«Джинн из пивной банки»

Джинн из пивной банки (fb2) - Джинн из пивной банки 1326K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алина Беломорская

Алина Беломорская Джинн из пивной банки

1

– Прощай, школа! Свобода! Эге-ге-ге! – так ликовали новоиспеченные выпускники, выскакивая из солидного учебного заведения, оставляя позади последний звонок, экзамены и все неприятности, связанные с уроками, домашними заданиями, порой плохими отметками и родительскими собраниями.

Они бежали навстречу своим мечтам, торопились стать взрослыми, самостоятельными.

– Пацаны, а здорово-то как! Вот представьте, с завтрашнего дня уже не надо ходить в школу, никогда, ни-ког-да! А-а-а! Какое счастье! – бурно проявлял эмоции Максим, широко жестикулируя, смеясь, тормоша попеременно то одного приятеля, то другого.

– Мы выпускники-и! – громко завопил Максим, подняв обе руки вверх, посмотрел в небо, глубоко вздохнул, а потом запрыгал, закружился, хохоча, как это делали его младшие брат и сестра, когда чему-нибудь радовались.

– Макс, да угомонись, мы уже взрослые мужики! – улыбаясь, проговорил Димка, самый спокойный и сдержанный из троицы друзей.

– Вот именно, впереди поступление в универ, так что еще учиться и учиться, – согласился Паша. Он тоже был очень рад окончанию школы, ему тоже хотелось кричать и прыгать, но вчера на тренировке растянул мышцы на ноге, и боль не давала радоваться в полную силу.

Выплеснув бурные эмоции, и немного придя в себя, Макс предложил:

– А давайте, мужики, отметим нашу свободу!

– Я не пью, – сразу заявил Павел, – завтра тренировка по полной программе с самого утра.

– Мне с Катюхой встречаться, не могу я в нетрезвом виде, – отмахнулся и Дима.

– Ну, хоть пива выпьем, с сушеным кальмаром, например.

Мальчишки зашли в супермаркет, направились в отдел напитков.

– Молодые люди, у нас в отделе сегодня презентация нового пива, – прозвучал приятный голосок рядом.

Ребята повернули головы – симпатичная улыбающаяся девушка стояла в полуметре от них.

– У нас сегодня акция, – повторила она. – Новое пиво произведено в Дании, оно – для настоящих мужчин.

При этих словах девушка взглянула на Павла. Он, конечно, выше всех, спортивного телосложения, в отличие от других ребят. Еще бы, друг с детства занимается спортом, мечтает о карьере, вот и засматриваются на него девчонки. Но у Макса, худенького, невысокого, гибкого паренька, на языке всегда есть несколько шуток, комплиментов. Вот и сейчас он привлек внимание обладательницы очаровательных глаз на себя милой прибауткой.

После короткой лекции о пиве и его достоинствах ребята с покупками отправились к пруду, который находился в десяти минутах ходьбы от их дома. Вокруг небольшого водоема образовались ивовые заросли за много лет, какие-то добровольцы поставили лавочки возле деревьев, и здесь было хорошо даже в жаркий летний день. А еще это место было связано с детством: зимой здесь был каток, а летом даже рыбешку удили, так, для забавы.

Ребята спустились к пруду, устроились на лавочке, разложив на ней свою снедь. Тень давала приятную прохладу. Димка взял банку с пивом, стал ее с интересом рассматривать:

– Никогда такого пива не пил. Ну, что ж! – подал банку другу, – впереди новая жизнь, давайте начнем с нового для нас напитка, открывай, Макс!

– Нам еще много нового придется открывать, – согласились друзья.

Они по очереди потягивали незнакомое пиво, пробуя на вкус. Да, оно оказалось отличное. Легкая закуска уплеталась за обе щеки, разговоры велись о прошлом и о будущем.

– Ты все-таки решил на исторический поступать? – спросил Макс Димку, хотя точно знал ответ.

– Да, – друг взял протянутую ему банку с последними двумя-тремя глотками пива. – Мне это интересно. Вот, смотри. Что ты скажешь об этой банке? – он показал то, что было изображено на ней.

– Ну, ничего особенного, толстые дядьки с тесаками на яхте.

– Нет! – почти возмутился друг, – это не толстые дядьки, а мужественные, физически крепкие воины-викинги, в шлемах и с боевыми топорами. Им стало тесно на своей земле, и отправились они на драккарах, а не на яхтах, завоевывать мир. Было это тысячу лет назад…

Этот рассказ мог бы продолжаться долго. Дима любил историю, читал много книг, и такое его увлечение не знало границ. Друзья иногда с интересом слушали легенды о рыцарях и крестовых походах, представляя себя героями в доспехах, побеждавшими на турнирах своих соперников. Но не сегодня и не сейчас. Дима уже торопился на встречу с Катюхой, своей соседкой. Их детская дружба приобрела более сильное чувство, которое оба бережно поддерживали. Павел пожаловался на усилившуюся боль в ноге и, прихрамывая, отправился домой.

Макс остался один, раздосадованный тем, что друзья его покинули. Голова слегка кружилась, ноги будто ватные стали. Да это и понятно – он рано встал, отвел малышей в садик, чтобы мама успела приготовить праздничный обед в честь окончания школы. Еще это пиво. Видимо, хмель сделал свое дело. Ребята редко баловались алкогольными напитками.

– Да, тут я слабак, – признался себе Макс, – зато быстрый и ловкий.

Вот так.

Он надавил на податливую банку из-под пива. Посмотрел на нее, и уже хотел выбросить. Но тут ему показалось, что из выемки банки на него смотрит искаженное лицо нарисованного викинга.

– Ух, ты! – воскликнул Макс, и еще сильнее сдавил банку. Изображение исказилось больше, выражение лица показалось уже разъяренным. Макс костяшками пальцев ударил по банке, почти согнув ее пополам. Теперь уже викинг будто замахнулся боевым оружием. Или это только показалось? Макс пнул посильнее пустую, согнутую банку.

– Лети так далеко, чтобы я тебя и не увидел никогда!

– Ха-ха-ха! – раздалось из летящей и стукающей по гальке банки, и она застряла где-то в цепких ветках придорожного куста.

Что ж, сегодня друзья его покинули, но завтра они снова встретятся, а сейчас пора идти домой, вон и тучи набежали. Резкий ветер рывками стал мотать деревья из стороны в сторону, первые крупные капли дождя уже скатились по щекам Макса. Ого! Скорее домой! Угрожающе загрохотал гром, совсем близко вспыхнула молния, да так ярко, что захотелось зажмурить глаза. Еще грохот, еще вспышка, и то ли ветер, то ли какая-то другая сила подхватила Макса и понесла – неведомо куда…

2

Просыпаться Максу не хотелось, вернее, он проснулся, но лежал с закрытыми глазами. Голова еще мутная после сна, беспокойного и странного. Вставать тоже не было желания. Только непривычные звуки где-то раздавались. Что бы это могло быть? Обычно по утрам его будили малыши. Но сейчас их не слышно, только эти звуки – будто кто-то вдалеке шлепает ладошкой по воде. Макс открыл глаза – над ним высилось синее небо с редкими светлыми облачками. Прислушался – звуки приближались, становились четче. Спохватился, сел. Действительно, шлепали по воде, но не ладошкой. С высокого берега Максиму было хорошо видно, как по водной глади текущей внизу реки неслась ладья, мерно взмахивая веслами, с каждым гребком приближаясь к берегу…

– Ну, и приснится же! – потряс головой Макс. – И меньше пить надо датское пиво, – подытожил паренек.

Снова лег, закрыл глаза, шевелиться совсем не хотелось.

Но звуки становились все громче, ближе, реальней. Уже послышались приближающиеся мужские голоса, смех, неясная пока речь. Максим нехотя начал напрягать слух, чтобы понять, о чем говорят мужчины, но ни одного слова он разобрать не смог, как ни старался. Так же он пытался увидеть котика или машинку, которых рисовали когда-то его младшие брат и сестра. Не получалось, поэтому их рисунки назывались каляка-маляка. Вот теперь и услышанные слова – непонятные, незнакомые – напомнили то название.

Очнулся же Макс окончательно от болезненного пинка в ногу. Разомкнул тяжелые веки, посмотрел вправо-влево и застыл: то ли от испуга, то ли от удивления. Только теперь он осознал, что лежит не в своей постели, а на траве. Над ним склонился крупный бородатый мужчина в набедренной кожаной повязке, стянутой широким ремнем, и с какой-то долей растерянности рассматривал мальчишку. Заметив его движение, здоровяк осклабился, сверкнув рядом белых крепких зубов. Густая рыжая шевелюра опускалась ниже плеч, борода закрывала крепкую шею до ключиц, мускулистое тело было еще покрыто капельками пота после гребли и быстрой ходьбы.

– Лев! – мелькнуло в сразу прояснившейся голове Макса слово, возникшее при взгляде на этого человека. Паренек сел и дрожащими от страха руками ощупал сначала свои ноги и руки, а потом – почву вокруг себя. Да, это трава – ярко-зеленая, шелковистая, настоящая. Небо, раздающиеся голоса птиц, люди – все настоящее, живое. Убедившись, что уже не спит, Макс не мог и не хотел до конца поверить в случившееся. Его недоумение рассеивалось с каждым чужим словом, с каждым движением людей, крепкие тела которых были едва прикрыты меховыми лоскутами.

Лев, как уже определил для себя имя незнакомца Макс, распрямился и, показывая пальцем в его сторону, что-то говорил и говорил своим сородичам. Их было пятеро, в руках они держали луки, короткие копья и тесаки. Ой, нет, это же боевые топорики! Страх начал наполнять все существо Макса, ему захотелось убежать от того, что он видел, стал отползать, даже пытался встать, но ноги подкашивались, и он только елозил по траве светлыми брюками, окрашивая их в яркую зелень. Мать никогда не ругала сына за измазанные штаны, в которых он приходил домой после игры в футбол – любимое времяпрепровождение на школьном стадионе. А вот за испачканные светлые брюки влетит, – подумал Макс.

– Он, как змея, извивается, – сказал один из мужчин на непонятном для Макса языке.

– Посмотри на него, он на червяка больше похож, – ответил ему другой, и взрывной громкий смех мускулистых мужчин вернул Макса в ту действительность, в которой он оказался неведомо как.

– Ви-ви-кинги! – заикаясь, тихо проговорил он для себя пугающее его слово.

Да, это были они – те самые викинги, которые завоевывали чужие страны, грабили их, разоряли, привозили домой рабов. Были они самыми сильными, грозными и смелыми воинами – так недавно рассказывал Димка. Недавно ли? Когда это было и где? Макс медленно поднялся, осмотрелся, будто хотел увидеть транспорт, которым его сюда доставили. Но его окружали только эти люди, сейчас не похожие на свирепых завоевателей, а за их спинами – прекрасный пейзаж чужой, незнакомой страны.

Добродушное настроение мужчин, их смех и шутки, милые звуки природы постепенно сняли напряжение, освободили Макса от страха. Теперь он спокойно рассматривал незнакомцев, переводя взгляд с одного лица на другое. Это были молодые парни, чуть старше Макса, они тоже присматривались к чужаку, продолжая переговариваться между собой и посмеиваться. Только рыжий бородач, самый старший из всех, задумчиво смотрел на новичка и широкой ладонью неспешно приглаживал бороду, решая какую-то свою дилемму. Так же поступал и дед Макса, когда о чем-то размышлял: он подергивал и покручивал усы, – вдруг всплыло откуда-то из глубины далекое воспоминание о доме.

Приняв, наконец, какое-то решение, бородач жестами показал Максу, что нужно идти с ними. Компания пошла вдоль реки по высокому берегу, потом свернула вправо, к цветущей поляне, а за ней виднелся густой подлесок.

Дороги здесь никакой не было. Они шли по траве, утаптывая ее. Разнотравье источало сладкие ароматы, и счастливые пчелы гудели над цветами, наслаждаясь их гостеприимством. Макс оглянулся – за ними тянулись следы примятой травы, оставляя узкие, неутоптанные тропинки. Они, как нити, пока еще соединяли Макса с тем местом, где его нашли, с его прошлым, но скоро они исчезнут в распрямившейся траве – навсегда. Чем дальше он уходил от берега, тем больше терял связь со своим прошлым. Рука сама потянулась за какой-то высокой колосящейся травинкой, как за спасительной нитью Ариадны. Макс неосознанно сорвал ее на ходу, скрутил спиралькой и сунул в нагрудный карман рубашки. Зачем? Сейчас он этого и сам не знал.

Солнце было уже в зените, когда шесть человек минули луга и, пройдя сквозь густые заросли леса, вышли на его опушку. Перед ними расстилалась огромная поляна, среди которой возвышался на небольшом пригорке красивый деревянный дом с крышей, крытой тесом. Окружала его открытая круговая терраса со столбами, поддерживавшими крышу. Вход в дом был украшен крыльцом с толстыми деревянными поручнями, на которых были вырезаны какие-то фигуры. Конек крыльца венчала искусно сделанная из дерева голова дракона. Сразу было видно, что этот дом принадлежал вождю поселения. Остальные строения – жилые дома и хозяйственные постройки, крытые то дерном, то древесной корой, – были расположены чуть поодаль от главного жилища, создавая, таким образом, перед ним довольно большую площадку. Здесь могло вместиться все население поселка и на общем собрании обсудить насущные вопросы.

Один из сопровождавших Макса спешным шагом подошел к главному дому, поднялся на крыльцо и постучал металлическим кольцом о железную полосу, которой была окована входная дверь. Вскоре дверь распахнулась, и на террасу вышел седовласый мужчина с суровым выражением лица. Одет он был, несмотря на солнечный день, что бывает не так часто в этих краях, в длинную шерстяную рубаху, поверх которой был наброшен кожаный жилет. Подпоясан он был широким кожаным ремнем с пряжкой, орнамент которой напоминал тот, что был на поручнях крыльца. Длинные брюки почти полностью прикрывали кожаную обувь. Мужчина внимательно слушал пришедшего, медленно двигаясь по деревянному настилу террасы. Теперь стало заметно, что он сильно хромал. Затем оглянулся в сторону опушки и знаком подозвал остальных.

Уже подойдя ближе к дому, Макс смог рассмотреть того, кто здесь верховодил: борода аккуратно подстрижена, вокруг глаз собрались не слишком глубокие морщины, что говорило о среднем возрасте хозяина, непослушные вьющиеся волосы перетянуты узкой кожаной тесемкой для их усмирения.

– Я – Регнер, что значит «мудрый воин», – слегка прищурив глаза, всматриваясь, будто желая насквозь рассмотреть чужеземца, с достоинством проговорил мужчина, продолжая стоять на террасе, возвышаясь над всеми. – А тебя как зовут?

Сообразив, что Регнер – это имя, юноша коротко назвал свое:

– Макс.

– Мадс? «Подарок бога»? – приподняв брови, спросил Регнер. – Откуда ты?

Не получив ответа, адресовал вопрос уже своим людям.

– И что делать с этим подарком, который ни слова не понимает, как, впрочем, и нам его не понять?

– Регнер, мне нужны работники, как раз пришел просить о помощи. Сам знаешь, расчищаем угодья от леса под поля. Не даром же ему хлеб есть, пусть помашет топором, – кто-то еще подошел к террасе.

Регнер, видя, что ему придется отвечать не на один вопрос, спустился по ступенькам, придерживаясь за поручни. Видимо, весть о новом госте уже разнеслась по поселку, и люди – кто мимоходом, кто специально – приходили на площадь узнать, что за важная птица к ним пожаловала. Гости в этих местах были редкостью.

– Какой из него работник?! Тощий, как водоросль морская, – махнул рукой Регнер в сторону, теперь уже, Мадса.

– Вот как раз и окрепнет, и разговаривать не надо. Может еще людишек найдется на подмогу? Успеть бы до холодов подготовить пашню. А там и засевать можно. Когда-то придут из походов добытчики!

– Да, никто не знает, когда им будет попутный ветер, хорошо бы до снега, чтобы мороз не сковал реку, – согласно кивнул головой Регнер. – Много ли еще работы на вырубках? Сколько человек тебе надо?

– Корчевать только начали, пятерых бы хватило.

– Нет, Йохан, трое с тобой пойдут, да, смотри, тощего не замори голодом и работой, нам он пригодится еще. Чует мое сердце – пригодится, – ответил Регнер просителю и отвернулся, давая знать, что разговор с ним окончен.

– Теперь я – Мадс, и, похоже, судьба моя решилась. Но как? – задумался Максим.

3

– Пойдем, парень, – подтолкнул его в спину Йохан, – ты и вправду худой какой-то и ростом не удался. Сколько тебе лет – 13 или 14?

Не дождавшись ответа, ускорил шаг. Зная, что теперь он в ответе за чужака, направился в сторожевую башню, которая стояла в нескольких десятках футов от поселения.

– Йохан, добро пожаловать! Кого это ты привел к нам?

– Откуда этот мальчишка?

– Слышал, в работники к себе взял его. Так работник из него никакой. Разве что выкуп за него большой дадут! Смотри, кожа у него белая и нежная, как у девицы.

– Какой выкуп? С кого его требовать? Говорят, он с неба свалился.

– Надо бы его испытать, на что способен, – раздавались голоса людей, находящихся в этом большом помещении, на стенах которого висели щиты, колющее и режущее оружие. Вдоль стен в ряд стояли копья длиной почти в рост человека, древки которых были окованы железом, а на кое-каких Мадс снова заметил загадочные вырезанные фигуры. Каждый был чем-то занят: двое молодых мужчин помогали друг другу облачаться в кольчугу, надеваемую поверх длинной туники, кто-то уже в легких доспехах прилаживал короткий меч на широкий пояс – они собирались нести караульную службу. Но абсолютно все с интересом рассматривали юношу. Было в нем что-то непривычное.

– Я его сам испытаю, на вырубках, – осек многоголосие Йохан, – а сейчас парня оставьте в покое. Ивер, присматривай за ним хорошенько, глаз с него не спускай. Мало ли что! Регнеру он нужен, ясно?

Ивер сидел недалеко от входа за столом, разложив на нем стрелы, кивнул головой Мадсу, предлагая место на скамье рядом с собой.

– Слышал, вчера на дальних отрогах досталось дружинникам, – не торопился уходить Йохан. Любил он бывать здесь – среди молодых, сильных воинов, каким и сам был когда-то. Теперь он – ветеран и командир рабочего люда. После последнего, дальнего военного похода мало кому довелось увидеть родные берега. Только чудо да умение лекаря спасли жизнь ему и Регнеру от страшных ран, полученных в битве за новые земли.

– Да, повадились к нам норвежцы захаживать с севера. А ведь те земли наши. Регнер получил их от короля Свена Вилобородого за то, чтоб перекрыли мы путь через пролив чужим кораблям. Мы честно несем службу, как обещали.

– Ну, забот прибавилось нам, – вздохнул Йохан.

– Так-то оно так. Но и доход прибавился – получаем хорошую пошлину с торговых кораблей. Провианта тоже больше стало. Леса там много, а значит и зверья водится вдоволь: и олень, и косуля, и медведь. Не то, что в ближнем лесу, где все меньше деревьев становится. Айнер вчера ходил на охоту со своими воспитанниками, а с чем они пришли? С зайцами, птицей да с этим «подарком бога», – хихикнув, махнул рукой Ивер в сторону Мадса, наконец, оторвавшись от дел, совсем ненадолго.

– Добычу оставили в ладье нашим, а сами пошли разведать местность, не притаились ли где жадные до чужого добра соседи, и наткнулись на мальчишку, – продолжил Ивер, потирая ладони, давая им немного отдохнуть. – А что досталось дружине – это правда. Как жалкие трусы, норвежцы из укрытия с берега стреляли из лука. К счастью, все целы, только одного подцепили в плечо, как рыбу на крючок. Стрела такая хитрая. Вот осмотрел, и свои решил кое в чем подправить.

– В чем же хитрость? – заинтересовался Йохан. Он много повидал на своем веку разного чужеземного оружия.

– В зазубринах. Наконечник такой, что стрелу не выдернешь, чтобы не навредить еще больше. Наш воин пока у лекаря находится. Из-за раны лихорадка началась. Вот лекарь и спасает его. Спасет! – со спокойной уверенностью произнес последнее слово Ивер, и снова принялся за работу. Ровнял стрелы, поправлял наконечники, готовые – связывал пучками и складывал в большой плетеный короб. Все должно быть готово к утру – завтра Регнер хочет проверить умение юношей стрелять из луков точно в цель. А он, Ивер, что означает «наставник лучников», самый меткий из всех мужчин этого немаленького поселения, старательно учит своему мастерству подрастающее поколение, хотя по приказу Регнера и своему желанию, что греха таить, прививает молодежи чувство любви к земле, а не к войне.

Регнер в последней битве потерял сына и своих братьев, сам был сильно изранен, вот и не хочет теперь воевать. Не хочет, чтобы другие теряли своих сыновей. Создал это поселение со своими единомышленниками для мирной жизни на землях, подаренных правителем за многие боевые заслуги. А кто хочет воевать, нашлись и такие, он им не мешает. Так что все с детских лет, как и прежде, обучаются военному делу, умению обращаться со всеми видами оружия, дабы смогли защитить свои земли и семьи от тех врагов, которые осмелятся к ним сунуться. На подступах к поселению Регнер распорядился поставить три дозорные башни, откуда ведется постоянное наблюдение за территорией обученными дружинниками. Он нашел надежный способ зарабатывать не грабежами, как раньше, а торговлей и сбором пошлин с кораблей, проходящих по контролируемым его людьми водным путям. Кроме того, умный Регнер смог добиться от правителя оплаты за несение патрульной службы на водных дорогах и право пользования землей вдоль них, охотиться в прилегающих лесах. И эти земли строго контролировали люди Регнера, не допуская сюда чужих, неся верную службу. Те же, кто не хотел воевать, обрабатывали землю, занимались разведением скота, торговлей, сбором урожая. Но всегда были готовы взять оружие в руки, чтобы отбить грабителей.

Так рассуждал Ивер, время от времени поглядывая на дремлющего Мадса. Йохан, оставив его на попечение до утра, ушел к лекарю проведать раненного соплеменника.

Мадс сидел на скамье, прислонившись к стене, давно хотелось есть, но на него никто не обращал внимания, будто его здесь и нет. Сначала Мадс еще прислушивался к чужой речи, но постепенно все звуки и голоса стали приглушаться и вскоре растворились, оставив его в покое. Теперь он играл в футбол, обгоняя всех соперников и делая финты, уверенно вел мяч к воротам. Удар. Го-о-л! – так снилось Мадсу, и он улыбнулся во сне своей победе.

Ивер заметил улыбку парнишки, присмотрелся к нему оценивающим взглядом.

– Нет, это не воин, силы в руках нет, не быть ему лучником. Но попробовать кое-чему научить надо, иначе пропадет. А в жизни всякое умение пригодится, – сам себе кивнул Ивер, заканчивая приготовления к завтрашнему соревнованию лучников.

До сего дня он был всегда победителем в стрельбе из лука. Но, наконец, среди своих учеников отметил двоих – самых талантливых, и надеялся на их честную победу, после которой с одним из них сможет разделить обязанности наставничества. Иверу нравились занятия с учениками, но ему уже второй год не давала покоя мысль, что хочет он воспитывать не только чужих детей, но и своих. Которых пока еще нет…

В помещение башни вошла молодая женщина, осмотрелась, ища кого-то, подошла к Иверу.

– Регнер велел пленника в баню сводить, а потом всех накормить, – быстро проговорила она и повернулась, чтобы уйти.

Ивер встал и загородил ей дорогу своими широкими плечами, не давая прохода.

– Не пленник он, и ты забудь это слово. Уже почти два года ты с нами. И никто тебя не обидел здесь, и не обидит никогда, Эдит, слышишь? Поверь мне! – Ивер улыбнулся ей, протягивая руку к ее руке. Так хотелось ее коснуться, а потом притянуть к себе, вдохнуть аромат ее волос. Они всегда пахли травами. Эти волосы, заплетенные в тугую косу, опускались ниже талии, и змейкой извивались при ее ходьбе. Это так волновало!

– Знаю, что только благодаря тебе, Ивер, мне в поселении спокойно, – длинные ресницы взметнулись вверх, но взгляд был строгим, предостерегающим мужчину от дальнейших действий. – Но я здесь все же пленница.

– Нет, – замотал головой Ивер, опуская руку без ответа, – не пленница, просто тебе идти некуда и не к кому. Ты же знаешь, что не я разрушал и сжигал твое селение, и не я убивал твоего мужа. Меня там не было. Многих из тех, кто это сделал, давно нет в живых. Через полгода они сами пали при очередном грабеже.

– Регнер обещал меня отпустить, но до сих пор этого не сделал, – сказала, но тут же подумала «все же отпустил».

– Во-первых, на тебя никто из твоих родственников не заявил своих прав, а во-вторых, ты – женщина, куда пойдешь одна, кто тебя защитит от лихих людей? Он бы и отпустил тебя, но не знает куда, ведь все тогда сгорело. Поверь, Регнер не желает тебе зла. Он очень тебе благодарен за помощь нашим людям, – разволновался Ивер, не замечая ухмылок и тихих подтруниваний соплеменников в свой адрес. Зато это заметила Эдит и, резко оттолкнув лучшего стрелка из лука со своей дороги, быстро, почти бегом, удалялась от башни. И ее коса, извиваясь, будто хлестнула Ивера – прямо в сердце.

Мужчины, уже не исподтишка, продолжили скабрезные шутки, гогоча и выталкивая Ивера на улицу. Они давно заметили его особое внимание к этой англичанке, его частые взгляды в ее сторону. Он, кажется, ее вообще никогда не упускал из виду.

Да, когда-то она действительно была взята в плен во время стремительного набега, прямо в поле возле селения, где сеяла какие-то семена. Как многие другие молодые мужчины и женщины были пленены, чтобы сделать их своими рабами или продать подороже, или выкуп получить за них от родни побольше. Но за Эдит некому было дать выкуп, а рабыней она не стала только потому, что выторговала тогда у Регнера себе жизнь и нынешнее положение главного знатока земледелия чудесными семенами, которые – как пообещала – спасут десна и зубы его людей. Это были семена овощей и севок чеснока, который позже помог полностью избавиться от болезни десен всем жителям этого поселения, от цинги, которой страдали многие мореходы, находясь в морских просторах по несколько месяцев. Эта хрупкая на вид, но сильная духом, женщина научила поселенцев засевать огород, ухаживать за саженцами, собирать добрый урожай, среди которого на первом месте были лук и чеснок. Ведь люди, жившие только грабежами, не имели навыков земледелия, и пользовались только тем, что отбирали у других.

Регнер же, выбрав мирную жизнь, оценил знания и опыт Эдит, выделил ей небольшое жилище, а позже разрешил ей уйти, когда сама захочет. Но она вдруг заколебалась в своем решении покинуть это место. И только недавно женщина поняла, что ее приковали здесь стрелы, вернее, Ивер с его луком, и взгляд его, подобно выстрел, пронизывал ее сердце все глубже, оживляя и наполняя радостью. Сердце, утратившее жизнь после пережитой трагедии в родном селении, после споров мужчин – кому первому она достанется – вдруг почувствовало капельку живительной влаги, когда появился лучник. Он быстро оценил тогда положение Эдит и обманом увел ее из опасного общества воинов, делящих добычу. Ивер и сам в то время не знал, почему именно ее он так стремительно выбрал из нескольких женщин. Видимо, натренированные глаза лучника всегда смотрят в цель. И с тех пор Эдит находится под его прицелом, под его защитой. Женщина это знала всегда, чувствовала, а теперь – поверила.

Спустя время, разгоряченные еще после тренировок и наскоро умывшись, мужчины, а Мадс со сверстниками – после бани, шумно расселись за длинным деревянным столом. Одни женщины сновали с подносами, на которых лежали пышущие жаром куски мяса и рыбы, расставляли горшки с кашей, кувшины с пивом, с медовыми настойками и раскладывали душистый хлеб. Другие, отложившие на время свои вышивки и иные дела, располагались за соседним столом – не столь большим и не столь шумным.

Еда была простая, пахла вкусно, и Мадс с удовольствием поглощал мясо, предварительно разорвав его на кусочки руками. Вилок и ножей здесь не подавали. Затем он ел кашу деревянной ложкой вместе со всеми и, наконец, насытившись, икнул. Ивер, сидевший рядом, довольный аппетитом мальчишки, поставил перед ним кружку с напитком. И перевел взгляд на женский стол. За ним сидела Эдит, милая сердцу женщина, которая его пленила.

Мадс посмотрел в том же направлении и наткнулся на пристальный взгляд голубых глаз. Девушка, лет четырнадцати-пятнадцати, сидела рядом с Эдит, неотрывно наблюдая за молодым человеком. Ее светлые длинные волосы были перетянуты голубой шелковой лентой, которая еще больше подчеркивала цвет ее глаз. Нежно-розовые губы слегка растянулись в улыбке. Мадс еще долго бы пялился на красавицу, но вечерняя трапеза закончилась, со стола быстро убирались остатки еды, посуда, широкие скамьи сдвигались в сторону, освобождая проход. Люди покидали помещение. Ивер замедлил шаг, поджидая Эдит, надеясь на взаимность, но та прошла мимо – равнодушная и гордая. Зато голубоглазая озорница задержалась на секунду, чтобы метнуть еще один выразительный взгляд на Мадса и, хихикнув, выбежала. Ивер, однако, чувствовал себя спокойно и уверенно. Он уже знал, что делать, принял решение, и завтра оно свершится. Вот так!

Рано утром, только встало солнце, поселенцы оживились и, совершив необходимые утренние дела, вышли на ближайший луг, где уже все было готово к состязаниям: мишени из соломы и кожи, разметки, вертикальные столбы с движущимися мишенями. Все стрелы одной длины, связанные в пучки, стояли в колчанах оперением вверх, ожидая участников борьбы. Простые луки, длиной около пяти футов, тоже заняли свои места.

Лучники выстроились в ряд. Среди них стояла единственная девушка, на плечах которой была пушистая накидка из серебристого песцового меха. Ее темно-синяя туника подпоясана широким кожаным ремнем, унизанным синими камнями, а в промежутках между ними вырезаны замысловатые узоры. В светлые волосы вплетена темно-синяя лента. На тонком запястье извивался в виде змейки серебряный браслет с россыпью мелких белых и синих камушков. Стройные ноги обтягивала шнуровка тонкой кожаной обуви. Зрители отметили, что девушка тщательно подбирала себе наряд, желая показать достаток и еще больше подчеркнуть свою красоту и изящество. Ей хотелось произвести впечатление на окружающих. Удалось.

– Грета, Грета, Гре-е-е-та!!! – разносилось мужское многоголосое восхищение. Среди них был и голос Мадса. Он узнал в ней ту кокетку, которая вчера не сводила с него глаз. Сегодня он восхищался ею, губы повторяли ее имя, сначала тихо и несмело, потом все громче, вплетаясь в общий хор.

Уже взяв лук в руки, Ивер поискал глазами свою музу, оказалось, она стояла от него недалеко. Вот и хорошо.

– Моя победа посвящается тебе, Эдит, – тихо сказал Ивер, только для нее, и не важно, услышала ли она его слова.

Но, кажется, впервые женщина не отвела от него глаз, а также беззвучно прошептала ему:

– Я желаю тебе победы, любимый!

Или ему это только послышалось?

Выемку стрелы заняла тетива. Протрубил сигнал к началу состязаний, руки лучников вытянулись вперед, натянулись тетивы, луки изогнулись и стрелы, едва их наконечники коснулись напряженных пальцев, держащих лук, взметнулись, устремившись к своей цели. Первую стрелу все участники выпустили одновременно.

Когда все стрелы были использованы под беспрестанными воплями зрителей, подсчитали все попадания и промахи соперников, объявили, наконец, победителей соревнования. Первое место, небывалый случай, заняли два лучника – Ивер и его ученик. Их оценки совпали.

– Да, я талантливейший наставник, а Джеспер – мой талантливый ученик, – самодовольно подытожил результат Ивер.

Перед общим собранием выступил Регнер, поднял высоко руку, давая знак, что настал его черед говорить. После общих поздравительных речей он внимательно посмотрел на Ивера, который, как бы невзначай, подошел к Эдит совсем близко, и заговорил.

– Друзья, все знают Ивера, как лучшего лучника всей нашей местности. Нынешние соревнования показали нам, что он еще и наставник отличный. Все сегодня видели высокий уровень подготовки его учеников. И в награду за это я готов одарить тебя, Ивер!

Меткий лучник крепко обхватил своими пальцами тонкое запястье Эдит, как недавно обхватывал древко лука, быстро сделал шаг вперед, за ним она – машинально, растерянно.

– Для меня самый ценный и желанный дар – это Эдит. Позволь мне взять ее в жены, – громко, чтобы все услышали, провозгласил Ивер.

И только теперь посмотрел на любимую женщину. По ее щекам текли слезы и, желая их скрыть, она вдруг уткнулась в его плечо, даже не пытаясь освободить свою руку из захвата.

Казалось, Регнер не был удивлен заявлением Ивера, согласно кивнул головой, и также громко ответил:

– Я вижу, Эдит, что ты не против. Вы оба заслужили свое счастье. Готовьтесь к свадьбе.

Эдит подняла заплаканное лицо и улыбнулась, кивнула в знак одобрения, не в силах вымолвить и слова от неожиданно свалившегося на нее счастья. Женщина ждала его, надеялась, но не была уверена, что такое возможно. Ведь она бывшая пленница, англичанка, чужая. А теперь она станет законной женой самого лучшего мужчины, который с первой минуты их знакомства оберегал ее и, наконец, решился сказать о своей любви перед всем миром. Она теперь своя, и здесь ее дом. Народ возликовал. Чудесная пара, чудесные будут дети.

Давая людям вволю нашуметься, Регнер стоял среди поселенцев, среди своих верных людей, всматривался в их лица, сейчас радостные и смеющиеся, улыбка озарила его лицо. «Пусть будут все счастливы и любимы. Это так хорошо – жить среди счастливых людей», – подумалось Регнеру. И будто свалился с его плеч тяжкий груз прошлых горестей. Он громко рассмеялся, услышав чью-то остроумную шутку.

В течение всего состязания Мадс наблюдал за Гретой, умелой и быстрой лучницей, представляя ее амазонкой, эдакой воительницей, которую он видел когда-то в кино. Ему было приятно смотреть на точные, резкие движения ее красивого, сильного тела. И он размечтался убежать с ней, с амазонкой, из лагеря в луга, чтобы соревноваться только с ней в стрельбе из лука. А он, конечно, победит. Вот тогда он позволит себе ее поцеловать. Но позволят ли ему взять лук – это грозное оружие? Да он его и в руках никогда не держал. А зря. Ведь как приятно смотреть. Вот Грета приняла стойку, готовясь к очередной серии выстрелов. Она сосредоточилась, стараясь попасть точно в цель. Сейчас он, Мадс, развязал бы синюю ленту, расплел бы косу и пусть ее светлые, густые волосы раскинутся по спине мягкой волной. Восхитительно!

Так метались мысли в голове юноши, пока не объявили результат состязания. Грета оказалась на втором месте после двух победителей.

– Классно, молодец! – восхищенно воскликнул Мадс.

– Это ужасно! – возразила ему Грета. Сжав крепко губы, расталкивая, она протиснулась сквозь стену зрителей, и уже в нескольких футах от них в сердцах бросила лук на траву. С досадой и горечью оглянулась на веселящуюся толпу – и чему они радуются, если у нее поражение? Мадс, уловив ее настроение, тут же хотел подойти к ней, успокоить, погладить по голове, как когда-то успокаивал свою расстроенную чем-нибудь сестренку, но его опередил Айнер.

– Не годится так с оружием обращаться, оно может жизнь тебе спасти, – строго проговорил он, но тотчас по-отцовски приобнял ее за плечи, – война – это мужское дело, Грета.

– Мужское? – взвилась девушка, освобождаясь из рук Айнера и поднимая лук. – Если бы у Эдит было оружие, она не была бы в плену. Я хочу защитить себя.

– Тогда нападение было неожиданным и быстрым. И врагов было слишком много. Она не успела бы, – возразил Айнер. – И все равно эта женщина осталась сильной, даже без оружия. В ее душе не нашлось места для ненависти за причиненное ей горе. Она взялась за лечение своих врагов, зная целебные травы. Эдит образована, она из хорошей семьи, хоть и не богатой. Обучена вести хозяйство, заниматься огородом. Знаешь, Грета, сила женщины – в ее нежности и любви. Этим Эдит и защитила себя здесь. Она предложила Регнеру помощь.

– Знаю, – уже спокойнее произнесла девушка. – Она и отца моего избавила от слабости зубов, а ведь это его люди погубили семью англичанки.

– Правду говоря, ты все же сегодня многим парням утерла нос, – решил переменить тему Айнер. – А Джеспер, мой сын, победил, потому что хотел доказать, что сможет защитить тебя.

– Джеспер? – растерянно проговорила Грета, глядя в спину уже уходящего Айнера.

На лугу, месте состязаний, оставалось все меньше людей. Они расходились по своим делам, довольные событиями текущего дня.

4

Солнце, пробиваясь сквозь колышущуюся от ветра листву, маленькими солнечными зайчиками заигрывало с Мадсом, заставляя его время от времени закрывать глаза от попадавшего в них света. Да, недолго наш герой трудился в лесу на благо датского поселения. То ли от неумения держать орудие труда в руках, то ли, наоборот, по причине чрезмерной старательности, но ладони Мадса в первый же день покрылись волдырями, предвестниками трудовых мозолей. На второй день волдыри лопнули и причиняли боль терпевшему пока труженику. На третий день на его ладонях образовались кровавые раны такие, что от малейшего движения пальцами их сводило от боли. Мадсу оказали первую помощь, приложив какие-то травы для обезболивания, замотали кисти полосками ткани, и теперь он, устроившись на коряге недалеко от работников, ждал провожатого к местному лекарю.

Руками Мадс ничего не мог делать и от вынужденного безделья стал водить подошвой по траве, пока не почувствовал маленький бугорок. Подцепил носком – оказалась прошлогодняя шишка. Он начал передвигать ее между ступнями, накатывать подошвой одной ноги на носок другой и подбрасывать, тут же ловя подъемом ноги, и снова подбрасывать, стараясь не упустить на землю. Конечно, это не футбольный мяч, но развлечение становилось все азартнее. Ноги совершали привычные движения, и шишка взлетала до тех пор, пока вконец не рассыпалась. Мадс и не заметил, что за ним, вернее, за его игрой, наблюдает мальчишка лет восьми-девяти, тот самый посыльный, который выполнял соответствующие его возрасту поручения. Обычно он крутился среди корчевщиков, стараясь быть полезным, но старший брат, работающий здесь, на него покрикивал, чтоб не путался под ногами. А вот теперь он и пригодился: мальчишке велено сопроводить Мадса к лекарю, с этим он справится, путь недалекий.

Спустя некоторое время, пройдя часть пути лесом, ребята вышли к его опушке. На небольшой полянке, залитой солнцем, стоял, окруженный невысоким частоколом, странного вида низенький домик с крышей, скат ее с одной стороны был длиннее обычного и опускался почти до земли, краем как бы опираясь на толстые, около пяти футов высотой, столбики. Единственное маленькое окошечко с распахнутыми маленькими ставенками и приоткрытая низкая дверь с узорчатыми наличниками будто призывали в свои объятия пришедших. Это сказочное видение напоминало игрушечный домик, перед которым на скамейке сидел, нет, не гномик, а испещренный глубокими морщинами, будто иссохшая трава, старичок. У его ног растянулся, подставляя бока теплым солнечным лучам, волк. Услышав приближение людей, он поднялся на передние лапы, желая разглядеть не званых гостей, но с места не сдвинулся. Эти люди не были опасны – учуял, и носом уткнулся в ладони старика. Тот потрепал зверя по загривку, затем кивнул посыльному, давая понять, что можно войти на его территорию, чисто убранную и ухоженную. Подойдя к дому, Мадс почувствовал упоительный аромат трав, висевших под скатом крыши, связанных в пучки. Там же лежали дрова, сложенные в поленницы.

Старичок, невзирая на преклонные годы, живо встал и без всяких приветствий направился в дом. Мадсу пришлось наклониться, чтобы войти, но, оказавшись внутри строения и спустившись на несколько ступенек, предстал в довольно большом помещении с очагом, в котором едва тлели угольки. Земляной пол сплошь покрыт соломой, потолочные балки подняты высоко над головой, вдоль стен, выложенных деревом, стоит простая мебель: две длинные широкие скамьи, в одном дальнем углу – кровать, накрытая медвежьими шкурами, а в другом углу стоят два сундука с навесными замками. В центре помещения вкопаны четыре столба – опора для кровли, между ними – большой дощатый стол. Во главе стола – стул, более похожий на кресло, и тоже устланный шкурой. Под столом сдвинуты две скамьи – поуже, чем у стен. Свет пробивается сквозь окошко, которое теперь оказалось высоко. На полках размещены многочисленные горшки: большие и маленькие. Недалеко от входа, в нише, спрятаны от посторонних взглядов копье и лук со стрелами. Здесь, в землянке, было просторно, прохладно и, на удивление, уютно.

– Кэй, возьми с полки вон тот горшочек, – старик указал младшему посетителю на него. – Я еще приготовил твоему отцу мазь, она хорошо вытянет всю грязь из его раны от стрелы.

Мальчик вскочил на скамью, дотянулся до полки с горшком, затем понюхал.

– Фу, – шумно выдохнул Кэй, сморщив веснушчатый нос.

– От этой мази большая польза, твой отец быстро пойдет на поправку, – усаживаясь за столом, сказал старик, – а теперь оставь нас. Волк тебя не тронет.

– Знаю, – нехотя двинулся к выходу Кэй, ему так хотелось побыть еще в этом интересном месте.

Усадив Мадса напротив себя, старик пристально вглядывался, казалось, в каждую черточку его лица.

– Мое имя Рэндал. Я – лекарь. А кто ты? Как тебя зовут, юноша? – наконец спросил он на датском, затем немецком языках.

Мадсу хотелось говорить, задать множество вопросов, и получить на них ответы, но он себя здесь чувствовал не просто чужим, а космическим пришельцем. Но куда? К нему поселенцы относились, в основном, с каким-то суеверием, делали вид, что его не замечают, хотя Мадс понимал, что он под постоянным чьим-нибудь присмотром. И вот только теперь хоть один человек пытается с ним заговорить, ищет пути к общению. Мадс заволновался, даже потянулся вперед к старику.

– Скажи мне, где я? Как я здесь очутился? Сначала думал, что все это мне снится. Но оказалось, что… – сбивчиво торопился высказать свои вопросы юноша, разводя руками с перевязанными кистями, и с надеждой глядя на лекаря.

Старик тоже подался к Мадсу, накрывая его кисти своими, со вздувшимися от многолетней работы венами, успокаивая.

– Я пока не знаю твоего языка, но других много понимаю, которые приходилось когда-либо слышать. Может какой-то из них тебе знаком?

Рэндал произносил фразу за фразой, не торопясь, на разных языках. И вот, наконец, они, такие знакомые слова, теперь кажущиеся родными и близкими, прозвучали. Мадс будто ухватился за них, боясь сделать паузу, разорвать только что родившуюся связь. Его слова бурным потоком полились на старика, угрожая его захлестнуть. Тот замахал руками перед лицом Мадса, пытаясь остановить фонтан вопросов.

– Стоп, стоп! – наконец резко и громко произнес дед, приводя юношу в чувства от нахлынувшей бури эмоций.

– Ты англичанин? – удивленно спросил Рэндал. – Я знаю английский язык, но некоторые слова мне неизвестны.

– Нет, не англичанин. Я учился в английской школе.

– Это хорошо, что учился, – старик вытер пот со лба, все труднее дается ему такая работа. – А теперь займемся твоими руками.

Лекарь подошел к очагу, пошевелил угли, положил к ним несколько веток. Вскоре дымок тонкой струйкой потянулся к небольшому отверстию в потолке.

Через несколько минут на столе стоял сосуд с напитком и горшочек с мазью.

– Выпей, Мадс, этот отвар. Только не залпом, а маленькими глотками, и боль скоро уйдет.

Пока Рэндал занимался обработкой ран бывшего труженика, разговор между ними не прекращался ни на минуту. Обоим хотелось узнать как можно больше друг о друге. За вопросами следовали ответы и снова вопросы. И так – до бесконечности.

– Так тебе уже восемнадцать лет? А выглядишь не старше четырнадцати-пятнадцати. Мал ростом, худощав, лицо безволосое.

– Я забыл, как называется это, какое-то незначительное нарушение гормонального баланса.

– А так даже лучше, для всех – ты еще не возмужавший юноша. В поселении принято мальчиков обучать не только военному делу, но и всем другим работам: плотницкому, домашнему, в поле и в кузнице. Рыбалка и охота стоят, конечно, на первом месте. Но настоящее оружие юноша может носить, когда повзрослеет. Девочек их матери обучают своим премудростям: делать заготовки, вышивать, ткать.

– А как же состязания? Стреляли из настоящих луков. И Грета. Она же девушка.

– Да, мальчики когда-то становятся мужчинами. Но не у всех теперь такой сильный боевой дух, как был раньше. А Грета должна была родиться мальчишкой. Не любит она женской работы. И вышивки – не для нее. Скучно ей. Так что для жизни ей нужен сильный, надежный мужчина, который сможет взять над ней верх, в котором она увидит своего защитника. Тогда она, может быть, смягчится и станет хорошей женой.

– Красивая она! – улыбнулся Мадс, вспомнив ее озорство.

– Да, красавица, но родитель девушку балует. Мать ее умерла при родах и малыша с собой взяла. Алеф, отец Греты, погоревал недолго и решил, что надо возродить старые боевые традиции, собрал дружину из себе подобных, и занимается разбоем. Жаль только, что из каждого их похода кто-нибудь не возвращается. Теперь правители в Англии, да и в Шотландии сильные, защищают свои города крепостями, научились обороняться от набегов викингов. Нелегко их теперь побить, пограбить. Вот такие, как Регнер, и задумались о другом способе жизни, о получении прибыли не разбоем, а умом и хитростью, конечно.

Так проходили минуты, превращаясь в часы, а старик и юноша, найдя общий язык, все говорили и говорили, удивляя друг друга разными историями.

– Придется тебе с повязками побыть дня четыре, а там видно будет. Хорошо, что нет воспаления. Вот только чем тебя занять?

И тут, будто услышав вопрос, просунулся в узкую щель приоткрытой двери уже знакомый веснушчатый нос. Мальчик остановился в проеме, не решаясь войти без позволения. Он увидел, что их добрый лекарь разговаривал с чужаком, как со старым знакомым. Кэй даже рот открыл от удивления. В поселении к лекарю все относились с огромным уважением. Никто не знал точно, сколько ему лет, может восемьдесят, а может и все сто – так судачили. Он возвращал к жизни самых безнадежных больных. Теперь вот и отца его спас. Мать велела Кэю отнести кое-какую еду Рэндалу и рубашку, которую сама сшила.

– Вот, – протянул он сверток старику.

Рэндал довольно хмыкнул, примеряя нарядную обнову.

– Значит, дело пошло на поправку. А твоя мать Эрна – великая мастерица.

Увидев, что мальчуган замялся, подбодрил вопросом.

– Ну, что еще?

Кэй раскрыл ладонь, на ней лежала шишка. Протянул ее Мадсу.

– Что это? – ничего не понял старик.

– Я играл такой же в футбол, – пояснил Мадс, – но для чего он мне ее принес?

Лекарь на время стал переводчиком.

– Кэй хочет, чтобы ты и его научил так играть.

– Это просто, я покажу, – согласился юноша.

Троица вышла во двор. Волка не было видно.

– А волк?

– Он не опасен. Еще был щенком, когда я его в лесу подобрал, еле живого. Не знаю, что тогда случилось с ним, может охотники волчицу убили. Мне его стало жаль, принес домой и выходил. Я жил со своей большой семьей в Англии на окраине селения. Росли мои дети, рос с ними и Ульв, так я назвал волчонка. Он все время был с нами. Считается, что волка нельзя приручить. Мы этого и не делали. Он сам выбрал такую жизнь. Как-то напали на наше селение жестокие скандинавы, после погрома всех, кто моложе и крепче, погрузили на корабль. И когда он с нами, с рабами, отчалил от берега, Ульв прыгнул в море, в погоню. Его сначала хотели застрелить из лука. Но нашлись спорщики – сколько он продержится в воде. Корабль прошел около шести морских милей, а волк все плыл, пока силы не покинули его. Голова все реже показывалась над водой. Тогда викинги, видя упрямство и отвагу зверя, решили его спасти. Позже Ульва оставили на берегу – выживет или нет, никто не знал. Через несколько дней его обнаружили рядом с лагерем, где мы, пленные, трудились. Тут уж из суеверия, боясь возмездия каких-то духов, волка не тронули, оставили в покое. А однажды, обнаружив нас, спящими вместе, приписали и мне сверхъестественные силы. Шло время, мои хозяева сменяли один другого по разным причинам, пока я не оказался здесь, у отца Регнера, с Ульвом. Моя история была ему уже знакома.

Пока Рэндал вспоминал свое прошлое, Кэй терпеливо переминался с ноги на ногу. Он не знал английского языка, а так хотелось понять, о чем идет речь, и потом дома поведать об этом. Он вздохнул.

– А шишка-то для чего? – спохватился старик.

– Есть такая игра, во всем мире известная. Футбол называется. По-настоящему, это игра в мяч ногами. Только нужен кожаный мяч, а не шишка. Она быстро рассыпалась, я уже пробовал там, на вырубке, – Мадс махнул рукой в ту сторону, откуда не так давно пришел.

Но сейчас казалось, что прошло несколько лет, прожитых вместе с Рэндалом, так захватывающе он рассказывал о своей нелегкой жизни.

– Ты покажи, а мяч мы придумаем из чего сделать, – засверкали глаза старика азартом.

– Но я не знаю датского языка, как он меня поймет? – кивнул Мадс головой в сторону Кэя.

– Я помогу, – махнул рукой оживившийся дед. Ему никогда не приходилось играть ни в какие игры, а тем более с шишкой, в какой-то футбол.

И обучение началось. Три шишки трепались ногами троих мальчишек, одному из которых было то ли восемьдесят, то ли сто лет.

– Внутренней стороной стопы, она называется щечкой, удобно вести мяч, а шишку – не очень. Еще щечкой делают передачи, вот так, – Мадс продемонстрировал свои слова на деле.

– Наружная сторона стопы часто используется для поворотов, пасов, то есть передачи мяча в сторону от себя. А подъем стопы – для сильных ударов, особенно в ворота, – не останавливался юноша.

– Какие ворота? – оба ученика оторвали свои взгляды от тренировочных шишек, которые уже начали рассыпаться.

– В которые забивают гол, – поучал Мадс, умело работая ногами.

– Гол? – снова веселый дуэт приостановил свои старания.

– Да, и забивается он так, – Мадс, целясь в воображаемые ворота между деревьями, сильно ударил ногой по шишке и она, звонко стукнувшись о ствол, тут же рассыпалась вдребезги.

– Фух! – теперь Мадс вытер пот со лба.

– О-о, попал, – завопил Кэй, радуясь, будто это он угодил в цель.

– Хорошо, что они пока не знают, куда надо забивать мяч, – подумал новоявленный футбольный тренер.

Рэндал, воспользовавшись передышкой, уселся на траву. За ним последовали и остальные.

– Шишка, конечно, недолговечна. Расскажи нам, Мадс, о мяче, воротах, пасах, – перешел к теории лекарь.

Получив всю необходимую информацию, Рэндал тут же распорядился:

– Кэй, пусть Эрна изготовит мяч, а я приготовлю ей все для этого необходимое. Ты, Мадс, найди подходящую площадку и мальчики ее расчистят. С чем сами не справимся, поможет Айвер со своей дружиной.

– Одного мяча мало, надо сшить их несколько, а для ворот еще сетка нужна, – важно проговорил Мадс, вдруг почувствовав себя руководителем проекта, который называется «Викинги играют в футбол».

Работа закипела. Эрна старательно сшивала отрезки кожи, придавая изделиям круглую форму, набивала их перьями, шерстью. И дивилась – что это придумал их Рэндал! Кэй к нему повадился бегать, надо бы узнать.

Со временем поле для футбола было оборудовано настолько хорошо, насколько позволяли условия и возможности поселенцев. Были сформированы две небольшие команды – Кэй постарался.

Новички изо всех сил постигали новую науку, часто получая взамен синяки и ссадины. Над полем громче всех раздавались голоса футбольного наставника Мадса и переводчика Рэндала. И еще, совершенно новые, непривычные для слуха викингов – звуки ударов по мячу.

Как-то, на закате уходящего дня, уже устраиваясь поудобней на ночлег на широкой скамье со шкурами, в землянке лекаря, Мадс заговорил:

– Рэндал, давно хотел спросить тебя, как ты смог выучить столько языков? Я один английский учил десять лет, еще хотел китайский, но терпения не хватило.

– Скорее, желания не было. Вот тебя учили учителя, а меня – жизнь. Люди, с которыми в неволе трудились, были захвачены и привезены викингами из разных стран. Вот мы и учили друг друга иностранным словам, передавали знания тем, кто был к ним охоч.

– Я бы хотел знать датский язык, но он такой трудный. Нелегко запомнить слова. Много месяцев пройдет, пока его выучишь, а мне уже сейчас хочется поговорить с Гретой, с Кэем и с другими ребятами.

– Я заметил, ты малышей любишь.

– У меня есть младшие брат и сестра, я очень по ним скучаю и, да, люблю их. Где они теперь? Мои родители с ног сбились, разыскивая пропавшего сына. Что с ними происходит? Я часто вижу во сне ту, иную, свою жизнь. У меня был компьютер, велосипед, мобильный телефон, который был с собой, но он где-то потерялся. Мне иногда кажется, что я нахожусь в каком-то древнем мире.

– Нет, ты сейчас в средневековье, – с некоторой долей обиды проговорил Рэндал. – А телефон твой потерялся по пути сюда, примерно в пятнадцатом веке. Его нашел епископ. Эта штука издавала много шума и он, не зная, как ее заставить замолчать, тер и мял руками, пока не раздался оттуда женский голос:

– Алло, алло, Максим!

Епископ испугался, решив, что какая-то колдунья втиснулась в этот загадочный коробок, и приказал его спалить на костре инквизиции.

– О, Боже! Это была мама! – вскричал Мадс.

– Твоя мать колдунья? – воззрился Рэндал на юношу.

– Нет, конечно. Она звонила мне по телефону, чтобы найти меня, – с поникшей головой ответил Мадс.

Ему было жаль не телефон, а мать, растревоженную и поднявшую всю полицию на ноги. Но как они смогут его найти здесь, в средневековье? Мадс часто заморгал, пытаясь сдержать собравшуюся в уголках глаз влагу, но одна огромная мужская слеза все же скатилась по щеке, оставив след до самого подбородка.

– Эх, юноша, вижу, тоскуешь ты по дому, – заметил старик.

Мадс быстро вытер глаза. Его осенила догадка. Он приподнялся на локте, вглядываясь в сгущающемся сумраке вечера в угол, где стояла кровать лекаря.

– Рэндал, а как ты узнал обо всем, что рассказал? Ты – колдун?

– Нет, конечно, – спокойно ответил старик словами Мадса. – Лечить людей и животных научился, а от природы я – провидец. И решил узнать, откуда ты. Взял твою одежду, оставленную когда-то в бане. В кармане рубахи нашел свернутую спиралькой травину. Она-то и вывела меня туда, где тебя нашли. А место твоего приземления сохранило в своей памяти воспоминание о твоем пути сюда. По нему твоя одежда помогла определить время, из которого ты прибыл.

– И как далеко меня занесло? – изумился Мадс.

– По космическим меркам, не так уж и далеко: из двадцать первого века – в одиннадцатый. Из Восточной Европы – в Данию.

– У-у-х! – прогудел Мадс. Что он этим хотел сказать?

– А теперь – спокойной ночи, – уже сонным голосом пробормотал Рэндал, и повернулся на правый бок.

Мадсу снились полицейские машины, носившиеся с завывающей сиреной по улицам родного города, потом епископ до блеска натирал телефон, стараясь увидеть ту самую красавицу-колдунью, которая смогла втиснуться в него. Но вместо милого видения он услышал детский голосок сестры Мадса:

– Максик, ну Максик, расскажи мне сказку!

Епископ с раздражением отшвырнул странный предмет… прямо в руки Максика, и он набрал домашний номер телефона. Но в ответ услышал:

– Связь невозможна. Абонент находится вне зоны досягаемости.

Чья-то рука трясла юношу за плечо.

– Мадс, ну Мадс, просыпайся. Все уже собрались на футбол, – Кэй беспокойно всматривался в лицо наставника. – Ты заболел?

Мадс помотал головой, прогоняя остатки сна, одновременно приводя мысли в порядок.

Выйдя с Кэем из землянки, юноша увидел на скамейке Рэндала. Рядом, как это часто бывало, возлежал Ульв и наслаждался вниманием друга.

– Кэй, пусть твои приятели немного подождут Мадса, он скоро придет.

Рэндал ладонью указал место юноше рядом с собой, подождал, пока Кэй удалится.

– Ты разве не пойдешь с нами? Но как же мы обойдемся без переводчика? – с недоумением вопросил футбольный наставник.

– Ты теперь сам справишься.

Рэндал снял с пояса маленький мешочек и протянул его Мадсу.

– Возьми.

– Что это? – с нетерпением юноша развязал тесемку, достал маленький деревянный медальон, на котором были вырезаны загадочные фигуры. Он с изумлением взглянул на лекаря.

– Я уже видел подобные узоры в поселении. Их много…

– Это не узоры, – перебил его Рэндал.

Сделал паузу и торжественно добавил:

– Это – руны. И к ним нужно относиться с уважением. Ту, что я изготовил для тебя, называют «кладезь памяти». Она поможет тебе понимать язык той страны, в которой ты находишься, и легко запоминать много новых слов.

– Ох! Спасибо! Спасибо тебе огромное, Рэндал, – Мадс с благоговением рассматривал ценный подарок, ладонь с медальоном слегка подрагивала от волнения.

– Носи ее всегда с собой. Сам старайся запоминать слова, а руна тебе в этом поможет. Иди, тебя ждут игроки, – сказал старик на датском языке.

Мадс его понял. Счастливо засмеялся. Затем обнял старика за худенькие плечи.

– Спасибо, – прошептал по-датски.

Теперь по щеке Рэндала покатилась слеза – его давно никто не обнимал вот так, тепло, по-сыновьему. Он слабо махнул рукой.

– Иди.

Придя на средневековое футбольное поле, Мадс заметил, что новых учеников прибавилось. Среди них стояла и Грета, в тунике, подпоясанной тонким пояском, без каких-либо украшений. Только в косах голубела лента, скрутив их в причудливую форму.

«Как ты красива, Грета!» – мысленно восхитился Мадс.

И, набрав как можно больше воздуха в легкие, на чистом датском языке произнес приветствие, удивляя свободной речью слушателей и себя.

Мадс с благодарностью потрогал медальон, и начал занятия.

– На прошлом уроке мы учились гасить скорость мяча. Помните?

– Помним, – сказал один из младших учеников. – А девчонки разве играют в футбол? Это – мужское дело.

Мадс посмотрел на Грету. Она стояла, уперев руки в бока, глаза сверкали упрямством.

– Это не корабль, где женщинам нечего делать, а всего-навсего площадка для игры, – метнула взгляд на ябеду, будто выпустила стрелу из лука.

– Не ссорьтесь. На самом деле, есть мужской футбол и женский. Так что Грета допускается к нашей игре, – успокоил учеников руководитель проекта. – Кроме того, она может собрать свою команду из девушек.

Вслед за колючим взглядом ябеда получил от Греты еще и звонкий подзатыльник.

– Продолжим, – громко хлопая в ладоши, Мадс возвращал к дисциплине развеселившихся слушателей. – Тема сегодняшних занятий – финты. Их цель – сбить с толку соперника. Вы делаете вид, будто хотите вести мяч в одну сторону, а сами резко останавливаетесь, поворачиваетесь и бежите с мячом в другом направлении. Отработаем еще и другие приемы финтов. Научитесь резко менять темп: ускориться или, наоборот, замедлиться. Разные уловки сделают игру более успешной. Всем ясно?

– Да, ясно, – радостно прокричал дружный хор, с нетерпением дождавшись окончания теоретических занятий.

– Тогда – за мячи! – воскликнул воодушевленный своим успехом тренер. И он сделал вбрасывание нового мяча давно зажившими руками прямо под ноги Грете. Гулкие удары по мячам, возбужденные крики игроков раздавались над полем и разносились по округе, достигая поселения. Кое-кто из его жителей устремлялся понаблюдать за новым занятием детей и подростков, которые все чаще отлынивали от домашней работы.

– Вот бездельники, – с недовольством проговорила одна из мамаш, наблюдая за ребятами из-за ограждения, видимо, оставшись без помощника.

– А, по-моему, это хорошая тренировка для будущих воинов, только в виде игры, – спокойно возразила Эрна.

Она-то знала, как трудно было принуждать ее сына ко всем обучениям военному делу. Не охоч он был к нему.

– А я слышала, что Регнер хочет разрешить и мужчинам эту игру. Мадс ему рассказывал, что в футбол в его стране играют мужчины и женщины в любом возрасте, – вступила в разговор еще одна женщина. – Может, и нам часок-другой поупражнять ноги? Ой, как это полезно!

Раздался дружный женский смех.

– Смешно это или нет, но Регнер, увидев игру ребят, попросил и ему сшить мяч. Позвал к себе Мадса и Рэндала и до самого позднего вечера, даже ужин пропустили, они только футболом и занимались, – насмеявшись, проговорила Эрна. – Мне Кэй говорил, что Мадс учил и Регнера всяким приемам игры с мячом, а Рэндал все записывал на своих дощечках.

– То-то я заметила, что Регнер меньше стал хромать. Значит, помогают ему эти занятия?!

– Да, недаром он говорил когда-то, что Мадс нам пригодится. И верно, пригодился. Всех занял интересным и полезным делом, – рассуждали женщины.

– И выгодным, – снова подхватила разговор Эрна. – Наш умный Регнер хочет и соседние поселения обучить игре – за малую пошлину, продавать им мячи, а затем и соревнования устраивать.

– Да, умный и хитрый, – согласно закивали остальные и, посмеиваясь, стали расходиться по своим делам, оставляя шумное поле позади себя.

5

Уже почти отшумело лето зеленой листвой, появились первые признаки приближающейся осени, ночи стали значительно холодней. Люди, все лето старательно готовившиеся к зимовке в этих северных, суровых краях, стали чаще посматривать в сторону реки: когда же придут их воинственные добытчики из похода? Всех ли дождутся матери и жены? Дружинники, исправно несущие службу в дозорах, более чутко прислушивались к звукам на реке – не послышатся ли долгожданные удары весел по воде. Увы!

Мадс, продолжая обучать владению мячом всех желающих, однажды решил и сам обрести новые умения, вспомнив мудрые слова Рэндала об их пользе.

Юноша, живя у лекаря, помогал ему во всех делах, которые никогда не заканчивались. Вместе они ходили в лес за лечебными травами, за грибами и ягодами, которые потом сушили под огромным навесом. Заготавливали дрова, обновили в некоторых местах частокол, сбили несколько новых скамеек и даже небольшой сундук – для дощечек, на которых Рэндал записал все правила игры в футбол и много новых английских слов, услышанных от Мадса. Этот сундук остался без навесного замка.

Старик понемногу учил своего жильца кое-каким медицинским премудростям, а вот начертанию рун обучать наотрез отказался.

– Это очень серьезное знание, которому наспех не научишь. Скажу лишь, что в рунах сокрыта великая тайна. Руна – это магия. Она дает силу, помогает привлечь удачу, исцелить и укрепить здоровье, увеличить урожай, защитить дом и семью от бед. Некоторые воины чертят их на своих мечах, щитах и даже копьях.

– Значит, на поручнях дома Регнера вырезаны руны? – догадался Мадс.

– Да, они защищают его дом от молнии, а его хозяина – от болезней, от бедствий, укрепляют его силу духа.

– Это знание тебе дано тоже от природы?

– Нет, этим письменам меня научил пожилой швед много лет назад, еще в Англии. На родине его оклеветал один завистник, желая завладеть его землями, объявил колдуном, узнав о рунах, даже покушался на его жизнь и преследовал, пока Эрик не покинул страну. Моя семья была связана с ним дальними родственными узами, поэтому наш дом оказался для него безопасным пристанищем. Через некоторое время, по известным только ему причинам, он вдруг мне сам предложил открыть эту тайну.

– Мой век на земле не долог, – сказал он тогда. – Вижу, у тебя руки доброго целителя, и душа твоя не запятнана. Если не побоишься ответственности, научу тебя рунному письму. Но сначала пообещай, что никогда не возьмешь оружие в руки, чтобы просто убивать, а только для защиты и для добычи пищи.

– Трудно было решиться на такое обещание, когда вокруг идут бесконечные войны, – продолжил лекарь.

Тогда он добавил:

– Твое призвание, Рэндал, – творить добро, помогать людям и даже животным.

– Поразмыслив, я согласился, и затем старался изо всех сил постичь значение каждого символа, правильно его вырезать. Так прошло несколько месяцев. А вскоре появился Ульв. Вот тогда я впервые и применил руну – мне хотелось спасти его жизнь и отпустить. Но он, как я уже говорил, сделал свой выбор, – закончил старик свой рассказ.

– Рэндал, а ты разве не хочешь передать свой опыт, свои знания кому-нибудь?

– Я их передам сыну Ивера и Эдит, который появится у них весной. Ребенок, рожденный в любви, будет нести любовь в мир. Руны помогают творить добро, если их вырезает человек с чистыми помыслами, поэтому хочу доверить умение читать и писать их хорошей семье, не алчной, а трудолюбивой.

– Но Ивер – лучник! – с сомнением произнес Мадс.

– Да, – согласился Рэндал. – Но он никогда не участвовал в грабительских походах, в которых викинги убивали не только воинов, но и зачастую мирных жителей, ради собственного обогащения. А его оружие служит ему для защиты своих людей от неприятеля и для охоты, чтобы сделать припасы еды на долгую зиму для жителей поселения. Не все викинги злодеи и грабители, я это знаю, – подытожил свою речь Рэндал.

– Тогда я бы хотел научиться стрелять из лука, – с надеждой на позволение произнес Мадс, оглянувшись в сторону ниши с оружием. – Научишь?

– Хм, – усмехнулся старик, нисколько не удивившись желанию юноши. – Новичков теперь обучает Джеспер. С ним Ивер разделил свое наставничество, как с равным себе.

Спустя какое-то время, Мадс старательно целился в мишень, сделав упор на ногу, вытянув левую руку с луком вперед, а Джеспер терпеливо поправлял локоть правой руки, поднимая его вверх, для лучшего выстрела. Мышцы предплечий уже устали, пальцы с трудом удерживали стрелу, натягивая тетиву.

– Сильней ее тяни, иначе полет стрелы будет слабым. Еще сделай поправку на ветер, когда целишься, – поучал Джеспер юношу, помогая ему делать первые шаги в стрельбе из лука, как и Мадс помогал ему осваивать навыки владения мячом.

– Теперь, когда тяга окончена, расслабь пальцы правой руки, выпусти стрелу, – продолжил наставления мастер и чуть отошел в сторону, давая ученику свободу действий.

Для Мадса он выбрал хороший лук с гибкой дугой, с упругой тетивой и сказал, как Ивер ему когда-то:

– Даю тебе хорошее оружие, а меткость – это уже дело твоих рук.

– Оп! – выдохнул Мадс, выпуская очередную стрелу. Но она лишь задела соломенную мишень, пролетев мимо. За его спиной раздался смешок.

– Это не твои финты, здесь не обманешь соперника уловкой, – насмешливо сказала Грета, вспомнив, как умело Мадс обходил ее с мячом, не давая ей даже коснуться его. Тогда она хмурила брови, стараясь сдержать раздражение. Теперь он сопел, силясь скрыть свою досаду.

– Мы квиты, Грета, – наконец, признав временную неудачу, вздохнув, ответил юноша. «Зато я ловкий и быстрый», – тут же мысленно поддержал он себя.

Эти слова всегда помогали ему не падать духом. Он улыбнулся.

Джеспер, наблюдая со стороны за разговором обоих, снова почувствовал укол ревности, как тогда, наблюдая за их игрой в футбол. В душе он был даже рад, что Мадс такой неумелый. Конечно, признался себе Джеспер, сам он с детских лет был приучен к оружию, к физической нагрузке, бегу и ходьбе на большие расстояния, гребле. Рыбалка и охота – эти занятия для него были, скорее, удовольствием. А вот футбол стал для него еще одним делом, в котором он должен быть лучшим, как в стрельбе из лука. И все это ради нее, Греты.

«Она должна понять, что я достоин ее», – размышлял Джеспер, еще не зная, даже не догадываясь, что Грета уже сделала свой выбор в его пользу, увидев однажды, во время тренировки, стоящих плечом к плечу обоих юношей. Она присматривалась к ним, сравнивала, представляла отцом своих будущих детей то одного, то другого.

И в какой-то момент в ее голове что-то прояснилось, она невзначай произнесла его имя: – Джеспер.

Даже потянулась к нему, но тотчас остановилась:

– Не торопись, Греточка, – сказала она тогда себе. – А что говорит твое сердце? Я хочу быть совершенно уверена, что не ошибаюсь.

А где-то в Северном море день за днем раздавался над бесконечной водной гладью скрип весел в уключинах драккара. Людям казалось, что они находятся в море целую вечность, измученные жаждой, почти обезумевшие от голода, холода, боли и страданий, еще и потрепанные вчерашней бурей. Но воля к жизни тянула их, толкала, тащила к родным берегам из последних сил. Остатки паруса кое-как исполняли свою обязанность. Ветер еще пытался их надуть, но рваные куски ткани только делали вид, что помогают отчаянным пиратам.

Почти половина команды Алефа осталась навсегда за бортом этого судна: кто-то погиб от рук защищавших свои селения, кто-то сгинул во время битвы за чужое имущество, кого-то поглотили вздыбившиеся морские волны во время шторма, утащив их в темные пучины. Какой бесславный поход! Алефу нечего было сказать в утешение своим людям. Из всего награбленного треть досталась морю. Оно было таким же жадным и яростным, отбирая добро команды, срывая сундуки с цепей, какими некогда были и сами викинги.

Первые неожиданные набеги датчан на побережье Англии были успешными. Грабя одно селение за другим, набивали они трюмы чужим добром и людьми, практически без сопротивления со стороны англичан получали желаемое. Легкая добыча и бочки с пивом непомерно опьянили грабителей и их разум. Тогда и решили они отправиться к южным берегам Северного моря – ведь еще пусты палубы. Ох, уж эта жадность!

Спустя несколько дней Алеф дал команду пришвартоваться в небольшом заливе, на высоком берегу которого расположился городок, а чуть дальше от берега, вглубь страны, – монастырь. К нему-то и были направлены стопы мореходов, спрятавших свой корабль в излучине залива. Проведя беспощадный грабительский рейд, они вернулись на борт судна с богатой добычей.

В сундуки было свалено золото и серебро, найденное в храме, а защитников монастыря, слабо укрепленного, ждала горькая участь. Здания и все, что в них осталось, было сожжено, как обычно.

– Вот это улов, – радовались разбойники, – а теперь домой.

Однако уйти из залива сразу не удалось. Густой туман вмиг накрыл все вокруг, словно пеленой, так, что все береговые ориентиры скрылись в серых клубах до самого утра. Только на рассвете драккар медленно, стараясь обойти опасные отмели, двинулся к выходу в море, надеясь остаться незамеченным. Но не тут-то было. В самом узком месте залива, где мог пройти неширокий корабль, с высокого берега на борт судна посыпались вдруг стрелы с горящими наконечниками, стараясь достичь цели. Да, их здесь ждали с тех пор, как горожанами был замечен столб дыма со стороны монастыря. Нетрудно было догадаться о случившейся там трагедии. И недавно сформированная армия городка решила отомстить грабителям. На палубе в нескольких местах появились языки пламени, некоторые из них подбирались к мачте. Викинги защищали себя щитами, но увидев огонь, кинулись спасать судно. Уже раздавались крики раненых, кто-то падал замертво. Алеф надрывно выкрикивал команды, пытаясь поскорее вывести драккар на более широкое пространство, подальше от берега, где стрелы не смогут его достать. Вот оно, долгожданное устье, ведущее в море. Но здесь их ожидал еще один сюрприз. Вернее, два. Чужие корабли, как привратники, стояли перед входом в залив, своим положением вынуждая драккар пройти между ними.

– Алеф, они нас раздавят, – кто-то показал на оба судна, казавшиеся в рассеивающемся тумане больше, чем они были на самом деле.

Но предводитель мореходов был закаленным воином, побывал во многих передрягах. И здесь он справится, может быть. Но как поредевшая команда сможет быстро грести?

– Ханс, отбери мужчин покрепче, посадим их за весла между нашими, – принял решение Алеф, кивнув головой в сторону трюма.

– За весла? Пленных? Но… наши обычаи не позволяют чужакам за них браться, – зло сверкнул глазами Ханс, крепыш с обветренным лицом. Его левую руку стягивал жгут, останавливая кровь. Всего несколько минут назад неприятельская стрела пробила руку навылет. Древко пришлось сломать, чтобы освободить рану «от этой занозы», как сказал Ханс.

– Мы все равно погибнем, у нас неравные силы. Но если набрать скорость, – поскреб пятерней спутанные волосы Алеф, в раздумьях, сощурив глаза, – то посмотрим, у кого крепче нервы. Пойдем на таран.

Ханс невольно потянулся рукой к амулету, висевшему на кожаном ремешке на шее, прошептал какие-то заветные слова и отправился набирать гребцов.

Драккар не спеша, казалось, даже лениво, вышел из устья залива и, слегка подпрыгивая на волнах, устремился в последний путь. Оба судна двигались навстречу обреченному кораблю, ожидая удобного случая для одновременного нападения. Викинги напряженно наблюдали за чужими кораблями, бросая вопросительные взгляды на своего предводителя. Но Алеф сосредоточенно отсчитывал фут за футом и в какой-то момент резко поднял левую руку и также резко ее опустил. Все весла, как единое целое, поднялись и опустились, сделав мощный гребок, безостановочно повторяя и ускоряя это движение. Драккар вздрогнул сначала от рывка, развернувшись носом влево, затем понесся, килем разбивая встречную волну вдребезги. Когда до столкновения двух судов оставалось меньше тридцати гребков, неприятель слева вдруг пошел в сторону, уступая дорогу, его люди суетились, некоторые держали абордажные крюки, готовясь к драке. Корабль справа от драккара начал разворачивать к датчанам свой нос. И тогда Алеф поднял правую руку, часть гребцов подняла весла и не опустила их, пока судно не повернуло вправо, почти параллельно вражескому. Затем снова мощный общий гребок, еще и еще, стараясь быстрей уйти из опасного положения. Сзади раздался треск ломающихся весел, столкнувшихся бортов обоих кораблей, крики и ругань неприятеля. Алеф оглянулся, чтобы оценить обстановку, и поднял обе руки и резко ими взмахнул. Судно викингов стало постепенно выравнивать свой ход и затем на максимальной скорости вырвалось в морские просторы Северного моря, подальше от преследователей. Алеф еще раз взглянул в сторону берега, хмыкнул, увидев место крушения двух вражеских судов. Оно кишело барахтающимися людьми.

– Мы их обманули. Наш драккар, маневренный и легкоходный, справился с зигзагом, а их суда, крупнее и тяжелее, с большей осадкой, не смогли быстро развернуться, поменять направление, – хриплым голосом сказал он своему помощнику, верному Хансу. Алеф все еще не мог поверить в удачу.

– У них нервы оказались слабее, – согласно кивнул Ханс. – Отличная работа. Но людям надо дать отдых, в таком темпе они долго не протянут.

Алеф и сам почувствовал дикую усталость, но он хотел быть уверенным, что они окончательно оторвались от погони.

– Сбавить темп, поменять наиболее слабых гребцов, – скомандовал предводитель. – Надуть паруса!

Итак, сейчас они вырвались из смертельных тисков, но впереди их ждал долгий переход морем, с частыми, сильными ветрами и штормами в этот период года. А команда значительно поредела после последнего приключения. Погибших надо было похоронить по морским законам, срочно оказать помощь раненым, корабль и снасти привести в порядок после пожара. Да и запасы провизии были на исходе.

– Нам бы до Фландрии добраться, а дальше вдоль берегов пойдем, – сказал вожак пиратов, окидывая взглядом судно, определяя объем работ, раздавая команды.

На палубе послышался крик, Алеф оглянулся. Над одним из раненых стоял на коленях дружинник и тряс юношу за безжизненные плечи.

– Не-ет, не уходи, сын, мой единственный сын, – выл от горя отец, только что потерявший родного человека.

По спине Алефа вдруг пробежал озноб, чего раньше не было. Его люди много воевали, погибали, но он никогда не задумывался о потерях, о том потрясении, которое сейчас увидел. А как же? Ведь мужчины – это воины: сильные, храбрые, жестокие. А каким должен быть воин? Или грабитель?

«Хорошо, что у меня дочь – любимая, красивая, озорная, хотя такая же упрямая, как и я», – подумал Алеф.

Отец на короткое время мысленно перенесся в поселение, где осталась ждать его Грета. Ну, может и не его, а, скорее, подарки и драгоценности, им привезенные. Она перебирала их, ощупывала, оценивала. Затем следовали примерки нарядов, к которым дочь умело подбирала украшения. Все эти действия сопровождались радостными визгами, пританцовываниями, восхищением. Довольный отец купался в проявляемых дочерью эмоциях. Его Грета была живая, сильная, смелая, не такая, как ее мать – слабая, боязливая, на которую было достаточно бросить сердитый взгляд, и она тут же бросалась угодить мужу во всех его прихотях. А он любил женщин непокорных, отчаянных, веселых. Такой и была его дочь.

В этом походе он добыл для нее небывалой красоты ожерелье, сплошь из драгоценных камней, которым хотели откупиться в каком-то городке от разбоя его команды. Но Алеф подальше спрятал ценную вещь, а его люди… Разве их удержишь от соблазна безнаказанно грабить?

– Алеф, смотри, – указал рукой Ханс на горизонт, прерывая размышления главаря, – надвигается буря.

Внимательный взгляд опытного мореплавателя сразу определил опасность двигающегося навстречу пока еще маленького облачка. Прозвучали новые команды, люди спешно готовились к суровым испытаниям. Некоторые пираты совершали свои обряды для защиты от погибели, надеясь на милость тех сил, к которым они мысленно обращались. Конечно, это не первая буря в их жизни, но не окажется ли она последней?

Недолго пришлось ждать ответа. Темно-серое море ходило ходуном, низкие, такого же цвета тучи заливали драккар, пытаясь наполнить его до краев пресной, дождевой водой. Но ревнивые, огромные соленые волны смывали ее в море, прихватывая все, что можно было с собой утащить: тросы, балки, какие-то обломки, людей. Труднее всего оказалась поимка сундуков с драгоценностями из монастыря.

Их надо бы глубже упрятать, в трюм, но бесшабашные пираты не сделали этого и теперь это все моё – ревело кипучее море – ломая, срывая одну цепь за другой, пока полностью не поглотило добычу. Может и хорошо, что золото было не в трюме, иначе пришлось бы его вместе с драккаром взять – успокаивалось море, получив желаемое.

– Это монахи, монахи нас прокляли! – горестно проговорил едва дышавший дружинник. На него во время шторма обрушилась тяжелая деревянная балка. Благодаря этому он сейчас не в море, а на палубе, но со сломанными костями.

– Не надо было рушить монастырь, – согласился другой, оказывая посильную помощь наиболее пострадавшим.

Остатки боевой команды сурово посматривали на своего предводителя, приведшего их к таким несчастьям, не таясь высказывая недовольство в его адрес. Сам же Алеф сидел на палубе, прислонившись спиной к борту судна, испытывая приступы головной боли и тошноты. Кровоподтеки на лице и шишка с кулак на голове были ярким свидетельством его яростного сопротивления непогоде и желания избежать жадных лап морской пучины. Один из сундуков, подхваченный волной, покидая корабль, на прощание зацепил своим углом главаря, крепко ухватившегося за бортовое металлическое кольцо.

Алеф сквозь шум в голове слышал ропот взбунтовавшейся братии. Но хватит ли у него сил еще одному противостоянию? Он не знал.

– Вижу берег, – вдруг заголосил кто-то из дружины, отводя, таким образом, предводителя от новой надвигавшейся бури, в этот раз со стороны команды.

«Я спасен, Грета», – пронеслась мысль в раненой голове Алефа, в его глазах потемнело, тело обмякло.

6

Поселение всполошилось и гудело, как осиный рой: пришла весть от дозорных, что в море появился драккар. Свой ли, чужой? Они пристально всматривались вдаль, пока разглядели родной парус, явно пострадавший в дальнем походе.

– Они там перепились, что ли? – недоуменно сказал один из дозорных, глядя, как в разнобой ударяют весла по воде, входя в устье реки.

– Они слишком долго были в походе, – ответил Айнер, который стоял рядом. Он искал взглядом среди пиратов их предводителя, но не находил. Это тревожило. Грета в последнее время все чаще вспоминала отца. Она ждала его – сурового и жестокого для других, для нее же Алеф был родным человеком, чья кровь текла в ее жилах. Они прекрасно ладили друг с другом. Но больше всего ее пугала приближающаяся зима. Вдруг ей придется проводить длинные, темные дни одной в их жилище? Она к этому не готова, не привыкла. Сколько она помнила, отец к концу лета или к началу осени всегда возвращался домой. У матери это вызывало переполох, у дочери – радость. Грета отнимала у отца все свободное время. Соревновалась с ним в стрельбе из лука и всегда честно побеждала. Он в отместку, со смехом, изматывал ее в битве на мечах и копьях, не жалея, не делая скидок на ее молодость и пол. Взялась за оружие – значит ты воин. И девушка любила отца за такую честность. Она не любила игры в поддавки.

Теперь же прошли все сроки, к которым мореходы обычно приходили домой. Грета старалась скрывать свое беспокойство, занимала себя разными делами, тренировками, только не вышивками. Всякое рукоделие – это был удел матери. Ее изделия, как могли, украшали дом. Среди множества вышивок одна была посвящена мужу и дочери: Алеф был изображен с мечом, а Грета – с луком, в меховой накидке. Это вышитое полотно Грета повесила на стене, над своей кроватью, и дорожила материнским подарком.

– Так, где же теперь отец, вернется ли? – все чаще задавала себе вопрос девушка, но ответа не было.

Айнер, сам будучи добрым отцом четверых детей, искренне сочувствовал переживаниям Греты, старался быть к ней поближе, чтобы вовремя успокоить, отвлечь от мрачных мыслей. Однажды ему показалось, что она нуждается в этом и принимает его ненавязчивую заботу о себе. К тому же, втайне Айнер лелеял надежду, что Грета таки ответит взаимностью на чувства его старшего сына.

– Так где же Алеф? – всматривался Айнер в лица соплеменников, находящихся на палубе медленно приближающегося драккара.

Воины, охраняющие подступы к своим землям, спустились к реке, первыми встречая добытчиков. Из поселения на небольших суденышках спешили жители, стремясь поскорее увидеть своих родных. На одной из лодок прибыл и Рэндал с помощником. Он знал – им будет сегодня работа.

На берегу собирались люди от мала до велика, уже послышались крики радости от встреч, и горести – узнавших о невосполнимой потере. Молодые викинги помогали прибывшим снять с драккара раненых, которым нужна была срочная помощь. Остальные со свежими гребцами отправились в небольшую бухту, защищенную выступами берегов от ветра, волн и чужих взглядов. Это было удобное место стоянки судов. Отсюда викинги отправлялись в свои походы, сюда и возвращались. Здесь же велись погрузочно-разгрузочные работы.

– Отец, – пронзительный девичий крик разнесся над бухтой, выражая одновременно тревогу и радость.

Алеф шел на зов, пошатываясь, отмахиваясь от Ханса, который пытался его поддержать здоровой рукой.

– Грета, я вернулся, – дрожащим от слабости и волнения голосом промолвил отец обхватившей его дочери.

Она поддерживала его крепкими руками, чувствуя, насколько он слаб, уводя из шумной толпы.

– Я ждала тебя, очень ждала. А однажды мне показалось, что ты зовешь меня. Тогда я пошла к Рэндалу и уговорила его вырезать руну, которая помогла бы спасти твою жизнь, оградила бы от беды. Вот она, смотри, – Грета сняла с шеи медальон и передала его отцу.

– Я помнил о тебе, – только и смог сказать Алеф, опершись на руку дочери. Ком подкатил к его горлу.

Уже дома, без чужих ушей, одной ей он доверится, расскажет, как не хотел погибать, цеплялся за жизнь, как впервые восстала против него команда после неудач. И когда он потерял сознание, кто-то предложил сбросить его к рыбам. Но Ханс, верный помощник, не дал свершить самосуд.

В один из ближайших дней был устроен праздничный ужин в честь возвращения добытчиков из дальнего похода. Стены главного дома украсили шкурами, гобеленами, вышитыми знаменами и полотнами с изображенными на них героическими подвигами викингов. Все виды оружия были выставлены напоказ. Столы были щедро уставлены едой, напитками, хлебом, сыром. Деревянные подносы с ароматными кусками мяса и рыбы расположились между кувшинами с пивом и медом, приправленным разными травами, отчего он становился более хмельным и крепким. Большие миски с пышащей жаром кашей, только что снятой с огня, дополняли меню. Викинги, одетые в длинные шерстяные рубашки, подпоясывали их кожаными поясами с пряжками, украшенными орнаментом, на запястьях – многочисленные золотые, но чаще – серебряные, браслеты, как знак доблести и побед воинов.

Женщины в честь праздника одели поверх льняных платьев нарядные шерстяные туники, украсили себя цепочками с медальонами и подвесками, кольцами. Все старались выглядеть нарядно.

Шум праздника раздавался над поселением, несколько часов не умолкая, рассказы мореплавателей сопровождались смехом и шутками. Теперь, когда они дома, вдалеке от опасностей, их истории становились обычными приключениями. И викинги развлекали себя и слушателей курьезными случаями из их нелегкой морской жизни.

– А помнишь, как ты… когда был шторм? – громко подтрунивал над молодым опытный мореход, руки которого украшали браслеты. Его слова тонули в хохоте соплеменников.

– Не, это волна меня обмочила, – новый взрыв смеха заглушил ответ нисколько не смутившегося юноши. Это был его первый поход. И он веселился.

О погибших не вспоминали, им отдали положенные почести в тот же день, как прибыли домой. А сегодня праздник живых, всех вернувшихся и всех дождавшихся своих мужчин.

Рэндал с Мадсом пришли на праздник с опозданием, что считалось нарушением правил, и расположились в конце длинного стола. Но они только что завершили обход тяжелораненых, оказывая им необходимую помощь, спасая их жизни. Мадс уже не пугался вида страшных ран, наносил на них приготовленные лекарем мази и припарки, накладывал повязки.

– У нас, в двадцать первом веке, назначают антибиотики при воспалениях, они любую инфекцию убивают, и больной быстро выздоравливает, – рассказывал Мадс лекарю, наблюдая, как тот час за часом толок, выпаривал, смешивал травы, корешки и еще что-то, делая мазь целебной спасительницей.

– В лечении важны еще и хорошие руки, и добрые слова, юноша. А ты, я вижу, способный ученик, – впервые похвалил Рэндал своего помощника. – Вот теперь идем на праздник. По обычаю викингов, все жители поселения должны чествовать их за победы, прославлять подвиги в песнях и стихах, раньше для этого приглашали скальдов, но теперь все иначе.

Утолив голод, Мадс потянулся за ближайшим кувшином – ему хотелось пить.

– Пиво?! – попробовав напиток, Мадс вдруг подумал: «Я уже пил когда-то датское пиво. К добру ли это?»

Неясные мысли закрутились в его голове, какие-то далекие воспоминания всплыли, но тотчас накрылись пеленой забвения. В центре стола раздались крики и смех уже развеселых викингов, чрезмерно насытившихся едой и пивом. Мадс посмотрел в их сторону и обомлел. Здесь, за одним столом, всего в нескольких футах от него, сидел тот самый викинг, который замахивался на него боевым топориком, и лицо его тогда было искажено от злости. Это точно он, нет никаких сомнений. Мадса бросило в жар. Где и когда это было? Он помотал головой, пытаясь разложить мысли по полочкам, но сладить с порядком так и не смог.

– Рэндал, – призвал на помощь лекаря Мадс, – кто тот человек в кожаном жилете? У него браслеты на руке чуть не до локтя. Мне знакомо его лицо, я где-то его видел.

Рэндал посмотрел в указанном направлении. С браслетами почти до локтя здесь был один человек, который с удовольствием демонстрировал их количество и ценность. Ведь на его счету было больше всех походов – честных и бесчестных.

– Это Алеф, отец Греты, – был ответ. – Не повезло ему в этом походе. Команда обвинила его в напрасной гибели людей. Вместо золота и серебра они получили проклятия и стрелы от горожан за убийство монахов. Он от кого-то прослышал о монастыре, стоящем на отшибе, и, надеясь на легкую добычу, приказал своим людям сделать еще один набег, несмотря на протесты некоторых викингов. Хотя драккар уже был наполнен до краев награбленным, – их стремительные нападения заставали людей врасплох, не успевавших как следует защититься, – посулы богатства сделали свое дело, – продолжал рассказ Рэндал не торопясь, тщательно разжевывая мясо.

– Его люди погибли, а он вышел сухим из воды, – подытожил Мадс, сердито взглянув в сторону Алефа.

– Да, он отделался сильным ушибом головы, но и викинги там оказались не случайно, – в тихом голосе Рэндала прозвучало осуждение. – И я не знаю, где ты мог его видеть.

Будто почувствовав на себе чей-то взгляд, Алеф стал осматриваться, вгляделся в лицо одного соплеменника, сидевшего за столом напротив, затем другого, пока не встретился взглядом с Мадсом, находившимся в конце стола рядом с лекарем. Что-то, похожее на неприятное воспоминание, вдруг всколыхнулось в душе Алефа, и он почти зарычал.

– Почему этот чужак с нами за одним столом? – он ткнул жирным от еды пальцем в сторону юноши. – Ему не место рядом с викингами.

– Я, Регнер, решаю, кому место за этим столом, – резко прервал внезапную ярость пирата предводитель поселения, поднимаясь со своего кресла, стоявшего на небольшом возвышении во главе стола.

Он окинул внимательным взглядом всех присутствующих и продолжил свою речь.

– Все знают, что я ценю людей, которые приносят пользу и выгоду мне и моим людям. За заслуги справедливо дарую свободу тем, кто хочет нас покинуть. А желающим остаться в поселении – предоставляю жилище. Разрешаю создать семью. Пусть наше поселение увеличивается и крепнет, – Регнер хлопнул крепкой ладонью по столу, словно припечатал к нему свои слова.

Пиршество продолжилось для всех, только Алеф чувствовал себя скверно. Ему не давали покоя мысли о юноше, которого он уже встречал когда-то. Он даже вспомнил, что тот его сильно пнул ногой. Но где это было и когда? Может, в Англии или в Шотландии в одной из драк, коих было в его жизни множество? Хотя, тут же подумалось Алефу, что с таким малым юнцом он и сам не захотел бы драться. Один позор. Пират, будучи крепкого телосложения, выбирал в соперники крупных мужчин, дрался яростно и жестоко. Во время битвы не испытывал страха и боли, только злость. Но где же он столкнулся с этим мальчишкой, и почему он вызывает такое раздражение? «Создать семью», – пронеслись в голове викинга слова Регнера. Может это связано как-то с Гретой?

– Не бывать этому! – снова вскинулся Алеф, зло сверкнув глазами в сторону Мадса.

Но теперь никто не обратил внимания на слова викинга. Только Ханс, сидевший рядом с буяном, по-дружески толкнул его своим плечом.

– Оставь его в покое. Видишь, он у Регнера в почете, а у Рэндала – в помощниках. Говорят, он с неба упал, так сказать, «подарок бога».

– Так пусть назад, на небо, и отправляется. Иначе я его убью, – не унимался Алеф, сам не понимая, почему так злится.

Недоумевал Мадс, удивлялся и Рэндал непонятной реакции морехода. Единственный из поселенцев, он знал, что парнишка прибыл из двадцать первого века, и встретиться с Алефом никак не мог.

– Вот загадка! – потеребил свою бородку провидец. Но он найдет ответ.

Осень решительной поступью вошла в свои права на землях Дании. Участились дожди, задули ветры. Но победные шествия солнечных дней все же были не так и редки. В такие дни особо трудно было усидеть дома. Люди пользовались возможностью понежиться на солнышке под разными предлогами. Кто-то уходил на рыбалку, но не столько ради улова, сколько полюбоваться осенней природой спокойно, без летней суеты, сверкающими на солнце перекатами реки, подставлять теплым лучам лицо и жмурить от удовольствия глаза. Детвора гоняла мяч, придумывая на ходу свои правила игры. Мужчины отправлялись на охоту и тренировки, а их жены спускались к реке с бельем и полоскали его дольше обычного, то и дело переговариваясь с соседками.

Мадс тоже шел, не спеша, по лесной тропинке к домику лекаря. В одной руке он нес корзину с грибами, а в другой – с корешками трав, которые лучше всего собирать именно в эту пору года. Рэндал сегодня остался дома, сославшись на занятость. Юноша уже привык к существованию в поселении, смирился, можно сказать, с новым укладом бытия. Прежняя жизнь почти стерлась из памяти, а новая – закрутила в водоворот таких дел, о которых раньше и не подозревал. Здесь он научился многому, чего никогда не делал. Мадс косил траву для скота, метал копье и стрелял из лука во время охоты,

рубил дрова, удил рыбу, работал веслами на суденышке, строил дом вместе со всеми, собирал травы, постепенно обретая все новые знания и навыки. Лечебная практика Рэндала увлекала юношу все больше, и он выведывал у наставника составы мазей, наблюдал за их приготовлением и применением. Лекарь научил его многому, но Мадсу все было мало. Рэндал с радостью делился своим опытом, а старательный ученик с благодарностью его перенимал.

И все бы хорошо, но с появлением Алефа что-то нарушилось в спокойном течении жизни юноши. Викинг при каждой встрече с Мадсом сыпал угрозами, желая отомстить за нанесенную ему когда-то обиду. Вызывал на настоящий бой с мечами, невзирая ни на какие-либо доводы приятелей. Грета тоже пыталась увещевать отца, но в ответ получила запрет на игру в футбол и даже рядом находиться с этим негодяем. До открытого боя дело не дошло. Вмешались дружинники, пытаясь усовестить опытного воина, пожелавшего поднять оружие на мирного жителя, который не сумеет как следует защититься. Но Алефу теперь было все равно. Свою злость он никак не мог унять, она в нем только множилась. И он решил действовать скрытно.

Что-то тенькнуло совсем близко от Мадса. Стрела! Она подрезала ветку куста, мимо которого только что прошел юноша. Мадс оглянулся. Тихо. Ни звука. Он поднял стрелу.

«Да, жизнь становится все веселей», – невесело подумал Мадс, ускорив шаг, теперь уже пытаясь петлять между деревьями. Кто знает, сколько у Алефа стрел?! Хорошо, что он плохой лучник.

Войдя во двор, Мадс воткнул чужую стрелу в землю и направился в дом. Но резко остановился, услышав сзади рык.

– О, добряк Ульв почуял руку злодея, – заметил Рэндал, выходя из-под навеса навстречу своему помощнику, держа в руках несколько поленьев.

Теперь и Мадс обратил внимание на вздыбившуюся шерсть волка, стоявшего возле стрелы.

– Рэндал, за что он меня так ненавидит? Ведь я увидел его здесь впервые.

– Ты видел его раньше, – не согласился старик, опуская дрова на землю.

Глаза Мадса распахнулись от удивления.

– Ты видел его, – повторил провидец. – И узнал. Помнишь, ты говорил, что тебе знакомо его лицо?

– Да, мне так показалось, но как ни пытался вспомнить, где я с ним встречался, ничего не вышло, – пожал плечами Мадс.

– И не вспомнил бы. Я сегодня снова ходил на место твоего приземления, – старик достал из мешочка травину, скрученную спиралью. – Она меня туда вывела. Там я собрал по кусочкам обрывки твоей памяти, в которых еще сохранились кое-какие воспоминания о будущем, вернее, о твоем прошлом. Ты действительно пил датское пиво и что-то держал в руках, какой-то сосуд или кубок, на котором были изображены викинги с оружием на палубе драккара.

Мадс взял протянутую, уже сухую, спиральку из травы, растер в ладонях, вдохнул ее аромат, и вдруг ясно увидел свое прошлое.

– Это была банка с пивом, произведенным в Дании. Точно! А на ней были нарисованы несколько викингов. Один из них был с боевым топором. Его-то я и ударил от досады, что приятели меня покинули. Банка согнулась вместе с рисунком. А потом, правда, я пнул ее подальше, чтобы не видеть получившееся из-за сгиба искаженное лицо. Мне оно показалось очень злым. Но как это связано с Алефом?

– Нарисованный викинг с топориком и Алеф очень похожи, вроде близнецы. У рисовальщика это получилось случайно, но дух Алефа будто ожил в твоем времени. И тут же получил удар сначала кулаком, потом ногой. Вот он и взбунтовался, – пояснял далее Рэндал.

– Ага, получился эдакий джинн из пивной банки, – догадался юноша.

– Верно. Вот только усмирить такого, как ты называешь, джинна почти невозможно. Хотя, – в голосе лекаря появились нотки надежды, – может быть, ты и сможешь.

– А если не смогу? Я ведь не знаю, как усмирять джиннов, – растерянно сказал Мадс.

– Не надо было его будить. Зло только и ждет повода и случая, чтобы его выпустили, – Рэндал подошел к стреле, достал ее из земли и сломал.

– Не буди лихо, пока оно тихо, – вспомнил поговорку Мадс.

– Да, – согласился лекарь, – но я тебе еще не все сказал. Здесь, в одиннадцатом веке, Алеф будет тебя преследовать без всякого повода с твоей стороны, постоянно угрожать твоей жизни, а в двадцать первом – досаждать и напоминать о себе какими-нибудь каверзами. Пока не исправишь своей ошибки. Ведь это ты первый проявил злость. Надо было просто поставить кубок, вернее банку, в положенное место, а не злиться попусту на тех людей, которые на ней нарисованы. Там, – старик махнул рукой в неопределенном направлении, – нет их вины.

– Я никогда об этом не думал, – потрясенно промолвил Мадс. – Даже не подозревал, что такой, казалось бы, безобидный поступок вызовет такую реакцию. Но как теперь все исправить? Подскажи мне, Рэндал!

– Ты должен сам это понять, – прозвучал мудрый ответ.

– Но Алеф может убить меня прежде, чем я пойму и исправлю ошибку! – Мадс носком осторожно задел обломки стрелы.

– Это так, от его коварства, подкрепленного желанием отомстить, трудно найти убежище, – ответил Рэндал, направляясь к скамейке у дома.

– Значит, выхода нет? – почти обреченно спросил Мадс.

– Выход есть всегда, как и вход.

– Ты его знаешь, если заговорил об этом, – с уверенностью ответил юноша.

– Я хочу сохранить твою жизнь. Но могу это сделать, только отправив тебя в двадцать первый век. Мне будет жаль с тобой расставаться. Ты отличный помощник, и мог бы стать хорошим лекарем. Но я вижу опасность для тебя и хочу помочь тебе избежать ее.

– В двадцать первый век? Домой? И это возможно? Но как? Может, и ты со мной? – посыпались вопросы на Рэндала.

Провидец поднял руки, будто защищаясь от града слов, останавливая их поток.

– С тобой? – засмеялся. – Нет, мне ни к чему так торопиться: из одиннадцатого века и сразу в двадцать первый! Это мое настоящее время и пусть все идет своим чередом. А ты, ты хочешь остаться здесь навсегда? Из-за Греты, может быть?

Мадс недолго размышлял.

– Я благодарен тебе за то, что ты помог мне приспособиться к нынешней жизни. Я-то думал, что попал в безвыходное положение, к свирепым и страшным викингам, но они оказались не такими, как я представлял. А Грета мне нравится. Она красивая, смелая, бесхитростная девушка. Но знаешь, Рэндал, я бы выбрал жизнь в двадцать первом веке, если это возможно. К тому же, Грета выбрала себе в мужья Джеспера. Она об этом ему сказала, и он счастлив.

– Значит, ты не любишь Грету? – уточнил старик, желая самому избежать ошибки, разлучив влюбленных.

Мадс опустил глаза. Ему не хотелось врать человеку, который, казалось, видел всех насквозь. Человеку, который стал для него другом.

– Не любишь, – с облегчением выдохнул Рэндал.

Оба молчали: старик и юноша. Каждый думал о своем принимаемом решении. Ни одному из них не хотелось ошибиться.

Наконец, рука Рэндала легла на плечо Мадса.

– Я хочу показать тебе выход. Но должен предупредить о двойном риске. Во-первых, ты должен быть честным, а во-вторых, – суметь перепрыгнуть глубокое ущелье шириной около тридцати футов.

– Тридцать футов? – поразился Мадс. – Но это мировой рекорд по прыжкам в длину! И причем тут честность?

– Видишь ли, рунный камень, которого ты должен достичь, находится на скалистом морском берегу, всего в нескольких милях отсюда. Много лет назад часть скалы дала большую трещину, образовав ущелье, но в море не рухнула. Этот огромный осколок стал недосягаем для людей ни со стороны моря, ни со стороны суши. Но именно на нем загадочным образом появился огромный камень с руническим письмом.

– Но тридцать футов даже тренированные прыгуны не одолеют, – в голосе Мадса послышались сомнение и растерянность.

– Если прыжок с попутным ветром, с большого разбега, то можешь преодолеть то ущелье. Бегаешь ты быстро, ноги у тебя сильные, – рассуждая, успокаивал себя и ученика лекарь.

– А если мостик соорудить? Например, самое высокое дерево перекинуть, или веревочный, зацепив петлей за камень? – придумывал пути спасения от рискованного прыжка юноша.

– Много раз пробовали, но волшебная сила камня разрушала все мосты, как только нога человека ступала на них. Дерево превращалось в щепки, а самые крепкие веревки – в обрывки, – пояснял Рэндал. – Так что в ущелье находятся кости не одного десятка смельчаков.

– А ради чего люди рвались к этому камню? – недоумевал Мадс.

– Дело в том, что надпись на нем обещает тому, кто ее коснется и попросит, огромную силу в исполнении желаемого. Силу, которая не знает границ. Вот и ринулись алчные люди со своими низкими просьбами в надежде достичь своих грязных целей нечестным путем.

– И кто-нибудь смог перепрыгнуть это ущелье? – поинтересовался Мадс.

– Только два человека за несколько лет, остальные – внизу, – спокойно ответил Рэндал.

– Это были плохие прыгуны?

– Нет. После неудачных попыток достичь другого края скалы с помощью мостов, пробовали прыгать с длинной палкой, но она также оказывалась бесполезной.

– С шестом, – поправил Мадс.

– Дух камня заранее проверяет мысли человека, не допуская к себе злодея.

– Сканирует, то есть просвечивает, – снова была сделана поправка.

– Я запомню, – усмехнулся старик. У него был собран уже большой сборник «Слов будущего».

– Могут ли руны защитить от Алефа? – со слабой надеждой спросил Мадс.

– Я не знаю такой, которая спасла бы от ярости джинна, – покачал головой лекарь.

– Рэндал, мне страшно, – признался, наконец, юноша. – Я иногда перепрыгивал мелкий ручей шириной пятнадцать футов. Кстати, не всегда удачно. Но тогда не было угрозы для жизни, а только мокрая одежда доставляла неудобства. Я боюсь оказаться в ущелье. А вдруг дух камня решит…?

– Тебе нечего бояться, если мысли твои чисты, – перебил Рэндал, вставая со скамейки. – Тогда он тебе поможет сам.

Откровение юноши его нисколько не удивило, ведь много лет назад он сам тоже был потрясен шириной трещины в скале. Но терять ему было нечего, он имел только искреннее желание. С ним и прыгнул. И почувствовал, будто крылья за спиной выросли. Незабываемое ощущение полета!

– Завтра увидишь это ущелье, а сейчас отправляйся на тренировки. И думай, думай, как исправить свою ошибку, – почти потребовал Рэндал.

– И как усмирить разбушевавшегося, разгневанного джинна? – уточнил Мадс.

Старик согласно кивнул. Поднял поленья и обломки стрелы – для очага.

7

– Ух!!! – восторг и страх перемешались в возгласе Мадса, стоявшего на краю ущелья рядом с Рэндалом. За отколовшимся участком скалы плескалось море. Над ним с громким, пронзительным криком носились белогрудые чайки в поисках вкусного обеда. А на образовавшемся скалистом островке, в небольшом углублении, уютно расположился гладкий овальный камень, на котором были начертаны неизвестно чьей рукой символы. Большая их часть оказалась повернута в сторону моря и не была видна. Видимый же текст поражал четкостью и аккуратностью, будто знаки нанесены не на камень, а на бумагу.

Мадс неотрывно смотрел на каменную глыбу, пытался представить себе прыжок, но чуть взгляд касался краев ущелья, его тут же брала оторопь.

– Почему именно здесь?

– Тебе нужна огромная сила для старта и путешествия, чтобы попасть именно в двадцать первый век, а не в восемнадцатый, например. Иначе потеряешься, как твой телефон. И что тогда? Запомни, ты должен коснуться ладонями рун и попросить помощи. Только после этого тебе надо сильно оттолкнуться. Правду говоря, ты единственный в моей практике такой…э…

– Клиент, – подсказал Мадс искомое слово.

– Мне это нравится! – обрадовался Рэндал, достал из мешочка деревянную дощечку, аналог записной книжки, и начертал на ней несколько коротких изогнутых линий.

Мадс, улыбаясь, покачал головой, удивляясь нескончаемой любознательности старика, его стремлению к совершенствованию. В его-то возрасте! Вот неугомонный!

– Мадс, ты уверен, что хочешь вернуться? – справившись с написанием, спросил Рэндал.

– Да, но это огромный риск, угроза моей жизни!

– Не больше, чем от Алефа. Здесь, по крайней мере, есть надежда на спасение. Знай, чем серьезнее и важнее желание, тем больше риск. Тем больше мы должны проявить усилий и храбрости, – поставил точку Рэндал всем сомнениям и страхам юноши.

Еще раз окинув взглядом возможное место старта, Мадс решил увидеться с Гретой. В последнее время они так редко виделись. Она почти не приходила на футбольное поле, только наблюдала за игрой издалека. Почему Грета избегала его? Может быть, она поверила отцу и решила, что Мадс действительно мог его когда-то обидеть? Смешно. Надо узнать причину такой резкой перемены в дружеских отношениях.

Старик и юноша возвращались в поселение, каждый из них был занят своими мыслями. Подойдя к одной из дозорных башен, оба услышали звуки звенящего металла, сопровождающиеся шумом мужских голосов. На утоптанной площадке, в нескольких футах от строения, образовав большой круг, стояли викинги, увлеченные каким-то необыкновенным зрелищем, и выкрикивали имена дружинников. Но поравнявшись с входом в башню, они услышали стон и, обеспокоенные, вошли в помещение.

– Рэндал, как хорошо, что ты здесь, – к нему метнулась Грета. – Джесперу нужна твоя помощь, он ранен.

На широкой скамье лежал молодой мужчина, сцепив зубы от боли, ладонью зажимая рану на груди, но кровь сочилась сквозь его пальцы. Рэндал отвел руку и, увидев глубокий порез, принялся за привычное дело, всегда имея при себе самое необходимое для оказания первой помощи.

– Что случилось? – спросил лекарь у Греты.

Ответа не последовало. Он оглянулся в сторону девушки – она плакала, закрыв лицо руками. Ей не хотелось, чтобы мужчины видели ее слезы, но они текли сами собой, не спрашивая разрешения.

– Э, Грета, что я вижу? Воины не плачут! – начал подтрунивать лекарь. Но тут же поспешил ее успокоить:

– Рана не смертельная, бояться нечего.

В другое время она бы вспыхнула, но сейчас испытывала смущение. Грета считала себя храброй и сильной, а сегодня впервые испугалась, увидев истекающего кровью Джеспера, и запаниковала. Какое счастье, что Рэндал оказался рядом! И слезы хлынули потоком.

Мадс, увидев завершение спасательной работы лекаря, подошел к девушке и погладил ее по голове, как маленькую девочку.

– Грета, правда, все в порядке. Через несколько дней Джеспер сможет уже играть в футбол. Приходи и ты, – Мадс заглянул ей в глаза. – Придешь? Или я тебя чем-то обидел?

Девушка обеспокоенно посмотрела на викинга, услышав его короткий вскрик от боли во время обработки раны, и положила свою ладонь на плечо Мадса.

– Не приду. Отец мне запретил. Он пообещал тебя убить, если увидит нас рядом. И сделает это без колебаний. А я не хочу навлечь на тебя беду своим присутствием. После возвращения из похода он стал более агрессивный и злой. О тебе и слышать не хочет, сразу за оружие хватается. Берегись его, Мадс.

Рэндал, завершая перевязку раненого, поглядывал на молодых людей. Без сомнений, Грета любит Джеспера, слезы ее выдали. Взрослеет девушка.

Сейчас она села рядом с любимым и начала вытирать остатки крови с его рук и груди.

С улицы снова раздались крики.

– Это отец. Он пришел сюда просто развлечься и подраться, захватив с собой меч и топор. Посмотрел на тренировки дружинников и решил, что мечами так машут только девицы. «Я покажу вам, как надо биться», – сказал он и вызвал в соперники сразу четверых. Как же я испугалась, когда он ранил Джеспера! – ухаживая за другом, Грета рассказала о случившемся только теперь, когда поняла, что он в безопасности.

Джеспер потянулся к ней рукой, но сморщился от острой боли. Рэндал велел ему пока лежать, не поднимаясь, и вышел.

– Спасибо тебе, Грета. Хочу и я посмотреть на настоящий бой викингов, – уходя, махнул рукой Мадс.

Выкрики зрителей, оставивших пост ради зрелища, то стихали в наиболее опасные моменты, то усиливались в поддержку воинов. Мадс встал за спинами дружинников и, вытягивая шею, наблюдал за неистовыми атаками опытного викинга. Из одежды на нем была только меховая набедренная повязка, перехваченная широким кожаным поясом с металлической пряжкой. Крепкое, мускулистое тело Алефа безостановочно двигалось, отражая удары соперников с трех сторон и атакуя их. Перед его напором трудно было устоять, и один из воинов сделал сначала один шаг назад, затем – другой. Кольцо зрителей разомкнулось, и Алеф увидел Мадса.

– Я убью тебя, чужак, – взревел он, грубо оттолкнул дружинника и ринулся, разгоряченный, в капельках пота после часовой битвы, на Мадса.

Викинги пытались загородить дорогу Алефу, но его меч и боевой топор заставляли их отступать. Мадс пятился, оступаясь, не видя дороги. Ужас начал сковывать его движения.

– Мадс, беги, – раздался пронзительный крик Греты, увидевшей, как быстро сокращается расстояние между ее отцом и юношей. Она выскочила из башни, заслышав приближающийся шум.

– Рэндал, спаси его, – снова закричала девушка, сама пытаясь встать на дороге обезумевшего отца, но чья-то рука схватила ее и дернула в сторону, спасая от занесенного для удара меча.

– Беги, мальчик, к ущелью! – на английском языке скомандовал Рэндал, и тоже отступил перед яростью викинга.

– И попутного тебе ветра! – уже тихо добавил он выходящему из оцепенения юноше.

В тот же миг Алеф левой рукой метнул меч в его сторону. Промахнулся. Это вывело воина из себя, и он зарычал, будто раненый зверь. Наконец, Мадс повернулся спиной к Алефу, и что было духу, понесся к ущелью. Страх удара в спину гнал юношу, но он с трудом отрывался от топота, который неустанно его преследовал. «Только бы не оступиться, сохранить ритм, добежать, а там – что будет», – проносились мысли в голове Мадса.

– Алеф, остановись, А-а-леф! – кто-то еще пытался сбить его с ног или как-то помешать погоне, но тщетно.

– Трус, негодяй, я убью тебя, – орал викинг вслед юноше, уже примеряя топор для броска. Теперь он не промахнется.

Но Мадс вдруг резко повернул в другую сторону. Он вспомнил о финтах и принялся сбивать с толку соперника. Получилось. Алефу, уже начавшему уставать, более грузному и непривыкшему к футбольным уловкам, не удавалось сохранить скорость при резкой смене направления – на драккаре было легче маневрировать – и он стал отставать.

– Я тебя и через тысячу лет найду, трус, – неистово закричал викинг, видя, как постепенно увеличивается расстояние между ними.

Но вот мальчишка сбавил ход, оглянулся, тяжело дыша, – «вот оно – ущелье». Алеф усмехнулся, перехватил рукоять топора:

– Тебе некуда деться!

– Будь что будет! Прощай, Рэндал, – прошептал Мадс, глубоко вздохнул и рванул с места, держа в поле зрения свою последнюю цель – рунный камень. Неожиданно порыв ветра ударил в спину, затем сильнее, подгоняя, и Мадс ускорил свой бег. На самом краю ущелья, ни на миг не задержавшись, оттолкнулся, зажмурил покрепче глаза и…полетел, подхваченный чьей-то заботливой рукой. Она опустила его на скалистом островке, с трех сторон омываемом морским прибоем, в нескольких футах от волшебного письма.

– Эх, занесло его куда! Немного промахнулись, легкий он очень, – дух камня подвел итог работы, проведенной совместно с попутным ветром.

– Тем легче будет его дальнейший путь, – прошелестел веселый ветерок, пробежался по осенней траве, подбросил вверх сухие травинки, поиграл ими и притаился.

Мадс, почувствовав под ногами почву, открыл глаза, пытаясь понять, где он находится. Увидел – и не поверил. Он – на другой стороне ущелья. Неужели получилось? И дух камня ему дорогу сюда не закрыл, а, наоборот, помог?! Только сейчас он осознал, что ощущал прекрасный полет, правда, такой короткий. Жаль, что глаза были закрыты. Чувства благодарности и радости наполнили юношу до краев, не оставив места страху, обидам и злу. Он, подойдя к камню, посмотрел на другой, теперь далекий берег ущелья. Там стоял Алеф с поднятой для броска боевого топора рукой. «Теперь-то я точно достану мальчишку», – решил викинг и сделал замах.

– Прости меня, Алеф! – в тот же миг прокричал Мадс. Эти слова осенили его в последнюю минуту пребывания в одиннадцатом веке. Он вдруг понял – ошибка исправлена.

Рука воина безвольно опустилась, пальцы разжались, и грозное оружие тихо упало в тронутую осенью траву. Мадс встал на колени перед рунным камнем, окинул взглядом датскую землю – суровую и прекрасную. Удивленный Алеф, пожимая плечами, разводил руки в стороны, с недоумением взирая на Мадса, на ущелье, видимо, поражаясь умению мальчишки так далеко прыгать. Злость викинга стремительно угасала, с каждым глубоким, шумным выдохом покидая его, царапая ему горло. Алеф закашлялся.

– Прости меня, викинг! – еще раз с чувством произнес Мадс заветные слова, и коснулся руками рун.

Растерянный Алеф глубоко вдохнул – раз, другой. Поток свежего воздуха устремился в его легкие, и дышать стало легче. Он поднял не пригодившееся оружие и, окутанный внезапным покоем, улыбаясь, пошел навстречу встревоженным поселенцам, которые еще надеялись помочь юноше.

– Он вернулся на небо! – воскликнул Алеф, показывая чистое лезвие топора.

Кто-то, недоверчивый, подошел к краю ущелья, осмотрел с высоты скалы. Мадса нигде не было видно. «Может быть, он – настоящий «подарок бога»? – подумали люди и посмотрели в ясное, синее небо, но там только маленькое облачко, уносимое ветром, становилось все меньше. – Если так, то это хорошая примета!»

Максим проснулся, но глаза пока не стал открывать. Прислушался. Его окружали привычные звуки: детские голоса, то громче, то тише, раздаются из соседней комнаты, мама в кухне разговаривает с кем-то по телефону и, как всегда, старается делать сразу несколько дел. Вот она включила стиральную машину, а теперь на газовую плиту поставила чайник и кастрюлю – готовит завтрак, зажурчала из крана вода – моет посуду. Значит, можно еще притвориться спящим и подумать. «Рэндал, я благодарю тебя за все уроки, которые ты мне преподал. Они не прошли даром. Сегодня я принимаю очень важное решение – хочу стать врачом, хирургом, чтобы помогать людям, спасать им жизнь. Я приложу максимум усилий и смелости, как ты учил меня, и достигну своей цели», – Максим мысленно обратился к наставнику, и почувствовал тепло и радость в душе, будто ладонь друга легла на его плечо. На миг затихли все звуки.

Кто-то тихонько подошел к его постели и сел рядом. «Сестренка», – сразу догадался он по легким движениям посетителя. Она терпеливо ждала его пробуждения, но мамин голос напомнил ей, что пора будить брата.

– Максик, ты отведешь меня в садик? – пальчик девочки коснулся молодой поросли на его щеках. – Ильюшка заболел, и мама с ним останется.

Разомкнув веки, Макс увидел голубую шелковую ленту, которая была вплетена в косичку сестры. Он улыбнулся.

– Конечно, отведу. А вечером расскажу тебе о викингах, – вставая, ответил брат, и обнял малышку.

– Сказку?

– Нет. Это настоящая история о сильных и смелых воинах, о красивых и умных девушках, о добром сером волке, – сказал Максим, проводя рукой по ленточке в светлых волосах сестры.

Спустя некоторое время Максим торопился в медицинский университет. Он твердо был уверен, что не ошибся и решение принял правильное.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg