Постукала указательным пальцем по губе, решая, что же мне сделать. А затем засмеялась и принялась заплетать косички. Прическа получилась веселенькой, косы торчали в разные стороны. Еще раз хихикнула и натянула бейсболку. Затем подошла к Але и тихо спросила:

– Зомбюшка моя-то, ты вставать не собираешься?

– Отстань, – буркнула подруга.

Я пожала плечами. Ладно, в городе модно поесть, так что ничего страшного, если на завтрак опоздает. А здоровый сон важнее еды!

Вышла за дверь. Настроение было в самом низу по шкале паршивости. Хотелось улыбаться и петь, что я и сделала:

– Говорят, мы бяки-буки,

Как выносит нас земля?

Дайте что ли шар мне в руки

Погадать на ректора.

Ой-ля-ля, Ой-ля-ля,

Погадать на ректора,

Ой-ля-ля, Ой-ля-ля,

Ех-ха!

Уже вот скоро свадьба

Предстоит и ректору.

У него нервишек много,

А я нервы-то люблю.

Ой-лю-лю, Ой-лю-лю,

А я нервы-то люблю.

Ой-лю-лю, Ой-лю-лю,

Ех-ха!

Шкала паршивости осталась совсем где-то далеко, и мое настроение стало покорять новою вершину «Шкала-Жизнь-хороша». Я спустилась вниз, улыбнулась коментданше, выбежала на улицу и вприпрыжку поскакала к академии. Солнце грело голые плечи и ноги, а ветерок избавлял от сильной жары. Я засмеялась. Закрыла глаза и врезалась в кого-то. Открыла глаза и столкнулась взглядом с профессором Ригаром.

– Мира, привет, – улыбнулся он.

– Привет, Арн, – кивнула я.

Нет, а что? Сейчас выходные.

– Как настроение?

– Ты не поверишь, суперское! – улыбнулась я так, что аж щеки заболели.

– Вижу, – рассмеялся он. – То-то ты скакала, как сайгак молодой.

Я тоже захохотала.

– Вы сегодня в город?

Я кивнула.

– Должны, по крайней мере.

Тут вспомнила про Аду.

– Слушай, а ректор остается или уезжает? – поинтересовалась я.

Арнольд прищурился.

– А тебе зачем? – подозрительно спросила он.

– Надо.

Декан пожал плечами. Я вздохнула. Ну и ладно сама выясню.

– Мир, ты с ним по аккуратнее, – вдруг сказал Арн.

– Че-э-его? – переспросила.

– Говорю, аккуратнее с ректором. Как бы потом не оказалась с разбитым сердцем или чем-то еще похуже, – он помрачнел и посерьезнел.

Я рассмеялась и махнула рукой.

– Уж если и нужно кому-то переживать, то не мне! Не парься, Арн! – за то, что он такой заботливый привстала на носочки, чмокнула приятеля в щеку и побежала дальше, мурлыча себе под нос песенку.

– Студентка Ваир! – услышала я грозный голос ректора.

Вздохнула. Обернулась.

– Да, лорд Самитрэн?

Ректор стоял, скрестив руки на груди.

– Что за внешний вид?

Осмотрела себя.

– А что такое? Сегодня занятий нет, форма необязательна, – пожала я плечами.

– Да, но вы все же на территории академии, – рыкнул он, оглядывая мое тело.

Я вообще не врубаюсь, чего ему от меня надо?!

– Лорд Самитрэн, если вы мне больше ничего не хотите сказать, я пойду? – спросила, уже собираясь повернуться.

– Нет, – отрезал он.

Пару раз недоуменно хлопнула глазами. В смысле «нет»?!

– Что за панибратство с преподавателями?!

Так, я че-та не допираю, что за допрос?!

– Чего вы ко мне прицепились? – возмутилась я, тоже складывая руки на груди. – Вы считаете это нарушением правил? Так?!

Я подошла к нему и ткнула пальцем в его грудь.

– А раз так, то тогда сами не хватайте ведьмочек, и не целуйте их! А то как студенток целовать – это нормально, а когда та же студентка просто по-дружески чмокнула в щеку преподователя – это преступление! Правила у вас какие-то однобокие!

– Нормальные правила, – процедил он, глядя на меня сверху вниз. – Просто не стоит доводить мужчину до точки кипения, если не желаете лично познакомиться с последствиями!

– Последствия? Это такие милые человечки, которые приносят на руках Писец? Вы правы, я совершенно не хочу с ними знакомиться! Поэтому я лучше пойду! – рявкнула и собралась развернуться, как меня схватила за руку.

Секунда, и мы у ректора в кабинете.

– А теперь послушай меня, глупая маленькая ведьмочка! Неужели ты думаешь, что если у амортов и ведьм внутренний источник силы, то на этом сходство закончились. Обломись, детка. У нас тоже есть внутренняя сущность, которую не желательно доводить. А ты, невыносимое создание, касаешься ее просто с поражающей частотой! Так что в следующий раз, очень тебя советую, не совершать поступков, которые выводят меня из себя! – он наклонился надо мной, и всю тираду проговорил нависая.

– Так вы мне хотя бы на листочке набросайте правила под грифом «Не делать», а то может в вашем присутствии и дышать-то нельзя! – ехидно сказала я.

Где мое чувство самосохранения? Похоже, сбежало от меня еще при рождении...

– Ведьма! – рыкнул он.

– Аморт! – не осталась в долгу я.

Мы смотрели друг на друга, разозленные. И я не знаю, как так произошло, но вот одно мгновение, и я на столе, мои ноги обхватывают его талию, руки обвивают шею, его горячие ладони придерживают мои бедра, а наши губы... Губы встретились в безумном танце. Диком, ненасытном, обжигающем, голодном танце. Все мысли из головы вылетели в трубу. Я укусила за губу аморта, издала тихий стон и запустила руки ему в волосы, стараясь прижаться к нему сильнее. Хотелось почувствовать его тело, его силу... Даринер застонал в ответ, его руки сжали мои бедра и переместились на ягодицы. Затем поцелуи спустились на шею. Я откидываю голову, что бы предоставить ему доступ. А он нежно почти невесомо целует изгиб шеи, а затем снова возвращается к голодным до его поцелуев губам. Не произнесено ни слова, ни лишнего взгляда, ни жеста, все подчинено страсти. Руки аморта забрались под майку и погладили обнаженную спину. По ней тут же пробежали мурашки, а он стал вычерчивать на ней какие-то странные фигуры, прикасаясь до сумасшествия нежно, будто это и не он так напористо и страстно целует мои губы.

А потом меня будто ледяной водой облили. Да меня дошло, ЧТО я делаю и с КЕМ! Я чуть отстранилась от ректора, тяжело и прерывисто дыша, и встретилась с таким же более-менее осмысленным взглядом мужчины.

– Что-то мы увлеклись, – сказал он хрипло, не выпуская меня из объятий.

– Кхм, угум, – промычала я.

– А я вас предупреждал, чтобы не доводили меня, – сказал он с тяжелым вздохом и отошел. Затем окинул меня внимательным взглядом и насмешливо улыбнулся.

Я, красная как рак, спустилась со стола, одернула майку, и спросила:

– А вы на выходные остаетесь в академии?

Ректор удивленно вскинул брови.

– Желает повторить?

Я насупилась.

– Нет. Это во избежание.

– Я уеду после полудня, – усмехнулся аморт.

Я кивнула, набралась наглости и сказала:

– А верните меня, пожалуйста, где взяли.

Ректор провел рукой по взлохмаченным моими стараниями волосам и хмыкнул.

– Разумеется. Удачного дня, студентка Ваир.

Меня так и подрывало крикнуть: «Все это фарс! Студентка то, студентка се, а сами целуетесь!», но я почему-то промолчала и закружилась в вихре портала.

Выбросило меня прямо перед столовкой. Я вошла, взяла еду и направилась в столу.

– Доброе утро! – поприветствовали меня парни.

Я кивнула. Села за стол и позволила, наконец, мысленно вернуться к произошедшему. Щеки тут же вспыхнули, и я опустила голову. Какой позор! Я краснею! Вот стыд-то...

И это называется, не оставаться наедине с ректором! Это называется, всячески его избегать! Дура! Ду-ра! Болотница безмозглая! Ну и кто тебя просил его целовать! Да как такое вообще могло случиться! Я прикусила припухшую, очень чувствительную после произошедшего губу. Кошма-а-ар! Ну и почему его довела я, а не Ада, а?! И почему, скажите пожалуйста, я так на него реагирую?! ПО-ЧЕ-МУ?!

– Ми-и-ир, – позвал меня Марк. – Может, конечно, это не мое дело, но откуда у тебя засос?

Я стремительно побелела.

– Ка-а-ак засос? – спросила я слабым голосом.

– Ну, уж не знаю как! – хмыкнул Маркус.

Я прижала руку к шее.

– Ага, там, под твоей ладонью, – кивнул он.

Твою ж бабушку! Я вскочила с места и понеслась в общагу. Там, не чувствуя ног, со всевозможной скоростью добежала до комнаты и вломилась внутрь. С постели только-только вставала Аля, увидев меня, она удивленно распахнула глаза.

– Мир, ты чего такая бледная? Что-то случилось?

– У тебя есть тоник? – с надеждой спросила я ее.

– Вроде, – неуверенно ответила она. – А что?

Я отняла руку от шеи. Аля выдохнула через зубы.

– Твою ж через бедро и в колодец!

Кивнула. Проблемка заключалась в том, что не позволяли ведьмы себе засосов ставить. Ну, вот вообще! А если позволяли, значит, признавали полное господство мужчины над собой. И показывали окружающим, что мол: вот, это не просто интрижка, я в серьезных отношениях. Нет, ну как же я так, а?! Хотелось завыть. Прислонилась к двери и пару раз стукнулась об нее головой.

– И кто это? – спросила Аля.

Моргнула, глядя в потолок.

– Угадай с трех раз, – прошипела я.

– Марк?

Покачала головой.

– Эрнест?

– Не-а...

– Колин?

– Ректор, – прошептала убито.

Это что же он обо мне подумал?! Да он сейчас вообще на меня полные права заявить может, со всем вытекающими! Я тихонечко завыла.

– Кто?! – поразилась подруга до глубины души. – Я не ослышалась?

Покачала головой. По-моему, даже метла выпала в осадок.

– Так! – собралась подруга. – Не кисни! Сейчас пока тоником замажем, а в городе найдем целителя, и он тебе все быстренько вылечит. А раз нет засоса – все хорошо!

Я кивнула, взяла у Али тональный крем и подойдя к зеркалу, стала замазывать это убожество. У-у-у, какой кошмар! Бабушка бы меня убила, наняла некромантов, что бы они меня воскресили, а потом еще раз убила с особой жестокостью! У-й-й!

Пока я возилась с украшением, которым наградил меня ректор, Аля умылась, оделась, и мы шементом понеслись в город, скрывать улики. У выхода из академии сели на метлу и "прости, прощай, ничего не обещай".

Глава девятая

Я сидела в закрытой кабинке вместе с Алей и ждала прихода целителя.

– Мир, чисто для справки, сколько тоника ты извела, что бы замазать вот это безобразие? – как бы между прочим, поинтересовалась подруга.

Я выстукивала ногой ритм, пальцы барабанили по коленке. Задумалась над вопросом подруги.

– Половину тюбика, он никак не хотел замазываться, – все же ответила я, после раздумий. – А что?

– Да нет, ничего, – ведьмочка пожала плечами, – просто он все равно виден.

Я издала стон и откинулась на спинку кресла. Тут, наконец, послышался стук в дверь, и зашел целитель. Приятный молодой мужчина в белых одеждах и вежливой улыбкой.

– Здравствуйте, дамы, – поприветствовал он. – Ну и кому здесь маленький синячок залечить нужно?

Я подняла руку, другой все еще скрывая засос.

– А... где? – он прошелся по мне профессиональным взглядом.

– Ваша лекарня гарантирует неразглашение информации о пациентах? – спросила я подозрительно.

Он кивнул.

– Разумеется.

Я вздохнула и отняла руку от шеи.

– О-у, ведьма? – спросил он.

Кивнула.

– Ну, хорошо, давайте «вылечим» вас, – улыбнулся он и положил прохладные пальцы на горячую кожу. – Закройте глаза и постарайтесь расслабиться.

Я сделала, как он велел, и почувствовала исходящую  от его рук мягкую магию. Она опоясывала шею, но дальше не шла, не проникала внутрь. Со стороны подруги послышался истерический смешок.

– Леди, а вы раньше прибегали к услугам целителя? – спросил меня мужчина.

– Нет, меня раньше лечила бабушка, – ответила я.

– Проблема в том, что я не могу вылечить этот... синяк.

Я распахнула глаза и в диком ужасе посмотрела на целителя, который сочувственно смотрел в ответ.

– Как же так?!

Он пожал плечами.

– Не знаю. Ни разу не сталкивался с таким в своей практике.

Мне захотелось побиться головой об стену. Это просто ужасно! Ы-ы-ы... А-а-а-а... У-у-у-у-у... Что же делать?!

– Так, спасибо за потраченное время, – наконец, взяла себя в руки я. – Было очень приятно пообщаться. Всего хорошего. Аля, пойдем.

Мы вышли на улицу, я прикрывала шею рукой.

– И чего теперь? – спросила она.

Я окинула цепким взглядом ряд магазинов, и направилась к одному из них.

– Мира, ты чего? Ты куда пошла?! Знаешь, сколько стоит там обслуживание и товары?! Это тебе не амулеты бабы Мани!

– Я знаю, – сказала я, не меняя курса.

– Но откуда у тебя такие деньги? – удивилась она.

– Я летом подрабатывала на окраинах нашей страны, где даже за обычное любовное зелье такую сумму давали, закачаешься!

– В следующий раз меня на эту подработку бери, – буркнула она.

Я кивнула.

– Обязательно.

Тем временем мы уже открывали дверь в бутик. Продавщица окинула нас пренебрежительным взглядом и сказала:

– Это дорогой магазин.

– Будьте любезны, скажите, у вас есть свободные салоны? – спросила я вежливым, чуть надменным тоном.

Она сразу переменила взгляд.

– Как вам будет угодно, – она чуть поклонилась. – У нас свободен только один салон, прошу, следуйте за мной.

– Мне нужны чокеры, нашейные платки и шарфы, в черной и разноцветной гамме, – сказала я по ходу.

– Разумеется, – она кивнула.

Затем открыла перед нами дверь, сказала:

– Прошу.

Мы вошли, дверь закрылась. Попали в светлую небольшую комнату, во всю стену висело зеркало, в углу была примерочная кабина, стояло множество столиков и полочек, шкафчиков с вешалками, а у стены располагался мини диванчик. Я развалилась на нем и посмотрела на Алю. Она выглядела несколько пришибленно.

– Подруга, ты чего? – удивилась я.

– Ни разу не была в подобных местах, – смутилась она и села на краешек дивана. – Не понимаю, как ты можешь вести себя так непринужденно. И ты таким голос с этой мымрой разговаривала! Я его даже не узнала!

Махнула рукой.

– Аль, просто на такой персонал не нужно обращать внимания. Если ты знаешь, что имеешь деньги и способна оплатить их услуги, почему бы не вести себя непринужденно?

– Так-то оно, конечно, так, – кивнула она. – Только все равно привычка нужна...

И она подозрительно на меня покосилась. И я была вынуждена признать:

– Ну да, была я пару раз с бабушкой в таких салонах.

– Во-о-от! – Аля наставительно подняла руку. – Я была права! А почему вообще мы сидим в отдельной комнате, а не ходим в торговом зале?

– Такие магазины, Алечка, хороши тем, что ты можешь прийти в них сегодня с любовницей, завтра с женой, и никто кроме молчащих продавцов не будет об этом знать. Салоны, подобные этому, очень хорошо скрывают все тайны.

Подруга покачала головой.

– Вот этим богатым не живется спокойно! С жиру бесятся!

Я кивнула.

Наконец, открылась дверь и вошла молодая стройная девушка в строгой форме, которая несла в руках какие-то ящички.

Она стала выкладывать их содержимое на полочки, а затем обернулась к нам.

– Извольте примерить.

Я стала надевать то один шарф, то другой, то чокер, то платок. Наконец, я взяла один чокер, платок и шарфик. Расплатилась на кассе за услуги и за покупку, повязала платок, и мы вышли на улицу.

– Это, конечно, твое дело, Мир. Но мне кажется, что будет очень палевно, если вдруг ты начнешь ходить с платком. Наверняка все, кто заметил твой засос, уже растрезвонили об этом, тем, кто не видел, и если они заметят, что ты закрываешь шею, то уверятся окончательно.

Я кивнула. Мысль была трезвая.

– И что ты предлагаешь? – спросила я.

– Ну, может ректор тебя вылечит? – невинно предложила Аля.

Я в немом изумлении посмотрела на нее.

– Да ты что, издеваешься? Ректор будет последним, кому я покажу это убожество!

– Мир, а он все равно узнает, если пойдут слухи! И тем более, неужели ты думаешь, что лорд не заметил, как поставил тебе засос?!

Мне хотелось завыть или захныкать. Посмотрела на часы. До полудня оставалось тридцать минут.

– Ладно, полетели, – мрачно сказала я. Как мне только не нравилась вся эту ситуация, кто бы знал!

Мы дошли до места, куда сдавали метлу на хранение, заплатили положенную сумму, забрались на Метю и полетели назад в альма-матер.

Глава десятая

К ректору я ворвалась, как к себе домой, перед этим уточнив у секретаря, здесь ли еще глава академии или нет, дождавшись вразумительного «Да», понеслась к двери.

Аморт стоял у книжного шкафа и что-то искал на полочке, услышав звук хлопнувшей двери, повернул голову в сторону источника звука. Увидев чудное явление в моем лице, он приподнял одну бровь.

– Даринерчик, любимый, – начала я елейным голоском. – Мы не виделись с тобой всего ничего, а я уже соскучилась.

Вторая бровь ректора поползла вверх, он с интересом повернулся, скрестил руки на груди и посмотрел, ожидая дальнейших пояснений.

– А что же ты так смотришь, ненаглядный мой? Что тебя удивляет?! У нас же серьезные отношения, – выдохнула.

Даринер мин Самитрэн хмыкнул, а затем проникновенно спросил:

– Студентка Ваир, а вы уверенны в этом?

Я закивала и с полной убежденностью в голосе ответила:

– Конечно!

А затем зло заорала, сдергивая с шеи платок:

– А иначе, как объяснить вот это?!

Взгляд ректора переместился на мою шею. Не думала, что его брови могут подняться выше, но он превзошел все мои ожидания.

Я прищурилась.

– Вот только не надо делать такое удивленное лицо! Будто не вы мне это безобразие поставили! – буквально выплюнула я.

– А что вам не нравится? – усмехнувшись, задал ректор вопрос, полностью выбивший меня из себя.

Округлила глаза, открыла рот, но у меня от возмущения даже слов не было! А потом они как-то внезапно появились, и я выпалила:

– Что мне не нравится?! Да, допустим то, что я не признавала вашего господства – раз! Мы не в серьезных отношениях – два! Теперь вокруг меня кучу сплетен, а репутация нужна не подмоченной – три! Это уродство не лечится – четыре! И вы еще стоите и лыбетесь – пять! Этого достаточно?!

И знаете, что сделал этот хмырь белохвостый?! Он засмеялся! От души заржал, вытирая выступившие на глаза слезы! Я часто и глубоко дышала, притоптывая ногой, мой глаз дергался, а руки скрючились. Хотелось задушить этого белобрысого гада! У-у-у-у! Как же он бесит!

– Что вы ржете?! – взорвалась я.

Мужчина поднял руку, призывая меня молчать. Успокоившись, он с улыбкой посмотрел на меня.

– Короче, уберите это убожество, и я уйду! – мрачно заявила я, скрестив руки на груди.

Он покачал головой и сказал:

– А я не могу.

– Что значит «не могу»?! Убирай давай! Смоги! – взъярилась я.

Он глубоко вздохнул, скресил пальцы, посмотрел на них, затем перевел свой взгляд на меня, по-мальчишески улыбнулся и проникновенно сказал:

– А потому что это не засос!

Контрольный удар... Все! Нокаут!

– А... а... а чт-то? – спросила я со страхом.

Ректор закусил губу, снова посмотрел на свои пальцы и, наконец, выдал:

– Метка.

Так. Мне нужно сесть. Я прошла к креслу, плюхнулась в него, откинулась на спинку и застонала. Вот так вот, не стесняясь, закрыв лицо руками.

– И что мне с вашей меткой делать? Какими она обладает свойствами? И почему тогда выглядит как обычный засос? – собравшись с мыслями, не отнимая рук от лица, спросила я.

– Эм-м, потому что, она как обычный засос и была поставлена, но в неё мн-э вошла моя магия, и она стала меткой.

– А какого хмыря вам, вообще, в голову пришло это уродство мне поставить? – взвыла, проклиная аморта в душе.

Я чуть раздвинула пальцы и посмотрела сквозь них на ректора, тот задумчиво взирал на меня.

– Действиями она какими обладает? – повторила я.

– Ну, в общем-то, для тебя различия в значении метки и засоса нет.

Я снова издала горестный стон.

– Но по метке можно еще узнать, кто тебе ее поставил, и это создает проблемы уже для меня.

Ура! И ему досталось! Бу-ха-ха! Однако было у меня предчувствие, что все не так просто, уж больно у аморта вид задумчивый.

– И что делать будем? – спросила я его.

– Я тебе наложу морок, он продержится до выходных, а к понедельнику он сам рассосется...

– А она? – подозрительно спросила я.

– Кто «она»? – очень натурально изумился ректор.

Только меня не проведешь! Мы говорили-говорили «о ней», и тут вдруг появился «он»! Знаю, я такие оговорки! Потом накроет меня, не знаю, через месяц желание дикое на аморта набросится с предложениями бесстыдными, а потом выясниться, что (нет, надо же как, а?!) пропал только засос, а метка еще очень даже функционирует и работает на благо хозяина!

– Не надо мне тут, господин ректор, удивленных лиц и приподнятых в невинном изумлении бровей! – мрачно сказала я. – Договаривайте уж до конца, засос исчезнет, а с меткой чего?

Даринер мин Самитрэн смотрел на меня очень странно. В его взгляде сквозило что-то такое… (восхищение? Удивление с восхищением?), от чего все мое тело превращалось в кисель, и вообще, появлялось желание просто исчезнуть в его глазах. А еще он улыбался мягко, нежно, хотелось провести кончиком пальцев по его изумительным губам. А еще лучше языч... Так! Отставить развратные мысли!

– Итак? – подтолкнула я ректора к продолжению разговора, чуть встряхнув головой.

Он откашлялся и мягко произнес:

– Арамира, ты только не паникуй...

Я настороженно приподнялась. Вот это его «не паникуй» очень меня напрягало.

– Понимаешь, метка она... м-м-м... как бы останется...

– Как это «ос-с-станется»? – прошипела я.

Он провел рукой по волосам, потер затылок и ответил:

– Ну, она пропадет. Со временем. Если наши.. эм... отношения останутся на прежнем уровне и не будут заходить... мн-э... дальше положенного предела.

Облегченно выдохнула.

– И в какой срок она пропадет, если я вообще буду вас избегать? Глаза аморта нехорошо блеснули.

– Буквально через неделю, – процедил он.

– А она будет видна? – снова поинтересовалась я.

– Нет.

Фух! Радостно улыбнулась и чуть откинула голову в сторону, что бы ректору было удобнее накладывать морок.

– Валяйте! – разрешила я.

Взгляд ректора прикипел к моей шее.

– Не смотрите на меня как голодный упырь на девицу с первой положительной! Морок, говорю, накладывайте! – возмутилась я и закрыла глаза.

Почувствовала легчайшее прикосновение пальцев к основанию шеи, затем пальцы ректора прошлись по её изгибу. По коже побежали миллионы мурашек, я прерывисто вздохнула.

– Все, – раздался отстраненный голос ректора.

Открыла глаза. Аморт стоял у шкафа ко мне спиной. Будто все эти нежные касания мне почудились.

– Благодарю, господин ректор, – сказала я, поднимаясь. – Конечно, с другой стороны, если бы не ваша оплошность...

Со стороны Даринера мин Самитрэна послышался утробный рык.

– Все, поняла! – тут же пошла напопятный я. – Всего вам доброго!

И побежала к ждущей меня Але. Правда, уже открыв дверь, я все же оглянулась и встретилась с крайне задумчивым взглядом. Сглотнула, встряхнула головой и убежала.

– Ну и как? – подскочила со скамейки Аля при виде меня.

Я махнула рукой. Она посмотрела на мою шею.

– Вылечил? – недоверчиво спросила она.

Я покачала головой и вкратце рассказала, упустив некоторые интимные моменты. Ведьмочка присвистнула.

– Мир, знаешь, я тут подумала, тебе надо открыть агентство, – сказала она, подхватывая меня под руку, и продолжила, – агентство с названием «Приключение для вашего филея. Острые ощущения гарантируются!».

– Да ну тебя! – толкнула ее в плечо, а потом вспомнила:

– Блин, я оставила у ректора свой шелковый платок.

– Потом зайдешь за ним и возьмешь! – отмахнулась подруга. – А сейчас пойдем твоих пацанов искать!

А я снова вспомнила...

– Блин! Я же хотела Аду к ректору отправить! Хмырь! Побежали!

Группу воздушников мы нашли довольно-таки быстро. Парни сидели на лавочках и живо переговаривались, а Адоника находилась рядом с ними и молча слушала. Подбежав к ним, я схватила Аду за руку, отвела в сторону и объяснила, что от нее требуется.

– Скажешь, что группа вся против тебя настроена и теперь тебе не с кем провести выходные! В общем, из кожи вон вылези, но сделай так, что бы ректор тебя с собой взял! А там уж его соблазнить плевое дело! Поняла?

Она кивнула и убежала. А у меня что-то засвербело на душе. Так противно стало, плохо... И как-то захотелось побежать за Адой и косы повыдергивать... А при мысли, что Даринер мин Самитрэн возьмет ее с собой на выходные, мне захотелось провести сеанс кастрации одного аморта. Нахмурилась, надавала себе мысленных подзатыльников за такие нехорошие ощущения и направилась к парням.

– Ну что в город? – спросила я весело.

Они кивнули. Марк подхватил меня на руки и усадил себе на шею. Также поступил с Алей Колин, очень меня этим удивив. И не меня одну.

– Поставь меня, идиотина двухметровая! – заверещала подруга.

Мы засмеялись. Я оглянулась, сзади в воздухе болталась метла, готовая в любую минут последовать за своей нерадивой хозяйкой. У-ти моя хорошая!

– Колин, наперегонки? – предложил Марк.

Во мне заиграл адреналин. Я чуть наклонилась, обхватила голову Марка руками и хихикнула.

– Что? – возмутилась Аля. – Не-не-не! Поставьте меня на землю!

– Давай, – согласился Колин.

И мы побежали.

– А-а-а-а-а-а-а-а, – верещала ведьмочка, вцепившись воздушнику в волосы, вызывая этим его бурчание и наш с Марком дружный смех.

Сзади бежали остальные пацаны. Светило солнце, дул прохладный легкий ветерок. Настроение было на предельных высотах, и я счастливо, от всей души смеялась. Боги как же я люблю свою жизнь и своих друзей!

Глава одиннадцатая

Сегодня я встала намного раньше будильника, и теперь лежала на кровати и, глядя в потолок, думала.

Выходные, как обычно, закончились поразительно быстро, я не успела даже глазом моргнуть. Конечно, мы оторвались с ребятами за эти два дня по полной, но все равно, я была бы не против погулять еще денечек. Все переживания первой учебной недели стали сразу какими-то незначительными, я смогла нормально отдохнуть.

Ада к нам больше не вернулась. У меня было три варианта, объясняющих это. Первый: она соблазнила ректора и, как положено, провела с ним сказочные, романтические выходные. Второй: она надавила на жалость ректора, и он был вынужден терпеть ее все выходные рядом с собой, а в конце концов повелся на ее синие очи, и они провели последнюю сказочную ночь вдвоем. Третий: она тупо уломала ректора, и он согласился взять ее с собой, запер где-то в столичном доме, а сам пошел на вечеринку предаваться всевозможным удовольствиям с очаровательными прелестницами. Мысль о том, что аморт проводил ночи в одиночестве, даже не рассматривалась. Я не наивная барышня, которая полагает, что мужчина может держать под контролем свои инстинкты и... эм... давать себе расслабиться раз в пятилетку. К тому же, ему совершенно незачем сдерживаться, подумаешь, пару раз поцеловался со студенткой! Ну, с кем не бывает! Это совершенно ничего не значит. Так, стоп! Что-то мысли приняли совершенно неправильное направление! Мира, ректор – козел, враг ведьминского народа, радикал и анархист! Вот! Он совершенно тебе не пара! Дальше, тому, что было между вами... (хотя о чем это я? Между нами ничего не было!) так вот, тому, что не было между вами, он значения не придает! И вообще, забывает о тебе сразу же, как только ты покидаешь его кабинет? Буквально выдыхает с облегчением! Поняла? Понять-то поняла, только на душе совсем паршиво стало!

Та-а-ак, дело принимает скверный оборот! Не хватало мне еще в этого белохвостика влюбиться! Это ж повесится и не воскреснуть! Надо что-то делать! Причем срочно!

Встала с кровати, зажгла ночник, подошла к письменному столу, открыла тайник и достала бабушкину книгу заклинаний. Пробежалась глазами по оглавлению. Ага, вот оно! «Заклинание от ненужной влюбленности». Я потерла ручки и открыла книгу на нужной странице. Так-так-так.

«Примечание: действует на ранних стадиях, когда чувствам не более недели»

Я вообще не уверена, что чувства-то эти есть. Но как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Мне не нравятся мысли, которые возникают нежданно-негаданно в моей голове при воспоминании о ректоре. Еще мне не нравится непонятная ревность. Очень настораживает реакция на его поцелуи. Я не дурочка, чтобы отрицать все что происходит, а в один прекрасный день сесть и начать рыдать с причитаниями: «Ой, я, кажется, влюбилась. Что же делать?!». Нет уж! Спасибо!

Пробежавшись глазами по заклинанию, обратила свой взор на надпись большими буквами: «ВНИМНИЕ! ЗАКЛЯТИЕ ПЕРЕСТАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ, ЕСЛИ ОТВОРАЖИВАЕМЫЙ ОБЪЕКТ ПОЦЕЛУЕТ ОТВОРАЖИВАЕМОГО СУБЪЕКТА!» Не иначе бабушка писала. Манера речи у меня от нее. Я умилилась.

Ну, ничего! Даже если, каким-то образом он меня и поцелует, заклинание всегда можно будет прочитать заново! Но все же лучше, если мы с ним не будем встречаться.

Я взяла свечи, расставила их в круг, села в центр, взяла книгу и стала нараспев читать. Огонь зажегся, вспыхнул и поднялся к самому потолку. Отложила книгу и подняла руки вверх. Язычки огня скрестились надо мной, образуя купол, а затем метнулись к моей груди и вошли внутрь. Еле сдержала крик. Затем, они вышли и все пропало. Что ж это было довольно больно…

Я выдохнула, собрала свечи, спрятала книгу и села на кровать. Метка на шее заболела. Вот писец! Этот Даринер мин Самитрэн просто издевается! Мало того, что эту штуковину поставил, так она еще и болит! Вот деспот!

Откинулась на кровать. Так, нужно поговорить с Адой и выяснить до чего она там дошла, и на какой стадии ее с ректором отношения. Еще мне очень нужно письмо от бабушки! Прям вообще позарез! А она его все не присылает! Так, что же еще? Ах да! Любовное зелье! Нет, ну вот почему все так сложно! Почему антилюбовные заклинания есть, а любовных нет?! Несправедливо, зелье столько варить нужно, потом настаивать, а заклинание – раз, и все!

Э-х-х, какой же я все-таки лентяй! Хихикнула. Спать не хотелось совершенно. Время было шесть часов утра. Провозилась я с заклинанием чуть больше часа.

Оглядела комнату, Метя стояла в углу и сладко сопела. Посмотрела на потолок. Точно! Общежитие открывается в шесть утра! Академия тоже, но там почти никого нет! Идеальное время, что бы сходить на чердак и сварить запрещенное любовное зелье! Я гений!

Вскочила с кровати, умылась, оделась, схватила сонную метлу, снова достала бабушкину книгу, кинула ее в сумку с учебниками, повесила ее на плечо и понеслась на улицу. Там села на метлу и полетела к чердачным окнам. Открыла одно, привстав на Мете, перелезла через раму, схватила летательный инструмент и обернулась.

О да! Здесь ничего не поменялось! Хоть до сюда загребущие руки ректора не дошли. Поставила Метю в угол досыпать дальше, а сама достала из сумки книгу, открыла на нужной странице и стала читать рецепт. Арамитовый котел, корни первоцвета, яд гомункула, соль Мертвого моря, капли перводневной росы, лапка крысы и листья мандрагоры. В общем, ничего невозможного. Все должно здесь быть. Положила книгу и стала искать необходимое. Через пять минут все было аккуратно разложено на столе. Я прочитала заклинание сохранения одежды и поставила котелок на огонь. Так сначала нужно создать базовый раствор. Эти ингредиенты не указывались в перечне, так как необходимы для каждого зелья. Итак, пол-литра слез девственниц и листик Взрыв-травы. Знаете, у нас каждая девственница ежегодно должна сдавать налог – литр слез. Поэтому потеря невинности до двадцати лет (то есть до совершеннолетия) наказывается по закону. Да, вот такие сумасшедшие правила, а что делать, если слезы девушек являются основой «всего сущего»? Я каждый год мучаюсь, ну не могу я плакать! Ну не могу! Поэтому пью специальный раствор, который способствует слезопусканию. Ладно, я отвлеклась.

База стала закипать и приобретать зеленый цвет – это хорошо. Теперь медленно всыпаем соль Мертвого моря, помешиваем, добавляем яд гомункула, ждем несколько секунд, ага, раздался бульк, кидаем лапку крысы, мешаем, пока она не растворится.

Теперь растолчем листья мандрагоры и смешаем с каплями перводневной росы. Добавляем в наше варево и ме-е-едленно помешиваем против часовой стрелки.

Зелье весело булькало и становилось все гуще.

Я удовлетворенно кивнула и села. Захотелось спать. Нет, вот я молодец! Было время – сна ни в одном глазу! А как до пары час остался, так мне спать приспичило.

Что у меня там первой парой? Зельеваренье. Ну, с профессором Като можно договориться. Ладно, снова отвлеклась, нужно перелить зелье и спрятать его в специальный ящичек для настойки. Проделав все это, закинув книгу в сумку, спустилась на метле вниз и, зайдя в академию, пошла к аудитории, подергала дверь. Закрыта. Вздохнула, села на подоконник и, устроившись на метле, как на подушке, уснула.

– Студентка Ваир? – услышала удивленный голос.

Заворчала. Кто там такой бессмертный, что мне спать мешает?! Приоткрыла один глаз и встретилась с насмешливым взглядом ректора.

– Доброе утро, господин ректор, – буркнула я. – Не мешайте, пожалуйста, добропорядочным ведьмам спать, я из-за вас утром глаз не сомкнула.

Нет, вот он злюка! Мало ему, что я действительно из-за него не спала: сначала отвораживалась, потом зелье варила; так теперь он еще и спать мешает! У, деспот!

– Неужели предавались мечтам? – услышала я горячий шепот над ухом. Отмахнулась от него как от мухи.

– Исчезни, насекомое белохвостое, – проворчала я и заворочалась, удобнее устраиваясь на метле.

Наконец-то, никто не болтает! Сладко зевнула и почти уже снова погрузилась в дрему, как меня внезапно подхватили под мышки и вытянули перед собой.

– Посмотри на меня! – скомандовал ректор.

Я опустила голову, пытаясь заснуть в таком неудобном положении, выдохнув при этом:

– Нетушки, музей пока закрыт.

Меня усадили на подоконник, приподняли мою голову и... И тут я вспомнила, что если вдруг он меня решит ни с того, ни с сего поцеловать – мое заклинание фьють! И нет его! Шарахнулась от аморта, как от прокаженного. А потом посмотрела ему в глаза, чтобы отстал. Очи были по-прежнему необычными, только вот уже не манили утонуть в них, не вызывали в душе бурю чувств. Удовлетворенно выдохнула, а вот аморт наоборот нахмурился.

– Что ты сделала?! – рявкнул он.

Я хлопнула глазами.

– О чем вы, ректор?!

Он прикрыл глаза рукой, потер переносицу и зло уставился на меня.

– Что ты с собой сделала?!

– Боги вас упаси! – вскинула я руки. – Я же не мазохист, что бы что-то с собой делать. Все у меня превосходно!

Он нехорошо прищурился, а я внезапно вспомнила про метку и все поняла. Меня тут же наполнило возмущение, грозящееся вот-вот выплеснуться наружу!

– Ты, с-с-сволочь белохвостая! – зашипела. – Говоришь, метка значит для меня тоже, что и засос?! Ах, какой умный аморт! Не солгал! А для тебя она, хмырь лысый, что значит?! А уж не считыватель ли это моих чувств?! А?! – стала наступать я на мужчину.

Он сжал зубы, на его скулах заходили желваки.

– Значит, правда?! – взъярилась я. – Да как ты посмел?! Что за нарушение личного пространства?! Значит, учуял зачатки моих эмоций?! Думал, теперь все серьезно? А вот нетушки! Мне на тебя плевать с высокой колокольни, хотя нет... Я тебе ненавижу!

Меня схватили за плечи и впечатали в стену. Разозленный аморт тихо и зло спросил:

– Что. Ты. Сделала?!

Я усмехнулась.

– Ничего тебе не скажу!

Он тоже усмехнулся. Недоборо так.

– Так я же могу и надавить, – он провел пальцем по моей шее, там где морок скрывал метку.

И вот тут мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я вдруг осознала, что наш ректор – то – не просто добрый дядюшка, с вечной ироничной улыбкой на губках и добрым смехом. Нет, это жестокий и опасный аморт. В его взгляде сейчас сквозило что-то такое, отчего хотелось спрятаться. Сглотнула. А еще было страшно от того, что в действительности не знала, что еще может эта метка...

– Это нарушение прав ведьмы, – прохрипела я.

Он издевательски улыбнулся.

– Я в своем праве, ведьмочка, законы надо лучше изучать, и не только своей страны.

Снова сглотнула. Кажется, поняла, почему бабушка говорила, мне держать себя с мужчинами осторожно...

– Ну, вот как выучусь на ведьму, так и начну, а пока столько дел, столько дел, – запричитала я.

Посмотрела в глаза ректору. Там опять сквозило что-то вроде восхищения, однако теперь к нему еще примешивался опасный блеск. Даринер мин Самитрэн растянул губы в усмешке, но я не дав ему ничего сказать затараторила:

– Кстати, хотела высказать вам мою предъяву. Скажите, какого гомункула вы мне то «тыкаете», то «выкаете». Меня это нервирует, и вообще, определитесь с линией поведения, господин ректор. Иначе подумаю о вас самое худшее! – пригрозила я.

Почувствовала, как в руку ткнулась метелка, сжала ее, вознося хвалу богам. Че-та ректора сегодня странный. Неужели разозлился из-за того, что я немного с чувствами накуралесила? Ну, подумаешь, не в его же душе копалась и меняла все, а в своей. Тем более, может и не было этих чувств-с, а так, просто симпатия...

– И что же? – издевательски протянул ректор.

– Что вы в меня влюбились! – в тон ему ответила с ехидной улыбкой.

На секунду повисла тишина. Я уже стала подозревать, и правда, худшее, думая, что ткнула пальцем в небо и попала, но тут...

Ректор засмеялся. Просто искренне, не натужно, не искусственно.

– Знаете, студентка Ваир, вы меня восхищаете! – признался он, отходя, его глаза лучились. – Только вы могли посчитать худшим мою якобы влюбленность в вас.

Насупилась.

– В данной конкретной ситуации, не знаю, что может быть хуже, – буркнула я.

Даринер мин Самитрэн покачал головой, прикусил губу, стараясь удержать смех, и я неосознанно проследила за этим движением. Тьфу ты, Мира! Перестань! Зря, что ли заклинание от влюбленности читала?! Хочешь еще одну получить, так что ли?!

– Однако, может, вы все-таки расскажите, что вы сделали? – спросил он.

– Я не понимаю о чем вы! – передернула я плечом.

К моему невероятному облегчению, услышала, как привычный шум академии, а это значит, что ректору волей-неволей придется от меня отвалить, вдруг, кто-то увидит.

Он наклонил голову и скрестил руки на груди.

– А если я заподозрю вас в использовании магии и проверю вашу комнату на остаточный фон? – спросил он.

Усмехнулась, подошла к нему, привстала на носочки и прошептала:

– Если вы, господин ректор, сделаете это, вам придется объяснять преподавательскому совету, да и Полиции Нравов, пожалуй, с чего вы решили, что я использовала какую-либо магию. Тогда вылезет правда о вашей метке и о наших с вами маленьких приключениях, не думаю, что кому-то понравится столь явное нарушение порядков академии, который вы столь рьяно защищаете.

Затем отошла и удовлетворенно хмыкнула. Так-то! Знай наших! Аморт согласно покивал головой, мол: да-да-да, ты совершенно права. И этот жест ой как меня насторожил.

– Хорошо, студентка Ваир, не хотите по-хорошему, – многообещающе начал он и стал наступать.

Я вскрикнула и тут же выставила перед собой метлу.

– Дались вам мои чувства! – крикнула я, пятясь, и тут же уточнила: – Которых, кстати, не было! Я просто это... как его... переосмыслила ситуацию, во! И решила, что... м-м-м... вы такой... м-м-м... брутальный аморт... и эм-м-м... вы мне совершенно не нравитесь!

Его глаза сузились.

– Ведьма! – рыкнул он и бросился на меня.

Я заорала и побежала. Так я не улепетывала даже от тролля! Сообразив, что мое спасение – людное место, понеслась в столовую со всех ног, а потом вспомнила про метлу, на бегу запрыгнула на нее и полетела с утроенной скоростью. Перед столовой соскочила с Мети, оглянулась и, заметив, что погони нет, облегченно прислонилась к стене.

– Мира? – услышала я удивленные голоса моих парней.

Открыла глаза и улыбнулась им.

– Привет! – помахала рукой. – А я тут это... – неопределенно махнула рукой. – Гуляю!

Глава двеннадцатая

Я отловила Аду, когда мы выходили из столовки.

– Так, диверсант ты мой к врагам засланный, рассказывай! – торжественно сказала я, уцепившись за ее локоток.

– Что именно? – поинтересовалась она.

– Не зли меня, ромашка клыкастая, – по-доброму заметила я. – Говори правду-матушку о том, как вы с ректором выходные проводили.

– Ревнуешь? – прошипела она.

Удивленно подняла брови.

– Тебя к нему или его к тебе? Потому что для меня лично и так, и так фиолетово, – пожала я плечами.

Она остановилась и посмотрела на меня.

– Точно? – спросила недоверчиво.

Я хмыкнула.

– А то!

Ада кивнула и начала:

– Ну, тогда слушай. Я пришла к нему, он стоял у окна и увлеченно смотрел в даль. Когда вошла, ректор посмотрел на меня, его взгляд наполнился нежностью, и он спросил: «Адочка, тебе что-то нужно?».

Девушка вдохновенно вещала, а мое лицо становилось все скептичнее.

– ... и я ему сказала. Мира настроила всех парней против меня и теперь мне не с кем общаться, я выкидыш в их обществе, совершенна одна. Он сжалился, обнял меня, положил подбородок на мою макушку и сказал, что будет рад провести выходные со мной. Я помялась для приличия и согласилась. А потом... – она прервалась, мечтательно вздохнула и закончила, – у нас была сказочная ночь, – ее щеки покраснели. – Мира, по секрету скажу: ректор – он просто... м-м-м...

Не смогла ироничную усмешку.

– Ой, как все замечательно складывается! – сказала я радостно. – Тогда сегодня ты приходишь к нему в кабинет, соблазняешь, а я зову Полицию Нравов! Вот ляпота! И париться больше не надо!

Адоника тут же испугано на меня посмотрела и выпалила:

– Нет!

– Почему? – «удивилась» я. – Ты же сама сказала...

И тут воздушница шмыгнула носом, раз, другой, а потом ка-а-ак заревет! И мне в плечо уткнулась! Я в первую секунду оторопела, а потом с отвращением отодвинула ее от себя, держа за плечи на вытянутых руках. Увидела проходящего мимо огневика, подозвала его и ткнула парню в грудь рыдающую Аду.

– Сделай доброе дело, послужи жилеткой, – попросила я, очаровательно улыбнувшись.

Огневик сначала обалдел, недоумевающе посмотрел на меня, потом на Аду и хмыкнул:

– Ведьмочка, а хочешь, я твоей жилеткой побуду?

Улыбнулась.

– Спасибо за предложения, я польщена. Но обойдусь как-нибудь.

– Зря! – огневик поиграл черными бровями.

Рассмеялась, и внезапно метка снова начала болеть.

– Твою ж... – прошипела я.

Парень шарахнулся, чуть не уронив при этом еще не успокаивающуюся Аду.

– Спокуха, что ты какой нервный? – обратилась я к парню. – Это я не тебе.

Он настороженно на меня покосился, кивнул, потом скосил глаза на воздушницу и спросил:

– А долго она еще тут сырость собралась разводить, у меня вообще-то форма намокает!

Что там у парня с формой меня волновало в последнюю очередь. В приоритете был вопрос: Не оборзел ли ректор?! Его метка еще и с парнями мешает общаться! Дальше: Что на самом деле было между Адой и амортом? И потом: Когда эта дура успокоится?! Я покосилась на часы на башне, поняла, что до пары не больше десяти минут и вздохнула.

– Отставить истерику! – рявкнула со всей силы. – Вон парня уже в болота превратила!

Ада, не ожидавшая такой подставы, отстранилась и шмыгнула носом. Огневик, воспользовавшись этим, нагло смылся.

– Так, – мрачно начала я. – А теперь говори, что там на самом деле было?

Короче, как я и думала, он из жалости взял ее с собой, свозил ее поесть, а потом отправил ее в комнату, а сам куда-то смылся и больше за эти два дня не появлялся. Плохо дело! Ада совершенно не умеет с ним общаться! Надо что-то делать!

Мысли по этому поводу были одна безумнее другой, они спонтанно возникали в голове, пока я шла к аудитории. Может... провести один ритуальчик? М-м-м?

***

Подойдя к раздаточному столу, я поняла всю степень своего «Попала!». На обет был суп с петрушкой! Салат с петрушкой! Картофель-пюре с петрушкой! И котлета (Слава Богам без этой травы!).

– Простите, – очень вежливо начала я. – А есть ли у вас гарнир без петрушки?

На меня посмотрели очень недоброжелательно, буркнули: «Нет! Не задерживай очередь!». Вздохнула отказалась от всего кроме котлеты и, грустная, пошла к столу.

Петрушка – мой враг! Это безобидное с виду растение действует на меня как худший из ядов! Мне сразу становится плохо, начинает тошнить, появляется слабость, кружится голова... Под ее влиянием у меня происходят слуховые и зрительные галлюцинации – короче полная жо... м-м-м... ну вы поняли. Слава Богам, в нашей стране эта приправа не распространена! А вот в соседней, где живут гномы... Короче, я бы там и дня не продержалась. Что самое печальное, на остальные травы, какими бы ядовитыми они не были у меня иммунитет! Попадос, причем полный.

Поставила свой поднос с одинокой тарелкой и кружкой с чаем на стол и вздохнула. Парни удивленно покосились на мой выбор.

– Мир, ты чего?! Худеешь что ли?! – удивился Марк.

– Нет, – мрачно ответила я. – Мне просто петрушку есть нельзя.

– Почему? – удивился Колин.

– много будешь знать, скоро состаришься! – язвительно сказала я и принялась кушать свою сиротливо лежащую котлету.

Парни посочувствовали, Ада промолчала. Как результат из столовой я выходила голодная и злая. А до ужина еще ого-го сколько времени! У-у-у!

Погладив свой урчащий живот, которому голодная забастовка совсем не нравилась и он всячески выражал свое возмущение, пошла на пару.

***

Вечером, читая учебник по стихийной магии, задумалась. Ректор на меня подозрительно реагирует. Я бы даже сказала крайне нежелательно для меня и для моего плана. А конкретнее, если он не влюблен пока, то влюбится в самое ближайшее время, если ничего не предпринять. Ада предпринимающим фактором становиться никак не желает, значит, опять придется действовать самой.

Достала бабушкину книгу. Радуйся, книженция, сегодня твой звездный час. Пробежалась глазами по оглавлению. Удовлетворенно хмыкнула, открыла нужное заклинание и стала читать. С каждой строчкой я становилась все мрачнее, ведь что бы заклинание сработало заклинатель (я, то бишь) должен находиться в непосредственном контакте с отвораживаемым. У-у-у! Хмырь твою...! Постучала пальцем по губе, ладно ща придумаем что-нибудь. Покосилась на Алю. Она сидела на кровати с закрытыми глазами и что-то шептала.

– Аль, Аля, – позвала я ее.

Она приоткрыла один глаз.

– Мне нужна твоя помощь.

Открылись оба глаза.

– Короче, – начала я и выложила свой нехитрый план.

Подруга в шоке открыла рот, захлопнула его, потом снова открыла и выдохнула:

– Мира, ты совсем без мозгов...

– Нет, ну а что делать?! – обиделась я. – Есть другие варианты?! Мне все еще надо ректора убрать! А как ты предлагаешь это сделать, если он на меня глаза положил, а не на Аду!

Ведьмочка вздохнула, ударила себя по лбу и сказала: «Ладно!».

– Ладно! Но если ты не вернешься до полуночи, я ждать не буду!

Глянула на часы – время девять. Время еще есть. Кивнула.

– кстати, вы заклинание временной невидимости уже проходили? – спросила я.

Она покачала головой.

– Четвертый курс.

Вздохнула. Ну ладно и так справлюсь. Облачившись во все черное, запихав в сумку книгу, вылезла через окно на карниз и послала Але воздушный поцелуй. А затем спрыгнула. Тридцать секунд свободного падения и вот подо мной метла. Я рассмеялась, вцепилась в черенок и, поднявшись высоко в воздух, полетела к преподавательским домикам. Зависнув наверху, стала ждать. Надеюсь, ректор еще не пришел домой, ведь я не знаю, где он живет, и собираюсь пошпионить. К счастью, ректор и правда был только на пути. Посмотрев, куда он зашел, снова стала ждать. Мне нужно было, что бы он лег спать. А это еще минут сорок, ну, максимум час. Зевнула, обхватила метлу руками и ногами и попыталась немного вздремнуть. Проснулась от того, что было очень холодно. Еще ныли затекшие мышцы. Распрямилась и потянулась. Наверное, час уже прошел, тем более везде был погашен свет и академия погрузилась во тьму, ее будто окутали сонные чары. Улыбнулась такому сравнению и поспешила домой к ректору. Облетела домик, заметила охранку и скрипнула зубами и вот что мне делать?! В голову пришла хорошая мысль! Когда открываешь дверь, на секунду охранка отключается, а этого времени мне вполне хватит, чтобы залезть в дом.

– Метя, сейчас летишь к двери и громко стучишься! Поняла? – спросила я, залезая на карниз.

Метла понятное дело промолчала и улетела. Я прислушалась. Через некоторое время и правда раздался очень громкий стук, в доме хлопнула межкомнатная дверь, затем раздались шаги по лестнице, открылась входная дверь. Не медля, открыла окно, и зашла внутрь. Вокруг было темно. Хоть глаз выколи. Сглотнула. А потом вспомнила, что у меня есть «ведьминские очи», которые позволяют видеть в темноте. Тут же изменила свои глаза, огляделась. А ничего у него так. Миленько. Я оказалась в гостиной. Хлопнула дверь, это послужило хорошей мотивацией к тому, чтобы найти укрытие. Оглядев комнату еще раз, нырнула за диван и затаилась.

Раздались шаги по лестнице, аморт пошел назад в спальню. Я замерла в неудобной позе, стараясь дышать как можно тише. Вот снова хлопнула межкомнатная дверь и тишина. Я посидела для убедительности еще с пол часика и вылезла. Все тело болело, совершенно не хотелось идти к ректору и возится с его чувствами, безумно клонило в сон. Может это у него еще одна защита? Все, кто без приглашения проникают в дом, хотят спать. Подавила зевок, потянулась и пошла в спальню.

Ректор спал на спине, раскинув руки, одеяло укрывало его ниже талии, открывая моему обзору мускулистую грудь. Я сглотнула, отвела взгляд от этого зрелища и подошла к кровати. Поводила рукой над лицом аморта и, убедившись, что он спит, выдохнула. На секунду замерла, любуясь расслабленным лицом ректора, а потом полезла за книгой.

Спать хотелось безумно, потерла глаза, открыла страницу с нужной закладкой, присела на кровать и, взяв ректора за руку, приготовилась читать.

– Что ты делаешь? – услышала я спокойный вопрос аморта.

– Да, ничего, – отмахнулась я. – Не обращай внимания.

Зевнула, и снова заглянула в книгу. А потом до меня дошло! Я завопила, вскочила и отлетела на дальний конец комнаты. Ректор же лежал, вольготно развалившись на кровати и подложив руки под голову.

– Итак? – он вскинул бровь.

Я хлопнула глазами, а потом вытянула перед собой руки, наклонила голову на плечо и выдала:

– А я это, я ничего, луначу, случайно забрела, – и медленно направилась в сторону двери, еле волоча ноги.

– Чисто случайно миновала охранку, чисто случайно дождалась, пока я задремлю и совершенно не преднамеренно села на кровать и приготовилась пакостничать, – скептицизму в голосе ректора не было предела.

Я, не обращая на него внимания, добралась до двери, и потянула за ручку.

– А книга твоя тебе не нужна? – насмешливо спросил он.

Раздраженно вздохнула, но все в том же темпе побрела за фолиантом.

– Как-то ты слишком сообразительна для лунатика, – задумчиво протянул аморт.

– В самый раз, – буркнула я и схватила книгу.

А потом, наплевав на конспирацию, побежала к выходу и дернула дверь. Но та не поддавалась. В немом ужасе снова ее дернула – результат тот же. Повернулась и посмотрела на аморта. Он усмехнулся, многозначительно подвинулся и похлопал по освободившемуся месту. Я покачала головой.

– Как хочешь, – пожал он плечами и, зевнув, повернулся на бок.

Закусила губу, оглядела комнату, но в ней кроме огромной кровати были только две тумбочки и еще две двери. Даже хилого диванчика нет! С другой стороны, кровать большая. Терзаемая сомнениями, покосилась на предмет моих размышлений.

– Рубашка в гардеробной, дверь, которая ближе к тебе, – любезно сказал ректор, не открывая глаз.

Я сглотнула, покосилась на указанную дверь и, наплевав на горло, пошла. Там выцепила первую попавшуюся рубашку. Стянула с себя одежду, оставив только трусики, натянула рубашку, снятые вещи запихнула в рюкзак, набрала полную грудь воздуха и вышла. Подошла кровати, постояла и стала ложиться. Ректор приоткрыл хитрющий глаз, улыбнулся и даже поделился одеялом.

– Спасибо, – буркнула я.

– Тебе так идет моя рубашка, – усмехнулся он.

Я зашипела, легла, накрылась одеялом, а сообразив, что оно вообще-то одно, отпихнула его от себя. Сжалась на самом краешке. Чувствовала себя просто до безумия неудобно. А потом во мне включилась природная наглость. Нет, ну кто вот его заставлял меня не выпускать? Правильно. Никто! А если никто, то пусть теперь и отдувается! Я поудобнее устроилась, дернула на себя одеяло, укрылась, пошвырялась и, закрыв глаза, расслабилась.

– Какая же ты все-таки наглая, – услышала я тихий смех.

– Какая есть, – пробурчала я, уже уплывая в сон.

– Другой и не надо, – но это мне, наверное, уже приснилось.

Глава тринадцатая

Проснулась я в одиночестве. Села, натянула на плечо сползшую рубашку и огляделась. Плотно задернутые шторы не пропускали ни капли света, и в комнате было темно. Вот и хорошо, что этого белохвостого гада нет. Сейчас переоденусь и сбегу через окно. А потом я поняла, что метлы-то у меня сейчас нет, вообще, нет. Она, бедная, или на улице ночевала (что маловероятно), или полетела в комнату. Вот хмырь! Придется спускаться вниз и выходить через дверь. Боги, надеюсь сейчас или рано, или уже поздно, и меня никто не заметит. Зашла в гардеробную, не осматривая ее (все же это было личное пространство и все такое), переоделась, рубашку аккуратно свернула и положила на кровать, а потом вышла из комнаты, дверь к счастью была открыта, и пошла вниз. Оттуда шел просто умопомрачительный запах еды. Я пошла по его следу. Что ж, картина представшая моим глазам была весьма и весьма соблазнительной. Ректор стоял и нарезал какой-то салат, при этом он что-то напевал, на плите в турке варился кофе, а также что-то скворчало на сковородке. Если я сейчас и застыла на пороге с открытым ртом и выпученными глазами, то ни в коем случае не виновата в таком поведении. Ну просто ректор и тут бац! Кулинар!

– Доброе утро, Мира, – поприветствовал он меня, не отрываясь от своего занятия.

– Д-доброе, – ответила я, чуть заикнувшись.

– Садись, – таким же будничным тоном, будто все что происходит совершенно реально и не входит в рамки сюрреализма, сказал он и указал на стул.

В моих действиях повинен шок! И только он, иначе я ни за что в жизни ни села на этот проклятый стул.

– Что ты будешь? Тирекенский салат или тушеное мясо? Или и то, и другое?– спросил он, подходя к плите и приподнимая крышку у сководордки.

Я поморщилась. В состав Тирикенского салата входила петрушка, нет, я его очень любила, когда мне готовила бабушка, ведь была в курсе моих вкусовых особенностей.

– Там петрушка, – ответила я.

– В салате? – уточнил ректор, поворачиваясь.

Я кивнула. Он улыбнулся.

– Нет там петрушки, а ее терпеть не могу, – заверил он меня и снова отвернулся.

Надо же!

– Тогда я буду салат, – ответила, решив еще немного понаглеть.

Конечно, самым правильным было уйти, но...

– Который час?

– Полшестого.

Моя челюсть стремительно поползла вниз.

– Сколько? – переспросила удивленно. – Вы что всегда так рано встаете?!

Он кивнул, его хвост медленно покачивался из стороны в сторону, а потом стал внезапно скручиваться в спиральку. Я хмыкнула. Такое ощущение, что он жил отдельно от хозяина.

Аморт положил мясо в тарелку, достал еще одну, пустую, наполнил ее салатом для меня, подложил салатика и себе, а затем торжественно поставил блюдо передо мной, снабдив вилкой. Сел напротив и стал невозмутимо есть. Я пожала плечами и, подозрительно посмотрев на салат, на свой страх и риск решила его попробовать. К мужской готовке я относилась крайне скептично. Помню, был как-то у папы кулинарный опыт, результатом которого стало абсолютно не съедобное нечто. Однако нам его все равно пришлось съесть и еще похвалить папочку, под пристальным и угрожающим взглядом мамы, потому что души прекрасные порывы надо поощрять, как верно заметил ректор. На мое удивление салат оказался и правда вкусным, хотя в приготовлении он довольно сложен. Я с удовольствием ела, как вдруг прозвучал вопрос, заставивший меня подавиться:

– Итак, Мира, что же ты делала у меня в комнате?

Я откашлялась и ухмыльнулась.

– А я уже вам ответила, у меня был приступ лунатизма, – невозмутимо сказала я, глядя прямо в глаза ректору.

Он тоже хмыкнул и хотел что-то сказать, но я его перебила, вопросив возмущенно:

– Но вот вопрос, лорд Самитрэн: почему же вы не выпустили меня?!

Его глаза стали хитрющими-прехитрющими.

– Ну, может, мне было одиноко, я лежал в постели и предавался скорбным мыслям о смысле жизни и о недолговечности бытия...

– Когда спали? – фыркнула я.

Но он, будто не услышав меня, продолжил:

– Мне было так грустно, что хотелось выть, а тут ты... И я подумал, а почему бы не исправить свое одинокое положение? Ведь нужен же человек, который...

– Подержит в старости за ручку, – засмеялась я.

– Ну почему сразу в старости? – возмутился ректор, тоже еле сдерживая смех.

– Ну как «почему?! Разве молодой или относительно молодой мужчина будет придаваться в одинокой постели мыслям о сущности бытия?! – «недоуменно» спросила я и хлопнула глазками.

Он кивнул, насмешливо блеснув глазами.

– Ладно, ты меня раскусила.

– Нетушки! Первое слово дороже второго! – поддразнила я его.

– Хорошо, а как насчет того, что я просто строил планы по соблазнение некоторой особы? – ухмыльнулся он.

Я прикусила губу, сдерживая смех, а потом погрозила пальчиком и лукаво сказала:

– Какой вы нехороший развратный старикашка!

– Да почему старикашка?!  – с ложной яростью в голосе вопроси он, его глаза смеялись.

– Значит против «развратный» вы ничего не имеете? – подловила его.

Он засмеялся, а потом положил локти на стол, чуть приподнялся, а затем низким голосом ответил:

– Конечно, нет. У меня был план, заманить одну маленькую ведьмочку на ночь, потом начать кормить ее завтраком, а потом...

Хулиганские глаза никак не сочетались с тембром голоса, от чего меня разбирал смех.

– А потом? – спросила я.

– Привязать ее к стулу и...

– И? – вскинула бровь.

Он хмыкнул.

– И начать откармливать ее пирожными, чтобы не смущала своими формами!

Я сморщилась и капризно сказала:

– Фу, не люблю пирожные!

Он рассмеялся, а потом ответил, ухмыльнувшись:

– А я и не про тебя говорил!

У меня от такой наглости даже рот чуть приоткрылся. А ректор снова засмеялся, откинувшись на стуле. Я засопела.

– Ежик, – снова обозвал меня аморт.

– Белохвостик! – не осталась в долгу я.

– Один-один, – хмыкнул он.

– А серьезно, почему вы меня не выпустили? – спросила я.

– А серьезно, почему ты пришла ко мне посреди ночи и взяла за руку? – спросила он меня в ответ, вскинув бровь.

– Два-два, – признала я.

Он пожал плечами. Дальше мы молча ели, потом ректор забрал тарелки, щелкнул пальцами, они стали чистыми, и аморт поставил их в посудный шкаф, а затем разлил по чашкам ароматный кофе.

– Где вы научились готовить? – не утерпела я.

– Да как-то само получилось.

Я покачала головой.

– Я совершенно бездарна в этом деле, моими кулинарными шедеврами можно разве только злейших врагов кормить, вознося понятие «жестокость» на новый уровень.

Он рассмеялся.

– У меня тоже поначалу не получалось. Но я заперся дома и ел только то, что готовил сам. Тогда хочешь, не хочешь, а постараешься приготовить на славу, – признался мужчина.

Я пару раз хлопнула глазами, а потом выдала:

– Вы ненормальный! У вас крыша случайно ни к кому в гости не поехала?! Вы ей позвоните и скажите, что очень скучаете и ждете ее возращения.

Он фыркнул.

– Сохранишь тут с вами крышу!

Я развела руками.

– А вас, в общем-то, сюда никто силком не тянул, – а потом добавила. – И сейчас не держит.

– К сожалению, я не могу уехать, – с ложной грусть отозвался он.

– Почему это? – проявила неподдельный интерес я.

Аморт сделал глоток, поставил чашку на стол, а затем ответил:

– Понимаешь, Мира, это моя мечта, которая после долгих усилий стала реальностью.

Удивленно подняла брови, а ректор, заметив мой интерес, усмехнулся и начала рассказывать. Его глаза горели, когда он говорил, он активно жестикулировал, старался объяснить, желая что бы я поняла. И я понимала.

То, что он рассказывал тогда, в пятницу, когда собрал нас всех вместе в одном зале, было правдой, но не всей. Аморт рассказал, что именно он был в составе исследователей того института, который выявил, что сила ведьм и амортов схожа в своих истоках. Всю жизнь Даринер мин Самитрэн верил в это, искал доказательства, зарывался в архивах, и, наконец, получив команду ученых, доказал свою правоту. Следующим шагом было внедрение этого открытия в массы, и он столкнулся с новым препятствием. Никто не верил, что это правда, даже изучив материалы исследований, мало кто решался на такую авантюру. Тогда он решил уехать в другую страну, но и там он особого успеха не достиг, пока не встретился с кронпринцем, который поддержал его и выделил академию. На протяжении всего рассказа, я увлеченно слушала, и только когда реткор сказал: «Так что, Мира, я не могу уехать», поняла, что надо было уйти. Непременно надо было!

Я моргнула, возвращаясь в реальность, посмотрела в пустую кружку (и когда я успела выпить кофе?) и сказала:

– Что ж, это было во всех смыслах познавательно, но, наверное, я все-таки пойду, – подняла глаза на аморта, он внимательно изучал меня.

– Иди, – кивнул. – Сейчас уже все начнут просыпаться.

Я тоже кивнула, встала и пошла к двери.

– Мира? – услышала я и обернулась.

Ректор стоял очень близко. Подняла голову.

– Да?

Он моргнул, усмехнулся и ответил:

– Нет, ничего, продолжай бегство, – а затем развернулся и ушел.

Я пару раз хлопнула глазами, удивляясь такой странной формулировке, а затем открыла дверь и припустила в сторону академии.

Глава четырнадцатая

В комнате мирно спала Аля, а в углу стояла метла, которая заметив меня, тут же сорвалась с места и подлетела ко мне. Я погладила мою бедняжку и спросила:

– Ты меня вчера ждала?

Она покачалась, изображая положительный ответ. Меня стала грызть совесть.

– Долго?

Метелка отрицательно махнула. Я выдохнула, ну и слава Богам!

– А Аля что?

Метя заметалась по комнате, выражая возбужденность и встревоженность. Я вздохнула.

– Понятно, подруга волновалась.

Она кивнула.

– Надеюсь, ведьмочка не убьет меня, когда проснется, – вздохнула я и села за уроки.

Спать не хотелось, есть тоже, что же еще остается делать?

Когда проснулась Аля, то устроила самую настоящую истерику.

– Где ты была, козявка бесчувственная?! Да ты знаешь, как я переживала! А потом еще и метла твоя поганая явилась без тебя! Я уже хотела идти штурмом на ректора, но не смогла выйти из общежития! Комендантский час этот гребаный! Где ты была, Мира, хмырь тебя дери? – орала она.

Я всячески изображала раскаяние.

– Ну, Аля, я не виновата, что попалась и ректор меня не выпустил, – буркнула я наконец.

Подруга застыла, ее глаза стали увеличиваться в размерах, а рот приоткрываться.

– Хочешь сказать ты ночевала у...

Я кивнула.

– Обалдеть! – выдохнула она и села на кровать. – Просто обалдеть! И как он?

Пару раз хлопнула глазами, а потом, уловив пошлый смысл, дала Альке подзатыльник.

– Цыц, охальница! Да мы просто спали! – возмутилась я.

– Ага, – полностью согласилась со мной ведьмочка и хрюкнула от смеха. – А потом после таких ночевок неожиданно – бац! И детей семеро по лавкам!

– Какие дети?! – воскликнула я. – Да я сама еще ребенок!

Подруга заржала в полный голос.

– Жаль тебя расстраивать, но ты потеряла этот статус, когда тебе исполнилось двадцать!

Я фыркнула.

– Внешний возраст – это такая ерунда! Главное, что у тебя в душе!

– Судя по твоим целовашкам с ректором... – многозначительно протянула Аля.

Я потянулась за подушкой, угрожающе глядя на нее.

– Ой, боюсь-боюсь, – с ложным испугом воскликнула она и вскочила на кровать.

Я уже овладела оружием мести и стала замахиваться. Бам!

– А-а-а, не бей меня!

Бам! Бам!

– А-а-а-а, кому говорят не бей! Плохая Мира, фу!

Бам! Бам! Бам! Все же Аля отобрала мою подушку и отбросила ее от греха подальше.

– Изыди, дева мести! – рассмеялась она. – Дай милой доброй Алечке одеться!

Я хмыкнула.

– Иди уж!

Потекли дни. Я с ужасом ждала возвращения синдрома влюбленности, но его, к счастью, не было. Ни ревности, ни постоянных мыслей о ректоре... и я успокоилась. Все мои попытки заслать Аду к лорду Самитрэну оканчивались провалом. Он был постоянно занят, секретарь ее не пускал, а у воздушницы не хватало наглости (или желания) пробиться к аморту. Письмо от бабушки так и не шло, я по нескольку раз на дню проверяла Почтовый Шар, но там по-прежнему ничего не было. Незаметно для себя я прониклась идеей ректора, и сейчас сама горела желанием посмотреть, что же получится из его задумки, поэтому, когда змеечки подняли очередной бунт по поводу того, что не пойдут на «Медитацию», я вставила им по первое число, устроила разбор полетов, и мы дружной толпой направились на пару. К слову сказать, о своей строгости с ними в тот момент, я не жалела, потому что пара оказалась действительно занимательной, и тут же стала одной из моих любимых. Началось с того, что нам выдали мешковатую белую одежду, ноги велели оставить босыми, а волосы распустить. Все было проделано для того, что бы му чувствовали полную расслабленность. Затем нас собрали в аудитории, и вошел преподаватель. Высокий, худощавый молодой мужчина, с самой милой улыбкой, которую мне только приходилось видеть, с золотистыми вьющимися волосами, серыми добрыми глазами и аккуратным носом. В общем препод был самым настоящим очаровашкой. Я, как и все, не смогла сдержать умиленной улыбки. В принципе, я уже думала, как с ним можно пообщаться поближе, ведь вот он! Тот парень, с кем можно на время замутить, что бы уж точно избавится от ненужной влюбленности. Я окинула преподавателя хищным взглядом, он поежился.

Мира, остынь, – услышала я голос Виолы, еще одной моей змеечки. – Он гей.

Гей?! Вздохнула, ну и ладно. Не везет в любви, повезет в дружбе. Я сменила взгляд на доброжелательный, препод вздохнул с облегчением.

– Итак, дорогие ведьмочки, – начал он. – Сейчас мы с вами отправимся в тихое милое место, где сможем спокойно заняться самопознанием.

Он махнул рукой на стену, в которой был открыт портал.

– Прошу!

Я первая подошла, осмотрела его, и смело шагнула вперед, затем чуть отошла от точки выхода и замерла. Мы находились на возвышенности, которая была усыпана зеленью. Под ногами ощущалась мягкая молодая травка, по бокам возвышались деревья, на земле лежали пуфы, а вререди... Впереди было море. Голубое бескрайнее волнующее море. Оно внушало чувство спокойствия и умиротворения. Дул теплый бриз, который кокетливо поигрывал моими волосами, даря поцелуи в щеки, лоб, нос. Одежда развевалась позади, как парус. Я побежала вперед к самому краю, раскинула руки и засмеялась. Тем временем стали появляться остальные девочки и преподаватель. Он велел нам сесть на пуфы, а затем сказал:

– Мое имя – Ламиаль Гамони, запомните, ударение в фамилии на второй слог. Можете звать меня как угодно, – он улыбнулся. – Хоть пупсиком. Конечно, ректор, – мечтательный вздох, который тут же подхватили ведьмочки под мое фырканье, – сказал, что бы я помнил про субординацию...

Я снова фыркнула. Ага, знаем мы эту даму!

– ...но мы сейчас, вроде как, и не в академии, поэтому можно немного похулиганить, – он хитро улыбнулся. – Как думаете?

Все массово закивали, а потом начался рай... Мы сидели на пуфах в удобной для нас позе и прислушиваясь к природе старались почувствовать ее, пропустить через себя, передать ей все свои эмоции, свои чувства. Нам было сказано стараться заглянуть внутрь себя, узнать своя «Я», свою сущность, договорится с ней. В общем, как уже было сказано, пара была отпадной. После нее девчонки захвалили меня, говоря, что если бы не я, они бы так и не узнали какой замечательный предмет эта «Медитация»!

А дальше снова полетели дни. Мда... «Летели дни, кружась проклятым роем, вино и страсть терзали жизнь мою». Ха-ха, особенно «страсть» и «вино» – это про меня. Но если без шуток, все было как обычно, я избегала ректора, как могла. Забила на его симпатию ко мне, если ее ни чем не подогревать, она сама исчезнет. Как говорится, с глаз долой из сердца вон. Аморту я активно пихала Аду, которая никак не впихивалась! Чего уж я только не делала! Мой мозг до сих пор прибывает в нокауте от того, насколько я его напрягала для изобретения «случайных» ситуаций, с помощью которых ректор и воздушница могли бы сблизиться. Приятной новостью для меня стало то, что засос и метка исчезли. Да-да. Конечно, на счет метки я не очень уверена, но будем надеяться на лучшее. Я попросила Арнольда просканировать мою шею на наличие посторонней магии, и он сказал, что ничего нет, при этом подозрительно спросил, с чего бы мне проверять это. Я отмахнулась, брякнув, что еще не такое сумасбродной ведьмочке в голову может прийти.

Прошло две недели. Любовное зелье было почти готово, письмо от бабушки не шло, а я пребывала в состоянии не понимания, что вообще происходит, что я творю и зачем оно мне надо. У лорда Самитрэна и Адоники была полная бяда! Да-да! Даже не «беда», а «бяда»! Они никак не соединялись! Ректор, хмырь упертый, просто с поразительной изворотливостью избегал Аду, почти с такой же виртуозностью, с какой пряталась от него я! А это меня совершенно не устраивало! И я уже просто не могла дождаться, когда же настоится это хмырево зелье! Мое настроение снова стало благополучно измеряться шкалой паршивости. Я ходила злая и недовольная от того, что мои планы идут хмырю в за... зашей.

Сейчас шла в библиотеку в надежде, что Самий Самич вспомнил про амортов хоть что-то! Я была бы рада любой информации! Любой! У меня информационный голод! Еще немного и пойду пытать самого ректора!

Уже привычно посмотрела на зашуганных студентов, вылетающих из храма знаний, усмехнулась и вошла.

– А, Мира! – обрадовался дух, подлетая ко мне и обнимая. – Давненько ты не заходила!

Я улыбнулась.

– Дела-дела!

Он закивал, а потом хитренько так посмотрел:

– Ну как твои успехи с ректором?

Я вздохнула.

– Мои – превосходят все ожидания и вообще уходят в сторону нежелательных. Успехи Ады – не выполняют и сотую доли программы минимума.

Библиотекарь захихикал.

– А я тебе говорил, с ней каши не сваришь!

Я поморщилась.

– Самий Самич, помните, я вас про амортов спрашивала?

Он кивнул.

– Так вот, может вы чего-нибудь вспо...

Начала я, но внезапно почувствовала себя очень странно. Внутренности начали будто перекручиваться и завязываться в узел, к горлу подступала тошнота, перед глазам все поплыло, голова закружилась.

– Мира? – услышала я будто через толщу воды голос библиотекаря. – Что с тобой?

– Все норма...

Не успев договорить, почувствовала, как ноги отрываются от пола, а меня затягивает куда-то. Я заорала.

– Мира! – услышала встревоженный голос.

Но меня уже закручивало в вихре портала, и я ничего не успела ответить. И кто это у нас там такой наглый, что ворует меня прямо из библиотеки?!

К чему я была совершенно не готова, так это к тому, что меня выбросит на землю, но и это не самое страшное. Страшно то, что как только я повернулась, увидела перед собой оскаленную, ужасную, рычащую морду. Монстр имел маленькие глаза, массивную челюсть, множество щупов на лбу и огромный, громадный рот с кучей клыков. Он сначала замер, посмотрел на меня несколько недоуменно, я тоже со страхом и шоком смотрела на него. Три секунды продолжался наш ступор. А потом его глаза сделались красными, чудище зарычало, смачно так, у меня все органы вниз бухнулись. Страх оккупировал. Меня обдал ужасный запах из его рта. А потом это чудовище чуть приподнялось и замахнулось на меня когтистой лысой лапой. Я хлопнула глазами и заверещала, что есть силы. Он испуганно отшатнулся, а я, не теряя времени, вскочила и понеслась, что есть мочи. Было ужасно страшно, и я последовала главному ведьминскому девизу: «Чуете малейшую опасность, делайте ноги». Вокруг была лишь голая, сухая в трещинах земля и огромные валуны. Я услышала грузный топот сзади и ускорилась. Мамочки! Куда я попала?! Куда. Я. Попала?! Ответьте мне, люде и нелюди добрые!

Я старалась не кричать, контролируя дыхание, хотя очень хотелось. И вокруг главное не души! Свернула за валун и стала петлять между ними, а потом заметила впереди дымку. Мозг работал с невероятной скоростью, я знала, что это такое. Стандартная ловушка воздушников! Боги! Это что меня перенесло к моим мальчикам?! Стала обегать дымку, стараясь разглядеть пацанов, наконец, нашла узкий проход без нее. Рванула туда.

– Мира?! – услышала я удивленный, нет, даже пораженный голос Колина, когда я буквально упала ему в руки. – Ты что тут делаешь?!

Я отдышалась, а затем огрызнулась:

– Хотела бы я знать!

Села на землю, меня окружили мальчики. Они наперебой задавали вопросы с одним и тем же смыслом: «Как ты тут оказалась?!».

– Я не знаю, была в библиотеке, как вдруг меня засосало в портал, и я оказалась перед этим чудищем!

– Он тебя видел?! – схватился за голову Марк.

Я осторожно кивнула, а парни обреченно взвыла.

– А что такое? – очень подозрительно уточнила я.

– Это же багрен! Он неадекватно реагирует на девушек, звереет и становится просто неуловимым и непобедимым! – простонал Эрнест. – Поэтому до этой практики Аду не допустили!

Ой, попадос.

– И что же делать? – спросила я с ужасом.

– Надеяться, – мрачно ответил Иртан.

Внезапно дымка заколебалась.

– Вошел, – с нескрываемым страхом сказал Колин.

– Это задержит его буквально на десять минут, – кивнул Марк.

– Из-за меня? – уточнила на всякий случай.

Они слаженно кивнули.

– Мира, по моему сигналу, разбегаемся. Беги, что есть мочи! Не оглядывайся, не падай и главное старайся не пораниться! – наставлял меня Марк.

Мои глаза, наверное, были совсем круглыми, зрачки расширенными. Сердце колотилось с невероятной скоростью, в крови играл адреналин.

– Мира.

Вздрогнула, быстро повернула голову в сторону Марка, и он как крикнет:

– Давай!

И я понеслась, чувствуя, что сзади бегут ребята. Боги, если я выживу, то... то... Даже не знаю... Мои ноги едва касались земли, я буквально летела стрелой. Но уже через десять минут, я стала уставать. Дыхание было тяжелым, в ногах уже не было легкости, а самое страшное то, что сзади я слышала тяжелые шаги.

Я ускорилась уже из последних сил. Честно говоря, не понимала, зачем бегу, ведь спрятаться все равно негде! Когда-нибудь я упаду, а он меня догонит. Не время сдаваться, Мира! Помнишь, ведьмы не сдаются! Я сжала зубы, впилась ногтями в ладони, чтобы переключить свое внимание с усталости на боль.

Завернула за очередной валун, оттолкнулась от него, и... споткнулась о кочку. Я упала, содрав кожу на ладонях, порвав чулки и ободрав колени. Сил подняться уже не было. Я часто-часто дышала, вцепившись пальцами в землю. Топот все приближался. Я до крови прикусила губу и поползла. Вам. Вам. Вам. Шаги были совсем рядом. Этот багрен уже понимал, что добыча устала, что сил у нее нет, и никуда она от него не денется. Монстр приближался медленно, наслаждаясь моим страхом. Вам. Вам. Вам. Услышала рык. Вам. Вам. Из меня вырвался всхлип. А потом особенно громкое БАМ! Я вздрогнула. Послышался звук, будто туша монстра упала на землю.

– Мира! – услышала я голос ректора, а потом почувствовала, как меня поднимают на руки.

Я с ужасом смотрела на тело чудовища, внутри него была огромна дыра.

– Мира, ты цела? Ты не ранена? Мира, ответь мне! – рыкнул аморт.

Я снова вздрогнула. И еле смогла оторвать взгляд от багрена, еще бы немного, и я была бы мертва или корчилась в предсмертной агонии.

– Мира!

Посмотрела на ректора. Он выглядел невероятно встревоженным. Глаза лихорадочно скользили взглядом по моему лицу и телу, руки сжимали очень крепко, хвост метался, периодически задевая меня.

– Спасибо, – прошептала я, посмотрев ему в глаза.

Он выдохнул и прижал мою голову к своей шее, уткнувшись лицом мне в волосы.

А я поняла, что потеряла шляпу! О не-е-е-ет, шляпа! Моя шляпа! Мой калпак! Захныкала. Аморт тут же чуть отстранился и обеспокоенно спросил:

– Мира, у тебя что-то болит? Ты поранилась? Он тебя ударил?

Я самым несчастным взглядом посмотрела на него.

– Я шля-а-апу потеряла! – жалобно простонала я и шмыгнула.

Он пару секунд шокировано смотрел на меня, а потом рыкнул:

– Дурочка! Маленькая взбалмошная ведьма! Ее чуть не убили, а она из-за шляпы переживает!

– Это же не просто какая-то там «шляпа». Это главный ведьминский атрибут! Вот какая я теперь ведьма без нее?! – обиженно ответила я.

Он стал глубоко дышать. Затем перехватил меня поудобнее и сказал:

– Пойдем, горе луковое!

А что я?! Я ничего! Просто это у меня такая здоровая реакция мозга! Переключать внимание с гипер важного, потрясающего и эмоционально опасного события, на нечто незначительное. Хотя о чем это я?! Потеря шляпы – это такое горе!

Глава пятнадцатая

Вышли мы не в кабинете, как я ожидала, а в доме ректора.

– Эй, – возмутилась я. – Вы чего?!

Он фыркнул.

– Ты себя в зеркало видела?!

– Знаете, у меня как бы не было времени для самолюбования, – ехидно протянула я.

– Тогда, может, это будет для тебя неожиданностью, но твой внешний вид сейчас будет наталкивать любого на самые худшие подозрения. Что тебя мучили с особой жестокостью, как минимум.

Я в страхе расширила глаза.

– Только не говорите, что форма порвана! – попросила я его.

Он криво ухмыльнулся.

– Хорошо, не скажу.

Я взвыла.

– Значит, она все-таки порвана!

Аморт покачал головой и стал подниматься по лестнице.

– Успокойся уже, блюститель необходимых атрибутов! Выдадим мы тебя и форму, и шляпу!

– А чулки?!

Он чуть споткнулся, а затем хрипло сказал:

– И чулки тоже. Обязательно.

Я более-менее расслабилась. Запретила себе мысленно возвращаться к произошедшему. Совсем! Потом, когда я приму контрастный душ, закутаюсь в махровый халат, выпью успокаивающий чай Али и окончательно приду в себя, вот тогда, можно и подумать. А сейчас чего доводить себя до истерики?! Нервные клетки они того, не восстанавливаются!

Тем временем ректор привел меня в небезызвестную спальню, поставил на пол, затем удалился в гардеробную, вышел, подал мне халат, полотенце и велел идти в ванную комнату. Я, рассудив, что помыться действительно надо, да и вообще, от меня исходил неприятный запах. А учитывая мою острую реакцию на какие-либо посторонние ароматы, проблема мытья предстала передо мной во всей красе.

Ванная комнату у аморта была настоящим раем для таких водоманов, как я. В полу, на возвышенности, было огромное джакузи! У стен стояли разные шкафчики, висело много зеркал, скромно пристроился в углу унитаз, но это было не важно! Главное, что тут было джакузи! Полотенце и халат выпали из моих рук, и я мечтательно уставилась на это чудо. Вот она – мечта всей моей жизни, в нескольких шагах от меня. Я радостно завизжала, и стала быстро раздеваться. Затем подбежала к этому сокровищу, постояла немного в предвкушении, а потом... поняла, что грязной заходить в эту бурлящую водичку – настоящее кощунство! Я огляделась в поисках душа. Он прятался в стене, успешно мимикрируясь под светильник. Я ухмыльнулась. Ну, ректор! Как только я встала под траекторию падения воды, вокруг меня образовалось защитный купол, светящийся голубоватой магией. Хм, удобно, и на душевой кабине сэкономить можно! Я быстро вымылась, большое внимание, уделив волосам, кстати, все принадлежности я нашла в скрытом ящичке в стене. Но меня поразило, то, что там наряду с мужскими, стояли и женские гели, шампуни, кондиционеры для волос и тому подобное. Или Ада тут обжилась, или он держит прозапас, так на всякий случай, или у него просто часто бывают гости женского пола. Второе вариант был наименее вероятен, а вот третий... Наконец, я выключила льющуюся из лейки воду, купол пропал, а я буквально полетела к своей мечте. Момент, когда я погрузилась в бурлящую водичку смело можно назвать одним из самых невероятных, знаменательных и счастливых моментов в моей жизни! Я опустила голову на подголовник и полностью расслабилась. От воды поднимался пар, который конденсировал при встрече с моим личиком, в воздухе стали распространяться приятные легкие ароматы, играть тихая музыка. Я для себя решила, две вещи. Во-первых, рай на земле точно есть! А во-вторых, я уже завидую Мире, потому что она сможет в дальнейшем принимать вот такие водные процедуры, а я нет. Эх-х-х, печаль-тоска.

Из приятной дремы меня вывел стук в дверь.

– Мира, ты там жива?

– Нет, – простонала я, – я еду в Рай.

– Отложи свою поездку и выходи, потом порелаксируешь.

Я со вздохом встала, с тоской посмотрела на джакузи, а потом крикнула:

– Ловлю на слове!

В теле была такая расслабленность, что сил куда-то идти и что-о делать не было совершенно! Хотелось позвать аморта, что бы он меня одел. Нет, а что? Кто его просил допускать меня к джакузи? Правильно, никто, вот пусть и... Но, что-то помешало поступить так неосмотрительно, и я, еле передвигая ногами, пошла к валявшимся на полу полотенцу и халату. Промокнув волосы, я соорудила на голове башню, затем накинула халат, завязала пояс и вышла. Ректор ждал меня, привалившись плечом к стене. Его белый хвост плавно покачивался, но когда взгляд аморта прошелся по мне, хвостик замер, заметался, а потом резко обвился около ноги хозяина. Я с удивлением посмотрела на сие действие, а потом перевела взгляд на лицо лорда. Он буквально пожирал меня глазами. И вот что нашел? В огромном халате, с непонятной бандурой на голове, а когда я Адонику с иголочки одеваю, крашу, волосы ей укладываю – ноль внимания, фунт презрения. Тьфу ты! Пойди разбери этих амортов!

– Выставка работает по выходным, в будние будни просмотр экспонатов запрещен, поэтому глаза убрали! – очень ласково попросила я.

Ректор усмехнулся, но взгляд отвел. Я оглядела комнату, стараясь найти «место посадки». Не найдя ничего лучше кровати, устремилась к ней, затем села. Подумала-подумала, и откинулась на мягкую перину. По позвоночнику тут же прошла небольшая волна боли, которая свидетельствовала о том, что спинка наконец-то отдыхает. Я вытянулась, застонав от наслаждения, затем перевернулась на бок, усилием воли открыла глаза и сосредоточилась на ректоре, который со странной улыбкой смотрел на меня. И взгляд его мне тоже показался подозрительным. Ладно, хмырь с ним, пусть смотрит! Под венец-то все равно с Адой пойдет.

– Вы чего мне рассказать-то хотели? – спросила я.

Аморт отклеился от стены, достал что-то из кармана, а затем продемонстрировал мне.

– Тебе вот это ничего не напоминает?

Передо мной на веревочке покачивался «череп», который я Маркусу подогнала, только с небольшой трещинкой. Сглотнула.

– Напоминает, – осторожно сказала я. – Это кулон, который я подарила Марку.

Ректор прищурился.

– Ах, подарила она! Марку! Глупая ведьмочка! Раз уж даришь подарки своим поклонникам, и настолько им доверяешь, то хотя бы предупреждай тех о последствиях! – взъярился непонятно с чего Даринер мин Самитрэн.

Я хлопнула глазами и села.

– Попрошу без оскорблений! И вообще, какие последствия?! О чем вы?!

Он устало посмотрел на меня, провел рукой по волосам и, ни к кому не обращаясь, спросил:

– Ну, вот что с ней делать?

Я пару секунд вместе с амортом подождала ответ провидения, но так как он не пришел, дала его сама:

– Объяснить ситуацию для начала!

– Что ж, слушай. Вот этот амулет, который ты создала на паре по магии земли, обладает переносным свойством, то есть он запечатлевает ауру создателя в себе, когда его повреждают, создатель переносится как раз в место аварии. Создатель – ты.

Ректор внимательно посмотрел на мое ошарашенное лицо, а потом как заорет:

– Ты понимаешь, что из-за твоей глупости ты могла погибнуть?! И не только ты! Вся группа находилась в опасности! Это же не шутки, Арамира!

Он говорил что-то еще, а я сидела и не врубалась, чего он панику разводит?! Кто я ему? Девушка, сестра, жена, невеста? Правильно, никто, так чего он орет?! Ну да, понимаю, опасность, да, понимаю, что меня нужно наказать. Но делать это нужно официально, в кабинете. Там пусть вопит и возмущается хоть до потери голоса, но чего он здесь свои голосовые связки надрывает?! Вот в чем вопрос!

Тут мое внимание привлек хвост, который возмущенно метался из стороны в сторону наглядно показывая недовольства хозяина. Я, как завороженная стала следить за ним. Вправо, влево, туда, сюда...

– Перестань, – услышала я напряженный голос.

Хвост стал двигать медленнее, теперь будто заигрывая, завлекая.

– Перестань смотреть, Ар-рамира! – рыкнул аморт, и я отвела взгляд.

Нет, ему жалко что ли?!

– В общем, так, – подвел итог ректор. – Сейчас я дам тебе одежду, ты переоденешься, потом пойдешь в быт-часть за формой. Я дам тебе расписку, а потом постарайся посидеть в комнате и не вляпаться в неприятности!

Он снова удалился в гардеробную, а затем вышел, держа в руках вещи. Он кинул их мне, я поймала и стала рассматривать. Туника, легинсы и мокасины. Что самое подозрительное, вся эта одежда была моего размера.

– У вас там что, магазин женских вещей? – подозрительное просила я.

– Нет, – буркнул аморт.

Я еще немного погипнотизировала его взглядом, но, так и не дождавшись реакции, пошла в ванную комнату, переодеваться.

Глава шестнадцатая

Выслушав нотации ректора, я побежала в общежитие, с удивлением отмечая, что на мне так ни одна одежда удобно не сидела! Я была готова пробежать марафон и спринтерскую дистанцию или пройти полосу препятствий, да что угодно! Вещи совершенно не сковывали движений. Просто поразительно! Не уставая удивляться, я дошла до своей комнаты, открыла дверь, и была сметена вихрем под названием «Метя and Аля». Подруга закидывала меня целым ворохом вопросов, а метла с обеспокоенным видом кружилась вокруг. Я аж прослезилась от умиления. Как приятно, когда о тебе беспокоятся! Эгоистично, конечно, но приятно!

– Бедненькая ты моя! – причитала Аля. – Пойдем, я тебя чаем напою!

А Метюша терлась об меня черенком и всячески пыталась ободрить. Я покорно пошла за ведьмочкой, а когда мы уселись с кружками горячего успокаивающего чая, принялась все в подробностях рассказывать. Периодически Аля вскрикивала что-то типа «Ой, боги!», «Обалдеть!», «Невероятно!». Я не прерывалась, рассказывала постепенно, и одновременно с этим сама анализировала произошедшее. М-да, моя вселенная сегодня перевернулась с ног на голову. Бегать быстро – это, разумеется, замечательно, но если бы не ректор, остались бы от меня сейчас только рожки да ножки. И то не факт! Неужели этот вредный разноглазик прав? И ведьмам нужно учиться реализовывать свои способности для защиты? Боги, ректор мне так помог, а я его даже не отблагодарила! От пришедшей в голову мысли, я остановилась на полуслове. Да, ведьмы – наглые, вредные, хитрые существа, но мы всегда принципиальны, когда дело касается благодарности. Тебе помогли – сделай что-то приятное или окажи услугу в ответ. А я? А я ничего... Надо что-нибудь придумать...

– Ты чего? – оторвала меня от раздумий Аля.

Я быстренько досказала ей оставшуюся часть моего приключения, а затем рассказала про ректора.

Подруга присвистнула.

– Ого! Слушай, Мирочка, ведьмочка ты моя недогадливая, а ты не думаешь что наш аморт того?

– Чего?

– Влюбился в тебя, дурында! – воскликнула Аля, всплеснув руками.

Я тяжело вздохнула.

– Думала, конечно, ты же знаешь. Иначе чего бы это я полезла к ректору на ночь глядя? Но...

– Но что? – прищурилась она.

Я не знала как это объяснить. Было у меня чутье, что сколько не пытайся я отворожить аморта – ничего у меня не выйдет.

– Пусть влюбляется, мне не жалко, главное, чтобы Адочка его скомпрометировала, а потом замуж за него вышла, – пожала я плечами.

– Интере-е-есно ты размышляешь, подруга! Думаешь, наш ректор – обычный кобель, который кинется на любую, если у него чувства к одной конкретной особе? – она наклонила голову и насмешливо посмотрела на меня.

Я усмехнулась.

– Конечно, нет. Но я не знаю еще ни одного случая, когда бы не подействовало бабушкино запрещенное любовное зелье. Оно перебивает даже самую чистую и высокую любовь. Если бы бабушка опубликовала сей рецептик, ее бы упекли в тюрьму! – гордо ответила.

Аля уважительно посмотрела на меня.

– И что? Ты его уже приготовила?

Я кивнула.

– Оно настаивается. В принципе, его можно использовать где-то через месяц после приготовления, но в нашем случае ждать придется месяца три, что бы эффект был действительно убойным.

– А почему так много? – удивилась она, а потом сама же и ответила. – Потому что у него чувства-с?

Я кивнула, легла на кровать и задумалась.

– Алечка, как мне его отблагодарить?

Под бок прилезла метла, и я погладила ее по прутикам. Подруга задумчиво почесала затылок, а потом хихикнула.

– Скажи: «Просите чего хотите, только, чур, приличное не предлагать»!

Я фыркнула.

– Да уж! Замечательно! Еще идеи?

Она пожала плечами.

– Ну, приготовь ему что-нибудь.

– Аля, у нас в королевстве наказывают непосильными каторжными работами с ежедневными избиениями за убийство с особой жестокостью. Приготовленная мной пища, как раз относится к этой категории.

Услышала громкий смех.

– Мира, ты неправильная ведьмочка. Ну, кто из нас не умет готовить?

– Я не умею, – буркнула обиженно.

Она снова засмеялась.

– Ладно, помогу тебе, Мира. Дам тебе книгу, ты с ней такое блюдо сготовишь! Просто, ух! Закачаешься!

Я с любопытством наблюдала, как подруга достает из недр шкафа, какой-то журнальчик (если судить по величине) и протягивает его мне. Прочитала название «Сокровищница блюд». М-да. Преисполненная скептизмом, открыла беллетристику, гордо носящую название книга, и просмотрела рецепты. Я знала, что лорд Самитрэн – любит мясо, с другой стороны самым оптимальным решением было бы что-нибудь испечь. Поэтому я без сожаления пролистывала первые блюда, вторые, гарниры и т.п. Остановилась только на заголовке «Десерты». Так-так-так. А потом я увидела его! Кекс. Обычный кексик, но он был такой! Такой! Так и хотелось начать его готовить. Даже странно!

– Ну, я пошла! – махнула я Але рукой и понеслась на общую кухню.

Как оказалось, морозильный шкаф, из которого я собиралась уворовать продукты, был пуст. М-да, печаль. Но я вспомнила профессора Ригара, который наверняка одолжит мне по старой дружбе необходимые ингредиенты, поэтому я снова побежала к преподавательским домикам.

В дверь к Арнольду я стучалась, наверное, минут десять. Но он так и не открыл. Или спит, гад, или просто еще не пришел. Тут я услышала, как меня окликнули:

– Мирочка, ангел мой, ты чего сюда долбишься?

Я повернуль и встретилась взглядом с преподавателем медитации. Ламиаль Гамони выглядел также очаровательно, как и в нашу предыдущую встречу. Не знаю почему, но я объяснила ему ситуацию, умолчав лишь о том, что кексик для ректора.

– Это замечательно! – воскликнул он. – Я просто обожаю готовить! Пойдем ко мне, у меня там все необходимое, плюс проконтролирую процесс, чтобы ты отраву не приготовила!

Я улыбнулась, и мы с преподом потопали к его дому. Домик оказался небольшим, но очень милым. Ламиэль пропустила меня внутрь, и повел на кухню.

В общем, через двадцать минут, мы стояли все испачканные в муке, брызгах от яиц, смешанных с сахаром, но зато счастливые и довольные. Профессор просто душка!

– Нет! Нет, Мира, нет! Не сюда! Лей в другую чашку! – заорал он.

Я хмыкнула, и выполнила его указания. Еще через несколько минут тесто было готово и можно было выливать его в форму. Ламиаль с довольным видом протянул мне необходимое. Я посмотрела на сей предмет и выпала в осадок.

– А формочки не в виде сердечка у тебя нет? – спросила я с надеждой.

Он покачал головой.

– Да какая разница!

Вообще-то большая! Прямо-таки огромная! Просто кекс – это благодарность, кекс в форме сердца, – это уже, товарищи, намек! Но делать нечего. Крайне недовольная, сопящая и пыхтящая я, перелила тесто в формочку и поставила в духовку.

– Все! Теперь ждем двадцать минут и кекс готов! А сейчас можно и убраться.

И он стал неторопливо убирать посуду, складывать ее в раковину. Я, было, предложила свою помощь, но меня отстранили от дел, сказав, что от этого процесса получают несказанное удовольствие, которым не готовы делиться. Я только посмеялась и стала ждать, когда испечется мое кулинарное творение.

А потом до меня, наконец-то дошло, что если я, вся такая в муке и с кексом в виде сердца, заявлюсь к ректору в кабинет, меня неоднозначно поймет не только он сам, но и все вокруг. Значит, что? Правильно! Мне нужно просто попасть к нему в дом, оставить кексик на столе вместе с записочкой с благодарностью. Ух-х-х, какой же я все-таки гений! От энтузиазма, ударившего в попу, я подскочила со стула и принялась нетерпеливо бегать туда-сюда. С меня периодически сыпалась мука, а Ламиэль с самым флегматичным видом подметал ее.

Наконец, послышался долгожданный «дзынь». Я чуть подскочила на месте, а потом понеслась к духовке. Осторожно приоткрыла дверцу и отпрыгнула от ударившего в щеки горячего воздуха. Ламиэль засмеялся, отодвинул меня в сторону и самым профессиональным видом извлек наше творение. Кексик удался! Он был воздушным, золотистым... словом, прямо-таки манил съесть хотя бы кусочек от него. Преподаватель выделил мне специальную подарочную коробочку для выпечки (уж не знаю откуда она у него взялась?!), мы поместили туда кексик, я написала записку, которую вложила туда же, и пошла на выход.

Передо мной стоял вопрос: как проникнуть в дом к аморту?! Ладно, если уж ничего не получится, приду в комнату, переоденусь, а потом пойду к лорду Самтрэну. Рассуждая о насущном, дошла до пункта назначения. Критически осмотрела дом, а потом (ну так знаете, на всякий случай), решила попытаться открыть дверь самым наипростейшим способом, просто дернув ее. И угадайте что?! Она открылась! Я чуть на попу не плюхнулась от удивления! Порадовавшись своей удаче, проникла в дом.

– Нам не страшен злой аморт,

Злой аморт, злой аморт!

Где ты ходишь, белохвост,

Милый... тьфу ты...

Глупый белохвост!

Из кабинета никогда,

Никогда, никогда

Не вернется к нам сюда,

К нам сюда, к нам сюда! – напевала я, пробираясь на кухню.

Там положила в центр стола коробочку, поправила ее, чтобы лежала симметричнее, порадовалась, что не очень люблю сладкое, иначе бы до ректора эту аппетитную вкуснятину точно бы не донесла, и собралась уходить, как вдруг услышала, что хлопнула входная дверь. А-а-а! Твою ж хмырятину! Глаза лихорадочно забегали по помещению, пытаясь найти укромное место. Но тут даже штор и тех не было! Прикусила губу, вздохнула и нырнула под стол. Сердце колотилось как сумасшедшее, в крови играл адреналин, и меня пробило на хихиканье! Нет, просто ситуация бредовая, решила отблагодарить ректора, которому активно навязываю Аду, и испекла ему торт в виде сердца, потом еще проникла в дом, и тут вернулся он сам! И апогеем стало то, что прячусь я под столом! Я усилила нажатие зуб на губу, чтобы этот предательский смех не вырвался из меня. Наконец, я увидела ноги ректора и его хвост, который мирно покачивался. Но тут это белое нечто замерло, а потом чуть приподнялось, как бы выражая любопытство. Я прижала руку ко рту, стараясь дышать как можно тише. Даринер мин Самитрэн подошел к столу, по звукам я поняла, что он взял коробочку, открыл ее и положил крышку на стол. Затем на несколько секунд установилась тишина, а потом послышался сдавленный смешок. Хвост скручивался в разные фигуры, и нельзя было определить, что же твориться в душе его хозяина.

Мне стало до жути любопытно, что же он там такого смешного увидел? Прикладывая просто неимоверные усилия, я заставила себя сидеть и не палиться.

Вот коробка опустилась на стол, а ректор зашуршал моей запиской. Снова несколько мгновений тишины, а потом:

– Так-так-так, ну-ка выходи, ежик, – услышала я насмешливый приказ.

Почему сразу «ежик»?! Я была возмущена до глубины души! И вообще, какой ежик? Не знаю я никакого ежика! Затаилась. Ну, мало ли, а вдруг пронесет?! Не пронесло, стул отодвинулся, а затем ректор, опустился на корточки и посмотрел на меня.

А я так и сидела, обняв одной рукой колени, другой зажав рот.

– Проникновение со взломом? – поднял он бровь. – Что там за это в статье уголовного кодекса?

– Возмещение ущерба и исправительные работы, если не была совершена кража, – на автомате выпалила я.

А потом убрав руку ото рта, возмущенно сказала:

– Не было никакого взлома! Просто кому-то двери нужно запирать!

Аморт засмеялся.

– Ладно, ладно – не было. Мира, неужели ты не даже отблагодарить нормально, без приключений не можешь? Зачем нужно было пробираться в мой дом? – тут его взгляд остановился на моем лице, он мягко улыбнулся, и протянув руку, стер с моего носа муку, пробормотав при этом: «Поросенок».

– Не правда! – возмутилась я и подскочила, не учтя одного фактора: я все еще была под столом. Поэтому в следующую секунду, я ойкнула и села назад, потирая ушибленную макушку.

Ректор покачал головой и сказал, вставая:

– Вылезай давай! А то еще покалечишься...

Я, недовольно пыхтя, выползла из своего укрытия, выпрямилась и, сложив руки на груди, посмотрела на мужчину, он на меня.

– Сердце? – иронично спросил он, вскинув бровь.

– Открытая дверь? – в тон ему ответила я, при этом ехидно улыбнувшись.

– Туше, – признал он, чуть наклонив голову. – Итак, ведьмочка бедовая, ты почему здесь, а не у себя в комнате, как было тебе сказано?

Я удивленно подняла брови.

– А с чего бы это я должна слушать ваши приказы?

Он чуть ухмыльнулся.

– Может потому, что я ректор?

– Ваши обязанности, как ректора, начинаются и заканчиваются на учебном процессе и соблюдении учениками устава академии. Накладывать запрет на выход из комнаты, если такая санкция не предусмотрена уставом – не правомерно, – елейным голоском пропела я.

– Я уже подумываю о том, чтобы обратиться с ходатайством к королю и расширить свои полномочия, – признался Даринер мин Самитрэн.

– Попробуйте, – хмыкнула я. – Его Величество принимает по вопросам пересмотра законов в четверг с трех дня до шести вечера. Учитывая то, что не вы один такой умный, в очереди вам придется стоять где-то год плюс-минус два месяца. Сами вопросы рассматриваются от одного месяца до тех лет, если они имеет необычайную важность, ваш случай к этому разряду не относится. Значит, ходатайство будет обдумываться где-то три-четыре года. А учитывая то, что оно нарушает культ свободы личности, который в последнее время пропагандируют у нас в стране, я бы сказала, что ваше прошение не будет притворено в жизнь, – и я ослепительно улыбнулась.

Ректор же задумчиво на меня посмотрел.

– И где же ты интересно откопала такие сведения? Откуда ведьмочка из провинции знает тонкости рассмотрения прошений и разбирается в кодексах и уставах? – спросил он.

Я на секунду растерялась.

– Если я приехала из провинции – это не значит: настолько тупая, что не могу сложить два и два, – фыркнула я.

Он кивнул.

– Безусловно, но я бы сказал, что это немного иной уровень, который намного выше, чем школьная арифметика.

Я улыбнулась.

– Просто мне было интересно и я выписывала газеты и журналы, заказывала кодексы, все изучала. Самообразование – великая вещь, скажу я вам. Советую начать, вдруг поумнее станете! А то вы так теряетесь, когда я начинаю цитировать различные статьи... – ехидно сказал я.

– Двести тринадцатая статья гражданского кодекса гласит: любые намеки на умственную неполноценность личности, а также завуалированное оскорбление могут быть наказаны, если пострадавшая сторона обратиться в Местный суд. Степень наказания устанавливается судом, но не может быть тяжелее исправительных работ.

Мои брови тут же полетели вверх. «Полетели сквозь стрелы, под обстрелом и под огне-е-ем».

– Мать моя женщина! – удивленно произнесла я. – Да вы оказывается весьма образованный аморт!

– Не стоит говорить о том, чего не знаешь, – наставительно произнес он, правда, серьезность момента смазалась ухмылкой и тем, что он щелкнул меня по носу.

Я возмущенно посмотрела на него.

– Тоже самое могу сказать о вас!

Он пожал плечами, мол: век живи век учись – дураком помрешь. А я поняла, что задержалась здесь я туточки и надо валить мне домой.

– Ну, приятно было пообщаться, я это... пойду! – сказала я и с чувством выполненного долга, стала обходить ректора.

Кончик его хвоста прошелся по моей руке, вызывая табун мурашек, ощущение усилил ласковый голос: «До встречи, Мира».

Передернула плечами и помчалась к двери под смех одного вредного хвостатика!

Глава семнадцатая

Форму мне выдали на следующий же день, и я, пища от восторга, надела ее, особенно трепетно водружая на голову шляпу. Платье сидело на мне даже лучше предыдущего. Покрутившись у зеркала, довольная, пошла на занятия.

Как ни странно это признавать, но еще две недели прошли вполне гладко. Месяц был на удивление теплым, мы радовались последним теплым денечкам. Ректор на горизонте появлялся иногда, но как только я его засекала, тут же старалась смыться. План избегания все еще в силе, и не только у меня. Такое ощущение, что аморт просек направление моей деятельности и активно брыкается против такого произвола. Это меня просто выводило из себя! Какой он, однако, нехороший! Ответ от бабушки так и не приходил. Я уже стала подозревать ректора в том, что он нагло уворовал мое письмо, чтобы я не узнала ценнейшую информацию о его сущности. Но это все лирика... В общем, дни шли, жизнь била ключом.

У нас было практическое занятие по элементам воздушного пилотажа. Я сидела на земле, привалившись спиной к каменной стене академии, и поигрывала метелкой. Настроение по шкале паршивости было где-то на серединной отметке, в голове кишели разнообразные мысли, которые, не обременяя себя долгим присутствием, хаотично сменяли одна другую. Наконец, сосредоточилась на выдумывании новой «случайной встречи» Ады с ректором. Нужно, чтобы она под каким-нибудь предлогом пришла к нему домой и приготовила мясо, которое он любит. Потом у них должна завязаться милая беседа, заканчивающаяся в спальне (в идеале, конечно же). На самом деле было бы хорошо, если бы это неумеха хотя бы просто смогла попасть в дом к аморту, с его согласия, разумеется.

Тут меня отвлекли странные звуки, я подняла голову и увидела, как две моих ведьмочки стоят напротив друг друга, готовые наброситься.

М-да, Мира, ты теряешь сноровку! А еще напитываешься наивностью! Ну как можно было ожидать, что сей милый серпентарий, временно приостановил свое действие и сменил профиль, став цирком? Не-е-ет, мои змеюки просто так не сдаются!

– Ты, кошка драная!

– Дура!

Девочки кричали, брызжа слюной. Я строго сдвинула брови, встала и, сжав Метю, которая прикинулась неживой, пошла к этим нарушительницам общественного порядка. Как раз вовремя, так как они вот-вот собирались драться.

– Стой, раз, два! – гаркнула я.

Ведьмочки замерли. «Вот, что значит дрессировка!» – умилилась в душе.

– Р-р-рядовой Вайрон!

– Я! – Ведьмочка отвечала, не задумываясь.

Так-то! Знай наших! Дисциплина – ежки-матрешки!

– Доложить ситуацию! – приказала я, постукивая метлой по земле.

Мирина Вайрон зло посмотрела на свою предполагаемую соперницу, а потом перевела взгляд на меня.

– Она пыталась увести у меня парня! – закричала ведьма.

Другая в ответ возмущенно вскрикнула.

– Он был мой! Это ты у меня его увела!

И они снова начали кричать.

– Отставить разговор-р-рчики! – рявкнула я. – Становись!

Ведьмы замерли, вытянувшись по струнке, прижав руки по швам и приподняв подбородки. Я удовлетворенно кивнула, закинула метлу на плечо и принялась ходить раядом с ними туда-сюда.

– Ваше поведение неимоверно огорчает меня! – начала я пафосно, а потом сменила тон. – У нас, ведьм, какие пути разрешения конфликта? Кто скажет?

Я пристально посмотрела на виновниц, но они молчали, опустив глаза.

– Молчите? Ладно, я отвечу. Первый: порча или проклятье. Второй: зелье с нужным эффектом. Третий: договоренность, сопровождаемая остроумными словами. Услышали ли вы, змеюки малолетние, среди перечисленного "драка" и "личные оскорбления"? – я вперила в них грозный взгляд.

В ответ – тишина.

– Я кого спрашиваю?! Отвечать!

– Нет, – ответили они хором.

Кивнула.

– Тогда с чего вы решили, что можно вести себя как бабки базарные и кидаться друг на друга?! Результатом вашей схватки, скорее всего, была бы порванная форма, выдранные клоки волос и синяки – оно вам надо?! Вы что мужики, что бы решать разногласия силой?! Вы – ведьмы! Хитрые и изворотливые создания! Все должны знать, что с нами лучше не связываться, и не потому что мы космы повыдирать можем, а потому что так проклянем, что обидчик всю жизнь нас вспоминать со страхом будет и вздрагивать при упоминании слова «ведьма»! Такую порчу наведем, что и в гробу он чесаться будет! Таких зелий наварим, что пятка на животе вырастет! А вы? – я укоризненно покачала головой.

Змеечки застыдились. Посмотрела на них оценивающим взглядом и, удовлетворенно отметив, что слова достигли сознания, сказала: «Вольно». Затем пошла на насиженное место. Остальные ведьмочки смотрели на меня уважительно. Я хмыкнула и дурашливо «отдала честь».

***

В столовке за нашим столом сидела только Ада.

– Адоника, прелесть моя, а где мальчики? – спросила я, присаживаясь.

– А у них практика, – грустно ответила она.

– Тебя опять не взяли? – удивилась.

В ответ – кивок. Я задумалась.

– Слушай, а может, ректор тебя бережет? – предположила.

Да, такой поворот дел был весьма желательным! Она подняла на меня полные надежды глаза.

– Ты так думаешь?

Я кивнула. Нет, а что? Заботиться о бедной сиротинке, не пускает ее на опасную практику – просто замечательно!

– А как там у вас дела? Было что-то еще?

Она покраснела.

– Вчера я была у него дома, и мы... ну... прямо от двери принялись... ну... и так до самой спальни, – мечтательно воздохнула она.

Я тоже представила эту картину, почесала затылок и спросила:

– А как вы по лестнице шли?

Она вздрогнула и посмотрела на меня крайне удивленно.

– Какой еще "лестнице"?

Я подняла брови.

– Лестница в доме аморта, конечно же! У него спальня на втором этаже!

Она покраснела. А мне в голову закралось подозрение...

– Только не говори, что ты все придумала! – рявкнула я.

Она опустила голову, а потом неожиданно вскинула на меня злые глаза:

– А ты откуда знаешь, где у ректора спальня находится, святоша?

Я чуть подалась вперед и предупредила:

– Не зарывайся, А-до-чка! Где узнала, там уже не рассказывают! А тебе советую фильтровать свою речь в моем присутствии, а еще перестать мне врать!

Она фыркнула. Тут меня постукали по плечу. Я обернулась.

– Ты! – заверещала какая-то ведьмочка.

День у меня сегодня какой-то конфликторазбирательный! Ненавижу такие дни!

– С утра была я, – кивнула в ответ.

– Ты украла у меня моего парня!

– Я? Украла? – моему удивлению не было предела.

С озабоченным видом я стала шарить по карманам, сняла колпак, потрясла его, заглянула внутрь, потрогала голову, надела его назад, встала, оглядела место под собой.

– Ты что делаешь? – опешила та.

– Ищу, – охотно пояснила я.

Вытряхнула свою сумку, досконально изучила ее содержимое, запихнула все назад. Заглянула под стул, осмотрела стол, а потом сказала:

– Нет, наверное, ты ошиблась! Если бы я его украла, он бы обязательно был здесь, так как в комнату я еще не заходила, – наконец, оповестила я пребывающую в недоумении ведьмочку.

– Перестань шутить! – прошипела она. – Ты охмурила его!

Я приподняла бровь.

– Во-первых, даже если бы это так и было, то чего ты ко мне прикапываешься? Вы же не женаты, следовательно, мои действия не осуждались бы ни нормами морали, ни нормами права. Во-вторых, если у тебя есть какие-то претензии по поводу верности или неверности, ветрености или постоянности своего парня, обращайся, пожалуйста, к нему, я тебе ничего не обещала, и бочку катить на меня ты не имеешь никакого права! И в-третьих, – ласково улыбнулась, – ты мне есть мешаешь, изыди, моль серая!

Она задохнулась от возмущения, а я, сверкнув ярко зелеными глазами, спокойно села на свое место и снова принялась за обед.

Суп был какой-то подозрительный с очень странным вкусом... Я хмурилась, но ела, так как желудок требовал пищи. Ада сидела рядом тише воды ниже травы.

– Так, – сказала я, все же отодвинув суп в сторону. – Вечером ты идешь к ректору, говоришь, что тебя мучают страшные кошмары, а целители уже не работают и не могут дать тебе снотворное. Дальше, ты должна построить диалог так, чтобы он согласился на совместное приготовление пищи. А дальше, уже дело техники: соблазнительно кусаешь губки, хлопаешь глазками, незаметно приподнимаешь подол легкого платьица, понятно?

Она кивнула. Я последний раз посмотрела на нее, встала, взяла сумку и пошла к двери. На секунду закружилась голова, я замерла, но потом все пришло в норму. Нахмурилась и пошла дальше. У дверей в академию встретилась с парнями.

– Мира! – хором закричали они.

– Парни! – обрадовалась я.

Заболела голова, боль пульсировала в висках и распространялась по черепной коробке. Пока парни попеременно стискивали меня в объятиях, я почувствовала, как спина начинает покрываться холодным потом. Ладони стали влажными. А еще почувствовала боль в затылке.

– Мира, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Марк, оглядывая меня с ног до головы. – Ты ужасно бледная.

Почувствовала, как к горлу стала подступать тошнота, в ногах появилась слабость. Я упала бы, если бы не Маркус.

– Мира? – беспокойство в его голове зашкаливало.

Парни окружили нас. Я закрыла глаза. Было ужасно плохо. А потом я поняла – петрушка! Вот, что за странный привкус!

– Ада – тварь, – прошептала я и прижала руку ко рту.

– Ее надо в лазарет, – сказал Колин.

– Я отнесу, – сказал Марк и побежал.

Мне стало раза в три хуже.

– Не беги, – еле выдавила я, сжавшись в его руках.

Боги, как же плохо! Внутри все булькало и ухало. Парень замер и пошел осторожно. Я еле слышно застонала. От запаха одеколона Мака меня тошнило сильнее. В голове стало мутиться, руки и ноги ощущались будто чужими... Да еще ужасно кололо затылок. Эта боль была немного отличной от той, которая пульсировала в висках, более жалящей.

– Студент Равен? – услышала я голос ректора. – Что происходит?

Только его сейчас не хватало. Марк стал что-то путано объяснять. Не вслушивалась, а просто хотела, чтобы меня положили на кровать, и я смогла спокойно свернуться в клубочек, чтобы не было различных отвратительных запахов, а еще лучше, что бы рядом был унитаз.

Почувствовала, как меня передают из рук в руки. Да они что издеваются? Мне и так плохо!

Но, как ни странно, в руках аморта я почувствовала себя намного лучше, по крайней мере исчезли покалывание в затылке и запах.

– Тише, Мира, скоро все пройдет, – шепнул мне на ухо аморт.

Хотелось бы, конечно, сказать что-то язвительное, но сил не было никаких, и я только смогла отрицательно замычать. Знала, что моя болезнь будет идти где-то день или два. Боги, я не вынесу!

Я постаралась расслабиться. С каждой секундой мне становилось все хуже, мысли путались, сложно было сосредоточиться на чем-то, в центре головы и висках пульсировала боль.

Почувствовала, как меня положили на прохладную постель, услышала далекие голоса. Потом на мой холодный, покрывшийся потом лоб, положили теплую руку, снова голоса.

– Студентка Ваир, откройте глаза, – услышала я женский голос.

С радостью! Только не могу. Я слабо застонала и, перевернувшись на бок, приняла позу эмбриона.

– Студентка Ваир! – прямо в ухо крикнули мне.

Затем я различила холодный голос аморта, и удаляющиеся шаги. А мне становилось все хуже. Меня перевернули назад на спину, я протестующе застонала, в прежнем положении боль хоть чуть-чуть уменьшалась. Шнуровка на моем платье ослабла, стало в разы легче дышать, я слабо выдохнула и хотела снова повернуться на бок, но мне не дали. Чуть приподняли за плечи, стянули верх платья, отпустили и сняли форму окончательно, затем освободили от туфель. Уж не знаю, кто там такой заботливый, но если с меня уберут еще и чулки с подвязкой, я буду очень благодарна! Но до этого не дошло. Подняли на руки, затем снова опустили на кровать и накрыли одеялом. Облегченно выдохнула и таки повернулась на бок.

Тело стало ломить, хотелось крутиться на кровати, постоянно меняя позу, чтобы хоть немного облегчить боль.

Снова приподняли и сказали мягким ласковым голосом:

– Ари, открой рот.

Вздрогнув от своего имени, послушно исполнила требование. В рот потекла горькая жидкость. Я проглотила ее и закашляла. К моему лбу прижали руку, и боль в голове, да и во всем теле, стала постепенно угасать.

– Спи, ежик, – услышала я будто через толщу воды, а потом погрузилась в темноту.

Открывая глаза, я чувствовала себя на удивление хорошо. Боли не было, не было и крутящего неприятного чувства в животе, но как это бывает после сильной боли, я боялась пошевелиться, чтобы не вернуть неприятные ощущения.

Увидела потолок с темными тенями. Я была в лазарете. Об этом говорил и специфический запах лекарств, и белые стены. Вдруг услышала шум справа от себя, повернулась и увидела спящего в кресле ректора. Мои глаза полезли на лоб. Так, что я помню? Помню, как обнималась с парнями и... все, собственно говоря. М-да, не густо. Как я оказалась здесь? Ну, ладно, хмырь с этим вопросом. Как аморт оказался здесь?!

– Проснулась? – услышала я голос Даринера мин Самитрэна. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – осторожно ответила я и встретилась с его обеспокоенным взглядом. Внутри что-то оборвалось и бухнулось вниз.

– Что с тобой случилось? Кто тебя отравил? – спросил он.

Ада со мной случилась, она же и отравила. Я ругнулась про себя. А потом до меня дошло. Точно! Ада!

– Да ничего, так невнимательно посмотрела в меню и съела петрушку, – невозмутимо ответила я, чтобы не вызвать подозрений.

Так как я нравлюсь ректору, к существу, причинившему мне вред, у аморта априори возникает неприязнь. А мне надо, что бы он к Адонике так относился? Нет, не надо. С этой гадюкой я сама разберусь! Она потом побежит к ректору жаловаться, он ее приголубит и все будет замечательно. План действий постепенно созревал в голове.

– Ты всегда такая осторожная, просчитанная, я бы даже сказал расчетливая, и вдруг недосмотрела? – не поверил он мне.

Я фыркнула.

– Не обожествляйте меня! Всем свойственно ошибаться!

– Да неужели? – скептично приподнял он бровь.

– Представьте себе! – очень любезно ответила я, а потом сказала:

– Ой! Что-то уже поздно, идите-ка вы домой, а я тут ночь перекантуюсь!

Лорд Самитрэн поудобнее устроился в кресле и оповестил меня:

– Да мне и здесь вполне неплохо.

Я скрипнула зубами, но потом мило улыбнулась и ответила:

– Не упрямьтесь! Вы столько для меня сделали, и с моей стороны будет черной неблагодарностью требовать, чтобы вы дежурили у моей постели всю ночь. Идите домой, выспитесь, а утром, если уж вы так беспокоитесь, придете меня проверить.

– Мира, – он прищурился, – а чего это ты меня выгоняешь?

– Я? – очень натурально изумилась я. – Как вы могли такое подумать! Я же просто о вас забочусь!

Он хмыкнул.

– Ну а если ты руководствуешься в своих словах только заботой, то можешь успокоиться. Я себя очень комфортно чувствую здесь.

Нет, вот какой упертый! Да к нему сейчас Ада придет, а он тут, со мной!

– Нет, вы уж идите, а то это даже не прилично, – стала давить на правила этикета я.

– А говорила, что не выгоняешь, – поддразнил он с улыбкой.

Закатила глаза.

– Да, выгоняю. Вы меня смущаете своим присутствием и намерением рядом со мной на ночь, – соврала я.

Он рассмеялся.

– Что-то я не помню за тобой такого смущения, когда ты спокойно провела ночь в моей постели.

И так эта фраза прозвучала, волнующе, интимно... И тусклый свет магических светильников, и слабое колыхание штор, и шум ветра за окном, и наше дыхание, и... Стоп!

Я моргнула, и волшебство момента рассеялось. Нахмурилась.

– В любом случае, я прошу вас уйти.

– Нет, – просто ответил он, но как только я открыла рот, чтобы возмутиться добавил:

– А будешь вредничать, вообще заберу к себе домой, понятно?

Я прикусила язык и засопела. Ненавижу, когда меня вот так вот обламывают! Я уже настроилась на конструктивный спор, а тут! Эх-х-х, аморт кайфообломательный!

Отвернулась от ректора. Ну, а может оно и к лучшему, пусть Ада в легком платьице на улице поморозиться! Будет знать, как мне петрушку подсыпать!

– Так кто, говоришь, тебе отравил? – подал голос аморт.

Я промолчала. Сама разберусь, и без всякого вашего амортовского вмешательства!

Глава восемнадцатая

Проснулась от пристального взгляда. Сложно было не догадаться чей он. Я застонала, перевернулась на бок и накрылась одеялом, буркнув:

– Не мешайте мне спать.

– Да я и не мешаю, – усмехнулся аморт.

В смысле я, конечно, не видела, что он усмехается, но по голосу было понятно.

– Мешаете. Вы смотрите. Не смотрите! – я зевнула и обняла ногами одеяло.

– Мира! – услышала я сдавленное восклицание.

Ну чего ему еще надо?!

– Что? – недовольно пробухтела я, все еще стараясь удержать ускользающий сон.

– Имей совесть, на тебе же чулки, – сказано это было так, как будто я младенца убила, не меньше.

– Ну, снимите их, если они вас так смущают, – я не видела особой проблемы во всем этом.

– Мира, пожалей остатки моего самоконтроля, – с укором сказал ректор, в его голосе слышались какие-то мурчащие нотки, совершенно не вязавшиеся с тоном.

– Отстаньте, а? Мне спать от силы часа два-три осталось, – жалобно сказала, накрывая голову одеялком.

– Каких это «два-три»? – удивился ректор.

– Еще меньше? – ужаснулась я.

– Нет. Спи, сколько хочешь.

– Здрасте, мама! – ехидно сказал я. – У меня вообще-то учеба, а один вредный ректор сказал, что пропускать занятия и опаздывать на них – нельзя.

– Да куда ты пойдешь с обезвоживанием, слабостью и отравлением организма? – снисходительно ответили мне.

Я несколько секунд поразмышляла, поняла, что отказываться от незапланированного выходного будет только тупой или трудяга. Я никем из них не была, поэтому выдала:

– Вот, тем более! Мне еще спать и спать, а вы мешаете! Все, уйдите, не нарушайте мой здоровый детский сон!

– Детский? – прицепился к слову ректор.

В голове прозвенел тревожный сигнал.

– Конечно, детский, – подтвердила я.

– Тебе же двадцать.

– Какая разница, в душе – я ребенок!

Он тихо рассмеялся. Затем услышала, как скрипнуло кресло. Ага, ректор, значит, встал.

– Слушай, – услышала я задумчивый голос. – А может с тебя и правда чулки снять, ну мешают же, наверное?

Че-его?! И в противовес своему же предложении о снятии сего предмета гардероба, я лихо спрятала ногу под одеялко и буркнула:

– С жены своей будете снимать!

Послышала звук похожий на «Угу», а потом что-то коснулось моей ноги. Я вскрикнула, отлетела к спинке кровати, прижала к груди одеяло и кинула грозный взгляд на еле сдерживающего смех аморта.

– Вы чего делаете?! – праведно возмутилась. – Я как сказала? С жены! А не со студентки, которую вы безмерно достали! Что опять проблемы со слухом?! Снова старость о себе дает знать?!

Он сложил руки на груди и с широкой ухмылкой спросил:

– Мне казалось, что мы уже выяснили этот вопрос. Или ты желаешь повторения м-м… дискуссии?

Повторения я не то, чтобы желала или наоборот не желала… Я просто помнила, что нельзя.

– Нет, уж спасибо, – фыркнула.

Он пожал плечами, мол: наше дело – предложить, ваше дело – отказаться.

Затем строго-настрого наказав не вставать с постели и не чудить, он ушел, а я легла и снова попыталась уснуть, да не смогла. Проклятый аморт!

Внезапно минут через десять дверь в мою комнату распахнулась, и влетела Аля. По моему представлению, было где-то часов шесть-семь утра, вы представляете какой это подвиг для моей подруги встать так рано?

– Мира! – она кинулась к моей кровати. – Как ты? С тобой все хорошо?! Что случилось?!

Я вкратце рассказала ей случившееся.

– Вот гадина! – ахнула подруга. – Ну, я ее!

– Подожди, – остановила эту валькирию. – У меня уже есть план.

Аля заинтересованно посмотрела на меня.

– Принеси мне красную тряпочку из моего стола, только не разворачивай ее, зеркало, деревянную чашку, спички, свечи, мел, бабушкину книгу и одежду какую-нибудь.

Она кивнула и смылась, а я, предвкушая сладкую месть, довольно жмурилась. Через несколько минут снова влетела Аля с кипой вещей в руках. Она вывалила их на кровать, и оказалось, что нужные мне предметы были мастерски спрятаны среди прочего барахла. Подруга – умница!

Я быстренько облачилась в свободные штаны, футболку и кросы. На пошатывающихся ногах встала (слабость все же давала о себе знать), попросила подругу задернуть шторы, нарисовала мелом большой круг, расставила все свечи в левой его части, взяла в руки зеркало, села в центре, скрестив ноги, и открыла бабушкину книгу.

Так, где оно у нас тут? Ага-а-а.

Я зажгла свечи, опустила спичку в чашу с волосами и они вспыхнули. Села спиной к свечкам поставила перед собой чашу, туда кинула волосы Ады, которые находились в красной тряпочке, и заглянула в зеркало. Затем принялась шептать слова заклинания. Мое отражение стало меняться: кожа бледнеть, глаза исчезать, на месте их остались темные провалы, губы сужались, пока не превратились в тонкую ниточку, нос стал приплюснутым, волосы почернели и удлинились, на голове у отражения появился капюшон.

Удовлетворенно наблюдала за изменениями, затем резко положила зеркало на чашу, ритм заклинания стал певучим. Взяла зеркало заглянула в него – отражения не было, довольно усмехнулась.

Затем посмотрела на свою тень, она тоже стала меняться: вытянулась, сгорбилась, на голове тоже будто образовался капюшон, а еще были различимы когтистые скрюченные руки. Чуть сдвинувшись, чтобы тень попала и на чашу, снова повторила напев, тень исчезла. Ну и затем, взяла в руки чашу, волосы в ней почти сгорели, и прошептала:

– Страх. Ужас. Боль.

Пламя на свечах вспыхнуло, поднялось к потолку, как и огонь в чаше, а затем все погасло, и комната погрузилась в темноту.

Тяжело выдохнула и упала на пол. В теле и так была слабость, так я еще и колдовать взялась.

Почувствовала, как меня трясут за плечо.

– Мира, Мирочка, пойдем на кроватку, а? – позвала меня Аля.

Я кивнула, кое-как поднялась, сделала два шага и упала на постель.

– Мир, а это вот что сейчас такое было? – спросила меня подруга почему-то шепотом.

– А это я, Алечка, Аде нервный срыв обеспечила, – ответила, прерывисто дыша.

Сердце билось, как сумасшедшее, и вообще чувствовала я себя просто отвратительно.

– Мирка, да ты, оказывается, садист! – восхищенно пробормотала подруга.

Я хмыкнула, обхватила руками подушку и зевнула.

– Алечка, убери, пожалуйста, все... Сил совсем нет...

– Ладно, – буркнула подруга.

А я тем временем погрузилась в сон.

***

Адоника, несмотря на то, что вчера несколько часов простояла под дверью ректора, чувствовала себя просто замечательно.

«Наконец-то! Наконец-то эта всеми обожаемая Мира, будет сидеть у себя в комнате с диареей и тошнотой! Вряд ли она такая больная заинтересует ректора» – торжествующе думала девушка.

Она была уверена, если бы не Арамира, ректор давно был бы уже у ног воздушницы, но эта ведьма все портит! Лезет со своими советами, нотациями, поучениями, чтобы Даринер обратил на воздушницу свой взор, а в результате оказывается, что внимание ректора полностью сосредоточено на этом маленьком тиране. Ада пребывала в недоумении: или Мира настолько наивна, что не замечает взглядов ректора, или она просто решила облапошить ее, Аду. Ну, зачем она устраивает им встречи, говорит, как нужно разговаривать с амортом, когда он даже и не смотрит в сторону Адоники. Задумчивый взгляд его чарующих глаз всегда направлен на Миру.

Ну, ничего! Зато сейчас все хорошо! Воздушница с удовольствием потянулась, встала и пошла в ванную комнату. Остановилась около зеркала, застенчиво себе улыбнулась и в очередной раз подумала: «Нет, все же если бы не Мира, у меня все было бы замечательно!».

Она открыла кран, наполнила ладони водой и умыла лицо. Подняла взгляд на зеркало и вздрогнула. В отражении сзади нее находилось что-то неописуемо жуткое, ее пронзил страх. Ада резко обернулась, но комната оказалась пуста. Девушка снова посмотрела в зеркальную поверхность, но и там, кроме нее, ничего не отражалось. Ее сердце с силой билось о грудную клетку. Она глубоко дышала. Списав все на то, что ей просто нездоровится, продолжила умываться.

К шкафу Адоника подошла уже полностью успокоившаяся. Достав свою форму, она подошла к зеркалу и с криком отшатнулась. Там снова была это страшная женская фигура. В диком ужасе девушка заозиралась. Но никого не было. Однако страх не покидал воздушницы, она стала быстро натягивать форму, стремясь скорее покинуть помещение. Нечаянно бросив взгляд на пол, Ада подпрыгнула: вместо ее тени, там была другая, сгорбленная, скрюченная, страшная.

Адоника повизгивая от ужаса, кое-как нацепила форму и вылетела за дверь. Боясь посмотреть себе под ноги и поймать отражение в стеклах, она, глядя только вперед, понеслась в столовую.

Воздушники уже сидели за столами с крайне печальным выражением на лицах. Она молча взяла свою порцию и так же молча села. Девушка хотела было пожаловаться на то, что так ее испугало, но поймав тяжелый взгляд Марка, подавилась своими словами.

– Адоника, – угрожающе произнес он.

Она испуганно расширила глаза и спросила:

– Что такое?

– Это ты вчера отравила Миру?!

– К-как отравила? – удивилась она.

– Вот так! – рявкнул парень.

– Я ничего не делала! – расширила она глаза в оскорблении.

«И чего об ней все так пекутся! У меня, между прочим, тоже проблемы!»

– Я-я, я ничего не делала! – повторила она, глаза наполнились слезами.

– Только не реви, – нахмурился Колин.

Но девушку было уже не сдержать.

– Почему вы меня обвиняете? Я же ей ничего не сделала! Это она постоянно меня унижает и задирает! – всхлипывала она. – В прошлый раз, подумаешь, немного соврала, так она меня чуть не удушила! И вы все ходите и буквально молитесь на нее: «Ой, Мира не так посмотрела. Ой, Мира не так сказала. Ой, у Миры плохое настроение – не трогайте ее». А как же я? А обо мне кто-нибудь подумал?! И она хороша! Прикидывается моей подругой, а сама только и делает, что со своей Алей шепчется и козни мне подстраивает!

Девушка закрыла лицо руками и заплакала.

– Ну, Ада, я уверен, все не так, как тебе кажется, – неуверенно похлопал ее по плечу Эрнест.

– Да, Мира бы так не поступила, – поддержал его Марк.

Воздушница подняла заплаканное лицо:

– Да? А вы уверены, что настолько хорошо ее знаете?

Студенты недоуменно переглянулись.

– На что ты намекаешь? – нахмурился Рамир.

– А я и не намекаю, – горько усмехнулась она, а затем стала говорить.

Рассказала воздушница про то, как в первый раз встретилась с Мирой, и как та была с ней мила и вежлива, про то, как она предложила ей одну авантюру и обещала во всем помогать, как она потом стала пренебрежительно к ней относится, приказывать ей, что и как делать, не взирая на ее желания, как запугивала ее библиотекарем. Когда Ада же отказалась делать так, как приказала Арамира, ведьма натравила этого злого духа на нее. Адоника так хотела с ней подружиться, но Мира решила, что она достойна быть лишь ее слугой, но никак не другом. Она вроде бы хотела свести ее и ректора, но на самом деле ходила с ним на тайные свидания, и они вместе придумывали, как еще поиздеваться над Адой.

Парни выглядели как минимум ошарашенными, как максимум просто пораженными.

– Адоника, а ты уверена, что все происходит именно так? – удивленно прохрипел Марк.

– А как? Помните тот случай, когда я соврала, что это Мира в обморок перед библиотекарем упала? Я, почему это сделала? Потому что не хотела, что бы вы догадались, что Мира запугивает меня Самием Самичем. Но как отреагировала сама Арамира? Помните? Она меня чуть не убила! – и Ада снова заплакала.

– Ну, уж насчет ректора – полная чушь! – фыркнул Колин. – Да Мира его еле переносит!

– Еле переносит? – переспросила девушка. – А засос на ее шее помните? Угадайте, кто его поставил?

– Это мог быть кто угодно, – прищурился Тарий.

– Да я сама видела, как они почти перед самой столовой в портале скрылись, а потом когда Мира повела меня якобы «на свидание» с ректором, она точно знала, что он уедет после полудня, так и оказалось. Откуда ей это знать?

– Это ничего не доказывает, – возмутился Ригар.

– Да? Кто Миру спас на практике? И кого она поцеловала в первый учебный день?

Вопросы Ады были очень точными. Все сходилось. Марк вспомнил, как ректор нежно, с беспокойством смотрел на больную ведьмочку в его руках. Парни снова переглянулись.

– Что ты там про авантюру сказала? – неуверенно переспросил Марк.

Ада повторила ответ.

– Это очень похоже на Миру, – прогудел Эрнест.

Снова переглянулись.

– Но что бы она так себя вела с Адой? – спросил Марк.

Он не мог в это поверить! Арамира совсем не такая! Да он ее знает, как облупленную! Да они с детства вместе!

– Я так и думала, что вы мне не поверите, поэтому и молчала, – вздохнула воздушница и утерла слезы. – Но сегодня...

Она пересказала, что было утром.

– Ведьмины штучки, – тихо, еле слышно прошептал Эрнест.

Парни затрясли головами. Ни у одного в голове не укладывалось, что Мира может быть двуличной. Нет, кто угодно, только не она! Только не их маленькое бойкое солнышко!

– Не верите, – обреченно сказала воздушница.

Маркус оглядел поникших парней и твердо сказал:

– Надо с ней поговорить.

– Зачем? – горько сказала Ада. – Вы думаете, она скажет: «Да, я такая, терроризирую Адонику, и вообще терпеть ее не могу, а еще тайно встречаюсь с ректором и смеюсь над Адой вместе с ним?».

– В любом случае, просто ужасно мерзко и подло решать что-то за ее спиной, – твердо сказал Колин.

– А то, как она ведет себя со мной не подло? – вскрикнула воздушница, закрыла лицо руками и убежала на улицу.

Девушка торжествовала!

Она все замечательно продумала! Теперь осталось дождаться, когда парни начнут искать другие ошибки и погрешности в поведении Миры. Ведь даже в самом маленьком, мизерном просчете, если смотреть под нужным углом, можно увидеть трагедию эпических масштабов.

Но не все было у нее так гладко и сладко. Кошмар, начавшийся утром, не только не исчез, но начал прогрессировать. Тень, еще недавно представляющая собой страшную скрюченную, но совершенно плоскую фигуру, теперь тянула к девушке костлявые руки, стремилась схватить, разорвать, уничтожить Аду. Пытаясь избавиться от этого ужаса, воздушница, едва сдерживая истерический крик, понеслась в здание. Прислонившись к стене, зажмурив глаза и прикусив губу, она тяжело дышала. Из ее горла вырывались жалкие поскуливания. Решившись, она приоткрыла один глаз и тут же завопила от ужаса, когти тени были почти у лица девушки. По ее щекам покатились слезы и она отпрыгнула в угол, туда куда свет не падал.

На этом приключение девушки не закончились. Кошмар из зеркала тоже не оставался в стороне, и как только воздушница смотрела в любую отражающую поверхность, кошмар появлялся и стремился достать до нее. Но и это полбеды. Ночью ей снилось, как эти два образа все же добрались до нее. Они мучили ее, издевались, причиняли боль. Ада вопила и кричала, но они только радостно улюлюкали и продолжали мучение.

На следующее утро, девушка встала невыспавшаяся. Она вжимала голову в плечи и боялась посмотреть куда-либо. Ей казалось, что со всех углов к ней тянутся когтистые руки, готовые вот-вот растерзать ее плоть. Воздушница вздрагивала от любого шума.

Известие о том, что Мире стало хуже, и она еще день или два проведет в лазарете, чуть ободрило Адонику.

Но пропорционально злорадству Ады возрастала степень воздействия на нее кошмаров. Теперь не только тень от ее тела, но и тени шкафа или стула, стремились добраться до девушки, кошмар в отражении шевелил губами, девушка читала слово «Умри».

Она, стремясь найти защиты, держалась ближе к парням, а те, понимая, что с ней происходит не возражали. Парни, глядя на мучение Ады, стали неосознанно осуждать Миру. Действие усугубляло то, что ректора очень часто видели около лазарета. Семя, посеянное Адой, стало прорастать.

Сама же доведенная до истерики девушка, отчаявшись, пошла к ректору.

– Студентка Гистас, – кивнул аморт, как только она вошла.

Ада в ужасе озиралась. Тени от всей мебели тянули к ней свои когтистые лапы, со стола на нее смотрело кошмарное создание, повторяющее: «Умри».

– Не надо! – крикнула девушка. – Не надо! Не надо! Не надо!

Она зажала глаза руками, съехала спиной по двери и заплакала.

– Уйдите! Уйдите! Уйдите!

– Студентка Гистас, это какой-то розыгрыш? – спросил ректор.

Давясь слезами, не открывая глаз, девушка рассказала о том, что ее мучает, виня во всем Арамиру

Адоника почувствовала прохладное прикосновение ко лбу, несмело открыла глаза и с удивлением отметила, что тени успокоились.

– Тише, студентка Гистас, все хорошо, – ободряюще сказал аморт, глядя в глаза Аде.

– Спасибо! – она заплакала и кинулась ему на шею. – Я бы сошла с ума! Сошла с ума!

– Не благодарите меня, боюсь это временная передышка, снять заклинание может лишь ведьма, наложившая его.

– Я не пойду к ней! – крикнула Ада и покрепче обняла ректора.

– И не надо, к ней пойду я, а вам советую поспать. Не знаю, снимет ли студентка Ваир заклинание сразу, поэтому отдохните пока.

Она всхлипнула, кивнула и, уткнувшись в шею Даринеру, прошептала:

– У меня совсем нет сил.

Услышала тяжелый вздох. Ее оторвало от аморта воздушным потоком и отнесло к кушетке.

– Отдыхайте, – сказал Даринер мин Самитрэн и вышел.

А Адоника, зло ухмыльнувшись, погрузилась в сон.

Глава девятнадцатая

Два дня я мучилась от дикой слабости, головной боли и крутящего мерзкого чувства в животе. Периодически выпадая из реальности и снова приходя в себя, я видела обеспокоенные глаза аморта и заботливые теплые руки на моем лице. Ректор поил меня какими-то отварами (или чаями, уж не знаю чем), и после них мне становилось заметно лучше. Лекарей ко мне лорд Самитрэн принципиально не пускал и лечил самостоятельно. А я, в моменты пребывания в сознании, старалась построить между нами стену. Зачем? Просто... ну какая нормальная девушка устоит перед такой заботой со стороны симпатичного мужчины? Правильно – никакая. А мне нужно выстоять! Нельзя усложнять все новой влюбленностью! В принципе, я была невероятно благодарна аморту. Не знаю, что бы со мной было, если б не он. Но, благодарность благодарностью, а влюбленность это уже дело лишнее.

Кстати, меня безумно радовало, то, что в туалет я могла ходить сама. По стеночке, конечно, делая частые остановки, но сама. Иначе со стыда бы сгорела и больше в жизни в глаза аморту не посмотрела!

Аля и парни не приходили. Аморт запретил кому-либо посещать меня. Я хотела было возразить против такого произвола, но Даринер мин Самитрэн очень искусно пресекал все мои попытки бунта.

Сегодня я чувствовала себя лучше и решила попробовать прогуляться по комнате. Кое-как натянув на одежду, встала, держась за спинку кровати, и на трясущихся подкашивающихся ногах дошла до стены. Оперлась об нее двумя руками и остановилась, тяжело дыша. Затем развернулась, прижалась к ней спиной и решила, что идея прогулки – одно из самых фатальных решений в моей жизни. Я была еще слишком слаба. Выдохнула сквозь стиснутые зубы, сделала шаг, и в этот момент, открылась дверь, и вошел нахмурившийся ректор.

Кинула на него косой взгляд, стиснула зубы, и упала... Точнее упала бы, если бы он меня не подхватил.

– Что ты за упертая ведьма, Мира?! Я тебе что сказал: лежать и не вставать! А ты тут прогулки устраиваешь!

Он поднял меня на руки, с беспокойством оглядел, а затем понес к кровати.

Знали бы вы, как я ему была благодарна! Я не уверена, что дошла бы до кровати! Прижалась головой к его плечу и выдохнула. Снова начиналась головная боль.

Меня аккуратно положили на кровать, убрали с лица пряди волос и накрыли одеялом. Через пару минут, когда боль немного утихла, встретилась с серьезным взглядом ректора.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

Голос вышел хриплым. Аморт нахмурился сильнее, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Да, случилось.

Закрыла глаза и спросила:

– И что же?

– Мира, ответь мне, пожалуйста, зачем?

Я удивленно открыла глаза и посмотрела на сердитого ректора.

– Зачем что? – осторожно спросила я.

– Зачем ты заколдовала студентку Гистас?! – тихо, но очень внушительно спросил он.

Ага, значит, Адочка не выдержала и побежала к ректору. Тварь. Мои губы растянулись в широкой улыбке.

– Да, я ведьма, да я злая,

Но бываю и другая, – пропела я.

– Мира! – прошипел он, едва сдерживаясь.

– Что? – спросила я.

– За-чем? – по слогам спросил мужчина.

Я усмехнулась, превозмогая боль.

– Разве нужны причины для пакости? Просто я, ректор Самитрэн, – злая и вредная. Я ненавижу Адонику. А еще я не обязана перед вами отчитываться, – ответила ехидно.

– Мира, – очень серьезно начал он. – Желание  уложить тебя на колено и отшлепать удерживает только тот факт твоей болезни.

Я вскинула бровь.

– А то, что ваше желание  – это нарушение субординации, вас не смущает?

– Нет! – рявкнул он.

Тут же скривилась от боли в голове.

– Прости, – тут же извинился аморт, а затем ласково провел рукой по моему лбу, и боль прошла.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Он кивнул.

– Итак, я хочу знать причину.

– А я вам ее уже назвала, а добавлять ничего не собираюсь, – усмехнулась в ответ.

– Мира, – он чуть наклонился ко мне. – Скажи мне, зачем ты выставляешь себя в таком свете? Я знаю, есть рациональное объяснение твоему поступку, потому что тебе не свойственно – действовать необдуманно. А еще я знаю, что ты не такая уж и плохая, грозная и вредная, как хочешь казаться, поэтому спрошу еще раз. Зачем ты заколдовала Миру?

И внезапно, мне очень захотелось рассказать. Ректор каким-то странным непостижимым образом проник под мою броню и заметил маленькую девочку, прячущуюся внутри. Девочку, которую никто не должен видеть, ранимую, наивную. Девочку, которую скрывает каждая ведьма. Но я подавила свой порыв. Чуть приподнялась на локтях, встречаясь с ним взглядом, и ответила:

– Не надо думать обо мне лучше, чем я есть, ректор. Я вредная, злая, коварная, сумасбродная. Я – ведьма. Не нужно искать рациональное зерно в моих поступках, потому что его нет. Идите успокаивайте Аду, ведь только ваша сила аморта в стостоянии на время убрать заклинание, я его, кстати, снимать не собираюсь!

Я откинулась на подушки и, зло усмехнувшись, закрыла глаза. Вот так. Чего только не сделаешь ради исполнения плана! Сейчас он пойдет к ней, разочаровавшись во мне. Его любовь будет медленно увядать, а чувства к ней наоборот распускаться во всей красе.

Внезапно почувствовала, как меня поднимают на руки и крепко прижимают к себе.

– Глупый маленький ежик! – слышу я шепот на ухо.

В шоке распахиваю глаза.

– Ты не испугаешь меня своими иголками, – смешок. – Не знаю, зачем тебе это надо, но даже не пытайся настроить меня против себя.

Я отстранилась от него и заглянула в глаза, которые наполнены чем-то теплым и ласковым. Ой-ой!

– Вы – странное существо! – воскликнула я. – Какие к хмырю иголки? Какое настраивание против себя? О чем вы?! Я говорю так, как есть! Уходите к хмыревой бабушке! Вы меня до смерти достали!

– Да конечно! – фыркнул он. – Поэтому так зажглись твои глазки, когда я вошел? Э-э-э! Не было такого!

– У вас зрительные галлюцинации! – любезно просветила его.

– Не-а, – отрицательно махнул он головой, а потом прижался своим лбом к моему. – Я, конечно, сейчас пойду к студентке Гистас, потому что она, и правда, нуждается в помощи, но не думай, что я испугался твоей «злой и коварной» натуры.

Я фыркнула.

– Зачем вы мне это сообщаете?

– Потому что у меня есть ощущение, что с тобой я постоянно прохожу какую-то проверку, и ты только и ждешь момента, чтобы разочароваться во мне. А еще зачем-то пихаешь мне Аду, что безумно задевает мое мужское самолюбие.

Ай-яй-яй, ректор! Нельзя быть таким проницательным! Что прикажете отвечать бедной больной ведьмочке, у которой отчего-то перехватило дыхание? И непонятно отчего: то ли от близости ректора, то ли от его откровений... В любом случае и то, и то – совершенно нежелательно!

– Никакой проверки я вам не устраиваю – раз! Аду я ненавижу, и чисто из принципа не стала бы ее ни кому сулить – два. Разочаровываться в вас я не собираюсь, так как не очаровывалась – три!

Он усмехнулся.

– Твои жестокие слова ранят меня в самое сердце.

– Боюсь, вам следует построить оборонительный укрепления вокруг него, – улыбнулась я, непонятно по какой причине включаясь во флирт.

– Зачем? Я планирую вручить его одной особе, которая и будет делать с ним все, что захочет: хоть укреплять, хоть разбивать, – он тоже улыбнулся.

– Это очень недальновидный поступок, – укорила я его. – Сердце при разбивании имеет привычку болеть, оно вам надо?

– Кто не рискует, то не пьет шампанского, ты не согласна? – усмехнулся он.

Я рассмеялась.

– Боюсь я, даже если и буду рисковать, и каплю шампанского в рот не возьму. Алкоголь на меня влияет очень плохо.

Он убрал прядь волос мне за ухо и сказал:

– Ты знаешь, что ты очень странная?

– Угу, – согласилась я. – За это я себя и люблю.

Было такое ощущение, что он сейчас скажет «Я тоже». Но он, Слава Богам, молчал.

А потом до меня, как обычно, очень неожиданно, дошло, в какой позе мы сейчас сидим. Он на кресле, я у него на коленях, упираюсь коленями по обе стороны от его ног, его руки обнимают меня за талию, мои у него на шее, и мы прижимаемся друг к другу лбами. Эм-м-м... как-то это очень... интимно? Как только мысль оформилась в голове, я отскочила от ректора, как ошпаренная.

Он, глядя на меня, только усмехнулся. Потом встал, погладил меня по щеке и ушел. А я смотрела ему в след и думала, какого хмыря сейчас произошло?!

***

Выписал меня ректор только через день. Конечно, у меня все еще была слабость, но я клятвенно пообещала, что передвигаться буду строго на метле, а еще закатила мини истерику по поводу, что у меня скоро от тоски и скуки крыша поедет. Аморт, похоже, убоявшись такого действа, таки отпустил меня из лазарета.

Вышла я на улицу с наилучшим настроением. Наконец-то! Наконец-то свежий воздух! Добравшись до общежития, я устало выдохнула, а вспомнив, что мне еще придется преодолевать лестницу, еле подавила стон. Но делать нечего, раз надо... Вымученно улыбнувшись вахтерше, я как можно энергичнее потопала наверх. К слову сказать, к пятому этажу я уже была готова повалиться на ступени и умереть, но к счастью, я встретила Алю. Она завизжала и кинулась меня обнимать. Пережив пытку обнимашками, я устало попросила довести меня до комнаты.

– Мирочка, ты не поверишь, что у нас тут творится! – сказала она, когда доволокла меня до постели.

Я, с облегчением повалившись на кровать, спросила:

– И что же?

Метя, помогавшая меня тащить на финишной прямой, упала вместе со мной и сейчас преданно прижималась ко мне.

– Короче, Ада хвостиком бегает за ректором и постоянно держит его за руку. Ведьмы сошли с ума от ревности и устраивают Аде всякие пакости, и теперь она мало того, что вздрагивает от любого шороха, постоянно оглядывается и прячет в голову в плечи, так еще и заикается!

На душе потеплело. Я уже говорила, что обожаю наш ведьминский народ?

– Твои парни ведут себя как-то странно, я постоянно ловлю на себе их задумчивые взгляды, несколько раз они спрашивали про тебя, но что меня поразило так это то, что в их голосе не было вселенского беспокойства! Создавалось впечатление, что им от тебя что-то нужно!

Интересно...

– Ты уверена? – спросила я перевернувшись на спину.

Она кивнула и пересела на свою кровать, теребя рыжий локон.

– Что-то еще? – правильно поняла я ее волнение.

– Ну, они просто как-то очень с Адой сблизились, – нехотя призналась подруга.

Я прищурилась, закрыла глаза и стала размышлять. Так, тут есть два разумных объяснения. Первый (более приятный для меня) заключается в следующем: парни привыкшие, что в их обществе всегда есть девушка, за неимением оной, решили потусоваться с Адой, типа мужики как куры: два метра от дома, и уже ничьи. С другой стороны, чего им тогда от меня нужно? Значит, склоняемся ко второму варианту (менее привлекательному, но более реалистичному): Адоника, коза мерзкопакостная, наболтала моим мальчикам с три короба про меня, а они уши-то и развесили. И сейчас, наверняка, хотят со мной поговорить фэйса к фэйсе, так сказать. Душу неприятно кольнуло. Только этого мне сейчас не хватало! Я глухо застонала и закрыла лицо руками. Ну что эта Ада за мать-то хмырева, а? Что ж ей на попе ровно-то не сидится? Что ж она лезет, куда ее не просят?! И вообще, что за дезертирство?! Что за самовольство такое? Что за подпольное предприятие?! Она хоть понимает, что делает?! Нет, если она меня хотела уколоть, у нее это получилось. Как-то неприятно, что парни так легко поверили всякой ереси. Но с другой стороны, она понимает, что у меня остался ректор в качестве жилетки?! Она понимает, что с таким подходом ее шансы на успех стремительно падают?!

Как же она меня бесит! Что за безмозглая дура! Решено, когда они с ректором поженятся, я проведу один ритуальчик и подчищу характер этой дурынду, просто... ну аморта жалко, за что ему, несчастному, такое наказание? Конечно, ритуальчик этот не из разрешенных, но чего не сделаешь ради этого гада хвостатого!

Так, вырабатываем план действий. Во-первых, встретиться с парнями и урегулировать возникший конфликт. Во-вторых, разобраться с этой гребаной Адой, которая просто невероятно достала! В-третьих, убедить ректора, что я не лучшая кандидатура в жены, невесты, возлюбленные и т.д. В принципе, это будет вытекать из второго, но все равно это важная часть плана. Ну, и в-четвертых, дождаться когда свариться зелье и напоить им амортика!

Какая я молодец! Как я хорошо придумала!

Мысли плавно вернулись к парням и душу снова кольнуло. Нет, ну чего они какие бесхребетные-то, а? Кот из дома мыши в пляс, так значит?

Нет, Мира, успокойся, сейчас не время для глупых обид! Вот разберешься с ними, поставишь зарвавшуюся воздушницу на место и обижайся в свое удовольствие!

– Мирочка, ты такая бледная! Хочешь чайку укрепляющего? – спросила ласково подруга.

Я улыбнулась и кивнула. Кто сказал, что женской дружбы не бывает? На кол его посадить! На кол! Алечка – самый лучший, замечательный друг! У нас совсем нет секретов друг от друга! Ну... почти... все же есть определенные моменты моей биографии, которые никому здесь знать не следует...

Села, взяла протянутую кружку, насладилась божественным ароматом, исходящим от нее, и сделала небольшой глоток.

– М-м-м, Аля – ты не ведьма, а волшебница, – растянула я губы в широкой улыбке. Ведьмочка все это время с беспокойством наблюдала за мной.

– Мира, ты в порядке? Что ты думаешь насчет парней?

Я вздохнула.

– Что я думаю? Плохое я думаю.

Аля приподняла бровь.

– Скорее всего, Ада чего-то им наговорила про меня, а так как меня или хотя бы адвоката защищающего мою честь не было, то...

А потом я фыркнула:

– Что за древний век? Состязательность судопроизводства ввели еще сто десять лет назад, а эта паршивка в тихушку действует.

Аля рассмеялась.

– Мира, ты не исправима!

Я пожала плечами, допила чай и снова легла. Перед ужином нужно поспать, чтобы восстановить силы. Проснувшись через некоторое время в обнимку с Метей, поняла, что сделала только хуже. Чувствовала я себя совсем разбитой, может прав был ректор, и надо было еще несколько дней отлежаться в лазарете?

Но потом я вспомнила! Вскочила с кровати и кинулась к шкафу с одеждой, там на самом дне нашла шкатулочку, открыла ее и увидела десятки различных бутыльков.

– Что это? – удивилась Аля.

– Это? Это, подруга, минимальный арсенал каждой ведьмы, – ответила я, вчитываясь в бирочки, привязанные к каждой бутылке.

– Да? – фыркнула она. – А почему у меня такого нет?

– Потому что ты еще не ведьма, а только учишься? – резонно предположила я.

– А ты, можно подумать, ведьма, – ехидству в ее голосе не было предела.

– Нет, – согласилась я. – но моя бабушка, которая любезно поделилась со мной этим сокровищем... Ага! Вот он!

Я, торжествуя, достала маленький пузырек, наполненный синей пузырящейся жидкостью.

– И что это? – ведьмочка крайне подозрительно смотрела на предмет, зажатый в моей руке.

– Восстанавливающий силы эликсир! – сказала я и, спрятав шкатулку, поднялась.

– И что, он действует?

Возникло ощущение, что Аля хочет потыкать в бутылек пальцем, чтобы убедиться, что он настоящий.

Я кивнула.

– А ты не траванешься? – ее взгляд был прикован к пузырящейся жидкости. Покачала головой.

– Успокойся, мой друг.

Затем вытащила пробку, открыла рот и капнула туда капельку жидкости. Аля смотрела на это дело с откровенным страхом.

Я уже порядком уставшая, села на кровать.

– И как ощущения? – осторожно спросила она, чуть подавшись вперед.

Я ухмыльнулась, приподняла палец вверх, призывая подождать, а потом сглотнула. Через несколько секунд по моему телу прошла горячая волна, усталость исчезла, будто ее и не было, тело наполнилось энергией.

– И правда, действует, – удивленно заметила подруга. – И щечки покраснели и глаза заблестели.

Она совершенно по-новому взглянула на пузырек. Я засмеялась.

– Да, только действие недолгое, и потом меня вырубит. Так что это на крайний случай.

И взгляд ведьмочки тут же сменился на презрительный.

– Тьфу ты! Наглотается всякой гадости, а потом страдает!

Я снова рассмеялась, убрала бутылек в стол, ведь он мне еще пригодиться, и стала одеваться. Натянула футболку, джинсы, кроссовки, заплела две косички и натянула кепку козырьком назад. На фоне Али, облаченной в нашу ведьминскую форму, я выглядела настоящей пацанкой.

– Мира, что за вид? – удивилась она. – Где твоя женственность?

– Мне она сейчас ни к чему, – отмахнулась я.

Метла пристроилась рядом, готовая подхватить меня в любой момент, если я вдруг решу упасть. Я потрепала ту по веточкам. Радость моя. Вот такой скромной процессией мы двинулись в столовую.

На входе Аля ободряюще пожала мое плечо и, взяв еду, понеслась к своим, а я, внимательно осмотрев меню, поняла, что сегодня вечером я на диете. Угадайте почему? Ага, петрушка. Знаете, я нашла причину, по которой мне нужно замутить с ректором. Знаете какую? Он, обеспокоенный здоровьем своей жены, исключит раз и навсегда это мерзкое растение из рациона студентов. Раз и навсегда! Тем более он ее и сам не особо любит. Взяв салат и компот, я пошла к своему столику. Вот интересно разбор полетов начнется прямо за столом или уже после? Кинула взгляд на парней, они с беспокойством поглядывали на дергающуюся Аду, которая зажмурив глаза, вцепилась в столешницу.

И знаете, что я поняла? Мне нужно будет придумывать действительно потрясающие аргументы, что бы противостоять такому мощному обвинению, который лихо оперирует фактором жалости.

Молча подошла, молча села и поставила поднос на стол. Адоника вздрогнула, парни посмотрели на меня.

– Мира! – обрадовался Марк, на лицах остальных я тоже увидела радостные улыбки.

Не поняла-а-а... Чего это? Я что себе все напридумывала что ли? Но вот я замечаю странное выражение в глубине глаз Маркуса, его косой взгляд на Аду. Смотрю на Колина, сидящего прямо напротив меня, и его взгляд мне кажется странным. Выдохнула. Нет, не напридумывала. И хоть я была готова к этому, проанализировала ситуацию в голове, продумала все до мелочей, мне все равно было очень неприятно. Нет, «неприятно» – это мягко сказано. Внутри что-то скрутилось в тугой узел и задрожало.

– Ну и как вы тут без меня? – выдала я бодрым фальцетом, приступая к поеданию салата.

– Нормально, – кивнул Марк. – А как ты? Давно выписалась? Почему нам ничего не сказала? Мы бы встретили...

Я отмахнулась.

– Сама дошла, я даже Але не сказала. Ректор вообще-то не хотел меня отпускать, но мы смогли урегулировать этот вопрос.

Парни снова переглянулись и помрачнели. Так. Что же такого наболтала им Ада? Поняла, что ошиблась. Нужно следить за словами до предъявления обвинений, и только потом, обладая всем списком предъяв, нужно начинать беззаботно болтать.

Мне очень не нравилась вся эта ситуация, душа рвалась устроить разборки, но мне нужно было поесть, поэтому я пока сдерживалась. Наконец, я покончила с салатом, и взяла в руки чай. Потом обвела взглядом парней, которые насупившись, смотрели каждый в свою тарелку. А затем я посмотрела на Аду, а та с торжеством в глазах на меня. Я коварно улыбнулась.

– Как дела, Адочка? Кошмары по ночам не мучают? Отражение в зеркале устраивает? – сладко пропела я, она вздрогнула.

– Мира, прекрати! – вдруг сказал Эрнест.

Я, хлопнув глазами, перевела на него удивленный взгляд. Потом со звоном поставила чашку на стол и чуть подалась вперед.

– Что, прости? – переспросила я.

Он стушевался, но повторил:

– Прекрати над ней издеваться.

Мои брови удивленно поползли вверх. Та-а-ак, да тут имеет место быть крупная мозгоправка.

– Прекратить? Мучить? Эту болезную? Боги, что ты имеешь ввиду? – я, специально поддразниваю его, нарываюсь на скандал, а то хмырь из них предъявы вытащишь.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – хмуро сказал Эрнест.

Я невинно улыбнулась, сделав крайне удивленное лицо:

– Даже обладая таким выдающимся интеллектом, я не могу читать мысли.

– Мира! – хлопнул по столу Колин. – Прекрати ломать комедию и давай спокойно поговорим!

Подняла руки.

– Мальчики, да это вы какие-то нервные, я само спокойствие.

– Мира, – Маркус посмотрел на меня напряженно, я встретилась с ним взглядом. – Перестань.

Я вздрогнула. Так непривычен тон... Внутри стала подниматься злость. Предатели!

– Что именно перестать? – съязвила я. – Перестать вести себя, как ни в чем не бывало? Перестать игнорировать ваши изучающие и обвиняющие взгляды? Перестать злиться на эту змею подколодную? Что именно перестать?! Выражайтесь конкретнее, у меня слабая неокрепшая после болезни психика! – рявкнула я.

– Перестать так относиться к Аде. Перестать плести свои интриги, и перестать так вести себя!

Я опешила.

– Относиться как?

– Так пренебрежительно, будто к безделушке какой-то, – ответил Иртан.

Так, товарищи, напомните мне, когда был тот чудный день, в который я относилась к этой твари безмозглой как она того заслуживает, а не как к нормальной, пусть и немного глуповатой девушке?

– Это когда такое было? – выпалила я.

– Тогда, когда ты на нее библиотекаря натравила, и когда ее обманывала, прикидываясь подругой!

Мои глаза наверное стали размером с блюдца, а потом сузились, я чуть приподнялась опершись о столешницу.

– Так! Вы это видели?! – рявкнула я.

Они переглянулись.

– Нет, но...

– Значит, вы говорите так только со слов Адоники?! – я кинула на нее убийственный взгляд, она сжалась. – Или может она предоставила вам доказательства?

Я оглядела их. Как я и думала, доказательств не было.

– Так вот, я вам говорю, что к ней я относилась нормально. Да, иногда перегибала палку, но только когда она того заслуживала. Итак, вот вам мое слово против ее, и?

В глазах парней поселилась неуверенность.

– А если я скажу, что профессор Като носится голая вокруг женского общежития, вы поверите мне? – распалялась я. – Нет? А что так?! Я же говорю чистую правду! Ах, вы сомневаетесь? Тогда почему не усомнились в словах этой грымзы, которые были направлены против вашей подруги, между прочим!

– Мира! – воскликнул Эрнест.

– Что? – огрызнулась в ответ.

– Это правда, то, что ты придумала один план?

Я сузила глаза. Ну конечно, вот подлюга хмыристая, еще и про мой план, связанный со смещением ректора, наплела.

– Да, – подтвердила я.

– И это правда, что Ада играет в нем главную роль?

– Да.

– И правда, то, что ты с ней стала общаться только поэтому? Я пожала плечами.

– Да.

Эрнест прищурился.

– То есть ты просто решила сделать ее пушечным мясом, и кинуть в самый эпицентр событий?

Задумалась. При такой формулировке выходило, что я эдакий тиран в юбке, который взмахом руки отправляет солдат на смерть.

– Ну, если утрировано, то да.

– И после этого, ты еще говоришь о какой-то клевете?

– Так! – я подняла палей вверх.

– Не забывайте, что никакой принуждающей силы я не задействовала, и Ада согласилась сама!

– А правда, то, что ты снюхалась с ректором? – спросил Иртан, блеснув глазами.

– Что за тон? – прищурилась я.

– Так значит, это правда? – спросил Марк.

– Нет, – отрезала я. – Но если бы даже была и правда, что в этом такого предосудительного?

– А то, что ты ведешь игру на два фронта, с одной стороны пихаешь Аду, а с другой сама же с ним ржешь над ней.

Мои брови побежали в волосы.

– Что за чушь?! И я уже сказала, что между мной и ректором ничего нет!

– Правда? А откуда взялся тот засос, м?

– А тебе не кажется, Эрнест, что это уже мое личное дело, – холодно сказала в ответ.

– Но почему тогда ректор так к тебе относится? – включился молчун Тирк.

– Это у него надо спрашивать, а не у меня! – рявкнула я.

– То есть ты не отрицаешь, что между вами что-то есть? – прищурился Колин.

Я хлопнула ладонями по столу и сказала:

– Так. Еще. Раз. Мы. С. Ректором. Не встречаемся. Не смеемся. Над. Адой. Точка. Еще претензии?

– То есть, ты не издеваешься над Адой, относишься к ней нормально, вы мирно работаете над выполнением плана, и с ректором у тебя ничего нет? – уточнил Иртан, да таким тоном, что стало понятно, сейчас что-то еще сказанет.

– Именно так, – процедила я.

Он кивнул.

– Тогда, зачем ты наслала на Адонику заклятье?

Могу поклясться, что мои глаза стали зелеными.

– У меня были причины.

– О сути которых ты нам не расскажешь? – понятливо кивнул Колин.

– Сначала я решу этот вопрос с Адоникой.

– А ты еще нас в чем-то упрекаешь... – покачал он головой в ответ.

– Да какая разница?! – сорвалась я. – Вы – мои друзья! Вы должны доверять мне! – А ты?!

– Что я?!

– Ты нам доверяешь?!

Мы с Колином смотрели друг на друга и тяжело дышали. В столовой давно повисла тишина. Но мне было плевать на взгляды.

– Чего же ты молчишь?

На секунду закрыла глаза.

– По крайней мере, доверяла, – тихо сказала я и подхватила притаившуюся в углу метлу.

Обернулась к остальным студентам.

– Товарищи, прошу прощения за скандал, продолжайте наслаждаться трапезой.

Кинула взгляд на притихших парней.

– Приятного, мать вашу, аппетита, парни!

И гордо направилась к двери. Выйдя из столовой, я притаилась в тени дерева. Мне нужно было дождаться Адоники. Тут всей толпой вылетели мальчики. Опаньки, неужели раскаиваются?

– Мира! – крикнул Марк.

Они огляделись, но каким-то чудом меня не заметили. Маркус зарычал и ударил кулаком по стене.

– Обиделась! Твою ж хмыреву бабушку! Как сложно с этими девчонками, – процедил Колин.

– Ты говоришь так, будто мы тут совершенно ни при чем, – нахмурился Эрнест. – Представь себя на ее месте.

– Что ж ты со своей проповедью как поздно спохватился? – буркнул Марк.

Парень в ответ развел руками.

– Я даже не знаю, что сейчас делать, что бы она нас простила, – Маркус провел рукой по волосам. – Мы так налажали, ребята.

– Мира – отходчивая, – неуверенно сказал Иртан.

– Да? – съязвил Марк. – И тебе нужна будет вот такая дружба, когда она будет относиться к нам с подозрением, недоверием... Я как вспомню ее слова о доверии, у меня мурашки по коже бегают! Так совесть грызет, будто я мать родную убил и над трупом поглумился!

Остальные закивали.

– Что делать будем? – спросил Тарий.

– Спроси чего-нибудь полегче, – Иртан прислонился к стене и побился об нее головой.

Я, честно говоря, уже не злилась на них. Ну да, обидно, да неприятно, но я, и правда, отходчивая, тем более их состояние прямо как бальзам а мою душу. Но кроме этого, я поняла, что и сама виновата. Действительно, нечего было от мальчиков все скрывать, а получилось так, что из-за недомолвок в руках Адоники оказалось грозное оружие. Односторонняя правда – называется. Она надавила на необъяснимые для них поступки в моем поведении, и перевернула так, как ей нужно.

Но чисто из вредности, помучаю их еще денечек или два, посмотрю на их виноватые мордашки. Я вредненько усмехнулась. Парни понурые ушли, я посмотрела им вслед и решила, что буду их мучить еще только завтра и все. Как не вовремя у меня совесть проснулась! Я была в досаде. Нет, что такое?! Спала, спала, а тут нате... Проснулась.

Тем временем вышла Адоника. Я тут же вышла из-под дерева и схватила ее за руку, она закричала.

– Тихо! – рыкнула я.

Замолчала.

– Заклятие снять хочешь?

Она закивала.

– Я приду к тебе сегодня в девять. Только попробуй мне не открыть! Тебе тогда такой сон присниться, что проснешься ты уже в психушке.

Воздушница посмотрела на меня с ужасом. А я криво усмехнулась.

– Хотела подождать, но не могу сдержаться, скажу сейчас. За кипиш, ты мне ответишь, поняла?

Не дожидаясь реакции, развернулась и пошла в общежитие.

Глава двадцатая

С Адой у меня был разговор короткий. В общем, все проходило так:

Пришла я, как и обещала, ровно в двадцать один ноль-ноль. Адоника открыла мне дверь и тут же села на стул, зажмурив глаза. Свет в ее комнате был погашен, а окна зазанавешаны. Наверное, спасается от тени таким образом.

Я по-хозяйски включила свет, не обращая внимания на протестующий крик Ады, и захлопнула дверь.

– Итак, вот мы и наедине, да?

Она дрожала, сжавшись в комочек. Да, сейчас мы не в равных положениях. Прочитала короткое заклинание. Воздушница вздрогнула и выпрямилась.

– Это закончилось? – прохрипела она, ее глазам стало возвращаться осмысленное выражение.

– Только не надо тут, – презрительно фыркнула. – Я не парни, понятно?

Она усмехнулась и кивнула. У меня было такое ощущение, что тварюга меня ни капельки не боится. Наверняка думает, что я ничего не смогу сделать.

– Итак, А-доч-ка, что это у нас за бунт, м? – ласково спросила я. – А последствий не боишься?

Адоника подняла голову. В ее глазах мелькнуло превосходство, она встала и подошла вплотную ко мне.

– Да что ты мне сделаешь? Ты, ведьма, мне, воздушнице? Тут нет твоих баночек, скляночек и заклинаний, а воздух – он везде!

Я улыбнулась и наклонила голову.

– Намекаешь на мою беззащитность?

– В корень зришь, – хмыкнула она.

А я... я расхохоталась. Боги, она такая смешная в своем ложном могуществе!

– Чего ты смеешься, букашка?! – спросила она.

Еле сдерживая новую волну смеха, сказала:

– Ой, я не учла, что нужно поработать над твоим остроумием! Хамить тоже нужно уметь!

Она прищурилась.

– Ты такая жалкая, Арамира, но ничего. Сейчас ты узнаешь, каково это быть не на высоте в данной ситуации!

Она с решительным блеском в глазах, сделала пас рукой, и меня прижало к стене.

– И что ты будешь делать? – спросила я, усмехнувшись. – Душить меня? Ой не надо, пожалуйста! – запричитала с ложным страхом. – Прошу, не убивай меня! – засмеялась.

– Как ты можешь так себя вести в проигрышной ситуации?! – зло выкрикнула она. – Ты в пролете!

– Я?! – поразилась до глубины души. – Пока нет, ведь ты любезно прижала меня к стене, когда я уже начала уставать. А там, посмотрим как оно дальше.

– А дальше ты будешь хрипеть и умолять меня прекратить! – процедила эта гадина и уже приготовилась сделать очередной пас, как вмешалась я:

– М-м-м, Адочка, солнышко, обернись, пожалуйста, мне кажется это к тебе.

Она обернулась и, завопив, сиганула на кровать. Там стояла... ну да... моя очаровательная девушка из зеркала. Надо же, как я ошиблась, прочитав вместо отмены заклинания, его модернизацию! Ай-яй-яй! Ну что я за растяпа?! Воздушные потоки отступили, и я встала на ноги, посмотрела на сжавшуюся в диком ужасе Аду.

– По-моему, ты зарвалась, тварюга падонистая, – сладко сказала я. – Мы с тобой как договаривались? Ты меня слушаешь, и я обеспечиваю тебе свадьбу с ректором. Все просто. Но нет же! Тебе обязательно надо влезть и все испортить! Поручусь ли я за то, что ректор на тебе женится, да что там женится, просто с тобой переспит? Нет. Ты делала все с точностью до наоборот всему тому, что я говорила тебе. И я что-то не припоминаю, что бы в нашем договоре были такие пункты, как выход моей сущности, настраивание против меня моих же друзей и отравление! Может я что-то пропустила? Дай подумать... Погоди-ка, нет! Такого просто не было!

Я сложила руки на груди.

– Короче так. Запомни вот это очаровательное создание, – я показала пальцем на девушку-кошмарик. – Потому что если ты еще раз, еще хоть раз сделаешь что-нибудь из ряда вон выходящее, она будет очень рада с тобой побеседовать.

Удовлетворенно посмотрела на Аду. Повернулась к кошмарику.

– Особо ее не мучай. Максимальное физическое повреждение – царапина. Понятно? Мне она нужна в трезвом уме. Потом сразу в зеркало, – и уже Аде: – Сладких снов, золото мое.

Дверь я закрывала под крики этой твари, чувствуя себя отомщенной. Теперь она не посмеет и пальцем ткнуть в мою сторону!

Стала волнами накатывать усталость. Ой, надо скорее бежать в комнату, а то усну прямо в коридоре.

Наутро меня вызвали в кабинет к ректору, где наругали за использование магии без присмотра преподавателя, и назначили наказание: запечатывание сил на неделю. Я, было, заикнулась про то, что это незаконно. Но ректор продемонстрировал мне устав, где собраны все санкции, а затем открыл последнюю страницу, которая была заверена самим королем. Желая рвать и метать от бессилия, я зло смотрела на аморта, а тот виновато сказал: «Такие правила». В общем, меня опечатали. Парней, как и обещала, помутузила денек, а утром сказала, что ни капельки не злюсь, и они могут прекратить делать такие виноватые мордашки. Тут же последовала пытка обнимашками, и вот что странно: у меня опять зачесался затылок! Просто поразительно! Я отстранила от себя Колина, отошла, и боль стихла, затем подошла к нему и обняла, и она появилась! Парни подивившиеся моему странному поведению, начали спрашивать: «Что такое?». Ответив: «Не важно», задумалась. Как-то это очень подозрительно... И есть у меня даже определенные домыслы и догадки... Поймала себя на мысли, что не хочу ничего говорить парням. И ведь помню, к чему это привело в прошлый раз, но все равно никакого желания поделиться с ними проблемой не было... И я не то, чтобы не доверяла или  была обижена, пока я не могу это объяснить.

Как только занятия закончились, я пошла в почти уже родной кабинет. По привычке мило оскалилась секретарю, доведя его до икоты, постучалась и вошла. Ректор не сидел за столом, не стоял у окна, не искал что-то в шкафу, не пил чай – его вообще не было! Уперла руки в бока, сдула локон, упавший на лоб, поправила шляпу и осмотрелась. Ну и где его хмыри носят?! У меня вообще-то важный разговор!

Но вот дверь открылась, явив аморта. Заметив меня, он хмыкнул.

– А я-то думаю, чего это мой секретарь под стол спрятался...

Хмуро смотрю на него. Он тяжело вздохнул, рукой убрал волосы назад, прошел к своему столу, присел на столешницу, скрестил ноги и покорно сказал:

– Кричи.

– А чего это вы мне приказываете?! – тут же взъелась я.

– Не приказываю, а принимаю неизбежность. Ты сердитая, нога у тебя дергается, шляпа торчком стоит – короче, криков и разборок не миновать.

Я сильнее нахмурилась.

– Мне не нравится, когда мои действия предугадывают!

Он махнул рукой и ухмыльнулся.

– О, успокойся, ежик, ты как вечный сюрприз. Так что не переживай по этому поводу!

Я закрыла глаза. Так, мы ушли от темы. Собрала всю свою злость и возмущение и выпалила:

– Почему вы мне солгали?!

Открыв глаза, заметила неприкрытое удивление Даринера мин Самитрэна.

– Боги, когда такое было?

– Вы мне сказали, что метка ваша дурацкая исчезнет, а ничего подобного не произошло! Следовательно, вы солгали, следовательно, вы виноваты, так что убирайте теперь с меня эту гадость! Вот! – я даже ногой топнула.

Он рассмеялся.

– Боюсь, это невозможно...

– Что?! – от возмущения у меня даже дыхание перехватило. – То есть как «невозможно», мне, что эту мерзость до конца жизни на себе носить?!

Он улыбнулся.

– Нет, ну почему же... – скрестил руки на груди, – только до тех пор, пока не выйдете замуж.

Я облегченно выдохнула, но потом прищурилась:

– За вас? – уточнила подозрительно.

В ответ – ухмылка.

– Можно и за меня, но это не обязательно.

Тоже сложила руки на груди.

– А как это я, интересно, замуж выйду, если при прикосновении мужчин ваша метка жжется!

Он пожал плечами.

– Твои проблемы.

Зло пыхтя, подошла к нему и, ткнув пальцем в его грудь, прошипела:

– Нет, это твои проблемы. Ты мне ее поставил, без моего, кстати, на то разрешения, ты и убирай!

Он, приблизив лицо к моему, понизив голос, сказал:

– Не могу. Но даже если бы мог, не стал.

Прищурилась.

– А если вы женитесь она пропадет?!

– На тебе? – скопировал он мой тон.

– Нет! – рыкнула я.

Кивнул.

– Прекра-асно, – мурлыкнула я. – Прощайте!

Развернулась и ушла, услышав вслед: «До свидания».

Дни с опечатанной магией – официально худшие дни в моей жизни. Всю неделю я ходила надутая и сердитая, парни, Аля и в особенности Адоника старались лишний раз меня не нервировать. И вот в воскресенье вечером, когда я, наконец-то, была в более-менее сносном расположении духа, можно даже сказать, приподнятом, предчувствуя «распечатку», кое-кто коварно загубил все мое настроение. Нет. Назвать, то, что сделала Метюха «загубить» – просто ничего не сказать! Эта козявка поглумилась надо мной, поиздевалась!

Я, выйдя из душа в полотенце, напевала себе под нос пришедшую на ум песню, медленно, чуть пританцовывая, приближалась к шкафу, затем открыла дверцу и узрела это! Моя бедная, последняя ночнушечка была клочками разбросана по полкам, один из лоскутков сиротливо упал на пол. Я расширившимися от ужаса очами понаблюдала за его падением, сглотнула, пару раз хлопнула глазами, а потом как заору:

– Метюха, твою ж хмыреву бабушку!

В углу кто-то дернулся, я метнула туда полный гнева взгляд. Моя метла почти слилась со стеной, вжавшись в нее до упора.

– Это твоя работа?! – грозно спросила я.

Она затрясла всеми веточками и даже покачала черенком, мол: «Нет, упаси боги! Как ты могла такое подумать?! Я тут в уголочке стою никого не трогаю...».

– А чего это ты дергаешься?! – сделала шаг в ее сторону. – Чего дрожишь, если не виновата?!

Еще один шаг, метла замерла на секунду, а потом вылетела из угла и отлетела на другой конец комнаты.

– Стой, зараза! – крикнула я и кинулась за ней.

Метла улепетывала, как могла. Я схватила метательный снаряд мимикрирующий под подушку, замахнулась и бросила его в Метю.

– Это, мать твою, была последняя нормальная пижама! – взбешенно рыкнула. Метла поднялась к потолку, и затаилась в углу.

– Ты думаешь, что являешься блесточкой, и тебя среди паутины не видно?! – заорала я. – Спешу тебя расстроить, ты – дерево, и тебя заметно!

Она вроде оскорбилась и отвернулась.

– Спускайся, Метюха!

Подняла подушку и кинула ее снова, но Метя увернулась.

– Кому говорят, слезай! Не будь тряпкой!

Метла изобразила неоднозначное движение прутиками, которое я поняла так: «Ты уж определись кто я: дерево или тряпка». Снова метательное движение с моей стороны и уворачивающееся с ее. Так продолжалось еще некоторое время, пока я не устала и не села на кровать. Сгорбив спину и уперев локти в колени, спросила:

– Ну, вот зачем ты это сделала, а?!

Затем тяжело вздохнула и пошла искать какую-нибудь длинную футболку в своем гардеробе. Но случилось чудо! Я, оказывается, совсем забыла про пеньюар! Слава богам, все же это лучше, чем ничего! Натянула на себя шелковое безобразие и пошла ложиться баиньки. Через некоторое время вошла Аля, удивленно посмотрела на Метю, зависшую под потолком, на грустную меня, и спросила:

– А чего это у вас произошло?

– Этот дезертир, под верного друга косящий, уничтожил мою пижамку, и мне пришлось надевать вот это! – я указала пальцем на одежду.

Подруга присвистнула:

– Клевый прикид аля «Держитесь мужики, сейчас всем будет плохо»! Откуда взяла?

– Брат подарил, – буркнула я.

– Мне бы такого брата, – завистливо застонала она, а потом нахмурилась. – Подожди-ка, это разве не пеньюар из последней коллекции Мировски?

Я молчала. Аля подошла поближе, присмотрелась и кивнула:

– Точно! Он самый! И откуда у тебя брат с такими деньжищами, а?

Я отмахнулась.

– Какие деньжищи? И какая коллекция Мировски?! Обычный пеньюар с рынка, не бери в голову...

– Ну да, ну да, и в магазинах элитных мы умеем себя вести совершенно случайно, – как бы между прочим заметила она. – Темнишь ты что-то, Арамира! Может, ты какая-нибудь беглая аристократка, м?

Я фыркнула.

– Читай поменьше светских журналов и любовных романчиков и не будет тебе всякая ересь в голову лезть!

Она указала двумя пальцами на свои глаза, потом на мои.

– Я слежу за тобой, детка!

Рассмеялась.

– Иди давай, агент ноль-ноль-семь!

***

Ночью я проснулась от того, что меня кто-то стукал по плечу. Отмахнулась, было, и закрылась одеялом, но как бы не так! Этот кто-то оказался весьма настойчивым! Продрала сонные глаза и увидела перед собой метлу.

– Изыди, исчадие ада! Ты мне еще вечером надоела! – застонала я, и тут же получила по плечу черенком. – Ай! Прекрати!

Посмотрела грозно на эту мучительницу, она чуть взлетела, и я увидела, что в прутиках у нее что-то зажато. Присмотрелась.

– Это... это... Метя! Мать твою... Ну-ка положь мою книгу! – рявкнула, что было силы.

Эта поганка сперла бабушкин томик с заклинаниями! Бесценную рукопись!

Метла в ответ на выдвинутое требование снова ударила меня и помчалась к двери, я, недолго думая, – за ней. Вот уж что меня поразило до глубины души, так это то, что дверь открылась! Но это были еще даже не цветочки, а так листики какие-то, потому что сбежав по лестнице, я увидела, что дверь общежития распахнута и метла застыла в проходе!

– Метла! Живо вернись! – скомандовала я, поджимая пальцы на ногах.

Засранка и не подумала меня послушать! Она затрясла передо мной книгой! С рыком бросилась за ней, и мы оказались на улице! На улице, товарищи! Но это не возможно, так как на общежитие вешается после десяти защита, и никто не выйдет и не зайдет! Я попробовала вернуться назад, но меня оттолкнуло от прохода. Замерла, в шоке глядя на дверь, и решила, что это сон! Всего лишь идиотский сон! Но босые ноги очень уж реально мерзли и не давали мне не поверить в реальность. Получила новый удар по плечу. У меня там скоро синяк будет! Зло оглянулась и посмотрела на козу обыкновенную, метелкой именуемую. А она, удостоверившись, что я смотрю, понеслась дальше.

– Куда?! – заорала и кинулась за ней.

Полная луна освещала путь, все вокруг приобрело сказочные очертание и оттого казалось выдуманным. Я пробегала мимо ненастоящего столба, ненастоящего склада, мимо огромной выдуманной академии... Метла держала курс на только ей ведомую цель. Я прибавила ходу и почти дотронулась до ее веточек, как она завернула к преподавательским домикам и тоже ускорилась, улетая далеко вперед. И что ей там-то надо?! Кинулась за ней, а дальше... Ее я увидела только тогда, когда Метя черенком долбилась в дом к ректору. Боги! У меня волосы встали дыбом! Я подскочила к ней, ухватила за древко, прижала к груди и только принялась улепетывать, как случилось страшное. Дверь открылась.

Ректор застыл, как и я. Мы в шоке смотрели друг на друга: я – потому что, ну, такое приключение для не совсем проснувшейся меня, с финальным выходом аморта – явный перебор, а лорд – потому что увидеть у себя на пороге полуголую девицу в откровенном пеньюаре, прижимающую к себе метлу – это зрелище для стойких (в прямом и переносном значении этого слова) мужиков. А еще меня поразило то, что на нем были солнечные очки! Да-да, не больше и не меньше! Я пыталась сообразить, где он нашел ультрафиолетовые лучи, от которых собственно собрался защищать глаза, или «блатным солнце светит всегда», м?

– Мира, зачем ты пришла? – отмер он, сглотнув.

– Это не я! – начала активно отпираться.

Аморт оперся плечом о косяк, хвост обернулся вокруг ноги.

– Да, а кто? – скептично спросил он.

Я выставила перед собой метлу.

– Это вот она!

– М-м, она тебя похитила, перетащила к моим дверям, а потом взяла твою руку и постучалась ей?

– Примерно, – кивнула я.

Ректор потер лоб.

– Это такая ересь, Мира, в которую еще пять месяцев назад я бы ни за что не поверил, но зная тебя...

– Будто это я виновата, – буркнула, а потом услышала какой-то подозрительный звук, знаете будто дерево ломается, удивленно посмотрела в сторону источника и снова застыла в шоке.

Рука аморта сжимала косяк с такой силой, что бедное дерево крошилось!

– А чего это вы... – начала я.

Метла не дала мне договорить. Почувствовав, что я ослабила захват, она вырвалась и ударила ректора по лбу. Я прижала ослабевшую, замерзшую руку ко рту. Ректор зашипел, метла отлетела от нас на добрых два метра, а очки, издавая прощальный треск, полетели на пол. Я в отупении проследила за их падением, перевела взгляд на лицо аморта, будто ожидая увидеть там как минимум третье ухо и замерла.

– А почему у вас глаза светятся? – спросила, с восхищением глядя на... собственно предмет вопроса.

Разноцветные радужки сияли, манили, звали нырнуть в омут с головой, отдаться чему-то неизведанному, непонятному, притягательному. Неосознанно сделала шаг вперед, стремясь приблизиться. Будто в опьянении дотронулась до щеки аморта, и руку пронзило миллионами иголочек. Ощущение такое потрясающее, что я, желая продлить его, нежно веду рукой по скуле тяжело дышащего мужчины, касаюсь костяшками пальцев заостренных и трепещущих крыльев носа, задеваю губы, постепенно спускаясь к шее. Словно вдалеке я слышала все тот же скрежет ломающегося дерева, но мне было все равно, я зациклилась на невероятных ощущениях, возникающих при прикосновении к аморту.

– Мира, – предостерегающе не то прорычал, не то простонал он.

Я не отреагировала. Ничего не видела перед собой кроме его глаз, ничего не чувствовала, кроме пожара внутри и его кожи под пальцами. И снова:

– Мира, – прозвучавшее, как его поражение и моя победа.

В следующее мгновение горячие руки оказались на моей талии, а губы смяли мои в грубом поцелуе. Этот момент был как взрыв мириадов фейерверков, как столп пламени, взметнувшийся в небо, как цунами, как...

Закрыв глаза, запустила руки в его волосы, прижимая аморта к себе. Его руки были повсюду, ненасытные, голодные. Грубые и одновременно сводящие с ума от нежности прикосновения устраивали настоящий взрыв в моей голове. Будто через толщу воды услышала, как хлопнула дверь, а затем меня прижали к чему-то холодному. Я закинула ноги ему на талию, и он тут же подхватил меня под ягодицы, не переставая целовать.

Только горячие губы, терзающие мой рот, только грубые прикосновения, заставляющие меня плавиться внутри, только наше дыхание в унисон, только его глаза, стоящие перед мысленным взором, будто клеймом выжженные в моей памяти. Его губы спустились к шее, и дальше вниз, а я не выдержала и протяжно застонала. Он тут же подхватил мой стон, поймал звук, срывающийся с моих губ.

Еще мгновение, и я лежу на прохладных шелковых простынях, он нависает надо мной, вглядывается в мое лицо, закусив губу, сдерживает себя. В течение нескольких мгновений тоже пытаюсь смотреть на него, но не выдерживаю, закрываю глаза, закидываю ноги на его талию, и начинаю скользить по его телу вверх и вниз, он издает стон. От этого звука все внутри меня пылает.

Чувствую, как задирается тончайший шелк моего одеяния, секундное ощущение прохлады на животе, которое тут же заменяется жаром его тела.

– Ты с ума меня сводишь, – рычит он, целует так, что я теряю мироощущение, а затем...

Я остаюсь одна. Поднимаюсь на локтях, судорожно озираюсь, стремясь найти его глаза. Замечаю аморта, вцепившегося в окно, с опущенной головой.

– Даринер, – зову я, мой голос вибрирует, вижу, как он дергается, а мне невыносимо без его прикосновений, без его глаз.

– Уйди, Ари, – почти стонет он.

Куда уйти? Зачем уйти? Как уйти?

– Даринер, иди ко мне, – зову его, не понимая, что происходит.

Но он все не приближается, а ко мне все возвращается разум. И ровно в то мгновение, как я вскакиваю с кровати, в ужасе осознавая, ГДЕ и ЧТО я делаю, а главное С КЕМ. Выдержка ректора, похоже, лопается, и он с рыком подлетает ко мне. Кое-как сообразив, что, скорее всего, на меня каким-то образом влияют его глаза, я тут же зажмуриваюсь и вопя как иерехонская труба, вылетаю из его комнаты. Адреналин, смешиваясь со страхом и азартом, бурлит в крови. Открываю глаза на лестнице и несусь вниз, судорожно одергивая пеньюар, кидаюсь к двери, дергаю за ручку. Бабушка моя! Закрыто! Лихорадочно ищу замок, чувствую горячее дыхание над ухом.

– Попалась, – промурчал аморт.

Я вскрикиваю, прижимаюсь лбом к двери, слышу: «Вам», горячее тело позади меня исчезает. В ужасе оглядываюсь и вижу метлу, которая и приголубила ректора. Первая мысль: «Ой, бабушка, ему же, наверное, больно!». Вторая: «Ну все, писец, теперь точно отчислят». А Метя сдав назад, набрала разгон и – ба-а-амс! – дверь открыта. Простив этой поганке все, что она натворила, вскакиваю на нее, и мы улетаем в закат, ну, точнее в рассвет.

На входе в общежитие мы опять же очень легко преодолели барьер и открыли дверь, затем понеслись вверх по лестнице, добрались до комнаты, захлопнули дверь, закрыли ее. Я слезла с метлы, подошла к стене и тихонечко по ней сползла.

Что сейчас было?! Как это объяснить?! В голове после пережитого пустота. Я полностью опустошена.

С помощью метлы добралась до кровати, упала на нее и вырубилась. Все, гейм овер, чур меня лет пятьдесят не трогать.

Глава двадцать первая

Неделю я проходила, прибывая в таком отрицании с собой, что философский принцип «Отрицание отрицания» нервно курит в сторонке.

С одной стороны мне хотелось… нет… не то что бы хотелось, а вроде мне нужно свести ректора и Аду. Но с другой стороны ректор-то мне самой нравится, да и я ему тоже. Пытка мыслями об аморте начиналась с момента открытия глаз после сна и до полной отключки мозги из-за недосыпа. Очень часто я стала ловить себя на том, что глупо улыбаюсь, глядя в никуда, а перед мысленным взором какая-нибудь встреча с ним или, что хуже, поцелуи.

Ту роковую ночь я помнила до мельчайших, самых неприличных и интимных деталей, что не могло каждый раз не выливаться румянцем на моих щеках. Это ужасно бесило меня и умиляло Алю, которая заметив, что я начинаю краснеть, коварно спрашивала: «Опять грязные мыслишки покоя не дают, м?» или «И как там ректор в постелю, хорош, а?».

Книгу, кстати, метла вернула, уж не знаю, откуда она ее приперла. Лично я бесценный фолиант уже оплакивала, не надеясь вернуть. Але я про свои ночные приключения рассказала, она сначала таращилась на меня, как баран на новые ворота, потом несколько минут переваривала информацию, а потом стала ржать! Такой подставы я от нее не ожидала! Вообще не была уверена, что она способна на такой гомерический хохот! Аля ржала, как ненормальная, держась за живот, она била кровать рукой, приговаривая: «Ы-ы-ы, я сейчас сдохну от смеха», «Бедный ректор, за один вечер два раза по лбу», «Ну ты, Мирка, даешь! Так мужика мучить! Он, поди, потом целый день ходил прикрывая перед чем-нибудь!». Я суть ее пошлых намеков понимала только наполовину. Дождавшись, пока она просмеется, спросила: «И что мне теперь делать?». Ведьмоска с самым серьезным видом посмотрела на меня, положила руку на плечо и сказала: «Доводить дело до конца!», а потом как опять заржет!

Мое терпение медленно, но верно истончалось. Наконец, я не выдержала, схватила подушку и со всей силой треснула Алю по спине.

– Хватит ржать, как лошадь! – рявкнула я. – Это ты мне дизертирку эту подлючую подсунула! Когда еще она начала мои пижамы уничтожать, я тебя спрашивала, чего ты там накуралесила, а ты: «Нет, она только тебе предана и бла-бла-бла». А в результате кто оказался прав, а?! Так что исправляй давай дело рук своих!

Подруга покачала головой:

– Если она чего-то и делает, то только на благо общества, представленного в твоем лице.

У меня от возмущения даже глаз дернулся!

– Хочешь сказать эти... эта... этот хаос, что со мной произошел, пошел на благо?! На благо, я тебя спрашиваю?! – завопила я, вскочив.

Аля сжалась.

– Ну, если посмотреть на ситуацию с другой стороны... – робко начала она.

– Какой?!

– Ну-у-у, зато мы знаем, что у ректора бронежелезная выдержка, – и захихикала.

– Ведьма ты, Аля, – устало сказала я, садясь.

– Так я и не отрицаю, – хмыкнула она.

В общем, внутри меня развернулась настоящая кровопролитная жестокая война между моей эмпирической и рациональной частью. Они драли на себе волосы, кусались, царапались били друг друга под дых и побеждали с переменным успехом. Так, когда вверх взял разум, я притащила в комнату готовое зелье, взяла заговоренные рукавички и вытащила два пирожных, которые предстояло съесть Аде и ректору, положила их на салфеточку, а ненужные остатки зелья вылила. И вот смотрела я на пироженки, смотрела и думала: « С чего это я, какой-то Адонике, гадине сволочинистой, буду отдавать моего ректора?!». В итоге, пироженки оказались в дальнем ящике.

На следующий день сообщила Аде о том, что на сегодня запланирована операция «Охмури ректора», скрепя сердца выдав ей указания, полетела на пару. Там, совершенно не обращая внимания на болтовню профессора Бумфлыщрадбдыща, снова переживала войну.

Нет, ну зачем я это сделала, вот кто мне скажет?! Вроде уже решилась же забить на все это, а?! Ректор мне нравится. Пусть есть некоторые обстоятельства, препятствующие нашим отношениям, но и они, (обстоятельства эти) не вечны, и на нашей улице будет праздник! А если я сейчас отправлю Аду с пироженками к аморту, то все – фьють – и нет больше у меня ни гипотетической возможности быть с ним, ни практической. Подождите, неужели я, и правда, хочу быть с ним?! Боги! Как я до этого докатилась?! Когда этот хвостатик изменил мой принцип «Нет отношений – нет проблем»? В тот момент, когда заботился обо мне во время болезни? Когда не поверил, что я просто так заколдовала Аду? В тот момент, когда сдержал свои животные порывы, хотя я была совсем не против? Когда это случилось?! Когда?!

Кстати, ректора я активно избегала, по понятным причинам, но от других девчонок слышала, что он ходит в очках, интересно, почему? Еще одна непонятность в поведении загадочного аморта, хоть к стенке его припирай и допрос с пристрастиями устраивай. О, а это мысль!

В общем, в общагу я шла с намерением выбросить пироженки, а Аде дать отбой. Настроение опустилось по шкале паршивости, рациональная часть меня, рыча и ворча, ушла зализывать раны. Буквально взлетела вверх по ступеням, распахнула дверь, зашла широким шагом в комнату, под взглядом ошарашенной Али открыла шкаф, а пироженок-то там и нет.

– Алечка, скажи мне, что ты их не съела! – посмотрела на нее в ужасе.

Она хмыкнула.

– Кого пироги, что ли твои? Конечно, нет! Их Ада взяла.

Я схватилась за голову и взвыла.

– Давно?!

Она пожала плечами.

– Минут за пять до тебя.

Твою хмырью бабушку! Я понеслась обратно в академию. Не знаю, кто меня дернул залезть в Почтовый Шар, но я это сделала, и угадайте что? Правильно, почувствовала там письмо. Это настолько сбило меня с толку, что я остановилась, вытащила конверт, удостоверилась, что это от бабушки, распечатала его и, забыв и про «пироги», и про Аду, и про ректора, углубилась в чтение.

«Здравствуй, моя ненаглядная! Ты, Ари, как была маленькой дурочкой, так ей и осталась! Ну, кто письма шлет на адрес, а не на адресата?! Ты от меня почти полгода ответа ждала, и прождала бы еще столько же, если бы я не решила навестить свою хижинку. Все это время я была в столице, дурында! Так, ну пар выпустила, теперь перейдем к сути письма.

Во-первых, если не планируешь выходить за этого твоего ректора замуж, держись от него подальше! Такие как ты для амортов просто идеал женщины! Они вообще от ведьмочек фанатеют, а от вредных, умных, задиристых, подкованных во многих вещах и невинных – сума сходят! Но вряд ли ты до этого доперла, а значит наверняка сделала с точностью до наоборот. В общем, тут ты пролетела.

Во-вторых, я надеюсь, что на скользкий путь соблазнения ты вышла не сама, а поставила кого-то другого. Хотя, я не надеюсь, а знаю это. И еще подразумеваю, что ты нашла некую девочку-божий-одуванчик, по крайней мере, с виду. И зря! Лишь единицам амортов нравятся такие девушки, они могут к ним испытывать жалость, может симпатию, но даже то, что они переспят с ними маловероятно, не говоря уже про более глубокие чувства.

В-третьих, не вздумай опаивать своего аморта зельями и околдовывать чарами! Не вздумай! Они абсолютно устойчивы ко всем проявлениям ведьминской прикладной магии!

В общем, единственный твой вариант, это каким-то невероятным образом сделать так, чтобы аморт поставил твоей девушке метку. Сейчас объясню, что это такое. Сиомеркулос или, попросту говоря, метка – отличительная черта амортов, так их сущность выбирает себе предполагаемую пару для наступающего Диактрисса (конкретнее об этом позже). Обычно метки ставятся во время поцелуев (причем аморт всегда осознанно идет на этот шаг), чаще всего на шею, сначала она выглядит как обычный засос, а затем меняет свое местоположение, переходя на затылочную часть шеи. Если присмотреться, можно понять, что на коже проступает еле различимый узор. Итак, Диактрисс – это особое полнолуние, которое бывает раз в год. В эту ночь глаза аморта начинают излучать определенную завлекающую, я бы даже сказала, любовную магию. Жертвой этой магии может стать не только помеченная, хотя она наиболее уязвима, но и другие, поэтому, если аморт не желает беспорядочных половых связей, он будет носить очки. Теперь конкретнее про отношения помеченной и аморта. Сиомеркулос возможно поставить, как ты уже поняла, если он испытывает определенное влечение к девушке, но чем ближе Диактрисс, тем сильнее влечение, аналогичные процессы происходят и с помеченной. Кроме того, аморт начинает ощущать общий эмоциональный фон свой пассии, чисто в практических целях, разумеется. Ему же нужно знать, понравилось ли выбранной мадаме его манера поведение или нет. Идем дальше, если помеченная и аморт встретились в Диактрисс, что обычно и происходит, то, скажем так, ночи любви не избежать. Аморту не под силу удержать свою сущность, тем более, никакого сопротивления со стороны девушки не будет, и даже наоборот. После Диактрисса влечения и симпатия, как правило, остается, но ненадолго максимум на неделю.

В общем, как ты понимаешь метка и Диактрисс – единственный способ свести твоего ректора с одуванчиком, а иначе, все бесполезно.

Целую, моя дорогая! Кстати, проблемка твоя не решена, как я не пыталась, все бестолку. Но в любом случае, у тебя остается твой план. Люблю тебя.

P.S. И вот еще что, аморты могут показаться с виду очень простыми, понятными, добрыми, но это не так, поэтому, вступая в игру, не недооценивай противника, Мира, иначе рискуешь попасться.

Твоя бабушка»

Вот это да! От всей информации, свалившейся на меня, я была просто в шоке! Но запихнув свой шок в... пусть будет очень глубоко, побежала наверх. Конечно, я уже знала, что зелье не подействует, но все же нужно остановить этот фарс.

Секретарь меня удивил. Он встал и твердо сказал:

– Туда нельзя!

Парнишка опирался рукой на книгу с чудесным названием «Ведьмы. Как их не бояться». Какой, однако, неунывающий мальчик!

– Заинька моя, солнышко мое, радость ненаглядная! – начала я, подходя к нему.

С каждым моим шагом он как-то сжимался. Когда я подошла, секретарь был уже почти под столом.

– Ты, козявочка моя, не зазнавайся, – мурлыкнула я. – Хочешь книжечки читать – ради бога. Только практикуйся на ком-нибудь другом, – рявкнула под конец, он упал в обморок, а я кинулась к кабинету.

Прислонив ухо к двери, услышала:

– Скажи-ка мне, Адоника, – голос ректора был откровенно угрожающим. – А чего это ты мне зелье любовное так активно пихаешь?

Несколько мгновений тишины, а потом... У Ады начался словесный понос... Она выдала все: как я аморта с поста ректора сместить пытаюсь, какую роль во всем этом играет Ада, и как я, вручив ей пироженки, напутствовала ее и наставляла.

Горестно вздохнула и побилась пару раз головой об дверь. Ну, кто меня просил с этой гадюкой связываться?! Хотела я с ведьмочки начать, ну так и начинала бы! Нет же!

Аморт молчал, пока, наконец, не выдал:

– Значит, Арамира пыталась меня убрать с должности, а ты играешь в этом не последнюю роль?

Послышался невнятный шепот.

– Зачем? – твердый вопрос лорда и тихое Ады:

– Я вас люблю.

Снова тишина, потом вздох:

– Так, давай мы сейчас с тобой сходим куда-нибудь, да хоть в ресторан, и ты мне все подробно объяснишь.

Я в неверии подняла голову.

– Хорошо.

Забилась в угол, молясь всем богам, чтобы ректор с воздушницей меня не заметили, дверь распахнулась, вышел аморт, нервно виляя хвостом, его за локоток поддерживала Ада. Они перекинулись парой слов и ушли.

Куда он эту мымру повел?! В ресторан?! Ах, в ресторан?! Я встала, со злостью топнула ногой и пошла в общагу. Значит, аморты от таких, как я, фанатеют?! Значит с божьими одуванчиками, типа Ады, они бы и спать не стали?! А какого... он тогда меня только в кровать, а ее в ресторан?! Зарычала, ударила кулаком по стене здания и ускорилась. Мне точно нужен был совет Али.

В общем, когда я рассказала ей обо всем, она тяжело вздохнула, почесала затылок и спросила.

– А ты чего расстраиваешься? Ты что, – ведьмочка сделала страшные глаза, – влюбилась?!

Я вздрогнула и несильно ударила ее в плечо.

– Типун тебе на язык! – тоже вздохнула, а потом выдавила: – Он мне просто нравится.

Вдруг Аля поднялась, я удивленно проследила за ней.

– Так, – решительно начала она. – Сейчас пятница?

Я кивнула.

– Замечательно, мы идем в бар!

Хмыкнула.

– Какой бар, Аль? Давно меня в состоянии алкогольного опьянения не видела?

– А ты не будешь пить, пить буду я, у меня после тебя мозги набекрень. Будешь, моя дорогая, глотать успокоительный отварчик.

Рассмеялась.

– Ну, пошли!

Она фыркнула.

– Вот деревня! Ты куда в форме пойдешь? Да к тебе ни один парень не подкатит!

– А мне и не надо!

– Мне надо! А ты, если не переоденешься, будешь отпугивать потенциальных женихов!

Подавила тяжелый вздох и пошла швыряться в шкафу. В голове был полный сумбур. Совершенно не понимала себя и была в растерянности. Обычно у меня всегда была цель, и я шла к ней, по пути получая максимальное удовольствие. И в кого я сейчас превратилась? Что за мямлезавр?! Подумать только, похоже я влюбилась в ректора! Но и этого мало, сейчас я сижу и расстраиваюсь из-за того, что почти удался мой план, а все потому, что мне нравится этот хвостатик! Я уже начинаю подумывать о том, что зря я на его соблазнение сама не пошла и мороки меньше, и пользы больше, и к хмырю договор с моей дорогой мамой. Но сделанного не воротишь. Разбираемся с насущной ситуацией, а она, откровенно сказать, отвратительная. В основном потому, что я расклеилась. Итак, нужно взять себя в руки! Аморт оказался как раз тем редким видом, который западает на одуванчиков?! Замечательно, Мира, вот тебе свезло-то, а! Ты упустила потенциальные отношения? Прекрасно, ведь тогда я не нарушу договор и останусь в академии! Ты влюбилась? Ну и хмырь с этим, в жизни все нужно испытать. Как говорит моя бабушка, сильной ты себя можешь назвать, если пережила три вещи: сильный страх, влюбленность и алкогольное опьянение. Так что, можно сказать, что я на пути к самосовершенствованию. А сейчас забьем на все это и пойдем тусить, и пусть алкоголь пить мне нельзя, но кто отменял веселье на трезвую голову? Правильно, никто!

Задорно улыбнулась своему отражению, подмигнула, схватила облегающие кожаные штаны, шелковый короткий облегающий топ, накинула наверх рубашку, надела туфли на высоких шпильках, распустила волосы, немного взъерошила их, подкрасила глаза и губы и, послав воздушный поцелуй отражению, рассмеялась. И жизнь хороша, и жить хорошо! Но все же на самом краю сознания скользнула мысль: «А с прошлым ректором все же было лучше, по крайней мере, спокойнее».

В бар мы с Алей завалились в самый разгар вечера. Парни свистели вслед, пока мы шли к барной стойке. Подруга расточала улыбки направо и налево, я шла с кривой ухмылкой на лице, за что постоянно получала тычки от Али.

– Один дормасс, солнышко, – обратилась я к бармену.

– Дамы предпочитают безалкогольные коктейли? – приподнял он бровь.

Тут вступила в разговор моя ведьмочка, она подняла руку и указала на меня.

– Только вот эта конкретная дама, а я буду билбаг.

Он присвистнул, и это неудивительно. Билбаг-один из самых крепких напитков, не все мужчины рискуют его пить, а тут хрупкая (на вид) девушка.

– Учти, малышка, у нас тут до дома не довозят, – предупредил ее он, мол: если упадешь, то максимум, что тебе сделают, так это выставят на улицу после закрытия бара.

– Я знаю, – хмыкнула она и подмигнула.

Другое дело, – он поднял руки, сдаваясь, и начала готовить нам наши напитки. Через секунду перед нами стояли стеклянные стаканы. Взяв их, мы направились к столику. Там Аля, достав успокаивающий порошок, уже было подсыпала мне, но я остановила ее.

– Не надо, подруга. Со мной все хорошо.

Она подозрительно посмотрела на меня, но все же кивнула. Я задорно улыбнулась, схватила стакан и быстро сделала глоток.

– Стой! – вдруг крикнула Аля. Ее глаза расширились до невероятных размеров.

Жидкость обожгла горло, а глаза моментально заслезились. С ужасом покосилась на бокал и поняла страшное: я взяла не тот коктейль.

Подруга застонала и стала биться головой об стол, вырвав из моих рук бокал, сделала большой глоток и снова застонала.

– Вот чего мы с тобой теперь будем делать, а?!

Ответ на этот вопрос я не знала, поэтому молчала, прислушиваясь к ощущениям. Приятное тепло растекалось по всему телу, горели кончики пальцев ног и рук, в животе что-то забулькало.

– Когда ты последний раз ела? – вдруг спросила Аля.

– Часа четыре назад, – ответила ей.

Снова горестный стон. А мне вдруг стало невероятно смешно. Я глупо захихикала, а потом откровенно заржала. Ведьмочка смотрела на меня с откровенным ужасом, а у меня начался период «мне море по колено и горы по плечо». Решительно встала, взяла стакан с дормассом, выпила содержимое, вытерла губы и направилась к танцполу, Аля тоже вскочила, ее глаза лихорадочно горели, видимо страх за меня не давал ей расслабиться. Не порядок! Если мне хорошо, всем тоже должно быть хорошо!

Схватила билбаг, будто собираясь выпить, подруга, понятное дело, отобрала его и ухайдокала спиртное самостоятельно. Вот это моя девочка! Я завизжала и с маниакальным криком: «Вечеринка!» Полезла на барную стойку. Бармен оказался парнем понятливым, сделал мне коктейль и с улыбкой змия искусителя сказал:

– Устроишь министриптиз – коктейль за счет заведения, – и подмигнул паразит.

Пф-ф-ф, плевое дело! Извиваясь под бешеный ритм музыки, которую какое-то доброе существо прибавило, возможно, тот же бармен, принялась медленно расстегивать пуговички на рубашке. Мгновение, и вот я уже кидаю ненужный предмет гардероба в толпу.

Парень за стойкой удовлетворенно кивнул и протянул мне выпивку. Послав ему воздушный поцелуй, влила в себя содержимое стакана. Градус веселья увеличился. А мне стало скучно танцевать на стойке одной, и я прыгнула вниз. Меня тут же кто-то поймал и настойчиво прижал к себе, за что получил по морде. Пробралась к танцполу. Там сорвала с какого-то молодого парня рубашку, скрутила на манер кнута, и принялась танцевать, периодически поигрывая импровизированным кнутом. Почувствовала, как сзади на мою талию легли чьи-то руки. Кожу на затылке закололо. Ну и хмырь с этим! Назло метке потерлась бедрами о парня и принялась зажигать уже с ним. Позаимствованную рубашку, я закинула ему на шею и... ну, в общем, смотрелись мы классно. Краем глаза заметила Алю, которая постоянно хихихая болтала с барменом. Какая-то она скучная. Я обернулась к парню и спросила:

– Ты некромант?

Пацан, уже было приготовившийся меня поцеловать, опешил, познал всю суть и глубину мадамы Обламайки, а потом неуверенно сказал:

– Вроде нет.

Опечаленно вздохнула:

– Жаль!

Оттолкнула его, схватила за рубашку следующего индивида мужского пола и обратилась к нему с тем же вопросом. Когда получила утвердительный ответ, завопила от радости и одарила его невинным поцелуем в губы. Черноволосый парень прибывал немного в шоке. Ну конечно, некромантов все боятся и уважают, а тут никакого пиетета к столь ужасающей профессии.

– Ты – моя радость! – умилилась я, потрепав его по щеке. – Пойдем мертвых поднимать? Мне подруга говорила, что я мертвяков одним своим языком поганым подниму и мне который месяц страсть как хочется это проверить!

Глаза некро заинтересованно загорелись.

– Один танец, мадемуазель, и все кладбища будут у ваших ног!

Такого мне еще никто не обещал. Да и вообще мало кто обещал мне хоть что-то, родители и бабулечка не в счет. В общем, проникнувшись симпатией, я согласно кивнула, и мы принялись танцевать. Шея уже просто горела огнем, но это только добавляло ощущениям некоторую пикантность. И в тот момент, когда некромант подбрасывает меня вверх, ловит, наши глаза встречаются, и я начинаю подумывать о том, что поцелуй на дорожку перед приключением – самое то, внезапно с грохотом распахивается дверь в бар, я оборачиваюсь на звук и встречаюсь взглядом с разъяренным амортом.

Внутри меня все вопило о неприятностях. Но слышали ли вы когда-нибудь о том, что называется женская упертость, обида и ревность? Гремучий коктейль, неправда ли? Похлеще бочки билбага будет! Непонятным для общества в целом и меня в частности образом, мой некро уже был прижат к стене, а я оказалась закинутой на плечо к этому хвостатику! Возмутившись такому обращению, дернула его за хвост и заорала:

– Отстань от меня, гад разноглазый! Иди в ресторан к этой своей, Адонике, хмырь бы ее побрал! А меня сейчас же поставь на место!

– Бегу и падаю! – ехидно отозвался он, а потом больно ударил меня по пятой точке.

– Не возникай тут!

– Отпусти сказала! – завопила изо всех сил.

И снова удар по попе!

– Все, веселье закончилось, -твердо сказал он и развернулся.

Я подняла голову и увидела, что все парни в страхе прячутся за столами. Чего это они?! Поискала глазами Алю. Она заглядывала за стойку, наверное, пытаясь отыскать бармена. Так ладно, она не пропадет, а вот мне предстоит то еще сражение!

– Хмырюга сладкоречивый, что ты себе позволяешь?! – оперлась руками о его спину и чуть приподнялась.

– Что считаю нужным, то и позволяю, пьянь, – отозвался он, и мы оказались в портале.

Перед глазами все закружилось, себя я ощущала с трудом, сознание вернулось только тогда, когда на меня полилась ледяная вода. Заорала со всей дури.

– Перестань! – взвизгнула.

А этот хвостатик разноглазый только усмехнулся и обдал меня новой порцией воды. Когда я уже начала стучать зубами, он отвернулся, приказав: «Раздевайся», и протянул мне банный халат. Проклиная его на чем свет стоит, стянула мокрую одежду, забрала халат обернулась в него, а потом начала:

– Да какое вы имели право вот так взять и утащить меня с вечеринки, будто пещерный человек?! По закону я совершеннолетний гражданин, который вправе напиваться и гулять в барах хоть целую ночь!

Он повернулся и, скрестив руки на груди, просто смотрел на меня.

– Что вы за аморт такой непонятный? – распалялась я. – Зачем вы это делаете?! Можно подумать, что вы в меня влюбились!

– А если и так, то что? – спросил он.

– А это не так! – крикнула я.

Он удивленно поднял брови.

– Если бы это было так, вы бы не потащили эту гадюку в ресторан, прекрасно зная, что я нахожусь за дверью, да вы даже не взглянули в мою сторону!

Что я несу? Нет, спиртное – мой враг. Он усмехнулся.

– Можно подумать, что ты в меня влюбилась!

– А если и так, то что?!

– А это не так!

Теперь настала моя очередь удивленно поднимать брови.

– А иначе ты бы, догадываясь о моих чувствах, не пыталась подсунуть мне этого одуванчика!

Мы стояли, смотрели друг на друга, сами еще не до конца разбираясь в ситуации. Из его взлохмаченной прически выбилась одна прядка и упала на лицо, глаза ректора горели.

– Зачем? – спросили мы одновременно.

Опустила голову, не зная как объяснить, да и нужно ли это? Вот она, пожалуйста, та ситуация, когда возможно все рассказать друг другу и начать отношения, получите распишитесь. Но на самом деле ли нужно мне это? Легко размышлять о гипотетическом шансе, а столкнуться с этим в реальности, учитывая мою ненависть к праву выбора... Это для меня, мягко скажем, очень напряжено.

– Мира, – услышала я.

Подняла голову. Ректор выглядел таким напряженным... Маленькая часть меня уже наплевав на все хотела, просто горела желанием рассказать ему все и забыть про это, как про страшный сон.

– Мне совсем не нравится Ада, в ресторан я ее повел только за тем, чтобы нормально пообщаться без посторонних глаз и ушей, а нигде не гарантируют такую гарантию личного пространства в ресторане.

Он серьезно смотрел на меня, и я понимала, что Даринер ждет ответного откровения. А я... я запуталась. Еще двадцать минут назад, я все уложила в своей голове, но судьба, эта капризная дама, просто не дает мне осознать действительность и кидает меня в новую и новую гущу событий.

Усмехнулась.

– Все было так просто... – сказала я. – Академия, друзья, Аля, мои змеечки, никакого контроля, никакой опеки, только необходимость отлично учится, но и это было просто, а тут ты...

Я поджала замерзшие пальцы на ногах, аморт, заметив это, подхватил меня на руки и понес вниз. На кухне усадил меня на стул, а сам пошел ставить чайник.

Чувствовала я себя, как на исповеди... даже еще хуже... Даже бабушке я никогда не рассказывала подоплеку своих поступков, а тут... И главное все это время в голове билась мысль: «А может не надо?».

– В общем, мне это было совсем не нужно, и нет способа сместить ректора, кроме как уличить его в романе со студенткой. Ну, вот в общем, и все, – пожала я плечами.

Он повернулся ко мне.

– Коварная ты дама, Мира, – криво усмехнулся. – Но я одного не понимаю, у тебя было гораздо больше шансов соблазнить меня, но ты выбрала Адонику, почему?

Скрипнула зубами.

– Потому что ты мне не нравился, ясно? И интрижки мне не нужны!

– А сейчас, значит, нравлюсь? – подловил он меня. – Нравлюсь, но ты все равно не оставила своих попыток свести меня с воздушницей, что это было?

– Упертость и принципиальность, – буркнула я.

Он тихо рассмеялся, а затем, подцепив ногой стул, поставил его прямо напротив моего и сел.

– Нет, Ари. Я бы сказал, что это неуверенность и нерешительность.

– Ты что психолог, чтобы у меня в душе копаться? – огрызнулась я.

Даринер покачал головой и нежно погладил меня по щеке, невольно потянулась за лаской.

– Кажешься такой сильной, самоуверенной, решительной, всезнающей. Ты будто рождена, чтобы быть лидером, у тебя для этого есть все: гибкий живой ум, харизма, почти магическая способность очаровывать людей, и этот гордый вид. Внешность и лежащие на поверхности качества сбивают всех с толку, но я вижу, что внутри тебя прячется совершенно другое существо: маленький, нежный, фырчащий и ворчащий неуверенный ежик. Он прячется, когда ты спокойна и имеешь четкую цель, но стоит чему-то пойти не по плану, и наш ежик вылезает из норы, а ты теряешься, потому что не принимаешь его как часть себя. Я уверен, что ты знаешь, зачем все это начинала, но на вопрос: «Зачем продолжила, когда поняла, что ситуация обречена на провал?» – ты не ответишь. Потому что ты держалась за рушащийся план, стараясь не выпустить своего ежика.

Все это время я смотрела на него огромными глазами, не понимая, когда он успел проникнуть так далеко.

– Зачем же ты спрашивал меня «Зачем?», раз и так все якобы знаешь? – спросила я немного зло.

Он пожал плечами.

– Мне было интересно осознаешь ли ты сама это.

Бац, удар ниже пояса.

– И что получается, я была для тебя что-то вроде головоломки, которую нужно разгадать? – спросила я, стараясь скрыть обиду.

– Эй, не придумывай себе ничего, – улыбнулся он нежно. – Ты ведь знаешь, что значишь для меня гораздо больше.

– А ты мне ни капельки не нравишься, так что не обольщайся, – отрезала я, но почему-то чуть наклонилась вперед.

– Да неужели? – вскинул он бровь и тоже чуть подался ко мне.

Усмехнулась, и хотела было что-то сказать, как вдруг дверь в кухню распахнулась. Я вскочила со стула, посмотрела на входящих и замерла. Эту форму нельзя спутать ни с одной другой. Полиция Нравов.

– Так-так-так, – протянула дама, стоящая впереди. – Значит, информация оказалась верной. Студентка Ваир и ректор Самитрэн, надо же какая парочка! Именем морали, я арестовываю вас!

– По какому праву?! – спросила я, вперив в нее взгляд. – Без четкого озвучивания обвинений вы не имеете права ни именем морали, ни именем самих богов, нас арестовывать!

Она зло сверкнула глазами.

– Обвинения? Пожалуйста: пребывание незамужней студентки в позднее время в доме неженатого ректора с явными романтическими намерениями, наказывается по нормам Морального Кодекса. Студентка и ректор подлежат заключению под стражу и будут ожидать решения суда в камере.

Сложила руки на груди. Слова покинули мой рот прежде, чем я закончила размышлять. Все сложилось в голове за одно мгновение. Вроде бы вот оно, мой план удался, и в принципе даже суд мне не страшен, бабуля или братья, в крайнем случае, вытащат, но... Ректор действительно на своем месте, благодаря ему ведьмочки могут раскрыть свой потенциал, достичь того о чем раньше и мечтать не смели. Благодаря введенной дисциплине улучшилась успеваемость и теперь некоторые бесхребетные студенты буквально вынуждены учиться, а ведь только когда упускаешь возможность, понимаешь, насколько это было важно! И кроме этого, работа в академии – мечта Даринера, которую я просто не могу вот так разрушить. Мгновение и роковые слова, решающие мою судьбу, вылетели изо горла.

– А если студентка замужняя и романтических намерений не было?

– Тогда бы и претензий не было, но дело в том, что и то, и то – неправда, – пожала плечами дама.

Я насмешливо усмехнулась.

– Спешу вас обломать, но я помолвлена!

И только когда я это сказала, пришло осознание содеянного. Боги, что я наделала?! Ноги внезапно налились такой тяжестью, что я не выдержала и села на стул. Боги, как же так?! Нет, нет. Нет. Нет. Не может быть. Зачем я это признала?! Зачем?! Ректор что-то говорил Полиции, они отчаянно спорили, но мне было все равно. В горле стоял ком.

– Ари? – услышала я.

Подняла ошалелые глаза.

– Ари, – он присел передо мной и спросил: – Это правда, ты помолвлена?!

В носу запершило, а глаза начало жечь. Хотелось крикнуть на весь мир: «Нет! Это не считается!». Но я понимала, что это бесполезно. Хмырь бы побрал эти магические контракты!

– Ари? Что такое? Скажи мне, – настойчиво и вместе с тем невероятно нежно спрашивал он.

Последней каплей стало то, как он нежно коснулся моей щеки. Я всхлипнула. Ком в горле разрастался.

– Да, – выдавила я и встретилась с серьезным и внимательным взглядом.

Что-то горячее потекло по щекам. Хотелось кричать, пинаться, бить все вокруг от безысходности. Как же так?!

– Да! – крикнула я. – Помолвлена! Помолвлена!

И разрыдалась. Аморт поднял меня на руки и прижал к груди. Я цеплялась за него рукой и не могла успокоиться. Это конец! Весь наш тщательно разработанный с бабушкой план пошел псу под хвост! Прощай, свобода!

– Тише, тише, девочка моя, – он поцеловал меня в макушку, от этого я разрыдалась еще сильнее.

Теперь я не смогу быть с этим вредным амортом, и все из-за меня же самой!

Когда я немного успокоилась, он обнял мое лицо ладонями, большими пальцами стер слезы и прошептал:

– Объяснишь?

– Моей семье предложили очень выгодный брачный контракт, который они, разумеется, подписали, а я не согласна... была. А теперь подтвердила то, что действительно являюсь невестой, контракт вступил в силу, и я обязана выйти замуж.

Невероятным усилием загнала слезы назад. Хватит, поплакала уже, у ректора вон вся рубашка мокрая.

– Ты ведь совершеннолетняя, никто не вправе вынуждать тебя выходить замуж. Ты так хорошо подкована в знании законов, не может быть, чтобы ты забыла такую ерунду.

Прикусила губу.

– Я несовершеннолетняя.

– Что?! – спросил аморт.

– Мне восемнадцать, – тихо сказала я.

– Этого не может быть, – пробормотал он. – Я проверял.

Еще бы, все мои фальшивые документы были в полном порядке.

Мозг отказывался воспринимать происходящее, все это происходит будто не со мной. Пожала плечами. Он посмотрел на меня.

– Ари, только не волнуйся, хорошо? Я не дам тебе выйти замуж ни за кого, кроме меня.

Удивленно смотрю на него.

– А вдруг я против?! – возмутилась вполне обоснованно.

– А меня это не волнует. Это моя компенсация за порчу тобой моих нервов!

И, несмотря на весь прямо-таки трагизм ситуации, я рассмеялась, а потом помрачнела. Сережки снова заискрились. Вздохнула.

– Вряд ли у тебя что-то получится, ты просто не знаешь моих родителей.

Он прищурил глаза, и хотел было возразить.

– Молчи! – приказала я, и прижала палец к его губам.

Понимала, что как бы он ни хотел, и как бы не желала того я, свадьбу не отменить. И возможно это последний раз, когда вижу его, ведь неизвестно разрешит ли мне муж учиться в академии, а даже если и разрешит, я не смогу быть с этим хвостатым амортом.

Заменила палец губами, целуя его так, чтобы выразить все только-только осознаваемые мной чувства, он ответил не менее страстно. Вновь искрят сережки, я отрываюсь от него, отхожу, он тоже поднимается, встает напротив меня, а потом вдруг спрашивает:

– Твое имя-то хоть Арамира?

Слегка усмехаюсь и отвечаю:

– Почти.

Смотрю на него. Он встречает мой взгляд, а затем решительно говорит:

– Я не сдамся, Ари. Никому тебя не отдам.

Печально улыбаюсь, закрываю глаза.

– Прощай, – говорю и нажимаю на камушки в сережках.

Меня закручивает в вихре портала. Открываю глаза. Знакомая до отвращения холодная обстановка нашего городского дома. Мраморный пол, колоны, лестница на второй этаж, красивые окна во всю стену.

Чинно входит мама. Смотрит на меня, делает неполный реверанс и говорит:

– Добро пожаловать, Аралимираин.

Ненавижу этот дом! Ненавижу это имя! Ненавижу! Оглядываюсь и ехидно говорю:

– Здрасте, герцогиня.

Глава двадцать вторая

Прекрасная белокурая голубоглазая богиня смотрела на меня с холодным отчуждение, будто я не её родная дочь, а так, таракан какой-то.

– Что за вид? – спросила она, оглядывая мою одежду.

На ее лице не отразилось ни единой эмоции, вот что значит «ледяная статуя».

– Я была в душе, – пожала я плечами.

– Почему халат мужской?

– В душе была, – повторила я. – У друга.

На лице дорогой маменьки промелькнули отголоски эмоций.

– Я надеюсь, ты все еще невинна, – холодно заметила она.

Усмехнулась. Внутри все дрожало от сдерживаемой злости.

– Не боись, маман, я блудила крайне осторожно.

Ее поведение прямо-таки выводило меня из себя, я и так переживала насчет замужества... Вообще было очень сложно вновь не вдарится в истерику.

– Следи за речью, Аралимираин!

– Ага, – небрежно кивнула я.

Тут случилось новое явление. В зал медленно, держа подбородок высоко поднятым, вплыли две мои сестры, которые были близняшками. Светловолосые, высокие молодые женщины с овальными лицами, прямыми классическими носами, пухлыми губами, высокими скулами и пронзительно-синими глазами. Вплыли и остановились. Сперва их взгляд прошелся по моей одежде, по моим волосам, лицу, скривив свои хорошенькие мордашки, они чуть кивнули и сказали:

– Здравствуй, дорогая сестра.

– Ди, Бил, – усмехнулась я. – Как я рада вас видеть!

Мне доставляло несказанное удовольствие произносить их имена именно в такой последовательности. Ди, Бил... просто музыка для моих ушей. И о чем думали родители, называя их Димириана и Билариса? Наверное, не о том, что через несколько лет у них родится такая неправильная дочь, как я.

– Мы тоже, – их физиономии скисли, имена с моей легкой руки переделанные просто в дебила, им не нравились. От чего? Да что с них, кукол расфуфыренных взять...

– А где ваши мужья? Или вы сегодня их не выгуливаете? – ехидно спросила я.

Пухлый ротик Ди чуть приоткрылся, а Бил холодно сказала:

– Они не домашние животные.

– Да? – очень натурально удивилась я. – Просто все эти: «Ой, я своему такой галстук купила!», «Ой, я своему кашу на молоке не даю у него прыщи на... ну ты понимаешь... выступают!», «Ой, я своему купила расческу, буду сама его причесывать!», «Ой, я купила шампунь, специально для него!», «Ой, я своего, наконец-то, в свет вывела!» – наталкивали меня на мысль или о собачке или о ребенке, а так, как вашими детьми они не могут быть чисто по определению, то...

– Аралимираин! – повысила тон мама.

Вот интересно, у нее язык не ломается, когда она мое имя произносит? Это что такая изощренная месть? Слу-ушайте, а может у меня характер вредный, потому что я в детстве была обижена на весь свет за такое имечко? Помню, как пыталась его выговорить, имен пятьдесят новых придумала, пока научилась его произносить!

– Мама? – повернулась к ней.

– Ты в своей академии совсем испортилась! – внесла лепту в разговор Ди.

– Я с вами совсем порчусь. Скоро вообще тухлая, как вы, буду, а в академии я свежечок!

Рты прекрасной половины моего семейства снова приоткрылись. Так-то! Нечего тут меня презрительно-надменными взглядами окидывать, а то покажу вам Кузькину мать!

– Только из-за твоего вызывающего поведения мы с отцом были вынужден, согласится на этот политический брак, – ввернула мама.

– Будто мои сеструхи все по любви замуж выскочили! Ага, сейчас, не надо из меня дуру делать! Просто ваши амбиции, матушка, не утихомирились после того, как вы за брата короля захомутали, – я была зла, очень-очень зла.

Глаз мамы дернулся.

– Аралимираин! Перестань вести себя, как...

Не став дослушивать, я пошла в свою комнату.

– Аралимираин, вернись!

Я была уже на пределе, поэтому только зло ответила:

– Нет!

– Нам нужно обсудить твою свадьбу!

– Нет!

Придерживая полы халата, побежала вверх по лестнице, влетела в свою комнату и захлопнула дверь. Пару секунд смотрела на нее, а потом с криком со всей силы стала ее бить и пинать. Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу! Оглядела комнату. Бело-золотистые тона, стиль Барокко, пышность и торжественность. Все это я бы променяла на мою комнатку в общаге или на коморку в бабушкиной избушке. Ладно, первым делом проверяем шкаф. Увидев там свою родную одежду, чуть не запрыгала от восторга. Слава Богам! Значит, охранное заклинание все же сработало, и они не смогли выкинуть мои вещички! Натянув штаны, тунику, стянула волосы в хвост, обула кросы и стала метаться по комнате. Мысли хаотично сменяли одна другую, планы в голове грозились выйти за рамки реализма. Четкая последовательность действий никак не складывалась. Думай, думай, думай! Тут открылась дверь и в комнату вбежала бабушка! На вид женщина лет тридцати с еле тронутым паутинкой морщин лицом, со вздернутым носом, чуть раскосыми медовыми глазами, горящие непередоваемой уверенностью в себе и своих силах, тонкие, искривленные в извечной усмешке, чуть впалые щеки. Ариана ден Тиргесса, княгиня Валорская была в самом расцвете сил, несмотря на свои восемьсот десять.

– Ба, – вскрикнула я и бросилась к ней.

– Девочка моя, – она прижала меня к пахнущей сушеными травами груди.

И я снова не выдержала. Внутри будто лопнула натянутая струна, тщательно сдерживаемые слезы и эмоции выплеснулись наружу. По щекам покатились слезы.

– Родная, не плачь! – твердо сказала она.

Только в ее исполнении такое мягкое, ласковое слово «родная», могло звучать как «соберись тряпка». Засмеялась сквозь слезы. Обожаю ее! Бабуля отстранила меня, посмотрела на лицо и произнесла:

– Давай думать!

Я вытерла слезы кулачком, вздохнул, всхлипнула напоследок и стала размышлять.

– Брака не избежать?

Ба покачала головой.

– Тогда расторгнуть?

– Как?

– Брак признается недействительным, если не произошла консумация.

Княгиня Валорская хмыкнула.

– И как это ты собираешься держать собственного мужа подальше от своего тела?

Задумалась, снова заметалась туда-сюда. Потерла рукой лоб, а потом резко обернулась к бабушке.

– Порошки! Сонный, слабительный, для мужской немощи, да много каких порошочков могут мне помочь! – блеснула идеей я.

Ба, расположившись в кресле, поцокала языком.

– К несчастью, твой жених аморт.

– Что? – от надежды совершенно сюрреалистично вспыхнувшей в моем сердце у меня перехватило дыхание.

– Говорю: жених – аморт.

– А... имя?

Ареана дер Тиргесса посмотрела на меня о-о-очень внимательно и ответила:

– Каритис мин Долорес, граф Адельгава.

Только что родившаяся Надюша повесилась.

– Понятно, – буркнула я, и снова начала метаться. – Тогда договорится?

Она рассмеялась.

– Более смешной идеи я не слышала, – выдавила она, утирая слезы. – Знаешь насколько любвеобильны аморты?

– Сделка! – не сдавалась я. – Он может иметь хоть тысячу любовниц!

– Ну, вот это уже что-то, но... ты для него будешь очень привлекательной. Бунтарка, – указала взглядом, но мои волосы, – вредная, красивая, умная и так далее.

Кинула взгляд в зеркало.

– Отращу волосы, буду милашей, наложу правильный макияж, прикинусь дурой.

Ба снова рассмеялась.

– Ах, какая ты у меня замечательная малышка!

Посмотрела на нее.

– Бабуль, ты же и так знала, что мне делать надо, чего раньше не сказала!

– А что тебе все на блюдечке с голубой каемочкой приносить, ага, сейчас! Надо самой думать!

Я надулась.

– Ладно, не обижайся, вот еще что, в крайнем случае, на амортов действуют простые сушеные травы. Я тут захватила тебе пару мешочков.

Обернулась к ней, лучезарно улыбнулась.

– Ба-ты лучшая!

– Я знаю, – отмахнулась она.

Не выдержала и накинулась на нее с объятьями.

– Ты такая вредная! – сказала с улыбкой. – А я-то думаю, в кого я такая уродилась?

– И Слава Богам, что в меня, – фыркнула бабушка. – Все дети моей дочери уродились как под копирку! Да и мамаша твоя тоже вся такая светская львица! А я считаю, что ведьмой быть намного престижнее, чем куклой безмозглой, которая только и может, что по салонам разъезжать да наряды менять, тьфу ты!

Я чмокнула ее в макушку. Прекрасно знала, что когда мама рожала, в прихожей дежурили отец и бабуля, когда выносили ребенка, они склонялись над ним, и, не заметив за правым ухом маленького черного пятнышка (метка ведьм нашей семьи), папа ликовал, а ба мрачнела.

– Когда этот мой жених приедет? – спросила я.

– Завтра у тебя смотрины, – ответила она, и в ее вечно бодром голосе я услышала нотки печали.

Сердце сжалось от печали.

– Не переживай, ба! Мы справимся! Еще покажем ему как нас в жены брать! Он потом ведьм стороной обходить будет.

– Конечно, – поддержала бабушка. – А для этого нужно поработать. Садись на стул, сейчас буду колдовать.

Чуть ли не с детским восторгом уместила свою попу на стульчике, и замерла в ожидании. Почувствовала, как бабушка распустила мой хвост, затем провела рукой по кротким кудряшкам, а затем... мои волосы стали расти, зачесалась голова, чувствовала, как ей становится тяжелее.

– Все, – сказала ба.

Посмотрела в зеркало. Мои волосы кудрявой нерасчесанной массой лежали на спине. Да здравствует мученье! Раньше – встала и пошла, а сейчас – встала, увлажнила волосы, спела им, сказку рассказала, с бубном поплясала, подождала пока они лягут хорошо и только потом пошла.

С усмешкой понаблюдав за моим обреченным выражением лица, бабушка что-то шепнула и мои непослушные волосы, внезапно превратились в роскошную массу из крупных кудрей.

– Ого! – воскликнула я.

– Только это великолепие нужно убрать под головной убор. Аморты тащатся от распущенных волос.

Хмырь бы побрал этих амортов! Вздохнула.

– А теперь гардероб, – оповестила меня бабуля, подошла к входной двери, распахнула ее, и в комнату влетело с полдюжины девиц, они поставили меня на тумбу, стали измерять, рассматривать, иголками колоть! Короче, сплошное мучение. Зато ровно через полчаса в моем шкафу висело десять платьев пастельных тонов мудреного фасона, увешанные многочисленными бантиками, рюшами, кружевами. Осмотрев все это дела с наиглубочайшим презрением, сказала:

– Раньше я бы такое под страхом смерти не надела, а оно вона как вышло.

– Это называется «ирония судьбы», – хмыкнула ба, тоже обозревая мои наряды. – Грим наложим завтра.

Я кивнула и подойдя к зеркалу, заплела косу, а затем привычным движением забросила ее за плечи, она мягко ударила в пояс, чуть задев кончиком ягодицы.

– Как ты их нарастила, ба? Я же наложила заклинание против роста.

– А в душе ты не смирилась с этими обрезками, – хмыкнула бабуля. – Поэтому твое заклинание было легко сломать.

Снова кинула взгляд на зеркало. Действительно, я скучала по своим волосам.

– Ты кушать, где будешь? – спросила бабуля. – Там внучки с женами приехали.

Вообще, никого, кроме Риана – самого старшего брата – я видеть не хотела. Он, кстати, счастливо овдовел. Почему счастливо? Потому что жена у него была грымза-грымзой, да к тому же еще налево ходила.

– Я спущусь, надо же с семьей, хмырь им всем в печенку, кроме Ри, общаться.

– Ну, пойдем.

– Ари?! – воскликнул Риан, который едва не врезался в нас с бабулей.

– Рианчик! – обрадовано крикнула я и бросилась на шею брату.

– Малявка, ну ты как?! – спросил он на ухо, крепко прижимая к себе.

– Относительно нормально, – шепнула я.

Он чуть отстранил меня и провел рукой по косе.

– Как мама смогла тебя уломать на то, что бы ты отрастила волосы?!

Усмехнулась.

– Это не мама, я сама.

Брат вытаращился на меня, как на хмыря с бантиком на хвосте.

– Эй, малявка, с тобой точно все нормально? Мама не вшила тебе в голову порабощающий имплант?!

– Ты слишком высокого мнения о своей матери, – рассмеялась бабуля.

Взгляд брата переместился на нее, потом снова на меня.

– Вы чего-то задумали, да?! – спросил он, прищурившись.

– Ага, мечтай, – фыркнула я.

Подозрительность из глаз братишки не исчезла.

– Ладно, в любом случае, если понадоблюсь, только мигни, – сдался он, приобнял меня за плечи одной рукой, другой бабушку.

Мы пересекли зал и вошли в столовую, там уселись на свои места. Я кивнула Рорту и Томарну, потом их женам. Дамы посмотрели на меня, как на букашку. Подумаешь, фифы какие! Но ведьмы оскорблений не прощают. Короткий сглаз, и вот обе мадамы начинают елозить на своих местах. Представляете, к ним совершенно случайно пришел в гости зуд попы! Что за безобразие, и кто мог опуститься до такой подлости?! Ответ – ведьма, которую все, млин, достали!

Братья недоуменно смотрели на своих жен, я сидела, не скрывая ехидную улыбочку, бабушка хихикала в кулак, брат пытался скрыть смех за вежливым кашлем. Сестры неодобрительно посматривали на меня, папа не обращал ни на что внимания, а мама с выражением крайнего пренебрежения на лице изредка поглядывала на меня.

– А где Миринда? – поинтересовалась я у бабули.

– Твоя сестра рожает, – ответила она мне.

– Опять?! – поразилась я до глубины души.

Это уже девятая беременность, ее муж настоящий жеребец простите за грубость. Бабушка скрыла улыбку.

– Знает ли они о таком замечательном изобретении, называемом контрацептивы? – спросила я задумчиво, ни к кому не обращаясь.

– Родная, это ведь только я с тобой такие мелочи обсуждала, а твоя мама не заворачивалась по этому поводу, – пожала плечами ба.

Да, у бабули с моими сестрами отношения не складывались, не знаю почему.

– Итак, завтра утром приезжает твой жених, Аралимираин, – сказала маман.

Я посмотрела на нее.

– И что?

– Это значит, что ты не выйдешь из своей комнаты, – сказала она очень спокойно.

Почувствовала на себе взгляд бабушки, как бы спрашивающий: «Ты сама или мне разобраться?».

– Что? – переспросила я тихо.

– Ты не выйдешь из своей комнаты, не хочу, что бы ты опозорила нас.

Очень мило улыбнулась, отодвинула тарелку, положила локти на стол и протянула:

– Знаешь, мамулечка, я особо-то и не хотела, но раз ты ставишь вопрос ребром, то я просто не могу не выйти к дорогому жениху.

Мама прищурилась.

– Я запру тебя в комнате.

Вспышка гнева внутри меня поразила все органы, и огненной лавой понеслась по крови.

– Попробуй, – в моем голосе отчетливо слышалась угроза.

– Диария, это уже слишком, – укоризненно сказала ба. – Он в любом случае увидит ее.

В ответ на это герцогиня цинично улыбнулась.

– Да, но пусть он сначала подтвердит свои намерения жениться на ней. А если он увидит эту невоспитанную безманерную хабалку, ведущую себя как вульгарная безродная девица, убежит на край света.

Сколько раз она меня оскорбляла... и не сосчитать, по идее это уже не должно ранить, но почему-то каждый раз глубоко внутри надеешься, что мама принимает меня такой, какая я есть, и каждый раз разочаровываешься.

– А что он еще может отказаться? – спросила бабушка заинтересованно.

Наденька воскресла.

– Нет.

Моя мама – мородер, нельзя так поступать с покойниками (это я про мою Надю), то воскресать, то убивать снова с особой жестокостью.

– Это чисто официальная церемония, – добила мама.

– В любом случае, завтра я увижу своего жениха, – сказала я твердо. – И ни ты, ни отец, ни сами Боги меня не удержат.

Я отодвинула стул, встала и, не оборачиваясь, ушла. Уже ночью, лежа в кровати и глядя в потолок, я думала о Даринере. Так странно все получилось. Спроси меня кто-нибудь, хотела ли бы я отношений с ним, я бы не ответила. Он мне нравится, не могу не признать, что меня волнует его присутствие, возбуждает его тело, мне комфортно и уютно рядом с ним, а также он внушает непередаваемую уверенность. Но... во что бы превратилась наша семейная жизнь? Да что такое, вообще, «семейная жизнь»? Что это значит? Примеры, стоящие перед моим мысленным взором нельзя назвать показательными. Риан после похорон своей жены плакал у меня на плече от счастья, приговаривая: «Слава Богам, отмучился! Освободился!». Два другие брата изменяют своим женам направо и налево, да и они не хранят им верности. Их семейная жизнь сводится к дежурному «Доброе утро», после того, как они приходят от любовников и любовниц, и «Доброй ночи», когда уходят к ним же. Это семейная жизнь? Мама и папа... ну не знаю, они так холодны друг с другом, хотя я помню, когда между ними было все по-другому. Нормальные отношения, даже с отголоском теплоты, а потом... потом он ей изменил. Ди и Бил... им плевать на мужей как на мужчин, они у них реально заменяют домашних питомцев, я даже не удивлюсь, если они не ведут половую жизнь. Бабушка... она отзывалась о дедушке крайне сухо. А теперь вот и меня ждет брак... Но почему-то, именно разноглазый хвостатик, запавший в душу, заставляет думать о браке и семье, а не какой-то гипотетический жених.

Перевернулась на бок. Закрыла глаза. Наверное, я бы хотела побольше пообщаться с ним, узнать его получше, да и вообще, отчего-то хотелось провести с ним много часов сидя на мягком диване у теплого камина, слушая его рассказы, с кружкой горячего шоколада или лежать под звездами и делиться мечтами или путешествовать и делать какие-то новые открытия для себе, вместе с ним... Так много всего хотелось... и эти желания откровенно пугали. Все так ново и неожиданно.

«Я не сдамся, Ари. Никому тебя не отдам».

Надеюсь, Даринер, ты выполнишь свое обещание, потому что как бы я не хотела быть сильной, смелой и независимой, как бы я не подбадривала себя, я так боюсь предстоящего замужества... Впервые в жизни, я желала залезть под оделяло и крикнуть оттуда: «Отстаньте! Я не хочу! Я не могу! Уйдите!». Я с ужасом понимала, что мой «ежик», захватывает территории моего разума, превращаясь в настоящего «еже-монстра».

Завтра предстоит сложный день, хватит думать, Мира, засыпай уже! Сопли развозить ты можешь и завтра! А сейчас бай-бай!

Утром ко мне в комнату ворвалась бабушка и стала готовить к предстоящей встрече. Мы выбрали самое дурацкое платье цвета пудры, которое кроме как «полет рюшечной фантазии» назвать нельзя. Волосы бабушка уложила в мудреную прическу, при этом не оставив ни одной прядки свистать у лица. Затем она напудрила их, и они приобрели странный сероватый оттенок. Лицо мне она замазала белилами, карандашом светло бежевого цвета смазала границы губ и накрасила их помадой светлого же цвета. Брови она мне нарисовала светлым карандашом и светло-коричневой тушью накрасила ресницы.

Короче, устроила мне мастер-класс, как изуродовать свою внешность за час. Нет, выглядела я относительно нормально, в принципе, все дамы в высшем обществе придерживались примерно этого эталона, разве что глаза и губы наоборот подчеркивали, а не скрывали, но, в общем и целом – нормально. Но я-то так никогда не одевалась, для меня такой вид – отвратителен!

– Ты готова! – сказала она, с удовольствием оглядывая меня. Я же с отвращением смотрела в зеркало. Меня было просто не узнать

– Пойдем. Твой жених как раз приехал.

Не испытывая абсолютно никакого волнения, я решительно открыла дверь и спустилась вниз. Там меня уже стояли родители сестры с мужьями, братья с женами и Риан, увидев меня, они пооткрывали рты.

– Аралимираин, ты ли это? – спросила мама.

– Разумеется я, дорогаяя мама, – ласково ответила, внутри плюясь и ругаясь от фальшивости всей ситуации.

Градус удивления вырос еще на несколько отметок.

– Каритис мин Долорес, граф Адельгава и Борм мин Долорес, герцог Криантанский, прибыли, – объявил дворецкий.

В ту же минуту вошли два аморта, они были невероятно похожи, наверняка отец и сын, оба брюнеты, оба имеют по два одинаковых разноцветных глаза: коричневый и синий, черты лица обоих были мужественны, от них прямо-таки веяло брутальностью.

– Добро пожаловать, – расплылась в улыбке мать. – Позвольте представить вам мою дочь, о которой я вам рассказывала.

Взгляд более молодого аморта, очевидно моего жениха, прошелся по нам, а затем стал оглядывать помещения. Видимо во мне он своей невесты ни признавал.

– Аралимираин мин Тадиа, – представила меня маман и вывела вперед.

Взгляд Каритиса прошелся по мне и аморт содрогнулся. Мне захотелось заржать, такого ужаса и страха на лице мужчины я не видела ни разу!

– Мне очень приятно с вами познакомится, Каритис мин Долорес, – сказала я тихо, опустив глаза.

Увидела, как он кинул взгляд на своего остолбеневшего отца, но тот справился и взглядом указал на меня: мол, действуй, сынок, родина будет тобой гордится!

– Мне тоже весьма приятно с вами, наконец, встретится, – сказал он, подходя и целую руку.

Я почувствовала знакомое жжение, а он застыл и посмотрел на меня, в его глазах увидела нечто непонятное. Я, как очень добропорядочная девица не стала лезть не в свое дело и не спросила, чего это он на меня вылупился.

Еще полчаса мы знакомились, а потом нас с женихом выставили погулять. Я шла рядом с ним, не касаясь.

– Скажите, Аралимираин, – вдруг начал он. – Вы раньше не встречались с представителями нашей расы?

Я скосила глаза на его хвост, он нервно метался из стороны в сторону. Так, что-то тут неладно. Если он спрашивает, значит, есть подозрения. Сказать, что мой ректор аморт? Но тогда он узнает, что я учусь в академии на факультете ведьмачества. Тогда заподозрит подвох в моем внешнем виде и поведении. С другой стороны, если все отрицать, тоже можно вызвать ненужные подозрения.

– Скажите, отчего такой странный вопрос? – спросила я тихо.

Почувствовала на себе его взгляд.

– Просто у меня есть подозрения, что знакомы, и довольно близко.

И тут меня, как холодной водой облили! Метка! Ну, конечно же!

– Простите, господин, это является проблемой? – я остановилась и, сорвав цветок, поднесла его к носу.

– Не думаю... просто... Аралимираин, ваши родители писали, что вы – ведьма, это правда?

Да твою же хмырятину!

– Да, – ответила я дрожащим голоском. – Это правда, только, надеюсь, вы никому об этом не скажите.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Почему?

Я расширившимися глазами посмотрела на него, прижала ладошку ко рту и прошептала:

– Это ведь такой позор! Такой позор!

Потом всхлипнула:

– Вы не представляете, какую форму нас заставляют носить в академии. Это ужасно. Все девочки такие невоспитанные и вечно смеются...

– Ты считаешь, что смех – это плохо? – кажется, тут проводится акция «Порази жениха», угадайте, кто принимает в ней самое ярое участие.

– Конечно, – ответила я с уверенностью. – Только невоспитанные люди много смеются, а воспитанные обычно не проявляют эмоций, разве что девушкам можно плакать.

Аморт почесал затылок. Его хвост недоуменно крутился.

– То есть, смеяться – плохо, а плакать – хорошо?

Я кивнула.

– Хорошо, а где вы получили метку, Аралимираин? – спросил вдруг он.

Да твою же! И не прикинешься овечкой, потому что метка до безобразия ощутима и уж он наверняка это знает! Хотелось сказать, мне ее поставил ректор, вроде как сказать: «На-кась выкуси!». Но как сказал сам аморт, для него это проблемой не является, а вот то, что мной заинтересовался ректор, станет для него некой загадкой, следовательно, вырастет интерес к моей персоне. А мне это ну совершенно не нужно!

Я всхлипнула. Молясь всем богам, чтобы метка не была опознавательным клеймом, я начала врать:

– Это было так ужасно... Однажды, к нам приехали студенты по обмену, в пятницу после занятий, они ушли. Вечером я как раз возвращалась из салона, в котором вязала, как вдруг появились они, от них пахло вином, они стали приставать ко мне, а один прижался своими губами к мои, представляете? Что было дальше, я не помню, так как упала в обморок.

Аморт посмотрел на меня, как на душевно больную.

– Вы упали в обморок от того, что вас окружила кучка студентов?

– А что удивительного? – захлопала я глазами. – Это было так страшно!

– Нужно было рявкнуть на них да метлой по затылку, ты же ведьма, в конце концов!

– почти простонал он.

– Метлой? По затылку? – ужаснулась я. – А что такое «метла»? Эта какая-то модная сумочка? Я слышала, что некоторые дамы бьют обидчиков сумочками, но сама ни разу так не делала.

Теперь жених смотрел на меня с непередаваемым выражением лица: смесь обреченности, ужаса, страха, жалости, брезгливости, отвращения... Короче – гремучий коктейль.

Он откашлялся.

– А как ты относишься к супружескому долгу?

Мне нужно идти в актрисы! Я так изумилась, что даже сама себе поверила.

– Какой «супружеский долг»? Господин, мне только восемнадцать.

Он потер переносицу.

– Понимаешь, Аралимираин, в нашем случае вой возраст не особо важен.

Скрипнула зубами.

– Я понимаю, но я не готова, – я всхлипнула. – Это так омерзительно.

Прижала ладонь ко рту, будто меня тошнит. Заметила, что аморт сморит на меня совсем обреченно. Та-ак, мой ход!

– Господин, – я повернулась к нему с надеждой горящей в глазах. – Давайте мы договоримся, что вы можете, – тут я чуть покраснела, – встречаться с другими женщинами, я вам слово не скажу, а вы меня не будете трогать?

Обреченность в глазах будущего супруга стала медленно пропадать.

– Договорились!

– И вы не будете ограничивать меня и диктовать, что делать, – тут же добавила я.

На радостях, он даже не понял, что я сменила тон.

– Согласен!

Я опустила глаза:

– Поклянемся на крови?

Он тут же произвел все необходимые манипуляции, и дело свершилось.

– И-йес! – крикнула я радостно, мой жених такой простофиля.

Обрадовано засмеялась, скинула до жути неудобные туфли и запрыгала по парку.

– Да-да-да! Кто молодец?! Мира – молодец! Кто гений? Мира – гений!

Мне было так легко и хорошо! Так замечательно! Да я теперь могу творить все, что захочу! И мне никто слова не скажет! И в постель не потащит! Ни под каким предлогом! Ха-ха-ха! Жизнь удалась!

– Аралимираин? – остолбенело спросил Каритис.

Обернулась к нему, блестя глазами и сверкая улыбкой:

– Да, родной мой?

–Аралимираин...

Подскочила к нему и стала трепать за щеки, приговаривая:

– Ты ж, моя прелесть! Ты ж, мое солнышко! Какой ты хороший!

Он еще пару минут посмотрел на меня, а потом воскликнул:

– Это что такое?!

– Это?! – переспросила я, а потом ехидно ухмыльнулась. – Это называется тонкий расчет и знаний амортсткой натуры.

Он тоже усмехнулся.

– Тогда ты должна понимать, что от меня не отделаешься теперь!

Я рассмеялась.

– Боюсь, если ты не заметил, но поклялся на крови, что не будешь со мной спать и ограничивать в действиях, так что, женишок, советую начать искать табун любовниц!

Он внезапно побледнел, наверняка, допер, что же он пообещал!

– Да, я ведьма, да я злая, но бываю и другая, – напела я, подобрала туфли и, сделав ручкой, поскакала в свою комнату.

Бабушка сначала не поверила мне, а потом тоже стала смеяться над глупым амортом.

– Ари – ты умника! Нет, это надо развести жениха на такую клятву! – восхищалась ба, а я сидела в своей нормальной одежде и вовсю улыбалась.

Теперь даже если мой аморт не придумает, как спасти меня от свадьбы, я смогу развестись с мужем, а пока учиться и общаться со своим ректором, как раз узнаем друг друга получше.

С бабулей мы проговорили до вечера, прерываясь на обед и полдник, затем она ушла, а я засыпала с улыбкой на лице.

Дела налаживаются.

Глава двадцать третья

Дни до официальной помолвки пролетели незаметно, я ходила и сияла, как начищенный пятак, бабушка тоже не могла не радоваться, глядя на меня. Мама ждала подвоха, маме было как обычно безразлично то, что творится вокруг, сестры и братья уехали по домам.

Накануне торжества мама принесла мне платье уже известного «рюшечного полета фантазии». Я вежливо оскалилась, взяла платье и стала творить, позвав на помощь ба. Ни за что я не покажусь в этом безобразии в обществе, смысла притворяться – уже нет. Тогда  зачем  насиловать свое чувство эстетики?

Рюши-хрюши были безжалостно оторваны, объемные рукава-фонарики – отрезаны, ленты развязаны, дина укорочена, в общем, платье мы привели в нормальный вид. Туфельки были выкинуты в окно, вместо этого, я взяла кроссовки на платформе.

Утром я облачилась в свой наряд, локоны, обрамляющие лицо я завязала на макушке резинкой, остальные оставила распущенными, нанесла легкий макияж, сделала глаза зелеными и подошла к зеркалу во весь рост. Оттуда на меня смотрела хулиганистого вида девушка в белом платье до колен с рваным краем, неглубоким круглым вырезом, классическими короткими рукавами, облегающее до талии и свободно спадающее ниже. На ногах у девушки были серые блестящие кроссовки на платформе, а зеленые глаза делал ее настоящей ведьмой. Вошедшая бабушка чуть ли не запищала от восторга.

– Родная, ты настоящая маленькая вредная ведьмочка!

Я улыбнулась, обняла бабушку и, взяв ее под руку, пошла на встречу своей судьбе.

Гости уже собрались в зале, бабушка прошла через обычный вход, а я остановилась у парадной «двери невесты».

Тут она открылась, и я, надев широкую ухмылку, пошла по ковровой дорожке.

– Аралимираин мин Тадиа, дочь герцога Кергевабирского.

В зале повисла гробовая тишина. Моя ухмылка еще расширилась. Да-а-а, к такому общество было не готово, посмотрела в зал. Дамы одетые в роскошные платья, с сложными прическами, просто сверкали своей красотой. На фоне их я выглядела, как... ну... даже не знаю. Нашла взглядом маму, у нее дергалось оба глаза, рядом ржала в кулачок бабуля.

Подняла голову выше и, дойдя до положенного места, замерла, в ожидании жениха. Публика с некоторым страхом тоже посмотрела на дверь. Их можно было понять, после такой невесты, надеяться на жениха не приходилось...

Открылась дверь, и я застыла. Нет, вот кто кого к чему не готовил, так это судьба меня к этому! Аморт шел ко мне, сверкая белозубой широкой усмешкой, его фиолетово-голубые глаза ярко сверкали, хулиганистый хвост довольно метался из стороны в сторону, белые волосы обрамляли лицо, одежда состояла из брюк и рубашки, расстегнутой на две пуговицы – кстати говоря, тоже совсем не камильфо. С каждым его шагом мои глаза увеличивались в размерах, а сердце, то и дело, стремилось пропустить свой удар.

Наверное, я сплю. Это сон, это просто сон! Этого не может быть! Этого не мо...

– Здравствуй, Ари, – улыбнулся он мне нежно и ласково, а затем поцеловал мои похолодевшие пальцы.

Я хлопнула глазами и спросила:

– А где мой жених?

***

Даринер мин Самитрэн, после того, как исчезла Мира, не теряя ни секунды, перенесся порталом к своему другу.

– Дар, – удивился Гертас мин Коэрия, граф Корбский. – Тебя каким ветром сюда занесло?

– Здравствуй, Гер, – улыбнулся ректор, но тут же стал серьезным. – Я к тебе не просто так.

Маг-огневик расплылся в ухмылке, и, потянувшись и откинувшись на спинку дивана, произнес лениво:

– Ну, конечно, и как это во мне еще живет наивность после общения с тобой? Я-то думал, сейчас посидим, поболтаем, а ты вечно в делах... Ладно, чего у тебя там?

Аморт сел, его хвост нервно постукивал по полу, выдавая напряженное состояние хозяина.

– Мне нужно найти девушку.

– Вот это поворот, – маг аж выпрямился.

Он уставился на друга во все глаза, не в состоянии поверить своим ушам.

– Найти... кого, прости?

– Девушку, – повторил аморт.

– Эм-м-м, тебе нужна подружка на вечер или... или чего?

Аморт потер лоб.

– Мне нужно найти мою студентку.

Огневик хрюкнул от смеха.

– Студе-е-ентку? Когда это ты записался в ряды заботливых дядюшек, которые вытаскивают различных девиц из беды?

На этот выпад ректор спокойно ответил:

– В тот момент, когда решил, что она станет моей женой.

Эта фраза просто вырубила мозг графа. Он с открытым ртом таращился на аморт, будучи уверенный в том, что он явно бредит. Ну, не может этот закоренелый холостяк решить жениться! Кто угодно, но только не Даринер мин Самитрэн.

– Наверное, – все же выдал он, – это совершенно особенная девушка.

Аморт кивнул.

– Да, и мне нужно ее найти.

Ошеломленным магом завладел профессионализм, он деловито размял пальцы и сказал:

– Это не так сложно. Назови фамилию и имя.

– В этом-то и проблема, я не знаю, как ее зовут.

Огневик снова выпал в осадок. «Нет, наверное, я чего-то накурился, и сейчас у меня слуховые и зрительные галлюцинации» – решил он.

– Прости, а как это возможно?

Дар нахмурился.

– Ее липовое имя – Арамира Ваир. В ее поддельных документах значится, что она – обычная девушка, не дворянского происхождения, воспитываемая бабушкой. Но, ее лексикон не соответствует уровню деревенской девицы – во-первых, она умеет держать себя в обществе – во-вторых, у нее есть на самом деле знатная семья, которую боится даже Полиция Нравов, и она подписала брачный контракт с кем-то – в-четвертых.

Огневик уже на третьем предложении нервно чесал то затылок, то переносицу, а то и все сразу.

– Иначе говоря, тебе нужно найти иголку в стоге сена?

Аморт кивнул.

– Дело упрощается тем, что на ней моя метка...

Друг удивленно вскинул брови.

– И чего ты вообще паришься?

– Неактивированная, – закончил ректор.

Маг многострадально прижал ладонь ко лбу.

– Я тебе совсем не понимаю. Как?! Скажи мне, как ты вообще пережил Диактрисс и не активировал метку?!

Аморт внезапно рассмеялся.

– Спасло положение то, что меня вырубила ее метла.

Граф посмотрел на аморта и тоже заржал.

– Метла?! Ты серьезно?! Боги, я уже хочу посмотреть на эту девушку!

– Ее сначала нужно найти.

– Полагаю, тут проще всего дождаться, пока ее не коснется посторонний мужчина. Я же правильно понимаю, ты улавливаешь именно этот сигнал от метки?

Дар кивнул.

– Ну, вот...

– Понимаешь, она может вообще к нему не прикоснуться чисто из вредности, – сказал аморт вроде бы сварливо, но в его словах маг-огневик отчетливо услышал некую смесь умиления, восхищения и нежности.

«Да. Аморт действительно попал...» – решил Гертас.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

Даринер начал говорить:

– Семей владеющих метками не так много. Штук десять-пятнадцать не более, нам осталось только найти в этих семьях незамужнюю девушку восемнадцати лет.

– А ты не видел метку? – с надеждой спросил он.

– Если бы видел, к тебе бы не пришел, – ехидно сказал аморт.

– Ты понимаешь, что просишь у меня секретную информацию, которую тебе, как представителю другой страны, знать вообще нельзя? – спросил со вздохом Гер.

– Знаю, но ты все равно это сделаешь, потому что тебе уже тоже интересно, – расплылся в довольной усмешке Дар.

– Манипулятор! – буркнул маг.

Затем он достал кристалл и стал что-то говорить, потом отложил его и сказал:

– Список семей со всеми членами будет готов только к утру.

Аморт рыкнул. И только сейчас Гертас понял, насколько напряжен аморт. В который раз граф подивился его выдержке, он, наверное, уже на месте аморта метался бы по комнате и кричал: «Караул!», совсем забыв про то, что он вообще-то маг с немалыми связями.

– Дар, давай успокоимся и пропустим по стаканчику, – предложил он.

Даринер кинул на друга мрачный взгляд.

– Хорошо, давай по два, – покладисто согласился Гер.

Взяв в руки стакан с красной мутной жидкостью, аморт внезапно улыбнулся новой, совершенно непривычной для мага улыбкой.

– Ари нельзя пить, она становится совершенно невменяемой даже от капли алкоголя.

– Интересный эффект, – заметил Гер.

–Да...

Маг сидел, смотрел на друга и никак не мог понять, что же это за девушка, покорившая Даринера, за которым девицы табунами носились. В душе Гер разгорался огонек интереса.

– Ну, что, за твою неуловимую Ари?

Дар поддержал и они выпили.

Утром лишь Гер успел разлепить глаза, как к нему вломился Даринер.

– Ну что? Где список?

Маг снова достал кристалл, а потом, немного поколдовав над ним, достал оттуда несколько листов бумаги и отдал Дару.

– На.

Даринер взял листы и ушел. Гер посмотрел на часы. Было шесть утра. «Чего только любовь с людьми делает?!» – подумал он и решил еще поспать.

Тем временем аморт не терял время даром, он уже сидел в своем кабинете и внимательно изучал содержимое полученных листов. Он вычеркивал одну семью за другой, как вдруг почувствовал эманации метки. В нем уже привычно начал разгораться огонь ревности, который был тут же потушен, а аморт весь обратился в свою магию и стал определять месторасположение своего маленького ежика. Процесс это был долгий и кропотливый, так как Мира сейчас далеко отсюда. Куда проще было, когда она просто свалила с Алей в бар.

– Даринер! – вдруг услышал ректор.

Едва сумев не растерять концентрацию, он, мысленно сохранив свои наработки, посмотрел на отца.

Бром мин Долорес, герцог Криантанский стоял в центре кабинета и выглядел очень злым.

– Даринер, ты обязан мне помочь!

Ректор удивленно приподнял брови.

– В чем же, отец?

– Ты должен жениться на одной девушке!

Это заявление удивило аморта.

– Я не могу.

– Почему? – взвыл отец.

– Потому что у меня уже есть кандидатка в супруги.

– Эта девушка лучше! Она ведьма...

– Моя тоже.

– Умная ведьма!

– Аналогично.

– Хитрая и вредная.

– И это есть.

– Дворянского происхождения, – выставил последний козырь герцог.

– Как и моя.

Борм мин Долорес взвыл.

– Сын, послушай, Аралимираин мин Тадиа, дочь герцога Кергервабирского – лучшая партия...

«Аралимираин... Аралимираин... Ара... мира... Арамира, Кергервабирский... Вабир... Ва... Ир... Ваир... Арамира Ваир... «Твое имя-то хоть Арамира? – Почти». Аралимираин... Арамира Ваир».

– ...так вот, этот болван, твой младший брат, дал клятву, что не будет с ней спать! А как он собирается подтверждать брак?! Непонятно! Да это же повод для развода! Оно нам надо? Нет! Так что ты просто обязан нас выручить! И как только она смогла обвести его вокруг пальца? Одно слово – ведьма, – тут уже в голосе мужчины проскользнуло восхищение.

Аморт посмотрел на отца.

– А фотография у тебя есть?

Он кивнул и, покопавшись в кармане, протянул ему слегка помятый четырехугольник. Ректор взял его в руки и улыбнулся. Ну-ну, Ари, попробуй выйти замуж за другого...

– Я согласен, отец.

***

– Так я и есть жених, – ответил наглый аморт ошарашенной мне, плутовски улыбаясь.

В течение минуты просто смотрела на него, пока ведущий вещал о том, что данный почтенный аморт сейчас будет делать мне предложение.

– Что?! – переспросила я.

– Ну, твои родители заключили брачный контракт с моим братом, а в силу некоторых обстоятельств, я его заменил.

Брат?! Брат?! Брат! Нет, это надо же! Мозг, заявив о том, что над ним банально издеваются, отключился. Чувства... чувства прибывали в смятении (мозг-то ими больше не командовал), и они горемычные не знали что делать. Но язык, язык не дремал!

– А с чего ты решил, что я за тебя выйду?! – спросила возмущенно.

Улыбка с лица ректора не исчезла.

– А почему ты решила выйти за моего брата?

Где моя метла?! Кому-то очень не помешает получить по амортской морде!

– Мои причины понятны, – ответила я с вызовом. – А ты? Ты женишься из тех же соображений, что и твой брат?!

Аморт покачал головой.

– Ты же знаешь, что нет. И без всякого контракта ты, рано или поздно, стала бы моей женой.

– Какая самонадеянность! – фыркнула я.

Он улыбнулся, а затем взял мои руки в свои, вызвав мурашки по всему телу.

– Я хочу жениться на тебе, Ари, потому что желаю каждый день и каждую ночь просыпаться и засыпать рядом с тобой и не получать за это метлой по голове, называть тебя своей на законных основаниях, запрещать тебе что-то делать, ссылаясь на то, что я твой муж, находится в эпицентре твоих шалостей и взбалмошных поступков и смеяться над ситуацией вместе с тобой, занимать твои мысли все двадцать четыре часа в сутки, каждый день и, наконец, потому что хочу знать, что ты рядом и никуда не убежишь.

Кое-как справившись с дыханием, ехидно сказала:

– Что-то нерадостные перспективы. Лично для меня.

Даринер усмехнулся.

– Ну, я могу предложить пару бонусов.

– Например? – приподняла я бровь.

– Гарантирую, что ты не вылетишь из академии, а также, если захочешь, обязательно поступишь в магистратуру.

Я прижала пальцы ко рту и прошептала:

– Боги, господин ректор, тут явно чувствуются веяния коррупции!

Он пожал плечами:

– Чего не сделаешь ради любимой ведьмочки...

Все, выносите меня, глупое сердце сейчас разорвется от счастья. Улыбка, широкая открытая, уже давно будто приклеилась к моему лицу.

– Итак, ты будешь моей невестой?

– А ты спроси, как положено, и узнаешь.

Он прищурился.

– Если ты сейчас скажешь «нет», я, не взирая на толпу, отшлепаю тебя.

– Боюсь-боюсь, – засмеялась я. – Тебе тоже есть чего опасаться, я уже давно нервно дышу на твой хвост.

Упомянутый тут же спрятался за ректорскую спину.

Ведущий, кстати, уже давно отбросил все тщетные попытки предсказать и описать наше поведение и просто трагически молчал, публика забыла причину прибытия на сие мероприятие и старалась услышать наш разговор, а маме с бабушкой грозил сердечный приступ, правда, по разным причинам. Бабушке – от смеха, маме – от злости.

Итак, вот мой аморт, опускается на одно колено, достает откуда-то коробочку с кольцом, а потом спрашивает:

– Согласна ли ты, Аралимираин...

– Пожа-а-ар! – завопил кто-то из толпы.

Все обернулись в сторону источника звука и увидели, что, на самом деле, одна из портьер загорелась.

Мой аморт тут же поднялся на ноги и направил туда столп фиолетово-голубой магии, но вот удивительное дело: огонь не погас. Что за хмыревщина?! Переглядываемся с Даринером и, не сговариваясь, устремляемся в ту сторону, когда все остальные, наоборот, бежали к выходу, крича и вопя, краем глаза заметила также спешащую бабушку и еще пару магов. Зрелище выглядело поистине ужасающе, огонь плавил мрамор и постепенно охватывал всю залу. Но как только мы подошли ближе, я с удивлением отметила, что совсем не чувствую жара. Похоже, поняла это не я одна. Даринер заозирался, заметим из его рук вылетело множество голубых искр, которые в миг разлетелись по помещению. Через несколько секунд все они сосредоточились в паре метрах от нас. Дар подошел к этому места, без опаски сунул руки в огонь, а затем достал какой-то камень.

– Триалит! – ахнула ба.

Аморт нахмурился и кивнул, затем провел рукой над камнем и пожар в миг исчез, явив совершенно целую залу.

– Кто-нибудь объяснит мне, что произошло? – я сложила руки на груди и посмотрела сначала на... почти жениха, а потом на бабулю.

– Триалит – первоклассный камень-иллюзионист, достаточно точно описать требуемое, и он воспроизведет любое действие или явление, – сказал ректор, подходя ко мне.

Мозг лихорадочно искал объяснение всему случившемуся. Он у меня еще от прошлого раза не отошел, а тут новое приключение.

– Так! – решительно объявила я, привлекая к себе совсем не нужное внимание. – Мне нужно присесть.

Оглянулась, увидела кушетку и пошла к ней, как к родной, когда уместила на ней свою пятую точку, закрыла глаза и позволила себе осмыслить ситуацию.

Во-первых, я уже не выхожу замуж, за какого-то левого аморта. Мне не нужно строить хитроумные планы, как быть с Даринером и при этом не быть застуканной Полицией Нравов.

Во-вторых, Даринер почти признался мне в любви, он хочет на мне женится и почти уже сделал предложение.

В-третьих, кто-то попытался сорвать наше обручение и подкинул артефакт– иллюзионист.

Ничего не упустила? Ах да, я еще не до конца разобралась в своих чувствах, уже минут двадцать не врубаюсь в происходящее, потому что гребаный мозг отключился, а на чувствах далеко не уедешь!

Обняла голову руками и уперлась ими в колени. Неизвестный подбрасыватель артефактов, не знаю, кто ты, но спасибо тебе огромное! Я хотя бы в себя немного приду! Действия развиваются так динамично, что я за ними не успеваю и начинаю малех тормозить. Знаете, та ситуация, когда бежишь быстро-быстро и ноги впереди, а тело чуть сзади, вот так и у меня, чувства с криком: «Йо-ху!», мчатся галопом, не ведая куда, а сзади разум с воплями: «Стойте окаянные! Я еще не обмозговал все как следует!».

Почувствовала мягкое поглаживание по спине, поднимаю голову и встречаюсь с обеспокоенным взглядом аморта.

– Ари, все хорошо? – спрашивает он.

Ничего не отвечаю, просто упираюсь лбом ему в плечо, оно, по крайней мере, надежное.

– Как тебе сказать? – усмехаюсь немного грустно. – Я вообще не в теме событий, все будто происходит не со мной.

Ректор в ответ на это совершает очень мудрый поступок, он просто обнимает меня крепко-крепко, целуем в висок и говорит:

– Спокойно, ежик, разберемся!

Я улыбаюсь, не в силах сдержаться, обвиваю руками его шею, утыкаюсь носом в его ключицу и закрываю глаза, наслаждаясь моментом. Сейчас мной овладело спокойствие. Так странно, иногда могут успокоить и предать сил самые обыкновенные объятия.

– Эй, голубки! – кричит ба. – Хватит нежностей, с неведомым пакостником, что будем делать?

Как она не вовремя! Я молчу, не отвечаю ничего, лишь крепче обнимаю Даринера и чувствую, что и он усиливает объятия.

– Понятно, – слышу ворчание бабушки, и она начинает говорить с кем-то другим.

– Что тебя беспокоит? – слышу я тихий вопрос Дара.

– Замужество и вся эта канитель вокруг него, – отвечаю я, поражаясь своей честности.

– А что с этим не так?

– Я не успела прийти к мысли, что замуж выхожу, мне уже суют под нос жениха, только я более-менее все разрулила и взяла ситуацию в свои руки, появляешься ты.

Смешок.

– Разве со мной не лучше? – я буквально слышу улыбку в голосе ректора.

– Определенно, – подтверждаю я, – но все так быстро.

Слышу его тихий смех.

– Нет, ты у меня не ежик, а настоящий зайчонок, маленький такой, пушистый и боязливый до ужаса.

Совершенно машинально даю ему подзатыльник.

– Ау, все, понял. Ежик так ежик, – смеется он.

Я чуть отодвигаюсь, ловлю его взгляд. Меня затягивает в омут его глаз, такой глубокий, такой родной. И я буквально чувствую, как растворяюсь в нем, как оказываюсь на самом его дне, а там... там такая безграничная нежность, забота, ласка, страсть и много-много всего, что не описать словами. Он прислоняется своим лбом к моему, совершенно независимо от меня, мои руки оказываются в его волосах.

Губы пересыхают, я облизываю их и вижу, как внимание Даринера тут же сосредотачивается на них. Мое дыхание учащается и тут... мозг включился! Очень не вовремя, конечно, но включился!

Отскакиваю от аморта и бегу к бабушке, в руках которой находился виновник «пожара».

– Ба, артефакт мне этот дай! – кричу я.

Бабушка, уже привыкшая к моим выходкам отдает мне синий камень с зелеными прожилками. Затем сочувствующе смотрит на ректора, пока я пялюсь на камушек, и говорит:

– Да, жизнь с моей внучкой, однако, не сахар.

Слышу смешок ректора.

– Ничего, я уже почти привык.

Но это все не важно! Важен камень, точнее не он сам, а очень похожий на него...

– Ба, – начинаю я, – а скажи-ка мне, тяжело ли его достать?

Вместо нее отвечает Даринер.

– Практически невозможно, только за колоссально большие деньги. Основной рынок сбыта этого камня находится на границе меду нашими королевствами.

Я киваю.

– А может таким камушком обладать, скажем, бедная сирота?

– Нет, – покачал головой он.

Улыбаюсь. Ну, конечно же... Помнится мне, когда я заходила в гости к Аде за ее волосами с расчески, при этом совершенно случайно, разумеется, ее не предупредив, видела я у нее в столе такой камушек. Точнее не такой, а гораздо – гораздо меньше, он в виде кулона висел на цепочке.

– Ари, к чему эти вопросы? – спрашивает меня бабушка, нахмурившись.

Недолго думая, рассказываю им. Ректор тут же хмурится.

– Так, кто такая Ада? – вопрошает бабуля, потом кидает взгляд на моего Дара и, с присущей ей разумностью, кивает. – Понятно.

– Она сирота, – говорю я. – Бедная сирота, которая даже не имеет крыши над головой. Ведь именно поэтому ты взял ее учиться?

– Скорее из-за ее дара, очень редкого для девушки, – поправил меня аморт.

Мозг работает очень быстро.

– Получается, она не смирилась и решилась подорвать нашу помолвку? На что она рассчитывала? Какая разница: обручится сейчас или потом? – спрашиваю я, ни к кому не обращаясь.

– Может, у нее припасен козырь в рукаве? – предложила ба.

– А когда она этот козырь собирается вытащить, если мы сейчас отправимся на ее поиски?

– Ну, вообще-то, ежик ты мой недогадливый, – ухмыляется ректор. – Как-то не предполагалось, что одна не в меру опасная ведьмочка будет лазить по чужим комнатам и видеть то, что ей не положено.

Показываю в ответ язык, на что он улыбается.

– Ну, тогда вперед?! Прижмем ее к стенке до того, как она опять чего-нибудь натворит! – вдохновенно говорю я.

Бабушка только улыбается, ректор усмехается и, обнимая меня за талию одной рукой, ведет к выходу.

– Пойдем, деятель!

Но так идти до ужаса неудобно! Хватаю его за руку и тащу к выходу.

– Пошли быстрей! – кричу я, толкаю дверь и вылетаю на улицы, где столпилась куча народа!

Упс! И как теперь пройти?! Оглядываюсь на аморта, он заговорчески подмигивает мне, подхватывает на руки и кричит:

– Пропустите, отойдите, человеку плохо!

Толпа всколыхнулась, а затем стала медленно расступаться, образуя проход, в который и нырнул аморт. Смотрю на его довольную физиономию и говорю с ложной укоризной:

– Ай-яй-яй, господин ректор! Какой детский поступок!

Он усмехается и отвечает:

– Зато действенный!

Вот, наконец, он ставит меня на землю, оборачиваюсь и вижу...

– Это... это... это магмобиль?! – шепчу в неверии я.

Аморт кивает. Боги! Черный красавец, оптекаемой формы, на воздушной подушке стоял у входа.

Обхожу его, оглядывая, как наиценнейший экспонат на выставке.

– Откуда? – удается выдать мне. – Парни мне про него все уши прожужжали!

Благоговейно провожу рукой по капоту, об этом мы с мальчиками только в журналах читали! Да его только в этом году выпустили! Поворачиваюсь к... жениху и жду ответа. Он стоит, улыбается.

– Угадай, кто принимал участие в его создании?

– Не может быть! – в шоке восклицаю я.

Он с ложной скромностью опустил глаза.

– Невероятно! – говорю я самой себе. – Мой почти жених – один из создателей магмобиля! Да я – крута!

Со стороны ректора послышался смех.

– А то, что у твоего почти жениха ректорская должность, два титула и так далее, тебя не волнует?

Обернулась.

– Я для себя решила, что титул – это совсем не главное, – серьезно говорю ему.

А он смотрит с искорками смеха в глазах и также серьезно отвечает:

– Ежик, я тебя обожаю.

Затем подходит к магмобилю, открывает дверь и делает приглашающее движение рукой. Я сажусь, ректор обходит машину, садится за руль, затем нажимает какие-то кнопочки на панели, и мы медленно трогаемся с места, но уже вскоре развиваем бешеную скорость! И тут я неожиданно говорю:

– А куда мы, собственно говоря, едем?

Он усмехается.

– В кафе «Аргони».

– Зачем?!

Дар усмехается.

– Тебе Адоника нужна или нет?

Прищуриваюсь и подозрительно смотрю на него.

– А откуда ты знаешь, что она там?

–Не ревнуй, ежик, – успокаивает меня ректор, – я просто поставил на нее следилку.

– Зачем? – не успокаивалась я.

– Потому что она однажды попала в очень неприятную ситуацию, и если бы не я, ее бы убили, ну во избежание прецедентов, я и предпринял меры, – пожал он плечами.

– Лучше бы ты тогда опоздал, – бурчу я.

Он кидает на меня лукавый взгляд:

– Ежик.

Закатываю глаза, а затем выпрямляюсь на кресле.

– Погоди-ка! – ему снова достается очень-очень подозрительный взгляд. – А на мне никакой следилки случайно нет?!

– Ну-у-у, если не брать в расчет метку...

– Что?!

– Да ладно, ежик, не злись. Мне как твоему будущему мужу очень полезно знать, где моя деятельная жена находится в данный момент.

Открываю и закрываю рот, не в силах ничего произнести, а потом успокаиваюсь. Месть – это блюдо, которое подают холодным! Ничего, мы еще чего-нибудь придумаем нашему женишку!

Глава двадцать четыре

В кафе я заходила, чувствуя себя шпионом или агентом, который ловит особо опасного и вредного для общества преступника. Оглядела зал, но Ады нигде не было.

– А твоя следилка не барахлит? – ехидно интересуюсь у Даринера.

– Нет, – в том же тоне отвечает он. – Жди здесь.

Пожала плечами и привалилась спиной к стене, сложив на груди руки. Почти жених пошел к администратору, поболтал с ним минуты три, а затем вернулся ко мне.

– Пойдем, – на его губах была самодовольная усмешка.

Он взял меня за руку, а затем повел к противоположной стене, приложил к ней руку и мы оказались на лестнице.

– Ничего себе сервис! – удивилась я. – Как ты выпытал это у администратора?

Дар только загадочно улыбнулся. Ну, и не отвечай! Тоже мне, шпиён недоделанный!

Мы стали спускаться вниз, пока не остановились у одной из дверей. Ректор коснулся ее пальцами, постоял мгновение, а потом сказал себе под нос:

– Не хватает... – и уже мне: – Ежик, дай мне руку и расслабься.

Не спрашивая, выполнила требуемое, и уже через секунду меня охватило знакомое ощущение. По телу потекли потоки фиолетовой, зеленой и голубой магии, а потом я услышала:

– Ну и как? – спросил незнакомый мужской голос.

– Я все сделала, папа, – ответила Ада.

– Ты уверена? Они не обручились?

– Нет, не успели.

– Это хорошо. Потерпи еще немного, детка, скоро этот аморт будет в твоих ручках.

– Это нечестно, папа! Почему он выбрал ее?! Я же лучше!

– Он просто дурак, милая. Но скоро все изменится, а от этой дурочки мы сможем избавиться, тебе просто нужно перестать ее жалеть.

Что-о-о?! Вот же... вот же... хмырь им в печенку!

– Когда папа-а-а-а?!

– Скоро, только герцога на тебе женим и сразу от нее избавимся!

– Вот умеешь же ты, ежик, выбирать себе «союзников», – хмыкнул ректор.

Я насупилась.

– Кто же знал, что этот божий одуванчик такой гадюкой окажется?! – огрызнулась я.

Ректор ласково улыбнулся, поцеловал в висок и сказал:

– Не ворчи, сейчас разберемся.

И он распахнул дверь. Глазам предстала следующая картина. Затемненная комната, стол, два стула, на одном из которых располагается Адоника... или не Адоника (хмырь знает, как ее там зовут), а на другом незнакомый зрелый мужчина с правильными чертами лица, острым взглядом, одетый в бархат и бриллианты. Как вульгарно!

– Ой, у вас тут семейные посиделки? – начал ректор ехидно.

Никак от меня заразился! Моему умилению не было предела!

– А мы тут мимо проходили... Думаем, а не заглянуть ли нам к вам на огонек? Не правда ли, любимая?

– Все верно, дорогой, – проворковала я.

С наслаждением смотрела на потрясенное лицо Ады и на не менее потрясенное лицо ее отца.

– Ну, что? Поговорим? – тон ректора стал откровенно угрожающим.

На шеях дочки и папочки затянулись голубые ленты.

– Советую не дергаться, – «очень ласково» оскалился мой аморт.

Он щелкнул пальцем, появился стул, дверь закрылась. Ректор сел, усадил меня к себе на колени, обнял и начал:

– Итак? Для начала, давайте познакомимся.

– Керигор мин Азарат, барон Кровасский, а это моя дочь Адоримара мин Азарат, – неохотно сказал папочка.

Подлюга козявистая со слезами на глазах смотрела на нас с ректором.

– Вы! Вы предали меня! – крикнула она и расплакалась.

Нет, нормально?! Вот хватает у людей совести, а?! Дар, не обращая на нее внимания, продолжил:

– Вы хотели женить Адоримару на мне, чтобы приобрести титул. Каким образом вы собирались это сделать?

Барон молчал. Даринер подождал несколько секунд, а затем лента на шее барона стала сжиматься, он захрипел.

– С помощью триалита мы хотели подстроить то, как Аралимираин отказывает тебе и в момент твоей душевной неустойчивости применить подчинение.

Вот гады! Ну а дальше пошли детали, откуда они достали триалиты, чем они собирались подчинять аморта, зачем нужно было потом убивать меня и так далее.

Выходила следующая картина. Семья Азарат, узнав о моем аморте, решила, что неплохо бы заполучить его к себе в вечное пользование. К тому же любимая дочка выразила свое «Хочу!». Ну, раз «хочу», то и делай всю основную работу – так решил папочка и отправил Аду в МАКИС, очень умело подделав ее документы и подстроив нужную ситуацию. Там она должна была затащить ректора в постель, скомпрометировать его и т.д. А тут, как раз я подворачиваюсь с аналогичным предложением. Ну, наша Ада помялась для виду и согласилась. Но дни шли, а ректор все больше обращал внимание на меня, а не на нее. Тогда она нашла решение: просто убрать меня.

Узнав, что я подарила Марку «череп», зная, какими свойствами он обладает (Ада у нас оказывается еще неплохой артефактор), она накануне практики уговорила его надеть подарок, типа талисмана удачи. Ночью, воспользовавшись триалитовым кулоном, под видом меня попала в место будущей практики и стала дразнить привязанного монстра, всячески его мучая. Ну а там, осталось только дождаться, пока Марк потеряет свой кулон, и туда попаду я. Оттуда прийти я уже не должна была. Следующим шагом была петрушка, тут Ада поставленной цели не достигла, но хоть получила моральное удовольствие, которое было подпорчено моими кошмариками.

Ну, а когда ректор внезапно подорвался и вылетел из ресторана, в котором они разговаривали на очень серьезную тему, Адоника, будучи довольно сообразительной, поняла куда свалил аморт. А потом решила вызвать Полицию Нравов, полагаясь чисто на интуицию, и не просчиталась. Таким образом, она снова напакостила, ведь слышала, как я говорила Самию Самичу о том, что скандалы мне не нужны.

Ну и вот, в общем-то. К концу их рассказа, моя вредность уже нервно курила в сторонке, а пакостная натура обзавелась нимбом и уже стала отращивать крылья. Я чувствовала, что аморт был очень зол, это было понятно уже по тому, как он крепко прижимает меня к себе.

– Покушение на жизнь, планирование подчинения, устраивание беспорядков в общественных местах... Не подскажешь, любимая, сколько им там лет светит?

– От шести до десяти по первому пункту, от десяти до двадцати по второму, от одного до трех по третьему, плюс лишение титула, – лучезарно улыбнулась я.

Несомненной заслугой нашего Уголовного Кодекса было то, что все сроки складывались, то есть нашим махинаторам придется сидеть лет тридцать, а то и больше.

Аморт снова поцеловал меня в висок. Было у меня ощущение, что он еле-еле сдерживается.

– У вас нет доказательств! – взвизгнула Ада.

Аморт протянул руку, и ленты, сковывающие шею этих гадюк, стали большим записывающим кристалом.

– Ой, надо же какая неожиданность, – усмехнулся ректор.

Тут барон с боевым кличем бросился на нас, готовя смертельное заклинание в руке, из меня совершенно непроизвольно вырвалось зеленое свечение, которое окутало нас в ту же минуту, что и щит Даринера. Вдвоем, они смогли поглотить заклинание. Зря, конечно, барон внес свою лепту в историю сегодняшнего вечера, так как Даринерчик и так был зол, а это... ну... это стало последней каплей. Аккуратно, бережно, заботливо ссадив меня, он мгновенно прижал барона к стене, встряхнул его и, ударив затылком, снова припечатал к поверхности.

Действие произошло буквально за мгновение. Мы с Адой не успели и глазом моргнуть. А потом наши взгляды встретились. Справедливо рассудив, что пока почти жених ведет мужской разговор с барон, мне бы не помешала поговорить по душам с змеюкой коварной. Очень вовремя голубые нити окутали Аду, обездвижив ее (спасибо тебе огромное, Даринерчик!). Девушка визжала и орала. Я встала и подошла к ней.

– Ненавижу! – взвизгнула она. – Тварь! Ненавижу!

– Знаешь, ты настолько моральная уродка, что мне даже тебя немного жаль, – я совместила указательный и большой пальцы. – Вот настолько, однако, это не помешает мне кое-что сделать.

Я потянулась к сумке воздушницы, покопалась в ней и нашла то, что искала. Поднесла найденный предмет к ее лицу.

– Угадай, что я собираюсь делать... – протянула я.

Адоримара с ужасом в глазах смотрела в зеркало.

– Помнишь, я же обещала...

Хмыкнула в ответ на ее умоляющий взгляд, выдернула волос с ее головы, приложила к поверхности зеркала и, закрыв глаза, стала шептать заклинание. Теперь моя девушка-кошмарик, всегда будет с Адоникой. Заметное только для воздушницы, мое творение было универсальным способом контроля и одновременно с этим источником позитивных и негативных санкций, будет Ада себя хорошо вести – девушка-кошмарик не будет видимой, ну, а если наоборот, сами понимаете...

Последний раз посмотрев на притихшую Адоримару, перевела взгляд на аморта, который чего-то там мудрил с бароном.

– Зайчик, – позвала его, припомнив прозвище. – Может, хватит? Сдадим их в полицию и пусть там разбираются!

И совершенно не важно, что я сама вволю поглумилась над Адой... Я девушка, да еще и ведьма вдобавок, мне можно... Он посмотрел на меня, на лице было большими буквами написано: «Я В БЕШЕНСТВЕ». Нежно, успокаивающе улыбнулась в ответ.

Даринер отошел от стены, барон свалился на пол, презрительно скривившись, аморт подошел ко мне.

Мы вызвали полицию, дождались, пока они приедут, отдали им кристалл, и, сказав, что официальные обвинения мы внесем завтра, свалили.

Уже на улице перед кафе, ректор вдруг замер. Я вопросительно посмотрела на него, а он вдруг прижал меня к стене и уткнулся лицом в шею. Растерявшись от такого, погладила его по волосам, а потом осторожно спросила:

– Ты... чего?

– Представляешь, сколько раз твоя жизнь была на волоске? – спросил он глухо, а потом ка-ак рыкнет!

Я аж вздрогнула. А он вдруг резко отстранился, поймал мой ошарашенный взгляд и серьезно сказал:

– Я люблю тебя.

Мозг снова отключился, ноги отчего-то подогнулись, все исчезло кроме мужчины, смотревшего на меня со смесью стольких эмоций во взгляде, что перехватывало дыхание. Его рука медленно легла на мою талию, а потом он резко прижал к себе.

– Ты с ума меня сводишь, знаешь об этом? – спрашивает он низким голосом, от которого толпы мурашек начинают бегать по моему телу.

Перепугано смотрю на него.

– Почему ты выглядишь так, будто сейчас рванешь от меня со всех ног?

Я сглотнула, не в состоянии вырваться из плена его глаз.

– Может потому, что так оно и есть?

– Ну, уж нет, – шепчет аморт приближая свое лицо к моему. – Ты от меня никуда не убежишь.

И вот его губы касаются моих, нежно и мягко, но уже через секунду они становятся властными и требовательными, оставляя на мне свой след, выжигая меня дотла.

Мозг вышел из ступора, включился и заорал вовсю мочь: «Чего ты стоишь, дура?! Целуй давай его!». И я тут же следую столь мудрому совету. В один миг мои руки оказываются на его шее, и я не менее страстно отвечаю на его поцелуй, встаю на носочки, чтобы быть ближе к нему. Руки аморта блуждают по спине, прижимая с каждой секундой все сильнее. Я уже давно потеряла ощущение реальности и уносилась в страну невиданного блаженства.

И вот, когда Даринер не секунду отрывается от меня, я, все еще прибывая в сладостном тумане, внезапно спрашиваю:

– Дар, а почему твой брат не идентифицировал твою метку?

Секунду он смотрит на меня, а потом смеется и прижимает к груди.

– Что?!

– Ты невыносима, ежик, – шепчет он.

Потом подхватывает на руки и несет к магмобилю. Одной рукой держит меня, другой открывает дверцу, сажает меня внутрь, обходит транспорт и садится на водительское сиденье.

– Так что насчет метки? – повторяю я вопрос.

Ректор, прищурившись, смотрит на дорогу, потом поворачивается ко мне и спрашивает:

– С чего ты взяла, что он ее не идентифицировал?

Я пересказала ему нашу беседу во время прогулки.

– Согласен, – признал он. – Это странно.

– А почему не ты изначально был женихом? – задаю новый вопрос.

– Потому что по праву первородства могу сам выбирать себе супругу, – ответил Дар.

Я усмехнулась.

– Да, – кивнул он. – От судьбы не убежишь.

Смеюсь.

– Вот уж точно! Подумать только, мы с бабушкой разработали такой сложный план, а в результате все равно оказалась почти помолвленной!

– Кстати! – он поворачивается ко мне, достает кольцо коробочку с кольцом из кармана. – Ты будешь моей женой?

Улыбаюсь ему хитро так.

– Нет...

Он приподнимает бровь.

– Нет?

Киваю.

– Ну ладно, – пожимает плечами, и прячем коробочку назад в карман.

Э-э-э?! Это что такое?! Рот приоткрывается от возмущения, а этот наглый ректор, в одно мгновенье берет мою руку и надевает на нее кольцо! Секунду смотрю на свои пальцы с невероятно красивым кольцом, перевожу взгляд на ректора.

– Это как называется?! – возмущенно произношу я.

– Произвол и волюнтаризм? – нагло улыбается он.

Прищуриваю глаза.

– О, этот строгий взгляд обещает мне мученья! – смеется ректор.

– Да ну тебя! – не выдерживаю и хохочу вместе с ним.

Даринер улыбается и смотрит на меня очень внимательно.

– Что?

– Ты такая очаровательная.

Позволяю небольшой улыбочке выползти на лицо, наклоняюсь вперед и целую его в уголок губ.

– А ты такой подлиза.

Дар пожимает плечами.

– Что есть, то есть. Ну что, объясняемся с родственниками и в академию?

Я выдохнула и сказала:

–Да!

Глава двадцать пятая

Когда мы подъехали к дому моих родителей, толпа уже рассосалась. И Слава Богам! Дар вышел из магмобиля, открыл дверцу мою дверцу, подал руку, я вышла и почувствовала себя высокородной светской львицей! Нет, ну какие глупости только в голову не придут!

Дар закинул руку мне на плечи и повел в дом. А вот это уже казалось более правильным, притаила в уголках губ улыбку.

– Ну и что? Разобрались? – бабушка сидела на кушетке, закинув ногу на ногу, и разговаривала с каким-то юнцом.

– Разумеется, – улыбнулся Дар.

Бабушка кивнула и, не обращая на нас больше никакого внимания, продолжила разговаривать с кем-то. Странно, конечно, но ба всегда отличалась неповторимой манерой поведения.

Тут в холл вышли родственники Даринера. Я посмотрела на своего бывшего почти жениха, желая увидеть выражение его лица. Ну, мне было просто интересно, как он вообще смотрит на то, что вместо него женился его брат: рад или наоборот?

– Каритис, отец, – кивнул мой жених.

Молодой аморт посмотрел на нас с широкой улыбкой, подошел к брату, положил руку ему на плечо.

– Поздравляю, – сказал он с чувством.

– Спасибо, – искренне сказал Даринер. – Ты мне очень помог, брат.

На что Каритис вдруг расхохотался, выдавив «Еще как!», ну ладно и хмырь с ним – молодой еще, но вот то, что Борм тоже еле сдерживал смех, меня порядком насторожило. Я прищурилась, отошла от жениха и в очередной раз пожалела, что нет с собой метлы.

– Дорогой, – обратилась я к Дару, – ты ничего подозрительного не замечаешь?

Мой аморт с не меньшим подозрением оглядывая свою семейку ответил:

– Замечаю, ежик, замечаю.

Кивнула.

– Почти родственнички мои новообретенные, а вы ничего не хотите рассказать?

Очень уж казалась странной эта фраза «Еще как!» на фоне общей веселости. Чтобы выглядеть более внушительно, подошла к жениху, уперла руки в бока и грозно посмотрела на семейку Дара.

Каритис, кое-как удержав очередной приступ смеха, оглянулся на отца, тот ему кивнул.

– Ну, понимаете, – брат Даринера выглядел так плутовато с горящим весельем в глазах, что грозный вид я удерживала просто огромным трудом. – Дело было так...

***

Борм мин Долорес, герцог Криантанский сидел за письменным столом и размышлял о сущности бытия, когда к нему вошел секретарь.

– Милорд, – поклонился он.

– Да?

– К вам посол Его Величества.

Борм вздохнул, потер переносицу и велел впустить его.

– Приветствую, герцог Криантанский, – в кабинет вошел приятный молодой аморт.

Лорд кивнул.

– Его Величество Дирмут Пятый велел передать вам это письмо лично в руки.

Аморт подошел к герцогу и вручил ему конверт с гербовой печатью.

– Велел ли вам Его Величество привезти ответ? – поинтересовался Борм.

Посол кивнул.

– Что ж, попроси секретаря, чтобы он велел распорядиться о комнате для тебя.

И не обращая более внимания на посла, герцог вскрыл конверт и стал читать. Суть письма заключалась в том, что Камийскому королевству очень выгодно начать налаживать отношения с соседним Миралтиским (из которого аморты уже с давних пор по-тихому воруют ведьмочек), для укреплений отношений нужно заключить политический брак. Так как все дети обоих королей уже пристроены, то под прицел попали герцогские детишки. В общем одному из двух сыновей Борма предлагалось жениться на дочери герцога Кергервабирского, которая к тому же является ведьмочкой и внучкой небезызвестной Арианы мин Тергессы.

«А что? Неплохо» – подумал Борм и улыбнулся, теперь предстояло убедить в этом Даринера.

Этим вечером...

– Я сказал, нет! – резко ответил Даринер мин Самитрэн.

– Как ты не понимаешь, сын?! – в который раз уже восклицал Борм. – Ведьма, богата, именита – что может быть лучше?

Фиолетово-голубоглазый аморт посмотрел на отца.

– Я пользуюсь своим правом первородства и отказываюсь жениться на выбранной тобой или кем-то другим девушке. Мне сейчас не до свадеб! У меня скоро презентация первого магмобиля, защита проекта по схожести сущности магии у ведьм и амортов, а в конце лета я уезжаю в Миралтийское королевство по просьбе Его Величества Дирмута Пятого.

Слова сына стали для Борма новостью.

– И что ты собираешься там делать? – удивился герцог.

– Работать, – пожал плечами Дар.

– Кем?!

– Ректором магической академии колдовства и стихийной магии.

Борм сел.

– И когда ты собирался мне сказать об этом?

– Я говорю сейчас.

– Та-ак... То есть ты отказываешься жениться?

Даринер кивнул.

– Хорошо, можешь идти.

Герцог повернулся к окну. «Нет, ни в коем случае нельзя женить Каритиса. Во-первых, он еще молод, во-вторых, его магический дар не так силен, да и кто знает, чего он натворит в Миралтийском королевстве! А Даринер самолично решил туда направится... Что же делать?» – размышлял он. Борм позвал секретаря.

– Достань мне лучшего шпиона всех королевств, он должен добывать информацию из ничего, ясно?

Через час в кабинете лорда, стоял молодой парень лет двадцати на вид. Герцог доверял своему секретарю, поэтому не решил сомневаться насчет шпиона.

– Мне нужны все сведения о младшей дочери герцога Кергервабирского. Все до единого, – твердо сказал он.

– Раз надо, так будет, – ухмыльнулся парень и исчез.

Лорд улыбнулся. Через день он уже читал досье своей будующей невестки.

– Да неужели? Магическая академия колдовства и стихийной магии? Нет, определенно, это судьба!

По лицу герцога расползлась довольная улыбка.

***

Рассказ Каритиса я слушала, не веря своим ушам, очевидно жених тоже.

И тут, как озарение, как вспышка. Я стала наступать на почти деверя.

– Только не говори мне, что ты заколдовал мою метлу, – угрожающе прошипела разъяренная ведьма в моем лице.

Брат Дара с извиняющейся улыбкой стал отходить.

– А та тонна пыли в холе, тоже твоя работа?

По его глазам поняла, что таки да. Глаз задергался, а потом я осознала еще кое– что, и это кое-что больно ударило по моей самооценке.

– А тогда мое представление было бесполезным? Ты и так не собирался жениться на мне?

– Нет, ну почему, – вступил в разговор Борм. – Ты нам очень помогла Аралимираин, нам даже не нужно было придумывать причину, по которой Каритис не может жениться.

– Но ты меня настолько поразила своим внешним видом, а потом так заболтала, что я, честное слово, забыл, что от меня требовалось.

Отступаю к жениху. Чувствую на себе его внимательный взгляд, затем меня крепко обнимают и начинают что-то очень грозно говорить Борму и Каритису. А я... я стояла, уткнувшись лбом в плечо Дара.

Ну и какая я ведьма?! Да меня только ленивый не облапошил! Ада – гадина гадская, избалованная дурочка, прикинувшаяся невинной овечкой, вообще меня чуть не убила. Каритис с Бормом заставили играть по их правилам. Великая и всемогущая Аралимираин с нехилыми задатками лидера, разбирающаяся в психологии – крутая ведьма, ага как же! Да, зарвалась ты, Мира... зарвалась... Это называется – получи билет на бесплатное падение с небес на землю.

Так, секунд тридцать подепрессировала, и хватит! Ишь, нюни распустила! Вы только поглядите на нее! Какая бедная и несчастная! Ну, облапошили и облапошили, с кем не бывает! Крут не тот, кто не оступается, а тот, кто оступается, набивает шишки, но все равно прет вперед!

Хорошие это мысли... правильные... осталось только себя убедить, и реабилитировать самооценку, которая валяется трупиком на задворках сознания.

– Ежик? – услышала я голос жениха над ухом.

– М?

– Из-за чего ты расстроилась?

– Чувствую себя пешкой, – ответила я ему честно и услышала мягкий смех. – Что смешного?

Он обнял меня за плечи и сказал:

– Ой, не расстраивайся, Ари. По сути, ты попала только в две шахматные партии, а я вообще в три. Будем такой милой семейкой облапошенных дурачков, зато счастливых.

Невольно улыбаюсь и поднимаю голову. Встречаюсь с веселым взглядом аморта.

– Из тебя ужасный утешитель, – весело усмехаюсь я, – с точки зрения психолгии. Но знаешь, твой метод, как ни странно действует.

– Может мне написать книгу? – приподнимает он бровь.

Поднимаю глаза вверх, обдумывая эту мысль.

– Нет. Я так тебя вообще видеть не буду.

– Эгоистка, – смеется он, в его потрясающих глаз сверкают искры.

– Возможно, – признаю я. – Но ты все равно меня любишь.

Он ничего не отвечает, только наклоняется ближе, но тут я прижимаю палец к его губам, останавливая. Даринер поднимает брови. Усмехаюсь.

– А нечего было на всяких воздушниц следилки ставить!

– Это что месть?

– Она самая, – киваю я.

Затем вырываюсь из его объятий, отхожу на несколько шагов, поворачиваюсь к внимательно следящему за мной жениху.

– Ну, поехали что ли в академию?

– Аралимираин, – зовет меня Каритис.

Оборачиваюсь.

– Я очень рад, что у меня такая неунывающая свояченица, – усмехается он и подмигивает.

Ехидно улыбаюсь.

– А я не очень рада, что у меня такой интриганистый деверь и не менее интриганистый свекор, – кидаю взгляд на улыбающегося Борма, – но переживу как– нибудь.

Все аморты засмеялись.

– Она прелесть, – говорит герцог Криантанский Дару.

– Спасибо, – киваю, – но я вообще-то здесь.

– Не будь колючкой, – усмехается Каритис.

– Ари не колючка, а ежик, – подходя ко мне, возражает с улыбкой Дар.

Что за манера говорит обо мне в третьем лице, в моем присутствии!

– Конечно, зайчонок, – ласково отвечаю я, но куда деть усмешку?

Брат Даринера хрюкает от смеха.

– Вы убойная парочка, – ржет он.

– Даринер, пойдем, я и так пропустила кучу занятий, – со вздохом повторяю я.

– Ты права, – он целует меня в висок, затем прощается с семьей, а потом мы наконец-то возвращаемся в родную МАКИС.

Даже не верится! Я ведь уже была готова к тому, что никогда не увижу академию! Башенки, встречайте меня! Я вернулась!

Пройдя через ворота, я почувствовала, как на мое лицо сама собой вылезает просто громадная улыбка.

– Ты рада? – спросил ректор.

Киваю, потом целую его в щеку и говорю:

– Ну, все, я побежала.

– Куда интересно, – удержал меня за руку Дар.

Я растерялась.

– В общежитие.

– Ты живешь со мной.

– Обойдешься, дорогой, – улыбнулась я. – До свадьбы никаких совместных проживаний.

Аморт усмехнулся.

– Как насчет того, чтобы сыграть свадьбу завтра?

– Нет, через два месяца, как и положено, – улыбнулась, мягко вырвала руку и не оглядываясь понеслась в общагу.

Нет, конечно, душ жениха-таки манил к себе, но месть – дело святое!

Поднимаюсь на пятый этаж, распахиваю дверь и сталкиваюсь нос к носу с Алей. Она секунду смотрит на меня, а потом, как заорет:

– Мира! Где ты была?! Где ты была, я тебя спрашиваю?! Исчезла из бара, оставив меня там совершенно одну! И теперь у тебя хватает наглости вот так вот вламываться в нашу комнату, как ни в чем не бывало!

Слушаю ее с улыбкой, а потом обнимаю.

– Ты не поверишь, что со мной было, – шепчу я.

– Да, это должно быть действительно грандиозным событием, если ты даже не удосужилась сообщить, что с тобой все в порядке, – ворчит она.

– Ты еще не читала журнал? – спрашиваю ее.

– Нет.

– Это хорошо... Садись, я буду говорить долго и нудно.

Она настороженно на меня покосилась, но все же села, а я начала рассказывать все. Тайну скрывать уже не имеет смысла, все равно она в журнале или в газете все прочтет, тем более, я хочу, чтобы она была на моей свадьбе. Когда я закончила, Аля выдала:

– Ну, Мирка, ты даешь!

Глава двадцать шестая

– Мира, ты не можешь прийти на свою свадьбу в штанах, – в который раз повторяла Аля. – Как ты не понимаешь? Даже если тебе плевать на общественное мнение, есть же традиции! И потом, подумай обо мне! Я как подружка невесты, должна организовывать различные конкурсы, а так у меня половина программы летит!

Я стояла у стены и стукалась об нее головой.

– Кто, – бамс, – тебе, – бамс, – сказал, – бамс, – что я, – бамс, – собираюсь, – бамс, – надеть, – бамс, – штаны?

– Ты! – завопила подруга и обвиняюще ткнула в меня пальцем.

Поворачиваюсь к ней.

– Нет, я сказала, что не пойду в платье, которое купила для меня мама, – задумалась. – Ну, может я выразилась несколько некорректно.

«Да что б я! Это платье! Да ни за что на свете! Не надену платье, пусть она хоть тухлыми помидорами забросает! Не надену и точка!»

Аля сложила руки на груди и скептически приподняла бровь. Я замахала на нее руками.

– Ну, ладно-ладно, – окончательно капитулировала я, – возможно, я высказалась совсем непонятно…

Она села на кровать.

– Мира, что ты собираешься делать? Свадьба завтра. У тебя ни платья, ни украшений, ни договоренности насчет прически, потому что ты отказалась от всего, что сделала твоя мать.

Я киваю.

– Вот поэтому мы с тобой сейчас едем за покупками!

– Что?! – закричала Аля. – Ты выжила из ума! Совершенно точно! – потом вздохнула. – И как мы поедем? Ректор забрал твою метлу, чтобы очистить от влияния своего брата, а моя – сломана.

Широко улыбаюсь, хватаю ее за руку и тащу вниз, там нас ждет Марк.

– Мира, Аля, – кивает он нам.

Она смотрит на меня с широко раскрытыми глазами.

– Я поняла! Ты тупо хочешь бросить нашего красавчика-ректора, который обожает тебя до безумия и сбежать с Маркусом, а я должна вас прикрывать! Ну, уж нет, подруга! В этом я тебе помогать не буду!

Пару секунд ошарашено таращусь на нее, а потом разражаюсь смехом.

– Ты – фантазерка! Нет, просто Марку недавно родители подарили платформу…

Для справки, платформа – это такой летающий диск, диаметром примерно полтора метра, с перилами и поместимостью – три человека, а летает он на воздушной подушке. Довольно распространенная штукенция.

– И вы хотите улететь на ней?! – не отставала от своей бредовой идеи Аля. – Вы сошли с ума! Оба!

Марк просто молчит и с улыбкой смотрит на нас.

– Аля! – прикрикнула я на нее. – Он нас отвезет до центра и поможет выбрать платье! Не представляешь, сколько я его уговаривала! Не пугай его, а то убежит, и на чем мы поедем?!

– Да у твоего жениха – магмобиль! Кстата-ати, – она коварно улыбнулась, – а как ректор относится к тому, что ты тут с Марком на платформе собираешься летать?

Я невольно вжала голову в плечи и заозиралась, заметив это, подруга захохотала. Шикнула на нее.

– Все, на выход!

И мы пошли, крадучись, переглядываясь. Боги, надеюсь, Дар не узнает… а то он со своей ревностью, что б ее…

До магазина мы добрались без приключений. Вошли, и снова та же картина, что и в прошлый раз:

– Это дорогой магазин.

– Проводите нас в свободный салон, – голос настолько похож на маменьки, что аж страшно!

Снова метаморфозы в продавщице и нас ведут прямо по коридору, открываю дверь.

– Чего изволите?

– Простые, элегантные платья в пол белого цвета.

Марк сел на кушетку и удрученно вздохнул.

– Это вообще надолго?

Оценила его состояние.

– И напитки, будьте любезны.

Девушка удалилась, Аля чувствовала себя более уверенно. Она посмотрела на нас.

– Знаете, ребят, какой вопрос меня волнует?

– Нет, – ответили мы вместе.

– Получается, ты, Маркус, знал, что наша Мира совсем не Мира, а аж Аралимираин?

Он вздохнул.

– Не-а, не знал.

Аля захлопала глазами.

– То есть… как?!

Две пары глаз устремились на меня. Я фыркнула.

– Просто у бабушки в хижине мы жили под липовыми именами, а до определенного времени Аралимираин просто не было. Была Арамира Ваир и, честно говоря, только она и существует.

Парни восприняли мою историю вполне нормально: сначала был десятиминутный ступор, а потом эти дурачки стали прикалываться, мол: все, мы по определению круты, у нас знаменитость в корешах.

Пришла девушка, впереди везя передвижной шкаф с множеством вешалок, и началось… Я примеряла одно платье за другим, выходила и слышала дружное «Нет!» от моей группы поддержки (хотя о какой вообще поддержки может идти речь?!), от моей группы критики.

Марк попивал коктейли, Аля держалась от них подальше, наверное, не забыла еще нашу гулянку.

Я со вздохом взяла очередное платье, переоделась, вышла и покружилась. Группа критики, как ни странно, молчала.

– Столик-столик, я табуретка, прием! – попыталась растормошить их я, но они просто во все глаза смотрели на меня.

– Это то, что надо, – выдохнула Аля.

Марк просто кивнул и залпом допил коктейль. Обернулась к зеркалу. На первый взгляд очень закрытое платье, прямо-таки пуританское: вырез под горло, длинные рукава. Первый подвох чувствуется в фасоне: платье облегает тело вплоть до ягодиц, а дальше свободно струится. А вот когда смотришь на спину, которая, к слову, абсолютно обнажена, ощущаешь степень попадоса (исключительно для мужчин) во всей красе. Края платья придерживает лишь тонкая нить из белого золота.

Мысленно прикидывая в голове, убьет меня за такое Даринер или нет, пошла переодеваться в свою родную форму. Прейдя к мысли, что мне точно не поздоровится, вышла к друзьям.

– Ну, по домам? – предложила я мрачно.

– Что случилось? – заботливо спросил Марк.

– Да так, – отмахнулась. – Просто представляю реакцию Дара.

Друзья переглянулись и заржали.

– Вы чего?! – удивилась.

– Я то-оже представил, – выдавил друг.

– Ага, чур, я покупаю ленточку для ребенка! – поддержала его Аля.

Подошла к ним и дала по подзатыльнику.

– Пошляки!

– Святая невинность! – не остался в долгу Маркус.

Фыркнула.

– Пойдемте уже, бывалые соблазнители! Марк подбросишь меня до дома?

Он кивнул.

Утром в мою комнату ворвалась Аля, бабушка и еще три незнакомых мне тетки. В этот момент, я как раз вышла из душа.

– Вы чего?! – возмутилась я, запахиваясь в халат.

– Как это чего?! У тебя свадьба через четыре часа! – ответила мне бабушка аналогичным тоном.

После этих слов моя свобода действий резко скатилась к нулю. Меня схватили, посадили на стул, одна девушка взялась за мои волосы, другая за ногти, третья за лицо. Первые пять минут я была просто в шоке, поэтому молчала, но потом...

Резко вскочила, оттолкнув этих воинов красоты, подбежала к зеркалу. На лице у меня уже намечался хорошая такая маска, под которой меня узнать можно с трудом, волосы уже были закручены в непонятно что.

– Ба, – недобро начала я. – Это что за дезертирство на вражескую сторону?!

Я обвиняюще указала на свое лицо и повернулась к бабуле.

– Ари, свадьба есть свадьба, тут нужно соблюдать традиции, – она пожала плечами.

– Так, кошмар с лица убрать, букли эти распустить, про ногти ничего не говорю, они мне нравятся.

Я снова села, а встала только спустя два часа. Макияж подчеркивал мои глаза, делая их более выразительными, губы были чуть тронуты блеском, волосы уложены в объемный пучок на затылке, пару прядок были пушены около лица. Удовлетворенно кивнула. Потом надела платье и повернулась к бабуле и Але.

– Супер, – высказалась подруга, которая к слову выглядела тоже ошеломительно.

– Красавица, – это уже ба.

Улыбнулась, затем мы сели и стали ждать. Мое сердце билось быстро и четко, внутри летали взбешенные бабочки, голова чуть кружилась.

– Мир, – шепотом обратилась ко мне Аля.

– М?

– А вы уже... ну...

Я засмеялась.

– Нет.

– Нет?! – удивилась подруга.

– Говорят, мы – девы мщенья,

Как выносит нас земля,

Прочь откиньте все сомненья,

Это вовсе не брехня!

Ой-ля-ля, ой-ля-ля,

Это вовсе не брехня,

Ой-ля-ля, ой-ля-ля,

Эх-ма! – напела я и ехидно улыбнулась.

Бабушка с Алей вытаращились на меня.

– Ведьма! – с поразительным единодушием выдохнули они.

Я пожала плечами. По комнате разнесся дружный смех.

Вот пришло время, выходя, я накинула белую мантию, глубоко вздохнула и пошла навстречу своей судьбе.

Спускаясь по лестнице, не видела никого и ничего, только моего аморта, стоящего рядом с волхвом.

Он во все глаза смотрел на меня, в его глазах, было обещание, такое огромное обещание, что мол: отольются кошке мышкины слезки. В смысле получу я за свою месть по всей программе. А уж когда я, спустившись с лестницы, закружилась на месте, и мантия слетела с плеч, показывая платье во всей красе, я откровенно пожалела о том, что затеяла всю эту месть. «Отрабатывать» теперь придется по полной программе, даже, наверное, сверхурочно!

Но вот я, наконец, подошла к Даринеру, он очень нежно взял мою руку и волхв начал церемонию.

Мой ректор улыбался мне мягко, нежно, но одновременно с этим так... самодовольно! Я не знаю, как у него получается так улыбаться, но я от этого тащусь! (Только тс-с! Это секрет!)

Голос волхва доносился до меня словно через вату, первые отчетливые слова были:

– Согласен ли ты, Даринер мин Самитрэн, граф Домилосский, эльгерцог Криантанский (прим. эльгерцег – наследный сын герцога) взять Аралимираин мин Тадиа в законные жены...

И снова вата в ушах.

– Я, Даринер мин Самитрэн, граф Домилосский, эльгерцог Криантанский, беру тебя, Аралимираин мин Тадиа, в законные жены, клянусь быть с тобой в богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

– Согласна ли ты Аралимираин мин Тадиа взять Даринера мин Самитрэна, графа Домилосского, эльгерцога Криантанского в законные мужья...

Снова вата, а потом... все молчат, а я осознаю действительность с трудом, смотрю в глаза Дара и забываю обо всем на свете.

– Ежик, – шепчет он, – если ты не произнесешь слова клятвы, я точно запру тебя в башне и буду пытать до тех пор, пока ты не согласишься выйти за меня замуж.

Показываю ему кончик языка.

– Я, Аралимираин мин Тадиа, беру тебя, Даринер мин Самитрэн, граф Домилосский, эльгерцог Криантанский, в законные мужья, клянусь быть с тобой в богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

Волхв снова начал что-то болтать, что именно? Не знаю, и честно говоря, мне фиолетово, я не особо религиозна. Важнее сейчас была многообещающая улыбка Дара. А потом он наклоняется ко мне. Наблюдаю, как его губы медленно приближаются к моим, закрываю глаза, и потом как вспышка – долгожданное соприкосновение, и водоворот эмоций!

Обхватываю аморта за шею, стремясь быть ближе, в голове ни одной мысли, они все убежали праздновать мою свадьбу. Руки... мужа сначала осторожно, а потом все настойчивее обнимают за талию и прижимают к себе.

Затем он чуть отстраняется, открываю глаза и ловлю его взгляд. Сердце сжимается, и я, больше не в силах сдерживать маленький секретик, который бьется внутри, выдыхаю:

– Люблю тебя.

Его глаза вспыхивают и он отвечает:

– Люблю тебя, ежик.

Потом улыбается очень хитро и спрашивает:

– Ежик, для тебя банкет принципиально важен?!

– Не-а, – отвечаю тут же.

– Это хорошо, – говорит он, быстро целует меня, а потом громко говорит: – В общем, спасибо, что пришли, вас ждет развлекательная программа и пиршество, а мы вынуждены вас покинуть.

И не дожидаясь реакции от ошеломленной публики, мы исчезаем в вихре портала.

Появляемся мы в светлой комнате, на рассмотрение интерьера у меня просто нет времени, так как аморт настойчиво целует, прикусывая мою нижнюю губу. Я отвечаю со всей страстью. Эмоции кружат голову, опьяняют хлеще любого алкоголя. Чувствую, как волосы рассыпаются по спине, а муж пропускает их сквозь пальцы, затем массирует мне затылок, при этом его другая рука блуждает по моему бедру.

А потом он внезапно разворачивает меня спиной к себе, я замираю, немного шокированная сим действием.

– Дар? – спрашиваю я, чувствую поцелуй в шею.

– ш-ш-ш, мне кажется, я ждал вечность, чтобы коснуться тебя, – шепчет он и целует в плечо, его руки гладят меня по животу, рождая сотни мурашек, разбегающихся по моему телу.

– Всего-то два месяца, – все же не могу ехидно не заметить.

– Это у тебя «всего-то», – смеется он тихо, и я чувствую, как вибрирует его грудная клетка, – а у меня «целых».

Костяшки его пальцев скользят вниз по моей руке.

– Я не хочу торопиться.

Поцелуй в ушко.

– Хочу наслаждаться тобой медленно...

Поцелуй в затылочную часть шеи. Я невольно вздрагиваю и закусываю губу.

– Хочу изучить твое тело...

Не знаю как там он, а мне хочется просто сорвать с него одежду, но чувствую, что ту командую не я.

Медленно и нежно одаривая мою кожу поцелуями, он постепенно спускал с моих плеч платье, я не могла нормально соображать от эмоций, а он подхватил меня на руки и положил на кровать. Я наслаждалась каждым его прикосновением, тихо постанывая от нетерпения, а он все мучил меня своей нежностью... Мне казалось, что я поднимаюсь на небеса, каждый раз, когда он трепетно касался губами моей кожи, которая стала невероятно чувствительна... каждая клеточка меня жаждала его прикосновений...

– Ари, – шепчет он, склоняясь к моему лицу.

Мысли путались

– Да?

Встретилась с его разноцветными глазами.

– Я люблю тебя.

И вспышка! Очень-очень больно... Чувствую поцелуи на лице, нежные прикосновения к груди, животу. И снова вознесение на небеса. Так много эмоций... так много чувств... и совершенно не хватает слов, чтобы выразить их. Поэтому они кипят внутри, бурлят, плавят мои органы, создают давление и пытаются разорвать меня на маленькие кусочки наслаждения, но все еще томятся где-то внутри... И наконец, взрыв! Я распалась на крошечные осколки... Даринер прижимает меня к себе.

– Дар, я тоже тебя люблю, – выдыхаю ему в плечо и знаю, что он улыбается.

***

Спустя пять месяцев...

– Что?! – вскакиваю я.

– Мы едем на практику! Представляешь?! – орет дурниной Марк.

– Но почему вы уезжаете в соседнее королевство?! Почему не проходите практику здесь?! – заламываю в отчаянии руки.

Он переглядываются, а затем смотрят на меня очень выразительно.

– Понятно, – киваю я.

Разворачиваюсь и выбегаю из столовой. Что ж... кто там говорил, что замужество это болото, что женщина просто увязает в трясине?! Не знаю, кто сказал такую глупость, ну... а может мне просто повезло? Семейная жизнь с моим амортом настоящий рай. Каждые выходные мы куда-нибудь уезжаем, например, в прошлый раз мы исследовали пещеру Тукару, в которой нашли пару трупов, и я таки смогла их поднять! Счастью не было предела, как и страху, потому что поднять-то я их подняла, а успокоить никто из нас их не смог, поэтому мы очень бодро убегали от них, при этом очень «жизнерадостно» вопя. Кстати, меня конкретно надули, так как никаких поблажек муж в плане учебы не давал. И это правильно, ведь будь иначе, я перестала бы его уважать. Единственное, что меня порой очень доставало – его ревность! О-о-о, это что-то с чем-то!

И вот сейчас, я мчалась в кабинет к любимому мужу, на входе привычно подмигнула секретарю, он осторожно помахал рукой (это, прогресс!).

– Дорогой! – я распахиваю дверь и врываюсь в помещение.

Муж ловит меня в объятья.

– О, ежик, – он улыбнулся. – Я соскучился, – поцелуй в уголок губ. – Уже думал снять тебя с занятий.

Изображаю возмущение.

– Как вы можете, господин ректор! Учебный процесс – это святое!

– Общение с мужем еще более свято, – не соглашается он.

– Разумеется, во время свободное от учебы! – ухмыляюсь в ответ.

Он смеется.

– Ежик, ты сегодня особо вредная.

Точно! Я же по делу.

– Дорого-ой, – тяну я.

– Да, дорогая? – улыбается во все тридцать два он и обвивает хвостом мою ногу.

– Любимый!

– Да, любимая?

– Это твоих рук дело?! – рявкаю я.

Его брови удивленно ползут вверх.

– Что именно?

– Практика! Не прикидывайся невинной овечкой!

– А что такое?

– Какого хмыря ты отправляешь моих мальчиков в другое королевство?! – грозно спрашиваю.

Тут же хвост стягивается на моем бедре, глаза мужа сужаются, объятия становятся крепче. Ой.

– Твоих?

Сглатываю.

– Мальчиков?

–М...

– Твоих мальчиков? – переспрашивает он.

– Эм... ну я... в смысле... хотела сказать... – замямлила я.

Ну, не могу нормально соображать, когда он становится таким грозным, это меня просто очаровывает! Может это у амортов какой-нибудь эффект такой? ну, типа муж в гневе... жена в экстазе...

– И ты еще спрашиваешь, чего это я ревную! Надо, наверное, и мне найти себе «своих девочек»!

Соображалка тут же включилась.

– Ага, сейчас! За тобой и так пол академии бегает, не взирая на то, что у тебя есть жена!

– Ревнуешь? – проникновенно спрашивает он, наклоняясь ко мне.

Молчу. Нет, так не честно! У нас же с парнями чисто дружеские отношения! Хотя... толпа гипотетических подруг рядом с МОИМ амортом – не радует!

– Вот и я ревную, поэтому, твоим парням будет очень хорошо в соседнем королевстве! Можно сказать, что я вообще им путевку в жизнь подарил, шанс на миллион!

Возмущенно пыхчу.

– Но...

– Е-е-ежи-и-ик, – говорит он мне в ушко. – Все мы закрыли тему. Парни едут в мое родное королевство, проходят там практику и через год возвращаются. Но есть другой вариант...

Смотрю на него, а он улыбается и продолжает:

– Я прячу тебя в нашем доме, никому не показываю, и ты тогда будешь принадлежать только мне. Твое внимание будет только моим. Твои мысли только обо мне.

Улыбаюсь, встаю на цыпочки, обнимаю руками его за шею и выдыхаю:

– Ага, мечтай, муж!

– Тогда ты одобряешь первый вариант?

– Ненавижу, когда ты так делаешь! – высвобождаюсь из объятий, сажусь в кресло и подпираю голову рукой. – Это все равно, что сказать: «Ты будешь мыть посуду или полы?». А вот предложить просто полежать на диване – это не по нашей части!

Дар смеется и говорит:

– Обожаю твой образ мыслей.

Криво улыбаюсь.

– Спасибо, он мне тоже нравится.

Муж садится за стол.

– У тебя занятия через пять минут, Ари.

Вот всегда так... семейная жизнь семейной жизнью, а учеба по расписанию... Вздыхаю, подхожу к нему, чтобы получить прощальный поцелуй.

Затем иду на выход, у самой двери останавливаюсь, что бы поправить чулки.

– Ари! – слышу я рык, ехидно усмехаюсь и убегаю.

Спустя три месяца...

Ярко светило солнце, пели птички, дул легкий ветерок.

Отдохнувшая после летних каникул, я, насвистывая, шла к общежитию, чтобы увидеть Алю. Шкала паршивости давно исчезла из моего понятийного аппарата. Сейчас почти всегда настроение было на отметке «прекрасно». Перед общежитием я услышала знакомые визги, крики, но вот к чему я была совершенно не готова, так это к тому, что навстречу выйдут мои змеечки и начнут что-то наперебой верещать, суляя мне какую-то тряпку.

– Стоп! – гаркнула изо всех сил, взяла суляемое, развернула. – Что это?!

– Форма! – завыли они.

Мои глаза полезли на лоб, и я ошарашено выдала:

– Вот это?! Форма?!

Формой оказалась развернутая мной тряпка. Платье черного цвета длиной до икр было обезображено рукавами-разлетайками и разрезами по бокам, доходящими до колен. Потом мне еще сунули башмаки аля обувь-сто-лет-назад. У меня задергался глаз.

– Кто?! – только спросила я очень грозно.

– Ректор! – ответили они хором.

Ректор, значит, ну хорошо... И я, разъяренной фурией, понеслась к нашему дому. Нет, это ж надо! Он глумится над святым! У-у-у, белобрысик хвостатый! Гад разноглазый! Ну, ничего, я сейчас с ним потолкую, и он все поймет! Еще как поймет! Я же ведьма! А ведьмы не сдаются!

Эпилог

– Ма-а-ам!

Я наклонилась над котлом и осторожно, щипцами кинула туда маленькую гранулу. Жидкость забурлила, закипела и – ба-бах! Еле успела отскочить, сердце билось в груди пойманной птичкой. Ну, блин! Как так-то? Я же все рассчитала! Неужели хмыриной слизи надо меньше?

– Да, радость моя? – откликнулась на зов.

Через минуту дверь в мою лабораторию открылась и вошла дочурка. Очаровательный ангелочек с кудрявыми белыми волосами, фиолетово-зелеными глазами и белым хвостом с бантиком на конце.

– Мама, Киар говорит, что я – не ведьма! – маленькая Миали шмыгнула носом.

Опускаюсь перед ней на колени.

– Глупости! Ты у меня самая настоящая вредная маленькая ведьмочка!

Беру ее ладошки в свои и целую маленькие пальчики, малышка смотрит на меня с надеждой в огромных глазах с вертикальными зрачками.

– А Киар говорит, что ведьм с белыми волосами не бывает! Не хочу белые волосы! – доча топнула ножкой.

Смеюсь, подхватываю ее на руки и выхожу из лаборатории. Щелкаю Миали по носу и целую в лобик.

– Запомни, солнышко, отличительные черты внешности или характера делают тебя особенной!

Маленькие ручки обнимают меня за шею.

– Не хочу быть особенной!

Ладно, меняем тактику.

– Тогда, докажи Киару, что ты ведьма! И еще какая!

– Как? – спрашивает она меня шепотом.

– Сделай ему какую-нибудь пакость, – также шепотом отвечаю я. – Только – тс-с-с! Папе ни слова, договорились?

В глазах моей малышки зажигаются привычные хитрые огоньки, она хихикает и кивает, кудряшки тут же падают на лицо. Улыбаюсь, убираю ее волосы назад и снова целую в лобик, затем опускаю малышку на пол, поправляю на ней платьице и заговорщицким тоном спрашиваю:

– Уже придумала?

Она снова хихикает и кивает.

– Ну, вперед!

И легонько дергаю ее за волосы. Миали тут же убегает. М-да… Киар – это наша головная боль. Аля оставила мне своего бесенка и укатила с мужем в «отпуск». Ребята не поладили с первых дней, Киар на два года постарше Миали, и поэтому вечно ее обзывает, а моя малышка пытается не дать себя в обиду. В основном это у нее получается, конечно, если мальчик не встает на любимую мозоль, как сейчас.

Когда Аля привезла мне сына, я сначала подумала, что все будет замечательно, детишки подружатся, но сейчас…

Потерла нахмуренный лоб и вернулась в лабораторию. Эксперимент номер пять начинается! Но как только я взяла склянку со слизью, наверху послышались крики. Да что же это такое! Никаких условий для работы! Ну, Дар! Ну, погоди! Вернешься, я тебе покажу, как оставлять беременную жену с двумя бесятами!

Со звоном поставила склянку назад, скинула лабораторную мантию и пошла наверх. А наверху, в зале, который я с такой любовью обставляла различной мебелью, был хаос. Повсюду разбросан пух, диван облит синей краской, а под потолком качается Киар.

Я просканировала взглядом комнату, но дочурку не нашла. Посмотрела на темноволосого парнишку перепачканного в краске и перьях.

– Доброе утро, Киар, – поздоровалась и улыбнулась.

Он перестал вопить.

– Здравствуйте, тетя Мира.

Оглядываю комнату еще раз, а затем пытаюсь углядеть на чем же висит сынок моей подруги. К моему удивлению, ничего не было видно.

– М-м-м, Киар, ангел мой, скажи, пожалуйста, как ты сюда попал?

– Меня позвала Миали, я прибежал, а потом, когда я встал там, где стоите вы, внезапно на меня вылилась краска, а потом посыпался пух.

Так-так-так…

– Ладно, не боись, сейчас я тебя сниму.

Я раскрыла ладони и из меня потекла зеленая магия, она постепенно обволакивала всю комнату, потом обернулась вокруг мальчика, а затем все исчезло. Залу, как и Киару, был возвращен прежний вид.

– Ну, мама-а… – услышала недовольный стон дочурки, она вылезла из-за дивана и встала передо мной, скрестив ручки. – Ты все испортила.

Я только улыбнулась. Парнишка посмотрел на мою малышку и возмущенно сказал, сжав ручки в кулачки:

– Зачем ты это сделала?!

Она мотнула кудрявой головой и с несвойственным детям ехидством ответила:

– А с чего ты решил, что это я! Тут явно ведьма поработала, а я же ей не являюсь!

И она показала ему язык. Киар открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его и надулся. Моя девочка выглядела до невозможности довольной собой. Покачала головой и села на диван, похлопала с обеих сторон от себя, приглашая детей присоединиться, когда они тоже уселись, я начала торжественным тоном.

– Киар мин Дарика, Миали мин Самитрэн, вы враждуете вот уже неделю, это долгий срок, согласны?

Посмотрела на них по очереди и, дождавшись их неуверенных кивков, продолжила:

– Предлагаю вам заключить перемирие.

– Нет! – тут же хором выкрикнули они.

– Подождите, – подняла палец вверх, – сначала выслушайте условия. Киар, ты больше не будешь дразнить Миали, а ты, Миали, не будешь подстраивать Киару разные пакости. Согласны?

В ответ тишина, я хлопаю себя ладонями по бедрам, встаю и говорю:

– Ну, вы, в общем, думайте, а потом скажите мне ответ.

Выхожу из комнаты, иду на кухню. Захотелось чего-нибудь сладенького. Взяла большой кекс, положила его на тарелку, села за стол и хотела уже было его съесть, как вдруг меня озарила идея. Видите ли, дорогой муж уехал на важную встречу, меня с собой не взял, так еще плюс к этому оставил со мной две враждующие группировки. И неважно, что у него важный разговор со спонсорами – это вообще не оправдание! (Дар также работал ректором, но жил здесь, в городе, вместе с нами, а в академию перемещался порталом).

Внутри поднялось знакомое предчувствие шалости. Я наложила на кексик оживляющие чары отсроченного действия, сбегала за взрывосмесью, которая хранилась в особом месте, чтобы дети не смогли достать, и подвесила капельку жидкости над кексом. Бу-ха-ха! Я само зло! Изредка прерываясь на хихиканье, заканчивала читать заклинание. Ну и пусть моему ребенку уже пять лет и я беременна вторым! Ну и пусть я – уважаемая в обществе ведьма и Кробельский лауреат (мне была вручена Кробельская премия за открытие новой базы для зелий вместо слез девственниц)! Главное, что у меня в душе, а в душе у меня была жажда шалости!

– Ежик! – услышала я и сбилась с ритма.

Ну вот! Теперь все заново читать надо будет! Да и вообще, сейчас всю контору мне тут спалят! Объект шалости прибыл раньше намеченного времени!

– Да, любимый! – отозвалась я и выбежала в коридор, где тут же была схвачена в объятия.

Даринер улыбнулся мне, но потом закатил глаза и спросил с улыбкой:

– Ну, и что-то опять сделала?

– Я?! – состроила выражение оскорбленной невинности на лице. – С чего ты взял?! Он чмокнул меня в висок и стал перечислять:

– У тебя движения порывистые, щеки красные и глаза горят.

– Ничего я не сделала! Все хорошо! – мило улыбнулась.

Муж усмехнулся, огляделся, потом медленно отошел от меня и пошел на кухню.

– Стой! – крикнула я и побежала за ним.

Аморт стоял у входа, скрестив руки на груди, и смотрел на кекс.

– Я так понимаю, это оно?

Обиженно отвернулась от него и щелкнула пальцами, мой почти заколдованный кексик стал самой обычной выпечкой.

– Е-е-ежик, – почувствовала, как меня обнимают со спины и целуют в шею. – Что случилось?

– Ничего! Просто чего ты уехал, а меня с двумя детьми оставил?!

– Потому что я был на светском мероприятии, которое ты не очень любишь, ты бы стала раздражительной, а волноваться тебе вредно. Детей оставил с тобой, потому что ты вчера сама меня об этом попросила.

Повернулась и ткнула пальцем ему в грудь.

– Так нечестно! Тебя даже упрекнуть не в чем!

Он только улыбнулся, его разноцветные глаза лучились нежностью и заботой. Я привычно забыла обо всем, мы одновременно потянулись, друг к другу за поцелуем, как...

– Ну вот, я же сказал, что мы не вовремя, – услышала я голос Киара.

– Тс-с-с, – шикнула в ответ дочурка. – Сейчас самое интересное начнется, а ты болтаешь, они же услышат!

– Что «интересное»? – уже шепотом спросил мальчик.

– Не знаю. Но есть у меня подозрения, что меня и тебя совсем не аист принес... И подсмотренное сейчас приоткроет завесу таинственности, которую окутывает наше появление в этом мире....

Я встречаюсь с лучащимися смехом глазами Дара, секунду мы смотрим друг на друга, а потом начинаем смеяться.

Поворачиваюсь к малолетним шпионам, притаившимися за дверным косяком.

– Эй, диверсанты!

– Говорила тебе «молчи»! Теперь ничего не узнаем! – расстроено буркнула Миали, и они с Киаром зашли на кухню.

– Я так понимаю, вы все же заключили соглашение? – вопросительно приподнимаю бровь.

Дети кивают.

– Замечательно! – улыбаюсь им и получаю ответные улыбки.

– Ари, как тебе это удалось? – спрашивает меня муж на ушко.

Сглатываю смешок, оборачиваюсь и, хитро подмигивая, говорю:

– Уметь надо!

Потом снова поворачиваюсь к детям и объявляю:

– А теперь в знак вашего примирения – торт!

Вот! Не зря я вчера Дара в два часа ночи за тортиком послала и есть его не стала! Малышня захлопала в ладошки и побежала мыть руки.

– Ты у меня – самое настоящее чудо! – сказал Дар, снова обнимая меня.

С лучезарной улыбкой смотрю ему в глаза.

– Чудо без волшебника не существует.

Муж усмехается и, наконец, целует меня.

Что ж, пожалуй, моя история наглядно показала, что убежать от судьбы невозможно. Так что, если вам на голову вдруг сваливается нежданный и негаданный брачный контракт – не спешите бежать в академию, вдруг там будет новый ректор, и все ваши попытки побега только приблизят «момент, определяющий вечность». Кстати, этого самого ректора тоже не надо пытаться убрать, потому что он, гад такой, не уберется, да еще и на вас женится. Хотя... нет, сбегайте, пытайтесь, а иначе жизнь будет скучной и нудной! Только, если что-то у вас пойдет не так, как вы планировали, чур, не кидать в меня палками, за то, что насоветовала вам тут с вагон и маленькую тележку! Я априори не виновата! И знаете что? Моя история должна называться так: «Сбежать от судьбы невозможно или прошлый ректор нам не нужен, оставьте себе!». Хотя, это звучит фаталистично... пусть будет все как есть. Я ведь тоже не сразу осознала, что данное название более уместно!

Конец.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двеннадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четыре

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg