«Драконьи истории»

Драконьи истории (fb2) - Драконьи истории [сборник, 1-4] (Дракон в крапинку) 1360K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кира Алиевна Измайлова

Кира Измайлова ДРАКОНЬИ ИСТОРИИ

Дракон, который не любил летать

Выйти на цель было проще простого — все-таки он не первый раз это проделывал.

Ахнула, закричала толпа, вихрем взметнулись сорванные ветром шляпки и чепчики, а дракон уже превратился в неразличимую точку в глубокой небесной синеве.

Он не стал подниматься слишком уж высоко, по прежнему опыту памятуя, что людям там дышится тяжело, в особенности если человек — затянутая в корсет девица. Да и холодно, если честно: ему — в самый раз охладить разгоряченные крылья, а хрупкий человек простынет и скоро умрет.

Девушка в его лапах (он опять же учел прежние свои ошибки и одной лапой подхватил жертву пониже талии, смяв пышные юбки, чтобы не поранилась о когти, другой подстраховывал) даже не дернулась. Возможно, потеряла сознание, а то и вовсе умерла от страха, подумал дракон и, изогнув шею, взглянул вниз. Обидно было бы лишиться той, за которой пришлось лететь так далеко!

Ничего подобного. Не теряла она сознания, не пыталась вырываться или брыкаться (попадались и такие отчаянные). Эта пленница обеими руками вцепилась в мощную драконью лапу, с опаской поглядывая вниз. Прическа растрепалась от ветра — длинная золотая коса, до того уложенная короной, развевалась, как боевой штандарт, и девушка, осторожно отпустив одну руку, поймала косу и обмотала вокруг шеи, как диковинный шарф. Платье тоже развевалось, и девица ловко зажала подол между колен, должно быть, ей поддувало.

К себе домой он летел так быстро, как только мог, потому что знал: лишнее время в пути обойдется ему слишком дорого… да и девушку не хотелось бы уморить. Все-таки ценная добыча!

Родные скалы и казавшийся их частью замок показались, когда он готов уже был сделать привал, и останавливало его только одно: он знал, что не взлетит так просто с какой-нибудь пустоши, а еще и принцесса убежит, чего доброго, ищи ее по кустам… Крылья тяжелели с каждым взмахом, и приземление далось с трудом: нужно ведь было еще удержать девушку.

Нижние ворота распахнулись перед хозяином и сомкнулись, едва лишь он целиком втянул внутрь длинное чешуйчатое тело. (Когда-то здешние обитатели использовали только пещеру, теперь она осталась единственным входом, даже когда на скале вырос замок — иначе попасть в него можно было только с воздуха.) От вековых камней приятно веяло прохладой, тянуло лечь и заснуть, но так поступать было нельзя, он это знал хорошо.

Он осторожно разжал лапу, поставил принцессу на ровный каменный пол. Та не удержалась на ногах, видно, затекли, села, потом кое-как поднялась и отряхнула пышное платье. Что удивительно: она не визжала от ужаса, не пыталась убежать (впрочем, бежать из этой пещеры было некуда), но с явным интересом смотрела по сторонам. Щеки ее раскраснелись от ветра, волосы растрепались, она шмыгала носом, но хоть в обморок падать не собиралась, и на том спасибо.

Он опустил голову, посмотрел на девушку внимательнее — вспыхнувшие факелы давали достаточно света — и чуть не ахнул. Если бы не сдержался — остались бы от девицы только угольки…

Она не была златовласой: русая, может, чуть в рыжину, не более того, на солнце красиво, а так — самые обычные волосы. И глаза у нее были не небесно-голубые, как рассказывали, а серые. И круглые щеки. И румянец во все эти щеки. И веснушки. Никакой благородной бледности, очень здоровый цвет лица, да и фигура… стройная, но крепко сбитая. Высоко поднятая корсетом грудь не колышется волнительно, она и без корсета колыхаться не станет! И весила она, мягко говоря, немало.

Девица смотрела прямо ему в глаза — в один глаз, если быть точным, — но больше с интересом, нежели со страхом, даже руку протянула несмело, будто хотела дотронуться до раскаленной чешуи, но тут же спрятала за спину. Хватит, подержалась уже за лапу!

— Господин дракон, вы меня прямо сейчас есть будете? — спросила вдруг она, откашлявшись, и он от неожиданности чуть не ткнулся в девушку носом, так деловито это прозвучало.

Дракон покачал тяжелой головой.

— Хорошо, — удовлетворенно произнесла девица. — Я так и подумала, что вам неудобно будет со всеми этими тряпками…

Она поддернула подол платья, продемонстрировав ворох нижних юбок.

Дракон фыркнул, жестом указав на открывшиеся ворота в дальней части пещеры — в человеческий размер, сам он туда бы не протиснулся.

— Мне туда идти? — живо спросила девушка. Он кивнул. — Хорошо, господин дракон, как прикажете…

Он встряхнулся — посыпались искры. Послушная принцесса — да он что, спит наяву?!

Проверив, надежно ли запечатан вход, он сменил обличье, постоял, стараясь отдышаться: противно подгибались колени, подрагивали руки, как обычно после долгого полета, — потом двинулся к воротам.

В проходе было темным-темно, но эту лестницу он знал с детства и не упал бы даже с закрытыми глазами. Впрочем, осветить ее было проще.

Принцесса стояла, прижавшись к стене, в самом начале подъема, а когда один за другим начали зажигаться факелы, даже вскрикнула — пискнула, вернее, — но тут же расслабилась.

— Ты почему тут?.. — спросил он устало.

— Я темноты боюсь, господин дракон, — шепотом ответила она. — Это же вы, да?

— Да.

— Вот… я вас и ждала, все же говорят, драконы людьми оборачиваются, иначе зачем вам лестница? А одной мне страшно идти!

Ему стало смешно: девица не боится громадного огнедышащего ящера, но подняться по лестнице в темноте не может!

— Иди, — подтолкнул он ее в спину, и девушка резво побежала наверх, подхватив юбки, то и дело оглядываясь на него. — Сюда.

В громадной гостиной, как обычно, было холодно и неуютно, и вспыхнувший в камине огонь не помог.

— Сядь, — велел он девушке, и та примостилась на краешке огромного кресла. Сам он предпочитал стоять: поясница уже наливалась тупой ноющей болью, дальше должно было стать еще хуже, и не стоило усугублять… — Итак, ты — принцесса Амалия?

— Нет, господин дракон, — виновато ответила она.

— Но…

Все же сходилось! И время празднества, и приметы: высокая девушка с золотистыми волосами! У нее не было маленькой короны, атрибута принцессы, но она могла потеряться по дороге… И платье…

Тут только он сообразил, что на девушке нет украшений. Только цепочка с символом веры на ней, вот и все. Даже сережек нет, не говоря уже о кольцах и браслетах.

— И кто же ты в таком случае? — терпеливо спросил он, хотя больше всего ему хотелось лечь и не шевелиться.

— Я Эдна, с вашего позволения, господин дракон, — ответила она и привстала, чтобы сделать реверанс.

— Кто ты такая, Эдна? — повторил он сквозь зубы.

— Я молочная сестра принцессы Амалии, господин дракон, — быстро сказала девушка, как-то странно взглянув на него. — Моя матушка служит камеристкой при ее величестве, я тоже служу…

— Довольно! — оборвал он. Надо же так обмануться! — А твое платье…

— Ее высочество подарила мне свое старое платье, и я надела его на праздник, — понурилась Эдна, но тут же воспрянула духом и зачастила: — Но это очень даже хорошо, что вы меня похитили, господин дракон, а не принцессу!

— Это почему же? — не понял он.

— Ну мне-то что сделается? — бесхитростно спросила девушка. — Ой, страшно, конечно, было ужас как! Но то мне, а ее высочество обмерла бы сразу. И холодно там наверху, ей нельзя, застудится ведь…

— А ты?

— А я согрелась уже, — ответила Эдна, растирая пальцы. — Да и так терпеть можно. У вас, сударь, лапы горячие прямо, я не замерзла, пока летели, вот честное слово!

Он не знал, то ли разбить что-нибудь, то ли перевернуть тяжелый стол: столько готовился, так надеялся, и нате — какая-то служанка вместо принцессы!

— Господин дракон, вы нас перепутали, да? — осторожно спросила девушка.

— Да.

«Голубое пышное платье с золотой вышивкой, золотые волосы, высокая прическа», — сказал информатор. Кто же знал, что принцесса отдаст старое платье служанке? А голубое она носит постоянно, это всем известно, ей очень идет…

— Так, может, вы меня отпустите? Я вам зачем? За мной рыцарь не прискачет, выкупа не дадут…

— Нет! — рявкнул он, машинально взял со стола пустой кубок, смял его, бросил в угол. — Не отпущу. Ты что, не понимаешь?

Эдна помотала головой. Она была симпатичная, хорошенькая даже, по-деревенски, попросту… Глаза только умные, не как у селянок, у тех больше хитрые.

— Отнесу тебя обратно — распишусь в своей глупости, — сквозь зубы сказал он. Спутать принцессу с какой-то… Проклятый неудачник! — И не думай.

— Так просто отпустите, я скажу, что сбежала, когда вы на охоту полетели! — живо отреагировала девушка.

— Ты как раз к зиме до ближайшего города доковыляешь в своих туфельках! — засмеялся он. — Если раньше не умрешь от голода… или тобой не пообедают те, кто живет в этих местах… Нет уж. Раз ты попала в мой замок, то здесь и останешься. Идем!

Пока оставались силы, нужно было разместить пленницу… да хоть где-нибудь.

— Вот тебе комната, — сказал он устало, — кровать есть, остальное… Руки!

Девушка вздрогнула.

— Не бойся, — сказал он, забавляясь ее испугом. — Это прислуга. Невидимые Руки. Захочешь есть — попроси, они принесут.

— Спасибо, — полушепотом ответила Эдна, — сударь, а переодеться тут не во что?

— Зачем?

— Так платье праздничное, корсет этот давит, сил никаких нет, да и жалко, подарок все же, — без обиняков сказала девушка. — Прибраться еще надо, вон пыли сколько, а как я в этом кринолине?..

— Боги всевышние… Руки — отоприте сундуки, — скомандовал он и потянул Эдну за собой. Идти тут было недалеко, слава всем богам! — Вот. Выбирай, что хочешь.

— Ох… спасибо, сударь! — искренне сказала девушка, запустив обе руки в ворох ткани в первом попавшемся сундуке. — А если чего подшить или подрезать, это мне как?..

— Руки зови, помогут.

— Правда? — недоверчиво спросила она, обернулась и попросила: — Руки, а найдется у вас иголка с ниткой? Ух ты!.. Спасибо!

— Развлекайся, — произнес он. — Гостиную ты видела, свою комнату тоже, здесь делай, что хочешь, но больше никуда ходить не смей, ясно?

— Конечно, сударь, — серьезно ответила Эдна. — Спасибо, сударь.

— За что?

— Так не убили же, — просто сказала она, — когда поняли, что я не ее высочество.

Он только махнул рукой и вышел. Если девица заберется куда-то… Туда ей и дорога. Он чувствовал смертельную усталость, и не только потому, что двое суток провел на крыле. Главное — это было зря. Как и все в его никчемной жизни…

* * *

Эдна осмотрела свою комнату.

С одной стороны, она была втрое больше той каморки, которую девушка делила еще с четырьмя служанками там, во дворце, и вместо лежанки ей полагалась большая кровать, но с другой — тут не убирались, кажется, лет сто!

— Руки, а Руки? — шепотом позвала она. — А можно мне тряпку, бадейку воды и метлу? Не могу я в такой пылище жить!

«И надо еще придумать что-то, чтоб я вас видела, — добавила девушка про себя и деловито подоткнула подол старомодного платья, добытого из недр сундука. — А то неудобно-то как!»

Дракона она почему-то совсем не боялась. Вернее, перепугалась до ужаса, когда ее выхватили из праздничной толпы и унесли прочь, а потом… Было дело, она еще маленькой лазила на колокольню, носила обед звонарю, насмотрелась на землю с высоты, так что теперь если и визжала, то больше от неожиданности. Ну а уж когда дракон стал человеком (про это все сказки говорили), и вовсе успокоилась: если сразу не съест, может, вовсе отпустит, раз она никакая не принцесса! Не отпустил, конечно, ну да и ладно, главное, что милая Амалия ему в лапы не попалась, она бы от страха еще по пути умерла, а Эдне что? Да ничего, вот отмыть окна… спасибо надежным Рукам, держат за пояс, чтобы не вывалилась с высоты. Пол еще надо подмести, постель перестелить, да и в гостиной, помнится, тоже не прибрано!

Мысли у Эдны были простыми: раз не посадили под замок да еще дали волшебного помощника, надо заниматься делом, а не сидеть сложа руки да слезы лить. Убежать не выйдет, господин дракон был прав: если из окна поглядеть, кругом сплошь скалы, тут только лететь и получится, пешком далеко не уйдешь, еще и замерзнешь. Ну а унывать смысла нет: есть ее хозяин замка пока не собирается, явно расстроился, что перепутал с принцессой, закрылся у себя…

Эдна приостановилась у запертой двери. Похититель ее вторые сутки не казал носа из своих покоев, Руки только разводили… сами собой, сказать-то ничего не могли, и оставалось лишь гадать, что там с хозяином замка. Чуткий слух Эдны уловил короткий сдавленный стон, и только. Потом за дверью воцарилась мертвая тишина.

— Ну что, Руки, — сказала она, перебравшись в гостиную и осмотревшись, — давайте-ка за дело!

* * *

Отпустило его только на третьи сутки, и это еще было ничего. Девушка оказалась увесистой, чтоб ее…

Осторожно поднявшись, он постоял, ожидая возвращения боли, не дождался и, воспрянув духом, решил проведать пленницу. Правду сказать, он думал, что если девица сбежала, то искать ее он не станет. Но нет, пленница оказалась в своей комнате, она чинно сидела у окна, шила что-то или штопала, и выглядела вполне довольной жизнью.

— Утро доброе, сударь, — сказала она, услышав скрип двери, и встала, отложив рукоделие. — Как спалось?

— Спасибо, прескверно, — мрачно ответил он, оглядывая комнату. Тусклая и серая темница преобразилась: дочиста отмытые окна впускали достаточно света, на большой кровати красовалось яркое лоскутное покрывало…

— Это откуда?

— Да сшила, сударь, долго ли? — пожала плечами девица. — В сундуках тряпья полно, а тут все такое скучное, вот мы с Руками и потрудились…

— Вы с Руками? — зачем-то уточнил он.

— Ну так… — Эдна протянула руку. — Глядите-ка!

Он посмотрел и чуть не выругался: в воздухе парили две когда-то белые перчатки, явно от праздничного наряда Эдны.

— Ну не могу я, когда их не видать, — сказала та весело, — так-то попроще будет, а?

Правая Рука поймала руку Эдны, левая накрыла ее сверху и энергично потрясла.

— Понятно. Ты не голодна?

— Нет, сударь, вы же сказали: попросить Руки, если проголодаюсь. Так они мне принесли хлеба с сыром да воды, — ответила девушка. — А вам бы не помешало отобедать…

— Пойдем, — кивнул он и вышел, не оглядываясь.

На пороге гостиной он остановился и долго молчал, не зная, то ли выругаться, то ли…

Давным-давно не мытая люстра сияла всеми своими хрустальными подвесками и бронзовыми завитками. Сверкала начищенная каминная решетка, уютно потрескивал огонь. На чистом полу распушилась звериная шкура, невесть когда и кем из предков привезенная… Стол покрывала белоснежная накрахмаленная скатерть, старинный фарфор и серебро мягко поблескивали в ярком свете свечей.

— Извольте откушать, сударь, — неведомо когда появившаяся Эдна присела в реверансе. Платье она себе выбрала старомодное, с высокой талией (видно, чтобы не мучиться с корсетом), темно-синее. Если бы она еще не накинула поверх шаль (концы ее перекрещивались на груди и завязывались на спине), выглядело бы это очень даже неплохо.

— Что?..

— Руки, давайте-ка супницу… Сударь, кладовую надо пополнить, там припасов всего ничего.

— Я же запретил тебе ходить по замку!

— А я и не ходила, — с достоинством ответила девушка. — Вы же мне Руки оставили, вот я и попросила их поглядеть, что тут у вас из съестного имеется. Уж не знаю, чем они смотрят, но…

— А общалась ты с ними как? — не без интереса спросил он.

— Да просто, — бесхитростно ответила девушка. — Они умные. Мы договорились, что, если чего есть, они мне как бы покивают, а нет, так фигу покажут. Ну или вообще принесут показать, чего там к чему… Оно, конечно, своим глазом посмотреть лучше, да и за плитой доглядеть хотелось бы, но раз вы не велели никуда ходить, то уж как вышло, не обессудьте!

— Ясно… — От потока слов мгновенно разболелась голова. — А с чего ты вообще решила взяться за готовку?

— А что мне еще делать? — недоуменно спросила Эдна. — Где можно ходить, там я уже прибралась, а сидеть сложа руки я не привыкла. Вот, разузнала, что у вас там в кладовых имеется… нет, может, там и еще чего-то есть, да я не знаю, о чем Руки спрашивать! Ну и решила, стало быть, обед состряпать… как уж выйдет, говорю, самой бы к плите встать! Мне-то много не надо, и так не помру, а на вас посмотришь — аж плакать хочется, кожа да кости…

— С полным брюхом не взлетишь, — зачем-то огрызнулся он, принюхиваясь. Пахло весьма и весьма аппетитно. Самому ему готовить было попросту лень, о том, что Руки и на это способны, он давно забыл. Так, перебивался всухомятку либо обедал в драконьем обличье, и забытые запахи теперь приятно щекотали ноздри. — Садись.

— Что это вы удумали? — неподдельно удивилась она. — Прислуга с господами никогда не трапезничает, это неприлично!

— А я говорю — сядь! — рявкнул он, и девушка тут же упала в заботливо подставленное Руками кресло. — Руки, прибор ей. Сама сперва попробуй, что они наготовили под твоим чутким руководством…

— Вы что, думаете, я вас отравить задумала? — нахмурилась Эдна.

— От такой, как ты, всего можно ожидать, — мрачно произнес он. — Больно ты бойка для драконьей пленницы.

— А мне плакать да рыдать, что ли, прикажете? — фыркнула девушка и попробовала суп. — Подсолить надо. Ну да мало соли не много… Так вот, сударь, меня матушка научила: везде ищи хорошее, так жить легче.

— И что же хорошего ты находишь в своем положении?

— Жива, здорова, сыта, одета, — преспокойно произнесла Эдна. — Крыша над головой имеется, бить вы меня не бьете, снасильничать не пытаетесь, есть вроде как тоже пока не собираетесь. Оно, конечно, немного боязно, но это ничего… Опять же до свету никто вставать не заставляет, придворные ущипнуть не норовят, красота! И работы непочатый край, не заскучаешь!

От этого непрошибаемого оптимизма ему сделалось дурно.

— Вы, сударь, ешьте, пока не остыло, — сказала девушка, — там еще второе будет и на сладкое я кое-что придумала.

— Меня зовут Бриан, — назвался он зачем-то. — Это если по-человечески.

— По-вашему, поди, мне и не выговорить, — улыбнулась она. Столовыми приборами Эдна пользовалась вполне уверенно, видно, действительно росла подле принцессы. — Хлеба вот у вас нет, сударь, это скверно, хлеб — всему голова! Я бы сама испекла, мука-то нашлась, но…

— Ходи куда хочешь, — отмахнулся Бриан. — Только в два места я тебе запрещаю соваться: в библиотеку — это в северной четверти, ну да, полагаю, ты ее узнаешь, там много-много книг. А книги — это такие…

— Сударь, я грамотная, — с достоинством сказала Эдна. — Уж как-нибудь книгу от подставки для ног отличу.

— Гм… тем лучше. Так вот, не суйся в библиотеку. Кое-чего тебе даже касаться не следует. И не ходи в западную четверть.

— А это почему? — заинтересовалась девушка. — Там ваша сокровищница, что ли? Так на кой она мне?

— Нет. Сокровищница не там. Просто лестница обвалилась, опасно, — для чего-то пояснил он. — Я сам там уже сколько лет не бывал. Да и нет там ничего интересного.

— Скверно вы следите за своим домом, сударь, — совершенно серьезно пожурила Эдна. — Не дело это.

— А смысл? — Бриану стало смешно. — Никому не нужна эта развалина. Наследников у меня нет. Умру — пусть тогда здесь живет, кто захочет и как захочет, а пока не вижу смысла утруждаться.

— А вы что… совсем один? — тихо спросила девушка. Серые глаза сделались почти круглыми. — Неужто у вас никого нет? Ой, простите, сударь, если не то спросила, не моего ума это дело… Руки! Живо второе подавайте!

— Никого… — задумчиво произнес он, глядя в тарелку, подсунутую заботливыми Руками. Похоже, из вяленого мяса и остатков какой-то крупы получилось вполне съедобное блюдо. — Вернее… Если интересно, расскажу.

— Это как вам угодно, сударь, — серьезно сказала она. — Мне, конечно, любопытно, что да как, но если вы про то говорить не желаете, так зачем?..

— Отец давно умер, — выговорил Бриан, не слушая. — Он был стар даже по нашим меркам. Только не спрашивай, сколько мне лет, не соображу с ходу… Для дракона я еще молод, но что толку? — Он вздохнул. — Старший брат улетел искать невесту, да так и не вернулся. Либо нашел и остался у нее, либо погиб. Средний брат ушел в люди…

— Это как? — не выдержала девушка.

— У нас так говорят, если дракон раз и навсегда отказывается от своей сути и уходит жить к людям, — пояснил он. — Дуэйр поклялся никогда больше не менять обличья. Кажется, он влюбился в кого-то, не принцессу, нет, хотел быть рядом с нею, а привести ее в этот замок не мог. Я не знаю, жив ли он еще… Он, знаешь, неплохо владел человеческим оружием, так что мог податься куда угодно, когда умерла его возлюбленная, а она наверняка уже умерла, тому сто лет минуло, не меньше.

Он перевел дыхание и отпил вина из начищенного кубка.

— Это он мне сказал, куда и зачем уходит, — добавил Бриан. — Родителям даже заикнуться об этом не осмелился. Взял и исчез. Может быть, когда-нибудь вернется… Ты, кстати, живешь в его комнате.

— Хорошая комната, светлая, — сказала Эдна, помолчав. — И видно так далеко-далеко!..

— Да… вот и Дуэйр ушел далеко-далеко, может, дальше, чем Арниль. Ну а матушка, как у нас принято, забрала мою сестру, и они отбыли за море.

— Как это — принято? — не поняла девушка. От глотка вина щеки у нее раскраснелись, глаза заблестели ярче… и она окончательно перестала напоминать принцессу.

— Наших женщин меньше, чем мужчин, — пояснил Бриан. Кажется, вино развязало ему язык. — И есть вещи, которые ведомы только им. Поэтому мать обычно дожидается, пока младший из сыновей станет на крыло, а потом… Потом возвращается туда, за море. Если у нее есть дочь, то она летит с матерью, учиться всей премудрости, которую нельзя преподать в одиночку. Ну а когда молодой дракон решает продлить род, путь его лежит в ту неизведанную землю…

— А… — Эдна осеклась, но он понял, что хотела спросить девушка.

— Я там не бывал. И не буду никогда, — спокойно произнес Бриан. — Брат мой, возможно, сумел добраться до той земли обетованной, а я не долечу, не стоит и пытаться.

— Как же так? — не удержалась она. — Вы ведь сильный такой…

— Вот так, — произнес он таким тоном, что Эдна сразу замолчала. — Не стоит больше об этом. Благодарю за обед.

— Десерт-то будете? — спросила девушка. — Мы с Руками уж так изворачивались… А что сделаешь, если ни яиц нету, ни молока? Хорошо, мед нашелся, и тот уже весь засахарился… И как только вы тут с голоду не померли, сударь?

— Как-то не помер, — невольно усмехнулся Бриан, показав зубы. Эдна, против ожидания, не испугалась.

— Все мужчины бестолковые, — сказала она, — а драконы, я смотрю, так и вовсе!..

— Ты говори, да не заговаривайся.

— А я не заговариваюсь, — с достоинством ответила Эдна. — Я вот представила, как вы бы сюда ее высочество принесли. Она бы, если б по пути со страху не померла да не простудилась насмерть, так от голода бы преставилась! Вы что же думали, принцессы вяленину с сухарями едят? Это мне ничего, да и то, скажу вам, сударь, у вас там и крупу жучки поточили, и мясо черви попортили, половину выбросить пришлось, а ей каково? Она-то никогда не готовила!

— Замолчи, ради всех богов, — искренне попросил Бриан, взявшись за голову. — Чтобы меня кухонная девка учила, как мне жить в собственном замке…

— Я не кухонная девка, сударь! — отрезала та, вспыхнув от негодования. — Кухонные девки плиты скребут да чугуны чистят, а я…

— Я помню, ты молочная сестра принцессы. Только замолчи, умоляю.

Эдна послушно умолкла, только поглядывала сердито.

— Меня не будет дня три, — сказал Бриан, резко встал и невольно поморщился. — Занимайся, чем хочешь, но…

— Я знаю, куда ходить нельзя, — перебила девушка. — Я не дурочка, сударь, с первого раза запоминаю.

— Вот и прекрасно.

Он вышел, оставив ее прибирать со стола.

По правде сказать, ему никуда не хотелось лететь, но девушка была права: припасов в кладовых оставалось катастрофически мало, и если сам он мог продержаться и на этом пайке, то морить голодом пленницу не годилось. Даже если это такая вот неугомонная девица, которой не помешало бы немного сбросить вес.

— Сударь! — догнала его Эдна.

— Ну что тебе еще? — страдальчески спросил он.

— Сударь, я в окно видела, тут у вас вроде как внутренний дворик есть, туда ходить можно?

— Можно, — ответил Бриан и мысленно добавил: «Иди куда хочешь, только отстань!»

— Я гляжу, там все бурьяном заросло, так я прополю, — деловито заговорила Эдна, — можно на зелень чего-ничего посеять, а то что это такое: к столу ни чеснока, ни лука, ни…

— Эдна, — негромко произнес он, и она осеклась. — Ты мне предлагаешь быстренько слетать в ближайшую деревню за этим самым луком-чесноком?

— Пяток луковиц вас не утянет, — дерзко ответила она. — Ну да как хотите, щавелем обойдемся.

— А ты откуда…

— У Рук спросила. Щавель там растет, мята, еще кое-какие травки, но одичало все, конечно. Наверно, там раньше садик был или что-то вроде того?

— Сестра возилась, я не лез, — мрачно ответил Бриан. — Розы были, это точно. Иди и посмотри, я в земле копаться не собираюсь. Прощай.

— До свиданья, сударь, — учтиво сказала Эдна. — Доброго пути вам!

Он выбрался из замка, тяжело поднялся в воздух и, покружив над побережьем, взял курс на восток, на острова…

* * *

Наверно, не стоило вылетать так скоро после предыдущего путешествия, но оставаться наедине с Эдной Бриан просто не мог. Везде она лезла, во все совала нос, говорила без умолку, и он, привыкший к одиночеству и тишине, буквально сходил с ума.

«А с принцессой было бы хуже, — подумал он вдруг, поймав восходящий поток воздуха и плавно скользнув вверх, давая крыльям отдохнуть. — Девчонка-то права. Принцесса могла заболеть, а тогда пиши пропало. И еще она впрямь не стала бы есть то, что у меня нашлось, да и наверняка рыдала бы все дни напролет… Эта хоть не ноет. Хотя лучше бы… хм… замкнулась в гордом молчании, как пишут в романах! От ее трескотни с ума сойти можно…»

Вместо трех дней он пробыл в пути пять: пришлось сделать остановку на небольшом пустынном островке, поскольку силы свои Бриан действительно переоценил. К замку он подлетал, уже будучи на пределе.

На верхушке северной башни трепетало что-то белое. Он не удержался, свернул, чтобы посмотреть поближе, и от неожиданности чуть не врезался в стену.

Меж крепостных зубцов были натянуты веревки, а на них сушилось белье. Простыни развевались на ветру, как флаги. Совершенно безумное зрелище!

Эдна как раз развешивала свежую порцию белья, заметила дракона и помахала ему салфеткой. Тот рыкнул, обогнул замок и ворвался внутрь, начисто забыв об усталости и прочем…

Переход в замок удивил его чистотой — никакой пыли и паутины, держатели для факелов надраены до блеска, исчезла копоть со стен, а лестница, похоже, тщательно вымыта.

— Куда ж вы запропали, сударь! — встретила его Эдна. — Сказали, три дня вас не будет, а уже шестой пошел, я же волновалась!

— Что? — переспросил он, решив, что ослышался.

— Переживала я, говорю, мало ли, чего в море не бывает! Тут вон гроза какая случилась, я думала, окна ветром повыбьет, а если вы над водой были…

— Ты с чего взяла, что я там мог оказаться? — перебил Бриан.

— С того, что вы на восток полетели, — фыркнула Эдна. — А там море. Ну, острова, ясное дело, но до них еще поди доберись, когда ветер встречный! Голодный вы, поди? Сейчас все готово будет… Руки! Где вы там?!

Над морем было так хорошо. Так тихо… И хотя действительно приходилось бороться со встречным ветром по пути на острова, обратно тот же самый ветер домчал Бриана быстрее некуда.

— Я не хочу есть, — покачал он головой и зачем-то пояснил: — Слишком устал. Позже. Вели Рукам забрать то, что я принес. Надеюсь, теперь ты от меня отстанешь хотя бы ненадолго…

Пока Эдна распоряжалась Руками, Бриан поднялся к себе… и замер на пороге комнаты.

— Это что такое? — спросил он побелевшими от бешенства губами. — Я, кажется, не позволял тебе…

— Вы, сударь, запретили мне ходить в библиотеку и западную четверть, так я туда и не ходила. — С достоинством следовавшая за ним по пятам Эдна сложила руки под передником (и где взяла?), как умудренная годами домоправительница. — А насчет ваших покоев речи не было. Вы не беспокойтесь, в книжки я не заглядывала, только пыль обмахнула и на место положила. А что до прочего — уж извините, не знаю, когда вы белье меняли, еле отстирала!

— Чем ты стирала-то? — зачем-то спросил он. В цветных стеклах окон играл солнечный свет, белые простыни так и манили…

— Уж я знаю чем, — сварливо ответила девушка, подошла поближе и потянула носом. — А ну-ка, снимайте эту вашу рубаху, я вам чистое приготовила. Руки, живенько воды горячей!

— А?..

— Попахивает от вас, сударь, — без тени стеснения произнесла Эдна. — Так что…

— Ты издеваешься, что ли?.. — недоуменно спросил он.

— Ни капельки. Раз вы меня оставили за домом следить, я это буду делать, как полагается. А то вы что это удумали: неделю почти в дороге — и на чистое белье решили улечься? А я потом снова стирай?!

Бриан уже не знал, смеяться ему или плакать.

— Идемте-ка, сударь, — настойчиво подтолкнула его девушка. — Я тут у вас ванную комнату нашла… вы хоть помните еще, где она? Ага, вот сюда…

— Убить бы тебя, да сил нет, — пробормотал он, глядя, как Руки без устали таскают ведра с водой.

— Вот и тем более залазьте в ванну, сразу полегчает, если устали, — отреагировала она. — А вещи мне давайте, я…

— Ты, может, отвернешься?

Эдна вздохнула и повернулась спиной.

Горячая вода в самом деле принесла облегчение, кратковременное скорее всего, но и это было приятно. Расслабиться ненадолго, закрыть глаза и…

— Создатель, до чего ж вы худой! — раздалось над ухом, и Бриан дернулся, расплескивая воду и прикрываясь руками. — В чем дух держится!

— Я уже говорил, — процедил он, — иначе не взлечу…

— Вот врать не надо, сударь, — ядовито ответила Эдна. Она стояла сзади, а крутить головой, чтобы увидеть ее лицо, Бриану не хотелось. — А то я не видала, какими воины бывают! Худые, жилистые, но сразу видно — силища непомерная. А вы просто худой, ребра на просвет и хребет выпирает… Или, — она вдруг сбавила тон, — заболели, может? И правда, будто жар у вас…

— Это не жар, — мрачно сказал Бриан, резким движением сбросив ее ладонь со своего плеча. — Я всегда такой. Я не человек, забыла?

— А, вот почему вы не мерзнете, — хмыкнула она. — Всегда в одной рубахе нараспашку, аж смотреть зябко…

— Тебе холодно, что ли? — недоуменно оглянулся он.

— А я, по-вашему, для красоты шаль наматываю? Тут и холодно, и сквозняки везде, а мне что-то не хочется от простуды помереть! Принцессу вы бы сразу уморили, как пить дать! И вот что вы мне зубы заговариваете? — Эдна вдруг примолкла. — Хотя ладно. Ясно, вы от лени о готовке и не думали, а всухомятку не проживешь… ничего, я этим займусь!

— Звучит, как угроза, — невольно усмехнулся Бриан и ахнул от неожиданности, когда на голову ему опрокинули бадейку воды. — С ума сошла?!

— Терпите, сударь. Я принцессе прислуживала, с вашими лохмами уж как-нибудь совладаю, — произнесла Эдна. — Без мыла, конечно, паршиво, ну да как-нибудь… Странно, что вы вшей еще не развели! Не дергайтесь!

— Ну до чего же ты настырная… — простонал он и сдался. Это было даже приятно: девушка терпеливо разбирала спутанные пряди его волос, и невольно вспоминалось детство, то, как они с братом играли в этой самой ванне в морской бой с игрушечными корабликами, а мать только посмеивалась, а потом… Потом он осознал, что затылком едва ли не упирается в пышный бюст Эдны, и чуть не ушел под воду. — Что?

— Я спрашиваю, вам волосы обрезать можно? — повторила девушка. — Мало ли, у кого какие поверья…

— Можно, а зачем?

— Затем, что такой колтун я не расчешу, его только выдрать или выстричь. Вы не беспокойтесь, там незаметно будет…

— Режь, — равнодушно ответил Бриан, — отрастет. А красоваться мне не перед кем.

У самого затылка вжикнули ножницы — раз, другой. К слову, ими ведь и убить можно при желании, вот так воткнуть в горло или в глаз, тем более когда жертва расслаблена и, по сути, беспомощна — поди выскочи рывком из воды!

— Эй, Руки! — услышал он командный голос Эдны. — Ну-ка, займитесь хозяином! Я бы сама, да он стеснительный, прямо как девица незамужняя!

«Никогда. Никогда в жизни я не стану никого похищать, — дал себе зарок Бриан, вздрогнув, когда Руки принялись за его многострадальную спину с жесткой мочалкой. — Ни принцесс, ни тем более… таких вот… домоправительниц!»

Ему удалось даже встать, не поморщившись, дать Рукам вытереть себя и одеться.

— Благодарю, — сказал он девушке, — ты права, это было кстати.

— Еще бы, — вздохнула она, снимая промокший передник — Вы, сударь, идите прилягте, по лицу видно — устали очень. Я пойду погляжу, что вы там притащили, а ужин вам попозже принесу, там еще не все готово…

* * *

Велев Рукам прибраться в ванной, Эдна живо сменила забрызганное платье на чистое (сундуки были поистине неисчерпаемы, и хоть кое-какие вещи непонятно было, как и носить, там все равно хватило бы приличной одежды на десяток девиц) и спустилась в кухню.

В большом тюке, что приволок дракон, чего только не было! Да все, вздохнула девушка, бестолковое! Ну хорошо, сыры, хлеб… зачем хлеб, лучше бы муки принес! Соль, кое-какие овощи, несколько недурных окороков, но, разумеется, ни яиц, ни молока. Да и как бы он их донес?

«Хоть курятник заводи и козу, корову-то тут не прокормишь», — сердито подумала Эдна, сунула руку на самое дно внушительного тюка и нащупала что-то твердое.

В маленьком мешочке оказались пять луковиц и две головки чеснока. И еще какие-то семена.

Эдна вздохнула и невольно утерла глаза рукавом. Да, хозяин замка был драконом, только каким-то очень уж непохожим на тех, сказочных. То есть в драконьем обличье Бриан был и красивым, и сильным, а вот человек из него вышел так себе. Каким-то он казался странным, будто все время чего-то боялся, постоянно прислушивался к чему-то внутри себя. На Эдну он злился не всерьез, это точно, просто не знал, как с ней обращаться. С принцессой-то все понятно, да и, наверно, в их драконьем этикете это оговорено, а как со служанкой быть, с ходу и не сообразишь! Особенно если служанка не прячется по углам, а наводит порядок в замке… ну сам виноват, что не запер, а дал волю! Пусть теперь терпит…

Интересно, правду ли он рассказал о семье, думала Эдна, живо собирая на поднос приготовленную снедь (ее матушка, если бы увидела такого заморенного мужчину, просто всплеснула бы руками, привязала того к стулу и кормила насильно)? О матери с сестрой и братьях? Она, конечно, еще не весь замок обошла, но покамест нигде не нашлось ни игрушек, ни детских вещей… Может, это все хранится в той самой западной четверти, куда в самом деле оказалось невозможно пройти? Никаких портретов, как в королевском дворце, к примеру, тут не было, голые стены, вот и все. Правда, надо отдать должное прежним хозяевам, стены, когда их отдраили от пыли и копоти факелов, оказались поразительно красивыми: Эдна прежде и не представляла, как красив бывает отполированный камень! Розовые с темными прожилками плиты плавно сменялись лиловыми, переливчатыми, будто шелковыми (их так и тянуло погладить), те, в свою очередь, — синими с белыми просверками, а потом наступала череда темно-зеленых, светло-зеленых, молочно-белых, коричневых с золотыми искрами, узорчатых… По коридорам можно было бродить часами, не уставая разглядывать такую красоту!

Тут Эдна спохватилась, что ужин стынет, велела Рукам взять поднос и, подхватив длинный подол, побежала вверх по лестнице.

Бриан лежал, вытянувшись на спине и глядя в потолок, но при ее появлении повернулся и приподнялся на локте. Лицо его исказила мгновенная гримаса, но тут же сменилась обычной кривоватой полуулыбкой.

— Вижу, вы и впрямь голодный, сударь, — нарочито весело сказала Эдна, легким движением крутого бедра подвигая к кровати столик и делая знак Рукам. — Не вставайте уж, извольте в постели откушать…

— Угум… — неразборчиво ответил он, и тонкая птичья косточка хрустнула в крепких зубах.

— Сударь, там у меня еще есть, вы уж не усердствуйте так, — впечатленно произнесла девушка. — Принести?

— А? — опомнился Бриан. — Нет, довольно… Погоди! А откуда тут дичь?

— Это не дичь, — вздохнула Эдна. — Это я на башне птиц прикормила. На голубей похожи, но вроде не совсем голуби, поди разбери их… Вы не беспокойтесь, я сама ела, не померла, как видите.

— Что значит — прикормила? — нахмурился он.

— Ну там… крошки, остатки еды всякие, — пояснила девушка, — они мигом сообразили, где поживиться можно. Налетают целой стаей, Руки не поспевают ловить! А птицы глупые, не соображают, чего это вдруг кого-то не стало… Рук-то они не видят, те перчатки снимают перед охотой!

Бриан не выдержал и рассмеялся, представив это зрелище.

— Очень больно? — негромко спросила Эдна, и он невольно дернулся.

— Ты о чем?

— О том, что вы не пошевелитесь лишний раз, — сказала она. — Когда вы меня притащили, так вообще трое суток пластом лежали, да и теперь… Сразу видно, у вас где-то что-то болит. Может, травок заварить? Тут мало что нашлось, но…

— Поди прочь, — резко ответил Бриан и отвернулся к стене.

Эдна вздохнула, собрала посуду и, кивнув Рукам, вышла, притворив за собой дверь. Мужчины все одинаковые, подумала она, что обычные, что драконы. Нет бы сказать прямо! Но они будут терпеть до последнего, только бы не показать слабости!

— Дурак ваш хозяин, — сказала Эдна Рукам с таким расчетом, чтобы Бриан наверняка услышал, и пошла мыть посуду. Ей еще нужно было придумать, чем вскопать грядку под лук с чесноком — лопат в этом хозяйстве не обнаружилось.

Хозяин замка не разговаривал с нею ровно трое суток, из комнаты тоже не выходил, хотя от еды не отказывался: Эдна стучала в дверь, впускала Руки с подносом, но сама не заходила до тех пор, пока Руки, вернувшись на кухню, не подергали ее за рукав, указывая в сторону покоев Бриана.

— Зовет, что ли? — уточнила она. — Ну что ж, пойду, раз так…

Ужином Бриан и в этот раз не побрезговал, заключила девушка, войдя в комнату. Аппетит у него был именно такой, какой и полагалось иметь молодому здоровому мужчине.

— Чего изволите, сударь? — спросила она, чинно сложив руки под передником, как всегда делала ее матушка, разговаривая с вышестоящими.

О том, что под этим передником припрятан остро наточенный кухонный нож, мало кто знал. Эдна тоже раздобыла себе на кухне небольшой ножичек, вдруг да пригодится, не приведи Создатель!

— Ничего, — ответил Бриан, глядя в пол. — Подойди поближе. Да не бойся…

— С чего это мне вас бояться?

— И правда! — с иронией воскликнул он, подняв голову. Глаза у него, рассмотрела наконец Эдна, были светло-карие, с золотистыми искрами, на свету — так вообще желтые. — Отчего бы это девушке бояться дракона?

— Я посуду заберу, сударь, — сказала она подчеркнуто спокойно, — если вы закончили. Еще чего желаете, может быть?

— Не надо ничего. Присядь, — он похлопал ладонью по краю кровати, — раз уж такая смелая…

Эдна пожала плечами и села рядом. Бриан так и молчал, а она вздохнула и полезла в поясной кошель: сшила из обрезков ткани, не бегать же каждый раз к себе, если вдруг понадобится какая-нибудь мелочь, иголка там с нитками или еще что!

— У вас на голове ужас что такое, — пояснила она в ответ на недоуменный взгляд мужчины. — Вы ж расчесаться даже не подумали! Надо было состричь эти ваши патлы под корень, а то мучайся теперь… Да не дергайтесь, больнее будет!

Волосы у Бриана, довольно длинные, запутались действительно мало не насмерть. Костяной гребень, который Эдна нашла в одном из сундуков, жалобно хрустнул и лишился пары зубцов, когда она немилосердно раздирала жесткую гриву Бриан только шипел, когда девушка дергала слишком сильно, но молчал.

— Ну вот, — сказала она, с удовольствием оглядев дело рук своих, — хоть на человека стали похожи!

Он не выдержал и засмеялся.

— Да уж, вот сморозила так сморозила, — хихикнула и Эдна, пряча гребень в кошель и доставая маленькое зеркальце. — Ну-ка, поглядите!

— Не надо, — тот отвел ее руку. Он и без того знал, как выглядит, любоваться там было нечем.

— Что вы сказать-то хотели? — спросила девушка, бережно пряча зеркальце. — А то я вас отвлекла.

— Это ты умеешь, — невольно улыбнулся Бриан и снова помрачнел. — Я… Не говорил об этом никому. Даже родителям. Особенно — родителям…

— Так, может, и не стоит? — серьезно спросила Эдна. Она видела, как колеблется ее похититель, и догадывалась, что признаваться в чем-то не слишком приятном или, быть может, стыдном ему тяжело. — Зачем?

— Да ты ведь все равно догадалась, — криво усмехнулся он. — Я… паршивый дракон.

— Уже нет, Руки вас отмыли.

— Не смешно. — Бриан запустил пальцы в длинные волосы. — Ты правильно поняла — со мной кое-что не так. Я сильный, да, но летать слишком далеко не могу. И нести что-то тяжелое тоже не в состоянии. Вернее, дотащить-то я дотащу, только потом буду лежать пластом несколько дней.

— Для прострела вы больно молоды, сударь, — совершенно серьезно произнесла Эдна. — Да и вряд ли у вас…

— Конечно. Это у меня с детства. Когда я был маленьким и легким, то не обращал особого внимания: устал и устал… знаешь, как всё болит после тренировки? Хотя откуда тебе знать…

— Вы побегайте с мое со всякими подносами да ведрами по лестницам, поймете, откуда, — улыбнулась она. — А потом что?

— А потом я вырос, — ответил Бриан. — И понял, что мне не угнаться за братьями и тем более за отцом. Я… Я не знаю, отчего так. Если я больше суток остаюсь на крыле, да еще с грузом, потом даже сидеть не могу…

Он спрятал лицо в ладонях.

— Сударь… — Эдна осторожно погладила его по плечу, горячему, это хорошо ощущалось сквозь ткань рубашки. — Ну что вы… Спина болит, да?

— Да. Поясница.

— Странно как. У вас же крылья… там-то почему?

— Понятия не имею.

— А лекари что говорят? — не отставала девушка.

— А что они могут сказать? Наших, драконов, в округе нет, а так… — Он вздохнул. — Я как-то добрался до костоправа, ну, человека. Он меня и так и сяк крутил-вертел, сказал, что-то не так с хребтом. Вроде бы позвонок смещен, нагрузка чуть больше обычной — и пожалуйста, я несколько дней лежу пластом. А если вдруг… — Бриан замолчал.

Эдна прикусила губу: таким он казался сейчас несчастным и неприкаянным, совсем-совсем одиноким…

— Что?

— Больше всего я боюсь, что однажды проснусь и не сумею встать, — сознался он. — Совсем. Руки помогут, конечно, но… Лучше сразу околеть.

Эдна шмыгнула носом и снова положила руку на худое плечо.

— А вы бы, может, не летали так далеко и подолгу? — сказала она серьезно. — Знаете, я слыхала от старого вояки, который принцев обучал тому-сему: если упражняться каждый день, то оно ничего, а если сперва бездельничать, а потом с ходу наработаться, конечно, назавтра каждая жилочка болеть будет, с непривычки-то!

— Близко тут летать некуда, — обронил он. — Это прежде… Я помню, отец рассказывал, как летал за принцессой за тридевять земель, неделю в одну только сторону! Как она по пути не умерла, правда, не представляю. Мы с тобой летели чуть меньше суток, и то…

— Да я даже вздремнула, говорю, лапы у вас горячие, не замерзнешь, а бояться уж смысла не было, — улыбнулась Эдна. — Вам хуже, конечно, а все же, почему некуда летать?

— Потому что если недалеко и недолго — это только над замком кружить. Вокруг полным-полно людей, думаешь, они обрадуются, увидев дракона? Да не раз в десять лет, а… — Бриан отвернулся. — Раньше тут были леса, никаких людей. А теперь я могу лететь только на восток, там море… Даже если меня увидят с корабля, ерунда! Но, понимаешь, до островов — самых плохоньких, где мне только-только сесть, — не меньше суток пути. И сутки обратно. А я…

— Дайте я вам плечи разомну, может, полегчает, — деловито сказала девушка и привстала. — Меня матушка научила, а ее — какой-то лекарь, он вроде бы в армии служил. Ну что вы так зажались?

«Мир предначальный, о чем я думаю?» — мысленно спросил себя Бриан, когда Эдна решительно взялась за его плечи. Это была приятная боль, но…

— Не могу, — виновато произнесла она. — Силенок не хватает. Мышцы железные просто!

— Так ты поди, помаши крыльями…

— Вот я и не понимаю, — сказала она, пригорюнившись, — где крылья, где поясница? Связь-то какая?

— Простая. Спина, — фыркнул Бриан. — Тот лекарь мне сказал, все одно на другое завязано.

— Наверно, это потому, что хвост у вас, — вдруг совершенно серьезно сказала Эдна. — Я видела, он будь здоров какой!

— Отец мой ударом хвоста мог снести крепостную башню. Я на такой подвиг не отважусь, но по идее, тоже сумел бы.

— Вот вы почему худой такой. — Девушка все гладила его плечи, касания были почти неощутимы, но очень приятны. — Думаете, если веса меньше, это поможет?

Он кивнул.

— Я же говорил: пока был ребенком, меня это особенно не беспокоило, а теперь…

— Почему же родичи вам не помогли? Разве драконы не умеют колдовать?

— Нет, — помолчав, ответил Бриан. — Я почти ничего не умею. Предки, совсем древние, могли многое, взять хотя бы Руки — я и не знаю, как их создали!.. Родители… может, и помнили еще что-то, но я им так и не сказал, что со мной неладно.

— Да почему же?! — всплеснула руками Эдна.

— Я не мог. Я бы убил их этим, — негромко сказал он. — Они уже лишились старшего и среднего, из сыновей остался я один. Узнай они, что я калека… Представь: старший, красавец и умница, пропал без вести. Средний, тоже небесталанный, ушел в люди. Остались мы с сестрой… Я как мог старался, чтобы никто даже не заподозрил… Эй, что с тобой?

— Да ничего, — девушка вытерла глаза рукавом, — так жалко вас стало, просто сил никаких нет… Вы только не обижайтесь, сударь! Я так просто… ну дурочка, что с меня взять?

— Я не обиделся, — негромко произнес он. — И ты вовсе не дурочка.

— Да неужто? — Эдна улыбнулась. — Но вы, сударь, может, вправду попробуете летать почаще, но недалеко? А? Ну вдруг поможет?

— Тебе-то что за печаль?

— А кто за вами горшок будет выносить, если вы, не приведи Создатель, сляжете? — неожиданно жестко произнесла она. — Руки? Они и впрямь помогут, но мало ли…

Бриан осекся на полуслове, поняв, что она права. Это было очень романтично: представлять, как он будет тихо умирать в заброшенном замке, и никто не напоит его, не накормит (даже Руки, потому как добывать провиант самостоятельно они не умеют)… Только он как-то позабыл о телесных надобностях, и выходило, что при таком раскладе ему придется умирать на загаженной постели или просто на полу: убрать Руки могут, но чтобы стирать и менять белье, им нужен приказ. А если он совсем ослабнет от голода, то…

Картина, одним словом, вырисовывалась не радужная.

— У вас даже слезы горячие, — сказала Эдна, и он очнулся.

— Я отнесу тебя назад, — произнес он, — пока еще могу. Не в столицу, конечно, но туда, откуда ты сумеешь добраться домой. Дам тебе с собой столько золота, сколько сможешь унести…

— Ой, ну конечно, одинокая девушка с мешком золота непременно доберется до дома целой и невредимой! — сварливо произнесла она. Ее рука на плече приятно холодила всегда горячую кожу. — И думать забудьте!

— О чем ты?

— Разве ж можно вас одного бросить? — без тени усмешки произнесла Эдна. — Нет уж. Давайте-ка лучше ваш замок в порядок приведем!

— Ну давай, — невольно улыбнулся Бриан, а девушка сглотнула слезы.

* * *

Неизвестно, сколько лет было дракону, но в человеческом облике он выглядел молодо. А уж сколько времени он оставался один на один со своей бедой, вовсе не ведомо, он сам не сумел подсчитать на человеческий лад, а в драконьем календаре Эдна пока разобраться не могла.

Это ей не мешало.

«До острова и обратно, — решала она, рассмотрев примитивную карту и выслушав прогноз на сегодня: Бриан чуял погоду превосходно. — А сегодня только возле замка, не то сладкого лишу!»

Бриан сперва сердился, потом привык: вовсе не летать он не мог, но кружить над замком безо всякой цели не видел смысла, а тут…

— Ты рыбу готовить умеешь? — спросил он мстительно.

— Конечно, сударь, за кого ж вы меня принимаете? — с достоинством ответила Эдна, встав ему навстречу.

— Ну так иди разбирай, — ядовито сказал Бриан и пошел к себе, но девушка тут же нагнала его и развернула в сторону ванной.

— Ухи желаете? Или пожарить? Или пирогов с рыбой? — спрашивала она, пока сдержанно ругающегося Бриана окатывали водой верные Руки. — От вас ею так разит, будто вы с этой рыбой в одной бочке купались! Откуда улов-то?

— Купил, — огрызнулся он. — Долетел до побережья и купил у какого-то старика за мелкую монетку. Иди готовь, я сам тут…

— Так вы не сказали, чего желаете!

— Я почем знаю?! Посмотри на рыбу и реши, что из нее лучше приготовить…

Эдна только вздохнула и вышла, а он смог расслабиться.

Девушка была ужасна. Он уже крылья стер летать по ее мелким поручениям, и когда в последний раз его отправили за яйцами, принес целую клетку с курами и злорадно велел Эдне разбираться с ними самой. Та обрадовалась донельзя, а куры оказались несушками… Только их нужно было кормить, и Бриан притащил куль зерна. И еще… и еще…

Спина почти не болела после этих коротких вылетов. По прибытии его всегда ждала горячая ванна, чистые простыни пахли свежестью, а Эдна присаживалась рядом и в меру сил растирала ему уставшие плечи и очень осторожно — больную поясницу.

— Сударь, мне надо, чтоб вы посмотрели! — прервала его раздумья Эдна. — Идемте-ка!

— Я же велел тебе не ходить в библиотеку! — вырвалось у Бриана, когда он увидел, куда привела его девушка.

— Я туда не заходила, я с порога посмотрела, — серьезно ответила она. — Вы скажите, чего трогать нельзя, я не стану, вы же знаете…

Он знал. Эдна была шумной, любопытной, но в то же время — до крайности деликатной. И если уж обещала что-то, слово держала.

— Пойдем, покажу, — негромко произнес он. — От сих и до сих можешь прибираться. А этот стеллаж даже Рукам трогать не давай. Я сам.

— Так и начинайте, — пожала она плечами и сунула ему в руки тряпку. — А я пока вот здесь приберусь… Ой, ну и наляпали чернилами!

Ночью ему было плохо. Не физически, нет, просто — плохо, тянуло завыть на нарождающуюся луну, поэтому он поднялся до света, расправил крылья, окунулся в холодное море, чтобы взбодриться, и улетел прочь. Записку, конечно, оставил, Эдна ведь сказала, что грамотная…

Возвращался он только на третьи сутки — и сердце екнуло в груди, когда он увидел, как Эдна, стоя на подоконнике, намывает окна, а внизу — пропасть! Он нарочно пролетел поближе, а девушка замахала ему тряпкой.

— Да что ж вы так запропали, сударь, — говорила она, наливая горячий травяной отвар в кружку. — Не сказавшись… Я сижу и не знаю, когда вас ждать, что готовить…

— Это тебе, — произнес Бриан, кивнув на узел, который уже притащили верные Руки.

— А что там? — любопытно спросила Эдна.

— Посмотри — узнаешь.

Она тут же бросилась развязывать мешок, Руки помогали… Ахнула, прижала к груди…

— Сударь! Да ведь даже у принцессы такого нет!

— Значит, обойдется, — довольно улыбнулся Бриан, глядя, как Эдна примеряет длинную легкую шубку из серебристого меха.

— А это что, шапка?

— Муфта, дурочка, руки прятать! — невольно рассмеялся он. — Ну что, не замерзнешь теперь?

— Не замерзну, — улыбнулась она. — Спасибо, сударь! А вы… вы что, нарочно летали?..

— Ну да.

— Ой, ну вот какой дурень! — тут же зачастила девушка. — Обошлась бы я без шубы, небось в шерстяной шали не замерзнешь, а он будет теперь лежать и вздыхать… ну что ж вы так смеетесь, сударь?

— Да просто ты забавная такая, а вдобавок ничего не болит, — весело ответил он. — Бывает со мной и такое.

— Правда? — недоверчиво спросила Эдна.

— Чистейшая. Да ты бы сразу поняла, будь со мной что не так!

— Это уж точно, — согласилась она, — вы тогда сам не свой.

— А еще раз влезешь на подоконник, я тебя… Высота-то какая: так вот упадешь, и где я твои косточки собирать буду?

— Сударь, — серьезно ответила Эдна, — меня всегда Руки держат, и еще я веревкой привязываюсь, не вовсе глупая, разумение имею. А вы идите-ка мыться, я пока ужин приготовлю!

* * *

— Как хорошо, — сказал он, уткнувшись лицом в подушку. Эдна мягко гладила его по спине, и в кои-то веки после перелета хотелось не выть от боли, а просто лежать и отдыхать. — Как хорошо, что я украл не принцессу, а тебя… Только ты, наверно, скучаешь по родным?

— Не без этого, — вздохнула Эдна. — Ну да они без меня не пропадут, не то что вы! И нечего смеяться… Кто третьего дня чуть не разбился? Зачем вам вздумалось садиться на башню, коли вы никогда этого не делали?

— Хотел тебе сюрприз сделать…

— Спасибо, угодили! — Девушка не выдержала и засмеялась. — Вот только козы нам и не хватало! Ну да ничего, раздою я ее, вот это будет дело!

— Ты не сказала, что думаешь о родных, — сказал Бриан, приподняв голову. — Мать ведь, наверно, беспокоится…

— Наверно… — Эдна опустила голову. — Да только, сударь, я у нее вторая дочка, о моей пропаже никто особенно горевать не станет. Все мальчишек хотят, а дочери… ну… Ай, идите вы! Не хочу об этом думать! Мать погорюет и забудет, у нее еще малышни полно, а вы без меня пропадете, вот…

— А у тебя слезы холодные, — произнес он, подставив ладонь. — Для меня почти ледяные. Не плачь, я…

«А что — я?..»

— Я не дам тебя в обиду. Я для тебя сделаю, что захочешь. Не плачь, Эдна, слышишь?.. — Бриан умолк. — Я все-таки отнесу тебя домой.

— Еще чего не хватало! — тут же подскочила девушка. Ее зареванная физиономия показалась вдруг такой родной… — Домой он меня понесет! А обратно как? И что тут делать будете один-одинешенек? Нет, уж если похитили, то… ну что я смешного сказала?!

— Ничего. Ты мерзнешь все время, так что сядь рядом, я не кусаюсь, — негромко произнес Бриан. Носить шубку Эдна отказалась, слишком уж та хороша, только любоваться, сказала она и навертела на себя еще одну шаль. — Потом будет еще холоднее. Я…

— Как же вы тут, совсем один?

Под рукой трепетало хрупкое человеческое тело, как бабочка возле факела, живая и нежная, только огню-то не прикажешь…

— Ну… да я не знаю. Не сбивай с мысли.

Эдна вздохнула и прижалась затылком к его плечу. Наверно, она улыбалась.

— Я ведь тебя убью, глупая, — сказал Бриан. Почувствовал, как она замерла.

А потом спросила:

— А зачем?

— Я дракон, — напомнил он. — Однажды я не удержусь…

— Да это ясно, я спрашиваю — зачем убьете? Вам станет от этого лучше?

— Нет, — тихо сказал Бриан. — Нам может помочь только королевская кровь… А ты служанка. Благодари своего Создателя за это.

— Спасибо, Создатель, — искренне произнесла Эдна, — что в великой мудрости своей перепутал нас с принцессой Амалией. Не то тут было бы уже два трупа: ваш, сударь, и принцессин. Причем ваш — первый. Ну опять вы смеетесь!

— Ну не плакать же мне!.. Какая ты холодная, — сказал он, не выпуская девушку из кольца рук.

— Это вы — горячий. Вы не заболели?

— Я всегда такой, — напомнил он. — Я не человек, не забывай.

— Ой, у меня же суп на плите! — вскрикнула Эдна и убежала, начисто разрушив волшебство момента.

Бриан посмотрел на Руки. Те опять развели сами собой.

Эдна, однако, о разговоре не забыла и уже за завтраком начала:

— Сударь, можно спрошу?

— Спроси, — ответил он для порядка, потому что Эдна в разрешении не нуждалась.

— Вы сказали, что не удержитесь и убьете меня. И что вам может помочь только королевская кровь. Что это значит?

Глаза у нее были тревожные, но — это Бриан чуял — переживала Эдна не за себя.

— Я сам толком не знаю, — признался он. — Есть какая-то старинная легенда: чтобы жить вечно, дракону нужна королевская кровь, а уж если это будет кровь девственной принцессы, то станет этот дракон непобедим.

— А вы…

— Ты думаешь, я тебя первую украл? — спросил Бриан и хотел было встать, но…

— И не помогло? — спросила Эдна, взяв его за руку.

— Нет, — обронил он. — Никому не помогло. И дед мой, и отец проливали кровь невинных дев, а что толку? Оба умерли, умру и я… когда-нибудь. Жить вечно я не хочу.

— Бедный вы мой дракон, — искренне произнесла девушка, и, право слово, на щеках ее заблестели слезы. — Ну как же вам со мной не повезло!

— Может, наоборот? — улыбнулся Бриан и все-таки встал, в кои-то веки не чувствуя мерзкой притаившейся боли. — Что мы сидим да сидим? Пойдем, я тебе сокровищницу покажу, что ли.

— Зачем это? — нахмурилась Эдна.

— Затем! Просто покажу. Идем…

Пришлось спускаться по крутой лестнице, в темноте, и Бриан предложил:

— Давай понесу тебя?

— Да провалиться бы вам, сударь! — был ответ. — Понесет он меня, корову такую, с больной-то спиной… А обратно кто вас вытаскивать будет?! Руки! Руки, вот вам факел, несите его вперед, а мы потихонечку… И не отбивайтесь, сударь! Я темноты боюсь, а когда за кого-то держишься, оно и не страшно вроде…

— Ты не щекочись только. Я щекотку не люблю.

— Да я вас только под руку взяла!..

Она не под руку взяла, осознал Бриан, она осторожно обняла его за пояс, чтобы подстраховать…

— Смотри, — сказал он, и Руки суетливо принялись зажигать огни.

— Ух ты! — вздохнула Эдна, разглядывая ровные ряды сундуков. — А как же это у вас…

— Вот так. Тут золото, здесь серебро, а там драгоценные камни.

— А я думала, у драконов в пещере это злато-серебро горой навалено, — сказала Эдна, и он засмеялся. — Опять я глупость сказала?

— Точно. Считать его как прикажешь, если горой-то навалено? — Бриан оглядел сундуки. — Возьми себе, что захочется. Побрякушки вон там, в ларцах.

— Мне не надо, сударь, — негромко произнесла Эдна, даже не взглянув на россыпи жемчугов и прочих каменьев. — Пойдемте уж отсюда, тут сыро и холодно, вам тут вредно быть!

— Но…

— Для кого мне украшаться? — прямо спросила девушка. — Вы меня всякую видали, так что…

— Держи-ка, — Бриан вынул из ларца ожерелье из жемчуга с бриллиантами, приложил к ее груди. — Хорошо?

— Нет. — Эдна взяла у него украшение и бросила на место. — Мне оно не годится. Я только… можно я вот это возьму?

— Бери, что хочешь, — фыркнул Бриан, глядя, как она любовно выбирает из вороха бус те, что понравились: янтарные, малахитовые, лазуритовые, агатовые, яшмовые, бирюзовые, нефритовые, — камни все сплошь не драгоценные, но красивые донельзя! — Куда тебе столько? Нет, мне не жаль, но шею же переломишь!

— Увидите, — сварливо ответила девушка, складывая добро в фартук — И идемте уже обратно, зябко тут…

Обед сегодня был легким — рыбный день, как называла его Эдна, и Бриан сказал:

— Я отлучусь ненадолго.

— Конечно, — ответила девушка. — Дело-то хозяйское. Вы потом, как в настроении будете, помогите мне, ладно?

— В чем помочь? — нахмурился он.

— В западную четверть перебраться. Я уже придумала: Руки веревку протянут туда-сюда, будет вроде как мостик такой, но подстраховать бы не мешало, страшно все же… Вы рассердились, что ли? — тревожно спросила она, заглядывая ему в лицо. — Я же не ходила никуда, я только придумала!

— Я не сержусь, — Бриан подал Эдне руку, помогая выбраться из подземелья. — Только зачем тебе туда?

— Уж прибираться, так во всем замке, — сварливо сказала Эдна. — А то не пойми чего у вас…

— Ну, значит, сходим, — тяжело вздохнул он. — Вот вернусь — и пойдем…

* * *

Бриан вернулся и еще у входа понял — в замке что-то переменилось. Соблазнительно пахло свежей выпечкой и жареным мясом, совсем свежим — Эдна наверняка издали заметила дракона над морем и поставила готовиться что-то очень вкусное, если судить по запаху.

И она была не одна.

— Ой, бросьте, сударь, — хихикала девушка. — Выдумали тоже! Нет тут никакого дракона, даже следов его не видывала! И сокровищ нет, а жаль, да… — протянула она. — Еще вина подлить?

— Что тут происходит? — бросил Бриан, входя в гостиную.

Навстречу ему вскочила Эдна и какой-то незнакомый паренек.

Эдна изо всех сил подавала знаки бровями, и это было так забавно, что Бриан немного подождал и потом только, упав в кресло, бросил:

— Иди прочь. Хотя нет, сперва вина мне принеси… А ты кто такой?

Мальчишка поерзал немного, потом выдал:

— Я оруженосец благородного рыцаря! Хочу освободить прекрасную принцессу и… и…

— И что? — спросил Бриан. Эдна поднесла ему кубок с вином и взглядом спросила, все ли в порядке. Он кивнул и поблагодарил ее улыбкой.

— И женюсь на ней! — выдал парнишка. Выглядел он ровесником Бриана, но если брать в расчет разницу в годах у драконов и людей… ему не сравнялось, наверно, и двадцати. Эдна была старше, она сама сказала.

— На кой тебе это? — спросил Бриан, с удовольствием пригубив вина.

— Я же сказал, что хочу жениться на ней и получить награду… — обескураженно ответил тот.

— Какую? Если это шестая дочка в семействе, а там еще трое сыновей? Да там счастливы будут, если ты вправду дворянин и согласен ее забрать!

— А она… она мне не сказала! — с откровенной обидой произнес юноша.

Бриан посмотрел на Эдну.

— Еще я перед всяким посторонним стану ответ держать, — произнесла она с достоинством и подлила ему вина, — которая я дочка в семье и сколько за мной приданого дают. Устали, сударь? Ну что вы опять, а?

— Да ничего, — отмахнулся Бриан и указал взглядом на незваного гостя. — Как вы сюда попали, юноша?

— Вошел сквозь громадные ворота, — с удивлением ответил тот. — А потом поднялся по лестнице. И увидел прекрасную деву с книгой вот у этого камина…

«Сам не запер!» — читалось по лицу Эдны.

«Могла бы и проверить!» — фыркнул Бриан.

«Будто я умею!» — отвернулась девушка.

— Я, кажется, не разрешал принимать гостей, — сказал он.

— Гость сам пришел, не выгонять же его. Мне одной скучно, — спокойно ответила Эдна и кивнула на Руки без перчаток, мол, не пропала бы. — Вы вечно исчезаете, надолго ли, не говорите, а я голову ломаю, к которому часу жаркое подавать, чтоб мясо не перестояло!

— Постойте, погодите! — вскричал юноша. — Но это же замок дракона!

— Может, и был когда-то, — сказала девушка.

— А вы — не принцесса?!

— Ну какая из меня принцесса! — Эдна встала и уперла руки в бока, задрав подбородок — Работаю я тут, я же сразу сказала, что в услужении… А вы, молодой господин, откушали как следует, отоспались, вина попросили, потом еще чего перекусить… А теперь дракона вам подавай! Может, еще побороть его прикажете, чтоб вам не сильно утруждаться, а?!

— Ну что ты травишь беднягу, Эдна, — лениво произнес Бриан, наслаждаясь сценой. — Успокойтесь, юноша. Обитай тут дракон, разве же мы сидели бы так спокойно, наслаждаясь беседой и вином?

— Но я видел, я видел, как он воспарил над замком, изрыгнул огонь и умчался на восток!

— Подумаешь, чихнул, — буркнул Бриан.

— Что вы сказали?..

Юноша привстал и уставился на него.

— Чихнул, — повторил Бриан. Ему хотелось вымыться, переодеться и поужинать. — Да, это я — дракон. Дальше что?

— Я вам сейчас!.. — подскочила девушка, но он остановил ее взглядом. Не ее это было дело.

— Продолжай, — велел Бриан юноше. — И представься для начала.

— Викерт… так меня назвали родители…

Мальчишка рвал из ножен клинок, Бриан встал и молча кивнул Рукам. Рукоять тяжелого меча, висевшего до того на стене, легла ему в руку.

Эдна схватилась за щеки, потом начала что-то показывать жестами Рукам, но Бриан дернул подбородком, мол, не надо, и те поникли, легли на ее плечи.

— Зачем тебе моя девушка? — невыразительно спросил дракон.

— Она не твоя! Ты ее украл, присвоил, она тебе прислуживает и…

— Эдна?

— Пф, — отозвалась она, скрестив руки на пышной груди. — Велика обуза — одного человека обслужить-обстирать да приготовить чего-ничего. Его и дома вечно нету…

— Человека?..

— Ну не на дракона же я рубашки стираю? — фыркнула девушка. — Человек как человек, уж всяко не хуже наших придворных!

— Так вы бывали при дворе! — вскинулся юноша. — Но вы…

— Да не принцесса я, что ж вы привязались! Я ее молочная сестра!

— Но это… — тот задумался, — почти дворянка… Немного денег, и вы станете… баронессой хотя бы!

— Вот еще не хватало.

— Я замуж вас возьму! — обиженно произнес Викерт.

— Еще чего не хватало! — повторила Эдна. — На кой мне такой муж сдался? За драконом пришел, а сам не знает, на кого напасть! Вот была бы потеха, если бы драконом я оказалась!

Бриан рассмеялся негромко, опустив меч.

— Да, — сказал он, — это была бы славная потеха! Я слыхал, с одной моей прабабкой приключилась такая история, расскажу, если захочешь…

— Конечно, сударь. Вы всегда интересно рассказываете, да только не пора ли подавать на стол? Вы же, поди, голодный с устатку-то?

— Подавай, — кивнул Бриан, небрежно отбросив меч. Эдна отвернулась, да только Руки пощекотали ее за ухом и вынудили повернуться.

— Бриан!..

Девушка бросилась в сторону, чтобы ее не зашибли. Схватить меч Бриан не успел, но перехватил руку Викерта, целившегося клинком ему в спину. И тут только Эдна осознала, как чудовищно силен ее пленитель: худой и не очень высокий Бриан держал Викерта за запястья, не слишком напрягаясь. Одной рукой. Левой. А он был правшой, это Эдна уже запомнила.

— Что мне с ним сделать? — невыразительно спросил он. — Хочешь, сброшу его с башни? Знаешь, как забавно люди кричат и машут руками, будто надеются отрастить крылья…

— Перестаньте, сударь! — воскликнула Эдна.

— Тогда посажу его в темницу, а ты будешь носить ему сухари… ну и что там у нас останется от трапезы. Вдруг за ним кто явится?

— Ну сударь!..

— Не хочешь? Значит, я его просто убью, — холодно произнес он, протянул свободную руку и сжал пальцы. Это было быстро — со сломанной шеей долго не живут. — Руки! Унесите эту падаль прочь…

Бриан повернулся к девушке, подумал еще — придется успокаивать ее, оправдываться за убийство: он не мог выпустить из замка человека, который знал, что дракон не так уж страшен! Не мог допустить, чтобы сюда пришли люди: каким бы паршивым драконом он ни был, умирать все равно не желал.

— Эдна?

— Бедный вы мой, что ж вам так не везет-то… И со мной вам неудача вышла, и этот дурак притащился… хоть целы вы? — Девушка осторожно взяла его за плечи.

— Да цел я, цел, он до меня и не дотронулся!

— Ну и слава Создателю, идите-ка умойтесь, а я на стол накрою…

— Эдна, я только что на твоих глазах убил человека, — произнес Бриан. — Тебя это не смущает?

— Нет, — ответила она и встала прямо: рослая, фигура статная, крепкая. «Хоть картину пиши», — подумал Бриан. — Вы его не больно убили. Да и вообще я уже думала Рукам приказать задушить его, надоел, паршивец!

Он, видимо, открыл рот от изумления, потому что девушка добавила:

— Да я и без Рук обойдусь, коли приспичит… Ну-ну, что это вы размахались! — добавила она, обращаясь к невидимым помощникам. Как-то Эдна уже приспособилась замечать их и без перчаток — Не больно-то вы сегодня поворотливыми были! А вы, сударь, идите, а я проверю, что там сготовилось… Не замок, а…

Не сумев подобрать слов, Эдна фыркнула и убежала на кухню. Бриан посмотрел на Руки. Те боязливо пошевелили пальцами.

— Лучше б я украл принцессу, а та добропорядочно умерла от тоски, печали и простуды… Главное, быстро, — заключил Бриан, принюхался и добавил: — Но готовит она, конечно, потрясающе.

Правда, за столом он снова спросил:

— Ты в самом деле не испугалась незваного гостя?

— Нет, — ответила Эдна и положила ему еще жаркого. — И не говорите, что я вас раскормлю, вас на просвет видать… А что до гостя… как пришел, так и ушел.

— Ты вообще не боишься смерти?

— Нет, сударь, — сказала она, — мать учила меня не ждать заранее, но быть готовой, что я могу умереть в любой момент. Хоть под лошадь попаду какому-нибудь торопливому господину, хоть крошкой подавлюсь… Главное — знать, что дела у тебя в порядке, родным хорошо, а там и умирать не страшно. А вы? Боитесь?

— Пожалуй, нет, — ответил он, подумав. — Только думаю иногда: хорошо бы умереть в небе. Ну там… молния ударит, крылья откажут… Чтобы упасть в море… Да и всё на этом. Пускай рыбы жрут, лишь бы не подыхать одному в четырех стенах! Руки не в счет, с ними даже словом не перемолвишься…

— Да что вы! Будто они писать не умеют, — фыркнула Эдна, и Бриан закашлялся. — Да-да, я сама удивилась! Я не все разбираю, но так всяко удобней, нарисовать они тоже могут… И не думайте вы о смерти, сударь. Ни к чему это. Что зовешь, то и приходит, так мне говорили…

— Я не буду, — тихо ответил он. — Нет, не буду… Эдна, я пойду к себе, ты заходи, если хочешь, ладно?

— Зайду непременно, — откликнулась девушка, перетирая посуду. Руки помогали — расставляли тарелки на просушку.

Эдна вдруг повернула голову и посмотрела на них.

— Мы с вами убили бы того мальчика, если б он напал на хозяина, правда? — спросила она серьезно. Руки ответили утвердительно. — Ну и ладно. Хорошо, господин Бриан сам справился. Какой он бестолковый все же… Да я не вам в укор говорю, что с вас взять, я так просто ворчу…

Она присела на минутку на табурет, протянула руки — и Руки взялись за ее пальцы.

— Чьи вы были? — тихо спросила Эдна. — Или вас сразу такими сделали? Не пойму, а жаль… Пойду к нашему страдальцу хозяину, гляну, что с ним, а вы тут приберитесь, ладно? Осталось всего ничего…

Руки обозначили, что приказ поняли и посуду домоют сами.

Бриан, как и следовало ожидать, лежал навзничь на постели, даже головы не поднял, когда вошла Эдна.

— Опять что болит? — тихо спросила она, присев в изголовье и погладив его по темным спутанным волосам. — Или обиделись на меня?

— Нет два раза, — ответил он, не открывая глаз. — В смысле, не обиделся и не болит. Устал немного, вот и все. Я просто думал о том, что разленился, потерял бдительность, а людей теперь вокруг все больше и больше…

— Ну да, прямо вот рядом с вами, — улыбнулась Эдна.

Бриан вдруг открыл глаза. Сейчас, в вечернем освещении, они пылали золотом.

— А меня ты могла бы убить? — спросил он серьезно.

— Зачем?

— Ну, скажем, я напал бы на тебя и попытался снасильничать, как ты выражаешься. Или поволок бы на съедение… Смогла бы, окажись у тебя под рукой нож или что-то еще подходящее?

— Да, — спокойно ответила Эдна. — Знаете, сударь, я бы потом очень плакала, потому что вы хороший и добрый, но против природы-то не попрешь… Вам на роду написано девушек похищать и пожирать, а нам — обороняться. Тут уж кто кого, а слопать себя я просто так не дам!

— Только слопать? — не без намека спросил Бриан.

— Не только, — фыркнула она, но сделала вид, будто не заметила его руки, слишком вольно легшей ей на ногу. — Вы предупреждайте, сударь, когда шутите, а когда нет, а то мало ли…

Повисла пауза.

— Шучу… — выговорил он, с трудом сглотнув. Острый нож оцарапал ему кадык. — Я уж и раньше думал, что ты можешь меня убить. Помнишь, когда ты меня в ванну загнала?

— Я не думала, я знала, что могу, — пожала плечами девушка, — потому и не боялась ни капли. Правда, теперь я знаю, до чего вы сильный, если что, не отобьюсь ведь…

— Я не стану тебя трогать. Ни за что, — серьезно произнес Бриан, не открывая глаз. Голова его лежала на коленях Эдны, нож был у нее в руках, и она в любой момент могла перерезать ему горло. Страшно ему, правда, не было, наоборот, на удивление спокойно. — Но я попрошу тебя о двух вещах.

— Каких?

— Если я скажу: «Спасайся», тотчас беги без оглядки и прячься как можно дальше, в кладовых, подземельях… Так, чтобы я не сумел тебя достать, поняла?

— А второе? — спросила Эдна после паузы.

— Помнишь, я говорил тебе: боюсь однажды проснуться и не суметь подняться на ноги? Так вот… Если это случится и если я тебя попрошу всерьез — думаю, ты поймешь, что это не в шутку, — убей меня. Я могу приказать Рукам, но не уверен, что они послушаются.

Пауза оказалась вдвое дольше.

— Обещаю, — тихо сказала девушка, и Бриан вздрогнул, когда его лба коснулись прохладные губы. — Сделаю, как вы хотите. А потом пойду на башню да и…

— С ума сошла?! — приподнялся на локте Бриан, чтобы заглянуть ей в лицо. — Я и так тебя прошу о… ну для вас ведь это грех, верно? А тут еще такое… Не смей даже думать! Я… Да я тебе мужа найду! Благородного и богатого, будешь знать!

— А кто вам тогда горло резать будет, если что? — резонно спросила Эдна и засмеялась: взъерошенный Бриан выглядел очень забавно. — Нет уж, сударь, вы от меня теперь не отделаетесь! Идти мне некуда, а у вас живется хорошо, тепло и сытно. А вы, глядишь, все же себе женушку найдете, или драконицу, или принцессу какую… я, правда, к тому времени состарюсь скорее всего, ну так и буду внучков нянчить да вам помогать!

— Какая ты дура, — буркнул он и улегся обратно на теплые колени. — Не будет у меня никакой жены. Никогда. — Бриан помолчал. — Ты можешь дать знать домой, что жива и здорова. Я это устрою.

— Не надо, — отказалась девушка. — Не надо. Выйдет… правда выйдет, вот что. Дракон меня украл, а я не страдаю и помирать покамест не намерена, вот так новости! Пусть думают, что я в темнице томлюсь и все такое. Кстати, есть тут хоть одна приличная темница?

— Разве только в западной четверти. Сходим, ты же хотела. Только завтра, ладно?

— Конечно, сударь, — тихо произнесла Эдна и продолжала гладить его по голове, пока он не уснул. — Конечно…

Потом она тихонько поднялась, подсунула ему под голову подушку, вышла за дверь и постояла немного. Руки потрогали ее за плечо, в чем дело, мол?

— Все в порядке, — ответила Эдна. — Спать пора. Перчатки постирайте — и отдыхать, рано подниму! Дайте сниму…

Руки шутливо козырнули и улетучились, а девушка ушла в свою комнату. У нее еще оставалось рукоделие…

* * *

— Говорят, разлетался дракон, так и кружит, так и кружит, ищет, кого бы украсть, — посмеиваясь, рассказывал Бриан после очередного визита в рыбачью деревушку. — А ты спрашивала, почему я только на восток летаю, а тут стараюсь не мелькать!

— Ну вдруг они вам в жертву теленочка или поросенка принесут, — невозмутимо ответила Эдна. — Не одних же кур с рыбой есть.

— Они скорее дреколье и факелы притащат…

— На растопку сгодятся. С хозяевами вместе.

— А ты вообще человек? — спросил Бриан, и Эдна уронила на юбку поджаристый хлебец. — Тебе двадцать или около того, но ты цинична донельзя!

— Уж какая уродилась, — пожала она плечами и вздохнула, глядя на пятно: — Ну вот, стирать теперь…

— Да погоди ты со стиркой! Пойдем в западную четверть-то?

— Конечно! — загорелась девушка. — Руки! Посуду потом приберем, не убежит, идем, пока хозяин не передумал!

Затея перейти по веревочному мостику была рискованной, но если мостик этот с одной стороны страховали Руки, а с другой Бриан… Упасть Эдна не боялась. Больше беспокоилась, как еще пройдет сам хозяин, его смогли бы поймать только Руки, и неизвестно, удержали бы! Обошлось…

— А что там? — шепотом спросила Эдна.

— Какие-то комнаты, залы… Я там бывал совсем маленьким, ничего такого… Потом случилось извержение вулкана в море, земля дрогнула, эта часть замка обвалилась. Мне ведь много не нужно, я двумя комнатами за глаза сыт, — проговорил Бриан. Ему самому было не по себе в темных пыльных коридорах. — Стой.

— Что?

— Там завал. Потолок обрушился. Разбирать — пару суток провозимся, да еще сверху что-нибудь упадет. Лучше не трогать.

— Жалко, — сказала Эдна, высунувшись из-за его плеча. — Ой, сударь, глядите! Там же картины! Да не туда, налево голову поверните! Под щебенкой видно… Руки! Где вы, бездельные? А ну живо…

Бриан только вздохнул: жажда деятельности Эдны не знала границ.

— Я еще думала: во всем замке нет портретов, — говорила она, отбрасывая камешки помельче, и он невольно начал помогать, обламывая ногти и сдирая кожу на пальцах, благо силы ему было не занимать. — Прекратите немедля, сударь, что ж вы за наказание такое! Куда вы тащите валун с меня весом, надорвете спину, опять будете лежать пластом! Руки поднимут, а мы с вами мелочь выгребем…

— Что ты там про портреты-то говорила? — спросил он, разогнувшись.

— Да удивилась, что нет картин в замке. Может, их все здесь держали?

— Я не помню, — сознался Бриан. — Я даже внимания не обращал, есть картины на стенах или нет. Погоди… помоги…

Отбросив обломок камня, они подняли и осторожно расправили посеченное обвалившимися камнями и потраченное временем полотнище — рама разбилась в щепки, но холст уцелел. С него смотрела, улыбаясь, милая женщина средних лет, наряженная по моде столетней давности.

— Вылитая мама, — дрогнувшим голосом произнес Бриан.

— Так, может…

— Нет, не она, — твердо сказал он. — Родинки видишь? Это у нас почти как подпись. Вот у меня на лбу…

— Три треугольником?

— Да. А у этой — три на лбу и три на щеке. Родня, но не мама, нет, кто-то из дальних… Но похожа, очень! Давай дальше искать!

До вечера они успели найти еще несколько портретов и пару батальных полотен. Те были однообразны: либо дракон атаковал сомкнутый строй рыцарей, либо, наоборот, рыцари атаковали дракона; впрочем, на одном холсте был запечатлен поединок отчаянного одиночки с крылатым ящером.

— Я бы поставила на дракона, — честно сказала Эдна, рассмотрев картину. — У этого рыцаря ни снаряжения толкового, ни защиты, ни подмоги… Да вы б его хвостом зашибли с конем вместе!

— Это точно, — засмеялся Бриан. — Ладно, довольно на сегодня. Идем ужинать…

— Идем, — кивнула девушка. — Ой, погодите, ну еще одну достанем…

На маленьком холсте, извлеченном из груды каменных обломков, девица в синем платье летела верхом на драконе. Эдна посмотрела на Бриана, на картину, снова на Бриана…

— Эта телушка побольше меня раза в три будет, — заключила она. — Ну либо дракончик еще молоденький и маленький. Либо… троллих у вас никто в роду не воровал? Говорят, они красивые и рослые…

— За такие шутки мой дедушка откусил бы тебе голову, — светски сообщил он.

— Но вы не он.

— Не он. Поэтому ничего откусывать не стану, а просто еще раз спрошу: где мой ужин?

— А кто недавно голодом себя морил?

— Эдна, я не шучу, — сказал Бриан. — Я зверски проголодался, а это опасно в первую очередь для тебя. Идем отсюда.

— Простите, сударь… — Эдна вытерла руки о передник — Руки! Мыться и ужин греть, мы идем уже! Перейдем мы сами, да, сударь? Надо только пару досочек там бросить, не по веревке же ползать, как паукам каким!

Бриан не так уж хотел ужинать, просто ему не по себе становилось, когда под камнями обнаруживался еще чей-то портрет, и, смахнув пыль, можно было примерно понять, прадед это или прапрапрадед, родной или побочной ветви.

— Сударь, — негромко спросила Эдна, по вечерам всегда теперь сиживающая у его кровати. Если у Бриана болела спина, она осторожно растирала ее, гладила даже, опасаясь сделать хуже, но обычно просто говорила с ним или расспрашивала о чем-то. — Вы говорили, у вас остались два брата и мать с сестрой. А другой родни нет? Дяди, тети?

— Мы особенно ни с кем не знались, — после паузы ответил он. — Наверно, кто-то жив. Племянники… тети с дядями… Эдна, еще раз ты так сделаешь и пеняй на себя!

— В мыслях не было ничего дурного! — возмутилась девушка. — Я проверила, нет ли жара у вас. И не говорите, что вы горячей обычных людей, я уже приспособилась!

— И как?

— Не помрете до утра, — сказала Эдна и встала, отряхнув платье. — Спите! И я пойду…

— Руку дай.

— Вы что?..

Девушка отобрала у него руку и зачем-то прижала к груди. Всего-то поцеловал, подумал Бриан, и подержал в ладонях, а она…

— Не дай вам Создатель все испортить, — тихо сказала Эдна.

— Тогда ты меня убьешь? — неуклюже пошутил он.

— Нет. Вот тогда я уже не смогу, — ответила девушка. — Но приказать Рукам сумею, не переживайте.

С этими словами она вышла.

— Эдна! Эдна! — не дождавшись ответа, он встал, отправился искать ее и нашел — на верхушке башни. Она сидела в углу, куда не достигал ветер, и плакала, уткнувшись лицом в передник — С ума сошла, простынешь ведь! Ну что я тебе сделал, а? Я же ни разу никогда… в мыслях не было! — Бриан сам уже чуть не плакал. — Нет, ну дуреха, что ты снова ревешь, это не потому, что ты некрасивая или еще что, просто… я никогда не стану брать силой! Я обещал… сам себе.

— Ужаснее всего, когда обещаешь себе, — выговорила Эдна сквозь слезы. — Идите отсюда, со сквозняка, со спиной своей…

— И ты иди, чего расселась? Мой замок, хочу и командую! — заявил Бриан и вдруг засмеялся. — И правда! Хочу и командую! Руки — доставьте-ка эту девицу в темницу умыться. А потом я желаю видеть ее у себя в светлице!

На вопли Эдны он не обращал внимания, знал, что Руки ее не утопят, не обожгут, не уронят…

— Я-то к вам со всей душой, сударь, — горько сказала она, появившись с полчаса спустя в его покоях. — А вы все же насильничать!

— Эдна, — произнес он негромко, хотя при виде девушки в тонком платье мысль о насилии его все же посетила. — Ты отогрелась? Там, наверху, был сильный ветер, а ты… Ну вот, снова заплакала! Что за чепуха… — Бриан помолчал, потом добавил: — Ты пообещала мне сделать две вещи. Я в ответ клянусь никогда не прикасаться к тебе как мужчина к женщине помимо твоего желания. Пообещать не съесть не могу, я затем и просил тебя бежать и прятаться, я себя не контролирую в такие минуты…

— Хитро вы клянетесь, — шмыгнула она носом. — Не придерешься!

— Я же не человек, — тихо ответил он. — Хоть и похож донельзя. Сядь, посиди со мной. Не бойся, я держу слово.

— Ничего я не боюсь, — сказала Эдна и присела рядом. — С вами тепло, сударь, и хорошо.

— Но я не человек, — повторил Бриан. — Не человек. И этого… не исправить.

Она только крепче прижалась головой к его плечу.

— Я поняла, зачем вам принцесса, — сказала вдруг она.

— И зачем же?

— Вы подумали, должно быть, если сделать с ней… ну что обычно делают драконы с девицами, то вы вылечитесь, — тихо произнесла Эдна. — Будете летать, куда захотите, хоть за море, хоть вон за горы, и за невестой сможете отправиться… Знаете, сударь… — Она помолчала, а он не стал ничего говорить, чтобы не разрушить этого странного хрупкого равновесия. — Если бы я была принцессой, я бы сказала: съешьте меня, если вам станет от этого хоть чуточку лучше. От меня проку мало, а вам еще жить да жить! Но только от меня и тут толку нет, я ведь не принцесса…

— Нет, ты все-таки ненормальная, — поежился Бриан. — Как это — проку мало? Да ты весь замок вверх дном перевернула! И я уже лет сто так не обедал…

— Ну и что? Это любая служанка может, ей только волю дай… А так, вообще… — девушка пожала плечами. — Ну выйду я замуж, ну проживу еще лет сорок, если очень повезет, ну будут детишки… будто мало я братьев-сестер нянчила… И что? Толку-то?

— Я не понимаю, — честно сказал он. — Ведь все женщины желают…

— Нет, не все, — сказала Эдна и встала. — Спокойной ночи, сударь. Уж простите, что пришлось за мной бегать, что-то я расстроилась ни с того ни с сего, видно, погода меняется.

— Дай руку, — попросил он. — Дай. Только не убегай опять от меня, пожалуйста.

Он взял ее ладонь — да она же размером едва в половину его собственной будет! Короткие ногти, а вот еще мозоли, от стирки, что ли? А тут кожа просто огрубела от постоянной возни с уборкой…

Эдна хихикнула.

— Не щекочите, сударь! Что вам моя рука далась?

— У тебя самые замечательные руки из всех, какие я только видел, — искренне произнес он, а она вдруг замерла.

— А как вы думаете, вдруг кто-то когда-то сказал это хозяйке Рук? — произнесла Эдна, и Бриану стало не по себе. — Может, он и не хотел, а получилось проклятие. Теперь уж не узнать, но…

— Откуда ты это взяла?

— Да ниоткуда, сударь. Перед сном, бывает, лежу, думаю о всяком, иногда сочиняю разные разности. Тут у вас я не устаю особо, во дворце обычно упадешь и уснешь сразу, а я люблю выдумывать, когда время есть. Вот про Руки стала размышлять… Ну что вы замолкли?

— Нет… нет… ничего. — Бриан гладил пальцем ее ладонь, жесткую и натруженную, такую маленькую в сравнении с его лапищей… — Задумался о Руках. Надо поискать в библиотеке, вдруг что сохранилось?

— И верно! — согласилась Эдна. — Вместо того, чтоб лежать и в потолок смотреть, делом хоть займетесь, у меня и без того хлопот хватает… И не пора ли спать ложиться?

— Да, час уже поздний, — согласился он. — Я… извини, если чем-то обидел. Я не хотел. Я…

— Вы просто дурак, — прямо сказала девушка, поднимаясь. — Ничем вы меня не обидели.

— Но…

— Я сама обиделась! — выдала она и гордо ушла.

Бриан только вздохнул: постичь женскую логику ему было не дано.

* * *

Как только развиднелось, Бриан сделался нервным, злым и нетерпеливым, часто срывался, а поскольку Эдна могла и ответить, покоя в замке не стало. Одним словом, чем-то он маялся.

— Меня не будет неделю или больше, — сказал он, не выдержав.

— Сударь… — Эдна прижала руки к груди.

— Так надо, — ответил Бриан, — иначе будет еще хуже. Не переживай, я потихоньку. Скоро вернусь.

Он неуклюже погладил ее по плечу, улыбнулся и вышел вон. Оставаться в замке ему было просто нельзя.

Эдна помахала ему вслед, потом села у окна и взялась за вязание.

— Что, Руки? — спросила она помощников, расправлявших нитку. — Он и раньше так улетал? Ага… Ну что ж, наше дело ждать…

Ждать Бриана пришлось долго.

Готовить для себя одной Эдне не хотелось, перекусила — и ладно, она все высматривала с башни непутевого хозяина. Ну куда его унесло, ведь знает, что болен, нельзя ему далеко улетать… А уж пропал так пропал, не бывало такого прежде!

«Создатель, верни его живым, заклинаю, — просила бессонными ночами Эдна. — Он глупый, бестолковый, но… Что я буду делать, если он не вернется? Где мне его искать? Хоть сказал бы, куда и зачем полетел, чучело…»

И она, шмыгнув носом, утыкалась в подушку, а днем простаивала часами на башне, забросив дела, глядела, не летит ли хозяин замка. Вот только когда он появился на горизонте, разговаривать с ним Эдне уже не хотелось.

Ей хотелось его убить.

Бриан вернулся на десятый день. Эдна заметила его с башни, но не шелохнулась, как стояла, смотрела на закат, так и осталась. Жив, слава Создателю, а за остальное еще ответит!

— Эдна! — он был весел и явно не устал. — Ты что здесь?..

— Вас поджидаю, сударь, — ответила она холодно. — Удачно ли добрались?

— Отлично! Ветер попутный, я домчался ураганом! А что у нас на ужин?

— Я не знаю, что у вас на ужин, — сказала Эдна и сощурилась, — потому как не намерена каждый день готовить, не зная, явитесь вы или нет! Так что обойдетесь солониной с сухарями. Сами возьмите, ну или Руки попросите принести, если свои не из плеч растут.

Бриан помолчал.

— Ты… обиделась, что ли? — спросил он, вспомнив их разговор.

— Нет, — отрезала девушка. — С какой бы стати? Но вот зла я, сударь, не приведи Создатель…

Он взялся за голову.

— Ну Эдна, мне нужно было улететь! Как можно дальше, пойми… Я не могу тебе этого объяснить!

— Почему? — тут же спросила она.

— Ну… ну я… — Бриан беспомощно посмотрел по сторонам, но Руки только бессильно опустили пальцы. — Да как я могу говорить о таком с девушкой?!

— По бабам пошли, что ли? — нахмурилась Эдна, подошла поближе и присмотрелась. — Точно, вот на воротнике краска для бровей, помада… и на шее синяк. Неплохо вы, сударь, погуляли! А предупредить нельзя было, чтобы я с ума тут не сходила, где вы, живы ли?!

— Ну как я мог…

— Словами, — отрезала Эдна. — Будто я не знаю, как наши дворяне забавляются. А вы мужчина молодой, далеко не бедный, вам сам Создатель велел! Ну чего вы постеснялись?

— Я не постеснялся, — сказал Бриан. — Я… Ну как же это объяснить… Нет, молчи, ты скажешь «словами», я попробую! Весна уже близко, а по весне на нас нападает желание… Я всегда летаю в портовый городок, там полным-полно продажных девок, им все равно, кто я, плачу-то я щедро… Ну и…

Он осекся.

— Мыться вам в трех водах со щелоком, — зловеще произнесла Эдна. У нее отлегло от сердца. — Кто знает, чем те портовые шлюхи болеют!

— Драконов такое не берет!

— Ничего не знаю, раздевайтесь — и вперед! — прошипела она, но потом все же смягчилась. — Сказали бы хоть, куда отправились, я же переживаю…

— Я не мог. Мне… стыдно.

— Ничего не стыдно, все мужчины такие, — улыбнулась Эдна. Вернулся живым и невредимым, и слава Создателю, а по шлюхам почти все бегают, так уж мужской род устроен. — Ничего, сударь, вы не молчите лучше. А то я стою как дура, высматриваю, не летите ли…

Бриан помолчал.

— Я улетел нарочно, — сказал он серьезно. — В такое время… Я мог тебя…

— Все мужики кобели, я будто не знаю, — Эдна потянула с него рубашку. — Фу, ну и гадостью эти ваши шлюхи душатся! Руки, это в стирку! Здесь-то как? — Она осторожно провела ладонью по худой спине, по выпирающим ребрам, и Бриан задохнулся.

— Все в порядке. Я тут поблизости… Эдна, ты не сердись, — попросил он, — я боюсь обидеть тебя, правда боюсь! Но я, кажется, сделал для этого все, что мог…

— Глупый вы дракон, — привычно ответила девушка.

Она не видела ничего зазорного в том, что господа наведываются к дамам легкого поведения. В конце концов, супруга может быть в положении или только после родов, да и просто недотрогой, а мужу что, воздерживаться прикажете, как Создатель заповедовал? Конечно, и такие попадаются, да для здоровья это вредно, Эдна сама слышала от придворного лекаря: характер портится да кровь застаивается. А неженатым так и вовсе стыдиться нечего, хоть научатся, что да как делать, не то с молодой женой оплошают!

— Все-таки обиделась? — тихо спросил Бриан.

— Ни капельки, — честно ответила она. Эдна знать не желала каких-то там девиц, лишь бы заразой никакой не наградили! — Домой вернулись, вот и ладно. Только вы предупреждайте, когда вот так срываетесь, я же беспокоилась! Хоть записку оставьте, если в глаза смотреть стыдно, мол, улетел к девкам, вернусь не скоро…

Бриан тяжело вздохнул и сказал виновато:

— Я так только по весне. Ничего не могу с собой поделать, порода такая…

— Небось весь бордель отымели, — хмыкнула Эдна. Настроение у нее сделалось если не лучезарным, так хоть приличным. Жив ее дракон, жив и здоров, а что улетал пошалить, так на это все горазды! — Вместе с хозяйкой!

— Да ты что, она ж меня задавит, — испугался Бриан, тут же понял, что попался, и засмеялся. — Нет, правда не сердишься? Эдна, мне тяжело объяснить, но…

— В своем гнезде и птичка не гадит, — выдала она очередную народную мудрость и подтолкнула его к дверям. — Мыться, живо! С щелоком! А я пока подумаю, чем вас кормить, горе вы крылатое…

— Ты еще скажи, хвостатое, — буркнул он.

— Я еще и не такое скажу, — пообещала Эдна и улыбнулась так, что Бриан поспешил исчезнуть с глаз долой.

Что поделать, управлять инстинктом он в самом деле не мог, разве что сдерживаться кое-как, но «кое-как» — это слишком опасно. Для Эдны в первую очередь. А там, в приморском городке… только плати! Денег хватало, и теперь, утолив первый весенний голод, Бриан хотя бы мог быть уверен — ему хватит сил сказать «спасайся»!

* * *

— Эдна! Эдна, куда тебя унесло? — весело позвал Бриан, скидывая тяжелую ношу на пол — Руки подберут. — Иди, посмотри!

— Опять вы угваздались по самое некуда, — привычно заворчала девушка, выйдя ему навстречу, и принюхалась: — А чем это от вас пахнет? Никак в трактире угощались? А я зря горбатилась?

— Да я попробовал просто, — виновато сказал он. — Ты понимаешь, я не очень вовремя полетел, все, у кого я обычно рыбу покупаю, в море были. А на берегу какой-то мужичок уху варил, запах, скажу я тебе… Я и спросил, из какой это рыбы? Он название сказал, да я забыл тут же. Говорит, с другой стороны залива, в открытом море, эта рыба косяками ходит, а он сюда случайно заплыл поутру в тумане. Вот теперь пропадает улов… Я и взял, он дешево отдавал! На вкус и впрямь объеденье, а ты, поди, еще лучше состряпаешь… Поди погляди!

Эдна только покачала головой, ушла на кухню, но прибежала обратно, едва только Бриан успел раздеться, вошла, хотя прежде всегда стучалась.

— Вы сколько съели? — спросила она таким тоном, что он выронил одежду, забыв о наготе. — Ну сколько, скорее же!

— Да плошку небольшую, и то не целиком, — обескураженно произнес он, — ты же с утра заладила: поешь да поешь, что ж так лететь, насовала мне каши этой мерзкой и хлеба с солониной… Я не голодный совсем был, попробовал из вежливости, очень вкусно, говорю…

— Руки, быстро теплой воды ведро, — приказала Эдна, утерев лоб дрожащей рукой, — нет, два. И пустое еще. И соду.

— Да в чем дело?!

— Сударь, вы что же, живете на побережье и никогда этой рыбы не видели? — Девушка сунула ему под нос рыбину. Бриан отшатнулся. — Сядьте, горе вы мое! Ничего не болит? Не тошнит?

— Нет, — удивленно ответил Бриан, — а что?

— Чудо, что вы сюда долетели, — буркнула девушка, — а раз так, авось и дальше не помрете!

— Я не…

— Эта рыба ядовитая, — сказала Эдна через плечо. — Очень вкусная, но у нее что-то внутри есть, отчего разом преставиться можно, и поварам, которые умеют ее готовить, большие деньги платят! А вы, дракон бестолковый… Ох, Создатель, ну что за наказание… Спасибо, Руки, лейте сюда. Пейте, — приказала она, разболтав соду в ковшике. — Живо! Я кому сказала?!

Бриан с трудом выпил первый ковш и тут же получил второй.

— Больше не лезет…

— Влезет! Хотя… два пальца в рот, живо! Руки, где ведро?

Бриан ненавидел, когда его тошнило, вызывать рвоту сам не умел и брезговал, поэтому промывание желудка ему запомнилось надолго.

— Слава Создателю, до хлеба дошли, — выдохнула Эдна, гладя его по взмокшей голове. — Еще разок для верности…

— Да не могу я больше! — взвыл Бриан, едва отплевавшись от предыдущей порции.

— А я говорю, можете, — сурово ответила девушка. — Понадобится — насильно вливать буду. Или вам охота помереть в судорогах и с пеной изо рта? Нет? Тогда извольте блевать!

Бриан невольно начал смеяться и тут же со стоном склонился над пресловутым ведром. Он чувствовал, что есть не сможет еще несколько дней.

— Теперь это, — приказала Эдна, когда он разогнулся и утер рот. — Живо!

— Это еще что? — страдальческим тоном произнес Бриан, но выпил. — Тьфу!..

— Не тьфу, а соль. С горшка не слезете, конечно, но, надеюсь, обойдется с рыбой-то…

Эдна, тяжело вздохнув, принесла чистой воды умыться (Руки прибирались кругом), пригладила Бриану волосы и спросила:

— Ну как вас опять угораздило, а?

Бриан промолчал.

— Да я понимаю, вы хотели как лучше, но зачем есть-то было из чужого котелка?

— Драконов зараза не берет, — ответил он. Горло саднило, мутило, на душе было гадко.

— А отрава? — фыркнула Эдна и остановилась с ним рядом, снова погладив по жестким волосам. — Глупый вы дракон… Как вы только добрались до дома!

— Каша твоя и солонина виноваты, — ухмыльнулся он. — Сама же видела… фу, мерзость… Я быстро летаю, не успел переварить!

— Человек уже давно умер бы, — тихо сказала она, и Бриан осекся. — Зачем вы купили что-то у незнакомца? И попробовали? Сударь, я не понимаю просто, как вы еще живы до сих пор, вас же голыми руками можно брать!.. — Она нахмурилась, глядя, как он закусывает губы. — Что с вами? Что такое?

— Н-ничего… — произнес он, поморщившись.

— Если живот скрутило, идите уже… Будет он мне тут придворные любезности разводить! — Эдна гневно фыркнула. — Руки, еще водички ему! Чтобы впредь головой думал! А потом рыбу выкиньте, да не здесь, а то чайки и голуби наши потравятся, подальше… — Она подумала и добавила шепотом: — И откройте двери. Немного. Будто случайно не заперли…

Прибравшись, Эдна забежала к Бриану. Тот лежал у себя, и было ему, судя по всему, паршиво, несмотря на принятые меры.

— Глупый… — шепотом сказала она, потрогав мокрый от испарины лоб. — Доверчивый. Ну какой из вас дракон?

— Из тебя бы вышел лучше… — Бриан со стоном повернулся набок, подтянув колени к груди.

Эдна присела рядом, потрепала его по плечу.

— Впредь думать будете, прежде чем лопать что попало, — сказала она. — Болит где-нибудь?

— Да не то чтоб болит, просто… — Он осекся. Он не мог сказать такое девушке.

— Ясно, — Эдна поняла и так — Сейчас я вам травок заварю. Потерпите, сударь. Умереть уже не умрете, а прочее — чтобы думали впредь, что делаете!

— За что я тебя люблю, — выдавил Бриан, — так это за доброту…

— Ничего… ничего, сударь, жить будете. — Эдна снова потрогала его лоб. — Как хорошо, что я вас накормила, не то упали бы на полпути…

Бриан передернулся, представив, как судорога сводит его прямо в небе, как он падает на скалы и подыхает, пуская пену, потому что рядом нет никого, кто мог бы позаботиться о нем или хотя бы дать совет… Может, если бы он успел сообразить, в чем дело, нахлебался бы морской воды, от нее уж точно вывернет, но, скорее всего, было бы уже поздно.

Его бил озноб, и горячий отвар с ромашкой, мятой и чем-то еще пришелся кстати, стало тепло, спокойно…

— Вы вздремните, — сказала Эдна, поправив покрывало. Против обыкновения, сегодня она не ругала Бриана за испачканные простыни. — А я отойду на минутку.

— Угу… — сонно ответил Бриан, — Ты потом приходи… придешь?

— Конечно, куда ж я от вас денусь, — ответила она, убрав с его лица темные спутанные волосы. — Опять как пугало, хоть ты убейся!

— До чего ж ты вредная…

— Я не вредная, я правду говорю. — Эдна подсела ближе. — Точно-точно ничего не болит? Не мутит?

Бриан мотнул головой. Его уже отпустило, теперь клонило в сон.

— Ну и слава Создателю. Но кому и зачем понадобилось вас вот так…

Он не ответил — уснул. Эдна вздохнула, вышла из комнаты и подозвала Руки.

— Дайте знать, если придет кто чужой, — велела она. Ее серые глаза были холоднее стали. — Я их…

Эдна осеклась.

— Да ну и убью, подумаешь, делов-то, — фыркнула она, поправив нож под передником. — Создатель простит. А не простит, так и пес с ним!

Бриан как-то рассказывал об охотниках за сокровищами, так вот, похоже, этот его фальшивый рыбак был из них. О том, что в замке живет дракон, наверняка знает вся округа. Каков он из себя, опять-таки в поселке тоже должны знать, там чужих не бывает, а Бриан появляется время от времени, не так уж редко, но лодки-то у него нет… Люди догадливы, живо сложат два и два. Чужак мог расспросить кого-нибудь из местных под хмельком, а потом дождался подходящего момента, зазвал доверчивого Бриана к костерку и угостил отравой… А на что рассчитывал? Что дракон или не долетит до замка и рухнет в море, или долетит, но будет не в состоянии сопротивляться? Или вообще уже умрет, когда явятся падальщики…

Эдна примерно представляла расстояние до поселка, Бриан как-то говорил, пешему там день пути или чуть больше, поэтому потратила время с толком — наставила ловушек по своему разумению. Так, на всякий случай: тут веревку на лестнице протянула, там еще что… Мало ли!

К вечеру она разбудила совсем ослабевшего Бриана, силком напоила бульоном и травяным отваром (во внутреннем дворике рос сонник, а мята начисто забивала его запах, тем более дракон все равно не разбирался в травах) и снова уложила. Пускай придет в себя, решила Эдна и покосилась на Руки.

— Ну что? Заметили кого?

Те изобразили двумя пальцами идущего человечка.

— Сколько?

Руки показали.

— Шестеро, значит… — Эдна задумалась. — Многовато. Ну да справимся. Жаль, у меня яда нет, а то отужинали бы гостеньки дорогие… Стоп! Как это нет?! А рыба? Руки, вы ее уже повыкинули или не успели?

Те сделали отрицательный жест, мол, некогда было, хозяина откачивать помогали, потом прибирались, потом Эдне пособляли.

— Вот и хорошо, — улыбнулась девушка. — Пойдемте-ка, сейчас мы такое приготовим, что у кого хочешь слюнки потекут… Полы мыть, правда, придется, но это ерунда. Выдумали тоже, нашего хозяина травить!

Руки всеми доступными им жестами выразили полное согласие.

— А сделаем мы вот что, — прищурилась Эдна, — мне показываться не с руки, все же их шестеро, я одна, а хозяин лежит чуть живой… Слушайте и запоминайте!..

* * *

Охотники за сокровищами осторожно ступили внутрь замка. Под сводами огромного зала каждый шаг отдавался эхом, и они старались идти чуть ли не на цыпочках.

— Вишь, двери не заперты, ковырять не пришлось, — пробормотал предводитель. — Видно, не до того уже было…

— Но и тут не издох, дальше ушел, — сказал второй охотник.

— От нас не уйдет, — хмыкнул тот. — Ежели в замке он человеком ходит, что мы, в топоры его не возьмем? А превращаться ему там негде, сами гляньте, какой проход узкий. Пошли!

Они поднялись по лестнице, и младший охотник вдруг потянул носом и сглотнул слюну:

— Запах-то какой! Мясо жареное, да с земляным яблоком, вот живут же драконы! Глянем, может?

— Давай, — согласился старший и вошел в гостиную.

В камине пылал огонь, накрытый стол манил белоснежной скатертью, мерцал хрусталь, блестел фарфор, разложены были серебряные приборы…

— Гляди-ка, тут на шестерых, — удивленно сказал младший охотник — Точно! Наверняка это волшебство, ну, как в сказке, помните? Где были невидимые слуги… Невидимые слуги, а налейте-ка нам вина!

Графин сам собою поднялся и наполнил кубки до краев.

— Ого! — потер руки один из охотников, усатый крепыш, и подсел к столу. — А мясца бы, а, невидимые слуги? Очень уж жрать охота!

Тарелка его вмиг наполнилась жарким, а выглядело оно так, что остальные невольно сглотнули.

— Ты поосторожнее, все же это колдовство, — сказал старший, хотя у него самого заурчало в животе.

— Угу, дракон тоже страшный, только что-то его не видать. Сдох уже, поди, — прочавкал тот, обсасывая испачканные пальцы. — Объедение…

— Мне того же, — решил другой, садясь за стол. — Весь день топали, не присели, брюхо уже подвело! Ого!..

Вскоре пятеро охотников уже наслаждались едой и вином, только старший поглядывал по сторонам: не нравилась ему эта тишина. Пускай дракон сдох, но кто готовил это вот богатство? Невидимые слуги? А зачем? И почему именно на шестерых?

— Я посмотрю пока кругом, — сказал он, но его не услышали, самозабвенно поедая любовно приготовленный Эдной ужин. — Дураки…

Он вышел из гостиной, осмотрелся: лестница вела наверх, там виден был переход, должно быть, в другую часть замка. А сокровищница скорее всего в подвалах, туда и надо идти, пока его компания обжирается задарма! Вдруг удастся прикарманить что-нибудь особенно ценное?

— Ищете что, сударь? — негромко произнес женский голос, и он шарахнулся, потом выдохнул и убрал нож.

В самом деле, это оказалась девушка, миловидная, с распущенными золотистыми волосами, в дорогом старомодном платье.

— А ты кто? — спросил он.

— Я здесь уже много лет, сударь, — ответила она с улыбкой. — Дракон похитил меня и оставил здесь, спаситель не явился за мной, вот мой дух и не может найти покоя… Так что вы ищете? Сокровищницу? Идемте, я покажу вам…

— А почему ты мне помогаешь? — опешил мужчина.

— Вы спасли меня, — печально улыбнулась девушка. — Хозяин мой погиб, скоро я сама наконец-то уйду к Создателю, но прежде постараюсь отблагодарить того, кто освободил мой дух…

— Так дракон умер? — обрадовался он.

— Если нет, так близок к тому, — туманно произнесла Эдна. Она не любила лгать, но ради того, чтобы защитить Бриана, готова была еще и не на такое. — Идемте! Скоро я исчезну и не смогу показать вам тайный ход в сокровищницу…

Незваный гость, разумеется, клюнул.

— Спасибо тебе, добрый дух, за помощь, — сказал он, — чем мне тебя отблагодарить?

— Ничего мне не надобно, — скорбно ответила Эдна, — просто возьми, сколько унесешь, да уходи. Как хозяин совсем умрет, так замок рухнет, имей в виду! Спеши!

Эдна прекрасно помнила узкую лестницу, ведущую в сокровищницу. Вдвоем там было очень сложно развернуться, а уж с объемистым тюком (мужчина не поскромничал) — тем более. Она не возражала, терпеливо ждала, пока он перебирал серебро и золото, ворошил аккуратно уложенные драгоценности (Бриан не любил беспорядка, хотя сам создавал его непрестанно), выбирая лучшее.

Крякнув, мужчина не без труда вскинул тюк на спину и пошел к лестнице.

— Удачи тебе, незнакомец, — печально произнесла Эдна, подходя ближе. — Спаси тебя Создатель…

С этими словами она всадила острый нож в печень вора.

Он умер быстро, и на том спасибо, а то пришлось бы добивать, а пачкаться лишний раз не хотелось.

— Интересно, что там, наверху? — подумала Эдна вслух и, вытерев нож и перешагнув через мертвеца, поднялась по лестнице. Побрякушки можно было подобрать и потом, авось не убегут.

Компания уже захмелела: у Бриана было хорошее вино, — наелась от души и не прочь была продолжить, да вот только одного начало тошнить. Потом второго…

— Я после приберу, — сказала Эдна Рукам и поднялась к Бриану. Тот спал чутко, но сейчас только застонал, когда девушка дотронулась до его щеки. — Жив, и слава Создателю.

— Что там за шум? — спросил Бриан, не открывая глаз. — Ты уборку на ночь глядя затеяла?

— Можно и так сказать, — девушка поправила покрывало. — Убрала… кое-что лишнее.

— Ты не усердствуй, а то я потом половины замка не досчитаюсь…

— Шутить пытаетесь, значит, будете жить, — улыбнулась она. — Ну-ка привстаньте, что ж вы лежите так неудобно, я вам подушку взобью…

— Мне и так хорошо. Ты… — Бриан выдохнул. — Посиди со мной, а? Мне вроде бы не плохо, но… страшно. Вот, сознался!

— Всем бывает страшно, сударь, — серьезно ответила Эдна, вроде бы не заметив его нервного смешка. — Ложитесь лучше, а?

— Да…

Его улыбка заставляла забыть, что там, в гостиной, умирают люди.

— Что это у тебя за пятно на платье? — спросил вдруг Бриан, прищурившись. — И зачем ты так нарядилась?

— Ах ты ж… Обычные платья все в стирке, надела это. И вот, мясо разделывала да уляпалась, обидно как! — неподдельно огорчилась Эдна. — Я сегодня жаркое затеяла, да сами видите, что вышло. Вы только не молчите, сударь, если нехорошо, говорите сразу, с рыбой не шутят…

— Нет, я уже в порядке, только сил нет, — улыбнулся он. Будто бы он не отличал запах человеческой крови от животной… Но что бы ни случилось, Эдна здесь, держит его за руку…

— Немудрено. Ничего, я вам еще бульону принесу, потом видно будет. Отравиться — это вам не шутки!

Бриана передернуло.

— Да уж. Опять я повел себя глупо?

— Да, сударь. — Эдна улыбнулась и встала. — Вы полежите, нечего вам… А мне в гостиной прибраться нужно. Потом переоденусь да приду.

О том, что некоторых гостей, возможно, придется добивать, она не сказала. Впрочем, он и так это понял.

— Чем ты их?.. — негромко произнес Бриан.

— Да все той же рыбкой, — спокойно ответила Эдна от дверей.

— Разве бы они стали ее есть? Они же знали, что она…

— Они ели жаркое, сударь, — улыбнулась девушка, — а что именно я положила в приправу, не знали…

Бриан сглотнул.

— У этой рыбы несколько ядовитых частей, я от дворцового повара слыхала. А если как следует поперчить и травок насыпать, то рыбного запаха и не заметишь. Вот они и не заметили, да еще и пожадничали, наелись от пуза, — спокойно произнесла Эдна. — Говорю, пойду я, прибраться надо. Отдохните пока.

Бриан откинулся на спину и зажмурился.

«А еще говорят, что драконы страшные», — невольно подумал он.

* * *

— Вы, сударь, совершенно за собою не следите, — выговаривала Эдна. — Ну куда это годится? Неделю можете в одной рубахе ходить, не стыдно вам? Как ваша матушка вас не выпорола за такое, не понимаю! А ну снимайте немедленно!

Бриан только вздохнул и потянул с себя рубашку. Ну не было ему дела до того, как он выглядит: красоваться не перед кем, а в облике дракона он и так неплох! Судя по всему, Эдна тоже об этом задумалась, стоя с бельем в руках, потом нехорошо прищурилась и произнесла:

— А у вас чешуя должна блестеть?

— Ну да, — сказал Бриан недоуменно и только тогда понял, на что нарвался.

— А почему не блестит? — вкрадчиво спросила Эдна.

— Как это? — попытался отбиться он. — Очень даже блестит, ты просто не замечаешь! Я вообще не очень яркий, цвета окалины, пожалуй, только снизу больше в медь…

— Сударь! Вы меня несли в лапе, я что, не запомнила, блестит у вас шкура или нет?! — выпалила девушка. — Это кошмар какой-то, а не дракон! Пойдемте.

— Куда ты меня тащишь?..

Бриан не мог толкнуть девушку, а сил ей было не занимать, и худощавого хозяина замка она волокла за собой без особого труда.

— Чистить буду, — совершенно серьезно произнесла она и вытолкнула его на лестницу. — Эта простыня все равно на выброс, вот она и сгодится. Пойдемте-ка, открывайте ворота!

— Да куда?!

— На берег. Тут недалеко, вам пару раз крыльями махнуть, так что и меня донесете, — выдала Эдна. — Ну что вы стоите? Превращайтесь давайте!

— А может, не надо? — жалобно спросил Бриан.

— Надо. Воды вы не боитесь, я видела, как вы окунаетесь, когда летите куда-нибудь, так что… Возьмем с собой Руки, они помогут!

И Бриан смирился с неизбежным.

Было у него одно неприметное местечко в скалах, которое даже с лодки не всякий бы заметил. В свое время он постарался, завалил горловину этого крохотного заливчика здоровенным камнем и теперь мог быть уверен, что его никто не побеспокоит, если вдруг взбредет в голову искупаться. Заплыть сюда могут только рыбаки, а они скорее всего и так догадываются, кто их сосед, а может, и знают наверняка. Это ничего… С берега же вообще не подойдешь, разве только на веревке спускаться, такая крутизна! Стрелу можно пустить, конечно, но и то придется сильно свеситься вниз, Бриан бы заметил. Да и что ему та стрела?

— Славно тут! — оценила Эдна, когда он осторожно поставил ее на камень. — Так, песка довольно, вот и займемся… Руки, а ну, за дело!

Бриан тяжело вздохнул и распластался на берегу. Девушка проявляла к нему не больше уважения, чем к чайнику: драила точно так же, стоя по щиколотку в холодной воде. Он встрепенулся и решительно отодвинул Эдну на нагретые солнцем камни: не хватало ей еще простыть!

— Ну-ка, лапу подставьте, — велела она. — На спину заберусь… Ну что же это такое, весь в копоти, в пыли какой-то…

Он не выдержал и фыркнул. Потом прикрыл глаза и расправил крылья, предоставив Эдне бродить туда и сюда по его спине: она разулась, а прикосновение босых ног было даже приятно. Еще и солнце пригревало…

— А теперь еще и уснул! — воскликнула девушка, и Бриан открыл глаза. Эдна самым нахальным образом полировала ему нос тряпочкой, не забывая подсыпать песочку. — А ну вставайте!

Бриан мотнул головой и повернулся брюхом кверху. Ему было смешно.

— Да чтоб вас… — прошипела Эдна, уже изгвазданная по уши, и щедро сыпанула ему на грудь песку. — Вот так и лежите! Проще весь замок отмыть, чем одного паршивого дракона…

Бриан недовольно рыкнул.

— Да-да! Руки, еще песку… Фу, уморилась… — Эдна вытерла лоб тыльной стороной руки. На солнце ее волосы казались почти золотыми. — Но я с вас не слезу, пока не закончу! Руки, займитесь-ка хвостом!..

Бриана разбирал смех, потому что Эдна сидела на нем верхом, подоткнув юбки: ясное дело, не слезет… пока не закончит.

— И нечего, нечего, — строго сказала она. — Что вас так разобрало? Я же свалюсь сейчас, глупый вы дракон!

Он усилием воли задавил смех.

— А теперь окунитесь-ка, — велела Эдна, придирчиво осмотрев чешую и решив, что пока хватит. — Давайте-давайте, нечего, что вы разлеглись?

Бриан бережно поставил ее на большой камень, развернулся и скользнул в воду. Тут было неглубоко, но чтобы окунуться — самое оно. Ему же не нырять нужно было, а просто смыть песок.

Выбравшись на берег, он отряхнулся по-собачьи — Эдна прикрылась руками от брызг, потом присмотрелась и улыбнулась.

— Вот это другое дело, — сказала она. — Сами посмотрите!

Бриан изогнул шею, рассматривая себя. Он в самом деле весь был цвета железной окалины, к низу масть менялась на цвет окалины медной. (За счет этой масти, кстати, он выглядел меньше, чем был на самом деле — слишком темный, цвет скрадывал габариты.) Сейчас же, когда чешуя сверкала на солнце, его можно было назвать стальным или даже серебряным… ну, с некоторой натяжкой.

— Когти бы вам еще подпилить, да напильника нету, не камнем же, — удрученно сказала Эдна, и Бриан не выдержал — рассмеялся. А смех дракона — это штука опасная, струя пламени вполне может расплавить камень… что и произошло. — Вы разозлились, что ли? Я пошутила…

Он покачал головой и подал ей лапу, мол, пора лететь. Руки живо ухватились за изгвазданное платье Эдны, а Бриан бережно прижал девушку к груди.

— Устала? — спросил он уже в замке, снова став человеком. — Вот охота тебе была возиться!

— Не устала, сударь, так, замаялась маленько да запачкалась, — улыбнулась она. — На вас копоти слой был такой, что хоть кусками отколупывай!

— То-то, помнится, ты по мне камнем стучала…

— Ну так вам же не больно было, — логично ответила Эдна, посмотрела на свои руки и покачала головой. — Пойду отмываться. С ужином погодите пока, не могу же я в таком виде стряпать!

— Да я не голодный, — улыбнулся он. — А проголодаюсь, Руки притащат чего-нибудь. Поди, правда, умойся и отдохни. А хочешь, приходи в гостиную, там посидим, а?

— Хорошо, сударь, я только отмоюсь да платье сменю, потом к вам приду… — Девушка вдруг захихикала. — Сказать бы кому, что я дракона песком до блеска начищала! И не поверят же, а ведь чистейшая правда!

Бриан не выдержал и тоже засмеялся.

— Руки с собой возьми, — сказал он, — им тоже нужно… простирнуться.

— Да уж, — проворчала Эдна, — перчатки уже совсем негодные, надо другие поискать. Ну, или сама сошью, чего уж там. Руки, тащите воду, мыться будем!

Он проводил девушку взглядом, со вкусом потянулся, вошел в гостиную… и замер на пороге.

В его кресле кто-то сидел.

— Ну где тебя носит? — спросил этот кто-то, повернувшись к Бриану. — И куда подевались Руки? Я скоро с голода помру!

— А самому пойти в кладовую и взять чего-ничего — ноги отвалятся? — отмер тот. — Вина-то, смотрю, ты налить сумел…

— Ты всегда был жадиной, — вздохнул гость и отпил из кубка. Потом встал и протянул руку. — Ну здравствуй, Бриан!

— Здравствуй, Арниль, — он не удержался, крепко обнял брата. — Сколько же лет мы не виделись…

— Слишком много, Бриан, слишком много… Как ты тут один?

— Почему один? — нахмурился тот.

— Потому что Дуэйр ушел навсегда, а матушка с нашей сестрицей давным-давно помахали на прощание крылом, — усмехнулся Арниль. — Правда, смотрю, в замке порядок, неужто ты переборол лень, а?

— Меня перебороли, — буркнул Бриан. — Ну, знаешь, бывает скучновато, но в целом… не так уж плохо. Кстати, откуда ты знаешь о Дуэйре? Я думал, он мне одному сказал!

— Какой же ты бестолковый, — вздохнул старший брат и подлил себе вина. — Всегда таким был, с годами не меняешься! Дуэйр ничего толком мне не рассказал, просто поставил перед фактом: ухожу, и все тут. Куда, к кому… этого он не говорил. Просто попрощался. Ты, видимо, знаешь больше, тебя он очень любил…

— Я знаю только, что он полюбил девушку, не принцессу, простолюдинку, хоть и красивую, и решил уйти в люди… — выговорил Бриан. — Кто она, где живет… не сказал. Видимо, чтобы мы не нашли.

— Узнаю Дуэйра, он всегда был настолько же скрытен, насколько ты бестолков, — засмеялся Арниль, но смех его был невеселым.

— А ты? — спросил Бриан. — Ты же полетел… ну… Удачно?

— Нет, — коротко ответил брат. Помолчал и добавил: — Если бы удачно, я сидел бы здесь не один.

— Но хоть долетел без приключений?

— Это ты у нас приключения любишь, а я дракон спокойный, на рожон не лезу, — усмехнулся Арниль и потер лоб. — Нормально я долетел. Непросто, конечно, особенно когда в шторм попал, а шторма над океаном, скажу я тебе… Не знаю, как крылья не переломал. Меня снесло к югу, хорошо еще, какие-то острова попались, я там и рухнул. Очнулся — меня туземцы разглядывают, лопочут что-то по-своему. Красивые, кстати, люди, хоть и своеобразные…

— Я бы точно не добрался, — негромко произнес Бриан.

— Да, — ответил брат. — Ты бы не добрался. Если бы ты упал над океаном… это-то еще ладно, ты хороший пловец. Но вот шторм бы тебя доконал. Что так смотришь? По-твоему, я слепой?

Бриан отвел взгляд.

— Как думаешь, родители знали? — тихо спросил он.

— Конечно, — сказал Арниль. — Догадывались — это уж точно. Повторяю, Бриан, не считай других слепцами. Ты всегда слишком берегся, чтобы это можно было списать на трусость или лень. Ты не трус, ленив — это да, но не до такой степени. Я прав?

— Ты прав, — кивнул тот. — Может, стоило рассказать?

— Не думаю. Если бы они сочли нужным, сами бы выспросили.

— Ну, возможно… Так что было дальше, Арниль?

— Дальше… — тот встал и прошелся по комнате. — Я немного пожил на этом острове, восстанавливал силы. Туземцам помогал, я ведь сильный, мне поднять какое-нибудь бревно для хижины ничего не стоит. А потом кто-то заметил, как я взлетаю…

Бриан присел на край стола.

— Что, попытались убить? — спросил он.

— Нет, наоборот, — усмехнулся Арниль. — Сочли, что на них снизошло благословение богов.

— Ага, принялись приносить тебе жертвы? — засмеялся Бриан.

— Да, — совершенно серьезно ответил брат. — Девушку привели. Красивую, очень. Тебе вряд ли бы понравилась, ты светловолосых и стройных любишь, а эта была смуглая, черноглазая, полненькая, волосы смоляные ниже колен, там такая красота в почете.

— А ты…

— А я сказал, что она теперь будет моей жрицей и чтобы пальцем к ней никто не смел прикасаться, — улыбнулся Арниль. — И что жертвы мне пусть приносят всякими фруктами и орехами, а рыбы я и сам наловлю. На весь поселок. Ну раз уж я их покровитель, то надо же о людях заботиться. А там то лодку в море унесет, то еще что…

— А девушка? — жадно спросил Бриан.

Арниль пожал плечами и снова улыбнулся.

— Она уже умерла, — негромко произнес он, — а другую жрицу я брать не стал. Сказал, что благодать не покинет их поселок, пока они помнят меня, а мне пора осенить крылом другие земли. И полетел туда, куда изначально держал путь.

— И что же, не нашел себе невесты по вкусу?

— Отчего же, нашел, и не одну, — сказал Арниль. — Но, как ты верно сказал, по вкусу, а не по душе. Кстати, видел матушку. Правда, издали, не рискнул пообщаться.

— Погоди ты о матушке, — помотал головой Бриан. — Она-то уж точно не пропадет… Почему ты без невесты?

— Не вышло, — коротко произнес брат и снова отпил вина. — Они… Ну ты же помнишь нашу сестрицу? Вот… Почти все они именно такие. А которые тихие и смирные, те мне не по нраву. Они в большинстве своем именно того типа, который нравится тебе.

— Да только мне там никогда не бывать… — протянул тот, мысленно улыбнувшись. — А что ты дальше намерен делать? Останешься? Я уже озверел от одиночества!

— Да, я вижу… — непонятно протянул Арниль, и тут распахнулась дверь…

* * *

Эдна еще на лестнице услышала голоса — казалось, будто Бриан разговаривает сам с собою, настолько они были похожи. Впрочем, беседа велась вполне мирно, и она не слишком обеспокоилась.

Распахнув дверь в гостиную, она с изумлением обнаружила аж двух Брианов: мужчины были похожи как две капли воды.

«Мой — вот этот», — сразу же определила Эдна. Трудно не узнать рубаху, которую стирала не один раз и зашивала даже, вон там, на воротнике, да и всклокоченная грива точно принадлежала Бриану.

— Доброго вечера, — сказала она. — Прикажете подавать на стол, сударь? Ужинать пора!

— Да подожди ты со своим ужином, — отмахнулся он. — Иди сюда. Познакомься, Эдна, это мой брат, Арниль.

— А почему без молодой жены? — строго спросила девушка, припомнив, что вроде бы именно этот улетел за невестой и пропал.

Братья переглянулись и засмеялись.

— Значит, светловолосые и стройные… — протянул Арниль, окидывая взглядом статную фигуру Эдны. — Нет, я не отрицаю, она вполне светловолосая и очень даже стройная для своего сложения, но, Бриан, как ты умудрился ее дотащить? И где теперь делают таких принцесс?

Эдна вспыхнула. Что Бриан с ответом не найдется, было ясно, поэтому она сощурилась и заявила:

— Я вам не лошадь и не корова, сударь, чтоб о моих статях рассуждать! А как дотащил, так и дотащил, авось не уронил, и на том спасибо! И я не принцесса, сударь, я всего лишь служанка!

Арниль чуть не выронил кубок.

— Ну, оплошал… — буркнул Бриан, глядя в сторону. — Перепутал. Не обратно же нести…

— А вы не оправдывайтесь! Перепутал он… — прикрикнула Эдна, но тут же сменила гнев на милость: — Так что, подавать на стол-то? Руки! А ну, живее!

— Бриан, — произнес Арниль, — знаешь, тебе поразительно везет…

— Спасибо.

— Я имею в виду, поразительно везет вляпываться в неприятности, — закончил брат и встал. — Будем надеяться, что вот эта конкретная неприятность не окажется для тебя смертельной. Может быть, она даже сделает из тебя подобие приличного дракона… Кстати, замок она в порядок приводила?

— Она, — буркнул Бриан и зло сощурился. — И я бы попросил без оскорблений! Хоть ты и мой старший брат, но…

— Да все с тобой понятно, бестолковый ты дракон, — усмехнулся тот и взглянул на Эдну. — Девушка, вы уж его не очень тираньте. Бриан терпит долго, но если его вывести из себя… пиши пропало.

— Ха! — ответила Эдна, вздернув подбородок. — И не таких видали! Сударь, а вы куда? Ужин уже на столе…

— На полное брюхо не взлетишь, — словами Бриана ответил Арниль. — Чую, пахнет вкусно, но задерживаться не буду.

— Погоди, ты что, не заночуешь даже?! — опешил Бриан.

— Нет. А то так задержусь на день, другой, подруга твоя раскормит меня до неприличия, я обленюсь, вот как ты… Да только ты книжки любишь, а мне тут что делать? Нет уж, братец, теперь тебе тут жить, а как — сам решишь, — уверенно произнес тот. — Вижу, не пропадешь. А я… полечу, осеню крылом еще кого-нибудь. Все не так скучно жить!

— Ты совсем-то не исчезай, — дрогнувшим голосом попросил Бриан. — Ну хоть наведывайся…

— Может, загляну лет через полста, — хмыкнул Арниль, коротко обнял брата и пристально посмотрел на Эдну. От похожести мужчин оторопь брала, но если приглядеться, Арниль был все же повыше и не таким худым. — А ты, девушка, присматривай за этим обормотом. Вечно ему на голову все шишки сыплются, таким уж невезучим уродился!

— Я уж заметила, — проворчала она, — не дракон, а наказание какое-то! Бестолочь крылатая…

— Эдна! Ну хоть сейчас ты можешь помолчать?!

— А чего молчать? Брат ваш сам о вас все знает, — фыркнула она и скрестила руки на груди. — Можно подумать, я ему что-то новое рассказала!

— Не пропадешь, — весело заключил Арниль, потрепал ее по щеке и отправился к выходу. — Не провожай, Бриан, не надо! Держись. Ты все же сильнее, чем кажешься!

— Что, даже вино не допьете? — не выдержала Эдна.

На гостя она, правду сказать, не рассчитывала, но могла отказаться от своей порции, перебиться всухомятку. А отпускать брата хозяина просто так было как-то неприлично!

— Нет, хватит с меня… — тот улыбнулся. — Ты Бриану спуска не давай. Он ленивый и характер у него мерзкий.

— Будто я сама не знаю, — фыркнула девушка.

— Эй, я вообще-то тоже тут, — напомнил Бриан, нахмурившись.

— Я же говорю, характер мерзкий, — сказал Арниль и засмеялся.

— Где тебя искать, если вдруг что? — негромко спросил младший брат.

— Я сам не знаю, куда меня ветер занесет, — покачал тот головой. — Извини. Это ты у нас домосед, а я не могу долго жить на одном месте. Может, полечу обратно на те острова, может, на запад, погляжу, что там, а может, и на север, хотя там опасно, говорят, северные драконы не чета нам, живут кланами, чужака сразу убьют, а не убьют, так испытание назначат, тоже не легче…

— Ты не рискуй понапрасну, — попросил Бриан. — Нас двое осталось. Мать с сестрой не в счет…

— Так Дуэйр тоже жив.

— Но он не дракон больше. Он тоже не в счет.

— Нет, ну и дурень ты все-таки… — тяжело вздохнул Арниль. — Ладно, поболтали, и хватит. Мне пора. Смотрите, не поубивайте тут друг друга! А я, может, загляну еще когда-нибудь, проверю…

Он резко развернулся и вышел.

Бриан посмотрел ему вслед и сел в кресло, еще хранящее тепло тела старшего брата. Жив, спасибо всему сущему и на этом, а что не остался…

Стыдно признаться, но Бриан боялся, что Арниль решит пожить дома. Брат был сильнее, умнее, красивее, удачливее и… и они были очень похожи внешне. И нужен ли окажется Эдне глупый и слабый дракон, если рядом окажется почти такой же, только намного лучше? А самое гнусное, что Арниль, видимо, все сразу понял, как только увидел девушку. Не собирался он улетать, что, Бриан его не знал, что ли? Хотя бы на пару дней мог задержаться, но…

— Вроде братья, одно лицо, а какие разные! — задумчиво выговорила Эдна.

— А?

— Да я говорю, вы с братом вообще не похожи, — сказала она. — Он такой… такой…

— Ну, какой? — с тоской спросил Бриан, ожидая услышать «сильный, смелый, умный», но Эдна ответила:

— Да шебутной какой-то. На месте ему не сидится. А вы лентяй, это уж точно. Но только лентяю пинка можно дать, а шебутного разве что к башне привязывать… Ну что вы опять смеетесь?!

— Да я представил… — выдохнул он, отсмеявшись, — сторожевого дракона на цепи! И башню вместо будки!

— Ну вот, хоть развеселились, а то захандрили что-то, — улыбнулась Эдна и легонько погладила его по плечу. — Расстроились, что брат ваш улетел?

Бриан молча мотнул головой. Произнести это вслух он не мог.

— Я вас ни на кого не променяю, — искренне сказала Эдна. — Честное слово. Что вы хмуритесь, думаете, я не поняла, что вам в голову взбрело?

— Ну и что?

— Да что вы с братом на одно лицо, только он старше, сильнее, за морем вон побывал… что, скажете, я не права?

— Права, — обронил Бриан, ссутулившись.

— Ну и подумаешь, зато я успела услышать, ему невысокие, темненькие и полненькие нравятся, а я хоть и девушка в теле, — тут Эдна огладила крутые бока, — но рослая и волосы светлые. На кой я ему? Или вы, наоборот, решили от меня избавиться? Брату сплавить?!

— Да что ты несешь?! — опомнился он. — Побойся этого вашего Создателя, если уж меня не боишься…

— Чего вас бояться-то? — буркнула Эдна и привычным уже жестом пригладила ему взлохмаченные волосы. — Ужинать-то будем?

— Будем, — мрачно ответил Бриан. — Жрать охота, сил нет, не обедали же…

— Руки, ну-ка, живо подавайте на стол! — велела девушка и снова погладила его по макушке. — Жалко, что брат ваш не остался. Небось рассказал бы про вас чего-ничего интересного.

— Вот уж не надо! — вскинулся он. — Он расскажет, пожалуй! Эдна, я…

— Я уже все сказала, — отрезала она. — Никакой другой дракон мне не нужен, ясно?

Бриан не выдержал и снова начал хохотать. Другой дракон ей не нужен, видите ли! Будто это девушки выбирают драконов, а не наоборот!

И вот с этой мыслью у него зародилось странное подозрение…

— За стол! — сказала Эдна, сбив его с мысли. Впрочем, жаркое пахло так вкусно, что Бриан начисто забыл о своих фантазиях. — Приятного аппетита, сударь!

* * *

Утро выдалось солнечным и ясным, и, открыв глаза, Бриан с удовольствием подумал, как вылетит на прогулку, как окунется в море, принесет Эдне какую-нибудь морскую диковину… Он со вкусом потянулся и хотел было вскочить с кровати, но…

Внутренности скрутило от холодного липкого ужаса.

«Только не это, только не…»

Бриан не чувствовал ног. Совсем. Шевельнуть ими не вышло, а когда он от отчаяния ударил себя по колену, не ощутил ровным счетом ничего.

«У меня сильные руки, — сквозь злые слезы подумал он, рывком развернув непослушное тело, — я буду, как нетопырь, ползать на локтях, быть может, даже смогу взлететь… А это мысль!»

Чем гнить лежа, лучше умереть в полете, решил он. Это просто: Руки помогут ему дотащиться до верха любой из башен. Спланировать оттуда он сумеет, поймает восходящий поток воздуха, поднимется повыше над морем… и сложит крылья. Это хотя бы будет быстро. А Эдна…

«Что — Эдна?! Кто она тебе? Просто служанка, она не пропадет! Всплакнет и забудет!»

— Сударь, вы завтракать идете? — раздался ее голос за дверью. — Или сюда подать?

— Не надо, что-то не хочется, — ответил он, изо всех сил стараясь говорить нормальным тоном. — Может, попозже, я скажу, когда проголодаюсь.

— Вы потом по делам или снова в западную четверть пойдем?

— У меня настроения нет.

Дверь распахнулась, и Эдна встала на пороге, скрестив руки на груди.

— Это что еще за капризы? — грозно спросила она и дернула одеяло. Бриан молча повернулся к стене. — Сударь? Что не так? Я…

— Дело не в тебе, — глухо ответил Бриан. — Пожалуйста, уйди. Я хочу остаться один.

«Ну кому я это говорю?!» — мысленно взвыл он пару секунд спустя, когда Эдна схватила его за плечи, развернула, посмотрела в глаза, потрогала лоб и уселась на краю кровати, как обычно.

— Ну в чем дело-то? — жалобно спросила она. — Я ведь вижу, у вас глаза несчастные, но вы вроде не заболели!

Он промолчал. Казалось, если озвучить это, то обратного пути уже не будет. А так, может, случится чудо…

Эдна вдруг привстала и посмотрела на что-то под собой. Нахмурилась и пощупала это что-то. А потом уставилась на Бриана, и видно было, что она вот-вот заплачет.

— Я на ноге у вас сижу, — произнесла она дрогнувшим голосом, — а я тяжелая, вы сами ругались всегда, а сейчас даже не заметили! И я вас ущипнула… и вы и не дернулись, сударь, что же это?!

— Я тебе об этом говорил, — сказал он с удивившим его самого спокойствием. — Ждал, ждал… вот и дождался. Только не напоминай, мол, чего ждешь, то и получается. Знаю я эти твои приметы. Эдна?

Девушка плакала, уткнувшись в его плечо, холодные — для него — слезы лились ручьем.

— Да что с тобой?

— Все из-за меня! — выговорила она. — Вы меня тащили, корову здоровую, а не принцессу Амалию, та тоненькая, как тростиночка, я сама ее поднимала запросто…

— Ты же говорила, что я ее уморил бы. — Бриану, несмотря ни на что, стало смешно.

— Лучше бы вы ее уморили, чем себя! — выдала Эдна, вытирая глаза о его рукав. — И потом я тоже… то принесите, это… А вы же сказали, что у вас со спиной плохо, а я-то, дура!..

Бриан обнял ее и прижал к себе.

— Тебе почем знать, тяжело мне мешок овса нести или нет? — спросил он. — Я сам дурак И, кстати, таскал вещи потяжелее, еще до тебя. Не реви. Я знал, что однажды это случится. Помнишь, что ты пообещала?

— Нет… нет! — Эдна вскочила. — То есть я помню, но я не стану!..

— А обещание?

— Вы сказали: пойму, когда вы попросите взаправду, а пока это не так! — выдала она. — Может, просто… ну я не знаю… ну вдруг отпустит? Я говорила, что могу вас убить, но я не хочу! И я сказала — пойду потом на башню и…

— Ну, если ты откажешься помочь, то и я до башни доберусь, — спокойно произнес Бриан. — Полетим вместе.

— Хорошо, — совершенно серьезно ответила девушка. — Но не сейчас.

Руки, наряженные почему-то в черные кружевные митенки, нервно сжались.

— Пока я лежу… — Бриан брезгливо поморщился. — Пускай все делают Руки. Я не хочу, чтобы ты сама… Ты поняла?

— Создатель, что ж вы за дурак-то такой? — тоскливо спросила у потолка Эдна, наклонилась и строго сказала, глядя ему в глаза: — И без глупостей, сударь. Помереть вы всегда успеете, а может, все еще и образуется. И вообще… я не принцесса, но…

Она нагнулась еще ниже, схватила его за челку, зажмурилась и неуклюже поцеловала в приоткрытый от изумления рот.

— Не помогло, врут сказки, — сказала Эдна, выпрямившись. — Как был дураком, так и остался!

Бриан не выдержал и засмеялся, забыв даже о том, что больше не может ходить.

— Ты просто недостаточно искренне желала… чего ты там желала? — сказал он и осекся, увидев слезы на глазах Эдны. — Перестань. Я повторяю: я знал, что так будет, и был готов к этому. И вообще, чем плакать, лучше поцелуй меня еще разок Мне понравилось…

Эдна фыркнула, вдохнула поглубже и поцеловала. На этот раз получилось намного лучше…

А ночью она пришла к нему. Взяла, ввалилась без спросу, залезла под одеяло, прижалась всем телом и обхватила руками.

— Ты что? — перепугался Бриан, мысленно поблагодарив мироздание за то, что хотя бы естественные отправления он контролировать в состоянии и может вовремя позвать Руки прибраться. — Что случилось?

— Ничего. — Эдна держалась за него изо всех сил. — Ничего, сударь. Я просто боюсь…

— Да чего же тут бояться?

— Всего. Что вы велите Рукам отнести вас на башню. Что у вас яд припрятан где-нибудь. Да мало ли! — Девушка всхлипнула. — Я вас не отпущу, вот не отпущу, так и знайте! Вы мне любым хороши!

— А мне каково жить таким вот, ты подумала?.. — негромко спросил он, потом смягчился и погладил Эдну по мягким волосам. — Ну будет тебе рыдать, у меня вся рубашка мокрая уже. Перестань.

— Не могу… Мне вас жалко до смерти…

— Да прекрати ты! — Бриан приподнялся на локте. Женские рыдания его пугали, особенно когда слезы лились не просто так, а по его тяжелой судьбе. — Ну не стану, не стану я самоубиваться… пока что. Пока ты жива, сойдет? Для меня твой век — не срок. А вдруг и правда чудо случится…

— Вот это другое дело, — неожиданно деловито сказала Эдна. — И чтоб даже не думали о таком!

— Думать ты мне не запретишь, а делать я ничего не стану. Не пропаду уж с тобою да Руками, — улыбнулся он. — Или ты станешь пытать беспомощного дракона, силой вырывая клятву?

— Не буду, — буркнула она и хотела было встать, но он потянул ее обратно.

— Не уходи. Я сейчас вряд ли в состоянии тебя обидеть, а одному…

Бриан замолчал.

Эдна снова забралась к нему под одеяло и обняла крепко-крепко.

* * *

Так они протянули всю зиму.

Лежать было невыносимо скучно, и Бриан живо приспособил Руки таскать его в кресле туда и сюда по замку, решив, что без уборки можно и прожить, а он иначе рехнется от безделья. Так можно было хоть смотреть, как Эдна готовит или осторожно разбирает щебенку на месте завала в западной четверти, доставая очередную картину. Ну и говорить с ней, конечно! Она могла бы сидеть рядом и читать вслух, но это опять же было слишком скучно.

Плохо было одно: он не успел пополнить припасы. И если взлететь Бриан еще мог (попробовал, невзирая на крики Эдны, спланировал с башни, не упал, нормально приземлился, правда, перепугал ее и перепугался сам), то что бы он стал делать в том же рыбачьем поселке? Сел и сиди себе? Идти он не мог, тащить на себе Эдну — тоже. Вернее, туда-то бы он ее донес, но вот подняться снова с нею вместе прямо с земли не сумел бы. Тут нужен был сильный толчок задних лап, а они-то как раз и не действовали…

— Пошлем Руки, пусть лавочнику записку оставят, — ответила Эдна на очередной его пассаж. — И задаток. И прямо сюда нам все и привезут. Я скажусь экономкой, доплачу, сколько надо, и мы с Руками все в кладовую перетаскаем.

— А ты думаешь, никто не знает, что это замок дракона?

— А вы думаете, кто-нибудь поверит, что дракон заказывает муку, соль и прочее в лавочке на побережье? — передразнила Эдна.

Бриан помотал головой.

— Не надо. Это слишком уж…

— Тогда я сама схожу, — сказала она.

— С ума сошла?! — вскинулся Бриан. — Нет, не думай даже, я тебя не пущу!

— Сударь, но у нас ведь в кладовых совсем пусто… Скоро уже и птиц подманивать не на что будет, даже порченая крупа кончается. Вдобавок одной дичью сыт ведь не будешь! Прежде… — Эдна осеклась было, но продолжила: — Прежде вы и впрямь могли поохотиться. А теперь как нам быть? Что мне, пустой похлебкой из лебеды вас кормить? Так до лебеды еще дожить надо! Ну вот, опять обиделся…

Он вовсе не обиделся, он прекрасно понимал, что девушка права, но поделать ничего не мог. И эта беспомощность бесила его куда сильнее, чем невозможность встать на ноги!

— Как я тебя отпущу, тут опасно… — выговорил Бриан.

— Да уж доберусь! — ответила она. — Сколько пути до того поселка? Если обычному человеку идти? Вы говорили, да я запамятовала.

— День, может, больше, — обронил он. — Я не знаю, не ходил пешком. Ты пойми, ночевать придется там либо по пути, и тебя любой может обидеть!..

— Положим, сударь, не любой, — приосанилась Эдна. — Отобьюсь!

— А если их будет несколько? — тихо спросил Бриан.

Девушка молча смотрела на него. Глаза у него были совершенно больными.

Эдна все понимала: и его мучительный стыд от того, что не может помочь и защитить, и бессильную злость на собственное бессилие, и страх за нее… и не только.

— Вы решили, что я могу уйти и не вернуться по своей воле? — прямо спросила она, и метнувшиеся зрачки сразу выдали Бриана. — Ох вы… Глупый вы мой бедный дракон…

Эдна не выдержала и обняла его. Его волосы под ее пальцами казались жесткими, как проволока, расчесывать их — сплошное мучение, а сам ведь никогда не озаботится, так и останется пугало пугалом! А его руки — руки, способные покалечить насмерть, — обхватили ее так осторожно, что она и не почувствовала сразу.

— Не уходи… — глухо сказал Бриан. — Не уходи. Я столько лет прожил один, а теперь… не смогу.

— Да что вы городите! — рассердилась она. — Ну куда я денусь? В поселок за провизией пойду, да там и останусь? Совсем с ума сошли… Ну перестаньте, сударь, вы б еще заплакали, я бы тогда от жалости порыдала тоже… И остались бы мы оба голодными. Я иду, и точка!

— Возьми с собой Руки, — сказал он, отвернувшись.

— Еще не хватало. День туда, день обратно, а вы тут как один будете? Нет уж… — Эдна подумала. — Пускай они мне помогут добраться хоть до пол пути, дальше я одна. Куплю чего-ничего, так, чтоб самой донести, а назавтра они меня встретят на том же месте. Чтобы вас не оставлять надолго, нельзя же так!

— А тебя — можно? — тихо спросил Бриан.

— Можно, — твердо ответила Эдна. — Пойду платье попроще подберу. Скажете, как в этих краях ходят, чтоб в глаза-то не бросаться?

— Скажу, — обронил он.

Спорить с ней не было смысла. Все равно ведь уйдет, а он будет сходить с ума и считать песчинки в часах, и воображать, что с ней может случиться, и как это она понесет обратно покупки, и самое страшное… что она не вернется.

— Ну опять вы… — Эдна, успевшая переодеться в скромное платье, старомодное, но сойдет уж, не в столице ведь. — Ну сударь, что я вас уговариваю, как оруженосец горничную? Есть такое слово — «надо». Потом спроворю вам вкусного чего-ничего! Ну не смотрите вы так! — вскричала она, не выдержав его взгляда. — Вот! Вот, возьмите и держите у себя, если не верите, что я просто так вернусь, к вам, а не…

Эдна сдернула с шеи цепочку с символом веры на ней и силой вложила Бриану в руку. Он знал, что для людей эти символы значили очень много, поэтому пристыженно отвел глаза.

— Вот и нечего, — сурово сказала девушка и накинула теплую шаль. — Руки, проводите-ка. Как там, говорите, сударь, до рыбацкого поселка идти, к каким скалам?..

Уходить и надолго оставлять беспомощного Бриана было мучительно тяжело, но необходимо. Да и не таким уж он был беспомощным, руки-то сильнее некуда, приспичит ему — сможет с передышками забраться на башню, и…

— Создатель, дай ему немного ума, а главное — терпения! — проговорила Эдна вслух, вспомнила, что оставила свой символ веры у Бриана, и улыбнулась. — Ну вот, прямо знак! Руки, ведите! Помните, куда?

К поселку Эдна вышла на закате, ноги у нее гудели, а еще она, должно быть, стерла их в кровь: обувь в сундуках нашлась, да вся не по размеру, вот и ботинки были великоваты, пришлось насовать внутрь тряпья, оно сбивалось, но не поправлять же каждую минуту! Старые вояки при дворе говорили, как выручают портянки, но наматывать их Эдна не умела, иначе не колебалась бы ни секунды, соорудила бы из чего-нибудь.

Никакие особенные опасности ее по пути не подстерегали, если не считать ям и крутых тропинок, невесть кем протоптанных. Вряд ли кто ходил сюда из праздного любопытства, так что скорее всего это были какие-то животные. Ну да ладно, пройти можно, и то хорошо. Спасибо Рукам, придерживали на обрывах.

— Нашли, где строиться, — бурчала про себя Эдна, — хотя им что, они крылатые… Да и выше-то плато, там человек пройдет, а тут вон спуск какой! И как сюда с припасами забираться прикажете? Уф, вроде уже нормальная тропка… Все, брысь, — шикнула она на Руки и с тревогой подумала, как там Бриан один. У него и так-то настроение меняется каждые полчаса, а если он переживает… — Дальше сама дойду, вон, уже крыши видать.

Тропинка вывела ее на берег. Там на перевернутой лодке сидел и чинил сеть рослый старик.

— Вечер добрый, дедушка, — учтиво сказала Эдна, подойдя поближе.

Тот развернулся, окинул ее взглядом, вынул трубку изо рта и ответил:

— И тебе доброго вечера, красавица. Ты откуда взялась?

— Да вот, доковыляла… — Эдна покосилась на лодку. — Дозволите присесть?

— А садись, чего ж… — Старик подвинулся.

Девушка с облегчением уселась, сняла ботинки, вытряхнула каким-то образом набившийся туда песок и мелкие камушки и блаженно пошевелила пальцами ног.

— В море вон окунись, мигом усталость пройдет, — кивнул старик, покосившись на нее.

Эдна босиком, держа ботинки в руках, прошлась по крупной гальке, остановилась на линии прибоя и блаженно вздохнула — потертости саднило от соленой воды, но усталость и в самом деле прошла.

— Спасибо! — крикнула она, обернувшись через плечо.

— Долго там не стой, холодает, простудишься! — ответил он. — Так ты чьих будешь-то?

— Да я вон из замка на скале, — беспечно ответила Эдна, выбравшись на берег и снова присев на лодку. — Служанка. Вот послали за припасами, пока дошла, чуть не преставилась!

— Служанка… — протянул старик и хмыкнул, потом затянулся поглубже, выдохнул клуб дыма и сказал: — Однако новости. Хозяин-то обычно сам является. Случилось что?

— Приболел, — обтекаемо ответила девушка, надевая ботинок.

— Вон как… А что же ты так поздно, милая?

— Да пока доковыляла по этим камням, уже и стемнело, — вздохнула она. — Там спуски крутые, а я здешних мест не знаю, боязно было.

— Конечно, хозяин-то твой мигом добирается… — усмехнулся старик. — Думает, я его не признаю! Вот ведь, дураком уродился, дураком и умрет…

— Я ему все время об этом талдычу, — буркнула девушка и выронила второй ботинок. — Погодите, дедушка, выходит, вы знаете, что…

— Да тут все знают, просто не говорят, не принято, — сказал тот и выпустил клуб дыма. — Он у нас вроде как хранитель. А что не шибко умен, так уж какого заслужили… Только что ж он тебя одну отправил на ночь глядя? Совсем ума решился?

— Это не он отправил, — мрачно ответила Эдна, — это я решила. Он не пускал, да только я упрямее! И вышла я еще утром, только, говорю, дорога незнакомая, страшновато все же…

— Ясно, ясно. — Старик пошевелил седыми бровями, отложил сеть и встал. — Пойдем, девочка. Ветер с моря, холодный, нечего тут торчать. Переночуешь у меня… не забоишься старого человека?

— Я и молодого не забоюсь, — сказала она серьезно, и он скрипуче засмеялся.

В замке тосковал Бриан, и выйти ей нужно было до рассвета, чтобы вернуться к сроку, не то, не приведи Создатель, вообразит невесть что, да и…

— Тогда идем. Я знаю, что твой хозяин обычно берет, схожу…

— Что обычно, мне не надо, — сварливо сказала Эдна, — вечно он таскает не пойми чего! Нам бы муки да еще…

— Ты это не донесешь, — сказал старик, выслушав ее требования.

— Донесу, дедушка, — вскинула подбородок Эдна. — Я сильная. И не такое, поди, таскала!

— Ну тогда отдохни, а я пока до лавки дойду… ага, давай деньги. Это много, держи обратно…

В рыбацкой хижине было уютно, горел очаг — озябшая Эдна подкинула немного плавника. Сразу видно, хозяйки в доме нет: тут не прибрано, там грязно, пол не метен, чайник закопчен… А что сидеть без дела, пока старик ходит за провизией?

«А он-то как все донесет?» — сообразила она, но тут же подумала: небось отправят с ним какого-нибудь мальчишку покрепче! Неужто на деда взвалят? Ей вот только мешок придется тащить волоком, ну да ничего! Лишь бы поскорее…

Когда старик вернулся, над вычищенным очагом весело кипел надраенный до блеска медный чайник, на выскобленном столе красовались тарелки и кружки, а Эдна сказала смущенно:

— Вы уж простите, что без спросу… Сил не было просто так сидеть и ждать…

Тот перехватил ее взгляд, устремленный в тусклое окошко, выходящее на сторону замка, но промолчал, улыбнулся только.

— Вот как моя старуха померла, такой чистоты у меня и не бывало, — сказал он. — Благодарствую, милая. Вот все, что просила, но тебе этого не поднять, и не пробуй. Господин Бриан-то, хоть с виду его соплей перешибешь, такого веса и не заметит, а ты надорвешься.

— Я должна, — твердо сказала Эдна, — значит, подниму и донесу.

Старик раскурил трубку, помолчал, глядя необычно ясными молодыми глазами, карими, очень светлыми, в свете очага — почти оранжевыми.

— Давай-ка ужинать и спать, — велел он, подумав. — Я тебя поутру на лодке довезу до мыса. Оттуда ближе. Может, сумеешь дотащить.

— Мне не надо до мыса, Руки меня будут ждать за скалами! — выдала Эдна и зажала себе рот.

— Тьфу, помашешь им, прилетят, — отмахнулся старик. — Чего испугалась? Это разве секрет! Господина Бриана я с детства помню, Руки тоже. Спать вон там, на топчане, ложись. До рассвета подниму, имей в виду!

— Да мне не привыкать, дедушка. — Эдна прикусила губу, пытаясь представить, как там Бриан один. — Я могу и вовсе не спать.

— Можешь, так не спи, а мне не мешай, — буркнул он и отправился в другую комнатку, долго ворочался и чем-то шуршал, потом притих.

«Создатель, только пусть он не наделает глупостей, — молилась про себя Эдна. — Убереги его, сохрани, он такой бестолковый… немудрено, живет один, ни с кем знакомства не водит, а вон, оказалось, даже рыбак знает, кто таков Бриан! И весь поселок знает! Нашел, от кого таиться, дурень… Только бы дождался, горе мое…»

— Ну не могу я спать, когда ты тут сидишь и плачешь! — заявил рыбак, выходя из своей комнатушки. — Пошли. Помогай, мешок вдвоем-то дотащим…

— И вовсе я не плакала, — буркнула Эдна, утерла нос рукавом и подхватилась с места.

— Взяли! Понесли!..

— Дедушка, а куда мы? — спросила она уже в лодке. Рыбак выгребал против волны с неожиданной для старика силой.

— Так к мысу же, — ответил он. — Оттуда Руки покличешь. И идти всяко ближе, хоть и в горку. Да и горка там не такая крутая, как у поселка.

— Спасибо вам… — тихо выговорила Эдна. — Я уж думала, придется по частям носить. Мне-то что, я выносливая, а… а господин Бриан с ума сойдет.

— Было бы с чего сходить, — сварливо ответил старик. — Ты не слыхала, что он учудил?

— Откуда? Я не местная, а он со служанкой разговаривать не станет!

— Ну-ну… Так вот, лет этак двадцать назад похитил он принцессу, все чин-чинарем, говорят, красивая была… За нею, вестимо, рыцари скачут, только пыль столбом, — говорил он, мерно работая веслами. — Ну одного рыцаря господин Бриан победил. Второго. Третьего. А потом взял, выставил принцессу за ворота с ларцом драгоценностей и заявил, мол, надоели, сил нет, душевный покой дороже! Что смеешься, не веришь?

— Очень даже верю, — сквозь смех сказала Эдна. — Он страшный бездельник, ему даже расчесаться лень, куда уж тут сражаться!

— А может, отвезти тебя в поселок через пролив? — спросил вдруг старик.

— Зачем?

— Продашь провиант, да и пойдешь себе, куда глаза глядят. Руки у тебя нужным концом приставлены, уж не пропадешь. А что ты в том замке забыла?

Эдна открыла рот и замерла. А правда, что? При дворе она была любимицей принцессы, и хоть бегала вечно по поручениям, к ней не смели приставать, ее даже уважали: она одна умела утихомирить капризную Амалию. Ее наверняка бы удачно выдали замуж и дали хорошее приданое, чтобы муж не вздумал попрекать происхождением. Да и так бы она не пропала, руки, как сказал рыбак, у нее работящие, голова на плечах имеется… Что она забыла в замке?

Луна светила сквозь облака, желтая, как глаза…

— Бриана, — ответила Эдна и замолчала. Старик тоже не проронил ни слова до самого берега.

— Тут вот жди до рассвета, — сказал он, помогая ей выгрузить припасы. — Нужные скалы — вон они. Руки тебя оттуда заметят, платком помаши, что ли. Дальше уж сама, а мне пора, и так утренний лов пропустил…

— Дедушка, вы хоть за хлопоты возьмите чего-ничего! — спохватилась она.

— Ты у меня порядок навела — я тебя до места довез, вот и квиты, — сказал он. — А если еще придешь, то сразу ко мне поворачивай. Запомнила дом?

Эдна кивнула.

— Привет хозяину передавай, — добавил старик, отчаливая.

— Передам! — ответила Эдна, помахала вслед и стала ждать рассвета.

Рассвет был непередаваемо красив, но ее волновали только Руки. Заметят ли, как она машет своим платком, а потом и шалью, вон от тех скал? Заметили, надо же! Прилетели, хватают за запястья, за плечи, будто обнимаются…

— Как хозяин? — тревожно спросила она. Руки сцепились в замок — Приуныл?

Те покивали.

— Вот ведь… — Эдна посмотрела на громадный куль с припасами. И как это они со стариком умудрились поднять его вдвоем? — Руки, вы помогите мне подняться, я по этому склону не залезу… А потом перетащите это вот, да не надорвитесь, полегоньку, может, частями…

Что Бриану плохо, Эдна поняла, даже увидев его со спины. Не в его привычках было сидеть сгорбившись и обхватив себя руками, словно от холода, он ведь никогда не мерз. И на Руки он никогда не кричал, а сейчас рявкнул, стоило тронуть его за плечи:

— Пошли прочь! Что привязались, никчемные?!

— Болит что-то, сударь? — мягко спросила она, и Бриан рывком развернулся.

В глазах его читалось что-то такое… такое… Эдна поспешила отвести взгляд.

— Слава всему сущему, ты вернулась… — вырваться из его рук было невозможно, да она и не пыталась. — Я чуть с ума не сошел, думал, где ты там, как ты там, не обидел ли тебя кто…

— А я все думала, как вы тут, что вы тут, не натворили ли глупостей, — улыбнулась Эдна, гладя его по затылку. — Опять не расчесались! Ладно, я вами займусь! Сударь, ну что вы, я же цела и невредима, я с вами… — Она помолчала и добавила: — Я вас никогда не брошу.

Бриан притих и вжался лицом в ее плечо.

— Ты скажи, как ты… добралась? — сдавленно спросил он.

— Да очень просто: туда пешком, а там попался старый рыбак, он вас давно знает, — Эдна заодно разбирала перепутанные волосы Бриана, раз уж они попались ей под руки. — Да, он говорит, там все знают, что вы дракон. Не дергайтесь! Половину волос же выдеру… Вот. Говорит, знаю, что он всегда берет, а я ему — мне это не надо, он вечно носит не то. Ну и набрали провизии целый тюк, даже вам не поднять!

— Как же ты… — дрогнувшим голосом произнес Бриан.

— Старик меня до мыса на лодке довез. А оттуда я Рукам помахала, там видно. Небось они до сих пор добро таскают!

— Я, кажется, знаю, о ком ты, — сказал он, отстранившись немного. — Седой такой, глаза карие, да? Вечно с сетями возится, трубка еще у него…

— Вроде он, я его первый раз увидела, так почем мне наверняка знать? Он меня ночевать у себя оставил, ну, пока за провиантом ходил, я прибралась, у него беспорядок вроде вашего, говорит, старуха-то померла, а самому недосуг. — Эдна говорила всякую ерунду, потому что чувствовала: Бриан был на грани. И не вернись она вовремя, мог бы, как чудище из сказки, сделать что-нибудь с собою. — Ну вот за это он меня и подвез. Славный такой дедушка, до света мы вышли в море, а еще полудня нет, и я уже тут! А? Ну что?

— Ничего…

— Да не денусь я от вас никуда, дурак вы дракон! — гаркнула она, поняв, что обычными словами ничего не добьется. — Не успевала бы к вечеру, бросила бы куль — Руки потом подберут… а это мысль, кстати… Так вот, бросила бы все и побежала со всех ног домой, к вам! Хоть босиком по камням…

— Что ты морщишься? — неожиданно нормальным тоном спросил Бриан.

— Ноги стерла в этих ботинках, — буркнула Эдна. — Больно…

— Так снимай их, что ты стоишь?!

— Вас успокаиваю, вы не заметили? — ядовито спросила она. — Пойду правда переобуюсь, сил никаких нет уже… И цепочку мою отдайте!

Она ушла, а Бриан, выдохнув, откинулся на спинку кресла. Эдна вернулась. Сама вернулась… Должно быть, из жалости к калеке. Она ведь добрая. И такая… такая…

* * *

— Не дракон, а наказание, — ворчала Эдна пару недель спустя, — то ему не так, это не эдак, читать не хочет, портреты смотреть не хочет… А, сударь! Давайте наверх подымемся. Мне белье надо развесить, а вы на солнышке погреетесь, там хорошо сейчас, уже совсем тепло, ветерок вот только, ну да ничего, а?

— Ну давай, — согласился Бриан, кивнув Рукам.

Наверху в самом деле было хорошо, солнце пригревало уже совсем по-весеннему, белые простыни хлопали на ветру, как флаги или даже паруса, а чтобы Бриана, не приведи Создатель, не продуло, неугомонная Эдна принесла ту самую шубку и велела ею укрыться.

«Ладно, что уж сразу умирать, — подумал Бриан, щурясь на солнце. — Можно жить и так. Не слишком радостно, ну да что ж теперь поделаешь, раз таким уродился? Зато с Эдной точно не соскучишься!»

Что верно, то верно, девушка непрестанно тормошила норовившего впасть в черную меланхолию дракона: то ей объясни, это расскажи, там покажи, что можно трогать, чего нельзя, да книжку какую бы выбрать попроще, по ее разумению… Если первое время Бриан сходил с ума от этой трескотни, то теперь уже не знал, выжил ли бы в тишине и одиночестве. Хотя все равно ему некуда было деваться, только головой вниз с этой вот самой башни!

— А где птицы? — вдруг спросил он. — Ты говорила, что прикормила птиц.

— Сударь, ну до чего вы бестолковый, — ответила Эдна, развешивая очередную простыню. — Я же здесь белье сушу, мне тут только птиц и не хватало! А вот если я выйду на северную башню, они мигом слетятся, издалека замечают! Я им, как голубятники наши, тряпочкой машу — привязала красную на палку и размахиваю, они тут как тут. Жалко, конечно, их ловить… но вкусно, — завершила она мысль. — Кур-то мало, и они несушки, не стану я их на суп резать!

— Погоди, у голубятников обычно белые флажки.

— Да. И простыни тоже белые. Ясно? Птицы ж тоже привыкают, — засмеялась девушка, поставила бельевую корзину на просушку и отряхнула передник — Вы как? Не замерзли? Не дует?

Он только покачал головой.

— Тепло ведь совсем.

— Ну мало ли… — Она мимоходом поправила ему растрепавшиеся от ветра волосы и подошла к парапету. — Красотища! Море золотое, правда?

— Похоже, — согласился Бриан и подергал ее за золотистую косу. — Вот такое примерно.

Эдна отмахнулась, не оборачиваясь, навалилась грудью на парапет, глядя вдаль.

— Интересно, что за птицы, сударь? — спросила она. — Большие какие. Вон, видите? Морские, наверно? Буревестники или вроде того? Но они стаей вроде бы не летают…

— Это не птицы… — проговорил он, присмотревшись. У него было очень острое зрение. — Это драконы…

— Трое?! — ахнула Эдна, развернувшись. — Создатель, неужто кто-то как-то прознал, что вы… что у вас… И хотят теперь замок отобрать и сокровища ваши?!

— Вряд ли, кто мог узнать? — пожал Бриан плечами. — Я сто лет ни с кем не общался. Это не захватчик, Эдна, а в тысячу раз хуже.

— То есть?

— Это моя мать.

Девушка открыла было рот, потом, видимо, вспомнила, что он рассказывал ей о своих братьях. И какова окажется реакция его матушки на нынешнее его состояние.

— Ничего, ничего, — быстро выговорила она, обеими руками сжав его ладонь. — Обойдется. Все обойдется, сударь. А с нею кто?

— Вторая — наверняка сестра, а кто третий, понятия не имею.

— Ну и ладно. Я сейчас Рукам скомандую, надо же на стол собрать чего-ничего, верно? А вы обождите пока!

— А куда я денусь? — фыркнул Бриан.

— Да кто вас знает… Вы прямо как принц сейчас, — улыбнулась девушка и поправила на нем покрывало из шубки. — Только не в горностаях, а просто в белом. Очень красиво!

— Да ну тебя, скажешь тоже… — он не смог не улыбнуться в ответ. — Какой из меня принц? Что я, в зеркале себя никогда не видел?

— Сударь, — серьезно сказала Эдна. — Единственный настоящий принц, которого я встречала, наследник престола то есть, поперек себя шире, ржет громче ломового жеребца, а уж чем от него порой попахивает, я и передать не могу! И никакая златотканая парча с жемчугами не спасает, вот. Ой, — спохватилась она, — да гости близко уже, надо поспешать!

Она унеслась, на ходу отдавая распоряжения Рукам, а Бриан прикрыл глаза. «Интересно, — подумал он, — а может ли мне стать хуже, чем сейчас?»

И сам себе ответил тоном Эдны: «Еще как может. У тебя ведь не только ноги могли отняться, но и все тело. И язык тоже. Лежал бы и глазами хлопал, в потолок пялился. Скажи спасибо мирозданию, что хоть такая беда миновала!»

— Спасибо, дорогое мироздание, — произнес он вслух и пригладил непослушные волосы. Матушка, как и Эдна, не переносила, когда он ходил лохматым.

Эдна тем временем метала на застеленный белоснежной скатертью стол старинное серебро и драгоценный фарфор, Руки помогали изо всех сил.

— Так… вино есть, вода есть, ужин у нас, слава Создателю, готов, только разогреть, авось на всех хватит, а нет, я обойдусь… — бормотала она себе под нос. — И хлеб испекла, как знала!

Внизу громыхнуло: это отворились драконьи ворота, потом послышались шаги и женские голоса.

— Однако! — проговорила одна из гостий. — Не ожидала такого!

— Да уж, Бриан вполне мог зарасти грязью, — фыркнула другая, молодая, судя по голосу. — Он же лентяй, каких поискать!

— Не слушай ее, дорогая, Бриан просто мужчина, он не замечает таких мелочей, как пыль на подсвечнике, — поспешно произнесла старшая. — Хм, а чем это пахнет? И довольно аппетитно…

— Неужто братец сподобился научиться готовить? — фыркнула вторая.

— Помолчи, Дариана, — оборвали ее.

Дверь в гостиную распахнулась, и Эдна поспешила присесть в глубоком придворном реверансе, научилась у принцессы Амалии.

— Добро пожаловать домой, сударыни, — учтиво произнесла она и осторожно посмотрела на мать Бриана.

Что это именно она, ясно было с первого взгляда. Точно такое же лицо, длинное и не очень красивое, с резким профилем, тонкими губами, широкими бровями и выдающимися скулами. И глаза те же, золотисто-карие, почти желтые, разрез только немного иной. И волосы темные, длинные, скрученные в тугой узел, так что ни единой прядки не выбивается. А если смотреть целиком — точно та дама с портрета. Только та выглядела милой, а эта не слишком.

Другая была красивее, не такая худощавая, но тоже очень похожа на Бриана. Стало быть, сестра, заключила Эдна. И, судя по прищуру и гримаскам, девица эта очень скверного нрава. Ну а третья чем-то напоминала принцессу Амалию: невысокая, стройная, голубоглазая, со светло-русыми волосами.

Все три дамы одеты были по-мужски. Ну да и немудрено, решила Эдна, так вот остановятся передохнуть, не в юбках же путаться, если взбредет в голову умыться из ручья или перекусить на травке!

— А ты кто такая? — нахмурилась старшая драконица.

— С вашего позволения, я служанка, сударыня, — ответила девушка и снова поклонилась. Авось не развалится от лишнего реверанса. — Прибираюсь, стираю, готовлю…

— Однако! У Бриана всегда было буйное воображение! — весело сказала его сестра, Дариана, кажется, и уселась в кресло. Вторая девушка робко встала рядом, поглядывая по сторонам. — Недурно он устроился… О! Руки! Я соскучилась!..

Те боязливо спрятались за спину Эдны, теребя завязку ее передника.

— Желаете отдохнуть с дороги, испить вина, сударыни? — продолжила та. — Отобедать?

— Просто воды, а остальное обождет, — резко сказала старшая и, напившись, спросила: — Бриана что, нет дома?

— Он на южной башне, сударыня.

— Как интересно! И отчего же мой дорогой сын не соизволил выйти навстречу матери? — прищурилась та.

Эдна выразительно промолчала.

— А ну-ка, дай пройти, — фыркнула та и двинулась к дальним дверям. Приостановилась и бросила девушкам: — Дариана, идем со мной. Виллена, обожди покуда здесь. Кажется, мой сын снова капризничает!

— Руки, живо за мной, — шепнула Эдна и бегом бросилась за женщинами.

Они не торопились, поэтому ей удалось пристроиться за ними, а там уж по стеночке проскользнуть поближе к Бриану.

— Ничего себе… — поморщилась его мать, отвела от лица хлопающую на ветру простыню и подошла к сыну. — Ну что же, здравствуй!

— Здравствуй, матушка, — отозвался тот, и в глазах его Эдна увидела безысходность. — Ты совершенно не изменилась!

— Ты тоже, раз даже не подумал встать матери навстречу, — хмыкнула она, но все же наклонилась и коротко поцеловала сына. — Ничего, обойдусь.

— Бриан всегда был ленив до ужаса, — повторила Дариана. — И, похоже, разленился окончательно, раз ему уже Рук не хватает, прислуга потребовалась!

— Похоже, похоже…

Бриан улыбался, стиснув зубы.

— Ты, должно быть, хочешь спросить, надолго ли мы в эти края, сынок? — светски осведомилась мать.

— Зачем, матушка, это ведь и ваш дом!

— Прекрасно… Видимо, я приняла верное решение, — усмехнулась та. — С нами, видишь ли, гостья. Поскольку ты, Бриан, все равно никогда не собрался бы за невестой, я сочла возможным найти ее тебе сама.

Эдна прикусила губу. Да, она думала о том, что Бриану нужно жениться, только где он найдет невесту? Раньше летал с трудом, теперь вообще вот… Но разве та хрупкая Виллена справится с таким мужем? А служанку она скорее всего прогонит прочь…

— Не переживай, это очень умная, спокойная и трудолюбивая девушка, именно то, что тебе нужно. Даже сумей ты долететь до нужного места сам, ты никогда не выбрал бы лучше!

— Что ты такое говоришь, матушка?!

— Будто я ничего не знаю о своем сыне, — фыркнула та. — Отец считал, что ты просто слаб и ленив, а я прекрасно знаю, что летать, как все, ты не можешь, сидит в тебе какая-то хворь…

— Да уж, дракон из тебя так себе, — хихикнула Дариана. Она сидела на парапете, болтая ногами, и Эдна ощутила острое желание столкнуть нахалку вниз. Пускай бы полетала. — Ну да вот тебе невеста с доставкой! Бери да пользуйся! Только поаккуратнее, она дева невинная, а ты, поди, и женщины-то раздетой не видел…

— Ну а раз я не могу летать, да еще и болен неизвестно чем, то и жениться мне не стоит, — белыми от бешенства и унижения губами выговорил он. — К чему плодить немочь? Не стоило беспокойства, матушка!

— Ты что, не понимаешь? — прищурилась она, наклонившись к сыну. — В нашем роду ты единственный живой мужчина! Арниль — что твой ветер, он на одном месте не осядет, пока крылья держат, Дуэйр никогда не вернется, но есть еще ты! Хотя бы наследника ты зачать в состоянии?!

— Нет, матушка, — с неожиданным спокойствием произнес Бриан и улыбнулся так, что Эдна невольно схватилась за сердце. — Не в состоянии. Я, изволишь ли видеть, обезножел. Ну а то, чем делают наследников, уж извини, мне теперь неподвластно. И вряд ли та милая, безо всякого сомнения, девушка, которую ты привела для меня, согласится просидеть всю жизнь рядом с калекой, который ходит под себя и сам этого не замечает!

Эдна прекрасно знала, что он врет. Пусть ноги его и не слушались, остальное, слава Создателю, не пострадало. Они с Руками справились бы со стиркой и уборкой, конечно, но каково было бы самому Бриану ежедневно терпеть такое унижение?

— Уж извини, что не встал навстречу тебе, — добавил он. — Я просто не могу этого сделать.

Воцарилось тягостное молчание, даже Дариана прекратила болтать ногами и стучать каблуками по каменной кладке.

— Вот, значит, как… — протянула женщина и прошлась взад-вперед по площадке, недовольно уворачиваясь от простыней — ветер крепчал, те развевались и так и норовили хлестнуть по лицу. — Что ж, Бриан… И ты не оправдал моих надежд.

Эдна хотела было высказаться, но решила послушать, что будет дальше. А то ведь прогонят…

— Но есть еще Дариана… И раз так, мы останемся, — решила та. — Думаю, уж твоей-то сестре не составит труда найти себе мужа, с таким-то приданым! Замок по нынешним временам поди найди, да и в сокровищнице у нас не пусто… А ты перебирайся-ка в западную четверть, выходить тебе не нужно, а Руки помогут, если что. А девушку эту, — она остро взглянула на Эдну, и та потупилась, — я, пожалуй, оставлю. Я вижу, она хорошая работница, будет нам прислуживать.

И вот тут Эдна, увидев глаза онемевшего от такой речи Бриана, не выдержала.

— С какой это стати, сударыня, вы решили, что я вам прислуживать должна? — дерзко спросила она, выступая вперед. Она была крупнее драконицы, но знала, как те сильны, и понимала, что вряд ли справится с нею, тем более еще и молоденькая рядом. Но молчать сил не было: сердце щемило от жалости к Бриану и злости на этих двух… — У меня хозяин есть, он меня нанял, он мне платит, за ним я и ухаживать буду! А вы…

— Помолчи, — бросила та. — Это мой дом и мой сын. Мне решать, кто и что тут будет делать.

— А мне вы не указ! — окончательно рассвирепела Эдна. — Тоже еще, мамаша, явилась не запылилась! Усвистала невесть на сколько лет доченьку выгуливать, вон, девка на заглядение выросла, поди, и не знает, с какой стороны за сковородку взяться! А больного парня бросила, сам, значит, выживай, как хочешь, так, что ли? Раз знала-то, что он не летун, чего оставила? Чтоб ему еще хуже сделалось?

— Да что ты понимаешь в наших обычаях!

— Ничего не понимаю! Только знаю, что хорошая мать так не поступит и ничего такого ребенку не скажет, что вы сказали!

На лицах Бриана и Дарианы читалось откровенное изумление. Видимо, с их матерью так еще никто не смел разговаривать. Эдну, однако, было уже не остановить.

— В западную четверть, значит, ему перебираться? — зловеще произнесла она и скрутила фигу. — Выкусите! Он последний мужчина в семье, значит, наследник, и замок — его! Где захочет, там и останется! И скажите спасибо, если вас не выставит туда, где вы все это время шлялись! Что вытаращились? Я при принцессе выросла, не вовсе дура, соображаю чего-ничего! Он правильно сказал, дом и ваш тоже, так живите себе, мужа дочке ищите, места тут вон сколько… — Эдна снова перевела дыхание и продолжила: — И только попробуйте силой с ним что сделать, я вас тогда…

— Ну и что ты сделаешь? — фыркнула Дариана, а Эдна вместо ответа резко развернулась и спихнула наглую девицу со стены. Очень уж хотелось!

— Убью, — сказала она, положив руку на плечо Бриану и крепко сжав пальцы. — Не дотронетесь даже до него…

Хлопнули крылья — это Дариана, превратившись в падении, выровняла полет и поднялась над башней.

— Вы-то что молчите, как воды в рот набрали? — грозно спросила Эдна у Бриана. Тот только вздохнул. — Тоже мне, хозяин дома, с бабами своими сладить не может…

На площадке снова появилась запыхавшаяся Дариана — вернулась обычным путем, не рискнув садиться на башню.

— Ну это… это уже чересчур, — выговорила она. — Мама, что же ты молчишь?! Какая-то простолюдинка будет указывать, что нам делать в собственном замке?! Да еще… да я чуть не разбилась!

— Не разбилась бы, будто я не знаю, как вы летаете, — фыркнула Эдна. — А если б покалечилась, поняла бы, каково брату!

Она угрожающе скрестила руки на груди. Бриан знал этот ее жест, только поделать ничего не мог, и если бы мать решила убить девушку, даже не сумел бы помешать…

— Идите отсюда, — сурово сказала Эдна. — Там, внизу, стол накрыт, Руки подадут, а мне недосуг с вами возиться, своих дел полно! И еще раз повторяю — дотронетесь до моего хозяина, жива не буду, а вас изведу!

— Дура, замолчи… — шикнул он, видя, как опасно сощурилась мать.

— Не замолчу! Клянусь, пока я жива, никому вас не отдам, ни рыцарям тупоголовым, ни драконам, хоть бы и родне вашей, ни даже смерти! — выдала она, шмыгнув носом. — Обойдутся!

Старшая женщина вдруг рассмеялась, негромко и необидно.

— Вот как, значит, это происходит, — сказала она непонятно и повернулась к дочери. — Дариана, мы уходим. Позови Виллену да вылетайте, ей с Брианом встречаться не нужно.

— Мама, но как… — опешила та. — Мы ведь…

— Так, милая. Потом объясню. — Она наклонилась к Бриану, поцеловала его в лоб и на мгновение прижалась щекой к его щеке. — Бедный ты мой глупый мальчик…

— Ты говоришь в точности как она, — кивнул он на Эдну. — То есть наоборот. То есть…

— Я поняла, — усмехнулась женщина и тоже посмотрела на девушку. — Значит, не дашь его в обиду? Что ж, рискни, может, и справишься!

И с этими словами она легко взмыла в небо прямо с башенной площадки, только ветер свистнул да захлопали многострадальные простыни. Эдна разглядела, как старшую драконицу нагнали младшие.

— Жалко эту Виллену. Летела в такую даль, а с женихом и не увиделась даже, — сказала она, наклонилась к Бриану и крепко его обняла. — Чего вы так испугались, сударь? Вас трясет всего! Или просто холодно?

— Дурочка, да мать тебя бы просто раздавила или сожгла, если бы захотела… — выговорил он. — Она же намного сильнее меня…

— Но, как видно, не захотела, — заключила Эдна, осторожно высвобождая руки из его мертвой хватки. — Прилетели, понимаешь, родственнички проведать, тьфу! А сестрица ваша всегда такая была?

— Насколько помню, да, — честно ответил Бриан, перехватил ее за талию и потянул к себе на колени, вроде в шутку, а вроде… — Очень вредная девица. Отец ее страшно баловал.

— Оно и видно… — Девушка снова пригладила ему волосы. — Что ж вы всегда лохматый такой!

— Ну уж каким удался. Вернее, не удался, — тяжело вздохнул он.

— Будет вам прибедняться. Ничего ужасного не приключилось, хотя перепугалась я, конечно, мало не насмерть, — честно призналась Эдна. — Но это уже сейчас. А тогда только думала: умела бы я огнем дышать, вот как вы… ух!

— Ты и так неплохо зажгла, — фыркнул Бриан. — Сбросить Дариану со стены — это суметь надо!

— Чего там уметь, под коленки подхватила да пихнула как следует, — проворчала девушка. — Я подумала, если вы и сейчас можете с башни взлететь, так она, кобыла здоровая, и подавно сумеет. Уж не расшиблась бы!

— Пожалуй, — согласился он и тихонько рассмеялся. — Сестра всегда была сильнее. И вечно меня дразнила, а я не мог дать ей сдачи, девочка ведь… И жаловаться не побежишь, отец еще и накажет за такое: мол, не умеешь с младшей сестрой совладать, как с женой-то управишься?

Он внимательно посмотрел на Эдну.

— Отец был прав, — сказал он. — С женой я бы точно не справился.

— Да ну вас, — отмахнулась Эдна, чуть не попав ему по носу. — Надо спускаться. Ветер все сильнее — им как раз попутный! — а нам обедать пора. Стол-то накрыт давно! Руки, вы где там? Давайте-ка помогайте!

* * *

— Что ж они с собой не взяли ничего, — бормотала Эдна, заплетая волосы на ночь. — Ни перекусить, ни… Если уж сестре вашей приданое нужно, пусть бы брала, верно?

— Это дракон должен рассыпать камни и золото перед избранницей, а не наоборот, — сонно произнес Бриан. — Не переживай, Дариане найдется из кого выбирать. А перекусить… Мать запросто может поймать большую рыбину. Даже дельфина, если вдруг попадется. С голоду не умрут. Женщины у нас очень выносливые. Думаю, они сейчас уже на восточных островах, тем более, ты сама сказала, ветер попутный.

— Давайте-ка спать, — решила Эдна и задула свечу. — Больно хлопотный сегодня день выдался…

Она не первый раз ночевала с ним. Бриан частенько просыпался, почувствовав, как Эдна осторожно касается его лба или проводит рукой по лицу, проверяя, все ли в порядке. А сегодня… сегодня…

— Вы что, сударь? — шепотом выговорила Эдна, почувствовав его руку на своем бедре. — Вы…

— Убегай, — сказал он в шутку. — Ты… слишком хороша, чтобы достаться калеке. Уходи скорее, я не шучу, я могу не сдержаться. Просто забудем, и…

Эдна поцеловала его и с привычными уже словами «бедный вы мой глупый дракон» прижалась теснее.

— Только я не знаю, что дальше-то делать, — шепотом произнесла она. — Ну то есть знаю, рассказывали, но…

— Я покажу. — Бриан невольно сглотнул. Как он сможет… Впрочем, руки все еще при нем, да и прочее — кроме ног — вроде бы действует. — Ты только не бойся. И если вдруг тебе не понравится — сразу скажи, ясно? Я осторожно, но мало ли…

— Я не боюсь, — ответила девушка. — Я просто не знаю, говорю же, бестолковый вы…

— Сейчас и научу, — фыркнул он. — Дел-то на пару минут!

Конечно, заняло это не пару минут и даже не полчаса, а значительно больше, потому что Эдна все-таки боялась, а Бриану сложно было приспособиться к своему частично неподвижному телу, но наконец все пошло на лад…

— Ох ты… — выговорила Эдна, отдышавшись. — А я все думала, что это девки хвалятся, как сладко с милым на сеновале, чего ж в этом такого?

— Спасибо за сравнение, — хмыкнул Бриан.

— С чем мне сравнивать-то? — удивилась она. — Говорила же, не знаю и не умею. Вы первый меня взялись учить.

Он дернулся. Что-то… что-то было не так. Вернее, он понял, что девушка прежде ни с кем не была, и постарался быть аккуратнее, и все сошло совсем неплохо для первого-то раза, но сейчас… что происходит сейчас?! Откуда это взялось?! Что за…

— Спасайся… — выговорил Бриан, сдерживаясь уже из последних сил. — Скорее. Я не шучу. Спасайся…

Эдна, слава всему сущему, не стала задавать лишних вопросов, схватила одежду в охапку и убежала в чем была. То есть нагишом.

Быстро одевшись, она кинулась в западную четверть. Было страшно: позади ревел и бесновался дракон, разнося вдребезги комнату, и не хотелось знать, сумеет он оттуда выбраться или нет…

— Чего это он, а, Руки? — спросила Эдна, отдышавшись. — Сюда не пролезет, больно здоров, да?

Руки печально показали, мол, кто бы знал.

— Вот тебе, матушка, и первая ночь, — сказала Эдна, тяжело вздохнув. — Вот и… Ой, мамочки! Как бы он сам там не зашибся! Руки, принесите-ка мне воды кувшин да полотенце и подите проследите, чтоб хозяин не покалечился! А я пока тут вон камушки разгребу. Вроде еще какой-то портрет… хм, а красивый дядька-то был! На Бриана похож…

Разбирать завалы по камушку — этого занятия хватило бы на несколько дней, не то что до утра. Девушка уже позевывала и думала, можно ли пойти спать, вроде бы дракон утихомирился, рыка не слышно и замок не вздрагивает.

— Эдна, — негромко произнес за ее спиной Бриан, и она развернулась.

— Сударь…

Он, покачиваясь, стоял у входа в заваленный коридор. Сам стоял, Руки его не держали. И улыбался виновато, но и весело тоже.

— Сударь!

— Напугал, да? — говорил он, обнимая Эдну. — Извини. Я говорил, что не контролирую себя в такие минуты. Правда, с чего вдруг началось превращение, не могу понять. Обычно я сам, а тут…

— Да пес с ним! — Девушка уткнулась мокрым от слез лицом ему в грудь. — Вы встали! Встали! Говорила же, бывают чудеса, а вы не верили! Ну? Больно где-нибудь? Вам, может, лучше прилечь, а?

— Эдна, я никогда в жизни себя лучше не чувствовал, клянусь. Я хоть сейчас готов лететь за…

Бриан осекся.

— За тридевять земель?

— Именно так, — ответил он. — Пойдем отсюда, а Руки пусть у меня приберутся, я там… разворотил все, в общем. А хотя нет, пусть они сперва наберут ванну! Ты вся в пыли!

— Ну да, я после… ну… — Эдна приметно покраснела, — Руки послала за вами следить, а сама вот… Что такое, сударь? Что-то не так?

— Все так, — улыбнулся он. — Все так. Сегодня я пролил кровь девственной принцессы, как и сказано в пророчестве.

— Что вы за чепуху городите? — нахмурилась она. — Это я, что ли, принцесса? Вы еще заявите, что матушка меня в детстве с ее высочеством местами поменя…

Эдна осеклась.

— Ну?

— Матушка могла бы, — сказала она. — Принцесса девушка хрупкая, болеет очень часто и подолгу. Если б такая у служанки родилась, умерла бы в первый же год. Это там мамки-няньки, а у простых людей и доглядеть, бывает, некому…

— А может, и не поменяла, а… ну, ты понимаешь, всякое бывает. Извини, если обидел твою мать…

— Кто ж его знает, кто там с кем гулял, — улыбнулась Эдна, не отпуская его руки. — Может, матушка, а может, бабушка, а при дворе никогда не откажутся юбку задрать, если зазеваешься, и королевской родни там уйма. Служанку не особенно-то спрашивают, хочет она того-сего или нет, зажмут в углу да… — Она вздохнула. — Мне повезло, меня принцесса запретила трогать.

— Да ты и сама отбиться могла бы.

— От нескольких сразу? Да лет в пятнадцать? Не-ет, куда мне, взяли бы за руки, повалили, да и… — Эдна вдруг задумалась и спросила: — А что, если в этом вашем пророчестве не прямо вот про принцессу сказано, а чтоб хоть немножко крови королевской у нее было?

— Все возможно. — Бриан поцеловал ее в висок — Оно и так-то лохматых годов, да и переведено с древнего языка, наверно, с ошибками… А я вообще думаю, что дело не в том, принцесса эта девушка или нет.

— А в чем? — с любопытством спросила она.

— Ты сделала всё по своей воле, я тебя не принуждал, — произнес он серьезно. — И ты не шутила, когда сказала, что отдала бы себя на съедение, если бы это хоть чем-то мне помогло.

— Не шутила… — Эдна вздохнула. — Так что, выходит, не лгут сказки о волшебной силе любви?

— Выходит, не… что?

— Ничего! Руки вон уже знаки подают, ванна готова, так что идемте, чего тут-то разговаривать…

* * *

— Эдна, я надолго, — предупредил он, разминая плечи. Сил будто прибавилось, о больной пояснице Бриан вообще позабыл, хотя по утрам, бывало, просыпался от кошмара — снова перестали двигаться ноги.

— Может, не надо? — спросила она негромко.

— Тут кружить надоело. Все в порядке, и мне нужно проверить кое-что… Ты не переживай, если станет тяжело лететь, я знаю, где передохнуть. Ну? Что надулась?

— Дурак, — привычно буркнула Эдна, но поцеловала его на прощание. — И не надо себя на износ испытывать! Устали — отдохнули, так дольше пролетите. Вы же можете парить, ну вон как чайки? Они же сутками в небе!

— Они над одним местом кружат, а мне надо подальше, — фыркнул Бриан. — Если повезет, притащу ягненка. Или козленка. Кто уж в когти попадется!

— Вы, главное, принцесс больше не таскайте, — совершенно серьезно сказала Эдна. — Надорветесь.

— Это уж точно, — кивнул он, засмеялся и легко сбежал по лестнице вниз, к выходу.

— Вот чумовой, — покачала головой девушка и позвала Руки: — Ну-ка, за дело! Запустили мы с вами замок, пока хозяин болел, ну так вот и отмоем да отчистим, прилетит — а тут красота этакая! Кстати, куда я те бусы дела? А, вот они! Сейчас мы кое-что сделаем…

Бриан вернулся только на седьмые сутки. Эдна услышала грохот внизу, побежала взглянуть и только ахнула: дракон был весь в крови. Он даже превратиться пока не мог, лежал, пытаясь отдышаться, глухо постанывал, и было ему, судя по всему, очень плохо.

— Вы где были? — спросила Эдна, подсев к нему и гладя по огромной, огненно-горячей голове. Бриан прикрыл глаза. — Ну что ж вы за наказание такое! Как вы без меня вообще не убились? Дайте я хоть шкуру вам оботру, — сдернула она передник, — весь в кровище ведь… кто вас так? Руки, ванну живо. Этого героя надо отмывать и лечить. И обещанного барашка я что-то не вижу!

Бриан вздрогнул и сделался все-таки человеком. Так он выглядел еще хуже, но Эдна видала его всяким, так что не испугалась. Она знала: дракон очень вынослив, подранная шкура — это чепуха, были бы целы кости…

— Эдна… — выдохнул он, напившись прямо из кувшина, который притащили перепуганные Руки, — ты… ты спрячься. Ну как тогда, помнишь? А я отобьюсь, я не настолько сильный, но это мой дом, и я…

— Да о чем вы, сударь?! — Девушка принялась оттирать грязь и кровь с его лица краем передника. — Что, на нас войной идут?

— Да… — глухо вымолвил Бриан и заставил себя встать. Ныли перетруженные мышцы, но, слава всему сущему, спина как перестала болеть, так и не давала больше о себе знать. — Потому что я идиот.

— Ну, это не новость, — заметила Эдна. — А кто идет и зачем?

— Я добрался до гор, — пояснил он, — там водятся отличные козочки… Да только я не знал, что теперь там живет молодой дракон, нашел себе какую-то пещеру и живет, а это — его охотничьи угодья. Я давно там не был, понимаешь, просто не знал, а разговора не вышло, он сразу напал, и поделом мне… И он летит следом. Я меньше размером и быстрее, а он… — Бриан передернулся. — Спрячься, прошу тебя. В своем замке я уж сумею…

— Нет. — Девушка скомкала окровавленный передник. — Вы на ногах не стоите! Наперегонки летели?

— Ну да… Я совсем выдохся, — сознался он. — Мы столкнулись нос к носу, я еще и объяснить ничего не успел, как получил по правому крылу. Думал, не долечу…

— Вот и отдышитесь сперва. А я займусь гостем, если он явится.

— Эдна, ты с ума сошла?..

— Нет, — ответила она. — Не станет же он громить замок? Вы сами сказали, у него только пещера, так, значит, замок ему самому пригодится!

— Но он все равно почует, что я здесь!

— Пусть чует, — отрезала девушка, — вы тут живете, значит, вами тут и пахнет, что здесь странного? Руки! А ну живо собирайте на стол! И помогите мне переодеться! А вы, сударь, — прищурилась она на Бриана, — нишкните. Я сама разберусь.

«Она сама разберется с молодым здоровенным драконом! — невольно восхитился тот. — Впрочем, она и матушки не больно-то испугалась. И я готов уже поверить, что она принцесса. Подмененная, незаконнорожденная, неважно… Она не так чтобы красива, но какая стать! И характер… драконице впору. Но я… Идиот!»

— Я не стану прятаться за женскую спину, — сказал он.

— А я не стану спорить, болтать-то вы горазды! — ответила Эдна, подбоченившись. — Просто огрею сковородкой по дурной вашей башке, хоть полежите в уголке спокойно. Я вас не пущу к этому гостю, вот и все. Идите переоденьтесь, вы в кровище по уши. Руки! Куда подевались, окаянные?!

«У судьбы очень странное чувство юмора», — подумал Бриан и потащился к себе. Он боялся того молодого дракона. Он не связался бы с ним сам, действительно столкнулся случайно, а теперь… Теперь он выбился из сил, и спасать его должна была девушка. Который уже раз?..

— Руки, — позвал он. — Будьте начеку. Если что… я его загрызу, пускай даже сам потом умру…

* * *

— Где вас носит, сударь? — недовольно осведомилась Эдна. Она сидела спиной к двери и вошедшего видеть не могла. — Обед стынет!

— Однако! — восхищенно прицокнул языком незваный гость, обходя стол и бесцеремонно занимая хозяйское место. — У моего трусливого противника, оказывается, имеется не только замок, но и принцесса! Воистину, дуракам везет!

— Кто вы такой, сударь? — холодно поинтересовалась Эдна. — И отчего позволяете себе непрошеным входить в чужой дом?

— Имя мое тебе ни о чем не скажет, душенька, — весело ответил гость. Он был высок, выше Бриана, и гораздо красивее. Каштановые волосы легкой волной лежали надо лбом, ясные серо-голубые глаза смотрели открыто и прямо, и на лицо этот юноша был очень хорош. Он с удовольствием отпил вина из старинного кубка и добавил: — Хм, и вина у него недурны! Пожалуй, я останусь. Только вот избавлюсь от этого недотепы, который думал спрятаться от меня в этом замке, как улитка в домике! Где он? Я ведь чую, что он рядом!

— Я вам не душенька, сударь, — девушка гордо выпрямилась. — Я принцесса, так что извольте вести себя, как подобает!

— А как подобает? — с интересом спросил незнакомец и закинул ногу на ногу. О вине он, впрочем, не забывал. — И кстати, отчего это мой предшественник тебя еще не сожрал? Неужто не хватило духу? Или он решил сперва поразвлечься?

— Никак не возьму в толк, о чем вы ведете речь, — холодно произнесла Эдна. Бриан, слышавший все это из соседних покоев, закусил губы и в очередной раз обозвал себя трусом и ничтожеством. — Хозяин замка весьма учтив и не причинил мне никакой обиды. Как видите, я не томлюсь где-нибудь на вершине башни, а мирно дожидаюсь своего освободителя. Это ведь обычай, не так ли?

— Да, верно… — Гость развалился в кресле и подлил себе еще вина. — Древний обычай. Мы похищаем принцессу, дожидаемся рыцаря и — оп! — обед из двух блюд готов. Основное блюдо — рыцарь, запеченный в собственных доспехах, а еще нежный десерт — принцесса. Хотя рыцари нынче измельчали, — добавил он со вздохом, — кожа да кости, да пока еще расколупаешь доспех, аппетит пропадет.

— Какие гадости вы говорите! — воскликнула Эдна.

— Я говорю правду, душенька. А если твоему похитителю не хватило ума или храбрости рассказать об этом, то я здесь ни при чем… Впрочем, гляжу, ты недурно живешь… И о чем, интересно, думал этот дурак, поправ наши традиции?

— Вот уж не знаю. Впрочем, вижу, вы, драконы, вообще редко думаете о чем-то важном, — сказала девушка.

— Что ты хочешь этим сказать?

— К примеру, вы не подумали о том, что вино могло быть отравлено, — спокойно произнесла она.

— Чушь! — рассмеялся тот. — Какой яд возьмет дракона? Да и где бы ты могла раздобыть его?

— Принцессы далеко не так беспомощны, как принято полагать, сударь. — Эдна вытянула руку с массивным перстнем на ней. — Здесь, в тайничке, хватит еще на дюжину таких, как вы!

— Но… это невозможно! — выговорил он. Бриан снова закусил губы.

— Скажите это хозяину замка, — девушка засмеялась. — Вы правы, сударь, он здесь, да только уже не сможет выйти к гостю, потому что очень занят. Он умирает.

— Но… но как ты исхитрилась?!

— Очень просто. — Она повертела кольцо на пальце. — Вы правы, он недотепа, ничего не стоило обаять его и войти в доверие. А сегодня он прилетел весь израненный — наверно, это вы постарались, — совсем обессилевший. Он попросил напиться… вот и всё. А у этого яда интересные свойства, — продолжила Эдна. — Сперва у жертвы немеют кончики пальцев. Дальше ослабевают конечности, наваливается усталость, а потом… потом на горле будто бы сжимаются невидимые руки… — она кивнула тем, и Руки изготовились, — холод доходит до сердца…. — Девушка улыбнулась. — И пока мы с вами ведем светскую беседу, сударь, вы тоже умираете.

— Ах ты дрянь! — тяжеленный стол полетел в сторону, девушка вскочила.

Бриан разрывался: с одной стороны, он панически боялся, как бы этот молодой и дерзкий не покалечил Эдну, с другой — в драке от него самого проку не было, он смертельно устал, отчаянно болели раны, и хоть серьезных травм не оказалось, боец из него был никакой.

Он не выдержал, посмотрел, что происходит… и заметил в пышных складках голубого платья Эдны, того самого, принцессиного, тяжелую кочергу. И Руки были поблизости… Что же она затеяла?

— Уже слишком поздно, — похоронным тоном произнесла Эдна. — Даже если вы превратитесь в дракона, это вам не поможет. Как славно! Теперь я не младшая принцесса-бесприданница, а владелица целого замка со всеми его сокровищами!

Гость с нечленораздельным рыком кинулся вперед, но девушка ловко отскочила и с неженской силой ударила его кочергой по плечу. Метила, видимо, по шее, но промазала… Так или иначе мужчина взвыл от боли, левая его рука повисла плетью.

— Не так уж это и сложно, — сказала она, поигрывая кочергой, и повернулась к дверям. — А теперь вы сами, сударь. Вам виднее, как тут быть.

Да, прятаться за девичьей спиной было стыдно, но Бриан опасался, что не выстоит против такого соперника: практики никакой, да и никогда он не был бойцом…

— Ты все правильно сказала, — произнес он, выступая из-за двери. На горле незнакомца, повинуясь его кивку, сомкнулись невидимые Руки. — Сперва — удушье…

Тот выпучил глаза, поняв, что в самом деле не может сделать вдох. Мешкать, однако, не следовало, он был очень силен!

— А потом в сердце входит смертельный холод, — проговорил Бриан, и длинный, с локоть, кинжал вонзился между ребер чужака.

Вынимать его из раны Бриан не торопился: драконы очень живучи, и надо еще удостовериться, в самом ли деле мертв этот вот… гость.

— Ну и напугалась же я! — сказала Эдна, привычно обняв его. — Спасибо, кочергу отставила, а то прилетит так вот случайно по хребту!

— А где ты обучилась так складно говорить? — невпопад спросил Бриан, привыкший к ее простому говорку.

— Сударь, ну при дворе же! — засмеялась девушка и поправила ему упавшую на глаза прядь волос. — Там-сям услышала, запомнила… В книжках, опять же… Принцессе нравится, чтобы ей на ночь читали про любовь что-нибудь, она так лучше засыпает, а таких книг мало, ей надоело одно и то же. Я и навострилась: болтаю всякую чепуху, сплетни пересказываю, будто из книжки читаю, пока не заснет…

— Какая ты все же опасная женщина, — серьезно сказал он и перевел взгляд на покойника. Теперь в этом уже сомнений не было.

Еще он подумал, что второй раз убивает у нее на глазах, а она даже не поморщилась. Думает, наверно, что крови натекло, ковер жалко…

— Ковер теперь только выбросить, — с сожалением произнесла Эдна, и Бриан невольно засмеялся.

— Я тебе другой принесу. Скажи лучше… если бы он не стал пить, что тогда?

— С дороги всегда жажда мучит, — ответила Эдна, — я по вам заметила еще когда. Вы же бочку можете выхлебать! Ну а не стал бы вино или воду пить, так поел бы. А нет, я бы его и так огрела.

— А почему по левой руке?

— Он же левша, вы что, не заметили, сударь? — удивилась девушка. — Я о том еще подумала, когда вы сказали, что вы были нос к носу, а он вас по правому крылу ударил — это как извернуться надо! И кубок он левой брал.

— Приметливая ты…

— Да что вы! Это я так, краем уха слыхала, как наставники молодых дворян бою обучают. Куда смотреть, чего подмечать, — махнула она рукой, — а вы присядьте-ка, сударь, вы совсем белый… где болит?

— Везде, — честно ответил Бриан. — Но это чушь, пройдет. А его, — он кивнул на мертвеца, — нужно похоронить до захода солнца. Обычай такой, понимаешь? Надо лететь…

— А зачем? Тут поблизости нельзя?

— Нет. На моей территории — нельзя. Вот скалы на побережье подойдут, они ничейные…

— Ладно, тут близко, — вздохнула Эдна. — Только его Руки понесут, ясно? А я пойду сниму это жуткое платье да приберусь тут. Весь пол уделали, вот зачем, а?.. Нет бы задушили, как того дурачка!

Бриан привычно поперхнулся. Эта девушка не уставала его поражать. То она, видите ли, боится, как бы он не расшибся, а то ей ничего не стоит вымыть угвазданный кровью пол! Впрочем, ей вполне по плечу отравить нескольких человек, так что… (Об убитом в сокровищнице воре Бриан так и не узнал, отравлены и отравлены, Эдна приказала Рукам вынести их подальше в море, рыбам на корм.)

— Того я не задушил, тому я шею сломал, — сказал он.

— Какая разница, чисто — и ладно, — буркнула Эдна и улыбнулась. — Только, сударь, вы уж поосторожнее, хорошо? А то не приведи Создатель, нагнал бы он вас над морем, и что тогда? Вы же сами сказали, что слабее…

— Я зато, — победно ухмыльнулся Бриан, — плавать умею!

— Ах, ну и достижение!

— Ты не смейся. Я для дракона некрупный, но я зато подвижнее многих и воды не боюсь. Мы с братьями играли на побережье, помню, так я затаивался у какого-нибудь камня, только нос наружу, дышать-то надо… а потом ка-ак выскочу! Или наоборот, нырну. Мне в воде всегда хорошо было, легко так…

Он грустно улыбнулся воспоминаниям. Где они теперь, его братья?

— Пора. Закат скоро, — произнес Бриан. — Я постараюсь вернуться до темноты. Руки! Живо со мной! Берите это тело да пошли… то есть полетели.

* * *

Лето было в разгаре, когда Бриан спросил Эдну:

— А почему ты ни разу не попросила меня прокатить тебя? Вон хоть над морем. Там красиво на закате… Ты ведь вроде бы не боишься высоты?

— Не боюсь, — согласилась она, удивительно хорошенькая в легком платье небесного цвета. — Я другого боюсь.

Девушка выразительно умолкла, а Бриан невольно поежился. Воспоминания были еще слишком живы…

— Так что я лучше с башни посмотрю, как вы летите, — добавила она. — Очень красиво, особенно на закате, когда вы резвиться начинаете.

— Что я начинаю делать?! — опешил он.

— Ну, фигуры всякие в воздухе выделывать, — посмеиваясь, ответила Эдна, — иногда со смеху умереть можно, ну чисто щенок свой хвост ловит!

— Понимала бы что, — буркнул Бриан, никогда не задумывавшийся, как со стороны выглядят его немудреные упражнения, потом не выдержал и тоже засмеялся. — А ты что такая загадочная?

— Да так, размышляю… — ответила Эдна, потрогав подвески на открытом настежь окне. Она сделала их из тех самых бус, и на солнце теперь золотился янтарь, нежными сиреневыми и зелеными тонами переливались аметисты и нефрит, вспыхивали гранаты, бросая разноцветные отблески на мрачную когда-то гостиную. — У меня день рождения сегодня.

— Что ж ты мне раньше не сказала?! — подскочил он в кресле. — У меня и подарка нет…

— Сдались мне ваши подарки, сударь, — сварливо отозвалась девушка, подошла сзади и привычно обняла его за шею, прижавшись щекой к темной макушке. — Живы, здоровы — и слава Создателю. Я о другом думала.

— И о чем же?

— Да вот — еще год миновал. Вы-то не меняетесь, а я… — Она умолкла, Бриан притих. — Прежде думала, вот правда, если доживу до старости, буду сидеть у этого самого камина, носки вам вязать, а теперь…

Она тяжело вздохнула, а Бриан, прекрасно понимавший, о чем она говорит, не стал ничего отвечать. Все равно ведь не поверит, что она ему любая хороша, как выразилась когда-то сама Эдна! Ну, в разумных пределах, конечно, но когда человека видишь изо дня в день, не замечаешь, как он меняется, как появляются морщинки на лице, седеют волосы… Об этом говорил ему Дуэйр, когда собрался уходить, а Бриан пытался его образумить: мол, каких-то двадцать лет, и что станет с твоей красавицей? Вот брат и объяснил…

— Вот и будешь сидеть и вязать, — буркнул он и вдруг насторожился. — Это что еще за вой?

— Где? — выпрямилась Эдна.

— Не слышишь? Снаружи. Похоже на боевой рог.

— Отсюда не видать, — сказала она, выглянув в окно. — Сбегаю на башню, посмотрю оттуда! Неужто опять какой-то дурацкий рыцарь явился?

Она умчалась, а Бриан поднялся и потянулся. Если это рыцарь, придется от него избавиться. И ведь такое было тихое уединенное место, а теперь повадились один за другим!..

Услышав возглас Эдны, он поспешил за ней.

— Тут целое войско, сударь! — потрясенно выговорила она, указывая вниз. — Неужто все по вашу голову?

— Я не удивлюсь, — мрачно ответил Бриан, удачно вставший в тени: снизу его сложно было бы заметить, а вот Эдну…

— Вон же она! — раздалось снизу. — Пленница дракона! Отзовись!

Бриан с Эдной недоуменно переглянулись.

— Чего надо? — прокричала она, сложив руки рупором.

— Освободить тебя!

— Вот дураки… дожили, за простой женщиной целую армию посылать, — пробормотала Эдна, а в ответ спросила: — А зачем? Я не принцесса, я ее молочная сестра!

— Мы знаем! — был ответ. — Принцесса Амалия потребовала отыскать тебя во что бы то ни стало! Она не спит ночей, думая о твоей ужасной судьбе!

Бриан начал давиться смехом и получил локтем под ребра.

— Не надо, господа! — снова закричала Эдна. — Это ужас как опасно! А я ничего, жива-здорова, можете передать принцессе, что я скучаю!

— Что ты несешь? — негромко спросил Бриан.

— Я не хочу, чтобы вы с ними сражались, — был ответ. — Их много.

— Эдна, ну что такое твое «много» для дракона? — поморщился он. — Это же люди, а не… мои сородичи!

— Все равно не желаю! — Она даже ногой топнула, хотя обычно себе такого не позволяла. — Я боюсь…

— У нас приказ! — раздалось тем временем снизу. — Спасти девицу Эдну и вернуть ее в услужение принцессе Амалии! Да будет по сему!

Послышалось нестройное «да будет по сему!», и из строя рыцарей выехал один, на могучем боевом коне, в полном доспехе, с алым плюмажем на шлеме и с внушительным копьем в руках.

— Дракон! — прогудел он, приподняв забрало. — Освободи пленницу! А если не желаешь сделать это сам, то… Я, барон Дарат, вызываю тебя на честный бой до победы!

Бриан вздрогнул, и Эдна схватила его за рукав.

— Вы что?..

— Я пойду, — сказал он. — С башни не буду взлетать, так и не привык… Пойду. А ты жди, я быстро.

— Да зачем? — недоуменно спросила девушка. — Пусть себе орут, закроем окна или в другую четверть перейдем, им надоест скоро. Не штурмом же они на замок пойдут!

— Ты не понимаешь, — выговорил Бриан. — Это обычай. Рыцарь имеет право вызывать дракона на честный бой. До первой крови или до победы.

— Сдается мне, для человека первая кровь обычно и последняя, — буркнула Эдна и намертво вцепилась в его рубашку. — Ну не надо, очень вас прошу!

— Я не могу отказаться. Это позор, которого я сам себе никогда не прощу!

— Ну почему мужчины такие идиоты?! — простонала девушка. — Ну Создатель с вами, летите, только, заклинаю, осторожнее! Вы такой бестолковый!

— Зато я дракон, — улыбнулся он. Ему вовсе не хотелось сражаться с каким-то там бароном под палящим солнцем, а хотелось сидеть в прохладе гостиной и читать. Или говорить с Эдной. Или заняться еще чем-нибудь интересным. Но проклятый обычай… — Ну перестань! Я быстро, обещаю!

Он с трудом расцепил руки Эдны у себя на шее — она все не могла выпустить его и перестать целовать то в губы, то куда попало, — развернулся и отправился вниз.

— А ты отсюда смотри! — велел он, обернувшись на лестнице.

— Конечно! Только вы поскорее, сударь! — ответила она и прикусила губу.

Приметы с самого утра были дурными. День рожденья этот, будь он неладен, облака с утра перистые, из рук у Рук все валилось…

— Дракон! Выходи на честный бой! — повторил рыцарь и помахал девушке. — Я знаю, ты слышишь меня!

— Да идет он, идет… — пробормотала Эдна, устроилась поудобнее, и в этот самый момент с грохотом распахнулись драконьи ворота, и Бриан взлетел над воинами, для острастки дохнув пламенем поверх голов. Многие пешие, как заметила девушка, присели, а кое-каких лошадей едва утихомирили. — Ну, может, обойдется…

Конь барона, однако, стоял как вкопанный. Чуть ли не землю начал рыть копытом.

Всадник нацелил копье — дракон заходил со стороны моря. Он рассказывал, что иногда достаточно бывает пугнуть лошадь, хотя мало кто вообще отваживается сражаться с драконом в конном строю. Если конь попадется непугливый и послушный, нужно сдернуть всадника с седла когтями, проходя пониже. Есть, правда, риск схлопотать копьем в брюхо, но не у каждого рыцаря хватит силенок пробить броню. Но это если заявлен бой до первой крови, а вот если до победы… Там нечего церемониться.

Эдна прищурилась: вот, сделав круг, подлетает Бриан, хватает рыцаря, поднимает и уносит с собой.

— В море решил сбросить, покрасоваться, — проворчала она и вдруг вздрогнула, заметив за спинами рыцарей невзрачного человека в фиолетовом костюме, с жезлом — это был придворный колдун, Эдна его отлично помнила. И именно сейчас он поднимал жезл… — Бриа-а-ан! Сзади колдун! Берегитесь!

Слава Создателю, тот услышал, выпустил рыцаря и развернулся к замку, но немного опоздал: колдун уже нацелился, и дракон дернулся, будто подбитая стрелой на лету птица, и резко начал снижаться.

— В воду, спрячься… Ты же говорил, что умеешь плавать… — шептала Эдна, до боли сжимая кулаки. — Создатель, спаси, убереги…

Кажется, именно так Бриан и собирался поступить, но не успел: колдун снова вскинул жезл, и дракон, нелепо перекувырнувшись в воздухе, рухнул в море, подняв тучи брызг.

— Бриа-а-ан! — не своим голосом закричала Эдна и перегнулась через стену, рискуя упасть вниз. — Бриан!..

Его не было. Только круги шли по воде да волны накатывали на пологий берег.

Девушка задохнулась. Честный бой?! Вот так?!

«И дед мой, и отец проливали кровь невинных дев, а что толку? Оба умерли, умру и я…»

У Бриана три родинки треугольником на лбу. Забавные такие, особенно когда он хмурится… И вечно взлохмаченные темные волосы. И золотые глаза…

«А потом пойду на башню, да и…»

Она тогда не шутила.

«Полетим вместе».

Он тоже не шутил.

«Клянусь, пока я жива, никому вас не отдам, ни рыцарям тупоголовым, ни драконам, хоть бы и родне вашей, ни даже смерти!»

А они посмели подло убить Бриана. Ее Бриана!..

«Вот как, значит, это происходит…»

Что бы это значило? Бриан сам не понял, а у матери его не спросишь.

«Умела бы я огнем дышать, вот как вы… ух!»

Все это промелькнуло в ее голове за доли секунды, некогда было размышлять, вдруг он еще жив, ну вдруг?! Ведь чудеса случаются, Эдна сама видела!

— Бриан!!!

Цепочка с символом веры, порвавшись, канула с башни в пропасть.

Рыцари, уже поздравлявшие друг друга и особенно колдуна с легкой победой, остолбенели, когда с вершины башни в небо с яростным ревом взвился второй дракон, намного крупнее первого. Золотистые крылья загремели на ветру — дракон заходил со стороны солнца, поди разгляди…

Этот дракон времени на рыцарскую ерунду тратить не стал.

«Я женщина, к тому же простолюдинка, мне эти расшаркивания ни к чему!»

От драконьего пламени стоявшие в первых рядах умерли сразу, превратившись в уголья. Остальные, в раскаленных чуть не добела латах… не сразу.

«Рыцарь, запеченный в собственных доспехах… ну спасибо тебе, безымянный дракон, за подсказку!»

Эдна помнила, что времени у нее в обрез, но оставлять за спиной колдуна было нельзя. Огонь до него не доставал, видно, знал он какие-то фокусы!

«Да вы б его хвостом зашибли с конем вместе…»

Дракон приземлился, подавив тех, кто не успел удрать (Эдне было жаль лошадей, но, с другой стороны, тут конины на пол года хватит!), мордой к колдуну, а потом вдруг резко повернулся.

Удар громадного хвоста превратил колдуна вместе с его лошадью в кровавое месиво.

«Не сложнее, чем со шлейфом на лестнице развернуться!» — подумала Эдна, снова взмывая в воздух. Разбегающаяся в панике мелочь ее не беспокоила.

Ее волновало только время, уходящее, как песок сквозь пальцы…

Она запомнила место, в котором упал Бриан, взлетела повыше и в спокойных волнах сумела разглядеть темный силуэт. Удостоверилась, что это не ее собственная тень, и резко спикировала к воде.

Эдна почти не умела плавать, но сочла, что, если на большой скорости войти в воду, ухватить Бриана за что придется, а потом взлететь, ей хватит сил дотащить его до берега, не настолько уж там далеко… А нет — ну так останется с ним рядом…

У нее получилось, хотя крылья едва не переломились от натуги… И еще очень повезло, что Бриан вновь стал человеком чуть раньше, чем она сама, уже на мелководье, а там Эдна и волоком смогла вытащить его на прибрежную гальку.

— Бриан… ну Бриан, — она приподняла его за плечи, потормошила, похлопала по щекам, но тщетно — он не дышал и был таким холодным… — Ну нет! Не смейте умирать! Не смейте! Ну как вам не стыдно?! Дракон называется…

И тут только Эдна вспомнила, как откачивали едва не утонувшего в дворцовом пруду придворного — полез спьяну купаться да наглотался воды.

Перевернуть Бриана было не так-то просто, подсунуть колено ему под живот — тем более, но она справилась. «Теперь сама буду спиной маяться, откормила на свою голову!» — фыркнула Эдна про себя, и в этот момент Бриан вдруг дернулся и судорожно закашлялся, пытаясь избавиться от воды в легких и сделать вдох. Его еще долго и мучительно рвало соленой морской водой — успел наглотаться.

Эдна молча гладила его по мокрым слипшимся волосам, не обращая внимания на то, что с нее самой льет ручьем. На солнце холодно не было.

— Ты… — прохрипел Бриан, с трудом повернув голову. — Как?..

Девушка помогла ему сесть.

— Чем так кошмарно воняет? — сглотнув, произнес он.

— Лучше скажите, как вы умудрились так бездарно навернуться? Плавать он умеет, ха! — язвительно высказалась Эдна, хотя больше всего ей хотелось обнять Бриана покрепче и не отпускать. Впрочем, одно другому не мешало. — Но и я хороша, не узнала колдуна сразу, а потом поздно уже было вас предупреждать, докричалась, да толку-то…

— А где он? — дернулся Бриан.

— Где-то там, — махнула она рукой. — Не беспокойтесь, он мертвее мертвого. Вы на мой вопрос отвечайте!

— Он меня подбил, — нехотя произнес он. — И я решил, что лучше нырну, пусть думают, что я упал, а я потом неожиданно взлечу и устрою им веселье: раз уж они первыми нарушили обычай, то и меня никакие обязательства не связывают… Но не успел, он еще раз по мне попал, прямо по крылу. Меня закружило, выровняться я не успел, да так и грянулся спиной вперед… — Бриан невольно поежился и подтянул под себя ноги. — От неожиданности хлебнул воды и, кажется, ударился обо что-то головой. Там мелковато. Все, ничего больше не помню… Хотя…

— Что? — Эдна нащупала здоровенную шишку у него на затылке, и Бриан зашипел от боли.

— Перед тем как лишиться сознания, я успел увидеть сквозь воду что-то золотистое, вроде бы еще одного дракона, — он с силой потер воспаленные от соли глаза и тут же получил по рукам.

— Прекратите сейчас же! Я вам потом примочки сделаю.

— Так что, был дракон? — не отставал Бриан. Он был до крайности настырен.

— Не было, — проворчала Эдна, отжимая косу и подол безнадежно испорченного платья.

— А кто тогда разогнал это воинство? И… — он помолчал. — Как ты ухитрилась выволочь меня на берег? Это для дракона там мелко, а для человека… Да и не поднимешь ты меня.

— Так и сумела, — буркнула она. — Я клятву дала, что никому вас не отдам. Даже смерти.

— Так вот как это происходит… — повторил Бриан слова матери.

— О чем вы, сударь?

— В замке объясню. Тут такая вонь, что меня сейчас снова вывернет… И пить хочется неимоверно. — Он сглотнул вязкую слюну.

— Мне тоже, в горле пересохло, — фыркнула Эдна. — Встать сможете? Или Руки позвать?

— Смогу, куда же я денусь. — Бриан снова закашлялся. — Тьфу, пропасть! Надо же так нахлебаться! А Руки пусть приберут это вот… поле боя. В море вынесут, не яму же копать. Пускай эти железяки затонут крабам на корм…

— Верно, — согласилась девушка, помогая ему подняться. — Только пусть сперва они конину в кладовую перетаскают. Не пропадать же ей…

Он даже споткнулся от неожиданности.

— Ты что, намерена вот это есть?

— А что такого? Не человечину же. Вы не волнуйтесь, сударь, я потом разберу как следует, если что подозрительное окажется, выброшу чайкам.

— Нет, ну мне доводилось, конечно, и людей глотать… — бормотал он, ковыляя к замку в обнимку с девушкой, — но твоя практичность иногда просто убивает!

— Практичность убить не может, — поучительно сказала она. — А вот безалаберность вроде вашей — запросто!

— Ну начинается… — тяжело вздохнул Бриан.

Что греха таить, он страшно перепугался сегодня. Не рыцарей, нет, что ему эти жестянки, а вот колдун… Колдуну он мало что мог противопоставить, и когда тот исподтишка угодил по нему, то Бриан попросту растерялся. Будь у него время подумать, он бы сообразил, как поступить, но времени не было, потому он и решил нырнуть, но проклятый колдун оказался проворнее…

И когда над Брианом уже сомкнулись волны, сквозь которые видно было ослепительно-золотое солнце, он, захлебываясь, вдруг подумал в ужасе: «А моя Эдна?! Они же заберут ее!»

Извернуться и хотя бы оттолкнуться лапами от дна он уже не успел. Слишком маленькая глубина: тут он играл еще ребенком, но не рассчитал, что теперь-то заметно вырос! Ему не хватило буквально пары мгновений, он увидел лишь, как от солнца отделилась золотая искра, а потом был удар — и темнота.

— Перемерзли вы, сударь, — сказала вдруг Эдна, — от вас вечно жаром пышет, как из печки, а сейчас… Давайте я вам сама воды нагрею, все равно надо соль смывать!

— Да нет, это тебе нужнее, — отказался он, — ты же для меня холодная, а теперь нет. Может, простыла? Люди хрупкие…

— Жар так быстро не начнется, да и не холодно было на солнышке! — отрезала она. — А вы вот, похоже, успели промерзнуть!

Они переглянулись.

— По-моему… — начал Бриан.

— Сперва — мыться и переодеваться, — сказала Эдна сурово. — Глядите, ну всю лестницу залили, того и гляди, поскользнешься и все ступеньки задом пересчитаешь! — Она помолчала и спросила негромко: — Спина-то не болит? Вы же ударились…

— Я головой ударился, — напомнил Бриан и мысленно добавил: «Причем, видимо, уже давно».

— А об воду?

— Так всем собой, — усмехнулся он. — Ничего особенного не чувствую. Плечо вот ноет, в которое колдун угодил, да голова раскалывается, а так вроде бы цел.

— Ну и слава… — Эдна вдруг осеклась. — Слава всему сущему, если так.

— Ты же всегда говорила: «слава Создателю».

— Так он все равно не слышит, — равнодушно ответила девушка, а он заметил, что цепочки у нее на шее нет. (В постели эта цепочка, если честно, очень мешала в определенные минуты, а символ веры задевал Бриана по носу, приходилось откидывать его Эдне за спину, на что она всегда сердилась.) — Мне говорили, если просить искренне, он услышит и поможет.

— И?..

— Я просила.

— И?!

— Он вас не спас, — ответила Эдна совершенно серьезно. — А мироздание, всё сущее… Оно просто есть, и что проси его, что не проси, без разницы, все равно самому все делать приходится… Ну разве случайно что-нибудь хорошее случится… И довольно об этом! Скидывайте мокрое!

«И характер… драконице впору», — вспомнил Бриан собственную недавнюю мысль, и мозаика сложилась. Он, правда, решил помолчать пока и подумать.

Вернулись Руки в грязных закопченных перчатках, суетливо скинули их и принялись стирать в тазу. От них несло гарью и невесть чем еще.

* * *

— Так как же ты ухитрилась убить колдуна? — спросил Бриан вечером, когда они устроились на диване в гостиной у не зажженного камина — было слишком тепло, чтобы разводить огонь.

— О чем это вы, сударь, в толк не возьму, — ответила Эдна, со сдержанной бранью расчесывавшая ему волосы, которые сам Бриан, конечно же, привести в порядок поленился. — Он наколдовал что-то не то, вот по своим и попал. Или молния ударила. Бывает.

— Конечно, еще скажи, гром среди ясного неба… — Он развернулся, отобрал у нее гребень и усадил девушку рядом с собой. — Может быть, это у меня от удара искры из глаз полетели, но чем больше я припоминаю, тем сильнее уверен — второй дракон все-таки был. Золотой дракон. И, полагаешь, я не отличу следы нашего пламени от удара молнии? Да эти рыцари заживо испеклись в своих жестянках! Да и не слыхал я никогда о том, чтобы молнии лошадей тонким слоем по камням размазывали…

Эдна тяжело вздохнула.

— Я не знаю, как это вышло, — созналась она. — Само собой. Когда вы упали, я… у меня в голове закрутилось все, о чем мы говорили. И я…

— Ты поклялась, — негромко сказал Бриан. — Там, при матушке. Что не отдашь меня ни тупоголовым рыцарям, ни драконам, ни… смерти. Ты выполнила все три условия.

— И что же? — удивилась девушка.

— А то, что до меня только теперь дошло, о чем говорила матушка. Помнишь? «Вот так это происходит», — сказала она и даже не попыталась задержаться.

— Да что происходит-то, скажите толком? — не выдержала Эдна.

— Так становятся драконами, — просто произнес Бриан. — Я сам думал не раз, что у тебя характер драконице впору. Ты приняла этот замок как свой родной дом и заботилась о нем… И обо мне. Я предложил тебе драгоценности и золото — а ты выбрала… эти вот висюльки, что на окне. Для красоты.

— А это-то при чем? — удивилась девушка. — Зачем мне ваши побрякушки, полы в них мыть, что ли?

— При том, что драконы не носят драгоценностей, — улыбнулся он. — Ты не обратила внимания? На мне нет ни колец, ни цепей…

— А и правда… Зачем они тогда вам?

— Да любим красивые вещи, вот и собираем, — проворчал Бриан, падкий, в частности, на сапфиры, желательно желтые, и жемчуг. — Золото — так мы его не только копим, но и тратим, не заметила? А что до украшений — ты представь, вот мне нужно срочно превратиться. Кольцо же попросту разорвет, цепь тоже… Одно дело, если дома, для своих нарядиться, а так…

— Да, цепочка порвется, это точно… — задумчиво пробормотала Эдна. — Теперь ясно. Невесты просто выбирают, кто побогаче?

— Конечно. И с кем вкусы совпадают, а то начнут ругаться, рубины в дом нести или алмазы. Но это мы отвлеклись… — Он помолчал, повертел в пальцах гребень. — Ты не пугалась, когда я при тебе убивал, наоборот, всегда готова была помочь и защитить. Ты сама убивала из-за меня. Ты выставила других женщин… я тебе не говорил, кажется? В замке может быть только одна хозяйка. Подозреваю, матушка знала о том молодом драконе с гор, иначе никогда не вернулась бы вместе с моей сестрой: не иначе, прочила ее ему в жены. А может, он уже прилетал свататься, но оказался слишком беден, кто разберет?

— Ну и обычаи у вас… — пробормотала девушка. — Сложно… Погодите, а как же… Вас было три брата, и что, если бы все трое привели жен? Тогда кто был бы хозяйкой?

— Жена старшего брата, конечно. А если бы здесь оставалась мать — тогда она. Вот с родными дочерьми никогда вместе не живут. Убей, не знаю почему. Такой вот обычай.

— А я-то уж обрадовалась, как хорошо вашим девушкам: со свекровью под одной крышей жить не приходится!

— Гм… и верно, — усмехнулся Бриан. — А то, что ты добровольно пожертвовала мне себя — это уже из другой истории…

— Какой? — заинтересовалась Эдна. — Того древнего пророчества?

— Именно. — Бриан неловким движением пальцев сломал гребень. — Тьфу ты!

— Это вы нарочно, — убежденно сказала она. — Чтобы я вас за волосы не драла. Ну да ничего, я вам лошадиный гребень добуду. Железный.

Бриан посмотрел на нее в упор. Эдна даже не думала шутить.

— В общем, смешалось все, о чем я только могу припомнить, — закончил он, — и матушка поняла это еще тогда. И всё вместе сработало. Как — не знаю, но сработало… И еще, помнишь, ты тогда заявила гостю, мол, а что, если бы это я оказалась драконом? А я вспомнил прабабку. Обещал рассказать, да вылетело из головы.

— Да, только при чем тут это?

Бриан помолчал.

— Об этом мало кто знает. Эта история не то чтобы тайна, но много говорить не принято… Видишь ли… есть драконы урожденные, вот как я и вся моя ныне живущая родня, а есть обретенные. Прабабка была из таких. По семейной легенде, прадед похитил ее, а по пути домой столкнулся с другим драконом. Тогда нас было побольше… Тот, не будь дурак, решил принцессу отобрать, чтобы самому мороки меньше было, видно, тоже за ней летел. Завязался бой. А у прадеда лапа занята, не успел он девушку наземь опустить… Ну и досталось ему, конечно, — усмехнулся Бриан. — Не мог же он ее просто бросить, разобьется ведь.

Эдна поежилась, представив себя в лапе у дракона, который насмерть бьется с другим: далеко внизу видна земля, над головой ревут гигантские пасти, изрыгая огонь, мелькают крылья, когтистые лапы и мощные хвосты, от дракона пышет жаром, и как бы еще не раздавил нечаянно и не выронил!

Бриан обнял ее, привлек к себе. Эдна положила голову ему на плечо и заглянула в лицо.

— А дальше что? — требовательно спросила она.

— Дальше… То ли прадед сумел отбиться, то ли оторвался от преследователя, об этом история умалчивает. Добрался до дома, превратился в человека и рухнул там, на лестнице, полумертвым. Даже Руки не успел позвать.

— А девушка? — допытывалась Эдна.

— Она как-то затащила его наверх, не представляю как, — покачал головой Бриан, — прадед был на голову меня выше и, конечно, не такой хилый.

— Думаю, и принцессы во времена вашего прадеда были не чета нынешним, — засмеялась Эдна. — Амалия бы на первой ступеньке надорвалась, если б вообще взялась за такое. Да и я не уверена, сама я бы сдюжила или нет… А потом?

— Она его выходила, — пожал Бриан плечами. — Не знаю как, вроде бы договорилась с Руками, как-то перевязала, что-то приготовила… В замке тогда, конечно, было не так пусто.

— Я же говорю, те принцессы наравне с мужчинами сражались, так что уж от вида раны в обморок не падали, — заявила девушка. — Ну а дальше?

— Подробностей я не знаю, но говорили, прадед раз пять пытался ее выгнать, с благодарностями и богатыми дарами. Возвращалась, дары бросала ему в лицо, — фыркнул он. — В конце концов он сдался. Не знаю, какие уж она давала клятвы и что еще делала, но, как видишь…

— Что-то мне это напоминает… — протянула Эдна, не выдержала и хихикнула.

— Меня и зовут-то как прадеда, это у нас родовое имя, — тяжело вздохнул Бриан. — История идет по кругу.

— А ученые при дворе говорили — по спирали.

— Да какая разница-то? — усмехнулся он, перебирая густую золотистую косу. — Ты, значит, в самом деле золотой масти… Красиво…

Эдна вздохнула.

— Я только одного опасаюсь, — негромко произнес Бриан. — Если кто-то уцелел, то расскажет обо всем, и сюда снова явится толпа.

— Но нас теперь двое, — логично ответила Эдна. — Отобьемся, только давайте уж без этих ваших рыцарских замашек! Жаль, конечно, я не всех успела… того-этого. Некогда было. Еще бы немного, и вы б не отдышались. И вообще, хватит болтать! Руки сегодня у нас утомились, так что я сама сейчас на стол накрою, перекусим да и спать пойдем.

— Так как ты колдуна-то ухлопала? — вспомнил он начало разговора.

— Как-как, — ворчливо сказала девушка, выворачиваясь из его объятий. — Как муху. Хвостом. Ну что вы снова смеетесь, сударь?! Не брал его огонь!

— Я… я представил… — Бриан уткнулся носом в колени и продолжил хохотать. — Прекрасная дама разворачивается к колдуну задом и ка-ак размахнется…

— Я еще подумала: это не сложнее, чем со шлейфом управиться, — с достоинством произнесла Эдна, разливая вино. Бриан глотнул и поморщился. — Что, кислое?

— Горло сильно дерет, — пояснил он, — после морской воды. Ничего, пройдет. И кто-то обещал мне примочки на глаза! До сих пор щиплет…

— Будете капризничать, возьму и улечу, — заявила девушка, и Бриан чуть не подавился вином. — Что уставились?

— Ты… не шути так. — Он отставил кубок и поглядел на нее с испугом. — Я… я знаю, характер у меня скверный, я ленивый, матушка верно сказала, добытчик и боец из меня никакой, ты сама видела… Лицом опять же не удался, да и статью тоже, а такой красивой девице пара получше найдется, да только я…

— Пропадете вы без меня, — ворчливо произнесла Эдна, подошла к Бриану и крепко обняла его. — Что вы так перепугались? Сказала, никому не отдам, значит, не отдам! Знаете, как по деревням говорят? Какой ни есть, а мой!

— Ну, знаешь!

— Так сами же на себя наговариваете! И ленивый он, и некрасивый… Опять же по деревням говорят: не по хорошу мил, а по милу хорош. И я вам говорила уже, что вы мне любым хороши, забыли?

— Забудешь такое… — пробормотал он. От Эдны исходило ровное тепло, и Бриан наконец сообразил: — Послушай! Я раньше был для тебя слишком горячим, а ты для меня — холодной, потому что я дракон, ты же была человеком, а теперь…

— А теперь мы одинаковые, — заключила она, посмеиваясь. — Неужто только дошло? Я сразу поняла. Ну и что вы вцепились в меня, сударь? Никуда я от вас не денусь, будем с вами век вековать…

— А и точно! — обрадовался он, не торопясь выпускать девушку. — Можешь забыть о спокойной старости у камина и вязаных носочках. Хотя нет, вязать-то вяжи, но тебе придется терпеть меня не год и не два, учти!

— Уж вытерплю как-нибудь, — сварливо ответила Эдна и снова хихикнула. — Зато я теперь сама за провизией слетать могу, а то вы вечно какую-то ерунду приносите, да еще перезабудете половину. Голова ваша дырявая…

— Полетим вместе, — негромко сказал Бриан.

— Хорошо, — после паузы ответила Эдна, тоже, видно, вспомнив, когда и как это было сказано впервые. — Но не сейчас. Ужин стынет!

Он помолчал.

— Эдна, я забыл. Это ведь брачная формула.

— А, так выходит, мы…

— Пока нет. Я два раза сказал «полетим вместе», а ты дважды ответила «хорошо, но не сейчас». Откажешь в третий раз, и я…

— Что? — испуганно спросила Эдна. — Что случится? Ну не молчите, сударь!

— Обижусь, — сказал Бриан, выдержав трагическую паузу, и захохотал. — Ну что ж ты делаешь, у меня шишка там…

— Ох, забыла… — спохватилась она, бережно погладив его по затылку, по которому только что от души стукнула. — С вами не соскучишься! Чудовище какое-то, а не приличный дракон! Опять смеетесь, ну что ты будешь делать…

— Эдна, — вкрадчиво произнес Бриан, взяв ее за обе руки и глядя снизу вверх. — Ты танцевать умеешь?

— Конечно. Я подсматривала, когда принцессу обучали, повторяла… Вроде ничего так. Пары только не было, — улыбнулась она. — Ну а уж простые пляски — это сколько угодно. А что?

— Помнишь, я говорил, как изумительно красиво в небе на закате? Ты еще не хотела, чтобы я брал тебя с собой?

— Конечно, помню. К чему вы это?

— Пес с ним, с ужином… полетим вместе?

— Ну… — Эдна сделала вид, будто задумалась и колеблется, потом, высвободившись, обняла Бриана за шею и сказала ему в самое ухо: — Полетим вместе…

* * *

В закатном небе над морем два дракона — тот, что поменьше, темный, побольше — золотой, — выглядели невероятно красиво.

— Ишь, — сказал старый рыбак, чинивший на берегу сети, и сунул в рот прокуренную трубку. — Гляди-ка, нашел все же себе подругу наш-то болезный! Так и кружат, так и кружат, прямо танцы танцуют! Смотри, Сель, когда еще такое увидишь!

— А почему ты решил, что второй — это его подруга, а, деда? — спросил мальчик, помогавший с починкой, и уставился в небо. — Он больше!

— Так вся округа знает, что наш-то сподобился девушку украсть, еще год назад. Да все тишком, как обычно, ничего не слыхать… Только смотрю, вроде повеселел, заулыбался и из себя стал почище и поглаже, а то ходил пугало пугалом, тощий и нечесаный. — Старик выпустил клуб дыма. — Значит, точно женщина в доме завелась… А женщины у драконов часто больше мужчин.

— А ты откуда знаешь, что господин Бриан — дракон? — перебила маленькая девочка, собиравшая на берегу красивые камушки.

— Да это еще прадеды ваши знали, — пожал тот плечами. — Говорят, прилетит дракон, где-то за скалами сядет, а потом в поселок парень приходит купить чего-ничего. Купит и уходит за те же скалы. Тут и дурак догадается! Мальчишки хотели проследить, да не вышло, но вот с лодки кто-то видал, как он взлетает…

— Боязно… — протянул Сель и получил подзатыльник.

— Боязно ему… — фыркнул дед. — Они тут спокон веку живут, сроду никому обиды не чинили. Ну, ежели к ним первыми не лезли… В своем гнезде и птичка не гадит, слыхал такую поговорку?

— Слыхал… А вторая откуда взялась? Прилетела издалека? Раньше не было ее!

— Знаешь, внучек… — вкрадчиво ответил дед и пыхнул трубкой. — Некоторые бабы — сущие драконы, им и прилетать не надо!

— Деда, а у тебя жена была? — спросил вдруг Сель. — Ты все один да один.

— Была, — спокойно сказал старик — Давным-давно, еще ваши родители на свет не появились… Я много лет на свете живу.

— А дети были?

— Нет. Детей не было, — усмехнулся дед. — Не задалось. А что это ты вдруг озадачился?

— Ну так… — Сель поддернул сеть и уложил поудобнее. — Все говорят, что ты самый старый старик в нашем поселке. Я и подумал: а где же тогда самая старая старуха? Ну как в сказке: жили-были старик и старуха…

— Померла моя старуха, внучек, — серьезно ответил тот. — Куда ж ей еще деваться? Померла, а я остался один век вековать. Во-он там она похоронена, в скалах…

— Вон оно что… — протянул мальчик и нахмурился. — А почему ты сказал про господина Бриана, что он болезный?

— А это — не твоего ума дело, — отрезал старик, прищурился на небо и добавил: — Хотя вроде уже и нет… повезло.

Сель покосился на него с недоумением, но вопросы задавать перестал.

Два дракона на фоне заходящего солнца сходились и расходились, как пара придворных в старинном танце, потом вдруг закружились, будто осенние листья…

— Ой, дедушка Дуэйр, они целуются! — радостно закричала девочка, вскочив на ноги и указывая в небо. — Правда! Только нехорошо же смотреть, да?

— Гляди, гляди, им сейчас не до нас. Когда еще такое увидишь… — хмыкнул старик и снова взялся за сеть. — Может, лет через сто… если доживешь.

Дети восторженно уставились в небо, потому что брачный танец драконов в закатном небе — это то, о чем они расскажут детям и внукам, увидеть его дано не каждому.

И еще — это сказочно красиво… 

Рыжий дракон

Когда-то он наслушался рассказов прадедушки, поэтому жертву выбирал очень и очень тщательно, чтобы не промахнуться. Конечно, это было не совсем честно, но сперва он побывал в городе на празднестве в человеческом облике, присмотрелся, запомнил приметы… Ну а потом уж ничего не стоило выхватить принцессу из открытой прогулочной коляски! Кажется, лошади понесли с перепугу, но это дракона совершенно не интересовало.

Принцесса показалась ему легче перышка, до дому он долетел вмиг, весело подумав, как это прадедушка намаялся с прабабушкой, та ведь крепкая и сильная, сколько раз драла правнука за ухо, да и вообще могла взять за шиворот и подержать вот так. Прадедушка никогда с ней не спорил. Как жена сказала, так и будет. Дариан до сих пор не понял, то ли прадед ее побаивается, то ли настолько любит… Наверно, и то и другое. Впрочем, на его памяти с ней вообще никто из родни не спорил, даже если и ворчал втихомолку.

Ну что ж, настала и его пора попытать счастья. За море лететь не хотелось, боялся, что засмеют (братья и сестры вечно над ним подшучивали из-за масти), так отчего бы не начать с принцессы? Тем более она была такой хорошенькой: личико сердечком, нежный румянец, темные локоны вдоль лица, капор завязан атласными лентами, платье полупрозрачное, с пояском под грудью, мода теперь такая, даже видны легкие туфельки… Прабабушка тоже носила похожие платья, правда, не кисейные, и Дариан с детства привык к этому фасону. Вот мать — та любила платья в талию. Женщин в замке было много, Дариан чего только не наслушался и не насмотрелся… А сейчас все разлетелись по своим делам: старшие братья, кузены и племянники — искать невест да посмотреть большой мир, сестер и кузин мать с бабушкой взяли посмотреть, что там в заморье, отец с дедом отправились их провожать, а прадед с прабабушкой решили навестить прадедова брата на каких-то там далеких островах. Правда, его еще найти надо было, но Дариан верил в прабабушку, от нее и мышь не скроется, что уж говорить о драконе!

Главное, он остался один надолго, а значит, никто ему не помешает…

В замок принцессу пришлось нести на руках, потому что она как лишилась чувств, так и не приходила в себя. «Не умерла бы от испуга», — озабоченно подумал Дариан, внося девушку в комнату, традиционно предназначавшуюся для пленниц. Тут до сих пор лежало на кровати лоскутное одеяло, сшитое когда-то прабабушкой от нечего делать. Реликвия, можно сказать!

Он осторожно положил принцессу на кровать и залюбовался: такая юная и милая, не сказать, чтобы красавица, но очаровательная… Дариан видел ее на празднике, пусть и издалека — у нее не было отбоя от кавалеров.

Девушка распахнула глаза небесной синевы и зажала себе рот руками. Дариан ожидал крика, вопросов, но она молчала и смотрела на него с испугом.

— Не бойтесь, сударыня, — сказал он учтиво, опустившись на колено возле кровати. — Я не обижу вас. Вы, должно быть, слыхали об обычае: драконы похищают юных принцесс и ждут, когда за ними явятся храбрые рыцари. Рыцарей нынче уж не осталось, но найдутся ведь храбрые молодые дворяне, с которыми мне не зазорно будет вступить в бой, как вы полагаете?

У девушки дрожали губы.

— Вы, быть может, голодны? — осведомился Дариан, нахмурившись. — Хотите пить?

Она кивнула.

— Руки! — позвал он. — Принесите воды.

При виде обряженных в перчатки Рук принцесса забилась в дальний угол огромной кровати.

— Не бойтесь, — произнес Дариан, взял у верных слуг кувшин, наполнил стакан и протянул девушке. — Отчего вы молчите? Повторяю, не бойтесь меня. Как выражается моя прабабушка, я не учиню вам никакой обиды. Ну скажите же хоть слово!

Девушка скорбно покачала головой и указала на свои губы, а потом развела руками.

— Не может быть! — вырвалось у Дариана. — Вы… немы?!

«Вот почему у нее столько поклонников, — невольно подумал он, — немая супруга такая находка…»

Принцесса кивнула.

— Похоже, над младшими отпрысками в нашем семействе мироздание всегда как-нибудь да подшутит, — сказал он в сторону. — Но вы ведь умеете писать? Вот бумага и грифель. Или лучше перо и чернила? Если вам понадобится что-то, напишите. А зовут вас Лилиана, верно?

Девушка снова кивнула, взяла грифель и вывела: «Вижу, у вас благородная душа, но мне все же очень страшно. Прошу, верните меня домой!»

— Извините, но… нет. Обычай есть обычай. Повторяю, ни обижать, ни пожирать я вас не стану, но надо же дождаться спасителя, — улыбнулся Дариан. — Да, если желаете переодеться, гардероб к вашим услугам. Когда что-то понадобится, зовите… ах ты… Руки, где бабушкин колокольчик? Принесите. Вот, позвоните, они прилетят. Руки грамотные, им тоже можете писать указания. Ну или попросите, чтобы меня позвали. Дверь я не запираю, только не ходите в подвалы, там заблудиться можно… И приходите ужинать в гостиную, Руки проводят. Ах да! Меня зовут Дариан, если по-людски.

Принцесса поглядела на него испуганно и дрожащими руками начала развязывать ленты капора.

— Отдыхайте, — светски сказал ей Дариан и вышел, притворив дверь.

Спустившись в гостиную, залитую солнечным светом, он налил себе вина, упал в кресло и вздохнул. Ну и что, что немая? Милая, красивая принцесса… Прабабушка вообще простолюдинка, так и что с того? У всех есть недостатки!

О том, какие у принцесс бывают недостатки, Дариан узнал очень скоро. Так, Лилиана отказывалась есть. Нет, он понимал, что гениальный повар из него не выйдет, и Руки тут не помогут, им указывать нужно, но родня его стряпню ела, когда была его очередь дежурить по кухне, никто не помер. Конечно, он не виртуоз вроде прабабушки или мамы, но просто и вкусно готовить умел, хотя ради себя одного не стал бы морочиться.

Потом у Лилианы приключилась истерика: принять ванну самостоятельно она не могла, Дариана, что неудивительно, стеснялась, а Рук — боялась.

Затем, ослабев от голода, она легла и не вставала, на вопросы не отвечала и вообще явно собралась умирать.

— Я больше не могу, — честно сказал Дариан Рукам. Те успокаивающе похлопали его по плечам. — Ну что делать-то?! Она, чего доброго, впрямь умрет, а я такого не хотел… Назад ее возвращать? Стыдобища какая…

Руки замерли, потом слетали к принцессе и вернулись с запиской: принцесса сообщала, что без своей камеристки не обойдется. Описание камеристки, баронессы Азиль, прилагалось.

— Придется лететь, — вздохнул Дариан и встал, разминая плечи. Был он рослым и крепким, в прабабушку, прадед был ему ростом по ухо. Если бы не масть, завидный жених бы из него вышел! — Руки, вы тут… присмотрите, в общем, чтобы она беды не натворила. А я поищу эту ее камеристку…

Искать долго не пришлось: описала принцесса точно. Баронесса Азиль была еще меньше ростом, чем Лилиана, тоненькой, но крепкой, это Дариан почувствовал, когда она начала вырываться из его лап, пришлось держать покрепче, изо всех сил стараясь не выронить, но и не задавить насмерть.

— Не трогай меня, слышишь! — первым делом выпалила девушка, когда он опустил ее на пол в обширной пещере. Черные глаза ее метали молнии. — Подавишься!

— Я и не собирался, — спокойно ответил Дариан, обернувшись человеком и стряхнув с себя копоть. — Не бойся. Ты лучше иди наверх, вон лестница. Там принцесса тебя заждалась.

— Ее высочество… — девушка прижала руки к груди. — Но…

— Пожирать принцесс в наше время немодно, — просветил он. — Обычай, чтоб его… Пойдем, провожу, не то заблудишься. Она ни есть, ни пить не хочет, требует камеристку свою, так что пришлось и тебя прихватить, а то пока еще дождешься рыцаря или кто там сейчас у вас водится, принцесса с голоду помрет!

— Войска с пушками вы дождетесь, — фыркнула Азиль и бегом побежала по ступенькам. — Куда идти, говорите!

— Налево и наверх. Погоди, не торопись так! — Дариан придержал девушку за локоть. — Да не вырывайся, не собираюсь я вас убивать и насильничать! Скажи, принцесса от рождения немая?

— А… — Азиль моргнула, потом ее темные глаза снова сделались непроницаемыми. — Нет. Лет до пяти, я слышала, она разговаривала, как все дети, а потом что-то случилось. Что именно, знать не знаю, меня ко двору только в пятнадцать взяли, но с тех пор ее высочество молчит. Вроде бы напугалась очень сильно, лекари говорят, бывает такое…

— Ясно, — кивнул он. — Ты ее успокой, если сможешь. У нас в роду девиц есть не принято, просто, повторяю, обычай есть обычай. И вот еще… да что ж ты шарахаешься, как норовистая лошадь, чуть с ног не сбила!

— Вас собьешь, пожалуй, — буркнула она, из-за широкой спины Дариана рассматривая Руки. — Что это?

— Руки. Невидимые помощники. Если что-то понадобится, позови их, они принесут или пособят. Ну или меня позовут. Они писать умеют, так что общайтесь, — сказал Дариан. — А я отдохну. Устал лететь-то…

— Мне туда? — спросила девушка.

— Да, вон та дверь. Хочешь, живи с принцессой, а нет — так выбирай любую комнату, места довольно. Только в подземелья не ходи, заблудишься, чего доброго!

— Хорошо, — сказала та и снова сощурилась.

У нее было необычное лицо, вроде бы и округлое, но скулы сильно выдавались, и даже когда Азиль была спокойна, физиономия ее казалась надменной и презрительной. Темные брови выгибались дугами, веки были тяжеловаты, а смуглая кожа явно принадлежала не местной уроженке.

— Иди, — подтолкнул он девушку. — Твоя принцесса который день не ест, не уморила бы себя…

Та кивнула и открыла тяжелую дверь. Дариан взглянул, как обнимаются и плачут девушки, вздохнул и отправился в гостиную.

* * *

Если бы он немного задержался, то сумел бы расслышать, как принцесса Лилиана, прижав к себе Азиль, шепчет ей на ухо:

— Счастье какое, он поверил, что я без тебя погибну!

— Так и вправду погибнете, ваше высочество, — невозмутимо ответила та и отстранилась. — Хотя я как-то иначе представляла драконов. Этот больно уж… мягкотел.

— Поэтому ты мне и нужна! — продолжила принцесса шепотом. — Здесь никого больше нет, только дракон и его сокровища, ты понимаешь? Я сама не смогу, я уже думала об этом, я не сумею ни выбраться отсюда в одиночку, ни… ты поняла, Азиль?

— Конечно, ваше высочество, — спокойно сказала девушка. — А зачем вы притворились немой?

— Потому что ты всегда говорила, мол, у меня язык за зубами не держится, и была права. Я лучше помолчу. А ты…

— Я сказала, что вы в детстве чего-то напугались, с тех пор и онемели.

— Молодец, Азиль! Так ты… войди в доверие к дракону, ты умеешь, узнай, что тут есть ценного, а там уж мы что-нибудь придумаем! Он какой-то простак, говорит, не убью, не трону… А раз так… Ты сможешь, я в тебя верю! — Синие глаза принцессы разгорелись. — И принеси чего-нибудь поесть. Я возьму пищу только из твоих рук!

— Да, ваше высочество, — ответила та невозмутимо. — Разрешите идти?

— Иди да возвращайся поскорее!

Выйдя из комнаты, Азиль огляделась. Замок был велик, ухожен и очень красив: чего стоила одна отделка! Никакой лепнины и прочих художеств, только камень, но какой красоты! Она невольно провела кончиками пальцев по полированной поверхности — лиловой, шелковистой на вид, перешла к лазурной, потом к белой с синим просверком, затем к нежно-розовой с черными замысловатыми узорами, потом к темно-красной… И остановилась на пороге огромной гостиной.

В камине плясал огонь, явно лишь для красоты и уюта — и так было тепло. На распахнутом окне сияли подвески, кажется, разноцветные бусины. Позванивал на легком сквозняке колокольчик., ах нет, не колокольчик, тонкие металлические пластинки разной длины и толщины на красном шнуре с кисточками. На полу расстелилась пушистая шкура неведомого зверя.

— Что такое? — спросил хозяин, удобно расположившийся в кресле с книгой.

— Господин, скажите, могу ли я приготовить для ее высочества что-нибудь? — спросила Азиль, опустив глаза. — И если так, то где? И что мне можно взять в кладовой?

— Я же сказал, попроси Руки, — ответил тот. — Боишься их, что ли? Ну ладно, пойдем, покажу…

Он отложил книгу, встал и потянулся — высоченный, широкоплечий, Азиль была ему ростом по плечо, не выше.

— Я сам готовлю в охотку, — говорил он, — но без разносолов. Должно быть, принцессе это не по вкусу. Но это что, прабабушка рассказывала, прадед вообще всухомятку перебивался, пока она не появилась…

— Ее высочество любит зелень, господин, — сказала Азиль, вклинившись в его монолог. — Нельзя ли достать хотя бы что-то?

— А выгляни во дворик, там мать с сестрами вечно копошились, — махнул он. — Вроде бы что-то съедобное там тоже росло. Ну не полечу же я за капустой или репой, сама посуди!

— Ее высочество не ест капусту и репу, — невыразительно произнесла девушка. — Быть может, я могла бы посеять кресс-салат или что-то в этом роде? Только семена…

— Знаешь, Азиль, я не буду искать семена невесть чего только потому, что твоя госпожа привередничает, — ответил он. — Хочет зелени — вон в подвале капуста есть, в огороде укроп и щавель, еще что-то там выращивали. А я все-таки дракон, а не садовник Могу водорослей принести, все равно на побережье собираюсь. Их тут собирают и едят. На зиму сушат, скот кормят…

— Спасибо, господин, не стоит, — поклонилась она и невольно попятилась, увидев кухню.

— Кладовая там, — показал Дариан. — Бери, что хочешь и сколько хочешь. Но о всякой ерунде вроде птичьего молока меня не проси. Рыбы свежей могу принести, не более того.

— Я думаю, что уговорю ее высочество поесть и так, — сказала Азиль, оглядев кладовую. — Господин, а тут что? Соленья?

— Да.

— Спасибо, господин.

— Ну, развлекайся, а я пойду наверх, — усмехнулся он и ушел, оставив девушку одну.

Азиль огляделась и вздохнула.

— Значит, он сказал позвать Руки? — спросила она у себя самой и негромко произнесла: — Добрые помощники, волшебные Руки, выручайте… Не разберу, где тут что у ваших хозяев, а госпожа с голоду умирает!

Положим, Лилиана вовсе не умирала, но Азиль говорила, как привыкла с детства.

— Окажите милость, подайте крупы да соли, а еще приправ… — продолжила она, когда Руки явились. — Я пока огонь разведу да воду вскипячу, ее высочеству искупаться нужно… А где воды-то набрать? Благодарю, добрые помощники, я сама справлюсь.

— Ты с ума сошла? — спросил Дариан, отправившийся посмотреть, что поделывает Азиль, и отобрал у нее два полных ведра горячей воды. — Руки попросить не могла?

— Я привыкла делать это сама, господин, — спокойно ответила девушка.

— Таскать ведра по всем этим лестницам? По одному не легче?

— Пока наношу, остынет. Не холодной же водой ее высочество обливать.

«Я бы не отказался», — подумал он. Слава всему сущему, при камеристке принцесса хотя бы есть начала! Почему вдруг, неясно, пробовал Дариан эту стряпню: у него получалось не хуже. А вот капризов стало больше: то холодно, то дует, то переодеться не во что, не в пыльные же платья из сундуков! Камеристка, по крайней мере, помалкивала, только спрашивала иногда, где взять то или иное, можно ли ходить куда-то, да и с Руками вроде бы освоилась.

— Ты всегда молчишь, — сказал он, легко поднимаясь по ступеням. — Почему?

— Не привыкла болтать, господин.

— Должно быть, шушукаешься с принцессой, а я такой чести не удостоен?

— С вами я шушукаться не стану, господин, — был ответ. В черных глазах Дариан не мог прочитать ничего.

— Иди к принцессе, — с досадой сказал он, поставив ведра на пол. — Я дальше не пойду, она опять рыдать начнет. Где эти ваши войска, хотел бы я знать?

— Маршируют, господин, — без тени улыбки ответила Азиль, подхватила ведра и скрылась в ванной комнате.

Дариан фыркнул и вернулся в гостиную. Все оборачивалось не так, как ему хотелось. Принцесса отказывалась общаться с ним даже при помощи записок, отворачивалась, забивалась в угол, подолгу смотрела в окно и плакала. Он сто раз повторил, что не обидит ее, пальцем не дотронется, но нет — Лилиана смертельно его боялась. Ее камеристка, похоже, тоже боялась, но по ее лицу невозможно было понять что-либо наверняка. Она защищала свою госпожу, готовила для нее, стирала, вот, купание затеяла. И Дариан видел, как Азиль смахивала паутину в каком-то углу, показывая Рукам туда, куда не доставала сама. И видел, как она рассматривала стену, облицованную яшмой и малахитом, притрагиваясь кончиком пальца к замысловатым каменным узорам…

Спасители принцессы пока не появлялись. Дариану было тоскливо. «Уж лучше б за море полетел, — подумал он как-то вечером, — за компанию. Нет, я уже взрослый, останусь один дома, с голода не помру. Ну вот, завел себе принцессу. Умираю в итоге от скуки».

— Господин, — негромко окликнула Азиль.

— Что тебе?

— Не желаете отужинать? Я готовила для госпожи, но вышло слишком много…

— Спасибо, доедать не буду, — буркнул он.

— Я не объедки вам предлагаю, господин! — вспыхнула Азиль. — Впрочем, воля ваша… Руки, добрые помощники, выбросьте это в пропасть!

— Подожди ты! — опешил Дариан. — Руки, погодите… Ты сама-то поела?

— Да, — коротко ответила она.

— Ой, врешь… — прищурился он. — А ну-ка, присядь. И попробуй то, что мне приготовила… Подайте прибор, Руки!

Девушка спокойно села к столу, взяла вилку и нацелилась на аппетитный кусочек рагу. До рта она его донести не успела: Дариан резким ударом вышиб вилку у нее из руки.

— Ты с ума сошла? — потрясенно спросил он, глядя в непроницаемые черные глаза. — Я что, по-твоему, запаха этого яда не различу даже за чесночным духом?

— Я должна была попытаться, — по-прежнему спокойно произнесла она.

— Убить меня?

— Да, господин.

— Даже ценой собственной жизни? Этого кусочка тебе бы хватило!

— Да, господин.

— Но зачем? Чтобы спасти хозяйку?

— Да, господин.

— Великое мироздание, ты другие слова знаешь?! — возопил Дариан, начиная понимать прадедушку Бриана. Того, правда, пленница убить не пыталась, скорее, наоборот.

— Да, господин.

— Ты издеваешься, — уверенно сказал он. — Еще раз скажешь «да, господин», и я тебя запру в подземелье.

— Воля ваша, господин.

Дариан не нашелся с ответом, шумно выдохнул и прошелся взад-вперед.

— Я же сказал, что не собираюсь убивать вас, мучить или… гм… подвергать насилию, — сказал он. — Ну… как тебе объяснить? Обычай, понимаешь? Я похитил Лилиану, я жду ее рыцаря… Скорее всего и битвы не будет, потому что человек против дракона… Сама понимаешь, ты меня видела. Зачем же? Ну зачем? Или вернее спросить — почему?

Азиль молчала.

— Тебе приказала Лилиана? — напрямик спросил Дариан. — Где ты взяла яд, не спрашиваю, меня еще предки остерегали, мол, принцессы не настолько беззащитны, как кажутся! Но все же…

— Сокровища, — не выдержала она. Сейчас, на фоне заходящего солнца, заглянувшего в окно гостиной, Дариан был… прекрасен.

— Ах вот оно что…

Он все понял верно, это видно было по его лицу.

— Забирайте, сколько сможете унести, и идите восвояси, — сказал он, упав в кресло. — Я так и знал, что добром это не кончится. Уходи. Скажи своей принцессе, что она свободна. И ты тоже.

— А обычай? — зачем-то спросила Азиль, хотя ей полагалось прыгать от радости.

— Пусть провалится этот обычай. В нашем семействе их давно послали… далеко, — выговорил он. — Это я, дурак молодой, решил, как в старину… Не учел только, что нравы-то изменились! Ну иди, что ты стоишь? Обрадуй хозяйку… Утром я вас отнесу в поселок, там сами столкуетесь. Азиль, ты что?..

Это были злые, горячие слезы, а говорить она не могла — горло свело судорогой.

— Ну ты что? — беспомощно спросил Дариан, обняв девушку и гладя по голове — как еще их успокаивать, он понятия не имел. — Не плачь, ради всего сущего, прошу тебя! Хотя ладно, плачь, от меня не убудет, а ты потом успокоишься, так мать говорит… Что ты там говоришь?

— Н-ничего не скажу здесь… — произнесла Азиль сквозь рыдания.

— Понял. У стен есть уши. Идем-ка… — Дариан легко поднял ее одной рукой и направился к воротам. — Поберегись!..

На пляже, который устроил еще прадед, он снова сделался человеком и повернулся к Азиль.

Ветер высушил ее слезы и растрепал длинные черные волосы, Азиль привычным жестом скрутила их жгутом.

— Я солгала, — сказала она.

— Я понял, — ответил он, — но в чем именно? Ты действительно камеристка принцессы, я узнавал. Отчего ты так расстроилась? Я ничего не…

— Вы сказали — «моя хозяйка», — Азиль закусила губу. — Это правда. Я… я не знаю, как объяснить!

— Иди сюда, — сказал Дариан, усевшись на камень. — Нет, на колено мне садись, не то застудишься, не июль месяц. И помни, что я хозяин своему слову.

— Сам дал, сам обратно взял?

— Нет, — серьезно ответил он. — Я обещал, что не обижу тебя. Не бойся.

От Дариана веяло летним теплом, и Азиль не стала противиться, когда он осторожно привлек ее к себе: с моря задувал холодный ветер, а она была в легком платье.

— Принцесса написала, что ты — баронесса Азиль — ее камеристка, любимая, доверенная, — произнес он. — Она солгала или о чем-то умолчала?

— Она моя хозяйка, — помолчав, ответила девушка. — Я баронесса. Мне дали этот титул, потому что находиться при королевской особе безродной непристойно.

— Да-да, прабабушке моей об этом скажи, — пробормотал Дариан.

— Я не знаю, что было во времена вашей прабабушки, но теперь… — Азиль вздернула подбородок, но губы у нее все равно дрожали. — Меня подарили ее высочеству.

— То есть как? — опешил он.

— Просто. Подарили.

— Я ничего не понимаю!

— Что тут понимать, господин? Ваш король заключил мир с нашим вождем, а во избежание сомнений вождь подарил меня, свою племянницу, принцессе. Мне было тогда десять лет…

Дариан лишился дара речи. О таком при прабабушке упоминать точно не стоило. С нее бы сталось выжечь становище или лагерь, что там у этого вождя, дотла, чтоб неповадно было.

— Меня обучили манерам, грамоте, дали скромный титул и обязали прислуживать ее высочеству, — выговорила Азиль. — Я не против, это не слишком тяжелый труд, всяко легче, чем скотину обихаживать, да и пальцами давно уже никто не показывает, но…

— Тише-тише-тише… — Дариан прижал ее к себе. — Я понимаю. А домой ты вернуться никак не можешь?

— Нет. Для рода я умерла. У меня тогда было уже семь сестер и девять кузин, так что, — она усмехнулась сквозь слезы, — ни отец, ни дядя ничего не теряли. А женщины у нас нужны, чтобы работать, следить за домом, рожать детей и присматривать за стариками. Здесь, если меня вдруг выдадут замуж, меня хотя бы не заставят пасти овец…

— Ясно… — Он погладил ее по спине. — Ну хватит плакать, домой лететь пора, принцесса там одна сидит!

— Пусть… Пусть знает, каково это — быть одной, — тихо сказала Азиль.

Солнце садилось в море, бросая блики на скалы.

— Разве ты одна? — спросил Дариан.

В его объятиях было тепло, жарко даже, и Азиль забыла о скромности, которой славились девушки ее клана, о правилах приличия, которые вбивали в нее в королевском дворце, прижалась теснее.

— Ну-ка, отойди, — сказал он вдруг, поднявшись на ноги. — Еще дальше. Еще. Я большой, могу задеть нечаянно… Я когда драконом оборачиваюсь — говорить не могу. Лапу дам, заберешься мне на спину — и держись покрепче. Полетаем, что ли, грусть-печаль развеем!

В закатных лучах громадный дракон казался металлической статуей, девушка видела такие в столице. Он протянул лапу, и Азиль, подобрав юбку, вскарабкалась ему на спину. Девочкой она ездила на неоседланных степных лошадях, помогала гонять табуны, так что удержаться на широкой надежной спине дракона ей ничего не стоило, даже сидя боком — платье было слишком узким, чтобы сесть верхом.

Дариан расправил крылья, взмахнул ими раз, другой, подняв тучу песка, и резко оттолкнулся от земли. Маленький пляж канул вниз, в лицо ударил ветер, и Азиль изо всех сил вцепилась в выступ гребня. По сторонам мелькали крылья — что паруса, да только такие паруса могут быть разве что на королевском флагмане! Ветер был холодным, но от дракона исходил такой жар, что девушке не было холодно даже в ее легком платье.

Вдруг лица коснулось что-то влажное, прохладное, взор заволокло…

«Да это же облака!» — сообразила она.

Еще миг, и небо прояснилось. Внизу плыли белые перья, подсвеченные заходящим солнцем.

«Мы над облаками… — поняла Азиль. — Над облаками… так летают только птицы и драконы…»

Дариан поймал восходящий поток и расправил крылья, отдавшись на волю ветра. Осторожно повернув голову, он посмотрел на девушку: не замерзла ли, не боится ли упасть? Нет, она крепко держалась за его гребень, лицо раскраснелось от ветра, волосы растрепались, но она смотрела в небо с таким восторгом, что ему стало неловко: сам-то он видит все это каждый день, не удивляется, привык за столько лет…

Он парил, казалось, почти не двигаясь с места, как воздушный змей, а солнце опускалось все ниже, тонуло в море, облака стали багряными, лиловыми, золотыми, сквозь них пробивались лучи заходящего солнца. На стремительно темнеющем небе появились звезды, а серп полумесяца виден был уже давно.

Дариан чуть шевельнул крыльями, покидая воздушный поток, и начал плавно снижаться по нисходящей спирали. Рухни он вниз, сложив крылья, как на охоте, девушка могла бы и не удержаться у него на спине.

Опустившись, как кленовая крылатка, на башню, Дариан прилег и подставил локоть, чтобы девушка могла спуститься, но она соскочила сама и уставилась на него во все глаза. Потом протянула руку, коснулась чешуи (надраенной до блеска, ухаживать за собой молодых драконов прабабушка Эдна выучила как нельзя лучше), отдернула, будто обжегшись…

— Красивый какой… — прошептала она.

— Да какой же я красивый? — засмеялся Дариан, обернувшись человеком и пригладив растрепавшиеся волосы. — Я рыжий. Не знаю даже в кого. Прабабушка вот золотая, остальные все темной масти, а я…

— Вы медный, — сказала Азиль. — Как начищенный колокол на столичной звоннице. Как украшения на богатых домах. Как кровли на священных обителях. А когда вы человек…

— Все равно рыжий, — перебил он.

— И что с того? — спросила она. — В нашем клане очень редко, но рождаются рыжие дети. Говорят, их отметило Великое Солнце, и такой ребенок — счастье для родителей! Это здесь рыжих не любят и гонят прочь, считают колдовским отродьем, но я так и не поняла почему. Ведь это красиво!

— Да? — Дариан почесал в затылке. — Ну, не знаю, я как-то не думал об этом. Пойдем лучше вниз, холодает, а на тебе платьишко очень уж легкое.

— Так я ведь из кочевого народа, господин, — ответила Азиль. — У нас днем жара такая, что камни раскаляются и трескаются, а ночью холодно так, что камни замерзают и трескаются. Я не из здешних нежных девиц. Меня в три года на коня посадили, как принято… Ни холода, ни жары я не боюсь, хоть и разнежилась, конечно, в этих краях.

— Ты жалеешь, что не осталась дома? — после паузы спросил Дариан.

— Нет, господин, — подумав, сказала она. — Там меня отдали бы в жены тому, кто заплатил бы дороже, привел коней или овец… И лет в одиннадцать я уже была бы женой какого-нибудь состоятельного мужчины. Младшей женой, — уточнила она. — И ухаживала бы я не за одной лишь принцессой, а за всеми старшими женами, их детьми, самим мужем, конечно же… На меня взвалили бы самую грязную работу: прибираться, стирать, а это, скажу вам, в наших краях непросто. Нет, я не жалею ни о чем.

— Почему же тогда ты плакала?

— Сама не пойму, господин, — после паузы ответила Азиль. — Дома… Дома я была бы пусть и младшей женой, но женой уважаемого человека, иной не сумел бы заплатить за меня выкуп, я все же племянница вождя. А что трудно… все так живут!

— А здесь? — Дариан загородил ее от ветра.

— Здесь я сперва была будто… — она задумалась, подбирая слова, — будто диковинный зверь. Знаете, в столице есть зверинец, там держат чудищ даже из самых дальних стран… Я всегда их жалела: привыкли к жаре или холоду, к лесу или простору, а тут только клетка да зеваки. Так и я…

— Ну только не начинай снова плакать, — серьезно сказал он, взяв девушку за подбородок. — Мало тебе сегодня было простора?

Он улыбнулся, увидев, как вспыхнули у нее глаза.

— Облака сверху — как ковыль в степи, стелются по ветру, — сказала вдруг Азиль. — А потом, когда солнце совсем уж стало садиться — будто маки цветут. Вы видели, господин, как цветут маки? Или тюльпаны? Много-много, вся долина до самых гор становится алой. Говорят, когда-то там кипела битва, пролились реки крови, потому и маки цветут…

— Нет, не видал, — честно ответил он, — но теперь очень хочу взглянуть. Правда, до весны еще далеко, но я пока разведаю дорогу, я там никогда не был. Вроде кто-то из братьев летал, да они сейчас далеко, не спросишь. А ты наверняка никогда не видала теплого моря и пальм. Вот прадедушка вернется, расскажет, как лететь в те края, непременно там побываю… Захочешь, и тебя возьму. А пока идем вниз. Холодает, да и ужинать пора, я что-то проголодался… Только, — добавил Дариан, — очень тебя прошу, не надо больше яда. Не люблю я его.

— Никогда… — тихо ответила Азиль и вдруг вцепилась зубами в свой палец. Кровь капнула на древние камни. — Никогда я не попытаюсь убить вас, господин, кто бы ни отдал мне такой приказ, и уж тем более по доброй воле!

— Ты сказала, — серьезно ответил он. — Я услышал. Пойдем домой. Полетаем еще вместе?

— Если возьмете меня, не откажусь, — ответила девушка. О принцессе она и думать забыла.

* * *

Только вот принцесса не забыла о своей наперснице.

— Говори, что там? — приказала она, когда Азиль принесла ей ужин. — Он еще жив?

— Он едва не убил меня, — невыразительно ответила та, глядя в окно. На бархатном черном небе расцветали все новые и новые звезды. Каково ночью в небе? Может, Дариан не откажется вылететь и в темноте? — Он почуял яд сквозь запах всех приправ, какие только я сумела здесь найти, и захотел, чтобы я попробовала блюдо первой.

— А ты?..

— Я уже поднесла кусок ко рту, когда он меня ударил, — немного приврала Азиль. — И сказал, что я лгунья и что он ничего больше не возьмет из моих рук. А в живых оставил только ради того, чтобы я прислуживала вам, госпожа.

— О, Создатель! — Принцесса бросилась на постель. — Ну где же наши солдаты? Расстрелять это чудовище из пушек, да и дело с концом! Отчего медлит отец, как ты полагаешь?

— Я не знаю, госпожа, о чем думает ваш батюшка, — ответила Азиль смиренно. — Быть может, он тоже знает легенды и ждет, пока объявится герой, который сумеет выручить вас единолично?

— Глупости какие, — нахмурилась Лилиана. — Против такого монстра — в одиночку? Это просто нелепо!

— Но когда-то рыцари сражались с драконами. Так записано в хрониках.

— Да-да, только и умирали сотнями! Весь цвет рыцарства погиб в этих глупых сражениях… — Принцесса гневно фыркнула. — С ним и армия не вдруг справится, даже при поддержке колдунов. Я читала, как погиб один из сильнейших мастеров своего дела: дракон попросту прихлопнул его хвостом, как надоедливую муху! А что уж говорить о тех, на кого они дохнули пламенем? Нет, Азиль, силой с ним не справиться, тут нужна хитрость… Кстати, где ты была столько времени?

— Дракон отнес меня на высокую скалу и оставил там, чтобы я подумала и раскаялась, — ничтоже сумняшеся солгала та. — Спуститься я никак не могла, скала отвесная, а внизу утесы. Я очень замерзла, госпожа, там сильный ветер, а чайки так и норовят выклевать глаза.

— Создатель, какой ужас! — содрогнулась Лилиана. — Как хорошо, что не я оказалась на твоем месте, я сразу умерла бы от страха!

— Несомненно, госпожа.

— Значит, яд он чует, — задумалась принцесса. — А ты могла бы его… ну… ты говорила, что умеешь…

— Я умею, госпожа, только ведь для того, чтобы зарезать кого-то, нужно подойти вплотную, а он к себе так близко не подпустит, — сказала Азиль, на мгновение представив, как это она полоснет по горлу Дариана. В закатном солнце его вихры казались медными, а глаза — будто камень в том дальнем переходе, вроде бы темный, а зажги огонь — и он весь переливается золотыми искрами. И улыбка у него была хорошая, не насмешливая, просто… улыбка. Ей давно никто не улыбался просто так. — Врасплох его не застать, слух у него лучше кошачьего, шаги услышит, хоть босиком иди, все равно. А наброситься из-за угла — так я ему по плечо, не достану просто. Я уж это обдумала, пока стояла на скале.

— Нет, ну должен быть способ! — нахмурилась Лилиана и подперла подбородок рукой. — Раз прежде их убивали…

— Их убивали рыцари, моя госпожа, в латах, с пиками и мечами, им помогали колдуны, а у меня даже ножа нет. Я могу стащить один на кухне, но разве это оружие?

— Да уж… дракон, убитый кухонным ножом, вот была бы потеха! — усмехнулась та. — А еще того лучше — дракон в клетке. Послушай! Азиль! Ты же знаешь всякие травы, ты говорила, что во дворике много чего растет…

— Сонник там точно есть, госпожа, — кивнула Азиль, понимая, к чему клонит ее хозяйка.

— Ну вот! Нужно просто опоить его и…

— А потом что, госпожа? Пускай даже я сумею подлить отвар ему в пищу, он уснет, но когда проснется, то, даже если будет связан, просто превратится в чудовище, а этого никакие веревки не выдержат. Были бы наготове воины, другое дело, но мы с вами с ним не совладаем. А сонного я зарезать не смогу, и не просите, госпожа, грех это.

— Так что же, выходит, дракон непобедим? — растерянно произнесла принцесса. — Не может такого быть, у него должно быть слабое место! Послушай, Азиль… Попробуй сойтись с ним поближе! Разговори, расспроси о том, как они живут… Тут ведь точно жил не он один, замку много веков, и портреты на стенах я видела. Давай иди, извинись, скажи, что ты хотела выручить меня, а у вас ведь не просто травят, а и глотки режут направо-налево, верно?

— Да, госпожа, — сказала та и встала, собрав посуду.

Отравить гостя — несмываемый позор, но разве Лилиана могла об этом знать? Зарезать — дело другое, только не опоенного сонным отваром, ибо это тоже позор. Но разве же принцесса поймет?

— Иди, иди, я сама умоюсь, а ты утром расскажешь, что да как, — подогнала ее Лилиана и упала на подушки.

Конечно, сперва ей было страшновато, но теперь казалось, что эти волнительные переживания только на пользу. Какая другая знатная девица может похвастаться тем, что томилась в плену у дракона? Правда, он мог бы быть и посимпатичнее, проявлять побольше такта и хотя бы разговаривать с пленницей почаще! Может, не стоило прикидываться немой? Азиль, хоть и живет при дворе много лет, все равно не может усвоить куртуазного обращения. У этих дикарей обращение простое, отец как вспомнит вождя племени, так передернется, да и у Азиль проглядывает сквозь привитые манеры это вот первобытное, грубое… Но надежнее такой служанки не сыскать, это уж точно! Пускай попытается, решила Лилиана, вдруг да сумеет сойтись с этим драконом, он тоже хорошими манерами похвастаться не может. Явный простолюдин…

* * *

— Ты что не спишь? — спросил Дариан, удобно расположившийся в кресле с книгой и бокалом вина под рукой. — Что-нибудь случилось?

— Нет, господин, — покачала головой Азиль.

— Ты присядь, — сказал он, — что стоять? Как говорит прабабушка, в ногах правды нет. Только сама носится постоянно, как ураган.

— Вы всегда говорите о прабабушке, — заметила она, присев на краешек кресла, — это, должно быть, очень достойная дама?

— Не то слово. — Дариан отложил книгу. — Прадедушка обожает рассказывать историю о том, как она пришибла придворного колдуна хвостом. Вместе с конем. Сам он не видел, потому что умирал, но…

Азиль нахмурилась.

— Прабабушка была человеком, — пояснил он, видя, что девушка не понимает, — а стала драконом, такое случается. Прадед перепутал ее с принцессой, принес вот сюда, так она с ним и осталась. Сколько лет миновало, а живут душа в душу, хотя, конечно, норов у прабабушки тот еще, с ней даже урожденные драконы стараются не связываться. Она и крупная вдобавок, я и то мельче буду.

— А как же так вышло? — несмело спросила Азиль.

— О, это семейная легенда, — улыбнулся Дариан. — Ее приехали выручать из плена, она тоже, кстати, у принцессы была в услужении. Вот… Явилось целое войско, какой-то рыцарь вызвал прадеда на честный бой, как полагается, он вылетел, а его колдун исподтишка подбил. Прадед и рухнул в море. Тут бы и конец ему, но прабабушка задала им всем жару и его спасла. Что ты так смотришь?

— Я не возьму в толк, как она стала драконом, господин.

— Она дала клятву, — медленно выговорил он, думая о чем-то своем, — что не отдаст своего любимого никому, даже смерти. Она пролила кровь. Свою кровь, я имею в виду. И когда увидела, что он гибнет…

— Я поняла, господин, — произнесла Азиль. — У нас есть похожая легенда.

— Ну-ка, расскажи, — заинтересовался он. — Хочешь, вина себе налей, если тебе можно. А то, я слыхал, кое-где людям запрещено его пить.

— У нас пьют не вино, но… — она улыбнулась, — еще как пьют. Спасибо, господин.

«Может быть, так будет проще», — подумала девушка, отпив глоток. Вино было терпким, несладким и почему-то оставляло на языке привкус дыма.

— Один юноша влюбился в девушку, — начала она, отставив кубок. — Только он был сыном вождя, а она — дочерью простого овцепаса. Он мог бы взять ее младшей женой, да только не был еще женат, а других девиц видеть не желал. Кого только ему ни сватали, каких красавиц ни приводили, он всех прогонял, даже отца не слушал, а это у нас, скажу я вам, господин, недопустимо. Тогда отец прогнал его и сказал: когда образумишься, возвращайся, а пока что ты мне не сын, старшим будет твой второй брат. — Азиль перевела дыхание. — А тому что? Взял да посватался к своей любимой, только теперь уж ее отец воспротивился: зачем дочери нищий муж?

— Какая запутанная любовная история, — произнес Дариан. — Надеюсь, у нее счастливый конец?

— Как сказать, господин… Одним словом, юноша выкрал ту девушку, и стали они жить одни. Места у нас не бедные, можно прожить охотой, потихоньку они и стадо свое завели…

— Наверно, угнали у кого-нибудь десяток овечек? — подначил он.

— Не без того, — серьезно ответила Азиль, — это в наших краях дело обычное. Главное, не попадаться. Но больше на шкуры и дичь выменяли. А потом пришли люди из чужого племени, и началась война. Юноша, хоть его и изгнали, не мог оставить отца и братьев, оседлал коня и отправился на помощь… Только он не знал, что его жена отправилась за ним следом. Она сделала мужскую прическу…

— То есть? — не понял Дариан.

— Замужние женщины у нас заплетают волосы в косу и покрывают голову, — пояснила она, — холостые мужчины собирают их в хвост, а женатые — скручивают в узел и закалывают на затылке.

— Надо же, как сложно, — произнес он. — А что было дальше? Я полагаю, она представилась юношей?

— Да, господин. Она следовала за мужем, а он и не знал об этом: наши воины раскрашивают лица, чтобы устрашить врага, и под этой краской он не мог узнать жену. Она же всегда была рядом, храбро сражалась, и однажды, когда стрела врага пробила ему грудь, а соратники дрогнули и чуть не обратились в бегство, возглавила отряд и наголову разбила противника.

— А он?

— Он умер, — тихо сказала Азиль. — Он ведь был просто человеком, а не драконом. Но отец простил его и вернул в род, пусть и посмертно. Та девушка стала его старшей невесткой, а ее сын — наследником. — Она помолчала и добавила: — Я из этого рода.

— Вот как… — Дариан отставил кубок — И тебя просто подарили…

— Я ведь не та девушка. Тогда были другие времена, женщины могли сражаться с мужчинами рядом, и никто не осудил бы их. Наоборот, считалось честью взять себе в жены ту, что может не просто хранить очаг, но и защищать его, если мужа нет рядом. Теперь в цене скромные женщины, которые глаз не смеют поднять, не то что перечить мужу. — Азиль вздохнула. — Да что говорить, господин. Такова жизнь, и этого не изменить.

— А ведь ты не просто так пришла поговорить… — протянул он. — Не замечал я что-то за тобою чрезмерной болтливости. Легенда хорошая, не спорю, но что-то тут не так…

— Вы правы, господин, — сказала девушка. — Принцесса приказала мне войти к вам в доверие. А потом убить.

Дариан поперхнулся.

— Я же предложил вам взять столько сокровищ, сколько сможете унести, да уходить! — произнес он, откашлявшись. — Зачем… зачем убивать? Разве я чем-то вас обидел?

— Нет, господин. Будь я на месте принцессы, я бы не отдала такого приказа. Вы добры к нам, и вы сказали, что это всего лишь обычай. Я бы просто дождалась рыцаря, но ее высочество очень нетерпелива. Она сказала…

Азиль осеклась.

— Ах, она сказала… — протянул Дариан. — Значит, наша прекрасная принцесса просто прикидывается немой, так?

— Да. — Запираться смысла уже не было. — Простите, господин, я…

— Ну ты-то тут при чем? — перебил он. — Не извиняйся, ты не виновата. А вот хозяйку твою я запру понадежнее, не то найду у себя в тарелке что-нибудь похуже крысиного яда! Ключ будет у меня. Не беспокойся, надолго я не улетаю, с голоду она не умрет. Воды и сухарей ей хватит.

— Господин!..

— Я не хочу ежеминутно проверять, не подсыпали ли мне отравы, — сказал Дариан. — Ты поклялась, что не станешь пытаться убить меня, а она — нет. И не будем больше об этом. Голодом я твою госпожу не заморю, не переживай. Если решу улететь на пару дней, ключ оставлю тебе, накормишь ее и искупаешь, что вы там, девушки, еще делаете, не знаю… Ну что ты так смотришь?

— Я хотела спросить… — Азиль зажмурилась. — Вы летаете ночью, господин?

— Летаю, — после паузы ответил он. — Только переоденься, уже холодно. Я тебе дам свои вещи, которые подростком носил, должно быть впору. Они чистые, не переживай. И так удобнее будет.

— У нас до совершеннолетия дети одинаково одеваются, — сказала она. — Я ведь ездила верхом, так не в юбке же до пола.

— Тогда полетели, — улыбнулся Дариан. — Пойдем, переоденешься — и в путь!

Ночью море светилось, едва заметно — потом дракон сказал, что на юге оно просто сияет, — но все же светилось. Неважно, само по себе или отражая бесчисленные звезды, все равно это было прекрасно. И когда дракон снова поймал воздушное течение и скользнул по нему, расправив крылья, закружилась голова от этой бесконечной звездной красоты и необыкновенной легкости…

«Как можно убить дракона? — спросила себя Азиль, прижавшись всем телом к горячей чешуе, и сама себе ответила: — Никак. Рука не подымется».

— Вот это было здорово, — сказал Дариан, когда они вернулись. — Я давно ночью не летал, хорошо еще, окошко у твоей принцессы светится, а то я чуть мимо башни не промахнулся! Ты что? Снова плачешь?

Азиль кивнула.

— Перестань. Иди спать, время уже позднее.

— Спасибо, господин, — выговорила она.

— За что?

— Спасибо, — повторила Азиль и больше ничего не сказала.

* * *

— А он что? — выспрашивала Лилиана, когда Азиль причесывала ее поутру. — Хоть немножко доверять начал?

— Пока нет, ваше высочество. Но начнет, не сомневайтесь.

— В тебе я никогда не сомневалась, — улыбнулась принцесса и поправила волосы. — А о чем ты с ним разговариваешь?

— Он рассказал семейную легенду, я в долгу не осталась.

— А! Ваши сказки можно часами рассказывать, — засмеялась Лилиана. — А он о чем говорил?

— О своей прабабке. Прадед перепутал ее с принцессой и украл. Так и живут. Куда-то за море полетели, родню навестить.

— Погоди… — та опустила руки. — Но она же человек!

— Уже нет, — коротко ответила Азиль. — Не знаю, как это у них вышло, госпожа, да только она тоже стала драконом.

— Вот как… Азиль, а ты узнала, где сокровищница?

— Конечно, госпожа. В южной четверти, в подвалах, только без хозяина туда не войти, там двери каким-то заклинанием заперты, — легко соврала она, хотя ни малейшего понятия не имела, где эта проклятая сокровищница.

В ее роду ценили хороших лошадей да тонкорунных овец, а цветными камушками украшали головные уборы невест и почтенных женщин. Золото — дело другое, за него покупали оружие, а больше оно ни на что, кроме украшений, не годилось. Правда, так было до того, как пришли белые люди с востока.

— Да и что толку, — добавила Азиль, помогая хозяйке одеться. Та все же снизошла до старомодных нарядов, решив, что некоторые выглядят очень даже мило. — Куда мы с вами пойдем? Тут скалы кругом, вроде бы дракон говорил о поселке на побережье, но… госпожа, ведь тут сплошь разбойники и душегубцы! А если у нас при себе будет злато-серебро, так и вовсе — зарежут и забудут. А перед тем снасильничают.

— Ох, ты права, — передернулась Лилиана и повертелась перед зеркалом. — Как я выгляжу?

— Как всегда, прекрасно, моя госпожа, — смиренно ответила Азиль. — Прикажете подать завтрак?

— Ах нет, я не голодна, — вздохнула та и вдруг прищурилась. — А что это, на тебе штаны под юбкой?

— Да, госпожа, — невозмутимо сказала девушка. — В замке сквозняки, вот и пришлось поддеть…

— А, понятно, — потеряла интерес Лилиана. — Ну все, поди к дракону, что ты зря время теряешь?

— Уже иду, госпожа!

Азиль выбежала из комнаты, на ходу стаскивая платье. Под ним были мужские штаны и рубашка, которые дал ей хозяин замка, теперь вот только заколоть волосы, накинуть шаль и завязать ее крест-накрест, как прабабка Дариана на портрете… Интересно, кто его писал?

— Готова? — весело спросил он, увидев девушку. — Летим?

— Да! — выпалила она и подумала: а вдруг случится чудо, и однажды она увидит с высоты цветущие маки в родной степи? Должно быть, это ослепительно красиво: залитая алым равнина, голубые горы вдалеке и невероятной глубины синее небо с редкими росчерками перистых облаков…

— Куда сегодня? — поинтересовался Дариан.

— Может, подальше в море? Оно такое красивое…

— В море так в море, — фыркнул он. — Пойдем. Кстати, что принцесса? Все еще жаждет моей крови?

— Да, — ответила Азиль. — И ваших сокровищ. Я сказала, что там заклятие, человеку не пройти.

— Ну, ты не ошиблась, — улыбнулся Дариан. — Там и в самом деле заклятие. Убить не убьет, но не пропустит, только со мной. Не хочешь посмотреть?

— Нет, господин, — покачала она головой, — я видала драгоценные камни и золото, что толку их перебирать? А вот зари над морем я еще не видела.

— Ах вот ты как! Ну что ж, идем… идем, Азиль…

Над морем было холодно и пусто, чистое небо манило, и Дариан поднялся выше. Азиль приникла к его спине, чтобы не замерзнуть, его жара хватало на двоих.

— Корабли, — сказала вдруг она, похлопав его по шее. Так они договорились: слов он мог и не услышать за свистом ветра.

Дариан повернул голову, давая понять, что услышал ее, и опустился чуть ниже. Зрение у него было отменное, но зачем напрягаться?

— Это королевский флагман, — упавшим голосом произнесла девушка. — Они идут за принцессой.

Дракон только фыркнул и начал снижаться.

— Не надо, господин, у них же пушки! — взмолилась Азиль, распластавшись на его спине. — Они начнут стрелять! По вам не попадут, а по замку? Развалят в мелкое крошево! Все же знают, чей он…

Дариан свернул крылья. Он умел падать вот так, будто камень с башни, главное — вовремя развернуть крылья. И не уронить всадницу.

Когда на королевском флагмане вспыхнули паруса, никто сперва и не подумал на дракона. Грохот? Так на корабле достаточно шума! Но только вот мачты обуглились до половины, а потом загорелся другой корабль… И тогда лишь наблюдатель крикнул:

— Вот он! Глядите на солнце!

Дракон и впрямь завис в небе, черным силуэтом на фоне солнечного диска, глядеть на который в упор не мог никто.

— Ну, теперь не уйдет… — процедил адмирал, убирая подзорную трубу. Пожар уже потушили, и хоть придется перейти на другой корабль, безнаказанным дракон не останется! Флагман, пусть и без мачт, нес пятьдесят пушек, а до драконьего замка было рукой подать…

* * *

— Зачем вы так? — спросила Азиль. — Может, они не догадались бы…

— Да что ты, — отмахнулся Дариан. — Ты сама сказала: все давным-давно знают, кто живет в этом замке! Даже вон рыбаки в поселке. Ну пускай приплывут, что я, не смогу их сжечь?

— У них пушки, — напомнила девушка. — Они могут расстрелять замок издалека.

— Не думаю. Ты не видала, как я дышу огнем всерьез, — холодно сказал он. — Что там на ужин? Сегодня твоя очередь готовить, забыла?

— Нет, господин, сию минуту…

Выйдя за дверь, Азиль остановилась и прислонилась спиной к стене. Это было… Она не знала слов. Просто стала неважна принцесса, забылась родина, ну разве что хотелось показать Дариану цветущую степь… Он был… И снова она не знала слов, просто хотела запустить пальцы в рыжие, огненные на солнце волосы, поцеловать… Она никогда никого не целовала. Родные и принцесса не в счет, чужие руки — тем более. А чтобы по-настоящему — никогда и никого…

— Азиль, ты что? — видно, заметив, что ее слишком долго нет, Дариан вышел в коридор. — Я тебя чем-то обидел, что ли?

Она молча качнула головой.

— Руки, давайте-ка соберите нам на стол, — велел он, — и принесите холодной воды. Кое-кому нужно умыться! Азиль, да что с тобой?!

А ей было наплевать на гордость, на честь рода, на все в этом мире: она обняла Дариана за пояс — выше не доставала, — прижалась всем телом, вбирая его жар…

— Какие, к морским демонам, принцессы? — задумчиво произнес он, осторожно поднимая ее на руки. — И зачем? И так неплохо, прадедушка свидетель…

* * *

— Что это, Азиль? — вскочила принцесса и бросилась к окну. — Ох, ты только погляди!

Та тоже перегнулась через подоконник. Невдалеке видны были корабли: обгоревший флагман вели на буксире два судна поменьше, впереди шел теперь другой корабль.

Гулко выпалили пушки, пока что холостыми.

— Пойду узнаю, что там дракон, — быстро сказала Азиль и убежала.

Принцесса с удовольствием рассматривала боевые корабли. Что может дракон против такой мощи? Еще ведь и сухопутные войска подойдут!

— Господин, господин… — Азиль никак не могла найти его. — Руки, добрые помощники, где хозяин?!

Те подлетели, указали, куда идти, и девушка вихрем взлетела на башню.

— Я вас ищу-ищу, а вы… загораете, — мрачно произнесла она.

— Ага, — весело ответил Дариан и потянулся. — Солнце-то какое! Веснушками, правда, покроюсь, ну да и пес с ними, перед кем красоваться?

— Там корабли боевые на подходе, господин, а вы… — Азиль не нашла слов и молча сжала кулаки.

— А они близко подобраться не смогут, — ответил он и подставил солнцу обнаженную спину. — Там мелко для таких здоровущих кораблей, разве что рыбачья шхуна проскользнет, да и то если знать, где там подводные камни. А с моря сюда ядро не долетит, разве только колдун поможет. Но колдуна я не почуял, да и не знаю, остались они еще, нет?

— Остались, — кивнула девушка и присела рядом. Протянула руку — так и тянуло коснуться светлой гладкой кожи, огненно-рыжих волос, как тогда чешуи, — и отдернула.

— Хочешь потрогать — потрогай, — лениво произнес Дариан, — только не щекочи. Я щекотки не люблю.

Азиль вдохнула поглубже и осторожно положила руку ему между лопаток. Дракон был горячим, и это не солнце его разогрело, этот жар шел изнутри.

— Наверно, с суши тоже подойдут войска, — сказала она. — Ее высочество была права: в одиночку против вас биться нет смысла, и все это понимают. Поберегитесь, господин! Вы хоть велики и сильны, но…

— Поберегусь, — Дариан повернулся к ней. — А ты такая красивая на солнце… У тебя глаза как авантюрин, камень такой, видела? Вроде бы темный, но освети — и увидишь золотые искры.

— А я о вас так думала, — невольно улыбнулась Азиль.

— Пойдем. — Он отстранил девушку и вскочил на ноги. — Хочу взглянуть, что там за боевые корабли! Полетишь со мной или отсюда будешь смотреть?

— Полечу, — без колебаний ответила она. — Только переоденусь.

— И вот что… Возьми какую-никакую веревку, привяжешься. Если я резко спикирую, ты сорвешься, ты легкая, как перышко, а летаю я быстро. Рукам прикажи, пусть хоть бельевую принесут… — Дариан улыбнулся. — Накинешь мне аркан на шею!

— Накину, — серьезно ответила Азиль, — я умею, старший брат научил. У нас это нужно, чтобы овец ловить, например, или лошадей, они непослушные бывают. Коня я не удержу, силенок маловато, а овечку еще сумею…

— Ну что ж, я достаточно большая овечка, — улыбнулся Дариан. — Иди переодевайся, я буду ждать тебя внизу. Веревку не забудь, чую, сегодня придется покувыркаться!

Девушка кивнула и убежала прочь.

— Что там, что? — бросилась к ней принцесса.

— Корабли идут, надо посмотреть, кто именно, — выговорила Азиль. — Наверно, адмирал Билон, он ведь самый прославленный флотоводец! Вы из окна увидите, госпожа, они уже близко, а я пойду за драконом следить!

— Давай иди… — Лилиана устроилась у подоконника, белые паруса и яркие вымпелы было видать издалека.

Азиль бегом спустилась вниз, обмотанная прочной веревкой — Руки принесли.

— Вот я… — выдохнула она.

— Я превращаюсь, — предупредил Дариан, — отойди.

Азиль чихнула от поднятой им пыли, потом перехватила веревку поудобнее, привычно сделала петлю и накинула на подставленную шею. Такие узлы у них умели вязать даже дети, и какая разница, дракон перед тобой или племенной бык? Еще пара витков, и вот уже девушка сидит на спине дракона, прочно привязанная за пояс веревкой: даже если упадет, вниз не сорвется, Азиль умела вязать узлы. А Дариану эти путы не помешают…

— Летим, — шепнула она и погладила медную чешую. До чего же глупа принцесса! Чем сидеть и смотреть в окно, могла бы лететь высоко над облаками!

Могучий зверь под нею потянулся и ринулся вперед и вверх, так, что захватило дух.

Эскадра была уже совсем близко, обугленный флагман вели на буксире, благо ветер позволял.

— Ведь станут стрелять… — пробормотала Азиль, распластавшись на спине Дариана и глядя вниз. — Не попадут, конечно, но мало ли… давайте вернемся!

Тот мотнул головой.

Выпалили пушки. Мимо: берег был высоким, до замка поди достань!

Дариан легко дохнул огнем: так, чтобы не сжечь корабли, но подпалить паруса. Пока поменяют…

Дома он с улыбкой взглянул на девушку: Азиль явно испугалась.

— Ты что? — весело спросил он. — Не бойся. Это разве войско? Поди, посмотри, не нужно ли чего принцессе, ладно? Я чуть передохну, будем ужин готовить.

— Хорошо, — ответила Азиль и убежала.

* * *

— Что, что там? — жадно спрашивала Лилиана.

— Дракон сжег паруса на кораблях, люди вроде бы целы, разве кто ожегся, — отвечала та, помогая принцессе раздеться и умыться. — Больше я ничего не видела, госпожа. Я не осмеливаюсь расспрашивать его, чтобы не заподозрил дурного, а с башни много не разглядишь.

— Ничего, ты у меня умница, — улыбнулась принцесса. — Иди посиди с ним, расспроси, много ли родни, где они, когда вернутся… Поняла? Что хочешь делай, но разузнай!

— Конечно, госпожа, — сказала Азиль и ушла. «Что хочешь», значит?

Она закусила губы, толкнула дверь и вошла.

— Ты что? — удивленно спросил сонный Дариан. — Случилось что-нибудь?

Азиль не ответила, скинула платье и нырнула к нему в постель, прижалась потеснее — он был горячий, пробирало до самого сердца, до ожога… Встретиться губами, скользнуть ниже, обхватить руками… Он чуть повернулся, придавил собою, негромко спросил:

— Зачем?

Азиль замерла.

— Я хочу… хочу сына от вас. Хочу, чтобы он тоже был отмечен Великим Солнцем!

— Ах вот как… — Дариан вдруг отстранился. — Иди к себе. Или к принцессе, куда хочешь. Я-то думал, дурак…

— Вы не понимаете! — Азиль схватилась за него обеими руками. — От вас, ну как же вы не возьмете в толк, именно от вас! Вам принцесса нужна, ну и ладно, берите ее насовсем, а мне бы просто сына, такого же рыжего, солнцем отмеченного, да можно и дочку… Не гоните, господин, прошу вас!

— Какая ты глупая, — сказал он и обнял ее покрепче. — Что делать-то, знаешь хоть, или и этому тебя учить придется?

— Да уж видала, как жеребец кобылу кроет, — фыркнула девушка. — Только они не целуются.

Дариан засмеялся и прижал ее к себе.

— Не бойся, — сказал он. — Я тебя не обижу.

— А я и не боюсь, — ответила Азиль, закрыла было глаза, но потом открыла их и встретилась взглядом с Дарианом. Так было куда лучше…

«А принцессе этого не понять, — подумала она, когда Дариан взял ее. — Он же… Он не злой, он солнечный…»

— Побудь… побудь тут, — выдохнул он. — Мне надо…

Азиль вскочила, высунулась в окно: дракон вылетел из замка, свечой взмыл в небо, а потом рухнул в море и распластался на воде, будто кленовый лист по осени. Волны медленно несли его к берегу. Наконец Дариан встряхнулся, проверил крылья и снова взлетел.

— Прости, я не хотел устраивать тут безобразие, да еще и опасное, — сказал он, вернувшись. — Мы как почуем кровь… беги да спасайся. Мне проще самому улететь, чем потом комнату в порядок приводить… Ты испугалась, что ли? Азиль?

— Какой вы красивый… — выговорила она. — Какой…

— Ты что?

— Ничего. Просто…

«Вдруг правда получится? — подумала она, прижавшись к широкой груди. — И… даже если не получится, никуда я не уйду, выгонит — останусь жить в какой-нибудь лачуге, он же сказал, что тут поселок есть у моря, как-нибудь прокормлюсь. Хоть посмотреть… хоть издали…»

— Да перестань же ты реветь, — сказал Дариан сердито. — Дай лучше поцелую…

Азиль моргнула, стряхивая слезы с ресниц, и подставила ему губы.

* * *

— Ты какая-то не такая, — заметила поутру принцесса, когда Азиль расчесывала ей волосы.

— Немного простыла, госпожа. Говорю же, сквозняки в этом замке, где-то вот и продуло.

— А, ясно, — кивнула та. — Ну ты поберегись, молока хоть выпей горячего… есть тут молоко?

— Откуда, госпожа? Скалы, из скотины разве что коз кто-нибудь держит, но разве же я по таким камням дойду?

— Ну травок завари, ты в них разбираешься. Да гляди, меня не зарази, еще не хватало…

— Что вы, госпожа, — смиренно отвечала Азиль, хотя ей уже хотелось схватить принцессу за волосы, как дрались в ее детстве девчонки, да отвалтузить хорошенько. — Ни в коем случае. Я дышу в сторону.

— А что дракон? — с интересом спросила та.

— Он… — девушка сделала вид, будто застеснялась. — Ох, госпожа, не знаю, как и сказать!

— Говори как есть, — потребовала Лилиана, любуясь собой.

— Он… ну… намекнул, что не прочь… со мною того-этого…

«Прости», — сказала Азиль мысленно.

— Ох, Создатель! — ахнула принцесса, прижав руки к лицу. — А ты?

— Я не знаю, что и делать, госпожа, — смиренно ответила девушка, укладывая ей локоны. — Он ведь силой не принуждает, денег не сулит, но деваться-то нам некуда. Так вот подождет немножко, да и… Ладно я, но вы!

— Но Азиль! Моя бедная Азиль! — Лилиана схватила ее за руку и порывисто прижала к груди. — Ты… Создатель, неужели ты пойдешь на такое унижение ради меня?!

— Конечно, госпожа, — ответила та. — Я готова на все, чтобы спасти вас от еще большего позора. Кто я? Ваша верная служанка. И не переживайте за меня, прошу, вам вредно волноваться, от этого портится цвет лица! И еще… — тут она понизила голос, — у нас девочек готовят к замужеству с малолетства, так что кое-чему я обучиться успела. Быть может, ему и такого будет довольно, не потащит в постель…

— А мне расскажешь о таких извращениях? — живо спросила принцесса. — Интересно ведь! А то так замуж выдадут, а я и… Да что там, я раздетого мужчины никогда не видела!

— Как прикажете, госпожа, — кивнула Азиль. — У нас-то попроще, малышня вовсе голышом бегает, так что ничего нового я не увижу. Это еще повезло мне, что дядя вам меня подарил, не то я б уж давно замужем была и десятого младенца нянчила!

Она преувеличила, конечно, но принцесса в подробности не вдавалась.

— Варварские нравы, — протянула она. — Поди к нему. И попробуй вызнать, как попасть в сокровищницу! Может, есть какое-то тайное слово?

— Хорошо, госпожа. Желаете откушать?

— Попозже, — лениво махнула рукой Лилиана и уставилась в окно. — Иди, занимайся делом. Если я проголодаюсь, Руки попрошу принести яблоко или там бутерброд…

— Да, госпожа, только не забывайте, что вы немы, записки пишите, — предостерегла Азиль. — А лучше заготовьте сразу несколько, чтобы не возиться каждый раз!

— Отличная идея! — обрадовалась принцесса. — Подай-ка бумагу и грифель… Сейчас и займусь, а то скучно до ужаса!

Азиль выскользнула из комнаты, неслышно провернула ключ в замке и прижалась спиной к стене, содрогаясь от беззвучного смеха. «Извращениями» они с Дарианом занимались до раннего утра, пока она просто не отключилась от усталости, хотя он явно был не прочь продолжить. А собственно, за чем дело стало?

— Ты ко мне? — весело спросил он, отложив книгу. — Полетать захотелось или как?

— А что вам вперед хочется, — ответила Азиль, не в силах оторваться от его лица.

— Тогда сперва перекусим, так, легко, чтобы не тяжело было на крыле, потом полетаем немного, чтобы размяться, ну а… — он улыбнулся. — Знаю я там в скалах такое местечко, умереть можно, как красиво. Только одеяло захвати, камни все же. Ты что, опять расстроилась?

— Не надо умирать, — попросила она серьезно.

— Да я и не собираюсь в ближайшие лет триста, — фыркнул Дариан и встал. — Пойдем. Что у нас там на обед? И прекрати меня обнимать сзади, я могу задуматься и случайно тебя зашибить, если дернусь. Ты вон какая маленькая, а я в прабабушку и деда пошел, конь здоровенный… Рассказать, пока едим? Там истории одна другой краше, хоть самому книжку пиши!

— Расскажите, конечно!

— Ну, прабабушка — это разговор отдельный, — со вкусом начал Дариан, отпив бульона. — Это семейная легенда. Как я тебе говорил, прадед перепутал ее с принцессой и принес сюда, а избавиться не смог. До него еще один прапра… не помню уже, кто, так же с принцессой хлебнул забот: выгоняют ее, говорят, а она возвращается, сокровища в лицо бросает, ну и… Ну а прадеду очень одиноко было: один брат в люди ушел, второй улетел за море и не вернулся, мать с сестрой тоже подались в дальние края, как тогда принято было…

— А что, теперь уже нет? — удивилась Азиль.

— Прабабушка это сразу пресекла. Не дело, сказала, когда дом без присмотра, мужчины не накормлены толком, не одеты и вообще запаршивеют без женщин.

— А вы тогда почему один?

— Да дурак потому что, — рассеянно сказал Дариан. — Сказал, я уже взрослый, дайте хоть пару лет одному пожить спокойно, а то ведь замучают: туда слетай, сюда слетай, а я ленивый. Прямо как прадедушка. Но на самом деле я просто хотел стащить принцессу. — Он подумал и добавил: — Ну точно, как он. Только у него одна была.

Азиль помолчала.

— А историю про деда рассказывать не будете? — спросила она.

— А это вообще анекдот, — весело произнес он. — Одна из моих бабок — тот еще огонь, прабабушка рукой махнула, мол, вырастет, перебесится. То ей за море лететь, то китов дразнить, то на северное сияние посмотреть, пришлось прадеду с ней лететь, не одну же отпускать, мало ли… Ну, вроде угомонилась. Ан нет, снова что-то ей в голову ударило — принесла домой рыцаря. Как дотащила — никто не понял даже, весь в броне, меч с тебя размером… Хорошо еще, коня брать не стала, — добавил Дариан. — Говорят, веселье было: обычно принцесса взаперти томится, а тут здоровущий герцог, да буйный какой! Голой рукой дверь прошибал…

— Но он же человек, — подала голос Азиль. — А вы сказали, что подолгу живете…

— Он умер уже, — сказал Дариан. — Я его застал совсем-совсем старым, но и тогда он мог задать жару младшим. А бабушка улетела, сказала, не может пока жить там, где все о нем напоминает. Может, еще вернется. Вот такие у нас истории… Ну что, полетели вместе?

— Полетели вместе, — застенчиво ответила девушка. — Одеяло только возьму, сами же сказали…

* * *

— Снова корабли, — сказала девушка с тревогой. — Я сверху видела.

— Да пускай, — сонно ответил Дариан. Его занимали совсем другие думы. — А ты хоть понимаешь, что ты моя жена теперь?

— Что?.. — испуганно спросила Азиль.

— Я, наверно, нечестно поступил, — покаянно сказал он и повернулся лицом к солнцу. В темных глазах вспыхнули золотые искры. — Я вообще обманщик, так и дед говорил.

— Это потому, что мы… — Она запнулась.

— Не совсем, — серьезно ответил Дариан, посмотрев на нее в упор. — Потому что я так захотел. Потому что ты сама пришла ко мне. Потому что ты ответила мне — и мы полетели вместе. Ты сказала правильные слова. Для нас этого достаточно.

— Но я же человек!

— Дед тоже был человеком. Никому это не мешало, хотя он ужасно сердился, когда кто-нибудь подшучивал, мол, на хребте у жены катаешься. Прабабушка Эдна стала драконом, а он не смог, я не знаю почему, как это работает. — Он привлек девушку к себе и пристально взглянул ей в глаза. — Я тебя отпущу, если ты не хочешь быть со мною.

Вместо ответа Азиль просто приникла к его плечу.

— Никогда-никогда я по доброй воле не уйду от вас, — проговорила она шепотом. — Когда умру, тогда берите себе любую принцессу, какую захотите, но пока я жива — убью любую, если вы ее хоть пальцем коснетесь, а потом себя убью, потому что мне без вас не жить…

— Зачем эти принцессы, если есть ты? — улыбнулся Дариан. — Только ради традиции… Твоя-то как, кстати?

— Все так же, — всхлипнула Азиль. — Сидит, в окошко на корабли смотрит….

— Да перестань ты плакать, что за привычка дурная? Или у вас так принято? — Он подумал и добавил: — Знаешь, а может, и правда сын получится? Даже интересно, ты темноволосая, я рыжий, и что выйдет?

— Тигр, — буркнула девушка, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Зверь такой заморский. Полоса рыжая, полоса черная. Или леопард, только он рыжий в темных пятнах. Торговцы о таких рассказывали и даже шкуры продавали. Они водятся где-то далеко от моей страны, на дальнем юге.

— А я таких не видел, — огорчился Дариан. — Надо побывать там, где они живут, интересно же! Полетим вместе? Ну попозже, когда я принцессу сбуду с рук!

— Конечно, — сказала она. — Мы обязательно полетим вместе…

* * *

— Где ты ходишь целый день? — недовольно говорила принцесса, когда Азиль помогала ей переодеться на ночь.

— Вы же приказали мне быть при драконе, госпожа, и мне пришлось выслушивать байки о его семье, — невозмутимо отвечала та. — И рассказывать в ответ свои. Я изо всех сил старалась как-то выведать у него о сокровищнице, но покамест не вышло, простите. Должно быть, я мало старалась.

— Да уж, потрудись, — резко сказала Лилиана. — Пока что от тебя никакого толку!

Азиль вышла, снова заперла дверь и улыбнулась. Какая теперь разница, что говорит и думает о ней принцесса, когда она замужем? Теперь только муж может ей указывать! Мог бы еще отец или дядя, но они отказались от родства… А жаль, хорошо было бы прилететь в становище с Дарианом, показать такого мужа! К нему бы выстроилась череда девиц, а то и замужних: рыжие такая редкость, что любой мужчина закроет глаза на мимолетную измену… Только Дариан изменять не станет, это Азиль уже поняла. Драконы — однолюбы. По молодости все перебирают девиц, сказал Дариан, но изменять мужу или жене — недопустимо. Конечно, когда умрет супруг-человек, никто не помешает дракону найти другого, но через сколько лет это случится…

«Нет, лучше не показывать, — подумала вдруг она. — Позавидуют, сглазят… А потом или случайная молния над морем, или еще что… Он же сам говорил, что чуть не промахнулся мимо башни в темноте! Нет, нет, не покажу!.. От принцессы бы избавиться поскорее, и будем жить! А когда родня его вернется, вот, наверно, шума будет! Ну да что ж, если его бабка сама деда украла, прадед тоже… не станут уж нас ругать?»

Азиль нащупала в кармане фартука ножницы и покосилась на дверь. Потом качнула головой и пошла к Дариану. Принцесса была к ней добра, и, хоть порой придиралась от дурного настроения и временами обижала, убить ее Азиль не могла, все же выросли вместе. Хотя, конечно же, это решило бы все про…

Она подбежала к окну. К берегу приближался настоящий флот.

— Дариан! — Азиль кинулась вниз. — Дариан! Там…

Она задохнулась.

— О, мироздание, как же они мне надоели… — грустно сказал он, отложив книгу и погладив девушку по щеке. — Я быстро. А ты с башни посмотри.

Он вдруг замер.

— Что? Что такое? — испуганно спросила Азиль.

— Ровным счетом ничего, — ответил он. — Иди погляди, как я их подпалю. Не бойся, я постараюсь никого не убить. Мачты подожгу или корму, небось успеют шлюпки спустить. Да они сами сбегут, как я появлюсь…

Азиль хотела было схватить его за руку, но побоялась: в ее краях за такое самовольство мужчина мог и ударить женщину.

— Не бойся, — сказал Дариан, наклонившись к ней, и ласково поцеловал. — Просто смотри.

Он взмыл в небо, покружил возле замка, явно злорадствуя: поди наведи пушки на быстрого, пусть и большого дракона! Пока корабль повернется, пока перезарядят орудия, дракон десять раз успеет улететь!

Кажется, кто-то в этом флоте сообразил нанять лоцмана, чтобы провел корабли поближе к замку. Когда первое ядро ударило в гранитную скалу пониже замка, Азиль вскрикнула от неожиданности, а Дариан чуть замешкался и тогда…

Ударил еще один залп. На этот раз — картечью из небольших пушек со шхун, прятавшихся до поры до времени за скалами. Еще взлетел гарпун, но, слава всем богам, Дариан был слишком высоко.

Впрочем, ему хватило и картечи: Азиль округлившимися от ужаса глазами видела, как перепонку на крыле разрывает едва ли не в клочья. Чешую картечь не брала, но тонкое крыло… Дариан чуть не упал, с трудом выровнялся и повернул к дому. На башню он просто рухнул, истекая кровью.

— Нет, нет, только не умирай, заклинаю всеми богами, сущими и неприсущими, — бормотала Азиль, быстро перетягивая ему руку куском собственного подола. — Пойдем, мой милый, единственный, я сделаю, что смогу, только встань, я же тебя не дотащу… Забыла! Руки, добрые помощники, отнесите хозяина к нему, а я сейчас, надо воды согреть…

Тут она села на ступеньку и чуть не разрыдалась в голос. Это же ее муж умирал, ее солнечный Дариан, дар богов! Но нет, некогда было плакать, Руки быстро пронеслись мимо, показав, что муж в комнате, иди, мол, займись.

— Я дурак… — выговорил Дариан, — ай, больно!

— Картечь, — всхлипнула Азиль, выковыривая из раны застрявшие металлические осколки.

— Какой только гадости люди не придумают… Прости…

— Нет! — Азиль прижалась лбом к его здоровому плечу. — Ты прав, гадость, мерзость, когда еще я подумала, что никогда бы не смогла убить дракона, рука не поднимется, а они исподтишка…

— Не плачь… может, не помру, — через силу улыбнулся он, гладя черные волосы. — Я сам дуралей, ринулся напрямик, а там засада. Учила же прабабка со стороны солнца заходить… Мы с нею яркие, нас так не видать. А остальным лучше в темноте, они другой масти. Не плачь, хорошая моя… Поди лучше к принцессе…

Повязка быстро намокала кровью.

— Не пойду, — твердо сказала Азиль, утерев слезы. — Руки, живо еще горячей воды. Да есть вообще в этом замке хоть какие-то лекарства?! Чтобы кровь остановить?! А ну несите!

Те показали, что да, имеются, и улетучились в полной панике.

— Не умирай, — попросила она, прижавшись лбом к его лбу. — Пожалуйста.

— Я помню, ты сказала, что тогда тоже умрешь.

— Да. Как угодно. Могу зарезаться, могу с башни прыгнуть, тут высоко. Но я лучше с тобой вместе… Яд есть.

— Не глупи! — Дариан привстал и охнул от боли, случайно опершись на раненую руку. — Перестань! Ты такая молодая и красивая!

— Я твоя жена. — Азиль вдруг выпрямилась и прищурилась. — Я пойду с тобой. Я буду с тобой. Всегда и всюду.

— Да не умру я, — выговорил он, снова вспомнив дедушку Бриана. — Больно очень, конечно, все крыло издырявили, паскуды… извини…

— Кровь не останавливается, — сказала она. — Я сейчас. Надо заварить чего-ничего. Что ты смеешься?

— Так прабабушка говорит, — несмотря на боль, Дариана разбирал смех. — Принес на свою голову!

Азиль фыркнула и вышла.

— Ты принцессу голодом не умори! — крикнул ей вслед Дариан. То, что он услышал в ответ, не смог бы повторить даже в темноте и под одеялом. Смысл заключался в том, что принцесса может хоть удавиться, хоть в окно выброситься, но Азиль будет дневать и ночевать у постели мужа. Правда, форма, в которой высказала это девушка, заставляла задуматься. — Точно, история идет по кругу!

К вечеру кровь унялась, и хоть Дариан очень ослабел, встать мог, пусть и с помощью Рук.

— Ну перестань ты пичкать меня этой дрянью! — взмолился он, когда Азиль впихнула в него очередную ложку своей стряпни. — Не могу больше, клянусь! Я почти не ем, когда болен, не лезет в меня, да и прабабушка говорит, что лучше поголодать, чем так мучиться! Прошу, отнеси это принцессе, пусть подавится!

— Это, значит, я так скверно готовлю? — тихо спросила Азиль. Прабабушка Эдна на ее месте встала бы, уперла руки в бока и громыхнула так, что все семейство присело бы. — Извини. Я исправлюсь. Я должна быть хорошей женой.

— Ты что? — с испугом спросил Дариан. — Азиль, я не ругал тебя, ты готовишь отлично, хоть и непривычно, но не могу я есть, когда мне плохо, вот честное тебе слово даю. Прости, если обидел…

— Ничего. Ты же мужчина, а женщины обязаны терпеть, если муж недоволен.

— Что-о?! — От возмущения он снова привстал и упал на подушку, выругавшись. — Прабабушка с матерью и тетками вернутся, им скажи, кто тут должен терпеть! Муж обязан сделать так, чтобы в доме было тепло и светло, припасов натаскать, чтобы кладовые не пустовали, а распоряжаются всем — женщины.

— Но ведь и у нас так, — недоуменно ответила Азиль, присев рядом. — Мужчины охотятся, а женщины хранят очаг. Разделывают дичь, готовят, убирают, смотрят за детьми… В чем разница?

— Да я сам не пойму, — сказал он. — Вроде и у нас так, и у вас… Хотя погоди, попробуем по-другому… Вот вернулся твой отец, скажем, с охоты, усталый и голодный, что сделает твоя мать?

— Снимет с него сапоги, усадит и подаст холодного квашеного молока, — удивленно сказала Азиль, — у вас не пьют такого, но оно вкусное, правда. Потом соберет на стол, принесет переодеться, а сама пойдет с дочерьми снимать с туши шкуру, рубить мясо и готовить его, пока муж отдыхает. А что? Что ты смеешься?

— Да я просто представил, как мой, к примеру, отец этак вот попробовал бы обойтись с нашими женщинами! — Ему больно было смеяться, он придерживал раненую руку другой. — Ух и погнали бы его по кочкам!

— Как это?

— Так. Сам приволок тушу какую-нибудь, отдохнешь, сам и разделывай. Конечно, муку там или что полегче хозяйки разберут да разнесут по кладовым, птицу ощиплют, рыбу почистят, Руки помогут, но большая добыча — это для хозяина. Ну а уж приготовить — тут они мастерицы… Правда, — сознался Дариан, — проще так сожрать, чем тащить, свежевать… Но ведь и детям мяса хочется, куда денешься? Приходится… Ты опять плачешь? Ну что такое? Не умираю я, не бойся. Больно, конечно, но заживет. У прадеда хуже было, прабабка тайком рассказала, и ничего, до сих пор летает…

— Я не потому, — всхлипнула Азиль. — Там же корабли эти… Кто-то ведь их провел, кому-то заплатили. А раз так, то они ведь пристанут, хоть на шлюпках, людей высадят, пушки вытащат, да и начнут палить по замку. И с берега люди подойдут…. Что тогда делать?!

— Не знаю, маленькая, — тихо ответил Дариан, погладив ее здоровой рукой по голове. — Давай я просто скажу тебе заветные слова, возьми в сокровищнице, сколько в руки уместится, да хоть принцессу туда отведи, и выходи. Дверь закроется сама.

— Так ведь дверь сломают, а эти слова у меня выпытают, — прошептала Азиль.

— Тогда дай принцессе столько драгоценностей, сколько сможет унести, выстави ее, и все. Наружную дверь не сломают, не бойся. Прости, в сон клонит… Пока не забыл, слушай и запоминай…

Поцеловав спящего мужа, Азиль вскочила, умылась и с по-прежнему непроницаемым лицом вошла к принцессе.

— Где тебя носит?! — вскричала та.

— Тише, госпожа! — шикнула та. — С той стороны мыса целая эскадра! Наш-то дракон не полетел к ним, очень уж ленив, но зато я вызнала тайное слово! Идемте скорей за сокровищами, пока он спит.

— Какая ты умница, Азиль! — всплеснула руками Лилиана. — Бежим! Шаль взять?

— Непременно, госпожа, снаружи ветер холодный. Идите за мной!

Девушки пробежали галереями и переходами, спустились в сокровищницу, и Лилиана ахнула, увидев, какие вещи тут хранятся.

— Скорее, госпожа, он же проснется! — торопила Азиль, хотя думала вовсе не о том. — Берите, что подороже, вы ведь разбираетесь, да бежим!

— Сейчас, сейчас, сию минуту…

— Держите мою шаль, госпожа, в нее больше поместится, — сказала она.

— А ты?..

— Я степнячка. Я не замерзну. Быстрее, госпожа!

— Все-все! — уверила Лилиана. — Вот еще пару колечек. Идем… Ах, сколько тут всего!

Азиль все равно было, сколько добра в сокровищнице, она бегом протащила принцессу к выходу, отворила двери и вытолкнула ту наружу.

— Что с тобою? — удивилась Лилиана.

— Идите, ваше высочество, — спокойно ответила Азиль. — Вон, видите мачты? Туда и отправляйтесь. Прощайте.

— А как же ты?!

— А я теперь замужем, — ответила Азиль и тяжелая драконья дверь с грохотом захлопнулась. — Авось доковыляешь, с бриллиантами-то в узле…

* * *

Дариану было не хуже и не лучше, и не стал он ругать жену за сокровища, подумаешь, камушки, их сколько угодно насобирать можно, а драконы вообще драгоценностей не носят. Избавилась от принцессы, и хорошо!

Только Лилиана, похоже, была крепче, чем казалась, и сумела спуститься туда, откуда могла докричаться до кораблей. После долгой паузы снова ударили пушки.

— Пусть стреляют, — сказал он, гладя Азиль по голове: она убрала волосы, как подобает замужней женщине. — Пусть. Не достанут. Не бойся. И внутрь никто не войдет, это ведь еще добраться нужно!

— Там большие корабли, очень большие, — сказала она. — Им и близко нет нужды подходить, и так ядро долетит…

— Нет. Слишком далеко, не бойся… — повторил он и снова впал в забытье.

Азиль потрогала его лоб — жара больше обычного не почувствовала, — и побежала на башню. Посмотрела и ахнула: к мысу подходил громадный корабль, гордость королевского флота. И вот он-то как раз мог достать до замка, который некому было защищать. И он развернулся левым бортом, готовясь стрелять.

«Я сказала, что умру без тебя, — мысленно произнесла Азиль. — Мне без тебя не жизнь. А тебя убьют ради проклятых камешков и золота, которые унесла принцесса, а меня, может, выдадут замуж, а может, отдадут матросам, я же предательница… Не бывать тому! Пусть не будет у нас сына, рыжего, золотого, отмеченного Великим Солнцем, но прости, любимый мой, я не могу… Если придется, я полечу без тебя…»

Она встала на зубце башни, раскинув руки — глядите, нет никакого оружия, не стреляйте! Нет, стрельба продолжалась.

Выбирать Азиль было не из чего: или перерезать горло Дариану, чтобы не достался врагам беспомощным, а потом себе, либо…

«Если придется, я полечу без тебя», — повторила она. Порыв ветра ударил ее в спину, Азиль ахнула и сорвалась вниз.

И поняла, что летит.

Это был удивительный дракон: совсем бескрылый, он не летел, он будто струился в воздухе, и длинное тело его, черное с опаловым переливом, извивалось. И он не дышал огнем, не сыпал искрами, все, что было ему под силу, так это схватить корабли за верхушки мачт, сорвать паруса, перепутать снасти…

«Я не могу больше, — в отчаянье подумала Азиль. В замке лежал раненый Дариан, и некому было позаботиться о нем! — Не могу, я слишком слабая, всех мне не потопить! Умела бы я дышать огнем, вот это дело, но я другая, я умею только хранить очаг…»

Наверху, за облаками, тяжело громыхнуло.

Азиль ринулась туда, подумав, что может укрыться в грозовых тучах, она была темной, ее не увидели бы, и едва не столкнулась с громадным золотым драконом — это его крылья так грохотали на ветру. Она в панике ушла в сторону: флот вспыхнул, будто соломенный, когда этот новый дракон — да это же прабабушка, Дариан рассказывал о ней, вспомнила Азиль! — дохнул огнем. Второй дракон, поменьше, темной масти, держался выше и покамест не вмешивался.

Золотой дракон расправил крылья, поймав ветер, темный последовал за супругой. Азиль могла только лететь за ними.

— Ну что за безобразие! — первым делом сказала красивая женщина с густой золотистой косой, отряхнув одежду. — Ничего нельзя детям доверить! Так вот улетишь на десять лет, а в доме полный беспорядок!

— Это как сказать… — произнес высокий худой мужчина с яркими светлыми глазами и указал на Азиль.

— Кто ты такая, девочка? — произнесла женщина, а Азиль, не выдержав, расплакалась, закрыв лицо руками. — Ох, ну что ты… перестань, мы же тебя не ругаем…

— Да… Дариан умирает… — всхлипнула она. — Их так много, я одна не поспеваю, не могу дышать огнем, как вы, а он совсем плох… Вдруг гнилая горячка, а я не умею лечить!

— Бриан, — сказала та. — Ты займись кораблями и прочей ерундой, а я уж тут догляжу.

— Что ж, надо и мне размяться, — улыбнулся он, протянул руку и погладил девушку по щеке. — Не бойся, мы живучие. Эдну спроси, как она меня вытаскивала… Все-все, молчу! Уже улетел!

— Уже правнуки на крыле, а он как мальчишка, — буркнула Эдна и привлекла к себе Азиль. — Ты не бойся. Они правда живучие. Что случилось?

— К-картечью крыло разорвало, — выдохнула та, уткнувшись в крепкое плечо. — Едва сумел на башню сесть… Помогите, госпожа, прошу, он же умрет!

— Не умрет, — спокойно ответила Эдна, обняв плачущую навзрыд Азиль. — Пойдем, где он там? Да не реви ты, от такого драконы не помирают! Ах вот ты где, внучек…

— Только не это, — выговорил Дариан, увидев ее. — Лучше было умереть сразу…

— Дурак, — сказала та, проверяя повязку. — Не прибедняйся, милая, лечить ты умеешь, гноя нет, рана чистая, заживет помаленьку. Пойдем. А этот дурень пускай полежит, скоро оклемается… Идем, идем, ничего ему не сделается, будто я не знаю, как это бывает! Ох, ну ладно, я отвернулась!

— Я приду, как только смогу, — шепнула Азиль, склонившись к Дариану.

— Я буду тебя ждать. Но ты не торопись, у прабабушки поди вырвись…

Азиль спустилась вслед за Эдной в гостиную.

— Надо же, и ты служанка, — весело сказала та, разжигая огонь в камине. — Да не бойся, нечего бояться. Ты давно тут? С самой зимы? И чем вы развлекались?

— Мы летали, — тихо сказала Азиль.

— Ты очень красивая, — серьезно сказала Эдна. — Никогда не видела таких драконов, но ты прекрасна. И не давай Дариану забыть об этом! Он у нас тот еще растяпа, но добрый…

— Я знаю, госпожа. А вы… надолго домой?

— Да как получится, — ответила та. — Откуда я знаю, что завтра Бриану в голову взбредет? Дети-внуки-правнуки давно на крыле, что ж дома сидеть, нужно мир посмотреть, пока мы еще можем лететь далеко! А что?

. — Скоро зацветут маки в степи. Как думаете, Дариан успеет поправиться? — Азиль всхлипнула. — Я так хотела… Но не дело бросать дом без присмотра, а тут вы вернулись, и я подумала…

— Не беспокойся, я его пинком с башни выкину, если что, полетите вместе, — фыркнула Эдна. — Да и не глупи, ты летать можешь, в крайнем уж случае сядет он тебе на загривок, вот потеха будет! Погоди-ка минутку…

— Как они меня утомили, — сказал вошедший Бриан. — С этими их пушками и прочим! Эдна, а почему девочка плачет?

— За мужа переживает, — улыбнулась та. — Садись, перекуси, с утра голодный ведь.

— Непременно, — ответил ей супруг. — Эдна, у нас тут было две девушки, ты в курсе?

Та приподняла брови.

— Две, две, — подтвердил он. — Я подслушал кое-что на кораблях. Вторую заперли наверху. Видимо, наш глупый правнук приволок не ту. Прямо как я. А потом исправился, и лишнюю выставили.

— Ну ты же говорил, что история идет по кругу.

— По спирали, сказала ты.

— Нет, господин, — осмелилась вставить Азиль, — сперва Дариан принес принцессу Лилиану, но он совсем не умел с ней обходиться, а она потребовала меня. Я ее камеристка.

— Какая разница, — сказала Эдна, ловко расставляя приборы. — Иди-ка, отнеси этому болезному поесть чего-ничего. Ну что ты так смотришь? Я не вижу, что ли? Ты ведь без него жить не можешь!

— Выставили, ага! Некоторых выставишь, пожалуй, — хмыкнул Бриан. Он понравился Азиль: не очень высокий, худой, со смешливыми глазами. Правда, жена им командовала, но он вроде бы не возражал. — Да не бей ты меня поварешкой! Что за привычка… Хорошо, что мы вернулись вовремя, бедная девочка одна бы не справилась, а мне мой замок нравится как есть, не исцарапанным.

— Иди живее, стынет, — подтолкнула Эдна Азиль. — И скажи этому дуралею, чтоб прекратил прикидываться и вставал. Подумаешь, дырка в руке! Этот вот, — она указала вилкой на мужа, — как-то прилетел весь в крови, не помер ведь. Да и потом…

— А вот об этом не надо, — негромко произнес Бриан, и супруга умолкла. Правда, наградила супруга выразительным взглядом.

— Я… я сейчас, — выговорила Азиль и убежала с подносом.

Бриан с Эдной переглянулись.

— Везет же нашему семейству на таких вот служанок… — задумчиво произнес он.

— Не угадал, глупый ты мой дракон! — засмеялась Эдна и поцеловала его в лоб. — Она как раз принцесса!

— Не понял…

— Азиль — племянница вождя, значит, принцесса, понял? Чем ты слушал, хотела бы я знать?

— Ну, это даже забавно, — улыбнулся он. — А, какая разница, принцесса, не принцесса… Жили бы ладно, вот и все.

— Она его очень любит, по глазам вижу, — произнесла Эдна. — А он… не знаю пока.

— Он дурак молодой, вроде меня, только хуже, — самокритично ответил Бриан. — Ничего, поймет еще, где его счастье… А я и правда таких драконов даже в книгах не видал! Пернатых кто-то описал, а таких вот — нет. Она откуда-то с запада?

— Степнячка, говорит.

— Видно, у них другие… Помнишь, Арниль говорил, на севере живут совсем иные драконы? Наверно, и на западе тоже водятся какие-то незнакомые племена. Но красиво, согласись?

— Очень, — ответила Эдна и положила ему добавки. — Ешь давай, горе ты мое крылатое… Ты почему всех не потопил? Хочешь, чтобы подмога пришла?

— Людей жалко стало, — честно сказал Бриан. — Им просто приказали, вот и… Да и не долетит ядро до замка, сколько раз повторять! Может быть, через сто или двести лет они придумают такие пушки, чтобы достать нас, но к тому времени, полагаю, надо уже будет убраться подальше отсюда. Жаль замок, в нем выросли мои предки, я сам и братья с сестрой, но людей все больше, и они не оставят нас в покое. Пора подумать о том, куда бы перебраться.

— Ты прав… — Эдна вздохнула. — Тут стены какие… Послушай, с собой забрать не получится? Не бросать же на разграбление!

— Получится, — уверенно сказал он. — Пока место подыщем, пока новое гнездо совьем, сыновья вернутся, а вместе уж мы живо перетаскаем все это… Мне самому жаль бросать замок, но выхода нет. Подадимся-ка мы к холодному морю или к большой реке, я без воды не могу.

— Давай поищем, неужто не найдется нам местечка! — согласилась она и, присев на подлокотник кресла, погладила мужа по непослушным темным, едва тронутым сединой волосам.

— Госпожа, я знаю такое место, — робко сказала Азиль. Стоя в дверях, она слушала разговор, но не осмеливалась войти.

— Где же? — заинтересовался Бриан. Он придерживал супругу за талию, чтобы не упала.

— Там, за нашей степью, за горами, есть долина, — произнесла девушка. — В этой долине — огромное озеро. Море, конечно, больше, но если стоять там на берегу, то дальнего берега не увидишь. Озеро очень чистое и очень холодное, а на отмели, говорят, находили золотые самородки. Само оно питается подземными источниками, из него вытекает небольшая река и впадает в другую, такую огромную, что в половодье она затопляет всю соседнюю долину, а потом уходит в море. Холодное море, как вы сказали. Я не видела сама, но говорили, зимой там встает лед толщиной в руку и бродят медведи. И горы, повторюсь, около этого озера есть, намного круче, чем ваши, и никакой корабль туда не подойдет, и войско не достанет… А летом степь цветет: маки, тюльпаны, пионы, еще что-то, я и не знаю, как это разнотравье называется. Потом ковыль по ветру стелется…

— Мне нравится это описание, — сказал Бриан, взглянув на Эдну.

— Слетаем, посмотрим, — согласилась она. — Девочка сказала, скоро степь зацветет, хочу взглянуть. Полетим вместе?

— Полетим вместе, — улыбнулся он и поцеловал ей руку. — На разведку. А как младшие вернутся, так перетащим добро да и построимся заново, долго ли? Азиль, ты сядь, поешь, что стоишь? Мы не кусаемся.

— Я лучше к Дариану пойду, — тихо сказала Азиль, — ему одному тоскливо. Вы не обидитесь?

— Не обидимся, — ответила Эдна.. — Иди. Этому моему правнуку определенно нужна хорошая жена! А захочешь поболтать или помощь понадобится, так приходи, мы живем в восточной четверти.

— Спасибо, госпожа! — ответила та и убежала.

— Везет нашему роду на таких девиц… — пробормотал Бриан и посадил жену себе на колени. — С тебя все началось!

— Началось, началось… — заворчала она. — Отстань! И так младшая дочка правнучке ровесница!

— Ну Эдна… — улыбнулся он, а его улыбке супруга противиться не могла.

— Эх ты, глупый мой дракон, — ласково сказала она, целуя его в лоб. — Идем. Драконов много не бывает!

* * *

Азиль вскочила, когда снаружи раздался поистине громовой залп. Выглянула в окно и не поверила своим глазам.

— Ты что? — сонно спросил Дариан.

Ему было уже куда лучше, раны подживали, хотя лететь он пока не мог. Ну и пускай, решила Азиль, если придется совсем уж худо, она действительно сумеет унести его подальше от дурных людей. Сражаться она не может, но уж на такое-то способна, права госпожа Эдна!

— Лежи, я сейчас, — ответила она и, едва одевшись, кинулась к старшим драконам, постучала в дверь. Из восточной четверти моря толком видно не было, они могли и не услышать выстрела.

— Ты что? С Дарианом что-нибудь? — с порога спросила Эдна. Азиль уже знала этот ее прищур: если прабабушка разгневается, мало не покажется никому.

— Они привели паровой корабль, — задыхаясь от бега по лестнице, выговорила Азиль, — а я совсем ничего не смогу с ним поделать! На обычном — хоть паруса порвать и канаты запутать, да хоть горящего масла на реи уронить, а этот весь железный, что ему! Ну почему вы дышите огнем, а у меня не получается?

— Значит, тебе это не нужно, — ответила Эдна, прибирая спутанные со сна волосы. — Дариан так и не может взлететь?

— Не зажила еще рука до конца, хуже бы не сделать…

— Опять старикам надо подниматься… — улыбнулся Бриан и лениво потянулся. — Пойдем, милая. Ты — со стороны солнца, как обычно, а я снизу, из-под воды. А ты подстрахуй, девочка.

— Она останется дома, — отрезала Эдна. — Нам с тобою не впервой, а ей еще за Дарианом смотреть. Идем, бестолковый ты мой дракон…

Азиль смотрела на них и чуть не плакала: они ведь были уже немолоды, правнуков уже вырастили, но так любили друг друга! Понимали с полуслова, с полувзгляда….

— Ты что? — спросила Эдна и пригладила ей волосы. — Не переживай. Мы, старики, продержимся.

— Какие же вы старики… И поберегитесь, прошу вас, это новый линейный корабль, я о нем только слышала: адмиралы похвалялись, какой он страшный и непотопляемый!

— Не бойся. Присмотри за этим глупцом… Да не плачь, выздоровеет он в конце-то концов, уже на поправку пошел!

— Спасибо, госпожа, — тихо сказала Азиль и проводила их взглядом. А потом взмолилась молча: «Боги ведомые и неведомые, сущие и неприсущие, заклинаю, уберегите их… Я не справлюсь одна! Унести мужа унесу, но куда?! Спрятаться разве в какой-нибудь лачужке в поселке у моря? Так ведь там все знают, кто он такой, очень уж приметный, рыжий мой, золотой, да и господин Бриан сказал — давно известно, кто тут живет… Может, не выдадут, а может, позарятся на злато-серебро, а то просто побоятся… Куда еще податься? Что делать?»

Два дракона — золотой и цвета железной окалины — взлетели почти одновременно, только Бриан сразу скользнул к воде: погода выдалась пасмурная, на фоне темной воды его не сразу бы заметили, а Эдна взмыла выше туч, так уж они привыкли. Да только, похоже, на корабле уже знали эту их манеру, выстрелы загремели сразу же…

— Что там, Азиль? — Дариан привстал. — Азиль?

— Стреляют… — убитым голосом ответила она. — Это новая пушка, с несколькими стволами, ее быстро перезарядить можно. Я слышала, как придворные обсуждали… А вот шхуны картечью начали палить… Я полечу, хоть с мелочью помогу разделаться!

— Нет! — Дариан с неожиданной силой дернул ее к себе. — Нет. Ты — не полетишь. Я уже почти здоров, так что… моя очередь.

— Не пущу! — Азиль вцепилась в него обеими руками. — Не пущу, не улетай! Погоди… Я понимаю, там твои пращуры, но они большие, здоровые, а ты едва на ноги встал! Не думай даже, я на пороге лягу…

— Зачем мне порог, если окно есть? — совершенно серьезно спросил он, а потом засмеялся. — Я же крылатый. Ну опять плачешь, что ж такое… А ну перестань, не то накажу!

— Как хочешь наказывай, ты муж мой, твое право, только не уходи… не улетай…

— Если им будет совсем плохо, мне придется лететь, — сказал он, помолчав. — Это ты понимаешь?

Азиль кивнула. Бросать в беде родителей, а уж тем более прадеда с прабабкою не годилось. Приди нужда, она тоже полетит, хоть камнями сможет эти шхуны забросать, но пока Бриан с Эдной вроде бы справлялись сами.

— Страшно представить, что будет, когда люди научатся летать, — произнес Дариан. — Какие станут кипеть воздушные сражения!

— Они уже умеют, — шепнула Азиль. — Какой-то изобретатель построил… как же его… аэроплан! Он совсем маленький, едва поднимает человека и летит медленнее всадника на хорошей лошади, но…

— Да. Люди на месте не стоят. Еще немного, и снаряды станут сбрасывать нам на головы, пока мы спим. И замок не выстоит, — грустно сказал он. — Значит, в самом деле время уходить отсюда. Лишь бы отделаться от этих вот да раны залечить, и можно лететь.

— Вместе?

— Конечно. И не вздумай снова заплакать.

— Я не стану больше, — твердо сказала Азиль. — Я буду брать пример с прабабушки Эдны. А чего ты вдруг так испугался?

— Не испугался я вовсе, — вздохнул Дариан, обняв ее здоровой рукой и мягко покачивая. — Тебе до нее… еще лет триста жить, а то и побольше. Да и, если прадеду верить, она тоже всплакнуть не прочь. Ну только уж не каждую минуту, ладно?

— Как скажешь, — ответила она и вдруг встрепенулась: — Гляди, летят! Ох… Руки, скорее воды горячей и бинты, похоже, им досталось!

— Да это разве досталось… — меланхолически произнес ее муж. — Так, покорябало.

Азиль зашипела на него, как кошка, и выскочила за дверь, на помощь старшим драконам.

— Дожили, — ворчала Эдна, отряхиваясь и утирая кровь с исцарапанной щеки. — В своем доме покоя нет! Какая дрянь, интересно, показала им фарватер?

— Я откуда знаю, — развел руками Бриан и принял у Азиль полотенце. — Спасибо, милая. Как там наш младший?

— Порывался лететь к вам, господин, да я не пустила. Возьмите, вот настойки, царапины протереть.

— Правильно сделала, что не пустила, — вмешалась Эдна. — Рановато еще ему в небо, а мы и сами справимся. Бриан, ты бы вызвал как-нибудь наших, а то ведь эту жестянку просто так не расковыряешь!

— Эдна, я тысячу тысяч раз говорил тебе, что колдовать не умею! — ответил тот. — За Арнилем разве что слетать? Но так это неделя пути, столько же обратно, а как вы тут одни?

— Укажите путь, я слетаю! — встряла Азиль, прижав руки к груди. — В бою от меня нет проку, но уж гонцом я быть могу!

— Не сходи с ума, тебя первой же бурей сдует невесть куда, — сказала Эдна, нахмурившись. — Я и то едва держалась, пришлось благоверного от грозы прикрывать, он будто притягивает молнии, негодяй! Ну а ты… — она покачала головой. — Не отпущу, и не думай. Останешься с Дарианом, за ним глаз да глаз.

— И дороги ты не знаешь, а даже я на карте покажу, что проку, если тебя унесет в неведомые края? — добавил Бриан. — Ты ведь обратно пути не найдешь. Не надо, маленькая, мы справимся. Но если что: хватай мужа, денег побольше — и лети… да хоть к себе домой. Проживете уж как-нибудь!

— Я тебе дам сейчас — «как-нибудь»! — Эдна дала ему подзатыльник. — Ты что мелешь, глупый дракон? Нет уж. Полетим все вместе. Вроде бы Лирион обещал вернуться к весне, но он бестолковый, забудет, как пить дать, опять по девкам пойдет. Тариль где-то на севере, поди поищи его. Ниэйр с детьми отправился на юг, сказал, надолго. Беата с дочками за морем, тоже наищешься. Придется нам с тобой самим делом заниматься!

— У нее все бестолковые, глупые и ленивые, — сообщил Бриан, смеясь. — Но лет за сто к этому привыкаешь… Ты что сникла?

— У нас женщины никогда не противоречат мужчинам, — ответила Азиль. — За это и убить могут. Хорошо, что меня подарили принцессе, а не кому-то еще, при ней меня не могли тронуть, а я на шаг от нее не отходила…

— Напоминает твою историю, — уже без улыбки сказал он жене, — только ты-то и убить можешь.

— Да и я могу, господин, — вставила девушка, — если прикажут. Я умею. Я чуть не убила Дариана. Ну, еще до того, как мы…

— Эти спирали истории мне надоели, — сказал Бриан и встал. — То Эдна убивает моих убийц, то… о, я даже не пойму, кем ты мне приходишься… В общем, жена правнука пытается убить его… Эдна, я буду наверху. Приходи.

— Конечно, — ответила та. Даже с расцарапанным лицом она была очень хороша. — Отдохни. Потом снова полетим…

— Вместе, — закончил он и улыбнулся. У Дариана была такая же улыбка, ясная, светлая.

Странно, подумала Азиль, они же чудовища, огромные огнедышащие чудовища, почему они так улыбаются? Может быть, просто потому, что не живут среди людей?

И она видела, что и Бриан, и Эдна очень устали. И проклятый корабль им не взять, а она и впрямь может только бросать сверху камни. А когда-нибудь на этот чудный замок упадут не камни, а снаряды, старшие правы… Ну почему не придумать какой-нибудь воздушный корабль, такой, чтобы дух замер от восхищения? Почему людям всегда нужно кого-то убивать? Ведь драконы живут мирно, не делают людям зла, если их самих не трогают, вон, поселок внизу сколько лет стоит, сказал Бриан, все знают о соседях, но и думать не думают бояться, продают рыбу и всякое прочее, и делают вид, будто не в курсе! Зачем же те, другие, поступают вот так? Пусть даже дракон украдет принцессу, но Дариан сказал, их уже сотни лет не пожирали и не обижали… если те сами не желали.

Она вздохнула и принялась прибираться, отпихивая деловитые Руки.

— Эдна! — раздалось наверху. — Иди-ка погляди!

— Вот это чудище… — протянула та. — Полчаса на отдых у нас есть, как думаешь?

— Да, пожалуй. Но только полчаса, милая. Иначе он подойдет слишком близко.

Азиль тоже выглянула в окно и ахнула — и впрямь чудище, такого она и не видала, и не слыхала о нем! Должно быть, военные секреты, о них где попало шептаться не станут…

— Мужа я спасу любой ценой, — сказала она сама себе, а Руки ласково погладили ее по спине. — Если смогу… то и его предков. Остальное… да провались оно пропадом! Надо улетать, не продержимся…

* * *

— Что за чепуха, который день покоя нет…

Старик оставил сеть и уставился в небо. Этих двоих он знал куда как хорошо, а что толку?

Ударил выстрел, тяжелый, нехороший. Потом еще один.

— Нона, — сказал старик, встав на ноги и глядя в сторону скал. — Я поклялся, что больше никогда… Прости, милая. Там мой брат, мой глупый добрый брат и его жена, и правнук… Пусть меня настигнет возмездие, это справедливо, я ведь нарушу клятву, но я не могу просто сидеть и смотреть, как они гибнут. Я сотню лет не вставал на крыло, но… я должен. Я лечу. Ты поняла бы меня, я знаю. Пускай потом я умру, но — потом. Сперва я обязан…

Прокуренная трубка упала на песок…

— Не сдержим… — выдохнула Эдна. Ей сильно посекло осколками левый бок, и хоть она держалась, не хныкала, Азиль видела, что ей больно.

— Я отстою свой замок! — сквозь зубы ответил Бриан. Тот заметно прихрамывал, но сдаваться не собирался.

Азиль только губы кусала, не было от нее никакого толку… Только раны перевязать, дать всем напиться…

— Идем, — сказала Эдна решительно. — Не такое выдерживали! А ты побудь здесь, маленькая…

Азиль всхлипнула, когда та погладила ее по голове, и пошла за ними на башню. С моря подходил тот самый паровой корабль, огромный, весь в броне, неуязвимый, ощетинившийся пушками. Орудийные стволы уже начали поворачиваться… Он был им не по зубам.

— Что это? — ахнула Азиль и схватилась за руку Эдны.

Откуда-то из-за дальнего мыса в небо взмыл громадный дракон, не серый, не черный, какой-то сизый, и был он куда больше Бриана, да и Эдны тоже! Летел он тяжело, будто донимали годы, но выстрела из корабельной пушки не заметил вовсе. Правда, сперва били картечью, но и ядром это чудовище не взяли.

Он раз дохнул огнем — сдетонировали боеприпасы. Другой — оплавилась обшивка, корабль накренился и начал оседать на корму. Принялись спускать спасательные шлюпки, а дракон, лениво покачавшись в воздухе, спустился на башню, чуть не всю ее обняв крыльями.

— Дуэйр… — выговорил Бриан, когда тот преобразился. — Великое мироздание, так это был ты!

— Твоя жена догадалась раньше, — сказал его брат совершенно спокойно. — Верно же, Эдна? Идите сюда, обниму… Я скучал.

— Я едва тебя узнал… Но как? Ты же дал клятву!

— Дал. Но любую клятву можно нарушить. Не знал? Ах ты ж, трубку посеял! — вздохнул он. — Ну и пес с нею. Так ты что ж, братец, и не догадывался, кто я? Сколько раз мы с тобою встречались? То ты рыбу у меня покупал, то еще что…

— Я не узнал, Дуэйр, — честно ответил тот. — Ты стал таким старым… Прости.

— Да не извиняйся, глупый ты дракон! Я знал, что без присмотра тебя оставлять нельзя, вот и поселился неподалеку… — Старый Дуэйр (Бриан выглядел его внуком) улыбнулся. — Я же понимал, что Нона долго не проживет, но — поклялся. Она спит там, в скалах, а я вот сам по себе, старею потихоньку.

— Но почему вы не вернулись? — спросила Эдна. — Если вы обещали не становиться драконом… это понятно, но что мешало жить в замке?

— Отсюда бы точно потянуло в небо, милая, — улыбнулся Дуэйр. — А сила воли у меня так себе.

— Спасибо тебе… — тихо сказал Бриан, обняв его. — Мы… Нам надо убираться отсюда. Людей все больше, и это оружие… Девочка вот подсказала хорошее место, мы с Эдной слетаем осмотреться. Ты с нами?

— Конечно, — ответил тот, — если доживу. Клятва неизвестно как ударит… Я лучше за замком пригляжу, пока вы там обустроитесь. А где Дариан?

— Лежит раненый, — сказала Эдна, обнимая напуганную Азиль. — Это у вас, я смотрю, в крови, в неприятности влипать!

— Ничего, оклемается, мы живучие, — фыркнул Дуэйр. — Пойдем, брат, подумаем, что да как. Не знаю я, когда нарушенная клятва меня достанет, ну так уж… помогу, чем могу. Пока еще могу.

— Пойдем. Эдна?

— Сама разберусь, — ответила она и тяжело вздохнула. — И мы пойдем, девочка, посмотрим, как там твой ненаглядный. Любишь его?

Та молча кивнула и снова закусила губы.

— Тогда все обойдется, — произнесла Эдна. — Уж не знаю почему, но для драконов любовь — самое главное. Кровь, клятвы эти, они важны, конечно, но если любишь по-настоящему, себя не пожалеешь, а спасешь…

— Я так и поняла, госпожа, — ответила Азиль.

— Ты верно поняла, — улыбнулась та. — Пойдем. Он, поди, извелся уже, а братьям поговорить нужно. Ишь ты, ведь чувствовала я что-то неладное в этом старике, а видишь, как обернулось? Ну пусть, они разберутся. Если уж Дуэйр решил вернуться… — Она покачала головой. — Должно быть, умрет он скоро. Но это его выбор.

— Он умрет за свой род, — сказала Азиль. — Это большая честь.

— Вот как ты заговорила! Ну, пойдем, пойдем…

— Как там? — жадно спросил Дариан, ничего толком не видевший. — Все целы?

— Немножко поцарапало, но это пустяки, — ответила Эдна и присела к нему в изголовье. — Ты-то как, уже получше, глупый ты мальчишка?

Тот кивнул.

— Ну и спасибо мирозданию. — Она осторожно похлопала его по спине, опасаясь разбередить раны. — Повезло тебе такую девочку найти, прямо как моему Бриану. У вас и имена похожи, семейные ведь. Сестру его Дарианой зовут, — сказала она девушке, — уж до чего вредна!

— Угу, только они все не рыжие, — буркнул Дариан, отстраняясь. Он знал, что от скромности прабабушка точно не умрет.

— Какой же ты рыжий? — засмеялась Эдна и растрепала ему волосы. — Ты медный, а на солнце вовсе золотой! Да, Азиль?

— Я ему все время об этом толкую, да он не слушает, — сказала та. — Чего-то стесняется! А я огнем дышать не могу, вот это плохо, а какой я масти, дело десятое…

— Может быть, ты умеешь что-то иное, — улыбнулась Эдна. — Просто не разобралась пока. Ничего, жизнь долгая, научишься, как нужда заставит. Ну, я пойду, вижу, правнук умирать пока не намерен, а вам и без меня найдется чем заняться и о чем поговорить.

— Спасибо, госпожа, — успела сказать Азиль прежде, чем закрылась дверь.

— Ты опаловая, — сказал Дариан.

— Что?

— Ты сказала про масть. Ты опаловая. Есть черные опалы: поглядишь — вроде камень как камень, а внутри красота немыслимая, черное с радужными переливами… Вот и ты такая. — Он улыбнулся. — Прадед всегда говорил, мол, жена его — чистое золото, так она и есть золотой масти. А ты вот этакая. А я…

— Медный, — сказала Азиль. — А на солнце золотой. Я-то уж видела! Ты…

— У меня пострадала только рука, — не без намека произнес Дариан. — Не переживай. Мы в самом деле живучие. Прабабка тебе вряд ли расскажет, да и прадед тоже, но… его парализовало. Знаешь, что это такое?

— Конечно, — с содроганием ответила девушка. — Но ведь он…

— Излечился, как видишь. Не бойся, не умру. Иди ко мне…

* * *

— Да, в покое нас точно не оставят, — сказал Дуэйр, наблюдая за окрестностями в древнюю подзорную трубу, у самого глаза уже были не те, что прежде. — Знаешь, Бриан, бери-ка ты жену и молодежь, да цацки, что получше, да летите отсюда. Я продержусь сколько-нибудь, мне и так скоро умирать…

— Ты с ума сошел? — спросил Бриан. — Чтобы я бросил брата? Ты меня в самом деле просишь о таком… таком…

Он умолк, а Эдна погладила его по плечу.

— Глупый ты мой брат, — сказал тот ласково. — Возьми, погляди. Недолго нам тут отсиживаться осталось. Это корабли не доставали до замка, а эти…

— Азиль говорила, что люди придумали уже воздухолетные корабли, — подал голос Дариан, которому велели не придуриваться и встать, но пока не летать. — А на них могут быть бомбы.

— Вот и я о чем… Кстати, а где Азиль? — спохватился Бриан.

— Он ее ухайдакал ночью чуть не насмерть, вот и спит, — без лишней скромности просветила Эдна. — Пускай, обед я сама сготовлю.

— Кто кого ухайдакал… — буркнул Дариан, краснея. — Сына ей подавай… А я не железный!

— Ты медный, — успокоил прадед, посмеиваясь. — Ничего-ничего, какие твои годы…

— Я раненый вообще-то!

— Умнее быть надо, не ранили бы.

— Да сам знаю, — вздохнул он и улыбнулся. — Дайте посмотреть в трубу, что ли? Мне ж интересно до ужаса!.. Деда, а что это во-он там?

— А это, — прищурившись, ответил Бриан, — похоже, и есть тот самый воздушный корабль. Только не та вот летучая табуретка, которую мы только что видели, это, видно, разведчик, а уже серьезная сила. С теми самыми бомбами. Эдна, буди Азиль, берите барахло, ты много унесешь, а она возьмет мужа, и улетайте. Найдемся, а ты не пропадешь, если что. Нам с Дуэйром замок отстаивать придется…

— Нет уж, милый мой, — серьезно сказала та. — Мы полетим только вместе. На замок плевать, на сокровища тоже, еще насобираешь, но без тебя — не полечу.

И она скрестила руки на груди таким жестом, что Дариан залюбовался.

— До чего ж ты вредная… Думай тогда, как сбить эту штуку? Я видел у людей воздушные шары, они легко горят. Но это чудище явно обшито металлом, видишь, блестит? Какой он толщины? Может, если обшивку пробить, он просто сдуется и упадет в море?

— Конечно, а пока ты подлетишь, тебя уже изрешетят, — сказала супруга хмуро. — Видишь, там на вантах люди с оружием? Как бы не таким же, каким Дариана издырявили… Вот что… Руки! Живо чтоб на каждой башне было по бочке воды и бочке песка!

— Это зачем? — удивился Дуэйр.

— Она дело говорит, — произнес Бриан. — Мы видели, как зажигательные бомбы взрываются — огонь во все стороны, надо срочно заливать или засыпать песком. У нас там особенно гореть нечему, но у людей есть теперь такая паскудная штука — корабли ей и поджигают, — она в воде не гаснет. Так что песок — это верно. Пойдем, поможем натаскать побольше. А ты, внучек, последи за этой заразой! И так уже перенапрягся, болезный наш…

Дариан вспыхнул от обиды, но признал его правоту и уставился вдаль. Главное, думал он, если что, вовремя разбудить Азиль, чтобы сумела улететь. Да она и так проснется от грохота, если что-то взорвется, подумал он и ссутулился. Вот так, обложили в собственном доме, выход один — улетать. Или за море, или к прадеду Арнилю, или в горы Азиль… Сколько лет жили, никому ведь не мешали, даже скот не трогали, таскали диких коз и оленей с дальних гор, а за припасы платили! А что рыбу ловили, так в море она ничейная! А теперь из-за проклятых драгоценностей…

— Ты что грустишь? — спросила Азиль, обняв его сзади.

— Жаль покидать дом навсегда, — сказал он, чуть повернулся и погладил ее по голове. — Надо убираться отсюда. А обиднее всего — виноват-то я. Не тронул бы принцессу, не было бы боевых кораблей. Хотя… тогда я не встретил бы тебя.

— Дом будет там, где ты его построишь, — серьезно сказала девушка. — Пускай простой, потом насобираем всякого-разного, а пока была бы крыша над головой. Хотя я несколько пещер знаю, сама не бывала, но как пройти, мальчишки рассказывали. По первости и так сойдет, а там уж… Охотиться и я могу, пока ты на крыло не встанешь, на это моих сил хватит, ну а потом заживем на новом месте!

— Вылитая прабабушка, — буркнул Дариан. — Жуть до чего практичная. И всегда во всем ищет что-то хорошее! А самое смешное знаешь что?

— Что?

— Так ведь находит! — ответил он и засмеялся, хотя смешно ему не было. — Вот увидишь, сейчас наверняка заявит, что давно хотела сменить обстановку, этот старый сарай ей надоел, тут сквозняки…

— Но тут правда сквозняки…

Дариан не выдержал и засмеялся уже по-настоящему.

Воздушный корабль был все ближе, и он казался больше даже старого Дуэйра. Другое дело, что скорость не позволяла ему маневрировать, и три дракона вполне могли бы изрешетить обшивку, но чем, огнем? А если взорвется газ? О таком даже Дариан слышал! Когтями же ее, похоже, не взять. И стрелять станут, вон видны вооруженные люди.

— Лучше б я сразу ошибся, как прадедушка, и утащил тебя, — буркнул он. — Полетели бы в твою степь…

— Я бы тебя зарезала, — сказала Азиль серьезно. — Я же не знала еще, какой ты…

— Хватит нежничать! — раздался командный голос Эдны. — Успеете еще намиловаться! Живо по башням! Так, а ты постой-ка…

Она поймала Азиль за руку, подтянула к себе и заглянула в глаза. Потом взяла за руку, будто бы принюхалась и выпустила.

— Ты будешь за лекарку, бинты там и прочее, в бою от тебя проку никакого, на месте пособишь, — велела она. — Человеком тяжелого ничего не смей поднимать, ясно тебе? Драконом — тоже, Дариан, так и быть, не считается. Увижу что другое — сама прибью.

— Что?.. — вымолвила та.

— То! Делай, что я сказала, и все будет хорошо, — чуть смягчившись, ответила Эдна и потрепала ее по щеке. — Хотела — получи. Не знаю, правда, какое чудовище, может, почище моих… Бриан, где ты, наказание мое крылатое?!

Азиль неверяще посмотрела ей вслед. Так, выходит…

Она зажмурилась, сжав кулаки, не обращая внимания на слезы. Раз так, значит, она обязана выжить, обязана спасти Дариана, и никакие проклятые корабли, морские ли, воздушные, ей не помешают!

* * *

— Н-да, такого нам, братец, и не снилось, — проговорил Дуэйр, стоя на башне.

Воздушный корабль двигался небыстро, но уверенно, а вокруг так и роились эти аэропланы. Кажется, они могли даже садиться на платформу внизу громадной туши корабля, чтобы залить топливо. Сжечь-то этих мошек было раз плюнуть, но люди… Людей было жалко, им ведь просто приказали.

— Можно пошутить, — предложил Бриан. — Взлетим и давай бриллиантами на палубу во-он тому пароходу сыпать, они же сами передерутся!

— Надолго не хватит, а нам еще на новом месте обживаться.

— Так ты с нами?

— Пока жив — с вами, — улыбнулся тот, будто помолодевший в родном замке. — Ты за меня не переживай, я свое отлетал, а вот молоденьких побереги. Девочка славная какая, везет ведь нам троим…

— Тебе-то не повезло… Извини, — вздрогнул Бриан. — Я все забываю…

— Не извиняйся. Мне повезло. Может, чуть меньше, чем тебе и Арнилю. Моя Нона не осталась со мной насовсем, как твоя Эдна, а других я не хочу, это вон Арниль их меняет одну за одной, как ты говоришь, ну да он всегда был гулякой. — Дуэйр облокотился на стену. — Но я получил от жизни все что хотел. Кроме детей, разве что, но не сложилось, Нона была больна. Чем — не знаю, но она прожила всего пять лет, и я ничего не мог сделать, как ни пытался.

— И ты потом все эти годы… — неверяще спросил Бриан. — Ты остался…

— Да. Я ее любил. Я поклялся, а клятву нарушил ради тебя. Да и сейчас я ее не забыл… — улыбнулся его брат. — Она ведь сразу сказала, что долго не проживет. У нее с детства это было: то в обморок упадет на ровном месте, то кровь горлом или носом, то жар ни с того ни с сего. А в деревне, ты знаешь, по лекарям не потащат, травок запарят, и ладно. И того, что я взял с собой, не хватило. Как я тогда жалел, что не умею колдовать и не могу отдать ей хоть половину своей жизни… Да что половину, хотя бы еще несколько лет…

Он отвернулся, прижавшись лбом к холодным камням, а брат неуклюже обнял его, представив на минуту, как это бы он остался без своей Эдны? Шумной, сварливой, деловитой, хозяйственной, веселой, любимой, ненаглядной… Ему стало так страшно, ему, дракону, разменявшему не первую сотню лет, что он еще крепче прижался к брату, который был все эти годы один…

— Вот только не прослезись, — сказал тот неожиданно ровным голосом и отстранился. — Реветь у жены на коленях будешь, а у меня на спине — не надо.

— Тьфу на тебя! — фыркнул Бриан, но украдкой вытер глаза. — Давай лучше думать, что делать с этой тушей?

— Ничего на ум не идет, — с досадой ответил Дуэйр и тоже смахнул что-то с заросшей щеки. — Зайти сверху — изрешетят. Снизу — там тоже пушки, видишь? Да и с кораблей добавят. Если бы Азиль могла дышать огнем, она бы запросто села на верхушку этой штуки да прожгла ее, у нее крыльев нет. Но, во-первых, она не может, во-вторых, эта дрянь и рвануть в состоянии…

— А в-третьих, я запрещаю, — добавила Эдна, уперев руки в бока. — А ну марш обедать! Пока оно еще долетит!

Она прищурилась и кивнула:

— Да, ветер встречный, сильный… поковыряются, а я пока мелочь посбиваю.

— Эдна!

— Что сразу Эдна! — возмутилась она, снимая передник. — Иди ешь. Я пару аэропланчиков собью — и домой. Жечь не буду, я уже поняла, как с ними управляться, главное, с хвоста зайти…

— Ты никуда не пойдешь, — твердо сказал Бриан и взял ее под руку. — Идем за стол. Немедленно.

Таким тоном он с женой разговаривал очень редко, и она чуть притихла. Но только чуть.

— Бриан, объяснись! — велела она, едва разлили по первому бокалу вина.

— Так ты бы их только сильнее разозлила, — сказал он устало. — Ну уронишь ты пару этих фанеропланов, и что? От них нам никакого вреда, а вот как подобраться к тому чудищу — это вопрос. Даже всем вместе… нет, опасно!

Азиль вцепилась в руку Дариана.

— Не нервничай, тебе нельзя, — мимоходом сказала Эдна. — Руки, ну где второе? Совсем без меня разленились…

— Не ругайте их, они хорошие, — тихо сказала Азиль. Левая Рука потрепала ее по плечу.

— Да я не ругаю, я для порядка, — отмахнулась та от правой Руки. — Хорошо. Бриан? Выскажись уже!

— Если они начнут сбрасывать снаряды, мы можем отсидеться в подземельях, — сказал он невозмутимо. — Милая, если ты еще раз сыпанешь столько перца, я начну дышать огнем, будучи человеком.

— Это не я, это Азиль готовила, — хихикнула Эдна, и Бриан смутился.

— Извини. Видимо, у вас приняты острые блюда?

Девушка кивнула, понурившись.

— Немного меньше перца, и это будет очень вкусно, — сказал он, мужественно проглотив еще ложку. — Ну или я еще не привык. Внучек, еще одна такая ухмылка, и ты огребешь половником не от Эдны, а от меня! Гм… Так вот, улететь мы можем, но только ночью, иначе заметят направление и опять разыщут. А больше мне ничего на ум не идет, разве что у Дуэйра спрятаться!

— Эдна у меня была, подтвердит, что мы в моей лачуге просто не поместимся, — хмуро ответил он. — В подвале отсиживаться — не крысы ж мы! Но и в бой идти не хочется, вы вон все исцарапанные, и это еще мелочи. Надо улетать. Но мы приметные, сейчас луна полная, крылья и спины будут блестеть.

— Грязью обмажемся, дел-то, — буркнул Дариан. — А все прабабушка: начисти гребень, начисти гребень… что ты ходишь как пугало?

Бриан не выдержал и засмеялся в голос, видимо, вспомнил что-то. Эдна тоже, потому что насупилась.

— Ну и еще вещи понесем, тоже прикроют, — сказала она. — Да и мы ведь можем подняться выше этого их корабля, не увидят.

Тут Дариан представил прабабушку в драконьем обличье, в кружевной накидке поверх крыльев, и захохотал. Прадеды присоединились, видимо, тоже что-то вообразили. Женщины мрачно переглянулись…

— Так мы ни до чего не договоримся, — сказала Эдна и встала. — Руки, приберитесь и за мной в сокровищницу. Вы двое, — она указала на Бриана и Дуэйра, — тоже. Отберем только самое ценное. А вы, молодежь, идите отдыхать. Вам силы еще пригодятся!

Азиль смутилась, но никто и не улыбнулся. А что улыбаться: молоденький дракон, у которого едва зажило крыло, как еще полетит, неизвестно (ну, старшие-то донесут), и девушка, ни статью, ни характером не похожая на Эдну. Пусть уж, пока есть силы и возможность, займутся друг другом, а не войной! На это есть старшие.

— Пойдем, — потянул ее за собой Дариан. — Они сами разберутся.

— По лестницам не бегай! — крикнула им в спину Эдна. — Пускай этот вон болван на руках тебя носит, у него уже зажило все, у коня здорового!

— Это почему? — оторопело спросил он. Азиль пожала плечами и отвернулась. — Ну ладно, мне трудно, что ли…

Он легко подхватил ее на руки и отнес к себе. Рука в самом деле уже не болела, нужно было размяться.

— Ты не хочешь улетать отсюда? — спросила она.

— Я тут вырос, — понуро ответил он. — Каждый камушек знаю. Море… Да что я! Молодой дурак. Представляешь, каково прадедам?

Азиль покачала головой. Она была из кочевого народа, привязываться к месту не умела, и очень слабо могла вообразить, что почувствует человек, ну ладно, дракон, вынужденный сняться с места, где жил веками.

— Извини, я же степнячка, — сказала она, уткнувшись в рыжие волосы Дариана. — Наш дом всегда с нами, коня запряг, свернул шатер, закинул на волокушу да и… Наш дом — вся степь. Как я хотела полететь с тобой туда…

— Мы непременно полетим, — ответил он. Намеки прабабушки Эдны были более чем очевидны. — Вместе. Я хочу посмотреть, как цветут тюльпаны в степи… Только мы там перепугаем ведь всех!

— Нет, ты что, — улыбнулась Азиль. — Разве что овцы напугаются, но они глупые. А люди, наоборот, скажут, добрый дух осенил нас крылом!

— Кажется, прадедушка Арниль побывал и в ваших краях, — пробормотал Дариан и негромко засмеялся. — Давай спать. Неизвестно, что будет завтра…

* * *

Назавтра ситуация изменилась мало: кажется, маленьким аэропланам уже не хватало горючего, и назойливыми мухами кружились только два. Большому воздушному кораблю мешал сильный встречный ветер, видно, мотор был все же слабоват, но он мало-помалу продвигался к замку.

— Говорила же, ночью надо лететь, — ворчала Эдна, собирая на стол. Руки нервно сжались. — А вы давайте приберите, в замке пылища, вчера в сокровищнице вся угваздалась! Безобразие! Ладно Азиль, она тут без году неделя, но ты, Дариан, как умудрился так запустить дом?!

— Просто я лентяй, — спокойно сказал он, жестом остановив кинувшуюся ему на выручку Азиль. — Как прадедушка. Ты же сама всегда говоришь!

— Надо все-таки отселять детей, — сказала Эдна Бриану. — Может, твоя мать была не так уж не права?

— Ну так она дочь отселила, и слава всему сущему, — невозмутимо ответил он, — а сыновья сами кто куда подались. Кроме меня. Я ленивый, как Дариан.

— С ума сойдешь с этими драконами, — сообщила Эдна Азиль. — Живо собираться! Хватит время попусту терять! Бриан, что возьмем? Картины точно, вынимай из рам… Стены… ах, как жаль, ну, может, вернемся, заберем…

Замок вздрогнул. Потом снова. Азиль показалось, что с потолка посыпалась известка, и она вцепилась в Дариана, сама не зная, то ли хочет спрятаться, то ли защитить его.

— Никто никуда не летит, — сквозь зубы произнес Бриан. — Дуэйр, на башню. Эдна, присмотри за этими двумя!..

— Ты отвечаешь за жену головой, — весомо сказала та Дариану. — А я с ними. Мужчинам ничего доверить нельзя!

И она легко убежала вверх по лестнице.

— Идем, — Дариан поднял Азиль на руки.

— Я сама дойду! — попыталась та отбиться.

— Прабабушка велела, значит, я буду носить тебя на руках. Хоть всю жизнь, — серьезно сказал он и поцеловал ее. — Нас не пустят, но хоть будем смотреть. А то вдруг старшим понадобится помощь…

— Они решили сделать иначе, — говорил Дуэйр, глядя в подзорную трубу. — Близко большой корабль не подойдет, от маленьких толку мало, если мы не высунемся, так что они пытаются разрушить берег. И у них это получается. Еще десяток залпов, и восточная четверть вполне может рухнуть в море, фундамент такого сотрясения не выдержит.

— И как они намерены собирать на дне сокровища? — фыркнула Эдна. — Ну, если они думают, что те в башне?

— Это уже второй вопрос…

— Тут мелко, — мрачно сказал Бриан, непроизвольно потерев затылок. — Пойдем, милая. Надо вылетать. Людей жаль, конечно, но придется сперва поджарить стрелков, а потом заняться этой штуковиной.

— Да, — кивнула она, глядя ему в глаза. — Полетели вместе.

— Полетели вместе. А вы, — он посмотрел на правнука с женой, — ни с места. Дуэйр, давай следом!

Два дракона взлетели с башни, только один распластался над водой, поди разгляди с высоты, а второй взмыл ввысь, к солнцу.

— Ни с места, — повторил Дуэйр и тяжело вылетел прямо в лоб воздушному кораблю. Ему терять было нечего.

Азиль обняла мужа: ему лететь еще было нельзя, крыло действовало, но не зажило до конца. А от нее никакого прока… Если что, Дариан все равно бросится в бой, а ей придется улетать прочь, как можно дальше, в глухие места, чтобы спасти хотя бы сына… или дочку. Какая разница, если они отмечены Великим Солнцем?

Старшие вернулись на башню, тяжело дыша, Руки подали им воды: Бриан пил прямо из кувшина, запрокинув голову, Дуэйр тоже, Эдна обошлась парой кружек.

— Крепкий, зараза… — крякнул Дуэйр. Азиль показалось, что он вроде бы помолодел. То ли морщин стало меньше, то ли глаза прояснились…

— Да уж, не расковырять, крылья мешают, их враз прострелят, как этому вот молокососу.

— А если сверху зацепиться и крылья сложить?

— Так солдаты лезут по вантам вверх и стреляют в упор… Хотя… это мысль. Один или двое отвлекают с обеих сторон, третий падает сверху. Эдна?

— Да. А дети никуда не летят, — с нажимом произнесла она. — В смысле, летят куда подальше, если станет совсем туго. Идемте!

— Ты справа, я слева, — сказал Бриан брату. — Летим!

— Справа от тебя или от корабля? — фыркнул тот. — Летим, разберемся на месте…

— Мы правда ничего не можем сделать? — шепотом спросила Азиль.

— Я, может, и сумел бы, а тебя не пущу.

— А я не пущу тебя. Только если будет совсем уж плохо, то…

— Мы полетим вместе, — тихо произнес Дариан, встретившись с нею глазами. — Постой, что это?!

— Что?! — встрепенулась Азиль. — Слышу… Но это не чайки, верно ведь?

Где-то за облаками нарастал пронзительный клекот, от которого закладывало уши, и вдруг сверху ударила ослепительно-зеленая молния, сверкнула и исчезла с такой скоростью, что рассмотреть ее не удалось. Только вот все трое драконов живо ринулись в стороны от воздушного корабля, который начал терять высоту — из огромной дыры в обшивке выходил газ, взвыли сирены.

— Слава всему сущему и неприсущему, как ты говоришь, — выдохнул Дариан.

— Что?..

— Смотри. Мама с сестрами возвращаются! Ну и отец, ясное дело. И еще кто-то, я их не знаю.

Драконов было не больше десятка, но крыльями они, казалось, застили все небо. По очереди садясь на башню, чтобы не мешать друг другу, старшие туг же начинали обнимать Дариана с женой, а потом уж расспрашивать. Да что расспрашивать, если и так все ясно?

Последними опустились Бриан с Эдной и Дуэйр.

— Это было нечто, — встряхнула головой Эдна. — У меня аж в глазах зелено стало! Кто так постарался?

— Она, — показала вверх одна из племянниц. Там вился какой-то вовсе уж невиданный дракон, похожий на Азиль, только с небольшими крыльями и в изумрудном оперении. — Ну давай же к нам! Она стесняется, — пояснила девушка.

— Ничего себе она стесняется… — пробормотал Дариан, покосившись на грохнувшийся на воду воздушный корабль.

— Это ей раз плюнуть, — улыбнулась мать. — Видим, безобразие у вас какое-то, попросили, она и плюнула. Или клюнула, я не разобрала… Вообще-то это мы невесту Дариану привели, а то он пока соберется, рохля…

— Мама, я женат уже, — сказал он серьезно, прижимая к себе испугавшуюся Азиль, а Эдна кивнула. — Ты уж извини, так вышло. И она тоже очень красивая. Как черный опал.

— Я видел, — подтвердил Бриан. — Поразительная. Везет же нам на экзотику!

Изумрудный дракон подлетел ближе и обернулся красивой смуглой девушкой в уборе из ярких птичьих перьев. Правда, не таком, какие носили в любимых местах прадедушки Арниля, отметил Дариан, не отпуская Азиль. Та уткнулась в его грудь и явно боялась смотреть на новую родню.

— Отдай мне невестку, я ее даже не рассмотрела! — Мать отобрала девушку у Дариана. — Какая милая! А чего ты так испугалась?

Эдна подошла, шепнула что-то, та кивнула.

— Всем вниз! Руки! Собирайте на стол, мы голодные до ужаса! Пойдем, девочка, нечего стоять на ветру… Как тебя зовут? Азиль? Красивое имя…

Дариан выдохнул с облегчением. Наконец-то вернулись основные силы, как говорят люди.

— Поздравляю, женатик, — обнял его отец. — Сам нашел или пришла?

— Случайно, как у прадеда, — буркнул тот.

— Значит, жить будете счастливо. Я к женщинам, вдруг помочь нужно… И ты иди, что замер?

Незнакомка в изумрудном оперении потерянно оглядывалась по сторонам. Все ей тут было непривычно, странно, а жених, оказалось, уже взял другую. Тут, слышала она, принято иметь только одну жену, но почему?..

— Идем вниз, тут ветер холодный, — сказал ей пожилой мужчина с яркими карими глазами. — А ты, вижу, из южных краев, застудишься, чего доброго!

— Благодарю, добрый господин, — учтиво ответила она, поклонившись, — что снизошли до ничтожной. Вы, я вижу, уважаемый человек?

— Я Дуэйр, брат хозяина замка. Но, милая, не смотри на меня так. Я скоро умру.

— Почему господин так решил? — удивилась девушка. Глаза у нее были черными, как море в безлунье.

— Я нарушил клятву.

— Какую, господин?

— Я влюбился, ушел к людям и поклялся никогда не становиться больше драконом. — Дуэйр закурил невесть где раздобытую трубку и прислонился к стене. — Но пришлось — брат с женой не выстояли бы одни. Вот жду, даже интересно, какая смерть меня настигнет… А как тебя звать, милая?

— Вы не выговорите, — улыбнулась она. — Можете попросту — Кетца.

— Ты очень красивая. Жаль, что так вышло, лететь теперь тебе обратно в дальние края. Никогда там не бывал, — усмехнулся он.

— Так, быть может… полетим вместе? — спросила она.

У Дуэйра были почти оранжевые на свету глаза, седые волосы и порядочно морщин, но в ее роду такие мужчины — а она видела, какой это дракон, — были редки. И он безотчетно нравился ей, немолодой, но еще очень сильный, мать говорила, такого мужа поди найди…

— Ты что, смеешься? — спросил он. — Я же старик.

— Сильный мужчина в любом возрасте — мужчина, — ответила она.

Он помолчал.

— Не пожалеешь?

Девушка покачала темной головой, звякнули золотые подвески в ее головном уборе и тяжелых косах.

— Тогда летим вместе, — решительно сказал Дуэйр, выкинув трубку с башни. — Не то передумаю. Никогда не видал твоих берегов, хоть перед смертью полюбуюсь. А клятва… может, и исполнится, но тогда уж прости, Кетца.

— Сперва сходим к твоей старшей жене, — серьезно сказала она. — И я попрошу у нее прощения, что позвала тебя с собой, а ты идешь. Я думаю, ей радостней будет знать, что ты спас брата, сражался, как настоящий мужчина, а теперь станешь жить дальше, чем просто состаришься и умрешь. Я бы наверняка порадовалась, будь я на ее месте.

— Нона, может, тоже порадовалась бы, — негромко сказал он. — Я только скажу брату, что улетаю. Теперь тут и так сумеют продержаться… нет! Стой, Кетца. Нет.

— Что не так? — спросила она, прижав руки к груди.

— Выходит, я бросаю их во второй раз, и снова ради девушки, — медленно выговорил Дуэйр. — Прости. Мы полетим вместе, если ты по-прежнему пожелаешь, но только когда вся семья уберется отсюда в безопасные края.

— Это правильно, — сказала Кетца серьезно. — Нет ничего дороже семьи. Я останусь с тобой. Ты видел, как я умею убивать человеческие машины.

— О да… Что это было? Ведь не огонь?

— Это яд, — улыбнулась она, и ее будто застывшее бронзовое лицо преобразилось. — Яд для их металла. Я не знаю, как это будет на вашем языке. Золото ему неподвластно, а вот железо…

— Я понял… — Дуэйр вздохнул и обнял ее за плечи. — Идем вниз, там, поди, собралось уже все семейство. А как они отправятся в путь, тогда и мы полетим. Вместе. Если ты не передумаешь.

— Нет, — покачала она головой, и подвески снова звякнули. — Даже если ты умрешь или захочешь взять еще нескольких жен, это уже ничего не будет значить. Мы полетим вместе. Но прежде, чем сесть за стол, навестим твою старшую жену. Так будет правильно. Только возьми что-нибудь, я не знаю, чем у вас принято ублажать духов умерших…

На могиле Ноны (Дуэйр когда-то своротил огромный валун, чтобы накрыть ее) Кетца встала на колени и долго говорила что-то на незнакомом языке, искренне говорила, старый дракон это чувствовал. Потом поклонилась, коснувшись лбом земли, взяла ломоть хлеба, окропила его вином, положила на могилу, сказала что-то еще, затем вынула из складок одежды черный блестящий нож, будто бы сделанный из стекла, и стиснула его в ладони. И сидела молча, глядя, как капли крови стекают на землю. Потом она поднялась и сказала Дуэйру:

— Я попросила ее быть доброй к нам. Она не станет мстить. Скажи ей, о чем думаешь, я вижу, ты хочешь. Я не стану слушать, я зажму уши…

Дуэйр тоже встал на колени и погладил окровавленную землю.

— Нона, — сказал он и увидел ее, будто наяву: тоненькую девочку в заштопанном платье, улыбчивую и острую на язык. Смертельно больную, как оказалось, но разве это его волновало тогда? — Нона, я уже просил прощения за то, что нарушил клятву. Брата я бросить не мог, тут уж сам умирай, а его выручай, ты так говорила, я помню. Я все помню… Нам больше нет здесь места, мы уходим на запад, там, говорят, остались еще заповедные места, куда не добрались люди. Жаль бросать замок, и я не знаю, что станется с твоей могилой… Прости. У нас не было детей, не успели… Я беру другую жену, младшую, как она говорит, и если выйдет на этот раз, если родится девочка — назову твоим именем. Будь ее хранительницей! Прощай, Нона…

Он встал, глядя на камень.

— Ты хорошо сказал, — произнесла Кетца.

— А ты обещала зажать уши.

— Я слышала не всё. Но главное ты произнес. Госпожа Нона не станет мстить, она поможет, потому что ты ее любил. Ты плачешь?

— Я сто лет не плакал, — ответил Дуэйр. — Так. В глаз что-то попало. Идем, надо перекусить и помочь нашим собираться.

— Постой… — Кетца выдернула из своего убора длинное изумрудное перо и пристроила его в седых волосах, защелкнув золотой зажим. — Вот так. А теперь летим!

Увидев это украшение, Эдна переглянулась с Брианом, но вопросов задавать не стала. Было не до того: собирали драгоценности, препирались, кто что понесет да на кого побольше навьючить, выбирали лучшую облицовку — забрать с собой, а то мало ли, вернуться не получится. И тут снаружи снова громыхнуло.

— Да они с ума посходили, — буркнула Эдна и пошла глянуть, что происходит. — Нет, точно рехнулись!

С моря подходили еще два паровых корабля. Обычные шхуны подбирали экипаж с упавшего воздушного судна, а эти снова изладились стрелять по замку.

— Девочки! — командным голосом произнесла Эдна. — А ну за мной! Надоело, не могу! Жить не дают…

— Дозвольте, старшая госпожа, это сделаю я, — негромко произнесла Кетца, низко поклонившись.

— Прекрати кланяться, у нас это не принято, — машинально ответила та и добавила: — Что именно ты сделаешь?

— Затоплю корабли. Людей не трону, если вы не прикажете. Мне это будет сделать проще, чем вам, вы ведь сами говорили, что крылья легко повредить, а у меня они небольшие.

— Дуэйр, ну хоть подстрахуй, — ткнул брата в спину Бриан. — Ты старый пень, конечно, но огоньку-то подбавить можешь?

Азиль тяжело вздохнула и прижалась к мужу. Ей бы уметь хоть что-нибудь, но нет, только летать в состоянии… не загляделся бы Дариан на эту смуглую красавицу, она диво как хороша в зеленом и золоте, и ведь ее прочили ему! Возьмет второй женой, ну так, может, уживутся, а может… Тут она заметила изумрудное перо в волосах у старого Дуэйра и выдохнула с облегчением: похоже, беспокоиться было не о чем.

— Драконы — однолюбы, — напомнил Дариан, явно увидевший ее метания, и погладил жену по плечам. — И не волнуйся, тебе нельзя. Спасибо мирозданию, старшие прилетели, теперь уж все образуется, полетим смотреть твои тюльпаны с маками…

— Вместе?

— А как иначе? — улыбнулся он и прижал девушку к себе еще крепче. — Только вместе. Смотри! Никогда такого не видел!

Тяжело поднялся в небо громадный сизый Дуэйр (Эдна сощурилась так, что Бриан засмеялся — ясно, скоро брата отдрают до блеска), а следом стрелой взвилась Кетца. Если Азиль мягко струилась в воздухе, то она мчалась такими зигзагами, что заметить невозможно было, откуда она появилась и куда подевалась.

Снова раздался пронзительный клекот, на палубу первого корабля обрушилась зеленая молния и тут же ушла за облака. Пожара не было, но дыра в палубе намекала на то, что шутить не стоит, тем более что дыра эта медленно расползалась… Вперед выдвинулся второй корабль, побольше, раздался новый залп, замок ощутимо вздрогнул, но никто не обеспокоился: взлететь бы все успели, благо сгрудились на вершине башни, наблюдая за сражением.

Дуэйр парил под облаками, вне досягаемости снарядов, приглядывал за происходящим. Отчего-то ему казалось, будто Нона сидит у него на спине, и он даже пару раз повернул голову, чтобы удостовериться — там никого нет. Она смертельно боялась высоты, на чердак забраться и то не могла, но теперь…

«Ты тут? — спросил он мысленно. — Я тебя позвал, и вот…»

«Я и не думала, что в небе так красиво, — ответила она. — Знала бы, полетела бы с тобой давным-давно. Но ты теперь лети с младшей женой, она будет тебя любить не меньше моего, а то и больше. А я присмотрю. Я вернусь еще, Дуэйр, если будет нужно…»

Он встряхнул головой: что это было? И было ли? Ну да, ну да, голову солнцем напекло, не иначе!

Кетца на немыслимой скорости прошлась над вторым кораблем, проплавив дыру у него на носу, упала в воду, выскочила позади, видимо, поднырнув снизу, и добила судно ударом в корму.

— Вот это да! — потрясенно произнес Бриан. Он воду обожал, но на такие трюки способен не был.

— А ну не заглядывайся на чужих жен! — ткнула его локтем Эдна. В шутку, конечно, она знала, что другая ему не нужна.

— Лирион летит! — воскликнула какая-то из племянниц, кажется, Теана. — Вон он! Вот разожрался-то…

Лирион на башне не помещался. Он был больше Бриана и Дуэйра, вместе взятых, неизвестно, в кого пошел. Когда это чудовище на бреющем полете прошлось над и без того уже тонущими кораблями, там началась паника. Лирион качнул крыльями и скрылся в замке. На башне появился, как ни странно, среднего роста ничем не примечательный мужчина, обнялся со всеми по очереди и только потом спросил, а в чем, собственно, дело и что это за незнакомцы в небе? Ему объяснили. Он подумал и изрек:

— Пора уносить крылья.

— Вот ты нам и поможешь, — улыбнулась Эдна. — А то мы все не могли придумать, на кого бы навьючить самое тяжелое… А ты у нас мальчик крепкий, вон как поправился, так что давайте перепаковывать! Лирион понесет камень, а прочее мы сами дотащим!

— Вот я так и знал, — сказал тот Бриану. — Стало как-то нехорошо на сердце, думаю, пора домой, обещал ведь вернуться к весне… И полетел. А тут вон что…

— Да, дело плохо, — кивнул тот. — Зато у нас две новые девушки. Эта вот, что стесняется, Азиль, жена Дариана. А та, что ты в небе видел, Кетца, жена Дуэйра.

— Погоди… — опешил Лирион. — Дуэйр — это же твой брат?

— Он самый.

— Так он ведь…

— Вернулся, — ответила вместо мужа Эдна и ткнула сына в спину. — А ну живо иди вымойся, поешь и помоги собираться. Бездельник, весь в отца… Надо тебя женить, может, в ум придешь?

— Не надо! — вскричал тот и бросился прочь.

Кетца легко села на башню и сменила облик.

— Это легко, — сказала она. — Железные корабли просто тают. Вот деревянные лучше жечь, так быстрее. Но это может сделать Дуэйр.

— Воплощенная доброта, — буркнул Бриан и покосился на жену.

— Как и я, — улыбнулась она, явно припомнив эпизод с колдуном.

— Моему семейству вообще везет на женщин, — согласился он. — Да-да, я помню, это потому, что мужчины бездельники и лентяи! Отчего же ты сыновей не воспитала, как надо?

— А ты их портил, — беспечно ответила Эдна. — Да ладно уж, что выросло, то выросло!

— Нет, женщин понять невозможно… — вздохнул Бриан. — Я это осознал лет триста назад. Или больше?

— Если ты скажешь, что забыл, когда мы поженились… — грозно начала она.

— А вот этого я никогда не забуду, — серьезно сказал он. — Ты же знаешь…

— Как дети, — фыркнул Дариан, глядя, как целуются прадед с прабабкой. — Пойдем. Ты что-то дрожишь, перепугалась, наверно?

Азиль молча прижалась к нему, с ним было нестрашно. Скорее бы улететь отсюда и увидеть алые маки в степи. И золотой закат над взгорьем, точно того же цвета, что волосы у Дариана… И зеленые ивы у озера — они похожи на перья Кетцы, и прозрачную озерную воду…

* * *

— А на этих аэропланах они нас не догонят? — деловито спросил Лирион, проверяя, как упакована поклажа. Грузить на него все это предстояло старшим, а для того — сперва спустить все добро вниз, не на башню же тащить. Тем более там было не развернуться.

— Ты смеешься? — фыркнул Бриан. — Да даже если и догонят, что сделать смогут? Эдна один раз дохнет, и все. А другого воздушного корабля, думаю, у них нет, а если и есть, мы все равно летим быстрее.

Он погладил стену замка.

— Прости… Надо улетать. Люди очень уж настырные, и хоть жаль уходить отсюда, от моря, попробуем прижиться на новом месте. Уж не пропадем, а?

— Да уж, где наша не пропадала, — улыбнулась Эдна. — Руки! Живо вниз, сейчас будем навьючивать этого лодыря! И в кого уродился? Даже отец не настолько ленивый!

— Эдна! Я тебе… — нахмурился Бриан.

— Что ты мне? — уперла она кулаки в бока. — А ну брысь помогать! Раскомандовался, дракон глупый, столько лет живет, а мозгов как не было, так и нет! Живее, что вы копаетесь? О нет, лучше я сама, от вас толку не жди, одно слово, мужчины… Беата, Теана! Пошли, поможете…

— И вот так уже почти триста лет, — сказал Дариан Азиль, невольно посмеиваясь.

— Твой прадед, наверно, очень ее любит, — тихо ответила она. Для нее такое поведение было невероятным.

— Да, — подтвердил Дариан. — Немыслимо. Как я тебя. Но только если ты стукнешь меня поварешкой, я молчать не стану, как прадедушка!

Азиль подняла глаза, поняла, что он шутит, и снова прижалась к его плечу.

— Это и есть — лететь вместе? — спросила она.

— Конечно, — ответил он и улыбнулся. — Это очень просто. Ну, для тех, кто понимает.

— Тогда летим?

— Ага. Сейчас дядю Лириона навьючат — и отправимся в твои горы. Полетаем, — серьезно сказал Дариан. — Дотащишь меня, если крыло откажет?

— Хоть всю жизнь тебя носить буду, — искренне ответила Азиль, — как та твоя бабушка своего герцога.

— Ты сказала — я услышал, — произнес он. — О, зовут. Идем. Пора на взлет…

Наверно, удивительное это было зрелище: над замком разом поднялось несколько драконов, как привычных, так и вовсе не виданных, и люди из поселка на берегу высыпали наружу посмотреть.

— Улетают, — горько сказала старая-престарая женщина, щуря подслеповатые глаза. — Насовсем улетают…

— Ты с чего это взяла, бабуля? — спросила у нее девочка, таращась на изумрудного и черного неизвестных драконов.

— Так, нутром чую, — ответила та и смахнула слезу. — Нет у нас больше хранителей. Сами виноваты. Кто-то провел сюда этих вояк, вот драконы и снялись с насиженного места. Кому охота, чтоб по ним пуляли? Молоденького этого, рыжего, чуть не убили…

— А я знаю, чья там лодка была, — добавил один старик, набивая трубку. — Рыбачил на мысе, видел, кто шхунам дорогу указывал.

Молодой рыбак заозирался и тем выдал себя.

— Ты-ы… — выдохнула какая-то девушка. — Ах ты гад! На что польстился, твареныш?! Что пообещали?! Золото-брильянты?

— Да чтоб ты ими подавился, паскуда! — поддержала вторая. — Это из-за тебя, значит, господин Дариан никогда уж не прилетит? Ну, девки, я за себя не ручаюсь!.. Н-на!

С этим возгласом крепкая девица зарядила ему в челюсть, вторая вцепилась в волосы, а третья, сыпанув песком в глаза для острастки, от всей широкой души наподдала ему ногой в пах. Тот охнул и согнулся, и тут уж на него накинулись всей девичьей ордой…

Дариана девушки очень любили, он был веселый и щедрый, а летать на ту сторону пролива ленился, да и зачем, если в поселке под боком ему чуть не каждая вторая рада? Платить, ясное дело, не платил, за такое и ему бы физиономию начистили, но подарки делал, часто и щедрые: многие щеголяли в разноцветных бусах, пускай не брильянтовых, но очень красивых. Правда, он давно уж не появлялся, а потом старик Дуэйр сказал: остыньте, девочки, у него жена теперь есть, если он и явится, то только по делу. Ну да они не унывали, все помнили рыжего красавца, вздыхали, конечно, а кое у кого и такие же рыжие детишки подрастали. Таких девчонок особенно охотно сватали: солнце — оно ведь всем светит, а раз уж озарило, то и дальше удача никуда не денется.

— Ну и как мы теперь без хранителя? — всхлипнула одна из девушек, когда стонущего рыбака оттащили подальше и кинули в теньке. — Ну пускай женатый, но он же был! Да не один ведь!

— Они всегда тут жили, дед Дуэйр говорил! А тут поналетели… — поддержала другая, потрепав по рыжей голове маленькую девочку. — Подумаешь, принцессу украл! Обычай такой, он сам говорил! Да если б он меня бы украл, я б от радости прыгала! А эта цаца притащилась, из узла драгоценности сыплются, еле тащит, а туда же, накорми ее, напои, лодку ей подай…

— Так это она, может, от злости, что не оставил, а ее служанку в жены взял? Та-то, поди, за домом смотреть умеет, а не только в окошко глядеть да вздыхать, — предположила женщина постарше. — Я слыхала, было уже такое, перепутал один из хранителей принцессу с ее служанкой. Так и зажили ладно, вроде живы еще.

— А может, из наших кто взлетит? — спросила вдруг первая. — Ну… в замок, ясное дело, хода нет, но можно ведь и тут жить? У тебя, Рисса, дочка, у меня — сын, как подрастут, может… сумеют? — Она шмыгнула носом и утерлась рукавом. — Как без хранителя-то? Даже дед Дуэйр пропал, а он тут спокон веков жил, его даже моя прабабка помнила!

— Никуда он не пропал, — сказала старуха, глядя в небо подслеповатыми глазами. — С ними улетел.

Женщины уставились на нее с недоумением.

— А, вы не знаете, — усмехнулась она. — Я-то давно одна, муж мой утонул, а другого я не захотела. И детей нет. Ну вот, как постарилась, говорю, дед, давай я хоть порядок у тебя наводить буду да готовить, тоскливо одной-то, а тут хоть словом перемолвишься… Ну и как-то проговорился он, а может, нарочно сказал, что его жена вон в тех скалах похоронена, и год назвал. Я посчитала кое-как — это ж было давным-давно! — Старуха перевела дыхание. Женщины слушали как завороженные. — А потом я вспомнила, как совсем маленькой на отмели играла. И дед Дуэйр сказал, мол, гляди на драконов, когда еще такое увидишь, лет через сто, если доживешь… Дотянула, как видите.

— Бабушка, так это ж сколько ему лет было? — потрясенно спросила Рисса. — Тебе за сто, а ему-то, выходит…

— Так он дракон, — хмыкнула та. — Я давно догадалась. То он в небо смотрит, как его брат вылетает да дурачится в небе, то бормочет под нос, мол, глупый дракон, вечно неприятностей на свою голову найдет, то еще что. У них и глаза были почти одинаковые, у Дуэйра и господина Бриана. Поди не пойми!

— А почему он с нами-то жил?!

— Женился на девушке из этого поселка и отказался летать. Это я тоже по обмолвкам поняла. Вон тот валун видите? Это и есть ее могила, он туда частенько ходил… Но уж как нужда приперла, пришлось снова взлететь, видали, что творилось, пока остальные не вернулись? Так-то…

Она прикрыла морщинистые веки, вспомнив, как когда-то очень давно играла на отмели, собирала ракушки и цветные камушки, а старик Дуэйр чинил сети. И как он сказал, мол, вон эти двое, а она ответила — они целуются, нехорошо же смотреть! А больше она их не увидит. Драконы не вернутся, а если и вернутся, то она все равно уже слишком стара, чтобы дождаться их. Что им десяток лет? Мгновение! Но ей никогда не забыть их брачного танца в закатном небе…

— Бабуля, не плачь, — сказал ей рыжеватый мальчик, присев рядом, и погладил по руке. Старуха и не заметила, что по щекам ее текут слезы. — Я вырасту и полечу сам. Видела эти их летучие машины? Вот на такой, выучусь и полечу! Пускай я никакой не дракон, но я им покажу, пусть только сунутся!

— Да кто ж тебе даст такую машину, — улыбнулась та сквозь слезы. — На что ты учиться собрался? Мы всем поселком столько не насобираем…

— А я уже насобирал, — серьезно ответил он и разжал руку. В ладони что-то сверкало. — У этой принцесски куль порвался, а я решил, что она-то уж без пары камушков обойдется! У меня там еще припрятано, на учебу точно хватит, да и на хозяйство останется, надо только, чтоб отец их продал, у меня-то не выйдет. А на летучую машину, если недостанет, сам заработаю!

— А говоришь, не дракон, — улыбнулась та и обняла мальчишку. — Они тоже камушки любят, Дуэйр говорил. Красоты ради.

— Мне не для красоты, а для дела. Не девица ж я, бусами обвешиваться! — Он вскинул голову. — Ты еще поживи, бабушка! Чтоб увидеть, как я полечу!

— А и поживу, — согласилась она и посмотрела в небо. Оно было совершенно чистым. — Лети, внучек. А я пока побуду тут за деда Дуэйра…

* * *

— Вот это красота… — проговорил Дариан, во все глаза глядя на густо-синее небо, голубые горы и ослепительно-алую долину, посреди которой, будто драгоценный камень, сияло озеро.

— Я же говорила, — улыбнулась Азиль.

Долетели, слава всему сущему, и хоть Дариана приходилось подхватывать время от времени, когда уставало раненое крыло, с этим вполне справлялись старшие. На Лириона вообще, кажется, весь замок было можно навьючить, он бы и не заметил, летел себе, лениво шевеля крыльями, повыше остальных, ему так было удобнее. Дуэйр держался почти вровень с ним, Кетца вилась изумрудной молнией, а впереди полыхали золотом крылья Эдны.

Когда они пролетали над становищем — Азиль узнала знакомое место, а значит, скорее всего тут была ее родня, — там началось что-то несусветное. Кто-то пал ниц, кто-то воздел руки к небесам, и она не удержалась, показала мужу жестом, что идет на посадку, и приземлилась.

Как выяснилось, она угадала — тут оказалась вся ее семья, и отец, и дядя, и мать…

Они смотрели на нее, будто завороженные, и Азиль не сразу сообразила, что Дариан опустился за нею следом. Только превращаться не спешил, может быть, опасался подвоха.

— Я Азиль, — сказала девушка, — помните меня?

Выражение лиц старших родственников было бесценно.

— Я вернулась, — произнесла она просто. — Теперь мы будем жить тут. Я и мой муж. И наши дети.

Тут она кивнула на Дариана, возвышавшегося за ее спиной, и тот наконец преобразился. Женщины ахнули.

— Добро пожаловать, — выговорил дядя и невольно склонил голову. А отец вот не удержался и подошел обнять дочь. Мать стояла в сторонке, ей не полагалось проявлять чувств, поэтому Азиль пошла к ней сама.

— Как хорошо, что принцессе подарили меня, а не Атин, хоть она и старше, — сказала она ей на ухо. — Теперь это у меня муж, отмеченный Великим Солнцем, гордись, мама! И у меня будет сын, а может, дочь… какая разница?

— Никакой, — ответила та, тихо плача и гладя взрослую дочь по черной косе. — Ты только… прилетай хоть иногда…

— Ну я же сказала, что мы остаемся в горах. Нам бы только построиться, люди будут нужны. Лирион сильный, конечно, но ничего не смыслит в строительстве! Камня он натаскает сколько угодно, но тут бы помочь… — Азиль покосилась на дядю. — Денег-то довольно, вы могли бы купить целый табун, а то и два! Или сотню овец…

— Конечно, нужно помочь, — спокойно ответил тот. — Вряд ли твой муж и дядя знают, как строить стены в этих горах! Тут ведь и сель может сойти.

— Потому я и прошу о помощи, — поклонилась Азиль. — В долгу не останемся, верно, Дариан?

— Конечно, — улыбнулся тот. — Мы и вправду тут впервые, этак вот ухнем в пропасть после первого дождя! Помогите, а мы поможем вам. Мало ли, что понадобится…

Вождь подумал, потом принял решение.

— Ты остаешься за меня, — сказал он младшему брату. Отец Азиль кивнул. — Справитесь уж со скотом, с женщинами-то и ребятней. А взрослые мужчины — за работу. За лето нужно хоть стены навести, а получится, так и кровлю. Мы пройдем через перевал дня через три, — сказал он Дариану. — А раз говорите, что можете, натаскайте пока камня.

— Конечно, — улыбнулся тот, и в толпе, кажется, приключилось несколько девичьих обмороков. — Спасибо вам, добрые люди! Ну, нам пора… Азиль?

— Спасибо, — сказала она и тоже улыбнулась. — Вы правда добрые. Не как те… Летим, Дариан?

— Летим, — ответил он, — вместе.

Собравшиеся степняки проводили взглядом две фигуры: крылатую и бескрылую, быстро пропавшие в небе, переглянулись неверяще и уставились на вождя.

— К перевалу, — сказал тот коротко. — Вы что, ничего не поняли? Наше племя осенил крылом не один дракон, а несколько! И пусть моя родная племянница бескрыла, зато крылат ее муж, вдобавок он отмечен Великим Солнцем! Мы трижды избранные, а потому за дело, ибо если мы не поможем им отстроиться, то они улетят прочь, и что тогда? Живее! Где старый Тариль? Где Айраш? Они знают, как строить стены, а если они не смогут сесть на коней, мы понесем их на руках!

Становище пришло в движение: собирались тут быстро…

Отец Азиль обнял старшую жену за плечи. Та все смотрела в небеса.

— А ты не хотела ее отдавать, — сказал он.

— Кто же знал, что так повернется? — Она утерла глаза. — Ну слава Великому Солнцу, ей выпала удача, недаром под счастливой звездой родилась… И какой славный муж у нее, улыбнулся — я будто солнечный луч увидела…

— Ты смотри, заревную, — усмехнулся муж. — Пойдем. Надо помочь со сборами. Теперь мы с тобой за всех отвечаем.

— Ну хоть узнаем, каково это, — вздохнула женщина. — Идем.

* * *

— Я вам не носильщик! — выдохнул Лирион, упав на камни.

— Ничего, ты сильный. И тебе надо сбросить лишний вес, — сказала Эдна, свалив рядом чуть не вдвое больший груз. — Не отлынивай, не то обеда лишу.

— А эти двое бездельничают, — буркнул он.

— Они только что поженились, у Дариана едва крыло зажило, а Азиль в положении, — просветила та. — Так что будь любезен встать и не отлынивать. Бриан, вложи сыну ума! Беата с девочками работают как проклятые, а он прохлаждается!

— Погоди, я сейчас сам немножко попрохлаждаюсь, и тогда сделаю, что хочешь… — выдохнул Бриан, вылив себе на голову флягу воды.

— Глупый ты дракон, лучше б в озеро окунулся, — засмеялась она.

— Точно. Вот я дурак! — засмеялся Бриан. — Полетим вместе?

— Конечно, — улыбнулась Эдна. — А ты, Лирион, говорю, не отлынивай, негодник!

Долина была залита алым цветом от края и до края, маки колыхались на ветру, а озеро будто светилось изнутри, таким чистым и ясным было отражающееся в нем небо.

— А где младшие? — спросила Эдна, когда они выбрались из воды и без сил растянулись на берегу.

— Вон они, — указал Бриан, уложив ее голову себе на плечо. — Никак не налетаются, долину и горы рассматривают…

— Пускай летают, — улыбнулась она и поцеловала его в щеку. — Вместе.

Он ничего не ответил, да ей и не требовался ответ. После стольких-то лет вместе они научились понимать друг друга без слов…

Дракон в крапинку

Инга осторожно попробовала ногой воду и поежилась — та показалась нестерпимо холодной. Но это всегда так, если перегреешься на солнце, а она два часа бродила по степи, не в состоянии оторваться от этой красоты и жалея только о том, что фотограф из нее никудышный и снимки ее не передадут и сотой доли очарования этих мест.

Вода и впрямь была не так уж холодна, и девушка поплыла прочь от берега. Плавала она хорошо, вода в озере была кристально чистой — дно видать, пускай тут и глубоко. Но вот к тому, чтобы попасть в какую-то особенно холодную область, Инга готова не была. Ногу свело судорогой, она в панике забилась, забыв все, чему ее учили, глотнула ледяной воды и с ужасом поняла, что тонет… А спасателей тут нет, тут вообще никого нет, если верить гиду!

«Мама!..» — успела подумать Инга, захлебываясь и беспомощно колотя руками по воде, и тут какая-то сила выхватила ее из воды…

В себя она пришла на берегу, а когда выкашляла воду и отдышалась — горло нещадно саднило, — увидела своего спасителя. Это был парень лет двадцати на вид, ну, может, чуть больше. Не особенно симпатичный, черты лица явно как у местных, но с хорошей улыбкой.

— Жива? — спросил он весело. — Замерзла, поди? Где твоя одежда?

Инга огляделась — выходило, что это вовсе другой берег!

— Где-то там, — указала она, — возле большого камня. А почему мы тут? Я вроде не очень далеко заплыла…

— Это так кажется. А сюда мне показалось ближе вы… выплыть, да еще с тобой, — серьезно сказал он и встал. — На, держи пока мою рубаху, я за твоими вещами схожу, а ты отдышись и оботрись.

— Нет, я с тобой! — Инга вскочила. — Я одна боюсь!

— Ага, в озеро с ледяными ключами она одна лезть не боится, а посидеть на бережку — ей страшно, — засмеялся юноша. — Никто тебя тут не обидит. Кроме меня, тут на несколько дней пути никого! Ну разве что ты.

— Еще туристы, — добавила она справедливости ради.

— Но ты же из их группы, — пожал он плечами. — Чего бояться? Сиди. Ты не дойдешь босиком, там берег каменистый.

Наверно, Инга выглядела вовсе уж жалко, потому что он спросил:

— Ну мне что, на руках тебя нести? Тут далековато… Сам-то я быстро доберусь, а с тобой мы полдня провозимся.

— Я лучше просто так обсохну, — шмыгнула она носом. — Вон какое солнце, не холодно уже ни капли. А потом, может, обратно доплыву.

— Доплывет она, — фыркнул юноша и снова сел рядом. — Тут не всякий взрослый мужчина сдюжит, а ты туда же… Кстати, почему ты одна?

И тут только Инга сообразила, что сидит в насквозь мокром купальнике, считай, раздетая, рядом с незнакомым парнем, а вокруг, как он сказал, на несколько дней пути никого нет, и случись что, помощи не дозовешься. Наверно, он заметил ее испуг, потому что серьезно сказал:

— Меня бояться не надо. В моей семье никто никогда и пальцем не дотронется до женщины против ее воли. Так заповедано. Ну, — добавил он уже весело, — спасения жизни это не касается! И все же почему ты одна? Разве ты не с группой приехала?

— Ага, — ответила она, кутаясь в его рубашку. Против ожидания, потом от нее не пахло, только чем-то неуловимым: вроде бы разогретые солнцем степные травы и еще какой-то металлический оттенок. — С группой.

— А зачем?

— Как зачем? — удивилась девушка. — Заповедник посмотреть! Это же умереть можно, до чего красиво — долина вся алая от края до края, эти тюльпаны, маки… Небо какое-то нереальное, никогда прежде не видела такого чистого синего неба! И озеро, и облака в нем отражаются…

Она замолчала.

— Я не умею описывать, — сказала она чуть погодя. — Но когда я это увидела, дар речи потеряла. Не думала, что на свете еще осталась такая дикая красота…

— Осталась, не беспокойся, — посмеиваясь, сказал он. — Да еще сколько, человеческой жизни не хватит на все налюбоваться. Ты бы еще на коралловых атоллах в Большом океане побывала, вот там точно можно от восторга умереть! Мой… мм-м… дальний родственник там обосновался, я в гости к нему летал, как эти лагуны увидел, ахнул! Хотя наше озеро, если честно, ничуть не хуже, — добавил он. — Просто я к нему с детства привык, а там — экзотика. Или у другого родственника на юге: пальмы, водопады… ядовитые змеи и прочие прелести.

— Так ты здешний?

— Ну да.

— А ты не знаешь, что это за замок во-он там в горах? — указала Инга. — Мы спросили у гида, можно ли сходить посмотреть, а он как-то так замялся, глаза отвел и сказал, что хозяева гостям рады не будут. Замок что, обитаемый?

— Конечно, — ответил юноша. — Но хозяева незваным гостям и впрямь не обрадуются. Не любят, когда их беспокоят лишний раз.

— Надо же… — протянула девушка. — Я думала, так уже никто не живет. И откуда такой замок в этих краях? Ты не знаешь?

— Я знаю, — с улыбкой ответил он. — Но не скажу. Не положено. Могу сказать только, что этот заповедник выкупили хозяева замка, вернее, их предки, уже очень давно. Так что это вот все — он обвел рукой долину — принадлежит им. Туристов они, конечно, пускают, но правила суровые, ты заметила?

— Да, — кивнула Инга, дивясь про себя. — Никаких машин, никакой техники, только своим ходом, ну или верхом. Это-то понятно, какой-нибудь дурак возьмет и вездеходом сомнет всю красоту…

— Да-да, смысл примерно таков. И полеты над долиной запрещены, ну разве что на параплане или дельтаплане. Дикие звери, видишь ли, пугаются, — весело продолжил юноша.

— Постой… а ты сказал, тут на много дней пути никого, но если хозяева в замке… — нахмурилась она.

— А ты думаешь, даже если бы они тебя заметили в окошко, то успели бы спасти? Вот то-то… Кстати, как твое имя?

— Инга, — ответила она. — А твое?

— Меня зовут Ариш, — ответил он. Все же внешность у него была необычная, отметила девушка: лицо почти как у местных, только кожа посветлее, не такая смуглая, глаза не черные, золотисто-карие, но раскосые, а волосы полыхают на солнце темной медью.

«А кстати, — сообразила вдруг отогревшаяся на солнцепеке Инга, — если он меня вытаскивал, почему рубашка была совершенно сухая? И волосы у него сухие! Ну ладно, они могли успеть высохнуть, а я не обратила внимания, но одежда? Он что, разделся, прежде чем меня спасать, а потом оделся? Или тоже тут купался? Наверно, так, раз он местный…»

На этом она успокоилась.

— Так почему ты одна? — настойчиво спросил Ариш.

— Да так… — Инга обняла руками колени. — Собрались вот с приятелями, приехали… Я думала, погуляем, посмотрим долину, у озера позагораем, может, успеем до гор добраться, никогда не была, так интересно! Хоть невысоко забраться, мы же не альпинисты, но все же… У нас, понимаешь, времени-то немного. Приехали почти в полдень из-за всех этих посадок-пересадок, да еще наш рейс задержали. В общем, считай, день потерян.

— Это кому как, — вставил он.

— Ну а я о чем? Только лагерь разбили, это же недолго, я и говорю — пойдемте закат над озером смотреть! Перекусить и так на скорую руку можно, по бутерброду слопали бы, и ладно! Нет, что ты… достали гитару, вино и давай керосинить… И стоило ехать в такую даль ради этого? В ближний лесок бы пошли да и…

Инга шмыгнула носом.

— Вот, значит, кто так ужасно выл позапрошлым вечером, — серьезно сказал Ариш, а она вдруг обнаружила, что он обнимает ее за плечи. — Не дергайся. Ты замерзла, моя рубаха — не защита от ветра, а до одежды твоей еще добраться нужно. Хотя ладно, я сплаваю. Но вы ведь тут не первый день? Дальше что?

— А что дальше? Утром проснулись с похмелья, пока глаза продрали, уже обед, — сказала девушка. У Ариша была теплая, горячая даже рука, и он не норовил потихоньку пощупать девушку. Дрожь понемногу ее отпускала. — А там опять посиделки у костра. И зачем приехали, спрашивается? Вот я и хожу одна. Далеко боюсь, в горы тем более не сунусь, но хоть до озера… Решила вот искупаться и позагорать потом. Спасибо, ты рядом оказался, а то…

— Да, с этим озером шутки плохи, — серьезно сказал он. — Там, говорю же, ледяные ключи со дна бьют, если не знать, где именно, выйдет, как у тебя сегодня. Ногу свело, да? Ты зря забарахталась, легла бы на воду, полежала, пока не отпустит. И булавку при себе имей, уколоть, чтоб быстрее отходило.

— Самое ужасное, что я все это знаю, — мрачно ответила Инга. — И булавка у меня есть, вот, приколота. Но…

— Испугалась?

— Ага.

— Ну, впредь не пугайся, меня может не оказаться рядом, — улыбнулся он. Улыбка у Ариша была хорошая, и почему-то верилось, что он и впрямь не таит никаких дурных мыслей. — Вот что, посиди, погрейся на солнышке, а я сплаваю за твоими вещами. У тебя там какой-нибудь пакет есть, чтобы не намочить? А то мы до вечера их сушить будем, не в мокром же тебе идти.

— Конечно! В рюкзаке, в левом кармане!

— Отлично.

Ариш скинул свободные штаны и, разбежавшись, нырнул. Инга уже знала, что озеро обманчиво мелко у берега, но на самом деле глубина начинается почти сразу же за отмелью. Может быть, когда-то тут был вулкан, а может, это оставленная метеоритом отметина, кто теперь разберет? Исследователей сюда не пускали, заповедник — и точка. Причем частный, как теперь знала девушка. Интересно, что же за богачи купили себе такое чудо? Никогда нигде не было упоминаний о хозяевах Алой долины, она, когда выбирала тур, поискала…

«А где Ариш? — встревожилась девушка и привстала, глядя на воду. — Ух, слава Создателю…»

Он вынырнул очень далеко от берега, махнул рукой и размашисто поплыл дальше. Обратно он вернулся очень скоро, встряхнулся по-собачьи — только брызги с мокрых волос полетели — и вручил Инге туго завязанный пакет.

— Я только одежду и обувь взял, рюкзак не помещался, — весело сказал он. — Заберем, как дойдем. Я сейчас живо обсохну и провожу тебя до места.

— Ты… ну… — она замялась.

— Я отвернулся, — заверил он и встал лицом к воде, ероша густые волосы, чтобы сохли поскорее.

Инга живо скинула влажный еще купальник и оделась. В одежде она чувствовала себя куда спокойнее.

— Я готова, — сказала она.

— А ты красивая, — мечтательно произнес Ариш, поворачиваясь. — Хотя прабабушка сказала бы, что слишком худая.

— Сейчас так модно… Погоди, ты что, подглядывал?! Ты же отвернулся!

— Ага, — довольно ответил он. — Гляди, вода что зеркало, все видно… Да что ты так расстроилась? Пошутил я, я ведь тебя в купальнике видел, чего я там не разглядел-то?

— Да ну тебя, — шмыгнула носом Инга, зашнуровывая ботинок. — Юморист.

— А это у нас семейное, — сообщил Ариш. — Дурное чувство юмора. Знаешь, как мой дедушка однажды пошутил над бабушкой?

— И как же?

— Он на ней женился.

— Не поняла, — нахмурилась девушка. — А что смешного?

— Ну так она не знала, что выходит замуж, — пожал он плечами. — Видишь ли, у нас есть брачная формула. Но знают ее только в семье. А бабушка была со стороны.

— И… что?

— Да ничего, так и живут. Она не обиделась. Она его очень любит.

— Долгожители, должно быть, — вздохнула Инга.

— Не то слово, — снова невесть чему заулыбался Ариш. — Еще и постарше есть. Готова? Пойдем, а то скоро уже солнце начнет садиться. Как раз успеем закат посмотреть с самого лучшего места!

— Ух ты! Пойдем! — загорелась она и взялась за протянутую крепкую руку.

Девушка разглядела, когда Ариш отряхивался от воды: он худой, но явно очень сильный, и мускулатура у него такая, что столичным парням из пафосных спортзалов и не снилась. Не картинные «кубики» на прессе, но как-то сразу ясно — ударишь его туда, можно и пальцы сломать. Руки и плечи вообще, похоже, чудовищно сильные, стоило посмотреть, как он плыл!

«Ну что ты загляделась на местного? — спросила она сама себя. — Тебе улетать через пять… нет, уже четыре дня. Не останешься же ты в его шатре или где они живут? Хотя он говорит очень чисто и грамотно, слова не коверкает, да и вообще ведет себя… да, по-рыцарски, точно. Может, он из какого-нибудь важного рода? Но почему тогда один, без свиты и без коня даже? Они же тут все верхом ездят!»

— А у тебя лошадь есть? — спросила она, чтобы не молчать.

— Нет, зачем она мне? — удивился Ариш. — Если захочется покататься верхом, то вон по ту сторону гор наши дальние родичи держат отличные табуны. Заплати — да и езди, сколько захочешь, хоть на смирной лошадке, хоть на диком жеребце… если поймаешь и сумеешь укротить. У меня бабушка из этих краев, — пояснил он, — любит иногда вспомнить молодость и проскакать во весь опор!

— Ничего себе бабушка…

— Да что ты. Она в семье самая тихая и мирная из женщин. А вот… ну ладно, это неинтересно, — осекся он.

«Да кто он такой? А! Может, если семья богатая, его отправляли учиться куда-нибудь в большой город? Там таких порядочно. А теперь вернулся…»

— Ты машины любишь? — спросила она наобум.

— Не-а, — ответил он весело. — На кой тут машины? Дорог тут нет, по долине ездить запрещено, сама ведь знаешь.

— А в городе?

— Я там почти не бываю, не люблю я города, разве по делу съезжу куда-то. Ну так поезд — еще туда-сюда, да и долететь всюду можно.

— В городе ты не бываешь, живешь тут постоянно, да? — Инга дождалась кивка и продолжила: — Так чем же ты занимаешься?

— Ты сама сказала — живу, — улыбнулся он. — Не думай, не бездельничаю, тут забот хватает. Но не пытайся угадать, кто я такой. Все равно не выйдет.

— В заповеднике работаешь, что ли? — безнадежно спросила она. На простого овцепаса он как-то не походил.

— Вот это самая подходящая версия, — серьезно сказал Ариш, и девушка облегченно выдохнула. Наверно, потому он и говорит правильно, что учился в каком-нибудь ветеринарном или аграрном институте…

Ариш наблюдал за ней с улыбкой. Ход ее мыслей был ему очевиден.

— И все же ты очень красивая, — произнес он, и Инга сбилась с шага.

— Я вся в веснушках, — буркнула она.

— У нас это считается благословением Великого Солнца, — без тени усмешки произнес он и коснулся своей медной гривы. — Мой дед, отец и я — все такие. За счастье считается, если в роду появляется рыжий ребенок.

— Понятно… — сказала Инга, глядя под ноги.

Ну хоть в далеком селении прослыла красавицей, и на том спасибо. Так-то иначе как рябой не называют: в самом деле все лицо в конопушках, а волосы… вроде и не рыжие, непонятного какого-то оттенка. Красить смысла нет, лицо-то не перекрасишь!

— Я тебя обидел? — негромко спросил Ариш. — Прости, я не хотел. Я сказал то, о чем слышу с детства. Везде ведь любят разных, верно? Там, на атоллах, где живет мой родственник, в цене девушки невысокие и полные, смуглые, темноволосые, умеющие хранить очаг. В стране другого моего родственника девушки словно пантеры — чернокожие, гибкие, очень сильные, все в татуировках и шрамах. Они могут сражаться не хуже мужчин, а мужьями берут только тех, кто сумеет их укротить… А ты из-за таких милых веснушек расстраиваешься! — Он осторожно потрогал ее щеку кончиком пальца.

— Мужьями? Это как? — Инга невольно отдернулась.

— У них там женщины всем заправляют, — пояснил Ариш. — Женщина выбирает мужа, а не наоборот. Или нескольких, это уж как ей захочется.

— Надо же… — качнула головой Инга. — Знаешь, я вроде бы читала о таких вещах, но…

— Если сама не увидишь, не прочувствуешь, — завершил он ее мысль.

— Накоплю денег, может, слетаю в те края, — вздохнула она.

— Хочешь, слетаем вместе? — предложил Ариш, и Инга замялась. Как-то это было слишком неожиданно…

— Я даже не знаю, когда это будет, — сказала она наконец. Ей показалось, это достаточно дипломатично. — Я мало зарабатываю.

— Ничего, я подожду, — ответил он совершенно серьезно. И, слава Создателю, не предложил полететь за его счет! — Вот твой рюкзак, проверь, все ли цело.

— Я не… — Инга не нашлась со словами.

— Понимаешь, тут водятся такие полосатые грызуны, волокут в норы все подряд, какую-нибудь мелочь могли и утащить, зеркальце, например, или что у тебя еще, — пояснил Ариш, явно забавляясь ее реакцией. — Им рюкзак прогрызть — раз плюнуть.

Инга поняла, что краснеет.

— Все цело, — сказала она, для вида перетряхнув кармашки. Ничего ценного там все равно не было.

— Сама до лагеря дойдешь? Или проводить? Опасных хищников тут не водится, но все равно…

— Дойду, — мрачно ответила она, надевая рюкзак. — Спасибо. И что спас меня, дуру бестолковую, и… вообще.

— Сколько ты еще тут пробудешь? — спросил Ариш, глядя в упор. Странно, но Инга не могла смотреть ему в глаза.

— Если не считать эту ночь, еще четверо суток.

— Как же это ее не считать? — удивился он. — Как стемнеет, приходи на это место. Я покажу тебе, как вращается небо. Ну а не захочешь, не приходи, я один посмотрю, — добавил Ариш, предвосхитив ее реплику. — Люблю смотреть на звезды.

— Я подумаю, — ответила Инга и спаслась бегством.

Оказалось, ее отсутствия в лагере и не заметили, там готовили что-то вкусно пахнущее, смеялись и пили местное вино прошлого урожая.

«И зачем ехали?» — в очередной раз подумала она, переодеваясь в своей палатке. И снова задумалась, что же имел в виду Ариш… Может, у них так принято приглашать на свидания определенного рода? Или нет? Вот с кем-то из своих спутников она бы на такую встречу точно не пошла, потому что наверняка знала, чем закончится дело, а Ариш не казался опасным. И пусть Инга видела его первый раз в жизни, понятия не имела, кто он такой и чем занимается…

«Вот тебе, пожалуйста, курортный роман», — мрачно подумала она, перекусила на скорую руку, подумала, оделась потеплее (ночами тут было нежарко), захватила туристическую пенку и ушла. Ее снова не заметили, у костра уже пели, отчаянно фальшивя.

На берегу тускло тлел костерок, пахло чем-то незнакомым, очень душистым.

— Я уж думал, ты не придешь, — сказал Ариш, сосредоточенно помешивая что-то в котелке. — Испугаешься. Вы, люди из городов, теперь всего боитесь, особенно незнакомцев.

— Боимся, — подтвердила Инга, расстилая пенку и усаживаясь.

— Это ты правильно сделала, ночью холодно, особенно чужакам, — одобрил он. — Я вот плед захватил, замерзнешь — укутаешься.

Это был не плед, а потрепанное лоскутное одеяло.

— А ты?

— А мне не холодно. Я привычный. Ты-то девушка, тебе мерзнуть нельзя, — невозмутимо сказал Ариш и протянул ей плошку со своим варевом. — Попробуй.

— Это после твоего напитка небо начнет вращаться? — не без намека спросила Инга.

Ариш недоуменно посмотрел на нее.

— О чем ты?

— Я не знаю, что тут растет, какие травы. Так вот выпьешь — и привет. И небо вращается, и звезды танцуют, и кони по радуге скачут…

Он молча выплеснул напиток в траву и встал.

— Должно быть, я ошибся, — негромко произнес он. — Жаль.

— О чем ты? — спросила на этот раз Инга.

— Ни о чем. Возвращайся в лагерь. Там, я слышу, снова завыли.

— Ариш, я тебя обидела чем-то? Нарушила какой-то обычай? — Она вскочила. — Погоди, я читала, нельзя отказываться от угощения, дело в этом? Прости, я забыла, я…

— Да при чем тут это, — тихо сказал он. — Я просто заварил чай. Я же не прадедушка Арниль, он-то под настроение такое стряпает, что потом синих зайцев наяву видишь.

— Просто чай? — зачем-то переспросила Инга.

— Да. Чтобы согреться.

— Но разве чай так пахнет?

— А ты пила когда-нибудь настоящий? Да, не скрою, добавил туда чего-ничего для аромата, но могу поклясться — никакой отравы там нет. Ну разве что аллергия у тебя на какие-то растения, — мрачно сказал он, глядя на озеро.

Инге стало обидно до слез: ни за что ни про что оскорбила человека, который, кажется, и впрямь не желал ничего дурного.

— Прости, пожалуйста, — попросила она и шмыгнула носом. — Ты… ты прав, мы, люди из больших городов, боимся незнакомцев. Ты сам посуди: кругом степь, в лагере песни поют, никто не услышит, случись что… А если бы не ты, я бы утонула, — добавила Инга шепотом. — Но все равно научиться кому-то доверять очень тяжело. Меня предавали уже трижды, а мне лет всего ничего. Хочешь, расскажу?

— Расскажи, если тебе так будет легче, — кивнул он не оборачиваясь. Инге в самом деле было проще говорить, когда на нее не смотрели.

— В школе на выпуске мы веселились, — сказала она, сев обратно. — И кто-то подлил мне в газировку неразбавленного спирта, а я так хотела пить, что выхлестала залпом и не заметила. А очнулась только назавтра, я-то до этого только шампанское пробовала, и то глоточек. Такой вот занятный выпускной получился. Я потом узнала, что это сделала моя лучшая подруга. Она еще долго всем знакомым в красках пересказывала, как я веселилась… Спасибо, до раздевания не дошло, я раньше отключилась!

Ариш чуть повернул голову.

— В институте я познакомилась с парнем, начали встречаться, а он вдруг бросил меня без объяснений и начал обходить десятой дорогой. Оказалось, это приятель рассказал ему, что я и в школе вела себя непотребно, а теперь вовсе готова лечь с первым встречным, да и выпить не дура. Сказать, откуда ноги у сплетни растут? — Инга вытерла нос. — Я выяснила окольными путями: это он так хотел меня отбить, идиот, да шансов не было, вот и решил, мол, мой парень сам сбежит. Он и сбежал, а этому я морду набила. Ну как набила… врезала разок, нос сломала, мне же и нагорело. Пришлось переводиться.

Ариш стоял уже боком.

— Ну а потом был диплом и выпускной. Отмечали с группой в общежитии, весело так, там ребята были хорошие… А после поехали в парк, ну вроде как проветриться. И вот один из этих хороших ребят, мой друг, которому я диплом помогала делать, а он мне лабораторные писал, и вроде как что-то намечалось… — Инга замолчала. — Извини. Не хочу больше вспоминать. Только я с тех пор ненавижу запах сирени… Ты что?!

— Не бойся, — сказал Ариш. — Я — не они. Я ведь сказал, что пальцем к тебе не прикоснусь против твоей воли.

— Так ты меня обеими руками держишь, — выдохнула она. В кольце его рук было тепло, жарко даже.

— Ты поняла, что я имел в виду. Успокойся и не дрожи. И не плачь. Что было, то прошло, так одна из моих двоюродных бабушек говорит. Ну или поплачь, если хочется, родная моя бабушка тоже на слезы горазда…

— Нет, я не буду. — Инга всхлипнула в последний раз и прижалась к плечу совершенно незнакомого человека, крепко державшего ее в объятиях. Страшно почему-то не было. — Все уже перегорело. Я уехала в другой город, да только, знаешь, мир тесен…

— Еще как, — подтвердил он. — Мне-то уж можешь не рассказывать.

— Налей мне чаю, — попросила она, понимая, что хуже ей уже не будет.

Чай пах терпко и нежно, он уже остыл, но так, сказал Ариш, вкус раскрывается даже ярче. Он был горьким и одновременно сладким, и как это получается, Инга не понимала. Его нельзя было пить залпом, только отпивать понемногу, чтобы ощутить послевкусие…

— Это бабушка научила, — сказал Ариш, разглядев мечтательное выражение ее лица. — Она, повторюсь, из здешних краев, а тут давным-давно идет торговля с дальним западом и югом, вот и прижились такие рецепты. Если б она еще только перца поменьше в еду сыпала! — добавил он. — Ну что? Успокоилась?

Инга кивнула.

— Тогда ложись… да что же ты дергаешься! На пенку свою ложись и гляди. Ты хоть созвездия знаешь?

— Так… могу кое-какие отыскать, но здесь они вовсе незнакомые, — созналась она, уставившись в небо.

— Смотри, — сказал Ариш, улегшись рядом, и поднял руку. — У вас созвездия называют иначе, но у нас так… Вот Лебедь, — он обвел пальцем контур фигуры, и Инга в самом деле поняла, что созвездие похоже на птицу. — Там — Стрелок. Это — Цветок. Выше… нет, так не увидишь, голову запрокинь немного… Это Дракон.

— Драконов не бывает, — серьезно сказала Инга, вглядываясь в небо. — Это сказки. Что ты смеешься?

— Нет, ничего, — ответил он. — А теперь просто лежи и смотри. И тогда увидишь, как вращается небо. Надеюсь, тебя в институте научили не только тому, что вращается земной шар, но и тому, что вращаются галактики?

Инга вспыхнула было, обидевшись, но решила, что и так уж наломала дров, лучше промолчать, и просто кивнула.

— Тогда смотри.

Она вздрогнула от прикосновения, но это просто Ариш набросил на нее то самое лоскутное покрывало.

— Холодает, — сказал он. — Будет гроза… к утру, пожалуй. Это тоже очень красиво, только лучше укрыться где-нибудь в скалах, там есть пещеры. Если тебя не хватятся, я провожу. А припасы у меня есть.

— Меня не хватятся, — ответила Инга, приподнявшись на локте. — На кой я им сдалась? И без меня весело. Знаешь, я подумала, если бы я утонула сегодня, они и не заметили бы до самого отъезда, я всегда бродила где-то одна, не станут же они следить за мной… Проводи! Одна я до гор не доберусь, страшно все же, а так хочется посмотреть на долину с высоты, пока не отцвела!

— Посмотришь, — улыбнулся Ариш. — Ты на небо гляди!

Инга упала на спину — под головой у нее каким-то образом оказалась твердая горячая рука юноши — и уставилась вверх. Сперва она различала только отдельные светящиеся точки, потом вдруг увидела, как они складываются в рисунки, и снова с тревогой подумала о подозрительном чае, но тут же отбросила эти мысли. Слишком уж было хорошо лежать вот так под бесконечным звездным небом…

— Это самолет, — сказал Ариш. — Видишь, мигает красная искорка и зеленая?

— Да, — ответила Инга, прищурившись.

И как только она сосредоточилась на самолете, небо вдруг обрело глубину, и Инга поняла, что падает в него, в эти ослепительные — в городе никогда таких не увидеть! — звезды, и небо действительно вращалось! Вот свернул лепестки Цветок, вот Стрелок опустил лук, а вот развернул крылья Дракон, и Звездная дорога стала его дыханием…

— Ты что? — удивленно спросил Ариш.

— Это… это… Оно слишком большое… — Инга прикрыла глаза. Ее била дрожь, и парень осторожно прижал ее к себе. — В городах неба почти не видно: дома, фонари, еще фабричный дым его застит. А тут… Не могу объяснить!

— Я так и понял. Просто слишком много неба сразу, — улыбнулся он. — Давай руку, вставай и идем, что покажу!

Он подвел ее к самому берегу. Озеро было совершенно спокойно, так бывает перед грозой, и гладь его превратилась в черное зеркало.

— Смотри, — сказал Ариш.

В озере отражались звезды.

Инга посмотрела наверх, потом вниз, на воду, снова вверх… Невозможно было понять, где кончается небо и начинается вода, и два Дракона касались друг друга кончиками крыльев, сплетаясь телами, и…

Она пришла в себя в пещере, укутанная в покрывало. Теплился костерок, Ариш что-то стряпал — пахло вкусно, хоть и непривычно. Снаружи светало.

— Ты как? — спросил он. — Что с тобой случилось?

— Сама не знаю… — Инга села. — Было так красиво, так… Не проси описать, а то я опять в обморок грохнусь.

— Это что, — весело сказал Ариш, помешивая в котелке. — Один из моих дядьев живет далеко на севере. Там ночь на полгода, зато есть северное сияние. Я раз видел, неимоверно красиво! Представляешь, белый снег, черное небо, а на небе сияющее полотнище, синее, зеленое, не знаю, как и назвать эти цвета! И переливается, струится, совсем как… — тут он осекся. — Словом, струится, будто шелковое покрывало… На-ка, поешь. Там дождь собирается, вот и поглядишь на наши грозы! Тоже, знаешь ли, недурно.

— Спасибо… — Инга попробовала его варево. — Вкусно. Только остро.

— Прости, не рассчитал, — покаянно сказал Ариш. — Привычка. Бабушка так готовит, а я у нее учился…

— Нет, правда вкусно! — начала было она и чуть не выронила ложку: снаружи грохотнуло, да так, что стены вздрогнули.

— Это только начало, — весело произнес он. — Доедай и идем посмотрим, когда разойдется как следует, там много интересного будет…

Инга посмотрела вниз и ахнула: без альпинистского снаряжения сюда думать нечего было забраться, так как же Ариш затащил ее сюда?

— Я знаю потайные тропы, — предвосхитил он ее вопрос. — Садись и гляди. Не возражаешь, если я тебя придержу? Тут можно сорваться, а падать высоко.

Она не возражала. Во-первых, боялась высоты, во-вторых, это было… «Лишь бы не так, как на выпускном, — подумала она и невольно прижалась к крепкому плечу. — Нет, он не обидит, я верю… Какую чушь я несу! Но я же была без чувств, он бы давно сделал, что захотел, но нет… Почему таких людей нет в городе? Почему?»

Внизу простиралась Алая долина. Вдалеке видны были туристический лагерь, озеро, но… Инга примерно представила расстояние — пешим ходом до гор полдня минимум, а уж с нею на руках… Нет, наверно, у Ариша все же была лошадь или даже мотороллер! Если он тут работает, ему, наверно, можно ездить, вон какая долина огромная, пешком пока дойдешь…

Темные тучи клубились над горами, ударила первая молния, потом вторая…

— Зеленая! — удивленно воскликнула девушка, увидев вспышку.

— Ага. Гости, — непонятно ответил Ариш. — Давно не появлялись, точно к грозе подгадали. Ты не пугайся, тут и не такое бывает. Смотри.

Сизые тучи надвигались, полил дождь, озеро почернело, алые маки тревожно трепетали на ветру…

Инга смотрела, стараясь запомнить это навсегда, потому что знала, это не повторится. Она вернется обратно в город, будет работать на скромной своей должности, бросит турпоходы, станет ездить разве что на курорты, как все сослуживцы, может, даже выйдет замуж, и мама будет довольна, что вырастила такую дочь, только… Только она никогда больше не увидит грозы над Алой долиной, не увидит, как молнии бьют по дальним вершинам, как встает дыбом вода в озере…

«Это не вода!» — с ужасом поняла она и вцепилась в Ариша.

Откуда-то из глубины поднялся невиданный зверь, вздымая волны, взмыл в небо и скрылся в облаках. Там снова громыхнуло, и зеленая молния ударила в озеро, а потом снова метнулась за тучи, за нею последовала черная с опаловым переливом. Огненный проблеск, который Инга приняла за солнечный просвет, тоже упал в озеро, оказавшись…

«Нет, нет, — она потрясла головой. — Этого не может быть. Нет».

Искры меняли цвета, но не могло же ей все это мерещиться! Или…

— Все-таки твой чай подействовал? — спросила она Ариша.

— Нет, что ты, — с улыбкой ответил он. — Это моя родня развлекается. Ты посиди, я тоже искупаться хочу, люблю грозу! Только не пытайся спуститься сама, тут обратный наклон. Я скоро!

С этими словами он выпустил Ингу и спрыгнул со скального карниза. Девушка вскрикнула и осторожно подползла к краю, посмотреть вниз… Ариша не было. Ни на скалах, ни где-то еще…

Инга обняла себя руками и тихо заплакала. Надо было сидеть дома, не высовываться, или хоть остаться у костра и подпевать остальным, а что делать теперь?

Что-то громыхнуло, видно, очередной раскат грома, Инга вздрогнула и открыла глаза.

— А ты кто? — весело спросила девушка ее лет, мокрая с ног до головы, выжимая длинную черную косу. — Ты как сюда попала?

— Ариш принес, — отчего-то шепотом ответила Инга.

— А, этот может… Сейчас, передохну минутку, позову его, а то он там кувыркается, а ты сидишь одна! Как тебя звать?

— Инга, — ответила та, ничего уже не понимая.

— А я Литта. Честное слово, не помню, кем я Аришу прихожусь, какая-то многоюродная то ли тетка, то ли, наоборот, племянница, — улыбнулась девушка. — Родня, в общем, мы этим не особенно считаемся… в первых трех поколениях. Сейчас я тебе его пригоню!

С этими словами она вскочила на ноги и, раскинув руки, упала с обрыва. На этот раз Инга вскочила вовремя, чтобы увидеть, как прямо под скалой парит небольшой черный дракон, а потом, сложив крылья, бросается прямо в сердце бури…

Она снова зажмурилась и открыла глаза, только услышав знакомый голос.

— Бр-р, извини, увлекся, — сказал Ариш, встряхиваясь — с него летели ледяные капли. — Давно такой славной грозы не было! Ты что, Инга?

Она забилась в угол пещеры и смотрела на него с ужасом. Думала, что самое страшное позади? Получи еще, девочка, жизнь обожает сюрпризы! Зовут посмотреть, как вращается небо, на закат, на грозу, а потом оказывается…

— Да что с тобой? — растерянно произнес он. — Ну правда увлекся, молнии щекотные такие, забавно же…

Ариш умолк.

— Постой, — сказал он, — так ты, выходит, до сих пор даже не подозревала, кто я такой?

Инга сжалась в комок и вскрикнула, когда он сделал к ней шаг.

— Великое мироздание, я тут не справлюсь, — сказал Ариш удрученно. — А прабабушки Эдны сейчас нет. Бабушка Азиль сама такая же, а бабушка Кетца… гм, нет, не стоит, она дурному научит. Придется самому… А ну, полетели!

Инга взвизгнула, когда он схватил ее и поволок к обрыву. А потом они упали вниз, и когда просветлело в глазах и сердце перестало выскакивать из груди от ужаса, девушка поняла, что ее держит в лапе громадный крылатый зверь, бережно прижимая к груди, чтобы уберечь от дождя.

Он поднялся выше грозового фронта, тут было тихо, синело небо, а внизу клубились сизые тучи. Мелькнула зеленая молния — на этот раз Инге удалось рассмотреть, что это тоже нечто крылатое, — и исчезла. Потом вровень с Аришем поднялся огромный сизый дракон и посмотрел на него неласково. Перевел взгляд на девушку — та зажмурилась от страха — и, сложив крылья, упал вниз.

Ариш держался почти на одном месте, чуть дорабатывая крыльями, и холодно не было, и дождь не доставал.

Гроза ушла за горы, небо очистилось.

Инга повернула голову и оцепенела.

Долина внизу была алой от края до края. Озеро отражало небо и было теперь не свинцово-серым, как северные моря, а ослепительно-голубым, будто гигантский драгоценный камень в оправе из неведомого металла. Горы из грязно-сизых сделались цветными: где рыжими, где синими, где зелеными…

Это было чересчур красиво.

* * *

— Дурак молодой, довел девочку чуть не до сердечного приступа! — услышала Инга, очнувшись.

— Но ей же понравилось! — оправдывался Ариш.

— Понравилось! Откуда ты знаешь? Ты спрашивал? Спрашивал, хочет ли она такого?

— А тебя, бабушка, будто спрашивали!

— А я другое дело! А Кетца…

— И я другое дело! — вмешался еще один женский голос. — Я сама решила, а не… Да как ты вообще на такое пошел? И так приходится прятаться, а ты, бестолочь!..

— Я ее спас! — защищался Ариш.

— Спас и ладно, но пугать-то зачем? У-у, была бы тут Эдна или мать твоя, прописали бы тебе горячих! Отец-то балует…

— У Эдны с Брианом юбилей и кругосветное путешествие, так что вернутся они не скоро, — флегматично произнес какой-то мужчина, и Инга несмело приоткрыла глаза. И тут же закрыла, потому что зрелище было невероятным.

Судя по всему, она находилась в комнате какого-то замка либо особняка: очень уж высокие потолки, немыслимой красоты облицовка стен, старинные портреты. И сгрудившиеся у ее постели люди: сам Ариш, темноволосая и темноглазая смуглая женщина, явная степнячка, потом еще одна смуглая и темноволосая, но совсем другая, в золоте и изумрудных перьях, седой человек с таким же пером в волосах, знакомая уже Литта, еще какой-то рыжий мужчина, несколько девушек, словом, целый консилиум!

— Жива, милая? — спросила степнячка, наклонившись ближе. — Этот мой внук — дурак дураком, не обижайся, очень прошу. Сильно перепугалась?

Инга не ответила. А что тут ответишь?! Что тебя не каждый день уносит дракон?

— Хлипкие нынче пошли люди, — высокомерно заметила та, в перьях. — Чуть что — хлоп в обморок Отличное решение всех проблем! Лежи себе и получай удовольствие…

— Кетца, иногда ты бываешь чересчур… прямолинейна, — сказал ей седой. — Тем более что у нас подобное не принято. И Ариш хоть и дурак, но только принес девушку домой, но не трогал никак иначе.

— Будто не вижу, — фыркнула та.

— Растяпа, — сказали они в один голос со степнячкой.

— Слушайте, вы парня совсем заклевали, — вступился рыжий мужчина. — Азиль, ну ты-то уж могла бы промолчать!

— Ты такой же, — отрезала она. — И что вы тут все толпитесь? Эдна оставила за старшую меня, пока остальные где-то болтаются, так и идите вон, я хоть девочку в чувство приведу! И ты пошел прочь! — топнула она на Ариша. — У, дуралей!

— Ну ба… — начал он.

— Никаких бабуль! — прищурилась она. — Сгинь! И чтобы я тебя до ужина не видела!

Фыркнув, она повернулась к Инге и спросила уже нормальным тоном:

— Ты цела, девочка?

Та несмело кивнула. Вроде бы ничего не болело, значит, цела.

Женщина присела на край кровати. Инга никак не могла понять, сколько же ей лет: с виду вроде и на тридцать не тянет, а по взгляду… Девушка невольно поежилась.

— Ты поняла, что произошло? — спросила та.

— Я ничего не помню! — быстро ответила Инга. Ей было очень страшно.

— Ты все прекрасно помнишь. Я спрашиваю, поняла ли ты, что произошло?

Инга кивнула. Деваться ей все равно было некуда.

— Я надеюсь, тебе не нужно говорить, что упоминать о нас опасно?

Она снова кивнула и сказала:

— Меня же за сумасшедшую примут, если расскажу.

— Ну только не в этих краях, — усмехнулась женщина. — Я все-таки племянница вождя. Меня зовут Азиль, а ты?

— Инга.

— Красивое имя, — сказала та, откинув назад косы. — Ну вот, внука моего ты уже знаешь, то чудо в перьях — Кетца, муж ее — Дуэйр, брат хозяина, с Литтой ты тоже знакома, она сказала. Остальных, если захочешь, запомнишь.

— А вы что, не выпустите меня? — со страхом спросила Инга, хватаясь за злосчастное лоскутное одеяло и натягивая его до подбородка.

— Захочешь — выпустим, — улыбнулась Азиль. — Вставай, умойся и идем к столу. Руки! А ну живенько принесите воды!

«Нет, я схожу с ума, — подумала Инга, усаживаясь за стол. — Драконы, волшебство, бабки, которые выглядят ровесницами внукам… Может, я утонула и теперь уже на том свете? Или лежу в коме и мне это все мерещится?»

Кетца провела у нее перед глазами ладонью.

— Не мерещится, — коротко сказала она, и Инга вздрогнула.

Понурившийся Ариш сидел напротив.

— Прости, — сказал он, — я хотел тебя порадовать, а взамен напугал.

— Драконы все такие, хотят как лучше, а выходит невесть что, — заметила еще незнакомая Инге женщина, единственная пожилая дама за столом. — Эдна вернется, расскажет, что у них выходит из благих намерений, а то Азиль запретила говорить…

— Ну конечно, ты так страдала у меня в плену, так страдала! — буркнул темноволосый мужчина неопределимого возраста. — Я от тебя чуть на стену не полез.

— Ты не на стену полез, а ко мне в постель, — сказала дама невозмутимо. — По стене. Итог — вон он, в конце стола сидит. Три штуки. Жаль, летать я не могу, я бы не отказалась…

— Ну так пока меня крылья держат, Илона, будем летать вместе, — без улыбки ответил тот.

— Будем летать вместе, — серьезно ответила та.

— Она человек, — шепнула Инге Литта, оказавшаяся рядом. — А дядя Таур — дракон. Дети у них есть, но он ее надолго переживет… Ну и наоборот случается. Да чего ты так боишься? Никто тебя не съест! Особенно этот вот идиот, — она кивнула на Ариша. — Он с тебя глаз не сводит.

— Меня же искать будут, — дрогнувшим голосом ответила Инга. — Скоро уезжать.

— Подумаешь, — фыркнула та. — Скажешь, что заплутала в степи, это тут как делать нечего, особенно чужакам. А если захочешь остаться, сложим твою одежду у озера, там утонуть легко, вроде как пошла купаться да и…

— Да уж я знаю, — пробормотала Инга, поежившись.

Кетца потрепала ее по плечу:

— Поешь, иди замок посмотри. И из окон. Красиво.

— Да, вид мы выбрали отменный, — довольно протянул седой, Дуэйр, кажется. — А сколько препирались, а?

— Все равно я права оказалась, — невозмутимо сказала Азиль. — Мне лучше знать эти места, а вы уперлись: повыше, повыше… Там камнепады и, бывает, сель сходит, а вы спорить взялись.

— Да проще было поток перенаправить!

— Это они каждый раз так, — сказала Литта весело. — Доела? Пошли замок смотреть, тут красиво!

Она бесцеремонно выдернула Ингу из-за стола и потащила за собой, та едва поспевала, но вдруг уперлась.

— Погоди!

— Что?

— Это… — Инга чуть не носом касалась каменной стены. — Создатель, откуда это?!

— Понятия не имею, — сказала Литта. — В смысле, облицовку перенесли из старого замка, а откуда она там взялась, даже прадедушка Бриан не знает. Раньше-то мы жили не здесь, а на побережье недалеко от столицы, отец мой, Лирион, еще застал те времена, а я уже тут родилась… Ну и вот, пришлось улетать. Людей стало слишком много, куда ни полетишь, везде эти их корабли, аэропланы, пушки… А бабушка Азиль родом отсюда, подсказала местечко. Они собрались да и махнули в горы…

— Погоди, — не поняла Инга, подняв на нее взгляд. От расписной яшмы невозможно было отвести взгляд, а потом начинался малахит, еще какой-то неведомый камень, потом лазурит, и так до бесконечности. — Я не поняла, они что, весь замок с собой унесли?

— Нет, только отделку. Прабабушка Эдна сказала, что такое грех бросать на разграбление, — улыбнулась Литта. У нее глаза были зелеными, цвета молодой травы. — Пока тут строились, перетаскали всё: книги, портреты, сокровища, камень этот вот. Немного побили, правда, по пути, видишь, вот тут трещина? Ну и переругались, как правильно составлять: как было или по-новому. Отец рассказывал. Он-то хорошо запомнил, ты б его видела — он вдвое больше дедушки Дуэйра, ему и пришлось все это носить…

— Ничего себе, — пробормотала Инга, трогая полированный камень. — Не могу представить.

— Кого, отца? Самолет двухместный видела? Увеличь раз этак в десять, вот это он и будет, — спокойно ответила та.

— Самолет… то есть вы…

— У меня даже корочки есть, — фыркнула Литта, увидев ее недоумение. — Я вообще-то пилот-инструктор легкой авиации, вот заскочила домой ненадолго. Один дядя — полярник, что-то там исследует, он нырять обожает, а холод нам нипочем. Другой тоже чем-то таким морским занят… Мой младший брат по ту сторону гор помогает породу лошадей улучшать, я забыла, как его специальность называется. Что-то с генетикой связано… А Ариш учился на эколога в столичном университете, теперь тоже следит за долиной. Ты что, думала, мы тут живем, как в Средние века, носа наружу не кажем? Вот смешная! Да вон на шпиле спутниковая тарелка торчит! Правда, — добавила она, — мы редко что-то смотрим, новости разве. Тут и так есть чем полюбоваться.

— У меня это не укладывается в голове, — жалобно произнесла Инга. — Драконы, Руки эти ваши волшебные… и вдруг университеты, исследования… спасибо, не космос!

— Не дышать мы пока не научились и не придумали, как двигаться в вакууме, — совершенно серьезно ответила девушка, — а то здорово было бы пройтись по орбите! Но мы работаем над этим. Способ должен быть. Может, бабушка Кетца сообразит, она другой породы и умеет… всякое. Вот дочитает еще полбиблиотеки и сообразит, — уверенно добавила она.

«А про Ариша я угадала», — подумала Инга и невольно задумалась, каких же размеров тут библиотека, если долгожительница читает ее столько времени…

— Хочешь сокровищницу посмотреть? — искушающе спросила Литта. Инга молча пожала плечами.

Сокровищница так сокровищница, никакого впечатления на девушку она не произвела. Ну стоит что-то вроде сейфов, старинные сундуки, и что? Литта открыла один, другой, показала, что хранится внутри, но драгоценностей было слишком много, не получалось оценить их красоту.

— Семья здорово поистратилась, когда выкупали долину. Всем взятку дай, всем заплати… Тебе неинтересно? — спросила Литта, внимательно приглядываясь к Инге.

— Интересно. Только тут столько всего, что ничего толком не разглядишь, — призналась та. — Если бы как в музее, на стенде, тогда хоть видно, а так… Извини.

— Нет, нет, не извиняйся… — непонятным тоном произнесла девушка, порылась в сундучке и сказала: — На-ка, выбирай.

— Не надо! — испугалась Инга.

— Возьми что-нибудь на память. Я же тебе не бриллианты сую, простые бусы, не видишь, что ли? Если тебе так будет легче, так знай: прабабушка Эдна из них подвески на окна мастерит.

— Ну… — девушка пригляделась. Малахит, лазурит, яшма, вроде бы аметисты, жемчуг, вовсе уж незнакомые камни. — Если можно, то вот это.

— Этот камень у нас называют «кошачий глаз», — улыбнулась Литта, когда Инга потянула нитку бус из вороха, который та держала в руках. — А маленькие бусинки — это авантюрин. Видишь, крапчатый, совсем как ты… Эй, ты что? Обиделась?

— Нет, что ты, — ответила Инга. — Я всю жизнь это слышу.

Литта не глядя швырнула охапку бус в ларец и подошла к ней вплотную.

— Ариш сказал, что ты стесняешься веснушек, — прямо сказала она. — Почему, не возьму в толк! У тебя волосы похожи на ковыль под закатным солнцем, только не стелются, а вьются, а глаза как наше озеро, изменчивые, и печать Великого Солнца на лице. Чем ты недовольна?

— А вы все такие… поэтичные? — спросила Инга, стиснув зубы.

— Мы обыкновенные, — удивленно ответила Литта. — Ну правда, скажи, что не так, я в самом деле не могу понять, а Ариш, глупый, и вовсе не разберется!

— Меня всю жизнь дразнят из-за этих веснушек, — сказала та, помолчав.

— Ну и дураки, — фыркнула молодая драконица. — Не бери в голову.

— Поздно, — ответила Инга. — Это уже там застряло.

— Великое мироздание, люди бывают поразительно глупы, — сказала Литта в потолок. — Держи бусы и пошли смотреть на закат с башни. Вообще-то, лучше б ты это делала с Аришем, но ему так влетело от старших, что он тебе на глаза попадаться боится!

Инга молча поднялась за ней по лестнице.

— Он мне показывал, как вращается небо, — сказала она зачем-то.

— О, значит, дело серьезно, — ответила Литта без тени насмешки. — Полетать вместе не предлагал?

Инга помотала головой, и вьющиеся пряди упали ей на плечи.

— А хотя… — вспомнила она, — да, сказал, когда рассказывал о каком-то из дядьев, которые живут в дальних краях, мол, может, слетаем туда вместе.

— А ты согласилась?

— Я сказала, что не знаю, когда сумею накопить на такое путешествие. Я ведь не знала тогда, что он дракон, — понуро ответила Инга, опершись на зубец башни и глядя вдаль. — А что?

— «Полетим вместе» — это брачная формула, — хихикнула Литта. — Ответишь согласием — считай, замужем. Так бабушка Азиль замуж вышла.

— Ой… так это про нее он говорил? Как дедушка пошутил?

— Ага. Но ты не бойся, силой никто не заставит, если вдруг случайно сболтнешь. Драконы похищают девушек, да и юношей тоже, это обычай, но снасильничать, как выражается прабабушка Эдна, — позор невероятный, не отмоешься. Да уже давно никого не похищали, — сказала Литта и потянулась. — Хотя я бы не отказалась…

— В смысле? — не поняла Инга.

— Да есть, понимаешь, один пилот, нравится он мне, сил нет… Но упрямый, хуже осла. Он, видишь ли, инвалид, — пояснила Литта. — Ногу на войне потерял, и теперь на девушек даже не смотрит. Ну как не смотрит… Я точно знаю, что я ему нравлюсь, но он совсем как ты, только у тебя вот веснушки, а он своего увечья почему-то стыдится, вот и отворачивается.

— Да, ему, наверно, тяжело, — вздохнула та. — Но как он летает, без ноги-то?

— Отлично летает и других учит. Протезы сейчас хорошие делают, — ответила Литта. — Так с виду и не поймешь, в чем дело, прихрамывает немного, и все. Нет, точно, украду я его! — улыбнулась она. — Я уже достаточно взрослая. Вылетит он на тренировку, а я сверху спикирую, возьму его этажерку, да и… А выпрыгнет, за парашют поймаю, я быстрая! Он-то точно полета не испугается!

Инга промолчала, глядя вниз. Внизу гладким зеркалом простерлось озеро, и до горизонта долина была залита алым — взамен побитых грозой уже расцвели новые маки и тюльпаны, благо дождь был обильным. Небо еще хмурилось, но вроде бы не всерьез, перистые облака были тоже подсвечены алым — солнце садилось за горы, и казалось, будто цветочное поле уходит прямо в небо.

— Завтра будет ветер, — сказала Литта радостно. — Ух и полетаем!

— А вы не боитесь, что вас заметят? — тихо спросила Инга.

— Не боимся. Тут, кроме туристов, никого не бывает, а они, как ты сама сказала Аришу, у костра песни поют. А заметят — так полеты на парапланах и дельтапланах не запрещены, помнишь? — улыбнулась та, помолчала и добавила: — Ты не злись на него. Он хороший, только глупый. Он правда хотел как лучше, думал, ты обрадуешься… Простишь его?

— А сам он спросить не может?

— Может. Говорю, боится, — фыркнула Литта. — Позвать?

— Нет. — Инга отвернулась. — Не надо. Я уеду… да, уже послезавтра, если отпустите, и вряд ли когда-нибудь вернусь. Зачем ему душу травить?

— А себе?

— И себе.

— Ох ты какая… — не без доли уважения протянула та. — Ну что ж… Досмотрим закат, я тебя провожу в твою комнату, а то заплутаешь в наших лабиринтах.

— Это Ариш попросил тебя со мной поговорить? — напрямик спросила Инга.

— Не угадала, — засмеялась та. — Бабушка Кетца. Она ж видит, что он в тебя по уши влюбился, но он застенчивый и с девушками вести себя не умеет, вот и послала меня…

— Он умеет, — зачем-то сказала Инга. — Он правда добрый. Мог бы и сам…

— Ты бы ему не поверила после всей этой катавасии, — резонно ответила Литта. — Он и так себе места не находит, только хуже бы сделал. Пойдем отсюда, холодает уже… Ага, вот твоя комната, а Ариш, если что, живет двумя этажами ниже тебя… Спокойной ночи! Руки, принесите гостье умыться!

«И зачем она это сказала? — спросила себя Инга, сидя на краю кровати и гладя то самое лоскутное одеяло. А потом подумала: — Может быть, это будет не так? Ну пусть я потом уеду навсегда, но… А дурной памяти мне не занимать. Переживу, если что…»

Инга тщательно умылась (бояться Рук она уже перестала, даже посочувствовала, работают, не покладая… себя, да, вон сколько народу в замке), вздохнула и крадучись вышла из комнаты. Двумя этажами ниже было столько дверей, что она растерялась. Потом сообразила, что некоторые заперты на засовы снаружи, значит, нежилые. Затем вспомнила слова коварной Литты и решила, что комната Ариша аккурат под ее собственной, и уже занесла руку, чтобы постучать, как вдруг за спиной раздался знакомый голос:

— Если ты ищешь меня, то я живу напротив. А тут — дядя Лирион с женой. И будить его я не советую, он спросонок мебелью кидается.

Инга съежилась, когда он взял ее за плечи.

— Опять Литта пошутила, — вздохнул Ариш. — Задам я ей жару… Что случилось?

— Я подумала… — выдавила Инга сквозь ком в горле. — Может, ты… другой?

— Конечно, другой, я же дракон, — серьезно ответил тот. — Полетаем вместе?

— Литта предупредила…

— Глупая, я же сказал «полетаем», а не «полетим», — улыбнулся Ариш. — Это разные слова. Или ты так боишься высоты? Или меня? Великое мироздание, да ты всего боишься! И что мне с тобой делать?

Литта с лестницы делала ему знаки, мол, да уведи ты уже ее к себе, дуралей! Ариш за спиной Инги показал ей кулак, мол, проваливай, ты свое дело сделала. Та высунула язык и гордо удалилась.

— Запомни раз и навсегда, — тихо сказал Ариш Инге на ухо. — Драконы никогда не берут силой. Может, так было раньше, но теперь — нет. Никогда. Прадедушка Дуэйр верно говорит: для дракона главное — любовь. Искренняя. Взаимная. Только это спасло его и прадедушку Бриана. А все прочее — ерунда… Так, а плакать зачем? Прекрати немедленно, не то макну тебя в озеро! О, а это идея! Руки, приготовьте полотенце, я быстро…

— Не… не надо! — Инга, опомнившись, попыталась отбиться, но безуспешно. — Прекрати! Я не хочу! Я боюсь!

— А ты не бойся, — серьезно сказал Ариш, вытащив ее на башню. — Ты со мной. Летим!

Он ухнул вниз, и Инга зажмурилась от головокружения, потом осторожно приоткрыла глаза и обнаружила, что они парят над озером, в зеркальной глади которого отражается дракон. И звезды.

Словно подслушав ее мысли, Ариш развернулся так, что созвездие Дракона почти полностью совпало с его силуэтом…

— Отпусти меня, — тихо сказала Инга на берегу.

— Я тебя не держу, — ответил Ариш. — Я понимаю. Чем дальше, тем сложнее людям принимать чудесное, но мне показалось, ты сумеешь. Но ты испугалась слишком сильно. Прости.

— Ты меня прости… Я… пойду, — сказала девушка. Ничего не вышло. Она просто не смогла перебороть себя.

— Конечно. Провожать не нужно?

Она покачала головой и на прощание обняла его. Ариш ласково погладил ее по голове и коснулся губами виска.

Хотелось держать его и не отпускать, остаться в этой дикой долине, в этом странном замке, где не поймешь, кто кому кем приходится, но все держатся друг друга, пусть и ругаются порой, не всерьез, конечно, смотреть на горные грозы, купаться в холодном озере… Инга судорожно вздохнула и отстранилась.

— Прощай, — сказала она и побрела к лагерю. Ариш смотрел ей вслед, беспомощно опустив руки.

Заставить ее остаться силой он не имел права. Мог только проследить, благополучно ли Инга доберется до места, поэтому Ариш беззвучно взмыл в небо. Держаться на одном месте (если не было сильной бури, а ее пока не предвиделось) он мог часами. И он хотел проводить девушку, которая так и не полетела с ним вместе…

* * *

— Где тебя носит? — недовольно спросила Ингу соседка по палатке, упаковывая рюкзак — Как ни хватишься, нету! У костра ни разу не была…

Она закинула рюкзак на спину.

— Пойдем, девочки? Скоро машина должна быть, а нам еще столько шагать! Почему сюда нельзя подогнать?

— Потому что это заповедник, — ответила Инга.

— Подумаешь! Так уж он пострадает от одной колеи!

— Взяли бы велосипеды и не мучились.

— Ага, а велосипеды потом тоже на себе переть! Что-то ты какая-то мрачная, — заметила та. — Не заболела?

— Запросто, — сказала другая, — на солнце перегрелась.

— Не-ет, девочки, это не то, — довольно произнесла третья. — Думаете, пока мы веселились, где наша недотрога была?

— Где? — разом заинтересовались все.

— Гуляла в степи, — сквозь стиснутые зубы ответила Инга.

— Именно! — улыбнулась Кати. — Я вчера вышла подышать и случайно увидела, как Инга у озера с каким-то парнем обжималась!

«Не было такого! Я просто его обняла, мы даже не поцеловались!» — в отчаянии подумала Инга.

— И как они, местные? — с интересом спросила Лера. — Экзотика, поди? Что умеет?

— Это она для них экзотика, волосы светлые и рябая, — сказал кто-то из парней, — они-то все смуглые и темноволосые, потому и польстился. Так что повезло тебе, Инга! А правда, как он?

— И бусики, я вижу, симпатичные, местной работы, да? — добила Кати. — На прощанье подарил или как? А говорят, тут и золотишко находили…

Кровь бросилась ей в лицо.

Снова. Снова все то же самое. Клеймо на ней стоит, что ли?!

— Я забыла пенку, — сказала Инга ровным голосом. — Идите, я вас догоню.

— Не опаздывай, водитель ждать не будет!

Они ушли, весело переговариваясь, а она постояла на месте, потом сбросила рюкзак и пошла к озеру.

«Сложим твою одежду у озера, там утонуть легко, вроде как пошла купаться да и…» — вспомнила Инга, раздеваясь. Она помнила место, где били холодные ключи со дна, да их и так тут полным-полно, сказал Ариш. Заплыть подальше — и дело с концом, на этот раз спасателей не будет. А мама… что мама? Она не устает повторять, что дочь опозорила ее на весь городок, глаз не поднять, все же знают, что случилось на выпускном. А после диплома… Никаких заявлений в органы, не вздумай, и так все считают, что Инга девица легкого поведения, укатила в другой город, развлекается там!

Холодная вода дошла до колен, до пояса, и Инга нырнула. Главное, не выныривать, пока хватит воздуха, а тут глубоко. Потом уже недостанет сил, и тогда можно будет наконец успокоиться… Здесь будет хорошо. Жаль, что она побоялась Ариша, но лучше запомнить его улыбку и теплые руки, чем…

Перед глазами поплыли темные круги, Инга глубоко вдохнула, впуская в легкие ледяную воду… и почти тут же закашлялась, когда ей резко нажали на диафрагму.

— Ну что же это за наказание? — спросил Ариш тоскливо, похлопывая ее по спине. — Зачем ты опять тонешь?

— Не зачем, а почему, — сипло выдавила Инга, невольно схватившись за его твердое колено, упирающееся ей в живот.

— И почему? — живо поинтересовался он, развернув девушку лицом к себе.

— Не хочу больше жить, — ответила она, прикрыв глаза. — Не могу.

— Так не хочешь или не можешь?

— Не смейся. Все и так смеются… — Инга понимала, что плачет, но поделать с собой ничего не могла. — Нас с тобой вчера заметили у озера. И начались… шуточки. Мол, пока они там выпивали, я себе туземца нашла… И стали выспрашивать, каково это… И что…

Она задохнулась — душили слезы.

— Великое мироздание, прадедушка Бриан прав: понять женщин мужчине не дано, — вздохнул Ариш. — Нашла и нашла, какое их собачье дело? Они там пьют и песни поют, а ты какую красоту зато увидала!

— Ну как тебе объяснить! — воскликнула Инга. — Это как печать на лбу, с того, первого раза, и никуда от нее не деться, как будто ее в самом деле всем видно! Как веснушки эти проклятые!

— Вот глупая, — улыбнулся он и опрокинулся на спину, уложив девушку себе на грудь. — Смотри вверх. На солнце. Не прямо, через мои пальцы.

Инга сощурилась, но посмотрела сквозь слезы.

— Солнце не делает различий ни для кого, — серьезно сказал Ариш. — А теперь закрой глаза, я уберу руку.

Она послушно зажмурилась и почувствовала, как солнечный жар касается ее лица.

— Как твои бусы, — сказал он ей на ухо. — Ты правильно выбрала. Кошачий глаз и авантюрин. Я же вижу. И никакие твои веснушки не проклятые, они мне так нравятся, что я с ума схожу!

— Извращенец, — всхлипнула Инга. — У вас такие красивые женщины, а ты…

— Кому что, — философски ответил он. — Тетя Н'гья выше меня ростом, абсолютно черная, только зубы и глаза сверкают, в носу кольцо, серьги с тарелку размером, браслеты выше локтей нанизаны и на шее тоже обручи, в пупке изумруд с орех. Самое интересное, все это ей превращаться не мешает, никак не разберемся, в чем там дело!.. Она может бешеного быка свалить, если он ей на пути попадется, я сам видел, а муж ее на голову ниже, куда как слабее, а любят ведь друг друга! Или вон дядя Грьер: этот с севера родом, низенький, узкоглазый, мрачный, а жена у него красавица рыжая из моего рода, ей там вся округа поклоняется, дескать, снизошла солнечная богиня, осенила крылом, — тут он почему-то по-мальчишечьи хихикнул, видно, вспомнил что-то забавное. — Брось эти глупости. Красивые, некрасивые, чушь все это. Была бы любовь, а с лица воду не пить, как прабабушка Эдна выражается. И еще говорит: не по хорошу мил, а по милу хорош. Ну, успокоилась?

Инга помотала головой и повернулась, обеими руками ухватившись за жаркого Ариша.

— Я боюсь, — сказала она честно. — Тогда… та проклятая сирень…

— Здесь сирень не растет, — серьезно сказал он. — Жасмин я вроде видел, а сирени нет. Вымерзает, наверно, тут зимы о-го-го какие… И бояться совершенно нечего. И… — тут взгляд его сделался пугающим, — если бы я знал, кто тебя так обидел, я бы его разыскал. Он бы у меня… полетал.

— Ты что! — испугалась Инга. — Мы же все выпили, вот и…

— Мужчина не имеет права вести себя по-скотски, даже если выпил, — жестко произнес Ариш. — Одно дело — продажные девицы, хотя и их обижать нельзя, другое — подруга. Уму непостижимо… Прости, твой рассказ не идет у меня из головы!

— Такие вот люди мрази… — сказала она, уткнувшись в его шею.

— Некоторые люди, — уточнил он. — Среди драконов тоже встречаются… подобные. Но в нашем семействе таких нет.

— Точно?

— Во всяком случае, со времен прадедушки Бриана. А ранешние времена и он не помнит. Пожирать девиц — пожирали, а чтобы так… — Ариш вздохнул. — Не было тогда такого, либо он сам не знает. Прилетит — спросим.

В его объятиях было тепло, жарко даже после холодного-то озера, и Инга вдруг успокоилась.

— Меня же хватятся! — вспомнила она.

— Ну ты же сложила вещи у озера, — спокойно ответил он и улыбнулся, а противиться этой улыбке Инга не могла. — А бусы-то оставила!

— Я боюсь, — повторила она.

— Я тебя не обижу, — ответил Ариш. — Полетим вместе?

Инга посмотрела на начинающее темнеть небо, на долину в алых маках, на озеро… На Ариша. В глазах у него загорались золотые искры, волосы пламенели в закатных лучах.

— Полетим вместе, — шепотом ответила она и зажмурилась, когда сухие губы коснулись ее губ.

— Лететь еще рано, — с улыбкой сказал он, — ты и впрямь напугана. Но ты ответила, а я услышал. Садись поближе… Сегодня должен быть красивый закат.

* * *

— О, внучек с рыбалки явился, — встретила их Азиль, но осеклась, увидев взгляд Ариша. — Идите, сами разберетесь. Руки, живо воды горячей и перекусить им чего-ничего…

Она переглянулась с мужем. Тот только усмехнулся.

— Искать будут, — сказал Дариан.

— Пусть ищут. Технику согласно договору подгонять нельзя, а с аквалангами они наныряются. Кстати… Записку бы там положить. Мол, простите, ухожу навсегда… Литта! А ну живо напиши и положи в ее вещи! — велела Азиль.

— Сейчас, — заворчала та, — как что, так сразу Литта…

— Ты лучше знаешь нынешних людей, так что поживее. Скоро явятся спасатели, все озеро взбаламутят!

— Надо было поселить там гигантского спрута, как у дедушки Арниля в лагуне, — сказала девушка и удрала.

— К сожалению, для спрута тут слишком холодно, — буркнул Дариан. — Да и самим как купаться? Так вот схватит за хвост, и загремишь на камни…

— Так у Арниля он дрессированный, — подошел Дуэйр. — Ему делать нечего, вот и натаскивает бедное головоногое. Что, пополнение?

— Очень на то похоже, только девочка напугана мало не насмерть, — мрачно сказала Азиль.

— Ну и не лезьте к ним, — произнесла Кетца, сложив руки на груди. Эдна делала это другим жестом, отметила Азиль. — Раз решила остаться — останется. Не торопите. У нее внутри… — она мотнула головой, — не подберу слов. Ей страшно и больно. Не трогайте. Это лечится только любовью. И не вдруг. Не в сказке живем.

— Ясно, — сказал Дуэйр. — Ты, Азиль, вели, чтобы к ним никто не лез, пусть Руки приносят еду и что попросят, но не будем пока звать их к общему столу. Так?

— Да, — кивнула она. — Руки, добрые помощники, присмотрите за молодыми, вдруг им что понадобится! Попросят: наносите воды, отнесите поесть… только тихо! А тут мы сами управимся, да, Кетца?

— Только поменьше приправ! — в один голос сказали мужчины, переглянулись и засмеялись.

* * *

— Вы какие-то особенные, — тихо сказала Инга, отмывшись в горячей воде и укутавшись в покрывало. — Не понимаю, в чем тут дело…

— Мы не люди, — напомнил Ариш.

— Но живете-то с людьми… Литта сказала, она пилот. И говорила про ваших дядьев, там исследователь, еще кто-то…

— Все равно. Мы другие. Я не могу объяснить, не знаю, как. — Он вздохнул. — Люди живут слишком мало, а мы к совершеннолетию успеваем насмотреться такого, чего иной взрослый человек сроду не видал.

— Ты совершеннолетний?

— Давно уж, — усмехнулся Ариш, но невесело. — Люди — это… Не знаю, как и сказать. Но после учебы, а я ведь не в одном месте учился, я и эколог, и геолог, и много кто еще… Очень больно дружить с кем-то, а лет через десять якобы улетать в далекие края и только переписываться, потому что этот кто-то стареет, а ты — нет, и это делается все заметнее. Но остановиться все равно невозможно. Не могу без них. Самому старшему из моих приятелей уже далеко за восемьдесят, и если он вдруг дозванивается, то я представляюсь собственным внуком и говорю, что дед почти оглох, и якобы передаю ему реплики во весь голос… И ответы, конечно. А видео не включаю — вроде как связь скверная, не тянет…

— Ариш… — Инга выпростала руку из-под покрывала, коснулась его запястья. — Прости.

— За что?

— Я вправду боюсь. Мне такого наговорили, что в первый раз, что потом… Я себя чувствую… грязной, — выдавила она. — А ты…

— Ну опять заплакала, — удрученно сказал Ариш и сгреб ее с покрывалом вместе. — Не барахтайся. Ты чистая, Руки тебя вон сколько намывали!

— Я не об этом…

— А другое меня не интересует. Даже лучше — в озеро макаться не придется, — непонятно сказал он и осторожно поцеловал в щеку. — Хочешь, расскажу, как дядя Йен завоевал тетю Н'гья? У нас что ни семейная история, то анекдот!

— Расскажи, — ответила Инга и чуточку расслабилась.

— Я тебе только обозначу: у нас такие связи запутанные, что не разберешь, кто кому кем приходится, — предупредил Ариш. — Поэтому самые старшие — это прадед и прабабушка, помоложе — деды и бабушки, потом тети и дяди, ну а там уже все равно. А какой степени родства — без разницы, кузены, кузины, сестры и братья, иначе с ума сойдешь вычислять! Я вон своей троюродной бабушке старший кузен, представляешь?

— Нет, — улыбнулась она наконец. — Но ты говори…

— О чем я? А! Так вот, дядя Йен заскучал, да и полетел на юг, посмотрю, говорит, что там такое… Но не рассчитал, там ведь жара страшенная, а он еще и черный, да с непривычки — не долетел до оазиса, упал среди пустыни. Ну, думает, смерть моя пришла, да и сознание потерял. Пришел в себя в теньке: кто-то его водой поит из яйца. Пустынные куры ведь огромные, — Ариш показал руками, какие именно, — местные в их яйцах воду держат. Женщина спрашивает, откуда ты взялся? Дядя — издалека, мол, из холодных краев. Ну и так далее…

— А как же они говорили? — спросила тихо Инга.

— Да как-то столковались, слово оттуда, слово отсюда, на песке что-то нарисовали… А тетя хоть внешности и необычной, но все же красивая… Ну так отлежался денек, а тут гомон у шатра: тетя-то знатного рода, единственная дочь главы клана, отбоя от женихов нет… правда, всех отбила, она сильная. И вдруг какой-то пришлый, да еще белый! — Ариш осторожно обнял девушку. — Собрались у шатра, гомонят, мол, сейчас выкинем его, пускай на песке изжарится, а ты выбирай уже жениха, пора! Не буду, говорит тетя, этого хочу в мужья! И не лезьте, мол. И копье наготове держит, а там наконечник с локоть…

Инга представила: пустыня, шатер, перед ним толпа темнокожих воинов, а у входа стоит рослая, увешанная золотом женщина с оружием в руках. Она не знала, как именно выглядит тетя Н'гья, но примерно вообразить могла.

— Тут еще ее верблюд вмешался, — со вкусом продолжил Ариш, и Инга невольно засмеялась. — Что смешного? У них белые верблюды только отпрыскам вождя положены. Ну а верблюд — это серьезно, он здоровущий, а если еще и натасканный, так толпу запросто расшвыряет. Тетка забросила Йена на верблюда, сама вскочила, гикнула да и помчалась. Это кажется, что верблюды медлительные, но то вьючные, а беговые как понесутся, не всякая лошадь догонит, особенно по песку… Долго ли, коротко, но верблюд выдохся, они тоже не вечные, а припасов нет. А следом погоня. И дядя Йен без воды совсем не может, на таком солнце-то… — Он вздохнул. — Тогда она вскрыла вену верблюду на шее, напоила мужа и напилась сама.

— Ужас какой, — вздрогнула Инга.

— Муж дороже верблюда, — спокойно ответил тот. — Но дальше деваться было некуда, верблюд идти уже не мог, а им на своих двоих далеко было не убраться, но она вела мужа, сколько могла, на превращение у него сил не хватало. А когда он снова начал терять сознание от жары и жажды, напоила его собственной кровью, но и этого было слишком мало. А погоня оказалась совсем близко.

— И тогда…

— Она взлетела, — сказал Ариш. — От злости, ярости, страха за своего любимого и желания его спасти. Говорят, это было что-то жуткое. Уцелевшие старики в тех краях до сих пор заикаются, как вспомнят. Она, говорят, вроде бабушки Азиль, бескрылая, только умеет еще зарываться в песок и атаковать снизу, из-под бархана. Ее в тех краях почитают как богиню и поклоняются, а дядя Йен едва выжил тогда, но остался там. Он ее любит. Но это что, ты бабушку Кетцу послушай, вот где ужасы!

— Я не хочу ужасов на ночь, — честно сказала Инга. У Ариша были горячие руки, не потные лапы, как у того… просто от него веяло жаром, словно от костра, в котором можно сгореть раз и навсегда. Инга вдохнула поглубже и вымолвила: — Я хочу тебя.

— Правда? — спросил он.

— Да. Ты же меня не обидишь?

— Никогда, — ответил Ариш совершенно серьезно. — Не бойся.

Инга зажмурилась, когда он поцеловал ее, но ничего страшного не произошло, у него были очень горячие, сухие губы, и главное было не сравнивать с теми слюнявыми поцелуями под кустом сирени, будь он проклят, а просто ощущать легкие прикосновения здесь и сейчас…

Покрывало полетело в сторону. Руки у Ариша были еще горячее, чем губы, и этот жар заставлял забыть обо всем, он выжигал все скверное, мерзкое… Уходили куда-то в прошлое похабные улыбочки однокашниц, насмешки знакомых, негодование матери, их выжгло дотла, изнутри, поняла вдруг Инга, когда Ариш своими ласками чуть не заставил ее потерять сознание, а потом…

— Ты как? — тревожно спросил он.

— Я хочу летать с тобою вместе, — сказала она, пытаясь отдышаться. Сперва было больно, но не как… а когда, собственно? О чем она подумала? Какая-то чушь… А потом стало горячо, и сильное худое тело Ариша придавило сверху, он был, казалось, везде, и от его поцелуев голова пошла крутом, а потом вспомнилось вращающееся звездное небо, потому что иначе описать свои ощущения Инга не могла.

— Значит, полетим вместе, — кивнул он. — Полетим…

* * *

— Слава всему сущему, сладилось, наконец, — сказал Дуэйр, наблюдая за парящим над долиной Аришем.

— Жаль, сама она не полетит, — произнесла Азиль. — Характер не тот.

— У тебя тоже не тот, — фыркнула Кетца. — Нужда припрет, еще как полетит. Но лучше бы обойтись без этого. Дуэйр, там телефон надрывается, ты не слышишь, что ли?

— Слышу, но идти не хочется.

— Ладно, я сама поговорю, — кровожадно улыбнулась она и удалилась.

Снизу донеслись обрывки разговора:

— Что? Какая еще туристка? А были тут какие-то, позавчера уехали. Развели свинарник на месте лагеря и даже не подумали убрать за собой! Мы будем жаловаться… А хотя нет, не будем, просто закроем доступ в долину! Что? Плохо вас слышу… Кто пропал? Погодите, я спрошу у мужа… Дуэйр! — крикнула Кетца, видимо, прикрыв трубку ладонью, а голос у нее был пронзительный. — Ты каких-нибудь посторонних девушек встречал?

— Нет! — отозвался тот. — А ты, Азиль?

— Посторонних не видела, — улыбнулась она.

— Чужих мы не встречали, — сказала Кетца в трубку. — Вещи на берегу озера? О! Должно быть, решила искупаться напоследок… Надо же, как не повезло! Там со дна бьют ледяные ключи, предупреждали ведь быть осторожнее! Так вот ухнешь после жары — и все. Что еще? Нет, никаких вертолетов над долиной. Воздушного змея запустить можете, но никакой техники, у животных малыши, напугаете насмерть! Нырять? Сколько угодно, только свои приспособления тащите на себе или лошадь с повозкой наймите. Я сказала — нет! Гм… Дуэйр! Они хозяина требуют!

— Иду, иду, — вздохнул тот, спускаясь. — Слушаю. Нет, не хозяин, я его брат. Хозяина нет, а где он и как его найти, я понятия не имею. За старшего здесь я. Да, взаимно. Нет, жена ведь сказала, что никакой чужой техники в этой долине не будет. Если что-то пролетит без нашего ведома, собьем. Из чего? Из рогатки, конечно, а вы что подумали? — Он отвел трубку от уха и тяжело вздохнул, взглянув на женщин. Трубка ругалась. — Послушайте, моя внучка — пилот. И свой самолетик у нее имеется, и оружие есть. Хотите, она вам продемонстрирует пару фигур высшего пилотажа? Нет, я не противоречу сам себе, я сказал «чужой техники»… Если мы случайно найдем девушку, то непременно сообщим, но прочее — только в рамках договоренностей. Повторяю, увидим вертолет, самолет или какую-нибудь летучую игрушку над долиной — пеняйте на себя. Да, и вам всего наилучшего.

Дуэйр отключил связь и выдохнул.

— Что ж такое, — сказал он. — Как ни младший отпрыск, так проблемы!

— Да они успокоятся скоро, — ответила Кетца. — Поныряют, тела не найдут. К нам не полезут, не Средние века. Лирион тут, а он со своим адвокатством уже всех замучил!

— Даже если и придут с обыском, так Ариш заберет жену на пару дней куда-нибудь погулять, у нас есть на что полюбоваться, — добавила Азиль. — Пускай ищут. Сокровищницу только надо запереть либо следить во все глаза, а то много охотников до чужого добра развелось!

— Ой, бабушка, умоляю, — фыркнула Литта. — Частная собственность — и все! Даже если они разрешение на обыск получат… Ну глянут, что в подземелье Ингу не прячут, вот и все. Неприятно, конечно, но времена нынче такие… Впрочем, отец и правда тут, а его поди переговори!

— Да уж, — усмехнулась Кетца. — Теперь девочка наша, сумеет она взлететь или нет, дело десятое, но с нами ей будет лучше.

— Это уж точно. Ариш рассказал, — вздохнула Азиль.

— Когда? Когда ночью притащился к нам зареванный, а потом вы до утра шептались? — поинтересовался Дариан.

— Ну да. Он не знал, что ему делать, влюбился же, а с ней такая беда. У него сердце было не на месте, а сам-то дурень тот еще, ничего толкового от него не жди, — сказала Азиль. — Вот и думали до рассвета.

— Немного вы надумали, — фыркнула Кетца.

— Ну почему… Она ведь все же решила остаться!

— Утопиться она решила! Спасибо, Ариш присматривал, да и я на башне торчала, как чувствовала! Я быстрее, смогла бы ее выхватить, если б он промешкал.

— Хватит препираться, — приказал Дуэйр. — Обошлось, слава всему сущему. И… я не очень-то хорошо вижу такие вещи, но, мне кажется, у нее выгорело это… не знаю, как назвать… Кетца?

— Конечно, выгорело, — буркнула та и усмехнулась. — Лечить надо уметь!

— Ты, что ли, постаралась?

— Немного и я руку приложила, память — это по моей части, — не стала она отпираться, — но без Ариша ничего бы не вышло. А теперь все — назад ей ходу нет.

— Ну и ладно. Ариш только о ней и думает. Она милая девочка, пугливая только очень, — сказала Азиль.

— А ты какая была? — засмеялся ее муж.

— Если помнишь, я тебя отравить собиралась, — напомнила та серьезно.

— Гм… и верно… Кстати, где там эти правнуки? Всё летают? Ну пускай летают, проголодаются — вернутся, — постановила Кетца. — А вы Лириона позовите, что он дрыхнет? Пусть заранее все обдумает!

— Да, дело не лишнее, — согласился Дуэйр. — Пойдем, Дариан, вытащим этого дрыхоню из койки. Прикроешь, а то он опять стулом швырнет…

* * *

— Я все еще не верю, — тихо сказала Инга, стоя по пояс в алых маках под ослепительно-синим небом. Вдалеке голубели горы. — Не верю, что все это происходит со мной…

— Разве с тобой происходит что-то плохое? — спросил Ариш, обняв ее сзади, и девушка запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

— Потому и не верю, — сказала она серьезно. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Со мной всегда случалось только что-то дурное, и… я никак не могу поверить, что это вот по-настоящему! А когда думаю о прошлом… его будто не стало. То есть я помню, но это все было словно не со мной. Как так?

— А, бабушка Кетца развлекается… — непонятно ответил он. — Это было и ушло. Забудь. Теперь ты здесь, со мной. Обвыкнешься — возьму тебя за горы, верхом покататься, там у тебя от кавалеров отбоя не будет: подсадить на коня, стремя подержать… а я стану ревновать, так и знай!

— Так сам подсади и стремя подержи! — улыбнулась она наконец и вздрогнула, когда в землю прямо перед ними ударила зеленая молния.

— А ну быстро домой, — приказала Кетца. — Там обыск. Ты — внучка Дариана и сестра этого балбеса, ясно? Живо летим!

— За бабушкой не угонишься, — мрачно сказал Ариш. — Быстрее ее я никого не знаю. Но надо лететь… Держись!

Замок обшаривали несколько людей в форме, и им явно было не по себе: по пятам за ними следовали Кетца в привычном уборе из перьев и Лирион, в человеческом облике не очень высокий, зато чрезвычайно убедительный. И еще женщины, которые не уставали повторять: «Да-да, еще вот в этом сундуке посмотрите, у нас такой семейный обычай, трупы в сундуках прятать!»

Со входом в сокровищницу что-то сотворила Кетца, и его просто не заметили, прошли мимо. И хорошо, а то слухи пойдут, мало ли…

— Так вот же она! — выпалил один из сыщиков, глянув сперва на ориентировку, а потом на Ингу.

— Кто? — изумился Дуэйр.

— Пропавшая девушка!

— Здравствуйте, прилетели! Это его вот внучка, — он кивнул на Дариана, — а это ее брат. Похожа, да, не буду врать, но по вашей картинке ничего толком не разберешь. Вон, Литта тоже похожа, только что волосы темные, а Теана — так вообще одно лицо! Ну точно, и волосы вьются, и веснушки…

— А почему она молчит? — спросил сыщик.

— Да испугалась! — не выдержала Инга. — Весь день испортили! Я на каникулы приехала, ходили вот на маки смотреть, мне одной-то боязно, Ариша попросила проводить… Возвращаемся, а тут шмон идет! Приехала, называется, погостить!

— Девушка, не горячитесь так, вас никто ни в чем не обвиняет, просто туристка пропала… Не видели такую?

— Нет, — покачала Инга головой, глянув на свой фоторобот. — Я три дня как приехала, сперва отсыпалась, потом гулять пошла. Вроде бы там за озером был лагерь, но я только кострище видела, уехали уже, наверно, и слава всему сущему! Терпеть не могу туристов!

Ариш прижал ее к себе покрепче.

— И что вы, городские, всегда так боитесь властей? — спросил он насмешливо.

— По привычке, — буркнула она. — То оштрафуют ни за что ни про что, то вот я на какую-то девицу похожа… Лучше бы настоящих бандитов ловили!

— Пожалуйста, не волнуйтесь, все в порядке, — успокаивающе произнес старший. — Мы уходим. Господин Дуэйр… благодарю за содействие.

— А вы, молодой человек, — произнес второй, — извольте пройти с нами.

— Что?! — опешил Дариан. — Вы что…

— Попрошу не оказывать сопротивления, — сказал старший сыщик — Вот ориентировка на того, с кем последний раз видели пропавшую девушку. Пройдемте!

На запястьях Ариша защелкнулись наручники. Он потерянно взглянул на родню. Лирион кивнул, мол, выручу, не беспокойся и не трепыхайся, нельзя выдавать себя… Инга стояла, онемев, потом кинулась было следом, признаться, что это она — пропавшая, никто ее не похищал, но Кетца удержала ее за плечо.

— Рано, — непонятно сказала она. — Успеешь.

— На башню идем, оттуда далеко видно, — сказала Литта. — Идем, я только дедушкину подзорную трубу захвачу, бинокль забыла… Ах, негодяи, все же прямо на машине въехали… Держи трубу, а я за фотоаппаратом, дядя им потом такой иск вчинит за нарушение границ частной территории, что мало не покажется!

Инга не сразу разобралась, как действует эта машинерия, потом присмотрелась, нашла взглядом петляющий по степи автомобиль… Та вдруг остановилась, и сыщики вытащили Ариша наружу. «Может, отпускают?» — обрадовалась было Инга и вдруг ахнула: один из них ударил Ариша по лицу. Судя по всему, он о чем-то спрашивал. Ариш отрицательно качал головой, и за этим каждый раз следовала оплеуха. Ну а потом, когда сыщику («Да настоящий ли он?» — подумала Инга) надоело упрямство задержанного, и тот получил удар в солнечное сплетение. И еще. А когда Ариш упал, его начали бить ногами…

«Великое мироздание, за что же?! — лихорадочно метались мысли. — Ведь не из-за меня, решили бы, что это я на картинке, так меня бы и увезли! Кто сказал им о замке и об Арише?!»

И тут она поняла. Снова подруги. Снова… Проклятие, как оно есть: увидели красивого парня и позавидовали. И наверняка наплели, что бусы на Инге были не из поделочного камня, а какие-нибудь дорогие. И слышать это могли все…

«Ну почему ты не превратишься и не раздавишь их?!» — мысленно взмолилась Инга, хотя понимала — нельзя, они при исполнении, их хватятся, в машине наверняка есть видеорегистратор и связь с базой… Но смотреть на это не было никаких сил! А пока сбегаешь за другими — куда запропастилась Литта?! — Ариша забьют насмерть! Из-за нее…

— Ты сказал — полетим вместе, — шепотом сказала она. — Значит, полетим вместе…

— Ты с ума сошла?! — выкрикнула Литта, выскакивая на площадку. — Ох, ничего ж себе…

Над полицейской машиной что-то просвистело, и с людей сдуло форменные фуражки. А пока они оглядывались и пытались понять, что произошло, задержанный куда-то исчез. Следов вокруг не было, только цветущая степь. И еще расплющенный капот машины, так что выбираться отсюда предстояло пешком: вряд ли хозяева замка оказали бы любезность и предоставили какое-нибудь средство передвижения!

* * *

— Ты живой? Живой? — Инга обтирала окровавленное лицо Ариша мокрой рукой. — Сволочи, какие же люди сволочи, ненавижу…

— Мы… где? — спросил он, проморгавшись.

— На другой стороне озера, — ответила она. — Оттуда нас не видно.

— А как мы сюда попали? — Он сел, поморщившись. — Дай водички…

Инга принесла ему напиться в сложенных ковшиком ладонях.

— Очень больно? Дай посмотрю…

— Ничего, пройдет, — отмахнулся он. — Они бить-то не умеют, а от синяков и ссадин еще ни один дракон не умирал, точно тебе говорю. Больно, конечно, но со старшими бывало и похуже, но живы же!

— Чего они хотели-то?

— Ну как чего… выкупа, ясное дело, — усмехнулся Ариш и распластался на теплых камнях. — Дескать, это я девушку заманил, украл, снасильничал, убил, тело спрятал… ну как в дурном романе! Подавай им, значит, столько-то тысяч, тогда дело возбуждать не будут…

— А ты бы согласился для виду, — шмыгнула носом Инга, улегшись рядом и осторожно обняв за пояс. — А там дядя Лирион придумал бы чего-ничего, вчинил им иск за вымогательство и все такое… Что я смешного сказала?

— Почему-то все женщины в нашей семье начинают говорить, как прабабушка Эдна, — улыбнулся он разбитыми губами. — Ну кроме что бабушки Кетцы, но она с нами постоянно не живет.

— Ага, я заметила, она совсем по-другому разговаривает… Ариш, так выходит, и сюда добрались? — шепотом спросила она. — Неужто и отсюда придется бежать?

— Да конечно, — фыркнул он. — Просто закроем въезд в долину для всех. Для туристов, полиции и случайных людей. Надоели. Придется, правда, слетать за тетей Н'гья, она умеет всякое-разное, и вдвоем с бабушкой Кетцей они такого наворотят, что эта долина вообще исчезнет, даже со спутника не разглядят! У нас мало кто знает волшбу, — пояснил он, — вот они две, да еще северные родичи, кстати, там свои секреты, так что и их неплохо бы пригласить. Заодно и свадьбу отпразднуем!

Инга выдохнула. Жив, слава всему сущему, и ладно. Остальное уладят старшие, не бросят же, у них вообще никого не бросают, она уже поняла. И каким бы ни было прошлое, — а оно уже почти совсем забылось, осталась полустертая картинка, как на старой газетной вырезке, — им все равно. Ариш ее полюбил, и точка. Его выбор, ему с ней жить…

— А в соседней долине скоро зацветет лаванда, — коварно произнес он. — Все будет в цвету от края и до края, там еще река такая красивая… Полетим?..

— Вместе, — ответила Инга, улыбнулась и тут же прижалась к мужу, когда наверху хлопнули крылья.

— Вот вы где! — сказала Литта. — Все их ищут, а они тут прохлаждаются… А ну марш домой!

— Ни за что, — сказал Ариш и покрепче обнял Ингу. — Ругаться будут.

— Поделом! Там мозговой штурм идет. Ясно, что никто этим дуракам не поверит, но видео осталось. Правда, бабушка Кетца кое-что там попортила, но как капот-то помятый объяснить?!

— Скажи, что по нему проскакало стадо сайгаков или табун диких лошадей, — засмеялся Ариш. — Отстань, а? Мы прилетим чуть погодя. Кстати, а кто меня выхватил у этих парней? Ты?

— Она, — кивнула Литта на Ингу и улыбнулась. — Даже бабушка Кетца онемела. Никогда не видела таких. Ну да я покажу, я же с фотиком на башне торчала, успела заснять! Она как бабочка, а какого цвета, не разберешь с ходу, вроде коричневая с золотой искрой, а против солнца — алая, как маки, крылья-то на просвет видать.

Ариш посмотрел на Ингу. Та закрыла глаза.

— Мы прилетим попозже, — сказал он. — Понимаешь?..

— Да, — ответила Литта и потянулась. — Нет, пилота я все-таки утащу! Будет он мне еще выговаривать, как я рискую… Да я родилась с крыльями! Так, не тяните, все ждут, я полечу, скажу им, что вы живы-здоровы…

Снова хлопнули крылья, их обдало ветром — это взлетела Литта и не удержалась от хулиганства: ударила крыльями по воде и обрызгала холодной озерной водой.

— Нахалка, — буркнул ей вслед Ариш и сел. — А еще тетка называется!

Инга уже отчаялась разобраться в их семейных связях, поэтому просто улыбнулась и прижалась щекой к его плечу.

— Все будет хорошо? — спросила она шепотом.

— Конечно. Жаль, теперь не прежние времена, прадедушка Дуэйр рассказывал, как они флот громили, — улыбнулся Ариш. — Сейчас так нельзя, увы. Слишком заметно. Ну да ничего, заплатим, и все обо всем забудут. Золото и сейчас решает всё, а на дне этого озера его еще на много поколений хватит…

— А… никто не знает? — удивилась Инга.

— А зачем кому-то знать? Считай, это наш неприкосновенный запас. Да и у дяди Грьера на севере есть чем поживиться. Я уж молчу о цветном жемчуге прадедушки Арниля, изумрудах бабушки Кетцы и алмазах тети Н'гья! Они там, говорят, под ногами лежат, знай собирай… Откупиться всяко хватит, уж об этом не беспокойся. — Он помолчал. — Но ты взлетела… Я так боялся, что ты не сумеешь…

— Почему?

— Почему боялся или почему ты не сумеешь?

— И то, и то! — требовательно произнесла Инга.

— Боялся — потому что люди живут очень мало, я ведь тебе говорил, — ответил он серьезно. — Случись что с тобой, я… я бы, как та моя бабушка, улетел бы как можно дальше отсюда, чтобы не видеть долину и озеро, у которого мы познакомились. Слишком больно. Я ведь говорил, что драконы — однолюбы. Прадедушка Дуэйр почти триста лет прожил один после смерти жены, собрался умирать, но тут, на его счастье, появилась прабабушка Кетца, и умирать он раздумал. Хотя, думаю, она что-то там наколдовала…

— А второе?.. — шепотом спросила она. — Почему ты думал, что я не сумею?

— Ты обидишься, если я скажу.

— Не обижусь, — Инга заглянула ему в глаза. — Говори. Надо все сказать сразу, потом будет хуже.

— Так прадедушка Бриан говорит, — улыбнулся Ариш. — Или его жена, я забыл.

— Ты скажешь или нет?

— Скажу. Ты слабая. Не телом, нет, но у тебя был надлом внутри, и я боялся, что он не заживет до конца, — честно ответил он. — А когда болит там, в сердце, полететь не сможешь, потянет вниз…

— Так я же полетела именно когда сердце болью зашлось! — воскликнула Инга, прижав руки к груди. — Когда я увидела, что с тобой делают, мне уже было ни до чего, Литта еще кричала что-то вслед, а у меня внутри все на части рвалось, я только и думала, что должна тебя спасти!

— Это другая боль, — серьезно сказал Ариш. — Я не умею объяснять, но до того у тебя сердце болело само по себе, из-за всего этого… ты поняла. А теперь — за меня. И второе выжгло первое. Навсегда.

— Навсегда, — тихо подтвердила она и потянула его за руку. — Надо лететь. Нехорошо заставлять старших ждать.

— Взлетай первой, я хочу посмотреть, — улыбнулся он.

— Я не знаю как, — жалобно ответила она. — Тогда оно само собой получилось, а как самой?..

— Закрой глаза. Раскинь руки. И лети, — совершенно серьезно сказал Ариш.

Инга послушно зажмурилась, вдохнула поглубже, вытянула руки, только почему-то над головой, а не в стороны, и вдруг…

Ариш замер, когда с берега в небо вспорхнул — иначе не скажешь — дракон-бабочка, Литта не солгала. Небольшой, золотисто-коричневый, с точечным узором, а на просвет — алый. Он опомнился, сам взмыл в небо, чтобы подстраховать, мало ли, но Инга достаточно уверенно держалась на крыле: пара взмахов, и она парит над озером, еще несколько — поднимается чуть выше…

«Она же и впрямь как бабочка, — подумал он. — Тут водятся такие, рыжие, крапчатые… И какая-то дрянь чуть не оборвала моей бабочке крылья. Не оборвала, слава всему сущему, но стерла с них пыльцу грубыми пальцами, и чудо, что она снова смогла взлететь! Со мной вместе…»

— Н-ничего себе, — выдавила Инга, сев на башню. Ариш подхватил ее. — Вот это полет!

— Разве это полет? — искушающе сказал он. — Вот в грозу… Хотя тебе такое рано пробовать, крылья нежные такие, можно повредить. Пока не нужно. Пойдем.

— Постой… — она взяла его за руку. — Я… я, может, глупая, но я хочу дать знать маме, что я жива. Пусть думает, что хочет, что я где-то загуляла, осталась кочевать с местным племенем, это все равно… Просто чтобы не плакала по мне. Я туда уже не вернусь, но… Можно?

— Нужно! — сказал Ариш. — Литту попросим, ей скоро обратно на службу, она и передаст весточку. Звонить-то ты вряд ли захочешь.

Инга кивнула и снова прижалась к его плечу.

— Пойдем, — сказал он. — Надо…

— Без вас уже все решили, — произнесла Азиль, появившись на площадке. — Будем мы еще таких сопляков спрашивать!

— И… что? — робко поинтересовалась Инга.

— А ничего. Литта достаточно наснимала, нам еще и компенсацию выплатят за нарушение границ частной собственности, несоблюдение договора и избиение задержанного. А задержанный, — та посмотрела на Ариша, — воспользовался случаем: сыщики отвлеклись на низко пролетевшего орла, — и бросился бежать. И укрылся в какой-то канаве, под маками его не заметили. Я понимаю, что это звучит бредово, — добавила она, — но иначе его исчезновение никак не объяснишь. А где уж эти двое помяли машину, дело не наше. Может, врезались во что-то.

— Посреди степи, — кивнул Ариш.

— Не наше дело, — твердо произнесла Азиль. — Лирион разберется. А вы полетайте, пока небо чистое. Скоро степь отцветет… А! В лавандовую долину летите, красиво там!

— Мы и собирались, — улыбнулся он. — Я просто хотел, чтобы Инга летать подучилась. А хотя я ее и так отнесу.

— Вот и летите подальше отсюда. Припасов возьмите только и что-нибудь теплое. А мы тут сами разберемся…

— Бабуля… — Ариш поманил ее к себе и нашептал что-то.

— Ага… Кетца слетает, она как молния. На вас зачаруем, да вы раньше вернетесь, чем Н'гья прилетит, — кивнула та. — И правда, надоели эти туристы, пора и честь знать!

Ариш поцеловал ее в щеку.

— Береги жену, — сказала Азиль серьезно и, будто умела читать мысли, добавила: — Она как мотылек. На ладонь взять можно, а за крылья грубо схватишь — и все, уже не взлетит. Кто-то уже постарался… Береги ее, малыш… И ты, девочка, глупостей не делай, хватит уже!

— Я не буду, — честно сказала Инга. — Я… у меня… Я его люблю!

— Вот и слава всему сущему! Собирайтесь и улетайте, нечего вам тут. Вас здесь вообще не было, а мы будем все отрицать, — Через пару недель вернетесь, ну или за вами кто-нибудь прилетит.

— Я глупость сделала, — сказала вдруг девушка. — Мне надо было пропасть со всеми вещами. Тогда решили бы, что я отстала от группы или просто решила сбежать, ну мало ли, поймала машину на трассе и уехала куда глаза глядят. А теперь из-за меня вам такая морока…

— Это разве морока? — фыркнула та. — Не забивай себе голову такой ерундой, не с таким справлялись, опять же размяться не повредит. Брысь отсюда оба!

Она ушла, а Ариш сказал:

— Оставь записку, Литта передаст.

— Да, идем, я напишу буквально пару слов.

— Хоть роман пиши, я подожду, — улыбнулся он. — Перекушу пока, проголодался, сил нет!

«Мне что, не снится? — подумала Инга. — Не будет никаких шуточек, перемигиваний, шепотков за спиной? Что было, то прошло? И я могу куда угодно лететь с мужчиной, который меня никогда не осмеет, не припомнит прошлое, не обидит, потому что я всегда могу нажаловаться его бабушке? Не поэтому, конечно, а просто… И он сказал, что с ума сходит от моих веснушек… И небо… Нет, должно быть, я все же умерла. Но если загробная жизнь — вот такая, то я не возражаю!»

Она сидела над чистым листом бумаги и не знала, что написать. «Я жива»? Продолжат искать. «Не ищите»? Тогда не оставят в покое жителей долины.

«Мама, не ищи меня, — написала наконец Инга. — Я полюбила человека из далеких краев и уезжаю с ним навсегда на юг. Вряд ли мы еще увидимся, поэтому прости и прощай. Может быть, еще напишу. И спасибо тебе за все».

В это она поверит, подумала девушка, складывая лист. Ну и пускай. Пускай соседки возле дома думают, будто шалава Инга угодила в гарем к какому-нибудь шейху! Ей-то уже какая разница?

— А лаванда — она синяя или голубая? — спросила она подошедшего со спины Ариша.

— По мне — так лиловая, — улыбнулся он и поцеловал ее в макушку. — Сама увидишь.

— Письмо…

— Литта отправит, не беспокойся. А нам велено рвать отсюда крылья… хотя твои рвать нельзя, поэтому я тебя понесу.

— Я сама хочу! — возмутилась Инга.

— Там полетаешь, а через горы я тебя перенесу. Нам нужно поскорее удирать, а у тебя скорость не та, — серьезно ответил он. — Не обижайся.

— Я не обиделась…

— Маки снова зацветут, — сказал Ариш, обняв ее. — И ковыль. И лаванда. Летим, посмотрим!

— Мы полетим вместе, — произнесла Инга серьезно.

— Полетим вместе, — кивнул он и улыбнулся. — Ну вот, заплакала? Зачем?

— Я не буду плакать, — ответила она. — Я так… У меня теперь есть семья, да?

— Конечно. Да еще какая, кое-кого увидишь, напугаешься!

Ариш помолчал, потом понял, чего боится Инга, и добавил:

— Никто никогда не скажет тебе дурного слова. А дядя Лирион еще и засудит обидчика под настроение. А я тем более никогда не скажу тебе ничего такого… Если вдруг обзовусь сгоряча, всякое ж бывает, то прости дурака, но нарочно — никогда. Я тебя люблю.

— И я тебя, — тихо сказала она. — Ты только не бросай, от тебя я все стерплю…

— При прабабушке Эдне только такого не скажи, — серьезно ответил он. — Убьет. Меня, что характерно. Она такая… убедительная. Идем, уж спать пора, а нам вылетать рано…

— Идем, — сказала она, и вправду всю ночь проспала у него на груди, пригревшись. Ему не было тяжело.

* * *

— Так, вы намерены улетать или нет?! — вломилась к ним Азиль рано поутру. — Руки, а ну-ка воды холодной, я им сейчас…

— Все! Уже летим, бабушка! — подскочил Ариш. — Честное слово! Вот умоюсь — и летим!

— Ты-то как? — Азиль присела рядом с новой внучкой, погладила ее по пушистым рыжеватым волосам.

— Хорошо, — ответила та и мечтательно улыбнулась. — Спасибо вам…

— Живите счастливо, — сказала с улыбкой Азиль и встала. — Не переживай. Записку Литта захватила, ей тоже сегодня вылетать.

— Я и не переживаю, — ответила Инга. — У меня как-то так легко на душе…

— А если на душе камень, так ты не взлетишь, — ответила Азиль. — И до чего ты красивая…

— Вы же не видели!

— Видела. Литта показала фотографии, — улыбнулась та и ушла.

Мокрый Ариш присел рядом.

— Тепло. Лаванда зацветет со дня на день. Полетим? — спросил он.

— Вместе, — ответила Инга. На сердце было легко так, как возможно только в сказках…

Отставной дракон

Капитан Фальк ненавидел свою работу. Особенно же он ненавидел одну из подчиненных, пилотессу Литту. Придраться к ней не было возможности, разве что по части техники безопасности: вечно она нарушала все мыслимые и немыслимые нормы… Вот и сейчас — вернулась из отпуска и принялась крутить в небе такие фигуры, что сам он, не один год воевавший, диву давался! Спасибо, не с курсантами, видимо, самолет проверяла.

Фальк тяжело вздохнул и, прихрамывая, подошел к своей машине, спасибо, позволили оставить, кому нужна эта многажды чиненная рухлядь…

— Мы так не можем, — пожаловался он старому товарищу. — Не знаю, как она это делает, но у меня вряд ли получится. Прости, друг.

— Так полетели вместе! — хлопнула Фалька по плечу незаметно подошедшая сзади Литта. Шлемофон мотался у нее за спиной, на лице — вечная улыбка, самолетик чухает двигателем. — Никого нету пока, а мы покувыркаемся!

— Ну… полетели, — сторожко сказал Фальк, не без труда забираясь в кабину. Литта поддержала его под руку, и он долго еще пытался проглотить ком в горле: вся база знала, что у него нет ноги. И Литта знала. И все равно норовила оказаться поближе к нему, а он старался уйти подальше, потому что она была красива, и одноногий калека, простой инструктор в школе для начинающих пилотов, был ей не пара…

— Первый, Первый, я Второй! — раздалось в наушниках. — Чего стоим, кого ждем?

— На взлет, — откликнулся он.

Взревел двигатель, Фальк прищурился, прикинул направление ветра и плавно, будто перышко, поднял свой самолет. Правда, чуть не рыскнул в сторону, когда снизу справа пронеслась Литта.

— Ты забыла, кто тут ведущий? — спросил он.

— Да ты телепаешься, как… даже не придумаю! — засмеялась она. — Ладно, сейчас перестроюсь… Эх ты, герой войны, разогнаться толком не можешь! Я и то тебя обгоню!

Его ударило в самое сердце.

— Ах, не могу? — произнес он. — Ну что ж…

Штурвал на себя, и небо уже совсем близко, старенький учебный «стриж» захлебывается, но тянет, еще немного, и он над облаками… Готово!

— И кто тут не может? — спросил он.

— Ха, — ответила Литта. — Вверх посмотри, чемодан летучий!

Она была над ним. Каким образом девушке удалось разогнать свой летучий… да не чемодан даже, а табуретку, Фальк понять на мог.

— Давай в пике! — сказала она, и ее самолетик попросту упал вниз.

— Литта, не надо, ты не сумеешь!… — Он кинулся вслед.

— Чего это я не сумею? — спросила она, выровняв машину почти над самой землей. — Рожденный с крыльями всегда будет летать. А ты козла сделал, позорище, а еще инструктор! Дай-ка так попробую…

— Только не петлю! — взмолился он. — У тебя мотор не вытянет!

— Да конечно, — ответила Литта, уходя вверх, и тут ее мотор действительно закашлял, чихнул пару раз, и самолет вдруг сорвался в штопор.

— Литта!

— Ой, ну подумаешь, заглох, — раздался в наушниках абсолютно спокойный голос. — Сейчас прочихается, заведется… Давай, давай, мальчик! Во-от… Видишь, хорошая же машинка!

— Я чуть не поседел сейчас, — честно сказал Фальк.

— Неужто? — фыркнула девушка.

Он выдохнул. Литта была странной, очень странной, но любой летательный аппарат покорялся ей моментально, будто она родилась в воздухе. И курсанты ее любили, она умела ободрить, и от ее слов даже самые пугливые переставали бояться высоты… И еще она была настолько хороша, что Фальк запрещал себе смотреть на нее иначе как на сослуживицу. Он видел, какие парни навещают ее по выходным, а сам даже намекнуть не осмеливался…

— Что? — переспросил он.

— Я говорю, давай полетим в горы? У тебя горючего хватит туда-обратно?

— По идее, хватит, а если что, вернемся. А зачем тебя туда вдруг понесло?

— Да просто так! Там все в цвету, вид сверху обалденный, ты не видел никогда, что ли?

— Нет.

— Так полетели!

«Мальчик» Литты, ее собственный самолет, на котором она однажды прилетела из очередного отпуска, выполнил-таки мертвую петлю — в эфире раздался восторженный вопль — и ринулся к горам. Фальк пристроился ведомым.

У Литты была черная коса, с которой она наотрез отказалась расстаться, и зеленые кошачьи глаза. И еще она всегда улыбалась, даже когда было трудно или больно, хотя и накричать могла о-го-го как! Голос у нее был такой, что перекрывал шум моторов безо всяких наушников…

Когда капитана Фалька прислали в школу тренировать курсантов, поскольку ни к чему другому он уже не был пригоден, первое время ему было очень плохо: все косились на его костыль — инструктор, называется… А потом явилась Литта. Встала на входе в штаб: на плече — рюкзак, на лице — та самая улыбка.

— Я слышала, вам тут летуны нужны, — сказала она.

Фальк, как раз явившийся к начальнику школы с очередным отчетом (заполнять их он ненавидел, но деваться было некуда), еле успел посторониться и только посмотрел сверху вниз на новоявленную пилотессу.

— Да, бумаги нам разбирать точно некому. Ты печатать умеешь, девочка? — спросил начальник, а капитан чуть не упал, когда незнакомка выхватила его костыль, повернула и снова сунула ему под руку.

— Вот так держите, удобнее будет, — серьезно произнесла она. — Другой нужен, эту корягу будто в лесу подобрали… хотя и там получше можно найти. А бумажки пусть еще кто разбирает, — перевела она взгляд на начальника школы. — Если думаете, что я не могу сесть за штурвал… ну так вот, я лейтенант ВВС. Да, после училища, повоевать не успела, но летать умею. Испытайте. Кто тут у вас самый лучший курсант?

Начальник недоверчиво усмехнулся, но кивнул капитану.

— Миро! — позвал Фальк, изрядно уязвленный, потому что свой костыль и правда подобрал в лесу. — Позови мне Сталя и вели заводить две машины.

— Которые?

— Любые, — улыбнулся Фальк. — Только не Сталя, случайные.

— Вот это дело, — весело сказала девушка и бросила рюкзак в угол. — Вот уж полетаем!

— Это с ней, что ли? — ошалел Сталь, лучший курсант школы, но Фальк дернул подбородком, и тот пошел к случайной машине. Все знали, что с капитаном лучше не шутить.

Фальк догадывался, что самолет Сталю выбрали наверняка лучше, чем для пришелицы, да и она это понимала, но все равно запрыгнула в кабину, покопалась там и звонко крикнула в микрофон:

— От винта!

Потрепанный учебный «стриж» чуть ли не прыгнул в воздух. Сталь ринулся за девушкой, но догнать ее не мог, как ни пытался: она то проваливалась вниз, то оказывалась чуть выше, то заходила с хвоста, и был бы у нее пулемет, Сталь бы давно лежал на земле…

— Гожусь? — требовательно спросила она, приземлившись и подойдя к начальнику школы. Кажется, она ничуть не устала, а просто забавлялась.

— Да, — ответил тот. Пилотов катастрофически не хватало. Инструкторов — тоже.

Вот так и стала Литта младшим инструктором. Она и не возражала, гоняла молодежь в хвост и в гриву, а Фальк медленно сходил с ума, потому что понимал: жить без нее не может, а она не захочет с ним быть. Оставалось одно: подняться повыше да и остановить двигатель…

— Фальк! — позвала Литта в эфире. — Ты там уснул?

— Нет, а что?

— Грозовой фронт перед нами. Прямо пойдем или поднимемся выше?

— Выше. Наши табуретки летающие, как ты говоришь, грозу могут и не пережить.

— Иду в набор…

Самолет Литты легко скользнул вверх, Фальк последовал за нею, удивляясь в который раз, зачем эта девушка пошла в авиацию. Сама она никогда не говорила, а они были не настолько близкими товарищами, чтобы расспрашивать. «Родители летают», — сказала Литта в ответ на вопрос, вот и все. Судя по всему, родители у нее были очень даже не бедными, и в училище она поступила и на военную службу пошла в знак протеста. А потом Фальк услышал, как она говорит в трубку: «Да вы что! Да тут обалдеть можно, какие машины, я уже в них влюбилась! Отстань, папа, я не хочу замуж, я хочу летать и буду летать! Вот мама меня понимает, да? Ну они такие… Ну ты поняла! И люди отличные! Ну за задницу хватают, не без того, но я и сдачи могу дать… Ага, мам, я осторожно, не переживай! Всем передавай привет!»

Видел он это ее «осторожно», наверняка седых волос прибавилось, это уж точно… Когда она закрутила спираль по горизонтали, едва не сшибая крыльями макушки деревьев, так он чуть в водонапорную вышку не врезался, до того испугался. За нее, конечно, ему-то все равно… И как «мальчик» переживал трюки Литты, было совершенно непонятно, но ведь переживал же! Механики даже не особенно ругались, проверяя его после полета.

Хуже было то, что этим фокусам она учила курсантов, а тем только дай поразвлечься…

— Фальк, у озера берег ровный и твердый, — услышал он.

— И что?

— Садимся. Видишь во-он ту полосу вдоль скал? Правь туда.

— Зачем?

— А просто так, искупаемся. И не говори, что ты плавки забыл. Будто я голых мужиков не видела.

— Не засоряй эфир, — сердито сказал он, и Литта зафыркала.

Она приземлилась ювелирно, Фальк всегда любовался тем, как она это делает, сам-то прокатился несколько лишних метров.

Здесь пахло травами, и разогретой землей, и озерной водой, а вовсе не машинным маслом и пороховой гарью…

Он не без труда выбрался из кабины и был благодарен Литте за то, что она стоит спиной, проверяя что-то в шасси своего самолета.

— Здесь же нельзя летать, — негромко сказал он, сообразив, что это за долина.

— Мне можно. Считай, у тебя временное разрешение.

— Так ты…

— Да, я правнучка одного из хозяев. Но это не имеет никакого значения. — Литта обернулась и улыбнулась. — Пойдем купаться? Я упарилась вся!

Он молча покачал головой.

— Ты иди. Я тут подожду.

Литта подошла ближе.

— Как это вышло? — тихо спросила она.

— Подбили, катапульта сработала нештатно, — ответил Фальк, глядя в сторону гор. — Перелом, госпиталь, гангрена, ну и… Спасибо, выжил. А может, лучше бы умер…

— Не неси чепухи, — зло сказала Литта. — Ты можешь летать! Пускай с протезом, но можешь! А прадеда моего парализовало ниже пояса, и то он не сдался, выжил и поправился!

— В это я верю, да только ноги не отрастают, — тихо ответил Фальк. — Не надо об этом, прошу. Дай посмотреть на эту красоту, когда еще соберусь…

«Уже никогда, — сказал он сам себе. — Хватит обманывать себя. Ты уже накопил достаточно пилюль. Скоро ты уйдешь в последний полет…»

— Ну как хочешь, — сказала она и начала раздеваться. Полетел наземь шлем, потом ботинки, комбинезон и нательное белье. Литта осталась в чем мать родила и преспокойно пошла к озеру, будто нагота вовсе ее не смущала.

Фальк смотрел вслед, приоткрыв рот, до того Литта была хороша на этом жарком солнце: тонкая, гибкая, по смуглой спине струится черная коса…

Он сел наземь в тени крыла «стрижа», прислонился к колесу, посидел немного молча, прикрыв глаза и запретив себе смотреть в сторону озера.

— А мы отлетались, — сказал Фальк наконец. Он часто разговаривал со своим самолетом. — Не могу больше. Тянет в небо, а сил не осталось ни у меня, ни у тебя, который ведь раз чинимся. Может, так и лучше? А то полетим, заглохнет движок, вот мы с тобой и… А она выберет себе красивого парня из тех, что к ней приезжают, бросит авиацию, детей нарожает, будет жить счастливо… Ты сдурела?!

Он схватился за щеку.

— Это мои братья и дядья, кретин! — прошипела Литта, застегивая комбинезон. — Правильно говорит бабушка, мужики могут думать только об одном! А я решила, ты другой, раз любишь летать… Вижу, ошиблась. Все. Пора возвращаться на базу.

Она отошла к своему самолету, погладила его по борту, снова полезла в шасси. С длинной косы капало.

«Братья и дяди? Такие разные? — подумал Фальк, неуклюже поднимаясь. — Там и рыжие, и светлые, и черноволосые, как она сама, и темнокожие были даже, я ведь видел…»

— Прилетим, подам рапорт об отставке, — сказала Литта, не поворачиваясь. — Ухожу на гражданку. Пойду куда-нибудь бумажки перебирать, как мне велел наш шеф при первой встрече.

Фальк открыл было рот, чтобы сказать, мол, не глупи, и вдруг понял, что она плачет, прижавшись к нагретой солнцем обшивке своего «мальчика».

— Извини меня, — сказал он, дотронувшись до ее плеча. — Я не хотел тебя обидеть. Я же не знал, кто все эти люди… А ты красивая, я и подумал, что это твои кавалеры.

— Ты хоть понял, что назвал меня шлюхой? — серьезно спросила Литта, по-прежнему не оборачиваясь. — Кто еще каждую неделю будет менять парней?

Фальк похолодел. Стало быть, он вот так походя оскорбил свою несбыточную мечту? И он думал, что хуже ему быть уже не может?..

— Я… Литта, я глупость сморозил, клянусь! — выговорил он. — Прости, я могу встать только на одно колено…

— Прекрати, идиот! — Литта кинулась поднимать его. — Прощу тебя, так и быть, мужчины все дураки, как бабушки говорят… Только ты впредь думай, прежде чем ляпать чего-ничего, хорошо?

Он кивнул.

— А что ты так дрожишь? Перегрелся, что ли? — Слезы у девушки уже высохли, и она явно перестала злиться. — Давай я тебя в озеро макну, оно холоднющее! Фальк? Ты что?

Он стоял молча, опустив руки и не зная, что сказать. И надо ли вообще говорить. Потом сунул руку во внутренний карман и достал пузырек от какого-то лекарства, он даже не знал, от какого, подобрал где-то. Пузырек был под завязку набит пилюлями, которыми пичкали его в госпитале и потом. Фальк выяснил, как они действуют и сколько их нужно выпить, чтобы расстаться наконец с землей насовсем.

— Я отлетался, — просто сказал он.

Зеленые глаза Литты сперва сделались круглыми, потом опасно сузились.

— Ты сдурел? — спросила она сквозь зубы.

Фальк молча покачал головой. Он не хотел ничего объяснять. Боль — ерунда, можно и потерпеть, но то физическая боль, а внутри болит иначе, и лекарствами этого не заглушить. «Лучше бы я и впрямь умер тогда», — подумал он, и в этот момент Литта вышибла у него из руки пузырек и принялась яростно топтать каблуком, растирая таблетки в мелкую пыль.

— Что ты делаешь?.. — выдавил он. Теперь ему снова придется…

— И не думай! — выдохнула она. Сейчас Литта не улыбалась, а выражение ее лица пугало. — Не смей даже думать об этом!

— Ты что, верующая? — спросил Фальк спокойно. — Я — нет. Мне наплевать на высшие силы и посмертие, мне будет уже все равно.

— Фальк, но зачем? — выговорила она, и он снова увидел слезы у нее на глазах. — Я не понимаю зачем?! Или почему?

— Я же сказал. Отлетался. Не могу больше. И не хочу. Меня тут ничто не держит, вот я и решил уйти.

— Как это — не держит? — нахмурилась Литта. — А работа твоя, ребята-курсанты, они же тебя любят, ты не замечаешь, что ли? Вокруг столько всего, мир такой огромный и красивый! Не понимаю!

— Ребята хихикают у меня за спиной, мол, колченогий инструктор, вояка нашелся… А вокруг… — Он отвернулся. — Какая разница, что там в мире, мне туда все равно не попасть. Долину вот увидел, спасибо тебе, я и не знал, что бывает на свете такая красота… Да что ж ты делаешь!

— Ума тебе вкладываю, — зло ответила девушка, глядя, как он потирает скулу от неслабого удара. — Совсем рехнулся! Правильно прабабушка говорит, что мужикам надо ума подбавлять, можно и сковородкой! Прадед-то, я рассказывала, тоже хотел убиться, когда обезножел, а она не позволила. И живы-здоровы оба, слава всему сущему, и летают вместе…

— А? — опомнился Фальк. Рука у нее была очень тяжелой.

— Это у нас семейное, — фыркнула Литта. — Любим летать. А они хоть и немолодые, но иным молодым фору дадут. И прекрати это! Ребята хихикают… Мало ли, над чем они хихикают, может, анекдот похабный рассказывают! А я тебе скажу, что они тебя уважают и вправду любят, я-то знаю. Вот меня подкалывают, я же девушка, ну так я привыкла, да и ответить могу. А ты герой войны, тебя только шепотом поминают, глупый ты человек!

Он молчал.

— Ты что? Ну-ка, сядь, я воды принесу… — встревожилась девушка. — Да мать вашу, куда они мою фляжку задевали?! Убью олухов! На-ка, попей…

Под крылом самолета было прохладно, и стало еще лучше, когда Литта вылила Фальку на голову остатки воды из фляжки, потом сходила к озеру и повторила душ. И села рядом.

— Почему ты так этого стыдишься? — спросила она негромко.

— Потому что я неполноценный, — ответил он, привалившись к стойке шасси и закрыв глаза.

— Кто тебе это ляпнул? — поразилась Литта.

Фальк помолчал, а потом решил, что лучше сказать все и сразу, не то потом будет хуже.

— Моя невеста.

— Вот дура-то! — выпалила девушка. — Ну… извини…

— Ничего, — ровным тоном ответил он. — Она больше не невеста мне. Разорвала помолвку, когда узнала, что со мной случилось.

— Ты ее любил? — тихо спросила Литта.

— Не знаю, — равнодушно ответил Фальк, глядя в небо. — Думал, что люблю. Но все равно было очень больно. Тогда. Я надеялся, что она…

Он замолчал.

Девушка погладила его по плечу.

— А потом я узнал, как это — любить по-настоящему, — добавил он. — Но уже слишком поздно…

— Вот дурак-человек! Чего тебе поздно-то? — подскочила Литта. — Тебе тридцать едва сравнялось, еще успеешь налетаться! Пойдем! Давай вставай, а то силой потащу! Голова не болит, не кружится? А то тут солнышко такое…

— Да не болит у меня ничего! — Фальк встал. — Нечему уже.

Он лгал: у него нестерпимо болело сердце, потому что Литта была невероятно хороша на этом самом солнце.

— Прадеду было хуже, — серьезно сказала она. — Он не мог летать, и то выдюжил! А ты можешь! Распустил сопли, капитан, называется… А ну встряхнись и полетим дальше!

— Горючего не хватит, — мрачно сказал Фальк.

— Дозаправимся, — фыркнула Литта.

— Где? В горах?

— Узнаешь, — сказала она загадочно. — Хотя нет. Пока рано. Ты совсем никакой, так что давай-ка возвращаться на базу…

— Ну так заводи, — спокойно сказал он. — Что тянешь?

— Резину, — хмыкнула Литта. — От винта!

* * *

Они не разговаривали почти две недели. Не о чем было, разве что по службе. «Привет, пришли механика, седьмой номер проверить надо, мотор барахлит. Сегодня моя смена… Скажи в столовой, еще раз тухлятину приготовят, сами все сожрут, я прослежу! Курсант такой-то совсем негоден, надо отчислять или переводить во вспомогательные службы…»

Фальк не знал, что ему делать. Разговаривать с женщинами он не умел, только как с сослуживицами, вот и с невестой тогда… Он всякий раз хотел напиться, как вспоминал ту беседу. Слава Создателю, не лицом к лицу, по телефону, он еще был в госпитале, решил позвонить и сказать, что жив и относительно здоров…

Выяснилось, что она уже в курсе, видимо, его родственники сообщили, ему-то было не до звонков. Только он еще об этом не знал.

— Дина, слышишь меня? — спросил он в трубку, тяжело опираясь на костыли, стоять ему еще было трудно. — Как ты там?

— Как обычно, — отозвалась она и вдруг спохватилась: — Фальк, это ты? Где ты?

— В госпитале, — усмехнулся он. — Но раз звоню, значит, жив и могу передвигаться, верно?

— В инвалидной коляске? — спросила Дина, и Фальк чуть не выронил телефон.

— Пока на костылях, — сказал он. — Там видно будет. А кто тебе сказал, что я покалечился?

— Твоя мать, — ответила она. — Ты перестал звонить, и я к ней зашла, спросила, в чем дело. Она сказала, что ты разбился… Правда, не насмерть.

«Лучше бы насмерть», — подумал тогда Фальк.

— Извини, я не мог с тобой связаться, лежал без сознания, — сказал он через силу.

— Я понимаю.

— Дина, меня не изуродовало, — сказал Фальк зачем-то, хотя уже понимал, к чему идет дело. — Я все такой же…

— Только безногий, да? — произнесла она, и он молча нажал кнопку отбоя.

С тех пор он с ней не разговаривал. Пилюли, правда, начал копить попозже, пока он без них обойтись не мог, боли случались невыносимые. Потом это сошло на нет, но Фальк продолжал симулировать: он знал, что жить ему незачем, и мечтал только о покое. А Литта взяла и раздавила его мечту…

* * *

— Слушаю, — ответил он на вызов. — Инспекция? Разумеется, мы готовы принять проверку в любой момент. Да, я сообщу начальнику. Всего доброго.

Проверок еще только не хватало, подумал он и связался с начальником летной школы. Тот новостям тоже не обрадовался, от таких визитов хорошего не жди…

— Фальк, ты бы убрал свой рыдван подальше, — попросил он. — А то ведь начнется: средства разбазарили, на старье летаете, сам знаешь.

— А я на чем полечу, если потребуют продемонстрировать класс? — нахмурился тот.

— У Литты возьмешь. Ее саму тоже лучше убрать куда-нибудь. Вот, кстати! — оживился начальник. — Поменяйтесь, пусть она на твоем старике полетает по округе, проветрится. Вряд ли эти типы тут надолго задержатся!

— Она своего «мальчика» не отдаст, — мрачно сказал Фальк. — И я на нем ни разу не летал, если попросят что-то показать, как вы говорите, могу и опозориться. Сами понимаете…

— Да что ж вы за наказание такое? — вздохнул тот. — Вечно препираетесь с начальством, хамите, на курсантов орете…

— Я никогда не позволяю себе кричать на курсантов, — сдержанно заметил Фальк.

— Я обобщил, Литта вон как раз не стесняется. Сегодня с утра механиков распекала, я думал, штаб обрушится, — хмыкнул начальник. — Ладно, что с вами поделаешь… Иди. Предупреди ребят, чтобы все было начищено, надраено и подметено. Хотя лучше самолеты сам проверь, а на воспитательную работу я Литту направлю, она убедительнее. Кстати, что у вас с ней?

— А что у нас с ней? — не понял тот.

— Да смотрю, вы не разговариваете даже.

— О чем нам разговаривать, кроме как по делу? — упорно прикидывался непонимающим Фальк.

— Дурдом, а я в нем главный, — сказал начальник в потолок — Иди, не тяни время. И Литту ко мне пришли, я ее тоже… проинструктирую.

— Хорошо, — кивнул Фальк и вышел.

Неужто со стороны так заметно, что они с Литтой и впрямь перестали общаться больше необходимого? Еще не хватало…

Он поймал первого попавшегося курсанта и велел:

— Найди Литту и скажи, чтобы срочно явилась к начальнику. И пусть не отмазывается, к нам инспекция едет.

— Бегу! — отозвался мальчишка и унесся со всех ног.

Фальк же пошел к самолетам: нужно было проверить все от и до, чтобы не опозориться. А машины-то сплошь потрепанные, заслуженные, многие восстановленные, с неродными запчастями, словом, катастрофа…

— Ты что такой нерадостный? — спросила Литта, по обыкновению неслышно подкравшись сзади, когда он осматривал очередного «стрижа».

— Догадайся.

— Боишься, что тебя совсем спишут?

— И меня, и мой летучий чемодан, по твоему меткому определению.

— Вряд ли, пилотов не хватает, инструкторов хороших тоже. — Литта заглянула ему через плечо. — Дай подержу, тебе ж неудобно… Вот тут еще подтяни, ага! Да отодвинься ты! Куда лезешь, у тебя туда рука не пройдет, а пройдет, так застрянет, как мы тебя выпиливать будем?

— Руку отрежем, — мрачно ответил он. — Одной больше, одной меньше, я уже привык…

— Фальк, я тебе сейчас врежу монтировкой, — совершенно серьезно сказала девушка, поигрывая инструментом. — Вразумления ради. Если ты с таким настроением появишься перед инспекцией, ничего хорошего точно не жди! Ты ж не взлетишь, а взлетишь, так будешь ковыряться, как салага последний! Что ты переживаешь раньше времени? Как говорит моя прабабушка, — добавила она, от души долбанув помянутой монтировкой по неподатливой детали, — проблемы надо решать по мере их поступления. Ну-ка, глянь…

— Порядок, — оценил он.

— Тогда пошли мыться и обедать. И хватит от меня шарахаться, не буду я к тебе приставать, раз ты такой… — Литта не стала уточнять, какой именно, но Фальк понял. — Уже вон начальник спрашивает, что за кошка между нами пробежала!

— Тебя тоже спросил? — хмыкнул он, оттирая руки ветошью.

— Ну так… А потом еще велел не хулиганить перед инспекцией. Когда это я хулиганила? — с искренним удивлением поинтересовалась она.

— Всегда, — честно ответил он. — Пойдем.

— Мир? — серьезно спросила Литта. — Я не шучу, Фальк. Мне без тебя скучно. Если ты ни о чем этаком и думать не желаешь, пусть его, дело твое, но такого друга и такого ведущего я терять не хочу.

Фальк не сразу нашелся с ответом.

— Мир, — сказал он наконец. — Мне тоже без тебя скучно. Хотя ведомая ты отвратительная.

— Тогда пошли жрать, — весело ответила она и хлопнула его по спине, наверняка оставив масляное пятно на комбинезоне. Спасибо, не монтировкой огрела, с нее бы сталось… — Я голодная!

— Ты всегда голодная. Не понимаю, как в тебя столько влезает и куда девается, — буркнул он.

— Обмен веществ ускоренный. Знаешь такие умные слова?

— Литта, я тебя все-таки когда-нибудь убью, — искренне сказал Фальк.

— Ты сперва меня догони на своем чемодане, а там еще посмотрим, кто кого! — фыркнула она. Они как раз подошли к столовой. — Привет, Джен! Мне как обычно!

— Ага, тройную порцию, — заворчала повариха. — Ешь, прорва ненасытная, все равно не в коня корм!

Фальк не выдержал и засмеялся.

— Ну вот, полегчало, — проговорила Литта с набитым ртом. — И слава всему сущему… А то когда на сердце тяжело, не взлетишь, так бабушка говорит.

— Твои родственники — просто кладезь афоризмов.

— А то! — Она вдруг прислушалась и начала запихивать в себя еду вдвое быстрее. — Фальк, давай поскорее, не копайся! Летят уже.

— Ты откуда знаешь?

— Слышу. Большой самолет, новый, наверно.

Инспекция появилась через полчаса, и Фальк только диву дался, как это Литта ухитрилась расслышать гул моторов с такого расстояния. Хорошо, они уже успели закончить с проверкой учебных машин, пропесочить курсантов и удостовериться, что везде прибрано. Ну и обед переварить, ясное дело.

— Ну и полоса у вас, — брезгливо произнес глава инспекции в полковничьем чине, едва ступив наземь с борта новехонького транспортника. На его фоне «стрижи» выглядели жалко, и Фалька снова кольнуло неприятное предчувствие. — Сплошные кочки и ухабы!

— Так ведь степь, одних сурчиных нор тут сколько, — развел руками начальник. — А техники, чтоб забетонировать полосу, нам не дают, мол, так обойдетесь… Может, поспособствуете?

Он косился на Фалька с Литтой: те стояли рядом и, похоже, помирились, потому что не смотрели демонстративно в разные стороны, а о чем-то тихо переговаривались. Ну и славно, а то хуже нет разлада в команде…

— Посмотрим, посмотрим, — произнес полковник, оглядываясь. — Н-да, машины заслуженные, особенно вон та. Это откуда ж у вас такой антиквариат?

Литта поймала Фалька за руку и больно дернула, мол, помолчи.

— А это самолет нашего старшего инструктора, — сказал начальник. — Он герой войны, когда-то сам начинал учиться на таких, не хочет расставаться.

— Хм… И где он сам?

— Да вот он. — Начальник жестом подозвал Фалька к себе.

— Капитан Фальк, — отрекомендовался тот. Как нарочно, споткнулся, и полковник уставился на его злосчастный костыль.

— Были ранены? — осведомился он.

— Так точно, — ответил Фальк, не вдаваясь в подробности. Может, просто перелом или осколок, с кем не бывает…

Только вот адъютант подскочил и что-то прошептал на ухо полковнику.

— Однако, инструкторы у вас, — покачал тот головой. — Мало того, что на такой дрянной машине, так еще и инвалид… Могу представить, как он летает!

Фальк скрипнул зубами и заставил себя промолчать.

— Прекрасно он летает, — сказала Литта негромко, но отчетливо, и начальник исподтишка показал ей кулак. Велел ведь держать язык за зубами, но нет, влезла все-таки!

— А это что за… девушка? — вовремя поправился полковник — Неужели курсант? Или повариха?

Он явно подразумевал кое-что еще, но благоразумно промолчал, увидев опасно сузившиеся глаза Фалька.

— Это наш младший инструктор, — мрачно произнес начальник.

— Дожили! Теперь еще девицы будут учить будущих асов… Чему она может их научить?!

— Всему! — выкрикнул кто-то из строя. Фальк пообещал себе найти засранца и надрать ему задницу: прозвучало это крайне двусмысленно. Он и так уже начал закипать, а тут еще этот идиот вылез…

— Да-да, я так и подумал, — снисходительно усмехнулся полковник — Деточка, и где же ваш аппарат?

— А у вас за спиной, господин полковник, — беспечно ответила она. — Вот тот, да-да, серо-зеленый.

— А почему у вас младший инструктор летает на лучшей машине, чем старший? — осведомился тот у начальника.

— Потому что это ее собственная машина, — буркнул тот.

— Странные у вас тут порядки, — покачал головой полковник и заложил руки за спину. — Ну так, быть может, ваши инструкторы покажут, на что способны?

— А не желаете сперва передохнуть с дороги? Я прикажу подать чаю…

— Нет-нет, времени мало. Ну, прошу, — улыбнулся тот Фальку.

Тот представил, как будет карабкаться в кабину на глазах у этого штабного хлыща, и чуть не умер на месте от стыда. Курсанты-то уже привыкли и, как Литта говорила, старались не смотреть лишний раз, чтобы не смущать, а полковник…

— Мы вдвоем! — весело сказала Литта. — Покажем класс, чего уж там! Капитан, я у вас там очки забыла, когда мотор проверяли, пойдемте, заберу.

— А что вы намерены делать вдвоем? — опомнился начальник.

— Имитировать воздушный бой, конечно, — ответила она. — Что еще могут делать в небе два истребителя?

— Н-ну хорошо, — кивнул он. — Продемонстрируйте, на что способны.

Судя по нехорошему прищуру Литты, зла она была неимоверно, хотя и продолжала улыбаться.

— Идем. — Она потащила Фалька за собой, а отойдя подальше от инспекции, прошептала: — Твоя машина слабее, по-честному ты у меня не выиграешь, поэтому я поддамся. Момент ты уловишь, я надеюсь.

— Как мерзко-то… — выговорил он.

— А вот это ты брось, — серьезно сказала она, оглянулась и прошипела: — Лезь давай, пока они не смотрят!

Фальк сам не понял, как оказался в кабине. Ну не Литта же его туда забросила! Разве девушке по силам поднять мужчину на полголовы выше ее и куда крупнее? Впрочем, удивляться было некогда.

— Успокойся, — сказала она, стоя на крыле и делая вид, будто шарит в кабине. — И помни, что я тебе сказала: если на сердце тяжело, ты не взлетишь. А ты обязан взлететь, поэтому просто успокойся. Я бы тебя поцеловала для вдохновения, да ведь пообещала не приставать. Ну разве вот только так, это не считается…

Его щеки осторожно коснулись горячие губы, и Фальк понял, что сейчас взлетит безо всякого самолета.

— Ты это прекрати, — хрипло произнес он.

— Я больше не буду, — фыркнула Литта. — Мог бы и побриться, кстати, колешься. Ну все, на взлет, работаем, как обычно. Просто забудь про инспекцию и давай пошалим!

Она спрыгнула наземь, размахивая своими очками (которые, Фальк видел, были у нее в кармане), и побежала к своему самолету.

— От винта! — услышал он в наушниках заклинание летчиков всех времен и народов и повторил:

— От винта!

Они взлетели почти одновременно — он чуть медленнее, машина и впрямь была заслуженной, — разошлись в разные стороны, а потом начали игру в догонялки. Фальк видел, как Литта сбавляет тягу, чтобы он не отстал. Правда, от парочки любимых фокусов она не удержалась: пронеслась на бреющем над инспекторами, так что с тех сдуло фуражки, а полковник присел, потом ушла в набор и рухнула из-под облаков в такое пике, что Фальк снова чуть было не поседел.

Атаковать предстояло ему, и он вспомнил все, что только умел. Правда, изловить Литту ему никак не удавалось: ее самолет был помощнее и уворачивалась она виртуозно. Наконец Литта качнула лопастями, мол, пора завязывать, и он поймал момент, зашел на цель, спикировал… И якобы подбитая Литта ушла в штопор. Кажется, полковник присел вторично, но девушка лихо выровняла самолет и приземлилась. Фальк сел чуть погодя, когда увидел, что она уже выбралась из кабины, спрыгнула на землю и похлопала своего «мальчика» по борту.

Курсанты, привыкшие к ее выходкам, явно хотели посвистеть и поулюлюкать, но под яростным взглядом начальника сдержались, хотя кто-то все же свистнул.

— Здорово было! — преувеличенно весело сказала она, подходя к его самолету. — Только, Фальк, мы перепутали, это твои очки, давай меняться обратно!

— Погоди, вылезу…

Вот на этот раз он точно почувствовал, как она держит его едва ли не на весу, помогая спуститься. Откуда такая сила в хрупкой с виду девушке, капитан не понимал.

— Ты как? — спросила она тихо.

— Хорошо полетали, — ответил он и добавил еще тише: — Спасибо.

Литта только улыбнулась и потерлась носом о его плечо.

— Чешется, а руки грязные, — пояснила она. — Пошли слушать разбор полетов!

— П-прекрасное представление, — чуть заикаясь, выговорил полковник — И все же я считаю, что женщинам в авиации не место. Если уж так хочется и если у нее имеется свой самолет, пускай летает в свое удовольствие, но как наставник…

— Как наставник, — сквозь зубы выговорил Фальк, — лейтенант намного лучше меня. У меня есть боевой опыт, это верно, но зато она прекрасно работает с личным составом, у нее к этому талант. Она людей чувствует… Да она даже улитку уговорит от земли оторваться!

— Я понимаю, конечно, что вы герой войны, — полковник выразительно покосился на его ногу и костыль, услужливо поданный механиком, — в восторге от такой прелестной наставницы, но здесь все же летная школа, а не… гм… заведение определенного пошиба!

— Странно, что девица всего одна, — поддакнул адъютант.

Фальк сперва онемел, а потом глаза заволокла красная пелена, и он почувствовал только, как начальник пытается поймать его за руку, а потом сделалось очень жарко, и он понял, что его перехватила Литта, держит обеими руками за пояс и упирается, не подпуская к полковнику. Сила у нее в самом деле была не девичья.

— Тихо, угомонись, — проговорила она ему в ухо, а назад крикнула: — Осторожнее, он же контуженный!

— Убью… убью гадину… — Фальк снова рванулся, но Литта держала его мертвой хваткой. — Да как он посмел такое о тебе!.. Гнида штабная!

— Я тебя сейчас вырублю, если не успокоишься, — сказала она совершенно серьезно. — Я умею. Прекрати немедленно!

Фальк дышал, как запаленная лошадь, но бешенство понемногу отступало, оставалось только какое-то гадкое чувство: он был не в небе, он ничем не мог ответить на оскорбление, и ладно бы оскорбили его, но Литту…

— Всё… ну всё, мой хороший, — она погладила его по затылку. — А с этой дрянью я сама разберусь. Я хоть и в армии, но ты помнишь, кто мои родственники. Если что, ему мало не покажется. Ну-ка, присядь… Вик! Принеси воды, Фальку плохо!

— Бегу! — курсант сорвался с места. Фалька действительно любили, Литту тоже, и у многих чесались кулаки начистить физиономию если не полковнику, так хоть адъютанту. — Держите, госпожа…

— На голову ему лей. Да не так! — Литта отобрала у Вика ведро и выплеснула его на Фалька. Тот вздрогнул и окончательно очнулся. И понял, что сам себя погубил — после такого его просто вышибут отсюда коленом под зад, забыв о заслугах… Хорошо еще, если под трибунал не отдадут. — Остынь. А я сейчас вернусь.

Фальк потерянно смотрел ей вслед.

— Держите тут сумасшедших!.. — доносилось со стороны полковника. — Инвалидов и каких-то шлюх! Я доложу!..

— Ах, значит, шлюх… — негромко, но очень отчетливо произнесла Литта, и Фальк невольно вздрогнул, вспомнив разговор на берегу озера. — Н-на!

От ее оплеухи полковник отлетел на несколько шагов назад и ударился затылком о стойку шасси, по которой и сполз наземь. На его упитанной щеке отпечаталась пятерня Литты. На этот раз курсанты не сдержались и разразились воплями и свистом.

— Пониже бы тебе врезать, чтоб поменьше о шлюхах думал, да ведь покалечу, — презрительно произнесла Литта. — Дрянь. Прав Фальк, гнида штабная, а туда же… Забери эту мерзость с нашего аэродрома, — велела она адъютанту, забившемуся под самолет. — И проваливайте отсюда поживее! А если надумаешь жаловаться… — тут девушка улыбнулась, и полковник постарался потерять сознание, — узнай на досуге, чья я дочь. Передумаешь.

Она вернулась к Фальку, села рядом наземь и обняла его за плечи.

— Эх ты, чудак-человек, — сказала она, вытирая ему мокрый лоб. — Ну что тебя так разобрало? Ну сказал этот тип гадость, подумаешь… Ты же знаешь, что это неправда. Хотя, помнится, кое-кто недавно…

— Прекрати, — сдавленно попросил он. — Я только сейчас понял, что именно тогда сказал.

— Ты ведь уже извинился, — удивилась Литта.

— Да. Но до конца все равно не осознавал. Как погано-то…

— От чего?

— От всего. — Фальк опустил голову ей на плечо. — Я… да что я, переживу. Я привык, что все пялятся и… неважно. Но ты…

— Так я тем более переживу, — фыркнула она. — У меня с чувством собственного достоинства проблем нет. И словом меня обидеть, конечно, можно, но я ведь отвечу. И не факт, что тоже словом.

— Да, я видел. Красиво вышло, — невольно усмехнулся он. — Ты очень сильная.

— В отца, наверно, пошла. Он здоровенный. Хочешь, познакомлю?

— Ты же обещала не приставать.

— А при чем тут это? Он адвокат, кстати. Так что засудит эту полковничью рожу за оскорбление моей чести и достоинства, у нас свидетелей вон человек тридцать. И неважно, какая это шишка… — Литта потерлась щекой о его макушку. — Ну ты как? Очухался?

— Вроде бы… Никогда со мной такого не приключалось. Разве что в бою, но чтоб вот так… — Фальк помолчал. — Меня, наверно, все же комиссуют. И неба мне тогда уже не видать…

— Пусть попробуют, — холодно ответила Литта. — Я же сказала, кто мой отец. Мы им еще оскорбление героя войны припомним, вот тогда попляшут!

— Одалживаться не хочу. А заплатить нечем.

— Нет, ты все-таки потрясающий идиот, — покачала она головой. — Сказал тоже… Тс-с-с, начальник идет!

Тот подошел и остановился в паре шагов.

— Вы что устроили, сволочи? — тихо спросил он. — Мало мне ваших выходок, ваших скандалов, вы еще и начальственную инспекцию чуть не убили!

— Так за дело, — без тени раскаянья сказала Литта. — И мне без разницы, что он старший по званию. А Фальк до него и не дотронулся, вон свидетелей сколько!

— Одного не пойму, как ты удержала этого психического. — Начальник плюнул и сел рядом прямо на землю. — Я не смог.

— Прабабушка научила, — усмехнулась Литта и почему-то посмотрела в небо. — Удерживать надо уметь… Пойдем, Фальк Ты весь мокрый, аж капает.

— А кто меня облил?

— А кто чуть полковника не убил?

— А кто ему по морде врезал?

Начальник посмотрел им вслед, покачал головой и закурил. Хоть помирились, и на том спасибо. Конечно, нервы они ему еще помотают, но если он верно расслышал, папа у Литты непрост, так что, может, и школу не расформируют, и инструкторов не отдадут под суд…

Однако время шло, но ничего не происходило.

— Да ему стыдно просто было признаться, как его девушка вырубила одним ударом, — высказал общее мнение один из курсантов. — Причем за дело. Нечего гадости говорить о госпоже Литте.

— Угу, — добавил второй и тяжело вздохнул. — Она только на одного смотрит. А он никак. Был бы я на его месте, так не тянул бы!

— Ты почем знаешь, что б ты делал? — мрачно спросил третий. — Но неважно. Главное, этот тип наверняка навел справки, из какой лейтенант семьи, вон у нее и самолет свой, это ж недешево!..

— Так им всем и надо, — заключили они хором.

— А ну хватит сплетничать! — гаркнула на них повариха Джен и погрозила половником. — Хуже старых бабок… Марш за стол! Ужин стынет!

* * *

Однако, как выяснилось, они рано обрадовались. Начальник вызвал Фалька, и по его лицу тот сразу понял, что дело неладно.

— Что? — спросил он.

— Ты присядь, — кивнул тот на стул. Сегодня Фальк хромал сильнее обычного, это было заметно. — А то от таких новостей рухнешь.

— Все-таки приказано меня уволить? — усмехнулся тот, но сел с явным облегчением.

— Нет, — ответил начальник и прошелся, заложив руки за спину. — Напрямую они почему-то не могут, видимо, действительно навели справки о том, кто такой отец Литты, а она наверняка замолвила за тебя словечко, у нее не заржавеет. Кстати, кто он?

— Какой-то адвокат, — пожал плечами Фальк, хотя его покоробило. — Наверно, известный, раз она о нем так говорила. Так что случилось?

— У нас будет повторная инспекция. С проверкой квалификации пилотов-инструкторов. На, ознакомься, чего они от нас хотят.

Фальк взял несколько листов бумаги, развернул и начал читать.

— Ну это — для первогодков, это тоже, тут чуть сложнее… — Он поднял глаза на начальника. — А на такое мой старик не годится. Мотор не вытянет.

— Именно, — мрачно ответил тот. — Попробуй на учебном, что ли?

Фальк покачал головой.

— На них такие трюки выполнять — верное самоубийство. Свой я хоть до последнего винтика знаю и могу сказать, на что он способен, а на что нет, а те у нас непредсказуемые. Так вот откажет что-нибудь — и все. Хотя, может, это и выход…

— Я тебе дам! — прикрикнул начальник. — Иди. У тебя еще три дня, чтобы этот самый выход найти. Я б мог сказать, что ты заболел, но инспектор непременно хочет тебя видеть и не отстанет, чтоб ему запаршиветь! Иди, Фальк… На сегодня я тебя от полетов освобождаю, пусть Литта потрудится, а то ей скучно, а она от скуки бесится.

Думать, собственно, было не о чем. За три дня освоить до такой степени незнакомый самолет — нереально, особенно ему. Придется вылетать на своем, ну а там уж… пан или пропал.

— Ты что загрустил? — весело спросила Литта, присаживаясь рядом. — Глаза какие-то не такие… не заболел?

— Нет, — ответил он и протянул ей листки. — Ознакомься.

— Изобретательные, гады… — протянула она, прочитав. — Я-то брякнула кому надо, видно, им там вставили по самое не балуйся. Уволить тебя просто так нельзя, но можно дисквалифицировать…

— Именно.

— Со мной такое не выйдет, мне это проделать — раз плюнуть… ну, может, два раза. А твой старичок не вытянет, да и эти летучие табуретки тоже, еще развалятся в воздухе… — Она задумалась. — Знаешь, у меня есть идея!

— Только не говори, что отрежешь косу и отлетаешь за нас обоих, — мрачно ответил он. — Нас не спутаешь.

— Косу не трожь, — серьезно сказала Литта. — Вот что… Полетели.

— Опять на озеро?

— Нет, не совсем, но там поблизости. Давай, вставай. Да куда ты пошел, к моему иди.

— Ты же никогда не берешь кого-то на борт, — удивленно сказал Фальк.

— Ты не «кто-то», — ответила она. — Забирайся, я помогу. И прекрати так дергаться, чего я о тебе не знаю, спрашивается?

Пассажиром Фальк летать не привык и чувствовал себя неуютно, хотя готов был признать: Литта будто родилась в воздухе.

Она уверенно держала курс на долину и снова приземлилась на пологом берегу, только на этот раз ближе к скалам.

— Выбирайся, — велела она, заглушив мотор, и выскочила первой. — Помочь?

— Я сам, — ответил он и выпрыгнул, поморщившись от боли. — Что ты затеяла?

— Есть два варианта, — сказала она, внимательно глядя ему в глаза. — Мы по очереди отлетаем на моем «мальчике», скажем, например, что твой ветеран накрылся. Но ты на двухместном если и летал, то пару раз, а у него аэродинамика совсем другая, да и управление чуточку иное.

— А второй вариант?

— Ты возьмешь мой второй самолет, — ответила Литта совершенно серьезно. — Он совсем новый, двигатель очень мощный. Управление почти ничем не отличается от того, что у твоего старичка, он простой, мне его как учебный когда-то дарили, так что справишься. Полетаешь немного над долиной, чтобы приспособиться, а потом будет всем сюрприз!

— Да ты девушка с приданым! — невольно фыркнул Фальк.

— Ты даже не представляешь, каким именно, — по-прежнему серьезно ответила она. — Ну что? Может, хоть попробуешь? Он у меня красивый, красный. Нарочно перекрасили, чтобы меня хорошо видно было.

— Ну, попытка не пытка, — сдался он. Выбирать все равно было не из чего. — А почему этого нельзя было сказать на базе?

— Потому что тебя так просто не уговоришь. Вдобавок самолет стоит во-он в той пещере, — указала Литта. — Я редко им пользуюсь. Идем, покажу… Хотя проще завестись и выехать на берег. Постой тут, чего тебе по камням телепаться, я сейчас…

Она убежала к скалам, а Фальк посмотрел на озеро, дальние голубые горы и степь, где ковыль уже стелился по ветру, как перистые облака в синем небе, которое отражалось в воде. Он нагнулся, зачерпнул кристально чистой воды, напился и утер лицо. Стало немного легче.

Тут он встрепенулся: совсем рядом загудел двигатель, и по звуку Фальк сразу понял, что машина действительно мощная, не игрушка. Как бы ни было ему плохо, попробовать полетать на такой он бы не отказался…

Литта лихо выкатила ярко-алый самолетик на берег, почти к самой воде.

— Ну как? — весело крикнула она, высунувшись из кабины.

— Красавец, — искренне ответил Фальк и подошел поближе.

— Бери и пользуйся, — сказала Литта, заглушив двигатель и выбравшись из кабины.

Капитан погладил блестящий корпус и усмехнулся. Литте всё забавно…

— Фальк, ты мне сегодня совсем не нравишься, — произнесла вдруг она. — Ты какой-то не такой, и дело не в инспекции. И хромаешь ты сильнее обычного.

— Протез неудачно пристегнул, натерло, — криво усмехнулся он.

— У тебя лицо горит. — Липа притронулась к его лбу и нахмурилась. — Да ты и сам горячий…

— Не горячее тебя.

— У меня обмен веществ ускоренный, я ж тебе говорила, поэтому у меня и температура всегда повышенная. А ты для меня всегда холоднее был, и не говори, что тебе голову солнцем напекло, не поверю. — Она бесцеремонно сунула руку ему за ворот рубашки. — Так и есть. Ты почему в медчасть не идешь, а?

— Да ничего со мной такого, — отмахнулся он. — То ли простыл, то ли продуло, то ли перегрелся… Оставь. Само пройдет.

— Нет, Фальк, это явно само не пройдет, — серьезно ответила Литта. — Ну-ка, сядь. Сядь, кому говорю! Сюда вот, под крыло, в тень… Давай сюда свое копыто!

— Отвяжись ты! — выкрикнул он, отчаявшись.

— Фальк, я сильнее, — угрожающе произнесла она и продемонстрировала это на практике, толчком в грудь опрокинув его на спину и усевшись верхом задом наперед.

В небольшой вроде бы девушке веса было изрядно, а силой ее Фальк сталкивать не хотел. Впрочем, поди еще столкни: она так стиснула коленями его бока, что впору было решить — ей и дикого жеребца укротить ничего не стоит.

— Не дергайся, — сказала Литта, закатывая свободную штанину комбинезона и ловко отстегивая протез. — Я и не такое видала…

Тут она замерла, наклонилась пониже, что-то разглядывая, дотронулась и рассмотрела свою ладонь.

— Фальк, — сказала она, обернувшись, — я, конечно, понимаю, что ты клинический идиот и давно пытаешься себя убить. Но одного не пойму — почему ты выбрал настолько долгий, нелепый и мучительный способ?

— О чем ты? — выдавил он. Ему было неимоверно стыдно.

Вместо ответа Литта с силой сдавила его проклятую культю, и Фальк взвыл от боли.

— У тебя швы разошлись, кретин! — рявкнула она, слезая с него и поворачиваясь лицом. — Какой коновал тебя штопал? Натерло ему… Там гноя… Мать твою! Тебе гангрены мало было?! Ты что, на себя вообще не смотришь?!

Фальк уставился на предательские красные полосы, тянущиеся вверх от размозженного когда-то колена… Он и в самом деле старался туда не смотреть, всякий раз передергивало.

— Сиди тут, — приказала Литта. — Ни с места. Я скоро обернусь. И не вздумай какую-нибудь глупость сделать…

С этими словами она ловко выхватила у него из ножен нож, а протез, наоборот, закинула в кабину, куда ему было не забраться этак вот.

— А попробуешь утопиться… А ты можешь, я тебя знаю… — добавила она. — Но мы это пресечем.

— Ты что делаешь? — потрясенно спросил Фальк, когда Литта выудила из своего алого самолета моток веревки и надежно привязала его за пояс к шасси.

— Так ты никуда не денешься. Самолет на стопоре стоит, тебе его не сдвинуть, — мрачно ответила она, — а я спокойна буду. Сиди смирно, я скоро.

— Но куда…

— Не твое дело, — ответила она и снова умчалась куда-то к скалам.

Фальк попробовал отвязаться, но не тут-то было. Узел был каким-то очень уж хитрым, чем сильнее он дергал, тем сильнее тот затягивался. А распутать не выходило, он оказался за спиной. Развязать узлы на шасси не вышло даже зубами, Литта навертела их от души и с явной сноровкой. Оставалось и впрямь только сидеть и ждать… у озера погоды.

Острая боль в ноге сменилась тупой и пульсирующей, тень от крыла медленно двигалась вслед за солнцем, а Литты все не было. Фальк прикрыл глаза и, похоже, задремал, потому что очнулся, когда девушка встряхнула его за плечи.

— На-ка, — она сунула ему в рот две неимоверно горькие пилюли и поднесла к губам флягу с водой. — Запивай. Жар немного снимет. Не хлебай так, тебе еще вот это пить…

Теперь это оказалась пиала с каким-то неведомым душистым отваром, то ли горьким, то ли сладким, Фальк не разобрал, потому что пить хотел уже неимоверно.

— Перебирайся. — Литта сделала неуловимое движение, и узлы развязались как по волшебству. Фальк покосился на самую обычную туристическую пенку и кое-как на нее переполз. — Будем тебя латать, горе ты горькое.

— Я что, самолет? — буркнул он. — Сказала бы еще «чинить»!

— А что, звучит: аэроплан по имени Фальк, — хмыкнула девушка. — На-ка, еще выпей и вот это тоже…

От этих ее неведомых снадобий у Фалька закружилась голова, и он сам не заметил, как отключился.

— Идиоты, кто так шьет, — бурчала Литта, сноровисто делая ему перевязку. — Удивляюсь, как ты пять лет пропрыгал…

— Ты что делаешь? — хрипло спросил он, приподнимаясь на локтях.

— Что-что, операцию в полевых условиях, — фыркнула она. — Знаешь, сколько дряни пришлось вычистить? Говорю, ты сильный, кто другой давно бы помер, а ты ничего, вполне живой и годный к употреблению… Видно, и впрямь шов натерло, инфекцию занес — и готово. — Литта села и смахнула пот со лба локтем. Руки у нее были в крови. — Ничего. Я тебя заштопала, жить будешь.

— Как? — тихо спросил Фальк.

— Руками и суровой ниткой! — фыркнула она. — Хорошо, что я умею… Только ходить ты в ближайшие две недели не сможешь. И летать тоже.

— А как же инспекция? Решат ведь, что я симулирую, и…

— Фальк, — серьезно сказала Литта. — Ты какой-то ненормальный. У тебя заражение крови могло начаться, а ты о дурацкой инспекции беспокоишься, чудак-человек! Кстати, время принимать лекарство… не кривись! Знаю, горькое, а что делать, если ты сам себя до этого довел? Зато работает, сам погляди!

Фальк скосил глаза вниз — красные полосы побледнели и вроде бы начали исчезать. И жара он почти не чувствовал, перестало ломить в висках и пропал озноб.

— Это что-то из новинок? — спросил он зачем-то.

— Нет, народные средства, — ответила Литта. — Пей, а я тут приберусь да пойду искупаюсь, вся извозюкалась.

Фальк посмотрел вверх. Небо было густо-синим, а над горами пламенел закат, и озеро казалось рубином в серебряной оправе из ковыля.

«Хоть увидел, как красиво бывает на свете, — подумал он. — Интересно, как это выглядит сверху? На вылетах-то вниз смотреть некогда…»

— Ночевать тут будем, — сказала Литта. С ее косы капало. — Просто так я тебя в кабину не затащу, а вставать тебе еще рано.

— Нас хватятся, а связь до базы не добивает. И телефон не ловит… — Фальк посмотрел на экран мобильника.

— Ничего. Скажем, что тренировались за-ради этой инспекции, устали и вырубились. Первый раз, что ли?

— Литта, но лететь мне все-таки придется, — серьезно сказал Фальк. — Дашь мне еще этих твоих… народных средств, я выдержу. Я не могу подвести школу.

— Не придется тебе лететь, — загадочно ответила она и укрыла его каким-то потрепанным одеялом. — Дай поспать, я сегодня замоталась! А все из-за чьей-то безалаберности… — Литта помолчала и добавила: — Фальк, если что, буди меня немедленно. С таким не шутят.

Он промолчал, просто улегся и уставился в небо, заложив руки за голову. Сияли звезды, складываясь в незнакомые рисунки… Вон то созвездие, например, явственно напоминало самолет, хотя называлось наверняка совершенно иначе. В астрономии Фальк силен не был.

Он сам не заметил, как уснул, просто навалилась дрема, а очнулся от холода, причем такого, что зубы выбивали дробь. Он не мог взять в толк, как это Литта преспокойно спит на голой земле, привольно раскинувшись, да еще и сладко похрапывает. Правда, спала она чутко, стоило ему приподняться, как девушка вскочила.

— Ты чего? Болит?

— Х-х-холодно… — выговорил он. От покрывала толку не было, его продувало насквозь.

— Подвинься немножко, — велела Литта и перебралась к нему на пенку, а покрывало натянула сверху. — Я и забыла, что тут по ночам свежо.

— Н-ничего себе свежо! И не лапай меня, ты обещала не приставать.

— Чудак-человек, я же просто для тепла, — фыркнула она. — Грейся. К утру еще похолодает, я чую, ветер поднимается. Костер развести, может? У меня там в пещере и дрова есть…

— Не надо шарахаться в темноте. — Фальк чуточку отогрелся и перестал дрожать. — Утром видно будет.

— Ага… — зевнув, ответила Литта и снова уснула, уткнувшись носом ему в шею.

А он вот теперь спать не мог, обнимал обеими руками девушку и старался не шевелиться, чтобы не разбудить ее. Ну и чтобы не потревожить рану, конечно.

— Вроде ничего, — сказала Литта утром, заново его перевязав. Делала она это с редкой сноровкой, и, хоть было больно, но не до такой степени, чтобы кричать в голос. — Я, конечно, не дипломированный хирург, но чего-ничего умею. На медицинские курсы нарочно пошла, думала, мало ли, когда пригодится… Видишь, не зря.

— Угу, — отозвался Фальк От зловещих красных полос не осталось и следа. Передовая фармакология явно пасовала перед народными средствами. — Как мы отсюда выбираться будем?

— Тебе бы еще полежать, конечно, но жратвы нет, — задумчиво произнесла девушка. — Хорошо, воды хоть залейся… Я отведу этот самолет обратно, а потом подгоню своего «мальчика». Допрыгаешь пару шагов, а потом я тебя подсажу. Поищу в пещере какую-никакую приступку, может.

— Ты уж подсадишь, — буркнул он.

— Не переживай. Ты что красный такой? — встревожилась Литта. — Жара нет вроде…

— Да отстань! — взмолился Фальк — Ты не девушка, ты катастрофа! Никакого спасения от тебя нет!

— А ты не спасайся, — лукаво улыбнулась она. — Приходи в себя, отвару вон из большой фляги попей, а я пока с машинами разберусь…

Фальк с облегчением выдохнул, когда она увела прочь алый самолет, потому что этого самого отвара выпил вчера много, а при Литте ну никак не мог… как она выражалась, того-этого.

— Ну что, — сказала она, вернувшись. — Давай, поднимайся. Держи свою корягу, постой, я пенку сверну, не бросать же тут…

— Ногу отдай, — буркнул он.

— Не отдам, пока не заживет, — твердо ответила Литта и вдруг прыснула со смеху. — Ты сам-то понял, как это звучит?

— Литта… ты, по-моему, в чем угодно смешное можешь найти, — сумрачно ответил Фальк.

— Конечно. Прабабушка научила, — кивнула девушка. — Во всем нужно искать что-то хорошее. Вот, например, когда прадедушку парализовало, он не смог от нее сбежать. Так и ты.

— Я тебя костылем стукну, — пообещал Фальк, невольно начиная улыбаться.

— Ты тогда упадешь, — предупредила Литта и подставила ему плечо. — Попрыгали, а то нас правда хватятся…

Как Литта впихивала его в кабину, Фальк предпочитал не вспоминать. Во-первых, было больно, во-вторых, она постоянно его смешила какими-то семейными байками, а одновременно смеяться в голос и страдать несколько затруднительно. В воздухе стало легче, но приближалась база, и Фальк опять помрачнел, думая о том, как будет выбираться из самолета. Впрочем, Литта уже все решила за него.

Лихо приземлившись, она подрулила к палаткам, выпрыгнула из кабины и крикнула курсантам:

— Ребята, помогите!

— Что случилось, госпожа Литта? — встревожились те.

— Да Фалька надо вытащить, — весело ответила она. — Полетали, называется! Сели передохнуть, так этот идиот умудрился сломать на камнях ногу, причем не здоровую! Видели б вы, как он в кабину громоздился…

— Литта, убью… — прошипел он. Впрочем, эта версия всяко была лучше истинной.

— Ну вы даете, — сказал кто-то, и двое крепких курсантов легко спустили Фалька наземь. Литта снова подставила ему плечо. — Ногу-то захватите! Может, починят…

И тут уже сам Фальк начал хохотать, потому что ситуация была абсурдной донельзя.

— Так, вы двое, живо ко мне, — приказал показавшийся из здания штаба начальник — Опять вы что-то вытворили?! Пропали, потом явились, ржут, как кони, а на носу инспекция!

— Пять минут, — попросила Литта, посерьезнев. — Я отволоку Фалька в его комнату и приду.

— Давайте лучше мы, — предложил один из курсантов, — тяжело же.

— Да в нем весу всего ничего, — фыркнула девушка. — Ну, похромали… А вы ногу занесите потом.

— А тебе обязательно было выставлять меня на посмешище перед всей этой ордой? — спросил Фальк сквозь зубы. Веселье быстро улетучивалось. — Не могла кого-нибудь потихоньку попросить помочь?

— Перестань ты. Теперь это перейдет в разряд баек и легенд, обрастет подробностями, останется в веках и будет передаваться из уст в уста. А иначе те, кого бы я попросила, рассказали бы остальным, и начали бы шушукаться… А так посмеялись, и всё, — серьезно ответила Литта. — Уф. Вот твоя койка, падай и лежи, а я к начальству на ковер, потом зайду. Кстати… — она порылась по карманам и выудила флакончик, — тебе пора пилюли глотать, держи. Это я тебе оставлю, если вдруг сильно дергать начнет, выпей еще одну. Но не больше, а то траванешься, ясно? И тогда…

— Литта!!! — раздался вопль начальника.

— Бегу! — отозвалась та и умчалась, не договорив.

Фальк посмотрел на флакончик и взял его в руки. «И что — тогда?» — подумал он. Тот пузырек Литта у него отобрала, а вот — другой, у него в руке, и не надо ждать, и…

Он зажмурился и высыпал в рот содержимое, ожидая знакомой уже немыслимой горечи, но вместо нее почувствовал сладость.

— Убью заразу, — выдохнул он, отплевавшись. Коварная Литта насыпала во флакончик шариков глюкозы.

Фальк поймал себя на том, что невольно улыбается. Она знала, что он не удержится, а может, решила устроить проверку… Так или иначе он все еще был жив. И, как с некоторым недоумением понял Фальк, довольно сносно себя чувствовал.

Тем временем Литта стояла навытяжку перед начальником и поедала его преданным взглядом. Тот расхаживал взад-вперед и непрерывно курил.

— Вас убить мало, — устало сказал он наконец. — Обоих. Устроить показательную казнь на взлетной полосе. Разорвать дикими самолетами! Повторяю, на носу инспекция, а вы исчезаете? Куда и зачем вас унесло?!

— Фальк не смог бы выполнить то, что прописано в тех бумагах, — негромко ответила Литта. — Ни на своем старике, ни на учебных, ни на моем «мальчике», потому что за три дня незнакомый самолет освоить как-то можно, а почувствовать — нет. И его бы списали подчистую. Я хотела отдать ему свой.

— Ты же только что сказала, что твой «мальчик» ему не подошел бы, — опомнился начальник.

— У меня еще один есть, — улыбнулась девушка. — Одноместный, учебный. С ним бы Фальк сладил. Вот за ним мы и полетели, я думала, вернемся вдвоем. В смысле, на двух машинах.

— Вы и вернулись вдвоем, но на одной… Что случилось?

— У этого кретина воспалилась рана, а он молчал и превозмогал, — честно ответила Литта. — До нагноения дошло.

— Я надеюсь, ты вложила ему ума и отволокла в медчасть? — помолчав, спросил начальник, закуривая очередную папиросу.

— Ума вложила, а так — сама почистила и заштопала, — фыркнула она. — Уж получше, чем наши коновалы! Но сами понимаете, перед инспекцией он показаться не сможет. Ну то есть он мог бы опять превозмочь… и истечь кровью прямо в кабине. Давайте обойдемся без таких подвигов, а?

— Тогда его просто выставят…

— Нет. Я ему замену нашла.

— Кого?! Кого-нибудь из курсантов? Так они тем более такого не выполнят, и машины у нас, ты сама всегда говоришь, убитые…

— Да что вы, — улыбнулась Литта. — Я договорилась со своим племянником. Летать он умеет, возьмет ту мою пташку, да и… А внешне они с Фальком очень похожи, он тоже невысокий, темноволосый и глаза светлые. Я думаю, тот полковник особо-то Фалька не разглядывал, остальные его вообще знать не знают… Главное, чтобы хромать не забывал!

— Это дикая авантюра, — сказал начальник. — Но ради Фалька… ладно. Если что, на себя возьму.

Он помолчал.

— Ты-то справишься?

— Да они обделаются, — вежливо ответила Литта. — Я же говорю, племянник подгонит мою пташку, а та куда новее моего «мальчика».

— Ладно, — кивнул он. — Иди. К Фальку иди, а то он у нас психованный, как бы чего не вышло…

Литта хихикнула невесть почему и выскочила наружу.

— Госпожа Литта! — окликнул ее механик — Мы крепление поправили!

— Какое? — не поняла она.

— Да вот, — тот показал ей протез. — Какой недоумок это делал? Не представляю, как господин Фальк с ним столько лет проходил… Тут еще и в шарнире начало заедать, мы тут все поменяли, только скажите господину Фальку, что смазывать надо вовремя… Держите!

— Спасибо, — искренне сказала Литта и пошла к Фальку, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Ей было очень интересно, как она выглядит с ногой под мышкой.

Видимо, впечатляюще, потому что Фальк уставился на нее крайне мрачно.

— Починили, — коротко сказала она и поставила протез в уголок. — Судя по выражениям механика, ты еще легко отделался. Это изделие… гм… мастеру несколько не удалось.

Тут она подобрала с пола белую крупинку и усмехнулась:

— Попробовал, значит? Я так и знала, что не удержишься!

— Это было свинством с твоей стороны, — буркнул он.

— Нет, с твоей, — серьезно сказала Литта и присела на край койки. — После всей этой военно-полевой хирургии взять и сожрать флакон отравы… Какой ты все-таки дурак, Фальк!

— А что начальник? — спросил он, не желая развивать эту тему.

— Ничего. Вошел в положение, нецензурно тебя обозвал и согласился на мою гениальную идею.

— Какую?

— Узнаешь, — коварно ответила Литта и содрала с него покрывало. — На перевязку пора, больной. А потом принесу перекусить чего-ничего. И учти, ночевать я буду у тебя, потому что ты, как сказал начальник, — психованный, и поди знай, что тебе посреди ночи в голову взбредет!

— Литта, слухи же пойдут… — потерянно произнес он.

— Ну и что? Их и так полным-полно. Я от них не облезу, а тебе вообще все ребята завидуют, — фыркнула она, протирая руки спиртом. — Терпи, может быть больно… А, ну ничего, подживает уже, на тебе как на собаке… Но придется тебе пока поваляться!

— Кто-то летит, — прислушавшись, сказал Фальк и зашипел. — Незнакомый движок… а хотя нет, где-то я его уже слышал!

— Это мой племянник, — ответила Литта, не отрываясь от дела. — Привел мой красный самолетик Завтра будет веселье! Ты не высовывайся, сядешь у входа, все увидишь. А корягу я у тебя заберу, она мне понадобится для представления.

Фальк закрыл глаза и предпочел не думать о том, что может завтра ожидать инспекцию.

Литта выполнила свою угрозу, приволокла в его комнату раскладушку и устроилась рядом так, чтобы он не сумел встать, не разбудив ее. И время от времени поднималась проверить, нет ли у него жара, а проснувшись утром, Фальк вдруг обнаружил, что крепко держит ее за руку.

— Эй, — позвали от двери, не входя, однако, в комнату. — Просыпайтесь! Скоро прибудут!

— Я не сплю, — отозвался Фальк и осторожно потряс Литту за плечо. Она сонно отмахнулась и чуть не разбила ему нос.

Из-за двери донеслось что-то вроде «да уж, с ней уснешь, пожалуй, везет же людям!», и Фальк тяжело вздохнул. Он-то ладно, но Литта… Каждому рот не закроешь. Может, она и права. Пускай, поговорят и забудут…

— А? Что? Вставать пора? — Литта села, зевнула и потянулась. — Ты как?

— Да как обычно, — усмехнулся он. — А ты готова к показательному полету?

— Я всегда готова к полету, — загадочно ответила она, вставая и собирая постель. — Погоди, я схожу умоюсь, потом тебя перевяжу. Мне еще надо племянничка проинструктировать.

— Кого? — не понял Фальк.

— Ты как слушаешь и чем думаешь? Я ж тебе вчера сказала: прилетел мой племянник, — напомнила Литта. — Он тебя и заменит. Вы очень похожи, а под шлемофоном и очками толком ничего не разберешь. Хочешь, познакомлю потом, его Леоном звать…

— Так вот на эту авантюру согласился начальник?!

— Ага, — довольно ответила девушка. — Ты не переживай. Леон постоянно мою машину угоняет, ну, красную, не оплошает. Только костыль отдай, он ему пригодится.

— Но ребята же знают, что это не я.

— Знают, но, думаешь, скажут? — хмыкнула Литта. — Так, я умываться, потом тебе принесу завтрак. А ты тут пока… Ну ты понял, стеснительный мой.

— Когда это я успел стать твоим? — мрачно спросил Фальк ей вслед.

— Когда я увидела твой полет, — сказала она через плечо.

Закончив с процедурами, как гигиеническими, так и медицинскими, и перекусив, Фальк попросил:

— Ты правда позови своего племянника. А то его так спросят о чем-нибудь, а он ответить не сумеет.

— Сумеет, я его заставила твой послужной список наизусть вызубрить. А деталей все равно никто из инспекторов не знает. Хотя ты прав, на чем-то таком можно проколоться… — Литта высунулась из окна и гаркнула: — Леон! Поди сюда!

— Иду! — ответили ей, и в комнату вошел незнакомый парень.

Фальк как в зеркало посмотрелся: примерно тот же рост, такое же сложение, глаза только другого цвета, не серо-голубые, а зеленоватые, но это еще поди разгляди. И волосы темные, пусть и другого оттенка, под шлемофоном не видно. Чуть моложе на вид, но это уж мелочи.

— Фальк — это Леон, Леон — это Фальк, — коротко сказала Литта, и тот пожал протянутую руку. Судя по всему, силой могли похвастаться все родственники Литты, а с виду и не скажешь…

— Вот вы какой, — с улыбкой сказал Леон. — Литта всем уши уже… Да не бей ты меня, придурочная!

— А ты помолчи, — велела она. — Фальк, ты расскажи ему, как это с тобой случилось, вдруг спросят. Я-то слышала уже, но мало ли, какие-то детали… И еще, объясни на пальцах, чего от него ждут согласно этому вот предписанию. А то он как начнет лихачить… Я пока к начальнику схожу.

Она вышла, а мужчины переглянулись.

— Давайте, наверно, с предписания начнем, — помолчав, сказал Леон. — А то я же не служил, могу что-нибудь не то выкинуть. Не хочется вас подставлять.

Фальк подумал, что они с Литтой уже подставились по полной, но вздохнул, сгреб бумаги и принялся объяснять, что к чему. Леон оказался понятливым, правда, не знал некоторых терминов, но суть ловил на лету.

— Справлюсь, — произнес он серьезно, дослушав лекцию. — Я и не такое умею, но лучше сильно не выпендриваться, как думаете?

— Не стоит, — согласился Фальк — Что хотели, пусть получат, и довольно с них. А Литта на своем «мальчике» полетит?

— Нет, мы поменяемся, — ответил Леон. — Имитация боя по этим документам не предусмотрена, да и ни она, ни я по-вашему воевать не умеем, могут заметить неладное. А на своем красном она покажет класс, куда там мне! Да вы увидите!

Фальк нахмурился, не вполне понимая, о чем речь, но тут вспомнил, что ему придется пересказать почти незнакомому мальчишке свою историю. Он не слишком вдавался в подробности, только обозначил суть, и без того было тошно.

— Фальк, — сказал вдруг Леон, присев на корточки возле его койки. — Вы не переживайте так. У меня вот больное сердце…

— И ты летаешь?! — не поверил тот.

— Я не могу не летать, — серьезно произнес юноша. — Как и вы. Мне запрещали, а потом решили: пускай. Если вдруг мой мотор откажет в небе, я умру счастливым. А у вас-то сердце, на месте! Ну а запчасти — это поправимо.

— У вас с Литтой одинаковое чувство юмора, — мрачно ответил Фальк — Отвратительное.

— Это семейное, — согласился тот, вдруг насторожился и вскочил. — Летят! Я пошел готовиться!

— Удачи… — сказал ему вслед Фальк. Сердце-то у него как раз было не на месте…

Из окна комнаты он хорошо видел, как сел транспортник, как высыпала из него очередная инспекция, как отчитывается начальник школы. Вон и Литта, а рядом с ней Леон. Интересно, как они объяснили появление нового самолета? Фальк забыл спросить.

Леон сказал что-то в ответ на вопрос инспектора, кивнул и направился к машине, нарочито сильно прихрамывая и опираясь на костыль. С помощью Литты забрался в кабину, махнул рукой и стартовал…

Алая машина взмыла в небо стрелой, заложив головокружительную петлю, потом выполнила обязательную программу и напоследок мстительно прошлась над головами инспекции, после чего плавно приземлилась. Опять же с помощью Литты выбравшись наружу, Леон отрапортовал начальнику о выполнении задания и похромал в сторону, а девушка заняла его место и учинила представление, перед которым выкрутасы Леона попросту померкли. Мощный двигатель давал ей такие возможности, какие и не снились ее престарелому «мальчику», поэтому инспекторы смогли испытать незабываемые ощущения, когда Литта пролетела впритык над их транспортником, едва не зацепив его крылом — это она прошла с креном в вертикальной плоскости, а потом вообще перевернулась вниз головой и уже из этого положения заложила вираж и лихо приземлилась.

— Все в порядке, Фальк, — сказала она, ввалившись к нему, когда отлетали лучшие курсанты, а инспекторов угостили обедом и выпроводили восвояси. — Нам даже благодарность вынесли! В смысле, школе. Вот не был бы ты таким дураком, сам бы покрасовался!

— Да нет, спасибо, не хочется, — криво усмехнулся он. — Вы с Леоном прирожденные пилоты, а я, как ты говоришь, так и буду телепаться в хвосте.

— Ну это мы еще посмотрим, — ответила Литта и потянулась. — Пойду умываться, а потом — на перевязку, боец. Вижу, ты уже вполне бодр, так что скоро снова станешь ребят гонять!

— Ты мне нож-то верни, — напомнил Фальк.

— Не верну, пока в строй не станешь, — серьезно сказала Литта. — Зачем он тебе сейчас? Колбасу резать?

— Какая же ты… — он помолчал, подбирая слово, — зараза!

— Да, меня пилюлями не вылечишь, — двусмысленно ответила она, подхватывая его под руку. — Марш на койку. Я сейчас приду, только отмоюсь.

— Леон-то где?

— А он улетел уже, его дома ждут. Так что если захочешь покататься на той пташке, собери себя в кучу и выздоравливай поскорее.

— Я ему даже спасибо не сказал…

— Да и не надо, он и так все понимает, — улыбнулась Литта. — Я скоро. Жди.

«Тебя бы я ждал вечность, — подумал Фальк с горечью и вспомнил сочувственный взгляд Леона. Впрочем, и тому несладко, если не соврал, конечно. — И, уверен, дождался бы. Но не судьба».

— Я пришла! — сказала Литта, встряхивая мокрыми руками. — Ну-с, больной, не отбивайтесь, приступим…

* * *

Он довольно скоро поднялся с койки, хотя летать еще не пробовал, Литта что-то нашептала начальнику, и тот вылеты запретил. Ну хоть в штабе Фальк был в состоянии работать, да и на земле курсантов мог погонять. Или хоть механиков пропесочить, совсем обленились!

— Фальк, не спи, — сказала ему Литта, ввалившись в комнату. Он как раз прилег отдохнуть после дежурства.

Она так и осталась жить у него, хотя он считал это совершенно неприличным. Девушку, однако, ни слухи, ни сплетни не смущали, тем более Фальку действительно черной завистью завидовал весь личный состав мужского пола.

— А куда твоя раскладушка делась? — спросил он невпопад.

— Убрала, чтобы ты об нее не спотыкался. У тебя под койкой лежит.

— Погоди, а почему ты с рюкзаком? — заметил Фальк.

— Так отпуск у меня! — засмеялась Литта. — Забыл? Инструкторам полагается отпуск, а я дома давно не была… Так что ты остаешься за главного, старшего и единственного инструктора.

— Начальник все равно летать не позволяет.

— Правильно делает. Ты пока молодежь по теории подтяни, а то многие штопор от пике не отличают, — сказала она, скинула рюкзак и присела к нему на койку. — И механиков попинай. Я, как говорит начальник, убедительней, зато ты дотошный и занудный. Пусть пацаны как следует выучатся, где там что в двигателе, а то так вот пойдут на вынужденную и будут сидеть в чистом поле, подмоги ждать, а ее может и не случиться… Как нога?

— Дергает иногда, но терпимо, — пожал он плечами.

— Ты уже раз дотерпелся, — сказала Литта сердито. — Где именно? Тут?

— Что ж ты делаешь?! — взвыл Фальк, когда она бесцеремонно ткнула пальцем ему в колено.

— А куда отдает? — не обратила внимания она.

Он показал.

— По идее, тут нерв проходит, видимо, он и дергает. Так-то у тебя нормально уже все, только ты не скачи козлом, опять что-нибудь натрешь, — фыркнула Литта, погладив его по бедру, и Фальк дернулся. — Так, постарайся не убиться, пока меня нет. Вот тебе обезболивающее… и учти, отравиться насмерть ты этой дозой не сможешь, но если слопаешь все разом, блевать будешь отсюда и до послезавтра, ясно? А вот это, — она сунула ему баночку, — втирай почаще. Кожа огрубеет, не так больно будет ходить.

— Где ты берешь все эти народные средства, а? — спросил он сумрачно.

— Кое-что сама стряпаю, бабушка научила, — улыбнулась девушка. — Ну и старший брат подкинул чего-ничего, когда прилетал навестить, я попросила.

Видел Фальк этого брата: высоченный широкоплечий блондин, раза в два больше Литты, он ее одной рукой поднял на радостях. Видимо, отец у них и впрямь был гигантом, только Литта не в него удалась и мастью, и ростом.

— Ну ладно, мне пора лететь, — сказала она, встала и подхватила рюкзак. — Не безобразничай тут.

Фальк молча кивнул и проводил ее взглядом.

Уже у выхода Литта спохватилась, вернулась к нему и поцеловала в щеку.

— Так можно, мы уже договорились, — весело сказала она и улетучилась.

Фальк потер щеку — там будто остался ожог, — вздохнул и поднялся. Пора было заниматься делом…

* * *

— Литта, а ты что так рано? — удивился начальник, когда она через неделю ввалилась в штаб. — У тебя ж отпуск не вышел!

— Вы бы уж так сразу сказали, что не рады меня видеть, — ворчливо ответила она, но не удержалась и улыбнулась. — Да вот, понимаете, со всеми повидалась, а потом соскучилась, что там делать-то? Все семейные байки я уже наизусть знаю!

Начальник выразительно покивал. Знал он, по кому она соскучилась.

— А Фальк где? — живо спросила Литта.

— У себя в комнате отлеживается, — ответил тот, и девушка уронила рюкзак.

— Что с ним? Опять нога?!

— Да нет. Устроил зверскую драку с новым инструктором, того на стажировку к нам прислали, я попросил на свою голову. Фальк-то пока за штурвал сесть не может, тебя нет… Ну вот и… не сошлись характерами.

— Я его сама убью, — сказала Литта серьезно. — Пока не угробился. Можно?..

— Убить?

— Нет, к нему пойти. Прикончить я его всегда успею.

— Да иди уж, — махнул тот рукой. — Говорю, у тебя еще неделя отпуска, можешь хоть танцевать вокруг своего Фалька… Хотя хорошо, что ты вернулась, а то у меня вот два инструктора и оба недееспособны: Фальк-то того тоже отделал будь здоров как…

Девушка гневно фыркнула, схватила вещи и испарилась.

— Уйдите на хрен, просил же не трогать! — сказал Фальк, когда она вошла и с нарочитым грохотом скинула на пол рюкзак. Он лежал спиной к двери и видеть ее не мог.

— Ты что опять учинил, чудовище? — негромко спросила Литта, и он рывком сел, скривившись от боли. — Что с тобой? Хотя вижу… Красиво. Скоро будет разноцветно.

— Ты откуда? — спросил он, глядя одним глазом — другой заплыл и не открывался.

— Из дома, откуда ж еще… — Девушка зарылась в рюкзак — Вот как сердце чувствовало! Ляг и закрой глаза, я тебе сейчас примочку сделаю, рассосется твой бланш. Не моргай, попадет в глаз — на стену полезешь. А кривишься чего?

Фальк промолчал, да она и сама уже увидела под распахнутой на груди рубашкой неровно намотанный бинт.

— Ножом? — тихо спросила Литта.

— Нет. Ногой по ребрам. А ботинок со стальным мыском.

— Великое мироздание, почему ты вечно влипаешь в неприятности? — спросила девушка у потолка. — Глаз подождет. Садись и снимай рубаху, посмотрю, что там. Ребра целы?

— Да вроде целы, — пожал плечами Фальк, снова невольно скривившись — поднимать руки было больно. — Так, на всякий случай перетянули.

— Ничего себе… — присвистнула Литта, размотав бинт и увидев роскошный кровоподтек во весь бок. — Ложись. Тут больно? А так?

— Еще бы не больно! — прошипел он: ощупывала его девушка без лишней нежности.

— Вроде и правда целы, — кивнула Литта и снова зарылась в рюкзак — Но лучше перестраховаться.

Следующие полчаса она обмазывала его какой-то скверно пахнущей мазью, заново перетягивала ему ребра бинтом, делала примочки и при этом непрерывно ругалась. Фальк молчал.

— Пойду руки вымою и поем, я с дороги голодная, — сказала Литта наконец. — Тебе тоже принесу. А ты пока полежи и подумай о своем поведении. Кстати, чего ты не поделил с этим новеньким? Ну да ладно, вернусь — расскажешь…

Фальк снова промолчал, потому что рассказывать не хотел. История вышла больно уж гнусная.

Новый инструктор, Джесс, — косая сажень в плечах, веселый молодой парень, — вроде бы произвел неплохое впечатление, да и летал очень недурно, но только смерил хромающего Фалька таким насмешливым взглядом, что тот сразу внутренне ощетинился. Пару дней новичок притирался, знакомился, а позавчера за ужином начал рассказывать, что про эту базу легенды ходят, мол, и герой войны тут служит (последовал взгляд в сторону Фалька, но тот сделал каменное лицо и промолчал), ас, каких поискать, а еще девушка редкой красоты, тоже отменная пилотесса…

— Да-а, когда госпожа Литта в небе, умереть можно от восторга, — протянул один из курсантов, Вик, безответно влюбленный в девушку.

— А где же она? — удивился Джесс.

— Так в отпуске, — ответил другой курсант. — Скоро вернется.

— Неужто она и впрямь так хорошо летает? — не отставал он.

— Да инспекция чуть не попадала, как это увидела, — гордо ответил Вик. — Сами взглянете, как вернется.

— Да, я не отказался бы с ней полетать, если она такова, как описывали… — протянул Джесс, и Фальк понял, что закипает, медленно, но верно. — Как думаете, не откажет?

— Так она со всеми нами летает, — бесхитростно ответил Най. — Инструктор же! С ней не страшно ни капельки! С господином Фальком тоже, но он строгий, а она веселая… Так расскажет чего-нибудь, и все. Смеяться и бояться одновременно ну никак не выходит!

Он виновато покосился на Фалька.

— Я имел в виду фигуры высшего пилотажа, — с явным намеком произнес Джесс.

— A-а! Этак она только с господином Фальком летает, мы еще не умеем, — ответил Вик. — Да вы у него сами спросите, вот же он, за соседним столом.

— Непременно спрошу, — кивнул тот и после трапезы действительно подошел к Фальку и приветливо протянул руку. — Как жизнь, дружище?

— Как обычно, — ответил тот, проигнорировав этот жест. — Вы хотели о чем-то спросить?

— Ага, — Джесс соразмерил широкий шаг с осторожной походкой Фалька. — Правду рассказывают, что тут девушка в инструкторах?

— Да.

— И как она?

— Прирожденный пилот.

— Говорят, она только с тобой летает.

— Она со всеми летает. Ей по должности положено.

— А, то есть у меня есть шанс? — усмехнулся Джесс. — А что она любит? Цветы, конфеты? Я тоже фигуры высшего пилотажа знаю, ты видел! Не будешь возражать, если и я с ней полетаю, а? Ну ты понял, раз со всеми, то чем я хуже? Может, и лучше. — Он выразительно покосился на костыль.

В следующий момент Фальк с разворота ударил его в лицо. Джесс, однако, в долгу не остался, он был сильнее, сшиб Фалька наземь и пнул по ребрам. Впрочем, тот не растерялся, ухватил противника за ногу, дернул, повалил, а через мгновение по полу уже катался рычащий клубок, снося столы и лавки.

Когда их не без труда растащили, начальник даже не нашелся, что сказать.

— В нашем полку прибыло идиотов, — произнес он наконец. — Фальк, что на тебя нашло? То ты на полковника кидаешься, то на нового коллегу…

Фальк выругался так, что курсанты, державшие его втроем, уважительно присвистнули.

— Это из-за госпожи Литты, — сказал Най, сосредоточенно подумав. — Господин Джесс спросил, можно ли за ней приударить, я так понял, и тут такое началось…

— Ясно. Знал я, что женщина на базе — не к добру, — мрачно сказал начальник, вспомнив инцидент с полковником и поняв, что так разъярило Фалька. — Разойдись! А этих вояк тащите в лазарет! Только по очереди, не то они и там все разнесут. Фалька первого.

Крепкие курсанты чуть не под руки утащили взбешенного Фалька, а начальник подошел к Джессу, утирающему кровь из разбитого носа.

— Скажи спасибо, что я у него давно револьвер отобрал, — весомо сказал он. — Он бы тебя пристрелил на месте.

— Что ж вы таких контуженых на базе держите? — хлюпнул тот носом. Похоже, Фальк ему его сломал. — Я просто спросил, что девушка любит, а он кинулся…

— К этой девушке лучше даже не подходи, — серьезно ответил начальник. — Она от Фалька ни на шаг. Понял? Не провоцируй его, он действительно малость того, а за Литту кому угодно горло перегрызет.

— Так я думал, она со всеми…

— Летает — со всеми, — с нажимом произнес тот. — Не более того. Уяснил? Вали в медчасть.

Литта вернулась как-то слишком быстро, и по лицу ее Фальк понял, что историю эту ей уже пересказали.

— Тебе не стыдно? — спросила она и отвесила ему щелбан. — Ну надо же таким уродиться, а?

Фальк промолчал.

— Покажи глаз… Ну, уже ничего. Открывается? Ага… Потом еще сделаю, а пока вставай и пошли обедать! Где твоя коряга?

— Сломал, — буркнул Фальк, поднимаясь. — Механики обещали сделать металлическую палку, как подходящую трубку найдут. А пока я так…

— Держись уж, рыцарь хромого образа, — беззлобно сказала Литта, закинула его руку себе на плечи и обняла за пояс. — Идем. Вот зачем ты в драку полез, а? Я тебе уже говорила, словами меня не пронять, к тому же все знают, что это неправда. Ну подкатил бы ко мне этот парень с цветами-конфетами, получил разок своим веником по физиономии, и все, инцидент исчерпан. А ты опять… В следующий раз на генерала кинешься?

— Да хоть бы и на императора, — буркнул Фальк. Стыдно ему не было.

— Садись, — она подвела его к лавке. — Я пойду поесть принесу.

На них подчеркнуто не смотрели, хотя косились вовсю. Впрочем, все действительно понимали, что Джесс свалял большого дурака, ляпнув этакое про Литту. Пусть благодарит бога, что жив остался!

— Привет, Джен! Давай как обычно, — весело сказала Литта, сунувшись к поварихе. — Только четыре порции, мне и Фальку.

— Слава Создателю, вернулась! — улыбнулась та, дородная пожилая женщина, щедро накладывая еду на тарелки. — А то у нас тут прямо война приключилась…

— Джен, — девушка наклонилась поближе, — ты не в курсе, куда Фальк свой костыль подевал? Он молчит, как проклятый!

— Он его об новенького сломал, — просветила повариха, выставляя подносы, и Литта засмеялась. — Спасибо, хребет ему не перешиб, но тот и так кособочится…

— Ясно, — фыркнула Литта, взяла в одну руку один поднос, в другую второй и танцующей походкой вернулась к столу. — Кушать подано!

Высокий парень с подбитым глазом и распухшим носом проводил ее потрясенным взглядом. Кто-то хихикнул. Джен с невозмутимым видом плюхнула Джессу на тарелку что-то непонятное, а когда он попробовал возмутиться, заявила:

— Вовремя надо к обеду приходить! Тут распорядок дня строгий, поэтому ешь, что осталось!

Джесс взял поднос и подошел поближе. Литта действительно была очень хороша, но почему она с одноногим Фальком, вечно угрюмым и недобрым? Вон они говорят о чем-то, даже Фальк улыбается…

— А почему он хромает? — шепотом спросила Литта Фалька.

— Медики сказали, ногу об меня повредил, — не без злорадства ответил тот. — Мыски-то у него на ботинках металлические, а верх — обычный. Мы когда дрались, он все пинаться порывался, а я ему протез подставлял, мне там ребята стальную пластинку присобачили спереди для прочности. Вот он и попал… Ходить может, летать тоже, но трещины в костях ступни — это, говорят, зверски больно и заживают они долго.

— А я думала, это ты его своей корягой перепоясал…

— И без этого не обошлось, — вздохнул Фальк — Доложили уже, да?

— Конечно. Мне эту вашу эпическую битву уже в трех вариантах пересказали. Живая легенда, чтоб тебе! — фыркнула Литта. — Тс-с-с, вот он…

Фальк снова нахмурился и уткнулся в тарелку. Литта метала еду с привычной скоростью.

— Добрый день, — преувеличенно жизнерадостно произнес Джесс, остановившись рядом. — Вы, должно быть, и есть знаменитая Литта? Разрешите представиться — младший инструктор Джесс. Прибыл к вам на стажировку.

— Привет, — проговорила девушка с набитым ртом. — Я уже в курсе.

— Разрешите подсесть к вам? Везде занято…

— Угу, залазь. — Литта встала, пропуская Джесса, и локтем невзначай задела его поднос. — Ах, какая незадача! Ну да Джен еще положит, ешьте на здоровье, а мы уже закончили, да?

Фальк знал, что она может слопать еще столько же, но кивнул.

— Ну пойдем тогда, — кивнула девушка и, проходя мимо оторопевшего и заляпанного неизвестным варевом Джесса, мстительно наступила ему на ногу. — Приятно было познакомиться! Держись, Фальк. Пойду сейчас к механикам, что у них, нормальной железяки не найдется? Лентяи и тунеядцы…

— А ты жестокая, — негромко произнес Фальк, посмотрев через плечо и увидев, как Джесс поджимает больную ногу. Курсанты довольно ухмылялись.

— Я? Ни капли. Пусть хоть на минуточку представит, каково тебе. И поймет, быть может, что не все девушки одинаково доступны, — фыркнула Литта. — Хотя вряд ли. Это я еще посмотрю, как он летает!

— Ты его только до сердечного приступа не доводи, — серьезно попросил Фальк.

— Ну уж как получится… — ответила она, вытаскивая свою раскладушку из-под койки и приводя в рабочее состояние. — Ох, как хорошо принять горизонтальное положение! И переварить обед…

— Погоди, — опомнился он. — А ты что, так и останешься?

— А ты против? За тобой глаз да глаз, не то опять что-нибудь отмочишь, — зевнула она. — Дай вздремнуть…

Фальк молча кивнул и тоже улегся так, чтобы видеть девушку. Всего неделя, а он уже извелся и теперь не мог насмотреться. Что она носится с ним, никчемным калекой? Может… «Нет, — Фальк сразу же запретил себе думать об этом, — не может. Это просто жалость, заруби себе на носу. И ее авантюризм. Вот и все…»

Он откинулся на спину и закрыл глаза. Фальк очень хотел бы ошибиться, но понимал: прямого вопроса он Литте не задаст никогда. Потому что если она ответит так, как он только что подумал, то ему станет вовсе незачем жить…

— Литта, только не угробь Джесса, — искренне попросил начальник назавтра. — Фальк-то уж битый-перебитый, да и к тебе привык, и то прилетает чуть живой после твоих выкрутасов, а этот еще пороху не нюхал!

— Я служил, — напомнил тот с некоторым раздражением.

— Ты служил, но не воевал, — веско ответил начальник — Давайте, нечего время тянуть. На взлет!

Первым лихо стартовал Джесс, Литта ухмыльнулась, махнула механикам и неторопливо последовала за ним. Новый инструктор, кажется, решил продемонстрировать класс (и пресловутые фигуры высшего пилотажа), однако Литта постоянно висела у него на хвосте.

Фальк стоял рядом с начальником, глядя вверх, и ухмылялся.

— Что ты лыбишься? — спросил тот.

— Я? Вам показалось.

— Да нет, ты явно знаешь, что она задумала…

— Конечно. И вы знаете, — спокойно ответил Фальк. — Она его бесит. А когда доведет до белого каления, вот тогда и начнется самое интересное. Давайте присядем, это еще надолго, парень крепкий оказался.

— Да уж, — хмыкнул начальник, взглянув на его фингал, сел рядом на ящик и закурил. — Впрочем, ты тоже не промах. Только характер у тебя поганый.

— Каким уж уродился, — вздохнул тот. — Ага, начинается… глядите. Бинокль дать?

— Свой имеется…

В небе началось такое, что Фальк невольно хмыкнул: недаром Литта полночи пытала его вопросами о военном пилотаже. Так и есть: вот она отстала от Джесса, исчезла в облаках, потом рухнула вниз, чуть не сшибив его, прошла буквально на расстоянии вытянутой руки, а то и меньше. Поднырнула снизу, пристроилась в хвосте. Спираль — это она особенно любила, — снова набор высоты и неожиданная атака…

— Эт-то что за маскарад? — нахмурился начальник, когда оба приземлились. Самолет Джесса был весь в цветных пятнах.

— А это условные отверстия от попаданий, — довольно ответила она. — Я тут заказала пулеметик для пейнтбола. Он стреляет шариками с краской. Мне его вечером привезли, а ночью механики на турель для авиапушки прикрутили. Короче, Джесс минимум шесть раз убит либо пошел на вынужденную.

Джесс стоял весь красный, но молчал. Пилот определенно был убит, причем во всех смыслах этого слова.

— Иди, самолет отмывай, — сказал ему начальник и посмотрел на Литту с укоризной. — Я кого просил?..

— Ну так он же не угробился, — фыркнула она.

— Учитывая то, что Литта воевать не умеет, можно заключить, что в настоящем бою этого парня уже давно бы сбили, — подал голос Фальк.

— Ты-то уж помолчи! Ладно… пусть гражданских тренирует, он обаятельный. Здесь ему делать нечего, — подумав, решил начальник — Пойду позвоню начальству… А вы не хулиганьте! Литта, я Фальку еще разрешения на вылет не давал, имей в виду!

— Но у меня-то оно есть, — фыркнула девушка и покосилась на капитана. — Давай опять на озеро махнем? Ты ж уже летал со мной.

Тот вздрогнул: воспоминания от этого полета остались очень яркие!

— Фальк, ну давай… Я же не начальник, я тебе свою машину дам, ты же так и не попробовал… Там-то разрешения не надо!

— То есть ты считаешь, что мне уже можно? — усмехнулся он.

— Думаю, да, а остановиться никогда не поздно, — ответила она. — Ну?

— Нет, — покачал головой Фальк. — Нет, извини.

— Почему? — тихо спросила Литта, подойдя вплотную.

— Потому что если я попробую твой самолет, как мне потом садиться за штурвал своего старика? Это же небо и земля!

— Чудак-человек! Да хоть совсем тот красный забери, не жалко, у меня мой «мальчик» есть…

— Литта, не надо. Тебе, может, это покажется странным и глупым, но я не хочу предавать свою машину, — устало произнес он. — Только когда уж он совсем не потянет… придется. Если доживу, конечно.

— Однолюб, — непонятно вздохнула Литта и ушла умываться.

На следующий день Джесса на базе уже не было. Не сошелся с коллективом, обтекаемо указал в рапорте начальник И правда, завидев нового инструктора, курсанты начинали откровенно хихикать: то о Фалька ногу повредил, то Литта его краской уляпала… Какая уж тут учеба!

* * *

— Так, господа инструкторы, — сказал начальник, вызвав обоих через неделю, — поскольку инспекторы были впечатлены успехами, как вашими, так и курсантов, то нам прислали несколько машин. Почти новых. В смысле, не настолько убитых, как уже имеющиеся. Возьмите механиков и проверьте, что это за аппараты. Ну и облетайте их, не мальчишек же на них с ходу сажать!

— Сделаем, — кивнул Фальк. У него была новая трость, легкая и удобная, Литта трижды заставляла механиков ее переделывать, чтобы пришлась точно по руке.

— Чур, я первая, — быстро сказала она. — Пойдем поглядим, что нам подсунули…

Осмотрев пополнение, они молча переглянулись.

— Рыдваны, — вынесла вердикт Литта. — Если это называется «почти новые», то мой «мальчик» — только вчера с завода. Смотри-ка, этот вроде получше будет…

Она обошла вокруг грязно-серого самолета, побольше ее собственного.

— Может, попробуем?

— Пусть сперва двигатель проверят, — остановил ее Фальк и махнул механикам. — И все прочее. Кто его знает, что там может отвалиться… А мы еще не обедали, кстати!

— Точно. Без обеда нельзя. — Литта довольно потерла руки. — Пошли. Там Джен что-то вкусное состряпала, так что я, пожалуй, возьму четыре порции!

— У тебя потом самолет от земли не оторвется.

— Ну! Пока его проверят, я уже снова проголодаюсь…

Фальк хотел было предложить ей пойти взять у медиков глистогонное, но вовремя прикусил язык С ее-то травками и прочими неведомыми снадобьями, которые, кстати, действительно помогали, а не просто приглушали на время боль… Наверно, сама уж разберется с этим своим обменом веществ, решил он. Тем более Джен права — не в коня корм.

Начальник, глядя им вслед, только ухмыльнулся в усы. Вырваться из когтей Литты у Фалька шансов не было. Пусть даже он сам еще этого не осознавал…

— Говорите, порядок? — Литта придирчиво осмотрела машину. — Посмотрим… Фальк, подстрахуешь?

— Конечно.

— Тогда от винта!

Новый (в смысле, недавно присланный) самолет в целом оказался неплох, получше многих здешних, хотя штурвала слушался не слишком хорошо.

— Надо будет еще механикам поковыряться, — услышал Фальк в наушниках. Он шел ведомым. — Что-то он какой-то… тугой. Ну-ка, а если повыше…

Самолет медленно пошел вверх, куда медленнее, чем полагалось при его характеристиках и пилотских замашках Литты, и Фальку не понравился звук его мотора.

— Давай-ка обратно, — сказал он. — Похоже, с ним что-то не так. Надо разбирать по винтику.

— Да, ты прав, — в кои-то веки согласилась она. — У тебя вот старая послушная лошадка, мой «мальчик» — объезженный конь, красный — резвый конек, а это какой-то осел упрямый. Вроде тебя. Ты смотри, не идет!

Фальк прищурился и вскрикнул:

— Литта!

— Ах ты ж…

В эфире раздалось такое ругательство, что капитан покраснел. Однако самолет горел: из двигателя валил густой черный дым, и потушить его на ходу не было возможности.

— Глуши его и катапультируйся!

— Он уже сам глохнет. Но надо дотянуть хоть до вон тех холмов!

— С ума сошла?! Ты высоту теряешь, парашют раскрыться не успеет! — Фальк стиснул зубы, потому что сам покалечился именно так.

— А если я сейчас выскочу, эта сволочь точно в середину нашей базы воткнется, он штурвала уже не слушается, я даже отвернуть не могу, — невозмутимо ответила Литта. — Не бойся, я успею. Ты только держись поближе.

Из движка уже вырывались языки пламени, самолет отчаянно чадил, идя на снижение над самой школой — курсанты высыпали из учебного корпуса, напряженно вглядываясь в небо.

— Сейчас, еще немного…

— Литта, катапультируйся, кому говорю! — в отчаянье выкрикнул Фальк.

— Отстань, я знаю, что делаю… Догоняй меня, пока эта скотина окончательно не сдохла! Планировать он почти не может, я уже попробовала, тяжелей. Ближе, Фальк, еще ближе! Мы же летали крыло к крылу!

Он подстроился к горящему самолету как мог близко, не понимая, что задумала Литта. Катапультироваться было уже поздно — до земли всего ничего, и если даже катапульта сработает, девушка все равно покалечится…

— Готов? — спросила она, открывая колпак из кабины. — Держи своего старика ровно.

Литта все-таки прыгнула. Только не с парашютом, а как кошка, на крыло самолета Фалька. Машину сильно качнуло, но капитан выправил ее и пошел на снижение. Литта вжалась в плоскость и вцепилась в кромку, сопротивляясь потоку воздуха. Беспилотный самолет с воем унесся к земле.

Приземлился Фальк почти одновременно с тем, как горящая машина врезалась в какой-то косогор и взорвалась.

Когда он выбрался из кабины, Литта уже стояла на земле и рассматривала из-под руки горящие обломки.

— Ну и дрянь же нам присылают, — сказала она зло. Фальк не ответил. У него пропал голос. — Ай, ты что, задавишь же!

— Ненормальная… — наконец выдавил капитан, обнимая ее изо всех сил. — Как тебе это в голову пришло?!

— А что? Я взяла да перешагнула, ты же совсем рядом был. Я только опасалась, что твой старик не сдюжит, я же все-таки четыре порции за обедом умяла, — улыбнулась Литта. — Слушай, у тебя вода есть? Я после таких подвигов страшно пить хочу!

— Да, фляга в кабине под сиденьем… — потерянно ответил он, выпустил девушку и сел на траву. — Найдешь?

— Конечно, — ответила Литта, легко вскочила на крыло и перегнулась в кабину, чтобы пошарить там.

Фляжку она нашла быстро, но только взгляд ее упал на фотографию на приборной панели. Она раньше не обращала на это фото внимания, да и теперь подумала, что вряд ли это невеста, раз они с Фальком расстались, мать, должно быть, присмотрелась все же…

И вспомнила, как их всех не так давно фотографировал какой-то заезжий корреспондент, потом это фото мелькнуло в газете, в заметке о летных школах. И вот — на приборной панели была намертво приклеена газетная вырезка, тщательно запаянная в пленку, но все равно уже сильно выцветшая: Литта весело улыбается в камеру, положив руку на плечо угрюмого Фалька, прячущего за спиной костыль. Остальных, что стояли тогда вокруг, капитан отрезал. И как-то выходило: они двое вроде бы смотрят на фотографа, а на самом деле — друг на друга…

Литта сглотнула ком в горле.

— Ты что, не найдешь никак? — спросил Фальк снизу.

— Нашла! — ответила она, спрыгнула наземь и села рядом. — Будешь?

— Нет, пей, — мотнул он головой. — Великое мироздание, как же я напугался… На войне и то так не боялся!

— Ну я же знала, что ты меня не уронишь, — фыркнула Литта, допив воду. Потом охлопала карманы и выудила совсем маленькую фляжку. — Глотни, тебе это явно необходимо.

Фальк осторожно принюхался — пахло травами. Первый же глоток обжег горло, зато и впрямь как-то полегчало. Он отдал фляжку Литте, та тоже глотнула.

— Настоечка на травах, — пояснила она. — Тетушка делает. Отпустило?

— Вообще-то это тебе надо запоздало испугаться, — огрызнулся он. — Дай еще глоток…

— А ты и впрямь седеешь, — негромко сказала Литта, дотронувшись до его виска. — Раньше я не замечала.

— С тобой не только поседеешь… Ты меня с ума сведешь!

— А разве еще не свела? — не без намека спросила она, а пока Фальк пытался подобрать достойный ответ, к ним уже подбежали люди: курсанты, медики, сам начальник…

Похоже, они не ожидали застать обоих живыми и невредимыми, сидящими в обнимку на траве. Начальник, во всяком случае, долго не мог подобрать цензурных слов, потом все же выговорил:

— Какого хрена вы самолет разбили?!

— Он сам разбился, — невозмутимо ответила Литта, передавая фляжку Фальку. — Мотор загорелся. Вы б лучше механиков собрали, они же проверяли машину, а то будь за штурвалом кто другой, мог бы и погибнуть. И пусть идут, разгребают вон то пожарище и думают, отчего эта дрянь полыхнула!

— Это само собой… — Начальник принюхался. — Да вы же пьяные оба!

— Нет, мы только что начали, — честно сказал Фальк. — Для снятия напряжения. До полета — ни капли, клянусь честью.

Начальник плюнул, развернулся и направился к лагерю. Остальные потянулись следом, кроме злосчастных механиков, конечно.

— Ты до комнаты дойдешь? — спросила Литта. — А то настоечка-то забористая. Голова не кружится?

— Нет, — улыбнулся Фальк. — Чтобы меня напоить, нужно побольше пары глотков.

— Все равно посидим немножко. — Она подумала и улеглась головой ему на колени, пояснив: — Так удобнее. И вообще я испугалась. Запоздало.

— Я поверил… — Он осторожно вытянул больную ногу, пристроив голову Литты на другом колене. — Я тебя больше первой проверять эти машины не пущу, не мечтай даже.

— Пустишь. Потому что ты такой трюк повторить не сможешь, а я смогу. И на твоем летучем чемодане есть за что ухватиться, а на моем «мальчике» — нет. И даже если я возьму твоего старика, а ты выкарабкаешься из кабины вовремя, я могу его не удержать. Ты ведь тяжелее. Только без обид, Фальк.

— Я не обиделся, — сказал он. — Ты права. Но пока эту рухлядь не переберут по винтику, никто на ней никуда не полетит, ни ты, ни я.

— Это верное решение, — улыбнулась Литта. На солнце глаза у нее были ослепительно-зелеными. — А пока механики трудятся, займемся курсантами!

Он не выдержал и улыбнулся в ответ.

* * *

— Фальк, ты куда это такой красивый собрался? — с удивлением спросила Литта, увидев его в парадной форме со всеми регалиями. — На свидание, поди?

— В город нужно, — ответил он, не отреагировав на подначку, и одернул мундир.

— Точно, на свидание, — фыркнула Литта и плюхнулась на его койку.

— Угу. На свидание. С медкомиссией, — мрачно сказал Фальк. — Положена раз в год, забыла? Видимо, хотят удостовериться, что чудес все-таки не бывает и нога у меня не отросла. — Он покачал головой.

— Н-да, — произнесла Литта и вдруг оживилась: — А ты что, так и полетишь при полном параде?

— Поеду. Начальник джип одолжил.

— Но…

— Литта, водить автомобиль не сложнее, чем аэроплан. Даже проще, — невольно улыбнулся он.

— А я будто за рулем никогда не сидела, — ответила она и вдруг загорелась: — Слушай, а возьми меня с собой? Я давно в городе не была, так хочется пройтись по бульвару, там сейчас каштаны цветут… да еще под руку с блестящим военным, чтобы все обзавидовались!

— Кому? Мне или тебе?

— Обоим! Все, я побежала отпрашиваться, а ты пока раскочегаривай машину. Мне еще переодеться надо, но я успею!

Фальк только вздохнул, когда она улетучилась: ясно было, что его согласия Литта спрашивать и не собиралась.

Капитан оказался прав: пока он прогревал мотор старого, ровесника учебным самолетам, армейского джипа, Литта уже успела поругаться с начальником (это было прекрасно слышно), стрелой пронестись обратно в комнату, чем-то там погреметь и пошуршать… И наконец явиться во всей красе.

Фальк просто онемел.

На Литте было зеленое, в тон глазам, платье с неглубоким вырезом, открытыми плечами и юбкой колоколом по нынешней моде. Тонкая ткань струилась и переливалась, колыхаясь от малейшего ветерка. А еще — вызывающе-алый поясок и такие же туфли. И сумочка через плечо. И, как всегда, — никаких украшений, отчего-то Литта их не носила, Фальк даже серег у нее не видел. Еще она как-то хитро переплела косу, так что та стала казаться вдвое короче и втрое пышнее…

— Хочешь, я за руль сяду? — весело предложила она, насладившись произведенным эффектом. Шедший мимо механик чуть не врезался в столб освещения и выронил все, что нес.

— При полном параде? — не остался в долгу Фальк. — Нет уж, я сам. Запрыгивай.

Автомобиль взревел мотором и покатил в сторону города. Его проводили взглядами.

— Вот это… вот это… — с трудом выговорил механик и восхищенно выматерился. Смысл его тирады состоял в том, что некоторым удача сама идет в руки, а они еще отмахиваются (о великом противостоянии Литты и Фалька знала вся база, чуть ли не ставки делали, кто сдастся первым).

Начальник, наблюдавший за этой сценой от дверей штаба, тоже едва удержался, чтобы не протереть глаза, покачал головой и вернулся к бесконечным бумагам. Потому что не всем прохлаждаться, кто-то должен и работать!

— Ты на меня даже не смотришь, — провокационно сказала Литта.

— Я за дорогой слежу. Боюсь въехать во что-нибудь.

— Тут нет дороги. И во что ты собрался въезжать посреди степи? В стадо сайгаков?

Литта вынула зеркальце и начала подкрашивать губы. Ухабы ей не мешали.

— Вот так, — сказала она довольно. — Фальк, а вот теперь уже смотри на дорогу! Тут кое-где столбы попадаются…

— Зараза, — беззлобно ответил он и в самом деле сосредоточился. — Литта, только в контору со мной ходить не нужно, ладно?

— Конечно. Я снаружи обожду, мороженого куплю. Ты к нему как относишься?

— Равнодушно. Я вообще сладкое не люблю.

— Ну и ладно, мне больше достанется…

До города добрались быстро, дорога была почти пустой, только пару раз пришлось обогнать какие-то повозки, а вот в самом городе Фальк сбавил скорость: пешеходы так и норовили кинуться под колеса.

— Дальше пешком, — сказал он, остановившись в тени большого каштана и заглушив двигатель. — Вон то здание, видишь?

— Ага. — Литта выпрыгнула из машины и огляделась. — Красота! Смотри, здорово как! Хорошо, что тут деревьев насажали, хоть тенек по такой жаре, да и цветут они здорово…

— Мне пора, — сказал Фальк, взглянув на часы, не удержался и добавил: — Если ты вправду хочешь, потом пройдемся по бульвару.

— Конечно, хочу. Иди, а я за мороженым. Буду тебя дожидаться у входа, договорились?

Он кивнул и пошел прочь, заранее зная, что ничего приятного его не ждет.

Так и вышло: сперва пришлось посидеть под дверью кабинета, потом комиссия долго и нудно перебирала давно известные факты его биографии, потом врач интересовался, почему шрам совсем свежий… Пока Фальк отбился, прошло часа два, не меньше.

Когда он вышел на улицу, Литта флиртовала сразу с тремя парнями, поедая мороженое.

— Фальк! — обрадовалась она и помахала рукой. Кавалеры как-то сразу поскучнели. — Ну что так долго? Точно, надо было мне с тобой пойти, а ты «не надо, не надо»… Идем! Спасибо, мальчики, — добавила она и улыбнулась. — Мне пора!

— Что это ты с ними обсуждала? — поинтересовался Фальк, когда они отошли немного подальше.

— Ну, я подошла к мороженщику, а пока выбирала, они и нарисовались, говорят, девушка, может, вас угостить?

— И ты, конечно, не отказалась…

— С какой стати? — удивилась Литта. — Мороженое вкусное… В общем, с каждого по порции, а от разговора с меня не убудет, тем более просто так ждать все равно скучно, чего ж не поболтать о том о сем?

Фальк только головой покачал: необычайная прожорливость Литты не уставала его поражать.

— Ты не слипнешься? — спросил он.

— Нет, я потом еще куплю, — ответила она совершенно серьезно. — И тебе дам откусить, если будешь себя хорошо вести!

Он не нашелся с ответом, просто пошел дальше. На бульваре и впрямь было хорошо: каштаны бросали причудливые тени на брусчатку, отчаянно пахло калиной и боярышником, над головой синело безоблачное небо…

Фальк не выдержал и осторожно обнял Липу за плечи, а потом рискнул и опустил руку ниже, на талию. И неожиданно почувствовал, как она обхватила его за пояс. Так они и пошли дальше, в обнимку, и Фальк не сразу понял, почему встречные так смотрят на них.

Вот юнцы не старше пятнадцати восторженно присвистнули, глядя на Литту, вот пожилой мужчина проводил ее взглядом, встречные курсанты отдали Фальку честь, с уважением посмотрев на его награды, а он смог только кивнуть в ответ, потому что обе руки были заняты, да и не отдают честь с непокрытой головой. Девушки с завистью смотрели на наряд Литты и на него самого… И только когда какая-то женщина вдруг уставилась на них во все глаза, а потом Фальк услышал за спиной горькое «Повезло… дождалась…», он начал что-то понимать.

— Ты гнусная провокаторша, — негромко сказал он Литте, когда еще одна женщина, взглянув на них, отвернулась и полезла в сумочку за носовым платком. Видимо, тоже не дождалась, и увидеть военного, пусть и хромого, но живого, в обнимку с красивой девушкой… Наверняка это было очень больно.

— Ничего подобного, — ответила она. — Просто у тебя мозги набекрень. А я — милая и добрая девушка.

— От твоей доброты иногда взвыть тянет, — честно произнес Фальк.

— Гляди, фонтан, — не отреагировала Литта. — Пойдем посидим в тенечке? Вон лавочка свободная! У меня с отвычки ноги в туфлях устали…

Фальк прекрасно понимал, что ничего у нее не устало, просто она знает, что устал он. Ходить подолгу ему было все-таки нелегко. А это ведь не база, прошли они уже порядочно, а еще нужно будет возвращаться к автомобилю.

В тени каштанов было хорошо. Фальк словно бы невзначай положил руку на спинку лавочки, но Литта явно видела все его неуклюжие уловки насквозь, потому что подвинулась ближе и положила голову ему на плечо.

«Ну и ладно, — подумал он, — пусть так. Хотя бы так. Я смогу вспомнить летний день, фонтан и эти вот минуты… Спасибо мирозданию и на этом…»

— Фальк, ты есть хочешь, — утвердительно сказала Литта, приподняв голову.

— С чего ты взяла?

— А у тебя в животе урчит, — фыркнула она и положила ладонь ему чуть повыше ремня.

— Литта, ты такая романтичная — это что-то, — честно сказал он. — Только не говори о кафе, у меня денег мало, а расплачиваться за себя девушке я не позволю.

— Вот чудак-человек! Ну заплачу я, подумаешь, ты мне на базе отдашь, — вздохнула она и принюхалась. — Не хочешь, как хочешь…

— Ты далеко?

— А во-он там пирожками торгуют, я схожу. Тебе с чем? Судя по запаху, там с капустой, мясом, луком и сыром.

— С капустой или с сыром, — сдался Фальк. Есть и в самом деле хотелось ощутимо. — А то неизвестно, что там за мясо…

— Ага, а дышать луком ты стесняешься, — правильно поняла Литта. — Сейчас вернусь!

— Постой, деньги-то возьми! — крикнул он вслед, но девушка только отмахнулась.

Вернулась Литта быстро, довольная, с объемистым пакетом.

— Ешь, пока горячие, остынут — уже не то, — сказала она и запустила зубы в пирожок. — Мм-м… Там в пакете еще бутылка газировки… и пончики…

Надо ли говорить, что большую часть добычи уничтожила Литта? Фальк отродясь много не ел, так, заморил червячка, и ладно.

— Вот теперь совсем хорошо, — сказала она, умывшись у фонтана. — Слушай, я там в парке тир видела, не хочешь пострелять?

— Хочу, — неожиданно для себя самого ответил Фальк.

— Тогда идем, чего время тянуть! — Литта взяла его за руку.

Стрелять Фальк умел и любил и, несмотря на долгий перерыв, отстрелялся почти идеально. Литта хмыкнула, отобрала у него видавшее виды ружье, перещелкала мишени, почти не целясь, и торжественно вручила Фальку приз — кривобокого плюшевого зайца.

— Ты издеваешься? — спросил он, осчастливив игрушкой первого попавшегося пацаненка.

— Как ты догадался? — улыбнулась она. — Фальк, а почему начальник отобрал у тебя револьвер?

— А сама ты догадаться не можешь? — Он отвернулся.

— Я хочу услышать это от тебя, — серьезно сказала Литта.

— Я хотел застрелиться, — помолчав, ответил Фальк. Солнечный день как-то померк. — Только никак не мог набраться храбрости. Да и не хотелось, чтобы кто-то оттирал со стенки мои мозги… С таблетками проще — уснул и не проснулся.

— Это ты так думаешь.

— То есть?

— То и есть. Я посмотрела, чем именно тебя пичкали. Даже если бы ты ухитрился разом слопать все, что было в пузырьке, далеко не факт, что ты бы умер. Организм обмануть не так-то просто, так что для начала ты заблевал бы все углы и, как вариант, захлебнулся собственной рвотой. Или же то, что успело усвоиться, посадило бы тебе почки и печень. Возможно, дало бы по мозгам или, к примеру, ты мог ослепнуть. Это в лучшем случае, — добавила Литта. — Ты бы тогда остался не одноногим, но в целом вполне здоровым мужчиной, а полным инвалидом, причем твои приключения с ногой тебе бы раем показались. Ну а в худшем случае ты умирал бы очень долго, мучительно и некрасиво. Отравиться не так-то просто, Фальк, если, конечно, ты не съешь ложку цианистого калия. Хотя и тогда есть шанс выжить…

Он невольно поежился.

— Ты-то откуда все это знаешь? — спросил он чуть погодя.

— Леон — помнишь его? — вообще-то патологоанатом. Много чего интересного может порассказать.

— Он же сказал, у него сердце больное, а там…

— Что-о? — подпрыгнула Литта и засмеялась. — Ах поганец!

— Неужели соврал? — опешил Фальк.

— Конечно. Его твоим костылем не перешибешь, он здоровее быка.

— И зачем… — Он осекся, поняв. — Подбодрить хотел, да?

— Скорее всего. Не обижайся, он тот еще болван.

Фальк только усмехнулся: кажется, в этом семействе все только и знали, что дурить друг другу голову! И ему, кстати, тоже.

— Стреляться тоже не выход. Леон рассказывал о случаях, когда пуля, скажем, только выбивала зубы. Или когда человек выживал, но оставался полным идиотом или паралитиком. А был еще случай — пуля каким-то немыслимым образом скользнула по внутренней стенке черепа, вышла, человек остался жив, относительно здоров и решил, что это знак свыше, надо жить дальше. — Литта вздохнула. — Вены вскрывать или горло резать — больно и ненадежно. Вешаться или топиться тоже не рекомендую. Выглядит омерзительно, особенно если найдут не сразу, Леон показывал фотографии.

— Литта, прекрати, меня сейчас безо всякой отравы стошнит, — искренне попросил Фальк. У него было достаточно живое воображение, да и покойников он навидался.

— А если ты подумал о самом доступном тебе способе, — Литта остановилась и ткнула его в грудь, — а ты наверняка подумал!.. Тоже забудь.

— Почему это?

— Потому что мироздание любит пошутить, и даже если ты разобьешься, то вполне можешь очнуться в госпитале без второй ноги. Или без руки. Или парализованным. Или обожженным до костей. Или все это сразу. Вот и подумай, надо ли оно тебе?

— Ты бываешь… крайне убедительна, — произнес он, представив подобное и содрогнувшись.

— Я тебя не убеждаю, я обрисовываю тебе возможные перспективы. Ты уже большой, сам решишь, что делать.

— Что делать, что делать, — буркнул он, прекрасно понимая, что Литта снова решила все за него. — Летать, вот что делать…

— Ну, это совсем другой разговор, — улыбнулась она и взяла его под локоть. — Идем, вечереет, а нам еще по этим ухабам скакать. У этой развалюхи фары-то хоть светят?

— Вроде бы да. Но если что, там фонарь есть рабочий, я проверял. Да я и в темноте мимо базы не промахнусь.

— Чур, я поведу, — тут же сказала Литта.

— В туфельках? — покосился он на ее ноги. Легкий ветерок играл подолом платья, обнажая намного больше приличного, и очень трудно было не представлять, как проводишь ладонью по гладкой смуглой коже… Фальк заставил себя смотреть на каштаны.

— Думаешь, не сумею? — прищурилась она. — Вот и проверим.

Длинные тени протянулись по бульвару. Шиповник пах нежно и тонко, свечи цветущих каштанов раскачивались над головой, и Фальку хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось…

— Здорово все-таки иногда сменить униформу на платье, — сказала вдруг Литта и снова обняла Фалька за пояс, бесцеремонно подсунувшись ему под руку. — Сразу чувствуешь себя такой хрупкой слабой девочкой…

— Ты? — не поверил он. — Ничего себе слабая!

— Которую всякий может обидеть, — закончила она мысль, посмеиваясь. — Но не сумеет, потому что рядом есть защитник. Как тебе мои фантазии?

— Скорее, это ты меня будешь отбивать у хулиганов, чем наоборот. Я неповоротливый.

— Думаешь, они на тебя польстятся? — вскинула брови Литта. — Хотя кто разберет нынешнюю шпану…

Фальк понял, что она снова издевается, и только вздохнул. Никакого с нею сладу!

— Пода-а-айте на пропитание, люди добрые… — раздалось совсем рядом, и он вздрогнул. — Создателя ради, пода-а-айте…

Фальк оглянулся и увидел попрошайку, пристроившегося в тени пышного куста боярышника. Это был безногий калека, передвигался он на низенькой тележке, отталкиваясь от земли руками. Одет он оказался в невероятные обноски, в которых Фальк вдруг с ужасом признал летную форму. На груди видны были нашивки — тоже капитан!

Фальк похолодел, потом принялся вытряхивать все, что у него было… хотя было у него немного. Занять у Литты, может? Хотя она и сама поймет…

Он сделал шаг к попрошайке и вдруг замер.

— Ты что? — шепотом спросила Литта, тоже раскрывшая сумочку.

— Это Виллем, — негромко ответил Фальк, не веря глазам своим. — Он служил в соседнем полку, мы с их командой частенько мяч гоняли… Нет, быть не может…

Однако зрение его не обманывало: худое, небритое, с жутковатого вида шрамом от ожога лицо точно принадлежало весельчаку Виллему!

— Литта, я…

— Мне чулки надо поправить, сползли, я за кустики отойду, — понятливо ответила она. Будто он не видел, что нет на ней никаких чулок!

Фальк подошел поближе к попрошайке, высыпал в миску для подаяния — было там всего две или три монетки — все, что выгреб из карманов.

— Дай вам Создатель здоровья, — пробормотал тот, кланяясь.

— Виллем? — негромко позвал Фальк. Может, все-таки ошибся?

Тот вскинул голову.

— Фальк?! Ты?!

И оба не знали, что говорить дальше и стоит ли говорить.

— Ты откуда тут? — сглотнув, выговорил Виллем.

— На комиссию приехал, — ответил Фальк и выразительно постучал металлической тростью по металлической же пластине протеза. — Бюрократы проклятые…

— Так ты тоже… — тот не закончил.

— Да. Подбили, я и загремел. Теперь вот в инструкторах хожу, — зачем-то сказал Фальк.

— А я вот отлетался. — Виллем кивнул на свою тележку. — Ноги обгорели к такой-то матери, там лечить уже нечего было. Врачи удивлялись, как я на месте не подох! А лучше бы и подох, это не жизнь…

Фальк почувствовал, как по спине побежали мурашки. Виллем повторял его слова. Только вот у него не было Литты. Хотя…

— Неудобно так разговаривать, — сказал он и привычным жестом надавил себе под колено. Разгибался протез хорошо, а вот сгибался туго, и Фальк невольно подумал, что надо сказать механикам, пусть отрегулируют или пружину поменяют, что ли? — Так лучше.

Он опустился на здоровое колено, и теперь лица их с Виллемом были почти на одном уровне. Фальк с трудом заставил себя не морщиться от запаха немытого тела.

— Как же так, — произнес он. — У тебя ведь была невеста, Магрит, кажется? И семья большая: родители, братья-сестры… Я ни за что не поверю, будто они тебя бросили!

— Конечно, не бросили, — усмехнулся тот. — Они и не знают, что я жив. Пропал и пропал. Тогда ведь такая неразбериха была, а я валялся без сознания, имени назвать не мог, документы сгорели… А потом, когда уже очухался, не стал говорить, что у меня есть родня, не то бы им сообщили. Я вообще контуженого изображал. Имя-то назвал, по спискам проверили, вот, видишь, даже форму выдали. А кому какое дело до моей семьи?

— Виллем, но… — Фальк не нашел слов. — Но почему?!

— А ты посмотри на меня, поймешь. — Виллем перевел взгляд выше, а Фальк почувствовал руку на своем плече. — Твоя невеста? Я помню, ты рассказывал, какая она красивая…

— Это не невеста, — ответил тот, глянув вверх. — Это моя напарница, Литта, пилот-инструктор. А невеста бросила меня сразу же, как узнала, что со мной приключилось.

— Тогда ты понимаешь, почему я не стал писать домой.

— Виллем, ну ладно невеста, ты сам говорил, что вы с Магрит хорошо если поцеловались пару раз, но родители-то?!

— Я не хочу висеть у них на шее мертвым грузом, — ответил тот. — Большая радость для семьи — безногий калека, за которым до конца его дней придется… прибирать. Пусть лучше считают пропавшим без вести, хоть надежда останется, а Магрит найдет кого получше…

Фальк снова запрокинул голову. «Да, ты такой же идиот», — совершенно явственно читалось в зеленых глазах Литты. Спасибо, промолчала.

— Знаешь, Фальк, я даже повеситься не могу, — с невеселой усмешкой продолжил Виллем. — Топиться пробовал — откачали, сволочи, кто их просил? На яд, хоть бы и крысиный, денег нет, да его и не продают свободно, много, видно, желающих. На пособие кое-как живу, к нищим вот пристал, худо-бедно подают… Не подумай, что я жалуюсь, жду только зиму похолоднее… Понимаешь?

Тот молча кивнул. Рука Литты на его плече сжалась сильнее, и Фальк внезапно увидел себя глазами Виллема: уверенный в себе, подтянутый, в отутюженной, ладно сидящей, пусть и не новой форме. Да, без ноги, но только одной и только по колено, ходить может, а в остальном, как верно сказала Литта, он вполне здоров, мелкие шрамы не в счет. И вдобавок он не милостыню на улице просит, а продолжает служить и летать! А за спиной стоит ослепительной красоты девушка… «Пожалей себя еще немножко!» — предложил гнусный внутренний голос. Фальк содрогнулся.

— Нам пора, — негромко произнесла Литта, и он кивнул.

— Виллем…

— Иди, сейчас народ со службы пойдет, самое время подзаработать, — усмехнулся тот. Фальк протянул руку, но Виллем ее не принял, покачал головой: — У меня грязные, сам видишь, а с тобой такая девушка…

Фальк молча кивнул и начал подниматься, опираясь на трость. Литта легко поставила его на ноги и увлекла прочь.

— Погоди, — сказала она через несколько шагов. — Забыла кое-что, я сейчас!

Обернувшись, Фальк увидел, как она подбегает к Виллему, строго говорит ему что-то и, порывшись в сумочке, сует ему в руки… да, порядочную пачечку купюр. И возражений не слушает, бегом возвращается к Фальку и снова берет его под руку.

— Ты сколько денег с собой таскаешь? — поинтересовался он. Что с финансами у Литты проблем нет, Фальк понял давно. Трудно не понять, если у девушки два собственных самолета.

— Да так, держу запас на непредвиденные расходы, — пожала она плечами. — А что?

— И не опасаешься? Так вот ограбят…

— Не опасаюсь, — улыбнулась она и открыла сумочку. — Гляди.

Там, среди каких-то дамских мелочей опасно поблескивал вороненой сталью револьвер.

— Ты его откопать-то успеешь? — фыркнул Фальк.

— Не беспокойся, успею. Тем более, если я врежу кому-нибудь этой сумкой по голове, сотрясение мозга ему гарантировано, — ответила Литта совершенно серьезно.

— Да ты и так врезать можешь, — невольно улыбнулся он, хотя на душе было паршиво. Но что поделаешь? Не тащить же с собой Виллема насильно, да и что ему делать на базе? И… — Что ты говоришь?

— Я тебя третий раз спрашиваю, ты знаешь, откуда Виллем родом? — терпеливо повторила Литта. — Адрес? Или хоть город?

— Знаю, — удивленно ответил Фальк. — Мы все когда-то обменивались адресами, обещали списаться или созвониться, а после войны встретиться в каком-нибудь парке и пойти гулять с невестами, у кого они есть, ну или просто с красивыми девушками…

Фальк осекся, потому что как раз он после войны прогуливался по бульвару с красивой девушкой, но так повезло не всем.

— Я там видела почтовое отделение, — деловито сказала Литта. — Давай адрес.

— Зачем?

— Телеграмму отобью. Его, поди, уже похоронили давно, дурака такого…

— Литта, не надо, — попросил Фальк, вспомнив разговор со своей невестой. Бывшей невестой. — Не надо, ему только хуже станет!

— Тебе стало? — спросила она и бесцеремонно охлопала его карманы. — Ага, нашла!

— Отдай! — возмутился он и попытался выхватить записную книжку, но Литта отскочила на несколько шагов, и гоняться за нею не было смысла, она все равно проворнее. — Нет, ну это уже хамство с твоей стороны!

— Переживешь, — хладнокровно ответила девушка, листая странички. — Этот? Виллем, ага… А это что, номер телефона?

— Ну да.

— Здорово. Тогда сперва позвоним, — она потянула из сумочки мобильник. — А то телеграммой много не объяснишь, а письмо будет долго идти… Пойдем, не отставай!

Фальк вздохнул и подумал, что Литту вполне можно использовать вместо бронебойного орудия. Мало кто выдержит прямое попадание такого снаряда!

— Как его родителей зовут, знаешь? — спросила Литта, когда они присели на скамейку, и Литта начала набирать номер. От ее близости и запаха мысли возникали какие-то не такие, и Фальк не сразу ответил на вопрос.

— Мать, кажется, Йенна, а отец — Шольц, если не ошибаюсь. Невеста — та точно Магрит, он все уши мне прожужжал, когда мы выпивали. А я ему.

— Ну ладно, попробуем… — Литта нажала на кнопку соединения. Слышны были гудки. — Фальк, не хватай меня за задницу…

— Я не думал даже!

— Не думал, но хватал… Хотя продолжай, мне нравится.

Он демонстративно переложил руку с талии Литты на спинку скамьи.

— Алло, — заговорила Литта, когда на том конце провода сняли трубку. — Добрый день! Могу я услышать господина Шольца или госпожу Йенну? Еще раз здравствуйте, госпожа Йенна, мы не знакомы, меня зовут Литта. У меня к вам вопрос — вашего сына звали Виллем?

Трубка коротко квакнула.

— Опишите его, пожалуйста. Ага… ага… Значит, светло-русые волосы, глаза серые, нос курносый, на виске родинка, рост выше среднего. Точно, он.

Трубка издала явственный хрип. Фальк наклонился поближе и сумел расслышать замирающий женский голос:

— Как? Где? Его… отыскали?..

— Да, случайно наткнулись, — ответила Литта, а Фальк подумал, что при ее искусстве вести переговоры собеседника вполне может хватить удар. — Вы еще там? Ага. Так вот, насколько я поняла, Виллем считался пропавшим без вести, но он вполне себе жив. Фальк, убери руки… хотя ладно, оставь… А? Это я не вам.

— Где он?!

— Погодите, не торопитесь, — серьезно произнесла девушка. — Тут дело такое… Словом, Виллем не захотел сообщать домой о том, что выжил. Он серьезно покалечился.

— Идиот! Кретин! Я знала, что мой сын дурак, но не до такой же степени! — взорвалась криками трубка. — Магрит! Магрит, ты где?! А ну иди сюда! Виллем нашелся!

— Это его невеста? — уточнила Литта, переглянувшись с Фальком. — Можно мне с ней переговорить? Вам-то, я понимаю, сын любым хорош, а вот ей…

— Да, невеста, — подтвердила Йенна, шмыгая носом. — У нее семья погибла, я ее к нам забрала, все равно же они с Виллемом пожениться собирались… Магрит, иди быстрее! Держи трубку!

Литта жестом показала, чтобы Фальк убрал руки.

— Слушаю, — произнес дрожащий девичий голос. — Это правда? Нашелся?

— Да, — ответила Литта. — Только, Магрит, у него половина лица обожжена, он в самолете горел. Хорошо, глаза целы остались.

— Какая разница! — почти выкрикнула та. — Где он, госпожа?

— Погодите, дослушайте, — серьезно произнесла Литта. — Ожог — пустяки. Но Виллем не захотел возвращаться, потому что лишился обеих ног. Он хотел умереть.

В трубке воцарилось молчание. Фальк прикрыл глаза: повторялось то же самое, что было с ним, только еще хуже, и сейчас Магрит произнесет «вот как?» и передаст трубку несостоявшейся свекрови, та-то сына всяко не бросит… Литта взяла его за ремень и притянула поближе, погладила по спине. Все-то она понимала…

— Какая разница, — повторила Магрит. Ее явно душили слезы. — Это же все равно Виллем. Где его искать, госпожа, скажите же!

Литта назвала город и добила контрольным выстрелом:

— Ищите его в городском парке, недалеко от фонтана. Он просит там милостыню. Или спросите любого нищего, вам подскажут, если дадите монетку…

На заднем плане что-то грохнуло, должно быть, Йенна свалилась в обморок.

— Мы вылетаем, — твердо произнесла Магрит, — первым же рейсом. Не знаю, как вас благодарить, госпожа. Йенна его уже оплакала, а я все надеялась, вдруг найдется, бывает же, и память теряют, и в плен попадают…

— Не зря надеялись, — усмехнулась Литта. — Ну, удачи! Может, как-нибудь встретимся.

— Спасибо! — раздалось перед тем, как связь прервалась.

Литта опустила мобильник.

— Зачем ты это сделала? — спросил Фальк, не торопясь подниматься. — Для матери его это радость, пусть и со слезами вперемешку, для Магрит… не знаю, а каково будет ему?

— А каково было тебе? — вопросом на вопрос ответила Литта. — Больно и стыдно, да? И себя самого ты ненавидишь за немочь, и окружающих — кого за жалость к калеке, кого за презрение или даже брезгливое такое отвращение…

— С тобой невозможно разговаривать, — мрачно произнес он. — Ты меня будто насквозь видишь.

— Там и видеть нечего, ты весь как на ладони, — сказала она серьезно. — Вот все это помножь на десять, прибавь попрошайничество, и поймешь, каково будет Виллему. Но если Магрит такова, какой мне показалась, то она с ним справится. Еще и мать поможет. Вставай давай, пойдем…

Шагая по бульвару, Фальк попытался представить, как это Магрит — а Виллем показывал фотографии, милая девушка, пусть не красавица вроде Литты или даже Дины, — найдет в парке своего жениха. И что они скажут друг другу. И…

Он встряхнул головой, подумав, что, если бы Дина тогда приехала к нему в госпиталь, все могло сложиться иначе. Хотя… вряд ли. Одно дело услышать, что человек покалечился, а другое — войти в палату, где бредят в горячке, стонут, кричат несколько раненых, нечем дышать, а воняет так, что слезу вышибает, потому что не хватает санитарок. Попадались самоотверженные родственники, которые и перевязки делали, и уколы, вытаскивали своих близких, пытались помочь остальным, но… таких было слишком мало.

Фальк запомнил одну пожилую женщину: сын ее, как и Виллем, горел, только не в самолете, а в танке, и ему оставалось всего ничего, потому что с такой площадью ожога — на него выплеснулось загоревшееся топливо — не живут. Ему не давали прийти в себя, чтобы не свихнулся от боли, надеялись на чудо, а мать терпеливо меняла повязки, хотя это уже было бесполезно — там не только кожа, а уже и мясо слезало клочьями… Только перед смертью тот очнулся, успел увидеть мать… и все. А она осталась при госпитале, выхаживать тех, у кого еще был шанс. Хотя чаще все же сиживала с теми, у кого шансов не оставалось…

— Ты что загрустил? — спросила Литта.

— Так… Задумался. Может, все-таки не стоило этого делать? Я… — Фальк помолчал, собираясь с мыслями. — Мне паршиво, хотя, конечно, не сравнить с тем, как было раньше. Но у меня хоть есть возможность что-то делать, пусть не в полную силу. Я нарочно пошел в инструкторы, чтобы не потерять себя. — Он помолчал и добавил: — Я хотел уйти самим собой, а не опустившимся ничтожеством. А я бы наверняка спился, останься без неба, я знавал таких… А Виллему даже спиться не на что. Как он еще с ума не сошел!

— Может, он покрепче тебя будет? Может, у него не настолько тонкая душевная организация? — ядовито спросила Литта. — Между прочим, что-то можно делать и руками. И головой. У кого она имеется, конечно.

— Тебе все шутки… — вяло огрызнулся он. — Не сбивай! Я клоню к тому что, может, не стоило делать выбор за него? Он об этом не просил!

— Фальк… — Литта остановилась и повернулась к нему лицом. Тени от каштановых листьев причудливо расцветили ее платье. — Знаешь, иногда лучше что-то сделать и пожалеть, чем не сделать вообще ничего и мучиться потом всю жизнь. Ты бы смог спать спокойно, зная, что твой боевой товарищ просит милостыню в парке? Живет на пособие и то, что удастся выклянчить, и большую часть наверняка отберут профессиональные нищие? И что он замерзнет первой же суровой зимой, потому что сам так решил?

Он промолчал.

— Ты ведь тоже решил, — добавила она, отвернувшись. — Только я перерешила.

— Да уж, с тобой только свяжись, рад не будешь, — буркнул Фальк и украдкой потрогал ее косу. Литта показала ему кулак.

— То есть ты не рад?

— Умирать, во всяком случае, пока расхотел, — искренне ответил он.

— Ну и слава всему сущему, — ответила она. — Вот и наша колымага! Заводи мотор, а я вон туда сбегаю, похоже, там горячими бутербродами торгуют, возьму на дорожку! И водички запить.

Фальк только вздохнул и подумал, что мужу Литты непросто окажется прокормить супругу.

Он занялся автомобилем, который с ходу заводиться отказывался, было у него такое мерзкое обыкновение, поэтому не сразу понял, что Литта возвращается, но не одна.

— Де-евушка, ну давайте познакомимся, — тянул один парень, рослый, широкоплечий, откровенно шпанской наружности.

— Знакомьтесь, — милостиво позволила Литта.

— Я Энц, а это Грит, — галантно представился тот. — Дайте помогу донести…

— Э, нет, это моя еда! — Литта покрепче прижала к себе пакет с бутербродами. — Нечего руки тянуть…

— А вас как зовут?

— Я останусь прекрасной незнакомкой, — с придыханием ответила она и засмеялась.

— А где живет прекрасная незнакомка? — не отставал Энц.

— Да тут поблизости.

— Ну а все же?

— Какая вам разница?

— Вдруг придется проводить, а мы и дороги не знаем…

— Так я покажу, — улыбнулась Литта. — Все прямо да прямо, потом чуть налево, не доходя, упретесь.

— Шутница попалась, — хмыкнул Грит. — А не откажется ли прекрасная незнакомка выпить по стаканчику вина?

— Нет, ребята, я не пью, я за рулем, — весело ответила она и крикнула: — Фальк, ты завел этого монстра или толкнуть надо? Я тут рабочую силу привела!

— Завел! — засмеялся он, утерев пот со лба. Мотор, как по заказу, прочихался и ровно заурчал. — Садись!

— Чур, я веду, держи припасы, — быстро сказала Литта, сунула ему пакет и запрыгнула на водительское сиденье. — Пока, ребята! Приятно было познакомиться!

Те посмотрели на армейский джип, на форму Фалька и постарались поскорее исчезнуть.

— Это что было? — спросил капитан, забравшись в кабину.

— Да я там провиантом закупалась, прицепились, давай да давай знакомиться, — беззаботно ответила она, выруливая с узкой улочки. — А мне не трудно. Слово за слово, привела их сюда, подумала, вдруг толкнуть придется, эта зараза ж не с полпинка заводится, а добровольцев поди поищи!

Он не выдержал и засмеялся.

— Ты не смейся, а дай мне бутерброд в зубы, — сказала Литта. — И подержи… Угум… И сам пожуй. Там еще бутылка газировки есть. А хотя там где-то под сиденьем и фляга должна болтаться, я точно знаю, что начальник запасец держит.

— С чего ты взяла?

— А он как пойдет эту машину проверить, так веселым возвращается… — Она пошарила под сиденьем и довольно ухмыльнулась: — Точно, тут. Потом достанем, в степи. А то тут на выезде из города пост автоинспекции, вдруг проверят… Дай откусить, что ты зажал…

— Литта! Это мой палец был!

— А я и говорю, не зажимай, — фыркнула она и поддала газу — Эх, все равно к отбою не успеем, влетит нам.

— Будто в первый раз, — ответил Фальк и откинулся на спинку сиденья. — И будто тебя это волнует.

— Нет, конечно, это очень забавно. Я же вижу, что начальник не всерьез лютует, а он знает, что я это понимаю. Такие вот игры… Кстати, он тебя очень любит.

— В каком смысле?

— Может, как сына, может, иначе, мне почем знать? Я тебе не говорила, но когда я его уговаривала на авантюру с Леоном, он сказал «так и быть, ради Фалька» и добавил, мол, если что, на себя все возьмет. Но ты этого не слышал!

— А ты не придумала? — настороженно спросил он. С нее бы сталось!

— Нет, — ответила Литта серьезно. — Я могу валять дурака, но с такими вещами не шутят. Дай еще бутерброд…

— Слушай, пусти меня за руль, а сама поешь нормально! — не выдержал Фальк. — Что я тебя с рук кормлю?

— Нормально мы поедим через полчасика в столовой, — проговорила она, — Джен обещала оставить чего-ничего. Береги пальцы, еще откушу… И газировку откупорь.

Фальк не выдержал, ухмыльнулся, но просьбу выполнил. Автомобиль был открытый, и видно было, как в стремительно темнеющем небе плывет луна, одна за другой появляются звезды… Городские запахи исчезли, теперь пахло только разогретой солнцем степной травой и самую чуточку — автомобильным выхлопом.

— Как бы узнать, что будет с Виллемом, — подумал он вслух.

— Чудак-человек, у тебя его телефон есть, — ответила Литта. — Через недельку позвонишь и спросишь, авось язык не отвалится. Ну или я позвоню, я-то не застесняюсь.

— Да, ты точно не застесняешься, — кивнул он и запрокинул голову, глядя в небо.

Их ждал разнос, но это, как понял Фальк, тоже было частью игры. Начальнику чем-то понравился он сам, иначе бы не видать ему инструкторской должности, как своих ушей, ну а Литта… от Литты поди отбейся!

Они выслушали все, что им причиталось, потом Фальк наскоро перекусил, вымылся и завалился на койку, давая отдых натруженной ноге. Литты все не было, видимо, повариха оставила ей тройную порцию, причем и обеда, и ужина. Наконец она явилась, сытая и счастливая, и потребовала:

— Фальк, расстегни мне молнию. Застегнуть я смогла сама, а обратно никак… Попало в нее что-то, может?

— Да, тут ткань зажало, — присмотревшись, ответил он. — Сейчас… готово. Так, только не раздевайся прямо здесь!

— А куда мне деваться? Ты зажмурься, если смотреть не хочешь, — фыркнула она, и он закрыл глаза. Правда, на внутренней поверхности век все равно отпечаталась картинка — обнаженная Литта идет к озеру… — Я скоро, лампу не туши, а то промахнусь мимо раскладушки и упаду на тебя. А я тяжелая.

— Еще бы, столько сожрать за один присест, — не удержался он.

— Я весь день голодала! Пирожки и мороженое — это разве еда?

— Тебя надо сбрасывать в тыл к врагам, ты им продуктовые склады живо разоришь, — серьезно сказал Фальк — Или устраивать там кладовщицей.

Литта махнула на него полотенцем и убежала. Вернулась она и впрямь скоро и велела:

— Все, гаси лампу. А то я снова раздеваться буду…

Судя по звукам, она скинула комбинезон. Потом скрипнула раскладушка, зашуршало покрывало и раздался блаженный вздох.

Фальк не удержался и протянул руку. Вздрогнул, наткнувшись на что-то холодное и мокрое, потом сообразил, что это коса, а не змея, и тут Литта взяла его за руку.

— Спи давай, — сказала она сонно. — Устал ведь. А Виллему мы позвоним, обязательно.

Фальк промолчал. Он перебирал в памяти сегодняшний день и понимал, что в его жизни все-таки есть какой-то смысл…

* * *

— Фальк, ты уснул? — спросили в наушниках. — Дай вылет, третий раз прошу!

— Даю вылет, — машинально ответил он Литте. Да, сегодня ее смена и ее курсанты. Пусть летят…

Фальк тоскливо уставился в небо.

Вот стартовал курсант, следом за ним — Литта. Должно быть, они переговаривались на другой частоте, он ничего не слышал. Ну точно: вот она повела его на круг, теперь набор высоты, пике… слава Создателю, не такое, как у нее обычно! Пока все шло по штатному расписанию: этот парень только-только сел за штурвал, и Литта не гоняла его сверх меры, хотя говорила, что толк из него выйдет, хотя бестолочь, и таким останется.

«Если бы я мог, полетел бы сам, — подумал Фальк, наблюдая за тренировкой. — Как птица. И не думал бы о том, что течет масло, что нужно дозаправиться, что мотор еле тянет…»

Он вздрогнул. В небе что-то случилось: Литта с курсантом поднялись уже очень высоко, но учебный самолет вдруг зарыскал.

Фальк кинулся к рации.

— Литта! Что там у вас?

— Потерял управление, — спокойно, как обычно, отозвалась она. — Сейчас попробую его выровнять… Не мешай!

— Переключи на общую частоту, — потребовал Фальк.

— Отстань! Вик, что там, ты можешь сообразить?

— Нет! — раздался отчаянный голос курсанта, видимо, Литта все же послушалась начальства. — Кажется, что-то заклинило, у меня руль высоты не работает!

— Катапультируйся!

— Есть! — И через пару секунд: — Нет! Не выходит! Мигает аварийка и не срабатывает!! Мне крышка!

— Вик, твою мать! Слушай меня! Не истери! Держи машину, попробуем сесть!

— Я не смогу!..

— Сможешь, — фыркнула Литта. — Отставить панику, курсант. Лети пока по прямой, только тягу сбавь, я сейчас тебя нагоню…

— Ты что задумала? — спросил Фальк, переключившись на личный канал.

— А ты выйди, увидишь, — сказала она. — Надо же спасать мальчика, он иначе разобьется!

Капитан вышел, оставив дверь открытой, чтобы слышать рацию, и уставился в небо. «Мальчик» Литты догнал учебный самолет и зашел чуть ниже.

— Сбавь тягу, — услышал он. — Сбавляй понемногу, не бойся. Нет, не маневрируй, лети как летел. Ага, отлично. Я прямо под тобой. Когда я скажу, глуши двигатель. Прекрати трястись и делай, что говорю, не то загремишь!.. Вот так-то лучше…

Самолет Литты был точно под учебным «стрижом». Фальк оцепенел, когда понял, что она задумала.

— Еще сбавляй… еще… А теперь глуши мотор, — сказала девушка. — И не бойся, я тебя не уроню. И не трогай ничего!

Ее самолетик заметно просел, когда сверху опустился второй, но выправился, хотя мотор работал с натугой.

Медленно снижаясь, Литта описала полукруг и плавно, очень осторожно, словно боясь уронить груз, приземлилась. Наблюдавшие за нею курсанты замерли, явно пытаясь прийти в себя. Такие трюки им даже и не снились!

— Живой? — Литта вытащила из кабины Вика и потрясла за плечи. — Сильно напугался?

— Ага, — сказал он, здоровенный лоб на голову выше наставницы, белый как мел. — Сп… спасибо, госпожа инструктор, я не справился…

— Ничего, научишься, — ответила она и потрепала его по стриженому затылку. — А пока возьми кого-нибудь из тех вон бездельников да механиков, снимите этот рыдван с моего «мальчика»! И так, поди, крылья поцарапала… Кстати о механиках… Я кого просила проверить седьмой номер? Я кому говорила, что он не в порядке?! Сперва мотор, теперь руль высоты, а если бы я не успела?! Курсант угробится, а кто будет виноват?..

— Как ты это сделала? — тихо спросил Фальк, когда она, умывшись, вошла в штабное помещение.

— А что там делать-то? — недоуменно спросила Литта и взяла графин с водой. — Пить хочу, умираю… Мм-м, красота… Так вот, я просто подстроилась к бедолаге и взяла его на спину. Боялась только, что движок не выдержит, но мой «мальчик» прочнее, чем кажется!

— Я так не умею, — зачем-то сказал Фальк.

— А я, думаешь, умею? — фыркнула она. — Просто это первое, что пришло мне в голову. Были бы захваты, я бы его сверху поймала, но, увы, таких еще не придумали…

Литта чему-то заулыбалась и выпила еще полграфина воды.

— Но учебные самолеты надо проверять как следует, — сказала она уже всерьез. — Ты бы приструнил механиков, что ли, а то как ни вылет, так ЧП! Ладно, если что несущественное забарахлит, а сегодня что вышло? Убился бы парень, я вон слышу вопли, там правда руль высоты заклинило. Как ты его матери в глаза смотреть будешь, случись такое? Слава всему сущему, сразу не загремел, я могла и не успеть…

— Я бы так не смог, — повторил Фальк. — Мне бы даже в голову не пришло, что можно посадить один самолет на другой.

— Это же просто, — серьезно сказала Литта. — Просто нужно лететь… вместе. Хочешь, попробуем? Я передохну немного, проверю своего «мальчика», учиню разнос этим бездельникам и полетаем немножко, а?

— До долины? — зачем-то спросил он.

— Хочешь, давай туда, даже лучше, никто не увидит наших воздушных извращений, — засмеялась она. — Правда, лаванда уже отцветает, а ковыль еще только-только… Знаешь, как красиво, когда он по ветру стелется? И ты плавки-то возьми. Озеро уже прогрелось, а подглядывать я не буду, честное слово! Фальк?

— Не шути об этом, — попросил он, глядя в сторону. — Не смешно.

— Чудак-человек, — вздохнула Литта. — Собирайся, в общем, а я пока пойду разгон устрою!

Через полминуты снаружи начался такой гомон, что Фальк не выдержал и выглянул за дверь. Механики выстроились перед Литтой неровным строем и, кажется, пытались оправдываться, а она орала на них — иначе не скажешь, — используя крайне непристойные выражения. Так до них лучше доходит, как-то сказала она, когда начальник отругал ее за использование ненормативой лексики на службе. Курсанты смотрели на нее с обожанием, особенно Вик, и всячески поддерживали. Да и вообще, девушка, учиняющая разнос дядькам вдвое старше ее, — это то еще зрелище!

— Мы взлетим, — сказал Фальк своему самолету, который никому не доверял, и погладил его по крылу, — мы с тобой взлетим… Но уже вряд ли приземлимся. Пора, дружок, пора… Прости, другому хозяину я тебя не отдам. Если уж уходить в последний полет, то только вместе. А пока заводись… Ну давай, не капризничай!

Он не знал, что Литта стоит у него за спиной и молча слушает.

— Ну что, готов? — преувеличенно бодро спросила она. — Или струсил?

Фальк подумал, что если он разобьется, пытаясь выполнить трюк Литты, то это всяко будет лучше… Лишь бы она не пострадала.

— Готов, — ответил он, не оборачиваясь. — Рули на взлетную. Сегодня ты ведущая.

В небе он чувствовал себя живым. Только вот когда летел с Литтой, хотелось умереть, внутри заходилось что-то, как изношенный мотор, потому что Фальк был ей не пара, уж он-то понимал. Но не летать он не мог…

— На взлет, — сказала она, и ее самолет взмыл в небо.

— На взлет, — повторил он. — Я полечу с тобой…

Они поднялись в небо, расчертив его параллельными полосами — курсанты завистливо вздохнули, — и помчались к горам.

— Фальк! Я тебе сейчас покажу, как это у меня вышло! — раздалось в наушниках. — Немного сбавь тягу и лети ровно… ага, вот так! Чувствуешь?

— Да! — отозвался он, когда самолет Литты присел на его старика. — Не дави так, мой не выдюжит!

— Ясно! Я ухожу вниз, попробуй теперь ты!

Фальк увидел ее самолет под собою, осторожно коснулся плоскостей…

— Есть! — услышал он. — Ты просто ювелир! Сбавляй тягу, попробуем приземлиться…

— А если разобьемся?

— Да ну!

— Литта, а взлетать-то мы как будем?! — спохватился он и услышал заливистый смех.

— Я вниз, а ты давай следом, — сказала она и резко спикировала.

Фальк выругался про себя и последовал за Литтой, все на то же место у озера.

— Здорово полетали, а? — спросила она весело, когда он выбрался из кабины.

— Да уж, это такой трюк… — Он мотнул головой. Голова кружилась. — Ох…

— Пошли купаться, — потянула его Литта за руку. — Идем, идем, и не ври, что ты плавать не можешь! Я будто не знаю…

В холодной воде было хорошо. У него были достаточно сильные руки, чтобы угнаться за Литтой, а та словно родилась в воде.

— Получше? — спросила она, когда они обсыхали на берегу, и коснулась губами его лба.

Фальк не ответил, молча закрыл глаза, снова запрещая себе даже думать об этой девушке.

— Великое мироздание, до чего же ты глупый, — сказала она удрученно. — Одевайся давай!

Он встал и оделся. Смотрел Фальк куда угодно, только не на Литту, иначе он бы не выдержал.

Вот только Литта все это время смотрела на него.

— Ты мужчина, — сказала вдруг она, тронув его за рукав. — Ты не испугаешься. Ну, я так думаю!

Фальк охнул, когда земля вдруг провалилась вниз. Он осторожно огляделся и закусил губу: под ним голубело озеро и чернели склоны гор, а за ними отцветала лаванда, вся долина была нежно-сиреневой, небо медленно темнело, и серп убывающей луны уже проявился.

Он покосился вверх: широкие крылья никак не могли принадлежать самолету, тем более что самолеты не имеют обыкновения крыльями взмахивать. Крылатое чудовище на бешеной скорости ринулось вверх, набирая высоту, сделало мертвую петлю, а потом сорвалось в штопор, и у Фалька захватило дух…

Он пришел в себя на берегу озера.

— Ты попросил дать тебе посмотреть на эту красоту, — сказала Литта и вылила на него еще немного ледяной воды. — Насмотрелся, бедный ты мой вояка?

Фальк поежился от холода.

— Не то слово, — сказал он, и зубы невольно выбили дробь.

— Ох ты, опять я забыла, как тут бывает холодно. — Литта обняла его со спины. — Так теплее?

— Да. Только прошу тебя, — попросил он. — Не надо. Ты слишком хороша для калеки…

— Когда-то прадедушка Бриан сказал то же самое прабабушке Эдне, — философски заметила она. — И ничего. Живут.

— Не надо, прошу же! — сказал он.

— Я тебя и спрашивать не буду, — ответила Литта и улыбнулась в стриженый затылок — Я сильнее, хочешь, проверим? И вообще, лежи молча!

— К-капитана, да еще и летчика, подвергают насилию, а он еще и молчать должен? — сумел выдохнуть Фальк.

— Да, а то отвлекаешь, — серьезно сказала девушка. — Давно я хотела это сделать, а ты все шарахался… Но теперь ты от меня не уйдешь!

— Литта, я же калека… — сказал он.

— Ну так у тебя половины ноги нет, и все. У некоторых и головы нет, и не замечают! — фыркнула она. — Не сопротивляйся. Говорю же, я сильнее, ты не заметил?

Ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Его против воли брала девушка, которую он хотел до зубовного скрежета и сдерживался как мог, лишь бы не показать, как она ему нравится. А она, оказывается, хотела его… только сдерживаться не стала. Ну да она и впрямь сильнее, подумал Фальк, и раз так… и вот этак… И если ей действительно наплевать на его увечье, то он будет с ней, сколько ей захочется…

— Нам возвращаться надо, — хрипло сказал он, отдышавшись. — Полетим вместе?

— Полетим вместе, — засмеялась Литта и закрыла ему рот поцелуем. — Глупый ты человек…

— Сама дура, — ответил он. — Не можешь форсунки продуть.

— Кто о чем, а Фальк о двигателе! У самого-то как?

— Мне ногу отняли, а не…

— Да я про самолет, извращенец! — Литта со смехом упала ему на грудь.

У Фалька были глаза цвета неба, изменчивые и опасные, то серые, то голубые, то вовсе синие или сумрачно-сизые, и жесткий изгиб губ. Она не с ходу поняла, что у него протез, ну хромает человек, мало ли… Но главное — он любил высоту, любил… и раз взявши — не терял.

— Кто еще из нас извращенец!

— Не надо, — сказала она, распластавшись на нем. — Не надо. Если тебе неприятно, я не стану смотреть. Но я тебя люблю. И нет, не говори всяких пошлостей вроде «всего целиком». Я тебя просто люблю. Иначе драконы не умеют.

— Кто?!

— А ты что, так и не понял, кто я? — опешила Литта. — Ну, знаешь…

— Я думал, у меня галлюцинации от перегрева, — потерянно сказал он. — Ты же сама сказала про здешнее солнышко… Кстати, уже темнеет, нас хватятся.

— Да ну их… — мечтательно произнесла девушка. — Что они нам могут сделать? Жалованья лишить? Да наплевать…

— Зачем ты пошла в пилоты? — тихо спросил Фальк. — Раз ты и так можешь?

— Не знаю, сперва просто интересно было, как люди это делают, потом увлеклась, — пожала она плечами. — Ну и… приятно видеть, как еще кто-то перестает бояться высоты и своей машины. Ты сам говорил, что в работе с личным составом мне равных нет! Пускай летают, неба хватит на всех… Фальк? Ты что? Фальк!

— Мне уже никогда не летать по-настоящему… — выговорил он сквозь зубы.

— Значит, мы полетим вместе, — серьезно сказал Литта, прижав его горячий лоб к своему плечу. — Перестань. Ты как моя… да кто ее знает, кем она мне приходится! Словом, ее обидели дурные люди, и она боялась каждого чиха. Но когда понадобилось — полетела, и еще как! Мужа-то спасать…

— Но я же не дракон.

— Так и она не драконом родилась. У нас в семье и обычных людей порядочно. Я, если помнишь, свой самолет в долине держу, хочешь — бери да пользуйся, он у меня, как ты уже успел убедиться, получше учебных… Да что с тобой, Фальк?

— Я не могу без неба, — выговорил он, глядя вверх. — Я с детства о нем мечтал! И полетел, хотя родители были против… Но я взлетел, и это было прекрасно! А потом я упал… — Фальк закусил губу. — Нет, я и сейчас могу летать, но только недалеко и невысоко, насколько моего старика хватает… С новым я не управлюсь, они сложные, не смогу с одной ногой, а мой летучий чемодан уже не тянет. И нового мне никто не даст, я же просто инструктор! А я хочу туда, в небо!..

— Фальк?!

— Я хочу летать, любой ценой, я хочу…

Он сам не знал, что с ним такое, его корчило, выворачивало наизнанку, он пытался заплакать, но не мог. Боль была такой, что хотелось то ли завыть, то ли пойти искать место, на котором Литта растоптала пузырек с обезболивающим, и собирать его вместе с песком и осколками стекла…

— Фальк, ну Фальк же! — донеслось откуда-то издали, и он потерял наконец сознание.

* * *

— Везет нам на увечных, — услышал он, приходя в себя, но глаза открывать не торопился.

— Я тебе дам — увечный, — фыркнула другая женщина. — Поди Бриана спроси, что с ним было, а если он тебя в окошко не выкинет, возвращайся. Если выкинет, все равно возвращайся. Ну-ка, милый, открывай глаза, ты уже в сознании, я вижу, как ресницы дрожат!

Фальк вынужденно открыл глаза и встретился взглядом с красивой светловолосой женщиной.

— Ты как? Пить хочешь?

Он покачал головой. Ничего ему не хотелось. Разве что умереть, да поскорее.

— Все марш отсюда, — скомандовала светловолосая. — Эх ты, глупый человек, помирать собрался, а зачем?

— А жить зачем? — тихо спросил он, когда она села рядом и погладила его по стриженой голове.

— Литта тебя любит, тебе мало? Нет, если тебе она не по нраву, так сразу бы и сказал, не мучил девочку…

— Без нее мне не жить, — искренне произнес Фальк и сглотнул. — Она отобрала у меня таблетки. Я уже почти… Да я мог и так — взлететь и упасть… Только был бы номер, — горько рассмеялся он, — очнуться в госпитале без второй ноги! Ирония гребаной судьбы…

— А ты не шути с судьбой, — серьезно сказала она и снова погладила его по стриженой голове. — Не то мало не покажется. Так, говоришь, что у вас с Литтой?

— Я не знаю, — ответил он честно. — Она сказала, что любит меня. А я, как ее увидел, понял, что с ума схожу. Но я калека, а…

— В каком, интересно, месте ты калека? — удивилась женщина. — Славный молодой парень, все при тебе… Не дури! Умирать он вздумал! Мой Бриан обезножел, так тоже все норовил с башни кинуться, да я не дала. А там дело наладилось, носится, как молодой, правнуков гоняет! Ты полежи, отдохни, я Литту пришлю, а то она как тебя принесла, так и рыдает не переставая…

«Так это что, прабабушка Эдна? — сообразил Фальк, когда она вышла за дверь. — Ей на вид лет тридцать-сорок, никак не больше! Ну и дела!»

Литта вошла и остановилась на пороге.

— Можно? — шепотом спросила она, и это так было не похоже на нее, что Фальк даже испугался.

— Зачем ты спрашиваешь, мы же у тебя дома, — сказал он первое, что пришло в голову.

— Потому и спрашиваю, что дома правила суровые, — чуть заметно улыбнулась она и вошла, прикрыв за собою дверь. — Как ты?

— Да вроде бы ничего… — пожал он плечами. — Я не понял, что со мной случилось. Для эпилепсии я уже староват, и с чего вдруг такой припадок…

— Я страшно перепугалась, — сказала Литта и обняла его, — не знала, что и делать, пока не поняла, как и почему ты меняешься… Ты красивый, на сокола похож, серый такой, не очень большой. Только наверно, взрослым это дается труднее, вот ты и отключился…

— О чем ты? — потряс он головой.

— Помнишь, ты сказал, что мы полетим вместе? — спросила она серьезно.

— Да, конечно.

— Это брачная формула. Ты мой муж теперь. Надо было предупредить, но я не успела. А когда ты сказал, что отлетался, случилось… не знаю, как это описать. Мы не умеем колдовать, ну, кроме разве что дальних родственников, но тут что-то прорвалось, я почувствовала. — Литта держала его мертвой хваткой. — Я же все-таки дракон, я умею чувствовать, иначе, как думаешь, почему я так хорошо с ребятами работаю? А тебе было настолько плохо, больно и горько, что я постаралась забрать у тебя все это, и вот… чуть не убила, неумеючи-то! Прости меня. Я не хотела, чтобы ты умер. Я хочу летать с тобой вместе.

— Мне не нужен другой ведомый, — тихо произнес Фальк. — Я полечу с тобой хоть на край света. Если смогу.

— А я никогда не покину своего ведущего, — улыбнулась Литта. — Можем и на край света слетать, к прадедушке Арнилю или еще к кому, у нас полно родни… Я же говорила, мир огромный! Хочешь — полетим на дальний север, там небо сияет, а хочешь — на юг. Только лети со мной!

— Я полечу с тобой, — серьезно сказал он и сел. — Если так… Слушай, самолеты же надо на базу вернуть! Хватятся!

— Хорошо, вставай тогда и пошли.

Фальк потянулся к висевшей на стуле у изножья кровати одежде, не достал, медленно поднялся и, пошатываясь, встал. Литта схватила его за пояс. Потом отпустила.

Он стоял на обеих ногах, пусть и нетвердо.

Фальк перевел неверящий взгляд вниз. Отнятая почти пять лет назад нога была на месте. Он закрыл глаза. Он знал, что у него дрожат губы, что мужчины не должны плакать, но удержаться не мог.

— Это после превращения, — тихо сказала Литта, сцеловывая слезы с его щек, — бывает. Летать бы ты сумел и так, но иногда лучше на своих двоих, а? Очень больно было? Я видела, как ты мучился…

— Ради этого я бы еще десять раз прошел через такое, — честно сказал он. — И, скажу я тебе, когда мне пилили кость тупой пилой почти без наркоза, было намного больнее. Великое мироздание, неужели это взаправду?!

— Ну так ты шагни! — засмеялась она и потянула его за руки. — Не хромай, ты уже в порядке, только тебя надо накормить… А сперва — отмыть, а то прабабушка Эдна задаст жару! Она аккуратистка, каких поискать. И… Фальк, если хочется, ты плачь. Я не стану смеяться, я все понимаю.

— На кой плакать, мне до потолка прыгать впору! — улыбнулся он, посмотрел вверх и добавил: — Нет, не достану, высоковато. Будем считать, что я выразился фигурально. Эй, эй…

Литта действительно была сильнее и опрокинула его на кровать без особого труда. Да он не очень-то и сопротивлялся.

— Но самолеты все-таки надо вернуть, — сонно сказал Фальк через некоторое время.

— Вернем… А хочешь, сами вернемся курсантов учить.

— Нет, — произнес он после долгой паузы. — Нет. Я не могу без неба, но… Этих мальчишек ведь снова отправят на какую-то бессмысленную войну! Да, наверно, я сумел бы научить их выживать, но…

Фальк умолк, не зная, как объяснить то, что мучило его который год.

— Я поняла, — сказала Литта. — Ты просто любишь летать. Но не хочешь убивать.

— Да.

— Ну так мы почти все такие, — улыбнулась она. — Сражаться умеем, но первыми не нападаем. Нам и так неплохо живется. Мир большой, его всем хватит, и людям, и драконам, и чудесам место останется… Ты что, Фальк? Фальк?

А он мучительно плакал, уткнувшись в подушку, впервые за много лет, и со слезами выходила и горечь, и тоска, и… Ему было больно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал, когда его бросила невеста, когда отвернулись бывшие сослуживцы, когда перестала писать родня, стыдясь его увечья перед соседями… Теперь у него осталась только Литта, которой он был хорош любым.

— Все, перестань, — сказала она. — Руки, принесите-ка холодной воды умыться… Спасибо, золотые мои! С меня новые перчатки!

Фальк проморгался и потряс головой, но парящие в воздухе Руки с тазиком никуда не делись. Литта взяла его за шиворот, макнула в этот самый тазик и повозила рукой по физиономии, а водица была куда как холодна!

— Вот так ты куда лучше выглядишь, — сказала она, пригладив ему короткие темные волосы. — Сейчас ужинать пойдем, познакомлю с остальными. Ну а потом вернем самолеты, только хромать не забывай! Где ты хоть свою трость посеял, горе ты мое крылатое?

— Я будто помню… — буркнул Фальк. — Где-то там, где ты на меня напала и снасильничала… Что смешного?

— Прабабушка так говорит… — сквозь смех ответила Литта. — Умылся? Идем! И не шугайся, тут никто не кусается. Кроме меня.

— Угу, я почувствовал…

Он уже почти разучился ходить сам, не на протезе, и это было странное ощущение.

За столом собралось минимум четыре поколения, и вот это-то как раз пугало больше остального.

— О, пополнение прибыло, — весело сказал высоченный мужчина, как выяснилось позже, дядя Тариль.

— А ничего, статный, — высказалась седовласая тетя Илона.

Фальк не знал, куда деваться, а Литта знай улыбалась.

— Они не со зла, — шепнула она. — Ты не обращай внимания. Поболтают, да и все, у нас это дело обычное. То один внук человека приведет, то другой… А ты еще и драконом стал почти сразу! Событие же, дай им потрепаться! А потом передохнем — и я тебя летать поучу!

— Ты — меня?! — в голос спросил Фальк.

— Да, — весело ответила Литта. — Ну, может, форсунки продуем… А так, уж извини, я на крыле подольше твоего! Или ты обратно к людям желаешь?

— Нет, — сказал он. — Никогда. Если не выгоните, я… я хочу остаться. Лишь бы летать…

— Ну так оставайся, кто тебя гонит? — спросила прабабушка Эдна, раскладывая добавку. — Ты задерганный какой-то, вон Инга такая же была, но то девушка, а ты парень. Давай-ка, приходи в себя, Литта по тебе давно сохнет, а ты маешься, глупый дракон!

— Что? — не понял Фальк.

— Четыре года она по тебе с ума сходит! — Эдна для доходчивости постучала его по лбу поварешкой. — Из-за тебя в эту вашу летную школу пошла! А ты сопли жуешь, дурак-дракон!

— Эдна всегда очень убедительна, — светски сообщил ее муж и легко увернулся от поварешки, видно, сказывался опыт. — Я же говорю… Литта, прекрати краснеть, возьми мужа и подите полетайте, пока погода хорошая!

Литта выдернула Фалька из-за стола, он едва успел поблагодарить за трапезу, и потащила на башню.

— Так ты что, правда… — произнес он. — Из-за меня?..

— Да, — просто ответила Литта. — Я увидела с высоты твой полет. И решила, что ты будешь моим.

— Мое мнение не учитывалось?

— С какой еще стати? — высокомерно ответила она и невольно рассмеялась. — Полетели! Надо уволиться честь по чести… Ты что, Фальк?

— А как? — спросил он растерянно. — Я не помню, что со мной было. Даже если, ты говоришь, я превратился, то теперь-то что делать?

— Ну… Подсади-ка… — Литта выпрямилась на зубце башни. — Вот так — берешь да и летишь!

— Литта!.. — Он перегнулся вниз и не увидел ничего. И только когда сверху захлопали крылья, сумел выдохнуть: Литта парила над ним, как тогда, на самолете. — Ладно. Я попробую. А не сумею, туда мне и дорога.

Страшно было неимоверно, но Фальк все же забрался на зубец башни, как Литта, вдохнул поглубже, раскинул руки и упал вниз… И вдруг понял, что надо бы набрать высоту, не то движок не тянет, а повыше будет легче, чуть доработал крыльями и взмыл за облака.

«Я что, в самом деле лечу? Сам? — подумал он растерянно. — С ума можно сойти…»

Мимо черной стрелой пронеслась Литта, качнула крыльями, мол, догоняй, и он попытался. Как же! Она была на крыле намного дольше его, сама ведь сказала, и он за нею не успевал.

«Ну ладно!» — подумал Фальк. В нем взыграл азарт.

Он был меньше Литты, но по аэродинамике, пожалуй, устроен лучше, поэтому и рискнул: пошел вверх, выше и выше, пока хватало воздуха, там расправил крылья и присмотрелся: ага, вот она, внизу, пытается его рассмотреть. Тогда он примерился, сложил крылья и камнем упал вниз…

— Чокнутый, чтоб тебе, — ругалась Литта, сидя на берегу озера. — Чуть заикой не оставил! Истребитель хренов…

— Считай, я отыгрался, — рассмеялся Фальк. — Ты меня несколько раз до сердечного приступа доводила, а я разок пошутил — и ты уже заика!

— У-у, глупый дракон! — ткнула его в грудь девушка. — Но ты интересный, да-а… Сегодня хмуро, на фоне неба тебя и не разглядишь.

— Камуфляж, — веско ответил он, не выдержал и улыбнулся. — Летим на базу. Надо отогнать машины, пригодятся еще кому-нибудь. Хотя мой…

Фальк прикусил губу. Он любил свой самолет, и расставаться с ним было больно, тем более он скорее всего пойдет в утиль. «Мальчик» Литты еще послужит, а его старый летучий чемодан…

— Фальк, надо же как-то будет объяснить наше исчезновение, — напомнила она. — Давай так — мы разбились.

— А? Как ты себе это представляешь?

— Да просто. Сейчас вернемся, поругаемся, вслух подумаем, как выполнять какую-нибудь фигуру, да снова улетим, — ответила она. — А потом раз — и нету, одни обломки дымятся, я огоньку подбавлю, ты не умеешь еще. Моего «мальчика» жаль, конечно, но я им пожертвую, у меня теперь есть ты! А твой старик тебе дороже, оставь его, может, под настроение еще полетаешь на нем… А я на красном составлю компанию, а?

— Ладно, это надо еще обдумать, — улыбнулся Фальк. — Полетели вместе!

— Полетели, вместе, — предложила Литта и поцеловала его. — Сколько я тебя вываживала, а, как рыбу упрямую…

— Эдна сказала, четыре года, — буркнул Фальк, поднимаясь и протягивая ей руку. — Вот уж не знал, что я такой красивый.

— Да ты вовсе не красивый, — засмеялась она. — Зато летаешь прекрасно.

— Ну, знаешь…

— Ты на Ингу посмотри — вся конопатая. Или еще на кого, у нас красавцев не так уж много… Дело-то не в этом, — негромко добавила Литта, погладив его по щеке.

— А в чем?

— В том, смогут ли двое лететь вместе, — сказала она совершенно серьезно. — И тогда уже будет неважно, что там с лицом, какие шрамы на теле или на сердце… Понимаешь?

— Не уверен, — честно сказал он. — Я не могу с этим свыкнуться. Помнишь, я сказал о невесте?

— Конечно.

— Я думал, она меня любит. Я знаю даже, она гордилась: я был военным летчиком, у меня и награды есть. Но стоило мне лишиться ноги… — Фальк отвернулся. — Извини, не могу…

— Ты уж прости, если я обижу твою бывшую невесту, — серьезно сказала Литта, — но она тебя не любила. Если б любила, примчалась бы в госпиталь тебя выхаживать, когда ты без сознания лежал или таблетки глотал горстями, чтобы от боли не умереть.

— Ты бы так и поступила?

— Да, — просто ответила она. — Я только о том и жалею, что не узнала тебя раньше. Может, тебе не было бы так больно. А твоя невеста… — Литта покачала головой. — Ты прав, она тобой гордилась, твоими подвигами и наградами. Ну, как богачи гордятся призовой лошадью. Но не любила, нет… Может, ты ей нравился, ты симпатичный, хоть и не красавец, обходительный с девушками, но это не то. Не любовь.

— А у нас с тобой? — тихо спросил Фальк.

— Я за тебя умру, — ответила Литта, и почему-то поверилось, что она не шутит.

* * *

Разумеется, их хватились.

— Что это за безответственность! — выговаривал начальник школы, прохаживаясь взад-вперед. — Исчезли невесть куда, а тут вдруг явились, будьте-нате, хрен в томате!

— Да у меня машина накрылась, — сказала Литта, прижав руки к груди и жалобно заморгав. — Полетели потренироваться, называется, в небе мотор отказал… Спланировала кое-как, еле села, спасибо, Фальк рядом был! На берег озера! Пока мы моего «мальчика» тягали, пока разобрались, в чем дело, пока починили, уж и ночь настала, побоялись лететь… Фальк бы долетел, но я ему что, на шею сяду? У него ж одноместный! Не буду так больше делать, обещаю!

— Ну ладно, оба живы, машины целы, так и быть, прощу, — хмыкнул тот, — но ты как допустил это безобразие?

— Так все было нормально, — пожал он плечами. — А потом раз — и заглох у нее мотор, я чуть не поседел! Слава всему сущему, сумели… гм… приземлиться. Вы не переживайте, я на Литту уже накричал за ее фокусы, голос сорвал вот.

— Два придурка, — вынес вердикт начальник. — Идите отсюда! Кстати, Фальк, я почему так разозлился: к тебе мать приехала, и что мне ей было говорить? Я заявил, мол, ты на вылете, что она там понимает в нашем деле! Слава Создателю, вернулся, иначе не знаю, что бы я делал…

— Спасибо, — поблагодарил Фальк, помрачнев. — Вы простите нас за беспокойство, правда ведь внештатная ситуация. А этой вот я еще задам!

— Ой, какой грозный! — фыркнула Литта.

— Так, идите ругайтесь снаружи, — замахал на них руками начальник.

Ему было уже немало лет, и он прекрасно понимал, что ссорятся эти двое не всерьез. Собственно, это он замолвил за Литту словечко перед вышестоящими, поняв, что угрюмый Фальк влюбился в нее с полувзгляда: тому нужен был кто-то, кто удержал бы его на крыле. Ну и сам, конечно, едва челюсть подобрал, увидев ее в небе.

— Фальк! — опомнился он. — Мать в твоей комнате, если проветриться не вышла! И с ней еще какая-то девица!

— Спасибо! — отозвался тот.

«А он ведь без трости, — сообразил вдруг начальник. — И не хромает. Чудеса… Ну и слава Создателю, ему еще летать и летать, не то что мне, пню старому, только руководить и горазд!»

— Ты иди к матери, — сказала Фальку Литта и погладила по спине. — Иди. Нехорошо, что она волнуется.

Он посмотрел на нее так, что она все поняла.

— С тобой пойти? Боишься, что ли? Глупый ты мой дракон… Давай так: ты иди, я буду у входа в корпус ждать, если что, сразу появлюсь. Пойдет?

— Я не хочу их видеть: и Дину… да и мать, — честно сказал Фальк. — У нее тоже не нашлось времени приехать в госпиталь. Потом звонила, но не слишком часто. А Дина… и если эта девица… ты поняла…

— Но ведь ты уже женат, — спокойно ответила Литта. — Так и скажи. Хотя нет! Не так! А ну пошли!..

— Куда ты меня тащишь?

— Узнаешь…

— Снова вы? — нахмурился начальник. — Что еще?

— Пожените нас, — сказала Литта, — вы имеете право, я знаю. Этот идиот постеснялся спросить, ну так я сама… Пожалуйста! И рапорты примите, мы увольняемся. Фальк вот по состоянию здоровья, а я… ну и я по состоянию, неважно.

— Вашу ж мать! Не пилоты, а недоразумение какое-то! — ответил начальник и полез за документами. — Так… распишись, и ты. Все, объявляю вас мужем и женой, кольца сами купите, если захотите. Вот, держите бумажку, получите печать и пошли на хрен из моего кабинета! Кто курсантов учить будет, подумали? Нет? Проваливайте! Достали уже до печенок!

Он убрал толстую папку обратно в сейф и усмехнулся. От Литты Фальк точно не уйдет. А что за девку притащила его мамаша — это уж пусть сами разбираются. Литта мужа в обиду не даст, тут к гадалке не ходи.

«Счастья вам, ребята, — искренне подумал он. — Летайте вдвоем!»

— Так вот просто? — неверяще спросил Фальк.

— Да, — ответила Литта. — Вообще-то мы уже женаты, но теперь нужны всякие печати, записи… И с увольнением… Я решила, что так будет лучше. Пойдем. Нужно закончить это, а потом полетим в свадебное путешествие. Сдюжишь?

— Еще тебя перегоню! — облегченно засмеялся он.

— Вот поглядим, на что ты годен, — хмыкнула девушка. — «Мальчика» моего жаль, да и твоего старика тоже, но у нас свои крылья. Пусть ребята учатся. Может, не только войны ради…

— Я бы хотел так думать. — Фальк вздохнул. — Жди. Я постараюсь поскорее с этим разделаться. В небо хочу, умираю просто!

Литта чуть приотстала, а Фальк подошел к сидящей на скамейке у корпуса пожилой женщине, суетливо вскочившей при его появлении, и неловко обнял ее. Донеслось не очень искреннее:

— Мама, как я рад видеть тебя! Зачем ты полетела в такую даль?

Та что-то неразборчиво ответила, а Фальк негромко засмеялся.

— Брось, все уже в порядке! Вот в госпитале было паршиво, но я выжил, а теперь-то что уж…

К ним подошла девушка.

— А, Дина, и ты тут! Не заметил, извини. Стрижку сменила, я вижу? Тебе идет… Ладно, рад, что навестили, но мне пора. Дела, надо мотор проверить, а то будет, как в этот раз! Чуть не угробились!

Он поспешно зашагал к Литте.

— Я не понимаю, как умудрился влюбиться в нее, — искренне сказал Фальк. — Она же… не знаю, как сказать…

Дина была симпатичной, с хорошей фигурой, светлыми волосами и приятным лицом. Сам Фальк походил на мать, тоже невысокий, сухощавый, с ястребиным профилем, темноволосый… и уже наполовину седой.

— Ты был молодой и глупый, — улыбнулась ему в шею Литта. — Она очень даже миленькая.

— Наверно… Но ты лучше. Ты меня… — Фальк сглотнул, — ты меня выбрала, хотя я был увечным, и заставила снова взлететь. А она… не хочу говорить дурного. Ее можно понять, она обычная девушка, к чему ей калека?

— Опять завел шарманку, — вздохнула Литта. — Ты разговаривать с ними будешь или как?

— Буду, — сказал он. — Надо разобраться. Ты…

— Я всегда с тобой, — спокойно напомнила она.

Тут приблизились его мать с бывшей невестой.

— Кто вас сюда подбросил? — спросил Фальк у матери. — А! Знаю его, хороший паренек. Мама, но все же, зачем ты прилетела? Да еще с Диной?

— Ты же у меня один, — тихо ответила она после паузы. Литта округлила глаза, она и не знала, что тот единственный сын. — Фальк, сокол мой ясный… Прости…

— Мама, за что?!

— Мне бы тогда броситься к тебе, да отец занедужил, — всхлипнула женщина, обнимая сына, — не разорваться же… Я думала, в госпитале досмотрят, а вышло… Прости меня, Фальк…

— Мама, прекрати сейчас же! — гаркнул он, как кричал на курсантов. — Ничего со мной не сделалось, выздоровел, работа есть, жена… Хоть познакомься!

— Литта, пилот-наставник, — отрекомендовалась та и вдруг улыбнулась. — Влюбилась в вашего сына, пришлось лететь за ним!

Пожилая женщина закусила губу.

— Фальк, на минутку… — попросила она. — Не при всех.

Он кивнул Литте, та улыбнулась Дине:

— Пойдем, покажу тебе округу. Тут много интересного! А хочешь, в долину прокачу, маки уже отцвели, но там еще много чудес!

— Зачем тебе Фальк понадобился? — с любопытством спросила Дина, когда они немного прогулялись вокруг корпусов летной школы.

— А тебе?

— Ну так… Симпатичный, перспективный, пилот, опять же, это так романтично!

— Тогда еще спрошу, — протянула Литта, — почему ты его бросила? Что молчишь? Не можешь ответить?

— Но он же…

— Какой ни есть, теперь он — мой муж, — отрезала та. — А ты — выкуси, дура, проморгала свое счастье, теперь не зарься! Иди отсюда, что я с тобой цацкаюсь? И лучше поскорее, целее будешь.

Она быстро пошла обратно. Неизвестно, как там еще Фальк с матерью поговорил…

— Ты куда так разлетелась? — поймал он ее на ходу.

— Все в порядке? — спросила она. — Что твоя мать сказала?

— Да ничего такого. Она… она хотела, чтобы я помирился с Диной, но я заявил, что женат, и никто, кроме тебя, мне не нужен. Сводил ее к командиру, чтобы успокоилась, тот поругался, но подтвердил, что женаты мы чин по чину… Так что можно улетать. Ты что, Литта?

— Да ничего, — ответила она, прижавшись к широкой груди. — Люблю тебя, дурака такого! Сил нет, как люблю!

— А я тебя… — тихо произнес он. — Как подумаю — аж больно. Только не плачь, Литта, мне от этого еще больней!

— Не буду. — Литта шмыгнула носом и улыбнулась. — Мы улетаем, да? Хочешь, к моей родне, а хочешь, вовсе в неведомые страны?

— Да уж придумаем, — сказал он в ответ. — Жизнь ведь длинная.

Литта кивнула.

— Полетели, — сказала она.

— Вместе, — серьезно ответил он.

* * *

Начальник школы смотрел им вслед. Он-то уже давно отлетался.

— Что вы, госпожа? — опомнился он, увидев плачущую мать Фалька. — Сын вас обидел, что ли? Он тот еще дурень, а жена его — вообще безбашенная!

Та покачала головой.

— Нет, что вы… Это я так… И не безбашенная она, я ведь увидела, Литта любит его без памяти. Он сказал: если б не она, давно бы уже убился… Не ругайте их!

— Да они уволились, что их теперь ругать? — сказал он, присев рядом. — Как поженились, так и сказали, все, мы улетаем. Как, интересно? И что я буду без инструкторов делать? Ну что ж вы плачете, ведь ничего с ними не сделалось! Держите платок.

— А почему все женщины плачут… — та утерла глаза. — Мужа война унесла — осколок снаряда в груди застрял, не вынуть, так за несколько лет он дошел до сердца… Сын на другой войне ноги лишился… Слава Создателю, нашлась девушка, которая его полюбила! Я-то думала, Дина сможет его удержать, невеста все-таки, но…

— Дина бы не смогла, я ее видел, она не из тех, кому это по силам, хоть девушка милая, — серьезно ответил он. — А Фальк хотел умереть, я точно знаю. Я много видел таких искалеченных и отчаявшихся мальчишек. Никакая невеста их на этом свете не удержит, ну, если только чудовище вроде Литты, от нее не отобьешься, за шиворот вытащит! Ну вы уж не плачьте, госпожа, все с ним в порядке, теперь ему точно умереть не дадут! Ну?..

Он посмотрел в заплаканные темные глаза.

— Отчаявшихся женщин я тоже видел, — сказал он и добавил: — И так вышло, что я, знаете ли, сейчас один. Никого не осталось, всех война унесла, как вы сказали. Так, может… хоть поговорим о чем? А Дину вашу кто-нибудь отвезет в город, мало ли у нас курсантов!

— Вы мне про Фалька расскажете? — спросила она.

— Конечно. Он шалопай и разгильдяй, — улыбнулся начальник. — А Литта еще хуже, все какие-то трюки выдумывает. Ну так она не человек, а дракон, что ей…

— Фальк тоже дракон… пусть той крови в нем всего ничего, — вздохнула женщина и вдруг успокоилась. — Слава всему сущему, так уж точно не пропадет…

— Что?.. — опешил начальник.

— Я родом из поселка у моря, а там испокон веков драконы жили, — пояснила она. Лицо ее разгладилось, и стало ясно, что, несмотря на возраст, она еще очень даже хороша. — За счастье считалось, если дракон девушку брал, а уж если ребенок родится… А потом они снялись и улетели как раз в эти вот края… Мой прадед первым в авиацию пошел, обещал одной старушке, что полетит. За ним другие, муж вот мой тоже, а за ним и Фальк. Только почему вы решили, что Литта…

— Видел, — хмыкнул тот. — Фальков старик бы их двоих не дотащил, ну так я посмотрел в бинокль — Литта превратилась. Красивая.

— Жаль, мне не увидеть… — Женщина вытерла глаза предложенным платком.

— Ну отчего же? Она своего «мальчика» тут оставила, самолет то есть. Хотите, слетаем вместе? — не без намека произнес он. Фальку около тридцати, значит, его матери и пятидесяти нет, так что… — Он двухместный, хоть Литта обычно с собой никого никогда не брала. Может, не выгонят нас?

— Я только раз в жизни летала, когда сюда собралась. Страшно до ужаса.

— Ничего, вы же со мной полетите, — улыбнулся он. — А я хоть и немолод уже, но пилот не из последних, не уроню.

— Ну ладно, — решилась она, ответив на улыбку. — Только я буду очень бояться!

— Сперва все боятся, — заверил он. — А потом… летят. Неважно, как. Лишь бы вместе.

Оглавление

Дракон, который не любил летать

Рыжий дракон

Дракон в крапинку

Отставной дракон Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg