«Опасайся дверных ручек (СИ)»

Лето плавило ее, как огромную тянучку. Хотелось растянуться на асфальте и приклеиваться к подошвам прохожих — все равно она больше ни на что не способна, жалкая и бездарная тварь.

Юлга Наль приехала в Тьен с периферии поступать в Тьенский институт — и провалилась. Длинное, тянучее слово — про-ва-ли-лась.

Выданных тетей денег хватит до послезавтра — а потом на билеты домой, в Хаш.

Тетя будет гладить по голове и утешать. Ничего, в следующем году. Ничего, поготовишься. Ничего, Ведомственный институт Хаша хоть в середине года — отличницу с ее-то даром — примет. С руками оторвет. Только надумаешь — и сразу.

Но Юлга не хочет в Ведомственный институт Хаша. Ее и Ведомственный институт Тьена оторвет, с руками, ногами — а главное, глазами, которые видят, оторвет. Ведомство захапает и не отпустит, а Юлга не хочет работать с преступниками. Не ее это.

Что это, ее, она тоже не очень знала. Поступала-то на факультет почвоведенья, где конкурс полчеловека на место, но, похоже, с почвоведеньем тоже не срослось. Не очень-то и хотелось!

Однако домой-то тоже не хочется!

А денег хватит до послезавтра.

Юлга шла, не разбирая дороги, и рыдала. Слезы несколько мешали смотреть по сторонам, поэтому иногда она врезалась в прохожих, извинялась и шла дальше. Некоторые пытались ее утешить, хоть и без особого энтузиазма: видимо, в это время года здесь гуляло немало плачущих девушек. Наткнувшись на злобный взгляд Юлги и рычащее «извините» такие пожимали плечами, мол, не очень-то и хотелось, и шли мимо.

Мимо-мимо-мимо.

Юлга, честно говоря, в глубине души надеялась, что какой-нибудь столичный красавчик сейчас вот так же наткнется на нее, но не смутится и все-таки уговорит ее успокоиться, вытрет слезки платком, пахнущим на тысячу тье, и предложит целомудренную ночевку в комнате его белокурой младшей сестренки.

Где-то в конце этой надежды маячила неясная свадьба или побег с другом столичного красавчика куда-нибудь на Ниггские острова — это уже были детали, которые Юлгу не слишком волновали.