«Сказочница»

Сказочница (fb2) - Сказочница 1143K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Михайловна Ли

Ли Марина

Сказочница

Часть первая. Сказочница

Глава первая, в которой появляется невероятный красавец

— Тебе хорошо живётся — у тебя всё есть!

— Да-а… — я не жалуюсь!

«Бобик в гостях у Барбоса»

Сидеть в темноте и смотреть на падающий за окном снег, что может лучше? Что может быть прекраснее медленного кружения снежинок? Почему так, почему от холодного снега за окном становится тепло на душе? Как правило. Обычно. У нормальных людей, не у меня, нет.

Я сидела в пустом кабинете у потухшего монитора, таращилась на белых мух за окном и с трудом сдерживала слезы. Хотелось плакать. Выть, зажмурив глаза и сжав зубы. И самое ужасное, что все это без какой-либо на то причины. А просто по совокупности жизни.

Еще сегодня утром я думала о том, что, в принципе, не все так и плохо. Я совершенно одинока, но зато молода и красива… пока еще молода, пока еще красива… У меня хорошая работа, я живу в центре Европы, я успешна, я много путешествую, я говорю на четырех языках и понимаю еще восемь… Вероятно, мне многие завидуют. И если все это повторять довольно часто, то рано или поздно в это даже можно поверить.

Этим утром мне совершенно неожиданно написала Ирка Киселева. Мы учились вместе в школе, и об этом не очень хотелось вспоминать. Мне. Потому что ничего хорошего со мной в школе не происходило. А Ирке вспоминать хотелось очень. Поэтому она сообщила мне, что она в Праге, что вместе с ней тут еще Светка Мирончик и Аня Сашенько, и что нам всем нужно обязательно где-то собраться немедленно и лучше прямо сегодня вечером, чтобы вспомнить прекрасные школьные годы.

И я почему-то согласилась. Я могла соврать что угодно, и мне бы поверили. По какой-то совершенно невероятной причине мне верили всегда, сколько себя помню, какую бы чушь я ни несла, какую бы ерунду ни выдавала за правду. Именно поэтому все мои одноклассники были уверены в том, что я дочь японского императора, который вынужден был бежать от заговорщиков в наш забытый всеми богами городишко. И уже тут, на родине Франциска Скарыны, жестокие ассасины настигли его и маму, а мы с братом оказались в детском доме. Таких историй за все свое детство я слышала миллиард, и веры этим историям, как правило, не было никакой, но мне почему-то верили. Я самозабвенно вещала об алмазных залежах, летающих слонах и розовых пингвинах. Я сочиняла такое, что от собственного вранья уши сворачивались в трубочку. А окружающие слушали, кивали с заинтересованным видом и задавали уточняющие вопросы.

И только один человек всегда знал, когда я говорю неправду. Кай… боль моя. Нет, о Кае точно нельзя думать, не сегодня, когда за окном идет снег и так хочется плакать, а надо держаться и не раскисать, потому что встретиться с тремя одноклассницами — это… это как войти в клетку к тигру. Нет, к тигру, льву и крокодилу. И при этом надо улыбаться и выглядеть хорошо и счастливо, потому что в противном случае тебя сожрут.

И я улыбалась. У зеркала в холле я долго примеряла маски радости, восторга и хорошего настроения, а потом запахнула пальто, замоталась до глаз снудом и вышла в снег.

Все три мои одноклассницы были в дубленках, юбках и на высоченных каблуках. Переминаясь с ноги на ногу, они ждали меня у метро и с некоторым превосходством на лицах рассматривали проходящих мимо чешек. Такого же снисходительного взгляда поначалу удостоились и мои зимние кеды с видавшим виды рюкзаком. А потом Сашенько меня узнала и закричала на всю улицу:

— Кацура!!!

Раскинула руки и полетела ко мне. И в тот же миг мне стало стыдно за то, что я не умею забывать и прощать. Потому что школу мы закончили 10 лет назад, а школьные обиды все еще были живы в моем сердце, а радость моя от встречи с дорогими одноклассницами была совершенно неискренней.

— Сколько лет, сколько зим!

— Отлично выглядишь! Мирка, я тебя чуть узнала!..

По дороге в ресторан девчата щебетали, рассказывали о себе, вспоминали школу и одновременно засыпали меня вопросами. И даже еще до того, как мы дошли до места назначения, я поняла, что сегодня опять буду вдохновенно врать, потому что мысль о том, что придется говорить правду о своем беспросветном одиночестве и ловить на себе сочувственные взгляды, была болезненно невыносима.

Ресторан обдал парафиновым теплом и Новым годом. Полумрак, мягкий свет от свечей на столиках, резные стулья и грубо сколоченные столы в средневековом стиле…

— Миииир! Тут та-ак классно! — пропищала Ирка еще даже до того, как заглянула в меню.

— Слушай, а это точно нормальный ресторан? — уточнила Аня, подозрительно разглядывая это самое меню. — Что-то очень дешево… Мне говорили, что, если в Праге пиво дешевле 50 крон, то это не пиво, а моча…

— Аня, можешь мне поверить, — я с трудом сдерживала раздражение. — Найти в пражском ресторане мочу вместо пива довольно сложно. И даже если бы это кому-то все-таки удалось, думаю, владелец ресторана был бы распят, затем четвертован, затем посажен на кол, его тело повесили бы в назидание остальным на Староместской площади, а его дети были бы прокляты и преданы анафеме…

Одноклассницы захихикали, но пиво все-таки решили не брать. Впрочем, в хороший снежный вечер горячий сваржак пьется намного вкуснее. Может, из-за вина, а может из-за чего другого, но раздражение мое как-то неожиданно улеглось, воспоминания не были болезненными, беседа плыла размеренно сквозь вечер и снегопад. И мне даже было почти хорошо. До тех пор, пока Светка Мирончик вдруг не сказала:

— Ну, ладно, мы. А ты, Мирка, чего молчишь? Давай, колись, как ты тут живешь? Нашла себе, наконец, кого-то или все ждешь своего принца?

И настроение сразу испортилось. Потому что, во-первых, принца я давно уже не искала. А во-вторых, потому что невыносимое одиночество холодными вечерами и серыми пражскими утрами скручивало в спираль все мои внутренности и заставляло скрежетать зубами в попытке сдержать отчаянный вой. Я посмотрела на Светку с нежностью и мысленно пожелала ей… в общем, нехорошее пожелала. Потом потупила глазки, скромно улыбнулась, кокетливо наклонила головку к левому плечику и заговорщицким полушепотом произнесла:

— Нашла…

Девки ахнули.

— Что, правда, принца?

Скажу честно, соврать про принца хотелось очень сильно. Но почему-то не позволила совесть. Поэтому я надула губки и недовольно пробормотала:

— Ну, почему обязательно принца. Не принца. Но зато у него свой замок.

Девки снова ахнули, а я подумала: "Наивные, знали бы вы, сколько в Чехии этих замков…"

— Рассказывай, рассказывай, не томи!.. — поторопили меня и тут… Ну, да, и тут совесть замолчала и Остапа понесло:

— Ой, даже не знаю, что рассказывать. Он дипломат… Мы познакомились на одном из раутов при посольстве, я там от нашей переводческой конторы была. Народу — тьма, послы, консулы, все с женами, музыка, шампанское… Наши общие друзья слегка перебрали и решили над нами подшутить, заперев нас в каморке для охраны. И вы понимаете, что здание-то офисное на выходные закрывается. Дело было в пятницу вечером, а эти нехорошие человеки про нас просто забыли. Нажрались, свиньи, и по домам разъехались. А мы остались там вдвоем почти на трое суток. Хорошо еще, что там вода была и автомат с шоколадными батончиками. Я сразу так злилась, просто слов нет, чтобы… ух, как… А потом как-то, в общем… Я и он… Кхм… ну, и как бы больше не расставались.

— Ой, — пискнула Сашенько. — Как романтичненько! А как его зовут?

— Кир…

Я когда вру, имена и события сыплются из меня как горох из порванного мешка. Остановиться невозможно, проанализировать — немыслимо. И я тогда, в тот момент, даже не задумалась, откуда взялся этот "Кир". Почему не Макс, или Роман, или не знаю, кто там еще. Логичнее всего было бы, конечно, если бы я своего вымышленного героя-любовника назвала Каем. Потому что Кай, если честно, был реально единственный мужчина в моей жизни, заставляющий мое сердце биться неровно. Но я произнесла имя Кир и одноклассницы мои слаженно вздохнули.

— Старый? — с надеждой спросила язвительная Ирка, и я злорадно ответила:

— Молодой! Красивый… — я покачала головой, словно в поисках подходящего эпитета, — Нет слов. У меня оборвалось все внутри, когда я его в первый раз увидела, задрожали коленки, и я вообще разучилась дышать и говорить на какое-то время. Потому что Кир… он совершенно обалденный… Да у меня же фотка его есть! — хлопнула себя по лбу коварная я и принялась рыться в сумочке.

— Сейчас-сейчас, я его только вчера на телефон щелкала… — три шеи любопытно вытянулись в мою сторону, я повыделывалась еще минуты две, а потом грустно произнесла:

— Ой, девочки, я, кажется, телефон на работе забыла…

Произнесла и замерла на миг. Ну, ну засмейтесь же, наконец! Не поверьте мне, потому что все это же чистой воды вранье, такое наглое, что даже краснеть стыдно! Но они поверили. И я долго, минут тридцать, наверное, сочиняла пикантные подробности и романтические бредни.

А потом вечер закончился, и мои одноклассницы, у которых жизнь, ссоры и примирения, совершенно точно, были настоящими, а не придуманными, как у меня, отправились в отель, а я ехала в такси на заднем сиденье и глотала злые обидные слезы. Потому что в реальности все было совсем не так, как в моем вранье. И со мной ничего и никогда не случалось. Вообще ничего и вообще никогда. Жизнь моя была занудна и до омерзения сера и предсказуема. Почти как пражские зимние утра.

Дома я забралась под одеяло с головой, поплакала еще немного над своею тоскливою долей, слушая снежную тишину за окном, и наконец, заснула. А снились мне высокие каменные башни с цветными витражами и старинным барельефом, и причудливые флюгера, и разноцветные флаги, и по-летнему синее небо, и совершенно сказочные драконы, и мой вымышленный Кир. Точно такой, каким я его описывала: зеленоглазый, темноволосый и загорелый. Он укоризненно качал головой, грозил мне пальцем и улыбался. И от этой улыбки мое сердце плавилось в груди.

Проснулась я с ощущением абсолютного счастья. Во-первых, потому что выспалась. Во-вторых, потому что, не смотря на ночную истерику, голова не болела, а нос дышал свободно. Ну, и главное: сквозь зажмуренные глаза совершенно точно ощущалось солнце! Солнце! Я представила себе искрящийся снег, голубое зимнее небо, попыталась вспомнить, куда засунула фотоаппарат, прикинула, сколько времени потрачу на завтрак и сборы, довольно потянулась и открыла глаза.

Первой мыслью было следующее: "Я все еще сплю!" Потому что комната была не моя. Эту комнату вообще сложно было комнатой назвать! Это было… в голову не лезло ничего, кроме слова "покои". Огромные солнечные окна в пол, каменные стены, камин, кровать с тяжелым бархатным балдахином, а в кровати я на мягких простынях и под невесомым одеялом. Я слегка повернула голову влево и встретилась взглядом с… Боже! Вот она расплата за мое вранье! Я в ужасе зажмурилась и даже на секунду закрыла лицо руками. Почти сразу же резко выдохнула и открыла глаза.

Мой вымышленный Кир сидел рядом со мной и, удивленно выгнув бровь, меня рассматривал. Он был божественно красив, даже еще лучше, чем я его себе придумала. И он был совершенно обнажен! Я ойкнула и опустила взгляд. И первым же делом заметила свою голую грудь, взвизгнула и натянула одеяло почти до глаз, а потом все-таки прошептала:

— Что происходит? — и тихонечко ущипнула себя за руку.

— Ты откуда взялась? — шепотом же поинтересовалась моя фантазия, а я вдруг неожиданно осознала, что грядет неминуемая истерика и задышала быстро, громко и глубоко, мысленно уговаривая себя успокоиться.

— Эй! — возмутился красавец и скомандовал. — Только не реветь, отвечать на вопрос четко!

— Я… я не знаю… Господи, что происходит? Как я сюда попала?

Кир окинул меня задумчивым взглядом, почесал переносицу и произнес:

— Я совершенно точно помню, что вчера ложился спать один. В этой самой комнате.

— Голый? — недоверчиво прошептала я и тут же прикусила язык.

"Черт, черт! Молчи уже, дура!"

Он развеселился:

— Абсолютно. А ты?

А я почувствовала, как полыхнули щеки злым румянцем, гордо вздернула нос и произнесла:

— А я нет, я была в пижаме. Где моя пижама, черт возьми! Я вчера с одноклассницами встречалась. И домой пришла, пусть не вполне трезвая, но совершенно точно в своем уме… К себе домой, блин! Одна! Я легла спать в своей собственной спальне, в своей собственной пижаме! Что за фигня! Что происходит вообще?! Это что, программа "Розыгрыш"? Мне что вчера что-то подсыпали в чай? Или, может, я нанюхалась чего-то в такси?..

— Я ничего не знаю об этой твоей Программе, — пожал голыми плечами Кир. И непонятно добавил:

— Но когда я ее поймаю, мало ей не покажется!!!

Затем он быстро поднялся, ни на секунду не озаботившись своей обнаженной натурой, чем, кажется, заставил меня покраснеть еще больше, прошел через всю спальню, решительно открыл дверь и замер.

— Ты тут?

— Конечно, я тут, — ответили из-за двери. — Что там у вас за крики?

— Неважно… Крис приходила?

— Нет… А что такое?

— А кто приходил?

— Никто.

— Что, вообще никто? — удивилась обнаженная натура и через плечо посмотрела на меня.

— Вообще никто, — ответил невидимка.

Кир взлохматил темную голову и нерешительно спросил:

— Слушай, а ты никуда не…

— Кир!!! — возмутились за дверью, и голый человек поднял руки вверх, сдаваясь:

— Да — да, я знаю! Конечно же, ты никуда не уходил… Это я так, на всякий случай просто…

— А что случилось-то?

— Пока не знаю…

И он закрыл дверь, а потом повернулся к недовольной, испуганной и розовой мне. Я воровато отвела глаза от восхитительного голого тела и пробормотала себе под нос:

— Я сплю. Это просто сон. Ну, правда, не может же это происходить со мной на самом деле… Пусть я сейчас проснусь. Господи, пожалуйста, пусть я сейчас проснусь… И я клянусь, что больше никогда в жизни не буду врать.

Моя фантазия весело рассмеялась.

— Лапочка, это совершенно точно не сон… хотя… Должен признаться, что ты могла бы быть героиней одного из моих снов…

Он плотоядно улыбнулся и сделал шаг в мою сторону.

— Эй! — я выставила вперед правую руку, а левой вцепилась в одеяло на груди. — Стой на месте! — и добавила, когда он остановился:

— И это… Прикройся чем-нибудь, а?

Обнаженное божество улыбнулось понимающе, прошествовало до шкафа, открыло дверцу, достало халат и, обернувшись ко мне, произнесло:

— Халат дать, или тебе так удобно?

Я молча протянула руку за халатом. Одевались в тишине.

— Так как тебя зовут? — спросил уже одетый — но не менее прекрасный — мой придуманный герой-любовник. Любовник? Господи, я что, опять краснею?

— Мира.

— Кир.

— Очень приятно… — совсем уже тупо брякнула я, а он снова засмеялся:

— Вот уж ни за что не поверю!

Он смеялся, а я смотрела на его красивое лицо и, кажется, даже рот открыла от восхищения. Кир вдруг подмигнул мне и весело спросил:

— Нравлюсь?

Сначала я кивнула, потом отрицательно покачала головой, а потом честно призналась:

— Очень!

Он окинул меня оценивающим взглядом и немного наклонился вперед, собираясь что-то сказать, но тут за окном невидимый колокол ударил девять раз. Кир громко выдохнул и недовольно пробормотал:

— Так откуда же ты взялась? И что мне с тобой теперь делать?

— Не надо со мной ничего делать. Меня надо домой отпустить.

Я привычно потупила глазки, скромно улыбнулась, кокетливо наклонила головку к левому плечику и полушепотом произнесла:

— Мне домой очень надо… Я на работу опаздываю… У меня кошка некормленая и вообще…

— Сказочница! — Кир фыркнул. — Нет у тебя никакой кошки.

Что, простите? Он мне что, не верит? Я даже икнула от удивления и неожиданности, и только потом уже спросила:

— А?

— Бэ!.. Врешь-то зачем? Тебе разве не сказали, что на меня это все не действует?

— А? — как-то, чувствую, резко уменьшился мой словарный запас.

— Не знаю, кто тебя подбил на эту идиотскую шутку, и даже не представляю, как ты сюда пробралась, но у тебя совершенно точно неприятности. Потому что мне не нравится, когда из меня пытаются сделать дурака. Я этого не прощаю никому.

Он внимательно посмотрел на меня и продолжил:

— Даже таким симпатичным сказочницам, — блин, я что опять краснею? — И я очень скоро узнаю, что здесь происходит, можешь мне поверить.

Я кивнула, все еще думая над тем, что он мне не поверил.

— Ты… как, ты сказала, тебя зовут?

— Мира…

— Это полное имя?

— Полное… Мира… — я на секунду задумалась и зачем-то добавила:

— Иванова.

Он только поморщился и покачал головой.

— Петрова?

Он улыбнулся.

— Мирончик!

— Вот мне интересно, зачем ты это делаешь?

— Я и вправду Мира Мирончик, — раздраженно закричала я. — Почему ты мне не веришь?

— Я же сказал тебе, — улыбнулся Кир. — Я просто слышу ложь.

Я надулась и подумала, что он в точности как Кай. Того тоже никогда не удавалось обмануть, даже по мелочи. Мне стало как-то неожиданно стыдно из-за своего беспричинного вранья. С чего бы это? Какой-то пугающий симптом… А Кир выжидающе молчал и смотрел на меня, удивленно изогнув идеальную бровь.

— Кацура… — в конце концов призналась я и вздохнула.

Он кивнул, погрозил мне пальцем и произнес:

— Значит так, Мира Кацура, ты сидишь здесь тихонечко, никуда не выходишь, ни с кем не разговариваешь. Я скоро вернусь, и мы все обсудим.

После чего подмигнул мне и вышел. И как только за ним закрылась дверь, ко мне вернулось умение думать. Что-то я раньше не замечала за собой привычки выключать мозг в присутствии красивых мужчин. Впрочем, думать сейчас надо было не о красивых мужчинах, хотя о некоторых, очень хотелось подумать и даже помечтать. Думать сейчас надо о насущных проблемах, а в голове внушающая страх тишина вместо дельных идей. Я действительно была напугана. А кто бы не был на моем месте? Я проснулась в доме незнакомого человека. В кровати незнакомого человека. Мало того, этого незнакомого человека я… придумала? Боги, в это уж совершенно определенно никто никогда не поверит.

Так, думай, Мира, что нам надо сделать? Правильно, для начала надо оглядеться. Спальня как спальня. На стене большое зеркало. Я полюбовалась на свое лохматое отражение, показала ему язык и доверительно сообщила:

— Ах, я сошла с ума, я сошла с ума… Какая досада…

От того, что я произнесла это вслух, легче не стало. Зато и хуже не стало тоже, что немного успокаивало.

Помимо зеркала и королевской кровати, на которую я вообще старалась не смотреть, в комнате был платяной шкаф, где находилась, собственно, одежда владельца спальни. Я всунула за распахнутые дверцы свой любопытный нос, провела рукой по шелку рубашек и определенно оценила их количество, качество и, вероятнее всего, дороговизну. Немного удивлял стиль, обнаруженных мною вещей, но я, откровенно говоря, никогда не разбиралась в мужской моде. Тем более что Кай вообще не носил ничего, кроме футболок и джинсов.

Изучив шкаф, я двинулась к письменному столу в надежде отыскать там, если не компромат, то хотя бы какую-нибудь минимальную информацию о Кире и о том месте, где я находилась. Но до стола я не дошла, остановленная видом из окна.

За стеклом бушевало яростное лето. Изумрудная зелень радовала глаз, небо сияло нереальной синевой, а солнце было обжигающе-ярким. Но поразило меня не лето. Хотя, как не лето? Нет, неожиданное лето в середине января, конечно, тоже очень сильно ударило по мозгам. Потому что еще вчера я гуляла в морозном пражском десятом января. И там не было изумруда и лазури. Там был белый снег, голубоватый свет фонарей и холодные звезды. Бесспорно, лето за окном меня впечатлило и заставило сердце пропустить пару ударов. Но добило меня не лето: по синему-синему небу, заслонив от меня солнце, летел огромный черно-золотой и совершенно сказочный…

— Это что? — собственный голос показался мне жутким хрипом, и я схватилась рукой за горло. — Дракон?

И именно в этот момент огромный ящер повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. И я разучилась дышать под его взглядом. Я шагнула назад от окна и услышала, как где-то далеко оглушительно закричала женщина, голова стала невыносимо тяжелой, а ноги абсолютно ватными, и я увидела, как откуда-то справа и сзади на меня наползает мрачная темная туча. Я испуганно всхлипнула, попыталась вздохнуть, кажется, взмахнула рукой в поисках опоры и тихо простонала:

— Ой… что-то мне плохо…

А потом провалилась в липкий, отвратительный, свой первый в жизни обморок.

***

Это только в кино и бульварных романах героини после обморока приходят в себя легко и красиво. Меня лично мутило и рвало, между прочим, долго и мучительно. Видимо поэтому, я не сразу сообразила, что стою на четвереньках, посреди своей собственной спальни, где нет никаких придуманных красавцев, летнего солнца и драконов. Когда же сей факт был мною обнаружен, то я чуть повторно не хлопнулась в обморок, на этот раз от облегчения. Господи! Какой же бред все-таки мне временами снится!

Я направилась в ванную, планируя умыться и привести в порядок себя, а заодно и комнату, испорченную моим желудком. И уже в коридоре, прямо у зеркала повстречалась со своим, сбежавшим было, плохим настроением. Причиной тому стало мое собственное отражение, а точнее, халат, которым Кир поделился со мной во сне. Халат этот никуда не исчез, как исчезают в действительности все атрибуты качественного кошмара. Нет, он не исчез, он по-прежнему был на мне. Недолго, правда, потому что я почти сразу избавилась от него.

— Вот же черт!.. — я запихнула халат в корзину с грязным бельем и испуганно зажала рот руками. Почему-то снова стало подташнивать. И захотелось плакать.

Вторым сюрпризом оказалось отсутствие пижамы. Ну, той самой, в которой я вчера легла спать. И легкая уборка плавно переросла в генеральную. Потому что в поисках я перевернула вверх дном весь дом, но спальных принадлежностей нигде не было. Халат же, к моему несчастью, отказывался исчезать. Более того, он был извлечен мною из корзины для белья и аккуратно разложен на полу в спальне. Почему-то его присутствие помогало мне убедиться в том, что я не сошла с ума. И одновременно пугало до дрожи, ибо, если я не сошла с ума, и халат реален, а он был реален, я периодически его щупала, проверяя, на месте ли он, то получается, что все, что случилось со мной утром, было взаправду, что ли?! В это категорически не хотелось верить. Об этом никак не хотелось думать. Поэтому я сбежала из квартиры. Оделась, схватила рюкзак и фотоаппарат, погрозила халату кулаком и захлопнула дверь.

Если честно, то я трусливо надеялась на то, что за время моей прогулки и похода по магазинам все как-то само по себе утрясется. Не знаю, халат растает в воздухе, а утренние события останутся всего лишь странным сном.

Однако надежды мои не оправдались. Халат не исчез, а настроение не улучшилось. И потому спать я ложилась в расстроенных чувствах и в новой пижаме, проклиная мысленно и вслух свое невезенье, вранье, одиночество, которое кажется все-таки свело меня с ума, и заодно Кира.

Глава вторая, в которой я знакомлюсь с королем

«Я в реке. Пусть река сама несёт меня,»

— решил Ёжик, как мог глубоко вздохнул,

и его понесло вниз по течению.

Ёжик в тумане.

А разбудил меня не будильник и не солнце, как в прошлый раз. Разбудили меня слова, произнесенные громким, злым, мужским голосом:

— Нет, это уже становится интересно!

Я распахнула глаза и увидела Кира. Ну да, его. Он снова был обнажен, в своей спальне, в своей кровати и рядом со мной. И он был в ярости. Дежавю…

— Я тебе вчера что сказал?

— Что? — я заглянула под одеяло, обнаружила отсутствие пижамы на себе и страдальчески сморщила нос.

— Я велел тебе сидеть на месте и никуда не ходить! — рявкнул он.

— Я и не ходила никуда, — проворчала я, отодвигаясь от него подальше. — Меня дракон напугал. И я в обморок упала.

Кир моргнул.

— Какой дракон?

— Большой и черный, — я в ужасе передернула плечами и ткнула пальцем в сторону окна. — Там.

Кир, кажется, завис на несколько секунд. Потому что он ничего не говорил, не двигался и просто смотрел на меня, что-то соображая. А я начинала злиться. Что за наезды вообще? Допрос какой-то дикий… Я, между прочим, пострадавшая сторона, у меня вторая подряд пижама пропала!

— Хорошо, — наконец кивнул Кир, а я мысленно возмутилась, потому что в сложившейся ситуации ровным счетом ничего хорошего не было. — Про дракона потом. А сейчас ты мне расскажешь, как ты вышла отсюда вчера. И главное, как вернулась!?

Затем он коварно заглянул под мое одеяло, похабно улыбнулся и добавил:

— И где мой халат?

Я хлопнула наглеца по рукам и злобно зашипела:

— Отвали!

— Это вообще-то, моя кровать, — возмутился Кир, а я только плечами пожала.

— А мне плевать! — я просто взбесилась. — Я к тебе в кровать не забиралась! Я вообще не понимаю, как я здесь оказалась вчера и почему я снова проснулась сегодня рядом с тобой! Я вчера в обморок упала, очнулась дома… Знаешь, как меня тошнило? И так хотелось поверить, что вся эта бредовая ситуация только дурной сон?!.. Провались ты, со своим халатом! — я зло посмотрела на Кира и продолжила:

— И спать я легла дома! Слушай, я же пижаму себе новую купила, блин… Дорогую! Где моя пижама опять? Достало всё!

Кир оторопело молчал, а я чуть не плакала от обиды. Пижамку было очень жалко. Новую, атласную, зеленую и с черными бретельками. А все из-за фантазий моих дурацких и вранья.

— Я знаю только одно! — я ткнула в красавчика пальцем и произнесла по слогам:

— Я. Тебя. Придумала.

— В смысле?

Смотрите-ка! Он все-таки умеет разговаривать! Я открыла было рот, чтобы рассказать про трепетную встречу одноклассников и про свое вранье. Потом подумала о том, что придется поведать не только о вранье, но и обо всех пикантных и унизительных подробностях и причинах, и почувствовала, как огнем полыхнули уши и шея. А у Кира бровь удивленно поднята и взгляд внимательный.

— Я… у меня… мне… — мучительно соображаю, что бы такого правдоподобного соврать, чтобы этот детектор лжи не заметил, скольжу по красавчику взглядом, а он вдруг широко улыбнулся, подался ко мне всем телом и доверительно шепнул:

— Не хочу тебя расстраивать, но ты совершенно не умеешь врать!

Я. Просто. Обалдела. Подавилась словом и закашлялась. «Я не умею врать? Держите меня семеро! А кто тогда, если не я? То есть я, конечно, не это хотела… Тьфу!»

— Я вообще никогда не вру! — искренне возмутилась я, а он просто ухмыльнулся, согласно кивнул и жизнерадостно заявил:

— Ладно, сказочница, живи пока… И давай договоримся уже: не надо мне врать. Даже не пытайся. Не хочешь говорить правду — молчи.

Я с трудом сдержала облегченный выдох и только презрительно фыркнула. Кир на моё фырканье вообще никак не отреагировал и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Ты мне потом все расскажешь об этом подробно. А сейчас сделаем так… — он встал с кровати, а я поспешно отвернулась. Вот ведь, ни стыда ни совести. Черт! Все-таки хорош, подлец! — Мы с тобой сейчас оденемся… Тебе что дать, мой халат или что-то женское?

— У тебя там нет ничего женского, — брякнула я и тут же прикусила язык.

— Слушай, сказочница, да ты еще и шпионка!.. Твоим талантам просто нет числа! Ладно, не красней…

— Я вообще никогда не краснею.

— Ага, я вижу… — Кир достал из шкафа миленький сарафанчик в стиле Алёнушки из «Морозко». — Не знаю, угадал ли с размером…

— С фасоном точно не угадал, — проворчала я, одной рукой придерживая одеяло на груди, а второй отодвигая Кира от шкафа.

— А нельзя ли мне вот эту синенькую рубашечку и джинсы какие-нибудь примерно моего размерчика?

— А ты не обнаглела, часом? Во-первых, у нас так не одеваются. А во-вторых, это тебе не магазин готового платья.

Кир потянул на себя свою рубашку, одновременно пытаясь всучить мне сарафан. Но из моих цепких лапок еще никто так просто не вырывался.

— Ой, я тебя умоляю! — рубашка была гладкая, шелковая и просто просилась мне на плечи. — У тебя есть целый большой замок и нет одних маленьких джинсов? Тебе жалко, что ли?

От удивления красавчик выпустил предмет нашего спора из рук и растерянно спросил:

— Откуда ты знаешь про замок?

— Ну, я же тебя все-таки придумала… Кому же еще другому знать про замок, если не автору произведения?..

Кир от моей наглости сначала остолбенел слегка, а потом недовольно нахмурился:

— Мне совсем не нравится, что ты не хочешь мне рассказать про это твое «Я же тебя придумала»… Может, все-таки озвучишь сразу все, что ты обо мне знаешь?

— Помимо «красив, богат и не женат»?

— Помимо.

— Тут я не совсем определилась, — я вытащила из шкафа смешные панталоны, больше всего похожие на простые велосипедки с китайского базара, и задумчиво посмотрела на Кира, прикидывая, как бы он в этом смотрелся, если бы решился надеть.

— Это для спортзала, — проворчал он и отобрал у меня лосины. — Что значит, не определилась?

— Ну, я как бы немного сомневалась между дипломатом, послом и секретным агентом…

Кир выжидающе смотрел на меня и недовольно молчал.

— Больше ничего! — честно призналась я и попыталась стащить приглянувшиеся лосины. Но лимит моего везения на сегодня, видимо, был исчерпан, потому что спереть штаны мне не позволили. Мало того, окинули обнаглевшую меня неласковым взглядом и хмуро произнесли:

— Хватит. Бери сарафан. Ванная там, — жест в сторону небольшой двери. — Иди, переодевайся.

— А то что?

— А то я сейчас отберу и сарафан, и рубашку, и это смешное одеялко, в которое ты так наивно кутаешься, разложу тебя на своей кровати и покажу, что я там обычно делаю с разными голыми обнаглевшими сказочницами!

Я молча схватила сарафан и даже не бегом, я пулей бросилась в указанном направлении, ни на секунду не устыдившись своего малодушного побега. И уже в ванной облегченно выдохнула, погрозила закрытой двери кулаком и недовольно уставилась на предоставленную одежду.

— И нижнего белья никакого, — пробурчала я. — Как-то это не комильфо без трусов по замкам шастать…

С размерчиком Кир точно не угадал. Я убедилась в этом, когда закончила умываться, и таки примерила сарафан. Он обтягивал всё… ну, все, что можно было обтянуть так плотно, что мои довольно средние формы в этом в высшей степени скромном наряде выглядели просто неприлично.

Я снова завернулась в одеяло, на этот раз поверх сарафана, и вышла из ванной.

В замке довольно тепло, — ехидно заметил Кир. — Ты легко можешь обойтись и без… плаща… Или у вас так модно?

— Я в ЭТОМ без одеяла никуда не пойду!

— Поспорим? — Кир выгнул бровь.

— Я серьезно, — я двумя руками вцепилась в одеяло. — Этот сарафан… он неприличный!!!

— Что ты сочиняешь?! Нормальный сарафан. Я вчера у сестры взял. Моя сестра не носит неприличных вещей…

Кир все-таки отобрал у меня одеяло и молча уставился на мои… короче, чуть ниже шеи уставился, наглец.

— … но, да… — немного осипшим голосом продолжил он. — Пожалуй, ты в этом никуда не пойдешь.

Он достал из шкафа ту самую синюю шелковую рубашку, натянул мне на плечи и нагло разгладил складки на груди, за что немедленно получил по рукам.

Я подошла к зеркалу и чуть не заплакала. Большая мужская рубашка поверх классического народного сарафана смотрелась ужасающе.

— Я теперь на пугало похожа!.. Давай я, может, лучше халат твой одену, а?

— Ну, не расстраивайся… — в зеркале отражение Кира заинтересованно пялилось на мою пятую точку, и я, щелкнув перед носом красавчика пальцами, демонстративно одернула рубашку. — По-моему, все очень… интересно…

— Интересно?!

— Ну, в одной цветовой гамме…

Мой бешеный взгляд.

— Ладно, — он все-таки сдался. — Я сейчас распоряжусь насчет чего-нибудь менее… хм… насчет чего-нибудь более… другого. А ты пока сядешь вот сюда на кроватку и будешь хорошей девочкой. А это значит: не вставать, не шпионить, к окну не подходить. Ни в коем случае!

Вот ведь! Стоит тут, тирана из себя изображает!

— А дышать мне можно?

На мое язвительное замечание Кир с готовностью ответил:

— Дышать можно. А вот злить меня не рекомендуется!.. — мое фырканье снова было оставлено без внимания. — И я тебя одну больше не оставлю, не надейся, мало ли, какой тебе дракон снова привидится…

Кир открыл дверь и впустил в спальню огромного, нет, реально огромного тигра. Я завизжала и с ногами взлетела на кровать.

— Ты просто радуешь меня своей исполнительностью, — нахал ухмыльнулся, а тигр оскалился.

— Он не кусается? — опасливо спросила я, и они реально заржали. Оба. И смеющийся тигр — это, я вам скажу, пугающее зрелище. Я, наверное, побледнела, потому что Кир бросился ко мне, схватил за руки и, пристально глядя в глаза, сообщил:

— И в обморок падать я тебе тоже не разрешаю… Он не кусается, не бойся, — тигр недовольно заворчал за спиной Кира, но тот на него даже не глянул и продолжил, по-прежнему глядя на меня:

— Его зовут Слай… Он ничего тебе не сделает. Он просто посидит возле кровати.

— Он у тебя что, вместо домашнего котика?

Кир хмыкнул, а Слай презрительно оскалился.

— Типа того…

— Фуууу… — я тяжело выдохнула и села на кровати подальше от хищника. — Тогда ладно…

Я сняла рубашку красавчика и осталась в одном сарафане — ну, что делать, моё чувство прекрасного просто вопило от возмущения из — за смешения стилей — а Кир проворчал что-то недовольно и повторил зачем-то еще раз:

— Значит так, он не кусается, не пялится на тебя и просто сидит тихонечко возле кровати, — и на тигра злобно так посмотрел… а тигр зевнул и разлегся на полу.

— Я и с первого раза все прекрасно поняла, — я нервно повела плечом, а Кир сердито поджал губы и, наконец, вышел.

Тигр Слай меня почему-то совершенно не пугал. Нет, он, конечно, был ужасный, как и положено настоящему тигру, но я вопреки всему была совершенно уверена, что он не сделает мне ничего плохого. Я разлеглась на кровати, подперла рукой голову и задумалась. Ситуация, в которой я оказалась, скажем прямо, нестандартная. И думать, в первую очередь, надо о том, как я тут оказалась. Моё разбушевавшееся воображение предлагало два варианта. Это если, конечно, отбросить вариант с вероятным моим сумасшествием. Уж его-то признавать мне хотелось в последнюю очередь.

Первый. Банда работорговцев пустила в мою квартиру усыпляющий газ. И пока я была без сознания, они пробрались в мою спальню и похитили меня. Потом украли мою пижаму и продали меня Киру. Или Кир сам украл мою пижаму. Извращенец несчастный! Или Кир тут вообще главный мафиози… Или он тут, что даже еще интереснее, не при чем, а злобные якудза хотели его подставить, подбросив ему мое бездыханное… ну, не совсем бездыханное, но зато точно бесчувственное тело… Правда под любой из вариантов этой версии никак не подходила моя беготня туда-сюда из моей спальни в кровать придуманного мною красавчика. Но я ведь упрямая, и придумать всему реальное объяснение — это дело нескольких минут.

Второй вариант — это телепортация и попаданство. Про попаданство мною было тайно перечитано сто миллиардов книжек. Почему тайно? Да потому что такой солидный переводчик как я читает только серьезную литературу. Такому важному переводчику, по статусу не положено читать бульварные романы и женское чтиво. Так что о попаданстве я знала все. Особенно хорошо тот пункт, в котором говорится о нереальности всех этих историй. И все равно фантастическая версия моего непонятного положения казалось какой-то более реальной что ли… Ну, это если откинуть вариант с сумасшествием, опять-таки. Потому что голый красавчик, сказочный замок, огромный дракон и улыбающийся тигр лучше всего укладывались именно в тот вариант действительности, где не было разных работорговцев и попаданок с прекрасными принцами, а была одна банальная шизофрения.

Кир вернулся подозрительно быстро. И первым делом выгнал Слая из спальни. Эх, а я как раз уже почти набралась храбрости погладить прекрасного хищника. Когда еще случай подвернется? Ручные тигры, знаете ли, на дороге не валяются. Но спросить у красавчика о том, буду ли я удостоена счастья лицезреть его опасного питомца в будущем, я не успела, потому что после короткого стука дверь в спальню распахнулась, и в комнату вошло, я бы даже сказала, вплыло… странное существо. Метра два ростом, с широкими плечами, с необъятным животом, с высоченной прической, вместе с которой сия тварь божья достигала, пожалуй, двух с половиной метров. Одета вся эта красота была в бирюзовое платье, густо усеянное серебряными звездами, с лифа же, за которым скрывалась грудь невиданных размеров, щербато ухмылялась золотая луна. Я пискнула, попятилась и чуть не упала, споткнувшись о ковер, но красавчик успел прийти на помощь, подхватив меня под локоть.

— Не бледнеть и в обморок не падать, — Кир раздраженно дернул бровью. — Что ты нервная-то такая!?

— Я нет… Я ничего… Слушай, — я встала на цыпочки и чуть слышно прошептала ему прямо в ухо. — Это мальчик или девочка?..

Кир хрюкнул и, с трудом сдерживая смех, представил мне вошедшего. Вошедшую?

— Это Тамма. ОНА, — бессовестный выделил местоимение интонацией и весело посмотрел на меня, — самая близкая подруга, наперсница, швея и стилист моей сестры.

— Стилист? — я с опаской рассматривала подмигивающие звезды и луну.

— А это Мира, — Кир сделал вид, что не услышал моего испуга, — она моя… гостья.

Я почти не заметила паузы, которую он сделал, представляя меня, потому что в этот момент пыталась бороться с паникой. Боги, мне категорически не идет люрекс и парча! Я повешусь, если она оденет меня во что-то блестящее…

Тамма, к счастью, моих мыслей не слышала. Она искренне улыбнулась мне, а я еле выдавила в ответ жалкую ухмылку, завороженная блеском ее золотых зубов.

— Я счастлива, моя милая, — вежливым басом сообщила женщина, и я заметила, что рот моей новой знакомой изобилует не только золотом, но и стразами. — Мы сейчас выгоним этого нехорошего мальчишку вон и быстро подберем тебе что-то подходящее… Это же надо было додуматься предложить такой славной деточке этот отвратительный сарафан!

— Кристине ты говорила, что это прекрасный сарафан! — искренне возмутился Кир.

Тамма на это закатила глаза и жестом велела ему убираться.

— Я буду за дверью, — проворчал он, хмуро глядя на наперсницу своей сестры. — К окну не подходить! — это уже мне.

И я не выдержала и показала ему язык, чем страшно развеселила своего удивительного стилиста. Она вообще оказалась очень смешливой и чудовищно милой болтушкой. И весьма настойчивой. И исполнительной. Потому что к приказу Кира одеть меня прилично, она отнеслась со всей серьёзностью. И уже через двадцать минут я с удовольствием рассматривала себя в высоком, в человеческий рост, зеркале.

Тамма для меня выбрала темно-синюю рубашку и в тон ей длинную юбку в пол с двумя разрезами спереди, которые весьма интригующе разлетались при ходьбе, открывая взору мои обтянутые серебряными чулками ножки, обутые, кстати, в туфли, совершенно хрустальные по виду. Ну, и мои волосы она оперативно собрала в высокий хвост, перехватив его синей и серебряной лентой. Увы, уговорить Тамму отказаться от блестящего мотива в моей одежде полностью не удалось. Но, не смотря на это, я была страшно довольна своим видом и чудовищно признательна этой удивительной женщине. Я прямо путешествую по сказкам сегодня: от Алёнушки до Золушки, как оказалось, всего один шаг.

Тамма довольно прищелкнула языком, блеснула своими невероятными зубами и позвала Кира. Тот одобряюще на меня глянул, затем, даже не поблагодарив, выпроводил мою помощницу вон.

— А «спасибо» сказать не надо? — я бросила на мужчину недовольный взгляд, а он нагло улыбнулся:

— Ой, мне не трудно было… Расти большая…

— Я про Тамму вообще-то.

— Я догадался… Не волнуйся по этому поводу. Как она тебе вообще?

— Тамма? — я внимательно посмотрела на Кира, размышляя, насколько искренней можно быть в своем ответе. — Если честно, то она меня пугает.

— Это из-за ее необычных размеров? — он улыбнулся.

— И это тоже, — согласилась я, — но гораздо больше меня смущает тот факт, что у нее во рту размещается целый золотовалютный резерв одной маленькой страны… Не смейся! Это золото и стразы нагоняют на меня ужас.

— Только Тамме про стразы не говори ни слова! Она сочтет это оскорблением! — смеясь, заявил красавчик. — Это самые настоящие бриллианты, можешь мне верить, я их ей лично вручал.

— Ох, ты ж… Теперь я просто боюсь находиться с ней в одной комнате…

Кир только хмыкнул, посмотрел на меня задумчиво и сообщил:

— Не хочется вот так обрывать твое веселье, но я должен проводить тебя к королю.

Я внутренне похолодела. К королю? Боги! Только короля мне не хватало!

— К королю? А почему вдруг к королю? Зачем нам король? То есть…

— Так надо. Я не мог не сказать ему о тебе. И теперь он хочет тебя видеть. Не бойся. Там ты правдиво отвечаешь на вопросы. Правдиво. Это понятно? Пожалуйста, не пытайся врать…

Я кивнула. Конечно, понятно. Что мне, жить надоело, что ли, чтобы королю врать?

— И ни слова не говоришь о том, что ты… хм… меня придумала.

— А если спросят?

Кир улыбнулся:

— Как ты себе это представляешь?.. Думаешь, кому — то в голову может прийти такая ерунда?

Я только пожала плечами.

— Не знаю… Мало ли что… Боязно…

— Не бойся, — Кир взял меня за руку и повел к выходу.

— Подожди… Я не поняла… Ты что, разобрался в том, что происходит? У меня неприятности?

— Да и нет… Почти разобрался, и нет у тебя никаких неприятностей, кажется… Слушай, к королю как-то не принято опаздывать. Давай, я потом тебе все расскажу.

— Свинство какое, — надулась я. — Я тут выискиваю в себе симптомы шизофрении, голову всю сломала в поисках ответа, а ты…

— Мира, опаздываем… — перебил меня Кир и распахнул и передо мной двери.

Не скажу, что обещание Кира объяснить мне все позже, каким-то образом упорядочило мои мысли. Откровенно говоря, хаос в моей голове теперь был просто невообразимым. Мысли складывались в догадки, множились на странности и делились на ужас перед предстоящим визитом к королю. А в сумме получалась совершенно неадекватная я. Мира Кацура собственной персоной.

— Кир, а вот…

Он заставил меня замолчать, прижав указательный палец к своим губам. Я вопросительно подняла брови.

— Все разговоры только в моей спальне, — едва слышным шепотом пояснил мужчина, а я рассерженно потерла уши, которые просто полыхнули огнем после его слов. Досада! Что ж я краснею все время рядом с ним!

Мысли о невозможном красавце были назойливы как сентябрьская муха ранним деревенским утром, и я прихлопнула их одним гневным ударом, сосредоточившись на интерьере замка. Ну, как на интерьере? Правильнее будет сказать на особенностях кладки и фресках. Потому что кроме них в коридорах, по которым вел меня Кир, не было больше ничего. Стены замка поражали мое воображение своей мрачностью и пустотой. Каменные и холодные. И еще тут жили ледяные сквозняки.

А ведь снаружи, кажется, было солнечное лето. Почему же здесь так невыносимо холодно? Мой костюм Золушки совершенно не рассчитан на этот климат! И пальцы на ногах мерзнут, и зубы выбивают похоронный марш. Я так воспаление легких заработаю. Когда я, наконец, чихнула, и моё оглушительное в пустых коридорах 'апчхи' вернулось ко мне, отразившись сто раз от холодных стен, Кир, наконец, соизволил выйти из состояния сосредоточенной хмурости и удивленно посмотрел на меня.

— Замерзла?

Я хотела съязвить что-то в стиле «тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная», или, может, «про однажды в студеную зимнюю пору», или про что-то другое, но вместо этого еще раз чихнула.

— Замерзла, — констатировал факт Кир. А потом положил свои руки мне на плечи и, прикрыв глаза, медленно погладил темно-синий шелк моей рубашки. Ну, и меня вместе с ним, конечно. Его ладони пылали. Я даже сквозь одежду ощущала, что он невероятно горячий.

— Ты здоров? — прошептала я спустя секунду, когда мои голосовые связки вспомнили, что они умеют разговаривать.

— Ммм, да.

— А, по-моему, у тебя температура… Все-таки в ваших замках жутко холодно и…

И я забыла, что хотела сказать, потому что он взглянул на меня, и я поняла: иногда зелень может обжигать. И мысль о его невероятных изумрудных глазах бильярдным шаром гулко прокатилась по моим стремительно тупеющим мозгам. Я чувствовала его горячие руки на своей талии, а от взгляда губам стало щекотно. Кир наклонился ко мне медленно, и мое сердце сладко и недоверчиво ёкнуло и громко застучало прямо в ямочке между ключицами, а он, почти прижавшись ртом к моему уху, спросил:

— Согрелась немножко?

— А? — я ошарашенно уставилась на него, а он расплылся в медленной довольной улыбке и снова скользнул ладонями с моей талии по рукам и на плечи, указательным пальцем нарисовал черту от ключицы до пылающего уха и отступил на шаг. А я, как сомнамбула, едва не шагнула следом за ним на дрожащих ногах.

Но не шагнула, а только простонала мысленно и скрипнула зубами.

— Согрелась, — голос был хриплый и совершенно точно не мой.

Кир кивнул и пропустил меня вперед, открыв не замеченную мною ранее дверь.

Маленькая комната за дверью была залита солнечным светом и совершенно утопала в цветах. Хризантемы, розы, герберы, лилии, подсолнухи и ромашки — у меня даже в глазах зарябило. И приторно-сладкий цветочный аромат… Мне сразу стало дурно, потому что вспомнились голодные студенческие годы, когда я между парами и редкими переводами подрабатывала в цветочном магазине на Немиге. Старой зарплате моей и хозяйке магазина вместе с ней сейчас где-то хорошо икнулось а, мои глаза заслезились, сработало подсознание и зверски захотелось есть…

Тем более что прямо по курсу был немаленький такой столик, густо заставленный тарелками со всевозможными сладостями. Я успела заметить эклеры, буше, картошку — ммм, сто лет картошку не ела — один среднего размера тортик с орехами, а потом голодным взглядом наткнулась на грузного мужчину, восседающего во главе стола.

Если бы драматург Островский искал актера для любой из своих пьес, то он заангажировал бы этого колоритного типа в ту же секунду, как увидел, зуб даю! Ибо он был солиден и толст, в оранжевой атласной рубашке навыпуск и черной кожаной жилетке. Волосы подстрижены в кружок и гладко причесаны. И бакенбарды густые и пышные. Я от них глаз оторвать не могла и, кажется, даже рот открыла от восторга, но Кир весьма неделикатно ткнул меня пальцем в бок и поклонился.

Ого! Этот живописный дядька, что, получается, и есть их королевское величество. А я тут на него глазею, как баран на новые ворота… Я торопливо изобразила реверанс, и венценосный толстяк растянул блестящие жирные губы в благожелательной улыбке.

— Так это и есть твоя таинственная гостья?

— Да, ваше величество, — Кир кивнул, а я еще раз присела.

— Ну, рассказывай, — и он уставился на меня.

Я слегка струхнула, потому что глаза у него были, мягко говоря, пугающие: черные, холодные и мертвые, как у жуткого японского мальчика из какого-то давнего ужастика.

— Я на самом деле не совсем понимаю, что произошло, ваше величество… Я вечером заснула у себя дома, а утром проснулась вот у него, — кивок на Кира.

— А потом куда пропала?

— Да я в обморок упала, а не пропала, — пробормотала я, а Кир что-то промычал сдавленно за моей спиной, и я удивленно на него посмотрела.

— Она мышки испугалась, ваше величество, — совершенно неожиданно соврал мой вымышленный персонаж и попытался взглядом послать мне какую-то мысль.

Король кивнул, а я решила продолжить, но Кир меня еще раз перебил и закончил вместо меня и совершенно не то, что я собиралась произнести:

— Я потом нашел ее по зеркальному отражению. И уже утром вернул назад.

Все интереснее и интереснее. А вот пятнадцать минут назад у себя в спальне, про правду и только правду, кто говорил? Молчу и только глазами хлопаю, а Кир шлет яростные флюиды. Тяжело вздыхаю и перевожу взгляд с короля на окно за его спиной.

Перевожу взгляд и каменею, застываю молчаливым изваянием и, кажется, даже забываю вдохнуть. Потому что в окно снаружи смотрит черный дракон. На его морде широкая золотая полоса, шипы и глаза. Не черные, как мне вчера — вчера? Это только вчера было? — показалось, а изумрудные, точно такие же, как у…

Не успеваю додумать, потому что король тянется за какой-то пироженкой, я бросаю на Кира испуганный взгляд, а тот только палец к губам прижимает. И взгляд бешеный. И кулаком дракону грозит. Кулаком. ДРАКОНУ!! У меня от удивления, наверное, глаза в два раза увеличились, потому что их величество, отведав сладенького, поймали мой безумный взгляд, уставились на искрящегося весельем ящера и поинтересовались:

— Куда ты смотришь?

Он издевается? Не похоже…

— В окно.

— И что там?

Не издевается. Неужели не видит? Все-таки шизофрения?

— Лето, — я пожала плечами, — птички летают.

Король встал и, не отрывая от меня подозрительного взгляда, прошел к окну.

— Птички?

Он сейчас стоял прямо напротив дракона. И он его не видел.

— Ну, ладно, пусть… — их величество отвернулись от окна и обратили свое внимание на мою скромную персону, а я услышала, как Кир за моей спиной шумно вздохнул. Убью его! Что здесь происходит?

— Ну, что же, раз Кир тебе уже все объяснил, — я возмущенно открыла рот, и сразу получила еще один толчок в спину, — можешь приступать к свои обязанностям…

Обязанностям?

— От своего права, как я понимаю, ты не собираешься отказываться? — это уже Киру.

— Я пока еще в своем уме.

— И даже в пользу короля?

О чем они говорят? Чувствую, что левый глаз начинает нервно дергаться. А их величество липко посмотрели на мою шелковую рубашечку, и я трусливо подумала об оставленном в спальне Кира одеяле. Хотя от такого взгляда за одеялком-то не спрячешься…

Кир ничего не ответил и только голову упрямо наклонил и добавил:

— Полагаю, уже поздно что-то менять.

— Даже так? — король заложил руки за спину, отчего его живот основательно выдвинулся вперед. — Ну, что ж, кто я такой, чтобы спорить с традициями. Договор предков — это мило, но озаботься, прошу, соблюдением всех обычаев. И про браслеты не забудь. — В первую очередь.

— И вопрос проживания…

— Я уже распорядился перенести мои вещи в семейное крыло замка. Кристина в совершеннейшем восторге.

Король жевал губы и смотрел на нас недовольно. А мне, откровенно говоря, было плевать на его недовольство. Я просто кипела от негодования. Что здесь происходит?! Чувствую себя трехлеткой, присутствующей на семейном совете.

— Свободны! — король неожиданно махнул рукой и отвернулся. А Кир схватил меня в охапку и едва ли не бегом выскочил из цветочно-кондитерской комнаты.

Глава третья, в которой находятся ответы

То-то, у меня такое ощущение, что мы больше не в Канзасе…

Дороти «Волшебник страны Оз»

Библиотека выглядела как воплощение всех моих мечтаний и даже больше. Светлая, огромная, с широкими подоконниками, мягкими креслами и камином. И стеллажами, уходящими бесконечными лестницами к потолку, бездонному, как небо. И полками, плотно уставленными пузатыми томиками. И пахло типографской краской, бумагой и пылью — библиотекой.

Я пряталась за тяжелой шторой на одном из подоконников. В теории, я скрывалась от Кира, потому что злость на него была сильнее меня. Потому что очень хотелось его ударить. И заплакать яростными и безысходными слезами. В теории вина Кира передо мной была бесспорной и очевидной. На практике же получалось, что спрятаться от себя невозможно, а злиться на него у меня нет причин. И все случившееся произошло вообще без чьего-либо вмешательства. Стечение обстоятельств. Судьба.

Кир пытался убедить меня в том, что все замечательно, что мне невероятно повезло, а я чувствовала, что попала в ловушку.

Он стоял за шторой и молчал. И я слышала, как он переминается с ноги на ногу, но выбираться не собиралась.

— Мира… — в сотый, наверное, раз позвал он, а я в сотый же раз промолчала.

— Ну, правда, сказочница, хватит прятаться. Я виноват только в том, что забыл предупредить тебя про дракона. Я извинился же…

Извинился он.

— Прости, сказочница, но ты была вся розовая, и голая, и в моей постели, и так забавно смущалась, и у меня отказали мозги…

Возможно, он считает это извинением, я — нет. Молчу, потому что не знаю, что на это ответить.

— Меня можно понять, — объясняет Кир, не замечая моего недовольства, — я настолько привык к тому, что кроме меня дракона почти никто не видит, что уже и забыл о том, что существуют люди, подобные тебе.

Даже не верится, что всего несколько часов назад я жила обычной жизнью примитивной переводчицы в одном из бесконечного множества миров. То есть вчера я об этом бесконечном множестве знала только в теории фэнтезийной литературы. То, что было сказкой вчера, сегодня оказалось реальностью. И все мои фантазии, вранье мое бесконечное, как выяснилось, не от богатого воображения и плохого воспитания, а в силу моих природных особенностей. Потому что я сказочница, блин.

— Мира…

— Уйди.

После аудиенции у короля Кир-таки снизошел до объяснений и ответов на мои вопросы. Он снисходительно улыбался и пожимал плечами:

— Ну, конечно, ты меня не выдумала, — вещал он. — Просто ты меня увидела. Это одна из уникальных способностей сказочниц. Вы умеете видеть сквозь границы миров, все, что вы рассказываете — не вымысел, а другая правда, поэтому вам и верят всегда… почти всегда, — и улыбнулся нагло. — А еще вы умеете открывать двери между реальностями. Не всегда. Изредка, когда миры оказываются соседними, или стены между ними слишком тонки, или вам удается проникнуть в мир не через дверь, а через окно, через каминную трубу или черный ход… Ты увидела меня и попала в мой мир. Я не знаю, как это происходит, почему из всего множества миров твое подсознание выбрало этот. Ты могла увидеть эльфов, гномов, орков или вампиров… Или мир, где сказочниц сжигают на костре. Или мир, где и в помине никто не слышал о других реальностях. Понимаешь, путешествовать между мирами — это просто, как выйти на прогулку перед обедом. Просто открываешь дверь, делаешь шаг — и все. Но это возможно только при наличии этой самой двери. Когда же ее нет, остается только биться головой о стену. Стен нет только для драконов. Для них, на самом деле, и множества миров тоже нет, а есть один, но бесконечно множественный, они живут во всех мирах одновременно и сразу. Ты поймешь. Ты научишься. Просто твой мир оказался одним из не открытых, — утешал меня Кир. — Ты первооткрыватель. Первооткрывателям всегда и во все времена приходилось несладко. Я понимаю, это сложно, тебе теперь заново надо переписывать свои мироощущения. Просто прими на веру. Это случилось.

Кир уговаривал меня вылезти из-за шторы, а я думала не о том, что он рассказывал о других мирах, не о реальностях гномов, эльфов и оборотней. И не о том, что он обещал мне путешествие в сказку и миллиард захватывающих открытий.

— Как я вернусь домой? — спросила я, остановив его поток совсем уж нереальных обещаний.

И Кир поджал губы и отвел глаза.

— Никак.

— В смысле? Ты же сказал, что я сделала дверь между моим и твоим миром. И что теперь мне просто надо научиться эти двери открывать.

— Понимаешь, миров такое множество, а сказочниц, которые умеют создавать двери так мало… Я могу пройти в любую дверь, если она есть в любом из миров… Но я не смогу сделать ничего. Если окажусь в тупике… Некоторые двери ломаются и закрываются навсегда… Мира, я не могу отпустить тебя домой. Не сейчас, когда… — он тряхнул головой и тяжело вздохнул. — Сейчас у тебя бы и не вышло… Я мог бы сказать, что отпущу тебя потом, когда ты всему научишься, но это было бы неправдой…

На его лице была бесконечная грусть. И сочувствие. И понимание. А мне казалось, что все это ерунда какая-то. Что значит, никогда? Никогда — это сколько? День, три, неделя? Месяц? Никогда — это значит навеки? Мне не нравится это слово, я хочу вычеркнуть его из своего лексикона.

— И никто не должен знать о том, что ты это умеешь делать. Ты даже не представляешь себе, как это опасно… Это… Поэтому нельзя было говорить королю про дракона. Особенно королю.

Он говорил что-то еще об опасностях и множестве миров, а я смотрела в его красивое лицо и думала про Ирку Киселеву, про то, что мне к понедельнику перевод надо доделать, что дома на столе лежит вызов на почту за посылкой с новыми словарями. И про Кая, конечно, подумалось тоже, уже совсем безнадежно. А потом глаза стали жечь несчастные слезы, и я спряталась от Кира на подоконнике.

— Мира…

— Уйди.

— Ты не можешь сидеть здесь все время.

— А ты не можешь указывать мне, что я могу… — плотину прорвало. Текло из глаз и из носа, и дышать тихо уже не получалось, а только всхлипывать, поскуливая слегка. И сама себе я казалась ужасно жалкой, и невезучей, и одинокой…

— Пожалуйста!

Кир отдернул штору. Я отворачивалась от него, от рук его отбивалась, я спрятала лицо в ладонях и мелко-мелко дрожала.

— Не плачь, ну пожалуйста… Ну, я не знаю… Смотри, у тебя нос совсем красный стал. Черт! Не плачь так… Неужели все так… ужасно?

Я всхлипнула и зловредно вытерла нос о его белую рубашку.

— Я просто хочу, чтобы этого не было. И домой хочу.

— Я понимаю, — Кир гладил меня по волосам, смотрел сочувственно и беспомощно, и чудовищно злил меня этим своим взглядом. — Однако сейчас все равно ничего не получится… В любом случае, ты просто не умеешь открывать двери. Пока.

— Пока не умею, — согласилась я. — Но ведь как-то я вернулась домой в прошлый раз.

— У меня нет этому объяснения, — насупился Кир.

— И потом, когда я научусь…

— Когда ты научишься, — он перебил, зажав мне рот рукой, — у тебя, возможно, появится повод для слез, потому что я не собираюсь тебя отпускать. А возможно — нет. Может быть, ты не захочешь уходить. Может, мой мир сможет стать для тебя домом. Но сейчас у тебя совершенно точно нет никаких причин так убиваться!

Я посмотрела на него зло и дернула головой, вырываясь.

— Отпусти, рабовладелец!

Лапает еще меня! Узурпатор!

— Мира!

— Допустим, ты прав. Допустим, я не смогу вернуться домой сегодня. Но я клянусь тебе, — я воинственно потрясла указательным пальцем перед идеальным носом, — когда я научусь, ни ты, ни твой дракон идиотский, ни кто-либо другой не сможет меня удержать! Я просто открою дверь и уйду!

— Договорились, — он довольно кивнул и улыбнулся. Не поверил мне ни на секунду, сволочь. — Теперь мы можем идти знакомиться с моей сестрой?

— Нет. Теперь ты расскажешь мне про этот… как его? Черт! Про договор предков.

— О, тут-то совершенно нечего рассказывать, — он подталкивал меня в сторону выхода и отводил глаза. — Так, всякая официальная ерунда… Мы же не сказали королю о том, что ты создала дверь между своей реальностью и нашей. Поэтому он думает, что ты провалилась в одну из уже существующих. Так случается иногда с людьми, обладающими потенциальным запасом энергии… Ну, и ты теперь мой штатный поисковик… Тебе, кстати, и зарплата причитается…

Я смотрела на него, подозрительно прищурившись:

— А браслеты?

— Это… это как пропуск, чтобы ты могла свободно ходить по замку.

— А моя пижама?

Кир остановился и недоуменно посмотрел на меня.

— Какая пижама?

— Даже две. Старая — голубая и новая — зеленая с черными бретельками. Куда они пропали?

— Ты серьезно? — Кир двумя пальцами сжал переносицу. — Сейчас ты хочешь узнать про пижаму?

Выразительно двигаю бровями, смотрю на него и молчу. Вздыхает.

— Это логично. Пока ты можешь пронести сквозь двери только себя. Все остальное потерялось где-то по дороге.

— Потерялось по дороге!? То есть где-то есть страна потерянных пижам, что ли?

— Тебе виднее, — рассмеялся он, — ты же у нас сказочница.

Тоже мне, шутник… Веселится, а я не понимаю ничего, между прочим. Это ему все знакомо и понятно, как таблица умножения, а для меня все эти азы и аксиомы — темный лес.

— Ладно, — смотрю на него хмуро и требую конкретности, — а почему тогда халат твой не пропал, когда я домой вернулась?

— Просто энергии на возвращение тратится в разы меньше. Вот одежда и осталась.

Я сделала вид, что все поняла, хотя, на самом-то деле, ничего не ясно. И обидно даже. Вот он вздыхает, раздражается, за переносицу хватается, очи свои ясные закатывает. И терпения никакого. А у меня, между прочим, только что вся жизнь к чертям полетела.

— А вот…

— Мира! — Кир картинно закатил глаза, чем заставил меня грустно улыбнуться. — Ты всему научишься, обещаю, но не сразу же, не в один день! Пойдем уже, а? Я хочу тебя с сестрой познакомить, Тамма тебя ждет, опять-таки…

И я послушно двинулась за ним следом, мысленно сравнивая список полученных ответов с изначальным перечнем вопросов. И уже когда Кир открывал передо мной двери в покои своей сестры, я вдруг вспомнила:

— Стой!

Кир обреченно вздохнул, невыносимый человек…

— Ну, что опять?

— А что вы там про переезд в семейное крыло вещали?

— Нет, тебе все-таки надо знать все и немедленно… — проворчал он недовольно. — Это… Ты теперь работаешь на меня, так?

Киваю.

— Я тебя должен жильем обеспечить?

— Ну…

— Здесь живет Кристина, и мне будет удобнее, если ты тоже будешь жить тут.

— Ладно, — я отказывалась сдаваться. — А ты-то сюда зачем переезжаешь. Знаешь, если это из-за меня, то я категорически отказываюсь от всего… И, слушай, давай ты не будешь ничего менять, а просто вернешь меня домой, а? Ты же умеешь открывать двери, ведь так.

Кир криво ухмыльнулся и беспардонно втолкнул меня в комнату:

— Хорошая попытка, но нет. Я не стану возвращать тебя домой… И я даже рад, что приходится все менять. Моя сестра несовершеннолетняя, ей, по нашим законам, позволительно жить с гувернанткой, чем я без зазрения совести пользовался. Она, конечно, давно просит, чтобы я переехал сюда, но мне не очень хотелось жить с ребенком под одной крышей… Мира, женщина в нашем мире не может жить одна, если она не гулящая. Только в доме отца, брата или мужа, понимаешь?.. Ну, или еще она может жить в доме человека, который дает ей работу. И было бы абсолютно неприлично, если бы ты жила в той части замка, где обитают одинокие мужчины…

— Шовинисты! — я широко шагнула в комнату. Так устала, что даже возмущаться и злиться на него нет сил.

— Давай, знакомь меня с сестрой и убирайся. Как-то мне совсем не хочется тебя видеть после всего.

— Опять злишься… И абсолютно зря.

— Да я с четырнадцати лет одна живу! Я взрослая, самодостаточная, успешная, уверенная в себе женщина! Я привыкла жить по другим правилам и законам. Я все всегда решаю сама. Я знаю, как для меня лучше! А ты на меня сейчас чадру оденешь и на цепь посадишь?

— Ну, почему ты так утрируешь? Никто не станет тебя на цепь сажать…

— Ага, только вместо кандалов браслетики нацепят…

Он только зубами скрипнул и вздохнул. Помолчал секунду и примирительным тоном произнес:

— Но ведь проще, когда не надо все решать самой…

— Мне не надо как проще! — он на самом деле не понимает меня или не слышит просто? — Ты… ты, знаешь кто? Рабовладелец! Вот.

И отвернулась. И не сказала ему больше ни слова. И даже не смотрела в его сторону, когда он меня с сестрой знакомил. А потом пришла Тамма и выгнала его вон, к моей великой радости.

Кристина оказалась милой девочкой семнадцати лет. Подвижная, улыбчивая, зеленоглазая и совершенно очаровательная. Мы с ней подружились как-то сразу. Она-то не вздыхала тяжело и не закатывала глаза, когда я о чем — то спрашивала. Она отвечала радостно, дополняя информацию о своем мире забавными подробностями. Ну, и Тамма, конечно, тоже внесла несколько штрихов, помогая мне нарисовать общую картину мироздания.

— Кир — бестолочь, — вещала она, подбивая подол моей юбки. — Намудрит, запутает… И терпения у него нет никакого. И такта… А вообще, он хороший мальчик, ты меня не слушай. Они с Крис после войны вдвоем остались. И ничего, смотри, большим человеком стал, Главный Королевский Артефактор…

— А Артефактор — это кто? Тот, кто артефакты делает? — перебила я.

— Не делает, — Тамма покачала головой. — Ищет. Кир маг неслабый, но на то, чтобы сделать артефакт, силенок у него, пожалуй, не хватит.

— Он маг?! — я аж за сердце схватилась.

— А то! — Крис довольно выпятила подбородок и с гордым видом добавила:

— И я тоже! Смотри, как умею! — она подняла руку, двумя пальцами выхватила из воздуха невидимую нить, а затем дернула на себя. И в то же мгновение произошло два события: распахнулись окна, и Тамма грозно зашипела, награждая Кристину затрещиной.

— Ты что творишь! Вот я брату скажу!

— Прости, — девочка обиженно потирала затылок. — Никто же не видел. А Мире интересно…

— Интересно будет, когда вы в королевские темницы попадете, — недовольно пробурчала Тамма, бросила на меня суровый взгляд и погрозила пальцем:

— И ты у меня смотри, не чуди! Никому не говори о том, что умеешь!

Ой, что я там умею! Наврать с три короба? А тут самый настоящий телекинез! Я завистливо посмотрела на Крис и подумала, что надо обязательно у Кира спросить, что он может делать такого магического.

— Это не шутки, милые мои! И ты, Крис, об этом прекрасно знаешь!

Крис обреченно кивнула и шмыгнула носом.

— Никому не верить, прятаться и молчать! — проговорила Тамма и совершенно нелогично добавила:

— А вообще, Мира, ты не бойся. Кир тебя в обиду не даст, он хороший, хоть и озорник, Крис вырастил. Меня к себе взял. Зубы мне вона какие шикарные купил! — она широко улыбнулась, демонстрируя мне свое богатство, и повторила:

— В обиду не даст и похлопочет.

Я не возражала и только слушала. Кто спорит, приятно, наверное, когда о тебе заботятся. Вот мы с Каем всегда друг за другом приглядывали… Так то Кай, а то чужой человек. Да и не хочу я, чтобы обо мне кто-то хлопотал. Мы и сами с усами. Обойдемся как-нибудь…

Мы перебирали ткани и готовые платья, перекусывали орехами и фруктами, составляли мне гардероб и болтали обо всем. Я даже на некоторое время забыла о своих проблемах и, наверное, была счастлива.

***

А назавтра, прямо с утра мы поссорились с Киром.

Он явился к завтраку, элегантный и безупречный, кивнул Тамме, поцеловал Кристину и улыбнулся мне.

— Ты хорошо отдохнула?

Я все еще немного дулась, но ночь расставила акценты на действительности. И злилась я, конечно, не столько на Кира, сколько на ситуацию в целом. Красавчик, бесспорно, свин и рабовладелец, но ведь я сама свалилась ему на голову, странно было бы, если бы он не воспользовался ситуацией.

Поэтому я просто кивнула и потянулась за булочкой с кунжутом.

— Отлично! — он довольно потер руками и заявил:

— Тогда мы после завтрака идем устраиваться в школу.

— Прости? — мне показалось, или он действительно произнес это ужасное слово на букву «ша»? Боги! Я школу закончила десять лет назад, а она мне до сих пор в кошмарных снах снится. Словно прихожу я на урок физики, а у нас контрольная, а я, само собой, совершенно не готова и вообще уже забыла, что такое эта физика, по сути своей, есть. А Жанна Федоровна смотрит на меня укоризненно и за журналом тянется, чтобы «двойку» поставить, сокрушенно головой кивает и говорит:

— Ай — ай — ай, Кацура, как не стыдно!? «…тела сохраняют состояние покоя или равномерного прямолинейного движения при отсутствии действий на них со стороны…»

После этого я, обычно просыпаюсь в холодном поту и с колотящимся в горле сердцем.

— Ну, ты же хотела всему научиться? — Кир моего непритворного ужаса не замечает и радостно жует. — Там и научишься.

Аппетит пропал. Я оторвала взгляд от булочки и глянула на Крис. А она на брата смотрит ужасными глазами и пальцем у виска крутит.

— Я поговорил с директрисой, — по-прежнему не обращая внимания на всеобщее ледяное безмолвие, — продолжает Кир. — Она согласна. Это самая лучшая школа. Там… А что случилось?

Он, наконец, почувствовал, что происходит что-то странное.

— И в какой ты класс меня определил? — беру нож для масла и устремляю на красавчика хищный взгляд.

— Эээ… Но ты же ничего не умеешь…

— Значит, в первый… А во сколько лет в вашем мире дети в школу идут?

— Мира, не все так ужасно!

— С десяти. И только те, у кого магический потенциал есть, — это Крис подсказывает, лапочка.

— Ну, да, — киваю я. — Все могло бы быть гораздо хуже…

— Мира…

— Я двадцать шесть лет уже Мира, — сорвалась я. — И ты хочешь меня за школьную парту посадить? Рядом с детьми, которые уже в 10 лет больше меня о мире знают? Да, я удавлюсь лучше! Я отравлюсь и вскрою себе вены, но я ни за что не вернусь в школу! Господи, неужели все это мне в наказание всего лишь за вранье? Не так уж много я и врала, чтобы вот так вот со мной…

— Мира, я…

— Я хочу домой, правда. Здесь просто ужасно.

И снова так себя жалко стало. И плакать опять захотелось. Что-то, мне кажется, я окончательно в плаксу превращаюсь. Резво встаю из-за стола и быстрым шагом выхожу из столовой. Что за жизнь?

Кир догнал меня почти сразу и сразу же сообщил:

— Я идиот.

— Спасибо, я догадалась.

— Я не сообразил сразу.

— За идиотами это водится, как правило.

— Прости.

Конечно, ни в какую школу я не пошла. Школа пришла ко мне.

Глава четвертая, в которой я открываю двери

— К чёрту дверь!

— Есть, сэр!

«Остров сокровищ»

В прошлой жизни, наверное, я сделала что-то действительно плохое, на самом деле ужасное. И за это меня боги покарали моим нынешним существованием. Ну, кто бы мог подумать, что в 26 лет я буду вынуждена снова сесть за школьную парту! Нет, конечно, работа переводчика — это одна сплошная учеба изо дня в день, с этим никто не спорит, но, во-первых, это мой выбор. А во-вторых, одно дело — учить и совершенствовать иностранные языки. И совсем другое — история с географией нового мира.

Я. Ненавижу. Историю.

Короли, герцоги, революции, войны, континенты, черепахи, киты, мыльные пузыри и сферы миров. И множество религий. И мифические существа, и просто невероятное количество богов, богинь, демонов и героев. И за каждым из них числилось какое-то чудо, артефакт или … золотое руно, блин! Все смешивалось в моей голове и отказывалось укладываться в систему. И все это мне обязательно нужно было выучить.

— Эти знания помогут тебе выжить, — высокопарно заявлял Кир. Вот никогда не думала, что красивые мужики бывают такими занудами. Почему — то мне всегда казалось, что красавцы должны быть легкими, озорными и хулиганистыми. Но все это не про Кира, нет.

— Все это поможет тебе искать артефакты в бесконечном множестве миров.

— Господи, нельзя хотя бы не повторять это все время!? — я иногда злилась и срывалась на Кире, который устраивал мне каждодневный экзамен по пройденному материалу.

— Что именно?

— Вот это вот твое постоянное «бесконечное множество миров». Бесит!

— А как ты хочешь, чтобы я говорил?

— Никак!

Все смешалось в моей голове. А ведь надо было еще находить силы на занятия магией, как бы глупо это ни звучало. Нет, ну правда, сколько бы раз я не повторила слово «магия» вслух, она все равно оставалось для меня только словом. Фокусом, не более того. Причем фокусом со вкусом зевоты, потому что магии их занудство Кир Первый учили меня самолично. Злились и раздражались при этом, что меня совершенно не трогало.

Ругались мы ежедневно и многократно.

— Ты говорила мне, что ты умная женщина, а ведешь себя, как дура! — орал Кир, когда я абсолютно логично не понимала, чего он от меня хочет.

— Не кричи! — возмущалась я. — Тебе только кажется, что все так просто: «Закрой глаза, расслабься, протяни руку и нащупай край мира!» — передразнивала я, брезгливо скривив губы. — А для меня это предложение не насыщено смыслом!

— Боги! — рычал он, протягивал руку и моментально растворялся в воздухе, возвращаясь через минуту с цветком или яблоком. — Что здесь сложного!? Я даже не прошу тебя найти чертову дверь! Я просто прошу протянуть руку и открыть ее.

И я послушно закрывала глаза, расслаблялась и по-дурацки щупала воздух перед собой. И длилось это занудство часами.

На пятый день у Кира сдали нервы.

— Я уже начинаю думать, что переоценивал твои способности… — проворчал он, когда у меня снова ничего не получилось. — Сделаем по-другому.

Он встал за моей спиной, прижавшись ко мне грудью, вытянул правую руку вперед и проговорил возле моего уха:

— Положи свою руку на мою… Я дотронусь твоими пальцами до края мира, хорошо? — его левая рука обняла меня за талию, и я не нашла в себе сил что-то ответить, а просто кивнула.

— Расслабься…

Легко ему говорить. Попробовал бы он расслабиться, если бы его вот так обнимал симпатичный мужик. Тут же пытаюсь представить себе картину «Кир в объятиях эффектного незнакомца» и начинаю мелко дрожать от еле сдерживаемого смеха.

— Что тебя насмешило?

Движение его губ у моего уха как-то сразу заставило забыть о причинах неуместного веселья.

— Я просто представила себе, что…

— Что? — он подул мне на шею и совершенно неожиданно легонько укусил меня за правую мочку. Из головы в тот же миг вылетели все мысли, а кончики пальцев вдруг задрожали и похолодели.

— Чувствуешь?

Это он сейчас про что? Про то, что у меня коленки подкашиваются или про то, что мои пальцы, кажется, схватилась за дверную ручку? Все-таки про второе, видимо. Не открывая глаз, толкаю невидимую дверь и делаю шаг вперед.

— Умница…

Движение воздуха, разворот и поцелуй. Щекотно нёбу и не хватает воздуха. И сердце оглушительно грохочет. А от губ в разные стороны убегают восторженные мурашки: по шее, на плечи, по рукам до кончиков пальцев. И невыносимо терпеть. Хватаюсь за плечи Кира, пытаясь вырваться из этого сумасшествия, и все-таки тону. Открываю рот в попытке вдохнуть отрезвляющего воздуха, а вместо этого ловлю еще один поцелуй. Жаркий, глубокий, хмельной.

— Мира…

И череда мелких поцелуев: щеки, подбородок, шея…

— Да…

— Ты… невероятная…

Голова кругом, мир кругом… Нет, это не кругом, это мы, кажется, падаем. И я, наконец, открываю глаза. Кир смотрит на меня странно. И глаза совершенно черные из-за расширенных зрачков. Понимаю, что мы не в библиотеке, а посреди солнечного луга. Валяемся в траве. То есть, валяюсь только я, а Кир коварно нависает надо мной. Коварно, интимно. Черт! Чувствую дуновение ветерка. Очень вовремя, потому что щеки как раз нуждаются в том, чтобы их что-то охладило. Трусливо отвожу глаза и хрипло спрашиваю:

— Это я сделала? — и еле сдерживаю досадный стыдный стон, когда Кир лениво улыбается и отвечает:

— Думаю, мы сделали это вместе…

— Я про двери…

Он все еще улыбается и смотрит на мои губы.

— Двери?.. Да.

И неожиданно добавляет:

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Мое сердце совершает стремительный кульбит из горла прямо в пятки, минуя положенное ему место, я обнимаю Кира за шею и притягиваю его к себе. Горячо. Сладко. Недостаточно.

Поднимаю за спиной у красавчика руку, чувствую легкое покалывание в пальцах, нащупываю невидимую ручку, открываю дверь, и мы проваливаемся в библиотеку. Некоторое время лежим на паркете и молча смотрим друг на друга.

— Мира…

Я резко поднимаюсь и отряхиваю платье.

— Думаю, я все-таки поняла, как это делается, — старательно прячу глаза. — Что там у нас дальше по плану?

О невероятном поцелуе совершенно не хочется говорить. Проще представить себе, что ничего не было. А если что-то и было, то не со мной и не в этом мире. Грустно усмехаюсь, а Кир недовольно хмурится и не спешит подниматься на ноги.

— Ты собираешься оставить все, как было?

Ну, не понимает этот мужчина намеков. Я хочу все оставить за закрытой дверью, притвориться, что нам все привиделось.

Трясу головой и отворачиваюсь от него.

— Мира!

Настырный какой!

— Я не хочу об этом говорить. Я не хочу все усложнять.

Молчит, и чувствую, злится. Пусть злится, ему полезно. Слышу за спиной движение и шорох. И сжимаюсь вся, если он меня снова поцелует…

— Хорошо, — Кир вздохнул. — Пусть будет по-твоему.

Смотрю на него искоса.

— Потренируйся с дверью пока, ладно?

Он направился к выходу, а я немного обиделась. И все? Что, даже уговаривать не будет? Проклятье, я временами бываю такой невыносимой дурой!

— Подожди, а где эта чертова дверь? Покажешь?

Ну, как бы обычно Кир подводил меня к двери вплотную и просто предлагал открыть.

— Сама ищи, — бросил он, не оборачиваясь, и вышел.

Обижается еще, невозможный человек! Если он думал, что я побегу за ним и, поджав хвостик, буду умолять о помощи, то он плохо меня знает. Я теперь, в силу своей природной вредности, тресну, но найду эту дверь, будь она неладна.

Сначала я медленно брела по библиотеке, закрыв глаза и вытянув вперед руку. Мне казалось, что наткнуться на дверь будет несложно, тем более, что я знаю, где она примерно находится. Минут через тридцать я поняла, что ошиблась. Потому что либо дверь умела двигаться — кстати, надо спросить у Кира, могут ли двери перемещаться, — либо я все-таки бездарь и ни на что не способна.

Так, успокоиться и расслабиться. Давно, еще в голодные студенческие годы, когда я подрабатывала тренером по аэробике в ФОКе на проспекте Строителей, я дружила с инструктором по йоге. Забавный был дядька. Учил меня правильно дышать и расслабляться. Хорошо, вспомним пройденное. Я села на пол в позу сукхасана, если по-умному, а если по-простому, то просто ноги скрестила. Руки замком сцепила перед собой. Ой, оторвал бы мне мой мастер релаксации эти самые руки по самые плечи за такое вопиющее нарушение правил… Ну, и черт с ним. Мне так удобнее!

Итак, сижу на полу, глаза закрыты, умиротворяюсь, если откровенно, то засыпаю почти, вдруг чувствую какое-то постороннее движение. Открываю глаза и сама себе не верю: вижу дверь! Ее даже нащупывать не надо! Вот она сияет голубым в полутора шагах от меня.

— С ума сойти! — шепчу я, полностью очарованная приятным светом.

Поднимаюсь на ноги и просто вхожу в другой мир.

— Обалдеть!

Все та же поляна солнечная, бабочки и ромашки. Падаю в траву и улыбаюсь солнцу. Оказывается, все так просто! Если так пойдет дальше, то совсем скоро я смогу вернуться домой! Не буду сейчас думать о проблемах, которые возникнут после возвращения… Кир, наивный человек, конечно, полагает, что сможет удержать меня здесь. Смешной, честное слово! Какое мне вообще дело до его артефактов и короля?

Некоторое время просто загораю и ни о чем не думаю. Я так устала за прошедшую неделю. Хочется просто отдохнуть. А кто я такая, чтобы в чем-то себе отказывать!

Спала я, видимо, долго. И чем только думала? Вредно же спать на солнце! Теперь голова болит. И нос сгорел.

В библиотеку я возвращалась с тайной надеждой обнаружить там Кира, разыскивающего меня. Не обнаружила. Впрочем, и не расстроилась. В конце концов, я же знала, где его найти, чтобы похвастаться перед ним своим невероятным успехом. Ну, и букет ромашек очень хотелось ему отдать, для него, между прочим, собранный.

Кира я обнаружила в маленьком кабинете в компании рыжего незнакомца и бутылки виски.

— Пьянствуете? — нюхаю бокал и вручаю Киру букетик. — А я вот ромашек насобирала.

— У тебя нос сгорел, — сообщает мне он и ловит меня за руку.

Сокрушенно вздыхаю:

— Заснула на солнце…

— Ясно… Нашла, значит, дверь, — киваю и улыбаюсь. — Потом расскажешь.

Кир целует мою ладонь и хмурится недовольно, когда я вырываюсь. Говорила же, что не хочу что-то менять… Сердито щурюсь в ответ и выразительно двигаю бровями, а у красавчика глаза чернеют. Не знаю, сколько бы мы так в гляделки играли и чем бы они закончились, если бы присутствующий при нашем безмолвном противоборстве посторонний человек не подал признаков жизни в виде деликатного покашливания. Красавчик отмер и нелюбезно буркнул:

— Мира, познакомься, это Тайгер.

— Очень приятно, — протягиваю руку поднявшемуся из кресла мужчине. — Я уже тут знакомилась с одним тигром. Вы на него очень похожи.

— И мне приятно, Мира! — рассмеялся рыжий и глазом мне желтым подмигнул

— А мы тут как раз тебя вспоминали! — Кир натянуто улыбнулся, и я почувствовала, что грядет неприятность. — Он по моему поручению ездил… Вот, привез… это тебе…

Кир протянул мне небольшую черную коробочку с изображением золотого дракона на крышке.

— И что это? — опасливо поглядываю на нечаянный подарок, а нехорошее предчувствие все ярче.

— Открой.

Открывать не хотелось, но спорить с красавчиком бесполезно, это я себе за истекшую неделю хорошо уяснила, поэтому крышку я сняла, а под крышкой на черном бархате обнаружился синий браслет с серебряной змейкой. Так я и знала! Почему я, собственно, решила, что Кир прислушается к моим словам о нежелании носить эти чертовы браслеты. Аккуратно ставлю коробочку на край стола и руки за спину прячу.

— Мне кажется, мы уже говорили с тобой об этом, — напоминаю Киру и делаю осторожный шаг в сторону двери.

— Я тут неожиданно вспомнил о важных делах! — спохватился рыжий Тайгер и двинулся в том же направлении. — Мне же еще к Кристине надо обязательно наведаться.

— И я с вами! — я заговорщицки ему подмигиваю и пытаюсь взять его под локоток.

— Мира, ты остаешься!

Вижу, что Кир просто кипит. Эко его пробрало!

— Слушай? А давай без этого, а? Зачем нам браслеты?

Реакция на мои простые слова была феерической: Кир болезненно поморщился и прикрыл рукой глаза, а Тайгер оглушительно захохотал:

— Нет, я… я пойду… — выдавил он из себя и скрылся за дверью.

А Кир взял браслетик из коробочки и направился в мою сторону. А я — от него вокруг стола. Детский сад!

— Кир! — пытаюсь воззвать к благоразумию. — Я думала, мы договорились…

— Тебе показалось, — он делает обманное движение, но я не попадаюсь на уловку, и стол по-прежнему между нами. Ненадежная преграда…

— Я же тебе все объяснил, — уговаривает меня Кир.

Он-то объяснил…

Первый раз мы из-за браслетов этих поссорились сразу после визита к королю. Кир убеждал, что они нужны мне как пропуск. Я возражала, что все равно я по дворцу без него не хожу, а он предполагал, что всякое может случиться. Короче, не знаю, чем бы закончился этот спор, думаю, что, скорее всего, красавчик бы просто меня уговорил — и все на этом. Но в какой-то момент наших пререкательств Кир вспомнил о еще одном из неоспоримых, с его точки зрения, плюсов браслетов:

— Это же не просто украшение, Мира! И не только пропуск. Это все для твоей безопасности! Это знак моего дома. Вот увидит кто-то на тебе этот браслет и сразу поймет, что ты принадлежишь мне. А со мной редко у кого возникает желание связываться.

Я задохнулась от возмущения:

— Принадлежу? Ты…

— Я просто неправильно выразился! — Кир запоздало сообразил, что свалял дурака и попытался отыграть все назад.

— Это что, типа клейма? Вы тут с ума все сошли! — меня даже потрясывать начало от ярости. — Да я вообще ни за что это не надену! Рабство запрещено законом!

В общем, в тот раз мы ни до чего не договорились. Кир просто махнул рукой, а я опрометчиво решила, что мои слова были приняты к сведению, взвешены и осознаны. Ошиблась.

И теперь Кир ходит вокруг стола, хищно на меня посматривая.

— Все равно же поймаю…

— Скорее всего, — не свожу с него внимательного взгляда. — Но я без боя не сдамся. Как минимум подпорчу тебе фасад. Если повезет, может, даже выбью глаз.

— Хорошо, пусть, — он коварно улыбается. — Так даже интереснее.

Совершенно ясно, он надо мной издевается.

— А хочешь пари?

Издевается и зубы заговаривает, не иначе.

— Какое пари?

— Если через десять минут браслета на твоей руке не будет, то я так и быть, пойду тебе навстречу.

— А если будет?

— Ну, думаю, мы что-нибудь придумаем, — и улыбочка такая хитрая-хитрая.

Опасно, конечно…

— Пять минут, — решительно предлагаю я. — И я согласна.

Он даже не думал ни секунды, а просто кивнул и легким движением оттолкнул в сторону огромный, неподъемный, дубовый письменный стол. Я взвизгнула и бросилась к дверям. Наивная! Пять минут? Надо было пять секунд просить! Тогда, хотя бы был шанс… А в реальности я стою, прижатая к стене, а руки мои Кир с легкостью удерживает над головой и с важным и невыносимо довольным видом защелкивает на моем левом запястье ненавистное украшение.

— Я тебя убью! — рычу и злобно пинаюсь. Из ответной реакции только веселый смех и шепот:

— Ты меня безумно заводишь…

И сердце предательски замирает. А Кир наклоняется к самому лицу и еле слышно спрашивает:

— Скажешь «да»?

— Нет…

И всхлипываю судорожно, и не могу больше ждать, и сама к нему тянусь. Знаю, что пожалею об этом позже. Я… кажется, в нем растворяюсь.

Кир целует яростно, жестко даже, словно метку ставит, клеймо с бесхитростным «Моя». Твоя? Я не уверена уже ни в чем. Я сама не знаю, чего хочу. Пусть только целует… ключицу и плечо, и руку мелкими поцелуями до локтевого сгиба и запястье, овитое синим браслетом… И шепот:

— Невозможная моя… врушка… упрямая моя… хочу тебя.

Сопротивление бесполезно. Зачем? Капитуляция безоговорочна. И руки сами обнимают сильную шею, а пальцы путаются в волосах, и дыханье одно на двоих, как в песне Наутилуса…

Задыхаюсь и пытаюсь увернуться от жадных губ.

— Нет? — Кир понимает все без слов. Догадливый. Отпустит?

Отворачиваюсь в сторону. Прижался лбом к моему виску и шепчет возле уха ласковую чепуху, от чего пальчики поджимаются на ногах. И хочется плюнуть на принципы и сказать: «Еще!» Но мозг уже включился, безумие закончилось, я почти справилась с собой, и только охрипший голос пока выдает меня:

— Пожалуйста.

И еле удерживаюсь от разочарованного стона, когда он отступает на шаг. Что со мной происходит?

Кир молчит, отвернувшись к окну, и я понимаю, что должна что-то сказать. Я даже, кажется, знаю, что, но слова отказываются складываться в предложения. И я молчу. И с каждой секундой все больше чувствую себя дурой.

— Почему «нет»?

Кир все-таки не выдержал первым. Что он хочет услышать в ответ? Кто учит мужчин задавать эти вопросы вообще? Что бы я ни ответила, он все равно будет недоволен. Как все вдруг стало сложно, черт!

— Не надо…

— Скажи.

— Я знаю, как все бывает. Сначала ты говоришь мне волшебные слова. «Ты самая лучшая девушка в мире!» Или: «Не представляю, как я жил без тебя!». Еще, может: «Где ты была все это время, Мира?»

Я стараюсь говорить ровно, но ничего не получается, конечно. Я так и не научилась произносить эти слова с видимым равнодушием. Столько лет прошло, а сердце все еще кровоточит.

— Пока я не влюблюсь в тебя! — крик удается сдержать, слезы — нет, — И бесконечное счастье, улыбка дурацкая и несвоевременная, бессонные ночи, короткие утра… А потом наступит время равнодушного молчания, пропущенных звонков, отмененных свиданий, забывчивости и тишины. И однажды вечером я пойму, что нас больше нет, есть только я. И я одна. И я не хочу… Это все слова, много слов, и они ничего не значат… И я знаю, тебя было бы легко любить, но, пожалуйста, не надо. И не спрашивай меня, почему.

— Не я тебя обидел, — я даже не надеялась, что Кир поймет и промолчит.

— Не ты, — с правдой легко соглашаться.

— Ты мне нравишься, — он смотрит хмуро и решительно. — И, да, я хочу, чтобы ты меня любила. Я найду другие слова и не буду говорить тебе о том, что ты самая лучшая девушка в мире, если тебе это неприятно… Мира, у нас еще ничего не началось, а ты думаешь о том, как все закончится.

Все-таки мужчины существа с другой планеты. И вроде говорим на одном языке, а не слышим друг друга.

— Кир, мне сейчас учиться надо, а не думать о том, как все будет…

Он обнимает меня, не замечая моего недовольного сопения.

— Ты права. Не думай о том, как все будет. Я знаю, что все будет замечательно. Но если тебе так проще, то пусть это будет замечательно, но немного позже, — вздыхает тяжело и носом в шею мою уткнулся, — хоть я и против, — и кожу зубами царапнул, — и мне ужасно жаль… — непроизвольно откидываю голову назад, чтобы ему было удобнее целовать. — Ты… ты … чудовище ты равнодушное!

И поцелуй обжигающий, последний, и Кир недовольно ворчит и отступает. А я стою и не могу избавиться от идиотской улыбки. Красавчик двигает стол на место, садится в кресло и взгляд тяжелый на меня бросает.

— Не смотри на меня так, — голос ворчливый, а глаза довольно блестят. — Рассказывай лучше, как ты дверь нашла.

Я устроилась с другой стороны стола и, откинувшись на спинку стула, спросила:

— Скажи, а бывают двигающиеся двери?

— Иногда бывают, а что?

— Да, я просто сначала по библиотеке бродила с протянутой рукой, надеялась, что получится наткнуться на проход. Вот и подумала, что, а вдруг я зря тут ползаю, может дверь уже в другое место переместилась…

— Эта дверь константна, она не переместилась бы, но ты молодец, что спросила, я тебе потом про двигающиеся и исчезающие двери расскажу.

— С этими дверями вообще кошмар какой-то, — я скривила губы и передернула плечами. — Это что же получается, их повсюду натыкано столько, что теперь и ходить спокойно нельзя? Того и гляди провалишься куда-нибудь?

— Нет, конечно! — Кир рассмеялся и наклонился вперед. — Включи логику. Понятно же, если кто-то умеет создавать новые двери, как ты, например, значит есть и тот, кто умеет их разрушать. Кстати, наш король как раз из закрывающих миры.

— Понятно… А сияние у дверей тоже у всех разное?

— Сияние?

— Ну, да… Я, когда дверь искала, психовать начала из-за того, что не получается найти. Решила устроить пять минут релаксации, устроилась на полу в позе полулотоса, подышала немного, ну и увидела ее, голубую… А что ты так смотришь?

— Мира, — Кир почему-то понизил голос до шепота. — Вообще-то, двери невидимые. Их по излучаемому холоду находят.

— А я тогда, что видела?

— Не знаю…

— Да, ладно, — я даже рукой махнула. — Дверь это была, я же в нее вошла… ромашек вон тебе нарвала, а ты потом со своим браслетом все настроение мне испортил…

Вспомнила про проклятое украшение и надулась.

— Тема браслета закрыта, — Кир, смотрю, тоже вспомнил и тоже злиться начинает.

Яростно кидаю в него невидимые молнии, но молчу. Это он только так думает. Закрыта, видите ли тема. Диктатор чертов!

— А в этой комнате есть дверь? — неожиданно спрашивает Кир и смотрит на меня заинтересованно. Не верит он мне, что ли? Ладно.

Сажусь на пол, закрываю глаза и начинаю правильно дышать. Как там у меня в прошлый раз получилось? Я о чем-то думала? Вроде бы, нет… Я там заснула почти, кажется… Открываю один глаз и даже не пытаюсь сдержать вздох облегчения.

— Что? — пока я расслаблялась, Кир поднялся из-за стола и теперь на этом самом столе восседал, наблюдал за мной и нетерпеливо пальцами по столешнице барабанил..

— Ну, вон же она, в углу, золотистая такая… Очень симпатичная… А ты говоришь, что невидимые.

Лицо у красавчика вытянулось.

— Ты ее в самом деле видишь…

— Ну, говорю же тебе…

— А открыть можешь?

Начинаю злиться.

— Мы же, кажется выяснили с тобой уже, что открывать двери у меня получается без проблем…

— Я помню, — он нетерпеливо махнул рукой. — Именно эту можешь открыть?

— Я вообще-то есть хочу… Я с сутра ничего не ела, между прочим.

— Там и поедим, если откроешь.

— Ладно.

Поднимаюсь и без охоты подхожу к золотому сиянию. А Кир почему-то молчаливый и злой. Я только плечами пожимаю, беру его за руку и просто шагаю в другой мир.

Оказываемся мы в огромном средневековом зале, холодном и мрачном. Но я толком не успеваю ничего рассмотреть, потому что Кир хватает меня в охапку, радостно смеется, кружит меня и кричит:

— Я дома!!!

А я совсем ничего не понимаю.

Красавчик объяснять ничего не стал, покружил меня по залу, поорал радостно, почти полез целоваться даже.

Так что всем его обещаниям грош цена, ага. Впрочем, целовать меня ему помешала не я, к моему стыду, а абсолютно посторонний дедушка, явившийся на шум, устроенный Киром.

У дедушки была седая голова, скрюченная спина, клюка огромная и вообще, ему было, наверное лет двести. Когда же старичок увидел красавчика, я на секунду подумала, что все, фенита ля комедия. В смысле, конец старичку. Ибо он побледнел, схватился за сердце, покраснел, попытался вырвать клок седых волос из и без того жиденькой бороденки, схватился руками за голову, снова побледнел, а потом с неприличной для его лет резвостью бросился обнимать Кира. И меня вместе с ним. Ну, просто же Кир в тот момент замышлял коварные и не вполне приличные действия в отношении меня, поэтому руки его покоились на моей талии, а мои, срам какой, на его шее, когда успели только, предатели, — непонятно!..

Активный же старичок моего красавчика узурпировал в один момент. Тот еле успел отдать приказание, чтобы меня покормили. И вообще, обращались со мной, как с королевой. Он прямо так и сказал, «как с королевой». Приятно до ужаса!

Было. Пока Кир не вышел из зала. Потому что потом началась суета и паника. Все бегают, орут, незнакомые старушки обнимают и гладят по голове, разнокалиберные женщины вздыхают и лезут целоваться, мужики, кстати, тоже лезут, но, слава Богу, только к рукам. Дети верещат и виснут, теребят, требуют и кричат… И от всей этой толпы не отобьешься, как ни старайся.

А потом принесли еду, и настроение как-то улучшилось сразу. Потому что, во-первых, вкусно, а во-вторых, меня, наконец-то, оставили в покое. Сижу в углу и радуюсь желудком. Нет, я конечно понимаю, что не хлебом единым… Хотя хлеб тут сказочный просто, горячий, ароматный, с орехами и семенами какими-то. И вообще, кормят тут, надо сказать, знатно. Гораздо лучше, чем в королевском замке. И еще носятся все вокруг меня, счастливые до невозможности. И меду мне, и молочка, и клубники, сочной и красной, и гигантской, как яблоки.

И вот уже все вкусности съедены, и в сон клонит. Сижу себе в уголочке тихонечко и интерьер оцениваю. Хороший такой интерьер колоритный. Стены каменные, камины… я таких каминов огромных не видела никогда, хотя средневековых замков мною было объезжено порядочно. Гигантский просто-таки очаг. Метра в два высотой и шириной в четыре-пять метров. А в очаге огонь пылает, яркий, но усыпляющий. Зеваю яростно. Спать хочется, хоть спички в глаза вставляй. А спать нельзя. Несолидно как-то в гостях дрыхнуть.

А Кира все нет… Не пора ли нам возвращаться вообще? Поднимаюсь с целью побродить по залу. И немедленно возле меня выстраивается шеренга услужливых женщин и череда галантных мужчин… Тоска. Ну, не оставляют меня в покое ни на секунду. Устала чудовищно от этого навязчивого сервиса. Короче, не дала мне эта толпа погулять, оценить архитектуру и насладиться оригинальностью интерьера.

Снова в углу сижу засыпаю почти и на красавчика уже злиться начинаю. Бросил меня здесь одну… А Кир словно мысли мои услышал. Вошел в зал стремительно и сразу ко мне:

— Засыпаешь, хорошая моя?

— Не твоя… — зеваю, наплевав на приличия, и глаза тру.

— Не моя… — соглашается он и улыбается счастливо. — Пока. Но очень хорошая.

Даже спорить с ним не буду. Сил нет.

— Устала ждать? Скучно тебе было?

Заботливый такой, что даже неловко.

— Скучать не давали, — ябедничаю я и кошусь на толпу женщин, стоящих в сторонке. — Поэтому и устала. И еще кормили насильно. Мед с клубникой принесли. Замучили до полусмерти…

Смеется только и ладошку мою целует.

— Я бы лучше тут остался. Сегодня и … и навсегда вообще, но мы не можем. Надо возвращаться. Ты как? Дверь открыть сил хватит?

— Не знаю… А что, может не хватить? — он качает головой, а я только плечами пожимаю. — Но как только вернемся, сражу мне все объяснишь. У меня в голове уже идеям тесно. Скоро через уши наружу полезут…

Снова руки мои целует и бормочет:

— Обязательно, пока не моя хорошая…

— И к проходу подведи меня, да? Совсем нет сил его еще и искать.

— Конечно! — он легко подхватывает меня на руки и несет к середине зала. И со всех сторон только мужские смешки и женские вздохи слышны. Цирк, честное слово! Чувствую, что краснеть начинаю. Кир широко улыбается и, глядя мимо меня, спрашивает:

— Смущаешься?

— Злюсь, если честно.

Он снова смеется и довольно бормочет:

— Упрямая…

А щеки еще жарче пылают. Проклятье! Я за последнюю неделю краснею, кажется, больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Пришли уже… — остановился под огромной люстрой, от которой глаз совершенно невозможно оторвать. Ох, где же мой любимый фотоаппарат?

Зажмуриваюсь и протягиваю руку в поисках холода и легкого покалывания, а Кир носом сладко на шее чертит узоры.

— Прекрати… Мешаешь!

— Совсем не умеешь врать! — радостно сообщает он, а я, наконец открываю проход и мы шагаем в королевский замок.

Все на месте. Стол дубовый, летний вечер за окном и пустой камин. И Тайгер вернулся. Сидит в кресле Кира и таращится на нас в священном ужасе.

— Вы откуда взялись? — спрашивает недоверчиво.

А Кир бодро отвечает:

— Оттуда, — брови поднял и кивает довольно.

— О Боги! — рыжий в священном ужасе, кажется. — Но как?

— Не понимаю сам! — красавчик недоуменно головой качает и целует меня в плечо. — Мира просто открыла дверь.

— Но как? — и взгляд недоверчивый в мою сторону, не Кира взгляд, рыжего.

— Кверху каком! — бормочу злобно и отдираю от себя наглые руки кое-кого, а потом угрюмо заявляю

— Ужасный день! Просто кошмарный! Устала, как собака! Хочу знать, что здесь происходит, в ванну и спать. Именно в таком порядке.

Глава пятая, в которой Кир рассказывает сказки

Когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая…

«Тариф на лунный свет».

Рассказчик из Кира получился не лучше учителя. Занудный, в общем-то, рассказчик. Но, как говорится, за неимением лучшего:

— In principio erat Verbum. В начале было Слово. И Жизнь была Словом как Слово было Жизнью. И Слово было глухим, потому что никто его не слышал. И Слово было немым, потому что никто не умел его произносить. И Слово было миром, одним и множественным одновременно. Изначальный мир был прекрасен и бесконечен, он вмещал в себя холодные горы, бездонные океаны, небеса безграничные и бесчисленные звезды. Изначальный мир был велик и мал, как велика и мала одна песчинка, которая не знает о своем существовании и о существовании других песчинок. И Слово было Тайной, пока однажды не родился человек, который его услышал, а услышав, научился словом созидать. Так возникло бесконечное множество миров…

После последних слов он улыбнулся и виновато посмотрел на меня.

— Не злись, моя хорошая, я знаю, тебя это раздражает, но это из Книги. Это привычка. Понимаешь?

Я кивнула и велела не отвлекаться.

— Никто не знает, были ли миры созданы человеком, который услышал Слово. Или Слово открыло ему тайну существования этих миров. Но он был первым, кто научился путешествовать в реальностях, открывая двери. И это умение он передал своим детям. Одни из них могли только открывать двери, другие создавать их, третьи закрывать и разрушать.

В некоторых мирах человека и его потомков считают Богами, создавшими Вселенную. В других — демонами, которые нарушили границы мира. В Изначальном мире их считали разрушителями и чудовищами. И потомки Человека были вынуждены покинуть родину навсегда. Они обустроились в этом мире и, говорят, в этом самом Замке, где мы сейчас находимся. Говорят даже, что Замок возник вообще раньше этого мира.

Кир замолчал, сделал круг по комнате, заложив руки за спину и раздумывая над тем, что уже рассказал. Либо, возможно, над тем, что еще стоит произнести.

— Уже отсюда, спустя столетия, а может и больше, люди разбрелись по всему бесконечному множеству… то есть, я хотел сказать, повсюду расселились…

Он бросил на меня зевающую виноватый взгляд и пробормотал:

— Прости, хреновый из меня рассказчик… — присел на корточки возле моего кресла и руки мне на колени положил.

— Да уж, из меня получше будет, — согласилась я, пожала плечами и осторожно освободила свои ноги от его рук. — Но этой сказки я пока не знаю, так что придется тебе самому…

Кир вздохнул, бросил на меня недовольный взгляд и устроился на диванчике у холодного камина.

— Магия в мирах появилась с приходом Слова и людей. Ее было много. И люди поначалу играли с ней, запирая ее в различных формах, вплетали нити волшебства в бытовые предметы. Создавали существ магических и разумных. В Богов играли долго, растрачивая магический дар на всякую ерунду… Впрочем, сейчас это неважно… Спустя столетия или больше после переселения из Изначального мира люди научились при помощи магии продлевать свои жизни. А чем больше магии, тем больше жизни, естественно. И больше всего магии было, конечно, тут. В этом мире, ставшем второй родиной сбежавшим из Изначального. Поэтому и Замок давно уже не просто груда камней, а огромный сгусток магической энергии. Поэтому из-за Замка, вполне объяснимо и ожидаемо, начались бесконечные войны. После последней не осталось почти никого, кто умеет путешествовать между мирами… Таких, как ты, в общем. Как Тайгер. Как я. Таких, как я, если честно, пока еще много. Открывать двери — дело нехитрое, а ничего другого мы, как правило, не умеем. Ты двери создаешь — и это чудовищно ценный дар. И тайна.

Ворчу недовольно и на Тайгера кошусь.

— Он знает, — отмахивается от моего трусоватого возмущения Кир. — Он свой. Не отвлекайся, ладно? Твое умение настолько важно, что… ты даже представить себе не можешь! Как же объяснить-то? Миров миллионы, а ты знаешь только три: свой, этот и тот, с ромашками. Других ты не видела пока. Не знаешь, что это такое, что там есть, как там пахнет, кто там живет… А без этого сделать новую дверь невозможно, ты просто не сможешь задать направление. Я понятно объясняю?

Я только носик сморщила недовольно. Понятно… Непонятно ни черта, конечно, а правильнее будет сказать, что запутанно. И еще не верится во всю эту ерунду…

— И вот представь себе мое удивление, когда ты, мало того, что видишь дверь, которая по определению невидима, ты еще и открываешь ее. А дверь была заперта Королем. Фактически, уничтожена. И шансов на то, что найдется кто-то, кто сможет эту дверь открыть было ничтожно мало. Но ты, Мира, я… я, наверное…

— Ты не отвлекайся и по порядку рассказывай, — лениво перебил Тайгер и потянулся упруго.

— Да. По порядку. В общем было много войн. Но потомки первого Услышавшего Слово как-то держались в Замке. До последней войны. Последняя убила многих. И их в том числе.

— Всех? — мне стало ужасно грустно и нечеловечески больно за этих неизвестных мне людей.

— Всех. По крайней мере, мы так думали до недавнего времени. А потом нашелся Наследник.

— Король? — неприятно стало от мысли, что вот этот вот карикатурный купчишка может быть последним из такого легендарного рода.

— Тьфу на тебя! — обиделся Тайгер, а Кир только головой покачал:

— Нет, конечно. Король про Наследника, к счастью, пока не знает. И не надо, чтобы знал. Из этого мира их величество выйти не могут, но без труда, думаю, найдутся охотники убить Наследника, если о его существовании станет известно.

— А почему король не может выйти из этого мира? Он что, совсем бездарный, — не поняла я. — Даже хуже, чем ты?

Тайгер засмеялся ехидно, но Кир даже не обиделся:

— Хуже, чем я?.. Слушай, сказочница, ты все-таки обнаглела. Ну, совсем никакого уважения…

— Я не в том смысле, — уши стыдно запылали, и я прикрыла их руками. — я просто …

— Да, понял я, что не обнаглела, а просто… Нет, король не хуже, чем я. И не лучше, наверное. Я же говорил тебе, что он — закрывающий двери. У его дара есть один не очень приятный момент. Он не может путешествовать между мирами, потому что он разрушает двери. То есть, если Король входит в какую-то дверь, она уже больше не откроется. То есть вернуться он не сможет. А тут Замок, магия, бессмертие. Понимаешь?

Киваю.

— Поэтому ему нужны такие люди, как я и Тайгер. Чтобы мы могли носить ему артефакты из других миров, чтобы он мог вытаскивать из них магию и продлевать себе жизнь. Поэтому он не стал вытягивать из тебя твою энергию, а сделал вид, что его волнуют такие вещи, как Договор Предков. Поэтому он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить тебя, если узнает о твоем даре.

Как-то мне вдруг стало страшновато…

— Он запер от меня мой мир, чтобы я не мог уйти домой, — продолжал Кир. — И взял в заложники мою сестру, чтобы я всегда возвращался сюда и приносил ему его артефакты, — красавчик скрипнул зубами, а мне его так захотелось погладить по щеке тихонько, волосы растрепать, пожалеть, в общем, очень сильно захотелось. — И Тайгера запер… И других… И ты еще не видела королевских темниц, где находятся люди, которые не умеют двери открывать, но зато обладают магией. И что с ними случается, когда из них эту магию вытягивают… И не надо, чтобы ты их видела…

Кир зло потер лицо руками и продолжил:

— Я пять лет дома не был… Я думал, что никогда уже туда не попаду. Я за эти пять лет о Наследнике не слышал ни слова…

— А он, что, там? — киваю в сторону золотистой двери, которой сейчас не видно, конечно, но я-то знаю, что она на месте.

— Там, — соглашается Кир. — Свалился мне на голову, как ты примерно.

Чувствую, что к щекам кровь приливает.

— Прямо, как я?

— Ну, как сказать… В тот раз я был одет и не в постели… — смеется, зараза такая!

— А теперь что?

— И теперь тоже, как видишь!..

— Кир! — возмущаюсь совершенно искренне. Ему, может, и весело, а воспоминания о том, как я проснулась голой в его кровати, если честно, не самые лучшие воспоминания в моей жизни.

— Жив он, здоров, учится… — красавчик все-таки решил вернуться к рассказу, — Только пока тоже не может сюда прийти. Потому что по невероятному стечению обстоятельств, либо в силу небывалого нашего невезения он тоже из Закрывающих двери. Так что Наследник заперт в моем мире, а я в его. Такая вот карусель.

— Грустно, — соглашаюсь я. — И что делать?

— Пока ничего. Тебе учиться. А нам работать над тем, над чем мы работали все эти годы.

— И что это? — почему мне все приходится из него клещами вытягивать?

— Это поиски артефакта, который лишит короля бессмертия, конечно.

— А есть и такой?

— Есть любой, сказочница. Любой, какой тебе только вздумается… — Тайгер прошелся по комнате, остановился у окна и произнес с непонятной яростью:

— Луна поднимается. Пора… — проворчал неслышно что-то и быстро вышел.

— Что с ним? — смотрю на красавчика, а тот бледный, кулаки сжал и тоже злой.

— Просто каждого запирают по-своему… Наш король умеет заставлять и подчинять…

— Не хочешь рассказывать?

— Не хочу… хочу чтобы ты села рядом и не дергалась, когда я тебя за руку беру… Постараюсь не приставать. Посидишь?

Вздыхаю и перебираюсь к нему на диванчик. Он устраивает голову на моих коленях и, закрыв глаза, произносит:

— Артефактов ужасно много. Гораздо больше, чем миров. И даже если именно этого артефакта не было раньше, то теперь он точно найдется.

— Почему? — лохмачу ему волосы пальцами.

— Потому что ты теперь его придумаешь.

Открывает глаза и смотрит на меня внимательно.

— Это как?

— Когда научишься создавать двери, ты просто подумаешь про него и найдешь. Примерно, как меня нашла.

— Но ведь ты говорил, что я не придумывала тебя, — напоминаю и не возражаю даже, когда он пальцы мои ловит и к губам своим прижимает. — Ты объяснял, что я тебя услышала, потому что ты уже был…

— И артефакт услышишь…

— А если…

Вот я не знаю, откуда у этого человека такая скорость. Потому что только что он весь расслабленный, а его голова лежит на моих коленях, а в следующую секунду меня опрокидывают на диванчик, а Кир нависает надо мной и намерения у него весьма прозрачные…

— Ты опять торопишь события, — зеленые глаза стремительно чернеют. — Сначала научись создавать двери, а там решим все остальное.

— Это ты торопишь… Ты обещал не приставать.

— Во-первых, может, я наврал, — и в нос меня целует. — А во-вторых, спать пора. Нам завтра Кристину надо будет домой отвести на часок… отведешь?

Киваю и глаз от его рта оторвать не могу, бессовестная! Он делает вид, что не замечает моего взгляда и вздоха разочарованного не слышит, когда поднимается сам и мне помогает подняться. И уже возле двери в мою спальню нетерпеливый жаркий поцелуй и срывающимся голосом:

— Спокойной ночи, врушка упрямая…

Я вся взъерошенная внешне и внутренне. И уже не помню, что мною двигало, когда я решила держать Кира на расстоянии…

Уже под одеялом я обнаружила, что сон пропал, а мысли наоборот появились. И мыслей этих полная голова. Такая злость на саму себя появилась! Совсем же недавно так хотела спать! И что теперь? Куда, спрашивается, пропал мой сон? Потерялся где-то между рассказом Кира и его поцелуем. В голове каша кипит, и бульканье мыслей не дает уснуть. Проклятье! Рассвело давно, а я совсем не отдохнула, всю ночь считая овец…

То, что я время потратила втройне бездарно, я уже в ванной поняла. Заодно отражению своему в зеркале сообщила, что я идиотка. Целую ночь бессмысленно боролась с бессонницей вместо того, чтобы пустить свою энергию в плодотворное русло и попробовать снять ненавистный браслет. Между умыванием, расчесыванием и одеванием мною были предприняты следующие шаги: пытаюсь стянуть украшение застегнутым, просто намылив руку, стараюсь расстегнуть замочек нормальным способом и ненормальным при помощи ножа, ножом же пробую дурацкий браслет перепилить. И ни в какую! Черт! Черт! Он даже не поцарапался!

Спустя какое-то время я была вынуждена признать, что браслет, блин, хитрый, и снять его не получится. Ну, что ж… Признать свое поражение? Да ни за что в жизни! Поэтому после долгих метаний и беготни я решила запястье с непослушным браслетом забинтовать шелковой лентой, благо их теперь, стараниями Таммы, целый сундук. Проклятье! Демарш с маскировкой браслета точно не останется незамеченным. И с Кира станется устроить прилюдный скандал и все испортить. Поэтому я решила на всякий случай одеть жемчужно-белое платье с длиннющими рукавами, открывающими только кончики пальцев.

Чувствую, настроение оперативно улучшается. Вообще, здешняя мода как-то удивительно подняла мою самооценку. Или, может, это Тамма постаралась? Не знаю. Но раньше, в прежней моей жизни, я перед зеркалами особо не крутилась. Теперь же я временами замирала просто, поймав свой взгляд в отражении. И все спрашивала себя: это я? Присматривалась внимательнее: глаза карие, желтые почти, раскосые, точно мои. Меня за эти глаза Сашка Рыболов японкой обзывал. Дергал за маленький черный хвостик и говорил:

— Японка, а японка?

Я три дня терпела, а потом разбила ему нос до крови. А когда Сашка собрался пожаловаться воспитателю, поведала между делом, что один мальчик, давно, тоже все дергал меня за хвост, а потом мой папа японский император отрубил ему руки. Сашка возразил, что мой папа, мол, давно умер. А я сказала, что руки я и без папы отрубить могу, или ноги, или воды в кровать налить, так как отлично знаю, где собственно Сашкина кровать находится.

А Сашка все равно нажаловался, за что и был отлуплен Каем. Но за маленькие мои хвостики меня больше никто никогда не дергал. Да и маленькими хвостики оставались недолго. Потому что Кай пригрозил, что, если я еще раз волосы обстригу, он мне больше, чем Рыболову, всыплет. А Кая я почему-то слушалась, хотя и не боялась совсем.

Поэтому и не стриглась последние лет 20, не больше, чем на 2 см за раз. И ненавидела эти космы ужасно. Ибо тяжелые жутко, до головной боли, и мыть их сложно, и расчесывать… А летом-то как с ними жарко! Но вопреки всему не стриглась, даже когда Кая не стало…

Здесь же мои волосы, в кои-то веки, смотрелись органично. Правильно, я бы сказала. И все эти ленты и средневековые наряды с квадратными декольте и юбками в пол выглядели бы на мне далеко не так хорошо, будь у меня стрижка.

Сегодняшнее платье, кстати, выбранное исключительно из-за длины рукавов неожиданно сообщило мне, что у меня есть грудь. Причем, такая слишком заметная в этом вырезе нескромном… Не моя, короче, грудь. Точно не моя…

Наклонив голову к левому плечу и прикрыв декольте раскрытой ладонью, я соображала, как бы весь этот эротический пир спрятать получше, когда услышала за спиной:

— А что ты делаешь?

Черт! И двумя руками декольте закрываю.

— Стучать надо!

— Стучат пусть неудачники, — Кир стоит, облокотившись о косяк, и взгляд… заинтересованный. Почему я не слышала, как он вошел? — Что ты там прячешь?

— Ничего… выйди вон!

— Это твое «ничего» выглядит весьма… — и шаг в мою сторону делает.

— Кир! Мы с тобой, кажется, договорились!.. — я не злюсь, я его боюсь уже, честное слово. Он как наркотик. У меня от него мозги плавятся.

— Договорились, — соглашается красавчик и еще один шаг делает. — Но ты меня спровоцировала своей… своим «ничего»… Ты в этом платье…

— Да я его из-за рукавов вообще одела! — кричу я зло и тут же губы раздраженно поджимаю, потому что Кир, все еще продолжая улыбаться, спрашивает:

— А что не так с твоими рукавами? — и сам себе отвечает. — Они длинные… — и добавляет задумчиво:

— Скажи-ка, сказочница, ты же не пыталась снять браслет?

Вот ведь… нехороший человек!

— Не пыталась! — вру нагло и нос гордо задираю, а он только хохочет.

— Ай-ай-ай! Как не стыдно!

— Отстань!

Демонстративно его игнорирую и пытаюсь выйти из комнаты. Пытаюсь, потому что на самом-то деле сложно выйти, когда тебе проход перегораживают.

— Кир!

— Мира!

Приняла решение не таять, не улыбаться и вообще, держать себя в руках. Буду силу воли вырабатывать и думать только о работе. Красавчик вздохнул тяжело и отступил в сторону:

— Проходи уже, горе луковое…

— Сам ты…

— Ты его все равно не снимешь, — сообщает он моему затылку. — Так что можешь даже не пытаться.

Я только хмыкаю презрительно.

— И злишься совершенно зря… Почему ты вообще злишься, не понимаю!?

Молчу.

— Я думал, что сегодня мы уже забудем об этом маленьком инциденте?

Маленьком инциденте!?

— Если ты сейчас не заткнешься, — говорю чуть слышным шепотом, — то клянусь, я отпилю себе руку, но сниму этот чертов браслет!!!

— Не отпилишь, — губы сжал в тонкую линию и хмурится.

— Поспорим?

Остановилась и повернулась к нему резко. А он руки в бока упер и ядовито так:

— Мне вообще уже начинает надоедать этот цирк… И я думаю, будет правильно, если ты…

И к лицу моему наклонился близко. Глазюки зеленые свои сощурил, ну, чувствую, сейчас гадость скажет. Нет, не мой день сегодня. Вообще не надо было из-под одеяла выбираться…

И что красавчик хотел сказать, я не узнала. Потому что двери в столовую распахнулись изнутри, и на пороге появилась улыбающаяся Тамма:

— Ссоритесь, голубки?

Мы ничего не ответили, но зарычали в унисон, да.

А потом мы завтракали и Кир рассказывал о наших вчерашних приключениях. Про браслет не сказал ни слова. И пусть даже не надеется, благодарить его за проявленное понимание и такт не буду.

После радостных визгов Кристины и притворно-ворчливого бурчания Таммы мы, наконец, выдвинулись в кабинет Кира, чтобы я им там открыла дверь в другой мир. Господи! Слова о магии и других мирах по-прежнему оставляли у меня во рту устойчивый привкус шизофрении. Я к этому никогда не привыкну.

За золотистой дверью нас ждали. Все та же толпа. Я болезненно поморщилась, на что Кир только рассмеялся:

— Хочешь, спасу?

— Каким образом?

— Провожу в библиотеку. Позанимаешься там пока одна…

Одна? В тишине? Без этого навязчивого сервиса? Хочу! Хочу! Хочу! Хочется запрыгать на месте от радости, но я только сдержанно киваю, а красавчик еще шире улыбается.

— Идем.

Кир протянул мне руку, но я только головой покачала.

— Вредничаешь, — вздохнул и насупился. — С тобой нелегко.

Нелегко, кто спорит. Кай любил говорить, что, в принципе, я конечно, себе на уме, но по сути, ослица упертая…

Красавчик только рукой махнул, мол, что с тебя взять. Бегу за ним по коридорам нового замка. Бегу, потому что Кир злится, шагает широко. Ну, и я тоже же гордая. И точно просить снизить скорость не буду. Промчались по трем коридорам, через один зал с огромным камином, два лестничных пролета остались позади… В длинном платье, если честно, бегать не очень-то и удобно, но я упрямо молчу. Берегу дыхание, конечно. Но если честно, то боюсь уже с Киром разговаривать. Как-то я на него неадекватно реагирую.

Перед очередным поворотом красавчик останавливается и резко оборачивается ко мне. Ну, и я со всего разгона врезаюсь в его грудь. От удара он не покачнулся, а руки свои немедленно мне на талию положил.

— Ты… — я все-таки запыхалась.

— Я… Мира, я… мне надо? Ты на меня очень сильно злишься?

— Злюсь, наверное. Мне неприятно. Я не умею проигрывать.

— Никто не умеет… — разумно соглашается он.

— И я не люблю, когда с моим мнением не считаются…

Кир погрустнел сильно и вздохнул:

— Не любишь…

— И мне не нравится, когда мне навязывают чужие решения.

Еще один вздох.

— И уж точно я никому не позволю вмешиваться в мою жизнь. Она и так летит ко всем чертям. Все встало с ног на голову…Магия, двери, ты еще… Неужели так сложно было?! Я же не просила достать мне луну!

— А ты хочешь луну?! — и взгляд такой решительный.

— Кир!

— Прости…

— Я просто не хочу носить… это… — поднимаю рукав и брезгливо на синий браслетик показываю. — Это унижает мое достоинство. Я же не собака, чтобы мне на ошейник вешать имя и адрес хозяина!

Кир скривился раздраженно:

— Не понимаю, почему ты так странно к этому относишься…

— А как я должна к этому относиться?

— Я объяснял же тебе…

— А я ответила, что думаю по этому поводу. Почему ты вообще вернулся к этой теме? Позлорадствовать? Потому что проклятый браслет не снимается?

— Не поэтому.

— Так почему?

Молчит и только смотрит на меня недовольно. А у меня предчувствие нехорошее такое… Я же не умею по-человечески обижаться. То есть, обижаюсь я, как раз на «отлично», а вот прощать не научена. И уговариваю себя забыть и выбросить из головы, и объясняю, что все прошло и извинения принесены, но осадок остается. Навсегда.

А Кир вздохнул решительно, руки с талии моей убрал и голову покаянно склонил.

Но сказать ничего не успел, потому что сначала послышались быстрые шаги, а потом в поле нашего зрения появился улыбающийся мужчина. И я даже не узнала его сразу. Нет, глаза узнала, волосы непослушные, фигуру, походку, и плечи широкие… Все по отдельности узнала, но… И улыбка. Удивленная. Недоверчивая. Радостная. Восторженная. Такая родная!

— Кай!

Чувствую, что во рту все пересохло, дышать тяжело, делаю навстречу шаг, другой, а перед глазами мушки черные, серые, блестящие и серебристые. И круги, почему-то зеленые. Словно я на солнце долго смотрела. Еще один шаг и проваливаюсь куда-то. И слышу только два отчаянных синхронных крика:

— Мира!!

Глава шестая, в которой я потерялась и нашлась

«Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес!»

Зима в Простоквашино

Я даже не сразу поняла, что произошло. И куда Кай пропал? Оглядываюсь по сторонам. Дорога глиняная, разбитая. Вдалеке виднеются три покосившихся избушки. Дождь мелкий, пакостный. Состояние придорожных кустов классифицирую как сентябрьское. Поздний сентябрь. Холод собачий, а я в шелковом платье на обочине по колено в грязной жиже.

— Оч-чаровательно! И что теперь делать?

Думать логически. Если я попала в один из этих проходов идиотских, будь они прокляты, то Кир немедленно же за мной придет. Правда ведь? Или нет? Он же говорил, что вот так вот провалиться нельзя… Черт, но что там делал Кай? Хотя, какая разница!? Главное, что он жив!

— Черт! Что ж так холодно.

Кир все не появлялся, а я, как ни старалась, так и не смогла нащупать дверь назад. Слабо представляю себе, как можно в таком холоде найти дверь по излучаемому холоду, или как там красавчик говорил? О том же, чтобы увидеть чертову дверь, даже и не мечтаю. Ибо расслабиться все равно не получится. В конце концов, я плюнула и даже пытаться перестала. Задрала подол некогда белого платья выше колен и побрела в сторону видневшихся вдалеке домиков.

Минут через десять я за резиновые сапоги и теплую одежду готова была душу продать, если бы только покупатель нашелся. А еще хотелось встретить, хотя бы кого-нибудь. Потому что тишина вокруг стояла пугающая. Из всех звуков был лишь шелест дождя, да еще чавканье моих ног по дороге. Наверное, только поэтому мне удалось услышать звук открывающейся двери. Легкий скрип — и шагах в тридцати от меня появляется высокая фигура в плаще. И мне бы обрадоваться и попросить помощи, но нет! Я замерла на мгновение, словно заяц испуганный, потом еще выше подняла в конец испорченное платье и нырнула в кювет, в кусты.

Лежу в кустах, думаю о том, что неизвестный заметит мое белое платье. Бросаю на себя испуганный взгляд и еле сдерживаю облегченный вздох. Нет, все нормально. Платье давно не белое. Коричневое? Серое? Все равно. Главное, что незаметное.

Лежу дальше, слушаю шлепанье дождя по листьям, дрожу, пытаюсь определить, в какую сторону двинулся неизвестный, мог ли он меня заметить, и почему я вообще от него прячусь. Прикидываю, долго ли еще тут валяться. Если долго, то так и коньки отбросить можно. Решаю высунуться и посмотреть, свободен ли путь и неожиданно слышу испуганный шепот:

— Совсем сдурела, чучело?! Тебя увидит — и нас найдет, лежи тихо!

Поворачиваю голову и не вижу никого.

— Кто здесь?

— Мы здесь… тихо лежи, говорю… я скажу, когда он уйдет, мне видно…

Ну, если видно, то, конечно, ладно… Лежим, молчим, я трясусь, думаю тяжкую думу в стиле «что ж я невезучая-то такая». Еще думаю о том, что заболею я в результате этого вояжа, однозначно. Бронхитом. Или воспалением легких. У Маринки Бабыдовой воспаление легких было, я помню. У нее вся задница в следах от инъекций была, когда она из больницы вернулась. Она Светке после отбоя за жвачку «Love is» показывала, а я лежала, забравшись с головой под одеяло, и в дырочку подсматривала. Сегодня бы то одеяло очень бы в тему пришлось…

— Эй! Ты там не уснула? — раздалось у меня за спиной и я от неожиданности подпрыгнула.

Как выяснилось, в кустах нас пряталось много. Я, коротко стриженная мрачная девица в шерстяном платье и жилетке на меху — везет же некоторым — и два чумазых малыша непонятного пола и примерно четырехлетнего возраста.

— Ты тут откуда? — спросил первый, а второй задумчиво достал из носа козявку и немедленно ее съел.

— Я не знаю… я тут случайно…

— Понятно, что не нарочно, — прокомментировала хмурая девица и отвесила подзатыльник второму из малышей. — В чарусу специально никто не полезет…

Мелкий на подзатыльник не обиделся, только язык показал и опять палец в нос засунул.

— Выбираться надо… — вздохнула девица и скептически на мое платье посмотрела.

— У нас вообще-то лето было, вот я и… — поднимаю подол двумя пальцами и реверанс изображаю. — Я подумала, может, вон в той деревне можно будет одежду попросить…

— Нельзя, — девица вздохнула тяжело и спросила недовольно:

— Тебе сколько лет вообще?

— Двадцать шесть, а какое это имеет…

— Двадцать шесть! — передразнила она. — А ведешь себя хуже Лютика с Ромашкой! В деревню нельзя соваться. Это же чаруса…

— А что делать? Я замерзла ужасно…

Если она еще раз вздохнет, я ее ударю, честное слово!

— Будем из тебя мужика делать.

— В смысле?

— В смысле, переодеваться и волосы стричь. У меня мужской костюм есть. Для себя сперла, но тебе нужнее…

Волос было жалко. Но волосы же не зубы, отрастут. Сдираю с себя свое некогда шикарное платье с глубоким декольте. Никаких больше вырезов и разрезов! Сапоги зимние, штаны ватные и свитер норвежский. И телогрейку. Пока же стою в одном белье, тоже не очень-то и сухом, кстати, и руку за одеждой тяну. А девица меня за руку эту мою хватает и произносит:

— О! Мой! Бог! — и влюбленных глаз с моего браслетика не сводит.

— В чем дело?

— Планы меняются! Мужика из меня делать будем… Мелкие, нам нереально повезло!

Я ничего не понимаю, а девица раздевается и говорит быстро-быстро:

— Во имя Изначального! Мы третью неделю по чарусам мыкаемся, устали, намерзлись… — протянула мне свои чулки и продолжила:

— А с детьми, знаешь, как сложно. Продвигаемся медленно, от полыньи до полыньи один раз четыре дня шли. И страшно все-таки! С детьми-то! Чарусники детей чуют…

Чулки одеваю и нижнюю юбку беру рассеянно, а она все продолжает:

— А тут ты. Я тебя, как на дороге увидела, сразу поняла, что ты не из Ищеек. Ни одна Ищейка в таком виде в полынью не сунется, конечно! Значит, либо как мы, беглая, либо случайно провалилась…. Случайно?

— Уж не нарочно, — бормочу я, платье натягивая.

— Мы теперь в столицу по прямой рванем! И никто нам слова не скажет! И главное, тебя-то Ищейки точно ни в чем не заподозрят! — и смеется радостно.

И так мне жаль ее расстраивать, ну, просто язык не поворачивается сказать, что я ни черта не понимаю. Поэтому я жилетку застегиваю аккуратно, жду, пока девица полностью оденется, а потом вздыхаю и грустно спрашиваю:

— Тебя как зовут?

— Вишня.

— Так вот, Вишенка. Я во всей этой белиберде ничего не понимаю. Я… я как бы… — тут я на шепот перехожу, — из другого мира…

— А чего шепчешь-то? Мы тоже, слава Изначальному, не из этого…

— Я про то, что миров много только неделю назад узнала, — уже нормальным голосом уточняю я.

Вишня даже не погрустнела и жизнерадостно произнесла:

— Да какая разница! Научишься! Главное, что ты замуж за эту неделю выйти успела. А остальное все — ерунда!

Что, простите?

— А?

— Браслет, говорю, из рукава достань, а то не видно…

Я. Красавчика. Убью.

***

Ночь. Лес. Костер. Сижу — реву. Потому что, во-первых, обидно, а во-вторых, злость на себя. Рыдаю тут из-за этого… когда рыдать надо, потому что… и всхлипнуть даже не могу, как следует. Спят же все, разбужу…

Сижу. Соплю рукавом вытираю и на огонь смотрю. Мелкий дождь все еще моросит, но мы из еловых веток навес устроили, так что жить можно. Размазываю слезы по щекам и итоги дня подвожу.

Первое. Кир сволочь и врун. Но об этом потом.

Второе. Кай жив. И тут все тоже непонятно. Но об этом тоже потом.

Третье. Я попала в чарусу. Попасть сюда несложно, потому что чарусники свои силки по всем мирам раскидывают. И, да. Кир сволочь. Ничего мне не объяснил толком про эти миры чудовищные, а здесь все так непонятно…

— Ты что же, даже не знаешь, что такое чаруса? — Вишня, когда поняла степень моей неосведомленности, впала в состояние критическое. — А что ты знаешь вообще?

— Про двери между мирами вот знаю…

Я на Вишню старалась не смотреть, потому что она явно ждала продолжения, а я… я всё… я, стараниями красавчика, вообще ничего не знаю, как выясняется.

— Что, это все? — она заорала так, что с соседнего дерева недовольно взлетели две галки, а малышня оторвалась от лепки блинчиков из грязи и осуждающе на нас посмотрела.

Ну, что тут сказать? Я только плечами пожала.

— Я бы твоему мужу голову оторвала…

Мужу… Моему мужу… как-то я оказалась неожиданно не готова к этому словосочетанию.

— Не ты одна…

— Чаруса — это такая подреальность, понимаешь? — объясняла Вишня, пока мы чавкали через поле к лесу. — Она как бы есть, но словно бы и нет. Потому что время тут не движется. И вообще, все, что здесь есть — иллюзия. Иллюзия дождя, леса, деревни… Ничего этого нет на самом деле. Есть только чарусники и их вечный магический голод. Ну, и физический тоже… Так что мы тут типа сбежавший обед…

— Они что, людей жрут?

Как-то мне поплохело вдруг.

— Они всё жлут… — прокомментировал Ромашка — Ромуил — он был старшим из близнецов и ужасно этим гордился.

— Жрут, — согласилась Лютик — Лютиция — и двумя ногами прыгнула в лужу. — Шначала магию вшю шожрут, а потом и шамого шеловека на кушочки порежут и пожарят. Или шварят… А мы шегодня ешть еще будем?

Вишня им только пальцем грозила все время и велела взрослых не перебивать. Но разве они послушают?!

— Чарусники — существа целиком магические и почти бестелесные. Им магия как воздух нужна. Поэтому они и устраивают ловушки для неопытных носителей. Опытный-то полынью сразу почувствует… А еще чарусу можно как тайный ход использовать.

— Это как?

— Ну… смотри, это же не совсем другой мир. Это как бы подреальность. Пиявка, которая присосалась к мирозданию и тянет из него соки. Или, даже не пиявка, а дождевой червяк. Червяки интересные, мы в школе учили. Они внутрь себя землю всасывают…

— Фу!!! — тут мы с Лютицей были солидарны, но Вишня нашего недовольства не заметила даже.

— И вот мы попадаем внутрь чарусы вместе с куском реальности, точно так же, как земля попадает внутрь червяка. Он нас через себя пропускает…

Трижды фу! Я себе эту мерзость даже представить не могу.

— … а потом мы выходим с другой стороны, в другой точке реальности, но в то же мгновение.

Нет, как рассказчик Кир все-таки был лучше. От его сказок хотя бы не тянуло расстаться с завтраком.

— Что значит, в то же мгновение?

— Просто время здесь не движется. Я же говорила. Вот мы с мелкими по чарусам уже третью неделю выход к столице ищем. А в реальности прошло около суток…

Обалдеть!

— Но ты особо не восхищайся! — поспешила добавить ложку дегтя Вишня. — В чарусу не спроста никто соваться лишний раз не хочет… Чарусники очень опасные. У нас просто выхода не было. Либо сюда, либо…

Девушка нахмурилась и замолчала. И я даже уже представляла себе примерное развитие событий. Одно из двух: либо она сейчас откажется что-то объяснять, сославшись на недостаток времени, либо наврет что-нибудь. Почему-то в последнее время я, кажется, поменялась со всеми остальными людьми ролями: мне все врут, а я даже лапшу с ушей не снимаю. Тогда как должно быть все с точностью до наоборот.

— …либо в королевскую темницу, полагаю, — грустно продолжила Вишня, нарушив выстроенную мною систему. — Я видишь ли совершила два преступления сразу: укрыла от властей двух наделенных магической энергией детей и… и еще человека одного убила. Нехорошего…

— Ну, если нехорошего… — даже не представляю, что в таких случаях говорят…

— А еще я нарушила Договор Предков, но на фоне всего остального это такая ерунда, что об этом можно, наверное, даже и не упоминать…

— Ну-ка, ну-ка! — оживилась я и даже про чарусников на какое-то время забыла, хотя избавиться от мысли, что мы теперь как бы какашки огромного земляного червяка было очень сложно. — Договор Предков, говоришь? Это что такое?

— Ты на самом деле ничего не знаешь… — Вишня головой покачала, а Лютик вздохнула громко и укоризненно на меня посмотрела.

— Что? — И без того настроение на букву «Х». И это не значит, «хорошее», а тут еще и четырехлетний ребенок знает о мироустройстве больше меня. Так можно вообще окончательно расклеиться и утратить веру в себя.

— Договол Пледков — это наше законное плаво на женщину, — важно заявил Ромашка и тут же получил подзатыльник.

— Молчи, мелочь, — Вишня нахмурилась. — Но в целом засранец, примерно, прав… Если в двух словах, то, да. «Договор Предков — это право мужчины на свободную женщину».

— …!

— Ну, я как бы тоже так думаю, но при детях озвучиваю это немного другими словами…

— Извини. Я просто в шоке…

Не клеймо, значит. И не ошейник с именем хозяина. Не кандалы. И ничего такого. А все только мне на благо и для моей безопасности… Ну, красавчик…

— В двух словах я поняла. А подробнее?

— Если мужчина, обладающий магическим даром, встретил женщину с энергетическим потенциалом, и если эта женщина не находится под чье-либо опекой, то мужчина должен предоставить женщине охрану своего дома, — Вишня посмотрела на меня виновато. — Понимаешь, по сути, это хороший закон, направленный на то, чтобы защитить женщину, в первую очередь. Ну, и во вторую, конечно, обеспечить себя потомством, восприимчивым к магии. На практике же не все так романтично… Это либо свадьба сразу, либо свадьба потом, когда тебе подходящего жениха найдут… И мнение женщины тут уже давно никого не интересуют, кому интересно мнение мебели…

— …! То есть, я хотела сказать, фу! Вот же ж свинство!. Это… Меня, кажется, сейчас стошнит…

Стоим втроем: я, Вишня и Лютик — и на Ромашку недовольно смотрим. А Вишня, младшего брата задумчиво рассматривая, произносит:

— Вот гляжу я на него, такого маленького, такого хорошенького, такого любимого и понимаю, что где-то же растет мученица, которая с ним потом всю жизнь мучиться будет…

Нет, я с такой позиции эту ситуацию не оценивала никогда, конечно, но вообще-то рациональное зерно в этих словах есть…

— И что ж ты тогда радовалась так, когда браслет на моей руке увидела? — с неудовольствием вспомнила я.

— Ну, как же! — Вишня радостно улыбнулась. — Теперь нам не надо бояться, что кто-то заявит на нас свои права! Скажем всем, что мы под опекой твоего мужа… И это, — она с трудом убрала с лица веселье и добавила:

— Сочувствую…

Сочувствует она…

Сижу реву у костра. Думаю думу горькую. Кир сволочь такая, а я в него… То есть я совсем не это подумать хотела! И не думала я в него… Что ж я невезучая-то такая… Так хотелось романтики и цветов! Вечерних прогулок вдоль набережной, слов ласковых, признаний, поцелуев под звездами… Клише и патока? И пусть, мне все равно. Хочу! А вместо этого… Громко хлюпаю носом и судорожно вздыхаю.

— Слушай, хватит реветь, а?

Вишня подползла к огню и хмуро протянула мне платок.

— Утрись.

— Обойдусь…

Вздохнули.

— Он хоть симпатичный?

— Симпати-ичный… — и слезы тройным потоком из глаз.

— Ну, я не знаю… Хочешь выпить?

— А у тебя есть?

Достает из холщового мешка флягу и протягивает мне. Отвинчиваю крышечку и с опаской нюхаю.

— Это самогон что ли? Фу!

— А ты хотела шампанского? Давай сюда, если не хочешь…

Набираю полную грудь воздуха, задерживаю дыхание и делаю глоток.

— Мать моя женщина! — слезы сначала высохли, а потом снова покатились и по горлу словно наждачкой изнутри прошлись. И это я не говорю про аромат и послевкусие. — Боги! Где ты взяла это… эту амброзию?

— Где взяла, там уже нет…

Хорошо, что нет… Потому что это не самогон. Это дизельное топливо… авиабензин… или что там в самолеты заливают? Жуть жуткая… Но после второго глотка в голове наступило резкое просветление. А чего я реву, вообще? Подумаешь, замуж вышла и не заметила! В жизни случаются вещи и пострашнее… Вот прямо сейчас я так сразу не скажу, какие именно, но точно знаю, что случаются. И вообще, я же теперь Каю могу нажаловаться! Нет, Каю нельзя… Он красавчику голову оторвет… а мне его голова самой нужна. Я лучше сама ему жизнь испорчу… Вздыхаю, делаю третий глоток, поднимаю голову вверх, вижу огненные тени на еловых лапах и падаю навзничь. Хороший все-таки у Вишни самогон. Главное — экономный очень…

А отмечали ли вы день студента в общежитии Радио-технического института, когда на шестнадцать человек двадцать две бутылки водки и одно десятилитровое ведерко салатика 'Оливье'? Я — да. И это был самый… удивительный день студента в моей жизни. Потому что утро следующего дня принесло много удивительных открытий.

Помню застолье. И «Мафию». И песни под гитару. «Как здорово, что все мы здесь», «Гаудеамус», «В каморке, что за актовым залом»… Потом Наутилус, Земфира… И неожиданно уже Ленка Маневич танцует на тумбочке и орет на весь двенадцатый этаж: «А девочка созрела, созрела, созрела!..» Потом провал. И нахожу себя на балконе. Все курят, я грущу в углу, а Кай целуется с Ленкой… Еще помню мысль о том, что не зря она танцевала… Потом Наташка кричит: «Чего киснем? У нас там водка греется!..» Следующее воспоминание — неизвестный мальчик, который, стоя на обломках тумбочки, декламирует неизвестные стихи неизвестного автора. (Самое болезненное воспоминание в моей жизни, потому что и по сей день никто мне так и не ответил на вопрос, а был ли мальчик.) Потом помню Аленку на коленях у Кая. Потом туман. И уж совершенно неожиданное: Ленка стоит в углу, двумя руками держится за батарею и кричит: «Змеи!!! Змеи, блин!!! Держите их! Они шевелятся…»

А потом темнота, которая заканчивается солнечным утром, пахнущим чем-то безумным: перегаром, прошлогодним «Оливье» и носками тракториста. Причем, судя по ощущениям, свои носки тракторист хранил у меня во рту. И еще этот человек говорил небритым голосом Кая: «Господи! Что это вчера было?» И где-то на фоне плакала Ленка и хохотала Аленка. И очень хотелось пить. И голова болела зверски.

Пробуждение после трех глотков Вишниного самогона было… неожиданным. Во-первых, мозгу в голове было удивительно мало места. И он из-за этого болел нечеловечески просто, невыносимо. И вместе с ним болела печень, почки, желудок и зубы. Во-вторых, я неожиданно осознала, что жизнь не удалась, ну, или, по меньшей мере, утратила смысл. Потом подумалось, что смысла-то и не было никакого…

Короче, это были самые неприятные семь секунд в моей жизни, а потом я открыла глаза и пробормотала в никуда:

— Вишня! Твоя амброзия… — и задумалась в поисках приличного эпитета.

— А Висня усла…

Опухшему в маленькой голове мозгу понадобилась минута, чтобы обработать информацию и сделать выводы:

— Куда ушла? Давно?

— Утлом…

— Утром? Пардон, а сейчас что? — и по сторонам оглядываюсь. Дождь, небо серое, с еловых лап капает… В общем, вчерашнее гадство, ага.

— Обед? — Ромашка задумчиво рылся в холщовом Вишнином мешке. — Или ужин… Очень кушать хочется…

— Висня велела тебя не будить, — сообщила Лютик, — и мы не будили. Мы здали, здали и здали, а ты не просыпалась и не просыпалась…

И как-то сразу забылось о том, что мне плохо, а мозг уменьшился в размерах и перестал давить на черепную коробку.

— Так… значит надо что-то… надо же что-то делать… искать ее, что ли, мало ли что случилось…

— Это плотив плавил, — заявил Ромашка. — По плавилам надо искать полынью.

Чтоб я еще знала, что такое полынья и как ее искать… Я даже мозг свой приструнила от возмущения и заставила работать. И уже даже было открыла рот, чтобы высказать свое мнение по поводу правил Ромашки. Но потом передумала. Я что, на самом деле собираюсь спорить с детьми? Нет, с малышней я спорить не буду. Я просто знаю, что не могу уйти отсюда одна, без этой почти незнакомой мне Вишни, которая честно отвечала на все мои вопросы, не врала мне, не скрывала от меня ничего, поделилась со мной волшебным самогоном и… и заботливо велела меня не будить. Боги! Кто же обо мне заботился-то в последний раз? Точно не Кай. У мужиков вообще, как показывает практика, на заботу иммунитет. В смысле, не умеют они заботится.

Отбрасываю в сторону постпохмельные грустные мысли и объявляю:

— Мы своих не бросаем!

— Тогда точно сожлут всех… — недовольно пробормотал Ромашка.

Как-нибудь не сожрут… Смотрю на свою команду растерянно. С чего начать? У меня один рюкзак, два голодных ребенка и один слишком взрослый подросток восемнадцати лет, который пропал неизвестно куда. Что делать?

— А в какую сторону Вишня ушла?

Как выяснилось, Вишня ушла на поиски родника, так как вода у нас подходила к концу. Я лично не понимала, чем дождевая хуже родниковой, в нашей-то ситуации, но возмущаться при детях не стала. Кто ее знает, эту чарусу, может, здесь дождь ядовитый и пить его никак нельзя… А спрашивать совета у малышни как-то не хотелось.

Вещи были собраны, костер потушен. Вишнин рюкзак удобно разместился у меня за плечами, а план дальнейших действий все еще не сформировался.

— Давайте попробуем пройти в ту сторону, куда ушла Вишня, наверное… — уверенности в правильности своих действий у меня не было никакой, но дети почему-то послушались. И мы побрели по мокрому лесу.

Не знаю, что мною двигало, когда я выбирала направление движения. То есть сразу мы, конечно, пошли туда, куда мелкие указали, это понятно. Потом брели долго, перелезали через поваленные деревья, спустились в один овраг и дважды пересекли какую-то речушку. Но я почему-то была уверенна, что мы идем по следу Вишни.

Идем и спорим о том, что у нас на ужин будет. Ну, надо же о чем-то говорить, потому что, если молчать, то начинают одолевать нехорошие мысли..

— А на ужин у нас, навелное, будет сыл… — это Ромашка картавит.

— Не шыл, а шыр… — делает замечание Лютик.

— Зато я говолю сыл, а ты шыл… — возмущается Ромашка и требует моего внимания:

— Мила, скажи ей!

А я ржу реально, потому что с этими детьми либо с ума сойдешь, либо подохнешь от смеха, точно. И уж точно забудешь об опасностях, подстерегающих глупых путешественников в заколдованном лесу…

Тварь я увидела первой. У нее была хищная курносая морда, огромные водянисто-желтые глаза и жуткая пасть. Существо сидело на краю поляны и повернулось на шум, который мы сотворили, с трудом выдираясь из малинника. Заметив нас, тварь зубасто ухмыльнулась, облизала морду противным черным языком и наклонила голову вниз. Наверное, это была собака. Огромная помесь английского дога с химерой из кошмарного детского ужастика. Массивная голова была непропорционально большой, и я подумала, что во время движения животное, по-видимому, должно заваливаться вперед, потому что тонкие длинные лапы, узкие плечи и не очень крупное туловище, по всей логике, не способны удержать такую огромную башку.

Чудище громко взревело, задрав морду кверху и, словно смеясь над моей логикой, с ленивой грацией огромного хищника двинулось вперед. Оно не торопилось, зная, что на побег у нас нет ни шанса.

— Боги! Что это такое!? — выдохнула я и испуганно вздрогнула, когда за моей спиной завизжали дети и откуда сверху раздалось недовольное:

— Идиотка! Зачем ты их сюда притащила?!

Вишня сидела на дереве и выглядела… жалко. Куртка изодрана, правый рукав отсутствует полностью, а от левого осталась только половина, измазанное кровью лицо грустно расчерчивают дорожки слез, волосы всклокочены, а глаза… в глазах обреченность, тоска и надежда.

Ох! Про надежду нам всем стоило забыть. Потому что Ромашка, Лютик и я с коротким ножом наперевес — плохая команда спасателей. Черт! Надо было послушать Ромашку и попытаться найти эту проклятую полынью. Тогда, возможно, у нас троих осталась хотя бы надежда на то, что мы выберемся из чарусы. Сейчас же шансы на жизнь исчезали пропорционально скорости, с которой двигалась тварь в нашу сторону. Она рычала и булькала, а я глаз не могла оторвать от ее треугольных акульих зубов. Наверное, поэтому я не заметила, когда существо прыгнуло. Вот только что оно стояло метрах в пяти от меня, а в следующую секунду я уже лежу на земле, а оскаленная рычащая хищная пасть тянется к моему лицу. Что-то кричит Вишня и оглушительно верещат Лютик с Ромашкой, но это все происходит где-то там, а здесь я заворожено смотрю на острые зубы и черный язык.

Из пасти твари омерзительно воняет, обильная вязкая слюна заливает мне глаза, я выставляю вперед левую руку, и мощные челюсти смыкаются чуть ниже моего локтя. Черт! Как же больно! Я, кажется, заорала, пытаясь криком выгнать себя из мучительного шока. А тварь только заворчала утробно и активней задвигала челюстями.

— Че-р-р-р-р-т!!!!!

Я взвыла и со всей силы всадила свой короткий нож хищнику в ухо. И еще раз, и снова… Я молотила по отвратительной курносой морде изо всех сил и с совершенно несвойственной мне яростью. Я извивалась и пыталась ударить зверя ногой. Я, кажется, что-то рычала, перекрикивая чудовищный рев, переходящий в болезненный скулеж, и захлебывалась в горячей соленой крови, хлещущей из раненой твари. Челюсти разжались, и я вцепилась левой рукой в окровавленную скользкую шкуру, а правой продолжала бить: по шее, по глазам, вслепую и яростно… В какой-то момент тварь пронзительно взвизгнула и из последних сил рванулась к моему горлу. Я задохнулась и не заметила, как моя рука с зажатым в ней ножом оказалась прямо в пасти существа. Ничего не соображая, совершенно ослепшая от боли и крови, я отчаянно всадила нож по самую рукоятку твари прямо в нёбо. Она конвульсивно дернулась, замычала и затихла на мне.

— Черт! Черт! Черт! — орала я, придавленная мертвым телом. — Снимите это с меня!..

Ромашка и Лютик, зареванные и перепуганные, бросились мне на помощь. И почти сразу к ним присоединилась хромая, бледная и не менее зареванно-напуганная Вишня.

— Я не понимаю… — бормотала она, пока я, отвернувшись от тела твари и согнувшись в три погибели, последовательно прощалась с обедом, завтраком, самогоном, ужином и, кажется, даже с куском своего желудка.

— Как у тебя получилось? Я не понимаю…

Я только отмахнулась от нее и вытерла рот рукавом. Рукавом, который побывал в вонючей пасти… Эта мысль заставила судорожно сжаться опустошенный желудок, а рот наполнился горькой слюной.

— Дай… дай мне… что-нибудь, — простонала я, вздрагивая всем телом.

— Водички? Платок? А может… — Вишня жестом фокусника достала из-за пазухи флягу, и я взвыла.

Все! Пьянству бой! Больше никогда…

— Прости! Мирочка, солнышко, извини, я не подумала, я…

Вишня плакала, размазывая слезы по засохшей крови, дети всхлипывали, а я стояла, упершись руками в колени, пыталась отдышаться и одновременно произнести:

— Никогда не… называй… меня… Мирочкой!

После чего Лютик сообразила протянуть мне условно чистую тряпку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась рукавом моего некогда шикарного платья. Вот что значит грамотно подойти к выбору одежды. Одна вещь, а сколько пользы…

Я с остервенением терла лицо и руки, пытаясь избавиться от крови и, главное, от невыносимого смрада.

— Покажи мне руку, — велела Вишня, немного успокоившись. — Сильно порвал?

Я даже не сразу поняла, о чем она говорит, потому что на адреналине боль вообще не чувствовалась, а когда поняла только охнула и испуганно закатала разодранный рукав. Откровенно говоря, я ожидала худшего.

И вспомнилась передача «В мире животных» или может быть «Клуб путешественников». Ну, та самая серия про акул, в которой на аквалангистов напала акула и откусила одному из них ногу. И вот они вытаскивают его на борт корабля из воды, а у него ниже колена красное пятно и кровь хлещет. Жуть. Мне было лет восемь и я потом месяц спать нормально не могла. А плавать в открытых водоемах, откровенно говоря, боюсь до сих пор. Даже в озере. Поэтому и теперь я ожидала чего-то из ряда вон выходящего. Ну, не знаю, висящей кожи, торчащих из раны костей, реки крови и все такое. Крови было много, это да. И локоть выглядел так, словно его пожевали, что, впрочем, было недалеко от истины. Но я почему-то выдохнула с облегчением. А Вишня в это время дотронулась пальцем до моего локтя и произнесла:

— Я лечить не умею, прости. Но боль попробую снять.

Я почувствовала в районе раны теплое покалывание и удивленно покосилась на Вишню, а она пожала плечами, мол, подумаешь, ерунда какая, и пробормотала:

— Во имя Изначального, я даже представить себе не могла, что человек может двигаться с такой скоростью! Мира, как тебе удалось!? Я даже на королевском турнире такого никогда не видела… Ты двигалась почти так же быстро, как Хат… я… я не понимаю…

— Значит это называется Хат?

Вишня истово закивала и прикусила костяшки пальцев.

— И что оно такое?

— Это загонщики … и… и нам надо двигать отсюда очень-очень-очень быстро… Потому что чарусники уже наверное почувствовали, что тварь мертва и скоро будут тут?

— Как найдут?

Как-то я стала страдать односложностью, но девушка меня легко понимала:

— На них следящая магия замкнута…

— Снять?

— Не получится… я… я не умею.

Я тяжело выдохнула и выпрямилась…

— Ну, что ж, тогда валим отсюда, мелюзга… Куда только?

Вишня шмыгнула носом и проворчала:

— Туда, куда вы должны были свалить, когда я не вернулась… Это главное правило: если один попался, остальные спасаются.

Нет, ну, вот же нахалка! Я тут своей жизнью рисковала… А она…

— Это вместо «спасибо»?

— Это констатация факта!

— Так вот тебе моя констатация, — я вытерла ладони об изрядно измазанное платье и посмотрела на нее зло. — Теперь у нас новое правило. И оно звучит так: «Мы своих не бросаем!»

Вишня фыркнула и отвернулась. А Ромашка с Лютиком подвинулись ближе ко мне. Ну, хоть они понимают, что я-то права…

— Глупое правило…

— Хату своему об этом скажи, который тебя на дерево загнал, — проворчала я.

Нет, ну вот же молодежь пошла неблагодарная.

— И вообще! Достало все! Выберусь отсюда, плюну Киру в глаза и сбегу домой немедленно! Плевать я хотела на ваши проблемы, на вашу магию и на королей с драконами. Мы так не договаривались… Чтобы на меня разные сволочи зубастые кидались… Да в гробу я ваши артефакты видела в белых тапочках!..

Во взгляде Вишни были намешаны жалость, насмешка и превосходство, когда она припечатала в ответ на мой монолог:

— Ты не сможешь сбежать, тебе браслет не позволит.

— Что?

— В брачном браслете магический маяк находится. Тебя твой муж всегда и везде сможет найти… Так что… — и тон, главное, такой, словно она с младенцем разговаривает.

Чувствую, что окружающий мир окрашивается в красное. Так вот как, оказывается, выглядит пелена ярости!

— Так какого черта!? — заорала я, и мои спутники испуганно вздрогнули.

— Поздравляю, — процедила Вишня, оглядываясь по сторонам. — Если до этого момента чарусники вдруг не знали, где мы находимся, то теперь-то знают точно…

— Какого черта, — прошипела я сквозь зубы. — Какого черта эта сволочь не нашла меня до того, как я замерзла, извалялась в грязи, напилась самогоном до потери пульса и, главное, чуть не погибла в зубах омерзительной твари!!!

Вишня только вздохнула тяжело.

— Я же объясняла тебе, здесь время движется по-другому… Возможно, он просто пока еще не сообразил, куда ты пропала. У них там минут пять прошло с того момента, как ты в полынью провалилась…

Громко дышу носом и мысленно считаю до десяти. Ладно, все равно я с Киром разберусь… Дайте только вернуться.

— Хорошо… что там с полыньей?

— О теперь вообще никуда идти не надо! — Вишня улыбнулась довольно. — После смерти Хата произошел мощный выброс магии, и теперь мы полынью сами сделаем. Надо только магические нити замкнуть в условный круг…

Тьфу! Абракадабра какая-то.

Вишня провела по воздуху руками, сделала несколько замысловатых пассов, раза три скрутила банальную фигу и в результате всех этих не вполне разумных с точки зрения здорового человека действий, сообщила:

— Ну, все, беремся за руки и думаем про столицу!

— Ну, уж нет! — возмущаюсь я. — Я про вашу столицу не могу думать, я не знаю, что это такое…

Вишня только хмыкает:

— Ну, ты не про столицу думай, ты думай про своего мужа, этого будет достаточно.

— Почему?

— Как будто я не знаю, кому принадлежит серебряный дракон на синем фоне!? Я не полная идиотка, чтобы не знать, как выглядит герб Главного Артефактора! Он же Главный Артефактор?

Скрежещу зубами. Я, значит, полная идиотка получается, да?

— Главный…

— Ну, видишь, как все просто. Мы думаем про столицу, ты про своего артефактора, а в результате мы оказываемся в одном и том же месте. Все просто.

Он не мой артефактор! Но, впрочем, это неважно в данном контексте. Беремся за руки, я закрываю глаза и представляю себе красивое лицо Кира. И в следующий момент слышу возмущенное:

— Идиотка!!! Куда ты нас притащила?!

Испуганно озираюсь по сторонам. Наполненный светом коридор, из которого я вчера исчезла. Прижавшаяся к стене Вишня, Лютик и Ромашка прячутся за мои юбки, на полу, на ковровой дорожке лежит Кай, а Кир сидит сверху и со злобной ухмылкой его душит. На осознание происходящего уходит секунда, затем я сжимаю правую руку в кулак, размахиваюсь и со всей силы въезжаю красавчику в ухо. Кир возмущенно охает и тут же получает от Кая в челюсть снизу. И от меня подзатыльник. И Кай от Вишни злобный пинок по ребрам.

Одно из трех: либо это стихийная драка, либо мы все сошли с ума, либо я опять не понимаю, что здесь происходит.

Мужчины вскакивают на ноги и ошалело на нас смотрят.

— Я тебя ненавижу!!! — кричим мы с Вишней в один голос, испуганно переглядываемся и снова синхронно:

— Сволочь!

И уже друг на друга:

— Ты-то чего его ненавидишь?

— Какого черта ты не сказала, что ты не из столицы провалилась, чучело?!

Вишня, кажется, меня ненавидит. Лютик плачет мне в юбку, а Ромашка испуганно сопит за спиной.

— Ты вся в крови… — бормочет красавчик.

Наблюдательный, блин.

— Мирка, ты лучше всех! — смеется Кай и даже не замечает злобного взгляда, который в него Кир мечет, он смотрит на меня удивленно и на Вишню неверяще. — Где ты ее нашла?

Боги, он в самом деле жив! Делаю шаг ему навстречу, спотыкаюсь о перекрученный в процессе потасовки ковер, потом резкая боль в голове — и темнота…

Глава седьмая, в которой я узнаю о себе много нового

Я вот все думала: как это носы целоваться не мешают?

А теперь вижу — не мешают.

«Девчата».

На этот раз обошлось без глубоких обмороков и потери сознания. Мы с моим невезением ограничились потемнением в глазах, разбитым носом и обидной шишкой на лбу. Правда, как говорится, нет худа без добра. Моя неуклюжесть по крайней мере успокоила всю нашу честную компанию. И на какое-то время прекратились слезы, крики и драка. И только Кай о чем-то яростно шептался с Вишней, прервавшись только на то, чтобы процедить в адрес Кира, приобнявшего меня за плечи:

— Руки свои от нее убрал!!

— Разбирайся со своей женщиной, а к моей не лезь! — и еще крепче обнял меня, нахал и зашептал заботливо в ушко:

— Солнышко, ты вся в крови… где болит?

В конец обнаглел.

— Так! — смотрю на него презрительно. Надеюсь, что именно так, потому что сложно излучать презрение, когда ты вся в грязи, в крови, в разодранном платье и с неприличной шишкой на лбу. Ну, и про смрад не забываем, ага.

— Так! — повторяю решительно и наглые руки от себя отдираю, а они отдираться отказываются. Еще один злобный взгляд, а в ответ сплошное сочувствие и брови так удивленно еще изогнул. Мол, вообще не понимаю, почему ты злишься…

— Ты… сволочь ты, вот ты кто!

— Мира!

— Даже разговаривать с тобой не хочу! — все-таки вырываюсь из объятий, на ноги поднимаюсь и спиной поворачиваюсь. И тут же ловлю сдавленный смешок со стороны Кая, поэтому моментально переключаюсь на него:

— И ты, Кай! Свинья ты! Ты знаешь, что со мной было?

— Прости…

— Я думала, что ты умер!

— Я не умер, — он заискивающе смотрит мне в глаза, а потом неожиданно делает резкий выпад в сторону и Вишню за руку хватает:

— Стоять! — и снова мне. — Мирка, прости, я правда жив…

Вишня шипит и пинается, как-то мне начинает не нравиться эта ситуация.

— Если ты мне немедленно не объяснишь, что происходит, то не надолго! — предупреждаю и пальцем грожу.

— Ничего не происходит! — Кай неожиданно громко смеется, и я вдруг четко понимаю, всё. Вот оно, счастье, абсолютное, безграничное. И мир сразу теряет четкость границ и расплывается сквозь призму досадных слез. Больно прикусываю губу, чтобы не разреветься в голос, и одновременно понимаю: теперь все будет хорошо.

— Все просто замечательно, — Кай словно мысли мои читает снова, как в давние времена. И от этого еще больше хочется плакать, а он улыбается и руку ко мне тянет:

— Я все объясню, пойдем…

— Она никуда с тобой не пойдет! — Кир заключает меня в объятия, нагло задирает мой левый рукав и Каю браслет демонстрирует. И главное, физиономия такая злорадная… Ой, чувствую, сейчас я ему настроение-то подпорчу.

— А почему это мне нельзя с Каем? — корчу наивную рожицу, — У него, что, нет такого пропуска?

— Какого пропуска? — Кир смотрит на меня рассеянно, а Кай брови приподнял, рот открыл и, кажется, слов не находит.

— Вот такого вот! — и браслет синий красавчику под нос подсовываю. — Ты же говорил, что браслет, как пропуск работает… Если нет, так давай ему тоже сварганим… Это же такая полезная вещь, ходить везде можно, опять-таки защита… А Кай мне человек не чужой, я за него переживаю… Ну, что тебе стоит, а? Не думаю, что он будет возражать… Кай, ты как, согласен?

— А?

Вишня хихикает тихонько, Кай по-прежнему недоумевает, а Кир… Боги! Это восхитительно! Кир медленно краской заливается. Я зачарованно слежу за тем, как краснота разливается с его шеи на щеки и до корней волос. Потрясающее зрелище!

— Кир тебе предложение делает, — уточняю я, с трудом оторвав взгляд от покрасневшего красавчика. — Он его всем делает. Предложение.

— Мир-р-ра! — это Кир рычит. Ага, порычи-порычи, плевать я хотела на твое возмущение. Фыркаю презрительно, и в наступившей на мгновение тишине мы все отчетливо слышим детский шепот:

— Это котолый гад бессовестный?

— Не, гад бешшовештный тот, а этот шволочь шимпатичная.

Черт! Кир бросает на Лютика благодарный взгляд и расплывается в довольной улыбке:

— Мы это все наедине обсудим, в семейной, так сказать, обстановке, — и на слове «семейной» он выразительно брови приподнял и замолчал на мгновение. Мерзавец. — А пока, думаю, нам всем надо успокоиться, привести себя в порядок, поговорить. Детей…

— Дети мои! — восклицает Вишня и Ромашку за руку хватает.

— Никто не претендует! — Кир примирительно руки вверх поднимает. — Разбирайтесь сами с вашими детьми… Мира, мы уходим.

— Я никуда с тобой не пойду!

Он вздыхает и в сторону Кая предостерегающий жест делает:

— Мы все обсудим позже, — а потом просто перекидывает меня через плечо, как мешок с мукой. Меня. Через. Плечо.

Я в первую секунду растерялась и только недоуменно смотрела на застывшего столбом Кая, на замерших в восхищении Лютика с Ромашкой и на Вишню, которая пыталась взглядом прожечь в Кае дырку.

— Отпусти меня немедленно! — я яростно молотила красавчика по спине и кричала, что есть мочи.

— От-пус-ти-и-и-и-и-и-и!!!!!!!

Перевела дыхание и снова:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!

А Кир только хмыкнул и пятую точку мою любовно так погладил, что я, честно говоря, перепугалась немного.

— Киррррр!

— Ммм?

Он просто пропускает мимо ушей мое возмущение и куда-то меня тащит. Целенаправленно. И смеется при этом. И все люди, которых мы по пути встречаем, тоже смеются. Надулась и глаза закрыла, чтобы не видеть никого и в попытке сдержать обидные слезы.

А красавчик тем временем добрался до точки назначения.

— Я ужасно испугался… — признался он тихонько, и мои ноги, наконец, коснулись земли, а я глаза полные слез открыла и обнаружила ванну.

— Я заметила, — вырываюсь из объятий и кран включаю. — Ты очень яростно переживал и активно на мои поиски собирался, когда мы с Вишенкой вернулись…

— Я… — Кир в одну секунду побагровел и воровато глаза отвел. — Он первый начал…

— Конечно, первый, — соглашаюсь устало. — Будто бы я Кая не знаю…

— Мира…

— Кир, выйди вон, пожалуйста. Я грязная… и запах этот… и вообще, ситуация отвратительная просто… Можно мне одной остаться?

Он голову упрямо наклонил, и я подумала, что не уйдет, что надо будет спорить, и доказывать, и говорить что-то, а слов подходящих не было. И сил тоже. И я поняла, что еще секунда и я самым безобразным образом зареву. Кир вздохнул и выходя, припечатал:

— Я стою сразу за дверью, имей в виду… И как только ты приведешь себя в порядок и успокоишься, мы… поговорим.

Не реагирую никак на его слова. Гори оно все гаром, а я сейчас просто хочу в горячую ванну! Одна проблема: снять платье самостоятельно, если у тебя левая рука разодрана омерзительной тварью, практически невозможно, а фактически очень больно. И рукав к ране прилип намертво.

Становлюсь на колени возле наполнившейся ванны и руку в воду опускаю, надеясь, что ткань отлипнет, когда намокнет. Черт! Болезненный стон сдержать не удается, и в тот же миг распахиваются двери и влетает Кир.

— Ты что делаешь?

— А на что похоже? — откидываю волосы за спину и смотрю на него через плечо. — Платье пытаюсь снять.

— А почему таким нетрадиционным способом?

— Традиционным не получается. Рукав к ране прилип.

— К ране? Иди сюда!

Кир усаживает меня на край ванны и начинает бессовестно расстегивать пуговицы на лифе.

— Ты что делаешь, — возмутилась слегка прифигевшая я.

— А на что похоже?

Сосредоточенно выпутывает мои руки из рукавов и опускает платье до пояса. Нет, я-то в сорочке, если это прозрачное недоразумение можно так назвать. И даже, кажется, понимаю, что красавчик просто хочет помочь. Но все равно стыдно и от смущения глаза не знаю куда деть. И, ну да, чувствую как загорелись уши.

— Не дергайся! — Кир осторожно дотрагивается до моей руки и растерянно произносит:

— Тебя что, собака покусала?

— Вишня сказала, что это был Хат.

Красавчик со свистом втягивает в себя воздух, бледнеет и хрипло бомочет:

— И как тебе удалось от него убежать?

Иронично улыбаюсь.

— Нет, я конечно понимаю, что нет такой большой и сложной проблемы, от которой нельзя было бы убежать… Но не научена. Да и как ты себе представляешь, я могла удрать от этой скотины?

Кир, едва касаясь, провел пальцами по ране, и боль неожиданно прошла. Я удивленно пошевелила рукой, согнула в локте, оттеснила Кира в сторону и, склонившись над ванной, смыла грязь и кровь.

Это был шок.

— Ну, ты, блин, Кашпировский! Даже шрама не осталось.

Оборачиваюсь к нему, вся такая восторженная, а он голову к левому плечу так задумчиво наклонил и смотрит на меня странно, а затем раздается хриплое:

— Раздевайся!

Спешу и падаю.

— Мира, если ты на самом деле пережила нападение Хата, то мне надо… я просто хочу быть уверен, что других ран нет, и моя помощь не нужна.

— Не нужна, — бормочу я, но из платья все-таки выбираюсь осторожно, волнуется же человек. — Хат, если честно пострадал гораздо больше. Вообще-то, откровенно говоря, я его как бы убила.

Кир кивает. И с таким видом, главное, равнодушным, что ли… Мол, подумаешь, Хата замочила… Что такого? Или я все-таки Вишню поняла неправильно? Хотя нет. Я же там сама была… я все прекрасно помню… зубы его треугольные, язык черный… и, главное, смрад…

И я вдруг просто захлебнулась от эмоций. Все вперемешку: страх, облегчение, злость, радость, обида. А еще меня начало колотить мелкой дрожью. Не вижу ничего, кроме омерзительной курносой морды, не ничего — только жуткое рычание… И понимаю не сразу, что воспоминания выплескиваются из меня отрывистыми предложениями, что голос мой дрожит на грани запоздалой истерики… Нет, я, кажется, уже давно за этой гранью…

Кир заботливо усадил меня в горячую ванну, а я говорю, говорю, и все не могу заставить себя замолчать. Рассказываю про то, как я испугалась, про Кая, про детский дом, про одиночество свое невыносимое, про треугольные зубы, про обиды бесконечные и характер дурацкий… А Кир молчит, не останавливает мой словопоток неистощимый и осторожно меня намыливает, и волосы цветочной водой ополаскивает, а я уже не говорю ничего, а только всхлипываю судорожно и за руки его хватаюсь.

— Ну, все, моя хорошая, все прошло… Хватит… — шепчет успокаивающе, а меня кажется заклинило. Сижу, трясусь, слезы катятся градом.

— Ну, я не знаю, — Кир растерянный и такой трогательный, что сердце сладко замирает в груди. — Ну, что мне сделать?

Ответила я, совершенно точно, раньше, чем подумала, потому что, если бы я соизволила озадачить мозг мыслительным процессом, мой ответ звучал бы как-то иначе.

— Поцелуй меня!

И Кир замирает на мгновение, а потом обнимает мое лицо и шепчет прямо в губы:

— Я не так великодушен, чтобы отказываться от таких предложений.

И целует меня. Как он меня целует! Отчетливо понимаю, что вот те несколько поцелуев, которые были у нас до ЭТОГО, поцелуями назвать совершенно точно нельзя. Это страсть. Истерика забыта. Я снова задыхаюсь. Я теряюсь в жадных прикосновениях рук. И губы… у него совершенно бесстыжие губы… И то, что он делает со мной этими губами, — это… невыносимо?.. Невозможно?.. Восхитительно… Это живой источник. И я не могу напиться, прижимаюсь к нему, подаюсь навстречу, растворяюсь полностью и отвечаю бездумно и страстно.

Мир кружится в бешеном танце страсти, и я неожиданно осознаю, что Кир дышит тяжело, и мокрый, и растрепанный, и сидит на бортике ванны. И я тоже. Но не на бортике, а верхом на красавчике. И абсолютно голая. И двумя руками в плечи его вцепилась, а он целует мою шею, одной рукой придерживает меня за талию, а второй совершает совсем уж недопустимые в приличном обществе действия.

— Кир!

— Я. Чего ты испугалась?

И снова рот мне поцелуем обжигает, а пальцы второй руки, той самой, которая там, поглаживают, и проникают, и двигаются… и, кажется, я тоже двигаюсь вместе с ними. Синхронно и требовательно. Кир стонет что-то неразборчиво сквозь сжатые зубы и прерывистое дыхание, и последняя связная мысль: если так дальше пойдет, то… И время раздумий закончилось, остаются только желания и потребности. Мы в центре безумного мира, где есть только наслаждение и жадные губы. И руки жаркие, которые заставляют вздрагивать и выгибаться… И Боги! Пусть только он не останавливается!

— Ни за что на свете! — жаркий шепот в ухо, и строй испуганных мурашек разбегается от точки прикосновения губ к моей коже по всему телу. Я кажется, думаю вслух…

— Какая ты… какая… приподнимись немного… да, вот так…

Я хныкаю нетерпеливо и прижимаюсь к нему грудью, и посасываю мочку уха, а Кир пытается одной рукой расстегнуть брюки и совсем уже невыдержанно чертыхается. И стонет громко, когда я, забыв о скромности и приличиях, бросаюсь ему на помощь. Дыхание хриплое и пальцы дрожат. Скорее!

— Кир, ты тут?

И замираем оба на долю секунды.

— Кир!?

Он прижимает меня к себе сильно и обреченно зажмуривается. И тихо шепчет:

— Прости…

И громко и уже не мне:

— Крис, убирайся!

— Тебя там ждут все… А где Мира?

А на меня осознание ситуации ведром холодной воды опрокинулось. Она что, прямо под дверью стоит? И как давно? И что она слышала? Боги! Как стыдно! Пытаюсь бессмысленно и бесшумно вырваться из предусмотрительно удерживающих меня на месте рук. Бессмысленно, потому что красавчик не выпускает же! Резко вскидываю голову и смотрю на него недовольно.

— Скажи, что мы придем через минуту! — произносит он громко и легко сжимает мою грудь.

Я зажмуриваюсь и щеку изнутри прикусываю, чтобы не застонать, а Кир добавляет хрипло:

— Нет, через пять… скажи, что мы будем через пять минут… — приподнимает меня выше, так что моя грудь находится ровно напротив его рта. И я слабовольно прогибаюсь ему навстречу, а он даже не думает отказываться. Он… как он там сказал? 'Я не так великодушен'? О! Он более, чем великодушен, когда прикасается к моей груди жаркими губами. И втягивает. И прикусывает легонько. Полный аут! Что я творю?

— Вы это… — недовольно из-за двери бурчит Кристина. — Заканчивайте там быстрее!

Беру себя в руки и решительно вырываюсь из объятий.

— Я тут Мире платье принесла…

— Спасибо, — я все-таки справилась с голосом и, схватив огромное полотенце, завернулась в него полностью. — Я… я быстро…

— Угу… — и пред тем, как хлопнуть входной дверью, Крис проворчала еще что-то, кажется, но я не особо вслушивалась. Кровь все еще стучала барабанным боем в ушах и… и в общем, я не могла определиться, злиться мне на сестру Кира или благодарить за то, что она появилась так вовремя. И вовремя ли…

Кошусь на причину своего сумасшедшего состояния, а он с меня глаз не сводит, совершенно черных и решительных. Растрепанный, губы опухшие, без рубашки и… и такой красивый, мамочки! И да, в полной боевой готовности. Блин! Вот я попала!

— Я… — и голос снова неприлично охрип, сглатываю судорожно. — Я пойду оденусь…

И позорно сбегаю от него. Откуда только прыть взялась в дрожащих коленках, непонятно.

Одеваться стараюсь быстро, но не получается же ничего, потому что руки дрожат, сердце колотится, а мозг паникует. Что это было вообще? Это точно была не я! Я так себя не веду, совершенно однозначно… Но как же это было хорошо! Боги, я не знала, что я такая развратная…

Кир появляется в тот момент, когда следы преступления уже почти все уничтожены. Ну, то есть я уже натянула на себя нижнее белье и платье, упрятав все то, что так неадекватно реагировало на его прикосновения. Стою возле зеркала и дрожащими пальцами влажные волосы в косу заплетаю. Ловлю в отражении взгляд красавчика, он улыбается, а я… нет, я не краснею, я бордовею, блин, свеклею вся… Я даже представить себе не могла, что моя кожа может без помощи косметических средств порадовать меня таким интригующим оттенком. Проклятье! А все он виноват со своими поцелуями! Смотрю на улыбающиеся губы и не могу поверить, что буквально пять минут назад Кир этим ртом…

Это невыносимо! — бормочет красавчик недовольно, разворачивается и в ванной скрывается.

— Что я сделала-то?!

Я уже оделась, причесалась, сижу на краю маленького диванчика и накручиваю себя. Вот он там заперся в ванной, не думает о том, что если Крис что-то слышала, если она поняла, что мы там делали, если она кому-то об этом рассказала, то все они там посмеиваются и думают, что знают, чем мы тут с Киром занимаемся. Нет я, конечно, не монашка и не стыдливая девственница… Но все равно неприятно. И стыдно, что уж там… А Кир все не возвращается. Слышу только, что вода перестала шуметь, а спустя минуту появились и Их Медлительность Красавчик.

— Слушай, тебе только в зоопарке за черепахами смотреть… — бурчу я, но на всякий случай стараюсь взглядом с Киром не встречаться.

— В смысле?

— Анекдот такой есть, бородатый, знаешь?

— Почему бородатый?

— Потому что старый!.. Рассказать?

— Ну, рассказывай…

— Приходит мужик в зоопарк — на работу устраиваться. Там смотрят в трудовую книжку и глазам своим не верят: мест работы — до ф-ф-фигища! Говорят: «Hу, как же вы так?» А он отвечает: «Вы знаете, я такой медлительный, ничего не успеваю…». «Хорошо, будете за черепахами смотреть». Утром приходят в зоопарк, видят: клетки открыты, черепах нет, в клетке сидит мужик. «Что вы наделали!!!!» «Я утром клетку открыл, а они как ломанутся…»

Смотрю на Кира. Он на меня. Я жду реакции. Он, видимо, продолжения.

— И к чему ты это рассказала?

Вздыхаю обреченно:

— Тормоз ты, Кир. К тому, что полчаса тебя тут жду, а ты собираешься, как девица красная на свидание.

— Нахалка! — Кир, наконец, смеется. — Сама виновата.

— Я?.. — нет, ну, вы это слышали?!

— Ну, не я же… не надо было меня соблазнять.

— Я?

— Мира, ты… Только ты… — обнимает меня жарко и шепчет в ключицу:

— Там нас все ждут с серьезным разговором, а у меня все мысли о том, как ты сидишь у меня на коленях, голая, розовая и влажная. И стонешь… А я…

— Прекрати немедленно!!!

Смеется, зараза! А я… я теперь тоже об этом думаю… Не то что бы я об ЭТОМ забыла, хоть на мгновение, но теперь ощущения стали как-то ярче. И коленки снова задрожали. И сердце пустилось в пляс. И мучительно заныла грудь. Блин, я развратная женщина, сказал бы кто — не поверила!

— Лучше… пойдем, а? А то там все решили, что мы тут… — вздыхаю в попытке предотвратить неминуемое покраснение ушей и успокоиться. А Кир только улыбается понимающей такой улыбкой… Блин!

— Стесняешься?

— Ужасно! Я не веду себя так обычно, что бы ты там ни думал…

— Я ничего не думаю, не сочиняй… И не волнуйся, все будет хорошо. Никто тебе ничего не скажет.

Оно, конечно, так. Может, и не скажет. Но подумает-то уж точно… Вздыхаю еще раз. А красавчик целует меня легко и спрашивает:

— Готова? Идем?

Киваю, и мы выходим. Кир шагает бодро, а я, как на плаху, честное слово. Как теперь Кристине в глаза смотреть — непонятно. Ушла вся в мысли и строю коварные планы побега. Может сказать, что у меня голова заболела и в спальне закрыться?.. Не поверит же, детектор лжи этот… Черт, как же все-таки неловко с Кристиной получилось!

— Не думай об этом, — красавчик, смотрю, очень быстро научился мысли мои читать.

— Я не об этом.

— А о чем тогда?

— А из-за чего вы с Каем подрались.

Нахмурился и ладонь мою сжал крепче.

— Из-за того… А тебе про браслет Вишня рассказала?

— Кир, я первая спросила!

— А я отвечу вторым… — распахивает передо мной дверь и отступает, пропуская.

А дальше — рывок! И кто-то втягивает меня в комнату. И дверь за спиной захлопывается резко, прямо перед носом красавчика. Собираюсь основательно поорать, даже рот предусмотрительно открываю, но тут вижу взбешенные глаза Кая и возмущаюсь:

— Ты спятил? Что за цирк?!

— Мира, быстро, пока этот идиот не начал ломать дверь! Он тебя заставил?

Краснею чудовищно просто! Мое лицо теперь можно использовать вместо стоп-сигнала в час пик.

— Я его убью! — Кай приходит к неожиданному умозаключению, но я не успеваю ничего сказать, потому что из-за двери раздается приглушенное:

— Убью!!!

Что ж они кровожадные такие? Может, мне пора начинать бояться?

— Кай, прекрати! — это я справилась со смущением немного и решила играть в несознанку. — Открой дверь… И… и я вообще не понимаю, о чем ты говоришь!

Кай держит дверь руками и ногами, а та недовольно трещит от ударов некоторых возмущенных красавчиков. Оглядываюсь по сторонам. Черт! Черт! В Зале полно народу! Тамма, Крис, Вишня, дедок с седой бородой, два важных господина в одинаковых костюмах, какой-то военный… Это позор! Я запрусь в комнате и не буду выходить до конца жизни!!! Я уйду в монастырь!!!

— Мира! — кричат и ругаются они совершенно синхронно.

— Он ни к чему меня не принуждал! — зло ору я, смирившись с тем, что я окончательно упала в глазах всех присутствующих. Убила бы этих идиотов! — Немедленно отойди от этой чертовой двери!!!

Кай скрипит зубами, смотрит на меня недоверчиво, но от двери все-таки отходит. Ну, и далее закономерное: Кир влетает с разгона, пролетает по инерции до середины зала, затем разворачивается, красный и злой, и я понимаю, что могу потерять Кая во второй раз и уже навсегда. Но тут, к счастью, подоспели мужики в одинаковых костюмах и тот военный, и казнь была отложена на какое-то время. И комедия положений превратилась в оперетту. В «Трембиту», блин!

— Что за детский сад!? — моя ария.

— Кир, что происходит? — это дедок вступает синхронно с баритоном Таммы.

— Вы спятили? — ну, без Крис же нельзя было обойтись.

— Какая муха тебя укусила?! — двое из ларца, которые пытаются оттащить Кая от Кира и наоборот.

— Успокоились, я сказал! — по-военному четко и по-граждански не результативно.

И на фоне всего этого гомерически-злорадное «Бу-га-га-га!» от Вишни.

Кир тяжело дышит и вырывается из удерживающих его рук.

— Да, пусти ты, — это военному. — Я в порядке! Но если он еще раз… еще раз, хотя бы посмотрит в ее сторону… я…я…

И тут я понимаю, что в этой комнате только одна тупица. И это я. Меня, судя по всему, ревнуют. Блин, меня никогда не ревновали. Тем более, чтобы ТАК! И я начинаю ржать. Реально ржать, как лошадь Прживальского, до икоты.

— Кииииир… не могу… ты… мммм…

У Кира глаза перепуганные, он, по всей вероятности, решил, что у меня снова истерика. Интересно, как он будет меня спасать? Как в последний раз?

— Уй, не могу… — представила лица окружающих, если бы он вдруг начал меня целовать сейчас так, как в ванной…

— Мира… — Кай, кажется, решил, что я тронулась умом.

— Кииир… ты дурак… — стенаю шепотом. Ну, живот болит, честное слово. Видимо, все-таки истерика.

Красавчик ворчит недовольно:

— Хватит уже… Не смешно…

— Уй! Дай насладиться!.. Я давно так не смеялась… — перевожу дыхание и оглядываюсь по сторонам. Ну, само собой, я в центре внимания. Ай, хуже уже не будет. — Ты что, ревнуешь?

Кир не отвечает ничего, да и не надо. Потому что мимика у него красноречивая очень.

— К Каю?.. — я хватаюсь за живот и вижу, что Кай тоже начал хохотать.

Кир все так же молчит и только сопит выразительно.

— Он мой брат, Кир!! Мы близнецы, неужели не заметно? Ааааа… я сейчас умру.

А кто бы не умер? Потому что лицо у красавчика вытягивается, он переводит взгляд с меня на брата, назад на меня, снова на Кая и выдыхает:

— Черт! Вот же я кретин!..

Занавес! И нереальный хохот. Спектакль удался на славу. И по закону жанра, конечно же, нельзя было обойтись без моего окончательного морального падения в глазах окружающих.

— И все равно! — объявил Кир, который и не думал считать себя смущенным или виноватым. — Это не оправдывает тебя, Кай.

— Меня? — братец искренне удивился. И не он один, если честно. — Я еще и должен оправдываться?

— А что это были за вопросы, про то, что я Миру заставил.

Мамочки! Зачем он снова?!

— А что? — Кай демонстративно сложил на груди руки и уточнил:

— Я свою сестру хорошо знаю. Она не любит бабников. А ты бабник. Это всем известно. Поэтому мне слабо верится в то, что Мира согласилась на брачный браслет без какого-то давления с твоей стороны.

Он про браслет?! Не про то, чем мы занимались в ванной? Какое облегчение!

— Она согласилась! — нагло заявил Кир и за талию меня к себе притянул.

Что? Когда это я соглашалась? Что он врет, врун несчастный! Возмутиться вслух не успеваю, потому что Кир шепчет на ушко:

— Как спорили, помнишь?

Киваю рассеянно. Ну, да спорили, когда я от браслета отказывалась.

— И ты согласилась, — и ухо целует улыбающимися губами.

Еще один кивок. Подождите, это что получается? А если бы я уперлась до конца и не сказала бы этого своего «я согласна», он бы не одел мне браслет? Красавчик улыбается и отвечает моим мыслям:

— Не думай о том, что бы было. По факту — ты моя жена.

Черт! Я с ним разведусь, хотя бы только для того, чтобы стереть с его лица эту усмешечку наглую.

— И разводов у нас не бывает…

Вот же нехороший человек!

Глава восьмая, в которой у меня появляется друг и защитник

— Эй, ты, тайна цвета апельсина — это тыква, что-ли?

— Тыква — это у некоторых на плечах!

«Рыжий, честный, влюбленный»

Военный совет — не то мероприятие, на которое каждый стремится попасть. Уж точно не я. И до сих пор все военные советы, в которых я принимала участие, ограничивались игрой 'Казаки-Разбойники'.

Я больше любила играть за казаков. И вовсе не потому, что с младых ногтей была ярым борцом с преступностью. А потому что я со второго по шестой класс была влюблена в Андрюшку Кукушкина. А уж он-то всегда играл за разбойников. У него были синие-синие глаза, черная длинная челка и россыпь едва заметных веснушек. Я от него млела!

Нет, я реально развратная женщина, если уже в двенадцать лет я с ума сходила от синих глаз и серого растянутого свитера. Особый восторг в «Казаках-Разбойниках» вызывали моменты допроса на предмет выяснения вражеского пароля. И восторг этот был совершенно ясно эротического характера.

— Какой пароль? — грозно выспрашивала я.

А он улыбался и отвечал:

— Поцелуй, тогда скажу…

И сердце сладко трепыхалось в груди, а глаз от розовых губ и едва заметных веснушек просто невозможно было оторвать… К несчастью, Кай всегда был на страже. И в двенадцать лет я получила подзатыльник, а Кукушкин по зубам. А в двадцать шесть… Нет, про двадцать шесть я точно не буду думать, а то снова поржать потянет. А тут же все-таки военный совет пробегает. Серьезное дело, хоть и занудное очень.

Вначале все разговоры крутились вокруг того, как сплоховала охрана, если посередине одного из центральных коридоров появилась блуждающая полынья. Тут Кир с Каем опять немного поцапались, на этот раз только на словах. Потому что Кай заявил дословно: — Нет, ну, правда! Нет худа без добра. Конечно жаль, что Мирке пришлось пройти через весь этот ужас, но зато она Вишню назад притащила. А это, согласитесь, бонус.

После этих слов почти все присутствующие согласно закивали, мы с Вишней возмутились, а Кир вспылил. Впрочем, пылил он недолго, потому что следующим вопросом на повестке дня был вопрос о том, стоит ли возвращаться в Замок. И тут мнения разделились.

— Я считаю, что возвращаться надо обязательно! — требовал Кир. — Я понимаю, что теперь мы рискуем большим. На кону теперь не только наши с Кристиной жизни. На кону будущее. Потому что Мира — сказочница.

— А ты подумал о том, что будет, если о ней узнает Король? Ты понимаешь, что он с ней сделает? — возмущался Кай.

— Король узнает о ней гораздо быстрее, если мы не вернемся. Не забывай, что она открыла запертую дверь. Что, ты думаешь, решит Король, когда не обнаружит нас в столице? Думаешь, не найдется желающих проследить наш путь в зеркальном коридоре?

— Найдутся…

— Или ты полагаешь, что у Короля нет человека, умеющего создавать двери? Сомневаюсь, что с построением коридора из столицы к нам могут возникнуть проблемы. И знаешь, что тогда будет?

— Знаю… — Кай морщится и недовольно ворчит.

— К нам в мир ввалятся королевские войска и Ищейки. А мы к этому совершенно не готовы, как ты понимаешь.

— Кстати об Ищейках! — вспоминает Вишня. — Я, конечно, вас всех ненавижу, но это сейчас не главное. Вы знаете, что по чарусам шастают Ищейки? Мы с Мирой встретили одного…

— Он вас видел?! — ужаснулся Кай.

— Думаешь, где бы была я с детьми, если бы он нас видел?

— Мутит что-то Король, — пробормотал генерал Мрак. Реально, Мрак. Удивляюсь, как удалось смешок сдержать, когда военный представлялся. И даже не представляю, чем руководствовались его родители, когда ему имя давали.

— Мутит… — Кир хмурится.

— В старых книгах мне встречались рассказы о людях, которым подчинялись чарусники, — мэтр Лин задумчиво поглаживал седую бороду. — Я не уделял этим историям должного внимания, принимая их за сказки… Но чем черт не шутит! Проштудирую этот вопрос…

— Да-да! Вне всяких сомнений, это было в «Скитаниях Флавия». Или, может… Я должен сейчас же… Положительно, этому стоит уделить… — мэтр, не прекращая задумчивого бормотания, встал и торопливо вышел из зала. Не прощаясь.

— Так, что у нас там дальше по плану? — Кай вопросительно посмотрел на одинаково одетых мужчин, которые, как выяснилось, были советниками Наследника. Кстати, о Наследнике. Почему это он, интересно знать, не присутствует на собрании? Корона свалится?

Наклоняюсь к Вишне и тихонько спрашиваю:

— Слушай, а где этот ваш Наследник хваленый?

— Ой! Хоть ты-то надо мной не издевайся, пожалуйста! — она двумя руками лохматит и без того не идеальную прическу и добавляет:

— Я в такой жо… в смысле, в ситуации такой неприятной! Кошмар просто! Напиться бы…

— А у тебя?.. — я бы, если честно, тоже не отказалась от пары глотков Вишниного самогона. Нет, я конечно клялась, что больше ни-ни, но все-таки же стрессовая ситуация…

— Не с собой… — и вздыхает грустно очень.

Мужчины активно обсуждают построение каких-то зеркальных лабиринтов. Для меня же это звучало как совершенная абракадабра. Непонятно, зачем вообще меня сюда позвали. Толку от меня — ноль. Сижу и только ушами хлопаю. Чувствую, в последнее время чувство собственной неполноценности активно прогрессирует… И Вишня этому только способствует. Сидит, молчит, надулась, как мышь на крупу. И чуть не плачет.

— Ты прости меня, — реально себя виноватой чувствую, хоть и не специально же я ее сюда притащила. Кстати, да. Вот еще вопрос.

— Вишенка, а как вышло так, что мы очутились тут, а не в столице?

— Просто ты более сильный маг, видимо. Вот и перетянула нас в свое отражение…

Я маг?

— А вообще, все одно к одному, — Вишня на руку голову положила и Кая сверлит колючим взглядом. А чем, простите, ей мой идеальный братец не угодил? Нет, я-то знаю, что характер у него не сахар, но он же парень хороший. Заботливый, порядочный опять-таки… И реакция у девушек на моего Кая обычно отличается от Вишниной. Диаметрально отличается, я бы сказала.

— А что у тебя с Каем? — спрашиваю шепотом, предварительно по сторонам оглядевшись.

Мы у камина устроились. И слышать нас из мужчин никто не мог, но вот Крис косила в нашу сторону любопытным глазом. И Тамма, кстати, тоже подозрительно блестела зубами.

— Ох! — Вишня снова вздохнула, горестно так, — Опекун он мой, чтоб ему пусто было…

Ну, ни фига себе! Горжусь своим братом! Реально горжусь. Заботливый, ответственный, как я и говорила. Немного напрягает реакция девушки, но тут, думаю, помогут разобраться пояснения от брата. Вот я его после совета обязательно расспрошу на предмет…

Додумать я не успела, потому что камин неожиданно начал издавать странные звуки: шорох, скрежет, покашливание и чиханье. А следом за очередным, довольно громким чихом прямо из огня высунулась огромная, перепачканная сажей драконья голова. И собственно, и весь дракон целиком. И он был великолепен! Большой, мощный, цвета самого синего неба.

На шорох и скрежет внимание обратила только я, а вот сам дракон вызвал у присутствующих совершенно неожиданную реакцию: Кир раздраженно поморщился, а Кай устало глядя в отливающие золотом глаза спросил:

— И кто у нас тут?

А я как-то, глядя на Кая, думала не о драконе. Но меня лично в тот момент больше волновала реакция братца. Когда это он стал таким драконоведом? Где, спрашивается ожидаемое удивление и неимоверный восторг? Кай вообще выглядел так, словно столкнулся с чем-то совершенно обыденным.

И тут меня неожиданно накрыло. Боги! Кай жив! Все эти шесть лет, что я считала его мертвым, он жил тут. Так получается? Вместе с драконами, дверями, чарусами и остальной ерундой. И почему он, интересно знать, не пытался меня найти? Теперь-то, когда я знаю про то, что путешествие между мирами не является чем-то невыполнимым, возникает правомерный вопрос: какого черта?

Дракон презрительно фыркнул и, выдохнув в лицо Каю облачко белого пара, заявил бархатным, грудным, мурлыкающим женским голосом:

— Хамишь, парниша!

Мы с братом синхронно хохотнули, ибо Эллочка Людоедочка в исполнении огромного ящера была неподражаема, а все остальные замерли испуганными изваяниями.

— Народ безмолвствует, — констатировала факт дракониха и подмигнула мне левым глазом. — И знаешь, почему?

Я только головой отрицательно покачала, абсолютно покоренная прекрасным существом.

— Они пока еще не видели дракона-девочку… — и хихикнула игриво, и даже язык Киру показала.

— И теперь они оценивают всех присутствующих женщин и гадают, чья я… Хотя, нет, — она перешла на шепот и приблизила к моему лицу свою голову. — Один точно знает, чья.

Боги, бред какой! Разве может эта мощная красота кому-то принадлежать?! Невероятная чушь! Как не может никому принадлежать ветер или океан. Это же стихия!

Дракониха только стукнула хвостом по полу и спросила:

— А ты знаешь?

— Знаю, что?

— Чья я… — и в голосе улыбка.

— Моя?

Почему я вдруг решила, что она моя? Что заставило меня произнести это короткое слово?

— Твоя. Моя. Наша. Что это? Слова. Притяжательные местоимения, за которыми не стоит ничего. Мы с тобой связаны кровью.

И снова, черт возьми, дежавю. В смысле, что все всё, кажется, понимают, для всех слова о кровной связи — очевидные вещи, одна я стою, как дура, и активированный стоп-кран из себя изображаю, в смысле, торможу. И опять не в теме, ага. Дракониха бросила на Кира задумчивый взгляд и продолжила:

— А что ты знаешь о традициях своей новой семьи?

И тут отмер Кир. Он резко вскочил и почти побежал ко мне, выкрикнув в сторону дракона:

— Не смей!

— У тебя хватает наглости мне приказывать?

— Нет… я … я только хотел сказать, что я сам. Могу я сам рассказать своей жене о моих предках?

— У тебя было достаточно времени для разговоров.

Кир сделал еще один шаг в мою сторону. Дракониха едва слышно рыкнула и недовольно шевельнула хвостом.

— Пожалуйста! — красавчик замер в трех шагах от меня с просящим выражением лица.

А в ответ только кокетливый взмах ресниц. Кстати, ресниц длинных и пушистых. Обзавидоваться просто.

— Мира! — теперь Кир беспомощно на меня смотрит. А я-то здесь при чем? Я на него не рычу. И хвоста у меня нет.

— Что?

— Скажи ей!

Сказать ей? Сказать, чтобы она мне ничего не рассказывала? Хочу ли я, чтобы Кир поведал мне о том, о чем, по словам драконихи, давно должен был сообщить? Хочу ли я, чтобы он снова недоговаривал, умалчивал и кормил меня потомками и завтраками? Почему он не поговорил со мной раньше, если считает, что это так важно? И почему он вдруг так испугался?

— Нет.

И решительно от умоляющих зеленых глаз отворачиваюсь. Главное, не смотреть на него, а то под этим взглядом я теряю силу воли и мозги вместе с ней. Кладу драконихе на голову руки и шепчу в теплое острое ухо:

— Да. Расскажи мне. Я хочу знать.

Кир издал протестующий стон и замер. А вместе с ним замер весь мир. Недоумевающие советники Наследника, удивленный Кай, испуганная Крис, спокойная Тамма и недоверчивая Вишня. Все словно превратились в статуи. Что происходит?

— Не пугайся. Просто для хорошей беседы иногда удобно остановить время.

Ну, ни фига себе!

— И да, вслух тебе говорить необязательно. Я прекрасно слышу твои мысли.

Пытаюсь взять себя в руки и не думать. В первую очередь не думать про Колю Герасимова и про то, что «Миелофон у меня!» А дракониха смеется только, блин. И уточняет:

— И не называй меня драконихой, пожалуйста. Мне больше нравится Драконесса. Или Несса.

Несса красивое имя. У имени мощное чешуйчатое тело цвета летней лазури и кошачьи желтые глаза.

— Ты что-то знаешь о Сером Драконе?.. Ничего, конечно. Правда, зачем говорить тебе о том, что в твоих жилах течет кровь дракона. Это же никому не интересная информация…

Вот каждый раз думаю, что удивить меня уже ничто не сможет, и все равно удивляюсь. Странный я человек. А Кир знал и молчал. Зараза.

— Не злись и слушай.

Все-таки чудовищно удобно, когда ничего не надо говорить.

— Серый Дракон — прародитель всех драконов и драконесс. Он сказочно прекрасен, во всех языках мира не хватит слов, чтобы описать его красоту. Его крылья огромны, как небо целого мира, его глаза зачаровывают, а голос пленит. Он даст тебе самый мудрый совет, если ты решишь подняться к нему на гору, он рассудит спорщиков, он самый беспристрастный судья во Вселенной. Когда-то давно, когда звезды светили ярче, а реки текли в другую сторону, Серый спустился в один из миров и полюбил простую женщину. Женщина родила двух дочерей, прекрасных, как Утро и Вечер. А потом… никто не знает, что случилось потом, но Серый больше не умеет любить, он сидит на своей одинокой горе и в груди у него вместо сердца пылающий рубин, холодный, как льды полюсов всех миров.

Дракон ушел из мира, но его дети остались. Они обладали выдающимися способностями и прекрасной внешностью. И все это порождало зависть других людей, обычный. Закономерно, что однажды потомков Серого назвали детьми дьявола. И началась охота, костры, виселицы и камень на шее… После этого Серый спустился на землю во второй раз и наделил своих сыновей особенностью видеть свою драконью сущность. В определенный момент происходит разделения и вместо одного дракона-человека появляется два существа: мужчина и дракон. Они созданы отдельно друг от друга в разное время и в разных мирах, но они единое целое: смертный человек и вечный дракон… И, как ты понимаешь, такой союзник, как дракон, хороший помощник в борьбе за жизнь.

Хорошо. И какое отношение это все имеет ко мне?

— В тебе течет кровь Серого Дракона. Ты тоже один из его…

Если она сейчас скажет, что я один из его сыновей, то я пойду и немедленно повешусь!

— Потомков! — возмущенно рявкнула Несса и люстра в Малом Зале задрожала. — Ты невыносимое существо! Почему в твоей голове так много странных и глупых мыслей?

Ох, знала бы ты, прекрасная Несса, сколько раз я задавала себе этот же вопрос!

— Ты один из потомков Серого Дракона. В тебе его крови только капля. Но ты первая женщина, чья кровь проснулась. Я твой дракон. Я очнулась ото сна в тот миг, когда ты пересекла границу этого мира.

Офигеть! Нет, не так, вот так: О-ФИ-ГЕТЬ!.. И нет слов… И не хочу показаться неблагодарной, но какое отношение ко всему этому имеет Кир?

— Они прямые потомки Серого Дракона…

Чувствую, «в зобу дыханье сперло». Индийское кино, блин! Мы с Киром брат и сестра! А я едва не допустила…

— Нет, вы не родственники!. Какое кровосмешение, чудовище? Отключи мыслительный процесс и просто слушай!.. Скажи мне, ты же видела Ужасного?.. В смысле, дракона Кира ты видела?.. Конечно видела… А Киру ты говорила об этом?..

Как я могла ему об этом не сказать? Меня же не предупреждали, что это тайна…

— Тебя обманули, когда сказали, что ты умная женщина! Некоторые вещи надо уметь держать при себе… Нет, я передумала. Я не буду рассказывать тебе о традициях семьи твоего мужа. Ну, пусть мальчик немножко порадуется. Он сам тебе все расскажет, уверена.

Отвратительно. Так нельзя!

— Мне можно, я единственная в этом мире драконесса…

Кстати, а вот интересно, вообще у драконов бывают самки?

— Вообще?.. Глупый вопрос, конечно есть другие женщины и среди нашей рассы! Как мы по-твоему размножаемся?..

Вспоминаю пятый класс и первый урок биологии. И тут же яростное возмущение:

— Нет, все, забудь, что я спросила, не хочу ничего знать про инфузорию-туфельку!.. Я с тобой так с ума сойду!

Легко сказать, забудь и не думай. Я сейчас в таком раздрае, что вообще не знаю, о чем думать. Страшно сказать, я человек-дракон. А вот интересно знать, Кай, он…

— Кай? Конечно, у него есть дракон. Какой бы из него вышел Наследник без дракона…

Твою же… Кажется я сейчас заплачу. Вокруг меня все врут и недоговаривают. Даже собственный брат, который уж точно не может быть Наследником, потому что наши мама с папой…

— Про это тебе тоже Кир расскажет. Или Кай… И вообще, проголодалась я с тобой тут. Не грусти и ничего не бойся. Я рядом.

Несса подмигнула и полезла в камин, а окружающий мир отмер. Киру хватило мгновения, чтобы оценить расстановку сил и сделать выводы.

— То есть она умеет останавливать время? — ох, как же мы недовольны…

Я только пренебрежительно плечиком пожала, мол, подумаешь, время, 'я еще и на машинке, и вышивать умею'. А красавчик рассматривал меня оценивающе и… выжидающе? Явно, чего-то от меня ждет. Реакции на рассказ драконессы? Возможно. И возможно, эта реакция была бы, если бы мне соизволили рассказать все. А так… Откровенно говоря, меня больше поразило известие о том, что Кай, мой Кай, с которым было столько пережито вместе и порознь, которого я потеряла надолго и только-только нашла, уже больше не просто мой брат, а Наследник. Избранный, блин. Чувствую, что начинаю закипать. Наклоняю голову к плечу и задумчиво:

— Кай, братик мой любимый, а не хочешь ли ты мне что-то рассказать.

Кай вздрогнул всем телом и скривился. Кир облегченно вздохнул и расслабился.

— Я тут совершенно ни при чем! Я о традициях его предков, — пренебрежительный жест в сторону красавчика, — ничего не знаю… А остальное… — тяжелый вздох, — это просто не приоритетно…

Кай неспешно подошел к моему кресло и, опустившись на корточки, взял меня за руки:

— Очень хочу удрать с тобой на рыбалку на целый день, а лучше на год. Правда.

И перед глазами сразу яркая картина: июль, жара, песок, голубые воды Двины и нам по десять лет. Мы лежим и орем:

Ты, да я, да мы с тобой,

Ты, да я, да мы с тобой…

Именно орем, потому что пением это назвать никак нельзя, потому что хочется, чтобы слова нашей песни взлетели до самого солнца. И они взлетают, подхваченные ветром, и отражаются от леса, и звучат, звучат, и так хорошо… Чувствую, что слезы наворачиваются на глаза, пытаюсь улыбнуться и напеваю шепотом, прижав его руки к своим губам:

— Может, у оранжевой речки

Там уже грустят человечки,

Потому что слишком долго нету нас..

Кай большим пальцем ловит мою слезу и бормочет:

— Я тоже соскучился. И люблю тебя. Не надо плакать. И срочно сделай счастливое лицо, а то меня, кажется, снова будут бить…

Одновременно косимся в сторону недовольно хмурящегося Кира. Кай тихонько хрюкает и шепчет:

— Улыбаемся и машем!

И правда, не время грустить. И злиться не время. По крайней мере, не на Кая точно. Права была Несса. Глупая я женщина. Разве было у Кая время рассказать мне, хоть что-то? Мы шесть лет не виделись. Тут не знаешь, с какой стороны броситься обнимать любимого человека, эмоции зашкаливают. Не до обиды, точно.

Поэтому улыбаюсь, хоть и расстроена немного. Чувствую, не дадут мне сегодня с братом пообщаться.

Мужчины возвращаются к обсуждению стратегии построения отражательных коридоров… или как их там? А я перевожу взгляд на Вишню, которая с Кристиной о чем-то разговаривает. У Кристины вид одухотворенный, а у Вишни трагично-удрученный.

Прислушиваюсь к яростному шепоту Крис:

— … и теперь, когда двери между нашими мирами снова открыты, я же могу видеть его каждый день! Каждый день! Он такой красивый! Он самый лучший! А еще у него ямочки на щеках, когда он улыбается, — после слов о ямочках понимаю, что речь идет о Кае. — Он на меня в зале та-а-а-ак посмотрел! Я чуть не умерла! Везет тебе, ты с ним живешь… Ох, как бы мне хотелось поменяться с тобой местами, не представляешь даже!.. Может, они еще передумают, и мы останемся здесь…

— Не останетесь! — решительно перебивает Вишня, и я не я буду, если в ее голосе не звучат злорадные нотки.

Крис сбилась на полуслове и посмотрела на нее обиженно. А потом заявила совершенно нелогично:

— Просто ты мне завидуешь!

— Ох, было бы чему завидовать… — отмахнулась Вишня, но порозовела слегка. Интересненько… Умру от любопытства, но что же происходит в этом забавном треугольнике?..

— О чем спор? — это я свои пять копеек вставила.

— Вишня мне завидует, — категорически заявляет Кристина. — Потому что я выйду замуж за Кая, а она нет.

— Ну, логично, что обе вы не можете выйти за него замуж…

— Больно надо! — пламенно возмущается юная любительница ужасающего самогона.

— … но с чего ты взяла, что он женится на тебе?

— Потому что мы обручены, — гордо заявляет глупый ребенок, а затем мне неприличный жест показывает. Ну, тот самый, когда средний палец поднимается вверх, а остальные четыре прижимаются к ладони.

— Фигасе!

— А что?

— Ты что мне показываешь, мелочь!? — а я ее приличной девочкой считала.

— Кольцо. Обручальное, — бормочет растерянно и снова мне средним пальцем в лицо тычет.

Приглядываюсь повнимательнее. Действительно, кольцо.

Событийный у меня сегодня день, однако. Прикидываю, что с момента нашей стычки с Киром из-за моего декольте прошло примерно три часа, а я за это время успела провалиться к черту на кулички, подраться с малоприятным псом, в ванной с Киром… Нет, это мы опустим… Встретиться с драконом, узнать, что это мой собственный дракон, что в моих жилах течет драконья кровь, что мой брат доморощенный Нео, блин, Избранный и Наследник. И этот наследник, в придачу ко всему, обручен с младшей сестрой моего мужа. Кстати да, за эти три часа я еще и замуж выйти успела.

Обхохочешься. Зажимаю рот рукой и потихоньку начинаю ржать. Крис надулась и руку за спину спрятала.

— Прости! Прости, Крис, я не из-за тебя… я не над тобой… боги!

В глазах Вишни мелькает понимание и через секунду мы хохочем на пару. И остановиться уже невозможно, потому что над нашим смехом звучит трагичный шепот генерала Мрака — дал же Бог имечко:

— Нервное истощение у бедняжек…

Ох, ты ж мой понятливый!

— Пожалуй, действительно, надо заканчивать с вашими совещаниями, мальчики, — авторитетно басит Тамма, которая дремала в кресле и предшествующего хохоту разговора не слышала. — Надо уже позволить Мире отдохнуть. Совсем замучили девочку…

Действительно, замучили меня. Я тут так подохну скоро. Как на американских горках настроение скачет, от слез до смеха в пять минут. И все на грани истерики.

Когда мы насмеялись в волю, Кир скомандовал отход. Я тяжело вздохнула и поплелась в главный зал открывать двери в Замок. Кажется, я нашла свое призвание. Переводчик? Литературный критик? Не смешите меня! Я теперь не очень квалифицированный, весьма неудачливый и совершенно запутавшийся в себе швейцар. На большее в этом мире, где мои знания языков сто лет никому не нужны, я все равно не способна. Обидно, но факт.

А еще, в этой не самой дружелюбной реальности я катастрофически быстро настраиваю людей против себя. Сначала Вишня обиделась из-за того, что я случайно переместила нас всех сюда, а не в столицу. Кстати, зачем ей вообще надо было в столицу, если она опасалась попасть в королевскую темницу? Надо будет у нее это выяснить, а заодно попытаться убедить, что обижаться на меня глупо.

Потом Кристина. По дороге в главный зал убедить ее в том, что я смеялась над собой, а не над ней, не удалось. Еще и Кир встрял в наш разговор и этим окончательно все испортил.

— Из-за чего спорите? — спросил он, мило улыбаясь.

— Не из-за чего, — буркнула Крис, а я честно призналась:

— Крис думает, что мы с Вишней над ней смеялись, а это не так.

— А над чем вы смеялись? Я было подумал, что у тебя истерика начнется… Даже пожалел немного, когда понял, что ошибся… А то я знаю один действенный метод борьбы с такого рода проблемой, — последнюю фразу он произнес, слегка понизив голос, и руку мне чуть крепче сжал, наглец бесстыжий.

— О! — глубокомысленно выдала я и осторожный взгляд на Тамму бросила. — Кхм… Нет, истерики не было… просто Крис показала мне средний палец, а у нас этот жест…ммм… не очень приличный… Совсем неприличный, если честно.

— И? — Кир не понимает, а Кристина краснеет. Непонятно, от смущения или от злости.

— Ну, и потом Крис сказала, что они с Каем обручены, а я подумала, что капец у меня насыщенное утро получилось. Информативное и все такое… Это ж у вас после завтрака только пара часов прошло, а у меня в это время целая жизнь уместилась. Вот крышу слегка и сорвало…

Кир понимающе и кивает и неожиданно неприятным голосом произносит:

— Крис, мне кажется, мы с тобой уже много раз поднимали тему обручения.

Сопит недовольно.

— Ты же знаешь, зачем мы это сделали…

— И что? — она шипит недовольно. — Ну, и что, что оно было не взаправду! Может быть, Кай передумал! И вообще… это вы там с ним о чем-то договаривались. Меня это не касается. Он мне слово дал, так что пусть теперь женится. Вот.

Кир только руками развел и произнес:

— Ну, я не знаю, как с тобой еще разговаривать. Ты меня ставишь в безвыходное положение. Тем более теперь, когда есть возможность непосредственного общения… В общем, я вынужден отправить тебя в пансион.

— Что?! Ты этого не сделаешь!!! — заорала маленькая интриганка яростно.

— Кир! — просительно добавила Тамма.

Но красавчик на это ничего не ответил и потребовал тишины, потому что мы уже дошли до двери, и мне надо было сосредоточиться. Когда же мы оказались в кабинете Кира в Замке, ссора продолжила набирать обороты.

— Ты же ведь не отправишь меня туда на самом деле? — возмущалась Крис.

— Я жалею, что не сделал этого раньше. Мы с Таммой тебя совершенно разбаловали.

— Кир, ну, пожалуйста, я больше не буду… — молитвенно сложенные руки и глаза полные слез. Какое счастье, что она не на меня так смотрит. Я бы этому взгляду позволила бы все на свете!

— Не будешь, конечно. В пансионе будет не до того.

— Кир!!! — ого!. Как мы кричать, однако, умеем. И ножками топаем… И лицо некрасивыми пятнами пошло… Все-таки, она совсем ребенок, а туда же: не хочу учиться, а хочу жениться.

— Можете идти паковать вещи.

Кристина резко разворачивается в мою сторону и зло произносит:

— Это все из-за тебя! Лучше бы тебя не было! Ненавижу!!!!

На последнем слове она горестно всплеснула руками и попыталась удержаться от слез. Но поздно, губы поползли вниз, искривились в трогательной гримасе и Кристина залилась слезами и выбежала из кабинета, громко и шумно, а ей в спину мчался утешающий бас Таммы и ее же быстрые шаги.

Ощущения тошнотворные. Вот, кто меня за язык тянул!

— Не переживай, — Кир вздыхает и устало в кресло опускается. — Она на самом деле так не думает.

Конечно, она так не думает. Она думает еще хуже. Я бы на ее месте простым 'ненавижу' точно не ограничилась. И снова себя виноватой чувствую. Что ж такое, почему от меня одни неприятности?

— Зачем ты так?

— Мира, только, пожалуйста, не накручивай себя и не придумывай ничего. То, что сейчас произошло назревало давно и, наконец, нашло выход. Это давняя война. И уж раз это имеет отношение к твоему брату, я объясню. Мы были вынуждены заключить эту помолвку, чтобы спасти Крис от насильственного брака в Замке. Брачные браслеты, обручальные кольца — это не только дань традиции, это мощные артефакты. Кольцо на пальце Кристины защищает ее от… от… эээ… — Кир как-то вдруг растерял слова, и я, кажется, знаю, почему.

— Я поняла, — недовольно ворчу. — От того, что ты провернул со мной.

— Все совсем не так!

— Ага! И я даже тебе верю…. так что там с кольцом?

— Кай заберет его. Он не брал обязательств. Только предоставил имя. И Кристине это известно… Нет, она вбила себе в голову, что женит на себе твоего брата. Видишь ли, помолвку можно расторгнуть только при обоюдном согласии. Иначе кольцо не снять… Не то что бы я был против, но и мнение Кая надо учитывать…

— А моё?

— Мира!

Нет, не буду отворачиваться и прятать глаза. И плакать не буду. Разве я не права? Права по всем статьям. Он не спрашивал, не объяснял, врал еще все время, а теперь смотрит умоляюще.

— Слушай, мое согласие ты получил нечестно. Мнения моего ты не спрашивал. Так какой реакции ты от меня ждешь?

— А если бы спросил, что бы ты ответила?

Молчу, потому что ответить нечего. Потому что реально не знаю, что бы я сделала, расскажи он мне правду про брачные браслеты сразу.

— Зачем вообще надо было это враньё?!

Теперь он молчит. Нет, я допускаю, что у него были свои веские причины. И главная мне известна: он просто боялся, что я отвечу отказом. А ему ведь так нужна сказочница! Блин.

— Мира…

— Ты даже не представляешь, как я себя теперь чувствую.

— Как?

Хочешь, чтобы я тебе все разжевала? Сам не понимаешь, так значит? Ну, ладно!

— Несчастной! Вот как!

Кир вскакивает из кресла и зло произносит:

— Хорошо же. Давай руку, я его сниму!

Вот так просто? А сам говорил, что разводов у них не бывает… Что вообще движет этими мужчинами, вообще не понимаю. И главное, себя понимаю еще меньше, потому что после его слов пришлось прикусить губу, чтобы не заплакать. Вот же я дура!! Протягиваю красавчику руку и глаза прячу. Пусть. Пусть снимает. А я потом пойду и утоплюсь, вот.

Кир возится с замком на браслете минут пять, а потом удивленно произносит:

— Он не снимается…

— Конечно не снимается, умник, — за ехидным тоном пытаюсь скрыть облегчение. — Я это и без тебя знаю!

— Ты не понимаешь. Ты не могла снять браслет, потому что его, по определению, может снять исключительно муж… Если только…

Большим пальцем приподнимает мою голову за подбородок и, пристально глядя мне в глаза, шепчет:

— А ты ничего не хочешь мне сказать?

Это он сейчас о чем? Смотрю на него недоуменно, а он… он совершенно счастливый. И губы дрожат в попытке сдержать улыбку.

— Знаешь почему он не снимается?

Понимаю, что голос вдруг отказал, и отрицательно качаю головой. Не знаю, но кажется, догадываюсь.

— Тут, как и с обручальным кольцом…

Черт! Черт! Черт!

— На самом деле, ты просто не хочешь, чтобы я его снял… врушка… моя…

Я пропала. Потому что красавчик прав. Не хочу. Что со мной случилось за эти несколько дней? Куда ичезла рациональная я, умеющая трезво оценивать ситуацию? Когда происходящее перестало меня злить? Почему я стою и таращусь на Кира, как влюбленная корова, и думаю только о том, как мне хочется, чтобы он меня поцеловал? Что происходит? Где вы, мои гордость и стыд, вернитесь, я все прощу, и разбудите мой мозг, наконец!

А Кир наклонился к моим губам и я уже готова сложить лапки и окончательно капитулировать, потому что звенящую голову посетила гениальная идея: «Черт с ним, с тем, что будет завтра! Главное, что сейчас мне хорошо…»

Привстаю на цыпочки, обнимаю красавчика за шею и замираю на миг, отвлеченная неожиданным звуком: в кабинете кто-то рычит, глухо и возмущенно.

— Что это было? — шепчу Киру в губы.

— Подозреваю, что твой желудок…

Прислушиваюсь к своему организму. Нет, я не хочу есть. Я хочу ЖРАТЬ!!! Мясо, и борщ, и картошку с котлетами и отбивными, и жареный лук, и соленый огурец, и… И Кир смеется и легко целует меня, а затем говорит:

— Пойдем покормим тебя чем-нибудь, а то ты так смотришь, что я начинаю опасаться за целостность своих конечностей…

Глава девятая, в которой события продолжают развиваться

Суровые годы уходят

Борьбы за свободу страны.

За ними другие приходят —

Они будут тоже трудны…

«Собачье сердце»

Проснулась я от ощущения счастья. У меня так бывает. В голове раздается щелчок, и ты понимаешь, что за окном солнечный выходной, на работу не надо, можно устроить диванный день и валяться до вечера, смотреть телек и грызть семечки, а можно собраться быстро и рвануть на пляж, пока не все места у воды заняты. Или засесть за комп и до глубокой ночи резаться по сети в «Героев». И вот ты такая отдохнувшая, выспавшаяся, потягиваешься томно… Потягиваешься и понимаешь, что что-то не так.

Мысль первая. Я не помню, как я ложилась спать. Последнее воспоминание: желудок приятно полон, голова легка, а руки и ноги наоборот тяжелы. Тамма басит про то, как Крис несчастна и про то, сколько им еще надо сделать, чтобы успеть собраться в те сроки, которые Кир им установил. Я размышляю на тему «Съесть ли еще одну конфетку», откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза. Я просто посижу немного с закрытыми глазами, пока Тамма бубнит о том, как «космические корабли бороздят просторы Вселенной»…

Мысль вторая. Я заснула за столом.

Мысль третья. Это не столовая и не моя спальня.

Мысль четвертая. Я лежу под одеялом и…

…сразу же мысль пятая и последняя. НЕ ОДНА!!!!

А дальше хриплый со сна голос:

— Обожаю, когда ты просыпаешься рядом со мной. Вся такая розовая, теплая… И да, целиком моя…

И этот голос не способствует мыслительному процессу, а последующий за ним поцелуй этот зарождающийся процесс уничтожает на корню. Кир целует настойчиво, жадно и торопливо, не давая мне ни малейшего шанса опомниться, словно боится, что я снова остановлю его. Не остановлю. Потому что время остановок и раздумий прошло. Одеяло улетает куда-то вместе с моей пижамой, кто и когда надел ее на меня подумать не успеваю… И умоляющий шепот:

— Хочу тебя… Мира, пожалуйста…

Да! Я притягиваю его ближе, обвиваю руками, пальцы путаются в жестких на затылке волосах. Да! Целую в ответ и задыхаюсь от нежности рук, от плавности движений, которые вдруг утратили резкость, обернувшись неторопливыми, невозможными и совершенно мучительными ласками. Мне вдруг становится мало. Всего мало. Рук, чтобы обнимать его, времени, чтобы успеть прикоснуться к каждому участку кожи, вздрагивающей под моими пальцами, воздуха, который вырывается из груди рваным дыханием.

Грудь вдруг стала болезненно чувствительной, а в животе поселились щекотные бабочки. Кир словно читает мои мысли, словно слышит желания моего тела. Его руки медленно скользят по моим бокам вверх, до подмышек, на мой жаждущий сжиманий и прикосновений второй размер и, задержавшись на миг — невыносимо короткий — двигаются вниз, останавливаясь на дрожащем животе. И снова медленно вверх. А потом назад. И долгая работа над сложным узором в миллиметре от восторга. Я не выдерживаю и выгибаюсь навстречу.

— Пожалуйста! — моя очередь умолять.

— Пожалуйста, что?.. Вот так?..

И пальцы двигаются чуть ниже. Превосходно. Идеально. Требовательно.

— Или так?

— Дааа… Кир, я…

Я проваливаюсь в абсолютную страсть. Это вакуум, где мы движемся в одном направлении, в поисках счастья. Вперед. Сильнее. Еще немного. Почти. В какой-то миг понимаю, что отстаю от него всего лишь на шаг, но цена этому шагу — наслаждение. И пусть, пусть так… Но Кир шепчет сквозь зубы и сбитое дыхание:

— Нет, так не пойдет…

Он опускает руку вниз, находит нужную точку… И все. Это взрыв. Я догоняю его и обгоняю, кажется, и стон блаженства уходит в твердое напряженное плечо… Это что-то невероятное. На самом деле так не бывает. И я еще успеваю подумать о том, что никто и никогда… а потом перед глазами расцветает разноцветными вспышками новогодний фейерверк, и я сдаюсь на милость победителя, взрываюсь, теряюсь в совершенстве экстаза.

— Ты все подстроил, коварный тип! — когда дыхание выровнялось, в голову вернулись мысли всякие, в большинстве своем, довольно стыдные и требующие немедленно переложить вину со своих хрупких плеч на чьи-то другие.

— Ммм? — Кир улыбнулся и упал на подушку рядом, не сводя с меня счастливых глаз.

— Ты меня специально сюда заманил…

Он рассмеялся.

— Не заманил, а принес. Потому что ты наглым образом задрыхла за обеденным столом, разрушив все мои планы на интересный вечер.

— Интересный вечер?

— О да! — он блаженно зажмурился. — Запланированы были легкая беседа, шампанское, ряд действий по заманиваю тебя на брачное ложе и бессонная ночь…

Наглец! У меня слов нет, а он вдруг посмотрел на меня обиженно и продолжил:

— Но ты просто вырубилась. И разбудить тебя было совершенно невозможно! — он так искренне возмущался, что мне даже смешно стало, а еще интересно, какие он там меры предпринимал по моей побудке.

— И тогда я решил… подождать, пока ты проснешься. И да, коварно затащил в свою спальню, потому что у меня кровать лучше. И потому что я хочу, чтобы ты все время спала здесь.

И посмотрел на меня вызывающе, мол, что скажешь. А мне сказать нечего. Молчу, чего уж там… Если честно, красавчику и уговаривать-то меня не пришлось. Крепость выбросила белый флаг после смехотворно короткой осады. Чувствую, что эйфория окончательно растворяется в смущении. Неприятное ощущение.

— Но ты меня опять обманула!

Тут я уже не выдерживаю и возмущаюсь:

— Я спала!

— Я в курсе!! — и смотрит недовольно. — Вообще-то я надеялся, что ты проснешься раньше и не придется ждать до утра.

Самоуверенный нахал! Пытаюсь подняться с кровати, но Кир не пускает, конечно, целует нежно и снова в мысли мои лезет:

— Ты сейчас напридумываешь себе, закроешься опять… Не надо, пожалуйста. Не смущайся. Мы не сделали ничего плохого. Я счастлив, что ты моя жена… — и смотрит на меня выжидательно и умоляюще.

Безоговорочная победа. Тянусь к его губам с поцелуем и неуверенно произношу:

— Я, кажется, тоже…

Будь что будет, но сейчас я счастлива. Впрочем, как показала практика, безоговорочное счастье дольше получаса, как правило, не длится. Вот и в этот раз моим мечтам проваляться с красавчиком в кровати до вечера следующего понедельника, как минимум, не суждено было сбыться. Потому что, не скажу, что в самый ответственный, но в один из весьма приятных моментов точно, я сквозь барабанный бой крови в ушах услышала сначала скрип двери, а потом яростное негодование Кира:

— Стучаться надо, скотина!!

И в сторону двери полетела моя подушка. А я, уже успевшая испугаться, но пока еще не сообразившая, что самое время спрятаться под кровать от стыда, успела заметить полосатый рыжий хвост.

— Кто-то говорил, что стучаться неудачники… — хохочу.

— Так то я, а то…

— Тигр? — нет, ну смешно же.

— Тигр… — проворчал Кир и, не озаботившись своей восхитительной наготой, двинулся к выходу, выглянул наружу и рявкнул на весь коридор, а, может быть, и на весь Замок тоже:

— Ты опупел!?

В ответ послышалось недовольное ворчание и красавчик, хлопнув дверью, вернулся ко мне.

— Оригинальный у тебя метод дрессуры, — едва сдерживаю смех, глядя на праведное возмущение Кира. — Ты что и вправду научил его стучаться?

А он с расстроенным видом натягивает на меня простыню и бормочет:

— Мама не научила, а кто я такой, чтобы мучиться…

Представила себе картину «Мама-тигрица учит маленького тигренка правилам хорошего тона» и просто заливаюсь от хохота. У меня так бывает. Начну смеяться и все — остановиться невозможно.

— Мама-тигр… — выдыхаю между приступами смеха и замолкаю, глядя на то, как красавчик глаза прячет.

— Что еще?

— Он не тигр… Ну, то есть, сейчас он выглядит, как тигр, а вообще это Тай…

— Кто?

— Мой лучший друг Тайгер Слай. Я тебя с ним знакомил, — вздохнул виновато. — Два раза.

Перевариваю информацию, вспоминаю попутно свою первую встречу с тигром, который не тигр, и только головой качаю. Нет, по хорошему, я, конечно, должна удивиться. Но как-то, после всего, оборотни уже не очень впечатляют. Нет, мозг немного взрывается и отказывается спокойно мириться с фактом существования оборотней в реальности, но справляется с этим вполне сносно. И попутно создает ряд интересных вопросов, которые я красавчику не собираюсь задавать. Нет ему веры. Тем более, что у меня есть свой проверенный источник информации, а именно: обладатель счастливой фляжки с интересным содержимым, ага.

— Мне кажется, Кир, что у тебя патологическая склонность к вранью… Я не имею морального права настаивать, потому что у самой рыльце в пушку… Но знаешь, я тебе буду весьма признательна, если в нашей дальнейшей совместной жизни…

Договорить мне помешал поцелуй, совершенно дикий, даже в сравнении со всем тем, что случилось вчера во второй половине дня и сегодня с утра.

— Что это было?

— Прости… у меня немного темнеет в голове, когда ты говоришь про нашу совместную жизнь… Не удивляйся, пожалуйста. Но ты постоянно сокрушалась о том, как хочешь вернуться домой и все такое, а теперь вдруг…

— Балда ты! — целую его в нос и, поднявшись с кровати, предварительно тщательно завернувшись в простыню, гордо двигаюсь в сторону ванной комнаты. И уже оттуда продолжаю:

— И что он такого важного тебе сообщил?

Кир открывает дверь, заходит в комнату, открывает рот, закрывает рот, смотрит на меня тяжело, вздыхает, выходит из комнаты, закрывает дверь и отвечает уже оттуда:

— Там что-то случилось. Меня требуют к королю.

А я улыбаюсь счастливой идиотской улыбкой и пытаюсь приструнить сердце, которое пляшет джигу в груди и отказывается успокаиваться. Смотрю на себя в зеркало удивленно. Я себя такой еще не видела. Волосы всклокочены, губы зацелованные, ярко-розовые, глаза пьяные и светятся, над грудью легкая царапина, оставленная щетиной мужа… Моего мужа! Издаю безмолвно радостный клич ирокезов и подпрыгиваю на месте. Потом все-таки нахожу в себе силы вернуться к реальности, чищу зубы, привожу себя в порядок и даже начинаю накручивать себя по поводу предстоящего визита… моего мужа — аллилуйя!!! — к королю.

Библиотечная пыль испуганно взметнулась в луче солнечного света, потревоженная резкими движениями человека, ворвавшегося в это царство тишины и книг. Человек был стар и сед. И он торопился, бормоча себе под нос:

— Нет-нет, не в 'Секретах'. И не в 'Скитаниях', конечно, тоже. Это все сказки… Но ведь было же что-то… я точно помню… Старость! Старость! Совсем же недавно. Нет, третьего дня что-то было… что-то…

Морщинистые руки привычно скользили по книжным полкам, а губы, помимо воли хозяина, продолжали озвучивать мысли:

— Где же я мог это читать?.. Не в 'Записках', не у 'Верховного', не в 'Легендах Изначального мира' точно. Точно не там…

Узловатые пальцы легко касались корешков книг, а мысли мэтра бежали впереди его — Читал… читал… Нет! Не читал! Во имя Изначального! Я старый дурак! Это же было… как же… в минувшую пятницу… нет еще раньше, два дня назад. Да. У Южных Ворот. Успеть бы! Успеть!

И со скоростью, позволительной, скорее, юному отроку, нежели убеленному сединами старцу, мэтр Лин помчался в сторону караулки у Южных Ворот.

Да, именно в караулку. Потому что не в книгах, не в записках и не в магических атласах он наткнулся на информацию о чарусах, которая вот уже несколько часов отказывалась извлекаться из лабиринтов памяти. Эта информация пришла неожиданно от одного из стражей. Он пришел к мэтру вечером, был смущен, долго мялся и не решался признаться в слабости. В конце концов, набравшись смелости, мужчина попросил мэтра взглянуть на одного из Прыгунов, которого утром поймали у спорадической полыньи.

Прыгуну было лет пятнадцать, он был тощ, грязен и, по виду, совершенно безумен. Он скалился на присутствующих из угла и непрестанно размахивал ножом для масла. И всем своим видом он походил не на человека, а на запуганного, загнанного огромными, не ведающими устали охотничьими собаками звереныша. Он хмурил рыжие брови и взгляд у него был… горячечный.

— Что с тобой случилось, малыш? — мэтр Лин старался говорить спокойным ласковым голосом, но голосовые связки подводили его, и он против своей воли хрипел и ворчал.

Мальчишка тихонько взвыл и прошептал:

— Они там все висели, на крюках, как у мясника в лавке. Мама, папа, дедушка и братья… и Анна! — он зажмурился и застонал. — Анна была… она…она… И ноги чьи-то… Чьи это были ноги?..

Он вдруг бросил нож, обхватил голову руками и заплакал.

— Где они висели?

— До-ома… Доо-ома… В кладовой, рядом с полками, на которых мама хранит закатки на зиму… хранила закатки…

Он вдруг вскочил на ноги, шарахнулся от подавшегося в его сторону стражника и, закусив костяшки пальцев, протяжно завыл:

— М-а-а-а-а-ма!!!!

А мэтр впервые в жизни увидел, как подросток превращается в старика. Прыгун поседел в минуту. Только что это был рыжий испуганный мальчик, а спустя миг от мальчика осталась только тень. Затравленная, сумасшедшая и совершенно седая.

Больше из подростка не удалось ничего вытащить. И стражники уверяли, что он выскочил из полыньи. Но это не был обычный Прыгун. Во-первых, он был слишком молод. Совершенно ясно, что он еще не преодолел тот возраст, после которого чарусники перестают чувствовать детей. Нет, Прыгуном он не был. И говорил он не о чарусе. Он говорил о доме. Совершенно ясно, о своем доме. И о запасах на зиму, в которые превратили его семью. И запасы эти были не в одной из деревень чарусы. О, нет. Все случилось в доме мальчика, в его мире.

И мэтру стоило бы это понять уже тогда, а не отвлекаться на мысли об участившихся спорадических полыньях. Но нет! Старик! Старик! И уже не только тело, но и мозг начинает подводить его. Он проклинал свою старость и свою немощность. И даже не потому, что старость приближала его к смерти. Но умереть сейчас, когда еще нужно успеть столько сделать! А сил с каждым днем оставалось все меньше и меньше. На работу, на учеников, на Наследника… Наследник уже многому научился. Талантливый мальчик, но совершенно бестолковый. И толк этот придет только с возрастом. Никак иначе. Игра же в открытую банально всех погубит.

Нет умирать сейчас никак нельзя. Но эта беготня по коридорам замка убивает. И думать о том, что однажды мэтр поскользнется на одной из бесчисленных узких ступеньках замка, никак нельзя. Не сегодня точно.

Поэтому мэтр Лин, конечно, мчался в караулку, но ноги ставил осторожно и не забывал на особо крутых лестницах держаться за перила. Наверное именно поэтому он и не провалился во внезапно открывшееся под его ногами окно. Он только вскрикнул громко и повис над пустотой. А пустота манила, затягивала, шептала…

— Ш-ш-ш-шалишь, брат! — мэтр сжал зубы и попытался подтянуться.

— Проклятье! Не прошло и пятидесяти лет, как я уже ни на что не годен…

Пятьдесят лет назад он был почти молод и еще силен. И он бы точно смог вытянуть себя и из этой беды тоже, как вытягивал уже сотни раз. Сегодня же силы почти оставили его, а пустота нашептывала:

— Иди сюда, здесь хорошо. Ты отдохнешь. Ты так устал.

— Устал… — сквозь пот и слезы, сквозь стиснутые зубы соглашался мэтр Лин, но рук не разжимал, потому что спорадическая полынья в его возрасте и с его уровнем магической энергии означает однозначную смерть.

— Сдавайся. Хватит. Пора успокоиться. Это закон. Выживает сильнейший. Тебе нет места среди живых. Ты слаб, старик.

И старик беспомощно заплакал, но рук не отпустил. А силы таяли. И надежда вместе с ними.

'Наверное, это все-таки конец', — подумал мэтр Лин, собираясь сделать последний вздох и покончить со всем, разжав руки. И в тот же миг порыв жаркого ветра обдал слезящиеся глаза, а спустя секунду старик повис вниз головой, подхваченный когтистой лапой черного дракона, разрезавшего пустоту полыньи и закрывшего ее тем самым.

— Ужасный! — выдохнул мэтр, еще не веря в свое спасение. — Ты как никогда вовремя.

– 'Спасибо' будет достаточно, — он опустил мэтра на пол и растянулся рядом.

— С каких пор драконы путешествуют по чарусам, как безголовые Прыгуны?

— Я не был в чарусе.

Дракон выпустил облако пара и проворчал:

— Полынью ведут в мир чарусников и делаются из магии чарусников. Не мне тебя учить. Ты, видимо, не знаешь, что с недавних пор эти твари вышли за границы своих карманов.

Конечно, это объясняло все. И слова того мальчика. Вероятно, его семья стала одной из первых жертв. И понятно, как Вишне с детьми удалось так долго продержаться в чарусах. И Мира, которая одолела Хата. Конечно, ничего этого не случилось бы, будь хозяева дома. И дракон…

— Хорошо. Если ты не из чарусы, то откуда?.. То есть, куда вела эта полынья?

— В Замок вела, — прорычал Ужасный грозно. — Только Замка скоро не станет, наверное…

Мэтр Лин почувствовал, как сердце замерло на несколько секунд, затем рухнуло в пятки, подскочило к горлу и заколотилось там, лишая дыхания:

— Они… вернулись…

Слова не складывались в предложения, но в общении с драконом это и не было обязательно. Ужасный взмахнул крыльями и метнулся к камину в конце коридора.

— Если удача улыбнется нам, если она хотя бы посмотрит в нашу сторону, он успеет. Он должен успеть. Он не может опоздать… Потому что драконы не опаздывают…

Мэтр Лин без сил опустился на ступеньку и обхватил голову руками. Он больше ничего не мог сделать. И Южные Ворота были уже не нужны. Враг оказался ближе, чем можно было себе представить. А они совершенно не готовы. И все, что им остается — только ждать.

***

— Не волнуйся, — сказал Кир, выходя из спальни.

Это самые бесполезные слова из всех бесполезных слов когда-либо мною слышанных. Потому что, если ты пребываешь в спокойном состоянии духа и тела, а тут кто-то заботливый замогильным голосом брякнет у тебя над ухом, не волнуйся, мол, а потом еще контрольным выстрелом добавит, что все будет хорошо, то ты же сразу же волноваться начнешь. Ну, а если метаться уже поздно и волнение есть в наличии, то, не знаю, как вы, а я после этих слов обычно мгновенно впадаю в панику, понимая, что все будет очень плохо, а хорошо наоборот вообще не будет больше никогда.

— Не волнуйся, — сказал Кир, закрывая двери.

И я немедленно принялась волноваться. Появилось непреодолимое желание испортить маникюр посредством зубов, немного проредить волосы, а заодно выяснить, какова длина и ширина комнаты, если измерять ее шагами.

Пытаюсь воззвать к логике и разуму и успокоиться немного. Ну, на самом деле! Не в первый же раз красавчик на аудиенцию к их обжорству отправился! И ведь, когда он ходил к королю в последний раз, я и не думала переживать. В чем же причина? Уж точно не в словах Тайгера о том, что что-то случилось. Да, у них тут по сто раз на дню что-то случается. У меня на все их 'случаи' никаких ногтей не хватит. Что же тогда не дает мне покоя и заставляет метаться по спальне?

Я от переживаний извелась вся просто. Поэтому, когда неожиданно распахнулась дверь и явившийся моему взволнованному взору тигр — прости меня, Господи, за следующую фразу — произнес человеческим голосом:

— Мира, срочно уходим отсюда, — мне как-то сразу полегчало. Ну, все. Больше не надо волноваться неизвестно из-за чего. Можно начинать волноваться известно из-за чего.

— Уходим? А как же Кир?

Не знаю, что там себе думают разные усатые и полосатые, но я без новообретенного мужа никуда уходить не собираюсь. У меня, может быть, только-только новая жизнь начинается.

— Именно он меня и прислал. Пожалуйста, как можно скорее. Собери самое необходимое, а я за Кристиной.

И он исчез, пообещав вернуться. Карлсон, блин… Ну, а я, конечно, запаниковала сразу. Нарезала парочку бессмысленных кругов по спальне, потом сообразила стащить с подушек наволочки и, схватив одну из них, бросилась в ванную.

Так. Значит самое необходимое. Хватаю мыло, зубную щетку, шампунь, расческу и баночку духов. Духи, может, и не самая необходимая для побега вещь, но мне их красавчик только сегодня утром подарил. Я пока с ними не готова расстаться.

Что дальше? Одежда. Черт! Черт! У меня же здесь нет ничего… Поминаю недобрым словом Чернышевского. Уж если быть до конца откровенной, то я этого несчастного писателя добрым словом вообще никогда не поминаю, потому что вопрос, что делать, в моей голове всегда окрашен в темные тона.

— Сухари сушить… — бормочу недовольно и стараюсь не думать о том шикарном гардеробе, который мне Тамма соорудила. Достаю из шкафа две рубашки Кира, пару лосин, которые красавчик элегантно именует бриджами, свитер серый вязаный. Мечта, а не свитер. Я бы в былые времена за него могла душу продать. Ух, какой свитер! Я теперь буду чистый Данила Багров, только с косой и в юбке.

Еще раз любовно оглаживаю свитерок на груди и волоку из шкафа плащ, тяжеленный, но зато теплый и с капюшоном, пару перчаток, которые мне велики, конечно, но на безрыбье и рак рыба, и два шарфа. Шарфы тоже просто офигенские. Надо будет у Кира спросить, кто ему вяжет. Полсекунды раздумываю над тем, не воспылать ли ревностью, а потом отбрасываю эту мысль в сторону.

Далее передо мной встает проблема обуви.

Тоска. Эта проблема передо мной всю мою жизнь стоит. В юности походы по магазинам в поисках новых ботинок для меня неизменно истерикой заканчивались. Ну, что делать, если в нашей процветающей стране не шили приличной женской обуви сорок первого размера. А неприличная была неприличной на столько, что в ней страшно было бы в коровник зайти, чтобы у несчастных Буренок молоко не свернулось. Здесь Тамма, само собой, позаботилась обо всем. И это все было в моей спальне и совершенно недосягаемо. В досягаемости же были только мягкие домашние тапочки и элегантные туфли на маленьком каблучке. И то, и другое никак не подходило к ситуации 'Свистать всех наверх' и 'Валим отсюда быстро'.

Открываю отделение, где красавичк обувь хранит. Ну, что ж, размер, не мой, естественно. Но терпимый сорок третий, я бы сказала. На два носка потянет. Все лучше, чем домашние тапочки или ничего.

Обулась, оделась. Что там у нас еще в самых необходимых вещах числится. Гружу во вторую наволочку остатки завтрака: хлеб, сыр, холодное мясо, фрукты, печенье и бутылку вина. И пусть мне кто-то только попробует сказать, что бутылка вина не самая необходимая вещь во время стрессового побега. Наволочки перехватываю шарфами и связываю между собой, чтобы при случае можно было через плечо перекинуть.

Ну, все. Я, кажется, готова.

На этой светлой мысли меня и застал вернувшийся тигр.

— Ты умница! — радостно блеснул хищным взглядом.

Хватаю свои наволочки и иду следом за ним в сторону комнат Кристины. А оттуда слышны вопли и стенания.

— Тайгер, а что происходит?

Я тебе по дороге все объясню. Дай только из Замка выбраться.

— А почему ты сейчас тигр?

Вздыхает.

— Хорошо, что я сейчас тигр… Это тоже потом… Нам сейчас с Крис сражаться. Ты настроена на воинственный лад?

Я наморщила нос. Нет, настроиться на воинственный лад не проблема. Но Крис же злиться на меня, так что, чувствую, встреча будет не из приятных. Лучше бы здесь был Кир.

— А где Кир?

— Все в порядке, он догонит…

Ох, лучше бы он не произносил эту страшную фразу про все в порядке…

***

Кристина, конечно же была в истерике. И смотрела на меня с ненавистью, когда Тайгер сказал, что я поеду провожать их с Таммой до ворот. Не знаю, зачем тигру понадобилось это сочинять и почему нельзя было сказать правду, только соглашаюсь и поддакиваю. И да, стараюсь на Крис вообще не смотреть, а то ее мокрые ресницы и горестный взгляд заставляют меня вспоминать о том, что совесть все-таки не вымышленный персонаж, а живет где-то там, глубоко внутри меня.

И вот мы двигаемся по коридору. Два лакея тянут здоровенный сундук с вещами Таммы и Крис. Я бы даже сказала, не здоровенный сундук, а средних размеров шкаф. Чувствую себя идиоткой со своими мешками. Крис несчастная, но очень красивая в легком шифоном платье, Тамма грустно поблескивает парчой, я задумчивая в зимнем плаще, свои наволочки волоку сама. Почему, спрашивается, мне велели одеться потеплее? Ловлю на себе удивленные взгляды. А то! Мужские ботинки, зимний плащ, два импровизированных мешка, набитых, не иначе как, украденными сокровищами. А сзади нашу процессию конвоирует тигр. Н-да, ни фига наша компашка теплая никакого подозрения ни у кого не вызывает, конечно, чем только это животное в лице лучшего друга моего мужа думало, непонятно. И народу в коридорах Замка почему-то на удивление много.

— Король всех вызвал, — пояснил Тайгер шепотом и боднул меня головой в попу, мол, давай, двигайся быстрее. А я не могу быстрее, когда на меня так пялятся, хоть и стараюсь рассекать пространство, словно я коронованная богиня, а не пленный француз под Полтавой.

— Провожаем Кристину в пансион, — сообщаю я удивленным глазам встречной дамы.

— Ээээ… а почему вы так одеты?

А слышала ли ты про любопытную Варвару?!

— У меня на родине так принято. Одеться надо смешно и обязательно очень тепло. И тогда того, кого провожаешь, ждет счастливая и легкая дорога.

Дама удивленно кивает:

— Какой занятный обычай… Надо взять на вооружение.

Довольно хрюкаю и иду дальше, а Тайгер шепотом:

— Совпало-то как удивительно!

— Что совпало? — я тоже шепчу.

— Ну, обычай ваш с тем, что Кристина уезжает…

Смотрю на него удивленно. Как можно было поверить этой ерунде?! Секундное замешательство — и я расплываюсь в довольной улыбке. Нет, Кир все-таки научил меня плохому. Я за эту неделю с лишним уже успела забыть, как все-таки замечательно и приятно уметь врать так, чтобы тебе все верили.

— Ты что, выдумала все? — подозрительно щурится полосатый хищник. Тоже, видимо, вспомнил об этой моей особенности. А я только плечами пожимаю:

— Кто знает, кто знает… может, где-то и есть такой обычай…

Тигр рычит что-то за спиной в ответ, но я его совершенно не боюсь.

А потом случилось страшное. Мы пришли на конюшню и я выяснила, как у них тут выглядит общественный транспорт. Не знаю, на что я надеялась, на ковер-самолет или на автобус, но никак не на здоровенную лошадь. Конь был жуткий. Метра два в холке, не меньше, огромный, черный, злой, собака. Косился на меня подозрительно и явно соображал, за какую часть меня будет вкуснее цапнуть, в смысле, укусить. Привстав на цыпочки попыталась посмотреть адскому животному на спину, потом попятилась и заявила:

— Я на ней не поеду.

Ну, а что? Будем откровенны верхом я не сидела ни разу в жизни. Коней видеть, само собой, видела. Но только в цирке и в зоопарке. И еще на Староместкой площади, где на красивых каретах элегантные лошадки туристов катают.

— Это не она, а он… — обиделся за своего подопечного один их конюхов.

Мне после этих слов полегчать должно было? Или зачем он это сказал?

— Его Ганнибалом звать.

Идите в баню, блин! Это даже не смешно. На всякий случай пячусь от этой гигантской скотины и упираюсь… мммм, пусть будет, спиной в Тайгера.

И все-таки ржущий тигр — это устрашающее зрелище, хотя, кажется, я об этом уже думала.

— Мира, не волнуйся, все будет нормально. Он не кусается.

— Идите к черту! — достали уже со своим 'все будет нормально'. — Я никогда не ездила верхом и начинать не собираюсь. И вообще, где Кир?

Пусть он только появится! Надо же было такое придумать: я — и верхом. Ха-ха три раза.

— Кир… нас догонит, — сообщает невнятно полосатое чудовище и жест лапой конюхам делает, мол, ловите ее.

Щаз! Уворачиваюсь от всех сразу. Вся потная в зимнем плаще и злая. Кристина сидит верхом и злорадно улыбается, Тамма смотрит на мои попытки удрать с грустью.

— Я без Кира никуда не поеду! — наконец нашла выход из ситуации я. — Вот пусть он придет и попробует уговорить меня забраться на эту сволочь.

Толкая одного конюха, а второго прицельно тяжелым ботинком по коленной чашечке бью. Не на ту напали, я вам не кисейная барышня, я почти голыми руками Хата замочила. И с вами как-нибудь уж справлюсь.

Тайгер рычит недовольно и… взволнованно? Испуганно? Что мне послышалось в его голосе?

— Мира, правда, у нас нет времени. Надо ехать… Кир там занят немножко, он…

И тут я понимаю, что тигр мне нагло врет. Причем врет неумело, потому что он замер не потому, что слова подбирает, а потому, что не знает, что сказать.

— Так. Вы езжайте, а я остаюсь, — чувствую, что в животе предательски задрожал испуг, а волнение, наконец-то, улеглось. Вот оно. Точнее, она. Причина моих переживаний. Нашлась. — Я совершенно точно знаю, что без Кира я никуда не поеду! — и после короткой паузы возмущенно и очень громко:

— Последний раз спрашиваю, где мой муж!!!

Тайгер вздыхает и виновато бормочет:

— Прости…

А потом элегантный взмах хвостом — и я замираю на месте в ужасе от осознания, что не могу пошевелить даже пальцем. Паника? Ну, да, она. Помноженная на истерику и ужас. И слова сказать не могу. И кажется, дышать тоже. Перед глазами темнеет. И я падаю во второй в своей жизни обморок, будь он неладен…

Глава десятая, в которой я всех ненавижу

Мне так плохо! Хочу, чтобы все умерли!

Бендер Сгибальщик Родригес «Футурама»

…Лошадиные ноги. Вот, что увидела я, когда открыла глаза. Большие, мощные, мохнатые. И целую секунду длиной в бесконечность думаю, что бы это значило. А потом вздыхаю с облегчением. Все-таки сон… Приснится же такое…

А лошадиные ноги, между тем, месили глинистую дорогу. Шел дождь. И судя по пару, вырывавшемуся из моего рта во время дыхания, было холодно. Оглядываюсь по сторонам. Мрачная дорога, серое небо, вдалеке виднеется лес и три покосившиеся избушки… Интересно, чарусы все выглядят одинаково? И что мы здесь делаем? И почему я верхом на лошади? Если, конечно, зверюгу по кличке Ганнибал уместно называть лошадью. И если мое положение на этом животном можно охарактеризовать как "верхом". По сути дела, я была на лошадиной спине, висела поперек спины, причем руки мои были привязаны к седлу, а ноги — подергала ногами — ноги тоже.

Мысль первая. Меня похитили.

Мысль вторая. Рыжий Тайгер Слай — гребаный колдун. А красавчик, наивный, его еще лучшим другом обзывал… Топить таких друзей надо.

Мысль третья. Какая сволочь меня связала? Уж точно не тигр… Крис… маленькая дрянь. Она, не иначе. Ну, ничего, ничего… Дайте мне только на ноги встать.

— Очнулась?

Не знаю, заметил Тайгер мое шевеление или услышал возмущенное сопение, но на то, чтобы подумать и оценить ситуацию, времени больше не осталось.

Поднимаю голову и вижу в пределах одного плевка наглые желтые глаза. Ну, что ж, как говорил Кир, я не так великодушна, чтобы отказываться от таких предложений.

Тигр возмущенно фыркнул и от неожиданности плюхнулся на хвост. И смотрит осуждающе. Ты смотри, смотри, только не двигайся, пожалуйста. Я прицельно плеваться еще в детском доме научилась. Прикинула расстояние от себя до своего похитителя и контрольным плевком его добила, после чего бывший лучший друг моего мужа счел должным отойти подальше. И уже оттуда:

— Мира, прости меня…

— Иди на хрен, скотина!

Где-то за спиной, эпатированная моим хамством, ахнула Тамма. Не нравится? Я пару минут покопалась в памяти, вспоминая все выражения Серго из Молдавии, с которым мы подрабатывали в одном маленьком аналитическом агентстве, а потом выдала сложноподчиненное предложение, в котором сначала подчинила Тайгера Слая всеми известными мне способами, а затем просклоняла его же по семи падежам. После этого Тамма велела Кристине заткнуть уши.

— Да-да, — согласилась я. — Путь заткнет. Пусть подержится за них в последний раз, потому что я оторву ей ее тупые уши вместе с руками, как только освобожусь.

— За что!? — возмутилась нахалка, по совместительству, коварная младшая сестра моего мужа.

— За излишнюю старательность при связывании моих рук! — рявкнула я и дернулась в попытке освободиться.

И что в ответ? Только сопение, красноречиво подтверждающее правильность моих выводов. Чувствую, что во мне все клокочет, булькает и требует выхода, и разрывает меня на части.

— Нет, — выдаю я злорадно. — Я не буду тебя трогать. Я обо всем расскажу Каю!

— Не на-а-а-а-до!

Ой, что это там мне послышалось? Слезы в голосе? Иди сюда, дура! Мне же ничего не видно!

— Такая идиотка не достойна быть женой моего брата.

Наконец, послышался всхлип и мне даже немного полегчало.

— Мира, пожалуйста… — пробасила Тамма.

– 'Пожалуйста' Киру скажешь, когда он тебя будет благодарить за все хорошее, что ты сегодня сделала.

— Хватит!

— А кто это у нас тут мяукает? Бывший лучший друг? Отмылся уже? Иди сюда, сволочь полосатая, я в тебя еще раз плюну!

Тайгер зарычал зло и уже знакомое движение хвостом сделал.

В этот раз сознание я не потеряла, но говорить и шевелиться не могла. Надо будет при случае колдуну этому хвост, если не оторвать, то хотя бы отдавить. А он опять извиняется:

— Прости. Это все только для твоего блага.

Как же жаль! Как все-таки жаль, что он не умеет мысли читать! Много бы интересного узнал о себе. И банального о том, куда он свое благо может заснуть.

— Не было времени все объяснить, поэтому я тебя вынужденно блокировал… Это неприятно, я знаю, но клянусь, совершенно безопасно! И привязали мы тебя, — и взгляд виноватый такой, — только чтобы ты с коня не свалилась.

Смотрю на него с ненавистью и до скрежета зубовного жалею, что не умею убивать взглядом. Очень сильно жалею. Плевать хотела на его магию! Где мой Кир? Это во-первых. А во-вторых, я категорически против того, чтобы со мной обращались, как с мебелью. Ненавижу Тайгера Слая.

***

Король выглядел странно. Даже более странно, чем обычно. И нужно было насторожиться уже тогда, но Кир был занят мыслями о Мире и о том, почему король принимал не в маленькой комнате, а в общем зале, что было удивительно, потому что Кир совершенно точно знал, как сильно король боится больших помещений. Уж если на то пошло, в общем зале его величество приветствовал своих подданных только один раз: в день коронации.

И почему в Замке так много людей? Они съехались со всего мира? Или со всех миров? Кир устал здороваться, пока добрался до точки назначения. Даже на коронации не было столько людей. Что происходит? И запах в общем зале… что-то сладкое, приторное и неприятное. И почему-то знакомое… Запах, который кружил голову и вызывал легкий приступ тошноты…

Молодой человек оглядывался по сторонам в поисках источника зловония. Но в зале не было никого кроме короля и Кира, если не считать двух собак, разлегшихся у подножья трона.

— Как успехи в обучении новой Ищейки?

На Главного Артефактора король не смотрел: взгляд его странно блуждал по стенам.

— Продвигаемся…

Его величество задумчиво почесал за ухом одну из собак, та довольно заурчала, подняла голову и облизала руки своего хозяина длинным черным языком.

— Я бы хотел с ней поговорить. До меня дошли слухи, что она обладает большим потенциалом, чем ты говорил.

Король облизал жирные губы и неожиданно прямо посмотрел Киру в глаза. Скрыть злость и удивление удалось с трудом. Откуда? Кто? И главное, что именно он знает? Закрыть глаза на секунду, отправить Таю, дежурящему под дверями общего зала, сигнал тревоги и надеяться на лучшее.

— Это правда? — король не заметил магического всполоха, хотя смотрел на собеседника очень внимательно. И это было странно и почему-то вызвало неприятный зуд под лопаткой.

— В некотором роде, да, — кивнул Кир. — Она сильнее, чем кажется. И учится очень быстро. Думаю, что очень скоро…

— Ну-ну… И все-таки я бы хотел убедиться сам… Отправь кого-нибудь за ней…

Тайгер ждал в коридоре. Шерсть на загривке стояла дыбом, верхняя губа нервно подергивалась, открывая острые клыки. Увидев Кира, он начертил в воздухе знак двери и посмотрел другу в глаза. Кир отрицательно покачал головой и громко произнес:

— Их величество хочет видеть Миру. Сходи за ней.

Все было оговорено не единожды. И Вишня своим побегом только убедила их в правильности давно утвержденного плана. Забрать Крис и Миру и уходить не через двери. Через двери найдут по отражениям. Тигр грустно глянул на друга и начертил в воздухе еще один знак, на этот раз, полыньи. Кир кивнул и вернулся к королю. По крайней мере, насчет семьи можно было не волноваться. Слай позаботится о них.

Вообще не надо было сюда приходить. Надо было утром собрать вещи и нырнуть в чарусу… А потом — домой, в Белый Город. Мире обязательно понравится Белый Город…

Он приведет ее?

— Да.

Король тяжело поднялся, прошелся по залу и остановился у окна. Заложил руки за спину и, рассматривая синее летнее небо, произнес:

— Никак не могу привыкнуть к солнцу… Здесь так много солнца…

Кир удивленно моргнул. Привыкнуть к солнцу? О чем он?

— Здесь вообще все не так, как мы себе представляли. Слишком ярко, слишком спокойно, слишком… сытно. И вы все тут спокойные и сытые. Глупые.

Собаки поднялись на лапы, но не пошли к хозяину. Низко пригнув головы к земле, они двинулись к Киру. И запах. Снова этот тошнотворный запах… Не отрывая от собак взволнованного взгляда, Кир попятился к двери. А король продолжал, словно не замечая ничего.

— Как дети… играете с магией. Магия — это не игра. Это жизнь. Есть магия — есть жизнь, нет магии — есть смерть…

Король отвернулся от окна и посмотрел на своего Главного Артефактора. Взгляд его был безумен и… голоден? И в этот момент Кир понял две вещи. Первая — это не король. Вторая — запах. Так пахло от Миры, пока он не смыл с нее кровь хата. На секунду мужчина растерялся и существо, спрятавшееся внутри короля заметило это замешательство и догадалось о его причине.

— Без своего тела жить холодно, — доверчиво поделилось оно. — А чужое тело требует энергию жизни. Так что ничего личного. Люди вообще страшно невкусные… Но это вопрос выживания…

Он улыбнулся безумной улыбкой. Псы оскалили на Кира хищные пасти и припали на передние лапы для прыжка. Кир вздохнул полной грудью и побежал. Дверь была совсем рядом. Он должен был успеть. Уж если Мире удалось убить одну из этих тварей, значит у него есть надежда, что получится от них убежать.

***

Ночь. Дождь. Костер. Еловые лапы над головой. Сижу, спрятав лицо в коленях, и стараюсь не всхлипывать громко. Что ж за жизнь-то такая? Сплошной день сурка. Даже поплакать нормально не дают. Я так устала от всего…

Тайгер сначала объяснял, почему он поступил так, как поступил. Потом доказывал, что поступить иначе он не мог. Потом уговаривал. Потом злился. Потом приводил Ромашкин довод, ну, тот самый, когда все сматываются, если один попался. И самое обидное, что Крис с ним соглашалась и поддерживала его во всем. Что ж за люди здесь такие!? Кир же ей не чужой человек! Он же брат её!

Уговоры, обвинения и угрозы оставить меня парализованной до Белого Города не помогли. И тогда злобный полосатый тигр выложил свой главный козырь. Правда, лучше бы они меня парализованной оставили…

— Глупая, ну, подумай сама! Что ты так всполошилась? Не понимаю, откуда взялась эта забота… Еще три дня назад ты его испепеляла взглядом…

Отворачиваюсь и краснею. Вероломной свинье в тигровой шкуре я точно не стану объяснять, откуда и что взялось. И вообще, я сама для себя пока ничего не решила. Так что не надо мне тут провокационные вопросы задавать. А лучший друг моего мужа понизил голос так, чтобы его никто кроме меня не слышал, и продолжил:

— Я же не ошибусь, если скажу, что ты о Кире очень мало знаешь?.. Можешь не отвечать. Я знаю, что прав. Но ты хотя бы знаешь, что он сильный маг?

Ну, знаю. И дальше что? Разговаривать я с предателем все еще не могу, да и не хочу, если честно. Потому просто пожимаю плечами.

— Мира, не знаю, как тебе сказать… ты… Вот тебе в отношениях с Киром ничего не кажется странным?

Вообще от него отворачиваюсь. Не тот человек… мммм… не тот тигр, с которым я готова обсуждать такие вещи. Мне в отношениях с Киром все кажется странным, но это только наше с ним дело. А Тайгер вздыхает тяжело и переминается с лапы на лапу.

— Просто подумай, ладно? Не говори сейчас ничего, не спорь. Просто подумай, пожалуйста… Не обязательно, что я прав, но у вас все так быстро получилось… э-э-э… Ты же ничего не знаешь о магии. Поэтому могла и не заметить вмешательства. А это банальное заклинание подчинения. Гипноз. Ты сама поймешь через несколько дней. Его не будет рядом, заклинание ослабнет… Вот увидишь.

Гипноз? И сердце замерло на миг. Гипноз? Я, кажется, разучилась дышать. Гипноз? Это что же, он меня… Не хочу об этом думать, не могу. Этого не могло случиться со мной опять! Меня не могли опять использовать… Я бы заметила… Конечно же, я бы почувствовала… Ни одной секунды не верю во всю эту ересь!.. Гипноз? Чушь какая! Кир — он же… А с другой стороны, что я о нем знаю, кроме того, что у меня происходит помутнение рассудка, когда он рядом? Разве у меня раньше случались помутнения рассудка от того, что симпатичный мужчина находится со мной в одной комнате? Ладно, не симпатичный мужчина, а ОБАЛДЕННЫЙ красавчик. Все равно, не припомню… И еще я себя не вела так никогда, так… неприлично. А ему же ведь нужна была сказочница. Он и не скрывал, что не собирается меня отпускать.

За что мне все это? Почему со мной всегда случается только плохое? Ну, так нечестно, в конце концов! Это же моя мечта. Моя. Я его себе придумала. А он… противно.

Тайгер, сволочь такая, зачем он только рассказал мне об этом? Лучше бы он оставил меня обездвиженной и перекинутой через седло товарища Лектора. В смысле, Ганнибала…

За что?

Снова пытаюсь сдержать всхлип. Снова соплю на локоть наматываю молча. А хочется выть. Громко.

Зачем он так?

А если нет? Почему я должна верить этому рыжему прохвосту, а не Киру? Я Тайгера-то видела один раз в жизни. Может, он все наврал. Мог? Черт его знает, наверное, да. Не буду расстраиваться, не буду плакать. Увижу Кира и прямо спрошу его обо всем. Увижу ли?..

Сжимаю зубы судорожно. Не выть! Не выть! Не думать! Все будет хорошо, мать его так! Зажимаю голову коленями и дышу тяжело.

— Мира, ну хватит… — шепчет тигр из темноты. Ненавижу его за это еще больше. Отворачиваюсь от огня и до боли закусываю большой палец. Умрите все!

— Если бы я знал, что ты так все это воспримешь…

Молчи! Молчи! Молчи!

— Прости, я не хотел…

О, Вишня, Вишенка! Как же ты нужна мне сейчас со своей волшебной фляжкой! Постойте! Вскакиваю и начинаю рыться в своих импровизированных мешках. Где-то же было! Я же точно куда-то засовывала бутылку вина… О, блаженство!

Тигр молчит, но усами шевелит красноречиво, а мне плевать. Я из бутылки отпила и приняла важное решение. Так как мне все равно все вокруг врут, больше никому не верю. Во Вселенной есть только один человек, которому можно доверять, и это мой Кай.

Подношу вино ко рту и превращаюсь в безмолвную фигуру. Море волнуется раз — и я прилипла губами к бутылке, но не делаю глоток. Море волнуется два — и я забываю вздохнуть. Море волнуется три — морская фигура замри. И я послушно замираю, потому что на границе огненного пятна появляются два светящихся глаза. И еще два. И еще… А через секунду их столько, что я и сосчитать не могу. И они подбираются ближе. Так близко, что я различаю курносые морды и черные языки, и острые зубы. И вонь, заглушающая хвойный запах, горечь дыма и аромат вина… Вот же мы попали!

Тайгер заметил хатов одновременно со мной. Он завертелся на месте и страшно зарычал. Взмахнул хвостом — и от костра отскочил маленький уголек, завис на секунду в воздухе, задрожал и вдруг взорвался, образовав синее кольцо, стремительно увеличивающееся в диаметре. Я и моргнуть не успела, как вся наша тесная компания вместе с лошадьми и костром оказалась отрезанной от всей остальной чарусы ревущей стеной холодного пламени. Почему холодного? Да потому что оно излучало нереальный-таки мороз. И хаты эту ледяную черту пересечь не могли. Выли страшно, да. Но за границей света. К нам не совались.

На секунду я даже зауважала тигра и перестала на него злиться. А через секунду вспомнила, что он нехороший человек… эээ… тигр… эээ оборотень. Черт, редиска, в общем, сразу же разуважала и потребовала объяснений:

— Ну, и что теперь?

Он лег на землю и устало положил голову на передние лапы.

— А теперь мы умрем, полагаю, — спокойно сообщил он.

Нет, ну мы так не договаривались!

Проснувшаяся Тамма обреченно вздхнула, полусонная Кристина всхлипнула, а безумно желающая напиться я только недовольно поморщилась.

— Так, — делаю один большой глоток, вздыхаю полной грудью и продолжаю:

— Крутись как хочешь, но давай доставай меня отсюда! Надо было меня тащить к черту на кулички, до истерики доводить, чтобы потом такие заявочки делать? Я не согласна!

— Я не хотел доводить тебя до истерики…

— А что ты хотел сделать? О чем ты вообще думал, когда… Ладно… сейчас не об этом… Кристина, не вой! Раздражает…Тайгер, объясни мне, убогой, пожалуйста, почему нам грозит неминуемая смерть?

— Если ты не заметила, то мы в ловушке…

— Глупость какая! — я важно задрала нос и сделала еще один глоток. — Вишня полынью нам на раз-два-три сделала. И делов-то!..

— Во-первых, — рычит он оскорбленно, — у вас был всплеск магической энергии из-за смерти хата, что позволило вам сотворить выход из пространственно-временного кармана. А во-вторых, где ты видишь у меня руки, чтобы я мог использовать это заклинание?!

— Ну, не знаю… Перекинься, что ли…

— Пере… что?

— Ну, не придирайся к словам, как это там у вас называется, — быстро вспоминаю все, что я читала и смотрела про оборотней. — Обратись, трансформируйся, смени кожу, превратись…

А в ответ рычание недовольное.

— Если бы это было так легко!

— Что, трудно? Больно? Ну, не умирать же нам из-за того, что тебе больно!!

— Не больно! Я просто не могу!

— Слушай, но я точно видела тебя человеком! Хватит придуриваться! Давай, превращайся! Что ты ломаешься?

— Я не ломаюсь! — он поднимает левую переднюю лапу и браслет мне черный показывает. Зациклило их тут всех на браслетах на этих, что ли?

— Как-то мне недосуг обсуждать твое семейное положение…

— Это не брачный браслет!!! — все-таки я его довела: рычит так, что Кристина даже плакать перестала. — Это артефакт, подчиняющий метаморфа. Я не могу по своему желанию превращаться! Раз в три дня я меняю ипостась, если у хозяина артефакта не было других желаний.

Бред какой.

— И зачем ему это надо?

— Сходи и спроси у него!!! Не знаю! Чтобы иметь лишний рычаг давления, чтобы поиздеваться, чтобы контролировать меня. Не знаю я, зачем!

Насупился недовольно и отвернулся.

— Ну, и ладно… Не дуйся. Я же не знала… Ну, подождем пару дней…

— Мира, — вздыхает тяжело. — Это пространственно-временной карман. Мы можем хоть сто лет ждать, но я все равно останусь тигром.

Как-то я с этой позиции не смотрела на проблему.

— Ладно… Но ведь должен быть выход?

— С чего ты взяла? — и хмыкает иронично.

А действительно, с чего я взяла? Это же не сказка, в которой в последний момент появиться Иван-царевич на лихом скакуне и всех спасет. Хотя, с моим везением, это был бы Иванушка-дурачок и на коньке-горбунке… Что-то у меня несерьезное настроение, учитывая крайнюю серьезность ситуации. О сказках каких-то думаю… Кстати, о сказках.

— Слушай, но ведь я же сказочница! Я ценный приз, который все хотят и над которым все трясутся! Что-то же я должна уметь! Давай я всех спасу, например. Как-нибудь.

— Если ты еще пару глотков своего волшебного вина сделаешь, то, думаю, дозреешь до того, чтобы пойти на хатов врукопашную, — ехидно заявляет он, а я даже не обижаюсь. Ну, просто обидеться на него еще больше, уже просто невозможно. Поэтому я делаю очередной глоток и предлагаю.

— Хорошо, полынью мы сделать не можем. А дверь? Давай дверь сделаем! Кир говорил, что я это могу. Теоретически.

— Теоретически… — передразнивает он. — Умная мне нашлась. Из чарусы невозможно построить дверь в реальность, потому что она вне реальности! Это элементарная физика. Не глупи!

— Элементарная физика — это закон сохранения энергии, а не то, что ты сейчас произнес. В этом вашем сумасшедшем доме вообще нет ничего элементарного!

— Мира, поверь мне, если бы был выход, я бы тебе о нем сказал.

После этих слов Кристина снова начала громко всхлипывать, а я окончательно разозлилась. Потому что столько снисходительности было в его тоне, что сиюминутно захотелось сотворить что-то нереальное, невозможное, чтобы Тайгеру его высокомерный нос утереть.

— Слушайте, а вот мы когда из Замка уходили. Ну, еще до того, как вы меня коварно оглушили и связали, — все присутствующие дружно морщатся, а я продолжаю:

— Вы сундук такой огромный тащили. Я бы даже сказала, среднего размера шкаф. Вот вы его куда дели?

Кристина взвыла, Тамма горестно ахнула, а Тайгер возмущено прорычал:

— Ты это нарочно!!!

Не знаю о чем он, но реакция неожиданная, хоть и приятная.

— Он его выкинул!!!

— Такие вещи! Платья, шляпки, целый походный гардероб! — наябедничала Тамма.

А-а-а. Ну, понятно.

— Это же всё же, всё, шо нажито непосильным трудом, — всё погибло! Магнитофон импортный, куртка замшевая… — издеваюсь и ржу. Обидно только, что никто этого не понимает, потому что Тамма кивает и на полном серьёзе продолжает гнуть свое:

— Про магнитофон ничего не знаю, но куртку действительно жалко. Такая хорошая курточка была, серебряная с вышивкой… Амазонка, шляпка к ней, костюм дорожный, чулки, домашнее платье…

По мере перечисления моя улыбка становилась все радостнее, а полосатая морда все мрачнее. Ну, что ж. По крайней мере, никто не думает о скорой и неминуемой смерти.

Тамма бормочет свою мантру, Кристина слушает ее с грустью и восторгом, а я по-тихоньку спрашиваю у Тайгера:

— И скоро они придут?

— Сама догадалась?

— Нет, блин! Иван Федорович Крузнштейн подсказал!

— Это кто такой? — Тайгер забеспокоился, а я погрустнела, я с ними тут, кажется, окончательно растеряю все свое чувство юмора и весь бездонный запас киноцитат.

— Ну, Вишня говорила же, что хаты только загонщики, — ворчливо уточняю. — Так что, стоит ожидать появления хозяев? Или как?

— Наверное, стоит. Я, если честно, удивлен, что их до сих пор нет…

— А вот чисто теоретически, если бы у нас было достаточно магической энергии, смогла бы Кристина создать полынью?

— Тебе вообще-то не положено знать о магических способностях Кристины.

Удивленно выгибаю бровь. Вздыхает, но отвечает:

— Крис могла бы попробовать. Основные жесты она знает. Но никаких гарантий на то, куда этот проход может вывести, нет. И вообще, я не уверен, что она сможет задать правильное направление. Мы можем оказаться, где угодно.

— А вот мне Вишня говорила, что просто надо думать о месте назначения… — делюсь своим небогатым опытом построения полыньи.

— Это, конечно, да. Но не все так просто. Вишня задала направление строго. Вы не могли оказаться в незнакомом вам мире. Понимаешь?

— Не понимаю. И не уверена, что хочу понять. У нас все равно другого выхода нет. Я бы рискнула.

Тайгер смеется, а я вздрагиваю всем телом. Нет, привыкнуть к смеющемуся тигру невозможно.

— Неуёмной ты энергии человек!.. Пусть. Но нашей магии все равно недостаточно. В пространственно-временных карманах выход можно создать только родной магией. Здешней. Всплеском от смерти хата, либо по желанию их хозяев, либо еще бывают спорадические полыньи. Эти возникают сами по себе, потому что… А почему ты улыбаешься?

Действительно улыбаюсь. Все-таки я его сделаю!

— Я тебя умоляю! Вон ее сколько ходит вокруг костра, этой родной магии.

Бери — не хочу. Со всеми мы, конечно, не справимся, надо просто заманить сюда одного. Нет, они, конечно, жуткие, но я вот такусеньким вот ножичком убила одного хата, — двумя ладонями показываю размеры ножа, уменьшив его втрое. — Неужели ты не в силах справиться с одним?

Ворчит недовольно, но вижу же, что над идей задумался.

— С одним бы я справился. Я бы, наверное и с двумя справился… Но там же их штук десять!

— А давай ты не будешь убирать весь ледяной круг, а только дырку в нем сделаешь, а…

— Идея хороша, но хаты разумные существа. Не самые умные, но мозг у них все-таки есть. Не надо делать из них идиотов. Вот в такую вот ловушку для дураков ни один из них точно не полезет. Посмотри, как они внимательно за нами следят. Их так просто не проведешь.

— Хорошо, — тут же соглашаюсь я. — Тогда играем в Винни-Пуха. Пятачок, у тебя есть ружье?

— Мне кажется, тебе больше не стоит пить… — категорично заявляет этот полосатый тиран.

Ага, Юпитеру больше не наливать! Веселюсь. Ну, не знаю. Вино мне помогло или что другое. Но почему-то легко и спокойно. И твердая уверенность в том, что все будет хорошо.

— У меня тоже нет. Поэтому роль Пятачка мы отведем Кристине… Крис, ты готова побыть немного Пятачком?

— А кто это?

Они уже давно закончили вспоминать, что там было в брошенном на дороге сундуке, и теперь внимательно слушали нас с Тайгером.

— Это такой маленький поросенок.

— Я же извинилась, Мира! Ну, сколько можно меня свиньей обзывать!

Ой, не специально получилось, но очень удачно… Сокрушенно головой качаю, нет, объяснить этим диким людям, кто такой Пятачок и почему он бегал под зонтиком со словами 'Кажется, дождь начинается', видимо, не удастся.

— Это я пример привести хотела… Мне ситуация видится так. Допустим, Крис начинает истошно вопить… Ну, у нее это на самом деле хорошо получается, а Тамма кидается к ней на помощь… — отпиваю немного вина и неожиданно начинаю кашлять и задыхаться. И даже на землю падаю для убедительности.

Кристина истошно вопит, хорошая девочка, Тамма кидается ко мне на помощь, ну, все, как по написанному. Тайгер смотрит на меня недоверчиво, потом делает едва заметное движение хвостом и в ледяной стене за его спиной появляется небольшая прореха. Догадливый котик…

Еще секунда и я понимаю, что слух ко мне не вернется уже никогда. Потому что в образовавшуюся дыру немедленно проскальзывает один из хатов, и Кристина орет так, что у меня что-то лопается в мозгу и я зажмуриваюсь от ужаса. Потому что ледяная стена снова сплошная, а Тайгер… Думать о том, во что превратился Тайгер просто страшно. Это убийца. Огромный, злой, безжалостный. Все-таки тигры не спроста считаются едва ли не самыми опасными хищниками. И я издевалась над этим? Боги, да я в ЭТО даже плюнула два раза! Почему я до сих пор жива?

Схватка была короткой и кровавой. Я даже заметить не успела, когда и как Тайгер оторвал хату голову и одну из передних лап. И слава богам, что не успела! Не уверена, что это стало бы тем воспоминанием, о котором захочется рассказать внукам. Достаточно того, что мне из положения лежа была отлично видна шея мертвого загонщика, из которой хлестала кровь. Нет, не так. КРОВИЩА!!!! Потому что в мгновение ока почти вся земля вокруг костра поменяла свой цвет. Ну, и вонью основательно пропиталась…

Кони нервничали, Кристина, наконец, перестала орать и тихонько поскуливала в медвежьих объятиях Таммы. А Тайгер посмотрел на меня зло и прорычал бешено:

— Никогда больше так не делай!!!

— К-как?

— Никогда не полагайся на случай!

Вот же зануда!

— Но ведь получилось.

— Получилось… голову тебе оторвать мало…

Громко икаю и пячусь от него под защиту Тамминой юбки.

— Черт, Мира! Я не в этом смысле!!! — оглушительный рев, и я голову руками обнимаю и лицо в коленях прячу.

Ворчит и фыркает. И спустя мгновение уже спокойным — ну, почти спокойным — голосом:

— Дамы, прошу вас успокоиться… Кристина, ты мне нужна хладнокровная и уравновешенная. Ты сейчас будешь всех нас спасать.

Теперь икает Крис. И дрожит так, что я, прижавшаяся ко второму боку Таммы, это чувствую. Вот же Тайгер болван!

— Я не могу, — едва слышно бормочет девушка. — Я не помню… Я, кажется, болела, когда мы построение полыньи проходили.

— КРИСТИНА!!!!!!!

Ну, вот зачем так орать? Смотрю на тигра зло и рукой ему машу, мол, заткнись, исчезни, а лучше умри, отлипаю от Таммы и обнимаю Крис с другой стороны.

— Все ты знаешь. Ты же умница. И все у тебя получится… Мы выберемся отсюда, доберемся до Белого Города. А там Кай. Ты же хочешь увидеть Кая?

Кивает истово.

— Ну, вот видишь… Если хочешь, я ему даже скажу, что ты очень смелая…

— А про то, что я тебя к седлу привязала?

— Ты же помочь хотела, правда ведь?

Вздыхает и глаза отводит в сторону. Я так понимаю, в момент связывания моих конечностей о помощи близкому кое-кто совершенно точно не думал.

— Ты не бойся, — подключается к уговорам Тайгер. — Просто открой выход. Все равно куда. Вряд ли нас занесет куда-то, где будет хуже, чем здесь. Да? Просто верни нас в реальность.

Кристина вытирает слезы, встает, поворачивается так, чтобы не видеть труп хата — и тут я с ней солидарна — два раза вздыхает полной грудью и поднимает руки над головой.

А за пределами ледяного круга что-то происходит. Вой поднялся страшный. Либо загонщики догадались, что мы собираемся делать, либо пришли их хозяева.

— Не слушай, не отвлекайся! — командует Тайгер и Крис не отвлекается, совершает какие-то немыслимые пассы руками и крутит странные фигуры.

Мгновение — и все закончилось. Хватаем шмотки, лошадей — и пулей отсюда!!! Пусть только кто-нибудь попробует затащить меня в чарусу еще раз. Убью. И лапы с хвостом повыдергиваю. И еще обязательно надо узнать, как строится эта полынья. Мало ли что.

Глава одиннадцатая, в которой появляется девочка с голубыми волосами

— Какие ваши соображения?

— Запутанная история.

— Как это верно, Ватсон…

«Собака Баскервилей»

В первое мгновение мне показалось, что я ослепла. Потому что мы вышли из ночи, освещенной затухающим пламенем костра, прямо в сияющий пустынный полдень. В прямом смысле слова пустынный, потому что вокруг нас — на сколько глаз хватало, разливалось безбрежное море песка. И больше ничего.

Я в пустыне не была никогда. Ну, вот как-то так получилось, что не ездила я отдыхать в африканские страны. И все мои пустынно-песочные познания ограничивались балтийскими дюнами, ветреными и романтичными. Здесь же ничего романтичного не было. Здесь было тихо до одури и реально страшно.

— А вот скажите мне, — интересуюсь аккуратно. — Необитаемые миры бывают?

— Бывают, но это не один из них, — немедленно отзывается Тайгер.

— И как ты это определил?

— Просто я вижу…

Нам не дано было узнать, что видел тигр, потому что он вдруг издал болезненный стон и упал на землю. После чего его выгнуло даже не дугой, а какой-то непонятной фигурой. А затем в него начала врастать его шерсть, вместе с полосками, когтями и усами. И он рычал. И ему было реально больно. Тело его как-то уменьшилось в размерах, а руки и ноги наоборот вытянулись, пропал хвост, морда сплюснулась, и за внешностью пока еще зверя уже было можно рассмотреть человека. И вот до этого момента я думала, что нет ничего более жуткого, чем смеющийся тигр. Я просто тогда не знала, как выглядит метаморф, меняющий свою ипостась.

В какой-то момент Тамма велела нам с Кристиной отвернуться. Ну, типа чтобы не смущать нашу невинность. Крис послушно зажмурилась, я же наоборот глаза пошире открыла. Потому что в моем возрасте чем-то смутить невинность достаточно сложно. А увидеть вживую превращение оборотня в человека — это вам не хухры-мухры. Такое по телеку в прайм-тайм не показывают. Да и не в прайм-тайм тоже.

Тем временем Тайгер, уже полностью человек, распластался на горячем песке, совершенно голый, между прочим, и тяжело дышал.

— Слушай, а вот раньше это нельзя было сделать? Что ты там заливал про три дня? — вопрошаю зло и рассматриваю его с любопытством.

В ответ он только шепчет что-то недовольно.

— Нет, ну, разве я не права? Мы б уже в Белом Городе были… А так неизвестно, сколько нам еще тут загорать… Алё, гараж! Ты там спишь, что ли?

— Ты не женщина! — ворчит он недовольно.

Ась?

— Поспорим?

— Ты монстр в юбке! — нет, ну вы слышали? Это я-то монстр? — Ни стыда, ни совести! Прекрати немедленно таращиться!

Упс!

— А ты что, стесняешься? Я без задней мысли, извини. Не пойми меня превратно, но ты не в моем вкусе. Просто мне любопытно…

Ого! Оказывается он и в человеческом облике рычит довольно внушительно.

— Я, конечно, отвернусь. И глаза могу закрыть. Но дальше-то что? У тебя где-то есть запасные штаны? Интересно, где ты их прячешь?..

— Мир-р-р-а!!!

А что? Я его еще за своё коварное похищение не простила. Может заставить его посверкать тут голым задом? И всем остальным заодно, тоже голым? Вздыхаю тяжело. Все-таки добрая я женщина, отходчивая. Опасливо крадусь к Ганнибалу за своими наволочками. Так и быть. Отжалею этому чудовищу рубашку и бриджи Кира. Можно сказать, от себя отрываю…

— И я тебе даже «спасибо» скажу за это. Если ты впредь не будешь называть меня чудовищем, — ворчит обиженно и я понимаю, что снова сама с собой вслух разговариваю.

— Ничего не могу обещать.

Вручаю одежду и отворачиваюсь целомудренно. Пусть потом не говорит, что у меня ни стыда, ни совести.

— Ну? — смотрю на него хмуро, когда дань приличиям отдана и одеждой прикрыто все, что должно быть прикрыто.

— Что «ну»?

— Почему ты сделал это сейчас, а не раньше?

Вся наша женская команда с пасмурными лицами окружила рыжего метаморфа. И думаю, что мысль о жестоком убийстве на секунду закралась не только в мою израненную сводящей с ума реальностью голову.

— Я говорил, Мира, что я уже много лет не могу превращаться по своему желанию. И я не врал. И, упреждая твой следующий вопрос, скажу: нет, три дня не истекли сегодня. Мало того, превращение всегда происходит в полночь. Произошедшему у меня только одно объяснение: артефакт больше не работает.

Он с удивленным видом посмотрел на своё левое запястье, словно сам себе не верил, недоверчиво дотронулся пальцем до браслета, хмыкнул, а затем легко и решительно его снял. Вот так просто. Так понимаю, что раньше он этого сделать не мог.

— И что теперь? — интересуется Крис.

— Теперь я свободный человек. Понять бы еще, почему так получилось…

***

Не смотря на слова Тайгера о том, что мы находимся в очень даже обитаемом мире, до вечера нам не встретился ни один человек. Мы двигались по песку со скоростью черепахи. И это был, наверное, самый тяжелый день в моей жизни. Самый длинный — так точно. Сколько часов я уже на ногах? Сколько времени прошло с того момента, как я очнулась от заклинания тигра?

Голова устала думать и спорить сердцем. Поэтому они вдвоем обозлились на меня и начали болеть. Было жарко и очень сильно хотелось пить. Да еще, ко всему прочему, ко мне пришло похмелье.

— Тайгер, скажи мне еще раз, куда мы тащимся? Не проще ли лечь и сдохнуть прямо здесь? — ворчу в спину рыжему, а он только усмехается в ответ нагло.

— Мира, я же сказал. Дойдем до оазиса и отдохнем.

— Боги! Я уже начинаю думать, что ты этот оазис придумал.

— Не-а, — ржет. — Придумывать — это твоя прерогатива. А я стараюсь говорить правду.

И как-то глаза воровато отвел. Пусть не старается, я уже поняла, что мне все врут. Наверное, это карма у меня такая. Или, может, моя ложь вернулась ко мне сторицей.

— Кстати, если мне не изменяет память, то как раз за этой дюной и будет наш оазис.

— Вот сейчас ты издеваешься или на самом деле можешь отличить ЭТУ дюну от ТОЙ и от той, которая была три часа назад?

— Не издеваюсь.

Черт!

За дюной действительно был оазис. Маленький зеленый островок в море песка. Несколько деревьев, колодец и три покосившиеся избушки. Что за…

— Тайгер, мне не нравятся эти строения.

— Могу тебя понять, но к чарусе эта деревня не имеет никакого отношения. Здесь живут бессмертные люди.

Клан Маклаудов, блин.

— В каком смысле, бессмертные?

— Они не верят в смерть. Не смейся. Они считают, что смерти нет, а если человек умер, то значит, его просто кто-то заколдовал.

Оригинальный подход к проблеме.

При ближайшем рассмотрении деревня насчитывала не три, а пять, даже не домиков, а убогих шалашей, жавшихся к высоким деревьям чем-то похожим на наши кипарисы. Под одним из кипарисов сидел нездорового вида человек с закрытыми глазами. А вокруг него в кружок сидели несколько человек.

— Что происходит? — спросила я шепотом.

— Колдуна ищут, — вздохнул метаморф и брезгливо скривил губы.

Я еще секунду недоуменно смотрела на Тайгера, а потом в ужасе перевела взгляд на сидящего под деревом мужика, после чего, с трудом сдерживаясь от жуткого крика, шарахнулась за широкую спину лучшего друга своего мужа. Он меня сюда приволок, вот пусть и защищает от покойников. Я конечно женщина взрослая, образованная и даже умудренная жизненным опытом, но мысль о том, что человек под деревом мертв — а он был действительном мертв, об этом красноречиво сообщали трупные пятна на его лице и запах соответствующий — вызывала панический ужас.

Кристина, заметив мое стратегическое перемещение, приняла грамотное решение и окопалась в районе юбки Таммы в непосредственной близости от лошадей. Тайгер же решил все-таки подробно объяснить мне, что здесь происходит:

— Тот человек умер, а остальные жители деревни посадили его к дереву и расселись вокруг, чтобы мертвец хорошо всех видел и сам указал на виновного.

— Это ты так тонко намекаешь на то, что зомби существуют?

— Зомби, конечно же, существуют. Но это не зомби. Это мертвец. Они ждут, пока он упадет. Тогда его голова будет показывать на колдуна.

Оригинальная такая интерпретация игры в бутылочку. Черт, но ведь так можно сидеть очень долго!

— Один раз они так почти двое суток сидели, — словно прочел мои мысли Тайгер. — Они, может, и дольше бы могли, но климат тут не тот. Разложение наступает очень быстро, видишь ли…

— Фу! Меня сейчас стошнит!

— А потом виновного побьют плетями и отдадут в рабство семье умершего. И лишь от важности покойника зависит, будет это только на несколько дней или на всю жизнь.

— Отвратительно…

— Не буду спорить. Пойду-ка я со старейшиной парой слов перекинусь.

Тайгер жестом велел оставаться мне на месте, а сам неслышно шагнул к одному из сидящих вокруг мертвеца людей. У меня же и без его сигналов не было никакого желания приближаться к этим сумасшедшим. И если бы не жажда и смертельная усталость, сверкнула бы отсюда со скорость света. Пока же я старалась не думать о том, что волею случая я, кажется, принимаю участие в каком-то диком представлении славного Театра Абсурда. Ну, и совокупно старалась не смотреть на главного актера, вольготно расположившегося под деревом.

Метаморф о чем-то шептался с тощим смуглокожим аборигеном, когда я услышала за спиной сдавленный писк. Стремительно оборачиваюсь на звук и вижу Кристину. Она двумя руками зажимает рот, пытаясь сдержать рвущийся из груди крик, а в огромных зеленых глазищах плескается море ужаса. Слежу за ее взглядом и… Просто горжусь сестрой красавчика.

Ибо удержаться от крика, лицезря ТАКОЕ, действительно геройский поступок. А я не герой. Поэтому я дико заорала, неприлично тыкая пальцем в сидящего под деревом мертвеца, который плавно уронил голову на плечо и наклонился вперед, словно пытался подняться. Ой, мамочки! Тайгер же клялся, что он не зомби!

— Тай, — прошептала Кристина, когда в моих легких закончился воздух. — Сделай что-нибудь!

Действительно, Тай, почему бы тебе не принять бой с ходячим мертвецом? Мертвец же, тем временем, все еще не был ходячим и едва вяло шевелился под деревом, предпринимая жалкие попытки подняться. Наконец, он издал тяжелый вздох смертельно уставшего человека, после чего что-то внутри него хрустнуло, булькнуло и запищало, противно, тонко и многоголосо. После чего покойник отверз уста, в смысле, уронил нижнюю челюсть, и нет… не проклятья послал он на присутствующих при его посмертном мучении и не откровения, называя виновников своей смерти, но полчища маленьких серых, измазанных в крови и не хочу думать, в чем еще, мышей. В количестве трех штук. Они резво выпрыгнули на грудь мертвеца, деловито попискивая о чем-то в звенящей тишине. Одна из них устроилась на животе бедолаги, чтобы помыть лапки и хвостик, когда голова, лишенная нижней челюсти снова зашевелилась. На этот раз рывками, дергаясь из стороны в сторону, откинулась назад, наклонилась влево, снова назад, наконец, дернулась вперед и замерла на миг, а затем с мерзким звуком внутри покойника что-то лопнуло, и голова, тяжело подскакивая, скатилась с мертвых плеч, спружинила от раздувшегося живота, разгоняя маленьких мышек, отлетела в сторону и, прокатившись еще несколько шагов, замерла у моих ног. Я сделала шаг назад, с трудом отводя взгляд от искореженного смертью лица, оглянулась по сторонам и замерла, заметив, что обезглавленное тело рухнуло на землю, а из отверстия на горле мертвеца неспешно и важно выбралась огромная жирная крыса. Она с любопытством уставилась на меня бусинками черных глаз, неприятно пискнула и прыгнула в мою сторону.

И это было последнее, что мой больной мозг согласился воспринять без вреда для себя, после чего он недовольно пискнул сломанным системным блоком и обрубился. И я вместе с ним, конечно.

***

Когда нам было по семь лет, мы постоянно попадали в различные не самые приятные ситуации. Особенно я, Каю в этом плане еще немного везло. Меня же воспитатели любя именовали Холерой, иногда Чумой, иногда Оружием Массового Поражения. Леонида Юлиановна вот прямо так и говорила, заходя в нашу комнату:

— Ну, и где наше Оружие Массового Уничтожения? Во что она уже сегодня влипла?

Для меня и по сей день остается загадкой, как я умудрилась выжить в своем беспокойном детстве.

Мои ощущения, когда я пришла в себя после третьего обморока, напомнили мне тот незабываемый день, когда мы удрали из интерната и весь день резвились на стройке, извалявшись в стекловате, как свиньи. Все тело ломило и зудело, точно так же, как в детстве. О! Это ни с чем не сравнимое ощущение волокон стекла под кожей! И этот кашель, разрывающий легкие и горло. И глаза конъюктивитно засыпанные песком.

Хриплю, кашляю, пытаюсь подняться на ноги и заодно на чем свет стоит мысленно и вслух проклинаю Тайгера Слая, благодаря которому мы очутились там, где очутились. Спустя минуту понимаю, что меня напрягает в окружающей меня тишине. Собственно, тишина. Ни шепота ветра, ни шороха листьев, ни шелеста песка под ногами… Только спокойная домашняя тишина и далекий звон трамвая за окном. Трамвая? Недоверчиво распахиваю глаза.

Я дома.

Грязная, замученная, уставшая, в том самом платье, которое Кир помогал застегивать тем сладким утром… Я дома. Как теперь жить? Бреду по ставшей чужой квартире, раздеваясь на ходу. Я дома. Дома ли? Можно ли эту реальность назвать моим домом? Чувствую ли я себя счастливой здесь?

Нет, в обжигающе горячей ванне мое тело, вне всяких сомнений, совершенно счастливо. И мозг затаился испуганно, боясь новых потрясений. Я тупо лежу, в пенных пузырьках и рассматриваю белый потолок. Может, стоит забыть про чарусы, пространственно-временные карманы и метаморфов. Не вспоминать про чудовищ и колдовство. Не знать о драконах, замках и путешествиях между мирами. И больше никогда не видеть красавчика. Бездумно кручи синий браслетик на левой руке. Хочу ли я этого?

Голова на бортике ванны, безвольно опущены руки, из глаз катятся слезы. Лежу, жалею себя и думаю о том, что надо встать и записать бродящие в мозгах рифмы, должно хорошо получиться, но лень.

А собственно, почему я сокрушаюсь? Радоваться же надо! Из пустыни я смоталась. Плевать, что непонятно, как. Конечно, волнительно и тревожно при мысли о моих спутниках, оставленных в не самом лучшем мире оазисе. Но паниковать не стоит. Надо просто вернуться назад. Совершенно точно! Кир же говорил, что я со временем научусь не только открывать проходы между мирами, но и создавать их.

Рывком сажусь в ванне, не обращая внимания на то, что вода хлынула через край. Так и надо сделать! Надо вернуться в Белый Город. Там Кай и мэтр Лин, и все остальные. И уж они-то точно придумают, чем помочь Тайгеру и компании и как спасти Кира, если, само собой, его надо спасать.

Хватаю полотенце и, завернувшись в него, бегу почему-то в спальню. С чего начать? Надо же что-то предпринять? Медитация и проверка моей квартиры на наличие дверей между мирами? Сейчас, конечно, хорошо бы тут иметь советника, хотя бы какого-нибудь. Лучше того, кто пока еще не был уличен во вранье. Например, Вишню. Или Нессу. Но Несса, пожалуй, дико бы смотрелась в пасмурном пражском небе… Поэтому на данном этапе развития событий вариант с медитацией, очевидно, самый лучший. Устраиваюсь на кровати и вздрагиваю от жуткого грохота: кто-то молотит, судя по звуку, ногами обутыми в берцы в реальную дверь, ту самую, которая ведет с площадки в мою квартиру. Интересненько, кто бы это мог быть и как он проник в подъезд?

На пороге меня ждала невысокая, злющая, растрепанная Мальвина. Или просто девочка с голубыми волосами.

— Тебя и на секунду нельзя оставить одну! — пробасила девчушка и выпустила из носа струю дыма.

— А? — оглядываю ее руки в поисках электронной сигареты. Откуда иначе дым без запаха никотина?

— Ты почему меня не позвала, когда проблемы начались?! Я телепат, но не вездесущий же дух! У меня, между прочим, своя жизнь есть…

Я даже голову над ее словами ломать не стала, а просто спросила без обиняков:

— Ты кто?

— Здрасьти… — она выдохнула еще одну струйку дыма. — Я ж тебе совсем недавно все объяснила! Я твой дракон!!

— Несса? — недоверчиво рассматриваю ее миниатюрные формы и белое платье с голубыми рюшками. — А почему ты в таком виде?

— А ты хотела, чтобы я в боевой форме тебе сюда заявилась? Ты вообще пустишь меня внутрь или так и будем тут торчать?

Делаю шаг в сторону, задумчиво рассматривая дракониху. А она поворачивается ко мне и обиженным голосом произносит:

— Ну, я же просила так меня не называть!

— Прости. Я просто проверяла, ты ли это на самом деле.

— Ну, уж точно не твоя шизофрения, — и хмыкает издевательски.

Ну, нет, так нет.

— Пойдем, что ли на кухню, чаю попьем… И вообще, — слегка запоздало спохватилась я. — Чувствуй себя, как дома.

— Но не забывай, что в гостях. Угу, я в курсе.

На кухне я щелкнула кнопкой на чайнике и поинтересовалась:

— А что это был за наезд? Ну, насчет того, что я тебя не позвала, когда проблемы начались?

— Не наезд, а чистой воды возмущение. Я же сказала тебе, чтобы ты ничего не боялась, что я рядом. Сложно было позвать, когда вы из Замка убегали? Было же время, я узнавала, я бы прилетела… Чем ты думала, а?

Вот, что за жизнь такая! Никто ничего толком не объясняет, но зато каждый норовит носом ткнуть и морали почитать.

— Как будто я знаю, как тебя звать в случае чего…

— Ну, сейчас-то ты как-то справилась.

— И вовсе я не справлялась. Просто подумала, что хорошо бы от кого-то совет получить. Например, от тебя.

— И правильно. В следующий раз, как только возникнет необходимость, просто позови меня мысленно. И я по импульсу мысли найду тебя. Договорились?

— Договорились.

Отворачиваюсь от нее, потому что чувствую, что обидные слезы на глаза наворачиваются. Отчитывают меня все, как девочку. Ну, надоело уже, правда. Вожусь с заваркой и молчу. Во-первых, не хочется ничего говорить. А во-вторых, Несса и без слов все слышит и понимает.

— Насчет медитации — это ты хорошо придумала, — соглашается драконесса, оценив мой план действий. — Как раз в спальне у тебя и есть одна дверь. Но она, к сожалению, ведет в Замок, а тебе туда никак нельзя сейчас.

— Откуда там дверь взялась вообще?

— Ты же ее и создала, когда впервые там очутилась.

Ничего не понимаю, как я ее создала, если я этого не умею? Замкнутый круг какой-то…

— Так что, получается, сюда, кто угодно, из Замка может просочиться?

— Нет, конечно… А положи-ка мне еще парочку ложечек сахара, а?

Несса удобно устроилась на высоком стуле и с интересом следила за моими манипуляциями с зеленым чаем. Сахар в зеленый чай? Оригинальные у драконов все-таки вкусы… На шестой ложке моя гостья удовлетворенно кивнула и сказала:

— Достаточно. Так о чем это я?.. А, да… Ты из Замка как выбралась, Тайгер помог?

— Тайгер… — хмурюсь и губы презрительно кривлю. — Чтоб его…

Озвучить не самое приятное пожелание метаморфу мне драконесса не позволила. Она неожиданно громко и пронзительно взвизгнула, прыгнула вперед и двумя руками мне рот зажала.

— Ты что спятила? Не смей!!!

Что не сметь? Не понимаю и возмущаюсь искренне.

— Произносить это… Ты же не сумасшедшая и не убийца, чтобы в Изначальном проклятия вслух озвучивать!! Не желай никому ничего вслух, потому что произнесенное тобой тут исполнится там!!

У меня нет слов. Я просто падаю на стул, так как банально ноги не держат. В Изначальном? Мы что, в Изначальном мире? Это не вымысел? Я-то думала, что к себе домой попала…

— Ты и попала к себе домой. Просто так совпало, что твой дом и Изначальный мир — это одно и то же место.

Ого! И что же теперь… Я теперь вообще лучше вслух ничего говорить не буду во избежание… Нет, неправда, ерунда какая получается. Да я столько за свою жизнь вранья наговорила, что… И про летающих пингвинов, и про говорящих собак. И вот про то, что я дочь японского императора… Про Кира вот тогда, например, сочинила, а этого ничего не было же.

Несса вздыхает тягостно и смотрит на меня устало и грустно:

— Слушай, я понимаю, чем руководствовался Кир, когда ничего тебе не объяснял. Но это уже свинство. Ты вообще хоть что-то о себе знаешь?

Все-таки сегодня дело закончится слезами. Обидно. Вот даже она понимает, почему красавчик мне лгал все время. А я — нет. Не знаю, не понимаю, запуталась. Кто я вообще? Редкая зверушка? Один из потомков мифического Серого дракона? Ценный артефакт? Ключ от всех дверей? Не хочу ничего этого, просто хочу быть собой.

А Несса моего смятения демонстративно не замечает и спрашивает:

— Ты знаешь, кто такие сказочники?

Те, кто сказки сочиняет?

— Зря спросила. Прости. Сказочник не сочиняет и не придумывает. Он чувствует другие миры. Он умеет влиять на них. Он может разрушить целый мир одним своим словом. И создать целую вселенную точно так же. Ты раньше не знала ни Кира, ни Тайгера, ни меня. Ты могла почувствовать нас, рассказать о нас историю. Не более того. Но теперь ты нас знаешь. И слово, произнесенное тобой по доброй воле в Изначальном мире, не проходит через зеркальный лабиринт между мирами, не преломляется, не изменяется, а действует прямо. И если ты здесь и сейчас скажешь: «Умри!» То там и немедленно кто-то умрет. Понимаешь? Понимаешь теперь, почему ты так важна для них сейчас? У тебя уникальный дар. Понимаешь, почему Кир не мог тебя отпустить?

Понимаю. И от этого только еще больнее. Прав был Тайгер, рыжая сволочь. Не было ничего. Один сплошной гипноз и стремление выжить. Со мной у них был шанс. Без меня — нет.

— Ты только горячку не пори, ладно?

Еще чего не хватало. Не дождетесь. Не стану я ничего с собой делать.

— Я не об этом, я…

— А Кир знал, что мой мир Изначальный?

— Не знаю… Не кривись. На самом деле, не знаю. Я тоже не знала, пока не оказалась здесь сегодня. И не узнала бы, наверное, не побывав тут. Изначальный мир другой. Я просто ощущаю его кожей.

Чем же я могла помочь им, если они не знали, что я из Изначального мира? Какая польза от моего вранья там?

— Ну, всегда был шанс, что тебе удастся построить проход между Белым Городом и Изначальным… А еще ты притягиваешь артефакты и можешь чувствовать места скопления магии.

С сомнением смотрю на свой брачный браслет. Еще неизвестно, кто кого притянул…

— Именно так ты нашла Вишню, например.

Ни одной секунды не верю в эту ерунду. Вишню я нашла только по причине своего врожденного невезения и глупости. Так как умудрилась провалиться в спорадическую полынью. А все остальное… Не хочу даже знать. А про красавчика и его причины просто не могу думать. Потому что теперь это не только обидно, но и унизительно. Почему он просто не попросил меня? Зачем надо было вести себя так. Я знала. Я же с самого начала знала, что все будет так. Сначала красивые слова, страсть и волшебство, потом — боль и одиночество.

— Я, наверное, не хочу туда возвращаться, — говорю я Нессе и сама удивляюсь своим словам.

— Конечно, хочешь! — бормочет она, отхлебывая чай. — Можешь мне поверить. Твоя жизнь теперь там.

Можно подумать, что она не только телепат, но еще и провидица.

— Можешь не верить. Дело твое. И можешь не возвращаться. Но имей в виду, что они все без тебя, скорее всего, умрут.

Проклятье! Только не надо давить на мою совесть! Она и без того уже почти задавлена! Сама знаю, что возвращаться надо. В конце концов, там же Кай… И вообще… Я только не знаю, как мне теперь вести себя с Киром. Потому что для него я только орудие для достижения цели, а он для меня… Боги! Почему же я такая дурра! Почему я второй раз наступила на одни и те же грабли! Ведь научена же горьким опытом! Ведь клялась же себе, что больше никогда… Может, и правда, гипноз?

— Не расстраивайся. Все образуется. Вы поговорите и…

… и у меня опять расплавится мозг, ага. Вздыхаю тяжело. Чего уж там. Пора признаться, хотя бы себе. Я окончательно заболела красавчиком. Я даже согласна на гипноз, только пусть он будет рядом. Зажмуриваюсь, пытаясь сдержать слезы, но они все равно находят дорогу и струятся по щекам, катятся вниз и капают на грудь.

— Ты хотя бы там не плачь, а? — бормочет Несса, даже не думая меня утешать.

Чувствую, как зло полыхнули щеки. Как будто я сама не знаю. Не дождется он от меня моих слез!

— Вот и отлично. Ну, готова? Идем в Белый Город?

С сомнением окидываю себя взглядом. Вот прямо в таком виде я к красавчику и рвану. У меня что, совсем гордости нет?

— Тебе же он объяснял насчет перехода? Лично я не уверена, что у тебя хватит энергии на перенос одежды, скажу честно. Но полотенце можешь попробовать захватить.

Ну, вас! Решительно шагаю к шкафу, распахиваю дверцы. Что у нас тут не жалко, если что? Хотя… все не жалко… Я сюда все равно, видимо, не вернусь. По крайней мере, точно не навсегда. Выбираю полупрозрачный гарнитур нижнего белья, купленный на последний гонорар. Его дороговизна была напрямую связана с красотой.

Ну, и еще он очень хорошо на мне смотрелся. И мой второй размер в этих изумрудных чашечках выглядел как третий. Тонкая зеленая ткань удачно обхватывала и приподнимала все, что можно было обхватить и приподнять, а черные вставки целомудренно прикрывали самое интересное. Не знаю, чем я руководствовалась, когда его покупала, ибо надевать мне его было, совершенно точно, не для кого. Краснею и представляю реакцию Кира, если удастся продемонстрировать ему этот шедевр модельерского искусства. Нет. Нет у меня гордости, стыда и чувства собственного достоинства. Вздыхаю тяжело и тяну из шкафа черно-зеленый сарафан, купленный на Ибице два года назад. И… гулять, так гулять!.. чулки черные, прозрачные, шелковые. Эти не покупала. Так как выкинуть такие деньги банально рука не поднималась. Чулки на Рождество наш шеф всем служащим у него женщинам подарил. Старый извращенец. Ну, и еще у чехов такое специфическое чувство юмора, да. У них принято друзьям, близким и коллегам по работе дарить всякую фигню из секс-шопа. Одной моей знакомой лучшая подруга на день рождения накладную резиновую грудь подарила. Жуткая гадость.

— Его удар хватит, — комментирует мой внешний вид Несса, а я только плечиком кокетливо дергаю.

— Ну, что теперь? Давай, рассказывай мне, как этот проход делать.

Несса только головой удрученно качает:

— Вы, люди, зачем-то из всего проблему делаете. Не надо ничего делать. Вон у тебя в квартире сколько дверей. Просто открой одну так, чтобы за ней была какая-нибудь комната замка в Белом Городе.

Состояние духа, скажем прямо, скептическое, никакое такое состояние. Ну, ладно. Решительно шагаю к двери, ведущей в ванную. Просто открыть, говоришь? Ну-ну… Открываю и смотрю на унитаз. Несса с любопытством заглядывает мне через плечо.

— Ну, может не с первого раза получится. Наверное, настроиться надо на нужный лад, подумать там… о разном, — и паузу такую выразительную делает, и бровями двигает, как бы намекая.

О разном или о разных? Закрываю дверь и бросаю на свою «учительницу» хмурый взгляд. Может я не хочу о разных думать, когда меня подслушивают нагло.

— Пожалуйста, могу и не слушать… — и отвернулась обиженно. — Будто там есть что-то, чего я еще не знаю. Мы же с тобой почти одно целое…

Краснею мучительно, представляю, что она может знать. Нет, лучше об этом не думать. Осторожно приоткрываю двери и заглядываю в щелочку. И что я вижу? Ванную комнату. Только не свою, а ту другую, в которой Кир меня от истерики спасал. Оборачиваюсь. За спиной моя пражская квартира, звон трамваев и Несса. Впереди — Белый Город и волшебство.

— Кажется, получилось…

Драконесса присоединяется ко мне, и уже вдвоем мы рассматриваем ванную в щелочку.

— Оригинальное место для двери, — хихикает гаденько. — Хотя в чем-то я тебя, конечно, могу понять.

Чтоб тебя!

— Ладно, все, открывай дверь, шагай к своему красавчику, а я исчезаю.

И она действительно исчезла. А я набралась храбрости и шагнула из своего прошлого в свое настоящие. Не знаю, как насчет будущего, но реальная моя жизнь сейчас здесь. Бросаю последний взгляд из ванной в Белом Городе в коридор в Праге и решительно закрываю проход.

***

Сбежать от хатов? Как такая глупость вообще могла прийти в голову? Кир прижался спиной к стене и не сводил глаз с хищников. Они же не торопились убивать. Они то прыгали на него, то отскакивали. Один вцепился было в ногу молодого человека, но существо, сидящее внутри короля, произнесло что-то на свистящем непонятном языке и твари отступили. Конечно же только для того, чтобы продолжить игру.

Король стоял у окна и с интересом наблюдал за происходящим, время от времени сообщая Киру, что он с ним сделает, когда представление ему надоест.

Все закончилось неожиданно быстро. Черный стремительный ураган — и хаты с визгом разлетаются в разные стороны.

— Я уже и не надеялся… — простонал Кир, оседая на пол. — Не думал, что ты успеешь.

— Не знал, что у вас хвати мозгов вернуться, — Ужасный схватил ближайшего хата лапой и зубами оторвал ему голову. — Тьфу! — второго пса постигла участь собрата. — На вкус, как овечье дерьмо.

Кир хмыкнул, на миг представив ситуацию, в которой дракон мог ощутить все прелести этого деликатеса. А затем его взгляд споткнулся о перекошенное лицо короля. Нет, не короля, а того, кто еще недавно им был.

— Исс а ссе ку, шамо, — выдохнула тварь, глядя дракону в глаза. — Ты не сможешь убить меня, потому что я никогда не жил.

— А я попробую…

Ужасный легко толкнул короля лапой и тот изломанной куклой отлетел к стене, где и остался лежать.

— Ну, вот, — удовлетворенно хмыкнул гигантский ящер. — А говорил, что я не смогу…

— Ты и не смог, — Кир с трудом поднялся на ноги. — Думаю, король был мертв уже некоторое время… Или жив, но где-то глубоко спрятан, а телом его воспользовался… Черт! Я даже не знал, что чарусники могут выходить за пределы своего кармана! Что это было вообще? Я все еще не могу поверить. Меня только что пытались убить два хата, замаскированных под обычных собак. Хаты в реальности… Чарусники захватывают человеческие тела… Ужасный, что происходит?

— Понятия не имею, но я бы точно не успел вовремя, если бы меня не послал мэтр Лин.

— А Мира? Кристина? Где они?

— Об этом мне ничего неизвестно.

Кир задумчиво осмотрел разгромленный зал. Интересно, сколько в Замке еще хатов и есть ли другие чарусники? И зачем король собрал здесь всех этих людей? Не для того ли, чтобы воспользоваться их магией и телами?

— Надо двигаться. Предупредить людей. И…

Из-за королевского трона послышалось рычание и в зале один за другим стали появляться хаты. Эти не выглядели как собаки. Видимо, кто-то решил, что скрывать их от общественности уже не имеет смысла.

— Нет времени, — пробасил Ужасный, выпуская облако пара. — Что-то истощает мою магию. Шевелись, мальчик!

Кир выскочил из зала и помчался по коридору так быстро, как позволяло ему его израненное тело. Он не мог вот так уйти со своим драконом, не убедившись в том, что Мира и Крис покинули Замок. Нет, Тайгеру он доверял почти как самому себе. И все же…

— Куда!? — рявкнул Ужасный ему в спину. — Ко мне, быстро!

— Нет, пять минут! Я должен проверить…

Кир влетел в спальню, окинул помещение подозрительным взглядом, заметил разбросанные вещи, с удивлением обнаружил, что с подушек сняты наволочки, распахнул дверь в кабинет и замер.

— Она уходила добровольно, — проворчал за его спиной Ужасный. — Я вижу ее след.

— Хорошо, но… ты чувствуешь ЭТО?

Дракон повел носом и посмотрел в угол за письменным столом.

— Я чувствую…

— Но как?

— Король умер… Думаю, тебе просто стоит воспользоваться этим подарком прямо сейчас. Как можно скорее. И не думай о Мире. Их нет в Замке. Они ушли. Ты же знаешь, если бы с ней что-то случилось, Несса почувствовала бы это. И я бы узнал.

Кир согласно кивнул и с неспокойной душой шагнул в сторону двери в Белый Город. Той самой двери, которая была неактивна все эти годы, которую только Мире было по силам открыть и которая излучала сейчас такой приятный родной холодок, что почти не было сил противиться желанию протянуть руку и очутиться дома.

Глава двенадцатая, в которой меня гипнотизируют

— Дэниел, то, что ты сейчас сделал, незаконно в нескольких странах.

— Именно поэтому я счастлив, что живу в Британии.

«Дневник Бриджит Джонс»

Одежда не исчезла, чему я несказанно обрадовалась. Интересно, это потому что у меня сил больше стало или просто тут опять имеет место массовый обман меня несчастной? Впрочем, этот вопрос мы выясним позже, сейчас меня больше волнует другое: из-за только что закрытой двери слышатся голоса. Подслушивать, конечно, некрасиво, но со своей совестью я как-нибудь договорюсь. А вдруг, что интересное узнаю!?

— … и она просто сквозь землю провалилась. Клянусь тебе, вообще никакого следа! — узнаю голос Тайгера и улыбаюсь коварно. Это он, видимо про мою пропажу отчитывается. — Ни отражения, ни черта! Нет, ты можешь конечно вернуться и проверить, если мне не доверяешь… Только, это… Я немножко разозлился и чуть-чуть разнес там все.

— Не понимаю, как ты мог ее потерять… Проклятье! Что мне теперь делать?! — второй голос принадлежит красавчику. Живой! Выбрался.

Слышу звук удара и болезненный стон. Надеюсь, метаморфу сломали челюсть.

— Слушай, ты осторожней, — не сломали, а жаль. — От того, что ты мебель портишь, ничего не изменится… Может, мэтр Лин что-то сможет посоветовать?

— Мэтр уже занят поисками… Тебе еще не успели сообщить, но она опять сбежала!

— Твою ж мать! Другого времени не нашлось. И что Наследник?

— А ты как думаешь? Все одно к одному.

— А сам-то ты как сбежал?

— Черт его знает. Сам до сих пор не верю. Мною, по ходу, чуть не закусили… Если бы не Ужасный… Король что-то намудрил с чарусниками. Даже не знаю, сможем ли мы вернуть себе Замок когда-нибудь… И да, король умер.

— Я догадался, — Тайгер хмыкнул. — Я… видишь ли, артефакт больше не работает и…

— Я рад. Правда, Тай. Но сейчас я не готов принести тебе свои искренние поздравления, потому что женщина, которую я…

Я прижалась ухом к двери, пытаясь не пропустить ни слова, затаила дыхание и в совершенной тишине выкатилась из ванной прямо под ноги разговаривающих мужчин. Черт! Не повезло. Надо было быть более осторожной.

— Эффектное появление! — захохотал метаморф, пока я судорожно одергивала на себе одежду и пыталась подняться. Конечно, легко ему радоваться, такой груз с души свалился, не надо больше оправдываться перед другом за то, что профукал его жену.

А Кир окинул меня испуганным взглядом. Испуганным? Нет, уже через секунду я поняла, что мне показалось. Волнение, облегчение, недоверие, злость. Все, что угодно, только не испуг. Глаза из зеленых превращаются в черные, когда я принимаю вертикальное положение и расправляю на себе свой шелковый сарафанчик. Красавчик дергает шеей и шепчет:

— Вон…

— Что? — я искренне возмущена, а Тайгер в недоумении.

— Я уверен, что она не специально, — неожиданно приятно от того, что он пытается меня защитить.

— Выйди. Вон. Немедленно.

Кир поворачивается к метаморфу. И не знаю, что там было написано на его лице, но последний только изумленно округлил глаза и выдохнул:

— О! Даже так! Я, видимо, ошибался… Кир, послушай, мне надо тебе сказать…

Красавчик шагнул в его сторону и Тайгер поднял вверх руки и со словами: «Тебе же хуже будет!» — ретировался.

Ой, как-то мне вдруг боязно стало… Хотя… что это я? Моя совесть кристально чиста.

— Где ты была?

Пожимаю плечами и честно отвечаю:

— Дома. А что?

— Я думал, мы решили, что твой домой теперь здесь… Видимо, я что-то не так понял. И почему ты в таком виде?

— Не нравится? — я скорчила обиженную мордочку и покрутилась на месте. — А по-моему, очень миленько. В одной цветовой гамме…

— Почему-то меня преследует нелогичная мысль, что ты злишься…

— Еще чего.

— Точно злишься, — красавчик провокационно улыбается и делает осторожный шаг в мою сторону. — Я между прочим, места себе не находил, волновался…

Чувствую, что сердце сжимается болезненно и так хочется ему поверить.

— Еще бы тебе не волноваться… Меня тут просветили насчет того, на что я способна. Здесь и в Изначальном мире тоже. Так что, да. Теперь я понимаю, почему ты так переживал, что я захочу уйти от тебя и вернуться домой.

Кир замер и странно на меня посмотрел.

— Ты несешь ерунду. Я волновался, потому что ты мне дорога.

Киваю согласно.

— Даже не стану спорить. Такую ценную зверушку, как сказочница, умеющая создавать двери еще поискать надо. Кстати, могу повысить свою котировку в твоих глазах. Я теперь могу ходить из твоего мира в Изначальный. И это просто, как два пальца об асфальт.

— Какие пальцы!? Какой асфальт!? Мира, что происходит?

«Ты мне скажи, что происходит и могу ли я тебе верить. И сколько ты еще будешь меня обманывать и держать в неведении». Нет, вслух я этого не произношу, а только смотрю с укоризной. Хочется верить, что с укоризной, потому что я глаз от него оторвать не могу. Идиотка. Кир вздыхает, и волосы руками нервно лохматит.

— Во-первых, никто не может ходить в Изначальный мир, потому что никто не знает, где он находится, — голос такой усталый. Вот же я свинья, устроила скандал человеку, даже не спросив, как он в Белом Городе очутился вообще. — А во-вторых, мне не нравится твое настроение. Что изменилось за те несколько часов, что я тебя не видел?

— Все изменилось. Наверное. У меня за эти несколько часов целая жизнь прошла.

Красавчик ловит мою руку и нежно целует пальцы, от чего мое сердце пускается в забег с препятствиями.

— Не делай так, пожалуйста.

— Почему? — ласково целует ладонь. — Я говорил, что ты очень красивая?

— Кир, прекрати, — вырываюсь от него. — Не надо больше этого, пожалуйста. Я и без этого останусь, пока ваши проблемы не разрешаться. Так что можешь больше не стараться.

— Что? — лицо вытянулось, и брови изумленно изогнуты.

— Мне Тайгер про тебя все объяснил. Так что теперь я знаю про гипноз… и вообще…

— Про гипноз?

Издевается он надо мной что ли.

— Мира, ты что, издеваешься?

Эй, это были мои слова, вообще-то. Опять он ко мне в мысли лезет.

— Я не издеваюсь. Мне, знаешь ли не очень приятно понимать, что ты всё… что я всё-таки… А я же просила тебя!

Зло смотрит на меня.

— Уточни, будь любезна, что именно я, по словам Тайгера, заставил тебя сделать.

Краснею. Блин, я опять краснею! Не могу же я сказать ему, что он заставил меня в себя влюбиться!

— Ты и так все понимаешь, — бормочу неуверенно. Зря я это все затеяла.

— Кажется, понимаю.

Он разворачивается и идет к выходу. Это все? Он что, просто вот так вот уйдет, ничего не объяснив?

— Кир?

— Одну минуту, сладкая моя. Я сейчас.

Сладкая? Ой, мамочки… Он запирает дверь на замок и оборачивается ко мне с довольной улыбкой.

— Значит, гипноз, да?

Пячусь от него неуверенно. А он смеется и весело произносит, растягивая слова:

— Мне так замысловато в любви еще никогда не объяснялись.

— Что-о-о-о!? — нет, я не потеряла дар речи, но смутилась до безобразия просто. С чего он взял вообще? Да, я… — Не подходи!

— А то что?

Я отступаю, он надвигается. Я краснею, он только сияет ярче. Я упираюсь спиной в подоконник, а он прижимается ко мне спереди.

— Не знаю, зачем Тайгер наговорил тебе этой ерунды, я с этим попозже разберусь, — шепчет мне на ушко, а я просто млею. — Пока же вернемся к твоим словам о любви.

— Не было такого! — пытаюсь грозно возмутиться я, а на самом деле только затравленно пищу.

— Угу! — немедленно соглашается он. — А теперь быстренько обними меня, сладенькая!

«Еще чего!» — только и успеваю мысленно возмутиться я, а мои руки тем временем послушно взлетают на шею красавчика. Эй!

— И давай, наконец, поздороваемся, — улыбается, мерзавец, и глазюк зеленых от моих губ не отводит.

Не скажу ни слова!

— Привет! — выдыхаю ему в губы.

— Не-е-ет, — тянет он, а губы шевелятся в миллиметре от моих. — Это несерьезно. Поздоровайся со мной поцелуем…

О, черт! Я не стану этого делать! Не стану! И целую его немедленно и жадно. Так нечестно! Я же не хочу… Не хочу? Боги, кого я обманываю? Я хочу этого больше всего на свете.

— Вот это я называю хорошим приветствием, — шепчет красавчик мне в шею. — Ты не согласна?

— Согласна, — соглашается мой язык, отказываясь выполнять приказания моего мозга.

Ты такая послушная сегодня, сладенькая, я просто с ума схожу… — почти стонет он. — И такая красивая… Не хочешь снять это симпатичное платье?

Нет! Триста раз «нет»! Я не думала, что все будет так, я совсем другого хотела! А руки сами спускают с плеч бретельки, и сарафан скользит на пол.

— Проклятье! — Кир втянул воздух и дернул кадыком. — Это…

И взгляд тяжелый жадно скользит по всем моим окружностям, которые так выгодно смотрятся в этом гарнитуре.

— Это… — пальцы вздрагивают на коже, где заканчивается чулок. — Это…

Как-то Кир резко растерял все слова. Да и зачем ему что-то говорить? Он и без слов справляется прекрасно. Я задыхаюсь от восторга и стыда, потому что он усадил меня на подоконник, а сам опустился передо мной на корточки и мои колени руками в стороны развел широко.

— Сладкая…

Он не сделает этого. Он не… О, Боги! Нет!

— Д-да…

Это кто сказал? Я или он? Какая, к черту, разница? Мне уже все равно. Потому что, потому… Гипноз? Да, плевать! На все, кроме Кира. На всех, кроме него. Кроме его рук, кроме губ бессовестных и наглых. Что он делает со мной? Спину холодит оконное стекло, и только это удерживает меня от окончательного падения, потому что бороться с желанием почти невозможно, потому что Кир настойчив, потому что Кир медлителен, восхитителен… Да! Вот так, пожалуйста!.. волшебен… и еще он совершенно не кстати поднимает голову и извиняющимся голосом хрипит:

— Прости… я не собирался заходить так далеко, — а у самого в глазах желание плещется и страсть такая, что я даже зажмурилась.

Он с ума сошел? Или он мстит мне таким изощренным способом?

— Кир…

Какое счастье, мой голос снова только мой.

— Да?

— Да, Кир! Пожалуйста! Еще!

— Мирра!! — он почти стонет, обнимает меня дрожащими руками, прижимает к себе и несет к кровати.

Опускаемся на покрывало. Меня колотит крупной дрожью и дыхание никак не успокоится, а красавчик покрывает поцелуями лицо, шею, плечи. Отстраненно замечаю, что гарнитур и чулки все еще на мне. Какой разврат… Права была Несса, когда говорила, что у Кира от моего вида башню сорвет…

— Прости меня, прости…

Выгибаюсь, когда он пытается стянуть с меня лифчик.

— За что? — завожу руку за спину, чтобы расстегнуть замочек, и задыхаюсь от восторга, когда мужские пальцы сжимают мою грудь.

— Я просто так разозлился… — у Кира тоже с дыханием проблемы.

— Кир, не болтай!

И он больше не болтает. Потому что сложно говорить, наверное, когда рот все время занят. Но я не возражаю. Мне даже не хорошо, мне восхитительно просто. Он так меня чувствует. Это даже не страсть, это что-то запредельное. И я взрываюсь, когда он только накрывает меня своим твердым телом, и разлетаюсь на миллион маленьких осколков, после первого же плавного движения, я плавлюсь мягким воском, и требую, и умоляю и кричу громко. Совершенно точно без всякого принуждения и гипноза, так, что слова раздирают горло:

— Люблю тебя!..

***

С трудом продираясь сквозь дрёму и блаженную истому, Кир думал о том, что спать почему-то нельзя, хотя и очень хочется. Какая-то мысль звенела в голове колокольчиком, мешая окончательно расслабиться и уснуть. Не спать! Что-то же надо было сделать очень важное… что-то… Повернулся на бок, пытаясь поймать ускользающую мысль, а вместо мысли поймал теплое, нежное тело и улыбнулся.

— Мира, — прошептал он, не открывая глаз.

— Врушка, — позвал, приподнимаясь над ней на локте.

И едва не застонал от разочарования, обнаружив, что она спит. С трудом сдерживая эгоистичное желание немедленно ее разбудить, он легко поцеловал круглое плечико, поднялся с кровати и стал собирать разбросанную по спальне одежду.

Что на него нашло? Почему рядом с этой женщиной он не может вести себя нормально? Откуда эти мальчишечьи выходки? Чем он думал, когда затевал это показательное выступление с гипнозом? Нет, чем он думал в тот момент — понятно. Непонятно другое, почему он не задумался о последствиях. Взрывная, гордая, своенравная, свободолюбивая, обидчивая и нежная Мира за эту выходку могла бы никогда его не простить! Счастье, что все получилось так, как получилось. Тут Кир широко улыбнулся и окинул счастливым взором спящую женщину. Она так трогательно хмурилась, когда просила оставить ее в покое, так смущалась, говоря о том, что Тайгер ей все объяснил. И так стремительно покраснела, когда Кир спросил о том, что именно он заставил ее сделать под гипнозом, что появившиеся было сразу злость и обида испарились в одно мгновение.

Мира досадовала, злилась и отказывалась признаваться. И да, он увлекся и заигрался… Но даже сдаваясь, она победила. Потому что в тот момент, когда она, задыхаясь, срывающимся от страсти голосом выкрикнула: «Люблю тебя!» — Кир понял, что ради того, чтобы слышать это все время, он готов для нее на все.

Разбудить! Немедленно разбудить ее! Зацеловать, потребовать повторить, заверить, доказать, самому убедиться, что правда, что не показалось и не приснилось!.. Кир замер над кроватью, мотнул головой и решительно шагнул прочь от соблазна в сторону ванной. Нельзя. Потому что одной минутой тогда не обойдется, а проблемы не ждут, они плодятся и размножаются с прямо-таки неприличной скоростью.

Холодный душ помог условно, но хоть так.

Пробираясь к выходу на цыпочках, Кир заметил, лежащее у окна платье и хмыкнул себе под нос. Нет, с этой женщиной ничего нельзя знать наверняка… Когда она выкатилась ему под ноги в ЭТОМ, когда она поворачивалась перед ним, нагло интересуясь, нравится ли ему его наряд… Не вспоминать! Не сейчас.

И платье он запер в сундук, понадеявшись, что без одежды она из спальни никуда не денется. По хорошему, конечно, надо было Миру замкнуть, чтобы была стопроцентная гарантия, что она никуда не исчезнет. Но, как показала практика, стопроцентной гарантии в отношениях с этой женщиной не дает ничего. И потом, Кир банально боялся ее реакции на запертую дверь.

Задумавшись на секунду, он остановился у стола, быстро нацарапал коротенькую записку, положил ее на подушку, попутно погладив рассыпавшиеся в беспорядке волосы, и, досадуя на вечную нехватку времени, вышел вон.

В кабинете, развалившись у камина с бокалом виски сидел Тайгер. Кир глянул на него косо и буркнул:

— Убил бы тебя, да привык к твоей наглой роже за столько-то лет!

Метаморф вздохнул и с покаянным видом пробормотал:

— Слушай, во-первых, я хотел предупредить. Ты же сам меня вон выгнал! Ревнючий, как черт знает что!

— Зачем ты вообще ей про гипноз говорил? — прошипел Кир сквозь зубы.

— А ты когда-нибудь видел, как она злится? Да, она за пять минут довела Кристину до истерики, вогнала Тамму в краску и заставила меня серьезно задуматься над идеей самоубийства.

Кир недоверчиво хмыкнул, в тайне испытывая странную гордость, но все-таки спросил:

— И что ты сделал для того, чтобы довести мою идеальную жену до такого состояния?

— Идеальную… Где ты только там идеал нашел?.. Все-все, молчу. Не лезь в бутылку.

Метаморф отпил из бокала, прикидывая что и как можно сказать совершенно неадекватному в последнее время другу и, наконец, решился:

— Ну, она психовала, отказывалась уезжать из Замка без тебя, не хотела садиться на лошадь… — Тайгер вздохнул и бросил на друга опасливый взгляд. — Ну, я и парализовал её. Чуть-чуть.

— Даже не знаю, почему я до сих пор хотя бы не дал тебе по морде… Ладно. Черт с ним. Но зачем было врать?

— Во-первых, я не был уверен насчет вранья… Эй! — рыжий подскочил на ноги и загородился от Кира бокалом. — Не дури! Я правда не был уверен. А во-вторых, мне стало ее так жаль! Она так нервничала, так из-за тебя переживала, ну, я и решил: пусть она лучше злится, чем нервничает…

Слова о том, что Мира из-за него переживала, вызвали у Кира абсолютно иррациональную радость.

— Если тебе от этого станет легче, я и сам сто раз пожалел о том, что сказал ей. Она так плакала потом…

— Все-таки ты скотина, Тай! — заключил Кир, перебивая друга. — Мы к этому еще вернемся. А сейчас давай о насущном. Что там было в чарусе с хатами?

***

Проснулась я от скрипа. Дверь медленно приоткрылась и в образовавшейся щели появилась кучерявая голова.

— Госпожа уже проснулась? — голова улыбнулась, заметив мой открытый глаз, и вслед за ней в дверном проеме показалась шея, плечи, руки и вся горничная целиком.

«Госпожу только что разбудили», — подумала я и зевнула сладко.

— Ой, а что это за вещица?

Поворачиваюсь лениво, дабы соизволить взглянуть на «вещицу». Блин! И пулей вылетаю из ложа любви и разврата.

— Это лифчик. Дай-ка!

Черт, где-то же было остальное? Где же?

— Вижу что-то под кроватью, — бормочет девушка и хихикает. Черт! Из-под кровати извлекаю один чулок. Куда мог исчезнуть второй? А, пардон… Второй на мне. Нижняя часть гарнитура на письменном столе. КАК? Как они там очутились?! Осталось за малым: найти сарафан, который как в воду канул.

— «Даже брюки, даже брюки ускакали от меня»… — бормочу едва слышно, но у горничной слух идеальный.

— Что, простите?

— Ничего. Я просто думаю вслух.

Теперь она будет меня считать не только бесстыдницей, но и сумасшедшей в придачу. Хорошенькое сочетание…

Между тем следов сарафана в спальне обнаружено не было. Интересно, будет ли уместно попросить ее принести мне что-нибудь из одежды? Задумчиво рассматриваю спину горничной, копошащейся у кровати. И снова слышу хихиканье. Что на этот раз?

С довольной ухмылкой мне протягивают бумажку. «Не исчезай никуда, моя сладкая. Дождись меня здесь, пожалуйста. Целую». Она-то чего радуется? Прячу записку в кулаке и с независимым видом интересуюсь:

— А что у нас насчет обеда?

— Ужин вам через пятнадцать минут подадут.

Я что до ужина продрыхла? Беда, Незнайка, беда… Мы, кажется, проспали обед… Или как там кричал незабвенный Пончик? С таким нерегулярным питанием от меня скоро кожа и кости останутся…

Нет, не буду я у нее спрашивать про одежду. И без того ситуация неловкая. От греха подальше прячусь в ванной. Ну, не то что бы прячусь, но совмещаю полезное с приятным. А именно: привожу себя в порядок, скрываясь от любопытной и наглой прислуги.

Умылась, оделась… Хм, ну как оделась? Нижнее белье и простыня. Кир — свин. Точно, он платье спрятал. И главное, «не исчезай». Куда я исчезну в одних трусах? Нет, чисто теоретически, можно было бы метнуться домой и прихватить еще что-нибудь из своего пражского гардероба, но как-то подустала я от путешествий. Так что ограничусь простыней, замотанной на манер тоги.

Когда за дверью стало тихо, я рискнула покинуть свое убежище. Кому сказать! Прячусь от какой-то нахалки в туалете. А все красавчик виноват… Зажмуриваюсь до кругов перед глазами, пытаясь выбросить из головы стыдные воспоминания. Боги! Что я творила… А говорила, что? Ох, как теперь в глаза-то ему смотреть?..

Спустя заявленные 15 минут в спальне появился поднос с обещанным ужиным. Хватаю все и устраиваюсь на подоконнике. Вид отсюда открывается удивительный, потому что солнце садится за город, заливая его светом, как кровью.

Я в Белом Городе в третий раз, но только сейчас впервые увидела, что происходит за стенами замка, и поняла, почему этот город называют Белым. А еще расстроилась немножко. Так красиво! Столько интересного всего, а у меня на все времени нет. Чарусы эти, короли, опасности, интриги… А хочется простой спокойной жизни.

Н-да, на меня не угодишь: то я рыдаю из-за того, что в моей жизни ничего не происходит, то сокрушаюсь по поводу чрезмерной событийности бытия. В общем, в очередной раз убеждаюсь в правоте выражения «Будьте осторожны в своих желаниях, они имеют свойство сбываться». Вздыхаю грустно и слышу, что снова скрипит дверь. И вслед за скрипом минутная тишина, а потом возмущенное:

— Я так и знал!!!

Испуганно выглядываю из-за шторы и вижу возмущенного Кира.

— Что случилось?

Он резко оборачивается ко мне:

— Ты тут?.. Извини, я подумал, что…

— Что я исчезла? — улыбаюсь и с подоконника спрыгиваю. — Куда я исчезну, если ты мое платье спер?

— Не спер, а стратегически спрятал… — тоже улыбается. И еще смотрит на меня странно. Мне от этого взгляда совсем неловко стало. Что я, как девочка, честное слово! Я же взрослая женщина. Надо вести себя по-взрослому. Наверное, именно поэтому я прячу глаза и, пытаясь скрыть смущение, бормочу:

— А меня тут в краску все вгоняют.

— Кто? — он подходи ко мне и обнимает за талию. Вот так чувствую себя гораздо лучше.

— Горничная… — закидываю руки красавчику на шею, встаю на цыпочки и с легким поцелуем шепчу ему в губы:

— Привет.

Было ли в планах соблазнение красавчика? Врать не буду — желание точно было. А вот насчет остального… В конце концов, надо же нормально поговорить. Поэтому, когда ласковые руки стали стаскивать с меня мою импровизированную тогу, я схватилась за края простыни и выдохнула:

— Подожди!

— Почему? — Кир замер и посмотрел на меня недоверчиво.

— Давай… не сейчас, — хорошо, что в комнате залитой красным светом не видно моих пылающих ушей. Ведь совершенно точно нет причины смущаться, а все равно.

— Если ты настаиваешь, — демонстративно тяжело вздыхает и губами по моим губам проводит. Так нежно.

— Кир! Нам же поговорить надо!

— Все самое важное ты уже сказала, — и улыбается так довольно, что я… ну, да, разозлилась, если честно. — Не злись, не будем об этом говорить, если ты не хочешь.

Не то что бы я не хотела, но не говорить же ему, что как раз я не услышала того, что он…

— Когда я говорила про Изначальный мир, я не врала.

— Я знаю. Ты же не забыла, что меня тебе обмануть не удастся никогда? Я думаю, ты и сама в это веришь, но… Мира, Изначальный мир — это же вымысел. На самом деле в него никто не верит.

Очаровательно! Я, блин, родом из Тридесятого королевства! Отворачиваюсь от красавчика к окну и задумчиво на Белый Город смотрю. Все у них тут не так. Все непонятно.

— Если хочешь, насчет Изначального мира поговори завтра с мэтром Лином. Он все-таки верховный жрец в храме Слова… Он тебе объяснит это все правильно и понятно…

— Несса была совершенно точно уверена в том, что мы были в Изначальном. Что мой мир — Изначальный… Подожди, дай договорить! Она сказала, что чувствует это. Еще рассказала о том, что будет, если я там произнесу неосторожное слово… Понимаешь, о чем я? Я просто подумала, я же могу вернуться домой и просто пожелать, чтобы король умер… И тогда все ваши проблемы решаться и…

— Король умер сегодня, — перебил меня Кир, и я замерла с открытым ртом. — И, как выяснилось, он не был нашей самой большой проблемой…

— А что случилось?

— Замок захвачен чарусниками, — красавчик крепче меня к себе прижимает. — Либо кем-то, кому они подвластны… У нас пока недостаточно информации. Мэтр Лин окопался в библиотеке, но о пространственно-временных карманах и о их влиянии на существующую реальность, на самом деле, не так много известно…

— Мне Несса еще сказала, что я…

— Милая, я не хочу тебя расстраивать или обижать, — прерывает меня Кир, а я думаю о том, что именно после этих слов, обычно расстраивают и обижают. — Не стоит так вот безапелляционно верить драконам. Они тоже иногда ошибаются… Пусть и очень редко. Тем более что Несса очень-очень молодой дракон.

— Хорошо, — соглашаюсь, хотя соглашаться совсем не хочется.

Драконам не верить, Тайгер врет, ты молчишь. Ты вообще мне ничего не объясняешь и не говоришь! Ладно, пусть! Я не знаю, чем ты руководствуешься, но мне обидно и неприятно, да… Однако! — вырываюсь из его объятий. — Раз так, я хочу поговорить с Каем. Он-то точно не станет мне врать и замалчивать информацию.

— Э-э-э… — Кир с мученическим видом заглядывает мне в глаза. — Тут такое дело, что с Наследником тебе поговорить не удастся.

— И что меня остановит?

Он что, все еще ревнует? Мы же выяснили все!

— Его нет в Белом Городе. Мира, ты главное не переживай… Но сегодня утром Вишня опять удрала. Ну, и Кай отправился на ее поиски. И мы не можем найти их след.

— Ты хочешь сказать, что мой брат пропал?

Вздыхает и молчит.

— И когда ты мне собирался об этом рассказать.

Еще один вздох.

— Ты вообще собирался?

— Если честно, я думал, что не придется. Мы все надеялись, что к этому времени они уже найдутся.

Что ж такое-то! Я даже толком обрадоваться не успела, узнав о том, что Кай жив, как снова потеряла его!

— Кир, мне кажется тебя кто-то неправильно информировал. Думаю, мне следует уточнить: я не ребенок, если до сих пор этого не понял.

— Мира…

— Поэтому, прошу, не надо относиться ко мне как к младенцу. Я взрослый человек. И от того, что ты постоянно от меня что-то скрываешь, одни сплошные неприятности!

— Прости.

Смотрю на него устало. Ну, что за шовинизм такой сказочный!

— Просто воспринимай меня серьезно, пожалуйста.

Кир согласно кивает, но не говорит ничего. Ой, чувствую, ничего он не вынес из того, что я только что ему сказала. Разговор глухого с немым. Как научить его слышать меня?

— А дракон? Надо позвать его дракона! Вы у его дракона спрашивали? — решаю уйти от выяснения отношений и вернуться к обсуждению исчезновения брата. Несса ведь говорила, что может найти меня, где угодно: надо только позвать.

— У его дракона можно будет что-то спросить только, если он появится, этот дракон. Ни у кого, кроме Кая нет с ним связи. И если он захочет с нами разговаривать. И если Кай захочет, чтобы он с нами разговаривал. И если…

— А если я попрошу Нессу, чтобы она…

— У драконов это считается дурным тоном. Мира, не переживай. Кай взрослый самостоятельный мужчина, за все те годы, что мэтр Лин учил его, он многое узнал. Я понимаю, что Вишня выбрала не самый лучший день для своего очередного побега… Но будем надеяться, что ничего с ними не случится.

Будем надеяться… Как будто что-то другое нам остается.

Я молчу и просто стою у окна, разглядывая белые мраморные стены, залитые гаснущим солнцем. А Город смотрит на меня подозрительно. Он не решил пока, своя я или чужая. Можно ли довериться мне. Он дышит тревожно и тяжело, как крупный хищник после длительной погони за добычей. А я хочу прикоснуться к нему, я хочу стать его частью, потому что впервые за много лет я, кажется, почувствовала себя дома.

Часть вторая. Вишня на коньяке

Глава первая, в основном, дорожная

Эх, дороги, пыль да туман

Холода, тревоги, да степной бурьян.

Лев Ошанин.

Не то что бы у Вишни были какие-то особые претензии к новому жениху. Нет, их не было. Но и ждать, пока они появятся, тоже не хотелось. Хватит, наневестилась. Дальше как-нибудь сами, без нее. Потому что девушка определилась окончательно: больше никаких женихов, она не хочет быть разменной монетой в делах мужчин.

От мужчин, и пусть никто и не пытается доказать обратное, одни неприятности. Последний кандидат в мужья вон вообще чуть не загнал Вишню в гроб. И не важно, что он при этом сам чуть не помер. До сих пор перед глазами стоит картина: их светлость князь Ольхевич в луже крови и статуя Вестника рядом. Брррр!!!

Смириться с тем, что она убила человека легко было только на словах, на деле же, по ночам снились изумительные в своей реалистичности кошмары. И снились они ровно до того дня, пока Кай не сказал, что несостоявшийся муж жив и почти здоров, а нехватку одного зуба Наследник ему щедро компенсировал золотом, оно же послужило целебным бальзамом для израненной гордости. И брачный браслет князь защелкнул на запястье другой страдалицы.

Вишня не знала, почему именно Кая отец выбрал ей в опекуны и почему тот согласился. И почему Наследник так твердолобо исполнял все указания, которые оставил старик в отношении своей дочери.

Ну, ладно. Два года в школе при храме Слова Вишня согласна была отнести к плюсам отцовского завещания. Эти дни не были лучшим временем в ее жизни, но хотя бы принесли пользу в виде знаний. Но князь Ольхевич как будущий муж… Это уж, простите, ни в какие ворота! Князь Ольхевич, с его маленькими глазками, с его бледным и рыхлым лицом, с пухлыми липкими ручками, которые все время цеплялись за талию, за ту часть, которая чуть ниже талии, за лиф… Фу! Когда же он полез целоваться, зажав Вишню у парадной лестницы и запустив руку в вырез декольте, девушка поняла: все, хватит. Плевать ей на завещание отца, на решение опекуна и на Договор Предков вместе с ними. Пора сматывать удочки! И тут в руку так удачно легла та статуэтка…

Воспоминания о князе заставили девушку злобно ухмыльнуться. Возница же, заметивший эту «ангельскую» улыбку, вздрогнул всем телом и нервно стеганул лошадь:

— Пошевеливайся давай, етит твою мать!.. Простите, барыш… кхы-кхе, барин.

Услышав оговорку, молчаливая пассажирка нахмурилась, и мужик захлопнул рот, проклиная свое невезение. И зачем он подобрал эту угрюмую девчонку, переодетую в мальчика? Понятно же, что ничего хорошего это не принесет!

Вишня же испепеляла мужика взглядом. Да что ж такое! Третий, третий возница подряд распознает в ней девушку! Она и грудь стянула куском ткани, и недлинные каштановые волосы спрятала под надвинутый на самые брови картуз. И кафтан, украденный у сына кухарки накануне вечером, был, хоть и отвратительного болотного цвета, но сидел хорошо, скрывая все, что могло сделать намек на половую принадлежность носителя. По крайней мере, глядя на свое отражение в зеркале, Вишня видела не себя, а какого-то мальчишку.

И все равно! Видимо все-таки что-то не так было во всех тех книгах, которые девушка читала по ночам в период тоскливого пребывания в храмовой школе. Там героини в мужских платьях путешествовали инкогнито и не боялись, что их маскарад раскроется. Они плели замысловаты интриги, строили коварные планы мести, удачливо воплощали их в жизнь и ни один — ни один!!! — человек не мог догадаться, что под мужским платьем скрывается женщина. Причем, как правило, даже близкие люди не узнавали в них изысканных прелестниц, принимая за субтильных юношей. Что уж говорить о незнакомцах и крестьянах…

Вишня бросила еще один задумчивый взгляд в спину возницы. Не иначе как врали все многочисленные авторы и романисты. Ох! Может все-таки она переборщила с мужским платьем? Может надо было выбрать план В? Хотя и план А, не будем лукавить, был гениален и прост. Девушка тихонько хохотнула и немедленно нахмурилась, когда удивленный ее весельем мужик оглянулся.

Интересно, сколько времени она выиграла тем, что решила передвигаться в пределах одного мира. Ну, а что? Наделенные магической энергией люди очень быстро забывают о том. Что передвигаться в пространстве можно и без магических коридоров и зеркальных отражений. Тем более, что в окрестностях Белого Города давно уже не водилось никаких смертельных опасностей. И это был родной мир, ее, Вишнин, здесь она всегда сумеет выжить. Да, от амбициозных планов и службы при дворе придется отказаться. Однако должность обычной сельской магички никто не отменял. Дело за малым: найти деревеньку поменьше и желательно в глуши, втереться в доверие к старосте и навязать ему свою скромную персону в качестве защитницы от темных сил.

А они пусть ищут по зеркальным отражениям. Пусть. Она не хотела никому доставлять неприятности. Ее заставили. Конкретно — Кай. Когда с ехидной улыбочкой на красивых губах сообщил о том, что князь Ольхевич был не единственным в списке достопочтенного Лавра. И тогда Вишня поняла, что знакомиться со вторым женихом у нее нет никакого желания. И сбежала.

Нет, она не чувствовала себя виноватой из-за того переполоха, который должен был возникнуть в замке после ее побега. Но на душе все равно скребли кошки. Потому что в логове врага пришлось оставить Лютика с Ромашкой.

Ну, ладно, не в логове врага. И детям с няньками и учителями за высокими стенами Белого Города, конечно, будет лучше. Уж точно не хуже, чем полуголодное путешествие по пыльным дорогам Гарднии. Но Вишня вынуждена была уходить быстро и тайно. Поэтому даже попрощаться с малышами не удалось. И из-за этого было грустно. Наверное, дети расстроятся и будут плакать. Все-таки они уже так много времени вместе, привыкли друг к другу.

Вишня нашла их запертыми в пристройке за летней кухней в замке князя Ольхевича.

— Вы что тут делаете?

— Ждем, — ответил Ромашка и размазал по чумазым щечкам слезы.

— Кого?

— Пока князь лешит, что с нами делать. Он сегодня увидел, как Лютик иглает с ветлом, — и укоризненный взгляд в сторону сестры. — И тепель он пло нас знает.

И вздохнул так горестно, что у Вишни сердце заболело. Брать их с собой было величайшей глупостью, но и оставлять малышей здесь было нельзя. Особенно сейчас, когда хозяин замка лежал в холле с расколотой головой. Ну, про крайней мере, в тот момент Вишня думала, что эта голова была расколота.

— Так получилось, что мне нужно срочно отсюда сбежать. Если хотите, могу взять вас с собой.

Дети вмиг перестали плакать и со взрослой решительностью закивали маленькими головками. Так и познакомились. И не расставались потом все долгое путешествие по мирам, все две недели в чарусах. Две недели! Уму непостижимо, как их там не поймали и не съели! Две недели, пока однажды посреди дороги не появилось чучело в утреннем платье и не испортило все.

Нет, Мира, оказалась хорошей и понимающей. И она спасла Вишне жизнь, что уж там! Однако именно она вернула беглянку в Белый Город, и Кай снова развел деятельность по избавлению себя от опекунства. В смысле, опять начал поиски жениха.

Вишня протяжно и громко вздохнула. Возница снова дернулся и зашипел что-то неразборчивое в адрес лошади, дергая вожжами. «Н-да, видимо, переборщила я с мужским платьем, — подумала девушка. — Ну, и фиг с ним. В Грушевке переоденусь в крестьянку». Надо было этот вариант сразу продумать. Вон они бегают туда-сюда, никого не бояться, ни от кого не скрываются. И ни тебе брачных браслетов, ни обручальных колец. Это только высшие заморачиваются с Договором Предков и не дают своим женщинам спокойной жизни, а у простых людей все по-простому.

— Любезный, — позвала Вишня обычным голосом, решив, что притворяться, когда тебя все равно уже рассекретили, глупо. — А долго нам до Грушевки ехать?

— Так за полчаса будем, барышня, — с охотой ответил мужик.

— Мне бы на постоялый двор…

— Так нетути у нас постоялого двора-то. Да и заезжие люди — редкость.

— А что же мне делать? — расстроилась девушка.

Возница тяжело вздохнул, проклиная своё отзывчивое сердце:

— Мы б могли со старухой пустить вас, барышня, к себе. Только этоть… Ты не обижайся только, девонька, срам это. Девка в мужских штанах! Тьфу! Простите, барышня! — мужик, забавно перепрыгивая с «вы» на «ты», окинул Вишню скорбным взглядом. — Мы тебе на базаре юбку купим…

— Не надо. Есть у меня юбка… — проворчала недовольно. — Давайте, мне ваша жена лучше сарафан поможет сшить. Вот как у той девушки, а?

Возница одобрительно крякнул, когда посмотрел на указанную девушку. И понятно, там было на что посмотреть. Плечи округлые, бедра крутые, грудь — уххх, какая грудь — и русая коса в руку толщиной радостно подпрыгивает на попе. О такой косе Вишне только мечтать оставалось. Она несмело потрогала концы волос, торчащие из-под картуза, и нахмурилась.

Ничего, вот когда все утрясется, можно будет и о длине волос подумать. А пока — это не самая большая проблема. Пока Вишня на каждого встречного высокого темноволосого путника реагировала нервным почесыванием ладоней и холодным потом. Увы, но надеяться, что Кай все спустит на тормозах, не приходилось. Этот упертый рогом будет землю рыть, чтобы поймать беглянку. «А мы попробуем спрятаться там, где искать не будут», — хмыкнула девушка и, плюнув на неудавшуюся конспирацию, стянула с головы надоевший картуз и подставила солнцу свой веснушчатый нос.

***

Ярость — это такая эмоция, когда кровь вскипает в жилах, и весь окружающий мир видится сквозь красноватую пелену. И зубы сжаты так, что почти крошатся, а мысли все, как одна, сплошь убийственные. И еще руки просто чешутся, как хотят с кем-то подраться.

А всё почему и кто виноват? И где, как говорится, собака порылась? У кого-то другого, возможно, просто характер такой взрывной. А может быть, злобный. Или даже, Боже упаси, нервный. Что же касается Кая, то его эпическая невозмутимость и олимпийское спокойствие были разбиты вдребезги одной вконец обнаглевшей проходимкой.

Достала!

Сначала Кай и не подумал, что она сбежала. Ведь поговорили же. Ведь все объяснил по-человечески. И она согласилась же со всем! И с тем, что опасно и неприлично юной девушке одной путешествовать по мирам. И не только потому, что можно нарваться на человека непорядочного, который не посчитается с твоим мнением и потребует исполнения Договора Предков. И с тем, что по чарусам прыгать — вообще последнее дело. И даже с тем, что князь Ольхевич был не самым лучшим женихом, просто Кай хотел поступить, как лучше. А точнее, так, как завещал самый близкий Вишне человек: отец.

Что уж там говорить! Молодой человек пошел вразрез со своими принципами и намекнул мелкой прохиндейке на то, что князь Ольхевич не был окончательным вариантом. В конце концов, он Вишне сразу говорил, что если будущий жених ей не мил, то никакой свадьбы не будет. Зачем же было старого сластолюбца бить бронзовой статуэткой так, что тот чуть копыта не откинул?

Да, при ближайшем рассмотрении Кай признал, что был не прав. Не надо было вообще Вишню отдавать князю Ольхевичу. Нужно было сразу забрать ее себе. Но год назад, когда девушка вернулась из храмовой школы, она, во-первых, не была так трогательно хороша, а во-вторых, Кай тогда и не думал о женитьбе.

Не то что бы он думал о ней сейчас… Но чувство долга, и все такое… И ведь надо же, в конце концов… А то мэтр Лин уже плешь проел, а младшая сестра Кира… Кай яростно крутанул кольцо на среднем пальце.

Нет, когда вечером Кай заглянул к Вишне, он не думал, что она могла сбежать. Не думал он так и спустя два часа, когда почти весь замок был исследован им лично и сотней испуганных и заспанных слуг. Ну, прячется где-нибудь и злится. Черт! Она так смешно злится…

Спустя еще два часа смешно уже не было. Кай бросил поиски в замке, отпустил слуг и, смирившись со своей тяжкой долей, разбудил учителя. Мэтр Лин побегу не удивился, но он был искренне изумлен, когда узнал, что Кай не надел на Вишню брачный браслет в миг ее триумфального появления в белом коридоре. Когда же молодой человек, пряча злой блеск в глазах, признался, что не оставил у покоев Вишни стражей…

Проклятье!

Еще три часа ушло на тщательное обследование всех существующих в замке "коридоров". Три часа — и боги свидетели, это были самые сложные три часа в жизни — Кай под неустанным надзором учителя искал следы своей невесты…

О том, что она не знает об этом высоком статусе, наследник благоразумно решил никому не сообщать. Три часа Кай терпел язвительные комментарии и многозначительные взгляды.

А потом он неожиданно понял, что сделала Вишня. И к стыду своему, застонал не мысленно, а очень даже громко, и проклял себя за тугоумие, потому что кто-кто, а уж он-то в первую очередь должен был расспросить стражей у ворот. Пусть все высшие этого мира забыли о том, что для того, чтобы попасть из точки А в точку В можно использовать ноги, но Кай-то об этом никогда не забывал. Почему же этой ночью он не проверил в первую очередь все выходы из замка?

Идиот.

Когда солнце поднялось над Белым Городом, Кай уже знал, по которой из дорог сбежала Вишня, смешно замаскировавшись под юношу. Молодой человек потребовал самого резвого жеребца и бросился в погоню.

Ну, как бросился? Первый раз Наследник был вынужден вернуться, потому что учитель прислал вестника: нерадивый ученик увез с собой печать власти, которая должна находиться в замке постоянно. Ладно. Кай вернулся, проклиная свою тупоголовость сквозь сжатые губы, благо недалеко успел отъехать: до конца откидного моста. Второе возвращение — уже с окраин Белого Города — было связано с тем, что учитель прислал еще одного вестника. На этот раз мэтр Лин был возмущен тем фактом, что Кай не явился в библиотеку на запланированный еще неделю назад урок по геральдике.

Молодой человек смиренно смотрел в лицо возмущенного старика и искренне думал о том, куда спрятать тело, если нервы все-таки сдадут.

— Мэтр, — вкрадчиво поинтересовался Кай. — У меня два вопроса. Первый: почему нельзя мне было все это высказать, когда я вернулся с печатью? И второй: вы правда думаете, что урок геральдики сейчас важнее?

Учитель пожевал губы и, в наглую проигнорировав первый вопрос, ответил:

— Ладно. Но тогда завтра два часа вместо одного.

Молодой человек с трудом подавил рвущееся наружу раздражение, резко кивнул и вышел из библиотеки. И даже дверью не хлопнул, чем, по собственному мнению, заслужил себе памятник. Дойдя до конюшни в третий раз, Кай не стал сразу прыгать в седло, он вручил конюху тяжелый перстень со следящим камнем и велел передать артефакт учителю. Возвращаться в третий раз не хотелось, а без кольца вестники его не найдут.

Кай уехал, не дожидаясь возвращения слуги. А потому не мог знать, что вернулся тот не один, а в сопровождении спешащего и привычно проклинающего свою старость мэтра Лина.

— И где? — прохрипел старик, потрясая кулаком, в котором был зажат возвращенный Каем артефакт.

— Не могу знать! — конюх пожал плечами. — Лошадки ихней нет. Стало быть, уехали.

Мэтр взвыл в голос и, проклиная свою черную долю, помчался рысью, для начала, к западным воротам. Через час он уже знал, в какую сторону уехал единственный Наследник., во сколько он пересек откидной мост и с кем разговаривал на улице. Но на границе Белого Города его след терялся.

— Во имя Изначального! Что теперь делать? — бормотал старик, возвращаясь к своим книгам и спискам. Он был расстроен и немного испуган. Потому что сегодняшнее Слово, если он правильно его расшифровал и перевел, а с переводами всегда было все очень сложно и зыбко, требовало держать при себе привычные вещи. Наследник же со следящим кольцом не расставался с первых дней появления в Белом Городе.

Кай о волнениях своего учителя ничего не знал. В данный момент он был занят тем, что мысленно перечислял возможные санкции и прикидывал правомерность планируемых репрессий в отношении одной не в меру шустрой, но очень симпатичной молодой особы.

Выехав за пределы города, молодой человек прекратил расспросы и, на секунду задумавшись под указателем со стрелками «Грушевка, 18», «Малые Винограды, 111» и «Великие Пачкуны, 37», выбрал путь, ведущий в Малые Винограды, усилием воли поборов желание узнать, что же там есть такого великого, в тех Пачкунах. Дорогу Кай выбирал не по наитию, а, можно сказать, по учебнику. Именно так, как учил мэтр Лин, утверждая, что Наследник по праву крови обладает сильно развитым инстинктом. И сегодня инстинкт вопил Каю в уши о том, что ехать надо именно в Малые Винограды.

Молодой человек обреченно покачал головой, сквозь зубы честя на чем свет стоит свою сбежавшую невесту, потому что красивая цифра сто одиннадцать указывала на два дня дороги только в одну сторону, если, конечно, он не хочет загнать лошадь, а он не хочет. Был, конечно, маленький шанс, что беглянку удастся нагнать раньше. Но тот же самый инстинкт вежливо сообщал, что этого не случится, что надо ехать в эти чертовы Винограды и искать Вишню уже там.

***

Хозяина Дорог Вишня заметила сразу. Он сидел на обочине, поджав под себя ноги, почесывал косматую бороду и задумчиво следил за приближающейся телегой. «Как бы не так!» — мысленно воскликнула будущая гроза всех темных сил. Тонкие пальцы легко выхватили из воздуха несколько магических нитей и привычно сплели простой аркан. Бросок — и зловредный старичок, издав задушенный писк, захвачен в незамысловатую ловушку.

— Ты что там шубуршишь? — возница оглянулся, почувствовав движение. Хозяина он, само собой, не видел, а Вишня не собиралась рассказывать своему попутчику о том, что она обладает магической энергией.

— Да так… — легко пожала плечами. — Кажется, я задремала… Скоро мы приедем?

— Да, вон уже видать Базарные ворота… От них еще минут 10 — и мы на месте.

— Это хорошо.

Действительно, хорошо, потому что день выдался долгий и суматошный, а ведь еще даже не вечер.

— Приедем, — мечтательно продолжал возница. — Старуха что-нибудь вкусненькое обязательно приготовила. Отдохнешь… Завтра с сыном моим познакомишься…

Так, стоп! Про сына уговору не было! Вишня нахмурилась, предчувствуя неприятности. Ох, надо было лучше учить "Историю и культуру немагического сообщества". Не попасть бы впросак!

— Старуха у меня хорошая, — не замечая Вишниной напряженности, продолжал мужик. — Тебя, кстати, как звать?

— Вишня.

— Вишеслава, стало быть?

Вишня брезгливо поморщилась, ибо полное свое имя не переносила на дух.

— Вишеслава… Хорошее имя, сильное… А батюшка твой кем будет?

— А зачем вам?.. — насупилась девушка. — Вас самого-то как зовут?

— И правда, как-то не по-человечески получилось! Надо же, забыли познакомиться!.. Тпру, стой! — мужик слез с телеги, важно поклонился и представился:

— Зовут меня Ивар, жену мою Флора. Мы в Грушевке пекарню держим.

— Очень приятно… — нелюбезно буркнула Вишня, раздумывая над тем, стоит ли и ей тоже встать посреди тракта или и так сойдет.

Возница широко улыбнулся, сел на свое место, и телега легко покатилась дальше по дороге.

— Сейчас доедем, пообедаем, отдохнем, а к ночи сынок мой вернется, Флориан, коли поспеет… Ну, к зорьке утренней точно доберется.

Ох, не к добру он про сына своего зачастил… Не к добру… Вишня расстроилась, но не испугалась. И правда, что они могут ей сделать? Ну, пристанут со сватовством, так она плевала на князя, а уж на то, чтобы справиться с сыном пекаря ее магических талантов точно хватит.

— Флора тебе поможет платье доброе справить… — Ивар говорил и говорил, про обед, про отрез васильковой ткани на сарафан, про то, что сын у него мастер на все руки, про торговый путь, очень удачно пролегающий через Грушевку, а у Вишни в мозгу билась навязчивая мысль: «Что-то же я хотела сделать? Что?»

От болтовни от этой или от усталости, но голова вдруг разболелась до невозможности. Вишня схватилась руками за виски и испуганно вскрикнула, почувствовав, что из носа потекла кровь.

— Что за… — пробормотала она испуганно. — Господин Ивар, остановите, пожалуйста. Что-то мне нехорошо…

— На солнце перегрелась, девонька? Бедная… — мужик сочувственно покачал головой и подстегнул лошадку, симулирующую резвый бег. — Потерпи чутка, уже почти приехали. Моя хозяйка тебе поможет.

Как въехали в городок, как промчались по его маленьким улочкам, как входили в прохладную темную избу, Вишня не видела. Она вообще ничего не видела из-за звенящей пульсирующей боли.

А мука закончилась почти так же резко, как и началась: только что девушка лежала на скамье и кто-то заботливо прикладывал к ее лбу влажную ткань, а спустя секунду, все прошло.

— Что это было? — скрипучим голосом простонала Вишня, оглядываясь вокруг. Отметила разрисованную голубыми цветами печь, окна высокие, до потолка, длинный деревянный стол, полки, заставленные баночками и бутылками, вдоль стен— скамейки, на одной из которых девушка себя и обнаружила.

— На солнышке ты перегрелась, девонька, — участливо сообщила хлопотливая круглая женщина, во всей вероятности, здешняя хозяйка.

— Госпожа Флора? — Вишня вопросительно посмотрела на толстушку, а та поставила на край лавки тазик с водой и кивнула

— Мне ваш муж разрешил у вас остановиться на ночь… Я заплачу!..

— Да что ты, девонька! Какие деньги! — женщина неожиданно покраснела и суетливо спрятала глаза. — Мне ж только в радость…

Вишня, подозрительно щурясь, поднялась на ноги, и в ту же секунду скамейка утратила равновесие и таз полетел на пол, расплескав содержимое.

— Ох, ты…

— Извините, я не хотела! — смутилась девушка и бросилась к образовавшейся луже одновременно с хозяйкой. Быстрое столкновение — и Вишня сидит в центре водяного пятна и держится рукой за ушибленный лоб.

— Да, что ж это? — испугалась госпожа Флора.

— Кажется, сегодня не мой день… — пробормотала Вишня, поднимаясь. — Не везет, как… Ой!

Девушка попыталась подняться, оперлась на одно колено, до предела натянув и без того узковатые штаны. И они, не выдержав такого варварского обращения, лопнули сзади по шву, издав неприличный звук.

Хозяйка хмыкнула:

— Ничего страшного! Не надо смущаться. Что естественно — то не безобразно…

— Что?! Да я… Вы что? Да это не я… Это у меня штаны… Вот! — и Вишня продемонстрировала веселящейся женщине свой внезапно оголенный тыл.

— А потому что нечего девке в мужском платье бегать! — нравоучительным тоном сообщила Флора. — Пойдем-ка на женскую половину, подберем тебе что-нибудь…

Смущенная своим невезением Вишня молча проследовала за хозяйкой.

Женской половиной оказалось просторное светлое помещение, занимающее весь второй этаж дома. Деревянный пол устелен половичками, у стен — диванчики и кресла, возле одного окна бюро с письменными принадлежностями, у другого столик для вышивания, около третьего — совершенно неожиданно — клавесин.

— По молодости я неплохо играла, — похвасталась женщина, проследив за заинтересованным взглядом своей гостьи. — Хочешь попробовать?

— О нет! — Вишня поспешила отказаться. — Упаси Изначальный!! Метресса Лия, моя учительница, уверяла, что мои музыкальные таланты можно использовать в качестве пыточного инструмента либо как оружие массового поражения…

— Понятно…

Оставив музыкальный инструмент, госпожа Флора проследовала к столику с рукоделием, возле которого стоял вместительных размеров сундук.

— Давай-ка посмотрим, что у меня тут есть, — хлопотливо предложила она, а Вишне послышалось недовольство в нарочито дружелюбном тоне женщины.

С чего бы?

— Вы очень любезны, — вежливо поблагодарила девушка, отбрасывая в сторону неприятные мысли. — Так неловко вас напрягать… Ой!

Госпожа Флора извлекла из-под крышки красивое дневное платье зеленого цвета с глубоким декольте и длинными рукавами, тоскливо напомнившее Вишне о гардеробе, оставленном в Белом Городе.

— Тебе очень пойдет! Вот увидишь! Сейчас, только надо немножко ушить…

Но гостья остановила ее движением руки и категорично головой мотнула вправо и влево.

— Нет! Я не могу это взять… — еще чего не хватало? С таким же успехом можно выйти на главную площадь и покричать громко о своем присутствии, чтобы Кай в Белом Городе услышал. — Мне бы хотелось что-нибудь простое, как у местных девушек. Я видела, когда мы подъезжали.

Госпожа Флора обиженно поджала губы:

— Но это же лучше!

— Я. Не. Хочу! — отрывисто процедила Вишня и, чтобы смягчить резкость своего тона, добавила:

— Спасибо, но нет.

Хозяйка даже не попыталась сдержать разочарованный вздох, укладывая платье назад в сундук.

— Ну, нет, так нет, — ворчала она. — Я же хотела как лучше! Такая хорошенькая была бы… Ну, что уж…

После короткого пререкания насчет цвета, длины и цены — Вишня наотрез отказалась брать костюм бесплатно — они остановились на темно-синем сарафане с белой каймой и светло-голубой рубашке.

Глава вторая, в основном, бытовая.

— Послушай, у вас несчастные случаи на стройке были?

— Нет, пока ещё ни одного не было…

— Будут! Пшли…

«Операция «ы» и другие приключения Шурика».

— Проспала! Вот же черт! — проворчала Вишня, рассматривая обои в цветочек, залитые ярким солнцем. — А собиралась встать пораньше, чтобы помочь гостеприимным хозяевам с завтраком… Кажется, невезение из вчерашнего дня перешло за мной следом в сегодняшний… Невезение?

Что-то вертелось в голове, и от желания поймать мысль за хвост слегка покалывало в кончиках пальцев.

— Почему у меня такое чувство, что я что-то забыла сделать? — спросила Вишня у своего умывающегося отражения. — Молчишь, зараза? Эх…

Раздавшийся стук в двери отвлек девушку от грустных мыслей. Она резко повернулась, неловким движением смахнув на пол все, что лежало на туалетном столике.

— Проклятье!

Одновременно со звоном от разбившихся баночек и флаконов в спальню вошла госпожа Флора.

— С добрым утром, доченька, — она честно попыталась улыбнуться, но брови сами по себе хмурились на учиненный разгром.

«Доченька? — с тоской подумала Вишня. — Давайте уж лучше Вишеславой называйте… Только бы без этой слащавости».

— Как спалось? Спустишься к завтраку? — хозяйка распахнула окно и повернулась к девушке, убирающей последствия своей внезапно появившейся неуклюжести. — Флорианчик что-то задерживается. Так что придется тебе сегодня без жениха поскучать.

«Совсем обнаглели! Да, в гробу я вашего Флорианчика видела! В белых тапочках! Но позавтракать надо…»

— К завтраку спущусь, но госпожа Флора, насчет вашего сына…

— И слышать ничего не хочу! Давай по-родственному! Называй меня просто «мама», — женщина радостно улыбнулась, демонстративно не замечая Вишниного недовольства.

Это что шутка такая? Дурной сон? Кажется пора расставить все по своим местам.

— Я за вашего сына замуж не пойду, даже если он талантлив, бесподобен и красив, как бог, — хмуро поделилась мыслями девушка, спускаясь за хозяйкой на кухню.

— Ой! Кто ж тебя теперь спрашивать-то будет? Ты в нашем доме без опекуна ночевала? Ночевала, — и подмигнула нагло, оглянувшись через плечо. — И теперь мы, как порядочные люди, должны защитить твою репутацию. А то ж слухи пойдут. Уж я постараюсь тебя на весь свет ославить.

Вишня мысленно взвыла, проклиная свою лень. Надо было внимательнее слушать, что рассказывал учитель на лекциях по «Немагическому социуму».

— Так что к вечеру Флорианчик приедет и храмовника с собой привезет. Бумаги подпишете, браслетами обменяетесь… — в голосе хозяйки дома звучало такое самодовольство, что у Вишни появилось непреодолимое желание со всей силы пнуть шантажистку так, чтобы она покатилась по лестнице вниз. А что, с такой фигуркой знатно полетит… Но уважение к возрасту не позволило девушке этого сделать…

Аппетит пропал. И ни кружевные блинчики, ни густая сметана, ни даже ароматный чай с кровавым малиновым вареньем его не вернули. Мало того, вслед за аппетитом исчезло и хорошее настроение.

После того, как выяснилось, что традиции местных жителей не особо отличаются от традиций, известных Вишне с детства, отношение хозяев дома к девушке резко изменилось. Не было больше вчерашней заботливости и услужливости. Было только наглое довольство и раздражающие улыбки людей, хитро обтяпавших выгодное дельце и облапошивших при этом глупого простака. Именно этим простаком Вишня себя и ощущала, пока господин Ивар и госпожа Флора, совершенно не стесняясь, расписывали девушке своего младшего сына в самых красочных тонах.

— Ты носом не вороти, девонька, — укоризненно качал головой давешний возница, облизывая лоснящиеся от жира губы. И Вишня мысленно пожелала ему подавиться.

— Познакомься сначала, погляди на сынка нашего. Он парень хороший, не смотри, что из простых.

— И что, что из простых? — возмущалась госпожа Флора, тайным желанием которой было женить младшего сына на благородной девице. — Он у нас и выучен, и музицирует, и учителя танцев мы ему из самого Белого Города выписывали.

Вишня смотрела на хозяев дома отстраненно, думая о своем. Им же виделось в ее чертах легкое превосходство и это просто доводило их до бешенства.

— Да что мы ее уговариваем! — госпожа Флора начала выходить из себя, искренне не понимая, почему какая-то замухрышка не горит желанием выходить замуж за ее мальчика. — Девка без стыда, без совести, одна шляется по дорогам в мужском платье. Флорианчик ее быстро слушаться научит!

Это начинало утомлять. Но что делать? Не объяснять же этим добрым людям, что она сбежала от одного жениха не для того, чтобы немедленно найти себе нового. Можно было бы отделаться от хозяев, сообщив им о своем магическом резерве, но где гарантия, что они никому не скажут? Как говорится, тайна, известная одному — известна одному, тайна известная двоим — известна всем. И за какое время слухи о том, что в Грушевке мелькнула девушка из Высших дойдут до Белого Города? А обещанный храмовник? Ему на глаза точно нельзя показываться.

Нет, говорить правду опасно. Не сейчас, когда на след выйти так просто. Вот доберется Вишня до надежной глуши, прояснит ситуацию… Впрочем, до этого еще так далеко!

Девушка решительно встала из-за стола и поискала глазами свой заплечный мешок.

— Где мои вещи?

Госпожа Флора поджала губы и покачала головой.

— Если ты будешь упрямиться, я тебя запру! — пригрозила она.

— Советую вам выбросить из вашего заплывшего жиром мозга идеи породниться с кем-то из благородных. От ваших замашек свинарником несет за версту! — ласково посоветовала Вишня и схватила лежащий на столе помидор.

— Да я тебе за такие слова рот с мылом вымою! — возмутилась госпожа Флора.

— Идите на …! — придав конкретики своим словам и указав направление движения, девушка вцепилась в сочный овощ зубами.

— Да как ты… — попробовал было возмутиться господин Ивар, но помидор был действительно сочный. Он лопнул под давлением зубов, прицельно выстрелив соком хозяину дома прямо в левый глаз. — Уй! Что ж ты безрукая такая!

— Безрукая, — с готовностью согласилась Вишня, наблюдая за тем, как мужчина промывает пострадавший орган зрения. — Невоспитанная, на музыкальных инструментах не играю. И еще у меня рука тяжелая… я своему бывшему жениху бронзовой статуэткой череп раскроила.

Госпожа Флора после последних слов замерла, забыв на секунду о травмированном томатом муже, и удивленно глянула на девушку. И господин Ивар тоже глянул. Одним глазом. А Вишня только зловеще бровями поиграла. Обеими.

— Флориан еще найдет на тебя управу… — неуверенно пробормотала потенциальная свекровь, а Вишня только головой покачала.

— Ну, зачем я вам? Вы со мной еще хлебнете горя… Отпустите меня, а? Где мои вещи?

— Нет! — женщина категорично скрестила на груди руки. — Я так решила. Если наелась, то иди мой руки и будешь мне помогать обед готовить.

И Вишня решила, что тянуть нельзя и перешла на магическое зрение. Она одним пальцем выхватила из воздуха едва заметную зеленоватую нить земли и велела той искать мешок. Через несколько секунд палец мелко задрожал, с трудом удерживая струной натянувшуюся магию. Значит, сумку они просто спрятали в шкаф?

— Еще раз говорю, отдайте вещи по-хорошему и разойдемся, — девушка не могла не сделать последнюю попытку договориться.

— Хватай ее! — неожиданно пронзительно закричала госпожа Флора и первой же бросилась к девушке.

— Стойте!!!!

Но было поздно. Удержать струну не хватило бы сил и у трех сильных магов, а Вишня не была сильной, и она было одна. Поэтому магическая нить сработала, как отпущенная пружина, и рюкзак, проламывая себе дорогу сквозь двери деревянного шкафа и сметая все на своем пути, выскочил из тайника и устремился прямо Вишне в руки.

— А-а-а-а-а! — закричала девушка, памятуя о том, что лучшая защита — это нападение. — Колдуны!!!

— Где?!! — взвизгнула хозяйка дома и на нее тотчас же посыпались баночки и склянки, стоящие на полках по периметру кухни.

— Вы колдуны! — взвыла девушка, дергая за магические нити. — Мамочки! Спасите!

— Да что же это! — охал коварный возница, отряхиваясь от муки и соли.

— Я догадалась! — паясничала Вишня, прижавшись спиной к стене. — Вы решили меня съесть! Нам рассказывали о ваших диких нравах!

— Утихни, малохольная! — госпожа Флора сделала один крадущийся шаг, но девушка бросилась в коридор, крича на ходу:

— Убивают! Помогите!!

— Чего ты стоишь? — крикнула хозяйка мужу. — Беги за ней!

Господин Ивар выскочил за девушкой в сени, завывая и проклиная себя за то, что взялся подвезти эту сумасшедшую, жену свою за светлую мысль заиметь благородную невестку и тот день, когда он решил ввести в свой дом красавицу Флору женой.

Вишня бежала красиво, громко, но недолго. Зацепившись за порог, она пролетела вперед и больно стукнулась головой в дверь, ведущую из коридора на улицу. От резкого движения дверь вздрогнула и лошадиная подкова, висящая в самом центре на удачу, все-таки осчастливила владельцев дома, свалившись Вишне на голову и лишив ее сознания. И перед тем, как провалиться в боль и темноту, девушка успела вспомнить князя Ольхевича. Теперь-то она поняла, почему он больше не захотел ее видеть.

***

Утро началось с проклятий, озвученных Каем вслух. Потому что сон на голой земле — это не то, что Наследник умел переносить со стоическим терпением. Болело все тело. Мышцы, кости, даже лицо. И еще мурашки. Кай, бывало, отсиживал себе ногу, или рука затекала. Но голова?! Бегающие по затылку и ушам мурашки придавали жизни оригинальной остроты.

А еще очень сильно хотелось есть.

Злился Кай, в первую очередь, на себя самого, конечно, удивляясь, почему он не просчитал все на несколько ходов вперед? Его поступки, как правило, не опережали мысли. Спрашивается, что стоило перед тем, как вскочить на коня, забросить в седельные сумки хотя бы одну булку хлеба и флягу с вином. Хорошо бы там еще оказался сыр или сушеное мясо, от пары фруктов тоже не было бы вреда.

Желудок издал протестующий громкий звук, и Кай прошипел сквозь зубы, почесывая своего коня между ушей:

— Черт! Вот ты-то сыт, лошадиная морда…

Лошадиная морда всхрапнула довольно и покосилась на хозяина, ни на секунду не прерывая жевательного процесса.

— Может, и мне перейти на подножный корм?…

Под удивленным взглядом коня, Наследник сорвал длинную травинку и зажал ее между зубами.

— Мммм… я так долго не протяну, — доверительно сообщил своему молчаливому собеседнику Кай. — Я, видишь ли, в некотором роде, хищник. Поэтому, друг мой, либо ты шевелишь копытами так, чтобы мы успели в эти Богом забытые Винограды, если не к обеду, так, хотя бы, к ужину. Либо на ужин у меня будет конина.

Наследник широко улыбнулся, от чего на щеках образовались очаровательные ямочки, и поиграл бровями. Жеребец не оценил тонкой иронии, махнул хвостом, задев хозяина, и с независимым видом снова потянулся к траве.

— Ну, хватит уже! Совесть имей! — Кай схватил коня под уздцы и, ведя его в поводу, двинулся с поляны, на которой ночевал, к желтеющей за кустами дороге. — И если ты еще не понял, то имей в виду, я слов на ветер не бросаю, так что, добавь газу. — замолчал, но через мгновение продолжил раздраженным тоном:

— Я разговариваю с конем… Если ты расскажешь об этом, хотя бы одной живой душе, я буду вынужден тебя убить!

Веселье весельем, но вопрос завтрака по-прежнему оставался насущным, а надежды на то, что дорога к Малым Виноградам будет пролегать через гостеприимные деревни и села, где радушные хозяйки накормят Наследника пирожками, напоят свежим молоком и соорудят мешок с провизией на оставшуюся часть дороги, растаяла еще вчера вечером. За шесть лет жизни в Гарднии Кай пока еще не встречал такого заброшенного тракта.

— Вернусь в Белый Город и озабочусь вопросом дорожного сервиса, — ворчал Наследник. — Виданное ли дело! Ни тебе заправок, ни забегаловок… Хоть бы одна харчевня… Не подохнуть бы в погоне за собственным счастьем… Ну, Вишня… Вот же я тебе всыплю, дай только добраться!

Жеребец оглянулся и смерил седока презрительным взглядом.

— А ты перебирай помидорами и не ехидничай, — огрызнулся Кай и слегка сжал бока транспортного средства коленями, стараясь не думать о том, что делать, если интуиция подвела, и в Малых Виноградах Вишни не будет.

Вишня же и слыхом не слыхивала о населенном пункте, к которому держал путь Наследник. Непосредственно в данный момент девушка пришла в себя и в первую секунду подумала, что ослепла, ибо тьма вокруг была непроглядная.

Головная боль помогла вспомнить предшествующие события, а запах колбасы намекнул на то, что гостеприимные хозяева заперли свою будущую родственницу в кладовой.

— Заразы… — проворчала Вишня и пошевелила руками. — Хоть не связали. И на том спасибо.

Девушка пошарила руками вокруг себя и, к своей радости, обнаружила тот самый заплечный мешок, из-за которого все и началось. Ни господин Ивар, ни его предприимчивая супруга, по всей вероятности, не озаботились проверкой содержимого рюкзака, потому что в боковом кармане нашелся заряженный кристалл, и уже через секунду кладовую залил мягкий желтоватый свет. Все остальные вещи тоже были на месте.

Вишня приложила ухо к двери, надеясь понять, что происходит в доме, но ничего не услышала.

— Может, я и не в доме вообще, — пробормотала девушка, закидывая мешок за плечи. — Кто знает, где эти варвары свои колбасы хранят… Кстати, о колбасах…

Что-то из еды с собой не дурственно было бы взять, потому что провиант лишним не бывает. Вишня схватила мешок с мукой и, не раздумывая ни секунды, высыпала его содержимое на пол, после чего в образовавшуюся тару стала забрасывать все, что подворачивалось под руку: головку сыра, два кольца колбасы, краюху хлеба, связку чеснока, баклажку кваса и еще какую-то мелочь.

Закончив со сборами, девушка замерла, раздумывая над тем, каким образом выбраться из кладовой. Самым простым решением было бы выбить дверь магически и дать отсюда деру. Тем более, неизвестно, имеет ли смысл по-прежнему скрывать свою принадлежность к Высшим после устроенного на кухне представления.

Мысль о том, что хозяева могли отправить в Белый Город весточку, придала Вишне ускорения. Девушка резким движением выхватила из воздуха зеленую, едва заметную паутинку магии, успев испугаться, представив себе, что здесь могло бы не оказаться ни одной магической нити. «Кстати, надо будет спросить у мэтра Лина, есть ли в бесконечном множестве миров мир, полностью лишенный магии», — автоматически отметила про себя девушка и тут же нахмурилась недовольно.

— Пора бы выкинуть из головы мысли о замке и Белом Городе. Никто туда не собирается возвращаться! — произнесла она вслух и потушила кристалл.

Дернуть за нить, чтобы открыть дверь девушка не успела, почувствовав знакомое движение воздуха и легкую прохладу.

«Здесь есть дверь?!» Метнувшись в угол, Вишня спряталась за огромным сундуком, прислушиваясь к происходящему. Кладовая осветилась желтым светом и девушка отметила про себя, что пришедший обладает таким же, как у Вишни кристаллом. Интересно, где он его взял? Свой-то она давно украла у школьного храмовника. Впрочем, эти не столь важные размышления девушка отбросила почти сразу, поняв, что в помещении, помимо нее находится еще не один, а два человека.

— Все-таки скажи родителям, чтобы они перенесли кладовую в какое-то другое место, — раздался усталый голос. — Почему здесь такой свинарник?

— Простите, мэтр… Я говорил матери, но она настаивает, что кладовая — лучшая маскировка.

— У твоей матери болезнь мозга, которая называется паранойя. От чего она маскирует дверь? В вашей Грушевке все равно нет ни одного человека, кто мог бы ею воспользоваться.

— Да, мэтр.

Послышался тяжелый вздох и Вишня, не выдержав, выглянула из убежища. Увиденное заставило ее немедленно нырнуть обратно. Потому что один из мужчин был одет в плащ храмовника и сейчас с раздраженным видом пытался отряхнуть свою одежду от муки. Храмовник, судя по цвету одежды, не принадлежал к числу служителей храма Слова в Белом Городе. А значит, он прибыл сюда не для того, чтобы вернуть Вишню Каю, а для того, чтобы заключить брак между ею же и, очевидно, присутствующим здесь Флорианом.

— Чего ты ждешь, Флориан? — словно подтверждая догадки девушки, спросил храмовник. — Я не собираюсь торчать здесь вечно. Открывай дверь и показывай мне, кого твоя мать собралась принести в жертву браку и семейному благополучию.

— Здесь почему-то заперто, мэтр, — извиняющимся голосом пробормотал молодой человек.

— О, Изначальный! Зачем мне такой слуга, если все приходится делать самому?!

— Простите!..

Храмовник повторил трюк Вишни с магической нитью и спустя миг мужчины покинули кладовую.

Девушка широко улыбнулась и выбралась из укрытия. Судьба преподнесла неожиданный подарок. Оказаться сейчас не на улицах Грушевки, а в любом другом населенном пункте Гардии, где есть храм Слова, о чем еще можно мечтать? Радуясь тому, что теперь-то ее след запутается окончательно, Вишня привычным жестом открыла невидимую дверь и тихонько выскользнула из кладовой.

Храмовая дверь не привела в другой мир. Этого Вишня и не ожидала, прекрасно зная о сети коридоров, настроенной храмовниками на то, чтобы иметь возможность в любой момент очутится в каждой точке страны. В школьные годы они с подругами частенько тайно использовали секретные двери в своих совершенно не праведных делах. Конечно, был небольшой риск, что именно этот коридор приведет в Белый Город, но, учитывая цвет плаща пришедшего с Флорианчиком храмовника, опасность была минимальна. Бросив быстрый взгляд по сторонам, девушка поспешила убраться подальше от двери, прекрасно понимая, что те, с кем она только что так удачно разминулась, вскоре будут здесь.

Выскочив из храма, Вишня слегка ослепла от полуденного солнца. «Полдень. Это хорошо, значит, не так долго я провалялась без сознания в кладовой!» — подумала девушка, оглядывая окрестности.

Храм Слова окружали симпатичные деревянные домики, выкрашенные во все цвета радуги. И это многоцветие било по глазам не хуже яркого солнца. В центре площади стояли распахнутые настежь резные ворота, что говорило об открытости местных жителей.

Впрочем, о том, что на воротах может висеть замок, Вишня только читала, видеть такого ей не доводилось. Если уж быть до конца откровенной, то и сами ворота, так сказать, вживую, не на картинке, Вишня видела впервые. В Гарднии их давно уже нигде не ставили.

В учебниках по истории рассказывалось, что традиция ставить ворота в центре города восходит к периоду первой всемагической войны. Именно тогда возникло утраченное позднее заклинание, позволяющее строить непреодолимую стену вокруг любого города. Достаточно было поставить на главной площади ворота и вручить старосте зачарованный ключ. В момент опасности старосте достаточно было повесить на ворота замок — и в тот же миг город накрывало невидимым куполом, преодолеть который не могли ни люди, ни маги.

С любопытством глядя на памятник старым традициям, Вишня обошла ворота вокруг. Створы когда-то давно были празднично выкрашены в красно-золотой цвет. Сегодня же на левой половине на красном фоне было написано слово «Малые», на правой — красным по золотому — «грады». И все это потрескалось, измучилось ветрами и непогодой и пожухло от старости.

— Малые грады… — пробормотала девушка. — Удручающее зрелище…

Хотя, почему, собственно, удручающее? Может, это и есть то самое захолустье, о котором она так мечтала!? Только надо убраться подальше от храма.

Вишня свернула в первую же улочку и быстрым шагом стала удаляться от центра города. Ну, если селение из трех десятков домов, стоящих на крестом пересекающихся улицах, можно назвать городом.

Поселок был просто сказочный. Все домики выдержаны в одном стиле, все раскрашены яркими красками, все оснащены ажурными ставнями, цветущими палисадниками, крыльцом с качелями и тенистым фруктовым садом. Во дворе крайнего слева домика приятная женщина кормила рыжую козу.

— Добрый день! — вежливо поздоровалась Вишня.

— Здравствуй! — женщина почесала козу за ушами. — Муха, поздоровайся!

— М-э-э-э! — выдала коза и тряхнула бородой.

— Хорошая девочка, — похвалила хозяйка и улыбнулась Вишне, от чего девушке показалось, что последние слова были адресованы ей.

— Скажите, — преодолевая неожиданное смущение, выдавила из себя будущая гроза всех темных сил. — А есть ли в вашем селении маг или магичка?

Женщина рассмеялась.

— Откуда!!! Что им здесь делать. У нас и храмовник-то один на целую область.

— Но как же… — Вишня облокотилась на калитку и недоуменно посмотрела на хозяйку козы. — Я же видела храм на площади…

Тут девушка решила благоразумно промолчать о том, что она не только видела храм, но и побывала внутри.

— Храм-то есть. Да только работает он только один раз в месяц, когда у мэтра Киноса на нас время появляется.

Отличная новость! Нет, познакомиться с храмовником, конечно придется. Но до этого много чего можно сделать и придумать.

— А я вот хотела в вашем городе поселиться… Я как бы магичка… — неуверенно проговорила Вишня, а женщина взмахнула руками.

— Вот радость-то!!! Проходи скорее, чего же ты ждешь!?

— Мне бы к старосте…

— Ну, правильно. Я и есть староста.

— Вы?

Вишня замерла, осознав вдруг, что фраза «отвисла челюсть» для нее утратила свою фигуральность. Потому что челюсть действительно отвисла.

— М-э-э-э! — насмешливо мэкнула Муха и умчалась вприпрыжку в яблоневый сад.

— А что тебя удивляет? Да, ты проходи, не бойся… — и женщина гостеприимно распахнула перед девушкой калитку.

Вишня несмело шагнула на усыпанную кирпичной крошкой дорожку.

— Но как же… Вы же не… в смысле, я хотела сказать, вы же… ээээ… женщина?

Последнее слово девушка почему-то произнесла с вопросительной интонацией и немедленно досадливо поморщилась.

— Ой! Я не хотела вас обидеть!

Женщина удивленно выгнула бровь.

— То есть я ничего такого не имела в виду… — Вишня окончательно запуталась, издала громкий пыхтящий звук и все-таки покраснела. А староста Малых градов только рассмеялась весело:

— О! Это, наверное, я должна извиниться. Мне сразу надо было предупредить, что у нас необычная деревня. Мы своих мужчин выгнали вон.

— Что, вообще? — прошептала Вишня.

— А что?

Нет, в свои-то годы девушка уже успела понять, что от мужчин одни неприятности, но как-то женщины солидного возраста, ее в этих идеях, как правило, не поддерживали. А в том, что староста пребывает в возрасте солидном, Вишня не сомневалась: «Ей же лет тридцать пять, а может даже и все сорок…» — подумала девушка, окинув быстрым взглядом ладную фигуру.

— А сколько вам лет?

Женщина рассмеялась. И девушка поняла, что снова дала маху. Ох, как нехорошо получилось-то…

— Мне 38. И два мои сына ушли вместе с отцом… Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала здесь и сейчас? Давай так, ты проходишь в дом, мы подписываем договор, я селю тебя у себя, временно, а там решим, где тебе лучше будет… И вообще, за обедом поболтаем и я все объясню?

И протянула к Вишне руку, добавив:

— Милена.

Вишня радостно потрясла ладонь, представившись, а затем гордо потрясла украденным мешком и похвасталась:

— У меня и к столу кое-что есть…

— Вот и славно. Проходи в дом.

В дом-то, оно, конечно, хорошо… Но вот пройти мимо висящих на крыльце качелей, не бросив на них вожделенный взгляд, было абсолютно невозможно.

— Покататься хочешь, — догадалась Милена.

Вот еще! Вишня гордо мотнула головой, еще раз грустно посмотрела на висящую на цепях скамейку и совершенно неожиданно для себя самой произнесла:

— Очень хочу… А можно?

— Ну, конечно можно!! Зачем же они тут тогда?

С тихим довольным вздохом девушка опустилась на деревянное сидение, зажмурилась, подставила лицо солнцу, легко оттолкнулась от земли ногой и полетела. Но не вперед и вверх, а вниз и влево. Потому что в цепи что-то звякнуло, хрустнуло и качели вместе с седоком оказались лежащими на земле.

— Да, ё-моё!!!

— Не ушиблась?

— Я нечаянно! — от обиды Вишня чуть не плакала. Ну, надо же! Познакомилась, называется, со старостой деревни… В первый же миг ей качели разломала…

— Да плюнь ты на эту рухлядь! Мальчики починят, когда в гости придут. Будет, кстати, повод лишний раз доказать им, что и от них польза бывает… — Милена хитро улыбнулась и помогла Вишне подняться.

— Правда? — девушка шмыгнула носом, который уже успел немного покраснеть, готовясь к слезам.

— Правда! Идем в дом. Будем обед готовить.

Готовка обеда обернулась катастрофой. Для Милениной кухни и Вишниного чувства собственного достоинства.

Совершенно все падало из рук, ноги цеплялись одна за другую, тарелки разбивались, а картошка… О с картошкой был вообще казус.

— Даже не знаю, чем же ты можешь мне помочь… — пробормотала староста, задумчиво рассматривая погром, учиненный Вишней в кухне за десять минут. — Может картошку почистишь?

И посмотрела на девушку с сомнением, словно прикидывая, стоит ли этому безрукому существу нож в руки давать. И еще спросила унизительно:

— Справишься?

Вишня почувствовала, что краснота с ушей плеснула на подбородок и щеки. Хороша из нее магичка! Качели поломала, кухню разгромила, теперь еще и с картошкой не справится…

— Да в храмовой школе я миллион раз картошку чистила! — выпалила она и быстро выхватила картофелину из корзины.

— Ну-ну… — женщина все еще смотрела на нее с сомнением.

— Честное слово!

Первый корнеплод был лишен шкурки в мгновение ока. Вишня даже решила показать мастр-класс: очистила картофелину в одно движение, не отрывая ножа от овоща. Еще минут пять Вишня чистила картошку в тишине, а затем потянула руку к корзине и, глядя на Милену, которая в это время занималась мясом, спросила:

— А вот вы говорили, что…

Девушка замолчала, не договорив, потому что корнеплод, который в данный момент сжали ее пальцы, был холоднее остальных и почему-то мягкий. «Гнилой? Фу!» Вишня бросила мимолетный взгляд на овощ прежде, чем отправить его в мусорную корзину и громко завизжала, сообразив, что овощ смотрит на нее маленькими желтыми глазками с черным вертикальным зрачком:

— Аааааа!

Милена вздрогнула, оборачиваясь на крик, от неожиданности уронила себе нож на ногу и выдохнула сквозь зубы:

— Черт!

— Ку-а-а-а! — поддержала ее картофелина.

— Аааааа! — на одной ноте тянула Вишня, отбрасывая говорящую глазастую картошку в сторону. — Что это такое?

— Понятия не имею! — Милена рассматривала рану на ноге и в сторону двигающегося по кухне овоща даже не смотрела. — Земляная жаба, наверное, залезла в дом и спряталась в корзине… Ой, не кричи так, ради Изначального! Она, по-моему, испугалась тебя больше.

— Я просто… — Вишня смутилась и поняла, что сейчас расплачется. — Я не понимаю, что происходит… Это просто какое-то фатальное невезение! Да со мной за сутки больше мелких неприятностей случилось, чем…

Она застыла, испуганно глядя на Милену.

— Не переживай так, со всеми бывает.

— Мелких неприятностей… — медленно повторила Вишня. — Фатальное невезение… за стуки… — а потом больно ударила себя ладонью по лбу и протянула:

— Твою ма-а-а-ать…

— Что? — Милена растерялась от такой импульсивности..

— Ууууй!!! Вот же я курица!!! Тупица!!!

— Да не расстраивайся ты так, подумаешь, жаба! Ничего же страшного не произошло…

— Ой! Простите меня, пожалуйста! — Вишня бегом бросилась к двери на улицу. — Мне надо… Я только на минуточку! Я сейчас вернусь!

Милена проводила ее удивленным взглядом..

— Интересно, маги все не от мира сего или только эта? — поинтересовалась она у пробирающейся к выходу жабы.

А маг тем временем, спрятался за углом дома и поймав правой рукой голубую нить ветра проговорил злобным голосом, глядя в пустоту:

— Вылезай сам, а не то хуже будет!!!

— Чевой-то, хуже? — послышалось возмущенное бормотание.

— Вылезай, говорю, вредитель мелкий!

— Ничего и не вредитель… Это я тебя так жизни учил…

— Ну, все!!!

— Эй, только без резких движений!! Вот он я… — и прямо у ног девушки появился недовольный, лохматый, с всклокоченной бородой, он. Хозяин дорог.

— Убивать будешь? — спросил он жалобным голосом.

Убить его хотелось очень сильно. Но еще больше себя. За то, что забыла отвязать существо вовремя. Ведь точно знала, как надо делать по учебнику. Да у Вишни по мелким пакостникам всегда «отлично» было! И надо же было так опростоволоситься! Хозяина дорог она поймала-то правильно, а вот отвязать его от своей ауры вовремя забыла.

А он и доволен.

— Сама виновата, — проворчал низший полудемон. — Что я тебе сделал? Ну, сломал бы колесо в телеге… Так починили бы и дальше поехали…

— Вредитель ты!

— Вредитель! — согласился Хозяин дорог и бороду косматую почесал. — Но не я такой — жизнь такая… Я вашими отрицательными эмоциями питаюсь. А стыд и расстройство, знаешь, какие вкусные… — он блаженно зажмурился, а Вишня еле удержалась от желания пнуть его, как следует

— Отожрался уже на моей невнимательности… — проворчала она.

— Сама виновата, — согласился старик. — Ну, лишила дедушку обеда, так зачем же было тащить меня через всю страну? Кто по здешним дорогам ездит-то!? Может, не будешь пока отвязывать, а?

Он скорчил умильную рожицу и томно посмотрел на Вишню разноцветными глазами.

— Вот еще! — фыркнула та. — С меня хватит! Я тебя отвязываю — и чтоб исчез сразу. А не то…

— Ой, строгая какая… Я может с тобой уже сродниться успел…

— Я не шучу!

— А если я тебе лично пакостить не буду? Ну, слушай… — старик схватил Вишню за ногу двумя руками. — Ты девка молодая, смущаешься и без моей помощи часто. И очень, кстати, вкусно!

— Да, зачем ты мне нужен!? У меня и без тебя проблем хватает!.. — сопротивлялась девушка. — Вознице идею со свадьбой ты всучил?

— Не ему, — грустно вздохнул Хозяин дорог. — Жене его.

— А штаны мои? Ты мне штаны порвал, старый извращенец!

— Чего сразу извращенец!! Весело же было..

— А качели? — Вишня грозно нахмурилась, а старик покаянно повесил голову.

— Пожалуйста, — жалобно промычал он. — Хотя бы до первого дальнего путника, а?

Начинающая магичка обреченно вздохнула. И что теперь? Она что, будет со всеми темными силами договоариваться и жалеть их? Какой из нее тогда маг и борец за справедливость?

— Но только до первого путника… — проворчала она. — И ты его это… не долго мучай, а?

— Только пока он меня на большой тракт не выведет! Клянусь Изначальным.

Вишня махнула рукой.

— Но чтобы я тебя не видела!!

— Договорились! — выкрикнул старичок и растворился в воздухе.

— И если только хотя бы одна пакость… — девушка потрясла кулаком.

— Да, понял я, понял… Иди уже извиняйся… Извиняешься ты тоже очень вкусно.

— Убью!

— Молчу…

Глава третья, отчасти лингвистическая

— Боже мой, Алешенька, не прошло и 30 лет, как ты научился понимать французский!

— Ну, нужно быть очень крупным идиотом, чтобы не понять слово «такси».

«Офицеры».

Проснулась я сладким поздним утром. С восточной стороны в окно активно било солнце, небо резало глаз прозрачной голубизной, а ветер парусом надувал невесомую штору… Хорошо! Судя по внутреннему ощущению, довольству и общему состоянию организма дело близилось к полудню… В тылу у меня кто-то завозился, зевнул громко, а потом на спину легла горячая ладонь и поползла вниз провокационно. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с их зеленоглазием красавчиком. А он смотрит на меня так задумчиво-задумчиво.

— Что? — дернула бровью и лениво улыбнулось.

— Жду… — обреченно прошептал Кир.

— Чего ждешь? Пока я проснусь и начну тебя нагло домогаться?

Настроение с утра, смотрю, у меня шаловливое какое-то.

— Тоже неплохой вариант… — он перекатился и навис надо мной, красивый до невозможности, как у человека только так получается, непонятно. — Я конечно, ждал, пока кто-нибудь ворвется и разрушит мне идеальное утро, но и от посягательств на свое тело тоже не откажусь, — и правой рукой на мою левую грудь посягнул.

А я что? Я не возражала. Я за шею его обняла и к губам потянулась за утренним поцелуем. А потом пришел облом, вместе со стуком в дверь. Кир тихонько засмеялся и легко клюнул меня в нос.

— Я же говорил… — это он мне шепнул, а потом громко:

— Кто?

— Я! — послышалось из-за двери полосато-хвостатое.

— Я его ненавижу! — пожаловалась я совершенно искренне и, выбравшись из кровати, скрылась в ванной.

Ладно, с ненавистью я немного преувеличила. Все равно же пора было вставать. В конце концов, у меня на сегодня наполеоновские планы: посетить храм Слова, поговорить с мэтром Лином, выяснить у Нессы насчет того, точно ли никак нельзя связаться с Каем. Нет, красавчику-то я верю, но, как говорится, доверяй, но проверяй. Так что, по большому счету, не за что было на Тайгера сейчас злиться, но я на него вообще злюсь, в принципе, а не просто в данный конкретный момент… Кстати, да!

Выглядываю из ванной как раз в тот момент, когда Кир входную дверь закрывает.

— Ушел? — спросила с сожалением.

— А что ты хотела?

— Да так… — рисую в воздухе пальцами замысловатую фигуру. — Ничего конкретного…

Поябедничать я хотела, что уж скрывать. Нажаловаться и сдать его с потрохами. Уверена, он красавчику не рассказывал о всех грязных методах, применяемых в отношении бедной меня во время нашего недолгого совместного путешествия. И поябедничать хотелось не просто так, а обязательно, чтобы морду нагло-полосатую видеть при этом. Вот.

Кир закусил нижнюю губу и, играя бровями, двинулся в мою сторону:

Ну, раз нам больше никто не мешает…

— Поздно! У меня уже другие планы, — и перед вытянувшимся лицом коварно дверь захлопнула.

Из-за двери послышалось обиженное:

— Мира!..

— Ты обещал меня в храм Слова отвести, — напомнила я, озираясь в поисках белья. А гардеробчик-то мой весь в Замке остался… Какая-то неправильная у нас семейная традиция устанавливается: я, Кир, утро и никакой моей одежды… Снова выглядываю из ванной.

— Кир… даже не знаю, как сказать, но мне, кажется, опять нечего одеть…

Не обращая внимания на мое возмущенное шипение, красавчик оттеснил меня вглубь ванной и сам зашел следом. Шагнул к одному из шкафов и открыл дверь. А там, за дверью, он, женский рай… В смысле своя собственная гардеробная комната. МОЯ собственная. С платьями, туфлями, шляпками, с маленьким косметическим столиком и большим зеркалом в пол. И окном во всю стену. Ну, ни фига себе!

— Откуда… — выдохнула я слегка охрипшим голосом.

— Я вчера указание дал, перед тем, как мы в Замок вернулись.

— Но ведь это же твоя спальня… — я подозрительно сощурилась. Вот же нахал! Когда мы в Замок возвращались, я ему ничего такого не обещала, а он в своей спальне мою гардеробную устроил.

— Наша спальня, — категорично отрезал этот деспот и, прицелившись, меня в голое плечо поцеловал, а потом открыл дверцу шкафа у противоположной стены, обнаружив вариант мужского рая.

— А я вчера в простыне весь вечер просидела, — пробормотала я, рассматривая разнообразие ночных сорочек и пеньюаров.

— Ммм… — Кир плеснул воды на лицо. — Мне очень понравилось, спасибо… И еще, — он оглянулся через плечо и я немного смутилась под его взглядом. Ну, все-таки я никогда не делила ванную с мужчиной… Как-то это, как оказалось, даже слишком интимно. — Вот на тебе была такая вещичка интересная, — он рукой нарисовал овал в районе своей груди. — Так вот, мне бы хотелось, чтобы в твоем гардеробе таких было много… — он мечтательно зажмурился и добавил. — Очень много… Мира, а может, ну его к демонам, этот храм, а?..

— Еще чего! — пискнула я и в своем раю укрылась, подальше от этого соблазнителя.

Когда умывательно-одевательные процедуры были закончены, мы решили все-таки выбраться в люди и покинуть НАШУ спальню, но у двери Кир неожиданно обнял меня за талию, прижал к себе крепко и, не позволяя двинуться с места, прошептал мне в затылок:

— Я люблю тебя, моя врушка.

И я расплылась лужицей. Я, как Т-1000, распалась на миллион маленьких осколков, потом с трудом собрала себя заново, уже другим совершенно счастливым человеком и, откинув голову назад ответила:

— И я тебя. Очень, — и губы для поцелуя подставила, а он поцеловал жарко, нетерпеливо, так, словно и не было этой ночи, окончательно лишая воли и разума.

— Точно в храм? — и руки с талии скользнули вверх и многообещающе все там наверху сжали, вырывая непроизвольный стон:

— Кир… — у меня сердце в горле колотится, а мозг подбивает согласиться на уговоры, и раз в жизни подумать о себе любимой, а не о ком-то еще. Красавчик, словно мысли мои читая, вздохнул тяжело и, отпуская меня, проворчал:

— Ну, в храм, так в храм…

Замечательный мой!

***

Белый Город был прекрасен. Но рассмотреть его толком мне никто не позволил.

Когда после завтрака, плавно переросшего в обед, мы, наконец, вырвались из замка, Кир грустно сообщил:

— К сожалению, ну, совсем нет времени показать тебе город так, как мне этого хочется. Однако и отказать себе в удовольствии проводить тебя до храма, не могу. Поэтому, не смотри по сторонам, я тебе потом все расскажу, ладно?… А пока я тебя отведу к мэтру, оставлю там… Счастье мое, поклянись, что ты никуда не провалишься и не исчезнешь!

— Я же не нарочно!

— Я знаю… Не хочу с тобой расставаться ни на минуту! — остановился вдруг и сжал меня в крепких объятиях прямо посреди улицы, вызывая удивленные взгляды и смешки.

— Кир! — призвала к порядку основательно смущенная я. — Смотрят же!

— Смотрят! — прорычал он и зажмурился на секунду.

— Ты в порядке?

— Да, прости… — он выпустил меня из объятий и взял за руку, и тыльную сторону ладони поцеловал, и уже на ходу продолжил:

— Я тебя у мэтра оставлю, а потом заберу. Сам. Дождешься?

Улыбаюсь ему.

— Может, на обратном пути город посмотрим? Я тебе покажу, где любил в детстве гулять.

— Замечательная идея! — восхищаюсь я и от его профиля глаз оторвать не могу, забыв напрочь о красотах архитектуры.

— А вот и храм! — объявил Кир, останавливаясь посреди площади.

Мастера современной архитектуры, не здесь, а там, в, до недавнего времени, моем мире, от зависти обгрызли бы себе руки до локтя, увидев такое.

— Вот ЭТО?

Храм Слова был сделан в форме огромной развернутой книги, стоящей на подставке из длинной мраморной лестницы. Обложка, переплет, страницы — все было совершенно как настоящее. Мне даже захотелось потрогать стену этого удивительного здания, чтобы убедиться, что она не из бумаги.

— Ничего себе… — выдохнула я и поймала довольный взгляд Кира.

— В Белом Городе самый красивый храм. И самый древний. Здесь хранится «Книга мертвых».

Прямо, Амдуат и Хамунаптра какая-то…

— «Книга мертвых»?

— Тебе мэтр Лин все расскажет. Идем скорее, я хочу увидеть твое лицо, когда мы окажемся внутри, — и улыбнулся мне нежно.

А затем мы поднялись по ступенькам, красавчик толкнул невидимую дверь, и я вошла в ослепительную белизну. Здесь не было стен, пола и потолка, не было икон, чадящих свечей, не было цветных витражей, фигурок святых, гробов с мощами, алтаря, не было арок и сводов, разукрашенных талантливыми мастерами. Здесь вообще ничего не было — только я в потоке света.

— Но как? — сказать, что я была поражена — ничего не сказать.

— Что ты видишь? — спросил Кир, касаясь уха шепчущими губами.

— Не знаю, я не понимаю… — пробормотала я нерешительно. — Это просто свет?

— Люблю тебя! — простонал он мне прямо в ухо и, развернув к себе, поцеловал страстно и пьяно. — Люблю!

Где-то за моей спиной послышалось возмущенное покашливание, Кир с провинившимся видом отступил от меня на шаг, и волшебство рассеялось.

Я стояла на пороге комнаты с неровными стенами и кривыми окнами, под ногами толстый ковер, сбоку камин, книжные полки от пола до потолка… Но главное, нет больше молочной белизны и ослепительного НИЧТО. Обычный солнечный мягкий свет… Колдовство какое-то! Подозрительно кошусь на красавчика, а он стоит, довольный, как слон, и улыбается.

— Что это было? — даже не знаю, возмущаться мне или улыбнуться в ответ, потому что, когда он вот такой, я просто теряю способность мыслить.

— Я тебе вечером объясню, — прошептал мне муж и уточнил:

— Об этом и эээ… о других традициях моей семьи, хорошо?

— Хорошо, — плечами пожимаю неуверенно и все-таки улыбаюсь ему.

— Кир, тебе пора, — врывается в наш междусобойчик мэтр Лин. И я понимаю, кто издавал те недовольные звуки, когда Кир мне на пороге храма в любви признавался.

— Ага, — он вздыхает и смотрит на меня с сожалением. — Я пойду?

— Иди, — соглашаюсь и продолжаю улыбаться.

— Ты не помогаешь мне! — смотрит на меня обиженно и кончики моих пальцев целует.

— Кир! — кажется, терпение мэтра на пределе, а красавчик вздыхает и перед тем, как все-таки уйти, еще раз обнимает и шепчет на ушко:

— Люблю тебя. Не исчезай. Я скоро.

Мэтр Лин смотрел на меня странно. С одной стороны, он хмурился из-за того, что я, видимо, оторвала его от каких-то важных дел, с другой же, ему явно было любопытно, о чем же таком важном я хотела с ним поговорить. Что же касается меня, то мой пытливый ум кропотливо работал над темой «Что это сейчас было?».

— Добрый день, мэтр! — хоть и с запозданием, но все-таки вспомнила, что я человек вежливый и хорошо воспитанный, несмотря на то, что ученый старец до этого момента видел меня в компрометирующих ситуациях исключительно.

— Добрый, — ответил мэтр Лин и вопросительно брови приподнял.

Ну, я и решила, чем черт не шутит, зачем ждать до вечера?

— Скажите, а храм что, волшебный?

Он улыбнулся:

— Волшебство только в сказках бывает. Но, я понял, о чем ты спрашиваешь. Да, храм Слова обладает своей собственной магией. По легенде, он построен на точке пересечения миров, являясь храмом одновременно во всех существующих реальностях.

Ого!

— И нет, я не буду объяснять тебе, что значило то, что ты увидела, когда первый раз вошла внутрь.

— Первый? — я даже расстроилась. — Я что же этого больше не увижу никогда?

— Увы, — старик тряхнул бородой. — Но ты ведь не об этом хотела со мной поговорить.

— Не об этом, — согласилась я и ненавязчиво на кресло у стола посмотрела. Мэтр вздохнул обреченно, понимая, что быстро от меня отвязаться не получится и кивнул, устраиваясь с другой стороны стола.

— Дело в том, что я родом из Изначального мира, — театральным шепотом сообщила я, а старик рассмеялся. Нет, ну я, конечно, ожидала, что он со скепсисом отнесется к моим словам, но чтобы вот так…

— Из Изначального, говоришь? Уморила… Если бы я не знал, что ты сестра Наследника и жена Кира, я бы подумал, что ты одна из соискательниц… Так, объясни мне немедленно, тебе-то зачем надо пробраться в храм Слова?

Кто-то что-то понял? Я — нет.

— Э-э-э-э?

— Пару раз в неделю, — снизошел до объяснений мэтр Лин, — в храме появляется женщина в возрасте примерно от пятнадцати до сорока лет, и заявляет, что она из Изначального мира.

Вот же аферистки!

— А зачем?

— Чтобы Наследника на себе женить, конечно. Предсказание гласит, что потомки Наследника будут говорящими. А те, как известно, родом из Изначального. Ибо только они могут правильно произнести Слово.

Вздыхаю тяжело. Как же все сложно-то!

— Не знаю ничего про ваших говорящих, у нас с Каем немых в роду вообще не было, насколько мне известно… Но сейчас не об этом… И если вас так волнует происхождение моих будущих племянников, то да. Они будут в некоторой степени из Изначального мира. Мы-то с Каем оттуда родом… — и улыбнулась еще так снисходительно, мол, съел?

Мэтр Лин подпер голову рукой и строго произнес:

— Так. Подробно, откуда вообще взялась эта идея с Изначальным миром?

Я подумала секунду, а потом рассказала мэтру все. Начиная с вечеринки в кругу одноклассниц и заканчивая своим возвращением в Белый Город. О том же, что случилось после возвращения, я скромно и благоразумно умолчала.

— И твой дракон сказал тебе, что чувствует, что тот мир Изначальный? — недоверчиво переспросил мэтр Лин.

Я кивнула и открыла было рот, чтобы поведать о том, что Кир велел не доверять молодым драконам и особенно драконессам, как откуда-то из-за книжных полок послышалось:

— Всё врут! Бабы, что с них взять… — а следом, после секундной паузы. — Дура лех — сэд лех.

Мэтр Лин издал грозное рычание:

— Я тебе сколько раз говорил не подслушивать? Вылезай оттуда, неуч!! — и уже мне с извиняющимися нотками в голосе:

— Извини, я не знал, что он там. Ученик это мой, — вздохнул обреченно. — Лаврик… Но он никому ничего не расскажет… Не расскажешь же?

— Не расскажу… — проворчал показавшийся парень. Вид у него был глуповато-лохматый.

— И что ты имел в виду под своим «Дура лех сэд лех», — поинтересовалась я. Нет, а что? Я все-таки филолог, меня за живое просто задело такое оригинальное использование известного латинского выражения.

— То, что и сказал, — хмыкнул Лаврик. — Женщина, что с нее взять… — и «перевел» мне известную фразу:

— Дура болтлива — и только болтлива.

И тут я не выдержала и заржала. Нет, не засмеялась, а именно заржала, вызвав укоризненный взгляд у мэтра и возмущенный у его ученика.

— Я тебе сколько раз говорил, не хамить женщинам? А уж этой-то вообще не смей. Кир тебе за это голову свернет!

— Ой, мамочки! — пискнула я, вступая в борьбу с истерикой. То есть мэтр, что же, думает, что я могу обидеться на глупость?

— Мальчик, — выдавила я сквозь смех. — Уж если хочешь блеснуть умом перед женщиной, то научись сначала правильно слова произносить. А уж латинские пословицы вообще забудь. Не твое это, друг мой, не твое…

Мэтр и мальчишка зависли, глядя на меня.

— Не мое?

— Латинские?

— А какие? Dura lex, sed lex… Латинская пословица, ну… И произносить надо, кстати, именно так: «лекс», а не «лех», как ты мне тут говорил.

— А?

— Да что с вами такое? — я искренне не понимала, что происходит. — Если вас так поразили мои глубокие познания, то отомрите. Не так они и глубоки, я зачет по латыни на втором курсе с восьмого раза только сдала.

— То есть, — мэтр Лин откашлялся и, глядя на меня испуганными глазами, уточнил, — Тебе знакома эта фраза?

— Да она любому человеку с университетским образованием знакома, — фыркнула я. — Нам к зачету надо было выучить наизусть восемьдесят латинских выражений, а к экзамену двести пятьдесят, так что я…

— Ты кроме этой фразы знаешь еще двести??? — мэтр Лин вскочил на ноги и схватился руками за голову.

Что-то я теряю нить разговора, кажется.

— Около того, — киваю осторожно. — Может больше, я не считала, если честно…

— И перевод знаешь?

Странный вопрос. Вот, правда, странный. Как они, думают, я училась вообще? Наизусть выучила двести пятьдесят пословиц и отбарабанила, как стишок?

— Конечно, знаю… «Строг закон, но он закон»… или «суров закон, но закон»?.. Не принципиально, суть я уловила.

Мэтр Лин смотрел на меня большими грустными глазами.

— То есть все это время мы… — он закрыл лицо руками, упал назад в кресло и замычал что-то сквозь зубы.

— Мэтр? — я, если честно, испугалась. Старенький же, еще дуба даст, а я виноватой окажусь.

— Хорошо, — он вдруг резко поднял голову. — А вот выражение «Цасус бэлли»…

— Казус бэлли, — автоматически поправила я, а только потом вспомнила, что исправлять речь малознакомых людей некрасиво. — Ой! Я…

— Как-как?

— Casus belli, — я обреченно вздохнула. — Повод к войне…

— Записывай!!!! — рявкнул в адрес раскрывшего рот ученика мэтр Лин, а испуганной мне ласково так:

— Так тебе, говоришь, знаком этот язык…

Вот же, воистину, горе от ума. Кто меня за язык тянул!!

— Знаком. В некотором роде…

— И что, в твоем мире говорят на этом языке?

— Не говорят, — я пожала плечами. — Давно уже… Не спрашивайте меня, как давно, я не помню!!! У меня, конечно, красный диплом, но это совершенно не значит, что я знаю всё!!!

Мэтр Лин ласково улыбнулся.

— Ладно. А почему не говорят?

— Не знаю, — хмуро проворчала я. — Мертвый язык. Так бывает…

— Аааааа!!! — завопил лохматый Лаврик, а старик снова руками за голову схватился, а я вскочила на ноги и на всякий случай от них за креслом спряталась. Что там Кир говорил про свое возвращение? Он меня с этими психами вообще надолго оставил?

— Мертвый? — сиплым голосом уточнил мэтр Лин.

Я только кивнула.

— Почему мертвый-то?

— Термин такой, — ворчу из-за кресла, а Лаврик строчит и строчит за мной в свитке, как за сыном Божьим. — Никто не говорит больше на этом языке, вот он и считается мертвым.

— Мирочка, — сладким, как патока, голосом обратился ко мне главный жрец храма Слова. — А давай ты нам все-все расскажешь, что ты об этом языке знаешь, а?

Нет, мне не сложно, но…

— А зачем вам?

Лавр вытаращил на меня обалдевшие глаза, а мэтр устало объяснил:

— Ты только что двумя предложениями уничтожила на корню науку, которая насчитывает в своей истории не одно столетие. И теперь спрашиваешь, зачем?

— Что, серьезно? Я нечаянно… то есть…

— Идем.

Мэтр Лин обошел стол и протянул мне руку.

— Не бойся. Понимаю, что тебе кажется, что мы сошли с ума, но я тебе сейчас покажу одну вещь и объясню все. Идем со мной.

И я пошла, проклиная себя за глупость и бесхребетность. Надо было кресло в безопасный угол затащить, спрятаться за ним и отсидеться там до возвращения Кира. А там пусть выясняют, кто сошел с ума, а кто нет…

А мэтр Лин, не подозревая о моих малодушных желаниях, тем временем вещал:

— Храм Слова в Белом Городе — один из древнейших храмов. Говорят, что он самый древний, что он вообще первый, что его построил человек, произнесший первое Слово.

Бреду за мэтром и тоскливо глаза к потолку закатываю. Уморят они меня здесь, как пить дать, уморят! Я-то думала, что все занудство в моей жизни с последним госом закончилось… Ан, нет…

— Ты пока еще не знаешь, — продолжал старик. — Но храм Слова отличается от всех остальных храмов, существующих в этом мире и в бесконечном множестве других. Здесь не поклоняются Богам, не взывают к имени покровителя и защитника, не просят, не угрожают и не жалуются. Храм Слова — это бастион, цитадель. Мы Слово храним в прямом смысле. Потому что именно здесь, в самом древнем из храмов находится «Книга мёртвых».

Остановился, протягивая руку вперед, а у меня возникла шаловливая идейка пропеть для придания моменту большей трагичности:

— Па-ба-ба-баааам!!! — еле сдержалась, честное слово, а потому только хихикнула в кулак, чем заслужила хмурый взгляд от мэтра.

— Вот она, «Книга мёртвых», — тихо вымолвил он и на стол в тускло освещенной нише показал.

Смотрю в указанном направлении. На маленькой подставке, которую и столом-то назвать нельзя, лежит здоровенная — метр на метр, не меньше — скрижаль, а на ней большими буквами написано: «Delenda est carthago». И все.

— Эта каменюка и есть ваша «Книга мёртвых», — интересуюсь недоверчиво.

— Она… — это Лаврик за спиной шепчет.

— Мммм… А почему в ней только одно предложение? Нет, фраза, конечно, смыслом насыщена, никто не спорит, но как-то маловато для книги…

— То есть эта фраза тебе тоже знакома? — мэтр смотрел на меня, как на Бога, и мне стало стыдно.

— Ну… — и захотелось даже соврать. — Знакома… Только не надо снова за голову хвататься, пожалуйста! Вам плохо станет, что я потом Киру скажу!?

— Скажешь ему, что я старый идиот, — проворчал мэтр и прямо на пол у книги сел. — Так что там написано?

— Карфаген должен быть разрушен, — призналась я.

— Помедленнее, я записываю!

— И что это значит?

— Ну, вообще это призыв к борьбе.

— А что такое Карфаген? — это Лаврик опять свои пять копеек вставил.

— Государство такое. Было. Давно. Кажется, в Африке, но я не уверена… Да что ж ты записываешь-то все время!? Раздражает…

— Пусть пишет, — возразил мэтр Лин. — Ему полезно… Не смотри на него, слушай меня. На чем я?.. Ах, да. «Книга мертвых». Как ты уже, видимо, догадалась — это не обычная книга, а своего рода артефакт. По всей вероятности, самый древний артефакт из всех существующих. Он предсказывает будущее, дает указания и советы… Один раз в день, вот тут, — жест в сторону камня, — появляется фраза. Мы ее переводим, — тяжкий вздох. — И трактуем, — еще один вздох, не менее тяжкий. — Жрецы храма Слова занимаются этим сотни лет…

Мэтр Лин закрыл лицо руками и застонал сквозь зубы.

— И в один прекрасный день появляешься ты и заявляешь, что мы идиоты, что мы все делали неправильно.

— Ничего такого я никогда не говорила! — совершенно искренне возмутилась я.

— Спасибо, хоть на этом… Лавр, и правда раздражает! Это-то можно уже не записывать!.. Так что, моя дорогая Мира, ты понимаешь, что ты значишь для нас всех?

Сморю на него молча и носом шмыгаю.

— Мы теперь тебя никуда не отпустим…

Так я и знала! Нет, вот чувствовала же, что надо было за креслом баррикадироваться! Аккуратно пячусь по коридору в сторону кривого зала, который мы только что покинули, и настороженного взгляда с Лаврика не свожу. Старик-то мне не соперник, от него я без труда скопчу. А вот длина ног и юность его ученика вызывали сомнение в успехе задуманного мероприятия.

— Мира! — вскрикнул мэтр Лин, когда понял причину моего странного поведения. — Я не в этом смысле!!!

— Да-да, я так и подумала… — делаю еще один осторожный шаг, а потом разворачиваюсь и — бегом отсюда!

— Мира, стой!!! Дурак я старый! Лавр, не считай ворон, беги за ней!..

Поздно! Теперь шиш поймаешь. Вокруг стола я от этого ребенка могу до вечера бегать… Хотя Кир мне, помнится, наглядно продемонстрировал, что от преграды можно и избавиться… Но где Кир, а где Лаврик… Не-а, кишка у Лаврика тонка. Он и не бегает даже. Стоит напротив, опершись о стол, и подозрительно на меня щурится.

— Бабы — дуры, — шипит сквозь зубы.

— Сам дурак.

— Кому ты нужна?

— Нелогичное заявление, учитывая все, только что сказанное, и то, что меня тут некоторые пытаются у предмета мебели зажать!

— Я в том смысле, что ты все не так поняла…

— Ага-ага…

— Мира, прошу тебя, — это мэтр Лин, наконец, добрался до нас и теперь тяжело дышит и крадется ко мне с другой стороны.

Недолго думая, легко вскакиваю на стол. Я инструктором по аэробике не один год работала, ноги у меня — будь здоров. Так могу врезать, что небо в алмазах увидят.

И вот стою я посреди стола напуганная до безобразия, с задранной юбкой, чтобы отбрыкиваться легче было, а у ног моих совершенно несчастный мэтр и нерационально счастливый его ученик, под юбку мне пялится, паразит. И что теперь делать? Долго мне так оборону держать? Боги, но где все-таки Кира носит!!

— Мира, — ласковым голосом, словно с умалишенной разговаривает, увещевает старик. — слезай, ты меня неправильно поняла… А ты не смотри! — рявкнул на Лаврика.

— Чего не смотреть-то? Ноги красивые, а она сама показывает и вроде не возражает! — возмущается и плечами пожимает. Тоже мне любитель прекрасного!

— Не поспорю, ноги красивые… — послышалось за моей спиной долгожданное и любимое.

— Пойду я, наверное, — нелогично пробормотал Лаврик и растворился в книжных полках.

А я смотрю на красавчика и чуть не плачу от облегчения.

— Кир, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! — он меня со стола снимает, но из рук не выпускает.

— Ну, слава Изначальному, — бормочет мэтр Лин и без сил в кресло опускается. — Я уж думал все, смерть моя пришла…

— А что у вас тут происходит? — муж мой подозрительно глаза сощурил и так ненавязчиво меня чуть ниже спины поглаживает.

— Черт знает что, происходит! — жалуюсь я. — Меня тут без тебя чуть в монастырь не упекли! Чтоб я еще раз в какой храм пошла?! Да, ни ногой!

— Еще чего! — мэтр Лин возмущенно бородой трясет. — Не хватало! Да я бы повесился, если бы ты в наш храм ученицей пришла. Хватит, ты меня за этот час в конец угоняла!.. Послушай, мальчик, — это уже Киру, не мне, — глазки мне строить не надо, на меня твои грозные взгляды не действуют. Твоя жена, как оказалось, обладает уймой талантов и чересчур богатым воображением. Я ей сказал, что мы ее теперь никуда не отпустим, вот она, видимо, и решила, что прямо отсюда не отпустим…

— Понятно, — тянет Кир, но я-то вижу, что ничего непонятно.

— Она знает язык мертвых! — это из-за стеллажей раздалось, а мэтр только зубами скрипнул.

Красавчик посмотрел на меня удивленно и недоверчиво.

— Правда, сокровище мое?

— Неправда, — ну, не могу я ему врать, так и пытаться не буду. — Совсем немножко.

— Но гораздо больше всех нас вместе взятых, — констатирует седовласый мэтр. — Так что, ты уж береги ее, Кир! Я лично даже представить себе боюсь, сколько информации хранится в ее сумасбродной головке.

После этих слов Кир еще крепче сжал меня в объятиях.

— Идите уже, — махнул на нас рукой старик.

— Э! — я возмущенно воскликнула, потому что красавчик развернулся и понес меня к выходу. — А что с Изначальным миром-то!? Мы же так и не поговорили!

— О, давай не сегодня, а? — мэтр аж шарахнулся от меня, нехороший человек. — Давай ограничимся мертвым языком на сегодня. Ибо если вдруг выяснится, что ты на самом деле из Изначального мира, мне останется только наложить на себя руки…

То есть мне просто не верят. Обидно. Обнимаю Кира двумя руками и лицо на его шее прячу. Кто меня за язык тянул с этой латынью?.. Теперь точно в покое не оставят. И что за жизнь… Покой нам только снится…

Глава четвертая, немножко застольная

— Аркадий Варламыч, а не хлопнуть ли нам по рюмашке?

— Заметьте — не я это предложил!

«Покровские ворота»

— А я ему и говорю… — Розетта сделала маленький глоток и, с трудом сдерживая слезы, выдавила из себя:

— Ох ты ж, едрит твою копалки!! Из чего ты его гонишь-то??

Вишня скромно потупилась. Этот вопрос ей за вечер задавали уже в пятый раз и в пятый раз она ответила:

— Фамильный рецепт, никак не могу раскрыть тайну. Но вы пейте, не стесняйтесь, у меня еще много.

Не то что бы на праздничном столе, организованном жителями деревни в честь новоприобретенной общственной магички был недостаток алкоголя. Были здесь и вина заморские с этикетками красочными, и настоечки домашние, вишневые, смородинные и даже рябинно-крыжовенные, и сверкающее зеленым боком в зачарованном льду шампанское, и янтарный густой коньяк. Все это было, красиво стояло между явствами и закусками и не пользовалось популярностью. Предпочтение сегодня явно отдавалось Вишниному самогону. Юная магичка отравы не жалела, благо, увеличенная запрещенным заклинанием еще в школьные годы фляга вмещала в себя почти двадцать литров.

— И правда, Розочка, — с другого конца стола подала голос староста, — не отвлекайся.

— От чего не отвлекаться-то?

— От рассказа…

— А о чем это я?..

Над столом повисла секундная пауза, а потом все дружно захохотали, осознав, что ни рассказчик, ни слушатели сути разговора уже не улавливают.

— Хороший самогон! — отсмеявшись, похвлила Розетта. — Милена, свет очей моих, предлагаю у магички в контракте отдельным пунктом прописать премиальные за изготовление этого нектара. Мы в Белом Городе с этим чудо-напитком озолотимся!

— В Город с ним никак нельзя!!! — испугалась Вишня. Не хватало еще на самогоне погореть. Да, его там каждая собака с завязанными глазами узнает!

— Это почему? — пьяным голосом поинтересовалась Милена.

— Я слово умирающему батюшке дала! — нагло соврала девушка. — Что на продажу самогон наш фамильный гнать никогда не буду.

Женщины грустно вздохнули и Арфина, самая молодая из местных, произнесла уже в восьмой раз за вечер:

— Вот же мужики! Заразы! Одни неприятности от них! И с того света нас достают!

Арфине было сложнее всех, в отличии от остальных жительниц деревни, женщин жизнью умудренных и о коварстве сильной половины человечества знающих не по наслышке, эта двадцатилетняя красавица в лагерь мужчин отправила не мужа, но жениха. Обожаемого, любимого и любящего, между прочим. Однако женская солидарность — штука страшная. Поэтому и страдала теперь невеста и от того, что жених оказался таким слабовольным, и ушел, когда она его прогнала, и от того, что она пошла на поводу у остальных женщин деревни и не отправилась вслед за Диосом. А тот звал! Ох, как он звал! Воспоминания о прощальном вечере до сих пор отзывались сладкой мукой во всем теле, а прошло ведь уже больше месяца… А точнее, один месяц, две недели и четыре дня.

А ведь как мило все начиналось!

Близился двадцатый день рождения Арфины. И к этому дню готовились тщательно. В доме именинницы шилось полупрозрачное голубое свадебное платье, в доме Диоса были куплены красивые брачные браслеты, белые, с черными рыбками по краю, в знак того, что семья будущего мужа занималась рыболовецким промыслом. В доме старосты брачные браслеты никто не покупал, они были куплены давно, еще в тот день, когда Арфина появилась на свет.

Грустную историю Вишня слушала с замиранием сердца и все примеряла на себя печальную роль несостоявшейся невесты.

В пятое весеннее утро у калитки, обсаженной шиповником, сошлись два молодых человека с почти одинаковыми коробочками в руках. Арфина испуганно ахнула и убежала за матерью. Пришедшая на шум Астра была категорична:

— Да плевала я на то, о чем мой покойный муженек с твоим батюшкой договаривался, — скривив презрительно губы, произнесла женщина. — Он со мной не советовался, желаниями дочери не интересовался, так что ступай, сынок, домой. И пусть староста своему сыну невесту в другом месте поищет.

И в деревне начались военные действия. Сначала, староста отказался проводить свадебный обряд. Не буду, говорит, хоть режьте. Либо Арфина берет браслет у его, старосты, сына, либо до скончания века ей в девках сидеть! И жене своей запретил услугами Астры, единственной на всю округу кружевницы, пользоваться.

— А что ж вы к храмовнику не пошли? — изумилась Вишня.

— Так нет у нас храмовника-то, — Арфина из хлебного мякиша шарик двумя пальцами скатала и щелчком его воробью, снующему у скамейки бросила. — А официальное приглашение мэтру Киносу послать только староста имеет право…

Грустно. Но дальше, как оказалось, было еще грустнее.

Отец Диоса, и дядья его, и братья, конечно, были на стороне родственника. С одной стороны. А с другой, как-то некрасиво получается. Это что ж, выходит, что они, достопочтимое семейство рыбаков, вековые традиции нарушают. Повелось же так давно и верно, столетиями проверено, как глава семьи порешил, так тому и быть. И неважно, жив ли этот глава или помер давно. А потому на всякий случай всем своим женщинам велели родственники Диоса дом Астры обходить стороной.

Женская половина деревни подумала-подумала и решила: да, сколько ж можно над долей бабской измываться!? Сколько ж они кровушки нашей попили, сколько нервов попортили?.. Где ж это видано! В наш просвещенный век девку силком замуж выдают! (Тут Вишня смущенно закашлялась и неловко на месте заерзала. А еще захотелось рот двумя руками зажать, чтобы о своей печальной судьбе не поведать).

Короче, слушать мужниных приказов женщины Малых градов не стали, а для начала объявили «забастовку скрещенных ног».

— Это как? — полюбопытствовала Вишня, запихивая в рот пирожок с черничным вареньем.

— А так, что когда… — начала было Розетта, но подавилась словом, поймав на себе грозный Миленин взгляд, и продолжила уже совершенно не так, как собиралась:

— Впрочем, ты все равно не поймешь!

Так что тему скрещенных ног замяли, хоть Вишня и решила расспросить потом подробно обо всем Арфину, не зря же она во время рассказа ей, Вишне, активно подмигивала и всяческие заговорщицкие сигналы подавала.

— А дальше-то что?

— А дальше разозлились наши мужики, — грустно улыбаясь, продолжила рассказ Милена. — С забастовкой знаешь, какой кисель получился… Тут не в сути дело, а в принципе. Обиделись мужики, что мы их таких хороших, таких сильных, таких добытчиков и защитников по боку пустили… Не знаю, с кого началось, но сначала они по дому перестали дела делать, потом семью кормить бросили. Мол, раз вы такие умные, то сами и кормитесь и вообще…

Милена нахмурилась и Вишне показалось, что женщина с трудом сдерживает слезы.

— Обида — она, как камень, который с горы катится. Уж если покатился, то не остановишь. Они денег не приносят — мы и без них заработаем. Они гвоздь в стену вбить не могут — мы сами вобьем.

Короче, день за днем, разругались — разъехались. Они нам деревню оставили, сказали, пропадите вы пропадом, вместе с вашими истериками, дуры, а сами в старый шахтерский лагерь уехали… Сыновья — те-то нас еще навещают иногда, а остальные…

Милена замолчала, Арфина вздохнула и злую слезу со щеки убрала.

— Так и живем.

— Но ведь хорошо живете-то… — Вишня искренне не видела причин для грусти.

Деревенька выглядела на удивление уютной и ухоженной и женщины, пока не начали вспоминать, ничем не походили на страдалиц.

— Хорошо-то хорошо, а с другой стороны… — Розетта махнула рукой и посмотрела на закат. — Пропади оно все пропадом.

Вот тут-то Вишнин самогон и пригодился.

***

Вечерело, закат щедрой рукой топил окружающий мир в прохладном молоке тумана, дорога ползла рыжеватой змеей, а Кай пытался не заснуть в седле, потому что транспортное средство не двигалось, а только симулировало движение. Усталость давила на плечи, на позвоночник и на то, чем позвоночник заканчивается. Все-таки целый день в седле — не самое лучшее времяпровождение.

Деревня вынырнула из сумерек неожиданно, когда Наследник уже начал прикидывать, где бы бросить на ночлег свои оголодавшие кости. Настроение улучшилось кардинально, и у представившего себе кувшин молока и ломоть свежего хлеба Кая, и у почуявшего домашнее тепло транспортного средства.

Первый же дом деревни принес разочарование: он был пуст. Вторая, третья и четвертая избы так же порадовали усталого путника висящими на дверях замками.

— Да что ж за невезуха такая! — возмутился молодой человек, рассматривая аккуратные, совершенно сказочные в полумраке вечера домики. — Где все люди?

Кай пересек центральную площадь, украшенную традиционно открытыми воротами и свернул на одну из улиц, привлеченный далеким женским смехом. Женский смех — это хорошо. Это уютно и тепло. И сытно, наверное.

В доме, стоящем почти на самом краю деревни кипело веселье. Кто-то смеялся, кто-то звенящим в темноте голосом рассказывал о том, как правильнее всего закатывать малиновое варенье, кто-то пел балладу о печальной судьбе молодой девушки, решившей окончить жизнь в бурных водах холодной реки, только бы не выходить замуж за нелюбимого. После нескольких куплетов мучительных терзаний и душераздирающих прощаний, несчастная, к облегчению Наследника, наконец, сиганула с обрыва, и песня закончилась исключительно заунывным куплетом:

— А над шумной водой

Над гремучей рекой,

Как холодный дурман,

Расползался туман.

Стоит отметить, что последние слова песни женщины пели уже хором. Они синхронно подперли руками головы и прикрыли глаза. Видимо, это поза усиливала трагичность момента, потому что, когда последняя нота отзвучала и тишина, наконец, опустилась на деревню, послышался приятный грудной женский голос:

— Девочки, а там еще остался нектар?

— Остался… — послышался звук отвинчивающейся пробки, бульканье и воздух наполнился непередаваемым, незабываемым, исключительно знакомым ароматом.

Кай задохнулся от возмущения, широким жестом распахнул калитку и, шагнув с темноты дороги на освещенный фонариками дворик, грозно произнес:

— Где она?

И от досады сжатым кулаком правой руки ударил по раскрытой левой ладони, когда в ответ на его вопрос раздался дружный женский визг.

— Черт!!! — зарычал Наследник и интуитивно шагнул назад, скрываясь в тени остро пахнущих сиренью кустов. И уже оттуда предпринял попытку реабилитироваться:

— Дамы, прошу прощения, я никого не хотел напугать… Я просто услышал голоса и остановился.

— Мужики! Заразы! Одни неприятности от них, — девушка, произнесшая эти слова, была молода, красива и очаровательно пьяна.

— Еще раз покорно прошу меня простить… — начал было Кай, но был решительно перебит миловидной женщиной, сидящей во главе стола:

— Оставим политесы на другой раз. Чего они хотят?

— Мммм… они? — молодой человек рассеянно скользил взглядом по лицам присутствующих, разыскивая среди них Вишню. Он не мог ошибиться. Запах ее самогона нельзя перепутать ни с чем другим. Вообще, давно пора вплотную заняться вопросом ее поведения, воспитания и пьянства, в частности.

— Те, кто тебя прислал, — женщина нахмурилась и нетерпеливо махнула рукой. — Говори, что хотел и проваливай. Не мешай нам праздновать!

— Проваливать? — Наследник испугался. Что, неужели даже не покормят? Он с тоской посмотрел на столы, ломящиеся от еды. — Милые женщины, вы меня с кем-то перепутали… Я не знаю, о чем вы говорите… Я почти два дня в дороге, я…

— И с какой целью мл… милст… мист… тьфу ты!.. милостивый государь посетил нашу тихую обитель, — поинтересовалась женщина с большой белой розой за ухом, приставив к своим вискам указательные пальцы.

И проклиная все на свете, не забыв предварительно понизить голос, Наследник ответил:

— Я ищу свою невесту, она…

И в третий раз его перебили. На этот раз дружным смехом. Да что смешного-то?!

— А она знает о том, что она твоя невеста? — поинтересовалась женщина, сидящая во главе стола, она, видимо, была здесь за главную.

— Вас это ни коим образом не касается! — насупился молодой человек, но желудок его возмущенно булькнул, напоминая о вежливости. — Однако я готов рассказать вам эту грустную историю, если вы ответите мне, где владелица вот этой вот бездонной фляги… Я возьму?

Он шагнул к столу с протянутой рукой, но был остановлен нескладным хором голосов:

— Нет!

— Руки прочь!

— Еще чего!

— Нам самим мало!

И почему-то:

— Хорошенький какой!

С легким испугом Кай покосился на произнесшую последние слова женщину. «Интересно, что по этому поводу говорит дворцовый этикет? — неожиданно подумал Наследник. — Ситуация нестандартная. И как нам должно поступать в таких ситуациях?» На всякий случай молодой человек широко улыбнулся, зная, как его улыбка действует на слабый пол.

— Так что насчет моей невесты? — аккуратно поинтересовался он.

— А чем докажешь?

Проклятье!

— Вы же знаете, что традиции в сообществе Высших немного отличаются от ваших? Вас, кстати, как зовут? — обратился Кай к женщине, которая его допрашивала, и контрольную улыбку из себя выдавил. — А то я как-то неуютно себя чувствую.

— Милена. Староста деревни.

— Кай, — выдержал паузу и добавил:

— Наследник Империи.

Ожидал ли молодой человек особой реакции на свое заявление? Несомненно. Какой угодно, от восторженной истерики до злобной ненависти. Но никак не вежливого кивка и слов:

— Очень приятно. Не отвлекайся, ты нам про свою невесту рассказывал.

— Да… — Кай окинул роскошный стол беспомощным взглядом и вдруг решительно схватил пирожок и быстро запихал себе в рот.

— Папу папения… — проговорил с набитым ртом, опасаясь, что женщины кинутся отбирать у него еду. Черт их знает, чего от них ожидать, от этих баб, у них вон и староста…

— Кхе-кхе! — напомнила о себе Милена.

— Моя невеста наделена магическим потенциалом. Между нами произошло маленькое недопонимание, и она убежала. По закону, вы обязаны мне ее выдать, — четко проговорил Наследник, выискивая глазами, что бы еще такого схватить. Глаз упал на куриную ногу…

— Вообще-то не обязаны, — протянула староста, широко улыбаясь.

— А?

— По третьему положению закона о женщинах, наделенных магической энергией. Понимаешь о чем я говорю?

— Договор? — обреченно спросил Кай, ощущая, что аппетит сбежал, выкинув белый флаг. — И что, она его подписала?

Женщина на секунду замялась, но кивнула.

— Я хочу на него посмотреть, — и руку вперед протянул.

— Минуточку.

Милена поднялась со скамьи, взяла бумаги, лежащие на столе и шагнула с ними почему-то не к молодому человеку, но на крыльцо дома.

— Всего минутку, я сейчас их принесу.

Кай не сводил недоуменного взгляда с рук, держащих белый свиток и как-то не сразу сообразил, что женщина поднялась по ступенькам, шагнула в дом и закрыла за собой дверь. И только когда послышался щелчок поворачиваемого в замочной скважине ключа, а женщина с розой за ухом засмеялась, Наследник некрасиво выругался и бегом бросился к дому.

— Проклятье! Откройте эту чертову дверь! — возмущенный вопль потонул в дружном женском хохоте.

А за дверью, посреди аккуратненькой чистенькой кухни, прижав к груди сжатые в кулаки руки, стояла Вишня и испуганными глазами смотрела на Милену.

— Простите, пожалуйста! — чуть не плача, пролепетала она. — Я не понимаю, как он меня нашел…

Женщина только махнула рукой.

— Быстро подписывай договор, извиняться потом будешь!

Вишня удивленно на нее посмотрела:

— Или ты хочешь за него замуж? — уточнила Милена, и Вишня мучительно покраснела.

Не объяснять же ей сейчас всю мучительность их с Каем взаимоотношений. И зачем он только наврал про то, что она его невеста?

— Он мой опекун, — буркнула девушка, разворачивая свиток.

— Да какая разница!? Подписывай! А то он, кажется, сейчас выломает дверь…

Вишня быстро поставила закорючку внизу листа, и буквы договора на секунду вспыхнули зеленым светом.

— Уф! — Милена покачала головой и громко произнесла:

— Да успокойся ты уже, бешеный! Мы уже выходим… — она повернула ключ и в дом влетел злой, как тысяча чертей, Кай.

— Могу я считать его первым путником? — послышался едва слышный шепот и Вишня, не думая о том, как Хозяину Дорог удалось остаться невидимым для Наследника, широко и радостно улыбнулась.

А Наследник споткнулся об эту улыбку и замер посреди кухни с открытым ртом.

— Ну, я оставлю вас… — хихикнула Милена, скрываясь за порогом.

— Ты мне никогда так не улыбалась, — пробормотал Кай, совершенно очарованный девушкой.

— Повода не было, — она пожала плечами.

— А теперь?

— А теперь есть! — она заливисто рассмеялась и Каю показалось, что в воздухе зазвенели колокольчики.

— Да? — все еще глупо улыбаясь, он развернул протянутый ему договор и почти сразу яростно прошипел:

— Три года?! Ты спятила?

— Всего три года? — Вишня сложила брови домиком и озабоченно цокнула языком. — Это я упустила как-то… Надо было на десять лет подписывать.

Кай скрипнул зубами:

— Я тебя все-таки отлуплю! — он решительно шагнул к улыбающейся девушке и не сразу понял, что произошло и почему вдруг пол прыгнул ему навстречу, сильно стукнув деревянной доской по лбу.

— Черт! — Наследник застонал и упал навзничь, больно приложившись затылком об порог.

— Ну все, ты нарвался, — прошипела Вишня, и это было последним, что он услышал.

***

Сквозь шум в голове Каю слышались голоса.

— Ты что натворил, сволочь?

— Клянусь, Вишенка, Изначальным и всеми дорогами мира, он сам!!

— Если он убился, я тебя живым в землю закопаю!

Кай почувствовал, как на щеки упало несколько капель и подумал: «Странно, почему дождь такой горячий?»

А потом сквозь всхлипывания послышалось:

— Ненавижу тебя, чтоб ты провалился! — и Наследник, не выдержав отчаянья, звучащего в голосе, застонал сквозь зубы.

Не таких слов он ждал от своей невесты. Ой, не таких…

А потом лба коснулось что-то мягкое и теплое, и щеки, и носа, и подбородка… Может, он все-таки ошибался, и не все так плохо? Не открывая глаз, Кай плавным движением прижал к себе стройное девичье тело и губами поймал испуганный выдох.

Это и поцелуем-то назвать было нельзя, так, баловство одно. Зато оплеуха последовавшая за этим баловством была совсем не шуточная.

— Смерти ты мое хочешь… — простонал несчастный, укладывая свою голову обратно на порог.

— А нечего было… — проворчала Вишня и, посмотрев куда-то в угол, покраснела и пробормотала:

— Вон пошел, я предупреждала!

— Кто там? — Кай привстал на локтях, но Вишня поспешила уложить его обратно..

— Никого. Кот. Наглый ужасно. И прожора, в придачу ко всему…

Кот почему-то хрюкнул басом, но затих, а Вишня еще больше покраснела. Кай внимательно рассматривал ее красивое лицо, вздернутый нос и хмурящиеся брови, смотрел, как она, все больше смущаясь под его взглядом, нервным движением откинула челку назад, как прикусила губу и передернула плечами, а потом улыбнулся широко и выдохнул решительно:

— Выйдешь за меня?

— Дурак! — Вишня обидно и больно ткнула кулачком под ребро и быстро вышла из дома, оставив его одного.

— М-да… — протянул Наследник, потирая ушибленное место.

Все сегодня было неправильно, начиная с голодного пробуждения в лесу утром и заканчивая странным женским шабашем вечером.

— А что это было вообще? — пробормотал Кай, думая о своем внезапном падении. Он принял сидячее положение и с интересом осмотрел кухню: ничто не указывало на то, что пол недавно встал на дыбы, опрокинув Наследника наземь. За окнами послышался смех и в кухню заглянула хозяйка:

— Я твоего коня на ночь пристроила, можешь не волноваться. И это…Ты там осторожнее ходи, — запоздало предупредила она. — У меня в одном месте доска поднимается, чтобы в подпол было легче лазать, так давеча там защелка сломалась, вот она и прыгает, если на нее наступить…

— Угу, спасибо за заботу, — проворчал Кай, потирая ушибленный лоб. — Где поломалось-то, покажите… Может, смогу починить…

Милена бросила на молодого человека короткий удивленный взгляд и только молча указала на место поломки.

Рассматривая доску, Кай вспомнил, как давно, в другой жизни и в другом мире, он пытался починить замок в комнате у Мирки в общежитии, а она, наблюдая за его мучениями, процитировала вычитанную на парте в одной из учебных аудиторий мудрость:

— Я знаю, путь прямой бывает.

Прямой эфир. Прямая речь.

А я хочу прямые руки.

Из плеч. (авторство не установлено, сперто с просторов Инета — прим. Автора)

А потом громко рассмеялась и добавила:

— Братишка, это про тебя!..

— Как посмотрю, с тех пор не так уж много изменилось… — признался себе Наследник, даже абстрактно не представляя, с какой стороны подойти к ремонту полового покрытия.

Вернувшаяся Милена принесла молоток, гвоздь и деревянный брусочек. И глаза закатила, когда Кай взглянул на нее вопросительно.

— Вот тут вот, — ткнула пальцем в половицу, — вот это вот, — потрясала перед наследным носом деревяшкой, — прибей. Не на смерть, а чтобы двигать можно было. А потом приходи уже ужинать… А то боюсь, невеста твоя совсем упьется с горя.

Чертыхнулся и дернулся к выходу, но женщина остановила его властным движением руки и головой покачала:

— Резвый какой! А как же ремонт?

Ремонт под бдительным оком старосты деревни был завершен в пять минут. Еще минуты две она проверяла надежно ли приколочена деревяшка и «хорошо ли ходит доска». После чего благосклонно вынесла вердикт:

— Ладно, сойдет.

«А Мирка бы сказала: «С пивом потянет…» А еще она вспомнила бы какую-нибудь фразочку из детского мультика или не к месту процитировала бы забавный стишок», — подумал Кай. Как так получилось, что сестра снова появилась в его жизни, а он ничего о ней не знает. Ни чем она жила все эти годы, ни как она очутилась здесь. И уж тем более непонятно, почему она за Кира замуж вышла.

Милена приняла задумчивость Кая за нерешительность и криво улыбнулась:

— Иди уже, жених…

Жених… Молодой человек хмыкнул про себя и вышел в люди. Играющий состав во дворе за время отсутствия Наследника не изменился: женская сборная единовластно правила вечером в отсутствии мужской.

«Куда ж их мужики пропали?» — успел удивиться Кай прежде, чем заметил Вишню. Она забралась на скамью с ногами, обняла колени и демонстративно его игнорировала, с излишней внимательностью вглядываясь в лицо собеседницы.

И Наследнику больше всего на свете захотелось просто сесть рядом, провести рукой по выпирающим косточкам позвоночника, зарыться носом в пушистые завитки на затылке, проверить, так ли мягки эти розовые губы, как ему показалось и… и лучше при этом не помнить о том, как тяжела эта маленькая ручка с тонкими пальчиками, выбивающими нервную дробь на коленке.

Кай опустился на скамейку рядом и легко обнял Вишню за талию. Она напряглась как струна и хмуро на него посмотрела, а он подмигнул, улыбнулся искушающее и спросил, рассматривая Вишнин рот:

— И что тут самое вкусное?

— Не знаю. Пробуй сам, — она насупилась и попыталась сбросить со своей талии мужскую руку.

— Заманчивое предложение…

Вишня не решалась на него посмотреть, но ей казалось, что он по-прежнему не сводит с нее странного взгляда. Невозможный человек. И она решила вернуться к своей первоначальной стратегии: полное молчаливое игнорирование. Девушка повернулась к Розетте, которая о чем-то рассказывала ей как раз перед приходом Кая. О чем? Вспомнить бы о чем? Надо было слушать, а не думать о поцелуе и предложении. Если это, конечно, было оно, а не … А не что? Три слова. «выйдешь за меня?» Что это могло быть другое? Есть ли вообще какой-то канон, как это самое предложение делать правильно, а как нет? И как на него отвечать? Уж точно не так, как она ответила…

Вишня нервно поерзала на скамье, опустила ноги на землю и выпрямила спину, пытаясь абстрагироваться от тяжелой горячей руки, которая просто лежала на талии. Не поглаживала, не сжимала, не притягивала… И это почему-то злило. А еще больше злили собственные мысли, которые все возвращались и возвращались к тем словам. И мысли эти девушке совсем-совсем не нравились…

Розетта снова вернулась к своей запутанной истории, но смотрела при этом все чаще на Кая. И это раздражало не меньше, чем бездействующая на талии рука. Наследник взял стакан домашнего вина — Вишнин, между прочим, стакан! — поднес его ко рту, а Вишня, воспользовавшись тем, что он отвлекся, попыталась отодвинуться. Именно, что попыталась. Потому что Кай посмотрел на нее поверх стакана укоризненно, сделал большой глоток — девушка зачарованно проследила за тем, как дернулся кадык на смуглой шее, — и притянул ее к себе еще ближе.

Замечательно просто! Теперь с одной стороны не давала покоя спокойно лежащая рука, а с другой обжигало крепкое мужское бедро. А еще все манипуляции были зафиксированы Розеттой, и теперь та улыбалась понимающей ухмылочкой. Проклятье!

Вишня вскинула на Кая недовольный взгляд, а он даже бровью не повел, зато слегка наклонился вперед и спросил:

— Что?

— Ничего!

Девушка засопела только сердито и отвернулась — уж лучше улыбающаяся Розетта…

А народу на их конце стола тем временем становилось все больше и больше. И к гадалке ходить не надо, чтобы понять причину всеобщего ажиотажа. Вот она сидит справа, жует не переставая и руки распускает. Ну, не то что бы распускает, но все-таки…

— А где вы сегодня ночуете? — поинтересовалась красивая блондинка, вспомнить бы на будущее, как ее зовут, раскладывая на столе перед Каем свой шикарный бюст. Ни стыда ни совести нет у человека! При живом-то муже!

— Я пока рассматриваю все предложения, — нагло протянул Кай и легонько Вишню к себе прижал.

Это что сейчас было? Она еле сдержалась от того, чтобы пнуть его локтем в бок, когда блондинка произнесла следующую фразу:

— Ночи сейчас темные, страшные… А я жуть до чего боюсь спать одна…

Вишня даже рот от такой наглости открыла. Нет, ну, вы это слышали? Кай слегка напрягся, но ничего не сказал. Правда, зачем ему что-то говорить. И так же все понятно.

— И вообще, в доме, после того, как из города ушли мужчины, появилось столько проблем, столько проблем… — продолжала нахалка, а Наследник понимающе кивнул и потянулся за стаканом с вином.

— В твоем возрасте уже давно пора научиться самостоятельно решать ЭТИ проблемы! — Розетта неодобрительно поджала губы и стукнула рукой по столу, а Вишня скосила глаза, чтобы еще раз полюбоваться тем, как двигается горло Кая, когда он пьет.

— И как же?

— Элементарно! — хихикнула Розетта. — При помощи горячей ванны и двух пальцев правой руки, например!

Кай подавился, вино попало в нос, и он подскочил, хлопая себя по груди. Блондинка некрасиво покраснела и самоустранилась, а Вишня обернула к Розетте любопытный взгляд и поинтересовалась?

— Это как?

Наследник резко перестал кашлять, наклонился к невесте и, едва сдерживая смех, прошептал ей тихонько на ухо:

— Я тебе потом расскажу. И покажу. Может быть… Хочешь вина?

Она замерла на миг, подозрительно всматриваясь в его лицо и ища следы подвоха. А Кай улыбнулся ей искренне и открыто, демонстрируя ямочки и ровный ряд белых зубов. Нежно и ласково. И щедро плеснул в стакан фруктового легкого вина.

Вишня открыла рот, собираясь что-то сказать, и молодой человек наклонился к ней ближе, но в последний момент она словно передумала. Нахмурилась, выхватила из протянутой руки наполовину полный бокал и в три больших глотка осушила его.

— На здоровье, — неожиданно прохрипел Кай, глядя на этот малиново-винный влажный рот и думая… Нет, не смей фантазировать, идиот! Не сейчас, когда вокруг столько народу. Когда за тобой настороженно следит несколько пар женских глаз. И все они ждут только одного: чтобы ты совершил ошибку.

Кай прикрыл глаза и тихонько хмыкнул. Благодарить или проклинать судьбу за то, что Вишня оказалась в этой удивительной деревне? Проведенного здесь часа хватило, чтобы понять: не только староста деревни, но и еще, как минимум, три местных жительницы прикипели к девушке и искренне о ней тревожатся. Милена откровенно и бесстрашно пошла на подлог, заключив под носом у разъяренного Кая этот смешной договор с Вишней. Словно что-то могло помешать наплевать на эту бумажку, если бы Кай ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотел это сделать. Если бы он на самом деле был тем, кто всего лишь охотится за одинокой девушкой из Высших. Наследник покачал головой. Женщины. Они временами бывают такими наивными. И неважно, сколько им лет, восемнадцать или сто восемнадцать, они почему-то до последнего не хотят верить в человеческую подлость.

Несмотря ни на что Каю было весело и спокойно. Тревоги бесконечно длинного дня, погоня эта изнуряющая, насущные проблемы, все отступило на второй план. Важным сейчас было только одно. Одна. Та, которая еще вчера была смешной влюбленной девочкой, которая бегала за Наследником по замку и, думая, что ее никто не видит, тайком следила за его тренировками, и пряталась за ширмой в главном зале во время собраний, и бешено ревновала ко всем его пассиям. И вдруг в один день превратилась в красивую молодую женщину. И теперь пыхтит смешно, как ежик, рядом. И делает вид, что ей все равно.

— И долго ты собираешься меня игнорировать?

Фыркнула и подбородок задрала гордо.

— Даже не думала.

— Я вижу.

— Ничего ты не видишь, — нахмурилась и носом шмыгнула недовольно. И просто до чесотки захотелось обнять это курносое лицо ладонями, и указательными пальцами разровнять морщинку между бровями, и притянуть к себе близко-близко, вдохнуть этот коричный запах, глубоко и шумно, прижать к себе и не отпускать больше. Никогда.

А Вишня, не замечая напряженности скул, и вен, проступивших на горле, и судорожно сжатых в кулаки рук, налила себе еще вина и выпила жадно. Такая девочка! Кай едва сдержал улыбку. Он читает ее как книгу. И напряженность эта понятна, и желание напиться и забыть обо всем, и тревожность и резкость движений… Непонятно только, что сделать, чтобы она снова стала доверять ему, как раньше. И смотреть на него своими синющими глазами, пробивая насквозь и выворачивая наизнанку.

Кай подождал, пока Вишня поставит стакан на стол, наклонился и прошептал тихонько:

— Вижу. Тебя. Красивую и нежную. Знаю, что злишься. И даже понимаю почему, — ткнулся носом прямо в середину розового прохладного ушка, дунул легонько и с восторгом увидел, как тонкая шея немедленно покрылась гусиной кожей. — Прости, я тысячу раз дурак! Что мне сделать, чтобы ты меня снова любила?

И Вишня задохнулась возмущенно, отшатнулась от него, зажала руками вмиг покрасневшие уши и трясущимися губами пробормотала:

— Я… я… да я… Да что ты о себе возомнил? Я никогда!

И Кай прикрыл глаза, злясь на себя. Только волнения и тяжелая дорога могли сойти за оправдание такой глупости. Ну, и еще удар половицей по голове. Баран!

— Я ошибся, прости! — слишком поспешно согласился он и чертыхнулся мысленно, увидев, как в синих глазах поднимается плотина слез. Черт!

Наследник воровато оглянулся по сторонам: пожалуйста, Господи, пусть только никто не смотрит в нашу сторону!!! А потом прижал к себе напряженное и возмущенное тело и поймал пьяные сладкие губы поцелуем. «На секунду. Только на секунду. Я только… только чтобы… Господи! Как от нее пахнет!» Атомный взрыв грибом разросся в мозгу, расплылся горьким ядом по всему телу, заставил скрючиться пальцы, напрячься и затвердеть… Затвердеть.

Он отшатнулся от Вишни и слегка ошалело уставился на ее рот. Прокашлялся.

— Я..

— Ты…

Начали одновременно, и Кай позорно выдохнул от облегчения, потому что успел произнести раньше:

— Ты первая!

Глава пятая, в некотором роде, загадочная

— Какие ваши соображения?

— Запутанная история…

— Как это верно, Ватсон.

«Собака Баскервилей»

— И что теперь? — спросила я у Кира, когда мы вышли из храма и замерли на пороге. Он все еще держал меня на руках и отпускать, кажется, не собирался.

— Может, по городу в другой раз погуляем? — протянул красавчик и вздохнул многозначительно.

— А давай!

— Балдею от тебя! — выдохнул он мне в ухо и почти бегом рванул вниз по лестнице. Я прямо Скарлетт О'Хара только наоборот.

— Тем более нам многое надо обсудить, — добавила коварно, когда мы уже были в самом низу, и меня обиженно на ноги поставили.

А я демонстративно не замечаю нахмуренных бровей и продолжаю:

— На повестке дня у нас: традиции предков, что это было в храме со светом, мне надо пообщаться с Нессой и, в конце концов, кто мне расскажет о том, как ведутся поиски Кая?

— То есть, в планах у нас одни разговоры, пока не состаримся, — пробурчал красавчик. — Тогда давай что ли, хотя бы я тебе город немного покажу… Могу по пути сообщить новости о твоем брате.

— А они есть? — встрепенулась я.

— Нет, — Кир взял меня за руку и большим пальцем ладонь погладил. — Но клянусь тебе, переживать о нем — это последнее, что ты должна делать. Все будет в порядке.

Говорила ли я ему о том, как ненавижу эту фразу?

Говорила ли, что устала от этих недомолвок? От завтраков этих постоянных и секретов.

— Кир, правда, я…

— Тогда давай так. Я знаю одно замечательное место. Там и поговорим.

И он потащил меня за руку, почти бегом, по узким улочкам и тенистым аллеям, время от времени тыкая пальцем в какое-нибудь здание и сообщая:

— Там больница.

— Здесь рынок.

— О! А тут я в первый раз… но это не важно.

Я только головой успевала вертеть, но все равно ничего толком так и не увидела. Показал город, называется…

А потом мы пришли.

Это был маленький островок посреди реки, соединенный с берегом узким деревянным мостиком. Длинные серебристые листья плакучих ив убаюкивающе покачивались на мягких волнах, а под ветвями, у самой реки спряталась резная скамейка.

Место было совершенно сказочное и я не смогла сдержать романтичной улыбки, присаживаясь на сидение.

— Кир, тут так славно, — проговорила я, запрокидывая голову, чтобы увидеть лицо мужа. — Жаль только, что скамейка не рассчитана на двоих…

— Не рассчитана, — проворчал красавчик и сдернул меня с лавочки. — Что бы ты понимала…

И устроился на скамье, откинувшись на спинку, и меня устроил у себя на коленях.

— Это «Скамья влюбленных». Единственное официальное место для поцелуев в городе! — и улыбнулся коварно. — Так что правильное здесь сидение… — и руки заскользили по моему телу, обнимая крепче.

Я не возражала, я устроила голову на плече у мужа и только тихо улыбалась, глядя на воду.

— Когда я тебя увидел тем утром, — неожиданно заговорил Кир. — Ты жмурилась и улыбалась. И была такая теплая, мягкая и сонная… Такая… Что я сразу понял, нет, я просто знал, что ты моя. И это просто загнало меня в тупик. Я, наверное, даже испугался. Потому что в нашей семье с женщинами все немного не так, как обычно… Хотя ты же не знаешь даже, что у нас считается обычным.

Он замолчал на секунду и поцеловал меня в висок, затем указательным пальцем обвел браслет на моем запястье.

— Что тебе Несса рассказала о наших традициях?

— Ничего, — я носом провела по загорелой шее. — Сказала, что не надо было говорить тебе о том, что я видела твоего дракона.

— Коварные женщины! — засмеялся красавчик и сжал меня крепче. — Обязательно надо было!.. По легенде, женщину для первого мужчины в нашем роду нашел его дракон. Он просто охотился в горах, где жили родители девушки. Она вышла за водой. Или может, просто гуляла с подругами, или цветы собирала… Но мимо пролетал дракон и его никто не видел, кроме нее. А она смотрела и не могла глаз оторвать, потому что он был ужасен и красив. И в ее глазах отражалась его красота и магия. Дракон заметил ее внимательный взгляд и изумился, потому что ни одна женщина раньше не смотрела на него так. Ни одна женщина вообще никогда на него не смотрела, потому что он был защищен древней магией от опасных женских взглядов… Твой взгляд очень опасен, — неожиданно сорвался с плавности повествования Кир и принялся целовать мою шею. — Ты не представляешь себе, что делают со мной твои глаза…

Его руки незаметно и очень правильно переместились с моей талии на грудь и я, задыхаясь, произнесла:

— Кир! Отвлекаешься…

Он вздохнул тяжело.

— О чем я говорил? Мммм… — его рот приближался к моим губам, но я успела отвернуться. — Мира, так нечестно! Это вообще-то место для поцелуев!

Я глупо хихикнула и спрятала лицо у Кира на груди. Я глупо хихикнула? Господи, от влюбленности я, кажется, тупею.

— В общем, с тех пор так и повелось, — сдался красавчик и продолжил свой рассказ.

— Похищать невест?

— Нет. Находить невест при помощи дракона, — улыбнулся Кир. — Хотя дедушка бабушку похитил. И она, кажется, так и не простила ему этого.

Он замолчал и нахмурился.

— У вас была большая семья? — догадалась я.

— Огромная… — и вздох тяжелый подавил. — Давай вот об этом в другой раз, а? Совсем не хочется грустить… Дедушка бабушку похитил и…

— Слушай, — ужаснулась я. — А вот чисто гипотетически, если бы я тебя… — запнулась на слове неловко, — … не любила… Ты бы что, все равно на мне женился?

Кир пожал плечами.

— У меня не было бы другого выхода. Дракон не делает выбор дважды.

И вот после этих слов мне стало так неприятно, что захотелось встать с колен и сбежать. Далеко-далеко.

— Сладенькая, — прошептал он растерянно. — Но сейчас-то ты чего дуешься?

Связного ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому сказала только:

— Так и знала, что ты узурпатор и рабовладелец…

— Мира!

— И врал зачем-то про браслет этот…

Смотрю, красавчик злиться начинает. И, между прочим, совершенно зря.

— Дался тебе этот браслет! Я же объяснил уже все!

— А как тогда понять фразу о моем согласии, — возмутилась я. –

Ты говорил тогда, что тебе надо было мое согласие, а теперь выясняется, что ты и без согласия… даже… Без моего согласия… — чувствую, что слезы на глаза наворачиваются, и пытаюсь подняться с его колен, или хотя бы вырваться из объятий.

— Вот что мы сейчас обсуждаем, скажи мне, пожалуйста! — рассердился Кир. — Что было бы, если бы не? Зачем тебе надо это знать?

— За надом!

— Все равно моя бы была! — отрезал красавчик и руки на талии крепко сжал, притягивая меня назад к себе. — Дедушка у бабушки вон не очень спрашивал и…

— Пусти меня!

— Не пущу.

И не пустил. Только погладил по спине, потом руку левую поймал и запястье поцеловал, прямо в пульсирующую жилку.

— Никуда не пущу… Ну, что ты злишься, а?

— Не очень приятно знать, видишь ли, что у тебя не было выбора… — объясняю я, тихонько млея от его легких прикосновений.

— Но у меня же его тоже не было… — приглушенным голосом произнес он, целуя мой затылок. — Прямо начиная с того момента, как я впервые тебя увидел. И все же ведь только гипотетически, — губы скользнули на шею, а правая рука запуталась в волосах, поворачивая мою голову. — У нас же все совсем не так…

— Не так, — соглашаюсь я и рот приоткрываю для поцелуя. И Кир мычит от удовольствия, целуя меня под плакучими ивами.

***

Фантастическая, головокружительная, такая желанная женщина сидела у Кира на коленях и целовала его самозабвенно. Прогибалась под его руками. Заводилась от одного легко прикосновения. И от всего этого все плавилось внутри и тянулось карамелью, скручиваясь в животе в тугую спираль. И только на задворках сознания пульсировала мысль о каком-то важном разговоре.

— Не злишься больше?

Кир все-таки нашел в себе силы остановиться и даже руки убрал подальше от ряда бирюзовых пуговичек.

— Я не злилась, — и затуманенные глаза за пушистыми ресницами спрятала.

И замолчала. Рядом с ней все было просто. Говорить о сложном, молчать, совершить невозможное, сразиться со всем миром и достать луну. Потому что эта женщина его. Всегда была. Кир улыбнулся своим мыслям.

— Хочешь, расскажу тебе, что ты видела в храме?

— Расскажи.

— Белый свет. Словно ты очутилась в центре зимней пустыни. Или как будто ты внутри белого листа бумаги. И белизна пробивает тебя насквозь. И хочется зажмуриться и одновременно шире распахнуть глаза. И от этого сияния невыносимого хорошо и больно. Да?

Она слушала, слегка наклонив голову к левому плечу, и задумчиво кивнула, когда Кир замолчал.

— Это все видят? — она удивилась, словно ждала другого ответа. И молодой человек в очередной раз поразился силе ее внутреннего чутья.

— Я говорил, что в нашей семье немного не так относятся к своим женщинам…

Своя женщина…

От мысли, что все разрешилось и теперь Мира с ним, рядом, навсегда и не собирается возвращаться в прошлую жизнь, привычно потемнело в голове. Кир прокашлялся и продолжил:

— Храм Слова действительно очень древний… С его древностью, наверное, могут поспорить только странные традиции моей семьи…Я говорил тебе, что ты идеальная?

— Почему-то мне кажется, что ты заговариваешь мне зубы…

Кир рассмеялся.

— Наверное, потому, что боюсь. Кажется, мы сейчас вернемся к проблеме, разрешенной нами минуту назад.

— Не переживай. Ничего нового ты не скажешь. Я давно знаю, что ты узурпатор и рабовладелец, — и поцеловала его в скулу. — Так что можешь спокойно продолжать.

— Это просто еще одна маленькая традиция… Ничего такого, правда… — прислушиваясь к внутреннему теплу, разливающемуся по телу от ее легких прикосновений, произнес Кир. — Тем более сейчас, когда от всей семьи остались только мы с Кристиной. И ты. Да, теперь и ты тоже… — прокашлялся.

— Ты же понимаешь, что выбор дракона, приятие дракона и приятие общества — это разные вещи… И иногда Высшие бывают ужасными засранцами… Не улыбайся так, я сейчас не о себе говорю… У моего дедушки с бабушкой из-за этого всю жизнь проблемы были. Потому что бабушку общество не приняло из-за ее незнатного происхождения и потребовало признания Храмом. А бабушку храм не признал, ну и…

Кир замолчал, думая, стоит ли рассказывать все или попытаться ограничиться недомолвками.

— Ну и? — подтолкнула Мира.

— Ну и дедушка был вынужден взять себе гражданскую жену, а бабушка… Ай!

На середине предложения Мира прекратила нежные поглаживания, а к концу взяла и просто ущипнула его за мочку уха и, сощурившись недовольно, произнесла:

— Не хочу ничего знать ни про какую вторую жену, я предупреждаю тебя, красавчик, если ты хотя бы…

Кир самодовольно рассмеялся и щелкнул ревнивицу по носу.

— Мира, я же сразу сказал, что все это уже не важно. Тем более, что тебя-то Храм принял и, впервые войдя туда, ты увидела мой свет.

— А чего ты тогда так радовался? — возмутилась она, — Если все это неважно?

— Но это же понятно! Просто ты идеальная. Ты идеальная моя женщина. Понимаешь? Совершенство. Во всем.

И с удовольствием увидел, как она залилась смущенным румянцем.

— Ты невыносимый! — и рассмеялась звонко. — Это чудовищно просто! Я из-за тебя все время краснею. Ну, что ты смотришь? Целуй меня немедленно, раз уж я такая идеальная получилась!

***

Опустить руки, обнимающие шею, оторваться от твердых губ, разжать такие нежные объятия, подняться со скамьи, выбраться из-под завесы плакучих ив и пересечь шаткий мостик? Ни капельки не хотелось. И еще меньше хотелось возвращаться в замок. До болезненной пульсации в виске, до дрожи в коленках, до тошноты.

— Не пойдем туда, а? — взмолилась я, когда до ворот замка оставалось несколько метров. — Давай, сбежим! Спрячемся! Пожалуйста!

— Что случилось? — Кир смотрел на меня обеспокоенно, а я себя глупо почувствовала. Ну, вот как ему объяснить то непонятное чувство, которое кричит мне о том, чтобы я бежала из города?

— Я не знаю, просто так вдруг тревожно стало. И мне… — в открытых воротах что-то мелькнуло, раздался крик, затем рычание.

— Что там происходит? — красавчик повернул голову, и одновременно с этим простым его движением мое нервное состояние трансформировалось в обреченное спокойствие.

— Прости, — он снова смотрел на меня. — Ты что-то говорила…

— Уже неважно, — дернула шеей, отгоняя неприятные мысли. — Поспешим. Очевидно, что там что-то случилось.

Очевидно… Во дворе за воротами, в углу между лестницей, ведущей, на опоясывающую замок террасу, и дверью в подземелье, припадая на передние лапы, оскалив окровавленную морду и прикрывая своим мощным телом какого-то мальчишку, стоял Тайгер.

— Назад! — рыкнул он на подступающих полукругом стражников.

— Ты не имеешь права! — крикнул один из них.

— Я повторять не стану, — прорычал тигр. — Первый, кто сделает шаг, умрет.

Говоривший с сомнением посмотрел на метаморфа и немного наклонил оружие, собираясь атаковать.

— Что здесь происходит? — на ходу выкрикнул красавчик и подбежал к тигру. — Тай?

Срываясь на рычание, Тай неоригинально и нецензурно пояснил ситуацию. Буквально, в двух словах.

— Что, прямо полный? — поинтересовалась я.

— И даже еще хуже, чем ты можешь себе представить, — очень серьезно ответил тигр, и мне сразу расхотелось язвить.

— С какой новости начать? — полюбопытствовал Тайгер, хмуро глядя на то, как уходят стражники. — С плохой или с очень плохой?

— Может быть, с хорошей? — вздохнула наивная я, за что была удостоена двух недовольных мужских взглядов.

— Тогда на мой выбор. Кто-то напал на Кристину. Она ранена, но несерьезно. С ней мэтр Лин и доктор. Бежать никуда не надо! — предугадал порыв Кира метаморф. — Она все равно спит. Это первое. И второе. Пока мы носились по замку в поисках злоумышленника, кто-то разгромил вашу спальню. На месте преступления стражники обнаружили вот это недоразумение, — легкий рычащий звук в сторону испуганного мальчишки. — Ну, и тащили его в пыточную…

— Господи!!! У вас тут есть пыточная?

— Мира, помолчи, пожалуйста! — синхронно в мою сторону.

И главное, на мальчишку даже не смотрят, а он, кажется в полуобморочном состоянии.

— Не бойся, — по руке его успокаивающе хлопаю. — Никакой пыточной не будет. И даже если это ты в нашей спальне…

— Это не я! — И дернулся, явно собираясь рвануть со всех ног, но метаморф только хвостом махнул, и парень замер на месте, но дрожать не перестал.

Стресс у ребенка — это понятно. А какое самое лучшее средство от стресса? Правильно — горячая ванна, а лучше баня. Поэтому стою, молчу и грозным взглядом спину красавчику прожигаю. Жду, пока на меня внимание обратят, не мешаю мужчинам решать их важные дела.

— Во имя Изначального! — тем временем возмущался Кир. — Как вы успели!? Нас же не было всего пару часов!

— Ты так спрашиваешь, как будто я во всем этом принимал активное участие. Да меня тут чуть не разорвали на части, пока вас не было… Кстати, да! — Тайгер облизал окровавленную пасть, а я вдруг поняла, что это не его кровь, потому что он как раз выглядел до отвращения целым и здоровым. А если эта кровь не его… Господи!!! Он что, людоед?

— Где вас носило? Мы с ног сбились? — прорычал людоед, и я попятилась за Кира на всякий случай. Нужно будет обязательно подробно для себя прояснить этот вопрос. Считается ли людоедом метаморф, загрызший человека? Или только покусавший?… О ерунде какой-то думаю… Переволновалась, видимо…

Муж мой, не подозревая о том сумасшествии, которое творилось в моей голове, проигнорировал последний вопрос друга и, быстро глянув на трясущегося мальчишку и на меня, распорядился:

— Так. Этого в баню, — кивок на мальчишку. Хороший мой! — Ты от меня не отходишь не на шаг… — и за руку меня схватил.

— Я не пойду в баню!

— Не надо ему в баню!

Тайгер и спасенный им злоумышленник были на удивление единодушны.

— Ну, тогда в ванну! — рявкнул красавчик. — Не знаю. Сделай что-нибудь, чтобы он перестал колотиться и мог нормально разговаривать и отвечать на вопросы.

Потом посмотрел на меня и произнес расстроенным голосом:

— Прости, не получилось хорошего дня. Ты устаешь и расстраиваешься из-за всего этого, я понимаю. Но потерпи, пожалуйста! Когда-нибудь же все должно наладиться…

Нет, положительно, я себе все-таки идеального мужчину придумала. Он извиняется за то, что не может решить проблемы всего мира, или мне это только показалось?

— Пойдем к Кристине, ладно? — она спит, конечно, но я понимаю, что Киру физически необходимо увидеть ее и убедиться, что сестра вне опасности. — А потом еще же надо посмотреть, что там с нашей комнатой сотворили…

— Я уже говорил, что ты — совершенство? — и красавчик мою ладонь благодарно сжал.

Кристина была бледна, а под глазами залегли зеленоватые тени.

— Ничего страшного, — бубнил доктор, но это была чистая риторика. Потому что и он, и я, и Кир, и мэтр Лин, — все прекрасно понимали, что на самом деле всё не так. И факт того, что на Крис кто-то напал, — уже сам по себе страшен.

— Как это случилось? — спросил Кир шепотом и указательным пальцем провел по щеке сестры.

Шагнул от кровати, остановился у окна и в прострации на стены города уставился.

— Она ничего не видела, — ответил мэтр Лин. — Просто почувствовала слабость и потеряла сознание, а ударили ее уже потом… Мальчик, все очень плохо. Это была магическая атака. И запах в комнате, где произошло нападение, не оставляет места для предположений. Без чарусников здесь не обошлось.

Я вспомнила дорогу, засасывающую ноги в глину по колено, дождь этот мелкий, изнуряющий, пугающий остов деревни на горизонте, курносую пасть с острыми зубами и чудовищную сладковатую вонь, преследовавшую меня несколько часов после моего первого столкновения с хатом. Господи, что происходит-то? Я почему-то была уверена, что в Белом Городе мы в безопасности.

А Кристина лежала тихо, бледная, с этими пугающими кругами под глазами…

И в оглушающей тишине моего мозга набатом била тревога.

— Девочка моя! — Тамма склонилась над кроватью своей воспитанницы, и быстрая слеза прочертила ее круглую щеку и соскочила на пододеяльник. — Как же так?

Я ощутила, как чужая боль и сожаление защекотали перьями в моем носу. Сморщилась беспомощно, так как глаза зачесались. Бессовестно спрятала лицо у Кира между лопаток, обняв его за талию и прижавшись к его спине всем телом, потому что зрение тоже изменило мне, смазавшись линзой слез, потому что я почувствовала такое одиночество звериное, потому что нерациональный страх заполз в мое сердце и бурно праздновал там победу.

Кир вытащил меня из-за своей спины и обнял сам, и в макушку поцеловал, как маленькую, и успокаивающим голосом произнес:

— Ну, что ты?

А я себя такой свиньей почувствовала: это я его должна утешать в этой ситуации и говорить ненавистное «все будет хорошо».

— Мне страшно! — честно призналась я.

Страшно потерять вдруг все, когда я только поняла, что такое счастье. Страшно снова оказаться одной. Страшно проснуться и вернуться в свой мир, поняв, что все — только сон. Страшно, потому что и в Белом Городе нас нашли наши неприятности и проблемы.

— Кир, что теперь делать?

Красавчик озадаченно посмотрел на меня:

— Если бы я знал… Проклятье! — слишком громко крикнул он и кулаки сжал.

Доктор неодобрительно посмотрел на нас и, игнорируя нахмуренные брови моего мужа, просто выгнал всех из спальни Кристины.

Мэтр Лин немедленно подкатил ко мне с филологически-латинскими вопросами, поэтому я поспешила сослаться на разгром в спальне и уволокла красавчика подсчитывать убытки.

Убытки были немалые.

Весь мой маленький женский рай был уничтожен на корню. Неизвестный злоумышленник не поленился изодрать в клочья каждую — каждую вещь!! — в моем немаленьком новом гардеробе.

— Да что ж такое! — со слезами на глазах выдохнула я и произнесла извечную фразу всех женщин всех времен и народов:

— Мне опять нечего носить!

Я так не расстраивалась из-за одежды со времен детского дома, наверное, когда ни у кого толком не было ничего своего.

— Кому это надо было?

Кир задумчиво бродил по разгромленной комнате. Пострадал не только мой гардероб. Шторы с окон были сорваны вместе с карнизом, матрас и подушки вспороты, простыни порезаны на лоскуты, маленькая софа изуродована, тяжелый деревянный стол исцарапан ножом, зеркало разбито. Словно Мамай прошелся…

— У меня два вопроса, — хмуро озвучила я свои идеи:

— Первый. Почему никто не слышал шума? Здесь, должно быть, стоял адский грохот. И второй. Сколько человек это делало. Нас не было пару часов. Один человек не мог произвести столько разрушений за такой короткий срок.

— Ну, со звуком — понятно. Это настолько простое заклинание, у нас с ним даже дети справляются…

— А человек здесь был только один, — добавил неожиданно появившийся Тайгер.

Он был уже в человеческом облике, умыт и одет. И глядя на его веснушчатое лицо и светло-розовый рот, я снова подумала о каннибализме.

— С чего ты взял? — интересуюсь вредным голосом.

Метаморф только глаза закатил и презрительно фыркнул, а вот красавчик с несвойственной ему терпеливостью объяснил:

— Он просто лучше чувствует запахи, Мира.

— Животное… — проворчала я мстительно в рыжую спину.

— И слышит тоже очень хорошо, — рыкнул в ответ Тайгер, но я на его рычание плевать хотела, если честно.

— И куда ты дел нашего злоумышленника? Не съел, надеюсь?

Не то что бы я на самом деле верила в людоедство Слая, но надо же было поязвить, во-первых.

А во-вторых, мне и правда было интересно, куда он дел мальчишку. И когда тот сможет ответить на мои вопросы, конечно. Что он вообще делал в нашей спальне?

— Не съел, — Тайгер быстро прошелся до окна и присел на корточки у подоконника, что-то рассматривая. — Ем я исключительно наглых сказочниц. И то только по праздникам.

— Это понятно, — согласно кивнула я, а красавчик в адрес друга проворчал что-то малопонятное о вырванных конечностях. — Но все-таки где он?

Тайгер что-то поднял с пола, снова игнорируя мой вопрос, и повернулся к Киру.

— Смотри, что я нашел! — и положил красавчику на ладонь что-то блестящее.

— Что это? — я подошла ближе и посмотрела на махонький бриллиант. — Страз с одного из моих платьев?

— Нет, это скорее, с платья Кристины… Замужние женщины не украшают свою одежду драгоценностями, — ответил Кир и спрятал камушек в карман.

— Понятно, — вздохнула я и в третий же раз поинтересовалась:

— Так что там с мальчиком?

— Спит, — метаморф неожиданно покраснел. Красиво так покраснел, как только рыжие умеют. — Я пока в душе был и переодевался, он уснул на диване. Я понимаю, что надо было разбудить. Но мне его так жалко стало… Маленький же совсем. Перепугался…

Кир глянул на друга так, словно у того выросла вторая голова, а потом спросил аккуратно:

— Ты не заболел, часом?

Тайгер в ответ вздохнул только, и я заподозрила его в нехорошем. Красавчик, видимо, тоже. Потому что он бросил на Тая уж очень внимательный взгляд, тряхнул головой и решительно постановил:

— Так, с этим потом. Сейчас. Первое. Здесь ночевать нельзя, надо распорядиться о том, чтобы нам приготовили другую комнату…

— Уже приготовили, мой господин! — послышалось из-за двери, и я увидела давешнюю любопытную кучерявую голову. Везде уши, везде! Это какой-то кошмар!

Кир замолчал на секунду, сбившись с мысли, потом кивнул и продолжил:

— Отлично. Второе. Тай, ты чувствуешь след?

— Нет. Она по воздуху ушла.

— Значит, она? — Кир выгнул бровь.

— Уж в этом можешь не сомневаться… — Тайгер хищно ухмыльнулся и, понизив голос, спросил:

— А ты не думал, может это одна из твоих…

Договорить ему не дали. Потому что красавчик стрельнул в друга яростным взглядом и проворчал:

— Имей совесть! Меня здесь пять лет не было!

А вот я бы на его месте так просто от этой идеи не отмахивалась. Он у меня такой идеальный мужчина, что такого можно и всю жизнь ждать, а он говорит, пять лет… Метаморф хмыкнул, очевидно, так же, как и я, думал, а Кир продолжил с независимым видом:

— Распорядись, чтобы охрану усилили…

— Без тебя бы я не догадался конечно!..

— И остается только ждать, пока проснется Кристина. Может, она что-то видела… Может, что-то прояснится…

Только я почему-то думаю, что ничего она не видела.

Глава шестая, в некотором роде нерешительная

Из-за отсутствия желания принимать решения я приняла решение никаких решений не принимать.

"Тариф на лунный свет"

На него вообще нельзя было смотреть. С самого начала нельзя. А уж после того, как он поцеловал ее прямо за столом — уж точно. Надо было молча встать и уйти. И не смотреть на него. И уж тем более не говорить. Ничего не говорить. Не глотать обиженно слова, не возмущаться, не краснеть. И не смотреть на него. И не надо было пить вино. Ни одного бокала, потому что легкое и ароматное, оно оказалось таким коварным… И сначала оно заставило смотреть на Кая влюбленными глазами, потом вынудило болтать всякую чепуху, после этого помогло согласиться пойти прогуляться к реке и, наконец, просто вероломно подкосило ноги.

Зачем она смотрела на него? О чем говорила? Стоит ли впадать в истерику? И есть ли смысл вообще просыпаться?

Нет, на самом деле, Вишня проснулась уже минут десять назад, но все еще не решалась открыть глаза, мучительно переживая в воспоминаниях вчерашний вечер. Вновь и вновь.

Что было там у реки? Был туман. Кажется. Или, может, это перед глазами все плыло от того, что Кай смотрел на нее так, как ей всегда хотелось, чтобы он смотрел? Был терпкий аромат жасмина и тихий плеск воды. И нежный голос шептал о чем-то жарко. Кажется. Или это был сон? Конечно сон. Разве на самом деле Кай стал бы целовать ее так, как целовал? Целовал ли? Не открывая глаз, Вишня поднесла руку к лицу и двумя пальцами провела по губам. Или не сон?

Был мягкий свет луны и пение лягушек временами перекрывалось всплеском смеха и голосами женщин, засидевшихся за столом. Кай планомерно отгонял зудящих комаров и Вишня, рассмеявшись, сплела защитное заклинание. Кажется. И он в благодарность целовал ее пальцы. Или нет?

Вишне вдруг стало невыносимо жарко, она завозилась под одеялом и со стоном спрятала голову под подушкой. Почему вчера идея признаться в своей детской влюбленности показалась хорошей? Она вправду рассказывала Каю о том, как подсматривала за ним, спрятавшись на дереве? Или нет? Может быть, все все-таки приснилось?

От бессилия и злости на себя хотелось взвыть. Или провалиться сквозь землю. Или умереть.

Не может быть, чтобы все это сделала она сама. Колдовство. Колдовство? Хорошо бы. Тогда можно было бы списать все на это…

Вишня прислушалась к себе, выискивая признаки чужих узлов и петель. И, к своей досаде, ничего не обнаружила. Вздохнула тяжело и признала свое поражение. Права была Азалия, подружка по школе, когда говорила:

— Если назавтра после вечеринки вам не стыдно, не хочется умереть, а краснота щек не проступает мучительно сквозь одеяло, то веселье не удалось…

— Повеселились, и хватит! — пробормотала девушка.

Отважно откинула одеяло. Смело вскочила на ноги. Бодро пробежалась до умывальника, тихо радуясь своему храброму решению: делать вид, что ничего не было. Сколько она вчера выпила? Пять бокалов? Семь? Сказать Каю, что их было пятнадцать и нагло врать о том, что ничего не помнит.

Да, это умно и хитро. А главное, не подкопаешься и не подловишь на вранье…

Вишня умылась, оделась, расчесала волосы, прошлась по комнате до двери, вернулась к умывальнику и расчесалась еще раз, вернулась к двери и остановилась у порога, собираясь с духом.

— Он стоит с другой стороны… — неожиданный шепот в тишине комнаты раздался оглушительным криком.

Хозяин Дорог сидел на подоконнике и задумчиво чесал бороду.

— Напугал! — зло прошипела Вишня.

— Извини, я просто не хотел, чтобы ты почувствовала себя неловко…

Он сейчас серьезно? Девушка недоверчиво посмотрела на низшего демона.

— Что? — он руками развел. — Обожрался вчера. Еще немного — и надо будет на диету садиться.

И рыгнул, сыто зажмурив глаза.

— Ты что, подсматривал? — ужаснулась девушка, чувствуя, как запылали от смущения уши.

— О, нет! — взмолился старичок. — Только не это! Диета, диета и еще раз диета!.. Я не подсматривал и даже уши заткнул. Ваши эмоции воспринимаются иначе. Мне не надо ничего видеть, чтобы ощущать вкус и запах человеческих чувств.

— Какой кошмар!

— Я вообще подумал, начерта мне эти тракты? Я с тобой останусь навсегда — и сытая старость мне обеспечена, — и рассмеялся весело, оборвав хихиканье на низкой ноте, и растворился в воздухе, когда в дверь решительно постучали, а потом и вошли, не дожидаясь ответа.

Вошел. Красивый, улыбающийся, счастливый.

Вишня независимо вздернула и без того курносый нос, и посмотрела на Кая удивленно. Он споткнулся о ее вопросительную улыбку и замер на пороге. Она была слишком спокойна, слишком уверена, слишком… Наследник подозрительно прищурил правый глаз, и со щек исчезли ямочки.

— Привет, — неуверенно произнес он.

— Привет! — Вишня бодро кивнула, и Кай нахмурился еще больше.

Надо попытаться проанализировать ситуацию. Почему попытаться? Да потому что никакой анализ не работает с женщинами в принципе, а с этой — и подавно. Логика кричала о том, что девушку необходимо обнять и поцеловать, руки помнили ее стройное тело, губы, казалось, все еще чувствовали мягкость поцелуя.

Логика.

Нелогичное же предчувствие вопило о чем-то непонятном. Что там говорил мэтр Лин об умении Наследника принимать правильные решения? Чем там надо руководствоваться по учебнику?

Кай вздохнул и покаянно опустил голову.

— Прости…

— А?

Судя по легкому движению бровей и прижатым к груди рукам, она ждала чего-то другого.

— Я вчера, наверное, выпил лишнего… И усталость от дороги… И… — Кай в последний раз прислушался к внутренним ощущениям и голосом человека, приговоренного к казни, проговорил:

— Я, кажется, не помню, что вчера было…

И снова вздохнул, и посмотрел на Вишню извиняющимся взглядом.

— Надеюсь, я тебя ничем не обидел?..

— Я…

Она растерялась. Что теперь делать? Как-то она не предполагала такого развития событий. И как быть? Сказать, что не обидел? Или придерживаться изначального плана, сославшись на девичью память? Проклятье! Надо было первой заговорить!

— Э… — она прочистила горло, откашлявшись, спрятала глаза и невнятно пробормотала. — Наверное, нет…

Кай картинно опустил плечи и откинул голову назад.

— Ну, слава Богу! А то я с самого утра переживаю. Не знаю, чего от тебя ждать… А оказывается, все нормально… Я хотя бы прилично себя вел?

Вишня посмотрела на него ненавидящим взглядом. Он делает это специально. Нарочно своими вопросами загоняет ее в ловушку.

— Ты вообще никогда не ведешь себя прилично, — ворчливо заявила она и, оттеснив Кая от двери, вышла в коридор.

Вчера вечером, когда они, держась за руки и мило улыбаясь, вернулись с реки, Милена понимающе посмотрела на них и спросила у Кая, уверен ли тот, что его можно оставить на ночь под одной крышей с приличной девушкой. Наследник в ответ весело рассмеялся и крепко обнял Вишню за плечи, прижав к себе.

— Абсолютно! — и в лоб поцеловал.

А теперь он вышагивал рядом с независимым видом.

Когда они вышли во двор, Милена доила козу. Женщина бросила на молодых людей оценивающий взгляд и спросила:

— Могу я надеяться на то, что заключенный накануне договор не утратил свою силу?

Вишня возмущенно ахнула. Ей и в голову не могло прийти, что Кай способен на такое коварство. Способен?

— Вне всяких сомнений! — заверил старосту Наследник. — Только думаю, что не на весь срок.

Способен.

— И если Вишня примет мои условия, я заберу ее с собой, но обязательно пришлю кого-то на замену.

Девушка почувствовала, что закипает. Заберет? Пришлет?

— Если она примет твои условия, — кивнула Милена и, хлопнув Муху по круглому боку, ушла в дом.

Солнце светило на ярко-синем небе, в кустах сирени жужжали пчелы, Муха косилась на торчащие из палисадника желто-белые цветы, а Вишня, насупившись, пыталась сдержать слезы.

— Ты же понимаешь, что я не могу позволить тебе остаться?

Не может позволить…

— Вишня! — Кай попытался взять ее за руку, но она только выдернула ладонь и отвернулась.

— Если тебе так хочется работать, давай мы тебя устроим в Белом Городе, а?

Никакой реакции. Девушка только старалась тише и ровнее дышать, но получалось не очень. И Кай, мысленно проклиная женское упрямство, выложил последний козырь:

— Лютик и Ромашка без тебя, наверное, скучают…

— Их можно было бы забрать сюда, — немедленно отозвалось упрямое создание неуверенным голосом.

И Кай вознес молитву всем известным богам за то, что дело сдвинулось с мертвой точки. Как долго могла молчать именно эта женщина, Наследнику известно не было, но вот, например, Мира, обидевшись однажды неизвестно из-за чего, не разговаривала с ним две с половиной недели. Кай точно знал, что не может позволить себе потратить столько времени на уговоры.

— Хорошая идея, — молодой человек сделал осторожный шаг в сторону сгорбившейся фигурки. — Тут свежий воздух, природа. Река, опять-таки… А учеба… Ну, на учебу можно и наплевать, если что…

Вишня блеснула в него мокрыми глазами и резко отбросила волосы от лица.

— Значит, пусть остаются в замке! — и ногой топнула, вот же упертая!

— Или ты можешь поехать вместе со мной. Работать в Белом Городе. Я уверен, мэтр Лин, помог бы тебе найти спокойное место…

Она молчала целую минуту, наверное, а потом, внимательно рассматривая узор из трещин на стене дома, спросила:

— И что дальше?

Дело сдвинулось с мертвой точки, и Кай выдохнул. Так, хорошо. Она допускает вариант возвращения в Белый Город. Теперь остается только…

— Что будет потом? Через месяц-другой тебе надоест играть в благородство, ты снова подыщешь мне порядочного человека в женихи?

Наследник скрипнул зубами. И почему он надеялся, что все пройдет легко и без проблем?

— Я, кажется, уже озвучил свои мысли по этому поводу… — напомнил молодой человек и удивленно вздрогнул, когда Вишня весело рассмеялась

— Что смешного? — солнечное настроение стремительно портилось.

— О! Но ты же на самом деле не думал, что я могу отнестись к твоим словам всерьез?.. — она криво улыбнулась и покачала головой. — Серьезно, Кай?

Кай был серьезен. И даже обижен. Потому что, что бы она там себе не придумала, слов «выходи за меня», или «давай поженимся», или еще вот, например «будь моей женой» он раньше никому не говорил.

— Что заставило тебя думать, что у меня такое идиотское чувство юмора? — хмуро поинтересовался Наследник, а Вишня в ответ только выразительно на его левую руку посмотрела.

— Это? — он недоверчиво продемонстрировал Вишне жест, за который любая девушка в его мире, влепила бы ему по морде. Собственно, средний палец левой руки показал. С Кристининым кольцом на нем, конечно.

Она ничего не ответила. Кай и не ждал ответа.

— Но ты же ведь прекрасно знаешь, зачем мы это сделали! — возмутился он. — Об этом все знают!

— Кристина так не думает… — быстро проговорила Вишня, и Наследник с удивлением заметил, что у нее покраснели уши. Это хороший знак? Можно ли считать хорошим знаком, что у девушки покраснели уши в момент, когда она говорит о твоей гипотетической невесте?

— То, что по этому поводу думает Кристина, не волнует даже Кира, почему это должно волновать меня?

Она фыркнула и вздернула носик. А на Кая вдруг накатила волна непонятной оглушающей нежности. Хлынула от затылка, перепрыгивая по позвонкам, охватывая все внутренности и сжимая их в тугой узел. И захотелось поймать ладонями нежные щеки, притянуть к себе лицо близко, чтобы увидеть свое отражение в синих, как майское небо, глазах. И поцеловать эту зазнайку в курносый нос. Для начала.

Кай опустил веки, борясь с собой и своими желаниями, и даже лицо руками закрыл, для верности.

— Порядочные мужчины, — нравоучительным тоном произнесла Вишня, даже не подозревая о внутренних терзаниях молодого человека. — Не делают предложение женщине, являясь женихом другой…

Наследник выдохнул, опустил руки и посмотрел на нее почти неверяще.

— То есть, если бы кольца не было, ты бы… Ты покраснела!

— Ничего подобного!

— Покраснела-покраснела… Даже веснушки побледнели.

— Нет у меня никаких веснушек, что ты выдумываешь!? — возмутилась она и застыла на месте с приоткрытым ртом, потому что Кай поднял руку и дотронулся пальцем до кончика ее носа.

— Есть. Вот здесь, — палец начертил стрелу до щеки.

— Тут, — еще одно легкое касание до уголка глаза.

— Вот здесь, — вниз почти касаясь мочки левого уха.

По скуле палец скользнул под подбородок, приподнимая пылающее лицо к Каю, который вдруг оказался так близко-близко…

— Господи! — шепот коснулся вмиг пересохших розовых губ, и Вишня судорожно сглотнула, прикрывая глаза.

Весь остаток ночи после нескольких поцелуев у реки Кай не мог заснуть. Он ворочался в постели, то страдая от приливов нестерпимого жара, то вдруг смертельно замерзая. И не давала покоя мысль о том, что Вишня лежит за стенкой. Тревожили мысли о ее пижаме. Даже не об отсутствии оной, а именно о факте пижамы вообще. А в голову лезли такие яркие и неприличные образы, что тот бунт гормонов, который Кай переживал лет в тринадцать-пятнадцать, глядя во время уроков на коленки своей соседки по парте, отдыхал и нервно курил в сторонке.

Он всю ночь страдал, а утром, как школьник мялся у двери ее комнаты… А она встретила его с таким видом, словно ничего не было!

Почему мучиться должен только он?

Неужели ей на самом деле все равно?

Кай жадным взглядом окинул розовое лицо, отмечая томно прикрытые глаза и подрагивающие губы, и треснутым голосом простонал в доверчивые губы:

— Виш…ня…

— М-м-м-м?..

Она, совершенно точно ничего не соображая, потянулась к губам, и Кай отбросил сомнения и просто поцеловал ее. Так, как давно хотелось. Глубоко, жарко, сметая неумелый рот своим яростным желанием. И застонал неприлично громко, когда маленькие прохладные пальцы вдруг очутились на его шее. Он сжал тонкую талию, почти приподнимая хрупкое тело над землей, скользнул руками вверх, задевая трогательно выпирающие лопатки, прижимая к себе еще крепче.

— Ягодная моя, — прохрипел по-мальчишечьи несдержанно. — Ты меня с ума сводишь!

А в ответ только невнятное:

— М-м-м-м… — и в этот раз целует сама, первая.

— Вишенка! — мучительный стон, а руки между тем медленно опускаются вниз: большие пальцы пересчитывают позвонки — остальные скользят по ребрам. А потом сжимают внизу все такое восхитительно мягкое и круглое. И благодарный всхлип в ответ просто сносит крышу.

Кай бросил один короткий вороватый взгляд в сторону окон дома, ногой пнул любопытную Муху, с беспардонным любопытством толкавшую Наследника в бедро, подхватил легкое тело и, не разрывая поцелуя, шагнул в тенистый аромат сирени. В голове промелькнуло на секунду удивленно, восхищенно и благодарно что-то о том, что в палисаднике у старосты оборудовано идеальное место для поцелуев, а потом Вишня попыталась обхватить его бедра ногами и мысли как-то вдруг закончились. И с одной стороны, было сожаление по поводу того, что узкий сарафан не позволил ей это сделать, а с другой — облегчение, потому что если бы она это все-таки сделала…

К неполным двадцати семи годам Кай не впервые бездумно целовался. Бывало разное. И не всегда романтичное.

Девки еще в интернате стали называть его Кайану. И кто бы догадался, почему? Наследник бессмысленно растратил часы своей жизни, рассматривая свое отражение в зеркале, выискивая сходство с так любимым всей женской половиной интерната Киану Ривзом. И не находил. Что? Разрез глаз? Цвет волос? Высота скул? Непонятно. Лично Кай сходства не видел. И Мирка не видела, кстати, тоже.

Не видел, но пользовался им активно и регулярно. В школе, в училище, в спортивной секции… Злился ли он из-за своей мифической схожести с избранным Нео? Ни одной секунды своей жизни!

Но Вишня! Она же чертова Киану не видела ни разу в жизни! Она же целует его так, как целует, только потому, что это он, Кай. А никакой не придуманный девками в шестом классе Кайану!.. И от этого было не просто приятно, от этого в мозгу взрывался огромный ядерный гриб…

— Ягодка моя… — выдыхал сквозь зубы, целуя круглое плечо с пятью наивными веснушками. — Не могу без тебя… Пожалуйста…

А в ответ уже закономерное:

— М-м-м-м…

А потом срывающий тормоза шепот:

— Кай…

Легкое покашливание за спиной заставило Наследника напрячься и вернуло в сознание. Черт! Староста Милена высунулась из окна почти по пояс и с независимым видом чесала Муху между ушей. Как послал ей хмурый взгляд, а она ему пальцем погрозила.

Как же все не вовремя!

Молодой человек в последний раз сжал податливое тело и, прервав поцелуй, прижался лбом ко лбу своей избранницы, ожидая, пока она придет в себя и распахнет глаза. И опасаясь того, что он в этих синих глазах увидит.

В них была нежность, от которой сердце падало в желудок. В них было задумчивое удивление, а еще смущение, сияющее непролитыми слезами. И Кай поторопился зашептать срывающимся голосом:

— Прошу тебя, пожалуйста! Поедем со мной! Я обещаю, что не буду давить. Я помогу тебе устроится магичкой в Белом Городе, если ты действительно этого хочешь, я буду заботиться о Лютике с Ромашкой…

— А как же папин список женихов? — хрипловатым голосом спросила она, не убирая рук с его плеч и не торопясь вырваться из объятий.

— Оторву руки каждому, от третьего пункта и до последнего, если кто-то, хотя бы глянет в твою сторону, — решительно заявил Наследник и покраснел немного раздраженно, понимая, насколько глупо это прозвучало.

— Почему только с третьего пункта-то?.. — и пальцы с плеч переместились на затылок и дернули несильно за отросшие волосы.

— Со вторым номером ты прекрасно разобралась сама, — хмыкнул Кай. — А первый все еще надеется, что ты отнесешься серьезно к его словам о том, что он хочет видеть тебя своей женой. Он признает себя дураком и готов даже на ответ «я подумаю»… Пожалуйста…

Вишня вздохнула и прикрыла глаза.

— Но только после того, как ты поговоришь с Кристиной! — прошептала она едва слышно и немедленно получила легкий благодарный поцелуй.

— И… — щеки снова заалели, скрывая бледные веснушки. — И это тоже… после…

— И ты поедешь со мной?

Вишня кивнула нерешительно и уточнила:

— Но только после того, как поговорю с Миленой!

***

Разговаривать с Миленой было стыдно. Вишня мялась, рассматривала носки своих туфель и бормотала что-то невнятное. А староста только по-доброму улыбалась и головой кивала.

— Ну, что ты переживаешь? Езжай спокойно. Наследник не похож на человека, который не держит своего слова.

— Я просто подумала, может, стоит остаться и подождать, пока из Белого Города пришлют кого-то мне на замену… — неуверенно произнесла девушка. Она, конечно, сомневалась, что Кай может оставить ее здесь одну, хотя бы на несколько дней, но все-таки…

— Детка, — Милена рассмеялась. — Чего ты больше боишься, того что он уедет с тобой или того, что без тебя?

Вишня в ответ что-то пискнула, непонятное даже ей самой, и глаза спрятала.

Ехать с Каем вдвоем — а он сказал, что дорога до Белого Города займет не менее двух дней — было волнительно и страшно одновременно.

— Мы жили без мага столько лет! — продолжала староста. — Может, протянем еще пару дней.

Возразить было нечего, но в душе все равно остался какой-то неприятный осадок. Тревожный и пульсирующий. Как зубная боль.

А Кай был весел и бодр, он шутил и подгонял, и договаривался насчет лошади для Вишни, и пытался рассмешить, и собирал провиант в дорогу, и уговаривал, что все будет хорошо, и снова клялся, и клялся, и клялся… И от всего этого голова шла кругом. А еще была какая-то странная апатия.

Прощание с жителями деревне прошло как в тумане. Напутственные речи, поцелуи и объятия…

А потом тишина проселочной дороги вдруг словно обухом по голове ударила. Девушка резко натянула поводья и, не глядя на Кая, произнесла:

— Я не могу. Я никуда не поеду.

«Спокойствие, только спокойствие!» — подумал Наследник, но вслух проговорил только вежливое:

— Почему?

— Так будет правильнее!

Упрямое создание! Вот как в такой маленькой женщине может помещаться столько упрямства?

— Чем дольше ты будешь упираться, тем дольше мы будем ехать, — Кай раздраженно дернул за повод, разворачивая жеребца так, чтобы было удобнее разговаривать. Ну, и если что, перехватить управление Вишниной лошадкой.

— Я хочу вернуться, — Вишня неуверенно оглянулась назад. — Я подожду, пока ты вернешься с новым магом, и…

И Кай тяжело и громко вздохнул и раздраженно прикрыл глаза.

— У меня нет времени ездить туда-сюда по стране только потому, что ты не уверена и боишься! Маг прекрасно доберется до деревни и без моего сопровождения.

— Я не боюсь!

— Но почему-то не веришь мне, — Кай выглядел обиженным и от этого было неловко и совестно.

— Я просто передумала…

— Так нельзя! — Наследник был искренне возмущен. — Что значит, ты передумала? Дела так не делаются. А если я тоже передумаю? Если я скажу, что я… Не смей плакать!

Вишня хлюпнула носом.

— Ну, что такое!?

Кай был зол и взвинчен. И раздражен из-за детского поведения своей невесты и ее беспричинных страхов.

Он понимающ и терпелив. Он готов идти на уступки. Он закрывает глаза на многое. Он даже почти пообещал не целовать ее до тех пор, пока не снимет кольцо Кристины, хотя целовать хотелось и… и об этом, пожалуй, не стоит думать.

И где благодарность? Как это все вообще понимать?

Разноцветные крыши Малых Виноградов еще не успели скрыться за горизонтом, а у них уже первая остановка. Сколько их еще будет? Кай уже начал жалеть о своем решении не использовать храмовый портал, который, по словам Вишни, сократил бы их дорогу до нескольких часов. Черт! Надо было просто открыть дверь и не думать о том, что деревня останется без активированной двери.

— Вишенка! — Кай наклонился вперед и поймал сжатую в кулак руку. — Пожалуйста! Что тебя смущает?

— Не знаю… — она еще раз оглянулась назад. — Просто чувство какое-то нехорошее…

— Просто ты волнуешься и смущена, — Наследник ласково разжал прохладные пальчики и начертил на ладони кружок. — Тебе надо время, я понимаю… Я не буду давить, но нам, правда, надо двигаться.

Вишня наклонила голову и пробормотала тихо:

— Хорошо.

Кай окинул ее недоверчивым взглядом, соображая, что в этой ситуации лучше предпринять: оставить все как есть, и потерпеть немного обиженное сопение, или продолжить путь. Все говорило в пользу второго развития событий. Поэтому молодой человек развернул коня, но напоследок все-таки не удержался от того, чтобы спросить:

— Все в порядке?

Глупый вопрос, кто же спорит. Но и саму ситуацию в целом сложно назвать разумной.

— Конечно, не все в порядке, — мстительно проворчала девушка. — Но кого это волнует? Это всего лишь мои женские заморочки…

Наследник закатил глаза, совершенно уверенный в том, что где-то существует тайная женская книга, в которой подробно описано, как можно при помощи слов и без подручных инструментов в короткие сроки довести адекватного мужчину до белого каления. Поэтому он только неопределенно махнул рукой, и они поехали.

Вишня метнула в спину Каю прожигающий взгляд, но у того, видимо, кожа была носорожья, поэтому реакции никакой не последовало. Неприятно. И обидно. Из-за того, что ее мысли не принимаются всерьез, а ее саму считают избалованным ребенком. Да она мечтает о том, чтобы быть вздорной девчонкой и забыть о грузе ответственности, который всю жизнь давит на плечи. Сначала отец ежесекундно напоминал о том, что она не может и не должна, а наоборот обязана… И про честь рода… И про важное положение… И про девичью скромность и невинность… О последнем вообще говорили много и часто, и не только отец, но и метрессы в школе, и няньки, и гувернантки, и… И Вишне по этому поводу хотелось плакать от злости. Потому что уж что-что, а невинность временами активно напрягала. К моменту окончания школы дочь мэтра Лавра была, наверное, единственной в выпуске девушкой, у которой не было тайного возлюбленного — у некоторых даже не тайного, и им-то о скромности и невинности никто ничего не вещал постоянно — и которая даже не целовалась ни разу в жизни.

И что теперь? Учеба окончена, гувернантки не давят строгим пучком и авторитетом. Здравствуй, взрослая жизнь? Свобода, привет? Какое там… снова нотации и недоверие… Обидно.

Почему она не сказала Каю, что у нее просто плохое предчувствие? Что им надо вернуться и… И что? Все бессмысленно. В любом случае, результат был бы один и тот же…

— Прекращай злиться, — неожиданно зашептал тихий голос за спиной.

— Это ты?

— А кто же еще? — ответил Хозяин Дорог. — Говорил же, я к тебе душой прикипел, теперь нам не расстаться…

Вишня явно услышала в голосе улыбку и улыбнулась в ответ.

— Хочешь, отомстим ему? — радостно предложил низший демон.

— Хочу! — и вздохнула. — Но попозже…

— Ты с кем там разговариваешь? — Кай удивленно оглянулся.

— Мысли вслух…

Они выехали из леса, и Наследник вдруг резко остановил коня.

— Что за черт?

— Что случилось?

Вишня с любопытством оглядела открывшийся пейзаж. Зеленое поле, синее небо, темная полоска леса, желтая дорога, убегающая вдаль, прямо к белому особняку с аккуратными башенками, виднеющемуся на горизонте.

— Вчера здесь никакой усадьбы не было… — нахмурился Наследник. — Не нравится мне это.

Девушка пожала плечами. Бывали дни, когда она забывала о том, что Кай принадлежит совсем другому миру, что он, в принципе, недавно стал Наследником, что среди ее, Вишниных знакомых, есть дети, которые об особенностях существующих реальностей знают больше, чем человек, по праву крови владеющий магическим наследием древних.

В былые времена Наследник возраста Кая бывал едва ли не самым сильным магом во всех существующих действительных. И уж точно, самым опасным.

Глава седьмая, почти лабиринтная

Что делать, если Вы оказались в безнадёжной ситуации? Порадуйтесь, что жизнь до сих пор была к вам добра. В случае, если жизнь не была к Вам добра, что, учитывая Ваши нынешние обстоятельства, представляется более вероятным — радуйтесь, что скоро Вы от неё отделаетесь.

«Автостопом по галактике»

Ураган налетел ниоткуда.

Сначала подул легкий ветерок, и небо затянуло тяжелыми низкими тучами. Умолкли птицы, трава пригнулась низко к земле, деревья замерли на миг неподвижно. А затем где-то высоко громыхнуло раскатисто и грозно, и хляби небесные прорвались на путников ледяным для летнего зноя дождем.

Лошадка Вишни сначала просто отказывалась идти, затем начала вздрагивать и пятится назад к лесу, затем встала на дыбы, едва не скинув свою наездницу. Но Кай успел перетащить девушку к себе в седло и велел ей держаться за него, что есть сил. А испуганное животное с совершенно не лошадиным визгом умчалось в непогоду.

А скорость ветра все усиливалась. Со стороны леса в путников летели ветки и листья. Пока они не доставляли особых проблем, но здравый смысл подсказывал Каю, что лучше спрятаться до того, как мимо них пролетит первое дерево или случится еще что-то не менее ужасное. И словно в подтверждение мрачных мыслей, темно-синее небо расчертила первая кривая молния.

Теперь Наследник уже не думал о странности и подозрительности видневшегося на холме Летучего Голландца. Теперь у них просто не было другого выхода: войти в блуждающий замок или погибнуть в чистом поле.

Вишня кричала о чем-то надрывно прямо в ухо, но разобрать, что она говорит, было совершенно невозможно.

— Я думаю, надо спрятаться в доме! — прокричал Кай, одной рукой направляя жеребца в сторону особняка, а другой прижимая к себе девушку. Она кивнула и спрятала лицо у него на груди.

До поместья было не больше километра, но это расстояние они преодолевали чертовски долго.

«Никогда! Никогда больше не буду совершать благородные поступки! — мысленно клялся Кай, проклиная себя за решение не пользоваться храмовой дверью. — Неизвестно, что еще там нас ждет, в этом доме».

Молодой человек попытался спросить у Вишни о возможных обитателях бродячего жилища, но на таком ветру все равно ничего не было слышно. Да и выбора, в любом случае, у них не было.

С трудом продираясь сквозь порывы ветра, они добрались до распахнутых ворот, закрыть которые Кай даже не попытался. Какое там! Сейчас он мог думать только о том, как пересечь двор и укрыться в ближайшем строении. По виду это был амбар. По сути, здание оказалось конюшней.

— Какой-то кошмар! — выдохнул молодой человек, когда между ними и непогодой оказалась, наконец, надежная стена.

— Нет, это не кошмар, — расширенными от ужаса глазами глядя Наследнику за спину, прошептала Вишня. — Кошмар только начинается.

Кай оглянулся и увидел, как только что закрытая им дверь превращается в глухую стену.

— Это что такое?

— Я ошиблась! — девушка так яростно запустила обе руки себе в волосы, что молодому человеку показалось на мгновение, будто она решила проредить немного свою пышную прическу.

— В каком смысле ошиблась?

— Это не бродячий замок. Это капкан. Мы в ловушке. Отсюда нет выхода.

— Ягодная моя, — Кай бережно поймал ее лицо в ладони. — Ты паникуешь! Выход есть всегда, хотя бы там, где вход…

Она глянула на него скептически и хмыкнула:

— И? Ты думаешь, мы все еще можем воспользоваться входом?

Кай пожал плечами.

— Этим — очевидно, нет. Но ведь всегда есть, парадный вход, черный, запасной… Сейчас мы решили одну проблему: спрятались от урагана. Вторую тоже решим… Ты испугалась?

Он притянул ее к себе и зарылся лицом в мокрые волосы.

— Испугалась, конечно… — сам ответил на свой вопрос и погладил острый позвонок в основании шеи. — Не бойся. Открою тебе тайну: со мной никогда не случается ничего по-настоящему плохого. Ну, вот такой вот я. Теперь ты со мной… Со мной?

Вишня подняла к нему свое лицо, и Кай почти испугался той решительности, которая сквозила сквозь синеву глаз. Черные ресницы на мгновение скрыли от него бушующее море.

— С тобой, — она распахнула глаза, розовые губы дрогнули нерешительно и вдруг скривились в неуверенную гримасу. И что-то было в этом выражении, в этой трогательной беспомощности такое знакомое и новое одновременно, что Кай слегка растерялся.

— Ты со мной… — на автомате продолжил он, заинтригованный переменчивостью красивого лица. — И с тобой теперь тоже не случится ничего плохого, вот увидишь!

— Кай, — перебила она хриплым голосом и порозовела слегка. — Поцелуй меня.

И после секундной паузы:

— Пожалуйста!

***

Завернувшись в одеяло, которое Кай достал из седельной сумки, до самого кончика своего насупленного носа, Вишня сидела в одном из стойл и следила за активной деятельностью Наследника.

А тот планомерно простукивал стены. По пятому кругу или по шестому? И выражение лица у него было… зверское. Сказать ему еще раз, что все бесполезно, или пусть продолжает? Так он хотя бы не замерзнет, одеяло-то одно на двоих. И то у Вишни.

Девушка тихонько поднялась и на цыпочках подошла к развешенному на дверцах в стойло сарафану. Наследник коротко посмотрел на нее тяжелым взглядом, и Вишня, пискнув что-то невнятное, поспешила спрятаться.

— Злится, — шепотом сообщил очевидное Хозяин Дорог.

— Я знаю.

— А не надо было признаваться…

— Помолчи, слушай! Без тебя тошно.

Вишня и без нравоучений от низшего демона знала, что не надо было. Но что уж теперь.

А ведь все было так просто. Так красиво и романтично. Почти как в книжках.

В тот миг, когда дверь конюшни растворилась в стене, запирая ловушку, девушка поняла, что она не хочет умереть вот так… Без… Точнее, когда… Нет, даже под страхом смерти она не могла озвучить эту мысль вслух. Это даже не было окончательно сформировавшейся мыслью. Это было чувством. Вишня просто почувствовала, что не может умереть, так и не узнав, каково это…

Врали, видимо, книги. Вокруг вообще одно вранье.

— Поцелуй меня! — попросила она, мечтая о том, чтобы последним, что она ощутит перед неминуемой смертью стали губы любимого.

И он поспешил наклониться к ней, и замер в миллиметре, словно что-то заподозрив, и вдруг прошептал удивленно:

— Почему ты передумала?

Вишня покраснела еще больше, злясь, что он не может просто поцеловать ее. Сегодня утром, во дворе у Милены он не задавал вопросов и не спрашивал разрешения.

— Просто.

— Нет не просто, — он вдруг зло сощурился. — Ты решила, что мы здесь умрем, да?

Ну, почему с ним так сложно?

— Пожалуйста, — Вишня, с трудом преодолевая смущение, выдавливала из себя сложные слова, — Просто поцелуй, просто покажи мне, как… и… если мы все равно умрем, то какая теперь разница?..

— Понятно.

Кай опустил руки и шагнул от нее.

И выражения лица у него стало зверское.

И целовать он ее не стал, хотя ей очень сильно этого хотелось.

Невозможный человек.

Упрямый. Глупый. Наивный. Потому что он думает, что у него получится переупрямить Вишню. Что там в этих лживых книжках писали о том, как правильно соблазнять мужчину? Верить этому или нет?

— Вишня, — неожиданно позвал Кай. Девушка обрадовалась и подскочила на месте. Неужели больше не злится?

Она выскочила из стойла и обнаружила, что Наследник с задумчивым видом смотрит навыкрашенную голубой краской двухстворчатую деревянную дверь, появившуюся в стене.

Конечно же, дверь не была никаким выходом, но только входом в другую клетку. Тому, кто расставил на них ловушку, нужно было, чтобы они прошли дальше конюшни. Совпадает ли этос их интересами?

Кай неуверенно посмотрел на Вишню.

— Что будем делать? — спросил он.

— Ну, если ты все здесь уже изучил, то можем пойти дальше.

Вишня пожала плечами. Лично ей было все равно, где умереть. Но, может, в другом помещении не было бы такого стойкого лошадиного аромата?

Девушка перебросила через плечо все еще сырой сарафан, удобнее перехватила на груди одеяло и решительно шагнула к проходу.

— Стой! — зашипел ей в ухо Хозяин Дорог. Как же не вовремя! Вот сейчас? Он серьезно? Под удивленным взглядом Наследника остановиться, прислушиваясь к тихому шелесту низшего демона? — Не входите порознь!

Старик правильно понял замешательство девушки и теперь, не ожидая наводящих вопросов, просто высказывал свои мысли:

— И за руки не держитесь, тоже может не помочь. Пусть он лучше тебя…

Вишня едва заметно кивнула, давая понять Хозяину Дорог, что все поняла, и, подойдя к Каю вплотную, спросила, застенчиво улыбаясь:

— Перенесешь меня через порог?

— Это снова твои гениальные идеи шекспировского масштаба и не шекспировской глупости? — Кай подозрительно сощурился.

— Нет. Я просто подумала, что за одним из нас дверь может захлопнуться, но если ты возьмешь меня на руки…

Не дослушав, Наследник легко подхватил девушку под колени и, толкнув левую створку двери, шагнул в проем.

За порогом была столовая. С высокими солнечными окнами — и куда, спрашивается, исчезла непогода? — с огромным деревянным столом по центру, с рядом кривоногих стульев, с посудным шкафом и с уютной маленькой софой у камина.

Вишня доверчивоприжалась к молодому человеку и щекотала тонкими пальцами кожу под волосами на затылке. Кай зажмурился от удовольствия, одновременно пытаясь взять себя в руки.

— Вишня!

— А? — она уткнулась носом в шею и глубоко и громко втянула воздух.

— Прекрати.

Молодой человек огляделся, убеждаясь втом, что вокруг безопасно и в том, что голубая дверь за спиной исчезла, и попытался избавиться от своего ценного груза, опустив его на бренную землю. Её.

Стало только хуже. Потому что теперь она стояла на цыпочках, вытянувшись в струну, все еще обнимая его за шею, прижавшись к нему всем своим тонким стройным телом… И еще запрокинула лицо, чтобы у Кая уж точно не осталось сомнений в том, чего она от него ждет.

Если бы она знала, какие образы рождались в нецеломудренном мозгу Наследника при взгляде на ее обнаженные плечи и, особенно, при мысли о размерах обеденного стола, она не была бы так настойчива и спокойна. Наверное.

Кай поцеловал аккуратное розовое ушко и подумал, что идея, не ждать разговора с Кристиной, не так уж и плоха. Потянул одеяло вниз, обнажая немного больше бледной кожи, и едва сдержал улыбку, когда Вишня вцепилась в свою тогу, удерживая ее на груди. Счастье, что она такая неумелая соблазнительница. Ей бы немного опыта — и все благие устремления Наследника вылетели бы в трубу еще в конюшне.

Она попыталась шагнуть назад, но Кай притянул ее к себе ближе за талию, с болезненным наслаждением ощущая, что ее наивная мягкость как-то уж очень быстро повлияла на его твердость. Хмыкнул и проговорил, покрываябыстрыми поцелуями шею, открытое круглое плечо и тонкую ключицу:

— Я не хочу торопиться.

«Не хочу торопиться? Я идиот!»

— Все будет красиво и нежно, и… — Вишня полувздохнула-полувсхлипнула, одним звуком остановив мыслительную деятельность в голове Наследника. — Боже!

Губы сами нашли приоткрытый рот и абсолютно отдельно от воли хозяина стали целовать его. Ее. И она не возражала. Нет. Она отвечала так, что в затылке что-то треснуло, загорелось и поползло вниз по позвоночнику, выкручивая тело и пронимая до внутренностей. До сердцевины. Прожигая расплавленным пластиком дырки насквозь.

— Сумасшествие какое-то! — выдохнул Кай, отрываясь от девушки на мгновение. Она немедленно потянулась за ним, не желая прекращать безумие, притянула его к себе за уши и поймала зубами нижнюю губу.

«Еще секунда!» — поклялся себе Наследник и левой рукой обхватил ее затылок, поворачивая голову, углубляя поцелуй и касаясь языком внутренней стороны ее верхней губы. Вишня ахнула удивленно инемедленно с энтузиазмом, достойным лучшего применения, вступила в игру, повторяядвижения и ласки.

«Еще одна секунда! Даже меньше…» Правая рука обнаружила, что никем не удерживаемое одеяло давно соскользнуло вниз, и немедленно пустилась исследовать открывшиеся территории. Мягкие, вздрагивающие… Черт! Такие соблазнительные!

Проклиная себя за несдержанность, за то, что все так не вовремя, ненавидя весь окружающий мир и целую вселенную в придачу, Кай со стоном сожаления оторвался от совершенно пьяной от поцелуев Вишни, аккуратно замотал ее в одеяльный кокон, под удивленным взглядом усадилна софу и на всякий случай отошел подальше к окну.

Он был собою горд.

Он себя ненавидел.

Вишня закрыла глаза, борясь с волной унижения, которая пыталась захлестнуть ее с головой. … Она вся ему, а он, и вот так, когда… Мыслям было тесно в голове и они норовили найти дорогу наружу через слезы. Не хватало еще и заплакать у него на глазах. Хоть бы отвернулся, дурак! Не понимает, что ли, как ей стыдно!?

Но Кай не отворачивался. Он подышал тяжело и громко возле окошка, глаза прикрыл. Не иначе, чтобы не видеть осточертевшую Вишню. Изначальный, как же стыдно! А потом решительно шагнул к креслу, опустился на пол и лицом прижался к спрятанным под одеялом коленям.

— Ч-что?

— Помолчи секунду, — оборвал резко, а затем глухо и сбивчиво признался. — Я же не железный, ягодная моя… А ты… ты же специально меня доводишь! Словно я не … хочу…Думаешь, я не понимаю?

— А ты… хочешь? — спросила Вишня не своим голосом и Наследник, резко вскинув голову, опалил ее таким взглядом, что загорелись не только уши, лицо, шея и все остальное, что было прикрыто одеялом, но, кажется, слегка задымилось и оно. Девушка судорожно сглотнула, и рвано выдохнула.

— Я… — что сказать? Как? Возможно ли говорить, когда в глазах напротив плавится шоколад. И ты, кажется, вместе с ним. Это нормальная реакция? И еще нестерпимо хочется целоваться. Вишня растерянно отвела взгляд и прикусила нижнюю губу, надеясь избавиться от мучительного зуда.

— Вишня… опять! — обиженно простонал Кай и снова спрятал лицо у нее на коленях. И уже оттуда:

— Мы оказались в странном доме, в ситуации, возможно, опасной. А я … это умопомешательство какое-то!

Он повернул голову набок, прижавшись к ногам девушки правой щекой и, не открывая глаз, продолжил:

— Я не ищу выход, я не продумываю ситуацию. Вместо этого я красочно фантазирую, как я тебя … — лихорадочный вздох. — Люблю. Везде. Господи, я до дрожи тебя хочу. Я… со мной лет с тринадцати такого не было. Это колдовство.

Еще один обжигающий взгляд потрачен напрасно, потому что обжигать уже нечего, Вишня давно превратилась в пылающий факел.

— Поэтому прошу тебя, — хриплый голос ласкает натянутые в струну нервы. — Не провоцируй. Я ведь сорвусь. А ты потом будешь жалеть. И пилить меня до конца жизни.

До конца жизни. Почему-то идея провести остаток своих дней за тем, чтобы пилить Кая, вызвала легкую улыбку. Или это из-за его уверенности в том, что он будет рядом? Или от того, что он произнес слово на букву «Л»? Пусть и не совсем так, как этого хотелось Вишне.

— Я постараюсь, — наконец ответила девушка, а мысленно добавила: «Наверное».

Наследник напоследок коснулся ее губ легким поцелуем и прошептал:

— И до Белого Города — ни-ни!..

А внутри все сладостно задрожало. До Белого Города? А потом, значит… Вишня зажмурилась и носик сморщила, пытаясь удержать смущение внутри. Кай хмыкнул, видимо, подслушав ее мысли, и отошел к окну. Отвернулся.

После того, как Вишня переоделась в сарафан, стало значительно легче. Они быстро исследовали комнату. Кай все еще надеялся найти выход, а девушка просто ему помогала, хотя весь ее вид говорил о тщетности попыток.

— Этот дом, как мыльный пузырь, — объясняла она. — Выход появится только если тот, кто его создал, сделает второй пузырь и присоединит к первому. Тогда ты попадешь в другую комнату. Наружу — нет.

— Тогда мы найдем способ взорвать этот пузырь изнутри, — улыбнулся Кай. — Смотри!

Стена, через которую они попали в столовую, покрылась рябью, а потом явила им две двери: красную и синюю.

— Матрица, блин! — проворчал Кай и потащил Вишню к красной двери.

— Почему именно туда? — удивилась она.

— Хочу посмотреть, глубока ли кроличья нора, — непонятно объяснил Наследник и усмехнулся своим мыслям.

— Это из моей другой жизни, — все-таки объяснил он свое решение. — Кино такое было… эээ… сказка, короче! Про одного избранного, который хотел узнать правду.

Вишня важно кивнула и уточнила:

— В твоем мире тоже рассказывали страшные истории про Наследников?

— И про них тоже… Иди сюда! — подхватил девушку на руки, прошептал на ушко, когда она пальцами скользнула в волосы на затылке:

— Не шали!

И шагнул в красную дверь.

Это был коридор, бесконечный по виду, темный, с красной дорожкой и множеством дверей.

— Что ты там насчет мыльных пузырей рассказывала? — спросил Наследник, рассеянно поглаживая Вишню по спине.

Сколько здесь выходов? Или, правильнее будет сказать, входов? И куда они ведут? Кай, не выпуская Вишню из рук, толкнул ближайшую к нему дверь. И нервно передернулся. За порогом был коридор, в котором у открытой двери, повернувшись к нему спиной, держа на руках Вишню, стоял он, Кай. Наследник испуганно оглянулся через плечо и почувствовал, что волосы от ужаса встают дыбом. Это не был обман зрения. Теперь он видел, что дверь с другой стороны коридора, к которой он не прикасался даже, действительно распахнута. Видел свою спину и испуганное лицо Вишни… И все это было неправильно.

Кай осторожно толкнул одну дверь, но закрылись, конечно, обе.

— Есть мысли по этому поводу? — спросил он у своей испуганной ноши.

— Вызывай дракона! — ответила ноша неожиданно мрачным старческим скрипучим голосом, а потом добавила испуганным, Вишниным:

— Ой!

Наследник ошарашено уставился на девушку:

— Это что сейчас было?

Вишня покраснела.

— Это… это… Хозяин Дорог, — проговорила она жалобно и добавила быстро:

— Он хороший, правда, я… я его… Я знаю, что надо было…

Кай нетерпеливо щелкнул пальцами, медленно проговорив заклинание проявления, и увидел низшего демона. Тот с насупленным видом сидел у его ног и, да, осуждающе смотрел на Наследника.

— Говорю, хватит играть в героя! Зови дракона.

— Вишня! — в одном только своем имени девушка услышала: осуждение, требование объяснить, тревогу, возмущение и еще обещание серьезного разговора.

— Давай, вы потом разберетесь, а? — проворчал старик, придвигаясь к Наследнику вплотную и прислушиваясь к чему-то. — Времени в обрез… ОНО просыпается.

Низшему демону было страшно. Потому что ОНО было большим и сильным, и страшным, и чем-то странным, определенно жестоким и очень злым, и голодным. И Хозяин Дорог не знал, что это такое. ОНО не относилось к миру людей, ОНО не было из мира демонов. ОНО было чужим.

— Драконы летают сквозь пространство и время, — бормотал он сбивчиво и быстро, чувствуя, что существо шевелится, принюхиваясь. — Он проникнет сюда без проблем. И думаю, сможет вынести вас двоих и меня в придачу… Скорее!!

Наследник раздраженно дернул шеей и закрыл глаза, пытаясь нащупать связь со своим вторым я. Второе я молчало.

Кай удивленно дернул бровью, вспоминая уроки мэтра Лина. Что там говорили про драконов? А главное, что сам Грин говорил об их связи? Он не может не услышать, потому что он и есть ты, а ты и есть он. Мудрёно, но отталкиваемся от этого и делаем лицо попроще, а то Вишня и без того вцепилась в плечи так, что синяки останутся. Ничего страшного не происходит…

— Оно проснулось и знает, что мы здесь, — услужливо сообщил Хозяин Дорог.

— Проклятье!

В сопровождении низшего демона, с невестой на руках Кай двигался по коридору и планомерно толкал каждую дверь по левой стороне, следя за тем, как синхронно распахиваются створки справа.

— Что ищешь? — спросила Вишня. — Я могу сама идти…

— Своя ноша не тянет, — хмыкнул Наследник и толкнул очередную дверь.

За порогом была конюшня. Та самая, в которой они спрятались от урагана. Шагнуть в эту дверь или проверить остальные? Кай тоскливым взглядом окинул уходящий вдаль бесконечный коридор.

— К чертям!

Шагнул внутрь, со злостью глянул на то, как дверь растворилась в стене, и поставил свою ношу на ноги. Попробовал снова позвать Грина. И снова напоролся на молчаливую стену. Ерунда какая-то!

Вишня опасливо поглядывала на Наследника. Хмурится. Злится? И если злится, то на нее или нет? Сделала жест рукой Хозяину, чтобы тот испарился. А в ответ кривая гримаса, мол, какая теперь разница. Все равно он знает. Знает. И как теперь отреагирует? Так, как должна была поступить сама, когда обнаружила низшего демона? Отругает? Сделает вид, что никого не видел?

— Кай, — позвала неуверенно. — Ты злишься?

— Угу, — буркнул, успев напугать еще больше, а потом словно очнувшись:

— А? Нет. Не злюсь…

Но на Хозяина злобный взгляд бросил, прежде чем к одному из стойл отойти. За топором. Низший демон даже не вздрогнул, а вот Вишня испугалась не на шутку и попыталась старичка за юбками спрятать.

— Не надо, пожалуйста… — проблеяла она, чуть не плача.

Кай замер, а бессовестный Хозяин рассмеялся неприлично громко.

— Вишенка, — Наследник старательно прятал улыбку. — Ты же ведь на самом деле не подумала, что я собираюсь убить низшего демона топором?

Девушка закатила глаза и стукнула себя по лбу раскрытой ладонью. Вот же позорище! А еще магичкой хотела работать! Договор подписала…

— Меня? Топором? — заливался Хозяин, похлопывая себя руками по коленям. Гад! И она его защищала?! Надо было прикончить этого вредителя еще в саду у Милены. — Нет, я не могу… Это нечестно… Я с тобой лопну от обжорства, — повизгивал демон, пока Вишня раздумывала над тем, выстрелить ли в весельчака заклинанием или просто пнуть его ногой.

— Я просто растерялась… — проворчала, наконец, и смущенно руки за спину спрятала. — И испугалась, — добавила уже более уверенным голосом. — И… и я не скажу о нем больше ни одного хорошего слова, — хмыкнула мстительно. — И не вступлюсь за него, даже если ты вдруг… Вот!

Отвела глаза в сторону и с независимым видом спросила:

— А зачем тебе топор?

— Буду рубить окно в Европу, — хохотнул Наследник и большим пальцем левой руки потрогал лезвие, оценивая остроту. — Ай!

— Руку только не отруби себе, — прокомментировал Хозяин порезанный палец и закашлялся немедленно, когда Кай на него посмотрел недобрым взглядом.

Молодой человек размахнулся и изо всех сил рубанул по стене. Топор вошел в камень как в масло с противным чавкающим звуком.

— Что это такое? — наследный рот скривился брезгливо.

Из стены, из того места, в которое вошел топор, сочилась до черноты красная жидкость.

— Воняет… — прокомментировала Вишня, выглядывая из-за плеча.

— Похоже на кровь, — Хозяин Дорог озвучил мысли людей и испуганно спросил:

— Оно что, живое?

Словно в ответ на последние слова дом вдруг застонал глухим голосом, заскрипел старыми балками, загремел цепями и ставнями и задрожал мелкой дрожью. А затем края пореза раздвинулись, рана расширилась, углубляясь и закругляясь, и превратилась в маленькую нишу, подсвеченную приятным голубым светом.

— Это что за вещица? — удивилась Вишня, а Кай, открыв рот, смотрел на маленькую гипсовую фигурку. Это была жопа с ручкой, точно такая же, как та, которую Вишня подарила ему, после того, как Ленка Семенова подбила ему глаз за измену. Аккуратная, маленькая, белая, с трещинкой на ручке… Нет, не точно такая же. Это была та самая жопа с ручкой…

— …дец какой-то, — оторопело пробормотал наследник и потянулся к нише, чтобы взять в руки статуэтку.

Глава восьмая, творческая

Арфы нет, возьмите бубен!!!

"В бой идут одни старики"

Мэтр Лин, спрятав лицо за пыльным фолиантом, уже почти час читал мне лекцию об Изначальном мире и об удивительных возможностях сказочниц. А все красавчик виноват. Боясь оставить меня одну, хоть на секунду, он приставил ко мне единственного человека, которому доверял безоговорочно. И теперь я попала на странный урок мифологии и культурологи, который время от времени сбивался на практикум по латинскому языку.

— Истории об Изначальном давно переплелись с мифологией миров, фактически, превратившись в сказки, — рассказывал старик. — Никто с достоверностью не может утверждать, где правда, а где вымысел. Мы знаем одно: он есть. Где-то затерялся среди множества реальностей, да. Но не исчез. Изначальный мир и по сей день является отправной точкой.

Я слушала вполуха, потому что, если честно, в данный момент меня больше тревожила то, чем сейчас занят Кир, как там Кристина и почему нет вестей от Кая. Остальное же…Двери эти, миры, латынь… Надоело все! Хочу на необитаемый остров.

— «Книга мертвых» — это, в некотором роде, окно в Изначальный мир, — продолжал мэтр, не замечая, что внимание мое, мягко говоря, рассеяно. — Так сказать, возможность заглянуть в будущее. Каждое утро на ее страницах появляется фраза, которая определяет грядущий день. Иногда фразы повторяются, иногда мы угадываем значение… Ты не могла бы составить списочек …

— Мэтр Лин, мы же договорились! — в сотый раз возмутилась я. — Как только Кир мне позволит, я вернусь домой за учебником латинского. Будет у вас «списочек» и даже больше. Объясните лучше человеческим языком, как я могу артефакты находить.

— Ммм? Находить? — старик посмотрел на меня задумчиво. — Не совсем находить… Если честно, мы не вполне понимаем природу этого умения сказочниц… Но в Храме есть помещение, которое, по преданию, является кусочком Изначального мира. Сказочницы в этой комнате могу воплощать свои мысли, а говорящие менять прошлое и существующую реальность.

— Что значит, «воплощать мысли»? — просила же, объяснить по-человечески.

— То и значит. Ты как волшебная палочка. Умеешь исполнять желания. Свои и чужие, кстати. Страшно представить, что будет, если в плохих руках окажутся рычаги давления на тебя.

Зачем он меня пугает, я и без того напугана до предела.

— Нет на меня никаких рычагов, — ворчливо пробубнила себе под нос, но мэтр услышал. У него вообще слух обострялся удивительным образом, если надо было услышать что-то, что не предназначалось для его ушей.

Он погрозил мне пальцем.

— Ай-ай! Только я знаю о двух, а ведь мы с тобой не так хорошо знакомы…

Я не успела задуматься над тем, что он имеет в виду, когда дверь в библиотеку отворилась, и на пороге показался Кир.

— И вот один из них, — усмехнулся старик.

Красавчик с озабоченным видом подошел ко мне.

— Не устала? — спросил ласковым голосом и губами к моей правой ладони прикоснулся.

— Она не хрустальная, — немедленно встрял мэтр Лин. Кто его просил? И откуда он знает? Именно хрустальная! И в абсолютном восторге от этой трогательной заботы. И от блеска в зеленых глазах. И от того, что этот потрясающий мужчина так меня любит.

К счастью, красавчик на его слова внимания обратил еще меньше, чем на мое смущение, когда прямо на глазах у мэтра неглубоко, но крепко поцеловал.

— Может и не хрустальная, — согласился Кир, поворачивая голову к учителю, — но мне нравится.

Я с независимым видом проверила, в порядке ли маникюр на левой руке, про правую не забыла. После чего решила, что краснота немного рассосалась на щеках и подняла глаза.

— Мы не закончили, — сообщил мэтр.

— Да! — опомнилась я. — Я же как раз хотела попросить показать мне эту волшебную комнату!

Кир нахмурился.

— Ничего не имею против ваших посиделок у «Книги мертвых», — он взял меня за руку и притянул к себе. — Но я запрещаю тебе, Мира, даже близко подходить к артефакторной.

Я обалдела. Я выпала в осадок. Он мне запрещает?

Мэтр Лин недовольно нахмурился, я же просто в бешенство пришла. Потому что, если минуту назад я про эту комнату в их Храме и слыхом не слыхивала, то теперь я туда попаду из принципа. Да мне жизненно необходимо стало там оказаться, хотя бы для того, чтобы не растворится в Кире окончательно и не потерять себя.

— Мы завтра это обсудим, мэтр, — кивнула учителю спокойно и с высоко поднятой, и, хочется верить, холодной головой, под руку с мужем вышла из библиотеки.

— Сладенькая, ты злишься?

Молчу. Что это за выходки вообще? Запрещает он мне…

— Мира?

Не хочу с ним разговаривать. Просто не хочу.

— Ты не понимаешь, — он вздохнул и крепче сжал мою руку. — Они даже не знают толком, как это работает. Знаешь, когда последний раз в артефакторную входила настоящая сказочница? Не при моей жизни, точно… Мира, я не могу тебе позволить… я не хочу тебя потерять.

Чертовски приятно, никто не спорит, что он так переживает из-за меня. Но я, между прочим, тоже взрослый человек. И я привыкла сама принимать решения в вопросах, которые, так или иначе, затрагивают мою жизнь. Поэтому дуюсь, как маленькая, выбрав самый действенный способ воздействия на мужскую психику: независимое молчание. Молчание и обиженное «нет». Пусть не думает, что у него есть, как там сказал мэтр Лин, рычаги давления? Определенно, никакого давления, никаких запретов и единоличных решений. Я за демократию и гласность.

Кир раскусил меня очень быстро и тоже замолчал. Пока мы шли по коридорам, он не произнес ни звука, держа меня за руку, ни словом не обмолвился, пропуская меня в нашу новую спальню, и даже бровью не повел, когда пнул дверь, захлопнув ее с грохотом. А потом дернул меня на себя и, двумя руками обняв за талию, жарко выдохнул в ухо:

— Ну, уж нет!

— А?

Возмутиться мне не позволили. Не знаю, от чего у меня больше сносит крышу, от того, как он целуется, или от того, что он вдет себя со мной так, словно я нереальная красавица и вообще, секс-бомба.

Кир неожиданно оторвался от процесса покрывания поцелуями моей лебединой шеи, и оторопело спросил:

— Про нереальную красавицу понял, но что такое секс-бомба?

Черт! Я опять думала вслух. Костяшками пальцев провела красавчику по щеке, поцарапалась приятно и улыбнулась:

— Это просто глупые мысли, не обращай внимания.

Кир снова потянулся за поцелуем, когда в углу раздалось шубуршанье и хихиканье.

— Проклятье! — он от досады зажмурился.

— Что это?

— Это дети… — муж извлек из-за высокой спинки кресла Лютика с Ромашкой. — Мы решили, что пока в замке такая нестандартная ситуация, им лучше побыть с нами. Тем более что Тамма занята у Кристины, а я больше никому не доверяю.

Даже не знаю, радоваться или огорчаться, но малышня только что спасла меня от неминуемой, казалось бы, капитуляции.

***

Я не знаю, что мне снилось. Кажется, там было темно и душно. Или наоборот ослепительно холодно. И в морозном звенящем воздухе льдинками зависали слова:

— Вызывай дракона, Кай! Дракона!

Вскочила на кровати с колотящимся сердцем, едва удержавшись от испуганного крика. Стараясь не разбудить Кира и детей, накинула на плечи халат и выбралась в коридор.

Не было терпения для того, чтобы опять доказывать всем, что я не верблюд. Не было желания выслушивать путаные ответы. Не было настроения ждать. Потому что я точно знала: что-то случилось.

Голова взрывалась от вопросов, ответы на которые не находились. Куда бежать? Где искать помощь? Сколько у меня времени в запасе?

Конечно, можно было бы все обсудить с Киром, но я уже хорошо знакома с его замашками тирана. Да, и где гарантия, что он поверит?

— Сладенькая, тебе просто плохой сон приснился, — скажет с легкой улыбочкой на губах.

А я точно знаю, что это не сон, мой брат в беде.

— Несса! — выдохнула я почти радостно. — Конечно же!

Зажмурилась сильно, до светящихся точек перед глазами: «Как тебя позвать-то? Ау? Ты где? Ты меня слышишь или как?»

В ответ тишина. С полчаса я мерила коридор нервными шагами, надеясь, что драконесса все-таки соизволит явиться. Но нет. Либо я плохо звала, либо она плохо слушала.

— Ладно, мы пойдем другим путем, товарищи… — пробормотала себе под нос и почти бегом кинулась в поисках кого-нибудь.

Кем-нибудь оказалась давешняя кучерявая голова, которая дремала на стуле за углом.

— Эй! — я припустила к ней бегом, и бедняга от испуга едва не свалилась на пол.

— Госпожа!? — девушка подскочила на ноги. — Госпоже не спится? Теплого молока?

Перебила ее нетерпеливым жестом:

— Отведи меня в комнату Тайгера Слая, сейчас.

Служанка окинула меня недоуменным взглядом. Даже думать не хочу о том, что она себе напридумывала.

— Хорошо…

До спальни метаморфа мы добрались быстро и без приключений, никого по пути не встретив, повезло. У двери отпустила девушку жестом, подождала, пока та скроется из виду, а потом легонько стукнула, оповещая о соем присутствии, и почти сразу вошла.

Нет, разрешения войти я не ждала не потому, что боялась его не получить. И не потому, что правил хорошего тона не знаю. Просто как-то стремно было стоять одной посреди пустого коридора у двери одинокого мужчины. Черт их знает, какие у них тут законы. Еще камнями закидают…

Тайгер Слай, к счастью, не спал. И к несчастью, не спал не один, а в компании того самого тощего паренька.

И моего стука они не слышали, а вторжения не заметили, потому что яростно целовались. Причем парень стоял на кровати, завернувшись в тонкую простынку, а Тай своего партнера трогательно за спину придерживал.

— Черт! — мысленно выругалась я и предприняла действя по стратегическому отходу. И вот же закон подлости! Я, когда входила, дверь шла как по маслу, а как на выходе — так она омерзительнейший скрип выдала.

Паренек пискнул, Слай выругался и уже через секунду стоял рядом со мной в коридоре. А мне оставалось только гадать, загрызет он меня или задушит.

— Я никому ничего не скажу! — пискнула я и зажмурилась. — Не мое дело! Я вообще ничего против геев не имею. Нравятся тебе мальчики — и на здоровье, особенно если по обоюдному согласию…

— Что-о-о-о-о?!!!! — Тай взревел так, что я чуть не оглохла.

— Тише ты! — зашипел на него и попыталась проклятого метаморфа назад в спальню затолкать. — Сейчас весь замок разбудишь!

— Туда нельзя! — понизил он голос, открыл соседнюю дверь, которая оказалась какой-то кладовой, впихнул меня внутрь и сам зашел следом.

— Свет! — рыкнул зло, и в воздухе появился светящийся шарик.

— Ух, ты! — все-таки я к волшебству никогда не привыкну, немедленно ткнула в источник света пальцем, а потом поймала недовольный взгляд мужчины, и веселиться как-то сразу расхотелось.

— Тебе кто-нибудь говорил о том, что стучаться надо? — поинтересовался метаморф.

— Во-первых, я стучала. А во-вторых… а во-вторых, пусть неудачники стучат! Вот! — гордо скрестила руки на груди, ообразив, что убивать меня сегодня, ккажется, не будут.

— Нахваталась уже… — проворчал недовольно и резко добавил:

— Я не из этих.

— Да, не расстраивайся так. Все нормально. Я понимаю. Это просто секс.

— Мир-р-р-ра!

Я снова зажмурилась.

— Это не мужчина.

— Ну, без таких интимных подробностей я бы смело могла обойтись…

— Она — женщина. Девушка, понимаешь ты? И она там теперь переживает, а я тут твой бред слушаю. Чего тебе не спится-то вообще среди ночи.

— Мне… мне мэтр Лин нужен срочно… А я не знаю, где его найти.

— Ты искала его в моей спальне?

Вот что за мужики! Сам же сказал, что его ждут и переживают, а теперь время тянет и к словам придирается. Отвечать на глупый вопрос не стала, но посмотрела на Тайгера зло.

— А муж-то тебе зачем? Почему ты его не попросила помочь?

— Я между прочим, Киру еще не рассказывала о том, как ты меня связал коварно, — я решила не тянуть кота за хвост и сразу начала с козырей. — Лапал, наверное, пока я без сознания была…

— Ты спятила вообще? — Слай перешел на шепот и даже пальцем у виска покрутил.

— Мне очень надо, — призналась я просящим голосом. — Не получится толком объяснить. Я просто вот тут знаю, — ткнула себя указательным пальцем в солнечное сплетение, — случилось что-то. И мне до зарезу нужно с мэтром поговорить. А тебя убедить проще и быстрее получится, чем Кира.

Метаморф пожевал губы нервно, а потом решительно махнул рукой:

— Ладно, но если ты во что-нибудь вляпаешься, если у меня из-за тебя будут проблемы, я…

— Договорились! — пищу испуганно, на самом деле испуганно, потому что Тай на меня желтыми вертикальными зрачками сверкнул и даже рыкнул чуть слышно.

— Если бы не мои обстоятельства… — еще раз предупредил он, а я едва смешок сдержала, когда про его обстоятельства подумала.

В конце концов, мужчина поколдовал что-то с огоньком, тот дернулся, а потом поплыл в воздухе.

— Только не говори мне, — я нервно хохотнула. — Что это работает по принципу 'куда клубочек покатится, туда и иди'.

— Почему клубочек?

— Проехали…

— Вообще-то, да. Проводник так и работает… Но почему клубочек-то? Где ты видела такой проводник?

— Забудь. Я пошутила.

— Тебе говорили, что вы с братом иногда очень, я бы даже сказал, пугающе похожи?

— Мы близнецы, Тай! Не будь идиотом, конечно же мы похожи!

***

В двери мэтра Лина я стучала долго, громко и настойчиво до тех пор, пока он мне их сам лично не отпер. Как говорится, во избежание. Он сонно моргнул мне в лицо, после чего просто спросил:

— Кай?

Я кивнула.

— Что?

— Не знаю. Мне сон приснился. И я … и вот если я сейчас скажу, что мне до зарезу надо в артефакторную попасть прямо сейчас, вы подумаете, что я тронулась умом?

— Не подумаю… — мэтр Лин впустил меня в комнату, что-то бормоча себе под нос.

Я не очень вслушивалась в его слова, размышляя о разном. В первую очередь, конечно о том, что просто не представляю себе, что я буду делать в артефакторной и почему мне так срочно туда понадобилось. Еще за Кая волновалась, очень. Ну, и Кир. Думать о том, как отреагирует мой муж на то, что я внаглую наплевала на его запрет, было… боязно? Я прислушалась к своим внутренним ощущениям. Да, действительно, чуть-чуть страшновато…

Мэтр Лин тем временем закончил кряхтеть за ширмой и явился ко мне при полном параде. Вот же скорость у человека, даже бороду в аккуратную косичку заплел. Мне бы на такие сборы раза в три больше времени понадобилось.

— Итак, — старик торжественно вручил мне огромную древнюю книгу, — это тебею

— Что это?

— Почитай на досуге, тут об артефакторике, советы как правильно думать в момент создания артефакта, как чувствовать, как форму создавать… Хороший учебник, его мой учитель составлял.

Очень интересно… Но что значила фраза «как правильно думать»? Разве можно думать как-то неправильно? Криво? Задом наперед?

Уже через двадцать минут я выяснила, что можно.

Лаврик, которому по статусу не положена была комната в замке, ночевал в маленькой комнате при библиотеке, прямо в Храме. Он встретил нас с мрачным сонным видом. Заметив меня, почти сразу проснулся и немного испугался. И я могу его понять. Я бы тоже испугалась, если бы Кир хоть раз посмотрел на меня так, как на этого мальчишку, когда он красоту моих ног расхваливал.

А потом они в два голоса начали учить меня правильно думать.

— Отпусти себя, — объяснял мэтр. — Дай волю, но при этом не позволь мозгу заглушить твои инстинкты.

Ага, все очень понятно!

— Думать надо отсюда, — поддакнул Лаврик и ткнул меня указательным пальцем в солнечное сплетение.

— Эй, осторожнее! — прохрипела зло. — Больно же!

А еще непонятно, и чувствую себя полной идиоткой. Потому что всю мою сознательную жизнь выражения в стиле «думай сердцем» и «почувствуй это душой» вызывали во мне здоровый скепсис и нездоровый смех. А тут к этому вопросу подошли с научной точки зрения, и даже объясняли, как лучше дышать, чтобы скорее почувствовать «свои внутренние устремления».

— Не думай ни о чем конкретном, — прежде, чем озвучить очередное «правило эксплуатации» артефакторной, Лаврик заглядывал в одну из лежащих на столе кабинета книг. Причем делал он это втайнеот мэтра, что наводило меня на нехорошую мысль о том, что эти черти сами толком не знают, чему меня учат. А еще, что, может быть, надо было послушаться Кира…

— Самое сложное выбрать форму… И это… — еще один косой взгляд в учебник. — Форма должна быть удобной в употреблении и одним своим видом намекать на суть этого употребления…

Мы с мэтром посмотрели на Лаврика одновременно. Я — взглядом паническим, а старик — недоверчивым.

— Ты хоть сам понял, что сейчас сказал? — спросил учитель.

— Э… — Лаврик бросил быстрый взгляд на страницу и повторил.

— Ну, да… Форма должна соответствовать содержанию… Форма — это едва ли не самое главное…

— Например?

— Никаких примеров!!!! — закричали они одновременно. — Сознание зафиксирует образ — и все пропало!

— Обожежмой!

— Ты все поняла? — мэтр Лин подозрительно всматривался в мое лицо. — Как войдем — сразу не думай ни о чем.

«Не думай про белых обезьян», — немедленно пронеслось в моем мозгу и я даже застонала мысленно. Ох, чувствую, ничего у меня не получится.

— Готова? — мэтр взялся за ручку двери, и я немедленно запаниковала, и захотелось отыграть все обратно, вернуться в замок и залезть в кровать, к Киру под теплый бок…

— Да! — вздохнула и зажмурилась, решив, что в комнату я буду входить так, как обычно в прохладное озеро раскаленным июньским днем вхожу: с разгона и бегом.

— Главное не думать ни о чем, главное не думать ни о чем! — твердила я себе мысленно, как мантру. — И о том, чтобы не думать, тоже не думать…

Стоя в коридоре, я бросила в артефакторную любопытный взгляд. Больше всего комната походила на кладовую: круглая, без окон, со стеллажами до потолка вдоль стен. В самом центре стол неправильной формы, к столешнице от арочных сводов на длинной цепи спускается уродливый фонарь, освещающий помещение неприятным желтым светом.

— Главное не думать ни о чем! — повторила я вслух и шагнула внутрь.

И сразу же, в ту же секунду, в то же мгновение вспомнила почему-то о гипсовой жопе с ручкой, которую подарила своему любвеобильному братцу.

Сначала я услышала щелчок. Потом странное гудение, больше всего напоминавшее звук только что включившегося генератора, затем фонарь над столом моргнул, превратившись из желтого в голубой, и почти одновременно с этим мои спутники заорали:

— Мира!!!!!!!

Я только голову опустила покаянно:

— А не надо было мне говорить про форму и содержание… — проворчала едва слышно, рассматривая все ту же жопу с ручкой, о которой так некстати вспомнилось.

— Это что такое? — брезгливо спросил мэтр Лин.

— Как такое вообще можно было представить? — в голосе Лаврика, наоборот, слышался благоговейный восторг.

— Меня больше волнует содержание этой … хм… формы, — призналась я и подошла к столу с целью взять артефакт в руки. — И еще, как это может помочь моему брату.

Но взять в руки необычную статуэтку не удалось, потому что стены комнаты вдруг задрожали, освещение моргнуло, снова сменив цвет, окрасив артефакторную в зеленые тона, от чего мы все стали похожи на несвежих утопленников или на очень бодрых зомби. Тут я определиться не успела, потому что моя жопа с ручкой дрогнула и исчезла, растворившись в воздухе.

Одна растворилась, а другая, видимо, проснулась среди ночи одна в спальне, обнаружила мое отсутствие и теперь стояла на пороге артефакторной уперев руки в боки и хмуро интересовалась:

— И как это понимать?

Лаврик — продуманная зараза — скоптил по-английски, мэтр Лин — вот от него я такой подлости не ожидала, прокашлялся и едва-едва передвигая ноги, сгорбившись в три погибели, аккуратно прокрался за спину моего разгневанного мужа.

— Ой, а ты тут какими судьбами? — я попыталась изобразить радушную улыбку, но на всякий случай поглубже в комнату продвинулась, уже привычно отгородившись от Кира столом.

На мои улыбки он не реагировал, а только хмурился мрачно.

— Иди-ка сюда, — поманил меня пальчиком.

Ага-ага! С низкого старта.

— Ну, пока вы тут разговариваете, — мэтр Лин коварно выскользнул их артефакторной и теперь злодейски закрывал за собой дверь. — Я кое-что в библиотеке посмотрю.

Красавчик ухмыльнулся многообещающе и плавно шагнул к столу. Ну-ну, я успела проверить, этот стол у него в сторону оттолкнуть не получится, потому что данный атрибут является частью комнаты, в прямом смысле. Он словно кривобокий гриб просто вырос посреди помещения. Это если Лаврику верить.

— Мир-ра!

Ой-ой-ой! В голосе Кира прозвучали не слышанные мною ранее рычащие нотки.

— Ну, что ты злишься? — возмутилась я дрожащим голосом. — Ничего же ведь страшного не случилось. Я в порядке…

— Я запретил тебе сюда ходить, — голос ласковый-ласковый, а в глазах молнии сверкают.

— Ки-и-ир…

— Иди сюда, сладенькая!

Ой, мамочки! Сначала я испугалась, потом подумала о том, как поступает Кир, когда переходит на такой тон и… да, когда называет меня «сладенькой». И почему он так меня называет. Затем покраснела, представляя… в, общем, подробно все так представилось, даже как-то уж слишком подробно, если честно.

И тут раздался щелчок, снова заработал невидимый генератор, лампа в который раз сменила цвет, окрасив артефакторную в красные тона, а посреди стола появилась статуэтка.

Хорошая новость: это хотя бы не было жопой. Плохая — скульптор изобразил совокупляющуюся парочку так натурально, что у Кира заметно улучшилось настроение, а я чуть не сгорела со стыда.

— Иди ко мне, — прохрипел он и опалил меня черным взглядом.

Головой мотнула и быстро схватила фигурку со стола. Если это артефакт, то как он работает, интересно знать?

Не знаю, чего я ожидала, когда брала статуэтку в руки, но точно не инструкцию по использованию, которая аккуратными буквами была написана на обратной стороне изделия.

— Кир, а скажи мне, — забыв от удивления о своих опасениях, я вчитывалась в мелкий печатный текст, — на всех ваших артефактах написано, как их испо…

В середине слова мой рот накрыли жаркие губы, а спустя минуту красавчик выдохнул:

— Все потом, все вопросы… я…

— Ки-ир, — полустон, полувсхлип. — Не здесь!

— Здесь.

Он был немногословен, но настойчив и требователен, а я сначала испугалась, что под таким напором я тут такого насоздаю, что Вселенная вздрогнет, а потом поняла, что ничего не получится, потому что для того, чтобы что-то создать нужна хотя бы одна мысль в голове. А их все вымыло страстной волной, слизнуло с песка реальности, оставив после себе только томление и все сильнее и сильнее затягивающий смерч чувств.

Кир оторвался от моего рта, прошипев что-то сквозь зубы, и рваным движением потянул вверх мою юбку. Дыхания не хватало, чтобы поддерживать в более менее приличном состоянии работу мозга, что уж говорить о том, что произнести несколько слов я так и не смогла:

— Кир, не… не…

Горячие ладони на моих бедрах, а губы шепчут на ухо:

— Повернись!

Не знаю, что произошло раньше: то ли он озвучил требование, то ли я бросилась его выполнять. Прижимаюсь голой кожей живота к прохладному камню стола, но пылающее лицо о него охладить не получается… С ума схожу от скользящих по затылку губ.

— Вот так, да…

— О, Боже!

— Коленку согни… — резкое движение и одновременный стон. Мой — приглушенный о столешницу. Его — хриплый и нетерпеливый.

— Моя…

— О, Боже!..

Он прижимается к моей спине всем телом и легко прикусывает за плечо. Я с трудом сдерживаюсь от восторженного вскрика и делаю движение ему навстречу. Вытягиваю руки вперед, хватаясь за противоположный край стола.

— Люблю тебя, — почти рычит он мне в ухо, прижимаясь сзади. — Даже не представляешь, как…

— О, Боже!

Кажется, это все, что я могу сказать в этот момент. Все, на что я способна, это двигаться и пытаться сдержать рвущиеся из груди совершенно неприличные звуки.

Когда дыхание немного выровнялось, а юбка при помощи дрожащих рук моего мужа заняла свое законное место, я посмотрела на улыбающегося красавчика недовольно и, наверное, даже обиженно.

— Бессовестный! — пытаюсь привести себя в порядок.

— Ага.

— Я из-за тебя теперь неизвестно на кого похожа! — волосы в косу заплетаю быстро и вообще стараюсь на Кира не смотреть, потому что он с пола статуэтку эту проклятую поднял и говорит таким тягучим, как пасечный мед, голосом:

— Не-а. Известно на кого. Ты похожа на женщину, которую я люблю.

Наглец.

— Прощения просить не буду, потому что тебе тоже понравилось.

Против правды не попрешь. Понравилось. Поэтому только вздохнула и вырвала у него из рук неприличную фигурку.

— Пойдем отсюда, пока я еще чего-нибудь не сотворила.

И уже за порогом артефакторной остановилась, вчитавшись в инструкцию к только что придуманному мною артефакту.

— Кир! — испуганно схватилась за сердце. — Скажи мне, пожалуйста, как мы предохраняемся?!

— А зачем? — легкомысленно ответил этот… этот коварный соблазнитель невинных дев, и я почувствовала, как под моими ногами дрогнула земля. А потом я зарычала и ногой топнула, и зашипела, задыхаясь от возмущения:

— Потому что вот это вот!!!! — я потрясла перед носом опешевшего красавчика чертовой неприличной статуэткой. — Это… тут написано, что…

Кир выхватил фигурку из моих рук, быстро прочитал инструкцию и… и широко улыбнулся, черт возьми. Но заметив мой расстроенный вид и то, что я едва не плачу, испугался:

— Мира? Ты чего? Ты не хочешь ребенка?

Как вообще можно было придумать вещь, которая гарантирует женщине стопроцентное зачатие? Презерватив наоборот, блин! Чем я думала, если смогла создать такую форму с таким содержанием?

Красавчик обнял меня за плечи, а я только носом шмыгнула.

— Не хочешь?

— Я не знаю, — почувствовала себя несчастной и растерянной. — Какой ребенок? У меня несколько дней назад и мужа-то не было, а тут сразу полный комплект… Может, оно еще не сработает?

Посмотрела на артефакт в руках красавчика с затаенной надеждой.

— Я бы на твоем месте не рассчитывал на это, — проворчал Кир, и я поняла, что он обиделся.

Черт! Вот этого я совсем-совсем не хотела. Провела рукой по его щеке и прошептала:

— Не злись. Ты милый, славный, я люблю тебя. Мне просто надо немножко времени, чтобы привыкнуть ко всему этому. Чтобы поверить в то, что это все не сон. И конечно же я хочу ребенка, — я закрыла ему рот ладонью, когда он попытался что-то мне ответить, и качнула головой, призывая к молчанию. — Но, может быть, не вот так сразу. И… Кир, прекрати! Я серьезно говорю, а ты мне пальцы целуешь!

— Не могу ничего с собой поделать, — признался он, улыбаясь. — Когда ты говоришь, что любишь, хочется целовать тебя, — задумался, — всю… Пойдем в спальню?

Нет, меня реально начинает пугать его темперамент!

— Во-первых, в нашей спальне дети, — он сокрушенно вздохнул. — А во-вторых, Кир, мне надо поговорить с мэтром… Ты не чувствуешь? Происходит что-то странное… И… скажи, ты можешь позвать своего дракона?

Кир прекратил улыбаться и, спустя минуту, произнес:

— Не могу.

— И часто так бывает?

— Часто? — он взъерошил волосы. — Я начинаю паниковать. Такого вообще не должно быть… И ты права, нам надо обсудить это с мэтром.

Глава девятая немного неожиданная

Видала я такую чепуху, по сравнению с которой эта чепуха — толковый словарь!

Алиса в Зазеркалье

Кай с недоумением рассматривал гипсовую статуэтку.

— Гадость какая! — Вишня сморщила симпатичный носик. — Дай посмотреть!

Наследник без слов вручил девушке неожиданную находку и почесал подбородок. «Неплохо было бы побриться, — подумал он и немедленно разозлился на себя. — Черти что происходит, а я думаю про свою небритую рожу». И еще больше разозлился, когда следом за этой мыслью всплыла еще одна: Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. Посмотрел на свои ногти и даже плюнул сгоряча. Что за чепуха?

— Что за чепуха? — Вишня повторила вслух его мысль, и Наследник, оторвавшись от своих волнительных внутренних рассуждений, обратил к ней свой взор.

Девушка держала статуэтку кверху ногами, если такая формулировка уместна, когда говоришь о…жопе, и заинтересованно рассматривала ее дно. Не жо… не попы, но статуэтки.

Кай взял из ее рук фигурку и прочитал вслух:

— «Покрутите ручку и говорите в отверстие». Что значит, «говорите в отверстие»? Зачем?

Ошарашенно глянул на Вишню, которая закусила нижнюю губу, стараясь не рассмеяться.

— Смешно тебе… — проворчал, но все-таки улыбнулся.

— Я просто представила себе, как ты говоришь в… отверстие!

И рассмеялась весело, забыв про испуг и волнения.

— А я представил себе, как я кручу ручку и напеваю хриплым голсом: «Девушка, здравствуйте! Как вас звать? Тома. Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая!»

— Пойте-пойте, — проворчал Хозяин Дорог. — Я вообще молчу. Сижу тихонечко в угли и жду, пока нас всех сожрут.

Вот не зря, не зря мэтр Лин настаивал на том, что низших демонов нужно уничтожать сразу, а не ждать, пока они тебе жизнь испортят. Скрипя зубами, Кай покрутил ручку, поднес статуэтку к губам и — будь оно все проклято! — под Вишнино нервное хихиканье неуверенно произнес в отверстие:

— Алё?

— Что значит «алё»? — донеслось сквозь треск и писк из… в общем, из фигурки. — Ты там совсем оборзел?

— Кто говорит? — чувствуя себя полным идитом, уточнил Наследник и подумал: «Если сейчас мне ответят «Слон», боюсь, этот оригинальный мобильный телефон не выживет».

— Кай? — только одно существо во всех из существующих миров умело рычать, произнося имя Наследника.

— Грин! Бог ты мой! Я никогда так не радовался общению с тобой, — молодой человек подмигнул Вишне и пояснил шепотом:

— Это мой дракон.

Кай на секунду задумался о том, с чего начать, а потом продолжил говорить, обращаясь к… И почему Мирка не могла подарить ему какую-нибудь приличную статуэтку? Или стоит радоваться, что не подарила что-то более неприличное?

— Грин, мы тут в полной жо… эээ… тут что-то странное происходит. Дом непонятный с пропадающими дверями. И какой-то просыпающийся монстр, которого до чертиков боится низший демон, и…

— Откуда у тебя низший демон?

— Это неважно. Тут из стен сочится кровь и вообще как-то все очень и очень странно…

— Только не говори мне, что тебя занесло в лабиринт Минотавра! — рявкнуло отверстие.

— Не говорю, — промямлил Кай в ответ. — У меня по литературе «трояк» был… Не подскажешь, чем нам это грозит? И это… — Наследник вдруг покраснел. — Мэтру не рассказывай, а?

Вишня удивленно посмотрела на смущенного Наследника. Таким она его точно никогда не видела: взволнованный, смущенный, растерянный немного… Такой милый.

— Это не лабиринт Минотавра, — прошептала она и взяла Кая за руку, чтобы привлечь его внимание. — Либо он, но совершенно точно не тот, о котором рассказывается во всех учебниках.

Наследник произнес отрывисто в переговорник:

— Подожди минуту, — и вернул свое внимание Вишне.

— Мы, правда, когда была лекция по лабиринтам, в храмовом саду яблоки воровали, — смущенно призналась она, — но я потом этот билет на экзамене вытащила. Поэтому я точно знаю, что лабиринт Минотавра: а) стационарен; б) он круглый; в) уводит путника от краев к центру, где ожидает голодное чудовище; и последнее: в лабиринте Минотавра выход там же, где и вход. Это непреложная истина, так что…

Вишня пожала плечами и растерянно заморгала, получив неожиданный поцелуй в кончик веснушчатого носа.

— Отличница моя, — слегка насмешливо, но вместе с тем ласково и довольно произнес Кай и вернулся к… отверстию. Брезгливо сморщился и поднес фигурку к губам.

— Ты еще тут?

— Да… Интересная ситуация, — пробормотал Грин. — И нестандартная. Ты знаешь, что я тебя совсем не чувствую? Так было до твоего появления… И это неприятно, пусто и странно. Я словно с пустотой разговариваю.

— Ты хоть с пустотой, а я… Я покажу тебе, когда ты прилетишь. Мы недалеко от Малых Виноградов.

— Понял. Буду там. Но из нелабиринтного лабиринта вам придется самим выбираться. Я не могу попасть в место, которого не чувствую.

— Ладно.

Кай отложил статуэтку, взлохматил волосы и вздохнул тяжело.

— Какие идеи? — спросил он у своих спутников. — И как там ОНО? Приближается или снова уснуло?

Не то что бы он ожидал какого-то внятного ответа. Скорее, это были мысли вслух. Происходящее Наследнику не нравилось категорически. Во-первых, потому что оно напоминало сюжет какого-то странного фильма из киноформата «Четыре на четыре» или из рубрики «Кино не для всех». Во-вторых, и этому объяснения тоже не находилось, все это дурно пахло и имело неприятный привкус прошлого. Словно призраки детства догнали Кая в его сказочной вымышленной стране и теперь мешали быть счастливым.

— ОНО ходит по коридору, — услужливо сообщил Хозяин Дорог.

Наследник посмотрел на низшего демона, в очередной раз задумавшись над тем, что свой титул он носит незаслуженно. Только за сегодняшнее утро он смог убедиться в том, что смешная девчонка и маленький старичок знают об устройстве мире, чье будущее зависит от его, Кая, воли и настроения, в разы больше самого правителя.

— Великий и Ужасный… — пробормотал себе под нос и с досадой отогнал неприятные мысли.

— Что? — переспросила Вишня, но Кай только улыбнулся ей мимолетной улыбкой и не стал рассказывать про Волшебника Изумрудного города, который, подобно Каю, был самым обычным шарлатаном и обманывал подданных дешевыми фокусами, выдавая их за истинное волшебство.

— Скажи-ка, Хозяин, — Наследник наклонился к старичку. — А ты ЕГО чувствуешь или видишь?

— А что? — низший демон подозрительно прищурился. — Чувствую. И вижу… Не знаю, как объяснить.

— Описать можешь? — нетерпеливо спросил Кай.

Вишня с интересом наблюдала за тем, как Хозяин Дорог закрыл глаза, поднял перед лицом руки ладонями вперед, развел их в разные стороны, изобразив простое зеркальное полотно, в котором отражалось существо странное и неприятное.

Это совершенно определенно был человек. Мужчина лет пятидесяти. Зачесанные назад редкие волосы с мелькающей в черноте сединой открывали высокий покатый лоб, лохматые брови застыли в удивлении, глубоко посаженные глаза сверкали холодным безумием. И непонятно, что пугало больше: эти глаза монстра или зловещего вида маска, закрывающая всю нижнюю часть лица существа.

И даже думать было страшно о том, кто и зачем, а главное, как, смог надеть на ЭТО намордник.

— Очень интересно, — Кая внешность мужчины почему-то не испугала, а наоборот, развеселила. — Уж кого не ожидал увидеть, так это вас, доктор.

— Кай, мне страшно.

— Не бойся, ягодная моя. Теперь совершенно точно ничего бояться не надо.

Низший демон, наконец, убрал экран с пугающим лицом, и Вишня выдохнула с облегчением и спросила:

— Почему?

— Потому что, — Наследник чмокнул ее в кончик носа. — Ложки нет.

— Спятил… — констатировал Хозяин Дорог и на всякий случай спрятался за Вишнину юбку.

А молодой человек шагнул к той самой стене, в которой когда-то была дверь, через которую они попали в это дом-лабиринт, и, не задерживаясь ни на секунду, сделал следующий шаг, еще один, еще… И в тот момент, когда Вишня подумала, что Кай решил с разгона пробить лбом стену, молодой человек исчез, без труда пройдя каменную преграду насквозь.

— Э-э-э… — выдохнул низший демон шокировано. — Это как?

— Ой!

— Нет, а как он это сделал? Здесь же…

Наследник вернулся почти сразу, Вишня даже толком испугаться не успела, как непрозрачная и совершенно материальная стена дрогнула и в конюшню вернулся Кай.

Хозяин Дорог попятился, а девушка наоборот бросилась к молодому человеку, обвила руками его шею и прижалась крепко-крепко.

— Испугалась, — догадался Наследник. — Подумала, что бросил.

Он не спрашивал, а просто озвучивал те мысли, которые так легко читались на курносом личике

— Прости, — он прижался губами к макушке и погладил вздрагивающую спину. — Я не подумал.

— Объяснишь? — глаза цвета мокрого летнего неба посмотрели на него ожидающе, вопросительно, немного испуганно и очень сильно влюбленно. "Не доживу до Белого Города!"

— Боюсь, все так странно, что у меня не получится, — признался Кай, стараясь убежать от своих неприличных мыслей к тревожным. — Но в общем и целом, дело в том, что вот этого вот места, — Наследник указательным пальцем нарисовал в воздухе круг, имея в виду конюшню, коридор с бесконечным количеством дверей, да и саму усадьбу целиком, — его нет. Все только тут.

Он дотронулся пальцем сначала до середины Вишниного лба, затем постучал по своей голове:

— И тут. И там тоже, — обвиняющий жест в сторону Хозяина Дорог. — И еще, все это дело рук кого-то, кто родился в моем мире. Ну, или я все-таки сошел с ума.

Наследник задумался на минуту, которая низшему демону показалась вечностью, а потом попытался объяснить свою идею.

— В детстве нас повезли на экскурсию в зеркальный лабиринт. Нам с Миркой было лет по шесть, наверное, или по восемь… не помню уже, но это и неважно сейчас. Сейчас я о другом. Лабиринт. Никогда в жизни мне не было так страшно, честное слово. Куда ни повернешь голову — натыкаешься на свой собственный взгляд, упираешься в невидимое стекло и понимаешь, что выхода нет, что ты завис в нигде. И самое ужасное, несмотря на то, что от ужаса сжимаются зубы, перехватывает дыхание и до чертиков хочется плакать, свой страх показать нельзя, так как рядом с тобой десяток веселящихся сверстников, свора бездомных собак, готовых разорвать тебя в клочья только за намек на испуг.

Кай замолчал, между бровей появилась недовольная морщинка, и Вишне до боли захотелось его обнять и… И ничего же не мешает это сделать! Она подняла руки, обняла молодого человека за шею, привстала на цыпочки и прикоснулась губами к щетинистому подбородку. Наследник благодарно улыбнулся и продолжил:

— Схожее чувство появилось у меня, когда мы очутились в том бесконечном коридоре. Я тогда еще подумал, что кто-то либо залез в мою голову, либо начитался Стивена Кинга. Ну, и ужастиков насмотрелся всяких.

— Ужастиков!? — от страшного слова Вишня вздрогнула. Кто такие ужастики? Страшные маленькие монстры, отгрызающие маленьким девочкам ноги, высунутые ночью из-под одеяла или кто-то еще более страшный?

— Стивена Кинга? — за непонятными словами низший демон заподозрил какого-то всесильного мага, способного сотворить с маленьким сирым Хозяином Дорог что-то действительно кошмарное. Вообще, мысли о скорой кончине от рук Наследника, Вишни, непонятного чудища, скрывающегося в дебрях странного дома, или стихийного бедствия, в последние несколько часов плодились с пугающей прогрессией.

Кай отмахнулся от вопросов своих спутников и закончил мысль:

— Когда же я увидел доктора Лектора…

— Доктора Лектора!? — на этот раз слушатели были единодушны.

— Ну, то существо в наморднике… Это как… проклятье, как же объяснить? Это персонаж одной страшной сказки из моего мира. Людоед.

«Интересно, едят ли людоеды демонов?» — немедленно озаботился Хозяин Дорог.

— Бояться совершенно нечего! — поспешил заверить Кай, заметив, как побледнела Вишня. — Он ненастоящий.

«Не скажи», — низший демон скептически нахмурился и открыл было рот, но благоразумно промолчал, встретив предостерегающий взгляд Наследника.

— То есть, он станет настоящим, если ты в него поверишь…

— Откуда ты знаешь? — спросила Вишня.

— Просто знаю. Интуиция.

Любая девушка в его родном мире поле этих слов впала бы в истерику и обозвала его идиотом. Эта же выдохнула громко и счастливым голосом произнесла:

— Ну, слава Изначальному! Хотя бы интуицией ты умеешь пользоваться, — а потом смутилась. — Извини, не хотела тебя обидеть.

На правду не обижаются. Кай пожал плечами и легонько щелкнул свою невесту по носу.

— И что нам делать? — спросил Хозяин Дорог.

— О! Все очень просто. Шаг первый: избавиться от своих страхов. Шаг второй: осознать простой факт "и понять главное: ложки не существует", — рассмеялся опешившим взглядам, — то есть все это, — широкий жест рукой, — не на самом деле.

Хозяин Дорог задумчиво и, наверное, даже восторженно, посмотрел на Наследника. А ведь парень прав! Совершенно точно. Не спроста же обострились все страхи, которые не одну сотню лет удавалось подавлять почти без проблем.

— Ты чего боишься? — ничего не стесняясь, мальчишка уставился на демона темными глазами, и тот был вынужден, смущаясь, признаться:

— Боюсь, что ты меня убьешь.

Кай удивился, Вишня возмущенно ахнула, а низший демон уточнил:

— Во-первых, не моя вина, что ты неправильный Наследник.

— Неправильный, — Кай согласно кивнул, — а во-вторых?

— А во-вторых, это то же, что и во-первых… — буркнул Хозяин Дорог и, вжав голову в плечи, добавил:

— Извини, но история не помнит Наследников, которые ради любимой женщины могли отказаться от дармовой силы.

Любимая женщина смущенно потупила взгляд, а Кай не стал уточнять вслух, что низшему демону не грозила бы смерть от рук наследника даже если бы любимая женщина не питала к Хозяину Дорог нежных чувств.

Мир, в котором Каю посчастливилось найти себя, был удивителен и прекрасен, но чудовищно жесток. Закон джунглей в их исполнении не звучал как "Мы с тобой одной крови: ты — и я", скорее, "Каждый сам за себя" и "Выживает сильнейший", а еще вернее, "убей все страшное и непонятное, пока оно тебя не убило". И тем более убей, если от высвободившейся в момент смерти энергии существа из мира демонов, ты сможешь увеличить силу своей магии.

Увеличить не единовременно, а навсегда. Заманчиво, но омерзительно.

— Не знаю, что на это возразить, — молодой человек пожал плечами. — Вот такой вот я неправильный Наследник, как ты верно подметил. Но тебе придется либо поверить мне, либо остаться здесь навсегда.

Решительно отвернулся от представителя Нижнего мира и обратил ласковый взгляд к своей смущающейся любимой женщине.

— А ты, моя ягодная, ты чего боишься?

Вишня испуганно ойкнула и прикрыла рот рукой, а потом покосилась на хмурого Хозяина Дорог и подманила Наследника пальчиком, а когда Кай наклонился, прошептала в самое ухо:

— Не могу сказать.

— Почему? — Кай тоже понизил голос.

— Стыдно. И ты будешь смеяться.

— Я сама серьезность. Из этого рта не раздастся ни единого смешка, клянусь тебе.

И Вишня, забавно краснея и стреляя в молодого человека испуганными взглядами рассказала о том, как они с подружками по храмовой школе проводили вечера. Знай Наследник об этом раньше, немедленно бы забрал девушку оттуда. И вообще, давно пора разогнать этот притон к чертовой матери.

— И ты понимаешь, у всех… у всех было, а я… И море крови же. И больно. И страшно. И наверняка неприятно. Алисия говорила, что проще всего… ммм… в процессе… мысленно повторять двенадцать магических аксиом…

Кай скрипнул зубами и прикрыл глаза, низший демон буркнул что-то едва слышно, а Вишня замолчала и, окончательно смутившись и расстроившись, закрыла лицо руками. И уже из-за ладоней приглушенным голосом продолжила:

— Ужасно боюсь, что это на самом деле так кошмарно, как об этом говорят… И тогда… тогда ты разочаруешься и… и я больше ничего не скажу.

Наследник грозно посмотрел на Хозяина Дорог и тот, не говоря ни слова, с понимающим видом скрылся в одном из стойл.

— Вишенка, — проникновенным голосом начал Кай и осторожно обнял девушку за плечи. — Даже не знаю, что на это сказать. Наслушалась разных глупостей, не верь никому.

— Только тебе? — хмыкнула она и отняла руки от покрасневших щек.

— Мне, — улыбнулся Наследник. — И себе, хотя бы чуть-чуть. Откуда эти панические мысли? Что значит, ты меня разочаруешь? Радость моя, тут главное мне не сплоховать… Ты… ты просто невероятная, правда. Единственная такая на все существующие миры.

— Какая такая? — изогнула черную ниточку брови. — Дурочка?

Вместо ответа Наследник просто поцеловал ее нежно, а спустя пять минут, оторвавшись от сладких губ, произнес:

— Самая лучшая. Для меня.

Вишня порозовела под его тяжелым взглядом, пытаясь придумать, чем заполнить образовавшуюся молчаливую паузу, пока не поняла, что ее не нужно заполнять, что рядом с Каем даже молчать уютно.

— Вишня…Вишенка…Ягодка… Девочка моя любимая, — Кай споткнулся на секунду на слове «любимая», потому что его было как-то даже странно произносить не в Миркин адрес, а глядя в синие-синие глаза, но быстро пришел в себя и продолжил осыпать поцелуями веснушчатое личико.

— Не нужно бояться. Это не кошмарно. Это изумительно.

Вишня недоверчиво хмыкнула и даже хотела возмутиться вслух, забыв всякий стыд, мол, откуда тебе-то, Кай, знать о том, что изумительно, а что больно и страшно. На мгновение столкнулась с нерациональной ревностью, подумав о том, что уж он-то точно знает. Представила себе количество женщин, которые занимались ЭТИМ с человеком, планирующим сделать Вишню своей женой… И окончательно испугалась.

А Наследник, правильно определив причину ее хмурой замкнутости, продолжил:

— Я все равно не смогу тебя убедить, но ты увидишь сама, я обещаю. Ты только поверь мне… Впрочем, — снова тяжело посмотрел на нее. — Почему не могу? Могу…

Легко подхватил девушку на руки и прошептал:

— Ты только не напоминай мне о том, что я обещал подождать до Белого города.

Не напоминай и не останавливай, пожалуйста. Но, если очень хочется, то можно обнимать руками за шею и мурлыкать так совершенно крышесносяще. И пальцами впиваться в плечи тоже можно. И стонать. И громко вздыхать тоже. И, о Боже, именно так тереться грудью и плавиться в руках от одного легкого прикосновения.

Из последних сил удерживая себя в условно приличных рамках, Кай шагнул к стене, сжимая свою невесту в совершенно не целомудренных объятиях. Должно получиться! Должно! Он рвано дышал и думал с трудом. Получиться должно, хотя бы потому, что сейчас самая сладкая Ягодка в мире, очевидно, не боится ничего. И кажется, даже ни о чем не думает.

Кай восхитился ее страстности, позавидовал способности отключаться от окружающего мира и вороватым движением опустил руки на ее ягодицы, порывисто прижал девушку к себе еще крепче, и немедленно спланировал свое… нет, ИХ обозримое будущее.

Немедленно. Бегом отсюда. Верхом. Нет, на дракона. Нет, ближайшим же порталом. В Белый город. В спальню. Дверь на амбарный замок на неделю. Нет, на месяц, а лучше на год…

Свежий ветер ударил в лицо. Вишня втянула в себя резковатый запах озона и непонимающе моргнула, когда Кай прекратил ее целовать.

— Что?.. — оглянулась по сторонам. — Это как?

— Вот так вот, — Наследник невесомо поцеловал кончик веснушчатого носа и прошептал:

— Не боишься больше?

— Я… — Вишня посмотрела на немного опухший рот и, не сдержавшись, провела пальцем, очерчивая его нижнюю губу.

Застонали они синхронно и синхронно же потянулись друг к другу, но за их спинами раздалось довольное сопение и хрюканье, а потом Хозяин Дорог произнес:

— Поразительно, у нас получилось. И где твой дракон? Сматываться отсюда надо, хвостом чую.

Кай посмотрел на картинно суетящегося Хозяина Дорог, стараясь отмахнуться от чувства надвигающейся катастрофы. Что ж такое-то? Только что выбрались из ловушки, а интуиция кричи, вопит просто, что грядут еще большие проблемы.

Наследник достал из холщовой сумки, в которой ждал своего часа «дорожный перекус», гипсовый переговорник и, покрутив ручку, спросил у отверстия:

— Грин, ты меня слышишь?

— Я занят. Не сейчас, — немедленно отозвался дракон, и молодой человек оторопело уставился на статуэтку.

Что значит, «не сейчас»? Что значит, «занят»?

А через секунду:

— Не ходите в Малые Винограды. Возвращайтесь в Белый Город. Я вас по дороге догоню.

А Вишня, словно ждала этих слов, ахнула громко и глаза рукой закрыла.

— Я так и знала.

— Что, Ягодка?

— Еще до того, как мы попали в лабиринт, думала, что нам надо вернуться. Знаешь, вот тут вот, — она нарисовала пальцем кривой круг где-то в районе своего солнечного сплетения, — такое нехорошее чувство было, словно… не знаю, словно я забыла что-то. Или что-то плохое сделала, и мне за это обязательно влетит от метрессы.

Наследник слушал свою невесту внимательно и даже слегка испуганно. Потому что симптомы были до боли знакомыми. Вишня описывала не что иное, как острый интуитивный приступ. И из-за этого Кай восхищался, потому что это стало очередным доказательством того, что он принял правильное решение, что эта девушка действительно его, что это не просто увлечение и помутнение рассудка, а оно, настоящее. Половина сердца.

Восхищался и пугался одновременно. Потому что если это интуитивный приступ, то Вишне, на самом деле, не стоит возвращаться в деревню. Ничего хорошего их там не ждет. И конечно же все, что он знал о своей невесте, говорило за то, что она немедленно потребует ехать в эту проклятую деревню.

— Надо было сразу тебе об этом сказать, — заключила Вишня и нахмурилась. — А не думать про…

Сама себя оборвала на полуслове и порозовела слегка, вызвав тем самым заинтересованный взгляд Наследника. Нахмурилась. Закусила тревожно уголок рта и прошептала, испуганно округлив глаза:

— Мы не можем так уехать, нам надо вернуться.

Хозяин Дорог застонал вслух, а Кай только глаза прикрыл, скрывая под опущенными веками дикую тревожную смесь

— Вишенка, — он прокашлялся, подбирая необходимые слова, — ты же слышала…

— Пожалуйста, Кай!

Молодой человек скрипнул зубами, понимая, что отвертеться от возвращения в Малые Винограды не получится, и недовольно повел плечом.

— Ладно… Но при одном условии: оттуда в Белый Город мы пойдем, используя храмовую дверь.

Вишня протестующее подняла руку.

— И это не обсуждается! — заявил категорично и махнул рукой в сторону дороги. — Так что тебе решать.

Девушка вздохнула, но, гордо задрав курносый носик, решительно направилась в сторону деревни, которую они покинули всего несколько часов назад.

Кай с восторгом рассматривал фигурку шагавшей впереди девушки, с улыбкой следил за ее нервными движениями. Ведь видно, что злится, но не скажет же ни слова. И с решением его не согласна…

Наследник устало провел рукой по лицу. С решением… разве это решение? Правильным было бы, конечно, не возвращаться, тем более что и Грин настаивал, а тот не станет перестраховываться и растрачивать себя на лишние предосторожности. Но разве можно отказать ей, когда она просит, когда смотрит на тебя… так. Вздохнул и криво улыбнулся, понимая, что ждет его судьба классического подкаблучника, если он не научиться говорить ей «нет».

Впрочем, в данном конкретном случаео принятом решении Наследник жалел не сильно, потому что его собственная интуиция, как ни странно, сообщала о том, что они двигаются в верном направлении. И еще противоречиво уточняла, что в Малые Винограды совершенно определенно пришла большая беда.

— Вишня, — предпринял последнюю попытку Кай, — а давай ты меня на околице подождешь? Я быстро выясню, что там такое, и сразу вернусь. Обещаю. Зачем тебе туда…

— Кай.

Одно слово. Без просящей интонации, безгнева, без дрожания подбородка и без слез в глазах.

— Хорошо.

Молодой человек нахмурился и полностью ушел в свои мысли, не замечая, что невеста уже вынуждена почти бежать рядом с ним. У Кая так было с самого детства: стоит задуматься о чем-то волнующем или, наоборот, проблемном, и голова сама собой опускается ниже плеч, а темп ходьбы увеличивается в разы. Мирка в такие моменты не стеснялась врезать по шее и прошипеть гневно:

— Не горбись и не спеши!

Мирка… Еще одна проблема, которая может придать ускорения движению и затормозить мысли. Еще одна проблема, которую нужно решить, что бы она там ни говорила, но Кир еще ответит перед Наследником за… за что?

Кай остановился посреди дороги, осененный внезапной мыслью, и Вишня налетела на него сзади с разгона.

— Что случилось?

— Ничего. Извини. Просто я…

Просто что? Ревную свою сестру к ее счастью? Запоздало забочусь о ней? Я шовинист и тиран? Я…

Какое-то движение слева привлекло внимание Наследника, он повернул голову, чтобы наткнуться на черные мертвые глаза и на хищный острозубый оскал. Успел подумать: «прав был Грин, когда велел сюда не соваться!» И выкинул руку вперед, в бесполезной попытке остановить летящего в прыжке Хата.

Глава десятая, трагическая

Когда происходит трагедия, благородный муж сначала укорачивается, а потом делается выше.

Борис Акунин. Планета Вода

Вишня словно впала в состояние анабиоза, словно каким-то непостижимым образом оказалась на пути парализующего проклятья. И видела все, и понимала, что надо что-то сделать, и чувствовала сразу миллион разных чувств, а сдвинуться с места не могла. И если бы у девушки спросили, сколько времени прошло с того момента, как она услышала знакомое рычание, до того, как начала соображать и двигаться, она бы не смогла ответить на этот вопрос более менее точно. Секунда? Вечность?.. Мгновение, растянувшееся на целый год?

Всего минуту назад она разговаривала с Каем, тонула в шоколадных глазах, а теперь беспомощно следила за тем, как на него летит огромная туша Хата. Во имя Изначального, за что Вселенная наказывает ее все новыми и новыми испытаниями.

— Кай! — закричала пронзительно, когда вернула себе контроль над дыханием и работой голосовых связок, сделал резкое движение в сторону Наследника, который двумя руками держался за голову жуткого хищника, не давая ему вонзиться зубами себе в горло.

Вишня не думала о том, откуда здесь, в нескольких километрах от Малых Виноградов мог взяться Хат. Ей и в голову не пришло, что эти существа не имеют привычки путешествовать по мирам, да и вообще, как правило, не отходят далеко от своих хозяев. В тот момент все внутри сжалось до одной-единственной мысли, до коротенького слова:

— Кай!

Девушка шагнула к молодому человеку и, словно на невидимую стену наткнулась, а затем ее довольно ощутимо что-то утянуло назад, откуда она едва ли могла различить, что происходит. И уж точно не имела никакой возможности помочь Наследнику в схватке.

— Что за ерунда?!

Она дернулась, выхватила из воздуха магические нити и почти простонала:

— Мать Земля, я никогда не просила…

— Не проси, — проскрежетал над ухом Хозяин Дорог. — Это я тебя держу.

Вишня в ярости оглянулась по сторонам:

— А ну, покажись, предатель!

— Не ругайся, тебе не к лицу…

— Сволочь, пусти меня!

— Не могу, прости, — низший демон громко вздохнул, но и не подумал проявиться.

Ничего не поделаешь, такая у него, видимо, судьба, совершить единственный благородный поступок в своей жизни и в благодарность получить тысячу проклятий и пожеланий смерти.

С места схватки раздался болезненный стон, и Вишня, охнув, прижала руки к груди.

— Ты зря волнуешься, — не вполне уверенным голосом проворчал Хозяин Дорог. — Он не просто мужчина, который тебе нравится, он Наследник.

— Он мне не нравится… — попыталась возмутиться она, поймав отголосок мысли, что ее чувства к Каю никак не вписывались в это холодное слово.

— Мы сейчас не это обсуждаем, — беспардонно перебил невидимый собеседник. — Я говорю тебе, что он Наследник. И в этом мире действительно нет ничего, с чем бы он не мог справиться… — секундная пауза и продолжение, которое на корню убило проклюнувшиеся в сердце девушки ростки надежды:

— В теории…

На практике же молодой человек лежал на спине, вцепившись двумя руками в шкуру хата, который упирался передними лапами в грудную клетку Наследника и пытался дотянуться зубами до его незащищенного ничем горла.

— Может, ну ее к бесу эту теорию, а? — неуверенно произнесла Вишня. — Может, я просто шарахну эту скотину сзади палкой по голове — и всего делов?

— Не стоит, — с сомнением протянул демон. — Во-первых, подумай о мужской гордости. Как он воспримет твое вмешательство? Я бы обиделся, решив, что ты не веришь в мое умение защитить тебя и себя заодно.

Хат взвыл, а Кай выругался громко и витиевато.

— Наверное, — поспешил добавить Хозяин Дорог, и неуверенности в его голосе прибавилось. — А во-вторых, это тебе не князь Ольхевич, у хата черепушка покрепче будет.

Вишня смутилась и проворчала что-то о вездесущности нахальных демонов, а потом Кай вдруг с какими-то прямо свирепыми нотками прорычал:

— Да, чтоб тебя разорвало!

Хат даже взвизгнуть не успел или вспомнить о всех прожитых днях от рождения и до сего момента, если хаты, само собой, умеют думать и вспоминать, потому что еще не успели утихнуть раскатисто произнесенные звуки гневных слов Наследника, как верного помощника чарусников не стало. Его, собственно, разорвало, да. И Вишня послала демону благодарственный взгляд за то, что тот вытащил ее из зоны поражения. Потому что кровавые ошметки того, кто еще совсем недавно был живым и страшным, сейчас ровным слоем покрывали круг радиусом примерно в пять метров.

Хозяин Дорог уважительно присвистнул и, наконец, соизволил проявиться, благоразумно решив, что уж коли опасность миновала, то и Вишня не учинит над ним скорой расправы.

— Боже, что ж так воняет… — проворчал Кай, поднимаясь с земли.

— Не что, а кто, — подобострастно подсказал Хозяин Дорог и предусмотрительно ретировался за юбки своей опекунши.

— С тобой все в порядке? — дрожащим голосом поспешила уточнить та, не обращая на демона низшего мира ровно никакого внимания.

— Со мной, да… — Наследник, брезгливо изогнув губы, посмотрел на свои ладони, на одежду, на пространство вокруг себя, после чего некрасиво сплюнул в сторону и вытер рот тыльной стороной руки.

— Сейчас придем в деревню и Милена тебе… — ласково проговорила Вишня, но была перебита решительным тоном.

— Ты не пойдешь в эти чертовы Винограды!

У Вишни обиженно дрогнула нижняя губа, но Кай был неумолим.

— Ты останешься здесь. И этот заботливый демон, который ходит за тобой, как привязанный…

"Почему как?" — подумал заботливый демон.

— … этот заботливый демон проследит за тем, чтобы ты оставалась именно здесь, никуда не ходила и ждала меня. Это понятно? — сказал, как отрезал.

Вместо ответа Вишня недовольно засопела, а Хозяин Дорог прижал к груди правую руку и наклонил голову.

— И если пока меня не будет с ней что-нибудь случиться, — молодой человек не договорил, но демону нижнего мира и не нужны были подробности. Ему достаточно было видеть подробности внутреннего строения хата, которые теперь живописно украшали придорожные кусты.

— Можешь обижаться, если хочешь, — предложил Кай, вытирая руки о чистую траву. — Но я просто знаю, что так будет лучше. А ты… Вишенка, было бы неплохо, если бы ты слушалась меня, хотя бы в качестве исключения из правил, пожалуйста.

И ушел быстрым шагом, оставив ее на дороге. А ведь она только-только начала думать, что у них действительно может что-то получиться.

Кай прекрасно понимал, что за свое решение ему придется оправдываться, что Вишня обидится не из-за того, что он ушел, а скорее из-за приказного тона и… И не было у него времени на уговоры и ласковые слова.

Внутренний голос уже даже не шептал, он кричал о том, что надо торопиться, пока еще не слишком поздно. Наследник еще раз попробовал докричаться до своего дракона и еще раз наткнулся на молчаливую стену. Это… что бы это ни было, но точно ничего хорошего. Иначе Грин не настаивал на том, чтобы они возвращались в Белый Город.

Еще не дойдя до первых домов Кай почувствовал запах и нахмурился.

— Это ничего, — побледневшие губы беззвучно шевельнулись, — это от меня… это вовсе не…

Первая женщина лежала на обочине, голова ее была повернута под таким углом, что Наследник даже подходить к телу не стал, чтобы поверить его на наличие жизни. Остальные обнаружились в храме. Кай сглотнул горечь, заполнившую рот вязкой слюной, и прикрыл глаза на секунду.

Хорошо, что он веле Вишне не ходить с ним. Плохо, что теперь придется ей обо всем рассказывать самому.

Кусты жасмина, густо оккупировавшие стены храма, колыхнулись и до Наследника донеслось несчастное и нерешительное:

— М-м-меее!

А следом за ним вполне человеческий всхлип. Кай бросился на звук и уже через минуту обнаружил рыдающую девушку и перепуганную козу. Девушка подняла на Наследника полные ужаса глаза и, не узнавая, запричитала:

— Пожалуйста! Нет! Я не хочу! Я… мне… ма-ам-ма!

И после этого неловко, но ужасно быстро начала пятиться, не поднимаясь с земли и царапая голые руки об острые ветки. Кай порывисто шагнул вперед и немедленно получил по лицу хлесткой веткой.

— Проклятье! — прижал к розовому следу от удара ладонь и полез в кусты. Девчонка всхлипнула и вместо того, чтобы ожидаемо попятиться еще дальше, вдруг бросилась на него словно разъяренная кошка, растопырив пальцы в попытке выцарапать Наследнику глаза.

— Да что ж за день? — молодой человек под нереальным напором взбесившейся девицы завалился назад, больно ударившись затылком о землю. А несчастная, обрадовавшись своей маленькой победе, с еще большим энтузиазмом кинулась на Наследника, мечтая лишить его зрения.

— Стой же! — одной рукой перехватил два тонких запястья. — Хватит, я сказал!

Встряхнул девчонку как следует и заглянул ей в глаза, в которых по-прежнему не было ни капли узнавания, зато налицо были все признаки приближающегося безумия. За спиной послышался странный шорох и коза, которая до этого не принимала участия в битве, но и убегать не спешила, вдруг шарахнулась испуганной тенью прямо к Каю и затряслась, прижавшись к его боку.

Ох, как нехорошо!

— Послушай! — Наследник склонился к лицу девушки и тихонько зашептал:

— Как тебя? Розетта? Нет, Арфина? Точно, Арфина! Посмотри на меня! Мы же виделись вчера вечером, помнишь? Я тот самый коварный мужлан, который приехал в ваши Винограды за своей невестой? Помнишь?

— Невестой… — шепотом повторила Арфина. — Невестой…

Прижалась к Каю всем телом, зеркально повторив поведение козы, и затихла.

А за пределами кустов, судя по звукам, происходило что-то малоприятное. До затаившейся троицы долетали отталкивающие чавкающие звуки, словно невидимый великан топтался на оном месте в огромной глинистой луже, попеременно поднимая ноги и глядя на то, как с гигантских ступней стекает вода.

"А я-то зачем прячусь? — растерянно подумал Кай. — Мэтр Лин говорил же, что либо я — либо никто. Либо Наследник — либо самозванец. И никак иначе".

Молодой человек попытался оттолкнуть от себя козу и одновременно избавиться от удушающих объятий Арфины. Какое там! Они словно сговорились! Девушка сжала руки изо всех сил, а проклятое животное, на всякий случай, вцепилось зубами в край наследной куртки. И почти сразу великан перестал двигаться в своем невидимом болоте.

Арфина, кажется, перестала дышать, а коза сквозь куртку добралась до кожи. Наследник зашипел сквозь зубы:

— Да твою ж мать!

А потом легко двинул плечами — и в следующее мгновение обе его спутницы недоуменно смотрели на то, как он поднимается на ноги.

— Надоело все! — сообщил им Кай проникновенным голосом, а затем подмигнул вдруг и криво улыбнулся:

— Девочки, вы лучше не шумите. Мне на сегодня вот так, — чиркнул кончиками пальцев по горлу, — хватило женского писка. Договорились?

Женщины ответили разноголосо, но, в принципе, одинаково утвердительно и недоуменно:

— Ме!

— Договорились…

— Вот и умнички! — Наследник кивнул и вышел из кустов, бормоча себе под нос:

— Кто здесь за великана?

А точнее, за великаншу.

На пороге храма, спиной к Наследнику стояла высокая женщина в парчовом платье. Высоко зачесанные темные волосы открывали мощную шею и широкие плечи, почему-то показавшиеся Каю знакомыми. Лица незнакомки не было видно, потому что она внимательно следила за тем, что происходит за левой храмовой стеной. Именно оттуда раздавались чавкающие звуки, умолкнувшие было на секунду.

Молодой человек шагнул в сторону, чтобы посмотреть, что там так привлекло внимание женщины.

Шагнул и замер от отвращения, потому что не замереть было невозможно. На земле в луже крови лежало наполовину съеденное тело. Тут же, на кротко стриженной траве сидело нечто похожее на человека, но не могущее им быть. Потому что люди же не едят себя подобных, не смакуют, урча и облизываясь, куски мяса, вырванного из развороченного живота. И у людей совершенно точно не бывает таких лиц.

Перекошенная маска безумия, острые клыки, глаза горящие голодным огнем…

— Кушай, мой хороший! — проворковала женщина, и Наследник вздрогнул, словно его ударили, потому что он знал, кому принадлежит этот голос.

— Господи! Пусть мне показалось! Пожалуйста! — прошептал он.

И в тот же момент странное существо оторвалось от своего ужасного пира и посмотрело прямо на Кая, засмеялось счастливо и несдержанно хлопнуло в ладоши. После чего женщина порывисто обернулась, и Наследник понял: нет, он не ошибся, ему не показалось. Это действительно была она.

Необъятная грудь, пальцы в перстнях, на мощной шее ожерелье из драгоценных камней, название которых Кай опять забыл. Женщина окинула молодого человека удивленным взглядом и по-доброму улыбнулась, блеснув золотым зубом.

— Тамма?

— Мальчик мой! — густой бас, словно укутал в мягкое покрывало. — Какой неожиданный, но весьма приятный сюрприз!

Она щелкнула пальцами, и немедленно ее питомец плавно поднялся на ноги и двинулся на Кая.

— Это что такое? — рот наполнился вязкой горькой слюной и Наследник сплюнул на землю, заметив под ногами что-то подозрительно напоминающее ошметки человеческой кожи.

— Именно, ЧТО! — Тамма рассмеялась. — Они пока еще не КТО, для того, чтобы им стать кем-то, еще надо много чего сделать.

Еще один щелчок пальцами и из-за угла храма появился второй, отличающийся от первого только степенью окровавленности одежды.

— Я бы больше обрадовалась, если бы здесь была твоя сестра, но она, как назло, все время выкручивалась. Два раза вырваться из чарусы — это, знаешь ли…

Она говорила, а Кай следил за тем, как на храмовую площадь стягиваются монстры. Хорошо все-таки, что он оставил Вишню с Хозяином Дорог. Плохо, если не получится к ней вернуться.

— Разве много я просила?

Почему молодой человек никогда не обращал внимания на то, что у женщины совершенно безумные глаза? Были ли они безумными всегда или стали такими только сейчас? И что должно было произойти такого, чтобы человек согласился пойти на сотрудничество с… чарусниками? Ведь это чарусники? Или нет?

— Не много, — улыбка сползла с лица Таммы, а брови сошлись на переносице. — А просить я не люблю. Не люблю… Я просто хотела взять своё, то, что принадлежит мне по праву рождения… Но разве же он отдал… Нет. Поэтому теперь я возьму всё.

О чем она говорит?

— Тамма, — Кай не определился, в каком тоне лучше говорить с женщиной, но на всякий случай поднял руки в примирительном жесте. Пока.

— Тамма, я не понимаю, что происходит.

— Вот и славненько! — улыбка вернулась на ее лицо. — Вот и славненько, мне и не надо, чтобы ты что-то понимал. Так-то оно поспокойнее будет…

Одно из чудовищ подошло к молодому человеку вплотную, и Наследника окутал запах скотобойни. Легким движением руки он остановил чарусника, и тот замер в неестественной позе, словно доисторический муравей в капле янтаря.

— Это осложняет ситуацию, — женщина закатала рукава платья до локтя, а когда солнечный свет коснулся ее кожи, Кай заметил, как в странном танце двигаются татуировки на ее руках, — но думаю, мне под силу с этим справиться.

С кончиков пальцев на землю одна за другой полились черные и густые, как деготь, капли и Наследник в последний раз попытался достучаться до женщины:

Маленький кусь для затравки. И я все помню про завтра

— Постой! Давай поговорим! Я обещаю, что выслушаю и не трону, только объясни…

Она подняла на Кая глаза, пустые и мертвые, и проговорила не своим глухим голосом:

— Это было моё место. Оно моё по праву, — неестественно и страшно наклонила голову к левому плечу и, глядя на своего собеседника пустыми черными глазами, произнесла:

— Нас было у матери двое. Я и брат. Тебе уже сказали, что Наследники всегда близнецы или об этом достойный мэтр Лин решил умолчать? Знаешь ли ты, сопляк, — Тамма наклонила голову, и черные слезы, косо струясь по лицу, закапали на окровавленную траву.

— У наследников Серого дракона всегда — всегда!! — взвизгнула сумасшедшая, а затем леденящим душу шепотом закончила:

— Рождаются близнецы… Ты убивал людей, мальчик? Впрочем, наверное убивал. А брата? Смог бы ты убить родного брата, зная о том, что истинный Наследник только один?

Висящие бульдожьими брыластыми щеками, словно воск, оплывали, стекая вниз вместе с черными слезами. И сама Тамма медленно, но неотвратимо менялась. Черты лица становились тоньше и благороднее. И, кажется, даже мужественнее.

Кай моргнул, не веря своим глазам, но факт оставался фактом: Тамма превращалась в… в Тамма?

Скулы поднялись, глаза изменили цвет и сузились, вытянувшись к вискам, черные смоляные волосы, собранные в высокий хвост на макушке смотрелись гармонично и правильно, вообще в мужчине, стоявшем перед Наследником все было гармонично, если не считать того, что он плакал черными густыми слезами, что он был в платье, и что всего секунду назад этот человек — человек? — был женщиной, которой доверяли почти все в окружении Кая.

— Я не понимаю… — он неосознанно попятился и качнул головой, не желая верить в то, что видел.

Об отце у Кая было только одно воспоминание, такое мутное и потрескавшееся, словно старая фотография конца девятнадцатого века, пожелтевшая от времени, с обгрызенными мышами краями, с жирной царапиной по диагонали, но обязательно в массивной белой раме.

Это даже сложно было назвать воспоминанием. Так, обрывок детского сна, в котором мужчина в белой рубашке, присев на корточки, завязывал розовые шнурки на желтых ботиночках и напевал:

— Зайчик-душка,

Целых два ушка!

Куст малины обошел

И нору свою нашел…

— Не люблю малину! — капризно сказала девочка и подставила вторую ножку.

— А что любишь, конфетка?

— Пельмени…

Мужчина засмеялся, оглянулся через плечо и позвал:

— Иди сюда, Кай. Я помогу…

Воспоминание обрывалось так же внезапно, как и начиналось. Словно европейское кино середины двадцатого века, когда экран заполняли большие карие глаза, а поверх них белыми буквами было написано «Fin», ну или «The end», если глаза были пронзительно-голубые.

Сейчас те самые карие глаза из воспоминания смотрели на Наследника зло и решительно.

— Скажи мне, мальчик, — голос Таммы не изменился, но все равно зазвучал иначе, видимо, это было связано с тем, что теперь он подходил к картинке. — Сможешь ли ты отдать все своей сестре, если она попросит?

— Что ты такое? — спросил Кай вместо ответа и, тот, кто был похож на воспоминания об отце засмеялся.

— Я то же, что и ты. Нет. Скорее, наоборот. Потому что именно я Наследник.

Мужская грудь под платьем из золотой парчи раздалась в ширь, под давлением легких, а потом Малые Винограды огласил совершенно безумный по своей громкости вопль:

— Я! А ты просто маленький сопливый аферист, который занял место, принадлежащее мне по праву рождения.

И снова спокойно и рассудительно, вгоняя своими перепадами настроения Кая в крайнюю степень ужаса:

— Нас было двое у матери, конечно. Я был младшим, но более сильным и более талантливым. Разве справедливо, что только из-за того, что глаза моего брата увидели свет мира на несколько минут раньше моих, ему должно достаться наследие предков и вся магия миров в придачу?

Срываясь с шепота на крик Тамма говорил и говорил, рассказывая историю своего детства и юности, а Кай слушал, вздрагивая от каждого слова как от удара. О детстве своего отца, об учебе, о Замке, в котором он никогда не был, но который был прекрасен и совершенно волшебен. О Замке Тамма говорил больше всего, захлебываясь от восторга и переходя со срывающегося шепота на повышенные тона. Именно Замок был причиной всего — запретным плодом, камнем преткновения, землей обетованой, в которую стремился каждый, но не каждый был достоен.

Тамма не был.

— «Ты слишком ленив, — говорил прокляты старикашка. — Ты слишком ленив, хоть и талантлив. И ты забываешь, что девяносто девять процентов успеха — это труд, а только один — талант». А мне было плевать на его занудное ворчание, я видел нити, пронизывающие пространство, не используя внутреннее зрение, потоки магии проходили через меня насквозь, оседая во мне мелкими частицами. Я становился сильнее, но никого это уже не интересовала, потому что я по-прежнему был слишком ленив. И все еще был вторым сыном.

Кай слушал о том, как добрый дядюшка, завистливо сглатывая и задыхаясь в собственном яде, следил за тем, как отец познакомился с мамой. И про свадьбу слушал. И про то, как на свет появились они с Миркой. И о том, как родители погибли.

— Ее я убил первой, — невнятно бормотал Тамма. — Не хотел убивать, хотел оставить… себе. Может, она и не догадалась бы, мы были так похожи, так похожи… хотя нет, догадалась бы, она всегда… Случайно вышло… А его вторым, да. Это было даже просто. Почти неинтересно…

Больше всего на свете Каю хотелось, чтобы все происходящее оказалось сном. Закрыть глаза, чтобы проснуться в Белом городе, не слышать этого пугающего голоса, не видеть безумия в шоколадных глазах, а главное, не думать о том, что единственное, кроме Мирки, в мире существо, которое оказалось родным и, по идее, должно бы быть близким, оказалось чудовищным монстром.

— Спроси у меня, в чем моя проблема? — Тамма вдруг наклонился вперед, и Наследник, с трудом удержался от того, чтобы отшатнуться брезгливо, потому что один глаз мужчины был обычным, черным, а во втором медленно закипала отвратительная белесая лава.

— У тебя не вес дома? — Кай не пытался гадать, он знал, что так и есть, но слова сорвались прежде, чем парень осознал, что не стоит шутить с безумцем.

— Возможно, — неожиданно покладисто согласился сумасшедший. — Но это не главное. Главное, что я — закрывающий двери. Знакомая беда?

Кай промолчал, благоразумно решив, что Тамма и не ждет от него ответа.

— Понимаешь теперь, как сильно мне нужна твоя замечательная сестренка? Очень-очень сильно, — улыбнулся сухими потрескавшимися губами. — А теперь, когда в моих руках ты, у меня, наконец, появился шанс ее заполучить.

— Я не в твоих… — попробовал возмутиться Кай, но мир перед глазами вдруг поплыл, стены Храма, центральная площадь Малых Виноградов, небо, кусты, в которых прятались Арфина с Мухой, хаты и Тамма, качнулись, подернувшись странным маревом, а сам Наследник вдруг стал заваливаться куда-то назад и влево.

— В моих, в моих… — деловито потирая руки, проворковал сумасшедший. — Ты просто невнимательно слушал. Я же говорил, в тебе и близко нет той силы, которая должна быть в истинном Наследнике, ты просто младенец по сравнению со мной.

Щелкнул перед затуманенным взглядом Кая пальцами, дунул в лицо, обдавая сладковатым запахом смерти и прошептал:

— Мemento mori…

И Наследник провалился в дождливое болото забытья, с раздражением вспоминая фразу из старого советского фильма:

— Моментально. В море…

***

Море шелестело и обдавало прохладной волной, и почему-то стекало по лицу теплыми солеными каплями, и причитало на два несчастных женских голоса:

— Мы умрем, мы обязательно умрем… Я идиотка, не надо было никуда убегать… Они все умерли, и мы умрем… Кай, миленький, любименький, пожалуйста, открой глаза!

А потом вдруг резко и отвратительно запахло тяжелым козьем духом и что-то горячее, мокрое и шершавое прикоснулоснулось к щеке Наследника.

— Господи, когда я уже подохну!? — пробормотал Кай и открыл глаза.

Вопрос был риторическим, но женщины, сидевшие рядом с парнем, так не думали. Арфина заплакала с утроенной силой, не забыв напомнить в очередной раз о том, что мы все умрем, а Вишня бросилась на грудь, выбивая из этой груди весь воздух.

— Не смей так говорить! — выдохнула куда-то в район ключиц и сжала шею так сильно, что у Наследника на миг снова потемнело перед глазами.

Не пытаясь разжать приятно удушающих объятий, Кай принял вертикальное положение, чтобы определить, где он находится и что происходит вообще.

— Это что за чудное местечко? — пробормотал он, разглядывая поверх темной Вишниной макушки грубо сколоченный деревянный стол, лавку и настоящую русскую печь, которая почему-то смотрелась во всей этой обстановке каким-то совершенно диким и сюрреалистичным элементом.

Вишня взвыла и обильно оросила мужскую шею горячими слезами, Муха мэкнула, Арфина плакать не переставала ни на секунду и Наследник уже серьезно начал переживать за ее здоровье. К чертям нервную систему, но так же и до обезвоживания недалеко.

— В чарусе мы, — объяснил появившийся из-за печи Хозяин Дорог, и Кай улыбнулся ему благодарно, стараясь не думать о том, что вид низшего демона не вызывает в нем привычного отторжения, а лишь нездоровую радость в связи с тем, что тот не бросил его одного на погибель в компании двух рыдающих женщин и одной доставучей козы.

Некстати вспомнилась старая притча про мудреца, советовавшего нищему купить козу.

— Тоже хороший опыт, — задумчиво протянул Кай. — Я, видите ли, мои дорогие, в чарусе не был никогда… Не то чтобы мне этого очень сильно хотелось, но все-таки…

Вишня всхлипнула и, наконец, отлепив свое лицо от терпко, но приятно пахнущей мужской шеи, посмотрела на жениха.

— Глупости говоришь, — совершенно детским жестом вытерла нос кулаком и глянула на окно, за которым моросил извечный дождь.

— Ну почему же, — Кай потянулся, разминая мышцы, и грациозным движением поднялся на ноги. — Могу тебя уверить, что чарусников в гости нам не стоит ждать.

Нахмурился.

— Чарусники сейчас в другом месте и… и мне это очень сильно не нравится.

Он вдруг вспомнил все то, что предшествовало его странному обмороку. И рассказ внезапно обретенного… дядюшки. И его угрозы. И то, что где-то там Мирка в чудовищной опасности.

А он не может ничего сделать.

Он, кажется, действительно занимает чужое место.

Вишня смотрела на него глазами влюбленными, Муха — доверчивыми, а Арфина, судя по всему, вообще считала его богом. Как с пониманием всего этого дожить до конца жизни? Хоть бы уже недолго осталось…

— Ты это брось, — проворчал Хозяин Дорог.

Он забрался на печку и сидел там, поставив ноги на верхнюю ступеньку приставной синей лестницы. Всем своим видом он напоминал доброго ласкового старичка, а никак не низшего демона, которого все учебники и учителя единогласно призывали уничтожать сразу, еще до того, как он успеет задействовать свои демонические силы.

— Напрасно ты меня не слушаешь, Наследник, — Хозяин тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой, а Кай поморщился, услышав официальное обращение в свой адрес, а когда Вишня попыталась разгладить морщинку, образовавшуюся между бровей, поймал ее руку и прижал ладонью к своему сердцу.

А оно, бессовестное, трепыхалось, не желая останавливаться, оно все еще питало безосновательные надежды.

Низший демон ковырнул ногтем край лестницы, словно проверяя ее на прочность, кивнул своим мыслям и продолжил тоном лектора:

— Что такое чаруса? Чаруса — есть природой созданное ответвление, вселенский тупик для забракованных мирозданием созданий. Это я здорово сказал, да? — подмигнул Каю и поднял указательный палец.

— Какова главная мысль моей фразы?

— Про забракованных созданий? — неуверенно спросила Арфина, чувствуя себя неловко на этой внезапной лекции.

— А вот и нет. "Природой созданное ответвление". Так и никак иначе. Когда люди пришли в миры, населенные демонами и магией, они немедленно объявили себя правителями всего сущего и попытались подчинить мироздание своим законам. Глупо, бессмысленно, а главное, невыполнимо. И даже если вам на секунду покажется, что вы и есть короли Вселенной, помните, это возможно только потому, что Вселенная позволила вам так думать.

Кай нахмурился, раздосадованный этим менторским тоном и противоречивыми словами демона.

— Люди пришли в наш мир и изменили его своими экспериментами, но не подчинили ни на секунду, конечно, — Хозяин Дорог нарисовал в воздухе кривой круг, обводя рукой помещение, в котором они находились и заключил:

— Вот это вот все — это не созданное природой ответвление, друзья мои.

— То есть, ты хочешь сказать, что это не чаруса? — Вишня в удивлении приподняла брови.

— Чаруса, — старик кивнул. — Но, как и все созданное человеком, это всего лишь подделка.

Наследник поразился точности определения. Именно подделка. Что придумали люди в его, Наследника, мире? Точнее, в том мире, который он считал своим ранее? Покорили воздух и воду? Природа все сделала ранее и без их участия…

— Не спорю, подделка качественная, — низший демон еще раз постучал указательным пальцем по лестнице, — но это не делает ее чарусой в полном смысле этого слова.

— И что это значит? — спросила Вишня.

— А это значит, — прошептал Кай, — что мы все еще в Малых Виноградах. Он не перенес нас в чарусу. Он попытался изменить мироздание, чтобы сделать свою собственную, но…

— … но изменить мироздание невозможно, — Хозяин Дорого довольно кивнул, обрадованный тем фактом, что не ошибся в мальчике, что у того действительно есть мозги, получив подтверждение тому, что он занимает свое место. Один минус: глупый мальчишка до безобразия не уверен в себе!

— Так что все эти мысли совершенно ни к чему, — повторил низший демон и даже пальцем погрозил Наследнику. — Возможно, тебе пока не хватает сил, но ты еще и не вступил в свой возраст, правда же?

— Правда, — Кай неуверенно кивнул, вспоминая все бесчисленное количество тяжелых вздохов мэтра Лина по поводу его, Кая, молодости.

— Вот годиков через пятнадцать-двадцать, — Хозяин Дорог зажмурился, — будет самое оно.

— Через пятнадцать? — переспросила Арфина и громко хлюпнула носом. — Нам что теперь тут пятнадцать лет сидеть? Я не хочу-у-у-у!..

— Никто не хочет, — согласился ласковый старичок и по-доброму закивал головой, сыто поглаживая живот. — Но есть такое слово, девочка, "надо". Так что…

— Эй! — Вишня и Кай слаженно возмутились нахальству низшего демона, решившего, что ему удалось усыпить их бдительность и собравшегося перекусить прямо у них на глазах. Но неожиданно замерли, глядя друг на друга.

Вишня почувствовала под ладонью, как мужское сердце заколотилось сильнее и громче, а Наследник порывисто обнял лицо своей невесты и, не стесняясь никого, поцеловал ее раз и еще раз, провел большими пальцами от уголков розовых губ до очаровательно порозовевших ушек и прошептал:

— Я люблю тебя.

Девушка растерянно моргнула, смущенная внезапным поцелуем и не менее внезапным признанием, нарисовала дрожащими пальчиками круг напротив сердца, обнимавшего ее мужчины, и невнятно ответила:

— Я… очень.

Они выберутся. Они обязательно выберутся отсюда. Даже если придется изменить мироздание и развернуть ход Вселенной. Только где-то нужно взять для этого силы.

Кай посмотрел поверх темной макушки на Хозяина Дорог, и тот одобрительно кивнул, поднял руки к воротнику рубашки и расстегнул верхнюю пуговицу, попросив:

— Только, пожалуйста, оставь немножко мне…

— Что происходит? — Вишня вдруг почувствовала неладное и испугалась.

— Все хорошо, — Кай снова на миг прижался к сладким ягодным губам. — Я люблю тебя.

— Кай? — внезапная слабость сначала не сказала ни о чем, а потом синие как июльское небо глаза расширились во внезапном осознании происходящего.

— Прости, — Наследник подхватил на руки теряющую сознание невесту, поцеловал ее еще раз и, уложив на кровать, стоявшую в углу, повернулся к Арфине.

— Иди сюда.

— Я… не хочу-у-у-у, — привычно взвыла девушка, но горячие шоколадные глаза не позволили ей отступить, они приказывали двигаться вперед.

— Все будет хорошо, — пообещал Кай. Наследник. Мужчина. Разве можно ему верить? Все мужчины обманщики. Сначала они клянутся в любви и обещают быть рядом, а потом уходят из деревни, из жизни, навсегда.

— Не бойся, — повторил Наследник, укладывая сонную девушку на кровать рядом со своей невестой.

— Напрасно, — проворчал Хозяин Дорог, подходя к молодому человеку. — Их бы сила тебе тоже пригодилась.

— А я попробую так, — Кай решительно кивнул и прижал обе ладони к обнаженной груди низшего демона.

— Я пойму, если ты заберешь все, — обреченно прошептал тот и закрыл глаза.

— Такой умный и такой дурак, — хмыкнул Наследник, но Хозяин Дорог за шепотом покидающей его жизни слов молодого человека уже не услышал. В конце концов, он прожил долгую жизнь. И наверное, даже хорошо, что в самом конце ее он встретил мага, от которого не стыдно принять смерть.

Глава одиннадцатая, пространственно-временная

Не делай вчера того, что следует сделать завтра. А если и выйдет, не пытайся сделать снова.

«Патруль времени»

В детских играх все было понятно. Вот есть я — и я, конечно, за хороших. И Кай за хороших, и все наши друзья тоже, сколько бы их ни было. А есть, например, Петька Воднев, наглец, хам и драчун. И он, само собой, за плохих. Он за хороших быть не может, потому что хорошие люди не стреляют в тебя из резинки сухим горохом, не портят «Резиночки», больно щелкая по обнаженным ногам, и не обзываются плохими словами, доводя тебя до истерики своей твердолобостью и непробиваемостью.

Как просто было в детстве и как сложно стало сейчас!

Кир задремал на соседней подушке, не выпуская мою ладонь из плена своих пальцев — видимо, боялся, что я опять сбегу. Лютик и Ромашка сопели в общей кроватке, а мне не спалось. Я лежала на высоко поднятой подушке и просто рассматривала потолок, испуганно прислушиваясь к тревожному чувству внутри.

Такое бывало со мной и раньше, особенно после приступов особенно хорошего настроения, когда возвращаешься после празднования своего дня рождения домой, а в голове все еще шумит общее веселья, слышны отголоски поздравлений, а шампанское все еще пьяно щекочет нос. И вот идешь ты в сторону своей одинокой квартиры, по-прежнему улыбаешься, но уже чувствуешь, что что-то не так, что дома ждет тебя сюрприз. И он не будет приятным. И ноги сами собой укорачивают шаги, пытаясь отстранить неизбежное…

Так и сейчас. Противное чувство снедало меня не хуже оголодавшего пса, которому, по чистой случайности, попалась сахарная косточка с огромными кусками мяса на мослах… Я перебирала в уме события последних дней, и это, конечно же, не способствовало отдыху и уж точно не могло мне помочь в попытках уснуть.

Но что? Что не дает мне покоя? Пусть бы оно уже случилось, в конце концов!

— Не спишь?

Я вздрогнула и перевела взгляд на Лютик, сидящую в кроватке.

— Не сплю… — прошептала я в ответ.

— И мы не спим, — кивнул Ромашка и совершенно взрослым жестом обнял сестру за плечи. — Ты тоже чувствуешь это?

Я растерянно моргнула, удивленная новой манерой говорить наших маленьких подопечных. И, кажется, даже немного испугалась, потому что в отблесках каминных углей малыши утратили свою младенческую невинность. Сейчас они больше всего походили на маленьких, уставших от жизни старичков.

— Наше время, Ром, — забыв о неправильности своей речи, выдохнула Лютик и погладила брата по плечу. — Кажется, именно сегодня мы, наконец, сыграем свою роль и под аплодисменты зала удалимся за кулисы жизни.

— Что происходит? — я не могла понять, сон это или реальность, и происходящее меня, если честно, очень сильно пугало.

— Все будет хорошо, девочка, — маленький мальчик кивнул лобастой головкой и улыбнулся мне успокаивающе. — Дедушка о тебе позаботится.

— Дедушка?

— Ну, или прадедушка. Какая разница. Просто пришло время встретиться с Серым Драконом.

В легкой панике я оглянулась на спящего Кира. Отчего-то подумалось, что я больше его не увижу, и сердце зашлось и сжалось испуганным комочком.

— Пойдем, — поторопила Лютик. — Не бойся, к рассвету должны успеть. Расскажешь сказку — и назад.

Сказку… Я же не Шахерезада… Какую сказку я буду рассказывать? О чем? А главное, кому? Мифическому дракону, который здесь, в мире, где драконы привычное явление, появлялся так давно, что люди забыли о его существовании? Чушь какая! Что я могу?

Но я пошла, потому что чувствовала, что должна, что ничего другого мне не остается.

Представилось, что в поисках Дракона мы пойдем длинным подземным коридором, освещая каменные стены чадящими факелами. И наши тени будут бежать впереди нас: кривая и длинная — моя и две маленьких, на тонких ножках — Ромашки и Лютика.

Вместо этого они повели меня к комнате, в которой, я точно знала, находилась дверь, ведущая в Замок. В тот самый Замок, где я совсем недавно — а кажется, целая вечность прошла! — впервые увидела Кира. В тот Замок, куда сейчас совершенно точно нельзя, потому что там обосновались чарусники.

— Не думаю, что нам на самом деле надо туда. Это может быть опасно… — пробормотала я неуверенно, а Ромашка только крепче ухватил меня за руку.

— Не сомневайся, мы знаем, что делаем. Ничего плохого с тобой не случится, хотя на какие-то жертвы пойти все-таки придется.

Жертвы? О жертвах мы не договаривались! Я не хочу ничем жертвовать, я хочу просто жить. И чем спокойнее, тем лучше. К чертям все эти миры и двери вместе с ними. Не нужна мне ни магия, ни артефакты. Отдайте мне брата. Хочу наболтаться с ним до головной боли, расспросить обо всем и рассказать о стольком же. Хочу, чтобы он был, чтобы смеялся, чтобы дразнил и защищал. И чтобы мужа моего злил своей заботой обо мне.

Отдайте мне мужа. Хочу засыпать и просыпаться рядом с ним. Завтракать, ужинать, гулять, любить и злиться. Да, хочу даже этого! Работать, отдыхать, детей растить — с ним. А все остальное забирайте к чертям собачьим, вместе с вашими воздушными замками, несметными сокровищами и магией.

Я этими мыслями так себя накрутила, что когда мы подошли к двери, ведущей в Замок, внутри у меня все клокотало. И встреться мне на пути, хоть один, даже самый страшный чарусник, порвала бы его, как Тузик грелку. Ну, по крайней мере в тот момент мне казалось, что я на это способна.

А потом Ромашка посмотрел на меня снизу вверх грустными глазами и сказал:

— Открывай.

И я открыла, и мы вошли.

По ту сторону было жарко, очень-очень, словно я из промозглого пражского ноября шагнула сразу в изматывающий зной июльского Будапешта. Лицо опалило легким порывом ветра, и одновременно по позвоночнику снизу вверх пробежался холодок, пошевелил волосы на затылке и испарился, словно его и не было.

Очень остро, до рези в глазах, пахло серой и аммиаком. Я поморщилась и повернулась к окну, чтобы распахнуть створки и избавиться от этой вони…

Небо было насыщенного красного цвета, и оно пульсировало, словно живое.

— Мы в аду, — уверенно произнесла я. — Совершенно точно в аду.

И вздрогнула, едва не сбитая с ног звуковой волной. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что это был хохот. Смеялся кто-то огромный и невидимый.

— Что это? — прошептала я испуганно, когда последние ноты смеха затихли, словно ворчливые предгрозовые перекаты.

— Кто это, — исправил меня Ромашка и махнул маленькой ручкой в сторону окна.

Красное небо дрогнуло, а затем подмигнуло мне тонким как у старой курицы веком. И я поняла, что это не небо. Это гигантский, невероятных просто размеров глаз, и этот глаз смотрит на меня сквозь окно с веселым любопытством, пытаясь понять, что я за штучка такая.

— Мама, — простонала я, пытаясь удержаться за реальность и не выпасть из собственного сознания. — Мамочка…

— Скорее, папочка… — ответили мне не очень громко, но перепонки в моих ушах все равно болезненно дрогнули.

— Нежная какая, — в голосе послышалось недовольство. — Окно открой и отойди подальше к стене.

Опережая меня, Лютик с Ромашкой бросились выполнять приказ, я же осталась стоять, не в силах сдвинуться с места.

Порыв смрадного воздуха распахнул створки, стоило только Ромашке повернуть защелку, и детей — детей ли? — безжалостным ветром отбросило почти к самой стене, но я устояла. Я стояла на месте, когда вдруг наступила кромешная тьма, наполненная непонятными звуками, больше всего напоминавшими стоны грешников в аду. Я стояла, пока воздух шевелился, говоря мне о том, что кто-то приближается ко мне в этой кромешной тьме. Я стояла даже тогда, когда чья-то когтистая лапа осторожно коснулась моей щеки, а прямо напротив, не более чем на расстоянии полуметра зажглись два красных пугающих огонька.

— Так вот ты какая, дитя… — прошелестела пустота, и мне послышалось удивление, восторг и… гордость?

А потом вдруг стало светло — и вот тут-то ноги меня и подвели. Коленки дрогнули, и я бы точно рухнула на пол, если бы красноглазый мужчина, стоявший прямо передо мной, не подхватил меня, обняв горячими крепкими руками.

В прямом смысле, горячими. Я болезненно вздрогнула, обжегшись, и он немедленно выпустил меня из объятий, зашипев разочарованно:

— Прости, не хотел… Я очень давно никого не обнимал, забыл, что с вами надо быть осторожным…

А потом мы молчали и просто смотрели друг на друга. Ну, то есть он смотрел — задумчиво и нежно, а я просто пожирала его глазами.

Давно, много-много дней и ночей назад мы с Каем сверяли воспоминания. Их было не так много, даже на нас двоих, но они все-таки были. Обрывки эмоций, незаконченные картины, словно мазки безумного художника, изрисовавшего края полотна, а середину оставившего пустой. Но мы сошлись в одном: в том, что тот мужчина, который чаще всего приходил к нам в наших снах, тот мужчина, который мелькал в большинстве воспоминаний, именно он был нашим отцом.

Сейчас он стоял передо мной. Он и не он одновременно. Отец был выше ростом, впрочем, может, это мне только казалось, потому что я тогда была совсем маленькой. А все взрослые детям кажутся настоящими великанами. Но вот черты лица у него совершенно точно были мягче. И нос не такой приплюснутый. И скулы не настолько высокие. Разрез глаз чуть шире, а сами глаза шоколадные. Как у Кая.

— Что ж, — мужчина кивнул своим мыслям. — Мне нравится то, что я вижу. Давай знакомиться что ли, Семечка.

— П-почему Семечка? — перепугалась я. — Меня Мира зовут.

— Потому что ты Семечка, — он ласково улыбнулся. — Мое семя, посеянное время назад и взошедшее таким хорошим ростком…

А потом без какого-либо перехода, серьезно и строго, нахмурив смоляные брови:

— Наворотили вы дел, дети! За столетие не распутаешь…

Мне стало обидно и одновременно страшно. Обидно, потому что никакой вины я за собой не чувствовала, а страшно… Ну, понятно почему. Разве вот он станет разбираться, кто прав, кто виноват?! И еще больше захотелось назад к Киру. К моему деспоту и тирану. Пусть отругает меня за безголовость и самоволие и никуда-никуда больше не отпускает одну.

— Впрочем, тут я не прав… Столетие нам не понадобиться. Вижу, ты немного растерянна и не понимаешь, что происходит…

Ну, слава Богу!

— А происходит следующее, — дракон опустился в кресло, вытянул ноги и, сложив руки на груди, заговорил:

— Возможно, мне надо было вмешаться раньше. До того, как все зашло так далеко. Но время в тоске не летит, оно тянется, словно густой мед за ложкой. И вырваться из этой липкой ловушки совершенно невозможно. Магия уходит из миров, оставляя после себя пустыни, уже давно… Но так всегда было. Если она пропала в одном месте, то обязательно появится в другом. И угадать, где именно это произойдет в следующий раз до недавнего времени было совершенно невозможно.

Серый хмыкнул и закрыл глаза.

— Люди изобретают столько ненужных вещей, за всем разве уследишь? Вот и этот… умелец… придумал ловушку для магии. Высасывает ее из воздуха и запечатывает в банки, как огурцы.

Дракон вдруг подмигнул мне красным глазом и заговорщицким шепотом поделился со мной:

— Страсть до чего люблю маринованные огурцы, небольшого размера, хрустящие, с маленькими, аппетитными пупырышками…

Я моргнула, не зная, что на это сказать, а легендарный дракон блаженно зажмурился и произнес уже другим, совершенно не вяжущимся с выражением лица голосом:

— Когда в руках одного человека собирается много магии, он обязательно начинает чувствовать себя всесильным. Скажи мне, Семечка, чувствуешь ли ты свою Нессу?

Я молча покачала головой.

— А знаешь почему?

— Ну, если этот ваш вопрос как-то связан с тем, что вы тут только что рассказывали про банки с магией, — неуверенно проговорила я, чувствуя себя абсолютной идиткой, — то остается предположить, что они где-то заперты…

— И как ты думаешь, где?

— В банках? — я приподняла брови. Ну, а что… абсолютно необязательно итак смеяться.

— В некотором роде, — отсмеявшись, согласился дракон. — Не обижайся, но если подумать, то чаруса и вправду чем-то напоминает банку.

— Подождите-подождите! — я подняла вверх указательный палец и даже потрясла им для пущей важности. — Но мне совершенно точно кто-то говорил, что драконы не могут летать сквозь чарусы… Там что-то было про магическую аномалию… Я сейчас вспомню, я точно это знала…

— Не могут, — Серый поднялся из кресла и подошел к окну, за которым по-прежнему кто-то многоголосо стенал и плакал. — Точно так же, как чарусники не могут покинуть своего пространственного кармана. Я думал, ты поняла, как это работает. Если магия исчезла из одного места, она обязательно появится в другом…

— И что нам делать? — спросила я и подошла к окну, чтобы посмотреть, что там привлекло внимание дракона.

И лучше бы я этого не делала, потому что там не было неба, деревьев, домов и людей. Ничего такого, что я ожидала увидеть. За окном была спальня. Наша с Киром спальня. И Кир лежал на кровати, откинув руку в сторону. Мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что он крепко спит, и мне до боли просто захотелось протянуть руку и провести ладонью по темным волосам, разбудить его, склонившись к его лицу, чтобы я стала первой, кто увидит, как мутны спросонья его глаза, как сон отступает перед действительностью, как раздвигаются в улыбке губы…

— Нам? — Серый перевел на меня задумчивый взгляд. — Боюсь, что сделать что-то в этой ситуации можешь только ты…

— Я думала, что ты всесильный легендарный дракон, — проворчала я. — Что ты можешь все… Неужели нет какого-то заклинания, которое сможет все исправить и повернуть вспять?

— Я не всесильный, — он грустно покачал головой. — Всесилие — миф. Что же касается заклинания, то тут ты права. В некотором роде… Расскажи мне сказку, сказочница. И пусть она будет о том, как ничего этого не было…

Я не хотела понимать. Просто не хотела, хотя, кажется, понимание происходящего уже засело острой иглой в моем мозгу. Так вот о каких жертвах говорил

Ромашка!

Я глянула на мальчишку, который с виноватым видом сидел у стены.

— Вы обещали мне, что я вернусь к утру…

— Мы врали, — прошептала Лютик, и я увидела как по ее кукольной щеке катится одинокая слезинка.

— Сказку, Семечка… — поторопил меня дракон, а я запустила обе руки в свои волосы и простонала:

— Я не могу… Я не хочу, пожалуйста…

Легендарный дракон снова посмотрел за окно, а я проследила за его взглядом и увидела Кая. Он был бледен и измучен, правую щеку рассекала некрасивая царапина, за его спиной виднелась рыдающая Вишня, которая обнимала незнакомую мне девушку.

— Ты не Наследник, — произнес мужчина, что стоял напротив моего брата и занес для удара руку, в которой я успела заметить странное оружие, больше всего похожее на банальный кухонный тесак.

— Нет! — закричала я, и мой крик наложился на вопль Вишни.

— Выхода нет, — произнес Серый Дракон. — Рассказывай свою сказку, сказочница. И когда мы немного отмотаем назад время я, может, успею исправить ошибки своих нерадивых детей.

Я закрыла глаза, набрала в грудь воздуха и, не чувствуя, как по лицу текут слезы, заговорила:

— Я сидела на полу в темном офисе и смотрела на то, как за окном сыпется снег. Мне было грустно и одиноко в чужом холодном мире. Я словно знала, что где-то далеко и одновременно неимоверно близко есть тот, кто может… — сглотнула, мысленно прощаясь с Киром. Завтра утром он проснется в своей комнате в Замке один, не обнаружив в своей постели обнаглевшую голую сказочницу. — Мне было так хреново, что жить не хотелось, — продолжила я злым голосом. — Поэтому на встречу с одноклассниками я решила не ходить.

Открыла глаза и, размазав по лицу слезы, посмотрела на Серого и, не снижая голоса, продолжила:

— На хрена вообще нужны эти встречи? На хрена вообще нужно все? Все совершенно бессмысленно и…

— Я все еще не услышал нужных слов, — напомнил мне легендарный дракон, и я, застонав от отчаянья, прокричала:

— Ничего. Этого. Не было.

Мир закрутился перед глазами, выбрасывая меня из существующей реальности туда, где я более-менее счастливо жила до того, как все это началось, в темную комнату с заснеженным окном.

— Не было. Не было, — рыдая, я растянулась на полу. — Не было, чтоб ты сдох. Не было…

За окном падал снег, а я жалела себя, стараясь не думать о том, что потеряла, стараясь убедить себя в том, что это просто был прекрасный сон — ничего более…

Кай знал, что надо делать. В теории. На практике же, наверное, никто из Наследников не делал этого ранее. Не черпал силу напрямую из реальности. Не оставлял в живых низшего демона. Не взывал мысленно к чудовищу, напрашиваясь на смертельный бой. И не боялся, конечно.

— Я Наследник, — произнес молодой человек голосом сильным и уверенным. — Я Наследник и я занимаю свое место по праву.

— И непонятно, — добавил мысленно, — кого я пытаюсь в этом убедить. По всему выходит, что лишь себя.

Он оглянулся на спящих девушек, на бессознательного демона, на перепуганную козу, которая смотрела на Наследника совершенно человеческими глазами, полными абсолютно естественного страха.

— Слушай, как тебя там, — Кай понадеялся, что никто и никогда не узнает о том, что перед тем как принять одно из самых важных решений в своей жизни, он решил побеседовать с козой. — Не пойми меня неправильно, я против коз ничего не имею. Я вообще животных люблю… Мы знаешь сколько с Миркой денег в Пражском зоопарке оставили, страшно подумать… И я, конечно, попробую обойтись без крови, но если ничего не получится… Ты уж не обессудь. Как говорится, ее я знаю уже давно, а этого кота вижу впервые.

Наследник вдруг громко застонал, закрыв лицо руками, а потом решительно двинулся к двери, ведущей из избушки. Вышел на крыльцо, окинул внимательным взором тоскливый пейзаж, в котором самая яркая краска принадлежала разбитой глинистой дороге, вдохнул глубоко, втянув воздух тонкими ноздрями, и протяжно выдохнул через рот, после чего наклонил голову, как говорила Мирка, по-ослиному, и произнес, громко, отчетливо и зло:

— Ничего не получится. Решим это сейчас.

В ту же секунду прекратился мелкий дождик, а прямо посередине серого неба появился маленький кружок, который больше всего напоминал спускное отверстие в ванне. И вот через это-то отверстие, к неописуемому ужасу Наследника, окружающая действительность и стала вытягиваться в никуда, проваливаясь в канализацию Вселенной пугающей воронкой.

— Ложки нет, — на всякий случай повторил Кай и неожиданно засмеявшись воскликнул громко:

— Ложки нет! А вот я есть. Я, долбанный избранный!..

Развернулся налево и, сощурившись, уставился в пустое пространство перед собой.

— Ну, правда, дядюшка, хватит. После всего того, что я успел прочитать на Земле, после всех этих бесконечных фильмов, дешевые спецэффекты на меня уже не оказывают впечатления.

А затем, утратив даже намек на веселье, рявкнул оглушительно:

— Я. Сказал. Хватит.

Дрогнув, закачалась одна из стен хлипкого домика, заскрипела ненадежная крыша, стекла, жалобно тренькнув, выскочили из окон и рассыпались по жухлой траве дождем тусклых брызг, но Кай не сдвинулся с места: ни для того, чтобы спастись самому, ни для того, чтобы спасти тех, кто в каждую секунду мог погибнуть под завалами. Наследник просто стоял на месте и по-прежнему смотрел на пустую точку перед собой. Он был немного бледен, но выглядел уверенным и решительным, о внутренних противоборствах говорили лишь попеременно сжимающиеся кулаки да до белизны поджатые губы.

Мир неуклонно менялся. Небо посинела, разбитая глиняная дорога выровнялась до ровного пыльного тракта, далекий серый лес трансформировался в синюю пущу. И Наследник снова оказался в чертовых Малых Виноградах. Не в тех, в которых он нашел Вишню. В тех, где встретился с Таммой. Дорогим любимым дядюшкой.

На ум почему-то пришел Пушкин, вызубренный еще, кажется, в седьмом — или все-таки в восьмом? — классе и отложившийся в голове раз и навсегда пятистопным ямбом.

— «Мой дядя самых честных правил», — вслух произнес Кай, только для того, чтобы избавиться от звенящей тишины в ушах.

— «Когда не в шутку занемог», — вторая строка пушкинского «Онегина» порадовала своей актуальностью и заставила улыбнуться.

— «Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог», — продолжил улыбающийся Тамма, появившийся из воздуха словно джинн. — Мне больше нравится эти две строки. Про уважение и про мою гениальность.

Кай на это решил ничего не отвечать. Вообще, разговаривать с главным злодеем перед тем, как вступить в решающую финальную битву — это клише, давно уже всем набившее оскомину. Помнится, после «Охоты на Пиранью» они с Миркой чуть не подрались, потому что она доказывала, что финальный бой на саблях на крыше мчащегося поезда — это очень тонкий стеб над человеческой глупостью и тягой к блокбастерам. Кай же, мысленно считавший, что сцена получилась крутой и захватывающий, сообщил, что сестра со своей любовью к подводным течениям и завуалированным намекам на нечто большее, окончательно впала в маразм. За что немедленно получил полотенцем по шее, а рука у Мирки всегда была очень тяжелой.

Сейчас же, глядя на улыбающегося Тамму, который сверлил племянника совершенно безумным взглядом, Кай — опять-таки, мысленно — согласился с сестрой. Фигня все эти финальные битвы и беседы со злодеями. Поразглагольствовать можно и над оторванной головой. Как Гамлет, например, он, между прочим, ничем не хуже Онегина… может, даже лучше, хотя и плохо кончил.

На все эти совершенно не связанные с происходящим мысли Кай потратил секунды две. После чего вспомнил все, чему его учил мэтр Лин и, не поднимая руки, дабы не привлекать к ней внимания, указательным пальцем подманил к себе одну из магических нитей. Кажется, голубую, он не приглядывался.

А Тамма тем временем досадливо цокнул языком и проворчал:

— Что ж ты такой неугомонный-то, а? Сидел бы там, куда тебя отправили… Видимо, плохо тебя папа с мамой объяснили, что старших надо слушаться.

Про папу с мамой он сказал зря. Об этом Наследник понял, когда притянутая за кончик нить вдруг запульсировала, наливаясь непонятной силой, и дернулась, словно сама по себе, заставляя Кая крепче сжать кулак.

— Ладно, не хочешь быть послушны…ы…ы…ы

Магия вырвалась из рук едва заметным глазу лучом и ударила Тамму в грудь. Непонятно, кто этому удивился больше, сумасшедший убийца или перепуганный Наследник.

— «Его пример другим наука», — прошептал Кай и отступил на один шаг назад, с удивлением следя за тем, как золотые искры пляшут по одежде того, кто когда-то был братом отца и, наверное, смог бы стать им с Миркой дядей, самым близким человеком, семьей.

Магия окутывала все большое тело Таммы, пеленала жестко и бессердечно, вырывая из мужчины сдавленные болезненные крики. Наследник следил за происходящим, не произнося ни слова, но когда умирающий сумел произнести только одно слово, все-таки ответил:

— Потому что ты не прав. Это место мое. Я принадлежу ему точно так же, как оно мне. Просто надо было внимательно слушать учителя. И если он говорит: «Верь в себя»… Ну что ж, надо просто верить. Возможно, во мне нет той жестокости, что отличала других Наследников… что ж. Будем брать красотой.

Молодой человек запрокинул голову и заглянул в синюю глубину неба.

— Я когда-то в детстве очень любил мультфильм… Черт его знает, как он назывался и что там было еще… Я даже толком не помню, о чем он. Ничего не помню, кроме того, что эта сказка приводила меня в восторг… Там на небе два солнца сменяли друг друга. И это было так завораживающе.

Кай перевел взгляд с неба на Тамму.

— Все еще мечтаешь о бессмертии? — спросил он, приподняв уголки губ. — Могу тебе это обеспечить…

Мэтр Лин проснулся, словно от удара. Сердце тревожно ворочалось в груди, весьма многозначно намекая на то, что что-то должно произойти. Старик кряхтя вышел из своей комнаты, посмотрел на спящего за столом Лаврика, покачал головой и, неспешно шаркая ногами, вышел на единственный в башне балкон.

— О Боги!

Над Белым городом, несмотря на слишком ранний для рассвета час, поднималось алое солнце.

— Во имя Изначального, — прошептал мэтр Лин, с восторгом глядя на то, как на фоне кровавого восхода, расправив крылья резвились два дракона: огромный черный, как ночь и маленький, элегантный, цвета самого синего неба. — Мальчишка, кажется, вырос…

В кабинете было холодно и темно, примерно, как и в моей душе. И я мечтала только об одном: сдохнуть, чтобы не чувствовать этой пугающей пустоты внутри. Слезы закончились еще часа два назад, а снег за окном все продолжал идти.

Я повернулась на бок, притянула к груди колени и, шмыгнув носом, закрыла глаза.

— Люблю тебя, Кир, — несчастным шепотом сорвалось с пересохших губ. — Всегда буду любить…

— Меня это безмерно радует, сладкая, — проворчали за моей спиной недовольно и обиженно, — но если бы ты при этом еще меня и слушалась, моему счастью вообще бы не было предела.

Я дернулась и зашипела от боли, потому что от резкого движения умудрилась прикусить себе язык.

В темноте моего кабинета, на фоне заснеженного окна, стоял он. Мой выдуманный красавчик.

— Но как? — выдохнула я, не зная, плакать мне или смеяться.

— Клянусь, я запру тебя до конца нашей жизни… — заявил Кир. После чего подошел ко мне и, совсем не нежно дернув за протянутую руку, помог подняться. — И можешь даже не улыбаться. Я и не думал шутить.

— Кир, — я обхватила его шею руками и крепко прижалась к родному телу. — Ки-ир…

И я думала, что слезы закончились? Вранье, они хлынули нескончаемым потоком, забивая легкие, мешая дышать, не давая возможности сказать все те слова, которые еще секунду назад были в моей голове, а теперь позорно сбежали, выбросив напоследок белый флаг.

— Утопишь же, бестолковая ты моя женщина, — ласково проворчал он и принялся методично сцеловывать слезы с моих щек. — Зачем ушла? Оставила меня одного? Я же просил… Я приказывал, в конце концов!

— При. вал… а он… Огромный… Го-оврит…

— Ну, все… правда, сказочница, не разводи сырость.

А я только всхлипнула громче, совершенно удивленная тем фактом, что от счастья, оказывается, тоже можно плакать. Мой красавчик, прекрасно понял мое состояние и больше не пытался остановить поток слез. Он только бережно обнимал и гладил мои плечи и спину, шепча негромко слова любви.

Когда же я смогла успокоиться и попыталась рассказать ему, что произошло, он только вздохнул и, прижавшись лбом к моему лбу, произнес:

— Не надо. Я все знаю.

— Знаешь?

Он кивнул.

— Я говорил с Серым драконом. И мы… можно сказать, пришли к соглашению.

Мне вдруг стало страшно.

— Что он потребовал от тебя взамен? — выдавила я из себя.

— Ничего, — Кир быстро поцеловал меня в нос. — Ничего, Мира. Он сказал, что одна Семечка пожертвовала во имя равновесия всем. Поэтому он может ради этой малышки пойти на некоторые уступки… Тем более что не с руки ему как-то портить отношения с новыми богами.

— Богами? — я схожу с ума. Я точно сошла с ума. И Кир мне только мерещится. Такая качественная, теплая галлюцинация с крепкими руками.

— А я не сказал? — он широко улыбнулся. — На Наследника снизошло благословление Изначального. Магия вернулась в миры полностью.

— А чарусники?

— Новому богу они пришлись не по душе. Их больше нет.

— А Замок?

— Его больше нет, — Кир поцеловал мою ладонь. — И слава Изначальному. То, из-за чего было пролито столько крови, стерто с лица Мироздания… Не из-за чего больше драться… Я же говорю, магия теперь всюду. А Замок это всего лишь груда камней, сладкая моя. Наследник для своей семьи с удовольствием построит новый. Пойдем домой, Мира, а? А то, боюсь, Белому городу грозит очередной катаклизм и божественный гнев…

Несмотря на пугающие слова, Кир рассмеялся.

— Гнев?

— Ну да, — без труда взял меня на руки и повернулся к окну, за которым все еще была Прага и по-прежнему шел снег. — Вишня пригрозила, что и не подумает выходить за него замуж, пока он не поможет мне тебя вернуть.

— Замуж?

— Сладенькая, пойдем, а? Очень хочется на божественной свадьбе побывать… когда еще случай подвернется — непонятно…

Глава двенадцатая, последняя, свадебная.

Я наблюдал за вами семь дней и пришел к выводу, что вы меня достойны!

("Большая перемена")

Мое возвращение в Белый город было тихим. Кир, так и не выпуская меня из рук, открыл дверь прямо в нашу спальню, сделал несколько шагов и только после того, как за его спиной стих трамвайный перезвон, выдохнул, не скрывая облегчения, и поставил меня на землю.

— До последнего боялся, что ты сама захотела уйти, — пожаловался он с виноватым видом, а я поспешила обнять его и искренне заверить:

— Никогда!

До самого утра мы не выходили из комнаты. Я не верила в свое счастье, а Кир, по-моему, просто не мог на меня надышаться. Когда же, примерно в четыре утра, восток кроваво заалел, я все-таки нашла в себе силы, чтобы расцепить кольцо нежных рук и подойти к окну.

— Как-то рановато для рассвета, — удивилась я, и это удивление было первым в череде последующих.

— Угу, — Кир откинулся на подушку, заложив руки за голову. — У нас теперь два солнца.

Обалдеть.

— Кай говорит, что солнце на самом деле, одно. А это типа луна теперь у нас такая, только светит днем… Народ уже окрестил ее Кровавым глазом.

Когда же Кир, хмурясь, объяснил мне, откуда взялась эта луна и чем, кем она была раньше, я вообще пришла в состояние легкого шока.

А потом я, наконец, встретилась с Каем. И снова плакала, смущенно закрывая лицо руками и удивляясь своей излишней слезоточивости и эмоциональности.

— Как же так? — возмущалась я, когда Наследник рассказывал о своей короткой битве с Таммой. — Я видела совсем другое…

— Серый дракон — всем известный манипулятор и интриган, — негромко проговорил мэтр Лин, который присоединился к нашей беседе сразу после того, как Каю с Киром удалось меня успокоить.

— Интриган, — согласился Кай. — Знаешь, что он мне сказал, когда я Тамму запустил на орбиту? Сказал, что он не хочет ошибиться во второй раз. Поэтому он должен быть абсолютно уверен в том, что отдает магию в надежные руки.

— В твои, — я покивала головой и подавилась воздухом, когда брат ласково меня исправил:

— В наши, Мирка… Как выяснилось, сестра бога тоже немножечко бог.

Я ошарашенным взглядом посмотрела на присутствующих, ожидая взрыва веселья и фразочек в стиле «Обманули дурачка на четыре кулачка», но ничего подобного не случилась. И Кир, и Кай, и мэтр Лин — все были предельно серьезны.

Капец какой-то. Мирка Кацура — богиня. Умереть — не встать.

Я даже покраснела от смущения, и в этот момент Наследник икнул басом. И почти сразу выругался, оборачиваясь себе за спину:

— Я тебя предупреждал? — прошипел он, пугая меня своей неадекватностью, потому что за его спиной не было ровным счетом никого.

— Прощеньице просим, — совершенно не раскаивающимся голосом проговорила пустота. — Но она просто чудовищно вкусно смущается.

— Покажись, вредитель, — беззлобно велел Кай, и я увидела невысокого старичка, отдаленно напоминающего Дядюшку Ау из старого детского мультика. Только этот Дядюшка Ау был более упитан, чист и одет просто по самой последней местной моде.

— Знакомься, — махнул рукой Наследник, он же Бог, он же Кай Кацура, мой брат-близнец. — Хозяин Дорог. Ты спрашивала, Мирка, как мне удалось… Я, знаешь ли, до встречи с Серым сам не понимал, как. Но наш пращур, как ты, наверное, успела заметить, вообще любит поразглагольствовать. Вот он и объяснил. Как и сказал мэтр Лин, проверял он нас. Тебя и меня, Мирка. Устроил экзамен, словно детям малым. Только результат этого экзамена не в зачетную книжку записывался, а в книгу Жизни. Ну, или смерти, если бы мы неправильно на вопрос ответили.

— То есть, — проговорила я медленно, чувствуя, как по спине пробежался холодок. — Откажись я тогда…

Кай кивнул.

— Именно так. От тебя требовалась жертва, а от меня великодушие.

Хозяин Дорог смущенно закряхтел.

— Значит, на самом деле, никакой опасности не было? — моему возмущению не было предела. — Значит, все эти люди погибли просто так, ради прихоти одного Дракона?

— Ну, почему же не было, — мэтр Лин наклонился вперед, опершись обеими руками на свою трость.

— Опасность была весьма и весьма реальная. Вопрос в том, что было бы, если бы вы с Наследником оказались недостойны того места, которое для вас приготовил Серый интриган. Остановил бы он тот ужас, который породили наши предки, или позволил бы злу захватить миры?.. И если честно, я не знаю.

Затем посмотрел на меня задумчивым взглядом и поинтересовался, будто между прочим:

— А вот вы с Киром, когда из Изначального мира уходили, вы учебник тот, который ты обещала, не захватили? Случайно?

— Мэтр Лин! — прошипел красавчик страшным голосом.

— Я просто спросил! — старик примирительно поднял руки. — Просто спросил…

— Не захватили, — рассмеялась я. — А зачем вам?

— Я все думаю про Картаген, о котором ты говорила…

— Карфаген, — исправила автоматически и покраснела смущенно.

— Карфаген, — послушно согласился учитель. — И призыв к борьбе. И то, что он должен быть уничтожен… Ты понимаешь, что «Книга мертвых» — это своего рода руководство, намек на то, что должно произойти… И вот если бы нам раздобыть твои учебники…

— Не проблема, — я беспечно махнула рукой. — Я завтра же сбегаю домой и…

— Ты никуда не пойдешь! — заявил Кир безапелляционно, а я поняла, что прямо в этот момент он реально продумывает вариант с запиранием меня в спальне до конца нашей жизни.

Я мягко улыбнулась своему мужу и согласно кивнула:

— Как скажешь, милый.

— Я совершенно серьезен, — уточнил он.

— Хорошо, — я поцеловала его в щеку и через плечо подмигнула мэтру Лину. Уж этот-то вопрос мы как-нибудь решим. Богиня я или как?

В общем, жизнь была полна удивлений и открытий. В основном радостных, конечно, потому что Вишне пришла в голову идея устроить двойную свадьбу. Ну, и всяких других тоже.

Долго пришлось привыкать к мысли, что милая добрая Тамма была на самом деле злобным Таммой. Разгромила… разгромил нашу с Киром спальню, ранил Кристину… Не знаю, что его остановило от того, чтобы схватить меня во время нашего совместного побега из Замка. Думаю, надеялся добраться до Наследника и заполучить нас обоих.

Больше всего в этой истории, мне кажется, пострадала именно сестра моего красавчика. Мало того, что Наследник окончательно уплыл из ее ручек, без шанса на взаимность, как говорится, так еще и та, которая почти с самого детства была рядом, оказалась предателем. Глаза у Крис почти все время были на мокром месте, но я могла ее понять. Очень сложно быть несчастной в атмосфере всеобщего счастья. Счастье эгоистично по своей сути.

В те несколько дней, пока мы готовились к свадьбе, мы были эгоистами, это правда. И я, и Кир, и Кай, и Вишня. И даже Тайгер Слай, который одел своего спасенного мальчика в женское платье и представил нам его как леди Маргариту, последнюю из древнего рода южных метаморфов. В Белый город она пришла в поисках справедливости. И просто оказалась не в то время, не в том месте.

И теперь грозный тигр ходил за ней как бычок на веревочке, а юная красавица его демонстративно не замечала. Впрочем, я могла ее понять. Тайгер Слай на поверку оказался изумительным болваном.

В последний предсвадебный день мы решили устроить девичник и собрались на пикник… во внутренний двор замка. Увы, но несмотря на всю мою божественность красавчик категорически запретил мне выходить в город без него или, на крайний случай, без военного сопровождения в виде десятка стражников. А это уже было чересчур, в чем со мной согласилась даже Крис. Хотя я была уверена, что слова «Крис» и «согласилась», я никогда не употреблю в одном предложении.

Но спорить совсем не хотелось, поэтому мы махнули на упертых мужиков рукой и устроились в саду, в летней беседке, захватив с собой сладости, вино и Лютик, которая после того нашего визита к Серому Дракону снова стала обычным ребенком. Мало того, она совершенно точно ничего не помнила о ночном путешествии и жила исключительно мыслями о предстоящем торжестве.

— У меня тоже будет крашивое платье, — заявила она, ревниво рассматривая цветы на юбке смущенной таким пристальным вниманием Маргариты. — Даже еще крашивее. Ш рожами…

— С чем? — звонко расхохоталась Вишня.

— Ш рожами, — мечтательно повторила Лютик и прикрыла глаза. — Рожовыми, крашными и белыми… Может быть, я даже буду крашивее, чем невешта…

Мы хохотали как безумные, и, очевидно, наш смех привлек внимание метаморфа. Он без спросу явился на наш девичник и, глядя голодными глазами на Маргариту, произнес:

— Я подумал, что нам завтра тоже стоит пожениться, — вдруг заявил Тайгер Слай. — Зачем ждать? Все равно рано или поздно этим закончится.

Маргарита побледнела, Кристина отвернулась, я же покачала головой и, передразнивая Лютик, прошептала:

— Я так понимаю, что швадьбы не будет. И ответ отрицательный.

Лучший друг красавчика попытался схватить жертву своей внезапной идеи за локоток и уволочь ее в уголок для интимной беседы, но тут в дело уже вмешались все мы, единым, так сказать, фронтом. И Тай был изгнан из сада.

— Каков нахал! — возмущалась Вишня.

— Не знала, что он такое бревно, — согласилась с ней Кристина, чем почти довела меня до инфаркта.

А я смотрела на розовые щеки Маргариты, но подрагивающие губы, на глаза, блестящие не пролитыми слезами, обидой и… совершенно диким восторгом, и понимала, что в одном Тайгер Слай был прав: рано или поздно все равно это дело закончится свадьбой.

Впрочем, это будет уже совсем другая история.

Моя же история закончится завтра утром, когда я защелкну на руке красавчика брачный браслет, окончательно капитулировав перед его любовью. Хотя, если быть предельно честной, то капитулировала я еще вчера, когда тихонько призналась, захлебываясь в его счастье, что я, видимо, безупречна.

— Я это всегда знал, — согласился Кир, целуя мои пальцы. — Но что заставило тебя поверить в свою идеальность?

— Мой несомненный талант в артефакторике, — призналась я и, отобрав у красавчика свою руку, положила ее на живот.

Да моя история закончится именно так. И завтра утром начнется наша, хотя, мне кажется, она началась уже давно, как-то вдруг, не спросив предварительно моего согласия.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg