«Одни несчастья»

Одни несчастья (fb2) - Одни несчастья (Одни несчастья - 1) 1359K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Карина Сергеевна Пьянкова

Карина Пьянкова ОДНИ НЕСЧАСТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Цок-цок-цок.

Торопливая дробь шпилек по мраморному полу сопровождает каждый шаг, привычно складываясь в какой-то задорный и легкомысленный ритм, от которого на лице сама собой появляется счастливая улыбка.

— Привет, Джули, как жизнь?

— Лучше, чем рассчитывала!

Цок-цок-цок.

Автоматически поправляю выверенным кокетливым движением и без того идеально уложенные локоны. Говорят, когда девушка так делает, она пытается привлечь внимание мужчин. Я не пытаюсь. Хотя бы потому, что сейчас вокруг меня и мужчин-то нет, не считая тех двоих-троих, которые и сами на мужчин заглядываются. Но пусть обо мне думают именно так. Кокетка.

— Утро, Джули! Как думаешь, сама сегодня будет злобствовать больше обычного?

— Одному Богу известно. Я не Он.

Цок-цок-цок.

Изумрудная юбка-солнце закручивается вокруг бедер, когда я резко поворачиваюсь к новому собеседнику. Длина чуть выше колена открывает пусть не безупречные, но довольно привлекательные ноги в самом выгодном свете. Хотя секрет красоты вовсе не в совершенных формах, а в том, чтобы излучать радость.

В огромные окна нашего офиса щедро льется солнечный свет, и я чувствую себя его частью.

— Здравствуй, фея Джули! Зайди сегодня после обеда, заберешь макет!

— Обязательно заскочу!

Я порхала по офису, жизнерадостно стуча каблуками, и буквально купалась в любви, которую на меня изливал каждый встреченный мной человек. Когда тебя любят — это прекрасно. Вообще, быть нужной и обожаемой — это замечательное, ни с чем не сравнимое чувство. Особенно если работаешь в женском коллективе, который даже в самые мирные времена похож на серпентарий. А уж если в этом коллективе все поголовно личности творческие или мнящие себя таковыми, то работать с ними и вовсе дело, опасное для жизни.

— Джули, ты же позвонишь нам, если сама соберется нагрянуть?

— Разумеется.

И особенно хорошо, если в коллективе ты занимаешь то место, которое тебе на сто процентов подходит, и с удовольствием делаешь свою работу. Мне повезло сочетать и то и другое, пусть моя должность не является пределом мечтаний и не оплачивается так, как хотелось бы.

Я ассистент главного редактора. Это только звучит так красиво и заумно. На деле-то меня можно назвать обычным секретарем. В моем ведении находились расписание шефа, счета, координация работы отделов… ну и обязательные функции «принеси-подай-распечатай», от которых никуда не деться. Незавидное место для большинства моих знакомых, но, когда я получила степень магистра журналистики, в изданиях почему-то не ждали меня с распростертыми объятиями. Нет, пара журналов средней вшивости была готова принять в свои нестройные ряды репортером молодую и амбициозную девушку… Вот только ассистенту главреда «Фейри[1] стайл» платили все же побольше, хотя и не слишком, и это стало решающим фактором. Призвание призванием, а есть на что-то надо. Любимые родители обеспечили дочь жилплощадью после выпуска и демонстративно умыли руки, давая понять, что кормить меня никто больше не намерен и справляться с жизненными трудностями с этого момента целиком и полностью придется самой. Я сравнила количество собственных накоплений с нулем, убедилась, что разница невелика, и, нацепив на лицо любезнейшую из имеющихся в арсенале улыбок, пошла устраиваться в логово кошмара и ужаса, от одного упоминания которого извилины в мозгу выпрямляются. То есть в редакцию одного из крупнейших модных журналов страны.

Большего культурного шока я не испытывала за всю свою жизнь. Мир глянца, на взгляд девушки молодой и неискушенной, казался самым настоящим кошмаром. Розовым сияющим кошмаром. Я в своей жизни не следовала всем веяниям моды, хоть и не игнорировала ее, но тут… тут… тут мне дурно стало, ей-богу. Непрекрающающаяся дробь каблуков. Чересчур любезный, чтобы быть естественным, щебет девушек, доносящийся из-за неплотно закрытых дверей. Запах безумно дорогого парфюма. И наряды, которые я считала неуместными в повседневной жизни. Нигде в мире я тогда не чувствовала себя настолько чужой.

— Джули, что скажешь, если на завтрашний корпоратив я пойду в оранжевом? Это писк сезона, — долетел до меня вопрос одной из многочисленных приятельниц-сослуживиц.

— Только если хочешь быть похожей на морковку! — ахнула я, даже замерев на месте, что в условиях жесткого графика в принципе делать нельзя. — Вив, оранжевый сейчас, конечно, в моде, но тебя он изуродует! Надень синее! В нем ты всегда прелестно выглядишь!

— Ну… Да, ты права, я понимаю, — покорно вздохнула рыженькая Вивиан, барышня из отдела красоты. — Но ведь оранжевый…

В голосе девушки звучало столько трагизма, что мне самой стало не по себе. И смотрела она так жалобно… Но что поделать, если ей и правда противопоказан оранжевый? Тем более мне было сложно представить себе оранжевое вечернее платье… Это же как минимум странно. Впрочем, возможно, это опять пережитки моей более чем «немодной» юности.

Я взглянула на часы, ойкнула и, не попрощавшись, зацокала в два раза быстрее к кабинету шефа. Если Дженнет Коллинз, Титановая Джен моды, не получит свой капучино и отчеты сразу, как войдет к себе, то день у нее не задастся, а значит, день не задастся у всех. Мой шеф — самое страшное чудовище из всех, которых я знаю, но правильное обращение делает ее неопасной для общества. Ну, в целом неопасной.

Когда я вошла в приемную, ко мне тут же кинулась Лил, младший ассистент и мое альтер эго. Истеричное и мнительное альтер эго. В каждом жесте Лиллен сквозил подлинный трагизм, достойный лучшей сцены Айнвара.

— Где ты пропадала? Она вот-вот придет! А если бы ты опоздала?!

Чтобы орать шепотом, определенно нужен талант. Большой талант. У Лиллен он имелся, но лучше бы у нее вместо этого были нервы покрепче.

— Дорогая, за все время, что я здесь работаю, а это, представь себе, два с половиной года, я ни разу не приходила позже Джен. С чего бы менять эту славную традицию? — пропела я с милой улыбкой, зная, как Лил бесят в моем исполнении «дорогая», «душа моя» и тому подобные обращения. Да. Я временами любила злить людей, особенно если они этого заслуживают и я точно останусь безнаказанной. — Подборка прессы готова?

— Да, Джули, — мгновенно сдулась она, со всех ног кинувшись в кабинет шефа, перепроверять и без того десять раз проверенные журналы и газеты.

Лиллен Адамс считала, что умнее меня. И, разумеется, больше заслуживает места старшего ассистента миз[2] Коллинз. Пока это было мнение лишь самой Лил, поэтому я не испытывала ни малейших отрицательных эмоций от довольно частых полупопыток бунта. Пусть девушка развлекается. Все равно всем и каждому известно, что в этой приемной в первую очередь командую я. Не Лиллен Адамс и даже не наша высочайшая повелительница Дженнет Коллинз, а именно скромная Джулия Беннет, которая пока лучше всех знает, что и как делать для спокойствия миз Коллинз, а заодно и всего журнала.

Оставлять утренние приготовления на одну только Адамс я не хотела. Может, и справится. А может, и нет. Поэтому вошла в кабинет вслед за напарницей.

— «Фешен Ньюз», «Метрополис», «Кариер», «Риверсайд», — дотошно проверила я, проводя ладонью по поблескивающим обложкам. Приятное ощущение. И неприятное одновременно. Когда-то я мечтала работать именно в одном из таких изданий. А потом неожиданно стала своей в «Фейри стайл». И в ближайшее время эти стены я точно не покину. — Свежие. Отлично. Капучино. Достаточно горячий. Чайные розы уже стоят. А ваза не та. В эту мы ставим только лилии. Нужна из фарфора, с золотыми узорами. Сейчас сменю… Распечатка встреч… Минеральная вода без газа. Все идеально. Джен будет через… две минуты. Все готово.

При нашей работе часы должны быть так же точны, как у военных или разведчиков. Даже разница в десять-пятнадцать секунд может обернуться грандиозной выволочкой от шефа. Наша начальница не просто пунктуальна. Она маниакально пунктуальна, и любая задержка может вывести ее из себя до крайности.

Лиллен облегченно выдохнула и ушла от греха подальше в приемную. Она уже не хуже меня знала ежеутренний ритуал встречи босса и если и путалась, то в мелочах, которые Джен могла проигнорировать. Но успокаивалась Адамс все равно только после того, как я лично убеждалась в правильности приготовлений, да и при первом утреннем столкновении с Джен младший ассистент все еще начинала мямлить, чем дико выводила из себя миз Коллинз, не терпящую рядом с собой овечьего блеяния. Это лишний раз убеждало меня в собственной незаменимости. Если Адамс все еще боится Титановой Джен до косноязычия и дрожи в коленях, то она никак не может полноценно работать с ней.

Я отодвинула жалюзи и предсказуемо увидела серебристый автомобиль миз Коллинз, который подъехал к главному входу в здание. Отлично. Все как всегда. Я быстро вышла из кабинета шефа, мягко прикрыв за собой дверь, включила селектор на общий канал и привычно произнесла фразу, которую повторяла каждое утро уже много месяцев подряд:

— Дамы и немногочисленные господа, с добрым утром, желаю удачного дня и сообщаю, что миз Коллинз прошла через главный вход.

Даже находясь в приемной и не выглядывая из нее, я знала, что сейчас во всем офисе началась жутчайшая паника, какая бывает при эвакуации из заминированного здания. Совершенно обычное утро модного журнала. Ничего нового.

— Зачем ты это делаешь постоянно? — раздраженно прошипела Лил, когда я нажала на кнопку отключения.

На меня Адамс смотрела гадюкой, которой самым безбожным образом отдавили драгоценный хвост. Зла и вот-вот укусит. Она не выносила, когда я была милой. Да она меня в принципе если и выносила, то с большим трудом, так что я не особо переживала из-за этого.

— Дорогая, ты не представляешь, сколько всего в этом офисе не предназначено для взгляда нашего великого босса. А мое предупреждение хранит хрупкий покой в «Фейри стайл», — спокойно улыбнулась я, чувствуя законную гордость. Адамс определенно не знала о жизни того, что успела узнать я. Нужно нравиться людям. И нужно любить людей и помогать им. Так жизнь становится куда легче.

— Ты просто подлизываешься ко всем! — с видом превосходства продекларировала Лиллен, раздраженно отвернувшись.

Моим ответом было только пожатие плечами. Каждый трактует так, как может и хочет. И если тебя, красавицу с модельной фигурой и золотистыми локонами, люди не выносят, то куда проще сказать, что тот, кто окружающим нравится, просто к ним подлизывается. Каждая девушка имеет право быть стервой.

В отличие от меня, Лил Адамс и правда была невероятно красива в соответствии с нынешним каноном внешнего совершенства. Высокая худощавая блондинка с пшеничными волосами до лопаток, ослепительной улыбкой и неестественно длинными ногами, она куда уместней смотрелась бы на подиуме, а не в приемной. Впрочем, это же приемная «Фейри стайл»…

Стук каблуков, четкий, уверенный и чуть тяжеловатый, мы услышали еще из конца коридора. Я старательно разгладила манжеты, а младшая начала нервно поправлять прическу, то есть уродовать ее разом ставшими неуклюжими руками. Когда стук приблизился вплотную к двери приемной, мы одновременно заняли позиции у столов. Мне всегда эта сцена напоминала встречу главнокомандующего на параде.

Дверь резко распахнулась, и наш великий и ужасный босс вошла в свою вотчину. Вслед за ней вплыл шлейф тонкого холодного запаха. Грейпфрут, еле уловимая нота мяты и на самой грани восприятия — сандал. Духи шеф не меняла за все время, пока я работала в журнале. Судя по тому, что ни в одном парфюмерном магазине мне не удалось, несмотря на активные поиски, обнаружить что-то подобное, аромат для главного редактора «Фейри стайл» создавался на заказ. Миз Коллинз всегда говорила, что если женщина использует только одни духи, то ей просто нечего сказать… Когда я спросила босса, по какой же причине она сама никогда не меняет парфюм, Дженнет с полуулыбкой ответила, что она просто уже сказала все, что хотела.

— Доброе утро, Джен, — радостно улыбнулась я, что было не самой легкой задачей. Появление Дженнет Коллинз ни у одного человека в здравом уме не вызовет счастья, особенно с утра. Лично у меня при взгляде на шефа все внутренности сжимались в мелко дрожащий комок, который всеми силами прорывался к горлу… Но нужно было сиять, как солнце в мае. За время работы пришлось научиться…

— Джули, Лиллен, доброе утро, чудесно выглядите, — подозрительно любезно улыбнулась в ответ миз Коллинз, великолепная как всегда, от идеальных ногтей до безупречной прически волосок к волоску.

Возраст Дженнет опасно приблизился к пятидесяти, но выглядела она на сорок и ни днем больше. Ухоженная стройная синеглазая брюнетка с еле заметными ниточками мимических морщин, которые ее не портили, а скорее давали понять, что она принимает свои годы с достоинством и спокойствием. Я бы многое отдала, чтобы в ее возрасте выглядеть так же.

— Встреча с мистером Эштоном через полчаса, — привычно напомнила я, хотя миз Коллинз наверняка не позабыла о том, с кем у нее на сегодня назначены встречи. Она вообще никогда и ничего не забывала, а если и говорила обратное, то явно с каким-то подвохом. — Материалы готовы. Совет директоров в обмороке из-за трат на последний номер.

В этом месяце гвоздем программы стал претенциозный проект с фольклорными элементами, причем заимствованы они были ни много ни мало из культуры фейри, дивного народа, который прежде выходил к людям. Правда, уже века полтора магические создания не совершают таких ошибок, по крайней мере никаких официальных свидетельств на этот счет не имеется. Наиболее смелые исследователи заявляют, что это говорит о гибели магии и тотальном исчезновении нелюдских меньшинств… Но заклинания, которые в быту, как известно, незаменимы, все еще действуют, а вампиры и оборотни и не думают никуда деваться. Разве что все чаще предпочитают городу деревню, где к их особым свойствам почему-то относятся куда терпимей. Несмотря на то что уже не дикие Темные века, когда вампирам забивали в сердце осиновый кол без лишних разговоров, а головами оборотней украшали гостиные в домах, все равно нелюдям жилось в мегаполисах далеко не так спокойно, как им бы того хотелось.

— Отлично. Насколько глобальна истерика в совете директоров? — с видом завоевателя, взирающего на вражескую крепость, спросила Джен. Трудности она не преодолевала, брала приступом, сметала с лица земли. А уж дизайнерский проект, связанный с народом Холмов, и вовсе стал ее любимым детищем, за которое она была готова сразиться не только с советом директоров, но и со всем воинством преисподней зараз.

— Она всеобщая, Джен, — развела руками я, беспомощно улыбнувшись.

Слушать по телефону вопли заместителя главы совета Канинга, которые плавно переходили в ультразвук, пришлось мне из-за вчерашнего отсутствия босса на рабочем месте. И я, и Канинг понимали полную бесполезность этого «разговора», поскольку уж я-то точно не имела к лишним тратам никакого отношения и ничего не решала, но в целом мы оба получили огромное удовольствие от общения. Я могла невозбранно повышать голос на одну из больших шишек, а эта самая «большая шишка» получила возможность спустить пар, потому что на саму Дженнет так точно не поорешь, если хочешь жить. Единственным, кто рисковал выяснять с миз Коллинз отношения на повышенных тонах, был мистер Ричард Дэниэлс, глава совета директоров, личность, легендарная для всех и мифическая для меня. Почему-то я его никогда не видела. Вообще, он ни разу не появился при мне. И, кажется, это стало одной из причин, почему Дженнет оставила меня у себя. Я была для Ричарда Дэниэлса чем-то вроде чеснока для вампира.

Ходили упорные слухи, что мой шеф — ведьма. Иногда в это даже верилось, порой начальница каким-то невероятным образом узнавала то, чего узнать в принципе не могла, но вот в офисе миз Коллинз никаких намеков на колдовство не было. До последнего времени. Сейчас я то и дело замечала некоторые странности. Хотя нет… Начни Дженнет колдовать на рабочем месте, я бы такого не пропустила, тут сомнений нет… Но кто-то же все-таки ведьмачит. Понять бы, кто…

— Утрутся! — воинственно тряхнула головой Титановая Джен. Синие глаза сверкнули боевым задором. Из высокой прически не выбился ни единый волосок. — Один «Фейри стайл» приносит больше, чем все остальные печатные издания, которые они тянут.

Сейчас, глядя на нашего главреда, никто бы не подумал, что эта очаровательная утонченная леди способна довести до истерики и суицида несколько десятков человек. Но, поверьте той, которая знает несравненную Дженнет Коллинз более двух лет, единоличная властительница «Фейри стайл» могла и не такое. И именно сейчас она собиралась начать зверствовать, это можно было понять и по милой улыбке, и по тому, как элегантно она поправляет и так безукоризненно лежащий воротник шелковой блузы.

— Разумеется, — с полной уверенностью согласилась я. Что бы ни устраивали в «Фейри стайл», это традиционно окупалось в дальнейшем. Потому что журнал был одним из законодателей мод. Напиши кто-то из наших барышень-авторов, что нужно вплетать в волосы живую треску, — и на следующий день после выхода номера так будет щеголять половина города, наплевав на вонь.

Миз Коллинз царственно удалилась в кабинет, дабы выпить традиционную чашку кофе и ознакомиться с прессой.

— Она сегодня злее обычного, — нервно передернула плечами Лиллен, прячась за монитор компьютера и испуганно съеживаясь. Монитор был большим, поэтому на роль укрытия годился как нельзя лучше.

Тут Адамс подметила верно: босс действительно в ярости. В ином состоянии она бы никогда не сказала ни единого слова о нашей с младшим ассистентом внешности… Как и всякая нормальная женщина, Джен делала комплименты другим представительницам слабого пола более чем редко. И только если после этого намеревалась устроить форменную трепку.

— О да, — безрадостно пробормотала я и ушла на кухню, чтобы выпить зеленого чая перед ежеутренним разбором полетов и хоть немного успокоиться. Миз Коллинз не будет интересовать, почему у ее помощницы вдруг началась истерика на ровном месте, она просто уволит меня без выяснений причин. И пока я приводила нервы в порядок чаем, пришло сообщение от горничной шефа, которая сообщила лишь то, что с утра дома у Джен произошла катастрофа. Какая — оставалось только догадываться.

Отлично. Катастрофа произошла у нее дома, а расхлебывать будем мы тут. Всем журналом. Будто нам не хватает собственных жизненных катастроф.

Я подошла к шкафу и быстро вытянула из коллекции шарфов один, в крупный горох.

— Ой-ё… — только и сказала Лил, узрев, какой я выбрала аксессуар.

Для всего офиса что-то в горох на мне было знаком высшей степени опасности со стороны шефа. Теперь каждый вошедший в приемную будет предупрежден об угрозе. И готов хотя бы морально.

— Дорогая, отправь уведомление по электронной почте, — безмятежно попросила я младшего ассистента. Кто бы знал, чего мне стоила эта безмятежность… — А я пойду на утренний разбор полетов. Если живой не вернусь, принесешь белые лилии на мою могилу.

— Как только, так сразу, — как всегда ворчливо отозвалась напарница, но послушно застучала по клавиатуре.

Традиционная утренняя беседа с начальством для меня означала, что одна Джулия Беннет, ничего не решающий в этой жизни ассистент, получит разом за все промахи, которые совершил штат журнала. И никого не интересует, причастна злосчастная мисс Беннет или нет к этим нежелательным эксцессам в жизни «Фейри стайл».

Поправив макияж и нацепив на лицо безупречно вежливую улыбку, я вошла в кабинет шефа, как входят в клетку с тиграми. Нельзя показать, что ты боишься. Иначе сожрет. Стоит миз Коллинз почувствовать слабину своего работника, и песенка того спета. Заест насмерть. Так, что вылетать из офиса будешь пулей, забыв про выходное пособие и оставив на бывшем рабочем месте все личные вещи. До Адамс со мной работали три девушки, и все закончили именно так. Лиллен с переменным успехом держалась уже три месяца и упивалась совершенно незаслуженной гордостью по этому поводу. Ха! Что она может знать о нашем начальнике и обо всем «Фейри стайл» при таком смехотворном стаже работы в журнале?

Свет из окна бил прямо в глаза, как в фильмах о полиции. Готова поспорить на квартальную премию, что начальница специально подбирала кабинет для такого деморализующего эффекта. Солнце прямо в глаза — это же форменная пытка. Которую нужно было выдержать во что бы то ни стало. С улыбкой и безмятежным выражением на лице.

— Джулия, можно спросить, почему я должна ждать макет номера? — с ходу начала Коллинз, хлопнув ладонью по столу, что обозначало высшую степень злости. Должно быть, претензия сопровождалась гневным взглядом, но из-за утреннего света я видела лишь окруженный ореолом силуэт и уж точно не могла разобрать выражение лица начальницы.

Как видно, точка кипения уже была близка, раз главред пытается найти проколы именно в моей работе, а не во всем «Фейри стайл» в целом.

— Простите, Дженнет, но макет сдадут только после обеда, еще не подошел крайний срок, — ровно отвечала я, тоном противореча собственным словам и не позволяя себе даже намека на извинения в голосе. Первое правило: не извиняйся за чужие промахи. Иначе сам же за них и огребешь. С чего бы мне переживать? Вина тут не моя, так почему я должна стелиться?

— Встреча с Маккиноном!..

Ха! На этом меня уже давным-давно не поймать. Все встречи начальницы я держала в голове как в самом надежном органайзере и с без труда управляла графиком работы своей начальницы. Далась такая виртуозность не сразу и не легко, но в итоге оно того стоило.

— Уже перенесена на пятницу, — нарочито внимательно посмотрела я в блокнот, хотя, чтобы дать такой ответ, это мне вовсе не требовалось. Я не нуждалась в записях, ведя их только для галочки, ну или на тот случай, если потребуется перекинуть часть обязанностей на Лиллен.

Выражение лица главы журнала можно было перевести так: «Ну, пожалуйста, скажи, где ты накосячила, мне очень нужно на тебя наорать». Должно быть, тут дело не только в домашних проблемах. Миз Коллинз умела различать личное и рабочее и никогда особо не зверствовала из-за семейных или бытовых неурядиц.

— Я говорила, что нам нужна модель для фотосесии с «Ильмано»! — ударила в самую больную точку женщина. С этой проблемой мы бились уже неделю. И пока результат не устраивал никого, но сегодня я была готова ответить и на этот вопрос шефа.

Я, едва скрывая торжествующую ухмылку, выложила на стол шесть фотографий подходящих, по моему мнению, для фотосессии девушек, которые согласились на наши условия, и застыла, ожидая реакции.

— Проклятье! — полураздраженно-полувесело ругнулась Дженнет. — В такие моменты я понимаю, почему наняла тебя! Ты и впрямь великолепна, девочка. Хотя задница у тебя до сих пор тяжеловата.

Когда мы оставались наедине, миз Коллинз порой переходила на «ты», чего практически ни с кем себе не позволяла. Мне это казалось скорее проявлением некоторой степени доверия, чем фамильярностью. Пожалуй, когда к тебе так обращается личность подобного масштаба, то это даже лестно.

— Должна же я сохранить собственную индивидуальность в этом безликом обществе? — невозмутимо пожала плечами я, пропуская мимо ушей шпильку по поводу своей внешности.

Ну да, я не была в полной мере органичной частью этого мира высушенных диетами фигур и неестественно длинных ног. Я была всего лишь пропорционально сложена, не больше и не меньше. В иной ситуации никто бы не попрекнул меня моим внешним видом, но в этом глянцевом зазеркалье я внезапно для себя оказалась толстой. Чудовищно толстой. Вот только ни у кого уже давно не поворачивается язык сказать что-то подобное о «фее Джули», добром ангеле «Фейри стайл», первом эксперте в моде после Дженнет Коллинз и, как постановило общественное мнение, красивой девушке. Красивая. Ну-ну. Страшно сказать, сколько пришлось работать ничего не понимающей в индустрии красоты дурочке, чтобы не только себя подогнать под современные каноны красоты, но и каноны красоты слегка обыграть под себя.

— Не переборщи с самоуверенностью, Джулия! — усмехнулась босс, допивая свой кофе и отставляя чашку на край стола, чтобы я забрала ее после разговора.

— Разумеется, Джен, — согласно качнула головой я. — Вчера звонил Джеффри Уилсон, хотел узнать ваше мнение по поводу своей последней коллекции обуви, правда, эта коллекция еще не поступила на рынок. Алиса Шеннон отказалась сниматься в ближайшее время. Кажется, она и правда беременна. Ирвинг Стоун предложил сменить концепцию фотосессии, которая планируется через две недели, и да, я тоже думаю, что он сделал это очень вовремя. И это помимо уже составленного расписания.

— Хорошо. Я подумаю, — величественно изрекла миз Коллинз, устало прикрыв глаза. Должно быть, дома у нее и правда произошла настоящая катастрофа. — Это какой-то ад… Но мы же справимся?

— Да, Джен, — с полной уверенностью подтвердила я.

И не с таким справлялись. В принципе «Фейри стайл» всегда представлял собой один большой и бесконечный аврал, но ни разу за всю историю журнала, а исполнилось ему уже тридцать два года, редакция не опаздывала с выходом свежего номера.

— Так что за работу! — стукнула ладонью по столу Джен, давая понять, что утренняя пытка закончена, к обоюдному удовольствию сторон.

Подавив готовый вырваться вздох облегчения и забрав грязную чашку, я выпорхнула в приемную, готовясь к обычному в своей кошмарности рабочему дню, который еще и неизвестно когда закончится. Но фея Джули не могла позволить себе упадническое настроение, ведь мой позитивный душевный настрой дарит радость всей редакции, поэтому права на хандру у меня нет. Секретарь? Да, всего лишь. Но я на своем месте бесценна и обожаема, поэтому не готова в ближайшее время менять его на что-то другое.

И уже через минуту опять зазвонил телефон. Стоило поднять трубку, как меня едва не снесло истеричными женскими воплями, вычленить из них что-то связное было невероятно сложно даже для особы с таким огромным опытом, как я. Оказалось, что одна девочка-моделька, из молодых и ранних, которую неизвестно каким чудом к нам пристроили, подвернула ногу и теперь не сможет принимать участие в съемках. Разумеется, деточка из-за этого дико расстроилась. Вплоть до того, что требовала перенести съемки. Будто бы у нас еще с десяток перспективных барышень на это место в очередь не стоит. Меня интересовало только, кто повесил на эту модельку сглаз. Ведь совершенно точно в нашем офисе ее наградили невезением, я ясно различала следы чар, когда она выходила из редакции в последний раз. Ох, кто-то из девочек хулиганит… Дойдет до Дженнет — будет скандал. По-хорошему надо бы до ее вмешательства аккуратно поговорить с зарвавшейся ведьмой, чтобы больше такого никто не откалывал. Вроде бы великого вреда для журнала пока не было, но работе все-таки происходящие безобразия изрядно мешали.

— Лил, дорогая, не могла бы ты послушать, кто у нас в офисе балуется колдовством? — обратилась я ко второй ассистентке, не отрывая глаза от распечатки электронных писем. Какого черта Мэри Райт творит? Заявить, что студия не будет готова к необходимому времени! А что это означает? Это означает, что нужно звонить этой вздорной женщине и устраивать безобразный скандал, иначе мы нарушим весь график и потеряем очень большие деньги.

— Что-то случилось, Джули? — чуть напряженно спросила Лиллен, поднимая взгляд от монитора.

Я отложила бумаги в сторону и повернулась к компьютеру, набирая ответ на срочное послание на имя босса. Один из тех вопросов, которые я могла решить, не отвлекая от куда более важных дел саму Дженнет.

— У нас слишком часто начали подворачивать ноги. Бог с ней, с этой Энн Лэнсон, но до этого были Рита Кросс и Стефи Рид, девочки очень хорошие. Не дело, чтобы в редакции кто-то ведьмачил. И хорошо бы разобраться до того, как об этом босс узнает, — спокойно пояснила я, нажав на «Отправить». Одной проблемой меньше. Осталось всего-то пара-тройка тысяч других. — Попробуй вытянуть это из наших, только поаккуратней, ладно? Ну, как ты можешь.

Если нужно собрать сплетни, подслушать, вызнать, лучше положиться на младшего ассистента. Я такого не умела совершенно.

Новость о том, что у нас в офисе орудует ведьма, напарница перенесла стоически, впрочем, давно канули в прошлое времена, когда женщины сторонились из-за того, что в ней проснулся колдовской дар. Современные ведуньи даже не прятались, выставляя свои способности чуть ли не на показ как некую пикантную деталь образа.

— О, так ты признаешь, что я в чем-то лучше тебя! — просияла Адамс, тут же подскочив из-за стола.

— Конечно, тут ты лучше меня, — совершенно спокойно подтвердила я. Будто одно маленькое превосходство Лил надо мной может сокрушить мое тотальное превосходство над ней по всем фронтам.

— Я обойду тебя! — воодушевившись, продолжила свою обычную песню девушка.

— О да, когда все остальные твои навыки, помимо сплетничества, будут на высоте. Как у меня, — щелкнула я напарницу по носу в профилактических целях. Нечего зазнаваться без весомых на то оснований. Хотя девушка она перспективная и даже очень, вполне возможно, через какое-то время действительно займет место повыше, чем младший ассистент.

— Джулия, почему никто не видит, что на самом деле ты — высокомерная засранка? — с какой-то детской обидой спросила девушка.

Высокомерная засранка? Хм… Ну, пожалуй, да. Я самоуверенная. Очень самоуверенная, но в большинстве случаев старательно скрываю от окружающих эту свою не самую привлекательную черту. Думаю, что высокомерная засранка — это вполне точное определение моей натуры.

— Потому что я профессиональная высокомерная засранка, — без тени раздражения пожала плечами я, — которая отлично выполняет свою работу. А еще я милая и хорошенькая.

— У тебя задница на два размера больше, чем надо! — возмутилась вторая ассистентка, счастливая обладательница модельных параметров. — И груди практически нет! И ноги короткие!

Вот Лиллен, в отличие от других, прекрасно знала, что моя внешность далека от идеала мира моды, и не уставала мне об этом напоминать каждый божий день. Видимо, надеясь задеть.

— Ну да, — даже и не подумала отрицать очевидное я. — Но это мне пока не мешает в жизни. И мало кто замечает эти мои недостатки.

Главное искусство каждой женщины — превратить свои недостатки в достоинства, а если это невозможно, то скрыть их. Думаю, в большинстве случаев мне удавалось успешно справляться с собственными проблемами. В принципе я была совершенна ровно настолько, чтобы быть привлекательной, приятной людям и успешной на работе. Почти идеально. Почти.

Что у меня находилось в совершенно плачевном состоянии, так это личная жизнь, а никак не внешность. Эта самая личная жизнь имелась, но сугубо набегами, на несколько часов в один-два месяца, а то и гораздо меньше. Да бесполезный обмен электронными сообщениями, который только растравливал душу… И эти несколько часов мы сидели там, где нас никто не мог увидеть, держались за руки и спорили до хрипоты. На большее не хватало ни времени, ни сил, да и воспитание что у меня, что у него было до тошноты хорошим. Моя личная жизнь желала стабильности, желала серьезных отношений, куда включались совместное проживание, дети… а не то, что у нас сейчас. Вот только я не могла предоставить ничего из вышеуказанного. Не потому что не хотела… Просто… Просто ситуация так сложилась. Вот и все.

Стоило только мыслям перейти к запретной теме, как эта тема напомнила о себе сама. Телефон издал мелодичную трель, сообщая о входящем сообщении, открыв которое я прочла долгожданное: «Буду послезавтра. Прилетаю в половине седьмого». Этот телефонный номер я давным-давно заучила наизусть, боясь сохранять в контактах своего мобильного, и старательно удаляла все сообщения сразу по прочтении. Потому что вычислить, кто же был тем самым таинственным несчастьем, общение с которым надолго выбивает меня из колеи, пытался весь журнал разом. У меня время от времени уводили мобильный телефон, взламывали почту… да чего только не делали в попытках раскрыть мой маленький секрет. Будто я такое позволю. Отвечать на сообщение на этот раз я ничего не стала. Как частенько и делала. Вот только на то время, пока Такео будет в городе, я всеми правдами и неправдами выбью себе отгулы. Даже если ради внеплановых выходных придется в пух и прах разругаться с Джен и это будет грозить «Фейри стайл» полнейшим разорением, а мне — потерей работы. Потому что потом мы еще долгое время не увидимся. И я буду каждые полчаса проверять свой телефон: не пришли ли новые сообщения и нет ли пропущенных вызовов. Даже если не стану отвечать или перезванивать.

— Ты выглядишь что-то уж больно мечтательной, Джули, — тут же заметила изменения в моем настроении Лиллен. — Неужто на свидание собралась?

Я только фыркнула. Вся редакция была уверена, что у меня никого нет (еще бы, ведь на работе я практически жила), впрочем, это не мешало окружающим регулярно предпринимать попытки подтвердить или опровергнуть данную гипотезу. Надо сказать, считали так коллеги не зря. Всех поклонников я с постоянством отвергала. И они с легким сердцем уходили к другим, которые зачастую оказывались не только сговорчивее, но и гораздо красивее. Найти привлекательных женщин в мире глянца было делом несложным, куда трудней отыскать в наших рядах дурнушку.

У меня никого нет уже очень долго… А это… Ну, не в счет. Несерьезно. Осталось только донести эту простую истину до одного упертого человека.

— Конечно нет. К родне надо съездить. Бабушка соскучилась, — привычно (и бессовестно) солгала я напарнице и, разумеется, не испытала ни малейшего стыда по этому поводу. — А ты же понимаешь, как необходимы старым людям забота и внимание.

Бабушка Верити, крепкая здоровая женщина, выглядящая гораздо моложе своих шестидесяти, была особой деятельной, занятой и в постоянном внимании внучки уж точно не нуждалась. Но, слава богу, в «Фейри стайл» об этом не знали, и визиты к дорогой моей бабуле стали отличным алиби, когда у меня возникала необходимость исчезнуть, не вызывая ненужных подозрений.

— Заведи уже себе, наконец, парня вместо бабушки! — фыркнула коллега, картинно тряхнув, золотистыми локонами, на которых была тонна лака для волос и две тонны пенки. Правда, средства для укладки Лил нанесла так умело, что только такая же посвященная, как одна из наших модных барышень, могла в полной мере оценить масштаб проведенных работ. Для иных прическа Адамс выглядела совершенно естественно. Сверкнули на свету довольно-таки крупные бриллианты в аккуратных ушках Лил.

Понятно. Не волосами трясла напарница моя, а новыми сережками, подарком последнего своего ухажера, на которого Лиллен имела очень большие виды. Кажется, он тоже не собирался ограничиваться легкой интрижкой. Состоятельному мужчине по статусу полагается иметь холеную красавицу-супругу. Лил была и холеной, и сказочно красивой, и при этом даже обладала умом, пусть и часть ее выводов оспаривалась до смешного легко.

— Когда у меня вдруг появится свободное окно в графике, обязательно так и сделаю. Увы, Лиллен, милая, не все настолько не заняты, чтобы находить время на личную жизнь, — как всегда подпустила шпильку по поводу лени и халатного отношения к работе я. Мне порой нравилось вот так нарочито ставить Адамс на место. Все-таки весомая доля стервозности в моей, по мнению большинства, беззлобной душе имелась.

— Да ты просто мне завидуешь! — тут же привычно вздернула нос Лил. Это был ее обычный аргумент при любой критике, но в данном случае в заявлении Лиллен имелась доля правды. Весомая. Девушка не бредила несбыточным, ее желания не выходили за рамки обыденного, и осуществить их не составляло особого труда. В отличие от моих. И да, я ей завидовала до безумия.

— Разумеется, а теперь шагом марш собирать сплетни! — стукнула я ладонью по столешнице на манер Дженнет. У миз Коллинз вообще было в арсенале множество характерных жестов, которые прилипали намертво к каждому, кто с ней общался. Ко мне пристало вот это раздраженно-понукающее постукивание. И, как говорила золотоволосая куколка, сидящая со мной в одной приемной, тяжелый взгляд профессионального инквизитора, которым я награждала тех, кто, по моему мнению, проявил недостаточное рвение.

Боже ж ты мой… Как все не вовремя… Совсем не вовремя… Через два дня пройдут важные показы, на которые приглашена Джен, и ей будет просто необходимо присутствие рядом ассистента, а мне придется пустить все на самотек, то есть оставить на Лиллен. Это порождение глянца обязательно сделает что-то не так… и Дженнет придет в ярость. В итоге я окажусь крайней. Но мне нужно это время.

И самое главное, что же мне надеть?..

Я должна выглядеть… по-особенному. И быть особенной. Проклятье! Я опять замечталась. Нельзя позволять себе такую роскошь на работе, если не хочешь этой самой работы лишиться. Особенно когда дел невпроворот. Но завтра в семь я буду ждать очередного сообщения.

И именно за это я себя больше всего ненавижу.

Лиллен явилась спустя час, за который я успела сделать пять звонков, причем во время трех пришлось безобразно ругаться, а еще подготовить документы для совещания, назначенного после полудня, отослать бессчетное количество электронных писем и даже выбрать примерно, в чем я буду послезавтра. У Лил успехи оказались немного скромнее.

— Что узнала? — рассеянно поинтересовалась я, подтачивая ноготь. В работе наметился небольшой перерыв, миз Коллинз закопалась в фото с последнего модного показа, так что я получила возможность немного расслабиться.

— Ничего, — покаянно вздохнула она, чуть ссутулившись, чего и Дженнет, и я терпеть не могли.

— Поясни, — отложила я пилку в сторону и уставилась в упор на Адамс.

— Джули, у нас вообще не ходит никаких слухов на эту тему. Все считают, будто это всего лишь случайность.

Блондинка беспомощно развела руками, признавая свое полнейшее поражение.

— У нас тут пакостит ведьма и она не поделилась своими успехами ни с одной закадычной подружкой? — опешила я. Картина происходящего в голове не укладывалась совершенно.

Нет, женщины, разумеется, могут хранить секреты, но исключительно небольшими группами по двадцать-тридцать человек, и никак иначе. По идее наша местная ведунья должна была растрепать все, начиная со своей родословной и заканчивая списком привороженных кавалеров. Что вообще происходит?

— Джули, мне кажется, ты просто ошиблась, — чуть натянуто улыбнулась Лиллен, в глазах которой мелькнула тень превосходства. И с этим нужно было срочно бороться. — Не было никакого сглаза. И ведьмы никакой нет.

— И это говорит та, на которой я разглядела венец безбрачия, — раздраженно фыркнула я. — Сняла его, разумеется, колдунья, но если бы не я, ты бы еще долгие годы не могла понять, что с тобой не так.

Так уж получилось, что я вижу магию. От простеньких наговоров на удачу до сложнейших заклятий. С самого детства у меня это выходит само собой, что-то вроде редкой особенности, при том что в самой колдовства ни на пенс. Мне порой кажется, что все из-за дедушки, но он всячески это отрицает. И ни разу в жизни я не ошибалась и не путалась, если дело касалось обнаружения чар. Поэтому если я увидела сглазы, значит, были сглазы и ничто иное. В редакции ведьма. Но почему это не отражено в личном деле?

— Джулия, вы мне нужны! — прозвучало из кабинета главного редактора, и мне пришлось отвлечься от проблем с нежелательной волшбой в офисе ради проблем более насущных. Ни одна ведьма не сможет сравниться по разрушительным последствиям с разъяренной Дженнет Коллинз.

Начальница безумно подняла мне настроение, отправив в три места, находящихся мало того что в разных районах города, так еще и в часе езды от высотки, где разместился «Фейри стайл». Что означало убитые несколько часов, но никак не отменяло дел, которые запланированы на сегодня. Опять заночую на рабочем месте… Но я все равно люблю свою работу. Я очень люблю свою работу. И мне нужно закончить все, чтобы получить вожделенные отгулы… Господи, ну зачем я только на все это подписалось, скажите на милость?

В девять часов вечера я чувствовала себя одновременно выжатой и пропущенной через мясорубку. Три раза. А следовало еще сделать столько всего, что ноги не держали. В кабинетах уже было темно, только у Энди Форест, одного из самых перспективных наших дизайнеров, горел свет, но тут не было ничего необычного, Энди всегда засиживалась допоздна, если вдохновение накрывало ее ближе к концу рабочего дня. Вот уж фанат своего дела. Хотя я тоже фанат «Фейри стайл», наш журнал держится на плечах многих, в том числе и на моих, так что я имею полное право гордиться собственной работой.

Желудок оскорбленно забурчал, сообщая, что совершенно необходимо что-нибудь перехватить, чтобы не умереть голодной смертью. Взять с собой пару бутербродов я во время дневных метаний успела, а чай можно было прекрасно заварить и в офисе, благо от визитеров начальницы чего только не оставалось, в том числе и элитные сорта чая. Есть в одиночестве всегда казалось мне верхом глупости, поэтому, поставив на поднос две чашки с черным чаем и тарелку с бутербродами, я пошла в кабинет Энди, еще одной несчастной, которой пришлось ночевать на работе. Не то чтобы мы с Форест приятельствовали, просто она никогда не против перекусить в приятной компании. Ей тоже наверняка нужно сегодня чем-нибудь подкрепиться, ведь об обеде она имела вредную привычку забывать в приступе творческого вдохновения. Сегодня Энди может и до утра просидеть, злосчастный фейри-проект сдавать уже через несколько дней.

В темноте и тишине немного неуютно было слышать гулкий стук собственных каблуков, казавшийся таким жизнерадостным в начале дня, но и к этому привыкаешь, когда регулярно засиживаешься на рабочем месте до поздней ночи. Дверь в кабинет дизайнера пришлось открыть толчком ноги и протискиваться в комнату боком, поэтому-то я и не сразу увидела… А когда увидела, то поднос ко всем чертям полетел на пол. Лицо Энди, хохотушки Энди, было повернуто к двери. И на нем застыл первозданный ужас. И все бы ничего, если бы голова не лежала на столе, а тело в луже крови не валялось у окна.

— Господи ты боже мой… — потрясенно пролепетала я, прижавшись к уже успевшей закрыться двери. Ноги подкосились, и я по ней попросту сползла, не в силах отвести взгляд от жуткой картины. Но как? Кто? И почему я даже ничего не услышала? Приемная Джен, конечно, не ближайшее к этому месту помещение, но не настолько она и далеко, чтобы, находясь там, я не слышала, как у одной из наших сотрудниц… отрывают голову.

Нужно что-то сделать… Да, нужно что-то сделать. Убрать поднос. Нет, не то… Нужно позвонить. Нужно позвонить Дженнет. Да, точно… Нет, сперва в полицию. Потом — Дженнет. Именно так.

Дрожа как осиновый лист, я сломя голову побежала назад в приемную и, оказавшись в обманчивой безопасности своего рабочего места, тут же заперла за собой дверь… Хотя если убийца тут, то хлипкие офисные перегородки его вряд ли остановят.

Вызов полиции занял минуту, а вот звонок миз Коллинз несколько затянулся, бесподобная босс оказалась совершенно выбита из колеи появлением трупа посреди ночи на своей территории и с четверть часа вытрясала из меня самые подробные объяснения. Оно и понятно: что в этом мире никак не ассоциировалось с кровью и смертью, так это сияющий глянцем «Фейри стайл»…

Факт того, что в офисе мне придется остаться на всю ночь, дошел до меня, уже когда за окном раздались гудки полицейской сирены.

Нет ничего омерзительнее, когда тебя выдергивают звонком из постели на работу. Хотя нет, еще омерзительнее, когда в постели с тобой — любимая женщина… Диана любимой определенно была, поэтому можно сказать, что приятный во всех отношениях вечер оказался бесповоротно испорчен. Но трупы — они ждать не будут, раз уж появились. Хорошо хоть Билл, напарник, решил забрать друга на машине, и не пришлось самому ехать на место происшествия. Собственное средство передвижения уже неделю было в ремонте и могло пробыть там и дольше: старая колымага дышала на ладан и явно выбирала подходящее время для кончины.

— Что, не подфартило, старик? — насмешливо спросил Билл, темноволосый парень с неизменной улыбкой до ушей на простоватой физиономии, как только Генри О’Нил, инспектор специального отдела, сел в его автомобиль.

С Биллом Саммерсом Генри работал в одной связке уже третий год, и это время, пожалуй, было для инспектора самым веселым в его жизни. Напарник оказался парнем с легким нравом, в меру циничным чувством юмора и удивительно острым умом, правда, временами Билл казался чуть странным.

— Даже не представляешь насколько, — устало протянул О’Нил, откидываясь на сиденье. Вообще, чудовищно хотелось спать. И есть. Но рабочий день у полицейского всегда ненормированный, и если бы Генри так не любил свою работу, то давно бы нашел местечко потише, да и поприбыльней. — Только удалось выкроить вечер… Ди была так рада… И такое. Куда хоть едем?

— Не поверишь, в редакцию «Фейри стайл», — нервно хохотнул напарник, взлохмачивая мальчишеским жестом короткие темные волосы. Его происходящее явно веселило. Впрочем, сложно сказать, что вообще могло расстроить Билла.

Генри удивленно моргнул. Ему показалось, будто он ослышался. Убийство произошло в редакции крупнейшего журнала мод в стране, журнала, полного всей этой глянцевой дури, которая застит глаза слабой половине человечества. Слава богу, Диана была женщиной разумной и не пялилась в блестящие страницы таких сомнительных изданий. Мертвый человек в подобном месте… Как-то не вязался этот самый «Фейри стайл» с чем-то жутким. С тупым и бесполезным — да, но не с жутким.

— Секретарша засиделась допоздна, заметила в одном из кабинетов свет, зашла посмотреть и — вуаля! — расчлененный труп в обители высокой моды, — с кривой ухмылкой на чересчур крупных губах пояснил напарник, слишком резко выруливая на проспект. Машину, как всегда, занесло. Отчаянно завизжали шины. Если вероятность попасться дорожному патрулю была мала, Саммерс выжимал из своей колымаги все, что только можно, разгоняясь так, будто удирал от Дикой Охоты.[3] — Сейчас там только вызвавшая полицию кукла, но она клятвенно пообещала мне собрать весь штат в течение пары часов. Хотя я бы не стал надеяться на исполнительность таких цыпочек.

Напарник не надеялся на исполнительность женщин в целом. Диана так и вовсе в глаза называла Билла отпетым шовинистом. И он соглашался. Саммерс относился к тому типу мужчин, для которых приемлемо нахождение особы слабого пола только в пределах кухни. При этом в идеале она должна быть босой и беременной.

— Как зовут? — только и уточнил полицейский, сонно прикрывая глаза. Вечером в офисе журнала оставались только жертва и ассистент главного редактора. Логично предположить, что преступником является именно она.

— Секретаршу? Джулия Беннет, двадцать четыре года, не замужем, работает в журнале около двух лет. Больше ничего сказать не могу. Но вряд ли она была в состоянии оторвать кому-то голову.

— Оторвать голову? — ошарашенно переспросил Генри, тут же пытаясь прикинуть, какой силой должен обладать преступник, чтобы сотворить подобное. Честно говоря, инспектор надеялся, что насчет отрывания головы напарник просто неудачно пошутил… За Саммерсом такое иногда водилось.

— Девица говорит, что одному из их дизайнеров кто-то открутил голову прямо на рабочем месте.

— А я думал, что кто-то покойнице просто глаза пилочкой выковырял, — мрачно прокомментировал следователь. — Было бы как-то реалистичней.

Девушка, вызывавшая полицию, и правда оказалась классической гламурной куклой, какие обычно и работают в таких вот офисах. Шелковая белая блузка с глубоким вырезом, через которую просвечивало белье, короткая пышная юбка, шарфик какой-то, высоченные ходули, выдаваемые за каблуки, каштановые тщательно завитые локоны и бессмысленное фарфоровое личико, сплошь покрытое косметикой, причем наверняка такой, что всей зарплаты полицейского не хватило бы для покупки содержимого косметички секретарши.

Девица бестолково мяла в руках белоснежный кружевной платочек, то и дело порываясь поднести его к глазам, но не пролила ни единой слезинки, только часто моргала. При этом мисс Беннет внятно и подробно отвечала на все вопросы и ровным, несрывающимся голосом говорила по телефону, когда обзванивала сотрудников редакции, которых нужно было вызвать на рабочее место.

— Миз Коллинз будет через четверть часа, — оповестила секретарша, прочтя сообщение, пришедшее на мобильный телефон. — Остальные сотрудники подъедут не ранее чем через час. Могу я предложить вам чаю?

Билл с Генри с удивлением переглянулись, но в конечном итоге согласились. Место происшествия они уже осмотрели, протокол был составлен, остальное — работа экспертов, так почему бы не выпить чаю, раз предлагают? Правда, сам факт, что Беннет пришло это в голову, когда еще не вынесли труп, заставлял задуматься о многом. Девушка с улыбкой заваривала чай, с улыбкой разливала его по идеально чистым фарфоровым чашкам и с улыбкой же подала напиток полицейским. Сама она тоже взяла себе чашку, но скорее грела руки, чем пила. За все это время у секретарши не дрогнул на лице ни единый мускул, а глаза так и вовсе оставались стеклянными и какими-то пустыми.

Ровно через пятнадцать минут дверь со стуком распахнулась, и в приемную вошла элегантная высокая женщина без возраста, при виде которой куколка тут же подскочила на ноги, чтобы принять плащ и сумку. И без представлений стало ясно: это и есть Дженнет Коллинз, главный редактор и полноправная властительница всего журнала.

— Джулия, отмените мои встречи, назначенные на утро, — тут же безо всякого вступления велела главный редактор своей секретарше, смерив служителей порядка ровным спокойным взглядом. Так же патологоанатом Стив Лене смотрел на трупы во время работы.

Темные локоны миссис Коллинз были уложены в сложнейшую прическу, которая выглядела ненормально совершенной, учитывая, в каком часу подняли с постели главного редактора и что ей сообщили.

— Уже, Дженнет, — четко отрапортовала девушка, едва по стойке смирно не вытягиваясь перед начальством. Генри показалось, что у нее даже румянец на щеках проступил от зашкалившего служебного рвения, а во взгляде вместо пустоты появилась решимость, с которой, должно быть, летчики Ямато во время войны таранили самолеты противника.

Как она вообще могла о чем-то с кем-то договориться посреди ночи, у мужчин идей не было. Должно быть, модная индустрия жила по каким-то иным, нечеловеческим законам.

— И позаботься, чтобы работа Энди выполнялась, пока мы не подберем ей замену.

— Ее часть работы можно поручить Эрику и Мартине, если вы не возражаете, — мгновенно отозвалась Беннет, сверяясь с каким-то блокнотиком. — Думаю, эта неприятность не отразится на работе журнала в целом.

Как можно запросто обсуждать, на кого сгрузить обязанности только что погибшей сотрудницы, тоже оставалось для мужчин непонятным. Две женщины вели себя так, будто произошла действительно досадная неприятность, но ни в коем случае не трагичное событие, с последствиями которого нужно как можно быстрее разобраться.

— Хорошо, — с удовлетворением кивнула Коллинз помощнице и только потом повернулась к полицейским: — Господа, пройдемте в мой кабинет. Ах да, Джулия, пресса не должна быть в курсе всего этого.

— Да, Дженнет, — спокойно и уверенно кивнула Беннет и уселась за стол.

Генри оставалось только гадать, как одна секретарша будет закрывать рот всей прессе, зверю многоголовому и беспощадному, с которым даже силовые структуры не всегда могли справиться.

Когда полицейские и главный редактор вошли в кабинет, миссис Коллинз поистине царственно предложила визитерам усесться в глубокие кресла, а сама расположилась за письменным столом.

— Задавайте свои вопросы, господа, — холодно и хищно улыбнулась главред, затем нажала на селектор и произнесла: — Проследите, чтобы нас никто не беспокоил, пожалуйста.

— Да, Дженнет, — в очередной раз услышали полицейские.

Казалось, что словарный запас Джулии Беннет за последние несколько секунд сократился до двух слов.

— Кем работала погибшая? — начал Генри допрашивать главного редактора журнала. Билл уже успел достать и включить старый потрепанный диктофон, который исправно пахал, даже несмотря на две трещины в корпусе.

— Она была одним из наших ведущих дизайнеров. Девушка немного не от мира сего, но невероятно талантливая, — со вздохом начала Дженнет Коллинз, медленно вертя ручку. Наверняка баснословно дорогую. Здесь все было дорогое: ручки, мебель, напитки… женщины. Холеные, ослепительно красивые, высокомерные и нереально дорогие. Мало кто себе может позволить такую подругу… Не говоря уже о жене.

— У нее были враги? Недоброжелатели? — подключился, как обычно, Билл. Он всегда отличался словоохотливостью и частенько оттеснял напарника на вторые роли во время допросов, умудряясь вытягивать из собеседника всю подноготную.

Главный редактор коротко хохотнула и изящно — будто позировала для снимка — махнула рукой с явно недешевым маникюром.

— О да, из разряда тех, кто удаляет рабочие файлы на компьютере или подсыпает в чай слабительное накануне важного совещания. Это журнал мод, мистер О’Нил, сами понимаете, что ситуация с убийством… нетипична там, где собрались в основном женщины, помешанные на фешен-индустрии. Тут проблемы решают иными способами и с иным результатом. Хорошо бы сейчас выпить кофе, — устало произнесла она, прикрыв глаза. — Но если послать сейчас куда-то Джулию, она просто упадет от истощения, а пока в офисе больше никого нет.

— Упадет от истощения? — недоверчиво переспросил О’Нил. Лично он никаких признаков упадка сил в кукле из приемной не обнаружил, хотя проговорил с ней довольно долго. — Мне кажется, что мисс Беннет хорошо себя чувствует…

Женщина еле заметно усмехнулась:

— Мисс Беннет сутки на ногах, а вчерашний день для журнала был чрезвычайно тяжелым. Она обнаружила мертвое тело своей коллеги. Как, по-вашему, она должна себя чувствовать? Просто Джулия — ответственный и исполнительный работник.

В такую трактовку событий Генри верилось как-то слабо. Точнее, вообще не верилось.

— Она из тех, кто умрет на рабочем месте, но не покинет его. Но сейчас бедняжка уже наверняка даже соображает с трудом.

Наманикюренный палец вновь надавил на кнопку селектора.

— Джулия, как только появится Лиллен, отправляйтесь в комнату отдыха и поспите пару часов. К сожалению, сегодня я не смогу без вас обойтись.

На этот раз в «Да, Джен» отчетливо слышалось облегчение, которое практически не пытались скрывать. Может быть, и правда просто трудоголик в клинической стадии.

Из приемной раздался звук падения и звон. Кажется, что-то разбилось.

Миссис Коллинз тяжело вздохнула:

— Если моя помощница начала бить посуду, значит, скоро и сама свалится. Верная примета.

Кстати, об этой самой помощнице… Конечно, посмотрев на секретаршу собственными глазами, Генри и Билл не слишком верили, что такая особа могла кого-то собственноручно убить, к тому же способом неэстетичным и требующим большой физической силы. Но это не означало, что Джулию Беннет целиком сбросили со счетов как возможного подозреваемого.

— Хотелось бы побольше узнать о самой мисс Беннет, в том числе и то, почему она оказалась в офисе в столь позднее время, — задал предсказуемый вопрос Билл.

Дженнет Коллинз только руками развела.

— Джулия работает в журнале уже около двух лет моим ассистентом. Пришла сразу после университета. Имеет степень магистра журналистики. Она с самого начала была очень многообещающей девушкой, хоть и немного не наших стандартов, но в жизнь редакции влилась очень быстро, — спокойным размеренным голосом рассказывала редактор о своем сотруднике. Будто перед ней были не полицейские, а другой работодатель, к которому переходит ее помощница. — Исполнительна, трудолюбива, энергична, умна, — принялась перечислять список достоинств Беннет ее начальница. — Неконфликтна… Пожалуй, она идеальна. По крайней мере именно такое мнение возникло у меня за то время, что она работала со мной.

— У нее были какие-то основания, чтобы завидовать убитой? — с надеждой уточнил О’Нил, стараясь не вестись на сияющий ангельский образ, который нарисовала Дженнет Коллинз. Куда проще было бы повесить труп на очевидного подозреваемого и больше не мучиться.

Главный редактор «Фейри стайл» только рассмеялась, взирая на своих незваных гостей как на умалишенных.

— Это невозможно. Энди была дизайнером. Для того чтобы Джулия могла претендовать на ее место, у нее должна быть совершенно другая квалификация. Они и общались-то довольно редко, насколько мне известно. При нашем графике сложно поддерживать близкие отношения с кем-то, чей стол не стоит напротив.

— То есть, чтобы получше узнать о мисс Беннет, нам стоит обратиться… Как зовут вашу вторую секретаршу? — вопросительно посмотрел на Коллинз Билл, ставший в тот момент похожим на гончую.

— Младшего ассистента, — чуть натянуто поправила его женщина. — Ее зовут Лиллен Адамс, и скоро она будет здесь. Впрочем, от нее вы скорее всего наслушаетесь о Джулии мерзостей. По какой-то причине Лиллен не может ужиться с Джулией. Но даже мой младший ассистент не сможет вам рассказать о Джулии что-то криминальное. Так что тут вы тратите время зря.

Возможно, и тратят. А возможно, и нет. В офисе допоздна засиделись двое: погибшая Энди Форест и секретарь главреда Джулия Беннет. Одну убили, другую не тронули. И как Беннет могла ничего не услышать, не заметить? В комнате обнаружены следы борьбы, а мисс Беннет в это время, ничего не подозревая, печатала что-то для своего начальства. Верилось с трудом.

— А чем конкретно занималась в журнале мисс Форест?

— Подбор одежды для съемок, обложки, развороты, разработка специальных проектов «Фейри стайл», в последнее время вела один важный проект… То, что вы вряд ли поймете и оцените. Но для журнала она была бесценна, — с явным высокомерием отозвалась женщина. Генри понял, что она относилась к тем, кто считал свое дело важнейшим в мире, а всех не разделявших ее точку зрения — недалеко ушедшими от обезьяны по пути эволюции.

Единственное, что в этой речи зацепило полицейского, так это факт бесценности убитой для «Фейри стайл».

— Ее смерть принесла неприятности журналу? — решил развить эту мысль инспектор.

— Разумеется, — с поистине скорбным видом кивнула миссис Коллинз. — Потеря Энди существенно затормозит работу, возможно, это повлечет значительные убытки… Но на судьбе «Фейри Стайл» в целом произошедшее никак не отразится.

Не отразится, стало быть… Не под журнал копали… Ну да, Коллинз же говорила, в их мире проблемы решаются иначе, без крови, хотя наверняка с литрами слез…

Дело вообще казалось О’Нилу каким-то слишком уж странным. Как убийца умудрился попасть на верхний этаж небоскреба, где такого уровня сигнализация, что ум за разум заходит, и круглосуточная охрана, причем днем на проходной дежурили оборотни, а ночью — вампиры, и ни мимо первых, ни мимо вторых так просто не проскочишь? Эта охрана, кстати говоря, даже полицию пропустила со скрипом, только после звонка Джулии Беннет, которая подтвердила, что да, она действительно вызывала стражей порядка на территорию «Фейри стайл».

Разве что оторвал голову дизайнеру кто-то уже находящийся в здании… Вот только, судя по записям охраны, здание к моменту убийства полностью пустовало. Лишь в редакции модного журнала продолжалась работа. Но как Беннет могла убить, да еще подобным способом?

Одни загадки…

О чем еще можно мечтать в двадцать шесть лет, когда у твоих ног практически весь мир? Ватанабэ Такео повезло вытянуть выигрышный билет еще при рождении. Он появился на свет в богатой семье, насчитывающей не одно поколение знаменитых предков, но не был старшим ребенком. Это, с одной стороны, давало обеспеченность, а с другой — не вынуждало посвящать свою жизнь семейному бизнесу. Природа тоже не обделила младшего сына рода Ватанабэ, наградив красотой, здоровьем и талантом. Все это в совокупности с родительскими деньгами привело однажды молодого человека на сцену в составе одной из многочисленных музыкальных поп-групп.

Родители посчитали: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было при деле, пусть его отец и надеялся, что, претерпев неудачу, любимый сын вернется под сень родительского дома и займется чем-нибудь серьезным. Однако группа In the Dark, к великому изумлению множества людей, в том числе и самих участников нового коллектива, не просто не прозябала в безвестности — занимала первые строчки чартов. Армия фанаток, мировая слава, баснословные гонорары свалились на молодых людей в одночасье, стоило им только дебютировать… Шестеро золотых мальчиков нежданно-негаданно стали звездами, когда ни одному из них не исполнилось и двадцати лет.

Что только не предрекали их шестерке… И падение в пучину порока и разврата (ну да, упали, было такое, затем все наскучило и снова вернулись в рабочую колею), и наркозависимость с алкоголизмом (тут ками миловали, пили умеренно и только по поводу, а когда в руках младшего участника, Мисаки, на одной вечеринке обнаружился косяк, то доступно объясняли ему, что он не прав, все вместе), и распад из-за повальных ссор (если учесть, что до этого звездная шестерка дружила с детского сада, то их самих не удивляло, что больших конфликтов между ними так и не наметилось). In the Dark упорно жили на радость поклонникам и на горе желтой прессе, которой все никак не удавалось навариться на каком-нибудь крупном скандале, связанном с поп-группой. Ну как-то не случалось у них скандалов. Да и могло ли быть иначе, если шестеро парней считали себя скорее даже братьями, чем друзьями? Ни ссор, ни секретов… До недавнего времени.

Как-то на гастролях Такео познакомился с девушкой. Обычное дело, вокруг молодых знаменитостей всегда крутилась орда фанаток, многие из которых были готовы на все без исключения. Но она фанаткой не была. Да и столкнулся Такео с ней случайно. Менеджер сообщила о том, что из одного глянцевого женского журнала пришла просьба об интервью. Идти никто особо не хотел, но Айко надавила как следует, заявляя, что это будет полезно и с «Фейри стайл» считаться необходимо. Скрепя сердце, участники пошли.

Ватанабэ после думал, что бы случилось, если бы все же отказались…

Ее он встретил именно в редакции пригласившего их журнала. Сперва певец подумал, будто это просто еще одна из журнальных девиц, стройных, холеных, предельно милых. Они казались ему практически одинаковыми. Такие девушки довольно умны, обладают хорошим вкусом и безукоризненной по большей части внешностью. С ними не стыдно выйти в свет… Но они похожи друг на друга. А если и меняются, то тоже одновременно, следуя веяниям моды. Но она казалась другой, отличалась от всех. Может быть, сперва его привлек цвет волос. Она была шатенкой, в то время как девяносто процентов девушек, следящих за модными тенденциями, даже на родине самого Такео давно уже стали блондинками. Среди всего этого белого великолепия каштановые локоны привлекали внимание… Хотя нет, сильней всего бросалась в глаза ее улыбка. Не просто вежливая, а открытая, счастливая. Казалось, будто эта девушка сияла от радости и любви к миру.

Ватанабэ Такео не верил в любовь с первого взгляда. До того момента. Тогда же ему вспомнились слова из одной песни: «Мне не нужно было много времени, ведь в тебя я влюбился мгновенно…». Это такая глупость — потерять голову только из-за одной улыбки, не зная о девушке ничего, даже имени. Он всегда изумлялся собственным фанаткам, которые признавались ему в любви… Что они о нем знали, эти девочки, которые кричали его имя из темноты зала? И сам же попался в такую ловушку… Она могла быть совсем глупой или же, напротив, эгоистичной стервой… Нет, ерунда… Она совершенство, наверняка. Именно такой должна быть девушка, которая так улыбается…

В просторной комнате, где звездную шестерку допрашивала молодая женщина с собранными в пучок светлыми волосами, улыбчивая красавица появлялась лишь мельком, на пару минут, должно быть, чтобы что-то принести или передать. На нос интервьюер нацепила стильные очки, но Такео заметил, что стекла в них стояли обычные. Стало быть, просто аксессуар, призванный поддерживать образ. Почему-то это показалось глупым. А еще ему подумалось, что она бы никогда так не сделала, тоже посчитала нелепостью. Девушка с каштановыми волосами заходила несколько раз, что-то тихо обсуждала с фотографом и его помощниками, чиркала в блокноте и бесшумно исчезала. На приглашенных знаменитостей она смотрела только пару раз, да и то как-то устало и безразлично. Подойти к ней среди этого круговорота людей казалось невозможным… но случай выручил. Такео понадобилось отлучиться в туалет. И показать ему дорогу почему-то попросили именно ее.

Кошмарная ситуация.

Молодому человеку хотелось провалиться через все эти бессчетные этажи вниз, в подвал небоскреба, и там и остаться до конца своих дней. Заговорить запросто с незнакомой девушкой — это уже неприлично. А заговорить по дороге в туалет или из него и вовсе стыд. Но что делать, если уже на следующий день группа улетала назад, на родину, и, возможно, он никогда больше ее не увидит?

Когда на выходе из уборной Такео сперва спросил свою сопровождающую, что она делает сегодня вечером, а затем уже как ее имя, при этом запинаясь и смущаясь, она посмотрела на него с несказанным удивлением и даже не сразу нашла слова для ответа. За это время музыкант успел проклясть и свою нелепую, обрушившуюся на него как цунами влюбленность, и появившееся непонятно откуда косноязычие, и всю глупую ситуацию в целом. Но она все-таки согласилась встретиться. При этом выглядела настолько пораженной, будто и сама не понимала, какой бес дернул ее сказать «да» на его предложение. У парня разом отлегло от сердца. А еще ему показалось, что у нее удивительно приятный голос. Ровный, бархатный и очень глубокий.

Когда они шли назад, он искоса поглядывал на нее. Ошарашенное выражение так и не сошло с ее лица. И это изумление, по мнению Ватанабэ, ей тоже шло. Ей все шло…

Его любовь с первого взгляда звали Джулия Беннет, и она была ассистентом главного редактора журнала. А вечером они встретятся… Что еще нужно для счастья?

Друзья все спрашивали в тот день, почему у их лидера настолько пьяно-счастливый взгляд… Но что Такео мог им сказать? Что он потерял голову от первой встречной, да так, что не выдержал и купил кольцо спустя полчаса, пусть даже знал, что она наверняка откажет? Такие девушки никогда не бывают склонны к авантюрам и поспешным решениям. Ему хватило всего пары ее фраз, чтобы понять, какая она, Джулия… Добрая, обстоятельная, спокойная… Может быть, даже чересчур обстоятельная. Она не сорвется за первым встречным в день знакомства… Но он все равно попробует. Иначе никогда себе не простит.

Всю ночь они бродили по городу, о чем-то говорили… Потом сидели в кафе, какой-то дешевой круглосуточной забегаловке, и Джулия растерянно сказала, что не понимает, почему сейчас сидит здесь с ним, тем более в три часа ночи, ведь завтра с утра на работу. Он только беспомощно улыбнулся и следом по неуклюжести опрокинул на Джулию чашку с кофе. Прямо на розовую юбку. Потом долго путано извинялся, чтобы в итоге услышать ее веселый смех.

— Странно, я не думала, что вы такой… — с изумлением покачав головой, произнесла она.

— Какой? — напряженно переспросил он, не ожидая услышать что-то приятное в свой адрес.

— Такой мальчишка, — мягко и как-то ласково улыбнулась Джулия. Это была та же светлая улыбка, из-за которой он и влюбился в нее. — Совсем не похожи на звезду…

У него загорелись щеки. Такео всегда был неуклюжим. Чудовищно неуклюжим и неудачливым. С ним постоянно что-то случалось. Упасть на ровном месте, разбить что-то, снести декорации — все это стало для Ватанабэ обычным делом.

— Ну… простите, — тяжело вздохнул он, с тоской понимая, что предстать перед девушкой прекрасным принцем как-то не получилось.

— Вы очень приятный человек, — как ни в чем не бывало, продолжала она. И Такео с изумлением понял, что принц ей был вовсе не нужен. Что он чем-то понравился ей именно таким вот, неуклюжим и неудачливым. Настоящим.

Он совершенно по-мальчишески широко улыбнулся в ответ.

— А еще у вас улыбка, как у счастливого первоклассника, — доверительно сообщила она, опустив глаза.

Ватанабэ смутился еще больше. Ну да… В повседневной жизни ему не слишком удавался образ рокового красавца. Да и на сцене, честно говоря, Такео соответствовал ему из последних сил… Но ее почему-то и это не смутило, скорее наоборот, в ее глазах светилось веселье и какой-то странный восторг.

В пять утра, провожая Джулию до работы, Такео сделал ей предложение. Вот так. Без раздумий, как прыгают с вышки в воду.

Она с суеверным ужасом взирала на кольцо в его руках и терла глаза, уничтожая остатки макияжа на лице и становясь еще красивей. Должно быть, думала, что попросту спит. А потом конечно же отказала. Но зато сработал эффект неожиданности, и благодаря ему Джулия выдала разом и номер телефона, и адрес электронной почты.

Так начался самый длинный и самый важный в жизни Ватанабэ Такео роман. Роман, о котором не знала ни единая живая душа.

Она отвечала обычно на одно письмо из трех. Сперва это обижало… Потом он привык и смирился. Она почти никогда не снимала трубку, когда он звонил, — он принял это как данность. Нет, он не был святым. Просто как бы она ни игнорировала его, но если он писал, что приезжает, Джулия непременно появлялась на месте встречи, пусть даже ее при этом шатало от усталости, и проводила с ним столько времени, сколько он просил.

Значит, все-таки он нужен ей… Пусть вот так. На несколько часов… Он любил ее. Она?.. Она ничего не обещала, от нее нельзя было дождаться признаний… И при каждой встрече она говорила Ватанабэ, что они не пара, что такая, как она, ему не подходит, ни капли не подходит. Он кивал и твердил, что непременно приедет снова через три недели или, может быть, месяц… Да их музыкальная группа посещала этот злосчастный город чаще, чем любые другие места в мире. Ради прекрасных зеленых глаз, в которые хотелось смотреть, не отрываясь ни на секунду.

ГЛАВА ВТОРАЯ

О чем я думала, опускаясь на софу в комнате отдыха? Нет, не о том, что бедняжку Энди жестоко убили, вовсе нет. Этот кошмар как-то проходил мимо моего сознания, как кадр из плохого фильма ужасов. В голове вертелась одна-единственная мысль: сумею ли я вырваться до его приезда? А вдруг нет? Каждый раз удавалось как-то найти время, отпроситься с работы… А если не получится на это раз? Что он подумает тогда? Должно быть, что мне уже надоели наши игры в большую и светлую… Впрочем, они и правда мне до смерти надоели…

Господи, как же я запуталась в романтическом бреде, который он создал для меня. И как же я завралась… Каждый раз говорю, что он не должен приезжать, что все это глупо, на звонки не отвечаю принципиально… А в итоге являюсь на условленное место на пять минут раньше и жду, как собака ждет хозяина… Ведь на самом-то деле я вовсе не хочу окончания наших встреч… Ну почему кто-то наверху подшутил надо мной именно таким жестоким образом, сделав единственного мужчину, с которым хочется прожить жизнь… знаменитостью?

Я не выносила всю эту братию, деля исключительно на звездулек и звездунов. Оба типа казались отвратительными по-своему. Первые — напомаженные мальчики-девочки, которые манерно высказывали свои требования и претензии, задирая нос так высоко, будто надеются дотянуться им до неба. Вторые, успевшие покрыться позолотой за долгую карьеру, умудрялись общаться покровительственно со всеми подряд и несли себя, как знамя грядущей победы. Кого-то над кем-то. Это и первых, и вторых было настолько огромно, что о него могли споткнуться неосторожные прохожие. А Ватанабэ, который был предметом грез половины девушек мира и половины звукозаписывающих компаний, выглядел просто мальчишкой. Чудовищно неуклюжим, постоянно смущающимся и невероятно восторженным, что ему почему-то безумно шло… Должно быть, в этой нелепой детскости пополам с изрядной долей обаяния я и запуталась, как муха в паутине. Без малейшего шанса вырваться.

Ну вот кто стал бы делать предложение на первом свидании? Лично я знала только одного такого сумасшедшего… Самое жуткое, не окажись Ватанабэ тем самым лидером знаменитой поп-группы, то велика бы была вероятность, что ответила бы согласием. Не в первый раз, так во второй, третий… Мне делали ровно дюжину предложений руки и сердца. Думаю, такому можно позавидовать.

Задремала я довольно быстро, и из забытья меня вырвал мобильный телефон очередным мерзким пиликаньем. На звонок я всегда реагировала, как собака на команду. Мгновенно и не раздумывая. Потому что чаще всего связывалась со мной шеф, а не ответить ей мгновенно — это верный способ бесславно закончить свою жизнь.

Сообщение. Автор неизвестен. И текст: «Ты же будешь ждать меня?» Я набрала свое: «Да», — и сохранила в черновиках. Отправлять не собиралась. Если он наконец-то не выдержит и бросит безнадежные попытки, то так тому и быть. То, что между нами, — это неправильно. Сказки о Золушке очень редко заканчиваются хорошо. Сколько уж я насмотрелась на похожие истории… Было безумно страшно столкнуться с подобным самой, не хотелось, чтобы образ прекрасного, пусть и чуточку нелепого принца, каким предстал передо мной Такео, разбился о реальность. Да. Я была безумно трусливой. А еще к тому же жадной и эгоистичной.

Как ни странно, но проснулась я после этого сообщения окончательно, причем почувствовала себя даже относительно прилично. Возможно, потому что перед глазами стояла до боли знакомая плоская физиономия со счастливой улыбкой до ушей.

Проглотив стакан растворимой бурды, которую почему-то именовали кофе, я и вовсе поняла, что снова могу называть себя полноценным человеком, и вернулась в офис, сияя, как новенький шиллинг. И вовремя, надо сказать, вернулась. Бедняжка Лиллен к тому времени уже зашивалась, пытаясь в одиночку выполнить работу, которая была по плечу только двоим. Глаза девушки, и без того большие, едва из орбит не вылезали, а губы мелко дрожали, будто бы она в шаге от истерики.

— Лил, привет, — с довольной улыбкой поприветствовала я напарницу, приземляясь за свой стол. Как раз в очередной раз зазвонил телефон, и, когда трубку сняла я, на лице Адамс отразилось облегчение, как у грешника, которого уже из самого преддверья ада отправили в райские кущи с отпущением всех грехов оптом. О да, отражать набеги на приемную в одиночестве — испытание не для слабых духом.

Пока я жизнерадостно щебетала по телефону, топя в позитиве очередного недовольного политикой журнала и нашего шефа, Лил приходила в себя после потрясений этого утра, нервно стуча на компьютере и быстрыми глотками хлебая кофе из здоровенной пол-литровой кружки, которая не имела ничего общего ни с имиджем журнала, ни с имиджем самой Лил. Да бедняжку совсем замучили в мое отсутствие. Слухи о том, что у нас в редакции произошло убийство, все же просочились наружу, но другого варианта тут и не могло быть, все же женщины — это женщины, не могли не поделиться со знакомыми. Приходилось созваниваться, опровергать, доказывать, угрожать… И не факт, что во всех случаях это сработало. Все же ассистент — фигура маленькая, незначительная до полного самоуничижения, так что со многими товарищами приходится иметь дело исключительно через нашу юридическую службу. Там сидели холеные дамы в районе тридцати, которые высокими тонкими шпильками заколачивали в гробы тех, кто покусился на благополучие «Фейри стайл».

— Так с самого утра, — вымученно пояснила Лиллен, включая динамики своего компьютера. По приемной растеклись томные мужские голоса, которые выводили рулады на иностранном языке, ну, разумеется, о любви. Конкретно эту песню я терпеть не могла. Перед записью у группы был затянувшийся тур по стране, который смертельно вымотал участников, а Такео так и вовсе едва голос не сорвал. Потом с месяц не вылезал из больниц и писал мне депрессивные письма об отсутствии смысла жизни. На которые я даже регулярно и оперативно отвечала, боясь, как бы он действительно не сотворил какой глупости. А сама подумывала, как вырваться в Ямато, если понадобится. Я не могла оставить свое самое дорогое несчастье наедине с бедой… Жить вне сцены Ватанабэ не мог, да и не хотел, там он словно сиял… И именно в этой композиции я особенно четко различала, что в его голосе, обычно ясном и глубоком, слышится какая-то легкая хрипотца и надрыв.

А фанатки вопили, насколько это сексуально…

Заметив кислое выражение на моем лице, Лиллен тоже скривилась.

— Ну да, я знаю, что ты не выносишь всей это сладкоголосой заграничной попсы, — недовольно прокомментировала она, поджимая губы. — Могла бы, между прочим, и не изображать тут общественное порицание.

Оставалось только пожать плечами и молча заняться своими делами. Так удобно, когда все, что ты делаешь, трактуют по-своему. Это избавляет от множества неудобных вопросов.

— И вообще, я через два дня иду на их концерт, — с вызовом заявили мне, как будто мы продолжали эту беседу. — Посмотрю на то, как шесть привлекательных парней поют и танцуют на сцене! И обязательно возьму автограф! А может, даже… понравлюсь кому-то.

Фыркнула я на этот раз довольно выразительно и громко, чтобы Адамс уж наверняка услышала. Нет, Лиллен, бесспорно, очень красива, тут не поспоришь, к тому же в Ямато светлокожие высокие иностранки с иным разрезом глаз были сейчас, если так можно выразиться, в моде. Но на такой тип женщин покушались обычно либо состоятельные мужчины за сорок, которые желали получить красивую куклу в дом, либо легкомысленные гуляки, планирующие провести пару-тройку приятных ночей с очередной девушкой и пойти дальше. Жениться в Ямато предпочитали в большинстве случаев на своих, причем частенько вторую половину выбирали родители едва ли не в то время, когда будущие супруги ходили в детский сад. Внебрачные же связи, особенно если дело касалось людей знаменитых, общественностью порицались. А это в Ямато было чревато куда большим количеством неприятностей, чем в нашем прогрессивном Айнваре. Вплоть до краха карьеры. К тому же у всех участников группы, кроме Ватанабэ, уже были официальные девушки.

— Вот увидишь! — раздраженно воскликнула Адамс, зло сверкнув глазами. — Я красавица!

— Лиллен! — раздалось из кабинета шефа. — Как бы ни была хороша ваша мордочка, я выставлю вас вон, если не уйметесь!

Мое альтер эго еле слышно пискнуло, как перепуганная мышь, и тут же начало в совершенно невозможном темпе долбить по клавишам, да так сильно, что я боялась, как бы клавиатура не развалилась от этого ненормального энтузиазма.

Я со вздохом полезла проверять рабочий почтовый ящик, который официально числился за миз Коллинз. Хотя не думаю, что она сама отправила с этого адреса хоть одну строку. Свой личный без внимания я тоже не оставила. И не зря.

«Здравствуй.

Я знаю, ты сейчас недовольно хмуришься и закусываешь губу. Ты всегда так делаешь, когда говоришь со мной. А еще краснеешь. Потому что тебе приятно читать это письмо. Ты всегда рада моим письмам, можешь не убеждать меня в обратном. Мы совсем скоро снова увидимся, и ты даже не представляешь, насколько я счастлив от одной этой мысли. А вот сейчас ты смотришь снисходительно и думаешь: „Глупый романтичный мальчишка“. Ты все время забываешь, что я старше тебя. Но мне нравится быть для тебя глупым романтичным мальчишкой.

Совсем скоро смогу увидеть твое лицо.

Такео».

Я прочитала послание несколько раз, а потом с огромным сожалением удалила. В этих нескольких строчках был весь Ватанабэ, взбалмошный, открытый и бесконечно романтичный. И да, совершенно точно мальчишка. Который действительно неплохо успел меня изучить. После прочтения письма я настолько глупо и счастливо улыбалась, что нарвалась на очередное язвительное замечание со стороны Адамс о выражении моего лица. Правда, в тот момент я испытывала полнейшее умиротворение и даже не вслушивалась как следует в ее ворчание. Вся работа выполнялась на автомате, практически без участия мозга, который просто отказывался функционировать из-за переизбытка гормона радости в крови. А убийство? Какое убийство? Я вас умоляю… Это совершенно вылетело из головы, забитой романтической чушью.

«Мне же нужен выходной», — с паникой подумала я, когда до обеда оставалось каких-то жалких полчаса. Даже просто выходной в «Фейри стайл» — что-то из области фантастики, а уж внеплановый… В свете последних событий выбить его у шефа будет куда как непросто, если совсем уж точно, то будет просто невероятным, если я сумею добиться желаемого. Дженнет ненавидит оставаться один на один с Лиллен, а уж в условиях такого вот форс-мажора и подавно отнесется к перспективе работать только с одним помощником с суеверным ужасом.

Но Такео будет в городе уже завтра вечером и вряд ли проведет здесь больше двух-трех дней… От одной мысли, что я могу на этот раз не увидеть его, на душе стало как-то безнадежно. На этого неуклюжего мальчишку я подсела, как на тяжелый наркотик… Главное, ему об этом не проболтаться.

До обеда я мучилась в раздумьях, как вымолить у шефа желаемое, а потом, убедившись, что начальница сыта и благостна, отправилась вымаливать себе отгулы. Но, в конце концов, мне же нужны только пятница и понедельник! Суббота и воскресенье — и так выходные… Иногда даже у нас. Если только не планируется что-то масштабное. Как раз в этот уик-энд я должна была работать…

Услышав о моей просьбе, миз Коллинз настолько выразительно подняла правую бровь, что в любом ином случае я бы предпочла испариться из ее кабинета и больше никогда не затрагивать эту тему.

— Мне очень необходимы эти дни, — твердо повторила я, глядя в пол и едва не шаркая ножкой, как нашкодившая первоклассница.

— Джулия, а не кажется ли тебе, что сейчас не время для таких разговоров? — вкрадчиво произнесла женщина, плавно поднявшись из кресла. — У нас не та ситуация, чтобы отдыхать.

Тон начальницы не сулил ничего хорошего, а уж то, что она подошла вплотную ко мне, так и вовсе было очень плохим признаком, хоть ретируйся назад в приемную и притворяйся мебелью.

— Я все понимаю, Дженнет, но я должна быть свободна в эти дни, — механически ответила я, так и не подняв на босса глаз. В голове билась паническая мысль: «Сейчас меня уволят», — но я упорно стояла на своем. Потому что в тот момент для меня не было ничего более важного, чем эти злосчастные выходные. Ведь он будет ждать.

Миз Коллинз медленно обходила меня, как тигр, который решает, с какого боку лучше начать пожирать свою жертву. Я мужественно держалась. Сделав пару кругов, начальница выдала:

— Джулия, я хочу познакомиться с этим мужчиной.

Слова главного редактора не звучали как предположение, она была твердо уверена, что говорит святую истину, и, надо признать, Джен действительно оказалась совершенно права. По спине побежали мурашки.

— О чем вы? — предельно честно хлопнула глазами я, изображая полное непонимание, без особой надежды на успех.

— Джулия, ты же не думаешь, будто я не пойму, зачем эти отгулы тебе понадобились? — довольно усмехнулась Дженнет Коллинз, отходя наконец в сторону. Дышать сразу стало куда как легче. — Мужчина, разумеется. Тот, по кому ты вздыхаешь уже больше года. Короткие визиты, во время которых ты вымаливаешь право не появляться на работе. При том, что все остальное время ты готова находиться здесь едва ли не круглые сутки. Мужчина, который появляется тут лишь изредка и наездами. Неужели это именно то, что тебе нужно, Джулия? Я бы сказала, с его стороны это пренебрежение.

Я сжала зубы и упорно молчала, не желая давать больше ни одной подсказки шефу. Хватит и того, что она догадалась о моем романе с кем-то, кто иногда приезжает к нам в город. Дженнет всегда была необычайно умна и замечала любую мелочь не хуже сыщика. Выводы она делала обычно ужасающе верные.

Но так и подмывало сказать, что никакого пренебрежения ко мне нет и быть не может, не после двенадцати безнадежно нелепых и настолько же безнадежно романтичных предложений руки и сердца. И… да, если вдуматься, то это скорее я мучаю Такео постоянно, не лишая надежды, но и не спеша идти навстречу.

— Мне нужны эти отгулы, — снова упрямо повторила я, разглядывая узор на ковре, слишком уж шикарном, чтобы лежать на полу офиса. Но миз Коллинз всегда ценила комфорт и роскошь. — Очень сильно. Пожалуйста, Дженнет, потом — хоть в рабство.

Главный редактор «Фейри стайл» картинно развернулась на тонких высоких шпильках и вновь величественно опустилась в свое тронообразное кресло.

— Твои четыре дня. Можешь не появляться на показах в эти выходные, Джулия Беннет. Завтра отработаешь день — и будешь свободна. Надеюсь только, твой принц тебя не разочарует в конечном итоге.

Удержаться от облегченного вздоха не удалось.

— А почему принц? — не выдержала я, чуть растерянно уставившись на начальницу.

Та взирала на меня с улыбкой сфинкса, чью загадку не сумел разгадать очередной путешественник: сыто и чуть высокомерно.

— Интуиция, моя дорогая, — пожала точеными плечами миз Коллинз. — Да и на кого могла польститься наша местная фея? Только на принца. Иди, работай. Отдых твой начнется только завтра вечером.

На лице босса застыло выражение: «Выкладывай все немедленно», — но я мужественно проигнорировала этот безмолвный вопрос. Многие знания — многие печали. И вообще, у всех есть право на маленькие тайны, а личная жизнь не имеет к работе ни малейшего отношения.

— Спасибо, Дженнет, — благодарно выдохнула я и опрометью выскочила прочь из кабинета, пока начальница не передумала. Чтобы четыре следующих дня прошли в мое отсутствие без больших эксцессов, эти два придется и правда пахать, как представитель чернокожего населения планеты на плантации.

Но даже несмотря на то, что количество работы, которую спешно нужно было выполнить, удвоилось, а то и утроилось, я все равно сияла от счастья, предвкушая грядущую встречу, как дети предвкушают собственный день рождения или Рождество. Ватанабэ вообще как-то легко и непринужденно удавалось быть для меня праздником. Даже при том, что практически каждое его движение сопровождалось разрушением, а каждый шаг, который он делал не на сцене, мог завершиться падением.

Лиллен с подозрением поглядывала на меня, выстукивая на клавиатуре будто бы ритм похоронного марша, и очень выразительно молчала. Просто-таки очень выразительно. Так, что впору было бы объяснить и свою пьяно-счастливую улыбку, и небывалый трудовой энтузиазм.

А вот черта с два.

Забредшая к нам Вивиан только озадаченно почесала макушку, не понимая, почему я мечусь по приемной, да еще и — невиданное дело — безостановочно напеваю что-то себе под нос, выделывая легкомысленные танцевальные па. А я… я просто счастлива была в тот момент до умопомрачения, настолько, что хотелось поделиться той искристой, пьянящей как шампанское радостью, которая поселилась у меня в груди и грела мягким теплом. Если не с Лиллен поделиться, то хотя бы с Вив, с ней у меня были наиболее близкие к дружеским отношения. Слава богу, благоразумие в итоге победило. Ну, или меня просто пугал настороженный взгляд Адамс, которая следила за мной каждый миг.

Я носилась по офису, то и дело в кого-то врезаясь, и разве что стены не сносила на пути к своей цели. Но самое смешное, при том, что другим я создавала каждым движением кучу проблем, свои дела я как-то умудрялась выполнять куда быстрее и даже лучше обычного, а промахи мне всеми великодушно прощались. Видимо, за прошлые заслуги и за красивые глаза, которые просто лучились счастьем и ожиданием чуда. Своего персонального чуда.

Единственное, что не давало мне и дальше купаться в радости и предвкушении короткого, но полного счастья, — это красно-белые ленты в офисе и появление работников полиции, опрашивавших сотрудников. Но воспоминания о пережитом ужасе я решительно гнала от себя. Ну да, было безумно жаль бедняжку Энди, но, если вдуматься, то я ее даже и не знала толком, так что веских причин для траура у меня вроде бы даже и нет. Верно же?

Уже после обеда в приемной вновь появился один из тех полицейских, что приехали сразу после моего звонка. Память тут же услужливо подбросила мне имя. Генри О’Нил. Здоровенный мужчина, больше шести футов роста. Ширина плеч — две моих практически… И ежик волос морковно-рыжего цвета, в соответствии с последними веяниями моды. Второй полицейский был куда как симпатичней, несмотря на крупные черты лица… Зеленоглазый, худощавый и словно бы неземной. Не будь я безнадежно влюблена в Ватанабэ, мое сердце точно бы екнуло от такой пронзительной зелени и ясной, чуть плутовской улыбки.

Сияющее выражение моего лица копу совершенно точно не понравилось: служитель порядка как-то подобрался, напрягся и смерил меня тяжелым взглядом, будто гвоздями к полу прибивал, по-другому и не скажешь. Или заколачивал крышку гроба.

— Добрый день, — первой поздоровалась я, пытаясь проявить вежливость.

В ответ мне лишь сухо кивнули, да и то с огромной неохотой. Моя растерянность стала абсолютной. Еще утром этот человек не вел себя так отвратительно по отношению к скромной секретарше, хотя легкая нотка пренебрежения присутствовала в каждом его жесте и слове. Ну как же, суровый, умудренный жизнью мужчина — и глупая манерная девица из модного журнала, практически хрестоматийный случай, я сталкивалась с подобным не раз и не два, но все равно всегда становилось безумно обидно. Что могли знать обо мне все эти люди, считающие, что они выше меня?

— Простите, инспектор, но миз Коллинз нет на месте, — профессионально-любезным тоном сказала я, хотя о начальнице меня никто и не спрашивал.

— А я, собственно говоря, к вам, мисс Беннет, — как-то уж больно нехорошо произнес в ответ полицейский, взирая на меня с прямо-таки людоедским выражением лица.

Я недоуменно моргнула, уже совсем ничего не понимая. Ведь на все вопросы полицейских я ответила еще в первый их визит.

— Хорошо, инспектор, — со вздохом согласилась я, мрачно прикидывая перспективы журнала на выживание, если я второй раз за день оставлю свой пост. Напарница, конечно, уже крайне редко делает что-то не так… Но если уж делает, то по-крупному, да и после утра в одиночестве Лиллен все еще очень сильно не в форме. А потом мне иметь долгий и неприятный разговор с боссом на эту тему. И вот в чем закавыка: вообще-то я Адамс и не начальник, но получаю за ее промахи так, будто она мой непосредственный подчиненный.

Я неохотно отложила в сторону срочные бумаги, которые немедленно нуждались в моем внимании, и встала из-за стола, готовая служить на благо правосудия и правопорядка в меру скромных сил своих. Вообще, закон я чтила свято, а к сотрудникам полиции так и вовсе относилась практически по-родственному. А как иначе, если уже третье поколение моей семьи служит на благо Айнвара в системе правоохранительных органов?

— Лиллен, должны позвонить от маэстро Ринальди по поводу последней коллекции сумок, скажи, что Джен согласна на статью на эту тему. Две полосы. Послезавтра в три она может встретиться с ним лично и переговорить. Если позвонит Джефферсон, передай, что концепция фотосессии утверждена самой Дженнет. Если снова позвонит Энн Лэнсон… смело посылай к черту и скажи, что «Фейри стайл» не будет с ней работать. Никогда. Все ясно?

— Да, босс, — злобно процедила сквозь зубы Адамс, кривя пухлые губы. Сразу из красавицы превратилась в ведьму из детских сказок.

Я снисходительно и мило улыбнулась, с удовольствием понимая, что лицо держу уж точно куда лучше. Хотя самой тоже хотелось от души оскалиться.

— Да, если что-то катастрофическое, то сразу звони мне на мобильный, я постараюсь вырваться в офис, — не забыла напомнить очевидное я и снова обратилась с лучезарнейшей из возможных улыбок к О’Нилу: — Пойдемте в зал для переговоров, инспектор. Сегодня он пустует, и можно будет побеседовать.

Генри начало казаться, что он попал в какой-то параллельный мир, который живет по собственным законам, отличным от законов всего остального мира. Ну просто зазеркалье. В редакции не было и намека на то, что тут произошло убийство. Манерные девицы и не менее манерные мужчины неопределенного возраста все так же суетились, выполняя свои повседневные дела, весело переговаривались, смеялись, хвастались новой одеждой или дорогими украшениями. И ни тени скорби ни на одном лице.

А эта… Джулия Беннет так и вовсе сияла идеальной рекламной улыбкой в тридцать два отбеленных зуба, излучая полнейшее счастье. Какая психологическая травма, о чем вы? Машина просто, а не живой человек… Причем скалится настолько искренне, что сперва даже непроизвольно начинаешь испытывать к ней симпатию. Пока не понимаешь, насколько ненормально быть настолько жизнерадостной в сложившейся ситуации.

Впрочем, обращаясь к другой девице, просиживающей юбку в приемной главного редактора «Фейри стайл», мисс Беннет была далеко не так мила и любезна, давая указания сухим четким тоном, заставляющим вспомнить об армейских офицерах и Дженнет Коллинз, у которой была сходная манера говорить.

Особенно же инспектора полиции поражала осанка и походка девушки, которая не спала толком последние сутки, а заодно обнаружила труп посреди ночи в пустом офисе. Секретарша не шла — плыла по коридору, хоть сейчас выпускай ее на подиум демонстрировать наряды от лучших кутюрье. Тончайшие шпильки еле слышно мелодично цокали, будто задавая ритм всему миру. Дорогая девушка. Слишком дорогая, не каждому по карману. Наверняка нашла себе состоятельного мужчину для достойного содержания и выхода в свет. Такие барышни требуют для себя только самое лучшее, следовательно, самое дорогое.

Зал для совещаний оказался просторной комнатой, окрашенной в бежевые тона, со стеклянными стенами и огромным панорамным окном. Безумно похоже на аквариум. И каждый пробегавший мимо считал своим долгом задержаться и посмотреть, кто же решил побеседовать тет-а-тет с ассистентом главного редактора. Полицейскому тут же стало не по себе, журнальная девица, напротив, вроде бы чувствовала себя просто прекрасно, когда каждый первый имел возможность пялиться на нее в свое удовольствие. Красивые девушки вообще рано привыкают быть на виду и через какое-то время начинают находить в навязчивом внимании странное и, по мнению О’Нила, даже извращенное удовольствие.

Выбирая, как же ему сесть, Генри, наплевав на привычки, устроился лицом не к выходу, а к стене, чтобы не видеть всех этих праздношатающихся и заинтересованных. И так на душе гадко.

Кукла уселась напротив, хлопая большими глазами и всеми силами выражая высшую степень любезности. Руки она чинно сложила на коленях, а лодыжки наверняка были скрещены — упаси боже закинуть ногу на ногу, ведь это вульгарно и вызывающе. Ну ни дать ни взять кронпринцесса Беатрис на пресс-конференции, а не простая секретарша из глянца.

— Скажите, мисс Беннет, у вас были причины недолюбливать покойную?

Губы секретарши, выкрашенные в гламурный розовый цвет, чуть дрогнули, но улыбка с них так и не исчезла. На лице девушки проступила лишь тень любопытства, но никак не тревоги.

— Вы имеете в виду, был ли у меня мотив? — буквально пропела она мягким бархатистым голосом, лукаво глядя на полицейского. Зеленые глаза с хитринкой, будто с девой дивного народа говоришь. Должно быть, многие не смогли вовремя оторвать глаз от таких очей. — Нет, инспектор. Мне совершенно нечего было делить с бедняжкой Энди, мы и встречались-то не слишком часто. Шантажировать она меня тоже не могла, если вас и это интересует. Моя жизнь ужасно скучна, у меня нет ни единой тайны, за которую можно убить.

Вся мимика, все жесты собеседницы буквально вопили о полной искренности. И это казалось еще подозрительней. Не может быть человек настолько откровенным, тем более с незнакомцем и уж совершенно точно с полицейским. Не существует людей с абсолютно чистой совестью, всегда есть какие-то грехи, которые заставляют виновато отводить взгляд. Полицейские у всех, даже самых законопослушных граждан вызывают опасения, а тут сидит эта холеная девица и демонстрирует полное спокойствие и благожелательность. Будто ей действительно не в чем каяться.

— А тайны, за которую нельзя убить, у вас случайно не завалялось? — поинтересовался О’Нил, выжидающе взирая на подозрительную свидетельницу.

— Завалялось, — мгновенно подтвердила Беннет. Легко и просто, с кокетством, но не избыточным. Убийственная смесь естественности и женского лукавства, которое не просто не скрывается — выставляется напоказ как некое собственное огромное достижение.

— И какая же?

Девушка засмеялась, прикрыв рот ладонью. Полицейский даже залюбовался тонкой кистью с изящными длинными пальцами. Очень музыкальные пальцы были у секретарши. Наверняка печатает она споро и умело.

— Не скажу, инспектор. Это же тайна! К тому же она не относится к убийству Энди. Это мой личный маленький женский секрет.

И щеки девушки окрасились легким румянцем смущения. Интересно, можно ли заставить себя краснеть по собственному желанию? Если да, то непонятно, что Джулия Беннет делает тут, в редакции «Фейри стайл». Привлекательная, харизматичная и с явными актерскими способностями — хоть сейчас на сцену выпускай и будет готовая звезда.

— Может быть, вы замечали что-то необычное в последнее время, мисс Беннет? — неохотно сменил тему Генри, понимая, что больше все равно ничего не узнает от секретарши по интересующему его вопросу. А слушать это милое чириканье уже не было ни сил, ни желания.

Она нахмурилась, закусив губу. И вдруг резко из дивной райской пташки стала собранной и деловитой особой, точь-в-точь как ее босс.

— Кое-что было, — задумчиво протянула Джулия, потерев кончик носа. — Но я не уверена, что это как-то связано с убийством. Просто… странно.

Полицейский кивком попросил продолжать. Неизвестно, правду ли ему поведают или нет, как и неизвестно, имеют ли наблюдения Беннет хоть какое-то отношение к делу, но выслушать в любом случае стоит.

— У нас тут кто-то ведьмачить начал вот уже месяца полтора как, — со вздохом начала секретарша, поправив и без того аккуратно уложенные волосы. — То у кого-то компьютер сломается посреди рабочего дня, да так, что данные уже никак не восстановишь, то модель какую-нибудь сглазят…

— Так заявить надо, административное дело завести — и вытрясут из вашей ведьмы раскаяние и уверение, что больше она такого делать не будет, — махнул рукой с раздражением Генри.

И правда, пустышка. Да каждый день кто-то на кого-то порчу наводит. На соседей, более успешных сослуживцев, соперницу в любви… Книг по колдовству на любом книжном развале наберется столько, что на полгорода хватит, не все, конечно, что там пишут, работает, но встречаются и действенные рецепты.

— Нельзя, — тут же ужаснулась мисс Беннет. — Это дурно отразится на имидже журнала! Такие проблемы у нас решаются своими силами, без привлечения посторонних.

— То есть до этого кто-то уже баловался колдовством, и вы самостоятельно разбирались с проблемой? — с недовольством переспросил мужчина, глядя на свидетельницу как на законченную дуру.

— Раньше мне хватало пары часов, чтобы узнать, кто так хулиганит, и разобраться до того, как все дойдет до Дженнет. Женский коллектив, сплетни… Ну, словом, вы меня понимаете. Если кто-то провернул удачную шутку, то наверняка не сумеет удержать все в себе, захочет поделиться…

— А тут не поделились? — уточнил инспектор О’Нил, озадаченно почесав коротко стриженный затылок.

— Не поделились. Я специально даже Адамс засылала порасспрашивать — и ничего. А уж если Лиллен Адамс не сумела ничего вытянуть, стало быть, и правда тайна, покрытая мраком.

— Адамс — это та блондинка, еще один секретарь? — на всякий случай уточнил Генри, хотя уже один раз беседовал со второй дрессированной куклой Дженнет Коллинз. О Джулии Беннет блондинка говорила исключительно мерзости. Но при этом с каким-то завистливым уважением.

— Да, Лиллен Адамс, младший ассистент главного редактора, — задумчиво подтвердила Беннет, постукивая по стеклянной столешнице розовым наманикюренным ноготком. — А больше ничего странного и не происходило. Ну, кроме самого убийства.

— Спасибо за содействие, мисс Беннет, — привычно и заученно завершил допрос О’Нил и первым встал из-за стола.

— Я провожу вас, — улыбнулась секретарша, изящно поднимаясь следом.

Едва они вышли в коридор, как навстречу выскочила заполошная Адамс со стопкой бумаг наперевес.

— Джули, черновые варианты статей принесли, почитай их! Просмотри свежую информацию по совещанию, и надо всем написать о нем! А совещание уже послезавтра! Почему Дженнет так поздно обо всем сообщает?!

— Лиллен, это будешь делать ты, — прервала поток слов напарницы шатенка, выставив руки в защитном жесте.

Голубые глаза Адамс, и без того большие, стали еще больше, и в них застыл смертельный ужас.

— Но… как?! Одна?! Почему?! Я же не справлюсь!!!

Беннет с видом великомученицы вздохнула и твердо ответила:

— Я выхожу завтра, а потом у меня будут отгулы до вторника. Поэтому перекладываю великую миссию по организации совещания на твои сильные плечи. И ты справишься, Лил, ты же говоришь, что все умеешь не хуже меня. Вот твой шанс это доказать.

Младшая секретарша открывала и закрывала рот, будто выброшенная на берег рыба, а инспектор с подозрением рассматривал Беннет. В журнале, который, по словам всех опрошенных, Джулия просто боготворит, сложилась довольно тяжелая ситуация, наверняка требующая присутствия Беннет, а старший ассистент главного редактора вдруг резко берет себе выходные и срывается не пойми куда. И это-то трудоголик от мира моды? Как-то странно…

«Надо бы полюбопытствовать, где мисс Джулия Беннет решила провести такое количество свободного времени», — поставил себе в уме галочку полицейский. Улыбчивая секретарша Дженнет Коллинз теперь стала казаться ему еще более подозрительной, чем прежде.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Утро следующего дня для меня началось привычно рано. Я вскочила в половине седьмого утра и кинулась к шкафу одеваться. Времени, как всегда, не хватало… Все как всегда. Толком не проснувшись, зато все-таки успев позавтракать, я вылетела за порог. Автобус отходил от остановки без четверти восемь. И не успеть на него означало опоздать на работу и получить выволочку от миз Коллинз, которая причисляла опоздание к списку смертных грехов. А смертные грехи караются жестоко, вплоть до отмены договоренности об отгуле. Увы, зарплата ассистента не позволяла мечтать о собственном автомобиле, а поездки на такси были слишком уж большой роскошью…

Такео… Стоило вспомнить, что сегодня приезжает мое личное, самое дорогое несчастье, как на душе разом потеплело и даже спать стало хотеться не так сильно.

Такео прилетает вечером. На лице сама собой появилась мечтательная улыбка. Уже вечером мы увидимся… Как же я соскучилась за полтора месяца, страшно сказать. И ведь даже не поделишься ни с кем… Такео Ватанабэ, участник одной из самых знаменитых поп-групп Ямато, встречается с некоей Джулией Беннет, ассистентом главного редактора модного журнала «Фейри стайл». Ужас какой… Думаю, это не слишком положительно отразится на карьере Такео и жизни всей In the Dark. Да и на моей жизни в целом тоже.

В голове в который раз поселилась гаденькая мысль, что нужно завязывать с этими тайными встречами. Все, хватит уже нервы тянуть и из него, и из себя. Пусть найдет себе в Ямато милую девушку из хорошей семьи с солидным приданым и с хорошим характером… Это будет куда лучше, чем мотаться к безвестной секретарше через полмира без какой-либо надежды… Так будет правильней. Но как же сильно не хочется его отпускать…

Порвать с Такео я собиралась если не в каждый его приезд, то через раз точно. И никогда язык не поворачивался ему сказать об этом. Слишком уж его глаза сияли радостью…

Настроение мое от радужного быстро скатилось к полноценной хандре, которая тоже продержалась недолго. На телефон пришло сообщение: «Прошли регистрацию. Жди».

Не успев толком задуматься, зачем и что я делаю, набрала короткий ответ: «Жду», — и тут же отправила, позабыв обо всех своих зароках и обещаниях, которые давала себе во время нашего странного романа. Ну и черт с ними, с зароками. Пусть он сегодня будет счастлив.

Хотя всю дорогу до работы я с ужасом думала, что опоздаю, в приемной все равно как по волшебству появилась первой. В комнате была кромешная темень, жалюзи закрыты, ни одна лампочка на офисной технике не мигала. Сразу как-то стало немного жутко. Даже несмотря на то, что в соседних кабинетах уже давно кипела жизнь (в «Фейри стайл» любой «сове» приходилось волей-неволей становиться «жаворонком» или менять работу. И это не считая постоянных задержек в офисе). Когда Энди убили, она тоже была не одна на этаже, как я сейчас. На работе оставалась еще и я как минимум. Может, и другой кто задержался, просто ушел, не заглядывая к дизайнерам. А причин убивать Энди, девушку не от мира сего, вечно витающую в своих творческих облаках, я вообще не видела. Она никогда ни во что не совалась, ни с кем не дружила и не враждовала, всегда думала об одной только работе… Да у нее даже с личной жизнью было еще хуже, чем у меня! И вот насолила же кому-то настолько, что теперь лежит в полицейском морге. По частям.

Стоило включить свет и раздвинуть жалюзи, как все идиотские параноидальные мысли тут же испарились, оставив после себя лишь послевкусие полузабытого кошмара.

Мерный гул включенного компьютера по идее должен был настроить меня на рабочий лад, но мысли в голове бродили о чем угодно, кроме работы. В основном на вечную тему «что надеть». Хотелось быть сегодня особенной… Для него мне всегда хотелось быть особенной.

Снова на душе стало тяжко. Замкнутый круг какой-то… Таких вот редких встреч я не хотела, а он вообще хотел официальных отношений со знакомством с родителями, свадьбой и последующим рождением детей, причем как минимум троих. И все бы ничего, я в целом тоже не против такого будущего, если бы он не был иностранцем — но это еще как-то можно пережить — и звездой мирового уровня. Ну что поделать, если мы с ним не ровня никаким боком? Да и узнать друг друга за все время толком не получилось. А как, если все общение сводится к редким письмам и еще более редким встречам?

Приступ моей хандры прервала своим появлением Лиллен, которая сегодня просто сияла, будто намереваясь переплюнуть меня по уровню позитива. Причина отличного настроения младшего ассистента обнаружилась достаточно быстро: Лил едва ли не тыкала ею мне в лицо. На безымянном пальце левой руки Адамс сверкало кольцо с солидным бриллиантом. Разумеется, от «Ренелли», эта девушка надевала на себя исключительно брендовые вещи, начиная с нижнего белья и заканчивая украшениями, поэтому неудивительно, что и обручальное кольцо ей подарили от знаменитого дизайнера.

Смотрелась блондинка ужасно забавно, все ее мысли были буквально на лице написаны. Крупно и четко.

«Смотри же, смотри! Я уже обручена! И мой жених очень богат! А ты, всеобщая любимица, все еще одна!»

— Я выхожу замуж через полгода! — все-таки не смогла в конечном итоге промолчать Лиллен. — И ты — подружка невесты!

Я в это время вставляла в принтер бумагу и от удивления просто уронила листы на пол. Какого, прошу прощения, черта, эта ненормальная решила, будто я на такое соглашусь?

— Лил, ты меня случайно ни с кем не перепутала? — недоуменно спросила я, слабо понимая, по какому поводу удостоилась великой чести. — Позови на эту почетную должность лучшую подругу или близкую родственницу.

Коллега скривилась так, будто я предложила ей отравиться.

— У меня не так уж много подруг. И еще меньше таких подруг, которым я бы позволила участвовать в организации собственной свадьбы.

Ну да. Отношения с женщинами у Лиллен обычно не складывались. Не умела она заводить друзей, зато поклонников — запросто. Может быть, потому что слишком многие потенциальные подруги остались без ухажеров по ее милости.

— А кузины мои или страшные, или терпеть меня не могут. К тому же они все как на подбор белобрысые! Зачем мне подружка невесты, которая на меня похожа?

Траекторию полета мыслей блондинки я так до конца и не уловила. Может быть, именно из-за цвета волос.

— Ну а я тебе зачем?

Она вздохнула с настолько мученическим видом, будто я была законченной идиоткой, которой приходится объяснять очевидные вещи.

— Ты красивая, ты хороший организатор и ты шатенка. Что тут непонятного-то?

Я вообще растерялась. Лиллен ни много ни мало сказала, что я красивая. Уму непостижимо! И просит быть подружкой невесты… А ведь мы с ней в более чем натянутых отношениях, причем по ее вине. Ну… в основном по ее вине.

Переварив все сказанное, я задумчиво изрекла:

— Очевидно, с подругами у тебя совсем все плохо…

— Это положительный ответ? — настороженно уточнила девушка, не сводя с меня цепкого взгляда.

— Черт с тобой, Адамс, я согласна угробить на тебя свое свободное время, — махнула рукой на напарницу я.

Спасибо мне, разумеется, и не подумали сказать. В этом вся Лиллен Адамс: выбьет то, что ей требуется, из человека и считает, что так и должно быть. Мир, по мнению Лил, существовал только для того, чтобы лежать у ее стройных ножек, обутых в туфли из последней коллекции очередного ультрамодного дизайнера. Поэтому, собственно говоря, с подругами у Адамс негусто. Зато ухажеров можно поганой метлой выметать, и все равно в углах парочка обнаружится. Даже когда на коллеге был венец безбрачия, она и то умудрялась крутить бурные, хоть и кратковременные романы, а уж стоило избавиться от проклятия, как ее личная жизнь забила уже не ключом, а полноценным фонтаном.

Дженнет явилась в офис с получасовым опозданием, и за эти тридцать минут с работниками журнала едва не случилась истерика. Нет, не потому, что шеф резко всем понадобилась, мы бы с легкостью весь рабочий день без нее протянули, просто это ужасно нервирует, когда приходится торчать у эшафота и ждать, когда же это палач соблаговолит явиться и все-таки отрубить твою повинную голову. Все время в ожидании начальницы штат «Фейри стайл» просидел как на иголках, не решаясь навести рабочий беспорядок на столах или хотя бы выпить традиционную утреннюю чашку кофе.

После этой пытки приход миз Коллинз был встречен едва ли не со слезами умиления, хотя она тут же навалила на подчиненных кучу работы.

В кабинет властительница журнала явилась с фразой:

— Чтоб разорвало совет директоров в полном составе!

Вопрос, почему главный редактор задержалась, отпал сам собой.

Лиллен тут же усиленно застучала по клавиатуре. Слишком быстро, чтобы предположить, что Адамс действительно набирает что-то осмысленное. Интересно, не застрянут ли когда-нибудь ее длинные наращенные ногти между клавиш?

— Что-то случилось, Джен? — уже привычно приняла огонь на себя я.

Главный редактор швырнула на стол Адамс замшевую сумку стоимостью в пять моих зарплат и мрачно ответила:

— Дэниэлс посмел отчитывать меня. Меня. Сопляк! Решил, что раз отец сидит в кресле главы совета, то ему тоже можно все!

Я вздохнула. Речь явно шла не о Ричарде Дэниэлсе, главе совета директоров, а об Артуре, его сыне, который успел изрядно достать всех своей въедливостью и манерой давать разной степени бесполезности советы тем, кто очевидно умнее его. «Фейри стайл» он тоже своим высочайшим вниманием не обошел, но до такого откровенного хамства прежде не доходил. И мое присутствие на него отвращающе, как на его батюшку, почему-то не действовало. А жаль.

— Он не стоит ваших нервов, Дженнет, — успокаивающе произнесла я и отправилась заваривать начальнице чай с мятой. Сегодня никакого кофе, это абсолютно точно. И чашка пол-литровая, совершенно не совместимая с общим стилем журнала, зато отлично сочетающаяся с расшатанными нервами начальницы.

Миз Коллинз с благодарной улыбкой приняла из моих рук напиток.

— Джули, все-таки вы незаменимы. Ваши планы в силе?

— Да, простите, — виновато развела руками я, заливаясь краской.

— Надеюсь, оно хотя бы стоит того. — В голосе шефа слышалось сомнение.

— Стоит, Джен, — без раздумий кивнула я с, должно быть, идиотской в своей детскости улыбкой. Под стать Такео. Он так же глупо улыбается, когда мы видимся. Должно быть, дурость заразна. И передается воздушно-капельным путем.

— Ну смотри, Джулия Беннет, — как-то до странности тепло усмехнулась главный редактор, положив руку мне на плечо. — Не пожалей потом.

Моя улыбка осталась настолько же широкой и счастливой, как и до этих слов шефа. Вера в то, что жалеть потом не придется, была сильной, куда сильней всех возможных доводов рассудка.

Лиллен заинтересованно вынырнула из-за монитора. Будто ей это поможет лучше вникнуть в суть разговора. Ну-ну. Удачи ей.

Шеф удалилась в свой кабинет и подло закрыла за собой дверь, давая возможность Адамс учинить мне полноценный допрос. При открытой двери напарница редко рисковала открывать рот не по делу.

— Бе-э-эннет! А чего это ты у нас такая счастливая? — тут же выползла из-за стола с демонстративной кошачьей грацией блондинка и вплотную подобралась ко мне. Серебристая шелковая юбка так продуманно собиралась в складки при каждом движении Лил, что я начала подозревать наличие бытовой магии в ткани. Шелк настолько эстетически выверенно не морщится. Даже на самой лучшей фигуре.

Я немного нервно зыркнула на нее и на всякий случай откатилась на стуле в сторону, придумывая благовидный предлог, чтобы и вовсе сбежать куда подальше.

— Адамс, я всегда счастливая, если ты еще не поняла.

Такой ответ младшую ассистентку целиком и полностью не устроил, и она, уперев руки в бока, как сварливая жена при виде припозднившегося мужа, продолжила меня расспрашивать:

— Ну да, ты всегда выглядишь довольной. А вот счастливой идиоткой — лишь изредка. Так что колись, в чем дело? Мужик, да?

Мужик в моем понимании был чем-то большим, внушительным и временами дурно пахнущим. Так как ни одна из этих характеристик к Такео не относилась, то я совершенно честно дала ответ:

— Нет.

Физиономия Адамс выражала высшую степень недоверия. И сарказм. Откровенный.

— Врешь!

В голосе Лиллен звучала такая же жажда правды, как у старушки, которая решила вывести на чистую воду молодую соседку, ведущую, по мнению пожилой леди, аморальный образ жизни.

— Как пожелаешь.

Не желая продолжать изначально бессмысленную беседу, я принялась демонстративно просматривать электронную почту, полностью игнорируя возмущенное сопение Лил, прожигающей меня недовольным взглядом. Предлога унести ноги из приемной так и не нашлось… Среди множества полученных писем обнаружилось послание и от Дэниэлса-младшего, который, очевидно, посчитав, что не все сумел сказать Дженнет лично, еще и в письменном виде отправил свое мнение по работе нашего журнала. Будто специально на разговор нарывался, мерзавец невоспитанный… И что ему именно сейчас приперло портить нам жизнь? Весеннее обострение?

Отдать Джен сейчас или переждать? Письмо было откровенно хамским, обучение в лучшем университете страны положительно отразилось на слоге Дэниэлса, но — увы! — не на его чувстве такта и душевных качествах. Потому что писать подобным тоном женщине было просто неприлично, а уж Дженнет Коллинз — еще и опасно.

Я задумалась и все-таки решила, что еще раз бередить и без того уязвленное самолюбие шефа сегодня не следует и лучше отдать ей письмо уже тогда, когда я вернусь на работу после отгула. К тому времени Дженнет должна будет остыть достаточно, чтобы не убить Дэниэлса и еще кого-нибудь, например меня, принесшую дурную весть.

Но это надо было додуматься, в таких хлестких выражениях обвинить нашего босса в неумении управлять журналом и едва ли не в растрате. Да «Фейри стайл» именно Дженнет вывела на международный уровень! Еще пятнадцать лет назад это было издание средней руки, один из многочисленных местных глянцевых журналов, но именно миз Коллинз привела «Фейри стайл» к процветанию и славе, сделала светочем мира моды. И лезть в наши дела этот самый Дэниэлс не имеет ни малейшего права, пусть сперва у него молоко на губах обсохнет.

— Ну, Джули! — тем временем все никак не желала отставать от меня Адамс, для которой сплетни входили в десятку наиболее необходимых для жизни вещей и делили первое место с кислородом. — Ну с кем ты все-таки встречаешься, а?

— Но я сейчас ни с кем не встречаюсь, Лиллен, — упорно продолжала отпираться я.

— Да брось ты, так не бывает!

Я могла бы сказать, что очень даже бывает, более того, у меня был период в жизни, когда мужчины смотрели на меня с тем же выражением, что на табуретку на своей кухне. Это было еще до того, как я стала доброй феей «Фейри стайл». Потом… потом появились поклонники, но ничего серьезного. А затем произошло стихийное бедствие по имени Ватанабэ Такео, и рядом с ним все померкло, как ночные звезды исчезают с восходом солнца. Его любить оказалось настолько просто, что ни на кого другого смотреть желания больше не возникало.

От продолжения допроса меня спас телефон. Дэниэлс. Чего ему неймегся? Этот несносный молодой человек попросту вопил. Если с миз Коллинз он ещё пытался изображать, будто ему известно, что такое вежливость, то на меня, существо вроде бы как мелкое и незначительное, он орал как обычный базарный хам. И называл меня такими… эпитетами, что выскажи он подобное при личной встрече — врезала бы наглецу ровно так, как учил меня старший брат. Увы, врезать по телефону возможным не представлялось, поэтому я просто максимально холодно попрощалась, ответив Артуру Дэниэлсу что-то пространно-вежливое на тему, что главный редактор непременно с ним свяжется, и положила трубку.

Ну да, свяжется. Как только, так сразу. Обычно этой отмазки хватало часов на пять-шесть, после чего начинали звонить или вовсе являлись в офис. Второй случай был даже предпочтительней, потому что с мальчиками из охраны у меня имелись собственные договоренности, и если не пустить вовсе неугодного посетителя они не могли, то помотать нервы и подержать на входе подольше — запросто. И самое приятное, им за это никогда ничего не было, потому что в таких спорных ситуациях наши охранники всегда становились предельно вежливыми и действовали строго по инструкции. А я… я, например, могла не успеть выписать пропуск. И не отвечать на телефонные звонки из-за занятости. Мелочи, верно? Ну и, разумеется, начальница устраивает мне после показательные выволочки за такие промахи прямо перед возмущенным визитером, и я даже искренне и проникновенно извиняюсь. Но это происходит где-то спустя неделю, в течение которой враг к нам не проникает.

— Лил, если будет звонить этот… если будет звонить мистер Дэниэлс-младщий, отправляй-его куда подальше. В пределах приличий, разумеется, — чуток придя в себя, велела я Адамс.

— Так плохо? — нервозно спросила та, разом потеряв интерес к моим гипотетическим поклонникам.

Я выразительно посмотрела на нее:

— Все просто отвратительно. Не допускать до Дженнет, пока меня нет, всеми правдами и неправдами.

Вот в таких критических ситуациях я становилась главной. Самой главной. Потому что одной из неписаных обязанностей ассистента было оберегать всеми законными и незаконными способами душевный покой своего начальства. Нервная Дженнет Коллинз — это не катастрофа. Это самый банальный конец света в одном конкретно взятом офисе.

— Постараюсь, — буркнула блондинка, явно прикидывавшая, каким способом она может избавиться от члена совета директоров, если он вдруг станет рваться в кабинет к нашему боссу.

А вот как хочет, пусть так и делает. В конце концов, для нас в порядке вещей исполнять неисполнимое. Либо так, либо увольняйся к черту. Пока Дженнет лично не уволила и не сказала на прощание пару ласковых.

— И вот понадобились тебе эти проклятые отгулы именно тогда, когда у сынка Дэниэлса крыша съехала, — раздраженно вздохнула Адамс и принялась строчить на компьютере. На лице ее расплылась такая довольная ухмылка, что я начала подозревать: не работает она, а сидит в соцсети. Контрольный заход на сайт подтвердил, что я оказалась права.

— Лил, я видела кольцо и красивей!

Например то, что Ватанабэ уже двенадцать раз пытался надеть мне на палец. Не знаю, от кого оно… Может, от дизайнера, может, нет, но подходит мне идеально.

— Что? — высунулась из-за монитора напарница.

Я поднялась, подошла к ней вплотную и ткнула пальцем в открытую страницу, которая не имела к работе ни малейшего отношения.

— Твой статус. «Самое красивое кольцо в мире». Я видела и красивей. А теперь займись делами, пока я Джен не пожаловалась.

Надпись «Джулия Беннет в сети» издевательски маячила на странице Адамс. Но Лил заметила ее слишком поздно.

— Мымра! — еле слышно прошипела мне в спину блондинка. Но из сети вышла тут же.

Я ухмыльнулась и сменила собственный статус на «Хорошо быть главной».

Никогда не думала, будто время может одновременно и нестись, как перепуганная лошадь, и плестись со скоростью черепахи. Я хваталась за каждое подвернувшееся дело, надеясь, что хоть тогда из головы вылетят посторонние мысли. Не вылетали. Я постоянно смотрела на часы. Хотелось, чтобы рабочий день закончился прямо сейчас. Или не заканчивался вовсе.

А вдруг… что-то случится с самолетом? Что тогда? На прошлой неделе самолет разбился, никто не выжил… И как я тогда смогу это выдержать? Такео такой неудачливый… На ровном месте споткнется и лоб расшибет… Не знаю, как пережила тот факт, что во время тура в прошлом году его и остальных ребят поднимали на тросах на три метра над сценой. Думала, сердце остановится, если он сорвется. Парни тогда перед каждым выступлением ходили в храм молиться об успехе. По официальной версии. Такео писал потом, что молитва у них была простая и лаконичная: «Только б не навернуться». Я тоже тогда сходила в церковь, хотя сто лет там не была и не собиралась. Неизвестно, кто ответил на мольбы, бесчисленные ли боги Ямато или наш Создатель, но домой Ватанабэ вернулся целым, невредимым и даже без обязательного растяжения.

Надо было и сейчас в церковь сходить. Попросить высшие силы, чтобы полет для группы In the Dark прошел без эксцессов.

— Беннет, а чего ты погрустнела-то? — прервала мои мучения Лиллен.

Я опомнилась и заставила лицо принять обычное счастливое выражение.

— Да так, Адамс, женские проблемы и все такое, — беззаботно пожала плечами я как ни в чем не бывало. — Даже я от них не застрахована.

Этим словам Лил неожиданно поверила и даже повеселела, приняв к сведению факт, что и у вечно довольной жизнью меня бывают самые обычные трудности. Как у всех.

Айдзава Айко уже полчаса внимательно разглядывала одного из своих шестерых подопечных, Ватанабэ, который смотрел на свой телефон, как будто тот осенен божественной благодатью. Все время с самой регистрации лидер группы вел себя очень странно. Выражение лица кумира миллионов заставляло думать как минимум о слабоумии, потому что у нормального человека не может на физиономии отражаться такое незамутненное счастье. Менеджер тяжко вздохнула и отвернулась, не имея сил видеть эту картину в тысячный раз. Такео завел себе девушку. И это само по себе нервировало Айко, потому что роман по-разному может отразиться на карьере молодого певца. К тому же Ватанабэ вообще ничего не рассказывал о своей пассии, хотя обычно в кругу своих был словоохотлив, стало быть, роман был потенциально проблемным. Кто являлся предметом воздыханий лидера группы, для всего мира являлось строжайшей тайной, впрочем, о влюбленности Такео уже давным-давно знали товарищи по группе и весь обслуживающий персонал. Врать и притворяться Ватанабэ не умел совершенно. Оставалось только выяснить, кто же эта интригующая особа, из-за которой In the Dark больше года вынуждены мотаться через полмира на гастроли. Такео уже умоляли прекратить изображать из себя шпиона и съездить к своей девушке как нормальный человек, без притянутого за уши повода, но тот упорно отказывался сознаваться в романе, даже после того, как ему совали в нос неопровержимые улики. Приходилось догадываться, кто же та самая загадочная возлюбленная и почему же музыкант так старательно ее прячет.

Рядом с мучающейся раздумьями девушкой приземлился Судзуки Хироши, которого в группе называли не иначе как «лидер лидера». С Такео они были неразлучны с трехлетнего возраста, и если нужно было вправить Ватанабэ мозги или вытащить из неприятностей, то за дело брался именно его самый близкий друг. На Хироши же официально сбросили решение проблемы с влюбленностью лидера.

— Ну как, вытряс из него что-нибудь? — тихо поинтересовалась Айко, хотя конспирация была не нужна вовсе. Сейчас Ватанабэ слишком уж глубоко ушел в свои грезы наяву и ничего не замечал вокруг себя.

— Все еще нет, — виновато развел руками Судзуки, тяжело и устало вздохнул. — Кто бы знал, как меня уже достали эти бесконечные айнварские гастроли…

Айко тоже утомили эти выезды за границу по нескольку раз в год.

— Я не понимаю, ну завел он себе девушку, пусть даже иностранку, так чего прятать ее от всех и добивать нас этими поездками? — простонал парень, взлохматив и без того стоящие торчком темные волосы. То, над чем трудились лучшие стилисты Ямато, теперь никто бы не смог назвать стрижкой. Веник — он и есть веник. Впрочем, это почему-то никак не портило внешнего вида молодого человека. Судзуки выглядел, как… самурай, забредший не в то время. Тонкие черты лица, миндалевидные карие глаза, таинственная полуулыбка и умение казаться стильным даже в лохмотьях превращали его в какого-то современного рыцаря, того, кто просто обязан спасать прекрасных девушек и побеждать злодеев. Хиро родился на месяц позже Ватанабэ, но выглядел так, будто был на пару лет его старше.

— Может, он уже успел папой стать? — пессимистично предположила менеджер, доставая из сумки бутылку минеральной воды. Айдзава относилась к тому типу людей, которые, надеясь на лучшее, всегда готовятся к худшему. Поэтому Айко и смогла стать менеджером группы и, по мнению большинства, отлично справлялась с обязанностями, оберегая своих подопечных от тысячи бед. — Вот и прячет. Не хочет скандала.

Живительную влагу тут же отобрал музыкант, одним махом опорожнив сразу половину бутылки.

— Да Такео бы в жизни не бросил собственного ребенка! Он же всегда мечтал о большой семье, — тут же отмел эту версию как полностью несостоятельную Хироши. То, что у Ватанабэ мог быть внебрачный ребенок, у Судзуки просто в голове не укладывалось. Скорее уж друг мог тайно жениться…

«Резонно. Ватанабэ у нас парень хороший, ответственный и совершенно точно не бросил бы забеременевшую от него девушку. Ну, остается только надеяться на это…» — подумала Айко.

После паузы «лидер лидера» ответил:

— К тому же я уже таскал его в магазин выбирать подарки для племянника, делали, так сказать, контрольную закупку. У этого обалдуя ни один мускул на лице не дрогнул. Ребенком он еще точно не обзавелся.

— Вероятно, ты прав…

Скандал с внебрачной связью был бы весьма некстати для молодых звезд…

Генри в течение нескольких часов дежурил у выхода из высотки, где располагалось гнездо порока и разврата, то есть редакция модного журнала. Рабочий день закончился уже два часа как, а мисс Беннет так и не соблаговолила покинуть офис. Даже несмотря на то, что уже и ее начальница отчалила восвояси. И правда трудоголик на грани патологии.

В восемь часов секретарша все-таки соизволила выйти из здания. Лицо ее, к концу дня малость побледневшее, сияло ясной солнечной радостью вопреки тому, что сама девушка выглядела уставшей до полного измождения. И даже макияж не мог скрыть до конца измотанности Беннет.

Объект слежки поймал первое же такси и отправился в неизвестном для детектива направлении. Пока неизвестном. Но О’Нил имел намерение проследить за журнальной барышней и узнать абсолютно все ее секреты.

Конечным пунктом путешествия ассистента миз Коллинз оказался небольшой отель на окраине города. Такси притормозило у главного входа, и девушка выпорхнула из машины. Поездка подействовала на нее благотворно, и Беннет снова казалась бодрой и энергичной. Будто накачалась энергетиками по дороге. Но даже не прилив сил насторожил Генри, а то, что половину лица Беннет теперь скрывали здоровенные темные очки, которые носили поголовно все женщины, пытающиеся претендовать на звание модных. Полицейскому же это извращение напоминало исключительно глаза стрекозы. Или мухи. А насекомых он с детства ненавидел.

Иных мер конспирации мисс Беннет не использовала: на ней был надет темно-синий приталенный плащ с воланами, в котором она утром явилась на работу, вещь приметная, мало с чем перепутаешь.

И все-таки очки она напялила, чтобы лица не разглядели, или это просто дань моде? Возможно, свидание… Но все опрошенные хором твердят, что старший ассистент уже долгое время ни с кем не встречается и на работе буквально днюет и ночует, отдав всю себя делам журнала.

Генри поморщился. Он не мог представить, каково это — отдавать всего себя работе. В его жизни была Диана. Теплая, веселая, она создавала в доме уют, не позволяла полицейскому зарасти грязью или сдохнуть от голода, утешала… От мысли, что он может остаться один, становилось не по себе. Работа никогда не сможет заменить этого тепла, которое ждало О’Нила в квартире с появлением в ней одной журналистки.

А вот эта Беннет — одиночка. Молодая красивая девушка, о которой все отзываются подозрительно хорошо, — и никакой личной жизни. Странно все это.

Инспектор выждал четверть часа в машине. Объект из отеля не вышел, так что Генри счел возможным проявить наглость и любопытство и лично посмотреть, где и с кем свидетель убийства проводит свободное время.

Выбить у портье, в какой именно номер пошла девушка и ключ от этого номера, оказалось до странности сложно. Бесцветная девица в форменном жилете мялась, жалась и пыталась тянуть время, затравленно косясь на двери лифта. Однако рыжему и не таких приходилось продавливать, так что спустя некоторое время он все же получил желаемое и отправился на встречу к Джулии Беннет, предварительно пообещав портье, что он ее посадит, если та все-таки вздумает предупредить гостей отеля, что к ним вот-вот явится страж правопорядка.

Выйдя из лифта, полицейский со всех ног рванул к нужному номеру, открыл дверь, влетел внутрь и опешил.

Он был готов увидеть что угодно, вплоть до оргии или еще теплого трупа. Однако картина ему представилась на удивление приличная и даже пасторальная. В комнате на потертом диване сидели двое. Джулия Беннет и парень восточной наружности лет двадцати пяти на вид, физиономия которого О’Нилу почему-то была знакома. И эти двое просто держались за руки и смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами, как в сопливых фильмах пятидесятилетней выдержки о любви, где юбка по колено уже была верхом эротики. Джулия казалась такой… зачарованной. Да Генри поверить не мог, что на кукольном личике секретарши могло появиться настолько беззащитное мягкое выражение. Сколько раз ему ни доводилось видеть мисс Беннет, она всегда ослепляла улыбкой манекена — счастливой и вежливой. И неестественной.

Парень, увидев постороннего, тут же подорвался с места навстречу чужаку… споткнулся о ножку стоящего рядом с диваном журнального столика и упал. Хорошо еще на пол, а не на стеклянную столешницу.

Беннет издала поистине трагический стон.

— Такео-о-о! — тяжело вздохнула она и кинулась поднимать своего визави. Делала девушка это настолько спокойно и даже привычно, что становилось ясно: не первый раз ее кавалер вот так растягивается у нее на глазах.

Иностранец выглядел совершенно несчастным.

— Чем обязаны вашему появлению, инспектор? — мило и дружелюбно, прямо как в офисе, поинтересовалась девушка, укладывая голову жертвы собственной неуклюжести себе на колени и ласково проводя ладонью по лбу этого самого Такео. Иностранец блаженно прикрыл глаза. — Вообще-то это вторжение в частную жизнь. И я вроде бы свидетель, а не подозреваемая, так что не понимаю причин подобной бестактности.

— Инспектор? Свидетель? — с довольно сильным акцентом встревоженно переспросил парень, поднимаясь на ноги и подавая руку Беннет, чтобы помочь встать. Удивительная галантность, которая, по словам Дианы, совершенно несвойственна восточным мужчинам. А уж Диана, к грусти Генри, неплохо разбиралась в восточных мужчинах.

— У тебя неприятности? — со смесью тревоги и почему-то надежды продолжал расспросы иностранец. Все его внимание было отдано Беннет, и на заявившегося к ним без спроса полицейского даже и смотреть перестали, как только парню стало ясно, что незваный гость не представляет угрозы.

— Нет, вовсе нет, — поспешно заверила секретарша. — Просто… Меня тут, видимо, в чем-то подозревают, Такео… У нас в офисе произошло убийство, а я единственный свидетель. Все в порядке.

Узкие глаза молодого мужчины постепенно округлялись.

— Все в порядке? А если бы что-то случилось? Если бы убили тебя? Джули…

Кукла сурово нахмурилась и оборвала его:

— Даже не начинай!

И тут до рыжего неожиданно дошло. Такео. Ватанабэ Такео, участник In the Dark, которым обычно разумная Диана проела Генри всю плешь. Настолько, что даже на билеты пришлось разориться, а это оказалось недешевым удовольствием. Концерт должен был состояться послезавтра.

— А вы… — растерянно заморгал инспектор, глазам своим не веря.

— Узнал, — мрачно констатировала Беннет, закусив губу от досады. Чуть более широкие, чем модно было сейчас, брови сошлись на переносице. — Не подозревала, что в рядах твоих поклонников есть и бравые стражи закона.

— У меня девушка — фанатка, — тут же стал оправдываться О’Нил. Генри совершенно не хотелось оказаться причисленным к легиону поклонников In the Dark, состоявшему по большей части из экзальтированных девиц или вполне взрослых женщин, которые почему-то решили, будто им прилично вести себя как тинейджеры. — Постоянно слушает.

Пойманные с поличным звезда и его пассия затравленно переглянулись, вздохнули и явно недобрым словом помянули девушку полицейского.

— Вы же понимаете, что это незаконное проникновение в частную жизнь? — пытаясь выглядеть грозно, спросил гражданин Ямато. — И я вас засужу, если вы хоть кому-нибудь что-нибудь скажете.

Если встрепанный певец и не мог вызвать благоговейного трепета, то его адвокаты — запросто. При таком количестве денег адвокатов у Ватанабэ наверняка свора, и все наверняка отличные. Поэтому Генри несколько нервно сглотнул.

— А могу я узнать, когда именно вы назначили встречу мисс Беннет? — решил все же выпытать все интересующие его сведения страж закона. Мало ли… Вдруг…

— Позавчера утром, — без раздумий ответил Ватанабэ. — Как только узнал, когда мы должны прибыть в Айнвар.

— Значит, время визита выбирали вы? — дотошно уточнил полицейский. Возможно, глянцевая кукла просто хотела организовать себе алиби или вовсе исчезнуть из страны при помощи богатого и знаменитого ухажера.

Музыкант согласно кивнул.

— Инспектор, Такео не проходит по вашему делу, — решительно вмешалась девушка, встав между двумя мужчинами. — И вам хорошо бы оставить его в покое. Прямо сейчас.

Это живое воплощение дружелюбия было рассержено и готово к бою, как кошка, на чей драгоценный выводок посягнули. Она совершенно точно защищала своего любовника. Рука певца тут же легла на плечо Беннет. Жест вышел покровительственным, успокаивающим. Он тоже собирался ее защитить.

— Джулия, не волнуйся. Если инспектору нужно что-то узнать, пусть узнает. В этом нет ничего страшного. А ты пока лучше отдохни.

Кумир миллионов выглядел спокойным и уверенным, как горы своей родины, будто не он только что самым нелепым образом пробороздил носом не самый чистый ковер в дешевом отеле. Генри даже почувствовал некоторое уважение к умению настолько хорошо держать себя в руках.

— Но… — смутилась секретарша, мигом растеряв всю свою напускную воинственность. В ее зеленых глазах светилась слепая вера в своего неуклюжего героя. Генри смотрел на Джулию Беннет и понимал: не все могут так верить в Бога, как она — в своего парня.

Ватанабэ на миг прижался носом к ее щеке, а потом подтолкнул девушку в сторону спальни:

— Поспи немного, ты же вся серая от усталости.

В голосе музыканта было столько нежности и тепла, что О’Нилу стыдно стало. И из-за того, что потревожил этих двоих в такой неподходящий момент, и из-за того, что сам он никогда не говорил с Дианой так.

Шатенка неохотно послушалась, но в спальню ушла. То ли действительно сильно устала, то ли просто в этой паре мужчине позволялась неслыханная по нынешним временам роскошь быть мужчиной во всех смыслах этого слова. Не у всех женщин хватает на это мудрости. Проклятая эмансипация.

Едва за Беннет закрылась дверь, как Такео вежливо и церемонно обратился к полицейскому:

— Желаете что-нибудь выпить?

Тот сперва растерянно кивнул, а потом замахал руками:

— Нет-нет, что вы, я за рулем, да еще и при исполнении.

— Тогда чаю, — принял решение за двоих Ватанабэ.

Генри хотелось кофе, но неудобно было требовать у того, кому настолько безнадежно испортил вечер в обществе красивой девушки. А жертва полицейского произвола тем временем чинно разваливал чай из неизвестно откуда взявшегося в стандартном номере заварника. Чайник был уже горячим, так что инспектор сделал вывод, что и с девушкой певец планировал пить исключительно безалкогольные напитки. Странное какое-то у них планировалось свидание, на вкус О’Нила.

Когда они уселись на диван и рыжему вручили его кружку с чаем (зеленым! Разве нормальный человек может пить этот отвар веника?!), инспектор приступил к расспросам. Протоколировать результаты беседы он не планировал, как и вообще сообщать кому-либо, что общался с Ватанабэ. Еще чего не хватало. Просто хотелось уяснить еще пару-тройку деталей относительно Беннет, чтобы уж точно не подозревать ее, а заодно удовлетворить свое болезненное любопытство. Нечасто все-таки богатые и знаменитые снисходят до простых смертных, к которым, несмотря на всю свою красоту и холеность, относилась секретарша из «Фейри стайл».

— И давно вы… так?

— Больше года, — буркнул певец, отвернувшись, и сделал первый глоток чая.

Генри присвистнул, оценив подлинные масштабы трагедии. Больше года этот вот… узкоглазый субъект пудрит мозги ни в чем в общем-то не виноватой девушке. Как-то это чересчур цинично.

— И ты столько времени дуришь Беннет голову? — все-таки высказал свое мнение по поводу такого романа полицейский. Он был патриотом, а Джулия Беннет родилась и выросла в Айнваре, так что его долг как полицейского и айнварского мужчины — защищать интересы женщины одной с ним национальности.

Иностранец скривился и поставил чашку на стол. Перейти на «ты» с этим парнем получилось как-то быстро и естественно, правда, Ватанабэ зыркнул недовольно, явно не одобряя панибратства, но на другом обращении настаивать не стал.

— Я. Не. Дурю, — с ноткой едва сдерживаемого раздражения в голосе процедил он, прожигая собеседника тяжелым гневным взглядом. — Я предложение ей сделал сразу в день знакомства. И потом еще одиннадцать раз.

Инспектор удивленно округлил глаза:

— И она отказалась?

Уму непостижимо. Уже в том, что знаменитый, богатый и красивый упорно добивается руки обычной девушки, далекой от его звездных высот, есть нечто парадоксальное, а то, что она при этом еще и пытается отвертеться от такого счастья, — так и вовсе чудо какое-то.

— Отказалась. Говорит, что она мне не пара, что я могу и лучше найти… — тяжело вздохнул Ватанабэ, прикрыв покрасневшие глаза. Похоже, что эти слова от своей девушки ему приходилось слышать не раз и не два.

Такой неуступчивостью подружки житель Ямато совершенно точно был расстроен, и сильно. И все равно он ее упорно не бросал. Это говорило и о сильной любви, и о сильном упрямстве.

И о сильной глупости.

— Можешь, — подтвердил правоту Беннет полицейский. — Думаю, подобрать себе девушку получше тебе точно труда не составит.

— Но зачем мне искать кого-то еще, если лучшее я уже нашел? — искренне изумился музыкант, в упор глядя на полицейского. — Джулия для меня самая лучшая, мне больше никто не нужен…

Такая возвышенная чушь из уст мужчины, который уже давно не был сопливым юнцом, Генри позабавила. Как мальчишка, ей-богу. Хотя нет, мальчишки сейчас куда более приземленные, им лишь бы юбку девчонке задрать, а после они тут же принимаются искать кого-то поинтересней.

— Больше года вы вот так… встречаетесь, и ты что, только на нее и смотрел? Да я в такое не поверю! Ведь наверняка же есть кто-то на родине, с кем можно скоротать время, пока не придется снова ехать к даме сердца, — ехидно предположил инспектор с цинизмом, свойственным людям его профессии.

Ватанабэ только горько рассмеялся и развел руками.

— А ведь все-таки нет никого. Сам бы никогда в такое не поверил, но как только Джулию встретил… Смотреть даже ни на кого не хочется. Вот такие дела, инспектор. А как все же ваше имя? Вы не представились.

— Генри О’Нил, — тут же исправил свое упущение мужчина. — А ты мне буквально вернул веру в человечество, парень. Всегда думал, что такая вот лебединая верность осталась только в старых сказках.

— Полюбишь по-настоящему — таким же дурнем станешь, — пробормотал музыкант с тихим вздохом. И в глазах его было что-то… такое теплое и неописуемое, что полицейскому стало стыдно: сам он не мог испытывать настолько сильных чувств.

О’Нил крепко задумался. Диану он любил и считал, что достаточно сильно, но не был уверен, что сможет удержаться от похода налево, если им придется надолго разлучиться.

— А она? — снова начал расспросы Генри. Он сам не знал, зачем ему лезть в чужую личную жизнь, если это не касается расследования. Но почему-то не мог не задать свои вопросы. — Уверен, что и мисс Беннет также блюдет себя, пока ты находишься за тысячи миль от нее? Все-таки она красивая девушка, которая по работе сталкивается со множеством мужчин.

На лице Ватанабэ было полное безмятежное спокойствие. И ни следа сомнения или ревности. Полицейский почувствовал жгучую зависть к такому беззаветному чувству. Причем взаимному.

— В ней я уверен даже больше, чем в себе, — тут же последовал ответ. — Она не стала бы меня обманывать, появись у нее кто-то другой. Просто бы сказала, что надежды у меня больше нет.

Захотелось с размаху дать влюбленному остолопу по лбу, чтобы вышибить разом всю романтическую дурь. Или дать по лбу себе, чтобы избавиться от всего накопившегося за жизнь цинизма, который твердил, что не бывает такой любви в реальной жизни.

— А денег она из тебя, случаем, не тянет?

Звезда Ямато едва позорно не погиб, захлебнувшись дешевым чаем в номере отеля. Фаянсовая кружка была во избежание поставлена на стол как можно дальше.

Откашлявшись, Ватанабэ Такео ответил:

— Да Джулия терпеть не может получать от меня хоть что-то, кроме открыток. Каждый раз ужасно обижается и возмущается. А вы говорите: деньги тянет.

Полицейский озадаченно почесал затылок, пытаясь уложить в голове для себя все, что узнал. В его картину мира такая вот история в духе рыцарских романов и женских любовных сериалов не вписывалась. Неужели подобное все еще возможно? Совершенно бескорыстная любовь, пережившая долгую разлуку? Хотя в любом случае эта Джулия Беннет изрядно потрепала нервы своему знаменитому ухажеру. А ведь занятная оказалась девчонка… Так задурить голову! Наверняка вокруг этого Ватанабэ крутятся десятки, а то и сотни женщин, начиная с фанаток, которые вряд ли откажут ему, если он обратит на них внимание, и заканчивая коллегами по цеху, одна другой привлекательней.

В любом случае узнать у певца что-то еще возможным не представлялось, да и неудобно в общем-то было и дальше отнимать его время… Так что О’Нил извинился за испорченный вечер, заодно стребовав со звезды номер телефона и заставив записать свой. Так, на всякий случай.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Под тихий разговор мужчин в соседней комнате я пусть и не заснула, но хорошенько задремала. Сказались усталость и волнение последних дней. Рядом с Такео меня вообще частенько в сон клонило. Не со скуки. Просто с ним было настолько спокойно и уютно, что организм мой всегда воспринимал это как сигнал к отдыху. Моя «личная жизнь» эти периодические отключки воспринимала с каким-то умилением и всегда давала возможность отоспаться, ни разу не укорив. Вообще Ватанабэ мог быть идеальным мужчиной, если бы не его катастрофическая неуклюжесть: добрый, терпеливый, заботливый. Да еще и, ко всему прочему, красивый и богатый. Клад…

Когда рядом на кровать опустился Такео, я, не открывая глаз, довольно вздохнула и обхватила его руками и ногами, как большого плюшевого медвежонка. Поза была совершенно точно неудобная для моего несчастья, но Такео, как всегда, покорно позволил мне творить с собой, что только моя душа пожелает, и даже не шелохнулся. Определенно, не будь он знаменитостью, вышла бы замуж без всяких раздумий…

Проснулась я слишком рано для выходного, в половине седьмого, как и привыкла за время работы в журнале. На соседней подушке мирно сопел представитель шоу-бизнеса Ямато. Поглядев на то, в какую именно позу я его ночью согнула, содрогнулась. Наверняка у бедняги затекло все, что можно и нельзя. Стало стыдно, и я тут же освободила несчастного узника. Почувствовав, что мои конечности уже его не удерживают, Такео тут же в панике подорвался и ошалело уставился на меня.

— Думал, уходишь… — пояснил он такую свою реакцию в ответ на мой изумленный взгляд.

Я покачала головой и снова растянулась на постели рядом с Ватанабэ, уставившись в потолок. Какая же это роскошь — вот так просто лежать и ничего не делать рядом с любимым человеком.

— Джулия… — с подозрительной интонацией начал музыкант, приподнимаясь на локте. Знала я уже эту его интонацию. И взгляд этот знала. Преисполненный любви и немого укора, как у святых на иконах.

— Не начинай! — резко подскочила я, замахав руками, как перепуганный воробей — крыльями, стремясь избежать самого страшного — предложения. Тринадцатого. Что-то подсказывало мне, что оно станет последним. А я… я ведь не хотела завершения вот прямо сейчас, я еще была к нему не готова…

Для меня эти его выходки всегда были как удар под дых. Безумно хочется согласиться… а ведь нельзя. Я совершенно ясно понимала, что нельзя соглашаться. Такого мезальянса не переживет ни его многочисленная родня, ни я, ни сам Такео. Семейство у моего персонального несчастья блюло традиции.

— Джулия, ну сколько можно? — устало простонал он, по моему примеру перевернувшись на спину и начав искать истину на потолке. — Я же тебя люблю. И ты меня, между прочим, тоже.

Я выразительно фыркнула, давая понять, что думаю о такой его самоуверенности.

— И не спорь. Знаю, что любишь.

Я и не собиралась с ним спорить. Я же не юрист, чтобы суметь доказать отсутствие того, что есть. Ну, люблю. До безумия люблю. И что это меняет для нас двоих? Он от этого обернулся простым клерком? Или я резко стала кронпринцессой?

— Ну чего ты всегда отмалчиваешься? — не отставал от меня самый неудачливый человек Ямато.

— Ты что, не можешь кого-то получше себе найти? — пробурчала я сквозь зубы и перевернулась, чтобы он не видел моего лица. Истины на потолке все равно не обнаружилось.

Такео подкатился поближе и в самое ухо шепнул:

— Лучше тебя нет.

Лицо обдало его горячим дыханием. По спине побежали мурашки предвкушения. Усилием воли я прервала этот парад. Был бы кто другой, подумала бы, что меня сейчас откровенно соблазняют. Увы, у Такео такой функции не имелось. Хотя, может быть, «увы» тут и лишнее.

— Есть.

— Нет.

— Есть.

— Не спорь, я лучше знаю, — решительно отрезал он, обхватив меня за талию.

Пару раз для приличия дернувшись, я позволила себя обнимать. Приятно все-таки. Рядом с ним все так правильно.

— Искал, что ли? — подозрительно осведомилась я у Ватанабэ, почувствовав себя даже слегка оскорбленной. В душе поднималась самая обычная женская ревность.

— Пару месяцев пробовал. Безрезультатно. Ты единственная.

Ревность паскудно ухмыльнулась и оставила меня в покое до поры до времени. Я не желала знать, кем же пытался заменить меня Ватанабэ. И уж точно не собиралась допытываться, насколько далеко у него с этими «заменами» зашло. И… я верила своему несчастью. Кто-то так верит в Бога… А я верю в Такео и в то, что он меня любит.

— Пошли хоть по городу прогуляемся? — неожиданно предложил Такео, садясь на постели. — Не сидеть же весь день в гостинице.

Мы временно замяли неудобную тему, и я была чертовски благодарна за это. У Ватанабэ Такео имелась потрясающая черта: если ситуация становилась чересчур напряженной, он сам старался ее разрядить, причем делал это так же легко и естественно, как дышал. Солнечный мальчик родом из сказки, что еще можно сказать?

— «Камуфляж» взял?

— Обижаешь! — беззаботно рассмеялся он.

«Камуфляжем» мы с ним именовали средней потрепанности одежду, которую в целях конспирации «моя личная жизнь» надевала во время совместных походов по городу. Обычно Такео приходилось ходить в виде, более приличествующем статусу звезды, и, по словам Ватанабэ, он безумно боялся что-нибудь заляпать, порвать или — хуже того — потерять. Однажды Такео потерял штаны. Как, где и почему — тайна, покрытая мраком, признаваться он отказывался категорически, но факт остается фактом.

На парня в потрепанных джинсах, клетчатой рубашке и побитых жизнью кроссовках никто бы не обратил внимания. Какая звезда, о чем вы? Просто один из многочисленных туристов, которые толпами бродят по столице Айнвара, ведомые «вожаками» с красными флажками в руках. Люди в Ямато вообще отличаются удивительным по нынешним временам коллективизмом, они даже в отпуск предпочитают выезжать исключительно большими организованными группами.

Я рядом с ним в обычном своем виде смотрелась чуточку странно: пышная юбка, кофточка с довольно глубоким вырезом и туфли на каблуках. Разумнее было бы выбрать что-то попроще и поудобней, но я не могла побороть в себе чисто женское желание пустить пыль в глаза Такео. Глупо и нелогично в свете того, что замуж за него я не собираюсь и упорно уговариваю его выбрать другую пассию, но поделать с собой я ничего не могла. Я хотела быть для него прекрасной.

— Выгляжу рядом с тобой, как нищий рядом с принцессой, — иронично фыркнул он, узрев выспавшуюся меня со свежим макияжем.

— Видимость обманчива, — ясно улыбнулась ему я. Если я и была принцессой, то только потому, что он ее во мне видел.

Вечером я шла от автобусной остановки к своему дому, тяжело и несчастно вздыхая. Я снова скучала по Такео, даже учитывая, что расстались мы меньше часа назад. Назавтра у In the Dark был запланирован концерт, поэтому я буквально силой заставила Такео поехать в отель и нормально отдохнуть (и порепетировать заодно) перед выступлением. Сам парень упорно пытался остаться со мной вопреки здравому смыслу, но в конечном итоге женское упрямство превзошло мужское. Или же мне просто позволили одержать верх и упиваться этим фактом. Вообще, представители сильной половины человечества (или нечеловечества, оборотни и вампиры этим тоже грешат, насколько мне было известно) обычно предпочитают до последнего гнуть свое, порой даже во вред самим себе, но встречаются и те, для которых не проблема позволить своей даме почувствовать себя сильней. Такео относился к этому редкому подвиду мужчин. И я ни на секунду не сомневалась в том, что мне просто милостиво разрешают победить.

Поэтому я и возвращалась поздно вечером на автобусе домой в одиночестве. На душе было тоскливо, как всегда, когда я не чувствовала на себе теплого взгляда Ватанабэ.

Проходя мимо продуктового магазина, столкнулась с соседкой и с трудом удержалась от раздраженной гримасы, которых не терпела у других и, следовательно, не позволяла себе самой. Даже если очень хотелось. Гренадерского вида крашеная блондинка хорошо за сорок, чье отвисшее пузико перетягивали, разделяя на две увесистые половины, брюки, растянула в гаденькой улыбке лягушачий рот и манерно поздоровалась со мной. Приветствие претендовало на дружелюбие, но я не оценила. Эта жабина с упоением распускала сплетни обо всех молодых и незамужних жительницах нашего дома, больше всего внимания уделяя мне, любимой. Особенно ее деятельность активизировалась после того, как она чудом нашла себе мужа. Несчастный мужчина, когда выходил вместе со второй половиной, затравленно взирал на мир из-за могучего плеча супруги и явно плохо понимал, как кольцо оказалось на его пальце.

Во дворе было непривычно темно. Обычно фонари в моем районе горят ярко, видно практически каждую травинку на газоне даже поздней ночью, но сегодня будто все лампочки разом перегорели. Вокруг царила темень, пусть и не кромешная, но довольно неуютная.

Когда позади раздались приглушенные шаги, я ощутимо занервничала, хотя особой трусостью никогда не отличалась, как и впечатлительностью. А уж когда, оглянувшись, я увидела, что за мной не слишком быстро, но все же неумолимо и целеустремленно приближаясь, ковыляла угольно-черная фигура без лица, мало смахивающая на человека, дунула к подъезду со всех ног, как будто на ногах были не туфли на высоченных каблуках, а кроссовки. Тварь тут же припустила за мной и, будь это забег на длинную дистанцию, непременно бы до меня добралась, но — господи, благослови мое везение и быстрые ноги! — буквально в последний момент мне удалось заскочить в подъезд и закрыть за собой дверь, которая благодаря впаянной в нее магии открывалась исключительно для жильцов дома и тех, кто получил от жильцов приглашения. Правда, мой преследователь так усердно долбил в дверь, что мог и вынести ее через какое-то время вместе с частью стены.

От одной только мысли по телу пробежала дрожь, и я быстро поднялась в свою квартиру. Вряд ли черная тварь хотела со мной просто познакомиться поближе. Впечатлительность там или нет, а я выросла в семье полицейских и всегда была девушкой осторожной и благоразумной. Если за тобой кто-то гонится ночью, то наивно ожидать хоть чего-то хорошего.

Куда звонить, я поняла быстро, помогла визитка рыжего инспектора в кармане плаща, которую он едва ли не силком впихивал всем, кто мог выступить в роли свидетелей. Пригодилась-таки. Поди, если бы просто позвонила в участок, то до меня часа полтора бы добирались кружной дорогой, по пути заехав за чем-то съестным. А так инспектор прибыл минут через пятнадцать со своим зеленоглазым напарником на собственном транспорте, без мигалок и прочей ерунды. По его словам, у подъезда меня уже никто не поджидал, и свет на улице снова горел, как и положено, однако внушительные вмятины на двери не позволяли усомниться в моем рассказе. Стало еще страшнее. Если то создание не поймали, значит, угрожать мне будут и дальше. И угрожать расправой, тут уж сомневаться не приходится. Сегодня не получилось убить, но не факт, что не получится и в следующий раз.

Инспектор же, поговорив с кем-то-по телефону, повернулся ко мне и озадаченно выдал:

— А ведь вы, мисс Беннет, миньона увидели. Описали прямо как по учебнику. Еще бы понять, почему вы его разглядели.

Миньоном называли магически созданную тварь, призванную убивать всякого, не угодившего магу. И миньоны были невидимыми для всех, кроме создавшего их хозяина.

— Я просто… вижу магию, — пришлось мне признаться в собственной особенности, о которой я обычно не рассказывала, тем более малознакомым людям. Но больно уж явный вопрос был во взгляде стража закона и порядка. Полицейский озадаченно почесал рыжую макушку и стал смотреть на меня еще более заинтересованно. А вот второй, Саммерс, кажется, вовсе не удивился ни тому, что я смогла увидеть миньона, ни тому, что для меня это в порядке вещей.

— И давно это с вами?

Я нервно фыркнула. Будто о болезни какой-то говорил.

— Сколько себя помню.

— Заня-а-атно, — мрачно нахмурившись, протянул О’Нил и непререкаемым тоном велел собирать вещи. Узнав, что меня отсюда заберут и не придется в одиночестве трястись от страха, я снова воспрянула духом и мигом покидала необходимый минимум в дорожную сумку. Полицейские озадаченно переглянулись, когда я спустя десять минут заявила о готовности. Наверняка считали, что буду собирать ближайшие два часа чемоданы, как и положено помешанной на красоте и моде девушке. Которой я не была.

Я надеялась, грешным делом, что попаду под программу защиты свидетелей, но подлый инспектор решил не нагружать правоохранительные органы проблемой моей безопасности и скинул решение этого вопроса… на Такео. Ватанабэ приехал за мной в участок практически мгновенно. Увидеть среди скопища полицейских звезду Ямато оказалось как-то дико и неправильно, пусть даже он был все еще одет в свою «камуфляжную» одежду и больше походил на студента по обмену, чем на заграничную знаменитость. Впутывать в эту темную историю еще и своего «недопарня» совершенно не хотелось. Будто ему и без того в жизни неприятностей не хватает… Да и сама мысль, что мне придется отправиться в отель, где обосновалась вся группа и менеджер в придачу, вызывала приступ настоящей паники. Но меня никто не спрашивал! Ни инспектор, ни его напарник, ни сам Такео. Эта троица самым бессовестным образом просто решила, что найден идеальный вариант, и поставила меня перед фактом, не особо заботясь о моем мнении. Ну не шовинисты ли?

Ватанабэ так и вовсе вцепился в идею моего временного переезда к нему в отель, как рак в утопленника, и отказываться от нее не собирался, наплевав на все мои уговоры. Мужчины обсудили между собой, как лучше уберечь меня от опасности (от мысли, что он теперь обязан не отпускать меня от себя ни на шаг, музыкант просто расцвел), и Джулия Беннет, одна штука, была передана на ответственное хранение господину Ватанабэ Такео. Желания самой Джулии Беннет никого не интересовали… И то, что мои ноги едва не подкашивались от одной мысли, что придется предстать перед глазами друзей Такео, которые, по его собственным словам, мало чем отличались от братьев, вообще никого не интересовало. Да я в принципе не планировала являть свою физиономию перед кем-то, настолько близким к Ватанабэ! А тут практически знакомство с родней! К тому же они знаменитости. Как мне вести себя с ними? И что они обо всем происходящем безобразии подумают? А я еще и растрепанная, бледная и совершенно не накрашенная. Да я даже одежду взяла до неприличия демократичную, в жизни бы такое не надела при Такео, а уж при его друзьях — тем более!

— Может, не стоит? — в последний раз взмолилась я, перед тем как меня безжалостно запихнули в иномарку певца.

Толчок в спину сопровождался неумолимым: «Стоит!» — и я оказалась в автомобиле. Ватанабэ тут же кинулся в машину и для надежности запер двери, явно подозревая меня в намерении сбежать при первой же возможности.

Он успел слишком хорошо меня изучить…

Машина, на которой транспортировали пострадавшую, то бишь меня, была самого что ни на есть эконом-класса и, похоже, повидала много чего в своей нелегкой и длинной жизни. На какой свалке музыкант откопал этот раритет, да еще и за такое короткое время, я даже представить не могла, но вряд ли кто-то возьмется предполагать, что звезда поп-сцены Ямато действительно может передвигаться по городу на таком ржавом насквозь убожестве.

Поездка протекала в молчании, ни капли не напряженном, но каком-то жутко нервозном. Участники In the Dark казались мне даже в разы страшней напавшей черной твари. Она-то хотя бы была одна… И как Такео вообще представляет себе наше знакомство? «Здравствуйте, это моя сам-не-пойму-кто?» В животе зародился холодный дрожащий узел, как накануне экзамена. Мое персональное несчастье тоже казалось взволнованным, но это скорее было радостное предвкушение, будто он давно желал свести меня и своих друзей, а теперь не верил в собственную удачу. И боялся он разве что моего побега в самый ответственный момент. Какая наивность в его-то возрасте… Скорее всего, остальные участники группы не оценят такого мезальянса. Как и того факта, что я буду некоторое время проживать вместе с ними. Этот же… наивный и недалекий уроженец Ямато едва ли не светился от восторга. Не сидел бы за рулем — дала бы в лоб, чтобы мозги на место встали…

Когда мы остановились на парковке позади отеля, я растеклась по сиденью и зажмурилась, страстно желая умереть прямо тут и больше не мучиться. Но после того как передо мной галантно открыли дверь и даже подали руку, чтобы помочь выйти, не стала изображать из себя оскорбленную невинность. Хотя бы потому, что стало безумно приятно: все эти условности этикета на родине Такео были не в чести, ухаживать за женщиной считалось совершенно излишним. Но мое несчастье всеми силами старалось показать, что для него я особенная.

Прошли мы с заднего входа, для персонала. Певец заверил, что заранее договорился, чтобы лишний раз не попадаться на глаза репортерам, которые вполне могли засесть у входа главного.

— Если вот так засветимся по глупости, Айко-нэ-сан[4] меня убьет, — горестно вздохнул Ватанабэ, когда мы зашли в лифт. Голову он заранее втянул в плечи, будто разнос уже начался, и вообще напоминал мне нашкодившего кота.

— Так она же вроде бы ваш менеджер, должна подчиняться, — не очень уверенно произнесла я, плохо понимая суть проблемы.

— Только она об этом не знает…

От этого мне стало еще страшней. Вообще, было чувство, будто меня тащат в логово людоедов с надписью на лбу «главное блюдо». Для того чтобы потенциальная пища не сбежала куда подальше, «поставщик» меня еще и за талию обнял, да так крепко, что, пару раз дернувшись, я пришла к выводу — спасения не предвидится и мне все-таки придется принудительно познакомиться с группой In the Dark в полном составе.

До апартаментов на лифте мы поднялись слишком уж быстро. Я даже не успела себя в руки взять, хотя, возможно, я бы не успела этого сделать в любом случае, даже если бы мы ехали до номера группы год. В лицо и по именам я вроде бы и знала друзей Ватанабэ, но это знание ограничивалось сугубо теми выжимками из Сети, где и сам Такео представлял собой секс-символ десятилетия…

Едва певец открыл карточкой дверь апартаментов, где на время гастролей в Айнваре устроилась вся группа, как свет в холле резко зажегся и мы узрели невысокую девушку в светлом деловом костюме. На вид незнакомка была моей ровесницей. Наверное, тот самый жуткий менеджер. Она стояла в классической позе жены, встречающей пьяного мужа поздно ночью. Даже руки в-бока уперла. Я сжалась от страха и постаралась укрыться за спиной Такео. Надеялась, что если нас решат убить, то с ним менеджеру хотя бы придется повозиться.

— Айко-нэ-сан, — тут же жалобно простонал певец, изображая бурное раскаяние. Надо сказать, съемки в нескольких сериалах для Ватанабэ даром не прошли, получалось очень достоверно. Но, похоже, ему не поверили.

Менеджер зло сощурилась и очень уж нехорошо улыбнулась своему подопечному. По-акульи как-то. И разразилась длинной и экспрессивной тирадой на языке Ямато. Кое-какие выражения были устойчивыми, и я их понимала (не зря все-таки переслушала весь репертуар In the Dark), еще встретилось несколько знакомых бранных слов, так что можно было сделать вывод, что в целом это ругань в адрес безалаберного артиста, а также нелестные высказывания по поводу его умственных способностей.

Потом девушка продышалась, напряглась и заметила, что моя макушка маячит из-за плеча Такео.

Вот тут раздался действительно оглушительный вопль, на который выползла из коридора и пятерка других музыкантов. Сонные, помятые и в пижамах иностранные звезды разом расстались в моих глазах с половиной загадочной ауры небожителей сцены. Сперва они хором начали честить Ватанабэ, пока один, вроде бы Мисаки, младший, который внешне казался кем-то средним между мальчиком и девочкой, не ткнул пальцем куда-то за спину лидеру группы.

Узкие вообще-то глаза у всех молодых людей разом стали идеально круглой формы. И тут начался вообще форменный ад, потому что на пути ко мне эта пятерка Такео просто снесла.

Я всегда считала, что жители Ямато отличаются сдержанностью и благовоспитанностью… Видимо, In the Dark в эту страну просто подкинули враги как редкое оружие массового поражения.

Меня тут же вытащили на середину комнаты, осмотрели, повертели во все стороны… Хорошо хоть щупать и пробовать на зуб не стали. Я только испуганно жмурилась и ждала, когда это все закончится. Должна же этой своре надоесть новая игрушка. Ну, или меня Такео у них отобьет. Наверное. Я очень на это надеюсь.

Спасла ситуацию менеджер, которая на чистом айнварском, видимо, давая мне возможность полноценно поучаствовать в разговоре, начала орать на артистов:

— Эй вы, прекратите себя вести, как стая диких мартышек!!! Что подумает о вас гостья?!

Парни застыли. Задумались и отошли в сторону, встав строем.

— Айко-нэ-сан, ничего страшного! Это же девушка нашего лидера! — тут же прервал словесный поток Мисаки.

— И что с того?!

Почему с девушкой Ватанабэ можно было вести себя таким образом, менеджер не поняла. Я тоже.

— Ну как же… — совершенно растерялся младший, очень невежливо тыча в мою сторону пальцем. — Она же своя… Тем более если она девушка Такео, то непременно должна быть святой!

Тут не выдержали и захохотали все, кроме вконец смутившегося Ватанабэ. Теперь уже он смотрел на меня так, будто надеялся, что я его спасу. Остальные же веселились от души.

— Ну а что? — не унимался Мисаки, размахивая руками. — Мидори-сан[5] сбежала после четвертого свидания, когда он уронил ее со стула. Акико-сан — после третьего, когда на ее новом платье оказалась вся миска горячего мисо-супа. Киоко-сан дала ему отставку, увидев, как лидер навернулся с лестницы. Два раза подряд. А тут — целый год… Однозначно святая!

Лидер группы наконец пришел в себя и с очень нехорошим выражением в глазах начал наступать на приятеля. Тот почему-то решил, что безопаснее всего спрятаться за мной.

— Да хватит вам, — вмешался с лукавой улыбкой еще один участник группы, кажется Хироши. — Такео-кун,[6] ты лучше познакомь нас со своей девушкой наконец. А то мы уже голову устали ломать, кто же тебя так очаровал в Айнваре.

Меня торжественно вытащили на середину комнаты, чтобы всем было как можно лучше видно, и встали полукругом. Мое несчастье оказалось у меня за спиной, то ли пытаясь поддержать, то ли не давая сбежать. Второе куда больше было похоже на истину.

— Это Джулия, моя девушка, — чуть смущенно, но при этом и с уверенностью в своих словах произнес музыкант над моим ухом. Щеки коснулось теплое дыхание.

Я лишь тяжело вздохнула, понимая — только что мне вынесли приговор. Я девушка Ватанабэ Такео. Это уже конец.

— Очень приятно, я Кано Мисаки! — первым кинулся ко мне младший участник группы, сперва склонившись в церемонном поклоне, а потом тут же попытавшись поцеловать меня в щеку. Напоровшись на выставленный кулак лидера, младший участник группы быстро растерял свой энтузиазм и отошел в сторону, давая и другим возможность подобраться ко мне поближе.

Вторым ко мне подошел походкой сытого тигра местный ловелас, Кавамура Шинджу, чей томно-холодный взгляд лишил сна не одну тысячу девушек по всему миру. Правда, сейчас он меньше всего походил на секс-символ: в вытянутых трениках, майке, лохматый и почему-то в очках. Очки, кстати, надеты были криво, но сонно щурящийся парень этого не замечал. Знаменитая бледность Кавамуры, которая особенно умиляла фанаток и заставляла сравнивать его с вампиром, в искусственном свете отливала нездоровой синевой и делала похожим скорее уж не на кровососа, а на зомби.

— А вы очень милая, — донельзя обаятельно улыбнулся мне друг Такео и умело цапнул за руку, чтобы, должно быть, ее поцеловать, но Ватанабэ сноровисто пресек поползновения этого соблазнителя и быстро задвинул меня себе за спину. Кажется, назвав меня своей девушкой, он решил ограничить доступ к моему телу любой иной особи мужского пола. Даже если поцелуй будет более чем целомудренным.

— Шинджу-кун, я же просил!

Тот широко зевнул и с видом полной невинности развел руками.

— Извини, привычка.

Образ дамского угодника рассыпался на части, остался только уставший парень, решивший немного подурачиться.

Шинджу стянул очки и начал отчаянно тереть лицо в тщетной попытке прогнать сон. Кстати говоря, он был настолько сонным, что глаза, и без того узкие, и вовсе превратились в две щелочки.

— И почему бы тебе не привести свою девушку знакомиться в более подходящее время? Например… — фразу Кавамуры прервал очередной смачный зевок, — утром. Когда мы бы нормально выглядели и не спали на ходу?

— Потому что, — мрачно буркнуло мое незадачливое несчастье. Радость от того, что я наконец-то была представлена ближайшим друзьям, в Ватанабэ гасла с каждой минутой.

Остальные участники группы, напротив, буквально лучились от счастья и старались уделить мне как можно больше внимания. Раздражение и неуклюжая ревность Такео их откровенно забавляли, как и мое явное смущение. Похоже, друзья моего солнца собирались теперь оторваться по полной программе.

Иноэ Кодзи и Като Дайске, которых мне прежде описывали как неразлучную парочку шутников, кинулись на меня вдвоем, протараторив свои имена настолько быстро, что я даже не сумела понять, кто из них кто. К стыду своему, почти все уроженцы Ямато для меня по-прежнему были на одно лицо, а уж в такой ситуации… Я сделала шаг назад и прижалась к Ватанабэ, чувствуя, что у меня начинается самая настоящая паника.

— Хватит-хватит-хватит! — вмешался в творящийся бардак последний, шестой участник, Судзуки Хироши, распихивая пылающих энтузиазмом приятелей по углам. У него единственного все еще имелась совесть. — Вы просто пугаете Джулию-сан. И злите Такео. И знаю, вам это все безумно нравится, так что не надо изображать сейчас раскаяние.

Ну, изображать раскаяние у них и не получалось толком, слишком уж много ехидства было в глазах, но покаяние старательно пытались изображать все. То и дело перемигиваясь и толкая друг друга локтями.

— Добро пожаловать в семью, Джулия-сан, — торжественно произнесла менеджер группы и поклонилась мне. Не слишком низко, но с безусловным уважением, причин которого я не могла понять.

И тут пятеро друзей Такео синхронно поклонились мне так же. А я смутилась окончательно.

— Добро пожаловать в семью, — шепотом повторил мне на ухо Ватанабэ, приобняв за плечи.

Вот тут мне поплохело, и сильно. Как будто мне сделали тринадцатое предложение, а потом тут же потащили знакомиться с родителями будущего супруга.

— Спасибо, — несчастным и перепуганным голосом выдавила из себя я, чувствуя, как горят от смущения мои щеки. Захотелось исчезнуть прямо сейчас, пока меня действительно не приняли в эту самую «семью». Но бежать было уже некуда. Позади — Такео, этот совершенно точно меня не выпустит ни под каким видом, впереди — слишком уж эмоционально выражающие свои изумление и радость его друзья, от которых тоже никуда не деться. — Очень рада знакомству.

Ни капли была не рада. Вот испугана была, а рада — ни капли.

— Наконец-то Такео нас с вами познакомил, — с широченной счастливой улыбкой на всю физиономию, прямо как у Ватанабэ, заявил мне Судзуки, всем видом своим воплощая радушие. — Мы уже заждались. Да и устали, честно говоря, постоянно мотаться в Айнвар.

Я нахмурилась и повернулась к виновнику всей это кутерьмы, безмолвно обвиняя в том, что он нарушил данное мне слово.

— Так это вы заставили его никому ничего не говорить! — со смехом воскликнула, сложив про себя два и два, менеджер. — Не вините его, он и словом не обмолвился, просто мы его слишком хорошо и долго знаем. У Такео же все на физиономии было написано.

Ну… да. У него очень выразительное лицо, на котором отражаются малейшие переживания. Наверняка все это время он выглядел, как влюбленный идиот.

Проклятье.

— Я и не виню, — устало вздохнула я, прижавшись спиной к этому неудачнику. — В конце концов, я же знала, с кем связываюсь…

Хохотом меня едва не снесло. Как это ни было странно, но… меня тут приняли с радостью, не как долгожданную гостью, а как ту, что имеет все права находиться с ними тут, и даже не подумали задавать какие-то вопросы или возмущаться. Будто бы только именно меня им для полного счастья и не хватало. Эти ребята определенно были странными. Все без исключения. Ни один из них даже не поинтересовался, кто я, откуда и надолго ли решила обосноваться вместе с группой. «Ты девушка Такео, он наконец-то нас с тобой познакомил, это замечательно, и нам глубоко плевать на все остальное». Как можно было вот так отнестись к моему появлению?

— А куда мы поселим Джулию-сан? — тут же всполошилась Айдзава Айко, запаниковав. Я бы на ее месте билась в истерике от того, что какая-то проходимка окрутила лидера группы, а не из-за того, что проходимке негде будет спать. — У нас комнаты лишней нет, может быть, еще один номер снять?

Я готова была уже согласиться, но в этот момент Такео вспомнил, что вообще-то мужчина и в доме хозяин.

— Со мной жить будет, — решительно влез он, не дав развить дальше теорию об отдельном месте проживания.

— Но, Такео!.. — хором возмутились мы с менеджером.

— Джулия, инспектор сказал, что тебя одну оставлять сейчас нельзя. Ты не забывай, почему я тебя привез.

Фырканье вырвалось само собой, уж слишком потешно выглядела роль взрослого и встревоженного мужчины в исполнении мальчишки Ватанабэ. Да и как он планирует защитить меня от убийц? Себя-то уберечь не может. Однако музыкант стоял на своем упорно и непоколебимо, как прибрежный утес под натиском волн и ветра. И сколько бы волны и ветер — то есть я и Айдзава — ни бились, объясняя, что невозможно, неприлично, Такео твердил одно и то же. Я буду жить с ним. Так неловко мне не было никогда прежде. Что обо мне подумают? Что я… Боже. Потом самой смешно стало. При нынешних свободных нравах стыдиться ночевать в комнате с тем, кого только что признала прилюдно своим парнем… да большая часть моих знакомых назвала бы это ханжеством.

Щеки отчаянно жгло, и поднять глаза на кого-то стало совершенно невозможным, слишком уж страшно было увидеть во взглядах сальность пополам с пониманием. Не хотелось разочаровываться в друзьях Такео, как и в нем самом. Или наоборот? Насколько бы проще стала моя жизнь, если бы я уверилась, что все творившееся со мной последний год — это лишь плод собственных глупых романтических иллюзий? Я бы смогла порвать с Ватанабэ, в конце концов…

Но улыбки молодых людей оставались все такими же теплыми и дружескими, а во взглядах сквозил восторг. Разве что Айдзава Айко пыталась еще казаться суровой и недовольной. Но — поразительное дело — она тоже мне была рада! И я не понимала, по какой причине удостоилась такого высокого доверия.

Теперь уже мой официальный возлюбленный, обнимая за плечи, отбуксировал меня до комнаты, выдал мне свою футболку и спортивные брюки в качестве пижамы и тактично вышел, давая возможность переодеться. Что ж, даже если в мире изменится все, то Ватанабэ останется неизменным. Хорошим правильным парнем, который искренне считает, что опускать руки ниже талии, обнимая женщину, можно только в том случае, если вступил с ней в законный брак. Обычно меня это умиляло и радовало. Иногда заставляло задуматься, не сестру ли он во мне видит… Но в любом случае будущей госпоже Ватанабэ повезло, ей как минимум не придется гадать, в какой постели и с кем вечерами коротает время ее благоверный.

Я выключила свет и залезла в постель. Обыкновенная гостиничная полуторка, звезды мировой величины выбирали довольно скромные апартаменты, кровать эта так точно не была предусмотрена на двоих. Кажется, завтра у нас обоих будет болеть все, что только можно…

Вот под эти размышления я и заснула, так и не дождавшись появления Такео в его собственной спальне. Когда он пришел, я не услышала, слишком уж крепко спала, но, проснувшись, обнаружила, что опять вцепилась в него намертво.

ГЛАВА ПЯТАЯ

За окном уже рассвело, но солнце стояло еще невысоко, когда я проснулась. Музыканты, как мне уже говорили, тоже вставали рано, так что дальше разлеживаться смысла не было. Лучше уж занять себя чем-нибудь полезным для общества, например, завтрак приготовить. Мужчины во всем мире независимо от профессии едины в том, что всегда готовы что-то слопать, поэтому первейшая задача женщины — накормить этих проглотов. Надеюсь только, что ребят не посадили на строгую диету…

Убедившись, что мое несчастье спит достаточно крепко, я выпуталась из его рук и, быстро переодевшись в собственные джинсы и футболку, босиком пошлепала на кухню. Встреченные по дороге два зеркала неумолимо демонстрировали, что этот наряд вкупе с отсутствием косметики изуродовал меня. Тщательно скрываемые чересчур широкие бедра и плоская грудь теперь подчеркивались, и еще как. Собирая сумку, я думала в первую очередь об удобстве, никто же не стал предупреждать, что то самое «безопасное место», куда меня собираются отправить, — это апартаменты, занимаемые In the Dark. Странно будет, если, увидев меня без обычного романтического флера, Ватанабэ не сдаст назад и наконец-то не бросит такой проблемный предмет любви. И тогда я совершенно точно буду разочарована в нем, а, стало быть, наше прощание пройдет для меня максимально безболезненно. Я не умею любить разочаровавших меня людей. Сегодня моему теперь уже официальному молодому человеку выпадет сомнительное счастье лицезреть свою «великую любовь» в самом что ни на есть естественном, малоприглядном виде…

Все еще спали, даже менеджер. В апартаментах было тихо и темно из-за закрытых штор, после вчерашней бурной встречи с гоп-компанией из Ямато такое спокойствие казалось настоящим даром небесным. Через час-полтора все проснутся, и снова начнется ставшее уже почти привычным для меня сумасшествие… Но зато я смогу своими глазами увидеть, как ведет себя в обычной жизни мое несносное наказание, чего, признаюсь, очень давно хотела. Одно дело, какой он со мной, — наши встречи нечасты и коротки, с друзьями, которых он видит постоянно, едва ли не круглыми сутками, все иначе, наверное, более «по-настоящему».

В холодильнике нашлись мясо, морковь и лук, в шкафах — неизбежный рис и куча приправ, так что я, не мудрствуя лукаво, решила приготовить тушеное мясо с гарниром на всю эту большую семью разом. Ничего сложного или экзотичного, чем можно поразить звезд, но все достаточно калорийное, как раз для того, чтобы начать день, который завершится концертом. И минимум соли. Зато черного перца — с душой, все они любят поострей. Шоколад, каким-то образом оказавшийся на кухонном столе, я спешно запрятала подальше, Такео непременно слопает, а у него аллергия, да и шоколад, насколько я помню, всей шестерке запрещен под страхом расправы. Кто только его притащил-то? Ну не менеджер же… Наверняка Ватанабэ опять решил втихую режим нарушить.

Я двигалась по кухне между столом и плитой, пританцовывая, и мурлыкала под нос последнюю песню In the Dark, которая, по неофициальной версии, была посвящена мне, любимой и единственной. «И я смотрю вслед зеленоглазой, забыв, как дышать». Очередная баллада о жестокой и неприступной девушке, которая не может понять мук влюбленного сердца и продолжает мотать нервы своему парню. С нашего знакомства у Ватанабэ резко уменьшилось количество тем для творчества. Не скажу, что это мне не льстило.

Я так увлекалась своими мыслями и готовкой, что, заметив стоящую у косяка Айко, едва не перевернула кастрюлю с рисом от неожиданности.

Оставшись наедине с менеджером группы, я начала понемногу паниковать… Неизвестно же, что она могла высказать мне с глазу на глаз, когда Такео точно не встанет на мою защиту.

— Я не думала, что кто-то может быть еще более ранней пташкой, чем я, — со вполне дружелюбной улыбкой обратилась ко мне Айко. Пока подвоха с ее стороны я не заметила. — Запах вашей стряпни настолько соблазнителен, что я не выдержала и встала.

Говорила она очень правильно, даже излишне правильно, и только это давало понять, что язык для нее неродной, ни малейшего акцента. Вообще, Айдзава казалась до обидного совершенной. Модельная фигура, идеальная кожа и безукоризненные манеры. Она выглядела, как дама из высшего общества, куда там мне или той же Лиллен. И добивала меня ее невероятная простота и легкость в общении.

— Спасибо, — немного смутилась я в присутствии едва знакомого человека, — ничего особенного я не приготовила. Все очень просто.

— Зато с любовью, — махнула рукой менеджер, присаживаясь за стол. Осанка у нее тоже была выше всяких похвал. — А уж как вы меня порадовали… Этим охламонам постоянно готовлю я, так что передышка очень кстати. Ресторанной еды они вообще не признают.

Напряжение меня так и не покидало. Сложно чувствовать себя в своей тарелке в такой ситуации. Пару раз от волнения я даже себе едва палец не отхватила под пристальным взглядом иностранной красавицы, хотя поводов для переживаний вроде бы не было. Айдзава вела себя исключительно мило и всячески выражала свое благоволение к моей персоне.

— Вы ведь работаете в «Фейри стайл»? — неожиданно сменила тему беседы она. До этого мы обсуждали, чем же можно быстро и вкусно накормить шестерых парней, которые тратят за день чересчур много энергии, и при этом не нарушить их строжайшей диеты.

Я застыла, открыв рот от удивления.

— Откуда вы… Вы что, меня помните?

Мы с Айко виделись только второй раз в жизни (не считая вчерашнего). Первый — больше года назад, когда я познакомилась с Такео. Неужели она действительно меня помнит?

— Вспомнила. Сейчас. До этого не могла понять, почему ваше лицо кажется мне настолько знакомым, — пожала плечами она. — Я вообще всегда и всех помню, специфика работы. По-другому никак. Хотя сейчас вас очень сложно узнать. Вы выглядите очень естественно, ничего общего с тем секретарем, которого я видела раньше.

Я отвернулась и тяжело вздохнула. Фея лишилась волшебной пыльцы…

— Да, не самый выгодный вид, — с тоской признала я свое полное несовершенство, нервно заправляя за ухо непослушную прядь. Волосы, которые я обычно подкручивала или как-то по-особому заплетала, теперь скучно висели, обрамляя лицо темной неприглядной рамой. Ничего необычного или привлекательного. Таких девушек по улицам ходят тысячи, на них никто не оборачивается.

— Вы очень мило выглядите, — заверила меня менеджер группы. — Естественно. И вам это идет. Мне кажется, что вы очень подходите нашему Такео. Такая же солнечная, как и он сам.

Должно быть, я смущенно покраснела, потому что во взгляде менеджера появилось подлинное умиление. Мною редко когда умилялись, честное слово. Любили — да, норой даже восхищались, но не умилялись. Или это тень Ватанабэ осенила меня своим крылом? На того тоже смотрели как на любимого ребенка. При том что «ребенок», по меркам своего народа, был довольно крупным и внешне выглядел вполне мужественно.

Кстати, о моем персональном несчастье. Сонный и помятый Такео вполз на кухню и с блаженной улыбкой вдохнул аромат готовящегося мяса. На меня посмотрели настолько влюбленно, что оставалось лишь гадать, виной ли тому нежные чувства к моей скромной персоне или просто сильный голод. Утро тут же приобрело какой-то семейный оттенок, как и все, к чему прикасался в своей жизни лидер группы. Наверное, это и была главная причина, по которой именно его выбрали главным. Рядом с Такео не имелось никаких шансов остаться в рамках холодных деловых отношений.

— Вкусно пахнет, — с возмутительно довольным видом протянул он, усаживаясь рядом с Айко. — Джули, ты решила меня накормить?

— Вас, — с улыбкой поправила я, накладывая в тарелку первую порцию. — Раз уж злоупотребляю вашим гостеприимством, то решила, что обязана хоть как-то отблагодарить.

— Ты вовсе не обязана была!.. — бурно возмутился он, но за завтрак принялся с порадовавшим меня энтузиазмом.

— Мне это только в радость, — пожала плечами я, оделяя и Айко своей стряпней. Та переводила взгляд с меня на Такео и обратно с мягкой, понимающей и одобрительно полуулыбкой.

Остальные пятеро участников In the Dark приползли на запах пищи в состоянии полусонном, к общению оказались малопригодны, но все равно умудрялись шуметь и занять все пространство довольно просторной кухни. Происходящее, по моим представлениям, напоминало утро в детском саду, разве что не было необходимости уговаривать «детишек» покушать за маму и за папу, они и так готовы были сожрать все, до чего доберутся. Разговор велся одновременно на двух языках — периодически кто-то вспоминал, что рядом я, которая языка Ямато не понимает. Впрочем, уловить суть беседы это не мешало ни капли, парни уже полностью ушли в грядущий концерт, жили им, Кано так и вовсе сделал пару танцевальных движений руками, едва не опрокинув стол, за что огреб три подзатыльника, еще двоим просто было неудобно тянуться через весь стол. Они действительно жили сценой.

Я не встревала в это священнодействие, любуясь со стороны, как мое вечно неуклюжее и смущающееся несчастье превращается в настоящую звезду, которая восхищает миллионы поклонников. И меня тоже восхищает. В такие моменты я чувствовала себя еще более неуместной рядом с ним, слишком обычной, слишком недостойной его.

— Джули, собирайся! — вырвал меня из раздумий о собственной никчемности Ватанабэ, когда все уже было съедено и я собиралась вымыть посуду. — Брось ты эти тарелки, я хочу, чтобы ты посмотрела на нашу репетицию!

— На тысячу и одно падение Такео, — ехидно прокомментировал Кавамура, сцеживая в кулак зевок. Выглядел он чуть получше, чем ночью, но все равно до уровня секс-символа еще не дотягивал. Да и кого ему тут соблазнять? Не меня же. Я числилась девушкой Ватанабэ, а уводить любимую у брата — эти шестеро друг друга действительно считали родными, я собственными глазами убедилась — вещь просто невозможная.

Из всей «второй семьи» моего несчастья не расхохоталась только менеджер, и то она явно держалась из последних сил.

— Шинджу! — возмутился лидер группы, заливаясь краской смущения.

— Слушай правду, — невозмутимо пожал плечами с самой довольной ухмылкой насмешник, которому огромное удовольствие доставляло дразнить друга. Хотя, кажется, от таких поддразниваний из присутствующих не получал удовольствия только Такео, все остальные развлекались от души. — Тем более вряд ли Джулия-сан не знает о твоей слоновьей грации.

— Вот не надо, а? — почти что всерьез обиделся на слова друга Ватанабэ. — Я же на сцене как-то работаю.

— Твоя сильная сторона — голос, а за танец скажи спасибо Мисаки, — не унимался Кавамура Шинджу, искоса поглядывая на меня, ради которой это представление с подколками, должно быть, и затевалось.

При чем тут Кано Мисаки, я вовсе не понимала, но, похоже, ребята собирались раскрыть какой-то важный секрет In the Dark. Как-то даже неловко было чувствовать, что меня удостоили высокого доверия.

— Потом сама все увидишь, Джулия-сан, — с видом невероятно таинственным заверил Хироши. — Не обращай внимания, Кавамура вечно над кем-то подтрунивает, такой вот он невыносимый человек.

— Да брось, Хиро, — не потерпел критики в свой адрес «вампир», — я само совершенство.

Сказав это, Шинджу выпрямился, добавил томности во взгляд, а на его губах расцвела тонкая полуулыбка. Почему-то бледность вместо болезненной тут же стала аристократической, и даже у меня, уже безнадежно влюбленной, на мгновение екнуло сердце. Преображение действительно было просто невероятным… Я беспомощно захлопала глазами. Кавамура еще больше заулыбался. Ну да. Он хорошо умел делать свою работу… Девушки не просто так с ума сходили по заморской звезде.

— Только синяки под глазами тональным кремом замазать не забудь, а то синева так и отливает, — сладким голосом пропел то ли Иноэ, то ли Като, этих двоих я все еще упорно не различала. Один рост. Одни манеры. Только у Иноэ вроде бы, если приглядеться, несколько прядей оказались выкрашены в темно-синий цвет да глаза были ближе посажены… Или это все-таки Като? Сложно находиться среди людей другой расы… Различать их — задача не из легких…

Красные пятна на бледной коже смотрелись особенно эффектно.

— Я не пользуюсь тональными кремами! — аж подпрыгнул от праведного возмущения Шинджу. — Только на сцене!

— Ага, рассказывай, — последовал донельзя ехидный ответ. Сладкая парочка переглянулась и мерзко захихикала.

Менеджер посмотрела на это, недовольно похмыкала, а потом просто взяла меня под локоть и утащила к себе в комнату, заявив, что негоже официальной девушке лидера In the Dark являться на репетицию одетой настолько просто и что естественность все-таки хороша только в кругу близких. Мои уверения, что я уж точно не хочу показываться на публике рядом с Ватанабэ или как-то еще заявлять о наших отношениях, приняты не были. Айдзава Айко просто сказала мне, что раз уж мне довелось связаться с одним из ее подопечных, то рано или поздно правда выплывет наружу, как ни прячь, и лучше бы, когда это случится, я выглядела надлежащим образом, не опозорив себя и своего любимого человека.

За всей этой круговертью я даже начала забывать, что оказалась в этом месте только из-за угрожавшей моей жизни опасности. И дня не прошло, а стало казаться, будто тут и есть мое настоящее место, будто все эти люди, которых я вижу всего лишь второй раз, только меня и ждали, рады мне и считают неотъемлемой частью своей жизнью. Убийствам и прочему криминалу не нашлось места в мире музыкальной группы, здесь было тепло и уютно, здесь я чувствовала себя… дома.

Единственное, что мне удалось выбить себе для хоть какой-то конспирации, — это очки, закрывающие половину лица, впрочем, даже в них становилось совершенно ясно — я уж точно никаким боком не соотечественница Ватанабэ и его друзей. В остальном же стиль Айко (а также ее размеры, что немаловажно) почти идеально совпадал с моим, и я имела возможность воссоздать свой обычный вид — пышная юбка, легкая шифоновая блуза и изящные шпильки.

Когда явила себя перед молодыми людьми в таком облике, кто-то из шестерки вульгарно присвистнул, а Кавамура нагло заявил лидеру, что совершенно точно попытается меня отбить. Такео нахмурился, а я только весело ухмыльнулась местному соблазнителю. У него не было ни единого шанса. Только в Ватанабэ столько света и доброты, что глаза слепит. И именно это меня в Такео и покоряло. С ним никто не мог сравниться во всем мире. Да и наверняка я сама не казалась Шинджу настолько же привлекательной, как его обожаемая девушка, которой, по словам Такео, тот надышаться не может.

Иноэ и Като уставились на меня и с изумлением переглянулись. Должно быть, увидели мой глупо-счастливый взгляд, который я устремила на свое несчастье, воспользовавшись тем, что тот увлечен очередной перебранкой с «вампиром». Я еще не успела спрятать свое лицо за очками, и теперь все имели возможность убедиться, что я так же безнадежно и сильно влюбилась в Такео, как и он в меня. Но разве с ним могло быть иначе? Это же Ватанабэ Такео…

Я поспешно спрятала свое смущение за темными стеклами. Все же нужно было бросить этого слишком хорошего для меня парня, а для этого необходимо как минимум, чтобы все окружающие не были в курсе моих чувств. А то ведь тогда точно не отстанет… Он, Такео, упорный, как не пойми что — если уж что-то вбил в голову, то из этой самой головы уже не выбить, проще уж сразу ее снести.

С черного хода вся честная компания погрузилась в микроавтобус, причем я молилась о том, чтобы там не засели журналисты, а вот музыканты, да и их менеджер заодно, были готовы при первой возможности сунуть меня с их лидером под прицел камер, связав нас таким образом в глазах общественности намертво. Мне повезло, этим сводникам — нет, добраться до Вайтерс-холла, самой знаменитой концертной площадки столицы, удалось быстро и без каких-либо проблем. Ни пробок, ни фанатов, лезущих под колеса, ни журналистов.

В машине царило безудержное веселье и оживление, перед довольно тяжелой репетицией и следующим за ней концертом все участники группы просто излучали счастье. Они любили музыку, любили сцену, любили своих поклонников, и это выражалось в каждом движении и каждом слове. Должно быть, живое выступление In the Dark окажется чем-то по-настоящему волшебным.

И только одно ставило меня в недоумение: как же Такео, воплощение неуклюжести этого мира, будет танцевать? Как вообще может ритмично двигаться под музыку тот, кто временами в собственных ногах путается? Я шепотом задала этот вопрос на ухо Айдзаве, не желая лишний раз обижать и без того комплексующего Ватанабэ. Та только подмигнула и сказала, что я сама все увижу и пойму, и оставила мучиться от любопытства дальше. Пришлось смириться и развлекать себя наблюдением за очередной перебранкой между моим практически официальным парнем и Кавамурой Шинджу. Почему-то эти двое только и делали, что сцеплялись языками по любому поводу, причем пусть зачинщиком всегда и выступал «вампир», но Ватанабэ с восторгом поддерживал его начинание. Остальные только умиленно улыбались, взирая на эти шуточные переругивания. О том, что Такео и Кавамура сцепились всерьез, ни у кого даже мысли не возникало. Да и невозможно было представить, чтобы кто-то из ребят действительно поссорился.

Потом безо всякого перехода Такео запел, остальные тут же подхватили, причем песня была не из их репертуара, но работали все шестеро чисто и аккуратно, разложив композицию на шесть партий так, будто репетировали не одну неделю. Баритон Ватанабэ звучал как никогда глубоко и сильно, время от времени он вопросительно смотрел на меня, будто выпрашивая одобрение. Я только показывала большой палец, не желая прерывать это волшебство лишним движением или звуком. В карих глазах моего несчастья сияла улыбка, та самая, мальчишеская, которая меня заворожила еще в первую встречу.

— Джулия-сан, а как тебе мой голос? — с доброй насмешкой спросил Кано после того, как они сделали перерыв в распевке.

Я хотела уже выдать дежурный комплимент вокальным способностям младшего в группе и удовлетворить его самолюбие. И плевать, что я толком и не поняла, как именно он пел…

— Вряд ли Джулия-сан хоть кого-то слышала, — подхватил, кажется, все же Иноэ, заговорщицки подмигивая мне. Иноэ вроде бы был более энергичным и разговорчивым, чем Като, что позволяло мне хоть как-то различать этих двоих.

— Или видела. Кроме нашего лидера, — тут же поддержал его «близнец». — Ребята, я вам так завидую!

Ватанабэ буквально раздулся от удовольствия, а я только устало закатила глаза, понимая, что меня раскрыли с первого взгляда… Бесполезно было прятаться, когда и так все отлично понимают: между мной и лидером In the Dark все сугубо взаимно…

Мне по делам работы часто приходилось бывать на самых разных концертах, как в зале, так и за кулисами, но этот опыт оказался внове. Сегодня я в кои-то веки была гостьей, а не работником, выполняющим задание. Можно даже сказать, почетной гостьей. Со мной носились, как с драгоценностью короны, пытаясь выполнить любые возможные капризы, которых у меня, как назло, не было. Такео любили все, с кем ему приходилось работать, он был солнцем, чьим отраженным светом я сияла. Работники сцены, гримеры, осветители, танцоры, все они с первого взгляда отнесли меня к «своим», как до этого другие участники группы и менеджер. Меня были готовы носить на руках только из-за того, что меня любил Ватанабэ.

Темные очки у меня, кстати, тут же отобрали, мотивируя подобное безобразие тем, что все равно сюда папарацци не проникнут. Я-то прекрасно знала, что эти работники фотоаппарата и графических редакторов просочатся куда угодно, но когда тебя наперебой уговаривают шесть обаятельных паршивцев, то волей-неволей, а все-таки сдашься. Тем более стоило только моим очкам покинуть положенное место на носу, как они тут же вообще исчезли будто по волшебству, затерявшись в необъятных карманах чьих-то джинсов. Вряд ли мне когда-нибудь удастся увидеть этот аксессуар снова… По крайней мере в целости. Ну и ладно. Никогда такие не любила.

In the Dark же при первой возможности забрались на свою обожаемую сцену, и началось подлинное волшебство, совершенно не походившее на репетиции, которые я прежде видела. На них еще не было ни концертных костюмов, ни грима, просто шестеро худощавых парней, симпатичных, однако не поражающих взгляд совершенством черт. Но брызжущая через край энергия не давала взгляда от них оторвать. Пожалуй, лучше всего смотрелся Мисаки, самый младший, но при этом самый артистичный из друзей. Он двигался настолько легко и свободно, что я не могла думать ни о чем, кроме магии. Магии, которая, не найдя в нем иного выхода, выплескивалась в танце. Мисаки перетекал из одного движения в другое, как вода, и просто завораживал… А потом я и увидела тончайшие золотистые нити энергии, которые заставляли и всех других вокруг Кано двигаться слаженно и гармонично. Разумеется, больше всего волшебства приходилось расходовать на Ватанабэ. Чтобы заставить это страшное существо с двумя левыми ногами нормально танцевать на сцене, требовалось немало усилий. Такео будто бы был оплетен золотым сиянием чужой магии, но оно того несомненно стоило. Все участники группы двигались как единый организм. Ни одной, пусть даже малейшей ошибки, ни одной неточности. Взгляда не оторвать.

— Правда же, прекрасное зрелище? — тихо шепнула на ухо подкравшаяся бесшумно как кошка Айдзава. Шлейф теплого пряного аромата, пришедший вместе с ней, окутывал мягко и ненавязчиво. Духи идеально подходили этой девушке.

— Завораживающее, — откликнулась я, не сумев даже на мгновение оторвать взгляда от сцены. — А Кано Мисаки никогда не подумывал заняться магией профессионально?

Почему его магическая сила не нашла себе лучшего применения? Я бы сказала, что потенциал Кано был впечатляющим.

— Никогда, — прозвучал ответ ни капли не удивленной моим намеком Айдзава. — Тогда бы пришлось попрощаться с карьерой певца, а сцена для Мисаки значит больше, чем что-либо другое. Для всех них. Ну разве что для Такео на первом месте ты.

В груди что-то екнуло. Ватанабэ не уставал говорить мне, что любит, но… Но многие мужчины говорили мне об этом, не испытывая в действительности таких чувств… А у Айдзавы не было причин лгать мне о чувствах одного из своих подопечных.

Наверное, она хотела сказать мне что-то еще, но тут эти великовозрастные мальчишки решили развлечься совершенно новым способом. За мой счет. Меня в двенадцать рук вытащили на сцену, причем вырваться не было шанса ни единого. Я отбивалась и объясняла, как могла, что танцами занималась только в школе, то есть давно и неправда, и мне совсем не хочется позориться, вылезая зачем-то на сцену со звездами мировой величины, но эти самые «звезды мировой величины» твердили, что все будет просто замечательно и весело. Да, для них чертовски весело. Музыканты группы, тоже с восторгом подключившиеся к развлечению ребят (заодно и порепетировать можно), заиграли что-то такое ритмичное про плохого парня, который совершенно недостоин своей возлюбленной. Ребята перетягивали меня, вертели, а мое тело будто бы само подчинялось музыке, двигаясь с несвойственной мне грацией и пластикой.

Из Кано мог бы выйти поистине великий волшебник.

Девчонки-танцовщицы только ошалело смотрели на мои выкрутасы, а потом я поняла, что стала частью феерии, созданной магией Мисаки. Я чувствовала его энергию и позволяла ей творить с моим телом все. Меня кружило, вертело, я делала замысловатые па, ведомая музыкой и колдовством, кто-то подхватывал меня на руки или отталкивал, но все это складывалось в одну сложную композицию, которая сама по себе была чистым волшебством. Музыка смолкла — и я поняла, что стою спиной к спине с Такео и задыхаюсь от усталости и восторга. И безумно хочу продолжения. Кажется, я поняла, почему он настолько болен сценой.

Ватанабэ сиял своей обычной улыбкой восторженной белки во все тридцать два зуба и был совершенно счастлив. Вообще, за то очень недолгое время, проведенное в обществе его невозможных и талантливых друзей, я поняла, что любая моя сопричастность его жизни вызывает у Такео подлинную эйфорию.

— Может, будешь у нас работать, а, Джулия-сан? — радушно предложил мне Хироши, дружески подмигнув. — Танцуешь ты не в пример лучше Такео, у тебя хоть есть и правая, и левая нога.

Все присутствующие покатились со смеху, Ватанабэ пошел красными пятнами, смутившись до смерти. Готова была поспорить, что друзья не раз и не два шутили на тему фееричной неуклюжести Такео.

— Спасибо, — счастливо рассмеялась я, утирая пот, выступивший на лбу. Надеюсь, макияж совсем уж с меня не стечет. — Но танцы — это не мое, если бы не ваш младший друг, думаю, я бы проявила себя еще более позорно, чем Такео.

— Ну хватит уже поминать при каждом удобном случае мою неуклюжесть, — взмолилась несчастная жертва насмешек, спрятав лицо у меня на плече.

Я наклонилась к нему поближе и шепнула:

— Зато ты поешь лучше всех.

Я слабо представляла, каким образом можно после такой утомительной репетиции еще и концерт отработать, но меня заверили, что все в порядке, они справятся. И ведь точно, за несколько минут до выхода, в гриме и сценических костюмах ребята казались свежими и отдохнувшими. Мисаки торопливо отрабатывал танцевальные связки, Кавамура и Такео повторяли вполголоса вокальные партии, напрочь забыв об обычных перебранках, Хироши… Хироши радостно читал рэп, мешая всем, начиная собственными друзьями и заканчивая рабочими сцены, но ему было все равно. Като и Иноэ смотрели, как другие работают, и счастливо улыбались, не оставляя никому надежды, что до выхода на сцену они будут делать хоть что-то полезное для общества. Они точно должны были родиться близнецами.

Хотелось в тот момент оказаться в зале, смотреть, как зритель, на все это волшебство, но стоило заикнуться о том, чтобы отойти подальше от группы, как моего новоявленного молодого человека едва удар не хватил. Мне тут же начали раздраженно напоминать о грозящей опасности, твердить, что, только если я рядом, Такео мог меня защитить… Ха. Три раза. Такео. Защитить. Разумеется. Если только не расшибется где по дороге. Последнюю свою мысль я не стала высказывать Ватанабэ, уж больно серьезным и гордым выглядел музыкант в тот момент. Он мужчина все-таки, так что нужно давать ему возможность или хотя бы видимость возможности выполнять свою прямую мужскую обязанность — защищать. Поэтому, скрепя сердце, я осталась за кулисами, с робкой надеждой, что и отсюда зрелище будет впечатляющим. По крайней мере я видела всю эту веселую панику, что творилась за кулисами, скрытую от посторонних глаз.

Такео трижды сшиб декорации. И один раз танцовщицу. Но меня заверили, что это куда меньше обычного и все просто замечательно. Моя нестабильная личная жизнь отчаянно краснела и извинялась, в то время как все вокруг волновались только о том, как бы Такео не повредил себе что-нибудь перед выступлением. Но удивительное дело — несмотря на все свои падения и столкновения, он не заработал даже синяка. Я бы даже назвала его везунчиком. Если бы он не был таким неудачником. Парадокс.

Ребята в сценических костюмах смахивали то ли на секс-символы, то ли на пришельцев. Но симпатичных. Гримеры над ними тоже поиздевались. Особенно досталось Кавамуре, чья еще более белая, чем обычно, физиономия чуть ли не фосфоресцировала. Но ему нравилось. Наверняка фанатки в зале тоже будут в обмороке от восторга. Такео… Такео даже в джинсах с заниженной талией и рваной безрукавке, призванной подчеркнуть довольно-таки накачанный торс, напоминал восторженную белку, увидевшую орех своей мечты. Хироши, правда, шепнул мне на ухо, что на сцене все изменится и я увижу настоящую звезду, от которой невозможно оторвать взгляд. И я верила. Что бы ни случилось, в Ватанабэ Такео я всегда верила. Он действительно был особенным, самой яркой звездой, какая только может существовать.

Айдзава всегда была рядом с подопечными, незаметная тень, готовая помочь, подсказать, решить все возможные проблемы. Идеальная девушка, воплощение добродетелей своей страны, разве что временами чересчур энергичная и деятельная. Почему Ватанабэ не мог выбрать себе кого-то вроде нее?

В зале погасили свет, и фанаты отчаянно и счастливо завизжали, предчувствуя начало. У них всегда отменное чутье на такие вещи. Парни переглянулись, хором выкрикнули какую-то свою фразу, должно быть, что-то на удачу, и метнулись в сторону сцены. Пять девочек-танцовщиц куда более степенно двинулись вслед за участниками группы, пересмеиваясь.

Шоу началось…

Спустя полчаса наблюдений из-за кулис я могла сказать только три вещи: Такео действительно мог быть секс-символом, Мисаки имел огромный магический потенциал, и в Ямато умели ставить концерты на пару порядков лучше, чем в Айнваре. На сцене безо всякой магии (вмешательство Кано не в счет) творилось волшебство. Светотехники превращали сцену то в дно морское, то в некое подобие ада, то… да перечислять бесполезно. Слишком много образов, слишком много света, слишком много музыки. Участники группы между номерами залетали за кулисы взмыленные, счастливые, распираемые энергией, давали указания, позволяли поправить потекший грим, меняли костюмы и со всех ног бросались назад…

Не сразу среди всей этой круговерти, смеха, криков и музыки я почувствовала, что кто-то наблюдает за мной. Я всей кожей ощущала тяжелый взгляд, который, кажется, к полу меня пригвоздил.

Опасность.

Я была в опасности… Но рядом находилась охрана, так чего же мне бояться? Мне же не смогут причинить вред здесь, на глазах стольких людей? Или смогут?

Ничего необычного в пределах видимости вроде бы и не было, так же суетливо, как муравьи, сновали вокруг рабочие сцены, гримеры, костюмеры, песни сменяли одна другую, вот только предчувствие чего-то дурного никак не оставляло меня в покое. Я то и дело нервно озиралась, стараясь найти источник опасности, но все выглядело обычно и безопасно, и кроме меня, никто не испытывал даже тени волнения.

— Что с вами? — в конце концов заметила, что что-то не так, Айдзава, обеспокоенно глядя мне в глаза.

— А… Нет, ничего, все в порядке, — поспешно заверила я Айко, не желая отвлекать менеджера своей разыгравшейся паранойей от прямых обязанностей.

Никто не знает, где я и с кем я, это совершенно точно. Мне нечего бояться, здесь полным-полно людей, меня защитят, если что… Охрана, состоящая наполовину из оборотней, чего-то да стоит… Да и не от кого меня защищать, просто я накрутила себя, вот и все…

Самовнушение помогало из рук вон плохо. Я мечтала, чтобы концерт поскорее закончился и Ватанабэ снова оказался рядом со мной, нелепый, неуклюжий и уютный… Но моим мечтам суждено сбыться только через час с небольшим… За который я потрачу последние нервы… Но не отвлекать же Такео сейчас? Нелепость какая. Я отошла чуть дальше от кулис, чтобы не помешать кому ненароком, и вот тут-то и поняла, что никакая у меня не паранойя.

Глянцево-черный силуэт маячил в отдалении, тот самый, который пытался добраться до меня прежде. И никто, кроме меня, не видел эту тварь, никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Похоже, это магия, это создание соткано из чистой магии, и поэтому никто, кроме меня, не заметил его появления. Но охрана ведь должна быть готова к чему-то подобному, мало ли кто и как может покушаться на знаменитостей…

Тварь медленно двинулась ко мне, будто перетекая с одного места на другое. Сквозь других эта черная жуткая тень просто проходила, тела для нее преградой не были, а вот стол и кулисы монстру пришлось обогнуть… Господи, о чем только думал инспектор, препоручая меня Такео? Охранники тоже никаких признаков тревоги не проявляли, а когда я подошла к ним с просьбой проверить помещение на наличие опасных заклинаний, посмотрели, как на умалишенную, пусть и выполнили мою просьбу. Стандартные приборы не показывали ничего подозрительного, а вот мои глаза четко видели, что сейчас меня просто-напросто будут убивать без особых изысков. И я ничего не могла с этим поделать, только попытаться сбежать куда подальше. В чем смысл дара, если он не может помочь защититься?

Я метнулась сквозь толпу людей в сторону служебных помещений, прочь от опасности… Там проще затеряться… Или вовсе выбежать наружу…

На сцене Ватанабэ обычно не видел никого и ничего, кроме других выступающих, но сейчас он не мог не отвлекаться на то, что происходило за кулисами, ведь там было его личное солнце с укоряющим взглядом. С самого утра он получал шутливые поздравления от друзей, которые на пять голосов восхваляли красоту и характер Джулии. Айко-нэ-сан молчала, но так выразительно улыбалась, что Такео чувствовал, будто он вот-вот лопнет от гордости. Что ему еще требовалось для счастья? Самая лучшая девушка на земле рядом с ним, он наконец-то представил ее своим друзьям… И все было прекрасно. Ровно до того момента, как начался концерт. После этого он начал ощущать неотступную тревогу, словно должно произойти что-то страшное… Но не здесь же? Зал полон охраны… Но что если…

Ребята то и дело в перерывах между песнями одергивали его, упрекали. Да, он слишком часто смотрел за кулисы. Ватанабэ оправдывался, уверял, что больше этого не повторится, но все равно все его внимание было отдано только Джулии. Он за нее боялся. Очень.

И когда Ватанабэ каким-то чудом заметил, как Джули спешно бежит прочь, будто бы что-то ее напугало, Такео, наплевав на все, метнулся за кулисы прямо посреди песни, забыв и о сцене, и о зрителях, и о друзьях. Потому что ничего важней безопасности этой девушки в мире для него не существовало.

— Такео! — донесся до Ватанабэ крик Хироши, но лидер группы не собирался терять ни мгновения.

Единственное, о чем мог думать в тот момент музыкант, так это о том, чтобы успеть вовремя. Только бы не свалиться, как это обычно с ним происходило. Только не сейчас, когда с ней что-то может произойти.

Он знал, куда она побежала. Как стрелка компаса всегда указывает на север, так и певец безошибочно чувствовал, где находится его волшебная фея. Она двигалась к служебному выходу, он слышал быстрый нервный стук каблуков по полу, гулкий и немного жуткий. Но больше никто не понял, что Джулия в опасности, охрана и та не обратила внимания на приступ паники у девушки, а ведь охранники, взявшие на себя заботу о безопасности звезд Ямато, все были профессионалами высокого класса и не относились к своей работе спустя рукава. Тогда… почему?

Испуганный возглас Беннет донесся из-за поворота, и певец прибавил скорости, боясь опоздать. Если что-то случится с Джулией, то причины для того, чтобы жить, у Такео уже не будет. Останутся семья, друзья, сцена, поклонники… но самое важное, самое ценное он потеряет.

Только бы не свалиться в самый неподходящий момент!

Сбежать было не самой удачной идеей в моей жизни. Потому что тварь довольно уверенно двигалась вслед за мной, и если сперва казалось, будто удрать от нее будет задачей несложной, то уже через пару минут я поняла, как сильно ошибалась. Существо не знало усталости и не собиралось так просто отступать от своей цели. Пусть я и могла бежать быстрее, но я и выдыхалась из-за этого довольно быстро… Да еще и проклятые каблуки… Модельные туфли на шпильках я сбросила уже через пару минут, поняв, что могу свалиться с них, да и босиком я передвигалась быстрей. Помощи ждать не приходилось… Никто, кроме меня, этой твари не видит, никто не поможет… Ну почему я такая неудачливая?

Ко всему прочему, я не ориентировалась в подсобных помещениях и не знала, куда же мне бежать.

— Джулия! — раздался откуда-то позади меня отчаянный крик Такео.

И я выдохнула с облегчением. Не знаю почему. Из Ватанабэ такой же спаситель, как из меня, балерина, но чувство защищенности возникло и никак не желало пропадать. Даже и мысли не было снова попытаться куда-то бежать. Ведь со мной мой неуклюжий ангел-хранитель, значит, ничего плохого просто не может случиться.

Только одна беда — эту магическую тварь не видит никто, кроме меня самой.

Или видит?

Мое несчастье устремило взгляд точнехонько туда, где находилась черная фигура. Неужели и правда видит? Но как? Он ведь не маг.

И тут Такео, такой привычный Такео сложил руки перед собой и начал скороговоркой читать то ли заклинание, то ли молитву, и вокруг него стало распространяться белое свечение.

Стало быть, маг…

Слова ритмично нанизывались одно на другое, четко и размеренно, и магия подчинялась Ватанабэ так же, как его песням подчинялась толпа. Тварь, должно быть, обладала неким подобием разума, так как довольно быстро определила для себя источник угрозы и попыталась устранить его прежде, чем наброситься меня. Такео, как истинный воин своей страны, не дрогнул и продолжил читать заклятие ровным спокойным голосом. В тот момент незадачливый возлюбленный казался самым сильным и решительным мужчиной во всем мире… Черная тень метнулась на него, но мой драгоценный человек увернулся. И, разумеется, споткнувшись, полетел на землю. Уроженец Айнвара наверняка бы выругался, тем самым погубив нас обоих, сын земли Ямато, даже падая, умудрился закончить заклятие.

Чудовище пронзил луч ослепительного света, и оно рассеялось, как утренний туман.

Я метнулась к упавшему на пол Такео. Он лежал лицом вниз, глухо стонал и даже не пытался встать самостоятельно… А до меня вдруг дошло, что концерт еще не мог закончиться и Ватанабэ бросил все только ради моего спасения. Их менеджер сказала мне, что Такео может пожертвовать даже карьерой ради меня… И вот оно, наглядное подтверждение. Выступление, зрители… Все было забыто только потому, что я нуждалась в помощи.

— Как ты? — сочувственно поинтересовалась я у музыканта, помогая ему подняться.

— Вообще-то это был мой вопрос, — несчастным голосом откликнулся он, виновато глядя на меня. И опять ни единого синяка. Зато удар по самолюбию — невероятный.

Глупый. Он меня спас, а все остальное… я уже давно привыкла к тому, что все у Такео заканчивается комично, в этом он весь. И это даже трогательно.

— А ты не говорил мне, что маг, — укоризненно заметила я, глядя ему в глаза.

— А я и не маг, — беспомощно ответил он мне, пожимая плечами. — Я онмёдзи.[7]

Чего?

— Онме… — не сумела повторить незнакомое слово я.

— Колдун, — чуть растерянно пояснил мне Ватанбэ после небольшой заминки. Должно быть, подходящее слово подбирал. — Это у нас семейное.

Я только трагично вздохнула. Маг, колдун… Не так уж и велика разница…

Ну за что мне это? Музыкант, знаменитость, да еще и из колдунов…

— Такео!!! — донеслось из ближайшего коридора. А потом я услышала топот. Будто табун лошадей несся. Но, разумеется, это были всего лишь пять звездных жеребцов из Ямато и несколько ребят из охраны. Все до крайности встревоженные и разозленные.

Лидер группы с тяжелым вздохом встал на ноги и помог подняться мне. Я вцепилась в предложенную руку намертво.

Друзья моего парня подлетели к нему и начали что-то очень экспрессивно доносить до него на его родном языке. Не нужно было обладать глубоким аналитическим складом ума, чтобы понять: они не рады тому, что Такео самовольно оставил сцену и куда-то понесся.

— Это все из-за меня! — вмешалась я, попытавшись закрыть свое несчастье от нападок. — Это только моя вина, поэтому хватит на него орать!

— Джулия-сан, — спокойно и даже с уважением спросил Судзуки (очевидно, орать на меня ему воспитание не позволяло), — но что же случилось, раз наш друг был вынужден кинуться к вам на выручку?

Я уже хотела было ответить, но меня опередили.

— Ее пытались убить, — отрезал Ватанабэ, твердо глядя в глаза Хироши. — Джулию пытались убить. Еще раз. Мне жаль, что я был вынужден так поступить с вами, прервать концерт, что подвел всех вас… Но я бы поступил так в любом случае. Потому что…

От слов лидера группы все смолкли.

— Но, Ватанабэ-сан, — вмешался пожилой солидный мужчина с волчьими глазами, один из охраны, — мимо моих ребят и муха бы не пролетела. Никто не мог тут угрожать жизни вашей девушки.

— Это было магическое создание, — сухо отозвался Такео, который в происходящем понимал куда как больше всех остальных, — причем не самое примитивное, раз сумело проникнуть сюда и не привлечь ничьего внимания. Только Джулия и я могли его видеть.

Хироши мрачно вздохнул, но от комментариев воздержался, просто стал проверять, в порядке ли друг и сможет ли продолжить выступление.

Кавамура гнусно захихикал:

— Так, может, ничего и не было? Показалось вам обоим, и все? Ну и опять же, какой концерт, когда рядом такая девушка?

— Шинджу! — рассерженно рыкнул Ватанабэ, задвинув меня себе за спину совершенно мужским, собственническим жестом, который он демонстрировал крайне редко. — Тебе напомнить, чем зарабатывает деньги моя семья?

О да, семейка колдунов, потомственных колдунов, как в итоге выяснилось. Тут уж не поспоришь, Такео наверняка знает, о чем говорит, если заводит речь о магии.

— Ты уничтожил эту… тварь? — осторожно поинтересовался Иноэ, зябко передергивая плечами.

— Только прогнал, — покачал головой лидер, явно недовольный подобным исходом. — Она снова явится за Джулией. Я не могу оставить ее одну.

— Но концерт!.. — закономерно возмутился Кано, закусив губу. — Все было бы не так страшно, если бы не шесть тысяч зрителей, которые жаждут зрелища. И они наверняка разорвут нас на сувениры, если мы не дадим им это зрелище.

— Резонно, — кивнул Судзуки, задумчиво оглядывая меня. — Только тогда Джулия-сан снова останется без защиты…

Честно говоря, от слов Хироши я немного растерялась. Потому что сама не рассматривала свою безопасность как достойный повод сорвать концерт. Я не настолько влиятельная персона, чтобы ради меня можно было пожертвовать судьбой всей группы. С Такео все понятно, у него мозги от любви уже перемкнуло, но остальные-то почему не сопротивляются?

— Если только… — ухмыльнулся Мисаки, предвкушающе потирая руки. Вид его говорил, что парня посетила просто-таки гениальная идея.

Если бы я только тогда знала, что он задумал…

Брюки чуточку жали и стесняли движения, а танцевать на таких высоченных каблуках, по моему мнению, было чем-то из разряда фантастики, но ниточки магии дергали меня, когда нужно и куда нужно, поэтому я даже не особо выделялась на фоне танцовщиц, которые моим появлением среди них были сильно изумлены. Софиты слепили, музыка оглушала, а парни казались размытыми тенями, от всей этой кутерьмы я толком ничего не соображала и все боялась упасть и что-то испортить, но шанса мне не давали. Господи, и как ребята все это выдерживают? Это же каторга, причем публичная каторга!

Сил придавало только то, что Такео был рядом. Когда мы касались друг друга в танце, я чувствовала себя счастливой и способной на все. Но сейчас Ватанабэ, другой Ватанабэ, сияющий, невероятно красивый, принадлежал не мне, а тем людям, что с обожанием смотрели на него из зала. И я ревновала его к толпе поклонников, к сцене, как, возможно, никогда бы не ревновала к другой женщине…

По лицу стекал пот, колени дрожали, казалось, что я вот-вот свалюсь замертво, но песня сменяла песню, а ноги все не подводили… и конца этому не было! Одежда была мокрой насквозь — хоть выжимай, белая полумаска на моем лице тоже пропиталась потом, и кожу под ней щипало… Господи, да это же ад какой-то!

Когда наконец пришло время перерыва, я тут же едва на пол не упала от усталости, стоило только магии Мисаки отпустить меня. Мгновенно захотелось лечь и больше никогда не подниматься, но Такео вовремя поддержал. Его друзья перешучивались на тему «умирающего лебедя», а девочки-танцовщицы только хихикали, искоса поглядывая на то, как их знаменитый Ватанабэ помогает мне идти, словно санитарка — раненому солдату. Хотел даже на руки взять, но я отговорила, не хватало ему устать еще больше. Концерт ведь пока не окончен.

— Как у вас сил на все это хватает? — измученно простонала я, еле передвигая ноги. — И как я, по-вашему, должна выйти на второе отделение, если вот-вот умру от усталости?

— Это наша жизнь! — весело откликнулся Кавамура Шинджу, который, как ни странно, сейчас выглядел посвежевшим и полным сил. Поволока в глазах, плавные движения и интонации соблазнителя — да, теперь это действительно был знаменитый «вампир» сцены Ямато. — Мы на сцене горим!

У остальных, правда, энергии не прибавилось, хотя утомление большинства из них и рядом не стояло с моим изнеможением.

— Главное — не сгореть… — мрачно буркнул Иноэ. Вот этот выглядел немногим лучше меня: вымотанный до полного упадка сил.

— Не ной! — хлопнул со всего маху его по плечу Каго. Он держался куда лучше неразлучного друга. Его приятель пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах, выругался на родном языке и тут же поспешно извинился передо мной за сквернословие. Но я все равно ничего не поняла, разве что интонация была уж очень выразительная.

— У нас еще час работы, а потом можешь умирать спокойно.

— И это — мой лучший друг, — закатил глаза «утешаемый» и картинно сполз по стене. Его неразлучный приятель фыркнул, схватил помирающего за шкирку и с философским видом потащил в сторону гримерки, что-то жизнерадостно насвистывая.

Никто не обратил на это представление ни малейшего внимания, из чего можно было сделать вывод, что такие вот сценки друзья разыгрывают частенько.

Такео действительно держал меня возле себя и даже руку отпустил только после долгих уговоров, в которых принимали участие все музыканты группы, менеджер и пара танцовщиц. Относительную свободу я получила только после торжественной клятвы, что даже на шаг не отойду от своего драгоценного несчастья. Я вздохнула и дала обещание. Будто бы у меня самой было желание бродить в одиночестве. Спасибо, больше не надо, я жить хочу.

— Как ты? — шепотом спросил у меня Такео, когда над ним уже закончили колдовать гримеры. Я старалась не смотреть на него и упорно прятала взгляд: слишком уж сильно мой Ватанабэ Такео отличался от того, который выходил на сцену. Я никогда не смущалась своего несчастья, он же был таким… мальчишкой. А когда вместо привычного веселого и неуклюжего парня вдруг появился привлекательный мужчина, стало как-то не по себе. С таким Ватанабэ приходилось считаться.

— Не слишком хорошо, — вынуждена была признаться я, устало приваливаясь к его плечу. Я обычно изображала из себя девушку сильную, решительную и деятельную… Но с ним могла позволить себе роскошь быть собой. Он любил меня такой, какая я есть. Настоящую. — Но если бы не ты, было бы хуже, гораздо хуже. Ты спас мне жизнь, спасибо.

Его узкая ладонь легла мне на плечо.

— За это не нужно меня благодарить, Джулия. Потому что моя жизнь — ты.

Губы сами собой сложились в улыбку. Какие невероятно пафосные и нелепые слова… Почему же, когда их говорит мне Ватанабэ, они кажутся настолько простыми и правдивыми?

— Ты лучшее, что могло со мной случиться, — сделал «контрольный выстрел» музыкант, и мое несчастное сердце сжалось.

Я зажмурилась, не желая ни видеть его, ни слышать еще что-то в этом роде. Потому что через несколько дней мы должны будем расстаться, я так решила. И это будет правильно. Но как можно думать о разрыве, когда тебе… так трепетно признаются в любви? Это же просто невыносимо!

И еще более невыносимым было то, что сейчас этот самый неуклюжий и невезучий житель Ямато упрямо пялился на меня и ждал ответа. Хоть какого-нибудь. Я просто кожей чувствовала его взгляд. Но что можно было сказать ему? Только не… Или…

— Ты — тоже, — сдавленным шепотом призналась я, глаз так и не открыв.

Слова были произнесены очень тихо, но, судя по счастливому вздоху, их услышали.

Если О’Нил рассчитывал, что, сдав с рук на руки Беннет ее парню, сможет спать спокойно, то он жестоко ошибался. Но понял полицейский это лишь тогда, когда ему позвонил испуганный Ватанабэ и проорал в трубку, что его ненаглядную опять пытались убить. Диана во время всего разговора возмущенно смотрела на своего парня, посмевшего не сообщить о таком интригующем знакомстве, но когда Генри сказал ей, что им нужно пройти за кулисы, девушка тут же простила ему оптом все грехи с момента знакомства. В течение следующих пяти минут О’Нил с тихим изумлением наблюдал, как благоразумная и обычно такая спокойная девушка превращается в чокнутую фанатку, которыми был забит этот проклятый концертный зал.

— О. Мой. Бог! Я увижу In the Dark! Я правда смогу увидеть их! Вживую! И поговорить! Генри, ты мужчина моей мечты!!! — без конца повторяла Диана, пока они двигались в сторону служебных помещений.

— А я думал, что мужчина твоей мечты — это Ватанабэ, — недовольно буркнул себе под нос полицейский, стараясь подавить собственную досаду. Глупо было ревновать к кумирам, действительно глупо, хотя бы потому, что для Ди все заграничные красавцы навсегда останутся недоступными… Но не ревновать не получалось. Генри прекрасно понимал, что не ему равняться со звездами из Ямато, пусть даже для Дианы они навсегда останутся недосягаемы.

— Ну не Ватанабэ, а Кавамура Шинджу, он симпатичней, сексуальней и вообще такой милый! И он не мужчина мечты — он недостижимый идеал! Ну почему я не взяла сегодня с собой нормальный фотоаппарат?!

«Какое счастье, что она его с собой не взяла… Иначе бы охрана нас не так поняла», — облегченно выдохнул О’Нил. Нормальным фотоаппаратом, по мнению журналистки, являлась профессиональная оптика, пригодная для слежки. Которая точно не порадовала бы иностранных звезд.

— Дорогой, но почему нас зовут за кулисы? Это как-то связано с твоей работой? — не унималась Диана, повиснув на руке полицейского. Тот только морщился и отмалчивался, помня об адвокатах Ватанабэ Такео.

Толпа перед ними расступалась неохотно, с ворчанием, продираться сквозь фанатов группы было тяжело, но инспектору и не то на своем веку проделывать приходилось. Он как ледокол шел вперед, разрезая перед собой преграду, а Диана шла сзади, держась за него.

Охрана сперва упорно не хотела впускать в святая святых постороннего, затем разрешение было дано одному только Генри, а Ди предложили подождать своего парня в зале, но в итоге все решил звонок Ватанабэ Такео, который был готов пустить уже кого угодно, только бы устранили угрозу его обожаемой секретарше.

— Поверить не могу, — восторженно пыхтела Диана, когда она и ее спутник шли по коридору вслед за одним из охранников. — Как думаешь, я смогу взять интервью у музыкантов?

— Вряд ли они согласятся, — не поддержал ее энтузиазма полицейский.

«Если нас вообще с позором не выставят. Неудачная идея — явиться с поклонницей группы. Которая к тому же еще и журналистка. Но куда мне было девать ее?»

В гримерке царило оживление. Артистов пытались привести в приличный вид после утомительного выступления. А вот Беннет видно не было. Съели ее, что ли? Впрочем, приглядевшись, О’Нил понял, что Джулия Беннет в костюме танцовщицы сидит в самом темном углу. Достаточно было увидеть, как Ватанабэ смотрит на притулившуюся на стуле девушку в белом, чтобы понять: именно ей он отдал свое сердце.

Остальные музыканты взирали на визитеров настороженно, с подозрением, а красивая уроженка Ямато в деловом костюме и вовсе выглядела, как сторожевой пес, готовый броситься на обидчиков хозяев.

— Это инспектор О’Нил, — представил полицейского лидер группы и с недоумением покосился на Диану. — И его спутница.

— Я Диана Кэрроу, — с профессиональным пугающим дружелюбием сказала девушка, — репортер.

Музыканты резко помрачнели, готовясь к самому худшему.

— Если что-то из произнесенного здесь окажется на страницах газет… — с угрозой произнес Ватанабэ Такео, встав так, чтобы прикрыть собой Беннет.

— Нет-нет, я же все понимаю, — тут же успокоила присутствующих Диана, — но была бы очень благодарна, если бы вы дали мне интервью. Потом. Когда-нибудь. Ну и, конечно, автографы, если можно. Я ваша большая поклонница.

Умоляющий взгляд лидера группы тут же обратился на бледного парня в красном, тот подмигнул и мгновенно завладел вниманием Кэрроу, отведя ее в сторону. Это получилось так легко и естественно, что сомневаться в большом опыте музыканта не приходилось.

— Шинджу-кун пока развлечет вашу спутницу, и мы сможем нормально поговорить.

Кавамура Шинджу, тот самый недостижимый идеал. Будет большой удачей, если к концу этого вечера Диана не бросит своего вечно занятого парня, впечатлившись иностранной звездой. Все-таки… Да, проклятый певец и правда выглядел так, что любая женщина готова была на все ради его внимания. Какой-то весь… воздушный, как фейри, тонкий. Хотелось бы сказать, что бледный поганец похож на бабу… Так ведь тоже нет!

Полицейский подсел поближе к секретарше, ее поклонник устроился рядом, взяв Джулию за руку и не сводя с возлюбленной встревоженного взгляда. А вот сам Генри запретил себе оборачиваться в сторону Дианы, личная жизнь личной жизнью, а работу никто делать за полицейского не будет.

— Итак, мисс Беннет, — самым деловым тоном обратился к девушке О’Нил, — на вас снова напали.

Ди заливисто смеялась какой-то наверняка идиотской шутке Кавамуры. Но полицейского это все не интересовало. Совершенно не интересовало.

— Да, — кивнула она и крепче сжала ладонь Ватанабэ. Мисс Беннет была неестественно бледна и странно спокойна, только судорожно сжавшиеся на руке певца тонкие женские пальцы говорили о том, что секретарша напугана до обморока.

— Кто это был?

Бесполезность этого вопроса в целом рыжий прекрасно понимал, ну опишет секретарша еще раз миньона, но ведь на самом-то деле на нее напал какой-то маг, а не магическое создание… Впрочем, вряд ли гражданские могут вникнуть в такие тонкости следствия.

Она вздохнула и прижалась к плечу своего любовника так, будто желала врасти в него всем телом. Тот уткнулся ей носом в макушку и коротко вздохнул.

— Я не знаю, кто на меня напал, но орудием снова оказалось нечто черное… человекоподобное, — отстранение отозвалась Джулия. — То же создание, что и в прошлый раз, вы называли его миньоном. И его никто не видел. Совершенно. Было страшно…

Все-таки о работе полиции Беннет знает… Нет ли у нее каких-то связей в их структуре? И если есть, то откуда? И не является ли это тоже своеобразной зацепкой?

Интересно, почему сейчас эта девчонка не плачет и не бьется в истерике? Все-таки два покушения подряд — это не шутка для обычной женщины. А она все еще держит себя в руках, хоть и вцепилась в своего певца так сильно, что у того и синяки могут остаться на память о сегодняшнем вечере. Однако на лице мистера Ватанабэ ни один мускул не дрогнул. Интересно, а если эта девушка ему попытается что-то сломать, он и это ей позволит?

— Как вы спаслись?

— Не спаслась. Спасли. Такео спас меня, — с неуверенной улыбкой пояснила Беннет, уткнувшись лбом в плечо своего молодого человека. Вот теперь они точно казались одним целым. Сплелись намертво. Карие глаза певца потеплели. Эти двое не сомневались друг в друге. В отличие от него и Ди. Джулия и ее возлюбленный отражались друг в друге, как в зеркале.

— Спас от магического создания? — откровенно изумился инспектор, стараясь унять собственную досаду из-за чужой слишком идеальной любви, которая с ним самим, скорее всего, не случится. — Но как? Для этого же нужно быть магом!

Музыкант смущенно кашлянул, отведя взгляд сторону, на скулах его проступил румянец, скорее всего, сильный, раз стал заметен даже под слоем грима. Он что, и правда маг? И что тогда делает на сцене?

— В Такео уйма скрытых достоинств, — с невероятной нежностью произнесла девушка, обращая на Ватанабэ влюбленный взгляд.

Полицейскому стало неловко… Кто бы мог подумать, что на Беннет нападут тут, где столько охраны? Если бы этот ее кавалер не обладал магическим даром, секретаршу, вполне возможно, тоже нашли бы с оторванной головой… Неудобная ситуация, практически неприличная. Все закончилось хорошо, но это не заслуга самого Генри. Просто повезло.

— Простите, мисс Беннет, — покаянно склонил голову полицейский, признавая свою вину. — Я поступил необдуманно, решив оставить вас на попечение мистера Ватанабэ.

— Но вы все-таки не ошиблись, — мягко ответила девушка. — Рядом с Такео я нахожусь в полной и абсолютной безопасности. От всего. Не волнуйтесь обо мне больше. Обо мне есть кому позаботиться.

Ватанабэ выглядел до безобразия довольным собой после этих слов. Да он едва не лопался от гордости из-за того, что сумел все-таки защитить свое зеленоглазое счастье, которое так доверчиво к нему прижималось теперь. И он был в своем праве.

— Но вы же понимаете, что вам пока нельзя появляться дома и на работе? — поднял один из самых больных для секретарши вопросов О’Нил. Хватит и того риска, который уже есть, рисковать еще больше жизнью свидетеля было бы преступлением.

Музыкант серьезно кивнул, а в глазах девушки отразилась паника, как у наркомана, который узнал, что дозы ему не получить ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

— Но как? — испуганно вздохнула она, резко выпрямившись и едва не скинув с себя руки любовника. — Джен… Журнал… Как они без меня?.. Меня же уволят!!!

Ватанабэ Такео дернул ее за руку на себя, снова обняв.

— Иначе тебя могут убить, — увещевающим тоном заговорил уроженец Ямато, но взгляд его стал твердым и уверенным. Если девушка станет противоречить, все равно не отпустит, настоит на своем, даже если силой придется удерживать. На миг на лице Беннет промелькнуло возмущение, но потом она выдохнула, и ее плечи поникли. Джулия все-таки смирилась с решением.

— Между прочим, я работу потеряю, — убито пробормотала она, еще раз тяжко вздохнув.

— Ничего страшного, я смогу тебя содержать, — тут же отозвался музыкант с полной уверенностью и ноткой самодовольства.

— Даже не начинай…

— Так я еще и не заканчивал, — пожал плечами мужчина с невинной и искренней улыбкой. О’Нил уже и не мог понять, кто же из них двоих кем на самом деле манипулирует. Сперва казалось, что во всем происходящем виновата Беннет, но сейчас становилось ясно, что вертеть Ватанабэ Такео — дело сложное, и если он и идет когда на поводу у своей девушки, то не из-за ее чар, а из-за его собственного выбора. Все-таки мужчина, пусть и молодой, а не парень. Ватанабэ был готов принимать как сами решения, так и ответственность за них.

— Инспектор, не могли бы вы предупредить миз Коллинз, что Джулия не сможет выйти на работу еще какое-то время?

Беннет недовольно проворчала о том, что ее лишают средств к существованию, но бунтовать, однако же, не стала, позволяя Такео шептать ей что-то успокаивающее на дикой смеси айнварского и языка Ямато. Содержание этой части речи Ватанабэ было непонятно не только полицейскому, но и предмету страсти музыканта, но тон не позволял сомневаться, что это обычный бред влюбленных на тему «ты самая лучшая, самая красивая, все будет хорошо». В конечном итоге от этих слов Джулия Беннет ощутимо расслабилась и вроде бы как пришла в себя.

— А зачем вы спрятали мисс Беннет в подтанцовке? — задал наконец мучивший его вопрос Генри.

Джулия фыркнула в плечо своего ненаглядного.

— На глазах, — пожал плечами Ватанабэ. — В случае чего могу защитить.

О’Нил представил в красках, как прямо посреди выступления ведущий вокалист группы начинает гонять злокозненное магическое создание, к ужасу друзей и зрителей. Это же надо настолько кого-то любить…

— А как же концерт? — вконец растерялся полицейский. — Концерт же сорвется!

— Переживем, — последовал спокойный и безмятежный ответ.

— Именно, — чуть ли не хором подтвердили слова лидера все присутствующие безо всякой тени сомнений в правильности выбора.

— Подумаешь, один концерт, — произнес парень, который на сцене лихо читал рэп, а сейчас лениво отхлебывал из бутылки минеральную воду. Вид он имел встрепанный, усталый и какой-то томный. — Ерунда, верно, парни?

Другие участники группы еще раз дружно согласились. И только тоненькая девушка в деловом костюме с хищным взглядом чуть нахмурилась, но тоже не стала спорить.

«Как в сказку попал, — усмехнулся про себя мужчина. — Если любовь — то великая, если друзья — то надежные. Откуда только вся эта компания выползла в наш грешный мир?»

А Диана тем временем искоса поглядывала на Ватанабэ и прильнувшую к нему девушку… Когда придет время для сенсации, она непременно будет первой, кто расскажет о романе заграничной звезды и айнварской девушки, лицо которой сегодня скрывала белая маска. Должна же она получить хоть какой-то бонус, верно?

Несмотря на все опасения Генри, от Кавамуры Ди отлипла на удивление легко и безо всякого недовольства.

— Ну и как тебе твой кумир? — чуть нервозно поинтересовался полицейский, морально готовый ко всему, вплоть до того, что Диана от него съезжает.

— Милый, — пожала плечами журналистка. — Нормальный парень, надо сказать. Без особых перегибов. Вежливый. Интервью дал. У него, кстати, помолвка через месяц… Вроде бы…

Коп витиевато и вдохновенно выругался. Пусти лису в курятник! Он же клялся Ватанабэ, что никакая информация не утечет в прессу! И вот, на тебе!

— Диана, ты же обещала!

— Я обещала не лезть к Ватанабэ, — невинно хлопнула глазами девушка, изображая ангела. — Про Кавамуру речи не шло. И вообще, он сам согласился.

Заключать договор с журналистом и заключать договор с дьяволом — большой разницы нет. В любом случае докопаются до формулировки и вывернут так, как им удобно. Ну да, договаривались конкретно только насчет лидера и его пассии, но можно же было и предположить, что и остальных трогать не слишком хорошее решение. В конце концов, это же касается работы Генри.

— У тебя же с собой аппаратуры не было!

— А телефон мне на что? — с хитринкой в глазах рассмеялась Диана, покрутив перед глазами своего парня мобильным последней модели. — Ну не сердись, дорогой, мне правда разрешили позадавать вопросы Вампиру. Даже их цепной менеджер слова поперек не сказала.

«Не женюсь я на ней… — философски вздохнул про себя Генри и устало закатил глаза. — Журналистка — она и есть журналистка…»

Концерт прошел неожиданно удачно. И упала от усталости я только за кулисами, да и то в объятия Такео, сияющего, как начищенное столовое серебро в доме моей бабушки О’Лири. Ну хоть кому-то происходящее доставляло подлинное удовольствие. Это ходячее несчастье нарадоваться не могло тому, что я двадцать четыре часа в сутки буду рядом с ним, даже на сцене… Надо же, и не разочаровался в моей скромной персоне. А ведь я ни капли не похожа на идеал женщины его родины, ну нет во мне покорности или скромности, которые так ценятся в Ямато. По идее после более близкого и столь насыщенного общения со мной Ватанабэ должен был бы задуматься, а на кой ему такое счастье, как я, сдалось. Тем более на всю жизнь. Не задумался. То ли в принципе не думает, то ли и вправду влюблен чересчур сильно. И не знаешь уже, что именно хуже…

Фанаты в зале бесновались еще минут тридцать после официального окончания и вызывали In the Dark на бис раз за разом. Музыканты не ломались и покладисто выходили, чтобы еще немного порадовать зрителей. Ребята любили своих поклонников, и те платили им взаимностью.

— Как у вас только сил хватает на все это? — тихо простонала я, когда вся феерия полностью завершилась. В этот момент я болталась между Судзуки и Ватанабэ, которые выносили меня со сцены, как товарищи выносят раненого бойца. Ватанабэ снова радостно предложил понести меня на руках, но я и в этот раз отказалась наотрез. И не только потому, что смущалась. Он же устал… Вдруг… уронит?

— Это наша жизнь, Джулия-сан, — рассмеялся чересчур, по моему мнению, энергичный для такого выматывающего дня Хироши. — Сцена — это единственный наркотик, который мы принимаем. И избавиться от зависимости нет уже никакой возможности.

— И это классно! — одновременно подтвердили правоту друга Като и Иноэ, шедшие впереди в обнимку. Они походили на двух изрядно подвыпивших мужчин, возвращающихся поздно вечером домой. Даже пошатывались немного для полного сходства. Эти двое были не то чтобы совсем уж бодры и веселы, вовсе нет, но вот Иноэ после окончания концерта выглядел куда как лучше, чем после первой его части.

Я только вздохнула и демонстративно обмякла наподобие трупа, таким образом показывая, что обо всем произошедшем думаю. К тому же теперь на меня с запозданием навалилось потрясение после покушения. Громкая музыка и необходимость безостановочно танцевать помогали забыться, но сейчас, когда мне уже не нужно было выделывать самые невероятные па, в голове забилась испуганной птахой мысль, что я могла сегодня умереть. Запросто. В прошлый раз спасли собственные ноги, в этот раз — Такео. Но смерть ходит совсем близко и преданно заглядывает в глаза… Нет, должно быть, действительно лучше до конца расследования побыть бок о бок с моим неуклюжим наказанием, раз ему успешно удается меня защищать. Тем более мне это доставляет такое же огромное удовольствие, как и ему, чего скрывать от самой себя?

— Потерпи немного. Мы сегодня отменили пресс-конференцию, — успокаивающе шепнул мне Такео на ухо. — Домой — и спать упадем.

— Я тебя опять отлежу всего, — вяло сообщила я музыканту о его скорбном будущем.

— Ничего, переживу, — улыбнулся до ушей Ватанабэ и смущенно клюнул меня куда-то в щеку.

Судзуки слева начал тихо, но очень ехидно смеяться. Я бы тоже поддержала его веселье, вот только умиление оказалось куда как сильнее.

До отеля, должно быть, добирались так же весело, как и ехали до концертного зала, но я проспала всю дорогу, притулившись к лидеру группы. В тепле, уюте и защищенности. С другого боку сидел Кавамура, от которого безбожно несло парфюмом, слишком сладким для мужчины. То ли дело Такео, от него пахло бризом… Была бы в нормальном состоянии, перечислила бы все ноты аромата, но в этой дреме я понимала только то, что так пахнет море ранней весной и что это мой любимый запах.

Судя по ощущению полета, до апартаментов меня несли на руках. И все-таки не уронили. Я сквозь сон даже забеспокоилась, что теперь-то нас точно засекут папарацци в настолько компрометирующей ситуации. Следовало заставить Ватанабэ поставить меня на ноги, а в идеале нам бы вообще стоило входить в отель с разных входов и с интервалом минут в десять… Но в итоге я только довольно вздохнула и уткнулась лицом в теплое плечо. Все-таки если мужчина желает носить тебя на руках, грех отбиваться ногами. Особенно если лень.

А проблемы… Я разберусь с ними потом.

Может, они вовсе и не возникнут.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Проснулась я в той же позе, что и вчера, вот только в одежде. Такео опять проявил чудеса галантности… На мою голову. Терпеть не могу спать в уличной одежде. Ну, хоть обувь снял, и то радость. Рядом истошно надрывался мобильный телефон. Из-за него я и проснулась, собственно говоря. Музыкант пробормотал что-то недовольное и накрыл голову подушкой, спасаясь от мерзкого звука. Трубку я сняла автоматически, слишком привыкла, что мне в такое время обычно звонит исключительно начальница и исключительно по работе, а ей нужно отвечать мгновенно и не задумываясь, иначе будешь мечтать о быстрой и безболезненной смерти.

На этот раз, кстати, тоже звонила Джен.

— Джули, я так понимаю, что у тебя отпуск за свой счет? — не слишком довольно вопросила моя босс, и у меня по спине побежали мурашки. Убьет. Или уволит. И не поймешь, что в моей ситуации предпочтительней.

— В некотором роде, — виновато пробормотала я в трубку, чувствуя себя грешницей на Страшном суде. — Но я отработаю… Просто…

Суровое покашливание, доносящееся из динамика, заставило смолкнуть на полуслове и почувствовать себя нашкодившей кошкой, которую тычут носом в ее собственные безобразия. Желание выбросить телефон в окно было настолько сильным, что сама не понимаю, как удалось не поддаться соблазну.

— Я все знаю, — почти торжественно сказала мой босс. — Этот инспектор звонил мне. Твоя смерть мне невыгодней твоего временного отсутствия. Так что отдыхай, пока есть такая возможность. И не смей дать себя убить, ради бога.

— Д-да, — ошарашенно согласилась я, ожидавшая услышать от Дженнет что угодно, кроме этого.

— И дай трубку своему принцу, — неожиданно потребовала миз Коллинз, чем окончательно выбила меня из колеи. Как она узнала, с кем я? Инспектор рассказал? Да быть того не может… К тому же… Черт, да ведь у меня в телефоне даже не моя симка, а та, которую дал О’Нил, чтобы связываться со мной! И этот номер должен был знать только он…

— Он спит, — автоматически ответила правду я, привыкнув за два года никогда не врать начальнице. Такео лежал неподвижно и дышал ровно и размеренно. Спит. Совершенно точно спит.

— А ты проверь, — ехидно предложила Дженнет, судя по тону, полностью уверенная в своей правоте.

Я наклонилась к лицу Ватанабэ и столкнулась со взглядом сонных карих глаз. И правда проснулся, а ведь обычно реагирует только на истеричные вопли собственного будильника и никак иначе. Да и то не с первого раза…

— С тобой миз Коллинз хочет поговорить, — растерянно сообщила я Такео и, сама не понимая зачем, вложила в руку своего личного несчастья мобильный телефон.

Разговор Джен и моего молодого человека проходил странно. Ватанабэ произносил исключительно «да», для надежности еще и головой кивая. Промежутки между этими «да» были продолжительными. Главный редактор явно что-то вбивала в непутевую голову заграничной звезды. Все это время я мучительно пыталась понять, с чего бы это инспектору было давать возможность Дженнет пообщаться со своим секретарем. А вдруг меня так смогут найти?..

Трубку Такео положил только спустя четверть часа и как-то странно посмотрел на меня.

— Что? — нервно осведомилась я, забирая телефон у музыканта. Казалось, что я сделала огроменную ошибку, позволив пообщаться своему парню и своему боссу.

— Да так, ничего, — с обычной своей застенчивой улыбкой ответил Такео, поднимаясь с постели. Футболка на нем задралась, причем как-то уж очень удачно она у него задралась… и я начала подозревать самое нехорошее. Потому что было похоже, будто Ватанабэ меня… очаровывает. Ну да, кстати говоря, улыбка была очень даже ничего. Как и продемонстрированный пресс, накачанный ровно настолько, насколько нужно. Обычно я даже не вспоминала, что Такео красивый, куда важней было, что он добрый, милый, надежный и любящий… Но иногда он напоминал, что внешняя привлекательность — тоже его сильная черта.

— Ватанабэ Такео! Не пройдет! — решительно заявила я, подскочив к нему. Однако посторонние мысли в голове бродить уже начали… — О чем с тобой говорила моя начальница? Отвечай немедленно! Иначе я из тебя правду вытрясу.

Он тяжко вздохнул и одернул футболку, укоризненно глядя на меня. Мол, злая тетя обижает маленького несчастного мальчика. Я подавила вздох. Картина была ну очень привлекательная.

— Да так, ни о чем, — пожал плечами он, не поднимая на меня глаз.

— Такео!

— Ни о чем особенном, Джулия, клянусь тебя, — чуточку недовольно отозвался он, обняв меня. — Это не стоит твоего волнения. Пойдем лучше завтракать, есть хочется ужасно.

Я уткнулась ему в плечо, понимая, что на этот раз не добьюсь своего. Слишком уж хорошо чувствовалось то ослиное упрямство, которое время от времени просыпалось в обычно покладистом и готовом идти на уступки Такео. Ничего не скажет, хоть кол на голове теши. Ну и ладно.

— Хорошо, пошли завтракать, — не слишком охотно согласилась я, демонстративно выпутываясь из его рук. Играть обиду у меня получалось примерно так же, как у него — соблазнение, вроде и похоже, но оба мы понимаем, что это наглый обман. Я не могла на него обижаться. Просто не могла, и все тут. А он… думаю, что ему меня не соблазнить.

— Мне выйти, чтобы ты переоделась? — спросил Такео, глядя, как я вытаскиваю из шкафа одолженное у Айко зеленое платье.

— Да не надо, — с улыбкой отозвалась я, наслаждаясь пару секунд удивленным смущением на его немного помятой после сна физиономии. — Я в ванной переоденусь. А ты тут. Быстрее будет.

Разочарование пополам со стеснением порадовало меня. Но все-таки как так можно? Ему же не пятнадцать лет… Причем уже давно. А все равно ведет себя, как мальчишка-подросток. Вечный мальчишка, который так никогда и не вырастет.

Привести себя в порядок удалось на удивление быстро, хотя еще пару дней назад я бы не посчитала, что это действительно «привести себя в порядок». Просто натянула на себя платье, умылась и провела пару раз щеткой по волосам. Из зеркала на меня растерянно смотрела бледная девушка с серо-зелеными глазами, не особенно красивая, обычная, как все… Совсем как все. И улыбка ее была уже не солнечно-беззаботной, как всегда, а уставшей и чуточку грустной… Волшебная пыльца осыпалась с крылышек феи Джули…

Я решительно тряхнула головой, пытаясь избавиться от тоскливых мыслей. Долой упадничество. Дайте только вернуться в родную глянцевую стихию, и я снова засияю, еще ярче прежнего.

Утешением послужило то, что Такео, вчера казавшийся богом сцены, сегодня тоже утратил великолепие, которым покорял в свете софитов. Просто обычный парень. Симпатичный, но не ослепительно красивый.

Мы пришли на кухню, держась за руки. Хороший мальчик с хорошей девочкой. Ничего особенного.

Кавамура стоял у стола и пил воду прямо из кувшина, просто заливая целительную жидкость в горло. Кумира миллионов сразили последствия отравления этиловым спиртом, в просторечии «сушняк». Бледное обычно лицо вокалиста сегодня имело вместо желтоватого нежно-зеленоватый оттенок, радующий мой взгляд. Люблю зеленый.

— Что с ним? — недовольно поинтересовался Такео у режущихся в карты Иноэ и Като, которых я уже отчаялась увидеть по отдельности друг от друга. Эти выглядели как люди.

— Перепил, — ехидно отозвался Иноэ, выкладывая перед погрустневшим приятелем свои карты. Интересно, на что они играют? Если на желание, то это даже страшно, учитывая их общее на двоих чувство юмора… Лучше бы уж на деньги.

Нарушивший режим музыкант мрачно пронзил выдавшего его друга тяжелым и многообещающим взглядом. Кодзи тряхнул челкой с синими прядями и продолжил игру. И правильно. Будто и так не понятно, что это жестокое похмелье, а не что-то иное.

— Кавамура, — мрачно обратился к провинившемуся Такео, резко превратившись из шалопая в сурового лидера. — Что ты творишь? Ты же знаешь, с твоей вегетососудистой дистонией тебе много не надо, а потом будет очень плохо?

— Да, мамочка, — злобно буркнул «вампир», отставляя пустой кувшин на стол. — Лучше бы чего от головы дал.

— Топор подойдет? — нехорошо так протянул Ватанабэ, сделав шаг к несчастному «пьянице». Роста он и Кавамура были одинакового, но сейчас казалось, словно Такео нависает над другом, как гневный ангел возмездия.

Улыбка на бледном лице выглядела на редкость нагло, но ее обладатель сглотнул слишком уж нервно. И стал поспешно оправдываться на родном языке. Я фыркнула и начала рыться в холодильнике. Кажется, Такео действительно был главным в команде. И это меня сильно удивило. А вот двое бестолочей-картежников посчитали, что все в порядке вещей. Ну, решил лидер кого-то погонять за проступок, так это его законное право. А то, что гоняет редко… Ну и они редко делают что-то не так.

— Джулия-сан, третьей будете? — вежливо спросил Като Дайске, кивая на колоду карт, которую он вполне профессионально тасовал. Тонкие руки двигались легко и умело.

— Да нет, — с улыбкой отказалась я от предложения, не показалось мне разумным садиться играть с этими двумя. — Я лучше вам завтрак приготовлю.

Парни не особо расстроились и продолжили развлекаться вдвоем. Стало интересно, не ревнуют ли их девушки к такой дружбе. И удается ли им растащить эту пару неразлучников в разные стороны хотя бы на два-три часа в сутки.

Все было таким родным и уютным… Я ведь смогла бы вписаться в эту ненормальную почти семью. Разъезжать с Такео по миру, наблюдать из-за кулис, как он выступает… Первой говорить, что сегодня он пел великолепно. Перешучиваться с его друзьями. Готовить на всю большую и дружную компанию… Окончательно потерять себя в одном-единственном человеке. И мне бы даже не надоело. Ему — не знаю.

От таких мыслей стало не по себе.

Раствориться… Стать частью его жизни. А моя жизнь? Моя собственная? Где я — незаменимая Джулия Беннет, которую любят, которая постоянно кому-то нужна… Родители, работа, родина… Бросить все это, только чтобы быть с кем-то одним? Стать тенью? Пусть и самого лучшего на земле человека…

Опять меня бросало из крайности в крайность. Из счастья — в отчаяние. Из отчаяния — в счастье. От желания не расставаться с ним никогда до намерения бросить в эту же секунду. И я начала сомневаться в своем решении прекратить все, отпустить его или, точнее, оторвать от себя и заставить жить, не желая видеть моих глаз.

Одно было хорошо в этой компании — ребята оказались настолько шумными и сумасшедшими, что в присутствии всей группы не удавалось долго думать ни о чем грустном. Да и вообще думать. Судзуки, едва переступив порог кухни, напустился на Като за то, что тот, по его мнению, фальшивил в пятой песне. Дайске флегматично фыркнул и демонстративно отвернулся. Но на защиту товарища рьяно ринулся Кодзи, который припомнил лучшему другу лидера все прегрешения, причем настолько точно и последовательно, что к концу монолога у Хиро было совершенно ошарашенное выражение лица.

Мисаки выполз последним и казался самым измотанным из участников In the Dark, видок у него оказался похуже, чем у Кавамуры. Кано тут же наорал на всех и сказал, что ноги у его товарищей по сцене растут не оттуда и хорошо бы их выдернуть, чтобы принудительно вставить в бедренные суставы. Я оперативно сунула Мисаки в руки большую кружку кофе, и младший успокоился как по волшебству. Ноги у всех тут же стали расти оттуда, откуда надо. Даже у Ватанабэ.

— А где Айко? — спросила я, не увидев среди толпы особей мужского пола безотказного менеджера. Кажется, Айдзава посчитала, что может доверить мне своих драгоценных шалопаев с чистой совестью и заниматься своими делами. В принципе тут она права, помереть от голода я им точно не дам.

— Готовится к нашему отъезду, — беззаботно откликнулся Кавамура, которому уже стало гораздо лучше. На смену зеленому оттенку пришел сероватый. По заверению остальных, этот «окрас» для «вампира» была естественным и прекрасно убирался тональным кремом. Все-таки косметикой он пользовался…

В сердце кольнуло. Они уезжают. Уже? Так быстро? Но я же еще не готова…

— И когда?.. — с совершенно спокойным выражением лица и ровным голосом спросила я у Ватанабэ. Сколько времени нам осталось?

— Через два дня, — мягко ответил он, требовательно заглядывая в глаза. — Ты ведь едешь с нами? Со мной?

То, что он задаст этот вопрос, знали, кажется, все.

Я отвернулась. Не поеду ведь. Не смогу. Не захочу… Странно это и страшно. Даже ради него я не готова была разрушить свою жизнь до основания.

— Джулия, тут же опасно… Пожалуйста… — взмолился Ватанабэ. В кухне стояла ненормальная, оглушающая тишина. Все до единого смотрели на нас.

Я вздохнула и отступила на шаг от Ватанабэ.

— Ты же знаешь, не могу, — выдавила я из себя упорно не желающие срываться с губ слова. — Моя жизнь тут.

— Моя жизнь — ты, — еле слышно прошептал он и замолк. Плечи его обреченно опустились, и детская улыбка погасла.

Так странно оказалось чувствовать себя стервой. Настоящей. Жестокой. Холодной. Я сделала больно самому лучшему человеку, которого знала в своей жизни… Но он не осуждал меня. И его друзья — тоже. От этого на душе становилось еще гаже. Я даже не могла себя пожалеть. Не из-за чего. Меня никто не винил… Мне не от кого было защищаться.

Слава богу, я быстро нашла, чем себя занять. Номер телефона, который непонятно как оказался у Джен. Надо узнать, какое помрачение рассудка нашло на инспектора О’Нила, что он дал шефу возможность связаться со мной, хотя заверял, будто для моей безопасности никто не должен знать этого телефонного номера…

Я вышла из кухни и позвонила полицейскому, чтобы задать интересующий меня вопрос. Инспектор оказался удивлен ничуть ни меньше меня самой и поклялся всем, чем можно и нельзя, что не давал номер моей начальнице. Но факт остается фактом. Она откуда-то узнала…

«Наверное, оттуда же, откуда была в курсе, что Такео рядом со мной. И уже не спит», — мрачно подумала я. Ходили и прежде по редакции слухи, что миз Коллинз может кое-что, выходящее за рамки сил человека, у которого вроде бы как и нет совсем никакого таланта к колдовству, но первый раз за все время я смогла убедиться сама, что людская молва не так лжива, как привыкли думать.

И все-таки, как быть дальше? Меня пытаются убить. Это не попытка напугать, уж точно. Еще бы понять, почему я удостоилась такой великой чести… И что с ней делать…

Все началось с того странного и дикого убийства ни в чем не повинного дизайнера, раньше в моей жизни и жизни всего журнала не происходило ничего странного или подозрительного. После того как я обнаружила труп, начался какой-то кошмар. Следовательно, я что-то видела. Или кого-то… Вот только я не видела и не слышала. А сотворенный магом убийца все равно пришел. И тот, кто его послал, не желает отступать. Ему нужна моя голова…

Что мне делать, когда Такео уедет? Кто будет защищать меня? Кому я смогу довериться? Есть братья и отец, которые работают в полиции, но вряд ли провинциальные стражи закона смогут спасти меня от такой жуткой и сильной твари. Особенно учитывая, что магии в них еще меньше, чем во мне… А я могу лишь видеть колдовство, но не творить его.

Выходило, что моим спасением действительно был только отъезд с группой… Но я ведь и правда не могла так поступить! Теперь я поняла: страх перед тем, что я не ровня Ватанабэ, был надуманным, но под ним скрывался страх другой — и еще больший — оказаться беззащитной и ненужной в чужой стране. Да, он любит меня. Сейчас. Пока я звезда в его жизни, далекая и желанная еще и потому, что недоступная. А потом я стану женой. Той, которая всегда рядом. При этом женой, зависящей от мужа целиком и полностью. Без языка, без образования, без родственников…

Я выдавила из себя улыбку и вернулась на кухню, заставив себя снова посмотреть в глаза своего несчастья.

Ни тени укора. Только печаль. Я легко могла возненавидеть его за это проклятое прощение. У него не было недостатков. Не тех, которые заставили бы меня разлюбить…

— Звонила тому полицейскому? — спросил Такео явно только затем, чтобы чем-то заполнить возникшую паузу.

— Да, — тихо ответила я, принимаясь накрывать на стол. Эту толпу не приспособленных ни к чему, кроме выступлений на сцене, мужчин явно оставили на мое попечение, поэтому нужно было срочно их накормить.

Шестерка как один живой организм следила за каждым моим движением, и в каждом взгляде я читала понимание происходящего. Все друзья Ватанабэ знали об этой истории, он рассказал. И почему я не удивлена ни капли? Они доверяют друг другу полностью. Чудо еще, что он за все это время не проболтался обо мне…

— Инспектор говорит, что ничего не рассказывал миз Коллинз, — добавила я, посчитав, что он должен знать. — Либо он солгал мне, либо Дженнет узнала это сама. И она была совершенно уверена, что я с тобой. И что ты не спал.

Такео нахмурился. Между черными бровями залегла угрюмая складка. Так… непривычно.

— Ты рассказывала ей… о нас? Ты же говорила, что не хочешь, чтобы о нас узнал кто бы то ни было.

В его голосе звучал укор.

Я уперла руки в бока и недовольно спросила:

— Ты считаешь, что я… обманывала тебя?! Я всегда говорила тебе правду, Ватанабэ Такео!

Возмутительное заявление с его стороны! Я всегда держу свои обещания, раз уж дала их, и Ватанабэ это известно едва ли не лучше, чем любому другому.

Он улыбнулся с некоторой долей ехидства:

— Ты обманывала, когда говорила, что не любишь меня.

— Туше, — признала поражение в этой схватке я. В этом я врала ему безбожно. В глаза. Безнадежно влюбилась с первой встречи. И ничего уже тут не поделать. — Но о нас я никому ни слова не говорила. Однако когда попросила у Дженнет отгулы, она была совершенно уверена, что я буду встречаться с мужчиной. Мне тогда показалось, будто она просто очень хорошо изучила меня и сложила два и два… Вот только логика не помогла бы ей узнать мой номер телефона!

— Нашла ты себе начальницу… — озадаченно пробормотал лидер группы, досадливо закусив губу. — Ничего, справимся, Джулия. Никто тебя не обидит. Я не позволю.

Еще вчера на такое заявление я все-таки рассмеялась бы. Сегодня даже поверила. Он может.

Лиллен тихо бесилась, сидя в приемной в не самом гордом одиночестве. Она слишком привыкла к тому, что рядом есть Джулия, которая одним мановением руки с дешевым маникюром решит все проблемы, а потом убийственно дружелюбно улыбнется и предложит выпить кофе. Все-таки не зря эта толстуха так бахвалится своими умениями, без нее все не так и не то. И в офисе нервотрепка, и посетители не в духе, и миз Коллинз злее обычного… А Беннет где-то носит. К бабушке она поехала. Нашла время!

Впрочем, к середине дня Адамс уже начала мечтать о том, чтобы оказаться на рабочем месте одной. Потому что этот невыносимый гад, Артур Дэниэлс, заявился в офис и вел себя так, будто он тут полноправный хозяин. Хотелось на него наорать, но пришлось стиснуть зубы и из последних сил изображать любезность, потому что младший ассистент главного редактора может орать на ничтожно малое количество людей, и сын главы совета директоров к ним явно не относится. Здесь совершенно точно нужна была Беннет со своим непрошибаемым жизнелюбием и активностью. Она бы сейчас встала неодолимой стеной перед кабинетом шефа, и ни один враг не пробился бы через ее убийственную вежливость. Адамс так пока не умела, поэтому проклятый Дэниэлс расселся в кресле в приемной с хозяйским видом и заглатывал уже третью чашку дармового кофе, который хотелось выплеснуть в его самодовольную рожу.

Шефа на месте не оказалось. И на беду, и на счастье секретарши одновременно. На беду — потому что Дженнет самолично выкинула бы непрошеного гостя тут же, на счастье — потому что не сумевшей оградить начальницу от «врага» помощнице наверняка бы влетело.

— И где же ваша напарница? — с издевательской усмешкой поинтересовался визитер, которому совершенно точно доставляло бездну удовольствия доведение чужого секретаря до состояния белого каления.

— В отпуске, — мрачно буркнула Лиллен, со всех сил лупя по ни в чем не повинной клавиатуре.

— И как это Коллинз решилась отпустить от себя свою добрую фею? — саркастично ухмыльнулся Дэниэлс, отставляя опустевшую кружку на журнальный столик. Его светло-серые, блеклые, практически рыбьи глаза вперились в секретаршу, и той резко захотелось оказаться как можно дальше от этого гаденыша. — Она же не в состоянии расстаться с ней даже на день.

«Какое тебе вообще дело до этого, засранец?!» — ярилась Адамс, не отвечая на вопросы и вообще стараясь не обращать на хама никакого внимания. Она чувствовала себя неуверенно. На ее месте сейчас должна была быть Беннет, она бы знала, что сказать, она нашла бы способ походя вытрясти из Дэниэлса и душу, и компенсацию морального ущерба. Потому что Беннет — это Беннет, фея Джули, убийственно милая и великолепная, которую даже при наличии толстой задницы все почему-то считали красавицей и идеалом журнала.

Осада приемной была снята спустя полчаса появлением хозяйки журнала. При виде начальницы Лиллен едва не прослезилась от счастья. Миз Коллинз вошла в кабинет, как генерал на плац, где проводятся строевые учения. Меньшого Дэниэлса она удостоила короткого кивка, а вот на долю самой Лиллен выпал довольно долгий и многообещающий взгляд. Девушка нервно сглотнула и потупилась. Ну что она могла сделать с сынком генерального, который и сам вырвался в большие шишки?!

— Лиллен, пройдите в мой кабинет, я хотела бы сказать вам пару слов, — нейтральным тоном произнесла начальница. Причем настолько нейтральным, что секретарь мысленно уже начала строчить заявление об уходе.

Едва дверь в кабинет закрылась за спиной Лил, как Джен резко и по-деловому задала вопрос:

— Сколько этот упырь уже здесь сидит?

— Полчаса, Дженнет, — покаянно вздохнула Лил, втягивая голову в плечи. — Простите, я ничего не смогла сделать…

Главный редактор скривилась, будто хлебнула уксуса, а закусила перцем.

— Я и не ждала, что ты справишься. Тут нужна Джулия… Но ее нет и в ближайшие несколько дней не будет… Зато младший Дэниэлс имеется. И с ним надо что-то делать. Попробуй подсыпать слабительного в кофе для начала.

Сказать, что Лиллен была удивлена таким приказом начальства, — значит, ничего не сказать. Как-то это отдавало школьными шуточками и совершенно не вязалось с имиджем грозной и всесильной Дженнет Коллинз. К тому же подсыпать слабительное важной персоне… Это грозит немалыми неприятностями.

— Но это же Дэниэлс… — несчастным голосом проблеяла Адамс, беспомощно разводя руками. Ну не хотелось ей напрашиваться на неприятности, связываясь с богатым папенькиным сынком. Он же и в суд может подать в случае чего…

Коллинз взяла в руки карандаш и начала его нервно крутить.

— Именно. Дэниэлс. И я хочу, чтобы он исчез из моей приемной так быстро, как только получится. Выгнать его открыто мы сейчас не можем себе позволить, стало быть, надо создать такие… условия, чтобы он сбежал сам. И быстро.

Адамс с тоской поняла, что шеф говорит абсолютно серьезно, стало быть, визита в аптеку точно не избежать… Или попросить кого-то сходить? Потому что бросить пост в приемной категорически нельзя, еще, чего доброго, враг проползет в кабинет главного редактора и окопается уже там.

Стоило девушке вернуться в приемную, как противник снова обратил на нее свое высочайшее внимание. Лил редко портили настроение разговоры с молодыми красивыми мужчинами, но общение с Артуром Дэниэлсом совершенно точно относилось к этим досадным исключениям.

— Ну так что, когда миз Коллинз изволит меня принять? — саркастично протянул посетитель с такой улыбочкой, за которую хотелось выбить все зубы.

«Никогда».

— Прошу прощения, но вам придется еще немного подождать. Она занята, — пропела самым любезным тоном Лил. — Еще кофе?

Кажется, у незваного гостя щека дернулась, то ли от новости о том, что придется ждать еще, то ли от резко возникшего отвращения к кофе.

— Да. Черный.

Надеяться, что в конце фразы добавят вежливое «пожалуйста» не стоило. Холеный красавчик Дэниэлс привык, что это весь мир ему должен, а никак не он — миру. Артур приходил и требовал, а когда серебряная ложка в его заднице проворачивалась, требовал что-то особенно по-хамски.

А ведь в свой первый месяц в качестве ассистента главного редактора «Фейри стайл» Адамс едва не влюбилась в эту высокомерную наглую скотину. Красивый, как модель, и состоятельный мужчина — это же предел мечтаний амбициозной привлекательной девушки… Нашлись, правда, добрые люди, быстро разъяснили новенькой, что такое Артур Дэниэлс и насколько «приятно» общение с ним. Лил быстро усвоила полученную информацию и решила, что связываться с сыночком большой шишки бесперспективно и лучше поискать другой вариант на роль мужа.

А вот интересно, как он умудряется, выхлебав столько кофе, все еще сидеть в приемной, а не нестись в туалет с выпученным глазами? Секретарше очень хотелось надеяться, что слабительное станет тем контрольным выстрелом, который добьет интерес Артура к ее начальнице.

«Та-а-ак, кто у нас из девочек любит худеть экстремальными способами? Кэйтлин! Сколько раз ей говорила, что между приемом слабительного в целях уменьшения веса и булимией не такая уж большая разница… Так нет, курица, продолжает… Надеюсь, она свою „палочку-выручалочку“ с собой взяла. Пусть хоть раз пользу принесет».

Адамс гадостно ухмыльнулась и начала быстро набирать сообщение. Ответ от Кэйтлин был получен спустя три минуты.

Целых три бесконечных часа Лил мучилась от предчувствия скорой казни, потому что отравление такого паразита, как Дэниэлс-младший, просто так с-рук сойти не может.

Когда до конца рабочего дня осталось всего-то десять минут, секретарша поняла, что расплата за грехи откладывается на неопределенный срок и враг точно сегодня не вернется. Надо было от души поблагодарить Кэйтлин за слабительное, хорошо пробрало, похоже.

Враг подлой диверсии со стороны «жителей оккупированной территории» не ожидал и спустя четверть часа после очередной чашки кофе вылетел в коридор с перекошенным лицом, на котором ужас мешался с непониманием. Секретарша с премерзкой улыбочкой вымыла за ним чашку и пошла докладывать миз Коллинз, что приемная временно очищена от инородных элементов. Дженнет облегченно вздохнула, взяла папку с какими-то документами и попросту сбежала из офиса, даже не дав напоследок никаких указаний секретарше.

Адамс с тоской подумала, что через какое-то время Дэниэлс снова будет здесь — не сегодня, так завтра — и по новой начнет ее донимать еще больше… Только на этот раз станет куда злей. И неудивительно… Ведь для надежности девушка щедро добавила злопыхателю двойную дозу, чтобы уж наверняка очистить его организм до состояния стерильности. Самое то, ведь он всегда ходит с таким выражением лица, будто у него хронический запор.

Наконец-то оставшись в одиночестве, Лиллен устало закрыла лицо руками и ссутулилась, чего никогда не позволила бы себе на рабочем месте, блюдя святой идеал девушки из «Фейри стайл». Сегодня она вымоталась на порядок больше обычного, а сделать смогла на порядок меньше нормы. И чем это грозит несчастному младшему ассистенту? Правильно. Переработкой. Потому что в любом случае нужно все успеть, иначе босс оторвет голову и скажет, будто это только улучшит общую композицию.

Адамс издала душераздирающий вздох и картинно упала на столешницу, изображая жертву убийства.

— Вот умру — и будете плакать! — буркнула под нос секретарша, испытывая некие сомнения по поводу того, что очередь плакальщиков окажется длинной. Слишком уж у нее был скверный характер, она сама прекрасно об этом знала. Но должен же иметься у красивой обворожительной девушки хоть какой-то недостаток? Да, женщины ее не любили, общалась она, по сути, практически с одной только Беннет, да и то из-за работы… Зато мужчины носили на руках, а уж когда она избавилась от проклятия, так личная жизнь и вовсе стала такой, что будь у нее подруги — поголовно повесились бы от зависти. И это примиряло мисс Адамс с действительностью в виде невысокооплачиваемой работы, нервного шефа и высокомерной засранки-напарницы.

В офисе уже давно смолкли все звуки, работники разбрелись по домам, ну или по клубам, кому что больше по душе, а Лил сидела на рабочем месте, копаясь в бумагах, и с тоской отмечала, как быстро темнеет за окном. А ведь она могла бы сейчас быть в ресторане, с женихом… Чертова Беннет! И чего ей приспичило уехать к этой своей бабушке? Неужели у старушки другой родни нет? А теперь вот впахивай за двоих. И конца и края делам не видно.

В начале девятого вечера Адамс пришла к неутешительному выводу, что проторчит в офисе как минимум до десяти, злая и голодная.

«Ну, хотя бы чашку кофе и пару конфет я смогу себе обеспечить», — с вялым раздражением подумала девушка и пошла на кухню, чтобы воплотить в жизнь свои нехитрые планы.

И тут из коридора раздался истошный вопль, в котором звучало столько ужаса, сколько было в голосе модели Ирэн Беглер, когда у нее на съемках сломался ноготь. Лиллен выронила тонкую фарфоровую чашку из рук — та разбилась с жалобным всхлипом — и метнулась проверять, что же стряслось. Почему-то в душе девушки возникла уверенность — тут дело вовсе не в испорченном маникюре. Смелости у Лил всегда было больше, чем здравого смысла. Только уже вылетев в коридор, Адамс вспомнила, что всего пару дней назад в офисе произошло жестокое убийство… Секретарша вздрогнула, но двинулась дальше на звук, мрачно готовясь дать отпор кому угодно.

Свет в коридоре выключал тот, кто сдавал офис на сигнализацию, последний покидающий редакцию. Соответственно, никаких мрачных теней или чего-то в этом роде не наблюдалась. Поэтому представшая секретарю картина выглядела еще более пугающей.

Мартина. Мартина Льюис висела в метре над полом, то ли без сознания… то ли уже мертвая. Еще один их дизайнер, ей передали проект Форест, который та так и не успела закончить. Лил показалось, будто кто-то невидимый держит Мартину на весу… Невидимый и очень большой. И наверняка опасный.

Инстинкт самосохранения разумно предлагал не рыпаться и уносить ноги… Но если бы Адамс слушала инстинкт самосохранения, то не осталась бы работать у Дженнет Коллинз.

— Мартина! — истошно крикнула Лиллен и заставила себя сделать шаг вперед. Колени мелко дрожали…

Плевать на страх. Вдруг еще можно что-то сделать… Только что? И как?

Льюис снова завопила… Адамс будто в замедленной съемке видела, как в животном ужасе распахнулись глаза дизайнера. Как искривился ее рот, накрашенный отвратительной кирпичного цвета помадой… Секретарша ясно видела, как голова Мартины проворачивается, а потом резко отделяется от тела. Кожа, связки и мышцы порвались, будто куча тряпья. Тихий хруст, должно быть, издали ломающиеся позвонки. Кровь фонтаном брызнула во все стороны… Тело упало на пол, а голову брезгливо отшвырнули прочь, и она покатилась, как мяч, в сторону выхода. Жертва была уже мертва, а ее крик продолжал гулять по коридору.

У Лиллен подгибались от ужаса ноги, но она все еще держала себя в руках. Все еще. Если ей самой сейчас голову не открутят, то рыдать и биться в истерике она будет в надежных мужских объятиях, в полной мере насладившись ролью несчастной девушки…

Прошла минуты. А она все еще была жива. И вторая минута. И третья. И четверть часа.

Лил все это время стояла посреди залитого светом коридора и не могла отвести взгляда от трупа, будто заколдованная. Единственный раз секретарша видела мертвого человека на похоронах, достойный старичок, ее двоюродный дедушка, умер от старости в возрасте девяноста лет и в гробу выглядел благообразно и совсем не жутко. Чего точно не скажешь о теле с оторванной головой… Но это было не важно. А что важно? То, что ее не тронули. То, что она дышит.

«Меня уже никто не убьет», — сделала в конце концов вывод Лил, медленно повернулась и пошла к кабинету главного редактора, временами пошатываясь. Следовало вызвать Дженнет. И полицию. В «Фейри стайл», кажется, фейри решили побаловаться. Те, что из Неблагого Двора…[8]

— Билл, ну что за бред? — измученно вопрошал напарника О’Нил, пристегиваясь ремнем безопасности. — Второй раз — это уже не смешно. И опять свидетель — секретарша.

Его приятель душераздирающе зевнул, потер заспанные карие глаза и кивнул, подтверждая абсолютную правоту приятеля.

Уже глубокая ночь, а приходится подрываться с постели, в которой был, между прочим, не один, и ехать в «Фейри стайл», потому что там кому-то приспичило опять помереть. Ну нашли бы себе место поуютней для убийств, лучше где-нибудь в соседнем районе! Тащиться ночью на другой конец города ради того, чтобы полюбоваться на труп, совершенно не хотелось. К тому же девушка Билла была далеко не такой понимающей, как умница Ди, и после таких вот отлучек своего парня в три часа ночи бог знает куда приходила в ярость, которой бы позавидовал любой тигр.

— Ну хоть не Беннет убили, уже радует, — сонно продолжил рыжий инспектор, пристегивая ремни безопасности. Попасть пряжкой в паз удалось далеко не сразу.

Зеленоглазая сейчас под защитой своего ненаглядного принца, который сдувает с нее пылинки и готов пожертвовать карьерой, да и самой жизнью, только чтобы с его драгоценной Джулией не случилось ничего дурного. Большей безопасности ассистентке Дженнет Коллинз никто не сможет обеспечить. Даже айнварская армия.

— Чем тебе шатеночка не угодила-то? — принял его слова за выражение неприязни к Джулии друг и вдавил педаль газа до упора. Машина сорвалась с оглушительным ревом. Саммерс всегда отличался самоубийственной любовью к быстрой езде. Генри был уверен, что когда-нибудь эта любовь станет самоубийственной в прямом смысле слова.

Рывок автомобиля был достаточно сильным, чтобы Генри вжало в спинку сиденья. О’Нил обреченно зажмурился. Билл явно был на взводе, а стресс он снимал скоростью, которая плохо сочеталась с крепким здоровьем.

— Да нет. Хорошая девушка. Милая. Поэтому я рад, что на этот раз ей не пришлось увидеть труп.

— Кстати, куда ты ее запрятал после того покушения? — поинтересовался Билл, все-таки притормаживая, увидев красный сигнал светофора на перекрестке.

Наверное, завтра пойдет снег…

Генри снова зевнул и остервенело начал тереть глаза, в тщетной попытке их продрать. Не дело это — допрашивать свидетелей в полусне.

— Ее парню передал с рук на руки, — довольно усмехнулся он, снова вспомнив, как выглядела эта пара голубков, которые друг на друга налюбоваться не могли. Бывает же любовь на свете…

— Так вроде бы все в офисе сходились, что нет у нее никого. Мол, трудоголик, днюет и ночует на работе, никаких романов… — недоуменно отозвался напарник, с опасением косясь на красный кабриолет справа, за рулем которого сидела расхристанная девица, скорее всего, не так давно покинувшая ночной клуб.

— Старик, разве бывает, чтобы такие девушки оставались свободными? — иронично рассмеялся полицейский.

Билл только плечами пожал, показывая, что ничего не понимает в таких девушках. Рожей не вышел. Хотя нет, с рожей у Саммерса как раз было все в порядке, женщины на него гроздьями вешались, только успевай совсем уж никчемных отшивать. Так что не вышел он скорее кошельком.

Мотор машины гудел ровно и басовито, сразу понятно, что работает как часы. У Генри же вечно складывались напряженные отношения с техникой, которая демонстративно ломалась при его приближении. Любая. От кофеварки до автомобиля.

— А разве этот ее парень сможет, если что, от убийц отбиться? — предсказуемо усомнился в том, что свидетель находится в безопасности, напарник О’Нила. — Если что с ней стрясется теперь, тебе начальство голову открутит не хуже того журнального маньяка.

Ну да, решение препоручить свидетеля, на которого уже покушались один раз, штатскому нельзя было назвать действительно разумным. Но при этом оно почему-то идеально сработало.

— Уже отбился. Беннет пытались вчера убить. Все целы, как ни странно, — с плохо скрываемым торжеством ответил Генри. Пусть его заслуги в благополучном спасении Джулии Беннет нет никакой, но в итоге-то принятое решение оказалось правильным. — Мальчик этот — большая шишка, охраны вокруг него вьется даже больше, чем нужно, да и сам не сплоховал. Секретарша за ним как за каменной стеной.

— Так у этой куколки, выходит, шашни с каким-то крупным воротилой? — озадачился вопросом личной жизни милой девушки Джулии полицейский.

Приятелю можно было и рассказать все, не один год лямку вместе тянут, не доверять ему причин не имелось, но обещание, данное Ватанабэ и Беннет, вынуждало держать рот на замке не хуже магии.

— Если бы, — рассмеялся О’Нил и замолчал. Может, напарник и обидится, но свое слово нужно держать.

— Ну колись, кого подцепила Беннет? — разумеется, не мог сдержать любопытства Саммерс, продолжая попытки дознаться до правды.

Ничего, похоже, скоро о будущей свадьбе Ватанабэ Такео будут писать во всех печатных изданиях мира, парень-то, видимо, решительно настроен стать семейным человеком. И никуда от него его вертихвостка уже не денется.

На этот раз в здание их пустили тут же, как родных, за время следственных действий полицейские успели перезнакомиться абсолютно со всеми сменами охранников. Нормальные ребята, любят свою работу и выполняют ее как можно лучше… Оскал парочки секьюрити, правда, немного нервировал, особенно ночью, но уже давно не Темные века, чтобы кидаться на кого-то только потому, что у него зрачки не той формы или ему кровь пить приходится… У каждого свои особенности, в конце концов.

В офисе модного журнала все повторялось, будто кто-то заново включил заезженный фильм. Пустое здание, в котором лишь кое-где включен свет. Только коридоры «Фейри стайл» были ярко освещены, по словам работников, там вечно кто-то ночует, пытаясь разгрести завалы, так что часто свет горит всю ночь напролет. И тем занимательнее при полной иллюминации было смотреть на труп женщины, лежащий на полу, и на лужи крови вокруг. На этот раз убили жертву не прямо на рабочем месте.

Встречала их так же, как и в прошлый раз, секретарша. Но другая, беленькая, которая, в отличие от предельно милой Беннет, казалась взбудораженной и даже воинственной. Но в одном ассистентки Дженнет Коллинз были похожи — они обе не предавались скорби и не собирались трагично лишаться чувств на глазах явившихся мужчин.

Девушка — Генри удалось припомнить ее имя, пусть и не сразу, Лиллен Адамс — проводила их в конференц-зал.

— У вас что тут, всякий страх вышибает? — недоуменно обратился к девице Билл, который так же, как и его друг, не понимал, почему женщина, на чьих глазах произошло жестокое убийство, все еще не бьется в истерике и не заливается слезами, когда есть такая замечательная возможность.

Адамс повернулась к ним, и оба полицейских наконец разглядели, насколько она бледна и как сильно расширены ее зрачки. Встреть полицейские такую особу в другом месте — потащили бы проверять на наркотики. Но в «Фейри стайл» работники травили себя исключительно кофеином, никотин и тот был под строжайшим запретом, так как портит цвет кожи и зубов…

— Не весь, — механически ответила блондинка. — Чай или кофе?..

Рассказ Лиллен Адамс оказался еще менее веселым, чем рассказ Джулии Беннет. Зазнобе Ватанабэ хотя бы выпала сомнительная радость увидеть только конечный результат, а не непосредственно сам процесс убиения. И если принимать поведанное блондинкой за правду, то… То непонятно, чего эта курица еще и хорохорится.

— То есть крик вы услышали, — задумчиво произнес Генри, потирая виски. От недосыпания у него всегда жутко болела голова, что ужасно мешало думать. — А Беннет вот почему-то нет…

— Понятия не имею почему, — судорожно передернула точеными худыми плечиками Адамс, поджав напомаженные губы. Макияж у нее был идеальным, как и раньше, хоть сейчас снимай для модного журнала. Зачем «Фейри стайл» вообще модели, если у них тут работают такие секретарши?

— Да я у вас это и не пытаюсь узнать, мисс, считайте, я просто размышляю вслух, — отмахнулся рыжий, откинувшись в кресле. Организм всеми возможными способами намекал, что хорошо бы перестать маяться дурью и заняться действительно важными вещами, например сном. — Тело висело в воздухе?

Билл стоял в стороне, у огромного окна, в кои-то веки молча, и как-то уж очень внимательно и оценивающе смотрел на мисс Адамс. При этом в его глазах не наблюдалась ни капли обычного мужского интереса к хорошенькой девушке, а ведь Саммерс был тем еще бабником, все женщины в их участке так или иначе являлись жертвами его плотских аппетитов… Все это казалось О’Нилу немного странным.

— Да… Или нет. Может, Мартину держали… — задумалась Лиллен, меланхолично накручивая на палец прядь волос. Рука у нее еле заметно подрагивала. — Я никого не видела, но ощущение возникло такое, будто Мартину в воздухе держали. Поза была… ну, соответствующая. Даже не знаю, как толком объяснить… Я позвала Мартину, и она пришла в себя. Снова закричала. И тут… — Лиллен закусила губу так, что, кажется, вот-вот кровь пойдет, и тихо добавила: — Мне надо выпить… Хотя бы воды… Но лучше виски… Много… Не хочу помнить.

Все-таки живой человек, и произошедшее легко ей не далось. Этот факт почему-то полицейского сильно обрадовал. Стало быть, есть там сердце, в этой грудной клетке.

— Идите, мисс Адамс, — решил не мучить больше свидетеля полицейский. Хватит и того, что она уже успела пережить. Пусть придет в себя. Если можно вообще нормальному человеку прийти в себя после подобного. Это они, полицейские, на всякое насмотрелись, а в мире Лиллен Адамс прежде вряд ли происходило что-то ужасное.

Когда девушка вышла (О’Нил отметил про себя, что ее походка уже не казалась настолько уверенной и «модельной»), Билл, все время допроса подпиравший стену, тут же сел на место секретарши.

— Что скажешь? — только и спросил Саммерс, мрачно глядя в глаза другу. Генри не смог долго играть в «гляделки» с напарником. С остальными у него такой фокус получался, но только не с Биллом. Что-то было такое во взгляде Билла Саммерса, пугающее и завораживающее.

О’Нил взлохматил короткие волосы и устало опустил голову.

— Второе убийство, как по мне, и похоже, и непохоже на первое.

— А по-моему, все абсолютно так же, — как-то безэмоционально, но без тени сомнения не согласился Билл со своим другом.

Рыжий тяжело поднялся на ноги, надеясь, что в вертикальном положении хотя бы не так быстро вырубится, как сидя. Усталость накатывала, как морские волны в шторм на утлую лодчонку.

— Беннет ничего не слышала. И убили Форест, первую жертву, в кабинете. Прямо на рабочем месте. Эксперты предположили, что она вообще сидела за компьютером и к ней подошли со спины. А вторая жертва, Льюис, все-таки пыталась спастись и звала на помощь. Может быть, она сама выбежала в коридор, а не ее выволокли. Беннет не видела самого убийства, но ее потом начали преследовать. А Адамс видела все, но ее пальцем не тронули. Странно все это…

Выяснилось, что и стоя отлично засыпается. Полицейскому казалось, будто он либо сильно пьян, либо находится на корабле во время волнения на море — так сильно его шатало.

— По-моему, ты преувеличиваешь, говоря о якобы имеющейся разнице, — покачал головой напарник, не проникшись доводами ни на йоту. — Это несущественные различия, которые могли возникнуть просто по нелепой случайности и не нести никакого высшего смысла. Не цепляйся за них.

— Случайностей не бывает… — упрямо стоял на своем Генри.

Почему Льюис узнала об опасности, а Форест — нет? В чем между ними разница и есть ли она? И в чем разница между Джулией Беннет и Лиллен Адамс? Почему на одну девушку неизвестный убийца объявил охоту, а вторая вообще его не заинтересовала? Чем опасна именно старшая ассистентка? Что с ней не так? Да, она может замечать магию… Но ведь она даже не видела самого убийства. Какую угрозу она может представлять для преступника? Значит, дело даже не в смерти Энди Форест.

— Черт… — задумчиво произнес Генри О’Нил. — А ведь все это куда запутанней, чем я предполагал изначально, дружище. Это не офис глянцевого журнала, а дом с привидениями какой-то…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Лиллен к девяти часам утра успела залиться кофе по уши, и, кажется, больше в нее бы уже просто не влезло, но все равно чувствовала, что понемногу засыпает. Хорошо еще, пока дожидалась босса, ассистентка успела принять душ и сменить одежду, припасенную в шкафу как раз для такого случая. Имидж «Фейри стайл» должен оставаться совершенным, даже если в коридоре лежит труп, возле которого деловито копошатся эксперты, и все облеплено нелепыми полосатыми лентами, иначе это уже будет не великолепный «Фейри стайл», истинный светоч мира моды среди серой обыденности.

Мысль о покойнице тут же потянула за собой и воспоминание о том, как именно Мартина отправилась на тот свет, и Адамс ощутимо затошнило и затрясло. Впрочем, тошнить ее могло и просто от голода, а вовсе не из-за расшалившихся нервов. Вообще, Лил была на редкость здравомыслящей и уравновешенной особой… и ее истерики всегда являлись скорее осмысленным способом привлечь внимание или добиться помощи, чем проявлением слабости. На самом деле чего-чего, а слабости в Лил было меньше всего. Она знала, как манипулировать людьми, не скрывала этого и с удовольствием использовала при случае свои навыки.

Явившаяся Дженнет Коллинз застала своего младшего ассистента на рабочем месте в полной боевой готовности и со сводкой последних событий. Секретарша, конечно, уже не поражала взор окружающих жизнерадостностью и энергией, что неудивительно после ночных событий, но при этом демонстрировала приличную работоспособность и самообладание. Да и жизнерадостность — особенность Беннет, а не Лил. Специализацией Адамс был здоровый сарказм.

— Второй дизайнер, — мрачно произнесла главный редактор, выслушав рассказ блондинки. Миз Коллинз в любое время суток выглядела идеально, но сегодня уровень ее внешнего совершенства просто зашкаливал. Этого костюма цвета индиго от Антонио Лигеро на начальнице Адамс еще не видела. Цвет одежды подчеркивал темную синеву глаз Дженнет, делая их ярче и больше. Чем хуже идут дела, тем лучше следует выглядеть. Однако темные круги под глазами главному редактору скрыть до конца все-таки не удалось. — У нас убит уже второй дизайнер, Лиллен. И это как-то уж больно смахивает на покушение на сам журнал…

Секретарша только передернула плечами, слабо понимая, при чем тут вообще «Фейри стайл». Может быть, и при чем-то, но сил думать у блондинки уже не осталось совершенно. А еще целый рабочий день впереди и черта с два кто отпустит. Даже Беннет в прошлый раз не дали внеочередного отгула, а тогда оба ассистента были на месте, а не один, да и Джули миз Коллинз любила куда больше, чем ее ядовитую напарницу.

— От работы дохнут кони, ну а я бессмертный пони… — повторила про себя любимую присказку Адамс, когда Титановая Джен удалилась в кабинет, и пошла за еще одной кружкой кофе. Это будет очень долгий день.

Чуть позже девяти утра в офис явился Дэниэлс. Если вчера он приперся устраивать террор в дорогущем костюме из последней коллекции от знаменитого дизайнера, то сегодня обрядился в совершенно будничные джинсы и водолазку, которые пусть и совершенно точно стоили тоже немало, все же оставались при этом всего лишь джинсами и водолазкой. Лицо вражины было таким же бледным, как у самой секретарши, а взгляд казался слегка затравленным, так что Адамс пришла к выводу, что вчерашнее слабительное оказалось забористым и с последствиями его употребления мистер Дэниэлс-младший имел дело долго.

— Когда охранники сказали мне, что тут кого-то убили, я, грешным делом, понадеялся, что это будете вы, — с язвительной ухмылкой на физиономии протянул незваный гость и уселся в кресло, с которым, должно быть, сроднился за вчерашний день. Даже не спрашивая, на месте главный редактор или нет. Наверняка уже узнал по дороге к приемной миз Коллинз, что Дженнет успела своевременно улизнуть прямо перед его приходом, и решил взять измором если не саму Титановую Джен, так ее ассистента.

Адамс с чувством усталой обреченности поняла, что как никогда близка к тому, чтобы выпрыгнуть из окна.

— Да не дождетесь, — повторила гримасу противника Лил и с силой швырнула на стол бумаги, чтобы хоть как-то выплеснуть упорно рвущееся наружу бешенство.

Жизнь и так была ни к черту, теперь еще и гад этот приполз и взирает с видом завоевателя… С утра сорвались съемки, потому что фотограф попал под машину. На улице, где в самые оживленные часы можно заметить пару велосипедистов, и то изредка. Выжить выжил, но работать ему не придется как минимум пару месяцев, с такими переломами мистеру Уайту фотосессию точно не провести. А у девочек из кабинета напротив нашли иглу под порогом. Совершенно случайно уборщица ее обнаружила, когда пол мыла. Лил слушала все это и понимала, что не так уж и не права оказалась Беннет, искавшая в офисе ведьму.

— Так где все-таки Джулия? — похоже, уже из принципа, а не из подлинного интереса не унимался Артур, желая испортить жизнь хоть кому-нибудь. Адамс была добычей не особо внушительной, но издевательство над блондинкой тоже могло доставить удовольствие. — Общение с ней не в пример приятней, чем с вами.

Удар попал в цель. Младшая ассистентка ненавидела хоть в чем-то уступать старшей, а именно тут Джулия Беннет ее обходила.

— Кофе? — в отместку мило поинтересовалась Адамс, хлопнув длинными ресницами. Вопрос о напарнице она проигнорировала.

Артур Дэниэлс едва заметно вздрогнул. Лиллен ощутила тень удовлетворения. Вчерашнее угощение он еще долго будет помнить.

И чего ему Беннет покоя не дает? Второй день приходит и второй день о ней расспрашивает, и настойчиво… Такое ощущение, что для него старший ассистент главного редактора представляет сейчас куда больше интереса, чем сам главный редактор…

— Пожалуй, обойдусь. У вас кофе… специфический.

— Все для дорогого гостя, — невозмутимо пожала плечами Лил, кокетливо поправив прическу. Еле удалось удержаться от злорадной ухмылки.

Пусть благодарит Бога, что не стрихнина подсыпали.

— Удивительное у вас гостеприимство, — нейтральным тоном прокомментировал молодой мужчина и уткнулся в планшет. Вид у него был такой, будто держать осаду в приемной он готов до следующего года. И это как минимум.

Лиллен под прикрытием стола набрала начальнице сообщение, предупреждая о том, что младший Дэниэлс явился надолго, если вообще не навсегда.

Артур методично проверял с планшета присланные партнерами документы. Заниматься этим по-хорошему надо было в собственном офисе, на нормальном компьютере, а не в чужой приемной, тыча пальцем в экран, но убираться восвояси, так и не поговорив с Коллинз, не хотелось. Слишком уж важна эта беседа… Как и поиски Беннет. Да и проигрывать Дэниэлс-младший не любил.

Судя по реакции второй ассистентки, старшая была все еще жива. Ну или же блондинка просто пока не знает о смерти коллеги, такое тоже вероятно. Но если до Беннет все еще не добрались, то в какую нору она забилась? И кто ее теперь защищает? Не полиция точно, инспектор, ведущий расследование, сказал, что о свидетельнице заботится сейчас ее любовник. Все бы ничего, только об этом таинственном мужчине никто ничего не знал. Будто его и не существовало в природе. В редакции все поголовно пребывали в уверенности, что роман у старшего ассистента только с работой. Затяжной и взаимный, настолько взаимный, что для мужчины в жизни Джулии места просто не нашлось. И считается, будто отпуск девушка взяла исключительно ради того, чтобы навестить больную бабушку в провинции. Вот только миссис Верити О’Лири была совершенно здорова, и внучка у нее точно не появлялась в последние несколько суток, Дэниэлс уже посылал своих людей, чтобы это проверить. Похоже, Джулия Беннет вообще не покидала города, по крайней мере ни на одном из вокзалов, ни в аэропорту она точно не отметилась, иначе у Артура в наличии был хотя бы пункт назначения. Но если ее вывезли из столицы на автомобиле?

Адамс тем временем продолжала сверлить Дэниэлса взглядом серийного убийцы и с упоением резала бумагу канцелярским ножом. Оставалось только догадываться, кромсает она листы ради рабочей необходимости или просто от безысходной злости, которой нельзя дать иного выхода.

Артур с трудом удержался от раздраженного вздоха и продолжил работать. Свои обязанности нужно выполнять в любом случае, сколько бы ни возникло других важных дел.

А Коллинз хоть и умна, как фейри, а все-таки еще не поняла, с кем на самом деле связалась. От него прятаться бесполезно. И бежать бесполезно.

Телефон в кармане заиграл нечто инфернальное, и мужчина тихо буркнул под нос ругательство. Разговаривать ему не хотелось, но не ответить на звонок было никак нельзя.

— Да, отец, — предельно вежливо и радостно произнес он, хотя лицо его перекосило отнюдь не счастьем от разговора с дорогим папой. У многих были напряженные отношения с родителями, но не настолько напряженные.

— Нет, не в офисе. Да, немного занят. Нет, все в порядке, я уже созванивался с поставщиками. Нет. Туда сам не ездил. За кого ты меня принимаешь? Искать пробовал. Пока безрезультатно. Да, будут новости — позвоню.

Артур с облегчением нажал отбой и еле заметно дрожащими руками положил телефон назад в карман. Вроде бы пронесло.

Хорошо бы, любимый папочка не узнал, что единственный сын ему нагло врет. Последствия могут быть не очень приятными. И дело далеко не в наследстве.

Дэниэлс-младший тяжело откинулся на спинку кресла и усилием воли заставил себя расслабиться. Адреналин понемногу переставал действовать, и накатывала тяжелая выматывающая усталость и неизбежная головная боль.

Следовало взять себя в руки: Адамс внимательно наблюдала за ним со своего места, как затаившаяся гадюка, и ждала малейшей оплошности, чтобы сделать очередную пакость. А Дженнет Коллинз не держит рядом с собой дур.

— И когда ваш главный редактор наконец-то покажется на рабочем месте? — снова спросил Артур, вперившись взглядом в блондинку в ответ. Разумеется, она ему ничего не скажет. Но он успокоит свою совесть тем, что честно старался.

На симпатичной мордочке секретарши явственно проступило: «Никогда».

— Простите, мистер Дэниэлс, миз Коллинз сейчас очень занята и не знает, когда освободится, — нежно прощебетала Адамс с ангельской улыбкой на накрашенных бледно-розовой помадой губах. В ясных голубых глазах девушки застыло обещание долгой и мучительно смерти.

Беннет была куда убедительней при общении с нежелательными посетителями. Ее идеальной благожелательности Артур временами даже верил.

— Хорошо, я подожду, — равнодушно пожал плечами мужчина, подозревая, что сегодня он останется и без обеда, и без ужина. Ничего, если потребуется, то он в этом кресле и заночует.

Но должна же Коллинз сегодня вообще вернуться? Не может же Титановая Джен моды бросить так надолго собственную редакцию, когда тут толпами шляются полицейские? Он бы точно не бросил. Тем более часа через полтора, по его расчетам, секретарша, которая сосредоточенно давилась кофе, все-таки вырубится от изнеможения. Она уже смотрела на напиток с таким отвращением, что можно было с уверенностью сказать: выпила она его куда больше одного литра.

Услышав его решение, Адамс сжала зубы едва не до скрипа и начала энергично стучать по клавиатуре. Судя по тому, что ритм часто сбивался и после этого девушка жала по одной клавише, ей слишком часто приходилось править за собой написанное.

Блондинка наверняка мечтала выставить наглеца за дверь. А то и вовсе выбросить в окно, чтобы он уж точно не вернулся. Вот только кишка тонка у младшего ассистента освобождать приемную от сына главы совета директоров. Если бы не вчерашний кофе, Артур так до ночи и просидел бы тут в ожидании главного редактора… До ночи он собирался просидеть в приемной и на этот раз. Даже если Коллинз не застанет, то интересные встречи в любом случае будут, это точно.

У Адамс пискнул мобильник, и она, воровато оглянувшись на посетителя, начала торопливо что-то набирать на телефоне. Наверняка босс сообщение прислала, просила доложить обстановку.

— Передайте миз Коллинз, что я могу здесь торчать хоть вечность. И буду сидеть до тех пор, пока она не переговорит со мной.

— Я не могу связаться с миз Коллинз, — растянула губы в улыбке секретарь. А вот в глазах застыла паника. — Прошу прощения.

— Почему же вы тогда сейчас это делаете? — ехидно осведомился Артур, тоже улыбнувшись, но уж точно не мило.

И без того бледная девушка лицом уже вовсе посерела и посмотрела на свой мобильный так, будто он только что сдал ее врагу.

Стало быть, точно с боссом переписывалась. Ничего, он все равно дождется главного редактора. Или добьет окончательно ассистентку, и та выдаст, куда сбежала с поля боя начальница. Артур Дэниэлс, несомненно, так бы и поступил, но дверь в приемную распахнулась и на пороге появился здоровенный рыжий детина с бляхой полицейского на груди. Сын главы советы директоров при виде этого знака стража порядка испытал приступ тоски и ностальгии. В свое время он тоже собирался поступить на службу в полицию, у него даже имелись все шансы стать одним из лучших выпускников академии… вот только не сложилось.

— Мисс Адамс… — начал было рыжий, но сбился, увидев, что секретарь в комнате не одна, недовольно зыркнул на лишнего человека и спросил: — А это кто?

— Это мистер Артур Дэниэлс, дожидается миз Коллинз, — уныло представила визитера Лиллен, не пожелав давать еще какие-то пояснения. — Мистер Дэниэлс, это инспектор Генри О’Нил, он расследует убийства наших дизайнеров.

Артур кивнул относительно дружелюбно, но на стража закона смотрел с подозрением. Полицейский изучал нового знакомца внимательно и бесстрастно.

— Так миз Коллинз же говорила, что весь день пробудет на загородной фотосессии, мой напарник даже допрашивать ее туда поехал, — недоуменно произнес О’Нил.

Дэниэлс торжествующе ухмыльнулся и пулей вылетел из приемной. Не зря он потратил тут столько времени. Так или иначе, а местонахождение Дженнет Коллинз ему теперь известно. Не так сложно узнать, где именно проводится фотосессия для «Фейри стайл».

Лиллен тоскливо застонала и закрыла лицо руками.

— Я сказал что-то не то? — совсем уже растерялся мужчина, не понимая, что вообще происходит.

— Да!!! — кровожадно ответила секретарша, сверкнув глазищами почище любого упыря.

День в блаженном ничегонеделании тянулся бесконечно. И это даже раздражало, по совести говоря. Я привыкла к тому, что постоянно приходится что-то делать, куда-то бежать, с кем-то договариваться, а не сидеть и нежиться в безделье… Выйти из номера было нельзя, не после двух покушений на мою жизнь. Да и вероятность того, что нас могут заметить вездесущие папарацци, была велика… Поэтому, не выдержав, я наготовила на день еды для группы, выставив Айдзаву еще с порога кухни, перегладила весь гардероб Такео и собиралась уже посягнуть на одежду Хироши, но тот отбился, буквально силой усадив рядом с Ватанабэ. Мое несчастье тихо вздохнуло и притянуло меня к себе за плечи. Первые две минуты я сидела как каменная, потом понемногу расслабилась, впадая в состояние полного покоя и уюта, которое мне мог подарить только единственный на свете мужчина. И он скоро уедет. Навсегда. Я об этом уже знаю, а Ватанабэ — еще нет… Для Такео это просто очередное расставание, после которого будет новая встреча, пусть не скоро, но будет… А для меня — конец. И именно поэтому стало невыносимо тоскливо теперь…

— Что с тобой? — разумеется, почуял неладное музыкант. Иногда даже пугало, насколько хорошо он улавливал малейшее изменение моих эмоций.

Я улыбнулась настолько спокойно, насколько могла.

— Все в порядке.

Он прижал меня покрепче, будто пытаясь закрыть от всего мира.

— Все будет хорошо, Джули. Никто не причинит тебе вреда.

Я благодарно вздохнула и позволила себя утешать. Пусть хотя бы он не будет нервничать оставшиеся нам два дня. Я ничего ему не скажу, пока не придет время. Не скажу, что это наша последняя встреча. Зачем отравлять то, что у нас осталось?

Два дня… Так мало. Первый раз за много лет захотелось реветь в голос.

Мы сидели молча где-то с полчаса, наслаждаясь тем, что просто можем быть рядом, пока неожиданно не поняли по абсолютной тишине, что все остальные уже давным-давно ушли, оставив нас вдвоем. Удивительно тактичные люди. В данной ситуации — некстати тактичные.

— Ребята сбежали, — растерянно прокомментировал это внеплановое уединение Ватанабэ.

Я даже вздрогнула после его слов. Мы и раньше оставались с ним только вдвоем и без каких-либо последствий… Но сегодня во мне накопилось слишком много отчаяния, чтобы я могла быть такой же спокойной и разумной, как всегда.

Никого, кроме нас, в апартаментах нет. Совершенно никого. И скоро, совсем скоро я потеряю Такео и больше никогда не смогу увидеть. У меня больше не будет своего личного солнца, рядом с которым жизнь кажется прекрасной, что бы ни случилось. И неожиданно я поняла: я всю жизнь буду потом жалеть, если между нами так и будут только поцелуи в щеку.

Я зажмурилась от страха и решительно поцеловала его, заставляя откинуться назад, для пущей убедительности прижавшись всем телом. Поцелуй вышел совсем не таким, как прежде, жадным, горьким, ни тени той тихой целомудренной привязанности, что демонстрировал мне Ватанабэ. Никогда раньше сама я не проявляла инициативы, отдавая все на откуп любимого. Черт с ним со всем, с моралью, с гордостью, с воспитанием. Через два дня он навсегда уедет… И пусть будет хоть что-то! Я вовсе не такая святая, как все думают… Или по крайней мере не хочу оставаться такой же святой, как и прежде.

Такео замер, и я почувствовала, как его тело буквально окаменело. Должно быть, мне первый раз со времени знакомства удалось шокировать его. Обрадованная отсутствием сопротивления, я принялась уже расстегивать пуговицы на рубашке Ватанабэ, поражаясь собственным действиям, но спустя пару минут его руки оторвали меня и от этого увлекательного занятия, и от самого Ватанабэ. В превентивных целях музыкант еще и отсел от меня как можно дальше.

Сказать, что я ничего не понимала, — значит, ничего не сказать.

— Джули, что на тебя нашло?! — растерянно и строго спросил он, удивленно и как-то даже разочарованно разглядывая меня. Так же мама говорила со мной, когда однажды застала не в той компании.

Впору оскорбиться, ей-богу. Первый раз я сама пытаюсь затащить в постель парня (и с ним у нас, к слову, затяжной роман), а он отбивается и смотрит как монашка, которой гусар полез под рясу!

Щеки предательски горели. Чувствовала я себя в тот момент… какой-то падшей женщиной. Ради этого чурбана я даже забыла о своей совершенно несовременной добродетели, а что получаю от Такео в ответ? «Джули, что на тебя нашло?» Сам, что ли, не понимает?! Что вообще может найти на женщину рядом с мужчиной, которого она любит?

— А на что похоже? — иронично поинтересовалась я, пытаясь заставить голос не дрожать. Ох, как же дорого мне далась эта привычная ирония. Хотелось прятать глаза, а то и вовсе сбежать.

— На то, что ты меня соблазняешь, — убийственно честно ответил Такео, тоже краснея.

Отлично. Он хотя бы уловил суть происходящего. Это уже большой прогресс. И почему он тогда ведет себя так, будто я пыталась его сожрать? Насколько мне известно, обычно мужчины одобряют подобную инициативу, исходящую со стороны женщины… Или я была права в своих подозрениях и у Ватанабэ вовсе нет ко мне… интереса?

Я молодая красивая девушка, мне многие мужчины предлагали то, что сейчас я сама предложила этому ходячему недоразумению, так какого черта, позвольте спросить, он так странно себя ведет? Что со мной не так, если парень, который много раз признавался мне в любви, настолько сильно не желает со мной… переспать? Вон, зрачки расширенные, дышит загнанно. Неужели от страха? И так стыдно за то, что я буквально предлагала ему себя, а теперь еще и неудобно, что перепугала своей настойчивостью…

Во мне наверняка есть какой-то изъян.

— А ты имеешь что-то против? — угрюмо насупилась я, чувствуя себя невероятно униженной и обманутой. И самое обидное, произошло это по моей же вине. Я сама создала такую нелепую и непристойную ситуацию.

Физиономия тем временем у Ватанабэ с каждой минутой становилась все мрачнее.

— Вообще-то да.

Вот теперь точно захотелось сквозь землю провалиться. Или чтобы провалился раз и навсегда Такео. Ко всем чертям. Я зажмурилась, стыдясь посмотреть ему в лицо, и почувствовала, как он нежно взял в руки мою ладонь. Пришлось все-таки открыть глаза. Нужно же понять, что он вознамерился делать на этот раз.

Ватанабэ снова сидел вплотную. Я чувствовала его тепло, как и раньше. Стало чуточку легче.

— Джулия, пойми наконец, я собираюсь подарить тебе сказку, — неожиданно серьезно и решительно заявил мне он, беря мое лицо в ладони. Теперь не было ни единого шанса отвернуться. — Сказку о настоящей любви, которая непременно закончится для нас с тобой красивой свадьбой. Жить мы будем долго и счастливо и умрем в один день.

Я зачарованно смотрела на него. Говоря это, он как-то неуловимо изменился. Вроде бы тот же Ватанабэ, ничего нового. То же лицо. Те же глаза. Тот же мягкий голос. Но вместо мальчишки я увидела рядом с собой взрослого мужчину. Настоящего мужчину. Который был решительней и сильней меня.

— Ты поняла?

— Да… — судорожно кивнула я, чувствуя благоговейный трепет перед тем, кого я столько времени считала большим наивным ребенком. А сейчас вдруг оказалось, что ребенком была я сама.

— Поэтому прекрати уже мешать мне и все опошлять! — закончило свою отповедь мое личное солнце.

Ну почему меня угораздило влюбиться именно в него? Что же такого хорошего я совершила или чем так прогневала небо? Если я, по его словам, все опошляю, то он — усложняет. А мне и без того уже больно.

— Ты что, вообще?.. — фразу я закончить не решилась. Ведь меня только что просили не опошлять. Однако я не могла не спросить, желанна ли для него.

Но он и так понял. Ватанабэ Такео всегда прекрасно меня понимал.

— Издеваешься, да? — скривился как от боли он с видом великомученика и тяжело вздохнул.

Вот теперь до меня вообще не доходит, почему он настолько резко меня оттолкнул и не воспользовался таким щедрым предложением.

— Так почему тогда?

— Да люблю я тебя, глупая! — повысил голос он, вскочив на ноги и для надежности отойдя подальше, к окну.

Ватанабэ Такео никогда не повышает голос… Вообще никогда. И он не хмурится вот так неодобрительно… По крайней мере не тот Ватанабэ Такео, которого я знала. Но знала ли я его на самом деле? Я его любила, безусловно. Но знала ли я его настоящего?

— И как одно с другим связано?

Музыкант издал такой прочувствованный и преисполненный муки стон, что даже не по себе стало.

— Джулия Беннет, — твердо отчеканил он, — если ты не понимаешь очевидных вещей, то я не стану их тебе объяснять. У нас с тобой будет все как положено. После свадьбы. И точка. Так, чтобы когда ты рассказывала нашу историю детям, тебе не приходилось ничего стыдливо умалчивать или, хуже того, врать.

— Я никогда не выйду за тебя замуж, — понурилась я, намекая, что свой шанс он точно упустил, причем навсегда.

— Это ты так думаешь, — ехидно сообщили мне, и разговор закончился.

Такой идиоткой я не чувствовала себя уже очень давно. И уж тем более не с Ватанабэ, которого, как мне казалось, успела изучить вдоль и поперек как самое себя.

И снова между нами повисло молчание. На этот раз напряженное. Мое еще и сопровождалось обиженным сопением. Через минут десять Такео все это надоело, и он снова обнял меня за плечи, начав гладить по голове как маленького ребенка. Это и помогло мне успокоиться. Раз он хочет, пусть все остается так, как есть. Ведь именно такого его, правильного и благородного, я и люблю, верно?

— Последний романтик, — с грустной улыбкой сказала я, уткнувшись ему в плечо и вдыхая родной запах. Море весной…

— Ты заслуживаешь только принца, Джули. И только на белом коне, — ответил он.

Я резко отстранилась, чтобы посмотреть на очередное чудо — Ватанабэ, которого покинула привычная скромность.

А он с тонкой усмешкой добавил:

— Поэтому мне приходится прилагать бездну усилий, чтобы приблизиться к недостижимому идеалу ради тебя. Я все делаю ради тебя.

Что ж, таким я его и запомню, самым лучшим на земле мужчиной, который готов изменить себя только для того, чтобы я получила сказку о великой любви… Интересно, он сам понимает, насколько это жестоко?

Мы как раз смотрели какой-то нелепо-романтичный фильм, сидя в обнимку на диване, когда окно в гостиной просто вынесло вместе с рамой и посреди комнаты приземлилась уже чересчур знакомая мне черная тень, точь-в-точь как те, что преследовали меня раньше. Меня опять нашли… Да и теряли ли? Такео практически швырнул меня в дверной проем, сам оставшись в комнате, и я услышала уже знакомый речитатив заклятия, которое он произносил так уверенно, что сразу становилось ясно: на обучение колдовству Ватанабэ в свое время потратил годы.

— Отдай мне глаза, девчонка! — прохрипела тень. Голос был мне смутно знаком, но не удавалось вспомнить, кому он принадлежит и где я могла его прежде слышать. — Иначе этот сопляк умрет.

Умереть в ближайшее время «сопляку» точно не грозило, разве что он по какой-то причине решит наложить на себя руки. Или просто упадет неудачно.

Второй раз с магическим созданием, пришедшим по мою душу, Такео справился куда легче и уверенней (да оно особо и не сопротивлялось вроде бы), вот только меня все равно продолжало мелко трясти от ужаса. Больше похоже, что эта «тень» была прислана, чтобы передать проклятое послание, а не убить. Возможно, что некто неизвестный, но очень недобрый, приготовил для нас что-то куда более занимательное, чем очередная магическая кукла.

— Ты как? — прижал меня к себе Ватанабэ, когда все уже закончилось, будто боясь, что я сейчас исчезну.

— Он тебе угрожал, — тихо прошептала я, чувствуя нарастающую панику. Я за себя так никогда не боялась, как за него… Расставание я выдержу, но если с ним что-то случится… Как можно продолжать жить, если больше нет твоего солнца?

— И ты переживаешь из-за этого? Это же такие мелочи.

И вот тут на меня обрушилась истерика. Потому что это вполне нормально, учитывая, что я обнаружила труп, меня постоянно пытаются убить, и вдобавок ко всему я вот-вот расстанусь с лучшим мужчиной на свете… Как мне вообще удавалось раньше держать себя в руках?!

— Да! — воскликнула я, оттолкнув его. — Да, я за тебя всегда переживаю! И когда ты сам решаешь делать эти свои дурацкие трюки на съемках, хотя в жизни и шага ступить не можешь, чтобы не упасть! И когда вы с друзьями отправляетесь черт знает куда черт знает зачем, после чего ты попадаешь в госпиталь! А я узнаю об этом только из новостей, и меня потом трясет несколько дней подряд! А потом слышу по телефону твое вечное наплевательское: «Да все в порядке, Джули»! Теперь тебя угрожали убить — и что я слышу?! «Это же такие мелочи»! Господи, Такео, что же для тебя не мелочи, скажи на милость?!

Он с тревогой смотрел на меня во время все этой прочувствованной речи, а потом взял за руку, отвел на кухню и заставил выпить чаю с мятой. Пока я мучительно медленно пила (зубы то и дело стучали о край кружки), музыкант набирал на мобильном чей-то номер.

— Здравствуйте, инспектор, это Ватанабэ. Да, у нас случилась небольшая неприятность. Ничего смертельного, но Джули переживает.

Джули в тот момент так «переживала», что готова была швырнуть легкомысленной бестолочи кружкой в лоб. Вместе с недопитым чаем. Такео что-то такое почувствовал и на всякий случай отошел подальше.

— Нас все-таки нашли. В номер вломилось то же создание, что покушалось на Джулию раньше. На это раз требовало какие-то глаза и угрожало убить меня в случае отказа. Я? А что со мной станется? Вот Джули ужасно напугана. Нет, думаю, я и дальше справлюсь сам, но если полиция будет поблизости, станет как-то спокойней. Да, всего доброго.

Похоже, что сегодня не только мое несчастье меня удивляло, но и я сама повергла его в шок. Такео долго и ошарашенно любовался на мою физиономию. Улыбки на ней сейчас точно не было. Думается, гримаса получилась на диво отвратная. После истерики вместо положенной иссушенной апатии пришла клокочущая злость. На себя. На него. На ситуацию в целом. И вся эта гамма чувств отражалась на лице во всей сомнительной красе.

— Что, все еще любишь?

Прозвучало мрачно и практически угрожающе.

— Еще больше, — меланхолично пожал плечами он, наливая мне вторую кружку чаю.

О’Нил положил трубку и задумчиво почесал затылок. Творилось что-то действительно дикое. Какие-такие глаза имел в виду заявившийся в апартаменты заграничных звезд убийца? И как это все связать воедино? Есть убийства в журнале. Два подряд. И есть девушка-секретарша, которую сперва тоже пытаются убить, а теперь требуют от нее глаза. Ну не в прямом же смысле неизвестному злодею требуются ее органы зрения, правда? Очи у мисс Джулии Беннет, конечно, загляденье, но при нынешних технологиях в целительстве проще и дешевле вырастить новые, чем пересадить чужие.

Посланными за Беннет созданиями были миньоны. Полуразумные сущности, приспособленные исключительно для убийства и не видимые как невооруженным глазом, так и большинством специализированных приборов. По словам экспертов, убийства в редакции «Фейри стайл» тоже были совершены созданиями, подобными миньонам. Боевая магия второго уровня, то есть способны на нее очень немногие, все поголовно состоят на учете в специализированном ведомстве и в большинстве своем работают или в армии, или в полиции, или в спецслужбах. Найти преступника в этом перечне должно быть очень и очень просто… Значит, по какой-то причине он туда не попал, иначе бы не рискнул так светиться. Но все равно, зачем магу с настолько большим потенциалом понадобилось убивать дизайнеров «Фейри стайл»?

Билл, который во время разговора крутился поблизости, поинтересовался:

— Что, у свидетельницы твоей проблемы?

— Да есть немного, — пожал плечами Генри. — Но ничего смертельного. Пока что.

Друг покачал головой и сел за стол, принявшись изучать материалы дела.

— Билл, вот скажи мне, что означает, когда кто-то требует отдать ему глаза? — задал мучивший его вопрос инспектор, вертя в руках телефон.

— Что перед тобой псих, — механически ответил Саммерс, не отрываясь от отчетов. Он склонился над бумагами так, что едва не касался их носом. О’Нил озадаченно посмотрел на темный затылок друга, пытаясь угадать, что его так могло увлечь. — Да чтоб тебя!

В голосе обычно флегматичного Билла эмоции на этот раз зашкаливали.

— Что там такое? — отвлекся от своих размышлений о глазах и о Беннет рыжий.

— Льюис, вторая покойница. Ей же передали проект, которым занималась первая жертва, Форест! Мартина Льюис, ей в тот же день передали все дела. Ей и какому-то парню… вроде Эрику. И теперь эту Мартину убили. Кстати, эксперты говорят, что она покинула кабинет из-за магии. Наведенный страх. Чистой воды ведьмовство. А на Энди Форест был в момент смерти защитный амулет. Простенький, но от несложного колдовства защищает.

«Теперь еще и ведьмы… — мрачно констатировал О’Нил, понимая, что чем дальше, тем хуже. — Будто нам и без того проблем было мало».

— Как думаешь, то, что убитые работали над одним проектом, — это только совпадение? — поинтересовался Билл, но по скептицизму на его физиономии можно было с уверенностью сказать, что в такие совпадения он не верил ни на йоту. Инспектор — тоже.

Генри тут же выхватил протокол допроса Дженнет Коллинз. В нем действительно черным по белому было написано, что работа по наследству перешла от одной покойницы к другой. И рядом — приписка экспертов про колдовство.

— Может, и совпадение… — напрягся он, пытаясь найти хоть какой-то аргумент против утверждения, что связь между жертвами не заключалась только в проекте. — Но нужно быстро выяснить, о каком именно Эрике идет речь, и приставить к нему охрану. А заодно хорошо бы снова съездить в «Фейри стайл» и узнать побольше о том, что же это за проклятый такой проект, сколько над ним работают и не случалось ли еще чего с теми, кто им занимается.

Приятель мученически застонал и для того, чтобы лучше продемонстрировать степень своего отчаяния, постучал головой о столешницу.

— Езжай один… Генри, куда угодно, но только не туда! Меня уже тошнит от этого места, где одни безмозглые куклы и голубые!!! Я не хочу появляться там второй раз за день!!!

— Именно поэтому я не собираюсь мучиться один, — мрачно ухмыльнулся О’Нил, который тоже не любил гламурных дамочек и лиц нетрадиционной ориентации, и, схватив друга за шкирку, потащил его из кабинета. — Полюбуешься на красивых девочек, пофлиртуешь с Адамс, она тебе нравится, можешь не убеждать меня в обратном. Ты же всегда любил длинные ноги и большую грудь.

— Ни одна девушка в мире не стоит таких мук! — ухватился руками за косяк темноволосый. — И блондиночка в том числе! И да, я люблю длинные ноги и большую грудь, но не тогда, когда они сочетаются с просвечивающими ребрами!

— Пошли уже, — все-таки вытащил его в коридор О’Нил. — Мир только и ждет, когда мы его спасем. Так что за дело.

Билл в ответ лишь мрачно рассмеялся. И его другу показалось, что в смехе Саммерса на мгновение зазвучали колокольчики.

Благодаря своевременному звонку от Лиллен миз Коллинз покинула съемочную площадку еще до того, как туда заявился Дэниэлс-младший, и теперь с блаженным видом пила кофе в своей приемной, попутно выспрашивая у секретаря, что в журнале произошло за время отсутствия главного редактора. К некоторому разочарованию Дженнет, журнал все еще существовал, несмотря на то что ее не было на рабочем месте целых полдня.

— Но Дэниэлс уже потерял всякую совесть! — трагично жаловалась на жизнь Адамс. Она уже пару часов страстно мечтала о том, чтобы кто-нибудь подарил ей спички, которые можно было бы вставить в глаза. — Вы представляете, если бы этот полицейский не проболтался, где вы, наглый сопляк тут действительно пробыл бы весь день! Да он уже окопался!

Лил едва не подпрыгивала на стуле от возмущения. Рядом стояла чашка с безнадежно остывшим кофе. Больше не лезло. Ни в какую. Десятая за день.

— Вообще-то этот сопляк на два года старше тебя, — машинально поправила подчиненную Титановая Джен, явно думая в тот момент о чем-то своем.

Лиллен выразительно фыркнула. Она предпочитала мужчин немного постарше и уж точно не таких… мерзких. Нет, внешне-то он был как раз ничего, темноволосые, светлоглазые и умеренно накачанные Лил всегда нравились, но не в том случае, если приятная внешность сочетается с на диво паскудным характером.

— И какого черта он постоянно про Беннет спрашивал? — озвучила она еще одну причину для недовольства. — Достал за эти два дня уже — сил никаких нет. Может, попросить охрану, чтобы его вообще к нам не пускали?

Вопрос был сугубо риторическим, но почему-то тут же привлек внимание миз Коллинз. К тому, что творилось со старшим ассистентом, главный редактор всегда проявляла куда больше интереса, будто Беннет ей приходилась родственницей, а не подчиненной.

— Про Джулию, говоришь, спрашивал? — встрепенулась главный редактор.

— Э… Ну да, — неуверенно кивнула Лил, неожиданно поняв, что ее слова чем-то встревожили начальницу. — Просто измором брал, когда расспрашивал о вас и о ней.

Коллинз взяла свой лежащий на столе телефон и уже начала было набирать чей-то номер, как мобильный разразился трелью.

— Да? — напряженно ответила она. — Едете? Хорошо? Да, Эрик еще здесь. И мне тоже нужно вам кое-что сказать. Нет, возможно, ничего серьезного, но все-таки лучше будет вам знать. Да, спасибо.

— Кто? — осмелилась спросить ассистентка.

— Полиция, — последовал недовольный ответ. — Возвращаются сюда, хотят что-то еще уточнить. И им понадобился Эрик Мэтьюс. Ему и Мартине мы передали проект, над которым корпела Энди… Энди…

Женщины переглянулись, одновременно понимая, какая связь имелась между двумя жертвами. Все же лежало на поверхности…

— Господи, как же я была глупа… — тихо произнесла Коллинз, хватаясь за голову. Идеальная прическа была безнадежно испорчена.

Адамс аккуратно хлопнула себя по лбу, жалея укладку.

— Я соберу все документы, Дженнет! — отрапортовала она и тут же начала звонить по отделам. Что требуется, Лил поняла и так, поэтому сейчас с неизвестно откуда взявшейся энергией начала звонить, копаться в компьютере, а после и вовсе выбежала из комнаты, споткнувшись только один раз. На шестидюймовых каблуках.

Дженнет Коллинз резко встала и начала мерить приемную обычными для нее размашистыми шагами. На зазвонивший ни к месту городской телефон она бросила тяжелый раздраженный взгляд — и тот резко смолк. Запахло горелым. Для надежности всегда сдержанная и уравновешенная женщина еще и запустила ни в чем не повинным аппаратом в стену. Чтобы уж наверняка.

Настолько зла Титановая Джен не была уже очень, очень давно… Упустить такое под собственным носом! Проект! Все дело в проекте… Но при чем тут тогда Джулия? Ее-то к работе дизайнеров точно никак не приплетешь, в дизайне она со своим журналистским образованием понимает исключительно постольку-поскольку. И Дэниэлс… Джен, конечно, всегда знала, что мальчишка — тот еще гаденыш, в отца пошел. Ричард мужчиной был столь же отвратным, но хотя бы с идеальными манерами… А теперь, когда на ее старшую — и незаменимую, надо сказать, — ассистентку настойчиво покушаются, расспросы Арчи Дэниэлса о ее местонахождении выглядят… странно. И подозрительно. Более чем.

Ужасающе рыжий полицейский, уже успевший вызвать в главном редакторе бездну раздражения, появился за рекордные десять минут. Как он добрался настолько быстро через полгорода сквозь все пробки, осталось для всех — в том числе и для него самого — загадкой.

Инспектор и раньше оскорблял чувство прекрасного главного редактора крупнейшего модного журнала в стране, вечно плохо выбритый, в помятой одежде и пахнущий каким-то дешевым парфюмом, основной нотой которого был спирт… Сегодня ко всему этому прибавился запах пота и темные круги вокруг глаз. Можно сказать, мужчина мечты…

За спиной О’Нила маячил его напарник, который умудрялся выглядеть приглядней коллеги за счет мальчишеского обаяния и лица с настолько неправильными чертами, что они даже казались какими-то… привлекательными.

— Миз Коллинз, здравствуйте, мы…

Женщина подняла руку, приказывая замолчать. И инспектор ошарашенно смолк, не зная, чему больше удивляться, то ли тому, что главный редактор взялась приказывать ему, то ли тому факту, что он подчинился.

— Лиллен уже собирает вам всю информацию по тому, чем занимались Энди и Мартина. Эрика мы сдадим вам с рук на руки, он тут, в редакции. И еще. Моя ассистентка сообщила, что к тому, где находится Джулия, проявил слишком сильный интерес один молодой человек, Артур Дэниэлс. И мне показалось это подозрительным.

Рыжий открыл было рот… и тут же закрыл его, потому что дверь распахнулась и со стуком ударилась о стену. Открыли ее совершенно точно с пинка, что тут, в царстве моды и красоты, казалось дикостью. В приемную вошла, едва не сгибаясь под тяжестью стопки бумаг, Адамс. Не дойдя до стола всего-то пару шагов, она споткнулась — и если бы не вовремя среагировавшие мужчины — на пол полетели бы не только документы, но и секретарша.

Дженнет Коллинз — невиданное дело — сама принялась поднимать бумаги и сухо приказала подчиненной:

— Лиллен, идите пока домой, поспите. Вы становитесь бесполезны.

— Но, Джен… — попыталась изобразить бодрость и прилив сил блондинка. Получилось неубедительно.

— Идите, Лиллен, — настойчивей повторила миз Коллинз. — Вы сейчас же собираете вещи, берете такси и едете домой. Спать. Не послушаетесь — уволю. Ясно?

Волшебное слово «уволю» подействовало мгновенно. Девушка подскочила на ноги, метнулась к шкафу за сумкой и плащом и исчезла из приемной меньше чем за минуту.

— Меньше будет знать — дольше будет жить, — тихо прокомментировала уход ассистента главный редактор. — Пойдемте в мой кабинет, господа.

На то, что до ее старшего ассистента едва не добрался убийца, женщина отреагировала довольно эмоционально. Еще немного — и реакция была бы еще и нецензурной, как показалось Генри, но Дженнет Коллинз оставалась леди до кончиков ногтей и не позволяла себе такой вульгарной вещи, как брань.

— Все же обошлось? — еще раз для успокоения переспросила главный редактор. — С Джулией все в порядке?

— Да, — поспешно заверил ее полицейский. — Ее молодой человек неплохо справляется с обеспечением безопасности мисс Беннет.

Упоминание возлюбленного секретарши заставило синие льдистые глаза главного редактора едва заметно потеплеть. Похоже, что каким-то непостижимым образом эта женщина знала то, чего не знал больше никто другой.

— Джулия сделала удачный выбор, — с улыбкой заметила глава журнала, с чуть недовольной гримасой пытаясь призвать к порядку выбившийся локон, который лез в глаза. — Этот мужчина ее, несомненно, достоин.

Билл с подозрением покосился на напарника. Он совершенно не одобрял того, что Коллинз в курсе, где сейчас находится свидетель. Ведь ему-то Генри ничего не сказал!

— Как вы получили номер телефона мисс Беннет? — тут же решил узнать обо всем О’Нил. Тем более этот вопрос был действительно злободневным. — Об этом номере знали только три человека: мисс Беннет, ее молодой человек и я. Откуда он оказался у вас?

Миз Коллинз таинственно улыбнулась, разводя руками. В этот момент она стала похожа на огромную кошку, ту, чьи изображения находят в языческих храмах. Символ женственности и загадки, которую мужчинам не понять.

— У каждого есть свои секреты, мистер О’Нил, — чуть растягивая слова, отозвалась она. — Видите ли, у всех есть некие особенности…

Полицейскому на ум пришла только одна подходящая особенность.

«Точно, ведьма!» — с изумлением понял Генри, невольно отшатываясь. Стул, на котором он сидел, едва не опрокинулся. Губы колдуньи дрогнули, и улыбка стала еще шире.

Генри уже достаточно изучил жизнь «Фейри стайл», чтобы узнать о слухах, которые ходили о главном редакторе… Но он и подумать не мог, будто сплетни соответствуют действительности. Но как иначе ей удалось бы узнать номер телефона?

— И многие… могут также узнать, где и с кем сейчас ваша секретарша?

— Старший ассистент, — дотошно поправила полицейского миз Коллинз. Она смотрела ему прямо в глаза, и О’Нил со страхом понял, что отвести взгляда не может. — И нет, не многие. Мне проще, потому что я работаю с Джулией уже давно и, если можно так сказать, чую ее запах. Любому другому пришлось бы использовать что-то более изощренное и требующее бездну сил и времени.

— Ее нашли буквально на следующий день. Учитывая, что никто не знал о ее романе… Чересчур быстро, по-моему, — саркастично протянул Билл, решивший в очередной раз вмешаться в разговор. Плевать, что Генри являлся старшим по званию, Саммерс всегда действовал так, будто главный в паре именно он. Почему такие выходки не вызывают в нем вполне нормального и обоснованного раздражения, для О’Нила оставалось самой большой в его жизни загадкой.

Если бы взглядом можно было убивать… Хотя ведьмы как раз и могут убивать взглядом, так что Биллу очень повезло, что миз Коллинз оказалась сдержанной и законопослушной особой.

А Генри повезло, что женщина обратила внимание на его друга. И отпустила самого О’Нила. Теперь он предпочитал смотреть не в глаза собеседницы, а чуть выше. От греха подальше.

— Значит, это очень сильный маг, — почти равнодушно пожала тонкими плечами женщина, растянув губы в холодной надменной улыбке.

— Или все-таки очень сильная ведьма? — решил рискнуть жизнью и здоровьем Генри, подхватив тему, поднятую другом.

— Судя по тому, что вы мне рассказывали, на Джулию напала магическая сущность, — с откровенным сарказмом начала Дженнет. В ее словах хватило бы яда для убийства как минимум семи человек. — И здесь тоже поработало нечто подобное. Ведьмы на такие чары не способны. Видите ли, другая механика колдовства. Поговорите с вашими экспертами, они вам разъяснят куда лучше.

Что-то такое О’Нил и прежде слышал о ведьмах, поэтому пока принял слова Коллинз на веру, хотя и планировал разузнать все как следует при первой же возможности. Но, если вдуматься, то какой смысл ей изничтожать собственный штат? Что это даст главному редактору «Фейри стайл», кроме лишней головной боли?

Но все-таки что-то тут не клеилось, хоть ты тресни. Вычислить мага такой силы — раз плюнуть, работы на пару дней. Но нет, убийца будто нарочно выбрал именно такой способ для совершения преступления. И глаза эти еще… На кой черт ему сдались глаза мисс Беннет?

— Но на второй убитой обнаружен след ведьмовства, миз Коллинз, — мягко и чуть угрожающе протянул О’Нил, даже при том, что инстинкт самосохранения во все горло орал, что не так следует разговаривать с могущественными колдуньями, да и вообще с влиятельными бабами. — А мисс Беннет говорила, будто в офисе пакостит ведьма. Без размаха, но пакостит. И ни с кем не делится своими достижениями.

В синих глазах женщины отразилось изумление. А потом и раздражение.

— Ну, Джулия… — зло произнесла она. — Привыкла все решать по-тихому у меня за спиной! Выговор ей сделаю при первой возможности! Это не моя работа, инспектор, я не стала бы вредить своему журналу! И уж точно не стала бы помогать убийце! У меня мотива, к вашему сведению нет, я рискую своей карьерой, если проект провалится.

Столько эмоций на безмятежном, как у статуи, лице Дженнет Коллинз Генри пока не видел. Верить ей или нет, он не знал. Тем более оставался весьма важный вопрос, который он тут же и озвучил:

— Вы единственная ведьма в редакции?

Дженнет передернула плечами.

— То, что другую никто не нашел, не означает, что ее нет, — отрезала она решительно и зло. — Наша сила может спать долго, и никто не поймет, что под ничем не примечательной внешностью скрывается колдунья. Другая ведьма может спокойно работать тут годами, и ни одна собака не поймет, кто она. И я тоже не пойму.

Рыжий про себя подумал, что очень просто сваливать вину на некую не известную никому величину. Хотя версия о причастности Дженнет Коллинз действительно разваливалась. Не нужно было главному редактору расшатывать под собой трон своего королевства. Дженнет называли тираном и стервой, но не ненормальной психопаткой.

— Скажите, миз Коллинз, кому и зачем, по вашему мнению, могут понадобиться глаза? — обратился к ведьме полицейский со слабой надеждой, что, может, она расскажет что-то полезное. По всем поверьям, для наделенных особым даром нет ничего тайного. Вранье, конечно, иначе бы в редакции не образовалось бы целых два трупа, но почему не попробовать, верно?

Вдруг?

— Ну, первое, что приходит в голову, — глаза нужны тому, у кого их нет. Чтобы видеть, — с недоумением ответила главный редактор, взирая на собеседника, как психиатр — на потенциального пациента. — А вам… зачем-то понадобились глаза?

Так, еще немного — и женщина позвонит в «скорую». Слишком уж сочувствующим стало выражение ее лица.

О’Нил тут же поспешил ее успокоить:

— Мне они ни к чему. А вот тому, кто посылает магических созданий к вашей секретарше, зачем-то понадобились именно ее глаза. Настолько, что он пригрозил смертью ее молодому человеку в случае отказа.

Женщина озадаченно склонила голову набок и задумалась. С каждым мгновением ее лицо становилось все более недовольным, а значит, ответа на вопрос инспектора у нее не имелось.

— Даже идей нет, — спустя несколько минут призналась она, скривившись от собственных слов. — Сами понимаете, трансплантация уже давно изжила себя, так что предположить, будто Джулию преследуют только для того, чтобы получить ее глаза, глупо, а как-то по-другому трактовать требования преступника у меня не выходит…

— Врут все про ведьм, — разочарованно буркнул Генри, вставая на ноги.

— Так же, как и про вампиров, оборотней и фейри, — с натянутой улыбкой ответила миз Коллинз. — Так что ничего особенного в этом и нет.

Сколько бы ни жили рядом люди и политкорректно называемые «нечеловеческими меньшинствами» существа, к тем, кого нельзя было назвать homo sapiens, относились, опираясь исключительно на старые суеверия и предрассудки.

— Мы заберем вашего дизайнера, Эрика, — осторожно добавил инспектор, готовясь к взрыву недовольства. — На всякий случай. Понимаю, что это повлечет проблемы…

Главный редактор только подняла руку, призывая собеседника смолкнуть.

— В одиночку Эрик не справится с проектом, а если и он погибнет… Знаете, по редакции уже ходят самые разные слухи, несколько ценных работников положили мне на стол заявления об увольнении. И к тому же, что бы обо мне ни говорили, но я достаточно ценю жизни моих сотрудников и не желаю рисковать ими даже на благо «Фейри стайл». Тем более хуже для журнала уже не будет.

Последняя фраза чем-то напоминала речь священника над еще незарытой могилой. О’Нил понял по этим словам, что дела журнала и правда в последнее время идут все хуже и хуже.

— А в чем суть проекта, которым занимались покойные? — уже у самых дверей спросил Генри. Может быть, это важно. А может, не имеет ни малейшего значения.

— Мотивы культуры фейри в современной модной индустрии, — пожав плечами, ответила Дженнет Коллинз. — Энди Форест специализировалась на этой теме еще в Академии современного искусства и считалась одной из лучших в своей области… Мы собирались создать новый модный тренд в грядущем сезоне. Боюсь, теперь это лишь мечты… Мартииа еще могла заменить Энди, но не Эрик…

То, что «глянец» решил повозиться с историей костюма и фольклором, слегка обескураживало, но не зря, видимо, «Фейри стайл» считался лучшим из подобных изданий. Они претендовали на то, чтобы творить настоящее искусство… Но искусство искусством, а в конечном итоге упирается все в деньги.

— Это должно было принести большой доход?

На лицо главного редактора легла тень недоумения, будто сама она не оценивала с материальной точки зрения эту часть работы журнала.

— Закончи мы проект, и это стало бы новым словом в мире моды. Мы уже готовы были начинать работу с лучшими дизайнерами современности… Увы, теперь у «Фейри стайл» уже нет шанса, чтобы оправдать свое название.

Лиллен стояла на улице, с тоской осознавая, что в мире сегодня зреет какой-то заговор против нее. Иначе как можно объяснить тот факт, что она уже пятнадцать минут в центре города не может поймать такси?! В довершение ко всему пошел дождь, настоящая гроза, которые так часты в конце весны, а зонт девушка, разумеется, не взяла. Можно было бы вернуться в редакцию и одолжить зонт у кого-нибудь из коллег… Но снова тащиться в офис, тем более в таком жутком виде, Адамс не захотела.

К тому же вдруг еще работать заставят?

Старательно уложенные локоны быстро намокли и повисли светлой спутанной паклей. Лил сжимала зубы до скрипа и старалась не думать о том, какое жалкое зрелище сейчас представляет для окружающих. Она всей своей душой ненавидела моменты, когда не соответствовала модному идеалу. Кто-то — как проклятущая Беннет — умудрялся сохранять очарование даже с потекшим макияжем и безнадежно испорченной прической, но Адамс к таким счастливицам не относилась. За это напарницу она ненавидела во сто крат сильнее, чем за все ее успехи на работе.

Рядом с секретаршей остановилась машина, чудом не обдав брызгами и без того мокрую девушку, стоявшую на обочине с понурым видом. Лил машинально отступила назад, пытаясь сохранить в любом случае безнадежно испорченный костюм. Однако несмотря на раздражение, Адамс не могла не обратить внимание на четырехколесного красавца и не представить, что же за мужчина может сидеть за его рулем… Шикарный синий спортивный автомобиль, глядя на который каждой тщеславной женщине тут же захочется познакомиться поближе с его владельцем.

Счастливым обладателем этого синего чуда, к глубочайшему разочарованию секретарши, был уже и без того хорошо знакомый Лиллен Артур Дэниэлс, все в тех же джинсах и водолазке, что и с утра, но сейчас по сравнению с промокшей и совершенно несчастной Адамс он казался просто героем-любовником, сошедшим со страниц дамского романа. Хотя, девушка была вынуждена признать это, мистер Артур Дэниэлс действительно всегда выглядел мужчиной вполне привлекательным, если бы не ужасные манеры и мерзкий характер, которые напрочь портили все впечатление.

— Адамс, садитесь, подвезу! — вполне дружелюбно окликнул он стоящую на обочине девушку. Услышав такое предложение, Лил закономерно заподозрила какой-то подвох. С чего бы это такому паразиту проявлять к ней участие? После того кофе-то? Вообще, очень хотелось показать вражине средний палец и гордо отвернуться. Что этому помешало? Уж точно не хорошее воспитание. Просто дождь пошел еще сильней, а домой захотелось еще больше. К тому же где-то неподалеку прогремел гром, и вспышка молнии на мгновение осветила все потусторонним белым светом.

Но все-таки Лиллен гордо вздернула нос кверху и смерила Дэниэлса тяжелым ненавидящим взглядом, демонстративно не двинувшись с места.

— Адамс, не дурите, а то завтра свалитесь с воспалением легких. И вас Коллинз уволит ко всем чертям.

Такой аргумент стоил внимания. Пойти на больничный в «Фейри стайл» подчас действительно было равноценно увольнению.

— Приличные девушки не садятся в машину к незнакомым мужчинам! — язвительно отозвалась блондинка, по привычке попытавшись тряхнуть локонами. Тяжелые от воды сосульки вяло шевельнулись. Настроение у ассистентки стало еще гаже.

— Адамс, вы уж точно не самая приличная девушка в этом городе. И мы даже слишком хорошо знакомы. Садитесь живо, пока меня дорожная полиция не оштрафовала за парковку в неположенном месте.

Последний довод почему-то показался секретарше наиболее убедительным, и она опрометью метнулась к автомобилю, позабыв о пару минут назад демонстрируемой гордости. В машине было тепло, сухо (но скоро с одежды Лиллен наверняка натекут лужи) и приятно пахло кожей. Комплектация класса люкс. Секретарша ценила мужчин только с такими автомобилями.

— Пристегнитесь, — велел Дэниэлс-младший и рванул с места.

Краем глаза девушка с удивлением заметила, что он заблокировал двери. В душе у нее шевельнулась тревога, но она тут же выбросила все сомнения из головы. Артур Дэниэлс, конечно, редкостный гад, но на маньяка не походил никаким боком. А после того как Лиллен вымокла под проливным дождем, автомобиль казался маленьким передвижным филиалом рая.

Спустя десять минут Адамс сообразила, что не сказала мужчине, куда же ее необходимо доставить. А приглядевшись, поняла: ее увезли вообще в район, из которого до ее квартиры на общественном транспорте добираться полчаса, а то и больше.

— Дэниэлс, какого черта? — возмутилась она, пока что только злая, а не напуганная. Адамс всегда сперва злилась на происходящее, а потом уже решала, стоит пугаться или нет. — Куда вы меня везете?

— Не все ли равно? — с мерзкой ухмылкой пожал плечами Артур. Его тон совершенно не понравился Лил, но паниковать она пока не стала. Может, поганцу просто захотелось отомстить за слабительное, и он решил зло пошутить.

— Дэниэлс! Везите меня немедленно назад! Не знаю, что вы там придумали, но мне совершенно не нравятся идиотские шутки!

Артур повернулся к Лил, и она нервно передернула плечами, слишком уж гадостной была улыбка у мужчины.

— А кто сказал, что я шучу, Адамс? — протянул сын главы совета директоров и ловко выхватил у побледневшей девушки мобильный, который она нашарила в сумке. Машину слегка повело на мокрой дороге влево, но мужчина быстро справился с управлением. Стекло с водительской стороны на мгновение опустилось, и телефон полетел на дорогу.

Выражение на лице Дэниэлса-младшего тонко намекало на то, что если девушка начнет дурить, то запросто отправится вслед за своим имуществом. Стрелка спидометра понемногу приближалась к отметке шестьдесят миль в час, и привлекательность борьбы за собственную свободу на данный момент оказалась равна нулю.

— Да вы рехнулись… — дрожащим голосом произнесла девушка и вцепилась в ремень безопасности, как утопающий в спасательный круг. До нее понемногу доходило, что вот теперь начинать паниковать уже можно. — Что на вас вообще нашло, Дэниэлс?!

Мужчина промолчал и вдавил педаль газа до упора. Лиллен вжало в спинку сиденья, и она с каким-то равнодушием поняла, что ничего ей Артур не сделает. Потому что они вот-вот просто-напросто разобьются на пару в лепешку. Какое нелепое окончание жизни — умереть вместе с человеком, которого терпеть не можешь.

Эрик, последний дизайнер, задействованный в злополучном проекте «Фейри стайл», напоминал мужчину куда больше всех встреченных в редакции особей с первичными мужскими половыми признаками. Эрику Мэйсону было двадцать шесть лет, он одевался в настолько же дорогую брендовую одежду, что и весь остальной штат журнала (на какие шиши тут так жируют, для полицейских оставалось загадкой), но некоторая небритость и общая помятость приравнивала его к простым смертным, которые могут вечерком выпить пива в баре с компанией старых друзей. А не цедить мохито в модном клубе.

— Дизайнер из меня не особо хороший, — со смехом признался парень, когда его попросили рассказать о том, чем он занимался. Потом резко погрустнел. — Тут больше Мартина работала. А я фольклорист по первой специальности, я в основном материал по фейри собирал, систематизировал и предоставлял ведущему дизайнеру. О дивном народе я знаю все, что только может узнать смертный, от седой древности до наших дней.

Говоря о своей работе, Эрик едва не раздувался от гордости и краснел, как первоклассник, рассказывающий о первом в жизни школьном проекте.

— Вообще, мода у фейри тоже постепенно менялась, что можно проследить, сравнивая свидетельства, к примеру, полуторавековой давности и последней половины века! Вы не представляете, какая разница в крое рукавов!

Дизайнер с таким воодушевлением рассказывал о моде народа Холмов, что Генри начал подозревать — девушки у Мэйсона нет. И в ближайшее время точно не будет. Нормальная женщина хочет, чтобы о ней отзывались с восторгом, а не о крое рукавов или даже воротов каких-то там нелюдей.

— Так какие могут быть свидетельства о фейри в этом веке? — хоть как-то попытался прервать поток слов воодушевленного работника модной индустрии Билл. Ему все эти воланы, капоры и шлейфы осточертели уже на второй минуте, а терпением Саммерс никогда не отличался. — Они же больше ста лет не кажут носа из своей Тир Тоингире.[9] Говорят, будто люди так очерствели душой и отвернулись от прекрасного, что дивный народ больше не может находиться в этом мире.

Рыжий, по примеру друга, тоже не слишком-то верил в контакты с фейри в последние несколько десятилетий. Он не хуже других стражей порядка знал, что, по сводкам полиции, выходцы из призрачного мира не безобразили на людских землях: давным-давно не выезжали за добычей всадники Дикой Охоты, и ни одного человека фейри не увезли силой в свою страну.

— Ну, в городах они и правда не появляются, — с миной превосходства усмехнулся их невежеству Мэйсон. — А вот в деревнях по-прежнему дивный народ выходит к людям. Джулия — тому живой пример.

Напарники ошарашенно переглянулись, не понимая, о чем вообще говорит этот странный парень.

— Джулия? Какая Джулия? Беннет? — на всякий случай переспросил Эрика Генри, желая убедиться в том, что правильно понял собеседника.

— Разумеется, Беннет, — слегка самодовольно кивнул фейрипоклонник, с видом человека, знавшего о тайнах мира то, чего не знает больше никто другой. — Разве вы не слышали о Верити О’Лири?

Об этой леди полицейские знали. О ней, наверное, все в стране знали. Старая, но нашумевшая история об одной из первых женщин, решивших посвятить себя правопорядку и борьбе с преступностью. В результате молоденькая суфражистка на всю жизнь застряла в глуши, вдали от столицы и вышла в конце концов замуж за мужчину неизвестного происхождения. Ходили слухи, что мистер О’Лири — из дивного народа и покинул Тир Тоингире ради прекрасных глаз симпатичной девушки. В молодости миссис О’Лири действительно была невероятно хороша собой, если верить старым архивным фотографиям, однако, по мнению инспектора, не настолько, чтобы ради нее отказываться от вечной жизни в волшебной стране. Доказательств этой истории не было никаких, а сами супруги все категорически отрицали. При этом все же в биографии Патрика О’Лири имелось слишком много белых пятен, чтобы не строить никаких теорий о его происхождении.

— При чем тут Джулия Беннет и Верити О’Лири? — хмыкнул Генри, подозревая, что собеседник чуточку чокнутый, как и большинство творческих людей.

— Ну как же?! — всплеснул руками возмущенный непросвещенностью стража порядка Эрик. — Джулия — родная внучка мистера и миссис О’Лири, ребенок их старшей дочери Джейн! Как вы думаете, почему она видит колдовство? Разумеется потому, что у нее в жилах волшебная кровь!

— Белыми нитками шито, — шепнул на ухо другу Билл. — Мы еще на первом курсе ездили с приятелями в Эверс-Мид посмотреть на этого О’Лири, так ничего странного не заметили. Красивый, конечно, ну так мало ли красивых людей рождается? Всех, что ли, теперь фейри считать?

«И то верно, — согласился про себя с другом О’Нил. — Так можно и всех девиц из „Фейри стайл“ к дивному народу причислить запросто…»

Продолжать спор с дизайнером полицейские, однако, не стали. Он бы совершенно точно сам не унялся.

Против незапланированных отгулов под охраной Эрик Мэйсон не возражал, заявив, что хотя бы выспится хорошенько. Складывалось ощущение, что в нормальном режиме в редакции работали круглыми сутками, пока не упадут от изнеможения замертво. Ничего, в свете последних событий никто не будет задерживаться после окончания рабочего дня. Жить хочется каждому.

Оставался еще этот подозрительный Дэниэлс, которому приспичило узнать местонахождение Джулии Беннет. За ним наверняка нужно было проследить, но, учитывая, кто его папаша, тут могли возникнуть крупные проблемы. Люди с большими деньгами имеют иммунитет против вмешательства полиции… К большому сожалению.

Однако кое-что смущало Генри. Дэниэлс был совершенно бесталанным. Если верить той официальной доступной для полиции информации, у него не имелось даже намека на магические способности, а ведь в латентном состоянии дар встречается у огромного количества людей и редкость — как раз его отсутствие, а никак не наличие.

— А ведь Беннет тоже в магии отрицательная величина, — задумчиво заметил Билл, послушав озвученные другом размышления. — Но при этом видит чары. Как думаешь, это простое совпадение?

— А черт его знает, — совершенно честно ответил инспектор, которому уже казалось, что его голова вот-вот лопнет, как перезревшая тыква.

Адамс сидела в комнате и чувствовала бешенство пополам с изумлением. Она все еще была жива. Съехавший с катушек Дэниэлс притащил ее в какой-то загородный дом, но запер во вполне приличной комнате и даже не наставил своей пленнице ни единого синяка. Зато она с огромным удовольствием расцарапала ему лицо и разбила губу, пока он ее тащил. Ругалась при этом девушка отборной и грязной бранью, в знании которой никогда бы добровольно не призналась.

— Освободи меня, ублюдок! — вопила жертва похитителя, пытаясь заехать коленом по самому ценному для мужчин органу, пока Артур ее волок.

В результате ее просто перекинули через плечо, как добычу, и таким образом доставили до узилища. По спине Лиллен поколотила сынка большой шишки изрядно, но он от этого если и пострадал, то несущественно.

Придя к преждевременному выводу, что Дэниэлс не маньяк-убийца, Лиллен потеряла всякий страх и начала орать на весь дом, колотя по двери снятой туфлей. Попутно секретарша проклинала весь род Дэниэлсов до десятого колена и угрожала конкретно Артуру немедленной и жестокой расправой. Тот, похоже, не особо впечатлился угрозами, поскольку отпускать Адамс не спешил. Впрочем, и в комнату к пленнице он предусмотрительно не входил. Правильно, кстати. Лил вооружилась тяжеленной статуэткой и заняла позицию у косяка, надеясь заехать по голове вошедшему врагу. Враг разумно не появлялся около двух часов, пока руки у девушки не устали и ей в принципе уже все не надоело.

Когда Артур Дэниэлс соблаговолил явиться на глаза своей узнице, та уже мечтала только об ужине и сне и не готова была вести активные боевые действия.

— Скотина! — неласково поприветствовала Лиллен мужчину.

— Как невежливо, — укоризненно заметил он.

— Тебе так просто это с рук не сойдет! — подскочила она с постели, на которой сидела, угрожающе потрясая статуэткой. Нефритовая фея в тонких девичьих руках выглядела измученной и напуганной своей горькой участью. Артура тоже не обрадовала перспектива получить удар антиквариатом в висок.

— Посмотрим, — вроде и бы и спокойно пожал плечами Дэниэлс-младший, но при этом не спускал настороженных глаз с «оружия» в руках пленницы. Устала она там или нет, но если заехать по голове таким вот произведением искусства, то последствия будут не самые приятные.

Лиллен Адамс застыла посреди комнаты, подобравшись, как загнанная в угол крыса перед прыжком. Она собиралась дорого продать свою жизнь, если на нее посягнут. За честь Адамс тоже поборолась бы, но вот честь как раз сыночка главы совета директоров волновала мало. Взгляд у него был… Словом, не такой, когда мужчина желает затащить женщину в постель, уж в этом Лил разбиралась хорошо.

— Куда ты меня приволок, упырь?! — пошла в атаку Лиллен. Она каждый день сидела через стенку с Дженнет Коллинз, и после такого должна бояться этого прыща? Вообще, взаимоотношения с инстинктом самосохранения и осторожностью у Лил никогда не складывались. Иначе бы она не осталась на этой работе.

— К кровососущим я точно не отношусь, Адамс, — хмыкнул похититель, которого сравнение с нежитью только изрядно развеселило.

— И чего ж ты тогда из меня вторые сутки кровь пьешь, мерзавец?! — еще больше раздухарилась девушка, но близко подходить к ненормальному, затащившему ее бог знает куда, все-таки не стала. Мало ли.

— Адамс, мы на «ты» не переходили, тем более я вас вроде бы не оскорблял, так что извольте вести себя прилично, — резко осадил пленницу Дэниэлс, довольно щурясь. В целом его совершенно точно устраивала подобная ситуация. — К тому же с вашей «крови» меня так пронесло…

— Да мне плевать, когда и на что мы переходили! Немедленно выпусти меня! Это преступление, между прочим, ты, тупоголовый сопляк! И ты ошибаешься, если думаешь, будто я не подам заявление! А слабительное тебе только на пользу пошло! А то ходишь с таким лицом, будто у тебя хронический запор!

Улыбка Артура стала еще более широкой и полностью удовлетворенной. Угрозы его не впечатлили.

— Адамс, а вы уверены, что вообще когда-нибудь покинете этот дом своим ходом? — невинно поинтересовался он, хищно оглядывая замершую на миг секретаршу, опешившую от столь резкой перемены. — А то, знаете ли, всякое случается в жизни… Иногда находят расчлененный труп… Который опознают только по слепку ауры и зубным картам…

Вот тут Лиллен стало совсем «хорошо». Круглыми от страха глазами она пару минут пялилась на похитителя так, будто и не видела его, а потом молча бросилась на противника, целя в висок статуэткой. Чтобы уж наверняка. Дэниэлс оказался быстрее. Он встретил нападающую, ловко перехватил руку с «оружием» и отобрал предмет антиквариата, которым его только что пытались убить.

— Расслабьтесь, Адамс, — со вздохом посоветовал мужчина, отпуская от себя секретаршу. Та бессильно сползла по нему на пол, злобно глядя снизу вверх. Случайный свидетель инцидента наверняка решил бы, что убийцей из этих двоих наверняка является Лиллен Адамс. — Уж и пошутить нельзя…

Блондинка всхлипнула и… смолкла. А потом и вовсе начала истерически смеяться. Мешать ей тактично не стали.

Справилась с собой секретарша уже минуты через две, выдав напоследок:

— Ну и шуточки у вас, Дэниэлс…

— Но в ближайшие пару-тройку дней я вас все равно не выпущу, — равнодушно добавил Артур, садясь в кресло.

Лиллен поднялась на ноги. Услышав, что на тот свет ее вроде бы спроваживать пока не собираются, она собралась с духом и даже несколько приободрилась.

— Я не намерена тут торчать! — возмущенно воскликнула она, топнув ногой. Люстра слегка закачалась. — У меня, между прочим, работа есть! И она ждать не будет.

— Подождет! — неожиданно властно отрезал мужчина. — Поверьте, Адамс, есть кое-что куда важней работы.

— И что же? — саркастично поинтересовалась ассистент миз Коллинз, в красках представляя себе собственное увольнение за прогул.

— Например, сама жизнь, — просто ответил Дэниэлс-младший. И Лиллен снова стало страшно до чертиков.

— Вы же сказали, что не убьете меня, — с трудом выдавила из себя она, судорожно оглядываясь в поисках чего-то, что может сойти за оружие.

— Я — да. За остальных не поручусь. Пользуйтесь пока возможностью отдохнуть в безопасном и уютном месте, Адамс. С Коллинз я переговорю потом сам, так что без места не останетесь. В крайнем случае посажу вас в свою приемную.

— Да лучше я сразу повешусь! — не оценила перспектив работы у Артура Дэниэлса Лил. Длинноногая блондинка-секретарша и начальник мужского пола. Лиллен брезгливо передернула плечами. Еще чего не хватало.

— Вы так любите своего босса?

— Я так не люблю вас! — злобно ощерилась на своего похитителя Лиллен, уже жалея, что вчера подсыпала в кофе только слабительное, а не сразу цианистый калий. Проблем было бы куда как меньше.

— Я это переживу, — пожал плечами мужчина. — Ужин вам подадут в комнату через полчаса. Отдыхайте, мисс Адамс.

Порой главная задача менеджера заключается не только в том, чтобы удобно организовать работу артистов, но и просто в оказании моральной поддержки. Айдзаве редко приходилось заниматься успокоением своих шумных подопечных, их любила жизнь, их любила публика, и мук душевных на долю шестерых музыкантов выпадало мало. Ватанабэ так и вовсе казался любимчиком фортуны, которая берегла его от любой печали. Пока на горизонте не появилась Джулия Беннет… И вот сейчас Айко нужно было восстанавливать душевный покой лидера группы, поскольку красивая и упрямая иностранка напрочь лишила обычно спокойного и радостного молодого человека душевного равновесия.

Сложная ситуация.

— Айко-нэ-сан, скажи, за что она так со мной? — тихо и обреченно спросил Такео своего менеджера.

Айдзава и Ватанабэ сидели вдвоем на кухне и пили заваренный менеджером зеленый чай, не самый лучший, дома она бы не стала кого-нибудь поить таким, но для Айнвара вполне приличный. Он одуряюще пах мятой и яблоком и покалывал приятным холодом язык.

— Не с тобой, — удрученно вздохнула Айко, грея руку о чашку и задумчиво глядя, как покачиваются в золотистой жидкости две случайно проскочившие сквозь ситечко чаинки. — С вами. Она любит тебя, даже не сомневайся. Может быть, настолько сильно, что ее саму это пугает.

Голос Джулии колокольчиком звенел в гостиной, где ее взяли в оборот Кано и Хироши, которым в голову пришла безумная идея убедить девушку друга, что она может танцевать и без магии. С этими двумя проще было согласиться, чем объяснить, что их затея обречена на провал. Такео не решился присоединиться к их веселью, потому что сейчас в нем не было ни капли радости. Он чувствовал себя разбитым и несчастным и не желал, чтобы его видели таким остальные. Особенно Джулия. Она отказалась уехать с ним. И глядя в ее глаза, зеленые, как весенняя трава, он видел и вторую часть ее ответа, ту, которую она пока не озвучила никому. Она хочет бросить его. Окончательно. Джулия Беннет решила за них двоих, что достаточно уже этой любви на расстоянии.

— Если бы не любила, мне было бы не так больно, — тихо и как-то обреченно сказал Ватанабэ, пряча лицо в ладонях.

Айко показалось на мгновение, что сейчас его плечи начнут вздрагивать от беззвучных рыданий, но нет, разумеется, нет. Он все-таки взрослый мужчина, а не обиженный на весь свет ребенок.

— Я хочу прожить с ней всю жизнь, — тяжело вздохнул музыкант, выпрямившись. — Я бы смог прожить с ней всю жизнь, и каждый наш день был бы счастливым… А Джули боится какой-то ерунды…

Айдзава Айко грустно улыбнулась. Она-то прекрасно понимала все метания этой девушки и не считала ее страхи такой уж большой глупостью. Женщина природой создана более осторожной, чем мужчина, она живет в привычных рамках, а не берет мир приступом. Разумеется, Джулия в ужасе от того, что придется оставить все ради одного-единственного мужчины, что придется гнать от себя мысли: «А вдруг он бросит меня?»

— Это не такая уж и ерунда, Такео. Она просто боится рисковать. А ты, похоже, был недостаточно убедителен.

— Как мне еще ее убеждать?! Я устал! — на мгновение повысил голос лидер группы. А потом уже тише добавил: — Я не смогу без нее.

Айко отметила про себя, что не так уж и безгранично терпение Ватанабэ, как ей прежде казалось.

— Сможешь, — решительно не согласилась менеджер, сделав глоток чая и подлив напитка в опустевшую наполовину кружку Такео, а после продолжила: — Это все глупые бредни, что человек может умереть вдали от своего любимого. Ты сам это знаешь. И ты сумеешь прожить без Джулии-сан. Она необыкновенная. Но женщин много, и рано или поздно ты встретишь другую, которую захочешь видеть рядом.

Глаза Ватанабэ, обычно такие теплые, на мгновение будто заледенели.

— Да. Смогу. И жить дальше. И найти другую. Вот только я не захочу.

И это оказалось для менеджера самым весомым из возможных аргументов.

— Тогда не сдавайся, — потрепала подопечного и по-настоящему близкого друга по голове Айко. — Гамбаттэ,[10] Такео-сама.[11]

Все они, все шестеро, называли ее старшей сестрой, и она привыкла быть ею для них. Понимающей, доброй и надежной, той, которая выслушает, скажет что-то дельное, поможет, а потом непременно посоветует не сдаваться.

— Обязательно, — тепло, грустно и чуть измученно улыбнулся молодой человек, кивнув. — Ведь я действительно ее люблю. Я почти благодарен этому убийце — из-за него на несколько дней Джулия стала только моей… Смешно.

Беннет вошла на кухню раскрасневшаяся, смеющаяся, но в глазах застыла тревога и сомнения.

«Что-то случилось?»

Ватанабэ улыбнулся и покачал головой.

«Нет, все в порядке».

«Не в порядке», — чуть нахмурилась она, шагнув к нему.

«Не бери в голову».

Молчаливый диалог занял не больше нескольких мгновений.

— Пойдем, Такео, ты просто обязан убедить своих друзей, что и без помощи Мисаки…

— …я прекрасно смогу убиться, — с готовностью подхватил за ней, закатив глаза, Ватанабэ. — Даже боюсь спросить, чья это идея.

— Наша!!! — как черти из табакерки выскочили Като и Иноэ, которые приобняли за плечи Джулию, демонстративно не замечая недовольства на физиономии лидера. Свою девушку он не ревновал ни капли, по крайней мере не к другим участникам In the Dark, но привычно изобразил возмущение, не желая лишать приятелей такого развлечения.

«Наглая провокация», — усмехнулся про себя лидер группы и позволил друзьям утащить себя с кухни. У него еще оставалось целых два дня, чтобы уговорить Джулию. А он всегда был упорным и умел добиваться поставленной цели. Его счастье слишком привыкло считать своего неуклюжего невезучего возлюбленного лишь незрелым мальчишкой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

«Сутки определенно не удались», — убито подумал про себя О’Нил, когда на следующее утро его огорошили новостью, что вторая секретарша миз Коллинз как в воду канула. Отпущенная восвояси для отдыха Лиллен Адамс на следующий день в офисе не появилась, ее мобильный телефон был выключен, а городской не отвечал. Визит на квартиру, которую снимала блондинка, тоже никаких результатов не дал. Дверь оказалась заперта, и на звонки никто не отреагировал, кроме бдительных соседей, сообщивших, что девушка после работы домой не вернулась.

Зато двое полицейских, следивших за Артуром Дэниэлсом, доложили, что накануне вечером в его машину неподалеку от небоскреба, в котором располагалась редакция «Фейри стайл», села светловолосая молодая женщина, по описанию похожая на изрядно промокшую мисс Адамс. Все бы ничего, но объект каким-то невероятным образом скрылся от наблюдения, по словам патрульных, «буквально растворился в стене дождя», а с ним, соответственно, пропала и девушка. Возможно, это была младший ассистент Коллинз. А возможно, и нет. Но проверить стоило. Слишком много сотрудников «Фейри стайл» в последнее время покинули этот бренный мир.

— Билл, надо бы прижать этого хмыря, — задумчиво протянул рыжий, третий раз просматривая досье на мистера Артура Дэниэлса, креативного директора издательского дома «Модерн фешен групп» и наследника корпорации «Миллениум индастри», в которую этот издательский дом и входил. Золотой мальчик. Отличник. Спортсмен. Занимается благотворительностью. Не замечен, не участвовал, не привлекался. Даже за пьяные драки в студенческие годы. Подозрительный тип… К тому же учившийся в полицейской академии и вылетевший оттуда по какой-то странной причине через два года. Без права восстановления.

— Не надо, — покачал головой напарник, на мгновение опуская взгляд.

Генри преувеличенно аккуратно положил бумаги на стол, предчувствуя большие проблемы.

— Что? — мягко спросил инспектор.

— Не надо прижимать Дэниэлса, — решительней повторил Билл Саммерс. — Если он действительно увез куда-то Адамс, значит, так было нужно.

Первый раз за все время знакомства Генри захотелось хорошенько врезать другу. С оттягом. Чтобы потом замучился по целителям ходить. Стало быть, эту девушку, Лиллен, похитили, с ней неизвестно что сделать могут, а Саммерс не просто сам покрывает преступника, так еще и его, Генри, склоняет к тому же самому!

— Ты что-то знаешь? — процедил сквозь зубы рыжий, сжимая и разжимая кулаки.

— Знаю, — последовал короткий ответ.

Желание врезать стало невероятно сильным. Практически неконтролируемым.

— Что? — встал из-за стола инспектор и вплотную подошел к напарнику.

— Не могу сказать, Генри, прости, — опустил голову тот, медленно перемещаясь таким образом, чтобы не оказаться у напарника на линии удара. — Но поверь, Артур Дэниэлс тут ни при чем. Точнее, при чем, но это не он. Я не могу ответить, клянусь.

Самым мерзким в сложившейся ситуации было то, что О’Нил привык верить напарнику. И готов был поверить и сейчас. Хотя и не стоило…

«Не может… Клянется. Что если магическая клятва? Билл никогда не говорит просто так. Значит, и правда клятва».

Саммерс успокоенно вздохнул и кивнул, будто прочитал мысли друга.

— Ладно… Не знаю, как тебя угораздило, старик, во все это ввязаться и какого черта тут творится, но сделаем вид, будто я этого Дэниэлса ни в чем противозаконном не подозреваю, — после недолгих раздумий заявил полицейский. Билл воспрянул духом, сообразив, что его ни в чем не обвиняют на этот раз. — Но если дело окажется нечисто… Ты легко не отделаешься, Билл.

— Знаю, друг… Просто… Потом расскажу, может, ты меня даже не убьешь. Но поверь, Арчи мухи не обидит. Разве что до самоубийства доведет…

— Ты его хорошо знаешь? — впал в ступор О’Нил, плохо понимая, что может быть общего у людей, которые вертятся в совершенно разных кругах.

— Учились вместе в полицейской академии, — криво усмехнулся напарник. — Пока его папаша не поворожил чуток, и Арчи не вылетел без права восстановления. Видишь ли, работа в полиции не для элиты. Потом Арчи на менеджмент пошел, выбора не осталось. Лучший университет континента. Первый в выпуске… Вот только у нас ему было бы куда как приятней и лучше. Да и старых приятелей он не забыл, поэтому… как каша заварилась, он со мной связался. Я ему рассказываю. Кое-что. Ну и он делится.

— На кой черт ему сдалась Беннет?

— Вот как раз ему она и не сдалась, старик. Арчи эту зеленоглазую фею только ищет. И найти не может. А тот, кто так лихо повадился журнальным барышням головы откручивать, уже прекрасно осведомлен, где она и с кем.

Замечание было резонным. Очень. У Дэниэлса-младшего и правда не имелось причин, чтобы привлекать к своей персоне лишнее внимание, если ему и без того известно, где отсиживается сейчас секретарша. Да и не был Артур Дэниэлс магом, как ни крути, а за убийствами в редакции «Фейри стайл» стоял настоящий профессионал, причем с огромным магическим потенциалом.

— Хорошо, она не сдалась твоему Дэниэлсу. А кому тогда она понадобилась и какие, к чертям собачьим глаза? Это-то твой однокашник знает?

— Знает, — неохотно признался Билл, чуть нервозно передергивая плечами. — Но говорить не собирается. Сложно там все, в общем. Арчи вроде бы как и пытается предотвратить происходящее… Но и напрямую выступить против не может. Боится… Ну и еще что-то намешано.

У О’Нила создалось стойкое впечатление, будто волновался Саммерс скорее из-за реакции напарника, чем из-за неуверенности в своем старом приятеле. Ну да ладно, Билл в людях разбирался, может, он действительно прав и этот Дэниэлс — неплохой парень… Но уже второй раз сдавать с рук на руки свидетелей, жизни которых угрожает опасность, неизвестно кому? Ладно еще Ватанабэ, он парень Беннет, и вокруг него полно охраны. Но Артур Дэниэлс?!

Однако Билл был уверен: лучшего места для младшего ассистента Дженнет Коллинз не найти на всей земле. Оставалось только надеяться, что он прав.

— А Адамс зачем забрал? — в конечном итоге полюбопытствовал Генри, окончательно успокоившись. Перестать тревожиться за судьбу Адамс оказалось не слишком-то и трудно: она ему не нравилась. Совершенно. После того как О’Нил увидел влюбленную сияющую Беннет, ее златовласая напарница стала казаться просто пластиковой куклой.

— Говорит, она может стать следующей. К тому же у секретарш в «Фейри стайл» есть дурная привычка засиживаться допоздна на работе. Вот он и решил позаботиться о безопасности девушки.

— Благодетель, чтоб его, — недоверчиво хмыкнул он. Любовь к ближнему своему полицейский уже давным-давно относил к категории фантастических допущений. — Смотри, если что с девчонкой случится…

— Да что с ней может случиться? — беззаботно махнул рукой Билл.

Миз Коллинз этим утром была безнадежно и чудовищно зла. Провидение жестоко лишило ее обеих ассистенток разом. И ей казалась, что она не просто без рук, но еще и без головы. Конечно, место в приемной заняла девица из отдела красоты, которая стеклянными от ужаса глазами смотрела на стопку документов и компьютер, будто ожидая, что весь этот кошмар сейчас ее сожрет. При виде же Дженнет рыжая крашеная девица, вроде бы Вивиан, а может быть, и Валери (рыжий вошел в моду, и многие девушки из редакции щеголяли с морковного цвета локонами, так что девушки стали совсем уж одинаковыми) с огромным бюстом, вообще чуть в обморок не хлопалась. Работа если не стояла вовсе, то двигалась в темпе улитки. И это после двух энергичных и деятельных ассистенток, у которых работа кипела ежесекундно, если только Адамс не смотрелась в зеркало, а Беннет не вздыхала украдкой по своему возлюбленному.

Теперь Джулия скрывалась от убийц, а Лиллен вообще похитили. Волновалась главный редактор примерно в равной степени за обеих девушек. Хотя нет, за Лиллен все же меньше. Потому что Джули была любимицей, в отличие от своей златовласой напарницы.

Очередной неприятностью для всевластной Титановой Джен стал неожиданный визит Дэниэлса. На этот раз старшего. Ричард казался предельно милым, как и всегда, и так же, как и всегда, гнул свою линию с упорством танка, ненавязчиво донося до собеседницы мысли о ее тотальном непрофессионализме. Сложно полностью игнорировать слова импозантного и любезного мужчины, который чередует мерзости с изящными комплиментами. Вообще Дэниэлс-старший был достаточно привлекателен и выглядел более чем неплохо для своих пятидесяти с небольшим, которые ему никто бы не дал.

Дженнет лишь улыбалась и кивала. Да, они не сдадут вовремя этот проклятый проект, сожравший столько времени и денег. Почему? Может быть, потому, что два ведущих дизайнера сейчас лежат в городском морге? О да, разумеется, совет директоров не волнует текучка кадров в редакции. («Какое интересное нововведение — называть умышленные убийства текучкой кадров».) По Джули миз Коллинз затосковала еще сильней. Ричард, как она успела заметить, ни единого раза не появился там, где была ее старший ассистент, что непонятно чем было вызвано. Поэтому Беннет главный редактор использовала как оберег против большой шишки.

— Дженнет, дорогая, но посудите сами, что нам делать? «Фейри стайл» съедает слишком много. И не окупается. Я знаю, вы привыкли к масштабным проектам, но…

Фразу мужчина закончил с обаятельной улыбкой, в которой было пополам печали и дружеской укоризны. Он, разумеется, сожалел. По крайней мере об этом говорили мимика, язык тела, интонации… Придраться вроде бы вообще не к чему. И поэтому Коллинз ни капли не сомневалась, что он врет. От начала и до конца. Ричарда Джен не любила, пожалуй, куда больше его вконец охамевшего сыночка. Если Артур в случае чего кидался в атаку открыто, чуть ли не с официальным объявлением войны, то Дэниэлс-старший долго и тщательно плел интригу, результатом которой становилось полное уничтожение противника. Титановой Джен этот холеный и представительный мужчина не нравился совершенно… Хотя та же Лиллен ее отношения не разделяла, считая именно Дэниэлса-младшего корнем всех зол и испытывая сильную симпатию к его батюшке.

— «Фейри стайл» не окупается только в этом месяце, — пожала точеными плечами Коллинз, сохраняя на лице королевскую безмятежность. Куда клонит Ричард, она понимала прекрасно, как и то, что пока это одни слова, нет смысла ни переживать, ни предпринимать что-либо. — И мы оба знаем: это связано исключительно с последними трагическими происшествиями, — после паузы с умеренной драматичностью добавила она.

— Также мы оба знаем, что, даже останься эти несчастные девушки в живых, все равно проект бы не окупился. Вы часто выигрывали, выбирая смелые решения, но теперь это уже перебор, Дженнет, — мягко и без намека на агрессию протянул Дэниэлс, будто ласково журил любимого ребенка.

Как говорили те, кто хорошо знал об отношениях отца и сына, большой отцовской любви к Артуру Ричард не проявлял никогда, даже когда тот еще был мал. Может быть, поэтому молодой человек стал настолько… неприятен в общении. Если не сказать хуже.

— Ваше заявление далеко от истины, — тут же перешла в защиту женщина, не сводя взгляда с собеседника, будто бы опасалась, что он на нее вот-вот кинется.

Да, Дженнет не любила главу совета директоров… Точнее, она постоянно ожидала от него чего-то мерзкого. И частенько мистер Дэниэлс-старший не разочаровывал ее. Самые большие бедствия на журнал сыпались с легкой руки этого предельно доброжелательного мужчины.

— Мотивы фейри в искусстве и моде сейчас как нельзя более актуальны. Фильмы про фейри. Книги про фейри. Живопись на мифологические темы. И все это пользуется просто безумным спросом. Странно ожидать, что поднять тему дивного народа в повседневной моде окажется невыгодно. Тут надо просто успеть застолбить место, пока конкуренты не обнаружили золотую жилу.

Ричард смотрел все так же дружелюбно, но что-то в атмосфере неуловимо изменилось. Казалось, будто на плечи опустился какой-то невидимый груз.

— Однако разве мы в состоянии воспроизвести быт дивного народа, миз Коллинз?

Столько откровенной и насмешливой иронии на Титановую Джен не обрушивалось уже давно. Никто не рисковал. Это Джен могла попрать чужое самолюбие при помощи собственного интеллекта, а вот трогать ее саму считалось преступлением. Но Дэниэлс решил изменить установленным для всех правилам.

— Нам не нужно воспроизвести быт, — с невозмутимым спокойствием парировала главный редактор «Фейри стайл», чувствуя, что конец близок. Совет директоров уже довольно долго подбирает менее амбициозного главного редактора для ведущего модного журнала, который во время «царствования» Дженнет Коллинз начали издавать во всех цивилизованных странах. Вот только никто из этих таких умных и деятельных мужчин как-то не удосужился понять, что едва только «Фейри стайл» сменит главного редактора, как весь этот сияющий мир глянца и красоты рассыплется подобно карточному домику. Здесь может быть только одна-единственная хозяйка.

— Достаточно и подражания. Оценивать нас будут точно не фольклористы и не историки, а главным требованием станет не аутентичность, а красота и смелость решений.

На нее посмотрели… Странно так посмотрели, то ли как на умалишенную, то ли как на таракана. Дэниэлс даже побледнел слегка после слов женщины.

«Никогда бы не подумала, что он — из этих чокнутых фейрипочитателей», — озадаченно подумала миз Коллинз. Она знала о существовании группы то ли сектантов, то ли просто ненормальных, объявивших фейри венцом творения и декларировавших, что ничего из созданного народом Холмов простым смертным не повторить… Но женщина и подумать не могла, будто серьезный бизнесмен вроде Дэниэлса тоже может быть увлечен подобными сказками.

Она к дивному народу относилась просто, зная еще от своей бабушки, что большинству из них плевать на людей. Просто те, что из Неблагого Двора, от скуки разорвут тебя на мелкие части, а те, что из Благого, от скуки же помогут. До людей им дела нет, особенно сейчас, когда повсюду выросли города из бетона, стекла и металла. Волшебные создания, в которых дух довлеет над плотью, не могут существовать в таком кошмарном для них месте без последствий для себя.

— В любом случае, ваши планы уже вряд ли осуществятся… — взял себя в руки глава совета директоров. — Это большая ошибка, дорогая Дженнет.

На какой-то момент миз Коллинз даже показалось, что именно этот человек стоит за всеми убийствами… Вот только Дэниэлс не имеет никаких причин расшатывать собственное же финансовое королевство. И он не маг, что немаловажно. Как и его сын.

Хм… Два поколения без проблеска магических способностей… Даже странно как-то. Будто признак вырождения семьи.

Разговор закончился ничем. И на этой стадии конфликта главный редактор «Фейри стайл» сочла себя победительницей. Будь у Ричарда что-то конкретное, он бы уже подмял под себя журнал, выкинул Коллинз и посадил на ее место какую-нибудь ручную мартышку, которая бы делала ровно то, что ей прикажут.

Но то, что Джен отсюда выставят, это несомненно… Как же не вовремя она лишилась своих ассистенток!

Ближе к вечеру позвонил невыносимо рыжий инспектор и сообщил, что с Адамс все в порядке, но она пока находится в безопасном месте под защитой, как ценный свидетель. Заявление это вызвало у женщины огромные сомнения, хотя бы потому, что еще с утра столичные полицейские готовы были рыть землю носом в поисках похищенной девушки, а теперь вдруг говорят, что сами ее забрали ради большей безопасности. Или у них там бардак, или не все сообщили Дженнет. А еще почему-то Дэниэлс-младший внезапно пропал. Два дня держал ее кабинет в осаде и вдруг растворился, как туман поутру. И вроде бы грустить по этому поводу грех, но тоже как-то раздражает непонимание ситуации в целом. Что ему было нужно? И почему вдруг резко потерял интерес? А главное, на кой черт его так интересовала именно Джулия? Неужели и правда он замешан в убийствах?

Верить на слово, пусть и ближайшему другу, Генри отказался, заявляя, что ему необходимо лично убедиться в том, что с похищенной, пускай и исключительно ради собственной безопасности, девушкой все в порядке. Однако освобождать из вынужденного плена Лиллен Адамс или пускать к ней полицейских Дэниэлс-младший сразу же отказался наотрез. Причем после Билл в процессе пересказа разговора с давним приятелем откровенно ржал. По его словам, оскорбленная похищением секретарша устроила Артуру форменным террор, угрожая то выколоть глаза, то лишить важных для мужчины органов. И выпускать ее раньше времени куда-то из комнаты или, хуже того, кому-то показывать несчастный тюремщик не собирался. Для собственной безопасности в том числе. В его планы входило через пару дней выставить ее из собственного дома окончательно и бесповоротно и забыть об этом происшествии, как о страшном сне.

— А он ее точно не убьет? — напрягся О’Нил, которого вся ситуация в целом изрядно нервировала. Как он может верить не пойми кому?

— Нет. Но уже точно хочет.

Ну, Лиллен действительно не производила при более-менее близком знакомстве впечатления ангелочка; в отличие от темноволосой напарницы, яда в ней имелось предостаточно… Но при этом она оставалась беззащитной девушкой, которую удерживают против ее воли неизвестно где. И нельзя с полной уверенностью сказать, что этот странный тип действительно не причинит ей вреда. Да и вообще следовало уже ехать к нему с группой захвата, по совести говоря, а не лясы точить.

— Вообще, этого парня надо брать, — спустя полчаса споров решительно заявил рыжий и уже готов был позвонить оперативникам, как Билл резко подскочил и выдернул телефон из розетки, чем вывел аппарат из строя, а друга — из равновесия. Таких поступков за лейтенантом Саммерсом не водилось никогда.

— Генри, даже не вздумай, — твердо заявил он напарнику, ясно давая понять, что не позволит ему осуществить задуманное. Любыми доступными средствами.

По сути, это была угроза. Открытая угроза старшему по званию и другу.

— Ты рехнулся? — ласково поинтересовался рыжий, поднимаясь из-за стола, за которым сидел, и готовясь дать отпор спятившему приятелю, если это все-таки потребуется.

Тот тоже встал в хорошо знакомую по тренировкам по рукопашке стойку. Разойтись миром не удастся. Это точно.

— Я полностью в своем уме. И не под заклинаниями подчинения. Раз в жизни поверь мне безо всяких объяснений, хорошо? Если я сказал, что сейчас не надо мешать Арчи Дэниэлсу, — значит, действительно не надо. Он в происходящем понимает куда лучше нас с тобой и знает, что делает. Убийца угрожает Беннет и может за компанию отправить на тот свет и Адамс. Сейчас они обе должны находиться как можно дальше от места работы. Хотя… Беннет нужна убийце сама по себе, а не как секретарша главного редактора.

— Какого черта ты ничего мне не докладываешь, придурок?! Ты мой напарник и мой друг! И ты коп, если не забыл!

Но совесть у Саммерса не просыпалась. Тот готов был все так же стоять на своем и не дать Генри организовать захват Артура Дэниэлса.

— Он тоже мой друг, и я знаю, что он прав.

Рыжему захотелось грязно выругаться. И прибить напарника.

— Ты не можешь доверить ему жизнь Адамс!

— Ему — могу! — спокойно и уверенно ответил Билл, не отводя взгляда. На миг Генри показалось, что в темно-карих глазах друга мелькнула прозелень. — Я знаю, что за человек Арчи.

Друг говорил о Дэниэлсе-младшем не с фанатизмом проповедника, а как о чем-то обычном, вроде восхода солнца. Солнце всегда встает на востоке. Это непреложный факт. Артур Дэниэлс не может никого убить. И это настолько же непреложный факт. Пытаться пробиться сквозь такую стену уверенности было равносильно попыткам пробить стену из бетона собственным лбом.

— А с самим этим твоим другом поговорить можно? — посчитал возможным пока не лезть на рожон инспектор, надеясь, что не совершает тем самым трагической ошибки.

Саммерс с подозрением посмотрел на Генри и кивнул, причем даже с некоторым облегчением. Кажется, ему до смерти надоело быть единственным хранителем страшного секрета Артура Дэниэлса, и он просто мечтал поделиться с кем-то такой сомнительной радостью.

Инспектор понял, что обречен и ему просто придется довериться Саммерсу. В людях Билл разбирался отлично… И был упрям, как стадо баранов. О’Нил мог угрожать ему всеми карами небесными, а также служебным расследованием и разрывом их многолетней дружбы, но Саммерс будет стоять на своем. Уже проходили.

Встречу с сыночком большой шишки организовать удалось неправдоподобно легко. Никаких отговорок о планах, усталости или о чем-то еще в этом роде. Складывалось ощущение, будто он сидел и ждал этого звонка, чтобы сорваться по первому требованию. Никаких особых условий Дэниэлс не назвал. Он просил О’Нила явиться в штатском, а саму встречу назначил в кафе, далеко от участка. Ну и, разумеется, прийти полицейский должен был один.

Генри на полном серьезе заявлял другу, что если этот мутный тип отправит его на тот свет, то О’Нил будет являться к Биллу каждую ночь. Напарник только исправно кивал, как собачка на приборной панели автомобиля, и спокойным мерным голосом давал наставления. Мол, Арчи ему ничего не может в силу неких таинственных причин сказать открыто, но намекать будет изо всех сил. И Дэниэлс может оставить после себя какую-нибудь подсказку для полицейского. Почему нельзя сказать все открыто, ведь против прослушивания можно и защититься, Билл не объяснил и зачем-то сослался на детские волшебные сказки. Вроде как там некоторые вещи запрещалось говорить героям, потому что тогда злой дядька-колдун, дракон или еще кто непременно узнает и всем надает по шеям. При чем тут сказки и драконы, оставалось совершенно неясным, но пришлось довериться и поехать на встречу с тем, кто все равно не даст ни одного прямого ответа.

Местом для приватного разговора стал небольшой кафетерий недалеко от Университета изящных искусств, относительно недорогой и безумно модный среди творческой или почитающей себя таковой молодежи. В этом заведении О’Нил, по виду которого любой бы понял, что держать в руках он привык точно не карандаши или кисти, чувствовал себя на редкость нелепо. Оставалось только надеяться, что тип, назначивший полицейскому встречу, не заставит себя долго ждать.

Договорились они на три часа дня. И ровно в три двери открылись и в кафетерий зашел Дэниэлс. Перепутать его с кем-то не удалось бы при всем желании. Конечно, детки, пившие здесь кофе, выглядели так, что можно было сказать сразу — они не из бедных семей, но явившийся молодой темноволосый мужчина затмевал их всех по части внешних проявлений достатка. Серый костюм со стальным отливом явно по стоимости мог равняться нескольким зарплатам О’Нила, запонки из светлого металла, который больше смахивал на платину, чем на серебро, часы дорогой марки, модельные, начищенные до блеска туфли, будто специально зачарованные так, чтобы и малейшая пылинка не пристала… После настолько наглядной демонстрации достатка инспектор был просто обязан возненавидеть этого хлыща всей душой… Но Артур Дэниэлс, или Арчи, как называл его напарник, Генри неожиданно понравился. Первое, что привлекало в нем внимание, — светлые глаза, смотревшие на мир цепко и внимательно. Такой взгляд был у самого О’Нила, профессиональный взгляд копа в лучшем смысле слова. В остальном богатенький мальчик соответствовал стереотипам: одет по последней моде, подстрижен по последней моде, на лице — фирменная скука представителя золотой молодежи, который уже перепробовал в своей жизни все и почему-то не умер. Но эти вот глаза… О да, Арчи Дэниэлс смотрел на жизнь, как коп, и видел все, как коп. В нем не ощущалось презрения к тем, кто беднее него, которым часто грешат детки богатых родителей.

И убийцей этот тип быть не мог. Вряд ли он — ангел небесный, слишком уж вызывающе задирает подбородок и слишком уж повелительные у него жесты, но такой не станет ни лично отрывать головы, ни отправлять кого-то другого делать это. Может, слишком наивно полагаться на собственную интуицию в таком вопросе, но порой своему чутью Генри верил больше любых доказательств.

С полицейским Дэниэлс поздоровался не слишком радостно и за стол сел без приглашения, как и следует тому, кто считает себя хозяином жизни.

Генри хмыкнул и налил собеседнику в бокал виски. Официант не мог сдержать удивления, когда клиент посреди дня потребовал крепкого спиртного там, где и вечером считалось дурным тоном пить что-то крепче глинтвейна, но заказ все же выполнил, пусть и смотрел, даже не пытаясь скрывать осуждения. А вот Артур как раз напиток оценил. Свой бокал он выпил залпом, не морщась, и из этого много чего повидавший инспектор сделал вывод, что жизнь в последнее время у парня совсем дерьмовая.

— Как там блондиночка? — больше для галочки осведомился Генри, продолжая с интересом разглядывать Артура. Вот что у него могло быть общего с жизнерадостным и всегда готовым пошутить Саммерсом?

— Что с ней сделается? — совершенно несчастным голосом ответил Дэниэлс. Сразу становилось ясно, как он жалеет, что на самом деле не убийца. О’Нил понимающе вздохнул и налил собеседнику еще.

— И надолго она у тебя? — решил поставить вопрос ребром. Все-таки в первую очередь он явился сюда именно из-за судьбы несчастной Лиллен Адамс. Впрочем, еще непонятно, кто тут несчастный…

На самовольный переход на «ты» Артур недовольно поморщился, но не стал выяснять отношения.

— Дня два-три, не больше, — поспешно заверил Арчи, слегка спав с лица. — Иначе я руки на себя наложу.

— Все зло — от баб, — глубокомысленно изрек Генри, поняв, что разом получил ответы на два вопроса. Значит, и таинственный убийца должен осуществить свои планы за два-три ближайших дня. Времени нет совсем.

То, что от женщин не стоит ждать ничего хорошего, неудавшийся полицейский подтвердил и потянулся было налить себе еще виски, но в последний момент отставил от себя бутылку подальше. Наверное, посчитал, что сейчас ему нужна ясная голова. Даже если напиться хочется очень сильно.

— Беннет… С кем она? — тихо спросил Артур, напряженно глядя на Генри.

— С любовником, — усмехнулся инспектор, прикидывая про себя, а можно ли назвать Ватанабэ Такео таким… приземленным словом.

— О котором никто не знает, — с удовлетворением произнес парень и посветлел лицом. — Но который отбился уже дважды. Она умеет выбирать мужчин.

«А ты умеешь узнавать последние новости, — отметил про себя рыжий. — Никто, кроме полиции, Беннет, ее парня и преступника, не знает, что было два покушения на жизнь Джулии… Так кто тебе рассказал о двух нападениях, Билл? Или все-таки убийца, а?»

— Не то слово, — ухмыльнулся О’Нил, с удовольствием воскрешая перед глазами Джулию, сидящую в обнимку с иностранным горе-принцем. Невероятная парочка. И гармоничная на диво. — Их уже нашли.

Ох и мутен же оказался на поверку этот Артур Дэниэлс, богатенький мальчик и неудавшийся страж закона и порядка…

— Их и не теряли, — мрачно поправил собеседника Дэниэлс, подозрительно тоскливо глядя на початую бутылку с виски. — Хорошо, что она не у полицейских…

«Значит, о происходящем ему известно от убийцы… И преступник никогда не терял из виду своей „любимой“ жертвы. Кто же эта тварь? Кто-то рядом с Дэниэлсом… Но кто?»

Слова Артура следовало понимать, как претензию в сторону работы полиции… И тут парень был прав. Не смогли бы они спасти девушку от миньона, не придумали еще против такой твари приличной защиты, тут маг нужен, причем не каждый справится. Повезло, что у Беннет такой парень был припрятан.

— И рассказать не можешь вообще ничего?

Артур только покачал головой, скривившись, будто от сильной боли.

— Все не так просто, как мне хотелось бы, — со вздохом произнес он, сцепив руки. — Я бы с удовольствием вмешался более активно… Но вот незадача, я тоже жить хочу.

— Все настолько плохо? — осторожно попытался нащупать правильный вопрос полицейский.

— Я как мальчик из сказки, который дал слово королю Дикой Охоты… — выдавил из себя Дэниэлс. И взгляд у него при этом был совершенно бешеным, как будто за ним действительно гналась Дикая Охота. — Я не знал, что обещал, но теперь не могу отказаться от своего слова…

И опять эти сказки… Билл говорил о сказках и отказался дать четкий ответ, теперь вот и Арчи смотрит взглядом затравленного животного и упоминает о волшебных сказках. Совпадение? А еще был «Фейри стайл» и проект, посвященный использованию мотивов фейри в моде. Фейри. Куда ни ткни, у кого ни спроси — везде мелькнет слово «фейри», будто и правда заколдованный круг, из которого выйдешь только вперед ногами. Но ведь не могли же быть в преступлении действительно замешаны фейри? Они уже несколько десятков лет не показывались на землях людей, предпочитая свой призрачный край кошмару цивилизации тварного мира.[12] Некоторые ученые даже предполагали, будто нахождение представителя дивного народа в человеческом городе губительно для фейри. Разумеется, проверить эту теорию не было никакой возможности.

А еще эти проклятые «два-три дня», которых, по словам Дэниэлса, должно хватить убийце. Почему именно столько? Почему именно сейчас? Почему не месяц назад? Если привязать убийства именно к тому, чем занимались покойные дизайнеры, то тоже ничего не проясняется. Ведь проект длится уже полгода, а убийства начались только сейчас…

— Долго размышляете, — с мрачной улыбкой заметил Артур. — А время идет. Скоро может быть поздно. Поймите, кто это. И остановите.

Иногда просьба о помощи, произнесенная шепотом, может звучать куда страшнее той, которую выкрикнули в приступе ужаса. Дэниэлс-младший вел себя как смертник.

— Ты все-таки не можешь или не хочешь помочь? — попытался нащупать еще хоть что-то инспектор.

— Не могу, — выдавил, отведя глаза в сторону, парень. Руки, лежащие на столе, сжались в кулаки до побелевших костяшек. — И не хочу. Я буду надеяться. До последнего. Даже если поводов для надежды не останется. Поэтому я связался с вами. У меня не хватит духу…

Произнеся это, Арчи вдруг подорвался с места как ужаленный и едва ли не бегом покинул кафе, даже не попрощавшись. Он действительно был смертельно напуган. Даже странно. Что могло довести взрослого человека до такого состояния?

До О’Нила дошло, что платить за виски — не самый дешевый причем — придется самому. Ну и черт с ним.

Генри пробормотал под нос пару ругательств в адрес мироздания в целом и встал из-за стола, намереваясь вернуться в участок как можно скорее. Разговор дал ему больше вопросов, чем ответов, но это уже что-то. Оплаченную бутылку полицейский забрал с собой. Разбрасываться приличной выпивкой он не собирался. Тем более той, за которую отдал свои кровные.

Когда полицейский уже подошел к выходу, его догнала молоденькая официантка, пробормотавшая, что уважаемый посетитель что-то забыл.

О’Нилу забывать было нечего, но он все же остановился и взглянул на то, что ему пытались всучить. Может, это Дэниэлс посеял. Можно вернуть. Или не вернуть. В зависимости от настроения.

Взглянув на «потерю», инспектор изумленно округлил глаза. Детская книга сказок, которой было никак не меньше десяти лет, а то и всех двадцати… Потрепанная, но явно любимая и бережно хранимая, с плетеной из лент закладкой, приклеенной к корешку.

«Волшебные сказки».[13] Это уже было не смешно.

Генри сунул книгу под мышку и позвонил Дженнет Коллинз. Хотя бы с одной ее ассистенткой точно все в порядке.

Дженнет Коллинз сидела в кабинете, тупо уставившись в одну точку. Два дня. Адамс будет находиться в опасности два-три дня, а потом все разрешится… В это время нужно отправлять в печать номер, макет которого пусть и готов, но выпуск будет ущербным без проекта по фейри. Отвратительная ситуация, но не безнадежная, «Фейри стайл» держится на плаву достаточно хорошо, чтобы не заметить одной пробоины. Другое дело, что Дэниэлс наверняка поднимет шум и начнет продавливать в совете замену главного редактора. С этим будет справиться куда сложней.

Женщина еще раз взглянула на календарь и замерла в изумлении. Если до этого она воспринимала его сугубо как график работы журнала, то теперь действительно поняла, какое сегодня число и что будет потом.

Двадцать девятое апреля.

Через два дня — День святой Вальпургии. И Вальпургиева ночь.[14] Пик ведьминской силы…

Много чего может разгневанная колдунья устроить в такое время, и не всякому удастся ее остановить. Неужели ее противник — такая же ведьма? Но на что тогда она рассчитывает, если выступить ей придется против своей сестры? Миз Коллинз происходила из старого рода, который славился своими колдовскими традициями. Выйдя замуж, Джен с облегчением сменила девичью фамилию на фамилию супруга, не желая увязать в ведьминских делах, которые ее никогда не заботили. Мода будущую Титановую Джен с ранней юности интересовала больше семейного промысла, но это не означало, будто Дженнет забыла обо всех премудростях колдовского ремесла, заботливо переданных ей матерью и бабкой. И если противник действительно ведьма… то она горько пожалеет, что осмелилась встать поперек дороги хозяйке «Фейри стайл».

Но как быть с миньонами? Это работа мага, ведьма просто не способна сотворить нечто подобное, ее возможности ограничены законами природы, и выйти за эти рамки не удалось бы при всем желании. Миньон же — тварь, противная порядку мироздания, не живое и не мертвое существо, это работа сильного мага… Проклятье, но ведь не может же Вальпургиева ночь быть просто случайностью? Не бывает таких совпадений, только не в том случае, когда речь идет об одном из важнейших праздников…

Что за чертовщина происходит в ее вотчине?

Миз Коллинз нажала на кнопку селектора и потребовала себе кофе, уже заранее зная, что будет он отвратительным. Курица, которая временно разместилась в приемной, не умела даже этого сделать как следует. Вивиан, фамилию которой Дженнет никак не могла запомнить. Да и не собиралась. Два дня — и это недоразумение покинет ее приемную и жизнь снова наладится. Как только за дверью снова начнут вяло переругиваться Джулия и Лиллен, можно будет с уверенностью сказать, что гармония в редакции окончательно восстановлена.

Когда заранее готовая к разносу рыжая девушка явилась с подносом в кабинет начальства, главный редактор бормотала под нос проклятия и смотрела на макет номера так, будто он виноват во всех ее бедах. Причем этим занятием Дженнет была увлечена настолько, что даже не стала обращать внимания на временную ассистентку. Та сгрузила свою ношу на стол и пулей вылетела за дверь, пока о ней не вспомнили.

Перекидной календарь стоял на столе главного редактора. И на клетке с первым мая красовалась крупная надпись: «День Святой Вальпургии». А ниже мелким шрифтом было написано: «Белтайн».[15]

Прочесывание списка магов, способных создать миньона, дало нулевой результат. У всех имелось стопроцентное алиби и полное отсутствие мотива. Армейским магам не было никакого дела до модного журнала, оно и понятно, а о том, что на свете живет какая-то секретарша по имени Джулия Беннет, они и вовсе не знали. Пришлось снова вернуться к тому, что удалось выудить из Артура Дэниэлса, пусть это и было что-то совсем уж невнятное. Сборник сказок… Ну это вообще за гранью вероятного!

На проклятую детскую книжку Генри взирал, как на злейшего врага. Так же он смотрел и на Билла, который только руками разводил, давая понять, что дополнительных подсказок от него ждать бесполезно. Все походило на детскую игру, когда загадывали предмет, а потом нужно было понять какой, используя только наводящие вопросы, которые еще нужно правильно сформулировать.

Какие следует задавать вопросы, О’Нил не знал. Кому их задавать — тоже.

Пришлось читать подброшенную книгу. Волшебных сказок полицейский с детства не терпел. Не его чтение. Что поделать, он предпочитал легенды о рыцарях, а там магия упоминалась не особо и часто. Разве что какая-нибудь прекрасная фейри Благого Двора между делом могла всучить главному герою волшебный меч или что-то столь же полезное и помахать вслед платочком, когда он отправится навстречу подвигам. И все.

Но жизнь заставит — в канализацию полезешь, а не то что за сказочки примешься. Осталось только понять, какая именно история служит подсказкой. Первым делом О’Нил, разумеется, раскрыл книгу на закладке. Не просто же так она была оставлена. И ухмыльнулся.

Эту историю знал даже он. Сказка о Рональде с волшебным сердцем. Страшноватое чтение для ребенка, если говорить честно.

Жил на свете мальчик, сын неизвестного отца, с добрым сердцем. И однажды в его дом пришел незнакомец и стал требовать сердце себе. Папашей пацана оказался фейри-преступник, которому сородичи вырвали сердце и выкинули в мир людей. Отсутствие органа дивного не устроило, и тот решил завести ребенка, надеясь, что тот родится с сердцем фейри и через какое-то время папаша восполнит за счет отпрыска потери в собственном организме. Дальше шло повествование о том, как хитрый мальчишка обманул-таки своего отца и отправил его на тот свет. Именно эта «добрая» история в свое время стала причиной, почему сказок о волшебстве и нечисти полицейский не ценил. Уж как-то не по душе ему пришлось читать о том, как отец с сыном пытаются друг друга убить. А вот Дэниэлс, если это он был владельцем, часто открывал книгу именно на этих страницах, они были замаслены куда больше прочих.

— И что он хотел этим сказать? — пробормотал себе по нос Генри, массируя виски руками. — Фейри…

Везде одни фейри. И полное отсутствие у парня магических способностей… Он что, пытается дать понять, что он сам — сын фейри? Его папаша, Ричард Дэниэлс, знаменитый богатей, на самом деле из дивного народа? Теоретически, если вспомнить, что благородных фейри везде описывают как могучих волшебников, то можно предположить, будто этот тип способен на создание миньона. Да проще сказать, на что он тогда не способен…

«Я, наверное, чокнулся…» — мрачно подвел итог рыжий, ни капли не сомневаясь в своих выводах.

Но если Ричард Дэниэлс действительно из дивных, как он может существовать тут? Фейри же… должны сходить с ума, находясь в таком адском для них месте, как человеческий город… И ведь он еще и увечный, что тоже не добавляет ему хорошего настроения и здравомыслия.

Мужчина грязно выругался про себя, прикинув реальный масштаб проблемы, с которой придется столкнуться. Это ведь настоящий маньяк-убийца, который не просто не отягощен человеческой моралью… ему вообще нет до нее дела. Потому что он не человек. Не просто оборотень, вампир или ведьма… нет. Он нечто совершенно чуждое и враждебное.

Но убить пытаются не Артура Дэниэлса, а Джулию Беннет. Почему?

Неизвестный убийца хотел получить глаза Беннет…

Зеленые глаза.

А у Дэииэлса-младшего они серые.

Арчи Дэниэлс до бесконечности зачитывался историей о мальчике, убившем своего отца-фейри. И он кого-то боится…

Зеленые глаза…

Цветом фейри всегда считался именно зеленый. Цвет магии, которая сама по себе не добро и не зло.

А еще фейри всегда изображали зеленоглазыми. Всех до единого. Благих и неблагих.

Дэниэлс не может колдовать. И Беннет — тоже. Но Джулия видит магию.

Догадка казалась слишком смелой…

Они оба — с кровью фейри в жилах. Но у Артура нет того, что понадобилось его отцу. Нет глаз фейри. Зато у Джулии они есть. Поэтому Артур жив, а Беннет хотят убить…

Должно быть, она тоже потомок фейри, и россказни о ее деде правдивы. Она получила свой дар по наследству. И из-за этого ее сейчас пытается убить свихнувшийся Дэниэлс-старший, которого до истерики боится даже собственный сын. А сына Ричард, похоже, и завел-то только в надежде, что потом сможет использовать его глаза.

Весело же жилось на свете хорошему парню Арчи…

Картинка почти сложилась… Разве что мотив уже совершенных убийств… Но неизвестно, какие вообще могут быть мотивы у фейри! Чтобы понять, что в голове дивных, нужно самому быть дивным.

Дэииэлса-старшего, по-хорошему, надо брать. Вот только пока не за что. Он нигде не засветился. Не оставил ни единой улики… У них есть только домыслы, основанные на полунамеках Артура и смутных подозрениях. Прокурор за такое на смех поднимет, когда они с подобными умозаключениями явятся к нему для получения ордера на арест. И сам Генри на его месте поступил бы точно так же.

— Позвони своему приятелю, скажи, что я понял, — обратился к Биллу О’Нил. Тот сидел в углу все то время, пока друг решал подброшенную ему загадку, и, кажется, даже не дышал. Услышав слова напарника, Саммерс несколько расслабился.

— Хорошо.

— Ты давно знаешь? — напряженно спросил рыжий.

Напарник не спросил, о чем, он и так все понял.

— Да. Мы лучшие друзья… — тихо ответил Билл, выглядевший в тот момент как-то иначе, не как вечно веселый разгильдяй Саммерс, который любил в свободное время выпить и пофлиртовать с хорошенькими девушками. — Ты бы мог жить, зная о таком?

Инспектор не смог найти ответа. Он рос в нормальной семье, отец, мать, трое детей, бабушки и дедушки, дяди и теги… Большой дружный рыжий клан, где детей обожали, а старшему поколению воздавали все возможное уважение. Генри не понимал, как можно родить ребенка… только для того, чтобы потом его убить. И как жить такому ребенку, он тоже не понимал.

— Не знаю. Но такого парня нельзя не уважать.

Судя по дате издания, этой книге девятнадцать лет… Рано же мальчик по имени Артур Дэниэлс понял, что на самом деле чувствует к нему его папа. Как после этого он не свихнулся вслед за родителем-фейри, вообще загадка, а вот поди ж ты, мало того что не сломался, не сошел с ума, так еще и как-то пытается сопротивляться, другим помочь. Хороший парень. Сильный. Побольше бы таких.

Пока напарник общался по телефону с Дэниэлсом-младшим, Генри размышлял, что же делать со старшим. Против него нет вообще ничего… Но не оставлять же все на самотек… Он так легко убивает людей, что дай волю — может отправить на тот свет еще пару десятков просто со скуки. Хорошо, в этом году у фейри осталось на свое черное дело только три дня. Но если все привязано к определенной дате, то ничто не мешает сумасшедшему через двенадцать месяцев снова начать крошить людей в капусту и пытаться добыть зеленые очи Джулии Беннет. Нет, его нужно брать. И с поличным. Он хочет получить Джулию Беннет, значит, дадим ему эту возможность. Она окажется в незащищенном месте, одна-одинешенька на первый взгляд. И вот когда чертов нечистый явится за добычей, его будет ждать небольшой сюрприз. Осталось только уточнить, при помощи чего можно гарантированно прижать к стенке фейри, — и дело сделано. Хм… если только Ватанабэ согласится отпустить от себя свое улыбчивое счастье, он-то может рогом упереться и уволочь любимую девушку за море, подальше от сумасшедших тварей и прочих проблем. Сам Генри на его месте так бы и поступил, намертво отказавшись рисковать. Но Такео придется убедить в обратном. Да и потом, не факт, что Дэниэлса-старшего остановит расстояние. Он слишком долго прожил в мире людей, вряд ли он не знает, что такое самолет и как им пользоваться, верно?

При этом остается несколько нерешенных вопросов: как бороться с фейри, почему именно три дня осталось для спятившей нечисти и где лучше устроить засаду?

Если для того, чтобы найти ответы на первый и второй вопрос, требовалось порыться в книгах, то на третий ответ пришел сам собой. «Фейри стайл». Если там все началось, то там же пусть все и закончится. Тем более это вам не жилой район. Свидетели не нужны и самому Ричарду Дэниэлсу, следовательно, днем он нападать не станет. А вот после рабочего дня… Он ведь поступал именно так? Пустое здание и одинокая девушка… Главное, чтобы он явился за добычей сам, а не послал миньонов. Тогда придется раскрыться, и гад в очередной раз вывернется… И нужно заручиться поддержкой Дженнет Коллинз, но вряд ли тут будет много проблем, она женщина здравомыслящая и решительная. Да и ведьма к тому же.

Ватанабэ был каким-то… не таким. Он так же улыбался, так же не отходил ни на шаг будто заколдованный, но при этом я чувствовала напряжение, которое в нем скрывалось. Спустя пару часов я осознала: если я чувствовала его состояние, то наверняка и он сам уловил мое тихое отчаяние. И хорошо, если не сделал правильных выводов о причине мучений своей девушки. Господи, но почему мы действительно идеальная пара, которая понимает друг другу не то что с полуслова — с полувздоха? Из-за этого у меня сейчас столько проблем. Если он что-то заподозрил… О, я знаю его ослиное упрямство, не раз испытывала на себе. Он может сделать шаг назад, если знает, что будет возможность попытаться еще раз, но если нет… Измором возьмет, но своего добьется. Этот милый парень из меня может душу вытрясти запросто, если почувствует подвох.

Поэтому я старалась улыбаться как можно жизнерадостней… а в его взгляде все яснее читалась тревога. Кажется, буря вот-вот грянет… Но неужели Такео не решил отступиться даже после того, как ему угрожали из-за меня смертью? Господи, идиот какой… Но я бы тоже не бросила его в таком положении… Я бы его вообще не бросила…

Все ждала, кто из нас не выдержит сложившейся ситуации и попытается начать разговор… Но первой решилась хоть что-то сделать Айдзава, которая внимательно следила за нами обоими.

— Джулия-сан, может быть, ты все-таки с нами? — мягко задала вопрос Айко, подсевшая ко мне на диван, когда мое наказание отлучилось от меня. Они что, сговорились ни на минуту не оставлять меня одну?

За последние пару дней мы сблизились и даже окончательно перешли на «ты». Айдзава Айко оставалась в этом сумасшедшем доме последним здравомыслящим человеком. К тому же девушке всегда проще понять девушку.

Я повернулась к менеджеру группы. Улыбки на лице уже не было. Только усталость и непонимание.

— Тебе-то это зачем? Ты же заботишься о благополучии In the Dark, это твоя работа. Вряд ли скандал хорошо отразится на карьере ребят.

На лице этого живого символа идеала женственности Ямато появилась гримаса превосходства. Прямо как у меня самой, когда я разговаривала с Лиллен, которая, по моему убеждению, не познала жизнь так, как познала ее я сама.

— Это будет не скандал, Джулия-сан, — покачала головой Айдзава, в глазах которой танцевал джигу целый сонм демонов. — Это будет романтичная история о чистом и сильном чувстве между знаменитым музыкантом и простой девушкой, которую он выбрал за ее прекрасное сердце. Это будет добрая сказка о любви. А публика такие вещи обожает… Так что ваш роман, тем более завершившийся свадьбой, пойдет мальчикам только на пользу.

О да, разумеется, все уже рассчитано, измерено и взвешено. Без моего участия.

Неприятно было чувствовать себя… вещью. Даже если все желают мне исключительно добра и счастья. Просто… они же все из Ямато. Счастье девушки для них — в замужестве, а мужчина должен принимать решения… Чертов традиционный менталитет!

— К тому же, если вы расстанетесь, Такео будет несчастен… А его переживания всегда дурно отражаются на работе. Он живет тобой. Дышит тобой. Поет о тебе. Ты — смысл его жизни. Ты не думаешь, что это слишком жестоко, — лишать человека смысла жизни?

Я очень уравновешенный человек… но сейчас готова была вспылить. То есть в попытке облагодетельствовать Ватанабэ она запросто готова решить заодно и мою судьбу? Наплевав на мнение какой-то там Джулии Беннет? Ну разумеется, кто я такая по сравнению со знаменитым певцом Ватанабэ Такео? Пыль…

— Почему ты злишься и сопротивляешься, Джулия-сан? — с непониманием уставилась на меня Айко. А еще в карих глазах застыла укоризна. — Ты же его любишь, это и слепой увидит.

— Мы не подходим друг другу, — каким-то чужим и мертвым голосом произнесла я. — Мы живем в разных мирах.

Айдзава демонстративно закатила аккуратно подведенные глаза.

— Если вы не подходите друг другу, тогда я даже не знаю, кто друг другу подходит, — фыркнула она, тряхнув головой. — Да вы идеальная пара с Такео. Будто вас на небесах задумали друг для друга. А миры… Это не так страшно, если знать, что он готов перекроить свой мир от и до только для тебя. Я бы поняла, если бы ты не любила его… Но зачем разбивать сердце еще и себе?

Что я могла сказать ей? Что ради него мне придется разрушить всю свою жизнь? Что я никогда не выйду из тени знаменитого мужа и отравлю свое существование никчемностью? Что моя семья может и не принять зятя-иностранца? Что, уехав с Ватанабэ, я до конца своих дней буду зависеть от него? Но она наверняка знает все это…

Поэтому я только промолчала, закрыв лицо ладонями. Нужна была только одна минута, а потом я снова возьму себя в руки и буду улыбаться. Пока что хотелось обреченно выть от боли. Потому что отрывать от себя любимого человека — все равно что отрывать от себя по живому кусок мяса. Чудовищно больно…

В гостиную зашел Хироши, как обычно, с видом завоевателя. Каким образом ему всегда удавалось выглядеть королем мира, оставалось загадкой, как и то, почему он при таких замашках никогда не оспаривает власти Такео. На Айдзаву Судзуки посмотрел вопросительно, на меня — с подозрением. Всем все известно. И они с огромным интересом ждут, чем закончится история. Меня просто пугал этот коллективный разум группы. Они всегда всем делились между собой и доверяли друг другу едва ли не больше, чем кровные братья. И сейчас самым страшным казался тот вариант, при котором они объединятся против меня в попытке заставить дать согласие на свадьбу их лидеру. Если уже не объединились… Я не знала, как выдержать натиск одного Такео, а что делать с пятерыми таким же упрямцами, да еще и при поддержке менеджера… И ведь я не могу никуда сейчас деться отсюда. Жить-то хочется… Судьба загнала меня в ловушку…

— Джулия-сан, ты чего-то не очень веселая, — тут же попытался завязать разговор Хироши, ослепляя улыбкой в тридцать два зуба, которую точно перенял у своего друга. Слишком она была открытая и детская, практически копия той, что демонстрировал при каждом удобном и неудобном случае Такео.

Я удрученно вздохнула и нехотя ответила:

— Ну не всегда же мне сиять, как рождественская ель, Хироши. Нормальные люди могут и хандрить.

— Нормальные люди не влюбляются в Такео, — торжественно и трагично провозгласил Судзуки, возведя очи горе.

Я не выдержала и расхохоталась.

— Тут ты не прав, — не согласилась Айко. — В него постоянно влюбляются.

— До первой личной встречи… — глубокомысленно изрек молодой человек.

И Судзуки, и Айдзава мое веселье разделили в полной мере, от хохота даже стекла, кажется, задрожали. Но вдруг менеджер резко смолкла, как-то смущенно глядя в сторону двери.

Проследив направление ее взгляда, мы с Хиро тут же последовали ее примеру.

У дверного косяка стоял возмущенный Ватанабэ. В его глазах застыла вселенская обида. И настолько же сильное веселье. Он находил огромное удовольствие в этой игре «бедный лидер безумно страдает, что друзья над ним издеваются».

— Вот так вот на десять минут отойдешь, а над тобой уже ржут за спиной. Бессовестно.

Я со вздохом подошла к нему и чмокнула в щеку.

— Не дуйся, мы же любя, — нежно пропела я тоном хорошей девочки, чувствуя тихое счастье просто оттого, что он сейчас рядом со мной. И одновременно дикую тоску от приближающейся разлуки. Два разных чувства одолевали и рвали на куски безо всякого милосердия.

— Это я слышу последние десять лет… — устало вздохнул он, уже совершенно привычно приобнимая меня за талию. Мир снова стал прекрасен и целостен. А я опять почувствовала себя дурой. Кажется, это стало моим обычным состоянием за последние несколько дней. Я провела рядом с ним так мало, а уже из здравомыслящей уравновешенной девушки превратилась в глупую романтичную девчонку, у которой на уме одна сопливая ерунда.

— Наш отлет послезавтра, первого мая, в пять часов вечера, — по-деловому сообщила то ли музыкантам, то ли мне Айдзава. — Все готово. До этого проведем пресс-конференцию. И, пожалуйста, без идиотских шуточек.

Я будто наяву услышала тиканье часов, которые отмеряли оставшееся нам двоим время.

Хироши как-то подозрительно покраснел и съежился. Такео тихо хмыкнул.

— Айко-нэ-сан, я не хотел, оно как-то само… — тоном нашкодившего ребенка протянул лучший друг моего наказания и отвел взгляд. — Я больше не буду.

Даже предположить не берусь, что же такого учудил рэпер группы, если теперь явно хочет испариться под мрачным и укоризненным взглядом менеджера. А еще я была твердо уверена: что бы он ни натворил, он будет это делать снова.

— Хироши-кун, ты всегда так говоришь, а потом начинаются неприятности! — не унималась менеджер, которая в раскаяние тоже ни капли ни поверила.

— Почему ты никогда столько не выговариваешь Като и Иноэ? — возмутился Хироши, аж подскакивая с дивана от распиравшего его чувства справедливости. Место тут же снова занял Такео, заодно потянув за собой и меня.

— Потому что им выговаривать что-то бесполезно! Мозгов нет! — хмуро отвечала Айко, ставшая похожей на закипающей чайник.

Помяни черта.

— Как это нет?! — хором возмутились влетевшие в комнату «близнецы», будто почувствовав, что речь зашла о них. — Есть!!!

На лице менеджера застыл откровенный скепсис.

— Ну хорошо. Есть. Одни на двоих. И никому еще не удалось понять, у кого именно они находятся.

О да, достается по первое число тут не одному Такео. Все получают свою долю по мере тяжести вины.

— Айко-нэ-с-а-а-ан!!! — в свою очередь обиженно заныли парни и, ничтоже сумняшеся, сели прямо на пол. Чего мучиться условностям, если диван уже занят, а стулья тащить лень? Все же свои.

— Слушайте правду, может, когда-нибудь до вас и дойдет! — строго велела Айко. Потом посмотрела в честные щенячьи глаза этой парочки и добавила: — Хотя в последнем я как-то сомневаюсь.

Кодзи и Дайске переглянулись и рассмеялись. Ну да, как об стенку горох. И как только Айдзава не свихнулась с такими-то подопечными? Талантливые? Да, без сомнений, но совершенно сумасшедшие.

Мисаки и Шинджу тоже не заставили себя долго ждать, причем «вампир», в очередной раз наплевав на образ рокового соблазнителя, заявился в растянутых трениках и серой, явно долго ношенной, футболке. Ну да. Все свои…

— А что у нас будет веселого на пресс-конференции? — тут же заинтересованно спросил у менеджера младший участник группы.

Айко посмотрела на него со священным ужасом и вздрогнула.

— Кано Мисаки-сан! Никакого! Больше! Веселья! Мы в прошлый раз едва скандал замяли! В агентстве меня чуть не распяли после вашей выходки!

Парни переглянулись и всем табуном слаженно заржали, явно припоминая последнюю пресс-конференцию. Даже боюсь предполагать, что там такое было, до нас новости все равно не дошли, как-то сумели справиться.

— Эта ваша карьера! — измученно простонала девушка.

— Не волнуйся, Айко-нэ-сан, нас за это тоже любят! — обаятельно улыбнулся Кавамура, томно стрельнув глазами. На его месте я перед тем, как использовать такие приемчики, хотя бы расчесалась, что ли. Менеджер тоже как-то не испытала восторга от его попыток кокетничать и нахмурилась еще больше.

— Такео-сама, ну хоть ты им скажи! — взмолилась девушка, глядя на лидера, впрочем, без особой надежды.

— Но нас же и правда и за это любят, — пожал плечами тот, пряча лицо на моем плече. Понято, тоже бедокурит в свое удовольствие, доводя свое агентство до ручки.

— Женю! — мрачно припечатала менеджер, придя к выводу, что слушать ее эти шесть оболтусов не собираются. Совершенно. — И пускай эти несчастные вас и воспитывают!

Большинство молодых холостых мужчин Айнвара восприняли бы такую перспективу не просто без энтузиазма, а с нарастающей паникой. Одни из самых желанных женихов Ямато только плечами пожимали. Ну женят. И что? Они все равно собирались, так какая разница раньше или позже?

— Макото-сан меня и таким любит, — ни капли не испугался Шинджу-кун.

— Святая девушка, — ухмыльнулся Такео, который, оказывается, тоже умел язвить.

— По части святости до Джулии-сан ей далеко, — не остался в долгу Кавамура, осклабившись как настоящий упырь.

И как только одна слабая хрупкая девушка умудряется заставлять эту банду работать? Ведь и правда, как дети…

— Айко-нэ-сан, а может, действительно устроим небольшой скандал на пресс-конференции? — неожиданно воодушевился пока еще мой парень, у которого глаза просто засияли в тот момент.

Айдзава сперва непонимающе нахмурилась, а потом восторженно ахнула, будто прочитав мысли лидера. И лицо ее стало предвкушающе довольным.

— А почему бы и нет… Мальчики, у нас будет веселье! Так и быть! — неожиданно возвестила она, хлопнув в ладоши. — Поняла, Такео-сама, все будет сделано в лучшем виде. Так, вы пятеро, встали и за мной! Будем репетировать!

Сказать, что парни были не рады перспективе куда-то переться и что-то репетировать в свой законный выходной, — значит, ничего не сказать. Столько возмущения и обиды было на их лицах, что я бы на месте Айко устыдилась. А вот она осталась совершенно равнодушна к общественному порицанию.

— Что?! — заныл Мисаки, выглядевший как обиженный ребенок, в которого пытаются засунуть ненавистную манную кашу. — У нас же больше не будет выступлений! У нас свободное время!

Девушка раздраженно зашипела и заставила всех встать, причем особо недовольных ставила на ноги лично (а они далеко не карлики) и награждала профилактическим подзатыльником для пробуждения энтузиазма.

— Будем репетировать скандал! — командирским тоном рявкнула она, обводя всех таким взглядом, что желание спорить с менеджером могло возникнуть только у самоубийц. — А теперь пошли из номера строем!

Парни почти что смирились со своей горькой участью… Но тут до них дошло, что работать заставляют только пятерых.

— А Такео? — не понял, почему это лидера не трогают, и тут же возопил Шинджу.

— Он свою роль на зубок знает, — мрачно заявила Айко и подтолкнула «вампира» к выходу. — Иди, не отвлекайся, пусть лидер со своей девушкой побудет.

— Да он и так от нее не отлипает! — противно заныл Кано, цепляясь за косяк. — Пусть уж тогда Джулия-сан тоже вместе с нами едет!

Я бы, честно говоря, предпочла отправиться вместе со всеми, а не оставаться опять наедине с Ватанабэ. Прошлый опыт еще заставлял мучительно краснеть и мечтать о частичной амнезии. Нет, мне не напоминали ни о чем и смотрели с той же любовью и заботой, но я-то все помнила и мучилась!

— Такео и Джулия-сан заняты! — твердо заявила Айдзава и заставила-таки подопечных выйти из комнаты.

Я глупо хлопала глазами. Вроде бы ничего особенного мы двое и не задумывали. Вот я вообще была не в курсе, что у нас какие-то особые планы есть. Все равно мне на улицу выходить было нельзя. После вчерашнего охрану утроили и вокруг номера навесили такое количество защитных заклятий, что у меня в глазах рябило, но, по моему мнению, самой надежной охраной для меня был Ватанабэ.

Кто бы сказал об этом неделю назад — не поверила бы.

Спустя несколько минут все участники группы были переодеты и выставлены на улицу. Редкостная оперативность.

— И что у нас за планы? — ошалело спросила я у своего драгоценного несчастья.

— Побыть вдвоем, — только и пожал плечами он. И я почуяла подвох. Уж слишком спокойным и благостным неожиданно стал Такео. Тревога, которая подспудно тлела в нем и которую я так хорошо ощущала, неожиданно исчезла.

Стало быть, по-настоящему нужно тревожиться уже мне.

На звонок инспектора Ватанабэ ответил с огромным неудовольствием. Нет, полицейский был человеком неплохим, вот только хороших новостей не приносил. Да, подолгу службы, но от этого легче Такео не становилось. Джулия только немного расслабилась, они обедали и смотрели запись последнего концерта In the Dark. Она почему-то захотела увидеть, как же все выглядело не из-за кулис или со сцены. Странно, учитывая, что прежде она просто слышать не желала ничего об этой части жизни своего неудачливого возлюбленного. Его творчество любил весь мир, но музыкант думал, будто его девушка как раз не относится к числу поклонников группы. Зато она очень хорошего знала их репертуар, какая песня с чем связана и как они мучились с отработкой спецэффектов и танцем. Потому что Такео без надежды на интерес все ей рассказывал. А она, как оказалось, скрупулезно запоминала каждое слово. До последней мелочи. И почему только при этом Джулия, с которой они действительно составляют идеальную пару, не хотела быть с ним связанной навсегда? Это ведь так глупо… Он любит ее, она — его, так к чему все эти надуманные сложности?

Но нет. Слишком правильная мисс Беннет не могла без проблем. Там, где нормальный человек обрадуется и будет жить дальше, она придумает что-то несусветное и намертво вцепится в свои фантазии…

— Мы знаем имя убийцы, — неожиданно выдал новость, которую условно можно был бы посчитать хорошей, полицейский.

— И в чем подвох? — все же заподозрил неладное музыкант, внимательно наблюдая за своей девушкой. Та что-то строгала на кухне и мурлыкала под нос.

— У нас на него ничего нет, и взять мы его сможем только с поличным.

— Вы хотите, чтобы он… — Голос Ватанабэ упал до шепота.

— К сожалению, да, — мрачно подтвердил худшие опасения певца инспектор.

Такео еле удержался от того, чтобы бросить трубку. Да пусть этот Айнвар катится куда подальше, он просто заберет отсюда Джулию. И точка. Он не позволит так рисковать жизнью своей любимой девушки. Пусть они используют как наживку кого хотят, но только не ее.

— Убийца — фейри, — многозначительно донеслось из телефонной трубки. — И ему нужна именно мисс Беннет. Вы уверены, что если увезете ее к себе на родину, то он потеряет ее след? Мерзавец уже несколько десятков лет живет среди людей и прекрасно умеет пользоваться всеми достижениями человечества. Например самолетом. Он ее отыщет. И начнется то же самое.

Соглашаться с полицейским не хотелось. Но и спорить было глупо. Правота айнварца оказалась абсолютной.

— Я не могу подвергать Джулию такой опасности.

В голосе музыканта было обреченное спокойствие воинов его родины. В нем слышалась решимость защищать свою женщину даже ценой собственной жизни.

— А она наверняка не захочет подвергать опасности вас. И никуда не поедет. Патовая ситуация, мистер Ватанабэ. Фейри нужно уничтожить до первого мая.

Такео растерялся… И задумался. Будучи потомственным колдуном, он прекрасно знал об особых днях для нечисти, когда они слабели, набирали силу или же когда для них открывались врата в тварный мир… Он мог назвать каждый из таких дней на родине, в Ямато, но тут, за морем, в Айнваре, Ватанабэ не знал практически ничего об обыкновениях нечистой силы.

— Почему первого мая? — этот вопрос для молодого человека показался в тот момент наиболее важным. Если понять, почему именно с этой датой фейри связал исполнение своей задумки, то, возможно, удастся уберечь Джули.

— Понятия не имею. Но эта дата для фейри почему-то очень важна…

— Что вы планируете? — сумел выдавить музыкант, подозревая, что ответ ему совершенно не понравится.

Трубку хотелось швырнуть об стену, чтобы прекратить этот такой страшный разговор, но даже если несчастная коробка, начиненная электроникой, окончит свои дни прямо сейчас, то враг, угрожающий смертью самой лучшей на земле девушке, его девушке, вместе с телефоном не загнется.

— Нужно заманить нашего злодея, — охотно и оживленно пояснил полицейский, старательно не замечающий напряженных пауз в разговоре. — Привести туда, где мы будем его ждать. И взять с поличным. За безопасность мисс Беннет готов головой поручиться.

На лице Такео появилась улыбка. Злая. Средний из сыновей семьи Ватанабэ, Рё, тоже работал в полиции, и его младший брат знал получше многих, что иногда стражи порядка обещают то, что не в состоянии исполнить при всем желании. Как инспектор может клясться, что убережет Джули, если толком ничего не знает о фейри? А ведь тот наверняка очень силен, если сумел создать миньона, причем не одного… К тому же фейри не выносят мегаполисов, для них мучительно пребывание среди бетона, стекла и металла… Но вот конкретно этот… почему-то прижился здесь. Или не прижился, но приспособился как-то существовать.

— Эта тварь не в своем уме? — дрогнувшим голосом спросил собеседника Ватанабэ.

И услышал именно то, что услышать боялся больше всего:

— Да. Я предполагаю, что это так…

Музыкант закусил губу, чтобы не выругаться от всей души. Это наверняка привлечет внимание Джулии, тогда придется объясняться. И она испугается. К тому же поговори инспектор с ней напрямую — Джули бы тут же согласилась стать наживкой для убийцы. На любых условиях. Потому что за Такео боится больше, чем за себя.

— Значит, выбора нет, — больше для себя, чем для О’Нила, произнес певец. На его плечи словно опустилась вся тяжесть мира. Ведь в этой зеленоглазой девушке для него было заключено мироздание…

— Должно быть, — донесся из динамика смущенный ответ. — Вам придется делать… Хоть что-то, мистер Ватанабэ. Это не та проблема, которая исчезнет сама собой.

Полицейский прав. Нужно решать. Здесь и сейчас. Привычная маска пошла трещинами и осколок за осколком опала с лица молодого человека, обнажая то, что скрывалось под ней. Ему было двадцать шесть лет от роду, и он уже давно перестал быть мальчишкой, что бы ни утверждало его зеленоглазое, упрямое и такое правильное счастье. Ватанабэ Такео был достаточно сильным, чтобы взять на себя ответственность за двоих.

— Да, — спокойно ответил младший сын семьи заклинателей. — Вы совершенно правы. Где вы планируете устроить засаду? Имейте в виду, я буду там вместе с Джулией, хотите вы того или нет.

Разговор оказался одновременно и проще и сложней, чем ожидал Генри, предполагавший, что иностранная звезда рогом упрется, а не позволит и в малости рисковать жизнью своей девушки.

Позволил.

При условии, что он будет рядом с ней от начала и до конца, каким бы конец ни был.

Согласие инспектор дал, скрепя сердце, при этом сильно подозревая, что совершает самую большую ошибку за свою карьеру. Потому что если в результате этой авантюры сгинет знаменитый Такео Ватанабэ, то в лучшем случае О’Нила отправят постовым в самую глухую деревню. В худшем — он и вовсе сесть может.

— Чего ты переживаешь? — беззаботно фыркнул Билл, демонстрировавший ненормальный оптимизм для такой отвратной ситуации. — Просто провернем это неофициально… Мол, мы все там случайно оказались. И, если что, взятки гладки.

Генри посмотрел на друга как на законченного идиота.

— Нам нужна группа поддержки! Нам люди нужны!

На физиономии его друга проступил скептицизм пополам с насмешкой, будто он знает что-то, О’Нилу недоступное.

— Нам нужна информация и подготовка. А люди только помешают. У нас есть ведьма и заклинатель. Помимо нас двоих. К тому же если стягивать к высотке спецназ, то этого не заметит только глухонемой паралитик, а Дэниэлс-старший под эти характеристики никак не подходит.

— И какие у нас шансы справиться с неслабой потусторонней тварью при таком раскладе сил? — ухмыльнулся рыжий, которому идея совершенно не понравилась. — Мы так всех погубим!

При слове «тварь» у Саммерса будто бы дернулась щека.

— Не погубим, если сделать все правильно, — не согласился напарник. — Первое мая — это не только День святой Вальпургии. Это еще и Белтайн, день, когда, по поверьям, племя фейри пришло из-за моря, из своей исконной земли, в тварный мир. Это день силы дивного народа. А Вальпургиева ночь — это время силы для ведьм. Если миз Коллинз не струсит, а мы не сглупим, то от фейри даже пыльцы не останется!

— У благородных фейри нет ни крылышек, ни пыльцы, — мрачно буркнул рыжий, не разделяя уверенности в благополучном исходе. — Зато у них есть огромная магическая сила и интеллект, который совершенно не похож на человеческий.

— Про вампиров тоже так говорили когда-то. А что сейчас? — пожал плечами второй полицейский, внимательно и настороженно разглядывая друга. Тот подорвался с места и начал расхаживать по комнате.

— Так вампиры все-таки были изначально людьми! А фейри не зря называют в некоторых странах «нездешними», они вообще не такие, как мы! Как если бы вдруг какому-нибудь богомолу дали вымахать до размеров человека и всучили магию! Мы бы так же не могли понять, что такое творится в его голове!

Билл тяжело вздохнул и заставил друга сесть на стул, а не мельтешить перед глазами.

— Дружище, расслабься, мы и так уже знаем, что у Дэниэлса творится в голове. Он хочет прервать проект в журнале, потому что не желает, чтобы люди писали о его сородичах, и собирается убить Джулию Беннет ради ее прекрасных зеленых глаз. Все очень просто. И к этим целям он идет напрямую, разнося в щепы препятствия. По-моему, все предельно ясно. Плюс у Дэниэлса-старшего очень мало времени. Глазки нужны ему до первого мая. Так что поманим нашего чокнутого друга быстрым достижением цели — и он понесется к офису «Фейри стайл», сломя голову.

— У тебя все так просто… — смерил его тяжелым уничижительным взглядом О’Нил. Легкомыслие товарища его неприятно удивило. Речь шла о жизнях, но Билл относился к столкновению с нечистью как к карточной партии, проигрыш в которой обиден, но не особо важен. — На кону стоит жизнь как минимум одной девушки. И это еще в лучшем случае, а для тебя все это только игрушки…

Саммерс какое-то время молчал, задумчиво и неотрывно разглядывая напарника. Генри даже стало немного не по себе, когда он понял, что вечное веселье покинуло лицо его проверенного напарника.

— Такова наша природа, — со странной усмешкой пояснил Билл, чьи обычно темно-карие глаза неожиданно стали отсвечивать яркой травяной зеленью. Совершенно нечеловеческой зеленью. Такой цвет глаз О’Нил видел до этого только один раз. У Джулии Беннет. Которая, как теперь выяснилось, получила от рождения очи дивного народа.

— Ваша природа? — попятился в ужасе от друга Генри, не сводя глаз с в одно мгновение ставшего другим, совершенно чуждым, Билла.

— Природа фейри, — рассмеялся, казалось, знакомый до самой незначительной привычки Саммерс, и в его смехе зазвенели серебряные колокольчики. Слишком чистый, слишком глубокий голос. Для человека. — Да не трясись ты так.

Он выглядел так же, как и прежде. Ни крылья, ни рога не выросли, да и сказочным красавцем, которыми, по поверьям, просто обязаны быть все дивные, его назвать все так же было нельзя… Нет, все тот же Билл Саммерс. Но черты лица обрели какую-то странную завершенность, которая не встречается даже у самых красивых из людей.

— Какого черта происходит, Билл? — дрожащим голосом спросил Генри, пытаясь найти в памяти хоть что-то о борьбе с нечистью подручными средствами. Он слишком привык полагаться на последние достижения магической науки, но, как назло, ничего вроде ловушки модели «Хеллсинг-2013» или спиритического ружья, которыми экипируют спецназ, под рукой не имелось. Да и тут куда больше пригодились бы молитвы… которых полицейский не знал.

А фейри был совсем близко. Он всегда был близко…

— Генри, тебе не кажется, что уже немного поздновато бояться? — с ироничной ухмылкой поинтересовался дивный, как всегда запросто усаживаясь на столешницу и попирая своим задом важные документы. — Если бы мне в голову пришла блажь тебя убить, то я мог бы сделать это в любое время за последние пять лет.

— Фейри же… сходят с ума в человеческих городах…

— Не всегда. И не все, — развел руками Билл с беззаботным и оттого еще более подозрительным видом. — Кто-то вполне неплохо акклиматизируется, дружище, просто мы перестали об этом ставить в известность смертных. Не трясись ты. Ничего я тебе не сделаю… Мне это неинтересно.

После этих слов нечисти стало еще страшней. Нельзя не бояться того, кто не убивает тебя только потому, что твоя смерть ему неинтересна.

— Куда ты дел настоящего Саммерса, ублюдок?! — заорал на фейри полицейский, вытаскивая из кобуры пистолет и понимая, что свинец этому существу не страшен. Для того, чтобы убить одного из дивного народа, пули требуются серебряные, как и для вампиров. И все равно хотелось выпустить в ухмыляющуюся рожу всю обойму.

— Генри, — тяжело и раздраженно вздохнул тот, кого инспектор считал своим лучшим другом. — Ну с чего ты взял, будто вообще был какой-то другой Билл Саммерс, настоящий? Я подменыш,[16] старик, меня подбросили в человеческую семью вместо мертворожденного младенца. Я с самого начала был тут, рос, как обычный человек, окончил школу, поступил в академию. Никого другого не существовало. И мыслю я совсем не как гигантский богомол.

Ну да, сравнение с насекомым вышло идиотским. Но как поверить фейри? Как принять то, что все это время твою спину прикрывал не человек, а обманка, подделка, которую подсунули недотепистым родителям? И ведь не проверишь даже, действительно ли тот, настоящий ребенок умер при рождении, а не был утащен в Страну Холмов. Билл запросто мог и соврать, просто чтобы выгородить себя.

— И ты думаешь, что я вот так просто после всего тебе поверю? — процедил инспектор, опасливо наблюдая за тем, кого считал верным товарищем.

Фейри с досадливой улыбкой покачал головой.

— Не поверишь. Но работать со мной будешь. Потому что Джулия Беннет просто человек. И Дженнет Коллинз, хоть и ведьма. И Артур Дэниэлс. И все они могут умереть, если Дэниэлса-старшего не остановить. А сделать это без моей помощи будет затруднительно.

— Лукавый… — со злостью выплюнул слово О’Нил, которому было безумно обидно, что его столько времени водил за нос один из дивного народа.

— Я всего лишь рядовой фейри Благого Двора, — хмыкнул Билл Саммерс, весело усмехнувшись. — Не стоит присваивать мне чужих званий. Я этого совершенно не заслуживаю.

— А этот твой Арчи в курсе, с кем столько лет дружит? — осведомился с подозрением Генри.

— Нет конечно, — последовал чересчур спокойный ответ. — Арчи относится к нашему племени с некоторым… предубеждением. Не хотел его нервировать. Быть фейри в этом жестоком индустриальном мире так нелегко… Одно только столовое серебро чего стоит.

Генри против воли хохотнул, понимая, что вот теперь все встало на свои места. Билл действительно остался все тем же стариной Биллом, который прикрыл его однажды от пули (ну да, почему бы и не прикрыть, раз свинец все равно не убьет), временами выгораживал перед Ди после попоек и всегда уверял, что все будет хорошо. Может, и правда, нет особой разницы, фейри он или человек.

Его звали… Да не суть важно, как его на самом деле звали, если двадцать семь лет подряд он откликался на имя Билл Саммерс. Люди думали, будто фейри больше не приходили в тварный мир, который стал слишком жесток для тех, чья плоть была слабей духа и магии. В чем-то они оказались правы. Перестала выезжать на поиски жертв Дикая Охота, чьи призрачные гончие подвывают от ужаса, когда до них долетают эманации жестокости людей, запах бензина и бесконечное ощущение одиночества, пришедшие вместе с благами цивилизации. Не скидывают больше на берегах озер свое оперение девы-лебеди. И не встретишь на опушке хозяина леса. Люди изгнали из своих пределов чудеса, и добрые, и злые, обратили их в легенды, да и те стали понемногу забываться. Но фейри не были порождениями людских грез, чтобы исчезать, едва о них перестанут думать. Дивный народ продолжал следить за смертными, которые для фейри становились не только добычей, но и опасными врагами. Поэтому, как и прежде, жители Тир Тоингире подменяли человеческих детей, оставляя вместо них своих сородичей, которые, принимая облик детенышей смертных, по сути своей оставались бессмертными дивными. Их редко разоблачали. Уже не проверяли священники всех детей, опасаясь, что в дом обманом проберется фейри, а разревевшегося на ступенях церкви младенца никому и в голову не приходило жечь на костре. Просвещенный век, что ни говори. Да и серебряные столовые приборы теперь мало кто использовал. Рай для подменыша. Но случалось так, что подкинутые выдавали себя сами, не выдерживали жизни в тварном мире, его жестокости, его чуждости настоящей магии. Они сходили с ума, начинали убивать… И им никто не мог помочь. У подменышей не было надежды на спасение, за них никто бы не вступился. Они оставались один на один с чуждым и страшным миром, не имея возможности даже поговорить с себе подобными… Разведчики дивного народа, те, кто должен был предупредить, если смертные вздумают двинуться войной на благую страну фейри. Разведчики, которые вряд ли когда-нибудь еще увидят родной край.

Ему повезло, он оказался достаточно гибок и хитер, чтобы слиться со смертными, стать одним из них, не вызвать даже тени подозрений. Если уж Арчи, сын фейри, не смог понять, кем же является на самом деле его старый друг, то можно сказать, что маскировка удалась на славу.

Вот только себе звавшийся Биллом Саммерсом признавался, что пусть никто не смог его разгадать, однако же хорошего разведчика из него не вышло, слишком сильно фейри притворился человеком, слишком многое принял к сердцу. Как сейчас. Какое ему дело до бед Джулии Беннет и влюбленного в нее юноши? Или же до убитых девушек-дизайнеров? А ведь именно из-за Джули и Такео бывший Биллом Саммерсом раскрыл себя перед напарником. Он видел прежде этих двоих вместе на столичных улицах, и не раз. Кровь его народа, которая проявилась в девушке, притягивала взгляд к этой паре. Молодые, красивые… и такие влюбленные, что глаза слепило. Не многое в мире смертных могло действительно тронуть душу фейри… Взаимная любовь — могла.

Успокаивало подменыша лишь то, что нельзя было давать изгнаннику войти в полную силу, ведь, пошумев в тварном мире, он бы непременно двинулся назад, на родину, в Тир Тоингире, прекрасную Страну Холмов. Он наверняка жаждет отомстить за годы среди людей, за вырванные глаза и получить то место, которое считает по праву своим.

Следовало остановить мерзавца до Белтайна. Если он получит глаза Джулии Беннет в священный день Прихода, то его уже не остановить… Второй раз отступник не позволит свершиться казни. Он слишком хитер для этого, и слишком сильны сейчас его муки.

Значит, надо как-то суметь убить могущественнейшего мага дивного народа… А ведь с ним из последних сил справилась Благая Королева, к которой ради такого случая присоединился сам Неблагой Король, забыв о распрях между Дворами.

— Нам нужны ветви рябины, — начал давать указания фейри своему нанарнику-чсловеку. — И эта новомодная «музыка ветра»… Она даже мне покоя не дает… И непременно веревка с навязанными на нее узлами, крупа…

Забавно оказалось учить человека бороться с себе подобными. Хотя нет, он бы, конечно, не купился на такие штучки, фейри Благого Двора вообще устойчивей к простонародным методам борьбы, чем неблагие или те, кто был изгнан в мир смертных за совершенные преступления.

— Как с вампирами, честное слово, — прокомментировал наставления Генри, слушавший с исключительным вниманием.

— Вампиры — это люди, которые частично попали на ту сторону, поэтому да, общее есть, — согласился подменыш, почесывая затылок. Совершенно человеческая привычка, приобретенная здесь и сперва безумно раздражающая. Потом стало ясно, что люди сотканы из таких мелких особенностей, из манеры говорить, жестикуляции, пристрастий, того, что так или иначе диктует тело. Поэтому бороться с новыми обыкновениями тот, кто изображал человека так хорошо, что сам порой себе верил, в конце концов, не стал.

— По ту сторону? Странный адрес. Это где?

Фейри озадаченно нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова. Как растолковать такое элементарное понятие смертному, он прежде не думал.

— Это не здесь… — медленно и неуверенно сказал он, пытаясь объяснить словами то, что прежде никто словами не объяснял. — Не там, где живут люди, но и не там, где находится Страна Холмов. Это место между тварным миром и миром фейри, место, где наши дороги. Там нет света и тьмы, только мгла. И вампиры — это смертные, которые могут ходить по той стороне. Но за все приходится платить. Вампиры платят своей человеческой природой.

Дивный двигался по комнате, будто в танце. Все движения были обычными, будничными, вот он коснулся шторы, вот передвинул стул, поправил волосы… Ничего привлекающего внимание, ни одного показного жеста, но теперь казалось, что для фейри звучит никому больше не слышимая музыка, которая ведет его. Генри начал понимать, откуда взялось название «дивный народ».

— Нужно подготовить ловушку, — задумчиво протянул Билл, переставший мельтешить и оседлавший задом наперед стул. — Этот фейри слишком силен даже сейчас, нам не справиться с ним в открытой драке. Да и никому не справиться.

— Кто сумел… победить его в прошлый раз?

В голосе Генри особой надежды не было. Он совершенно точно предполагал самое худшее.

— Королева. И Неблагой Король. Вместе, — решил сказать правду Саммерс. Вообще, иногда лгать бывает просто невыгодно.

Люди порой не представляют себе, какими же силами должны обладать правители дивного народа. Но О’Нил представлял. И даже слишком хорошо, судя по тому, как кровь отлила у него от лица. Веснушки, которые прежде были практически незаметны, теперь стали казаться темными.

— И ты предполагаешь… О боже… — Полицейский сцепил руки. Пальцы побелели. — Это верная смерть.

— Это в любом случае верная смерть, — пожал плечами с непонятной улыбкой фейри, сохраняя спокойствие. — Так что большой разницы не будет. Вот только если выберем мой вариант, у нас хотя бы появится какая-то возможность маневра.

— И ты думаешь, он не поймет, что для него приготовлена западня? — истерично расхохотался Генри. — Древняя чертовски сильная тварь! И ты решил ее просто обмануть?!

— Это древняя чертовски сильная спятившая тварь, — твердо поправил друга Саммерс. — Если мерить его понятиями людей… то он одержим навязчивой идеей. И идет к исполнению своего желания напрямик. Сейчас у нас есть шанс воспользоваться его одержимостью. Дэниэлс-старший придет за Беннет, тут нет сомнений. К тому же он считает себя невероятно могущественным.

— И это правда, — мрачно вставил рыжий. Он не хотел ни умирать сам, ни становиться причиной чьей-то смерти.

— Правда, — и не подумал спорить Билл. — Но знаешь, могущество — это еще не гарантия непобедимости. Иначе бы люди давно стали рабами фейри.

В зеленых глазах мелькнуло что-то древнее, жестокое и страшное, как сама погибель. Дивные по природе своей являлись нечистью, и об этом нельзя было забывать, какими бы восхитительными они ни казались.

— А что главное? — задал вопрос полицейский.

Билл Саммерс подмигнул приятелю.

— А главное, старик, — это любовь. Жаль только, что она не поможет нам победить… Или поможет. Думаю, что Ватанабэ перевернет ради своей феи весь мир, если это понадобится. На то и ставлю.

О’Нил только и мог, что рассмеяться. На что им еще оставалось надеяться? Лишь на удачу, слепую, как и их противник. И на любовь Ватанабэ Такео и Джулии Беннет. Будет чертовски обидно, если красивая история о хорошем мальчике и хорошей девочке закончится только потому, что кому-то приспичило получить глаза Беннет.

— И что нам теперь делать? — задался вопросом инспектор.

— Разумеется, заручиться поддержкой ведьмы, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Саммерс, накинул на плечи куртку и вышел из кабинета. Мысли о том, что друг не последует за ним, у фейри даже не возникло. Самоуверенность всегда была отличительной чертой Билла, но прежде он еще пытался как-то сдерживать ее. Теперь — нет.

В высотку, где располагалась редакция модного журнала, их пустили уже безо всякого скрипа, почти как родных. С охранниками полицейские поздоровались практически как с членами семьи.

Работники журнала тоже отнеслись к появлению стражей порядка как к чему-то совершенно обычному. Не слишком хорошо, если гражданские настолько сильно привыкают к визитам полиции. Теряют должный трепет.

В приемной сидела очередная кукла, но на этот раз рыжая и даже на вид казавшаяся глупой. В глазах той же Адамс можно было заметить интеллект и некоторую долю стервозности. Голубые очи новенькой казались стеклянными, и углядеть в них можно было только суеверный ужас. Должно быть, миз Коллинз и впрямь была чудовищным начальником.

Главный редактор показалась О’Нилу слегка нервозной. Миз Коллинз выглядела все так же безупречно, но похоже, что порой даже косметика и специальные чары не могут скрыть бледность и темные круги под глазами.

— Думаю, джентльмены, вы явились ко мне не просто так? Или у вас возникли новые вопросы? — спросила всемогущая властительница моды, поднявшись из кресла навстречу гостям.

Генри в очередной раз отдал должное ее внешности и манерам. Такую женщину легко можно было представить на троне.

— Скорее у нас возникли новые ответы, — первым сказал Билл, позволяя ведьме увидеть свою нечеловеческую природу.

Губы женщины сжались в тонкую полоску, и она сделала шаг назад, выставив перед собой руки. Но это был жест не защиты, а нападения.

— Нечистая сила! — разъяренно прошипела ведьма, и воздух в комнате задрожал от магии.

Саммерс сохранил полную невозмутимость. И видимость дружелюбия.

— Спокойней, миз Коллинз, я здесь как друг. И не собираюсь причинять вреда.

Ему предсказуемо не поверили. Пожалуй, если бы это был не Саммерс, Генри бы и сам никогда не поверил в благонамеренность фейри.

— Благой или неблагой, фейри всегда опасен для людей, — резко ответила Дженнет, даже не думая скрывать угрозу в голосе. — Убирайся отсюда, порождение иного мира! Пока я не прогнала тебя сама!

— Как часто подобные слова говорили о ведьмах? — сухо парировал дивный, не отводя взгляда.

— Ты не человек! Ты нечистый дух! И ты пришел сюда, чтобы говорить со мной! Я вправе убить тебя!

— Во-первых, я буду защищаться, — без всякого волнения в голосе отвечал полицейский. — И неизвестно, кто выйдет победителем. Во-вторых, у нас есть общий враг, миз Коллинз, и, по-моему, разумней будет направить нашу злость на него, а не друг на друга.

Если женщина и не поверила его словам, то хотя бы не напала тут же. По мнению Генри, это уже можно было назвать победой.

— О каком общем враге ты толкуешь, фейри?

На мгновение на лице Саммерса появилась торжествующая улыбка.

— О том, который убивает ваших сотрудников, миз Коллинз. Это фейри. И он хочет крови. Крови вашей помощницы, Беннет. И ее глаза.

Взгляд главного редактора стал озадаченным.

— Фейри, вы говорите… Фейри… Белтайн. Первое мая. День силы вашего племени. — Плечи ведьмы затряслись от беззвучного смеха. — Я-то голову ломаю, какая из ведьм могла это устроить. Но дело не в Вальпургиевой ночи, дело в Белтайне. Что ж, хотя бы так мне будет легче жить. Куда проще винить фейри.

— Смертным вообще проще, если можно на кого-то спихнуть злодеяния, — с философским выражением на физиономии прокомментировал Билл. — Но ведьма тут действительно развлекается, миз Коллинз. Давно развлекается… И это тоже нельзя оставлять без внимания.

— К черту ее! — махнула рукой главный редактор. — Меня волнует только фейри, а до этой дряни я и сама доберусь, никуда не денется.

— О да, вы просто замечательно добирались до нее все это время…

Генри показалось на мгновение, что миз Коллинз на его напарника даже зарычала от злости. Но нет, только сжала зубы и зло прожгла нахала взглядом.

О’Нил ухмыльнулся. Он бы не рискнул зубоскалить перед ведьмой. Но он и не был фейри-подменышем. Черт его знает, что творится в голове Саммерса, пусть сравнение с насекомым и было по-настоящему идиотским, но не могли дивные мыслить так же, как смертные.

— И зачем убийце понадобились глаза моей ассистентки? — уже более-менее мирно поинтересовалась женщина, вроде бы, примирившаяся с тем фактом, что у нее в кабинете находится самая что ни на есть нелюдь.

— По приказу Благой Королевы его собственные ему вырвали. И этот факт его немного удручает.

Губы женщины, окрашенные карминной помадой, будто против воли растянулись в улыбке.

— У фейри действительно неплохо с чувством юмора, — заметила Коллинз, как-то по-новому смотря на подменыша.

— Поверьте, не у всех, — пожал плечами Билл. — Но у того, который нацелился на дивные очи мисс Беннет, чувства юмора нет совсем. Он хочет глаза фейри, что достались вашей ассистентке. И он не остановится, пока не получит их. Или пока не умрет. Мне больше нравится второй вариант.

Главный редактор снова уселась в кресло, кивком предлагая гостям последовать ее примеру.

— Ваши предложения, джентльмены.

— Преступника мы можем взять только с поличным, когда он попытается убить мисс Беннет, — вступил в разговор О’Нил, почувствовав себя наконец в своей тарелке. Принять бразды правления снова в свои руки оказалось приятно.

Судя по выражению породистого лица миз Коллинз, она бы запустила чем-нибудь в полицейского, если бы под рукой оказался достаточно тяжелый предмет.

— Вы предлагаете мне… рискнуть жизнью Джулии? — разъяренно прошипела ведьма, сверкнув глазами, в которых будто адское пламя отразилось.

— Выбора нет, — снова подал голос Саммерс. — Мы можем действовать только по закону. Никто не позволит арестовать вполне добропорядочного гражданина Айнвара без единого доказательства.

Генри молча радовался, что взглядом нельзя убивать. Хотя, если речь идет о ведьме… То вполне себе можно.

— Мы хотим встретить преступника тут, на вашей территории. Подготовить ловушку, — как ни в чем не бывало продолжил подменыш, у которого инстинкт самосохранения, видимо, оказался не настолько сильно развит.

— А тот, кому вы доверили Джулию, позволит так рисковать ее жизнью? — ухмыльнулась женщина, чуть приподнявшись.

— Этот молодой человек понимает вынужденность подобной меры и готов пойти навстречу. При условии, что тоже примет участие в засаде. И никак иначе.

Коллинз совершенно неизящно закусила губу, прикрыв глаза в задумчивости.

— Ватанабэ на нее надышаться не может. Раз уж он дал согласие, выбора и правда нет… — пробормотала она, откинувшись в кресле.

Удивляться тому, что эта ведьма умудрилась узнать имя возлюбленного своей секретарши, которое не было известно никому, рыжий не стал. Вообще, если дело касается ведьм, нужно привыкнуть, что нет ничего невозможного.

Дженнет смотрела на них тяжело, пристально, не мигая, как громадная змея, и разве что не шипела. Идея принять на своей территории такого гостя, как фейри, да еще и рискнуть своей помощницей ее определенно не радовала.

— И все равно мне ваше предложение кажется… сомнительным, — спустя минуту напряженного молчания произнесла женщина. Тонкие ее пальцы судорожно сжимали безумно дорогую ручку, угрожая раздробить металлический корпус.

— А у вас есть какой-нибудь план? — хмыкнул Саммерс, чья сущность явственно просвечивала через иллюзию смертной плоти. — Это один из советников Благой Королевы, он по силе равен всей Дикой Охоте разом, и ему не хватает только глаз Джулии Беннет, чтобы получить все свое прежнее могущество.

— Если он получит глаза, то попытается вновь вернуться в Страну Холмов, верно? — искривила в злой усмешке губы ведьма. Сходство со змеей усилилось во сто крат. — Поэтому вы так засуетились, мистер Саммерс, или как вас там на самом деле зовут? Вы такая же нечисть, и вам дела нет до жизни человека. Зато вас очень волнует судьба Тир Тоингире и Благой Королевы.

Билл развел руками.

— Меня действительно беспокоит, что станется со Страной Холмов и моей правительницей, но я слишком долго прожил среди людей, чтобы не ценить их жизней. Я фейри Благого Двора, мы приносим добро смертным, которые того заслуживают.

Генри неожиданно почувствовал себя на вторых ролях. Ему не было места в этом разговоре. Спор межу ведьмой и одним из дивного народа выходил за рамки его компетенции.

— Вы ставите на Вальпургиеву ночь? — сухо и по-деловому поинтересовалась у собеседника миз Коллинз, оставив в покое злосчастную ручку. Решение было принято.

— Больше ставить не на что, — признал с явной неохотой фейри. — Даже будучи калекой, он раздавит такого, как я. А уж в Белтайн… Не хочется и думать…

— Поэтому я еще не выставила вас из своего кабинета. Белтайн. И вы так и не сказали, какое же имя использует в нашем мире этот ваш фейри.

Полицейские переглянулись. Тот, что был фейри, кивком дал понять человеку, что честь сообщить новость достается ему. Сам он не мог.

— Ричард Дэниэлс, — четко и тихо сказал Генри. — Глава вашего совета директоров и есть тот самый фейри.

На миг глаза женщины распахнулись неестественно широко, а лицо стало похоже на восковую маску, настолько побледнела всемогущая Дженнет Коллинз.

— Он ни единого чертовою раза не явился в офис, когда тут была Джулия. Ни единого раза. Вообще!

В голосе все еще был ужас, хоть с лицом главный редактор уже сумела справиться.

— Она бы увидела, какой он на самом деле, — спокойно пояснил Саммерс. — Увидела бы его безумие и его уродство. И наверняка бы поняла, что подобное существо просто не может быть человеком.

Миз Коллинз подскочила на ноги и начала мерить шагами кабинет. Тонкие каблуки с такой силой стучали по полу, что казалось странным, почему в полу не остается дыр.

— Но почему сейчас? Джулия работает уже давно, почему именно этот Белтайн?

Билл беспомощно развел руками:

— Я не знаю, мэм. Может быть, ваш проект, связанный с фейри, стал последней каплей, может быть, планеты сошлись особым образом. Если дивный сходит с ума… это действительно безумие. Сложно найти логику в его поведении…

— Дэниэлс не производит впечатление безумца… — сказала ведьма, застыв на месте. — Он удивительно разумный сукин сын.

— Фейри хорошо врут. Особенно безумные.

Дженнет Коллинз стояла посреди своего кабинета и молча смотрела на лицо подменыша. Но видела ли она его перед собой, вот в чем вопрос? Казалось, будто разум Титановой Джен блуждает по иным дорогам, которые доступны только ведьмам. А может быть, она просто размышляла, кто знает?

А потом полицейские получили один из самых неожиданных ответов, какой только могли себе представить:

— Джули мне как дочь. Я сделаю, что вы просите, ради нее.

— А Ватанабэ вы усыновите? — невинно поинтересовался фейри, в упор глядя на ведьму.

Та тихо рассмеялась. Что ж, хороший знак, если она готова понимать шутки нелюдей.

— Попытаюсь. Вы знаете, что вам нужно сделать?

Генри не знал. А вот его напарник имел об этом полное представление.

Во всех сказках не советуют доверять фейри. Особенно если речь идет о твоей жизни.

Я смотрела на Такео и не понимала, что вообще происходит. Он улыбался, шутил, был невероятно мил… Как всегда. И это пугало. Потому что он не мог выглядеть настолько счастливым, учитывая сложившуюся ситуацию. Мы все-таки вот-вот расстанемся, так почему он настолько… радостен? Честно признаюсь, мне даже обидно стало. Возможно, я подсознательно пыталась успокоить себя тем фактом, что страдать по крайней мере буду не одна.

На все расспросы мое личное несчастье выдавало самую сияющую из своего арсенала улыбку и заверяло в том, что все просто прекрасно и так и будет. Спустя час безуспешных попыток добиться хоть какой-то информации мне захотелось хорошенько побиться об стену головой. Или побить об эту же стену Ватанабэ.

— Такео, да скажи уже, что происходит? Почему ты так нервничаешь? — в конечном итоге зажала я музыканта в угол кухни, собираясь каким угодно образом добиться правды. Иллюзия идеального счастья тут же исчезла. И я увидела страх и отчаяние. Его страх и отчаяние. Стало дурно и трудно дышать.

— Что? — выдохнула я, уже почти желая, чтобы он сказал мне «все хорошо». Но поздно. Хотела правды? Вот сейчас и получу ее. Всю, без прикрас. Такео может быть очень честным, особенно если я на этом сильно настаиваю.

Он притянул меня к себе и прижал так, что показалось, будто я и вдоха сделать не могу. Но вырываться я не собиралась. Сейчас мне тоже было страшно, а лучше всего прятаться от страха в его руках.

— Звонил О’Нил… — тихо произнес мой самый любимый человек поверх моей макушки. И его голос показался мне совершенно несчастным. — Они узнали, кто убийца…

Это новость должна была стать хорошей. Но почему-то не была.

— В чем подвох? — спросила я, прижимаясь еще ближе. Я верила ему настолько сильно и безоговорочно, что чувствовала себя рядом с ним в полной безопасности. Он не даст случиться со мной чему-то плохому. Никогда.

— Они не смогут его арестовать. Улик нет. А он собирается убить тебя. Завтра.

Я не могла и слова произнести.

— Это фейри, Джули. Обезумевший фейри, которому понадобились твои глаза… — тихо, каким-то измученным голосом сказал мне Такео, прерывисто вздохнув. — Я никому не позволю тебя обидеть, слышишь? Если нужно будет, я на части разорву эту тварь, он даже пальцем тебя не тронет. Ты мне веришь?

— Всегда. Я тебе всегда верю.

Мы простояли обнявшись минут десять, и никто не произнес ни единого слова. Я слушала биение его сердца и думала, что если уж меня убьют, то пусть это произойдет сейчас. Когда он рядом.

— Этот полицейский предложил взять преступника с поличным. А тебя использовать как наживку.

Я высвободилась из объятий, чтобы иметь возможность посмотреть ему в глаза, такие несчастные и виноватые.

— Единственно возможный вариант, верно?

Такео закусил губу, но взгляд не отвел.

— По его словам, да.

— Каков второй вариант? — задала вопрос я, уже примерно представляя, что мне ответят.

— Ты можешь уехать со мной. Ямато далеко, у нас свои законы, своя нечисть, своя магия. Я смогу защитить тебя у себя на родине.

Он говорил это и выглядел в тот момент… мужчиной. Сильным и решительным, а не бесконечно добрым мальчишкой, каким мне всегда казался. Двадцать шесть лет… Ну да, скорее всего, он и был таким.

— Но это не гарантирует, что до меня никогда не доберутся, да? — не слишком жизнерадостно откликнулась я. — И ты знаешь, что я не уеду из Айнвара. Ты знаешь все причины, по которым я этого не сделаю, не так ли?

— Ты невыносимо упряма, — с грустной и теплой улыбкой сказал он мне, снова притягивая ближе. Смысла сопротивляться я не видела. — Да. Это не гарантирует того, что фейри не найдет тебя. Он уже давно живет в мире людей и прекрасно в нем ориентируется.

— Значит, инспектор прав и мне придется рискнуть.

Тем более какая, по сути, разница? Убить меня могут попытаться и в Ямато, верно? Раз уж моя жизнь так понадобилась этому фейри?

Ватанабэ невозмутимо поправил меня:

— Нам.

Я онемела от удивления.

— Нам? Что значит нам? — дрожащим голосом переспросила я. — Какое-такое «нам», Ватанабэ Такео? Тут рискую только я!

Предчувствие у меня было самое отвратительное. И оно не обмануло. Совершенно.

— Я иду с тобой, Джули. Я буду защищать тебя от всего. Всегда. Всю свою жизнь.

— Не хочу! — разъяренно прошипела я, отталкивая музыканта прочь. Он отступил на шаг, но снова оказался рядом. — Даже не думай о таком, ты меня слышишь?! Никакого риска ради меня! Никогда! Я не хочу, чтобы с тобой что-то стряслось! Как я жить буду, если тебя не станет?!

Меня снова обняли, не обращая внимания на попытки вырваться.

— А как буду жить я? — с не меньшей злостью спросил он. Руки сжали меня крепче. — Прекрати быть эгоисткой, Джули, и подумай о моих чувствах! Хоть раз! Как я буду жить, зная, что ты погибла и я не защитил тебя?!

От потрясения я даже перестала пытаться освободиться. Никогда не слышала столько боли и отчаяния в его голосе. Мне почему-то казалось, что он вообще не может испытывать таких чувств.

— Ты зол, — с растерянностью констатировала я, чувствуя, как мой мир перевернулся с ног на голову. Самый добрый, самый светлый человек из всех, что я только встречала в своей жизни, разозлился. Из-за меня. На меня.

— Я не зол. Я в ярости, — педантично уточнил Такео, мрачно взирая на меня сверху вниз. Почему-то только сейчас я поняла, что он почти на голову выше меня. — Ты и святого способна вывести из себя, если ты еще не в курсе. Я могу позволить тебе тянуть время, мучить меня неопределенностью, врать, что ты меня не любишь… Но умереть не позволю, ясно тебе?

Спрятать лицо у него на груди в тот момент показалось мне самым правильным решением, какое только может быть. Чтобы не видеть укоризненного взгляда, не чувствовать себя слабой и беспомощной. Он все понимал. С самого начала он чувствовал, что я поступаю с ним жестоко, что я причиняю ему боль своими отговорками, но упорно не отпускаю, позволяю на что-то надеяться… И сознательно позволял мне так поступать. Прощал мне мой эгоизм.

— Как ты вообще можешь меня любить? И почему ты все это терпишь? — практически против воли вырвалось у меня. Я правда не понимала, почему он все еще со мной, почему все еще любит…

— Ты лучшая девушка на земле. И пусть ты любишь все усложнять, это не меняет того факта, что я без тебя не захочу жить. Поэтому мы пойдем с тобой вдвоем на встречу с этим фейри и непременно победим. Сказки должны заканчивать фразой, что они жили долго и счастливо, а не просто умерли в один день.

Его сердце билось ровно и сильно. В своих словах и собственных силах Ватанабэ Такео был совершенно уверен.

— Ты чудовищно романтичен, — тяжело вздохнула я, снова чувствуя себя… стервой. Неприятное ощущение, надо сказать. Ужасно неприятное. И все чаще оно ко мне приходит в последние дни.

— Какой есть, — тепло отозвался он, снова становясь собой обычным. Если постараться, то можно опять заставить себя думать, что передо мной просто легкомысленный мальчишка. — И ведь ты любишь меня именно таким. Любишь же?

Проклятый день откровений.

— Люблю, — не стала на этот раз врать я, тем более что поздно уже отрицать общеизвестный факт. — Больше жизни люблю. Но это ничего не меняет.

— Кто бы сомневался, — со вздохом пробормотал он и просто поцеловал меня в макушку. Безнадежно упрямый парень…

Саммерс сказал: «Если хочешь выиграть битву, подготовь для нее подходящее поле», — и напарники принялись за кропотливую работу по превращению обычного офиса в ад для фейри, которого уже можно было назвать неблагим.

План по обезвреживанию особо опасного преступника с магическими способностями оказался до идиотизма прост. Но Саммерс почему-то называл его идеальным. Генри был с ним совершенно не согласен, но другого плана не было. До позднего вечера двое полицейских ползали по офису, посыпая то тут то там пол крупой, солью, навязывая узлы на шнуры электропитания и рисуя знаки, смысла которых рыжий совершенно не понимал. Штат сотрудников «Фейри стайл» в полном составе смотрел на них как на идиотов и, скорее всего, прикидывал, откуда лучше всего вызвать неотложку для пары помешанных копов. Миз Коллинз, глядя на все эти художества, кивала с удовлетворением и строго-настрого запретила кому бы то ни было пытаться навести порядок.

Правда, один вопрос она все же задала:

— Но разве это может помочь против настолько могущественного нелюдя?

Фейри в тот момент в хирургических перчатках втыкал в какой-то букет ветку рябину и морщился так, будто хотел чихнуть. Глаза у него покраснели, напоминая О’Нилу, как выглядит в сезон цветения тополей его девушка. На рябину у напарника была аллергия, видимо, то же самое испытывали и все другие дивные, иначе бы с чего Биллу мучиться?

— Помочь, может быть, и не поможет, но деморализует очень сильно.

После этих слов нечистый все-таки оглушительно чихнул и посмотрел на букет с запрятанной в него веткой рябины так, будто это был раскаленный прут.

— Может, лучше я? — сжалился над старым другом Генри, не в силах больше смотреть на эти мучения.

— Может, — с облегчением согласился принять помощь фейри, отходя от столь неприятного для него предмета.

Когда инспектор решился войти в кабинет миз Коллинз, чтобы задать ей какой-то вопрос, ему стало дурно от концентрации магии. Сама главный редактор сидела на полу с — немыслимо! — распущенными волосами и нараспев читала заклинание. Колдовство оказалось настолько сильным, что даже с учетом слабого латентного дара полицейского он почувствовал творящееся волшебство всей кожей.

— Ч-что это? — в панике спросил Генри у ведьмы, готовясь, если что, вылететь пулей за дверь и больше не возвращаться. Вся эта чертовщина становилась чересчур жуткой для него. О’Нил любил своих обычных «клиентов», которые использовали стандартную, такую простую и понятную магию, посягали исключительно на что-то материальное и были пусть и ублюдками, но всего лишь людьми. Игры с фейри, ведьмами, отрывание голов и выколупывание чужих глаз являлись для копа уже чем-то из ряда вон выходящим.

Колдунья вперила в визитера тяжелый взгляд, и полицейский увидел в нем вечность. Чем старше род ведьмы, тем больше в ней силы, тем больше облеченных властью предков стоит за ней. Очевидно, род миз Коллинз был очень, очень древним.

— Уверены, что хотите это знать? — хрипло, каким-то незнакомым голосом спросила главный редактор.

— Нет! — поспешно ответил Генри и вылетел за дверь, не оглядываясь. Ведьмы определенно не относились к его любимым собеседникам. Фейри уже казались куда приятней. По крайней мере Билл не пугал его настолько сильно.

Впрочем, Вальпургиева ночь еще не наступила, возможно, встреча с мистером Дэниэлсом изменит взгляды на жизнь у скромного работника полиции Айнвара.

Хорошенькая девица все так же поражала абсолютно не замутненной проблесками разума кукольной мордашкой и голубыми стеклянными глазами. Если бы она не моргала, то была бы похожей на манекен. Нет, ей в этой приемной точно не место, тут имеют право находиться только Джулия Беннет и Лиллен Адамс, которых можно называть как угодно, но точно не дурами.

И завтра, тридцатого апреля, обе эти девушки окажутся на рабочем месте. На том, чтобы и младшая ассистентка вернулась в офис, настоял Билл, посчитавший, что так картинка покажется Дэниэлсу убедительней. Как удалось заставить Арчи отпустить свою пленницу, оставалось загадкой, но по телефону с ним Саммерс говорил никак не меньше получаса и большую часть времени изрыгал в трубку такие ругательства, что не будь фейри сам полицейским, Генри тут же потащил бы его в участок за нарушение общественного порядка. Неизвестно, что для Дэниэлса-младшего оказалось убедительней, доводы рассудка или же площадная ругань, но своего дивный добился, чему был несказанно рад.

— Я не верю, что это сработает, — время от времени бурчал полицейский, глядя на приготовления, и бормотал все молитвы, которые только мог вспомнить. Прежде Генри не приходилось обращаться ко Всевышнему, и на ум приходили только те слова, которые родители произносили перед принятием пищи. Не самая подходящая молитва, надо сказать.

Его приятель-фейри только пожимал плечами и методично продолжал делать свою работу. Практика показала, что дивный знал достаточно способов, чтобы справиться со своим сородичем. На вопрос, чем же занимался славный парень Билл Саммерс, находясь в родной Тир Тоингире, тот просто и без отговорок ответил:

— Работал полицейским.

Сказать на это было нечего. Если кто-то хороший коп, какая разница, где работать и с кем работать? А Саммерс и правда имел хватку хорошего сыщика и кураж для того, чтобы заниматься борьбой с преступностью.

— Не удивлен, — тихо прокомментировал О’Нил и принялся освящать все окна офиса. Этого фейри сделать не мог, у нечисти вообще плохо складывались отношения с религией.

— У людей есть старая легенда, что первая женщина купала своих детей. И ваш Бог захотел взглянуть на них. Но часть из детей все еще была грязной, и женщина, устыдившись, спрятала их от глаз своего Бога. Тот сказал, что как Он их не видит, так и никто из людей не сможет увидеть их тоже, — ответил на вопрос, почему же дивные так плохо переносят религиозные символы, Саммерс.

— И легенда правдива? — не очень поверил в рассказанное полицейский.

Фейри тихо, но как-то… проникновенно рассмеялся.

— Одно я могу сказать наверняка, дружище, — мягко произнес нечистый. — Ни один из дивного народа никогда не был человеком. Просто потому что не мог. Мы порождения самих стихий, первородной магии земли. К тому же… Ваш Бог, если верить тому, что о Нем говорят, любит всех своих детей. И будь мы Его детьми, Он бы не мучил нас так. О нас ходит много легенд… И все они мало соответствуют истине.

— А как ты сам будешь драться? Тебе же тоже несладко от крестов и прочей ерунды?

Билл недовольно покосился на висящее над окном распятие. Оно ему совершенно точно не нравилось, но и шарахаться от опасного предмета он тоже не спешил.

— Чем больше ты убиваешь смертных, тем больше на тебя гневается ваш бог. На мне нет человеческой крови. Точнее, той крови, за которую меня можно винить… Но все равно это все… чудовищно неприятно… Однако Дэниэлсу сегодня будет куда больней, можешь мне поверить.

Последнее пусть немного, но утешало. Ведьма. Фейри. Заклинатель из Ямато. Ну и коп с пистолетом. Интересно, достаточно ли этого, чтобы расправиться с тварью, подобной Ричарду Дэниэлсу?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Знаете, после нескольких дней безделья являться на работу — мучительное испытание. Мне-то уже казалось, будто я привыкла сутками торчать в приемной миз Коллинз, буквально жить в офисе. Заблуждалась. Лень стала за эти несколько дней привычной и привлекательной, а то, что рядом со мной всегда, каждую минуту находился Ватанабэ, делало безделье особенно прекрасным.

Поэтому подъем в шесть утра на этот раз дался совсем не так легко, как прежде. Единственным утешением стал Такео, который твердо вознамерился поехать вместе со мной. Айко, возмутительно цветущая для человека, спавшего не больше пяти часов, сперва пыталась отговорить его, взывая к здравому смыслу и ответственности перед группой. Музыкант же твердил об ответственности передо мной и уверял, что все равно без модной одежды и кучи охраны его никто не узнает, он будет просто «еще одним косоглазым». Тут я была совершенно с ним согласна, так как опыт совместных прогулок по столице имелся. Его не узнавали даже девчонки, которые бегали вокруг с его изображением на футболках. Ватанабэ каким-то непостижимым образом умудрялся буквально сливаться с толпой.

С одной стороны, я безумно боялась за него, боялась, что из-за меня с ним что-то случится, с другой — не будь его рядом, я бы умерла, наверное, от одного только ужаса. Рядом с моим несчастьем было тоже страшно, за себя, за него, но в способность Такео встать на мою защиту я почему-то теперь верила, как ребенок верит, что от всего можно укрыться в материнских объятиях.

— Не волнуйся, Джули, все будет хорошо, — почему-то безо всякой тревоги говорил он мне. И улыбался. Не как обычно. Сейчас это была улыбка мужчины, полностью уверенного в своих силах и благополучном исходе задуманного. Он боялся нашего окончательного расставания, но не того, что не сможет защитить меня, и не того, что с ним может произойти несчастье.

— Как ты можешь быть настолько уверен в своих словах? — не выдержав, спросила я.

— Просто я люблю тебя, — пожал плечами Такео и невозмутимо продолжил жевать свой бутерброд. А вот я поперхнулась горячим кофе. У меня никогда не получится так просто признаваться кому-то в своих чувствах. Это слишком… да, черт побери, это слишком смущает! Терпеть не могу смущаться. Сразу чувствую себя старшеклассницей на первой в жизни «взрослой» вечеринке.

Айко, которую я про себя вслед за парнями тоже стала называть Айко-нэ-сан, неодобрительно поджимала бледно-розовые губы, но ни слова против не говорила. Вообще, во всем, что касалось меня, менеджер поддерживала своего подопечного, хотя вот сейчас я бы на ее месте костьми легла, но не позволила Ватанабэ рисковать собой. Тут дело может не до скандала дойти — до похорон! И Айдзава это прекрасно понимала, но казалась спокойной, как сытый удав на солнцепеке.

— Знаешь, любовь — это не универсальное средство против всех проблем, — недовольно проворчала я, закрывая лицо ладонями. Позитивности за прошедшие дни во мне как-то резко поубавилось. — И не гарантия бессмертия.

— Если я ему помешаю, то Такео-сама меня никогда не простит и наверняка уволит, — ровным голосом отвечала мне Айко, методично пиля свой бифштекс.

Такео пожал плечами и посмотрел на меня таким сияющим взглядом, что захотелось спрятаться под стол. Он был для меня солнцем. Единственным. Это страшно, но я привыкла к мысли, что не смогу жить, зная, что его больше нет. Но теперь оказалось, что и самой быть для кого-то солнцем — жутко.

— Я надеюсь, что завтра ты все еще будешь жив, Такео-сама, — как бы невзначай обронила менеджер, методично намазывая джем на тост. — Твоя смерть плохо отразится на группе. Да и поклонников поубавится.

— Сделаю все от меня зависящее, — беззаботно ответил молодой мужчина и сжал под столом мою руку.

Пожалуй, только я в тот момент действительно переживала и представляла, насколько все плохо может обернуть для нас двоих. Надеюсь, не все жители Ямато настолько ненормальные. Иначе эта страна в конечном итоге очень плохо кончит.

До офиса «Фейри стайл» мы добрались задолго до начала рабочего дня, и водитель, по крайней мере, ничего особенного в лице пассажира не заметил. Зато на меня пялился всю дорогу. Ни в одной стране мира на женщину не станут смотреть одобрительно, если она связалась с иностранцем. В лучшем случае будет иметь место просто любопытство.

Доехали мы в молчании. Мне сказать было нечего, а Такео не хотел, видимо, расстраивать меня еще больше. Хотя куда уж больше.

Охрана пропустила чужака без скрипа, то ли потому, что полицейские предупредили, то ли из-за того, что с незнакомым и потенциально опасным человеком рядом шла я. С Дэвидом и Майклом, двумя охранниками-вервольфами, работавшими в высотке уже много лет, я поздоровалась настолько тепло, что другой мужчина мог и приревновать. Мое несчастье только вежливо и тепло кивнуло. Он доверял мне полностью и даже не думал, будто я могу смотреть на других.

И правильно не думал.

Лифт мерно гудел, поднимая нас на самый верх. И я мечтала, чтобы эти двери никогда не открывались и я всегда чувствовала руку Такео на своей талии.

Но все имеет свойство заканчиваться, и в конечном итоге створки разъехались с тихим звоном.

Этаж был совершенно пуст, ни единой души, так рано на работу могли явиться только я или Лиллен, ассистентки главного редактора. Наши с Ватанабэ шаги из-за ненормальной тишины звучали особенно громко и изрядно меня нервировали.

— Успокойся, Джули, — мягко сказал Ватанабэ, подойдя вплотную. — Все будет хорошо. Я с тобой.

Я малодушно поверила, что он достаточно сильный и может пообещать мне такие вещи. В конце концов, женщины с сотворения мира верили своим мужчинам, тут нет ничего необычного.

В приемной миз Коллинз свет уже предсказуемо горел, мерный гул говорил, что компьютеры включены. Соответственно, Лиллен на месте. И это может стать проблемой… Она же фанатка In the Dark. И вполне может узнать моего спутника.

Такео вошел в дверь первым, будто ожидал, что уже сейчас мне может что-то угрожать. К сожалению, в приемной мне угрожала только Адамс с ее невыносимым любопытством. Напарница действительно уже находилась на рабочем месте. Она стояла между столами с распечатками в руках, мой нос щекотал приятный запах свежей краски. Выглядело мое альтер эго несколько бледновато, и наряд казался не совсем свежим, но в целом она воплощала собой образ благополучной во всех смыслах барышни из глянцевого журнала.

Когда Лиллен узрела перед собой самого Ватанабэ Такео во плоти, она растерянно моргнула… и уронила распечатки на пол, кажется, даже не заметив этого. Адамс всегда была чересчур сообразительной для натуральной блондинки. И, кажется, ее обмануть дешевой одеждой нам не удалось.

Я решительно вылезла вперед и на всякий случай встала перед Такео. Правда, зачем, сама не понимаю, Лил пусть и фанатка In the Dark, но вряд ли станет кидаться на своего кумира.

Адамс беспомощно хлопала глазами и, казалось, не могла до конца поверить в реальность происходящего.

— Ничего так у тебя бабушка, — в конце концов ошалело прокомментировала напарница. Яд в ее голосе был, но скорее всего из-за растерянности, его оказалось недостаточно, чтобы задеть меня. — Правда, я всегда думала, что ее зовут Верити О’Лири, а не Ватанабэ Такео.

Точно узнала… Щекотливая ситуация.

— Э… Очень приятно, — смущенно пробормотал мой самый любимый человек. Готова была поспорить, что он покраснел, как свекла. Он всегда краснел, когда сталкивался лицом к лицу с фанатами.

— Это Лиллен Адамс, моя напарница, — со вздохом неохотно представила я блондинку, готовясь к самому худшему. — Ватанабэ Такео…

Тут я замялась. Что мне сказать о нем? Лидер поп-группы?

— Я парень Джулии, — решительно ответил за меня он, притягивая к себе за плечи. Вот ситуация и разъяснилась при моем минимальном участии…

Взгляд голубых глаз стал… оценивающим, хотя обычного охотничьего азарта, который поднимался в Адамс, когда она видела интересного мужчину, я почему-то не заметила. Она просто изучала нас, как ученый мог бы изучать редкую бабочку. И делала свои выводы.

— Когда свадьба? — задала самый неожиданный из возможных вопросов Лил.

Я вздрогнула.

— Ты вообще о чем? — напряженно поинтересовалась я. Тон был не самым довольным. Я подозревала самое худшее.

Такео за моей спиной красноречиво молчал. А мог бы хоть для приличия поотрицать.

— О свадьбе, — невозмутимо повторила девушка, мило улыбнувшись. Скорее всего, не мне. — Когда мужчина собирается сделать предложение, у него совершенно особенный взгляд. Уж я-то знаю.

— Вы удивительно догадливы, мисс Адамс, — тепло произнес в ответ музыкант, не отпуская меня от себя. А вот мне хотелось вырваться и удрать куда подальше, поджав хвост. О моем нелепом романе с заграничной звездой узнавало все больше и больше народу. И это после стольких месяцев абсолютной секретности… Наша Адамс не работник полиции, она рот на замке держать не станет. Потому что чисто физически не сможет. Уже завтра половина города узнает об этой истории, причем с такими подробностями, о которых мы с Ватанабэ и не подозреваем. А уж учитывая этот проклятый вопрос о свадьбе…

— Какого черта ты ей во всем признался? — тихо прошипела я, так, чтобы меня услышал только он один. — Не будет никакой свадьбы!

— А почему ты все держишь в секрете? И свадьба будет, — невозмутимо парировал музыкант. Во весь голос. Не скрываясь. Попыталась было повернуться, чтобы посмотреть в эти бессовестные раскосые глаза, но такой возможности мне не дали.

Младший ассистент миз Коллинз слушала все очень внимательно и разве что не конспектировала. Проклятье… Чего добивается Такео сейчас, выставляя наши отношения напоказ?

— Буря в раю? — невинно уточнила до ужаса довольная Адамс.

— Нет! — хором ответили мы. Он — с гордостью, я — с возмущением.

— Идеальная пара, — хмыкнула эта язва с таким самодовольством, какое прежде позволяла себя лишь я. — А фея Джули где-то просыпала пыльцу с крылышек.

Последнее замечание для меня вообще прозвучало как пощечина. Если я чем-то действительно гордилась, так это своим жизнелюбием, радостью, которую излучаю и создаю вокруг себя. Сейчас во мне были только усталость, безнадежность и вялое раздражение.

— У нас просто тяжелый период, — ответил за нас двоих Ватанабэ, и меня будто теплым коконом окружила его забота. И любовь.

В этот момент дверь в кабинет властительницы «Фейри стайл» распахнулась, и в приемную, привычно чеканя шаг, вошла миз Коллинз. Сказать, что я удивилась, — значит, ничего не сказать. Дженнет никогда не приезжала настолько рано и никогда не была настолько бледна, как сейчас. Да и одежда ее выглядела куда как менее идеальной, чем обычно. В точности как у Лиллен. Из чего следовало предположение… что главный редактор ночевала прямо на рабочем месте.

— Здравствуйте, Дженнет, — неуверенно поприветствовала я босса, почему-то чувствуя себя виноватой. Не знаю в чем, но виноватой.

— Здравствуйте, миз Коллинз, — следом поздоровался с некоторой робостью и очевидным уважением Такео и низко поклонился, застыв так на несколько секунд. Таким официальным я его еще никогда прежде не видела, клянусь. Господи, ну ему-то чего ради перед ней трепетать? Или это особенность моей начальницы — вызывать у всех опасливое благоговение?

— Здравствуйте, мистер Ватанабэ, — благосклонно улыбнулась моему пока еще парню Титановая Джен и двинулась к нам, чтобы, очевидно, разглядеть музыканта получше. — Джули сделала хороший выбор. Ум, красота, доброе сердце, талант… Вы полны достоинств.

Я почувствовала, что краснею. Слушать похвалы, адресованные моему несчастью, оказалось удивительно приятно. Да, в точности так. Ум, красота, доброе сердце и талант. И нет таких слов, чтобы описать, какой же он удивительный.

— Их во мне меньше, чем в Джулии, — тихо ответил он главному редактору «Фейри стайл».

В темно-синих глазах моей начальницы появилось совершенно странное, прежде мной не виденное, но совершенно точно одобрительное выражение. Кажется, Такео ей действительно понравился.

— И вы готовы рискнуть собственной жизнью ради нее, — то ли спросила, то ли констатировала женщина, переводя взгляд с моего молодого человека на меня и обратно.

Ватанабэ ответил тут же, без малейшего промедления:

— Она и есть моя жизнь.

Он уже говорил мне подобное, но сердце все равно екнуло. Мужчины часто повторяют эти слова возлюбленным, но мало чье признание можно трактовать настолько… буквально.

Миз Коллинз с удовлетворением кивнула:

— Значит, у нас есть шанс пережить эту ночь.

И без того бледная Адамс побледнела еще больше, почти до синевы. Умело нанесенная косметика неожиданно стала чудовищно заметной на хорошеньком личике, будто восковая маска. Она знала. Тоже знала. И почему-то все равно оказалась замешана в весь этот кошмар.

— Что ж, если я тут, то хотя бы могу посмотреть поближе на своего кумира, — как-то вымученно растянула губы в улыбке Лиллен.

Ответная улыбка Ватанабэ оказалась еще более вымученной, ему совершенно точно хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, где не будет рядом того, кто называет его «кумиром». Такео любил своих поклонников. Но общаться с ними лично без большой охраны обычно не рисковал.

— Лиллен! — зло шикнула я на коллегу, собираясь защищать своего любимого человека от чего угодно. Даже от ненормальной поклонницы. Особенно от ненормальной поклонницы.

Та только рассмеялась и махнула рукой. Кажется, надо мной и Ватанабэ просто и откровенно издевались, как над любой свежеиспеченной парочкой.

— Мистер Ватанабэ, пройдите в мой кабинет, нам нужно переговорить, — попросила моя начальница, и Такео без единого вопроса последовал за ней. А я осталась один на один с Лиллен Адамс. И мне это чертовски не нравилось. Лил наверняка примется вытрясать из меня душу.

Едва дверь в кабинет закрылась, как напарница повернулась ко мне с таким выражением на лице, которое можно увидеть только у оголодавших вампиров.

— Бе-э-эннет! — нехорошо протянула она, обходя меня по кругу. Ее ехидная улыбочка с каждой секундой все больше походила на оскал. — Значит, нет никого, да? Только вечно больная бабушка! И In the Dark мы ну совершенно не любим!

Я дрогнула, но все-таки заставила себя сохранить привычную показную невозмутимость. Ну не было у меня повода особо откровенничать с ней. Мы не просто не подруги, мы даже не приятельницы! А врать неблизким людям не только можно, но еще и полезно. И фанаткой этой злосчастной группы я точно никогда не являлась. Скорее наоборот, мне казалось, что эта проклятая сцена и отнимает у меня Такео.

— Чего молчишь, а? Мы же вообще-то подруги! — огорошила меня коллега, встав напротив и уставившись прямо в глаза. Причем заявила она мне это с убийственно серьезным видом, будто была уверена в своих словах.

— Адамс, с каких это пор мы стали подругами? — уперла руки в бока я, готовясь давать отпор ее натиску. Сути претензии я не понимала. Мы с Лил никогда не были близки, это любой подтвердить может. Какого черта она теперь упрекает меня в том, что я с ней не откровенничала?!

— С тех самых, как я позвала тебя быть подружкой невесты! — совершенно искренне возмутилась она, на полном серьезе считая себя правой. — А ты согласилась.

Оставалось только тяжело вздохнуть. Насколько просты для нее критерии дружбы, никогда бы не подумала…

— Это было спонтанное решение с моей стороны. Не имеющее ничего общего с дружбой, — недовольно поджала губы я. Вообще-то… не только у Лиллен не было подруг. Честно говоря… у меня тоже. Разве что Вивиан, да и то для меня рыжая стала скорее приятельницей, человеком, приятным в общении, но не близким. Окружающие меня любили, со мной все охотно общались, но времени для завязывания настоящей дружбы катастрофически не хватало и в итоге самые близкие отношения у меня на работе сложились как раз с шефом и Адамс.

— Ой да брось, — махнула рукой на мои вялые попытки держать дистанцию Лил. — Лучше скажи, вы… давно?

И практически против воли я призналась, потупившись:

— Очень.

Лиллен взяла меня за руку, привлекая внимание.

— Ну ты и тихоня… И какой он?

Против воли на лице расцвела совершенно счастливая улыбка. Как всегда, когда думала о Ватанабэ.

— Неуклюжий неудачливый мальчишка.

Адамс казалась изумленной.

— Я тебя никогда такой раньше не видела… — пробормотала она с каким-то благоговением. На меня смотрели так, как, должно быть, на нашу кронпринцессу в день свадьбы. Ну, на худой конец, как на героиню какого-нибудь «мыльного» сериала, который собирал у экранов половину женского населения страны: — Такой влюбленной…

«А я никогда такой ни для кого и не была», — обреченно подумала я. И промолчала. Это казалось слишком… личным, то, что я могла бы сказать только самому Такео. А никак не то ли приятельнице, то ли сопернице по работе. Сколько себя помнила, я всегда считалась девушкой спокойной и разумной. Слишком спокойной и разумной. Все то, что можно было бы назвать влюбленностями, по сути, являлось лишь слабым интересом с моей стороны… Такие сильные чувства по отношению к мужчине я испытывала впервые. И впервые же я чувствовала себя настолько безрассудной и глупой.

— Достаточно, Адамс, — довольно резко осадила я младшего ассистента. — Или ты не знаешь, что нам сегодня тут грозит?

Восторги напарницы не поутихли — они умерли. Мгновенно. Будто и не было. Лил посерела лицом, а в глазах появилось загнанное выражение. По-видимому, ее предупредили о том, что должно случиться этой ночью.

— Он пообещал мне, что все будет хорошо, — как-то совсем уже по-детски пролепетала она, обняв себя руками.

Безумно захотелось узнать, кто же это у нас тут такой оптимист помимо моего несчастья. Но спрашивать не стала. Потому что слишком уж беспомощным было выражение лица Адамс, без привычной мне стервозинки. Я не хотела лезть в ее душу, иначе… мы можем и правда стать подругами. А если переживем эту ночь, то пережить Лиллен Адамс в качестве подруги я, возможно, и не смогу.

Ватанабэ Такео смотрел на статную колдунью перед собой и четко понимал, что она действительно могущественна. В ней ощущалась сила полноводной спокойной реки, которая неспешно несла свои воды через половину мира к морю. Такая безмятежная… пока не начинается наводнение и яростный неукротимый поток не сносит все на своем пути. Она напоминала певцу его бабушку, почтенного матриарха рода Ватанабэ Юкико-сан, без чьего соизволения не происходило ни единого важного события в семье вот уже много лет.

— Очень рада увидеть вас лично, мистер Ватанабэ, — тонко улыбнулась молодому человеку миз Коллинз, но синие глаза оставались холодными, как осеннее небо.

— Взаимно, — привычно проявил вежливость он, но сейчас уважение, которое он испытывал, было искренним как никогда. Впрочем, радости Такео не чувствовал. — Но повод для встречи оказался не самым радужным.

Ведьма кивнула и указала на кресло рядом с журнальным столиком. Такео сел, как от него и хотели. Вообще он предпочитал идти навстречу незначительным желаниям таких могущественных женщин. Уступив им в малом, можно попробовать отказать в большем.

Миз Коллинз собственноручно разлила по чашкам чай. Для себя и для гостя. Ватанабэ оценил жест. Ко всему прочему, от Джулии он уже знал, что чай, а тем более зеленый, — не самый любимый напиток главного редактора «Фейри стайл».

— Вы считаете, у нас есть шансы, миз Коллинз? — первым делом спросил музыкант, задумчиво глядя на золотистую жидкость в своей чашке. Аромат приятно щекотал ноздри и удивительно удачно гармонировал как с духами главного редактора, так и с одеколоном самого Ватанабэ. Вокруг миз Дженнет Коллинз мир выстраивался в идеально соразмерную картину.

Умирать молодому человеку категорически не хотелось. Только не сейчас, когда он нашел свое зеленоглазое счастье.

Женщина усмехнулась и сделала первый глоток, едва заметно морщась. На белоснежном фарфоре не осталось ни единого следа карминной помады, не всем удается пить так.

— Не уверены… А ведь наверняка говорили Джулии, что все будет хорошо, да?

— Говорил, — кивнул Такео, даже не пробуя отпираться. — И буду говорить. И буду делать все, чтобы эта история закончилась хорошо. Потому что я люблю Джулию и потому что я мужчина. Это мое дело — защищать ее саму и ее покой.

Дженнет удовлетворенно кивнула, и в ее глазах, синих, как небо вечером, мелькнуло одобрение.

— Вы хороший человек, я вижу это. Надежный. Вы любите Джулию. Но каковы ваши намерения относительно этой девушки? — продолжила разговор ведьма. Чашку она из рук не выпустила, но пить больше не стала. Должно быть, чай она и правда не ценила. А зря, он оказался чудесным.

— Если мы переживем эту ночь? — дотошно уточнил мужчина, подняв голову.

— Да, если мы все переживем эту ночь.

— Вы ей мать, чтобы спрашивать? — мягко, но требовательно поинтересовался Ватанабэ.

Главный редактор рассмеялась и поправила свою и без того идеальную прическу, волосок к волоску. Ей нравился этот мягкий напор иностранца. Такео в тот момент казался ей настоящим мужчиной, добрым, сильным и мудрым, подходящим для такого сокровища, как Джулия Беннет.

— Я ей не мать. Но она для меня как дочь. Мне дорога эта девушка, мистер Ватанабэ. Она не просто мой ценный сотрудник, она та, кому я доверяю, та, кем я дорожу. И естественно, что я беспокоюсь о ее судьбе. И о ее сердце тоже беспокоюсь. Итак, если для нас наступит день, то что вы сделаете?

— Тринадцатое предложение руки и сердца, — просто и честно ответил музыкант, решив не юлить. Тем более что будет дурного, если о его тайне узнает еще один человек? В последнее время информация о личной жизни лидера In the Dark распространялась со скоростью лесного пожара и такими темпами скоро окажется в новостях. И пусть там оказывается. Может, у Джули исчезнет причина для отказа, если об их романе станет известно общественности. — Я люблю Джулию и хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь.

Тонкие брови, которые сами по себе казались произведением искусства, слегка приподнялись, обозначая изумление.

— Стало быть, она не желает того же? — нейтрально уточнила миз Коллинз, умело скрывая собственное изумление. Бриллиантовые серьги заискрились в лучах восходящего солнца как капли росы. — Отказывается выйти замуж за красивого и богатого мужчину по сильной взаимной любви?

Ну да, он бы тоже не поверил, услышь от кого о такой дикой истории. Любая бы на месте Джулии согласилась еще тогда, в первый же день, у той забегаловки, в которой Такео облил любовь всей своей жизни горячим дешевым кофе. Но любой другой он не стал бы делать предложение в первый же день знакомства и любую другую он не видел бы во сне весь последний год ночь за ночью.

Джулию Беннет можно было назвать как угодно, но только не обычной.

— Да.

В голосе музыканта звучала боль. Настоящая. И усталость. Тяжело столько времени в одиночку бороться с чужими страхами.

— Я могла бы… помочь… переубедить Джулию, — задумчиво заметила Коллинз с искушающей полуулыбкой на холеном лице. Так выглядел бы дьявол, предлагающий сделку по продаже души. На самых выгодных условиях. — Если завтра это вообще будет иметь смысл. Не бесплатно, разумеется.

— Ведьмы же ничего не делают бесплатно? — улыбнулся Такео, принимая правила игры.

Ответом ему был кивок.

— Тогда скажите мне, чего вы хотите за помощь? Надеюсь, не мою душу?

— Душу вы уже отдали. Так что дважды вам ее не продать. Тем более я не дьявол, меня интересуют куда более материальные и прозаичные вещи, — тихо рассмеялась миз Коллинз.

Что ж, чтобы получить в полное владение любимую женщину, порой мужчины творили нечто совершенно дикое, в том числе и продавали душу. Связаться с ведьмой — это сущие пустяки, верно?

— Ради нее я готов заплатить любую цену, миз Коллинз. Надеюсь только, что в итоге она не окажется для меня неподъемной.

Дженнет и не подумала скрывать торжества:

— Поверьте, мистер Ватанабэ, вы точно не обеднеете. Ну разве что самую малость.

— Нет, ты представляешь, мне пришлось столько времени провести у этого гада в руках! Да еще не известно, что он мог бы со мной сделать! — продолжала с энтузиазмом вещать о своих последних злоключениях Лиллен. Окончательно уверившись в заблуждении о нашей дружбе, Адамс решила в полной мере насладиться этой самой женской дружбой и теперь принципиально не замолкала ни на минуту.

Мне оставалось только кивать в ответ и поддакивать (хотя про себя я думала, что Дэниэлс — редкостная скотина, но все-таки не негодяй, да и чего распинаться о возможном ущербе, если его так и не причинили), в принципе девушке хватало и этого с моей стороны. Она рассказала и о том, как достало ее работать одной, без меня, насколько большим мерзавцем оказался Дэниэлс-младший и какой у него крутой автомобиль, как ей страшно сейчас находиться в офисе и какой бардак в приемной остался после курицы Вивиан.

Я не поверила своим ушам:

— А ее-то каким ветром сюда занесло?

Лил пожала тонкими плечами:

— Нужно было кем-то заменить нас хотя бы процентов на тридцать, а вызвалась только она одна, никто из девочек больше не рискнул. Джен и так-то далеко не ангел, а за время без тебя и вовсе озверела.

— И все-таки Вивиан… — даже слов не подобрала я. Чего это моя приятельница решила пожертвовать своими нервами ради журнала и поработать непосредственно с главным редактором? Пусть даже момент и был критический, но настолько инстинкт самосохранения у Вив отбить не могло, да она и не из тех, кто станет принимать мученический венец ради общего блага.

— Да черт с ней, с этой рыжей, — легкомысленно махнула рукой Лил. — У нас рабочий день, Джули. Пусть это и рабочий день с рандеву с убийцей в качестве финала, но Джен нас собственными руками убьет, если мы будем плохо исполнять свои обязанности.

— Это точно, — согласилась я с очевидным. — Интересно, куда она денет Такео…

— Туда же, куда и двух копов, — в нашу подсобку. Как она только не треснула, — рассмеялась Адамс, кивнув на прикрытую дверь служебного помещения, которая обычно была распахнута настежь. Там же… очень тесно. Даже для двух женщин, не говоря уже о двух мужчинах. А как туда запихать еще одного? Стопкой, что ли, их сложить?

— И давно они там? — осторожно поинтересовалась я, понизив голос.

— Часа два, — шепотом откликнулась напарница. — Кофе уже скоро кончится…

Запах элитного La Diablo просачивался через дверь… Этот кофе стоит столько, что я готова расплакаться, когда его пью.

— Сходи купи им еще кофе, подешевле, пока они не принялись за нашу коллекцию чая, — со стоном закатила глаза я. Чай я любила больше, и такая потеря для меня будет более болезненна, чем потеря дорогого кофе.

— А, кстати, у них же есть подарки для нас с тобой! — воскликнула напарница, метнувшись к своему столу и выгребая что-то из верхнего ящика.

Потом мне торжественно вручили кинжал и серебряные браслеты с бубенчиками.

— Полицейские говорят, что это может хотя бы немного помочь, — пожала она плечами в ответ на мое недоумение. И демонстративно потрясла руками. Раздался мелодичный звон.

Мужчина за стеной недовольно выругался.

— Простите, офицер Саммерс, — нежно пропела моя новоявленная подруга и еле слышно добавила: — Один из этих копов и сам фейри, как выяснилось, поэтому до появления Дэниэлса-старшего просил не злоупотреблять. Но эти браслетики такие милые, что порой невозможно удержаться.

Всегда подозревала, что в моей напарнице скрывается изрядная доля садизма.

— Фейри? — встревожилась я. Мысль о том, что рядом находится нелюдь, заставила запаниковать.

— Да не волнуйся ты так, — не выказала и тени волнения девушка. — Он у нас хороший мальчик. Из Благого Двора. Подменыш. Даже милый временами… Мы с ним уже успели поболтать так неплохо…

Мне бы ее веру в людей… Ну или в данном случае в фейри. Но раз уж его пустила сюда миз Коллинз…

День понемногу завершался, и вместо паники я уже начала чувствовать какое-то странное облегчение. За прошедшие несколько часов и меня, и Лиллен успели достать до самых печенок и глубже. Каждый работник этого проклятого офиса счел своим святым долгом заявиться к нам в приемную и сказать, как же они рады видеть меня. Некоторые говорили то же самое и Лил, но очень и очень немногие. Все это можно было бы даже назвать милым, если бы не одна мелочь: такая толпа чертовски мешала работать и доводила до бешенства миз Коллинз. Забегала и Вивиан, выглядящая замученной куда больше обычного и жутко перепуганной. Она бесперебойно извинялась перед нами, хотя на самом деле налепила ошибок куда меньше, чем могла бы. Однако когда я сказала ей об этом, рыженькая почему-то ни капли не обрадовалась и вообще едва не разревелась в голос.

С полицейскими и Такео особых проблем не возникало. Разве что они слопали все, что можно было слопать в нашей комнате отдыха, выпили весь кофе, а потом чуть не подрались из-за того, кто первый пойдет в санузел. Когда через пару часов за стеной воцарилась мертвая тишина, я перепугалась и пошла проверить, не поубивали ли они друг друга.

Оказалось, трое сидели кружком и преспокойно резались в карты. Причем темноволосый полицейский украдкой подглядывал.

— Все в порядке? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Нет, — ответил мой молодой человек, — мистер Саммерс бессовестно мухлюет.

Обвиненный в нечестной игре полицейский повернулся ко мне и возмущенно заявил:

— Не верьте мистеру Ватанабэ! Я не мухлюю!

— Фейри… верно? — неуверенно спросила я.

— Именно, — с улыбкой кивнул он.

— Тогда вы просто не можете играть честно, — пожала плечами я, — и, кстати, я заметила, как вы подглядываете.

Такео тяжело и недовольно вздохнул, а рыжий полицейский дал коллеге душевный подзатыльник, после чего спросил:

— Пока все в порядке, мисс Беннет?

— Да, все в порядке, — подтвердила я, глядя главным образом на Ватанабэ. Не хотелось, чтобы он волновался раньше времени за мою безопасность.

Инспектор понимающе улыбался.

— А что-нибудь необычное произошло?

Я покопалась в памяти и пришла к выводу, что ничего экстраординарного не стряслось. Даже странно. Просто обычный рабочий бардак, который я наблюдаю в «Фейри стайл» каждый божий день.

— Но… Почему Дэниэлс-старший ничего не предпринимает? — недовольно нахмурился О’Нил. — Он не клюнул?

Темноволосый Саммерс покачал головой.

— Расслабься, старик, он уже давным-давно клюнул и наверняка в курсе, что мисс Беннет на работе. Он всегда был очень хорошо информирован. Кем-то. Просто жди конца дня.

Если инспектора такие известия и могли успокоить, то меня привели в состояние, близкое к панике. Держать себя в руках становилось сложней с каждым мгновением.

— Мне страшно, — еле слышно произнесла я и с надеждой посмотрела на Такео, спокойного и невозмутимого. Он понимающе улыбнулся и сказал те слова, которые я хотела в тот момент услышать:

— Все будет хорошо, Джули, обещаю. Я смогу тебя защитить.

Полицейские с пониманием переглянулись, кажется, они смотрели на нас с Ватанабэ снисходительно и чуточку насмешливо. Ну как же, два безумно влюбленных идиота…

— Я знаю, — благодарно кивнула я и поправила локоны. Колокольчики мелодично звякнули, Саммерс скривился и тихо выругался.

— Поосторожней, что ли, мисс Беннет!

Кажется, средства против фейри действительно подобрали действенные.

— Извините, я не хотела, офицер, — поспешно попросила прощения я. Доставлять неприятности тому, кто взялся меня защищать, у меня и правда не было ни малейшего желания.

К Лиллен я вернулась более-менее спокойной и даже снова принялась как ни в чем не бывало за свои обычные повседневные дела. Напарница только недоуменно провожала меня взглядом, когда я снова шла в какой-нибудь отдел с бумагами, делала звонки, печатала… Лил будто ожидала, что я могу сорваться в любой момент. Ничего подобного. Я крепче многих других и не позволю себе истерику, не сейчас, когда за меня борются столько людей. Такео. Инспектор и его друг-фейри. Миз Коллинз. Да та же Лил, время от времени подливающая мне в чашку мятного чая, который мы как раз и берегли для случаев, когда нервы подводят. И ведь я вижу, как у моей напарницы и соперницы мелко дрожат руки, вижу, как она заставляет себя достоверно изображать спокойствие.

— Знаешь, Адамс, думаю, мы с тобой и правда могли бы стать подругами, — произнесла я, когда до конца рабочего дня оставалось каких-то жалких сорок минут. — Ты, в сущности, не такая уж и эгоистичная стерва, какой кажешься на первый взгляд.

Лил расхохоталась, продемонстрировав ослепительно белые ровные зубы.

— Да и ты не такая высокомерная толстуха, Беннет, как я привыкла думать, — ответила она мне настолько же «милым» комплиментом. — Только почему вдруг это упадническое прошедшее время? Мы уже подруги! А станем к тому же лучшими. Подумаешь, какой-то один очень сильный сумасшедший фейри! Мы победим. Мы же добро. Добро обязано победить.

После таких слов удержаться от смеха стало невозможно.

— Адамс, кто победил — тот и добро, — сумела спустя минуту, продышавшись, торжественно сообщить я своей в ближайшем будущем лучшей подруге. — А жизнь жестока и несправедлива, чтоб ты знала.

— Мы победим, — упрямо стояла на своем она, пусть и лицо ее было бледным, а руки продолжали мелко дрожать. — Истории о большой любви должны заканчиваться свадьбой и заверениями, что герои жили долго и счастливо, нарожали кучу детей и умерли в один день в окружении родни. И я не собираюсь упускать возможность быть подружкой невесты на свадьбе звезды мирового уровня.

Отхлебнув горячего чаю (во рту засаднило, опять небо кипятком обварила), я твердо заявила:

— Адамс, не будет никакой свадьбы, даже если мы выживем. Я ему двенадцать раз отказывала. И тринадцатый раз откажу. Мы не пара! Кто он и кто я…

Лил тяжело и устало вздохнула, весьма красноречиво закатила глаза и с совершенно серьезным и трагичным выражением на лице возвестила:

— Ну и дура.

Я от возмущения даже дара речи лишилась, а напарница как ни в чем не бывало распечатала какое-то очередное электронное послание и с гордо задранным носом прошествовала с ним в кабинет Дженнет. Нет, Адамс и раньше говорила, что я толстая, высокомерная, самовлюбленная и прочее, но ни единого раза она не ехидничала по поводу моего ума… И эти слова Адамс заставили задуматься: неужели и правда дура?.. Впрочем, какая сейчас-то разница? Дурой я умру или нет, это не будет иметь абсолютно никакого значения. И как только Лил-то сама не боится? Откуда в этой пустышке вдруг взялось столько смелости?

Часы в приемной, как и многие месяцы до этого, мерно тикали, отмеряя секунды и минуты… Отмеряя мою жизнь. Хотелось с воплем сбежать куда подальше, попытаться спастись, сделать хоть что-нибудь… Но приходилось быть такой же смелой, как и моя напарница. Да и вспомнилось, что смерть надо встречать достойно и с поднятой головой.

В шесть часов вечера по офису всегда проходила волна радостного оживленного гула. Официально рабочий день был окончен, и люди рвались на свободу, надеясь насладиться вечером так, чтобы не жалеть потом о потраченном впустую свободном времени. В редакции всегда оставалось несколько особо клинических трудоголиков, к которым чаще всего относилась и я сама, но обычно это еще и говорило о том, что старательного сотрудника просто никто не ждет. Одинокие — ну или же свободные, каждый называет это состояние по-своему, в зависимости от комплексов и самолюбия, — могли позволить себе такую роскошь, как прописка на рабочем месте.

Многие из уходящих своим святым долгом посчитали забежать в приемную и попрощаться с нами, личными рабынями миз Коллинз, которые на работе света белого не видят. То есть являлись к нам в основном позлорадствовать. Разве что Вивиан пришла с двумя чашками кофе и двумя пончиками. Впрочем, оба пончика достались мне: Лил скривилась при виде мучного так, будто оно было не только калорийным, но еще к тому же и отравленным. Хотя учитывая, как соблазнительно выглядят в декольте ее ребра, лучше бы она ела немного больше.

— А вы как всегда, девочки? — поинтересовалась Вив у меня и напарницы. — Собираетесь почить в бозе прямо на рабочем месте?

Мы с Адамс нервно переглянулись и хором ответили:

— Да!

— А может, в караоке? — неожиданно предложила рыжая с видом веселым и легкомысленным. Вот это вообще было из ряда вон выходящим. Ну ладно, меня порой еще звали на такие посиделки для сослуживиц, но Лиллен — ни единого проклятого раза.

— Мы заняты, — меланхолично ответила блондинка и вытащила из ящика стола металлическую пилочку для ногтей. С заостренным кончиком. Подобными она не пользовалась с тех пор, как стало известно, что для ногтей спиливание такой пилкой вредно. Но из стола Адамс пилку принципиально не убирала, как и здоровенное шило, которое вообще никогда не применяла по прямому назначению. Я опасалась спрашивать, зачем ей эти предметы.

— Да ладно вам тут тухнуть, — продолжала настаивать сослуживица, сияя идеальной улыбкой в тридцать два отбеленных зуба. — Не уволит вас наша ведьма, если раз в жизни вовремя с работы уйдете.

Сдержанное покашливание решившей присоединиться к беседе ведьмы резко подняло градус напряжения.

— Здравствуйте, миз Коллинз, — проблеяла мгновенно побледневшая девушка. Рыжие некрасиво бледнеют, до синевы, становясь похожими на покойников.

— Здравствуйте, Вивиан, — крайне холодно ответила на приветствие Дженнет. По-моему, даже температура в комнате упала на несколько градусов. — Кажется, вы куда-то спешите, не так ли?

Девушка попятилась, не сводя испуганных глаз с начальницы.

— Да, миз Коллинз, я спешу! — поспешно согласилась она и пулей вылетела за дверь.

Лил пожала плечами и начала раскладывать бумаги чересчур уж педантично.

— Беннет, ты завещание составила? — безразличным, ничего не выражающим голосом спросила она, не отрываясь от своего занятия.

Я удивленно посмотрела на нее. Потом на босса, не казавшуюся удивленной такими словами ассистентки.

— Н-нет.

Адамс закатила глаза.

— Я сегодня уже говорила, что ты дура?

— Я не дура, я оптимистка, — с привычным чувством превосходства хмыкнула я. И так же, как напарница, стала приводить рабочие бумаги в идеальный порядок. Чтобы если на это место придет вдруг новый человек, он с легкостью понял бы, что к чему, а не мучился из-за бардака предшественников.

Мужчин за стеной все так же было не слышно, хотя я и не понимала, как в карты можно играть совершенно беззвучно, удерживаясь от абсолютно любых восклицаний. Лиллен предположила, что они там и заснуть могли, но я посмотрела в щелку — нет, играют. Да и как заснуть, скажите на милость, когда у тебя вместо крови, почитай, чистый кофеин?

Вышли полицейские и Ватанабэ только в половине седьмого, когда мы с Адамс прошлись по офису и лично убедились, что большинство работников уже покинуло редакцию, а троих энтузиастов, решивших задержаться, вытолкали взашей самолично. Зачем нам лишние жертвы?

Рыжий полицейский нервничал и даже не скрывал этого. Фейри выглядел, как дворовый кот перед дракой: подобранный и излучающий какое-то злое ненормальное веселье. Такео был даже спокойней обычного и первым делом обнял меня, да так и остался, будто прирос намертво. Мы даже дышали с ним в унисон.

— Готовы? — задал вопрос Саммерс, по очереди обводя взглядом присутствующих. — Это будет очень весело!

— А можно я… тут отсижусь, — чуть нервозно поинтересовалась Адамс. Она была напугана, но держалась вполне неплохо для офисной барышни. Пожалуй, даже лучше меня самой, хотя всегда казалось, что у меня стальные нервы и титановый характер. Но, как выяснилось, моя храбрость заключалась в одном-единственном человеке, который стоял сейчас рядом со мной.

— Скорее даже нужно, — кивнул офицер. — И на дверь мы для надежности печать, отпугивающую мое племя, наложим. Ни к чему вам тоже рисковать.

Лиллен как-то съежилась и сказала:

— Ты уж прости, Беннет, что я такая трусливая…

— Ты не трусливая, — серьезно ответила я девушке. — Ты очень храбрая, Адамс. Мы точно можем стать подругами.

— Хорошо бы и мисс Беннет отсидеться за закрытыми дверям, — вмешался О’Нил, пытаясь отодрать меня от Ватанабэ. Но я вцепилась в любимого человека намертво, не собираясь с ним расставаться ни под каким предлогом даже ради собственной безопасности.

Ну какая разница, выживу я или нет, если что-то случится с Такео? Я же все равно не смогу без него.

— Да оставь ты их в покое, старик, — с усмешкой вмешался фейри, — эти двое живут по собственным законам. Логика и здравый смысл тут не действуют, они же влюбленные…

— Влюбленные идиоты, — хмуро прокомментировал полицейский и отступил. Бесполезно переубеждать в чем-то влюбленных идиотов, тут он прав.

— Ну сколько уже можно? — спустя два часа возопил О’Нил, который, похоже, просто озверел от бесполезного ожидания. — Билл, ты же мне сам говорил, что он явится за Беннет до Белтайна!

Все сидели в приемной и пили мятный чай с изумительным имбирным печеньем, которое мы с Лиллен буквально от сердца оторвали. Миз Коллинз попутно листала макет номера, высказывая свои замечания, и планировала график встреч на будущую неделю. Она не собиралась на тот свет, и это утешало. Такео вдохновенно ругался по телефону с кем-то из друзей, несколько раз мелькало имя Хироши, но непонятно было, говорит мое несчастье со своим другом или о нем. Билл Саммерс играл во что-то на телефоне, азартно ругаясь сквозь зубы. Словом, при деле были все, кроме нервничающего инспектора.

— Прости, дружище, но Дэниэлс не докладывал мне, когда сюда заявится с точностью до минуты, — насмешливо откликнулся фейри. — А до Белтайна еще несколько часов. Сейчас пора Вальпургиевой ночи, не так ли, миз Коллинз?

— Именно, мистер Саммерс, — подтвердила моя начальница и посмотрела в окно. — Кстати, я чувствую чужую силу. Кажется, гость прибыл.

Я вздрогнула и затравленно взглянула на Ватанабэ. Он тут же отключил телефон и напряженно посмотрел на дверь, будто ожидая, что враг войдет в нее прямо сейчас. Лиллен поспешно убралась в нашу комнату отдыха с явным намерением не высовывать оттуда нос до самого утра. Саммерс зло ухмыльнулся и размял руки, как боец перед кулачной дракой. Радостным выглядел, пожалуй, только рыжий полицейский, для которого мучительнее всего оказалось вот это выматывающее ожидание.

— Ну наконец-то…

Такео подошел и сжал мою руку почти до боли. Я даже не поморщилась.

— Со мной? — тихо спросил он, глядя мне в глаза.

— Навсегда, — одними губами ответила я.

— Лучше бы ты просто вышла за него замуж, — язвительно заявила Адамс, на мгновение высунувшаяся из комнаты и снова закрывшая за собой дверь до того, как я успела ей что-то сказать или хотя бы просто показать неприличный жест.

— Вообще-то она права, — пожал плечами Ватанабэ.

Я промолчала.

Дэниэлс появился буднично. Не звонила перепуганная охрана, не доносились выстрелы. В здание он зашел просто, легко и спокойно, как обычный посетитель в рабочее время. Загудел лифт. Обычно этого тихого мерного звука мы не слышим, но в наступившей гробовой тишине он раздавался для нас как набат в разоренном городе. Потом были шаги, эхо которых разносилось по коридору.

Меня затрясло.

— Мы готовы, — спокойно и уверенно произнес Билл Саммерс и будто бы засиял. Сила фейри казалась теплой, как солнечный свет.

— Мы готовы, — согласилась миз Коллинз и распустила первый раз на моей памяти свои каштановые волосы. Тяжелая волна упала ниже пояса.

По лицу инспектора становилось понятно, что ни черта он не готов, но менять что-то было уже поздно. Такео выпустил мою руку и двинулся было в коридор первым, но офицер Саммерс оттеснил его назад.

— Это в первую очередь мой бой, — спокойно пояснил он моему молодому человеку. Аргумент посчитали весомым и дали дивному возможность идти вперед.

Миз Коллинз вздохнула и осталась около своего кабинета, полуприкрыв глаза, а О’Нил и мое неуклюжее несчастье присоединились к фейри. На миг я замешкалась, пытаясь понять, чего же боюсь больше: видеть, бой или не видеть его. Второй вариант все же нравился меньше, и я последовала навстречу судьбе.

Будь что будет.

Я никогда до этого не видела Ричарда Дэниэлса и теперь радовалась этому. Не знаю, каким его видели другие, но передо мной сейчас предстал обезумевший фейри во всем своем ужасающем обличье. Он шел по коридору, и самый свет, казалось, тускнел, касаясь его. И шлейфом за ним тянулась темнота, похожая на болотную жижу. Рот мужчины был оскален в омерзительном подобии улыбки, кожа бледна той бледностью, которая отличает труп от живого.

Встреться я с таким чудовищем один на один, закричала бы от ужаса. Закричать и сейчас хотелось. Или упасть в обморок и прийти в себя только, когда уже все закончится. А может, уже никогда не прийти в себя. Но то, что рядом стоял Такео, странным образом добавляло мне храбрости и стойкости.

Наш враг остановился в нескольких шагах от нас, будто давая полюбоваться собой, разглядеть как следует.

— Твои глаза, девочка, станут моими, — торжествующе прогудел фейри, буравя меня темными провалами глазниц. Его лицо было настолько уродливо в своей извечной красоте, что хотелось завыть от ужаса и сбежать куда подальше. Идеальные черты, застывшие в гримасе бесконечного страдания и жажды убийства. Я видела его так четко, что желала бы ослепнуть, только бы избавиться от этой чудовищной картины.

Ужас, который охватил меня, казался животным, он заставлял забыть обо всем и бежать прочь, пусть даже это и бесполезно. Единственное, что позволяло еще хоть как-то держать себя в руках, — это уверенность, что я не одна, что тут, рядом со мной, те, кто сделает все ради моей безопасности.

Дивный шагнул в мою сторону и вдруг истошно завопил. На полу проступали сияющие символы, складывающиеся в магический узор. Два круга, один в другом, и руны внутри. У миз Коллинз и правда был сильный род. И к встрече действительно готовились.

По офису разнесся легкий мелодичный перезвон колокольчиков, которые будто одновременно пошевелил ветер. Хотя я могла поклясться, что все окна заперты.

Саммерс поморщился и сдавленно застонал. Дэниэлс заорал протяжно, будто его жгли каленым железом. Ему, убийце, доставалось от оберегов куда сильней, чем подменышу.

Дверь, через которую глава совета директоров вошел, резко захлопнулась, и в воздухе запахло озоном.

— Ты не выйдешь отсюда живым, — злорадно сообщил Дэниэлсу Билл Саммерс, просто лучась самодовольством. Запах рябины резанул по носу даже меня. Темноволосый полицейский побелел лицом, а вот безглазый уже завыл, сжимая виски так, будто пытался проломить самому себе голову. О да, то, что проделали в редакции, ему ну очень не нравилось.

Спустя секунды по комнате разнесся голос Ватанабэ, ритмично и четко выводящий заклятие.

— Выходит, по-хорошему не хотите, — прошипел фейри, все же пришедший в себя, и метнулся вперед, ко мне. Раз. Другой. Но преграда, пусть и невидимая, была для него непреодолимой.

— Вальпургиева ночь, значит… — с мерзкой усмешкой протянул он. — Решили, раз с вами ведьма, то сумеете меня победить?

Билл Саммерс с огромным удовольствием показал Дэниэлсу средний палец.

— Девочка, я хочу пройти, открой мне путь! — велел кому-то глава совета директоров.

По полу застучали шпильки… Шаги неуверенные, ритм постоянно ломался. Она спотыкалась, но шла. В свете ламп всполохами огня сияли морковно-рыжие волосы, подстриженные и уложенные по последней моде. Оранжевая шифоновая блузка казалась особенно нелепой и неуместной.

— Вивиан! — пораженно ахнула я. — Какого?..

Закончить я не успела. Девушка взмахнула рукой, сильно, будто рассекая воздух — и я увидела, как гаснут руны заклинания миз Коллинз. Вальпургиева ночь. Пик силы ведьм. У нас в офисе действительно была еще одна колдунья.

Что ж, в итоге я все-таки выяснила, кто же портил нам жизнь в офисе. Хорошая актерская игра, морковка Вив. Я купилась. Узоры на полу снова понемногу начинали светиться, но не так просто, должно быть, восстановить порушенное волшебство. У Дэниэлса появилась возможность пройти…

Теперь ясно, почему никто из охраны не всполошился, когда к нам поднялся чужой. Использовали пропуск одной из наших коллег, а у журнала слишком хорошая репутация, чтобы кто-то контролировал приход и уход сотрудников. Вивиан могла бы сюда даже слона протащить при желании.

Фейри удовлетворенно рассмеялся и метнулся вперед, ко мне. Но для того, чтобы добраться до одной жалкой Джулии Беннет, нужно было пройти мимо троих мужчин. Такео среагировал мгновенно — противника отшвырнуло назад, к выходу. И хорошенько приложило о двери. Человека бы после такого вырубило на пару минут, но для дивных плоть никогда не была настолько же значимой. Секунда — и Дэниэлс уже на ногах.

Руны засияли с новой силой, но Вивиан, оставшаяся в коридоре, выкрикнула что-то, и они стали гаснуть опять.

— Лучше отступи! — возник будто бы из воздуха посреди коридора Билл Саммерс рядом с безглазым. Еще секунду до этого подменыш стоял прямо передом мной, и вот уже перенесся на несколько метров. Я раньше никогда не видела колдовства дивного народа… Оно было легким и естественным, словно дыхание. Не шевельнулись потоки силы, не ощутила я толчка, перенесшего физическое тело Саммерса к врагу, он просто мгновенно перетек из одной точки в другую, не обременяясь законами физики или магии.

— Генри! Ведьма! — скомандовал другу полицейский, ни на миг не прекращая боя. О’Нил понял с полуслова и метнулся к Вивиан, пытавшейся колдовать. Но я оказалась быстрей. Женская драка — вещь некрасивая, но оттаскать дрянь за волосы хотелось так сильно, что я не смогла удержаться. Да и нельзя было дать ей возможности применить какую-то колдовскую мерзость.

Сослуживица, похоже, меньше всего ожидала, что фея Джули накинется на нее с кулаками, опрокинет навзничь да еще и хорошенько приложит головой об пол, чтобы неповадно было. Не мой это способ решения конфликтов. Обычно. Ведьма или нет, а не стоит вставать на моем пути, если я защищаю любимого человека.

Вклад инспектора в борьбу с колдуньей заключался в том, что он меня от нее оттащил, когда стало понятно, что приходить в сознание Вив пока не собирается.

Я снова обратила внимание на сражение подменыша и Ричарда Дэниэлса, стараясь не думать о том, что Вивиан можно ударить еще сильней.

В руках подменыш держал пылающий зеленым пламенем меч. Даже несмотря на вытянутую водолазку и потертые джинсы, ужасающе человеческие и неряшливые, полицейский почему-то выглядел совершенно естественно с таким оружием. И я будто бы видела его прежнего, каким он был там, в Стране Холмов, доблестным воином своей Королевы, не ведающим страха и сомнения.

Дэниэлс поднялся на ноги чуть тяжелее, чем мог бы, но сила, которая буквально хлестала из него, меньше не стала. Мутный и грязный поток энергии, способный только разрушать, и ничего более.

— А… пес Благой Королевы сосланный в тварные земли за слишком большие заслуги, — мерзко рассмеялся он, демонстрируя длинные белоснежные клыки. Не могло быть у благого фейри такого волчьего оскала. Но можно ли называть того, кто носил имя Ричарда Дэниэлса, фейри Благого Двора? — Ты не мог со мной справиться прежде и на что-то рассчитываешь теперь?

Вряд ли Саммерс и правда рассчитывал на победу… То, что он уступал по силе противнику, ни для кого не стало новостью. Но нас хотя бы много.

Мой босс вступила в бой без предупреждения, и в ее атаке было столько силы, что я поняла, почему она медлила. Такие чары за секунду не выстроишь. Сперва меня накрыло ощущение магии миз Коллинз. Затем явилась она сама, с развевающимися волосами, похожая на разгневанную языческую богиню. На тонких пальцах искрилась колдовская энергия, а глаза светились, как призрачные болотные огни. Никогда я не видела ее в такой ярости и не знала, что она вообще на нее способна.

— Уйди прочь, нечистый дух! — воскликнула она, выставив перед собой тонкие руки. Ее голос звенел перетянутой струной. — Или я отправлю тебя в глубины ада, где тебе самое место!

Я бы на месте фейри не стала сомневаться в подобной угрозе, но Дэниэлс только ухмыльнулся серыми как у покойника губами. И произнес что-то на своем языке. Мою начальницу просто снесло, и полет завершился ударом о стену, настолько сильным, что на Джен свалилась гардина. Чуть правей — и миз Коллинз просто вылетела бы из окна тридцать восьмого этажа. И никакая ведьминская сила не помогла бы ей остаться в живых.

Увидев, чем закончилась попытка миз Коллинз выступить против Дэниэлса, Билл побледнел больше прежнего, но страха в его взгляде не было. Удивительная сила духа. Вот у меня уже колени начали трястись. Или, если быть точной, затряслись еще больше прежнего.

Несколько пистолетных выстрелов стали простым и доступным посланием для дивного от рыжего инспектора. Пули наверняка были серебряными — края ран будто раскаленным железом обожгло. Из горла нелюдя вырвался болезненный стон, но умирать он не собирался совершенно точно, даже учитывая то, что одна пуля точно прошила сердце. Страшно подумать, сколько ему было лет и сколько силы он успел накопить за свою жизнь. Она берегла его не хуже колдовства.

О’Нил внезапно закричал и схватился за горло, будто бы его душили. На шее проступали алые пятна. Тонкие губы фейри расплылись в омерзительнейшей из усмешек, что я когда-либо видела.

Саммерс метнулся к безумному сородичу, замахнувшись на него мечом. Напарника он, должно быть, спас — тот упал на пол без сознания, но грудь его вздымалась, — а тело самого подменыша было прошито пятью здоровенными загнутыми когтями, которые высунулись из пальцев Дэниэлса, как кошачьи когти показываются из лапы. Нет, ничего общего с благими фейри у него уже не осталось.

Хорошо, что он не вырвал Саммерсу сердце…

Я вскинула руки в танцевальном жесте, заставляя колокольчики на браслетах мелодично звенеть, а потом еще и еще, пытаясь отвлечь внимание безглазого от его противника.

Полицейский воспользовался шансом, он застонал от боли и рванулся назад, заодно полоснув врага по груди мечом. На животе Билла расплывалась бордовая клякса. Плохая рана. Очень плохая. Многие люди после такого отправляются к Создателю. Надеюсь, подменыши живучей нас, смертных. Саммерс вроде бы не собирался пока умирать, он продолжал танцевать вокруг врага, как мангуст вокруг змеи, нападая, уворачиваясь от ударов и изрыгая такие ругательства, каких я в жизни не слышала. Все до единого бранные слова были человеческими.

Такео резко отпихнул меня назад, за себя, и снова начал колдовать. Мягкое жемчужное сияние окутывало его фигуру, голос то взмывал ввысь, то опадал, и в нем звенела сила. И, кажется, то, что делал певец, не нравилось Дэниэлсу куда как больше, чем меч в руках Саммерса. От подменыша безумный фейри просто отмахивался, как лошадь от слепня, а вот на долю Ватанабэ досталось заклятие, которое я видела, как черную вспышку. Вокруг музыканта плеснуло белым светом, что-то зазвенело, но мой защитник остался цел, а дивный изрядно разозлился. Сейчас он казался мне зомби, поднятым мертвецом с уже сгнившими глазами. Если все обитатели Неблагого Двора выглядят так… то я не стану плакать из-за того, что фейри больше не являются в мир людей.

— Думаете, что можете одолеть меня?! — оглушительно расхохотался Ричард Дэниэлс, все более становясь похожим на нежить. Даже как будто запахло гниением. На лице Билла отразилось омерзение, и он отшатнулся, не желая приближаться к отвратительной твари. Из-за этого фейри сбился с ритма и — как результат — пропустил очередной удар, оказавшийся достаточно сильным. Саммерс врезался в стеклянную стену. Осколки с жалобным всхлипом брызнули в разные стороны. Если мы выживем после сегодняшнего, то миз Коллинз заставит меня работать бесплатно ближайшие несколько лет. Круглые сутки.

— Ну что, мальчик, готов сдохнуть ради этой девчонки? — прорычал Дэниэлс, обращаясь в Ватанабэ. Я не видела лица своего защитника, но могу поспорить, что Такео остался безмятежным в своем спокойствии.

— Да.

Сейчас это был бой один на один. Только Такео и Дэниэлс. И никого больше. Сам воздух вокруг них рябил от волшебства. Проклятые глаза фейри, из-за которых все и началось, позволяли мне видеть то, что недоступно обычному человеку. Магия принимала облик паутины, огня, льда, чудовищ, хотелось зажмуриться, но и отвести взгляд казалось кощунством. Не тогда, когда решается судьба самого лучшего, самого дорогого для меня человека. Думать о собственном будущем не получалось. Все равно я не смогу жить, если Такео не станет. Так пусть тогда и меня убьют.

Не знаю, в какой момент Ватанабэ начал сдавать, но я вдруг почувствовала, что сила фейри будто задавила все, находящееся в комнате. Смрад стал невыносимым, почти до обморока.

И Такео вдруг упал…

Я не знала, что произошло, я не поняла, когда же Дэниэлс победил…

Нужно было закричать. Или заплакать. А я могла только смотреть на лежащего то ли без чувств, то ли при смерти любимого человека и сжимать кулаки. Надеюсь, хотя бы Лиллен выживет… Главное, чтобы Дэниэлс не проверил кабинет. Адамс совершенно незачем умирать…

У меня был нож… Я могла бы кинуться на фейри… И понимала, что это не даст ничего. Если не смогли справиться мои защитники, то что смогу сделать я?

— Ты неплохо развлекаешься, папа.

Я ожидала появления тут кого угодно, вплоть до Господа Бога включительно, но не Артура Дэниэлса, которого мы по глупости отнесли к «хорошим парням». Улыбка его была мерзкой. Не так, как у отца, но все же… Рядом с ним стояла бледная как смерть Вивиан, которую изрядно пошатывало. Взгляд у нее был расфокусированным, а под глазами проступали синяки. Что ж, сотрясение мозга на долгую память о себе я ей точно обеспечила.

— Ты всегда делаешь верный выбор, сынок, — довольно осклабился фейри. Из его пустых глазниц сочилась то ли сукровица, то ли гной, стекая по щекам, как грязные слезы. — Я уж думал, будто ты решил поиграть в благородство. Пора заканчивать все.

— Благородство мне несвойственно, — насмешливо фыркнул гаденыш, приближаясь к отцу. — Заканчивать и правда пора.

Я без раздумий закрыла Такео собственным телом. Дэниэлс в любом случае собирается меня убить, так какая разница? Пусть моя смерть даст моему несчастью прожить еще хотя бы несколько секунд. Я не хочу его пережить.

Моя спина была открыта для удара, а сама я видела только лицо Ватанабэ. Насколько же он был красив… Нет никого на земле прекрасней его. И не будет.

— Я тебя люблю, — шепнула я, понимая: это будут мои последние слова. Хорошо, что они о любви…

Удар обрушился на меня тяжестью человеческого тела… Я все ждала смерти. А она не приходила. Как и боль. И только когда с меня стащили упавшего сверху, пришло понимание, что это вовсе не конец. Ричард Дэниэлс был мертв. Окончательно и бесповоротно. И бессмертие фейри не помогло. А Такео, самый дорогой, самый любимый мой, жил. И я жила.

От этого хотелось смеяться.

Медленно, очень медленно я повернулась, чтобы понять, кому же мы все обязаны спасением. Кто пришел сюда так вовремя?

В двух шагах от меня и Такео стоял Артур Дэниэлс с окровавленным кинжалом в руке и беззвучно плакал. Его лицо посерело, а губы дрожали. Он убил чудовище. Но это чудовище было его отцом.

— Спасибо, — прошептала я одними губами. Но он услышал и понял.

— Это… было правильно, — хрипло выдохнул Дэниэлс-младший, несчастный ребенок фейри, который вырос в жуткой сказке. — Но почему мне так… больно?

Я не знала, что ответить и что вообще можно сказать в подобном случае. Зато Адамс знала прекрасно. Она молнией вылетела из нашей приемной, удостоив мертвое тело лишь небрежного взгляда, подошла вплотную к Дэниэлсу и от всей души залепила ему пощечину. Голова мужчины мотнулась. Он прижал руку к пострадавшей щеке, обалдело уставившись на Лил, но истерика его точно отпустила.

— Потому что ты нормальный человек, — решительно сообщила Лиллен, твердо глядя в глаза Артуру. — И тебе срочно надо выпить. Нам всем сегодня надо выпить, да, Беннет?

Адамс в этот момент оказалась поразительно уместна со своим здоровым и злым цинизмом. Тем более бесполезно утешать того, кому только что пришлось собственными руками убить отца.

Я же первым дело нащупала пульс Такео. Вроде бы мой благородный рыцарь из Ямато был в порядке, разве что без сознания. Не хотелось отходить от него ни на мгновение, но следовало проверить, что там с инспектором О’Нилом, миз Коллин, Саммерсом… и Вивиан. Последней, несмотря на то, что все были уверены в моей доброте, и даже при условии, что она сама дико перепугалась, я желала сдохнуть в страшных мучениях. Она помогала фейри, убийце. И я хотела сейчас, чтобы она была мертва. Наверное, я не такой хороший человек, как обо мне думают.

Дженнет лежала в углу комнаты, сверху на нее свалилась портьера, и, похоже, мою начальницу приложило карнизом по голове, на щеке наливался кровоподтек, левая рука оказалась вывернута под неестественным углом. Но ведьму так легко не убьешь. Джен уже приходила в себя и ругалась, как портовый грузчик. Никогда не слышала таких омерзительных слов от совершенной до кончиков ногтей Дженнет Коллинз с идеальными манерами и железным самообладанием. В любом другом случае я бы кинулась помогать начальнице… Но нужно было проверить состояние рыжего полицейского, которого приложили каким-то заклинанием, и его напарника-фейри, пролетевшего через стекло в коридор. Кажется, нелюдю досталось сильней… вот его я и стала искать в первую очередь.

Голова кружилась, кажется, я и сама заработала легкое сотрясение, но свое тело я знала достаточно, чтобы понимать — ничего страшного со мной не случилось. Буду жить. Долго и, если повезет, счастливо. А вот будущее фейри оказалось под большим вопросом. Над ним на коленях застыла Вивиан, сжимавшая в окровавленных ладонях здоровенный осколок стекла. Судя по выражению ее лица, рыжая собиралась укоротить Саммерса на голову. Не знаю уж, можно было это осуществить таким оружием или нет, но как минимум рассечь артерию ей бы точно удалось, а проверять, насколько живучи подменыши, мне лично не хотелось ни капли.

— Вивиан, прочь от него! — разъяренно рявкнула я, метнувшись к девушке и буквально отшвыривая ее от бессознательного мужчины. Откуда взялись силы, не знаю, но отлетела к стене она вполне неплохо. Пусть у покойного ныне Ричарда Дэниэлса такой фокус удался куда как лучше.

Вив ударилась о стену, но не настолько сильно, чтобы отключиться. Зато хотя бы осколок из рук выронила. Оказалось, что кровь на нем — ее собственная, она изрезала руки о стекло.

— Он фейри, чудовище! — воскликнула она, с трудом вставая на ноги. — Он не имеет права на жизнь!

Я постаралась встать так, чтобы в случае необходимости оказаться между Вивиан и Саммерсом.

— Чтобы быть чудовищем, недостаточно быть фейри, — решительно отрезала я. Попытается подобраться к нему — придется сперва со мной справиться. — Ты сейчас большее чудовище, чем он!

Губы рыжей побелели и задрожали.

— Да что ты вообще знаешь?! Ничего! Он угрожал! Угрожал убить меня! Он меня заставил! Я столько времени боялась…

Я только расхохоталась.

— Он ведь наверняка и Артуру угрожал! Но тот почему-то сопротивлялся! К тому же убивал Ричард Дэниэлс, а его сын вообще на нашей стороне!

Она подскочила и толкнула меня, пытаясь убрать с дороги. Достаточно сильно для хрупкой барышни, надо сказать. Я пошатнулась и вцепилась в нее намертво. Не пущу к полицейскому. Хоть он фейри, хоть он черт из ада, а он спасал наши жизни сегодня, и я не позволю одной истеричной дуре сейчас причинить ему вред.

— Он фейри! — практически завизжала она, пытаясь вырваться. Не удивлюсь, если бы она могла попытаться просто придушить подменыша. Голыми руками. — Ты не понимаешь, на что они способны!

Это я-то не понимала, на что способы фейри? Еще как понимала. Это меня сегодня хотели убить. А Вив помогала Дэниэлсу, не мне, в то время как все остальные пытались меня защитить. Такео. Миз Коллинз. Инспектор. Саммерс. Аргур Дэниэлс. Даже Лиллен и та боролась за меня, как могла. А вот Вив оказалась против. И сейчас она собиралась причинить вред тому, кого я безоговорочно записала в друзья.

— Пошла прочь! — зашипела я не хуже настоящей змеи, выставив вперед руки. Пусть только попробует сделать что-то Саммерсу, и я ее саму через стекло швырну, не посмотрев, что ее личико после этого будет напоминать спагетти. Я вовсе не добрая. Совершенно не добрая. Особенно для таких как она. — Прочь! Иначе я сама тебя убью!

Видимо, было что-то такое у меня в глазах, что ведьма отшатнулась от меня, не отводя стеклянного взгляда от моего лица. Должно быть, оскал у меня в тот момент был жутким…

— Фейри! У тебя глаза фейри! Нелюдь! — истерично всхлипнула она и сама метнулась в сторону, вжавшись в ту стену, в которую я ее прежде швырнула. — Фейри! Они везде! Они захватили все! Фейри…

Зрачки ее стали такими огромными, что заполнили почти всю радужку. Дрожа, Вивиан уселась прямо на пол, обняла себя руками и стала раскачиваться из стороны в сторону, беспрестанно бормоча о дивных. Я опустилась рядом на колени и дала ей пощечину, пытаясь заставить прийти в себя. Голова ведьмы безвольно мотнулась, но иной реакции я не увидела. И на имя она тоже перестала откликаться.

— О Боже… — прошептала я, понимая, что, кажется, рыжая просто… рехнулась. От пережитого ужаса.

— Ее больше нет, — донесся тихий и сиплый голос Саммерса.

Обернувшись, я увидела, что полицейский уже пришел в себя. На мальчишеском лице на глазах заживали порезы, и только разводы крови да порванная одежда напоминали, что с ним произошло совсем недавно. Фейри так просто не убить, даже если он очень умело притворяется человеком.

— Она сошла с ума? — зачем-то переспросила я, в глубине души надеясь, что дивный станет отрицать очевидное.

Билл поднимался на ноги тяжело, неуверенно, будто боясь, что они подломятся тут же. Но нет, не подломились. Краска снова возвращалась к еще недавно белому как простыня лицу, пусть и очень медленно, а губы растянулись в уже знакомой мне довольной улыбке до ушей.

— Она слишком долго находилась рядом с фейри, чье безумие было… совершенным, — безо всякого расстройства пожал плечами мужчина. Судьба рыжей девушки не интересовала его ни капли. Наверное, меня ее судьба тоже уже не волновала. Она помогала убить меня. Из-за нее едва не погиб Такео. Я не настолько добра, чтобы сочувствовать ей после такого, пусть даже и понимаю: очень сложно отказать, когда тебя просит помочь подобное существо.

— И ведьма просто не имела сил сопротивляться, как Артур. Или же просто не захотела. Ее сознание пошло по дороге отступника и помутилось. Так бывает.

Ему действительно было совершенно все равно. Я видела спокойствие и равнодушие в зеленых глазах нелюдя. И брезгливость, когда его взгляд скользил по рыжей. Та раскачивалась из стороны в сторону, а по подбородку у нее стекала вниз ниточка слюны.

— Хорошо, что вы живы, — мягко и тепло улыбнулась я дивному. Он тоже боролся за меня. Так странно понимать, что мне на выручку бросился, рискуя собственной жизнью, совершенно чужой, практически незнакомый человек. Ну, почти человек.

— В том числе и вашими стараниями, — весело откликнулся он. Будто и не было всего этого кошмара. Фейри — они и правда не люди, они думают по-другому, чувствуют по-другому, да и помнят тоже. Возможно, что для него уже прошла вечность с того момента, как он выступил против Дэниэлса, а может, и нет. Кто знает?

— Я не ошибся, когда решился рискнуть ради вас. Вы действительно удивительная девушка, Джулия Беннет. Сияющая.

— И она любит другого! — раздался позади меня возмущенный возглас с легким мелодичным акцентом. Такео очнулся. И тут же начал отражать чужие поползновения на меня. Будто сейчас это важно.

Я тут же метнулась к своему несчастью, забыв обо всем и всех. Для меня всегда был и будет иметь значение только он один. На левой половине лица Ватанабэ расцветал первокласснейший синяк. И как ему сегодня с такой красотой идти на пресс-конференцию? Надеюсь, хороший целитель приведет его в порядок за пару часов, и к запланированному выходу на публику мировая знаменитость будет в совершеннейшем порядке и покорит поклонниц в очередной раз.

— Живой, — измученно выдохнула я, уткнувшись ему в шею. Хотелось разреветься. В три ручья. От облегчения. От того, что он в порядке и рядом со мной. От того, что я и сама осталась жива. А то чудовище, которое пыталось меня убить, мертво.

Он осторожно обнял меня за плечи.

И больше мне ни до кого не было дела. Совершенно ни до кого. Я не думала ни о боссе, которая так и осталась лежать под упавшей гардиной. Ни о рыжем полицейском. Они сами справятся, они сильные. А я могла только стоять, вдыхать запах своего самого любимого, единственного во всем мире мужчины.

— Ну что ты, Джули, что ты, — успокаивающе пробормотал он. — Все хорошо. Все живы. Все целы. Все будет замечательно.

Разумеется, будет. Все будет. У него будет все хорошо в Ямато. Карьера In the Dark продлится еще много лет, и количество поклонников только вырастет. Он найдет себе подходящую девушку, красивую, разумную, покладистую, которая родит ему детей, думаю, троих, ведь он всегда хотел иметь большую семью. И у этой девушки будет желтый цвет кожи и разрез глаз такой, как у любой другой в Ямато. Ее наверняка одобрят его родители и братья, а она, так же, как и я, будет весело смеяться, когда Такео в очередной раз упадет, и, утешая его, скажет, что он поет лучше всех. Так и сложится его судьба… А я… Не знаю, что станется со мной. Но тоже все будет правильно. Как и должно быть.

Но сейчас, в этот момент… Он только мой.

— Поедем со мной, — тихо попросил он меня. В голосе слышалось столько надежды, что хотелось сказать «да». Но я не могла.

— Нет… — сумела достаточно твердо ответить я. — Не могу. Нельзя. Уезжай. И никогда не возвращайся больше… Наши отношения не имеют будущего. Не имеют смысла. Пора заканчивать.

У меня хватило сил самой разорвать объятия и не отвести взгляда, даже несмотря на то, что его боль рвала мне сердце на части.

«Трудно станет жить без солнца… Но главное, я буду знать, что оно есть и светит».

ЭПИЛОГ

Наверное, все это показалось кому-нибудь очень странным, но после того как всех нас осмотрели целители, полицейские перерыли все в офисе и забрали тело Ричарда Дэниэлса, заодно убедившись, что от человека в нем нет ничего, начался очередной рабочий день. Для всех. О’Нил и Саммерс укатили в свой участок, причем физиономии у них были невероятно кислые. Артур Дэниэлс собирался как можно быстрей навести порядок в совете директоров, лишившемся своего председателя. Впрочем, что-то подсказывало мне, что Арчи не станет долго держаться за статус уважаемого бизнесмена. Кровь фейри ведь с безуминкой, верно?

А мы с Лиллен и миз Коллинз остались тут же, на безнадежно разгромленном рабочем месте. Переоделись, умылись, захлебнулись кофе и слаженно принялись изображать полнейшее, поистине глянцевое благополучие. Вполне достоверно. Вот только когда я глядела в зеркало на свое отражение, видела волчью тоску в собственных глазах. Такео уезжает. Навсегда. Но ведь это не важно? Я же все равно буду жить дальше. Работать. Улыбаться. Люди не умирают без любви. Люди умирают без кислорода. Поэтому в то утро я была немного сонной, но такой же счастливой и жизнерадостной, как и всегда. Разве что Адамс временами ободряюще похлопывала меня по плечу. За это хотелось ее убить.

В полдень, когда мое бедное сердце ныло так, что казалось, я вот-вот потеряю сознание, начальница нанесла мне последний удар. Удар милосердия. Будто недостаточно я перенесла за эту ночь. Будто мне все еще не хватает боли. Дженнет неожиданно заявила, что я должна буду присутствовать на пресс-конференции In the Dark, потому как больше некому. Мол, все репортеры журнала заняты окончательно и бесповоротно, а послать нужно хоть кого-то.

Можно подумать, будто In the Dark — это самая актуальная тема мира моды.

— Но, Дженнет, я же не журналист! — справедливо возмутилась я, вообще не понимая, к чему весь этот фарс.

— А как же твой магистерский диплом? — саркастично поинтересовалась главный редактор, которой сочувствие было совершенно чуждо. — Ради тебя я позволила разнести половину офиса, так что будь добра, отрабатывай, Джулия.

Крыть было нечем. Но в тот момент я едва удержалась от того, чтобы нахамить всевластной миз Дженнет Коллинз. Почему бы просто не оставить меня в покое? Зачем нужно еще больше мучить? Если уж и должна я отрабатывать долг перед журналом, то, ради милости Господней, почему именно так и именно сейчас?!

Однако босс оставалась непреклонна, как инквизитор на допросе еретика. И стояла на своем.

Пришлось смириться. Когда Дженнет на чем-то настаивала, оставалось только смириться и сделать, как она хочет. Иначе будет куда хуже.

Начальница и Адамс неодобрительно осмотрели меня и заявили, что в таком виде я позориться не буду уж точно, потому как я — лицо «Фейри стайл».

— Да хоть задница! — убито выпалила я, тут же осознав, что первый раз за много лет употребила бранное слово. Тем более на работе. Волшебная пыльца окончательно осыпалась с крылышек феи Джули, и оказалось, что они серые и непривлекательные.

Лиллен довольно хохотнула и пошла в нашу служебную гардеробную за чем-то, что могла бы одобрить главный редактор. В итоге меня упаковали в пышное платье молочного цвета с невообразимым количеством подъюбников, что-то в стиле шестидесятых. Оно мне показалось слишком уж похожим на подвенечное, и я окончательно расклеилась, хотя думала, что хуже уже не будет. Вот и еще один урок жизни: как бы отвратительно ни сложилась ситуация, всегда может быть еще отвратительней.

Мне поручили взять у участников группы интервью, но я собиралась отсидеться в последнем ряду, просто записывая то, что будут спрашивать другие. Список обычных вопросов, которые задавали знаменитостям, был заучен наизусть, все, что нужно, я услышу и так. Вот и хорошо. Вот и славно… Он даже не поймет, что я там. Не увидит.

А миз Коллинз улыбалась так, будто знала все тайны мира. И еще чуть-чуть. Вот уж точно, ведьма.

Первый раз за много лет мне было дико неудобно идти на каблуках. И платье казалось невозможно нелепым. Это кружево, эта пышная юбка… Зачем?! Хотя наверняка выглядел наряд прекрасно, я видела это в глазах встретившихся мне мужчин и женщин. Первые облизывали взглядом, вторые испытывали всю гамму чувств, от любопытства до изумления. Раньше это неплохо потешило бы мое самолюбие, теперь же мне было безразлично. Только бы меня не увидел никто из ребят или Айко… Хотя… некоторые охранники тоже меня в лицо знают. Отвратительная ситуация.

В зале, где должна была пройти пресс-конференция, я выбрала, как и хотела, место в последнем рядом у прохода, чтобы при необходимости ускользнуть без единой задержки. Никогда до этого мне не приходилось сбегать, поджав хвост. Все бывает в первый раз…

Участники группы вошли в зал ровно в назначенное время. Жители Ямато вообще удивительно пунктуальны… И все шестеро музыкантов выглядели так, будто готовились появиться в романтическом девичьем сне. Сияющие, улыбающиеся, молодые и красивые, причем привлекательность их казалась не «глянцевой», а такой близкой и настоящей, что дух захватывало. И Такео, разумеется, был лучше всех.

Страдания в его глазах я не заметила, и это почему-то безумно обижало. Я задыхалась от боли, а он казался таким ненормально счастливым… Хотелось подскочить с места и высказать все, что о нем думаю. Но нельзя было. Я не имела права ничего делать, оставалось только сидеть и смотреть на него. И понимать, что теперь потеряла свое самое нужное несчастье навсегда. И пусть я сама так решила, все равно хотелось плакать.

Но тогда макияж потек бы… Нет ничего более ужасного, чем изуродованное потеками лицо. И даже то, что Такео теперь для меня потерян, не так страшно. Это не так страшно…

Среди журналистов в основном были уже привычные моему взгляду хорошенькие барышни, глядевшие на молодых артистов из-за моря, как оголодавшие вампиры на девицу шестнадцати лет, имевшую несчастье порезать при них руку. Они наперебой задавали свои предсказуемые вопросы, их голоски слегка дрожали, когда они обращались к музыкантам, и в них звучало неподдельное слепое обожание. Парни же хранили поистине королевскую невозмутимость и отвечали на вопросы действительно профессионально. Ни одного лишнего слова, только четкий ответ на поставленный вопрос. Никакой двусмысленности.

Айдзава стояла поодаль, сложив тонкие руки на груди, невероятно красивая в своем кремовом брючном костюме, и держала в руках букет чайных роз, который удивительно гармонировал с ее нарядом, придавая еще больше нежности облику. Не только я одна сегодня напоминала невесту.

— Мистер Ватанабэ, я задаю этот вопрос от имени миллионов девушек по всему миру. Ваше сердце свободно? — поднялась с места репортер из глянца средней руки, сидящая в первом ряду. Я знала и журнал, и девицу, ни первый, ни вторая интереса не представляли.

Журналисты на мгновение смолкли, не ожидая, что музыкант ответит хоть что-то конкретное.

Улыбка Ватанабэ стала чуть мягче и приобрела оттенок легкой грусти.

— Мое сердце уже очень давно несвободно.

Хотелось заткнуть уши, только бы не слышать этого мягкого голоса и этих слов.

Зал оживленно загудел в ожидании сенсации. Я вжалась в спинку стула в ожидании катастрофы. Прежде на этот вопрос Ватанабэ отвечал только: «Без комментариев».

— Это значит, что, возможно, скоро ваши фанатки потеряют всякую надежду на взаимность с вашей стороны? — предсказуемо попыталась развить успех репортер, в голосе которой звучал охотничий азарт.

— Да, я собираюсь сделать ей предложение руки и сердца. В тринадцатый раз, — невозмутимо произнес Такео, и у меня по спине мурашки побежали.

Нет. Только не это. Только не так, не здесь и не сейчас. Он не имеет права так поступать со мной! Так нечестно!

— То есть… вам двенадцать раз отказывали? — не поверила своим ушам репортер.

Я бы на ее месте тоже не поверила.

— Да, — торжественно кивнул Ватанабэ. Улыбка стала еще шире.

— И даже несмотря на это, вы хотите сделать ей предложение снова?

— Да, потому что это лучшая девушка на земле, и я не представляю себя с другой, — просто и буднично ответил он. Кажется, именно эта будничность и вызвала в зале дружный восторженно-пораженный вздох.

— Она из Айнвара?

— Да, — спокойно подтвердил музыкант.

Сегодня звезда Ямато проявлял прежде никогда не свойственные ему чудеса откровенности. И журналистская свора не собиралась упускать такой шанс найти бомбу.

— И когда вы будете знать об ответе?

Выражение лица Такео в тот момент меня просто до колик пугало. Он задумал что-то. И оказалась я в этом зале неспроста. Он о чем-то договорился с миз Коллинз, поэтому начальница меня сюда и направила практически силой. Дженнет просто продала меня за что-то… Надо было срочно давать деру.

— Сейчас, — ответил Ватанабэ и встал на ноги.

Я поняла, что сбегать уже поздно. Он меня совершенно точно заметит в проходе. И не даст уйти. Он не просто так затеял всю эту авантюру, он все продумал, и мне наверняка не улизнуть. Только гонок в прямом эфире от потенциального жениха мне не хватало, тогда уже я точно не оберусь позора.

— Джулия Беннет, я знаю, что ты тут! — окликнул меня он, и я медленно начала сползать вниз, совершенно безосновательно надеясь, что он меня не заметит.

— Джули, если ты надеешься, что я не стану тебя искать по всему залу, то ты ошибаешься. Стану. Сам.

Вот как раз в последнее я верила. Он упрямый до ужаса. Другое дело, Такео мог бы и не знать, что я в зале, если бы не вступил в сговор с миз Коллинз. Предположение, что начальница продала меня иностранному захватчику, стало уверенностью.

Я тяжело вздохнула и поднялась на ноги. Уж лучше сама покажусь… Колени дрожали, и, кажется, даже больше, чем когда меня пытались убить. Посмотреть в глаза Такео в тот момент было действительно страшно. И совестно. А еще жутко оказалось чувствовать, что на меня теперь смотрит весь зал. И безостановочно щелкали фотоаппараты. Мое несчастье выбрало самый убийственный способ ведения войны против меня. Хотела скрытности — так пусть о нашем романе весь мир узнает. Что бы я здесь и сейчас ему ни ответила, это не избавит меня от проклятой известности, которой я так сильно боялась. Теперь от меня не отстанут, как бы я ни поступила. Потому что для всех я останусь девушкой, которой Ватанабэ Такео делал тринадцать предложений руки и сердца. От такого клейма избавляться придется лет десять, а то и больше.

— Джулия Кэтрин Беннет, я прошу тебя: выходи за меня замуж, — мягко сказал он. В этот момент в зале установилась поистине мертва тишина. Казалось, что никто из десятков людей не дышал. Да что там, даже ни один затвор фотоаппарата не щелкнул. Я тяжело оперлась о спинку впереди стоящего стула, боясь, что колени могут подломиться.

Это точно конец. Я уже не смогу отказать и надеяться на продолжение нашего тайного романа.

— Выйти за тебя замуж? — даже с каким-то отчаянным сарказмом переспросила его я. Ладони были влажными и холодными. — За неуклюжего неудачливого мальчишку?

Микрофона у меня не было, но, кажется, все равно мои слова услышали все. Такео чуть заметно покраснел. Его друзья тихо смеялись и заговорщицки перешептывались. Улыбка Айко выглядела загадочной и умиротворенной, будто и не превращалось сейчас на ее глазах официальное тщательно спланированное мероприятие в дикий нелепый фарс.

Девушка, сидевшая рядом со мной, тихонько прыснула в кулак.

— Да, — торжественно кивнул он. — Именно за неуклюжего неудачливого мальчишку.

Во взгляде его я видела такие чувства, что хотелось согласиться совершенно на все без раздумий. Да и выбора мне не оставили… Даже если откажусь, проблемы уже созданы и никуда от них теперь не деться. О да, Ватанабэ успел слишком хорошо меня изучить.

Он шел ко мне по проходу, весь с белом, и казался настоящим принцем. Хотелось даже, чтобы он сейчас свалился и снизил градус пафоса. Но нет, как назло, сейчас его движения были плавными и удивительно соразмерными.

Когда Такео подошел ко мне вплотную, я могла только стоять и зачарованно смотреть в его глаза, будто в мире больше ничего не существовало. Только рядом с этим мужчиной я чувствовала себя влюбленной дурой. Неприятное ощущение… или приятное? Я уже не понимала.

— Выходи за меня замуж, Джули, — тихо и твердо повторил он, взяв меня за руку. — И на свете не будет никого счастливей меня. И я сделаю все для твоего счастья.

Сердце отчаянно затрепыхалось перепуганной птахой в груди и почему-то ощущалось где-то в районе горла.

— А твоя карьера? Твоя группа? — почти беззвучно спросила я, пытаясь вырвать руку. Не удалось. Он уже не собирался больше меня отпускать.

— Ребята, Джули спрашивает ваше мнение по поводу нашей свадьбы, что скажете? — обернувшись к друзьям с лисьим выражением на плоской физиономии, поинтересовался Такео. Те как-то очень уж подозрительно переглянулись и гуськом пошли к нам.

Видимо, решив добить меня окончательно, они построились в линейку по росту и синхронно поклонились, выдав хором:

— Позаботьтесь о нас, Джулия-нэ-сан!

Если бы Ватанабэ меня не держал мертвой хваткой, точно бы после такого опрометью вылетела из зала, наплевав на все.

Я нашла глазами Айко, надеясь, что хоть она меня поддержит. Она же менеджер, должна заботиться о благополучии своих подопечных. И быть против этой изначально идиотской затеи… Ведь должна же?

Айдзава с видом безмятежным и спокойным подошла вплотную и всучила мне тот самый букет из чайных роз, который придавал ей сходство с невестой.

Мать моя женщина…

Мое молочное платье.

Букет.

Если до этого у меня еще и могли быть сомнения по поводу того, что я стала жертвой грандиозного заговора, то теперь они пропали. Они все просто обвели меня вокруг пальца, создали ситуацию, в которой я уже не смогу отвертеться от этого чертова тринадцатого предложения руки и сердца в исполнении Ватанабэ Такео… Чтоб ему пусто было, этому новоявленному интригану.

— Все спланировали? — еле слышно прошипела я Такео, чувствуя скорее беспомощное веселье, чем злость. Обхитрил. Сумел найти мое больное место и сыграть на этой слабости.

— Да, — даже и не подумал отпираться он, пожав плечами.

— И миз Коллинз подключил?

— Именно. И даже отрепетировали, — не стал утаивать все коварство своего замысла от меня бессовестный интриган из Ямато.

Этот хитрый беспринципный тип выглядел исключительно довольным собой, осознав, что его авантюра все-таки удалась. Наконец-таки он загнал меня в нужный угол, выхода из которого без потерь для меня уже не существует.

— Кольцо хоть с собой? — обреченно поинтересовалась я, пытаясь найти лазейку для побега.

— Всегда, — просиял он и вытащил из-за пазухи уже немного потрепанный бархатный футляр, в котором, как я знала, лежало самое прекрасное кольцо в мире. Мое кольцо.

Сбежать уже не получится. Никогда. Ватанабэ Такео знал, чего хотел, и упорно добивался своей цели.

Добился.

Лицо у меня было наверняка кислым. Но в глубине души разливалось такое уютное тепло, которое бывает, когда заходишь домой после зимнего мороза. Мой самый лучший мужчина, единственный на земле…

— Так ты выйдешь за меня, замуж Джулия Беннет? — уже в микрофон спросил он, чтобы точно услышали все.

— Да, — тихо выдохнула я, смущенно опуская глаза. Ответ он скорее прочел по губам.

У моего лица оказался тот же микрофон.

— А теперь тоже самое и погромче. Хочу, чтобы все знали! — не скрывая ликования в голосе сказал Ватанабэ.

М-да. После такого точно не удастся отвертеться от свадьбы, даже если я этого очень сильно захочу.

— Да! Я выйду за тебя, невозможный ты человек! — чересчур уж эмоционально для себя воскликнула я и поняла, что вот теперь это уже точно конец. Обратного пути для меня больше не существует. Свое слово я держала всегда, чего бы мне это ни стоило. Слово, данное Такео, я буду держать особенно старательно.

И он надел мне на безымянный палец левой руки обручальное кольцо. То самое, которое я считала куда более красивым, чем подаренное Лиллен. Крохотный золотой цветок гибискуса, на чьих лепестках сияла в лучах солнца бриллиантовая роса. Я смотрела на кольцо и, думаю, выглядела в тот момент глупо.

Дальше был сплошной ор. Пять половозрелых особей мужского пола, оказывается, могут вызвать примерно столько же шума, сколько стая диких обезьян. Ребята обнимали нас, поздравляли, мне даже перепала пара поцелуев в щеку, пока теперь уже жених не пресек все это безобразие. «Букет невесты» уцелел вопреки здравому смыслу. Но забирать его назад Айко отказывалась наотрез, говоря, что нам еще фотографироваться, а цветы удачно завершают мой образ.

Образ, созданный моей начальницей, и правда на диво соответствовал событию, миз Коллинз не зря считалась первым айнварским экспертом в мире моды. Я была, без сомнений, самой стильной невестой Айнвара. И все-таки, что же такое наобещал ей за меня Такео? Надеюсь, она не продешевила, отдавая в мужские руки и чужую страну свою самую незаменимую ассистентку.

Репортеры снимали и безостановочно пытались задавать свои несомненно важные вопросы, но разве нам было до всего этого хоть какое-то дело? Оставалось только надеяться, что на снимках, которые появятся завтра, а то уже и сегодня вечером на первых страницах всех газет, мы выйдем удачно.

Какой фотографии точно не будет? Той, где Ватанабэ меня целует. Мы оба не желали демонстрировать на публике свои чувства, да и незачем. Мы отражались друг в друге, как в зеркале, и так было понятно, насколько нелепо, смешно и безумно мы с ним влюблены друг в друга. И даже не получалось злиться на него за такую интригу. Хотя и надо было, наверное, слишком уж нахально он решил все за меня. В конечном итоге, мое замечательное несчастье умудрилось настоять на своем. А чем это все закончится… Может, и правда, стоит иногда рискнуть всем в надежде получить что-то куда большее и важное, чем вся предыдущая жизнь?

Лиллен Адамс искоса по давней привычке посматривала на невозмутимую и совершенно довольную начальницу, но в основном все ее внимание доставалось теперь официальной парочке. Кто бы мог подумать, что в итоге тихоня Беннет отхватит себе в мужья звезду и окажется на страницах мировых таблоидов? Впрочем… Да, пожалуй, вместе они неплохо смотрелись. Молодые, красивые и безнадежно влюбленные. Сказка о фее Джули удалась на славу, пусть и была немного жутковатой.

— Миз Коллинз, а что вы получили у Ватанабэ за появление Беннет на пресс-конференции?

В том, что сделка оказалась выгодной для «Фейри стайл», Лил не сомневалась ни мгновения, просто так иностранцу Титановая Джен свою любимицу не отдала бы, пусть он ее хоть трижды любит больше жизни.

Главный редактор молчала пару минут, не сводя взгляда с сияющей солнечным счастьем старшей ассистентки, которую вполне целомудренно приобнимал за талию довольный до невозможности Ватанабэ Такео. Джули еле заметно краснела и совсем по-девчоночьи опускала взгляд. Жених и невеста одинаково ясно улыбались в камеры, и на тонком пальце девушки поблескивало кольцо в виде цветка. Может быть, оно и не было настолько дорогим, как то, что надел на руку Адамс ее состоятельный и уважаемый жених, но подходило Беннет идеально, будто для нее создавалось.

«А может, ну его, это состоятельного и уважаемого? — неожиданно для себя подумала Лил, закусив изнутри щеку. Мысль эта была для нее практически революционной. Никогда подобного рода идеи не приходили в светлую голову Лиллен Адамс. — Вон у Беннет настоящая великая любовь, а я чем хуже нее? Может, я тоже хочу, чтобы на меня смотрели так, словно я только что с неба сошла, словно я самый драгоценный подарок, какой только возможен. Звезд, конечно, на всех не хватит… ну да черт с ними. Пусть будет и дизайнер какой. Или даже клерк обыкновенный… Вон, Дэниэлс сообщение сегодня прислал, хочет кофе напоить в счет того, что вылакал столько нашего ликера ночью. И плевать, что ликер-то был миз Коллинз. Мужика надо брать, пока тепленький! Тем более сам напрашивается!»

— Организация свадьбы, эксклюзивные интервью и репортажи, исключительное право съемки на торжестве, — наконец с видом полководца, выигравшего великую битву, поведала своему секретарю миз Дженнет Коллинз.

Младший ассистент быстро прикинула масштаб полученной за продажу Беннет выгоды, нервно сглотнула… и поняла, что расходы из-за незаконченного фольклорного проекта журнала будут компенсированы в два, а то и все три раза. Реклама… Фоторепортажи… Работа с поставщиками… Заграничная знаменитость скорее уж переплатила за свою ненаглядную, отдав все это на откуп начальнице своей невесты…

— Уже завтра Джулия станет не просто одной из тысяч девушек, она станет брендом, — удовлетворенно продолжила миз Коллинз, поправляя золотую брошь на вороте черной шелковой блузы. — Истории золушек всегда пользуются огромным спросом. И я буду не я, если не станет известно, что невеста Такео Ватанабэ — девушка из «Фейри стайл».

Дженнет бросила последний, какой-то по-матерински ласковый взгляд на своего пока еще старшего ассистента и с привычной требовательностью скомандовала Адамс:

— Идемте, Лиллен. Джулия пусть наслаждается своим счастьем, а нас с вами ждут великие дела! В первую очередь нужно выбрать подходящего дизайнера для свадебного платья.

— Кажется, Ягучи Макото, с которой встречается один из участников In the Dark, как раз специализируется на свадебной теме, — тут же отрапортовала блондинка, вытаскивая из клатча привычный блокнот и ручку. — Она молода, но уже с именем, и с ней можно договориться по более удобным для нас срокам, а заодно оговорить детали.

— Может быть, потеря Джули не станет невосполнимой, — заметила главный редактор. — Свяжись.

Лиллен торжествующе ухмыльнулась и поставила галочку рядом с именем дизайнера из Ямато.

Примечания

1

Фейри в кельтском и германском фольклоре — существа волшебной природы, обладающие необъяснимыми, сверхъестественными способностями, ведущие скрытый образ жизни и при этом имеющие свойство вмешиваться в повседневную жизнь человека под видом добрых намерений, нередко причиняя вред.

(обратно)

2

Эта форма обращения к женщине употребляется в тех случаях, когда семейный статус женщины неизвестен либо когда подчеркивать ее семейное положение неуместно. Предшествует фамилии (а не имени). Используется и в том случае, когда вступившая в брак женщина сохранила девичью фамилию.

(обратно)

3

Дикая Охота — призрачные всадники-охотники со сворой собак. Упоминания о Дикой Охоте восходят к норвежской мифологии. В разных вариантах легенды Дикую Охоту возглавляли как мужчины, так и женщины. Нередко предводитель всадников ассоциировался с дьяволом.

(обратно)

4

Нэ-сан — уважительное обращение к старшей сестре, в некоторых случаях — к старшей по возрасту девушке.

(обратно)

5

Сан — нейтрально-вежливый именной суффикс, довольно близко соответствующий обращению по имени-отчеству в русском языке. Широко употребляется во всех сферах жизни: в общении людей равного социального положения, при обращении младших к старшим и так далее. Часто используется при обращении к малознакомым людям. Кроме того, его может использовать романтически настроенный молодой человек по отношению к возлюбленной.

(обратно)

6

Кун — именной суффикс, который означает близость, но в несколько формальном отношении. Примерный аналог обращения «товарищ» или «друг». Используется людьми равного социального положения, чаще всего приятелями, одноклассниками, коллегами, при обращении старших к младшим, а также при обращении начальника к подчиненному, когда на этом факте не стоит заострять внимание.

(обратно)

7

Онмёдзи («сведущий в науке о началах инь и ял») — колдун. Онмёдзи занимались гаданиями, предсказаниями, составлением гороскопов и календаря, усмирением буйствующих злокозненных духов и даже врачеванием.

(обратно)

8

В шотландском фольклоре фейри делятся на Благой и Неблагой Дворы. С фейри из Неблагого Двора договориться невозможно — они буквально ненавидят людей. Самые жестокие из них — слуа, мертвецы, которые скитаются по земле, похищая смертных, чтобы сделать своими рабами, заставляют их портить скот и метить людей метками фейри. Встреча с этими существами всегда сулит смерть.

(обратно)

9

В ирландской мифологии — потусторонний мир.

(обратно)

10

Японское выражение, не имеющее аналогов в других языках, одновременно является и пожеланием удачи, и советом прилагать максимум усилий в достижении поставленной цели.

(обратно)

11

Сама — именной суффикс, демонстрирующий максимально возможное уважение и почтение. Примерный аналог обращения «господин», «достопочтенный». Обязателен в любых письмах при указании адресата, независимо от ранга. В разговорной речи используется достаточно редко и только при обращении лиц низшего социального положения к высшим или чтобы подчеркнуть очень уважительное обращение младших к старшим. Употребляется при обращении священника к божествам, преданного слуги к господину, девушки — к возлюбленному, а также в тексте официальных посланий.

(обратно)

12

Тварный мир — материальный мир, являющийся творением Бога.

(обратно)

13

По-английски волшебная сказка — fairy tail.

(обратно)

14

Вальпургиева ночь — ночь с тридцатого апреля на первое мая. Название происходит от дня святой Вальпургии (Вальдбурги), сестры святого Виллибальда, канонизованной в семьсот семьдесят восьмом году, которую принято поминать первого мая. По германскому народному поверью, служит ежегодным праздником ведьм, собирающихся в эту ночь вокруг своего повелителя, сатаны, на высокой, недоступной горе Брокен, где они и справляют свой шабаш.

(обратно)

15

Белтайну придавалось особое религиозное значение. Он был посвящен богу солнца и плодородия Беленусу, которому приносили символические жертвы друиды, кельтские жрецы. Существовало поверье, что в дни праздника бога можно увидеть спустившимся на землю.

(обратно)

16

В Средние века бытовало поверье, что духи или нечистая сила могут похитить некрещеного младенца. Похищенного ребенка духи уносили в лес или под землю и воспитывали, как одного из своего народа. Для того чтобы родители не заметили пропажи, на месте ребенка оставлялся подменыш. Он внешне выглядел как младенец, но при этом был всего-навсего куклой либо волшебным существом — иногда ребенком, иногда невысокого роста взрослым. В разных историях подменыш описывается по-разному. Порой это и вовсе деревянная колода, на которую наведены чары, заставляющие людей видеть в ней ребенка. Порой — полноценная копия человека, обладающая всем, кроме бессмертной души. В некоторых сказках рассказывается о выживших подменышах, которые достигли взрослого возраста, продолжая изображать людей. Но обычно подменыш, даже если его не раскрыть, «умирает» очень скоро после появления на свет.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg