«Маги»

Маги (fb2) - Маги [Авторский отредактированный вариант] 985K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джорди Риверс

Джорди Риверс Маги

Глава 1. Восемь лет назад

Этим утром Беатрис и Филипп Фаридэ были необычайно взволнованы. Во-первых, сегодня их дочери Ингрид исполнялось двенадцать лет, а во-вторых, они должны были впервые увидеть ее. И именно это служило главной причиной их радостного возбуждения. Дело в том, что двенадцать лет назад в день рождения Ингрид в дом Филиппа Фаридэ, одного из магов Верховного Совета Амальона, явился странник — маг из далекого и никому не известного в Гронгирейской Долине королевства Эльмарен. Тот человек сказал, что заберет только что родившуюся Ингрид в свое королевство для того, чтобы та смогла изучить магию народа Эльмарена, а потом принести ее в Долину, и тем самым принести в Долину мир.

Эльмаренец был высок и худощав, с необыкновенным лучистым взглядом светло-серых глаз. Он с некоторым напряжением выговаривал слова на непривычном для него языке Громальонской долины, но, несмотря на это, казалось, понимал не только, что ему говорили в ответ, но также все, что думали и чувствовали люди, к которым они пришел. От него исходило удивительное спокойствие, и в каждом его слове чувствовалась неподдельная искренность.

Он сказал, что Фаридэ впервые увидят свою дочь, когда ей исполнится двенадцать. И в этот же день Ингрид узнает о них. Может быть, потому, что незнакомец вызывал необъяснимое доверие, и никто не находил в себе силы ему прекословить, а может быть потому, что у Беатрис и Филиппа Фаридэ уже было четыре сына, они согласились с ним и отдали ему младенца. Через мгновение эльмаренец вышел из их дома, неся на руках маленькую Ингрид. С тех пор прошло ровно двенадцать лет.

Никто в семье Фаридэ не представлял, как должна была произойти их встреча с дочкой. Амальонцы, находясь вдалеке друг от друга, общались между собой при помощи мысленных образов. Так делали и гронгирейцы, они ведь тоже являлись жителями Долины. Какой же способ выберет Ингрид, Фаридэ не предполагали. Если честно, они вообще сомневались, осталось ли в их дочери хоть что-то от громальонки, ведь все эти годы она провела вдали от Амальона и своей семьи.

Родители спустились в гостиную, лишь только взошло солнце. Беатрис принялась за свое обыкновенное утреннее занятие — приготовление завтрака, хотя голова ее была занята совершенно другими мыслями. Ее муж по утрам шел на собрание Совета, но этим утром он остался дома, помогая жене накрывать на стол. Во дворце все знали, что сегодня в семье Фаридэ особенный день.

Сыновья хотя уже проснулись, были еще наверху, в комнате Кеннета, второго по старшинству среди детей. В окна ласково светило утреннее солнце, падая на стол, где Беатрис резала хлеб. Со стороны легко могло бы показаться, что в доме совсем обычное утро. Но это было не так. Каждый из Фаридэ был предельно внимателен к каждому шороху вокруг, ожидая, что в любой момент может появиться либо посланник из Эльмарена, либо сама Ингрид.

Но утро шло своим чередом, не обнаруживая в своем мерном ходе каких-либо отклонений. И вот когда семья после завтрака перебралась в сад, из дома раздался крик Тэгана, старшего из братьев:

— Все сюда! Здесь что-то происходит!

Залетев как один в гостиную, Фаридэ остановились перед растущим в центре комнаты солнечным коконом, который стремительно увеличивался в размерах. Он состоял из двух поверхностей, каждая с неимоверной скоростью вращалась вокруг предполагаемой вертикальной оси, одна влево, другая вправо. Наконец, кокон остановил свой вращение и его края стали расползаться в стороны, пока не достигли потолка и стен. Таким образом, кокон превратился в огромную завесу. Она казалась состоящей из солнечного света, толщиной в пару сантиметров. Через секунду с той стороны стали раздаваться человеческие голоса. Казалось, там находится много детей и взрослых. Все они говорили на незнакомом языке. Постепенно завеса становилась все более прозрачной, и вот уже можно было различить очертания домов, деревьев и людей.

Это был большой зеленый двор, наполненный детворой самого разного возраста. На Фаридэ никто не обращал внимания.

— Они вообще видят нас? — удивился Аарон, один из двойняшек. Им с Дареном было по шестнадцать лет. Не считая Ингрид, они были самыми младшими детьми в семье. — Не думаю, — ответил ему отец.

Все Фаридэ как завороженные, смотрели, что творится по ту сторону экрана. По двору носились дети, оглушая своими криками взрослых. Где-то неподалеку играла музыка. Мимо то и дело сновали девушки с корзинками, доверху наполненными разнообразными фруктами. В центре зеленой лужайки накрывали стол.

— Это же день рождения! — воскликнула Беатрис. Ее большие серые глаза стали еще больше от внезапной догадки, поразившей ее. — Это же день рождения нашей дочери!

— Точно, мама! — хором согласились с ней сыновья. — Но где она сама?

— Если честно, я не вижу ее, — отец с сомнением покачал седой головой.

Фаридэ внимательно всматривались в детей, играющих на поляне: светловолосые, загорелые. Неужели где-то среди них была Ингрид?

— Скорее всего, так выглядят коренные эльмаренцы, — задумчиво произнес Филипп, поднимая голову и начиная рассматривать свою жену так, будто перед ним стояла незнакомка. Даже если их дочь отсутствовала в Долине все двенадцать лет, все равно она должна была походить либо на него, либо на Беатрис.

Его жена Беатрис Фаридэ принадлежала к тому типу женщин, которые с годами становятся лишь краше. Казалось, время было не властно над ней. И молодые амальонцы как один оборачивались ей вслед, когда она шла по улице. Волнистые темно-русые волосы чуть ниже плеч, огромные серо-зеленые глаза, которые искрились весельем и теплотой. И хотя все четверо сыновей своей внешностью пошли в нее, Филипп не возражал бы, если бы и их дочь была маленькой копией Беатрис. Потому что его жена была для него самой прекрасной женщиной на свете.

Сам он был на полголовы выше нее, худощав и полностью седой. В Филиппе Фаридэ все было примечательным. Он говорил мало, что заставляло людей прислушиваться к каждому его слову. Всегда был задумчив, собран, готов к тому, что в любую минуту положение дел может измениться. И, несмотря на это, невероятно спокоен. Но самым удивительным в Филиппе Фаридэ были его глаза. Когда-то в молодости цвета ясного полуденного неба, сейчас они выцвели и стали светло-голубыми. Но от этого его взгляд не потерял своей проницательности. Его умные глаза отражали состояние внутреннего покоя и доверия своему миру, своей судьбе, жизни, себе самому.

На кого из них она похожа? Фаридэ продолжали молча наблюдать за маленьким кусочком жизни Эльмарена, разворачивающимся перед их глазами в надежде, что Ингрид вот-вот появится.

Внезапно во дворе послышались еще звуки. Откуда-то слева приближались веселые детские крики. Это были двое, но они пронеслись на переднем плане экрана так быстро, что Фаридэ не успели ничего рассмотреть. Единственное, что они заметили, так это облако светлых волос. Но вот дети опять появились в поле зрения амальонцев. Мальчик лет четырнадцати бегал за девочкой несколько младше его. Девочка была в легком летнем платье. Она оборачивалась на своего друга, бросала ему кокетливые взгляды, звонко смеялась, от чего он старался бежать еще быстрее, но все равно не мог ее догнать.

Никто не останавливал их и не делал им замечания. Фаридэ так увлеклись, наблюдая за ними, что на несколько секунд забыли о своей цели. И вот девочка уже взбиралась по лестнице на балкон одного из домов, которые находились во дворе. Мальчик остановился и прокричал что-то своей подруге, но она продолжала подниматься все выше и выше по ступеням. Тогда он громко позвал ее:

— Ингрид! — раздался его голос, и Фаридэ будто бы очнулись из оцепенения. Его крик прозвучал для них как оглушительный залп.

— Это она, — воскликнула Беатрис, схватив мужа за рукав. В ее глазах стояли слезы.

И хотя Ингрид находилась достаточно далеко от них, чтобы хорошо ее рассмотреть, у Фаридэ не было никаких сомнений, что это их дочь.

Беатрис повернулась к своим детям, дабы поделиться с ними этой радостью и в недоумении замерла. Только что слева от нее находился Кеннет, их второй сын, она была в этом уверена, она чувствовала его, как все громальонцы ощущают своих родных, где бы те ни были. Но сейчас его здесь не было.

— Где Кеннет? — удивленно спросила Беатрис вслух, растерянно глядя на двойняшек, которые вечно что-нибудь выдумывали. Может, это была одна из их проделок?

— Я здесь! — услышала она своего сына.

Подняв глаза, она увидела, что Кеннет находится в эльмаренском дворе, по ту сторону экрана.

— Ты видишь нас? — спросил Филипп.

Он как всегда был спокоен. Казалось, поступок Кеннета нисколько не удивил его.

— Да, пап, я вижу вас, нашу гостиную, двери мастерской за окном. Все отлично, я пошел за Ингрид. — с этими словами Кеннет развернулся и направился к дому, на веранде которого находилась его сестра.

Она уже сидела на перилах балкона с чашкой ягод в руках. Рядом стоял тот самый паренек, который бегал за ней пару минут назад. Они весело говорили о чем-то, улыбаясь друг другу. Мимо проходила молодая девушка с подносом фруктов. Видимо, она помогала накрывать на стол. Поравнявшись с верандой, она подняла голову и что-то сказала Ингрид. Та свесилась вниз, чтобы ответить ей и увидела Кеннета. Он застыл на месте под ее взглядом. Фаридэ затаили дыхание. Им казалось, что это мгновение длится очень долго. Лицо Ингрид расплылось в улыбке, ее глаза радостно засверкали.

— Не может этого быть! — удивленно прошептала Беатрис. — Она узнала его!

А в маленьком кусочке Эльмарена все продолжало идти своим чередом. Никто не обращал на них внимания. Увидев, что Ингрид спускается вниз, Кеннет побежал к ней.

В следующие секунды Фаридэ по другую сторону экрана, наблюдали, как Ингрид бросилась на шею своему брату. Кеннет подхватил ее как соломинку и крепко прижал к груди. Он не знал, как так получилось, что Ингрид узнала его, но он был так этому рад. Опустив сестру на землю, Кеннет посмотрел на нее и остолбенел от того, насколько Ингрид была похожа на них всех. Длинные светлые волосы и зеленые глаза. У нее был точно такой же взгляд, как у отца, все понимающий, абсолютно спокойный и одновременно искрящийся радостью и весельем, как у самого настоящего ребенка.

— Пойдем, Тэган! — Ингрид взяла брата за руку и повела в направлении накрываемого в центре двора стола.

Тэган???

— Ингрид, постой! Я Кеннет! Ты ждала Тэгана? — Кеннет остановился в растерянности.

Сестра внимательно посмотрела на него. Русые волосы, забранные в хвост, серые глаза… Она вызвала в памяти образ старшего брата Тэгана. Во внешности они отличались между собой разве что ростом и длиной волос. В Громальонской Долине считалось, что взрослые мужчины должны носить длинные волосы, потому что длина волос говорила о возрасте мужчины. И соответственно о его силе и опыте боевых сражений. Поэтому у старшего Тэгана были самые длинные волосы из всех и самые темные, почти каштанового цвета. Забранные в хвост, они все равно доходили ему до пояса.

Соответственно у Кеннета, которому сейчас было двадцать, и который был младше Тэгана на четыре года, волосы были несколько короче. Кеннет больше всего внешне походил на мать. И внутри на отца. Внутренняя сила у него удивительным образом сочеталась с внешним спокойствием и мягкостью поведения. Может, потому что лицо его имело такие же мягкие черты, как и материнское.

Двойняшки Аарон и Дарен, которым было по шестнадцать лет, считались еще детьми по громальонским меркам. Волосы их были не длиннее, чем у матери, и еще не забирались даже в хвосты. Но никто бы не осмелился сказать, что они еще неопытные юнцы. Так как с двенадцати лет они участвовали с братьями и отцом в боевых сражениях. Может быть потому, что их отец был очень крупной фигурой в Амальоне. Он был магом верховного совета, и на него велась охота. Где бы он ни был. Особенно если это были семейные прогулки по лесу. Всегда присутствовал риск нападения гронгирейцев. Поэтому волей-неволей его младшим сыновьям пришлось приобрести опыт сражений уже с малого возраста.

Перебрав в голове образы всех своих братьев, девочка беззаботно пожала плечами:

— Я ждала брата! — объяснила Ингрид и потянула Кеннета за руку по направлению к столу, где уже рассаживались остальные участники праздника.

Так она впервые увидела свою семью.

Диана сидела в своих покоях в башне королевского замка перед камином. Несмотря на теплый летний вечер, она едва заметным шевелением руки зажгла огонь. Ей было спокойнее, когда рядом с собой она ощущала жар огня, своего первого, и быть может единственного друга. Ярко оранжевые языки пламени изо всех сил рвались наружу, желая приблизится к той, что их создала. Затевая свою любимую игру, воительница позволила огню покинуть каменное заточение, и вот уже перед ее лицом замер трепещущий комок пламени. Постепенно он становился все более смелым и шумным. Диана любовалась пламенем перед собой, с головой уходя в его жаркие переливы. Да, огонь, и ничего больше. Это, действительно, очень успокаивало. А замок тем временем, по крайней мере, ее половина, наполнялся теплом, настоящим живым теплом.

Она уже видела, как ее отец будет ворчать из-за этого и прятать довольную улыбку в густые усы и бороду. Никто другой, ни один самый могущественный маг Громальонской Долины не сравнится с его дочерью в том, что касалось магии огня. Диана в свои двадцать четыре года была непревзойденным огненным магом. Вот уже несколько столетий в Долине не было того, кому бы полностью подчинялась определенная стихия. И вот, наконец, такой маг появился. Именно с Дианой и ее даром были связаны надежды гронгирейцев на скорейшую победу в войне с Амальоном.

Единственное окно в ее башне выходило на восток, то есть прямиком на вершины Гронгирейского Хребта. Их фиолетовое сияние казалось оранжевым в лучах заходящего солнца. Как же ей была знакома эта картина. Она часами могла вглядываться сквозь фиолетовую стену, раздумывая, чем сейчас занят ее враг. С детства все ее мысли были подчинены идущей войне. Свою мать она не знала. Отец отказывался говорить с ней на эту тему и запретил всем остальным жителям замка делать это. Поэтому война была и смыслом и содержанием ее жизни. Она бредила ею и своею ролью в этом непримиримом противостоянии.

В который раз за сегодняшний день Диана возвращалась мыслями к лежащей прямо за горами единственной нейтральной территории между Гронгом и Амальоном — Поляне Единорогов. Она доверяла своему воинскому чутью, как никто другой, и это являлось одной из причин, по которым она была лучшим воином в Долине. И каждый раз интуиция ее не подводила. Но сейчас разум сопротивлялся, ведь на Поляне никакие боевые действия не были возможны. А проникнуть незамеченной на территорию соседей было крайне затруднительно, потому что повсюду в воздухе висели охранные заклинания, чутко реагирующие на отличающуюся от солнечной ауры амальонца, как ночь ото дня, темно-фиолетовую ауру гронгирейца. Но у границы Амальона с поляной единорогов можно было постоять у самых подступов к врагу и подышать одним с ним воздухом. Поэтому, повинуясь внутреннему зову, который беспокойно твердил «поляна, поляна, поляна…», и который она не могла заглушить бушующим пламенем, Диана открыла портал и шагнула в образовавшуюся пустоту. Огонь в камине погас, и зияющее око портала ничем не отличалось от заполняющей башню ночи. Лишь едва дрожащие фиолетовые контуры выдавали его недавнее существование.

Оказавшись на Поляне, Диана оглянулась вокруг, и никого, как и ожидалось, не увидела. Но мгновение спустя, когда ее глаза привыкли к волнующимся на ветру высоким колосьям, она заметила неподалеку от себя две фигуры, которые сидели в траве, скрытые от посторонних глаз.

Не боясь в Долине никого и ничего, воительница направилась к ним. Приблизившись, она узнала в сидящих фигурах братьев Фаридэ. Это были старшие Тэган и Кеннет. Сегодня Ингрид исполнилось двенадцать, и они пришли на Поляну Единорогов в надежде встретить ее животное. По обычаю амальонцев, впрочем, как и гронгирейцев, каждый ребенок в возрасте двенадцати лет в знак становления самостоятельной личностью получал животное, о котором он должен был заботиться, и которое оставалось с ним до конца жизни. У амальонца не было более близкого друга, чем полученный в двенадцатый день рождения зверь. Встреча ребенка и животного происходила на Поляне, куда и пришли Фаридэ на тот случай, если зверь Ингрид появится из Безмятежного Леса даже в отсутствии их сестры.

Диана усмехнулась про себя. Такой была ее обычная реакция на амальонцев, а в особенности на Фаридэ. Жалкие выскочки, вечно прячущиеся за спиной своего отца — Верховного Мага, хитрого и изворотливого Филиппа Фаридэ. Только его невероятная везучесть позволила ему до сих пор остаться в живых после стольких столкновений с ней. Потому что даже будучи одним из двенадцати Верховных Магов Совета среди амальонцев, он ей и в подметки не годился. Воздух — ничто против огня. Воздух — вообще ничто.

Диана и братья мерили друг друга взглядами, пока оба Фаридэ не поднялись с земли.

— Что ты здесь делаешь, Диана? Уже ночь на дворе! — спросил, наконец, Тэган.

— Решила поджарить парочку амальонцев на ужин, — бросила гронгирейка.

Ее голубые глаза насмешливо сузились. Эти амальонцы определенно подходили ей для столь благой цели.

— Не забывай, где находишься, — напомнил ей Кеннет, инстинктивно делая шаг назад.

От Дианы можно было ожидать чего угодно. Тэган же демонстративно сложил руки за спиной, будто бы уберегая себя от излишних телодвижений.

— Твой безобидный вид — лучшее тому напоминание! — успокоила их Диана.

Она еще не выжила из ума, чтобы осквернять Поляну боевыми действиями. Даже если в результате она смогла бы избавиться от этих несносных братьев. Каждого из четырех она могла отличить друг от друга с закрытыми глазами, несмотря на то, что они были очень похожи между собой.

Тэган молчал. Кеннет тенью стоял рядом с ним. Диану всегда раздражало их спокойствие, которое она принимала за выражение слабости. Единственное, что не вязалось с этим образом, это отсутствие страха в их глазах.

«Конечно, они же уверены, что я не стану нападать на них здесь. Что ж, у меня еще обязательно появится возможность застать кого-нибудь из Фаридэ врасплох!» — думала про себя гронгирейка.

И все же сегодня братья были не просто спокойны. Их лица сияли какой-то внутренней непонятной Диане радостью, и от того казались еще более одинаковыми.

— Может, прогуляемся по лесу? — шутливо предложила она, желая поразвлечь себя хотя бы насмешками над ними.

Тэган почувствовал, как заныло его бедро, и вспомнил их последнюю с Дианой стычку на берегу залива. Естественно, ни он, ни Кеннет не могли принять ее предложение о прогулке, так как это было равносильно самоубийству. Даже вдвоем им нечего было противопоставить ей в боевой магии. Поэтому их путь домой лежал только через портал. И Тэган уже хотел его открывать, но Кеннет, более горячный, чем его старший брат, стоял, не спуская с гронгирейки глаз.

— Ты что-то хочешь мне сказать, Фаридэ? — холодно спросила воительница, глядя на него сверху вниз.

Даже при его немаленьком росте, она была выше его на голову.

— Да, хочу, Рестридж! Ты не победишь в этой войне! — с жаром произнес он.

— Отчего же? — поинтересовалась Диана самым дружелюбным тоном. — Может, оттого, что весь Амальон переберется жить на Поляну Единорогов? Тогда да! Только боюсь, — и она обвела пространство вокруг себя печальным взглядом, — Вам здесь будет тесновато!

— Не поэтому, Диана! — уже более спокойным тоном возразил Кеннет. — Есть оружие посильнее твоего огня!

И тут Тэган, понимая, что еще пара фраз, и его брат может проговориться, взял Кеннета за руку, останавливая его речь, другой рукой махнул возле себя и увлек их в открывающееся окно портала.

— Пока, Диана! — успел крикнуть Кеннет, уже исчезая в золотистом мареве, так неожиданно возникшем посреди накрывающей Поляну ночи.

— Пока, мальчики! — пробормотала себе под нос гронгирейка.

Хоть насмешливая улыбка не успела сойти с ее лица, она задумалась, что именно Кеннет мог иметь в виду. Диана не придала бы его словам никакого значения, если бы Тэган так поспешно не прервал его и не увел с поляны.

Вернувшись в Гронг, воительница по своему обыкновению обошла сторожевые посты у замка, проверяя, всё ли в порядке и все ли на месте. Ее солдаты замирали перед своим маршалом, обращая на нее полные преданного восхищения взгляды, которые она практически не замечала. Она уже давно привыкла к поклонению своих воинов. И сейчас это уже не радовало ее так сильно, как восемь лет назад, когда она, наконец-то, перестала быть просто незаконнорожденной дочерью гронгирейского короля, а превратилась в сильнейшего огненного мага Долины.

Повернувшись к западным границам своего королевства, туда, где небо едва алело в отсветах давно закатившегося солнца, она в который раз удивилась тому, что всемогущее солнце носит нелепый амальонский цвет. Ей вспомнились слова Кеннета, и она раздраженно повела плечами.

Но время шло, и ничего не менялось в противостоянии Гронга с Амальоном, поэтому за восемь лет, прошедшие с этого дня до момента их встречи с Ингрид, она напрочь позабудет о разговоре с братьями на Поляне Единорогов.

Глава 2. Началось. Встреча

Ингрид стояла на берегу столь любимого ей залива. Море что-то ласково нашептывало у ног. Солнце уже начинало спускаться к горизонту. Она закрыла глаза и отчетливо представила горы позади нее, покрытые лесом. Возможно, никогда больше она не вернется в Эльмарен, место, ставшее ей родным домом на двадцать лет. Ровно столько времени она провела здесь — вдали от родителей и братьев, от Амальона, где она родилась. Это место было красиво как рай на земле: залив, окруженный высокими горами, с яркими зелеными изумрудными долинами, с прозрачными, холодными горными реками, с животными, которые жили бок о бок с людьми. Где как не здесь можно было учиться магии доверия миру. А именно для этого она, как и все остальные дети с разных концов земли, жила в этой стране.

Ингрид знала, что в ночь своего рождения в дом ее семьи пришел человек, который забрал ее в Эльмарен сразу же после родов. Все дети попадали сюда таким обозом. Как их выбирали маги Эльмарена, было неизвестно, да и выбирали ли вообще. После стольких лет, проведенных в этой стране, Ингрид легко верила в то, что все сложилось само собой просто потому, что должно было так сложиться. Что бывает по-другому, что дети могут расти в семье, с родителями, в кругу близких, она узнала только лет в двенадцать, но не придала этому никакого значения. Ведь мир разнообразен и в нем происходят самые удивительные вещи, для того чтобы чему-либо придавать избыточное значение.

Сегодня, в свой двадцатый день рождения Ингрид возвращалась домой. Радость наполняла ее изнутри теплом и светом при мысли о доме. Домой… она знала, что у нее есть родители, есть четыре старших брата, и знала, что они ждут ее. Почти каждый день она вызывала их образы, разговаривала с ними, так она поддерживала с ними связь, а также получала информацию о том, что происходило в Амальоне.

Ингрид решила, что быстрее всего она окажется дома, если проложит в Амальон портал. Это было опасно, потому что на самом деле она никогда не была в том месте, куда собиралась перемещаться. А именно на поляну перед главными воротами амальонского замка. Но Ингрид не испытывала ни малейшего страха. Она много раз видела образы Амальона в разговорах с родителями и братьями. К тому же она просто привыкла между страхом и доверием выбирать доверие, именно в этом состояла та магия, которой учили в Эльмарене. Эти годы она жила здесь, чтобы научиться доверять, и она научилась.

Поэтому, бросив на прощание полный нежности взгляд на ласковое море Эльмарена, Ингрид спокойно шагнула в мерцающий овал появившегося перед ней портала.

Она с усилием удерживала в голове вид того места, где намеревалась выйти из портала. Она старалась, как можно отчетливей видеть эту поляну, изъезженную колею дороги, высокую, пожелтевшую от солнца траву вперемешку с полевыми цветами, она почти слышала шум ветра, чувствовала, как пригревает предзакатное солнце. Она была уверена, что, открыв глаза, окажется именно там.

Примерно в это же время совсем в другой точке земного шара Диана Рестридж тоже стояла на берегу моря. Взгляд ее скользил от одной скалы, выступающей в море, к другой. На горизонте синева воды сливалась с ярко золотым предзакатным небом. Мысли воительницы были заняты разгорающейся войной Гронга с Амальоном. Их королевства враждовали друг с другом на протяжении столетий, но последнее время противостояние принимало все более непримиримый характер. Вот уже третий год велись самые ожесточенные действия друг против друга. Для любого жителя, даже боевого мага, даже члена Верховного Совета, было крайне опасно появляться в одиночестве за пределами замков. Нападения отдельных отрядов на граждан королевств производились постоянно как с той, так и с другой стороны. Собирались армии, и все шло к масштабным открытым сражениям.

При этой мысли глаза Дианы холодно сузились. Когда придет время, ее армия, то есть армия Гронга, будет в полной готовности. На сегодня же главной задачей было забрать важных пленников из Амальона. Через два дня Диана должна была во главе группы переговорщиков явиться в Амальон и договориться об их освобождении. Эти мысли не были радостными.

Вдруг внимание ее привлекла фигура человека, удивительным образом появившаяся на поверхности воды в нескольких десятках метров от берега. Она вынырнула буквально из ниоткуда, потому что Диана обязательно заметила, если бы кто-то купался поблизости. Человек судорожно глотнул воздух и опять погрузился в воду. Прошло несколько секунд, прежде чем волшебница поняла, что человеку нужна помощь. Он отчаянно пытался плыть к берегу. Его движения были судорожными, видимо, сил уже не осталось.

Следуя первому импульсу, Диана, не думая, бросила в воздух самое простое заклинание, и рядом с точкой в воде появилась стая дельфинов. Дельфины? Диана удивленно смотрела на животных, не понимая, каким образом у нее получились дельфины. Она предполагала увидеть кого угодно: акул, скатов, осьминогов на худой конец, но никак не дельфинов. И все же с удивлением и восхищением она наблюдала, как животные синхронно выпрыгивали и опять погружались в воду. Солнце блестело на их коже. От стаи отделился один дельфин и в секунды оказался рядом с фигурой человека.

У Дианы из груди вырвался вздох облегчения, когда она увидела, что руки человека обвили шею животного, и они вдвоем стремительно направились к берегу, то исчезая под водой, то вновь появляясь на поверхности. Каждый раз, когда они скрывались под водой, сердце Дианы невольно замирало. Ей еще никогда не приходилось спасать человеческую жизнь, только забирать. Уже намного позже Диана поразилась тому, как легко у нее, огненной волшебницы, сложилось заклинание, связанное с водой.

Через несколько мгновений дельфин с человеком на спине, крепко сжимавшим его плавник руками, был у ног Дианы. Она вошла в воду, чтобы вынести безвольно обвисшее на животном тело на берег. Это была молодая девушка. Мокрые, цвета спелой пшеницы волосы ее прилипали ко лбу. Как только Диана взяла девушку на руки, дельфин устремился прочь от берега. Незнакомка открыла глаза. Они были такие же зеленые, как морская вода у скал. Диана подумала, что уже где-то видела эти глаза.

Ингрид, а это была именно она, смотрела на женщину перед собой. Взгляд ее был затуманен. Она помнила, что портал открылся глубоко в море. Чудом ей удалось вынырнуть на поверхность. И тут же она почувствовала рядом с собой кого-то или что-то. Единственной мыслью пронесшейся в голове, было держаться. Держаться за него, так как в этом было спасение. И в этот же момент сердце ее наполнилось радостным восторгом — магия работает!!! Именно сердце, так как сама она была почти без сознания. А сердце радовалось тому, что ее магия работает и в этом мире. Ингрид ликовала. Она была жива и счастлива. Будто бы издалека она слышала, как шумит вода при движении дельфина и даже вроде как бьется его сердце.

Ингрид ощутила под собой твердую поверхность и открыла глаза. При этом их взгляды с Дианой встретились. Ингрид плохо понимала, что или кого она видит перед собой. Но даже в таком состоянии она очень хорошо чувствовала исходящие от человека силу и уверенность. А еще любопытство.

Ингрид была уверена, что именно эта женщина, склонившаяся над ней, спасла ей жизнь. Она совершенно не видела черт ее лица. Все, что она могла сейчас заметить, это то, что у женщины были черные длинные волосы и черная же одежда.

Диана смотрела на девушку, нахмурив лоб. Она не могла понять, что произошло, откуда та появилась. Поэтому ее первым вопросом был:

— Как ты оказалась в воде? Я не видела, чтобы кто-то плавал.

Ингрид постаралась сфокусировать свой взгляд на Диане, потом сказала:

— Я выходила из портала.

— Прямо в море?

— Да, — ей было тяжело говорить, ее трясло от холода и усталости, несмотря на испытываемую ею радость.

Диана опомнилась, что обе они были в мокрой одежде, и тут же заклинанием высушила ее, а потом создала вокруг облако теплого воздуха. Она поддерживала Ингрид одной рукой за плечи, помогая ей оставаться в полулежащем состоянии.

— Зачем тебе надо было открывать там портал? — спросила Диана, убедившись, что незнакомка чувствует себя лучше.

— Я возвращаюсь домой, — Ингрид по-детски улыбнулась. — Изначально я намеревалась открыть портал перед главными воротами амальонского замка. Но у меня не вышло.

От этих слов воительница пришла в некоторое замешательство. Невозможно открыть портал не в том месте, просто физически невозможно. Это простейшее заклинание работает без сбоев. Достаточно один лишь раз побывать в том месте, где открывается портал.

— Ты была здесь раньше? — спросила Диана, напряженно соображая, как такое могло получиться. — Да, — кивнула Ингрид. — Я здесь родилась. Меня зовут Ингрид Фаридэ.

— Фаридэ? — еще больше удивилась Диана.

Она хорошо знала всех Фаридэ. Не раз они сталкивались и на поле боя и на переговорах. Неделю назад они схватились в мелкой стычке с Тэганом — старшим сыном семейства.

— Не может быть… — неуверенно произнесла она, глядя на Ингрид и понимая, что девушка определенно из семьи Фаридэ, так как очень похожа на них внешне: те же золотистые непослушные кудри, те же зеленые глаза, которые становились холодными как лед в бою…

Диана невольно поежилась.

Ингрид лишь устало улыбнулась, не имея сил для объяснений.

— Если ты Фаридэ, то почему я тебя раньше не видела? — спросила Диана.

— Меня здесь не было, — ответила Ингрид, садясь на песок.

Теперь она могла получше рассмотреть Диану. Ей определенно понравились взгляд ее невероятно синих глаз, недоверчиво сузившихся, жесткое очертание губ, сложенных в упрямую линию. Насколько Ингрид могла судить, женщина была воином.

Диана заметила ее отвлеченный взгляд на своем лице.

— А где ты была? — продолжила она свои расспросы.

— Я выросла в Эльмарене, это королевство магов, расположенное не знаю как далеко или близко отсюда. Сегодня я впервые в Амальоне со дня своего рождения. — При этих словах Ингрид опять невольно улыбнулась.

«И впрямь Фаридэ», — подумала Диана, видя как та засияла. А потом невероятная догадка будто бы обожгла ее. Этот маг притворяется. Конечно. Это, наверное, шпион, который с какой-то целью выдает себя за несуществующую дочь Фаридэ. Потому что невозможно проложить портал в место, в котором ты ни разу не был до этого. Потому что единственная женщина в семье Фаридэ — это Беатрис, мать семейства.

— Сколько тебе было лет, когда ты покинула Амальон? — спросила Диана, делая вид, будто бы верит словам незнакомки.

— Один день.

— Конечно, — кивнула она головой сама себе, решив выяснить, что на уме у этой девушки и против кого это было направлено. Было бы совсем неплохо приобрести союзников в этой войне с Амальоном.

Если же девушка и впрямь была той, за кого себя выдает, то Диана получала выгодного пленника, почему-то она ни на секунду не сомневалась в том, что легко сможет пленить ее.

Взглянув еще раз на Ингрид, которая сидела перед ней на песке, воительница поняла, что до сих пор не проверила ее ауру. Как это все-таки было неосмотрительно с ее стороны — испытывать чувство полного превосходства над спасенной ею волшебницей. Диана понимала, что именно тот факт, что она спасла девушке жизнь, напрочь, первый раз за все время, которое она себя помнила, отключил у нее врожденный у темных магов инстинкт враждебности к незнакомцам. Закрыв глаза, она на удивление легко увидела тонкие поля Ингрид, и пришла в еще большее недоумение.

Во-первых, как она поняла, у Ингрид отсутствовала защита от просмотра ауры посторонними. По крайней мере, Диана не почувствовала ее. Это говорило о том, что Ингрид либо не умела ее ставить, либо не делала этого сознательно, а, следовательно, не опасалась того, что каждый мог увидеть ее поле.

Во-вторых, аура Ингрид была бесцветной, прозрачной. Диана смотрела сквозь нее будто сквозь марево от костра и не видела, где она заканчивается. Это смущало Диану больше всего.

По размеру тонкого тела волшебника можно было судить о его силе. И тут Диану осенило. Это и должна была быть защита. Конечно же! Она просто не видит настоящую ауру Ингрид. Теперь Диана смотрела на нее совсем другими глазами, потому что только очень сильный волшебник мог противостоять ей в магии. Теперь она и сама не знала, сколько раз за прошедшее время она ошиблась в своих предположениях насчет Ингрид.

— Искусная защита, — как можно равнодушнее бросила Диана.

Ингрид лишь неопределенно улыбнулась, она будто забыла о Диане и отрешенно смотрела на силуэт гор за ее спиной. Сердце чувствовало, что там был дом, и ее инстинктивно тянуло туда.

— Я не вижу твоего тонкого тела, — казалось, скоро Диана начнет терять терпение.

Последующий ответ Ингрид ошарашил ее еще больше.

— Это происходит само собой, — Ингрид пожала плечами.

— Конечно, — Диана со скептической улыбкой кивнула головой, всем своим видом показывая, что не верит ни единому ее слову.

— Ты отведешь меня домой? — неожиданно спросила Ингрид, решительно поднимаясь на ноги.

И прежде чем Диана смогла понять, что она говорит, она услышала свое «да».

— Ты ведь знаешь, где это? Поляна перед главными воротами Амальона.

— Конечно, — еще раз Диана услышала свой голос.

— Спасибо. Я буду помнить, что ты спасла мне жизнь. Я готова, открывай портал.

Диана поразилась столь явной перемене, произошедшей в Ингрид. От изначальной беззащитности и растерянности не осталось и следа, теперь от девушки исходила какая-то непонятная, основанная буквально ни на чем сила, и, что самое удивительное, Диана не могла ей противостоять. Точнее не хотела. Она открыла портал и взяла Ингрид за руку. Последней мыслью в ее голове перед тем, как они шагнули в овал, наполненный фиолетовым сиянием, была мысль о том, что Ингрид даже не попыталась посмотреть ее ауру.

Они очнулись в двадцати метрах от ворот, как и просила Ингрид. Для Дианы это не составило труда. Ворота были открыты. Увидев караульных на стенах замка, она инстинктивно приблизилась к Ингрид, желая скрыться в пределах ее тонкого тела. И тут Диана увидела, как на ее глазах аура Ингрид стала наполняться светом, именно тем ослепительным светом, который присутствовал в ауре всех магов Амальона.

— Что это? — в который раз удивилась она. — Что с твоей аурой?

— Я дома, — радостно улыбнулась Ингрид, наблюдая тот же самый процесс. — Я дома! — громче воскликнула она. — Д-о-о-о-м-а-а-а!

— Тише! Нас могут заметить! — Диана крепко сжала Ингрид за руку, еще ближе прижимаясь к ней.

Теперь она корила себя за подобное безрассудство: отправиться чуть ли не в сам Амальон, одна, без отряда, о чем она вообще думала! Оглянувшись, Диана немного успокоилась, так как увидела, что ее полностью скрывала аура амальонки. Ингрид же первый раз подозрительно посмотрела на Диану:

— Почему ты не хочешь, чтобы нас заметили?

— Потому что я не намерена проливать кровь сегодня вечером, — зло ответила та.

— Зачем проливать кровь? Кто ты, чтобы проливать кровь?

— Вовремя ты меня об этом спрашиваешь. Диана Рестридж, маршал гронгирейской армии к Вашим услугам! Ты ведь знаешь о Гронге, Ингрид? — Диана смотрела на нее теперь с холодной усмешкой, готовая в любую секунду кинуть боевой зов, на который в мгновение ока собралась бы вся ее армия. И это было бы очень крупное сражение.

Ингрид же не замечала этого. Она улыбалась как ребенок. Из всей фразы Дианы она услышала только свое имя. Готовая расплакаться от счастья, она села на траву.

— Что с тобой? — спросила воительница. Она совсем не понимала, почему Ингрид улыбалась.

— Мне захотелось сесть, посиди со мной.

Диана раздраженно смотрела на нее. Она считала, что все амальонцы немного не в себе, но более странной, чем Ингрид, она еще не встречала.

— Проводи меня до дома, — вдруг попросила Ингрид.

Именно попросила, а не как в прошлый раз на берегу. Ей хотелось позвать Диану в гости, но она чувствовала, что сегодня это невозможно.

— Что?! — Диана чуть не подпрыгнула на месте. — Что?! Ты не слышишь меня? Я из Гронга! Я твой враг!

В ответ Ингрид лишь рассмеялась:

— Именно так ведут себя враги! К Вашему сведению, маршал гронгирейской армии, после моей семьи, ты мне самый близкий человек в Амальоне!

Диана покачала головой, не понимая, что происходит.

— Так ты проводишь меня? — повторила свою просьбу Ингрид.

— Да, — ответила Диана, проворачивая в уме все возможные варианты развития событий. Наконец, она решилась. — Спрячь меня в своем поле.

И они пошли. Диана очень отдаленно представляла, где находится дом Фаридэ, но Ингрид, казалось, могла идти с закрытыми глазами.

— Откуда ты знаешь дорогу? — спросила Диана, исследуя пространство вокруг них на предмет посторонней магии, которая могла здесь быть, если бы за ними следили. Не обнаружив таковой, она немного успокоилась. Этому также способствовали парочка боевых заклинаний наготове и мысль о том, что она всегда могла взять Ингрид в заложницы.

— Я знаю, где мой дом, — ответила Ингрид. — Ты знаешь, где твой дом?

— Да, но это другое дело.

— Это то же самое.

Им навстречу попадались люди. На лицах всех лежала печать общего беспокойства: война с Гронгом приближалась. Тем удивительнее было идти в самом сердце Амальона, одной, безоружной, рядом с девушкой, чье спокойное и радостное лицо так выделялось среди толпы.

— Ингрид, ты знаешь о том, что идет война? — тихо спросила Диана, стараясь не привлекать своим голосом лишнего внимания. Со стороны она выглядела как обычный амальонец, несмотря на свою черную одежду. И даже сам Верховный Маг Совета не смог бы рядом с Ингрид распознать в ней гронгирейку.

— Да, я знаю, — кивнула Ингрид.

— Почему ты не пытаешься меня убить?

— Почему ты не пытаешься меня убить? — парировала Ингрид, продолжая идти.

— Я сама не знаю, — честно ответила Диана. — Наверное, потому что я не верю до конца, что ты Ингрид Фаридэ.

Девушка улыбнулась:

— А я верю, что ты маршал гронгирейской армии.

Диана рассмеялась, соглашаясь с ней, что это тоже было достаточно нелепо. Если бы не было правдой… Наконец, они пришли.

Дом, рядом с которым они остановились, по мнению Дианы, ничем не отличался от остальных домов по улице. Но Ингрид остановилась именно рядом с ним, замерев от немого восторга. Широко открыв глаза, она как ребенок смотрела сквозь прутья забора на двухэтажный домик из красного кирпича.

Не осознавая того, она сжала руку Дианы:

— Это здесь! — воскликнула Ингрид, не отрывая взгляда от окон, в которых тепло горел свет.

Диана же впервые, может, за сегодняшний день задумалась, а не Ингрид ли Фаридэ в самом деле рядом с ней. Но предпринимать что-либо она не стала. Силы были не в ее пользу.

— Диана, пойдем! — Ингрид потянула ее за руку.

— Стой! Нет! — Диана почти отпрыгнула от нее, и, тут же вспомнив, что она на земле Амальона, приблизилась обратно. — Я не могу!

Ингрид сначала удивленно посмотрела на нее, потом кивнула:

— Да, конечно. Тогда что? Так и уйдешь?

Диана задумалась:

— Так просто уйти я тоже не могу! Как только я окажусь за пределами твоего тонкого тела, меня сразу же заметит любой амальонец. К тому же я уверена, вокруг полно охранных заклинаний, и они вмиг среагируют на чужую ауру.

— Вот видишь! — обрадованно сказала Ингрид. — Тебе лучше остаться, я угощу тебя чаем, мама приготовила вкусный ужин. Ты познакомишься с моей семьей.

— Я знакома с твоей семьей, — горько усмехнулась Диана. Может, оттого, что с самого утра ей не удалось поесть и мысль об ужине казалась такой привлекательной, а может оттого, что Ингрид была не похожа на всех остальных, она впервые пожалела, что не может вот так просто прийти в гости к амальонцу. И в этот момент в ее голове возникла мысль, показавшаяся ей очень неприятной. Что если им придется столкнуться с Ингрид на поле боя…

Диана смотрела на Ингрид, лицо ее становилось все пасмурнее от тяжелого чувства в груди. Ингрид перестала улыбаться, будто читая ее мысли.

— Мне нужна частичка твоей ауры, — наконец, сказала воительница, понимая, что надо уходить.

— Она твоя, — кивнула Ингрид, не совсем понимая, что должна сделать.

— Поцелуй меня! — подсказала ей Диана.

Глаза Ингрид расширились, когда она услышала это. Какое-то мгновение, казалось, что она откажется. Но после того, как прошло первое оцепенение, Ингрид приблизилась к Диане, закрыла глаза и …

— Что ты делаешь? — воскликнула Диана и рассмеялась.

— Я собиралась тебя поцеловать, — ответила Ингрид почти обиженным тоном.

— Первый встречный просит тебя о поцелуе, и ты соглашаешься? — Диана понимала, что наверное было не очень умно с ее стороны подтрунивать над девушкой именно в данный момент, но уж очень забавляла ее эта ситуация и реакция Ингрид на нее.

— Я соглашаюсь на предложения моего мира. И верю в то, что происходит только то, что должно происходить.

— Как интересно, — глаза Дианы по-прежнему смеялись. — Хорошо. Поцелуй меня, пожалуйста. Мне нужна частичка твоей ауры, она передается с дыханием. Это древний обычай, который раньше практиковался между амальонцами и гронгирейцами. Давно-давно, — добавила она. — Извини, что я смеялась над тобой, просто не ожидала, что ты сразу согласишься.

Ингрид прикоснулась губами к губам Дианы. Неожиданно этот момент показался ей очень волнительным. Не потому, что это был ее первый поцелуй. Не потому, что по законам Эльмарена она будет безумно любить человека, которого поцелует, всю свою жизнь. Сама не зная почему, Ингрид почувствовала, как сильно забилось ее сердце, а еще почувствовала, что не может ни пошевелиться, ни вздохнуть.

«Какой же ты все-таки еще ребенок», — подумала про себя Диана. И, взяв голову Ингрид в свои руки, поцеловала ее так, что Ингрид забыла обо всем на свете.

После этого Диана увидела, как ее поле приобретает яркий золотистый цвет. Так она могла беспрепятственно дойти до ворот. Маскировки должно было хватить как минимум до ночи.

— Теперь я могу идти, — облегченно выдохнула она.

— Двери нашего дома всегда открыты для тебя! — произнесла Ингрид на прощание традиционную фразу амальонцев. Это значило, что Диана могла беспрепятственно входить в дом Фаридэ, и ее не остановит ни одно охранное заклятие.

Диана не стала возражать, развернулась и ушла.

Глава 3. Зверь

Утром Ингрид с отцом Филиппом Фаридэ отправились в лес, где Ингрид должна была встретить свое животное. Филипп был на полголовы выше своей дочери. Длинные седые волосы развевались по ветру. У него единственного из всех Фаридэ были серые глаза. У его жены Беатрис и их детей глаза были светло-зеленого цвета.

По обычаю амальонцев, впрочем, как и гронгирейцев, каждый ребенок в возрасте двенадцати лет в знак становления самостоятельной личностью получал животное, о котором он должен был заботиться, и которое оставалось с ним до конца жизни. У амальонца не было более близкого друга, чем полученный в двенадцатый день рождения зверь. Филиппа Фаридэ сопровождал его филин. Он сидел на плече с закрытыми глазами, что очень веселило Ингрид. Она гладила его за ушком, пытаясь заставить посмотреть на нее. Сама же с замиранием сердца представляла, что скоро у нее тоже кто-то появится.

Отец рассказывал по дороге, как удивлен он был в двенадцать лет тому, что его выбрала птица. Сам он втайне мечтал о ком-нибудь более воинственном, льве или тигре, так как всегда был лидером среди мальчишек во всех затеях. И только годам к двадцати, когда все больше в нем стали проявляться его магические способности, он начал понимать, почему его спутником стал именно филин.

Они шли по тропинке. Утреннее солнце ласково светило в лицо. Ингрид просто наслаждалась ощущением дома. Все в Амальоне казалось ей прекрасным. Впрочем, таким же, как в Эльмарене. Если честно, то она совсем не видела разницы между этими государствами. Эльмарен представлялся ей где-то совсем рядом. За соседней горой, возможно. Но отец сказал, что за соседним горным хребтом лежал Гронг.

Наконец, они вышли на Поляну Единорогов, где должен был произойти магический ритуал встречи со своим спутником. К удивлению Ингрид, эта Поляна выходила к побережью как раз в том месте, где вчера ее вынесло из моря. Поляна Единорогов располагалась между королевствами Гронга и Амальона. Ее отец сказал, что часто можно было видеть на противоположном конце поля гронгирейских ребят, которые тоже ждали свое животное. Это место было, возможно, единственным на всем побережье, где гронгирейцы и амальонцы могли мирно находиться рядом друг с другом. Осуществить нападение на врага здесь считалось кощунством. Удача отвернется от воина на многие годы, если он посмеет принести войну на Поляну.

Теперь Ингрид смотрела на это место другими глазами. Они встретились с Дианой там, где возможен только мир. И в этот момент ей очень захотелось единорога.

— Пап, а у кого есть единорог? — спросила она отца, проводя рукой по высоким колосьям.

Ей очень захотелось единорога. Желание буквально ослепило ее, и она подняла голову, осматриваясь вокруг, вглядываясь в край леса, готовая бежать навстречу ему, как только он покажется оттуда.

— Единороги больше не выходят к людям, — с горечью ответил отец.

— Почему?

— Вот уже около двух тысячелетий единороги не выходят к людям. Как только Амальон с Гронгом стали враждовать друг с другом, и мир покинул нашу Долину, ее покинули и единороги.

— Не может этого быть! — воскликнула Ингрид. — А где же они теперь?

— Никто не знает, — покачал он головой. — Их уже очень давно никто не видел. Путешественники рассказывают, что встречают их в дальних странах. Возможно на другом конце земли, я не знаю, Ингрид.

— В Эльмарене есть единороги! — подтвердила она. — Конечно, ведь Эльмарен ни с кем не враждует!

И, улыбнувшись про себя, она подумала, что Эльмарен самое мирное место на земле.

Филипп Фаридэ посмотрел на свою дочь и в который раз за прошедшие два дня с момента ее возвращения отметил про себя выражение спокойной отрешенности на ее лице.

— Они очень красивы, — произнес он после некоторого раздумья. — Я видел единорога во сне, на этой поляне на восходе солнца. Прекраснее животного я не помню. В преданиях написано, что просто увидеть единорога хоть раз в своей жизни считается большой удачей, а быть его хозяином — это невероятная благодать со стороны небес. Единорог не является боевым животным, но это не страшно. Он порождение мира, и напасть на его хозяина все равно, что собственными руками лишить себя счастья и дома, и на поле боя. Когда-то у каждого десятого человека в Долине был единорог. Но это было очень давно. И сейчас уже невозможно сказать, правда это или легенды.

Ингрид слушала его, задумчиво глядя в сторону моря. Возможно, на другом конце земли… звучали в ее голове слова отца. Возможно, на другом конце земли… Он порождение мира…

— Мир, я приму любого зверя, которого ты сочтешь подходящим мне. Самой бы мне хотелось единорога, — произнесла Ингрид про себя, закрыв глаза.

— Ты что-то сказала? — спросил Филипп Фаридэ, увидев, как шевелятся ее губы.

— Да папа. Пойдем домой.

— Мы не можем уйти домой. Нам надо ждать, пока не придет твой зверь — Он разговаривал с ней как с ребенком, чувствуя, что если заговорит с дочерью как со взрослой, то ему тут же придется во всем с ней согласиться.

— Хорошо, отец, давай ждать. — Ингрид легла на траву и стала смотреть на облака в небе.

Она знала, что к ним никто не придет сейчас, но раз для ее отца было важно ждать, то они проведут на поляне столько времени, сколько потребуется.

В глубине души Филипп Фаридэ тоже это чувствовал, но боялся признаться в этом себе. Он не представлял, как они вернутся в Амальон без животного. Он не хотел, чтобы его дочь стала изгоем с первых же дней своей жизни дома. Потому что не было еще в Долине человека, который бы после двенадцати лет ходил без зверя. И хотя Ингрид было уже двадцать лет, она только вчера появилась в Амальоне, и поэтому ему казалось естественным то, что к ней сегодня должен был выйти ее зверь, как только они окажутся на Поляне.

— Ингрид, а кого бы тебе хотелось? — спросил ее отец, пытаясь прогнать смутное тревожное ощущение, которое росло в его душе.

— Я пока не знаю, пап, — ответила Ингрид.

Ей не хотелось, чтобы отец отговаривал ее от желания иметь единорога. Она не хотела сейчас слышать о том, что это невозможно. Лучше было просто лежать в траве, смотреть в небо и ждать. Потому что неизвестно, сколько ему потребуется времени, чтобы добраться до Амальона с другого конца земли.

Ингрид закрыла глаза. В этот момент она почувствовала, что уже не одна. Ее мир расширялся. Вчера в него пришла Диана, и теперь не проходило и часа, чтобы Ингрид не вспоминала о ней. Она не могла думать о ней, как о чужом человеке, и еще этот поцелуй…

А сегодня, после того, как Ингрид почувствовала всплеск восторга и восхищения при мысли о единороге, после того, как она услышала, что это порождение мира, она уже не мыслила себя без него. Она почти физически ощущала его рядом с собой. Пока он представлялся ей сгустком света, медленно, будто сквозь какую-то пелену, но все же неумолимо движущийся по направлению к Амальону. Ингрид глубоко вздохнула и умиротворенно улыбнулась.

Филипп Фаридэ взглянул на свою дочь. Еще вчера его поразило, насколько Ингрид была похожа на них внешне, и насколько отличалась от них внутренне. Может причиной тому были эти двадцать лет, которые его ребенок рос вдалеке от семьи. Конечно, он надеялся, что это пройдет со временем, но в глубине души, как всякий маг, знал, что, сколько бы времени ни прошло, Ингрид навсегда останется пришедшей из непостижимого Эльмарена. И все, что он мог сделать для нее, это защищать ее и помогать ей идти выбранным путем. Почему-то он не сомневался, что его дочь уже выбрала свой путь.

За ужином в семье Фаридэ царила невеселая атмосфера. Все, кроме Ингрид, сосредоточенно обдумывали выход из сложившейся ситуации. Как и вчера вечером, Ингрид сидела посреди своих братьев. Справа от нее сидели сначала второй по старшинству Кеннет, за ним старший Тэган, слева два младших брата Аарон и Дарен. Они родились в один день, но нельзя было сказать, что они похожи друг на друга более, чем все братья между собой. Напротив детей сидели Филипп и Беатрис Фаридэ. Беатрис в свои пятьдесят два года была еще очень красивой женщиной. И ее красота еще только усиливалась в детях, которые приобрели ее черты.

— Мы отправимся завтра на Поляну все вместе, — предложил Кеннет. — И не уйдем оттуда, пока к нам не выйдет животное Ингрид.

— Или Ингрид может пока не выходить из дома, а если ей надо будет выйти, то… — Тэган обвел взглядом всех, сидящих за столом, — то ее может сопровождать кто-нибудь из наших спутников.

Беатрис Фаридэ решительно опустила руку на стол:

— Это не выход! Мы не будем лгать и скрываться. Если у нашей дочери нет спутника, значит, так тому и быть. И горе тому амальонцу, а тем более гронгирейцу, кто осмелится ее этим попрекнуть.

При этих словах своей матери взгляд Ингрид просиял, и она впервые за вечер открыто улыбнулась:

— Значит, завтра мы идем во дворец? Я увижу нашего короля?

— Значит, завтра мы идем во дворец, — подтвердила Беатрис, — и представим тебя королю.

— Я буду с вами в этот момент, а потом у Совета переговоры с гронгирейцами по поводу пленников, и я должен там присутствовать. — Добавил Филипп Фаридэ.

На всеобщее удивление эти слова неимоверно обрадовали Ингрид:

— Завтра во дворце будут гронгирейцы? А ты знаешь, кто именно, папа? — воскликнула она.

— Это важно?

— Да, если там будет Диана Рестридж!

Филипп улыбнулся и покачал головой. Вот уже второй день его дочь твердила о том, что ее привела домой маршал гронгирейской армии Диана Рестридж. Что гронгирейка шла с ней по самому Амальону, а потом беспрепятственно вернулась за пределы королевства.

— Да, там будет твоя Диана, — со смехом ответил он.

— Вот завтра мы у нее и спросим, как же ей удалось незамеченной покинуть Амальон, — подхватил Кеннет, подмигивая матери.

Но та не поддержала всеобщего веселья на эту тему. Сама не зная почему, она верила своей дочери, что ее проводила в Амальон именно Диана. И это тревожило Беатрис больше, чем что бы то ни было. Даже отсутствие у Ингрид животного было не так страшно, как то, чего боялась Беатрис. Потому что она знала только один способ, при помощи которого Диана с ярко выраженной, как не у каждого жителя Гронга, темно-фиолетовой аурой могла спокойно уйти из Амальона. Беатрис не сомневалась в том, что Диана использовала бы этот способ без оглядки на то, что может потом произойти с Ингрид.

Ингрид же, вспоминая о последних минутах, проведенных с Дианой, опустила взгляд в свою тарелку. Почему-то утиная грудка, так радовавшая ее в начале вечера, уже не казалась столь аппетитной.

— Я поцеловала ее, — неожиданно произнесла она. — Чтобы отдать ей частичку своей ауры.

Ингрид сказала это и спокойно посмотрела на родителей.

— Ты целовала Диану Рестридж?! — неверящим тоном воскликнул Дарен. — Не может этого быть! Право, стоило провести двадцать лет вдали от дома, чтобы, вернувшись, поцеловать саму Диану Рестридж! — Дарен возбужденно говорил, потом встретился взглядом с матерью и тут же осекся.

— Мама, Дарен хотел сказать, что Диана очень красива. Она и вправду самая красивая женщина в Долине. — Вступился за брата Аарон. — Конечно же, после тебя, мам, — добавил он шутливо, пытаясь вызвать на лице матери улыбку.

Но Беатрис не улыбалась.

— Говорят, у нее каменное сердце, и она не умеет любить, — ответила она, поочередно глядя сначала на Дарена, а потом на Аарона. И после этого на Ингрид.

— Я не думаю, что это так, — сказала Ингрид. — Это не так.

Потом она обратилась к Аарону, не в силах сдерживать радостную улыбку:

— Ты тоже считаешь, что она самая красивая женщина в Долине после нашей мамы?

— Все ясно, — вступил в разговор Филипп Фаридэ. — На сегодняшний день мы имеем возвратившегося домой пятого ребенка, в возрасте двадцати лет, без зверя-спутника и влюбленного в маршала вражеской армии. — Несмотря на слова, его взгляд искрился смехом. — Фаридэ, я вас поздравляю. Наконец-то у сплетников Амальона появились реальные причины обмывать нам косточки. Я не вижу в этом ничего ужасающего. Мы семья, мы любим друг друга, и нам ничего не страшно.

Беатрис положила свою ладонь на руку мужа в знак согласия со всем, что он сказал.

Глава 4. Арун

Следующим утром семья Фаридэ в полном составе отправилась во дворец. Когда они шли по улицам Амальона, невозможно было не обратить на них внимание. Они были похожи между собой. С первого же взгляда прохожие могли безошибочно угадать в них членов одного семейства. У всех детей были зеленые глаза Беатрис. Если кому-то доводилось общаться с ними со всеми одновременно, то сначала складывалось впечатление, что разговариваешь с одним человеком, размноженным в нескольких лицах. Именно это восхищало Ингрид в своей семье более всего. Их не воспринимали как отдельных личностей, для всех они были частями одного целого. И это целое Ингрид очень нравилось.

Животным Беатрис Фаридэ была тигрица. И Ингрид знала, что ее мать будет точь-в-точь, как этот зверь, защищать каждого из своих детей. А ее отец, всегда спокойный, никогда не повышающий ни на кого голос, найдет выход из любой ситуации, потому что умнее человека Ингрид не встречала даже в Эльмарене. Хотя может ей все это так казалось, потому что она любила свою семью. Ингрид любила свою семью, и просто идти с ними вместе по улицам места, которое всегда было ее домом, доставляло ей неимоверную радость.

Именно так. Этим утром Ингрид радовалась как ребенок. Любая мысль приводила ее в восторг. Скоро она увидит короля Амальона. Тэган рассказывал ей вчера вечером про Аруна V, что он очень добрый, а также, что он справедливый и мудрый. И Ингрид не терпелось скорее на него посмотреть.

Все вокруг казалось ей сказочным. Солнечный свет слепил глаза и заставлял еще больше улыбаться. Отсутствие зверя никак не волновало ее. И только мысль о том, что на самом деле в Долине идет война, никак не хотела укладываться в ее голове. Хотя именно благодаря этому, сегодня у нее будет возможность встретить Диану. Если так будет угодно миру, она увидит сегодня Диану. Ингрид затаила дыхание, взглянула на идущего рядом Аарона, и продолжила следовать вместе со своей семьей к дворцу, который уже виднелся на горизонте, уходя своими высокими башнями в облака.

— Расскажи мне про Эльмарен, Ингрид! — попросил король Арун, после того, как Филипп Фаридэ представил ему свою дочь.

Ингрид смотрела на Аруна V, сбитая с толку. Его лицо казалось ей очень знакомым, и почему-то это было единственным, о чем она могла сейчас думать. Поэтому она не ответила на вопрос своего короля, а продолжала смотреть на него, пытаясь вспомнить, где они могли встретиться ранее. При этом она была уверена, что в Эльмарене они не встречались.

Его Величество тоже молчал, с интересом разглядывая младшую дочь главы Верховного Совета магов. Его взгляд светился добродушием, что совершенно успокоило Ингрид, и позволило ей еще больше углубиться в свои мысли.

— Простите, Ваше Величество, что вы спросили? — наконец, очнулась она.

— Я попросил тебя рассказать о той стране, где ты провела свое детство и юность, — повторил Арун V. — Что тебя так смутило?

— Вы похожи на моего отца, — не веря своим словам, произнесла Ингрид, отвечая больше самой себе, чем своему королю.

Арун рассмеялся:

— Разве твоя семья еще не открыла тебе главную тайну Амальона? — спросил он шутливо.

— Боюсь, что нет, Ваше Величество! — ответила Ингрид.

— Все жители нашего королевства, более того, все жители Долины, — серьезно добавил он, — происходят из одного клана, поэтому все мы в какой-то степени родственники. Неудивительно, что мы с твоим отцом похожи. Ты встретишь еще не одного человека в Амальоне и, что самое важное в Гронге, который будет похож на твоего отца, мать или братьев.

— Как же мы можем с ними воевать? — удивилась Ингрид.

— Мы вынуждены защищаться, — произнес король Арун. — Нашей воли в этой войне нет, мы лишь защищаем свою землю и свой образ жизни. Так получилось, что со временем жители долины разделились на светлых и темных пользователей магической силы, пронизывающей нашу долину. Амальонцы, светлые маги, живут по законам любви и доверия друг другу, что позволяет нам восполнять запас силы в Долине. Гронгирейцы, темные, идут по пути следования своим желаниям. Это, с одной стороны, обеспечивает им более интенсивное использование силы, но с другой стороны, она истощается. Жители Гронга просто не понимают того, что, уничтожив нас, они уничтожат и себя как народ магов.

— То есть мы спасаем не только себя, но и их в конечном счете?

— Да, так оно и есть. Если им все-таки удастся нас одолеть, а я не исключаю такого варианта, они очень сильны, и мощь их армии в несколько раз превосходит нашу… Их боевые заклинания наполнены гневом, который мы просто не способны испытать, поэтому я сам готов ко всему и так же готовлю ко всему свой народ. Но если это произойдет, то для сохранения своей жизни, магической силы в первую очередь, им придется жить, так как живем сейчас мы, амальонцы. Иначе магическая энергия истощится и превратится сначала в физическую мощь, а через два-три поколения просто станет воздухом и солнечным светом.

Ингрид молчала, потрясенная услышанным. Война была самым главным в жизни долины, и эта война была бессмысленной.

— А что, если амальонцы уподобятся гронгирейцам? — спросила она, чувствуя, как ужас подбирается к ее сердцу.

— Это самое страшное, что может произойти с нашим народом в этой войне, — с горечью в голосе ответил король Арун. — Если мы научимся ненавидеть, как гронгирейцы, научимся разжигать свой гнев, пусть даже он будет казаться нам справедливым, мы потеряем свою способность любить, и тогда наше существование в Долине подойдет к концу. Мы не сможем даже защищаться. Теперь ты понимаешь, какую надежду мы возлагаем на тебя, — после некоторой паузы сказал он.

— Если честно, то нет, — она растерянно покачала головой.

— Магия, которую ты принесла с собой из Эльмарена. Говорят, человек, обладающий этим видом магии, неуязвим. Это не воин, и он не умеет воевать, но нам это и не нужно, нам нужно продолжать жить так, как мы живем.

— Я не хочу Вас расстраивать, Ваше Величество, но я не гожусь в подметки даже самому молодому магу Амальона. Что касается особой магии Эльмарена, магии доверия этому миру, то я сама не могу сказать, что это такое и в чем это выражается. Да и магия ли это вообще. Коренные жители Эльмарена говорят, что мы сможем понять эту магию только тогда, когда будем жить в своих странах и увидим, как живут другие люди, и это произойдет не скоро, — тихо произнесла Ингрид. — Я, правда, не знаю. Простите меня.

Король Арун на секунду устало прикрыл глаза, будто смиряясь с этой мыслью. Потом вновь обратился к Ингрид:

— Тебе не надо никого ничему учить. Просто живи среди нас, мы постараемся научиться сами. Я верю в то, что эта магия существует. И двадцать лет твоей жизни вдали от твоего дома и семья являются первейшим тому доказательством. Я верю в это.

— Я тоже, Ваше Величество!

Ингрид не знала, что еще она может сказать.

В огромной зале, где кроме Аруна V и семьи Фаридэ больше никого не было, повисло молчание.

Наконец, Арун V встал со своего трона и спустился к ним. Ингрид поразилась его росту. Он почти на голову был выше, чем Кеннет, самый высокий из братьев.

— Время печалиться еще не пришло, друзья мои, — сказал король Арун. — Поэтому надо радоваться. Пойдемте же обедать, — с этими словами он направился в огромную гостиную, где его уже ожидали подданные.

Фаридэ последовали за своим королем. Все внимание Ингрид в этот момент занимало только то, как бесшумно движется по полу при ходьбе мантия Аруна, подбитая горностаем. Солнце продолжало светить сквозь кованые решетки на узких окнах. Огромные серые камни, из которых был построен замок, казалось, были покрыты солнечной пылью. Из высоких окон виднелись зеленые поля, с маленькими домиками внизу.

«Где же идет эта война, о которой все говорят?» — подумала про себя Ингрид. И еще она подумала, что король Арун даже не спросил ее про зверя, которого у нее до сих пор не было.

После трапезы тягостное ощущение, напавшее было на Ингрид, спало. Они с Тэганом первые из всего семейства решили выйти на улицу и там подождать остальных.

— Для чего живут эльмаренцы? — спросил Тэган, когда они спускались по лестницам королевского замка.

Ингрид пожала плечами:

— В Эльмарене нет завтра и вчера. Ты живешь только сегодня. Твоя жизнь длится всегда один день. И ты живешь этот день так, как тебе хочется. Эльмарен — это страна изобилия. Ты можешь иметь сегодня все, что пожелаешь. Важно только помнить, что завтра начнется другая жизнь, и неизвестно, кем ты проснешься в этой новой жизни.

— Как это — кем проснешься? Разве в Эльмарене можно проснуться утром нового дня не тем, кем ты был вчера? — спросил Тэган, в ужасе представляя, что было бы, если бы его сестра перестала быть его сестрой и не вернулась бы.

— Не только в Эльмарене. Когда-нибудь эта твоя жизнь все равно подойдет к концу. Начнется новая, и, возможно ты уже не будешь человеком.

— А кем я буду? — удивленно спросил Тэган.

Его всегда веселили разговоры с Ингрид. Все-таки его маленькая сестренка была очень забавная. Самому Тэгану было тридцать два года, и для него Ингрид продолжала оставаться ребенком, который к тому же изо дня в день нес всякую чепуху. Когда Ингрид была в Эльмарене, и они общались через образы, то ни разу не выходило, чтобы он застал ее на каких-нибудь занятиях по магии или другим предметам. Чаще всего, она, смеясь, под общий шум и гам, говорила, что очень его любит, и убегала. Так она и выросла. Все, что Тэган знал о своей сестре, так это то, что она его любит. Наверное, поэтому, он не мог воспринимать серьезно, все, что она говорила. Мало ли что придет на ум несмышленому ребенку.

— А кем ты хочешь быть? Чью жизнь ты хочешь прожить? — спросила его Ингрид.

Тэган задумался.

— Я Тэган Фаридэ. Я хочу быть собой, — произнес он уверенно.

Ингрид рассмеялась:

— Конечно, ты Тэган Фаридэ, кто же еще!

— А у тебя разве не так? Кем ты хочешь быть?

— В следующей жизни я хотела бы быть драконом, — неожиданно для самой себя ответила Ингрид. — Да, драконом. Я бы жила высоко в горах, там, где восходит и садится солнце. — Ингрид закрыла глаза, продолжая говорить. — Когда я пролетала бы над рекой, то размах моих крыльев покрывал бы полрусла. Я бы летела навстречу солнцу, а солнце бы разливалось золотом на водной глади подо мной. У меня была бы настолько черная чешуя, что она казалась бы фиолетовой на закате. Да я хотела бы быть драконом, — подтвердила Ингрид, открыв глаза. — Таким как этот!!!

Прежде, чем Тэган успел что-либо понять, Ингрид уже неслась стрелою к непонятно откуда взявшемуся во дворе королевского замка дракону. Все, что ему оставалось делать, это следовать за ней.

— Таким как этот, — с восхищением выдохнула Ингрид, подбегая к мирно лежавшему животному.

Дракон казалось, спал, сложив свои крылья на спине.

— Привет, малыш! — обратилась к нему Ингрид, поднося к его огромной морде руку.

Животное медленно открыло глаза, два бездонных колодца холодно, как показалось Тэгану, уставились на нее.

— Что ты тут делаешь? — Ингрид опустилась перед ним на колени, проводя рукой по гладкой чешуе на шее. У нее дух захватывало от того, насколько он казался ей прекрасным. Тэган же думал лишь о том, у кого в Амальоне такой дракон, и как опасно это может быть для Ингрид общаться с ним. Смутное ощущение, что он знает, чей это дракон, не давало ему успокоиться. Он мог бы поклясться, что животное принадлежит гронгирейцу, если бы не золотисто-солнечный цвет его ауры. Такой цвет ауры мог быть только у амальонца. И что поразительнее всего, поле дракона было точь-в-точь, как у Ингрид.

«Неужели это дракон Ингрид? — с ужасом подумал Тэган. — Неужели у моей сестры будет животное, как у гронгирейца?»

— Удивительно, что ты еще жива! — раздался сзади женский голос.

Ни Тэгану, ни Ингрид не надо было поворачиваться, чтобы узнать, кто это.

— Диана Рестридж, — холодно поприветствовал ее Тэган, уже готовый, если придется, отражать нападение с ее стороны.

Диана не ответила ему даже взглядом. Все ее внимание было обращено к Ингрид.

— Не знала, что среди амальонцев принято общаться с чужими животными!

Ингрид подняла голову и замерла, не в силах вымолвить ни слова. Если в первую их встречу Ингрид занимали мысли о доме, то теперь первое, о чем она думала, глядя на Диану, это о том, насколько та была красива.

«Мир, спасибо тебе за то, что я вижу ее!» — как обычно пронеслось в голове Ингрид.

— Привет, Диана. Это твой дракон? — наконец произнесла она вслух.

— Да мой, — резко ответила Диана. — И я поражаюсь тому, что он до сих пор не поджарил тебя в своем пламени.

— Прости, пожалуйста, — попросила Ингрид. — Я бы не стала к нему подходить, если бы знала, что тебя это рассердит.

— Хорошо, — смягчилась воительница.

Тэган стоял рядом, переводя взгляд со своей сестры на гронгирейку и обратно. Что-то в облике Дианы не давало ему покоя. Наконец, он понял, что это было:

— А что с твоей аурой, Диана? — спросил он.

Он мог легко видеть ее тонкое тело, так как любой житель Гронга при официальных визитах должен был открывать свое поле на земле Амальона, и наоборот. Аура гронгирейки изнутри была темно-фиолетовой, как обычно, но снаружи самый верхний слой толщиной в несколько сантиметров ослепительно светился золотым цветом.

— И объясни, почему у твоего животного поле, как у моей сестры?

Диана ничего не ответила ему, продолжая смотреть на Ингрид. Взгляд ее при этом становился все жестче.

Тут Ингрид стала понимать, в чем дело:

— Это до сих пор не прошло? — изумленно спросила она, наконец, обратив внимание на поле Дианы.

Потом, не удержавшись, Ингрид рассмеялась. А вслед за ней и Тэган.

— Представляю, как тебя встретили в Гронге с таким боевым окрасом! — веселился он. — А как обрадовался сегодня наш Совет! Наверное, они сочли это выражением особого почтения к Амальону со стороны гронгирейской армии, а точнее со стороны ее маршала! — Тэган смеялся во весь голос. — Наша мама будет в восторге, когда узнает!

В этот момент к ним подошел Кеннет.

— Так это правда! — воскликнул он, уставившись на Диану. — Первый раз в жизни вижу гронгирейца в цветах Амальона! Об этом говорят все в замке!

Продолжая улыбаться, Ингрид спросила:

— Как ты думаешь, сколько это еще продлится?

— Завтра к раннему вечеру все исчезнет, — спокойно ответила Диана.

Она выглядела так, будто насмешки ее совсем не трогали.

— А что случится завтра ранним вечером? — спросила Ингрид.

Тон Дианы насторожил ее.

— В четыре часа после полудня будет поединок. Я вызываю тебя на него, — так же спокойно закончила Диана.

Смех тут же стих. Кеннет в одно мгновение оказался между своей сестрой и гронгирейкой:

— Не будет этого! У тебя нет оснований для вызова ее на поединок! Никто не даст тебе согласия! Король Арун ни за что на свете не допустит этого! — горячо запротестовал он.

— Для поединка мне необходимо лишь согласие Ингрид! И она согласится! — с улыбкой произнесла Диана.

Кеннет и Тэган вопросительно взглянули на сестру.

— Да, — кивнула Ингрид.

— Я знала, что ты не откажешься от предложения своего мира. Правильно? — спросила Диана довольным тоном.

— Конечно, не откажусь, — подтвердила Ингрид. — Тем более, если это предложение исходит от тебя, — добавила она про себя.

— Значит завтра в четыре часа на главной площади Амальона, — подытожила Диана.

— Король Арун все-таки должен дать вам согласие, — мрачно уронил Тэган, понимая, что вопрос уже решен.

Воительница повернулась к замку, готовая, если понадобится, идти к королю амальонцев. Но ей не пришлось этого делать. Арун V сам двигался к ним вместе с Филиппом и Беатрис Фаридэ.

Каждый год воины Амальона и Гронга могли вызывать друг друга на бой только по четыре раза с каждой стороны. Существовало два вида поединков: когда решение об окончании боя принимал выбранный посредник, и когда поединок прекращался только в случае смерти одного из противников. И каждый год королевствам Долины предоставлялось только по одному смертельному поединку.

— Поединок, — произнес он. — В этом году у гронгирейцев остался только поединок со смертельным исходом.

— Я беру его, — сказала Диана.

Отступить она не могла.

Арун V повернулся к Ингрид:

— Что скажешь Фаридэ?

— Я согласна, — ответила Ингрид.

При этих словах Беатрис закрыла глаза.

Кеннет сделал шаг к своему королю:

— Ваше Величество, я буду драться вместо сестры!

Король Арун опять посмотрел на Ингрид, та отрицательно покачала головой.

— Это не нам с тобой решать, — сказал он Кеннету.

У жителей Долины была очень хорошо развита интуиция. Поэтому каждый из присутствующих чувствовал, что поединок состоится. И сражаться с Дианой будет Ингрид. И в каждом из присутствующих шла борьба между этим ощущением уже решенного будущего и собственным желанием его изменить.

— Ингрид? — понимая, что это бесполезно, все-таки еще раз обратился к ней Тэган.

— Я должна согласиться, Тэган, верь мне, — чуть ли не плача ответила она.

Ингрид невыносимо было видеть отчаяние на лицах членов своей семьи. Она чувствовала их страх, и этот страх постепенно захватывал ее душу. Она не знала, как объяснить им, что происходит всегда только то, что должно происходить, и что надо просто доверять своему миру. Хотя доверять своему миру было не просто. Слова «со смертельным исходом» звенели у нее в голове. А что, если это окажется Диана!

«Мир, я люблю тебя и приму любой исход завтрашнего боя! — произнесла она про себя. — Если можно, оставь нас обеих в живых».

Почувствовав себя после этого намного легче, Ингрид открыла глаза.

— Я верю тебе, Ингрид, — сказал ей король Арун. — Делай, что должна.

Арун V не подозревал, что время, когда он сможет проверить, не выдумка ли магия Эльмарена, наступит так быстро.

Ни слова не говоря, Диана подошла к своему дракону и забралась ему на спину:

— Завтра в четыре, — повторила она, обращаясь к Ингрид. Дракон величественно расправил крылья, благо королевский двор был просторен, и они поднялись в воздух.

Глава 5. О магии

Оказавшись дома, члены семьи Фаридэ вместе со своими животными собрались во дворе. Наконец, Ингрид вживую увидела и тигрицу матери, и грифона Тэгана, и белого медведя Кеннета, а также двух пегасов, принадлежащих Аарону и Дарену.

Кеннет поймал восхищенный взгляд своей сестры, поочередно останавливающийся на каждом животном. Сердце его сжалось. Завтра ее не сможет защитить даже ее зверь. Если Диана решит сражаться вместе со своим драконом, а правила позволяли ей это, то у Ингрид не останется никаких шансов. Кеннет опустил голову. Она только вернулась к нам! Неужели мы должны так быстро ее потерять?! Чувство вины тяжелым грузом давило на него. Все они очень ждали, когда Ингрид вернется. И вот она здесь в Амальоне, в родительском доме, но никто из них не может защитить ее. Он поднял голову и встретился взглядом с матерью. Беатрис подошла к нему и обняла своего сына:

— Никто не виноват, Кеннет!

Ингрид смотрела на свою семью. На душе у нее было легко и спокойно. Они все любили друг друга. Здесь, во дворе родного дома, было также хорошо, как в Эльмарене. Но она чувствовала непонятное оцепенение, не покидавшее ее с первого дня своего появления в Амальоне. Будто некая скорлупа сковывала все ее движения и чувства. Если в Эльмарене она ни о чем и ни о ком не думала, то дома ей не давала покоя мысль о родителях и братьях. Они тревожатся за нее. Они боятся за нее. Они не доверяют ей ее собственную жизнь. Так не должно было продолжаться. Ингрид облегченно вздохнула. Завтра все решится.

— Расскажи, какой боевой магии тебя научили в Эльмарене? — спросил ее после некоторого раздумья отец.

— Никакой, папа! — ответила Ингрид, пытаясь сдержать улыбку.

Вот и настал момент истины. Она чувствовала, как сковывающая ее скорлупа разлетается в разные стороны. Она больше не будет переживать за своих родных. Либо они научатся доверять ей, либо нет. Это будет их личный выбор.

— Как так? — раздался сдавленный голос Дарена.

Он один хоть как-то смог отреагировать на слова Ингрид. Остальные застыли, не веря своим ушам.

— Единственная магия, существующая в Эльмарене, не имеет никакого отношения к боевой, — объяснила Ингрид. — Много тысячелетий назад, в те времена, когда на земле еще были атланты, эльмаренцы владели очень мощной боевой магией: им подчинялись все стихии. Но магическая энергия, если ее не использовать, становится тяжелой, оседает камнем в сердце мага. Пред Эльмареном встал выбор: либо идти воевать, чтобы сила не накапливалась внутри людей, делая их жестче, либо превращать воинственную энергию в энергию более высокого порядка. Так появилась магия доверия миру. При этом маг изначально принимает все, что дает ему этот мир. Если это будет война, то эльмаренцы легко могут превратить высшую магическую энергию обратно в боевые заклинания. Но это умеют делать лишь коренные жители Эльмарена. Текущая в их жилах кровь предков тысячелетиями хранит информацию об этом. Мы, пришедшие из других стран, не умеем.

— Я не понимаю! — возмутился Аарон. — Почему боевую магию Эльмарена ты не могла выучить, а магию доверия этому миру смогла?

— Это как раз ясно, — вступил в разговор Кеннет. — Мы тоже владеем только магией Долины, и нам не доступны магические энергии королевств, лежащих за ее пределами. Удивительно то, что эльмаренцы полагают, будто пришельцы из других стран могут воспринять эту особую не боевую магию.

— Ничего удивительного, — раздался голос их отца. — Ты не можешь понять язык чужестранца, но ты понимаешь, когда он радуется или печалится. Ты это чувствуешь. Так и здесь. Магия доверия основывается на более высоких энергиях, она обращена к самым тонким слоям человеческой души, где нет различий между людьми.

— Да, именно! — воскликнула Ингрид, восхищенно глядя на своего отца.

Она готова была заплакать от счастья. Отец понимает ее. Но братья так и продолжали стоять, удивленно хлопая глазами.

— Посмотрите на наши поля! — попросила их Ингрид, видя, что они так и не поняли, о чем говорил их отец.

— Самые близкие к физическому телу слои у нас у всех различаются, так? — спросила она их.

— Да! — Аарон кивнул головой, соглашаясь с сестрой.

– Начиная с середины, наши ауры становятся все более похожими, так? Это потому, что мы принадлежим одной семье.

Фаридэ еще раз кивнули головами.

— Чем дальше от тела, тем более похожими становятся слои поля. И самый последний видимый слой, самый тонкий, одинаков у всех амальонцев. Правильно?

— Правильно! — терпеливо ответил Тэган.

— Так вот! Наши тонкие тела на этом не заканчиваются. Мы просто их не видим, потому что дальнейшие слои не имеют цвета. И знаете, что самое интересное? Следующие слои одинаковы не только у всех амальонцев, но и у всех жителей Долины. То есть в невидимой части наши ауры такие же, как у гронгирейцев.

— Не может этого быть! — воскликнул Аарон.

— Но и это не еще не все! — воодушевленно продолжала Ингрид. — Далее идут слои, которые одинаковые у всех людей, и не только у людей, но у всего, что есть на нашей земле. Мы на них едины со всем, что нас окружает. Магия доверия, как и любая высшая магия, использует энергию именно этих слоев.

Ингрид выдохнула, радостно глядя на братьев.

— Ничего не понял! Потом разберемся! — отмахнулся Тэган. — Сейчас у нас есть ночь и завтрашнее утро, чтобы научить тебя хоть чему-нибудь.

Ингрид устало пожала плечами:

— Хорошо.

— Наша семья владеет магией воды и воздуха. Беатрис еще немного знает магию земли от своих предков. Выбирай, что тебе ближе, — предложил Филлип Фаридэ.

— Скорее всего, мне ближе воздух, — подумав, ответила Ингрид.

Она вспомнила, как приятно стоять ранним вечером на вершине холма, когда тебя обдувает теплый ветер, а внизу что-то ласково шепчет море.

— Да, воздух, — рассеянно повторила она, глядя на пегаса Аарона.

Воспоминания об Эльмарене отбили у Ингрид всякое желание учить хоть какие-то боевые заклинания. Все, чего ей сейчас хотелось, это умчаться далеко-далеко, чтобы в полете чувствовать этот самый ветер. Возможно, он будет таким же теплым и нежным, как в Эльмарене. Ингрид вопросительно посмотрела на Аарона. Он засмеялся, без труда прочитав ее мысли.

— Значит, вы сейчас улетите кататься, а мы здесь останемся переживать? — возмущенно воскликнула Беатрис, почувствовав, уже возникшее между ее детьми согласие по этому вопросу.

— Отпусти нас, мама? — попросил Дарен. — Отец?

— Ты не будешь ничего учить, так ведь? — устало вздохнул Филипп Фаридэ.

Ингрид отрицательно покачала головой.

— Если это мой последний вечер в этом теле, — произнесла она, — то я хочу полетать с братьями. Мы встретим закат в небе и вернемся.

— Так тому и быть, — согласился отец.

Он понимал, что вряд ли что-нибудь способно спасти его дочь, если Диана будет намерена ее убить.

Ингрид с Аароном сели на одного пегаса, Дарен с Кеннетом на другого, Тэган запрыгнул на своего грифона, и они полетели в направлении западных границ Амальона, туда, где за горным хребтом располагался Гронг.

Глава 6. Схватка

Следующим утром Ингрид как обычно проснулась от сияющего в распахнутое окно солнца. Пели птицы. Откинув одеяло, Ингрид сладко потянулась в постели, потом, почуяв доносившийся снизу запах выпечки, стрелой помчалась на кухню. Беатрис уже была там. Она пекла печенье на завтрак.

— Доченька, с добрым утром! — ласково поприветствовала ее мать.

— С добрым утром, мама! — ответила Ингрид, пожирая взглядом печенья на противне, только что вынутом из печи.

— Налить тебе молока?

— Да, пожалуйста!

— Как ты спала? — спросила Беатрис.

— Как младенец!

Ингрид за обе щеки уплетала печенье с молоком:

— Кто-нибудь уже встал? — спросила она сквозь набитый рот.

— Тэган с Аароном ушли в лес за земляникой. Кеннет с отцом в мастерской делают новые луки на этот год. Дарен еще не спускался. Хотя вот и он. Доброе утро, сынок! — с этими словами Беатрис вынула из печи еще один противень с печеньями.

— Доброе! — улыбнулся Дарен.

Он налил себе молока и сел рядом с Ингрид.

— Ты готова к сегодняшнему поединку? — спросил он, шутливо толкая сестру в бок.

Никто из семьи Фаридэ так и не понял, как правильно, то есть по-эльмаренски, относиться к тому, что должно было произойти. Ингрид тоже не могла это объяснить. Сначала она пыталась заставить своих родных почувствовать, что все будет хорошо. Но страх в их душах пересиливал. Поэтому они просто договорились воспринимать сегодняшнее сражение, как еще одну выдумку Ингрид, как событие, которое на самом деле никогда не случится в реальной жизни. Таким образом, со вчерашнего вечера над Ингрид постоянно подшучивали.

— Поединок! — воскликнула Ингрид. — Я совсем забыла!

— Диана! — опять раздался ее возглас. — Я увижу ее сегодня!

— Ты будто на свидание собралась, сестренка! — рассмеялся Дарен.

— Ты просто мне завидуешь! — Ингрид показала брату язык.

— Может быть, — согласился Дарен.

— Как вы вчера полетали? — спросила Беатрис.

Они с Филиппом легли спать еще до того, как дети вернулись.

— Мама, я хочу, чтобы у моего единорога были крылья, — вместо ответа сказала Ингрид. — Как у ваших с Аароном пегасов, — добавила она Дарену.

Дарен чуть не подавился печеньем:

— Так ты хочешь единорога! — ошарашено произнес он. — Да и еще и крылатого!

— Да, чтобы летать вместе с вами, — подтвердила Ингрид, понимая, что сейчас подвергнется еще большим насмешкам со стороны брата.

— Мама, ты знала об этом? — почти возмущенно спросил Дарен.

— Я догадывалась, — устало вздохнула Беатрис.

— Но ведь нельзя хотеть единорога! — не унимался Дарен. — Никому из нас нельзя было хотеть единорога, потому что это невозможно!

Ингрид удивленно раскрыла глаза, а потом прыснула со смеху:

— Как это нельзя хотеть? Ты в своем уме? Кто же, если не ты сам, решаешь, чего тебе хотеть?

— Единорог! — только и смог выдохнуть Дарен. — Вот будет чудесно, если в нашей семье появится единорог… Тогда никто из гронгирейцев не осмелиться напасть на тебя, потому что напасть на хозяина единорога, это все равно, что самому проклясть себя. Ты права, сестренка, тебе нужен именно единорог, — последние слова Дарен произнес необыкновенно тихо и опустил голову.

«Это невозможно!» — пронеслось в его голове. А значит, Ингрид должна была умереть сегодня. Уйти туда, в небытие, где, наверное, обитают и единороги.

— Ты чего, Дарен? — спросила Ингрид, видя, как погрустнел ее брат.

— Ничего, — ответил он, поднимая на нее взгляд. — Хорошо, что мы вчера покатались!

Ингрид молча смотрела на него. Она чувствовала все, что творится у брата в душе.

— Если хочешь, можешь показать мне какое-нибудь защитное заклинание, — наконец, сказала она.

— Конечно, хочу! — Дарен просиял. — Обязательно!

Во дворе они столкнулись с Кеннетом, который шел из мастерской.

— Кеннет! Пойдем с нами! Ты лучше всех из нас можешь гасить огненные заклинания гронгирейцев! — позвал его Дарен.

— Ты будешь защищаться? — радостно спросил Кеннет.

— Да! — Ингрид решительно кивнула головой.

Они расположились в самой глубине двора, где их не могли видеть прохожие с дороги.

Кеннет с Дареном встали на расстоянии нескольких шагов друг от друга.

— Ингрид, смотри! Сейчас Дарен постарается высечь огненную стрелу, а я погашу ее. Давай, Дарен!

— А разве он умеет это делать? — удивилась Ингрид. — Разве мы владеем магией гронгирейцев?

— Нет магии гронгирейцев и амальонцев. Есть магия Долины, — начал объяснять Кеннет. — Диана является лучшей представительницей огненной стихии. Неудивительно, что гронгирейцы выбирают эту стихию, потому что она наиболее разрушительная. Наша семья и любой амальонец также могут использовать огненные заклинания. Хотя в противостоянии с таким непревзойденным магом огня, как Диана, это не имеет никакого смысла. Огонь будет подчиняться только ей. А вот рядом со мной Дарен легко может попробовать высечь пару искорок, — закончил Кеннет, весело глядя на брата.

— Сейчас я тебе попробую, мало не покажется! — принял его вызов Дарен. — Берегись!

Внезапно Кеннет оказался в центре большого огненного кольца, которое начало сжиматься вокруг него. Ярко-желтое пламя бушевало в разные стороны. Ингрид чувствовала исходящий от него жар. Она раскрыла рот от удивления и восторга. А потом застыла с остекленевшим взглядом от мысли, возникшей в ее голове. Что же может Диана, если это всего лишь искорка в исполнении амальонца! Ей стало страшно.

— Мир мой, да будет воля твоя, а не моя! — прошептала она, пытаясь отогнать от себя возникшее ощущение.

— Ингрид, смотри! — раздался возглас брата.

Очнувшись, она увидела, как от Кеннета стало распространяться кольцо голубого цвета, один в один повторяющее своими очертаниями огненный круг Дарена, только пока меньшего диаметра. Одно кольцо сжималось, другое увеличивалось, и, наконец, они встретились. Какое-то мгновение Кеннета окружало желто-голубое сияние, а потом все исчезло.

— Вот и все! — довольно произнес он, подходя к сестре.

Ингрид не ответила брату. Она молчала, находясь в некотором оцепенении. Возможно, именно сейчас, впервые с момента своего возвращения в Амальон, увидев, как легко, с улыбками на лицах ее братья используют разрушительные боевые заклинания, она почувствовала, что идет война. Ей стало не по себе.

— Что с тобой? — спросил Дарен, подходя к ним.

Ингрид отрицательно покачала головой:

— Ничего. Расскажите мне, как это делается? — попросила она.

— Очень просто, — ответил Кеннет. — Необходимо ощутить, например, это кольцо всем своим существом, сделать его частью себя, а потом создать такое же, только из воды. Произойдет нейтрализация. Вот и все!

— Я могу ощутить огонь в присутствии более сильного мага этой стихии? — удивилась Ингрид.

— Конечно! — заговорил Дарен. — Только для этого, ты должна перестать видеть в нем угрозу, а постараться посмотреть на него сначала отстраненно, а потом, как на что-то родное, принадлежащее тебе и понимающее тебя.

Ингрид закрыла глаза, пытаясь вызвать в себе эмоции, о которых говорил Дарен. Наконец, ей показалось, что она почувствовала это.

— А как мне потом вызвать такое же, только из воды? — спросила она.

— Просто представь это! И твоя мысль тут же материализуется! — ответил Кеннет. — Этому, я надеюсь, тебя научили в Эльмарене?

— Да, научили, — успокоила его Ингрид.

— Диана может использовать в бою все что угодно, — продолжал Дарен. — Самое безобидное — это маленькие шаровые молнии. Но скорость полета такого шарика достаточно велика. Поэтому тебе придется быть очень внимательной и быстро соображать.

— Может, попробуем? — предложил Кеннет.

Ингрид утвердительно кивнула головой.

Так они тренировались до трех часов дня. Потом настало время отправляться на поединок.

Когда они прибыли на площадь, где проходили сражения между магами, она была уже заполнена амальонцами. Фаридэ прокладывали себе дорогу сквозь плотные ряды людей.

— Почему так много народа, пап? — удивленно спросила Ингрид.

— Обычно все жители королевства собираются на поединки. Это традиция.

— А вдруг кто-нибудь вмешается в ход битвы?

— Это невозможно. Вас будет накрывать прозрачный купол, непроницаемый для сторонних заклинаний, а также для звука.

— Чтобы вы не смогли мне помочь? — улыбнулась Ингрид.

— И для этого тоже! — согласился Филипп Фаридэ.

Наконец, они выбрались на открытое пространство. Диана уже стояла в центре засыпанной песком специально для поединка площади. Она выглядела одиноко с темно-фиолетовой аурой в своем черном одеянии, окруженная по периметру площади амальонцами в светлой одежде и со светящимися коконами.

Сначала Ингрид обрадовалась, как всегда радовалась при виде Дианы, а потом почувствовала настолько острую боль во всем теле, что в мгновение ока оказалась на песке, корчась в конвульсиях. Ее семья мигом обступила ее, скрывая от посторонних глаз.

— Что с тобой? — испуганно присел рядом с ней Кеннет.

— Что со мной? — почти закричала Ингрид. — Что с вами?! Кто сейчас почувствовал ненависть к Диане?

Тяжело дыша, Ингрид обвела взглядом своих родных. Один за другим они опускали головы. Все, кроме отца.

— Своей ненавистью вы убиваете не ее, а меня!

— Но почему? — воскликнул Тэган.

— Откуда я знаю! Мама, сделай что-нибудь, пожалуйста! — Ингрид продолжала лежать на песке, свернувшись в комок.

— Сейчас-сейчас! — Беатрис опустилась рядом с дочерью.

Она была одной из лучших целительниц в Амальоне и могла справиться практически с любым магическим, а тем более физическим повреждением. Увидев тонкое тело Ингрид, Беатрис ужаснулась. В пяти местах золотистый кокон ее дочери был разорван безобразными черными полосами. Все они были направлены к сердцу Ингрид.

— Неужели это мы сделали? — воскликнула она.

На глазах у нее навернулись слезы. От своих родных у Ингрид не было защиты.

— У меня не получается, — произнесла она через несколько минут, безрезультатно пытаясь убрать каждую из полос.

— Конечно, не получается, — с трудом ответила ей Ингрид. — Ваше отношение к Диане не изменилось! Вот это, мама, твоя полоса! — Ингрид показала на один из черных росчерков в своей ауре. — Постарайся почувствовать, что она не виновата. Что все должно быть именно так. Даже если она убьет меня.

Беатрис закрыла глаза. На ее лице отражалась внутренняя борьба. Наконец, полоса, на которую только что показывала Ингрид, постепенно стала рассеиваться, пока не исчезла совсем, оставив на своем месте сияющее пятно. Оно было намного ярче, чем основное поле.

— Теперь ваша очередь, — обратилась Ингрид к братьям.

— Ты всегда будешь прикрывать Диану? — спросил Кеннет, когда Ингрид, придя в себя, поднялась на ноги и стала отряхиваться от песка.

— Я думаю, да! — ответила она. — Чувства действуют по принципу родственных элементов. Для Дианы самым родным элементом во всем Амальоне являюсь я. Поэтому, прошу вас, будьте осторожны со своими чувствами в отношении ее.

— Но почему ты? — удивился Аарон. — Почему не Тэган? Он больше других сталкивался с ней. Несколько раз дрался.

Ингрид улыбнулась:

— Потому что Тэган не любит ее, а я люблю!

— Но мне она тоже нравится! — возразил Дарен.

— Видимо, мне она нравится больше, — Ингрид показала брату язык.

Настроение у нее стало еще лучше, чем было. Отряхнув со своей одежды последние песчинки, она шагнула в круг, бывший около ста метров в диаметре, где ее уже давно ждала Диана. Тут же за ней закрылся охраняющий купол, о котором говорил отец. Это было потрясающее ощущение. Они с Дианой оказались отрезанными от всего мира. Их могли видеть, но никто не слышал, о чем они говорили.

Воительница встретила Ингрид спокойным взглядом:

— Не могла расстаться со своей семьей? — спросила она вместо приветствия.

— Что-то вроде того, — согласилась Ингрид, подходя к ней.

Она смотрела на Диану, чувствуя, что глупо улыбается, но не могла сдержать этой радостной улыбки. Ингрид не верила, что сейчас они станут сражаться. Мысли о поединке отодвинулись глубоко на задний план. Ингрид сама не понимала, почему эта женщина вызывала у нее почти детский восторг. При виде Дианы Ингрид всегда захлестывала волна благодарности и восхищения.

«Наверное, это от того, что она спасла мне жизнь!» — подумала амальонка.

— Приходи к нам завтра на чай! — неожиданно предложила она Диане.

Диана удивленно приподняла брови. Кроме предстоящего поединка для нее больше ничего не существовало. Поэтому она даже не сразу поняла, о каком чае ведет речь Ингрид.

— Это все, что волнует тебя в данный момент? — спросила она.

Ингрид задумалась. А потом кивнула головой:

— Да, наверное.

— Ты не боишься смерти?

Ингрид опять задумалась:

— Смерти не боюсь. Скорее, боюсь боли. Ты все-таки намерена меня убить?

Диана задумчиво смотрела на нее.

— Этот вопрос я задавала себе всю ночь.

— Кстати, твое поле теперь в порядке, — заметила Ингрид, имея ввиду, что в ауре Дианы не осталось и следа от золотистого сияния, присутствовавшего еще вчера.

— Я вижу.

— Ты что-то сделала для этого?

Диана отрицательно покачала головой. Вдруг ее внимание привлекли люди, находящиеся за куполом. Они размахивали руками. Их лица выражали недовольство.

— Я что-то не почувствовала, чтобы твои сородичи тебя поддерживали, — произнесла она, обводя взглядом собравшихся амальонцев.

— У меня нет животного. Многие считают, что будет лучше, если я сейчас погибну. Таким образом, я не смогу стать проклятием для Амальона. Ты же понимаешь, что такое Долины без животного.

Диана не поверила своим ушам:

— Но тебя же не было в долине в свое двенадцатилетие. Всем известно, что зверь приходит только в двенадцатый день рождения. Как они могут обвинять тебя в этом!

— Я не думаю, что кто-то в чем-то меня обвиняет. Просто в Амальоне думают, что на всякий случай, им будет лучше без такого исключения.

Какое-то мгновение Диана пребывала в растерянности от слов Ингрид, а потом расхохоталась.

— Не зря мы не доверяем вам, — наконец, произнесла она. — Амальонцы — лицемеры, это знает каждый гронгиреец. А какое животное тебе бы хотелось?

Ингрид закусила нижнюю губу, чтобы рот ее не расплылся до ушей при мысли о том животном, которого она ждала:

— Я хочу единорога, — ответила она. — Крылатого.

Лицо Дианы медленно приняло серьезное выражение.

— Это невозможно, — после паузы сказала она.

— Почему ты так думаешь? — тихо спросила Ингрид.

— Ни у кого в Долине нет единорога, да к тому же крылатого. Это легенды.

— Я видела единорогов в Эльмарене, — возразила Ингрид. — Они жили в лесу возле утреннего ручья.

Ей совсем не хотелось спорить с Дианой, потому что та с каждой секундой становилась все пасмурнее.

— Пора начинать, — наконец, сказала воительница.

Она поняла, что под любым предлогом откладывала начало поединка. А это было выражением слабости. Поэтому, резко развернувшись, Диана направилась прочь от Ингрид, туда, где купол соприкасался с землей.

Когда она остановилась и повернулась обратно, то увидела, что амальонка так и стоит в центре круга. Диана чувствовала, как гнев закипает в ней. Это было как раз то, что надо.

Ингрид заметила, как холодно сузились синие глаза гронгирейки, и ее лицо приняло угрожающее выражение. Она поняла, что поединок начинается. Ингрид огляделась вокруг себя, гадая, как же Диана станет нападать. Она ожидала чего угодно: огненных стен, надвигающихся на нее, метеоритного дождя с неба. На секунду ей представилось, что все пространство под куполом могло бы заполниться огнем.

Но вместо этого Диана пустила маленький огненный шарик. Как раз такой, о котором говорил Дарен. Но шарик этот летел настолько медленно, что Ингрид просто сделала шаг в сторону, и он пролетел мимо нее, рассеявшись при соприкосновении с противоположным сводом купола.

Диана даже бровью не повела. Она расценила это, как попытку Ингрид не раскрывать с самого начала все карты. Это было разумно. Диана тоже не собиралась сразу применять свои самые мощные заклинания. Почему-то она была уверена, что Ингрид является очень сильным магом, и одолеть ее будет совсем нелегко.

Поэтому Диана направила в Ингрид еще один такой же шар. Ингрид опять увернулась от него.

— Что это такое? — непонимающе произнесла гронгирейка, чувствуя как в ней нарастает раздражение. — Долго ты собираешься так прыгать? — крикнула она амальонке.

Ингрид не ответила ей. Она внимательно следила взглядом за третьим шаром, пущенным Дианой в ее сторону. Подлетев к светлой волшебнице, шар остановился на расстоянии полуметра от нее и застыл.

Ингрид подняла на Диану вопросительный взгляд, желая узнать, что та намерена делать.

— Защищайся, — крикнула ей Диана.

Ингрид еще раз посмотрела на шар, пытаясь сосредоточиться, как ее учил Кеннет. Но она была слишком взволнована для этого. Поэтому она просто стояла, уставившись на огненный шарик перед ней. Вдруг он сорвался с места и буквально бросился на нее. Ингрид едва успела сделать движение в сторону. Шар скользнул ей по плечу.

У Ингрид перехватило дыхание от боли. Она смотрела огромными глазами, как быстро расползается в разные стороны тлеющая ткань рукава в том месте, где шар коснулся предплечья. Понимая, что бой принимает все более серьезный оборот, Ингрид шаг за шагом попятилась к противоположной от Дианы стене купола.

Диана же, все больше закипая от гнева, стала метать в амальонку огненные шары один за другим. Теперь они летели с неимоверной скоростью. Ингрид даже не пыталась увернуться от них. Она со всех ног побежала прочь от Дианы, пока не достигла другого конца круга, где ей пришлось повернулась к ней лицом. Каким-то чудом шары не задевали ее, но она чувствовала исходящий от них жар. Рана на плече жгла раскаленным железом.

— Ты будешь защищаться или нет? — услышала она разъяренный крик Дианы.

Не понимая, что она должна делать, Ингрид обратила к Диане полный немой мольбы взгляд. Но гронгирейка была глуха к этой просьбе. Она стояла, держа в правой руке еще один огненный шар, готовая в любой момент направить его в соперницу. Капли пламени стекали с огненного комка и с шипением падали в песок.

В последней надежде Ингрид посмотрела туда, где, по ее мнению, должны были стоять ее братья. Они были там. Все как один смотрели на нее с окаменевшими от ужаса лицами. Кеннет, казалось, пытался ей что-то сказать, но Ингрид не понимала его. Посмотреть на родителей она не смогла.

«Это еще не конец» — вдруг пронеслось в ее голове. И эта мысль неожиданно успокоила ее. Она повернулась к Диане. Время будто бы остановилось. В пределах купола стало так тихо, что ей казалось, она могла слышать мысли своей соперницы.

Защищаться… Конечно, она будет защищаться. Ингрид закрыла глаза и представила завтрашнее утро. Она увидела себя сидящей на крыльце перед домом с кружкой молока в руках. Солнце только всходило. Длинные темные тени деревьев в саду бежали по мокрой от росы траве и почти касались ее ног. Вдруг одна из теней пошевелилась и двинулась к ней, закрыв от едва ощутимых лучей утреннего солнца. Ингрид подняла голову, желая увидеть, что происходит, и с удивлением обнаружила перед собой Диану. Это было так неожиданно, что Ингрид открыла глаза, резко вернувшись в реальность.

— Я хочу пережить это утро! — улыбнулась себе Ингрид. — Впрочем, будет воля твоя, мой мир, а не моя!

После этого шар, который воительница держала в правой руке, полетел в нее. Он со свистом рассекал воздух, увеличиваясь в диаметре по мере приближения к амальонке. Ингрид инстинктивно отклонилась в сторону, пропуская его мимо себя. И шар бесшумно исчез, соприкоснувшись с куполом. Не успев опомниться, Ингрид увидела прямо перед собой еще один такой же шар. Он летел ей прямо в солнечное сплетение. Ингрид ударила по нему сначала одной рукой, потом другой. И шар, изменив свою траекторию, с шипением упал в песок. Ладони охватило пламенем, и нестерпимая боль пронзила все тело, устремляясь будто бы к самому сердцу. Ингрид упала на колени, чтобы погрузить горящие ладони в песок. И встретила левым плечом следующий шар. Запах паленой кожи резко ударил ей в лицо. Обезумев от боли, Ингрид с криком бросилась на песок, пытаясь потушить пламя, охватившее всю верхнюю половину туловища. Она чувствовала, как ее тело плавится в огне. Ничего не видя от боли, Ингрид с дикими криками каталась по песку. Она вся стала пламенем, и это пламя поглощало ее сантиметр за сантиметром. Никогда в жизни Ингрид не испытывала такой боли, никогда она не представляла, что огонь может быть настолько испепеляющим.

Вдруг в окружающем ее огненном безумии ярким светом вспыхнула картинка завтрашнего утра. На секунду Ингрид показалось, что она катается по мокрой прохладной траве, а не по раскаленному песку. Она открыла рот, пытаясь схватить капельку росы, свисающую с травинки прямо перед ее носом. Но капелька растворилась в воздухе. И на ее месте, разрывая слои реальности, опять появилось смертоносное удушающее пламя. Но Ингрид не чувствовала боли. Она открыла глаза, пытаясь понять, где находится, и увидела склонившуюся над ней Диану. Поняв, что их обеих окружает светящийся шар, показавшийся ей состоявшим из огня, Ингрид вскрикнула и инстинктивно попыталась отодвинуться от нее. По ее телу тут же пронеслась обжигающая волна.

— Не двигайся! — услышала она голос Дианы.

— Что это? — еле слышно спросила Ингрид, имея в виду светящийся шар, в котором они находились.

— Это нейтрализующее боль облако. Здесь все мои самые лучшие чувства, — ответила Диана. — Ее лицо при этом озарила такая радостная улыбка, что Ингрид забыла обо всем на свете. Никогда она не видела Диану такой. Такой безмятежной и счастливой. — Они защищают тебя на данный момент.

— Хорошо, — Ингрид и вправду ничего не чувствовала, если не шевелилась. Она во все глаза смотрела на Диану. Гронгирейку будто подменили. Она вся светилась и была беззаботна, словно маленькая девочка.

— Мне надо поговорить с тобой! — Диана села рядом с распростертой на песке Ингрид.

— Скажи мне, почему ты отказываешься сражаться? Неужели ты не понимаешь, что опять выставляешь меня на посмешище перед всей Долиной? — спросила воительница.

При этом взгляд ее был полон самой настоящей любви.

Ингрид понимала, что для того, чтобы создать вокруг них энергетический щит, способный погасить всю ненависть и ярость, только что бушевавшие под куполом, Диане надо было оставить в своей душе только самые чистые чувства. Также Ингрид отлично понимала, что любовь, светившаяся во взгляде гронгирейки не была направлена конкретно на нее, но все-таки это было необыкновенно приятно испытывать на себе. Поэтому она не спешила отвечать на ее вопрос. Ингрид хотела продлить это мгновение как можно дольше.

И тут ее осенило! Если Диана находится сейчас в состоянии любви ко всему миру, то у нее можно просить все, что угодно, и она вряд ли сможет отказать!

— Приходи к нам завтра на чай, — попросила она.

Диана рассмеялась:

— Ингрид, не обольщайся! Мне просто надо поговорить с тобой! И я закрываю тебя сейчас от боли не потому, что мне тебя жалко, а потому что в другом случае ты бы просто не смогла говорить. Как только это нейтрализующее облако исчезнет, ты умрешь от боли.

— Но ты ведь чувствуешь сейчас только самое хорошее? — не унималась Ингрид.

— Да, — согласилась Диана. — Только самое хорошее. Это единственный известный мне способ.

— Так почему ты не защищаешься? — повторила она свой вопрос таким ласковым голосом, что Ингрид почувствовала себя не в силах ей врать или увиливать.

— Я не умею, — ответила она.

— Как такое может быть?

— Я не знаю боевой магии. Эльмаренцы говорят, что чем больше человек защищает себя сам, тем меньше его защищает мир. И наоборот.

— Зачем же ты вчера согласилась на поединок?

— Отказаться — значит проявить недоверие. Как только ты начинаешь не доверять, ты разрываешь связь со своим миром. И вы перестаете быть одним целым.

Диана покачала головой:

— Мне никогда этого не понять. Я бы ни за что на свете не стала сражаться, если бы не была уверена в своих силах.

— Я тоже, — согласилась с ней Ингрид и захотела было кивнуть головой, но тут же передумала, вспомнив о том, что ей нельзя шевелиться.

— Хорошо, — решительно произнесла Диана и поднялась на ноги. — Мы поступим следующим образом. Я подержу энергетический шар, пока его не сможет создать кто-то из твоих родных.

Когда Диана решила вызвать нейтрализующее облако, чтобы поговорить с Ингрид, она была уверена, что сможет легко стереть в своей душе все возникшие светлые чувства и продолжить поединок. Но сейчас, после того как в ее душе, может быть, впервые за многие годы воцарился мир, пусть даже в таких сугубо военных целях, продолжение битвы более не представлялось ей возможным.

— И все? — с облегчением спросила Ингрид. — Смертельный поединок на этом закончиться?

Она закрыла глаза и не видела, как напряглась Диана при слове «смертельный».

— Ты права, — услышала она голос гронгирейки. — Смертельные поединки так не заканчиваются.

Ингрид продолжала лежать с закрытыми глазами. Затаив дыхание, она ждала, что решит Диана. Но гронгирейка тоже медлила.

— Ингрид-Ингрид, — наконец, произнесла она со вздохом. — Как только ты появилась в Долине, от тебя одни неприятности. Еще ни один амальонец не навлекал столько позора на мою голову. А я даже не могу тебя убить.

Ингрид радостно открыла глаза:

— Значит, ты не будешь меня убивать! — воскликнула она.

— Не могу, — воительница развела руками. А потом пустила в небо маленький огненный шарик в знак того, что поединок окончен.

Они обе провожали его взглядом. Шар завораживающе переливался всеми огненными цветами, от темно-красного до прозрачно-желтого. Диана запрокинула голову, ожидая, когда же шар коснется купола и исчезнет, но это все никак не происходило.

— Купола больше нет! — выдохнула Ингрид.

Шар между тем, достиг наивысшей точки своего полета и стал стремительно опускаться вниз на площадь, заполненную народом. Площадь загудела словно улей.

— Тэган, погаси его! — крикнула Диана старшему сыну Фаридэ.

Она на своем опыте знала, что Тэган отлично умеет гасить ее огненные заклинания.

Но Тэган стоял, словно в оцепенении, так же, как и другие Фаридэ.

Диана с ужасом смотрела, как падает ее шар. Казалось, амальонцы забыли, как колдовать. Наконец, рядом с ярко-желтым шаром появился точно такой же голубой шарик. Он закружился вокруг огненного, а потом слился с ним воедино прямо над головами визжащих от ужаса амальонцев. Диана медленно повернулась вокруг себя, провожая взглядом голубой след от шара. Он должен был привести ее к автору заклинания. И он привел. Не веря своим глазам, Диана обнаружила, что это была не кто иная, как Ингрид.

Гронгирейка холодно сузила глаза. В правой руке ее опять появился комок огня.

— Значит, не умеешь! — произнесла она ледяным тоном.

— Нееет! — замотала головой Ингрид, забыв о том, что ей нельзя шевелиться. — Это вышло случайно! Он просто падал на людей!

Но темная волшебница не слышала ее. Нейтрализующее облако вокруг амальонки мгновенно исчезло, и раздался ее душераздирающий вопль. Боль обрушилась на Ингрид с убийственной силой. Она вновь почувствовала себя на раскаленной сковороде.

Диана же стояла над ней, готовая в любой момент пустить в нее последний шар. Но что-то было не так. Гронгирейка не могла понять, что именно. Словно эхом в ее голове повторился только что прозвучавший крик Ингрид. И внезапно Диану осенило, что это был единственный звук на площади, хотя их уже не скрывал звуконепроницаемый купол. Она обернулась в поисках причины внезапно возникшей тишины и застыла на месте, окаменев от удивления, как и все остальные люди.

Сквозь образовавшийся в толпе коридор по направлению к ней шел самый настоящий единорог. За спиной его были сложены крылья.

Пальцы руки Дианы, которая держала огненный шар, безвольно разжались, и пламя стекло по ним в песок. Беззвучно. Обреченным взглядом в полном молчании Диана следила, как единорог приближался к ним. Он был весь ослепительно белый. Его короткая грива отливала солнечным светом. Рог угрожающе блестел. Диана знала из преданий, что нельзя нападать на обладателя единорога, но никто никогда не говорил, что происходит в таком случае. Она была готова к тому, что небеса разверзнуться или земля уйдет из под ног. Но ничего не происходило. Единорог медленно прошел мимо нее и остановился рядом с бездыханным телом Ингрид, распростертым на песке.

— Поединок окончен, — еле слышно произнесла Диана, не в силах более терпеть давящую на площадь тишину.

— Поединок окончен, — прогремел вслед за ней голос короля Аруна.

Беатрис Фаридэ с криком метнулась к дочери. Семья вмиг окружила тело Ингрид, пытаясь понять, есть ли в нем еще жизнь. Единорог опустился рядом на песок и положил голову на бок, уткнувшись носом Ингрид в плечо.

— Ай! — раздался слабый крик Ингрид.

По плотным рядам людей, за считанные секунды образовавшим кольцо вокруг Фаридэ, волна за волной проносился восторженный шепот: «это настоящий единорог!».

Беатрис шептала заклинания одно за другим, пока, наконец, Ингрид полностью не очнулась.

— Слава небесам, ты была просто без сознания! Мы подумали, что ты умерла! — сказал Кеннет, поднимая сестру на руки.

Вновь ощутив себя свободной от раздирающего ее изнутри пламени, Ингрид тут же завертела головой. Единорог был здесь. Он не привиделся ей.

— Аааааааааааааааааааа! — радостно закричала она.

От неожиданности Кеннет выпустил ее из рук.

А Ингрид бросилась своему животному на шею. У нее не было слов, которые она могла бы сказать ему. Она просто обнимала его и плакала. Плакала от счастья, от того, что мир любит ее. От того, что этот мир продолжал оставаться самым прекрасным на свете, самым прекрасным и самым волшебным. В нем было по-прежнему все возможно.

И как всегда при мысли о неисчерпаемом изобилии этого мира, Ингрид вспомнила о своем самом потаенном и самом нереальном желании. Она вскинула голову и нашла взглядом Диану. Темная волшебница одиноко стояла поодаль. Она выглядела потрясенной и потерянной. Отчего у Ингрид защемило сердце.

Кеннет опять взял сестру на руки, и ее семья стала прокладывать себе дорогу сквозь толпу окружавших их людей. Единорог последовал вместе с ними.

— Пойдемте Фаридэ, нам больше нечего здесь делать! — услышала Ингрид голос отца. Но сама она не могла оторвать взгляд от Дианы. Она хотела ей что-то сказать, неважно что, лишь бы Диана посмотрела на нее. Но гронгирейка вряд ли бы ее услышала. Слишком шумно было на площади.

Чувствуя, как неимоверная усталость накатывается на нее, и что скоро она, возможно, опять потеряет сознание, Ингрид усилием воли начертила в воздухе перед Дианой огненными буквами слово «чай».

Глава 7. Чай

Дома Беатрис Фаридэ потребовалось несколько часов, чтобы полностью излечить Ингрид от ожогов, полученных во время поединка. Единственное, что не удалось восстановить, так это линии рук. Поэтому все следующее утро Ингрид сидела на крыльце с кружкой молока и силой мысли чертила себе новые линии на ладонях. Точнее она чертила не линии, а представляла себе свое будущее таким, каким бы ей хотелось его видеть. И в соответствии с этим вариантом будущего вырисовывались линии на ее руках. Больше всего Ингрид забавляло то, что если ей вдруг вздумывалось что-нибудь добавить или изменить, то появлялись новые линии или уже нарисованные меняли свое очертание.

То, на что Ингрид так надеялась, не случилось. Еще до восхода солнца она вышла на улицу, взяв с собой кружку парного молока, села на крыльцо точь-в-точь, как в ее видении во время поединка, и стала ждать появлении Дианы. Но солнце поднималось все выше, тени от деревьев становились короче, а Диана так и не приходила.

Но Ингрид продолжала сидеть на крыльце. Это было само по себе очень приятно: нежиться под ласковыми лучами утреннего солнца. К тому же, как только кто-нибудь из Фаридэ просыпался, по зову внутреннего голоса он тут же спускался вниз. К девяти часам утра на крыльце собралась вся семья Фаридэ. Беатрис решила, что раз уж все равно все на улице, то завтракать они будут в саду. Тэган с Аароном собрали стол для пикника. Кеннет с Дареном помогали матери готовить завтрак. Филипп Фаридэ проснулся сразу же после своей дочери и тут же отправился во дворец.

Ингрид, несмотря на то, что от вчерашних ран не осталось и следа, пользовалась положением человека, недавно стоявшего на краю смерти, и отлынивала от хозяйских дел. Она лежала на траве, раскинув руки в стороны, и смотрела в небо. Это было одним из ее самых любимых занятий, как в Эльмарене, так и дома. Смотреть в бесконечное небо и ни о чем не думать. В такие моменты она отчетливо чувствовала, что между ней и окружающим миром нет границ. Рядом на траве лежал единорог — молодое красивое животное с умными, все понимающими глазами. Время от времени Ингрид проводила рукой по его крыльям. Перья были мягкие наощупь и почему-то напоминали ей молоко.

Наконец, к ней подошел Кеннет.

— Что ты там видишь? — спросил он, имея в виду то, что она неотрывно смотрела в небо.

— Я умираю с голоду! — громко произнесла Ингрид, так чтобы ее все слышали. — Вот, что я там вижу!

— Уже садимся! — донесся из дома голос матери.

Кеннет взял руку своей сестры и повернул ладонью к себе.

— Интересно, сколько линий здесь посвящены Диане?

— Все! — шутливо ответила Ингрид. — Все до единой!

— А сегодняшний завтрак у тебя на правой или левой ладони? — спросил Дарен, подходя к ним и тоже усаживаясь на траву. — Ведь, если ты его не загадала, мы не сможем тебя накормить!

Вместо ответа Ингрид скорчила ему гримасу и повернулась к единорогу.

— Наш мир защитит нас от голода, так ведь? — произнесла она, обращаясь скорее к своему животному, нежели к брату.

— Когда твоим животным является первый в Долине за две тысячи лет единорог, твой мир защитит тебя от чего угодно, — весело согласился с ней Дарен.

В душе он, как и все остальные члены семьи Фаридэ, очень гордился своей сестрой. Хотя не сомневался, что его пегас все-таки окажется самым быстрым в небе. И ему уже не терпелось посоревноваться с Ингрид в полетах на скорость.

— Полетаем сегодня вечером! — прочитала она его мысли. — Я обгоню тебя, даже с Кеннетом за спиной.

— Нигде в преданиях не говорится, что единорог является самым быстрым животным, — возразил Дарен.

— Значит, сегодня вечером мы положим начало новому преданию, — заявила Ингрид, задиристо глядя на брата.

Ей было необыкновенно хорошо. Она чувствовала счастье каждой клеточкой своего существа. Казалось, нет ничего прекраснее, чем валяться сейчас на траве рядом со своим волшебным единорогом и разговаривать о всякой ерунде с братьями в ожидании завтрака. Именно в такие моменты надо было загадывать желания. Поэтому Ингрид закрыла глаза и представила, как Диана открывает калитку их дома. Солнце блестит на ее черной одежде. За ней медленно следует ее дракон.

— На что ты надеешься, Ингрид? — спросил Кеннет, без труда поняв о чем, думает его сестра.

— Мир изменчив, мой дорогой! И если тебе не на что надеяться сегодня, это еще ничего не значит, — только и ответила она ему.

Наконец, из дома появились Тэган с Аароном. Они несли в корзинах посуду, хлеб, масло, сыр и все остальное к завтраку.

— Дети, накрывайте на стол! — сказала Беатрис, появившись на крыльце с чашками в руках. Ее сопровождала тигрица. Она на ходу терлась мордой о ее платье.

— Папа вернется к завтраку? — спросил Тэган.

— Скорее всего, он позавтракает с нашим королем Аруном, — ответила Беатрис.

Как только тигрица матери оказалась в пределах досягаемости, Ингрид с Дареном не сговариваясь, навалились на нее и стали кататься по траве. Тигрица рычала, иногда ударяя своими большими мягкими лапами кому-нибудь из них по голове или по спине. Ингрид заливалась веселым смехом, потому что Дарен щекотал и ее тоже.

Беатрис улыбалась. Она уже привыкла к тому, что ее дети постоянно возились с тигрицей. И то, что Ингрид делала то же самое, было еще одним доказательством ее принадлежности клану Фаридэ.

— Поднимайтесь и садитесь за стол! — позвала она своих детей.

— Мама, можно я сяду рядом с тобой? — раздалось сразу с нескольких сторон.

— Сегодня со мной сидят Тэган и Кеннет, — нарочито строго сказала Беатрис, чтобы избежать споров по этому поводу.

Всякий раз, когда отец обедал во дворце, в семье Фаридэ велась маленькая битва за право сидеть рядом с матерью, подавать ей хлеб или прибор, если понадобится. Дети Фаридэ обожали свою мать, впрочем, как и отца. Но если Филипп Фаридэ в каждом своем ребенке видел уже взрослого воина, то для Беатрис все они продолжали оставаться маленькими детьми.

А завтрак между тем все никак не начинался. Ингрид продолжала валяться с тигрицей на траве, теребя ее за усы и заглядывая ей в глаза. «Я люблю Ингрид», — старательно выговаривала она ей.

– Ну-ка повторяй за мной! «Я люблю Ингрид»!

Тигрица фырчала, вырывалась и отталкивала ее своими большими лапами, не выпуская когтей.

— Оставь ты уже животное в покое! Оно устало от тебя! — пытался угомонить сестру Тэган.

Но Ингрид не унималась. Она только еще больше хохотала, потому что это затея казалась ей невероятно забавной.

— Все за стол! — Беатрис ударила рукой по столу, мигом прекратив эту возню.

Дети расселись, стали намазывать хлеб маслом и разливать чай.

— Мама, сегодня мы выявим самое быстрое животное Фаридэ! — сказал Дарен.

— И как же вы это сделаете?

— Мы будем соревноваться в небе! Мы с Аароном, Тэган и Ингрид!

— Где-нибудь над Поляной, поближе к горному хребту! — поддержал брата Аарон.

— Ингрид там понравилось, — добавил Тэган.

Беатрис посмотрела на дочь в ожидании того, что та тоже что-нибудь скажет. Но Ингрид корчила рожицы мирно лежащей на траве тигрице. Животное смотрело на нее полузакрытыми глазами.

— В Эльмарене тебя не учили, как надо вести себя за столом? — строго спросила Беатрис.

— Прости, мама!

Ингрид повернулась к столу. Но сил сидеть спокойно у нее не было и она тут же стала донимать Дарена.

— У меня есть отличная идея, как можно проверить, кто из нас быстрее летает! — шепнула она ему.

— Какая? — так же шепотом спросил он.

— Мы пересечем границу Гронга! Выиграет тот, кто первым сможет прихватить с собой любую вещь с гронгирейской земли и вернуться обратно за горный хребет!

Дарен молча посмотрел на сестру. За столом повисла тишина.

— Только сделайте это! — тихо сказала Беатрис. — Неделю оба останетесь без утреннего молока с печеньем. Я серьезно! Это ждет каждого, кто вздумает пересечь границу Гронга сегодня вечером.

— Мам, но я ведь с единорогом, мне можно! — попыталась возразить Ингрид.

— Мне кажется, ты повредилась рассудком после вчерашней битвы. Никто в Долине уже и не помнит, что нельзя нападать на обладателя единорога! А тем более гронгирейцы!

— Вы ошибаетесь! — раздался грозный голос позади Беатрис.

Все обратили свои взгляды туда, откуда доносился голос. Но там никого не было. И только через пару секунд в нескольких метрах от стола появился мерцающий овал, в котором медленно стали проступать очертания предводителя гронгирейской армии.

Фаридэ как один поднялись из-за стола.

— Что это значит? Как ты сюда попала? — спросила Беатрис, первой очнувшись от охватившего всех оцепенения.

— У меня есть официальное приглашение, данной вашей дочерью несколько дней назад, — ответила Диана, выходя из портала.

Она остановилась перед старшей Фаридэ, свысока глядя на нее. Но прежде, не отдавая себе в этом отчета, Диана украдкой бросила взгляд на Ингрид, чтобы убедится, что с ней все в порядке.

— Что ж, если так, можешь присоединиться к нам за завтраком, — холодно произнесла Беатрис, расправляя несуществующие складки на подоле своего платья.

— Нет, — резко ответила Диана. — Не надо. Я хочу поговорить с Ингрид.

Теперь она осознанно перевела тяжелый взгляд на амальонку.

Ингрид забыла о том, что она голодна. Диана была здесь, как она и хотела, но Ингрид не чувствовала радости. Гронгирейка выглядела как загнанный в угол лев, повернувшийся к своим врагам и приготовившийся к последней битве.

— Что случилось? — спросила Ингрид с тревогой в голосе.

Она ничего не понимала. Если бы Диана сказала ей, что началась война, она поверила бы.

— Мне надо поговорить с тобой, — повторила гронгирейка, явно теряя терпение. Не двигаясь с места, она буквально испепеляла Ингрид взглядом.

— А это не опасно? — спросил Кеннет, подходя к сестре. — Диана, ты явно не в себе. Кто даст гарантии, что ты опять не захочешь ее убить?

— Убить ее? — Диана разразилась истерическим хохотом. — Если бы это было возможно, я сделала бы это еще на берегу. Но, к моему великому сожалению, я не могу ее убить.

— Вот как? — Ингрид не нашлась, что на это ответить. — Что ж, пойдем, поговорим! Буквально выскочив из-за стола, она быстрым шагом направилась во внутренний двор усадьбы. Диана последовала за ней. Провожая их взглядом, Дарен шлепнул по крупу лежащего на траве единорога:

— Ну-ка следуй за своей хозяйкой, чтобы чего не случилось!

Дойдя до мастерской, Ингрид резко развернулась — так, что Диана чуть ли не врезалась в нее.

— Я тебя слушаю, — как можно спокойнее постаралась произнести Фаридэ, хотя сделать это было нелегко.

Воительница окинула взглядом двор, и, убедившись, что они надежно скрыты от глаз посторонних, уверенно вскинула голову, готовясь к обвинительной речи. Она явилась этим утром в Амальон, чтобы потребовать от Ингрид… Чтобы потребовать от Ингрид… Но она сама толком не могла понять, что же именно она собирается требовать от нее. Диана полагала, что амальонка как хозяйка единорога, единственная могла избавить ее от проклятья, падающего на каждого, кто причинит вред обладателю этого животного. Но слова почему-то не шли у нее с языка. Гронгирейка стояла, не зная, как начать разговор. Вся ее решимость куда-то испарилась.

— Что ты собираешься делать? — наконец, спросила она. — Что ты собираешься делать теперь?

— Теперь? — нетерпеливо переспросила Ингрид.

— Теперь, когда у тебя есть единорог, — пояснила гронгирейка.

Последнее слово она произнесла таким тоном, будто бы оно внушало ей животный ужас.

— Ах, вот оно в чем дело! — прошептала Ингрид. Понемногу она начинала понимать, что творилось с гронгирейкой. — Тебе страшно и тебя волнует твоя дальнейшая судьба? — спросила она, не в силах сдержать иронию.

Диана выдержала ее насмешливый взгляд:

— Да, это так! — подтвердила она.

— Кто бы мог подумать, что всемогущий маршал убоится единорога! — еле слышно произнесла амальонка, не сводя с гронгирейки глаз. Она понимала, что вряд ли когда еще увидит Диану в таком беспомощном состоянии, и хотела запомнить каждую секунду этого момента.

Сама Ингрид была уверена, что проклятье никоим образом не распространяется на Диану, так как во время поединка у нее еще не было священного животного. Конечно, она собиралась развеять все опасения предводителя гронгирейской армии по этому поводу. Но прежде амальонка все же желала немного потрепать Диане нервы, в отместку за сказанные ей недавно слова.

Вся эта ситуация казалась Ингрид неимоверно забавной. Она не представляла, как можно было так неверно истолковать вчерашнее появление единорога. Но раз уж Диана думает, что теперь ее судьба зависит от этого животного, а точнее от его хозяйки, то пусть так оно будет. Хотя бы еще несколько минут.

— И чего же именно ты боишься? — спросила Ингрид, беззаботно сложив руки на груди и облокотившись спиной о стену мастерской. Всю ее тревогу как ветром сдуло. Она понимала, что происходит, и знала, что делать дальше. Главным сейчас являлось — сдерживать начинавший душить ее смех.

— Вот об этом я как раз и хочу тебя спросить! — разгорячено воскликнула Диана.

— Почему меня?

— А кого же еще? — удивилась гронгирейка. — Что ты намерена предпринять против меня?

— Я должна что-то предпринимать? — как бы уточняя для себя этот вопрос, спросила Ингрид.

— Ты можешь издеваться надо мной сколько угодно, — вспыхнула Диана, — но я не уйду отсюда, пока не получу ответы на все свои вопросы.

Она стояла перед Ингрид, сжимая в руках металлические поводья. Видимо ее дракон остался в том месте, из которого она телепортировалась во двор к Фаридэ. Со стороны можно было даже сказать, что она выглядела грозно. Но амальонка лишь равнодушно пожала плечами в ответ:

— Как скажешь. Если у тебя есть вопросы, я отвечу на них на все. Только постараюсь тебе сразу объяснить, что во время поединка у меня еще не было единорога, поэтому все, что говорится в преданиях, никоим образом на тебя не распространяется. Тебя не коснется никакое проклятье. Ты не совершила никакого преступления. Ты слышишь меня, Диана? — последние слова Ингрид произнесла настолько ласково, будто разговаривала с маленьким ребенком.

Но Диана не слышала ее.

— Ты думаешь, я поверю тебе? — почти закричала она. — Ты хочешь усыпить мою бдительность, но у тебя ничего не выйдет! Я знаю, что амальонцам нельзя доверять, и тебе не удастся обмануть меня!

Гронгирейка даже не пыталась сдерживать обуревающую ее ярость. То и дело вокруг нее вспыхивали языки пламени. Она изо всех сил сжимала в ладонях металлическую ленту поводьев, по которой проскакивали искры. Наверное, это было единственным, что мешало появиться в ее руках огненным шарам. Ингрид поняла, что Диана никогда не примет такой вариант действительности, в котором не надо никому противостоять. В этот момент амальонка засомневалась в том, сможет ли Диана вообще когда-нибудь жить в мире.

— Что ты хочешь от меня услышать? — устало спросила она.

Видя, что Диана просто обезумела от страха, который она не привыкла испытывать, Ингрид решила бросить все попытки ее успокоить.

— Скажи, что со мной будет! — воскликнула гронгирейка, заметив, как изменилась Ингрид в лице и приняв это за знак ее скорой капитуляции.

— Ты уверена, что это я решаю, а не ты? — в последний раз спросила ее амальонка.

— Абсолютно! — непоколебимым тоном ответила Диана.

— Хорошо, — Ингрид опустила голову.

Ей стало невыразимо печально, что человек, который был ей дорог как никто другой на земле, отказывался сам вершить свою судьбу. Но видимо, так было нужно. Она верила своему миру. Взгляд ее остановился на темном пятне, начинающемся у ног гронгирейки и поднимающемся по ступенькам на крыльцо мастерской. Это была тень Дианы. Ингрид вдруг вспомнила образ, который она вызывала во время вчерашнего боя. В нем была точно такая же тень. «Значит все правильно», — подумала она про себя.

— Тогда слушай! — произнесла она голосом, каким зачитывают приговор, поднимая глаза на Диану, но, не видя ее. — Твоя жизнь изменится навсегда, все, что у тебя сейчас есть, и ты сама превратишься в совершенно другого человека. Тебе придется отречься от своего дома, от своей родины, ты никогда не сможешь жить как прежде.

Ингрид смотрела на Диану и видела, как та становится все спокойнее и уверенней в себе. Когда Фаридэ замолчала, гронгирейка насмешливо улыбалась, и это была уже прежняя всесильная и непобедимая Диана Рестридж:

— И это все? Ты думаешь, я так просто сдамся? Тебе придется очень хорошо постараться, чтобы осуществить все это!

Ингрид лишь устало покачала головой. На глаза ее навернулись слезы. Она продолжала стоять, облокотившись спиной о стену мастерской, с невыразимой нежностью глядя на Диану.

— Ты довольна? — тихо спросила Ингрид.

Диана не ответила. В мгновение ока успокоившись после слов амальонки, она вновь ощутила себя в своей тарелке. Ужас вчерашней ночи, пережитой ею в самых дурных предчувствиях, отступил. Опасность приобрела реальные очертания, все вроде бы встало на свои места, но что-то было не так.

Не так было то, что Ингрид плакала и Диана испытывала необъяснимое чувство вины из-за этого. Сколько она не пыталась убедить себя, что амальонка ее враг, она сама этому не верила. К своим врагам она испытывала холодное презрение, к Ингрид же… Воительница и сама не могла точно сказать, что она испытывала к ней. Но холодным презрением это назвать никак было нельзя.

Диана в нерешительности стояла перед Ингрид. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны она не могла спокойно смотреть, как по щекам амальонки текли слезы. Что-то внутри нее сжималось и протестовало. С другой стороны она не могла себе позволить сделать даже шаг в ее сторону. Резко развернувшись, Диана за одно мгновение открыла портал и растворилась в нем, убегая от всего того, что она не могла пока себе объяснить.

Глава 8. Обычный день из жизни Фаридэ

После обеда Дарен с нетерпением расхаживал по дому, в предвкушении вечернего состязания. Он уже замучил Кеннета рассказами о продуманных им вариантах развития событий.

— Если Ингрид будет все-таки обгонять меня, то я намерен как-нибудь помогать своему пегасу. Кеннет, что я могу сделать? Я должен предусмотреть запасные выходы!

— Дарен, неужели это так важно? — удивлялся его воодушевлению брат.

— Абсолютно неважно, просто очень захватывающе!

Но больше всего Дарена интересовал вопрос о том, что написано в преданиях по поводу скорости единорогов.

— Я ничего не знаю о крылатых единорогах. Надо спросить у королевского библиотекаря, — отвечал Кеннет, — может, он встречал что-нибудь о них в старинных писаниях! В историях про обычных единорогов ничего не говорится об их скорости.

— Зачем обладателю такого животного быть самым быстрым, — согласился со старшим братом спустившийся из своей комнаты Аарон. — Ему же не надо ни от кого убегать.

В противоположность Дарену, Аарон был очень спокоен в отношении вечернего состязания. Это была не его идея, и его совершенно не волновал вопрос, кто быстрее, пегас или единорог, хотя его животным, как и Дарена, был пегас, так как они родились в один день.

Куда больше Аарона занимала книга, которую он держал в руках:

— На-ка, посмотри, — он протянул ее сидящему в кресле Кеннету. — Отец принес это сегодня из дворца.

Дарен тоже обратил внимание на небольшой томик, который выглядел настолько ветхим, что казалось, мог развалиться на частицы праха прямо в руках Кеннета. Ему было непонятно, почему какая эта книга была сейчас для Аарона важнее вечерней гонки.

— Потому что я всей душой болею за вас обоих и мне действительно все равно, кто победит! — услышал он ответ на свой вопрос.

Хотя они родились в один день и больше других детей Фаридэ походили друг на друга внешне, внутри они были очень разными. Аарон появился на свет часом позже Дарена, но из них двоих он всегда был в роли старшего: более спокойный, более уравновешенный, более вдумчивый. По сравнению с подвижным и темпераментным Дареном, он казался даже несколько отрешенным от внешнего мира. Но именно казался, потому что в бою, когда требовалось принимать незамедлительные решения, от которых зависели жизни его и его близких, Аарон всегда был быстрее и точнее своего брата. Дарен рвался на рожон, Аарон защищал его и вытаскивал из передряг. Несмотря на то, что они не были близнецами, между ними существовала очень сильная связь, более сильная, нежели с другими членами семьи Фаридэ.

Видя, что Аарон полностью увлечен книгой, Дарен задумался. Он не мог себе объяснить, но чувствовал, что эта книга в руках Кеннета превосходила по значимости то, что занимало все его мысли с сегодняшнего утра. Ему не терпелось, чтобы брат открыл ее или хотя бы сказал, о чем она, но Кеннет явно не был намерен утолить его любопытство. Он внимательно разглядывал переплет и молчал.

— Ты читал ее, Аарон? — спросил он, осторожно вытирая пыль с переплета.

— Я пытался, но, скорее всего, она написана на одном из вымерших наречий Долины. Ты у нас лучше всех разбираешься в диалектах побережья, поэтому отец и сказал, чтобы я передал ее тебе.

— Я не знаю его, — уверенно произнес Кеннет. — Нет надобности даже открывать книгу, чтобы понять это. — А отец не сказал, что в ней такого важного?

Аарон озабоченно покачал головой. Он сел в свободное кресло напротив Кеннета, перебирая в голове возможные варианты.

Дарен растерянно посмотрел на братьев и устроился на нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж дома, понимая, что жизнь семьи Фаридэ сейчас будет сосредоточена вокруг этого не пойми откуда взявшегося древнего сочинения. Он уже вздумал заскучать, как открылась входная дверь, и послышался голос Филиппа Фаридэ, а за ним и Беатрис. Вскоре они появились в гостиной. Беатрис держала в руках несколько только что сорванных в саду яблок. Не говоря ни слова, она передала одно из них Аарону, другое Кеннету.

— Мама, я тоже хочу яблоко! — удивленно произнес Дарен.

Обычно матери не требовалось спрашивать своих детей о том, что им требуется в данный момент. Она все знала и чувствовала.

— Извини, сынок, — она подошла к нему и потрепала по голове. — Видимо, ты думал о чем-то другом.

Сев рядом с ним на ступеньку, она дала яблоко и ему.

— А где Ингрид и Тэган? — спросил отец, обводя взглядом гостиную. — Тэган уже идет. Он был на соседней улице… в гостях… — произнося это, Кеннет не смог сдержать улыбки. Вся семья уже знала, что Тэган влюбился.

Если родители просто радовались этому, то братья не упускали возможности отпустить пару шуток на эту тему в разговоре.

— А Ингрид? — Филипп Фаридэ посмотрел на Кеннета, как на старшего из присутствующих детей и соответственно несущего за младших ответственность в любой момент, когда родителей нет рядом.

— С ней все в порядке, — уверенно ответил Кеннет. — Я бы почувствовал, если бы что-то случилось, но где она, я не представляю.

Филипп посмотрел на жену.

— Я тоже не чувствую ее поблизости, — Беатрис отрицательно покачала головой.

— Что ж, будем ждать ее возвращения, — с этими словами он прошел в гостиную и занял свое любимое место напротив камина.

Но ждать долго не пришлось. Ингрид влетела в дом буквально через минуту после того, как отец произнес последнюю фразу.

— Где это? — воскликнула она, вертя головой в разные стороны.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Аарон, уже догадываясь, о чем идет речь.

— Мне прислали подарок из Эльмарена! Где он? — нетерпеливо пояснила она.

Сама не осознавая того, она двигалась в сторону Кеннета.

— Какой еще подарок? Кто тебе это сказал? — насторожился Дарен.

— Вот я и хочу узнать, какой! — словно бестолковому, пояснила ему Ингрид.

Она остановилась рядом с Кеннетом, опустив взгляд вниз. На лице ее появилась радостная улыбка.

— Ух ты! — только и смогла выдохнуть она.

— Это твое? — спросил Кеннет, протягивая ей книгу.

— Наверное, — Ингрид утвердительно покачала головой. Она с трепетом приняла предмет своей радости от брата. — Где ты ее взял, отец? — Ингрид села на диван рядом с Филиппом Фаридэ.

— Королевский библиотекарь сказал, она появилась в моем отсеке сегодня утром.

Каждый из магов Верховного Совета имел в библиотеке собственное отделение. Там хранились наиболее часто читаемые им сочинения. Если какая-то книга существовала в единственном экземпляре, то было указано, у кого из советников она находится в данный момент. Учитывая, что маги Совета имели преимущественно разные интересы, так было намного удобнее, нежели каждый раз брать и сдавать книги обратно.

— Мы думали, она написана на одном из исчезнувших наречий Долины, — задумчиво произнес он.

— Это легенды Эльмарена, — опровергла его предположение Ингрид.

— Неудивительно, что Кеннет отказался их читать, — усмехнулся Аарон.

— Зачем они тебе? — ничего не понимая в происходящем, спросил Дарен.

Он опустил голову на колени Беатрис, и она ласково гладила его по голове.

— Буду читать тебе на ночь, — пошутила Ингрид.

На глаза ее неожиданно навернулись слезы. Древний том словно по волшебству вернул ее в страну, в которой она провела свое детство. Она поняла, что всего за несколько дней, проведенных ею дома, она совсем забыла Эльмарен. Просто забыла о нем. Сердце ее сжалось светлой едва ощутимой тоской по чему-то очень родному и очень любимому.

— Значит, вопрос закрыт! — Кеннет решительно поднялся и расправил плечи. — Кто возьмет меня с собой?

Оставив непонятно каким образом появившуюся в семье книгу на попечение Ингрид, Фаридэ радостно переключились на вечернее соревнование, в котором дети участвовали вместе со своими животными.

В этот момент в дверях появилась могучая фигура Тэгана. Лицо его озаряла счастливая улыбка, какая всегда бывает у влюбленных.

— Я думаю, ты полетишь со мной или с Аароном, чтобы не перегружать пегаса Дарена! — весело сказал он, чувствуя, что для Дарена это состязание обладало наибольшей значимостью.

— Тогда все готовы к гонке! Выходим!

Ингрид первой оказалась во дворе. Она стояла рядом со своим единорогом и, подняв голову, вглядывалась за горизонт, туда, где за горным хребтом лежал Гронг. На лице ее блуждала загадочная улыбка. Кеннет, вышедший на улицу сразу вслед за ней, внимательно посмотрел на сестру. Он чувствовал витающее в воздухе предвестие какого-то события, поэтому обещал себе не спускать с нее глаз. Он решил лететь с Аароном, чтобы в случае чего Тэган, имевший наибольший опыт боевых столкновений, был свободен для маневра. Даже такое, по сути, невинное мероприятие, как вечерняя прогулка, могло обернуться чем угодно, особенно на пограничных территориях, так как в Долине все-таки шла война.

Наконец, во дворе появились остальные Фаридэ. Дарен шел, положив руку на холку своему пегасу. При этом он хитро улыбался. В глазах его плясали озорные искорки. Ингрид повернулась к нему. Они обменялись понимающими взглядами. Для них двоих сегодняшнее состязание обладало особенным смыслом. Из всех Фаридэ, наверное, только Ингрид с Дареном все еще любили испытывать дух соперничества, потому что до сих пор, не смотря на свой возраст, оставались детьми.

Тэган о чем-то переговаривался с Аароном. Самый крупный из братьев, даже он казался маленьким рядом со своим мощным грифоном. Его животное размеренно вышагивало чуть позади него, возвышаясь над всеми Фаридэ на орлиную половину своего туловища.

Родители завершали эту маленькую процессию.

Когда все, наконец, собрались в центре двора за домом, Ингрид с Дареном уже сидели на своих животных, ожидая готовности остальных. Кеннет, как и было решено, присоединился к Аарону. Тэган должен был лететь на своем грифоне один. В случае нападения, он мог прикрыть братьев и сестру одним только размахом стальных крыльев своего грифона.

Договорились сначала подняться в воздух, вылететь к кромке леса перед поляной единорогов, а там уже начать состязание.

Ингрид была абсолютно спокойна. Не потому, что она была уверена в своей победе, а потому, что исход гонки интересовал ее не больше, чем Тэгана или Аарона, например. А также потому, что ее полностью устраивал тот мир и та действительность, в которой она находилась. Положив руки на шею своего единорога, она вдыхала теплый воздух, в котором явственно чувствовалось начало вечера. Это было то самое время, когда солнце перестает нещадно печь и начинает светить своим самым ласковым светом, когда нежность и блаженство жизни беспрепятственно текут сквозь тебя.

Она взлетела одновременно с Дареном. За ними последовали Кеннет с Аароном на пегасе и Тэган на своем грифоне. Родители стояли внизу, махая детям руками. С каждой секундой они становились все меньше и меньше. Сначала Ингрид смотрела на них, а потом просто вниз. Зрелище под крыльями единорога потрясало ее своей красотой. Плоскость земли была расчерчена геометрическими фигурами самых различных цветов. Участки садовых деревьев темнели насыщенными зелеными квадратами. Луговые отрезки вытягивались изумрудными полосатыми прямоугольниками. Их перемежали выцветшие лоскуты пшеничных полей. Между ними блестела изогнутая линия реки.

Ингрид восторженно посмотрела на Тэгана, который летел слева от нее. Он понимающе улыбнулся ей. Амальон разворачивался перед ними во всем своем великолепии. Жизнь била в нем ключом, он переливался на солнце всеми красками. Очень трудно было поверить, что здесь возможно хоть какое-то проявление злобы или ненависти. Обняв своего единорога за шею, Ингрид закрыла глаза, оставив из ощущений только теплый ветер, бьющий ей в лицо, неистово развевающий ее короткие волосы цвета раскинувшихся далеко внизу пшеничных полей.

Даже сквозь сомкнутые веки она могла различать слепящее солнце впереди них. Они летели прямо на него. И Ингрид знала, что там, куда садится солнце, находится Гронг. Сил сдерживать себя больше не было.

Открыв глаза, она отыскала Дарена. Он летел справа от нее, также весь поглощенный пьянящими ощущениями полета.

— Начинаем! — мысленно произнесла она, так чтобы все братья смогли уловить ее призыв.

Дарен кивнул головой в знак согласия, еще сильнее прижался к своему пегасу и рванул вперед. Ингрид последовала за ним.

Но она даже не пыталась догнать брата. Куда больше ее манили начинавшие проступать вдалеке очертания Западного хребта, над которым повисло огромное приготовившееся к закату солнце. Оно, казалось, плавилось над горными вершинами, осеняя их своими разливающимися по всему горизонту лучами. И это солнце притягивало Ингрид словно магнит. Не прилагая никаких усилий, она чувствовала, как ее единорог летит прямо по направлению к Гронгу, набирая все большую и большую скорость. Дарен остался далеко позади. Стих шум ветра в ушах. Она оказалась будто бы в горном потоке, который неумолимо нес ее к водопаду.

Ингрид не видела, да и не могла видеть, как расширились от ужаса глаза Дарена, едва он понял, что происходит.

— Стой! — кричал он ей изо всех сил.

Но его крик не мог ее догнать. Братья пытались достучаться до нее мысленными посланиями, но Ингрид окружал будто бы непроницаемый для любых посторонних энергий купол. Аарон изо всех сил пришпорил своего пегаса, но с Кеннетом за спиной это было бесплодной попыткой. Грифон Тэгана был слишком тяжел для стремительных полетов.

С каждой секундой Ингрид все больше удалялась от них, превращаясь в точку на фоне ослепительного плавящегося шара, которое уже мало чем напоминало солнце, а казалось скорее огромной всепоглощающей пастью. И она исчезла в ней.

Как только Ингрид пропала из виду, солнце потускнело, опустившись большей своей частью в горы. И братья тут же смогли увидеть фиолетовую стену, угрожающе полыхающую энергиями. Она уходила высоко в небо. Это была граница с Гронгом.

Они остановились около нее, не решаясь ее переступить. Все они знали, что эта охранная стена, наполненная заклятьями, вмиг превратит любого мага с аурой, отличной по цвету от ауры гронгирейца, в поджаренный кусок мяса.

Все они видели, как Ингрид исчезла за ее пределами. Значило ли это, что она погибла, или ей как-то удалось пересечь гронгирейскую границу и избежать действия охранных заклинаний?

— Кто-нибудь чувствует ее? — спросил Кеннет, первым очнувшийся от охватившего всех оцепенения.

Братья медленно, один за другим отрицательно покачали головами.

— Что будем делать? — Кеннет будто в трансе смотрел на стену перед собой.

Она переливалась всеми оттенками фиолетового цвета, от почти черного до светло сиреневого. Он с трудом мог представить, как можно было ее пересечь и остаться невредимым. Он перебирал в голове все известные ему случаи проникновения амальонцев в Гронг и не мог вспомнить ничего похожего.

Тэган слез со своего грифона и прошелся вдоль стены на пару шагов туда и обратно:

— Я предлагаю вернуться домой. Если Ингрид жива, то вместе с родителями мы быстрее сможем найти способ вернуть ее. Если нет, то смысл здесь оставаться тем более отсутствует.

Последние слова он добавил тихо, будто боясь, что они могут сбыться только от их произнесения. Дарен растерянно повернулся к Аарону. В глазах его стояли слезы. Аарон с силой толкнул его в плечо:

— Не смей даже думать об этом! Ты ни в чем не виноват!

— Как я появлюсь перед матерью? — Дарен сокрушительно покачал головой.

— Так же, как и мы все! — произнес Кеннет и открыл портал.

Дождавшись, пока все братья вместе со своими животными исчезли в образовавшемся пространственном коридоре, он и сам шагнул туда, напоследок еще раз внимательно посмотрев на то место в стене, в котором Ингрид предположительно исчезла.

Дома родители встретили их с самыми серьезными лицами.

— Где Ингрид? — нетерпеливо спросила Беатрис, едва сыновья переступили порог. — Где вы оставили ее?

Она пыталась сохранять спокойствие, хотя была очень напугана.

Филипп Фаридэ сидел за столом, сосредоточенно глядя перед собой. Он пытался найти Ингрид в Долине, почувствовать ее. Ему, как опытному магу, как Верховному магу Совета, было под силу узреть членов своей семьи даже на территории Гронга. Но он не видел ее и там.

— Я не могу найти ее в Долине, — произнес он.

Его руки, испещренные морщинами, покоились на столе. Со стороны он даже казался расслабленным. Все молчали, ожидая, что он скажет дальше. Беатрис взволнованно смотрела на мужа. Так было всегда, если в семье или в Амальоне происходили чрезвычайные события, Филипп Фаридэ умел сохранять хладнокровие и ясный ум. Беатрис, как и ее дети, верили, что он может решить все трудности, с чем бы им ни пришлось столкнуться.

— Рассказывайте, что произошло! — попросил он. — Тэган!

— Мы взлетели со двора нашего дома, — медленно заговорил старший из братьев. — Потом, как и договорились, над Поляной Единорогов начали состязание. Сначала Дарен немного обгонял Ингрид, но потом она метнулась вперед так, будто бы ее притягивала какая-то сила. Мы хотели ее остановить, но не могли ни догнать, ни докричаться до нее. Потом она просто исчезла на горизонте, а перед нами буквально из-под земли выросла гронгирейская граница. Мы не решились ее пересечь. Кеннет открыл портал, и мы вернулись домой.

— Тогда наша единственная надежда состоит в том, что Ингрид в Гронге. Каким-то образом она там, просто мы не можем ее почувствовать, — уверенно произнес отец.

— Что же нам делать? — растерянно спросила Беатрис.

Она так и продолжала стоять посреди комнаты, сложив руки на груди.

Глава семьи пожал плечами:

— Ждать.

Взгляд его опустился на книгу, которую Ингрид оставила на столе. Повинуясь внутреннему импульсу, он открыл ее. Сам не зная, что он там ищет, не имея надежды понять эльмаренский язык, Филипп Фаридэ перелистывал страницы, пока не наткнулся на иллюстрацию. На рисунке была изображена маленькая девочка рядом с огромным драконом. Он наклонил к ней голову, устрашающе изогнув шею, его пасть была открыта, казалось, из нее вот вот вырвется пламя. Но глядя на рисунок, Филипп чувствовал спокойствие. По крайней мере, отсутствовали энергии страха и ненависти.

— Она в Гронге, — еще раз сказал он, и чуть погодя добавил, — с Дианой.

— Я пойду прогуляюсь, — решил Дарен, не имея сил сидеть дома и ждать, сложа руки.

— Я с тобой, — присоединился к нему Аарон.

— Не думаю, что она будет возвращаться через Поляну, — опередил их желание отец. — Поэтому нет смысла туда возвращаться и ждать ее там. Скорее всего, Ингрид сразу проложит портал домой.

— Все равно, лучше мы будем на улице. Там легче ее почувствовать.

Братья вышли во двор.

Филипп обменялся взглядами с женой. Она со вздохом покачала головой и села за стол. Тэган подошел к матери и сел рядом с ней. Кеннет в нерешительности стоял посреди комнаты:

— Может мне стоит отправиться в Гронг? — подумал он вслух.

— Вряд ли это разумно, — не согласился с ним отец. — Как бы это ни было тяжело, нам остается только ждать.

— Мама, папа! — раздались крики со двора. — Единорог Ингрид!

В одно мгновение вся семья оказалась на улице. Они еще успели увидеть, как в воздухе рассеивались следы только что закрывшегося портала, через который единорог и попал сюда. Ступив на твердую землю, животное остановилось как вкопанное перед собравшимися людьми.

— Что это значит? — Беатрис в ужасе повернулась к мужу. — Что это значит, Филипп?!

Глава семьи Фаридэ подошел к единорогу и провел рукой вокруг его головы. Он пытался проявить его ауру, чтобы понять, в каком состоянии находится животное. Может, это могло бы дать хоть какую-то информацию об Ингрид. О том, что она чувствовала несколько минут назад, если он был рядом с ней. Но аура единорога была бесцветной.

Пораженный, Филипп отступил на шаг назад. Беатрис подавила крик в груди.

Братья во все глаза смотрели на животное своей сестры и не могли понять, почему у него отсутствуют хоть какие-то цвета Амальона в тонком теле.

Глава 9. Гронг

Когда Ингрид очнулась от охватившего ее наваждения, она сначала не поняла, что находится в Гронге. Простиравшаяся внизу земля мало чем отличалась от Амальона: те же поля, реки, дома деревенских жителей, рассыпанные горстями по зеленым холмам… но чего-то не хватало.

Прощупывая пространство вокруг себя, Ингрид осознала, что она не чувствовала своих родных. Вообще. Обернувшись в поисках братьев, Ингрид не обнаружила их рядом.

— Кеннет! — беззвучно позвала она. — Дарен! Где вы?

Но ей никто не ответил. За несколько дней, проведенных в Амальоне после возвращения из Эльмарена, Ингрид настолько привыкла к этому постоянному ощущению своей семьи, что теперь ей было дико не чувствовать их.

— Где же вы? — Ингрид внимательно вглядывалась вниз, сама не зная, что она там ищет.

Сперва она подумала, что братья решили пошутить над ней и спрятались. Но чем дальше она летела, тем отчетливее понимала, что это не Амальон. И, наконец, ее осенило. Обжигающая мысль вспыхнула в самом сердце так, что Ингрид вмиг ощутила все свое тело:

— Это Гронг!

А потом следующая:

— Диана!

Радость, близкая к эйфории, фонтаном взорвалась внутри. Ингрид не знала, куда от нее деваться. Хотя она была амальонкой, в ней не было и тени ненависти или вражды к Гронгу. Ингрид отлично понимала, что их королевства воевали друг с другом, но для нее самой это не имело никакого значения. Ведь она была и ребенком Эльмарена. А для эльмаренца не существовало ни одной причины, по которой можно было бояться или ненавидеть другое живое существо, будь то человек, зверь, растение или что-либо иное. Поэтому Гронг был для Ингрид таким же сказочным и волшебным местом, как и Амальон, только куда более притягательным, потому что он был покрыт завесой тайны, и, конечно, потому что это было королевство Дианы. Ей хотелось прыгать, танцевать, кричать.

— Я в Гронге!!!

Ее единорог взметнулся ввысь, выделывая в воздухе различные пируэты. Ощущение чуда переполняло ее. Ее желание попасть в Гронг исполнилось, несмотря на то, что любой житель Долины вряд ли бы поверил в то, что это возможно.

После того, как Ингрид немного успокоилась, она поняла, что умирает как хочет увидеть Диану.

— Но где же тебя искать? — спросила она сама себя.

И мир тут же предоставил ей ответ в виде появившихся на горизонте башен замка. Ингрид не сомневалась в том, что это должен был быть королевский замок, поэтому смело направила своего единорога туда. Ей не терпелось найти маршала гронгирейской армии. Ни о чем другом Ингрид сейчас не думала. Ни о том, насколько опасно это может быть, ни о том, что ее родные, возможно, переживают за нее. Единственной мыслью, пульсирующей у нее в жилах, была мысль о Диане. Ингрид в буквальном смысле неслась вперед на крыльях своего животного.

И вскоре ее взору предстал один из самых красивых замков, когда-либо виденных ею в жизни, хотя видела она их, надо сказать не очень много. Эльмаренцы любили жить в единении с природой, поэтому замки были у них не в чести. Но создатель этого строения, определенно знал толк в замках.

Стены были выложены из идеально отточенных темных камней, настолько темных, что очертания замка сливались с наступающими сумерками. Его высокие изящные башни взмывали ввысь, и казалось, соревновались, стремясь опередить одна другую. Сквозь защищенные окна едва просачивался свет, создавая почти незаметное сияние. Видение казалось нереальным и единственно существующим на всем белом свете одновременно. Ингрид не могла отвести от него глаз.

— Только здесь ты и можешь жить! — пронеслось у нее в голове, хотя никогда ранее она не думала, что Диана живет в королевском замке.

Будучи полностью поглощена созерцанием, Ингрид не заметила, что вокруг башен в нескольких местах кружили змии со всадниками на спинах. Видимо, это были стражники. Амальонка увидела их, только столкнувшись с одним почти в лоб в лоб.

С удивлением глядя друг на друга, оба застыли в воздухе.

— Добрый вечер! — первой очнулась Ингрид. — Я ищу Диану Рестридж!

Где-то на окраине сознания Ингрид понимала, что велика вероятность того, что стражник мгновенно распознает в ней амальонку. Но наряду с этим присутствовала слепая уверенность, что этого не произойдет. И уверенность эта основывалась на том, что до сих пор не сработали охранные заклинания, о которых ей часто рассказывали отец с Тэганом. Если ее до сих пор не заметили, значит, что-то в данный момент в ее тонком теле позволяло ей оставаться на территории Гронга неузнанной. Сейчас Ингрид не имела никакого желания знать, что это такое, она хотела лишь, чтобы действие этого волшебства продолжалось как можно дольше, позволяя ей пребывать в Гронге в относительной безопасности.

И она не ошиблась. Стражник смотрел на нее в высшей степени удивленно, но без тени тревоги или вражды.

— Вы ищете Диану Рестридж? — переспросил он, натягивая поводья, чтобы удерживать свое животное на одном уровне с девушкой.

Его полосатый змий лениво помахивал крыльями, поддерживая высоту. Ингрид никогда не видела таких. У него было плотное чешуйчатое тело. Он неподвижно висел в воздухе, двигались только почти прозрачные крылья. Они зловеще поблескивали в лучах заходящего солнца. Тонкий раздвоенный язык иногда высовывался наружу, издавая угрожающее шипение. Узкие желтые глаза с вертикальными зрачками в упор смотрели на единорога Ингрид.

Стражник твердо сидел в седле, уверенной рукой управляя своим змием. Под черной тканью его одеяния проступали очертания защитных щитков на верхней половине тела. Он настолько прямо держал спину, что казался каменным изваянием.

— Да, я ищу Диану Рестридж! — подтвердила Ингрид, чуть ли не с открытым ртом глядя на стражника перед собой. — Вы находитесь под ее командованием? — не смогла удержаться она от вопроса, вертевшегося у нее на языке. Отчего-то ей приятно было думать, что все воины Гронга подчинялись Диане.

— Так точно! — он кивнул головой, не двигаясь с места.

Его змий подозрительно зашевелился. Ингрид продолжала спокойно сидеть на своем единороге. Она понимала, что если покажет хоть капельку нервозности, то даст стражнику повод заподозрить в ее лице угрозу. Поэтому амальонка просто ждала, когда тот примет решение.

Но видимо, это было не так просто, потому что из темноты рядом с ним возникли еще две точно такие же фигуры. Они молча зависли позади первого стражника.

— Могу я узнать, кто вы такая? — вежливо спросил он.

С одной стороны, еще не произошло ничего такого, чтобы позволило бы ему вести себя с Ингрид как с врагом. Здесь разговор был бы коротким, непременно началось бы сражение, в котором у Ингрид было мало шансов на победу. С другой стороны, ему нужны были веские доказательства, что Ингрид не из праздного любопытства собирается побеспокоить его главнокомандующего. Вероятно, он даже мог принять ее за важную персону из какого-нибудь соседнего королевства, с которыми Гронг наверняка проводил переговоры об объединении сил против Амальона.

Из его вопроса Ингрид сделала вывод, что он понятия не имеет о том, откуда она. Это было хорошо.

— Посмотри, какое у нее животное! — бросил один из всадников, появившихся позже, другому.

— Похоже на единорога, — ответил второй.

Они еле слышно переговаривались между собой. Но их разговор обратил на себя внимание первого стражника.

— Сэвьял, ты знаешь, что это за животное? — спросил он, повернувшись к тому, кто сказал, что это единорог.

— Я полагаю, это единорог, мой капитан! — тут же последовал ответ.

— Разве единороги существуют? Я всегда думал, что это выдумки амальонцев, — произнес капитан презрительным тоном.

Ингрид невольно вздрогнула от той ненависти, что прозвучала в его голосе.

— Согласно преданиям, эти животные обитали в Долине две тысячи лет назад, до того как между Гронгом и Амальоном началась война, — ответил страж.

— Интересно, — пробормотал капитан.

Он чуть наклонил голову набок, внимательно рассматривая единорога Ингрид. Она же полностью успокоилась после этого разговора между стражами. Он дал ей ясно понять, что никто из них еще не слышал о том, что в долине появился самый настоящий единорог. Что этот единорог принадлежит жительнице Амальона, и что она сейчас находится перед ними.

Почувствовал себя в относительной безопасности, Ингрид решила напомнить им о цели своего визита:

— Так я могу видеть вашего главнокомандующего? — повторила она свой вопрос.

— Следуйте за мной! — произнес капитан и повернул к замку.

Ингрид полетела за ним, окруженная с обеих сторон двумя другими стражами. Они приземлились на смотровую площадку одной из башен замка. На Гронг уже опустилась ночь.

— Вы с официальным визитом? — пожелал уточнить он.

— Да, конечно! — серьезно произнесла Ингрид, с трудом сдерживая себя, чтобы не рассмеяться.

Я к Диане с официальным визитом, что может быть забавнее!

Если бы Ингрид спросила себя, зачем ей надо увидеть Диану, то вряд ли бы смогла дать вразумительный ответ. Жизнь в Эльмарене научила ее как можно меньше задумываться о своих поступках, если они исходили из самой глубины ее существа. Особенно в критических ситуациях. А сейчас, несмотря на спокойную обстановку, в которой протекала встреча со стражами, была именно такая ситуация. И самым краешком своего сознания Ингрид осознавала это.

— Я провожу вас в гостиный двор неподалеку от замка, а завтра утром доложу о вас главнокомандующему, — наконец, принял решение, капитан стражи. — Как мне вас представить ей?

На этот раз задумалась Ингрид. Она совсем не планировала оставаться в Гронге на ночь. Ей еще хотелось выпить перед сном молока с маминым печеньем. С другой стороны, если ночь вдруг окажется скучной, она могла в любой момент открыть портал и вернуться домой. Осталось только придумать, как же представиться Диане, чтобы та сразу поняла, о ком идет речь. Захочет ли Диана видеть ее, вздумает ли захватить или встретит с миром — ни один из этих вопросов в голове у Ингрид не возник.

— Эээ…! — растерялась она, пытаясь выдумать себе какое-нибудь имя, как все стражники вдруг вытянулись будто по команде «смирно!», резко вскинув головы и устремив взгляды строго перед собой.

Чувство радости захлестнуло Ингрид прежде, чем в уме пронеслась хотя бы единая мысль. Ингрид улыбнулась сама себе, наблюдая, как трепетно забилось сердце у нее в груди. На смотровой площадке повисло молчание.

Диана стояла у нее за спиной. Она возвращалась в замок с последней на сегодня проверки гронгирейских территорий, которые никому кроме себя не доверяла, полагая, что лучше всех чувствует свое королевство и, следовательно, быстрее чем кто бы то ни был другой сможет заметить в нем лазутчиков. Она жила в постоянной готовности к тому, что Амальон может напасть на Гронг. На пути к своей башне ее внимание привлекла группа стражей, собравшихся на смотровой площадке вокруг какого-то человека. Диана нахмурилась, потому что не могла прочитать ауру этого человека. Ей приходилось всего лишь раз в жизни сталкиваться с таким случаем, когда у мага отсутствовала аура. Точнее она была прозрачной. Это было на берегу, когда она вытащила из воды дочь Фаридэ. Диана направилась к группе своих стражников, желая узнать, что же это за непрошенные гости решили навестить Гронг на ночь глядя. Ни на секунду она не допускала мысли, что это могла быть Ингрид.

Но уже на подлете к башне воительница заметила крылатого единорога рядом с гостем, а точнее гостьей.

Не веря своим глазам, она высадилась на смотровой площадке и молча приблизилась к группе. Заметив своего маршала, стражники вытянулись как по команде.

В голове у Дианы проносились тысячи мыслей. Она даже не успевала за ними следить. Среди них был и страх оттого, что она не могла понять, зачем амальонка явилась в Гронг, и жгучее желание стереть Ингрид в порошок и этим положить конец всем своим злоключениям. Но, чувствуя себя хозяйкой положения, (все-таки она была на своей территории), Диана не спешила принимать решение о том, что она собирается делать с этим подарком судьбы.

— Добрый вечер! — раздался ее голос в гробовой тишине.

— Здравствуй! — повернулась к ней Ингрид, стараясь звучать как можно официальнее.

Хотя ей было не скрыть озорные искорки во взгляде.

Диана не смогла сдержать ответной улыбки.

— Все в порядке, капитан! — обратилась она к начальнику стражи. — Это моя гостья! Вы можете вернуться к своим обязанностям!

Стражники как один кивнули головами, сели на своих животных и разлетелись в разные стороны, каждый к той башне, за которую он отвечал сегодня ночью.

Диана с Ингрид остались вдвоем на смотровой площадке. Обе молчали. Ингрид поежилась от пронизывающего ветра. Впервые она почувствовала, что наверху было холодно.

— Что ты здесь делаешь? — спросила гронгирейка, просто для того, чтобы что-то спросить и вести в разговоре.

Она уже успела заметить, что на любые вопросы Ингрид дает очень простые ответы, которые ничего не проясняют.

— Сама не знаю, — призналась амальонка, пожав плечами.

Она не сводила с Дианы глаз. Ей было настолько радостно в данный момент, что мысли с трудом возникали в ее голове.

— Как ты сюда попала? И что с твоей аурой?

— А что с ней? — переспросила Ингрид, осматривая себя со всех сторон. — Что это? — ошарашено произнесла она, поняв, что ее тонкое тело состоит из окружающей их темноты. — Что это значит?

— Ты меня спрашиваешь? — рассмеялась Диана, не в силах больше серьезно воспринимать эту ситуацию.

Каким-то образом поле Ингрид потеряло свой солнечный цвет и опять стало абсолютно прозрачным, что, видимо, и позволило ей сделать то, на что были способны только самые опытные маги Долины, а именно пересечь гронгирейскую границу, передвигаться по Гронгу, разговаривать со стражами королевского замка и при всем этом оставаться неузнанной. И что самое главное, Ингрид делала вид, что понятия не имеет, как ей все это удалось.

Диана лишь вздохнула и покачала головой. С одной стороны, как истинная гронгирейка, она не должна была сейчас верить в искренность удивления Ингрид. Все ее воспитание, весь жизненный опыт, полученный с раннего детства, требовал от нее, чтобы она повела себя в отношении Ингрид как в отношении любого другого амальонца, обвинила ее во лжи и допытывалась «правды». Но Диана помнила, что в случае с Ингрид это никогда не приносило каких-либо результатов. С детства она привыкла ненавидеть амальонцев, кто бы это ни был. Ненависть и презрение к своим соседям по Долине гронгирейцы, казалось, впитывали с молоком матери. Потом, подрастая, это отношение подкреплялось мелкими стычками и более крупными боевыми столкновениями. Спокойное поведение амальонцев, всегда направленное на защиту, а не на нападение, только лишь сильнее разжигало огонь ненависти в душе гронгирейцев. Но сейчас Диана чувствовала себя невероятно уставшей от постоянной необходимости нападать на Ингрид и защищаться от нее, уличать ее в лживых намерениях и видеть в ее действиях угрозу. Диана устала видеть в Ингрид врага. Что-то внутри нее сопротивлялось всякий раз, когда она пыталась думать об Ингрид как о любом другом амальонце. Раньше она постоянно закрывала на это глаза. Сейчас же Диана чувствовала, что просто не желает больше с этим бороться. Если она не могла относиться к Ингрид как к врагу, то пусть так оно и будет, хотя бы на эту ночь. К тому же она настолько устала за сегодняшний день, что ей просто хотелось прогуляться по ночному Гронгу, не выясняя, кто прав, а кто виноват, и кто кому что должен.

— Хочешь, я покажу тебе Гронг? — спросила она Ингрид.

Глубоко внутри себя воительница понимала, что Ингрид, наверное, была единственным жителем Амальона, кто мог увидеть Гронг непредвзятым взглядом и оценить всю его красоту, без страха и мыслей о том, что это вражеское королевство.

Амальонка, открыв рот, смотрела на нее. Она много чего хотела такого, что другим казалось совершенно невозможным. Но о том, чтобы Диана перестала хотя бы на секунду верить в то, что эта война действительна и для них тоже, она пока не мечтала. А видимо, стоило бы.

— Конечно, хочу, — горячо закивала головой Ингрид.

Диана позвала своего дракона. Он показался из-за стен смотровой площадки. Аккуратно, стараясь ничего не задеть, дракон разместился перед Ингрид. Ее единорог при этом предусмотрительно отодвинулся в сторону.

— Садись! — Диана указала на свое животное.

— Ты покатаешь меня на своем драконе! — воскликнула Ингрид. — Вот это да!

Она с трудом верила тому, что происходило, хотя и знала, что главное — это верить в невозможное.

— А как же мой единорог? — Ингрид нерешительно застыла на полпути к дракону.

— Отпусти его домой, — предложила Диана.

— Точно! — согласилась Ингрид. — Иди домой, мой хороший! — ласково сказала она единорогу, открывая перед ним портал, ведущий во двор ее дома. Животное безропотно склонило голову и ступило в образовавшееся перед ним сияющее кольцо.

— Куда мне садиться? — спросила она, глядя на дракона перед собой.

Его черная чешуя мерцала в темноте, и только по этому мерцанию Ингрид определяла, где он находится в пространстве. Она вся сгорала от нетерпения. Даже рождественские подарки не вызывали в ней столько эмоций, как предстоящая прогулка на драконе вместе с Дианой.

На небе выступали звезды. На секунду остановившись, чтобы совсем не потеряться в обуревавших ее чувствах, Ингрид подняла голову и посмотрела на них. Но и это не могло успокоить ее. Зная, что нельзя так реагировать на то, что происходит снаружи, Ингрид все-таки не могла удержаться. Ей хотелось кричать от радости, потому что происходило что-то невероятное.

— Смелее! — подтолкнула ее Диана. — Он не кусается, пока я не прикажу!

Видя, что Ингрид застыла на месте как вкопанная, Диана села на своего дракона первая и протянула ей руку. Посадив амальонку позади себя, Диана взялась за поводья, и они стали подниматься.

Затаив дыхание, Ингрид посмотрела вниз. Представшее ее взору зрелище казалось чем-то невероятным. По центру земли под ними ровным потоком бежала река белого ослепительного пламени, к которой со всех сторон стекались тоненькие огненные ручейки. Они были едва заметны в самом начале, но становились все ярче, приближаясь к основному потоку. Дракон Дианы следовал течению этой реки, бесшумно рассекая крыльями воздух.

— Это потрясающе! — выдохнула Ингрид, пытаясь свесить верхнюю половину туловища с дракона так, чтобы ей было лучше видно проплывающую под ними картину.

— Не боишься упасть? — спросила Диана, улыбаясь.

Ей было приятно то, что Ингрид нравился Гронг. Она услышала в ее возгласе восхищение. Ни разу в жизни ей не приходила мысль о том, что кто-то из амальонцев сможет восхищаться Гронгом. Сегодня Диана чувствовала себя с Ингрид легко. Может быть потому, что они находились в небе, или потому что, рядом не было никого другого, для кого они были бы врагами.

Они летели дальше. Ингрид неотрывно смотрела на игру огней внизу, постоянно что-либо восклицая и ерзая из стороны в сторону.

— Ингрид! Сколько можно! — не выдержала, наконец, Диана. — Сядь уже спокойно!

— Хорошо, — тихо произнесла амальонка, как всегда впадая в трансовое состояние, когда гронгирейка произносила ее имя.

Она осторожно обняла Диану, так чтобы та больше не боялась потерять ее в полете, и, закрыв глаза, положила ей голову на плечо.

И мерцающий внизу Гронг померк, померк и сияющий на солнце Амальон, даже далекий и прекрасный Эльмарен не мог сейчас сравниться с теми чувствами, какие вызывала в душе Ингрид Диана. Она и сама не смогла бы объяснить, что же это было такое. Просто в этот миг Ингрид ощущала себя точкой, несущейся сквозь бесконечность и одновременно находящейся в центре вселенной. Волна невыразимого счастья и спокойствия поглотила ее. Время остановило свой ход.

В этот момент Ингрид вдруг отчетливо поняла, что Диана существует для нее отдельно от всех людей. Есть ее семья, король Арун, жители Амальона, Гронга, друзья ее детства из Эльмарена и есть Диана. И никто не может сравниться с ней… ни в чем. Улыбнувшись этой простой мысли, она тихонько прикоснулась губами к ее одежде.

Диана уверенно направляла своего дракона к западным границам Гронга. Туда, где заканчивалась Долина, и начинались земли соседних королевств. На душе у нее было как-то особенно умиротворенно, если такое понятие вообще было применимо к ней. Ее мысли успокоились. Тревоги ушедшего дня остались далеко внизу, где-то на одной из башен королевского замка, наверное. Она вовсю наслаждалась полетом, а также своей компанией, которая поразительно тихо сидела сзади.

Диана была удивлена тем, что Ингрид мгновенно послушалась ее и перестала прыгать на драконе. Амальонка никогда не казалась ей послушной, наоборот, всегда дерзкой и непредсказуемой, представляющей скрытую угрозу. А теперь вдруг… Воительница вспомнила их первую встречу и улыбнулась. Неужели, она и вправду спасла амальонке жизнь? Гронгирейцы верили в то, что прошлое изменить нельзя. Значит, так и должно было быть. Несмотря на все хлопоты, которые ей доставляла Ингрид, несмотря на проклятие единорога, Диана вдруг почувствовала, что она рада тому, что амальонка есть теперь в ее жизни. Даже на секунду ей не захотелось представлять, какой была бы ее жизнь, если бы Ингрид не вернулась в Долину из Эльмарена. Пустота чернее той ночи, в которой они летели, угрожающе подступила к сердцу. Диана невольно поежилась. Потому что невозможно было не чувствовать исходящей от амальонки ауры доброжелательности и глубокой заботы, направленной именно на нее, Диану. А гронгирейка нуждалась в этом, даже если не могла это признать. Никто в Гронге не питал к ней таких чувств. Свою мать она не знала. Говорили, что та умерла при родах, но это были слухи, покрытые мрачной тайной. Ее отец был королем Гронга, но не передал ей своего титула, так как Диана не была законнорожденной наследницей. Ее воины боготворили ее, но никто из них не видел в ней реального человека со своими слабостями и желаниями. А рядом с Ингрид она чувствовала себя так… Она и сама не понимала, как точно она себя чувствовала. Будто разом слетали все оковы и необходимость быть кем-то и кому-то что-то доказывать. В глубине души она знала, что Ингрид не изменит своего отношения к ней, что бы ни случилось, и как бы Диана себя не повела. Потому что она уже пыталась убить амальонку и почти сделала это. И такое знание удивительно успокаивало Диану.

Тогда, на берегу, аура Ингрид, как и сейчас, не имела определенного амальонского цвета. Значило ли это, что Ингрид могла стать гронгирейкой, если бы последовала за Дианой в Гронг? Диана часто задавалась этим вопросом. Ведь если бы так случилось, было бы все намного проще. У амальонцев не прибавилось бы еще одного сильного мага. А в том, что Ингрид была могущественным магом, Диана никогда не сомневалась, что бы ей ни твердили на этот счет все Фаридэ, включая саму Ингрид.

В любом случае все, что происходило сейчас, было очень странным. Диана опять улыбнулась. Маршал Гронга летела по своему королевству с амальонкой за спиной. Как такое вообще было возможно? И самое главное, почему ей так спокойно и хорошо?

Диана всегда отгоняла от себя любые мысли о том, что она может относиться к Ингрид как-то иначе, нежели ко всем амальонцам. И вот этот факт уже нельзя было отрицать. Может, они на самом деле друзья? Диана тряхнула головой, пытаясь вернуть себе здравый рассудок. Такого просто не могло быть. Тогда почему так легко и спокойно?

Гронгирейка дотронулась до руки Ингрид, покоившейся у нее на животе, чтобы убедиться в реальности всего происходящего:

— Ты заснула? — почему-то шепотом спросила она.

Ветер не мешал им. Находясь в своем королевстве, воительнице не составило труда заставить его замолчать. Но она не желала нарушать тишину момента. Он казался ей настолько хрупким, что не хотелось и говорить. К сожалению, гронгирейцы и амальонцы не могли общаться между собой при помощи мысленных образов.

— Нет, — также шепотом ответила Ингрид.

— Ты хочешь домой?

— Ни за что на свете!

И Диана не хотела пока возвращаться. Она невольно прижала к себе руку Ингрид, обнимавшую ее.

— Летим дальше?

— Да.

Глава 10. Неожиданное спасение

Ингрид вернулась домой глубоко за полночь. Ночевать в своей комнате, ограничить себя стенами пусть даже собственного дома после безбрежного пространства Гронга не представлялось ей возможным. Не имея сил войти в дом, она нашла своего единорога в саду и устроилась с ним в центре лужайки. Они легли на траву, Ингрид закинула руки за голову и устремила свой взгляд в звездное небо. Млечный путь, так хорошо видимый этой ночью, отчетливо напоминал ей Гронг, с его множеством огней. На секунду она подумала, что возможно одно являлось отражением другого.

Постепенно сознание ее затуманилось, и она погрузилась в счастливый сон.

Утром Ингрид проснулась от того, что на нее кто-то смотрел. Открыв глаза, она увидела, сидевшего рядом Кеннета. Он задумчиво перебирал в руках сорванную травинку.

— Доброе утро! — улыбнулась она брату.

— Привет! — едва слышно ответил он. — Как ты?

— Я была в Гронге! — Ингрид не смогла сдержать радости в голосе при воспоминании о вчерашнем путешествии.

— Мы так и подумали, — шепотом произнес Кеннет, решив не беспокоить Ингрид рассказами о том, как они вчера переживали, когда она пропала за гронгирейской границей. Конечно, ему было не понятно, как его сестра могла так поступить со своей семьей. Он бы ни за что на свете не стал заставлять своих родителей и братьев переживать то, что они пережили вчера вечером. Но также Кеннет понимал, что Ингрид жила совсем по-другому. В ее мире не было того страха за себя, за свою жизнь и за жизнь своих близких, который преследовал любого жителя Долины с самого детства. И он не хотел, чтобы этот страх появился. Поэтому Кеннет просто радовался, что его сестра вернулась невредимой оттуда, откуда каждого живого амальонца приходилось вырывать с боем или ценой огромного выкупа. Он до сих пор не понимал, как именно Ингрид относилась к своей жизни в долине, но если это обеспечивало ей безопасность даже на территории Гронга, то он не собирался раскрывать ей глаза на «истинную действительность».

— Расскажи, что ты видела в Гронге? — попросил он.

Ингрид пожала плечами:

— Море огней и ночь вокруг, такая, что, кажется, ее можно потрогать наощупь.

— Ты встретила там кого-нибудь из гронгирейцев?

— Троих стражников и Диану.

— Каких стражников? — осторожно переспросил он.

— Которые охраняют королевский замок. Они летают на чешуйчатых змиях, — уточнила Ингрид, скорчив брезгливую гримасу при воспоминании о желтых немигающих глазах, остановивших свой тяжелый обездвиживающий взгляд на ее единороге.

Кеннет с трудом подавил возглас ужаса, родившийся у него в груди.

— Не может этого быть, — выдохнул он, не веря своим ушам. — Ты хоть знаешь, кто это такие?

— Стражи короля Гронга? — попыталась угадать Ингрид.

— Стражи короля Гронга, — медленно повторил за ней Кеннет.

Он схватился руками за голову, не зная, что делать. Его колотило при одной мысли о том, что могло произойти с его сестрой, если бы в ней распознали амальонку. Сам он никогда не встречал змиев, потому что и близко не подбирался к королевскому замку. Но Тэган рассказывал ему об этих существах. Они казались людьми только на первый взгляд. Человеческая половина тела была придатком к основному змеиному туловищу. Сознание, казалось принадлежавшее всаднику, на самом деле было сознанием змия, холодным и бесчувственным. Трудно было найти более подходящих стражей для кого бы то ни было. У змиев абсолютно отсутствовали эмоции жалости и милосердия. Они убивали скрытым внутри головы жалом молниеносно и без раздумий каждого, вызывающего хоть малейшее подозрение. Кеннет понятия не имел, как Ингрид удалось остаться в живых после встречи с ними.

Он в отчаянии посмотрел на свою сестру, думая, что никогда не сможет быть спокойным за нее.

— Ты чего? — спросила Ингрид брата, видя, что он чем-то очень расстроен. — Ты думаешь, я не знаю, что от животных в них больше, чем от людей?

— Откуда ты можешь это знать? — удивился Кеннет. — Ты прочитала сейчас мои мысли.

Ингрид хитро улыбнулась:

— Хорошо, будем считать так. Неужели все еще спят? — спросила она, повернувшись к дому.

— Вряд ли. Когда я выходил в сад, мама уже готовила завтрак.

— Почему тогда никто меня никто не встречает? — она обиженно надула губы. — Неужели вы сердитесь?

Кеннет не нашелся, что ей ответить. Его спасло то, что на крыльце в этот момент появилась Беатрис.

— Кеннет! — позвала она. — Стол накрыт. Пойдем в дом.

— Мама! — Ингрид с возмущением поднялась на ноги, так что ее стало видно с крыльца. — А меня почему ты не зовешь завтракать?! Ты думаешь, я не голодна?

Беатрис ошеломленно смотрела на дочь:

— Ингрид, — только и смогла произнести она. Как только она это сказала, все остальные члены семьи Фаридэ тут же появились на улице.

— Ингрид! Ты вернулась! — раздавались их крики со всех сторон.

— Да я и не пропадала, — улыбалась она, чувствуя безмерную радость оттого, что ее семья вновь была рядом.

И только отец был настороженно серьезен.

— Давно ты вернулась в Амальон? — спросил он, пристально глядя на дочь.

— Еще ночью, — ответила Ингрид, не понимая в чем дело. — Ты сомневаешься в том, что это я? — спросила она шутливо.

— Да, — коротко бросил Филипп.

Все застыли как вкопанные. Беатрис вопросительно посмотрела на мужа:

— Я не чувствую ее, — пояснил он. Потом, чтобы всем стало понятно, что он имел в виду, Филипп Фаридэ провел рукой возле Ингрид, после чего все должны были увидеть ее ауру. Но этого не произошло. Воздух вокруг ее тела лишь слегка подрагивал, напоминая водную гладь, покрывавшуюся рябью от ветра.

— И что теперь? — неуверенно спросила Ингрид.

Филипп Фаридэ рассмеялся и обнял свою дочь:

— А теперь нам надо узнать, как ты это делаешь.

— Папа, — прошептала Ингрид отцу, так чтобы ее мог слышать только он. — Ты серьезно подумал, что это не я?

— Нет, конечно, — успокоил он ее. — Просто был отличный момент, чтобы хоть в чем-то застать тебя врасплох. К тому же мы очень за тебя переживали, но у нас нет даже возможности выказать тебе наше недовольство твоим безрассудным поведением. Ведь так?

— Подожди! — вмешался Тэган. — А где твое тонкое тело?

— Оно здесь, — пояснил отец, — мы просто его не видим, потому что это более тонкие слои и потому что Ингрид, согласно ее ауре, сейчас просто житель Долины. Она уже не амальонка и не гронгирейка. Поэтому ее пропустила стена, поэтому не сработало ни одно заклинание на территории Гронга. Потому что она сейчас уже не амальонка, — горячо восклицал он, пораженный тем, что это было возможно. — И по большому счету, уже не Ингрид Фаридэ.

— Как это не Ингрид Фаридэ? А кто же я тогда? — удивилась Ингрид словам своего отца.

Он пожал плечами:

— Как я уже сказал, я думаю, ты сейчас житель Долины, то есть потенциально ты можешь быть каждым из нас, то есть любым амальонцем, — объяснил он, и чуть погодя добавил, — как, впрочем, и любым гронгирейцем.

— Это невероятно! — выдохнул Дарен. — А как ты это сделала? И когда ты вернешься обратно?

Ингрид призадумалась. Филипп Фаридэ молчал. Все смотрели на них. Но ответа ни у кого не было.

— Я не знаю, — наконец, ответила Ингрид. — Я правда не знаю. Даже не представляю, когда это произошло. А где Аарон? — вдруг спросила она, поняв, что одного из двойняшек не хватает. — Вот соня!

— Рано утром он отправился в замок, в библиотеку, посмотреть все случаи проникновения амальонцев в Гронг именно через границу, а не через портал, — сказала Беатрис в защиту своего сына.

— Надо бы сообщить ему, что я вернулась, — подумала Ингрид вслух. — Он ведь меня тоже не чувствует.

— Он уже знает. Он на пути домой, — успокоил ее Дарен.

Но Аарон не вернулся ни к завтраку, ни к обеду. Он периодически сообщал о себе, что с ним все в порядке и что он находится где-то неподалеку от королевского замка, но чем именно он занимается, никто из Фаридэ не знал.

И вот уже под вечер, когда Беатрис начала готовить ужин, в гостиной внезапно возник образ Аарона:

— Отец! На окраине леса отряд гронгирейцев! Они напали на наш патруль, там идет бой! Скорее, нам нужна помощь!

В это время в гостиной находился только Тэган:

— Я тебя понял, Аарон. Открывай портал!

В центре комнаты засиял солнечный овал, и по мере того, как края его расползались в разные стороны, можно было увидеть по ту сторону портала высокие ели вперемешку с березами, на фоне которых то и дело взрывались при столкновении огненные и воздушные шары.

— Отец! Дарен! Кеннет! — позвал Тэган. — Все в гостиную, нападение гронгирейцев!

Не успел Тэган произнести эти слова, как Кеннет с Дареном уже были на полпути к порталу. Глава семьи присоединился к ним через секунду.

Когда они оказались в лесу, то первое, что бросилось в глаза Дарену, это то, что среди сражавшихся амальонцев была Ингрид. Не веря своим глазам, он застыл на месте, из-за чего чуть не пропустил летящий в него огненный снаряд. Оказавшийся рядом с ним Кеннет отбил его самым простым нейтрализующим заклинанием.

— Ты защищаешь Ингрид, — прокричал он брату, пробираясь к передней линии боя и одновременно оценивая ситуацию.

Гронгирейцев было пятеро. По внешнему виду их было довольно трудно отличить от амальонцев. Но от них исходило такое презрение и чувство превосходства по отношению к своим противникам, что не требовалось даже просмотра ауры, чтобы понять, что они из Гронга. Патрулирующих этот участок границы амальонцев было трое. Сообщивший семье о стычке Аарон был четвертым, Ингрид пятой. Если Аарон прибыл на место сражения сразу же, как только получил сигнал о нападении от своего друга, одного из патрульных, то каким образом здесь появилась Ингрид, было неизвестно. Но Кеннет не собирался сейчас разбираться с этим вопросом. Открывать портал и отправлять сестру домой просто не было времени, поэтому он решил, что если один из братьев будет прикрывать Ингрид, то у них все равно получится перевес в два человека. Что было в общем-то неплохо.

Гронгирейцы преследовали вполне понятную цель: захватить кого-нибудь из патрульных. Поэтому они постоянно пытались окружить то одного амальонца, то другого.

— Их надо разделить между собой! — крикнул Филипп Фаридэ, вызывая между двумя гронгирейцами воздушную бурю.

Но это было не так то просто сделать. Гронгирейцы легко нейтрализовывали все заклинания амальонцев, и воздушная буря не стала тому исключением. Кроме того, нападающие успевали пускать один за другим огненные шары, которые доставляли обороняющимся немало хлопот.

Ингрид видела, как ее отец и братья применяли самые различные боевые заклинания: тут и там взрывались молнии, ледяные стрелы, поднимались в небо воздушные вихри и смерчи, — но гронгирейцы не отступали. Более того, они все ближе прижимали обороняющихся к лесу, амальонцам еле удавалось защищаться. Ингрид, не имея возможности драться с помощью магии, создавала в рядах своих достаточный беспорядок. Дарен вертелся возле нее как волчок. Находясь рядом с Ингрид в самом центре боя, он гасил не только летящие в нее огненные снаряды гронгирейцев, но также успевал прикрывать и остальных членов своего отряда.

— Постараемся окружить их! — мысленно обратился к Кеннету Аарон. — Скоро должна подойти еще подмога!

Тэган, поняв намерение братьев, стал обходить группу сражающихся с правой стороны, Кеннет — с левой. Филипп Фаридэ тоже отделился от основной массы таким образом, что они втроем с Кеннетом и Тэганом образовали треугольник, в пределах которого находились остальные.

Ингрид, видя, как отец, который только что мелькал рядом с Дареном, стал отделяться от них, обрадовалась, потому что это было уже похоже на какой-то замысел, а не на беспорядочные и хаотичные действия.

Амальонцы, находящиеся внутри треугольника, не сговариваясь, стали образовывать пятиугольник правильной формы, в центре которого оказалась Ингрид. Она смотрела на действия своих братьев, поражаясь слаженности и степени взаимопонимания, которые прослеживались во всех движениях обороняющихся. Наверное, благодаря этому, а также небольшому численному перевесу, амальонцы до сих пор держались, потому что по силе используемых заклинаний, они заметно уступали гронгирейцам. Неожиданно все замерло, и Ингрид увидела, как в небо взметнулись несколько плоскостей голубого цвета. Она сама оказалась в плену воздушного цилиндра. Чувствуя, что ей не угрожает опасность, она стала ждать, что произойдет дальше.

Гронгирейцы оказались заключены между двумя фигурами, вызванными амальонцами. Снаружи их окружили отец с Тэганом и Кеннетом. Находясь в вершинах предполагаемого треугольника, каждый из них держал руках что-то наподобие толстой веревки, витой из голубого пламени. Точнее даже не держал, а голубой живой канат будто бы выплескивался из их рук.

Внутри же Аарон с Дареном и тремя другими амальонцами также соединились между собой при помощи энергетического потока, но так как в их случае расстояние между магами было гораздо меньше, чем в треугольнике, то более интенсивный поток энергии растекался по вертикальной плоскости.

Две энергетические фигуры, созданные амальонцами, пятиугольник внутри и треугольник снаружи, стали постепенно приближаться друг к другу, удерживая между собой гронгирейцев. Их попытки вырваться за пределы голубых границ или пробить их своими заклинаниями не приносили успеха. Но Ингрид чувствовала, с каким трудом амальонцам дается это удержание.

Казалось, еще несколько секунд, и задумка амальонцев увенчается успехом. Гронгирейцы были почти обездвижены, они замерли на своих местах, вытянувшись как по струнке, стараясь не касаться голубых потоков, окружавших их с обеих сторон. Но в следующий момент энергетическая конструкция амальонцев взлетела на воздух от невероятно мощного огненного удара. Можно было даже не оборачиваться, чтобы узнать, что на горизонте появилась Диана. Она стремительно приближалась к группе сражающихся с небольшим отрядом.

— Уходим! — мысленно прокричал Филипп Фаридэ, отбивая летящие в него и в амальонцев со всех сторон огненные заклинания.

Сражаться дальше было бессмысленно и очень опасно. С таким численным перевесом во главе с маршалом гронгирейской армии у амальонцев не было ни шанса на победу. Великим везением было бы сейчас просто унести ноги.

Тэган открыл портал в нескольких метрах позади себя, пропуская по одному амальонских воинов в дрожащий от напряжения его создателя светящийся овал. Фаридэ должны были уйти последними не только потому, что Филипп был главой Верховного Совета, а, следовательно сильнейшим из амальонцев. Они уходили последними с поля боя также потому, что как члены одной семьи усиливали друг друга. У них было больше шансов уцелеть, чем у простых воинов, которые не могли поддержать друг друга общей семейной энергией.

В образовавшемся хаосе только две фигуры оставались неподвижными. Диана стояла на вершине лесной опушки в сотне шагов от сражения, следя за ходом боя. Все заклинания амальонцев растворялись в воздухе в нескольких метрах от нее, таким сильным было ее защитное поле. Ингрид же находилась в самом центре творившейся неразберихи. Но вместо того, чтобы защищаться, она молча приветствовала воительницу едва заметной улыбкой. И при этом она оставалась невредимой, потому что ее защищал воздушный щит, созданный ее отцом вокруг исчезающих в портале амальонцев.

Отправляя в портал одного за другим членов своего отряда, Филипп Фаридэ успел обратить внимание на то, что Диана более не помогала своим воинам ни одним заклинанием. Огненный шар, уничтоживший совсем недавно ловушку амальонцев, был ее единственным вмешательством в ход сражения. Но у мага Верховного Совета не было сейчас времени обдумывать странное поведение предводителя своих противников.

Когда на поляне остались одни только Фаридэ, раздался голос Ингрид:

— Отец, я уйду последней!

Дарен раскрыл рот от удивления, когда Филипп Фаридэ молча согласился с дочерью и взглядом указал ему на портал. Спорить не было времени, да и никто не обладал таким правом — оспаривать решения главы семьи. На поляне остались Филипп, Кеннет, Тэган и Ингрид. Аарон уже был по ту сторону портала, по команде отца вмиг последовав за братом. Фаридэ держались сплоченной группой: пока кто-то уходил через портал домой, остальные поддерживали воздушный щит, защищавший их от огненного шквала гронгирейских заклинаний.

— Папа! — не выдержал Тэган. — Ингрид не сможет поддерживать щит! Она же еще не может! — он в панике остановился перед порталом, в котором только что исчез Кеннет.

И получил такой мощный удар в грудь от отца, что вместе с ним стал медленно проваливаться в портал. А портал стал закрываться вместе с исчезающим в нем Тэганом и Филиппом, потому что именно Тэган его открыл, и портал не мог существовать без него.

— Тэган, смотри! — прокричал отец.

Все произошло в одну секунду. Проваливаясь в межпространственный канал, они увидели, как вокруг Ингрид образовалась пустота на том месте, где раньше был голубой воздушный щит. Но обрушившийся на нее в ту же секунду огненный шквал рассыпался в метре от амальонки фонтаном искрящихся на солнце мелких искр. По воле самого сильного в тот момент огненного мага на поляне.

— Что это было? — воскликнул Тэган, оказавшись на амальонской земле, у себя в саду в окружении своих братьев.

Филипп Фаридэ сердито покачал головой и прошел в дом.

— Спросим у нее, когда она вернется! — пробурчал он на ходу.

Ингрид в этот момент стояла на поляне, где только что проходил бой. Она во все глаза смотрела на гронгирейку, впрочем, как и ее воины. Потому что Диана только что своим заклинанием спасла ее от огненного потока, который успели заметить в закрывающемся окне еще Тэган с отцом.

Гронгирейцы замерли в замешательстве. Обрадовавшись тому, что амальонка осталась на поляне одна, без защиты своей семьи, не имея возможности защитить себя с помощью магии, она представлялась им легкой добычей. Но мало того, что Диана уничтожила направленные на нее их заклинания, так она еще приказала им стоять и даже не пытаться ее схватить.

Глаза гронгирейки бешено сверкали. Ее обуревала ярость, которую та еле сдерживала.

— Ваша Светлость! — попытался было задать ей вопрос один из ее воинов, но она одарила его таким взглядом, что он тут же осекся и спрятался за спины своих товарищей.

Диана была готова в этот момент крушить все подряд. Она и сама не смогла бы сейчас сказать, на кого в большей степени был направлен ее гнев. На Ингрид, которая своим безрассудным поведением вынудила ее на такие действия, или на своих воинов, которые, которые… Которые выполняли свой долг? Нет, не то… Которые, были настолько глупы, что осмелились нападать на хозяйку единорога и тем самым принести неудачу в свои ряды. Да так, было намного логичнее. И Диана с большим трудом нашла такое логичное объяснение своему гневу. То, что гнев был вызван паническим страхом за жизнь амальонки, Диана не призналась бы сейчас себе даже под пытками.

Не сводя глаз с Фаридэ, одиноко стоявшей на самом краю лесной опушки в двух шагах от начинающегося позади нее Леса, Диана процедила сквозь зубы, обращаясь к своему отряду так, чтобы Ингрид не могла расслышать ее слова:

— Никому из гронгирейцев не позволено нападать на обладателей Единорога и навлекать на свои головы связанное с этим проклятье!!! Мне нужна непобедимая армия воинов без изъянов!!! С этого дня данное волеизъявление имеет силу Королевского Приказа! Непослушание будет караться смертью!

— Ты! — она повернулась к стоящему слева от нее воину. — Разнесешь это послание командирам отрядов и проследишь за тем, чтобы оно дошло до каждого воина моей армии. Выполняй!

Неуловимым движением руки гронгирейка открыла портал, ведущий прямо в воинский гарнизон неподалеку от Замка. Воин, к которому она только что обращалась, понял ее жест без слов и тут же исчез в огненном овале. Другие замерли в нерешительности рядом со своим командиром. Лицо Дианы приняло в этот момент такое раздражительное выражение, что этого оказалось достаточно для того, чтобы ее отряд за считанные секунды оказался в Гронге, оставив свою предводительницу один на один с амальонкой.

Ингрид молча наблюдала за тем, как воины Дианы исчезают в портале. С одной стороны, оставить своего предводителя в одиночестве на поле боя, могло приравниваться к предательству, с другой стороны, даже за такой небольшой промежуток времени, который Ингрид провела в Долине, она уже успела понять, что Диана обладала непререкаемым авторитетом в своей армии, и никто из ее воинов ни за какие блага не решился бы ослушаться ее или предать.

К тому же они свято верили в непобедимость своего предводителя. Диана и вправду являлась сильнейшим огненным магом в Долине. Никто из гронгирейцев не мог сравниться с ней в силе и мощи ее огненных заклинаний. Не говоря уже об амальонцах. Те вообще не практиковали разрушительную магию огня. Поэтому во всей Долине огонь имел единственного хозяина, которому был послушен и в бою, и в мирной жизни. Ингрид вспомнила их последнюю встречу с Дианой в Гронге. После прогулки на драконе они стояли на одной из башен Королевского Замка, и Ингрид любовалась огнем факелов на выступах башни. Неожиданно один огонек оторвался от держащего его древка и, медленно подлетев к Диане, в нерешительности замер подле ее лица. В тот момент амальонка поняла, что огонь неумолимо влечет к Диане так же, как любое другое существо влечет к своему создателю.

Сейчас они стояли на лесной опушке и молча смотрели друг на друга. Их разделяло несколько десятков метров. Ни одна не двигалась.

Диана незаметно для себя успокоилась. Она вдруг почувствовала теплый ветер на своей щеке. На Громальонскую Долину опускалась ночь. Позади гронгирейки появился ее дракон, с шумом выдохнув воздух из своих огромных ноздрей. Ингрид не смогла сдержать улыбку при его появлении. Бросив последний взгляд на амальонку, и еще раз убедившись в том, что ей не угрожает никакая опасность, Диана вмиг запрыгнула на своего дракона, и они устремились к Гронгирейскому Хребту. Туда, где сейчас садилось солнце.

Домой Ингрид вернулась ближе к полуночи. Она не смогла противиться естественному желанию полетать в безмятежном ночном небе. Мысли крутились в ее голове, одна безумнее другой. Диана ее спасла. Пред лицом своих воинов. О том, какой она издала указ, Ингрид, конечно же, не слышала, так как находилась в сотне метров от гронгирейки, но то, что ее спасла Диана, было очевидно. И это успокаивало. Это дарило надежду. Оказывается, Ингрид могла чувствовать себя безопасно в самом сердце боя, если рядом была Диана. Она защищала ее от гронгирейцев не хуже ее семьи, а может быть, даже и лучше. С этой драгоценной мыслью Ингрид приземлилась в сад.

Дома, как ни странно, никто не спал. Войдя в зал, Ингрид обнаружила семейство Фаридэ у камина, они что-то горячо обсуждали.

— Ингрид! Ты вернулась! Скажи им, — воскликнул Дарен, обращаясь к сестре, — что пегас в небе может развить очень приличную скорость, к тому же он очень подвижный, и может легко уворачиваться от вражеских заклинаний.

— Совершенно верно! — согласилась Ингрид с братом, опускаясь в пустое кресло рядом с отцом.

Она была рада тому, что не являлась предметом обсуждения своих родных. Хотя они волновались и очень ждали ее возвращения. Она могла чувствовать это даже за десятки километров от них. Уже сидя в кресле, Ингрид заметила, что огонь в камине был волшебным. Его вызвал Аарон для придания вечеру более уютной атмосферы. Пламя завораживающе играло языками и отбрасывало тени на пол комнаты, но совершенно не грело. Жар был бы излишним теплой летней ночью.

— Никто не сомневается в этом, Дарен! — успокоил брата Тэган. — Речь о том, что волшебник в воздухе все-таки намного более уязвим, чем на земле. Потому что на земле, во-первых, тебя защищает магия твоих родных, во-вторых, сама земля является тебе поддержкой и опорой, если ты владеешь магией земли, как, например, Аарон.

— Кто же тогда будет противостоять гронгирейцам в воздухе? — возмущенно воскликнул младший Фаридэ.

— Дарен, мальчик мой, — задумчиво проговорил Филипп Фаридэ, мягкой улыбкой приветствуя дочь, разместившуюся неподалеку от него, — иногда не стоит думать обо всем на свете. Время масштабных сражений еще не пришло.

— Но завтра возвращается Принц Ричард! Для чего? Никак не для того, чтобы вести с Дианой дипломатические беседы!

Неожиданно для себя Ингрид вздрогнула при произнесении имени гронгирейской предводительницы. И тут же почувствовала на своей руке руку отца. Это было чуть заметное приободряющее похлопывание, которое вмиг успокоило ее. В ее семье выработалась негласная тактика реагировать на все, что происходит с Ингрид, как на само собой разумеющееся. Сперва это было очень сложно, особенно, если вспомнить, что все начиналось со смертельного поединка на городской площади. Но постепенно и родители, и братья стали привыкать к тому, что Ингрид воспринимала окружающий мир совершенно не так, как они все. И оказывалась права. Она доверяла миру. Доверяла так, как не многие люди доверяют себе или своим любимым. Абсолютно, без тени сомнения, чтобы ни происходило, Ингрид всегда верила, что это ее мир, и он на самом деле заботится о ней. И все происходит как надо. Хотя до сих пор она не могла конкретно описать, что чувствует и в чем на самом деле заключается магия Эльмарена. Сила ее была в том, что она не боялась идти по открывшемуся вдруг пути, даже если для всех вокруг он казался невозможным. И как ни странно, она всегда выходила живой из всех своих приключений. Все, что оставалось Фаридэ в этой ситуации, это доверять ей. Без попыток добиться от девушки более благоразумного поведения. И у них хватило ума и смелости это сделать.

— Ингрид, доченька, будешь ужинать? — спросила Беатрис, перехватив взгляд своего мужа.

— Спасибо, мам, я не голодна, — ответила девушка, устало улыбнувшись.

— Она наверняка ужинала в Гронгирейском Замке, мама, — беззлобно пошутил Дарен.

— Ты просто мне завидуешь, — Ингрид показала брату язык.

— Конечно, завидую! — воскликнул Дарен, энергично кивнув своей белокурой головой. — Тэган нам такое рассказал! Да что там рассказал! Я и сам видел, какой шквал гронгирейских заклинаний сдерживал щит отца, когда уходил в портал. Только Диана могла тебя спасти! И бьюсь об заклад, она сделала это! — по всему было видно, что Дарен доволен своей проницательностью.

Ингрид лишь широко улыбнулась в ответ на его слова.

— Это правда? — серьезно спросил Кеннет. — Тебя спасла Диана, а не кто-нибудь другой?

— Я не знаю, Кеннет, — его сестра пожала плечами, задумчиво наблюдая за игрой пламени в камине. — Все просто прекратилось в один миг. Потом она открыла портал, через который ушел весь ее отряд, а затем и сама улетела на драконе. Мы не обмолвились и словом.

— Ума не приложу, что происходит в Гронгирейской Долине! — растерянно вздохнул Тэган и покачал своей большой головой. — Никогда еще Диана Рестридж не была столь великодушна.

— На самом деле у нее доброе сердце! Просто оно не каждому открыто! — Ингрид хитро подмигнула своему старшему брату. — Кстати, а кто такой Принц Ричард?

Глава 11. Ричард

Следующим утром все семейство Фаридэ отправилось во дворец поприветствовать возвращение сына Короля Аруна V — Принца Ричарда. Он занимался налаживанием внешних связей с соседями. Нет, речь не шла о войне, и он не просил помощи. Это была скорее дань традициям. Соседние королевства состояли в дружеских отношениях с его отцом Аруном V, и поэтому с наступлением совершеннолетия, а в Громальонской Долине человек становился взрослым в двадцать четыре года, Принц Ричард как будущий наследник короны должен был заявить о своем существовании соседям и выразить настрой на дальнейшее мирное сотрудничество.

Фаридэ, как семья, близко стоящая к Короне, должна была присутствовать в полном составе на официальной церемонии возвращения.

Ингрид всегда доставляло невероятное наслаждение идти по улицам вместе со своей семьей. Их радостно приветствовали попадавшиеся навстречу люди. Их все знали. После битвы с Дианой на площади и появления единорога Ингрид приобрела широчайшую известность. Недоверие амальонцев, так печалившее Беатрис и Филиппа Фаридэ в самом начале появления их дочери дома, постепенно рассеивалось. К тому же сыновья Фаридэ не раз героически проявляли себя в сражениях с гронгирейцами, что увеличивало семейную славу. Поэтому вскоре после появления Ингрид в Амальоне о ее непонятном происхождении все позабыли и воспринимали ее как одну из всеми уважаемого семейства Фаридэ. Амальонцы были и вправду легким и веселым народом, предпочитавшим обращать внимание на светлые стороны жизни.

Королевский Замок стоял на небольшой возвышенности, утопая в зелени и цветах. Это место по праву считалось одним из самых красивых в Амальоне. Горожане любили проводить вечера, прогуливаясь в его окрестностях.

Уже на подходе к замку Ингрид заметила неподалеку от главных ворот в зарослях рододендрона своего единорога. Чему несказанно удивилась. Потому что он никогда не уходил без нее из сада, где оставались все животные Фаридэ, если их не брали с собою. Предположить, что в Долине появился еще один крылатый единорог, Ингрид не смогла. Шепнув Кеннету, который шел в этот момент рядом с ней, что она догонит всех в Замке, девушка устремилась в цветущие и благоухающие заросли рододендрона.

При появлении Ингрид ее единорог лег на землю, склонив голову на сложенные передние ноги. Его рог при этом указывал на небольшой завал из камней у ствола лиственницы, которых росло неисчислимое множество вокруг замка и в его окрестностях. Камни скатились к стволу дерева с выступавшего в глубине зарослей участка скалы, являвшегося одновременно началом ручья, опоясавшего всю территорию замка.

— Что ты хочешь мне сказать? — Ингрид опустилась на колени рядом со своим животным и стала гладить его по голове. — С тобой все в порядке?

Неожиданно перед Ингрид возник образ маленького зверька, оказавшегося в ловушке из камней.

— Неужели тут кто-то есть? — удивилась она и стала осторожно, пытаясь не вызвать дальнейшего обвала, убирать камни в сторону. Неожиданно послышался едва различимый писк.

— Держись, маленькое создание! Сейчас мы тебя вытащим! Только не шевелись, пожалуйста! — Ингрид была уверена, что животное ее слышит и понимает.

Ее единорог уже поднялся на ноги и нетерпеливо фырчал.

Ингрид подняла к нему голову и в который раз восхитилась тем, как красиво блестело золотом на его гриве, на крыльях и на витом роге солнце, пробивавшееся сквозь ветви деревьев и сплетения кустарника даже в этот уголок зарослей.

По мере того, как Ингрид разбирала завал, писк становился все громче. По доносившимся звукам можно было предположить, что там находится небольшое животное, размером с крысу. Девушка надеялась, что оно не сильно пострадало в результате камнепада и его еще можно будет спасти. Убирая последние камни, она уже готова была позвать Беатрис для оказания зверьку помощи, как неожиданно что-то белое стрелой вылетело из образовавшейся ямы и оказалось у Ингрид на шее. Это был белый горностай. Его шерстка ослепительно сверкала, несмотря на то, что еще секунду назад он находился в земляной яме под завалом камней.

— Ты откуда такой? — со смехом спросила Ингрид, поднимаясь на ноги и отряхивая руки, перепачканные в земле.

Крепко вцепившись лапками девушке в плечо, животное что-то без перебоя пищало ей на ухо. По хитрому и довольному выражению мордочки горностая можно было не сомневаться, что с ним все в порядке. Ингрид внимательно посмотрела в его маленькие живые глазки, выдержавшие ее взгляд, и с сомнением покачала головой. Ей вдруг вспомнились слова Аарона, что животными королевских особ часто бывают горностаи. Но только в том случае, если человек в исключительной степени благороден, умен, смел и честен. Кто бы это мог быть, подумала девушка, изучая миниатюрного зверька у себя на плече. Тот на удивление выглядел абсолютно спокойным.

— Что ты задумал? — спросила она его, а сама тем временем открыла портал в свой сад и свободной рукой показала стоящему неподалеку единорогу, что он может возвращаться домой. Но не тут-то было. Единорог с шумом выдохнул через ноздри воздух, упрямо тряхнул головой и остался стоять на месте.

— Что за день! — весело пожала плечами девушка и наклонилась к ручью, чтобы умыть лицо и руки.

В который раз Ингрид подумала, что сейчас бы ей пригодились хотя бы малейшие навыки в магии для того, чтобы привести себя в порядок. В надежде на то, что она успеет настигнуть кого-нибудь из родных перед входом в главный зал и убрать со своей одежды пятна грязи, Ингрид поднялась и направилась в замок. Горностай с чувством собственного достоинства устроился у нее на правом плече, единорог следовал за своей хозяйкой чуть позади.

А в замке тем временем наступил самый настоящий переполох. Исчез горностай Принца Ричарда. Перед Его Высочеством то и дело появлялись мрачные образы каких-то заваленных подземелий. Он велел обыскать все подземные переходы под замком. Но поиски не дали результата. Поэтому вместо того, чтобы готовиться к церемонии, Ричард носился по замку в поисках своего животного. То и дело прокручивая в голове возникающие образы, Ричард пытался идентифицировать то место, которое, как он был уверен, показывал ему горностай, взывая к помощи своего хозяина. Наконец, перед ним возникла четкая картина завала посреди зеленых зарослей, и Ричард со всех ног побежал к выходу из замка.

С Ингрид они столкнулись буквально в нескольких шагах от ворот. Его Высочество, может быть, и не заметил бы зверька на плече у девушки, если бы тот пулей не прыгнул своему хозяину на грудь.

— Вот ты где! — радостно воскликнул Ричард. — Где ты был, проказник?

Перед принцем в ту же секунду, как он произнес свой вопрос, торопливо замелькали образы всего того, что только что случилось с его горностаем.

Ричард выпрямился и посмотрел на Ингрид, чтобы от всего сердца поблагодарить ее. И не смог вымолвить ни слова. Перед ним стоял молодой Филипп Фаридэ в обличии девушки. А если учесть то, что Ингрид вопреки амальонским традициям растить волосы, так как это являлось одним из главных показателей опыта и мастерства, была коротко стрижена еще в Эльмарене, то можно представить, что сходство было практически абсолютным. Конечно, он слышал о том, что в Амальон вернулась дочь лучшего друга его отца. Что она уже успела схватиться с маршалом гронгирейцев и выжить, не владея ни единым заклинанием, что ее животным является крылатый единорог, которых в Долине не было около двух тысячелетий и так далее. Но все это казалось Ричарду таким далеким и нереальным, что, столкнувшись с Ингрид у себя же в замке, он просто остолбенел. К тому же, она нашла его горностая. И он испытывал к ней огромную благодарность за это. А еще, может быть потому, что она была совсем не похожа на амальонских женщин или потому, что она поразила его своим появлением, Ричард смотрел на нее во все глаза и никак не мог прийти в себя. За спиной Фаридэ стоял крылатый единорог. И Ричард не знал, может ли он вообще верить представшему перед ним видению.

Так они и стояли, глядя друг на друга и не произнося ни слова. Ингрид улыбалась краешком губ. Она догадывалась, что перед ней стоит Принц Ричард. Его искреннее удивление вызывало симпатию. В отличие от ее братьев, он, так же как и она, носил короткие волосы, потому что королевские особы мужского пола стриглись по наступлению совершеннолетия для того, чтобы можно было с первого взгляда определить, исполнилось ли юноше двадцать четыре года. Прямой взгляд серо-голубых глаз, высоко поднятая голова, уверенность и спокойствие во всем облике… Принц Ричард определенно нравился девушке.

— Как мне благодарить Вас? — наконец, смог вымолвить Ричард.

— Сказать «благодарю», — просто ответила Ингрид.

В этот момент из-за угла коридора появился Кеннет, разыскивающий сестру. Она бросила на него умоляющий взгляд, и он тут же все понял. Хотя все было понятно и без этого: Ингрид выглядела так, будто только что копала шахту. Почувствовав творящееся волшебство, Ричард обернулся. Кеннет стоял уже в двух шагах от него:

— Ваше Высочество, — с достоинством произнес он, выпрямившись.

— Кеннет, здравствуй! — радостно воскликнул Ричард и обнял его. — Рад тебя видеть!

— Вы уже знакомы с моей сестрой, — скорее в форме утверждения, чем вопроса, произнес он, хитро подмигивая Ингрид.

Та успела окинуть себя придирчивым взглядом и осталась довольна первозданной чистотой своего наряда. А ее брат не стал более придерживаться дворцового этикета в общении со своим старым другом, коим и являлся для него принц Ричард, и уже вовсю переговаривался с ним о последних новостях в Амальоне.

— А что твой единорог делает в замке? — Кеннет, наконец, заметил зверя своей сестры позади нее.

— Он идет со мной. Во-первых, возвращаться домой он отказывается, а во-вторых, именно благодаря ему нашелся горностай Его Высочества.

— Так вот что здесь происходит! — воскликнул Кеннет.

И посмотрел на принца.

— Да! Я очень благодарен тебе, Ингрид, за то, что ты нашла и спасла мое животное! — Ричард очень серьезно, будто произносил клятву, смотрел на нее.

Ингрид кивнула головой в знак того, что принимает его чувства.

— Надо идти в зал! Все уже собрались! — заметил Кеннет, и все трое поспешили на начало церемонии.

После нее дети Фаридэ собрались во дворе замка для того, чтобы обстоятельно расспросить Ричарда о его путешествии в соседние королевства. Все-таки официальная церемония не предполагала свободного общения, поэтому друзьям требовалось больше времени для того, чтобы вдоволь наговориться после разлуки. Беатрис направилась домой совершить все приготовления к обеду, на который был приглашен Ричард, а Филипп Фаридэ остался в замке. Совету предстояла важная встреча. Что-то связанное со вчерашним нападением гронгирейцев.

Все еще соблюдая внешние условия ненападения, каждый раз после стычек и сражений с гронгирейцами, Амальон направлял в Гронг официальное уведомление об этих происшествиях с требованиями разъяснений. Это было пустым занятием. Но амальонцы следовали традициям. Война между двумя королевствами была признанным событием во внешней политике. Это подтверждали частые встречи на высшем уровне по вопросам выкупа пленников. И все-таки Амальон продолжал настаивать на незаконности гронгирейских нападений, всякий раз направляя в Гронг официальные письма с вызовом первых лиц Гронга для дачи объяснений, которые всякий раз оставались, конечно же, без ответа.

— За сотни километров от Громальона я не нашел земель, похожих на наши, — с горечью произнес Ричард в ответ на вопрос Аарона о том, смог ли принц отыскать за пределами Долины какие-либо другие места, где присутствовала магическая энергия, а, следовательно, применялись неизвестные в Долине заклинания, которые, возможно, смогли бы переломить существующее противостояние с Гронгом в пользу амальонцев. Больше всего их, конечно, интересовали защитные и охранные заклинания. Что-то наподобие непроницаемой завесы, которой можно было бы окутать Амальон и т. д. Поиск источников волшебной энергии был второй неофициальной, но куда более важной задачей путешествия принца Ричарда, чем знакомство с соседями.

— Где же тогда нам искать? — разочарованно воскликнул Дарен.

Амальонцы предполагали, что в мире существуют другие королевства, владеющие магией, как Эльмарен, например. Но где они находились, никто не знал. Ингрид могла бы вернуться в Эльмарен, но вся магия, которой Эльмарен мог помочь Амальону, уже заключалась в девушке, так что это возвращение не имело смысла.

Ингрид молчала, стоя рядом с братьями, то и дело поднимая голову к небу. Она сама не понимала своих ощущений. Она ждала кого-то или чего-то. И это предчувствие было очень сильным.

Ричард, заметив, что сестра его друзей не очень то интересуется беседой, подошел к ней поближе и спросил разрешения погладить ее единорога. Она, конечно же, разрешила, понимая его любопытство. Чтобы ее животное не волновалось оттого, что его трогает незнакомец, Ингрид сама встала с другой стороны от Ричарда и тоже успокаивающе гладила своего единорога по шее. Зверь тут же отреагировал на это довольным фырканьем и завертел головой, подставляя под руки Ингрид место за ушами, там, где ему больше все нравилось, когда его гладили. Все его поле вмиг наполнилось интенсивным сияющим светом и защелкало, будто наэлектризованное пространство.

— Ты мой ласковый! — весело засмеялась Ингрид и прижалась лицом к морде единорога.

Ричард незаметно любовался ими. Незаметно для Ингрид, потому что от ее братьев трудно было что-либо скрыть. Если бы кто-нибудь сейчас посмотрел его ауру, то он увидел бы там завораживающее мерцание, которое возникает, когда человек видит перед собой что-то необыкновенно красивое для него. Но его друзьям не требовалось видеть его ауру для того, чтобы понять, что он чувствует. Дарен незаметно подмигнул Аарону. Кеннет, не имея сил сдержать улыбку, прикрыл рот ладонью, и только Тэган вежливо смотрел по сторонам. Поэтому он первый увидел приближающегося черного дракона.

— Смотрите! — выкрикнул он. — Похоже, у нас гости!

А Диана тем временем уже опускалась в просторный королевский двор. При возведении замка около трех тысяч лет назад, когда в Громальонской Долине еще стоял казавшийся нерушимым мир, амальонцы, конечно же, учитывали размеры животных гронгирейцев, вместе с которыми те являлись в замок для дружественных визитов. А в те времена были животные и покрупнее дракона, как у амальонцев, так и у гронгирейцев. Поэтому дракон Дианы с изящной легкостью приземлился в нескольких метрах от группы молодых людей.

Гронгирейка спешилась и направилась к воротам замка. Конечно, она видела идиллическую картину, только что разворачивавшуюся во дворе. И в груди у нее все полыхало огнем. Изо всех сил сдерживая свою обыкновенную ярость, она прошла мимо Фаридэ и принца, не удостоив их даже взглядом. Если Ингрид и остальные Фаридэ уже успели привыкнуть к неожиданным появлениям Дианы в Амальоне, то Ричард был поражен тому, что мимо него, как ни в чем не бывало, шествовала предводительница гронгирейской армии. Ее аура, как и положено, была проявлена и угрожающе переливалась темно-фиолетовыми цветами.

— Диана! — требовательно крикнул Ричард и решительно направился к одному из своих главных противников в Долине. — Что ты здесь делаешь? — почти возмущенно спросил он, остановившись в паре метров от гронгирейки.

К его величайшему удивлению Диана расхохоталась. Ингрид, которая вместе со своими братьями, последовала за Ричардом, улыбнулась и покачала головой, понимая, что вызвало смех ее подруги.

Ричарду же было не до смеха:

— Как ты смеешь появляться в Амальоне? — еще раз повторил он свой вопрос.

Перекинувшись долгим, в качестве безмолвного приветствия, взглядом с Ингрид, стоящей позади своих братьев, Диана, наконец-то, посмотрела на амальонского принца, которого всегда считала мальчишкой, будучи старше его на восемь лет.

— Ричард! — она холодно улыбалась. — Я здесь по требованию твоего Совета! — Диана сделала ударение на слове «твоего» и этим ограничилась.

Раньше она никогда не отказывала себе в удовольствии вступить с Ричардом в словесную перепалку. Но сейчас в присутствии Ингрид ей не захотелось этого делать.

У всех на устах так и вертелся вопрос, с каких это пор гронгирейцы исполняют требования амальонского Совета, но никто не задал его. Амальонцы не были сторонниками препирательств.

— Ингрид! — Диана, наконец, обратилась к той, ради которой прилетела во враждебный любому гронгирейскому воину Амальон. — Проводи меня, пожалуйста, на Совет!

Ее обращение к Ингрид прозвучало настолько разительно мягко по сравнению с холодной резкой репликой в адрес Ричарда, что Тэган с Дареном, намеренно преграждавшие Диане путь к воротам замка, почтительно расступились перед ней и своей сестрой, а сам Ричард ошеломленно молчал. Как только Диана с Ингрид скрылись за воротами, Его Высочество ждало еще одно потрясение. Единорог Ингрид, как ни в чем не бывало, направился к дракону Дианы, который, казалось, уснул в отсутствии своей хозяйки. Животное амальонки расположилось рядом с огромной черно-фиолетовой горой, уютно положив голову на переднюю лапу дракона.

Это было невероятно. Если амальонские животные не проявляли выраженной вражды в отношении гронгирейских, а лишь вели себя настороженно, то гронгирейские животные, вслед за своими хозяевами, питали к амальонским зверям лютую ненависть, и если сходились в бою, то готовы были разорвать своих противников. Что способствовало тому, что амальонские животные инстинктивно держались от них подальше. Поэтому мирно лежащие рядом амальонский единорог и гронгирейский дракон, к тому же с вмиг окруженные общей солнечно-фиолетовой аурой, представляли собой столь поразительную картину.

— Что здесь происходит? — только и смог спросить Ричард, беспомощно глядя на Кеннета. — Когда родился мой отец, Король Арун? — настороженно задал он вопрос другу.

— Твой отец родился в две тысяча двенадцатом году, — спокойно ответил Кеннет. — Вы вернулись в свой мир, Ваше Высочество. Пойдемте.

Кеннет похлопал Ричарда по плечу, и они все вместе направились в замок. Никто не хотел пропустить ни слова первой представительницы Гронга, явившейся за две тысячи лет, которые шла война, в Амальон по требованию Совета. И у Дианы было, что им сказать.

Глава 12. Совет

Диана с Ингрид, хитро переглядываясь, шли по коридорам замка к залу, где была назначена встреча Совета Магов. Их шаги гулким эхом уносились под высокие каменные своды. В коридорах было удивительно светло благодаря множеству узких окон с треугольным верхним окончанием, которые располагались по всей восточной стене замка буквально через каждые полметра. Поле Дианы, которое она не имела права скрывать, находясь в Амальоне, играло в солнечном свете всеми цветами радуги, что неимоверно восхищало Ингрид. Она заливалась веселым смехом, когда аура Дианы вдруг становилась цвета морской волны или бирюзовой. А Диана нарочито делала такое безобидное выражение лица, которое очень подходило к этому цвету.

— По-моему, твой единорог немного подрос, — беспечно заметила гронгирейка, будто бы они не шли сейчас туда, где на нее посыплется град обвинений со стороны ее заклятых врагов.

— Так и есть, — согласилась Ингрид. — Представляю, каким мощным он будет, когда станет совсем взрослым.

— Тогда он будет лишать твоих врагов силы воли одним только взглядом, — пошутила Диана.

— У меня нет врагов, — мягко возразила ей Ингрид.

— А как же я? — продолжала Диана таким же шутливым тоном, хотя по напряжению ее поля можно было легко догадаться, что этот вопрос для нее совсем не шуточный.

— Ты не враг мне, — покачала головой Ингрид.

— А кто тогда? — гронгирейка резко остановилась посреди коридора, который был в обе стороны пуст. Их окружал только солнечный цвет, в котором, как в невесомости, парили микроскопические пылинки, поднятые с каменного пола при ходьбе спешащих на Совет людей. Диана не хотела говорить об этом сейчас, но слова сами вырвались наружу. Задать этот вопрос себе она не решалась, потому что ее слишком пугал ответ.

Ингрид тоже остановилась. Она с удивлением смотрела на женщину, казавшуюся ей самой прекрасной на свете. Неужели та и вправду не понимает, кем она для нее является. Ингрид впервые в жизни ощутила, что ей не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Как она может передать Диане, что та для нее самая невероятная, самая прекрасная, самая добрая, самая смелая, самая умная, а также самая любимая женщина на свете? Как объяснить ей, что никто не может сравниться с ней по силе и глубине тех чувств, которые она в ней вызывает? Как рассказать, что когда Ингрид видит ее, то время останавливается, и сердце ее наполняется блаженством и восторгом?

Воительница смотрела на Ингрид с мольбой. Ни разу в жизни не испытывая того, что она чувствовала к Ингрид, гронгирейка с ужасом ожидала ответа. Что, если для амальонки все игра? И что, если нет?..

Ингрид не могла вынести ее умоляющего взгляда. Она поднялась на цыпочки и приблизила свое лицо к лицу Дианы, так чтобы их глаза оказались почти на уровне.

Сердце ее вдруг бешено забилось в груди. Ингрид улыбнулась про себя, заметив это. «Оказывается, ты тоже кое-чего боишься! Кто бы мог подумать», — сказала она самой себе. Но это не помогло. Голова кружилась, а колени подкашивались от напряжения. Чувствуя, что либо она сделает это сейчас, либо просто упадет без сознания, Ингрид с замиранием сердца коснулась губ Дианы своими губами. А потом прошептала:

— Вот кто!

И в эту минуту вдали коридора раздались звуки приближающихся людей. Видимо Ричард передал своему отцу, что гронгирейский маршал явилась на Совет, и к ним послали встречающих.

Диана подхватила на руки Ингрид, которая, казалось, сейчас рухнет прямо на каменный пол. В голове ее мелькнула мысль открыть портал в Гронг, в ее замок, туда, где их не смогут найти, но она не привыкла убегать и скрываться. Поэтому, убедившись в том, что Ингрид более или менее твердо стоит на ногах, она спокойно повернулась к приближающимся магам. И ничто на ее лице не выдавало бушевавших там еще секунду назад эмоций, лишь шар солнечного цвета взволнованно метался по ее ауре, оставляя за собой светящиеся прочерки. Но никто уже не мог этого заметить, так как ее поле перекрыли своими аурами подошедшие к ним амальонцы.

В огромном зале, где обычно встречался Совет Магов, было также очень светло. В центре зала стоял большой овальный стол, за которым могли уместиться тридцать человек. Это помещение, как и все официальные помещения в замке, было рассчитано на то, что наряду с амальонцами при встрече всех важных для Долины или Амальона событий в замке всегда присутствуют гронгирейцы. Так и было раньше. Как два брата-близнеца, Амальон и Гронг являлись практически одним королевством Громальонской Долины. Между ними даже не было Гронгирейского Хребта, который вылез из-под земли через несколько столетий после того, как началась война. Нехватка второй своей половины в каждом из королевств остро ощущалась поначалу. Со временем, со сменой поколений, о том, что половина каждой комнаты предназначалась для соседей, конечно же, стали забывать, как в Амальоне, так и в Гронге.

И вот сегодня, когда в зал, где заседал Верховный Совет, вошла Диана, все вдруг встало на свои места. И все это почувствовали, хотя никто и не мог конкретно объяснить, что же он ощутил. Просто каждый всем сердцем знал, что так оно и должно быть.

Верховные маги Амальона, в том числе и отец Ингрид Филипп Фаридэ, сидели с одной стороны огромного овального стола. Во главе стола посреди них сидел Король Арун. В противоположном конце стола должна была сесть Диана. Это место пустовало вот уже две тысячи лет. Справа и слева от этого места, предназначенного для представителя Гронга, стояли такие же высокие, как у членов Совета, стулья для его сторонников.

Верховных магов в Амальоне было двенадцать. Но сегодня на Совет собрались все амальонцы, кто имел хоть какое-нибудь отношение к военному противостоянию с Гронгом. Поэтому помещение гудело как улей в ожидании Дианы. Когда она появилась в дверях, спокойно следуя за своими провожатыми, зал затих, но уже через секунду толпа взорвалась возбужденным шепотом. Потому что вслед за ней в помещение вошел еще кто-то с проявленной аурой. И этот кто-то был амальонцем.

Филипп Фаридэ медленно поднялся, не веря своим глазам. Остальные члены Советы и Арун V последовали его примеру, полагая, что таким образом он приветствует вошедших. Диана молча остановилась напротив Короля амальонцев, ожидая его обращения к ней. Но он молчал. Что-то было не так. Она не могла понять, почему лица амальонцев так удивлены. Повернувшись в сторону, в которую были направлены взгляды собравшихся, Диана и сама застыла в немом изумлении. Следом за ней шла Ингрид. С проявленным, как и у нее полем. И по обыкновению солнечная аура девушки по краям сияла насыщенным фиолетовым цветом. Цветом Дианы.

Лицо амальонки было абсолютно спокойным. Впрочем, уже через секунду, гронгирейка также смогла взять себя в руки. Что бы ни задумала Ингрид, сейчас было не время это выяснять. И может быть, впервые в жизни, Диана решила довериться происходящему.

— Ваше Величество, — приветствовала гронгирейка Аруна V.

Потом она обвела ровным взглядом Верховных Магов Амальона, стоящих перед ней, ни на ком не задерживаясь. Лица их были непроницаемы. Но это сейчас волновало ее меньше всего. Мысли Дианы были заняты тем, чего видеть она не могла, но что ощущала всем своим существом: стоящую рядом Ингрид. Умом она понимала, что невозможно было, чтобы Ингрид выступала на ее стороне. Но тогда для чего девушка открыла свое поле. Или, может, оно открылось само собой, как только в нем появились гронгирейские цвета?

— Диана Рестридж! — прервал ее размышления Арун V. — Ты пришла одна?

— Ваше Величество, — раздался спокойный голос Ингрид до того, как воительница успела что-либо ответить. — Я буду выступать на стороне Дианы.

В зале повисла мертвая тишина. Арун V посмотрел на девушку долгим раздумывающим взглядом и, наконец, пригласил обеих сесть за стол напротив себя. Диана не смогла удержаться и повернулась к Ингрид. Ей необходимо было видеть ее глаза. Понять хоть что-нибудь, а точнее увериться, что все это ей не снится. Ингрид едва заметно улыбалась, а глаза ее сияли таким озорным светом, что Диане тоже стало вдруг смешно и легко. Происходящее больше не давило на нее своей серьезностью и официальностью. Она забыла на мгновение о Верховных Магах, об Аруне V, о собравшихся амальонцах. Ее внимание привлекло то, что ее поле стало наливаться солнечным светом, потому что сливалось с полем сидящей рядом Ингрид. И Диана залюбовалась этим движением.

— Вчера воины Гронга напали на наш патрульный отряд на окраине леса! — громким грозным голосом начал Король Арун.

И все присутствующие затихли, слушая его речь. Когда он закончил, все в зале смотрели на гронгирейскую предводительницу, ожидая, что она ответит. Оправдаться казалось невозможным. Позади толпы Ингрид заметила братьев и Ричарда. Видимо они пришли через портал во время речи Короля Аруна. Как наследник короны Ричард мог бы сидеть за столом посреди членов Верховного Совета, но он не стал прерывать своего отца.

— Что ты можешь ответить мне на это, Диана Рестридж! — требовательно обратился к гронгирейке Арун V.

Диана выдержала его тяжелый взгляд, а потом молча достала из полы своей одежды свиток и передала его стоявшему ближе всех амальонцу.

— Что это? — непонимающе спросил Арун, прочитав свиток. — Объяснись!

— Это королевский приказ о ненападении на Ингрид Фаридэ. Ее животным является единорог. А гронгирейцы чтят древние предания, что бы о них ни говорили амальонцы.

К удивлению собравшихся, в тоне воительницы не было и тени презрения, отличавшего по обыкновению речь гронгирейцев, когда те упоминали своих соседей по Долине.

— Я не хочу подвергать своих воинов действию древнего проклятья. Поэтому наш король Леонид IV, по моему настоятельному указанию, издал приказ, запрещающий гронгирейским воинам нападать на обладателей всех разновидностей единорогов, в том числе и крылатых.

Диана смотрела на Короля амальонцев, ожидая его реакции. Ее миссия на сегодня еще не была полностью исполнена.

— Как я понимаю, — произнес Арун V после подробного изучения документа, — здесь должна стоять еще и твоя подпись.

Он вперил требовательный взгляд в спокойно сидящую напротив него гронгирейку.

— Вы совершенно правы, Ваше Величество! И я подпишу приказ после того, как вы выпустите двух жителей Гронга, находящихся сейчас на земле Амальона.

Это была цена, назначенная Дианой и Леонидом IV за неприкосновенность Ингрид.

Филипп Фаридэ замер в тревожном ожидании в своем кресле. С одной стороны, он ни в коме случае он не хотел давить на своего короля, но с другой стороны, он отдал бы сейчас все, чтобы заполучить подпись гронгирейского маршала.

— Кого? — угрожающе коротко спросил Арун V. Он очень не любил, когда ему не оставляли выбора.

— Отец и сын Гриффины, — также коротко ответила Диана.

Она чувствовала, что Арун должен согласиться на ее условия. И не хотела ни единым лишним словом, взглядом или жестом дать ему основания для сомнений в правильности принимаемого им решения.

Гриффины были единственными магами в Долине, практиковавшими общение с потусторонним миром. Их оружием были вызываемые к жизни призраки. Что-то сродни некромантии, только призраки были бесплотны. Ни один амальонец, впрочем, как и гронгиреец, не был способен с ними сражаться. Призраки были неуязвимы, пока были живы их хозяева. В Долине поговаривали, что Гриффины отправили в потусторонний мир своих животных для установления контактов с его населением. Правдой это было или вымыслом, но животных у Гриффинов не было. Что объясняло ужас, вызываемый у жителей Амальона при одном только упоминании об этой семье.

Поэтому Королю Аруну предстояло принять сейчас нелегкое решение. Он с нескрываемой яростью смотрел на Диану. Она явилась на Верховный Совет не для того, чтобы держать ответ за незаконное нападение на отряд амальонцев. Она пришла, преследуя исключительно свои цели. Как всегда. Глупо было ожидать от гронгирейцев иного. Но на этот раз воительница предлагала амальонцам действительно нечто очень ценное. В войне между Гронгом и Амальоном у последнего не было шансов и без участия Гриффинов на стороне гронгирейцев. Амальон могло спасти только чудо. Ингрид Фаридэ была одной из возможностей амальонцев на чудо. Гронгирейцы могли не верить в это сами, но отчетливо осознавали веру своих соседей в юную девушку и принесенную ею магию далекой и никому неизвестной страны Эльмарен.

Наконец, Его Величество поднялся со своего места. Он должен был объявить о принятом решении. Зал затих. Все собравшиеся обратили на него свои взгляды.

— Доставить сюда Гриффинов! — ледяным тоном приказал Король Арун.

В зале открылся портал в одну из башен королевского замка. Через него в зал были проведены двое гронгирейцев.

— Не дотрагивайся до меня! — прошипел один из пленников, тот, что выглядел моложе, когда амальонский воин потянул его за рукав по направлению к порталу.

— Подписывай! — требовательно кивнул Арун на свиток, лежащий на столе перед Дианой.

Гронгирейская предводительница молча подписала документ и встала, понимая, что не стоит злоупотреблять гостеприимством и великодушием Аруна V.

— Теперь каждый из нас может быть спокоен за то, что ему дорого! — тихо, но отчетливо проговорила она, обращаясь исключительно к Филиппу Фаридэ.

Он кивнул. Его поле неожиданно для всех проявилось, и зал в одно мгновение наполнился нестерпимо ярким солнечным светом. Это было его благодарностью. Облегченно выдохнув, Диана открыла портал и жестом указала на него Гриффинам. Посмотреть на Ингрид у нее не хватило сил. Она страшилась увидеть на лице амальонки осуждение, поэтому поспешно шагнула в портал. Ее дракон был уже на пути к гронгирейскому замку. За него Диана не переживала. Никто из амальонцев не осмелился бы напасть на ее животное. Слишком уж они были помешаны на чести и следовании традициям.

Глава 13. Правда, как гром

Вернувшись в замок, Диана хотела одного: укрыться в своей комнате и забыться долгим сном без сновидений. Но ее планам не суждено было сбыться. Перед самым входом в ее башню, гронгирейку окликнул сильный мужской голос, голос Леонида IV, Короля Гронга.

— Диана! Мне надо с тобой поговорить!

— Да, отец, — гронгирейка устало развернулась и направилась вслед за высоким темноволосым мужчиной в тронный зал.

Она недоумевала, что ему могло понадобиться?

— Как прошла встреча с Аруном? — требовательно спросил Леонид IV.

Руки сложены за спиной, мрачный взгляд исподлобья, нахмуренные широкие брови — таким он был в последнее время. Диана уже и не помнила, когда они говорили на какие-нибудь темы, не касающиеся войны. А может, и не было этого никогда. Ей уже давно казалось, что отец видел в ней исключительно воина. После того, как в четырнадцать лет у нее открылась способность к огненной магии, какой не было ни у кого в Громальонской Долине, Леонид IV будто бы сошел с ума. Он увидел в этом предзнаменование, о котором говорилось в преданиях. Не имея смелости сделать Диану наследницей трона, он приложил все силы для того, чтобы ее дар признали даже амальонцы, и после этого назначил маршалом своей армии.

— Гриффины уже в замке. После отчета Рамеру, они отправятся домой, — сухо ответила молодая воительница, надеясь закончить на этом разговор, но у Его Величества, определенно, были другие намерения.

Он не спускал глаз с дочери. Что-то не давало ему покоя. Обладая развитой, как у всех жителей Долины интуицией, подкрепленной истинно гронгирейской мнительностью, он везде и во всем ощущал скрытую угрозу. И сейчас эта гремучая смесь подсказывала ему, что с его дочерью происходит нечто опасное.

— Почему Рамер, а не ты, разговаривает с ними? — холодно спросил Леонид.

Обычно Диана никому не доверяла свои обязанности.

— Потому что он отлично с этим справится, — ответила гронгирейка.

Она знала, что это единственный аргумент, который покажется ее подозрительному отцу более-менее убедительным.

— Хорошо… — Король Гронга размеренно ходил вокруг Дианы. — Фаридэ, должно быть, хватил удар от такого счастья? — язвительно продолжил он, имея ввиду Филиппа Фаридэ, с которым у Леонида IV были свои счеты.

— Да, обрадовался, — все также безучастно отвечала гронгирейка.

— Пусть эти трусливые амальонцы знают, что мы чтим громальонские предания! — прогремел он, сотрясая воздух кулаком.

В мгновение ока из затаившегося наблюдателя он превратился в ревущего зверя. Его лицо исказилось ненавистью.

— И даже те, которые говорят, что война закончится? — неожиданно спросила Диана.

— Мы чтим все предания Долины! — проревел Леонид IV.

В этом смысле он был фанатиком. Король Гронга жил войной. Все его предки считали войну с Амальоном своим долгом. А так как эта война была предсказана, а значит, узаконена, громальонскими легендами, то гронгирейские правители вооружились ими как первейшим доказательством своей правоты в противостоянии с соседями по Долине.

— Но она закончится не на нашем с тобой веку, Диана! — уверенно проговорил Леонид.

— А если на нашем? — не унималась его дочь. — В каком случае ты заключишь с Амальоном мир? — она замерла, сама испугавшись того, о чем спрашивала.

Никто никогда не говорил о мире.

— Мир?! — прошипел гронгиреец. — Мир?! — уже громче повторил он и его голос зловещим эхом разнесся по сводам зала. — Только когда Гронгирейский Хребет уйдет обратно под землю.

— Если это случится… — Диана еле слышно произносила слова. Сама не зная почему, она хотела иметь пусть самую призрачную, но надежду на то, что в Долине возможна жизнь без войны. — Если Гронгирейский Хребет исчезнет, ты заключишь с Аруном V мир? — Диана не дышала. Ей казалось, что от ответа ее отца зависит сейчас вся ее жизнь.

— Да, — холодно отрезал Леонид IV, — обязательно. Я чту предания, — еще раз повторил он, и уже направился было к выходу из зала, как вдруг развернулся, подошел к своей дочери и буквально впился в нее испытующим взором.

В зале повисла напряженная тишина. Грубые силуэты колонн расплывались в полумраке. От каменных стен веяло холодом приближающейся ночи.

Диана выдержала его взгляд, не произнеся ни слова. И тут Леонид IV сделал то, чего никогда до этого не делал. Он провел рукой рядом с головой своей дочери, делая ее ауру видимой.

— Так я и думал, — потрясенно вымолвил он.

Гронгирейский Король смотрел на энергетическое поле дочери и не верил своим глазам. По краям оно было обыкновенного для гронгирейцев темно-фиолетового цвета, но в самой середине, те слои, которые прилегали к физическому телу, пульсировали светло-золотистым цветом. — Не может этого быть! Я должен был раньше предположить, что это может случиться!

Диане было достаточно одного взгляда, чтобы понять, почему ее отец так ошеломлен. Следуя скорее инстинкту, чем страху, она, не привыкшая показывать свои чувства перед кем-либо, тут же скрыла свою ауру. Выпрямившись, Диана, приготовилась к худшему, но Леонид IV продолжал все так же стоять рядом с ней. Неожиданно для гронгирейки, лицо его выражало глубокое раскаяние. Он и не собирался в чем-либо ее обвинять. Впервые за всю свою жизнь Диана видела своего отца в таком состоянии. Он весь посерел. Глаза его смотрели куда-то вдаль, губы беззвучно шевелились. Не имея более сил стоять на ногах, Леонид IV прошел к трону и медленно опустился на него.

— Пришло время рассказать тебе о твоем рождении, Диана, — также медленно произнес он, глядя куда-то перед собой.

— О моем рождении? — Не понимая, что происходит, Диана подошла к отцу.

Все время, как она себя помнила, то, что касалось ее рождения, было покрыто тайной за семью печатями. Она знала своего отца, но не знала свою мать. Леонид IV в свои шестьдесят два года так и не был женат. Диана была его единственным и в то же время незаконнорожденным ребенком.

— Что ты хочешь мне рассказать? — безжизненным голосом спросила она.

Мысль о том, что все эти годы ее отец скрывал от нее нечто очень важное и только теперь решился рассказать ей об этом, подействовала на гронгирейку опустошающе. Ей казалось, что вся ее жизнь переворачивается сейчас с ног на голову, что ее предали, что это сон, что проходя через портал, она вернулась не в свой мир. Все одновременно.

— Твоя мать умерла при родах, — начал было, Леонид IV, но осекся. Это Диана знала и без него. А ему все равно придется сказать своей дочери то, что он надеялся, она никогда не узнает. — Твоя мать была амальонкой.

Прогремел гром, или ей это только послышалось. А потом наступила оглушительная тишина, настолько оглушительная, что стало невозможно дышать. Диана закрыла глаза, в наивной надежде, что, открыв их, она окажется в своей постели, проснувшаяся после ночного кошмара. Она вдруг вспомнила, как они сидели сегодня вместе с Ингрид на Совете, и амальонка вела себя так, будто все происходящее абсолютно несерьезно. Ингрид как всегда оказалась права. Все совершенно бессмысленно. Вся эта глупая война, вся нелепая ненависть. Ничего не имело смысла. Леонид IV вздрогнул, когда по залу разнесся нечеловеческий хохот. Его дочь смеялась. И от этого смеха у короля гронгирейцев мурашки побежали по спине.

— Как же ты так оплошал, отец? — с издевкой спросила Диана, полностью вернув свое самообладание. — Почему ты оставил меня в живых? И как вообще допустил то, что женщина, принадлежавшая к ненавистному тобой роду, стала матерью твоего ребенка? — она говорила с открытой насмешкой.

Губы ее скривились в презрительной улыбке, а глаза потемнели от ярости.

Но Леонид IV тоже пришел в себя. Зная характер своей дочери, он понял, что буря осталась позади. Его Величество поднялся и прямо посмотрел на Диану, чтобы говорить со своей дочерью на равных.

— Ты слышала что-нибудь о знаменитом эле амальонцев? — спросил он, начиная издалека. — Выпив который, ты забываешь свое прошлое, настоящее и будущее, и можешь на утро проснуться другим человеком. Да, я знаю, это все выдумки амальонцев, но ты слышала?

Диана кивнула головой:

— Причем здесь это?

— Я всегда хотел его попробовать. Твоя мать была пленницей в моем замке и… говорили, она умела его варить.

— Ты пробовал этот эль? — Диана не верила своим ушам.

— Нет, конечно. Но я приказал ей его сварить, и это стало моей роковой ошибкой. Я был одиноким и озлобленным, а она была добра ко мне… — Леонид IV опустил голову. — Ты знаешь эту невыносимую привычку амальонцев и вранье о том, что они не умеют ненавидеть.

Диана резко кивнула, не желая отвлекаться на отступления.

— Я хотел, чтобы ты никогда об этом не узнала, — медленно продолжил он. — Я воспитывал тебя как истинную гронгирейку, и ты всегда была ею. А теперь… Теперь тебе надо быть очень осторожной. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел твою ауру. Ни при каких обстоятельствах. В Амальон ты больше не отправишься. — Решительно закончил он и направился к дверям, ведущим в его половину замка прямо из тронного зала.

— Ты любил ее? — спросила Диана, не двигаясь с места.

В ответ Король Гронга лишь рассмеялся.

— Я встречался с ней один-единственный раз. Не знал о том, что она была беременна. Как-то вечером начальник стражи принес мне сверток, там была ты. Я не сразу понял, что все это значит. И, откровенно говоря, не собирался оставлять тебя в живых. Но на тот момент у меня не было наследника трона, и я не стал торопиться с этим решением. А потом… С каждым годом ты становилась все больше на меня похожей. В двенадцать лет тебя выбрал дракон, с давних пор являющийся животным королевской династии Гронга. В четырнадцать ты получила огненный дар, огонь лип к тебе со страшной силой… А законных наследников у меня так и не появилось.

Он говорил обо всем этом так, будто скорее старался пролистать не очень приятные моменты своей жизни и, наконец, отделаться от них.

— Как ее звали? — задала Диана последний вопрос.

— Амелия, — равнодушно бросил Леонид IV и скрылся за тяжелыми дверьми, ведущими из тронного зала в его половину замка.

Глава 14. Встреча

Фаридэ же после Совета вместе с Принцем Ричардом направились домой, где их уже ждала Беатрис с приготовленным обедом.

— Мама! У нас для тебя прекрасная новость! — опередив остальных, Дарен стремглав влетел в гостиную.

— Что такое? — Беатрис ласково посмотрела на сына, поправляя цветы в букете на обеденном столе. Все было готово к прибытию высокого гостя.

— Диана издала указ! — он возбужденно закружил вокруг матери. — И теперь никто из ее воинов не может напасть на Ингрид!

Беатрис остановилась со смесью недоверия и радости на лице:

— Это не шутка, Дарен?

— Это правда! — раздался позади младшего Фаридэ голос отца семейства. — Теперь каждый из нас может быть спокоен за то, что ему дорого, — повторил Филипп слова Дианы, входя в гостиную вместе со всеми.

Он поискал взглядом свое кресло, которое Беатрис отодвинула к стене, наводя в комнате порядок, и на правах старейшины позволил себе сесть. Следом за ним в гостиной появились Ричард, Тэган, Кеннет и Аарон. Как всегда, они что-то горячо обсуждали. Но, увидев Беатрис, Ричард замолчал, а потом широко улыбнулся.

— Добро пожаловать в наш дом, Ваше Высочество! — поприветствовала его женщина, а потом подошла и сердечно обняла.

— Здравствуй, Беатрис! — Ричард ответил ей таким же горячим объятием.

От официального выражения лица, с которым он провел всю церемонию, сейчас не осталось и следа. Беатрис окинула строгим взглядом гостиную и не досчиталась Ингрид. Но не успела она спросить своего старшего сына, который как всегда отвечал за всех своих братьев и сестру, как где-то поблизости послышался голос ее дочери. Она о чем-то разговаривала со своим единорогом.

— Девочка, поторопись! Мы садимся за стол! — позвала ее мать, приглашая жестом остальных занимать свои места.

— Да, мама! — отвечала ей Ингрид, уже заходя в комнату.

Выглядела она абсолютно как обычно, не считая паутины и пары сосновых игл в ее коротких светлых волосах. Не подозревая о столь оригинальном дополнении к своей прическе, она прошла вдоль стола, лучезарно улыбнувшись всем и поцеловав на ходу мать, а затем села между Кеннетом и Ричардом, оказавшись напротив отца.

Аарон с Дареном сидели рядом с Филиппом Фаридэ по его левую и правую руку соответственно. Увидев Ингрид, они начали многозначительно улыбаться, переглядываясь друг с другом.

— Что такое? — спросила Ингрид, понимая, что была причиной этого.

Кеннет повернулся к сестре, снимая с ее волос липкую паутину:

— Где ты успела побывать?

— Мой единорог прям перед самым домом свернул в лес. Я подумала, может опять кто-нибудь потерялся… — Ингрид пожала плечами, высматривая на столе ананасы.

Она никогда ранее их не пробовала. А Беатрис обещала подать к столу эти фрукты по случаю званого обеда.

— Так ты успела побывать в лесу? — как можно серьезнее спросил Ричард, поворачивая к ней голову.

Ему не хотелось, чтобы Ингрид подумала, что он принял сторону Дарена с Аароном.

— Ничего особенного. Гуляла. Я пробыла там не меньше получаса.

— Не меньше получаса? — переспросил Тэган, понимая, что его сестра вошла в гостиную сразу же вслед за ними.

— Думала, вы уже давно сели за стол, — все тем же беспечным тоном отвечала девушка, выбирая себе напиток и не замечая, что за столом неожиданно воцарилось тревожное молчание. Кеннет вдруг стал рассматривать пару сосновых игл у себя в руках так, будто это было новое магическое оружие гронгирейцев:

— Это определенно так, и этого определенно не может быть, — пробормотал он себе под нос.

— Как ты оказалась в лесу? — спросил Филипп Фаридэ.

В его голове сейчас проносилось множество мыслей. Судя по всему, Ингрид побывала там, где ход времени отличается от существующего в Долине. И Верховный маг знал только одно место, где такое было возможно — Безмятежный Лес. Значит ли прогулка Ингрид, что в Долине появилось еще одно такое место? Или его дочь только что вернулась оттуда, откуда никто не возвращался за последние два тысячелетия, не говоря уже о том, что единицам за это время удавалось проникнуть туда. Безмятежный Лес был священным местом для всех жителей Долины, так как именно в нем обитали животные, выходящие к каждому громальонцу в день его двенадцатилетия. Прилегая с восточной стороны к северному окончанию Гронгирейского хребта, Безмятежный Лес был местом единения Гронга и Амальона, поэтому с тех пор, как началась война, Лес не пускал к себе никого. Поговаривали, что в Безмятежном Лесу находится магический ключ, являющийся источником всей магии в Громальонской Долине, из-за чего некоторые безумцы все-таки пытались туда проникнуть, но никто из них не возвращался. Также говорили, что попавший в Лес человек начинает ощущать покой и ничем не омраченное счастье, забывая о том, кто он такой и о том, что существует другая жизнь, скрытая от него высокими стволами многовековых деревьев, омытых с одной стороны изначальным солнечным светом Амальона, а с другой стороны утопающих в фиолетовом гронгирейском тумане.

— Мы все время шли вместе с вами, — начала Ингрид. — Перед самым домом мой единорог свернул на тропу, ведущую в лес. Я пошла за ним и не заметила, как оказалась в незнакомом месте. Там было очень красиво. По-особенному светло… Я вдруг почувствовала себя еще не родившимся ребенком. Единорог шел впереди меня, и я никак не могла его догнать. А потом я потеряла его из виду.

При этих словах глаза Тэгана потемнели. Именно так начинались рассказы о пропавших в Лесу: кто-то что-то терял, начинал искать, а потом и вовсе забывал о цели своих поисков. Ричард же неосознанно сжал эфес своего меча. Королевские особы в Долине носили холодное оружие как дань далеким предкам.

Но Ингрид не заметила ничего этого. Она была полностью поглощена воспоминаниями. Рассказывая о своем пребывании в Лесу, она улыбалась. И улыбку эту можно было назвать именно безмятежной.

— Я потеряла единорога из виду, а потом и вовсе забыла о нем, — ошеломленно произнесла она, не понимая, как такое могло произойти. — А потом я вдруг вспомнила об обеде, о доме и тут же оказалась в саду. Мой единорог был уже там. Ничего не понимаю. — Ингрид пожала плечами. Лицо ее выражало полное удивление, будто бы она только сейчас сама от себя узнала о случившемся и едва верила услышанному.

— Ты была в Безмятежном Лесу, — медленно произнес Филипп Фаридэ.

Его сухие морщинистые руки едва выглядывали из широких синих рукавов официального одеяния, в которое Верховный Маг облачился по случаю Совета и обеда Ричарда у них дома. По своему обыкновению, он выглядел полностью поглощенным предметом обсуждения и одновременно отстраненным.

— Звучит неплохо, — улыбнулась Ингрид. Тревожные лица родных вызывали в ней желание встряхнуть всех посильнее. — А что это такое?

Филипп рассказал дочери все, что ему было известно об этом таинственном месте в самом сердце Громальонской Долины.

— «Войти в него можно лишь будучи целым», — процитировал он под конец одну из строк предания.

— Но мы же все целые, — возразила Ингрид.

— Скорее всего, имеется ввиду, что войти в лес можно, будучи громальонцем, — пояснил Ричард.

— Мы же все громальонцы, — настаивала на своем Ингрид.

— Вовсе нет, — покачал головой ее отец. — У громальонца золотисто-фиолетовая аура. Как у вас с Дианой сегодня на Совете.

Ингрид замолчала, обдумывая услышанное. Место, в котором она была недавно, и вправду показалось ей очень необычным. Все ее чувства там будто бы обострились. Практически всегда и везде Ингрид была счастлива, но в этом лесу сегодня она была наполнена ощущением полного блаженства. Ей хотелось вернуться в лес опять.

— Теперь нам осталось понять, как ты попала в Лес, и почему он выпустил тебя, — прервал ее размышления Филипп. — И этому может быть одно объяснение.

Читая его мысли, Ингрид проявила свое поле. Как и полагал ее отец, если приглядеться повнимательнее, можно было обнаружить очень легкий фиолетовый оттенок по краям.

— Твой единорог не из нашего Леса. В Долине никогда не было крылатых единорогов, — продолжал вслух свои размышления Филипп. — Но он стал твоим животным. Поэтому, как только появилась такая возможность, твой единорог отправился в Лес, вероятно, к магическому источнику, чтобы соединиться с ним и стать полноценным животным Долины.

— Отличная теория, отец! — восхищенно сказал Дарен.

Ему очень нравилось все происходящее. Он не думал сейчас о том, что его сестра могла не вернуться из Безмятежного Леса. Точнее, он, один из немногих, на самом деле уверовал в ее полную неуязвимость для всех опасностей, предостерегающих амальонцев в Долине. Поэтому все происходящее с Ингрид казалось ему интересным и невероятно захватывающим.

— Это объясняет, почему твой единорог отправился в Лес. То, что в твоем тонком теле были цвета Гронга, может быть причиной того, что тебе удалось попасть в Лес и выбраться из него. Значит ли это, что ты являешься «целой», то есть истинной громальонкой? — это вопрос Филипп задал скорее самому себе.

— Это важно? — спросила Ингрид, одна-единственная за столом поглощая приготовленную Беатрис еду.

Она следовала принятой еще в Эльмарене истине о том, что не следует чему-либо придавать избыточное значение. Поэтому, каким бы важным не казалось остальным ее посещение Безмятежного Леса, она хотела есть и не собиралась откладывать это занятие на потом.

— Да, — просто ответил Филипп Фаридэ. — Потому что, следуя преданию, только истинный громальонец сможет отыскать в Лесу ключ и положить тем самым конец войне в Долине.

— Папа, а я думал, что война закончится, когда Гронгирейский Хребет уйдет под землю, — сообщил Аарон.

— Существуют разные толкования на этот счет, — уклончиво ответил Филипп.

Вечером Фаридэ и Принц Ричард захотели прогуляться по берегу моря. Ингрид подумала вдруг, что она не видела море вот уже несколько недель, и это было странно. В Эльмарене она каждый день часами плавала или просто приходила на берег, чтобы послушать его умиротворенный шум. Ей всегда казалось, что море не шумит, а будто бы приговаривает «я все понимаю… я все понимаю…». Конечно, у воспитанницы эльмаренского мага и не могло возникнуть других идей относительно такой величественной и важной для каждого эльмаренца сущности. Почему сейчас Ингрид вдруг напрочь забыла о том, что море любит ее и ждет? Обрадовавшись тому, что они всей семьей идут на берег, Ингрид обхватила своего единорога за шею и вприпрыжку бросилась догонять своих.

Вечер был теплым, впрочем, как и всегда. Громальонцы не знали холодов и снега. Даже вершины Гронгирейского Хребта, излучающие холодное фиолетовое сияние, представляли собою голые скалы, лишенные снежного покрова. Вершины Гронгирейского Хребта… Ингрид постоянно возвращалась в своих мыслях к Гронгу. Ей показалось, что Диана была в смятении, когда покидала королевский зал. Ингрид не знала, что такое чувство тревоги, но ее преследовало ощущение, что она должна увидеть гронгирейку. Почему-то она была уверена, что одна способна заверить Диану, что той не о чем переживать. И сейчас Ингрид думала о том, как ей попасть в Гронг. В прошлый раз, когда ей удалось проникнуть через гронгирейскую границу, можно сказать, она находилась в состоянии транса, и правда не знала, как это повторить. Она была на одной из башен Гронгирейского Королевского Замка и, по идее, смогла бы проложить туда портал. Но ей тут же пришлось бы столкнуться с той же самой проблемой, как и при проходе через фиолетовую границу — цвет ее ауры. Ингрид не надо было проявлять свое тонкое тело, чтобы узнать, что в настоящий момент оно наполнено амальонским цветами. При всем этом, девушку не покидала уверенность, что она увидит гронгирейского маршала в самом ближайшем будущем. Она еще не знала о том, что Король Леонид IV запретил своей дочери появляться в Амальоне.

— Может, полетаем наперегонки над морем? — предложил Дарен, неожиданно появившийся рядом с сестрой. Он оседлал своего пегаса, который вышагивал сейчас чуть впереди справа от Ингрид.

— В другой раз, Дарен. Я лучше поплаваю, — ответила она рассеянно.

— Ты выглядишь уставшей, — заметил он, спешиваясь.

Ингрид пожала плечами, потом хитро подмигнула своему брату:

— Не сомневайся, у меня хватит сил, чтобы наглядно показать тебе, кто в Амальоне самый быстрый пловец!

Дарен тут же оживился:

— Я так и знал, что ты не упустишь возможности потягаться со мной силами!

— И не рассчитывай на это!

Они продолжали свой путь по деревушке, которая располагалась на самом морском берегу. Амальонская часть побережья разительно отличалась от гронгирейской. Если в Амальоне берег был пологим, покрытым сочной зеленой травой, которой питались пасущиеся тут животные, то в Гронге он был неприступным и обрывался в море высокими скалами. Получалось, что гронгирейцы могли выйти к морю, только пройдя через Поляну Единорогов, которая тоже лежала на побережье.

— Огонь мало совместим с водой, — услышала Ингрид голос Кеннета, который, конечно же, прочитал ее мысли.

Он подождал, пока она поравняется с ним. Позади них остались последние деревенские домики. Теперь их путь пролегал через зеленый луг. Уже отчетливо слышался шум прилива. Море было совсем рядом.

Ингрид беспомощно улыбнулась брату.

— Это все, о чем я хочу думать!

— Я до сих пор не могу понять, как так произошло, что Диана оказалась первым человеком, которого ты повстречала, возвращаясь домой, — произнес он, и в голосе его слышалась грусть.

— Почему тебя это расстраивает? — искренне удивилась Ингрид.

— Потому что все было бы намного проще, если бы ты не встречалась с ней вообще!

Ингрид не поверила своим ушам. Она несколько раз моргнула, но перед ней на самом деле находился ее брат Кеннет. Кеннет, который всегда все понимал, который всегда находился на ее стороне, всегда доверял ей, чтобы не происходило. И вот теперь Кеннет говорит такое…

— Что-то произошло? — прямо спросила она, совершенно сбитая с толку его словами. Ее зеленые глаза, казалось, сейчас окажутся на лбу от охватившего ее удивления. Хотя рука ее продолжала по-прежнему безмятежно покоиться на гриве у единорога. Кеннет подумал о том, что один-единственный раз видел, как его сестра вышла из себя. Это было перед поединком с Дианой, когда ей стало нестерпимо больно из-за ненависти, испытываемой ими к гронгирейской воительнице. С тех пор все они опасались проявлять хоть какие-нибудь враждебные чувства к Диане. Но, по всей видимости, сожаление Кеннета по поводу Дианы могло ранить только Кеннета.

— Извини! Я думаю не о том, — он поспешил успокоить сестру.

— А о чем ты думаешь? — поинтересовалась она.

— О будущем… О том, что… — он пытался и не мог произнести фразу.

Но услышанного было достаточно для того, чтобы Ингрид возмущенно фыркнула.

— Кеннет, что ты ел за обедом? С чего ты взял, что у меня нет будущего? Потому что я люблю Диану, а она не амальонка?

— Как хорошо ты подбираешь слова, — рассмеялся он. И его смех был веселым и без тени горечи. Но потом он продолжил. — Она не просто не амальонка, она гронгирейка, она враг, и не просто враг, а предводительница всех наших врагов.

Ингрид даже не стала поправлять его на «всех ваших врагов». Она решила понаблюдать за братом и выяснить, с чем связаны такие перемены его настроения. Уж не с появлением ли Ричарда? Они были лучшими друзьями. Естественным образом можно было предположить, что Ричард ненавидит Диану всем своим сердцем, и его отношение передается другу.

Вечер на берегу прошел тихо. Ингрид не стала соревноваться с Дареном в скорости, она просто уплыла в море, так далеко, что никто и не пытался ее догнать. Это было спасением. Погрузившись с головой в теплые морские волны, она чувствовала лишь их стремительный бег вдоль своего тела, и это было прекрасным ощущением. Будто бы ей опять четырнадцать лет, она купается со своими друзьями в бухте, полдень, ослепительное солнце, соленые брызги, веселые голоса, ее кто-то зовет…

Вынырнув из воды, Ингрид поняла, что ее и вправду зовут. Обернувшись, она увидела, своих родителей на берегу. Неподалеку от них в кругу стояли братья и Ричард. Они играли в лунгу, старинную амальонскую игру, перекидывая друг к другу небольшой голубой шарик. Увидев это, Ингрид стремительно поплыла к берегу. Она обожала играть в лунгу, потому что никто не мог сравниться с ней в заколдовывании шара. Это было самым удивительным: ей так легко давалась магия игры и с таким трудом давалась обыкновенная боевая магия.

Но она не успела принять участие в игре, потому что уже стемнело. Одевшись, Ингрид присоединилась к своим родным, и они все вместе отправились домой. Обратно решили идти через Поляну Единорогов, чему Ингрид несказанно обрадовалась. Поляна находилась как раз между Гронгом и Амальоном, и у западного ее края начиналась гронгирейская граница, фиолетовая стена с охранными заклинаниями. Сердце амальонки учащенно забилось, как только она завидела фиолетовое сияние. Ингрид не могла оторвать взгляда от живого темного огня, утекающего к самым вершинам Гронгирейского Хребта. Ее необъяснимо тянуло подойти поближе, и она послушалась себя.

— Стой! — раздался крик Ричарда. — Куда ты? — он неожиданно для всех бросился за ней.

Ингрид удивленно остановилась. Ричард выглядел ошеломленным и рассерженным одновременно.

— Куда ты идешь? Там же ничего нет!

— Как это ничего нет? Там целая половина нашей Долины, — рассеянно отвечала Ингрид, нехотя переводя взгляд на Его Высочество.

— Тебе туда нельзя! — отрезал он.

В его взгляде было столько беспокойства, что ей стало жалко принца. С одной стороны она совершенно не представляла, как вести себя в ситуации, когда ей кто-нибудь что-нибудь запрещал, с другой стороны, она видела, что Ричард всерьез переживал за нее. Поэтому Ингрид остановилась в нерешительности, не зная, как сообщить принцу, что если ей хочется подойти к стене, она сделает это, даже если сам Король Арун V запретит ей. Это не было упрямством, настаиванием на своей воле или чем-то подобным. Это было естественным следованием своему желанию, которое для каждого эльмаренца было единственным основанием для принятия решений. А в деле принятия решения Ингрид была эльмаренкой.

— Ваше Высочество! Подождите меня здесь, — сказала она, разворачиваясь в сторону гор.

Ричард оторопел и собирался, было, возразить, но в этот момент произошло нечто, мигом прекратившее их дискуссию. От стены отделилась черная фигура и поплыла в их направлении. Сначала невозможно было разобрать ее черты, но потом Ричард с Ингрид увидели, что это была женщина; ее прямые длинные волосы плавно переходили в плащ до пят. Очертания женщины колыхались при движении, но это не помешало обоим амальонцам узнать в ней Диану. У Ингрид перехватило дыхание. Она пыталась заглянуть гронгирейке в глаза и не могла этого сделать. Вместо глазниц у женщины были бездонные черные отверстия.

Если Ричард тут же приготовил боевое заклинание, и в руке его засверкал холодный голубой огонь, то Ингрид не могла пошевелиться. Она не понимала, что происходит. С одной стороны Ингрид чувствовала, что темная расплывчатая фигура перед ней не может являться Дианой, но с другой стороны, сердце ее так радостно билось в груди. Она не могла больше сдерживать себя и бросилась к зависшей над землей фигуре в черном плаще.

— Ингрид! Отойди от нее! — прорычал принц, поднимая руку с заклинанием для броска.

Но Ингрид, не говоря ни слова, встала между ним и темным облаком. Она готова была защищать даже слабое подобие Дианы. Девушка спокойно посмотрела на Ричарда, ее руки были опущены — драться она все равно не умела. От неожиданности Ричард забыл о своем заклинании и выронил его. Голубое пламя бесшумно исчезло в зеленой траве.

«Удача отвернется на многие годы от того, кто посмеет принести войну на поляну», пронеслись в голове у Ингрид слова ее отца, и глаза ее расширились от этой мысли. Может ли упавший в траву с рук Ричарда огонь считаться принесением войны? Или появление на Поляне Единорогов призрака Дианы?

— Здесь нельзя драться, — умоляюще прошептала она.

Больше всего сейчас Ингрид хотела, чтобы все мирно закончилось, чтобы никто не пострадал и не навлек на себя проклятье.

— Ричард, остановись! — рядом с принцем буквально из-под земли вырос Филипп Фаридэ. Верховный Маг был грозен. Голос его, казалось, заполнил собою все пространство над поляной. — Это призрак! Ты не сможешь нанести ему вред!

Принц непонимающе повернулся к нему.

— Это призрак! — еще раз повторил Филипп Фаридэ. — Гриффины вышли на охоту!

Сегодня определенно был не день Его Высочества. В который раз за вечер Ричард не мог понять, что происходит.

— Но как они… — от возмущения он не мог вымолвить ни слова.

— Во-первых, призрак ни на кого не нападал, а во-вторых, они уже и так прокляты! — объяснил Филипп, имея в виду Гриффинов.

— А Ингрид! Она защищала его! — наконец, высказал Ричард то, что больше всего его поразило.

— Она защищала не его, а тебя! — прогремел Верховный Маг. — Ты забыл о том, где находишься и почти совершил непоправимое! Ричард! Тебя ослепила ненависть! А сила амальонца именно в том, что мы не умеем ненавидеть!

В голосе Фаридэ звучала такая непоколебимая уверенность, что Ричард отступил. Он посмотрел сначала на Ингрид, потом на ее отца. Лица обоих были непроницаемы. И он подумал, что на самом деле чуть не совершил непоправимую ошибку. Все это время, пока длился их разговор, темная фигура неподвижно парила в воздухе позади Ингрид. Если до этого в ней была какая-то толика жизни, то сейчас она покинула ее.

— Мы не можем оставить это здесь! — сказал Ричард, кивая головой в сторону призрака.

— Ты прав! — согласился Филипп. — Надо сообщить нашему Королю и прислать сюда отряд! Призрак не может удаляться от своего хозяина, поэтому, чтобы проникнуть в Амальон, Гриффины должны выйти из укрытия!

А в том, что они скрывались за стеной где-то совсем неподалеку, Филипп не сомневался.

— Тэган с Кеннетом останутся здесь до прихода отряда, который будет наблюдать за призраком, и протрубит тревогу в случае его движения на Амальон! А нам лучше вернутся домой! — он повернулся к Беатрис. — Уведи детей отсюда!

— Тэган! Открой для Его Высочества портал в Королевский Дворец и держи его открытым на случай нападения Гриффинов до прихода подкрепления! Ричард! Поспеши к отцу! — Филипп продолжал раздавать указания присутствующим.

Авторитет Верховного Мага был непререкаемым. Даже у Ричарда не возникло вопросов по поводу правильности его приказов, и он тут же исчез в появившемся для него благодаря Тэгану голубом овале. Но, как это было и раньше, все это не касалось Ингрид. Между ней и отцом установилось негласная договоренность, которая никогда ими не обсуждалась, но от этого не стала менее реальной. Дочь Верховного Мага всегда сама решала, что будет делать в определенной ситуации, потому что она исходила из эльмаренской логики, которая не была доступна ни одному амальонцу.

На этот раз Ингрид без слов присоединилась к своей семье, и вслед за Аароном, пропустив сначала своего единорога, шагнула в другой портал, ведущий к их дому.

Глава 15. Утро с Дианой

Ингрид постоянно возвращалась мыслями к тому, что произошло этой ночью. У нее не выходил из головы образ Дианы, неподвижно висящей в воздухе, с черными провалами вместо глаз. Конечно, она слышала объяснение своего отца о сидящих где-то неподалеку Гриффинах, которые вызвали этот призрак и управляли им. Но эта версия была слишком очевидной, и поэтому никак не устраивала ее. Она искала другие причины появления призрака своей подруги. Может быть, Диана хотела ей что-то сказать? Ведь все, что происходит в окружающем мире, происходит потому, что ее мир говорит с ней. Что же ее мир хотел ей сказать?

В Долине стоял самый жаркий месяц лета, и в доме было душно, несмотря на все старания ее братьев и матери с помощью магии хоть как-то создать прохладу в комнатах. Ингрид задумчиво погладила рукой томик эльмаренских легенд, лежавший перед ней на столе. В нем, как ни странно, не было ответов на ее вопросы. Где же тогда они были, эти ответы? Не желая более мучить себя бесполезными раздумьями и, понимая, что все равно не сможет уснуть, она решила прогуляться на свежем воздухе. Все же в саду, там, где спал ее единорог, дышалось немного легче.

Выйдя на крыльцо, Ингрид обнаружила своего зверя неподалеку. Как она подозревала, он и не собирался спать, всегда чувствуя намерения своей хозяйки.

— Мы были сегодня с тобой в Безмятежном Лесу! — прошептала она ему, приблизившись.

Они стояли сейчас под яблоневым деревом, чьи ветви, усыпанные неспелыми плодами, опускались Ингрид до плеч, скрывая их от посторонних глаз. Хотя если в доме хоть кто-то не спал, он знал, где они находятся, и для этого ему не надо было даже двигаться с места.

— Ты каким-то образом нашел дорогу в Безмятежный Лес! Проведи меня туда еще раз! — попросила она тихонечко своего зверя, уткнувшись носом в его коротко стриженную гриву, которая отливала серебром в неярком свете луны.

Гладя свое животное по морде, Ингрид никогда не решалась дотронуться до его рога. Священный трепет охватывал ее при одном только взгляде на изящный витой остроконечный рог. Символ мира, высшей степени защиты и беззащитности одновременно.

— Пойдем! — потянула она единорога по дороге, ведущей от калитки их дома к лесу за деревней.

Может, потому что в Долине стояла уже глубокая ночь, или потому что Ингрид отвлекала единорога своими размышлениями вслух, они проплутали по лесным тропинкам чуть ли не до утра. Но деревья по-прежнему хранили свой обыкновенный сонный вид, сливаясь друг с другом в ночной тьме, а ощущение безмятежного спокойствия так и не приходило к амальонке. Устав от бесплодных поисков, Ингрид решила вернуться домой. Едва выйдя из леса, она обнаружила, что они совсем недалеко ушли от деревни. Рассмеявшись своей наивной уверенности за пару часов найти место, которое в Долине ищут столетиями, она проводила единорога в сад, и отправилась к себе в комнату.

Наступающее утро давало о себе знать; в доме Фаридэ, как и на улице, светлело. Уже поднимаясь по лестнице, Ингрид почувствовала необъяснимую прохладу, чему очень удивилась и обрадовалась. Видимо, в дело борьбы с духотой вступил ее отец, благодаря чему в доме, наконец-то, стало возможно дышать. Войдя в свою комнату, она собиралась было упасть на кровать и погрузиться в младенческий сон, как внезапно застыла на месте. В кресле рядом с окном неподвижной тенью сидела Диана. Ее длинные черные волосы блестели в первых лучах утреннего солнца. И это казалось единственным проявлением жизни во всей ее фигуре: игра света в волосах и еще ее смеющиеся сияющие глаза. Так вот, оказывается, чьих это рук дело — прохлада в доме.

— Диана? — ошеломленно воскликнула Ингрид.

— Хоть кто-то удивлен моим присутствием здесь! — улыбнулась гронгирейка. — Хотя не думала, что это будешь именно ты!

— Что-то случилось? — спохватилась девушка, вспомнив призрака на поляне.

Диана на секунду отвернулась, будто бы собираясь с духом, а потом размеренно произнесла:

— Моя мать была амальонкой.

Она смотрела теперь на Ингрид, ожидая ее ответа.

— Как амальонкой? — переспросила та, выпрямляясь.

— Пленница в замке, ее звали Амелия.

— Кто рассказал тебе об этом?

— Отец!

Диана растерянно водила по комнате взглядом, не зная на чем его остановить.

— Что подвигло его к этому после стольких лет молчания?

Ингрид подошла к подруге, опустилась перед ее креслом на пол и взяла Диану за руку.

— Он увидел в моей ауре амальонские цвета. Твои цвета. Но эта мысль не пришла ему в голову. Он даже не знает, кто ты такая. То есть, что ты значишь для меня. То есть, … — она запнулась. — Он подумал, что это цвета моей матери и запретил мне появляться здесь. И с тех пор, я только о том и думаю, как мне тебя увидеть, — гронгирейка откинула голову назад и с шумом выдохнула.

Ей было очень нелегко признаваться в первую очередь себе в том, что она говорила.

— Чего ты боишься? — спросила Ингрид, чувствуя, что самого главного Диана никак не может сказать.

— Всю жизнь я считала амальонцев трусливыми предателями, и вот теперь оказывается я такая же, как вы! — выпалила она. — Я наполовину амальонка!

— То есть с одной стороны ты бесстрашный воин, а с другой стороны трусливый предатель! Ты это имеешь ввиду? — рассмеялась Ингрид.

— Посмотри на меня! — почти закричала Диана, но потом тут же опомнилась и перешла на шепот. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы о ее присутствии в доме догадался кто-нибудь из семьи Ингрид. — Отец запретил мне появляться в Амальоне, и где я сейчас нахожусь? В паре шагов от его злейшего врага! Разве это не предательство?

Ингрид лишь покачала головой. Она не знала, что сказать.

— Может, тебе стоит посмотреть на нас другими глазами и увидеть новые качества, которые тебя больше устроят?

Диана молчала в полном отчаянии. Очутившись рядом с Ингрид, она, наконец-то, дала волю обуревавшему ее страху. Потому что только сейчас она почувствовала себя в безопасности. Как дети, которые плачут только в присутствии матери, зная, что теперь их есть кому защитить.

— Посмотри на меня! — в свою очередь попросила ее Ингрид. — Мне кажется, мы должны найти что-нибудь более обнадеживающее, нежели трусость.

— Ты не похожа на амальонцев! — возразила гронгирейка.

— С чего бы это?

— Ты не такая! — Диана не смогла сдержать мягкую улыбку. Она задумчиво смотрела на девушку, уютно сидящую у ее ног.

— Но во мне течет та же амальонская кровь, что и в тебе! И ее даже в два раза больше!

— Я не знаю, что мне делать! — гронгирейка опустила голову.

— Тебе надо рассказать мне про Безмятежный Лес! — тут же предложила Ингрид.

— Откуда ты знаешь про Лес? — встревожилась Диана, мигом позабыв о том, что ее только что волновало более всего.

— Я была там.

— Не шути так, Ингрид!

— Сегодня днем, точнее вчера, сразу после Совета.

— Как ты можешь быть уверена, что это был именно Лес? — последнее слово Диана произнесла с особым трепетом в голосе.

— Отец сказал, что это так! — Амальонка пожала плечами. — И я полагаюсь на его слова.

— Хотя, что тут удивительного, речь же идет о тебе! — согласилась Диана. — Безмятежный Лес — это место, где обитают все наши животные до тех пор, пока не выходят к нам в наш двенадцатый день рождения. Вот уже несколько столетий попавшие туда не возвращаются обратно. Говорят, они до сих пор бродят по лесу, потому что время там остановилось, и у них даже нет возможности умереть!

— Диана, это знают все! — фыркнула Ингрид. — Расскажи мне что-нибудь, что знают только гронгирейцы!

— Ты решила воспользоваться моим новым положением предателя? — криво усмехнулась Диана.

— Что-то вроде того! — согласилась с ней Ингрид. — Отец сказал, где-то в Безмятежном Лесу можно найти ключ, и когда этот ключ будет найден, войне между нашими королевствами придет конец!

— Ключ?! — Диана устало рассмеялась. — У амальонцев все как всегда очень просто! Ключ тебе не поможет! Забудь про Безмятежный Лес! Тебе нечего там делать! Мой отец признает мир только в том случае, если Гронгирейский Хребет уйдет обратно под землю.

— С чего ты взяла?

Ингрид была спокойна. Несбыточность этой возможности мало волновала ее сейчас. Главным было знать то, что возможность окончания войны и установления мира в Долине вообще существует.

— Я спрашивала его! — ответила Диана на ее вопрос.

— Ты спрашивала своего отца о мире? — удивилась Ингрид. Будь она обычным амальонцем, она бы не поверила своим ушам.

— Да, я говорила со своим отцом о мире! — раздраженно подтвердила гронгирейка. — Теперь ты видишь, что я не в себе?

— Теперь вижу! — ошеломленно согласилась с ней Ингрид.

И пусть глаза ее округлились как два чайных блюдца, лицо ее расплывалось в довольной улыбке. Диана думает о мире! Что может быть лучше!

— И не надейся! — угрожающе начала гронгирейка, видя ее улыбку. — Я пройду эту войну до конца, до победы или до смерти, и не отступлю ни за что на свете!

— Тогда я за тебя спокойна! — Ингрид утвердительно кивнула. — Ты по-прежнему Диана Рестридж, гронгирейка до мозга костей, великая воительница, сильнейший огненный маг Долины, и так далее и тому прочее!

— Тогда, что я здесь делаю? — воскликнула Диана, не заметив ее саркастического тона.

— При всем вышеперечисленном ты здесь, потому что ты хочешь быть со мной! — просто ответила ей Ингрид.

— Ты самоуверенна, как все амальонцы! — фыркнула Диана.

— Твое присутствие подсказывает мне, что я права! — подмигнула ей Ингрид. — Наверное, я тебе нравлюсь!

— Ты мне? — с наигранным возмущением переспросила гронгирейка.

— Не волнуйся, это взаимно! — амальонка вовсю веселилась. Глаза ее блестели.

— Мысль, что ты можешь быть права, пугает меня до смерти! — прошептала Диана, наклоняясь к Ингрид, чтобы поцеловать ее.

Именно эту картину застал перед собой Филипп Фаридэ, войдя в комнату дочери. Темная фигура гронгирейки, склонившаяся над его дочерью в поцелуе. Ингрид тут же почувствовала его присутствие и мягко отстранилась от Дианы.

— Папа, доброе утро! — весело бросила она ему, поднимаясь на ноги.

Диана готова была провалиться сквозь землю. Отчего взгляд ее, прожигавший Верховного Мага насквозь, сверкал еще большим, чем обычно, презрением.

Филипп нерешительно застыл у двери. Лицо его не выражало даже удивления.

— Доброе утро, Ингрид! Диана! — наконец, ответил он на приветствие дочери.

— Я уже ухожу! — процедила гронгирейка сквозь зубы.

В мгновение ока открыв портал, она обернулась и внимательно посмотрела на Филиппа Фаридэ.

— Эта война скоро закончится! Готовьтесь! — произнесла она с сомнением.

Будь на месте Филиппа кто-нибудь из братьев, он бы вскипел, возмущенный тем, что Диана смеет им угрожать, находясь в их же собственном доме. Верховный Маг никак не отреагировал на слова гронгирейки. И только Ингрид поняла, что это была не угроза. Диана хотела предупредить их и тем самым дать им шанс подготовиться. Поэтому лицо ее выражало сомнение. Гронгирейка боролась внутри нее с амальонкой. А точнее просто, воин, жаждущий победы над своими врагами, боролся с влюбленной женщиной, волнующейся за свою подругу.

В любом случае слова ее означали, что Леонид IV, видимо, принял решение о масштабном наступлении на Амальон.

— Ты будешь с нами завтракать? — спросил Филипп Фаридэ, когда в комнате развеялись последние фиолетовые всполохи, и о недавнем присутствии гронгирейского маршала напоминал лишь легкий румянец на щеках его дочери.

— Конечно, — ответила Ингрид, потягиваясь.

Бессонная ночь давала о себе знать. Силы ее были на исходе, но пропустить завтрак с семьей она никак не хотела.

— У тебя еще есть пара часов до того, как придет Лейя, это та девушка, из-за которой Тэган потерял голову.

— Мечтаю с ней познакомиться, — с сонной, но очень довольной улыбкой пробормотала Ингрид, падая на кровать.

Отец внимательно посмотрел на нее. В его глазах не было осуждения или недовольства. Только легкая тревога, а также полное понимание того, что его вмешательство ни к чему не приведет. Он осознавал, что дружба его дочери с Дианой является, возможно, единственным шансом Амальона на то, чтобы просто выжить. О победе в войне давно уже никто не говорил.

Глава 16. Безмятежный Лес

— Ингрид! Просыпайся! Лейя уже здесь! — Дарен тормошил сестру за плечо. — Мы ждем только тебя! Все собрались внизу и готовы завтракать!

— Доброе утро, Дарен! — Ингрид вскочила на ноги, не успев толком открыть глаза.

Все то время, которое ей удалось поспать, она бродила по близлежащим окрестностям в поисках заветной дороги, ведущей в Безмятежный Лес. И ей казалось, она почти нашла ее. Вот еще немножко! Просветы между деревьями становились все шире и все больше наполнялись солнцем. Это обязательно должно быть где-то здесь.

— Ингрид! Очнись! Одевайся и присоединяйся к нам внизу! — раздался прямо над ее ухом веселый голос брата.

Девушка поняла, что она все еще продолжает лежать на кровати.

Вскоре они уже спускались вниз. Ингрид терла заспанные глаза и радостно улыбалась. Ей почти удалось найти тропинку, ведущую в Безмятежный Лес. То, что это было лишь во сне, как обычно не волновало ее.

Лейя, сидящая за столом рядом с могучим Тэганом, показалась Ингрид хрупкой тростинкой. У девушки были огромные карие глаза и длинные каштановые волосы, заплетенные в косу, которая придавала ее виду еще большую трогательность. Она довольно уверенно держалась среди Фаридэ, и все же было заметно, как улыбка ее становится мягче, а поза свободнее, когда Тэган смотрел на нее или просто держал за руку.

Ингрид вдруг отчетливо увидела на их месте Диану и себя. У нее не было никаких сомнений, что когда-нибудь Диана станет полноправным членом семьи Фаридэ, и сможет вот так же сидеть вместе с ними за одним столом, расхваливая вишневые лепешки Беатрис и перекидываясь с Ингрид веселыми улыбками, смысл которых будет понятен только им двоим.

Амальонка тряхнула головой, отчего ее короткие волосы приняли еще более беспорядочный вид. Но это не помогло ей проснуться. Ее недавний сон был начеку, и при малейшей возможности норовил вмешаться в реальность. Стоило только солнечным лучам пробежаться по накрытому столу, или заиграть в волосах Беатрис, как Ингрид тут же оказывалась в лесу, идя за солнечными зайчиками в поисках заветной тропинки.

— Лейя знает все о древних преданиях громальонцев, — обронил Тэган, не подозревая, какую бурю чувств вызовут его слова у сестры.

Беатрис даже предупреждающе посмотрела на сына, чего она обычно никогда не делала. Но было уже поздно. Ингрид, севшая было рядом с двойняшками, тут же переместилась к девушке. Она с волнительным трепетом взяла ладонь Лейи в свою и спросила:

— Расскажи мне про Лес!

Лейя вздрогнула от неожиданности, но мгновенно пришла в себя. Тэган успел ее предупредить, что его сестра ведет себя иногда достаточно необычно.

— Про лес? — не поняла девушка.

— Да, про Безмятежный! Что говорится про него в амальонских легендах? И в гронгирейских тоже?

— Я всего лишь помогаю старшему писчему в королевской библиотеке! — стала было отнекиваться Лейя. — И про Безмятежный Лес знаю совсем не много!

— Как туда попасть? То есть, как раньше можно было туда попасть? — Ингрид пропустила все эти слова мимо ушей.

Она цепко держала Лейю за руку так, что у той не было даже возможности отвлечься на что-нибудь другое. Тэган обратил на свою девушку извиняющийся взгляд и беспомощно пожал широкими плечами.

— В Безмятежный Лес никогда нельзя было пройти просто так. И кто говорит это, просто не знает ничего о сути дела! — предупреждающе начала Лейя.

Она поняла, что от Ингрид ей не отделаться, и решила, что этот разговор будет отличной возможностью для нее завоевать симпатию сестры своего возлюбленного.

— Это громальонское место! Раньше там текло семь рек, которые сливались в итоге в одну. И где-то в русле этой общей реки лежит источник магической силы Долины. Громальонской магии. Поэтому Лес пускал к себе магов только парами. Амальонец мог пройти туда исключительно по приглашению гронгирейца, и наоборот. Только приглашение это или просьба должны быть искренними. Твой друг должен от своего сердца желать увидеть тебя там, иначе Лес тебя не пустит. Молодые влюбленные из разных королевств Долины во всю пользовались этим, назначая там свидания. И Лес пускал их к себе с радостью. Наша Долина была предназначена для того, чтобы амальонцы с гронгирейцами жили в мире и любви. Многие пытались проникнуть в Безмятежный Лес уже во время войны между нашими королевствами, договариваясь с теми, кого в глубине души они считали врагами, но у них ничего не получалось. Лес чувствует душу каждого громальонца, потому что каждый зверь Долины до того, как выйти на Поляну Единорогов в двенадцатый день рождения своего хозяина, принадлежал Безмятежному Лесу, так как был рожден в нем.

Дальше Ингрид уже не слушала. Где-то в Лесу есть ключ, который может положить конец войне. И попасть в Лес она может по приглашению гронгирейца. Неужели все так просто? И все! Она найдет ключ (конечно, она его найдет, как же иначе!), и в Долине наступит мир! Для этого она и влюбилась в Диану. Если раньше ее чувства к гронгирейке казались всем ошибкой, то теперь они должны обрести и для окружающих предельную ясность и даже целесообразность.

Ингрид обвела своих родных победным взором, но никто, как всегда, не разделял ее радости, грозящей перерасти через несколько секунд в эйфорию.

— Папа! — воскликнула она, зная, что отец всегда выступал на ее стороне, и более чем кто бы то ни было другой, старался видеть во всем происходящим с его дочерью смысл. Разве что еще король Арун V мог сравниться с ним в этом.

Даже если бы Фаридэ не умели читать мысли друг друга, они бы с легкостью догадались о том, что Ингрид собиралась сделать. Это было написано у нее на лице. Филипп подумал, что никогда не видел выражения такой решимости в глазах ни у кого из членов своей семьи. Беатрис опустила голову. Она уже догадывалась, что ее муж не станет отговаривать своего ребенка от этой затеи, и не собиралась спорить с ним. Но сердце ее сжималось парализующим страхом. Одно дело знать, что твоя дочь только что вернулась оттуда, откуда не возвращаются. И совсем другое дело узнать, что она намеревается опять туда отправиться. За столом повисла тревожная тишина — все Фаридэ хранили молчание. И только Лейя с удивлением смотрела на них, недоумевая, почему никто не собирается остановить Ингрид.

— Можно, мне молока с печеньем? — беспечно спросила амальонка, не обращая никакого внимания на пасмурные лица своей семьи.

Она повернулась к столу, всем своим видом давая понять, что сейчас ее больше всего интересует завтрак. И это было бы так, даже если бы сам Арун V появился перед ней.

— Да, конечно, дочка! — первой от общего оцепенения очнулась Беатрис.

Но не успели Фаридэ прийти в себя, как их ждало новое потрясение. На пороге возник принц Ричард.

— Доброе утро, амальонцы! — весело прогремел он в прямом смысле этого слова, задев бедром, на котором висела шпага, об угол стола.

«Неужели он появился оттого, что я вспомнила о королевской семье?» — невольно пронеслось в голове у Ингрид.

— Ваше Высочество! — первым поднялся Кеннет, приветствуя принца.

За ним все остальные. Ингрид выбиралась из-за стола с таким же грохотом, как и входил сам Ричард, усиленно пытаясь при этом прожевать кусок печенья, оказавшийся у нее так некстати во рту. Ричард смотрел только на нее, отчего у Ингрид округлились глаза. Она тут же улыбнулась ему, но улыбка ее была слишком поспешной для того, чтобы показаться искренней.

Ричард и раньше часто заходил в гости к Фаридэ. Но сейчас его визит выглядел странным. Точнее был вызван не теми причинами, что прежде, и Ричард никак не мог это скрыть.

— Ваше Высочество, окажите честь разделить с нами завтрак! — раздался голос главы семейства.

Верховный Маг сдержанным жестом указал принцу на свободное кресло рядом с Кеннетом. Но Ричард подошел к Ингрид, которая сидела между Лейей и Аароном, и попросил последнего уступить ему место. Аарон многозначительно переглянулся с Дареном, и пересел к Кеннету. Единственным членом семейства, не замечающим происходящего, был Тэган, полностью поглощенный беседой с Лейей.

Беатрис смотрела то на принца, то на мужа. Она не знала о том, что рано утром Ингрид виделась с Дианой. А Филипп усилием воли заставлял себя не вспоминать об этом. Тем более за столом в присутствии Ричарда. Но выражение его лица говорило женщине, что ее муж что-то скрывает от всех. Ингрид же всегда была настолько поглощена происходящим, что образы прошедшего почти не всплывали в ее сознании. Поэтому Беатрис справедливо полагала, что именно Ричард является причиной скрытного поведения Филиппа. Что побуждало ее внимательно всматриваться то в одного, то в другого.

— Я проходил мимо! — начал было принц, но тут же понял, что никого этим не проведешь. Поэтому перешел сразу к сути дела. — И решил зайти к вам, узнать, может быть, Ингрид хочет прогуляться со мной?

— Да, конечно, хочу, Ваше Высочество! Сегодня вечером, например, хорошо? Договорились? — затараторила Ингрид, четко осознавая, что согласно правилам Эльмарена отказать она не может, но и прогуливаться с Ричардом прямо сейчас, у нее просто нет времени. Судьба всей Долины может решиться в ближайшую пару часов. Поэтому она перехватила у Ричарда инициативу, и пока он не успел опомниться, залпом допила свое молоко, выскочила из-за стола, и ринулась к выходу из дома. — Всем до вечера! Лейя, спасибо за рассказ! — крикнула она уже с улицы.

Ричард недоуменно смотрел ей в след. Потом медленно обвел вопросительным взглядом все семейство, начиная с Верховного Мага.

— Видимо, она куда-то спешила! — расплывчато ответил на его немой вопрос Филипп.

Кеннет пожал плечами. Аарон изучал потолок в гостиной, Дарен многозначительно шевелил бровями, Беатрис сочувственно погладила принца по руке.

Ингрид же, едва не упав с крыльца, со всех ног помчалась как можно дальше от дома. Единорогу она строго-настрого приказала оставаться в саду. Единственной мыслью, пульсирующей в сознании амальонки, было найти Диану. Она собиралась открыть портал на верхнюю площадку одной из башен замка, где они встретились с Дианой, когда Ингрид первый раз была в Гронге. Не будучи уверенной в том, что приказ маршала не трогать обладательницу единорога, действенен и для бездушных стражей, она решила не подвергать свое животное такой опасности и отправиться в Гронг без него. Она немного уставала от всех этих мыслей, крутившихся в ее голове. В Эльмарене с ней такого никогда не было. А теперь она вдруг начинала думать, брать ей с собой единорога или не брать, открывать портал прямо рядом с домом, или лучше убежать подальше, чтобы след от ее магии, затерявшись среди других магических действий, совершавшихся вокруг, был не таким прослеживаемым для ее семьи.

Добежав до края деревни, Ингрид на ходу вызвала солнечный овал, который еле успел открыться, когда амальонка на полной скорости влетела в него. На площадку одной из башен гронгирейского замка Ингрид соответственным образом, можно сказать, вылетела, почти врезавшись в одного из двух стражников-змиев, находящихся там.

— Я к Диане! — выпалила девушка, отшатнувшись от стража, чьи узкие желтые глаза с черными полосами по середине, расширились от ее внезапного появления.

— Кто ты? — прошипел он, и Ингрид вздрогнула от звука его голоса.

В прошлый раз он показался ей более человечным. Сейчас же стражник шипел, как самая настоящая змея.

— Я хороший друг твоего маршала! Отведи меня к ней! — как можно увереннее произнесла амальонка.

Ее зеленые глаза сузились на манер говорившего с ней монстра, который буквально сверлил ее холодным взглядом, в котором не было даже подозрения, только бездонный мертвый холод. Страж будто окаменел, продолжая изучать ее. Но тут зашевелился его хвост. Из него показалось жало. Длинный змеиный полосатый хвост медленно, но верно поворачивался в сторону амальонки.

— Диана вряд ли обрадуется, когда узнает, что ты сделал с ее подругой! — предупредила его Ингрид, решительно делая шаг навстречу стражнику, надеясь сбить его с толку своим наступлением.

Она оглянулась в поисках гронгирейки, но ничто вокруг не говорило о ее возможном присутствии. В этот момент Ингрид порадовалась тому, что не взяла с собой единорога. По крайней мере, из них двоих сейчас хотя бы он находился в безопасности. Страж поднял свой извивающийся хвост с высунутым жалом. Он принял решение и готов был нанести удар. Ингрид с сомнением покачала головой, реагируя на его действия, что, конечно же, не произвело на стражника никакого эффекта. В воздухе раздался дикий свист, который амальонка сочла звуком, сопровождающим выпад змия. Она уже готова была к тому, что сейчас острие жала войдет в ее грудную клетку, и закрыла глаза. Вокруг внезапно все заполнилось ужасным шумом. Ингрид почувствовала сильный удар в плечо, от которого она отлетела к задней стене смотровой площадки. Попытавшись открыть глаза, она заметила лишь, что вокруг все почернело. И чернота эта была с таким знакомым фиолетовым отливом.

Глава 17. В замке

— Ингрид! Ингрид! — Диана со страшной силой трясла амальонку за плечи. — Открой глаза!

— Ты оторвешь мне голову! — простонала девушка, слабо протестуя против такого грубого обращения.

— Я оторву тебе не только голову, когда ты придешь в себя! Я оторву тебе все, что потребуется, чтобы ты никогда больше не смогла вытворить подобного! — Диана яростно кричала на нее, отчего амальонке хотелось зажмуриться. — Ты думаешь тебе все можно? Ты думаешь, ты можешь вот так вот запросто явиться в Гронг, и тебя здесь никто не тронет? Ты думаешь, ты неуязвимая? Да?!

Ингрид никогда не видела Диану столь разъяренной. Все, что она могла сделать, это сжаться в комок, дабы не ударяться головой о стены от той тряски, которую ей устроила гронгирейка.

— Они могли тебя убить! — орала Диана ей в лицо. — Он почти сделал это!

— Перестань меня трясти! Что они подумают обо мне в следующий раз? — попыталась остановить ее Ингрид.

— В следующий раз!?!?… — гронгирейка гневно приблизила к ней свое лицо, но Ингрид не дрогнула.

— В следующий раз… — как можно беззаботнее повторила она.

Ошеломленная этим ответом Диана выпустила ее из рук, и рассеянно посмотрела вокруг. Взгляд ее, блуждавший по каменным зубцам башни, не предвещал этим самым зубцам ничего хорошего. Ингрид была почти уверена, что воительница разнесет их сейчас в клочья.

— Ты же приходишь ко мне домой! Я хочу приходить домой к тебе! — получив такую неожиданную передышку, тут же начала Ингрид.

Она приподнялась на локтях и увидела исковерканное тело змия неподалеку.

— Ты убила его ради меня? — ошарашено спросила она.

— Он никогда не был живым! — резко ответила Диана.

Ингрид покосилась на второго стражника, который неподвижно висел в воздухе. Казалось, происходящее на смотровой площадке, ни капли его не интересует. А еще она увидела дракона Дианы. Тот, как канарейка на жердочке, примостился на одном из зубцов башни. Картина грозного маршальского дракона, с трудом удерживающего равновесие и изо всех сил старающегося делать это еще и бесшумно, вызвала у амальонки улыбку умиления. Дракон неожиданно расправил свои огромные черные с фиолетовым отливом крылья, перекрывающие пол небосвода, и Ингрид поняла, кто спас ее от смертоносного жала стражника. Правое крыло животного было перечеркнуто наискось уродливой царапиной.

— Потом отблагодаришь его! — проворчала гронгирейка, заметив ее взгляд.

Она помогла Ингрид подняться, пресекла ее неуклюжие попытки обнять своего спасителя за массивную лапу, и коротким кивком вызвала портал. Ингрид вот вот норовила опять упасть в обморок, поэтому Диане пришлось подхватить ее на руки. С этой драгоценной ношей она переступила зияющее око портала.

Второе пробуждение Ингрид оказалось более приятным, чем первое несколько минут назад на смотровой площадке, потому что теперь она очнулась на кровати Дианы в ее покоях. Сама гронгирейка стояла рядом, сложив руки на груди и не спуская с амальонки укоризненного взгляда синих глаз.

— Если тебе еще когда-нибудь понадобится посетить Гронг, — произнесла Диана, не скрывая своего недовольства тем, что такая надобность вообще может возникнуть, — открывай портал сюда. Это моя часть замка. Где бы я ни была, я сразу узнаю, что у меня гости и, надеюсь, подоспею к тебе раньше, чем кто бы то ни было другой.

— Как твой дракон? — спросила Ингрид, одновременно осматриваясь вокруг.

В комнате стоял полумрак, скрадывая очертания предметов. Единственное, что она смогла разобрать, так это камин неподалеку от единственного окна, а так же то, что кровать у Дианы была раза в три больше ее собственной.

— Не волнуйся за него! — ответила гронгирейка уже мягче.

— Как ты всегда умудряешься спасать мне жизнь? — Ингрид потерла лицо, чтобы быстрее прийти в себя.

— Так же, как я всегда умудряюсь на эту же самую жизнь покушаться! — с горечью в голосе сказала Диана, отворачиваясь от амальонки. — Благодарение всемогущему огню, та Диана, которая тебя спасает, немного выигрывает у той, которая… — воительница сбилась, подбирая слова… — у другой!..

— Что? — возмущенно воскликнула амальонка. — Ты еще хочешь обвинить себя в моих безрассудных действиях?

Слово «безрассудных» Ингрид произнесла с заметным трудом и характерным движением бровями, ясно говорящем о том, что сама она так не считает, но все-таки она произнесла именно это слово.

— Разве это не так? — резко обернулась на звук ее голоса Диана. — Разве не я веду эту войну, которая постоянно угрожает тебе гибелью? Разве это не мой стражник намеревался убить тебя? Разве не от собственных воинов я вынуждена постоянно тебя защищать?

— Это так! — подумав, согласилась с ней Ингрид. — И у тебя это отлично получается… защищать меня! — добавила она с хитрой улыбкой на лице.

Испуг от недавнего происшествия уже прошел. И все, что сейчас волновало Ингрид, это то, что Диана была рядом. И не просто рядом, они были наедине, вдвоем, и окружающий мир за темной портьерой окна в комнате маршала казался призрачным по сравнению с радостью, испытываемой амальонкой.

— Ты беспечна, как ребенок! — бросила ей гронгирейка, качая головой.

И все же она испытывала огромное облегчение от того, что с Ингрид все в порядке и та находится хотя бы сейчас в безопасности. В безопасности, потому что рядом с ней, скрываемая в пределах ее тонкого тела. А кто как ни Диана может лучше всего защитить ее от Гронга!

Ингрид заметила следы тревоги на лице подруги и приблизилась к ней.

— Все позади! — тронула она ее за руку.

— Я уже попрощалась с тобой! Не думала, что успею! Обычно змеи, определив амальонскую ауру, действуют без промедления! — растерянно отозвалась воительница. Ингрид различала в слабом полумраке ее строгий профиль. Диана опять отвернулась. Чувство вины обрушилось на нее с новой силой.

— Я сообщила ему, что он совершает ошибку! — заявила ей Ингрид.

В ответ на это гронгирейка холодно рассмеялась.

— Если ты думаешь, что он разговаривал с тобой, ты заблуждаешься! Эти существа потому и были наняты нашими предками, что инстинкт убийцы у них намного сильнее доводов разума! Их невозможно убедить, напугать или отговорить!

— Очень удобно! — согласилась с ней амальонка.

— Мы камнем летели вниз! — продолжала Диана, не заметив подвоха в ее словах. — С таким свистом рассекали воздух, я была уверена, что разобьемся, но это меня не волновало! Главное было, успеть оказаться между вами!

Только сейчас Ингрид почувствовала, что Диану колотит мелкая дрожь.

— Ты вызываешь во мне чувства, которые никто, кроме тебя, не способен вызвать! Я никогда и ничего не боялась, а теперь страх чуть ли не мой постоянный спутник! Страх за тебя! Все так странно! Моя жизнь не позволяет мне быть с тобой, но и смысла без тебя она тоже не имеет!

Ингрид молча слушала, сжимая плечо гронгирейки. Она понимала, что той надо выговориться. Слишком долго она держала все это в себе, борясь и отрицая то, что происходило у нее в душе.

— Кстати, что ты здесь делаешь? — спросила Диана, немного успокоившись.

Амальонка обратила на подругу недоуменный взгляд.

— Ты же рисковала жизнью не просто, чтобы увидеть меня?

— Этой причины тоже вполне достаточно! — шутя возразила ей Ингрид.

Она встала перед гронгирейкой так, чтобы смотреть той прямо в лицо. То, что она хотела сказать, было очень важным.

— По древнему громальонскому обычаю, я могу попасть в Безмятежный Лес, если ты меня туда пригласишь! Например, на свидание! Как я поняла, тебе не обязательно тоже туда приходить, достаточно искреннего приглашения! Я попаду в Лес, найду ключ, война закончится, и в Долине наступит мир!

Диана медленно моргнула. В этот момент она всерьез рассматривала возможность заключения Ингрид в одну из гронгирейских темниц. «Это никогда не закончится», — думала она, с недоверием глядя на амальонку перед собой. Нельзя притворяться настолько не понимающим сути происходящих вещей. Гронгирейка тяжело опустилась в стоящее рядом кресло. По обыкновению ясный взор ее синих глаз сейчас был затуманен, она уронила голову на руки, волосы черной змеей заструились по плечам, скрывая лицо.

— Ведь не все Фаридэ сумасшедшие? — наконец, спросила она. — Твои братья, например, они же в своем уме! Почему я не влюбилась в кого-нибудь из них? — еле слышно шептала Диана. И в шепоте ее не было ни толики усмешки.

— Дарен, между прочим, давно по тебе сохнет! — весело согласилась с ней Ингрид. Она видела, что Диана сильно расстроена, но физически не могла посмотреть на ситуацию ее глазами. Слишком сильно было еще ее эльмаренское прошлое, где такого понятия как «смертельная опасность» не существовало вовсе.

— Дарен, это который поумнее, или …

— Который по шустрее! — поспешила закончить за нее фразу Ингрид.

— Этих двоих я немного путаю, — призналась Диана.

— А почему на самом деле ты ни в кого до сих пор не влюбилась? — поинтересовалась Ингрид, садясь на пол напротив подруги. Покои маршала не были рассчитаны на прием гостей. — Тебе ведь не раз предлагали руку и сердце, насколько я знаю!

Диана отрицательно покачала головой.

— Мне всегда хотелось встретить того, кто будет сильнее меня! — ответила она.

И на ее красиво очерченных губах засияла мягкая улыбка.

— Поэтому ты влюбилась в меня! Понятно! — пробормотала Ингрид, немного сбитая с толку. — Очень даже!

— Знаешь, как я испугалась, когда впервые просматривала твою ауру и не увидела ее вообще? Или когда ты, утверждая, что являешься дочерью моего врага, пригласила меня к себе в дом? Все в тебе говорило об отсутствии страха! А значит об обладании неведомой мне силой!

— Или когда появился мой единорог! — рассмеялась Ингрид. — Я думала, такого ужаса ты еще никогда не испытывала!

— Это не смешно! — лицо Дианы вмиг приняло серьезное выражение.

Ингрид примирительно подняла вверх ладони.

— А ты? — несмело спросила гронгирейка после недолгой паузы.

— Я? — непонимающе отозвалась Ингрид. Ее взгляд сверкнул в темноте зеленым всполохом, и на миг Диана позабыла о своем вопросе.

— Ты влюблялась в Эльмарене?

— Каждый день! — беспечно ответила та, но увидев, какую реакцию вызвали ее слова, прикусила язык.

— Каждый день? — беззвучно повторила за ней Диана.

Она смогла заставить себя закрыть рот только благодаря потрясающе развитому самообладанию.

— Влюбляться очень приятно! — постаралась объяснить ей Ингрид. — Это такой неиссякаемый источник радости! Ты видишь кого-то, и сердце твое учащенно бьется, и ты ощущаешь всемогущество и возможность самых разнообразных чудес!

— Значит, я нарушаю все мыслимые и немыслимые запреты, чтобы спасти тебе жизнь или просто увидеть тебя, а ты всего на всего ищешь неиссякаемый источник радости! И что самое приятное, завтра он у тебя может быть уже другой!

Облик Дианы вмиг потерял всю свою уверенность, которая казалось неотъемлемой его частью. Такой растерянной грозного маршала Ингрид еще не видела.

— Нет-нет-нет! — бросилась она к ней. — Нет! Не так! — она спешно искала доводы, которые могли бы убедить гронгирейку в ее чувствах, и почему-то ни одного не находила. — Ты знаешь, что по законам Эльмарена нам суждено любить всю свою жизнь одного-единственного человека?

— Вот как ты соблюдаешь законы своего Эльмарена? — горько усмехнулась Диана.

— Того самого человека, — продолжала Ингрид, — кто подарит нам первый поцелуй!

— И кто же этот счастливчик? — холодно поинтересовалась гронгирейка, уже вынашивая в голове план проникновения в Эльмарен с целью поголовного истребления всех, кто удосужился целовать амальонку.

— Это ты! — произнесла Ингрид. — И с тех пор, как ты меня поцеловала, я больше ни в кого не влюблялась! Никто просто не может в чем бы то ни было сравниться с тобой!

Ингрид раскрыла ее ладонь и прикоснулась губами к нежной коже.

— Это не пройдет завтра или спустя несколько недель! Это никогда не пройдет! — тихо шептала она, перемежая свои слова легкими поцелуями. — Ты же знаешь это! Ты же чувствуешь то же самое!

Диана глубоко вздохнула:

— Ты права! — наконец, согласилась она. — Я чувствую то же самое! Я и сейчас уверена в том, что ты сильнее меня! Ты заставляешь меня делать совершенно не свойственные мне вещи!

С этими словами она притянула Ингрид к себе и собиралась было уже поцеловать.

— Например, позвать меня в Безмятежный Лес? — решив воспользоваться моментом, ввернула амальонка.

— Нет! — прогремела воительница, вскакивая с кресла.

От неожиданности Ингрид даже вздрогнула. Теперь она смотрела на Диану снизу вверх, запрокинув голову.

— Ингрид Фаридэ! Если ты не выкинешь из головы эти мысли о Безмятежном Лесе, клянусь разрушительным огнем, я запру тебя в самой недоступной темнице своего замка!

— Только не сегодня! — спокойно ответила ей Ингрид, поднимаясь на ноги.

— Что значит не сегодня? — опешила Диана.

Ее высокая грозная фигура заслонила собой единственный источник слабого света, с трудом пробивающегося сквозь занавешенное окно.

— Вечером я иду с Ричардом на прогулку! — ответила Ингрид, не подозревая, какую бурю вызовут ее слова.

— Что? — коротко спросила гронгирейка. И ее вопрос прозвучал в сдавленном воздухе комнаты как удар хлыста.

— Ричард заглянул к нам за завтраком и спросил, не хочу ли я прогуляться, — осторожно ответила амальонка, инстинктивно делая шаг назад.

— И ты согласилась? — не веря тому, что слышит, допытывалась Диана.

Ее глаза вспыхнули холодным синим пламенем.

— Да, согласилась! — с вызовом ответила ей Ингрид. — Теперь ты убьешь его?

— Это первая мысль, которая пришла мне в голову! — призналась гронгирейка.

— Не делай этого!

— Тебе так дорога его жизнь? — усмехнулась Диана, угрожающе приближаясь к Ингрид.

— Мне дорога чистота твоей души! — растерянно ответила ей та, все же не двигаясь с места.

— Так вот, если тебе дорога чистота моей души, — гронгирейка почти рычала от захлестнувшей ее ярости, — ты передашь этому мальчишке, чтобы он никогда больше не позволил себе ни единой мысли о том, что ему не принадлежит!

Диана приблизилась к Ингрид вплотную. Амальонка физически ощущала бушующий за ее кожаными доспехами гнев. Или это был не гнев? Она вздернула подбородок, чтобы иметь возможность смотреть маршалу в глаза.

— И кому же тогда принадлежит то, о чем Ричарду не позволено даже мечтать? — спросила она как можно резче, изо всех сил стараясь не сдаваться под натиском гронгирейки.

Маршал медленно склонилась над ней. Все, что Ингрид могла теперь видеть перед собой, это потемневшие от обуревающих ее чувств глаза Дианы. Они были почти черными в окружающем их полумраке.

— Мне! — глухо ответила та на вопрос амальонки.

— Я рада, что мы пришли к согласию относительно столь важной стороны наших отношений! — произнесла Ингрид, обвивая руками шею воительницы. Лицо ее при этом озарила такая довольная улыбка, что Диана поняла: ее провели как несмышленого ребенка.

Глава 18. Не такой как все

В комнате Дианы еще не успел полностью исчезнуть фиолетовый след от портала, в котором скрылась Ингрид, как в ее комнату постучал стражник.

— Ваше Превосходительство! — раздался его глухой голос. — Его Величество просит Вас спуститься в тронный зал! В замке обнаружен предатель!

— Иду! — коротко отозвалась Диана, рассматривая свою ауру, в которой сейчас от цветов Гронга осталась только едва заметная полоса по самому краю тонкого тела.

Она скрыла свое поле от посторонних глаз, надеясь на то, что у ее отца хватит ума не разоблачать ее перед всеми. Он ведь был так же, как и она, заинтересован в том, чтобы амальонские цвета в ее ауре оставались тайной для гронгирейцев, впрочем, как и для амальонцев, как можно дольше. Запечатав свои покои заклинанием на тот случай, если Ингрид вдруг опять надумает там появиться, Диана вышла в темный коридор замка и решительно направилась вслед за стражником, не обращая никакого внимания на то, что тот, казалось, сейчас оторвется от гулкого каменного пола в своих попытках держать прямо спину перед маршалом.

Над Долиной опускалась ночь, и в тронном зале было темно, как и во всем замке. Диана резко выпустила впереди себя столп огня, который осветил фигуры присутствующих. Она не собиралась шарахаться в темноте и натыкаться на каменные колонны.

— Наконец-то! — угрюмо пробормотал Леонид II, ерзая на троне. — Чем ты таким занималась, что тебе понадобился весь твой огонь? Никто из нас не смог зажечь и свечи!

В его голосе смешались гордость и недовольство. Он никогда не упускал возможности напомнить своим подданным, кто в Долине являлся самым могущественным огненным магом. Сейчас Диана думала, что он делал это по той причине, что ему самому нужны были постоянные напоминания, почему он сделал дочь амальонки маршалом своей армии.

По обе стороны от Леонида стояли вооруженные стражники. Они дружно приветствовали Диану, когда оказались в пределах ее видимости. Гронгирейка остановилась перед отцом и ленивым грациозным жестом обвела пространством вокруг себя, чтобы зал наполнился огненными точками. Леонид поморщился от вспыхнувшего яркого света, но возражать не стал.

— Что случилось? — спросила она, занимая место по левую руку от отца.

— Охрана поймала непутевого влюбленного! — начал Леонид, довольно хмыкнув. — Он нес еду одной из пленниц в темнице!

Диана холодно смотрела на отца. На его лице не было и капли понимания, не говоря уже о сострадании. Да и откуда там взяться таким чувствам. В этот момент двери зала распахнулись, и стражники ввели закованного в цепи молодого гронгирейца. Точнее сказать, они волокли его, потому что идти сам тот уже не мог. Рубаха его была разорвана, и на теле виднелись кровоподтеки. Видимо, он сопротивлялся при задержании.

Диана удивленно повела идеальной, будто нарисованной бровью. Давно уже в Гронге никто не влюблялся во врагов. Себя она не считала. Потому что не считала Ингрид полностью амальонкой, а может, потому, что уже не считала себя полностью гронгирейкой… Как бы там ни было, себя Диана никак не соотносила с этим молодым парнем. И хотя в силу своей молодости пленник пополнил ряды воинов маршала всего пару недель назад, Диана узнала его.

Гронгиреец стоял на коленях в нескольких метрах от королевского трона, уронив голову на грудь. Казалось, собственная участь не волновала его более.

— Твой поступок карается смертью, воин! — обратился к нему Леонид почти ласковым голосом. Гронгирейского короля начинал душить смех. Влюбиться в амальонку казалось ему одной из самых непростительных и все же самых смешных слабостей. — Тебя казнят прямо сейчас же в подвале на глазах твоей возлюбленной! — Леонид не удержался и испустил грубый смешок.

Устраивать публичные казни в Гронге не имело смысла, так как все взрослые гронгирейцы мужского пола становились воинами. А в армии любые новости, также как и слухи распространялись мгновенно. А вот устраивать быструю, да к тому же еще изощренную казнь являлось вполне целесообразным, дабы показать, что проступок воина будет наказан безотлагательно и жестоко. Гронгиреец медленно поднял голову на своего короля. Взгляд его горел ненавистью.

— Уведите его! — равнодушно бросил Леонид. Этот парень больше не предоставлял для него никакого интереса.

— Стой! — раздался спокойный и даже будто задумчивый голос Дианы, когда стражники уже было схватили пленного за руки, и по залу пронесся тихий звон кандалов. Осужденный со страхом смотрел на своего маршала. Надежды на спасение у него не было. Все, что могла задумать Диана, сулило ему нечто пострашнее смерти.

— Ваше Величество! — обратилась гронгирейка к отцу. — Вы слышали когда-нибудь о том, что существует очень простой и незамысловатый способ попасть в Безмятежный Лес?

— Говори! — отозвался Леонид, немного недовольный тем, что его приказ был отменен.

— Гронгиреец может попасть в Лес по приглашению амальонца, чем многие влюбленные пользовались раньше. Пусть его возлюбленная позовет его в Безмятежный Лес, и если он сможет проникнуть туда, а также вернуться невредимым, то мы сохраним ему жизнь… — Диана сделала паузу.

При этих словах глаза Леонида неумолимо поползли на лоб, так же как и у всех остальных присутствующих.

— После того, как он отыщет в Безмятежном Лесу ключ, который по вере амальонцев может положить конец войне в Долине, — добавила маршал, и правый уголок ее губ дернулся в холодной усмешке. — Отыщет и принесет своему королю, — закончила она.

— Но… — хотел было возразить Леонид, и не знал чем.

— Если он не попадет в Лес, то будет казнен, если попадет в Лес, и не сможет выбраться оттуда, то будет мечтать о смерти, а если сможет выполнить задание, то мы будем обладать единственной вещью в Долине, которая может уберечь Амальон от гибели.

Диана с абсолютно спокойным и даже равнодушным выражением лица смотрела на своего отца, и казалось, ей все равно, что он ей ответит.

— А что если амальонка не позовет его туда? — с сомнением спросила Леонид. Хотя по тону его голоса Диана поняла, что он уже готов согласиться на ее предложение.

— Позовет! Мы предложим ей два варианта на выбор: понаблюдать за казнью своего возлюбленного или пригласить его в Безмятежный Лес! Амальонцы слишком сентиментальны! — фыркнула гронгирейка и подивилась тому, насколько натурально это прозвучало. — Рамер, ты проследишь за этим! — бросила она своему первому капитану, который тут же склонил голову в знак того, что выполнит приказание. — А теперь можете уводить его!

Диана небрежно кивнула отцу и направилась к выходу из тронного зала. Но прежде, чем скрыться в стремительно наступающей темноте, потому что огонь последовал за своей хозяйкой, они с осужденным обменялись долгим понятным только им двоим взглядом.

Ингрид в это время возвращалась домой. Выйдя из портала на Поляну Единорогов, она позвала к себе своего зверя, так как ощущала жгучее желание полетать над морем. И вот теперь, вдоволь налюбовавшись блестящей в свете луны морской гладью, она летела обратно. Оставив единорога как обычно в саду, среди яблоневых деревьев, амальонка, стараясь не шуметь, поднялась на крыльцо. И столкнулась нос к носу с принцем Ричардом. От неожиданности она не могла говорить, потому что все слова сейчас, вертящиеся у нее в голове, могли разбудить родных, которые как она надеялась, уже давно спали. Ричард тоже хранил молчание. Он только встал со ступенек, приветствуя ее.

— Добрый вечер, Ваше Высочество! — наконец, взяла себя в руки девушка. Лицо ее, обращенное к Ричарду, выражало неимоверное удивление.

«Может, это не мой Амальон? Или может, жара повредила принцу рассудок?» вертелись в ее голове настойчивые вопросы.

— Я ждал тебя, — немного смущаясь, обронил Ричард.

— Зачем? — вырвалось у Ингрид, хотя она догадывалась, зачем.

— Хотел прогуляться по берегу! — принц прислонился плечом к деревянной стойке крыльца. Его голубые глаза были обращены к девушке с немым вопросом. Она знала, что это за вопрос, и знала свой ответ на этот вопрос. Его голубые глаза не шли ни в какое сравнение с синими…

— Ричард, мое сердце уже отдано другому человеку! — без предисловий положила Ингрид конец всем возможным обсуждениям.

Принц молчал, продолжая со все возрастающим недоумением и даже недоверием глядеть на амальонку.

— Меня это не волнует, — произнес он после долгой паузы, в течение которой его красивое юношеское лицо успело стать мертвенно бледным.

— Я рада, — искренне отозвалась Ингрид.

Разговор складывался самым странным образом, и все же им надо было поговорить. Ричарду надо было услышать то, что Ингрид должна была ему сказать.

— Ты умеешь сражаться? — спросила она, будто вскользь.

Принц гордо вскинул голову. Его животным был горностай, что говорило о справедливом щедром сердце, уме, дальновидности и прочих качествах, необходимых правителю в мирное время. Об исключительной храбрости, или силе, или магических способностях речь не шла. И все же Ричард ответил:

— Да, я умею сражаться! И если надо сойдусь в бою лицом к лицу с самой Дианой!

Ингрид вздрогнула. Конечно, она не скрывала своих чувств к гронгирейскому маршалу, но то, что даже Ричард догадывался о них, было, по крайней мере, неожиданным. И только внимательнее присмотревшись к Его Высочеству, Ингрид поняла, что Ричард всего лишь демонстрировал свою готовность сразиться с сильнейшим воином Долины. Об их отношениях он пока не подозревал.

— Я не люблю тебя, Ричард! Но мне дорога твоя жизнь! Поэтому я прошу тебя оставить эти мысли в прошлом! Или быть готовым к тому, что тебе придется сражаться только за право чувствовать то, что ты чувствуешь! И силы будут не равны! — проговорила Ингрид, глядя принцу прямо в глаза. В ее голосе не было угрозы или насмешки, простая констатация факта.

— И дабы не подвергать твою жизнь опасности, я не буду прогуливаться с тобой по берегу или по Поляне Единорогов или по лесу или по дворцовым лужайкам. И общаться я буду с тобой, Ричард, только в присутствии кого-нибудь еще! — продолжила она. — В Долине скоро наступит мир, и Амальону нужен именно такой король, каким можешь стать ты!

— Мир?! — ошеломленно воскликнул принц, и теперь настала его очередь сомневаться в том, что собеседница в своем уме. — Посмотри вокруг, Гронг готовится к решающей битве, а ты говоришь о мире?

— Я говорю о том, о чем говорю! — отрезала Ингрид, стараясь при этом, чтобы ее голос звучал как можно мягче. — Подумай о своем народе, принц! Стоит ли твоя безответная страсть того, чтобы Амальон остался без правителя?

Ингрид знала, что она бьет по самым болезненным местам. И все же она должна была выложить сейчас все свои аргументы, какими бы жестокими они не были.

— Я не отступлю! — только и ответил ей юноша, тряхнув короткими волосами такого же цвета спелой пшеницы, как и у Ингрид.

Амальонка подумала, что они больше похожи на брата с сестрой, нежели на пару.

— Спокойной ночи, Ваше Высочество! — как никогда холодно произнесла Ингрид и исчезла в доме.

Глава 19. Гриффины

Диана хмуро смотрела на старшего Гриффина, сидящего от нее по другую сторону массивного стола из черного дерева. Леонид IV вышагивал позади нее. От гронгирейского короля исходили обычные волны недовольства. В зале совещаний стоял полумрак, несмотря на наступающее в Долине утро. Диана окинула длинный стол, чей противоположный конец исчезал в темноте, задумчивым, почти печальным взглядом. Половина, предназначавшаяся для амальонцев, пустовала вот уже пару тысяч лет. Ей отчего-то было радостнее представить там в сумраке во главе стола кого-нибудь из Верховных Магов Амальона, нежели смотреть в бесцветные рыбьи глаза старшего из Гриффинов. Длинные седые волосы повелителя призраков, как их вместе с сыном прозвали в Долине, неряшливыми сухими прядями лежали на плечах. Взгляд его был лишен самой малой искорки жизни или интереса к происходящему, в нем не было даже злобы, лишь пугающая мертвая пустота, которая тяжелым осадком надолго оставалась в душе смотрящего в нее даже после случайного столкновения взглядами. Диана невольно поежилась. Она сомневалась в том, чтобы это существо (человеком она назвать его никак не могла) испытывало какие-либо чувства.

— И это предстоит сделать тебе, Гриффин! — вырвал ее из раздумий скрипучий голос отца. — Я не намерен вести эту войну до бесконечности. Она завершится на моем веку, и мое имя впишут в историю Гронга, как имя того, кто смог, наконец-то, расправиться с этими никчемными трусливыми соседями. Амальон должен перестать существовать!

Ни один мускул не дрогнул на лице маршала при этих словах. «Амальон должен перестать существовать!» — можно сказать, эти слова были ее колыбельной долгие годы.

— А начнешь ты с этой… — Леонид запнулся, — как ее…эта неизвестно откуда взявшаяся единственная дочь Фаридэ!

— Ингрид… — необычайно тихим для резкого грозного маршала голосом подсказала ему Диана. При этом она невидящим взглядом смотрела куда-то поверх головы Гриффина.

— Вот с нее! — довольно хрюкнул Леонид, заложив руки за спину и еще энергичнее зашагав позади дочери, разрывая гулкую тишину в зале ударами тяжелых сапог о холодный каменный пол.

Диана почувствовала, что ей внезапно стало плохо. В попытках глотнуть вмиг испарившийся в зале воздух, она вскочила из-за стола, с грохотом опрокинув массивное кресло.

— Они навлекут на себя проклятье! — на удивление спокойно возразила она отцу, выпрямившись во весь свой рост и не сводя с Гриффина холодного как лед взгляда.

Она была готова убить его сейчас же, в этот самый момент только за то, что простым фактом своего существования он заставлял ее испытывать неведомый доселе ужас. Ужас, с которым никогда раньше ей не приходилось иметь дела, ужас, который она не знала, как контролировать, потому что не знала, как бороться с призраками, вызываемыми Гриффинами. Она предвидела ответ отца, это был ее приговор.

— Они уже прокляты! — хмыкнул Леонид, разворачиваясь в ее сторону.

— Они навлекут проклятье на мою армию! — гневно прошипела она.

Гриффин усмехнулся или ей показалось? Его бесцветные глаза по-прежнему ничего не выражали, но где-то в их глубине Диана ясно читала понимание того, что это мгновение превращает их в смертельных врагов.

— На себя! — почти пропел ее отец слова из предания, в котором говорилось об обладателях единорогов и тех, кто осмелился на них нападать. — Он навлечет проклятье только на себя!

— Он лишится удачи и дома, и на поле боя! — добавила маршал, в попытке продолжать протестовать.

— Зачем ему удача, если у него есть призраки? — Леонид IV беспечно пожал плечами. — Поэтому Гриффин может беспрепятственно убить эту Фаридэ вместе с ее единорогом!

Казалось, Леонид сейчас лопнет от распирающего его довольства. Диана уже давно не видела своего отца таким… радостным, если это слово было хоть сколько-нибудь применимо к гронгирейскому королю. Она понимала, что ему не было никакого дела до Ингрид, и он вряд ли слышал о том, что она является чуть ли не единственной надеждой Амальона на спасение. Но он знал, что Ингрид была важна для короля амальонцев, его злейшего врага Аруна V. Уступка с Ингрид и ее единорогом, на которую Леониду пришлось пойти под давлением дочери, каленым железом жгла его самолюбие, и теперь он искал любую возможность вернуть ситуацию в прежнее русло, и сравнять счет в своем личном противостоянии с амальонским королем. Если Гриффины убьют Ингрид, тогда подписание им приказа, запрещающим нападение на нее, будет выглядеть как хитрый дальновидный ход в шахматной партии.

— Арун в который раз попадется в нашу ловушку, — промурлыкал Леонид себе под нос, подтверждая тем самым догадки Дианы на счет мотивов его решения. — А ты готовь свою армию к решающей битве! — обратился он к дочери уже совершенно серьезным тоном. С развлечениями было покончено.

— Да, Ваше Величество! — сухо бросила Диана ему в ответ и стремительно направилась к выходу из зала. Она не могла терять ни минуты.

Леонид проводил ее непонимающим взглядом, гадая, чем же его маршал так недовольна с утра. Повернувшись к Гриффину, он невольно вздрогнул, потому что тот заинтересованно смотрел на него. У Леонида IV мурашки побежали по спине от внезапно возникшего ощущения, что это сама смерть вдруг им заинтересовалась.

Диана спешила в свою половину замка. Она планировала открыть портал из своей комнаты прямо в дом Фаридэ, чтобы поскорее оказаться рядом с Ингрид и увериться в том, что с той все в порядке, а потом предупредить Фаридэ об угрожающей их дочери опасности. А потом… Но это зависело уже от Верховного Мага и его семейства. Оказавшись у себя, она убедилась в том, что ее маневр останется не замечен стражниками, патрулирующими коридоры замка, и собралась уже было открывать портал, как взгляд ее упал на белый клочок бумаги, спрятавшийся в длинноворсном покрывале ее кровати. На лице маршала отразилась целая буря противоречивых эмоций. Губы ее тронула мягкая улыбка, бывшее до этого мрачным лицо просветлело, но в глазах заплясала ярость. Записка, оставленная Ингрид, говорила о том, что та была здесь, а значит и не собирается начинать вести себя благоразумно.

Диана расправила листок бумаги и прочла три слова, от которых ее сердце радостно участило свое биение: «Приходи на завтрак». Еще вчера бы она, давя в груди сожаление, превратила записку в пепел и забыла бы о ней, но сегодня все было по-другому. Сегодня она явилась бы в дом Фаридэ и без приглашения.

Беатрис с легким укором смотрела на Дарена с Кеннетом, препирающихся из-за того, кто вечером отправится вместе с отцом дежурить в прилегающий к Поляне Единорогов участок леса на случай нападения призраков. Гриффины вышли на охоту, а это означало только одно: каждую ночь стоило ожидать их появления вместе со своими бестелесными спутниками.

— Со мной пойдут Тэган и Кеннет! — разрешил их спор Филипп Фаридэ, появившись на пороге дома после ежедневной утренней встречи Верховных Магов со своим королем. Морщинистое лицо его выражало спокойную решимость. Невысокая фигура была напряжена. — Тэган, нам может понадобиться помощь Лейи! Мы до сих пор не знаем ни одного магического способа борьбы с Гриффинами! Может, в громальонских преданиях говорится что-нибудь об этом? Может быть, громальонцы сталкивались с нападением призраков со стороны внешних соседей?

— Я понял, — отозвался Тэган, вытирая рот салфеткой и поднимаясь из-за стола.

Дарен разочарованно вздохнул и повернулся к Аарону, как он всегда делал в поисках поддержки. Тот развел руками, потом толкнул брата в плечо в попытке развеселить. Кеннет встал из-за стола вслед за Тэганом.

— Подожди меня, — бросил он ему. — Я пойду с тобой!

— Тэган, возьми для Лейи брусничных лепешек! — спохватилась Беатрис, исчезая на кухне.

— Нас ожидает идиллический завтрак, — заключил Дарен, провожая старших братьев завистливым взглядом. — Без задавак! — громко крикнул он им вслед.

— Сначала мы узнаем, как сражаться с Гриффинами, а потом будем брать на обходы младших воинов, — объяснил ему отец.

— Младших, — фыркнул Дарен, повторяя слова отца, ясно давая этим понять, как он относится к этому званию.

— Мы навестим Лейю вечером, после того, как они от нее вернутся, — шепнул брату Аарон.

Филипп обратил внимание на то, что его дочь не присоединялась к общему разговору. С самым мечтательным выражением лица она ковырялась вилкой в вишневом повидле на своей тарелке. Он знал только одного мага в Долине, перед чьим появлением Ингрид вела себя подобным образом. Не успел он подумать о том, что визиты гронгирейского маршала в их дом в последнее время участились, как Дарен вдруг замолк и, приклеившись обомлевшим взглядом практически к потолку, медленно поднялся со своего места. Аарон последовал его примеру. В гостиной воцарилось молчание. И, хотя Филипп Фаридэ сидел спиной к лестнице, ведущей в гостиную со второго этажа, где располагались спальни, и не мог видеть того, кого его сыновья встречали подобным образом, он тоже встал и развернулся, молча приветствуя в своем доме Диану Рестридж собственной персоной.

Не считая Беатрис, которая в этот момент все еще не вернулась с кухни, Ингрид была единственной, кто не замечала происходящего вокруг. Она продолжала выводить в своей тарелке замысловатые узоры и не обращала ровным счетом никакого внимания на странно замерших в стоячем положении родных. Они же глаз не сводили с высокой темной фигуры гронгирейки, неспешно спускавшейся к ним. Если Филипп Фаридэ отдаленно представлял, что Диана могла делать здесь и что пришла она, скорее всего, с миром, то двойняшки вообще понятия не имели о том, чего им следовало ожидать от маршала, так как видели ее в своем доме второй раз. А первый раз она появилась, готовая выжечь все огнем. И все же оба со смесью благоговейного ужаса и восторга на лице наблюдали за молчаливым приближением самого могущественного из своих врагов.

Оторвавшись от своей тарелки, Ингрид, наконец-то, подняла голову, как раз вовремя, чтобы столкнуться взглядом с Дианой. Амальонка вздрогнула, увидев прямо перед собой ту, которую она ждала все утро. Потом она выскочила из-за стола и бросилась гронгирейке на шею. Та подхватила легкую, как пушинку, девушку и крепко прижала к себе. И очень долго не отпускала, позабыв о том, что за ними наблюдают три пары глаз. Которых за время, пока они обнимались, стало уже четыре, так как Беатрис появилась в дверном проеме с кувшином морса в руках.

— Диана?! — скорее испуганно, чем гневно, воскликнула Беатрис, не двигаясь с места.

Воительница нехотя разомкнула объятия, и Ингрид выскользнула из ее рук на деревянный пол гостиной.

— Что ты здесь делаешь? — задала Беатрис волнующий всех кроме Ингрид вопрос.

— Решила пренебречь армейским завтраком ради теплой семейной атмосферы, — дружелюбно ответила гронгирейка.

Дарен раскрыл рот от удивления. Этого он точно не ожидал. В его памяти еще свежи были многочисленные стычки с Дианой, в результате которых братьям чудом удавалось уносить ноги, а Беатрис потом залечивала их раны. И вот теперь завтрак? Обычный семейный завтрак?.. Если бы не спокойная реакция отца, который с почти искренним радушием пригласил маршала присоединиться к ним, он бы заготовил боевое заклинание на всякий случай. Но этого ему делать не пришлось. Так как Диана выглядела более чем мирно. Она не сводила глаз с Ингрид, и в ее взгляде Дарен читал исключительно беспокойство за свою сестру. Он впервые в жизни видел грозного маршала таким… уязвимым. Именно уязвимым. Потому что несмотря на свою обыкновенную уверенность и ощущение опасности, которые исходили от Дианы, она выглядела так, будто бы не находила себе места от охватившего ее беспокойства. И в этот момент Дарен почувствовал некое родство со своим врагом, потому что враг превратился в сообщника.

Как только Дарен понял это, сердце его бухнуло в груди так, что это было слышно даже Аарону, стоявшему как всегда рядом. Если Диана здесь и переживает за Ингрид, значит, той угрожает такая опасность, с которой самому могущественному огненному магу Долины не справиться в одиночку. Дарен почувствовал, как похолодела его спина и руки.

— Леонид приказал Гриффинам начать уничтожение самых опасных амальонских магов с твоей дочери, Фаридэ, — холодно произнесла Диана, сидя за накрытым столом по правую руку от Ингрид. И хотя вопрос, который она собиралась обсуждать, был далеко не праздным, запах брусничных лепешек, покоившихся перед ней на тарелке, напомнил ей о том, что она очень голодна. Она отогнала от себя мысли о еде и подняла глаза на Филиппа.

— Но чем Ингрид опасна? — удивился Верховный Маг. Его ясные голубые глаза, казалось, вот-вот заберутся на высокий лоб от того, насколько невероятным показалось ему услышанное.

— Отец не считает Ингрид опасной! Для него это всего лишь вопрос выяснения личных отношений с вашим королем! — усмехнулась Диана, и Филипп было подумал, что ей и вправду смешно, но деревянная ложка в ее руке вдруг вспыхнула как спичка, и он понял, что та изо всех сил сдерживает обуревающую ее ярость.

— Извините, — смущенно пробормотала Диана после того, как Аарон погасил так неожиданно вырвавшееся у гронгирейки пламя. Ингрид даже показалось, что она покраснела. Диана сама не ожидала произошедшего и теперь не верящим взглядом смотрела на обуглившуюся ложку в руке.

— Прекрасное напоминание о том, как опасно шутить с маршалом Гронга! — весело произнесла Ингрид, мягко разжимая пальцы подруги, дабы забрать у нее артефакт и вернуть ее к разговору.

— Но мы то с тобой знаем, Фаридэ, кто из сидящих за этим столом является самым могущественным и опасным магом в Долине, — едва слышно, почти шепотом продолжила гронгирейка.

— Ингрид? — Филипп посмотрел на нее так, будто перед ним сидела сумасшедшая. На какую-то долю секунды он подумал, что Диана и вправду могла лишиться рассудка, слишком необычно вела она себя в последнее время.

— Сколько бы огня я не выпустила в тебя, и сколько бы воздушных вихрей ты не послал в мою сторону, никому из нас не под силу было добиться того, чего добилась она. Я сижу за твоим столом, в окружении твоей семьи и собираюсь проглотить дюжину лепешек, испеченных твоей женой!

— Дюжину? — вдруг раздался взволнованный голос Беатрис, и она вскочила с места как ужаленная. — Земля Всемогущая! Ингрид, в следующий раз предупреждай, что на завтрак ты ждешь свою подругу, которая ест, как половина ее армии! — причитала она, исчезая на кухне.

— На чьей ты стороне, маршал? — Верховный Маг задал еще один, волнующий всех собравшихся, вопрос.

— Что бы ни произошло в последующие несколько дней, я на стороне Гронга, помни об этом, когда все закончится! — ответила ему Диана. И в голосе ее не прозвучало ни нотки сомнения.

Аарон едва не поперхнулся морсом, когда услышал это. А Дарену пришлось похлопать брата по спине. Его так и подмывало спросить, что тогда вообще Диана здесь делает и зачем предупреждает их об этой опасности, если она все равно остается их врагом. Но он молчал, потому что разговор этот происходил между старшими.

— Гриффины выйдут на охоту сегодня же ночью! — наконец, перешла Диана к цели своего визита. — И чтобы обезвредить их, мне нужна твоя помощь, Верховный Маг! Твоя и всех твоих сыновей! Потому что напасть на Гриффинов на территории Гронга я не смогу, а на территории Амальона мне понадобиться тот, кто прикроет мою спину, как от ваших охранных заклинаний, так и от ваших дозорных! Как ты понимаешь, наше, — она задумалась, подыскивая слово, — сотрудничество в этом деле должно остаться между нами.

Филипп молчал. Он пытался и никак не мог поверить в то, что маршал вражеской армии договаривается сейчас с ним о том, чтобы с его помощью уничтожить одно из своих главных преимуществ в войне. Может ли это быть ловушкой, в результате которой погибнет вся его семья? Может. Сможет ли Филипп в одиночку вместе со своей семьей справиться с Гриффинами, не прибегая к помощи Дианы? Вот это был главный вопрос. В прошлый раз, когда амальонцам удалось пленить повелителей призраков, на поле боя полегло больше десятка сильнейших магов. В ту ночь у Совета появился новый член, потому что Верховных Магов всегда должно было быть двенадцать, а одного из этих двенадцати Совет потерял в битве с призраками.

— Я оставлю тебе своего дракона, — предложила Диана, без труда догадавшись о причинах его сомнений, — в качестве заложника. Если вы не вернетесь, Беатрис убьет его.

— Не надо, — отрезал Филипп. Он принял решение. — Я верю тебе! Что ты предлагаешь?

— А вот этот вопрос я хотела задать тебе! — ответила Диана. — Я понятия не имею, как вам тогда удалось справиться с Гриффинами! Я предлагаю держаться вместе до момента нападения, а там… — она запнулась… — А там сделать все зависящее от нас, чтобы защитить Ингрид и уничтожить Гриффинов, — закончила Диана и подняла на Филиппа свои глаза, которые сейчас были темно-синего цвета от напряженного ожидания. Вся фигура ее была напряжена. И даже брусничные лепешки, про которые Диана не забыла, не могли развеять тяжелую атмосферу, повисшую за столом. Хотя мысль о лепешках все же грела маршалу душу.

— Дарен, узнай как там у Тэгана с Кеннетом дела? Может, Лейя им уже сообщила что-нибудь важное? — попросила Ингрид брата, не желая больше тратить ни секунды на обсуждение этого темного вопроса с Гриффинами. Перед ней сейчас стояла куда более важная задача: накормить Диану и сделать это так, чтобы та каждое утро мечтала о завтраке в доме Фаридэ.

— Смерть упраздняется жизнью, а жизнь сменяется смертью! — повторил Кеннет слова одного из Великих амальонских Магов древности. Именно эти слова Лейя нашла в одном из томов совершенно маленького отдела королевской библиотеки, который был посвящен истории столкновения амальонцев с различными монстрами, духами, призраками и прочими загадочными существами. Откровенно говоря, томов, посвященных бестелесным сущностям, было всего два. Лейя, Тэган и Кеннет ютились в маленькой коморке, сгорбившись над пыльными книгами, которые, казалось, могут развалиться в их руках от простого прикосновения. И лишь несколько страниц в этих двух древних томиках описывали случай, похожий на нападение Гриффинов. Тогда призраки пришли из неизвестного далекого королевства и были тут же уничтожены громальонцами. Настолько легко, что эта битва даже не была подробно описана.

— Смерть упраздняется жизнью, а жизнь сменяется смертью? — теперь была очередь Тэгана с открытым непониманием произносить то, что один из его предков оставил им в качестве единственного оружия против подобных сущностей. — Видимо, древние не рассчитывали на то, что их потомки сочтут такое противостояние проблематичным…

Он растерянно перевел взгляд с Лейи на Кеннета, потом на потемневшую за прошедшие столетия книгу, покоившуюся перед его любимой на каменном библиотечном столе. Написанное в книге было таким же темным, как и ее страницы, на которых с трудом можно было разобрать едва проступавшие буквы.

— Где нам взять эту жизнь, которая убьет Гриффинов? Что это за жизнь такая вообще? Почему наши жизни их не убивают? — раздраженно бурчал себе под нос Кеннет, поднимаясь из-за стола и разминая затекшие от долгого сидения в неудобном положении ноги.

Тэган задумчиво смотрел на брата, нахмурив густые широкие брови и сложив губы в прямую безрадостную черту.

— Пойдем, — наконец, произнес он, открывая портал домой прямо из библиотеки, чтобы не тратить времени на прогулку от королевского дворца до деревни, в которой они жили. Тэган подождал, пока Лейя расставит тома по своим местам, потом пропустил в портал ее и Кеннета, а потом и сам последовал за ними.

— Мы должны отправиться в лес все вместе! В прошлый раз Гриффины беспрепятственно добрались чуть ли не до замка Аруна. Ваши охранные заклинания на них не подействовали. Значит, оставить Ингрид одну дома из соображений безопасности, пока мы сами будем сражаться с ними, мы не можем. Она должна пойти с нами!

Диана стояла посреди гостиной Фаридэ, как всегда, гордо выпрямившись во весь свой высокий рост, и пристально смотрела на Филиппа Фаридэ. Она не ждала его одобрения или поддержки ее решения. Единственное, о чем она думала, глядя на него, так это о том, достаточно ли силен Верховный Маг для схватки с Гриффинами.

В Долине наступал вечер. Беатрис хлопотала на кухне. И хотя никто из ее семьи не собирался ужинать, обыденные заботы ее успокаивали. Тэган с Кеннетом, придя в себя после того, как увидели по возвращению домой гронгирейского маршала, спокойно сидящую в кресле у камина в их гостиной так, будто она делает это каждый день, обсуждали теперь с двойняшками вопрос защиты Ингрид от призраков. А точнее то, что они попросту не знали, как защитить свою сестру.

— Разумнее вызвать Верховных Магов, как в прошлый раз! — настаивал Кеннет. — Все вместе они смогут что-нибудь придумать!

Он стоял в дверном проеме, оперев мускулистые руки о косяк и слегка наклонив голову вперед так, чтобы иметь возможность одновременно разговаривать с братьями и наблюдать за Дианой. За каждым ее движением, за каждым взглядом, за каждым мимолетным выражением чувств на лице. Он не испытывал ненависти или гнева, глядя на нее. Но при всем при этом и доверять ей он тоже не мог. Диана оставалась для Кеннета маршалом вражеской армии. В конце концов, он ни разу не видел, как она спасала Ингрид жизнь, только как покушалась на нее.

Диана знала о том, что он не спускал с нее глаз, так как несколько раз сталкивалась с ним взглядами. Но сейчас это ее никак не волновало, и она равнодушно смотрела сквозь Кеннета, сосредоточившись на своих мыслях.

— А если Гриффины увидят наше сборище и будут затягивать с нападением? Что тогда? Устроим у нас дома штаб Верховных Магов на неопределенное время? — возразил ему Тэган, поднимаясь и вставая перед ним так, чтобы загородить собой Диану. — Оставь ты уже ее в покое, — добавил он тише.

Кеннет опустил голову.

— Ричард попытался узнать у меня, в кого влюблена Ингрид, — вдруг признался он.

— Этого еще не хватало! — как можно тише отреагировал Тэган, стараясь, чтобы его не услышали Диана и отец.

— И ты сказал ему? — поинтересовался Дарен. В его глазах заплясали хулиганские искорки. Точь-в-точь как у Ингрид, когда она что-нибудь задумывала.

— Нет, конечно! — зашипел на него Кеннет. — Не хватало нам еще одной маленькой войны посреди большой!

— Да, — задумчиво согласился с ним Аарон. — Одной маленькой и молниеносной войны посреди другой большой и вечной…

— О чем это вы тут шепчетесь? — зазвенел позади Кеннета высокий голос Ингрид. Она проскользнула у брата под рукой и направилась к одинокой темной фигуре в центре гостиной.

Ничего не говоря, Ингрид уткнулась носом Диане в плечо, а потом обвила ее талию по-детски тонкими руками. Зажмурив глаза, она прильнула к воительнице всем своим телом. На губах ее играла довольная улыбка. И хотя Диана не разделяла ее радости в данный момент, она не смогла устоять и прижала девушку к себе что было силы. Будто бы это могло защитить Ингрид от того, что вскоре должно было произойти. Пространство вокруг них вмиг наполнилось нежным мерцающим светом, в котором фиолетовые всполохи перемешивались с золотыми. Филипп невольно отвернулся в сторону, настолько эта сцена показалась ему не предназначенной для посторонних глаз.

— На ужин будет запеченная тыква, — заговорщическим шепотом сообщила Ингрид своей любимой.

— У меня нет аппетита, — так же шепотом ответила ей Диана, прижимаясь щекой к ее макушке.

Она закрыла глаза, и улыбка проскользнула по ее сосредоточенно сомкнутым губам. Было странно стоять посреди гостиной своего врага, в окружении людей, которые следили за каждым ее вздохом, и все же всем своим существом желать находиться именно здесь. Потому что именно здесь была та, за жизнь которой каждый из собравшихся был готов отдать свою собственную.

— Как мне кажется, самое главное, что нам предстоит сделать, — начал Филипп, — это выманить самих Гриффинов из укрытия, чтобы мы могли сразиться с ними, а не только с их призраками!

Верховный Маг задумчиво глядел в окно, поглаживая морщинистой рукой светлую длинную бороду. Он сидел в кресле, и его по обыкновению спокойная, расслабленная поза внушала окружающим ощущение, будто бы он знает как вести себя в предстоящей битве. Это чувство передалось даже Диане. За день, проведенный в обществе Верховного Мага, она успела проникнуться к нему необъяснимым уважением. Всю жизнь гронгирейка считала его трусливым и хитрым пронырой, которому удавалось избегать открытого столкновения с ней только благодаря своему невероятному везению. Теперь же она увидела совсем другого Филиппа Фаридэ: мудрого, рассудительного, вселяющего уверенность и придающего силы своим родным. Она увидела его такого, потому что и сама возлагала на участие Верховного Мага в схватке с Гриффинами чуть ли не самые главные свои надежды. Сейчас она с радостью вспоминала о его ледяных молниях и воздушных вихрях, доставлявших ей в прошлом немало хлопот, потому что сегодня они были на одной стороне и нуждались во всех магических умениях друг друга.

— Вы будете постоянно рядом с Ингрид, — продолжал Филипп, обращаясь к своим сыновьям. — За Ингрид будут охотиться призраки, а Диана, Беатрис и я будем стараться обнаружить рядом с призраками их хозяев… На данный момент наши действия представляются мне такими, — заключил он, обменявшись с маршалом долгим решительным взглядом.

— То есть, Тэган, Кеннет, Аарон и Дарен за мной, призраки за нами, вы за призраками, Гриффины за ними же, а мы, получается, за вами. Веселенький круговорот магов в лесу! — заключила Ингрид. Она тряхнула головой, дабы смахнуть упавшие на глаза непослушные пряди светлых волос. А может, чтобы прогнать наступавшее на нее со всех сторон ощущение все нарастающей тревоги.

— Это хорошая идея, — улыбнулась Диана, и бывшее до этого хмурым лицо ее просветлело. — Вы за нами, тогда мы будем все рядом с тобой! Это очень хорошая идея! — повторила она.

— Дабы по возможности скрыть нас от случайных глаз, откроем портал на окраину леса рядом с Поляной Единорогов; там мы будем практически на нейтральной территории. И наших охранных заклинаний там нет, — произнес Филипп, рассуждая дальше о том, где им будет удобнее встретить призраков. — Так что никто из амальонцев не узнает, что на нашей территории чужак.

— Эээ… — протянула Ингрид, несколько смущаясь, чем сильно удивила своих братьев. — Это не обязательно…

— Что не обязательно? — переспросил ее отец, уже успев погрузиться в свои мысли.

— Это… — многозначительно повторила Ингрид.

И Диана открыла свое поле. Дарен невольно зажмурился, потому что аура Дианы слепила глаза. Ее фиолетовое поле светилось таким ярким внутренним светом, что Кеннет разинул рот от удивления. А вслед за ним и Тэган. А через секунду и Аарон присоединился к братьям.

— Но вы же даже не целовались? — раздался ошеломленный голос Беатрис, которая появилась из кухни, дабы поглядеть, что такого происходит в гостиной, отчего в доме не осталось ни одной посторонней мысли, которые члены одной семьи с легкостью улавливали друг у друга.

— Видимо, это тоже не обязательно! — ответила Ингрид, восхищенно любуясь новым цветом ауры своего любимого маршала.

— Она следит за ними? — шепотом поинтересовался Дарен у Аарона, имея ввиду то, с какой уверенностью их мать заявила, что Ингрид с Дианой не целовались.

— Ни за кем я не слежу! — возмутилась Беатрис, подходя к Диане и, как и все остальные Фаридэ, рассматривая солнечное сияние тонкого тела гронгирейки, которое было явно амальонского происхождения. — Это невероятно!

Беатрис вытерла мокрые руки о передник и повернулась к мужу, как она всегда делала в независимости от того, что происходило вокруг. Эта привычка возникла у нее еще на заре их совместной жизни и теперь стала частью ее самой. Филипп прятал улыбку в бороду. В его умных светло-голубых глазах плясали искорки смеха.

Диана с восторженным удивлением пропускала пространство вокруг себя сквозь пальцы, наслаждаясь интенсивным золотистым оттенком своей ауры. Такого фиолетового цвета у себя она никогда еще не видела. Воительница подняла было глаза на Ингрид, чтобы разделить с ней это счастье, и увидела, что та стоит в облаке точно такого же солнечно-фиолетового света.

«Разве может быть иначе? — подумала гронгирейка, чувствуя, как рассеивается ее тревога. — Но от поцелуя я все равно не откажусь!»

Сияющий взгляд Ингрид говорил ей о том, что та придерживается точно такого же мнения.

Глава 20. Сражение в лесу

Фаридэ вместе с Дианой стояли на окраине Поляны Единорогов, всматриваясь в темнеющий перед ними лес. Тот самый, о котором говорил Филипп, принадлежавший Долине, а не Амальону или Гронгу, хотя он и лежал пред Гронгирейским Хребтом, и мог быть с легкостью отнесен к амальонской территории. Гронг не стал бы возражать. Но может, амальонцам грела душу мысль о том, что в Долине остались еще нейтральные земли, а может что-нибудь еще… И вот теперь этот лес, выглядевший почти столь же безмятежным в последних отблесках садящегося за Гронгирейским Хребтом солнца, как и сам Безмятежный Лес, должен был стать местом битвы, которую никто из защитников Ингрид по-прежнему не знал, как вести. И каждый из магов, как Диана, так и любой из Фаридэ, в глубине души надеялись, что если дела будут совсем плохи, то в ход пойдет эта самая магия эльмаренцев и мир Ингрид защитит ее.

Пегасы Дарена и Аарона резвились на Поляне позади своих хозяев, по очереди задирая тигрицу Беатрис, которая лежала, положив свою большую лохматую морду на лапы и отвечала им ленивым раскатистым рычанием. Грифон Тэгана то складывал, то расправлял могучие крылья и нетерпеливо вертел головой, желая поскорее уже вступить в схватку с невидимым противником. Медведя Кеннета среди животных Фаридэ не было, он остался в саду, охранять дом на всякий случай. Дракон Дианы еще до того, как они пришли на поляну, воспарил в воздух и скрылся в темнеющем небе. В лесу ему негде было развернуться, зато в небе он мог долгое время при помощи магии, конечно же, оставаться незамеченным и наблюдать за ходом сражения, чтобы в нужный момент присоединиться и переломить его ход в нужное русло. Единорог Ингрид замершей статуей стоял рядом со своею хозяйкою, безмолвно уткнувшись мордой ей в плечо, будто бы в поиске защиты. И это беспокоило Ингрид. Обычно он себя так не вел.

— Когда Гриффины были в королевской темнице… — вспомнила вдруг Диана. Не смотря на спокойное непроницаемое выражение лица, прямой и решительный взгляд синих глаз, обращенных сейчас на Филиппа, внутри у нее бушевал ураган эмоций. Ингрид знала это лучше других потому, что именно ее руку Диана неосознанно сжимала сейчас с такой силой, что амальонка готова была вскоре услышать хруст собственных костей. Но она не собиралась сообщать об этом любимой. Сломанная кисть была небольшой ценой за спокойствие воительницы. К тому же Беатрис была рядом и за пару мгновений смогла бы залечить ее рану.

— Почему они не вызвали своих призраков после того, как очнулись? — спросила гронгирейка.

— Призраки для Гриффинов то же самое, что наши животные для нас. Поэтому мы разместили рядом с ними по зверю из Безмятежного Леса, в качестве замены. И это сработало, — ответил Филипп, с удивлением заметив неестественную гримасу на лице своей дочери. Палевый филин, строго вертикально сидящий на плече Верховного Мага, переступил с одной когтистой лапы на другую.

Стряхнув с темно-синего рукава своего магического одеяния несуществующую пылинку, Филипп отвернулся в другую сторону, предоставляя маршалу и своей дочери еще несколько секунд в относительной уединенности перед тем, как они сделают свои первые шаги навстречу предстоящему сражению. Чем обе не преминули воспользоваться. Диана ту же наклонила голову, чтобы встретить губами губы Ингрид, которая уже тянулась ей навстречу. Маршал мельком улыбнулась тому, насколько схожими были их мысли в этом отношении.

— Просто позови меня, если вдруг твои братья не будут справляться! — прошептала Диана.

— Можно, я сделаю это прямо сейчас? — хихикнула Ингрид.

— Вы следуете за нами! Держи меня в поле своего зрения! — продолжала маршал.

— Кого же еще мне там держать! — согласилась с ней амальонка, хихикнув в очередной раз.

Диана невольно улыбнулась. Ледяной взгляд ее синих глаз, то и дело устремляющихся в чащу леса, вмиг смягчился и наполнился теплотой.

— Пора! — обронила она, выпрямляясь. — Мы идем первыми! Вы за нами! — напомнила она Ингрид, выпуская ее ладонь, отчего та не то разочарованно, не то облегченно вздохнула.

Диана не удержалась от того, чтобы напоследок посмотреть в глаза каждому из братьев. Ведь именно они сейчас оставались с Ингрид, и именно от их действий в первую очередь зависела ее жизнь. Тэган коротко кивнул ей в ответ. Дарен весело подмигнул, чем очень напомнил свою сестру. Похоже, из всех четверых он начинал нравиться воительнице больше всего. Кеннет почувствовал внезапный холодок, сбегающий по спине. Не хотел бы он остаться в живых, если с Ингрид вдруг что-то случится.

— Мы приглядим за ней, — ответил Аарон.

— Не сомневаюсь в этом, — бросила Диана и, развернувшись, первой направилась в лес, который за несколько минут, проведенных ими на Поляне Единорогов, уже успел закутаться в сгущающиеся сумерки.

Филипп с Беатрис молча последовали за ней. Женщина в темно-коричневом платье, решительно шагавшая сейчас рядом с Верховным Магом, плавным, но полным силы движением руки смахивающая со лба разметавшиеся на ветру светло-русые волосы, даже отдаленно не напоминала заботливую мать семейства, достающую по утрам из печи имбирное печенье и разливающую в стаканы парное молоко для своих детей на завтрак. Она напоминала сейчас тигрицу, ту самую, которая обманчиво миролюбиво бежала справа от нее, мягко ступая большими мохнатыми лапами по земле. На поле боя тигрица стремительным броском подминала под себя противника и мертвой хваткой вгрызалась ему в горло. А одним ударом лапы по голове она перешибала замешкавшемуся гронгирейцу хребет.

— Что ж, — произнес Кеннет, когда Диана и родители почти скрылись за первыми деревьями. — Нам тоже пора!

Он тряхнул головой, прогоняя липкий наседающий страх. Ингрид отняла от плеча будто приклеившуюся туда голову своего единорога и ласково заглянула животному в его красивые темные глаза.

— Я тоже боюсь, — прошептала она. — Если хочешь, мы никуда не пойдем…

Зверь презрительно фыркнул и тронулся с места, раздраженно размахивая длинным белоснежным хвостом в разные стороны. Братья и их животные последовали за ним. А единорог, гордо сложив крылья на крупе, все набирал ход, и вот даже Ингрид за ним уже не поспевала.

— Дарен! — беспомощно крикнула она. И не успела обернуться, как брат уже подхватил ее на своего пегаса, и они вместе устремились в погоню за единорогом.

Кеннет вслед за Тэганом вскочил на его грифона. Аарон с ужасом смотрел, как белое пятно, бывшее еще недавно животным ее сестры, уносится совсем в другую от Дианы и родителей сторону. В мгновение ока забравшись на своего пегаса, он бросился догонять их.

Когда на Поляне Единорогов не осталось никого из Фаридэ, в воздухе зашевелились две совершенно прозрачные тени, абсолютно не заметные до этого в сумерках. Приподнявшись еще немного над землей, они бесшумно поплыли в лес.

Единорог мчался по лесу в известном только ему одному направлении, перескакивая на бегу через поваленные деревья, ямы и низкие поросли кустарника. Дарен на пегасе с Ингрид за спиной едва поспевали за ним.

— Быстрее! — что есть силы кричала ему на ухо сестра. — Быстрее, Дарен, пожалуйста! Быстрее!

И Дарен пригибался к шее своего пегаса, шепча тому сумбурные просьбы не потерять единорога из виду, а заодно укрываясь от гибких веток, которые нещадно хлестали его по лицу и по рукам. Ингрид одновременно посылала Диане по возможности спокойные образы того, что они сейчас направляются в немного противоположную от них сторону и что было бы хорошо той начать их поиски по лесу. То же самое делали и Тэган с Кеннетом, только их образы, посылаемые Филиппу и Беатрис, более соответствовали ситуации, и поэтому были наполнены ощущением нескрываемой тревоги. Братья понимали, что без помощи старших у них нет ни шанса на то, чтобы выстоять в схватке с Гриффинами.

В лесу становилось все темнее, холоднее и… тише. Ингрид казалось, что их несущаяся по рваной траектории аркада была единственным источником звуков. Она буквально кожей ощущала, как лес будто бы замер в ожидании чего-то страшного. Она тщетно отгоняла от себя это чувство надвигающейся трагедии и, наконец, устав с ним бороться, просто закрыла глаза и неожиданно для себя заплакала. Пегас Дарена бросался то вправо, то влево. Где-то впереди Ингрид слышала фырканье и неровный стук копыт своего зверя, позади — шум продирающегося сквозь лесную чащу грифона Тэгана, рядом и чуть правее от себя — Аарона… А еще, даже не открывая глаз, она знала, что вокруг темно, очень и очень темно. И что чем дальше они углубляются в лес, тем темнее становится.

— Ингрид! — взволнованный крик Дарена вырвал ее из полузабытья.

Она ощутила щекой, что рубашка ее брата намокла от слез в том месте, где она прижималась к ней лицом. Ингрид открыла глаза и подняла голову. Дарен резко остановил своего пегаса так, что она чуть не слетела с него кубарем. Ее единорог больше никуда не бежал, он метался на месте чуть впереди них, будто бы его окружали невидимые враги.

— Нет, — сдавленно прошептала Ингрид. — Неужели это они? Что там происходит?

— Это призраки! Мы не видим их в темноте! — выдохнул Аарон.

Ингрид спрыгнула было с пегаса, чтобы броситься к своему животному, но путь ей преградил грифон Тэгана. Успевший спешиться Кеннет схватил сестру за руку.

— Отпусти меня! — взревела она, что есть силы вырываясь из его цепких объятий. — Отпусти меня, Кеннет!

Тот молчал, полный неумолимой решимости помешать ей совершить чистое самоубийство. Он понимал, что Ингрид может возненавидеть его за его действия, но и отпустить ее на верную смерть он тоже не мог. Поэтому с болью в сердце и со слезами на глазах он мертвой хваткой удерживал ее на месте. С диким рычанием Ингрид вцепилась ему в руку зубами, и Кеннет, охнув, выпустил сестру.

В этот момент лес озарила вспышка огненного света.

— Диана! — закричала Ингрид, судорожно оборачиваясь по сторонам, чтобы понять, откуда эта вспышка появилась, и куда ей следовало бежать, чтобы оказаться рядом с воительницей.

Еще одна вспышка рассыпалась в воздухе над единорогом множеством маленьких огоньков, которые так и остались крошечными фонариками висеть в паре метров над застывшим животным, освещая происходящее. Когда Ингрид увидела, что ее единорог как вкопанный застыл на месте, когда она смогла поймать его взгляд, полный леденящего душу ужаса, она почувствовала, как подкашиваются ее колени. А ей надо было бежать к нему. Их разделяли несколько десятков метров, которые казались ей сейчас тягучим засасывающим болотом, потому что продвигалась вперед она с неимоверным трудом, будто бы во сне.

Наконец, впереди прямо перед ней показались Диана, Беатрис и Филипп. Уже потом Ингрид узнала, что по описанию Тэгана они открыли в этот участок леса портал. Филипп знал каждый кусок амальонской территории как свои пять пальцев, поэтому ему не составило труда тут же перенести всех в это место. А единорог Ингрид в результате всех своих немыслимых плутаний привел их именно в амальонский лес.

Тигрица Беатрис мгновенно бросилась на одного из призраков, круживших вокруг единорога. Своим кошачьим зрением она видела их как днем. И тут же была отброшена в сторону, как тряпичная кукла, сильным резким движением, со свистом рассекшим воздух. Тигрица, отползла в сторону, готовясь к следующему броску.

— Они невидимы! — крикнула Беатрис Филиппу.

Верховный Маг коротко кивнул; его пальцы, скрытые широкими рукавами, быстро зашевелились, и лес стал медленно наполняться голубым сиянием. И в этом мерцающем свете стали проступать очертания двух призраков, висевших сейчас в полуметре над землей с обеих сторон единорога Ингрид. Огромные грязного серого цвета неестественно размытые фигуры Гриффинов, отца и сына. В тот же миг, как они появились перед магами, с трех сторон на призраков обрушились огненный, воздушный и земляной вихри. Ингрид подавила крик в груди, когда увидела, как мощнейшие заклинания Дианы и ее родителей беспрепятственно прошли сквозь Гриффинов, и те невредимыми остались висеть в воздухе, угрожающе сгущаясь над ее единорогом.

— Папа! — отчаянно воскликнула она, и осеклась, увидев взгляд своего отца, когда тот обернулся к ней.

В его взгляде она прочитала безысходность. А потом к ней повернулась Диана, на мгновение, и этого мгновения было достаточно, чтобы все понять. Ингрид, осевшая было до этого в мокрую холодную траву, с огромным трудом стала подниматься на ноги. Ничего не было закончено. И она по-прежнему должна была добраться до своего единорога, чтобы спасти его. Она не знала, что Беатрис бросила ей под ноги заклинание, максимально затрудняющее продвижение по земле. Она лишь чувствовала, что каждый сантиметр дается ей неимоверными усилиями. Но она не могла сдаться, и она ползла, буквально вгрызаясь в землю, цепляясь руками за сучья старых поваленных деревьев, за мокрую траву, которая скользила у нее в руках, за выступавшие редкие кочки.

Она ползла, не спуская глаз со своего зверя, будто бы могла этим удержать в нем жизнь, ползла, всем своим существом ощущая сковавший его тошнотворный ужас. Она что-то говорила ему сквозь душившие ее рыдания о том, как они будут нестись по берегу залива, и соленые брызги будет сверкать на солнце, о том, как она нарвет ему яблок в саду и накормит маминым печеньем, о том, что они каждую ночь будут летать к самым звездам, и еще много о чем. Ингрид не понимала, что происходит. Не понимала, почему Диана и родители не ищут спрятавшихся где-то рядом Гриффинов, а безрезультатно пускают одно за другим свои заклинания в их призраков, которые были для заклинаний неуязвимы, не понимала, почему ей так трудно ползти по родной амальонской земле, не понимала, где находятся ее братья. Единственное, что она знала, так это то, что когда она доползет до своего единорога и сможет его обнять, то все закончится, а также она понимала, что любыми способами она должна удержать в своем сознании картинку радостного завтра. И то, что у нее никак не получалось это сделать, лишало ее последних сил.

— Они внутри! — повернулся Филипп к Диане, пытаясь перекричать грохот от созданных им же самим бушующих в воздухе молний. — Гриффины внутри своих призраков! Нам их не задеть!

Этого никто из магов не ожидал. Диана с Филиппом не рассчитывали сражаться с призраками, так как знали, что это было бесполезно. Они планировали каким-либо образом при удачном стечении обстоятельств выманить Гриффинов из укрытия и вот тогда уже сравнять их с землей. Но, видимо, те учли опыт своего предыдущего поражения, и теперь, в прямом смысле окружив себя своими неуязвимыми для любого физического или магического воздействия созданиями, представляли собою практически непобедимых существ.

Филипп без устали метал в грязные серые облака рядом с животным своей дочери воздушные молнии, ледяные стрелы, кристаллические шары, но все было безуспешно. Его морщинистое лицо покрылось испариной, глаза напряженно всматривались в пыльную темноту с голубым отливом, края рукавов обуглились от постоянно срывающихся с рук заклинаний.

— Зови подмогу, Верховный Маг! — крикнула ему Диана, прекратив бесполезный обстрел призраков огненными снарядами и бросившись к единорогу Ингрид. Если она не может обезвредить Гриффинов, то она все еще может увести единорога из их плена, или… или закрыть его собственным телом.

Увидев ее приближение, один из призраков достал из полы своего размытого одеяния нож и занес его над животным. Лезвие блеснуло в свете полыхающих молний, и Ингрид почувствовала, как ее внутренности скрутило от дикой тошноты.

— Не приближайся! — раздалось тихое шипение прямо в сознании маршала.

Диана замерла на месте, не спуская со старшего Гриффина (а это был он) горящего ненавистью взгляда. Тот безобразно усмехнулся. Теперь Диана была уверена в том, что он умеет усмехаться. Она смотрела старшему из повелителей призраков прямо в глаза. Они оба понимали в этот момент, что живым с поля боя уйдет только один из них. И шансы на то, что это будет гронгирейский маршал, обоим представлялись мизерными.

— Смотри… — прошипел Гриффин, опуская нож в тело единорога. — Смотри, как он умирает…

По белоснежной шее животного побежала струйка темно-красной густой крови. Животное захрипело и медленно опустилось на землю.

И лес содрогнулся от нечеловеческого крика.

В этом разъяренном животном вопле потонуло все: и плач Ингрид, с еще большим усилием, но все также бесполезно, начавшей рваться к своему зверю, и отвратительный смех Гриффинов, победно сверкающих тем, что можно было бы счесть глазами, и отчаянный крик Дианы, с диким рычанием дернувшейся с места по направлению к призракам. Но в следующее мгновение всем им пришлось застыть как вкопанным, потому что совершенно неожиданно откуда-то сверху лес пронзил мощнейший поток солнечно-фиолетового огня, целью которого были не призраки, а умирающий единорог Ингрид. Диана вскинула голову к верхушкам деревьев, и увидела своего дракона, с шумом машущего крыльями, чтобы удержаться на лету над самой кромкой леса.

Огонь, который дракон извергал из своей пасти, который точь-в-точь напоминал то волшебное сияние, которым сегодня были окружены Диана и Ингрид в гостиной дома Фаридэ, был ничем иным, как его аурой. Дракон делился с единорогом своей жизнью. И умирающий зверь, вздрогнув, открыл глаза. А дальше случилось то, чего ни один амальонец и ни один гронгиреец никогда не видел ранее, и не знал о том, что такое возможно. Лес взорвался ослепительным солнечным светом. Каждое дерево, каждая травинка ожили, направляя свое сияние в центр круга, где находился зверь Ингрид. И под этими живительными лучами тонкой энергии амальонского леса единорог стал приходить в себя. Он зашевелил крыльями и с удивленным фырканьем замотал мордой. Его рог, до этого потускневший и ставший практически невидимым в голубом мареве битвы, сейчас с жадностью впитывал в себя плывущие к нему со всех сторон потоки энергии и начинал все больше наполняться золотым сиянием, угрожающе поблескивая фиолетовыми оттенками.

— Смотрите! Призраки! — раздался торжествующий возглас Аарона, вернувший зачарованных этим зрелищем наблюдателей к реальности. — Они исчезают!

И правда, грязно-серые облака, окружавшие отца и сына Гриффинов, таяли, как тени, в лучах солнечного света, озарившего тоскливый ночной лес. В лесу стало сейчас светлее, чем днем. Гриффины, парившие до этого в полуметре над землей, теперь, лишившись своей изощренной защиты, сначала один, а потом и второй, неуклюже повалились в мокрую траву.

— Смерть упраздняется жизнью, — ошеломленно прошептал Тэган, наблюдая за тем, как неуязвимые для их разрушительных заклинаний призраки просто растворялись под воздействием тонкой энергии амальонского леса, которая была энергией жизни.

— А жизнь сменяется смертью! — добавил Кеннет, увидев, что Диана уже оказалась рядом со старшим Гриффином.

Лицо ее сейчас выражало спокойную неумолимую решимость, глаза холодно блестели, волосы черным дождем метались по ветру. Кеннет инстинктивно съежился, на мгновение представив себя на месте Гриффина.

Движения гронгирейского маршала были молниеносными, отточенными, как лезвие бритвы. Она схватила старшего повелителя призраков, сидевшего на земле и даже не пытающегося убегать, за горло и рывком приблизила к себе. Тот понимал, что сейчас его очередь сильно опасаться за свою жизнь, но при этом продолжал презрительно ухмыляться. Что, впрочем, Диану никак не трогало.

— Он будет жить, — только и сказала она ему чуть хриплым от недавних переживании голосом. — А вот ты умрешь…

И с этими словами рука Гриффина, намертво сжатая рукой Дианы, направила нож, на котором еще не высохла кровь единорога, в собственное сердце. Поднявшись на ноги, воительница обернулась на младшего Гриффина. Но тот уже оседал на землю с остекленевшим взглядом. В горле бывшего повелителя призраков торчала темно-синяя воздушная стрела, пущенная Верховным Магом. Из его рта хлынула неестественного бордового цвета кровь. Диана поморщилась и отвернулась. Более Гриффины не интересовали ее. Она отыскала взглядом единорога, который уже находился в объятиях своей хозяйки, и быстрым шагом направилась к ним.

Ингрид сидела на земле, обхватив своего зверя обеими руками за шею, на которой уже успела запечься кровь из раны, и зарывшись лицом в его короткую белоснежную гриву. Ее хрупкое тело содрогалось от непрекращающихся рыданий. Диана осторожно опустилась рядом с ней. Единорог приоткрыл один глаз, и Диана невольно улыбнулась тому, насколько довольным он выглядел. Тут ее отвлек знакомый шум. Она подняла голову и увидела своего дракона, безуспешно пытающегося прорваться к ним сверху. Но близко растущие друг к другу деревья никак не давали ему это сделать. Не успела маршал повернуться к Верховному Магу с вопросом о том, не будет ли он возражать, если она совершит в его лесу небольшую перестановку, как вековые деревья вокруг них медленно расступились, освобождая место для дракона, чем тот не преминул воспользоваться. Шумно приземлившись рядом с хозяйкой, он сомкнул свои огромные крылья впереди себя, скрыв от посторонних глаз Диану, Ингрид и ее единорога.

Верховный Маг осмотрелся по сторонам, находя взглядом каждого члена своей семьи. Беатрис неподалеку от мужа залечивала раны своей тигрицы. У той были сломаны передняя и задняя лапа. Аарон с Дареном отдыхали на покрытом мхом полуразвалившемся стволе бывшего когда-то могучим дерева. Их пегасы гуляли рядом. Тэгана с Кеннетом не было.

— Как я мог про них забыть, — устало произнес Филипп, готовясь встречать гостей. Он бросил взгляд на фиолетовую гору посреди леса, (а именно так сейчас выглядел маршальский дракон, спрятав свою голову под крыло), в надежде на то, что этих нескольких минут наедине с воительницей его дочери хватит, чтобы прийти в себя.

Ингрид, шмыгая носом, наконец-то, оторвалась от своего животного, но только чтобы с новой силой заплакать, уткнувшись теперь в плечо Дианы. Волна радости и облегчения накрыла ее с головой. И теперь она просто хотела ощутить рядом с собою тех, кто был дорог ей больше всего на свете. Она, смеясь сквозь слезы, целовала и обнимала Диану. Потом целовала своего единорога, сжимая его в объятиях до тех пор, пока животное не начинало недовольно фырчать. Потом целовала дракона в его шершавую черно-фиолетовую морду и гладила его гладкие блестящие крылья. А потом заново начинала свой круг почета, возвращаясь к маршалу. Конечно, ее действия не могли не вызвать мерцающего вихря, объединяющего в себе амальонскую и гронгирейскую энергию, который тут же закружил вокруг дракона. Если бы у Дианы были силы, она бы смеялась сейчас от счастья. Но сил не было. Воительница чувствовала только неимоверную усталость. А еще благодарность. Благодарность миру Ингрид за то, что он все-таки проявил себя в тот момент, когда ничто другое уже не могло их спасти.

Глава 21. Дуэль с Ричардом

— Диана! — раздался снаружи чей-то очень знакомый голос, и маршал нехотя подняла голову в ту сторону, откуда ее звали.

— О нет! — разочарованно вырвалось у Ингрид. — Ричард!

— Ричард? — переспросила маршал, решительно поднимаясь на ноги. Ее дракон нехотя развел крылья, открывая хозяйке дорогу из импровизированного шатра. От усталости Дианы не осталось и следа. Только по ее абсолютно равнодушному ко всему происходящему взгляду Филипп догадывался о том, насколько та вымоталась в первую очередь эмоционально.

В паре десятков шагов от нее среди деревьев она увидела Короля Аруна V вместе с сыном. После того, как понемногу начали исчезать солнечные потоки энергии, которая еще недавно пронизывала все вокруг, в лесу становилось темно. Диана хотела было удивиться тому, откуда здесь взялись амальонцы, но потом вспомнила, что сама попросила Филиппа вызвать подмогу. Позади Аруна и Ричарда стояли Кеннет с Тэганом, и Диана подумала, что, наверное, благодаря им здесь сейчас не присутствует вся амальонская армия.

— Я тебя слушаю, — устало произнесла она, подавив зевок.

— Это я тебя слушаю! — тут же вспылил Ричард. — Что ты делаешь на нашей земле?

Он был ниже Дианы чуть ли не на целую голову. Поэтому сейчас держался как мог прямо, чтобы хоть как-то выровнять подобную разницу в росте. Чем, конечно же, вызвал у воительницы снисходительную улыбку. В ее глубоких синих глазах, обращенных сейчас на принца, не было даже раздражения, лишь всепоглощающее желание поскорее закончить этот нелепый разговор. Диана обернулась назад, находя глазами распластанные на земле тела Гриффинов. Они лежали рядом друг с другом, застыв в тех позах, в которых смерть нашла их.

— Внутрисемейное дело, — ответила она, нарочито печально вздохнув. Ей становилось смешно.

— Что? — Ричард чуть не подавился, настолько он был возмущен услышанным.

В этот момент с одной стороны к маршалу присоединился Филипп Фаридэ, а с другой — Ингрид. Она самым непринужденным жестом взяла гронгирейку за руку, что, конечно же, не укрылось от глаз принца.

— Диана права, Ваше Высочество! Мы собрались в этом лесу, чтобы решить один серьезный вопрос, касающийся в первую очередь нашей семьи! — дипломатично подтвердил Верховный Маг, невольно бросив взгляд туда же, куда смотрела гронгирейка пару минут назад.

— Это Гриффины? — поинтересовался Арун, кивая головой на два неестественно застывших на земле неподалеку от них тела.

— Да, Ваше Величество! — ответил Фаридэ.

Верховного Мага и амальонского короля связывала давняя дружба. Они во многом понимали друг друга без слов. Вот и сейчас Арун догадался, что семья Фаридэ вместе с Дианой только что освободили Амальон чуть ли не от главной головной боли. Он не раздумывал о причинах участия гронгирейки в этой схватке. Лишь порадовался тому, что это участие состоялось. Потому что без нее, он был в этом уверен, у битвы мог быть совсем другой исход. Поэтому Арун сделал несколько шагов в направлении мертвых тел, показывая тем самым, что не будет участвовать в намечавшемся противостоянии между Ричардом и Дианой. А вот на стороне гронгирейского маршала собиралась уже целая группа защитников. Беатрис, молча, встала рядом с мужем, давая тем самым понять принцу, которого она всегда любила, как собственного сына, что сейчас она не поддерживает его запала. Лишь младшие Фаридэ держали пока нейтралитет, и то потому, что Ричард был их лучшим другом.

— На окраине леса нас встретили Тэган с Кеннетом и предупредили, что сражение закончено. Поэтому я отослал свою армию обратно, — как бы между прочим произнес Арун, все еще продолжая рассматривать место сражения.

Диана на секунду прикрыла глаза, облегченно вздохнув. Она мысленно поблагодарила Аруна за его проницательность. Конечно же, он подозревал о том, что гронгирейского маршала очень волновал вопрос о том, будет ли весь Амальон на утро знать, что она участвовала в истреблении своих воинов.

— Они ранили его? — с тревогой в голосе спросил Арун, переведя свое внимание теперь на животных и заметив, что шерсть на шее единорога Ингрид испачкана грязными багровыми пятнами.

— Они почти убили его! — вырвалось у Беатрис. Ее голос дрожал. В схватке с Гриффинами она чуть не потеряла так же и свою тигрицу.

— Ты успела его подлечить? — удивился Арун, видя, что единорог Ингрид ведет себя несколько резво для зверя, который только что находился при смерти.

— Не я, — прозвучал ее короткий ответ.

Его Величество повернулся к Филиппу с выражением искреннего интереса на лице.

— А кто же? — задал Арун самый главный вопрос. Его умные глаза, которые казались Ингрид всегда очень похожими на глаза ее отца, открыто смотрели на Филиппа. Верховный Маг передал своему королю образы случившейся только что битвы. Брови Аруна поползли вверх. Сам же он опустил свою светловолосую голову и крепко задумался.

— Что ж, — наконец, произнес он после достаточно долгой паузы, во время которой Ричард с Дианой не спускали друг с друга глаз. — Теперь мне все более-менее ясно, и я не вижу причин и дальше оставаться здесь! Что ты сделаешь с телами, маршал? — обратился он к Диане.

— С телами? — переспросила гронгирейка тоном, ясно показывающим ее отношение к предмету вопроса. — Оставлю их здесь на съедение диким зверям. Гриффины погибли в амальонском лесу в схватке с семьей Фаридэ, которые защищали свою дочь.

— Конечно, конечно, — Арун поспешно кивнул, соглашаясь с ней. — О твоей роли в этом сражении не узнает никто, — заверил он гронгирейку, пристально глядя на сына.

Ричард коротко кивнул. Он был не из тех, кто бьет исподтишка, поэтому не собирался вредить Диане таким недостойным его образом.

— Тогда нам пора, — заключил Арун, сделав еще одну попытку предотвратить то, что намечалось между его сыном и Дианой.

Ричард не двигался с места. Диана устало смотрела на него, ожидая тех слов, которые он собирался произнести.

— Не делайте этого, Ваше Высочество! — попросила Беатрис, понимая, что в таком состоянии Диана не станет с ним возиться, а отмахнется от него как от надоедливой мухи. Но если гронгирейка чуть не рассчитает свои силы, это может стоить принцу жизни.

— Я вызываю тебя на бой, — тихо произнес Ричард, прожигая соперницу взглядом.

Диана едва заметно кивнула. У нее не было желания даже шевелить головой. Амальонцы повернулись к своему королю, ожидая его решения. Арун молчал.

— Амальонцы в этом году не использовали ни одного поединка, — тихо начала Диана. — Поэтому, Арун, нас рассудишь ты! Драться на смерть я ни с кем сегодня не буду!

— Боишься? — вырвалось у Ричарда. Он задиристо смотрел на воительницу, сжимая инкрустированный драгоценными камнями эфес своей шпаги. Мальчишка мальчишкой.

Диана не удостоила его выпада даже взглядом. Так что, в конце концов, принц засомневался в том, что та его слышала. А вот Ингрид прыснула со смеху. И вслед за ней улыбка пробежала по губам Дарена и Беатрис. Кеннет почесал затылок. Происходящее казалось ему бессмысленным, но по опыту давней дружбы он знал, что останавливать запальчивого Ричарда не имело смысла.

— Поединок пройдет сейчас же, на побережье! — продолжила маршал, обращаясь исключительно к Аруну V.

— Постой! — возмутился Ричард, тряхнув короткими соломенного цвета волосами. — Я вызываю тебя на бой, и мне решать, где и когда мы сразимся!

Диана устало прикрыла глаза. Ее веки казались ей налитыми свинцовой тяжестью. А тут еще этот несмышленыш. Все ее аргументы покоились сейчас на кончиках пальцев, которые уже зудели от желания выпустить в принца что-нибудь погорячее.

— Ричард! Либо сейчас и на побережье, либо не будет никакого поединка! — сурово произнес Арун. Капризы сына порядком надоели и ему тоже.

Все понимали, что это сражение является чистой формальностью, что Диана не оставит от принца и мокрого места, и все же схватка должна была состояться. Отказ от поединка считался страшнейшим оскорблением. Нельзя было лишать воина шанса, данного ему законами Долины.

Ричард раздраженно сжал эфес своей шпаги так, будто она единственная в этом сборище защитников его врага, служила ему напоминанием, кто он такой, и коротко кивнул.

— На побережье нам придется обезвреживать наши охранные заклинания, чтобы туда опять не собралась вся амальонская армия! — проворчал он, все же подходя к рваному солнечному краю открытого Аруном портала.

— Не придется, — хитро подмигнула ему Диана, открывая на секунду свое поле, чтобы принц мог увидеть, что оно один в один сливается своим цветом с волнующимся перед ними овалом.

Когда Ричард понял, почему аура гронгирейки так схожа с амальонской, Диана с Ингрид были уже по ту сторону портала.

— Я убью тебя, Рестридж! — все-таки крикнул он им вдогонку.

Арун V тяжело вздохнул, взглядом настойчиво показывая сыну, чтобы тот присоединялся к ним.

Ингрид стояла в кругу своей семьи, положив одну руку на круп своего зверя, и наблюдала за тем, как Ричард с Дианой расходились в разные концы возведенного Аруном прозрачного купола, который скрывал от зрителей звуки происходящего, а также защищал их от заклинаний, используемых сражающимися.

— Я не успею сосчитать до тридцати, — услышала она шепот Дарена. Они с братом как всегда делали ставки.

— До двадцати, — раздался ответ Аарона.

— До десяти, — подключилась Ингрид.

Она волновалась за Диану. Не за исход битвы, в котором был уверен каждый из присутствующих, а именно за Диану, за то, что той достаточно было переживаний на сегодня, и схватка с Ричардом, которая в любое другое время могла бы стать неплохим развлечением, сейчас была явно лишней.

Арун коротко кивнул, давая знак для начала поединка.

Диана рассеянно смотрела на принца, не имея ни малейшего понятия, что такого она должна сделать, чтобы навсегда выбить из головы мальчишки эти бредовые мечтания об Ингрид. Она была наслышана об упрямстве наследника амальонской короны, но раньше оно касалось только всяческих фантастических идей, наподобие того, чтобы отыскать в соседних королевствах такие же, как в Громальонской Долине источники магии, дабы в случае совсем неудачного развития военных действий Амальону было куда бежать. Сейчас же упорство принца касалось ее лично, но у гронгирейки не было никакого желания объяснять ему, что к чему. Поэтому она думала предоставить принцу право первого шага.

— Я люблю ее, — взволнованный голос Ричарда вырвал ее из раздумий.

Как ни закрывались глаза Дианы от утомления, сейчас они распахнулись как два огромных синих озера от неимоверного удивления. Гронгирейка даже чуть не подавилась вырвавшемся из груди возгласом. Он говорит о любви? Только этого не хватало.

— Ты хотел поговорить или подраться? — спросила она с глубоким усталым вздохом.

— Ты никого никогда не любила! — продолжал Ричард.

Диана не отвечала. Она думала о том, что еще парочка таких предложений от принца, и она попросит Аруна прекратить этот фарс.

— Сражайся или ступай домой, Ричи! — тихо произнесла она.

— Похоже, они что-то обсуждают! — заметила Беатрис, понадеявшись на мирный исход событий.

— Я бы тоже на месте Ричарда захотел поговорить! — с понимающей улыбкой согласился Кеннет.

— Я ее тебе не отдам! Она моя! Со мной она будет счастлива, а с тобой никогда! — выложил принц свой главный аргумент.

И вот это было уже слишком. Сейчас он затронул внутренние сомнения Дианы. Он разбудил в ней те самые страхи, которые не давали воительнице покоя. Что они никогда не смогут быть с Ингрид вместе, что война и Гронгирейский Хребет будут вечно разделять их. Глаза маршала потемнели, она угрожающе опустила голову. Еще слово, Ричард, еще одно только твое слово…

— Она… — выкрикнул было принц.

Но дальнейшее потонуло в оглушительном шуме огня. Бушующая стена пламени в секунды охватила Ричарда, заставив того сначала пятиться к стене, а потом медленно оседать на песок. Языки пламени почти лизали амальонцу лицо, волосы, одежду. Ричард чувствовал невыносимый жар. Пламя следовало за ним по пятам, оставляя между ним и собой небольшую прослойку воздуха в пару ладоней, чтобы сохранить в принце жизнь. Амальонец, скорчившись, упал на песок, пряча голову между коленей, пытаясь укрыться от жара руками.

— Хватит! — кричал он, но его никто не слышал, даже Диана.

И все же в этот миг жар прекратился, и Ричард почувствовал резкое дуновение морского ветра, а потом его окатило соленой морской волной. Тряхнув мокрыми волосами, с которых тут же слетела стайка брызг, принц, продолжая стоять на коленях, поднял голову на своего отца. Ричард тяжело дышал, брови и ресницы его были опалены, а взгляд серых глаз горел отчаянной ненавистью.

— Поединок окончен! Ты проиграл! — сурово произнес Арун V.

— Не совсем! — еле слышно ответил Ричард. — Ингрид! — закричал он.

Амальонка, уже идущая навстречу Диане, удивленно обернулась.

Принц вспомнил, как отец впервые рассказывал ему о дочери Верховного Мага. Вспомнил, что магия Эльмарена, которую Ингрид принесла с собой в Долину, обязывает ее принимать предложения ее мира. И он решил использовать свой последний шанс.

— Да? — спросила она, вместе с Дианой подходя к принцу, у которого до сих пор не было сил подняться на ноги.

Вокруг них собрались все: Филипп с Беатрис, Тэган, Кеннет, двойняшки. Все ждали, что сейчас скажет Ричард.

— Выходи за меня замуж? — глаза его сверкнули победным блеском.

Ингрид вздрогнула и медленно попятилась назад. Губы ее шевелились в попытке что-то сказать, но она не могла произнести ни звука. На лице ее был отображен такой испуг и отчаяние, что Диану покинуло последнее терпение. Она выхватила из ножен шпагу Ричарда и приставила острие к его горлу. Принц, запрокинув голову, молча покосился на тускло блестящий в темноте клинок, сглотнул, но всем своим видом продолжал настаивать на своем.

— Диана! — тихо попросил ее Арун.

Но гронгирейка лишь сильнее надавила острием на нежную кожу принца, отчего его красивое юношеское лицо исказила гримаса боли.

— Диана, ты же не убьешь безоружного! — взмолилась Беатрис. Она из всех сил сжимала руку Филиппа, в своей привычной надежде, что тот, сейчас все уладит. Но Верховный Маг, как и всегда с момента появления своей дочери в Долине, считал, что у Ингрид свои способы разрешения затруднительных ситуаций.

— Из нас двоих только я могу предложить ей руку и сердце, а так же свой трон! Ты не можешь! — прохрипел принц. — Пусть она просто скажет «нет»! И я больше не потревожу ее!

Он был прав. Настолько, что Диана опустила шпагу. В конце концов, подумала она, если Ингрид когда-нибудь еще придется выбирать между ее верностью магии Эльмарена и любовью к ней, то пусть она начнет делать это уже сейчас.

— Хорошо! — согласилась она. — Пусть Ингрид просто скажет «нет», и ты забудешь о ее существовании!

Оба они повернулись к тому месту, где еще минуту назад стояла амальонка, но ее там не было.

— Где она? — спросила Диана у Филиппа, уже зная ответ. Неприятное ощущение неконтролируемой тревоги медленно заполняло ее сердце.

Она резко осмотрелась по сторонам. Синие глаза ее холодно сузились.

— Я не чувствую ее нигде в Долине, — произнес Верховный Маг, обращаясь исключительно к маршалу.

— Я тоже!

Ричард сел на песок, запустив пальцы в свои светлые волосы.

Гремучая смесь ярости, жалости и презрения бушевала внутри гронгирейки. В сердцах переломив его шпагу, которую она все еще держала в руках, Диана бросила обломки к ногам Ричарда.

— Твоя любовь заставила ее бежать! Ты доволен?

И не дожидаясь его ответа, маршал открыла портал, ведущий в Гронг. Порыв холодного ветра всколыхнул ее черный плащ, она обернулась напоследок, чтобы обменяться с Верховным Магом им двоим понятными взглядами. У Дарена мурашки побежали по спине, столько холодного гнева было в ее сверкающих синих глазах.

— Похоже, в Гронге сейчас кому-то не поздоровиться, — шепнул он брату.

— Хорошо, что Ричард легко отделался! — ответил ему Аарон, озвучивая его собственные мысли.

Принц продолжал сидеть на песке, ошеломленно глядя на два куска стали, еще совсем недавно бывшие его фамильным оружием, его знаком носителя королевской крови. Можно было выковать новый клинок, но эфес был безнадежно испорчен. Металл расплавился, пока Диана держала его в руках.

— Она сломала мою шпагу, — ошеломленно прошептал Ричард.

— Ты все равно не умел ею пользоваться! — примирительным тоном сказал Кеннет, подавая ему руку, чтобы помочь подняться на ноги.

Глава 22. Поиски Ингрид

— Диана!

Леонид IV торопливо бежал за своей дочерью по темным коридорам гронгирейского замка.

— Диана! — звал он ее.

Бесполезно.

Маршал была полностью поглощена мыслями о произошедших событиях и не слышала раздраженного голоса отца. Чтобы привлечь ее внимание, тому пришлось открыть портал в собственном замке. Он едва успел столкнуться с дочерью нос к носу. Диана резко остановилась. Не потому что заметила отца, а потому что у нее сработали инстинкты.

— Ты несешься как угорелая! — раздраженно заметил он.

— И тебе добрый вечер, папа! — ответила она.

— Гриффины до сих пор не вернулись!

При этих словах его раздражение увеличилось. Он нетерпеливо отдернул полу своей мантии, которая, зацепившись за шпору сапога, мешала ему нервно постукивать ногой.

— Я не слежу за ними!

— А стоило бы!

Как он некстати! Больше всего сейчас Диана хотела оказаться в своей башне, чтобы сосредоточиться на поисках Ингрид, прощупывая мысленным взором каждый клочок гронгирейской земли. Но Леонид, похоже, не удовлетворившись подобным ее ответом, собирался и дальше приставать к ней с вопросами, искренние ответы на которые его вряд ли порадовали бы. В последнее время поведение Дианы казалось ему очень и очень странным. Хотя гронгиреец связывал это с тем, что маршал узнала о своих амальонских корнях.

— Твои шпионы не сообщили тебе о смерти дочери Верховного Мага? — с надеждой спросил Леонид. — Или о том, что она пропала?

Сердце в груди маршала сначала бухнуло, потом замерло, а потом забилось неровным предательским стуком. Фраза «смерть дочери Верховного Мага» подействовала на нее, как удар в солнечное сплетение.

— Она исчезла, — ответила Диана, взяв себя в руки. — Да, она исчезла!

Леонид ухмыльнулся, не заметив тона, каким его дочь произнесла это.

— Ты как всегда осведомлена лучше, чем любой из твоих шпионов! — сказал он. — Хотел бы я сейчас видеть лицо Фаридэ!

— Он должно быть весьма обеспокоен, — сказала Диана.

Сосредоточенное морщинистое лицо Филиппа стояло у нее перед глазами.

— Следующей жертвой Гриффинов станут Верховные Маги! Один за другим! И начнем мы, пожалуй, с Фаридэ!

Диана ощутила незнакомую волну радости оттого, что Филиппу не угрожает столь ужасающая участь. Она удивленно повела бровью, поняв это. Раньше она испытывала по отношению к Верховному Магу исключительно презрение, после же схватки с Гриффинами, они неожиданно оказались на одной стороне. А исчезновение Ингрид продолжало удерживать их в этой упряжке.

— Будем ждать возвращения Гриффинов! — сказала Диана. — А теперь, отец, если ты не возражаешь, я бы хотела пойти спать!

— Да-да, конечно! — поспешил согласиться с дочерью Леонид IV.

Он был более чем доволен. И в таком настроении отправился в свою половину замка, строя грандиозные планы по скорому истреблению всего Совета Верховных Магов Амальона.

Утро не успело стряхнуть первые капли росы с просыпающихся деревьев в саду Фаридэ, как у них уже были гости. Точнее, одна очень высокопоставленная гостья. Маршал открыла портал в комнату амальонки, как она сделала вчера, и, не обнаружив там девушки, направилась вниз, где надеялась встретить Верховного Мага. И она не ошиблась. Филипп дремал в кресле перед камином. Даже во сне он держал голову прямо, а лицо его сохраняло спокойное умиротворенное выражение. Но вот он почувствовал приближение гронгирейки, и печать тревожной сосредоточенности оттенила его черты. Верховный Маг открыл глаза.

— Ингрид не вернулась? — одними губами, чтобы никого не разбудить, спросила Диана, занимая по приглашению Филиппа соседнее с ним кресло.

Фаридэ отрицательно покачал головой. Воительница отвернулась.

— Позавтракаешь с нами? — спросил Филипп.

Диана вздохнула, медля с ответом, потом кивнула.

— Да, если что и может отвлечь меня сейчас от тяжелых мыслей, так это стряпня твоей жены.

— Вот и хорошо! — искренне обрадовался этому маг. — Вот и хорошо!

— Диана! — воскликнул Дарен, заходя в гостиную с кухни.

Он рвал в саду яблоки для утреннего пирога, и теперь, выполнив поручение матери, хотел, было, пойти будить Аарона. Для эффективности чего прихватил с собою пару веточек розмарина, которые нес с великой осторожностью, чтобы не стряхнуть капли покоящейся на них утренней росы. Но, увидев маршала в своей гостиной, к присутствию которой в своем доме, надо сказать, он уже стал привыкать, громко вскрикнул то ли от радости, то ли от неожиданности.

— Доброе утро…Дарен! — отреагировала Диана, обернувшись на возглас.

Так как в последующие мгновения ее никто не поправил, она довольно отметила про себя, что угадала имя одного из двойняшек.

Дарен позабыл, куда шел. Он, как завороженный, приклеился взглядом к гронгирейке. Та выглядела невыспавшейся, утомленной, и даже подавленной, но по-прежнему невыразимо прекрасной. Дарен вспыхнул, опустил голову, и стремглав бросился вверх по лестнице. Будь сейчас Ингрид здесь, она бы рассмеялась.

— Что это было? — поинтересовалась Беатрис.

Филипп с Дианой и не заметили, как она появилась позади них со стаканом молока в одной руке и парой имбирных печенек в другой.

— Завтрак еще не скоро, а ты, наверняка, голодна! — сказала она, протягивая маршалу молоко с печеньем.

— Откуда такая осведомленность? — спросила Диана шутливым тоном, принимая дары Беатрис.

— Если бы в твоем замке кормили вкуснее, чем дома, Ингрид пропадала бы там не только ночью! — ответила ей Беатрис уже с кухни. Похоже, жена Верховного Мага обладала способностью мгновенного перемещения в пространстве.

Диана никак не ожидала такой реплики и не успела опустить голову. Лицо ее залилось краской. В этот момент она выглядела как маленькая девочка, пойманная за воровством конфет.

— Привыкай, — сказал Филипп и улыбнулся по-отечески ласковой улыбкой.

— Предлагаю дать Ингрид время самой вернуться домой! — сказал Верховный Маг.

— Сколько? — спросила Диана.

Она не была сторонницей этой идеи, так как считала, Ингрид вернулась бы еще вчера, если бы могла. Но в словах Филиппа был определенный смысл. А поскольку жизни амальонки не угрожала прямая опасность, Диана решила пойти на такую уступку. В конце концов, перед Ингрид встал довольно непростой вопрос, и чтобы решить его, надо было набраться духу.

— Еще два дня! — ответил Филипп. — Если она не вернется через два дня, мы начнем поиски.

— Хорошо! — согласилась Диана, поднимаясь из-за стола. — Два дня!

Поблагодарив Беатрис за вкуснейший завтрак, который и правда был таковым, маршал растворилась в воздухе гостиной вместе с фиолетовыми очертаниями портала.

Два дня, отведенных Филиппом, истекли, оставив в душе каждого ждущего возвращения Ингрид нарастающее чувство тревоги. Вслед за ними одной смутной отчаянной полосой пролетели несколько дней безуспешных поисков Ингрид по Долине. Диана побывала в таких заброшенных местах Гронга, в которые ее не заносила ни одна проверка территорий на предмет амальонских шпионов, которые она всегда проводила с маниакальной тщательностью. Ей даже не приходилось обманывать отца. Она открыто признавалась в том, что ищет пропавшую дочь Фаридэ. Леонид свято верил в то, что Гриффины удерживают ее в каком-то известном им одним месте, и довольно потирал руки, в скором ожидании их возвращения.

Фаридэ, в свою очередь, не один раз вдоль и поперек прочесали весь Амальон, заходя в каждую деревню, в каждый дом… Но все было тщетно. Ингрид либо не было в Долине, либо она очень не хотела, чтобы ее нашли. Напряжение росло.

Каждое утро Диана появлялась в доме Фаридэ, сначала только на завтрак, потом оставаясь и на обед, а потом и на ужин. Сегодня, открыв хмурым, под стать ее настроению, ранним утром портал в комнату Ингрид и не обнаружив там подруги, воительница задержалась взглядом на маленьком томике, лежащем на столе. Раскрыв его, она наткнулась на неизвестные письмена, в которых не понимала ни буквы. Но в книге были рисунки, которые любой понимал без слов. И рисунки эти казались ей такими знакомыми. Диана опустилась в кресло рядом с окном, чтобы наскоро пролистать томик. Когда она наткнулась на изображение стаи единорогов, среди которых был один крылатый, то вихрем спустилась в гостиную.

— Что это за книга? — с жаром спросила она Филиппа.

Дарен, который теперь просыпался пораньше, чтобы встречать ее вместе с отцом, невольно вжал голову в плечи, настолько разгоряченной выглядела маршал. Будто перед битвой.

— Это подарок Ингрид из Эльмарена. Местные легенды. Мы нашли его однажды утром в моем отсеке королевской библиотеки, — ответил Филипп, остановившись взглядом на книге, которую Диана сжимала в руке. Старинный переплет из коричневой кожи уже начинал дымиться.

— Разреши, — попросил он, осторожно высвобождая томик из ее рук.

— Доброе утро! — поприветствовал гронгирейку Дарен, многозначительно глядя на еще пылающую фиолетовым светом ладонь воительницы.

Диана поймала его взгляд, тряхнула кистью и опустилась в кресло рядом с Верховным Магом.

— Значит, Ингрид в Эльмарене! Я уверена в этом!

Из кухни доносился запах абрикосового пирога, и маршал, прикрыв глаза, позволила себе на мгновение позабыть обо всем на свете. Она могла это сделать, так как чутье воина подсказывало ей, что поиски закончены. Теперь осталось придумать, как им попасть в Эльмарен. Как ей попасть в Эльмарен.

Глава 23. Эльмарен

— Это самоубийство! — сказал Кеннет, глядя на Диану со смесью неверия и восхищения.

Та в радостном возбуждении мерила гостиную Фаридэ решительными шагами. Сейчас ей хотелось одного — действовать. И путешествие в Эльмарен было не самым худшим вариантом по сравнению с тем, что ей могла выпасть участь отправиться, скажем, в прошлое или в будущее.

— Ты уверена, Диана? — спросил Филипп. — Ты уверена, что она в Эльмарене?

— А где же ей еще быть! — остановилась маршал перед Верховным Магом. — Где еще может быть такое количество единорогов? Ингрид не раз говорила мне, что в Эльмарене единороги — обычное явление! Как мне раньше не пришло подобное в голову! В Долине ее нет! Это мы поняли в ту самую минуту, как она исчезла!

— Если Ингрид в Эльмарене, почему она не возвращается? — задумчиво спросил Дарен.

Когда в гостиной собиралась вся семья Фаридэ, они с Аароном занимали места на ступеньках деревянной лестницы, ведущей вниз со второго этажа. Лестница была вытесана из светлого садового бука, поэтому, если кто-нибудь из двойняшек прислонялся к перилам или балясинам головой, их волосы сливались по цвету с деревом.

— Может, она решила, что жизнь Долины для нее слишком тяжела, и хочет навсегда остаться в Эльмарене? — согласился с братом Кеннет.

— Вот поэтому я и отправлюсь за ней! — уверенно ответила Диана. — Если ты представляешь свою жизнь без Ингрид, то… — вырвалось у нее. Маршал не закончила фразу и, как ни в чем не бывало, продолжила ходить по комнате.

— Диана права! — раздался спокойный голос Филиппа. Хотя в чем именно она права, Верховный Маг не стал уточнять. — Все, чем мы можем тебе сейчас помочь, это точь-в-точь воспроизвести все имеющиеся у нас образы Эльмарена.

Он сказал это с некоторой грустью в голосе. Филипп понимал, что Диану сейчас не остановить, но также он осознавал, что вероятность удачного открытия портала в Эльмарен магом, который там никогда не был, просто ужасающе минимальна.

— Ингрид тоже никогда не была в Амальоне, но у нее получилось! — возразила Диана.

— Ингрид — это Ингрид! — резонно заметила Беатрис. — К тому же она родилась здесь!

Диана не ответила, давая тем самым понять, что разговор на эту тему бесполезен.

— Я отправлюсь с тобой! — вдруг сказал Кеннет. — Я там был, пусть не через портал, но я там был!

— Вдвоем незачем рисковать! — уклончиво заметила Диана, которой Кеннет в Эльмарене был совсем не нужен. — Ты откроешь портал, а я войду в него!

— Но… — хотел возразить он.

— Это наилучший вариант, — опять согласился с воительницей Филипп. — У Дианы больше шансов, чем у кого-либо из нас, найти ее и вернуть домой!

— Это почему это больше шансов? — встрепенулся Дарен.

— Потому, — хитро подмигнула ему гронгирейка.

Никто из Фаридэ никогда не видел грозного маршала такой беспечной и легкой. Всю свою жизнь Тэган, который был одного с Дианой возраста, думал, что его заклятый враг улыбаться-то не умеет, а тут такое…

— Открывай! — бросила Диана Кеннету, с трудом сдерживая свое нетерпение.

— А как же твоя армия? — вдруг спросил Аарон.

— Эта армия нужна мне, как и война! А не наоборот! — ответила она ему, не оборачиваясь. Все ее внимание было сосредоточено на Кеннете. — Открывай! — на удивление ласково повторила она свою просьбу.

Кеннет нервно кивнул и закрыл глаза. Он волновался до дрожи в теле. Все Фаридэ, не отрываясь, смотрели на Диану, не веря до конца, что та сейчас шагнет в то, что очень может оказаться дорогой в никуда. Но вот появившейся посреди комнаты солнечный овал с силой распахнул свои края, так что Кеннету даже пришлось отпрыгнуть назад, и открыл изумленному взору Фаридэ уже знакомую поляну с нежной ярко-зеленой травой. Не медля ни секунды и не оборачиваясь, маршал ступила на волнующийся под ее ногами травяной ковер, после чего портал также неожиданно захлопнулся, не оставив после себя и следа.

— Так просто? — почти разочарованно протянул Дарен.

— Кто бы мог подумать, — поддержал брата Аарон.

— Не торопитесь, она еще не вернулась, — сказал Тэган.

Первые секунды Диане пришлось зажмуривать глаза оттого, насколько ярким был солнечный свет в Эльмарене. А в том, что она попала именно в Эльмарен, Диана не сомневалась. Но, привыкнув к этому казавшемуся ослепительным сиянию, маршал обнаружила, что свет, льющийся с неба, был необыкновенно мягким. Он буквально ласкал взгляд, окутывая все вокруг нежным ореолом. Оглянувшись по сторонам, гронгирейка обнаружила, что находится посреди широкого луга, выходящего на морской берег. Решив двигаться вдоль берега, Диана направилась к морю. Подойдя вплотную к кромке воды, нежными сверкающими на солнце волнами набегающей на белый песок, воительница, повинуясь внутреннему порыву, сняла обувь и зашла в прохладную прозрачную воду. В Гронге она редко бывала на берегу залива, потому что спуститься к тому можно было исключительно через амальонские территории или через Поляну Единорогов. И сейчас было странно любоваться ослепительной морской гладью, не испытывая при этом необходимости быть настороже. Чуть позади и левее маршала поднимались невысокие горы, покрытые все той же сочной зеленой травой. И хотя Диана не заметила рядом ни одного животного, птицы или человека, этот мир казался таким обитаемым и … безопасным. Эльмарен был живым. И все, что происходило в нем, происходило в нем, по его воле и по его желанию. Именно это ощущение поселилось глубоко в сердце гронгирейки, которая не спеша, пробиралась вперед вдоль берега.

Давно ее не посещало чувство столь полного умиротворения. Она помнила, зачем пришла сюда. Помнила, что ей надо найти Ингрид. И хотя до сих пор маршал совершенно не представляла, где искать амальонку, она не испытывала никакой тревоги или неуверенности по этому поводу. Будто бы кто-то разом освободил ее от тяжкого груза забот, лежавших на ее плечах долгие тридцать два года, переняв их на себя хотя бы на время. Диана откуда-то знала, что ей надо просто идти, чтобы встретить Ингрид. Все остальное этот удивительный мир сделает сам. Он поможет ей. Он не оставит ее одну. Он любит ее.

Осознание последнего пришло внезапно и поразило гронгирейку до глубины души. Этот мир любит ее. Именно ее. Любит такой, какая она есть. Со всеми ее замыслами и планами. Со всей ненавистью к Амальону, которая пусть и не была уже так сильна, но все-таки до сих пор жила в ее сердце. Любит со всеми ее сомнениями и страхами. Любит. И чувство этой любви было настолько сильным и ошеломляющим, что гронгирейка сделала то, чего не делала никогда в жизни. Она заплакала. Заплакала от ощущения преисполняющей ее благодарности. К небу, которое было столь ясным, высоким и чистым, к солнцу, которое изливало на землю свой мягкий и в то же время ослепительный свет, к этим горам, которые, верно, скрывали за собою поселение людей, где Диана найдет Ингрид, и, наконец, к этому морю, которое отражало всю бесконечность испытываемой ею любви.

Погрузившись в свои мысли, маршал не заметила, как у нее появился попутчик. Маленький олененок резво скакал рядом нею, иногда совершенно неожиданно останавливаясь, выпрямляя свою тонкую шею, чтобы осмотреться по сторонам. Но делал он это не из чувства страха, а из любопытства. Живой интерес искрился в его красивых миндалевидных глазах. Большие уши горделиво торчали на голове, улавливая малейший шум. Аккуратное рыжее туловище пестрело белыми пятнышками. Длинноватые для его малых размеров ноги в самый неожиданный момент сгибались, напоминая о том, что олененок совсем еще малыш, и где-то неподалеку должна бродить его мать. И все же, когда детеныш с врожденной грацией резвился вокруг воительницы, она с замиранием сердца любовалась им.

Он так напоминал ей Ингрид. Своей непосредственностью, своей природной красотой, а самое главное своим желанием поиграть с ней, будто бы вся жизнь состояла из игры. То и дело олененок весело подскакивал к Диане и на удивление нежно дотрагивался до рук гронгирейки своим мокрым теплым носом, требуя внимания. Должно быть, он впервые в жизни видел воина. А Диана, несмотря на всю свою растроганность, по-прежнему оставалась воином, в этом не могло быть никаких сомнений. Но даже это не пугало животное. Он совершенно не боялся ее, относясь к незнакомке скорее как к гостье, а не как к чужаку.

Диана с трепетом коснулась пальцами чуть выступающего на морде детеныша места между глаз и, увидев благосклонную реакцию на свой порыв, ласково почесала олененка сначала по голове, а потом за ушами. Если быть честной, она не могла от него оторваться. Животными гронгирейцев были свирепые опасные звери, с врожденным инстинктом убийцы в крови, а животные амальонцев никогда не подпускали никого из Гронга к себе близко. И вот теперь совершенно изумительный, живой и непосредственный малыш ищет ее ласки и общается с ней по своей воле. Сердце маршала сжалось при мысли о том, что этот мир Ингрид пришлось оставить.

— Мне пора, — прошептала Диана, еще раз напоследок погладив олененка по мордочке. Тот потянулся ей навстречу, а потом резво отпрыгнул и исчез в глубине невысокого леса, выросшего прямо перед глазами маршала. Деревья стояли на широком расстоянии друг от друга, и весь лес был залит солнечным светом. Среди зеленой листвы блеснула излучина реки, и маршал почувствовала, что хочет пить. Следуя вдоль небольшого мелкого русла, в котором, с шумом продираясь сквозь поросшие мхом валуны, весело бурлила прозрачная вода, она неожиданно обнаружила, что шум впереди нее возрастал.

— Водопад! — вырвалось у Дианы, и она почти бегом бросилась туда, откуда доносился звук стремительно падающей воды.

В Громальонской Долине не было водопадов. Точнее они были. Только в Безмятежном Лесу. Поэтому дети как в Гронге, так и в Амальоне, вырастали с мечтой о водопадах, которой для большинства из них так и не суждено было сбыться. И вот теперь, с трудом веря происходящему, с учащенно бьющимся в груди сердцем, позабыв обо всем на свете (что, надо сказать, Диана успела уже не раз сделать за время своего короткого пребывания в Эльмарене) маршал, как маленькая девочка, бежала вглубь леса, туда, где она надеялась хотя бы одним глазком полюбоваться на то, о чем мечтал каждый ребенок Долины.

И хотя взору воительницы предстал обыкновенный лесной водопад, которых в Эльмарене было множество, она не могла отвести от него глаз. Впереди нее речка неожиданно превращалась в маленькое изумрудное озеро, а лес упирался в неровный уходящий вертикально ввысь склон горы, покрытый травой и мягким мхом. И где-то там наверху брал свое начало небольшой поток воды, с радостным шумом устремляющийся вниз. Солнце пробивалось сквозь листву деревьев, придавая зрелищу совершенно необыкновенный вид.

Диана, наверное, так и стояла бы там до вечера, наслаждаясь влажной прохладой этого места, но внезапно ей послышалось чье-то приближение. Росший повсюду мох скрадывал звуки, но воинское чутье заставили ее насторожиться. И она не ошиблась. Не успела она обернуться, как увидела появившегося на берегу озера молодого единорога. А потом еще одного. И еще. Один за другим они шли к воде. Животные, несомненно, видели ее, хотя особого внимания, как недавний олененок, не обращали, и уж точно не боялись. Хозяевами здесь были они. Но вот гронгирейка заметила еще одного, и сердце ее вновь напомнило о себе быстрым гулким стуком, отозвавшимся во всем теле. Диана сглотнула и осторожно приблизилась к крылатому единорогу. Тот, завидев ее, радостно тряхнул мордой, с видимым удовольствием подставляя места за ушами ее рукам. Не дыша, маршал почесывала ему шею, пока не наткнулась пальцами на свежий неровный шрам. Это был единорог Ингрид.

Глава 24. Ингрид

— Привет, мой хороший! А где твоя хозяйка? — спросила Диана, заглядывая в умные красивые глаза животного и читая в них, что он тоже ей очень рад.

Единорог зашевелил ушами, будто соображая, чтобы такого ответить, потом повернулся к гронгирейке боком и застыл как вкопанный. При этом глаз его продолжал следить за ней с таким хитрым выражением, что у маршала не было никаких сомнений — ей предлагают очередную игру. Вспомнив, что она всегда хотела полетать на единороге, но не делала этого из страха, что тому будет тяжело нести их вместе с Ингрид, Диана осторожно подошла к животному вплотную.

— Ты хочешь меня покатать? — спросила она.

Единорог нетерпеливо и беззвучно топнул копытом. Звук потонул в глубоком мягком мхе, который доходил Диане до щиколоток. Она села на единорога, и он легко, будто бы она ничего не весила, оторвался от земли. Воительница поразилась силе этого животного, которая никогда особо не бросалась в глаза.

Они устремились строго вверх, и в мгновение лес остался далеко внизу. Диана увидела чуть позади луг, на который она вышла из дома Фаридэ, увидела справа от себя берег моря с прозрачной светло-голубой водой, которая становилась темнее на глубине, а слева возвышались зеленые горы, покрытые невысоким солнечным лесом. Но нигде внизу она не видела каких-нибудь поселений. Где же сами эльмаренцы? Диана уже хотела начать волноваться, но вспомнила, что несет ее над Эльмареном единорог Ингрид, значит и она сама должна быть где-то здесь.

Вдруг животное вместе с гронгирейкой резко бросилось влево, прямо в надвигающийся на них склон горы, Диана от неожиданности пригнулась, а когда выпрямилась, обнаружила, что они нырнули в длинное лесистое ущелье, в конце которого… Диана даже не могла точно сказать, что же такого она увидела в конце ущелья, но почувствовала сильное приятное волнение. Ингрид была там. Гронгирейка это знала.

И она оказалась права. Через некоторое время полета взору маршала предстала небольшая холмистая равнина, выходящая на берег и усыпанная миниатюрными жилищами эльмаренцев, которые сверху напоминали глиняные хижины. Цепочки коричневых домиков изящными ожерельями огибали ярко-зеленые подножья холмов. Хотя они и казались построенными без какого-либо плана, спонтанно, но в их расположении чувствовалась естественная гармония. Хижины идеально вписывались в окружающий ландшафт, будто бы выросли на склонах холмов вместе с травой и цветами. Это было поразительно.

Единорог спускался все ниже, и Диана уже могла различить смех и веселые крики детворы, резвящейся на морском берегу. Всюду были дети. Маршал не могла сдержать улыбки, и именно с этим удивленно-восторженным выражением лица она спешилась на землю. Теперь дело оставалось за малым. Найти здесь Ингрид.

Не успела Диана сделать первый шаг, как тут же подверглась нападению двух ребятишек, носившихся друг за другом. Один из них, лет пяти, пухленький, со светлыми волосами, с круглым открытым личиком, спрятался за широким черным маршальским плащом от другого постарше. Второй был худой, загорелый, черноволосый, и всем своим озорным видом напоминал разбойника. Совершенно неожиданно для себя Диана включилась в игру. Она выпрямилась и нарочито строго посмотрела на черноволосого, давая ему понять, что теперь у его друга появился защитник. Тот поднял на маршала удивленное лицо, которое тут же расплылось в широкой белозубой улыбке.

— Ты будешь играть с нами? — обрадовано спросил он.

Диана согласно кивнула, обратив внимание на то, что речь мальчика звучала доброжелательно, но несколько неестественно.

— А я знаю, зачем ты здесь! — вдруг сказал тот, что помладше, выбираясь из своего укрытия. — Ты огненная Диана!

Гронгирейка раскрыла рот.

— Огненная? — она даже отступила на шаг назад, чтобы лучше рассмотреть малыша. — Откуда ты знаешь?

— Ингрид рассказывала нам про тебя! — живо сообщил он. — Это правда, что ты летаешь на огромной черной змее с крыльями? — тут же спросил он.

Диана звонко рассмеялась, представив, как бы отреагировал ее дракон, если бы услышал, как его только что назвали.

— Я летаю на драконе, — торжественно произнесла гронгирейка, загадочно сверкнув глазами. — На большом красивом драконе. Он добрый, — добавила она уже не так уверенно.

— На-дра-ко-не, — как завороженный повторил за ней карапуз, и Диана вновь заметила, что и этот ребенок как-то странно произносил слова, будто по слогам.

— Отведи меня к Ингрид, — попросила маршал.

— Я отведу тебя к ней, — раздался позади них певучий мужской голос.

— Папа, — не успел вскрикнуть малыш, как оказался на руках у говорившего. — Она пришла!

— Я вижу! — отозвался эльмаренец.

А в том, что это был эльмаренец, Диана почему-то не сомневалась. Она с почтительным интересом рассматривала невысокого (рядом с ней трудно было быть высоким), но статного молодого мужчину в крестьянской рубахе с закатанными рукавами и гордо сияющим малышом на руках. У эльмаренца были лучистые серые глаза, в которых горел такой огонь, что сложно было сказать, кто из них двоих больший ребенок. — Я провожу ее, а вы, если хотите, можете пойти с нами! — сказал он мальчикам.

Оба ребенка охотно согласились. Диана поняла, что у их встречи с Ингрид будет множество свидетелей. Как некстати… Или, может, все к лучшему? Они петляли между глиняными хижинами. Диана чувствовала, как растет ее волнение. Маршалу казалось, она не видела амальонку уже целую вечность. Как та ее встретит?

— А что за сказки вам рассказывала Ингрид? — спросила Диана карапуза, продолжавшего шествовать на руках у своего отца.

— Все о тебе! — тут же ответил тот. — Правда, что ты принцесса?

— Скорее да, чем нет, — неожиданно смутилась гронгирейка.

— А правда, что у тебя целая армия смелых воинов?

— До недавнего времени была, — продолжала неуверенно отвечать на расспросы малыша воительница.

— А правда, что тебя слушается весь огонь в твоем мире? — мальчик с еще большим энтузиазмом запрыгал на руках у отца. Он не сводил с маршала круглых изумленных глаз.

Диана кивнула, в общих чертах уже представляя, о чем Ингрид рассказывала свои сказки эльмаренским малышам.

— Теперь я ее понимаю, — вдруг серьезно произнес карапуз.

— Да? — мгновенно отозвалась гронгирейка. — В чем именно?

Ей все казалось, что она говорит с этим восхитительным ребенком как неисправимая взрослая, но она ничего не могла с собой поделать.

— Ингрид сказала, что отдала тебе свое сердце, — ответил тот.

Диана молча подняла на малыша глаза.

— Так и сказала?

— Ага, — кивнул тот. — Сказала, ты самая красивая!

Маршал почувствовала, как неудержимо краснеет. Взрослый эльмаренец рассмеялся. У него был приятный заразительный смех.

— Я тоже, когда вырасту, перейду в другой мир, где встречу самую красивую девочку и отдам ей свое сердце! — уверенно заявил карапуз.

И почему-то Диана в этом ни капельки не сомневалась. Она поняла, что за этим познавательным разговором совсем забыла о том, что в любой момент может увидеть Ингрид. Сердце тут же отозвалось гулким ударом в горле и в висках. Ну почему же она всегда так волнуется, когда думает о своей подруге?

Не успела Диана подивиться своей впечатлительности, как они вышли на небольшую поляну посреди поселения, где уже собралось приличное количество детей и взрослых. Все взгляды были обращены на нее. Но где же Ингрид? И вот среди собравшихся Диана увидела знакомую фигуру. Амальонка стояла к ней спиной, весело переговариваясь о чем-то со своим соседом. Вот Ингрид в порыве рассказа взмахнула перед своими зрителями рукой, и у маршала участилось сердцебиение.

Гронгирейка ощутила, как ее захлестывает волна нежности. Это мгновение было столь волшебным, что Диана невольно замедлила шаг. И толпа, словно повинуясь ее неуловимому приказу, замерла. Ингрид, заметив возникшую тишину, удивленно обернулась, и, наконец-то, встретилась с воительницей взглядами. Каждая минута бесплодных поисков, каждая секунда тревожного ожидания стоили этого взгляда. Губы Дианы задрожали в улыбке. Не успела гронгирейка опомниться, как на нее налетел, почти сбив с ног, светловолосый вихрь. Маршал, с трудом обретая равновесие, прижала амальонку к себе и почувствовала, как та крепко обвила ее талию ногами.

Они медленно кружили на песке, полностью поглощенные друг другом, и не замечали, что до сих пор являлись главным объектом внимания немалого количества эльмаренцев, которые все прибывали на поляну. Оно и понятно. Не каждый день к ним заглядывали люди из других миров. А любопытство, впрочем, как и любые другие человеческие качества, считалось в Эльмарене абсолютно естественным.

— Ты знаешь, как тебя здесь зовут? — спросила Ингрид, даже не думая слезать с маршала.

— Огненная Диана, — с улыбкой сообщила ей та. — Тебя, надо полагать, зовут Ветреная Ингрид?

Амальонка закатилась веселым смехом.

— О да! Прекрасный вариант! — согласилась она. — И все же меня зовут просто Ингрид. Просто Ингрид, которая любит Огненную Диану! — добавила она.

— Как мило! — заметила маршал. — Приходишь в неизвестный мир, а тебя там уже все знают!

— Как тебе этот неизвестный мир? — спросила Ингрид. И хотя лицо ее по-прежнему улыбалось, в глазах появилось серьезное выражение.

— Любой мир, в котором есть ты, прекрасен! — ответила Диана. — Ты и водопады! — добавила она, чуть подумав.

— Водопады! — с наигранным возмущением протянула Ингрид. — Значит, я и водопады!

— Славная дочь Фаридэ боится конкуренции?

— Конкуренции? — удивилась Ингрид. — Дарен оказывал тебе знаки внимания в мое отсутствие? — Хотя голос ее звучал по-прежнему легко и беспечно, как звон колокольчика, Диана почувствовала, как амальонка напряглась в ее руках.

— И не только он! — хитро ответила маршал, решив немного помучить подругу в отместку за все те переживания, которые ей пришлось испытать.

Услышав это, Ингрид сначала замерла в полном изумлении, а потом весело рассмеялась.

— Мама все-таки сразила тебя своей стряпней! — произнесла она с нежностью.

— А Филипп своим гостеприимством!

— Значит, жить мы будем у нас! — заключила Ингрид, в порыве радости опять обнимая Диану.

— То есть ты все-таки собираешься возвращаться в Долину? — спросила воительница, решив не обсуждать сейчас столь скользкий вопрос. Потому что говорить о том, где они будут жить, не договорившись, что они точно будут жить вместе, было несколько преждевременно.

— А разве мы уже не вместе? — тихо спросила ее Ингрид, целуя в губы. — Мы уже давно вместе!

— Ты не ответила, — заметила Диана, изо всех сил пытаясь сохранять ясность ума или хотя бы равновесие. И то и другое сделать было очень трудно.

— Да, я собираюсь возвращаться в Долину, — отвечала Ингрид, перемежая свои слова то легкими, то требовательными поцелуями. — После того, как мы проведем в Эльмарене ночь.

— Ночь? — переспросила Диана, просто чтобы что-то спросить, чтобы удержаться от необдуманных действий. Краешком сознания она помнила, что за ними наблюдают сейчас десятки пар глаз.

— Да ночь, — прошептала ей Ингрид, намеренно медленно роняя слова. — Одну… бессонную… ночь…

В ее глазах, как всегда, плясали озорные искорки.

— Может быть, ты уже пригласишь меня в дом? — нетерпеливо спросила Диана, чувствуя, что готова ночевать прямо на поляне.

— Тебе прямо по курсу! — сообщила ей Ингрид после долгого дразнящего поцелуя.

— Здесь столько детей. Тебя не смущают свидетели? — поинтересовалась маршал, уже направляясь в указанную хижину.

— Пусть учатся! — хихикнула амальонка, которую сейчас вряд ли могло что-нибудь смутить.

Диана еще крепче сжала в объятиях свою драгоценную ношу, и Ингрид без слов почувствовала, что, несмотря на все сомнения в душе маршала, женщина, которая сейчас так бережно, почти жадно несла ее на своих руках, принадлежала только ей.

Диана с Ингрид, которую она не собиралась выпускать из своих рук, вошла в хижину. Для этого ей пришлось изрядно наклониться, чтобы не задеть головой о створ двери. Видимо коренные эльмаренцы не отличались высоким ростом. В хижине стоял вечерний полумрак. В широкие квадратные окна свободно падали последние лучи предзакатного эльмаренского солнца. На соломенном полу лежал настил из лесных трав, покрытый тканой материей, из-под которой тут и там выглядывали сухие лиловые соцветия.

Диана чувствовала себя в этом месте, которое долгое время служило Ингрид жилищем, более чем странно. И не только потому, что оно было совершенно ей незнакомо, но в первую очередь потому, что выглядело оно слишком открытым, не давало ощущения уединения, которое обычно дарит человеку дом. К тому же привычная темнота Гронга была здесь немыслима. И все же, несмотря на это, она чувствовала себя защищенной. Точнее, ей не надо было защищаться. Не надо было быть настороже и чего-либо опасаться. Это было незнакомое и вместе с тем приятное ощущение.

Если бы Диана вдруг задалась вопросом, кто она, то не смогла бы на него ответить. Трудно быть воином там, где не существует самого понятия борьбы и противостояния. Но к счастью, ей было совершенно не до таких вопросов.

Она, продолжая крепко держать амальонку на руках, опустилась на мягкий настил. В лицо им ударил запах лесных трав. Глаза Ингрид, обращенные на нее, сверкали, многотысячно отражая ласковый свет вечернего солнца. Настойчиво глядя в них, гронгирейка медленно наклонилась и поцеловала Ингрид. Сердце ее ликовало оттого, что сейчас амальонка принадлежала только ей. Только ей. Она всегда это знала и чувствовала потому, что Ингрид своим поведением постоянно подчеркивала сей факт, но сейчас, здесь, в Эльмарене, в эту ночь, она ощущала это особо остро.

Вдруг за окном зазвучала мелодия. Тихая, негромкая, как пение птицы.

— Что это? — спросила Диана, нежно очерчивая пальцем линию скул Ингрид.

— Завтра утром в Эльмарене двое свяжут свои жизни, — ответила та, отдаваясь волнующему прикосновению. — Это песня для них.

— Кто-то женится? — догадалась гронгирейка, расплываясь в изумленной улыбке.

— Да, — коротко ответила Ингрид, легонько кусая ладонь Дианы, которая оказалась около ее рта, призывая ее вернуться к их волнующему занятию.

Но воительница замерла, глядя Ингрид в глаза. Безумная мысль промелькнула в ее голове. По изменившемуся взгляду амальонки Диана поняла, что та как всегда уловила ее чувства.

— Ты хочешь этого? — тихо спросила гронгирейка, нависая над Ингрид.

— Хочу! — лицо девушки озарила счастливая улыбка, она притянула гронгирейку к себе. — Но придется рано встать.

— Мы же не собирались ложиться! — рассмеялась Диана.

— А еще магия Эльмарена свяжет наши жизни навсегда, — сказала Ингрид, и ее лицо стало в этот момент серьезным. — На твоей руке появится кольцо, которое нельзя будет ни потрогать, ни снять. И исчезнет оно оттуда только в день моей смерти или…

— Или? — с ужасом переспросила Диана.

— Или если я полюблю кого-нибудь другого, — весело закончила Ингрид. — Но на это ты можешь не рассчитывать! Пока мы живы и любим друг друга, эти кольца будет знаком нашей любви. Так ты хочешь этого?

Диана молчала.

— Я знаю, что ты сомневаешься, что видимые препятствия кажутся тебе непреодолимыми, — успокаивающе прошептала Ингрид, убирая с лица Дианы спадающие вниз длинные пряди волос, как бы говоря тем самым, что она все понимает и это ее не беспокоит.

— Я хочу этого, — наконец, произнесла воительница. — Ты единственная, кто мне нужен во всем мире.

Она глубоко вздохнула, решение было не из легких, затем на губах ее заиграла мягкая улыбка.

— Вот и славно, — хитро заключила амальонка, целуя гронгирейку в самый краешек губ.

— А если бы я не согласилась? — вдруг спросила Диана, слегка отпрянув.

Ингрид беспечно пожала плечами, точнее одним плечом, потому что двумя плечами под весом тела гронгирейки было сложно это сделать.

— Это не имеет значения. Я люблю тебя.

И ее «люблю» прозвучало не как признание, а как объяснение. Эльмаренцы считали любовь началом всего, причиной, а не следствием. Ингрид была эльмаренкой в этом смысле.

— Завтра утром, — прошептала Диана, пытаясь осознать всю глубину и важность только что принятого ими решения.

Но мысли улетали от нее. Она чувствовала горячие прикосновения Ингрид, ее поцелуи, смотрела ей в глаза и читала в них, что амальонка думает сейчас совсем о другом. Ингрид освободила стянутую поясом рубашку маршала и стала стягивать ее с Дианы.

— Я собираюсь тебя раздеть, — с улыбкой сказала она, оставляя на оголяющихся из-под ползущей вверх темной ткани участках тела свои поцелуи.

— Я рассчитываю на это.

Диана опустила голову, зарывшись носом в волосы Ингрид, вдыхая ее запах. Она пахла Эльмареном, свободой и любовью. Если у свободы, а точнее у любви, не скованной никакими страхами и преградами, был какой-то запах, то это был запах Эльмарена, запах Ингрид. И Диана окунулась в него с головой этой ночью, позабыв о том, кем является она сама.

За окнами хижины наконец-то потемнело, а потом стало светать, а они все не выпускали друг друга из объятий.

— Нам пора, — посмотрев в окно, нехотя сказала Ингрид. — Солнце скоро будет всходить.

Она с сожалением провела взглядом по зовущим изгибам идеально сложенного тела воительницы, отчего гронгирейка тихо рассмеялась.

— Кто-то подумывает пропустить свое бракосочетание?

— А ты разве нет? — спросила Ингрид, невинно хлопнув ресницами и скользнув ладонями по спине гронгирейки, притягивая ее к себе.

— Нет, — твердо ответила гронгирейка. — Я помню о Ричарде, который в Амальоне ждет твоего положительного ответа. Поэтому встаем, одеваемся, — на этом слове Диана также не удержалась от вздоха сожаления, — и женимся.

— И женимся, — хихикнув, повторила за ней Ингрид.

— Мечтаю оформить пожизненные права на тебя, — добавила гронгирейка, смакуя эту мысль. Она казалась ей очень соблазнительной.

Они появились на лужайке, лежащей совсем недалеко от поселения, не выспавшиеся, в помятой одежде, смеясь над тем, как, должно быть, прекрасно выглядят. Но несоответствие их внешнего вида только еще больше подчеркивало внутреннее волнение. Эльмаренцы соединяли свои жизни на широкой поляне перед лесом. Невысокая мягкая трава блестела росой. Стена леса впереди выглядела непроницаемо темной. Совсем не как вчера. Диана невольно поежилась. Если бы не постоянное ощущение, что она находилась в самом безопасном месте на земле, она наверняка бы стала обыскивать окрестности в поисках шпионов.

Рядом с ними на поляне стояло еще двое молодых эльмаренцев. Невысокий парень с непослушными вихрами и тоненькая девушка с каштановым водопадом волос. Их лица были торжественны; не в пример смеющимся Диане с Ингрид, они стояли, взявшись за руки и устремив свои взгляды куда-то поверх темного леса.

— А где свидетели? — шепотом спросила Диана, оглядываясь на пустующую поляну.

— Эльмарен твой свидетель, твой единственный и самый надежный свидетель, потому что он знает, что творится в твоем сердце, — также шепотом ответила ей Ингрид.

— Это точно сработает? — вдруг спохватилась Диана. — Нам же вчера не пели песню.

— Но мы ее слышали, — успокоила Ингрид взволнованную подругу, и, не удержавшись, прижалась губами к ее губам. — Я люблю тебя, — улыбнулась она.

— А я тебя, — так же с улыбкой ответила ей гронгирейка.

Они стояли близко друг к другу, тоже взявшись за руки, как и двое эльмаренцев.

Вдруг Ингрид встрепенулась и повернулась к лесу, Диана инстинктивно последовала ее примеру, и в ту же секунду поляна озарилась первыми лучами всходящего над лесом солнца. Воительница невольно вздрогнула, потому что солнце было огромным. Оно появилось совершенно неожиданно, будто из ниоткуда, и так низко нависало над ними, что, казалось его можно потрогать рукой. Его сияние было ослепительным и мягким, как всегда. Это было настолько красиво, что Диана позабыла обо всем на свете, и Ингрид тоже. И эльмаренцы.

А солнце поднималось все выше. И вот оно уже заслоняло собой полнеба, растворяя в своем сиянии все окружающие цвета. Казалось, оно всходило только для четверых влюбленных, стоящих на поляне. Оно не спрашивало и не требовало, оно просто изливало на них свой вечно существовавший свет, проникающий в самое сердце и связывая пришедших к нему людей не подвластной человеку силою.

Диана вдруг посмотрела на свою руку, вокруг которой тоненькой изящной змейкой юрко вертелся солнечный луч, а потом, скользнув по ладони, уютно примостился на пальце. Она отчетливо видела ослепительно сверкающее у нее на пальце кольцо, но не чувствовала его. Потом она посмотрела на руку Ингрид, увидела у той на руке точно такое же кольцо, только самого настоящего гронгирейского фиолетового цвета, и ахнула.

— Откуда здесь цвета Гронга?

— Из твоего сердца, — ответила ей Ингрид, поворачиваясь к ней и целуя подругу, точнее, уже жену.

— Люблю тебя, — прошептала она.

— И я люблю тебя, — эхом отозвалась Диана, потрясенная серьезностью и красотой происходящего.

В лучах восходящего эльмаренского солнца невозможно было лгать, лукавить, притворяться или что-то скрывать. А также невозможно было бояться или ненавидеть. Можно было только любить. Все посторонние чувства таяли в его лучах, как тьма, рассеиваемая светом. И только любовь, если она жила в сердце, оставалась там в этот момент. Поэтому все, что сейчас Диана чувствовала, что наполняло и переполняло ее сердце, это любовь к Ингрид и ко всему окружающему их. К просыпающимся цветам, блестящей росой траве, деревьям, в глубине которых она увидела вдруг склон горы и поняла, что именно он скрывал от них появление солнца до самого последнего момента.

Они долго еще стояли так, взявшись за руки, ничего не говоря, и любуясь происходящим. Солнце висело так низко, было таким огромным, занимало собою все небо, и смотрело им прямо в сердце. Никогда Диана не видела такого солнца и была уверена, никогда больше не увидит. Такое случается только раз в жизни у тех, кто был настолько уверен в своей любви, что приходил сюда, на эту поляну.

Наконец, Эльмарен стал просыпаться.

Глава 25. Возвращение

Фаридэ вот уже второй вечер ждали возвращения Ингрид и Дианы. Как всегда, когда случалось что-то важное, требующее присутствия всех членов семьи, Фаридэ разместились в гостиной. Филипп и Беатрис в креслах у камина, Тэган с Кеннетом за столом, а Дарен а Аароном на лестнице. И хотя за столом были еще места, двойняшки не хотели их занимать, в надежде, что скоро в доме появятся еще двое.

— Может, это был не Эльмарен? — в который раз спросил Тэган.

— Тогда мы потеряем их обеих, — мрачно заметил Филипп Фаридэ, который всячески старался отгонять от себя тревожные мысли. — Потому что отправляться вслед за Дианой кому-нибудь из нас не имеет никакого смысла, а Ингрид, судя по всему, без нее из Эльмарена не вернется.

— Это Эльмарен, — настойчиво произнес Кеннет, глядя в окно на резвящихся пегасов двойняшек. — Я узнал его, это он.

— Но почему там не было ни души? — спросил Дарен. — В прошлый раз на поляне находилось много детей, и было очень многолюдно и весело.

— Я не знаю, — устало выдохнул Кеннет, продолжая глядеть в окно на усыпанные спелыми плодами яблони. — Может, они переехали?

— В другой мир? — предположил Филипп. — Вполне возможно. Только если это так, Диана должна была уже вернуться. Вернуться сюда она может всегда, пока жива.

— Они просто встретились и гуляют по Эльмарену, — задумчиво произнес Аарон. — Согласитесь, каждый из нас хотел бы повидать это королевство и узнать, что это за мир такой диковинный, чьи жители не боятся смерти и так слепо доверяют своему существованию.

— Погодите, — воскликнул Кеннет. — Единорог!

Так как он все время смотрел в окно, то смог первым заметить зверя Ингрид, появившегося в саду.

— Единорог? — тут же присоединились к нему остальные Фаридэ, и вправду увидели единорога Ингрид уже в компании двух пегасов.

— Это хорошо или плохо? — быстро спросил Тэган.

Но никто из Фаридэ так и не успел ему ответить, потому что посреди гостиной вдруг засияли две фигуры, и одна из них отчетливо произнесла.

— Это определенно хорошо!

— Ингрид! — в один голос воскликнули Фаридэ и бросились обнимать обеих женщин.

Отвечая на горячие объятия Кеннета, Тэгана, двойняшек, Филиппа и Беатрис, Диана удивлялась сама себе. Но все что она чувствовала в этот момент, так это радость от встречи и самое настоящее желание обнять их всех.

— Где вы были? — воскликнул Дарен.

— В Эльмарене! Кеннет же туда открывал портал! — рассмеялась Ингрид.

Дарен посмотрел сначала на сестру, потом на маршала и отметил про себя, что обе выглядели хоть и утомленными, но по-настоящему счастливыми. Он облегченно вздохнул: что бы там ни произошло в Эльмарене, переживать за них не стоило.

— Мне надо возвращаться в Гронг, — с сожалением сказала Диана, когда они оказались вдвоем в комнате Ингрид.

— Твоя армия давно не видела своего маршала! — согласилась амальонка. — Они, должно быть, тебя потеряли! — она улыбалась, стоя в опасной близи от Дианы.

Руки ее покоились у маршала на поясе. И хотя слова Ингрид говорили об одном, ее действия давали понять, что отпускать Диану она не собирается. Гронгирейка, завороженная ее взглядом, даже не заметила, как Ингрид стала расстегивать ей рубашку. Только обнаружив себя полураздетой, Диана очнулась. Она мягко отстранила Ингрид, приводя себя в порядок.

— Я должна там появиться!

Ингрид с наигранным безразличием пожала плечами.

— Хорошо, иди! — потом она подарила маршалу долгий дразнящий поцелуй. — Спокойной ночи, я полагаю?

Диана с укором посмотрела на нее. Ингрид рассмеялась, поймав взгляд своей жены, полыхнувший нехорошим огнем. Гронгирейка резко притянула амальонку к себе, так, что у той перехватило дыхание.

— Я вернусь, — сказала Диана, и в голосе ее слышалась угроза.

— Что? Думаете, не сможете уснуть, маршал? — подзадорила ее Ингрид, глядя прямо в глаза, губы в миллиметре от губ Дианы. — Вторая бессонная ночь вам по плечу?

— Вот и проверим! — тихо ответила гронгирейка и исчезла в открывшемся портале.

Ингрид с улыбкой дотронулась до своей щеки, явственно ощущая на ней след горячего дыхания маршала.

Не успела Диана ступить на гронгирейскую землю, как к ней подлетел ее стражник. Диана даже вздрогнула от того, насколько он весь показался ей темным. Выражение его лица было сумрачным, глаза горели холодным блеском. «Неужели все гронгирейцы такие?» — промелькнуло в голове у Дианы.

— Ваша Светлость! — начал он.

— Слушаю, — резко бросила она на ходу.

Она тоже вся переменилась. Приняла свой давно забытый вид грозного и всемогущего маршала армии. И увидела, что лицо стражника расправилось. Он будто вздохнул свободнее.

— Вернулся посланник из Безмятежного Леса, — отрапортовал гронгиреец, выпрямив спину и глядя строго перед собой, как и полагалось при выполнении доклада.

— Что? — Диана остановилась, одаривая своего воина тяжелым взглядом. — Не может этого быть!

Она в раздумье опустила голову. Ей было не по себе. Она чувствовала, что уже не является той, за кого ее принимал гронгирейский стражник. А воин смотрел на нее с обожанием и страхом. Он преклонялся перед ней, как перед олицетворением власти и самой могущественной в Долине силы.

— Где он? — спросила Диана.

— В темнице до вашего распоряжения! — резво ответил стражник.

— Он может говорить? В своем уме?

— Да, он в полном порядке!

— Он что-нибудь принес с собой? — уклончиво спросила Диана.

— Нет! — ответил воин.

— Хорошо! Оставьте его там до моего распоряжения! Ты свободен!

После осмотра постов и территории, которые Диана сегодня проводила без какого-либо интереса или желания кого-нибудь поймать, маршал спустилась в подвал замка. Коридор был тускло освещен факелами на стенах. Поморщившись от неприятного полумрака, Диана наполнила коридор тысячей маленьких огней. Второй раз за сегодняшнюю ночь она заметила, что ей не хватает света. Неужели в Гронге всегда так темно? Может, это просто ночь?

Но, несмотря на полыхающий вокруг Дианы свет, вид у темницы был зловещий. Тот же гладкий темный камень, из которого был возведен сам замок, мрачно сверкал в отсветах огня. Коридор, казалось, вел в никуда. И в нем стояла устрашающая живая тишина, неумолимо поглощающая любой раздающийся звук. Гул шагов маршала тонул в этой тишине, не успев родиться.

Окидывая тяжелым взглядом свои подземные владения, Диана дошла до клетки заключенного. Молодой гронгиреец лежал на койке в глубине камеры. Когда он заметил, что за решеткой стоит маршал, то встал и подошел к ней, показывая тем самым, что слушает ее вопросы. Гронгиреец смотрел на Диану без страха. Что-то неуловимо изменилось во всем его облике.

— Она в порядке, — едва слышно произнесла Диана вместо приветствия. Лицо ее продолжало сохранять непроницаемое выражение.

Парень облегченно вздохнул.

— Я не нашел ключ.

— А ты точно был в Безмятежном Лесу? — поинтересовалась Диана.

Гронгиреец невольно отшатнулся от маршала, настолько пронзительным был ее взгляд.

— Это был Безмятежный Лес, — собравшись, ответил он.

— Но доказательств у тебя нет?

Парень растерянно покачал головой. Его спокойствие испарялось в присутствии Дианы.

— Этого не случится, но если бы я отпустила вас обоих? — неожиданно спросила воительница, отвернувшись от него. — Что бы ты сделал? Ушел в Амальон?

Гронгиреец вытаращил глаза, пытаясь понять, к чему клонит его предводительница.

— Да, — не сразу ответил он. — По крайней мере, в Амальоне не казнят тех, кто влюбляется в гронгирейцев.

Диана спинным мозгом почувствовала, как хорошо, что он прав. Потом она заложила руки за спину, точь-в-точь как это делал Леонид, и стала мерить шагами небольшой участок пола вдоль решетки заключенного.

— Так что там в лесу? — наконец, перешла она к сути своего визита. — И как тебе удалось вернуться?

Гронгиреец старался как можно подробнее воспроизвести все детали своего опасного путешествия. И вдруг в конце своего рассказа он решился на отчаянную просьбу:

— Отпусти ее.

Диана медленно развернулась и пристально посмотрела на него. Гронгиреец в немой мольбе сжимал прутья решетки.

— Меня можешь держать до конца моих дней. А ее отпусти. Я же побывал в Безмятежном Лесу. С ее помощью. Теперь ты знаешь, что это возможно. Пожалуйста, — горячо зашептал он.

В его глазах Диана узнала ту всепоглощающую тревогу, которая сжигала ее сердце всего несколько дней назад, и что-то внутри нее дрогнуло. А может, давно уже перестало существовать.

— Я отпущу ее, — сказала она. — Но ты останешься при мне. И будешь служить мне верой и правдой. Пока эта война не закончится.

Гронгиреец судорожно сглотнул, не осмеливаясь до конца поверить своему счастью.

— А эта война скоро закончится? — нечаянно поинтересовался он.

— Все, что от тебя требуется, быть верным солдатом своего маршала, — продолжила она, проигнорировав его вопрос. — То есть исполнять мои прямые приказы. — Она сделала ударение на слове «мои». — Ты согласен?

— Я согласен, — поспешно ответил гронгиреец.

— Вот тебе ключ! Сам отпустишь ее. Ты знаешь, в какой она камере. Завтра утром будь в строю. И скрывай по возможности свою ауру, пока, — она сделала неопределенный жест рукой, — в общем, сам знаешь…

Гронгиреец во все глаза смотрел на ключ, оказавшийся у него в руках.

— В конце концов, ты можешь каждый день видеть ее в Амальоне, — равнодушно обронила Диана, направляясь к выходу из подземелья.

И вот только теперь до парня дошел смысл всех слов, сказанных маршалом. Он вздернул голову, но Дианы уже не было рядом. Бросив тщетные попытки понять, что это вообще было, он бросился в направлении камеры своей возлюбленной.

Уже на пути в свою башню Диану остановил оклик Рамера.

— Ваша Светлость!

— Что еще? — Диана раздраженно смотрела на своего капитана, внутри себя сетуя на то, что, похоже, никто не собирается спать этой ночью.

— Леонид IV ожидает вас в зале, — ответил Рамер, наклоняя голову так, что капюшон его черного одеяния упал ему на лицо, скрывая выражение глаз.

— Иду, — устало отозвалась воительница.

— Может, ты мне скажешь, что случилось? — Леонид IV буквально брызгал слюной от злости. — Твоя армия должна готовиться к важнейшему сражению за последних два тысячелетия, а тебя нигде нет!

Глаза его сверкали, и Диана вздрогнула от того, что увидела в этом искаженном гневом лице себя.

— Что ты хотел, отец? — спросила она, оставив его предыдущие комментарии без внимания.

— Где ты была? — спросил он.

Диана молчала, глядя сквозь него. Как же ей было неприятно врать. Как никогда до этого. Она еще помнила то прекрасное ощущение свободы в Эльмарене, когда тебе не надо ничего скрывать.

— Я занималась поисками! Гриффины мертвы! — наконец, ответила она. И поморщилась. Это была гримаса отвращения ко лжи, но Леонид принял это за выражение сожаления по поводу их смерти.

— Не может быть! — ошеломленно выдохнул он. — Не может этого быть! Но как? Они же непобедимы!

— Их тела обнаружили в амальонском лесу!

Леонид выглядел потрясенным. Он все пытался осмыслить услышанное, но это ему никак не удавалось.

— Значит, она справилась с ними! Маленькая дрянь! — он и Диана вскочили одновременно.

— Я перережу Фаридэ горло одному за другим! — шипел Леонид, не замечая, что его дочь смотрит на него с нескрываемой яростью.

— Хватит!

Голос Дианы больше напоминал рык дикого зверя.

— Мы отомстим за них! — поклялся Леонид, ударив себя в грудь. Конечно же, он хотел отомстить в первую очередь за себя, за то, что его лишили любимой игрушки, оружия, на которое он возлагал большие надежды.

— Тогда нет смысла откладывать нападение на Амальон. Это должно случиться как можно скорее, — запальчиво сказал Леонид. — Ты слышишь меня, огненный маг? Как можно скорее! Готовь свою армию!

— Я слышу тебя! — сказала Диана, и резко, развернувшись, вышла.

Ночью Диана так и не появилась в доме Фаридэ, поэтому с утра Ингрид выглядела несколько растерянной, постоянно поглядывая на лестницу, по которой Диана обычно спускалась в гостиную.

— Думаешь, она придет? — шутя, спросил Дарен.

— Думаю да, — спокойно ответила ему Ингрид, опуская светловолосую голову к тарелке, чтобы аккуратно разложить по ней кусочки козьего сыра.

— Что ж… — раздался голос Филиппа. — Что ж…

Он обменялся с Беатрис понимающими взглядами. За столом чувствовалась некоторая неловкость. Будто бы все ждали еще кого-то, но не осмеливались в этом признаться друг другу.

— У меня новость, — взволнованно произнес Тэган, единственный, кто не замечал всеобщего настроения. Лицо его сияло самым настоящим счастьем влюбленного человека, которому чужды любые эмоции, отличающиеся от радостных. — И мне не терпится ею с вами поделиться.

— Да? — обрадовалась Беатрис.

Тэган собрался, было говорить дальше, но замер с открытым ртом, глядя куда-то за спину Ингрид. Та подняла на него глаза, когда поняла, что он молчит, заметила, что все остальные тоже молчат и смотрят практически сквозь нее, вскочила из-за стола и бросилась Диане на шею.

— Я уже думала, ты не придешь!

— Прости! — Диана обняла ее, оторвав от земли.

— Что случилось? — спросила Ингрид, видя, что на подруге лица нет.

— Потом, — сказала Диана, садясь рядом с ней. Еще выходя из портала, она обратила внимание на то, что Тэган собирался что-то сказать, и не хотела его перебивать.

— Ну вот, теперь, когда все в сборе, я могу наконец-то это сказать! — радостно вздохнул Тэган. — У нас с Лейей будет свадьба! Осталось только решить, когда!

— Вот это радостная новость! — воскликнули все хором и стали его поздравлять.

Ингрид присоединилась к родным, потом оглянулась на Диану и увидела, что та опустила взгляд в стол. Выглядела она так, словно на ее плечах сейчас покоился неподъемной тяжести груз.

— Что случилось? — еще раз спросила она уже более настойчивым тоном.

— Гронг в самое ближайшее время нападет на Амальон, — ответила Диана. Она не сказала «я» или «моя армия», она сказала это так как сказала, по возможности отстраненно.

Радостные возгласы смолкли.

— Это все равно должно было когда-нибудь случиться, — заметила Ингрид. — Пусть лучше раньше, чем позже!

— Мне жаль, — маршал посмотрела на Тэгана. Ей, правда, было жаль.

— Ты же не виновата, — неуверенно произнес он, оглядываясь на отца в поисках поддержки.

— Когда я буду стоять на поле боя во главе своей армии, ты скажешь мне то же самое? — с нескрываемой горечью в голосе спросила Диана.

— Я точно скажу то же самое, — произнесла Ингрид, обнимая гронгирейку, на минуту пряча ее лицо на своей груди.

— Я не знаю, как это возможно, — продолжил Тэган, растерянно глядя на маршала в объятиях своей сестры, — Но я приглашаю на празднество и тебя тоже, Диана! В свете последних событий…

Вопрос вины за предстоящую битву он решил пока оставить без дальнейшего обсуждения.

— Я все устрою, — вмешался Филипп. — Амальон никогда официально не объявлял войны Гронгу и не признавал ее. Так что формально между нами мир, и мы можем пригласить тебя на свадьбу нашего сына. Я поговорю с Аруном об этом, — пообещал Верховный Маг.

Нельзя было сейчас отталкивать гронгирейку своей враждой. Он прекрасно это понимал.

Глава 26. Решения

Свадьба Тэгана и Лейи прошла спокойно. То есть, конечно же, она прошла весело и радостно, но без открытого столкновения между Дианой и Ричардом, которого опасались все Фаридэ. Ричард с Дианой умудрились вообще ни разу не пересечься и не заговорить друг с другом. Диане не было до принца совершенно никакого дела, а амальонец, видимо, понимал, что сегодня лучше отойти в сторону и предоставить право действовать тем, ради кого был устроен этот праздник.

Все же они обменялись несколькими холодными взглядами. На которые, впрочем, посреди искрящейся счастьем и весельем свадьбой никто из гостей не обратил никакого внимания. Потому что эти взгляды никак не вязались со взглядами влюбленных, полными любви, взаимного восхищения и доверия, а также ожидания радостного совместного будущего. Только это Ингрид и запомнила. Круговорот счастливых лиц, танцующих пар амальонцев в нарядных одеждах и эти два таких отличающихся друг от друга взглядов: прожигающих друг друга насквозь ненавистью Ричарда и Дианы и согревающих друг друга теплом и любовью Тэгана и Лейи.

На следующий день Филипп Фаридэ вместе с дочерью отправился во дворец к королю Аруну, сказать о том, что уже завтра Гронг может напасть на Амальон, и начнется сражение, которое сотрет Амальон с лица Долины, не оставив и следа от этого жизнерадостного народа.

Встреча с Аруном V как обычно проходила в тронном зале. Утреннее солнце заливало стоящий на небольшом холме замок ласковым светом, совершенно игнорируя то, что земля, которую оно согревает своим теплом, вскоре дотла может быть выжжена гронгирейской армией. Ингрид стояла посреди зала перед своим королем и с выражением полной безмятежности на лице следила за тем, как парили в невесомости пылинки, купаясь в солнечных лучах и совсем не желая опускаться на теплые каменные плиты. Лучи солнца падали в зал сквозь высокие продолговатые окна, отражались от стен, поднимались к высоким сводам амальонского замка и терялись там.

— Ты не на Совете, Верховный Маг? — спросил Арун V, и сильный голос его разнесся по залу звучным эхом.

Он обращался только к своему советнику так, будто тот пришел один.

— Нет, Ваше Величество! — Филипп в почтении склонил седую голову перед Аруном.

— Говори, — приказал Арун, опершись подбородком о руку и приготовившись слушать.

— Я пришел сообщить тебе, что настало время собирать армию. Гронг планирует решающую битву со дня на день, — ровным голосом произнес Филипп так, чтобы Арун слышал каждое слово.

— Твоя дружба с гронгирейским маршалом тому причина? — спросил Арун медленно, но все же решительно поднимаясь с трона. На этот раз он обращался к Ингрид.

В словах его послышалась горечь, хотя светлое лицо его не изменило своего спокойного выражения. И он, и его Совет, да и все в Амальоне знали, что этот день настанет, и они сойдутся с Гронгом в решающей битве за свое право населять Громальонскую Долину.

— Да, Ваше Величество, — ответила Ингрид, разрываясь между Аруном и пылинками в солнечном воздухе. — Моя дружба с гронгирейским маршалом причина тому, что я сообщаю Вам эти сведения.

Король амальонцев не сдержал улыбки, и взгляд его потеплел.

— Будешь защищать ее до последнего? — спросил он, спускаясь к ним с возвышения, на котором находился трон.

— До самого последнего, Ваше Величество, — так же с улыбкой согласилась с ним Ингрид.

— Так тому и быть, — сказал Арун. А потом позвал своего сына, чтобы тот начинал собирать армию амальонцев.

Ричард явился на его зов в ту же секунду. Будто находился здесь все время, стоя за одной из колонн.

— Верховный Маг! — поприветствовал он Филиппа Фаридэ. — Ингрид!

— Ваше Высочество! — ответил ему Филипп.

— Ричард! — ответила ему Ингрид.

— Ты пришла сказать мне «да»? — не удержался принц.

Он остановился перед ней, красивый и насмешливый. Взгляд его серых глаз был уже не так безумен, как прежде.

Улыбка Ингрид стала шире. Она уже и забыла о его одержимости ею. Сложив будто в знак смирения руки впереди себя, она ответила:

— Я не могу сказать тебе «да», Ричард! Я замужем!

— Что? — вырвалось у него. И он чуть ли не задохнулся оттого, насколько резко воздух покинул его легкие.

Даже Филипп с Аруном, которым до этого момента удавалось сохранять сдержанные лица, не смогли скрыть своего удивления. Ингрид же с деланно безразличным выражением лица протянула принцу руку со сверкающим на пальце фиолетовым кольцом. Ричард хотел, было, схватить его, чтобы сорвать, и, конечно же, не смог этого сделать.

— Но кто вас поженил? — спросил Арун, озадаченно глядя на кольцо Ингрид, уже зная, почему оно именно фиолетового цвета.

В Громальонской Долине короли заключали браки своих подданных. И если этого не сделал он, значит, оставался только еще один правитель, который мог это сделать.

— Леонид? — недоверчиво спросил Арун.

В голосе его послышалось разочарование.

— Нас обвенчало эльмаренское солнце. В соответствии с эльмаренскими традициями, — ответила Ингрид.

Арун V перестал хмуриться. Соперничать за доверие Ингрид с ее прошлым он не собирался. Вот если бы она обратилась с этой просьбой к Леониду, тогда он бы счел это своим личным поражением.

— Мои поздравления, девочка!

— И мои! — сказал Филипп.

Ингрид повернулась к отцу. В его взгляде она встретила понимание. Это обрадовало ее еще больше.

Ричард же не был в таком восторге; в порыве злости он сделал еще одну попытку снять переливающееся вражескими цветами украшение с пальца девушки. В ответ на что Ингрид залилась своим веселым звонким смехом, который в этом зале был так же уместен, как и равнодушное к скорому сражению солнце. Ее забавляла реакция Ричарда и, увлеченная его действиями, она не заметила, как позади королевского трона открылся портал, из которого один за другим в полном молчании стали появляться Верховные Маги Совета. Они пришли на зов своего короля. Их было одиннадцать. Двенадцатый стоял рядом с Ингрид.

Очертания магов проступали в волнующихся сгустках солнечного света позади Аруна. И когда Ингрид, наконец, оторвалась от шокированного Ричарда и увидела их молчаливые фигуры, то ее передернуло от внезапно нахлынувшей тревоги. Она ясно представила, что в предстоящей битве Диане придется столкнуться со всеми членами Совета, и возможно даже с ее отцом. Определенно вид Верховных Магов, окруживших Аруна непроходимой стеной, внушал внутренний трепет. Их длинные в пол магические одеяния еще колыхались в волнах медленно угасающего портала.

Маги были очень похожи друг на друга. Не как братья. А как различные ипостаси одной сущности. Они и были разными проявлениями одной силы — магической силы Громальонской Долины. Их седые волосы и бороды были одинаково длинны. Их цветные одеяния казались одинаково темными в солнечном сиянии портала.

И только один из них выделялся. Тот, который присоединился к ним совсем недавно, а именно после гибели одного из Верховных Магов в битве с Гриффинами. Его волосы и борода были короче и значительно темнее. Он казался моложе.

Поежившись под их взглядами, Ингрид посмотрела на отца. Она все ждала, когда же он присоединится к ним. Но Филипп Фаридэ продолжал стоять рядом с ней. Значило ли это, что и в битве он будет в первую очередь защищать интересы своей семьи? Значило ли это, что он не будет нападать на Диану? Или может, даже он будет защищать ее? И что они будут делать, если на поле боя останутся только они: Диана и Фаридэ?

Широко распахнутые зеленые глаза Ингрид смотрели на Аруна V, но мысли ее были далеко. Они были уже там, в еще не случившемся смертельном сражении, которое никто из присутствующих не мог предотвратить, потому что каждый чувствовал его неизбежность, стоило ему только на мгновение заглянуть внутрь себя.

Ни один из одиннадцати Верховных Магов не произнес ни слова. Они уже знали, кто известил их короля о нападении гронгирейцев. Они помнили тот день, тот единственный раз, когда гронгирейский маршал явилась в Амальон на их вызов держать ответ перед Советом, и они помнили, что в тот день дочь Филиппа Фаридэ была на стороне Дианы. Поэтому если кто в Амальоне и мог знать о планах Гронга в этой войне, то это была именно она, Ингрид Фаридэ.

Ингрид чувствовала себя, как и в любой обстановке, уютно и уверенно. Но понимала, что Верховные Маги вряд ли будут снисходительны к подобной ее беспечности в настоящей ситуации. А еще она понимала, что, видя ее невменяемую жизнерадостность даже в преддверии таких судьбоносных событий, присутствующим приходится прилагать серьезные усилия, чтобы удерживать свое видение ситуации, которое в их случае было просто трагическим. Так как все они были уверены в том, что многотысячному существованию Амальона в Долине пришел конец, и что их мир изменится вскоре навсегда. Изменится или совсем исчезнет. А так как Ингрид ни в коем случае это видение не разделяла, то она все чаще поглядывала в окно, желая оказаться за пределами королевского замка.

Ее как всегда больше волновала игра солнечного света на гладких стальных доспехах своего короля, пение птиц в королевском саду, ощущение приятного тепла во всем теле и радостное предвкушение нового дня. Еще одного дня, который она проведет с Дианой. В этом она не сомневалась. И по выражению ее лица, и по расслабленной позе ее слегка покачивающегося в такт птичьему пению тела, по ее мечтательному полному безмятежного счастья взгляду, это было видно.

— Ты думаешь, тебя эта битва обойдет стороной? — спросил Ингрид один из Верховных Магов.

Он был так похож на ее отца, что она не испытала обычного положенного каждому амальонцу в таких ситуациях благоговейного страха. Только его глубоко посаженные карие глаза излучали не спокойствие Фаридэ, а явное неодобрение всего ее существования. Что, впрочем, не помешало Ингрид тут же ответить Магу первое, что пришло ей в голову:

— Я думаю, битвы не будет!

Она без усилий выдержала его взгляд.

По залу пробежала безмолвная волна удивления, граничащего с возмущением. Безмолвная, потому что слово было за королем. Только Арун V мог решать, что предпринимать в этой ситуации и как на нее реагировать.

— Армия Амальона будет готова к нападению, — произнес он. — Благодарю тебя.

Взгляд его серых глаз прожигал сейчас пространство позади Ингрид, и она знала, что если бы на его месте была Диана, то ее затылок бы уже полыхал огнем. Но при этом она знала также, что Арун говорил искренне и на самом деле был ей благодарен. Ингрид ответила своему королю коротким, но почтительным поклоном. Соломенного цвета челка упала ей на глаза, что заставило ее вскинуть голову. Взгляды всех Верховных Магов, стоящих позади Аруна V, были направлены на нее. Недоверчивые, недружелюбные, пронизывающие насквозь.

Но Ингрид это не трогало. Светило солнце. Ингрид знала, что свет этот вечен. Что он будет литься даже тогда, когда не останется ни камня от того замка, где они сейчас все находятся. И в сиянии этого солнца Ингрид узнавала отблески и тепло того огромного солнца Эльмарена, в лучах которого она провела всю свою жизнь, и которое будет защищать ее до последнего. Поэтому ей определенно было все равно, как на нее смотрят Верховные Маги Амальона, пока ее грело эльмаренское солнце.

Диане в Гронге предстоял похожий и все же совершенно другой разговор со своим отцом и королем Леонидом IV. Но в отличие от амальонки, все, о чем могла думать темная воительница — это были слова, которые она собиралась сказать своему отцу. Она знала эти простые слова. И все же не представляла, как она их произнесет. «Битвы не будет». Как такое можно было сказать Леониду IV, живущему и дышащему войной, Диана не представляла. Повернув голову на восток, туда, где за фиолетовой границей лежал Амальон, она подумала об Ингрид. О том, что ничего этого не случилось бы, если бы они не встретились. Но она не чувствовала злости, это была лишь легкая тень сожаления. Она правда не знала, что ей дальше делать. Воевать с Амальоном она не могла. Не воевать тоже. Ингрид всегда знала, что делать. Точнее ее никогда не беспокоил этот вопрос, она просто жила, доверяясь тому, что должно было произойти. И давалось ей это легко, потому что не она вершила события. А Диана вершила их. Жизнь Гронга, жизнь Долины всегда зависела от ее действий. И если все, что требовалось от Ингрид — это соглашаться с решениями своего мира, то Диане требовалось принимать эти решения самой. Принимать решения, с которыми другие уже будут соглашаться или нет. От нее слишком много всего зависело. Она не могла оставаться в стороне и просто радоваться происходящему.

— Где же твоя магия, Ингрид? — вздохнула Диана и закрыла глаза. Смотреть на этот мир, чья судьба зависела от ее выбора, она сейчас не могла.

Отпустив стражей, Диана ждала, когда отец поднимется к ней на смотровую площадку одной из башен. Не оборачиваясь, маршал почувствовала, как позади нее открылся портал. Она знала, что ее отец уже близко еще и потому, что чувство вины тут же тяжким бременем легло на ее плечи. Она явственно ощущала его.

Леонид IV был удивлен тем, что его дочь предложила провести встречу наверху. А день выдался в Долине очень погожий, ясный, солнечный и теплый. Но к счастью, его куда больше заботил тот факт, что, попытавшись утром зажечь факел в темнице, он чуть не спалил себе брови, потому что в ответ на его заклинание вместо маленькой искры у него получилась яростная огненная вспышка. Такого не случалось с ним очень давно. Лет двадцать. Это могло произойти только в те времена, когда Диана еще не была самым могучим огненным магом в Долине.

Леониду, конечно, и в голову не могло прийти, что его дочь потеряла свои способности. Но что-то, и он был в этом уверен, отвлекало его лучшего воина от огненных мыслей, от огня, от своей стихии, потому что огненная составляющая магического источника Долины, если раньше она была сосредоточена у Дианы в руках в буквальном смысле этого слова, сейчас, как и прежде до ее рождения, растеклась равномерно по Громальонской Долине. И это было очень странно.

— Посмотри! — весело сказал Леонид, забавляясь с огненным комком на кончике своего пальца. — Посмотри сюда, что я могу!

Давно огонь не позволял ему таких игр с собой, и Леонид наслаждался этим, как ребенок, которому подарили пони.

Диана повернулась к нему и, молча наблюдала за тем, как шарик огня послушно, и это задевало ее больше всего, дрожал и волновался в его руках. Если кому и нельзя было играть с огнем, так это ее отцу. Он точно мог спалить всю Долину. Диане сей факт показался так же, как и Леониду, более чем странным. Продолжая наблюдать за огненными манипуляциями своего отца, в чьих руках шар стал все увеличиваться в размерах, пока не превратился в огненное кольцо, окружающее их по периметру башни, Диана захотела мысленно погасить его и не смогла. Чего-то внутри нее не хватало для этого. На сердце у воительницы было тревожно, страшно, но не было той ненависти, которую она ощущала ранее. И в этот момент острый приступ паники охватил гронгирейку.

Огонь! Ее огонь! Он больше не принадлежал ей! Как же она теперь сможет защитить Амальон? В этот момент она поняла, что все, о чем она думала — это были мысли о том, чтобы в предстоящем сражении пострадало как можно меньше людей. Разве такими должны были быть ее мысли? Она не узнавала себя. И вот уже волна злости захлестнула ее. Злости на себя, на Ингрид, на все произошедшее, и огненный столп вырвался из ее ладони вниз, ударяясь о черные плиты башни. Вырвался и погас также неожиданно, как и появился. И Диана поняла, что произошло.

Удушающее осознание мигом перевернуло в ее душе все. Еще несколько мгновений назад она была уверена, что никого сражения не будет, что она не допустит этого. Она хотела сказать отцу, что в ее сердце больше не было ненависти. Но ненависть была там. После того, как гронгирейка увидела, что лишилась своего огня, ненависть черным покрывалом накрыла ее сердце. Все стало ясно как день. Ингрид лишила ее силы, лишила единственного и самого важного, что только и было у нее — огненной магии. Только сейчас Диана почувствовала, сколь много эта власть значила для нее. Быть самым могущественным магом в Долине. Быть той, кого боятся. Именно на этом покоилось ее чувство уверенности в будущем. Она и огонь — части одного целого. Чувствуя, как в душе у нее нарастает жар, она с превеликим удовольствием выпустила впереди себя мощнейшую огненную струю. Кольцо вокруг башни, выпущенное Леонидом, давно угасло. Громальонский король с сожалением посмотрел на свои ладони, вздохнул, пожал плечами и улыбнулся. Гораздо важнее для него было то, что огонь в Долине по-прежнему принадлежал своей хозяйке.

Диана посмотрела на отца, и взгляд ее был страшен. В нем читалось безумие. Безумное желание уничтожить любое препятствие на своем пути, выжечь дотла все прямо сейчас. Диану обуревали дикие чувства. Ее могущество было так близко и так легко было вернуть его. Разожги огонь внутри, и он будет срываться с твоих пальцев. Все просто. Но что-то было не так. Ей не хватало воздуха. Мысли об Ингрид, мысли о жизни в Долине без Ингрид… все это ее сводило ее с ума. Диана чувствовала, как огонь пожирает ее изнутри. Неужели все так просто? Неужели все то, что случилось между нею и Ингрид ничего не значило, если может уйти так легко? Исчезнуть, будто ничего и не было? Воительница не могла произнести ни слова. И она не могла больше это терпеть. Это должно было закончиться как можно скорее. Она не может и дальше разрываться между Гронгом и Амальоном, между своей армией и Ингрид. И пусть все погибнут в этой войне, но мир больше никогда не будет таким, мир никогда больше не заставит ее выбирать. Она поняла магию Ингрид: доверяй своему миру, доверяй себе в нем и делай, что должна. А она должна воевать на стороне Гронга. Она должна стереть Амальон с лица земли.

И вдруг она как наяву услышала смех амальонки, тот самый которым Ингрид заливалась, стоя посреди амальонского замка перед своим королем. Смех, который говорил о том, что вся эта война, вся их ненависть, не стоят и одного радостного луча громальонского солнца. Диана знала, что бы она ни сделала, Ингрид простит ее, если будет жива, простит ей все, даже гибель Амальона и смерть ее родных, ее семьи, ее родителей и братьев. Маршал потухшим взором смотрела впереди себя и увидела вдруг любящий взгляд Ингрид. Любящий взгляд, говорящий о том, что все хорошо и все будет прекрасно, что она любит ее, и всегда будет любить, вне зависимости от того, что та сделает или чего не сделает. И это всегда будет так. Так просто было в солнечном ясном небе видеть черты амальонки, ее улыбку, ее смеющиеся глаза, ее солнечного цвета волосы, как всегда в беспорядке разметавшуюся по лбу челку. Диана опустила голову и наткнулась взглядом на кольцо на своей руке. Солнечный лучик света уютно устроился, свернувшись клубочком вокруг ее пальца. Он нашел себе пристанище именно там, где и рождались ее огненные заклинания. Ей придется выбирать. Это кольцо или огонь. Ей все равно придется выбирать.

Диана успокоилась и одновременно испугалась того, что желание власти и могущества за несколько секунд чуть не свели ее с ума. И не лишили всего того, что у нее появилось за последние несколько недель. Семья. У нее появилась семья. Люди, которые любили ее. Семья Ингрид. А еще у нее была армия. Армия, которая боготворила ее. Мысли метались в ее голове, приводя в смятение. Чувствуя, что силы покидают ее, чувствуя, что внутри больше нет огня, нет ничего, что там вообще пусто, она захотела поскорее уйти к себе.

— Что ты хотел, отец? — глухим безжизненным голосом спросила она.

— Сколько дней потребуется тебе на то, чтобы собрать свою армию? — тут же отозвался Леонид, будто он только этого вопроса и ждал.

Ее армия всегда была готова, ей не требовалось и часа, чтобы начать свое выступление против Амальона, но, все же, зная, что ею движет, Диана ответила:

— Два дня! Мне надо два дня!

— Прекрасно! — пропел Леонид, довольно потирая руки.

Как бы ему ни терпелось начать это сражение, еще два дня он мог подождать. В военном деле он доверял своей дочери как никому другому. Он вообще доверял ей. Привык делать это. Привык знать, что она служит ему и его ненависти. Он ничего не подозревал. И он был очень близок сейчас к правде.

— Значит, выступаем через два дня! И хотя я не люблю раннее утро, но ждать до полудня не имеет смысла! Уже в полдень я хочу стать полноправным и единоличным правителем этой Долины!

Диана не могла на него смотреть, она ничего не ответила ему.

Ее жизнь шла по накатанной колее, из которой она бы хотела вырваться. Но сейчас это не представлялось ей возможным. Она будто бы летела в пропасть и не могла зацепиться ни за один выступ. Сердце бешено стучало в висках, в груди, говоря, что назад дороги нет. Ей не выбраться отсюда. Она гронгирейка. Ее судьба — это воевать. Воевать, уничтожая своих врагов. А если среди этих врагов ее единственные любимые люди, то тем хуже ей.

Ингрид…

Мысли об Ингрид накатывали новой болезненной волной. Нет… Только не она… Эта битва ее не коснется. Ингрид не амальонка, и она не должна разделять судьбу Амальона. Именно этим Диана еще в самом начале их странной дружбы объясняла свое к ней отношение. Что бы ни произошло, Ингрид не пострадает в этой смертельной схватке. Без нее все бессмысленно. Пусть они никогда не будут вместе, но она будет жить. Может быть в Эльмарене, там красиво, она, конечно же, найдет себе прекрасного человека, чтобы любить. Кого-то, на ком не будет лежать ответственность за крушение всей ее жизни. Твердо решив это, Диана устремилась по лестнице вниз, махнув черным как ночь плащом.

Леонид спрятал улыбку в бороду. Он постарается, чтобы эти два дня прошли как можно быстрее.

Глава 27. Прощание

К полудню в Амальоне неожиданно резко похолодало, небо заволокло тучами, и в королевстве пошел хмурый, моросящий дождь. После возвращения от Аруна V Ингрид сидела в гостиной своего дома и терпеливо ждала появления Дианы. Она старательно отгоняла от себя тяжелые предчувствия. Но этот непонятный дождь навевал ей собственный ход мыслей. Неужели Амальон тоже готовился к сражению с Гронгом и намеренно пропитывался влагой, чтобы гронгирейцам было не так-то просто спалить его своими огненными заклинаниями?

Не имея более сил сидеть в пустом доме и бороться с собственными страхами, Ингрид вышла в сад, чтобы прогуляться. Она решила, что становившийся все более пронзительным ветер все же лучшая компания, чем замерший в ожидании своего последнего часа дом. Все Фаридэ, как и другие амальонцы, отправились во дворец своего короля на всеобщее собрание по поводу предстоящего нападения гронгирейцев.

Ингрид не пошла с ними. Смысла в этом не было. Амальонцы не пустили бы ее без вмешательства Аруна V — это раз. Куда более важным ей представлялось встретиться и поговорить с Дианой — это два. К тому же драться она все равно не умела, и толку в ее военной подготовке не было никакого. Хотя отсутствие у себя магических способностей в общепризнанном громальонском смысле не мешало ей знать, что она будет на поле битвы.

Ингрид закрыла глаза и увидела две армии, стоящие друг напротив друга ясным безоблачным утром. Армия Дианы и армия Ричарда. Армия Ричарда… Ингрид не удержалась от улыбки. У Амальона не было и шанса в этом сражении. А на улице как назло лил дождь, мешая насладиться последними солнечными днями этой жизни, которая скоро изменится самым коренным образом.

О том, чтобы сбежать в Эльмарен, Ингрид не думала и секунды. Такие мысли просто не приходили ей в голову. Она знала, что ее место здесь, точнее там. Там, где будет проходить сражение. Возле Дианы. Против нее.

Против нее…

Амальонка тряхнула светловолосой головой. Все-таки она по-прежнему не понимала смысла происходящего. Но она знала, что она будет делать и чувствовать.

Сев в саду на мокрую скамейку под яблоней, Ингрид расправила руки по спинке скамьи, запрокинула голову и подставила лицо мелким каплям моросящего дождя, просачивающегося сквозь листву дерева. Ее единорог не замедлил подойти к своей хозяйке и положить ей свою тоже уже мокрую морду на колени. Ингрид перевела взгляд на него.

— Скучаешь?

Животное потерлось мордой о ее бедро. Амальонка инстинктивно отшатнула голову назад, чтобы не быть задетой сверкающим как единственная драгоценность посреди унылого сада рогом своего зверя.

— Я тоже. Еще пара деньков, и скучать не придется. Вообще, может, уже ничего не придется. Как тебе такая перспектива?

Опустив одну руку ему за ухо, она стала поглаживать своего единорога, ласково заглядывая в его красивые темные глаза.

— Мне тоже нравится, — пробормотала она спустя некоторое время.

— Мне надо ее увидеть, но, похоже, сегодня она не придет. Война ведь важнее, — продолжила она односторонний диалог со своим зверем.

В голосе Ингрид не было ни одной обвинительной или капризной нотки. Только сожаление от того, что все есть так, как есть.

Поднявшись со скамьи и окинув взглядом мокрый зеленый сад, замершие в дожде деревья, Ингрид провела рукой по крылу своего единорога. Как с гуся вода. Его крылья были сухими. Гладкие нежные белоснежные перья на сильном мускулистом крыле. Еще раз она восхитилась тем, как же безмятежно красив был ее зверь. Иногда эта безмятежность могла казаться равнодушием, но это было не так.

Утром следующего дня, последнего дня перед битвой, Ингрид проснулась оттого, что кто-то настойчиво слал ей повторяющиеся образы Поляны Единорогов. Это была Диана. Бросив взгляд в окно, амальонка улыбнулась яркому солнцу. Точнее его сиянию, потому что окна ее комнаты выходили на запад, и она не могла смотреть восходящему солнцу в лицо. Но зеленый участок сада в ее окне был весь залит солнечным светом.

Наскоро одевшись, тихонечко, чтобы не разбудить никого, Ингрид выскочила из дома, выбежала в сад, оседлала своего единорога и направилась в сторону Поляны. Уже в небе Ингрид поняла, насколько странные мысли роились этим утром в ее голове. Например, что открывать портал на Поляну Единорогов опасно, потому что они с Дианой могут открыть портал в одно и то же место и просто разминуться по пути. Амальонка знала, что такие нелепые мысли являлись признаком внутреннего смятения. Поняв это, она сжала зубы, открыла портал прямо в воздухе, влетела в солнечное кольцо, а через секунду вылетела из него уже на Поляну.

Чуть впереди себя она увидела гронгирейку. Та была вместе со своим драконом, лениво расправляющим огромные крылья, чтобы потом тут же сложить их за спиной. И Ингрид поняла, почему она взяла с собой единорога. Чтобы тот мог попрощаться с драконом Дианы. На секунду нахмурившись, но потом усилием воли разгладив складки на своем лбу и придав лицу радостное спокойное выражение, амальонка опустилась в высокую траву рядом с воительницей.

Та молча смотрела на нее. Прекрасное лицо ее было сурово. Взгляд синих глаз давил грузом принятого решения. Ингрид спрыгнула с единорога и через два шага оказалась прямо перед маршалом. В висках стучало от напряжения. В моменты, когда твой мир выкидывает подобные кульбиты, очень сложно удерживать в голове представления о радостном и счастливом будущем. Но Ингрид очень старалась. И хотя ее улыбка была следствием интенсивной работы умы, все же она была искренней.

И Диана не смогла не ответить на эту искреннюю улыбку.

Утро еще только начиналось в Долине. И солнце всходило где-то там, над Амальоном. Смотреть туда было очень приятно. Но все же смотреть на Диану, на хмурую, строгую, непоколебимую в принятом ею решении Диану, было приятнее. Маршал не двигалась. Ингрид дотронулась до ее руки. Взгляд амальонки задел обручальное кольцо, и Ингрид весело рассмеялась.

Эльмарен сыграл с ними шутку. Злую, добрую ли, сейчас это было не важно. Если бы их кольца снимались, то Диана уже сняла бы свое. Потому что выбор она сделала. Сделала его умом, не сердцем. А сердце ее продолжало биться ради той, которая стояла перед ней. И солнечное кольцо по-прежнему горело на ее пальце. Какая ирония. Этот свет будет застилать ей глаза, когда воительница будет срывать со своих рук заклинания, направляя их в ряды вражеской армии.

Ингрид улыбнулась. Несколько виновато.

— Не смотри на него, — сказала она, проводя пальцем по руке маршала, повторяя четкие линии вен.

Диана выглядела сейчас совсем не как в свой первый визит в дом Фаридэ после их схватки на городской площади, во время которой к Ингрид пришел ее единорог. Тогда Диана была жутко напугана всем происходящим.

— Не было никакого проклятья, да? — спросила гронгирейка, без труда догадавшись, о чем думала Ингрид.

Амальонка в ответ пожала плечами и подняла на Диану глаза, ища ответ там. Но ответа там не было. Взгляд маршала ранил своей неумолимостью. Стало бы легче, если повернуть голову и посмотреть на теплые ослепительные лучи всходящего над Амальоном солнца. Но Ингрид не могла позволить себе подобного предательства. Она знала, что воительнице в тысячи раз тяжелее, чем ей. Если Ингрид выживет, то все равно будет счастлива. С нею останется ее мир. Диана же, переживи она завтрашнюю битву, будет каждый день мучиться мыслями о том, какой бы могла быть Долина и ее жизнь, прими она другое решение.

Говорить какие-то слова не имело смысла. Они всегда знали чувства друг друга. Поэтому Диана перешла к тому единственному, что могла сказать.

— Пусть тебя не будет завтра на поле боя, — произнесла она, чуть ли не шепотом. Голос ее срывался, а маршал хотела звучать сейчас как можно убедительнее.

Она, не отрываясь, смотрела на Ингрид. Диана решила позволить себе эту маленькую, точнее самую большую последнюю радость — смотреть на любимую женщину, на единственного человека, который как никто другой любил ее в этой жизни. Любил, а не боялся. Любил без страха, без сомнений, бескорыстно, какой бы смешной не казалась эта мысль в свете того, что Диана могла б ей дать. Если бы могла. Но она не могла.

— Хорошо, — ответила Ингрид на ее просьбу. — Я не буду там, но только в том случае, если ты пригласишь меня в Безмятежный Лес.

От неожиданности Диана чуть ли не поперхнулась глотком воздуха. Глаза ее широко распахнулись и от этого стали чуточку не такими интенсивно синими, как были. По поляне пробежал легкий ветерок, ласковым движением задел ее черные блестящие волосы, заставил их волноваться, отчего Ингрид улыбнулась, и на душе у нее посветлело. Ей всегда нравилось просто смотреть на гронгирейку, потому что та была необыкновенно красива. Красивее человека Ингрид не встречала даже в Эльмарене, где люди были прекрасны изначально по своему определению.

И сейчас амальонка думала не о сочетании красоты внутренней и внешней, а именно о совершенстве линий лица, скул, носа, о разрезе и цвете глаз. Диана была совершенна в том виде, в каком физическое совершенство редко встречается среди реальных людей.

Ингрид стало немного жаль себя. Ей достался прекраснейший человек, чтобы любить. Самый прекрасный из всех, когда-либо встреченных ею. И самый неподходящий для этого. Любить врага своего, того, кто изначально не твой, и кому, чтобы быть твоим, надо отказаться от всей своей жизни, — это затея глупая и обреченная с самого начала. И вот этого Ингрид было очень жаль.

В таких случаях оставалось надеяться только на чудо и на свою эльмаренскую составляющую. Что Ингрид и пыталась сделать. А где, как не в Безмятежном Лесу можно было это чудо искать.

Диана продолжала думать. И видя ее сомнения, Ингрид надавила:

— Или Лес, или я буду завтра впереди амальонской армии, на своем единороге. И ни ты, ни ты твой дракон не сможете что либо сделать мне. Видя это, твои воины впадут в смятение. Они не поверят необходимости и справедливости вашей ненависти, если не увидят ее в тебе. А в тебе они ее не увидят.

Диана рассмеялась. Весело, почти беззаботно. И это был первый проблеск искренней радости на ее лице за все то время, что они стояли рядом друг с другом.

— Ты! — она посмотрела Ингрид прямо в глаза, упиваясь этим моментом. — Ты маленькая вредина!

Ингрид гордо вскинула голову с такой же довольной и радостной улыбкой, полностью признавая ее правоту.

— Ты ведь не думаешь так, ты просто хочешь вынудить меня принять это решение, — сказала Диана. — А если ты не вернешься?

— Я вернусь, — безапелляционно заявила Ингрид. — Я вернусь с миром для нас. Для тебя и для меня. Ты делаешь, что должна. Ты воюешь. А я должна принести мир. Это сказал странник, когда пришел в дом моих родителей в день моего рождения. Я не мешаю тебе выполнять свой долг, а ты позволь мне выполнить мой. А мир там, в Безмятежном Лесу. Я знаю это.

— Мой воин был в Лесу совсем недавно и не нашел никакого ключа.

— Ты послала не того воина. Разве его звали Ингрид Фаридэ? — игриво спросила амальонка, придвигаясь к воительнице ближе, выше поднимая подбородок, так чтобы их губы оказались близко друг к другу.

Солнце поднималось над Долиной. И на душе у обеих становилось светлее. Хотя не было причин радоваться, обе чувствовали легкость и знали, что эти причины все же были. Они любили друг друга. И это было невероятно посреди всей этой войны.

— Ты веришь в это? — спросила Диана, опуская свою голову ниже, чтобы провести носом по щеке Ингрид.

— У тебя есть другие варианты, во что верить? Да, я верю в это. Я знаю, что так оно и будет.

И Ингрид не обманывала. Она на самом деле чувствовала это глубоко внутри себя. Это помогало ей выжить. Перестань она чувствовать этот свет и испытывать эту уверенность, она бы просто сошла с ума. Поэтому да, она верила, таковыми были условия ее жизни.

— Хорошо, в Безмятежном Лесу, так в Безмятежном Лесу, — прошептала Диана амальонке, целуя ее в губы.

Потому она вдруг резко отстранилась, схватила Ингрид за плечи и, не помня себя, начала трясти.

— Я хочу, чтобы ты пришла в Безмятежный Лес завтра ранним утром! Я хочу, чтобы ты была там! — повторяла она.

От удивления Ингрид широко распахнула свои зеленые глаза.

— Я буду там, успокойся, любимая!

Диана остановилась, выдохнула и близким к панике голосом спросила:

— Это ведь искренне прозвучало? Если не искренне, ты застрянешь в Лесу навсегда! — а потом она громко стала повторять, адресуя свои слова высокому ясному небу над поляной, — я хочу этого на самом деле! Я хочу этого!

Ингрид рассмеялась в ответ, когда поняла причину ее паники.

— О, да! Это было искренне! Не волнуйся!

Диана в порыве прижала амальонку к своей груди, начав шептать ей на ухо совсем безумные слова:

— А когда ты вернешься, ты будешь рядом со мной, и я буду целовать тебя постоянно, чтобы никто и не заподозрил, что ты не гронгирейка. Ты будешь со мной. Навсегда.

Ингрид отстранилась.

— Посмотри на меня. Посмотри в мои глаза. Я Фаридэ и я амальонка. Это видно за километр и без ауры.

Диана, наконец, успокоилась и выпустила ее из своих объятий.

— Прости меня, — сказала она, поняв, что после этого ей уже совершенно не остается того, что она могла бы еще сказать, и ее присутствие рядом с амальонкой становится совершенно излишним.

— Я простила тебе все еще тогда, в первый день, когда поняла, что люблю тебя, — ответила Ингрид, притягивая Диану к себе, не отпуская, покрывая нежными, успокаивающими поцелуями ее лицо, губы. — Любовь не слепа. Открывая свое сердце другому человеку, надо знать, что он именно тот, кто может причинить тебе самую большую боль, — продолжала амальонка. — Нельзя любить, изначально не простив всего уже так, как будто бы это произошло.

Диана открыла рот в изумлении, когда поняла, что Ингрид все знала с самого начала. Что все закончится именно так.

— Нет, я не знала, — амальонка покачала головой. — Я до сих пор этого не знаю. Но хватит об этом. Твоя армия разберется и без тебя. Ты им не нужна. По крайней мере, сегодня. А мне нужна. Давай лучше погуляем по лесу. Такой прекрасный день. Я хочу провести его с тобой.

В прекрасных синих глазах гронгирейки вдруг отразился страх, и было видно, как она колеблется.

— Пожалуйста, — слетело с губ Ингрид против ее желания.

— Я боюсь, что ты будешь уговаривать меня передумать, и я сдамся. Я всегда прислушиваюсь к тебе во всем.

— Не буду, — улыбнулась Ингрид. — Пойдем.

Она взяла Диану за руку, и они пошли в лес, оставив своих животных резвиться на поляне. Единорог Ингрид весело кружил вокруг маршальского дракона, рассекая волны высокой солнечной травы, почти касающейся его белоснежного брюха.

Глава 28. Ключ

Следующим утром, когда Ингрид проснулась, все в доме Фаридэ были уже на ногах. Она почувствовала это сразу, как только открыла глаза. И все же в доме было тихо, ни звука. Все были словно в воду опущенные, все делали молча. Ингрид подумала, что эта тишина отлично подходила под определение давящей. Она давила, она ощущалась, чувствовалась, жила, наводила на мысль, что сегодня необычный день, необычное утро. Утро, которое может стать последним для Амальона, для Фаридэ. Но только не для Ингрид.

Поэтому когда она спустилась вниз и звонко на весь дом пропела: «Доброе утро», — одновременно потягиваясь и улыбаясь как всегда светящему в окно солнцу, прозвучало это совершенно естественно, и отразилось улыбками на лицах ее родных.

Никто из них не задавал вопросов по тому поводу, что она не собиралась с ними на поле боя. Все осознавали, что у нее своя судьба и своя роль в сегодняшнем дне, в сегодняшнем сражении. Что она может не делать то, что будут делать другие. Она другая, и к этому наконец привыкли и приняли это.

Торжественные лица ее родных, с печатью серьезности предстоящих им событий просветлели при виде Ингрид. Она схватила яблоко с тарелки на столе и откусила его. В другой руке ее была книга. Эльмаренские легенды. Она как всегда надеялась отыскать там ответы. Где искать ключ, как он может выглядеть, что это вообще такое. Но книга молчала. Вместо этого она показывала ей места ее детства, прекрасный лес с водопадами, высокими-высокими, уходящими в небеса. Поэтому Ингрид захлопнула книгу и положила ее на стол рядом с тарелкой с фруктами.

— Молчит? — спросил ее Дарен, подходя ближе. Осторожно, вглядываясь с легким сердцем в лицо своей сестры. Рядом с ней и он мог позволить забыть себе о том, что ему вряд ли пережить это утро.

Ингрид взъерошила светлые волосы на его голове так, как не делала до этого никогда.

— Молчит, — ответила она. Без задней мысли. Может быть, и единственная среди своих, но она точно не думала о том, что скоро все закончится.

Потом она внимательнее посмотрела на свою семью. Все в магических доспехах, защищающих от огня. Как будто это могло защитить. Но амальонцы были предусмотрительны и хотели использовать все свои шансы.

Их животные ждали во дворе, также готовые к сражению.

Наверное, надо было что-то сказать, пожелать удачи, вселить уверенность, поддержать, но все это прозвучало бы фальшиво, поэтому Ингрид молча обвела семью своим самым обыкновенным утренним взглядом, и сделала было уже шаг, чтобы уйти, как ее остановил вопрос Филиппа.

— Вы и оглянуться не успеете, как я вернусь. В Безмятежном Лесу ведь нет времени. Так что не сильно там упирайтесь и воюйте.

— Ингрид, — обратился к дочери Верховный Маг.

Они с Беатрис стояли ближе всего к дверям, позади своих сыновей. Сегодня как никогда они выглядели вместе. Были вместе. Заодно. Выглядели как члены одной семьи, как родоначальники и основоположники семьи, которую они собирались защищать.

Обычно темно-синее одеяние Верховного Мага сегодня было почти прозрачным, и бирюзовым, и переливалось, и, колыхалось, и волновалось, и было нематериальным однозначно от всей той магии, которая была туда напихана. И этот бирюзовый цвет так шел к серым глазам ее отца, придавая им свой бирюзовый оттенок.

— Да, папа, — отозвалась она, поворачиваясь к нему.

— Когда ты выйдешь из Безмятежного Леса, тебе может показаться, что ты вышла из него в настоящую нашу реальность, но это может быть не так. В этом и заключается самая главная ловушка Леса: он может поймать тебя в другую реальность, которая будет казаться тебе настоящей и в которой ты останешься навсегда, так и не узнав, что это самообман. Проверь все на реальность. И знай, что здесь может быть подвох. Тебе будет казаться, что все правильно, что все так и должно быть, ты почувствуешь спокойствие и умиротворение, что не надо никуда больше бежать и что-то делать и к чему-то стремиться, что все уже случилось. И что тебе больше ничего не надо. Остерегайся этого и постарайся вспомнить мои слова.

Ингрид хотела сказать ему, что Безмятежный Лес не станет ее ловить, так как она идет туда по всем правилам. Но вместо этого она кивнула и сказала:

— Спасибо, я постараюсь помнить об этом.

И потом они пошли каждый в свою сторону. Точнее, они вместе вышли из дома. В молчании. Каждый со своим животным. Дошли до Поляны Единорогов, где уже было полно амальонцев. Ричард и Арун где-то впереди. Верховные Маги. Ингрид, положив руку на круп своему животному, пошла в сторону леса, где, она надеялась, ее впустит в свои объятья Безмятежный Лес.

Она оглянулась. Фаридэ провожали ее тоскливыми взглядами. Растерявшись, она потом поняла, почему. Им хотелось проститься. Если Ингрид исходила из того, что она вернется и они увидятся и вот тогда обнимутся по-настоящему, то ее семья исходила из того, что они могут никогда больше не увидеть друг друга и им необходимо было проститься с ней уже сейчас. На всякий случай.

Качая про себя головой и желая никогда в жизни не стать такой и не думать так, она все же повернулась, сделала пару шагов и была чуть ли не сшиблена с ног Дареном, а вслед за ним и остальными своими братьями. Эти объятия были болезненными. Будто бы хотели оставить на ее теле синяки, которые проживут и продержатся дольше их авторов, в случае их смерти. Потом пришел черед родителей. Беатрис обняла дочь порывисто и коротко, не сказав ни слова. И, единственно, Филипп, хотя неизвестно, скольких душевных усилий ему это стоило, лишь обменялся с Ингрид долгим все понимающим, все прощающим, все отпускающим взглядом. В порыве благодарности Ингрид поцеловала отца в щеку, и, уже не оборачиваясь, вскочила на своего единорога и полетела в направлении к лесу.

В полном забытьи, не видя ничего вокруг, она летела на своем единороге, позволяя листве и веткам совсем неласково хлестать себя по лицу, пока не поняла, наконец, что это было бегство. Остановившись и переведя дух, она оглянулась по сторонам, прикидывая, куда именно ей стоит направиться. Как она оказалась в прошлый раз в Безмятежном Лесу, она совершенно не помнила. Но она знала, и чувствовала, и была полностью уверенна, что сегодня, сейчас, вот уже совсем скоро, она опять там окажется. Эта внутренняя уверенность была самым лучшим компасом. Поэтому, вздохнув воздух полной грудью, тряхнув светловолосой головой с коротко стриженными волосами, Ингрид направилась вглубь леса, вслед за играющим на стволах высоких деревьев солнечными бликами.

Наконец, деревья стали все выше и выше, в лесу делалось все светлее и светлее, а на душе у нее — все спокойнее и спокойнее. Она не поняла, в какой именно момент это произошло; она просто остановилась, оглянулась вокруг и поняла, что попала в сказку: так сказочно красиво и безмятежно было вокруг. Тихое, очень тихое и гармоничное пение не слышимых до этого птиц, затяжное, завораживающее и успокаивающее. Высокие деревья не застилали солнечный свет, напротив, в лесу было очень светло, и каждый лист и травинка отчетливо блестели в солнечных лучах. Кажется, ты пришел домой и ничего тебе больше не надо, не надо ничего искать, куда-то стремиться, бежать, все здесь, все вокруг тебя, все в тебе. Хочется просто бесконечно озираться по сторонам и смотреть с открытым ртом на эту красоту. Непомерно высокие деревья. И они становились еще выше, чем дальше тем выше. И вот уже Ингрид ощущала себя совсем совсем маленькой. Точкой посреди солнечного волшебного леса.

Она была в Безмятежном Лесу.

Обняв своего единорога за шею, Ингрид продвигалась все дальше в Безмятежный Лес. Впереди отчетливо виднелся склон высокой горы. Он был покрыт мягкой зеленой травой, а еще где-то редкими, где-то частыми, растущими в им одним ведомом порядке темными елями, на вид которым была не одна сотня лет. Что-то шумело вдалеке, но звук этот был непонятным и смутным.

Не имея никакого представления, что и где она должна искать, Ингрид шла вдоль склона, озираясь по сторонам и прислушиваясь к себе. Но восхищение окружающей красотой было единственным, что она чувствовала в этот момент. И это внутреннее молчание тревожило ее. Она старалась думать о ключе, пыталась представить его в своем воображении, и все напрасно. Он как мифический не существующий предмет ускользал от нее. И мысли девушки против ее воли неумолимо возвращались к двум армиям, стоящим друг напротив друга. Единорог Ингрид безучастно брел рядом. Похоже, солнечная красота Леса действовала на нее одну, оставляя ее зверя совершенно равнодушным к себе.

После долгих бесплодных поисков, которые с трудом можно было назвать таковыми, поскольку больше всего они походили на бесцельное кружение по одному и тому же месту, Ингрид присела в высокую траву немного отдохнуть. Единорог лег рядом, сложив крылья за спиной, а морду уткнув в передние ноги. Рог переливался серебром в лучах полуденного солнца.

Ингрид обвела окружавшие их горы потерянным взором. Неужели она переоценила себя? Если это ее судьба найти ключ, то он должен был найтись легко и просто. Чуть ли не сам собой. Но пока все говорило о том, что Лес не собирался раскрывать ей свои тайны. Что он просто пустил ее прогуляться и не больше.

Закрыв глаза, она со стоном разочарования плюхнулась на спину в траву. Травинки щекотали ей лицо, чем вызвали невольную улыбку на губах. Но уголки губ дрогнули при мысли о том, что возможно ей имеет смысл вернуться в Амальон и посмотреть, что происходит на поле боя. Не успела она опомниться, как почувствовала резкий запах гари.

Ингрид открыла глаза и вскочила на ноги. Ее единорог, как и прежде, был рядом. Но белоснежный цвет его тела неприятно резал глаз, потому что земля, на которой он лежал, на многие километры вокруг превратилась в однообразную черную пустыню. Там, где когда-то росла золотистая пшеница, сейчас все было черным. И ветер развевал по полю серый пепел. Ингрид похолодела, когда поняла, где находится. Она медленно развернулась и увидела невдалеке свой дом. Точнее то, что от него осталось — обугленные остовы деревянных балок, покосившиеся в разные стороны. Ингрид со всех ног ринулась туда. Вбежала в ворота, влетела в сад и остановилась там, с ужасом глядя вокруг. Слезы брызнули из ее глаз. Ее сад. От когда-то цветущих яблонь и вишен остались черные выгоревшие обрубки, одиноко торчащие посреди выжженной земли. В доме же посреди квадрата, бывшего периметром гостиной, возвышалась теперь уже черная лестница, заканчивающаяся наверху пустотой.

И все это было делом рук Дианы. Может быть, только сейчас Ингрид поняла, с насколько могущественным магом она общалась все это время. Поняла, какой счастливой случайностью для нее было то, что она не погибла при их первой встрече.

Но какой бы везучей она не была до сего момента, сейчас она опоздала. Опоздала. Все закончилось.

Раскачиваясь из стороны в сторону, Ингрид медленно опустилась на землю, пока не оказалась лежащей на животе с раскинутыми руками. Она уткнулась лицом в еще горячий пепел и с силой вдохнула его в себя. Это все, что осталось от ее родных. Она не чувствовала их присутствия. Ничьего присутствия. Долина вымерла. Ингрид это знала. И все, что ей оставалось, это умереть вместе с ней. В Эльмарен она не вернется. Картина выжженного дотла Амальона будет преследовать ее вечно. Куда лучше просто остаться лежать здесь, и стать вскоре частью этого праха.

Ведь у нее больше никого нет. У нее никогда никого и не было. Она всегда была одна. Совсем одна. Только она и… В этот момент Ингрид услышала рядом фырканье какого-то животного. Она села и посмотрела на того, кто потревожил ее покой. Это был крылатый единорог, перепачканный в золе, под слоем которой совершенно неуместно посреди тусклого безжизненного пейзажа светилась белоснежная шерсть. Животное смотрело на нее так, будто бы они были связаны между собой. Разве у нее был единорог? Как такое вообще возможно? Ингрид тоскливо оглянулась вокруг. Может быть, в ее жизни был кто-то еще? Кто-то важный… Кто-то… Она смотрела на выжженную землю. Кто-то черный?..

Диана!

Как же она могла забыть?

Брр… Ингрид тряхнула головой, вытерла одной рукой давно уже высохшие слезы, чем еще больше перепачкала свое лицо сажей, другую же руку бездумно погрузила в сухую горячую землю, чтобы сосредоточиться на своих мыслях.

«Пепел, — пронеслось в ее голове, — на ощупь совсем как настоящий».

Как только эта мысль озарила ее сознание, Ингрид как ужаленная вскочила на ноги и с безумным взглядом стала вертеться вокруг. Проверить на реальность! О да, все было более, чем реальным, и все же…

— Лес! Верни меня обратно! — запрокинув голову, что есть мочи закричала она, обращаясь ко всему, что могло ее услышать. А когда она опустила голову, то увидела перед собой тот же самый зеленый склон горы, где она прилегла отдохнуть вместе со своим единорогом совсем недавно.

— Так-то лучше, — прошептала Ингрид, осторожно выдыхая.

Убедившись, что эта реальность не собирается исчезать и превращаться обратно в кошмарный сон, девушка нашла взглядом своего зверя и залилась звонким беззаботным смехом, звук которого казался ей сейчас таким своевременным. А смеялась она потому, что брюхо и ноги единорога до сих пор были полностью вымазаны сажей, и выглядел он как нашкодивший щенок. Поняв, что сама она с перепачканным лицом, руками и одеждой, выглядит ничуть не лучше, а также чувствуя нестерпимое желание напиться свежей прохладной водой после удушливого наполненного гарью воздуха того мира, где они только что побывали, Ингрид решила найти горный ручей.

Ведь Аарон рассказывал ей как-то, что Безмятежном Лесу были водопады, значит, и ручьи тоже были. И тут Ингрид поняла, что неясный постоянный шум, преследующий ее сегодня в Лесу по пятам, был шумом падающей воды.

— Водопады! — вскрикнула Ингрид, вспомнив, что именно их видела она утром в книге эльмаренских легенд.

Это озарение буквально воодушевило ее, она вскочила на тут же радостно встрепенувшегося единорога, и они вместе ринулись на звук водопада. Единорог взмыл вертикально вверх. И вскоре лес оказался далеко внизу. Теперь взгляду Ингрид предстала полная картина. По ее левую руку продолжал возвышаться достаточно пологий горный склон, который, по мере того, как они поднимались, из зеленого и поросшего растительностью превращался во все более пустой и каменистый. Ели сменили невысокие, стелющиеся по земле редкими зелеными пятнами сосны. Справа же простирался Безмятежный Лес, звенящий от наполняющего его пронзительного солнечного света.

Ингрид всегда думала, что Безмятежный Лес не имеет ни конца, ни начала, но далеко-далеко за лесом она увидела светло-коричневую полосу точно такой же горной цепи, как и слева от себя. Эти горы точно принадлежали Безмятежному Лесу, потому что в обычном амальонском лесу они не встречались.

По мере того, как они летели дальше, шум падающей с, должно быть, огромной высоты воды все усиливался и вскоре стал уже отчетливо различимым. Впереди показался большой пологий зеленый выступ, как щупальце осьминога устремляющийся вглубь Леса. За ним цепочка выстроившихся друг за другом горных склонов поворачивала влево.

Сердце Ингрид забилось быстрее. Они приближались к цели своих поисков, она чувствовала это. Этот выступ казался ей последней преградой на пути к ключу. Поэтому, когда единорог огибал его, усиленно взмахивая красивыми сильными крыльями, Ингрид затаила дыхание в ожидании новой картины, должной предстать ее взору. И она не обманулась.

Внезапно деревья остались позади. А перед ними открылся огромный цветущий луг, раскинувшийся и вширь, и вдаль на многие километры. Полукруг горных вершин обступал его с трех сторон. По лугу, рассекая его пополам ровной голубой лентой, бежала неглубокая, но бурная каменистая речка. Она устремлялась прямо в Безмятежный Лес, сверкая между деревьями. Ингрид подумала о том, что хотя Лес и был конечен, но все же он был огромен. Потому что и эту реку, которую невозможно было не заметить, в тот раз она не видела. И никто о ней не рассказывал. Сколько же еще тайн хранила в себе эта часть Долины!

Ингрид посмотрела вперед и поняла, откуда эта река брала свое начало. А еще она, наконец, увидела то, о чем жители Амальона и Гронга слышали только из древних легенд. Обе горные цепи, левая и правая, в лоне которых и лежал Безмятежный Лес, любящим объятием огибали луг, и там где они встречались, с огромной высоты, из под самого неба, могучими вертикальными потоками, походящими друг на друга как братья-близнецы, падали водопады. Ингрид насчитала их семь штук. У своего подножья они наполняли широкое изумрудное озеро, над которым на четверть высоты горной стены образовалось облако брызг, расцвеченное множеством радуг, сверкающих в острых вездесущих лучах солнца. Ингрид не могла отвести от этого зрелища глаз. Оно так походило на сказочное видение, сохраняя ощущение реальности только благодаря все нарастающему шуму воды.

Ингрид позабыла обо всем на свете. Компас внутри нее наконец-то заговорил. Ее неумолимо влекло вперед. Наконец, они приблизились настолько, что сам воздух стал влажным и наполненным исключительно горной свежестью, а шум падающей воды оглушал, заслоняя собой все остальные звуки. Единорог взмыл вверх, оставляя внизу под собой радужное облако, и невольно замер, почувствовав изумление своей хозяйки.

В центре изумрудного озера брызги расступались, вода неожиданно успокаивалась, и посреди ровной прозрачной глади вверх на несколько метров бил подземный ключ. Но его вода казалась совсем другой. Она была чистейшего голубого, почти синего цвета. Ингрид не помнила, откуда у нее в голове возникли слова ее отца об источнике магии в Долине, но она с трепетом почувствовала, что это было здесь. Затаив дыхание, с гулко бьющимся сердцем в груди, с оглушительным шумом тока собственной крови в ушах (потому что водопады как будто смолкли, предоставляя гостью самой себе) Ингрид на единороге опускалась все ниже и ниже, пока, наконец, небесно-голубая струя выбивающегося из земли родника не оказалась на уровне ее глаз. Время замерло вместе с ней. Ингрид знала, что запомнит это мгновение своей жизни навсегда. Она знала, что сейчас что-то происходит внутри нее, и она столкнулась с таким волшебством, которого не помнила даже в Эльмарене. Это место было священным, чистым, и в нем била жизнь. Такая настоящая, и простая, и необыкновенная, и удивительная, и завораживающая.

Не помня себя и не понимая, что делает, Ингрид протянула руку вперед, пока кончики ее пальцев не коснулись самого верха ключа в том месте, где фонтан, достигнув своего пика, начинал падать обратно. И как только это произошло, она почувствовала удар в грудь, и ее выбросило назад в Амальон прямо над полем боя. Сердце Ингрид в этот миг пронзило такое сильное и щемящее ощущение потери, как никогда в жизни. Больше всего на свете сейчас она желала бы вернуться в Лес к источнику, чтобы любоваться его биением всю жизнь. Ничего другого она не хотела. Война была такой далекой и непонятной. События этого утра казались произошедшими много дней назад и не с ней, а с кем-то другим.

Продолжая по инерции парить в воздухе, невидящим взглядом Ингрид смотрела на происходящее. Посреди равнины, по разные стороны которой находились две армии, росло огромное ярко-желтое пламя. Она видела, что одна армия, в черных одеждах, застыла с напряженным ожиданием на лицах, а другая армия, за исключением нескольких воинов, пришла в полное смятение. Они, должно быть, кричали, но криков Ингрид не слышала. Она вообще ничего, кроме оглушающей тишины, не слышала. И уж точно ничего не чувствовала. Ни жалости, ни страха. Даже когда различила среди магов в светлых одеждах лица, так напоминающие ее собственное.

Из самых глубин ее памяти всплывали обрывки прошлого, говорящие ей, что там внизу, среди сражающихся, есть ее близкие. Но на какой именно стороне, она не помнила. И это не имело для нее совершенно никакого значения.

Внизу что-то стало происходить. Ингрид ощутила, как содрогнулось пространство. Будто бы началось землетрясение. Будто бы пласты земли задвигались относительно друг друга.

Амальонцы обезумели, когда поняли, что земля в прямом смысле слова уходит у них из под ног, увлекая за собой во все увеличивающийся огненный поток. В полной неразберихе, они рванули назад в глубь Амальона, потому что равнина стала превращаться в огромную пропасть, поглощающую пламя. Те, у кого были крылатые животные, незамедлительно поднимались в воздух. Занятые вопросом собственного спасения, они не видели, что гронгирейцы, как шахматные фигуры с доски, тоже сыпались в растущий с небывалой скоростью ров. Но им бежать было некуда. Позади них, сразу за Поляной Единорогов, Гронгирейский Хребет медленно уходил под землю.

Сначала исчезло фиолетовое поле, два тысячелетия служившее границей между королевствами. Потом с самых вершин хребта посыпались камни; отскакивая от земли, в несколько прыжков они достигали ряды гронгирейской армии, падали в огненную пропасть и даже перелетали на сторону амальонцев. А сама горная цепь неумолимо погружалась туда, откуда она появилась два тысячелетия назад — в недра земли.

— Порталы! — скомандовала Диана, взмывая на своем драконе в воздух.

Но и на высоте она с трудом уворачивалась от огромных осколков горной породы, со свистом пролетающих мимо нее.

На Поляне Единорогов тут и там появлялись фиолетовые овалы, в которых, стараясь держать строй и не поддаваться панике, исчезали гронгирейские воины.

Повинуясь внутреннему зову, Диана обернулась в сторону леса и вздрогнула. В сотне метров от нее над полем битвы парила в воздухе Ингрид. И сама она, и ее обыкновенно белоснежный единорог выглядели сейчас как два трубочиста только что из трубы. Воительница поняла, что амальонка вернулась из Безмятежного Леса. И ключ, судя по тому, что хребет исчезал с лица Долины, она нашла. Волна радостного облегчения захлестнула маршала.

— Ингрид! — позвала она тихонько.

Ее крик потонул бы в оглушительном грохоте, которым сопровождались творящиеся разрушения, поэтому она позвала ее скорее мысленно. Но и это обращение не было услышано амальонкой среди множества других мыслей, произвольных и намеренных, которыми присутствующие здесь сейчас маги обменивались между собой. Бросив последний взгляд на девушку, убедившись, что та не собирается спускаться на поле битвы и подвергать себя опасности, Диана с легким сердцем приказала своему дракону лететь вниз.

Леонид должен был закончить то, что начал.

Спрыгнув на землю, маршал подбежала к отцу.

— Погаси огонь! — закричала она ему в лицо, стараясь перекрыть гул каменного дождя.

Но Леонид даже не повернулся на звук ее голоса. С ожесточенным ликованием наблюдал он за тем, как огненная пропасть поглощала людей. Он понимал, что его война проиграна, и теперь просто хотел, чтобы огонь унес как можно больше жизней. И он был близок к исполнению своего желания. Наряду с полыхающим желтым пламенем в огненном рве, как светлячки, с обеих сторон вспыхивали то солнечные, то фиолетовые пятна, но у многих намертво увязших в обваливающейся земле не было даже возможности добраться до своего портала. Те амальонцы, кто был на летающих животных, бросались в ров за своими товарищами, но огонь опалял крылья их зверей, заставляя каждый раз по возвращению наверх залечивать раны у таких магов, как Беатрис, что также отнимало драгоценное время.

С рыком дикого зверя Диана схватила отца за горло:

— Погаси его!

В ответ Леонид расхохотался ей в лицо.

— Рамер! — крикнула воительница.

Черная фигура полностью облаченного в защитные доспехи помощника выросла рядом с маршалом. Из-под маски на Диану с затаенной злобой смотрели два горящих черных глаза. Рамер, как и Его Величество, не одобрял подозрительного стремления своего маршала спасать гибнущих магов.

Увидев это в глазах капитана, без тени сожаления и без секунды промедления Диана выпустила огненную стрелу ему в горло. И магические щитки не спасли его от заклинания маршала. С хрипом Рамер опустился на колени, а потом упал замертво на землю.

— В ров его! — скомандовала Диана тем немногим воинам, кто еще оставался рядом с ней на поле.

— Война закончилась так, как это было предсказано древними! — ровным звучным голосом обратилась она к ним. — И теперь мы должны спасти всех, кто еще может увидеть новый мир!

— Ты!

Диана кивнула Бастиану, тому самому гронгирейцу, кто был обязан ей жизнью и кто давал присягу служить верой и правдой ей одной.

— Да, Ваша Светлость! — он сделал шаг вперед, склонив голову, готовый выслушать любой приказ своего маршала.

— Остаешься за главного! Если Его Величество вздумает вызвать заклинание, ты убьешь его!

Бастиан вздрогнул, по его юношескому лицу пробежала судорога. Но потом он выпрямился и посмотрел Диане прямо в глаза:

— Я сделаю это! — и в голосе его не прозвучало ни ноты сомнения.

Не теряя больше ни секунды, Диана вскочила на дракона и молнией ринулась в огненный ров.

Все вокруг в это время уже заволокло клубами дыма, непроглядной земляной пылью, мелкими осколками горной породы. Разобрать что-либо уже не представлялось возможным. И ядовито-желтый поток пламени в пропасти был единственно различимым цветом.

Глава 29. После Битвы

Амальонка все еще висела в воздухе, но понемногу к ней возвращались чувства. Видение бьющего из-под земли небесно-голубого ключа постепенно стиралось из ее памяти. Вскоре она начала слышать звуки. И хотя царящий на поле грохот мало чем отличался от шума водопадов в Безмятежном Лесу, Ингрид, наконец-то, поняла, где она находится и что происходит вокруг. Она вдруг услышала душераздирающие крики людей, ищущих спасения в творящейся неразберихе. И произошло то, что происходило с каждым, видевшим источник и вернувшимся после этого в свой мир. Ощущение нескончаемой свободы покинуло амальонку, и на ее плечи вмиг навалилась давящая тяжесть существования в мире людей с огромным количеством связей. Ингрид с тоской посмотрела вниз, сквозь серую мглу, застилающую от нее происходящее на земле. Ей надо было лететь туда.

Но в это мгновение опять что-то стало происходить. Пространство сотрясли новые вибрации. Обернувшись на звук, Ингрид увидела, как из глубины леса прямо на нее несся мощнейший поток воды. Бурлящая бело-голубая лавина каскадами прошла под ней, обдавая солнечными брызгами брюхо ее единорога, увлекая за собою пыль и грязь, оставляя на лице амальонки капли чистой горной воды и принося ощущение свежести. Такое знакомое ощущение.

За считанные секунды картина внизу менялась, проясняя свои очертания, совершенно отличные от тех, которыми обладала Долина в этой части до начала битвы. Одновременно с тем, как из леса в огненный ров устремилась горная река, берущая свое начало, и в этом Ингрид была уверена, из самого Безмятежного Леса, разлом земли, начавшийся на поле боя, достиг морского берега. И со стороны залива в него хлынула масса морской воды. Пожираемый пламенем ров вместе с увязшими в обрушившихся берегах амальонцами и гронгирейцами равномерно заполнялся водой. На карте Долины образовалась новая река, Долина поменяла свою географию.

Пылевая завеса рассеивалась, проявляя контуры нового мира. Ингрид с гулко бьющимся сердцем посмотрела туда, где раньше возвышался Гронгирейский Хребет, и увидела открывающуюся взгляду даль, увидела Гронг. На горизонте блестел черный замок Леонида. Хребет ушел под землю, пророчество сбылось.

На левом берегу новой реки лежал Амальон, на правом — Поляна Единорогов, а за нею Гронг. И никаких границ. Лишь серая полоса камней на том месте, где когда-то стоял Гронгирейский Хребет.

Высокие берега становились все ниже по мере того, как ров наводнялся двумя рвущимися навстречу друг другу потоками. Ингрид увидела как из голубой успокаивающейся воды с обеих сторон то и дело выныривали воины. Среди фигур она узнала Тэгана и Кеннета, и поспешила вниз. Землистая мгла сменилась почти прозрачным туманом, шедшим от реки.

Ингрид соскочила с единорога в траву. Нашла взглядом мать, совсем неподалеку врачующую воинов. Затем отца, который вместе с другими амальонцами помогал уцелевшим в гронгирейском огне выбираться на берег. Там были и Верховные Маги, и Арун, и Ричард. Сбросив одежды, они ныряли в соленую бирюзовую воду, чтобы найти тех, кто был еще жив.

С непонятной дрожью в груди Ингрид посмотрела на противоположный берег. Она уже знала, что не увидит там Диану. Несколько гронгирейцев так же, как и амальонцы, вытаскивали из реки своих собратьев. Леонид же стоял как громом пораженный. Он никак не реагировал на происходящее вокруг. И выглядел пленником рядом с молодым парнем, не спускающим с него глаз. Его огонь, его магия, все его надежды утонули в водах появившейся реки. О том, что там же исчезла и его дочь, он еще не знал. В царившей неразберихе этого не понял еще никто. Даже Ингрид.

В этот момент рядом с амальонкой появились младшие из братьев. С ликующими криками двойняшки кинулись на сестру. Они обнимали ее и прыгали и смеялись. Ингрид несколько заторможенно, но все же радостно отвечала на их улыбки. Они выжили, и это было сейчас главным. Не понимая причины их неутихающего и постоянно разражающегося новыми приступами смеха, она переводила растерянный взгляд с Аарона на Дарена и обратно. О том, что выглядит, как искупавшийся в золе котенок, Ингрид уже успела забыть.

Отделившись от группы амальонцев, к ним направился Кеннет. Счастливый и сияющий. Его одежда была мокрой насквозь. Подойдя ближе, он, так же как и двойняшки, расхохотался при виде своей сестры.

— Ты вся в саже. Что ты делала такого в Лесу? Спускалась в шахты или пещеры? — рассмеялся он и обнял Ингрид.

— Или? — лицо его стало серьезным. — Или ты была там? — указал он головой в сторону реки. — В огне?

Ингрид молчала, безвольно, как тряпичная кукла, реагируя на то, что в приступах радости ее постоянно обнимали и теребили братья. Но они не замечали ее состояния.

— А ты там был? — отказываясь верить своей догадке, воскликнул Дарен.

Вместо ответа Кеннет повернулся к нему той стороной, где на лице и шее все еще были видны следы от стремительно заживающих ожогов. Через пару часов они исчезнут совсем, но пока еще у него была возможность похвастаться боевыми шрамами перед двойняшками.

— Как тебе удалось оттуда выбраться? — ахнул Аарон. — А твой медведь? — и он закрутил головой, пытаясь найти на берегу животное брата.

— Он выживет, — успокоил их Кеннет. — У него до мяса опалилась шкура на правом боку, потому что левым он закрывал меня. Но мама уже занимается им.

— Как ты смог выплыть с раненым медведем? — изумленно спросил Дарен.

— Там была Диана. Она спасла меня и Тэгана. Я думал, она здесь, — ответил Кеннет.

И на этот раз он показал разорванную на боках рубашку и следы от когтей маршальского дракона у себя на животе.

— Ее здесь нет, — сказал Аарон и медленно, очень осторожно, стараясь не пропустить ни кусочка пространства, осмотрелся вокруг.

Кеннет и Дарен последовали его примеру. И только Ингрид стояла не шелохнувшись, не спуская напряженного взгляда с Кеннета, будто веря, что сейчас он добавит, как видел Диану где-нибудь в другом месте. Но Кеннет молчал.

— Она, наверное, выплыла на своем берегу, — подошел к братьям и сестре Тэган. Лейя шла рядом, не выпуская его обожженную руку из своей.

В другое время Беатрис бы до конца залечила ожоги своих детей. Но сейчас она просто доводила их до того состояния, когда пропадала угроза жизни, и принималась за новых пациентов.

На лицах всех пятерых были счастливые, как никогда раньше, выражения. Они до сих пор не могли поверить в то, что все закончилось и они живы. Но никто из них не осмеливался смотреть Ингрид в глаза. Потому что на другом берегу реки Дианы тоже не было. Никто не видел, как она вернулась. Потому что она не возвращалась.

Ингрид отвернулась от них. Наблюдая, как бирюзовая гладь реки становилась все спокойнее, потому что последние уцелевшие воины уже выбрались на берег, амальонка признала, что все закончилось. Она глубоко вздохнула и позволила жизни со всеми ее запахами, желаниями, звуками обрушиться на нее. Потому что сдерживать их не было больше сил. И как только последняя защитная преграда между нею и миром была сметена, она почувствовала неудержимую всепоглощающую потребность увидеть свою подругу. Которая, как амальонка надеялась, перестала уже быть маршалом вражеской армии и стала просто Дианой.

Ингрид опустила голову, замедлив дыхание. Она знала, что ответ на все вопросы у нее в руках, точнее на руке. Кольцо. Она знала, что ей надо просто на него посмотреть. И она не могла сделать это. Будто хотела продлить эти последние мгновения «до». До того, как ее жизнь разделится на две части. Еще секунда, еще удар сердца в той жизни, в которой они с Дианой были вместе. Почему сейчас Ингрид дала слабину, и доверие в ее сердце уступило место страху, которому амальонка всегда смеялась в лицо, в который не верила, Ингрид не знала.

— Ингрид! — Кеннет встряхнул сестру за плечи.

Она не ответила. Не ответила ему даже взглядом. Ничего и никого вокруг не замечая, она посмотрела на свою руку.

Пусто. Кольца на пальце не было.

Внутри похолодело. Ингрид подняла руку на свет, чтобы рассмотреть это место под лучами солнца. Все то же самое.

Разлюбить ее Диана не могла. А магии Эльмарена Ингрид верила безоговорочно. Ведь каждому необходимо во что-то верить, кроме себя.

— Что произошло, когда ты последний раз видел Диану? — спросила она Кеннета ровным голосом, продолжая, прищурившись, рассматривать свою руку, поднятую над головой.

Серо-зеленые глаза ее казались застывшими и потемневшими. А мягкие черты лица приобрели незнакомую жесткость.

— После того, как ее дракон вытащил меня вместе с медведем на берег, Диана полетела вдоль огненного потока по направлению к морю посмотреть, есть ли кто еще живой. Она держала вокруг себя и дракона защитное поле, потому что, видимо, это был не ее огонь. А потом ров стал заполняться водой. И ее защита то и дело прорывалась. Но я был уверен, что она справится. Она ведь сильнейший огненный маг.

Кеннет выглядел растерянным и виноватым.

— Ясно, — ответила Ингрид.

Ее разрывали непонятные, незнакомые чувства, каких она никогда раньше не испытывала. Внутри будто выключили свет, оставив одну оболочку. Вокруг радостно шумели люди, а ей хотелось уйти, чтобы не слышать этого веселья. Ингрид схватилась руками за голову, кусая губы. Братья стояли рядом, не зная, что сделать и что сказать.

Да и чем они могли ей помочь? Ее взгляд, полный непонимания, возмущения, боли был направлен за их спины. Она говорила со своим миром. Точнее не говорила, а просто спрашивала, что все это должно значить? Почему и как такое было вообще возможно? Они с Дианой были созданы друг для друга и должны были выйти из этого испытания обе живыми и прожить долгую и счастливую жизнь вместе. Ведь все именно так и должно было быть. И хотя Диана всегда в этом сомневалась, но Ингрид-то это знала и чувствовала.

Как тогда могло случиться такое? Ей хотелось кричать столь сильно, чтобы сердце разорвалось и перестало биться. Но она не могла произнести не звука. Да она выполнила свое предназначение, она остановила войну и принесла в Долину мир. Но неужели это все? А как же счастье с любимым человеком? Неужели у этого мира была такая цена?…

Подобные мысли медленной мясорубкой по живому крутились у нее в голове, делая каждый вдох непосильной задачей. Все ее существование сузилось в данный момент до этой элементарной операции — сделать еще один вдох. В горле саднило и болело от образовавшегося кома, который никак не хотел выходить слезами, и Ингрид давилась им, продолжая в полном молчании устремлять взгляд в одну точку. Наконец, слезы нашли свой выход и беспрепятственно побежали по ее лицу.

Проведя рукой по щеке, она заметила, что до сих пор не умылась и направилась к реке. Что она умирала от жажды, она так и не поняла. Дойдя до крутого берега, Ингрид опустилась на колени и погрузила руки в воду, вглядываясь в глубину. Вода была спокойной и прозрачной. Ингрид подумала, что если тело Дианы и ее дракона на дне реки, то его можно найти. И как только она поняла это, тут же соскользнула в воду.

Но не успела Ингрид проплыть и нескольких метров, как ее выкинуло на берег.

— Ты с ума сошла? — кричал Тэган, который секундой ранее открыл портал прямо в воде на пути у сестры.

Ингрид села, изумленно посмотрела на брата, потом сказала:

— Не пытайся меня остановить, я найду ее тело.

— Его могло унести в море, могло унести в лес. Ты никогда не найдешь его, Ингрид, смирись!

— Я никогда не поверю в то, что ее больше нет, пока не увижу тело! — сказала Ингрид, сбрасывая с плеча руку брата.

Она поднялась на ноги и опять пошла к реке.

Глава 30. Торг

Следующее утро было особенным для всех жителей Громальонской Долины. Первое мирное утро за две тысячи лет. Король Арун V, принц Ричард и четверо Верховных Магов собрались в доме Филиппа Фаридэ, как в самом ближнем к Гронгу доме, для обсуждения своих действий во время первого дружеского визита амальонцев в соседнее королевство. Окончание войны, которая никогда не начиналась официально и, соответственно, не могла официально закончиться, все равно должно было быть как-то обозначено. И появление амальонцев во дворце Леонида вполне могло служить таким обозначением, подтверждением тому, что границ больше нет, что Гронг и Амальон вновь две половины одного целого, берут свое начало у одного источника. И делают это мирно.

Ингрид чувствовала себя очень непривычно. Все для нее в новом Амальоне, в новой Долине казалось незнакомым. Но в первую очередь свои ощущения. Она старалась не думать ни о чем. И временами у нее это даже получалось.

Амальонка никому толком не рассказывала о том, что произошло с ней в Безмятежном Лесу. Она вообще ни с кем не разговаривала, с того самого момента, как вернулась прошлым вечером домой. Ее одежда была мокрой насквозь от бесконечного погружения в холодные прозрачные воды вновь образовавшейся реки. Огненной реки, как ее тут же назвали в Долине. Потому что, холод ее вод обжигал. Купаться в ней было не самым простым занятием. Берег отвесной стеной уходил вниз на бесконечное количество метров, и оставалось только нырять с разбегу, а выбиралась Ингрид, хватаясь руками за скользкую прибрежную траву и подтягиваясь. Ледяная вода же в это время все жгла и жгла ее тело, напоминая о том огне, который положил ей начало. Напоминая о похороненном в реке гронгирейском пламени.

Магии Ингрид хватало на открытие портала. Не больше. Но даже если бы она и могла, вряд ли бы она стала высушивать свою одежду заклинанием. Этот холод согревал ее, даря ощущение, что внутри сохранилась частичка той, что не вернулась.

Но все же, несмотря на свой неожиданный обет молчания, Ингрид вместе со своим королем, принцем и Верховными Магами собиралась идти во дворец к Леониду. И никто бы ее не остановил.

Не участвуя в разговоре, происходящем в гостиной Фаридэ, амальонка сидела на крыльце, наслаждаясь видом своего цветущего сада. Воспоминания о выжженной дотла родной земле были еще очень свежи в ее сознании, поэтому она с вполне понятным блаженством человека, вернувшегося с того света, позволяла своему взгляду скользить по невысоким красиво подстриженным деревьям, усыпанными созревающими плодами, по ярким вспышкам желтых, розовых, голубых цветов среди зеленой травы. Было приятно наблюдать за тем, что жизнь продолжалась. Не для нее, но все равно приятно. И Ингрид радовалась, глядя, как среди деревьев резвится ее единорог вместе с пегасами двойняшек и медведем Кеннета. Утреннее солнышко пригревало.

Это все еще был ее мир, но со вчерашнего дня он как будто онемел. Словно перестал с ней разговаривать, как это всегда происходило раньше. Может, поэтому Ингрид тоже молчала. Всего лишь за ночь она успела свыкнуться с этой тишиной, но все же не переставала воспринимать ее как нечто новое, живое и что-то значащее. Но что в точности, амальонка не могла понять. Так же, если раньше она все время чувствовала двойственность своей природы, свою эльмаренскую составляющую, то сейчас, глядя на жизнь вокруг, буйство и радость природы, она понимала и ощущала себя именно амальонкой. Может быть, первой из поколения тех, кто родится здесь, не зная войны. Но именно этой земле она принадлежала, потому что для нее она сделала невозможное.

Ингрид посмотрела на дорогу и увидела, как отворяется кованая с витиеватыми узорами из чугунных прутьев калитка их дома. На другом конце тропинки, ведущей к крыльцу, появилась молодая девушка. Она выглядела и растерянно, и решительно одновременно. Решимость преобладала. Ингрид полусидела на ступеньках, откинувшись назад на один локоть. Она перевела на девушку отстраненный взгляд и ощутила некое родство с незнакомкой. Та выглядела так, будто силы, большие, чем заключенные в ней, поддерживали и вели ее. Да, Ингрид увидела в этой девушке себя. Себя прошлую. Себя до вчерашней битвы. Себя ту, которой больше не было.

Губы амальонки тронула тихая нежная улыбка с оттенком горечи. Эта горечь, видимо, не скоро покинет черты ее лица. Потому что как бы она ни старалась не думать, не вспоминать о том, что в этом мире Дианы больше нет, эта предательская, больно жалящая и лишающая кислорода в легких мысль, находила лазейку в ее голову и вмиг заставляла меркнуть прекрасную и радостную картину новой жизни перед глазами. Жизни без войны и без Дианы. Будто бы одна по-прежнему не была мыслима без другой.

— Ты Ингрид? — спросила подошедшая девушка.

У нее были ясные серые глаза. Светло-русые, как у большинства амальонцев, волосы по пояс, перехваченные в нескольких местах по длине лентой. Простое легкое платье. В том, как она держала себя, все лишь отзвук смущения или робости. Может, чуть застенчивый взгляд, иногда опускающийся и не выдерживающий бесконечного отсутствующего взгляда Ингрид.

Амальонка утвердительно кивнула в ответ.

— Меня зовут Эльза, и я пойду с вами во дворец к гронгирейскому королю.

— Хорошо, — рассеянно ответила Ингрид, продолжая смотреть на нее, сквозь нее, не видя ее.

— Я пойду с вами во дворец к Леониду, в Гронг, — более настойчиво повторила Эльза, решив, что Ингрид ее просто не слышала.

Она ожидала встретить сопротивление и была готова сломить его, но, не встретив такового, растерялась.

Ингрид ничего не ответила на этот раз, потому что мысли ее были уже далеко, но в этот момент на крыльце появились Филипп и Клариус Дальмос, так же как, и Фаридэ, Верховный Маг. Увидев Эльзу, Филипп поздоровался с девушкой и вопросительно посмотрел на свою дочь, расположившуюся на ступеньках у его ног, но дождался от той лишь слабой реакции на свое появление.

— В Гронг идут только Его Величество с Принцем, некоторые члены Верховного Совета и младшая Фаридэ, — достаточно холодно возразил Клариус.

Тень сомнения промелькнула на лице девушки. Она в надежде посмотрела на Ингрид, но та выглядела совершенно отсутствующей.

— Мне надо пойти с вами. Я не знаю, как вам это объяснить, но я чувствую, будто что-то меня толкает. Поверьте! — воскликнула она, стиснув пальцы.

— Я возьму тебя с собой, — раздался ровный почти равнодушный голос Ингрид. Но она улыбалась, давая понять, что присутствует в разговоре.

Ингрид узнала знакомые слова. Узнала это ощущение, когда есть сила выше тебя, ведущая тебя. Она успела по этому ощущению соскучиться и хотела быть рядом с этой силой. Конечно, она не понимала сейчас всего этого. Но она поднялась и со словами «пойдем завтракать» протянула Эльзе руку и повела ее за собой в дом.

— Можно, папа? — остановилась она в дверях, переводя спокойный взгляд с отца на Клариуса, который был чуть ниже и коренастее Филиппа. И в чьих хитрых с искорками глазах постоянно проскальзывало выражение, наталкивающее на мысль, что советник был себе на уме.

Никто не стал говорить ей, что подобные решения лежат в компетенции Аруна V.

Леонид встречал нежеланных гостей во дворе своего замка. Сумрачное хмурое лицо. Он с трудом сдерживал недовольство по поводу их появления. Но препятствовать визиту амальонцев он не мог. Очень бы хотел, но не мог. У него не было душевных сил после произошедшего. Препятствовать значило продолжить войну, которая закончилась. И доказательство этого окончания лежало у него перед глазами, стоило лишь бросить взгляд в ту сторону, где раньше переливалась всеми оттенками фиолетового стена-граница.

При виде Ингрид Леонида передернуло от злости, но он сдержал себя и ничего не сказал. Он вообще молчал, как и Ингрид. Им двоим труднее всего было смириться и принять новую реальность. Рядом с гронгирейским королем стоял молодой юноша со взрослым лицом. Ингрид вспомнила, что она видела его вчера на поле боя рядом с Леонидом. Его звали Бастиан. Говорил он.

Ингрид почувствовала, как задрожала при виде Леонида Эльза. Девушка не дышала в своем желании казаться незаметной. Но потом Эльза встретилась взглядами с Бастианом, и по тому, как изменилась она вся, как она встрепенулась и вновь ожила, Ингрид все поняла. Но не сказала ни слова. Лишь бросила еле слышно:

— Не бойся.

Ричард придвинулся к девушкам, то ли желая защитить, то ли чувствуя себя в их обществе наиболее безопасно. Хотя в отсутствии Дианы он вел себя намного более уверенно. На боку у него красовалась новая шпага.

Бастиан не подал виду и никак не выделил Эльзу из пришедших. Лишь задержал чуть дольше должного на ней свой взгляд. И только Ингрид, наверное, могла прочесть в его глазах то, что он чувствовал.

Когда они оказались в зале, где Леонид обычно проводил встречи, огромные, высокие, раньше всегда зашторенные окна были сейчас раскрыты, и в них бил необычайно яркий солнечный свет, так сильно контрастирующий с черными зеркальными каменными стенами и полом. Ингрид с открытым ртом смотрела на это и не могла насмотреться. Это было торжественно и красиво. И даже то, что Леонид морщился от яркого света и явно был этим недоволен, не портило общей картины.

Амальонцы сели за длинный массивный стол напротив Леонида и Бастиана. Висела скорее неловкая, чем недружелюбная тишина, которая вскоре должна была рассеяться и все это понимали, даже Леонид. Но говорить он по-прежнему отказывался.

— Мы пришли с дружественным визитом, Леонид! — начал Арун.

Голос его был напряженным, а суровый прямой взгляд серых глаз ни на мгновение не выдавал хорошо скрываемое неодобрение позиции его коллеги.

— Потому что пришло время мира, — добавил Арун с непреклонностью в голосе.

Леонид поднял на него голову и встретился с ним взглядом.

Ингрид вздрогнула. Черты его лица напомнили ей Диану. Жесткость, безжалостность даже в резкой линии губ. Особенно ту Диану, которую она знала в самом начале их знакомства. Диану, полную внутренних противоречий и внутренних демонов. Ингрид готова была встать и пересесть за другую сторону стола, если бы не чувствовала, что в сердце Леонида непроглядная ночь. В то время как в душе Дианы начался новый день. Ингрид знала это. Просто знала.

— Чего ты хочешь, Арун? — заговорил, наконец, Леонид.

— Нашим народам нужно воссоединиться, — ответил Арун.

— Хочешь всеобщее празднование?

— Да, будет праздник.

— Может, еще и свадьбу сыграем, как в преданиях говорится? — мускул на покрытой черной бородой щеке Леонида дернулся. Это был знак пренебрежения.

Арун ничего не ответил. Но по его лицу Леонид прекрасно понял, что тот думает на этот счет. И поняв это, Леонид расхохотался. Смех его разнесся по всему залу, и долго еще гулял под сводами замка.

— Да какая же амальонка пойдет за гронгирейца? — спросил он, вытирая слезы.

Арун повернулся к Ингрид, но в этот момент раздался дрожащий, но решительный голос Эльзы:

— Я пойду! — сказала она.

Девушка поднялась, не спуская взволнованного взгляда с Бастиана, который тоже поднялся. В этот момент она смотрела на него так, будто бы именно его взгляд позволял ей держаться на ногах. В его глазах было столько любви…

— За него!

Кивнула Эльза в сторону молодого гронгирейца.

Если Арун и был удивлен, то не подал виду. Ричарду же пришлось приложить немало волевых усилий, чтобы не уронить челюсть на стол.

Ингрид качнулась на стуле назад и метнула довольный взгляд Клариусу. Тот склонил голову, признавая ее правоту.

— Это утопия! — взревел Леонид, вскакивая на ноги.

Ситуация накалялась. Аруну тоже пришлось встать из-за стола, чтобы уравновесить положение дел.

— Это предательство! — продолжал Леонид.

Поднялась и Ингрид.

— Это естественное течение истории, — сказала она. И добавила, — Папа!

Леонид, может, и хотел вскрикнуть от возмущения, но подавился своим криком, и тот застрял у него в горле.

— Как ты смеешь? — прошипел он, сузив глаза.

Его поза была настолько угрожающей, что с одной стороны от Ингрид тут же появился Филипп Фаридэ, а с другой Ричард.

— Незадолго до исчезновения, — это слово далось Ингрид нелегко, — Ваша дочь и я соединили свои жизни. Мы… — она искала слова.

Ричард поморщился. Бастиан изумленно раскрыл глаза. Верховные Маги едва сдерживали свое удивление.

Эльза смотрела на нее с пониманием.

— Это ложь! — прервал ее Леонид. — Это ложь! Этого не могло быть! Никогда.

— Ты не задавался вопросом, папа, — амальонка намеренно хлестала его этим словом и обращалась к нему на «ты», — где пропадала твоя дочь днями и ночами последние недели? Ты думал, она готовится к войне? Так вот, это было не так!

— Нет! — орал он. — Нет! Ты нагло лжешь мне!

Никто не возразил ему. Ингрид смотрела на Леонида. В уголке губ ее покоилась улыбка. «Папа» звенело в ее голове насмешкой. Никогда она не сможет называть этого человека своим отцом. И ей не придется уже. Уже не придется.

— Да будет, по-твоему, Арун! — буря утихла также внезапно, как и началась. Леонид прожигал Аруна горящим взглядом темных глаз, но в остальном выглядел уже вменяемым. — Наши народы воссоединятся! Но только если дочь твоего советника выберет себе спутника на праздновании! На моей территории! В часовне Гронга! И мне все равно, кто это будет!

Арун не вздрогнул и ничем не выдал своего гнева. Он повернулся к Ингрид. Та смотрела на него, сквозь него. Так, как она это делала в последнее время. Потом она согласно кивнула. Ричард не мог поверить своему счастью.

— Через неделю! — сказал Арун.

— Мы выполним свои обещания! Гронг будет праздновать мир вместе с Амальоном! — сказал Бастиан.

Ему пришлось произнести эту фразу, потому что Леонид на такие слова был не способен.

Встреча была закончена.

Посланники вернулись в Амальон. По пути домой, пролетая на своем единороге над Огненной Рекой, Ингрид отделилась от группы. Она опустилась на травянистый берег. Солнце спешило к зениту. Никто ее не остановил. Ингрид села на берегу и стала смотреть в прозрачную воду. Она разговаривала с Дианой. Без слов. Водный поток практически бесшумно устремлялся в сторону моря. Гладь реки была спокойной и прозрачной. И холодной.

Но вдруг что-то изменилось. Цвет воды стал более насыщенным, где-то более голубым, где-то более бирюзовым, от воды повеяло теплом и солнцем, и через мгновение река уже бежала в противоположную сторону. В сторону леса. Ингрид опустила руки в воду и попробовала ее на вкус. Соленая. Огненная Река меняла свое течение.

Ингрид подняла голову к небу. И увидела, что просидела на берегу целый день. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая все вокруг в нежно-розовые тона, которые вскоре должны были стать фиолетовыми. Глядя в закатное небо над Гронгом Ингрид поняла, почему ауры гронгирейцев фиолетового цвета, а ауры амальонцев золотистого. Потому что на восходе в Амальоне небо было золотым, а на закате в Гронге фиолетовым.

Все так просто. И почему ответы на все вопросы приходят именно сейчас? Когда их не ждешь. Когда уже ничего не ждешь. Кроме смерти.

Глава 31. Венчания

Эта неделя была не самой лучшей в жизни Ингрид. Не самой простой. И все же эту неделю тоже надо было прожить. Ингрид практически не было дома. Она летала на своем единороге далеко-далеко за пределы Амальона и Гронга. Но куда бы она ни летела, внизу расстилались либо бесконечные горные склоны, где покрытые снежными шапками, где скалистые серые, где зеленые, будто мягкие на ощупь, либо лес. Разный: лиственный, хвойный, темный, редкий, вперемешку с кустарником, но все один и тот же лес.

И как бы рано Ингрид не отправлялась на свои поиски, за половину дня, отведенного ей на путь в одну сторону, преодолеть эти безлюдные пространства она не могла. Она не знала, зачем это делает. Просто ее душа рвалась вдаль. За пределы этого маленького Громальонского Королевства, похоронившего ее жизнь так внезапно. Ей хотелось знать, ей необходимо было знать, что в ее мире существует что-то кроме Долины с ее историей, что-то большее, чем Долина. Ей хотелось видеть, что где-то протекает другая жизнь. И люди живут. И они счастливы.

И знать не знают ничего о Гронге, Амальоне и произошедших в них событиях. И, возможно, она сможет взглянуть на себя глазами какой-нибудь встреченной на новой земле незнакомки и увидеть просто молодую девушку, с короткими волосами соломенного цвета и серо-зелеными глазами. Просто молодую девушку. Которая ничего и никого не теряла. И у которой вся жизнь впереди. Полная радостей и улыбок.

Нет, она не думала сбежать. Просто убедиться, что такое возможно. Просто разок взглянуть на себя такими глазами.

Ричард же побывал в других странах. Где-то они были.

Эльмарен молчал. Ингрид несколько раз пыталась открыть туда портал, и каждый раз терпела неудачу. Будто и не было его никогда в ее жизни. Привиделось. Двадцать лет миражей. Ингрид знала, что ей туда не попасть, потому что молчал и голос в ее сердце, всегда говорящий с ней, олицетворяющий для нее ее мир. Голоса больше не было.

Амальонке все сложнее становилось верить в то, что ее мир нормальный. Что он не сломался. Что все так и должно было быть. И, честно говоря, она уже не верила. Она неслась в вышине на своем прекрасном крылатом звере навстречу ветру, лелея призрачную надежду обнаружить эту поломку и все исправить. И раз за разом терпела неудачу.

Вечером она возвращалась, покрытая той вездесущей пылью странствий, которая настигала ее даже в нескольких сотнях метров над землей. Белоснежная шерсть единорога покрывалась серовато-дымчатым налетом. По возвращению Ингрид вела его к Огненной Реке отмываться. Они слету ныряли в ее обжигающие ледяные воды. Единорог фыркал, усиленно работая ногами и смешно растопырив крылья, чтобы не намокали. Ингрид плавала вокруг него, не чувствуя холода, смывая с него въедливую пыль.

— Ты моя грязнуля! — ласково говорила она, уворачиваясь от тяжелых крыльев. Иногда даже смеялась.

Когда они были с единорогом вдвоем, мир кое-как походил на себя прежнего. Одиночество. Да, теперь это было ее спасением. Находиться же среди людей амальонке было сложно.

Она не разделяла и не понимала их чувств. Они казались ей все чужими, неживыми. Да и как можно быть живым, когда твое сердце ровно бьется, когда оно не вырвано из груди и не реагирует на каждое дуновение ветра.

А потом они с единорогом возвращались в дом. А в доме все уже спали.

И хотя, как Ингрид казалось, судьба мира в Долине была в ее руках, никто ее не караулил. И Филипп, и Арун, и даже Ричард знали, что Ингрид не сбежит. Что она выйдет в назначенный день и выберет себе спутника жизни, как это и было обещано Леониду.

Отец не пытался с ней поговорить. Его дочь стала другой. Он просто любил ее на расстоянии. И его примеру следовала вся семья. Они чувствовали ее присутствие в Долине, когда вставали утром и садились завтракать. Место Ингрид пустовало. Как пустовало и место Дианы рядом с ней. Но первая точно была в Долине. Они знали это, и этого знания пока было достаточно.

Неделя прошла.

Утром решающего дня Ингрид, как всегда по утрам, стояла в саду рядом со своим зверем, опустив руку ему на крыло. О чем-то задумавшись, она легонько вдавливала пальцы в его оперенье. Но невозможно было прорвать плотный перьевой фронт и зарыться глубже. Лишь на полногтя, там, где была пуховая часть.

Ингрид смотрела на поднимающееся над горизонтом солнце. Это мгновение принадлежало ей, и она им наслаждалась. Утренний сад был залит ласковым нежным ранним светом. Как раньше? Нет, не как раньше. Совсем не так. И мысли амальонки опять вернулись на круги своя.

Диана.

Но сейчас, как бы это ни было парадоксально, Ингрид поняла одну простую вещь. Диана никогда не уйдет. За эту неделю постоянных полетов, поисков, движения, желания убежать или хотя бы найти выход, неизбежности смирения и необходимости возвращаться, Ингрид узнала главное: Диана всегда будет с ней. Внутри нее. Долина перестала быть «без Дианы». Диана была здесь. Рядом. Амальонка, наконец-то, стала ощущать этот мир именно так.

Она не видела ее. Не видела ее черных волос, развеваемых ветром, не видела горящих прекрасных синих глаз, не слышала ее глубокого голоса с насмешливыми нотками, не было и кольца на пальце. Но Диана была здесь. Рядом с ней.

И это знание стоило всего. Всего остального.

Поэтому когда на пороге появилась вся семья Фаридэ в расширенном составе вместе с Лейей, Ингрид, не дрогнув, не обронив и единого слова сожаления, отправилась вместе с ними в Гронг. Хотя голова у нее непривычно кружилась.

Сегодня на амальонке была простая белая рубашка, светлые хлопковые брюки, заправленные в высокие сапоги. Никаких нарядных платьев. Этот день не был для нее праздником, и притворяться она не собиралась.

Фаридэ оставляли своих животных в Амальоне, но единорог двинулся вместе с магами и никто не остановил его. Ингрид обняла животное за шею, прикоснувшись на мгновение лбом к его морде, и они вместе в тишине, нарушаемой редкими репликами кого-нибудь из родных, направились в Гронг.

Арун был готов провести свадебные обряды для тех амальонцев и гронгирейцев, кто пожелает сегодня связать свои судьбы в главной часовне Гронга. Естественно, огненной часовне. Леонид отказался помогать ему, вопреки обычаю, но никто не возражал. Жителям Долины хотелось наполнить предстоящие события искренней радостью. Угрюмая неприветливость, если даже не злость Леонида здесь была не нужна.

Единорог Ингрид остался во дворе. Амальонка не прашивала, что это значит. Ему она доверяла. Своему миру — неизвестно. Единорогу — да. По-прежнему. Поэтому она просто позволила ему вести себя так, как он того хотел. Сама же она вслед за своими родными направилась к месту бракосочетания.

Когда Фаридэ вошли в часовню, больше похожую на храм, Ингрид изумленно раскрыла рот. Все вокруг говорило об огне, превознося его и поклоняясь ему. Высокие своды всевозможных оттенков яростного разбушевавшегося пламени образовывали над головами несколько многоуровневых арок. Прозрачные стены, будто из затуманенного стекла, позволяли солнечным лучам проникать внутрь, раскрашивая пространство часовни в яркие мерцающие огненно-рыжие цвета. Сам воздух колыхался, дрожал, жил, дышал огнем. Это было страшно. Это было красиво. В этом воздухе сквозила и прорывалась наружу буквально из ничего огромная мощная сила. Неукротимое желание биться, сражаться и побеждать. Властвовать.

У Ингрид было такое ощущение, что на какое-то мгновение ей удалось проникнуть в самое сердце Дианы. В мысли и стремления той Дианы, с которой они когда-то случайно встретились на берегу залива. Которая еще была обуреваема страстями. Она и так не могла не думать о маршале. А не думать о самом могущественном огненном маге в храме огня вообще было невозможно.

Часовня была полна молодыми людьми. Бастиан с Эльзой не были единственными, кто собирался сегодня соединить свои жизни, тем самым воссоединяя Гронг и Амальон. Но они были первыми, кто сделал это.

Сначала к Аруну вышла Эльза, в белом красивом платье, с цветами, вплетенными в волосы. Она волновалась.

Арун громогласно спросил, кто из присутствующих хочет взять эту девушку в жены. И рядом с Эльзой появился Бастиан. Сейчас он выглядел молодым и счастливым. Не как тогда на поле боя. Леонид, сидящий в первых рядах, фыркнул и отвернулся. Ингрид вместе с остальными амальонцами находилась в левой части храма. Гронгирейцы в правой.

Потом к Аруну выходили одна за другой девушки. Амальонки и гронгирейки. И Арун все так же задавал один и тот же свой вопрос. На его призыв рядом с девушкой появлялись юноши. Девушка делала свой выбор. И к амальонскому королю выходила следующая.

Ингрид почувствовала, что головокружение усилилось. Лицо ее горело, а колени подкашивались. Скоро придет ее черед. Она взглянула на стоящего рядом Кеннета, и тот протянул ей свою руку, на которую она смогла опереться. Ей не хватало воздуха. В храме было слишком многолюдно. Ей было одновременно смешно и тяжко. Смешно оттого, что она так реагировала на происходящее. Как будто ее жизнь все еще имела для нее смысл. Может, на самом деле имела? Если не жизнь, то хотя бы свобода?

А тяжко потому, что тяжко. Потому что в голове звенело. Обстановка кружилась. Звуки становились все приглушеннее. И только стук собственного сердца в груди раздавался так, будто бы это было сердце часовни, сердце Гронга, Долины, сердце ее мира, мерно, медленно и гулко бьющееся во всем вокруг, сокрушая своими ударами.

Наконец, пары закончились. И к Аруну вместо очередной юной девушки приблизился Леонид. Этот момент он не хотел упустить. Это был его суд. Его месть амальонке за то, что отняла у него дочь. Ингрид видела это в его темных, горящих огнем возмездия глазах.

Мысли сбежать то и дело появлялись в ее голове. Но она не могла. Мир по-прежнему зависел от нее. Как война зависела от Дианы. И в это мгновение Ингрид лучше всего поняла гронгирейку, поняла, что это значит, быть скованной узами долга.

Она выпустила руку Кеннета и вышла к Аруну. Он встретил ее взглядом, в котором она видела поддержку. Он был с ней и на ее стороне. Что бы она ни решила. Как всегда.

Ингрид встала рядом со своим королем. Повернулась лицом к толпе. К уже перемешавшимся с гронгирейцами амальонцам. Где-то среди них были ее родные. Ее родные? Нет, Ингрид всегда была одна. Сейчас особенно. Когда-то у нее был мир. И была Диана. И вот сейчас с нею обломки того и другого.

— Кто возьмет в жены эту девушку? — опять спросил Арун.

Голос его не дрогнул. Но в нем не было тех торжественных ноток, что раньше. Он зачитывал приговор и прекрасно понимал это.

Из толпы выделился Ричард и несколько гронгирейцев.

Ричард прятал довольную улыбку, пытаясь казаться взрослым и серьезным. Наряженный, в блестящем серебром костюме. С новой шпагой на боку. Его голубые глаза сияли. Он смотрел на Ингрид с победным выражением лица. Леонид не возражал, что за руку амальонки борется также не гронгиреец.

Ингрид же не удостоила его и взглядом. Она ждала. Ждала, что произойдет чудо, и ей не придется выбирать себе в мужья никого из вышедших мужчин.

И в этот момент позади них послышалось цоканье копыт. Все обернулись на звук и увидели единорога. Он шел, низко опуская голову, с отблескивающим огнем рогом. Белоснежная шкура его и крылья также отливали оранжевыми цветами в необыкновенном воздухе часовни.

Толпа, как и тогда, в день схватки Ингрид и Дианы на центральной площади Амальона, ахнула. Единорог поравнялся с Королями и встал рядом со своей хозяйкой. Если бы у Ингрид были силы, она бы рассмеялась. Гронгирейцы растворились обратно в толпе, не желая связываться со священным животным, а может, все еще памятуя о приказе Дианы не трогать обладательницу единорога. Ричард же просто остановился. Рог животного целил ему в грудь. Принц сделал шаг вправо, желая обойти зверя амальонки. Но тот как намагниченная стрелка, реагирующая на север, поворачивался к принцу мордой, не давая ему приближаться к своей хозяйке.

— Арун, у нас договоренность! — сказал Леонид, начиная нервничать оттого, что момент затягивался.

Арун молчал. Смотрел на Леонида и молчал.

— Уберите животное отсюда! — взревел Леонид, делая шаг по направлению к единорогу

— Только тронь его! — зло бросила Ингрид, сузив глаза.

Толпа зашевелилась, и в первых рядах показались Фаридэ, готовые к схватке. Ясно обнажая всю хрупкость установившегося мира.

— Не надо, — тихо сказала Ингрид Тэгану.

Потом обняла своего зверя за шею, как делала это много раз, зарывшись лицом в короткую шерсть за ушами, где она была мягче всего. Единорог фыркнул, отдаваясь этому ласкающему прикосновению. Ричард, перестав быть объектом его внимания, подошел к Ингрид и встал рядом с ней, лицом к присутствующим. Если юноши до него брали своих невест за руки, то Ричард не решился. Амальонка чувствовала, что держится на ногах из последних сил. Она знала, что ее животное не стало бы противиться и защищать ее, если бы происходило то, что должно было произойти. Но единорог протестовал. Как и Ингрид. Сердце ее уже билось не равномерно, а бешено.

Арун медлил. Ингрид боролась с головокружением, продолжая держаться за шею животного. Ричард кинул радостный взгляд Кеннету. Тот опустил глаза.

Мысли смешались в голове девушки. Неужели она решится и скажет «нет»? Не может же ее простое «нет» повергнуть Долину опять в состояние войны? Конечно, может… Как же быть? Она должна решиться. Она должна сделать это. Никто ее не осудит. А даже если и осудит…

— Я не люблю тебя, Ричард! — сказала Ингрид, поднимая голову.

— Я знаю, — ответил принц. — Но я люблю тебя и этого достаточно!

— Моя жизнь принадлежит Диане. Всегда принадлежала, и сейчас ничего не изменилось. Я не могу стать твоей женой!

Ингрид говорила твердо, но не убедительно. Ричард расхохотался. Это был нервный смех. Смех человека, у которого, кажется, есть все необходимое, но он не может иметь свое счастье. Оно вот стоит перед ним, но будто бы в другой реальности. И обладать он им не может. Он сделал все, что от него требовалось, чтобы заполучить его. Он терпел, прощал, ждал. И все напрасно?? Как бы не так!

— Принадлежит Диане? — повторил Ричард слова Ингрид. — Твоей Дианы больше нет! — произнес он, срываясь на крик. — Где она? Где твоя Диана?

Принц посмотрел на Кеннета. На единственного Фаридэ, продолжающего поддерживать его в упрямом нелепом стремлении завоевать сердце его сестры. Но взгляд Кеннета, как и взгляды всех остальных в часовне, был устремлен принцу за спину. И Ричард уже знал, кто там появился.

— Ее Диана здесь! — раздался как всегда насмешливый голос гронгирейки позади него.

Она стояла в высоких дверях часовни. В своем черном одеянии, которое сейчас выглядело почти серым от пыли. От той самой пыли, которую Ингрид неделю собирала в небе. Ровным шагом, так, будто бы ей не пришлось преодолеть тысячи и тысячи километров, чтобы добраться до дома, она двинулась к амальонке. Только теперь единорог Ингрид отделился от своей хозяйки и тронулся навстречу маршалу. Они поравнялись на полпути. Животное ткнулось мордой Диане в руку, скользнув рогом по пыльному рукаву. Та коротко обняла его, не спуская с Ингрид искрящегося взгляда, поцеловала в макушку меж ушей и они разошлись. Единорог к выходу, туда, где его ждал маршальский дракон. А сама маршал вглубь часовни, где из последних сил держалась на ногах Ингрид.

Диана подошла к ней. Спокойная, умиротворенная, уставшая. Но радость, испытываемая ею, перекрывала следы усталости на лице. У гронгирейки был взгляд человека, который носит свое счастье с собой. Не гонится за ним, не борется за него. Но несет его как дар. Дар для тех, кого любит.

Взгляды всех присутствующих были сейчас прикованы к ней.

Ингрид так же как и все смотрела на гронгирейку, не говоря ни слова. Да и что здесь можно было сказать? Она просто смотрела, боясь моргнуть, дабы не прогнать прекрасное видение. Не дыша, чтобы вздохом не потревожить воздушные потоки, выстроившиеся в такой волшебный и родной образ. И все же она знала, что это не галлюцинации. Что это правда. Что все, наконец-то, встало на свои места.

— Это я! — сказала Диана.

Ингрид прислонилась лбом к ее плечу. В сознании. Без сил. Без слов.

Потом сделала вдох.

Диана подхватила ее, крепко прижала к себе и вот теперь посмотрела на Ричарда. Но тот уже пятился назад. Ошарашенный. Но испугался он даже не Дианы, не ее грозного и одновременно доброго взгляда, (потому что невозможно злиться, когда ты так счастлив). Он испугался того, что пространство вокруг Дианы с Ингрид стало накаляться. Ему стало вдруг очень жарко. И он подумал, что это обыкновенные штучки Дианы с огнем. И дабы не спалиться в прямом смысле этого слова, он решил отойти подальше. Для уверенности и более благородного вида принц положил руку на эфес шпаги.

Арун также почувствовал жар и последовал примеру сына. Край его мантии был опален, когда он отодвинулся на безопасное расстояние.

Леонид же и не думал отступать. Лицо его исказилось от гнева. Он в одну секунду, так что никто не успел понять, что происходит, подскочил к Ричарду, выхватил у того из подвязки шпагу и бросился на Ингрид. Амальонка стояла, полностью растворившись в объятиях гронгирейки. Не замечая ничего на свете.

Беатрис вскрикнула. Но было уже поздно. Через мгновение все было кончено.

В том месте, где Леонид соприкоснулся со все увеличивающимся в размерах накаляющимся полем вокруг влюбленных, на полу осталась лишь кучка пепла и изуродованная неимоверным жаром железяка. Бывшая когда-то новым оружием Ричарда.

— Моя шпага! — пролепетал принц, с ужасом глядя на все это. — Диана! Ты опять?

Он поднял на них голову и замер. Они были в солнечном шаре, в коконе, который продолжал расти в объеме.

— Ричард, тебе лучше уйти! — сказал ему на ухо Филипп Фаридэ, оказавшийся за его спиной. — Чтобы тебя не постигла участь Леонида.

— Я не желаю им зла! — твердо сказал принц, выпрямившись.

В этот момент солнечного цвета волны, исходящие из того места в часовне, где продолжали стоять Ингрид с Дианой, достигли Аруна, Ричарда и Верховного Мага, находившихся ближе всех к женщинам. Все трое замерли, стараясь не дышать. Солнечный огонь прошел сквозь них, оставив Аруна и Фаридэ невредимыми, принцу же слегка опалив брови и волосы. Далее пришла очередь остальных. Волны расходились во все стороны, мягко поглощая присутствующих. И каждый почувствовал огонь в своем теле и в своем сердце. Ощущал жгущие лучи эльмаренского солнца, которым невозможно было противиться и после которых хотелось только любить и ничего больше.

В итоге, переженились еще многие из остававшихся свободными на тот момент жителей Долины.

Вместо эпилога

Утром следующего дня в доме Фаридэ было шумно и многолюдно.

Король Арун, Ричард, Верховные Маги, сами Фаридэ, и, конечно же, Диана с Ингрид выбрали это место в качестве нейтральной территории для обсуждения дальнейшей судьбы обоих Королевств Долины. Хотя термин «нейтральная территория» совершенно не отображал истинную мотивацию их выбора. Решающую роль скорее сыграло кулинарное искусство Беатрис. А Диана до сих пор была очень голодна после своего недельного путешествия из Эльмарена в Долину.

Все как могли, разместились в гостиной.

Ричард изменился. То ли смерть Леонида так потрясла его, то ли энергия эльмаренского солнца достучалась до его сердца. Но в его облике не было больше той зависти к Диане. Он был спокоен, ровен, улыбчив. Без шпаги.

— Я рад, что ты вернулась, — сказал он Диане. И это было искренне.

Гронгирейка стояла в центре гостиной вместе с Ингрид.

Еще вчера она рассказала всем, что с ней случилось. Рассказала, как, оказавшись на дне реки, увлекаемая вместе со своим драконом потоками воды, огня и земли, она подумала о самом прекрасном моменте своей жизни. О том эльмаренском утре, когда они стояли с Ингрид перед огромным солнцем. И в следующую секунду она оказалась на этой самой поляне.

Придя в себя, она первым делом попыталась открыть портал обратно в Долину, но у нее ничего не получилось. Раз, другой, десятый. Безуспешно. И тогда она поняла, что портал не откроется. Никогда больше. Потому что роль Эльмарена в судьбе Долины исполнена до конца. Эти два мира отсоединились друг от друга. И нить между ними порвана.

Она пошла в деревню. Нашла там мужчину с ребенком, который был ее проводником в первое прибытие в Эльмарен. Но мужчина не узнал ее. И его сын не узнал ее. И только высокий старец в одеянии странника со спокойным добрым взглядом серых глаз рассказал, что ей надо подняться в небо и лететь. Лететь на северо-запад, где за горизонтом лежит ее дом. Долина. Другого пути нет.

Полет занял у Дианы неделю.

Она успела.

Теперь же они стояли все вместе в гостиной. Те, кто ждал прихода нового мира, новой жизни. И Диана была в их числе. Гронгирейский маршал, амальонский король, Верховные Маги. Все вместе. Они дождались этого момента. Они приблизили его, воплотили в жизнь. Жизнь в мире. И хотя никто из них не знал, как это: не думать о войне, не опасаться каждую секунду за свою жизнь, не видеть в другом противника, — все было так, как должно было быть.

Редко в жизни человека бывают мгновения, когда он наслаждается каждым вздохом. Потому что знает ему цену. Знает, что это чудо, что все могло бы быть по-другому. И сейчас в Долине было такое время. Время пронзительной новизны и счастья.

Понимала это и Ингрид.

Амальонка вышла на крыльцо. В саду, распластавшись темным живым пятном между деревьями, спал дракон Дианы. Он спал вчера целый день. И всю ночь. Утром прилетел сюда вместе с хозяйкой и продолжил спать. Он очень устал.

Ингрид смотрела на него, испытывая чувство благодарности вперемешку с чувством вины.

Как она могла сомневаться в своем мире? Ведь она на самом деле решила, что мир предал ее. В какой момент она потеряла эту магию доверия? И как ее мир простил ей это предательство? Простил, оставив вместо себя любимого человека.

Но чувство благодарности в итоге оказывалось сильнее, и амальонка расплывалась в счастливой улыбке, глядя на то, как ее единорог пытается примоститься рядом с фиолетовой громадой, ерзая на спине крыльями, укладывая так и сяк свою морду с ослепительно сияющим рогом, дабы не потревожить спящего дракона.

Она почувствовала, что больше не одна. В прямом смысле этого слова. Но теперь, повернувшись на звук мягких шагов по деревянному полу крыльца, она могла уже видеть эти насмешливые синие глаза, могла слышать этот голос, а не представлять его, могла сжимать эти руки в своих руках.

Диана до сих пор пахла ветрами, морем, нещадно жгущим солнцем и всеми теми запахами, которыми может пахнуть человек, преодолевший в прямом смысле этого слова полмира.

— Понятия не имею, что теперь делать, — призналась Диана, обнимая Ингрид за спину.

— Так странно, да? — рассмеялась амальонка, откидывая голову на плечо гронгирейки.

— Очень непривычно, — подтвердила маршал, целуя светловолосую макушку.

— Спросим у кого-нибудь.

— У кого?

— Я спрошу у тебя. Ты для меня умнее всех.

— А я у тебя, да? — рассмеялась Диана.

— Должно сработать.

Оглавление

Глава 1. Восемь лет назад

Глава 2. Началось. Встреча

Глава 3. Зверь

Глава 4. Арун

Глава 5. О магии

Глава 6. Схватка

Глава 7. Чай

Глава 8. Обычный день из жизни Фаридэ

Глава 9. Гронг

Глава 10. Неожиданное спасение

Глава 11. Ричард

Глава 12. Совет

Глава 13. Правда, как гром

Глава 14. Встреча

Глава 15. Утро с Дианой

Глава 16. Безмятежный Лес

Глава 17. В замке

Глава 18. Не такой как все

Глава 19. Гриффины

Глава 20. Сражение в лесу

Глава 21. Дуэль с Ричардом

Глава 22. Поиски Ингрид

Глава 23. Эльмарен

Глава 24. Ингрид

Глава 25. Возвращение

Глава 26. Решения

Глава 27. Прощание

Глава 28. Ключ

Глава 29. После Битвы

Глава 30. Торг

Глава 31. Венчания

Вместо эпилога Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg