Тропой Кота
Предисловие
В тот день разбушевалась гроза. Последние болотные тропки раскисли от дождя, и топи стали совсем уж непроходимыми. Мне ничего не оставалось, кроме как задержаться в таверне еще на денек.
Золота на оплату комнатенки на верхнем этаже у меня было достаточно, равно как и на еду. Проснувшись еще с петухами, я долго сидел за столиком перед окном, занося путевые записки в походную книжку. Когда свеча потухла от сквозняка, а солнечный лучик так и не выглянул из-за плотных темно-серых туч, я решил отложить это занятие и спуститься позавтракать.
Внизу, в теплом, хорошо освещенном зале, где тяжелая вонь болот была вытеснена ароматом углей, жареной телятины и крепкого табака, было как-то непривычно тихо. Столики пустовали. Милая девушка в простом хлопковом платье, с кожаным корсажем на тонкой талии, стояла за деревянной стойкой, от скуки разглядывая свое отражение в начищенной до блеска пивной кружке. Однако вскоре я заметил, что один столик все-таки был занят – в углу, за колонной, примостилась группка людей в мокрых дорожных плащах. Они играли в карты, а в центре их стола лежала горстка золотых монеток.
Я заказал у девушки тарелку тушеной фасоли и ломтик хлеба с сыром, расплатился тремя золотыми и направился к ближайшему столику. Я рассчитывал после завтрака подняться в свою комнату за свечкой, запалить ее от какого-нибудь факела и вернуться к запискам, пока воспоминания о вчерашнем путешествии были еще свежи в моей голове. Но в то утро все пошло не так, как я предполагал.
Один из парней отвлекся от игры и некоторое время наблюдал за мной. Когда я отправил первую ложку с фасолью в рот, он встал, спрятал руку с картами под плащ и крадущейся походкой направился ко мне. Я был готов к нападению: моя свободная ладонь уже сжимала рукоять ножа, покоящегося на коленях. Однако этот человек остановился у меня за спиной, немного помолчал и спросил:
- Почему бы Вам не отведать настоящей вкусной еды вместо этой дряни?
Я обернулся к нему и невозмутимо ответил:
- Я не смогу расплатиться, господин.
Парень улыбнулся. Он был еще совсем молод – блестящие черные волосы падали ему на глаза, а над верхней губой пробивались аккуратные темные усики. Одет он был обыкновенно; по такой одежде нельзя определить, какому рангу принадлежит ее владелец. Поразило меня его оружие: на поясе у парня я заметил меч с посеребренной рукоятью в виде головы тигра, зажавшего в зубах рубин величиной с перепелиное яйцо.
- Вы, я вижу, небогатый человек, - сказал юноша. – Более того – не местный. Я видел Вас на переправе через Зеленую реку. Откуда Вы?
- Я путешественник, - отозвался я и пожал плечами. Какой проницательный малый! – И, Вы правы – я небогат. Я пишу книги о своих путешествиях и продаю их, где придется.
- Мы интересуемся книгами, - парень подмигнул мне. – Не желаете присоединиться к нашей компании?
- Я не играю в карты.
- В таком случае, мы угостим Вас, - улыбка молодого человека стала еще шире, и я понял, что на сей раз отказываться от предложения не стоит. Поэтому я встал и последовал за ним к столику в углу.
Четверо мужчин, самому старшему из которых было чуть больше тридцати, убрали карты и с интересом уставились на меня. Я, в свою очередь, рассматривал их. Помимо мокрых плащей из плотной темно-зеленой ткани, они носили кожаные куртки поверх белоснежных полотняных рубашек, модные нынче брюки из светло-серого сукна и высокие сапоги со шнуровкой по голенищу. У одного на голове была зеленая шляпа, украшенная полосатым фазановым пером. Лица таинственных посетителей были гладко выбриты, а руки с серебряными перстнями на средних пальцах – чисты и ухожены. Это заставило меня насторожиться: обладателями таких рук могут быть либо очень богатые люди, либо обыкновенные воры.
Парни вежливо предложили мне присесть, и мы по очереди представились друг другу. Молодого человека, который первый заговорил со мной, звали Кори Зимородок; мужчина в шляпе представился лордом Томасом Бингли; два парня, похожих друг на друга как две капли воды, назвались Самсоном и Седриком; самый старший носил имя Базилий Оливер. И все пятеро состояли в главной Гильдии воров Брестоля.
Это меня немного смутило. Но новые знакомые вели себя вполне дружелюбно. Расспросив меня о том, чем я зарабатываю себе на жизнь, они подозвали скучавшую за стойкой девушку и заказали копченый окорок и вина, щедро заплатив за все. А после сытного завтрака и пары бокалов ароматной «Тарезианки» все мои подозрения отошли на второй план, и беседа потекла ровно и непринужденно.
- Так, значит, многие из знаменитых фолиантов о путешествиях к Авалону, Сепи и Ланселоту – это ваши творения? – напрямую спросил у меня Базилий.
- Только самые новые, - ответил я. – Господин Кори сказал мне, что вы интересуетесь книгами.
- Да, - кивнул мой собеседник. – Это, как бы сказать, наша традиция.
- Полагаю, Крысолов отдал бы любые деньги за то, чтобы получить Ваши книги до того, как они попали бы в дворянские и магические библиотеки, - заметил лорд Бингли и подмигнул мне.
- Не имел чести знать этого господина, - сказал я.
- Увы, теперь это невозможно исправить, - Базилий Оливер развел руками с видом искреннего сожаления. – Но это был достойнейший человек, легендарный вор и блестящий лицедей. Он мог обвести вокруг пальца любого, будь то граф, генерал или простой торговец. Дед нашего Кори – Банди Зимородок – был его лучшим другом и первым помощником.
- А если, - внезапно Кори подался вперед, и глаза его задорно блеснули. - Мы предложим Вам, как писателю, изложить на бумаге его историю? Смею Вас заверить, Ваша книга вызвала бы необычайный интерес в свете. А Гильдия приобрела бы несколько первых экземпляров с Вашими подписями!
Остальные горячо поддержали эту идею, и, в конце концов, я отправился в свою комнату за пером и стопкой чистой бумаги.
Глава первая: «Неуловимый вор»
Кот Крысолов бесшумно крался вдоль стены, стараясь, чтобы его не увидели из верхних окон. Мягкие подошвы сапог заглушали шаги по мокрой от дождя, разбитой мостовой, а плащ и черная куртка позволяли слиться с каменной кладкой в густых ночных сумерках. Только белый мех, нашитый на куртке сверху, мог выдать скрытного вора.
По традиции, новобранец Гильдии воров обучался в ней девять лет. У талантливых учеников был только один наставник, который, по обыкновению, держал при себе какое-нибудь животное в качестве талисмана. По окончании обучения животное умерщвляли (или иногда оно умирало собственной смертью, как в случае с нашим героем), после чего его название переходило в прозвище новому члену Гильдии. Помимо этого, он должен был украсить свою одежду шкурой, перьями или чешуей бывшего талисмана.
Учитель этого молодого вора был хозяином крупного черно-белого кота по кличке Крысолов. Отучившись, как положено, девять лет у Дюка Хорька, юноша стал свидетелем кончины этого потрясающе ловкого и умного кота и в знак признательности даже решил поменять свое собственное имя на кошачью кличку. Многим ворам Гильдии такое решение показалось странным, но свое настоящее имя Кот предпочел бы и вовсе забыть.
Оно было слишком хорошо известно в городах Брестоля.
Остановившись и прислонившись спиной к холодному камню, Кот склонил голову к плечу и коснулся щекой пушистого черно-белого меха, когда-то принадлежавшего Крысолову. Да, зато теперь, когда он выходил на дело, то не беспокоился об уликах. Городские стражники, осматривая очередное место преступления, не раз находили на каких-нибудь поверхностях длинные параллельные царапины – следы его кастетов-«когтей». В городе давно ходили слухи о ночном хищнике, разбойнике, которого еще никому не удавалось поймать, о том, что он молод и совсем недавно появился в Гильдии воров. И уже с первых набегов местные жители так и окрестили его – Кот…
Чуть ниже по улице послышался топот тяжелых сапог по булыжникам мостовой. Кот быстро спрятал украшенную мехом куртку под плащ, накинул на голову капюшон и вжался в стену. В темноте подворотни его никто не заметит, но ему все-таки нужно было добраться до здания Гильдии. А путающиеся под ногами стражники отнюдь не облегчали ему задачу.
Вот прошагал мимо лысый усатый мужик в броской бело-зеленой форме, с тяжелой алебардой на плече. Дошел до конца, до глухой стены, пристально огляделся по сторонам, скользнул взглядом по фигуре в плаще и, решив, что это всего лишь заснувший пьянчуга, развернулся и пошел в обратную сторону. Вот он удивится, наверное, когда в следующий обход этого места спящая фигура исчезнет!
Убедившись, что опасность миновала, Кот вышмыгнул на улицу. Плащ бесшумно тянулся за ним по воздуху, шаги были не слышны. Никого, кроме стражника и его самого, на улице не было. Тенью промелькнув на фоне выщербленной каменной кладки, Крысолов нырнул в подворотню на противоположной стороне и перевел дух. Ему нужно было только дойти до развалюхи, сиротливо жавшейся к стене в конце квартала, а там больше не о чем будет беспокоиться.
Узкий переулок длинной, плавной дугой огибал стену. Окна домов выходили в основном на другую сторону улицы, а сюда жители сливали помои, так что от сточных канав исходила такая вонь, что даже привычные к болотным ароматам брестольцы зажимали носы и старались как можно быстрее обойти такие места. Вот и Крысолов прикрыл лицо платком и припустил вдоль каменной громады, проклиная брестольскую гвардию за то, что она обнаружила другой вход в Гильдию и уничтожила его.
А вот и она. Силуэт убогой лачуги четко вырисовывался на фоне стены, освещенной голубоватым лунным светом. Вор на всякий случай еще раз оглянулся, внимательно осмотрел подслеповатые чердачные окна и только после этого постучал пять раз с определенными интервалами по трухлявой, но все еще прочно сидящей на петлях двери.
В окошке мелькнуло пламя свечи, и чей-то скрипучий голос раздался из недр хибарки:
- Пароль!
- Зеленая шляпа, - произнес Кот.
Голос закряхтел, потом звякнул замок – и дверь легко отворилась, даже не скрипнув петлями. В проеме, вопреки ожиданиям, показался мужчина лет тридцати в заштопанной хламиде неопределенного цвета и – в новеньких, с иголочки сапогах из нежной телячьей кожи с золотыми пряжками. Он рассматривал пришедшего в свете небольшой сальной свечки, которую держал перед собой, и на его лице постепенно вырисовывалась улыбка.
- Крысолов, мошенник! Как я рад тебя видеть! Заходи скорее…
Внутри развалюшки оказалось на удивление сухо и чисто. Стены были не деревянными, а каменными, потолок лежал на новеньких балках, пол блестел новеньким паркетом в свете нескольких зажженных канделябров. Единственная комната была и гостевой, и спальней, и обеденной, обставлена строго, но со вкусом и даже с какой-то своеобразной роскошью.
- Значит, ты сюда переехал, Волкодав? – рассмеялся Кот и пожал руку своему приятелю. – Скоро совсем превратишься в цепную собаку!
- Да ладно, - привратник подмигнул вору и сбросил с плеч хламиду. Под ней оказалась длинная черная куртка, перехваченная на талии поясом, с воротником и манжетами из густого серого меха. – Хорошо еще, что на охоту не берут!
- Не скучаешь по разбойничьему ремеслу? – Кот разглядывал картины, висящие на одной из стен. Все они, быть может, не очень аккуратные, но удивительно чувственные, принадлежали кисти Волкодава. Автор лишь мельком взглянул на них, но по его лицу все-таки скользнула тень гордой улыбки.
- Видишь, я нашел себе новое призвание. Надо же чем-то себя занять, когда целыми днями сидишь взаперти. А искусство, увы, мало совместимо с грабежом и убийствами… - внезапно он хлопнул в ладоши, как будто приходя в себя. – Я что-то заговорился. Ты ведь спешишь?
Крысолов и сам вспомнил, что глава Гильдии, Десото Доберман, ждет его уже целые сутки.
Приятели отодвинули стоявший в углу комод и закатали край ковра. Под ним оказался люк, ведущий в подземный туннель – тайный проход в центр крепости, где располагалась Гильдия. Попрощавшись с Волкодавом, Крысолов откинул крышку и по приставной лесенке спустился в темноту.
Коридоры Гильдии воров были длинными и узкими, с высокими потолками, хорошо освещены. По обеим сторонам тянулись массивные двери, ведущие то в пышные бальные залы, то в богато обставленные покои почетных воров, то в сокровищницы, тщательно охраняемые своими хозяевами. Мимо пробегали такие же, как Крысолов, разбойники с мешками, набитыми чужим добром, но у него самого на этот раз ничего не было. Впрочем, в этот раз ему никто и слова не скажет – Десото позвал его совсем по другому поводу.
Нужная дверь нашлась быстро. Напротив нее выстроилась очередь, но два стража-мордоворота, которых Кот прекрасно знал, никому не позволяли пройти в личные покои Десото Добермана. Завидев Крысолова, один из них, тот, что был узок в плечах и не так высок, как его товарищ, глумливо улыбнулся и сказал:
- А вот и наш бродячий котенок! Хозяин будет огорчен – ты заставил его ждать…
- Ваш хозяин простит меня, Бумбараш, - железным тоном отозвался Кот, сделав особое ударение на первом слове. – А теперь пропустите меня.
Стражи толкнули дверные створки и пропустили Крысолова под возмущенные крики стоящих в очереди людей. Вор усмехнулся про себя: что за порядки в этой Гильдии…
Комната, в которой оказался Кот, была просторной и сумрачной – на стенах горело всего несколько канделябров. Обстановка в личных покоях главы Гильдии воров была богатой, но абсолютно безвкусной: пол устилали дорогие ковры, всюду стояла роскошная старинная мебель, а от обилия безделушек рябило в глазах. Фарфоровые и бронзовые статуэтки, бесчисленное множество шкатулок и сундучков, шелковые подушечки и прочие мелочи занимали практически все поверхности. Но главным предметом во всем помещении, несомненно, была прочная металлическая клетка, стоявшая прямо посреди комнаты.
Внутри, на искусно сложенных сухих корягах, сидела девушка в откровенном наряде, скованная по рукам и ногам и с завязанным ртом. Ее стройное тело обвивали три крупные гадюки с плоскими мордами, постоянно переползавшими то выше, то ниже. Глаза девушки были закрыты – очевидно, она в обмороке.
- Не пугайся, дружок, - раздался вкрадчивый голос из другого помещения, вход в которое был спрятан за плотной бархатной шторой. – Им уже давно вырвали клыки.
Тяжелая красная ткань приподнялась, и в комнату вошел Десото Доберман. Это был страшный человек – но впечатление он производил приятное. Глава Гильдии воров выглядел лет на сорок: он был небольшого роста, худого телосложения и абсолютно лыс. На нем было облегающее трико черного цвета с рыжими подпалинами, как на шкуре добермана, и жилетка из пушистого лисьего меха. Костлявые пальцы сжимали тонкую ножку хрустального бокала с вином, а прищуренные глазки хитро блестели – Десото не отказывал себе в крепких и дорогих напитках.
- Вы звали меня, господин, - Кот почтительно склонил голову. – Я вынужден был задержаться.
- Ничего, Крысолов, - улыбка на лице главного вора стала еще шире. – Наконец, ты здесь, и я собираюсь поручить тебе очень важное и ответственное дело.
Он предложил Коту сесть и сам расположился на мягком диване с бархатной обивкой вишневого цвета, лениво потягивая вино из бокала. Трепетный свет канделябров оттенял его лицо, четко вырисовывая каждую морщинку на щеках около губ, вокруг вечно смеющихся глаз, отчего лицо Добермана напоминало старую сморщенную маску, натянутую на угловатый череп. Однако за живой мимикой и кажущейся дружелюбностью, как было хорошо известно каждому члену Гильдии, скрывался хладнокровный ум убийцы, бесконечная жадность и самовлюбленность… Истинный король всех воров Брестоля, что и говорить!
- Видишь ли, Крысолов, - заговорил Десото. – Я снова оказался в одиночестве. Ты ведь помнишь, что случилось с моей последней подружкой? – Кот закивал и машинально оттянул воротник куртки, ставший вдруг слишком тесным. – Очень хорошо. Знаешь, накануне я раздумывал над своей жизнью и понял, что мне нужно что-то новое в отношениях с женщинами. Мне не нужны покорные девицы, не проявляющие ко мне должного интереса – с тем же успехом я могу нанять в подворотне любую шлюху. Нет! Я хочу, чтобы моя девушка боготворила меня, чтобы она смотрела на меня с обожанием… - Доберман закатил глаза и отвел в сторону руку с таким видом, будто читал восхитительную поэму. – Я сделал бы ее настоящей принцессой воров, обучил бы ее нашему ремеслу – ну и, разумеется, искусству любви…
Кот усмехнулся. Десото был знаменит не только своей хитростью и жестокостью, но и неутолимым любовным аппетитом. Правда, обычно он поручал поиск девушек своим ближайшим помощникам, а не рядовым ворам. Видимо, это был какой-то из ряда вон выходящий случай.
- Вы, господин, имеете на примете кого-то конкретного? – спросил Крысолов.
- Увы, нет, - глава Гильдии пожал плечам, но вдруг подался вперед и понизил голос до доверительного шепота. – Поэтому я хочу поручить это дело именно тебе. Ты – один из самых талантливых воров Брестоля, ты можешь проникнуть в любое место, прикинуться кем угодно, и никто не сможет тебя разоблачить. А я уверен, что подходящая красавица найдется именно в высшем обществе, среди этих напыщенных индюков, которые зовут себя лордами, графами и генералами!
Вот теперь Крысолов задумался. Просьба Десото Добермана была ему предельно понятна, равно как и ответственность, которая таким образом на него возлагалась. А с другой стороны – почет, признательность и меньший риск оказаться в числе неугодных…. В конце концов, в Гильдии воров не было иных мотивов, кроме собственной корысти и элементарного желания выжить.
- Это может занять много времени. Но я сделаю все, чтобы Вы остались довольны, - сказал Кот.
- Вот и отлично! – улыбнулся Десото, но вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул. – О, Крысолов, мой друг, прости меня! Я так увлекся, что совершенно забыл о гостеприимстве! Эй, Карлос! Неси вино…. Надеюсь, мой друг, ты не откажешься от пары бокалов с легкой закуской?
Кот улыбнулся и кивнул – ибо отказ в этой ситуации был чреват смертельными последствиями.
Через некоторое время сытый и довольный собой Крысолов вернулся к себе домой.
Жил вор в небольшой комнате на верхнем этаже, в южном крыле Гильдии, куда обычно заселяли учеников и новобранцев. Обстановка его жилища была очень скудной: имелась старенькая кровать, письменный стол с парой стульев, платяной шкафчик, два потускневших от грязи и пыли бронзовых подсвечника и большой сундук в углу. Там хранилось то немногое, что Дюк Хорек оставил своему ученику в наследство. Одну из стен украшали две картины – гобелен, изображавший богиню-змею Могуру, и небольшое полотно в простой раме, украденное у какого-то разорившегося дворянина. Но главной гордостью Крысолова была огромная этажерка, упиравшаяся прямо в потолок: она была забита книгами и свитками с самым разным содержанием. Можно сказать, что большую часть награбленных денег Кот пускал именно на книги.
Войдя в комнатку, Крысолов даже не стал тратить время на то, чтобы зажечь свечи. Он стянул с себя куртку, рубашку и запихнул все это в шкаф, стянул с ног сапоги и нырнул в постель. О боги, как же он устал! События предыдущих дней, когда он гонялся за химерами и ночевал, как бездомный бродяга, где придется, теперь мало волновали его. Уставшее сознание уже рисовало перед его мысленным взором размытые, тревожные картины. Веки смыкались, и вор погружался в сон…
Но стук в дверь как-то уж совсем бесцеремонно разогнал первые робкие грезы. Крысолов выругался и нехотя сел, потирая глаза.
- Кто там еще в такой час? – проворчал он.
- Это мы, Котяра, - зазвенело из коридора. – Думал, вернешься и ничего нам не расскажешь?
- Ах, черти! Ну, заходите, открыто, - рассмеялся вор и выбрался из-под одеяла.
Дверь немедленно распахнулась, и в комнату Кота ворвались один за другим его лучшие друзья.
Первым из них, который сразу же бросился к заспанному товарищу, был Эдвиг Пересмешник, ровесник Крысолова. Это был настоящий красавец. Его пышные, непослушные русые локоны ниспадали ему на плечи, а из-под длинной челки весело поблескивали живые карие глаза. Он всегда был чист, гладко выбрит, хорошо и со вкусом одет, а неизменным атрибутом его наряда была черная треуголка с хвостовыми перьями пересмешника, приколотыми к тулье элегантной брошью. Эдвиг по натуре был человеком жизнерадостным и, между прочим, даже пользовался определенным успехом у женщин, хотя, конечно, ему было далеко до любовных подвигов Десото Добермана.
Второй, как только переступил порог комнаты, аккуратно поставил на стол горящую свечу и встал в сторонке, скрестив руки на груди. Те, кто хорошо знал Руфуса Лемура, широкоплечего полноватого мужчину лет двадцати пяти, ничуть не удивлялись такому поведению. Это был флегматичный и молчаливый человек, никому не показывавший свои чувства и эмоции, но такой характер не мешал ему быть ловким, наглым, расчетливым и порой рисковым разбойником. Не было такой вещи, которой Руфус не смог бы стянуть из-под носа у зазевавшегося хозяина, и ничто не могло укрыться от его больших, чуть навыкате бледно-голубых глаз. Лемур не очень беспокоился о своем внешнем виде, ходил все время в одном и том же рваном коричневом плаще и старых, давно не чищеных сапогах. Однако одну вещь он берег как зеницу ока – жилетку с нашивками из экзотического лемурьего меха.
Вошел и третий; зажег канделябры от своей свечи и приветливо улыбнулся Крысолову. Банди Зимородок, хоть и был самым младшим из всей компании – недавно ему исполнилось двадцать – был гораздо более степенным, чем его товарищи.
В этом миловидном юноше с кудрявой черной шевелюрой и большими глазами цвета вишневого дерева удивительным образом сочетались порядочность и жестокость, мечтательность и прагматизм, чувственность и хладнокровие. С таким можно было столкнуться где-нибудь на улице, поговорить о самых разных вещах и вообще замечательно провести время в его обществе, но при этом даже не догадываться, что буквально минуту назад на соседней улице этот замечательный парень без зазрения совести ограбил трех человек. Благодаря своей рассудительности Зимородок мог выпутаться из любой ситуации и во всем находил для себя выгоду. Впрочем, мало кто знал, что юный разбойник был несчастен в личной жизни и страдал из-за этого. Одевался он всегда очень скромно, но сейчас, когда камуфляж не требовался, облачился в свою любимую куртку, похожую на военный мундир, воротник и плечи которой были расшиты разноцветными перышками зимородка.
- Ну, где был, что принес? – Пересмешник плюхнулся на кровать рядом с Котом и сладко потянулся.
- Сегодня ничего, ребята, - Крысолов развел руками. – Три дня я гонялся за этим Рагнаром, но все без толку – он уже раздал свое добро любовницам. А тут встречается мне посыльный Добермана под видом босяка и говорит, что глава Гильдии хочет поручить мне важное дело. Я плюнул на этого офицеришку и пошел назад, но меня выследили гвардейцы, и мне пришлось запутывать след, чтобы они не нашли еще и этот вход.
- Ну даешь, приятель, - улыбнулся Эдвиг. – А что за дело?
- Нашему кобелю опять захотелось дамочку, - изрек Кот и лукаво посмотрел на друзей. – Но ему нужна не простая шлюха; он ищет воровскую принцессу!
Руфус неодобрительно фыркнул; Пересмешник и Зимородок переглянулись с широкими улыбками на лицах.
- Если ты не возьмешь и нас на это дело, - заявил Банди. – Десото останется тобой крайне недоволен! Мы с Эдвигом найдем любую женщину, какая только может ему понравиться, и ты это прекрасно знаешь.
- Разумеется! – рассмеялся Крысолов. – Тогда начнем прямо с завтрашнего утра. Доберман не должен терпеть ни одной лишней секунды!
Богачи Брестоля не утруждали себя ранним подъемом по утрам и ежедневной работой. Они и гулять-то выходили редко, считая, что зловонный болотный воздух плохо влияет на их драгоценное здоровье. Поэтому большинство денежных мешков вместе со своими семьями предпочитали целыми днями сидеть дома, а все дела за них исправляли чаще всего слуги.
Кот Крысолов выходил на дело в любую погоду и при любых обстоятельствах. Для него не существовало таких понятий, как выходной, праздник или болезнь. Воров кормят руки и ноги, и от того, насколько успешны эти каждодневные вылазки, напрямую зависит их дальнейшая жизнь.
Весь Брестоль был давно поделен между воровскими гильдиями на районы влияния, точно так же как и все города – разбиты на участки. Каждому члену местной Гильдии принадлежал свой сектор, где он мог свободно перемещаться и регулярно обчищать особо толстые кошельки. Кроме того, хозяин имел полное право убить любого, кто посягнул бы на его угодья. Бои за территорию между ворами были, увы, не редким явлением, однако они давали возможность новобранцам получить собственный участок, а мирным жителям – немного отдохнуть от поборов.
За самые злачные места Брестоля шла особенно ожесточенная борьба. Таковыми являлись, например, портовые города, караванные тропы, рыночные площади и, конечно, городские ратуши. Ведь где люди – там и деньги, а где есть деньги – там будут и воры. Однако, несмотря на такое нахальное поведение разбойников, власть ничего не могла с ними поделать. И дело было вовсе не в безразличии или лени.
Королевство располагалось в обширной болотистой низине, где земледелие и скотоводство не могло должным образом развиваться. Не было в Брестоле ни золотоносных жил, ни залежей железной руды. Местным жителям приходилось торговать с другими государствами тем, что они могли добыть самостоятельно – торфом, низкокачественной, но дешевой древесиной, травами и ягодами, болотной дичью. Единственной экономической областью, в которой дела Брестоля шли стабильно, было мореходство – с юга и запада у королевства были выходы к морю, а портовые умельцы знали секрет приготовления лучшей соленой рыбы на всем Титране. Но и здесь были определенные трудности.
Вот и получалось, что каждый в этой стране жил как умел. Знать пыталась торговать с представителями Бестиаполя, Тил’Аббата, Каравера и других королевств, а Гильдии воров, отбиравшие у богачей деньги, обеспечивали свою безопасность откупами от властей, таким образом, поставляя в королевскую казну куда больший доход, чем прочие слои населения. Так зачем было брестольским властям рубить сук, на котором они сидели?
Но самих воришек мало интересовали проблемы экономики. Их собственная жизнь больше напоминала жизнь диких зверей с теми же законами и той же жестокостью, что и в природе. Рядовые члены Гильдии не могли даже оставить себе награбленные деньги: часть золота они были обязаны отдавать в казну Добермана. Воры уже не могли получить другую работу, не могли зарабатывать каким-нибудь другим способом. Им не разрешалось иметь семью – если только их родители, супруги или другие родственники сами не были членами разбойничьего общества. Получалось, что вору принадлежала только его собственная жизнь, да и та, если по-честному, недорого стоила.
А с другой стороны, ремесло вора – это бесконечный риск, головокружительные приключения и, конечно, большие деньги. Именно этот манящий дух авантюр так привлекал юношей и девушек, обреченных в мирном Брестоле на нищую, никчемную жизнь…
Глава вторая: «Неудачное свидание»
Стояло прекрасное июльское утро, еще свежее и туманное, с легким ласковым ветром. Крысолов разглядывал лежащий перед ним город, жмурился на солнышко и думал, что если бы не близость зловонных болот, его родину можно было бы назвать почти что райским уголком.
Поиски принцессы для Десото только начинались, однако сегодня вор спешил по другому поводу. Уличные торговцы, подкупленные Котом, сообщили ему, что эту ночь неуловимый офицер Рагнар провел у себя дома, и был шанс застать его с деньгами еще до отъезда к очередной даме сердца. Вор прекрасно знал, где живет этот повеса в мундире – в особняке на тенистой улочке сразу за рыночной площадью, в границах принадлежащего Крысолову участка. Это был самый большой и богатый дом в округе, если не считать дворцов, построенных местными дворянами, да огромных уродливых соборов с анфиладами и колоннами, увитыми каменными змеями. Дом офицера плотно обступали низенькие лачуги, где скрытному разбойнику не составляло труда найти надежное укрытие и залечь в засаду, высматривая жертву.
Крысолов выбирал безлюдные улочки, стараясь не попадаться на глаза стражникам. Впрочем, народ Брестоля еще только-только просыпался и не спешил приступать к повседневным делам, поэтому шмыгающий по дворам вор никого не встретил на своем пути. Добравшись до знакомой чугунной ограды, которой был обнесен пышный сад дома Рагнара, Крысолов тут же вильнул в переулок напротив ворот и спрятался там, среди бочек, за брошенной телегой. И стал ждать.
Часы на главной башне городской ратуши пробили десять. Пробили хрипло, медленно, как бы с неохотой – шестерни, проржавевшие от сырого болотного воздуха, жалобно скрипели, требуя смазки. Через минуту двери парадного входа в офицерском доме открылись, и на крыльцо вышел хозяин, господин Рагнар. Крысолов тихо ненавидел этого человека, и не только за то, что тот постоянно ускользал от него со своим золотом.
Офицеру было уже за тридцать; он носил пышные черные усы и все время накручивал их на пальцы, отчего они вытянулись и сально блестели. Блуждающая улыбка и вечно прищуренные глазки создавали впечатление, будто этот мужчина пьян. Рагнар носил гвардейскую форму и сапоги со шпорами, но почему-то забывал хотя бы для приличия надевать нагрудный доспех, отчего выглядел неопрятно и даже неприлично. При этом он не держал при себе оружия, как это положено военному человеку, и никогда не смотрел людям прямо в глаза, поэтому Кот считал его порядочным трусом и прохиндеем. Хотя, конечно, не ему было судить…
Из-за угла дома, где располагалась конюшня с каретным сараем, выбежал бородатый мужичок и тут же согнулся в поклоне. Рагнар отдал ему какие-то распоряжения и, пока конюх выполнял приказ, начал неспешный обход своего сада.
Время тянулось бесконечно медленно. Кот сидел в укрытии и тихонько костерил офицера всеми известными ему словами, пророча ему то скорое разорение, позор и бессилие с женщинами, то несчастья ему и его потомкам в нескольких поколениях, то ужасную смерть и вечные адские муки. Ему было даже стыдно оттого, что какой-то мот и повеса целую неделю водил его, опытного вора, за нос, не давая себя ограбить. Впрочем, как говорят брестольские воры, «сколько золото ни копи – оно на волю попросится».
Из дома вышли двое в зеленых лакейских ливреях: они несли обитый железом сундучок, внутри которого что-то позвякивало. Крысолов насторожился. Неужели Рагнар настолько туп, чтобы возить свои деньги не в мешках, а вот в таких сундуках, как какой-нибудь пират? Пока Кот пытался рассмотреть висящий на скобах замок, сидя в своем укрытии, из сарая выехал простой открытый экипаж, запряженный парой лохматых вороных жеребцов. Насвистывая веселую песенку, офицер уселся в экипаж и принялся накручивать на палец засаленный ус, предвкушая грядущую любовную встречу. Лакеи погрузили сундучок, и кучер хлестнул вожжами по круглым лошадиным крупам.
Повозка, поскрипывая колесами, выехала за ворота и повернула в сторону рыночной площади. Крысолов тем временем выбрался из укрытия и припустил по соседней улице, наблюдая через просветы между домами за всеми передвижениями Рагнара. Куда он поедет на этот раз? Может быть, к леди Тиз, сорокалетней вдове разорившегося графа? Или к леди Кассандре Пельт, юной необразованной герцогине, у которой на уме только балы и молодые военные? Или к владелице швейного дома «Мадам Бон-Бон»?..
Кот вовремя остановился, чтобы не вылететь на залитую солнцем площадь прямо под ноги марширующим стражникам. Он застыл в тени и затаил дыхание, пока гвардейцы, гордо чеканя шаг, не прошли мимо. А пока вор раздумывал, как можно пересечь опасную местность и не оказаться в кандалах, судьба преподнесла ему долгожданный подарок.
Карета выехала на площадь, разгоняя суетливую толпу, но не успела добраться и до середины, как ее обступили солдаты. Рагнар поднялся на ноги и возмущенно поинтересовался:
- В чем дело? По какому праву вы останавливаете меня?
- Мы здесь по поручению графа Фэзера, - сказал один из гвардейцев, угрожающе направляя на офицера алебарду. – Он подозревает Вас в тайной связи с его женой, графиней Маргаритой, что компрометирует их в высшем обществе.
- А у вас есть доказательства? – не сдавался офицер.
Крысолов не мог поверить своей удаче – карета остановилась всего в двух шагах от его укрытия, и при этом его до сих пор никто не заметил, хотя рядом стояла целая толпа солдат. Рагнара заставили выйти из экипажа и отвели в сторонку, слово за слово – завязалась потасовка. Кот стрелой метнулся к карете, воспользовавшись моментом, вскарабкался по ступенькам, схватил сундучок и был таков…
После крайне неприятного происшествия на площади Рагнар приказал кучеру разворачиваться и ехать домой. Ни о каком свидании не могло быть и речи. И только дома, когда распрягали лошадей, офицер обнаружил, что его золото исчезло.
А позже прибежал посыльный с гневным письмом от бывшей любовницы, Маргариты Фэзер, которая в этих нескольких строках обвинила его в предательстве и раскрытии их тайной любви.
Что касается Крысолова, то он сидел у себя в комнате в южном крыле Гильдии, пересыпал в отдельный кошель деньги, предназначенные в дань Десото Доберману, и все больше укреплялся в мысли, что богиня удачи Радьяна, хоть и ведет себя непредсказуемо, все-таки очень умная женщина.
Глава третья: «Яростные кости»
Город, в котором промышлял Крысолов, носил гордое и забавное название Морква.
Он ничем не отличался от прочих поселений Брестоля, был таким же небольшим и неаккуратным, с узкими, мощеными серым камнем улочками, которые, извиваясь, сползали под уклон, словно змеи. В центре города, на самом высоком месте, вдалеке от ратуши и гвардейских казарм, возвышалась обнесенная каменной стеной крепость, ранее принадлежавшая, по некоторым сведениям, клану де ла Вар-варов, а ныне ставшая убежищем для Гильдии воров. В остальном Морква ничем не выделялась на фоне своих соседей.
В городах Брестоля не было рыцарских или магических орденов. Мятежные правители считали их «пережитками имперского прошлого», в результате чего всю армию этой страны составляла лишь пешая гвардия. Отряды были разбросаны по городам, уже на месте набирали и обучали новых рекрутов. Разумеется, такими силами было просто невозможно поддерживать порядок в поселениях и одновременно отражать нападения извне.
Поэтому, когда в небесах над Морквой появилось чудовище, людей охватил настоящий ужас.
Оно появилось словно из ниоткуда: огромный костяной дракон, летящий на изодранных крыльях. Ведьмы и алхимики, случайно видевшие монстра, не могли сойтись во мнениях насчет того, какой разновидности принадлежал этот зверь при жизни. У него был уродливый, покрытый выростами покатый череп, украшенный парой изогнутых рогов и целой россыпью острых почерневших клыков, короткие лапы с кривыми когтями и длинный хвост. Когда он летел, высматривая что-то на узких улочках Морквы, его старые, грязно-желтые кости тихо и зловеще потрескивали в гробовом молчании напуганного города. Дракон был голоден и ненасытен, но никто не решался выйти и сразиться с монстром один на один…
- …Хоть мы и воры, - взволнованно говорил Файзаль Ворон, меряя комнату шагами. – Но всегда соблюдаем кодекс и никогда не крадем друг у друга. А по этому сукину сыну давно плачет эшафот!
- Что это за вещь, которую он у тебя отобрал? – Кот пытался прервать его сердитую исповедь. Файзаля он знал давно и понимал по его поведению, что случилось что-то серьезное.
- Чаша из золота, принадлежавшая бестиапольскому императору Филиппу, - Ворон остановился, закрыл глаза и вздохнул, успокаиваясь. – Я прошу тебя, Крысолов, разыщи его. Он прячется в твоем квартале и уходить не собирается.
- Конечно, - пожал плечами Кот. – Над моим кварталом летает собачий корм и щелкает зубами. Если мерзавец попадется ему на глаза – о проблеме можно будет забыть…
- А если он утащит чашу? – снова взвился Файзаль. – Доберман мне голову снесет!
- Хорошо, хорошо, - Крысолов примирительно поднял руки. – Так и быть, Ворон, я помогу тебе. Но тогда дай мне свой меч!
Файзаль застыл, видимо, прикидывая, чем бы возразить нахальному воришке, но, в конце концов, махнул рукой и направился в угол комнаты, где стоял большой старинный сундук. В самом деле, если на Кота нападет дракон, он не сможет отбиться кастетом – тут нужно было иное оружие.
- Клюв достаточно крепок, чтобы разрубить кости, - из пыльных недр сундука пожилой вор извлек красивый клинок из блестящей вороненой стали с витой рукоятью. – Но на драконах я его не испытывал. Учти, Крысолов, эта тварь куда страшнее живого зверя; если он обнаружит тебя, скрыться ты уже не сможешь. Так что, - вручая клинок и ножны Коту, Файзаль положил руку приятелю на плечо и взглянул ему в глаза. – Будь осторожен, сынок.
- У Кота девять жизней, Ворон, - вор подмигнул ветерану, убрал меч на пояс и вышел из комнаты.
Часом позже Крысолов пробирался по грязному узкому переулку, над которым смыкались крыши домов и бросали вниз плотную тень, и озирался вокруг. Его левая рука придерживала на бедре ножны с Вороновым Клювом: теперь, если костяной дракон выследит его и нападет, у вора будет шанс отбиться.
Переулок привел Кота в небольшой дворик между четырьмя деревянными домами, покосившимися от старости. Вдоль их замшелых стен были как попало расставлены прилавки и бочки, а в углу валялась на боку чья-то телега со сломанной осью. Вот за этой телегой и сидел человек, обокравший Файзаля – лохматый, тощий как шест, в холщовых штанах и длинной, измазанной в глине полотняной рубахе. Он трясся от страха, поджимая под себя босые ноги и стараясь слиться со стеной развалюхи, что плохо у него получалось, а его ладони судорожно сжимали изящный золотой кубок, усыпанный самоцветами.
Пока Крысолов раздумывал, как лучше поступить – подкрасться к этому оборванцу незаметно или напасть сразу, где-то наверху послышался слабый, но жуткий треск костей. Очевидно, восставший из могилы дракон почуял добычу и теперь приближался, передвигаясь по плоским крышам городских построек. Кот решил, что чудовище обнаружило этого бродячего разбойника раньше, чем сам вор. А значит, его задача сильно усложняется, хотя сомнений по поводу того, атакует оно или нет, у нашего героя не осталось.
Не испытывая лишний раз судьбу, Кот нырнул под ближайший прилавок и пополз вдоль стены в тот угол, где скрывался оборванец с чашей. Делал он это с крайним отвращением: узкий лаз был завален гнилыми плодами, отбросами, сырой бумагой и прочим мусором, и все это издавало такое зловоние, что по сравнению с ним даже тяжелый запах болот казался благоуханием. Прежде чем сделать последний рывок, вор спрятался за бочкой и долго отряхивал и вытирал руки и коленки, и только после этого позволил себе неожиданно выпрыгнуть из укрытия и приставить меч к горлу бродяги.
- Откуда у тебя это? – спросил он, указывая на чашу.
Оборванец, не ожидавший нападения, задергался, вытаращил мутные глаза на черный клинок и, заикаясь, что-то забормотал. Он был либо сильно пьян, либо безумен. Крысолов не желал тратить на него много времени и протянул руку, чтобы выхватить кубок…
Но тут с крыши лачуги прямо к ним свесилась, сверкая зелеными огоньками в пустых глазницах, страшная голова костяного монстра.
Кот отпрянул, наткнулся спиной на телегу, и она с грохотом повалилась на колеса. Затрещали подгнившие доски, но ни одна живая душа не высунулась из окон посмотреть, что происходит. Дракон, впрочем, не обратил внимания на вора – оборванец интересовал его гораздо больше.
Бродяга замычал, удивительно резво вскочил на ноги и замахал руками, когда монстр приблизил к нему угловатую морду. Это разозлило зверя: он без лишних разговоров схватил его зубами поперек туловища и утащил на крышу.
Едва оправившись от удара, Крысолов перескочил через обломки и отбежал на середину двора. Он видел, как в последней, тщетной попытке освободиться несчастный разжал ладони, и чаша со звоном упала в телегу. Когда дракон в следующий раз свесился с крыши, нахально сверкая своим окровавленным оскалом, разбойник был, видимо, уже мертв. Но Кот уже забыл о нем: он побежал назад, к повозке, забрался на ее край и схватил чашу. Готово! Теперь нужно как-то избавиться от дракона, пока он не сделал с ним то же самое, что и с тем бродягой…
А монстр в это время раскрыл крылья, издав при этом мерзкое шипение, спикировал с крыши и ударил костяными лапами телегу. Крысолов кубарем полетел на землю и выронил по дороге кубок, но при этом успел откатиться в сторону и закрыть голову руками – старенькая повозка разлетелась вдребезги и осыпала досками и щепками весь дворик. Когда вор убедился, что все стихло, и поднялся на ноги, дракон уже стоял перед ним во весь рост, распрямив лапы и хлеща себя хвостом. Золотая чаша валялась правее, в двух шагах от Кота.
События развивались теперь отнюдь не так, как это представлял себе наш вор. Ситуация требовала быстрых и, что самое главное, верных решений, потому что главная тому причина стояла перед ним, если можно так выразиться, во плоти.
Кот поднялся, чуточку пошатываясь, и вытащил меч. Вид темного блестящего клинка привел чудовище в бешенство – он издал визгливый, хриплый крик и ударил костяной лапой бочку, стоявшую перед ним. Она тоже разлетелась на части. Но такое устрашение не возымело действия: в Крысолове уже проснулась храбрость и боевой азарт, и он крикнул:
- И это все? Давай, собачий корм, что еще ты можешь?!
Монстр рявкнул еще разок и бросился вперед. Кот отскочил вправо – страшные зубы щелкнули всего в полуметре от его головы. Вор ринулся к чаше, но хвост дракона устремился ему навстречу, и Крысолов, не избежав столкновения с ним, упал на мостовую, сильно стукнувшись спиной. Правда, через несколько секунд вороненый меч взметнулся вверх, и половина драконьего хвоста отлетела в сторону.
От визга, которым разразился костяной зверь, зазвенели стекла в соседних домах. Монстр завертелся на месте, неловко подпрыгивая, как будто и вправду чувствовал невыносимую боль. Воспользовавшись этим, Кот пополз дальше и опять схватил кубок.
Пожалуй, на этом можно было и закончить. Но Крысолов вспомнил разбойника, подумал, что еще множество людей в его районе могут пасть жертвами чудовища, и решил, что дело нужно довести до конца. Поэтому он встал, держа меч в правой руке, а чашу – в левой, и повернулся лицом к дракону.
А тот уже пришел в себя. Потеряв половину хвоста, он заметно утратил подвижность, и иногда от особо резких движений его как будто передергивало, но он все еще представлял собой серьезную опасность. Когда уродливая голова уставилась на Кота, вор прошипел сквозь зубы:
- Посмотрим, что тебя привлекает, тварь, - и вытянул в сторону руку с кубком.
Дракон повернул голову вслед за рукой, неподвижно и тупо глядя на золотой предмет. Крысолов повел ее в другую сторону – взгляд дракона не отставал. И наш герой понял, что монстра интересует не он сам, а чаша; и у него в голове тут же сложился простой и гениальный план.
- Значит, хочешь сокровище? – крикнул он дракону. Зверь отозвался протяжным сиплым рыком. – Так забирай!
И он швырнул кубок в дракона, а потом и сам бросился вперед.
Монстр подпрыгнул, словно собака за палкой, но, когда его зубы сомкнулись над золотой чашей, она пролетела сквозь огромную дыру в челюстной кости и, стукнувшись о ребра, со звоном упала на камни мостовой. А когда дракон опустил морду, чтобы подобрать ее, на шею ему обрушился клинок Крысолова…
Прощальный крик чудовища был громким, но кратким, и скелет разлетелся на части. Зеленые огоньки в глазницах потухли, и Крысолову послышалось сквозь собственное тяжелое, сиплое дыхание, что где-то над останками дракона тихо и протяжно прокричала улетающая душа – или часть души, которая, быть может, управляла костями зверя. А затем – оглушительные аплодисменты: Крысолов и не заметил, как во дворе уже собралась толпа горожан, восторженно приветствовавших своего освободителя.
Разумеется, Коту отнюдь не хотелось такой славы. Ни к кому не оборачиваясь, он пинком откинул в сторону драконий череп, поднял чашу и бросился в тот же переулок, по которому и пришел сюда. Зеваки побежали за ним, но, когда они добрались до соседней улицы, храброго вора уже и след простыл.
- Вот, Файзаль, - Крысолов протянул старому приятелю золотой кубок и Клюв в ножнах. – И не позволяй больше оборванцам обчищать твои карманы.
- Благодарю тебя, Кот! – сказать, что Ворон был рад – это не сказать ничего. По нему было видно, что с его души упала целая гора. При этом он заметил, с каким сожалением молодой вор смотрит на меч, уже оказавшийся в руках хозяина. – Тебе понравился мой клинок?
- Да, он замечательный! – горячо воскликнул Крысолов. – Легкий и прочный, сидит в ладони как влитой…. Хотел бы я, чтобы у меня был такой.
- Согласен, - усмехнулся ветеран, убирая сокровища в сундук. – Бывали времена, когда этот меч месяцами спал в своих ножнах, дожидаясь своего часа. Но его лезвие, поверь мне, проткнуло грудь не одной сотне врагов…. В годы моей молодости, Крысолов, в Брестоле было жарче, чем в южных пустынях Титрана!
- Да, я знаю, - Кот кивнул. – Пограничные войны, некроманты и так далее…. Только прошу тебя, ни слова Доберману о моем сегодняшнем подвиге! Иначе он мне голову откусит.
- Тогда уж нам двоим! – рассмеялся Файзаль Ворон.
Глава четвертая: «Рыжая бестия»
Было бы ошибочно, впрочем, полагать, что рядовые воры вроде Крысолова только и делают, что выполняют разные поручения ветеранов или глав Гильдии. Под их контролем были целые районы, и каждый хозяин был обязан следить за тем, что происходит на его территории. Помимо защиты участка от конкурентов, вору иногда приходилось вмешиваться и в дела обитающих на нем горожан. Тем более что по болотистой брестольской земле бродило много разных и не всегда добрых людей…
Так случилось и в этот раз. Давний знакомый Крысолова и владелец трактира «Три веселых орка», господин Гастон, недавно вернулся из дальнего путешествия и привез с собой много экзотических блюд и напитков, намереваясь приятно удивить своих постояльцев. Среди прочих заморских разносолов была и «Рыжая бестия», сразу ставшая очень популярной во всей Моркве. По слухам, ее делали из кактусового спирта, фруктового сока и свежей бычьей крови. Кот не интересовался дешевой выпивкой, однако из любопытства и желания быть в курсе всех подробностей жизни своего квартала, он решил нанести визит трактирщику Гастону.
Такие встречи обычно проходили мирно: торговцы и владельцы подобных заведений, понимая очевидную выгоду от дружбы с вором, охотно расставались с деньгами. Однако в этот раз интуиция подсказала Коту, что присутствие на этой встрече Пересмешника, Лемура и Зимородка с арбалетами было бы очень кстати.
На улице было темно и зябко. Августовский вечер уже не был так приветлив к припозднившимся путникам, подгоняя их в спину пронзительными порывами ветра. В прозрачном холодном воздухе каждый запах чувствовался особенно остро, будь то болотная вонь, или запах травы, или грибная сырость, или аромат горячей еды, льющийся из окон и дверей небольшого трактира.
Четыре вора во главе с Котом подобрались к «Трем веселым оркам» дворами и переулками, избегая освещенных мест. К крыльцу уже стекался народ: нищие, бродяги, мелкие торговцы и рабочий люд – сегодня все стремились к дверям знакомого трактира в надежде отведать знаменитую «рыжую бестию».
Наблюдая за сумрачной, задымленной кухней через распахнутую настежь заднюю дверь, Крысолов дождался момента, когда челядь покинула помещение, и в два прыжка оказался внутри, в темном углу возле чулана. Пересмешник, Лемур и Зимородок прокрались следом и аккуратно, а главное – бесшумно зарядили свои небольшие арбалеты металлическими стрелами. С этой позиции воры могли наблюдать за всем, что происходило в трактире, ибо широкая дверь, отделявшая кухню от зала, была давно сорвана с петель каким-то буйным посетителем.
А происходило вот что.
За широким столом в самом центре комнаты, освещенной несколькими чадящими факелами, на неуклюжих деревянных лавках сидела группа из пяти мужчин совершенно разбойничьей наружности: огромных, как быки, в заношенной и рваной одежде, грязные и изуродованные. Один был украшен жуткими шрамами, другой – черной повязкой на левом глазу, третий – бурым ожогом на пол-лица… Пока один из них тщетно пытался что-то сыграть на старенькой расстроенной гитаре, водя по струнам трехпалой рукой, другие нетерпеливо ерзали на жесткой доске и бросали голодные взгляды на прилавок, где стоял, ссутулившись, шестой, очевидно, их товарищ.
Те пятеро, что сидели за столом, не видели, в отличие от Крысолова и его друзей, как этот разбойник незаметно стянул с указательного пальца большой перстень с фальшивым камнем. Хозяин принес и выставил перед ним шесть больших стаканов с кроваво-красной жидкостью, и тот сразу расплатился за них, после чего быстрым, отработанным движением свернул фальшивку на перстне и высыпал в самый большой стакан белый порошок. А затем, как ни в чем не бывало, сгреб посуду в охапку и понес ее к столу.
Крысолов напрягся и жестами подал остальным сигнал приготовиться. Разбойники были ему незнакомы, однако у них были брестольские деньги – во всяком случае, отравитель расплачивался именно такими монетами. У Кота не было веских причин прекращать пьесу до ее окончания, но вместе с тем нельзя было упустить момент, когда ему, быть может, придет время вмешаться в ее ход.
Стаканы с «рыжей бестией» оказались на покрытой пятнами серой столешнице, и первый из них – чистый, блестящий и чуть-чуть запотевший – оказался в руках разбойника с обожженным лицом. Прокричали тост, громко и звонко чокнулись и разом опрокинули жидкость из стаканов в крепкие глотки, привычные к подобной «огненной воде».
Далее полилась непринужденная беседа с беззлобной руганью и свойственной простым разбойникам грубостью, но один из них, обладатель фальшивого перстня, был как-то по-особенному весел и даже нахален. Кот не мог различить слов за привычным гомоном прочих голосов и грохотом посуды, да и не имел желания подслушивать этот лишенный высокого смысла разговор. Его рука сжалась в кулак, ощущая на коже ладони прохладное прикосновение когтистого кастета; мелькнули в тени заряженные арбалеты; ждать подходящего момента осталось совсем недолго…
И вот разбойник с ожогом на лице замер, выпучил глаза, покраснел, побелел и натужно, сипло задышал. Его товарищи подскочили, но растерялись, не зная, чем можно ему помочь. Хрупкий стакан разбился в железной хватке отравленного; в жутких конвульсиях, суча ногами, он сполз с лавки под стол. Еще минуты три разбойник извивался там, обливаясь пеной изо рта, в отчаянной попытке уцепиться за жизнь, и, наконец, закатил глаза, дернулся в последний раз и затих.
…Наступила тишина, на этот раз гробовая. Другие посетители медленно поднимались со стульев и лавок с одинаковым выражением смятения на лицах. Зато разбойники опомнились. Один из них, с косым порезом через всю лысину, по-звериному оскалился, выхватил из-за пояса кривой нож и занес его над отравителем с яростным выкриком:
- Ты! Ты убил вожака! Мразь!!!
- Да, убил! А у тебя не хватило на это смелости, жалкий слизняк?! – рявкнул тот и схватил нападавшего за запястье той руки, которая сжимала нож. Одно движение – и противник вскрикнул от боли в вывернутой руке, а нож упал на дощатый пол. Товарищи засучили рукава; назревала драка…
- А ну стойте, все! – громко и твердо произнес Крысолов и вышел из темного угла в освещенный зал. За ним – Пересмешник, Лемур и Зимородок с поднятыми к груди арбалетами. – Сохраняйте свое достоинство, мне сегодня трупы не нужны…
Разбойники смутились; сцепившиеся перед ними молодцы отпустили друг друга и выпрямились. По ним, впрочем, было видно, что никакой покорности ворам они проявлять не желают. Тем временем, оставив друзей держать толпу на прицеле, Кот спокойным шагом приблизился к стойке, где уже стоял бледный, ничего не понимающий хозяин трактира, и, облокотившись на деревянный прилавок, непринужденным тоном спросил:
- Что же ты, Гастон! Только вернулся – и уже первая смерть. Не люблю, когда в моем квартале проливается кровь без моего ведома.
Трактирщик побледнел и затрясся крупной дрожью. Он явно не ожидал, что его покровитель так разочаруется в нем.
- Поверь мне, Крысолов, это не моя вина! Я впервые вижу этих людей! Я вообще стараюсь следить за порядком, и, если бы я знал, то ни за что не пустил бы их даже на порог!..
- Ах ты, продажная крыса! – взревел разбойник, отравивший главаря шайки, оттолкнул от себя товарища и бросился вперед. – Я тебя по стене размажу, ворюга…
Кот даже не повернул головы. Сухо щелкнул арбалет Зимородка, и маленькая металлическая стрела, блеснув в тусклом свете коптящих факелов, вонзилась разбойнику в висок. Не добежав до нашего вора пары метров, бродяга выпучил глаза, рухнул на колени и завалился набок. Хладнокровно оглядев толпу, безмолвно наблюдавшую за этой сценой, Зимородок вложил в арбалет новую стрелу и поднял его со словами:
- Вас же попросили: сохраняйте спокойствие, иначе будет больно...
Крысолов одобрительно кивнул другу и вновь переключил внимание на Гастона, который уже успел сменить цвет лица и стал теперь красным, как вареный рак:
- Постарайся впредь не пускать к себе в трактир таких неблагонадежных посетителей. А в качестве наказания я заберу половину твоей сегодняшней выручки, а, Гастон?
- О, прошу тебя, не надо! – взмолился трактирщик, чуть не падая на колени. – Я ведь работаю всего три дня, мне нужны сейчас деньги, чтобы вернуть былое состояние… Но я мог бы угостить вас за свой счет – ну, и всех тех, кто сидит сейчас в этом зале!
Предложение было встречено бурным одобрением посетителей. Выскочившие из кухни здоровенные парни быстро утащили тела убитых разбойников на улицу и бросили в канаву дожидаться труповозки. Выживших разбойников Крысолов обыскал, забрал у них деньги, а их самих выставил за дверь. Примерно через полчаса и сами воры покинули «Три веселых орка», сытые, довольные, с мешками, набитыми разбойничьим золотом. На улицу уже спустилась ночь, разгоняемая кое-где слабо светящимися окошками домов.
А «рыжая бестия» оказалась редкостной дрянью.
Глава пятая: «Магическая книга»
Природа потихоньку увядала. Все чаще с болот приползал тяжелый, зловонный туман и подолгу лежал в низинах. Много людей простывало от холода и сырости; по землям Брестоля поползла чахотка.
Гильдия воров готовилась к зиме. Это означало, что ее рядовым членам пора прекращать набивать карманы чужими деньгами и начать закупку дров, теплой одежды, делать запасы продуктов. Многие воры осенью превращались в плотников, каменщиков, трубочистов: замок нуждался в уходе.
Однажды Крысолов возвращался с рыночной площади, ведя в поводу нагруженную мешками лошадь. Он был доволен – мало того, что ему удалось быстро и дешево купить все необходимое в одном месте, так он еще и умудрился ловко обчистить карманы какого-то зазевавшегося богача, потерявшегося в запутанных улочках Морквы. Проходя мимо какого-то дворика, вор увидел там играющих детей: два мальчика, подпрыгивая на месте от возбуждения, во все глаза смотрели на третьего, одетого в расшитую бумажными звездами мантию и остроконечную шляпу. Маленький волшебник держал в одной руке тонкий прутик и слегка помахивал им, а в другой – толстую и очень старую книгу в переплете из черной кожи.
Возможно, Кот прошел бы мимо, если бы краем глаза не заметил, что страницы старинного тома переворачиваются сами собой, без чьего-нибудь участия. Либо мальчик был талантливым магом, либо…
Дети были очень удивлены, когда к ним подошел молодой мужчина в длинном плаще, в куртке с черно-белым мехом, с навьюченной лошадью в поводу. Оружия при нем не было, он выглядел приветливым и задорно улыбался им. Поэтому мальчишки не испугались, не убежали, хотя понимали, что, если матери узнают об их разговорах с незнакомцем, всех троих обязательно побьют дома.
- Что это вы делаете, ребята? – осведомился Крысолов, подражая непринужденному тону детей.
- Мы играем в волшебника и его учеников! – гордо сообщил мальчик в колпаке и гордо взмахнул «волшебной палочкой». – У меня и магическая книга есть!
- Надо же! – Кот вскинул брови, старательно изображая удивление. – И как? Получается?
- Да! – выкрикнул другой мальчишка, одетый в чистую белую рубашку и кожаные штанишки на лямках. – У него очень хорошо получается! Он поджег листья за сараем, а потом потушил их! Он оживил собаку, издохшую на прошлой неделе! Вот, посмотрите!
Крысолов взглянул туда, куда указывал ребенок – и у него появилось такое же ощущение животного страха, как и в тот раз, когда он увидел костяного дракона. У покосившейся от старости собачьей конуры в десятке шагов отсюда сидел на цепи огромный лохматый черный пес. Точнее, не пес, а монстр: он сидел неподвижно, не шевеля ни ухом, ни хвостом, не дышал и смотрел на мир пустыми, светящимися тусклым зеленым сиянием глазами. От этой собаки буквально веяло смертью. Кот решил во что бы то ни стало отобрать у детей опасную игрушку, пока они не превратили в нежить всех обитателей его квартала.
- А потом я сделаю из друзей своих верных солдат! – радостно закончил мальчишка свою пламенную речь. – И у меня будет настоящая армия послушных зомби!
- Но ведь если твои друзья превратятся в зомби, - вор попытался улыбнуться как можно ласковее. – У тебя больше не останется друзей, правда? Тебе не с кем будет поиграть, поговорить…
Юный волшебник на несколько секунд замер, обдумывая эти слова, а потом сразу сник:
- Правда. Я об этом не подумал…
- Вот видишь. Пожалуйста, отдай мне книгу.
- Ну уж нет! – внезапно мальчик встрепенулся и упрямо вздернул подбородок. – Я сам ее нашел, понятно?
- Понятно, - Крысолов кивнул. – Тогда давай меняться!
Мальчик засопел, но, когда увидел, как незнакомец извлекает из-за пазухи серебряный медальон в виде меча на плетеном кожаном шнурке, все его огорчение как рукой сняло. Он с радостью отдал магическую книгу Крысолову, получил взамен медальон и побежал хвастаться перед друзьями.
Кот покинул дворик, предварительно спрятав том на самое дно одного из мешков. Конечно, ему было жаль расставаться с серебряным мечом – при желании и должной сноровке этой побрякушкой, полученной им с такой легкостью, можно было бы убить кого-нибудь точным ударом в сердце. Но все-таки, когда дело касается черной магии, жадности полагается заткнуться и сидеть тихо.
Вора сейчас беспокоил другой вопрос. Ребенок нашел книгу? Вот уж не верится! Такие вещи просто так на дороге не валяются. Злополучный фолиант могли подбросить, нарочно оставить на улице, обманом вручить детям – но потерять? В его районе? Ни за что. Крысолов решил по возвращении в Гильдию немедленно обсудить это происшествие с кем-нибудь из своих друзей.
В роскошной хибарке Волкодава Крысолов застал Зимородка. И это было очень кстати: когда все трое расположились в креслах, потягивая из бокалов молодое вино, Кот решил рассказать о своем маленьком приключении.
- Как думаете, появление мертвого дракона в Моркве – случайность или чей-то умысел? – спросил он.
Банди и Волкодав переглянулись. Вопрос Крысолова застал их врасплох. Они знали о просьбе Файзаля и битве Кота с чудовищем, но причины этого происшествия их не интересовали.
- Все может быть, - протянул Зимородок. – А почему ты так думаешь?
- Сегодня по дороге в замок я встретил играющих детей. И забрал у них вот это, - Крысолов запустил руку в один из мешков и положил на стол перед друзьями магическую книгу.
Парни подались вперед и буквально впились глазами в черный том. На этот раз книга вела себя скромно, не стала открываться и шелестеть пожелтевшими страницами, как будто догадалась, что попала в руки ворам, а не доверчивым детям. Только сейчас Крысолов смог внимательно, в деталях рассмотреть ее обложку: шершавую черную кожу испещряли оттиски, изображавшие узор паутины, каких-то странных насекомых, магические знаки. Опытный маг наверняка определил бы, каким было предназначение этого фолианта и насколько опасные тексты там содержатся, но – увы! – все чародеи были давным-давно высланы с территории Брестоля.
- Да… - Волкодав потер подбородок. – Теперь и я начинаю сомневаться в том, что это все случайности.
- Кто-то в твоем района всерьез занялся некромантией, Крысолов, - вздохнул Банди и многозначительно взглянул на товарища. – Только зачем ему понадобилось отдавать книгу детям – ума не приложу!
- Мало ли, какую цель он преследовал, - пожал плечами Волкодав. – Черный маг не очень-то избирателен в средствах, когда причиняет другим зло…
- Думаешь, стоит рассказать об этом Доберману? – почти безнадежным тонов спросил Кот.
Зимородок отрицательно покачал головой.
- Не рискуй. По законам Гильдии, проблемы твоего квартала полностью на твоей совести. Однако у нас есть резон надеяться на лучшее: маг лишился своей книги, а без нее он не сможет творить заклинания.
- Ты прав, - Крысолов слабо улыбнулся и встал. – У нас есть дела поважнее ловли каких-то некромантов. Давайте, помогите мне со всей этой поклажей.
И все трое опять взялись за мешки.
Глава шестая: «Исчезающий граф»
- Крысолов, у меня для тебя чудное известие! – радостно объявил Пересмешник, вбегая в комнату Кота; в руке он держал свиток, перевязанный зеленой ленточкой, и размахивал им, как флагом. – Мы с Зимородком подыскали принцессу для Добермана! И ловить ее ты пойдешь при полном параде, открыто и совершенно официально!
Вор невозмутимо взглянул на приятеля поверх книги.
- Откуда такая уверенность?
- Сегодня утром я перехватил гонца и сообщил ему, что граф Блэквулф вернулся в Брестоль. И уже после обеда у меня на руках оказалось вот это, - он потряс свитком перед лицом Кота. – Именное приглашение на бал в главном дворце Могурополя по случаю дня рождения старого графа де ла Вар-вара!
Крысолов отшвырнул книгу и дружески вцепился в руку Пересмешника:
- Вот за что я тебя уважаю, Эдвиг, так это за твою расторопность! Что еще ты успел сделать?
- Специально по такому случаю, - Пересмешник тем временем сбросил с плеча котомку и извлек с ее дна новенький томик в красном переплете. – Я умыкнул у торговца редкостями фолиант «Огненные двери». Это – копия, сделанная моими хорошими знакомыми, разумеется, с поправками. Твое «путешествие» в поисках порталов в Геенну прошло успешно!
- Хитрец, - улыбнулся Кот. – Но ты уверен, что эта книга не издавалась ранее на Титране? А то получится как в прошлый раз, с «Жизнью чудовищ Ланселота»…
- Уверен! – важно кивнул Эдвиг и, опустившись на колченогий стул, опять зарылся в свою сумку. – Автор этого произведения давно гниет в земле Халагауса. А может, уже и не гниет, а ходит…. Словом, нет никого, кто опроверг бы твое авторство. Ну, что, согласен?
- Когда это я отказывался от риска? – улыбка Крысолова стала еще шире. – Не люблю балы, если честно, но ради принцессы воров…. кстати, а кто она?
- А я тебе не сказал? – Пересмешник выпрямился. – Племянница графа де ла Вар-вара, графиня Танока. Девушке чуть за двадцать, слуги жалуются на ее сложный характер и неукротимую романтическую натуру…. Если ты вскружишь ей голову на балу – она пойдет за тобой хоть на край света!
Прежде чем дать ответ, Кот несколько минут основательно обдумывал его. С одной стороны, Десото будет доволен любовницей благородного происхождения, а с другой – риск нажить себе лишних врагов в этом случае гораздо выше. В отличие от покладистых дочерей сапожников и кузнецов, избалованные дворянки будут проявлять норовистый характер, в то время пока их отцы и матери поднимут на уши весь город, пустят на поиски вооруженные гвардейские отряды и так далее. Правда, у Кота было одно существенное побуждение к скорейшим действиям: Доберман оставался без женского тела уже очень долго, а в такие моменты настроения у него обычно не прибавлялось.
- Тащи бритву и зеркало, - наконец, решительно сказал Крысолов.
Минут через двадцать Кот Крысолов исчез из своей комнаты. Вместо него перед стареньким пыльным зеркалом, поставленным на широкий подоконник, в свете нескольких свечей придирчиво разглядывал себя граф Бернард Реджинальд Блэквулф; молодой человек лет двадцати пяти, аккуратно причесанный и гладко выбритый, с тонкими усиками, блестящими глазами и шрамом под левой бровью, прикрытым небрежной челкой. Одет он был в новенький синий гвардейский камзол, черные кожаные брюки, начищенные до блеска сапоги и шляпу с пером; на поясе новоявленного графа висела золотая шпага, якобы подаренная ему императором Бестиаполя за некие заслуги, которые Крысолов, к его великой досаде, уже и сам не помнил.
Сложно сказать, был ли Кот доволен своим перевоплощением. Каждый раз, созерцая себя в образе дворянина, он невольно вспоминал о поступке, лишившем его и дома, и семьи, и титула, и наследства. Он не жалел, конечно, что ушел к ворам тогда, много лет назад. Но временами то ли старая память, то ли совесть, проснувшаяся не к месту, тихонько скребла его сердце, лишала сна и аппетита, заставляла воскреснуть в его памяти забытые, наполовину стертые картины, лица, образы…
Пересмешник вертелся вокруг Крысолова, как служанка вокруг невесты, и бодро размахивал щеткой, очищая костюм от пыли. Когда ткань достигла, по его мнению, должной чистоты, он отступил на шаг, улыбнулся, словно художник, рассматривающий свое творение, и сказал, самодовольно потирая руки:
- Все. Собирай котомку и иди к Волкодаву. Я тем временем снаряжу для тебя карету. Ну, ваша светлость, вперед! И приглашение не забудь!
Могурополь, столица Брестоля, выгодно выделялся на фоне прочих городов, в том числе и Морквы. Он располагался на возвышении, где воздух был гораздо чище и свежее, чем в заболоченных низинах, а склоны кое-где покрывали небольшие березняки и ольшаники. По периметру Могурополь был обнесен высокой зубчатой стеной, а у самого подножия холма даже окружен рвом, заполненным водой и грязью. Кроме того, вдоль всей стены, на расстоянии ста метров одна от другой, грозно взирали вдаль прищуренными глазами-бойницами серые стрелковые башни. Благодаря всем этим укреплениям, город выглядел неприступным.
Приближался вечер. Небо было еще голубым, но на горизонте, в блеклой сиреневой дымке, горело огромное алое солнце. Все вокруг – и равнина, и деревья, и городские стены – окрасились в золотисто-розовые закатные тона, но внизу, у самой земли, уже клубились, как туман, густые вечерние сумерки. По мощеной дороге, ведущей к главным воротам, застучали лошадиные копыта и колеса экипажей. Кучера на козлах покрикивали на встречных путников и даже стегали их кнутами, чтобы уходили с дороги – наверное, им было досадно оттого, что их благородные хозяева могут не прибыть на праздник вовремя.
- Н-н-но, родной! – весело щелкнул языком Волкодав и легонько хлопнул вожжой каракового жеребца, чуть замедлившего бодрую рысь. – Как думаете, ваша светлость, успеем вовремя?
- Ничего страшного, если не успеем, - отозвался Кот, выглянув из окошка кареты. – Моя миссия – привлечь к себе внимание, не так ли?
- Рисковый ты парень, Крысолов… - покачал головой Волкодав. – И почему женщины тебя не жалуют?..
- Вот потому и не жалуют, - граф-вор пожал плечами и тут же поправил шляпу, которую уже хотел сорвать с его головы шальной встречный ветер. – Смотри-ка, карета генерала Мако! Видишь справа?
Волкодав закусил губу и хитро улыбнулся. Изображая из себя личного кучера графа Блэквулфа, он часто и с удовольствием соревновался в скачке с кучером господина Николаса Мако – надменным и азартным мужчиной лет сорока, всю жизнь работавшего извозчиком. Словно прочитав мысль Крысолова, Волкодав хлестнул лошадей, и те заметно ускорили рысь, поднимая в воздух тучу темной дорожной пыли.
Когда экипаж пролетал мимо генеральской кареты, Кот-Бернард высунулся из окошка и закричал, размахивая шляпой:
- Господин генерал! Добрый вечер!
Николас Мако, заметив графа, сам высунулся в окно, от радости распушив густые черные усы:
- И вам добрый вечер, господин Блэквулф! Уже вернулись?
- Да, недавно вернулся! Встретимся на балу!..
Караковый жеребец всхрапнул и перешел в стремительный галоп, увлекая за собой своего товарища – покладистого вороного коня. И как бы кучер генерала не нахлестывал свою несчастную пару гнедых, карета Крысолова вскоре оказалась далеко впереди.
Городские ворота вовремя опустились, и графский экипаж въехал в Могурополь.
Центральная улица была на удивление чистой. Высокие аккуратные дома стройными рядами тянулись по обе стороны от нее, приветливо подмигивая ставнями окон. Торговцы расположили свои лотки прямо у дороги, зазывая гостей обратить внимание на их товар, хотя время для этого уже давно прошло. Горожане в новых, чистых одеждах радостными криками приветствовали каждую карету, а детишки, подпрыгивая, как лягушата, перебегали с одной стороны улицы на другую прямо перед лошадьми, что приводило матерей в бешенство.
Разглядывая счастливые лица людей через окно кареты, Крысолов пробормотал:
- Как необычно – горожане приветствуют вора…. Надо сказать Десото, чтобы он навестил главу могуропольской гильдии. Слишком уж эти люди довольные, слишком уж…
Проехав всю центральную улицу, экипаж прошел под аркой и оказался на аллее дворцового парка. В центре площадки, окруженной некогда пышными клумбами, газонами и уже облетевшими деревьями, раскинулся большой пруд со спокойной зеленоватой водой, по зеркальной поверхности которой плавали желтые листья. По широкой круговой дороге, выложенной светлым булыжником, уже тянулась вереница карет до самых замковых дверей; на другой стороне экипажи уже стояли пустые, лошади, оставленные в упряжи, дружно хрустели овсом с торбами на мордах, а кучера играли в карты, курили и вообще занимались чем попало.
- Будь готов, Волкодав, - в последний раз предупредил Крысолов товарища. Тот кивнул и натянул вожжу, неторопливо заворачивая карету прямо к широким ступеням дворца. Им навстречу уже бежал лакей в изумрудно-зеленой ливрее и белых трико, с нелепым париком на голове.
Через минуту граф Бернард Блэквулф уже показывал именное приглашение привратнику с длинным списком гостей и гусиным пером в руках, и его с приветствиями и почестями пропустили внутрь. Там его встретил еще один лакей, похожий на первого как брат-близнец, и провел Крысолова-Бернарда в тронный зал, служивший в этот вечер и столовой, и бальным помещением.
Впрочем, этот зал не поражал воображение особенной роскошью. Коту даже показалось, что спальные покои Десото Добермана и те выглядят богаче. На высоких арочных окнах не было тяжелых бархатных штор с золотыми кистями; под потолком висела единственная простенькая люстра с сотней зажженных свечей; в гипсовых вазах, привезенных, судя по всему, из Бестиаполя, вместо пышных цветочных букетов торчали, как веники, сухие колосья, ветки и камыши.
Главным и единственным украшением тронного зала были столы. Длинные, на толстых ногах, укрытые белоснежными скатертями, они были накрыты просто по-королевски: здесь были и горячие пироги с ягодами, и множество салатов, и огромные овальные блюда с запеченной рыбой с гарниром, и много чего еще. На отдельном столе, охраняемом четверкой лакеев, стояли подносы с бокалами вина и еще не откупоренными бутылками.
Дородную фигуру старого короля было видно издалека. Он не отличался вкусом и изяществом в одежде и носил все, что, по его мнению, выглядело наиболее ярко, богато и броско. В эти минуты он, развалившись на новеньком, отполированном и покрытом позолотой троне дружески беседовал с виновником торжества, сидевшим рядом с ним.
Крысолов на всякий случай внимательно пригляделся к этому чуть сутулому, но все еще крепкому пожилому человеку, облаченному в весьма скромные одежды. Его густая черная шевелюра и короткая пушистая борода уже были присыпаны перчинками седины, но в глазах, вечно насупленных и внимательных, еще пылало пламя жизненных сил. Такие люди бывают могучими воинами – или истинными правителями, тем более что, как было хорошо известно нашему вору, этот старинный дворянский род плел хитроумные интриги и пытался захватить власть над титранскими землями еще до того, как на карте мира появилось королевство Брестоль. Потомки коварной графини Анжелики умеют драться, пуская в ход любые приемы, даже запрещенные законом и обществом, и горе тому, кто покусится на жизнь и честь их любимой дочери, даже если он – какой-то там глава Гильдии воров Десото Доберман…. Да, Пересмешник, задал же ты Крысолову задачку!
Гостей в зале было предостаточно. Лакеи еще не подали сигнал к началу ужина, поскольку, видимо, еще не все прибыли, и присутствующие бродили в стороне от столов, словно голодные волки, глотая слюну и усиленно скрывая свое томление за изысканными манерами и светской болтовней. Кот, наблюдавший за ними, вскоре заскучал, но, к его огромной радости, вскоре в помещение вошел генерал Мако, и наш герой устремился ему навстречу.
Широко улыбнувшись, Николас пожал Крысолову-Бернарду руку и тут же начал его расспрашивать обо всем подряд. Позже к нему присоединился еще десяток каких-то благородных господ, слушавших графа Блэквулфа с напускной заинтересованностью, что было, впрочем, только на руку Коту.
- Говорите, вы побывали на Сепи, в землях Халагауса и даже предприняли попытку попасть на Ланселот? – восторженно произнес господин Мако. – И все это время вы вели путевые записи?
- Более того, уже готова книга! – граф-вор вытащил из кожаной сумки маленький томик, который вручил ему Пересмешник, и протянул генералу. – Я изготовил первый экземпляр уже будучи в дороге. А этот – дарю вам.
- Я польщен, - генерал с благодарностью принял подарок. – Но скажите, граф, надолго ли вы в Брестоле? Где вы остановились?
- Полагаю, что надолго, господин генерал, – отозвался Крысолов. – Конечно, путешествия значительно расширяют мой кругозор, однако годы летят вперед, знаете ли… я намерен жениться.
- Вот как? – Николас вздернул брови. – И что же, у вас на уме уже есть какая-нибудь счастливица?
- Увы, нет, - Кот притворился очень огорченным. – Я еще не успел вплотную подойти к этому вопросу. И, кроме того, мне бы хотелось, чтобы вы сами кого-нибудь порекомендовали…
Генерал приосанился и распушил усы, польщенный тонким комплиментом графа. Крысолов уже приготовился выслушать целый список имен представленных ко двору барышень на выданье, однако Николас Мако как будто прочитал его мысли и сразу, чуть скосив глаза влево, шепнул ему:
- Тогда обратите внимание на девицу около ближайшего стола, с бокалом в руке. Это – племянница нашего дорогого и уважаемого именинника, графа де ла Вар-вара. Как раз на днях в моем обществе обсуждалось намерение его светлости выдать ее замуж как можно скорее. У нее весьма сложная, но чуткая и романтичная натура, так что, мне думается, вы могли бы поладить…
Крысолов проследил за взглядом генерала и сразу увидел чуть поодаль компанию молодых девушек, весело смеющихся над словами какого-то смущенного офицера. И громче всех заливалась черноволосая барышня, которая сжимала в тонких пальчиках уже осушенный хрустальный бокал.
Она не была какой-нибудь особенно красивой; скорее, ее внешность можно назвать даже заурядной. На ее румяном овальном лице, на фоне тонкого носа и маленького рта, нелепо выделялись большие блекло-зеленые глаза, ставшие от хмельного напитка влажными и слегка блуждающими. В ее высокую прическу из густых черных волос кто-то воткнул три голубых пера, которые абсолютно не сочетались с ее простым лиловым платьем. На шее у девицы висел тяжелый золотой медальон, прочие украшения отсутствовали. Зато макияж был вызывающим и вульгарным: сам Крысолов-Бернард видел такие жирно подведенные глаза и ярко-алые губы только у добермановских шлюх, каждый раз новых, но внешне, в общем-то, всегда одинаковых. Либо у этой юной графини были служанки, лишенные представлений о красоте… либо она готовилась к балу сама.
Возможно, единственным внешним достоинством девушки была ее фигура. Природа, видимо, рассчитывая, что графиня должна будет произвести на свет здоровое и многочисленное потомство, наградила ее женственным, чуть полноватым телом с пышной грудью, округлыми бедрами и крутыми изгибами талии. Все-таки Эдвиг знал, что предложить – Десото такая девушка должна понравиться.
- Вы были правы, господин генерал, - наконец, сказал он, придавая своему голосу мурлычущие мужские нотки. – Эта барышня меня очень заинтересовала…
- Тогда позвольте, я представлю вас друг другу! – тот подмигнул Крысолову-Бернарду и позвал. – Госпожа Танока! Прошу вас, уделите нам несколько минут!
Юная графиня стрельнула глазами в их сторону, опустила бокал на стол и, сказав что-то своим подружкам, с необычайной грацией направилась к мужчинам. Кот сразу отметил некоторую принужденность в ее движениях и даже на лице – видимо, перспектива знакомства с новым кавалером ее раздражала. Что ж, интересно будет посмотреть, как изменится ее настроение, когда Крысолов предложит ей стать принцессой воров…. Он вежливо поклонился ей, и она сделала реверанс, правда, довольно неумелый и неловкий. Николас Мако, впрочем, как будто ничего не заметил и тут же представил молодых людей друг другу:
- Танока, позвольте порекомендовать вам графа Бернарда Реджинальда Блэквулфа, историка, писателя и путешественника. Граф, это – госпожа Танока де ла Вар-вар, племянница нашего уважаемого виновника торжества.
- Я счастлив познакомиться с вами, госпожа, - Крысолов-Бернард обаятельно улыбнулся графине и приник губами к протянутой ею ручке. Та ответила с чуть натянутой улыбкой:
- Я тоже рада нашему знакомству, граф. Значит, вы – путешественник?
- Да, это так, - Кот попытался придать своему голосу должную обыденность, как будто ему этот вопрос задавали каждый день. Взяв барышню под локоток, он повел ее в сторону, подальше от прочих гостей. – Вот уже более десяти лет, начиная с тех времен, когда я был подростком, я путешествую и все впечатления переношу на бумагу. Я был на Авалоне, в Торнхейме, в Диких степях Ланселота, в пустынях Сепи и даже на гиблой земле Халагауса…
- Надо же, - произнесла Танока, и в ее глазах блеснул восторг. – Вы так молоды и богаты… как же к таким путешествиям относится ваша семья?
- Увы, моя госпожа, у меня нет семьи. Мои родители умерли и оставили мне свое состояние, которое и так не очень большое. Поэтому я пытаюсь заработать на жизнь таким вот образом.
Нужно было видеть, как разительно переменилась юная графиня. Хмельную рассеянность с нее как рукой сняло; она буквально сверлила Крысолова своими большими, блеклыми, как у рыбы, глазами и все сильнее сжимала его запястье тонкими цепкими пальчиками.
- Расскажите, прошу вас… - горячо зашептала она графу-вору. – Ах, нет, погодите. Давайте выйдем отсюда… на балкон. Здесь так душно и шумно…
- Пожалуй, вы правы, - кивнул Кот.
Генерал Мако, стоявший с бокалом вина возле стола, с лукавой ухмылкой наблюдал, как графиня де ла Вар-вар предложила графу Блэквулфу уединиться, и они под ручку вышли из зала на балкон. Конечно, в саду любоваться нечем, но свежий воздух и темное вечернее небо способствуют романтической беседе. Неужели в скором времени пойдет речь о долгожданном замужестве? Наверняка на светских встречах брестольские лорды будут обрадованы таким известием!
Очутившись на балконе, в уголке, на который падала тень кипариса, похожего на огромного лохматого монстра, Танока бросилась Крысолову на грудь и взволнованно зашипела ему в самое ухо:
- Возьмите меня с собой! Прямо сейчас! Я так устала от этой светской жизни, от этой тоски, вечной лжи и двуличия… Она убивает меня! Бежать из этого порочного круга прямо сейчас! Прошу Вас, умоляю…
Кот аккуратно снял руки графини со своих плеч и сказал, глядя ей прямо в глаза:
- Сударыня, а что же Ваш благородный дядя? Если Вы убежите, он сделает все, чтобы Вас разыскать.
- Ах, оставьте. Я уже не маленькая, чтобы он меня опекал. Я все ему высказала и в любой момент могу собраться и уехать. Но Вы ведь не откажете мне в такой просьбе?..
Глядя в преисполненные надеждой, широко распахнутые глазки девушки, Крысолов малодушно подумал о том, как ему сегодня везет. Все обстоятельства сложились как нельзя лучше! Впрочем, простым согласием дело не ограничится. Нужно было устроить все так, чтобы все последующие события выглядели как можно более естественно – и чтобы на самого Крысолова не пали никакие подозрения…
- Мерзавец! Негодяй! – пронзительный визг Таноки привлек внимание гостей, преодолев даже громкие звуки музыки и гомон множества голосов. Хлопнула стеклянная дверь, и графиня с раскрасневшимся от гнева лицом побежала напролом через весь зал в ту сторону, где сидел ее дядя. Старый граф поднялся на ноги, удивленно и возмущенно глядя на кричащую племянницу.
- Помилуй, Танока, что происходит? – спросил он, переглядываясь с королем, таким же растерянным, как и он сам.
- Не могу вынести общения с этим человеком! – продолжала визжать барышня, указывая на Крысолова-Бернарда, вставшего у дальней стены с обреченным видом. – Мы знакомы всего несколько минут, а он уже посмел предложить мне помолвку! Как это можно назвать?!
- Танока, успокойся, прошу тебя… - забормотал граф, сбегая вниз по ступенькам. – Он ведь не предлагал тебе ничего плохого… это всего лишь…
- Ничего не хочу слышать! – завопила Танока. – Дядя, я уезжаю из Брестоля! Немедленно! Чтобы только не видеть этого наглеца! – и, не дав ему возможности ответить, резко развернулась и побежала прочь из зала.
Как и предполагал Крысолов, гневный взгляд графа сразу устремился в него. Поэтому он медленно направился к нему, умоляюще прижал руки к груди и заговорил:
- Клянусь, мой господин, я всего лишь спросил ее согласия… я не понимаю, что в моих скромных словах так рассердило ее!
- Прошу вас, граф, выйдите вон, - каменным тоном отозвался тот. – Сейчас я не намерен разбираться в ваших недоразумениях. И впредь не приближайтесь к моей племяннице даже на милю.
Кот-Бернард поклонился и с совершенно расстроенным видом покинул тронный зал. Генерал Мако, провожая приятеля сочувственным взглядом, видел, как тот украдкой вытирал глаза рукавом камзола. Видимо, из этой партии ничего не выйдет, а жаль.…
Выбежав из дворца, Крысолов первым делом направился к своей карете. Возле нее уже стояли Танока и Волкодав, готовые отъехать в любой момент. Личико графини имело прелестное выражение мордочки нашкодившей кошки, а друг Крысолова лукаво улыбался – он-то знал гораздо больше, чем эта избалованная романтичная дурочка.
- Все прошло в точности как Вы хотели, граф? – спросила девица.
- Да, - Кот кивнул и, еще раз, на всякий случай, оглядевшись по сторонам, добавил, понизив голос. – Но прежде чем мы поедем, я обязан спросить Вас: Вы точно уверены, что хотите этого? То, что я предложу Вам – это трудная и даже опасная стезя.
Графиня раздраженно повела глазами:
- Уверена. Все, что угодно, лишь бы не это приторно-фальшивое общество. Садимся же!
Без лишних слов Крысолов распахнул дверцу кареты, пропустил Таноку вперед и сел сам. Волкодав вскочил на козлы и, присвистнув, шлепнул вожжами бока расслабившихся коней. Караковый, взвизгнув, как всегда, поднял хвост трубой и пошел размашистой рысью, не оставляя выбора вороному. Экипаж покинул дворцовый сад и поехал по главной улице Могурополя, притихшего в холодной осенней ночи.
- Что ж, графиня, - Крысолов задернул шторы на окнах кареты и снял шляпу. – Вы были откровенны со мной и дали мне согласие, поэтому я обязан также быть честен с Вами. Дело в том, что я – не дворянин и не писатель, а уже тем более не путешественник.
Глаза Таноки округлились, и кровь отхлынула от ее лица.
- Кто же Вы?.. – прошептала она, еле шевеля губами.
- Не пугайтесь, прошу Вас. Да, я действительно дворянин по происхождению и ношу имя Бернард Блэквулф – но этим именем я не пользуюсь в жизни, да и семья мне не очень-то нужна. Обитаю я в Моркве, в Гильдии воров, и меня там знают под именем Кота Крысолова.
- Так Вы – вор? – переспросила графиня, и на ее кожу постепенно вернулся румянец. – Но помилуйте… зачем ворам понадобилась я?
- Это уже интересно, - Кот расстегнул ремень и снял золотую шпагу, затем сбросил тесный камзол и вытащил из кожаной сумки черную куртку с кошачьим мехом на плечах. – То, что я предложу Вам, выпадает только раз в жизни, и то – далеко не всем девушкам. Если Вы согласитесь – то станете принцессой воров, ученицей главы нашей Гильдии и самым влиятельным ее членом. Разумеется, Вам придется забыть о титулах, поместьях и вообще выбросить из головы прошлую жизнь. Но взамен Вы получите власть еще большую, чем та, которой обладает наш король. Все богатства Брестоля падут к Вашим ногам, любая прихоть будет исполнена, Вы научитесь убивать буквально одним взглядом и делать все, что захотите…. Правда, никто, повторяю – никто не должен знать о том, что Вы состоите в воровском сообществе.
- Заманчиво… - протянула Танока, потерев остренький подбородок. – Это лучше, чем изображать вежливость на балах…. А что от меня требуется взамен?
- Ничего особенного. Когда приедем в Моркву, познакомим Вас с Десото Доберманом, Вы дадите свое согласие – и уже ни о чем можете не беспокоиться.
- Хорошо, - улыбнулась графиня и, когда Крысолов отвернулся, быстро стащила у него с колен золотую саблю и хотела спрятать ее себе за спину. Правда, Кот краем глаза заметил это движение и мгновенно схватил ее за руку.
- Что это ты делаешь?
- Ну, я же теперь воровка! – запальчиво ответила девушка, упрямо вздергивая носик. – Мне нужно что-нибудь украсть, верно?
- Первое правило Гильдии воров, - менторским тоном процедил Крысолов, отнимая у Таноки саблю. – Один член Гильдии никогда не ворует у другого. Тебе еще многое предстоит узнать…
Карета покинула Могурополь и поехала по извилистой дороге, огибая топи и заросшие деревьями участки. Луна освещала землю, даря достаточно света, чтобы лошади не занесли экипаж в какую-нибудь канаву. Волкодав что-то тихо насвистывал, изредка натягивая вожжу или похлопывая ею каракового жеребца. Крысолов дремал, держа ладонь на рукояти сабли, а Танока, не смея шевельнуться, смотрела за окошко, прислонившись лбом к стеклу.
Итак, она оставила дом. Пока еще не поздно вернуться, но там, в обществе притворщиков и интриганов, ей уже не будет покоя. Она уже вдохнула этот пьянящий аромат приключений, чего-то нового, неизведанного, запретного. Дяде необязательно знать, куда именно она направляется. Лишь бы только эта жизнь, полная богатства, свободы и авантюр, не оказалась жестокой ловушкой…
«Не похоже, чтобы этот юноша говорил неправду, - подумала девушка, пристально разглядывая Крысолова. – Конечно, он наврал мне сначала, что он дворянин. Но в его причастности к ворам я не сомневаюсь. Что ж, все равно уже поздно что-то менять. Будь же что будет…»
Около полуночи Крысолов, переодевшийся в более привычную одежду, и Танока предстали пред светлые очи Десото Добермана. Глава Гильдии воров необычайно заинтересовался девушкой: он рассматривал ее то с одного бока, то с другого, изучал черты ее лица и малейшие его изменения. Наконец, минут через пять подробного изучения Десото обратился к Коту:
- Значит, она согласилась, когда ты объяснил ей, что именно мы ей предлагаем?
- Да, - кивнул тот. – Она не возражала.
- Но я все-таки хочу услышать ответ от нашей гостьи, - протянул Десото и перевел взгляд на Таноку. Он выглядел каким-то обеспокоенным, задумчивым, даже рассеянным, хотя Крысолов знал, что он мастерски умеет притворяться. – Ты действительно согласна стать принцессой воров? Поверь, тебя ждет долгое и тяжелое обучение, и возможно, чтобы добиться успеха, тебе придется делать все, что я тебе скажу. А это может быть непозволительно при твоем… воспитании.
Танока упрямо вздохнула и, приосанившись, сказала:
- Я уже говорила Вашему слуге, что…
- Слуге? – Доберман вздернул брови. – Помилуйте, Крысолов – мой давний товарищ и верный друг!
- …Хорошо. Я уже сказала Вашему другу, что все предложенное Вами будет лучше, чем мое прежнее существование. Я долго думала над этим и решила, что роль придворной дамы мне не подходит. Поэтому я согласна стать принцессой воров и делать для этого все, что мне скажут.
Десото внимательно слушал девушку, кивая при этом головой, и, наконец, изрек:
- В таком случае, завтра же начнем твое обучение. Прислуга отведет тебя в отдельные покои, где ты отныне будешь жить. Там тебя ждет более подходящая одежда и постель. Марта!
Бархатная занавеска качнулась, пропуская в помещение тонкую, чуть смуглую девушку в шелковых восточных нарядах, с толстой черной косой, накинутой на плечо. Они с Крысоловом встретились взглядами, и губы служанки чуть дрогнули – то ли от обиды, то ли от какого-то другого чувства. Не проронив ни слова, Марта взяла руку Таноки в свои узкие прохладные ладошки и потянула прочь из комнаты.
Когда девушки исчезли за дверьми, Десото положил руку Коту на плечи и сказал:
- Должен признаться, ты порадовал меня, Крысолов. Конечно, ждать пришлось чуть дольше, но задержка того стоила. Девочка не вышла лицом, зато какие формы… - он быстро, по-змеиному облизнулся. – Из нее получится хорошая ученица. А главное – послушная…. Где ты ее нашел?
- На балу во дворце Могурополя, - ответил Крысолов. – Она сама буквально прыгнула мне на руки.
- Кто ее семья?
Кот секунду поколебался, стоит ли говорить Доберману о происхождении Таноки.
- Клан де ла Вар-варов.
Глава Гильдии вздернул брови, затем широко улыбнулся и дружески хлопнул его по спине:
- Рисковый ты парень, а! За это тебе полагается отдельная награда. Эй, Черепан, Бумбараш! – в дверном проеме тут же появились плечистые фигуры личных стражей Десото Добермана. – Принесите из моей сокровищницы мешочек с золотом, который я вчера туда положил. С красной тесьмой, да. И скажи, Крысолов: кто-нибудь знает о том, что эта красавица гостит в нашей Гильдии?
Кот буквально почувствовал повисшее в воздухе напряжение. Когда Доберман задавал подобные вопросы, да еще и таким тоном, любой неверный ответ на него приводил к необратимым последствиям. Но у Крысолова не было причин волноваться.
- Никто. Я снова приехал туда под видом графа Бернарда, и мы все устроили так, что никто и не подумает искать Таноку здесь.
- Отлично, - глава Гильдии удовлетворенно кивнул. – Подарю тебе, пожалуй, сотни две золотых… сам понимаешь, мне тоже нужно готовиться к зиме…
- Разумеется, Десото, - улыбнулся Крысолов. Двести золотых даже по меркам воров – весьма приличные деньги, особенно в Брестоле, где у простых людей на счету каждый медный грош.
Глава седьмая: «На стыке времен»
Обучение в Гильдии воров обычно длилось девять лет. Но бывали исключения – для женщин, и Десото постарался сократить время обучения своей принцессы до двух с половиной лет. Из всего курса оставлен был только самый минимум, в расчете на то, что Доберман имел дело с взрослой, образованной девушкой.
В течение этих двух лет Крысолов не виделся с Танокой. Только изредка она появлялась на каких-нибудь крупных сходках в сопровождении главы Гильдии. Выглядела она неплохо, держалась уверенно, и всегда на ее плече сидела крупная сорока, прикованная цепочкой к браслету на ее запястье. В другие времена они не встречались – тем более что у Крысолова и без нее хватало забот.
Интересные события начали происходить зимой, сразу после того, как Танока появилась в воровском обществе. Граф де ла Вар-вар, обыскав все уголки Брестоля, выяснил, что его племянница бесследно исчезла, и впал в отчаяние. Это несчастье вызвало огромную бурю эмоций в светском обществе болотистой страны, в том числе дало своеобразный толчок той группе людей, которая намеревалась свергнуть старого короля и, взяв власть в свои руки, кардинально изменить сложившуюся политическую ситуацию.
Тут было от чего взвыть. В Брестоле редко поднимались восстания, поскольку местные жители, хоть и страдали от поборов, но со своей долей, в общем-то, справлялись неплохо. Но уж если кто-то проявлял недовольство – вся страна разбивалась на противоборствующие лагеря. А в тот момент, о котором идет речь, ядро заговорщиков составляла горстка весьма влиятельных дворян, а также практически весь командный состав столичной гвардии.
Гильдии воров внимательно следили за тем, как в Могурополе готовится государственный переворот, но пока не решались вклиниться в ход событий. А зря, потому что в дальнейшем настороженное бездействие имело для них плачевные последствия.
В начале февраля солдаты во главе с зачинщиками бунта ворвались во дворец и захватили старого короля. От него требовали немедленно снять корону и отказаться от власти, но тот отказался от всех предъявленных требований. Заговорщики не стали долго возиться с ним – судьбу Брестоля решил единственный взмах меча.
На трон взошел молодой и энергичный, но весьма жесткий правитель – бывший новоизбранный мэр одного из крупных городов лорд Орхольд Бургский, родившийся далеко за пределами Брестоля. В летописях тех лет не сохранилось каких-либо свидетельств о том, какой характер был у этого человека на самом деле: все видели в нем только целеустремленность, расчетливость и непомерную жестокость. Буквально в первые месяцы своего правления, когда волнения, вызванные дворцовым переворотом, утихли, Орхольд провел ряд кардинальных изменений в Брестоле, в том числе – создал довольно внушительную регулярную армию. Ряды гвардии заметно пополнились, и ей стало легче справляться со своими обязанностями, а именно – выполнять приказ правителя о начале масштабной кампании против городских воров.
Новый король пока еще не видел (или не хотел видеть) очевидной выгоды от дружбы с ворами. Он считал, что они, словно клещи, пьют кровь брестольцев, в том числе и тех, что управляли государством. Могуропольская Гильдия первой оказалась в осадном положении; на зов главы о помощи откликнулись прочие города, но даже совместными усилиями они не сумели выстоять против пяти сотен хорошо вооруженных и защищенных солдат. Замок был захвачен и разграблен, а воры, в том числе и глава Гильдии, бежали из города.
То же самое происходило и в других городах. Десото Доберман регулярно получал письма от своих соседей примерно такого содержания: «Нас осаждают гвардейцы. Молю о помощи». Крысолов и его друзья мотались от города к городу, помогая осажденным товарищам, и иногда совместными усилиями воры отбивали атаки солдат. Но было уже очевидно, что в арсенале разгневанного правителя еще много способов извести столь ненавистное ему воровское племя.
Так продолжалось все эти два года. По иронии судьбы, Моркву минула такая участь – здешний мэр не встал на сторону нового короля и всячески оберегал подопечных Десото от дворянского гнева. Поэтому хотя бы в одном городе жизнь Гильдии шла своим чередом: ее рядовые члены методично обчищали карманы богачей в перерывах между спасательными походами, а принцесса воров спокойно обучалась всему, что ей необходимо было знать…
- Как думаешь, будут ли там какие-нибудь сюрпризы? – приглаживая ладонями напомаженные волосы и пристально изучая себя в зеркале, спросил Пересмешник. – Чтобы я знал, к чему готовиться…
- Готовься ко всему, - усмехнулся Крысолов, приглаживая щеткой кошачий мех на плечах. – Это как раз в духе Десото. Я просто уверен, что он постарается превратить свои сорок лет если не в балаган, то, по крайней мере, в незабываемое представление.
- Да ну? – недоверчиво переспросил Зимородок. – Думаешь, не постесняется при гостях?
В тот день, когда происходил этот диалог, в нижнем зале Гильдии воров готовился роскошный пир по случаю юбилея Десото Добермана. Конечно, сорок лет отмечать не принято, но Доберман не считался ни с какими предрассудками и свой день рождения решил отметить с размахом. Помимо всего прочего, в Моркве уже который месяц гостили члены соседних Гильдий, разогнанных правительственными войсками, и их нужно было чем-то удивить, чтобы возвысить себя в их глазах.
- Чего ему стесняться, - фыркнул Кот. – Ах, дрянь… моль постригла мех. Ладно, никто не заметит.
- Я слышал, на пир приглашены принцессы со всех Гильдий Брестоля! – как бы внезапно вспомнив, заявил Эдвиг и хитро покосился на флегматичного Лемура, замершего у окна в задумчивой позе. – Руфус не может упустить такой шанс, правда?
Тот смерил приятеля раздраженным взглядом и проворчал:
- Меня волнуют более важные вещи, нежели заигрывания с женщинами.
Эта фраза вызвала взрыв нервного хохота у всех троих воришек. Впрочем, Банди раньше всех успокоился и сказал, застегивая костяные пуговицы на куртке:
- Да, Лемуру гораздо приятнее общество ножей и вилок, нежели прекрасных нимф с коготками…. Ну все, хватит болтать, мы уже опаздываем!
Нижний зал Гильдии напоминал цветущую весеннюю рощу, чему Крысолов и его друзья очень удивились. Темно-зеленые бархатные шторы на окнах сменились легкими прозрачными занавесками, пол устилали ковры с узорами из листьев, в тяжелых вазах благоухали пышные букеты цветов. Солнечный свет лился сквозь оконное стекло, бросая сверкающие блики на хрусталь и столовое серебро, выхватывая из воздуха мельчайшие пылинки и превращая их в золотистые вихри, освещая радостные лица юношей и девушек, бывалых воинов и седобородых ветеранов. В центре зала, где стояли в рядок кадки с небольшими раскидистыми деревцами, расположились девять резных кресел с шелковой обивкой. Конечно, декорации были отнюдь не во вкусе Добермана, но, если он старался для воровских принцесс, этим все объяснялось.
Вдоль стен стояли четыре длинных стола, укрытые воздушными скатертями в пастельных тонах. Из блюд были только легкие закуски, салаты и фрукты, напитки представлены в основном белым вином, серьезно обделенным мужским вниманием. Правда, к еде пока никто не прикасался – все внимание собравшихся было приковано к главному виновнику торжества.
Десото Доберман гордо восседал на импровизированном деревянном троне, увитом виноградными лозами, и весело беседовал сразу со всеми окружавшими его людьми. Взгляд Крысолова скользил по толпе, но знакомого лица Таноки нигде не было видно. Зато восемь воровских принцесс нашлись почти сразу.
- Гляди-ка, Львица Роксана снова здесь, - зашипел Пересмешник на ухо Коту и ткнул его локтем. – Вон Кайра Суламифь… снова крутится возле Добермана. Может быть, все еще думает, как его вернуть…
- Эдвиг, какое мне дело до его бывших любовниц? – возмутился Крысолов. – Хватит глазеть по сторонам, пошли к столу. У Лемура, вон, уже слюнки текут.
Пересмешник только развел руками. Но, с другой стороны, разве можно прийти на пир и покинуть его голодным? Друзья выбрали уголок стола возле окошка, подальше от основной массы гостей, сели и осмотрели хищными взглядами предложенные блюда. Крысолову вспомнился тот памятный бал в королевском дворце в Могурополе, и он пожалел о том, что повара Гильдии воров в этот раз не порадовали его разнообразием еды. Может быть, женщины и любят жевать траву, как козы, а нормальный мужчина все-таки предпочел бы мясо…
Очевидно, Лемуру такие мысли были незнакомы. Флегматичный толстячок сгреб ближайшую салатницу и, вооружившись вилкой, принялся с удивительной быстротой ее опустошать. Эдвиг и Крысолов только улыбались, глядя на него; но еще больше их развеселил тот факт, что Зимородок даже не присел за стол. Он так и замер, положив руку на спинку стула, уставившись куда-то вдаль.
- Банди, ты чего?.. – еле сдерживая смех, спросил его Пересмешник. – Ты что, призрака увидел?
- Нет… - рассеянно отозвался тот. – Кто это?..
Крысолов проследил за его взглядом – и все стало понятно. К столу, звонко цокая каблучками и мило, по-девичьи хихикая, приближались две принцессы разогнанной столичной Гильдии. Это были девушки лет двадцати, сестры-близнецы – обе рыжие, в одинаковых черных платьях с пелеринами из оранжевого лисьего меха. Различались они только прическами: одна из них носила пышные кудри до плеч, а другая – длинные прямые локоны, с боковыми прядями, собранными сзади в маленький хвост. Зеленоглазые красавицы, видимо, заметили пылающий взгляд Банди, потому что вторая смущенно улыбалась, в то время как первая что-то говорила ей на ухо, лукаво посматривая в его сторону.
- Сестры Лисички, - хмыкнул Кот. – Любопытно, какая из них привлекла его внимание?
- Та, что с кудрями – Белла, - тоном инкуба произнес Эдвиг, оборачиваясь к Зимородку. – Пылкая женщина, темпераментная… - тот помотал головой. – А вторая, младшая – Брекки, скромница, само очарование.
- Верно… - Банди сглотнул. – Она прекрасна…
- Ну, так чего ты ждешь? – Пересмешник вскочил. – Ладно, герой любовного фронта, пошли знакомиться с этими Лисичками…
Когда два молодых человека подошли к ним с явным намерением познакомиться, Брекки и Белла немного растерялись. На празднике Добермана они, в общем-то, и не рассчитывали получить отдых от навязчивого мужского внимания, но к встрече сразу с двумя парнями в самом начале торжества они были явно не готовы. Решив встать на защиту младшей сестры и принять основной удар на себя, Белла, поставив унизанные браслетами ручки на бедра, заговорила первая:
- Вы так пристально наблюдаете за нами, господа… можно подумать, мы чем-то выделяемся среди прочих гостей!
- Несомненно, - нацепив на лицо одну из своих самых обаятельных улыбок, ответил Пересмешник. – Мы просто любовались вашей сногсшибательной красотой, милые дамы…. Позвольте представиться: Эдвиг Пересмешник, рядовой член Гильдии Десото Добермана. А это – мой друг и товарищ по воровскому мастерству Банди Зимородок.
- Очень приятно, - кивнула Белла, но руки для поцелуя не протянула. – Меня зовут Белла Лисица, а мою сестру – Брекки Лисица. Мы были принцессами Гильдии Проско Ротвейлера в Могурополе, до тех пор, пока гвардия Орхольда не лишила нас крова и заработка…
- Да, я слышал об этом ужасном происшествии, - подхватил Эдвиг с самым серьезным видом. – Но у нас в Моркве каждый вор может найти приют. Наши законы не позволяют нам делиться участками, но, если Вам понадобится помощь, я мог бы поддерживать Вас материально…
- Вы очень щедры, - внезапно встряла Брекки. – Но мы сами справимся с трудностями…
- Не беспокойтесь, сударыня, - почуяв шанс, Зимородок пошел в атаку. – Помогать женщине – долг любого мужчины, будь он вором, дворянином или крестьянином! И нам совсем не сложно, поверьте…
Брекки не успела ответить – сестра легонько толкнула ее плечом и сказала:
- Благодарю, но мы не будем утруждать Вас просьбами о помощи.
- Что ж… - Пересмешник пожал плечами. – Но от танца, я полагаю, вы не откажетесь? Тем более что сейчас как раз самое подходящее время!
Действительно – где-то в дальнем конце зала на деревянных подмостках лучшие скрипки и флейты Брестоля заиграли какую-то веселую мелодию, приглашая немного покружиться по залу. Отказать двум галантным молодым людям в приглашении потанцевать было бы невежливо, поэтому Лисички согласились. Таким образом, ловелас Эдвиг получил возможность приударить за очередной неприступной красоткой, а скромник Банди – провести несколько незабываемых минут в обществе предмета своей трепетной влюбленности.
О приближении Десото Добермана Крысолов, наблюдавший за этой сценкой, узнал только тогда, когда цепкие руки легли ему на плечи. Глава Гильдии воров сменил черное с подпалинами трико и меховой жилет на белую тунику и тяжелую зеленую мантию, обулся в сандалии, а на голову водрузил венок из переплетенных веток. Нужно сказать, в лесных декорациях костюм Десото выглядел весьма органично.
- Что ж, позвольте Вас поздравить, - начал было Кот, но Доберман с улыбкой прервал его:
- Не стоит, друг. Гости уже искупали меня в комплиментах и овациях. А пока музыканты развлекают их, у меня есть время, чтобы поговорить с тобой с глазу на глаз, - при этих словах Десото скосил глаза на Лемура, доедавшего последние крошки со своей тарелки. А тот не замечал ничего, что происходит вокруг него – или только делал вид, что не замечает.
Кот вышел из-за стола, и вместе с главой Гильдии они прошли через весь зал и скрылись за дверью, прятавшейся в углу зала. Там по узенькому потайному коридору они поднялись прямо в личные покои Добермана. Там их уже поджидал чернокожий слуга с бутылкой красного вина на подносе, но Крысолов предпочел в этот раз отказаться от угощения.
- Так-то лучше, - сказал Десото, располагаясь в кресле и наливая себе полный бокал. – Собственно говоря, для чего я тебя сюда позвал, Крысолов. Прошло два с половиной года, и я честно выполнил свой долг, превратив нашу отважную, но капризную графиню в настоящую воровскую принцессу. Я обучил ее всему, что должна знать и уметь женщина в нашем обществе, и, полагаю, Танока уже готова взять на себя свои прямые обязанности. Но, видишь ли, друг мой, ей не хватает практики. Настоящее дело – то самое, чего я, увы, не смог ей дать. Поэтому я хочу, чтобы ты взял на себя роль ее наставника с этого дня.
Вор вздернул брови.
- Каким же образом я буду ее наставлять?
- Все очень просто. Ты будешь брать ее с собой, когда пойдешь в обход своего района, и обучать ее некоторым секретам мастерства. Среди моих подопечных нет другого такого талантливого вора, кроме тебя, Крысолов!
- Вы напрасно меня хвалите, - Кот склонил голову к плечу. – Танока уже знает, что Вы намерены отдать ее под мое крыло?
- Конечно, знает, - кивнул Десото. – И абсолютно не возражает против этого.
- А она, позвольте спросить, не беременна от Вас?
Доберман даже поперхнулся, услышав такой вопрос, но быстро взял себя в руки и ответил:
- Не беспокойся, Крысолов, она давно уже не спит в моей постели. Первый год, конечно, мы много чего вытворяли, но потом я решил, что отношения ученицы и учителя не стоит извращать до такой степени. К тому же, будь она беременна, за такой срок это не могло бы не проявиться. Поэтому не беспокойся, мой друг – я не обременю тебя своим спиногрызом.
Оба тихонько посмеялись над этой фразой, после чего Доберман что-то сказал слуге, и тот удалился в потаенную дверцу за бархатной шторой. Глава Гильдии что-то вспомнил и добавил:
- Да, хочу тебя предупредить, Крысолов – характер у нашей принцессы если и изменился, то отнюдь не в лучшую сторону. Меня она слушалась, а вот с тобой может и побрыкаться. Будь с ней построже, но помни: она – существо упрямое и непредсказуемое, но все-таки в первую очередь она – женщина.
В этот момент в комнату вошла Марта, а сразу за ней – Танока.
Но это была уже другая Танока. От прежней некрасивой, избалованной графини не осталось и следа. Перед Крысоловом и Доберманом стояла теперь ослепительная, уверенная в себе молодая женщина с распущенными по плечам локонами и идеальным макияжем на лице. Ее стройное тело было облачено в белую блузку с черным кожаным корсетом, красоту ее длинных ног подчеркивала короткая юбка с широким ремнем и высокие сапоги на каблуках. Из украшений на Таноке были серьги и ожерелье, сделанные из серебра и… черно-белых птичьих перьев. Овальное личико воровской принцессы не выражало никаких эмоций, ее светлые, блестящие серые глаза, которые когда-то казались блеклыми, равнодушно смотрели то на одного, то на другого.
- Крысолов, познакомься, - сказал Доберман. – Танока Сорока, с этого дня – твоя подчиненная. Делай с ней все, что считаешь нужным, и я надеюсь, что в скором времени она станет тем средоточием таланта и мастерства, о котором мечтает каждая Гильдия воров Брестоля. Танока, - он обратился к девушке. – Ты все поняла? Помнишь, о чем мы с тобой говорили?
- Конечно, Десото, - принцесса кивнула. – Это – мой долг.
- Вот и отлично, - улыбнулся Доберман. – Идите, ребятки. Даю вам сутки на то, чтобы подружиться, а завтра с полудня приступайте к своим прямым обязанностям.
Крысолов и Танока, попрощавшись с главой Гильдии, вместе покинули его покои и вышли в общий коридор. Стоящие у дверей Черепан и Бумбараш проводили их злобным хихиканьем, но Кот предпочел не слышать этого. Что касается Таноки, то она все время молчала, как бы в одночасье потеряв интерес ко всему, что происходило вокруг.
Глава восьмая: «Наставники»
- Я, конечно, уважаю Десото всей душой, - ворчал Лемур, плетущийся где-то в конце. – Но на кой ляд он повесил на нас, Крысолов, свою бывшую подстилку – ума не приложу!
- Чтобы ты спросил, толстячок, - невозмутимо рявкнула Сорока, даже не поворачивая головы.
Зимородок и Пересмешник на всякий случай замедлили шаг, потому что лицо у Руфуса вдруг стало багровым. Он в гневе крикнул:
- Слушай, ты, девчонка!..
Танока молниеносно обернулась, и лезвие стилета дрогнуло возле его горла.
- Слушаю внимательно, - прошипела принцесса.
Лемур нервно сглотнул, и краска отхлынула с его лица. Сорока сверлила его тяжелым взглядом, и неизвестно, чем закончилась бы эта стычка, но в эту минуту Кот обернулся и поцедил:
- Угомонитесь оба! – девушка сразу же опустила кинжал. – Руфус, прекращай эти речи. А ты, Танока, будь спокойней. Тебе еще многому предстоит научиться, так что сосредоточься на главном.
Сорока убрала стилет на пояс и, откинув с плеча черные локоны, сказала с вызовом:
- Доберман меня всему научил, пока был моим наставником. Зачем мне еще один, да еще и вроде тебя?
Глаза Крысолова стали холоднее, чем колкие зимние льдинки.
- Десото лично поручил мне завершить твое обучение, Танока. Ты никогда не выходила на дело и еще не знаешь, что подобает делать настоящему вору. Скоро у тебя появится своя территория в городе, и я уже не буду иметь права подсказывать тебе, что делать. Поэтому смотри на нас, помогай нам – и может быть, ты что-нибудь для себя вынесешь…
- Хорошо, - с неожиданной легкостью согласилась Сорока и легкомысленно улыбнулась. – Я всегда была послушной девочкой, так почему бы не быть ею и теперь…
Кот предпочел пропустить последние слова принцессы мимо ушей. Ему уже было трудно выносить общество этой строптивицы. Теперь он был готов признать, что разделяет мнение старого графа де ла Вар-вара относительно характера Таноки. Не вступая в близкие отношения с женщинами, Кот не имел понятия о присущей им чувственности и переменчивости, а женщина вроде Сороки с легкостью могла бы вывести из себя даже самого покладистого и спокойного мужчину – что и было ею продемонстрировано на примере Лемура.
Но при Добермане, как полагал Крысолов, она была совершенно другой. Десото, поразительный знаток женщин, умел укрощать непокорных красавиц, не применяя к ним грубой силы или словесных оскорблений (хотя порой пара грязных выражений готова была сорваться с его губ). Максимум, что позволял себе глава Гильдии – ненавязчивые, но очень действенные угрозы, и чаще всего этот хитрец проворачивал дело таким образом, что в случае скандала женщина обязательно оставалась виноватой. Кому-то такое обращение могло бы показаться ужасным, но Доберман полагал, что женщины, за золото продающие свое тело мужчинам, ничего другого и не заслуживают.
Узкий переулок круто уходил вниз, сбегая по ступенькам и плавно огибая высокий желтый дом. Там, за углом, он сливался с широкой улицей, ведущей в одну сторону к маленькому храму, а в другую – к знакомому нашим героям трактиру «Три веселых орка». В это солнечное утро на улице было шумно: по мостовой с грохотом катилась черная повозка с нарисованными по бортам зелеными змеями, в которой восседали двое мужчин в металлических нагрудниках и шлемах, напоминавших гвардейское облачение. Они горланили песни на всю округу, время от времени поднимая над головами мешочки, туго набитые чем-то звенящим, и искали среди местных босяков и торговцев кого-нибудь, у кого можно будет взять еще денег.
Вынырнув из своих размышлений, Кот юркнул в тень, и вся компания последовала его примеру. Взяв Таноку за запястье, Крысолов зашептал:
- Сборщики налогов – то, что нужно. Пересмешник, Зимородок, - воры подались вперед. – Отвлекайте их. Лемур, будешь мне помогать. Все понятно? Действуйте…
- А что буду делать я? – встрепенулась Сорока.
- Следи за нами и не мешай, - рявкнул Кот, и воры разбежались.
Когда толстяк в черном плаще, вооруженный палкой, выскочил из подворотни прямо перед носом сонной гнедой клячи, сидящие в повозке сборщики налогов едва не забыли свои собственные имена. Лошадь взвилась на дыбы и замолотила в воздухе ногами, вырывая поводья из рук незадачливых ездоков. Руфус, увернувшись от точного удара, стукнул коня по крупу и исчез так же внезапно, как и появился.
Как бы ни старались служители закона удержать лошадь, она всхрапнула и галопом понеслась в конец улицы, раскидывая по дороге бочки и ящики, попадавшиеся ей на пути. Копыта так и грохотали по скользким булыжникам, заглушая жалобный скрип телеги, которую мотало из стороны в сторону, и крики охваченных ужасом бравых солдат…
В нужный момент Эдвиг и Банди вышмыгнули из тени позади повозки и на бегу, вдвоем вцепившись в борта, как следует тряхнули ее. В следующий миг Зимородок уже лежал на мостовой, корчась якобы от невыносимой боли, а Пересмешник прыгал вокруг него, заламывая руки и крича:
- Помогите! Кто-нибудь, помогите! Эта бешеная кобыла задавила его насмерть!
«Бешеная кобыла» остановилась почти сразу, флегматично пожевывая удила, как будто ничего не произошло. Прохожие тихо хихикали, проходя мимо, а сидящие вдоль стен босяки схватились за головы, подыгрывая предприимчивым воришкам.
Обернувшись и сообразив, что к чему, храбрые мужички в доспехах выскочили из телеги и бросились пострадавшему на помощь. Пересмешник играл на славу: хватаясь то за голову, то за плечи одного из солдат, то за руку Зимородка, он не переставал причитать:
- Ведь вчера только какая-то кляча отдавила ему ногу… ах, мой бедный, бедный братец… что же теперь со мной будет?! Как же я пойду в армию, когда ты, мой сокол, лежишь при смерти?!
- Не волнуйтесь так, господин, - забормотал один из мужичков, нервно потирая густую щетину на подбородке. – Ведь кости у него целы…
- Что значит – кости целы?! – Эдвиг взвился в истерике. – Вы разорвали ему сердце! Вы размазали ему печень! О Могура, дай же сил мне пережить этот кошмар – нет, дай силы брату пережить этот ужас!..
- Давайте мы отвезем его к лекарю, - предложил второй, с лицом, украшенным забавной острой бородкой. – Это недалеко, на соседней улице, я знаю…
- Нет уж, я тоже его знаю! – капризно заявил Пересмешник. – Он мошенник! Шарлатан! Он давал мне микстуру из лебеды и порошок из лошадиных рогов! Нет уж, я согласен только на личного королевского лекаря, и никак иначе! Больше никому в этом ужасном городе нельзя верить!
А пока Пересмешник своей эксцентричной игрой отвлекал внимание солдат, Крысолов забрался в телегу и, хватая один за другим набитые золотом мешки, передавал их Лемуру, который резво относил их в темный угол подворотни. Награбить сборщики налогов успели немного, но даже этого количества хватало, чтобы каждый вор получил по мешку в руку. Когда сокровища закончились и Руфус скрылся в подворотне, Кот стрелой выскочил из повозки и подал сигнал Эдвигу и Банди заканчивать представление.
…Пересмешник тяжко вздохнул, еще раз возвел глаза к небу и сказал примирительно:
- Хорошо. Я избавлю вас от неприятностей и не стану жаловаться вашему начальнику. Помогите мне перенести моего несчастного брата во-он под тот навес, - он вытянул руку, указывая, под какой именно. – И можете ехать по своим делам, а я пока схожу за лекарем.
Солдаты аккуратно подняли скулящего Зимородка за руки и ноги и послушно отнесли под нужный навес. Пересмешник юркнул в соседнюю подворотню и притаился там. Буквально через полминуты Банди, убедившись, что солдаты не смотрят в его сторону, вскочил на ноги, как ни в чем не бывало, и бесшумно, словно призрак, нырнул следом за приятелем. А когда незадачливые сборщики налогов обнаружили, что их самым подлым образом обокрали, и подняли шум, Пересмешник и Зимородок уже воссоединились с остальной частью команды, и все пятеро теперь дружно насмехались над солдатами, стоя в каком-то переулке.
- Забирайте, ребята, - Крысолов протянул Пересмешнику и Зимородку четыре мешочка, набитых золотом. – Заслужили! Никогда еще не видел, чтобы воры так мастерски прикидывались!
- Мне давно говорили, что во мне пропадает актер! – гордо заявил Эдвиг, забирая свою половину, а вторую вручая Зимородку.
- Я бы так не радовался. В этот раз улов небольшой, - ворчливо заявил Лемур, разглядывая свои мешки. – Что там у тебя, Кот?
- Кто-то откупился от этих недотеп целой пригоршней самоцветов, - отозвался Крысолов, потрясая перед носом Руфуса самым маленьким мешочком. – Надо приберечь их на черный день. Ну, что, идем к Гастону в трактир?
Голодные воры ответили Коту одобрительными возгласами, но их радость бесцеремонно прервал возмущенный визг Таноки:
- А мне что, ничего не положено?!
Крысолов смерил девушку таким взглядом, будто вместо нее перед ним стояла дворовая батявка.
- Нет, красотка, не заслужила еще. Пошли…
И четверо парней, развернувшись, направились в сторону трактира, позвякивая мешками. Сорока помедлила: пока никто из компании не видел, она вытащила из-за пояса кинжал, погладила его лезвие и прошипела, словно раздраженная змея:
- Хорошо же, Кот Крысолов! Ты меня еще узнаешь…
В трактире, кажется, ничего не изменилось с тех пор, как два с половиной года назад там произошла разбойничья стычка. Все так же сидели за грязными столиками в задымленном зале хмельные гуляки, все так же лукаво улыбался за стойкой трактирщик, все так же суетилась кухонная челядь, не скрываемая так и не вставленной в проем когда-то выбитой дверью. Жизнь в этом маленьком закопченном мире всегда била ключом, какие бы бури не бушевали за окном маленького домика, приветливо подмигивавшего оконными ставнями каждому случайному прохожему…
Крысолов заказал четыре тарелки жареных овощей с острым мясом и столько же кружек пива; Танока ограничилась только мисочкой салата, к которому практически не притронулась. Пока друзья весело болтали, уплетая обед и заливая его выпивкой, она сидела за соседним столом, ковыряя вилкой в кучке жухлых салатных листьев, и размышляла о чем-то совершенно далеком от того окружения, в котором она находилась сейчас.
Первым плохое настроение Сороки заметил Пересмешник. Мимолетно взглянув на нее, он наклонился к Коту и зашипел ему на ухо:
- Слушай, друг, мне кажется, ты слишком грубо обошелся с нашей принцессой! Правда, ребята?
- Точно, - кивнул Зимородок, водружая на стол опустевшую кружку. – С женщинами так нельзя.
- Я просто хотел быть справедливым, - пожал плечами Крысолов. – Думаю, на моем месте Десото вел бы себя точно так же…
- Она ведь хочет быть полезной, - возразил Эдвиг. – А ты не даешь ей такой возможности. Вот она и дуется… Руфус, принеси еще пару кружечек. Только чего-нибудь другого! От местного пива у меня глаза на лоб лезут... нигде больше нет такой гадости.
- У нее еще слишком мало опыта, - протянул Крысолов и оглянулся, проверяя, не подслушивает ли их Танока. Если до ее ушей и доносились какие-то фразы, она не подавала виду, что слышит их. – Она может все испортить. Нам нельзя попадаться…
- Без риска она ничему не научится, - резонно заметил Банди. – Дай ей какое-нибудь задание и проследи за его выполнением. В случае чего всегда можно вмешаться…
Кот вздохнул. Вздохнул тяжко, как будто от него зависела судьба едва ли не целого мира. Сколько же неприятностей может доставить мужчине одна-единственная женщина?..
- Ладно. Найдем ей что-нибудь, пусть рискует на здоровье.
Когда Крысолов подошел к стойке, чтобы расплатиться за еду, трактирщик Гастон поманил его пальцем и сказал:
- Слушай, друг. Вчера ко мне зашли два посетителя, представились бродячими торговцами, якобы продают драгоценности и реликвии, добытые ими в дальних странах. Они устроили здесь настоящий пир, за все щедро заплатили, но, как только они вышли за порог, я глянул в кошель – а там фальшивые монеты!
Кот вздернул брови. Бродячие торговцы, таскающие с собой поддельные деньги? В его районе? Что-то новенькое!
- Как они выглядели, эти люди? – спросил он.
- Один – черный такой, заросший, - охотно принялся описывать посетителей Гастон. – Лет средних, крепок, широк в плечах. Второй – лысый, с бородой пшеничного цвета, толстый такой. Одежду их не припомню, вроде бы самая обычная…
- Торговцы? Так я ж их видел! – воскликнул какой-то постоялец, пристроившийся рядом у стойки. – Сегодня утром, прямо перед воротами храма. Сидят на бочках, а перед ними всякие фигурки стоят разноцветные. Еще у них мешочек с украшениями есть – я думал жене колечко купить, но когда они цену назвали, побежал скорее прочь.
- А как ты узнал, Гастон, что монеты фальшивые? – спросил Кот.
- Я присмотрелся к ним, - пожал плечами тот. – Вроде бы золотые, а вроде бы и серебряные. Странные какие-то. Я их взвесил, - тут он нагнулся под прилавок и достал оттуда небольшие медные весы. – Вместе с настоящими золотыми монетами. И оказалось, что фальшивки легче! И даже оттиски сравнил…
Кот попросил Гастона отдать ему мешок с поддельными монетами. Они снова взвесили их с настоящими золотыми, а потом серебряными монетками и выяснили, что фальшивые и в самом деле легче. Потом в свете свечи Крысолов присмотрелся к клейму, нанесенному на поддельную монету: изображение змеи, свернувшейся восьмеркой, было сделано очень грубо, будто его вырезали ножом.
Поблагодарив собеседников и забрав у трактирщика мешок с монетами, Крысолов пообещал отыскать этих торговцев и отбить у них охоту расплачиваться фальшивками. Вернувшись к друзьям, он рассказал им все, что узнал возле стойки, и компания воришек выработала план еще до того, как покинула стены трактира.
Танока замерла на секунду, собираясь с мыслями, сделала короткий вдох и вышла из-за угла желтого дома. Эту улицу она уже знала как свои пять пальцев, как и то, что сейчас из той же подворотни за ней пристально наблюдают наставники, готовые в любой момент прийти на помощь. Губы Сороки тронула довольная улыбка: ей наконец-то отвели главную роль в важном деле, дав ей таким образом шанс показать себя во всей красе. И пусть Крысолов только попробует в следующий раз сказать, что она ничего не сделала…
Взгляд воровки сразу отыскал среди случайных прохожих двух торговцев, сидящих в нескольких шагах от чугунных храмовых ворот, перед которыми на куске полотна были разложены статуэтки из металлов и самоцветов и маленькие мешочки с драгоценностями. Их лица, омраченные тенью скуки, не вызывали у горожан никакого желания поинтересоваться даже о стоимости предлагаемого ими товара. Хотя, возможно, в цене и заключалась вся проблема – слухи по городам, как известно, распространяются быстро.
Легкой игривой походкой, звонко стуча по камням каблучками, Сорока подошла к мошенникам и принялась с придирчивым видом разглядывать статуэтки. Продавцы сразу оживились; один из них, черный, лохматый, расплылся в улыбке, обвел руками товар и сказал с плохо скрываемой алчностью в голосе:
- Выбирайте, милая девушка! Все, что угодно, все редкости мира – они у Ваших ног!
Второй энергично закивал, подтверждая его слова. Но на Таноку их приветливость не произвела должного впечатления. Она капризно надула губки и ответила с тяжелым вздохом:
- Даже не знаю. Сколько вы за них просите?
- За каждую, - бородатый поднял маленькую статуэтку из слоновой кости. – Семьдесят золотых.
Воровка вытаращила глаза. Такой наглости она даже не ожидала. За семь золотых червонцев, для сравнения, в Брестоле можно было купить хорошего мяса, овощей и вина на целый месяц. Просить такие огромные деньги за маленькие фигурки, возможно, даже поддельные, было просто неприлично.
Но у Сороки были с собой фальшивые деньги. Кроме монет, она положила в мешок несколько небольших камешков, чтобы сделать его тяжелее. После недолгих раздумий она отвязала от пояса этот мешочек, извлекла оттуда пару монеток, показала их продавцам и прощебетала:
- Я куплю у вас драгоценностей на вес этого золота.
Лохматый и бородатый поджали губы, но запах денег вынудил их согласиться. Они достали большие весы и, положив на одну чашу мешок, принялись составлять свой товар на другую…
Минут через пять они пожалели об этом. Весы никак не могли прийти в равновесие, хотя статуэтки и украшения уже не помещались на свою чашу. Они начали сомневаться в том, что в такой небольшой мешок могло уместиться так много золота, но жадность заставляла их продолжать нагружать весы. Танока молча наблюдала, как неудачливые мошенники расставались с последними ценными фигурками.
В конце концов, когда стрелочка задрожала посередине, возвещая об установлении равновесия, продавцы смахнули товар в другой мешок и вручили его Сороке. С обаятельной улыбкой на лице она забрала мешок и направилась обратно в переулок. Уже там, за углом, она услышала гневный крик обманутых ею пройдох и была этим полностью удовлетворена.
Точно так же, как и ее товарищи.
- Ну вот, Крысолов! – усмехнулся Пересмешник, обнимая Таноку одной рукой за плечи. – А ты говорил, что наша принцесса ни на что не способна! Еще как способна, правда? – он улыбнулся девушке.
- Согласен, - как-то без особого удовольствия протянул Кот, прислонившийся спиной к желтой стене дома. – Здесь она отлично справилась. Ладно, свой долг мы на сегодня выполнили. Пойду скажу Гастону…
Сорока подошла к Крысолову и протянула ему мешок с драгоценностями. Тот, не поняв смысл этого жеста, уставился на нее.
- Это ведь твое, - пояснила она. – Бери.
Эдвиг, Банди и Руфус переглянулись. А Крысолов утомленно вздохнул. Ему придется признать, что у Сороки отличная память, да и честность, как ни странно, не была вытеснена из ее головы меркантильными идеями Десото Добермана. Он вдруг поймал себя на мысли, что почему-то сердится на Таноку, почему-то отчаянно желает испортить ей если не жизнь, то хотя бы настроение. Несправедливо, нет…
- На этот раз ты заслужила, - мягко сказал он, положив ладонь поверх ее протянутой руки. – Оставь себе.
- Кстати, среди них должны быть милые вещицы, - добавил Пересмешник. – Танока, можно украсть у тебя одно колечко? Думаю, Лисичке-Белле понравился бы такой подарок…
И вся компания покинула знакомый переулок, мирно беседуя и, как обычно, не вспоминая обо всех трудностях уходящего дня.
Глава девятая: «Карательный отряд»
Лето приходит в Брестоль шумно и весело, словно какой-нибудь праздник. Для крестьян и горожан это – начало трудовых месяцев, для торговцев и воров – горячая пора, когда можно обогатиться, а для бродячих комедиантов, исколесившим все дороги Титрана – хорошая возможность заработать себе на хлеб.
Именно летом, когда расцветает природа болотистого края, разукрашенные повозки появляются в городах, и каждый вечер нищие артисты дают представления. Берут они немного, но попадаются такие, которые работают нечестно, умудряясь во время выступлений обворовывать зрителей. По этой причине между комедиантами и ворами сохраняется стойкая ненависть друг к другу. Но в открытый конфликт они, разумеется, никогда не вступают.
А с приходом к власти нового короля ситуация только ухудшилась. В Брестоле, никогда не славившимся строгим отношением к религии, внезапно начали укреплять позиции веры, строить новые храмы и – ввели инквизицию. Возможно, поводом для этого послужила давняя история с костяным драконом, которого «уничтожил какой-то юноша». При брестольской Церкви появился орден рыцарей, прозванный «Отрядом карателей», чья задача состояла в розыске возможных распространителей некромантии среди населения страны и дознании (допросах, пытках и прочих милых инквизиционных развлечениях).
По сути же, на карательные отряды возлагались дополнительные обязанности – например, слежка за ворами и их отлов. А после того, как гвардия разрушила воровские узлы в нескольких городах, угроза нависла практически над всем их сообществом. Поэтому противостояние между честными ворами и нечестными актерами, как бы странно это ни звучало, все больше обострялось.
Кот уже привык к тому, что, вопреки уставу Гильдии, ему часто приходилось брать с собой на дело Пересмешника, Зимородка и Лемура. Если раньше он старался делать это как можно реже, чтобы дать напарникам возможность спокойно работать на своих участках, то теперь они ходили за ним изо дня в день. А куда они – туда и Сорока, разумеется.
Принцесса оказалась способной ученицей. Хотя ее отношения с Крысоловом нельзя было назвать теплыми, она старательно помогала ему во всех начинаниях, получая столь драгоценные навыки и опыт. В командной работе она оказалась незаменимым звеном, и ее успехи не могли не радовать Десото, которому Кот постоянно о них докладывал. Доберман давно уже охладел к бывшей любовнице, поддерживая с ней связь только в качестве наставника – да и то очень редко. Поэтому Крысолов был единственной ниточкой, поддерживавшей хрупкую связь между этими людьми.
Самому вору общение с Танокой не доставляло никаких хлопот, но и удовольствия тоже не приносило. Возможно, он так и не смог осознать, почему глава Гильдии возложил заботу о принцессе именно на него. Напряжение между Котом и Сорокой росло, но даже в обозримом будущем никакой возможности разрядить его, разрешить немой конфликт между ними не наблюдалось. А рано или поздно это должно было произойти само по себе, хотели они того или нет.
- Десото хочет передать мой район Керту Медведю, - понуро заявил Зимородок. – Он считает, что я не уделяю участку должного внимания. Еще немного – и там начнется хаос.
- Он даст тебе шанс, - отозвался Кот. – Я сумею его убедить. Только закончим обучение Таноки, и можешь ни о чем не беспокоиться…
Банди только вздохнул:
- Не поможет, Крысолов, он думает, что я недостоин своего района. Я и захожу туда редко, и люди мне попадаются в основном нищие…. Может случиться так, что меня и вовсе выставят из Гильдии!
- Не думай о грустном, Банди! – попытался приободрить друга Эдвиг. – В любом случае, мы тебя никогда одного не оставим! Правда, Крысолов?
- О чем может быть речь? – Кот развернулся и, протянув руку, взъерошил понурому Зимородку волосы. – Мы ведь друзья! Если придет беда – мы костьми ляжем, но не дадим друг другу пропасть!
На лице Зимородка появилась слабая улыбка, и он, кажется, приободрился. Зато встрепенулся Лемур: когда компания воришек уже подходила по узенькой улочке к рыночной площади, Руфус схватил идущего впереди Крысолова за руку и зашипел:
- Посмотри туда! Вон, в центре, видишь?
Кот и Сорока оглянулись – и застыли на месте. Да, ошибки быть не могло. Толпа зевак собралась на площади вокруг деревянных подмостков, на которых двое юношей и девушка в цветастых нарядах разыгрывали какую-то сценку. Зрители так увлеченно следили за их действиями, что совершенно не замечали, как за их спинами, словно волки, незаметно бродят еще трое в таких же костюмах. Время от времени они запускали руки в чужие карманы и сумки, но, видимо, им в этот раз не везло. А люди даже не подозревали, что их пытаются обокрасть.
- Нет, этот балаган надо прекращать во всех смыслах, - рассерженно заявил Кот, зажимая в руке кастет. – Танока, запомни, с актерами нужно всегда быть настороже: это не какие-нибудь тупые солдаты, у них в каждом рукаве по кинжалу, а языки острее бритвы. Эдвиг, Банди, Руфус – ловите карманников, а мы с Сорокой пойдем в лобовую.
Представление бродячих артистов было неожиданно и грубо прервано. Толпа возмущенно загудела, расступаясь, когда прямо к повозке нагло прошествовала группа воров, трое из которых вели перед собой актеров-карманников с заломленными за спину руками. В голову каждого из них был нацелен заряженный арбалет.
Один из актеров на сцене, очевидно, хозяин труппы, поднял руки, призывая зрителей к тишине, и обратился к незваным гостям:
- Полагаю, если бы вы хотели посмотреть представление, вам следовало бы сначала заплатить!
- Мы уже достаточно посмотрели, - заявил Крысолов. – Что же вы, господа актеры, берете со зрителей две платы? До и во время своих выступлений?
По толпе зевак прокатился ропот. Люди стали стремительно покидать площадь, проверяя свои карманы, молодежь выкрикивала какие-то оскорбления в сторону актеров, кто-то засвистел. Хозяин труппы, видя, что дело плохо, внезапно преобразился: скинув с себя дурацкий колпак, он вытащил из складок длинной мантии меч, оказавшийся вполне настоящим, и, спрыгнув с настила повозки, угрожающе двинулся на Крысолова.
- Что же это получается, господа воры, - зарычал он, едва сдерживая ярость. – Вам все дозволено? Вы можете безнаказанно обчищать богачей, и никто вам слова не скажет? А бедные актеры, едва сводящие концы с концами, не могут честно зарабатывать даже на краюшку хлеба?!
- Заметь – честно, - спокойно отозвался Кот, многозначительно поднимая палец вверх. – Ты находишься в моем районе. А если ты воруешь здесь – значит, ты нарушаешь негласный устав, и я имею законное право убить тебя и всех твоих товарищей. Поэтому настоятельно рекомендую не наживать себе врагов в лице воровской Гильдии.
- Ха! – хмыкнул актер прямо в лицо Крысолову. – Ты не докажешь этого. Я могу с легкостью сдать тебя страже и прослыву героем по всему городу. А ты… в лучшем случае нас арестуют, но скоро мы все равно окажемся на свободе. И ты это прекрасно знаешь.
- Ты зря недооцениваешь Гильдию, - вмешалась Танока. – Воры имеют гораздо большее влияние в Брестоле, нежели король и вся его свита.
Крысолов хотел было наступить девушке на ногу, чтобы она прикусила язык, но в последнюю секунду передумал. Ему стало интересно, как отреагирует этот человек на такое заявление. А его это задело: он склонился над Сорокой, угрожающе сощурил глаза и прошипел:
- Именно поэтому за каждую вашу голову дают целый мешок золота. Я ведь мог бы не разговаривать сейчас с вами! - он отступил чуть назад и поднял над головой меч. Кот схватил Таноку за руку…
- Только тронь ее – и они умрут, - ледяным тоном отчеканил Зимородок, щелкая арбалетом. Карманник, которого он держал, мгновенно стал белее снега…
И в это время где-то на противоположном конце площади раздался звонкий перестук копыт. Из-за угла большого каменного здания вылетел целый отряд рыцарей в кольчугах и тяжелых шлемах, с развевающимися за спиной зелеными плащами. Вооружены они были либо мечами, либо копьями, однако ни те, ни другие не выглядели от этого менее внушительно. Актеры вскинули головы, хозяин труппы поспешил вернуться на подмостки и убрать меч в ножны. Крысолов велел Пересмешнику и остальным ворам отпустить карманников, а когда Танока, на секунду поддавшись панике, метнулась в сторону, схватил ее за руку:
- Не беги. Они все равно догонят. Может быть, мы сумеем их обмануть.
Каратели быстро достигли сцены и окружили всех, кто находился возле нее. Крысолов с самым невинным видом наблюдал, как они спускались с лошадиных спин; один из них, поигрывая мечом, направился к ним и спросил, окидывая безразличным взглядом то одного, то другого:
- Что здесь происходит? Мне сказали, что на площади воры…
- Так вот же они, - Кот кивнул в сторону столпившихся на сцене актеров. – Мы схватили троих, когда они обчищали карманы зрителей, но пришлось их выпустить.
- Вот как? Что ж, значит, эти бродячие фигляры так и не научились зарабатывать честно. Связать их!
Актеры шагнули вглубь сцены, закрывая своими спинами девушку. Рыцари вбежали на настил, и вскоре все они была связана по рукам и ногам. Пересмешник, Лемур и Зимородок не спеша направились прочь, пока никто из карателей не обращал на них внимания. Кот и Сорока тоже пошли было прочь, как вдруг хозяин труппы дернулся, словно пытаясь разорвать веревки, и крикнул:
- Что же вы, господа каратели? Актеров поймали, а настоящие воры уходят у вас из-под носа! Это же Кот Крысолов, самый знаменитый вор Брестоля!..
…Прежде чем рыцари успели что-либо сообразить, воры все как один бросились к лошадям. Вскочив в седла, они развернули их и бросились врассыпную. Семеро солдат, которые оставались в седле или успели быстро туда забраться, оставили своих товарищей и поскакали следом за беглецами, но тщетно – Крысолов и его друзья гнали лошадей по самым узким и извилистым улочкам, уносясь все дальше и дальше.
Оставив рыночную площадь, воры скакали все дальше и дальше от замка Гильдии, к окраине Морквы, однако каратели и не думали отставать от них. Видимо, они решили во что бы то ни стало поймать знаменитого Крысолова и представить его справедливому суду. Друзья устремились через широкую улицу во дворы, поскакали к следующей площади, перепрыгивая через случайных прохожих и торговые прилавки – преследователи цепко держались у них на хвосте.
- Разделимся! – выкрикнул Кот, когда Пересмешник и остальные поравнялись с ним на несколько секунд. – Они погонятся за нами! Нельзя возвращаться этим же путем, или мы сами покажем им, где Гильдия!
- А Танока? – спросил Эдвиг, на полном скаку оглядываясь через плечо. – Она поедет с тобой?
- Она – еще более заметная цель, чем я! Вы втроем запутайте следы, окольными путями возвращайтесь и скажите Десото, что я уведу карателей как можно дальше!
- Хорошо… будьте осторожны, оба!
И дальше Кот и Сорока продолжили скачку в одиночестве. Эдвиг, Банди и Руфус отделились от них и увели в сторону троих преследователей, остальные четверо так и не отстали.
- Ты хоть знаешь, куда мы бежим? – спросила Танока, заглядывая Крысолову в глаза.
- Еще нет, - был ответ. – Но нам нельзя возвращаться.
Последние несколько домов, как бы испуганно расступившихся на краю улицы – и Морква закончилась. Стражники на башнях равнодушно проводили взглядом мужчину и женщину верхом на рыцарских лошадях и всадников-карателей, устремившихся на север от города, к зеленым холмам, которые вздымались над землей в венце из редких берез. Далеко впереди, на возвышенности, чернел густой сосновый лес, словно реющее знамя свободы и безмятежности.
Пыльная извилистая лента дороги плавно поднималась вверх, уводя всадников все дальше и дальше от города. Стоило оглянуться – и можно было еще различить вечно окутанные туманом зловонные болотистые низины. А здесь, на холмах, среди зеленых лугов, воздух был прозрачен, свеж и напоен ароматами целого букета полевых цветов. Птицы шумно вспархивали с густого ковра разнотравья и взмывали к небесной тверди, едва заслышав грохот галопа, но через несколько мгновений снова опускались на луг, когда всадники проносились мимо.
- Они отстали? – спросил Крысолов, оборачиваясь назад.
В серо-рыжем облаке пыли, протянувшемся за ними над дорогой, уже не видны были силуэты рыцарей, но отчетливо слышался в тишине полей топот лошадиных ног и скрежет железа.
- Нет, - отозвалась Сорока, подгоняя скакуна. – Здесь негде спрятаться, одна пустошь кругом. Они найдут нас, куда бы мы ни поехали…
- Я знаю это место, - сказал вдруг Кот. – Нам бы только перебраться через реку – на том берегу, рядом с монастырем, держит таверну мой старый знакомый. Он тоже пострадал от карателей, поэтому, думаю, не откажется нам помочь.
- Надеюсь, ты прав… - протянула Танока, впрочем, не вполне веря в его слова.
Дорога карабкалась все выше и выше по склону холма, и вскоре пара воришек оказалась на хребте, на вершине обрывистого берега. Внизу по-летнему сонно несла свои мутноватые сине-зеленые воды река, а над ними раскинулся аркой горбатый деревянный мостик. Крысолов и Танока пришпорили коней и проехали по нему на другой, еще более крутой берег, поросший сосняком, и скрылись среди деревьев.
Рыцари, конечно, последовали за ними, но все-таки не смогли сразу узнать, в какую сторону ускакали воры. Рисковать и возвращаться в Моркву ни с чем они не решились, поэтому принялись прочесывать лес, оставив одного из товарищей охранять мост на случай, если беглецы попробуют вернуться тем же путем.
Таверна «Медвежий угол» расположилась на берегу немного ниже по течению, на милом холмике, возвышавшемся над заросшей камышом запрудой. Хозяин заведения, бывший лесник и охотник, вышел в этот послеобеденный час проверить садки на реке, когда на тропинку на полном скаку вылетели Кот и Сорока.
- Билл! – выкрикнул наш герой, рывком останавливая лошадь. – За нами гонятся каратели…
Этого оказалось достаточно. Ни секунды не раздумывая, хозяин таверны побежал обратно к двери и отпер замок, в то время как Крысолов с Танокой слезали со спин взмыленных коней. Из кухонной дверки на улицу выскочили два здоровых парня, тут же взяли скакунов под уздцы и отвели в хлев, в то время как беглецы вслед за Биллом нырнули в сумрачные недра таверны.
Посетителей в такой час было немного, и все в основном местные. Не слышен был привычный гул возбужденных голосов, смех и звон кружек, не потрескивали горящие факелы, не лилось рекой дешевое пиво – «Медвежий угол» напоминал сейчас логово какого-то зверя, впавшего в зимнюю спячку. Впрочем, это было на руку ворам: вряд ли они хотели бы сейчас быть замеченными.
- Забирайтесь сюда, - хозяин таверны вынул из стойки гвоздь и снял одну из квадратных досок.
За ней обнаружился довольно просторный тайник, куда Кот и Сорока нырнули не раздумывая. Внизу и вверху, под столешницей, между досками были большие зазоры, через которые в тайник проникал воздух, и при желании можно было даже посмотреть, что творится снаружи. Словом, наши воры неплохо устроились.
Ждать им пришлось не так долго, чтобы они успели расслабиться. Тяжелый стук в дверь заставил содрогнуться не только их, но и всех, кто находился в тот момент в зале. Билл открыл дверь и пропустил в помещение трех карателей, по лицам которых было видно, что им очень не хотелось бы и дальше продолжать поиски беглецов. Учтиво поклонившись, владелец «Медвежьего угла» поинтересовался у посетителей, что такие благородные рыцари делают в таком диком и запущенном месте.
- Послушай, приятель, - начал один из них наигранно-непринужденным тоном. – Я знаю, что твою харчевню посещает разный сброд, но, полагаю, ты очень поможешь нам, если скажешь, не заезжали ли к тебе сейчас двое на гвардейских лошадях? Да, всего лишь мужчина и женщина. И, да, должен тебе сказать, что если командир узнает, что мы держали беглецов в руках и упустили их, он будет очень недоволен и нами, и, в частности, тобой…. Ну, так?..
Крысолов наблюдал за диалогом Билла и рыцаря сквозь дырку в стойке, и его напряжение передавалось Таноке, забившейся в угол тайника. Ему стоило чуть повернуть голову – и он видел ее взволнованное лицо, исполосованное тенями и тусклыми мазками света. Она не знала, чего ждать от случайного благодетеля; но Кот в нем, конечно, не сомневался.
Билл поджал губы и вытаращил глаза, изображая раздумья, для убедительности прошелся разок по залу, рассматривая посетителей, затем вернулся к троице карателей и произнес тоном, достойным звания гениального лжеца Брестоля:
- Увы, господа, но среди моих постояльцев женщин, как видите, нет. Тем более в паре с кем-то. Вот компании, или по одному – это да. А пар я давно не видал на своем пороге…
- Ну что ж, - притворно вздохнул рыцарь. – Видимо, наши глаза расскажут лучше твоих слов. Джон, Сергиус, обыскать помещение!
Крысолов отпрянул от стенки тайника и, стараясь не шуметь, подвинулся вплотную к Сороке. Им пришлось там улечься и замереть, чтобы солнечные блики, попадавшие под стойку с улицы, не выхватили из мрака их лица. Стук тяжелых сапог и противный цокот шпор раздавался то здесь, то там, постоянно приближаясь и удаляясь, и сердца затаивших дыхание воришек подхватывали этот страшный ритм. Большая тень закрыла собой свет – один из карателей догадался заглянуть под стойку. Танока незаметно поднесла руку ко рту и зажала пальцы в собственных зубах, чтобы не закричать…
- Видимо, и правда эти господа тебя не посещали, - заключил тот же каратель, и его шаги удалились от стойки к выходу. – Прости, что побеспокоили тебя, Билл, но уйти просто так мы никак не можем. Вы, - видимо, он обратился к товарищам. – Осмотрите конюшню. Я пойду наверх, возможно, они прячутся в комнатах. И глядите в оба! Если упустите…
Угроз, обращенных к остальным карателям, Кот и Сорока уже не слышали. Рыцари разошлись, но через несколько минут вернулись, распрощались с хозяином таверны и ушли ни с чем. В зале поднялся ропот, и Биллу пришлось успокаивать людей. Но, в конце концов, и эти немногочисленные посетители покинули заведение. Все это время воры сидели в тайнике, проклиная все на свете, и в первую очередь – этих поганых карателей. У них затекли конечности, им было невыносимо жарко; поэтому быстрый стук по столешнице и скрип вынимаемого из стойки гвоздя прозвучал для них, словно сладкая музыка.
- Я закрыл таверну, - сказал Билл. – Вам повезло, Крысолов, что вы им не попались. Мои парни расседлали ваших коней и спрятали попоны в сено, но от них все равно нужно избавиться… Вы, наверное, голодны? Садитесь, я угощу вас чем-нибудь…
- Нет, Билл, не волнуйся, - Кот покачал головой. – Мы и так перед тобой в неоплатном долгу.
- Ну, как знаешь, - хозяин таверны лукаво прищурился и посмотрел на Сороку. – А кто твоя спутница? Наконец-то нашел себе невесту, бродячий котяра?
- Познакомься: Танока Сорока, - хмыкнул Крысолов, указывая на девушку. – Принцесса нашей Гильдии. Десото лично обучал ее, но затем почему-то решил, что в моей компании она быстрее освоится в новой роли.
Билл удивленно вскинул брови:
- Танока? Уж не та ли это Танока де ла Вар-вар, которую два года назад искали в наших краях вплоть до самой зимы? Юная леди, я поражаюсь Вашей отваге и уважаю Ваш выбор, - он еще раз грациозно поклонился.
Вскоре Кот и Сорока уже сидели за столом и с удовольствием уплетали сытный обед, в то время как Билл, пристроившись рядом, не переставал донимать их вопросами:
- Как же тебя занесло на этот берег, приятель? Да еще и с дамой, которую здесь в любом дворе могут узнать?
- Пришлось, - отвечал Крысолов. – Каратели накрыли нас на рыночной площади, когда мы разбирались с этими бродячими мартышками… то есть актерами, - Билл кивнул. – Мы ускакали на их лошадях, но семеро бросились в погоню. Они теперь знают, кто я, и, уверен, нас уже ищут по всей Моркве. Возвращаться туда просто опасно – мы приведем их прямо к Гильдии.
- Нужно как-то сообщить Доберману об этом!
- Пересмешник и остальные должны это сделать, я их предупредил. Другое дело, что нам теперь придется уйти еще дальше…
- Зачем? Оставайтесь здесь! Крышу над головой и еду я вам обещаю!..
- Нет, Билл, - Крысолов вздохнул. – Спасибо тебе за помощь, но мы не сможем все время отсиживаться наверху или прятаться в тайнике. Если рыцари нас не найдут, то наверняка узнает кто-нибудь из посетителей. А за хорошие деньги можно мать родную продать, ты же знаешь…
- Ну, как знаешь, - Билл немного помолчал, задумчиво разглядывая дрожащее пламя свечи. – Тогда позволь дать тебе совет: ниже по течению, в полумиле отсюда, лежит разрушенный монастырь, а возле него – старая мельница. Дорога идет в другую сторону, к перевалу, и вас, скорее всего, будут искать именно в том направлении. Верхом вы каждый раз сможете приезжать ко мне за едой – я скажу парням.
- Спасибо, Билл. Ты нас выручил, - Крысолов улыбнулся и пожал ему руку.
Пересмешник, Лемур и Зимородок пробивались сквозь плотные ряды столпившихся в коридорах воров Гильдии, направляясь к дверям Десото Добермана. Почему в такой час здесь началось столпотворение, они понять не могли. Но люди роптали, возмущались, кто-то время от времени отпускал в адрес главы Гильдии оскорбительные выражения. У воришек создалось стойкое ощущение, что за те несколько часов, что их не было в замке, они пропустили нечто очень важное.
Чьи-то руки, вынырнув на мгновение из толпы, схватили Банди за плечи и утащили его в небольшой простенок между двумя колоннами. Эдвиг успел заметить это, и вдвоем с Руфусом они нырнули следом.
- Что здесь происходит?..
Похитители Зимородка оказались не кто иные, как Брекки и Белла Лисицы, бывшие принцессы могуропольской гильдии. С недавнего времени они поселились здесь, наравне с прочими ворами, хотя своего участка еще не имели. Впрочем, помочь двум очаровательным лисичкам в трудные времена соглашались все, включая и жадного Добермана.
Обе девушки были облачены в черные костюмы для верховой езды и знаменитые меховые пелерины. Их пышные копны рыжих волос были собраны в тугие хвосты. В руках каждая держала по хлыстику – видимо, принцессы тоже совсем недавно прибыли в крепость.
- Каратели хотят устроить облаву на воров, - сказала Белла взволнованно. – По всему городу уже развешаны плакаты. Они ищут Кота, а вместе с ним – Сороку. Члены Гильдии недовольны, они считают, что их нужно немедленно найти и выдать властям, чтобы остальных не тронули. Назревает бунт…
- Десото никого не пускает, - добавила Брекки. – Сейчас его волнует только то, что случилось с Крысоловом и Танокой и где они теперь. Вы были с ними, может, вы что-то знаете?
- Конечно, - успокоил ее Зимородок. – Но это мы скажем только Доберману с глазу на глаз. Если эти, - он кивнул на толпу. – Бунтуют, такую информацию нельзя озвучивать при них.
- Отведите нас к нему, девушки, - попросил Пересмешник и подмигнул Белле. - А то мы в этом живом лабиринте будем плутать, пока не дойдем до края Брестоля.
Лисицы пожали плечами и потянули парней за собой.
Десото застыл под картинами в глубине своих покоев, словно печальное изваяние. Когда служанка Марта ввела воров и принцесс в его комнату, он поднял голову и посмотрел на них с какой-то невыразимой надеждой. Глубокие морщины избороздили его гладкий лоб, тонкие пальцы рук были нервно сцеплены друг с другом. В тусклом свете двух канделябров он выглядел, словно мертвец.
- Что с ними? – глухо спросил Доберман.
- На площади нас настигли каратели, - сказал Пересмешник. – Актеры рассказали им про Крысолова. Мы ускакали на их лошадях, но они погнались за нами. Тогда Кот принял решение разделиться: они с Танокой увели рыцарей за город, прочь от Гильдии, а мы вернулись позже, окольными путями. Он просил рассказать вам об этом, а больше нам ничего не известно…
Десото слушал Эдвига, не перебивая. Потом вдруг оживился, заходил по комнате, мертвые очертания сошли с его лица.
- Мне тяжело это говорить, но ему придется остаться там, - наконец, произнес он. – Псы-рыцари пока отвлекаются на его поиски, а мне нужно как-то успокоить членов Гильдии. Только после этого мы можем попытаться как-нибудь ему помочь…
Пересмешник опустил голову. Остальные тоже сникли. Печально было осознавать, что их друг в опасности, а они никак не могут исправить эту ситуацию. Времена изменились, да – это придется усвоить всем. И ворам, похоже, в первую очередь.
На Брестоль опускались светлые летние сумерки. Гвардейские лошади бодро рысили вдоль речного берега, унося Крысолова и Таноку все дальше от знакомых мест. Рыжая сосновая роща сменилась темной, старой дубравой, которая то взбиралась на холм, то опускалась в сырую лощину. Желтоглазые совы удивленно таращились на всадников из густой древесной кроны, и Сорока, хоть и была не из трусливых, все-таки держалась ближе к Коту. Вор напряженно вглядывался в чащу, пытаясь угадать, когда же появятся обещанные Биллом шпили разрушенного монастыря.
Они покинули «Медвежий угол» в ранний предзакатный час. Вместе с ними хозяин таверны отправил в путь своих помощников, чтобы они бросили яркие лошадиные попоны где-нибудь на дороге, ведущей на север. Это была хоть и не гениальная, но все же попытка пустить ищеек по ложному следу. Теперь, если даже рыцари и догадаются об обмане, у воришек будет время прийти в себя и обдумать дальнейшие действия.
Билл не обманул. Вскоре деревья начали редеть, и буквально через несколько метров склон холма, плавно поднявшись с земли, вывел Крысолова и Таноку на край долины.
Река в этом месте делала плавный поворот и становилась все шире и мельче, а ее низкие берега обступили серебристые ивовые заросли. Долину окружали лесистые холмы, и никаких признаков людского жилья, кроме замшелых серых руин да одинокой мельницы, не было видно на многие мили вокруг. Как может такое райское место быть пустынным?
- Здесь они нас точно не станут искать, - удовлетворенно заметил Кот и пустил своего коня шагом.
- Это не дело, Крысолов! - возразила вдруг Сорока, подгоняя свою лошадку следом. – Отсиживаться где-то в лесу, когда Десото и остальным в Гильдии угрожает опасность! А сколько нам придется здесь прожить без еды и воды? И…
- Во-первых, - оборвал ее вор. – Воды здесь предостаточно, а с едой обещал помочь Билл. Во-вторых, я специально послал Пересмешника и остальных рассказать Доберману, что с нами случилось. Пока нас ищут каратели, возвращаться в Моркву опасно…
- А в-третьих, - упрямо заявила Танока. – Теперь все узнают о том, кто ты и кто я! И может так случиться, что кто-то из местных все-таки выдаст им, где мы находимся – не по совести, так за деньги! Крысолов, мы здесь в ловушке. Надо срочно что-то делать…
Кот резко обернулся и схватил лошадь Сороки за узду. Взгляд, которым он наградил девушку за эти слова, обещал убить ее медленно и в страшных мучениях. Четко разделяя каждое слово, он произнес:
- И что ты станешь делать? Побежишь к Десото в Гильдию и приведешь карателей к нашему дому? Или станешь носиться за воротами города, привлекая внимание стражей своей графской рожей? Скажи спасибо, что мы нашли такого человека, как Билл, который отвел от нас прямую угрозу, а самое главное – позволил спастись и нам, и всей Гильдии!
- Ты ошибаешься!
- Нет, ошибаешься ты!
- Мерзавец!
- Дура!
…Тонкая ладошка взметнулась в воздух и звонко опустилась на щеку Крысолову. Вырвав из его ладони поводья, Танока развернула коня и ударила его пятками в бока, равнодушно бросив парню:
- Говори что хочешь, но я не собираюсь сидеть в этой волчьей яме и дожидаться смерти. Я пойду и поищу другой путь спасения. А ты сиди здесь сколько влезет. – И скакун, выбрасывая из-под копыт комья земли, поскакал вверх по склону.
Кот, злой и разочарованный, даже не попытался ее догнать.
Голоса птиц смолкли, зато на все лады запели сверчки и цикады. На стремительно темнеющем синем небе засверкал серебряный полумесяц, прохладный свежий ветерок дул все слабее. Река лениво и нежно накатывала маленькие волны на берега, засыпая вместе с окружающей природой.
Крысолов со второй попытки высек огнивом искру и запалил мелкие сухие ветки. Расседланный конь, привязанный к колышку неподалеку, переступил копытами и продолжил мирно щипать траву, помахивая хвостом. Когда костер запылал, вор худо-бедно поужинал, затем улегся на траве, положив под голову седло, и погрузился в невеселые раздумья.
Итак, что он имеет на сегодняшний день? Собственно говоря, ничего хорошего. О возвращении в Моркву ему в ближайшие дни, а может быть, даже недели, придется забыть: после того, как знаменитый вор Кот Крысолов выскользнул из рук целого отряда карателей, они костьми лягут ради того, чтобы найти его и предать суду. Но вор беспокоился в первую очередь не за себя, а за Гильдию, как и не считал свое решение о побеге из города ошибочным.
Пересмешник, Лемур и Зимородок, несомненно, справились со своей задачей (даже если для этого пришлось пролить кровь этих закованных в броню убийц), и Десото должен обо всем знать. Возможно, он найдет какой-то способ связаться с Котом и подсказать ему, что нужно делать дальше. А если нет? Пребывать в неведении своей дальнейшей судьбы, даже находясь в относительной безопасности, на самом деле невыносимо.
«Танока так и говорила» - вставил свою монетку тихий внутренний голос, и Крысолов тут же заставил его заткнуться. Сейчас любая мысль об этой несносной девчонке вызывала у него отвращение, хотя он никак не мог перебороть себя и возвращался к ним снова и снова.
Щека все еще слегка горела от удара, равно как и сердце, которое жгла обида. Неужели Доберман не мог научить Сороку последовательности, которая необходима каждому вору, способности продумывать каждый свой шаг и каждое свое действие? Сбежав от Кота, она может натворить столько глупостей, что рано или поздно это выйдет ему боком, причем таким, на который ему было страшнее всего смотреть. Он в который раз проклял свою несчастную долю за то, что она подкинула ему такую упрямую, глупую, избалованную…
Крысолов сделал глубокий вдох, чтобы не начать ругаться вслух. Нет, он не стеснялся лошади или каких-нибудь насекомых, ползающих в траве, но эта короткая передышка позволила ему успокоиться. А ведь с другой стороны, она убежала от него. Значит, сейчас Танока одна. В лесу. Совершенно одна. И только из-за того, что он, Кот, не сумел ее удержать, успокоить, как сейчас успокаивает самого себя, объяснить всю серьезность нависшей над ними угрозы. А там, в окутанной ночью чаще, где полно дикого зверья, одна Могура знает, какие опасности могут подстерегать бедную безоружную девушку…
«Дура не она, Крысолов» - запоздало заметила пробудившаяся совесть. – «Вовсе не она. А кто дурак в этой ситуации, ты, будь добр, догадайся сам».
Вор уже был готов побороть свою гордость, вскочить на коня и броситься на поиски убежавшей принцессы, но шаги и тихое побрякивание сбруи сообщили ему о том, что девушка вернулась сама. Кот поднялся на локтях и обернулся на звук.
Да, это была она. Танока брела по лужайке к маленькому лагерю Крысолова, ведя свою лошадь в поводу. Вид у нее был понурый, даже виноватый, тусклые отблески костра освещали ее заплаканное лицо. Подойдя ближе, она хрипло спросила:
- Ты позволишь?
- Конечно, - старательно скрывая свое облегчение, отозвался Кот как можно более равнодушно.
Сорока сняла с лошади уздечку и отстегнула подпруги седла. Крысолов вытащил вторую веревку из мешка, и, пока он привязывал скакуна у ближайшего дерева, девушка устроилась на траве возле костра и печально посмотрела на мешок Кота – у нее с собой не было ничего съестного.
А ночь стремительно приближалась. Погода стояла замечательная, теплая, и бриллиантовую россыпь звезд на небе не скрывали от земных глаз пухлые темные облака. Полевые цветы сжались в тугие бутоны и поникли до рассвета. Зато в прохладном ночном воздухе обострились все запахи: сырой земли, луговых трав, лошадей и кострового дыма, отгонявшего назойливую мошку…
Крысолов вернулся и уселся на прежнее место. Первые несколько минут они просто смотрели на танцующее пламя и напряженно молчали: Сорока ждала извинений от Кота, а он, в свою очередь, ждал от нее примирительных слов. Обоим было неловко, но, к счастью, прежнего накала взаимной злобы между ними уже не чувствовалось. Как будто, накричав друг на друга полчаса назад, они сами его убрали.
- И все-таки, зачем ты пришла в Гильдию?.. – первым не выдержал Крысолов и решил завязать хоть какой-то разговор.
- Почему ты спрашиваешь? – Танока подхватила беседу, впрочем, без особого энтузиазма.
- Я говорил тебе, что быть вором – значит, рисковать каждый день и каждый час своей жизни. А ты все равно пошла на этот риск. Не жалеешь об этом?
- Нет. Это мое решение, - Сорока подтянула колени к животу и обняла их руками. – Я сама выбрала этот путь, Крысолов, и ничуть об этом не жалею. Останься я среди знати Могурополя – возможно, и меня втянули бы в эти грязные интриги. А правда – вот она, здесь…
- Правда у каждого своя, - резонно заметил Кот. – У вора, у короля, у карателя… и если они соберутся вместе, то настоящую Истину просто разорвут в клочья. – Он поднял глаза на девушку. – Я знаю, чему тебя учил Доберман, и что он сделал с тобой, чтобы ты стала воровской принцессой.
- Ты как будто завидуешь ему, Крысолов, - улыбнулась в ответ Сорока: кажется, его грустные намеки ничуть ее не задели. – Наоборот, я благодарна ему за все. Он мне даже понравился… было жаль с ним расставаться. Зато у меня есть вы, - ее улыбка стала еще шире. – На скуку и сожаление у меня просто не остается времени. Слушай… дай что-нибудь пожевать, я умираю от голода.
Кот с готовностью залез в мешок, и можно было сказать, что примирение между ним и Сорокой, пусть и без привычных просьб о прощении, но все-таки произошло. Хотя вот в чем парадокс – ссора между мужчиной и женщиной редко исчерпывает себя простым пожатием рук, особенно когда они оставлены наедине друг с другом, одни на целые мили вокруг…
Поужинав и залив речной водой костер, чтобы тлеющие угли не запалили ночью траву, Кот и Сорока стали готовиться ко сну. Так как шерстяной плед был только один, и принадлежал он запасливому Крысолову, то им пришлось улечься вместе. Сначала они оба глядели на небо, стараясь не встречаться друг с другом глазами, но здесь, как ни странно, все решило внезапное желание Таноки.
- Крысолов, ну все-таки, ты завидуешь Доберману? – игриво спросила она, повернув к нему голову. – Хотя бы немножко?
- Мы с ним давние друзья, - Кот вздернул брови. – Чего ради мне ему завидовать?
- У воров есть собственный кодекс, это и ежу понятно. Но воры – люди свободные, иерархия в нашей среде – такая непрочная вещь…. Сильный и талантливый лидер вроде тебя легко может сместить главу и занять его место. Это ведь так просто.
- Не понимаю, - Крысолов хмыкнул. – Он ведь наш отец и создатель, бог, можно сказать. Такими людьми в Брестоле не разбрасываются. И, кстати, ты ведь вроде говорила, что он тебе нравился! А теперь вдруг речи о зависти, смещении…. Почему такая резкая смена отношения?
А Танока, как нарочно, медленно стягивала с рук перчатки и не смотрела ему в лицо. Надув губки, как капризная девочка, она заявила:
- Он милый и многое умеет, но… сколько ему лет? Много, вот именно. Лет через десять он сможет соблазнять девушек только деньгами, а на золото зарятся только подзаборные шлюхи. Другое дело – молодые, сильные парни вроде тебя… - тонкий пальчик уткнулся Крысолову в кончик носа.
Тот удивленно поднял бровь. Взгляд Сороки был красноречивее любых намеков и слов, но Кот, увы, еще не оказывался в подобных ситуациях с женщинами, поэтому даже немного растерялся.
- Я не Десото, ты будешь разочарована…
- Да к черту Десото, - Танока вдруг сама прыгнула на него, словно голодная хищница.
Глава десятая: «Ловушка»
Прошло три недели.
Жизнь в Моркве была отравлена: днем и ночью улицы города патрулировали вооруженные отряды карателей, не давая местным жителям и шагу ступить без их ведома. Едва ли не каждый день где-нибудь забирали мужчин и под конвоем уводили в столицу. Некоторые возвращались через несколько дней, упорно не желая говорить о том, что с ними было – но судьба многих все равно оставалось неизвестной.
Градоначальник Морквы находился в весьма шатком положении. Рыцари искали конкретного вора и его спутницу, имя и фамилия которой были теперь широко известны, и пока не обращали внимания на старинный замок, возвышавшийся в центре города прямо у них на виду, но их интерес в любую минуту мог измениться. А ведь тогда пострадают не только прятавшиеся там воры, но и множество людей, которые не желали выдавать их властям. Нынешний король уже прославился своей жестокостью в мерах наказания, и никому не хотелось бы оказаться на его пыточном столе…
Впрочем, Десото испытывал примерно такие же чувства. Мелкий бунт в воровском обществе вызревал уже в настоящую революцию. Верные стражи, Черепан и Бумбараш – и те покинули его в трудную минуту. По прочному, незыблемому панцирю Гильдии пошла огромная трещина, угрожавшая вконец расколоть его и обнажить хрупкое, беззащитное, трепещущее нутро. Пересмешник, Лемур и Зимородок, сестры Лисицы, Волкодав и, быть может, еще десятка три членов Гильдии были готовы пойти с Доберманом до конца, остальные же не понимали, что происходит, если еще не окончательно примкнули к повстанцам. Никогда еще целое сословие брестольцев не находилось так близко от трагической гибели.
Но Крысолов и Танока, поселившиеся в долине за рекой, почти не задумывались над такими мрачными вещами. Их жизнь текла совершенно по-другому, словно они вдруг оказались на первородной райской земле.
На эти зеленые холмы почти никто не забредал, потому что ближайшие поселения лежали в нескольких милях отсюда. Речное ложе здесь было мелким, поэтому, если по ней и проплывали какие-то суденышки, то это были самодельные рыбацкие челноки, издалека напоминавшие ивовые листья, упавшие на воду и подхваченные течением. Поэтому парень и девушка уже не боялись быть обнаруженными.
Каждое утро Крысолов садился в седло и отправлялся через лес к таверне Билла, и всякий раз у задней двери «Медвежьего угла» его встречал один из помощников с корзиной еды в руках. Одного самоцвета из маленького мешочка, который Танока выменяла у уличных торговцев за фальшивые монеты, хватало на то, чтобы все эти три недели не испытывать недостатка в пище. Кроме того, Билл старательно распускал слухи о том, что вор Крысолов и беглая графиня Танока якобы появлялись здесь недавно, но ускакали через перевал, поэтому искать их надо либо на севере, либо на востоке, то есть там, где их на самом деле не было. Именно благодаря этим скромным мерам рыцари до сих пор не могли напасть на след воришек.
Да, жизнь Кота и Сороки, если можно так выразиться, напоминала рай. Как в какой-то религиозной книжке, которая так и не прижилась в этом волшебном мире, покровителями которого были драконы и боги, воплощенные в материальных телах. Сама судьба как будто оградила их от внешних событий, от волнений по поводу Гильдии и инстинктивной боязни быть пойманным и убитым, заперев их на небольшом клочке земли посреди зловонного болотистого края. Каждый их день был наполнен солнцем и теплом, спокойствием и мирными размышлениями, а каждая ночь – безумными, пьянящими любовными играми, а после крепким, ничем не тревожимым сном. В конце концов, Танока даже была готова признать, что наконец-то она счастлива. А Крысолов…. А что Крысолов? Лишь изредка его мучили не к месту проснувшиеся сомнения, более ничего.
Но почему-то мир, в том числе и тот, о котором идет мое повествование, устроен так, что все в нем когда-нибудь заканчивается. И самое обидное, когда заканчивается хорошее. Преступник рано или поздно платит по счетам, а души, изнеженные раем, внезапно проваливаются в огненную бездну…
Это случилось в послеобеденный час. Погода стояла замечательная; как говорится, ничто не предвещало беды. Крысолов нежился на солнышке, растянувшись на зеленом ковре разнотравья, а Танока примостилась рядом с ним, свернувшись калачиком и положив голову ему на грудь. Говорить о чем-то им не хотелось, да и к чему? Им и так было хорошо вдвоем.
За все три недели они ни разу не сказали друг другу слово «люблю», и отношения между ними нельзя было назвать настоящей, истинной любовью – скорее, симпатией мужчины и женщины, у которых нет общей цели создать семью. Но, видимо, симпатия и наслаждения неразрывно привязали их друг к другу, поэтому правильнее будет сказать, что они любили, но по-своему.
- Кто-то скачет… - Кот вдруг напрягся и приподнялся на локтях, вслушиваясь в безмятежные звуки природы. Сорока тоже прислушалась: действительно, со стороны дубравы доносился слабый, приглушенный стук конских копыт. Воры вскочили, приготовившись к драке, но, когда пришелец появился на вершине холма, разом успокоились – это был не каратель.
Лошадь галопом проскакала через весь луг и остановилась в нескольких метрах от Кота и Сороки. Крысолов сразу узнал, кто это – Горди Крот, соратник по Гильдии воров в Моркве. Конечно, наш герой ожидал появления кого-нибудь из своих друзей, но в тяжелые времена один из осведомителей Десото Добермана тоже был неплохой новостью.
- Крысолов! – выдохнул Крот, буквально стекая с лошадиной спины, утомленный, видимо, быстрой скачкой. – Я едва вас нашел… Слава Могуре, вы здесь.
- Откуда ты, Горди? – удивленно спросил вор, направляясь к нему вместе с Танокой. – Ты от Добермана? Что-то случилось?
- Случилось, еще как случилось, - ответил посланец. – В Моркве творится что-то ужасное. Из столицы прислали целый полк карателей; они собираются форсировать реку и широким фронтом обследовать этот берег. Гильдия зажата в угол, в любую минуту ее могут вскрыть, тебя и Сороку ищут в каждой подворотне…
- Десото знает? Это он прислал тебя?
- Да, Крысолов. Десото велел передать, чтобы ты не возвращался в Гильдию.
Это заявление ошарашило Кота. Он беспомощно взглянул на Таноку, но и она была растеряна. Доберман прогоняет его? Отец и покровитель прогоняет из Гильдии своего лучшего вора вместе с принцессой? Этого не может быть, это предательство! Или он просто не хочет, чтобы Крысолов появлялся в Моркве, пока опасность не минует?
- Как же нам быть?.. – выдавил он, наконец.
- Не волнуйся, за этим я и приехал сюда, - отмахнулся Горди и залез рукой в сумку, притороченную к седлу лошади. – Возвращаться в Моркву тебе нельзя – Крысолову там рады не будут. Доберман предлагает тебе уехать из этих мест дальше, на север, и прислал вместе со мной карту.
Посланник извлек из сумки свиток, снял перетягивавший его черный шнурок и развернул бумагу перед Котом и Сорокой. Поверх четкого рисунка местности, нанесенного тонким угольком, были нарисованы жирная черная линия и крест наверху, обозначавший заветное место в самой гуще северного леса.
– В лесу на реке Оленёк есть лагерь беженцев – король и его прихвостни о нем не знают. Поедете вдоль торговой дороги до Медвежьего ущелья, а там напрямую до самой реки. Доберман хочет, чтобы вы оставались там до тех пор, пока вас не прекратят искать, и тогда он найдет способ с вами связаться.
- Времени у нас, я так понимаю, мало? – спросил Крысолов.
- Да. Отправляйтесь немедленно, может быть, каратели уже скачут по моим следам!
- Спасибо, Горди! – Кот поблагодарил посланца и бросился седлать лошадей. Сорока побежала собирать вещи, и уже через десять минут, забравшись в седла, беглецы распрощались с Кротом и поехали прочь.
Дождавшись, когда всадники исчезнут среди деревьев на вершине холма, Горди неторопливо вернулся к своему коню и из той же сумки вытащил туго набитый золотом мешок из зеленого сукна с королевской печатью. Слушая, как звенят внутри монетки, Крот злорадно посмотрел вслед беглецам и усмехнулся:
- Скачите, скачите, да…
Они проехали сырую дубраву, затем светлую, вечно залитую солнцем сосновую рощу и вышли на ту самую дорогу, на которую когда-то пытались заманить карателей. Им хотелось вернуться немного назад, в «Медвежий угол», взять с собой припасов и поблагодарить Билла за помощь, но страх гнал их вперед. Желтоватая лента широкой караванной тропы прихотливо легла перед ними на горбы холмов, утопающих в изумрудной зелени, и устремилась к болотистой низине, такой же мрачной, туманной и зловонной, как и все прочие в Брестоле. Сразу за болотами вздымались из-под земли низкие древние горы, разрушенные ветрами и льдом, узкий проход между которыми – Медвежье ущелье – вел в заветную точку на реке Оленек.
Было уже не просто тепло – жарко. Пыль, взметаемая лошадиными копытами, не желала укладываться обратно и тянулась за всадниками, словно длинный шлейф. Это беспокоило Крысолова: если отпечатки подков на сухой дороге различить сложно, то облако пыли выдаст вернее любого следа. Однако по лику лазурной небесной твердыни уже плыли редкие паруса тяжелых дождевых облаков, так что, возможно, не все еще потеряно для наших беглецов.
И все же Сорока заметила, что Кот на протяжении всего пути был как-то особенно задумчив и даже сердит. Кони, устав от стремительного галопа, перешли на спокойный, размеренный шаг, что позволяло их седокам побеседовать между собой.
- О чем ты думаешь? – спросила девушка.
- Странно все это как-то… - отозвался Крысолов. – Десото не мог отослать меня так далеко от Гильдии. Я не верю, что он бросил меня и никак не попытается выручить. Это противоречит Кодексу – да что там Кодексу, всем законам дружбы! И Горди… почему Доберман не прислал кого-то другого? Странно…
- Ты не доверяешь Кроту?
Кот замялся.
- Меня больше смущает другое. Я не слышал и даже не видел на картах Добермана никакого лагеря беженцев на северной реке. Если он и был – почему Десото о нем молчал?.. Есть еще кое-что: к западу оттуда стоит брестольский пограничный гарнизон и башня Заппа – храни нас Могура от этого адского места. Необычное место укрытия беженцев, ты не находишь?
- По берегу Оленька много разных поселений, - заметила Танока. – Но подумай сам: есть ли у нас выбор? В Моркву нам возвращаться опасно, а Доберман не станет просто так рисковать нашими жизнями. Оставаться в долине тоже рискованно – если даже этот Горди без труда нас отыскал. А переезжать куда-то еще – пустая потеря времени. Если рыцарей действительно так много, подумай, какую площадь они смогут покрыть за сутки? Я только в одно не могу поверить… - она опустила голову. – Неужели все это – только ради того, чтобы принести мерзавцу Орхольду наши с тобой головы?..
- Это судьба вора, - тяжело вздохнул Крысолов и вдруг, наклонившись, взял тонкую ручку Сороки в свою ладонь. – Не бойся, Танока. Пока я дышу, эти грязные псы не посмеют причинить тебе зло.
Девушка улыбнулась: может быть, она не очень верила в такие слова, но это была улыбка, пусть даже и слабенькая. А с улыбкой любая беда уже не выглядит такой страшной.
- Доберемся до Медвежьего ущелья, а там посмотрим, - решил Крысолов.
Через час Горди Крот, весьма довольный собой, уже брел по улице в направлении городской ратуши. Монетки весело побрякивали в зеленом мешочке у него на поясе, а на лице играло безмятежно радостное выражение. О чем, интересно, думает человек, перерезавший горло своей совести ради пригоршни золотых кружочков? Наверное, о том, что он поступил честно, по правде. А правда, как известно, у каждого своя…
Внезапно какая-то тень вынырнула из подворотни и пошла наперерез Кроту. Горди флегматично скользнул по ней взглядом – силуэт соратника по Гильдии, Руфуса Лемура, был ему хорошо известен. Он даже не остановился, не попытался взглянуть бывшему товарищу в глаза и спокойно двинулся дальше, надеясь, что Лемур заторопится куда-то и не обратит на него внимание.
И это стало его роковой ошибкой.
Руфус быстрее кошки метнулся к Кроту, схватил его могучими руками за плечи и утащил в темный зев переулка. Там, среди нагромождения бочек и ящиков, набитых каким-то мусором, предателя уже поджидала вся компания: Пересмешник и Зимородок с заряженными арбалетами, Брекки и Белла Лисички с обнаженными короткими саблями. Судя по их лицам, они не искали с Горди милой дружеской беседы.
- Итак, презренный бес, - ледяным тоном произнес Эдвиг. – Обсудим с тобой пару вопросов. Во-первых, что ты делал возле ратуши среди королевских рыцарей и о чем разговаривал с ними, а во-вторых, куда ты ездил после этого и почему так скоро вернулся обратно?
Крот молча таращился на обступивших его воров, лихорадочно пытаясь придумать какую-нибудь отговорку. Сначала это у него не получилось; он попытался вырваться и сбежать, но руки Лемура держали его мертвой хваткой, не давая даже шевельнуться. Предателю пришлось выкручиваться:
- Что вы, ребята… - залепетал он. – Я ничего плохого не замышлял, зачем вы меня держите?..
- Отвечай, - с нажимом сказала Белла, свободной рукой обнимавшая Пересмешника за талию.
- Солдаты остановили меня на улице, - Крот начал отчаянно юлить. – Привели на крыльцо и начали допрашивать, мол, вор я или нет и кто мои покровители. Я им ничего не сказал, клянусь! Они меня отпустили, а после этого я уехал из города, чтобы встретиться с одним человеком, вот и все!..
- Собака, ты врешь! – рявкнул Банди, с чувством пнул Горди в колено и, когда тот с кряхтением разогнулся, превозмогая боль, поднял арбалет и прицелился ему в голову. – Мы видели, как каратели дали тебе денег, чтобы ты привел к ним Крысолова и Таноку! Где они?! Куда ты их отправил?! Отвечай, или я вышибу твои крысиные мозги!!
Предатель выпучил глаза и словно онемел, продолжая что-то невнятно лепетать и обливаясь потом. Но тут вмешалась Брекки: положив изящную ручку поверх арбалета, она спокойно сказала Зимородку:
- Не петушись, красавчик. Такие, как он, смерти не боятся. Посмотри, как он заговорит, если оставить его в живых, но… - быстрым движением она сорвала мешочек с золотом с пояса Крота. – Лишить честно заработанных денег.
Как ни странно, это возымело эффект. Горди, едва ли не рыдая и не падая на колени, вдруг завопил:
- Нет! Умоляю, только не золото! Прошу вас, я все скажу, только верните его!..
- Ну, так говори, - прозвучал все тот же сдержанный голос старшей Лисицы. – Или твои деньжата останутся у нас.
Из Горди, не отрывавшего взгляд от вожделенного мешка, потоком полились слова:
- Каратели угрожали мне расправой, но потом предложили деньги, и я согласился. Мне дали фальшивую карту и сказали, что именно я должен делать. Я подслушал ваши разговоры про то, куда уехали Кот и Сорока, и тогда поехал за реку. Один трактирщик поверил мне, когда я сказал ему, что ищу Крысолова по поручению главы Гильдии, и он рассказал мне, где именно они скрываются. Я нашел их, отдал им карту и отправил в нужное место…
- Куда? Куда они уехали? – перебил его Пересмешник.
- На север, к реке Оленек, через Медвежье ущелье…
- Башня Заппа… - в ужасе распахнув глаза, зашипела Брекки.
Пересмешник и Зимородок переглянулись с таким видом, будто по их вине случилось что-то непоправимое. Среди воров (да и не только среди них) эта странная башня была хорошо известна. Семейство де ла Вар-варов построило ее в отдаленном месте еще в те времена, когда Брестоль и Бестиаполь были единым королевством, и проводило там пытки и расправы над своими врагами. Не было никаких сомнений в том, что нынешний правитель использует ее в тех же целях. И место, куда отправили Крысолова и Таноку, скорее всего, было выбрано не случайно…
- Там стоит гарнизон, - продолжал, запинаясь, Горди. – Командиром туда поставлен генерал Мако, и он уже знает, что Кот и Сорока едут туда…
- Дьявол! – выругался Эдвиг. – Старик Николас знает Крысолова как Бернарда Блэквулфа. Если он в своем котелке сварит два этих образа, произойдет катастрофа!
- Нужно немедленно ехать за ними, - деловито сказала Белла. – Времени прошло еще немного. Если возьмем в Гильдии лучших лошадей – возможно, мы успеем предотвратить беду.
- Верно! – подхватил Зимородок. – Лисицы, бегите к Волкодаву за лошадьми. Руфус, Эдвиг, собираемся в дорогу. Сразу и поедем…
- Эй! А как же я? – возопил Горди, видя, как Белла убегает с его деньгами.
…Сердитый стрекот арбалета был предпоследним, что предатель услышал в своей короткой жизни. Последними были раздраженные слова Банди:
- На тебя, паскуда, у нас нет времени.
Лемур презрительно откинул в сторону застреленного в упор Крота и на прощание пнул его тупым носком тяжелого сапога. Дальнейшая судьба его тела уже никого не заботила.
А через полчаса три вора и две принцессы уже скакали прочь из города, окольными путями обходя патрули карателей, в том же направлении, в каком почти месяц назад его покинули Кот Крысолов и Танока Сорока.
Могура была одним из самых древних богов в этом мире, тех, кто унаследовал часть своих сил от Первородных Драконов. Никто из народов, кроме брестольцев, более не поклонялся ей на Титране. В телесном обличии Могура являла собой огромную и старую болотную гадюку с узором на черной чешуе, сливающейся с зеленой трясиной. Четыре глаза – два обычных и два маленьких незрячих – горели в туманном сумраке, словно болотные огни. На голове богини-змеи восседала черная адамантовая жаба, державшая пламя в открытой пасти.
Обычно толстая и неповоротливая Могура лежит в самой непроходимой топи, а ее длинный цепкий хвост, появляясь из воды то тут, то там, хватает зазевавшихся путников и утягивает их в раскрытый рот болотной гадюки. Однако роль Могуры меняется, когда наступает засуха, голод, эпидемия или иная беда не только в Брестоле, но и на всем Титране. Тогда старуха-змея призывает шаманов, ведьм и целителей и ведет их в потаенные уголки болотных заводей и лесов, где цветут самые редкие травы, зреют самые редкие ягоды и грибы и где можно найти иные ценные ингредиенты для зелий и заклинаний.
Могура умело обманывает врагов: если какая-нибудь армия соберется напасть, допустим, на Могурополь, богиня заманит неприятелей в топи и заставит их долго бродить в зловонном лабиринте, отправляя их одного за другим на дно болот, в свою ужасную ядовитую пасть. К обитателям своей страны древняя гадюка гораздо более благосклонна, но даже бывалым брестольским путешественникам следует быть осторожными, исследуя скрытные болотные тропинки.
Крысолову и Таноке это тоже пришлось усвоить. Через топь они шли пешком, ведя лошадей в поводу, и порой преодолевать сотню метров им приходилось часами, прощупывая каждый дюйм мягкой болотной почвы. Вонь и сырость были их неизменными спутниками в эти ужасные дни. Иногда казалось, будто сама богиня-гадюка пыталась вмешаться в ход событий и не дать Коту и его спутнице добраться до заветной реки.
В пути они мало общались, поскольку были измотаны трудной дорогой. Костров они не жгли – в болотах это делать опасно – поэтому ночами дрожали от холода, рискуя серьезно заболеть. Запасы еды таяли буквально на глазах, а о воде и говорить нечего. Но все же, несмотря ни на какие невзгоды, они упрямо шли дальше, поддерживая друг друга по мере своих сил.
Так, в борьбе и лишениях, прошло четверо суток. Крысолов и Танока, кажется, и сами не заметили, как на рассвете пятого дня воздух стал свежее, а тропа потянулась все выше и выше. Предгорья встретили их сухим каменистым ландшафтом, диким и неприветливым, словно выжженная безжалостным солнцем степь. Кругом – никаких поселений, не было ни намека даже на самую захудалую деревеньку. Впрочем, Кот уповал на то, что за этим тонким горным поясом, в густых, почти таежных лесах северной области Брестоля, должны обитать люди. Раз уж есть гарнизон – значит, есть и что охранять. Тем более что Сорока была уверена в том, что русло Оленька окружено населенными пунктами; а кому еще довериться, когда больше никого не осталось?..
Медвежье ущелье, на самом деле, не заслуживало какого-то особого описания. Когда-то оно было частью караванной тропы, соединявшей центр Брестоля (вернее, его более древнего прародителя) с северо-восточными землями Бьорнланда – нынешнего Бестиаполя. Когда отношения двух королевств обострились и границы закрылись, тропу забросили, и теперь она использовалась разве что местными жителями, ради жалких грошей возивших древесину и добытую в лесах дичь на рынки южных городов. Воры были очень осторожны, когда переходили по ущелью на другую сторону горной цепи, но, на счастье, никто не поджидал их на вершинах скорбных серых хребтов.
На короткое счастье, если быть честным.
Первым, что насторожило Крысолова примерно за полмили до речного берега, была тишина. Птичий щебет раздавался далеко за спиной, а отсюда они как будто улетели по некой причине. И это была не простая тишина, а какая-то гнетущая, мертвая, словно затишье перед бурей.
Сколько бы Кот ни вглядывался в промежутки между деревьями, он никак не мог отыскать тонких струек дыма, поднимавшихся в небо над трубами домов или над уличными кострами. По пути сюда им никто не встретился, хотя в разгар лета унылым брестольским дорогам самое время оживиться. Зато подлесок был вытоптан, будто совсем недавно этот лес прочесывала целая конная армия.
Еще несколько метров – и воры выехали к реке. Ее пологие берега были зажаты между двумя высокими стенами густого темного леса. Оленек лениво плескался и журчал в своем узком каменистом русле, оживляясь на живописных порогах и поблескивая в солнечных лучах. Седые ветлы меланхолично склонялись к воде, купая в ней концы своих гибких веток. Но вряд ли Крысолов и Танока оценили этот скромный, но такой прекрасный нерукотворный пейзаж: берега были пусты.
На карте именно в этой точке стоит красный крестик.
- Где же они?.. – тихо произнес Кот, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
- Может быть, мы приехали не туда? – спросила Сорока с надеждой, но голос, внезапно раздавшийся за спинами воришек, подавил и этот слабый росток:
- Нет, господа. Вы приехали именно туда, куда следовало.
И ту же со всех сторон, словно черти из-под земли, откуда ни возьмись появились знакомые Крысолову и Таноке рыцари в кольчужных доспехах и зеленых плащах, с обнаженными мечами и размотанными веревками, и окружили воришек плотным полукольцом. Коту не стоило терять бдительность и следовало догадаться, что странный примятый подлесок над мелкими лесными оврагами и еловые ветви, сильно пригнутые к земле, могут быть отличным местом для засады.
- Что вы здесь делаете? – спросил Крысолов, лихорадочно соображая, можно ли выкрутиться из сложившегося положения. – Где беженцы?
- И это – величайший из воров Морквы Кот Крысолов, - глумливо улыбнулся командир карателей – тот самый, который месяц назад во главе маленького отряда накрыл их вместе с бродячими комедиантами на городской рыночной площади. – Поверивший в то, что на севере Брестоля под самым носом у вооруженного гарнизона сидит в лесу жалкая кучка каких-то беженцев! Удивительно, насколько прихвостни воровских князьков доверчивы к своим более честным и благородным собратьям…
- Крот… - сокрушенно произнес Крысолов, пораженный внезапной догадкой.
- Господин Горди был необычайно любезен, когда согласился нам помочь, - продолжал издеваться каратель. – Не безвозмездно, правда, но король Брестоля Орхольд необычайно щедр с теми, кто помогает властям поймать отъявленных нарушителей закона. Но о чем мы говорим, друзья… взять их!
Кот и Сорока пришпорили лошадей и бросились на прорыв, но веревки, просвистев в воздухе, опутали конские шеи. Крысолов вылетел из седла, но быстро оправился после удара о землю и, нацепив на руку когтистый кастет, ринулся в бой. Его спутница до последнего держалась на лошади, пиная любого, кто посмел бы приблизиться к ней вплотную. Но что могли сделать почти безоружные и беззащитные воры против целого отряда закованных в железо королевских воинов? Через несколько минут отчаянной борьбы оба были схвачены.
- Госпожа Танока де ла Вар-вар, - медленно и с чувством произнес командир, разглядывая связанных по рукам пленников. – Сколько же времени прошло с того момента, как гвардия прекратила последние попытки отыскать Вас! Все это время Вы, высокородная графиня, находились среди этого сброда жалких, низких, грязных воришек – уму непостижимо! Как же раздосадован будет Ваш благородный дядюшка, когда узнает об этом! Позор, какой позор…
Кот метнул в Таноку быстрый выразительный взгляд, который означал примерно следующее: «Молчи и терпи». Сорока правильно поняла это безмолвное послание и только крепче сжала зубы, продолжая не смотреть карателю в лицо. А тот, видя, что его слова не возымели действия, завершил свою речь с чуть заметным раздражением:
- Доставить их в гарнизон к генералу. Пусть Николас Мако сам с ними разбирается.
Воришек рывком подняли с земли и под конвоем повели прочь. Процессия карателей направилась вдоль берега Оленька вверх по течению, на восток. Над деревьями уже маячили шпили гарнизонных башен и реющие на ветру зеленые флаги, возможно, предвещавшие Коту и Сороке их скорую смерть.
Но до них было еще далеко, а пока у воришек было достаточно времени обдумать свою дальнейшую судьбу. А она не сулила ни одному из них ничего хорошего.
Крысолов пытался совместить в голове сразу несколько обрушившихся на него событий. Само предательство Крота расстроило его не так сильно, как сам факт того, что кто-то из приближенных Добермана продался королевским ищейкам. Значит, в самой Гильдии действительно творится нечто ужасное, и спасение его, Крысолова, было возложено на жертвенный стол в обмен на сохранность самого воровского общества. Коту, конечно, было неприятно чувствовать себя эдакой разменной пешкой, но он принадлежал к числу тех людей, которые считают, что порой можно отдать одну жизнь во имя спасения сотен других, а потому был готов принять это как данность.
Но это – в теории. На практике перед ним стояло еще более тяжелое испытание: командиром гарнизона был генерал Николас Мако, знавший Крысолова под именем Бернарда Блэквулфа. Кот не рассчитывал на то, что ему представится шанс выжить, но он не хотел, чтобы старый знакомый узнал обедневшего графа в оборванце-воришке, а потому дал себе слово всеми силами помешать этому свершиться. Он представил себе, как его, связанного, грязного и униженного, приведут пред светлые очи генерала, и от этого на душе Кота делалась все более и более мерзко. Будь проклят тот злосчастный день, когда паскуда Орхольд убил старого короля и занял его место…
Что касается Сороки, то она была в панике. Девушка даже представить себе не могла, что когда-нибудь, причем так скоро, ее поймают и отправят не за решетку, а в последний уцелевший родовой замок де ла Вар-варов. Старый граф наверняка давно уже похоронил племянницу, но от того, что ее привезут к нему в кандалах с особым письмом от командира королевских войск, он точно не испытает радость. Нет, Танока не боялась дяди – вряд ли она теперь вообще кого-то боялась – но лучше бы он и дальше считал ее мертвой…. Она не желала быть причиной позора его старинной фамилии. Воровка среди благородных дворянок – уму непостижимо! Она проклянет и предков, и потомков одним лишь фактом сотрудничества с воровской Гильдией, возможно, разорит его и опустит на самое дно брестольского общества. Но кого в этом винить? Крысолова? Десото? Графа де ла Вар-вара? Скорее, ее саму…
- Веселее, - рявкнул командир, ехавший во главе процессии. – Подгоняйте этих крыс, не церемоньтесь!
Тут же посыпались тычки, пинки, окрики…. Воры шли и сквозь зубы поносили карателей самыми последними словами. Неужели их конец будет таким унизительным?! Хотя о чем может быть речь: титулы «великого вора» и «опустившейся графини» еще никому не приносили почестей.
Гарнизонная стража встретила конвой равнодушно; зато генерал Мако, сидевший в большой комнате с распахнутыми окнами, потирал руки в предвкушении расправы. На протяжении всей процедуры допроса Крысолов с трудом удерживался от того, чтобы не заехать кулаком по его самодовольной физиономии. Танока, впрочем, заботила его в этот момент гораздо больше: стараясь не потерять контроль над собой, он внимательно следил за девушкой и за тем, как она отвечала на вопросы.
- Значит, - протянул Николас Мако, раскладывая на столе исписанные свитки. – Графиня Танока де ла Вар-вар наконец-то нашлась. Сударыня, ответьте мне, - он обмакнул перо в чернильницу и разложил перед собой чистый пергамент. – Куда вы исчезли из замка Могурополя, когда Ваш дядя устраивал торжество?
Сорока скосила глаза на Кота. Тот, перехватив ее взгляд, одними губами прошептал: «Не говори ничего», но девушка уже знала, как следует отвечать.
- Это случилось после того, как мы поссорились с графом Бернардом Блэквулфом, - с невинным выражением лица заговорила она. – Я была рассержена, наговорила дяде много плохих вещей и убежала на улицу. Потом я надеялась вернуться обратно в замок, найти его и извиниться, но… - она притворно вздохнула. – Меня похитили.
- Кто Вас похитил?
- Не знаю. Я не видела лиц. Они завязали мне глаза, бросили в карету и увезли в другое место. Там мне предложили – хотя нет, скорее, все-таки заставили – стать одним из воров, и мне пришлось согласиться.
- Кто был главарем?
- Я даже не успела спросить, как его звали, потому что Гильдию в нашем городе вскоре разогнали, и мы бежали в Моркву.
- Хорошо, - генерал Мако озадаченно поджал губы. – Вы, графиня Танока, связались с очень, повторяю – очень дурной компанией, и вряд ли это понравится Вашему дяде. Я буду обязан написать ему особое письмо, потому что, признаться, мне совсем не хочется сажать Вас за решетку вместе с этим… - он кивнул в сторону Кота. – Капрал, отведите графиню в другую комнату. Я должен закончить допрос.
Сорока встала, и ее повели к двери. У порога она обернулась и бросила на Крысолова прощальный, жалостливый взгляд, но все, что он мог сделать, так это кивнуть ей на прощание…. Затем деревянная створка закрылась за девушкой и солдатом.
- Итак, что касается тебя, - продолжал генерал, постукивая по бумаге высохшим пером. – Я не стану перечислять твои «заслуги», Крысолов, ты и сам их прекрасно знаешь. За твои злодеяния тебе грозит никак не меньше трех смертных казней, учти это!
- Дрожу от страха, - невозмутимо отозвался Кот. – Послушайте, генерал, оставьте этот повелительный тон. У вас своя правда, у меня своя.
- Заговариваешь мне зубы, мерзавец? – Николас Мако вскочил со стула.
- Нет, я просто говорю, как оно есть на самом деле. Оставьте девушку в покое, она здесь ни при чем. Вам ведь нужен был я, не так ли?
- Графиня Танока отправится к себе в родовой замок, где останется, скорее всего, под домашним арестом. За ее судьбу можешь не волноваться – лучше побеспокойся о себе, потому что тебя я посажу в башню Заппа, где ты останешься до вынесения окончательного приговора. – Генерал вывел последнюю строчку на пергаменте, расписался ниже, а затем поставил печать.
Крысолов покорно опустил голову.
Глава одиннадцатая: «Конец Кота Крысолова»
Очередной тоскливый вечер опустился на королевство Брестоль. Небо впервые за несколько недель заволокло тучами, и на землю обрушился сильнейший ливень. Ветер выл как Пес Преисподней, гоняя волны по залитым дождевой водой полям и пригибая тонкие деревца, и со свистом врывался в решетчатые окна тюремной башни.
У стены, в цепях и колодках, сидел Кот. Он был черен от грязи и запекшейся крови – было видно, что его жестоко и неоднократно били. Черно-белый мех на его куртке тоже был вымазан и кое-где торчал клочьями. Вид у грозного вора был сломленным и подавленным.
В течение тех дней, которые он провел в заточении, Крысолов корил себя за все, что только мог придумать его воспаленный мозг: и за доверчивость, и за наивность, и за неосторожность, и за тот сотни раз проклятый день, когда он и его команда связались с актерами на рыночной площади. Себя он не жалел: философия рядового члена Гильдии воров читателю уже известна, и смерть от гильотины или петли на шее его давно уже не страшила.
Больше всего он переживал из-за того, что подставил Таноку. Кот не знал ничего о дальнейшей судьбе девушки, но то, что ей грозили крупные неприятности, было очевидно; и не только ей, но и всей Гильдии. Пока Танока была рядом, он мог контролировать ее поведение и речь – теперь же она вольна будет говорить все, что только взбредет ей в голову. С одной стороны, она может броситься с покаяниями в ноги своему благородному дядюшке и рассказать ему все, что с ней произошло; тогда гибель Гильдии воров будет неизбежна. А с другой стороны, если Сорока осталась верна своему воровскому имени и тому, чему она посвятила несколько лет своей жизни, она будет молчать. Точно предугадать одно из двух этих событий Крысолов, к своему огромному огорчению, никак не мог.
- Кот! – над головой пленника вдруг раздался знакомый голос, прорезавшийся сквозь нескончаемый шум дождя. – Посмотри вверх, Крысолов!
Вор с усилием поднял голову – и увидел в маленьком окошке на высоте двух метров от пола камеры лица трех его товарищей.
- Пересмешник! Лемур! Зимородок! – крикнул он и натянул цепи, намертво приковавшие его к стене. – Как вы сюда попали?
- Мы развязали язык Кроту, - отозвался Руфус и просунул сквозь прутья решетки руку с чем-то звенящим. – И нашли тебя по горячим следам. Стражники здесь не больно умные – сестры Лисички их отвлекают. А мы скромно выполнили свою основную работу…
В кулаке вор сжимал тонкое железное кольцо, на котором висело несколько ключей разных размеров и форм. Окаменевшее было лицо Крысолова вмиг озарилось радостью:
- Вот черт, Лемур! Я бы удивился, если бы ты не смог стащить ключи!
- Спасибо. Откроешь сам?
- Я в колодках.
Руфус тихо выругался и зашептался с остальными ворами. Потом к Коту обратился Зимородок:
- Жди. Сейчас мы тебя освободим.
Лица из окна исчезли, и Крысолов опять остался наедине с самим собой. Ожидание тянулось бесконечно долго. За шумом дождя он не мог различить ни одного звука, который подсказал бы ему, что спасение близко. Призрак одиночества и отчаяния снова навис над пленником, угрожая свести с ума.
Стараясь прогнать тяжелые мысли, Кот закрыл глаза и вспомнил Таноку. Теперь, когда надежды не осталось, а седая старуха-смерть, мерзко хихикая, дышит ему в спину, полустертый из памяти образ графини казался вору священным ликом ангела на расшитом золотом гобелене. Он вспомнил ее норовистый нрав и колкие речи; вспомнил ее трудолюбие и отвагу, смелость и преданность; вспомнил ее дивные серые глаза, нежные губы, бархатистую кожу и волосы, пахнущие душистыми травами, с соломинкой, запутавшейся в локонах…
Тихо, осторожно заскрипела дверь темницы, и в каменный рукав скользнули, словно тени, товарищи Крысолова. Зимородок и Пересмешник сразу бросились к оковам и принялись, передавая друг другу ключи, открывать замки. Лемур встал на страже у двери, прикрыв ее внимательно вглядываясь большими зоркими глазами в темную трепещущую завесу дождя.
- Где Лисицы, Руфус? – крикнул Эдвиг, отпирая очередной замок.
- Там, у телеги, еще, кажется, болтают. Парни, вы все равно поторапливайтесь!
Но Кот уже вскочил на ноги, потирая затекшие запястья, и сбросил с себя последнюю цепь. Банди накинул на него плотный шерстяной плащ, и они быстро, на цыпочках покинули башню. Шум дождя и рев ветра заглушали все звуки и позволяли ворам уйти незамеченными. Однако Лемур ненадолго покинул товарищей, и им пришлось дожидаться его, сидя в мокрых от ливня кустах.
Башня Заппа возвышалась в самом центре пустыря, окруженного густым лесом. Пустырь плавно спускался с холма вниз, к Оленьку, русло которого в этом месте становилось широким, а течение – более спокойным. По низеньким берегам реки расположились деревенские домики и приветливо мигали окошками; в сыром воздухе еще чувствовался легкий запах дыма, тянувшегося из печных труб. Однако вид унылой пустоши, поросшей редким кустарником и жухлым сухостоем, ни у кого не мог вызвать светлых чувств. Для довершения мрачной картины не хватало только прозрачных силуэтов парящих над землей привидений – хотя не было твердой уверенности в том, что души замученных в этой башне пленников не появлялись в лунные безоблачные ночи над ее прохудившейся крышей…
Руфус вскоре вернулся к поджидавшим его друзьям. Он насквозь промок, однако на его лице сияла улыбка. На удивленные взгляды товарищей он ответил так:
- Стражники должны быть уверены, что за время их отсутствия ничего не случилось. Дверь закрыта, а ключ все так же висит на поясе у командира. А без приказа генерала они не посмеют сунуть нос в темницу.
Кот, стуча зубами, в который уже раз подивился ловкости и наглости Лемура. Через некоторое время к четверке воришек окольными путями присоединились Брекки и Белла, и все шестеро припустили по тропе вниз, к деревне. По словам Пересмешника, в местной таверне их уже поджидали оплаченные комнаты.
Вымокший до нитки Крысолов с удовлетворением отметил, что проливной дождь смыл грязь и кровь с его лица и одежды. Правда, черно-белый кошачий мех на куртке, которым он так дорожил, было уже не спасти – от него уже мало что осталось. Но в целом, если не обращать внимания на такие вещи, Кот вполне мог появиться в деревне и сойти за простого путника, застигнутого врасплох внезапной грозой.
- Сегодня ночью обсохнем и отогреемся здесь, - сказал Пересмешник, когда вся компания вышла, наконец, на центральную улицу. – А завтра утром, пока не начали искать, вернемся в Моркву. Каким образом – не знаю, но за ночь мы что-нибудь придумаем. Только вот… - он запнулся. – Что с Танокой? Где она?
- Ее… - Кот обреченно вздохнул. – Ее выслали из гарнизона. С особым письмом. В родовой замок.
Пересмешник, Лемур и Зимородок переглянулись, и последний протянул с досадой в голосе:
- Да… Десото Доберман точно оторвет нам головы…
- И без тебя знаю! – вдруг рявкнул Крысолов, и руки его сжались в кулаки. – Знаю! Поэтому плевать на него хотел!
Товарищи и Лисицы в изумлении уставились на него.
- О чем ты говоришь?..
Кот тяжело и шумно вдыхал влажный воздух, смаргивая с ресниц капли дождя. В его душе внезапно вскипела злоба, словно в жерле проснувшегося вулкана. Он зашипел:
- С меня довольно. То, что Танока оказалась в лапах властей – это моя вина, но по чьей милости, из-за чьего бездействия мы с ней оказались в ловушке?! Доберман не справился со своими подчиненными, проглядел крысу в своих рядах – значит, он слаб! А теперь, когда Сорока вне нашей досягаемости, я боюсь даже подумать, что может случиться! Я не знаю, как она будет себя вести и что говорить, выдаст она Гильдию или нет. Если я вернусь в Моркву – Десото не простит мне потерю принцессы. Риск потерять все слишком велик!
- В Гильдии назревает мятеж, - попыталась вмешаться Белла. – Доберман тоже рискует. Его хотят свергнуть, поэтому каждый верный боец у него на счету.
- Значит, я уже не тот, кто ему нужен, - упрямо заявил Кот. – В Гильдии меня никто не ждет. Все желают моей смерти – а кто-то думает, что я уже мертв. Поэтому, ребята, я должен покинуть вас. Кот Крысолов обязан умереть, чтобы оборвать след, ведущий к Гильдии, раз и навсегда!
- Ты дурак… - покачал головой Зимородок. – Они знают, в каком городе ты жил и промышлял. Твоя смерть ничего не решит, а Таноке, если ее хорошенько припугнуть – что, скорее всего, и сделают каратели – легко сдаст с потрохами всю Гильдию! А ты бросишь нас на произвол судьбы, уйдешь от наказания, как последний трус?..
Как ни странно, эти слова немного отрезвили замутненный разум Крысолова. Он посмотрел на Банди, насупившегося, сверлящего друга угрюмым взглядом, и успокоился. У него появилось несколько секунд на осмысление того положения, в котором он оказался, но его решения это, увы, не изменило.
- Не забывайте, что я все еще сижу в тюрьме, - Кот попытался объяснить понятнее, что именно он хотел сказать. – И пусть власти так и думают. Если им нужен был только я – они на какое-то время угомонятся, и это даст шанс Десото уладить свои внутренние дела, если, как вы говорите, в Гильдии грядет бунт. А когда ищейки задумают напасть на воров, им некого будет допросить – я вернусь сюда в облике графа Бернарда и сделаю все, чтобы Кот Крысолов исчез с лица земли. Поймите, что Доберман не будет рад моему возвращению. После разоблачения Сороки мне там больше нечего делать.
Объяснение вышло путаным, но друзья поняли все. Им не под силу было что-то исправить, не нарушив тонкого баланса на грани закона и катастрофы. Помочь Коту они тоже ничем не могли.
- Значит, о нас ты тоже забудешь? – протянул Пересмешник.
- Нет, что вы? – Крысолов встрепенулся. – Ни в коем случае… Я никогда не забываю своих товарищей! Пусть я буду вести жизнь законопослушного человека, но память о вас у меня останется навсегда, и двери моего дома для вас всегда будут открыты, несмотря даже на ваше ремесло и на мой долг…
- И мы с тобой навсегда, Крысолов.
Все четверо заключили друг друга в объятия, а потом, оставив этот разговор, направились дальше.
Тихое потрескивание огня в камине, вкус и аромат горячей еды, нервное, писклявое повизгивание чьей-то флейты и обволакивающее тепло усыпляли измученного Крысолова. Он проглотил последний кусок чуть подгоревшего омлета и привалился спиной к бревенчатой стене таверны, ощущая, как жизненные силы постепенно наполняют его тело. Лемур сидел рядом с ним, сгорбившись и угрюмо поглядывая на Пересмешника и Беллу Лисицу, которые весьма непринужденно болтали, расположившись на лавке напротив. Зимородок, имевший довольно жалостливый вид, молчал и старался не встречаться глазами с Брекки; а она, в отличие от всех остальных, выглядела задумчивой и сосредоточенной.
- Куда же ты пойдешь теперь, Кот? – участливо спросил Эдвиг, на секунду отвлекаясь от своей обожаемой Беллы.
- Заберу из замка вещи и деньги, - лениво отозвался тот. – И поселюсь где-нибудь в Моркве. Домов много…. Но первым делом я вернусь сюда и выполню свое обещание.
Пересмешник не нашелся, что ответить, тем более что Белла его перебила:
- Ты можешь взять костюм Эдвига! Вполне сойдешь за дворянина. Не на бал же тебе одеваться…
- А ведь ты права, - секунду поразмышляв, согласился Крысолов. – Смотрите, народ уже подтягивается…. Пора идти спать, пока кто-нибудь из местных нас не узнал.
Быстро покончив с ужином, воры гуськом потянулись к лестнице, ведущей на второй этаж.
Кот и Лемур ушли первыми. Пересмешник и Белла задержались на ступеньках, шутливо о чем-то споря и смеясь, как все влюбленные. А Зимородок, внезапно решившись на что-то, взял за руку идущую рядом с ним Брекки и потянул ее за собой в сторонку, где никто не мог их потревожить. Она не стала сопротивляться, даже наоборот – всем своим видом показывала готовность его выслушать.
- Послушай, Брекки, - начал он неуверенно, постоянно отводя взгляд от личика младшей Лисицы. – Я понимаю, сейчас это будет некстати, но… - он запнулся, видимо, чуть ли не силой выдавливая из себя слова. – Давно хотел тебе сказать, что… ты такая милая, такая замечательная… я хочу сказать, что…
Но девушка вдруг подняла руку и приставила пальчик к его губам:
- Послушай, Банди. Я все понимаю. Я ведь нравлюсь тебе, так?
Зимородок оторопел от таких внезапных речей, но все-таки кивнул.
- И ты мне нравишься, - продолжала она абсолютно серьезно. – Но сейчас у нас другая задача, Банди. Крысолов в опасности, да и Гильдия тоже. От нас сейчас требуются все силы, какие у нас есть, чтобы не допустить краха всего воровского общества. И Кот в большой опасности, ты и сам это прекрасно знаешь.
- Да, - у Зимородка внезапно прорезался голос. – И мы найдем способ ему помочь. Но, Брекии…
- Банди, - девушка покачала головой. – Я все понимаю. Но времени у нас нет. Прости.
Она отвернулась и побежала по ступенькам вслед за сестрой, оставив бедного Зимородка одного в темном уголке возле лестницы.
Генералу Николасу Мако из столицы пришло письмо, в котором говорилось, что за поимку опасного преступника его представляют к награде. Генерал был горд: раз уж не довелось стать героем на поле брани, он рад и в мирное время постараться на благо Брестоля. Ожидая этого счастливого дня, он каждый день доставал из ящика стола письмо, перечитывал его и все больше и больше раздувался от гордости. Да! Все-таки, что бы ни говорили о короле Орхольде, а простой воин сам завоевывает к себе расположение сильных мира сего.
Николас Мако со дня на день ожидал распоряжения, согласно которому ему следовало немедленно покинуть свою ставку и прибыть в Могурополь, оставив за главного какого-нибудь из своих командиров. Однажды вечером к нему в комнату постучался солдат и, почтительно склонив голову, отчеканил:
- К Вам посетитель, мой генерал.
Тот поднял голову и взволнованно вскочил со стула:
- Это посол? Из столицы?
- Нет, мой генерал. Это граф Бернард Реджинальд Блэквулф.
Николас удивленно захлопал глазами, но, опомнившись, начал спешно приводить себя в порядок: поправил волосы, одернул смявшиеся края ливреи, оправил манжеты и вытянулся возле стола по стойке «смирно». Впрочем, когда граф Блэквулф появился на пороге, ему пришлось сесть.
Бернард буквально влетел в помещение с какой-то бумагой в руках: вид у него был разгневанный и растерянный. Одет он был в простой дорожный костюм, замызганный грязью, сапоги также были выпачканы – видимо, он очень спешил на встречу с генералом.
- Позвольте спросить! – воскликнул он. – Что все это значит, генерал Мако?!
- Ч-что… о ч-чем Вы? – изумленно пробормотал Николас.
- Посмотрите! – граф Блэквулф бросил на стол генералу сорванный откуда-то плакат с портретом Кота Крысолова. – Или этот парень как де капли воды похож на меня, или это чья-то злая шутка!
Генерал нащупал на столе лорнет, нацепил его себе на нос и вгляделся в поданный ему листочек. Действительно, сходство было поразительным – как будто граф Блэквулф и воришка Крысолов были братьями-близнецами, разлученными в детстве.
- Я не понимаю, как это могло произойти…. А что случилось, позвольте спросить? – генерал попытался успокоить разгневанного графа.
- Неделю назад меня задержали солдаты прямо на окраине Могурополя! – продолжал сердито кричать Бернард. – Схватили, тыкают в лицо вот этим плакатом! Я ведь только что вернулся из Бестиаполя, из графства Солнечного Льва, я никак не могу быть этим преступником! Что Вы, какой-то жалкий проходимец и я, наследный граф?!
Генерал задрожал так, что лорнет соскользнул с его носа, и тому пришлось потрудиться, чтобы поймать его. Положив хрупкий предмет обратно на стол, он вскочил и, пытаясь вернуть себе прежний уверенный вид, заговорил:
- Я приношу Вам свои искренние извинения, граф Блэквулф. Я немедленно выясню, кто задержал Вас, и заставлю их также извиниться перед Вами.
- Было бы неплохо, - отозвался Бернард с видом оскорбленного достоинства. – Но этого недостаточно, генерал. Этот вор уже самим своим существованием наносит мне непоправимую обиду. Его немедленно нужно казнить!
- Но, граф, такого распоряжения не было…
- Мне не нужны распоряжения, чтобы сделать это.
- Но тогда мы не сможем его допросить…
- Я требую, чтобы его немедленно казнили! – вспылил граф Блэквулф. – Это приказ, генерал!
Нужно сказать, что Крысолов, прятавшийся под маской графа, откровенно наслаждался тем, что может помыкать Николасом, словно слугой. Котом давно уже владело желание отомстить генералу за арест, но наносить ему прямое оскорбление или увечье у него не было повода. А этот способ был куда более изощренным и даже, пожалуй, более изысканным.
И Николасу Мако пришлось подчиниться. Он не был уверен в том, что королю понравится такое решение, но надеялся, что граф возьмет на себя труд объясниться с Орхольдом. Генерал тут же отдал приказ собрать отряд и соорудить таран, а когда все приготовления были закончены, вместе с графом Блэквулфом отправился в пустошь, к башне Заппа…
Бернард с удовлетворением наблюдал, как сыпалась каменная кладка под мощными ударами тарана, и через несколько секунд башня превратилась в руины. Если бы внутри в этот момент оставался человек, у него не было бы шансов выжить под обвалом. Затем граф приказал засыпать остатки каменного рукава песком и щебнем, а сверху кургана выложить осколками гранита изображение свернувшейся восьмеркой богини-змеи.
Кот Крысолов умер. Бернард Блэквулф, поблагодарив генерала за помощь и распрощавшись с ним, уехал обратно в Моркву. Старая, воровская жизнь закончилась – пришло время начинать новую, по совести и по закону. А остальное… уже неважно.
А в это время по почтовой дороге, ведущей к владениям графа де ла Вар-вара, в старенькой разбитой карете с грузным, веселым и пьяным возницей ехала бывшая воровская принцесса Танока Сорока. Она тоскливо глядела сквозь грязное стекло окошка на черные брестольские болота, укрытые плотным ночным туманом, на подернутое облаками грозовое небо, на тусклые далекие огоньки какой-то деревни в предместье. Она уже не думала о том, что произошло, не вспоминала об аресте или о Крысолове: все ее мысли были заняты сейчас возвращением домой. Как ее встретит дядя? Что скажет о том, что она ввязалась в банду воров? Девушка нервно теребила в руках ожерелье с черно-белыми сорочьими перьями и представляла себе то одну реакцию старого графа, то другую, и все они были ужасны.
Копыта вороного тяжеловоза, тянувшего карету, громко хлюпали по жидкой дорожной грязи. Извозчик что-то бессвязно напевал, чмокал и даже разговаривал с конем. А один раз, когда ему вдруг стало скучно, обернулся и крикнул в карету:
- Эй, красотка! Что притихла? Поговори со мной, крошка!
- Еще одно слово, толстячок, - в бешенстве рявкнула Танока. – И будешь тянуть повозку вместо своей клячи!
Возница притих и от досады начал безжалостно нахлестывать выбивавшуюся из сил лошадь. Сорока откинулась на спинку сиденья, вздохнула и опять погрузилась в мрачные раздумья.
В довершение картины на землю обрушился проливной дождь. Карета преодолела болотистую низину, затем проехала сквозь густую еловую рощу и оказалась на территории родового графского замка. Описав полукруг по небольшому парку, карета остановилась у аллеи, ведущей к дверям замка. Толстяк спрыгнул с облучка и, насвистывая себе под нос, вразвалочку направился к дверце кареты.
Но Танока сама открыла ее и уже спустилась на мощеную дорожку, залитую потоками воды, и, придерживая одной рукой шляпку, а другой – дорожную сумку, под косыми струйками дождя и порывами ветра побежала к замку.
- А заплатить? Эй! – крикнул извозчик, отряхивая ноги от вязкой грязи.
Но Сорока не удостоила его ответом. Взбежав на широкие ступени, по которым, как по порогам водопада, стекала вода, девушка вцепилась в дверной молоток и заколотила по дубовым доскам изо всех сил.
Через пару минут дверь открылась: прикрывая рукой зажженную свечу, в проеме показался седовласый дворецкий. Увидев графиню, он широко раскрыл глаза и спросил изумленно:
- Госпожа Танока? Вы? Где же Вы… ах, нет, не стойте под дождем, входите же!..
Танока вбежала под крышу, торопливо сбросила шляпу, швырнула сумку и принялась стряхивать с платья воду. Дворецкий закрыл дверь, с усилием задвинул засов и зажег от своей свечи два канделябра на столе.
- Где же Вы пропадали, госпожа? – спросил он у графини. – Господин граф объехал весь Брестоль!
- Не весь, - Сорока опустилась на скамью, стоявшую возле стены, и закуталась в теплый плед, протянутый дворецким. – Меня похитили… разбойники, - она нарочно не сказала «воры».
- Разбойники? О Могура, это же… это ужасно, госпожа! Я немедленно позову господина графа, а Вы отдыхайте… - и, подхватив свечу, дворецкий торопливо побежал вверх по лестнице в спальные покои.
Танока перевела дух и огляделась. Да, все по-старому, ничего в замке не изменилось: разве что витражные стекла чуть потускнели да на большой люстре собралась паутина. Как будто ее, Таноку, здесь уже никто не ждал и не надеялся увидеть…
Внезапно девушка почувствовала, как у нее закружилась голова и накатила дурнота. Она зажмурилась, потерла руками виски, но лучше не стало. Как в тумане она увидела бегущего по ступеням дядю и встала; но в глазах почернело, ноги подкосились, и Танока, взмахнув руками, рухнула без сознания на пол дворца.
Когда за лекарем закрылась дверь, граф де ла Вар-вар схватился за волосы и запричитал:
- О Могура, ох, какой позор!.. Мало того, что моя племянница, моя единственная наследница, связалась с ворами, с этим презренным сбродом, так она еще и беременна от кого-то из них! Танока, о чем ты думала?! Неужели тебе совершенно все равно?..
Девушка сидела, закутавшись в простыню, скрестив руки на груди и отвернувшись от дяди. Что бы ни говорил ей старый граф, как бы ни взывал к ее благоразумию, она не желала его слушать. Танока очнулась буквально минуту назад, и известие о том, что она ждет ребенка, подействовало точно так же, как и на ее дядю. Здесь же, на кровати, в ногах у графини сидела Гренна, пожилая дородная женщина, служившая в замке де ла Вар-варов экономкой: она тоже выглядела подавленной и, тоже вцепившись руками себе в голову, медленно раскачивалась из стороны в сторону, как маятник.
- Скажи мне, Танока, - граф порывисто бросился к племяннице. – Тебя заставили? Это было насилие? Кто это сделал? Скажи, я все сделаю, я сотру этих мерзавцев в муку!
Сорока еще больше нахмурила брови. Конечно, она ничего не собиралась говорить дяде, но и молчать тоже не могла.
- Нет, меня не заставляли, - наконец, произнесла она. – Я сама… этого хотела.
Граф отшатнулся от кровати. Лицо его посерело, а глаза стали круглыми, как блюдца. Казалось, его вот-вот хватит удар.
- Как ты могла, Танока?.. Как ты могла?.. О Могура, за что мне такие страдания?! Что же теперь скажут обо мне в свете? О, какой позор на мои седины!..
Воздевая руки к небесам и громко сетуя на судьбу, граф выбежал из покоев и, расталкивая столпившихся у дверей слуг, удалился к себе. Танока натянула простыню еще выше и откинулась на подушки: теперь ей самой нужно было осознать все, что сейчас произошло в этой комнате.
Гренна, наконец, перестала раскачиваться и устремила на Сороку взгляд своих красных от плача глаз.
- Разве ж так можно, госпожа моя? Как бы был человек хороший, а то ж ведь – разбойник! А Вы ведь еще так молоды, почти дитя…
- Нет, Гренна, - отозвалась Танока. – Ты ведь знаешь, мне уже давно не восемнадцать. И это было мое решение. Мне даже кажется, что я любила его… - девушка вспомнила Крысолова и горестно улыбнулась. – В любом случае, я сама смогу родить и воспитать своего ребенка.
- Но Ваш дядя… он не позволит ему жить в замке! Незаконнорожденный сын или дочь – еще больший позор для дворянина, чем его связь с ворами…
Танока молчала. Она была уверена, что, когда ее ребенок появится на свет, дядя ни за что не захочет избавляться от него. Малыш будет носить фамилию матери, кем бы ни был его отец, и жить он будет в замке. Так, по крайней мере, хотела сама Танока.
Глава двенадцатая: «Триумф Его величества»
Свет не прощает ошибок. Можно говорить о неправильно подобранных туфлях к сюртуку или о блюде на праздничном вечере, испорченном каким-нибудь нерадивым поваренком – тогда о вас в худшем случае будут говорить как о человеке, страдающем отсутствием вкуса. Но если в семье дворянина произошло что-то более серьезное, порочащее его доброе имя (пусть даже это будет чей-то злой умысел) – ни о каком прощении не может быть и речи. Несчастного заклеймят позором до конца его дней, и не только – то же самое клеймо получат и его родители, и потомки, и даже дальние родственники, не имеющие, казалось бы, к нему никакого отношения. Дурная слава распространяется как чума, как невидимая и неизлечимая зараза, от которой невозможно избавиться.
Очевидно, что каждый дворянин считает своим первейшим долгом хранить свою репутацию от такого рода происшествий. И граф де ла Вар-вар не был исключением. В глубине души он, разумеется, был человеком добрым и способным на светлые чувства, но ставить личные интересы перед долгом не входило в его привычки.
В положенный срок Танока разрешилась от бремени очаровательной девочкой. Однако на старого графа уже не могли подействовать ни мольбы, ни угрозы, ни истерики ее матери – через несколько дней после рождения малышку поручили кормилице и выслали из замка в далекую деревню где-то в предместье, где никто не мог о ней знать. Таким образом, дочь Таноки Сороки и Кота Крысолова исчезла, будто ее никогда и не было.
Для молодой женщины это был самый сильный удар судьбы, который ей пришлось выдержать. Вообразите себе, какое горе испытывает любая мать, потерявшая свое единственное чадо! Танока устроила дяде настоящую войну: сидела целыми днями, а то и неделями, в своих покоях, отказываясь от еды, не выходила и не разговаривала ни с кем и только плакала, плакала…
От голода она страшно похудела, лицо ее осунулось, глаза потускнели, она стала чаще болеть и порой без причины теряла сознание. Служанки, которым было поручено любой ценой сохранить жизнь и здоровье графини, были в ужасе: их подопечная ухитрялась похищать у них ключи, чтобы в случае чего они не могли проникнуть в комнату и прийти затворнице на помощь. Таким образом, Танока ставила под угрозу свое существование, но ей было все равно. Без дочери она уже не мыслила себе жизни.
Впрочем, даже если бы графиня не отгораживала себя от мира, она все равно не получила бы оттуда никаких утешительных новостей. Если верить обрывочным слухам, долетавшим до поместья де ла Вар-варов из центральных областей Брестоля, в Моркве началась настоящая гражданская война. Поговаривали, что Гильдия воров начала «пожирать сама себя», только что именно это означало, никто не знал. Про Кота Крысолова никто уже и не говорил: кажется, все те, кто не был причастен к его спасению, включая и саму графиню де ла Вар-вар, считали, что он давно мертв.
На дворе стоял промозглый дождливый октябрь. Танока сидела в своих покоях, закутавшись в плед, и наблюдала, как за окном умирает очередной бесцветный осенний день. Дождевые капли уныло стучали в оконное стекло, и казалось, что это какой-то робкий, но настойчивый незнакомец просится в гости к несчастной женщине. Наверное, так оно и было, ведь дождь так же печален и одинок, как и она…
Несколько минут назад к Таноке приходила Гренна и умоляла ее поесть. Та послушалась ее, поэтому теперь ее не трясло от слабости, как обычно перед сном, а взгляд был ясным и осмысленным. И все же мысли графини по-прежнему разбредались и текли вяло, как бы нехотя. Танока старалась вообще ни о чем не думать, потому что любые мысли о прошлом вызывали в ее израненном сердце жгучую боль, от которой некуда было спрятаться. Тоска по дочери и по Крысолову сразу же охватывали все ее существо, слезы душили, словно безжалостные убийцы, и женщине оставалось только падать навзничь и биться в беззвучном припадке, зажав в зубах край пледа или даже собственную руку.
Потом, правда, приходило успокоение – точнее, Танока силой заставляла себя отбросить прочь печальные мысли, словно садилась в постели и устремляла свой взор в окно. И снова все повторялось сначала…
Примерно через полчаса до ушей Таноки донеслись странные звуки: будто кто-то скреб когтями по каменной кладке крепостной стены пониже окна ее комнаты. Женщина подумала было, что это какая-то птица прилетело к ней на подоконник, но потом сообразила, что в такой сильный дождь не летают даже самые отчаянные пичуги. Танока привстала, словно делающая стойку охотничья собака, и внимательно прислушалась к шуму дождя, пытаясь понять, что может быть источником таких странных звуков.
Однако прежде, чем она сделала хотя бы одно предположение, за окном показалась чья-то рука и вцепилась в оконную решетку. Вторая рука, появившись следом за первой, постучала пальцем по стеклу и внезапно исчезла – похоже, странный посетитель чуть было не сорвался вниз…
Танока бросилась к окну, распахнула застекленные створки, а затем и створку решетки. Теперь она заметила на железных прутьях маленький крюк-«кошку», с помощью которого посетитель забрался на такую высоту, а затем на руках подтянулся и он сам.
- Что… Волкодав?! – изумленно воскликнула она.
- Да, черт подери, - огрызнулся привратник Гильдии воров и мотнул головой, стряхивая с лица дождевую воду. – Помоги мне подняться, скорее!
Танока, ни секунды не раздумывая, схватила мужчину за руки и, напрягая все свои небольшие силы, все-таки помогла ему вскарабкаться на подоконник и спуститься в комнату. Волкодав первым делом втащил следом веревку с крюком и только затем принялся отряхиваться. Он промок до нитки, и женщина сбегала к шкафу за полотенцем, чтобы хоть как-то ему помочь.
Обтерев голову и руки, Волкодав вернул полотенце хозяйке и сразу же произнес:
- Хорошо, что я тебя сразу нашел, Сорока. Мне срочно нужна твоя помощь.
- Помощь? Чем же я могу тебе помочь?
- У нас нет времени, я все объясню тебе по дороге, - торопливо оборвал ее Волкодав. – Но поверь, дело настолько важное, что без тебя никак не обойдется. Собирайся, мы должны немедленно уехать!
Танока вытаращила глаза. Вопреки всему, ее измученное сердце вдруг ожило, затрепетало, как в былые времена, когда она была принцессой…. Но не все было так просто, как хотелось бы.
- Уехать? Но стража, слуги, мой дядя, в конце концов… как мы пройдем мимо них?
- А никак. Мы спустимся по веревке и по ней же перелезем через ограду, стража нас не увидит. Только ты поторопись, Танока, у нас очень мало времени…
Сорока не стала больше спрашивать и бросилась к шкафу. Несмотря на присутствие мужчины, она сорвала с себя халат и сорочку и нырнула в шкаф в поисках давно забытых юбки, рубашки и корсета, подаренных ей Десото Доберманом. Через несколько минут Танока выбралась из недр шкафа в полном воровском облачении, которое отлично на ней сидело: несмотря на перенесенные роды, она все еще могла похвастаться великолепной фигурой.
Волкодав, окинув ее оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнул и сказал:
- Похвально, ты не потеряла хватку. Вперед, времени у нас мало.
Стражники на воротах замка не заметили, как две неуловимые тени в плащах спустились по веревке из верхнего окна, прошмыгнули по саду и перемахнули через забор. В кустах Волкодава и Сороку поджидали оседланные лошади; вор и графиня, взобравшись в седло, пришпорили скакунов и под проливным дождем поскакали по размытой тропинке прочь.
- Теперь рассказывай, что происходит, - потребовала Танока.
- А происходит нечто поистине ужасное, - отозвался Волкодав. – Десото предали, теперь он в руках властей. Трон Гильдии свободен, и сейчас мелкие группировки воров борются за него между собой. Мы оказались на грани гибели: Гильдия слаба как никогда, если каратели возьмутся за нее как следует – все пропало. Добермана надо немедленно спасти, тогда у нас появится шанс сохранить воровское сообщество.
- Но при чем же здесь я? Как я могу помочь Десото?..
- Рассчитывать на успех мы можем только в том случае, если к нам присоединится Крысолов….
- Крысолов?! – Танока непроизвольно натянула поводья, и лошадь, заржав, остановилась. – Он жив?..
- Да, - Волкодав придержал своего скакуна, и они снова продолжили путь рядом. – Его удалось спасти из башни Заппа. Но он больше не вор, а живет по закону, и возвращаться к прежнему образу, видимо, не собирается. Я не смог его уговорить прийти нам на помощь – может быть, это получится у тебя…
- Возможно… - протянула Сорока, вспомнив все, что связывало ее с Котом. – Но неужели больше некому? А как же Пересмешник, Лемур и Зимородок – они тоже предали Десото?
- Нет, они верны ему, и более того – они защищали его в тот день, когда Добермана схватили. Лемур убит, Пересмешник и Зимородок тяжело ранены. Я сражался рука об руку с ними, но меня заставили уехать оттуда, чтобы привести Крысолова. Увы, время было упущено, но у нас есть шанс все исправить, пока Десото еще не предали суду.
Танока опустила голову. Гибель Руфуса и ранения Эдвига и Банди яснее всяких слов дали ей понять, что в Моркве творится что-то непоправимое. То, что Волкодав вовремя нашел ее и рассказал обо всем, было настоящей удачей – значит, не все еще потеряно. Значит, есть шанс предотвратить катастрофу похуже свержения Десото с трона главы Гильдии воров…
- Тогда поскачем сразу к Крысолову, - сказала она, наконец. – Раз времени мало, не будем его терять.
Став Бернардом Блэквулфом, Крысолов приобрел себе маленький домик в два этажа в центральном квартале Морквы, недалеко от таверны «Три веселых орка». Домик находился в самом конце узенькой улочки, уютно примостившись между двумя внушительными строениями из камня с башнями и зубчатыми парапетами. Здесь не было даже намека на палисадник, обстановка внутри тоже не поражала особой роскошью. Впрочем, это было неудивительно – на деньги, награбленные когда-то даже самым успешным вором Брестоля, невозможно было приобрести нечто лучшее.
Арнольд, седой камердинер, отслуживший на своем веку едва ли не во всех богатых домах Морквы, стоял насмерть, не желая пропускать незваных гостей дальше холла:
- Его светлость изволит почивать, господин вор, и вряд ли захочет снова разговаривать с Вами…
- Передай его светлости, что разговаривать с ним буду не я, а кое-кто поинтереснее, - оборвал его тираду Волкодав. – И принеси чего-нибудь поесть и выпить – дама проголодалась с дороги.
Танока и впрямь выглядела такой измученной и голодной, что старому камердинеру ничего более не оставалось, кроме как подчиниться. Он отвел посетителей в гостевую комнату, принес из кладовой холодный окорок и бутылку вина с приборами, а когда гости расположились за столом, отправился будить своего господина и отчитываться перед ним за свое непочтительное поведение.
Воры накинулись на угощение. Наконец, тарелка и первые бокалы опустели, а буквально через минуту на пороге гостевой комнаты появился заспанный хозяин в шелковом халате, накинутом поверх ночной сорочки.
При виде него Сорока вскочила с кресла, лишенная дара речи. Крысолов не настолько изменился за тот год, что они не виделись, чтобы его нельзя было узнать; разве что усы он отпустил настоящие, а свои темные вихры, вечно торчащие во все стороны, он сменил на аккуратную прическу с бакенбардами. Он тоже узнал Таноку, но вида не подал и постарался придать себе невозмутимый вид. В его манерах, в движениях, в осанке не осталось ничего от Кота Крысолова: вместо умершего воришки в его теле прочно поселился Бернард Блэквулф.
- Неужели… - прошептала Танока, делая неуверенный шаг ему навстречу и не сводя глаз с его ухоженного лица, на котором уже не видно было старых шрамов. – Крысолов…
- Граф Блэквулф, миледи, - отозвался тот с таким видом, будто видел эту женщину впервые. – Признаться, удивлен видеть Вас в такой поздний час…
- Брось, Крысолов! Оставь этот тон, это же я! Называй меня Танокой, как и всегда!
- Графиня де ла Вар-вар, Вы забываетесь…
- Нет, Кот, это ты забыл, - Сорока стремительно приблизилась к Крысолову и схватила его за плечи. – Забыл то, кем ты был, кем мы тебя знали, в ком мы сейчас так нуждаемся!
Граф Блэквулф отшатнулся от нее, но, кажется, ей удалось пробить небольшую брешь в его глухом панцире; он чуть нахмурил брови, будто вспоминая что-то или отчаянно сопротивляясь чему-то.
- Предпочел забыть, - отозвался он и жестом предложил Сороке присесть. – А знаешь, мне стало гораздо уютнее жить… да-да! У меня есть все: крыша над головой, теплая постель и хорошая еда. Деньги пока есть, если понадобится – займусь какой-нибудь работой. – Он опустился в кресло и по-хозяйски закинул ногу на ногу. - А все, что нужно, делает Арнольд…. Разве что вызывает опасение участок, на котором я живу. Вдруг какой-нибудь предприимчивый молодой воришка возьмет его под свой контроль!
Слушая его, Волкодав медленно качал головой с таким видом, будто Бернард говорил какую-то несусветную глупость. Когда граф закончил, он невозмутимо произнес:
- Ты выбрал это, Крысолов. Богатая жизнь испортила тебя, изнежила вконец. Ты был вором, ты ушел от зова своей «голубой крови», но она снова взяла над тобой верх. Не подумай, что я хочу оскорбить тебя, - граф Блэквулф как-то уж очень угрожающе привстал. – Но ты и сам это прекрасно осознаешь. А твоя биография ни для кого не была секретом.
- Ты говорил, Крысолов, что никогда не бросишь друзей, - Танока вернула разговор в нужное русло. –Знаешь старую поговорку – «друг познается в страдании»? Пришло время, и твои друзья пострадали!
- Десото не будет рад, если я попадусь ему на глаза, - резко отозвался Бернард. – Даже если я трижды спасу ему жизнь. До остальных мне нет теперь дела.
- Речь не о нем. Я говорю об Эдвиге, о Банди и Руфусе. Волкодав, ты что же, не рассказал ему? – тот закивал в знак того, что неоднократно повторял графу этот факт. – Они защищали Добермана до последней капли крови, одного из твоих друзей убили! Неужели тебе и на это наплевать?..
- Мне жаль, - Бернард опустил голову. – Мне жаль, что так получилось. Но я не имею к этому никакого отношения и не могу…
- Можешь! – Танока подскочила и буквально нависла над ним. – Пойми, что Гильдия рушится! Этого нельзя допустить, потому что мы – сердце города, сердце этой страны! Без нас оно не будет биться! Крысолов, ты ушел, но еще есть шанс исправить случившееся. Доберман простит тебе все, что ты сделал или не сделал, если ты поможешь ему; если ты докажешь, что смерть Лемура и ранения Пересмешника и Зимородка не были напрасны!
Волкодав был готов поаплодировать Сороке за такую пламенную речь, только вот Бернард, похоже, оценил ее не так высоко.
- Я стал другим, Танока, - продолжал он упрямо. – Кот Крысолов умер, его больше нет. Я распрощался с той жизнью. Посмотри на меня! Этим я заткнул раны в моей душе, которые были мне нанесены! Вы хотите снова разбередить их? Если бы я и мог чем-то помочь друзьям – теперь это вряд ли возможно. От меня такого толку будет мало.
Сорока беспомощно взглянула на Волкодава, но тот раздраженно закрыл глаза и не видел ее отчаянной мольбы. Поэтому женщина решила пустить в ход свой последний козырь. Усевшись обратно в кресло, она откинула волосы назад и, внимательно рассматривая свои руки, с горечью произнесла:
- Мне так хотелось, чтобы у нашей дочери был отец-герой… видимо, это были напрасные надежды.
Бернард уставился на нее, не веря своим ушам. Первые несколько секунд он ничего не мог сказать, только таращил на нее глаза, но затем все-таки выдавил:
- Д-дочери?.. Ты хочешь сказать…
- Да, Крысолов. У нас есть дочь. – Танока отвернулась. – Но ей не позволили остаться со мной. Дядя выслал ее в деревню, боясь, что в высшем свете о нем пойдут дурные слухи. Я никогда больше не увижу ее. А ты мог бы и не узнать о ее существовании.
Граф Блэквулф призадумался. Нельзя сказать, что в нем проснулись отцовские инстинкты, но, похоже, обидные речи Танока пробудили в нем какие-то дремлющие чувства. Он посмотрел на Волкодава, а тот, кажется, только этого и ждал, чтобы нанести коронный удар:
- Тебе есть за что бороться. Есть что защищать. Пусть не свое прошлое – так хотя бы свое будущее.
…Крысолов потер подбородок, хлопнул себя ладонями по коленям и, коротко вздохнув, словно решившись, сказал:
- Я другой, ребята. Но кое-что в арсенале у меня еще имеется. Бывших воров не бывает – придется это признать. Арнольд, - он позвал камердинера. – Принеси мой костюм и седлай лошадей. Я уезжаю. Надолго.
Двери замка были теперь открыты. Любой человек мог беспрепятственно войти туда и выйти без всяких паролей и тому подобных вещей. Крысолов даже подумал, что он спит и ему видится какой-то ужасный кошмар, когда они въезжали на территорию Гильдии. Но гораздо больший сюрприз ожидал их внутри.
Воровская Гильдия, последний оплот «борцов за свободу», был разграблен изнутри. От былого скромного, сдержанного, но, тем не менее, впечатляющего великолепия не осталось и следа. В коридорах и сокровищницах больше не кипела жизнь, помещения опустели: воры бродили теперь маленькими вооруженными группами, и не раз на нашу троицу поднимались железные носы арбалетов и стальные клювы сабель. Замок стоял пустой, холодный и грязный.
Покои Десото Добермана также стояли с настежь распахнутыми дверьми. Теперь их было не узнать – половина вещей была вынесена, другая половина испорчена. Кто-то зверски изрезал ножами картины на стенах, кто-то потоптался грязными ногами по роскошной бархатной обивке мебели и по тяжелым гардинам. Пол был усеян какими-то обломками, мусором и осколками битых бутылок – захватчики не обошли своим вниманием знаменитый винный погреб Десото. Вместо привычного тонкого аромата южных благовоний в покоях стоял отвратительный запах прогорклого вина, грязных тел и чего-то тошнотворно-кислого. Помимо всего прочего, на полу лежали люди: причем спящие пьяным сном вперемешку с трупами. Отвратительная картина…
По всему этому «великолепию», словно шакалы, ходили Черепан и Бумбараш. Точнее, не ходили, а тяжело переваливались, зажав в каждой руке по бутылке с крепким вином. От них за версту разило перегаром – видимо, они праздновали победу, причем празднование прилично затянулось. Увидев Крысолова, Таноку и Волкодава на пороге своего вертепа, бывшие стражники Добермана необычайно оживились:
- О, приветствуем!.. – невнятно пробулькал Бумбараш, помахивая бутылкой у себя над головой. – Крысолов, какая честь, мать мою за…. О, принцесса, Вы таки тоже здесь! Какой сюрприз…
- Что здесь происходит? – четко разделяя каждое слово, в ярости прошипел Кот.
- А что происходит? – подхватил Черепан. – Бумбараш, что тут, в конце концов, происходит, я тебя спрашиваю?.. А тут, понимаешь, ре… ле… революция, во! – верзила споткнулся и рухнул прямо на кучу людских тел, укрытых обрывками бархатной шторы. Посадка была мягкой, и он благополучно засунул в рот горлышко своей бутылки.
Танока тихо застонала и выбежала в коридор – ей стало дурно. Кот и Волкодав продолжали гневно пожирать предателей глазами. Бумбараш тем временем продолжал:
- Так вышло, братец, понимаешь?.. Ну, не тот Десото стал, я тебе говорю… не тот! Пришли, забрали, увели… нам-то что оставалось? Без вожака Гильдии не будет!..
- Куда его увели?
- Эээ, брат, этого я не знаю… - Бумбараш пожал плечами и едва не потерял равновесие.
- Врешь! – Крысолов выхватил из-за пояса шпагу.
- Вот чем хочешь клянусь, братец, не знаю! Не видел!..
- Они не знают, - Волкодав положил ладонь поверх вытянутой руки товарища. – Пока Десото сражался с гвардейцами, эти псы первыми бросились грабить замок.
Крысолов опустил оружие и со вздохом отвернулся. Сил смотреть на то, во что превратились покои Добермана, у него уже не было. Теперь он осознал до конца, что происходит с хрупким миром Брестоля, и понял, что слишком рано ушел со сцены. Выходит, что он, Сорока и Волкодав – вот и все те, кто еще может спасти Десото, а вместе с ним и все воровское сообщество, от неминуемой гибели! Если они этого не сделают, не сделает никто…
- Оставим их здесь, - сказал, наконец, Крысолов. – Не хочу тратить время на эту падаль. Волкодав, остались ли в Гильдии верные Десото бойцы?
- Старая гвардия: Файзаль Ворон и Дюк Хорек, может быть, кто-то еще, - пожал плечами тот. – Я могу собрать тех, кто пойдет за тобой, но это займет время.
- Тогда я возьму Таноку и поеду к Пересмешнику и Зимородку, - решил Кот. – Они наверняка видели больше, чем ты. И… я не могу не повидаться с ними теперь…. Ты знаешь, где они?
- Возможно, у Лисиц. Девушки поселились в домике рядом с ближайшей кузницей. Ты его узнаешь – над дверью висит старая вывеска сапожника. В первую очередь вам стоит поискать Эдвига и Банди там.
Воры пожали друг другу руки на прощание и разошлись каждый по своим делам.
Крысолов и Танока довольно быстро отыскали упомянутый Волкодавом домик. Вырезанный из дерева сапожок, подвешенный над дверью на чугунном держателе, не позволил им проехать мимо даже в густых ночных сумерках. На стук из-за двери выглянула Брекки, и уже через несколько секунд Кот и Сорока оказались в помещении.
Обстановка здесь была самая обыкновенная, не заслуживающая внимания. Крысолов рассказал младшей Лисице, по какому поводу они приехали, и та без колебаний согласилась проводить их к Эдвигу и Банди.
- Мы изо всех сил стараемся их выходить, - жаловалась девушка, ведя Кота и Сороку по лестнице на верхний этаж. – Но раны слишком серьезные, а приглашать хороших лекарей рискованно – они не хотят неприятности с властями. Это хорошо, что ты приехал, Крысолов. Общение с тобой должно пойти им на пользу.
Пересмешник и Зимородок расположились в комнате под самой крышей. Здесь было тепло и сухо, комната хорошо освещалась. Из мебели здесь были шкаф, две кровати, умывальник и таз, на дне которого лежал комок из пропитанных кровью свежеснятых бинтов.
Когда Крысолов и Танока вошли, они сразу увидели Беллу, менявшую перевязки Эдвигу. У парня было забинтовано бедро левой ноги и левое же плечо, если не считать множества мелких царапин на лице и обнаженном торсе, но, несмотря на раны, он счастливо улыбался всякий раз, когда нежные пальчики Беллы прикасались к нему. Банди, неподвижно лежавший на соседней койке, выглядел гораздо хуже: у него была забинтована голова, грудь и оба плеча. Брекки с порога бросилась к нему.
- Крысолов! – воскликнул Пересмешник, подняв глаза на вошедших Кота и Сороку. – Черт возьми, друг, как я рад тебя видеть!.. Принцесса, Вы тоже здесь? Невероятно!
- Эдвиг, Банди! Ну, вы, плутишки! Вас что стреляй, что мечами режь – а вам все нипочем! – Кот не смог скрыть охватившей его радости. – Я не верил своим ушам, когда услышал обо всем, что случилось…
- Я бы тоже не поверил, - простонал со своей кровати Зимородок, с трудом приподнимаясь в постели при помощи заботливой Брекки. – Уж не знаю, каким чудом мы до сих пор живы. Теперь нам, пожалуй, известно не понаслышке, что такое ад…
- Банди досталось крепче всех, - сочувственно подхватил Эдвиг. – Он был для Десото живым щитом. Герой… Банди, ты слышишь? Герой! – Коту показалось, что у бывалого вора по щеке скользнула слезинка. Голос его дрожал, однако он широко улыбался при этих словах. – Лисичек заперли в комнате, поэтому они не могли нам помочь. Меня искололи шпагами, я был парализован. Руфус и Банди держались до последнего, но Лемура убили…. Это было ужасно, поверь мне.
- Меня и Таноку привел сюда Волкодав, - произнес Крысолов, чтобы сменить тему. – Кто-нибудь знает, куда увели Добермана и где его держат?
- В королевском замке, где же еще? – пожал плечами Пересмешник и тут же поморщился от боли. – Дьявол…. По всему городу объявили, что суд и казнь состоятся завтра в полдень. Когда его выведут на эшафот, пробраться туда будет невозможно.
- Почему? Мы проберемся на площадь, схватимся со стражей и освободим…
- Очнись, Крысолов, - перебил его Зимородок. – Сколько нас? Трое? Четверо? Пятеро? А там – сотни вооруженных до зубов солдат. Это самоубийство…
- Мы искренне хотим помочь Доберману, - сказал Пересмешник. – Но… как видишь, мы вышли из строя и вернемся туда, наверное, еще нескоро.
Кот опустил взгляд в пол. Он и сам понимал, что его друзья правы. Но нужен был план, причем срочно – время и без того поджимало. А людей осталось немного.
Значит, нужно забыть про грубую силу. Среди преимуществ королевских прихвостней – оружие и защита, а среди преимуществ воров – ловкость, знание секретных путей и скорость. Значит, разумнее спасти Десото тайно, под покровом ночи, прямо из темницы, где его содержат. Король неглуп, он может ожидать этой дерзкой вылазки и подготовиться к ней. Но он списал со счетов Кота Крысолова и элитных бойцов Гильдии – и в этом его главная ошибка.
- Тогда лечите раны, ребята, - наконец, изрек он. – Вы сделали все, что от вас зависело, и заслужили отдых. Пришла моя очередь вступать в битву: я соберу всех верных Доберману людей, и мы немедленно отправимся в Могурополь. Обещаю вам, Орхольду некого будет завтра казнить.
- Удачи тебе, Кот Крысолов, - серьезно сказал Зимородок, и Пересмешник, Брекки и Белла подхватили его слова.
Отряд Крысолова состоял всего из нескольких бойцов: его самого, Сороки, Волкодава, Файзаля Ворона, Дюка Хорька и еще пятерых воров, чьи имена в этой истории не упоминались. Они остались верны Десото Доберману, и, несмотря на численность, представляли собой серьезную угрозу для любого отряда королевских гвардейцев. В распоряжении команды освободителей были мечи, бронебойные арбалеты, тяжелый кистень и набор лезвий, одновременно служивших отмычками. При наличии опытных тактиков (коими являлись ветераны Гильдии) с таким вооружением можно было одержать верх в любой битве. И сейчас было самое подходящее время использовать навыки, приобретенные во множестве битв.
Копыта коней обмотали кусками ткани, чтобы подковы не звенели по мостовой, возвещая о приближении отряда по всей округе. Каждый из участников освободительного похода облачился в легкие кожаные доспехи и черные плащи с капюшонами; оружие несли на спинах, скрывая под плотной тканью плащей. У каждого на поясе висела веревка с крюком. А еще у всех в головах прочно засела единственная мысль – спасти Десото любой ценой. Даже если придется отдать свою собственную жизнь. Пешки… чего их жалеть, когда королю угрожает сразу шах и мат?
Хотя никто не говорил, что они столь дешево продадут себя врагам…
Под покровом ночи отряд покинул место сбора возле дома графа Блэквулфа и взял курс на Могурополь. На резвых лошадях воры добрались до столицы за пару часов, но у самых ворот им пришлось спешиться, спрятать коней в кустах и перелезать через стену, окружавшую город. Для этого им пришлось отвлечь внимание стражников, а это отняло у них время, но благодаря этому отряд Крысолова остался никем не замеченным. А уже в самой столице стража им на пути не попадалась.
Во время похода хуже всех приходилось Таноке – она совсем ослабела, но, тем не менее, держалась молодцом. Мужчины помогали ей по мере возможности, и, таким образом, графиня не слишком замедляла отряд. Впрочем, еще перед выездом Крысолов принял решение, что, как только Десото будет освобожден, Сорока уйдет вместе с ним, а остальные бросят все силы на их прикрытие.
Следующим препятствием были укрепления королевского замка. Каменные стены, земляные валы и рвы с водой заставили воришек надолго остановиться, но, на их счастье, в этот момент в замок по подъемному мосту въезжал обоз, и отряд, спрятавшись в повозках, благополучно очутился во дворце.
К большим окованным железом дверям тронного зала вел длинный коридор с мраморными колоннами, озаряемый светом зажженных чугунных светильников. На каменных стенах были развешаны гобелены, изображавшие болотную гадюку, свернувшуюся восьмеркой, и в трепещущем сиянии пламени нередко чудилось, что змеи подмигивают ворам своим золотистым глазом.
Возле дверей стояли два стражника с копьями; вместо тяжелых лат на них были простые зеленые гвардейские камзолы. Кроме них, больше никого из солдат в этом коридоре не было. Это было ворам только на руку: прошмыгнув за колоннами и спрятавшись в темном простенке, они получили возможность передохнуть и обсудить свои дальнейшие действия.
- Я хорошо знаю план этого замка, - заявил Крысолов. – Здесь нет башен, в которых можно содержать пленников. Все темницы внизу, и добраться до них можно только через тронный зал.
- Но там стража, - возразил Файзаль. – Мы наделаем много шума. И кто знает, может быть, Орхольд или кто-то из его приспешников сейчас в зале?
- Сомневаюсь, - покачал головой Кот. – В замке не спим сейчас только мы и эти ребята с копьями. Нужно попробовать…
- Тогда мы с Хорьком пойдем первыми, - сказал Ворон. – Расчистим путь, тогда вы идите за нами.
Ветераны тихо двинулись дальше, но стражники, заслышав подозрительные звуки, сами направились в дальний конец коридора. Дюку и Файзалю оставалось только выскочить из тени – и беспечные солдаты, взмахнув руками, с тихим стоном упали на пол и затихли.
- Чисто, - прошипел Ворон, и Крысолов вместе с остальными участниками похода покинули свое укрытие. В вестибюле, еще достаточно далеко, послышались громкие шаги часовых, эхом раскатываясь в тишине спящего дворца, поэтому отряд, не медля ни секунды, оттащил трупы в простенок и побежал к дверям.
Из зала не доносилось ни звука, поэтому воры осторожно открыли тяжелые скрипящие створки и вошли в помещение. Здесь царил мрак, и единственными источниками света были витражные окна, рисовавшие на каменном полу узоры мягким лунным сиянием. Но даже в темноте можно было различить силуэт человека, сидящего на троне в усталой позе. Этот человек шевельнулся и произнес спокойным, но достаточно громким голосом:
- Кто посмел потревожить покой короля? Стража, схватить этих мерзавцев!
Воры сгрудились в прямоугольнике света, который раскрытая дверь пропускала в тронный зал из коридора, и обнажили оружие. Однако вместо ожидаемых бравых ребят в доспехах с мечами и алебардами наперевес из тьмы показались четверо мужчин в парадных костюмах, шелковых жилетах и белых рубашках с кружевными воротничками. Из оружия у них были разве что кинжалы, но самым обескураживающим было не вооружение, а то, что эти четверо, судя по бледной коже, пустым черным глазам и клыкам, торчащим из-под верхней губы, были вампирами.
Но разве Орхольд, король Брестоля, имел дело с нежитью?!
Воры сомкнули ряды и встретили клыкастых джентльменов дружным арбалетным залпом, однако застрелить им удалось только одного – металлическая стрела угодила ему в грудь. Он с диким, потусторонним криком пошатнулся, упал на колени и за несколько секунд превратился с облачко пепла. Остальные трое, даже не взглянув в его сторону, занесли кинжалы над головами воров, и в дело пришлось вступить Крысолову, Файзалю и еще одному бойцу – темнокожему силачу Бронго Буйволу. Кинжалы вампиров не смогли выстоять против мечей и кистеня, и последователи смерти сгорели вслед за своим уже дважды мертвым товарищем.
- Орхольд, что все это значит?! – вскричал Крысолов, обращаясь к сидящему на троне человеку.
Черный силуэт поднял руку, и на ладони вспыхнуло магическое зеленое пламя, осветившее его лицо. Однако это был не Орхольд: вместо него в королевском кресле восседал совершенно другой человек. Его возраст невозможно было определить – кто-то дал бы ему шестьдесят, кто-то – восемьдесят, а кто-то и все сто. Редкие, будто вырванные кем-то седые патлы выбивались из-под ржавой железной короны и падали на его иссушенное морщинистое лицо, больше похожее на череп с неподвижными зелеными глазами. Одет он был в старинное платье с тяжелыми украшениями из черного металла и держал в свободной руке длинный посох с зеленым камнем на верхушке.
Кот внезапно вспомнил свои прошлые приключения и понял, в чем была их причина. Костяной дракон, книга черной магии, вампиры, только что напавшие на них…. Ко всем этим темным делишкам был причастен некромант, сидевший на троне вместо короля. Был ли он заодно с Орхольдом? Это предстояло выяснить.
- Как нехорошо тревожить сон Его величества, - с кровожадной усмешкой на высохшем лице произнесло это существо. – Это плохо влияет на его… здоровье.
- Что ты сделал с королем? – спросил Файзаль, хотя из уст вора, ненавидевшего тирана, такой вопрос звучал несколько странно.
- Его величество изволит почивать в своих покоях, - спокойно отвечал некромант, будто издеваясь над незваными гостями. – Он любезно оставил меня на троне вместо себя, на тот случай, если кто-то решит порадовать его полуночным визитом.
- А кто ты такой?
- Как говорил один древний писатель, «Что в имени тебе моем…» Так и я вам говорю, господа: что вам мое имя? Оно – гром на небе, оно – шелест страниц, оно – тихий прощальный вздох умирающего человека! – некромант вскочил и взмахнул рукой, державшей пламя. В тот же момент каждый факел, каждый светильник и каждая свеча в зале вспыхнула, осветив помещение мерзким зеленым светом и сделав его похожим на склеп.
- Немертвые, которые еще не лишились мозгов, все время говорят загадками? – язвительно спросил Дюк Хорек, доставая из-за пазухи метательный кинжал. Он не собирался сейчас же бросать его в некроманта – просто хотел заставить странного собеседника занервничать.
- Обычная речь кажется таковой бессловесным животным из воровских гильдий, которыми они почему-то так гордятся, - не остался в долгу маг смерти. – Впрочем, я рад любым гостям. Жаль только, что я не смогу поведать вам нечто более интересное, кроме моей собственной истории – несколько лет назад я имел неосторожность потерять свою магическую книгу. До меня дошли слухи, что кто-то из ваших соратников нашел ее, или я ошибаюсь?
- Я нашел ее, - заявил Крысолов. – Но ты ее не получишь.
Только теперь лицо некроманта, похоже, ожило: во всяком случае, оно приобрело гневное выражение, а глаза из зеленых превратились в красные. Он стукнул посохом по полу и зашипел:
- Жалкий человек! Я могу все что угодно – такое, что тебе и не снилось! Если пожелаю, я сию же секунду верну себе книгу!..
- Не вернешь, - повторил Крысолов. Угрозы некроманта не произвели на него никакого впечатления. – Мы уничтожили ее.
…От визгливого, горестного крика мага смерти у воров заложило уши. Можно было подумать, что с исчезновением книги у этого существа отрезали половину сердца. Без лишних разговоров некромант воздел руки к небу и забормотал заклинания – и уже через секунду из коридора в зал уже бежали два скелета в гвардейской форме. Дюк и Файзаль обернулись и, подняв мечи, бросились защищать тыл, а Крысолов, Бронго и Волкодав, недолго думая, побежали в атаку на самого некроманта.
Однако тройное кольцо скелетов, возникшее словно из ниоткуда, преградило им путь. Закованные в броню костяные воины, вооруженные кто мечом, кто клевцом, кто булавой или перначом, пугали одним своим видом и вдобавок для устрашения грозно щелкали зубами и посверкивали зелеными огоньками в пустых глазницах. Однако воров это не остановило, и они смело бросились в бой.
Битва длилась несколько минут, но участникам казалось, будто она растянулась на целые часы. Кот рассчитывал быстро покончить с некромантом – это выглядело даже слишком просто. Маг смерти не был защищен ничем, кроме своего посоха; но он не переставал шептать заклинания, поднимая все новых и новых скелетов. Либо у подножия королевского трона было целое кладбище, либо колдун умел создавать себе армию прямо из воздуха!
Нападавшие уничтожили первое кольцо воинов – им на смену пришло второе, и третье, и четвертое и так далее. Лишенный своей магической книги, некромант не мог творить другие заклинания, но и этим пользовался весьма умело, не позволяя врагам приблизиться к нему ни на шаг. А ведь времени у освободителей было не так много…
Крики и звон стали должны были разбудить по крайней мере половину дворца. В зал ворвался отряд гвардейцев, привлеченный шумом битвы, так что Ворону, Хорьку и остальным пришлось отбиваться от них вместо того, чтобы помочь Крысолову и его напарникам. Нужно было кончать с этим черным колдуном, пока сюда не сбежалась вся королевская армия!
…Кот размахнулся и снес мечом сразу три костяные головы. Он взмок и вымотался, а скелетам, кажется, не было конца. Волкодав тоже устал: все реже и тяжелее он поднимал над головой оружие, одежда на нем была кое-где изорвана. Один Буйвол дрался как ни в чем не бывало – такому богатырю, как этот выходец с южных земель, не страшны были ни скелеты, ни закованные в броню королевские солдаты. Краем глаза наблюдая за ним, Крысолов придумал, как можно одолеть кольцо костяных воинов и расправиться с колдуном.
Он усилил натиск и подал знак Волкодаву делать то же самое. Костяные бойцы заковыляли к ним, но этого вор и добивался. Буйвол уже знал, что ему нужно делать – двумя мощными ударами он раскидал скелетов в стороны, прыгнул вперед и прежде, чем некромант опомнился, опустил тяжелый, утыканный шипами металлический шар на хрупкий череп колдуна…
Тронный зал озарила ослепительная ярко-зеленая вспышка, заставившая всех замереть и закрыть глаза руками. Некромант, лишенный плоти, просто разлетелся на части с последним удивленным вскриком, но его смерть породила мощную волну энергии, которая, вырвавшись из своего сосуда, прокатилась по помещению, уничтожила оставшихся скелетов, а Бронго, нанесшего смертельный удар врагу, с силой отбросила назад на несколько шагов. Он с размаху ударился о каменную колонну, сполз на пол и потерял сознание…
- Бронго! – с горестным криком Ворон бросился было к нему, но Дюк схватил его за куртку и удержал подле себя.
Крысолов и Волкодав, переведя дух и убрав оружие, тут же подбежали к Буйволу и с тревогой на лицах склонились над ним. Меньше всего им сейчас нужны были потери, тем более – такого серьезного бойца, как Буйвол. Но, кажется, ему повезло. Темнокожий воин застонал, приходя в себя, и попытался встать, но скорчился от боли и снова прислонился к стене.
- Как ты, приятель? – спросил Кот.
- У него сломан хребет, - Волкодав горестно покачал головой и услышал, как обреченно всхлипнул стоящий позади Файзаль. – Удар был слишком сильным.
- Нужно ему помочь… - начал было Крысолов, но Буйвол вдруг закашлял, подавившись собственной кровью, и прохрипел:
- Нет, оставьте меня здесь. Идите, спасайте Десото…
- Мы не можем тебя бросить!.. – Ворон попытался вырваться, но сильные руки Хорька держали его мертвой хваткой.
- Я уже не жилец, - Бронго поднял руку и попробовал отмахнуться. – Забудьте обо мне и идите дальше. Я попытаюсь выиграть для вас время, когда сюда нагрянут стражники. Идите…
Грохот стали в отдаленном коридоре замка подтвердил его слова: кажется, из восточного крыла к тронному залу уже бежал поднятый по тревоге отряд. Крысолов и Волкодав на прощанье сжали руки Буйвола в своих ладонях и побежали прочь, к спрятанным за бархатными гардинами решетчатым дверям, ведущим в подземелье. Дюк буквально тащил на себе Файзаля, который, кажется, теперь совершенно обессилел.
- Это был его последний ученик, - пояснил Волкодав на немой вопрос Кота. – Мне жаль этого парня, очень жаль…
- Мы слишком рано его потеряли, - подхватил Крысолов. – Слишком рано. Нас стало меньше, а значит, наша задача усложняется.
Отмычки быстро сделали свое дело. За дверью оказался длинный коридор, винтом уходящий вниз. Каменные стены здесь были сырыми и грязными, пахло плесенью и разложением. Выщербленные ступеньки винтовой лестницы освещались коптящим светом факелов, расположенных слишком далеко друг от друга, поэтому воры спускались очень осторожно, почти на ощупь. Звуки, царившие в наземной части дворца, сменились бесконечным заунывным гулом и тихими, слабыми стонами заточенных в темнице пленников. У человека, который даже просто прогуливался по извилистому тюремному коридору, холодела кровь, а ноги сами собой ускоряли шаг.
Крысолов подбежал к ближайшему факелу и вытащил его из чугунного держателя. То же самое сделали Волкодав и Хорек. Так они могли обходить камеры вдвое быстрее, не тратя время на пересечение коридора от одной стены до другой; да и риск наступить на что-то мерзкое, валяющееся на полу в полумраке, был гораздо меньше. Согласовав свои действия, воры бросились на поиски темницы, в которой держали Десото.
Кого только они не находили в этих крошечных грязных клетках! Пленники, засаженные сюда, очевидно, много лет назад, почти потеряли человеческий облик: жалкие костлявые существа, обернутые в вонючие лохмотья, испуганно шарахались от света и забивались в темные углы, издавая какие-то странные звуки. Те, кто был заточен в тюрьму недавно, наоборот, при виде воров бросались на решетки и умоляли выпустить их. В спину Крысолову и его соратникам летели проклятья из уст тех, мимо кого они равнодушно прошли в поисках единственного нужного им пленника.
…Десото Доберман нашелся нескоро, хотя бы потому, что не подавал никаких сигналов своим спасителям. Он вообще не знал об их приближении – сидел на полу у стены камеры, перебирая в руках ржавую цепь, и как будто потерял интерес к жизни. Кот велел отряду встать на страже, двух воришек во главе с Волкодавом отправил исследовать дальний конец коридора, а сам вместе с Сорокой прильнул к двери темницы:
- Десото! Десото, это мы! Посмотри сюда!
Доберман поднял голову и прищурил глаза, силясь рассмотреть силуэты, возникшие в освещенном полукруге коридора. А когда ему это удалось, он подскочил как ужаленный и сам бросился к решетке, запинаясь и поскальзываясь на грязной сырой соломе, устилавшей пол камеры.
- Крысолов… Танока!.. Черт возьми… я уж и не надеялся вас увидеть… я думал, все меня предали…
- Нет, Десото, мы собрали всех верных тебе людей, - Кот отдал факел Сороке и склонился над замком, ковыряя в нем отмычкой. – Мы освободим тебя и вернемся в Гильдию, а там…
- Гильдии больше нет, - мрачно перебил его Доберман. – Орхольд лишил ее головы, а маловерные разбойники прикончили остальное.
- Король не успел казнить тебя, - возразила Танока. – Ее можно будет возродить…
В это время раздался торопливый топот ног – по коридору к камере Десото бежал Хорек. Он был взволнован и даже напуган:
- Крысолов! Гвардейцы нашли вход и спускаются сюда! Поторопитесь!
Словно в подтверждение его слов, в дальнем конце коридора послышались голоса, зазвенели вынимаемые из ножен мечи. Но сразу за этим из-за поворота с противоположной стороны выбежали разведчики, и, судя по всему, новости у них были более приятные.
- Кот! – на бегу выпалил Волкодав. – Этот коридор проходит под стенами и рвом, в дальнем конце – подъем в башню, а там – окно. Решетку выломали, но тюремщики, видимо, не настолько умные, чтобы ее починить. Скорее освобождайте Десото и уходите отсюда, мы их задержим!
Крысолов приналег на замок, и он с тихим щелчком открылся. Доберман вышел из клетки, но никуда не побежал – он взял Кота за руки и уставился ему в глаза.
- Прости меня за все, Крысолов. Я не смог тебя уберечь, и когда мне рассказали, что тебя схватили на севере, я как будто потерял частичку себя…
- Нет времени на сантименты, Десото, - вежливо, но твердо перебил его Кот. – Уходим отсюда.
И они впятером побежали по коридору в дальний конец, туда, где, по сведениям Волкодава, из земли поднималась ведущая за город башня. Крысолов не мог поверить в свою удачу – его отряд одолел некроманта, освободил Добермана, и при этом самих воров никто не поймал! И теперь от свободы и возрождения Гильдии их отделяли всего несколько метров, лестничный пролет и окошко, ведущее в лес…
Но как же те, кто остался сторожить вход? Не успели Доберман, Кот, Сорока и остальные добежать до ступенек, за их спинами раздался отчаянный крик Ворона:
- Крысолов! Дюк! Солдат слишком много, мы несем потери!.. Скорее, бегите!
…Десото, просидевший в камере несколько дней на хлебе и воде, все же был достаточно силен, чтобы быстро бегать и лазать по стенам башен, если в этом была необходимость. А вот Сорока, в отличие от него, была слишком слаба и не могла ни драться, ни быстро бегать. К тому же нельзя было допустить, чтобы гвардейцы после побега заключенного вернулись в замок и продолжили преследование уже на земле.
Правда, все эти простые рассуждения очевидны только для того, кто не принимает непосредственного участия в быстро развивающихся событиях. Крысолову же надо было принимать решение быстро, пока гвардейцы еще достаточно далеко, а воры еще способны сражаться. Их задача была выполнена – Десото спасен, а у Таноки должно хватить сил выбраться из подземелья. Что касается остальных, то тут, увы, все намного печальнее…. Разумеется, об этом не принято было говорить, но когда беглецы остановились и переглянулись друг с другом, эта мысль оказалась в головах у всех без исключения.
Кот толкнул Добермана и Сороку в сторону лестницы и произнес:
- Бегите в лес. Спрячьтесь где-нибудь и дождитесь рассвета, а там возвращайтесь в Моркву. Лошади, если их уже не забрали, спрятаны в зарослях возле главных ворот. Торопитесь!
- А как же ты? – Десото обернулся к нему.
- Я останусь с остальными. Мы задержим их, у вас будет время…
- Крысолов, ты погибнешь! – выкрикнула Танока и в отчаянии схватила его за плечи. На ее глазах выступили слезы. – Я не могу позволить тебе…
- Крысолова больше нет, - холодно отозвался тот, хотя сердце его было готово разорваться от таких слов. – Но грехи мои никуда не делись. Я пойду к отряду и приму плату за все, что совершил.
- Ты уверен, сынок? – осторожно спросил Доберман.
Он никогда никого прежде так не называл. Но у Кота не было времени оценить эту высшую привилегию. Он уже чувствовал, что ему подходит время получить свое, и не пытался отдалить этот час. Почему? Где же хваленый инстинкт, позволявший легендарному вору выживать в любой ситуации, какой бы сложной она не была? Ответ, похоже, заключается в единственном слове – судьба…
- Позаботься о Таноке. А я вернусь, если смогу.
Короткое объятие с бывшим королем воров, короткий поцелуй с Сорокой – и Крысолов уже бежит вместе с Волкодавом и Хорьком на помощь товарищам, а Десото с воровской принцессой взбираются по лестнице навстречу темно-синему ночному небу, которое заглядывало в подземелье сквозь круглое окошко…
Говорят, что от судьбы не уйдешь. Говорят, каждый должен идти по своему пути, но в конце концов придет к одному и тому же финалу. Говорят… вообще, говорить все мастера, а когда дело доходит до настоящих подвигов, только немногие находят в себе мужество сделать шаг вперед, обнажить оружие и прямо взглянуть в глаза своей судьбе.
…Воры бились отчаянно, но исход битвы был предрешен. Вот один из гвардейцев смертельно ранил Файзаля Ворона; другой скрестил меч с Дюком Хорьком и, проведя ловкий прием, рассек горло вору-ветерану; вот, защищая Крысолова, храбрец Волкодав прыгнул навстречу врагу, но арбалетная стрела насквозь прошила ему грудь. Вскоре освободительный отряд, состоявший из лучших воров Гильдии, преданных Коту и Десото Доберману, был уничтожен.
Грохоту гвардейских лат вторили, звеня рваными цепями, призраки подвалов и башен, возносившие печальную песню погибшим борцам за свободу. Крысолов сражался насмерть, но силы были уже неравны. Солдаты повалили его на пол, скрутили ему руки и надели на него кандалы. Он не оставлял борьбу даже тогда, брыкался, извивался, даже сумел прокусить руку гвардейца в кожаной перчатке, зажимавшего ему рот. Вражеская кровь брызнула вместе со слезами из глаз вора, когда его потащили прочь, мимо трупов его несчастных друзей.
Крысолов плакал. Нет, смерть его не пугала – он жаждал ее в это мгновение, словно путник, жаждущий глотка воды в иссушенной пустыне. Его мучила не телесная боль, а внезапное, страшное раскаяние, которое только сейчас охватило его душу. Страшное своей простотой и очевидностью.
Если подумать, что останется в этом мире после него? Кто придет пролить слезу на его скромную могилку за оградой церковного кладбища? Кто вспомнит, что когда-то жил на этом свете Кот Крысолов и расскажет о нем своим потомкам?
Никто. Ничего. Пустота и забвение. Воспоминания о нем будут стерты из умов тех, кто прожил свою жизнь честно и благородно. Он – презренный вор, и умрет с этим словом, написанным у него на лбу. И все же были такие, кто не забудет его и не смирится с его смертью – Эдвиг и Банди, сестры Лисички, Десото Доберман и Танока Сорока…. Сколько слов они должны были сказать друг другу! А ребенок – он ведь ничего не будет знать о том, кто его мать и кем был его отец! Нет ничего ужаснее, чем умереть бесследно – даже из памяти близких нам людей…
Котом Крысоловом занялись все – от королевской гвардии до Ордена Карателей. Его допрашивали, пытали, истязали, пытаясь вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения о сбежавшем главе воровской Гильдии. Но и перед королевским троном, и на пыточном столе, и в своей тесной сырой камере, теряя последние крохи разума, Крысолов молчал. Словно забыл все, что ему было известно. А когда его одним серым дождливым утром возвели на эшафот, чтобы дать топору палача оборвать его никчемную жизнь, бывшим вором владела единственная, но, пожалуй, самая светлая мысль – его будут помнить. Его будут любить. Он не исчезнет, как ему казалось ранее, пока будет жива память о нем.
* * *
Следующие несколько месяцев я не встречался с ворами и даже забыл о нашем разговоре. Я вернулся в родные края, нанял писарей и переплетчиков, и вскоре несколько экземпляров книги были готовы увидеть свет. Я раздумывал над тем, как выгоднее продать их, и рассчитывал подарить одну из них нашему графу – он был человеком ученым, начитанным, его наверняка заинтересовала бы такая увлекательная история.
«Да, пожалуй, именно так я и поступлю» - решил я, опуская перо в чернильницу, чтобы расписаться на первом листе книги.
В этот момент кто-то постучался мне в окно. Я живу на первом этаже, и ко мне часто напрашивались какие-нибудь посетители. Не подозревая ничего необычного, я отложил перо, встал и открыл ставни окна…
Я с трудом узнал в молодом человеке, стоявшем передо мной на улице, Кори Зимородка. Хотя он ничего не менял в своей внешности – те же небрежно причесанные черные волосы, усики над верхней губой и простая, ничем не примечательная одежда. Он откинул в сторону полу плаща, чтобы я увидел рукоятку меча, выполненную в виде головы тигра с рубином в зубах, и сказал:
- Приветствую тебя, странник! Помнишь ли ты свой уговор с Гильдией воров?
Я немедленно впустил Кори в дом и предложил ему разделить со мной скромную трапезу. Он отказался от еды и напитков, сославшись на то, что сам только что приехал с какого-то важного светского приема. Молодой вор попросил, чтобы я показал ему книги, пролистал одну из них и остался, как мне показалось, очень доволен оформлением и содержанием.
- Мне пришлось прибегнуть к художественному домыслу, - признался я. – Поскольку не все детали жизнеописания Кота Крысолова были мне известны. Но я постарался сделать так, чтобы это выглядело убедительно и правдоподобно…
- Не беспокойтесь об этом, - Кори мотнул головой и улыбнулся. – Самое главное, что Вашу книгу интересно и приятно читать. Как я и обещал, вот деньги, - он сбросил с плеча кожаную сумку и выудил из нее внушительных размеров мешок, доверху набитый золотом.
Из двадцати готовых книг Кори забрал десять, откланялся и покинул мой дом. Это было, пожалуй, одно из самых удивительных событий в моей жизни: вор, купивший книги у простого бродячего писателя!
Деньги, кстати говоря, были настоящими.
Конец
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
![Запах вереска [СИ]](https://www.4italka.su/images/articles/611835/primary-medium.jpg)
Комментарии к книге «Тропой Кота (СИ)», Марина Вадимовна Чернышова
Всего 0 комментариев