«Поющая королева»

Поющая королева (fb2) - Поющая королева [Queen Song][ЛП] (пер. BookReads Группа) (Алая королева) 247K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виктория Авеярд

Виктория Эйвъярд Поющая Королева

1

Джулиан подарил ей книгу.

Как в прошлом и позапрошлом году, и как на каждый праздник между днями рождения его сестры. Его так называемым подаркам уже пришлось выделить целую полку. Некоторые были подарены от души, другие из желания освободить место в библиотеке, которую он ошибочно называл своей спальней. Книги были сложены в такие высокие и шаткие стопки, что даже кошки с трудом передвигались по этому лабиринту! Среди них нашлось место всем жанрам: от приключенческих рассказов о бандитах Прерий до внушительного собрания поэзии о тоскливой придворной жизни, которые никого не прельщали. «Пригодится для растопки», — говорила Кориана всякий раз, как он оставлял ей очередной навевающий тоску том. Один раз, на ее двенадцатый день рождения, Джулиан подарил ей древнюю рукопись на неведомом языке. Девушка подозревала, что Джулиан лишь притворялся, что понимал его.

Несмотря на некое презрение к большей части его подарков, у Корианы имелась своя растущая коллекция аккуратных полочек с книгами, рассортированными строго по алфавиту и стоящими корешками вперед, чтобы все видели названия на кожаных переплетах. Большинство стояли нетронутыми, неоткрытыми, непрочитанными — даже Джулиан не мог подобрать слов, чтобы оплакать эту трагедию. Нет ничего хуже, чем не поведанная история. Но Кориана продолжала их хранить: чистыми, без единой пылинки, с позолоченными буквами, сверкающими в туманном свете лета или в пасмурных переливах зимы. На фронтисписе каждой было нацарапано: «От Джулиана», именно эти слова ценились Корианой больше всего. Более ценными были только его подарки, которые он действительно продумывал: пособия и руководства в пластиковых обложках, спрятанные между страниц энциклопедий и генеалогий. Некоторые из них поселились в ее кровати, спрятанные под матрасом, чтобы легко было доставать ночью, когда она могла изучать технические схемы и исследования инженеров. Как строить, ломать, управлять транспортными двигателями, самолетами, телеграфом, даже лампочками и кухонными плитами!

Отец не одобрял ее увлечение, но в этом не было ничего удивительного. Серебряная из Верховного дома не должна пачкать руки в моторном масле, ходить со сломанными ногтями из-за «одолженных» инструментов и с красными глазами от бессонных ночей, проведенных за чтением неподходящей литературы. Но Гаррус Якос всегда закрывал на это глаза, когда замыкало экран телевизора в гостиной, и тот показывал размытые изображения или пускал яркие искры. «Почини, Кори, почини!» Она слушалась, каждый раз надеясь, что ей удастся изменить мнение родителя. Но через пару дней отец забывал о ее добрых поступках и хмуро поглядывал на инструменты.

Девушка была рада, что он уехал в столицу, дабы помочь их дяде — лорду дома Якосов. Теперь она могла провести день рождения с близкими ей людьми. То есть с братом Джулианом и Сарой Сконос, приехавшей специально по такому случаю.

«Хорошеет с каждым днем!» — подумала Кориана, рассматривая лучшую подругу.

Прошло несколько месяцев с их последней встречи, когда Саре исполнилось пятнадцать, и она переехала во дворец. Казалось, это было не так уж давно, но она уже успела измениться и стать более угловатой. Ее скулы выпирали под кожей и выглядели бледнее, чем обычно. Серые глаза, некогда походившие на яркие звезды, полнились мрачными тенями. Но на губах девушки все так же играла улыбка, как и всегда, когда она проводила время с Якосами.

«С Джулианом, если уж на то пошло», — подумала Кориана.

Ее брат тоже широко улыбался, пытаясь держаться на расстоянии, чего не делал бы ни один незаинтересованный парень. Он следил за каждым своим движением, а Кориана следила за братом. В свои семнадцать он был уже не слишком молод для предложения руки и сердца, и она подозревала, что в следующие пару месяцев он его все-таки сделает.

Джулиан не тратил время на то, чтобы упаковать подарок в обёрточную бумагу. Он был сам по себе прекрасен. Книга была в кожаном переплете, окрашенном в золотисто-желтые цвета дома Якос и с Пламенной Короной Норты на обложке. Но названия не нашлось даже на корешке, и Кориана была уверенна, что на страницах внутри не кроется руководство по механике. Она слегка нахмурилась.

— Открой ее, Кори, — сказал Джулиан, прежде чем она успела кинуть книгу в скудную кучку других подарков. Во всех она замечала оскорбительный подтекст: перчатки, чтобы скрыть руки «простолюдинки», непрактичные платья для визитов во дворец, от которых она всегда отказывалась, открытая коробка конфет, которые отец запрещал ей есть. К обеду их уже не будет.

Кориана послушалась и открыла книгу, оказавшуюся совершенно пустой. Страницы кремового цвета оказались чистыми. Девушка сморщила носик, даже не пытаясь изобразить благодарность. Джулиан не терпел лжи и всегда видел ее насквозь. Более того, в этой компании никто не станет осуждать ее за подобное поведение.

«Мама умерла, папа уехал, а кузина Джессамина сладко спит».

Только Джулиан, Кориана и Сара сидели в саду — три бусинки, перекатывающиеся в пыльной банке, коей было поместье Якосов. Это место было пропитано скукой, которая перекликалась с неотступной тупой болью в груди Корианы. Арочные окна выходили на заросший, но некогда прекрасный розарий, которого годами не касалась рука грини. По полу не помешало бы пройтись шваброй, а золотые шторы посерели от грязи и паутины. Даже у картины над почерневшем от сажи мраморным камином отсутствовала позолоченная рамка, которую давным-давно продали какому-то торговцу. Мужчина, смотрящий на них с ветхого холста, был дедушкой Корианы и Джулиана — Янусом Якосом. Если бы он знал, что случилось с состоянием его семьи, то непременно впал бы в депрессию. Обедневшие аристократы, держащиеся на плаву за счет своего древнего рода и традиций, и с каждым годом теряющие все больше и больше денег.

Джулиан рассмеялся, как обычно. «Нежность и раздражение», — подумала Кориана. Это самое подходящее описание его чувств к сестре, которая была младше на два года. Он никогда не упускал случая напомнить о своём превосходстве в возрасте и интеллекте. В шутливой форме, естественно. Будто это что-то меняло!

— Она для того, чтобы писать, — продолжал он, проводя длинными тонкими пальцами по страницам. — Свои мысли, свои планы, произошедшее за день.

— Я знаю, что такое дневник, — ответила Кориана, захлопнув книгу.

Джулиан ничуть не обиделся. Он понимал ее лучше, чем кто-либо другой.

«Даже когда я говорю что-то невпопад».

— Вот только ничего особенного со мной не случается, — закончила она.

— Ерунда, твоя жизнь бывает полна событиями, когда ты этого хочешь.

Кориана улыбнулась.

— Джулиан, твои шутки становятся все лучше и лучше. Ты наконец-то нашел самоучитель по юмору? — ее взгляд скользнул по Саре. — Или тебе кто-то помог?

Парень залился серебряным румянцем, а Сара решила подыграть подруге:

— Я целитель, а не волшебник, — пропела она.

Их дружный смех эхом прокатился по поместью, на краткий светлый миг заполняя его пустоту. В углу забили старые часы, объявляя час гибели Корианы. А если точнее, о прибытии кузины Джессамины.

Джулиан быстро встал, потягиваясь всем своим долговязым телом. Ему еще расти и расти: как в ширину, так и в высоту. А вот Кориана уже на протяжении нескольких лет оставалась одного роста. Она была невзрачна во всем: начиная от почти бесцветных голубых глаз и заканчивая блёкло-каштановыми волосами, отказывающимися расти ниже плеч.

— Ты же не будешь их есть, правда? — Джулиан потянулся за спину сестры и достал из коробки пару конфет в сахарной глазури. Кориана лишь шлепнула его по руке в ответ.

«К черту этикет! Это мое!»

— Осторожно, — угрожающе проговорил парень. — А то я все расскажу Джессамине.

— Не стоит утруждаться, — донесся до них писклявый голос старшей кузины, эхом отражающийся от входа с колоннами. Раздраженно зашипев, Кориана закрыла глаза и попыталась силой мысли избавиться от Джессамины Якос.

«Увы, тщетно. Я же не шептунья. Всего лишь певица».

И хоть она могла направить свои скудные способности на кузину, ничем хорошим это бы не кончилось. Какой бы старой она ни была, ее голос и сила были такими же, как в молодости, и куда мощнее, чем у Корианы.

«Не стоит испытывать ее терпение, не то все кончится тем, что я буду драить пол, улыбаясь до боли в скулах».

Кориана изобразила учтивое выражение лица и обернулась к Джессамине, опирающейся на трость из драгоценностей — одной из последних дорогих вещей в доме. Естественно, она принадлежала самому гнусному члену семьи. Джессамина давно перестала пользоваться услугами серебряных целителей. Чтобы «постареть красиво», как она выразилась. По правде, их семья просто не могла позволить себе посещать самых талантливых из дома Сконос, или даже обычных целителей кожи из менее известных семей. Ее кожа обвисла и посерела, а на морщинистых руках и шее появились старческие пятна. Сегодня на ней была шелковая вуаль лимонного цвета, чтобы скрыть сильно поредевшие седые волосы, и разлетающееся платье в цвет. Кузине прекрасно удалось скрыть попорченные молью края. Джессамина была мастером иллюзий.

— Джулиан, будь душкой и отнеси это на кухню, — сказала она, ткнув пальцем с длинным ногтем на конфеты. — Прислуга будет тебе очень признательна.

Кориана чуть не фыркнула. Под «прислугой» подразумевался красный беззубый дворецкий, повар и две молодые служанки, которые должны были каким-то чудом управляться со всем поместьем. Может, конфеты и пришлись бы им по вкусу, но, естественно, Джессамина не собиралась предлагать их им. «В итоге они окажутся на дне мусорного ведра или, что более вероятно, спрятанными в ее комнате».

Джулиан, судя по его скривившемуся лицу, думал о том же. Но спор не принес бы никаких плодов — точно как деревья в их увядшем старом саду.

— Конечно, кузина, — сказал он замогильным голосом.

В его глазах читалось сожаление, а в глазах Корианы — обида. Девушка с нескрываемой насмешкой наблюдала, как брат протягивает одну руку Саре, а другой сгребает свой бесполезный подарок. Оба спешили скрыться с глаз Джессамины, но не хотели оставлять с ней Кориану. Тем не менее, именно это они и сделали, убежав из сада.

«Правильно, бросьте меня на произвол! Как обычно».

Кориана осталась наедине с Джессаминой, которая решила во что бы то ни стало преобразить ее в достойную дочь дома Якосов. Проще говоря: научить молчать.

А затем девушку передадут в руки отца, когда тот вернется из дворца после долгих дней ожидания, когда же умрет их дядя Джаред. У главы дома Якосов, губернатора области Адеронак, не было собственных детей, потому его титул перейдет к брату, а затем к Джулиану. По крайней мере, других потомков у него не было. Близнецов Дженну и Каспиана убили на войне с лэйклендерами, оставив отца без кровных наследников и желания жить дальше. Не тратя времени попусту, отец Корианы занял место брата. Дочка же посчитала такое поведение неприемлемым. Она бы ни за что не поступила так с Джулианом, как бы он ее ни раздражал. Она бы не стала просто стоять и смотреть, как он чахнет от горя. Это был безобразный, совсем не братский поступок, и от одной мысли об этом у нее сводило желудок.

«Но я не желаю становиться главой нашей семьи, а отец — человек амбициозный, но не тактичный».

Кориана не знала, что он планировал делать после своего повышения. Дом Якосов был маленьким и всеми забытым. Он правил незначительной заводью, а благородной крови в жилах хватало лишь на то, чтобы не замёрзнуть в ночи. Ну а Джессамина контролировала, чтобы все делали вид, что они не на грани банкротства.

Она присела с грациозностью молодой девицы и постучала тростью по грязному полу.

— Что за нелепость, — пробормотала женщина, отмахнувшись от пылинок, кружащихся в луче солнца. — В наши дни так трудно найти хороших помощников!

«Особенно когда тебе нечем им платить», — мысленно хмыкнула Кориана.

— И не говорите, кузина. Так тяжело!

— Ну, давай их сюда. Посмотрим, что там от Джареда, — она вытянула свою морщинистую руку, раскрыла ладонь, а затем резко сжала ее в кулак, от чего у Корианы побежали мурашки по коже. Она закусила губу, чтобы не сказать лишнего. Затем подняла два платья — подарки от дяди — и положила их на диван у Джессамины.

Та принюхалась, прямо как Джулиан, когда изучал древние тексты. Затем прищурилась, глядя на швы и кружева, потирая ткань и потягивая за невидимые ниточки на золотистых платьях.

— Подойдет, — сказала кузина через несколько минут. — Но оба уже устарели. Не последний писк моды.

— Стра-анно, — не удержалась Кориана.

Бум! Трость стукнула по полу.

— Леди не подобает говорить с сарказмом.

«Вот только все дамы, которых я встречала, отлично в нем разбираются, включая вас. Если вас вообще можно назвать леди».

По правде говоря, Джессамина не бывала при дворе уже как минимум десять лет. Откуда ей знать, что сейчас в моде? После хорошей порции джина она даже не могла вспомнить, какой король нынче восседает на троне! «Тиберий Шестой? Пятый? Нет, определенно Четвертый, этот старый огонек никогда не затухнет!» И тогда Кориана участливо напоминала, что ими правил Тиберий Пятый.

Его сын, кронпринц, станет Тиберием Шестым после смерти отца. Хотя, с его репутацией и жаждой войны, принц вряд ли доживет до времени, когда ему придется надеть корону. История Норты полнилась случаями, когда смутьяны Калоры умирали в битвах — чаще всего младшие принцы и кузены. Девушка мысленно пожелала принцу смерти, просто чтобы поглядеть, что случится дальше. У него не было братьев, а кузены Калоры были слишком слабыми, если верить урокам Джессамины. Норта уже столетие борется с лэйклендерами, но в перспективе стране грозила новая война: между Верховными домами. Война семей за трон. Не то чтобы дом Якос мог в нее встрять. Их незначительность была неизменна — прямо как кузина Джессамина.

— Ну, если верить словам твоего отца, вскоре эти платья тебе очень пригодятся, — продолжала женщина, положив подарки на диван. Наплевав на ранний час и на присутствие Корианы, она достала бутылку джина из сумочки и сделала большой глоток. Повеяло резким запахом можжевельника.

Нахмурившись, Кориана подняла взгляд и начала крутить в руках новые перчатки.

— Дяде нездоровится?

Бух!

— Что за глупый вопрос?! Ему уже годами нездоровится, если ты не знала.

Лицо девушки загорелось серебристым румянцем.

— Я хотела сказать, хуже. Ему хуже?

— Гаррус считает, что да. Джаред заперся в своих дворцовых покоях и редко посещает банкеты, не говоря уж об официальных встречах или совете губернаторов. Твой отец все чаще и чаще выходит вместо него. Кроме того, похоже, твой дядя решил пропить казну дома Якос, — еще один глоток джина. Кориана чуть не рассмеялась: какая ирония! — Как это эгоистично с его стороны!

— Да, очень, — пробормотала Кориана.

«Ты не поздравила меня с днем рождения, кузина».

Но именинница об этом не упоминала. Не хотелось потом выслушивать, какая она неблагодарная, даже от этой пиявки.

— Очередная книга от Джулиана? О, и перчатки! Замечательно, Гаррус ко мне прислушался. А что подарила тебе Сконос?

— Ничего.

Пока. Сара сказала подождать, так как ее подарок нельзя бросить в кучу к остальным.

— Ничего? И это не мешает ей сидеть здесь, есть нашу еду, занимать место…

Кориана сдерживалась изо всех сил и старалась не вслушиваться в слова Джессамины. Чтобы облегчить задачу, она сосредоточилась на руководстве, которое читала прошлой ночью.

«Аккумуляторы. Катоды и аноды, основные бракуются, второстепенные можно перезарядить…»

Бам!

— Да, Джессамина?

Кузина сверлила ее своими глазами-бусинками, и раздражение читалось в каждой ее морщинке.

— Я этим не ради себя занимаюсь, Кориана.

— Но определенно не ради меня, — не смогла сдержаться девушка.

Джессамина что-то крякнула в ответ, ее смех был настолько сухим, что, казалось, она сейчас начнет отплевываться пылью.

— Тебе бы это пришлось по душе, не так ли? Если бы я сидела здесь и терпела твое хмурое лицо и язвительные ответы ради собственной забавы? Поменьше гонору, Кориана. Я делаю это исключительно ради дома Якос, ради всех нас. Мне получше твоего известно, кто мы такие. Я помню, какими мы были раньше, когда жили при дворе, заключали договоры, были так же важны для королевской четы Калоров, как их пламя. Я помню. Нет большего наказания, чем память.

Она повернула трость в ладони, проводя пальцами по драгоценностям, которые полировались каждую ночь. Сапфиры, рубины, изумруды и одинокий бриллиант в центре. Подаренные женихами, друзьями или родственниками — Кориана не знала. Но это были сокровища Джессамины, и ее глаза блестели не хуже камней.

— Твой отец станет лордом дома Якос, а за ним и твой брат. Это значит, что тебе нужно искать собственного лорда. Если, конечно, ты не хочешь остаться здесь навсегда?

«Как ты».

Подтекст был очевидным, и в какой-то момент Кориана обнаружила, что не может говорить из-за внезапно возникшего комка в горле. В ответ она просто покачала головой.

«Нет, Джессамина, я не хочу здесь остаться. Я не хочу стать тобой».

— Отлично, — ответила та и снова стукнула тростью. — Что ж, приступим.

Позже тем вечером Кориана взялась за дневник. Ее ручка порхала по страницам подарка, проливая чернила, как нож — кровь. Писала обо всем: о Джессамине, об отце, о Джулиане. О страхе, что брат забудет о ней, пытаясь управиться с надвигающимся ураганом в одиночку. Теперь у него есть Сара. Кориана видела, как они целовались перед ужином. Хотя на ее лице была натянутая улыбка, и она смеялась над их смущением и неуклюжими оправданиями, в душе Корианы росло отчаяние.

«Сара была моей лучшей подругой. Она была единственным, что принадлежало мне всецело».

Но это больше не так. Как и Джулиан, Сара просто исчезнет из ее жизни, и Кориана останется в пыли заброшенного дома и собственной забытой жизни.

Что бы ни говорила Джессамина, как бы ни подкалывала и не лгала о так называемых перспективах Корианы — все было бессмысленно.

«Никто на мне не женится, по крайней мере, никто, кто мог бы мне понравиться».

Она одновременно отчаялась и смирилась с этим фактом.

«Мне никогда не покинуть этот дом, — писала девушка. — Эти позолоченные стены станут моей могилой».

2

Джареда Якоса отпевали дважды.

Первый раз во дворце Археона в дождливый весенний день. Второй раз через неделю в поместье Адеронака. Его тело положили в мраморный гроб, оплаченный одним из драгоценных камней из трости Джессамины, и поместили в семейный склеп. Изумруд был продан торговцу в Восточном Археоне в присутствии Корианы, Джулиана и их старой кузины. Джессамина была погружена в свои мысли и не обращала внимания на то, как новый лорд Якос передает камень серебряному ювелиру. «Простолюдин», — подумала Кориана. У его дома не было собственных цветов, но при этом он был богаче их семьи, и его роскошная одежда была увешана драгоценностями.

«Мы, может, и аристократы, но этот человек мог бы купить всё наше поместье, если бы захотел».

По традиции, их семья облачилась в черное. Кориане пришлось одолжить одно из множества траурных платьев Джессамины: та побывала на дюжине похорон дома Якосов. Все тело девушки зудело от дешевой ткани, но она старалась не дергаться, пока они покидали торговый квартал и шли к большому мосту над Столичной рекой, разделяющей город.

«Джессамина непременно отругает или стукнет меня, если я стану чесаться».

Это был уже не первый визит Корианы в столицу, и даже не десятый. В большинстве случаев она приезжала сюда за счёт дяди, чтобы показать так называемое могущество дома Якосов. Как глупо! Их род не только бедный, но и маленький, захиревший, особенно после смерти близнецов. Они и в подметки не годились разросшимся домам Ирал, Самос, Рамбос и остальным богатым родам, которым было чем поддержать свои связи. Их имена были высечены на граните иерархии аристократов и правительства. С Якосами всё будет иначе, если отец Корианы, Гаррус, не сможет доказать свою ценность королю. Сама девушка не видела выхода из их положения. Адеронак находился на границе с Лэйклендом — территория с маленьким населением в никому не нужном лесу. Они не владели ни шахтами, ни мельницами, ни даже плодородными сельскими угодьями. Трудно быть полезным, когда ты живешь в уголке мира.

Она обвязала талию золотым поясом, чтобы мерзкое, давно вышедшее из моды платье с высоким воротником село по фигуре. Кориана убеждала себя, что ей плевать на шепот придворных, на насмешки других юных леди, смотрящих на нее, как на насекомое или, что еще хуже, на красную. Они просто злобные, глупые девчонки, ожидающие новостей о Королевском испытании, затаив дыхание. Но, конечно, это была неправда. Сара была одной из них, не так ли? Дочь лорда Сконоса, будущая целительница с многообещающими способностями. Если она продолжит в том же духе, то станет служить королевской семье.

— Мне это не нужно, — сказала Сара во время одного из своих визитов к Кориане. — Я считаю исцеление порезов от бумаги и морщин бесполезной тратой силы. От меня было бы больше проку в окопах, в Удавке или в больницах Корвиума. Солдаты умирают каждый день. Красные и серебряные, разорванные бомбами и пулями лэйклендеров, истекающие кровью, потому что люди, которые могли бы им помочь, остаются здесь.

Она никому не расскажет об этом, даже своему отцу. Тем более своему отцу. Такие речи лучше оставить на ночные посиделки, когда девочки могли поверять друг другу свои мечты, не боясь последствий.

— Я хочу строить, — призналась Кориана своей лучшей подруге в один из таких вечеров.

— Что именно?

— Самолеты, дирижабли, транспорт, видео-экраны… печки! Сара, я сама не знаю! Мне просто хочется… что-то делать.

Улыбка девушки сверкнула в слабом сиянии луны.

— Ты хочешь проявить себя. Не так ли, Кори?

— Я такого не говорила.

— И не нужно.

— Я понимаю, почему ты так нравишься Джулиану.

Сара тут же притихла и вскоре уснула. Но Кориане не спалось и, наблюдая за тенями на стене, девушка погрузилась в раздумья.

Тем же она занималась и сейчас, стоя на мосту, посреди цветастого хаоса. Перед ней проходили горожане, аристократы, торговцы: их кожа была бледной, походка плавной, глаза жестокими и темными, вне зависимости от цвета их домов. Они жадно пили по утрам — закаленные роскошью люди, в отличие от тех, что умирали от жажды. Под ними, естественно, подразумевались красные с браслетами на руках. Прислуга ходила в униформе, окрашенной в цвета дома, которому они служили. Их движения были решительными, взгляд направлен строго вперед. Они спешно выполняли приказы и бежали по своим делам.

«По крайней мере, у них есть цель, — подумала Кориана. — А у меня — нет».

Ей внезапно захотелось ухватиться за ближайший фонарный стол, чтобы не улететь, как лист на ветру или камень, идущий ко дну реки. Дабы не улететь или не утонуть. Не унестись по желанию чьей-то воли. Не потерять над собой контроль.

Тут брат крепко взял ее за руку.

«Он тоже подойдет, — подумала она и немного расслабилась. — Джулиан будет моим якорем».

Позже она сделала короткую запись в дневнике о похоронах, испортив страницы чернильными пятнами и зачеркиваниями. Зато ее правописание стало лучше, как и каллиграфия. Она не стала описывать тело дяди Джареда, его кожу, бледнее лунного света, лишенную крови после бальзамирования. Не описывала, как дрожали губы отца, выдавая его истинные чувства. В ее записи не было ни слова о том, что во время церемонии дождь прекратился, ни слова о лордах, которые приехали, чтобы отдать должное семье. Она даже не упомянула о присутствии короля и его сына Тиберия, который был хмур и мрачен.

«Дядя умер, — писала она. — И я, почему-то, ему завидую».

Как обычно, по окончанию она спрятала дневник под матрац в спальне, добавив его к кучке других сокровищ. Например, яростно оберегаемому маленькому набору инструментов. Она нашла его в давно заброшенной хижине их бывшего садовника. Две отвертки, небольшой молоток, парочка острогубцев и ключ, поржавевший по такой степени, что им почти нельзя было пользоваться. Почти. Ещё там была катушка веретенообразной проволоки, найденная в старой лампе в углу, которой давно уже не пользовались. Как и поместье, городской домик Якосов в Западном Археоне постепенно разлагался. Во время дождя его стены намокали, и возникало ощущение, будто ты находишься посреди водяной пещеры.

На Кориане все еще было черное платье с золотым поясом, ее ресницы слиплись влажным иглами, хоть она и утверждала, что это от дождя. В дверь ворвалась Джессамина и начала бурную деятельность. Ни один банкет не мой пройти без ее щебета, тем более королевский. Она приложила все усилия, чтобы придать Кориане максимально презентабельный вид малыми средствами и за короткое время, будто от этого зависела ее жизнь.

«Может, так и есть. У каждого свои ценности. Вдруг дворец нуждается в еще одном учителе по этикету для богатых детишек, и она думает, что, сотворив со мной чудо, сможет занять эту должность? Даже Джессамина хочет сбежать отсюда».

— Так, вот этого здесь быть не должно, — пробормотала кузина, осушая слезы Корианы салфеткой. Потом она обвела ее глаза черным карандашом, чтобы подчеркнуть их. На щеки нанесла сливовые румяна, чтобы выделить скулы. От помады пришлось отказаться, поскольку Кориана так и не научилась не пачкать ею зубы или бокал с водой. — Ну, сойдет.

— Да, Джессамина.

Как бы старушка ни радовалась такому послушанию, покорность Корианы вызвала в ней подозрения. Девочка явно была опечалена после похорон.

— Что с тобой, дитя? Тебе не нравится платье?

«Мне плевать на прозрачно-черный шелк или на банкеты, или на этих мерзких придворных. Мне на все это плевать!»

— Нет, кузина. Я просто проголодалась, — решила выкрутиться Кориана, подкидывая Джессамине новую проблему.

— Ну и аппетит у тебя! — ответила женщина, закатывая глаза. — Помни, ты должна есть изящно, как птичка. На твоей тарелке всегда должна оставаться еда. Цок-цок-цок!

Цок-цок-цок. Впечатление, будто чьи-то острые ногти барабанили по черепу Корианы. Но она все равно смогла выдавить улыбку. Ее губы растянулись, причиняя столько же неудобства, сколько слова, дождь и то чувство невесомости, появившееся еще на мосту.

Внизу их ждали Джулиан и отец, жмущиеся поближе к камину. На них были одинаковые костюмы — черные, с золотыми ремнями от плеч до бедер. Лорд Якос аккуратно коснулся новенькой булавки, прикрепленной к ремню — поцарапанный золотой квадратик, такой же старый, как этот дом. Он и в подметки не годился драгоценностям, медальонам и эмблемам других губернаторов, но по такому случаю и он сгодится.

Джулиан встретился взглядом с Корианой, желая подмигнуть ей для поднятия духа, но, увидев ее мрачное выражение лица, тут же передумал. Всю дорогу в банкетный зал он был рядом, держал ее за руку и в арендованной машине и когда они проходили через ворота на Площадь Цезаря. Слева от них был дворец Белогонь — их конечная цель, — занимающий южную часть черепичной площади, переполненной аристократами.

Несмотря на свой возраст, Джессамина светилась от радости и улыбалась каждому прохожему. Она даже начала махать толпе, рассекая воздух длинными рукавами своего черно-золотого платья.

«Ее одежда говорит сама за себя, — подумала Кориана. — Как глупо! Все эти пляски перед придворными обернутся лишь очередным позором и крахом дома Якосов. Зачем откладывать неминуемое? Зачем играть в игры, в которых мы — никому не соперники?»

Ей это было невдомек. Схемы и планы она понимала лучше, чем высшее общество, и уже отчаялась когда-либо это исправить. В поведении высоких чинов Норты не было никакого смысла, как и в поведении ее семьи. И даже Джулиана.

— Я знаю, о чем ты попросил отца, — пробормотала девушка, прижавшись подбородком к его плечу. Его плащ приглушал ее шепот, но не настолько, чтобы брат не мог расслышать.

Его мышцы напряглись.

— Кори…

— Должна признать, я не совсем тебя понимаю. Я думала… — она запнулась. — Я думала, ты захочешь остаться с Сарой, учитывая, что теперь нам придется жить во дворце.

«Ты попросил разрешения поехать в Делфи, чтобы работать с учеными и копаться в руинах, вместо того чтобы учиться быть лордом и стать правой рукой отца. Почему ты так поступил? Почему, Джулиан? — а худший вопрос, который у нее не было сил задать, был: — Как ты мог меня бросить?»

Джулиан тяжко вздохнул и крепко взял её за руку.

— Да, хотел… хочу. Но…

— Но? Что-то произошло?

— Нет, ничего. Хорошего или плохого, — добавил он с намеком на улыбку. — Просто я знаю, что она ни за что не покинет дворец, если я перееду сюда с отцом. Я не могу так с ней поступить. Это место… я не стану запирать ее в змеином логове.

Кориане стало грустно за своего брата и за его благородное, самоотверженное, глупое сердце.

— Значит, ты позволишь ей отправиться на фронт.

— Я не могу ей «позволить». Она сама принимает решения.

— А если ее папа, лорд Сконос, не одобрит этого?

«А так оно и будет».

— Тогда я женюсь на ней, как и было задумано, и заберу ее с собой в Делфи.

— У тебя всегда все продумано наперед.

— Стараюсь.

Несмотря на радость за брата — он и ее лучшая подруга скоро поженятся, — Кориана почувствовала знакомую боль внутри.

«Они будут вместе, а ты останешься одна».

Внезапно Джулиан сжал ее пальцы, теплые даже в такую дождливую погоду.

— Я заберу тебя с собой. Думала, что я оставлю тебя на растерзание королевскому двору с папой и Джессаминой? — он поцеловал ее в щеку и подмигнул. — Я не так жесток, Кори.

Она выдавила широкую улыбку, но лишь ради его успокоения. В душе она отнюдь не радовалась.

«Как Джулиан может быть таким умным и таким глупым одновременно?»

Это удивляло и печалило. Даже если их отец разрешит ему учиться в Делфи, Кориану ни за что не отпустят. Она не блистала особым интеллектом, обаянием, красотой или боевыми способностями. Единственная польза от нее — это возможность удачно выйти замуж и заключить союз с могущественной семьей, и в этом ей не помогут ни книги, ни опека брата.

Белогонь был окрашен в цвета дома Калоров — черный и красный, и каждая алебастровая колонна сияла королевским серебряным. В окнах горел свет, празднество было в самом разгаре. У входа во дворец стояли лейб-гвардейцы короля в пламенных мантиях и масках. Когда Кориана прошла мимо них, все еще держась за руку Джулиана, то почувствовала себя не леди, а заключенной, которую ведут в камеру.

3

Кориана изо всех сил старалась есть, как птичка.

А ещё она подумывала стащить парочку золотых вилок. Если бы только напротив них не сидели Мерандусы! Весь их дом был шептунами — чтецами мыслей, которые наверняка прекрасно знали о ее намерениях. Сара сказала, что Кориана почувствует, если один из них попытается проникнуть ей в голову, и теперь она находилась в постоянном напряжении. Из-за этого девушка была бледной и молчаливой, уставившись на свою тарелку с нетронутой едой.

Джулиан и Джессамина пытались отвлечь ее, хоть последняя делала это ненамеренно. Старушка едва успевала переводить дыхание между комплиментами в сторону лорда и леди Мерандус, начиная с их нарядов (костюм лорда и платье леди мерцали, как синее звездное небо) и заканчивая доходами с доставшихся им по наследству земель (по большей части с Хэвена, включая техно-трущобы Веселого Городка, хотя в нем не было ничего веселого). Мерандусы изо всех сил игнорировали Якосов, сосредоточив свое внимание на себе и на столе на возвышении, за которым восседала королевская чета. Кориана тоже не удержалась от быстрого взгляда в их сторону.

Тиберий Пятый, король Норты, сидел в центре и выглядел очень величественно в своем роскошном кресле. Его черная униформа была украшена красным шелком и серебряной тесьмой — смотрелось идеально. Он был не просто симпатичным мужчиной, он был красив: с глазами цвета плавленого золота и благородным профилем, который воспевали все поэты. Даже его поседевшая и аккуратно подстриженная борода выглядела царственно. Если верить Джессамине, Королевское испытание за его руку и сердце было настоящей бойней дев-воительниц, готовых убить, чтобы стать королевой. Ни одну не смущало, что король никогда их не полюбит. Для них главным было стать матерью его детей, поддерживать его в любых ситуациях и получить корону. Королева Анабель из дома Леролан так и поступила. Она сидела слева от короля, на ее губах играла улыбка, а взгляд был устремлен на сына. Воротник ее военной униформы был расстегнут, открывая вид на огненную бурю драгоценных камней — красных, оранжевых и желтых, как ее взрывная способность. Хоть ее корона и была небольшой, ее невозможно было не заметить — черные камни, сверкающие при каждом движении, собранные на обруче из розового золота.

Любовник короля носил похожий обруч, только без черных камней. Он явно не возражал, широко улыбаясь присутствующим и держа короля за руку. Принц Роберт из дома Ирал. В нем не было ни капли королевской крови, но пару десятилетий назад его наделили титулом по приказу монарха. Как и на королеве, на нем было море драгоценностей — синих и красных, под цвета его дома, которые лишь подчеркивались черной униформой, длинными угольными волосами и безупречной бронзовой кожей. Его музыкальный смех возвышался над множеством голосов, отдающихся эхом в банкетном зале. Кориана подумала, что у него доброе лицо — что необычно для человека, столь долго живущего при дворе. Это ее немного утешило, пока она не увидела его семью. У всех были напряженные и суровые лица, бегающие глазки и дикие ухмылки. Девушка попыталась вспомнить их имена, но знала лишь одно — его сестры, леди Ары, главы дома Ирал. Выглядела она вполне соответствующе. Словно почувствовав на себе взгляд, Ара перевела свои темные очи на Кориану, и та быстро отвернулась на принца.

Однажды он станет Тиберием Шестым, но пока был просто Тиберием. Подросток, ровесник Джулиана, с намеком на отцовскую бороду, неравномерно растущую на подбородке. Он налегал на вино, судя по серебряному румянцу на щеках и пустому бокалу, который быстро обновляли. Она помнила его с дядиных похорон — послушный сын, стойко глядящий на могилу. Сейчас он расслабленно улыбался и обменивался шуточками с матерью.

На мгновение его взгляд остановился на ней. Принц оглянулся через плечо королевы Анабель, чтобы посмотреть на девчонку из Якосов в старом платье. Он быстро кивнул в знак приветствия и вернулся к вину.

— Не могу поверить, что она это одобряет, — донесся голос из-за стола.

Кориана повернулась к Эларе Мерандус, тоже смотревшей на королевскую чету. Ее хитрые глазки прищурились от отвращения. Наряд девушки мерцал, как и у родителей — синий шелк, расшитый белыми камнями, хоть вместо платья на ней была блузка с рукавами-кимоно. У нее были длинные прямые волосы, падающие пепельной завесой на одно плечо и открывая вид на ухо с бриллиантовой сережкой. В остальном она была так же прекрасна: длинные темные ресницы, кожа более бледная и безупречная, чем фарфор, изящество придворной куколки. Смутившись, Кориана потянула за золотой ремень. Больше всего ей хотелось сбежать домой.

— Я к тебе обращаюсь, Якос.

— Прости, не поняла, — ответила Кориана, пытаясь не дрогнуть голосом. Элара славилась склочным характером. Несмотря на то, что она дочь правящего лорда, о девушке было мало что известно. — О чем ты говорила?

Элара изящно закатила голубые глаза.

— О королеве, естественно! Не понимаю, как она может сидеть за столом с подстилкой своего мужа, не говоря уж о его семье. Это унизительно!

Кориана снова посмотрела на принца Роберта. Его присутствие, похоже, успокаивало короля, а если королева и была против, то никак этого не показывала. Все трое о чем-то оживленно болтали, а вот принц и его бокал исчезли.

— Я бы ни за что не допустила подобного, — продолжала Элара, отталкивая свою тарелку, вылизанную до чистоты.

«По крайней мере, ей хватает смелости нормально есть».

— И за столом сидел бы мой дом, а не его. Это право королевы и никого другого.

«Значит, она будет участвовать в Королевском испытании».

— Ну, конечно же!

Кориану пронзил страх.

«Она что…?»

— Да, — на лице Элары расплылась зловещая улыбка.

Кориану словно обожгло, и она чуть не упала на пол от удивления. Она ничего не чувствовала, ни намека на то, что кто-то копался в ее голове, ни единого признака, что Элара слушала ее мысли.

— Я… — запнулась девушка. — Прости.

Когда она встала, ее ноги, затекшие после долгого сидения за столом, показались ей чужими. К счастью, хотя бы это она сделала по своей воле.

«Пусто, пусто, пусто, пусто», — думала она, представляя белые стены, белую бумагу, белое ничто. Элара наблюдала за ней и тихо хихикала в ладошку.

— Кори…? — позвал Джулиан, но не стал её останавливать.

Как и Джессамина, которая не хотела устраивать сцен. Отец вообще ничего не заметил, поглощенный разговором с лордом Провосом.

«Пусто, пусто, пусто, пусто».

Ее шаги были равномерными — не слишком быстрыми и не слишком медленными. «Как далеко я должна уйти?»

«Дальше, — проворковала Элара у нее в голове. Кориана чуть не споткнулась от неожиданности. Голос эхом раздавался в ее голове и по всей округе, от окон до костей, от люстр до крови, пульсирующей в ее ушах. — Очень далеко, Якос».

«Пусто, пусто, пусто, пусто».

Девушка не осознавала, что шептала эти слова вслух, как молитву, пока не вышла из банкетного зала в коридор и через стеклянные двери. Ей предстал небольшой дворик, пахнущий дождем и ароматными цветами.

— Пусто, пусто, пусто, пусто, — снова пробормотала она, углубляясь в сад.

По бокам тропинки росли магнолии, создавая пышную арку из белых цветов и зеленой листвы. Дождь почти прекратился, но девушка все равно спряталась под деревьями от последних отголосков бури. На улице было прохладней, чем она думала, но Кориана не возражала. Элара больше не отзывалась.

Вздохнув, она опустилась на каменную скамейку в роще. Та оказалась такой холодной, что Кориана поежилась и обхватила себя руками.

— Помощь нужна? — протянул низкий голос.

Кориана повернулась с округлившимися глазами. Она испугалась, что Элара последовала за ней, или Джулиан с Джессаминой решили узнать причину ее неожиданного ухода. Человек, стоящий в паре шагов от нее, явно не был ни одним из них.

— Ваше высочество, — она быстро поднялась и поклонилась.

В тени стоял принц Тиберий с бокалом в одной руке и полупустой бутылкой в другой. Он позволил ей выполнить протокол и любезно промолчал о ее внешнем виде.

— Достаточно, — наконец сказал он, приказывая ей подняться.

Она спешно выпрямилась.

— Да, ваше высочество.

— Не откажетесь от бокала вина, миледи? — спросил он, хотя уже начал наливать. Только дурак откажет принцу Норты. — Это хоть и не пальто, но тоже согревает. Жаль, что на таких встречах никогда не наливают виски.

Кориана слабо кивнула.

— Очень жаль, — вторила она, несмотря на то, что никогда не пробовала этот напиток. Девушка взяла бокал дрожащими руками, и их пальцы на секунду соприкоснулись. Кожа принца была теплой, как нагретый солнцем камень, и ей внезапно захотелось взять его за руку. Вместо этого Кориана сделала щедрый глоток красного вина.

Парень повторил за ней, но выпил прямиком из бутылки.

«Как грубо, — подумала она, наблюдая за движением его кадыка. — Джессамина убила бы меня на месте».

Тиберий не стал присаживаться рядом с ней, но и не уходил, согревая девушку теплом своего тела издалека. Даже при такой сырости его кровь оставалась горячей. Кориана гадала, как ему удавалось ходить в костюме и не потеть. Часть ее желала, чтобы он сел, и она смогла насладиться жаром его дара. Но это было бы неподобающе с их стороны.

— Вы — племянница Джареда Якоса, да? — вежливо поинтересовался он. Должно быть, преподаватели по этикету преследовали его с самого рождения. Принц снова не стал дожидаться ответа. — Примите мои соболезнования.

— Благодарю. Меня зовут Кориана, — представилась она, хоть Тиберий и не просил.

«Он спрашивает лишь то, о чем уже знает».

Тот кивнул.

— Да. Чтобы не создавать неловкостей, я не стану представляться.

Кориана улыбнулась, позабыв о правилах приличия. Затем сделала еще один глоток, не зная, чем себя занять. Джессамина не обучала ее общению с королевскими особами из дома Калор, и уж тем более с будущим королем. «Говори только тогда, когда к тебе обращаются» — это единственное, что она помнила, и посему крепко поджала губы.

Тиберий тут же рассмеялся. Он был слегка пьян и явно наслаждался зрелищем.

— Вы хоть представляете, как надоедает вести каждую беседу? — хихикнул он. — Я общаюсь с Робертом и родителями больше, чем с кем-либо другим, просто потому, что это легче, чем вытягивать слова из других людей.

«Ой, бедняжка», — сердито подумала она.

— Звучит ужасно, — сказала Кориана с наигранной скромностью. — Может, когда вы станете королем, то сможете внести изменения в правила этикета?

— До чего же это утомительно, — пробормотал он, делая очередной глоток. — И незначительно на фоне всего остального. Если вы не заметили, то наша страна находится в состоянии войны.

Он был прав, вино ее согрело.

— Война? Где? С каких пор? Я ничего об этом не слышала.

Принц быстро поднял голову, и Кориана едва заметно ухмыльнулась. Он снова хохотнул и ткнул бутылкой в ее сторону.

— А я уж было поверил вам, леди Якос.

Все еще с улыбкой на лице, он подошел к лавочке и сел рядом с Корианой. Не слишком близко, но девушку все равно словно парализовало, вся ее игривость куда-то испарилась. Тиберий сделал вид, что не заметил. Кориана изо всех сил попыталась успокоиться и взять себя в руки.

— В общем, я решил выпить под дождем. Родители не одобряют, что я пью на виду у придворных, — его жар усилился от раздражения и прогнал холод. Кориана наслаждалась теплом, разливающимся по ее телу. — А у вас какое оправдание? Нет, погодите, дайте угадаю… вы сидели с Мерандусами, так?

Девушка кивнула, скрипнув зубами.

— Наверное, тот, кто рассаживал гостей, меня ненавидит.

— Организаторы ненавидят только мою мать. Ей не до декораций, цветов или мест для гостей, но они считают, что она пренебрегает своими королевскими обязанностями. Естественно, это бред, — быстро добавил он и сделал еще один глоток. — Она посещает даже больше военных собраний, чем отец, и тренируется за них двоих.

Кориана вспомнила униформу королевы, россыпь медалей на ее груди.

— Она производит сильное впечатление, — сказала девушка, не зная, что еще добавить. Ее мысли вернулись к Эларе Мерандус, с отвращением говорящей о так называемом позоре королевы.

— Именно, — его взгляд сосредоточился на ее пустом бокале. — Еще будете? — на сей раз он действительно ждал ответа.

— Не стоит, — она опустила бокал на лавочку. — Если честно, мне пора возвращаться. Джессамина… моя кузина и так будет очень мной недовольна.

«Надеюсь, она не станет читать мне лекции всю ночь».

Небо почернело, тучи улетучивались, открывая вид на яркие звезды. Тепло тела принца, подпитываемое его даром сжигателя, создало вокруг них приятную ауру, которую не хотелось покидать. Кориана тяжко вздохнула, вдыхая напоследок аромат магнолии, и заставила себя встать.

Тиберий поднялся вместе с ней, вспоминая о манерах.

— Мне вас проводить? — спросил он, как настоящий джентльмен. Но Кориана прочла неохоту в его глазах и отмахнулась.

— Нет, я не стану наказывать нас обоих.

Тут его лицо напряглось.

— Кстати о наказании… если Элара еще раз начнет вам нашептывать, окажите ей ту же любезность.

— Как… как вы узнали, что это была она?

В его глазах отразилась буря эмоций, большинство из которых были неведомы Кориане. Но она определенно распознала гнев.

— Она, как и все остальные, знает, что скоро мой отец объявит о Королевском испытании. Не сомневаюсь, она уже успела влезть в голову каждой девушки, дабы узнать, кто станет ее соперницей, а кто жертвой, — принц с необычайной скоростью допил остатки вина. Но долго бутылка не пустовала. Что-то сверкнуло на его запястье — вспышка желтого и белого. Она зародила пламя в стекле, сжигая последние капли алкоголя в его зеленой клетке. — Мне говорили, что ее техника отточена до превосходства. Ты и не почувствуешь ее в своей голове, если она этого не захочет.

Кориана ощутила привкус желчи на языке и сосредоточилась на пламени в бутылке, чтобы не смотреть Тиберию в глаза. Стекло треснуло от жара, но не разбилось.

— Да, — хрипло согласилась она. — Я ничего не почувствовала.

— Ну, вы же певица, не так ли? — его голос внезапно стал столь же грубым, сколь его пламя, приобретшее зеленовато-желтый оттенок в бутылке. — Пусть почувствует себя на вашем месте.

— Я не смогу, у меня не развитые способности. Кроме того, существует закон: мы не используем силу против себе подобных вне предназначенных для этого мест…

На сей раз его смех был горьким.

— И что, Элара Мерандус следует этому закону? Когда она бьет, вы должны бить в ответ, Кориана. Таковы правила моего королевства.

— Пока еще не вашего, — буркнула она.

Но Тиберий не обиделся, а даже мрачно улыбнулся.

— Я подозревал, что у вас есть характер, миледи. Где-то глубоко внутри.

Бесхарактерная. Внутри нее зародилась ярость, но она никогда не позволит ей выйти наружу. Он — принц, будущий король. А она — никто, жалкое подобие серебряной дочери из Верховного дома. Вместо того чтобы выпрямиться, как ей того хотелось, Кориана поклонилась.

— Ваше высочество, — она потупила взгляд в его обувь.

Он не шевельнулся, не пересек расстояние между ними, как герои в ее книгах. Тиберий Калор отступил и дал ей уйти самой, вернуться в волчье логово без какой либо защиты, кроме собственного сердца.

Через минуту она услышала звук разбившейся бутылки и перестук осколков о стебли магнолии.

«Странный принц и еще более странная ночь, — написала она позже. — Не знаю, хочу ли я еще когда-нибудь его увидеть. Он показался мне одиноким. Может, нам стоит объединиться в нашем одиночестве? По крайней мере, Джессамина была слишком пьяна, чтобы ругать меня за побег».

4

Жизнь при дворе была ничем не примечательней жизни в поместье.

К должности губернатора прилагались большие деньги, но их и близко недостаточно, чтобы обеспечить дом Якосов чем-то, кроме основных удобств. У Корианы так и не появилось личной служанки, да и она была ей без надобности, хотя Джессамина продолжала ворчать, что ей нужна помощница. По крайней мере, за домом в Археоне было легче ухаживать, нежели за поместьем в Адеронаке, которое отныне было закрыто из-за переезда семьи в столицу.

«Я даже скучаю по нему, — писала Кориана. — По пыли, по заросшим садам, по пустоте и тишине. По множеству уголков, которые принадлежали только мне, где я могла спрятаться от отца, Джессамины и даже Джулиана».

Больше всего она горевала из-за утраты гаража. У их семьи уже много лет как не было машины и уже тем более собственного водителя, но гараж остался. Внутри стоял скелет шестиместной машины, ее двигатель валялся на полу, как отказавший орган. Сломанные водонагреватели, старые печи, разобранные на запчасти, это уж не говоря о всяких мелочах, оставленных давно уволившимися садовниками — ими были завалены все сараи и хранилища.

«После меня остались лишь кусочки незаконченной головоломки, которые так и не сошлись. Бесполезная трата времени. Не детали, а я сама. Сколько времени было проведено за прочисткой контактов и подсчетом винтиков? И все зачем? Ради знаний, которые мне никогда не доведется использовать? Знаний, которые всем остальным кажутся проклятыми, недостойными, глупыми? На что я потратила свои пятнадцать лет? Они ушли впустую. Наверное, я скучаю по дому, потому что там я могла заполнять пустоту и тишину. Я думала, что ненавижу поместье, но, как оказалось, столицу я ненавижу больше».

Конечно же, лорд Якос отказал в просьбе своего сына. Его наследник никогда не отправится в Делфи, чтобы работать со старыми записями и смехотворными артефактами из архива.

— В этом нет смысла, — сказал он. Как и в большинстве того, чем занималась его дочь, о чем он никогда не забывал упомянуть.

Теперь брат с сестрой пребывали в мрачном настроении, чувствуя, что их надежду на побег забрали из-под носа. Даже Джессамина заметила, что с ними что-то не так, хоть никак это не прокомментировала. Но Кориана знала, что их старая кузина делала ей много поблажек в первый месяц при дворе. Зато она начала налегать на спиртное. Сколько бы Джессамина ни распылялась об Археоне и Саммертоне, ей здесь не особо нравилось, судя по количеству употребляемого джина.

Чаще всего, когда кузина ложилась «подремать», Кориана сбегала. Бродила по городу, пытаясь найти место, которое пришлось бы ей по душе — якорь в штормящем море ее жизни.

Такого места не нашлось… зато появился человек.

Через пару недель он попросил называть его Тибом. Так его звали только родители, родственники и близкие друзья.

— Как скажешь, — согласилась на его просьбу Кориана. — А то у меня уже язык отваливается от постоянных «Ваших высочеств»!

Первый раз они встретились случайно, на мосту между Столичной рекой, соединяющем две части Археона. Величественное сооружение из витой стали и изогнутого железа, поддерживающее три уровня трасс, стоянок и торговых площадей. Кориану не так захватывали магазинчики тканей и модные рестораны, нависающие над водой, сколько сам мост и его конструкция. Она пыталась представить, сколько тонн металла под ее ногами, в уме просчитывая целый шквал уравнений. Девушка не сразу заметила приближавшихся стражей и принца. На этот раз он был трезв и без бутылки в руке, потому она не ожидала, что он подойдет.

Вместо этого он остановился рядом с ней, его тепло ласково согревало ее тело, как летнее солнышко.

— Леди Якос, — он проследил за ее взглядом на стальной мост. — Нашли что-нибудь интересное?

Она склонила перед ним голову, но не стала позориться в попытке сделать реверанс.

— Похоже на то. Я как раз гадала, сколько под нами тонн металла, и надеялась, что он выдержит наш вес.

Принц нервно хохотнул. Затем неловко затоптался на месте, будто внезапно понял, как высоко над водой они находились.

— Я стараюсь об этом не задумываться, — пробормотал он. — Какими еще страшилками поделитесь?

— А у вас много времени? — спросила она с полуулыбкой. Что-то мешало ей улыбаться во все зубы. Столичная клетка не была счастливым местом для Корианы.

Как и для Тиберия Калора.

— Не могли бы вы оказать мне любезность и прогуляться со мной? — протянул он ей руку. Кориана не заметила ни колебания, ни даже намека на сомнение в его вопросе. Он уже знал ответ.

— Конечно, — она взяла его за руку.

«Это последний раз, когда я держусь за руку с принцем», — подумала она, когда они пошли по мосту. Такая мысль преследовала ее каждый раз, и она всегда ошибалась.

В начале июня, за неделю до того, как все придворные должны были улететь в Археон в роскошный летний дворец, Тиб решил познакомить ее кое с кем. Встреча была назначена в Восточном Археоне, в скульптурном саду за театром Гексаприн. Кориана пришла раньше времени, поскольку Джессамина начала пить еще с завтрака, и ей не терпелось убраться из дома. Впервые ее частичная недееспособность стала преимуществом. Одежда девушки была самой обычной, хоть и под стать серебряной, с цветами ее дома, но ничего примечательного. Никаких драгоценностей, которые выявили бы в ней леди из Верховного дома — значительную особу. Не было даже слуги в униформе, стоящего поодаль. Другие серебряные, бродящие среди мраморных фигур, едва ее замечали. И ей впервые это нравилось.

Зеленый купол Гексаприна бросал на нее тень, скрывая от лучей восходящего солнца. На его вершине был черный лебедь из самого гладкого, безупречного гранита. Его длинная шея элегантно изгибалась, крылья были широко раскрыты, каждое перышко тщательно высечено. Прекрасный памятник серебряным излишествам.

«Наверняка его сделал красный», — подумала Кориана, оглядываясь вокруг. Поблизости не было ни одного красного — они все суетились на улице. Некоторые останавливались, чтобы поглазеть на театр, на место, в которое никогда не ступит их нога.

«Может, когда-нибудь мне удастся провести сюда Элизу и Мелани».

Она гадала, понравится ли это ее служанкам, или их смутит такая щедрость.

Ей так и не довелось это узнать. Приход Тиба отбросил все мысли о красных служанках из ее головы, как, в принципе, и все остальные.

Он не унаследовал отцовскую красоту, но это не мешало ему быть симпатичным. У Тиба был мужественный подбородок, выразительные золотые глаза и хитрая улыбка. Он упорно пытался отрастить бороду. Когда он пил, его щеки краснели, а смех становился громче, разрастался, как и тепло его тела. Но в тот момент он был трезв, как стеклышко, и беспокоен.

«Принц нервничает», — поняла Кориана, шагнув навстречу ему и его свите.

Сегодня он выглядел довольно скромно.

«Но не так бедно, как я».

Ни униформы, ни медалей, ничего официального, чтобы выдать его положение. На юноше был обычный угольно-черный плащ, белая рубашка, темно-красные штаны и отполированные до блеска туфли. А вот стража не пыталась замаскироваться. Их маски и пламенные мантии сразу же указывали на то, кому они служат.

— Доброе утро, — сказал принц, барабаня пальцами по ноге. — Я подумал, что мы могли бы сходить на «Конец зимы». Это новая пьеса из самого Пьедмонта.

Ее сердце дрогнуло от такого предложения. Театр считался роскошью, которую ее семья не могла себе позволить и, судя по блеску глаз Тиба, он об этом знал.

— Конечно, звучит интересно.

— Отлично, — он взял ее за руку. Теперь это движение было для них естественным, но рука Корианы каждый раз зудела от прилива чувств. Она давно для себя решила, что между ними возможна только дружба — он принц, и вскоре его ждет Королевское испытание — но это не мешало ей наслаждаться его компанией.

Они покинули сад и поднялись по плиточным ступенькам к площади с фонтаном. Люди расступались перед ними, наблюдая, как их принц и благородная девушка идут к театру. Некоторые делали фотографии, и яркие вспышки слепили Кориану, но Тиб только улыбался. Он привык к такому отношению. Она тоже была не против. На самом деле, девушка гадала, есть ли какой-то способ уменьшить яркость вспышки. Ее мысли были заняты лампочками, проводами и темным стеклом, пока Тиб не отвлек ее:

— Кстати, к нам присоединится Роберт, — выпалил он, когда они перешли через порог и ступили на мозаику в виде черных лебедей, готовящихся взлететь. Сперва Кориана не расслышала его, пораженная красотой Гексаприна с его мраморными стенами, высокими лестницами, разнообразием цветочных букетов и зеркальным потолком с десятком золотых люстр. Но через секунду она закрыла рот и повернулась к Тибу, который еще никогда в жизни не выглядел таким смущенным.

Девушка окинула его обеспокоенным взглядом. Мысленно представила любовника короля — принца не королевской крови.

— Я не против, — тихо ответила Кориана. Вокруг них начала собираться толпа желающих поскорее попасть на представление. — Если, конечно, ты не против?

— Нет-нет, я очень рад, что он пришел. Я… я сам его попросил, — принц начал запинаться, но Кориана никак не могла понять тому причину. — Я хотел вас познакомить.

— О, — она не знала, что еще сказать. Затем посмотрела на свое платье — обычное, отнюдь не модное — и нахмурилась. — Жаль, что я не надела что-нибудь понарядней. Все-таки не каждый день предоставляется возможность пообщаться с принцем, — подмигнула она.

Тиберий расслабился и громко засмеялся.

— Умно, Кориана, очень умно.

Они прошли мимо билетной кассы и основного входа в театр. Тиб повел ее к одной из спиральных лестниц, с которой открывался хороший вид на фойе. Как и когда-то на мосту, Кориана гадала, кто построил это место, но в глубине души знала: красный труженик, красный ремесленник. Может, еще парочка магнетронов. Ее восторгу не было предела.

«Как могут слуги сотворить такую красоту и все равно считаться людьми низшего сорта? Они тоже способны творить чудеса, просто не такие, как мы. Их умения — результат труда и практики, а серебряным они даны от рождения. Разве это не приравнивает их к нам? Я бы сказала, даже возвышает».

Но она старалась не раздумывать о таких вещах подолгу — так устроен мир.

Королевский балкон находился в конце длинного коридора, увешанного картинами. На большинстве были нарисованы принц Роберт и королева Анабель, известные покровители искусства. Тиб гордо указывал на них, задержавшись у портрета Роберта и его матери в полном обмундировании.

— Анабель ненавидит эту картину, — отозвался кто-то с другого конца коридора. Голос Роберта был так же мелодичен, как его смех, и Кориана призадумалась, не было ли в его семье певцов.

Принц пошел к ним, бесшумно заскользив по красной ковровой дорожке. «Он — силк», — вспомнила Кориана силу дома Ирал. Силки быстрые и тихие, отличаются идеальным чувством равновесия и ловкостью. Длинные волосы мужчины были откинуты на одно плечо, мерцая черно-синим блеском. Когда он оказался к ним вплотную, Кориана заметила седину у его висков и едва заметные морщинки у рта и глаз.

— По ее мнению, она не отображает нас настоящих — здесь мы слишком красивы. Ну, ты знаешь свою мать, — продолжил Роберт, останавливаясь перед портретом. Затем указал на свое лицо и Анабель. Оба светились молодостью и жизненной силой, их черты были прекрасны, а глаза — ясными. — А мне нравится. В конце концов, что плохого в легком приукрашивании действительности? — он весело подмигнул. — Вскоре ты и сам это поймешь, Тиб.

— Нет, если это будет от меня зависеть, — ответил парень. — Сидеть перед художником, пока тебя рисуют, самое скучное занятие в жизни.

Кориана повернулась к нему.

— Не слишком-то высокая цена за корону?

— Отлично подмечено, леди Якос, — засмеялся Роберт, откидывая назад волосы. — Тебе нужно быть с ней учтивым, мой мальчик. Хотя, ты, похоже, совсем забыл о манерах.

— Конечно, конечно, — Тиб махнул рукой, подзывая к себе Кориану. — Дядя Роберт, это Кориана из дома Якосов, дочь лорда Гарруса, губернатора Адеронака. Кориана, это принц Роберт из дома Иралов, супруг его королевского величества, короля Тиберия Пятого.

Кориана так и не научилась красиво делать реверанс, но все же попыталась. Роберт отмахнулся от правил этикета и заключил ее в объятия. От него пахло лавандой и… свежеиспеченным хлебом?

— Очень рад наконец-то с вами познакомиться, — сказал он, держа ее на расстоянии вытянутой руки. Впервые Кориана не чувствовала, будто ее изучают. В Роберте не было ни капли дворцовой напыщенности, и он по-доброму улыбался. — Пойдемте, скоро начнется представление.

Роберт взял ее за руку и похлопал, как заботливый дедушка.

— Вы сядете со мной, конечно же.

Что-то натянулось в груди Корианы, какое-то незнакомое доселе чувство. Может, это счастье?

Широко улыбнувшись, она оглянулась на Тиба и встретилась с ним глазами. Принц тоже радостно улыбнулся, на его лице читалось облегчение.

На следующий день Тиб уехал с отцом в форт Делфи, чтобы пообщаться со своим войском, и Кориана решила воспользоваться случаем и повидаться с Сарой. У семьи Сконос было роскошное поместье на склонах Западного Археона, но они любили гостить во дворце Белогонь, чтобы незамедлительно предоставить королевской семье услуги целителей, если в этом возникнет надобность. Сара встретила ее у ворот, мило улыбаясь стражам, но при этом посылая тревожные взгляды Кориане.

— Что случилось? — прошептала девушка, как только они вышли в сад за покоями Сконосов.

Сара зашла глубже за деревья, пока они не оказались у заросшей плющом стены с пышными кустами роз по бокам, скрывавшими их из виду. Кориана ощутила подступающую панику.

«Что-то произошло? С родителями Сары? Может, Джулиан ошибался… и она поедет на войну?»

Кориана, как бы это ни было эгоистично, надеялась, что это не так. Они с братом любили Сару, но не хотели, чтобы она покидала их, даже ради собственных устремлений. От этой мысли ее охватил ужас, и глаза защипало от подступивших слез.

— Сара, ты… ты собираешься…? — запнулась девушка, но подруга отмахнулась.

— О, Кори, я тут ни при чем. Не смей плакать! — добавила она, тихо засмеявшись и обняв Кориану. — Прости, я не хотела тебя расстраивать. Но нас не должны услышать.

Кориана почувствовала волну облегчения.

— Хвала цветам моего дома, — пробормотала она. — К чему тогда такая скрытность? Твоя бабушка снова попросила о подтяжке лица?

— Определенно нет.

— Что тогда?

— Ты познакомилась с принцем Робертом.

Кориана фыркнула.

— И? Все придворные с ним знакомы…

— Все его знают, но не каждый удостаивался личной аудиенции с любовником короля. Вообще-то, многие его недолюбливают.

— Не могу представить почему. Он самый приятный человек, которого я здесь встречала.

— По большей части из зависти, и парочка домов считают, что король поступил неправильно, так возвысив его. «Коронованная проститутка» — кажется, так его здесь называют.

Кориана покраснела от злости и обиды за Роберта.

— Ну, если знакомство и дружба с ним так позорны, то так сему и быть. Джессамина тоже обрадовалась, когда я ей все рассказала…

— Потому что дело не в Роберте, — Сара взяла ее за руки, и Кориана почувствовала целебную силу подруги на своей коже. Одно легкое касание, и ее вчерашний порез от бумаги исчез без следа. — Дело в тебе и кронпринце, в вашей близости. Все знают о сплоченности королевской семьи. Они очень ценят Роберта и защищают его любой ценой. Если Тиберий захотел вас познакомить, то…

Несмотря на приятное ощущение, Кориана отбросила руки Сары.

— Мы друзья. На большее и не стоит надеяться, — она выдавила нехарактерный ей смешок. — Ты же не думаешь, что между нами может быть что-то большее? Что он хочет или хотя бы может хотеть чего-то большего от меня?

Она ждала, что подруга тоже рассмеется и обратит всё в шутку. Но выражение лица Сары стало серьезным.

— Все указывает именно на это, Кориана.

— Ты ошибаешься. Я не… он не станет… кроме того, не забывай о Королевском испытании. Скоро его совершеннолетие, и он ни за что меня не выберет.

Сара снова взяла Кориану за руки и легонько сжала их.

— А мне кажется иначе.

— Не говори так, — прошептала Кори.

Она посмотрела на розы, но на их месте увидела лицо Тиба. После стольких месяцев дружбы оно стало для нее родным. Она в точности помнила, какой у него нос, губы, челюсть и, конечно же, глаза. Они словно пробудили ее от долгого сна. Девушка и не надеялась, что сможет когда-либо обрести такую связь с другим человеком. В них она видела себя, свою боль и радость.

«Мы одинаковые, — подумала она. — Оба ищем что-то, что послужит нам якорем. Оба одиноки среди толпы».

— Это невозможно. Говоря об этом, давая мне надежду на то, что мы с ним можем… — она вздохнула и закусила губу. — Мне не нужна эта боль вдобавок к остальным событиям. Он — мой друг, а я — его. Ничего более.

Сара не отличалась мечтательностью. Ее заботило исцеление сломанных костей, а не разбитых сердец. Потому Кориана верила ее словам, хоть они и противоречили здравому смыслу.

— Друзья или нет, но Тиб предпочитает твою компанию всем остальным. Тебе следует быть осторожной. Он нарисовал мишень на твой спине, и каждая придворная девушка об этом знает.

— Сара, придворные девушки даже не в курсе, кто я такая.

Тем не менее, домой она вернулась встревоженная.

В ту ночь ей снились шелковые ножи, разрезающие ее на части.

5

Королевское испытание было отменено.

Прошло уже два месяца, и каждое утро придворные ждали объявления. Лорды и леди не давали королю покоя, допытываясь, когда же его сын наконец выберет себе королеву из их дочерей. Король же отмалчивался и стойко смотрел на поданных своими прекрасными глазами. Королева Анабель тоже не давала намеков относительно того, когда ее сын исполнит свой главный долг. Только принцу Роберту хватало наглости улыбаться, в точности зная, какая буря нависла на горизонте. Шли дни, люди начали шептаться. Гадали, не был ли Тиберий как его отец, отдающий предпочтение мужчинам — но даже в этом случае он обязан выбрать королеву, которая родила бы ему наследника. Другие были более проницательны, подхватывая те крошки информации, которые бросал им Роберт. Осторожные намеки, услужливые знаки.

«Принц уже принял решение, и никакая арена его не изменит».

Кориана регулярно трапезничала с Робертом и королевой Анабель. Девушка так быстро стала их любимицей, что люди призадумались, так ли слаб дом Якосов, как кажется?

— Это какой-то трюк? — недоумевали они. — За притворной бедностью скрывается могущество?

Циники же находили иное объяснение:

— Она — певица, манипулятор. Стоило ей взглянуть принцу в глаза, как он тут же полюбил ее. Уже не в первый раз леди нарушают закон, дабы получить корону.

Лорд Гаррус упивался вниманием к своей особе. Он воспользовался этим преимуществом и делал ставки на будущее своей дочери в виде тетрархов и кредитов. Но оказался слишком слабым игроком для такой сложной игры. Гаррус потерял столько же, сколько взял, играя в карты и покупая казначейские акции или сомнительные дорогие предприятия, чтобы «улучшить» экономику региона. Он также открыл две шахты по наитию лорда Самоса, который уверял его в наличии железных жил в холмах Адеронака. Обе закрылись через пару недель, превратившись в грязь.

Только Джулиан знал об отцовских неудачах и тщательно скрывал их от сестры. Тиб, Роберт и Анабель поступили так же, защищая ее от самых злобных сплетен и работая вместе с Джулианом и Сарой, чтобы Кориана оставалась в блаженном неведении. Однако, несмотря на их старания, девушка узнала правду. Не желая, чтобы ее семья и друзья волновались, она делала вид, что ничего не слышала, и все были счастливы. Лишь дневник знал цену этой лжи.

«Папа сам роет себе могилу. Он хвастается мной перед своими так называемыми друзьями, рассказывая, что я будущая королева этой страны. Никогда прежде он не уделял мне столько внимания, и даже теперь оно мизерное и напрямую касается его благополучия. Сейчас он любит меня, но я-то знаю, что причиной тому Тиб. Мой родной отец снисходит до своей дочери только тогда, когда ей интересуются другие».

Из-за этого ей снилось, что она проиграла в Королевском испытании и вернулась в их старое поместье. Там ее отправили в семейный склеп, лежать рядом с неподвижным телом дяди. Когда трупы начинали шевелиться и тянуть руки к ее горлу, она всегда просыпалась, вся мокрая от пота, и больше не могла заснуть.

«Джулиан и Сара считают меня слабой, хрупкой, как фарфоровая кукла, которая разобьется от легкого касания, — писала она. — Хуже всего то, что я начинаю им верить. Действительно ли я настолько слабая? Настолько бесполезная? Неужели я не смогу как-то помочь, если Джулиан меня об этом попросит? Неужели уроки Джессамины — единственное, чем я вооружена? Кем я стала в этом месте? Я уже и не помню, как менять лампочку! Я себя не узнаю. Неужели, это и значит повзрослеть?»

Ей снилась красивая комната. Но все ее двери и окна были заперты, а внутри — пусто. Даже книг не было. Ничего, что могло бы ее расстроить. Каждый раз комната превращалась в клетку с золотыми решетками. Она все уменьшалась и уменьшалась, пока не сдавливала Кориане кожу и не пробуждала ее.

«Я не тот монстр, коим меня считают придворные. Я ничего не делала и никем не манипулировала. Я уже много месяцев не пользовалась своими силами, так как у Джулиана больше нет времени меня учить. Но они не верят. Я вижу их взгляды, слышу шепот дома Мерандус и особенно — Элары. Я не общалась с ней с того самого банкета, когда ее насмешки свели меня с Тибом. Возможно, это научило ее не совать нос в чужие дела. Или она боится смотреть мне в глаза и слышать мой голос, будто я могу побороться с ней своими способностями. Естественно, это не так. У меня нет никакой защиты от таких людей, как она. Наверное, стоит поблагодарить человека, который распустил этот слух. Благодаря нему хищницы, вроде Элары, не считают меня своей жертвой».

Ей снились светло-голубые глаза, следящие за ее каждым шагом, наблюдающие, как она надевает на себя корону. Люди кланялись при ее появлении и скалились, стоило ей отвернуться, планируя заговор против новой королевы. Они боялись и ненавидели ее. Волки, ждущие, когда она проявит в себе овечку. Во сне она пела песню без слов, которая лишь распаляла их кровожадность. Иногда ее убивали, иногда игнорировали, иногда бросали в тюремную камеру. Все три варианта тут же пробуждали Кориану.

«Сегодня Тиб признался, что любит меня, и хочет на мне жениться. Я ему не верю. С чего бы ему этого хотеть? Я ему в подметки не гожусь. Я ни красива, ни умна, ни сильна, и не добавлю ему могущества. Стану обузой, которая приносит одно беспокойство. Ему нужен кто-то сильный, девушка, которая будет смеяться в лицо лжецам и сплетникам, сможет побороть свои сомнения. Тиб такой же слабый, как я, одинокий паренек, сбившийся с пути. Я лишь ухудшу ситуацию и принесу ему боль. Нельзя так поступать».

Ей снилось, что она покинула двор навсегда. Как и хотел Джулиан, чтобы Сара не оставалась во дворце. Каждую ночь места менялись. Она сбегала в Делфи, Харбор-Бэй, Пьедмонт и даже в Лэйкленд, и каждый сон был окрашен в черно-серые тона. Темные города поглощали ее и прятали от принца с его короной. Но они ее пугали. В них не было ни души, даже призраков. Она всегда оставалась одна. От таких снов девушка просыпалась с болью в сердце и лицом, покрытым солью слез.

Тем не менее, она не нашла в себе сил отказать ему.

Когда Тиберий Калор, наследник престола Норты, встал на одно колено с кольцом в руке, она его приняла. Улыбнулась. Поцеловала принца. И сказала «да».

— Ты сделала меня счастливей, чем можно было мечтать, — сказал ей Тиб.

— Знакомое чувство, — серьезно ответила Кориана. Она тоже была по-своему счастлива.

Но есть большая разница между одной горящей свечей в темноте и восходом солнца.

Верховные дома сплотились в оппозицию. В конце концов, Королевское испытание было их привилегией. Правом на то, чтобы свести королевского сына с самой талантливой дочерью. Когда-то дом Мерандусов, Самосов и Осаносов были лидерами, их дочери рождались, чтобы стать королевами. А тут их единственный шанс на корону нагло отобрала какая-то выскочка! Но король был непреклонен. Подобные прецеденты уже случались. Как минимум два предыдущих короля женились не из-за Королевского испытания. Тиб станет третьим.

Словно извиняясь за конфуз, свадьбу устроили самую что ни на есть традиционную. Ее отложили до следующей весны, когда Кориане исполнится шестнадцать, и это дало королевской семье время, чтобы убедить, пригрозить и подкупить Верховные дома. В конце концов, все дали свое согласие. Кориана Якос станет королевой, но все ее будущие дети будут обязаны жениться, исходя из политических интересов. Она была против такой сделки, но Тиб согласился на условия, а Кориана не могла ему отказать.

Естественно, Джессамина повесила все лавры на себя. Даже когда Кориану одели в свадебное платье, и до церемонии оставался час, старая кузина сидела с бокалом и щебетала:

— Только посмотри на себя, это наследие Якосов! Хрупкая, грациозная, как птичка!

Кориана была не согласна.

«Будь я птичкой, то улетела бы с Тибом».

Корона на ее голове, первая из множества, впивалась в череп. Плохой знак.

— Со временем станет легче, — прошептала королева Анабель ей на ухо. Девушке отчаянно хотелось в это верить.

Поскольку ее мать умерла, Кориана с радостью согласилась, чтобы Анабель и Роберт заменили ей родителей на свадьбе. В идеальном мире Роберт провел бы ее к алтарю вместо Гарруса, который так и не смог взять себя в руки. В качестве свадебного подарка он затребовал пять тысяч тетрархов. Ему не приходило в голову, что обычно подарки дарили невесте, а не требовали от ее имени. Несмотря на то, что вскоре он станет членом королевской семьи, лорда Якоса лишили должности губернатора, так как он плохо справлялся со своей работой. Поскольку обстановка и без того была накаленной из-за экстравагантного решения Тиба взять в жены Кориану, Калоры ничего не смогли поделать, кроме как отдать бразды правления Адеронаком дому Провосов.

Когда с церемонией и банкетом было покончено, а Тиб уснул в их новой спальне, Кориана взялась писать в дневнике. Ее почерк был кривоватым от спешки, слова сливались воедино, оставляя пятна чернил на бумаге. В последнее время ей редко удавалось садиться за дневник.

«Я вышла замуж за принца, который однажды станет королем. Обычно на этом все сказки заканчиваются, и я боюсь, что на то есть весомые причины. Сегодня меня охватило плохое предчувствие, черная туча, от которой я не могу избавиться. В моем сердце зародилось беспокойство, тянущее из меня все соки. Или, возможно, я заболеваю. Надо посоветоваться с Сарой.

Мне продолжаются сниться ее глаза. Элары. Может ли такое быть, что… это она посылает мне кошмары? Способны ли на такое шептуны? Нужно узнать. Нужно. Нужно. НУЖНО».

Став принцессой Норты, первым делом Кориана наняла репетитора и забрала к себе домой Джулиана, чтобы тот помог ей развить способности и защититься от так называемых «раздражителей». Какое аккуратно подобранное слово! Девушка снова предпочла не делиться своими проблемами с остальными, чтобы брат и муж не волновались.

У обоих было дел по горло. Джулиан занимался Сарой, а у Тиба появился очередной трепетно охраняемый секрет.

Король болен.

Ушло два года, прежде чем придворные догадались о неладном.

— Болезнь появилась давно, — сказал Роберт, держа Кориану за руку. Она стояла на балконе с омраченным грустью лицом. Принц был все так же красив и весел внешне, но его силы таяли на глазах, а кожа посерела. Казалось, он умирал вместе с королем. Но недуг Роберта крылся в сердце, а не в костях и крови, как у Тиберия Пятого. Болезнь грызла его изнутри, оставляя за собой гниль и опухоли.

Мужчина задрожал, несмотря на яркое солнце и теплую летнюю погоду. Шея Корианы была влажной от пота, но внутри нее царил холод. Как и у Роберта.

— Целители не всесильны. Если бы он сломал позвоночник, то проблему тут же устранили бы, — смех Роберта был лишен всяких эмоций, как мелодия без нот. Король еще не умер, но его супруг уже превратился в пустую оболочку. И хоть Кориана очень боялась за своего свёкра, зная, какая ужасная смерть его ждет, она также боялась потерять друга.

«Он не должен поддаваться горю. Я ему не позволю».

— Все нормально, не нужно объяснять, — пробормотала девушка, изо всех сил сдерживая рвущиеся на волю слезы.

«Как это возможно? Разве мы не серебряные? Разве мы не боги?»

— Я могу чем-то ему помочь? Или тебе?

Роберт грустно улыбнулся. Его взгляд скользнул по ее животу, еще не успевшему округлиться от зародившейся в нем жизни. Кориана пока не знала, принц это или принцесса.

— Он был бы счастлив увидеть внуков.

Дом Сконосов использовал всевозможные методы, даже переливание крови. Но болезнь так и не исчезла. Она распространялась быстрее, чем они успевали лечить. Обычно Роберт оставался в покоях с королем, но сегодня оставил их наедине с сыном, и Кориана догадывалась почему. Конец близок. Корона перейдет Тибу, и он должен узнать все таинства бытности королем.

В тот день, когда Тиберий Пятый умер, Кориана отметила дату в дневнике и закрасила всю страницу черным. Через пару месяцев все повторилось, только уже с Робертом. Его воля к жизни иссякла, сердце отказалось биться. Что-то ело его изнутри и, в конце концов, поглотило полностью. Ничего нельзя было поделать. Никто не смог удержать его от прыжка в бездну. Кориана горько плакала, вновь закрашивая страницу чернилами.

Так и появилась эта традиция. Черные страницы на знак черных смертей. Одна для Джессамины — ее тело было слишком старым, чтобы продолжать жить. Одна для ее отца, который спился до смерти.

И три для выкидышей, которые ей пришлось пережить в течение нескольких лет. Каждый из них происходил ночью, следуя по пятам за жуткими кошмарами.

6

Кориане был двадцать один год, и она была беременна в четвертый раз.

Никто об этом не знал, даже Тиб. Она не хотела снова приносить ему боль. Больше всего она боялась, что кто-то прознает. Если Элара Мерандус действительно преследовала ее, обращая тело королевы против ее не рождённых детей, то она не хотела никаких объявлений относительно очередного королевского отпрыска.

Страхи хрупкой королевы не были поводом для изгнания Верховного дома, тем более такого могущественного, как Мерандус. Посему Элара все еще жила при дворе, последняя из трех фавориток Королевского испытания, которая так и не вышла замуж. Прав на Тиба она не предъявляла. Напротив, девушка неоднократно просила стать одной из фрейлин Корианы, и каждый раз получала отказ.

«Если я и выведу ее на чистую воду, то это должно случиться неожиданно. Я застану ее врасплох и залезу в ее мысли, — планировала Кориана. Она уже практиковалась на Джулиане, Саре и даже на Тибе, по максимуму развивая свои способности. — У меня всё получится».

Прощальный бал в честь конца лета был идеальным прикрытием. Много гостей, много разумов. К Эларе будет легко подобраться. Она не ждет, что королева заговорит с ней и уж тем более споет. Но именно это Кориана и сделает.

Наряд по такому повод подбирался с особой тщательностью. Даже теперь, когда за ее спиной было могущество короны, она все еще чувствовала себя белой вороной в алом и золотом шёлке. Девчонкой, которая играет в маски с лордами и леди из Верховных домов. Тиб, как всегда, присвистнул и назвал ее прекрасной, заверяя, что для него существует только Кориана — в этом мире или любом другом. Обычно это ее успокаивало, но в этот раз девушка слишком нервничала из-за поставленной перед собой задачи.

Все происходило слишком быстро и слишком медленно. Трапеза, танцы, общение с гостями со злобными улыбками и прищуренными глазами.

«Жаль, что это неправда. Жаль, что я не та, кем они меня считают. Тогда бы я давно избавилась от Элары и не проводила каждую ночь в страхе. Боясь заснуть, боясь потерять контроль».

К середине ночи, когда вино стало заканчиваться, а Тиб был под действием своего драгоценного виски, у нее появился шанс. Она отошла в сторону и попросила Джулиана присмотреть за опьяневшим королем. Даже Сара не заметила, как сбежала королева и встала на пути у Элары Мерандус, околачивающейся у выхода на балкон.

— Леди Элара, не откажетесь выйти со мной? — спросила Кориана, прожигая взглядом девушку. Любому, кто проходил мимо, ее голос показался бы музыкой и песней хора: элегантным, душераздирающим, опасным. Оружием столь же смертоносным, как пламя ее мужа.

Элара не дрогнула и остановила взгляд на Кориане. Королева почувствовала, как затрепетало ее сердечко.

«Сосредоточься, — наставляла она себя, — сосредоточься, черт тебя подери!»

Если не удастся очаровать Мерандус, то ей предстоит пережить нечто более ужасное, чем кошмары.

Элара очень медленно шагнула назад, не сводя глаз с Корианы.

— Да, — лениво протянула она, открывая рукой балконную дверь.

Они вышли наружу, Кориана держала Элару за плечо, чтобы та не упала. Ночь была жаркой, в речной долине царили остатки лета. Но Кориане было наплевать на эти мелочи. Единственное, что ее волновало, это глаза Элары.

— Ты играла с моим разумом? — спросила она, переходя сразу к делу.

— Очень давно, — ответила Мерандус, ее взгляд был далеким.

— Когда был последний раз?

— В день твоей свадьбы.

Кориана удивленно заморгала.

«Это было так давно…»

— Что? Что ты сделала?

— Заставила тебя споткнуться, — лицо девушки осветилось мечтательной улыбкой. — О подол свадебного платья.

— И… это все?

— Да.

— А как же сны? Кошмары?

Элара ничего не ответила.

«Потому что ей нечего сказать, — поняла Кориана. Она глубоко вздохнула, борясь с желанием закричать. — Всему виной мои собственные страхи. Так было всегда. И всегда будет. Я ошибалась, когда пришла во дворец, и до сих пор ошибаюсь».

— Иди внутрь, — прошипела королева. — Забудь этот разговор.

Затем она развернулась, разрывая зрительный контакт, который был так необходим, чтобы держать Элару под контролем.

Девушка часто заморгала, словно только что проснулась после глубокого сна. Она недоуменно покосилась на Кориану, прежде чем поспешить обратно на вечеринку.

Кориана пошла в противоположном направлении, к каменным перилам балкона. Затем наклонилась, пытаясь перевести дыхание и сдержать крики. Перед ней простирался сад с каменными фонтанами. Расстояние между ними было в четыре этажа. На одну ужасающую секунду она подумала о том, чтобы спрыгнуть.

На следующий день Кориана наняла стража, который защищал ее от всех серебряных способностей. Если не Элара пыталась на нее повлиять, то кто-то другой из дома Мерандусов. Девушка просто не могла поверить, что ее разум вырвался из-под контроля, внушая ей то счастье, то горе, кидаясь от эмоции к эмоции, как воздушный змей во время бури.

Страж был из дома Арвенов — глушителей. Его звали Рейн — ее спаситель в белом облачении, и он пообещал защищать свою королеву любой ценой.

Как повелось, младенца назвали Тиберием. Кориане было плевать на имя, но она уступила просьбе Тиба, и тот пообещал, что следующего ребенка назовут Джулианом. Малыш был пухленьким и улыбчивым, он часто смеялся и рос не по дням, а по часам. Чтобы различать его с отцом и дедом, королева дала ему прозвище Кэл, и оно быстро прижилось.

Мальчик стал солнцем в небе Корианы. В мрачные дни он рассеивал тьму. В хорошие — освещал мир. Когда Тиб уезжал на фронт, что стало случаться всё чаще, Кэл спасал ее от одиночества. Ему была всего пара месяцев, а он уже стал лучшим защитников в королевстве.

Джулиан души не чаял в племяннике и баловал его игрушками и сказками. Кэл любил ломать вещи, а затем складывать их обратно, хоть и неудачно. Кориана проводила долгие часы за починкой его сломанных подарков, чем веселила и себя, и мальчика.

— Он будет крупнее отца, — сказала Сара. Мало того, что она была главной фрейлиной Корианы, но также и ее лечащим врачом. — Сильный мальчик.

Любая другая мать оживилась бы от этих слов, но Кориана испугалась. «Крупнее отца, сильный мальчик». Она знала, что это значит для принца Калора, наследника Пылающей Короны.

«Он не будет солдатом, — писала она в новом дневнике. — Это я ему обеспечу. Слишком долго боролись сыновья и дочери дома Калор, слишком долго этой страной управлял король-воин. Слишком долго мы воюем, как на фронте, так и… так и вне его. Может, писать такие вещи — это преступление, но я королева. Я — Королева! Я могу говорить и писать, что захочу».

Шли месяцы, Кориана все чаще вспоминала о доме своего детства. Их поместье было снесено по приказу губернатора Провоса, погребя под собой все ее воспоминания и призраков. Дом находился слишком близко к границе Лэйкленда, и ни один уважающий себя серебряный не хотел там жить, несмотря на то, что все битвы происходили на разбомбленной территории Удавки. Несмотря на то, что серебряные почти не умирали, когда красные гибли тысячами. Их призывали с каждого уголка королевства и заставляли служить и биться за корону.

«Мое королевство. Мой муж подписывает каждый приказ, никогда не останавливаясь, лишь жалуясь на судороги в руке».

Она наблюдала, как ее сын игрался на полу и улыбался почти беззубым ртом, пытаясь собрать деревянные кубики.

«Он таким не станет», — твердила она себе.

Кошмары вернулись с удвоенной силой. На сей раз они были о ее мальчике, как он вырос, надел доспехи и повел солдат в завесу дыма. Он никогда не возвращался.

С темными мешками под глазами она писала предпоследнюю запись в своем дневнике. Слова были словно высечены на странице. Кориана не спала уже три дня, не желая больше видеть сны о смерти своего сына.

«Калоры — дети огня, такие же сильные и разрушительные, как их пламя, но Кэл не будет таким, как его предшественники. Огонь разрушает и убивает, но он также может создавать что-то новое. Леса, сожженные летом, позеленеют к весне, став лучше и сильнее, чем раньше. Пламя Кэла будет создавать и пускать корни из пепла войны. Звуки стрельбы затихнут, дым рассеется, и солдаты — красные и серебряные — вернуться домой. Сто лет войны, и именно мой сын положит ей конец. Он не умрет в битве. Не умрет. НЕ УМРЕТ».

Тиб уехал в Форт-Патриот в Харбор-Бэй. За ее дверью стоял Арвен, его присутствие успокаивало королеву.

«Никто не может до меня добраться, пока он здесь, — думала она, поглаживая Кэла по коротким волосам. — Единственный человек в моей голове — это я».

Сиделка, пришедшая за ребенком, заметила нервозность королевы, ее дрожащие руки и пелену на глазах, но промолчала. Это не ее дело.

Прошла еще одна ночь. Кориана не спала. Она делала последнюю запись в своем дневнике. По кромке страницы извивалась нарисованная гирлянда из магнолий.

«Единственный человек в моей голове — это я.

Тиб уже не тот, кем был прежде. Корона изменила его, как ты и боялась. В нем горит пламя, и оно же сожжет весь мир. Оно есть и в твоем сыне — принце, который никогда не предаст свою кровь и никогда не воссядет на трон.

Единственный человек в моей голове — это я.

Единственный человек, который не изменился — это ты. Ты все еще маленькая девочка в пыльной комнате: забытая, нежеланная, другая. Ты королева, мать прекрасного сына, жена короля, который тебя любит, но все равно ты не можешь улыбнуться.

Ты все еще пустое место.

Ни на что не способна.

Единственный человек в твоей голове — это ты.

Она — не имеет значения.

Она — ничто».

Следующим утром служанка обнаружила на полу в покоях королевы обломки золотой короны и россыпь жемчуга. На ней была серебряная кровь, запёкшаяся до черноты.

Вода в ванне потемнела от крови.

Дневник так и остался незаконченным, не замеченным никем достойным прочесть его.

Лишь Элара видела его страницы и заключённые в нём страдания.

Она уничтожила дневник, как уничтожила Кориану.

И кошмары ей не снились.

Оглавление

1

2

3

4

5

6 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg