«Неприкаянные души (ЛП)»

Неприкаянные души (ЛП) (fb2) - Неприкаянные души (ЛП) (пер. Дамский клуб LADY | переводы Группа) (Ревущие двадцатые - 1) 1008K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джен Беннет

Джен Беннет Неприкаянные души (Бурные двадцатые – 1)

Перевод осуществлен на сайте

Переводчик:

KattyK

Редакторы:

Talita, gloomy glory

Принять участие в работе Лиги переводчиков

Аннотация:

На дворе бурные двадцатые, и Сан-Франциско – известный центр бутлегерства, неприкрытого желания и черной магии. Туманная прибрежная зона очень привлекательна, особенно если вы специализируетесь на духах…

Аида Палмер выступает в шоу в роли медиума на сцене известного «тихого» (там, где во время «сухого закона» тайно продавали спиртное) бара Гри-гри в Чайнатауне. Однако она на самом деле способна призвать и изгнать души умерших.

Уинтер Магнуссон – влиятельный бутлегер, предпочитающий оружие призракам. К несчастью, он не так давно стал жертвой злого проклятья, которое сделало его магнитом для неприкаянных духов.

Аида помогает Уинтеру изгнать призраков, но ее хладнокровие сгорает под чарами бутлегера-соблазнителя…

В поисках мага, наложившего проклятье, Аида и Уинтер пьянеют от страсти и чем больше сближаются, тем больше понимают, что им следует расправиться с призраками своего прошлого…

Глава 1

2 июня 1927 г.

Норт-Бич, Сан-Франциско

Как только трамвай остановился рядом с «Гри-гри», Аида Палмер крепко сжала золотой кулон на шее. Скоро полночь, к тому же выходной, а Велма вызвала ее в бар, сказав только, мол, дело срочное, но в подробности не вдаваясь. Так что теперь Аида терялась в догадках и ничего хорошего не ждала.

– Что ж, Сэм, думаю, я совершила ошибку, – тихо прошептала она кулону. – Но будь ты здесь, наверняка бы посоветовал смело взглянуть неприятностям в лицо, значит… была не была. – Аида торопливо поцеловала кулон и сошла на тротуар.

Переулок перегородили роскошный лимузин и Фордов « Модель Т [1]», так что пришлось идти в обход.

Сплетни и сигаретный дым плыли под уличными фонарями волнами прохладного летнего тумана. Под пристальными взглядами ночных гуляк Аида вышагивала по покатой дорожке мимо длинной очереди желающих попасть в клуб. Ведущий ко входу кирпичный коридор освещали три обрамленные круглыми лампочками вывески, незаметные с улицы. Первые две были посвящены популярному джазовому квартету и труппе китайских акробатов. А на третьей красовалась брюнетка в окружении привидений:

ПОЗНАЙТЕ ЗАХВАТЫВАЮЩИЕ ДО МУРАШЕК ПРИЗРАЧНЫЕ ТАЙНЫ! ИЗВЕСТНАЯ ГИПНОТИЗЕРША И МЕДИУМ МАДАМ АИДА ПАЛМЕР ВЫЗЫВАЕТ ДУХОВ ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА И УСТРАИВАЕТ ВСТРЕЧУ ЗРИТЕЛЕЙ С ЛЮБИМЫМИ И ДОРОГИМИ ЛЮДЬМИ, ОТОШЕДШИМИ В МИР ИНОЙ. – ЗРИТЕЛИ, ЖЕЛАЮЩИЕ ПОУЧАСТВОВАТЬ В ПРОГРАММЕ, ДОЛЖНЫ ПРИНЕСТИ ВЕЩИ, ПРИНАДЛЕЖАВШИЕ ПОЧИВШИМ.

Один из зевак, околачивающийся рядом с третьей вывеской, посмотрел на проходившую мимо мисс Палмер и будто бы узнал ее. Может, видел ее выступление… однако слишком напился, чтобы вспомнить. Аида натянуто улыбнулась и подошла к клубным воротам.

– Простите, – извинилась она перед парочкой в начале очереди, встала на цыпочки и заглянула в окошко.

Увидев ее, привратник поздоровался:

– Добрый вечер, мисс Палмер.

Теплый латунный свет и радостные голоса манили в клуб.

– Добрый вечер. Меня вызвала Велма, но с переулка не пробраться. Не знаете, что случилось? – спросила Аида, как только дверь за ней закрылась.

– Понятия не имею, наверное, ничего хорошего, – ответил первый привратник.

Второй начал было объяснять, но осекся под предупреждающим взглядом управляющего Дэниелса, что как раз беседовал с парочкой грубоватых мужчин. Дэниелс посмотрел на Аиду и мотнул головой, мол, вам наверх.

«Отлично. И правда ничего хорошего».

Мисс Палмер зашла в заполненный вестибюль и принялась пробираться ко второй охраняемой двери – высокому арочному проходу в глубине комнаты, ведущему прямо в главный клубный зал. Местный оркестр разыгрывался, создавая фон для гула разговоров и звона бокалов.

«Гри-гри» считался одним из крупнейших баров с нелегальной выпивкой, который обслуживал всех в Сан-Франциско. Здесь не обращали внимания на социальные нормы, касающиеся расовой и классовой принадлежности, и принимали всех, кто мог себе позволить купить клубную карту. А уж внутри посетители ужинали и танцевали с кем хотели. Аида, как и многие другие артисты, заключила контракт до начала июля. Она работала тут уже месяц и пока была вполне довольна. Это заведение оказалось намного приятнее большинства забегаловок на Восточном побережье, где ей довелось выступать, а начальница относилась к ней по меньшей мере доброжелательно.

О Велме Тусен среди служащих ходило множество слухов. Поговаривали, будто она ведьма или колдунья и практикует худу [2](и против истины не грешили). Но главная причина сплетен крылась в том, что приличное общество не знало, как относиться к женщине, которая самостоятельно управляет прибыльным да еще и незаконным предприятием. Однако Велма безупречно играла роль, а Аида восхищалась дамой, что не побоялась бросить вызов условностям.

Конечно, приятно, когда руководство в самом деле верит в твои способности, но главным для мисс Палмер оставалась работа. Эта должность была ей необходима, потому, скрестив пальцы, медиум понадеялась, что ее не уволят из-за столь внезапно возникшей «неприятности». Особенно она переживала по поводу недовольного клиента со вчерашнего выступления. Не ее вина, что ему не понравилось послание от покойной сестры из загробного мира. Да и откуда Аиде было знать, что этот мужчина – сенатор штата? Если бы кто-то предупредил, что вместо правды его устроит притворство, Аида с удовольствием бы подыграла.

Тихонько ворча, она поднялась по боковой лестнице и зашла в узкий коридор, который вел к служебным помещениям. В прихожей, где молоденькая секретарша обычно занималась документами Велмы, было пусто и темно, однако Аида заметила, что теперь выдыхает облако белого пара, словно зимой.

Призрак.

Медиум осторожно приблизилась к приоткрытой двери главного кабинета и застыла, прислушиваясь к низкому мужскому голосу, тихо бормочущему что-то на иностранном языке. В облаке холодного дыхания она заметила женщину с традиционными китайскими гребнями в прическе, с которых свисали нити красного бисера. Из-под полупрозрачной ночной сорочки выглядывали босые ноги. А перед китаянкой стоял огромный темноволосый незнакомец в длинном пальто и пялился в большое окно, выходившее в главный клубный зал.

Судя по облаку пара при дыхании, один из этой парочки – призрак, что само по себе необычно, ведь пока Аиде попался лишь один местный дух – плотник, строивший сцену и умерший от сердечного приступа за несколько лет до того, как Велма стала хозяйкой «Гри-гри», – и медиум сразу же его изгнала.

Обычно призраки не болтались по миру, а оставались на месте своей смерти. Так что, если в кабинете Велмы сегодня никто не скончался, привидению здесь делать нечего.

Ага, однако вот оно.

Сильные призраки казались такими же настоящими, как и люди из плоти и крови. Но даже не будь женщина с гребнями выряжена в ночную рубашку, и так понятно, что живой тут – мужчина. Он невнятно бормотал что-то очень похожее на молитву.

Призраки не разговаривают.

– Ваша партнерша по танцам? – спросила Аида.

Незнакомец развернулся. Вот это да. Гигант под два метра с такими широкими плечами, что способен мимоходом валить домики. Очень темный шатен, можно сказать, брюнет, с идеально зачесанными и покрытыми бриллиантином волосами. Дорогая одежда. Удлиненное серьезное лицо, одну сторону которого пересекал внушительный изогнутый шрам. Мужчина изумленно моргнул, торопливо окинул Аиду оценивающим взглядом сверху донизу и тихо спросил:

– Вы ее видите?

– О да. – Привидение повернулось к мужчине, и Аида заметила жуткую кровавую рану на голове бедняжки. – А, вот из-за чего она умерла. Ваших рук дело?

– Что? Нет, конечно. А вы тот самый медиум?

– Мое имя стоит на вывеске возле клуба.

– Велма заверила меня, что вы можете… заставить ее уйти.

– Эм…

Аида едва могла сосредоточиться на словах гиганта. Такой грудной раскатистый голос, как у настоящего драматического актера – звучный и бархатный. Он, наверное, способен уговорить на что угодно. Манящий, как зов сирены, насыщенный, как нижние ноты идеально настроенной виолончели.

Возможно, тут замешена магия, потому что мисс Палмер думала только о том, как бы прижаться к накрахмаленной рубашке этого мужчины в сером костюме, дорогом шейном платке из шелка и длинном черном пальто, которое, вероятно, стоило больше, чем весь ее гардероб.

Ну что за мысли! Аида покраснела.

– Так вы можете?

– Простите?

– Изгнать ее? Этот бесплотный дух преследовал меня по всему городу. – Страдалец махнул рукой в сторону призрака.

– Они обычно так себя не ведут. – Дух преследовал его? В высшей степени странно. Однако великана приведение лишь раздражало. Большинство мужчин даже распознать опасность не в состоянии.

– Ваше дыхание… – начал он.

Да, она в курсе: вблизи это выглядит намного чудне́е, чем из зрительного зала во время выступления.

– Знаете ли вы, что такое аура?

– Понятия не имею.

– Это излучение вокруг людей – выпуск энергии. Она есть у всех. Моя леденеет в присутствии духов и призраков. И когда теплое дыхание проходит через ауру, то становится видимым – точно так же, как на холоде.

– Это занимательно, но не могли бы вы сначала избавиться от нее, а уж потом разглагольствовать?

– Не нужно дерзить.

Незнакомец посмотрел так, будто она только что самым богохульным образом прервала церковную службу. В его глазах пылали огонь и сера.

– Прошу вас.

А в голосе не было ни капли вежливости.

Аида смерила его долгим взглядом – пусть это и ребяческое поведение, но месть сладка. Затем вздохнула, встряхнула руки… и, закрыв глаза, притворилась, будто собирается с силами. Пусть считает, что она оказывает ему огромную услугу. В общем-то, так оно и есть. Во всем городе он вряд ли найдет кого-то другого с подобным даром. Но Аиде это давалось легко. Не сложнее, чем решить математическое уравнение. Раз – и готово.

Да, она без труда выталкивала духов за завесу – вот вызывать их оттуда гораздо проблематичнее.

Хорошенько потрепав нервы грубияну, Аида протянула руку к китаянке, чувствуя резкое понижение температуры в теле фантома. Сосредоточившись, медиум приказала духу уйти. Статическое электричество затрещало на кончиках пальцев, а потом холод пропал – призрак исчез.

Ей хотелось изобразить обморок, но, кажется, это было бы слишком. Аида все же театрально понурилась, словно ей понадобится дней десять на восстановление. Ну и разыграла слегка затрудненное дыхание – для пущего эффекта.

– Пара больше нет.

Она приоткрыла глаз и уперлась взглядом в сюртук великана. Выпрямившись в полный рост, она по-прежнему видела только мощную грудь, пока наконец не подняла глаза до узла его шейного платка. Как же неудобно, что приходится так задирать голову, дабы посмотреть гостю в лицо. Но вблизи Аида заметила то, что упустила на расстоянии: глаз со шрамом чем-то отличался от другого. Однако сначала лучше узнать, кто же он, черт побери, такой, а уж потом спрашивать об аномалии.

– Аида Палмер, – представилась медиум, протягивая руку.

Незнакомец мгновение пялился на протянутую ладонь, потом перевел взгляд на лицо Аиды, будто пытался решить, не подхватит ли неизлечимую хворь, дотронувшись до нее. Затем обхватил ее пальцы большой, теплой и твердой рукой в перчатке. И даже через добротную черную кожу Аида почувствовала приятное покалывание – неожиданное ощущение, намного необычнее привычной призрачной энергии.

Глава 2

Уинтер Магнуссон суеверным не был. Еще несколько дней назад, спроси его кто-нибудь, верит ли он в духов, Уинтер бы расхохотался. Но теперь стало как-то не до смеха. После полной странностей жуткой недели он уже не знал, чему верить.

Сначала к нему на улице пристала безумная старуха и наложила какое-то дурацкое заклятье. С тех пор каждый день после полудня в кабинете стал появляться призрак, причем видел его лишь сам Уинтер. Затем во время сегодняшней деловой встречи в баре в Чайнатауне кто-то подлил ему в стакан ужасное на вкус варево. И прежде, чем Уинтер успел выплюнуть гадость, из стены со стороны соседнего борделя появилась проститутка с дырой в голове.

И опять же только Уинтер видел привидение, но оно последовало за ним из Чайнатауна в Норт-Бич. Девица просто смотрела, однако пока в комнату не вошла медиум, Уинтер уже начал сомневаться в своей вменяемости.

А теперь он был слишком выбит из колеи, чтобы задумываться о чем-либо.

Когда дыхание медиума пришло в норму, Уинтер первым делом заметил приличного размера грудь. Но, как и смотреть на солнце во время затмения, пялиться на дамское декольте не следовало, так что он быстро поднял взгляд. Женщина провела тонкими пальцами по закрывающей лоб челке цвета жженого сахара. Прямые как палка гладкие волосы были подстрижены в стиле французский «боб», длиной до подбородка с боков и покороче на затылке. Когда медиум представилась и протянула руку для рукопожатия, то привлекла внимание Уинтера к молочно-белой коже, покрытой бронзовыми веснушками. Совсем не такими, едва заметными, что появляются на загоревшем лице ребенка, а темными, густо усеивающими все видимые участки тела.

Начиная с узкой полоски бледной кожи на лбу над изогнутыми бровями, крапинки россыпью украшали нос и щеки, становились посветлее на шее и исчезали в глубоком декольте платья.

Уинтер снова посмотрел на ее груди – все такие же впечатляющие, – затем опустил взгляд вниз, до ассиметричного подола выше колен. Прошелся по крапинкам на икрах, просвечивавшим сквозь телесные чулки, вплоть до туфель на устойчивом каблуке. Веснушки на ногах, ну надо же! Почему-то Уинтера это очень возбудило. Мысли становились все жарче и жарче. Все ли ее тело покрыто веснушками? Есть ли они на руках? А в тех соблазнительных ямочках, где ягодицы переходят в ноги? На сосках?

Бутлегер вынырнул из волнительных грез, встряхнулся и наконец вспомнил собственное имя:

– Уинтер Магнуссон.

Заглянув в огромные карие глаза, обведенные угольно-черным карандашом, словно у экзотической принцессы Нила, Уинтер почувствовал прилив странного жара.

– Боже праведный, а вы настоящий верзила.

Магнуссон застыл на месте, не зная, что на это ответить.

Если он и высок – а метр девяносто и правда впечатляющий рост, – то мисс Палмер казалась малышкой. Среднего роста с длинными ногами, она все равно производила впечатление миниатюрного, стройного и грациозного создания. Необычайно очаровательная девушка, намного привлекательнее своего изображения на вывеске у входа в «Гри-гри».

– Полагаю, стоит вам щелкнуть пальцами, и все прыгают, – заметила мисс Палмер спокойно, почти улыбаясь, давая понять, что вовсе его не критикует, а честно оценивает. Может, даже хвалит.

– Они прыгают, стоит мне щелкнуть пальцами, потому что без меня лишатся прибыли.

– Ага! Так и знала, что уже где-то слышала ваше имя. Вы – бутлегер Велмы.

Она вела себя так обезоруживающе непосредственно и говорила напрямик, что одновременно смущало и волновало. Женщины никогда так не обращались с Уинтером – черт, да и большинство мужчин не рисковало!

– И не только Велмы. Официально же я занимаюсь рыболовством, – пояснил он.

Так и было: рыба днем, спиртное – ночью. И оба товара считались лучшими в городе. Уинтер специально делал упор на качество, хоть такой подход довольно необычен для нелегальной продукции. Его отец владел несколькими кораблями до принятия закона Волстеда [3]и рыбачил вдоль побережья от Сан-Франциско до Ванкувера. Налаженные маршруты и связи позволили с легкостью организовать нелегальную доставку выпивки из Канады. И, как и отец, Уинтер продавал неразбавленный джин – только натуральный спирт, – чем завоевал право обслуживать лучшие рестораны, клубы и гостиницы.

А еще звание одного из Большой Тройки бутлегеров в Сан-Франциско.

Аида кивнула, словно это было неважно, и заметила:

– Они разного цвета.

– Что?

– Ваши глаза.

Незнакомцы никогда не осмеливались упоминать о его поврежденном глазе и кривом шраме от брови до щеки. Либо уже знали, откуда у Уинтера эти увечья, либо слишком боялись спросить. Он не привык объясняться и уже собирался проигнорировать вопрос медиума, но любопытство, написанное на ее лице, заставило бутлегера передумать.

Или, может, дело в веснушках на лодыжках… и том, что бы ему хотелось сделать с ними, начиная с ласк языком и заканчивая закидыванием ее ног на свои плечи.

Уинтер кашлянул:

– Зрачок одного глаза постоянно расширен.

– Да?

Аида шагнула вперед и вытянула шею, чтобы рассмотреть глаз поближе. Ее волосы источали сладкий аромат фиалок, отвлекая Уинтера намного больше, чем отвратительное пойло и чертов призрак.

– Понятно, – прошептала она. – Оба глаза синие, но из-за расширенного зрачка кажется, что левый темнее. Генетический дефект?

– Травма. Пару лет назад я попал в автомобильную аварию.

Боже, как же он ненавидел свои изъяны. Всякий раз, глядя в зеркало, Уинтер замечал раненый глаз и шрам, напоминающий о той ночи, которую бутлегер с радостью позабыл бы: ночи, когда он потерял семью в страшной аварии, врезавшись в трамвай. Ему повезло выжить, но иногда Уинтеру казалось, что это какое-то скрытое проклятье.

Медиум, к счастью, ничего не сказала про шрам. Казалось, отметина не вызывала в ней отвращения и не пугала, однако мисс Палмер и не притворялась из вежливости, будто изъяна нет.

– Вы видите поврежденным глазом или травма зрачка отразилась на остроте зрения?

Уинтер снова почуял фиалки. Боже правый! Ее близость опьяняла. Жар наслаждения прилил к паху. Еще немного, и придется прятать безудержно растущую эрекцию. На всякий случай бутлегер запахнул пальто.

– У меня прекрасное зрение, – ответил угрюмо. – И сейчас я вижу маленькую женщину с веснушками, которая задает слишком много вопросов.

Собеседница рассмеялась, вызвав в груди Уинтера непонятное ощущение. Может, ему плохо. Сердечный приступ в возрасте тридцати лет. Вот уж черта с два. Он скорее сгорит заживо, чем стерпит так называемую помощь еще одного проклятого эскулапа. После вереницы психиатров, лечивших недуг отца до аварии, и слишком дорогих хирургов, зашивавших глаз после, Уинтеру общения с докторами на всю жизнь хватит, какой бы короткой она ни была.

Когда медиум наконец отвернулась, Уинтер выдохнул, с огромным интересом наблюдая за околдовывающим покачиванием ее попки, пока Аида шла к столу Велмы, чтобы положить сумочку и шляпку «колокол». А уж когда красотка сняла пальто, вид стал еще лучше: веснушки покрывали каждый сантиметр изящных рук.

Уинтер мог потерять сознание от возбуждения: он уже чувствовал дрожь в коленках и даже немного зашатался. Словно под кайфом или от лихорадки. Но тут комната закружилась перед глазами, и Уинтер с ужасом понял, что веснушки мисс Палмер тут совершенно ни при чем.

• • •

Когда Аида повернулась, бутлегер молча смотрел на нее несколько мгновений, так, что от нервозности мурашки по спине побежали. Похоже, она и правда извращенка, ибо почувствовала приятное волнение.

Боже правый, как же мистер Магнуссон хорошо сложен, словно огромный бык. Какого же он роста? Она задержала взгляд на крепких бицепсах, которые натягивали шерсть дорогого пальто, а затем посмотрела на отвлекающе длинные и крепкие ноги.

Тело настоящего завоевателя, способного побеждать врагов, грабить деревни, а также овладевать невинными женщинами.

Ну или не совсем невинными.

Он не был красавцем в обычном понимании. Аида решила, что его, скорее, отличает привлекательность дикаря, грубоватая, темная и энергичная. Варвар в костюме богача. Обычно такие ее не привлекали, но по какой-то причине его крупные размеры возбуждали.

– Так скажите мне, – начала Аида, пытаясь сосредоточиться на причине своего прихода, – сколько этот призрак вас преследовал, мистер Магнуссон?

Фамилия, кажется, скандинавского происхождения, да и его внешность это подтверждала: сочетание удивительно высоких плоских скул, удлиненное лицо… сдержанный, упорный характер. Но акцента нет, значит он не из недавних эмигрантов.

– Пару часов.

– Знаете почему?

Магнуссон утвердительно хмыкнул. Похоже, улыбаться он не умел – всего лишь растянул сжатые губы и уставился на нее странными непривычными глазами, которые вдруг закрылись, а открывшись, словно остекленели.

– Вы в порядке? – спросила Аида.

– Я…

Фразу Магнуссон не закончил: только он был в сознании, а уже в следующую секунду закачался и прежде, чем медиум успела хоть что-то предпринять, накренился к ней, будто срубленная гигантская секвойя. Аида инстинктивно взмахнула руками, словно могла поймать мужчину таких размеров. Но ей удалось… хотя скорее он врезался в нее, свалив с ног мертвым грузом.

– Н-на п-пом-мощь! – закричала мисс Палмер, когда великан медленно и неловко заставил ее отклониться назад, опуститься на колено…

– О боже… черт возьми… мистер Магнуссон…

И тут она наконец рухнула под ним.

Ее разум паническими скачками переходил от земного «он приятно пахнет мылом и ведьминым орешником» к практичному «как человек может столько весить? Он что, каменный?»

От топота затряслись половицы. Аида даже не успела как следует поразмыслить на тему «можно ли умереть под прессом», а кто-то уже сдвинул с нее гиганта. Какое облегчение! Двое рабочих клуба подняли мистера Магнуссона, а начальница Аиды помогла той встать.

– Ты цела? – Велма Тусен сегодня облачилась в платье цвета красной розы с чуть более глубоким, чем принято, декольте, открывавшим острые ключицы и бледную кожу цвета мускатного ореха. Понять происхождение владелицы бара не представлялось возможным. Блестящие волосы шатенки, стриженой под мальчика, были завиты и зализаны назад.

– В п-порядке, – пролепетала Аида, глотая воздух.

Тридцатипятилетняя Велма некогда работала танцовщицей, затем несколько лет назад переехала из Луизианы в Сан-Франциско и стала управлять клубом после того, как ее изменник и бродяга муж – первоначальный владелец «Гри-гри» – умер от аневризмы. Поговаривали, что его скоропостижная смерть произошла после того, как Велма разрезала его фотографию надвое во время полуночного ритуала. Аида не знала, правда ли это, но, даже если слухи не лгут, мерзавец, без сомнения, заслуживал такой судьбы.

– Яд подействовал, – заметила Велма.

– Вы его отравили?

Велма нетерпеливо поморщилась:

– Он уже пришел сюда с отравой. Его заколдовали. Кто-то подлил яд ему в бокал и оставил на столе написанное заклинание. Похоже, это какая-то китайская магия, вроде магнита для сверхъестественного. Притягивает призраков.

– Как того духа, что здесь был.

– Так ты избавилась от привидения? Спасибо, – поблагодарила Велма. – У меня есть друг в Луизиане, который может подсказать противоядие. Я уже четверть часа назад звонила оператору и заказала междугородний. Могут связаться в любую минуту, но бедняге все хуже.

Все собрались возле бутлегера. С растрепанными упавшими на лоб волосами мистер Магнуссон зажмурившись лежал на полу и стонал. Глядя на него, Аида подумала, что он и правда выглядит великаном и что ее не удивит, если вокруг вдруг появится армия лилипутов с веревками.

Услышав топот, Аида посмотрела на дверь, как раз когда в кабинет влетел худощавый китайский парень. Чуть за двадцать, одетый в сшитый по фигуре костюм цвета зеленого можжевельника и кепку мальчишки-газетчика. Приятное лицо, мускулистое тело, натянутое туже, чем гитарная струна. Парень буквально излучал энергию.

– Аида, познакомься с Бо Йонгом. Бо, это мисс Палмер, – представила Велма.

Бо дружелюбно посмотрел на Аиду, в знак приветствия прикоснулся к козырьку кепки, затем склонил голову на бок, словно пытаясь решить особо заковыристый кроссворд.

– А, вы медиум, – выпалил он, оглядев ее с головы до ног с хитрой усмешкой. – Я помощник мистера Магнуссона.

– Приятно познакомиться.

– Бо, – пробурчал Уинтер с пола, безуспешно пытаясь опереться на локоть. – Тебе удалось расшифровать символы на бумаге?

– Да, босс, – холодно ответил Бо. – К сожалению, вас, похоже, отравили «гу» [4] .

Глава 3

Аида о таком даже не слышала:

– Что?

– Гу – черная магия, – пояснил Бо. – В старинных китайских преданиях говорится, будто владеющие ей способны сделать магический яд, чтобы манипулировать человеком. Разные виды «гу» для различных целей.

Велма помахала кружком бумаги с зелеными символами:

– Эта магия, Уинтер, притягивает к тебе духов. Если мы от нее не избавимся, то ты станешь вроде Гамельского крысолова для призраков. – Она повернулась к Бо: – Ты уверен, что не знаешь в городе никого, способного навести такие чары?

Помощник бутлегера сердито сморщил нос:

– Из магов я знаком только с вами, фокусница, и, сдается мне, только у вас репутация создателя смертельных проклятий. Может, это вам захотелось наложить подобное на Уинтера.

– А с чего, бога ради, мне проклинать собственного поставщика?

Уинтер застонал на полу:

– Если соберешься меня убить, Велма, сделай это напрямую, без всяких загадок и заклятий. И предупреди заранее.

– Поверь, Уинтер, если я соберусь тебя убить, ты узнаешь об этом первым.

В затуманенных глазах Уинтера заплясали веселые искорки, Бо рассмеялся.

Велма нахмурилась:

– Я не имела дела с китайскими проклятиями, но если ты, Бо, знаешь кого-то подходящего, скажи сейчас.

– Думаете, я знаком со всеми местными китайцами?

Велма положила руку на бедро:

– Мне кажется, ты обо всех по чуть-чуть знаешь. С чего бы Уинтеру платить костлявому вору-сироте больше, чем мне своему управляющему?

– Не моя вина, что вы такая прижимистая, – без эмоций отрезал Бо. И когда Велма сердито зыркнула на него, подмигнул: – Ну я правда знаю только человека, который перевел символы «гу». Я поспрашиваю. Слыхал, владельцы ресторанов накладывают друг на друга проклятья. Может, научились у кого-то. Но чтобы выяснить имя, мне понадобиться несколько часов, а может, и больше.

– Мой источник действует быстрее. – Хозяйка клуба посмотрела на Уинтера. – Ты пришел ко мне за советом, так вот: похоже, старуха, приставшая к тебе на улице, – ведьма, и она наложила проклятье, позволяющее видеть призраков, а яд «гу», который подлили тебе сегодня, притягивает духов. Видимо, кто-то пытается тебя запугать.

– Кто?

– Тебе лучше знать. Будем надеяться, что мой информатор сможет помочь с лекарством. А пока я ослаблю действие проклятья. Поднимайся наверх, в мою квартиру. Аида, можешь остаться на случай, если вдруг появятся еще призраки.

Мисс Палмер на мгновение задумалась, а не потребовать ли оплату за сверхурочные.

Вышибалы подхватили Уинтера с двух сторон, и Велма провела их по короткому коридору к закрытой лестнице. Поднявшись на один пролет, они прошли в личные покои хозяйки клуба через теплую желтую прихожую. Владелица проводила их в огромную, оформленную черно-белой плиткой в шахматном порядке ванную комнату, в глубине которой стояла громадная ванна на ножках в форме когтистых лап.

– Парни, вы займитесь Уинтером, а ты, Бо, набери ванну. Только холодную воду.

– Ванну? – изумленно переспросил помощник.

– Не для мытья, а чтоб вытащить проклятье. Но не кладите его туда, пока я не вернусь. Надо будет сперва кое-что добавить. – Велма поманила пальцем Аиду: – Пойдем со мной.

Та поспешно последовала за начальницей в яркую гостиную, отделанную черным деревом и блестящим тонким шелком. Рядом с камином Велма открыла незаметную дверку и знаком показала медиуму зайти.

Аида почувствовала ароматы специй и воска. Со стропил свисала одна лампочка, освещая квадратную комнатушку, где стоял лишь длинный стол у стены. От пола до потолка рядами громоздились полки, уставленные книгами, свечами и емкостями любого размера, формы и цвета. Было даже несколько старых бутылок из-под спиртного с содранными этикетками. Пучки высушенных трав свисали с длинных гвоздей, вбитых по бокам.

– Моя мастерская, – просто пояснила Велма.

Несколько минут она рассматривала полки, затем принялась снимать баночки. В некоторых находились окрашенные порошки, в одном флаконе – смесь сухих трав, а в другом – что-то непонятное. Хозяйка расставила их на рабочем столе вместе с помятой металлической миской, мензуркой и ложкой. Пока Аида рассматривала смеси, Велма достала потрепанную книгу с порванным переплетом и клочками бумажек вместо закладок и открыла на странице, гласившей: «Очистительная ванна для снятия проклятий». Далее следовал список ингредиентов, а поля испещряли карандашные заметки.

Из-за стены послышался приглушенный звон телефона. Велма торопливо постучала по крышкам собранных баночек:

– Рута, иссоп, высушенная окра и два сбора. Перемешай по рецепту, больше ничего не трогай, – добавила она и вылетела из комнаты.

Аида застыла на несколько секунд, рассматривая различные странные вещи на полках. Как будто ей захотелось бы к чему-то прикасаться. Велма не первая ее знакомая с магическими способностями и интересом к таинственному. Аиде доводилось сталкиваться с ведьмами, ясновидящими, гадалками и другими чародеями с необъяснимыми талантами, их вечно притягивало друг другу словно магнитом. Рыбак рыбака видит издалека. По сравнению с некоторыми, дар Аиды выглядел довольно пресно.

Она быстренько смешала ингредиенты для специальной ванны и не успела закончить, как Велма ворвалась обратно, что-то бормоча себе под нос, и подтащила деревянный стул к пролету между полками. Она встала на цыпочки, чтобы достать банку для варенья, полную, как показалось, ровно нарезанных палочек с шипами. Однако, когда Велма бросила несколько штук в большую ступку, Аида поняла, что ошиблась.

– Сушеные сороконожки, – небрежно пояснила ведьма, заметив взгляд медиума. – Мой коллега уверяет, что «гу» – ядовитая магия. Проклинающий должен был положить в магический котел разных ползучих тварей – змей, скорпионов, лягушек. – Велма крошила насекомых с пугающим рвением; панцири ломались под пестиком с ужасным треском. – Затем идет схватка не на жизнь, а на смерть. Ядовитые насекомые и рептилии борются, поедая друг друга. Чары накладываются на оставшегося в живых. Вот из этого и делается яд.

Хрясь, хрясь, хрясь.

Хозяйка клуба достала еще две баночки. Из первой щипцами вытащила хрупких, замечательно сохранившихся скорпионов с выпрямленными хвостами и прижатыми к животу конечностями. Добавив в ступку и посыпав темно-красным порошком, она стала давить их вместе с сороконожками.

– Лекарство против проклятия – побороть подобное подобным: сороконожки и скорпионы поглотят «гу» внутри Уинтера. А прежде сделаем специальную ванну. Она должна ослабить действие чар, тогда у лекарства больше шансов сработать. Так, дай мне миску. – Велма склонила голову, словно в молитве, и пробормотала что-то над смесью для ванны. Закончив, вздохнула и вернула миску Аиде. – Отнеси это в ванную, брось в воду и перемешай.

– Я?

– Это не причинит тебе вреда. Я позвонила на первый этаж и попросила принести льда из бара. Нам надо сделать воду как можно холоднее, чтобы снять проклятие. Как только перемешаешь содержимое с водой, пусть парни опустят туда Уинтера. Я скоро приду с противоядием.

Прижав миску к животу, Аида поспешила в ванную и едва не наткнулась на девушку с пустыми ведрами из-подо льда. А в комнате снова чуть не упала, увидев Уинтера в чем мать родила.

– Клянусь Буддой, Осирисом и вашим христианским богом…

– Который явно меня ненавидит, – перебил помощника Уинтер.

Работник Велмы поддерживал его за одно плечо, Бо – за другое, а Аида застыла, пожирая глазами голого бутлегера. Он был бледен и намного красивее, чем она себе представляла: широкая грудь, мускулистые руки, живот как кирпичная стена. Темные волосы дорожкой спускались по торсу от грудной клетки до крепких ног. Но внимание медиума привлекли заросли под мускулистым животом и внушительная плоть, висящая под ними.

Боже праведный!

Ее трудно назвать экспертом по обнаженным мужчинами, но уж парочку Аида точно видела, и никто из них не обладал подобным инструментом между ног – и определенно не такого размера в покое. Можно только догадываться, каков он в возбужденном состоянии.

Она заставила себя оторвать взгляд. А потом еще раз.

Смущенная медиум водила глазами туда-сюда, стараясь смотреть куда угодно, только не на бутлегера. Да уж, ей еще не доводилось видеть такое тело, как у музейной статуи… только не атлетического, стройного Давида, а покрепче, вроде Зевса или Посейдона. Словно один лишний бутерброд в день может превратить его из коренастого крепыша в тучного мужика. Уинтер был большим, могучим и опасным.

Словно мифический зверь.

Аида не могла отвести взгляд. Она покраснела, однако не от смущения из-за его наготы (ну, может, слегка), но в основном потому, что Уинтер вызывал в ней сильное желание.

Не заметив ее появления, Бо сердито бросил брюки хозяина на пол и продолжил жаловаться:

– Это худшее из всего, что вы меня когда-либо просили сделать. Включая шпионское задание в трюме парохода с гнилой рыбой.

Уинтер рассмеялся и едва не упал лицом вниз.

– Эй-эй, держитесь. – Работник Велмы прижал руку к его груди, чтобы удержать страдальца у кафельной стены. Стоять самостоятельно он не мог, но все же находился в сознании.

По большей части.

– Не смешно, – ныл Бо. – Слышали, что сказала Велма? На вас проклятие. Вот помрете, а я останусь без работы…

– Где она? – пожаловался Уинтер невнятно, словно пьяный. Яд, казалось, обволок его сознание хмельным туманом.

Аида стукнулась локтем о косяк, и все посмотрели на нее. Она чувствовала, что покраснела, и лучше бы оторвать взгляд от ванны… однако по непонятной причине ноги приросли к полу, и медиум никак не могла прекратить пялиться на мистера Магнуссона. «Да не стой же как истукан!»

Уинтер посмотрел на нее своими разными глазами. Его губы сложились в ленивую улыбку. Значит, не такой уж он суровый, кто бы мог подумать. Аида почувствовала бабочек в животе. Боже мой! Она ведет себя как впечатлительная школьница!

– Привет, кошечка, – поздоровался Уинтер.

Аида подняла подбородок и подавила хаос, охвативший ее разум и тело.

– Мистер Магнуссон…

– Когда в комнате есть голый человек, формальности излишни.

– Тогда я буду звать вас господин бутлегер.

Он тихонько усмехнулся:

– Можешь звать меня Уинтер.

– О, да? Теперь, когда вы меня едва не задавили и продемонстрировали то, что мне видеть совершенно не интересно?

– Если и дальше будешь так смотреть, я решу, что ты лжешь.

Уже и так смущенная, Аида покраснела от досады. Затем быстро перевела взгляд на ванну и двинулась к ней.

– Где Велма? – спросил Бо.

– Готовит противоядие.

– Разве ванна не лекарство?

– Насколько я поняла, ванна – для подстраховки.

Лохань уже была наполовину полна воды; колотый лед плавал по поверхности. Аида бросила внутрь содержимое миски и смотрела, как оно тонет, жалея, что забыла принести ложку или длинную палку. Однако Велма утверждала, что смесь не причинит вреда.

Вздохнув, Аида засучила рукав и опустила руку в ледяную мешанину. Поморщившись от ужасного холода, медиум поболтала рукой в стылой воде.

– Выкупаешься со мной? – пророкотал Уинтер с другого конца комнаты.

«Ага, размечтался». Да Аида в жизни не признается, что его замечания о ее излишнем интересе совсем не далеки от истины. Бутлегеры – известные дамские угодники, если верить желтой прессе. А такой мужчина уж наверняка переспал с каждой юбкой в городе.

– Пусть меня лучше хлыстом выпорят.

Бо и работники Велмы рассмеялись.

Когда вода стала розовой, а травы и семена окры всплыли на поверхность, Аида поспешно вынула руку и задрожала, стряхнув капли.

– Ладно, положите его в ванну.

Мужчины дружно кряхтели, пока то ли тащили, то ли пихали бутлегера к лохани. Аида схватила полотенце с этажерки, чтобы вытереться, но, когда процессия проходила мимо, мельком посмотрела на ягодицы Уинтера. Изумительное зрелище. Когда он попытался шагнуть сам, мышцы зада напряглись так, что на пояснице образовались соблазнительные ямочки.

Уинтер дернулся в руках рабочих и снова увидел, что Аида на него пялится.

– Ну же, смотри, – с улыбкой поощрил он. – Мне нечего стыдиться.

– А побыстрее вы его засунуть не можете? – в отчаянии вопросила медиум вышибал.

Те закинули длинную ногу бутлегера в ванну.

– Холодно! – взвыл Уинтер, внезапно оживившись, и попытался сбежать.

– О нет, не дождетесь! – возразил Бо, пихнув хозяина обратно.

Великан с криком погрузился в воду. Розовая волна плеснула через край. Бутлегер дрожал всем телом, а лед стучал о стенки.

– Только не утопите его, – посоветовала Велма с порога и прошествовала мимо Аиды. Фалды платья ведьмы развевались вокруг лодыжек, а в руках она несла блюдце с чашкой горячего чая… от которого исходила жуткая вонь. – Тебе надо это выпить, Уинтер, – сообщила владелица клуба и, подцепив ногой трехногую табуретку, подтащила ее к ванне. – Согласишься добровольно, или Менни и Клайду придется тебя держать?

– Черт побери, – прошептал Бо и отвернулся от зелья.

– Не буду лгать – на вкус ужасная гадость, – спокойно призналась Велма, усевшись на табурет. – Но это снимет проклятье.

– Хочу… врача, – ответил Магнуссон, дрожа как осиновый лист.

– Ты же понимаешь, что обычный врач не поможет? – серьезно спросила Велма, взяв его за подбородок и повернув к себе. – Я – твой доктор, а ты – мой пациент. Я могу тебя исцелить. Пей.

Уинтер заколебался, сморщившись от ужасного запаха чая и стуча зубами от холода:

– Е-ес-сли эт-то м-мен-ня уб-бьет…

– Тогда мисс Палмер станет вызывать тебя из загробного мира каждый раз, как захочешь со мной поболтать. А теперь открой рот и пей.

Уинтер послушался и с напряженным лицом принял чашку, пока Велма читала заклинание. Коричневые ручейки потекли с уголков его губ. Аида вспомнила, какой треск стоял от ступки, и, не в силах смотреть, прижала руку ко рту.

Уинтер вскрикнул от боли, пытаясь сдержать тошноту. Бо развернулся и уперся руками в колени, тяжело дыша.

– Вот так, – похвалила Велма.

Уинтер застыл. Его глаза закатились, но белки изрезала сеть черных линий, которые двигались и вибрировали, точно паутина, дрожащая из-за мухи. Он казался одержимым. Аида в жизни не видела ничего подобного, а уж с чем она только не сталкивалась в процессе работы.

Бо с ужасом уставился на Уинтера:

– Он не дышит. Что ты сделала, ведьма?

– Он правда не дышит, – поддержала его Аида.

– Подождите! – рявкнула Велма.

Все застыли. Магнуссон не шевелился, однако вода вдруг забурлила, розовый оттенок потемнел до черноты. Что-то двигалось в ней, крутилось, поднималось.

Внезапно поверхность закипела, как в кастрюле. Она бурлила и пенилась, и из глубин появились тысячи маленьких темных извивающихся и танцующих теней.

Все отпрыгнули, а из ванной раздались громкие крики ужаса.

Уинтер осел в массе черных теней, будто растворяясь в воде. Руки безвольно повисли. Велма позвала его, но «пациент» никак не отреагировал.

Когда его голова скрылась под водой, тени перелились через край ванны, а упав на черно-белый шахматный пол Велмы, просто… исчезли. Как будто жуткое зрелище было лишь миражом. Возможно, это и правда иллюзия, раз замешена магия.

Уинтер все еще находился под водой и не двигался.

Сердце Аиды безумно заколотилось. Внутри нее поднялся безмолвный крик.

Пенистая вода успокоилась и порозовела. И затем, словно подводная лодка, голова Уинтера вырвалась на поверхность. Раскрыв чистые глаза, он хватал ртом воздух и кашлял.

– Видите? – триумфально воскликнула Велма, когда Бо с помощниками подбежали и вытащили Магнуссона из воды. – Говорила же, что я – врач.

Аида наконец выдохнула, когда Уинтера извлекли из ванны и укрыли дрожащее тело полотенцами. Он казался усталым и поверженным, но мог стоять. Бутлегер молча посмотрел на Велму с жалостью и благодарностью, как будто только на это и был способен.

– Всегда пожалуйста, – ответила хозяйка клуба и повернулась к выходу. – Оденьте его, но ничего не делайте с водой. Мне надо выплеснуть ее на перекрестке, а потом очистить эту комнату.

Аида вышла в коридор с Велмой и дрожащей рукой закрыла дверь:

– Он в самом деле будет в порядке?

Велма кивнула:

– Отдохнув, он почувствует себя намного лучше. Надеюсь, больше за ним призраки шастать не будут… однако я не в силах сделать так, чтобы он не видел духов, если наткнется на них в городе. Его глаза теперь открыты – этого не исправишь.

Не повезло, но Аида не особо сочувствовала. Она видела призраков с раннего детства. И если уж девочка могла с этим жить, то и большой крепкий мужчина справится.

Колдунья уставилась на пустую чашку в руках. Остатки противоядия стекли на дно. Она поставила емкость вверх дном на блюдце.

– Когда Магнуссон очухается, ему нужно будет найти виновного. Похоже, у него есть враги в твоем районе.

Глава 4

Немного позже, по возвращению из «Гри-гри», Уинтер сидел в кожаном кресле в своем кабинете и смотрел в большие окна, что выходили на мерцающую огоньками границу залива. Чудесный вид, один из лучших в городе. От него не устаешь, а сейчас «проклятому» требовалось успокоение, дабы прийти в себя после волнующих вчерашних событий.

Горячий чай, который принесла его экономка Грета, почти не согревал. Уинтер понемногу возвращался в норму, но никак не мог избавиться от вкуса чертового варева Велмы.

Как только он доберется до виновника своих злоключений, то либо придушит, либо попросту свернет подлецу шею. Но найти его оказалось не так уж просто: в наличии имелся лишь штамп чародея, создавшего заклинание, едва просматриваемый сквозь колдовские символы на подброшенной в момент отравления записке.

Черная Звезда.

Бо не знал никого с таким именем, но, может, кто-то в Чайнатауне в курсе.

А тем временем Магнуссон собирался внимательно проверять, что пьет, пока не решена проблема с призраком в его кабинете.

– Может, она и от него тоже избавится, – произнес Уинтер вслух, в общем-то думая совсем не о духе.

Он вспомнил, как красноречиво медиум смотрела на него в ванной Велмы. Может, ее и не привлечет его обезображенное лицо, но на уровне инстинктов он ее заинтересовал. Аида не смущалась, как пугливая девственница, а изучала его с любопытством. Никто на него так не смотрел уже несколько лет. Возможно, ему показалось под влиянием мерзкого яда.

Прислонившись к ближайшему окну и засунув руки в карманы, Бо помолчал несколько мгновений и выдал:

– Она остроумная.

– И бойкая на язык. Такие всегда приносят неприятности.

– Лучше уж неприятности, чем застенчивость и скука. И я еще ни у кого не видел столько веснушек. Так экзотично, правда? И она немного напоминает Луизу Брукс [5].

– Она намного симпатичнее Брукс.

– У нее такие же большие карие глаза, – возразил Бо.

– М-м. Думаю, у Аиды больше. Наверное, следовало пригласить ее сюда.

– Вы уже это говорили. С вами точно все хорошо?

Уинтер почувствовал прилив раздражения:

– После всего пережитого, считаю, что чувствую себя вполне прилично. Не стану утверждать, будто понимаю, что со мной случилось, но кто-то ставит мне палки в колеса, и, будь моя воля, не хотел бы больше видеть ни единого призрака. Мисс Палмер дока в области духов, и я желаю, чтобы она пришла сюда и избавилась от привидения. Что в этом плохого?

– Ничего.

– Вот именно, ничего.

Бо выглянул в окно:

– И она должна прийти сюда только как эксперт.

– Точно.

– А ее глаза и груди больше, чем у Луизы Брукс.

Черт бы побрал дерзкого язвительного мальчишку! Но Бо прав, и теперь Уинтер злился на себя и даже немного смутился, что проговорился. Ему не понравилось, что Бо тоже заметил привлекательность медиума. Совсем не понравилось.

– Придется ее уговаривать, – заметил помощник. – Может, вам стоит ее навестить, извиниться, что сверкали перед ней своим хозяйством и чуть не раздавили.

Уинтер смутно припомнил прощальные слова Аиды: «Уж лучше пусть меня хлыстом выпорют», и задумался, не сидит ли он уже у нее в печенках. Ведь медиум не только видела его в чем мать родила – она еще видела его слабым, больным и бредящим. Бог знает, что она о нем думает. Настроение сразу испортилось.

– Уверен, что Мисс Палмер… – начал Бо.

– Довольно! – рявкнул Уинтер. – Я передумал. Не желаю больше о ней слышать. Лучше найди в Чайнатауне того, кто знает это чертово имя на проклятом листке бумаги.

• • •

Магнуссон не сомневался, что докопается до сути. Люди уже много раз пытались лишить его бизнеса, но безуспешно. Вот только за пару дней Бо так и не нашел Черную Звезду, а призрак в кабинете появлялся как часы – в два пятнадцать пополудни, – оставался на минуту, а потом исчезал. Наверное, поэтому Уинтер все никак не мог выбросить из головы медиума. А безумно жаркие фантазии, в которых фигурировали они оба, не казались чем-то из ряда вон выходящим: в конце концов, Аида симпатичная женщина, а Уинтер здоровый мужчина.

Но фантазии, мучащие перед сном, и являвшийся днем чертов призрак вконец достали бутлегера. И через три дня после проклятья, собираясь на полуночную встречу с клиентом по поводу поставки алкоголя, Магнуссон зашел в «Гри-гри». Уверял себя, что хочет просто заключить сделку: попросит медиума за определенную плату выгнать привидение из кабинета. Вот и все.

Но он пришел слишком поздно, чтобы переговорить лично с ней. Представление мисс Палмер уже началось. И раз уж Уинтер явился сюда, то почему бы не посмотреть, чем она занимается. Он встал в конце зала и из этого темного угла наблюдал за действом.

Зрители повернулись к сцене. Свет потускнел, и раздались разрозненные аплодисменты. К стойке микрофона подошел темнокожий мужчина средних лет в цилиндре и фраке. Езекия. Улыбающийся конферансье славился своим чувством юмора и умением заполнять остроумными репликами паузы между шоу-программами. В одной руке Езекия держал трехногий столик, а в другой – стеклянную посудину, полную оторванных половинок лотерейных билетов, которые раздавали в вестибюле.

– Добрый вечер, – поздоровался конферансье. – Прошу, усаживайтесь на свои места и найдите свои билеты. Моя дорогая миссис Монро, кажется, билетик упал в лиф вашего платья, но, уверен, молодой человек рядом с вами с удовольствием поможет вам его достать.

Громкий смех последовал за словами распорядителя, который опустил стол у второго микрофона справа от луча прожектора и поставил на поверхность миску с билетами.

– Дамы и господа, с удовольствием приглашаю известного медиума с Восточного побережья, которая совсем недавно приехала в наш славный город! Пожалуйста, окажите мадам Палмер теплый прием, какой только могут посетители клуба «Гри-гри».

Бархатные занавеси раздвинулись, и под бурные аплодисменты на сцену вышла медиум. Уинтер весь напрягся, когда она встала под луч прожектора. Он по-детски надеялся, что на сцене она не так привлекательна, как ему показалось в ночь отравления.

Ничего подобного.

Бутлегер оглядел платье цвета шампанского – цветочный орнамент из бисера опоясывал талию, слегка приподнимаясь на округлых бедрах, – перчатки, скрывающие руки до локтей, непрозрачные золотистые чулки. Жаль, что Аида прикрыла все эти веснушки, но благодаря этому видимая кожа казалась еще более притягательной.

Мисс Палмер была сногсшибательна.

Как только аплодисменты стихли, она заговорила в микрофон, и тот, поглотив ее голос, разнес его по залу с металлическим призвуком:

– Добрый вечер. Для тех, кто в первый раз на моем выступлении: я – медиум, умеющий входить в транс. Сегодня я вызову духов ваших родных и близких из загробного мира, временно приняв их в себя, чтобы они смогли с вами пообщаться. Говорить они будут моим голосом. В этом состоянии я ощущаю все, не упаду в обморок и не забуду о произошедшем.

Зрители погрузились в благоговейную тишину, прерываемую лишь звоном бокалов в баре на краю зала и чихом кого-то из присутствующих. Гости находились во власти Аиды. Какой же другой она была на сцене – такой серьезной и сдержанной. Однако уверенность никуда не делась. Уинтер вспомнил, как смело говорила она с ним в кабинете Велмы, и улыбнулся.

– Перед началом, я в последний раз напоминаю: в программе написано, что мне надо коснуться вещей почивших, чтобы установить контакт, предпочтительно то, чем часто пользовались и к чему привязаны. Я вижу, многие из вас пришли во всеоружии, значит, начнем с первого участника? – Аида кивнула Езекию. – За час мы постараемся вызвать как можно больше владельцев билетов. Пожалуйста, потерпите. Если ваш номер назвали, прошу, пройдите вперед и отдайте билет Езекию.

Конферансье достал первый лотерейный квиток:

– Номер сто пятьдесят восемь.

Сидевший рядом со сценой мужчина в зеленом костюме поднял руку и встал. Затем под аплодисменты своих соседей по столику двинулся к распорядителю и протянул ему билет.

– Сэр, как вас зовут? – спросила медиум.

– Хеннити. – Он нервно сунул ей карманные часы.

– Кому они принадлежат, мистер Хеннити?

– Моему брату Ленни. Он погиб на войне и…

Мисс Палмер подняла затянутую перчаткой руку:

– Больше ничего не говорите. Пожалуйста, дайте мне секунду настроиться. Если мне удастся связаться с вашим братом, то вы сможете пообщаться с ним примерно минуту, когда его дух войдет в мое тело. Я не смогу удерживать его долго, поэтому мой вам совет: не теряйте головы и не тратьте времени понапрасну. Чтобы понять, говорите ли вы с Ленни, сразу же спросите его о том, что известно только вам обоим. Понятно?

– Да, – ответил мистер Хеннити.

Зрители ждали, затаив дыхание, как дети, слушающие байки у костра. Даже на балконах с обеих сторон над сценой посетители перегнулись через перила. Медиум взяла в левую руку карманные часы мистера Хеннити, а вторую прижала к своему бедру. Уинтер с любопытством наблюдал за происходящим. Аида закрыла глаза, а через несколько секунд резко вздохнула, и ее правая нога дернулась, словно от удара. Глаза медиума открылись.

Аида выдохнула.

Облачко пара вылетело из ее рта… как в ночь их знакомства.

По спине Уинтера побежали мурашки.

– Давайте, мистер Хеннети, спрашивайте, – подбодрил зрителя конферансье.

Победитель лотереи застыл в нерешительности и стал нервно перебирать пальцами.

– Гм, Ленни? Если это правда ты, скажи, где мы похоронили мертвого кота, которого нашли на улице на мой шестнадцатый день рождения?

Мисс Палмер посмотрела на него. На первый взгляд ее поведение не изменилось, однако она ответила, выдыхая облачко пара:

– На поле старика Генри.

Мистер Хеннити изумленно выдохнул.

– Здравствуй, Майкл, – сказала Аида. – Рад, что ты наконец лысеешь.

Голос ее звучал совершенно бесстрастно. И хотя Уинтер уже знал, что она может сделать с призраком, было удивительно видеть Аиду одержимой духом, если это действительно так. Недели две назад он бы не поверил в реальность происходящего, а теперь…

Что же она сделала другой рукой, когда вызывала призрак? Магнуссон перестал прислушиваться к беседе медиума с мистером Хеннити и постарался разгадать трюк. У нее там что-то было, но что именно?

После нескольких реплик мисс Палмер и мистера Хеннити, Уинтер прекратил свои гадания. Он смотрел на гладкие короткие волосы цвета карамели, шею и плечи в веснушках. И ему очень захотелось сжечь ее длинные перчатки.

И платье заодно.

При этой мысли член одобрительно запульсировал. Боже, нужно глотнуть свежего воздуха. Не стоило сюда приходить. Если Уинтеру и до того было сложно не фантазировать об этой дамочке в постели, то увидев ее на сцене с такой уверенной осанкой… Ему не скоро удастся это забыть. Посмотрев на нее еще раз, бутлегер выскользнул из зала, тихо положил в карман программу с ее фотографией внутри и пошел через вестибюль на улицу к ожидавшему его автомобилю.

• • •

Аида арендовала комнату в пятиэтажном доме в Чайнатауне над китайским рестораном дим-сам [6] “Золотой лотос” в северной части кишащей туристами Гранд-авеню. Все постояльцы были одинокими работающими женщинами, как и сама Аида. Вагоны канатной дороги звенели за окном днем, а местные трамваи ходили до полуночи, так что обычно Аиде не приходилось платить за такси после работы и перетруждать мышцы ног, в одиночестве шатаясь пешком вверх-вниз по холмистым улицам. В этом случае дорога в шесть кварталов от «Гри-гри» будто становилась вдвое длиннее. В недельную стоимость проживания и питания входили и бесплатные дим-сам, так как арендодатели держали также и ресторан. В квартире имелись складная шкаф-кровать, кресло, письменный стол, телефон и личная ванная.

Но больше всего Аиде нравилась железная пожарная лестница прямо за окном, которую также можно было считать крохотным балконом, где хозяйка иногда сидела ночью и смотрела на крыши в форме пагоды с качающимися бумажными фонариками и золотыми драконами, обхватывающими фонарные столбы Чайнатауна.

Через четыре дня после происшествия с Уинтером Магнуссоном Аида встала, как обычно, ближе к полудню, растерла пупырышки на руках и раздвинула занавески на окне, чтобы посмотреть на улицу за пожарным выходом. Серое небо и моросящий дождик. Ходила присказка, что Марк Твен как-то пошутил: «Самая холодная зима в моей жизни – это лето в Сан-Франциско», и судя по впечатлениям Аиды с самого приезда, писатель не очень-то и преувеличивал, особенно ночью, когда на город опускался туман.

– Это лучше ужасной жары на Восточном побережье, – сообщила Аида маленькой овальной фотографии внутри золотого кулона. – В холодную погоду в клуб придет больше зрителей, чтобы выпить чего-нибудь горячительного. Видишь, Сэм? Я все еще мыслю позитивно. – Она закрыла кулон и направилась в скромную ванную комнату.

Умываясь, Аида думала об Уинтере Магнуссоне. Он уже дважды ей снился – неудивительно, учитывая, что она видела в ту ночь. Но в последнем сне голой была она сама, а Уинтер стал настоящим гангстером из желтой прессы, сражающимся с конкурентами, используя пулеметы и обрезы.

Интересно, вел ли он так себя в действительности. Наверное, лучше не знать. Мистер Магнуссон, скорее всего, больше не желает видеть призраков. Может, уже и позабыл о ней. Аиде хотелось бы стереть из памяти мелодичный рокот его голоса, ямочки на пояснице и другие впечатляющие части тела…

Отбросив эту мысль, она выбрала наряд поярче, чтобы улучшить свое настроение: темно-голубое платье с длинными прозрачными рукавами, юбкой в крупную складку чуть ниже колен и парочку подходящих по цвету бакелитовых серег-капелек. Нацепив серое пальто и дамскую шляпу «колокол», Аида взяла сумочку и направилась к двери. А спустившись на четыре этажа вниз, прошла через боковой ход в ресторан на первом.

В «Золотом лотосе» как раз был обеденный наплыв посетителей, и, проходя мимо столов из черного дерева и кресел с бархатными подушечками, Аида полюбовалась на вычурную красно-золотую обстановку и вдохнула соблазнительные ароматы имбиря и чеснока. Обедать сюда заходили и местные, и туристы, и дельцы с приезжими клиентами, и молодые представительницы рабочего класса – машинистки и операторы распределительных щитов. Официанты, облаченные в традиционные китайские костюмы красного цвета с короткими стоячими воротниками, управляли деревянными тележками на колесиках, на которых громоздилось множество тарелочек с пикантными закусками: тонкими фаршированными блинчиками, булочками со свининой по-кантонски и бамбуковыми подносами с паровыми клецками из креветок.

Аида подошла к главному входу в ресторан. На стойке рядом с дверью с одной стороны от кассы возвышался Будда из розового дерева, а с другой – демонстрационные коробки с жевательной резинкой «Wrigley’s» и сигаретами. Круглосуточно кто-то из владельцев стоял за прилавком. Обычно это была миссис Лин, как и сегодня.

Аида подождала, пока клиент оплатит заказ, подошла и потерла дородного Будду на удачу.

– Добрый день!

– Мисс Палмер, – радостно ответила миссис Лин – милая китаянка, маленькая и полноватая, с симпатичными круглыми щечками и черными волосами, связанными в петли и крепко пришпиленными на затылке.

– Для меня есть почта?

– Да, и не только.

Миссис Лин сняла с шеи ключ на длинной цепочке, открыла лакированный красный шкафчик, где хранились письма и посылки для постояльцев, и достала два письма. Первое было от женщины из Филадельфии, для которой Аида часто проводила сеансы, когда работала в тамошнем клубе в прошлом году. С тех пор они переписывались.

На втором конверте значился новоорлеанский адрес. «Зал Лимбо», новый «тихий» бар, владелец которого, мистер Брэдли Бикс, желал заключить с Аидой контракт на середину лета. Он собирался прибыть в Сан-Франциско навестить кузена в конце июня и предлагал встретиться после того, как посмотрит ее представление в «Гри-гри». Если ему понравится увиденное, то он предложит мисс Палмер сделку. Мистер Бикс также добавил проспект с фотографиями клуба, сделанный для потенциальных членов; их годовые взносы оказались намного выше, чем в «Гри-гри», а картинки выглядели очень красиво. Отличное предложение, и Аида была им довольна, но в глубине души устала планировать следующий переезд, только приноровившись к текущей работе.

Или, может, она неровно дышала к Сан-Франциско.

К прилавку подошла группа шумных клиентов, и Аида отодвинулась, а развернувшись, столкнулась с кем-то знакомым.

– Я же сказала, что пришла не только почта, – пояснила миссис Лин. – Мистер Йонг ждет вас уже полчаса. Я собиралась послать за вами мистера Лина, но на кухне полно работы.

– Бо, – удивленно поздоровалась Аида с помощником Магнуссона. Парень был одет в аккуратный костюм и коричневую с ромбами кепку газетчика. – То есть, мистер Йонг. Какой приятный сюрприз.

Собеседник вежливо кивнул:

– Можете называть меня, как хотите. И рад вас снова видеть.

– Как поживает ваш босс? – тихо спросила Аида, глянув через плечо на миссис Лин. Владелица ресторана разговаривала с покупателями у прилавка.

– Намного лучше. И никаких призраков, – ответил Бо. – По крайней мере, они его больше не преследует. Он прислал меня сюда узнать, не соблаговолите ли вы прогнать духа из его кабинета.

Пульс Аиды ускорился, и она ощутила прилив адреналина.

– Вот как?

– Он появляется после полудня, поэтому босс послал меня за вами сейчас. Если вас не затруднит, снаружи стоит машина.

– Прямо сейчас?

– Да.

– И он полагает, будто я все брошу и побегу со всех ног?

– Если честно, люди так обычно и делают, – ответил Бо с хитрой улыбкой. – На сей раз он собирается заплатить за ваши услуги.

Аида чуть не расхохоталась:

– Я очень дорого стою.

– Он очень богат.

– Не сомневаюсь.

– Уинтер в нетерпении, словно мальчик в Рождество, и он никогда не приглашает никого к себе домой, поэтому вам стоит прийти. Давайте ускользнем, пока не закончился обеденный перерыв и не появились пробки на дорогах.

Приехать к мужчине домой? Конечно, это неразумно, особенно к такому, как Уинтер. Но разве она когда-то отказывалась от новых впечатлений? К тому же интересно взглянуть на жилище богатого бутлегера.

Да и лишние деньги не помешают, так что, наверное, стоит поехать. И ямочки на его пояснице тут абсолютно ни при чем.

– Я смогу, только ненадолго, – согласилась Аида. Затем сунула письма в сумочку и помахала миссис Лин, которая полным любопытства взглядом провожала ее за дверь под серый дождик.

Первое открытие о личной жизни бутлегера красовалось у бордюра рядом с газетным киоском. Темно-красный лимузин «Пирс-Эрроу» с отполированной черной крышей. На таком Принц Тьмы мог бы выезжать из ворот ада. Даже с инфернальной расцветкой, это был безумно изысканный автомобиль с белобокими покрышками, блестящими окнами и сияющим хромированным покрытием. Массивная ходовая часть напоминала пароходную палубу с серебряной стрелой на капоте. Показная роскошь. Такие машины принадлежали звездам Голливуда. Аида видела подобные только в журналах. Она тупо глазела на чудо-машину, как и проходящие мимо туристы.

– Красавица, верно? – спросил Бо. – Совсем новая, на заказ делали.

Помощник открыл заднюю дверцу, предлагая Аиде садиться. Внутреннее убранство было идеальным: полированный деревянный руль, хромированные лампочки для чтения дорожной карты и веревочки с хрусталиками для задергивания штор. Аида едва сдержалась, чтобы не присвистнуть, устраиваясь на кожаном сиденье и вытягивая ноги на специальную скамеечку.

Длинное окно, опущенное наполовину, служило заслонкой между передним и задним сиденьями. Маленький переносной телефон позволял говорить с водителем. Включив зажигание, Бо увидел, что Аида уставилась на трубку.

– Хотите поднять заслонку полностью?

– Чтобы поговорить сама с собой?

Бо улыбнулся в ответ, и через секунду лимузин влился в поток машин.

Аида смотрела в окно на удлиненные дождевые капли. Машина неслась на запад, оставляя позади магазины шелковых тапочек и восточных ковров. Через несколько кварталов они уже въезжали в незнакомую ей часть города.

Аида не знала, куда девать руки, и спросила погромче, чтобы перекричать громыхающий мотор:

– Сколько вы уже работаете на мистера Магнуссона?

– Примерно лет семь. Он нанял меня, когда начал помогать отцу с семейным бизнесом, сразу как закончил Беркли [7].

Значит, Уинтер учился в Беркли? Удивительно.

– А сколько вам было, когда вы начали на него работать?

– Четырнадцать.

Боже праведный. Он занимался нелегальными делами, когда был еще ребенком? Хотя, наверное, не стоит его слишком жалеть. Бо явно не бедствовал, а уж Аиде ли не знать, каково это, когда снедает желание заработать.

– Сначала он иногда посылал меня по мелким поручениям, – пояснил Бо. – А потом я начал работать на него каждый день после школы. После аварии…

– Той, в которой он повредил глаз? Что же случилось?

– Вы не знаете?

– Он не говорил.

– Удивительно, что вы не услышали разговоры об этом в клубе.

– Теперь слушаю.

– Пусть он сам расскажет, хотя я бы не советовал спрашивать, пока он к вам не проникнется. Это больная тема. В общем, как я уже сказал, после аварии Уинтер взял на себя дело отца, а когда снова въехал в родительский дом, я отправился вместе с ним. У меня своя комната.

«Значит, бутлегерский бизнес основал отец Уинтера, и, вероятно, он погиб в той аварии», – пришла к выводу Аида. Как ужасно. Интересно, жива ли мать, но это вызывало воспоминания о собственных родителях. Об этом медиум думать не хотела, поэтому снова заговорила с Бо:

– Вы не могли бы сказать, что именно для него делаете?

– То, се. Сообщаю указания, веду поиски, передаю сведения… служу шофером у медиумов. – В зеркале заднего вида его карие глаза сверкали веселыми искорками. – И, надо полагать, теперь, после той ночи у Велмы, вы можете добавить мне в список должность личного камердинера.

Аида рассмеялась, чтобы убрать неуместную картину обнаженного мужчины в своей голове.

– Я представляла, что жизнь бутлегера связана с перестрелками в темных переулках.

– Есть такое. Уинтеру привычнее с оружием, чем с призраками, но не бойтесь зайти к нему. С тех пор, как началась эта сверхъестественная свистопляска, в дом нагнали дополнительную охрану, и его работников еще ни разу не убивали… по крайней мере, не специально.

Аида чуть не поперхнулась:

– Гм, на редкость полезная информация.

Бо свернул на боковую улицу.

– Честно говоря, я удивлен, что вы согласились приехать сюда после всего случившегося у Велмы.

– Наверно, я обожаю неприятную работу.

– Магнуссон может иногда раздражать, но он многое пережил, так что, можно сказать, теперь чуточку зол на весь мир. Просто не принимайте близко к сердцу, когда он не в духе. Босс неплохой человек, что бы вы там ни думали.

– Я и не считала его плохим, разве что слегка требовательным.

Бо улыбнулся ей в зеркало:

– Как уж не быть требовательным, если вы сын рыбака-эмигранта и сами пробивали свой путь наверх. Нельзя требовать уважения, если не ведешь себя так, словно его заслуживаешь.

Да уж, особенно с их родом деятельности.

Лимузин в очередной раз свернул, и дома начали расти в ширину и в высоту. Двигатель «Пирс-Эрроу» запротестовал и заработал быстрее, чтобы подняться по крутому склону мимо эклектического собрания величественных зданий.

– Где это мы? – спросила Аида.

– Пасифик-Хайтс. В жизни здесь не бывал, пока не начал работать на Уинтера. Это шикарный район, где построили себе дома все миллионеры Ноб-Хилла после землетрясения и Великого пожара [8]. Но вот за что платят все здешние жители. – Бо указал на отличный вид на залив и скалистые утесы за ним, теперь скрытые моросящим дождем и легким туманом. Все дома стояли впритык друг другу, теснясь на горизонтальных улицах, которые поднимались по холму ярусами, будто ряды сидений в кинотеатре, где все зрители отлично видят экран.

За перекрестком Бо замедлил ход. Аида прочитала вывеску: «Бродвей». С натянутыми точно струны нервами она смотрела на большой красивый дом на углу. Помощник припарковался у бордюра и объявил:

– Добро пожаловать к мистеру Магнуссону.

Глава 5

Аида вышла из лимузина перед серо-зеленым особняком в стиле эпохи королевы Анны. Четырехэтажный дом был вдвое больше соседних и напоминал сказочный замок с крутыми остроконечными крышами, кровельной дранкой в виде рыбьей чешуи, эркерами и круглой купольной башней. Как и на прочих участках в этом районе, двора как такового здесь не было, лишь невысокий железный забор и подстриженная лужайка, отделявшие массивные владения от общественной улицы. И, как и почти все в этом городе, особняк громоздился на крутом склоне, так что половина нижнего этажа скрывалась за холмом.

– Боже, как величественно, – тихонько прошептала Аида, вытягивая шею, чтобы рассмотреть каждую деталь. Она заметила двух человек возле противоположных концов забора. Наверное, охранники. – Твой босс живет один в таком большом доме?

– С младшей сестрой и прислугой. И братом, когда тот приезжает домой по праздникам.

Значит, матери нет, может, тоже погибла в той аварии. Неудивительно, что мистер Магнуссон не захотел об этом говорить.

Бо повел гостью по узкой дорожке и вверх по небольшой лестнице к крытой галерее, где находился широкий парадный вход с зеленой дверью. А когда собрался повернуть ручку, створка распахнулась и наружу вышла высокая бледная женщина с серебристыми волосами. На ее талии был повязан фартук, а равнодушное выражение лица слегка смягчал румянец на щеках. Она критично и внимательно оглядела Аиду с ног до головы, пока Бо снимал кепку.

– Грета, познакомьтесь с мисс Аидой Палмер.

Экономка как-то чуднó улыбнулась, сбив медиума с толку.

– Мисс Палмер, – поздоровалась Грета птичьим голосом с сильным скандинавским акцентом. – Мистер Магнуссон ожидает вас в кабинете. Идемте, я вас провожу.

Аида вошла в просторный холл, который оказался больше ее квартиры, с высоким потолком, открывающим второй этаж, и паркетом из черного дерева под ногами. Во всех направлениях тянулся лабиринт комнат.

– Я пообедаю на кухне, – сказал Бо. – Когда вам будет пора уезжать, Уинтер вызовет меня, и я отвезу вас обратно домой. У меня есть еще дела в Чайнатауне.

Поблагодарив помощника, который тут же исчез в коридоре, Аида последовала за удивительно резвой Гретой, полагая, что они поднимутся по большой лестнице. Но экономка повернула вбок и остановилась перед черным лифтом – прямоугольной хитрой штуковиной, напоминающей металлическую птичью клетку в стиле модерн с замысловатыми завитушками.

– Впервые вижу лифт в частном доме, – заметила Аида, зайдя в кабину.

Грета закрыла решетчатые ворота, затем дверь клетки и нажала на рычаг:

– Семья Магнуссон любит тратить деньги.

Аида не нашлась, что на это ответить. Шаткий лифт загудел и заскрежетал по пути наверх к отполированному до блеска темному холлу на четвертом этаже.

Грета провела гостью к резным дверям, возле которых сидел в кресле охранник, раскладывающий пасьянс на деревянном столике. Заметив новоприбывших, он снял кепку в знак приветствия. За дверью оказалась просторная комната с книжными шкафами, с большим письменным столом и бильярдом. Из окон на дальней стене открывался прекрасный вид на город и туманный залив.

Сердцем уютной гостиной был огромный камин, в котором полыхал огонь. Уинтер Магнуссон сидел на коричневом кожаном диване и читал «Сан-Франциско Кроникл».

Конечно, он слышал лифт и шаги в коридоре, но продолжал увлеченно читать, скрестив ноги и расстегнув рукава рубашки. Сложенный пиджак лежал на спинке дивана.

– Уинтер. – В устах Греты имя хозяина прозвучало мелодично как «Уиинтир».

Тот оторвался от газеты, сразу посмотрел на Аиду и лениво прищурился, будто игрок в блэкджек, которому только что достались десятка и туз.

А Аида ощутила, словно проиграла все фишки вместе с последней рубашкой.

– Вы пришли, – сказал хозяин низким хорошо поставленным голосом.

– Надеюсь, я об этом не пожалею.

Уинтер повеселел, но не улыбнулся:

– Я постараюсь в этот раз не обнажаться.

Если он пытался смутить гостью перед экономкой, то у него не получилось.

– Я пришла сюда только ради безмерной платы за вызов на дом.

– Вы стоите каждого цента. – Уинтер сложил газету. – Есть хотите?

– Не знаю, – честно ответила она. Раньше Аида испытывала голод, но сейчас мозг посылал телу странные сигналы, побуждая хозяйку то ли вывернуть желудок, то ли сбежать. Почему сердце колотится так быстро? Она чувствовала пульсацию крови в висках.

– Грета, оставь нас. Я позвоню, когда мы захотим поесть. – Уинтер выпроводил экономку, бросил сложенную газету и встал.

Аида вдруг вспомнила, какой он огромный, и осмотрела его с ног до головы вблизи: накрахмаленная белая рубашка, черный в серебристую полоску галстук, серый в такую же полоску жилет, к которому крепилась золотая цепочка карманных часов, черные туфли. Угольно-черные сшитые по фигуре брюки без защипов почти неприлично облегали бедра. Гостье это понравилось.

– Вы, похоже… – Огромный. Красивый. Устрашающий. -…Выздоровели.

– Я чувствую себя намного лучше. Вы же не собираетесь выбежать за дверь? Или испугались, что Грета не присмотрит за вашим пальто?

– Она не предложила его взять.

– Раз она не выполнила свои обязанности, позвольте мне, – произнес Уинтер, словно делая большое одолжение, и нетерпеливо повелевающе махнул рукой, но Аида заметила любопытство под маской, казалось бы, скучающих полуприкрытых глаз.

Она поставила сумку на маленький столик у двери и расстегнула пальто, а стоило начать его снимать – мистер Магнуссон приблизился. И сразу несколько мыслей заполнило сознание. Во-первых, хозяин дома пах накрахмаленным бельем. Во-вторых, золотой слиток, который соединял края его воротника под узлом шейного платка, был украшен маленькими морскими компасами. И в-третьих… он что, заглянул в ее декольте? Определенно.

Эта догадка как-то странно подействовала на желудок Аиды. Она полагала, что привлекательна, по крайней мере, теперь. Вот в детстве ее дразнили из-за большого количества веснушек. Да и сейчас подавляющее большинство мужчин смотрели на нее с легким интересом, а затем обращали внимание на дам с безупречной кожей. Но иногда встречались представители сильного пола, которым нравились веснушки.

Может, Уинтер один из таких.

Считал ли он ее просто несущественной диковинкой или кем-то большим? Возможно, он вообще на любую грудь внимание обращает. Аида подняла пальто между ними.

– И как вам вид сверху?

– Не так четко, как вы видели меня той ночью.

– Если честно, не думаю, будто что-то может быть четче того зрелища.

Уинтер забрал пальто.

– Но вы определенно не возражали.

– Не возражала.

Вообще-то Аида хотела задать вопрос, но в итоге подтвердила замечание бутлегера. Тот, кажется, удивился не меньше нее, однако промолчал. Разумеется, он знал, какое прекрасное у него тело, возможно, слышал об этом постоянно. Уинтер повесил пальто и, не касаясь, простер руку за спиной гостьи, провожая ее дальше в кабинет.

Они обошли шкафы посреди комнаты и столкнулись нос к носу с головой дракона, а точнее, с шеей и головой. В стеклянной витрине стояла деревянная фигурка ростом с Аиду. Статуя с открытым ртом и острыми зубами.

– Это Драке [9], – сказал Уинтер, сунув руки в карманы. – С носа ладьи викингов XII века.

– Значит, вы родом из Скандинавии?

– Из Швеции. Мои родители эмигрировали в Америку, когда мама была беременна мной.

– Тяжелое путешествие для женщины в положении.

Он чуть наморщил лоб. От тоски или, может, чувства вины.

– Она настояла на переезде, чтобы дать мне лучшую жизнь. Мои брат и сестра родились уже здесь.

Аида обошла дракона, глядя на него через стекло. Грубая работа, да и дерево уже потрескалось и расщепилось.

– Разве ему не место в музее?

– Возможно. Если понадобятся деньги, я могу его продать. Драке стоит дороже всего чертова дома. Одна из первых вещей, которые перевез сюда отец после того, как получил первую прибыль от бутлегерства. Мой дядя – археолог. Сейчас они с моим младшим братом на раскопках в Каире.

– Правда? Как волнующе! Надеюсь, он не откроет какую-нибудь проклятую гробницу.

– Мой брат может вляпаться куда угодно, но всегда выберется.

Аида рассмеялась.

Уинтер плавно приблизился, положил ладонь на крышку стеклянной витрины над ее головой и забарабанил пальцами по поверхности. Высокий рост позволял устанавливать негласное господство, если человек понимал эту силу – а Уинтер понимал. Он возвышался над гостьей так, что той пришлось поднять голову и чуть отклониться, чтобы посмотреть ему в глаза. Бутлегер заговорил низким, почти расслабленным голосом, словно делился сплетнями, тем самым завлекая ее в свою паутину:

– Дядя Якоб нашел фигуру дракона несколько лет назад. Вообще-то, даже три: одну он отдал властям, вторую оставил себе, а Драке подарил моему отцу.

– Тяга к преступлению – это у вас семейное.

Уинтер фыркнул:

– Дядя обожает переправлять артефакты с черного рынка, а у отца всегда были лодки. Вот поэтому он и занялся бутлегерством.

– Бо говорил, что ваш отец был рыбаком.

– В основном промышлял крабами и лососем. Я продал бо́льшую часть рыбацких лодок и купил специальные суда для перевозки контрабанды и парочку больших новых моторных катеров, которые ходят до Канады. Но я оставил краболовы.

– Вы все еще ловите крабов?

– Я на них неплохо зарабатываю, к тому же это законное прикрытие для доставок выпивки.

Аида отошла от Уинтера, чтобы полюбоваться видом из многочисленных окон.

– О, какая красота. Могу поспорить, в ясную погоду отсюда город как на ладони.

Низкий голос хозяина дома раздался ближе, чем она ожидала. Он указал поверх ее плеча:

– Отсюда видно Рыбацкую пристань и остров Алькатрас. Если бы не туман над заливом, то мы бы различили северную границу Президио, где собираются построить висячий мост от Золотых ворот до округа Марин. Вы о нем слышали?

– Нет.

– Он будет самым длинным в мире, если, конечно, соберут средства, чтобы соорудить эту проклятую штуковину.

– Впечатляет.

Они минуту смотрели на крыши, пока Уинтер снова не заговорил:

– Велма сообщила, что ваш контракт с «Гри-гри» истекает в июле. Что вы делаете? Просто переезжаете с места на место, работая в клубах?

– Иногда в театрах, но «тихие» бары лучше платят. Я работала в шести таких за последние пару лет на всем Восточном побережье. Впервые с детства приехала на Западное. Вообще-то я родом из этих мест: мои родители погибли в Великом пожаре.

– Мне жаль.

– Мне было лишь семь, так что я мало что помню. Наша квартира не пострадала от землетрясения, но взорвалась газовая труба, и дом рухнул. Пытаясь бежать, мы разделились. Кто-то из соседей вытащил меня, но родители не выбрались. По сей день у меня боязнь огня.

– Понятно. Мне было девять, когда это произошло, но я все еще вижу сны о горящем городе.

Боже, она тоже.

– А что случилось с вами после пожара?

– Меня поместили во временный лагерь, а потом в приют. Я сменила три семьи, пока через полгода не попала к Лейнам. Они переехали на Восточное побережье, взяв меня с собой. – Аида выглянула из окна. – У меня почти не осталось воспоминаний о жизни до землетрясения, так что я даже представить не могла, как здесь красиво. Жаль. Если мне тут понравится, я же не захочу уезжать.

– И как вам живется с постоянными переездами? Вы путешествуете с кем-то?

– Нет, одна.

На его лбу появились две морщинки.

– Одинокой женщине небезопасно ездить по стране.

«Эх, если бы мне давали пенни каждый раз, когда сообщают что-то подобное».

– Я отлично справляюсь.

– Но вам же одиноко.

Иногда ей действительно было ужасно одиноко. Но Аида делала все, чтобы выжить, и не стеснялась, а гордилась своей независимостью. «Если надеяться только на себя, то не так много поводов для разочарования», – повторял Сэм. По привычке она дотронулась до кулона, висящего у сердца.

– Я живу настоящим, а не прошлым или будущим, – пояснила Аида. Еще одна мантра Сэма. – Но если вам так важно, я предпочитаю проводить частные сеансы, а не работать на сцене. Денег больше, а усилий меньше. Однако нужно время набрать клиентов…

Ее рассуждения прервал громкий звонок.

– Подождите минутку, – извинился Уинтер и пошел ответить по телефону.

Аида почувствовала облегчение, что допрос о выборе ремесла прерван. В общем-то, Магнуссона это не касается. Она уже и так сказала больше, чем следует. Дурная привычка не следить за языком.

Пока Уинтер тихо разговаривал по телефону, Аида отошла от окон и осмотрелась, разглядывая корешки книг на полках, судя по названиям, в основном по коммерции и рыбалке. Тут ее взгляд остановился на паре альбомов на столе у лампы. Для газетных вырезок? Фотографий?

Кожаный переплет скрипнул, когда Аида открыла верхний. Не фотографии, а открытки, прикрепленные к страницам клейкими уголками. Почтовые открытки из Каира, Франции – Эйфелева башня, Триумфальная Арка, Лувр. Две французские горничные в одних только фартуках. Девушка, падающая с велосипеда, так, что юбка задралась и показались спущенные чулки. Женщина на диване, раздвинув ноги, читает французский перевод «Улисса»…

Боже праведный!

Множество эротических открыток. Аида глянула в сторону Уинтера. Тот молча слушал собеседника, расхаживая взад-вперед возле камина. Замер, поправил подсвечник, двинулся дальше. Черный провод полз позади, словно змея.

Аида поспешно перелистала страницы, содержание которых становились все хуже – или лучше, смотря как к этому относиться. Одетый мужчина, целующий голую женщину, сидящую у него на коленях. Мужчина, ласкающий женщину под блузкой.

Добравшись почти до конца, Аида остановилась на странице, где в центре крепилась только одна открытка – не фотография, а цветной рисунок. На нем обнаженная женщина с короткой стрижкой «боб» сидела на коленях голого мужчины, лежащего на куче подушек. Член был неправдоподобно огромным, художник даже сумел добавить удивительно много подробностей: вены, неровности и волоски. Пенис входил в лоно партнерши, которая скакала на нем, приоткрыв рот в экстазе.

И она была веснушчатой.

С колотящимся сердцем Аида зачарованно смотрела на шокирующую открытку. «Разумеется, это совпадение, что нарисованная женщина похожа на меня, ведь художники часто подрисовывают веснушки, чтобы их героини выглядели моложе и…»

– Нашли что-то интересное? – пророкотал Уинтер почти ей на ухо.

Аида подскочила от удивления и попыталась закрыть книжку, но Магнуссон придавил ладонью страницы. А когда гостья попыталась отойти, положил руку с другой стороны альбома, заключая Аиду в объятия и прижимаясь теплой крепкой грудью к ее спине.

Дыхание сбилось, а сознание, будто туманом, заволокло смущением.

– Они тут лежали, – по-дурацки оправдывалась Аида.

– Мой кабинет, мои книги. Могу оставлять их, где хочу.

Ее сердце трепыхалось, как напуганный зверек.

– Вам следовало бы проявить больше осторожности, если уж приглашаете к себе гостей.

– Я не знал, что моя гостья такая любопытная.

– А я не сознавала, что пришла к ненормальному!

– Что для кого-то отклонение, для другого – обычное дело.

– Извращение какое…

Он прижал губы к ее ушку и тихо произнес, зарываясь лицом в волосы:

– Вы о себе или обо мне? Просто вы наглядеться на альбом не могли.

Аида зарделась, а ведь никогда не краснела. Никогда!

– Какой… разврат!

– Почему же? – Уинтер провел большим пальцем по открытке. – Вы считаете извращенцем художника, изобразившего фантазию, или женщину, что так ею наслаждается?

– Вы – извращенец, раз приобрели ее. – Аида толкнулась назад и проворчала: – Отпустите.

Магнуссон не усилил хватку и не мешал ей вывернуться из его рук, а просто отвлек словами, указывая на женщину на картинке:

– Посмотрите внимательнее. Между ними есть доверие. Ей нравится, что он на нее смотрит. Да, и вы заметили? У нее веснушки, как у вас. Как интересно.

Аида изучила мощные руки по обе стороны от себя, развернулась в ловушке, дерзко взглянула на Уинтера и толкнула его в грудь – совершенно бесполезно с таким человеком-горой. Он даже не пошевелился.

Аида отступила, а Уинтер подался вперед, не давая ей отстраниться. Они вместе оперлись на столик с лампой так, что тот сдвинулся на пару сантиметров. Глаза бутлегера потемнели и наполнились пугающей, почти невыносимой напряженностью. Теперь Аида не могла бы сказать, который зрачок больше, потому что они оба расширились под этими лениво полуприкрытыми веками.

– Аида, а вам нравится, когда на вас смотрят зрители?

По меньшей мере грубый вопрос, а вкупе с открыткой – так вообще на грани вульгарности. Но то, как он произнес ее имя, вызвало прилив возбуждения внизу живота. Уинтер говорил удивительно интимно, стоял так близко. Такой высокий мужчина совсем рядом… пугал. А Аида чувствовала благоговейный страх и сладкое волнение. Все сразу.

А когда проследила вниз, за взглядом бутлегера, то увидела, что теперь не отпихивает его, а сжимает галстук, будто хочет либо задушить Уинтера, либо притянуть поближе.

Может, и то, и другое.

– Боже праведный, – хрипло прошептал Уинтер.

«Вот и я думаю: что я такое творю?»

Выругав себя за несдержанность, медиум отпустила галстук, проскользнула под рукой хозяина и быстро отошла подальше.

– Простите, – пробормотала Аида, стоя спиной к Магнуссону. – Не знаю, что на меня нашло.

Тот не ответил. Боже, она смутила его. Наверное, впервые. И теперь, когда застилавший мозги туман потихоньку рассеивался, Аида задумалась о намерениях Магнуссона. «Аида, а вам нравится, когда на вас смотрят зрители?» Может, она вообще неправильно его поняла? Возможно, он просто попытался смутить гостью после того, как она грубо рылась в его личных вещах. А Аида ведь надеялась, что веснушки не вызывают у него отвращения. Может, просто обманывала себя, желая, чтобы Уинтер захотел ее так же сильно, как и она его.

Но хотеть и получить – не одно и то же, поэтому сейчас стоит успокоиться и собраться с мыслями. Аида тяжело вздохнула, и с губ сорвалось морозное белое облачко.

Глава 6

Только через несколько секунд бутлегер сумел взять себя в руки и отвернуться. Штаны натянулись на возбужденном до боли члене. Неудивительно, что Аида так на него влияла, ведь последние несколько ночей Уинтер фантазировал о ней, лаская себя перед сном. Слава богу, она не перевернула еще одну страницу в его коллекции открыток, а не то увидела бы программку, взятую им в «Гри-гри» и вывернутую ее фотографией наружу.

Но, в самом деле, разве можно его упрекнуть? Аида такая красивая, живая и беззаботная. Разумеется, он ее хотел. Однако его смутила реакция гостьи. Если только когда вся кровь отхлынула от мозга и прилила к пульсирующему члену, у Магнуссона не начались галлюцинации, Аида тоже его хотела. Как такое возможно?

Им теперь интересовались либо золотоискательницы, жаждущие денег и того, что можно за них получить, либо обедневшие светские львицы, которые слишком привыкли к роскошному образу жизни и не хотели его лишаться. Женщины, знавшие Уинтера до аварии, отныне смотрели на него с жалостью. А незнакомые люди явно чувствовали неловкость при виде его шрамов.

Так почему же Аида с ним флиртует?

И чем больше он об этом размышлял, тем больше убеждался, что она действительно с ним заигрывает – а ведь много лет никто не интересовался Уинтером без всяких задних мыслей. Медиум же ничего от него не ждала: независима, сама зарабатывает и успешна в своем деле. Сотни людей каждый вечер выстаивают очередь, чтобы посмотреть на ее шоу. Аида, похоже, довольна жизнью, удовлетворена и самоуверенна. В ней не было отчаяния, которое он обычно чуял за версту.

Магнуссон не удивился бы, сделай мисс Палмер крестное знамение или облей его святой водой. В клубе Велмы он рухнул, как раненая лошадь, больной, обнаженный и полубезумный от яда в венах. Аиде стоило бы упасть в обморок от ужаса или бежать со всех ног.

Однако она пришла сюда.

И теперь Уинтеру не стереть из своей извращенной памяти это милое личико, поднятое к нему… большие карие глаза под тонкими полями шляпы, приоткрытые губы, веснушки, выглядывающие из-под почти стертой темно-красной помады. Одна веснушка у правого уголка рта была больше других и располагалась разом и на розовой губе, и на светлой коже лица. Боже милостивый, как же хочется коснуться языком этого пятнышка!

А, может, и засосать в рот пару пальчиков, которые ранее стиснули его галстук.

– Мистер Магнуссон?

– Уинтер, – поправил бутлегер и повернулся. Изо рта Аиды шел пар, а между ним и ею стоял дух.

– Вы это хотели мне показать?

Дух выглядел точно так же, как и каждый день на этой неделе: темноволосый мужчина в старомодном костюме и с бородой. Обычно в это время Уинтер внимательно рассматривал привидение, но теперь глядел только на Аиду и морозные облачка, клубившиеся вокруг ее лица.

Уинтер уже в третий раз видел призрака, но все равно поежился.

– По крайней мере, противоядие Велмы сработало, потому что ваше привидение нами совершенно не интересуется. – Аида внимательно оглядела призрачного человека, который занимался тем же, чем и всегда: беззвучно бурчал себе под нос, прижимая руку к сердцу.

Через несколько мгновений он пойдет к окнам.

– Его ноги прозрачны, так что это точно старый призрак – они обычно со временем тают. Очень редко кто остается дольше, чем лет на десять-двадцать. О, смотрите, у него деревянная рука.

Ха! А она права, черт побери. Теперь и Уинтер разглядел дерево под краской.

– Надолго ли он появляется? – спросила Аида.

– Еще примерно минута, а потом он прыгнет.

– Прыгнет? Совершит самоубийство? – спросила она, глядя в сторону окна.

– Похоже на то.

– Кто-то покончил с собой в вашем доме?

– Понятия не имею. Судья Сан-Франциско выстроил этот особняк после землетрясения. Мои родители купили его несколько лет назад.

– Занятно. Хотите, чтобы я от него избавилась?

– Затем я вас и вызвал.

А не потому, что хотел найти повод снова с ней увидеться.

– Ваше желание – закон, господин бутлегер. – Аида так ослепительно улыбнулась, что Уинтер позабыл о призраке. Выдыхая белый пар, она дотронулась до духа. Тот затрещал, а потом просто исчез.

Пропал.

А несколько вздохов спустя, растворился и белый пар.

Уинтер уставился на Аиду, лишившись дара речи.

– Умница, – наконец похвалил он.

Аида сложила руки под грудью и посмотрела ему прямо в глаза, приподняв уголок соблазнительного рта в самоуверенной улыбке:

– С вас пятьдесят долларов.

• • •

Два дня спустя, стоя за ширмой в раздевалке «Гри-гри», Аида все еще пребывала в эйфории, что одним махом заработала полсотни долларов. Ладно, не столько из-за денег, сколько из-за коллекции неприличных открыток. И даже не столько из-за открыток, сколько от мощи, которую излучал возвышавшийся над ней Уинтер, будто какой-то сексуальный языческий бог. В который раз она напомнила себе, каким сдержанным он стал после того, как она прогнала духа из кабинета. Уинтер вытащил из кармана несколько банкнот – кто же носит при себе столько наличных? – и выдавил из себя пару слов, однако стоило экономке войти, как хозяин замолк.

– И с тех пор о нем ни слуху ни духу, – прошептала Аида, надевая через голову расшитое стеклярусом зеленое платье: прямой наряд с заниженной талией, точно по фигуре, но пуговицы на спине самой не застегнуть. Следовало подумать об этом раньше. Может, позвать одну из хористок? В дверь кто-то постучал. Медиум выглянула из-за ширмы и увидела на пороге Велму.

– О, отлично, ты одета, – выпалила владелица клуба.

– Вообще-то, ваше появление очень кстати, потому что мне нужна помощь…

Не выслушав просьбу до конца, Велма распахнула дверь и сказала кому-то в коридоре:

– Она в полном вашем распоряжении, но не задерживайтесь. Ее выход на сцену через пятнадцать минут.

Аида снова скрылась за ширмой и, все еще босая, встала на цыпочки, чтобы увидеть комнату.

Это был он.

Проклятье!

– Велма! – закричала медиум.

Владелица клуба пожала плечами и закрыла дверь, оставив Аиду наедине с Уинтером Магнуссоном, выглядевшим весьма красиво и располагающе в дымчато-коричневом костюме и пальто цвета шоколада.

– Здравствуйте, мисс Палмер.

Аида оперлась рукой на ширму, пытаясь изобразить небрежность, но соскользнула. Будто ее сердце уже не колотилось столь же громко, как у бедняги из рассказа Эдгара По [10].

– Э-э, здравствуйте.

– Вы ведь там не голая?

– Просто… обуваюсь.

Обувается? Аида поморщилась.

– Что привело вас сюда? Еще призрак?

Магнуссон искоса взглянул на нее, вероятно, размышляя, почему она не выходит из-за ширмы, как нормальный одетый человек, и поднял темную бутылку:

– Крюг. Французское шампанское.

И что же они празднуют? То, что она нашла его коллекцию эротических открыток?

– Просто подарок в благодарность за избавление от призраков, раз уж я не заплатил вам за проститутку.

– За что?

Уинтер застыл:

– За первого духа в ночь нашего знакомства.

О.

– А откуда вам известно, что она была проституткой?

Он постучал рукой в перчатке по дну бутылки и поставил ее на туалетный столик:

– Надеюсь, оно вам понравится.

– Обожаю шампанское, и если это то самое, что вы поставляете Велме, то просто отлично!

– Эта бутылка даже лучше, только не проговоритесь начальнице. Это шампанское из личных запасов.

– А, ну что ж, я польщена. Благодарю, но, право, не стоило.

– На здоровье.

– Вы ведь с ней не были?

– Что?

– С проституткой-китаянкой. Вы познакомились до того, как она стала призраком? В смысле вы были ее клиентом?

Аида и не сознавала, насколько он напряжен, пока лицо бутлегера не озарилось улыбкой:

– Нет, мисс Палмер. – Он снял шляпу и провел рукой по волосам. – Ни тогда, ни в другие ночи.

– Спасибо, что пояснили. – Аида оперлась подбородком на край ширмы и выгнулась, пытаясь застегнуть пуговицу. Если задержать дыхание и потянуться кончиками пальцев, то, может, удастся достать одну-две…

– Кстати о призраках: не согласитесь ли вы провести сеанс для старинного друга моей семьи, что живет в Си Клиф?

Аида оставила пуговицу в покое:

– Да? А что за Си Клиф?

– Небольшой район на другой стороне Президио. Очень эксклюзивный.

– Такой же, как Пасифик-Хайтс?

Уинтер подошел к ширме и достал из пальто конверт:

– В Си Клиф живут сплошь нувориши в больших особняках рядом с заливом.

Аида занервничала и съежилась:

– Похоже на бахвальство.

– Зависит от вашего вкуса. – Уинтер повесил шляпу на угол ширмы, уперся локтем в верхний край и протянул конверт. – Сеанс назначен после вечеринки на этих выходных. Заплатят хорошо. Взгляните.

Одной рукой удерживая платье за спиной, Аида хотела было взять конверт, но Уинтер слегка отвел руку обратно:

– Вы уверены, что полностью одеты?

– Конечно, уверена, – солгала Аида. – В отличие от присутствующих, я не разгуливаю в дезабилье перед незнакомцами.

– Я не незнакомец.

– И не джентльмен, иначе не стали бы… прекратите! – Аида отклонилась, когда Магнуссон перегнулся через ширму и проследил за ней взглядом. Оказавшись всего в нескольких сантиметрах от Аиды, бутлегер медленно приближался, не сводя с нее глаз. Но если продолжать пятиться, она просто упадет.

Его голос мягким бархатом прошелся по ее нервным окончаниям:

– Кошечка, вам помочь с платьем? – И услышав ее панический всхлип, добавил: – Я вижу ваше отражение в зеркале.

Она скосила глаза, не поворачивая головы. Туалетный столик стоял чуть дальше, прямо за его фетровой шляпой, но Уинтер же не мог…

– Позади вас. – Он посмотрел на стену за ней, где стояло большое зеркало – черт побери! – затем снова перевел взгляд на лицо Аиды и улыбнулся: – У высокого роста есть свои преимущества. – И поднял руку над головой.

– И недостатки тоже: стоит вам чуть сильнее опереться на ширму, и она превратится в щепки.

– Не вижу повода для беспокойства.

Множество отговорок пронеслись в голове, когда Аида сделала шаг назад:

– Вы, наверное, не управитесь с пуговицами такими крупными пальцами.

– О, не знаю. Думаю, вы поймете, что я весьма умело манипулирую разными кнопочками и пуговицами. Большими, маленькими, круглыми. Я очень искусно управляюсь с пуговицами-жемчужинками, которые просто обожаю.

Господи, что они несут?

Аида встревожилась:

– Ничего особо скандального не произошло. – Тогда почему она почти кричит? – Вам видна лишь моя спина. Днем на пляже и не такое демонстрируют.

– «Лишь ваша спина» не бросит меня в пучину порока, мисс Палмер. Я предлагаю оказать вам услугу, а не прошу об оной. – Спокойный и разумный тон гостя заставил ее почувствовать себя дурой.

И правда, было бы замечательно ощутить его прикосновения к коже. При этой мысли ноздри Аиды расширились.

– Хористки вернутся с минуты на минуту, так что поторопитесь, – сказала она и развернулась спиной. – Вам придется зайти сюда.

С колотящимся сердцем Аида ждала и слышала, как скрипят половицы у Уинтера под ногами. Как он остановился позади нее. Ждала…

Еще немного.

Что он делает? Усилием воли она заставила себя стоять на месте, однако, вспомнив о зеркале, скосила глаза вбок. Пришлось чуток наклониться, чтобы увидеть его в зеркале – нет, не глаза, а начиная с носа и ниже. Добровольный помощник стоял за медиумом, глядя на ее спину, и стягивал перчатки.

Волнение пробрало Аиду до костей, а от предвкушения по согнутой спине побежали мурашки. Она назвала его извращенцем, но, к прискорбию, в этом грехе могла упрекнуть и себя, судя по учащенному дыханию и жару удовольствия между ног.

Она видела в отражении, как Уинтер разглядывает ее спину. Он открыл рот, будто собираясь что-то сказать. А может, у него тоже проблемы с дыханием.

Без предупреждения бутлегер выпрямился, снова натянул перчатки и вышел из-за ширмы.

– Что вы делаете? – спросила Аида, вставая на цыпочки, чтобы увидеть его.

Уинтер схватил шляпу и нахлобучил на голову под углом, чтобы скрыть поврежденный глаз.

– Вы правы, это неприлично.

Неприлично? Аида в жизни такого не говорила. Ладно, говорила, но с какой стати бутлегеру волноваться о правилах поведения? А может, он просто что-то скрывает – к примеру, ее спина вызвала у него отвращение? Какая-то жуткая родинка? Или на его вкус у нее слишком много веснушек? Может, она слишком тощая или толстая? Почему же он остановился?

– Я попрошу Дэниелса прислать вам девушку в помощь, – торопливо выпалил Уинтер. – Наслаждайтесь шампанским. Еще раз спасибо, и, прошу, подумайте над предложением миссис Бичем. Ее интересует спиритизм, и туда придут все ее богатые друзья. Отличная возможность найти клиентов. Если заинтересуетесь, свяжитесь с ней.

– Но…

Магнуссон открыл дверь и вышел, не оглянувшись:

– Спокойной ночи, мисс Палмер.

• • •

Уинтер остановился в коридоре, чтобы успокоиться. Боже, пронесло. Еще секунда, и он бы облапал ее спину… и уложил бы медиума на пол. В общественном месте, где их в любой момент могли застать. Какой позор! Господи, Аида ведь не шлюха, но один взгляд на голую спину и мягкий изгиб шеи, и Уинтер затвердел.

«Дурак».

Их отношения с самого начала не заладились. Сперва он рухнул на нее, потом продефилировал перед ней обнаженным. Затем сделал ряд грубых намеков, случайно позволил ей найти распутные и неприличные открытки в своем кабинете – хотя, если честно, последнего бы не произошло, не вздумай гостья порыться в его вещах.

Уинтер напомнил себе, как быстро Аида ускользнула, когда пришла в себя после того случая с открытками. Догадайся она, что у него сегодня на уме, влепила бы ему здоровскую оплеуху.

К сожалению, его бы это, вероятно, возбудило еще сильнее.

Впервые за несколько лет, Уинтер хотел кого-то, а не чего-то. Само желание никогда не покидало его, сродни дыханию, голоду, жажде, и удовлетворял бутлегер его простейшим способом: собственноручно или с партнершей по взаимному согласию. С самой аварии он был лишь с вертихвостками – слишком пьяными и рассматривающими его как сиюминутный денежный мешок – и женщинами, которым платил, чтобы они притворялись, будто наслаждаются весом его громоздкого покрытого шрамами тела.

Обычные равноценные сделки. Чистое соитие, без привязанностей. Теперь же в его нелепой фантазии Аида и сексуальная близость слились воедино. Уинтер специально пришел ее повидать, бегая за ней, свесив язык, как влюбленный щенок. И на этот раз проклятый яд тут ни при чем.

Он пропустил двух хористок в перьях, болтающих по пути за кулисы.

«Вот видишь? За такими и надо гоняться – безымянными красотками». Сколько у него не было женщины? Пару месяцев? Три? Слишком долго.

Может, Аида просто первой попалась на глаза. Привлекательную и энергичную даму оценил бы любой. Естественно, что и Уинтер захотел женщину, с которой так легко говорить. Просто он вернулся к нормальной жизни, вот и все. Конечно, он думал о ней слишком много, но так он, например, и о беконе много думал.

Уинтер сунул руки в карманы и пошел к выходу в переулок, где припарковался Бо. Только уезжая прочь из клуба, бутлегер понял, что так распереживался о своих чувствах к Аиде, что не обратил особого внимания на полуодетых хористок.

Глава 7

Через трое суток, в день вечеринки и ужина в Си Клиф, Уинтер сидел в цирюльне и звонил Флори Бичем с местного телефона. Оператор на линии выждал десять гудков, потом еще десять, но никто так и не ответил. Бутлегер опустил трубку на рычаг и отдал аппарат обратно цирюльнику. И без того угрюмое настроение стало еще хуже.

Звякнул колокольчик над дверью, и в зеркалах на стене Уинтер увидел, как в помещение зашел Бо. Помощник положил ключи в карман и плюхнулся в ближайшее вращающееся кресло:

– А медиум придет на вечеринку к миссис Бичем?

– Похоже, слуги миссис Бичем слишком заняты, чтобы ответить на чертов звонок, – угрюмо процедил Уинтер, пока на него надевали белую парикмахерскую накидку.

– Уверен, что она там будет, – заявил Бо.

– У нее было три дня, чтобы решиться. – Прошлой ночью Флори сообщила, мол, пока не получила точного ответа от Аиды. Может, у нее другая встреча? Потому что он уже позвонил Велме и узнал, что Аида сегодня не работает.

– Возможно, она поздно согласилась, так как избавлялась от других призраков самоубийц.

«Или не хотела меня видеть».

– Разве ты не должен выслеживать того, кто пытался меня убить? Напомни, за что я тебе плачу?

– За то, что доверяете мне, и за то, что я единственный мирюсь с вашими выкрутасами.

Уинтер угрожающе посмотрел на помощника. Ему было не до шуток.

– Как только я отвезу вас на ту вечеринку, проверю несколько зацепок, – пообещал Бо.

– Ты слишком долго возишься.

– Сегодня утром нашли заправилу тонга [11]по выпивке. Заперся в комнате с пчелами, которые закусали его до смерти. Похоже, аллергическая реакция.

Какая ужасная смерть.

– Занятно, но не понимаю, каким боком это касается проклятий и призраков.

– Может, и не касается, но я проверю по дороге на встречу с тем, кого можно расспросить о Черной Звезде в Чайнатауне. Если что-то выясню, сразу дам вам знать.

Бо выдохнул колечко дыма, глядя, как другой цирюльник заметает мусор с белой плитки пола. За витринным стеклом проносились машины, в ту сторону, где у двери торчал красно-бело-синий столб.

– Слушайте, я уверен, она придет, так что не волнуйтесь. Черт, да за такие деньги сам бы вырядился цыганом и провел сеанс.

– Мне плевать, придет она или нет, – солгал Уинтер, не желая показывать свой интерес и выглядеть слабаком.

– А с чего бы ей отказываться? Она понятия не имеет, что за заноза в заднице Флори Бичем, и почему-то вам все же не удалось напугать ее своим гигантским волосатым телом при последней встрече.

– Бог его знает, что творится у женщины в голове, – пожаловался Уинтер.

Даже цирюльник согласно хмыкнул.

Боже, помоги, Уинтеру хотелось снова увидеть Аиду. Надо было просто пригласить ее на ужин. И в случае отказа, он мог бы залить разочарование в ночном клубе, а не наряжаться во фрак и притворяться, будто ему не плевать на Флори и ее нудных друзей.

– Она придет, – опять заверил босса Бо, когда цирюльник взял ножницы.

• • •

До сеанса у миссис Бичем Аида быстренько перекусила китайскими пончиками – продолговатыми кусочками не слишком сладкой печеной сдобы – и выпила чая с жасмином. Затем задержалась у прилавка, чтобы отдать недельную плату за квартиру. В ресторане было мало посетителей. Миссис Лин сидела на стуле за кассовым аппаратом и, заложив карандаш за ухо, читала кантонскую газету, выходящую в Чайнатауне.

– Добрый вечер. Для меня есть письма?

Миссис Лин оторвалась от чтения и посмотрела на постоялицу:

– Писем нет.

Аида протянула конверт с маркой на имя мистера Бикса в Новом Орлеане. В письме она выражала согласие встретиться с ним и переговорить о возможном контракте с его клубом.

– Прошу, положите его в пачку на отправку.

Миссис Лин положила конверт в ящик за прилавком и кивнула на наряд Аиды:

– Очень красиво.

Черное платье с очень идущим ей вырезом лодочкой украшали по подолу длинные расшитые стеклярусом полоски серебряной бахромы. К запястью медиум пристегнула стальную сетчатую сумочку. Лучшее вечернее пальто было куплено несколько лет назад, но подойдет, чтобы пройти из такси к дверям.

– Спасибо. Я провожу сеанс для богатой вдовы в районе Си Клиф.

– Ух ты, – присвистнула миссис Лин. – Там очень красивые новые дома. Надеюсь, вы запросите хорошую цену.

– О, обязательно, не беспокойтесь.

Хотя, если честно, Аида даже не думала о сеансе и об оплате. Она с нетерпением ждала встречи с Уинтером. Боже, после его спешного ухода из гримерки, медиум прямо-таки извелась, думая, соглашаться на эту работу или нет. Наконец Аида решила: если бутлегер ей не обрадуется, она всегда может сказать, что пришла туда из-за денег. Может, его там и вовсе не будет. Миссис Бичем о нем не упоминала, когда Аида позвонила сегодня, чтобы дать согласие на сеанс. Хозяйка дома лишь дала указание приехать через час после ужина, который собирались подать в восемь.

Сумеречный туман окутал контактные провода и крыши зданий, когда такси Аиды ехало вверх-вниз по большому городу, направляясь к юго-западному краю парка Президио. Здесь у воды туман стелился гуще, и медиум пожалела, что не может насладиться видом, который, по словам таксиста, был уникальным и божественным.

На извилистой Эль Камино дель Мар Аида вышла перед терракотовым особняком в средиземноморском стиле. Хотя дом оказался не таким большим, как у Магнуссона, земля тут на вес золота. Соседнее жилье находилось в процессе постройки. Здесь все было новым, точнее с иголочки. Когда Аида спустилась по извилистой лестнице к парадному входу, то заметила, что газон уложен квадратами. Наверное, чудесно, когда можно себе все это позволить.

На стук открыла молодая темнокожая горничная. На каменную лестницу полились звуки фортепианной музыки, смеха и золотистый свет.

– Аида Палмер, – представилась гостья озадаченной служанке и пояснила: – Медиум.

– О да! Миссис Бичем вас ждет.

Аида положила перчатки в карманы, сняла и отдала пальто горничной, чувствуя волнение. Служанка выбивала из колеи: одетая в черное платье с белым кружевным воротником и фартуком, она напомнила Аиде французских горничных из коллекции открыток Уинтера, которые наклонялись, стирая пыль с чистых полок и демонстрируя отсутствие нижнего белья.

Лучше об этом не думать. Лучше вообще ни о чем не думать. И не стоит тут же искать Уинтера. Если он здесь, что она ему скажет? Здравствуйте и спасибо за работу?

Точно. Она ведь работница по найму, а не богатенькая светская львица. Почему она об этом не вспомнила до того, как весь день мучительно выбирала наряд?

– Я дам знать миссис Бичем, что вы пришли, – сказала горничная и оставила Аиду одну.

От смеси запахов краски и жареного мяса недолго и мигрень заработать, а ароматы бренди и сигарного дыма перебивали друг друга. Гостья последовала на голоса в большой зал с отполированным паркетом, длинными золотистыми портьерами и мебелью, обитой тканью цвета слоновой кости. Возле окон группа гостей оживленно болтала вокруг белого кабинетного рояля. Несколько пожилых джентльменов во фраках и молодых людей в смокингах наслаждались послеобеденной выпивкой вместе с дамами в вечерних туалетах. Количество леди раза в два превышало число мужчин. В помещении было не продохнуть от перьев, бисера и шелка.

С разочарованием Аида поняла, что Уинтера тут нет.

Как только пианист сел за рояль, стоящий рядом джентльмен заметил новую гостью.

– О, здравствуйте. Кажется, мы не знакомы. Меня зовут Роберт Морран, я – кузен Флори, – ослепительно улыбнулся мужчина. Судя по остекленевшим глазам, он был уже под хмельком, к тому же помахивал рукой с бокалом, безуспешно пытаясь привлечь внимание официанта и получить еще одну порцию. Лед со звоном бился о стенки.

– Аида Палмер.

– Необычное имя для необыкновенно красивой женщины. – Морран перестал донимать официанта и подкрутил светло-каштановые тонкие усики. – А откуда, моя дорогая, вы знаете Флори?

– Мы не знакомы, я приглашенный медиум.

– О, потрясающе! – Морран снова поболтал лед, разглядывая ее фигуру: – Скажите-ка мне, мисс Палмолив…

– Палмер, – холодно поправила Аида, поправив сумочку на руке.

– Мисс Палмер. – Мистер Морран усмехнулся и провел языком по верхним зубам. – Да, так необычно, а я большой поклонник нестандартной красоты. Скажите, милочка, о чем я сейчас думаю?

Аида едва не закатила глаза:

– Я медиум, а не телепат.

– О, это неинтересно. Ну давайте, уверен, что способностей у вас хоть отбавляй. Может, предскажете будущее?

«Развлеки меня! Напугай! Подними этот стол над полом».

Понятно, каким будет этот сеанс. И зачем только она согласилась? А, верно: ее приманили целым состоянием… да еще дурацкой надеждой, что снова удастся полюбоваться на зад Уинтера. Аида обозвала его извращенцем, когда у самой проблемы с управлением животными инстинктами.

– Может, погадаете по ладони? – предложил собеседник.

– Простите, но нет.

А Морран все не отставал. Дзинь-дзинь!

– Тогда на картах Таро. Что скажут карты о моих шансах на встречу с вами после вечеринки?

Наглец провел ладонью по ее руке.

Аида отодвинулась, и тут над ее плечом пророкотал голос:

– Я могу предсказать, что у вас серьезные шансы лишиться этой руки. Дотроньтесь до медиума еще раз и сами все узнаете.

Аида повернулась и увидела в дверях Уинтера Магнуссона, который сверлил сердитым взглядом ее собеседника. Внутри нее разыгралась жаркая схватка.

Магнуссон был одет в полуночно-синий пиджак с заостренными черными лацканами и подходящей по цвету шелковой бабочкой. Белые манжеты рубашки идеально накрахмалены и закреплены золотыми запонками. Туфли начищены до блеска.

Стильный. Мрачный. Немного дьявольский. Сексуальный, привлекательный мужчина с высокими скулами выглядел, как более мускулистая и жесткая копия Валентино [12], царствие ему небесное. Говоря начистоту, Уинтер, похоже, был способен раздавить Валентино как букашку.

Или, в данном случае, мистера Моррана.

– Подождите, мы с медиумом просто разговаривали. Зачем сердиться? – Мистер Морран повернулся к Аиде за поддержкой: – Ведь правда, милочка?

Этот пьяница напоминал ей назойливую муху. Жаль, что нельзя отмахнуться от этого типа с звенящим бокалом со льдом в руке.

От яркого освещения зрачок здорового глаза Уинтера превратился в маленькую черную точку, а поврежденный так и остался расширенным, обрамленный извилистым шрамом. Бутлегер был лишь на пару сантиметров выше мистера Моррана, но намного мускулистей. И вся кипевшая в нем агрессивная энергия показывала, что Уинтер готов оторвать наглецу руку.

По спине Аиды побежали мурашки.

А вот Моррана явно охватило другое чувство, так как он вытаращил глаза и отступил. Окружающие заметили неладное; задние ряды толпы у пианино посмотрели в сторону троицы, когда несколько едва держащихся на ногах гостей нестройно запели «Shine On, Harvest Moon».

Уинтер приподнял уголки губ в пародии на улыбку, но скорее напоминал оскалившегося злого волка. Обманчиво спокойным грудным голосом он посоветовал:

– Даю вам десять секунд, чтобы оказаться на другом конце зала.

Моррану хватило и пяти.

Когда пьяница исчез в толпе у пианино, Уинтер посмотрел на Аиду сверху вниз. Его гнев испарился.

– Здравствуй, кошечка.

Она едва не улыбнулась, будто ребенок, получивший свежую порцию сахарной ваты. Боже праведный! Ей надо успокоиться.

– Вы же знаете, что я и сама бы с ним справилась.

– Любая женщина, путешествующая по всей стране и работающая в ночную смену в «тихих» барах, без сомнения может за себя постоять, но этот идиот – агрессивный волокита. Вам не стоит оставаться с ним наедине.

– Спасибо за совет и за участие.

Теперь Уинтер улыбался одними глазами. Он сунул руки в карманы и, склонив голову, дразняще прошептал:

– Давайте притворимся, что вам была нужна моя помощь, так я перестану чувствовать себя бесполезным.

По телу пробежали мурашки, будто от электрического разряда.

– А вы бы его покалечили?

– Не задумываясь.

– Нелепо, но мне нравится.

Уинтер растянул губы в ослепительной и искренней улыбке, а Аида не могла не улыбнуться в ответ.

– Какая же вечеринка без драки! – воскликнула какая-то женщина.

Аида повернулась и увидела направляющуюся к ним блондинку в длинном золотом платье с шелковой накидкой, развевающейся за плечами точно флаг. Несколько нитей золотых бусинок свисало с шеи незнакомки, звонко стукаясь о живот при ходьбе. Она улыбнулась Уинтеру и обратила внимание на Аиду:

– Дорогая! Меня зовут Флори Бичем, добро пожаловать в мой дом! – И раскинула руки в стороны, театрально приветствуя медиума. Меж длинными пальцами одной ладони виднелся мундштук.

Аида натянуто улыбнулась, когда хозяйка обняла ее за плечи и расцеловала в обе щеки, обдавая ароматами бренди и духов.

– Спасибо за приглашение.

– Чепуха, все только о вас и говорят, – усмехнулась миссис Бичем и взмахнула мундштуком, раскидывая пепел. Боже, она же в стельку пьяна. Не старше Аиды, а то и моложе, хозяйка дома вовсе не походила на одинокую трепетную вдову.

– У вас просто чудесный дом, миссис Бичем, – похвалила Аида, когда пианист перестал играть, а гости начали переходить в другую комнату.

– Зовите меня Флори, как все. Разве это не замечательно? – Она запрокинула голову, восхищаясь собственным убранством, но ее прическа осталась прежней, волосок к волоску. – Я переехала сюда три недели назад. Это моя первая вечеринка.

– Как мило.

– Вижу, вы встретились с Уином. Не обращайте внимания на его грубые манеры, это только видимость. Именно он посоветовал мне вас нанять. Сказал: «Флори, подруга, в «тихом» баре сейчас есть медиум, которая придаст изюминку твоему сборищу». Прекрасная мысль. Все его идеи просто чудесны.

Аида вопросительно посмотрела на Уинтера, который ответил ей смущенным и извиняющимся взглядом.

Миссис Бичем, пошатываясь, прошла мимо Аиды и схватила Уинтера за руку, словно за последнюю мачту на «Титанике». Бутлегер забрал у приятельницы мундштук и положил на ближайший столик за секунду до того, как хозяйка прожгла бы дыру в рукаве его фрака.

– Мы с Уином вместе учились в Беркли, пока его не выпнули. – Миссис Бичем лягнула воздух и едва не наступила на свое платье.

Уинтер притянул Флори к себе и помог ей устоять, пока гости проходили в гостиную.

– Похоже, тебе уже хватит налегать на « Повозки с коньяком» [13].

– И это говорит успешный бутлегер!

Аида заметила безупречную кожу и улыбку с ямочками Флори Бичем и с неприятным стеснением в груди посмотрела на Уинтера:

– Вы мне не рассказывали про Беркли.

Не слишком ли напряжен ее голос? Аида чуть выпрямилась, надеясь, что это поможет.

– О, это очень занятная история, – подтвердила миссис Бичем. – Уин потом поделится подробностями, но если вкратце…

– Флори, – устало попросил Уинтер.

– Ш-ш, не пер-бивай. В общем, был у нас приятель Нолан – редактор университетской литературной газеты, который напечатал немного неприличную статью Д. Г. Лоуренса [14]. Хоть он и вставил пробелы вместо нецензурных выражений, университетское начальство пришло в ярость и исключило его. И тогда наш Уин, – миссис Бичем ткнула его прямо в грудь, – написал разгромную статью против цензуры и снабдил ее множеством ругательств – только в этот раз без всяких пробелов. Напечатал ее в виде рекламной листовки и распространил по всему студенческому городку. Самое забавное: он добавил нелестную карикатуру на декана, которая требовала исключения Нолана. На картинке эта паршивая старая ведьма была изображена в дезабилье, если вы понимаете, о чем я.

Аида вскинула бровь.

– Это не я рисовал, – смущенно возразил Уинтер.

– Уф, – простонала миссис Бичем. – Карикатуру нарисовал один из студентов-художников: ужасная карга с большими отвисшими сиськами. Этот рисунок просто выжег мне глаза. В общем, кто-то сдал Уинтера, и его исключили. После его ухода стало ужасно скучно.

– Могу себе представить, – пробормотала Аида.

Миссис Бичем рассмеялась:

– Самое забавное в том, что ему оставался лишь семестр до окончания учебы.

– И вовсе не смешно, – раздраженно возразила Аида. – Это ужасно. Почему вы не продолжили учебу в другом заведении?

– А зачем? – ответила за него Флори. – Приняли закон Волстеда, и Магнуссон-отец занялся бутлегерством вместо рыболовства. Так зарабатываешь не в пример больше, чем инженер, проектирующий корабельные двигатели, и рыбак, промышляющий лососем.

Уинтер фыркнул.

– Неужели прошло уже семь-восемь лет? Как летит время, – продолжила миссис Бичем, театрально пожав плечами. – После колледжа все пошло так стремительно: мой головокружительный роман с мистером Бичемом, его преждевременная смерть. Мне было так тяжело.

– Я прямо чувствую твое горе в стенах этого роскошного жилища, – пробурчал Уинтер.

– Помогает успокоить мои расшатанные нервы.

– А что, теперь в трауре носят золото? – съязвил Уинтер, глядя на платье хозяйки.

– В память о супруге я повесила в гостиной одну из его ужасных картин. Для меня это значит больше, чем скучное черное платье. – Флори указала в темную гостиную, освещенную свечами, где кресла рядами стояли перед круглым столом, покрытым лоскутной цыганской скатертью. Позади висела безвкусная богемная картина, на которой полуобнаженная миссис Бичем лежала на цветочном поле. Соски были нарисованы ярко-розовым, а лицо – голубым.

– А может, не следовало выходить за мужчину в три раза старше себя? – проворчал Уинтер.

– Он был так добр ко мне. Но, наверное, ты прав. Уин, только подумай, останься ты в Беркли, мы с тобой были бы уже женаты, и я сейчас обставляла бы твой дом.

– Мне он нравится таким, какой есть.

– Я имею в виду твой прежний дом, а не жилище твое отца. Неважно. Не будем тревожить дурные воспоминания.

О чем это она, черт побери, говорит?

У Аиды закружилась голова ото всех сведений, которые выплеснула на нее несносная дама. С каждым словом из уст хозяйки презрение гостьи лишь возрастало.

– В общем, все, что ни делается, – к лучшему. Мне нравится быть вдовой. Могу вести себя, как хочу, быть с тем, с кем хочу, и никто ничего не скажет. – Миссис Бичем посмотрела на Уинтера и хищно улыбнулась, многозначительно перебирая пальцами по его руке.

Они любовники? Неужели Уинтер предпочитает таких вертихвосток? Возможно, в том, как он защитил ее от мистера Моррана, нет ничего необычного. Наверняка сделал бы то же самое для любой девушки.

У Аиды лопнуло терпение. Она не собиралась поступаться гордостью и пообещала себе не соглашаться на неприятную работу. Сэм бы ее поддержал.

– Простите, но я передумала. Мне кажется, ваша вечеринка и так произведет фурор без моего участия, – сказала она миссис Бичем. – Благодарю за предложение, но вашим гостям больше по вкусу музыка, а не мистика.

– Аида, – позвал ее Уинтер, освобождаясь от хватки миссис Бичем.

– Ну же, дорогуша, – обратилась к ней хозяйка, словно к ребенку, которого надо приласкать. – Не дуйся. Мы с Уином старые друзья. Выпей.

– Я не хочу пить.

Вдова махнула рукой в сторону гостиной:

– Значит, давайте начнем.

– Я уже сказала, что не стану проводить сеанс, и это мое последнее слово.

– Да не глупите.

– О бога ради, заткнись, Флори! – рявкнул Уинтер.

Разговоры и смех в гостиной затихли, а люди повернулись и уставились на них.

– Не груби мне в моем доме, – проворчала вдова и указала на Аиду: – Я плачу за сеанс, так что идите туда и делайте свою работу.

В Аиде поднялись тысячи эмоций. Ей так и хотелось схватить мундштук и затолкать женщине в ухо.

– Хотите сеанс? – спросила она сквозь сжатые зубы. – Что ж, я вам его устрою.

Медиум влетела в гостиную, не обращая внимания на шепот и бормотание. Она остановилась у цыганского стола, вынула из сумочки серебряный ланцет и открутила колпачок на скальпеле. Безвкусная мазня, изображающая миссис Бичем, висела на стене чуть дальше.

– Как звали вашего мужа? – громко спросила медиум у хозяйки.

– Что?

– Его имя.

– Я не хочу участвовать, вы приглашены для моих гостей. Энди, иди первый. Где скрипач? Мы не можем начать…

Аида прищурилась и разглядела подпись в углу картины:

– Гарольд Бичем.

– О да, но я бы не хот… Энди? – отчаянно звала миссис Бичем. – Где ты? Здесь так темно, нужно зажечь еще свечи.

– Я тут, Флори, уже иду. – Из-за кресел вышел шатен и встал рядом с хозяйкой.

Аида не обратила на них внимание. Рукой держась за картину, она глубоко вздохнула и уколола бедро скальпелем. На глаза навернулись слезы, а уровень эндорфинов подскочил. С помощью боли она погрузилась в недолгий транс и потянулась в пустоту, вызывая супруга миссис Бичем.

Перед глазами все поплыло. Аида резко вздохнула, чувствуя молчаливый ответ на ее зов. Дух поспешил к ней через завесу, словно демон, высвободившийся из глубин ада.

Глава 8

Когда изо рта Аиды вырвалось облачко пара, Уинтер застыл посреди гостиной, едва обращая внимание на удивленные ахи и охи гостей. Его больше не тревожила такая особенность медиума, зато весьма интересовал серебряный инструмент в ее руке.

Аида напряглась всем телом, а затем ее лицо оживилось. Она стала вертеть головой туда-сюда, но тут заметила Флори и выпалила:

– Милая, не думал, что мне снова доведется тебя увидеть.

Флори замерла и попятилась от медиума, пробирающейся к ней через ряды кресел.

– Разве ты мне не рада? Я помню твои последние слова так, будто это было вчера… когда застукал тебя, скачущей на парнишке Хэлстеде, словно на призовом пони на сельской ярмарке, – произнесла Аида.

Флори побледнела, нервно усмехнулась и покосилась на стоявшего рядом любовника, Энди Хэлстеда, который, похоже, готов был упасть в обморок и провалиться сквозь землю.

Аида ускорила шаг.

– Когда у меня случился сердечный приступ, ты даже не попыталась меня спасти. Лишь заметила: «Похоже, мы его убили».

Флори наткнулась на стену и завопила. Аида бросилась на хозяйку, резко вытянув руки вперед, и что-то выронила. Предмет ударился о стену, но медиум этого даже не заметила. Она обеими руками вцепилась в горло миссис Бичем и повалила ее на пол. Бутлегер бросился к парочке, отшвыривая с дороги кресла, пока гости пребывали в пьяном ступоре.

Аида оседлала Флори и принялась душить неверную жену. Сетчатая сумочка, свисавшая с руки медиума, звякнула о пол. Разбилась ваза – это Флори схватилась за ножку стола, в панике пытаясь сбросить нападавшую. Боже! Медиум ее убьет!

– Аида! – закричал Уинтер.

Она повернула голову и посмотрела на него чужими глазами. Аида была одержима разъяренным мистическим призраком. По рукам Уинтера побежали мурашки.

– Аида, отпусти, – грубо приказал он.

Она вздрогнула… и тяжело упала с Флори. Пар исчез. Хозяйка, ловя ртом воздух, подобрала ноги под себя и поползла прочь. Тут люди засуетились.

Слуга наклонился, чтобы помочь миссис Бичем подняться:

– Вы в порядке, мэм?

Флори закашлялась и, указав на медиума, выдавила:

– Она сумасшедшая, выведите ее отсюда!

Уинтер обхватил Аиду за талию и помог встать. Отряхнув черное платье, обхватил за шею, заставляя медиума посмотреть ему в глаза. Он чувствовал под пальцами частое биение ее пульса.

– Вы в порядке?

Аида шмыгнула носом:

– Да.

Она еще несколько раз глубоко вздохнула и кивнула. Уинтер ее отпустил. Посмотрев через плечо на Флори, Аида печально хмыкнула и скривилась от стыда.

– Идите прилягте, мэм. Я принесу вам воды и таблетки, – предложил слуга Флори.

Хэлстед помог ему уложить хозяйку на диван. Уинтер с легким интересом наблюдал за этой сценой, не столько удивляясь, что этот парень имел Флори втайне от мужа, сколько восхищаясь, как много можно выяснить с помощью способностей Аиды.

– Пусть она убирается, – закричала Флори, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Мне не нужно повторять дважды, я только сумку заберу, – пробурчала Аида, повела плечом и отступила от Уинтера.

Когда гости немного разошлись, Уинтер заметил блеск серебра на полу, – вещицу, что уронила Аида, – поднял предмет, пока медиум ходила за сумкой, и едва не порезался об острый клинок. Но не успел хорошенько рассмотреть эту штуку, как заметил, что ножки в черных чулках движутся на выход. Сунув находку в карман смокинга и услышав, как она обо что-то звякнула, бутлегер побежал вслед за Аидой, крикнув кому-то из слуг принести его пальто.

– И ее верхнюю одежду тоже, – добавил он, провожая Аиду к двери, пока гости разбредались по комнатам. Одни шептались по углам, другие – искали, чего бы еще выпить. Уинтер помог Аиде одеться, попросил горничную передать, что уходит, и вызвать им такси.

Выйдя на улицу, он спустился за Аидой по извилистой лестнице и дальше по тротуару. «Паккарды» и «Кадиллаки» выстроились вдоль обочины, а водители спали за рулем, дожидаясь, пока хозяева, окончательно набравшись, решат отправиться по домам. Йонте, шофер семьи Магнуссон, тоже находился бы среди них, но сегодня у него был выходной, а Бо доставил Уинтера сюда и отправился по делам в Чайнатаун.

– Куда вы идете? – спросил Уинтер Аиду.

Она остановилась перед ближайшей площадкой недостроенного дома. С цементной лестницы на холме так и не сняли леса, лишь поставили пару кирпичных столбиков по бокам.

– Давайте подождем такси здесь, – предложил бутлегер.

Аида не обернулась. Ее молчание сбивало с толку. Может, Уинтер ошибался, но то, как она отреагировала на надоедливую болтовню Флори… нет, это не может быть правдой. Ну с чего ей ревновать? В ту минуту ему так показалось, но, наверное, он принял желаемое за действительное.

Озадаченный Уинтер смотрел на туман, липнущий к деревьям и крышам домов напротив:

– Это было интересно.

– Не знаю, что на меня нашло. Простите, что поставила вас в неудобное положение.

– Флори вдрызг пьяна, поэтому поутру ничего не вспомнит. Как всегда. – Уинтер вытащил из кармана серебряный клинок. – Что это такое?

Аида взяла инструмент, коснувшись руки бутлегера. Мгновение они смотрели друг на друга, а затем медиум отвела взгляд. Порывшись в сумке, она достала серебряный колпачок.

– Военный набор при змеиных укусах. Кажется, когда-то он принадлежал британскому пилоту. – Она закрыла лезвие. – Здесь скальпель, а с другой стороны – лечебная мазь.

– Скальпель, – повторил сбитый с толку Уинтер. – Почему вы держали его, когда призывали дух мужа Флори?

– Хоть я без труда отправляю духов прочь, чтобы вызвать тех, кто уже покинул этот мир, мне нужно войти в транс.

– Погодите. Если они покидают этот мир после смерти, то куда же уходят?

– За завесу по ту сторону. – Она неопределенно махнула рукой. – Слушайте, не расспрашивайте меня о смысле жизни, единственно верной религии и что происходит с переходящими душами – понятия не имею. Духи тоже ничего не ответят. Я лишь знаю, что могу вызвать их пообщаться с близкими, если только они не очень давно умерли.

– Значит, вам нужно погрузиться в транс, но причем здесь скальпель?

– Есть много способов войти в это состояние, но так как обычно у меня нет времени на медитацию, быстрее всего срабатывает боль. – Аида повертела скальпель в пальцах, зажала в ладони и показала Уинтеру: – Никто не замечает, когда я держу его на сцене. – Она подняла на него свои большие глаза и указала закрытым скальпелем на бедро. – Я чуть колю себя вот здесь.

– Боже! Вы раните себя всякий раз, когда вызываете духа?

– Это не так плохо, и мне нравится помогать людям и разбираться с прошлым. – Она положила скальпель в карман пальто и достала перчатки. – И к вашему сведению, я так зарабатываю на пропитание и жилье.

Аида была крепче, чем ему казалось. Уинтер посмотрел на очертания ее лица под полями шляпы «колокола». На вздернутый носик ложилась тень от подстриженной челки, пряди слегка завивались у щек. Медиум заметила его взгляд и отвернулась, пробуя ногой цементную лестницу. Почувствовав, что ступеньки надежны, она спустилась на одну, затем еще на одну и задела носком деревянную доску на третьей.

– Я, вообще-то, не совсем то подразумевала, когда говорила о своем желании проводить сеансы, – сказала Аида, стоя к Уинтеру спиной. – Уверена, вы считаете, будто сделали мне большое одолжение, предложив это хорошо оплачиваемое мероприятие, но мне не нужна помощь, чтобы найти работу. И сколько бы денег мне ни швыряли, если меня не воспринимают всерьез, я с таким же успехом могу напялить шутовское одеяние и станцевать чечетку.

И почему она на взводе?

– Слушайте, я не пытался оказать вам услугу…

– И я не хотела расстраивать вашу любовницу, но если бы вы объяснили мне ситуацию вместо того, чтобы вынуждать ее приглашать меня сюда…

– Эй-эй! Мы с Флори не спим. Ну, со времен колледжа. Вообще-то нас и тогда нельзя было назвать влюбленной парочкой, просто это казалось…

Аида повернулась и сложила руки на животе:

– Просто это казалось?…

– Удобным, – наконец ответил Уинтер. – Уверен, я вас шокировал.

– Шокировал? – Она рассмеялась, громко и язвительно. – Как и вашей дурацкой коллекцией почтовых открыток?

– Кажется, вы назвали меня извращенцем и ненормальным, а не дураком.

– И правильно назвала, но это не значит, что я ханжа. Может не такая распущенная и прямолинейная, как миссис Бичем или другие вертихвостки, с которыми вы заводили интрижки «для удобства», но и не девственница.

Ого, а она любит преувеличивать! Может, Аида решительная, независимая, не девственница, но, судя по ее нервозным оправданиям и тому, что она часто моргала и не смотрела ему прямо в глаза, а также по реакции на открытки в кабинете и поведению в гримерке, Уинтер понял: не такая уж она легкомысленная и современная в отношении секса. А он вчера так распереживался о собственных чувствах, что не разобрался в ее мотивах.

Аида не беспокоилась о приличиях, она просто стеснялась.

– Сколько вам лет? Шестнадцать? Семнадцать? – поддразнил ее бутлегер.

Аида прищурилась:

– Двадцать восемь.

– Ну просто старая дева. И сколько у вас было любовников?

– Не ваше дело.

Уинтер поставил ногу на нижнюю ступеньку:

– Вы только что обвинили меня в глупости и распутстве, так что я имею право спросить. Так сколько? Один?

– Два, – ответила Аида, поднимаясь на еще одну ступеньку и не поворачиваясь. – И оба едва умели целоваться, не говоря уже обо всем остальном, так что меня не впечатлили. Как я уже говорила, я могу сама о себе позаботиться.

Теперь удивился Уинтер. Неужели она говорит о том, о чем он подумал?

Мисс Палмер прикусила щеку и отвернулась.

Вот так-так. Еще ни одна женщина из его знакомых не признавалась в самоудовлетворении, а ведь он, с присущим ему любопытством, спрашивал, и не раз. Честно говоря, Уинтер уже начал верить, что женщины подобным не занимаются, хотя и не мог понять почему. Вот ему нравилось доставлять себе удовольствие – а как иначе, раз он полжизни проделывал это ежедневно.

Он представил себе Аиду лежащей на кровати и с рукой под юбкой. Зря. Уинтер попытался вспомнить, о чем она говорила до того, как призналась, что способна сама о себе позаботиться, но не помогло. Рыжеволосая красотка намекнула, что у нее было два не очень умелых любовника. И когда кровь из головы хлынула в член, бутлегер принял ее слова как вызов.

– Так вы утверждаете, что способны определить сноровку мужчины по поцелую?

– Я… нет, по-моему, я такого не говорила.

– Но подразумевали. Хотите я вас поцелую, чтобы вы смогли оценить меня?

– То, что вы потрясающе выглядите в этом смокинге, еще не значит, будто я захочу с вами целоваться.

Потрясающе? Она считала его привлекательным? Наверное, у нее неважно со зрением, потому что, судя по неловким взглядам, которые ему всякий раз приходилось выносить на публике, это просто невероятно. Вот раньше – да, он был красив. Однако Уинтеру так захотелось поверить в искренность собеседницы, что он дал себе слабину и поднялся на одну ступеньку.

Аида нервно фыркнула и попыталась отступить, но выше лежал кусок древесины, а дорогу вниз перекрывал Уинтер. Пятнистая дикая кошечка оказалась в ловушке.

– Не подходите!

– Вы уверены?

– Конечно, уверена, и это мое последнее слово.

Уинтер усмехнулся:

– Вы это и Флори о сеансе говорили, а в итоге уложили ее на лопатки.

– Да, ну… сейчас я уверена. Что это вы делаете?

– Собираюсь вас поцеловать.

– Мне бы очень этого не хотелось.

Магнуссон опустил голову к Аиде и снова почувствовал аромат фиалок, что довело его до легкого безумия. Он задышал чаще, как и она. Минуту смотрел, как поднимаются и опускаются ее груди под тяжелым пальто.

– Почему нет?

– Уверена, что у меня есть очень веская причина, но вы мешаете мне ее вспомнить.

Он ухмыльнулся, а она ответила застенчивой улыбкой.

– Может, вы даже поцелуете меня в ответ, – решил взять быка за рога Уинтер.

– Сомневаюсь, но если вы настаиваете, как я могу вас остановить?

От ее жаркого взгляда новая горячая волна прилила к и без того твердому члену.

Боже! Аида его дразнит. На мгновение лишившись рассудка, бутлегер задумался, начал ли все это сам или им ловко манипулировали. Может, она не такая уж скромница.

Уинтер наклонился еще ближе. Аида пахла так хорошо… он испугался, что потеряет сознание и размозжит голову о тротуар. Прямо-таки видел заголовок в желтой прессе:

«Подозреваемый в бутлегерстве делец оказывается жертвой очарования медиума и выставляет себя полным идиотом».

Он оперся рукой о кирпичный столб, чтобы удержать равновесие. А затем тихо и с большей уверенностью, чем испытывал, произнес:

– Вот, что случится. Я вас поцелую – просто поцелую, даже пальцем не коснусь. Если вам не понравится, если вы решите, что я не достоин, то можете спихнуть меня с лестницы. Договорились?

Аида секунду поколебалась, а потом едва слышно ответила:

– Хорошо.

В его крови бушевала смесь триумфа и головокружения. Уинтер судорожно сглотнул и наклонился вплотную. Но не поцеловал. Ее теплое дыхание овевало его губы. Они соприкоснулись носами. Бутлегер попытался не закрывать глаза, но веки оказались тяжелее мокрого песка.

« У нее такой изящный ротик». На мгновение Уинтер встревожился, чувствуя себя неуклюжим гигантом, но притом слишком голодным, чтобы отстраниться. Пульс скакнул, в ушах грохотало. Он закрыл глаза и нежно коснулся мягких губ. Аида приоткрыла рот и тихонько простонала, но реакция бутлегера была совсем другого масштаба, будто какая-то малость повлекла за собой оползень.

Сдержав обещание не касаться руками, Уинтер осторожно осыпал поцелуями уголки ее губ, большую веснушку, которую заметил в их прошлую встречу в кабинете, затем нижнюю губу, ощущая привкус соли. Аида открыла рот шире, и это стало последней каплей. Уинтер пропал. Он полностью отдался поцелую, стараясь не поглотить ее всю, но не в силах сдержаться, когда она прижалась в ответ.

Аида его целовала.

Каждая клеточка его тела запульсировала. Теплые потоки охватили руки, и он, потеряв рассудок, скользнул языком в ее рот прежде, чем понял, что, вероятно, переходит все границы, но каким-то чудом она не сопротивлялась, а застонала и ответила тем же.

Боже, Аида целовала его так медленно и эротично, что Уинтер тут же позабыл, где они находятся. Он был тверже железа и едва не схватил партнершу за талию и не прижал к своим бедрам. Еще никого он не хотел коснуться так отчаянно.

Они, тяжело дыша, оторвались друг от друга. Аида могла отстраниться, отпихнуть бутлегера, но не стала. Лишь почти беззвучно охнула и прижалась к нему щекой.

На Уинтера нахлынула неожиданная нежность. Он наклонил голову ниже, вдыхая сладкий аромат ее кожи.

– Аида. – Уинтер хотел дотронуться до ее лица и так бы и сделал, нарушив слово, но тут его ослепили яркие фары.

Аида повернула голову. В расстроенных чувствах, Уинтер поднял руку, чтобы защититься от света. Медиум что-то неразборчиво сказала. В ответ бутлегер издал какой-то странный звук, и она хрипло повторила:

– Думаю, приехало такси.

– О.

Она вытерла рот тыльной стороной ладони и прокашлялась, когда вдалеке хлопнула дверца:

– Шофер идет к дому миссис Бичем.

Уинтер отстранился и взял себя в руки:

– Похоже на то. – Громко свистнув, он махнул поднимающемуся по лестнице шоферу. Тот махнул в ответ и вернулся к машине, чтобы подъехать ближе.

Уинтер задумался о, вероятно, узком заднем сиденье, ведь сам едва помещался в большинство такси. И мысль о такой близости к Аиде вызвала несколько интересных идей.

О, что бы он хотел сделать с ней на заднем сиденье темного кэба! Может, она и права, называя его извращенцем. Уинтер никогда еще не чувствовал такого возбуждения.

И еще испытывал головокружительную легкость, словно камень с души свалился. Если в его груди билось сердце чудовища, то поцелуй этой женщины оказался острее скальпеля, с помощью которого она проникала за завесу: Аида проткнула маленькое отверстие, через которое из его души вытекло немного тьмы.

Она поправила шляпку, нахлобучив ее посильнее. Чуть сдвинувшись, Уинтер позволил ей пройти мимо так, что они коснулись тканью пальто. Бутлегер последовал за спутницей к обочине, улыбаясь всю дорогу.

Когда шофер завел двигатель и, грохоча, съехал с горки, Уинтер краем глаза заметил какое-то движение: из темноты за его плечом вышел мужчина в красном костюме и с растрепанными волосами. Его глаза блеснули желтым, отражая фары такси, которое направлялось в их сторону.

Белый пар вырвался изо рта Аиды, и в то же время Уинтер понял, что костюм незнакомца вовсе не красный, а покрыт кровью.

Призрак.

Аида заметила пар:

– О, нет… только не сейчас.

Уинтер повернулся к мертвецу. От паники волоски на руках встали дыбом. Чертов дух смотрел прямо на него, видел только его, как та проститутка. Значит, это не просто какой-то призрак, жертва аварии, привязанная к той же улице, на которой его сбили. Этого типа подослали нарочно. И раз ядовитые чары сняты, и Уинтер больше не магнит для призраков, значит что-то другое притягивает это существо.

Это нападение.

Призрак направился Уинтеру, вытянув обе руки вперед. Странный поток электричества затрещал там, где дух его коснулся.

«Коснулся. Он материален. Призрак во плоти». Хуже того – Уинтеру откуда-то знакомо это лицо! Чертовски знакомо, только память подводит.

Отступив в ужасе, бутлегер врезался в Аиду. Она закричала. Уинтер развернулся и увидел, как она, споткнувшись, рухнула прямо на дорогу перед подъезжающим такси.

Раздался визг тормозов.

Уинтер бросился к ней.

• • •

Почувствовав, как подвернулась лодыжка, Аида полетела под колеса такси и зажмурилась, когда раздался жуткий скрип, а в лицо ударил свет фар.

Мир покачнулся, и ее оттащило прочь от движущейся машины. От сильного удара Аида содрогнулась и вдруг осознала, что прижимается лицом к льняной и шерстяной ткани, ощущая мужской запах. Такси проехало мимо и резко вильнуло. Затем все поглотил грохот. Металл взорвался, вонь горящей резины и асфальта наполнила легкие.

Уинтер ослабил хватку, и Аида отодвинулась. Она поцарапалась щекой об асфальт и не могла дышать. Ей хотелось заплакать от боли, но не удалось. Только через несколько секунда она сумела вздохнуть, но изо рта снова пошел холодный белый пар.

Призрак еще где-то здесь, вот только Аида его не видела.

Дрожа, она оперлась на локти и в страхе развернулась, и тут почувствовала под собой ногу Уинтера. Он лежал на боку, сжимая руку и морщась. Аида проползла кругом и быстро осмотрела его всего, но не заметила ни крови, ни дырок на одежде. Ничего, только грязное пятно на левом плече.

Видимо, его приложило о такси, когда он вытаскивал Аиду из-под колес. Вот, что она почувствовала: бутлегер принял весь удар на себя.

– Уинтер? Мистер Магнуссон? – Аида боялась его коснуться, чтобы нечаянно не навредить еще больше.

Ее спаситель стиснул зубы, громко застонал и пошевелил ногой. От боли морщинки вокруг его глаз стали еще заметнее. Он подтянулся и сел, осторожно держа руку ближе к телу.

Затем кивнул на прореху в рукаве ее пальто и спросил:

– Вы в порядке?

– Должно быть, зацепилась о покрышку или подножку автомобиля. Со мной все нормально, а вот вы ударились плечом. Сломали?

Уинтер повел плечом и застонал:

– Даже не выбито, но болит чертовски. Ладно, заживет.

Позади заскрипел металл – это открылась дверца черно-белого такси «Чекер». Машина налетела на телефонный столб, погнулась решетка радиатора, но огня не было. Да и битого стекла тоже не видно.

– Вы как, в порядке? – спросил водитель через дорогу.

Они кратко подтвердили, что серьезно не пострадали, а в ближайшем доме на крыльце зажегся свет – соседи заинтересовались аварией. Аида поискала призрака и нашла его несколькими метрами дальше, склонившегося посреди дороги.

– Сзади! – предупредила Аида, поднимаясь.

Призрак, казалось, не обращал на них внимания, не сводя взгляда с чего-то круглого на мостовой. Золотого, маленького и блестящего.

Еще один предмет лежал прямо позади Уинтера, а третий – у его бедра.

Призрак поднял первую вещь, полюбовался, потом взглянул на следующую и приблизился на пару шагов.

– Какого черта? – прошептал Уинтер, настороженно глядя, как мертвец снова нагнулся.

Кряхтя, бутлегер сел, а Аида пригляделась к ближайшей вещице: золотой монете с квадратной дыркой в центре, вокруг которой были выбиты знакомые символы.

– Китайские монеты.

– Черт! – Уинтер поднялся. – Я слышал, как что-то звякнуло, когда сунул в карман ваш скальпель.

Порывшись в кармане смокинга, он вытащил четвертую монету.

– Они, должно быть, выпали на мостовую, когда вы вытащили меня из-под колес такси.

– Они не мои. Кто-то их мне подбросил.

У призрака уже было две монеты, теперь он наклонился за третьей. Все это странно, но представление пора заканчивать. Аида пошла к призраку, намереваясь избавиться от него, но Уинтер схватил ее за руку:

– Он материален, чувствуется, словно плоть под электричеством.

– Материален?

– Я знал его, когда он был жив. Его наверняка послал тот, кто меня отравил.

– Монеты действуют как магнит. Велма убрала магическую силу яда «гу». Тот, кто за вами охотится, пробует новый подход.

Призрак, держа третью монету, повернул голову к Уинтеру и потопал к ним.

– Он хочет магнит, бросьте проклятую монету!

Уинтер мигом швырнул вещицу прочь. Призрак тут же изменил направление и бросился к цели. А как только подхватил монету, то просто… исчез.

Аида больше не выдыхала пар, уловка сработала. Сумела бы она избавиться от привязанного чарами призрака сама? Кто знает, ведь с материальным духом ей еще сталкиваться не приходилось.

Они настороженно оглядывались, но когда поняли, что дух и правда исчез, Аида повернулась к спутнику:

– Кто-то подкинул эти монеты вам в карман, чтобы привлечь призрака.

– И, должно быть, это случилось в доме Флори.

– Кто-то из присутствовавших на сеансе желает вам зла.

Шофер – парень в серой форме с заправленными в высокие черные сапоги штанами – направился к ним. Из дома миссис Бичем вышло несколько гостей. Кто-то громко спросил, все ли в порядке.

– Уинтер? – тихо позвала Аида.

Он в ответ издал какой-то невнятный звук.

– Вы сказали, что знали этого призрака, когда тот был еще жив?…

Уинтер кивнул и отвел взгляд:

– Поначалу не мог вспомнить, но когда он начал поднимать эти монеты, я понял, где видел его лицо.

– Где же?

Магнуссон так долго молчал, что Аида начала сомневаться, дождется ли ответа.

– Он шпионил для мелкого бутлегера из Окленда. Когда мы поймали его в одном из наших складов, этот тип наставил пушку на моего отца. – Уинтер повернул голову и посмотрел ей в глаза: – Его звали Дик Джепсен. Он был первым, кого я убил.

Глава 9

Мрачный и задумчивый Уинтер вызвал своего шофера с машиной и проводил Аиду обратно в «Золотой лотос». Они больше не говорили ни о призраке, ни о поцелуе.

Да уж, неподходящая тема для обсуждения после происшедшего на улице. Аиде вообще не стоило об этом думать. И она правда пыталась; ведь ее спутник явно приуныл. Будь она приличной дамой, то и сама бы расстроилась, ведь, оказывается, целовалась с убийцей. Уинтер же убийца: сам сказал, что Дик Джепcен был первым человеком, которого он прикончил. Получается, существовал еще и второй? Третий? Четвертый? Скольких же он отправил на тот свет? Было так просто забыть о неприятных особенностях его профессии. Уинтер утверждал, что в ту ночь спасал жизнь отцу, но потом-то, возможно, нападал первым.

Неужели бутлегер такой же кровожадный, как рэкетиры и гангстеры из газет? Нет, невозможно, ведь он так нежно ее целовал… и сдерживался, поддразнивая партнершу.

Боже, ее тело от него просто таяло.

Аида попыталась убедить себя, что это был не лучший поцелуй в ее жизни, но не смогла пойти на такую вопиющую ложь, когда бедное сердечко трепетало в груди под платьем всю дорогу домой.

Прежде, чем она успела подняться к себе в квартиру, Уинтер вышел из машины и протянул ей визитку с надписью «Рыболовная компания Магнуссона» – его законная организация, расположенная в Эмбаркадеро на причале. На обратной стороне он написал карандашом свои домашние телефоны: по личной линии можно было дозвониться прямо в его кабинет, а на звонки по главной отвечала экономка Грета.

– Я бы хотел нанять вас на постоянную работу. Размер платы назначаете сами.

– А…

– Когда вы не заняты у Велмы, мне хотелось бы, чтобы вы помогали мне в случае надобности.

– С делом, – уточнила Аида, думая о том поцелуе.

Уинтер замялся:

– Да, в качестве медиума, когда мне надо изгнать духов.

Он говорил очень сурово и серьезно – похоже, именно так он обращался к подчиненным – и не принимал отказа. Если бы кто-то другой вздумал так командовать, Аида послала бы его куда подальше, но Уинтер только что зацеловал ее до потери сознания и лишил рассудка, поэтому она согласилась.

На самом деле, даже сказала: «Я в полном вашем распоряжении», но эти слова потонули в грохоте проехавшего мимо грузовика.

• • •

На следующий день в полдень Аида спустилась в «Золотой лотос», чтобы быстренько перекусить пельменями с чаем и забрать почту.

– Что вас грызет? – спросила миссис Ли из-за прилавка, сунув карандаш в гульку на темноволосой голове.

– Прошу прощения?

– Грызет, тревожит.

– А, да так, просто отвлеклась. Вы случайно не слышали о сверхъестественных китайских ритуалах, связанных со старыми монетами?

Миссис Лин задумалась:

– Нет, вряд ли, а почему вы спрашиваете?

– Пытаюсь выяснить, зачем кому-то использовать четыре старые китайские монеты, чтобы привлечь призрака.

– Призрака? – Миссис Лин огляделась. – Надеюсь, он не здесь?

– Нет, нет, он появился на сеансе вчера вечером.

– А. – Миссис Лин потерла живот статуи Будды и пробормотала что-то на кантонском. – Не знаю насчет призраков, но четверка сулит неудачу в делах, а также означает проклятие. Серьезное проклятие, это всем известно. Но нет какого-то особенного, связанного с монетами. Кто-то вас проклял?

– Нет, не меня… моего клиента. – Аида постучала ноготками по прилавку. – Мне нужно найти кого-то в Чайнатауне, сведущего в делах духов, суеверий и проклятий. Кого-то, кто оценит мои способности.

Миссис Лин просияла:

– Я знаю подходящего человека: мой иглотерапевт доктор Йип.

– Доктор?

– У него травяная аптечная лавка недалеко от реки Сакраменто в переулке. Я сейчас нарисую карту. – Миссис Лин подняла очки, висящие у нее на цепочке на шее рядом с ключом к красному лакированному шкафчику с почтой, и принялась чертить дорогу на обратной стороне пустого бланка заказа.

Сердце Аиды заколотилось, и у нее появилась робкая надежда. Она молча наблюдала за миссис Лин, пока та, похоже, не начала рисовать те части Чайнатауна, куда туристам вход заказан.

– А там разве не опасно?

– Без косых взглядов не обойдется, и держитесь подальше от опиумного притона. Если почувствуете сладкий дым, то вы чересчур далеко зашли. Лучше возьмите с собой мужчину, там слишком опасно одинокой даме. Но не бойтесь доктора Йипа, он прибыл сюда из Гонконга несколько лет назад. Очень образованный и добрый мужчина, вам понравится.

– Чудесно, спасибо огромное.

– Не за что. Надеюсь, он поможет.

Конечно, шансов мало, но попытка не пытка. Вероятно, Бо уже разговаривал с этим травником. Лучше просто связаться с Уинтером и выяснить. Можно было бы отправить ему записку с посыльным миссис Лин, но к чему тратить время, когда в квартире у лампы на комоде стоит визитка, которую бутлегер дал Аиде именно на такой случай. В конце концов, она теперь на него работает. Он, скорее всего, уже позабыл про поцелуй.

Она ведь попыталась выбросить его из головы.

Поднявшись в свою комнату, Аида набралась смелости, позвонила на частную линию и, пока оператор устанавливал связь, чувствовала, как в животе порхают бабочки. Затем в трубке раздался громогласный потрескивающий от помех голос:

– Магнуссон.

– Это я, – выпалила Аида, вдруг позабыв о приличиях и здравом смысле.

– И вам добрый день, – дружелюбно пророкотал Уинтер.

У нее внутри все трепетало под аккомпанемент щелчков и шипения на линии.

– Я не могу долго говорить, другие люди могут взять трубку – телефоны в наших комнатах соединены с линией ресторана. Миссис Лин не нравится, когда мы звоним во время обеденного наплыва клиентов, так что если услышите кантонские ругательства – отключайтесь, – посоветовала Аида, пытаясь говорить небрежно и легкомысленно.

– Понял, – ответил Уинтер и добавил: – Я все время слышу их от Бо.

– Как ваше плечо?

– Болит. Но Грета напичкала меня таблетками, так что сейчас мне лучше.

– Хорошо, хорошо. В общем… я позвонила потому, что разузнала адрес травника в Чайнатауне, который может подсказать что-нибудь о монетах. Он знакомый моей квартирной хозяйки.

– Да?

– Только не питайте излишних надежд, вероятно, это пустая трата времени, но все равно стоит проверить. У меня есть карта, по которой мы сможем к нему добраться.

– А вы чертовски находчивы, – явно впечатлился Уинтер.

– Вы же наняли меня в помощь.

– И то правда. Бо с минуты на минуту вернется с задания, и мы сразу же отправимся в путь. Встретимся через часик?

«Бо тоже придет?» В груди кольнуло от разочарования.

– Хорошо, но мне надо попасть в «Гри-гри» к пяти, у меня раннее представление в час скидок [15].

– Не волнуйтесь, я доставлю вас вовремя.

Одна из соседок Аиды вмешалась в разговор и попросила освободить телефон.

– Через час? – быстро уточнила медиум.

– Буду как штык.

Аида повесила трубку и переоделась в бежевую юбку и такого же цвета пиджак. Просто и опрятно, очень по-деловому. К костюму прекрасно подошли желто-коричневые чулки с красивыми спиральными узорами на икрах, скрывавшими веснушки. Она успела подготовиться и вовремя спустилась вниз на встречу с Магнуссоном.

Сердце Аиды бешено заколотилось, когда она увидела его входящим в ресторан в длинном черном пальто, черном костюме и выглядывающем из-под жилета черном же галстуке с красными зизгазогообразными линиями. Остановившись у двери, Уинтер снял шляпу и стряхнул дождевые капли. Позади него серый свет сочился в окна, а рядом под китайскими буквами красовалась реклама: «Лучшее миндальное печенье в Чайнатауне» в окружении нарисованных цветков лотоса.

Уинтер посмотрел Аиде прямо в глаза и вежливо поприветствовал, будто достопочтенный джентльмен, а не бутлегер:

– Здравствуйте, мисс Палмер. Готовы?

Как будто обращался к деловому партнеру… «Как оно и есть на самом деле», – напомнила себе Аида.

Обойдя толпящихся в очереди к кассе посетителей, она последовала за Уинтером на свежий воздух, пропитанный сильным запахом мокрой мостовой. Посмотрев на капли, стекающие с узкого навеса над входом в ресторан, Аида заметила:

– Меня все уверяли, что летом здесь сухо.

– Обычно так и есть.

– А где же Бо? – как можно более небрежно спросила она, натянув пару коротких коричневых перчаток с колоколообразными манжетами.

– Он меня подвез.

– А. – Сердечко затрепетало, но Аида подавила радость и осмотрелась. Над входом в соседний газетный киоск висел брезент, растянутый между уличной вывеской и телефонным столбом. – Наверное, следует поймать такси.

Уинтер раскрыл большой черный зонт:

– Ерунда, тут же едва моросит. Пойдемте. – И, пропустив в ресторан пожилую пару, увлек спутницу к газетному киоску, по пути не переставая обнимать за талию.

Охваченное надеждой и тревогой, сердце Аиды забилось словно у колибри. От близости Уинтера она была как на иголках. И вдруг ощутила чистый резкий аромат с налетом апельсинового масла, которым пропах его дом. Подняв глаза, Аида заметила, что Уинтер изучающее на нее смотрит. Неужели заметил, как она принюхалась к его пальто точно собака?

– Извините, вы так приятно пахнете.

– Крем после бритья.

Магнуссон прятал улыбку, но выглядел довольным, расслабленным и совсем не по-деловому.

Раз такое дело, Аида набралась смелости и слегка подразнила его:

– А я-то думала, что это такой бутлегерский одеколон.

– Тогда бы вы почувствовали запах денег и пота, – усмехнувшись, ответил Уинтер.

Он шутил вместе с ней, улыбался, смеялся и прикасался, и Аиде это нравилось намного больше, чем следовало. Казалось, она вот-вот воспарит над тротуаром. Заставив себя успокоиться, Аида выудила карту миссис Лин:

– Взгляните, может, знаете, где это.

– Хорошо, хорошо, не подгоняйте, – добродушно поддел ее бутлегер.

На рукав пальто стекали капельки дождя с зонта, пока Уинтер внимательно изучал нарисованный от руки путь через лабиринт улочек Чайнатауна и отмечал, какие места лучше обходить стороной:

– Тут находится склад заправилы небольшого тонга, с которым я не враждую. Мы с Бо уже вычеркнули его из списка подозреваемых по нашему призрачному делу, но мне бы не хотелось, чтобы он решил, будто я что-то там вынюхиваю без разрешения.

Аиде даже в голову не приходило, что для знаменитого бутлегера будет опасно шататься по Чайнатауну вне зависимости от того, столкнуться ли они с виновником недавних происшествий или нет. Должно быть, Уинтер заметил ее беспокойство, так как расстегнул длинное пальто и показал пистолет, скрытый под пиджаком:

– На всякий пожарный. Не переживайте.

– Не переживайте? – переспросила Аида, быстро оглядываясь, не заметил ли кто оружие. – Да я просто вне себя! А если вам придется им воспользоваться?

Уинтер обхватил ее подбородок затянутой в перчатку рукой и приподнял:

– Тогда всажу пулю в противника, а вы будете в полной безопасности, обещаю.

– Ненавижу пистолеты.

Он отпустил ее подбородок.

– В таком случае постарайтесь не лезть мне под пиджак, тогда и не узнаете, вооружен я или нет. – Уинтер подмигнул Аиде, отчего ее сердце екнуло, а затем, мягко придерживая за плечо, повел спутницу дальше по улице.

Тротуар потемнел от моросящего дождя, разносившего запахи Чайнатауна: сухая рыба, экзотические специи, старая древесина и листья табака из соседнего склада сигар. Туристы толпились под темно-красными брезентовыми навесами, укрываясь от дождя, и разглядывали керамику и игрушки, выставленные в деревянных ящиках. Фордики и грузовики доставки громыхали по мостовой, поднимая фонтаны брызг из луж у обочины.

– Бо признался, что работает на вас с четырнадцати лет, – сказала Аида, когда они миновали лавку мясника на Грант-стрит, где над вывесками на английском и китайском, обещающими самое свежее мясо по лучшей цене, висел ряд ощипанных уток.

– Бо тогда был вполовину ниже вас. Он рассказал, как мы познакомились?

– Нет.

– Я боксирую в клубе на окраине Чайнатауна в нескольких кварталах от моего причала…

– Это многое объясняет, – пробормотала Аида, глядя на его крепкую руку, и заметила, что бутлегер наполовину промок, так как держал зонт под углом, компенсируя разницу в их росте и прикрывая ее от дождя.

Уинтер моргнул, изумленно посмотрел на нее, едва не улыбнулся и, прочистив горло, начал:

– Ну что ж, Бо жил с дядей и, чтобы поддержать семью, стал карманником, в чем преуспел. Быстрый как молния – глазом моргнуть не успеешь, как он уже запустил руки в твое пальто. Ограбил меня подчистую, пока я переодевался на матч.

– О боже!

– После боя, я поймал Бо в переулке за клубом. Парень был таким щуплым, что я смог поднять его одной рукой. Маленький кретин посмотрел мне прямо в глаза и заявил, что да, он-де меня ограбил, но вовсе об этом не жалеет. – Уинтер улыбнулся про себя. – Я понял, что наглец либо очень храбр, либо глуп, поэтому попросил пошпионить для меня, поначалу оплачивая его услуги в основном горячими обедами. Бо и сейчас способен съесть лимонный пирог с себя самого весом.

Аида рассмеялась.

– Через пару лет, на шестнадцатый день рождения Бо, умер его дядя. У парня не хватало средств на похороны, и он позвонил мне.

– Какой ужас! – воскликнула Аида, сжимая свой кулон.

– Самое ужасное, что старик не оставил Бо ни цента. – Уинтер насупился, затем словно стряхнул неприятное воспоминание. – С тех пор парень живет со мной.

– Кажется, он говорил, что переехал к вам после аварии. Разве это произошло не пару лет назад?

– Да, мы оба тогда переехали обратно в семейный дом.

– Откуда? Миссис Бичем упоминала о вашем прежнем доме…

Уинтер напрягся:

– Ей следовало следить за языком.

– Ой, я не знала…

– Я не хочу об этом говорить, – перебил бутлегер.

Аиду задел его грубый ответ. Она случайно наступила на больную мозоль, и на какое-то время повисло неловкое и напряженное молчание. Бо предупреждал, что не стоит копаться в прошлом Уинтера.

– И никто не рассказал вам об аварии? – спросил бутлегер после долгой паузы. – Даже Велма?

– Нет, но, как я поняла, ваши родители умерли.

Вопрос повис в воздухе, пока они шли дальше.

– Я не хотел грубить, просто ненавижу обсуждать эту тему.

– Я понимаю. Все мои близкие мертвы.

Суровый взгляд Уинтера смягчился.

– К тому же люди все время беседуют со мной о смерти, – пояснила Аида. – Все хотят знать, есть ли жизнь после смерти, но я всегда умоляю их не забывать, что она есть и до смерти. И только ею мы как-то способны управлять. В общем, если пожелаете поболтать о вечном, я немного разбираюсь в таких вещах, а вы ведь наняли меня на работу.

Уинтер изумленно хмыкнул:

– Да, нанял и ценю ваше участие, но кое-что лучше оставить в прошлом.

– Вот с этим я полностью согласна, – ответила она с легкой улыбкой.

Только через четверть часа они дошли до первой боковой улочки. А по пути говорили обо всем на свете – кроме пресловутой аварии: сперва о Чайнатауне, потом о детских впечатлениях Аиды о Сан-Франциско. Почувствовав запах жареной рыбы, припомнили рыбацкий промысел Магнуссона и сезон крабов. Затем бутлегер рассказал несколько историй из своего детства: как ускользал из школы в обед, чтобы покурить за бейсбольным полем, как уехал в одном из отцовских грузовиков для доставки рыбы, чтобы встретиться с одноклассниками в парке «Золотые ворота».

Стоило им свернуть с главной улицы, как обстановка изменилась: расписанные золотом рамы, пагоды и причудливые карнизы пропали без следа. С балконов свисало, капая, позабытое белье, а из темных закоулков несло канализацией. Два поворота спустя Аида с Уинтером шлепали по лужам в узких переулках, где вместо асфальта лежали старые булыжники.

Лавка доктора Йипа обнаружилась почти в тупике, прямо там, куда и направила их миссис Лин. Вывеска была на китайском, но они заметили ориентир, указанный квартирной хозяйкой: металлический желтый фонарь у двери под деревянной аркой в виде медовых сот. При входе зазвенели колокольчики.

Пока Уинтер отряхивал зонт на улице, Аида осмотрелась. Все стены до самого потолка были увешаны деревянными полками, на каждой из которых стояли ровные ряды керамических сосудов. За длинным прилавком громоздились деревянные ящики. В задней части комнаты из медной миски с песком торчали палочки, источавшие густой аромат сандалового дерева.

На первый взгляд лавка показалась пустой, но тут из темной комнаты появился худой старик.

– Добрый день, – поздоровался он с британским акцентом.

И, шаркающей походкой вышел навстречу посетителям. Ростом незнакомец оказался ниже Аиды. Его седеющие волосы были заплетены в косичку, а одежда – явно западной: черные брюки, белая рубашка и золотой сюртук. Однако на ногах красовались китайские черные тапочки из шелка с вышитыми пчелами.

– Здравствуйте, мы ищем доктор Йипа, – произнесла Аида.

– Это я.

Увидев повернувшегося к нему Уинтера, доктор застыл. Аида и сама напряглась, надеясь, что старик не опознал в ее спутнике гангстера; Уинтер говорил, что эта улица находится на территории заправилы тонга. Но не успела она встревожиться еще сильнее, как Йип выдохнул:

– Простите, но вы настоящий великан. – Доктор улыбнулся, посмеиваясь над собой, и кивнул Аиде: – Вы правильно поступили, что взяли защитника, отправившись гулять по этому району, юная леди.

Аида представила себя и спутника, и травник радушно пожал им руки и пригласил пройти в лавку.

– Чем я могу вам помочь?

– Меня прислала моя квартирная хозяйка.

– Да? И кто же она?

– Миссис Лин, владелица ресторана «Золотой лотос» в северной части улицы Грант.

– А, да, миссис Лин – всегда приносит печенье, пытается меня подкормить.

Аида улыбнулась:

– Да, она такая. Миссис Лин сказала, что, вы, вероятно, сможете нам помочь.

Доктор зашел за прилавок и повернулся к посетителям:

– Постараюсь. А что вам надо? Лекарство?

– Сведения, – ответил Уинтер, поставив на пол закрытый зонт и сняв перчатки.

– Какие же?

– О черной магии.

– О черной магии, – повторил доктор Йип, театрально растягивая слова. – Колдовство? Чары и все такое? Боюсь, в этой сфере я невежа, ведь я целитель, а не волшебник.

– Нам не нужно заклинание, чары уже наложены, – пояснила Аида. – Мы пытаемся узнать, как их снять.

Доктор с любопытством посмотрел на Аиду:

– И какие именно чары?

Она ответила так, как они с Уинтером договорились по пути:

– Нашего друга прокляли, колдун заклинанием открыл ему глаза на мир духов – вроде призраков и тому подобного. И теперь за беднягой шастают привидения под действием волшебства.

– О боже! Как интересно, – воскликнул травник.

– Вы мне правда верите или считаете сумасшедшей? – спросила Аида с полуулыбкой.

– Каждый день случаются странные вещи. Если вы утверждаете, что это правда, я верю настолько, насколько может человек, не видевший все своими глазами. Я уже чувствовал необъяснимые вещи. Я шэнист [16]. Знаете, что это значит?

Аида кивнула:

– Миссис Лин говорила, это старая китайская религия.

– Большинство религий не новы, – приветливо улыбаясь, ответил травник. – Я верю в шэни – небесных божеств, сделанных из духовной материи. Я также верю в низшие сущности, хоть и не боготворю их – в тех, кого вы называете призраками. И думаю, вполне возможно, что кто-то способен управлять душами умерших. Хотя и не знаю, как именно это сделать.

– У человека, которого преследовали призраки, оказалось четыре китайские монеты, – пояснил Уинтер. – Говорят, это к несчастью?

Доктор Йип скрестил руки на черно-золотом жилете:

– Число четыре крайне несчастливое. По-кантонски слово «четверка» звучит почти как «смерть». В Гонконге во многих зданиях нет четвертых, четырнадцатых и двадцать четвертых этажей. Люди стараются избегать числа четыре на праздники, например, на свадьбы, или когда кто-то из семьи болен. Люди с запада называют это тетрафобией. Говорите, четыре китайские монеты?

– Да, старинные и золотые. – Уинтер кратко описал свою недавнюю находку.

– Существует древнее народное поверье, что если с дурными намерениями оставить четыре монеты на пороге, то можно проклясть хозяина дома. До меня доходили слухи о дельцах в Гонконге, оставивших четыре монеты под половиком в магазине конкурентов, чтобы принести им неудачу и увести клиентов.

– А есть что-то такое, связанное с духом или призраком?

Доктор покачал головой:

– Простите, об этом я понятия не имею.

Уинтер тихо застонал.

– Но… кое-кто другой может знать, – прибавил Йип. – Одна из моих покупательниц рассказывала о мужчине, который предсказывает будущее в местном храме… раньше его называли китайским.

– Да, слышал про такие, – отозвался Уинтер.

– Ходят слухи, что тот предсказатель способен на большее, что он сильный маг.

Аида посмотрела на Уинтера, затем спросила Йипа:

– А вы не подскажете, где находится этот храм и как зовут предсказателя?

– Извините, я не знаю.

– И сколько же храмов в Сан-Франциско?

– Полным-полно, – хмыкнул Уинтер.

– К несчастью ваш спутник прав, – подтвердил травник. – Если моя покупательница вернется, я расспрошу ее о храме. Сомневаюсь, что она знает настоящее имя предсказателя, но его псевдоним – Черная Звезда.

Глава 10

Аида преисполнилась теми же эмоциями, что, вероятно, и зрители ее шоу, когда называли номер их лотерейного билета: радостным волнением, неверием и восторгом от небольшой победы. Она переглянулась с Уинтером, вполуха слушая, как доктор Йип поэтично расписывает прелести шэнистских и даосских храмов Гонконга. Ее начали мучить сомнения. А не слишком ли все просто? Но, с другой стороны, много ли на свете китайских колдунов по имени Черная Звезда?

Может, и правда не стоит искать подвоха.

Они сердечно поблагодарили травника, и Уинтер предложил заплатить за полученные сведения.

– Нет, нет, – отмахнулся Йип от щедрого предложения бутлегера. – Не за что, это вовсе не строжайшая тайна или практические знания, всего лишь сплетни.

– Я настаиваю, – гнул свое Магнуссон.

– А как насчет услуги за услугу? Если хотите избавиться от испытываемой боли, я с радостью помогу.

Уинтер непонимающе посмотрел на доктора.

– Рука, – указал Йип. – Я же вижу, что она причиняет вам неудобство. Могу унять боль в ране и ускорить заживление. Устроить так, что здоровая кровь потечет туда, куда надо.

– Не стоит. Без обид, но не так давно у меня был не самый приятный опыт лечения народными средствами.

– Я говорю не о средствах, а об акупунктуре.

– Иглоукалывание? – уточнила Аида.

Уинтер нахмурился:

– О, нет, нет, нет!

– Больно не будет, крови тоже. У меня отличные иглы, привезенные прямо из Гонконга. Стерильные. Я мигом поставлю их, вы расслабитесь на несколько минут, и боль исчезнет. Пациенты приходят ко мне каждую неделю, не только китайцы, но и люди запада.

– О, давай. Почему бы не попробовать? – уговаривала Уинтера Аида.

Тот покачал головой:

– Мистер Йип, вы очень любезны, но…

– Он боится иголок, – закончила спутница.

Бутлегер смерил ее прищуренным взглядом:

– Это не сработает.

– Разве?

– Скорее всего, нет.

Аида рассмеялась, и Уинтер улыбнулся в ответ. Ее сердце затрепетало.

– Я провожу процедуру здесь, – пояснил Йип, указывая на длинную деревянную скамейку и кресло в глубине лавки.

– Иголка намного меньше, чем, ну не знаю, скажем, мой скальпель, – улыбаясь, продолжала Аида.

Уинтер театрально вздохнул и положил деньги на прилавок:

– Повержен хрупкой женщиной.

– Превосходно! Пожалуйте сюда, – пригласил Йип.

Травник по пути расспросил Уинтера о травме, передвинул резную деревянную ширму, наказал пациенту снять рубашку, а сам исчез в подсобке.

Аида посмотрела на Уинтера и вспомнила сцену в ванной Велмы. Ну а чего она ожидала? Доктор же не станет втыкать иголки через рукава рубашки. Похоже, ей сегодня повезло. Она плюхнулась в стоящее рядом кресло и попыталась вести себя непринужденно.

Уинтер положил фетровую шляпу на скамью, снял пальто и повернулся к спутнице:

– Подержите, пожалуйста.

Аида взяла тяжелую одежду и аккуратно сложила на коленях.

– И это.

Бутлегер стоял совсем близко, возвышаясь над ней и протягивая пиджак. Медиум и его сложила на пальто, поглядывая на пистолет на груди спутника. Расстегнув перевязь, Уинтер снял ремень через здоровое плечо и, отдавая тяжелую кожаную кобуру Аиде, заверил:

– Он сам не выстрелит.

Та поморщилась, но пополнила горку вещей на своих коленях.

Бутлегер продолжил раздеваться, пока не остался лишь в узких брюках, болтающихся на бедрах подтяжках и майке без рукавов, которая обтягивала все мышцы его широкой груди и обнажала голые и крепкие, словно стволы деревьев, руки. Аида взглянула на рану:

– Боже правый, Уинтер!

Левое плечо почти сплошь окрасилось в черный и фиолетовый цвет. Ей еще не доводилось видеть такого ужасного синяка.

Уинтер опустил голову и взглянул на плечо:

– Все не так плохо, как выглядит.

Йип выкатил из подсобки металлическую тележку и остановился, чтобы осмотреть пациента:

– О! Очень неприятно. Ну ничего, я помогу вам. Присаживайтесь.

На тележке травника на белом полотне веером лежали тоненькие иголки.

– Новейший вид, из нержавеющей стали. Острые и чистые.

Уинтер с опаской покосился на иглы:

– Именно острота меня и беспокоит.

– Ничего, вам понравится. Боль причиняют тупые иглы. Не двигайтесь. – Йип осторожно осмотрел повреждение, ощупал кожу вокруг и расспросил о подвижности плечевого сустава. Травник поворачивал руку пациента, пока тот не застонал от боли. Казалось, Йип остался доволен: – Повреждение связок. Синяк ужасный на вид, но поверхностный. Я вам помогу, расслабьтесь.

Уинтер позеленел. Раздвинув ноги, он наклонился, опершись здоровой рукой на колено, а доктор с помощью металлической трубочки поднес иголку к плечу и стукнул по ней пальцем. Уинтер зажмурился, Аида поежилась. Игла закачалась, гордо торча из Уинтера, как дротик для игры в «дартс».

– И это все?

– Да, все, – подтвердил Йип.

Уинтер улыбнулся Аиде:

– Совсем не больно.

Секунд тридцать спустя еще пять иголок торчали из его руки, как иглы дикобраза. Уинтер застонал.

– Чувствуете сонливость?

– Вы ведь не вымочили иголки в яде?

Йип рассмеялся:

– Вы чувствуете поток вашей «ци». Естественная энергия. Когда она заблокирована, вам больно. Я открыл канал вашей энергии. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь какое-то время.

Зазвонил телефон. Доктор извинился, зашел за прилавок, чтобы ответить, и принялся что-то тараторить в трубку по-кантонски.

Из медной миски рядом с Аидой исходил запах жженого сандалового дерева из множества ароматических палочек.

– Твоя рука сейчас выглядит точно также, – заметила она, указывая на стойку с фимиамом.

– Я будто… опьянел, – проговорил Уинтер, закрывая глаза.

– В хорошем смысле?

– В очень хорошем.

У входа зазвенели колокольчики.

– Только не потеряй сознание. Я вряд ли смогу донести тебя до такси.

– М-м. – Магнуссон сделал несколько вдохов через нос и прошептал: – Думаешь, этот тип – тот, кто нам нужен? Черная Звезда?

– Надеюсь. Хотя интересно: раз он такой известный предсказатель, почему же Бо не смог ничего выяснить? Мне кажется…

– Аида.

– …если он работает в одном из храмов…

– Аида, – резко перебил Уинтер.

– Что?

– Живо прячься у меня за спиной, – натянуто приказал он, глядя куда-то позади нее.

Аида хотела спросить «зачем» и было повернулась посмотреть, что же привлекло внимание бутлегера, как вдруг кто-то схватил ее за плечи и резко потянул назад. Одежда Уинтера упала на пол. Медиум ударилась лодыжками о перекладины кресла, которое мужчина выбил из-под нее ногой. Незнакомец прижал пленницу спиной к своей груди.

Все произошло молниеносно.

Уинтер с рыком бросился на нападавшего, но рядом с Аидой возник другой мужчина – уже с пушкой – и резко приказал:

– А ну сидеть!

Уинтер поднял руки в знак поражения и сел. Доктор Йип, пошатываясь, пробрался мимо пленницы и тоже вытянул руки вверх.

Аида попыталась вырваться, царапая руку, держащую ее за плечи. Хватка нападавшего усилилась до боли. Пленница стала задыхаться и впилась ногтями в его кожу. Незнакомец резко наклонил ее голову набок и тихо проворчал что-то по-кантонски ей на ухо. Захватчик оказался не слабак; судя по ощущениям, не такой высокий, как Уинтер, но довольно крепкий. Изумление и смятение Аиды сменились паникой.

Уинтер, едва сдерживаясь, обратился к тому, что стоял рядом с Аидой:

– Вы только что совершили величайшую ошибку в своей жизни.

– Нет, ошибку совершил ты, Магнуссон. Это территория Джу.

– И Джу прислал вас сюда?

– До Джу дошли слухи, что Бо Йонг ошивается в округе, задает вопросы. А теперь и вы сюда заявились? Джу не обрадуется, когда узнает, что мы вас тут нашли. Совсем не обрадуется. Похоже, ты решил, что раз твой папаша в могиле, то можно наложить лапы на промысел тонга. – Мужчина в помятом черном костюме и криво нахлобученном котелке приблизился к Уинтеру. Ухо китайца было изуродовано: внутренняя часть выдавалась вперед и окружала верхнюю раковину. Старая травма. – Что вы забыли на территории Джу?

– Не твое собачье дело.

– Чего Бо разнюхивает?

– Отзови своего пса и отпусти ее. Тогда и поговорим.

Главный из парочки сказал что-то по-кантонски, и держащий Аиду головорез расхохотался и сжал толстыми пальцами ее грудь. Пленница попыталась вырваться:

– Убери от меня свои лапы!

Уинтер вскочил:

– Ты грязный чертов боров…

Мужик с изуродованным ухом прижал ствол пистолета ко лбу бутлегера, одновременно вдавив одну из иголок в раненое плечо. У Уинтера на глазах выступили слезы, и он выкрикнул нечленораздельные ругательства.

– Только не пролейте кровь! Это святое место! – выкрикнул доктор Йип.

Подручный Джу не обратил внимания на травника.

– Сядь, – приказал он Уинтеру, которому пришлось послушаться.

Паника Аиды переросла в гнев. Можно и дальше стоять и смотреть, как Уинтера мучают – а то и убьют, – а можно как-то ему помочь.

Мозг лихорадочно заработал: руки ниже локтей свободны. Китаец потерял бдительность, глядя, как его приятель издевается на Уинтером. Доктор Йип прижался к дальней стене и тихонько разговаривал сам с собой. Возможно, молился духам. Было бы чертовски неплохо, если б они его услышали.

Аиду затошнило от сильного запаха сандалового дерева. Она раздраженно опустила глаза: рядом стояла миска с фимиамом, и кончики ароматических палочек сияли оранжевым цветом.

Идея.

Аида поспешно сгребла несколько штук в охапку, почувствовала усилившуюся хватку, но нападавший поздно спохватился: пленница со всей силы ударила импровизированным оружием назад через плечо, надеясь, что попала ему в лицо.

Глава 11

Палочки вонзились в плоть, а крик бандита оглушил Аиду.

Она, спотыкаясь, рванулась прочь.

Отвлекшись на крик напарника, главарь с изуродованным ухом на секунду потерял бдительность. Уинтер подскочил со скамейки и двумя выверенными движениями выхватил пушку у нападавшего и заехал кулаком тому прямо в лицо. Грубая сила и большой опыт – Аида в жизни не видела, чтобы подобный удар наносился так четко. Послышался жуткий треск, словно бита вмазала по мячу. Китаец отлетел и рухнул на пол.

В воздухе витал медный запах крови, а приглушенные стоны были полны боли и ярости. Этот точно уже не встанет. Аида обратила внимание на своего противника: тот обеими руками держался за щеку. Чуть-чуть выше – и попала бы в глаз. Жаль, что не вышло.

– Лежать! – рявкнул ему Уинтер так, что Аида едва не подпрыгнула. Ее спутник казался настоящим дикарем, дьяволом во плоти. Это и пугало, но, вместе с тем, и странно волновало.

Уинтер встал между Аидой и ее обидчиком и махнул пистолетом. Мужик тут же рухнул на колени.

Лежа на боку, его приятель с деформированным ухом прижимал руки к носу и отчаянно хватал воздух открытым ртом. Кровь сочилась между пальцами.

– Плакать не стыдно, – уже спокойнее заметил Магнуссон. – Твой нос сломан и, скорее всего, чертовски болит. Не мешало бы его вправить, иначе срастется неправильно.

Раненый развернулся и с ненавистью посмотрел на Уинтера.

Бутлегер цокнул языком:

– У тебя хватило наглости прийти сюда сегодня и задавать мне вопросы без разрешения Джу. Могу себе представить, что ты думал, но позволь кое-что прояснить: во-первых, мне плевать на территорию Джу и любого другого тонга. Наши интересы не пересекаются и никогда не будут. Во-вторых, этот тупик фактически не принадлежит Джу, а относится к свободной земле.

Главарь содрогнулся, перевернулся на плечо и сплюнул кровь.

– И если Джу переживает из-за, как ты выразился, «вынюхивания Бо», то пусть сам поговорит со мной, я не имею дела со слугами.

Захватчик Аиды сказал что-то по-кантонски, но его напарник ему не ответил.

– Дайте мне прояснить еще кое-что: если кто-то из вас хоть пальцем тронет Бо, я вас отыщу и переломаю все кости. И чтобы рядом с ней ни вас, никого другого я не видел. Замечу – неважно кого – обвиню в этом лично тебя и пристрелю вас обоих. Понятно? – спросил он, толкнув китайца в локоть ботинком.

Мужчина с изуродованным ухом утвердительно хмыкнул в ответ.

– Я пошлю весточку Джу, что вы двое напали на нас без причины, пусть он вас наказывает. А теперь убирайтесь к чертям отсюда, пока я не передумал и не вышвырнул вас в переулок.

• • •

Через четверть часа, после того, как Уинтер пообещал доктору Йипу защиту, Аида поспешно сдвинулась на заднем сиденье такси, чтобы осталось место и для гиганта-бутлегера. Она решила, что лучше ехать сразу в «Гри-гри», так как времени возвращаться в квартиру не было. Бутлегер дал указания водителю, и вскоре они уже мчались по мокрой от дождя мостовой прочь от территории тонга.

– Зря ты обожгла того негодяя, он мог причинить тебе боль, – сказал Уинтер, глядя в окошко.

– Но не причинил.

Магнуссон повернулся и посмотрел на спутницу:

– Неужели ты думала, что я не смогу тебя защитить? – спросил угрожающе, сжав губы.

Он что, сердится, или дело в уязвленной мужской гордости?

– Ни о чем я не думала, просто действовала инстинктивно, – возразила Аида. И не услышав ответа, уточнила: – Ты поступил бы с ними еще хуже, если бы меня там не было?

– Я не убиваю всякого, кто мне угрожает, я не полный мерзавец.

– Я не об этом.

Уинтер промолчал, окончательно ее расстроив.

Ладно. Пусть злится и дуется в углу, сколько хочет. Только вот в такси не было укромного уголка, и бутлегер занимал все свободное пространство крупным телом, пропитал воздух запахом одежды, и от него исходили темные флюиды. Аида изогнулась, пытаясь вжаться в дверь.

Уинтер заметил, что она отдалилась:

– Теперь ты меня боишься?

– Нет, просто…

Что? Чего ей от него надо? Сперва она хвастается, что может постоять за себя, а теперь расстраивается из-за его резкости. Если на чистоту, то хочется прижаться к нему, а не отодвигаться. Аида не пугливая скромница, и в успокаивающих речах не нуждалась. Она точно знала, кто он и чем занимается. Видела доказательство прошлой ночью в лице призрака убитого Магнуссоном человека.

Насилие не удивило и не покоробило ее. Если честно, то Аиду даже немного беспокоило то, насколько мало ее это волновало. Ей просто не нравилась сдержанность Магнуссона. Возможно, после стольких лет в ночных клубах, ее начал привлекать тип вышибал, которые охраняли двери в гримерку и не пускали туда пьяниц. Жесткие снаружи, но такие же вежливые, как работники сцены. Крупные мужчины всегда были с ней любезны.

Однако такого гиганта как Уинтер она еще не встречала.

Налетевший ветер с дождем забарабанил в окошко, и двигатель такси громко взревел, когда машина завернула за угол и поехала вверх по склону. Из-за силы тяготения Аида откинулась на сиденье и посмотрела на руку Уинтера: костяшки покраснели от удара, а один палец даже кровоточил.

Она осторожно дотронулась пальцами, осматривая рану. Ее ладонь была вполовину меньше, чем у Уинтера.

– Сильно болит?

Он поднял руку и опустил на спинку сиденья, будто обнимая Аиду. Это ее одновременно и успокоило, и взволновало. Она чувствовала запах дождя на его пальто, помады в волосах.

– Да, но завтра будет хуже, так всегда.

– Тебе надо приложить лед.

– Возможно.

– У тебя впечатляющий удар.

– М-м.

– Но я тебя не боюсь.

– Уверена? – прошептал Уинтер медиуму на ухо.

Низкий голос отозвался во всем теле, и неожиданно у нее между ног потеплело. Аида заерзала на сиденье, но тепло превратилось в жар. Она попыталась сжать бедра вместе, что только ухудшило ситуацию.

Возможно, ей не следовало прислоняться к Уинтеру, проводить пальцами по покрасневшим разбитым костяшками. Но слабый рассудок воевал с телом, которое тянулось к гиганту.

– Уверена, – ответила Аида.

Рука за плечами опустилась на ее шею.

Это уже выходило за рамки деловых отношений.

Она не стала вырываться, а, повернув голову, не спеша подняла взгляд на его лицо и лениво моргающие глаза. Ноздри бутлегера раздулись. Аида хотела что-то сказать, но не знала что именно.

Возможно, поэтому, открыв рот, она в конце концов прижалась к губам Уинтера. Тот застыл, его губы не двигались. Она его шокировала? Уж себя так точно. Не в ее привычках целовать каждого встречного, особенно таких, кто бил других в лицо. И уж тем более работодателей. Ей нужно прекратить делать глупости и молить его о прощении.

И Аида бы так и поступила, не ответь Уинтер на ее поцелуй.

Он открыл рот, и Аида смутилась, издав радостный стон, но так и не смогла остановиться. Бутлегер обнял ее за плечи и притянул ближе. От влажных и мягких губ по рукам и спине Аиды побежали мурашки. Это случилось еще до того, как его ловкий язык скользнул меж ее губами и стал играть с ней.

Все мысли вылетели из головы, и Аида страстно поцеловала Уинтера в ответ. Она изнывала от желания, а объятия ощущались как… блаженство. Их первый поцелуй был незабываемым, но сейчас они упивались каким-то новым удовольствием взаимных прикосновений. Аида дотронулась обеими руками до галстука, обхватила шею партнера, желая касаться его кожи. Зарылась пальцами в его темные волосы, легонько царапнула кожу головы, вызвав одобрительный стон удовольствия.

Боже правый, как Уинтер искусен! Она не знала, да и плевать, где он научился так целоваться, властно лаская языком и овладевая ее губами. Но его таланты, казалось, волшебным образом перешли и к ней, потому что Аида, как ни странно, была уверена, что доставляет ему удовольствие, не говоря уже о собственном наслаждении. И уверенность получила подтверждение, когда Аида переместила левую ногу с колена на бедро Уинтера. Она понятия не имела, когда успела на нем повиснуть и почему осознала это только сейчас. И еще чуть выше. И почти оседлав его, как распутная шлюха, она коснулась ногой чего-то твердого.

Уинтер застонал.

Аида чуть не лишилась сознания от наслаждения.

Какой-то внутренний голос, который всегда сдерживал порывы и чувства, твердил, что она совершает чудовищную ошибку и заходит слишком далеко. И на поводу этой проснувшейся совести, Аида промямлила в рот Уинтера:

– Извини.

Отдышавшись, она прижалась щекой к его щеке, не зная, стоит ли снова поцеловаться, как хочется, или отодвинуться, как должно. Но Уинтер решил проблему сам, склонившись к ее шее и покрывая горло влажными поцелуями, сперва нежными… потом страстными, долгими. Возможно, Аида издала несколько отчаянных стонов. И точно выгнулась ему навстречу, снова задев возбужденный член. Ну, как «задев»… Потершись.

На сей раз она не стала извиняться.

А вот Уинтер сказал:

– И ты прости, – прижимаясь к чувствительному местечку на шее под мочкой уха.

Она задрожала и, словно в тумане, спросила:

– За что?

– За это.

Он провел рукой по тыльной стороне ноги, залез под юбку над подвязкой… под легкую шелковую рубашку без застежки. Обхватил ладонью голую ягодицу и осторожно сжал.

Аиду охватило желание. Она закричала ему в шею, то ли застонала, то ли невнятно понукала продолжать.

Уинтер прижался к ее шее открытым ртом и провел зубами по коже, одновременно массируя попку все требовательнее и жестче. Аида таяла в его объятиях. Она боялась, что, если он погладит длинными пальцами чуточку выше, то поймет, какая она влажная. Просто невероятно мокрая. Бедра стали скользкими от возбуждения, вызванного ее распутными телодвижениями на мужских коленях.

Аида даже немного смутилась. Или нет.

И чуть было не сказала Уинтеру, даже, скорее, чуть не потребовала, чтобы он ее взял прямо здесь и сейчас. Ей было плевать, хотелось лишь…

С переднего сиденья послышалось громкое осуждающее покашливание.

Водитель остановил машину у «Гри-гри».

Боже правый! Они же в общественном такси, занимались такими непристойностями на виду у незнакомца. Она совсем забыла… Как она могла?

« Что со мной не так? Я распущенная женщина».

Их ласки были намного скандальнее и безнравственнее, чем две прежние непродолжительные связи Аиды с мужчинами.

И ей это понравилось.

Именно тогда она с сожалением поняла, что подвержена той же порочности, в которой обвинила Уинтера, найдя в его кабинете те открытки.

– С вас пятнадцать центов, – сказал таксист, когда Аида сползла с колен бутлегера. Тот не хотел сразу отпускать добычу, но все же неохотно вынул руку из ее белья.

– Эй, я плачу тебе за услуги водителя, не смей пялиться на нее! – прикрикнул Уинтер на таксиста.

Затем приказал ему подождать, а Аида тем временем поспешно распахнула дверцу, чуть не споткнувшись на обочине и едва нащупав туфлями Мэри Джейн опору на мокром тротуаре. Ноги подкашивались, стоять прямо было трудно, а в голову пришла паническая мысль, что все проходящие мимо пешеходы точно знают, чем она занималась в такси.

– Ты в порядке? – спросил Уинтер за спиной, пока капли дождя стекали по ее пальто.

Аида вздохнула и повернулась к нему лицу. На улице он казался больше. И чертовски красивее. Она поймала себя на том, что глупо улыбается:

– Да.

Уинтер запахнул пальто и точно также глупо улыбнулся в ответ:

– Хорошо.

– Вы такое проделываете со всеми работниками, мистер Магнуссон?

– Вряд ли. Опять же, Бо и вполовину меня так не привлекает, как ты.

Она приняла комплимент с горделивым восторгом.

– В лести нет надобности, ты уже залез мне под юбку.

– И очень этому рад. – Высокий и широкоплечий бутлегер ухмыльнулся, похлопывая по ноге фетровой шляпой.

Они несколько минут простояли под серым дождем, молча глядя друг на друга, пока мимо шли другие люди. Капли падали Аиде за воротник, волосы липли к щекам. Придется помыть голову до представления.

– Мне надо бы… – Аида махнула куда-то себе за спину к огражденному решеткой входу в бар.

– Конечно.

– А тебе бы не мешало…

– Да.

– Ладно, тогда хорошего дня.

– Хорошего дня.

Она заставила себя повернуться и пойти в клуб, хоть тело еще покалывало от страстных ласк. Когда Аида потянулась к звонку, ее схватили за плечо и развернули. Уинтер крепко чмокнул медиума в губы, отпустил и нахлобучил фетровую шляпу себе на голову, не говоря ни слова. Затем попятился на пару шагов, повернулся на каблуках и пошел обратно к ожидающему такси, оставив задыхающуюся и чуть ли не теряющую сознание от радости Аиду на пороге.

Глава 12

Через пару часов после того, как Уинтер оставил чрезвычайно довольную Аиду у «Гри-гри», вечернее солнце прорвалось сквозь моросящий дождь. Таксист довез бутлегера домой. Уинтер отвечал на звонки и сам пару раз звонил, затем вышел на боковое крыльцо, дожидаясь возвращения Бо. Им надо пересмотреть район поисков Черной Звезды и обратить внимание на предсказателей в храмах Чайнатауна.

В доме в стиле королевы Анны двора как такого не было, лишь узкая полоска травы тянулась от подъездной дорожки до высокого деревянного забора, который отделял владения Магнуссонов от викторианского дома с одной стороны и итальянского – с другой. Возле деревянной качели росло благоухающее лавровое дерево. Раньше Уинтер сидел там и смотрел, как по заливу скользят лодки, пока в прошлом году мерзавец-сосед, живущий в доме через дорогу, не пристроил к своему жилью крыло, закрыв вид.

Уинтер оперся на веретенообразные перила крыльца и подумал об Аиде. По правде сказать, ему было трудно сосредоточиться на чем-либо другом. Он вспоминал, как она смотрела на него в такси большими встревоженными глазами. Свое удивление, когда она его поцеловала. Какой теплой и округлой была ее попка в его ладони. Как чувственно Аида ерзала у него на коленях.

Слава тебе, господи!

Но сейчас он размышлял о том, как ее тонкие пальцы легонько касались его разбитых костяшек. Руки очень саднили, и хотя Аида была крайне осторожна, прикосновения причинили Уинтеру острую боль. Он не сказал об этом спутнице, потому что… в общем, потому что она касалась его без всякого страха, и больше ничто значения не имело.

А когда она подняла голову, Уинтер заметил в ее глазах растущее желание и пропал. Пусть он давал себе слово быть с ней джентльменом, даже если бы Аида его не поцеловала, он сам бы это сделал.

Она была совершенно неотразимой, такой красивой и полной жизни.

Господи, да он от нее без ума.

Красно-коричневый с черным «Пирс-Эрроу» подъехал к открытым железным воротам возле тротуара и втиснулся на подъездную дорожку рядом со старым «Паккардом» матери Уинтера. Йонте, шведский иммигрант средних лет, служивший в доме Магнуссонов главным шофером, вышел из машины и крикнул хозяину:

– Мне закрыть ворота?

– Оставь, – ответил Уинтер. – Когда Бо вернется со своим грузовиком, мы поедем на причал.

Задняя дверца автомобиля распахнулась, и бутлегер перегнулся через перила, когда из салона выглянула его сестра с золотыми будто лимон волосами.

Семнадцатилетняя Астрид Магнуссон была на тринадцать лет моложе брата и стала настоящим сюрпризом для родителей. Она как две капли воды походила на мать, что иногда причиняло Уинтеру боль. Но если их родительница была тихой, то Астрид росла громогласной и упрямой. Вела себя так, словно весь мир принадлежит ей, ходила, дерзко задрав подбородок и окидывая окрестности бесстрашным взглядом. И за это Уинтер неустанно благодарил судьбу. Он уже и так переживал по поводу воспитания малышки, и сознание, что она способна постоять за себя, чуточку его успокаивало.

Благослови господи современных женщин.

Астрид в полосатом синем платье подошла к брату. Этот наряд стоил Уинтеру больше, чем месячный запас продуктов из бакалеи на весь дом, но сестра была счастлива, а ему только это и требовалось.

– Как дела в школе?

– Это заведение – напрасная трата моей красоты и потрясающего очарования. Почему ты в таком хорошем настроении?

Уинтер тут же представил себе веснушчатое лицо Аиды. Неужели это так очевидно? Не может быть. Он прищурился и с вызовом посмотрел на Астрид. Та подняла светлую бровь. Девчонка, на свою беду, слишком проницательна.

– Солнце светит, – ответил Уинтер.

– Ладно, не говори. Я предположу, что ты только что заработал кучу денег, и подумаю, как бы это все потратить. Кстати, мне нужны новые принадлежности для рисования. Не мог бы Бо отвезти меня к «Братьям Хейл» на Маркет-стрит завтра после школы?

– Почему ты не попросила Йонте завезти тебя туда по пути домой?

Сестра подняла ранец и сунула в рот жвачку:

– Забыла.

– Значит, он тебя завтра отвезет.

– Мне не нравится, когда он сидит в машине у обочины и ждет. Бо заходит в магазин вместе со мной.

– Бо платят не за то, чтобы нянчиться с тобой.

Астрид окинула брата сердитым взглядом:

– Просто рядом с ним я чувствую себя в большей безопасности.

– Лучше бы это было все, что ты чувствуешь.

Астрид заложила прядь коротко подстриженных светлых волос за ухо и посмотрела на Уинтера таким скучающим взглядом, что почти убедила.

– Понятия не имею, о чем ты.

Сетчатая дверь со скрипом отворилась, и выглянула седая Грета:

– Винтер, вас к телефону. Кто-то по имени Джу с сильным китайским акцентом. Очень вежливый мужчина.

– Уже иду. – Уинтер подтолкнул сестру первой, а та показала ему средний палец. Когда он деланно бросился за ней в дом, Астрид, хохоча, убежала. Светловолосая озорница уже исчезла в коридоре, когда бутлегер захлопнул за собой дверь.

– Этот Джу виноват в призрачных проделках? – прошептала Грета, прижимая телефонную трубку к животу.

Уинтер помрачнел:

– Надеюсь, нет.

• • •

Аида завершила программу на «веселый час» и вернулась на трамвае в «Золотой лотос» до девяти вечера. На раннее представление пришло не так много народу, как на ее обычный десятичасовой сеанс, но зрелище имело успех, и Велма осталась довольна. Аида, в свою очередь, порадовалась, что вернется домой не так поздно.

Миссис Лин выглянула из-за расплачивающегося клиента и остановила проходящую мимо прилавка квартирантку:

– Вам прислали записку.

Аида настороженно взяла протянутый конверт и изучила лицевую сторону, на которой длинным размашистым росчерком было написано ее имя. На заднем клапане в ромбе стояла монограмма из сусального золота с выпуклой «М» посредине.

Сердце Аиды заколотилось.

«М» значит Магнуссон? Зачем он написал? Связана ли записка с тем, что случилось в такси?

Тихонько поблагодарив миссис Лин, медиум поспешила к себе. Заперев дверь, она сняла туфли и положила конверт на комод, словно письмо могло взорваться. Ее снедали одновременно волнение и любопытство. Размышляя о назначении письма, Аида разделась до рубашки без застежек, сняла чулки и решила сначала заняться больной ногой, если вдруг в письме дурные вести.

Бросив вещи на комод рядом с конвертом, медиум прошла в маленькую ванную, намочила тряпочку в холодной воде, приложила к бедру холодный компресс на розовые распухшие порезы и протерла спиртом лезвие скальпеля.

А когда смазала порезы лечебной мазью и убрала все принадлежности, то не осталось причин откладывать чтение письма. Взбив подушку и прислонив к стене, Аида устроилась на кровати и открыла конверт, откуда выпали два листка: письмо и кое-что поменьше, завернутое в непрозрачную бумагу, заклеенную липкой лентой. Сперва медиум открыла письмо.

« Дорогая кошечка,

Со мной связался шеф тех двух джентльменов, что напали на нас сегодня в лавке травника. Джу желает лично извиниться и пригласил нас к себе завтра на обед. Несмотря на ужасное поведение его подручных, я уверен, что к нам отнесутся с уважением. Я бы не рискнул брать тебя с собой, если бы не считал, что мы будем в безопасности. Пожалуйста, поверь мне. Бо отвезет нас, заберу тебя в полдень.

Твой господин Бутлегер

P.S. Надеюсь, сегодняшнее представление прошло хорошо.

P.S.S. На всякий случай сообщаю, что не жалею о произошедшем в такси».

На смену нервозности пришло веселье. Аида перечитала письмо еще пару раз, любуясь резким наклоном мужского почерка, написанного твердой рукой. Затем вспомнила, как Уинтер касался ее кожи, крепко обнял и покрыл ее шею поцелуями. Боже! Медиум обмахнулась письмом будто веером и ногтем сорвала липкую ленту с маленького плоского свертка. Он ничего не весил, поэтому догадаться о содержимом не представлялось возможным. Но когда Аида развернула бумагу, то просто выронила письмо.

Внутри свертка оказалась порнографическая открытка дамы с веснушками.

• • •

На следующее утро Аида спустилась на первый этаж дожидаться Уинтера и Бо и увидела пасмурное небо. Полдень еще не наступил, поэтому в ресторане было немного народу. Мистер Лин подменял жену за прилавком и странно посмотрел на квартирантку, что встала у двери и, прищурившись, выглядывала в окно витрины. Воздух еще не настолько прогрелся, чтобы развеять туман, окутавший крыши домов.

Невзирая на унылую погоду, Аида прямо-таки горела нетерпением, поэтому ей было слишком жарко. И с каждой минутой ожидания ее нервозность все усиливалась. К тому времени, как показался дьявольской окраски лимузин, медиум едва не вспотела в тонком пальто.

Из-за опущенных на задних окнах штор, рассмотреть, что происходит внутри машины, было нельзя. Бо выскочил еще до того, как припарковался у обочины, и воскликнул:

– Здравствуйте, мисс Палмер. Это будет интересно!

На минуту Аида пришла в ужас, вспомнив, как в прошлый раз забралась на заднее сиденье с Уинтером… и задумалась, не рассказал ли тот что-нибудь помощнику.

– Встреча, – пояснил Бо.

А!

– Да, я даже не знаю, что и думать.

– Джу управляет небольшим тонгом, но приглашение все равно большая честь. Сомневаюсь, что в его доме побывало много белых женщин.

– Я всегда готова к новым впечатлениям.

Бо рассмеялся, открыл заднюю дверь и помог пассажирке забраться в салон.

Внутри было темно.

Она ударилась коленом о мускулистую тень, окутанную запахами крема для бритья и крахмала. Дверь захлопнулась. Щелкнула лампочка над прикрытым задним окном, и Аида уставилась на громоздкое тело бутлегера, развалившего на сиденье наискосок. Она быстро вздохнула, рассматривая дорогой костюм, фантастический размах плеч… и бесконечно длинные ноги, занимавшие и ее пространство. Затем обвела взглядом эти ноги, скользнула по груди и уставилась на лицо, наткнувшись на ответный изучающий взгляд Уинтера.

Один его глаз сиял, как отполированное олово, а второй был синим как Тихий океан. Высокие скулы горели румянцем от жары в автомобиле. Губы чуть приоткрылись, будто бутлегер хотел заговорить, но уже позабыл, о чем. «Да, я тоже забыла», – подумала Аида.

Они так и молчали. Все отрепетированные рутинные вопросы вылетели из головы, так что медиум не могла вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Минута молчания затянулась, увязнув, словно муха в меду, пока внутри Аиды поднималась лавина чувств, будто вступление к скрипичному концерту: незнакомая отчаянная надежда, пульсирующая возможностью и настолько болезненным желанием, что сожалением застряла в ее горле. Уинтер сидел прямо здесь, их лица разделяло всего пара метров, их колени соприкасались, но Аиде казалось, что она сидит перед настолько сочным и сладким тортом, от которого боишься откусить и крошку из опасения, что больше ничего и никогда не захочется.

Только вот она уже сунула палец в глазурь.

– Здравствуй, кошечка.

– Здравствуй, господин Бутлегер.

– Получила мою записку?

– Иначе не пришла бы сюда.

В глазах Уинтера мелькнуло что-то игривое и озорное.

«Не думай о той открытке», – приказала себе Аида, но было уже слишком поздно.

– Ты же знаешь, что меня могут арестовать за владение непристойной продукцией.

– Значит, хорошо, что ты тут же ее порвала и выбросила.

– Ну… я была занята, но обязательно так и сделаю.

– На всякий случай лучше сожги.

– Прекрасная идея.

– Готовы? – спросил Бо, забираясь на переднее сиденье.

Перегородка между водителем и пассажирами была опущена. Вероятно, к лучшему, принимая во внимание ситуацию. Аиде вовсе не хотелось вести себя так же, как вчера, в присутствии знакомого шофера, а если Уинтер продолжит дразнить ее той открыткой, то вряд ли удастся соблюсти приличия.

– Готова? – повторил Уинтер, обращаясь к ней.

– Да, думаю, что да.

Уголки его губ приподнялись в улыбке, словно кончики горящей бумаги.

Бо направил «Пирс-Эрроу» на Грант-стрит, и они втроем болтали о пустяках, снова следуя по вчерашнему пешему маршруту Уинтера и Аиды. Только вместо того, чтобы пробираться через узенькие улочки и тупики к лавке доктора Йипа, Бо притормозил у обычного гаража и махнул рукой из окошка. Мужчина, курящий сигарету, помахал в ответ, и шофер подождал, пока незнакомец откроет крепкую дверь на колесах, позволив им заехать в тускло освещенное помещение.

Когда они припарковались, тот же мужчина указал на Уинтера и спросил у Бо что-то по-кантонски. Бутлегер, должно быть, услышал знакомое слово, так как расстегнул пиджак и показал пистолет в кобуре:

– Приятель, забудь, я с пушкой не расстанусь.

Бо перевел ответ и отмахнулся от охранника. Тот уступил.

Гостей провели через ряд тусклых коридоров на выход, через переулок и в другое здание. По пути им встретилось несколько человек, вероятно из охраны. Аиду охватила смутная тревога, когда их завели в большой ангар. Чем же Джу занимается? Она полагала, что он бутлегер, но слышала лишь громкий стрекот машинок.

Швейных.

Несколько рядов швейных машинок, за которыми сидели сплошь китаянки, с явным любопытством разглядывающие Аиду и Уинтера.

– Одно из предприятий Джу, – пояснил Уинтер ей на ухо, когда они проходили мимо шкафов, забитых рулонами шелковой ткани с яркими узорами. В теплом воздухе витал запах фабричной краски и машинного масла.

Аида сняла и положила перчатки в карманы:

– Это и есть его «рыболовная» компания?

– Именно. Он шьет добротные костюмы для театральных постановок.

– А.

Шум швейных машин стих, когда гости оказались в темном коридоре, ведущем в обширное помещение с несколькими резными дверями. Возле средней стояли двое вооруженных охранников. Проводник резко выпалил что-то по-кантонски своим соотечественникам и постучал.

Ему открыла невысокая женщина в ярко-желтом традиционном китайском платье. Ее короткие черные волосы были более блестящими и прямыми, чем у Аиды. Китаянка улыбнулась Уинтеру, продемонстрировав щель между передними зубами.

–  Ни хао [17], мистер Магнуссон.

Уинтер тихонько простонал:

– Здравствуй, Сук-Йин.

Проводник резко прикрикнул на китаянку, и они о чем-то поспорили. В конце концов сердитая Сук-Йин процедила:

– Следуйте за мной.

Она быстро провела гостей через позолоченную прихожую и массивные деревянные двери в большую шестиугольную комнату – внутренний дворик с высокими потолками и галереей наверху. Как и ресторан «Золотой лотос», эта комната была выполнена в традиционном китайском стиле: позолоченные ширмы, шелковые занавески и искусно расписанные балки на потолке.

В центре большого зала стоял большой круглый обеденный стол, за которым сидел всего один человек, с двумя охранниками за спиной. Он устроился в кресле, настолько напоминающем трон, что у Аиды не осталось сомнений – перед ней тот самый Джу.

Глава 13

– Уинтер Магнуссон, бутлегер-викинг, как же я рад вас видеть, друг мой! С нашей последней встречи прошло уже несколько месяцев, мы соскучились.

С прилизанными черными волосами и широкой улыбкой, Джу выглядел лихим и нарядным, будто сошел с голливудской афиши, а не управлял подпольной бандой в Чайнатауне. Аиде показалось, что китайцу за сорок.

– У вас больше головорезов, чем обычно. Беспокоитесь, что я что-то украду? – спросил Уинтер.

Джу улыбнулся еще шире:

– Такого большого увальня поймать – раз плюнуть. А это, должно быть, женщина, о которой мы говорили по телефону.

– Аида Палмер, познакомься с Джу-Рей Вонгом.

– Все зовут меня Джу, дорогая. – Заправила тонга протянул Аиде ладонь, вынуждая подойти ближе, и поцеловал гостье руку. – Какая честь познакомиться с такой изумительно очаровательной дамой.

– Спасибо, что пригласили меня в свой дом.

– Прошу, присаживайтесь. Бабушка готовит нам вкуснейший обед.

Запах и правда был очень аппетитным. Уинтер отодвинул для спутницы стул, а сам сел рядом с Джу. Бо держался в стороне, пока заправила не пригласил и его:

– Подойдите, мистер Йонг, вы – доверенное лицо Магнуссона, так что присаживайтесь.

Не особо обрадовавшись, Бо все же сел слева от Аиды. К ним также присоединилось несколько людей Джу. И если медиуму было не по себе от того, что она оказалась единственной женщиной за гигантским столом среди гангстеров, стало только хуже, когда целая армия накрашенных и разряженных китаянок начала приносить блюда под руководством Сук-Йин. На вращающийся деревянный поднос посреди стола поставили тарелки с горячими овощами и морепродуктами, а также принесли зеленые бутылки китайского пива.

Аида привыкла пробовать необычные блюда с тех пор, как переехала в квартиру над «Золотым лотосом», но здесь все было намного проще, никаких красивых пельменей и лапши ручной работы. Таких овощей она никогда не видела, и Джу рассмеялся, заметив, что гостья с подозрением смотрит на угощение.

– Вам принести нож и вилку?

– Я умею пользоваться палочками, – гордо ответила Аида. Этому ее научила миссис Лин.

– Вся еда свежайшая. Попробуйте курицу.

Аида посмотрела в кипящую жидкость в глиняном горшке, из которого служанка вынимала небольшие кусочки курятины, покрытой резиновой сморщенной кожицей и с кусочками костей. Один так вообще напоминал когтистую ножку.

– В Китае мясник по-другому разделывает птицу, – тихо пояснил Бо.

– Ее только сегодня зарезали, – похвалился Джу, радостно рубанув воздух рукой.

– Я практически вижу, как именно мясник ее рубил, – поддакнула Аида.

Джу усмехнулся и перевел разговор своим подчиненным. Те расхохотались. Уинтер положил руку на спинку ее стула и подмигнул.

Служанки накладывали в тарелку Аиды разные блюда, а Бо советовал, какие попробовать, а какие – не стоит. В основном он оказывался прав. Уинтер кушал в охотку, прижимаясь крепкой ногой к ее ноге и беседуя с Джу.

– Так расскажите мне вашу историю, Магнуссон. Почему вы вчера забрели в наш район? Знаю, что не за иглоукалыванием. Бо вынюхивал и расспрашивал о других тонгах. Вы наконец решили, в отличие от отца, взять под контроль всю поставку алкоголя в Чайнатауне?

– Да никогда в жизни, я и так неплохо зарабатываю, Джу. Если бы получал больше, пришлось бы искать, на что потратить.

– Вы привели отцовское дело в порядок, подчистили за ним весь бардак. Все знают, что вы лучше него. Прирожденный лидер. Может, потому, что у вас все в порядке с головой?

Уинтер сузил глаза:

– Следите за словами.

– Я говорю лишь то, о чем мы оба знаем. Жители Чайнатауна сплетничают, считают вас успешнее отца – настолько успешнее, что желают отобрать ваше дело.

– Кто-то явно этим и занимается. И когда я узнаю, кто, они пожалеют, что сунули нос не в свое дело. Вы ведь ничего особенного не слышали, а, Джу?

Сук-Йин низко наклонилась, наливая пиво в бокал Уинтера. Аиде вовсе не понравилось, как близко находилась эта китаянка и как положила руку на плечо бутлегера.

– До меня доходили слухи о парочке других тонгов, и если бы хоть один не был беспочвенным, я бы с вами поделился. Мы с вами всегда относились друг к другу с почтением.

– С моей стороны ничего не изменилось, а с вашей?

– Вы о вчерашнем оскорблении. Давайте я об этом позабочусь.

Джу свистнул и что-то бросил по-кантонски одному из охранников за спиной. Тот повернулся и вышел за дверь. А несколько секунд спустя притащил и толкнул к столу человека с изуродованным ухом и его приятеля.

– Это они напали на вас вчера? – спросил Джу. Аида не сразу поняла, что заправила обращается к ней, а не к Уинтеру.

Она посмотрела на забинтованный нос одного и обесцвеченный ожог на щеке второго.

– Да, они.

Джу махнул рукой держащему парочку охраннику, который тут же вытащил револьвер и приставил дуло к голове мужика, которого Аида обожгла.

– Вы примете его жизнь в уплату, мисс Палмер? Я с радостью уважу ваше желание.

Боже правый!

– Это необязательно, – ответила медиум.

– Уверены? У вас есть на то полное право, они сунулись не в свое дело и нанесли вам оскорбление.

– Я просто надеялась, что больше никогда их не увижу.

Уинтер отложил палочки:

– Если мисс Палмер не возражает, я бы предпочел обмен. – Аида согласно кивнула, и бутлегер продолжил: – Вместо того, чтобы их убивать, может, поделитесь со мной сведениями?

– Какими же?

– Личного характера.

Джу выпроводил всех из-за стола, оставив только одного охранника, и Аида облегченно выдохнула, когда напавших на них с Уинтером людей вывели из зала.

Когда посторонние ушли, Уинтер спросил:

– Вы что-нибудь знаете о предсказателе по имени Черная Звезда, работающем в местном китайском храме?

Джо вскинул брови:

– Предсказатель? А зачем он вам?

– Другой тонг использует его, чтобы запугать меня. Джу, вы верите в сверхъестественное? В духов и призраков?

Заправила нервно хмыкнул, глядя на гостей:

– Вы меня разыгрываете или серьезно интересуетесь?

– Серьезно. Кто-то забавляется колдовством, и мне надо найти виновника.

– Переулки Чайнатауна полны черной магии. Кое во что я предпочитаю не ввязываться, и это как раз такой случай.

– Значит, вы мне не поможете найти того человека?

Джу задумался и тяжело вздохнул:

– Мне бы следовало отказаться, но вы были ко мне добры. Если меня потом поймает другой тонг, то я попрошу у вас защиты.

– Я вам ее предоставлю.

– Тогда посмотрим, что я смогу выяснить. Дайте мне пару дней. И вы расскажете все, что вам удалось узнать.

– Благодарю.

Джу вздохнул, что-то сказал охраннику и вытащил из кармана серебряный портсигар.

– Это все? Вы хотите лишь узнать его местонахождение? Обычно я бы предложил вам кое-что еще, но раз уж вы не один…

Уинтер достаточно громко зарычал в ответ.

Джу поднял руки:

– Я лишь хотел предложить кое-что мисс Палмер. Милая, вы не хотите новое платье? Мои дамы шьют замечательные наряды.

– В этом нет необходимости, – ответила Аида.

– Соглашайтесь, они прекрасные мастерицы, – подбодрил ее Уинтер.

– Это меньшее, что я могу для вас сделать, – заметил Джу и быстро выпалил приказания по-кантонски. Несколько минут спустя в комнату вошли две женщины с рулонами шелка. – Сук-Йин отведет вас на замеры и покажет разные модели платьев.

Лицо Уинтера ничего не выражало. Может, стоило забеспокоиться?

– Это большая честь, – прошептал Бо и подтолкнул спутницу хозяина.

Аида ушла вслед за Сук-Йин и двумя ее помощницами в другую часть дома, чью-то спальню. Обстановка была чересчур женственной, значит, тут спал не Джу. Девушки ловко сделали замеры: грудь, талия, бедра и запястья. Ничего не пропустили. Сук-Йин разговаривала с гостьей, пока ее служанки занимались делом:

– Я видела веснушки на лицах и руках ирландок, но чтобы столько – никогда.

Аида выдержала нескромный взгляд китаянки:

– Да, мне это не в первый раз говорят. Но я не ирландка.

– Меня мучило любопытство, почему Уинтер так давно ко мне не захаживал, но теперь, увидев вас, я понимаю.

– Простите?

– Вы станете его новой женой, верно?

– Новой женой?

– Второй женой.

Аида уставилась на Сук-Йин:

– Вы были замужем за Уинтером?

Китаянка изумленно вытаращила глаза и громко рассмеялась:

– Я? Нет, я женщина Джу. Разве вы не знаете, чем он занимается?

– Шитьем? – без особой надежды спросила Аида.

– Кроме этого.

Гостья смотрела на китаянку во все глаза.

– Я платная компаньонка. Тут все такие, – пояснила Сук-Йин.

– Проститутки? – вскрикнула Аида.

Сук-Йин гордо задрала подбородок.

– Я одна из уважаемых женщин Джу. А эти девчонки – шлюхи, – пояснила она, указывая на обмерявших Аиду служанок. – Они ниже меня по положению, у них нет выбора. Если Джу приказывает им работать на фабрике – они слушаются. Велит им пахать в постели – тоже. Но у меня есть выбор, я могу отказать, мне платят больше. Понимаете?

– Вы наложница.

– Да, можно и так сказать. Я выбираю только лучших мужчин. Уинтер был одним из моих любимых.

Аида посмотрела на Сук-Йин в другом свете. Китаянка была красива и стройна. Сложно угадать ее возраст, но эта женщина намного старше ее. Может, даже старше Уинтера. У Аиды так скрутило желудок, что она испугалась, как бы ее не стошнило.

– Вы любили его?

Сук-Йин рассмеялась:

– Нет, но он был очень любезен. Мне всегда нравилось смешить его. Я заметила, что после аварии он уже не красавец. Джу предупредил, что Уинтер зол и грустит, но мне он улыбался. Я заставила его забыть о жене.

– Какой жене? – осторожно уточнила Аида.

– Первой жене. Ну, той, что умерла. В аварии. – Сук-Йин провела пальцем поперек глаза, намекая на травму Уинтера.

Аида попыталась сглотнуть, но у нее ничего не вышло. Во рту было сухо как в пустыне.

– Его родители…

– Да. Мать, отец, первая жена. Ехали вместе с Уинтером в автомобиле. Погибли все, кроме него. Так печально. В прошлом году он начал ко мне наведываться. Я заставила его позабыть об умершей жене.

Тут на Аиду снизошло озарение. Тот самый «другой» дом, куда переехали Бо с Уинтером, о котором на сеансе говорила миссис Бичем. О котором сам бутлегер распространяться не захотел. Дом, где он жил вместе с женой до ее смерти.

Аида смутилась и почувствовала себя нехорошо.

– У них были дети? – осмелилась спросить она.

– Нет, детей не было. Я познакомилась с его женой три года назад, до аварии. Она была очень грустной. Больная, хрупкая, несчастная, слишком серьезная. Совершенно не подходила такому гиганту, как Уинтер. Увидев вас за столом, скажу, что вы подходите друг другу намного лучше.

– Мы вовсе не пара, а лишь деловые партнеры, – тихо ответила Аида.

– Как было у нас с ним?

– Нет, вовсе нет, – сердито отрезала гостья.

Сук-Йин больше вопросов не задавала, а Аида чувствовала себя виноватой, что сорвалась. Разве она сама не ненавидела тех, кому не по душе ее профессия? Почему же сочла себя лучше китаянки?

Когда швеи закончили, Сук-Йин провела Аиду во двор, где громко и непринужденно болтали мужчины. При взгляде на Уинтера медиума охватили противоречивые чувства: гнев, жалость, обида, разочарование. Когда он улыбнулся, она отвернулась.

– Какой шелк выберете? – спросила Сук-Йин, коснувшись плеча гостьи, и указала на рулоны ткани.

Аиде уже было наплевать на платье, а просто хотелось вернуться в квартиру в «Золотом лотосе» и оказаться как можно дальше отсюда.

– Красный хорош, но плохо сочетается с вашими веснушками.

– Это неважно, – ответила Аида.

«Почему он мне ничего не сказал? Почему?»

Новая волна гнева и обиды всколыхнулась в словно сжатой тисками груди.

– А вот такой желтый? – Сук-Йин указала на свое платье.

– Нет, – неожиданно отозвался Уинтер за спиной Аиды, заставив ту дернуться. – Лучше этот. – Бутлегер указал на шелк цвета устрицы, не такой яркий, как золотой, темнее кремового с оттенком серого.

– Лучший шелк из Китая, – заметил Джу, присоединяясь к беседе. – У Магнуссона изумительный вкус. А вышитое перо павлина означает царственную красоту. Отличный выбор.

Аида смотрела на ткань, пока та не стала просто пятном в глазах. Находиться в одном помещении со шлюхой Уинтера – какая радость! Нужно убраться отсюда, пока не устроила сцену и не поставила себя в неловкое положение.

Аида возмущенно и расстроенно посмотрела на бутлегера:

– Я выбираю желтый.

Глава 14

Как только Аида устроилась на заднем сиденье, Уинтер поднял перегородку и задернул шторы на окнах:

– Что случилось?

– О, да ничего особенного. Что могло случиться?

Уинтер подвинулся, вытянув ноги. Снял шляпу, почесал затылок, затем снова надел. И снова снял.

О, он знал, конечно, знал.

– В смысле, о чем мы могли говорить с Сук-Йин? – спросила Аида, скрестив ноги. – О погоде? Поэзии? Политике? А, минуточку, точно. Наверное, насчет того, что она – проститутка, а ты – ее любимый клиент?

– Черт.

– Да, черт! Я тоже так подумала, особенно, когда она стала рассказывать, как может тебя развеселить…

– Аида…

– Так были и другие? Это для тебя в порядке вещей?

Бутлегер застонал и сердито проворчал:

– Ничего не в порядке вещей, Сук-Йин – единственная.

Аида даже не знала, хуже ей от этого или лучше.

– Она похвалялась своей исключительностью, и, похоже, знает тебя очень хорошо. Даже спросила, не стану ли я твоей «новой женой», потому что, как выясняется, была еще прежняя жена, о которой мне никто не сказал.

Уинтер промолчал, глядя на полотняную штору. Машина выехала из гаража Джу.

– Ты вообще собирался мне рассказать?

– Она мертва, тут не о чем говорить, – ответил Магнуссон, не поворачиваясь.

Аида покачала ногой и отодвинула штору с бокового окна, чтобы выглянуть наружу.

– Я спросила тебя о том доме, а ты на меня рявкнул, – заметила медиум спокойнее, чем чувствовала себя в эту минуту. – Мог бы рассказать. Я с тобой делилась, раскрыла секрет моей работы – скальпель. Планы на будущее, количество любовников. Я поведала тебе все это, а ты даже не мог…

– У нас деловое соглашение, я плачу тебе за работу.

Аида открыла рот.

– Тогда зачем ты залез мне вчера под юбку?

– Ты на меня набросилась!

– Ничего подобного!

Бутлегер сощурился.

– Ладно, может, и набросилась, – раздраженно признала она. – Но давай начистоту. Либо одно, либо другое. Либо ты мне платишь за помощь с духами, либо нет. Потому что если ты думаешь, что я стану принимать от тебя деньги за поцелуи и объятия, то сильно ошибаешься. Я не шлюха.

– Я никогда так не думал. Никогда! – тихо и яростно ответил Уинтер.

– Тебе вообще можно обо мне не думать. Да и зачем? Я всего лишь низкопробный медиум, которую ты подцепил в «тихом» баре.

– Мой отец – рыбак-иммигрант. Я зарабатываю на жизнь незаконным промыслом. Если ты низкопробная, то и я не лучше… Господи, Аида!

Она вытерла слезы:

– Это от злости, а не от расстройства. Я вовсе не по тебе плачу. С чего мне плакать о том, кого я даже не знаю?

Вопрос повис в воздухе, затем Уинтер снова заговорил:

– Если я не рассказал тебе всю свою подноготную, это еще не значит, что ты меня не знаешь.

– Я определенно не знаю тебя так же хорошо, как Сук-Йин. Мог бы хотя бы предупредить перед обедом.

– Я не виделся с ней уже несколько месяцев, и попросил Джу, чтобы ее сегодня здесь не было… я попросил.

Аида уставилась в окно:

– Это было оскорбительно.

– Я не знаю, что сказать.

– Я тоже. – Она потянула за веревочку и опустила перегородку.

Бо круглыми глазами посмотрел на пассажирку в зеркало заднего вида. Аида отвернулась.

Уинтер снова установил перегородку.

– Мне было одиноко. Это ты хочешь услышать? Я не горжусь сделанным, но, если ты не заметила, я не высоко котируюсь на брачном рынке.

– Вот те на, подумаешь, шрам. Ты самый красивый мужчина из всех, что я когда-либо встречала. Ты богат и влиятелен. Если перестанешь хмуриться и придумывать себе оправдания…

Уинтер чуть не ткнул пальцем ей в лицо:

– Ты даже представить не можешь, что я пережил. Потерял все в одночасье. Все!

Волна жалости потушила праведный гнев. Аида не могла смотреть спутнику в глаза.

– Я не виню тебя за отношения с Сук-Йин. Просто мне больно, что ты со мной этим не поделился, не рассказал о жене.

– Не люблю о ней говорить.

– Ладно, ты мне ничего не должен. Я поспешила с выводами.

Аида опустила перегородку.

Они просидели в молчании несколько секунд, а потом Уинтер снова поднял перегородку.

– Ладно, я все тебе расскажу. Что ты хочешь знать?

– Хочу… узнать о твоей жене.

Уинтер поколебался:

– Мою жену звали Полина. Ее семья жила на Ноб-Хилл, но лишилась всего состояния после землетрясения. Моя мать настояла на свадьбе, чтобы не дать мне увязнуть в отцовском бутлегерском деле. Думала, что женитьба принесет мне некий статус, который за деньги не купишь. Мы были женаты год.

Аида хотела узнать больше, но Уинтер не торопился:

– Летом двадцать пятого родственница Полины пригласила нас на благотворительный обед в клубе «Элкс». С нами поехали мои родители. Отец был психически нездоров, у него случались приступы, во время которых он становился сам не свой.

А… так вот почему Джу заметил, что у Уинтера все в порядке с головой. Аида не знала, что ответить.

– Он несколько месяцев посещал психиатра. Во время благотворительного обеда, отец вышел из себя и устроил скандал. Смутил Полину. Мы поспешно ушли, чтобы отвезти его домой и вызвать лечащего врача. Папа кричал на заднем сиденье, моя жена ругалась с матерью, говоря, что приступы вызваны дьяволом и тому подобную чепуху. А я пытался всех успокоить и случайно дернул руль, когда из-за угла выезжал трамвай.

Аида всхлипнула.

– Я отвлекся всего на секунду, но этого хватило. Всего секунда, и я убил трех человек. Это моя вина.

– Ты же так не думаешь, – прошептала Аида.

– Мне снова и снова повторяли, что я не виноват, но почему же меня гложет это чувство?

– Ох, Уинтер!

– Не надо меня жалеть. Просто не говори, что моя жизнь сплошное шампанское и икра, потому что это, черт побери, не так!

Он снова потянул за перегородку, и они доехали до дома Аиды в молчании.

– Может, мне не стоит больше на тебя работать.

Не услышав ответа, медиум вышла из машины.

– Аида! – крикнул ей вслед Уинтер.

Когда он ступил на тротуар, мимо прошла женщина с беспокойным малышом. Ребенок, пытаясь сбежать от матери, развернулся и посмотрел на бутлегера. Малышка даже не доставала ему до колена, и можно себе представить, каким он выглядел в ее глазах: нависшем над ней сердитым великаном. И дело даже не в размерах. Девочка увидела то, что Аида больше не замечала: разные глаза и шрам. Бедняжка разрыдалась от страха и побежала прятаться в ногах матери.

Уинтер изменился в лице.

Верный Бо выскочил из машины, накричал на женщину по-кантонски, приказав ей увести плачущую дочь, защищая чудовище от ребенка.

У Аиды сдавило горло, а на глаза навернулись слезы. Она в последний раз посмотрела на Уинтера и пошла в противоположную сторону от рыдающей малышки. Давно она так не расстраивалась.

• • •

Опираясь на открытую дверь машины, Уинтер смотрел поверх черной крыши «Пирс-Эрроу», как Аида входит в «Золотой лотос». Бутлегер стукнул кулаком по корпусу автомобиля. Руку пронзила боль, и Уинтер сердито бросил шляпу на тротуар.

– Я так понимаю, она узнала про Сук-Йин, – предположил Бо, проследив за полетом шляпы.

– А та рассказала ей про Полину.

Бо присвистнул:

– Вам следовало бы самому ей открыться.

– Больше ни слова.

Бо умудрился выдержать целых пять секунд:

– А она настолько рассердилась, что видеть вас больше не может, или это временное явление?

– А откуда мне, черт возьми, знать?

Уинтер чувствовал себя так, будто Аида потянула за ниточку свитера и теперь распускала ткань, а он не мог ничего поделать. Заехав за ней сегодня утром, он был счастлив как никогда.

А теперь ему хотелось избить всех прохожих.

Плачущая девчушка тоже добавила масла в огонь, хотя Уинтер ее не винил. Да и случилось это не впервые. Дети рыдали, стоило им увидеть его лицо. Какое прекрасное завершение чертовски неудачного дня.

– Она больше не хочет на меня работать, – расстроено признался бутлегер.

– Может, оно и к лучшему. Теперь вам ничто не мешает пригласить ее на ужин, – заметил Бо.

– Сомневаюсь, что теперь она согласится.

– Она ведь сказала, что красивее вас мужчины не встречала.

Уинтер искоса посмотрел на помощника.

– Эй, я пытался не слушать, – оправдывался Бо, – но вы оба так кричали, и…

Уинтер сошел на тротуар, подобрал шляпу, плюхнулся на заднее сиденье своего автомобиля и захлопнул дверцу.

Бо забрался на водительское сиденье:

– Домой? На пристань? Или вам нужно что-то ударить?

Последний вариант бутлегеру понравился. После того, как Бо подвез хозяина в боксерский клуб, Уинтер провел там все время до вечера.

И пришел туда на следующий день.

И на следующий тоже.

Но это не помогало. Испорченное настроение становилось все хуже и хуже.

Уинтер погрузился в работу, посещал склады, наблюдал за доставкой. Провел целое утро, разбирая и собирая лодочный двигатель. Служащие уже посматривали на хозяина так, словно хотели сбросить в залив, но ему было плевать.

Уинтер почти убедил себя, что больше не хочет увидеться с Аидой Палмер, что все у него будет в порядке, так как подобная женщина лишь доведет его до безумия, вынуждая рассказывать все до мелочи о своей жизни, меняя заведенный порядок и заставляя чувствовать себя виноватым.

Давая надежду.

На пятый день Бо влетел в кабинет хозяина с коробкой под мышкой:

– Я узнал кое-что любопытное от мясника в Чайнатауне.

Уинтер лежал на кожаном диване, свесив ногу и руку, и сверлил взглядом тикающие напольные старинные часы, которые его отец привез на корабле из Швеции.

– Если дело касается не Черной Звезды или тех символов, я и знать не хочу.

– Не напрямую, но возможно.

Маятник качнулся несколько раз, пока Уинтер ждал объяснения от Бо:

– Ты мне скажешь или нужно угадать?

– Этот мясник проболтался, что его кузен вступил в тайный тонг два года назад. Никто не знает имени заправилы, где расположена организация и чем занимается. Но этот самый кузен прошел странный обряд посвящения, во время которого его искусали насекомые.

Теперь Уинтер был весь внимание:

– Насекомые? Как яд «гу»?

– Возможно, а помните того заправилу, что умер от пчелиных укусов? Я слышал о клятве на крови, но это…

– И правда странно, – признал Уинтер.

– Вот еще кое-что: кузен мясника сказал, что шеф этого тонга считает себя потомком мистической группы китайцев-повстанцев из династии Хань [18]. Это военный отряд, а их командир был некромантом.

– Это еще что? Черная магия?

– Воскрешение мертвых. Может, обычная легенда, но это первая ниточка между колдовством и тонгом, и очень странная.

– Да, чертовски странная. Надо переговорить с этим кузеном мясника.

Бо покачал головой:

– В ту же ночь после разговора с двоюродным братом его нашли мертвым в канаве. Мясник считает, будто члены тонга убили беднягу за то, что он разболтал о церемонии посвящения. После смерти кузена парень так переживал, как бы это тайное общество не пришло за ним и женой, что переехал в другой конец Чайнатауна.

– Боже, тайный тонг с мистическими корнями… Это, скорее всего, то, что мы ищем, Бо.

– Я буду держать ухо востро и дам знать, что еще удастся раскопать.

Уинтеру стало не по себе. Бо, конечно, находчив и умен и понимает, что делает. Но бутлегер уже и так лишился многих близких. Если во время рысканья по переулкам Чайнатауна с помощником что-то случится, он никогда себе этого не простит.

– Будь осторожен. Если хоть что-то из этого близко к истине, и если они связаны с Черной Звездой, одному богу известно, что они сделают с тем, кто сунет нос в их дело.

Бо щелкнул по козырьку своей шляпы и подмигнул:

– Я всегда осторожен.

– Бо, я серьезно.

– Как приятно, что вы беспокоитесь о моем благополучии. Я буду осторожен, а вы не срывайте на мне зло вот за это. – Помощник протянул коробку. – Ее передал посыльный.

Уинтер подошел к столу и достал из ящика нож для писем, чтобы перерезать бечевку. Поднял крышку и уставился на платье, которое Джу заказал для Аиды. Боль, которую Уинтер пытался сдержать последние дни, нахлынула с новой силой, в груди стало тесно и жарко.

–  Хельвете [19], – выругался он себе под нос.

Сделанное не из кричащего желтого шелка, а того цвета, что хотел Уинтер, такого же изящного, как серебро и песок. Ну хоть у Джу есть голова на плечах. Прекрасно скроенное платье подошло бы и богине. Уинтер представил себе в нем Аиду, и бесконечная пустота, которую он чувствовал с самой их ссоры, увеличилась.

Закрыв коробку, бутлегер в расстройстве смял один бок посылки. Нужно просто выкинуть ее в мусорную корзину. Аида все равно не примет подарок.

– Красивое платье, – заметил Бо.

Да. Девочки Джу постарались на славу, превосходная работа.

Жаль, что это все впустую.

Может, Астрид захочет его носить. Однако, опять же, если сестра когда-нибудь наденет наряд, то лишь напомнит Уинтеру о медиуме.

Самое разумное решение – отдать чертово платье Аиде. Возможно, она откажется, ему не стоит надеяться. Теперь он это понимал. Но передать посылку – логично, вот и все дела.

• • •

Кто-то постучал в дверь квартиры Аиды, пока она собиралась на позднее представление в «Гри-гри». Кто мог прийти к ней в семь вечера в пятницу? И почему это ее так разозлило? В последнее время медиума все раздражало, в чем она всецело винила Уинтера Магнуссона.

Ей было плохо, тошнило. Аида потеряла аппетит и последние четыре ночи ворочалась на узкой кровати, чувствовала каждую пружину, скидывала одеяла и кляла Уинтера на чем свет стоит.

Даже односторонние беседы с Сэмом не приносили обычного утешения и облегчения. Она попыталась представить, что бы он сказал об этой ситуации, но в голову лезли лишь предупреждения о бесполезности любви, о которых ей и думать не хотелось. Возможно, потому, что в этих делах она слабее Сэма.

Как же нелепо, что Уинтер вызвал в ней гнев и разочарование. Аида не злилась на него из-за Сук-Йин теперь, когда прошло первоначальное изумление. Она даже втайне не сердилась на его покойную жену, потому что это было бы эгоистично и мелко. Это не ее дело, а Уинтер мучился от горя, которого ей не понять. Глупо ревновать к покойнице.

Однако злость никуда не делась.

Потому что он наплевал на их возможные отношения.

А если Магнуссон готов сдаться без борьбы, то уж точно не мучается бессонницей. И это значит, что Аида страдает от любви к тому, кому сама безразлична, и это приводило в ярость. Аида злилась на себя, но винить Уинтера было проще. Намного проще.

Из коридора раздался девичий смех. Возможно, кому-то из жильцов что-то понадобилось. Аида открыла дверь и увидела сногсшибательную девицу, еще школьницу. Из-под мягкой розовой шляпки выглядывали золотистые локоны. Она стояла вместе с юной негритянкой примерно ее возраста. Девушки хихикали и держали в руках коробки для одежды.

– Приветик! – весело поздоровалась запыхавшаяся блондинка. Она кого-то напоминала, но Аида не могла вспомнить, где ее видела, а также понять, почему пришли именно к ней. Возможно, незнакомки просто перепутали номер квартиры.

– Меня зовут Астрид Магнуссон, я – сестра Уинтера, – представилась девушка.

Аида почувствовала стеснение в груди.

– О. А… о.

Что же она тут делает?

– Женщина за кассой ресторана позволила нам подняться сюда. А до вашей квартиры путь чертовски не близкий.

– Лифта нет.

– Кому-то надо его установить, да побыстрее. Можно войти? Кстати, это Бенита.

Бенита улыбнулась поверх большой коробки с одеждой. Она была подстрижена короче, чем Астрид, и одета в прелестное голубое платье в крупную и мелкую полоску с бантом на шее под пальто. Аида поздоровалась и пригласила обеих к себе.

– Бенита моя портниха, – пояснила Астрид. – Она может переделать что угодно по размеру. Просто умница! Боже, какая крохотная квартирка! – Она положила коробку на кровать, осмотрелась и подошла к окну. – О, но отсюда видна вся улица. Обожаю Чайнатаун. Наверное, жить тут так интересно! Бо все время рассказывает мне истории о своем детстве.

Пока Астрид болтала, Бенита донесла коробку побольше до кровати. На упаковке стоял золотой логотип «I. Magnin» [20], высококачественного магазина в деловом районе Гири; Аида глазела на витрины, но никогда не заходила туда.

– Астрид? – позвала Аида.

– Да?

– Что вы здесь делаете?

Мисс Магнуссон жевала жвачку и криво улыбалась:

– Уинтер послал меня, сказал, что вы порвали пальто, когда он повредил плечо на прошлой неделе. Вроде такси врезалось в телефонный столб. Мой брат не умеет объяснять, а еще вечно опускает самые интересные подробности.

– Мягко говоря, – прошептала медиум.

– Короче, он сказал, что пообещал вам новое пальто, поэтому послал меня за покупками. Бо мне помог, у него наметанный глаз. Куда бы я ни пошла, он ждет у примерочной. Я устраиваю для него показ мод, а он высказывает мне свое мнение. – Астрид замялась и поморщилась. – Гм, только не говорите об этом Уинтеру. В нашем поведении нет ничего плохого, Бо же не видит меня голой.

Бенита фыркнула.

– Тс-с, – шикнула Астрид на портниху, вроде бы смутившись, но, пожалуй, не так, как следовало. – То была случайность.

Аида вскинула бровь.

– В общем, я к тому, что… черт, вылетело из головы. Давайте посмотрим, что я выбрала.

– Астрид, это очень мило, но отношения между мной и вашим братом изменились с тех пор, как он просил вас о помощи.

– Он попросил меня несколько часов назад.

– Ох!

Сердце Аиды затрепетало в груди.

– Поверьте, даже если вы уже купили новое пальто, это лучше. Я так взволнована, что едва могу ждать. Не переживайте, у меня замечательный вкус. – Обе гостьи склонились над постелью Аиды. – О, чуть не забыла. Давай сначала покажем ей платье.

– Платье? – От потрясения Аида могла лишь повторять за Астрид.

– Его я не выбирала, но Уинтер показал. Он назвал это «платьем богини», и, в общем-то, не ошибся. Оно великолепно. Подождите.

Бенита развязала тесемку на небольшой коробке и открыла крышку. Сняв несколько слоев смятой китайской бумаги из бамбука, портниха достала воздушное платье цвета устрицы. Оно крепилось на плечах веревочками из золотых нитей, завязанных большими бантами, и опускалось на бедра, как греческий хитон. Прозрачный лиф был расшит россыпью пресноводного жемчуга и золотого бисера.

Астрид и Бенита выжидающе смотрели на медиума, явно довольные собой.

– Оно сногсшибательно, – признала Аида.

– Посмотрите, лиф из шелкового креп-жоржета. В два слоя, – сказала мисс Магнуссон, засунув изящную ладонь под изумительный полупрозрачный материал. – Если на него посмотреть при дневном свете, то можно увидеть маленькие павлиньи перья, вышитые на юбке.

Сердце Аида пропустило удар, и она наклонилась, чтобы изучить ткань. Да, это платье прислал Джу, и пошили наряд из материала, одобренного Уинтером. Она не ожидала… ну, если честно, то не знала, чего ждать.

– Оно прекрасно, но я не могу его принять.

– Уинтер сказал, что вы так и ответите. А также, что вы можете обидеться, рассердиться или заупрямиться.

– Да неужели?

Астрид остановила ее взмахом руки:

– Пока помолчите и взгляните, какое я нашла пальто. Если не оцените кашемир и лисий воротник, то вы просто идиотка.

Боже правый, а эта девица за словом в карман не лезет.

– Знаете, мой брат боготворит вас, так что, надеюсь, вы не собираетесь разбить ему сердце. Он и так многое пережил, – добавила Астрид, окинув хозяйку комнаты ледяным взглядом.

Аида никогда никому не разбивала сердце. Она не оставалась на одном месте надолго, чтобы это допустить, а даже если задерживалась, то явно не тянула на сердцеедку.

– Он не чудовище, – продолжила Астрид. – Это брат сейчас любит на себя наговаривать, но раньше было не так. В общем, он всегда вел себя надменно, но прежде был доволен и весел.

– До аварии.

Астрид покачала головой:

– До Полины. Авария просто ухудшила ситуацию.

Если она хотела заинтриговать Аиду, то у нее прекрасно получилось.

– Почему же Уинтер сам не пришел?

– А он пришел, ждет внизу в машине.

Глава 15

Аида секунду смотрела на Астрид, чувствуя, как колотится сердце, затем подошла к кровати:

– Где же меха? Тут?

Бенита поспешно распаковала кашемировое пальто неяркого верблюжьего оттенка. Воротник был сделан из самого длинного густого мягчайшего меха темно-коричневого цвета, какой медиум когда-либо видела. Едва взглянув на чудесную одежду, Аида отвела глаза и перекинула пальто на руку. Затем схватила лежавшие на комоде ключи от квартиры и направилась к двери.

– Вы идете? – спросила посетительниц, которые не спеша последовали за ней.

Астрид по дороге все добивалась ответа, понравилось ли Аиде пальто. Конечно, понравилось, но дело ведь не в этом.

Миссис Лин помахала выходившим из ресторана квартирантке и ее спутницам. По пути Астрид только и делала, что жаловалась и протестовала. Медиум сначала увидела на тротуаре Бо, а потом уже Уинтера, который прислонился к «Пирс-Эрроу», скрестив ноги. Аиде показалось, что в глазах бутлегера мелькнуло изумление, но тот быстро его подавил.

Она остановилась перед ним и поздоровалась:

– Мистер Магнуссон.

– Мисс Палмер.

Черт его побери, ну почему он так красив! Уинтер смотрел на нее сверху вниз, самым что ни на есть ледяным взглядом, напустив на себя устрашающий вид. Аида понимала, что должна злиться, но принесенный ветерком чистый аромат Уинтера заставил ее смягчиться.

Теперь Аида чувствовала лишь облегчение и комфорт. Как тогда, когда, пытаясь перестать пить кофе, сумела продержаться несколько дней, пока не прошла мимо кафе и не почувствовала аромат готовящегося напитка. Она тут же позабыла, почему так старалась отказаться от кофе, так что сдалась и купила чашечку. Первый же глоток принес истинную радость и жаркое наслаждение.

Вот и сейчас рядом с Уинтером она ощущала то же самое.

Это чувство совсем не вязалось со словами, которые она мысленно повторяла, спускаясь из квартиры, но Аида заставила себя произнести:

– Я не могу принять пальто.

– Почему же? Тебе не нравится модель? – спросил Уинтер низким соблазнительным баритоном.

– Модель чудесна.

– Цвет?

– Очень понравился.

– Не подходит по размеру? – Уинтер повернул голову и спросил у сестры: – А его можно подогнать?

– Конечно, но она его даже не померила, – отозвалась Астрид, стоявшая рядом с Бенитой и Бо в нескольких метрах поодаль, словно Уинтер был заразен, и они не хотели к нему приближаться. Аиде бы последовать их примеру: минута в его обществе, и ей уже захотелось прильнуть к груди бутлегера. Ну и на что это похоже?

Уинтер посмотрел на нее:

– Почему же ты говоришь, что пальто не подходит, если даже его не померила?

– Я так не говорила. Я…

– Подожди, я тебе помогу. – Бутлегер взял из рук медиума пальто и встряхнул. – Вроде настоящее, не сыпется. Будем надеяться, что мех не крысиный.

– Я все слышала! – крикнула Астрид.

– Пожалуйста, можно поговорить с тобой наедине? – прошептала Аида.

– И ты скажешь, почему не можешь принять пальто?

– Может быть.

– Тогда нет, мы не можем поговорить наедине. Дай сюда руку.

Аида хмуро уступила. Уинтер помог ей влезть сперва в один рукав, затем в другой. Он подошел так близко и снова касался ее, а ощущения удобства и облегчения становились все сильнее. Бутлегер застегнул пальто.

– Ну вот. Кажется, впору.

Аида посмотрела на длину рукавов и подол, надеясь, что сможет к чему-то прицепиться, но нет. Одежда была по размеру и сидела идеально.

– Я же говорила! – воскликнула Астрид.

– Она умеет действовать людям на нервы, – тихо пожаловалась Аида.

– Ты себе даже не представляешь, – также тихо ответил Уинтер с веселым блеском в глазах. – Отлично выглядишь. Пальто подходит как нельзя лучше, просто чудесно. – Он провел рукой по ее коротко подстриженным волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди и вызывая мурашки на коже головы. – Скажи, почему ты не можешь его принять?

– По очень веской причине.

– Они у тебя всегда веские. Слушаю.

– Подожди секундочку. Ты меня отвлекаешь своей привлекательностью и разумными доводами.

Не стоило этого говорить. Он приосанился, будто вырос еще на пару сантиметров, и чуть не рассмеялся. Едва-едва. Затем наклонился ближе:

– Ты не хочешь его брать, но у меня есть веская причина в пользу пальто: тебе оно понадобится завтра вечером.

– Зачем?

– Хочу пригласить тебя на ужин.

Аида подозрительно посмотрела на него:

– Это как в прошлый раз? Или ты снова увидел призрака? Погоди, не отвечай, я же на тебя больше не работаю, и это не обсуждается.

– Никакого призрака, и я приглашаю тебя не по делу, не как медиума, а тебя, Аиду, отужинать со мной завтра. Только мы вдвоем, без проституток и вооруженных охранников.

– А, ну ладно, я, э… мне это не кажется здравой идеей.

– Почему? Ты только что признала, что я красив.

– Слишком красив.

– Давай не отвлекаться. Несколько дней назад ты кричала на меня так, будто хотела убить.

– Да, я тогда так и хотела.

– И ты меня простила?

– «Простила» – сильно сказано, ведь я была жутко несчастна с тех пор, как ты бросил меня пять дней назад и, казалось, позабыл о моем существовании.

– Ты убежала прочь… я тебя не бросал. И старался забыть о твоем существовании, поверь, очень старался. Прямо поставил себе такую цель. Но мог думать лишь о том, как сложно о тебе не думать.

– Как затруднительно.

– Так и было. Мы можем поспорить, кто ушел и кто кого бросил за ужином. Я позвонил Велме, разузнал твое расписание, так что в курсе, что завтра вечером у тебя выходной. Можешь не притворяться, что работаешь.

– Это…

– У тебя есть новое пальто и новое платье, хотя не стоит его надевать, если оно напоминает тебе о том дне. Паршивый вышел денек.

– Да уж, на редкость паршивый.

– С тех пор я по тебе скучал.

Сердце заколотилось слишком быстро, и Аида застыла:

– Неужели?

– Даже не знаю, почему. При последней нашей встрече ты ясно дала понять, что ненавидишь меня до печенок.

– Я тебя не ненавижу.

– Уверена?

– Более чем.

Уинтер снова едва не улыбнулся:

– Ловлю на слове. Встретимся здесь завтра в восемь часов вечера. Я заеду за тобой и даже обещаю держать руки при себе, если ты сделаешь то же самое.

Аида тихо усмехнулась и, посмотрев в сторону, заметила, что Бо, Астрид и Бенита следят за ними с неприкрытым интересом.

– Они такие любопытные, – прошептала медиум Уинтеру.

– Хуже желтой прессы, – согласился он и добавил: – Аида?

– Да?

– Пожалуйста, поужинай со мной.

Аида дотронулась до кулона под платьем; Сэм разозлился бы на то, как легко она сдалась, но впервые в жизни шепот сердца заглушил назойливый голос.

– Хорошо. Но никакой китайской кухни.

Уинтер на мгновение прикрыл глаза и выдохнул с облегчением.

• • •

Следующим вечером шофер семьи Магнуссон, Йонте, на том же самом месте поздоровался с Аидой и открыл дверь лимузина. Уинтер в смокинге ждал спутницу на заднем сиденье. Она скользнула взглядом по белой рубашке и роскошному иссиня-черному пальто, а бутлегер отметил подаренную им верхнюю одежду с меховым воротником и шелковые чулки телесного цвета.

– Ты выглядишь… О, черт! Ты просто сногсшибательна, Аида.

– Кажется, мне еще никто такого не говорил. – Она не могла смотреть в глаза Уинтеру. – Пожалуйста, прекрати меня разглядывать, это нервирует.

– Да? Я бы в жизни не догадался.

– Я отлично скрываю нервозность. Сценический навык.

– Возможно, тебе стоит сесть поближе ко мне, должно помочь.

– В прошлый раз я на тебя набросилась.

– Что ж, надежда умирает последней, но, уверен, этого больше не повторится. И я же обещал держать руки при себе. Иди сюда.

Уинтер подвинулся, и Аида устроилась у него под боком, крепко прижимая обеими руками сумочку к коленям. Тепло его тела согрело ее в несколько секунд, и медиум немного расслабилась, но не осмеливалась посмотреть ему в лицо. Бог свидетель, в прошлый раз это стало ее погибелью.

– Видишь, все в порядке, – прошептал Уинтер низким бархатным голосом. – Любой, кто нас увидит, подумает, будто мы старинные приятели. Никто и представить не сможет, что мы сходили с ума друг по другу, пока я все не испортил.

– Кто знает, может, и до сих пор сходим, хотя ты очень постарался.

– Это было бы что-то с чем-то, да?

Аида опустила голову на прекрасно сшитый пиджак и вдохнула мужской запах, довольная и благодарная.

Уинтер странно хмыкнул, и Аида почувствовала, как он робко обнял ее за плечи.

– Посмотри в окно, устрою тебе по дороге небольшую экскурсию, покажу, что изменилось со времен твоего детства.

Через десять минут Аида расслабилась, прижимаясь к Уинтеру и слушая его голос, рокочущий в широкой груди. Он рассказывал, какие части города погибли в Великом пожаре, о Фонтане Лотты в деловом районе, где люди собирались на закате послушать скрипача.

– Вот мы и приехали.

Аида встрепенулась:

– Куда? Который дом?

– Вон тот большой, «Палас-отель», – подсказал Уинтер, когда машина двинулась в сторону восьмиэтажного цементного здания со скругленными углами, которое примостилось на Нью-Монтгомери-стрит.

Верхние этажи гостиницы были скрыты вечерним туманом. Множество кэбов и лимузинов стояли у обочины возле отеля, соревнуясь с трехполосным движением трамваев и вагонов канатной дороги, выезжая и заезжая в транспортный поток.

– В этой гостинице останавливались Джон Д. Рокфеллер [21]и Оскар Уайльд [22] , а также голливудские актеры и известные оперные певцы. И так уж совпало, что я поставляю им выпивку.

Даже глухой заметил бы гордость в голосе бутлегера. Аида улыбнулась:

– Ты, наверное, для них настоящий герой.

– Тяжко быть героем для богатеньких пьяниц и любительниц поразвлечься.

– Могу себе представить. Так зачем мы здесь? Чтобы ты похвастался?

– В некотором роде. Мы здесь потому, что их повар готовит вкуснейшую отбивную, – ответил Уинтер, протягивая Аиде руку.

Представители высшего света в расшитых стеклярусом платьях и смокингах проходили чередой в освещенные двери. Оказавшись в здании, Аида попыталась охватить взглядом все: натертые до блеска полы, потрясающие цветочные экспозиции, фаустированное стекло и блестящую латунь.

«Интересно, каково снять здесь номер? Наверное, чувствуешь себя членом королевской семьи».

В главном вестибюле они с Магнуссоном остановились у гардеробной администратора, чтобы сдать верхнюю одежду и получить номерки. Аиде вовсе не хотелось расставаться с новым пальто, но она неохотно расстегнула большую квадратную пуговицу на бедре. Уинтер повернулся, чтобы ей помочь, но застыл с вытянутыми руками, глядя на расшитое павлиньими перьями платье-хитон, на белые перчатки до локтей, на обнаженные плечи… пока не остановился на женской груди.

– Боже правый! Это платье прозрачно, – пробурчал он.

Аида покраснела:

– Не прозрачнее половины здешних нарядов.

– Мне видно все, – хмыкнул бутлегер, явно сомневаясь в ее правоте.

Аида оглядела себя:

– Это невозможно!

Она перед уходом дважды смотрелась в зеркало. Золотой бисер на лифе скрывал большую часть груди. Платье вполне приличное, бога ради. Возможно, немного смелое, под него не наденешь сорочку или бюстгальтер, так как это будет заметно. Однако платье все равно свидетельствовало о тонком вкусе. Аиде доводилось носить на сцене наряды подобного покроя, но намного более низкого качества.

– Я могу сосчитать веснушки на твоих сосках.

Аида поморщилась, с опаской посмотрела на гардеробщицу и попросила:

– Говори потише, и ты никак не можешь видеть мои соски.

– Что ж, возможно, недавние сверхъестественные беды усилили мое восприятие, так как теперь я вижу не только призраков, но и точный размер…

Аида шлепнула Уинтера по руке:

– Пора передать гардеробщице мое ужасно дорогое меховое пальто.

Он весело сверкнул глазами, протянул одежду служащей и сунул номерок в карман пиджака.

– Я благодарен Джу по гроб жизни.

– Надеюсь, платье шила не Сук-Йин.

– Она не умеет шить, так что не волнуйся.

– Может, его сшила одна из проституток помоложе. Надеюсь, не та, с которой ты спал.

– Осторожно, кошечка. И я не спал с молоденькими.

– Слава богу.

Губы Уинтера растянулись в ленивой улыбке, подчеркивая скандинавские скулы. Бутлегер протянул руку:

– Так что, мисс Палмер, пойдем ужинать?

Они прошли из вестибюля в Пальмовый двор – большой шумный зал, разделенный на гостиную с роялем на первом плане и рестораном в глубине. Метрдотель за кафедрой при виде Уинтера щелчком подозвал официанта неподалеку.

– Мистер Магнуссон, как всегда рад вас видеть. Ваш столик готов.

Хорошо одетые посетители отдыхали и ужинали рядом с раскидистыми пальмами под потолком-куполом из переливающегося стекла. Походя Аида отмечала реакцию гостей: сперва люди обращали внимание на гиганта-бутлегера, потом узнавали его и, наконец, с любопытством пялились на его спутницу. Одно и то же повторялось возле каждого столика, пока пара не устроилась сбоку под балконом, где благодаря пальмам в горшках и мраморной колонне они находились в неком уединении от остального зала.

– Ты всегда привлекаешь столько внимания? – спросила Аида после того, как официант принес меню. Она сняла длинные перчатки и сунула их под ручку сумки. Бутлегер следил за ней поверх меню, особо заглядываясь на ее ладони. Что его так заинтересовало? Аида решила проверить, не испачкалась ли в чернилах, но нет. Казалось, мысли спутника витали где-то далеко. Аида склонила голову и посмотрела ему в глаза: – Я о том, все ли тебя узнают?

Уинтер моргнул и стряхнул оцепенение:

– Да, в зависимости от того, куда я иду. Через минуту все закончится, когда они поймут, что я ничем особенным не занимаюсь. Ты ведь тоже привыкла к любопытным взглядам.

– Я никогда не остаюсь в одном месте надолго, чтобы завести поклонников. Меня иногда узнают у « Автомата» [23]через дорогу от «Гри-гри». Здесь так темно, что я едва вижу меню. Посоветуй мне что-то вкусное.

Уинтер подтащил к себе поближе стул вместе с Аидой, не обращая внимания на перешептывания за соседними столиками. Теперь, почти касаясь друг друга руками, бутлегер вместе со спутницей рассматривал блюда, расхваливая любимую отбивную. Ему это кушанье так нравилось, что ресторану, пожалуй, следовало бы написать его фамилию прямо рядом с этой строчкой в меню. В итоге Аида сделала заказ по рекомендации официанта, включая французское вино, которое, как хвастливо заметил Уинтер, было одним из лучших в городе; самое лучшее бутлегер приберегал для своего погреба.

Ему принесли самую громадную отбивную, которую Аида когда-либо видела, определенно больше указанного в меню размера, а ей достался ростбиф с салатом, приправленные соусом под названием «Зеленая богиня». По слухам, именно этот соус и прославил гостиничный ресторан. За едой парочка разговорилась без особого труда, как будто поездки к Джу никогда и не было. Аида украдкой поглядывала на Уинтера: морщинки в уголках рта стали еще заметнее в мерцающем свете свечи на столе; гладкие, намазанные бриллиантином волнистые волосы казались почти черными, а искушающие разные глаза весело блестели.

Аида вспомнила слова Астрид, мол, брат прежде был счастлив. Вот, что она имела в виду, вот настоящий Уинтер. Теперь понятно, почему сестра так переживала, когда он сильно изменился. В последнее время Аида ни с кем не чувствовала себя так хорошо.

Их разговор прервался, только когда официант унес тарелки и пообещал вернуться с десертом. После недолгого молчания Уинтер вдруг выпалил:

– Я ее не любил.

Аида посмотрела ему в лицо:

– Сук-Йин?

– Нет, жену.

– А.

– Ты сказала, что мне не стоит винить себя в аварии, и я стараюсь. Но меня беспокоит, что когда мы поженились, ни я не любил Полину, ни она меня.

Неужели он правда об этом заговорил? Невозможно! Аида не издавала ни звука, опасаясь, что Уинтер замолчит, но, казалось, ему нужно было услышать что-то в ответ, поэтому ей пришлось спросить:

– Так зачем ты на ней женился?

– Хотел угодить матери и считал, что после свадьбы чувства усилятся. Но мы даже не могли толком поговорить. И чем сильнее отдалялись друг от друга, тем больше я помогал отцу с бутлегерством, что только ухудшило дело. Полина ненавидела этот промысел. Ее семья была из пятидесятников. Знаешь таких?

– Религиозные фанатики, впадающие в экстаз и несущие всякую тарабарщину.

– Святоши. Когда мы познакомились, Полина не была действующей прихожанкой, но, похоже, я оказался таким воплощением зла, что ей захотелось вступить в секту. Жена терпела подпольный промысел моего отца, но на то, что по ночам я заключал нелегальные сделки, закрыть глаза не смогла. Как-то Полина призналась, мол, не знает, что хуже: не спать по ночам и волноваться, как бы меня не убили, или выяснить, что я все-таки остался жив.

– Какой ужас!

– Вот поэтому я никогда особо не стремился домой, а бывал где угодно, только бы не встречаться с ней. Полина обвиняла меня в неверности, но это ложь. Аида, я никогда в жизни ей не изменял.

– Меня тебе убеждать не надо.

Уинтер поскреб щеку и замолчал на некоторое время, глядя на мерцающую свечу:

– Мы не просто делали друг друга несчастными. Хуже всего то, что мы понапрасну тратили время друг друга. Несколько месяцев ухаживаний и свадьба, влетевшая моей семье в копеечку. Мы переплюнули даже Уильяма Рэндольфа Херста [24], но оказались полными противоположностями. Полина терпеть не могла жирную пищу, секс, ругательства, спиртные напитки… и шутки. Клянусь богом, я никогда не слышал ее смеха, ни разу. Не думаю, что она вообще умела смеяться.

– Уинтер, да она просто милашка.

– Я… – Бутлегер изумленно запнулся, затем расхохотался. – Да, пожалуй. Мне все это нравилось, а Полина лишила меня всех радостей жизни. Особенно когда решила вернуться в церковное общество и начала посещать богослужения каждые выходные. Я считал, что это сделает жену счастливее, но другие прихожане просто уговаривали ее развестись со мной, потому что я известный преступник.

Аида обвела рукой ресторанный зал:

– Мы тут все преступаем закон, так как на столах стоит спиртное. Ты скорее Робин Гуд, возвращающий то, что отобрало правительство, а вовсе не Джек Потрошитель.

Уинтер скрестил руки и оперся на край стола:

– В любом случае надо было просто ее отпустить. Даже не знаю, почему я этого не сделал. Наверное, считал неудачный брак личным поражением. Мы сильно поссорились, и я сказал, что о разводе не может быть и речи, что я никогда этого не допущу.

– Что же она сделала?

– Ничего. Это случилось за две недели до аварии.

– Ой.

– Если бы я просто отпустил Полину, то ее тетушка не пригласила бы нас на ужин, где вся семья моей жены пыталась нас убедить, будто мы катимся в ад, что и вызвало последний приступ ярости моего отца. Вот поэтому я чувствую себя виноватым: я не дал ей уйти, хоть и не любил. Отпустил бы – все бы остались живы.

Вернулся официант с бисквитным тортом и еще одной бутылкой вина. Подождав, пока обслуга уйдет, Аида ответила:

– Я понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватым. На твоем месте я бы ощущала то же самое, но не стоит продолжать себя казнить. Нельзя, чтобы одно мгновение определило всю оставшуюся жизнь.

– Легче сказать, чем сделать.

– Полина решила выйти замуж, ты не вел ее к алтарю под дулом пистолета.

Уинтер поглаживал ножку бокала с вином.

– Верно, но не позволив уйти, я все равно принуждал ее.

– У нее были обе ноги и голова на плечах. Если бы хотела – ушла бы.

– Не каждая думает, как ты.

– К моему большому сожалению, разумеется, но ты не можешь винить себя в недостатках ее характера. Нельзя же и дальше жить, позволяя человеческим ошибкам определять твое будущее.

– Да, ну…

– Нет ничего важнее настоящего. Этой минуты. – Аида постучала ногтем по столу. – Не то, что случилось вчера, не то, что произойдет завтра. Как-то ты спросил меня, как я могу быть счастлива, переезжая с места на место. Вот ответ: я живу настоящим, наслаждаюсь тем, что есть, а не страдаю по тому, что потеряла или чего еще не имею.

Закончив свою пылкую речь, Аида увидела, как Уинтер пристально изучает ее со странным выражением лица. Что-то в его взгляде согрело ее.

– Давай заведем роман.

– Что?

– Роман, – повторил Уинтер. – На некоторое время ради общества друг друга и секса.

От жара в груди Аиды ее щеки порозовели.

– А…

– Мы друг другу нравимся, или, по-твоему, с ума сходим. Мы свободны, и я прошел проверку с поцелуем, – деловым тоном продолжил бутлегер.

Аида фыркнула:

– Ты так в этом уверен?

Уинтер вскинул бровь.

– Ты выдумал эту проверку, – возразила Аида. – Я всего лишь призналась, что мои бывшие любовники отвратительно целовались.

– Вот поэтому я привожу следующий довод: разве тебе не хочется быть с тем, кто хорош в постели? Я настоящий мастер.

– Да уж, от скромности ты не умрешь, – ответила зардевшаяся медиум, оглядываясь и убеждаясь, что никто рядом не подслушивает.

– Я просто говорю правду.

– Мне казалось, такие вещи происходят без всяких планов и переговоров.

Уинтер провел рукой по затылку:

– А может, и следовало их составлять. Ты сколько еще пробудешь в городе? Месяц?

– Да, около того.

– Времени маловато, но ты ясно дала понять, что тебя не интересуют долгосрочные отношения из-за переездов. И, бог свидетель, меня они тоже не привлекают после неудачного брака.

В голове раздался циничный голосок, и Аида озвучила возникшую мысль:

– Ты желаешь получить очередную Сук-Йин.

– Ни в коем случае. Сплошное притворство. – Уинтер глотнул вина. – Хотя не уверен, что у нас с Полиной было по-другому. Она тоже любила мои деньги.

– Деньги это хорошо, меня они привлекают. Я в восторге от здешней обстановки, – подначила Аида, разглядывая ослепительные люстры. – Да и пальто мне чертовски нравится.

Уинтер усмехнулся и отсалютовал ей бокалом:

– Но гордость для тебя важнее, вот в чем разница.

– Возможно.

– Я больше не хочу говорить о прошлом. Ты ведь только что посоветовала мне жить настоящим.

– Да, посоветовала.

– А сейчас я хочу тебя в своей постели. А ты меня хочешь?

Аида облизнула пересохшие губы. Никто еще так с ней не говорил, поэтому она не могла понять, нагрубил ли ей Уинтер или просто оказался удивительно честным.

Он опустил взгляд и провел большим пальцем по изгибу запястья Аиды:

– Я лежу по ночам и думаю о тебе, с самой первой встречи. А ты?

В сердце Аиды разгорелся пожар. Уинтер смотрел так пристально, что в голове у нее засверкали огоньки. Если он не прекратит говорить ей такое, то свет все затмит, она ослепнет и закричит что есть силы: «Да!»

Тем не менее, залпом выпив содержимое бокала в два глотка, Аида сумела произнести обычным голосом:

– Да.

– Можешь сейчас не отвечать, ты… – Он перестал ее поглаживать и застыл. – Да – в смысле ты обо мне думаешь, или да, ты согласна на роман?

– И то, и другое.

Уинтер расплылся в улыбке, словно кот на верфи, заметивший на суше извивающуюся рыбку. Аида поняла, что пропала.

Глава 16

Аида и Уинтер ушли из Пальмового двора, не съев десерт. Бутлегер словно парил над землей, но разум все еще на полшага запаздывал, не в силах воспринять происходящее. Пара остановилась в главном вестибюле, чтобы пропустить коридорного с двумя багажными тележками.

Аида почти прошептала:

– Как мы это устроим? Ко мне нельзя, миссис Лин не разрешает приводить мужчин.

Уинтер потянул Аиду в сторону:

– Мы могли бы поехать ко мне, но еще рано. Придется прятаться от Греты и Астрид, иначе попрекам не будет конца. Домашние все еще судачат, как ты заявилась ко мне в кабинет.

– Устроимся в твоей машине?

Уинтер посмотрел на нее сверху вниз. Ни за что он не возьмет ее в автомобиле.

– Мы, конечно, дали бы Йонте повод напрячь свой не такой уж острый слух, но я не согласен.

Аида осмотрелась:

– Мы ведь сейчас в гостинице.

Бутлегеру не надо было повторять дважды:

– Оставайся здесь и не шевелись. Ни с кем не говори. Я сейчас вернусь.

Он поспешил к стойке портье, а затем кинулся обратно с золотым ключом от номера и верхней одеждой. В глубине души Уинтер боялся, что спутница его не дождется, но она стояла на том же месте, словно экзотическая богиня с веснушками, вся такая золотая и блестящая. Вовсе не сон и не плод его слишком живого воображения. Не призрак. Уинтер дотронулся до ее голого плеча, чтобы убедиться, и жар нежной кожи едва не заставил его упасть на колени и вознести благодарственную молитву.

– Лифты вон там, – показал он, схватив ее за руку, будто Аида могла улетучиться.

Поднимаясь на верхний этаж, Уинтер наблюдал, как медиум смеялась над шутками лифтера. Внешне она была открытой и беззаботной, как обычно, но так сжимала сумочку, что невольно выдавала свою тревогу. Магнуссон тоже волновался.

Их номер находился на самом верхнем этаже в конце коридора. Соседнее помещение пустовало. Уинтер дрожащей рукой отпер дверь.

– О, отлично, значит, не только я нервничаю, – заметила Аида.

Он верил, что, коснувшись ее, сразу успокоится. Чересчур взвинченный, будто воодушевленный и переполненный энергией мальчишка, Уинтер распахнул дверь, завел спутницу в комнату, повесил табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и запер замок.

Аида включила лампу и положила сумочку с пальто. Под взглядом бутлегера она осматривала вместительные апартаменты. Номер чистый, но не готовый для гостей: ни свежих цветов, ни откинутых покрывал. Уинтер слишком торопился, чтобы ждать, пока уладят тонкости.

Подойдя к окну, Аида посмотрела на деловой район. Дымчатый туман окутал гостиничную крышу.

– Я никогда не устану от здешних видов. Куда ни пойдешь, везде есть на что посмотреть. Думаю, некоторые воспоминания остались у меня с детства, так как Восточное побережье мне совершенно не нравилось. Там все кажется плоским и вызывает приступ клаустрофобии.

Аида повернулась к Уинтеру, и тот заметил, как она сглотнула, как крепко сжимает одной рукой локоть другой, обнимая себя под грудью, будто пытаясь защититься. Ему это не понравилось. Она посмотрела на кровать и прошептала:

– Ах, Уинтер, я так нервничаю.

Аида не отличалась высоким ростом. Как же он раньше не заметил, какая она маленькая и хрупкая? Нахальство было лишь маской, а теперь она даже не могла посмотреть ему в глаза, напомнив о стеснительной и скрытной Полине. Нет, хуже. Напомнив ему, кем он чувствовал себя в обществе покойной жены: чудовищем и тираном. Злодеем.

Аида коснулась груди, будто в поисках чего-то и в панике опустила глаза, когда не нашла. Отдернув руку, она тяжело вздохнула.

Уинтера охватило беспокойство. Не так он себе представлял их первую близость, а ведь делал это много раз уймой способов. И уж тем более, не этого ждал, когда выпалил свое безумное предложение в ресторане. Возможно, Аида права, и так не делается. Нужно было проявить терпение и позволить событиям идти своим чередом.

Но, господи, как же он ее хотел!

Только желал он непосредственную Аиду, а не этого испуганного крольчонка.

Уинтер подошел и протянул ей руку:

– Давай просто посидим на диване. Дыши, кошечка, это всего лишь я.

Диван стоял напротив окна, возможно, вид ее успокоит. Бутлегер снял пиджак и положил на спинку, отстегнул заплечную кожаную кобуру с пистолетом и сел рядом с Аидой.

Та вздохнула и нервно хихикнула, разглаживая платье.

Уинтер быстро принял решение:

– Я передумал, сегодня мы не будем заниматься сексом.

Аида посмотрела на него большими карими глазами:

– Почему?

«Потому что ты меня боишься».

– Потому что нам надо привыкнуть друг к другу.

– Может, ты прав. В смысле, если ты правда так считаешь…

Довольно неловкости.

– Подвинься, я хочу тебя обнять. – Уинтер притянул ее к себе на колени боком, крепко обнял и хрипло прошептал: – Привет.

– Привет.

Такая теплая. Уинтер провел рукой по ее спине и бедрам и почувствовал, как напряжение покидает ее тело.

– Вот так-то лучше.

– Да, намного лучше. – Аида, дрожа, дотронулась до его бабочки, потянула за узел, посмотрела Уинтеру в лицо и улыбнулась. Всю помаду она стерла салфеткой за ужином. Теперь бутлегеру были видны все веснушки на ее губах, включая самую любимую в правом уголке рта.

– Клянусь жизнью, ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел, – хрипло выпалил он, не подумав.

Аида расслабилась в объятиях Уинтера, тот притянул ее ближе, провел ладонью по руке, чувствуя на своей собственной мурашки. Дотронулся губами до ее лица, сдерживал себя, медленно расслабляясь и наслаждаясь тяжестью женского тела. Испытывая благодарность.

– Пожалуйста, Уинтер, поцелуй меня, – прошептала Аида ему в щеку. – Или мне снова придется на тебя наброситься.

Вот она, его Аида.

Магнуссон повиновался, пытаясь оставаться нежным, но ее губы были горячими и страстными, руками она ласкала его плечи. Член затвердел, пульсируя у ее ноги. Аида развернулась, поерзала в объятиях и прижалась теснее.

Уинтер уже и думать забыл о прежней натянутой атмосфере.

– Давай, сюда, вот так, – прошептал он Аиде в губы и приподнял ее ногу над своими, помогая оседлать себя. – О, да, так лучше.

Затем наклонился, притянул ее еще ближе, пока платье не задралось. Мягкие груди касались его груди, а губы слились с его губами. Он погладил бедра, подцепил указательными пальцами чулки под подвязками, затем добавил еще один палец, и еще один с каждой стороны. Уинтеру очень хотелось порвать тонкую ткань, и он почти это сделал, как вдруг Аида подвинулась и прижалась мягким жарким местечком к его члену.

– Ой, – пискнула Аида. Уинтер вытащил шаловливые пальцы из ее чулок и прижал к себе еще сильнее, пристраиваясь ко входу в ее лоно. Теперь их разделяло лишь несколько тонких слоев ткани.

– О-о, – громче застонала Аида.

Да, он был с ней согласен.

Уинтер начал толкаться, стремясь попасть в горячее лоно. Аида двигалась и терлась о него. Боже, он затвердел, как железо. И никак не мог остановиться, упоенный наслаждением, желая большего… желая оказаться внутри нее. Аида дернулась.

– Ай!

Он отодвинулся.

– Прости, у меня чувствительная кожа. – Аида хрипло рассмеялась, снова уселась на него и стала ласкать, изучая лицо Уинтера.

Он убрал челку и поцеловал Аиду в лоб.

– Больше не извиняйся. – Это он не мог себя сдержать. Если не снимет ее с колен, то через минуту уже окажется в ней. – Держись за меня. – Уинтер прижал ее к себе, поддерживая рукой за поясницу, и встал с дивана, подхватив Аиду с собой. Ее тело идеально устроилось в его объятиях. Уинтер прошел по номеру и залез на кровать со своей ношей. Аида застонала, когда он устроил ее на матрасе.

В ее глазах снова появилось беспокойство.

– Я только немного тебя поласкаю. Согласна? – спросил он и нежно поцеловал.

Она кивнула и ответила на поцелуй, гладя Уинтера по груди.

– Можешь раздеться? – спросила Аида, ухватившись за пуговицу на жилете.

Уинтер изумленно моргнул:

– Да.

– Я тогда почувствую себя лучше, – оправдывалась Аида, как будто он собирался возражать, а потом прошептала, сама невинность: – Я опять хочу тебя увидеть.

Бог знает, почему, но Аида получит все, что пожелает. Если бы она попросила переписать на нее «Пирс-Эрроу», бутлегер сделал бы это, не задумываясь. Он занялся верхней пуговицей, а Аида начала с нижней; посередине они встретились. Она стащила сперва жилет, а потом и подтяжки.

– Не торопись, – попросил Уинтер, развязывая бабочку, в то время как Аида уже расстегивала его парадную рубашку своими изящными пальцами. Он вытащил полы из штанов одной рукой, а другой пытался снять запонку.

– Как тебе помочь? – спросила Аида.

Уинтер показал, что делать, и вместе они справились с запонками, которые бутлегер сунул в карман, затем снял рубашку и бросил куда-то за спину, не прекращая целоваться. Теплыми руками Аида провела снизу вверх по оставшейся на нем майке. Мурашки от удовольствия побежали по коже. Аида задрала хлопковую ткань и сначала взглядом, а потом и рукой провела по полоске черных волос на животе, ведущей вниз к впечатляющему бугру члена под молнией штанов.

Красавица хрипло ахнула.

Уинтер мог себе представить, о чем она думает. Даже сам себе он казался огромным и распутным.

– О боже! – Аида посмотрела ему в глаза и приподняла уголок губ в полуулыбке.

Ну что ж.

– Пока не обращай на него внимания, – попросил бутлегер.

– Вряд ли у меня получится.

– Конечно, получится. Я ведь только этим и занимаюсь изо дня в день, особенно рядом с тобой. – Уинтер остановил ее руку. – Но я не смогу, если ты меня коснешься. – Господи! Неужели он ее останавливает? Ничего не поделаешь, иначе бы для него все закончилось, не начавшись, и оба оказались бы в неловкой ситуации. – Погоди, позволь мне… – Что? Мысли путались, наскакивая одна на другую, но Уинтер выбрал одну, отбросив все остальные. Ему пришло это в голову еще за обедом, когда он так хотел укусить Аиду за плечо. Платье держалось на золотых бретельках, завязанных бантами. Он потянул один раз, другой, и вся правая часть лифа опустилась, обнажив упругую грудь.

Во рту пересохло.

Здесь веснушки были светлее, но усыпали всю кожу. Даже персиковый затвердевший сосок. Уинтер обхватил ладонью соблазнительную округлость. Как раз по размеру, не слишком много и не мало. То, что надо. Услышав стон, Уинтер потер сосок большим пальцем и почувствовал, как Аида затрепетала. Это стало последней каплей: он быстро развязал бант на другом плече и обнажил желанное тело до талии.

И все мысли вылетели из головы при виде изгиба плеча и изящной ключицы.

– Черт побери, ты прекрасна, – прошептал Уинтер. Затем поцеловал Аиду, коснулся губами подбородка, заставив ее лечь на матрас. – Прекрасна, – повторил Уинтер, не сводя взгляда с поднимающихся и опускающихся грудей. Вытянувшись рядом с ней, он взял темную вершинку в рот, лаская губами и языком и прикусывая зубами.

– О… да, – пролепетала Аида и прижала теплую ладонь к его затылку, чтобы удержать на месте. Ей нравилось происходящее. Он почувствовал себя запыхавшимся жокеем, удачно взявшим барьер. В штанах дернулся член, будто подбадривая хозяина.

Уинтер с тихим хлопком выпустил сосок и провел языком дорожку до другой груди, лаская ее точно так же, одновременно перекатывая мокрый покинутый им бугорок между большим и указательным пальцем. Аида отклонилась назад, и от ее громкого стона по его рукам побежали мурашки. Уинтер дергал и сосал сильнее, наслаждаясь вкусом кожи, прижимаясь к мягкому бедру, как школьник, отчаянно жаждущий облегчения.

Он снова завладел ее губами, а рукой провел ниже по мягкому животу, полуприкрытому расстегнутым платьем, и, наконец, накрыл ладонью холмик между ног.

– Я только хочу дотронуться до тебя, – хрипло заверил Уинтер.

– Я… – начала Аида, но дальше пробормотала что-то неразборчивое.

Уинтер провел рукой сверху вниз по ее чулку, по внутренней стороне колена и обратно по бедру. И остановился на полпути к цели.

Прямо над подвязкой ее нога была на удивление скользкой. Уинтер прерывисто вздохнул и погладил выше. Аида была мокрой везде.

– Боже правый! – изумленно прошептал он.

«А ведь я еще ее не касался!»

– О господи, – простонала Аида, будто смутившись. Ее щеки под веснушками заалели.

– Аида, ты… Боже, ты – чудо! – Уинтер поцеловал ее, заглушая невысказанные возражения, и провел рукой до шелкового белья между ног. – Мокрая насквозь, – радостно заметил он, как будто Аида сама не знала. Затем проник под тонкую ткань, жадно лаская скользкую складку во влажных завитках, и принялся за другую. Легко нащупал большим пальцем упругий бутон между ними, сладкий, созревший и напрягающийся от прикосновения.

Аида вскрикнула и изогнулась под рукой Уинтера.

На него нахлынула безумная радость.

– Да, ты была права насчет чувствительности, – прошептал он ей на ушко. – А если я поглажу тебя вот так?

Аида прерывисто задышала, быстро что-то пролепетала и схватила Уинтера за руку. Она изгибалась, чертыхалась, двигала бедрами, пока он тер, обводил кругами, похлопывал, пробовал что-то новое… прислушиваясь к ее реакции, которая выражалась в ритме дыхания, издаваемых звуках и силе хватки.

Но ему хотелось большего.

Невзирая на недовольный стон Аиды, Уинтер на мгновение убрал руку, чтобы устроиться поудобнее, и снял ее шелковые шортики. Золотистые и кружевные, они подходили по цвету к персиковым соскам. Уинтер приподнялся на локте и спустил ее трусики до колен, но потом они зацепились за каблуки туфель. Аида, задыхаясь, смеялась, пока Уинтеру не удалось наконец снять проклятую вещицу.

Но когда он собрался поднять подол платья, Аида села, хлопнула его по руке и испуганно пояснила:

– Нет, я не хочу, чтобы ты видел мои бедра.

– Что? – едва выдавил бутлегер. С таким же успехом она могла признаться, что терпеть не может бекон. Кто же в здравом уме может его не любить? Никто, вот и все. Почему же она не хочет показать ему свои бедра?

– Из-за шрамов, – пояснила Аида.

– Что? – переспросил Уинтер.

– Шрамов от скальпеля. Не хочу, чтобы ты их видел. Пожалуйста, Уинтер.

Боже милостивый! Остались шрамы? Хотя чего удивляться, ведь бог знает, сколько Аида себя резала. Несколько раз за ночь последние пару лет? Конечно, остались шрамы. Но…

– Разве ты замечаешь мой поврежденный глаз? – спросил он.

– Это другое дело, я не готова, чтобы кто-то увидел мое несовершенство.

Уинтер не понимал, почему это его задело, но не собирался все испортить. Он высвободил руки, коснулся внутренней стороны ее бедер, раздвигая ноги, и солгал:

– Я зажмурюсь.

Приподнявшись на локтях, Аида наблюдала, как Уинтер поцеловал ее сначала под одним коленом, потом под другим. Затем совсем рядом с одной подвязкой и с другой. А потом перешел к скользкой покрытой веснушками внутренней стороне бедер.

– Что ты делаешь? – с изумлением спросила Аида.

– Хочу тебя попробовать. – Он опять посмотрел на прекрасную кожу в веснушках, золотисто-рыжие завитки и блестящую розовую плоть. Такая восхитительно влажная – и только для него.

Уинтер снова попытался задрать платье, но Аида упрямо натягивала наряд на бедра.

– Ты… я… никто никогда… – попыталась она пояснить.

Никто и никогда? Даже те два любовника-идиота? Новость безмерно обрадовала. Воодушевленный Уинтер зарылся носом в ее кудряшки и глубоко вдохнул терпкий женский аромат, застонав от удовольствия. Затем не спеша лизнул ее, и Аида закричала. Потом прижался губами и взял в рот нежную набухшую плоть.

Аида опустилась обратно на постель и выдохнула в потолок:

– Боже, да!

Уинтер целовал, посасывал и лизал.

Аида стонала, тяжело дышала и кляла его последними словами.

Но ничего не получилось. Он пробовал медленно и быстро, нежно и пожестче, быстро ласкал языком. Всеми известными ему способами. Аида больше не волновалась и, кажется, наслаждалась происходящим. Во всяком случае, громко стонала и извивалась. И была все такой же невероятно влажной. Большинство женщин, с которыми Магнуссон пробовал этот трюк, без проблем кончали. И вообще, большая часть его любовниц были удовлетворены. Кроме Полины, но сейчас ему вовсе не хотелось о ней думать.

Вспомнив признание Аиды о никудышных бывших любовниках, Уинтер понял, что она не получила удовольствия от тех встреч. А, следовательно, не испытала оргазма. Но она же совершенно не фригидна. Он готов был поспорить на свою жизнь, что Аида – настоящая дикая кошечка.

Женщины разные, ему надо просто направить усилия в нужное русло.

Не отрывая губ, Уинтер скользнул пальцем в лоно. Боже! Она была такой тугой, скользкой и мягкой, как лепесток. Аида резко вздохнула и вскрикнула:

– Боже, да… пожалуйста!

Намного лучше.

Уинтер ласкал ее изнутри, пока Аида не раздвинула ноги шире. Когда же добавил второй палец, она начала дрожать так сильно, что он едва не потерял рассудок. Забывшись, Аида отпустила платье и схватила Уинтера за голову, зарываясь пальцами в волосы. Попыталась притянуть его ближе, потершись о его рот, как будто это могло снять напряжение.

Она стала бесстыдной и беззастенчивой дикаркой.

И принадлежала только ему.

Когда ее бедра оторвались от матраса, Уинтер прижал ладонь к низу ее живота, давая Аиде возможность потереться о руку. Затем согнул пальцы и погладил небольшой губчатый участок кожи внутри, чувствуя, как сильно она напрягла мышцы. Вот оно!

– О, Уинтер. О боже! Уинтер!

«Вот так, то, что надо», – думал бутлегер, опьяненный своей властью.

Аида опустила руки и сжала покрывала. Она была на грани. Уинтер намеренно медлил, дразня и продлевая удовольствие.

На краткое мгновение Аида ошеломленно уставилась на него круглыми глазами.

А затем повернулась, прижавшись щекой к матрасу, и кончила, пронзительно и прерывисто всхлипывая.

Глава 17

Ошеломленная Аида лежала, не в силах пошевелиться, пока Уинтер неспешно целовал ее между грудей, затем повернулась на бок. Бутлегер просунул ногу между ее ног, и она почувствовала твердый горячий возбужденный член у своего бедра. Что-то надо с этим делать… через секунду, когда сможет поднять голову, конечности не будут весить целую тонну, а она сама перестанет растекаться лужицей на матрасе.

Где, во имя господа, Уинтер этому научился? Аида понимала, что люди таким занимались, к примеру, в Древнем Риме. Да и во Франции наверняка. И женщины, позировавшие для порнографических фотографий на открытках Уинтера, точно обожали оказывать такую услугу мужчинам. Но ни одна ее знакомая никогда о таком не рассказывала.

Возможно, ей просто повезло. Очень-очень повезло. Во всяком случае, так думала Аида, глядя на склонившегося над ней Уинтера, на глаз которого залихватски упала прядь черных волос.

– Ты еще здесь? – спросил он.

Аида стиснула его ногу коленями.

– Это значит «да»?

– Да, я просто… – прохрипела медиум.

– Ты просто?…

– Бог мой!

Уинтер улыбнулся, явно собой довольный.

– Тебя… удовлетворять… одно… удовольствие, – ответил, прерываясь на поцелуи.

Аида почувствовала свой вкус на его губах.

– О, я удовлетворена. Никаких сомнений. Я… в восторге.

– Я заметил. Ты очень громко выражала свой восторг.

– Ничего не могла поделать.

– Знаю.

– О боже. Думаешь, кто-то услышал? – прошептала Аида.

– Надеюсь, да, потому что это очко в мою пользу.

Аида обняла его за шею и притянула к себе:

– Вы, сэр, ни разу не джентльмен.

– Разве ты этому не рада?

– Я в восхищении.

Уинтер начал было снова ее целовать, но замер и к чему-то прислушался. Аида тоже услышала шум в коридоре: громкий стук в соседние номера, крики. И тут неожиданно зазвонил телефон рядом с кроватью.

– Какого черта? – проворчал Уинтер, дотянулся до комода и буркнул в трубку: – Что?

Напряженно слушал несколько секунд и закончил разговор без ответа. Затем сжал немаленькую выпуклость в штанах, будто желая от нее избавиться, и выдал тираду ругательств, половина из которых была на шведском.

– Что случилось? – спросила Аида.

Снаружи кто-то крикнул «Облава», и все стало понятно.

Облава.

Уинтер потянул Аиду за собой и приказал:

– Одевайся, федералы уже накрыли ресторан и танцевальный зал.

– А нельзя просто переждать здесь?

– Они отправят агентов обыскать номера. – Бутлегер схватил рубашку с пола. Аида расправила платье и попыталась завязать золотые тесемки на плече, пока Уинтер одевался. – В гостинице в комнаты подают выпивку, стоит постояльцам позвонить на стойку портье и попросить «угощенье на день рожденья», или назвать другое глупое кодовое слово.

– Но мы ведь не заказывали алкоголь.

Уинтер на мгновение замер и серьезно взглянул на нее:

– Не заказывали, но именно я поставляю в эту гостиницу спиртное.

– Точно. – Аида завязала тесемки на одном плече и повернулась, чтобы заняться вторым.

– Я бы предпочел, чтобы наша фотография не попала на первую полосу завтрашней газеты, даже если все ограничится простым допросом. Чем дело и закончится, если меня застукают здесь.

– Вряд ли кто-то заинтересуется тем, что бутлегера застали в номере отеля с медиумом из «тихого» бара.

Уинтер приподнял ее подбородок:

– Мне плевать на себя, я беспокоюсь о твоей репутации.

А он все же джентльмен.

Аида провела рукой по его животу, задержавшись на незаправленных полах рубашки.

– Прости, мы не довели дело до конца.

– Я и сам не рад, поверь. Как-нибудь в другой раз? – Аида кивнула, и Уинтер быстро ее поцеловал, а затем оделся и прикрепил оружие. Он даже не стал повязывать галстук-бабочку. – Не отходи от меня ни на шаг, – наставлял он, спокойно выводя спутницу из номера. – И не паникуй. – Она едва успела схватить пальто и сумку.

Они прошли к лестнице мимо взволнованно переговаривавшихся гостей вслед за другой парой. Возле лифта Аида едва не споткнулась о полуодетого мужчину, который склонился над растением в горшке и спешно выливал туда джин из бутылки. С двух сторон из номеров слышались звуки смыва туалетов, пока другие гости избавлялись от улик. Уинтер с Аидой, пожалуй, единственные на всем этаже не заказали «угощенье» у консьержа.

Они пробежали несколько лестничных пролетов. По пути на выход к ним присоединились и другие постояльцы. Уинтер повел Аиду подальше от небольшой толпы и окольным путем в Пальмовый двор. Как только из-за угла вышли двое агентов с обрезами, он потащил ее к дверям, чтобы остаться незамеченными. Беглецы оказались в бальном зале, где гости на частной вечеринке в панике выливали шампанское из бокалов, когда у столиков послышались крики. В комнату вбежало несколько мужчин в костюмах с пушками наперевес.

– Федеральная служба! Ни с места! Это облава! – воскликнул вожак.

Со всех сторон послышались крики. Столы в глубине зала опустели, а ужинавшие гости кинулись вслед за официантами к черному ходу. В дверях появился федеральный агент, отрезав путь к отступлению. Он угрожающе поднял оружие, и люди тут же кинулись в противоположную сторону.

Уинтер потянул Аиду к стене, рассматривая разразившийся переполох и выискивая другую лазейку.

– Идем, – кивнул он в сторону едва видной двери за ширмой, где на пристенном столике стояли графины с водой.

Беглецы обогнули беспокойную толпу и пробрались туда.

Это заняло всего минуту, но, казалось, прошел час, пока они дошли до скрытой двери. Аида посматривала на федералов, и когда они с Уинтером оказались в шаге от цели, один из молодых агентов их заметил.

– Уинтер, – прошептала Аида, когда мужчина поднял винтовку.

– Вперед. – Бутлегер толкнул спутницу за ширму, а вслед им неслись крики.

Аида схватилась за ручку двери. Не заперто! Парочка бросилась на выход и оказалась в узком служебном коридоре.

– Кухня? – спросила Аида, обратив внимание на шум за двустворчатой дверью.

– Обычно там и держат спиртное, агенты Бюро Запрета [25] , должно быть, перекрыли другой выход, – пояснил Уинтер, ведя Аиду по коридору. – Нам надо добраться до стойки регистрации незамеченными.

А по логике именно там им показываться не следовало.

– Поверь мне. – Уинтер поспешно вел спутницу по тайным гостиничным коридорам через кладовую, вверх и вниз по лестнице, протискиваясь мимо тележек для багажа, пока наконец они не добрались до стойки.

Два агента охраняли главный выход, а еще один спорил с консьержем и кем-то из управляющих гостиницы.

Беглецы спрятались за искусно сделанным цветочным украшением и ждали. Сердце Аиды быстро колотилось в груди. Уинтер так крепко сжимал ее руку, что та начала пульсировать. Аида выглянула из-за цветов и заметила, что лицо управляющего багровеет, а голос становится все громче: мол, облава – это произвол! Агенты не только угробили гостям вечер, так еще и испортили кристально чистую репутацию отеля. Когда федерал повернулся, чтобы ответить, Уинтер потащил Аиду к стойке регистрации.

– Перелезай, – прошептал он, поднимая спутницу над закругленным столом. Она поспешно полезла наверх, а бутлегер аккуратно перепрыгнул и помог ей сойти с другой стороны.

В уголке обнаружилась дверь, ведущая в комнатушку с несколькими большими сейфами. Тупик.

– Можно переждать здесь? Нельзя выйти через главный вход. Федералы ведь знают тебя?

– О, они меня точно знают. И мы не пойдем через парадную дверь.

Уинтер встал на цыпочки и коснулся чего-то на деревянной панели. Часть стены отодвинулась, и он открыл расположенную за ней дверцу.

Аида глазела в темноту, пока бутлегер не щелкнул выключателем. Несколько вспомогательных лампочек осветили крутую лестницу, откуда повеяло прохладным и сырым воздухом.

– Что это такое? Подвал? – шепотом спросила Аида.

– Это тоннель под мостовой, – пояснил Уинтер, ведя ее вниз по ступенькам. – Его вырыли, когда приняли «сухой закон». Раньше «Палас-отель» соединялся стеклянным мостом со зданием напротив, пока землетрясение не сровняло ту гостиницу с землей. И кому-то пришло в голову устроить проход. Мы оставляем товар в клубе для джентльменов «Хаус оф Шилдс» [26], а гостиничный персонал прячет там спиртное и берет понемногу в случае надобности, перенося через тоннель. Поэтому федералы сегодня мало чем поживятся, как бы ни старались. Арестуют пару высокопоставленных гостей, если найдут, что им предъявить, но гостинице почти ничего не угрожает.

Они шли по узкому тускло освещенному тоннелю с кирпичными стенами, кое-где подмазанными цементом. Бутлегер едва не ударился головой о сводчатый потолок… «Той самой головой, которая была между твоих ног всего каких-то полчаса назад». Неужели Аида действительно позволила ему это провернуть?

В тусклом свете она поймала взгляд Уинтера:

– Эй.

– Эй.

– Ты в порядке? – поддразнил он.

«Боже, да».

– Если только мы не окажемся в тюрьме.

Аида услышала, как завибрировала земля под подошвами сломанных туфель, и подняла глаза.

– Машины и трамваи, – пояснил Уинтер.

– Мы под улицей?

– Да.

Как интересно. Они шли по узкому проходу бок о бок, поднимая облако пыли с цементного пола.

– И часто такое случается? – спросила Аида.

– Облавы? Да не очень. Отец рассказывал, поначалу их было много.

– Не боишься, что клиенты или сотрудники тебя сдадут, если их поймают на горячем?

– У клиентов нет документации, которая привела бы ко мне, а служащие знают, что, промолчав, заработают больше, чем если сдадут меня. Федералы один раз допрашивали моего отца в двадцать третьем году, но так и не смогли доказать его вину.

– Они следят за тобой?

– Время от времени. Я нанимаю много людей: диспетчеров, водителей грузовиков, корабельные команды, складских рабочих. С одной стороны, я имею дело с большими деньгами, что всегда привлекает внимание федералов. Но прочие бутлегеры в Сан-Франциско зарабатывают много больше меня. К тому же я не занимаюсь другими незаконными делами: игорными домами, наркотиками и тому подобным.

– Ты беспокоишься?

– Все время, – ответил Уинтер, обходя вместе с ней грязную лужу. – Но я кое-что изменил в отцовском промысле: перестал снабжать опасных клиентов, плачу налоги за рыболовство и даю взятки полицейским, чтобы они помалкивали.

Уинтер говорил бесстрастно, но Аида понимала, что он переживает: пусть полгорода считали бутлегеров сродни Робин Гуду, если нелегальный ввоз выпивки когда-нибудь накроют, Уинтер окажется за решеткой на много лет. Потеряет дом, не сможет заботиться о семье. Возможно, его покойная жена не зря волновалась: такой промысел вовсе не для слабонервных.

Однако и работенка Аиды не из легких.

Уинтер сменил тему:

– Ты же знаешь, что четыре года назад здесь скончался президент Хардинг [27]?

– Конечно, все об этом знают. Получил инсульт в гостиничном пентхаусе.

– А вот и нет. Он умер в доме напротив, в квартире над «Хаус оф Шилдс», пьяный в стельку в постели с несколькими женщинами. Помощники перенесли тело президента через тоннель, чтобы его обнаружили в гостиничном номере, а семья не оказалась в центре скандала.

– Да ладно!

– О да. Он…

Уинтер осекся, и беглецы замерли, увидев у себя на пути препятствие.

Посреди тоннеля в свете примитивных фонарей стоял коротышка в настолько промокшем костюме, что вода капала с рукавов на пол. Одутловатое лицо, испещренное бороздками, и совершенно белые глаза – ни зрачков, ни радужки.

И даже без пара изо рта Аиды было ясно: обрюзгший мужчина перед ними – призрак.

Глава 18

Только не снова.

Уинтер уставился на обрюзгший труп Арни Брауна, вспоминая день, когда тот умер. Произошло это почти три года назад, сразу же после женитьбы на Полине и переезда в дом в стиле боз-ар на Рашен-Хилл [28]. Бутлегер поссорился с женой из-за Бо. Полина сомневалась в наличии моральных устоев у его помощника, жаловалась, что из дома пропадают вещи, а единственным подозреваемым, по ее мнению, был мальчишка с воровскими навыками. Но все оказалось не так просто. Жена не доверяла остроумному и язвительному Бо, который к тому же был китайцем.

Как-то поздно ночью Уинтер с помощником задержались, заключая сделку на причале – вернее, пытаясь спасти сделку, которую Магнуссон-старший едва не погубил, когда накинулся на клиента во время одного из своих приступов ярости. Закончив, Бо признался работодателю, что лучше переедет, чем будет терпеть обвинения Полины в кражах. Уинтер знал, что паренек не виноват – черт, да он знал Бо намного лучше, чем свою жену. И времени с ним провел куда больше. Уинтеру не хотелось ранить гордость Бо, но надо было умиротворить и святошу-супругу.

В ту ночь Бо остался запереть черный ход на пирс, а Уинтер шел по пристани и столкнулся лицом к лицу с Арни Брауном, с которым только что перезаключил сделку. Тот собирался пристрелить партнера и украсть все спиртное, что хранилось на причале. Пуля лишь задела руку Уинтера, а подоспевший Бо схватил мерзавца сзади. Они сцепились все втроем, но именно помощник столкнул предателя в воду. Оказалось, что тот не умел плавать.

И теперь Арни медленно шаркал по тоннелю к Уинтеру с Аидой, такой же раздувшийся, как в тот день, когда его нашли дрейфующим в паре километров от залива.

– Монеты, – прошептала Аида, роясь в карманах пальто Уинтера.

Отступая от призрака Арни, Магнуссон проверил все внутренние карманы пиджака и штанов. Ничего.

– Тебе ничего не показалось странным за обедом? Может, тебя снова отравили?

– Нет, нет… в тот раз я почувствовал себя неважно почти сразу.

Аида взяла его шляпу и пощупала под лентой.

– Ботинки?

– Я их не снимал все время, пока мы были с тобой в номере.

Призрак Арни пошел быстрее, шаркая все решительнее.

Отступив на несколько десятков метров, Уинтер понял, что они попали в ловушку. Обратно нельзя возвращаться, прихватив с собой призрака в самый разгар облавы. И путь вперед закрыт. Бутлегер потянулся к кобуре. Последний призрак был материален. Если Арни такой же, то, может, получится его пристрелить?

– Нет, – ответила Аида, увидев, что спутник вытащил пистолет. – В лучшем случае, ты его только замедлишь, а в худшем – вообще ничего не произойдет. Давай я попробую отправить его обратно.

– А вот и нет.

– А вот и да. Это же призрак, бога ради! Моя территория, не твоя. Дай попробую.

Уинтер заколебался, снял пистолет с предохранителя:

– Я буду прямо за тобой.

– Только не пристрели меня.

– Я постараюсь.

Аида пошла к призраку быстрее, чем того хотелось Уинтеру. Неопытная женщина из гостиничного номера уступила место самоуверенной даме. Она совсем не боялась. Хорошо, а то Уинтер переживал за них обоих.

Призрак выглядел гротескно: лицо неестественно бледное, глаза безжизненные, однако он двигался. И в отличие от ужасного потрясения, которое Уинтер испытал, столкнувшись с привидением Дика Джепсена, теперь он чувствовал лишь закипающую ярость.

В нескольких метрах от Арни, Аида подула на призрак ледяным дыханием и бросилась ему навстречу с вытянутой рукой. Столкновение ее смертной плоти с грудью призрака эхом отразилось от стен тоннеля. От духа посыпались белые искры, а лампочки потускнели и замерцали.

– Ай! Больно!

Аида отдернула и потрясла руку, словно обожглась.

Довольно этой ерунды. Уинтер обнял ее за талию и оттащил подальше от призрака.

– Он даже не отпрянул. Странное ощущение – он плотный, но ненастоящий, – задыхаясь, выдавила Аида. Затем высвободилась из хватки бутлегера и выпрямилась.

– Спрячься позади меня, иначе, помоги мне бог, я закину тебя на плечо. И больше не касайся этой твари. Он опасен, Аида. Боже! Он снова идет сюда. Шевелись!

– Хорошо, я иду. – Она проскользнула под рукой спутника с пистолетом и хотела пойти дальше, как вдруг схватила пальто. – Пуговицы… Уинтер! Четыре штуки отличаются от остальных. Они…

Он поспешно опустил взгляд, посматривая то на пальто, то на приближающегося духа. Аида права, пуговицы разнились. Четыре из них не напоминали кабошон [29], на них были изображены головы дракона. Судя по неаккуратно торчащим, как паучьи лапки, ниткам, их пришивали в спешке.

Четыре монеты. Четыре пуговицы…

Какой-то ублюдок поменял на сданном в гардероб пальто обычные пуговицы на проклятые, пока они с Аидой ужинали. Уинтер настолько хотел поскорее раздеть ее, а потом они так быстро одевались, когда началась облава, что не заметил подмены. Как же легкомысленно и глупо.

Аида не стала ждать разрешения, а просто сорвала пуговицы и развернулась лицом к Арни, держа добычу в кулаке над головой:

– Ты за этим пришел?

Дух склонил голову и посмотрел мертвыми глазами на магические пуговицы.

– Ха! – победоносно вскрикнула медиум. – Ты ведь хочешь их, да?

Она потрясла пуговицы в руке, словно приманку для непослушного щенка.

Арни-утопленник бросился на нее, да так быстро, что Уинтер чуть не получил разрыв сердца от ужаса.

Аида отпрянула от призрака, но уронила одну из проклятых вещиц. Та отскочила от стены и покатилась по неровному полу тоннеля.

Уинтер застыл.

Призрак неуклюже налетел на стену, наклонился и поднял упавшую пуговицу.

– Черт возьми, Аида, кидай уже остальные!

Как только призрак встал и повернулся к медиуму, она заметила небольшую трубу канализационного стока, торчащую из стены. Из полой конструкции текла струйка грязной воды.

– Если хочешь их, приятель, придется найти самому, – сказала Аида призраку и бросила пуговицы в трубу. Они с ужасным грохотом и звоном полетели дальше, сначала вбок, прямо в стену, а потом вниз. Да, точно, куда-то под тоннель.

С колотящимся сердцем Уинтер потащил Аиду назад, не обращая внимания на возражения, и направил пистолет на призрака. Теперь они наблюдали за духом, ожидая его действий.

Арни Браун подошел к трубе, повернулся и прошел сквозь стену.

– Матерь божья, – прошептал Уинтер.

– Невероятно. Ты это видел? – с явным восхищением спросила Аида.

Да, черт побери, видел, но не хотел ждать, пока призрак вернется. Теперь чертовы пуговицы не здесь, значит, дух не станет преследовать Уинтера, и этого достаточно. Бутлегер провел Аиду по тоннелю, пару раз оглянувшись через плечо. Только когда они поднялись по лестнице в кладовую «Хаус оф Шилдс» и закрыли за собой дверь, Уинтер вложил пистолет в кобуру и позволил себе расслабиться.

Как глупо потерять бдительность. Тот, кто хотел запугать бутлегера, не закончил. Неужели теперь его будут преследовать все, кого он убил? Список небольшой, но переживать его заново не хотелось.

Уинтер снова вспомнил, как умер Арни Браун: его убил Бо. Дух исчез, когда пуговицы оказались в канализации. А если чародей отправил четыре монеты еще и Бо Йонгу?

– Ты его знал? – спросила Аида. – С ним случилось то же, что и с другим призраком?

Уинтер кивнул, вспоминая давно забытое прошлое. После того, как Арни Браун утонул в заливе, они с Бо вернулись в дом на Рашен-Хилл. В гостиной их ждала полиция, беседуя с Полиной, одетой в халат и домашние тапочки. Офицеры увели повара, мистера Джонсона, в наручниках. Он и оказался преступником. Жена Уинтера валила вину на Бо, а все это время воровством промышлял кулинар, которого она взяла с собой из дома матери.

– Что?

Уинтер посмотрел на озадаченную Аиду. Неужели он произнес это вслух? Возможно, призрак Арни Брауна встревожил его сильнее, чем ему хотелось признаться.

– Ничего. Мне надо… проведать Бо.

Глава 19

Почти в полночь такси довезло Аиду к «Золотому лотосу», а затем умчало Уинтера, бог знает куда. Рассказав спутнице об ужасной кончине Арни Брауна, он отправился разыскать Бо и предупредить своих служащих об облаве.

Аиде хотелось пойти с Уинтером, но тот наотрез отказался, пояснив, мол, ни за что не подвергнет ее опасности. А в ответ на все протесты применил запрещенный прием: крепко поцеловал.

– Я не собираюсь сидеть и переживать за тебя, – недовольно произнесла медиум на прощанье.

И она не волновалась… во всяком случае, не слишком. И правда собиралась дождаться, что бы там ни сказала, и так промаялась почти час. А вдруг Уинтер позвонил бы и попросил избавиться от еще одного духа? Но стоило лечь на скрипучую раскладную постель, как Аида провалилась в сон. Возможно, повлияли эротические кульбиты с бутлегером. Их она и видела, когда на следующее утро зазвонил телефон.

Аиде почти никогда не звонили, тем более до полудня, а маленький розовый будильник фирмы «Вестклокс» у кровати показывал, что еще нет и десяти утра, так что, вероятно, ошиблись номером. Но стоило ей улечься обратно, телефон снова ожил. Аида сняла трубку:

– Алло?

– Ты спала? – раздался на линии голос Уинтера.

– Нет, нет… уже проснулась.

– Я тебя разбудил.

– Да, – со смехом призналась она. – Подожди… все в порядке? Ты не звонишь от какого-нибудь подпольного врача после того, как какой-то гангстер нашпиговал пулями твои ноги?

– Ничего такого ужасного.

– А Бо в порядке?

– Да, с ним все хорошо. Если хочешь, расскажу тебе обо всем за завтраком.

– За завтраком?

– Ты же знаешь, что есть такой прием пищи? Его еще подают до обеда?

– Обычно в это время я сплю.

– Ты оказываешь себе медвежью услугу, потому что завтрак – лучшая трапеза дня. Моя любимая. Я очень мало что люблю больше завтрака, на редкость мало.

Аида накрутила телефонный шнур на палец и улыбнулась:

– Неужели?

– Оладьи. Бекон. Яйца.

– Хорошо, ради бекона постараюсь вылезти из постели.

– Моя ты умница. Ты сегодня работаешь?

– Даю представление в восемь вечера.

– Есть планы на день?

– Ни единого.

– Давай сначала позавтракаем, а после полудня займемся потрясающим сексом.

Аида уронила трубку и запуталась в простынях, пытаясь ее достать.

– Аида?

– Тут я, – ответила она, чувствуя, как замерло колотившееся сердце.

– Я с ума по тебе схожу. Умоляю, только не отказывай.

– Хорошо, я согласна.

Он удовлетворенно хмыкнул:

– Я сейчас в гостинице «Фэрмонт» на Ноб-Хилл, на пересечении Калифорния-стрит и Мейсон-стрит. Ночь была долгой, и я только что снял тут номер, вместо того, чтобы пойти домой. Попрошу Йонте за тобой заехать…

Чтобы шофер довел до сведения всех домочадцев Магнуссона, что довез медиума до гостиницы, в которой он снял номер?

– Я поеду на трамвае, – выпалила Аида.

– Уверена?

– Я пользуюсь общественным транспортом каждый день.

– Будь осторожна и берегись…

– Призраков?

Уинтер фыркнул:

– У тебя острый язычок, юная леди.

– Тебе понравилось целовать его прошлой ночью.

– М-м, мне понравилось целовать тебя всю прошлой ночью.

Аида опустилась обратно на подушку и радостно улыбнулась в потолок.

Уинтер, назвал номер своей комнаты.

– Сразу поднимайся, не подходи к стойке регистрации.

• • •

Через час, чувствуя, как все внутри переворачивается от волнения, Аида вышла из трамвая и попала под проливной дождь, появившийся из ниоткуда. Когда она уходила из квартиры, небо было идеально голубым, наконец-то настоящий летний денек. А теперь черные тучи открыли шлюзы, сбрасывая вниз потоки воды, и приходилось нестись по лужам. К тому времени, как Аида добралась до гостиничного вестибюля с колоннами и мраморным полом, она промокла с ног до головы и чувствовала себя совершенно несчастной. Отражение в стеклянной двери совсем не льстило. Что же, черт побери, она тут делает? Сломя голову бежать в гостиницу к мужчине… как постыдно.

Аида намеревалась вернуться домой, но искушение в виде обещанного потрясающего секса победило и гордость, и смущение. Она стряхнула воду с тонкого пальто и шляпы «колокола», пригладила мокрые волосы и пошла мимо глазевших на нее людей к лифту. «Все знают, что я здесь делаю». Через несколько минут, Аида стояла возле номера Уинтера, то испытывая легкую нервозность, то ударяясь в сильную панику. Затем постучала, готовясь сбежать, если он не откроет через пять секунд, четыре, три…

Дверь распахнулась.

На пороге стоял гигант Уинтер. Его влажные черные как чернозем волосы были аккуратно зачесаны назад. Из одежды – лишь белое гостиничное полотенце на бедрах.

Источая запахи мыла и шампуня, бутлегер оперся плечом о косяк. Длинные мускулистые руки, широкие плечи и грудь, покрытая влажными волосками… Аида опустила глаза и залюбовалась массивными бедрами. Полотенце едва прикрывало его… мощь.

Не очень похоже на завтрак.

Она задрожала то ли от холода, то ли от предвкушения, то ли от страха – сама не знала.

– Боже праведный, Аида, да ты вся продрогла.

– У меня нет зонтика.

Уинтер крепко сжал ее за плечо и втащил в комнату:

– Входи, пока не подхватила воспаление легких.

Его номер был таким же изысканным и декадентским, как и комната в «Палас-отеле»: тяжелые парчовые портьеры, красивая мебель и один из лучших видов в городе, если бы не гроза.

– У тебя есть балкон?

– Если не хочешь, чтобы в тебя ударила молния, советую подождать, пока гроза закончится, а уж потом выходить на балкон.

Сняв с помощью Уинтера пальто и шляпку, Аида прошла вместе с ним через гостиную в небольшую спальню. На противоположной стене виднелись стеклянные двери, выходящие на тот же балкон, только эти были распахнуты настежь, и от порывов прохладного мокрого ветра Аида опять поежилась. Она успела только мельком увидеть охваченную стихией улицу, как Уинтер резко повернул направо и затащил гостью в ярко освещенную ванную.

– Разувайся, – приказал он, беря стопку таких же тонких полотенец, как то, что крепилось на его талии.

Аида машинально послушалась, сняв туфли без помощи рук и опершись на туалетный столик, совмещенный с раковиной с золотыми кранами, и коснулась чего-то металлического: круглой баночки с надписью «Веселые вдовушки» и цифрой три на крышке. Аида не сразу поняла, что находится внутри.

Она поморщилась, чувствуя смущение и обиду:

– Я совершенно здорова.

– И я тоже. В чем дело?

– Из-за этого я чувствую себя дешевкой.

– Не понимаю почему. Они ведь не только от болезней. Сейчас я не лучший кандидат на отцовство. А как ты раньше предохранялась?

– Похоже, мне просто повезло, да и было это всего те два раза, – призналась Аида.

– Да уж, если твои любовники оказались настолько неумелыми, что не доставили тебе наслаждения, чего удивляться, что они и о предохранении не позаботились.

Аида никогда об этом не думала, но теперь чувствовала благодарность и смущение. Она попыталась было выдать в ответ что-нибудь остроумное, но поняла, что слишком измотана для словесных баталий.

– Давай будем решать проблемы поочередно? – Уинтер отодвинул коробочку и обувь медиума подальше, начал вытирать полотенцем ее волосы и поддразнил: – Ты похожа на бездомную бродяжку.

– Я себя такой и чувствую, – с облегчением сменила тему Аида.

Бутлегер бросил мокрое полотенце на плиточный пол, взял другое и посмотрел на нее:

– Я знаю, что тебе это не понравится, но другого выхода нет, так что вот план действий: я сниму с тебя мокрую одежду и увижу шрамы на бедрах.

Аида зажмурилась и тихонько застонала.

Уинтер убрал теплыми пальцами мокрую челку и нежно поцеловал бедняжку в лоб.

– Я пугаю детей на улице, – сказал он, берясь за край ее полосатой блузки. – Даже будь ты в синяках и сильно изуродована, я и глазом не моргну.

Она подняла руки, чтобы Уинтер снял блузку через голову, и промямлила:

– Все не так уж плохо.

– Твоя кожа позеленела и гниет? – поддразнил Уинтер, расстегивая ее лифчик.

– Нет.

– Тебя словно переехало газонокосилкой?

– Нет.

Уинтер постоял, глядя, как прохладный воздух касается обнаженной груди. Полотенце спереди на его бедрах приподнялось, временно отвлекая Аиду от того, что он расстегивал и снимал юбку. Когда Уинтер принялся стягивать с гостьи чулки, оставляя лишь шелковые отделанные кружевом шортики, она снова запаниковала и уставилась на стену.

– Аида, посмотри на меня, – приказал Уинтер, выпрямляясь.

В ярком свете ванной, его здоровый зрачок сузился до черной точки, составляя разительный контраст с расширенным зрачком другого глаза. Уинтер поцеловал Аиду между бровями, медленно гладя руки вверх-вниз.

– Это всего лишь я.

– Знаю, – ответила она, расслабляясь под ласковыми прикосновениями. – От этого еще хуже.

– Почему?

– Потому что… – Стоило ему коснуться ее талии, как все связные мысли вылетели из головы. Но не успела Аида возразить, как бутлегер поддел резинку шортиков и стянул их до колен.

– Я их почти не чувствую. – Через мгновение шелковое белье скользнуло вниз по ногам, и Аиде пришлось выдержать пристальный взгляд Уинтера. Участки загрубелой неровной кожи, каждый размером с ладонь, начинались с нижней части бедер, доходя примерно до середины. Веснушки кое-где скрывали шрамы, а местами подчеркивали их.

– Ты об этом беспокоилась? – спросил Уинтер, проводя кончиками пальцев по отметинам. – Как давно они у тебя?

Аида тяжело вздохнула:

– С тех пор, как начала работать в ночных клубах. За последний год они загрубели. И я знаю, что ты их видишь, поэтому не утверждай обратного.

– Да, я их вижу, – нежно ответил Уинтер.

– Я пыталась делать надрез в других местах, но на сцене проще всего скрыть происходящее, если колоть в бедро.

Уинтер посмотрел на другую ногу и провел костяшками пальцев по свежей отметине.

– Здесь покраснение.

– Этот я сделала два дня назад во время последнего представления. Я стараюсь не ранить одну и ту же ногу два сеанса подряд.

– Вполне разумно. – Уинтер погладил шрамы, изгиб бедер и ребра. Затем обхватил ее груди, застав врасплох. – Теперь мы покончили с этой ерундой?

– Да, – ответила Аида, чувствуя, будто взяла небольшой барьер или получила проходной балл на экзамене. А когда Уинтер принялся большими пальцами описывать круги вокруг сосков, она прерывисто задышала и вовсе забыла о шрамах.

– Хорошо. – К ее животу прижался скрытый полотенцем твердый член. – Видишь, что ты со мной делаешь? – страстно прошептал бутлегер ей в волосы. – Звук твоего голоса меня возбуждает. Твоя улыбка… твой смех. Чудесный запах. Боже, Аида, ты превращаешь меня в болтливого идиота.

– Уинтер.

Аида прижалась лбом к влажным волоскам на его груди. Он всегда был таким теплым.

– Я хочу тебя, кошечка, каждую клеточку вместе со шрамами и всем остальным. Я желаю тебя всю.

Его слова придали ей смелости. Похоже, стащить с Уинтера полотенце не составит труда. Аида потянула за уголок.

Глава 20

Аида не сводила глаз с возбужденного члена Уинтера и ничего не могла с собой поделать. Орган был длинным и потрясающе толстым, гордо выступая из зарослей черных волосков. Кончик чуть изгибался вверх, как стебель растения, тянущегося к солнечному свету.

Уинтер коснулся костяшками пальцев живота Аиды, небрежно взяв член в руку. Одним движением оттянул крайнюю плоть, обнажил крупную блестящую головку и спросил полушутя-полусерьезно:

– Что думаешь?

Будто уже знал ответ, но хотел услышать его от нее.

«Что думаю? Что он больше и привлекательнее всего виденного мною прежде!» Возможно, тот безумный порнографический рисунок на непристойной открытке вовсе не преувеличение.

Еще раз погладив себя, Уинтер прижал член к бедру Аиды и потерся о шрамы. Нет, он не пытался ее оскорбить – просто разговаривал с ней на первобытном языке, который, к своему удивлению, она не только понимала, но и отзывалась на него всей душой.

И тоже хотела говорить с ним на этом языке.

Уинтер позволил Аиде обхватить член рукой. Плоть оказалась изумительно горячей и гладкой, словно обтянутый бархатом стальной стержень. Аида даже не могла свести пальцы вокруг этой махины.

Затем провела ладонью по всей длине, и Уинтер содрогнулся, притянул любовницу за затылок и страстно поцеловал. Его язык так же заполнил ее рот наверху, как член – руку внизу. Аида ощущала непонятную радость и желание доставить партнеру такое же наслаждение, которое сама испытала прошлой ночью. Уинтер издавал низкие голодные звуки, а Аида ласкала его со все большей уверенностью. Как вдруг он отпрянул и хрипло простонал:

– Придется прекратить, я слишком долго ждал, чтобы овладеть тобой.

Аиду охватило радостное волнение.

Уинтер прихватил круглую баночку с туалетного столика и повел гостью в постель.

В нескольких метрах от них дождь стучал по балкону, прохладный ветер нес в номер городские запахи – цемента, ржавчины и кирпича. Бутлегер бросил баночку на вышитое стеганое покрывало, обнял Аиду и, целуя в губы и шею, улегся с ней на кровать.

Удовольствие накатывало волнами, омывая тело. Любовники прильнули друг к другу: ее груди прижались к завитушкам на его груди, твердый член – к ее животу, а ноги переплелись. Даже такое простое действие доставляло радость, и Аида исследовала тело Уинтера, касаясь его безо всякого смущения.

Как приятно.

Такие крепкие мышцы. Не только на груди и руках, но и на спине. Аида ничего подобного ни у кого не видела. Она нащупала ямочки над ягодицами, коснуться которых не раз мечтала с тех пор, как заметила их тогда, в комнате у Велмы. Стоило нажать на них, обведя по контуру, как Уинтер широко открыл рот у щеки Аиды…

И укусил ее. Не до крови, но и не особо осторожно.

Необычное поведение Уинтера застало врасплох. По коже от желания забегали мурашки. Когда он лизнул укушенное место, Аида прижалась к нему бедрами, не совладав с собой. Он не остался в долгу и стал тереться плотью о треугольник волос между ее ног.

– Ты уже влажная? – спросил Уинтер, едва касаясь губами щеки.

– Да.

Аида раздвинула ноги, и Уинтер погладил завитки, сжимая холмик ладонью. Она вскрикнула и дернулась под его рукой.

– Это все для меня? Ты просто сокровище, – прошептал он, целуя в ушко и лаская.

Аида закрыла глаза и отдалась невероятным ощущениям, когда Уинтер принялся тереть большим пальцем клитор. Это было слишком сильно.

– Прошу… – простонала она.

– О чем ты просишь? Об этом? – Уинтер ввел в нее палец.

– Да, – едва слышно ответила Аида, пока бутлегер гладил ее и нажимал на то же пульсирующее местечко, что и прошлой ночью.

Уинтер добавил второй палец, входя глубже и поворачивая их внутри. Поняв, что он готовит место для себя, Аида напрягла внутренние мышцы, проверяя его терпение. Уинтер застонал.

Убрав руку, он потер большим пальцем набухшие складки и встал на колено. Лежа на спине, Аида моргнула, изгибаясь под его ласками и разглядывая рельефное возбужденное тело. Уинтер положил ее ладонь ей между ног и прижал своей, пальцы которой были влажными и теплыми. Такая близость была странной, но приятной, пока он не убрал руки. Аида тоже хотела последовать его примеру, но Уинтер ее остановил:

– Нет, оставь их на месте.

– Уинтер…

Он взял металлическую баночку.

– Хочу, чтобы ты держала себя открытой для меня.

Аида заколебалась, но первобытные инстинкты взяли верх.

– Да, вот так. Ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел.

Уинтер завороженно смотрел на Аиду полуприкрытыми глазами, затем отвинтил крышку и вытащил небольшую скатанную резинку, покрытую с двух сторон бумагой. Аида таких не видела и восхищенно наблюдала, как он снял упаковочную ленту и надел резиновый футляр на головку.

– Не отпускай, – приказал Уинтер, не сводя глаз с местечка между ее ног. И только потом раскатал презерватив, сильно сжавший его член.

– А тебе вроде не так уж удобно, – заметила Аида, желая скорее польстить, чем раскритиковать.

– Плотно сидит, но ты будешь еще уже, и я жду этого с нетерпением. Иди сюда.

Уинтер приподнял рукой ее бедро, притянул ближе, раздвинул ее ноги шире и встал между ними на колени. Отведя ее руки, он взял член в руку и потер головку о влагу между ног Аиды. Ощущение было потрясающим, лучше, чем от его пальцев. И когда Уинтер направил свою плоть ко входу в лоно, сердце Аиды сильно забилось.

Казалось, все замерло, а восприятие наоборот усилилось. Она чувствовала запах городского дождя, капельки тумана, приносимые ветром на руку, пружины матраса под спиной. Видела рассеянный свет от лампы на комоде и слышала тихое тиканье будильника.

А затем Уинтер вошел в нее, и все это исчезло.

Аида изумленно вскрикнула, приподнялась на кровати и напрягла мышцы. Это… слишком. Он был чересчур крупным, а она – маленькой. Член растянул ее до боли, а ведь Уинтер едва вошел. Аида машинально попыталась вывернуться.

– Все в порядке, – напряженно заверил Уинтер, положив ладонь на ее живот, а другой рукой взявшись за бедро. – Просто расслабься, я подожду.

Аида оперлась на локти, тяжело дыша и стараясь успокоиться. Но ей даже не надо было прилагать усилий. Уинтер прав, все в порядке. Настолько, что несколько секунд спустя она сама приподняла бедра, заставляя его войти глубже. Уинтер застонал, толкнулся в нее, а затем вышел почти полностью. Аида тут же почувствовала пустоту и мучительное желание, ставшее сильнее, чем прежде.

– Уинтер, – взмолилась она, не в состоянии выдавить что-то еще. Каким-то чудом он понял, в чем дело, и снова вошел в нее до самого конца одним махом.

Ничто не доставляло ей такого удовольствия.

Ничто.

Уинтер начал двигаться внутри Аиды. Их стоны прозвучали в унисон и унеслись в открытые балконные двери, потерявшись в грозе. Аида пыталась не шевелиться, смутно припоминая жалобы Фредди на ее чрезмерную активность, но когда забылась и вильнула бедрами, Уинтер надрывно застонал:

– Вот так… потрись о меня. Боже, как хорошо!

Аида откинулась назад и поменяла положение ног, пытаясь найти подходящую позу. Все в Уинтере было таким большим, даже бедра, а она несколько сомневалась в себе. Казалось, он понял ее затруднения и опустился ниже, опираясь на локти по обе стороны от ее головы. Затем положил одну из ее ног себе на талию и скользнул глубже.

– О-о-о!

– Слишком?

Аида в ответ обхватила его другой ногой.

– Нажми пятками на мой зад, – грубо приказал Уинтер. Аида послушалась, так что ноги еще раздвинулись, а угол проникновения снова поменялся.

– Да! О да! – закричала она с большей страстью, чем собиралась.

В ответ бутлегер усмехнулся, и Аида почувствовала такую радость, что тоже хрипло расхохоталась. Уинтер прижался губами к ее губам, и она пылко ответила на поцелуй, пока любовник размеренно двигался в лоне. Прядь влажных волос упала на лицо Аиды, когда Уинтер опустил голову к ее шее, лаская языком и губами. Он напряг плечи, а она провела руками по волоскам на его груди, затем по бокам, чувствуя, как твердеют и сокращаются крепкие мышцы мощного торса.

Аида издавала странные дикие стоны, но Уинтер приносил такое удовольствие, что ей было плевать.

– Аида, бог мой, – шептал он ей на ухо. – Ты настоящий рай. Такая идеальная, даже лучше, чем я себе представлял.

Его слова добавили пряную нотку к ее удовольствию, заводя Аиду сильнее. Она хотела сжать мышцы, но член Уинтера был слишком большим. Аида вскрикнула от разочарования, чувствуя усиливающееся напряжение и почти опасаясь его.

А оно росло в ней с тревожащей быстротой.

Оргазм, который он подарил ей прошлой ночью пальцами и языком, совсем не походил на происходящее теперь. Уинтер был внутри нее, испытывал то же наслаждение, наполнял и окружал ее. Аиду даже немного пугала сила расцветавших в ней эмоций, заставлявших сердце биться сильнее.

– Черт побери! – выругался Уинтер, когда ее лоно снова сжалось вокруг него, на сей раз с большим успехом.

– О боже, Уинтер! Умоляю, не останавливайся!

– Не остановлюсь, нет. Кончи для меня, эльсклинг [30], – попросил Уинтер, резко двигая бедрами.

Аида стиснула сильные скользкие от пота плечи и задержала дыхание, сжав его член внутренними мышцами в последний раз. Оргазм поднял ее до небывалых высот, а весь мир померк. Спазмы наслаждения охватили лоно, принося с собой волны изумительного удовольствия. Аида дрожала, стонала, и только собиралась вернуться с небес на землю, как Уинтер задвигался с такой силой, что она распахнула глаза, чтобы посмотреть на него.

Широко открыв рот, он изогнулся, зажмурился и издал долгий рев, отозвавшийся в Аиде. Уинтер содрогнулся в ее объятиях, будто диковинный зверь, сраженный пулей.

Аида не знала, была ли она оружием, из которого вылетела эта пуля, или охотником, нажавшим на спусковой крючок. Но когда Уинтер перекатился на бок, перетащив ее за собой, услышала, как их сердца медленно и тяжело бьются в унисон, ощутила чувство дикого обладания и поняла, что сделала неправильный вывод.

Жертвой выстрела стала она сама.

Глава 21

Уинтер сделал последний глоток кофе и отпихнул голой ногой тележку на колесиках от кровати. Пусть в два часа пополудни не принято завтракать в номере, но гостиничные служащие приняли заказ по телефону без возражений.

– Я такой вкусной еды несколько лет не пробовала, – заметила Аида, восседавшая рядом, откинувшись на пуховые подушки. Из-под белых простыней выглядывала согнутая в колене веснушчатая нога. – Может, что-то и есть в твоей любви к завтраку.

Уинтер перевернулся на левый бок лицом к Аиде:

– Останешься со мной – будешь завтракать каждый день.

Она медленно улыбнулась и удовлетворенно закрыла глаза. Вот такой она ему нравилась: растянувшаяся, как кошка, с румянцем на щеках и ленцой во взгляде. Не в силах поднять ничего тяжелее ложки.

– Они твои клиенты? – спросила Аида.

– Кто?

– Руководство гостиницы.

– Нет, они мне не клиенты, но только что лишились своего поставщика, – ответил Уинтер, поглядывая на открытую баночку с презервативами на комоде. Черт, остался только один, нужно было купить еще. Он никогда еще не использовал все три за день; но и никогда не спал с женщиной, которая с таким удовольствием помогала ему опустошать запасы.

Аида приоткрыла один глаз:

– Это как-то связано со вчерашней облавой?

– Да, и таких облав было несколько.

– Расскажи мне все. Куда ты поехал, высадив меня?

Уинтер словно наяву услышал отцовский голос, твердивший правила бутлегера, одно из которых гласило: « Никогда не рассказывай женщине подробности своего дела». Магнуссон-старший предупреждал сына, что многие великие мужчины потерпели крах, выболтав лишнее в постели, и запретил Уинтеру рассказывать Полине о местонахождении складов, списке клиентов и о прибытии в порт судна с товарами из Канады. И он послушался, в основном потому, что Полина и не хотела ничего знать.

Раздумывая, сколько можно поведать Аиде, Уинтер вдруг заметил золотой кулон на ее шее.

– А что внутри? – спросил он, ощупывая выгравированный цветочный узор на крышке.

– Просто фотография, – настороженно ответила Аида, а в голове Уинтера зазвучали тревожные звоночки, и не успела она его остановить, как он нажал на небольшой рычаг сбоку. Внутри оказалась маленькая овальная фотография молодого человека.

– Кто это такой?

– Никто. – Аида попыталась закрыть кулон, но Уинтер не дал. – Прекрати, это всего лишь Сэм.

– Один из твоих любовников?

– Нет, Сэм Палмер, мой брат.

Уинтер опешил:

– Ты же говорила, что жила в приемной семье.

– Так и было, у Лейнов. Мы с Сэмом спаслись во время землетрясения. Он был на год старше меня.

Уинтер с любопытством изучал фотографию. Во внешности брата и сестры угадывалось какое-то сходство. Затем он вспомнил признание Аиды во время прогулки по Чайнатауну: «Все мои близкие мертвы».

– Ты сказала, что Сэм был на год старше. Он?…

– Мы с Сэмом жили вместе с супругами Лейн в Балтиморе, пока брату не исполнилось восемнадцать. Он пошел в армию в тысяча девятьсот шестнадцатом, после того, как президент Вильсон [31]объявил о наборе добровольцев.

– Он погиб на Великой войне?

– Его направили в казармы в Виргинии. Сэм пробыл там полгода и должен был отправиться за океан, когда Америка вступила в войну. Его застрелили во время учений. Несчастный случай. – Аида сморгнула слезы. – Я ужасно горевала, мы были неразлучны. Знаешь, ведь он – моя плоть и кровь, единственная настоящая семья.

– Прости.

Аида натянуто улыбнулась:

– Лейны погибли в крушении поезда месяц спустя. Мне как раз исполнилось семнадцать. У них были сбережения, немного, но они не бедствовали. Только вот так и не успели принять нас в семью официально. Они думали, что все сделали правильно, но мы с Сэмом оставили прежнюю фамилию, а с детства называли Лейнов тетя и дядя. Пожалуй, именно из-за разных фамилий в документах возникла неразбериха. Не думаю, что супруги знали. На похороны явился брат мистера Лейна и через две недели уволил всех слуг, продал дом и бросил меня в приюте. Эта фотография – единственное, что мне разрешили взять с собой. Да еще одежду, в которой я стояла.

– Боже правый, Аида!

– Старина Эммет Лейн просто душка. До похорон я встречалась с ним лишь однажды. Ему было плевать на собственную семью, а тем более на нас с Сэмом, так что чего удивляться. – Она захлопнула кулон. – В общем, я жила в приюте до окончания школы. Там было ужасно. Как только мне исполнилось восемнадцать, я мигом оттуда ушла и нашла свой путь в жизни. Сэм всегда твердил мне о независимости и о том, что стоит рассчитывать только на себя и ни на кого другого. Он никогда не боялся моих способностей и поддерживал меня.

– А он тоже… обладал похожими талантами?

Аида покачала головой:

– Я начала видеть призраков после переезда в Балтимор. Лейны считали, что меня просто мучают кошмары о том землетрясении, но Сэм мне поверил. Я и понятия не имела, что я – проводник, пока брат перед отъездом в армию не познакомил меня с другим медиумом, миссис Стоун. Она взяла меня под свое крыло после того, как я ушла из приюта. Предоставила мне комнату на несколько месяцев, научила, как заработать деньги с моими способностями. Помогла встать на ноги.

– И ты уже десять лет одна?

– Сэм всегда говорил: «Никогда не оглядывайся, двигайся только вперед». Он бы не хотел, чтобы я погрязла в жалости к себе. Поэтому я встаю каждый день и иду дальше. – В этот раз она на самом деле улыбнулась.

– Живешь настоящим, – повторил Уинтер ее слова с прошлой ночи.

– Точно. Сэм верил в независимость, и я чту его память, наслаждаясь сегодняшним днем.

Такая уверенность. Но любой увидел бы грусть под этой бравадой.

Они в чем-то похожи: оба осиротели, и если Уинтер овдовел, Аида потеряла не только приемных родителей, но и брата.

А потом ей пришлось зарабатывать себе на хлеб без поддержки семьи.

Уинтер попытался представить себе Астрид в том же положении, и как бы сестра выкрутилась. Ему стало плохо при мысли, что малышка осталась бы одна-одинешенька. Даже когда они еще не заработали состояние на бутлегерстве, а были обычной рыбацкой семьей, никто из его родственников не бросил бы женщину. Ни Астрид, ни его мать, ни Грету… ни даже Полину. Что за человек способен так поступить? Такого мерзавца и мужчиной не назовешь.

Уинтер вдруг почувствовал одновременно жалость и уважение к Аиде.

– Вот, теперь тебе известна история моей жизни, – сказала она.

Уинтер убрал ее челку и нежно поцеловал в лоб. А когда отодвинулся, Аида посмотрела ему в глаза, и что-то мелькнуло между ними. Что-то, от чего у бутлегера защемило в груди. Он просто не знал, что это такое.

Аида поспешно сменила тему:

– Ты собирался мне рассказать, что за облавы прошли вчера.

Ой… опять она за свое. Уинтер познакомился с Аидой всего пару недель назад, но уже нарушил с ней множество правил: отец, наверное, в гробу переворачивается. Но стоило ей взглянуть на него большими карими глазами, и бутлегер вспоминал сердитое обвинение, что она бросила в пылу ссоры по пути от Джу: « Я тебе о себе рассказала».

А теперь и того больше.

Отец, без сомнения, был прав, дав такой разумный совет. Но Уинтер устал от разумности. Если Аида будет приходить к нему в гостиницу каждый день, он расскажет ей все, назовет код к сейфу в подвале своего дома и номера банковских счетов. Только бы Аида смотрела на него с доверием и ожиданием, действительно интересуясь его работой, а не затыкала бы уши, притворяясь, что он не тот, кто есть на самом деле, как Полина.

– Ты разве не видела сегодняшних заголовков? – спросил он.

– Если припоминаешь, ты меня разбудил, – ответила Аида, поправляя простыню на груди. – Я сразу пришла сюда, потому что, видимо, не в силах перед тобой устоять.

Сердце Уинтера подпрыгнуло от радости. Он чмокнул ее в нос, сел и взял газету с тележки.

– Вчера ночью облавы прошли в пяти гостиницах, – пояснил он, указывая на первую полосу «Кроникл». – Все провернули примерно в одно и то же время. Федералам поступило сообщение, что этот человек лично передаст крупную партию спиртного в один из своих клиентов-отелей.

Аида просмотрела статью, читая себе под нос. Затем провела ногтем по надписи под фотографией:

– Адриан Сен-Лоран. А с виду такой милый старичок.

Уинтер фыркнул:

– Я давно его знаю. Управляет предприятием меньше моего, хотя прежде был одним из Большой тройки района Залива. И, кстати, да, я один из трех.

– Ой, сомневаюсь, что кто-то из них такой же большой, как ты, – поддразнила Аида, обводя его палец и продолжая читать статью.

– Если продолжишь в том же духе, мне придется позвонить консьержу и молить отправить коридорного в аптеку за еще одной баночкой.

– И меня придется выносить отсюда на руках. Расскажи-ка поподробней об этих облавах.

Уинтер положил руку ей под голову, а ногу – поверх ее ног.

– Сен-Лоран заключает мелкие сделки, но владеет половиной городских гостиниц. Точнее, владел. Федералов не обманули: старина Адриан ужинал на кухне в отеле «Уиткомб», а его команда разгружала ром на четверть миллиона для благотворительного мероприятия. Улик хватило, чтобы его арестовать. Вот и все, он попался.

Уинтер сильно удивился, когда до него дошли слухи об аресте. Если в глубине души он подозревал, что в преследовании призраков виноват Сен-Лоран, то теперь сомнения развеялись.

– Но почему федералы явились в «Палас-отель», если их снабжаешь ты?

Уинтер сложил и бросил газету на пол.

– Раньше спиртное им поставлял Сен-Лоран, но три года назад он заключил сделку с моим отцом, подозревая, что за ним следят федералы.

– Поэтому прошлой ночью агенты считали, что поставщик «Палас-отель» – Сен-Лоран.

– Ага.

– Они охотились не за тобой.

– Нет.

Уинтер погладил изгиб плеча Аиды. Ее кожа была такой нежной, что он боялся поранить ее своими мозолистыми пальцами, но никак не мог удержаться, чтобы не проводить линии от одной веснушки до другой, и так до самой ключицы.

– Думаешь, это как-то связано с твоими неприятностями?

– Облавы часто случаются, и нет никаких доказательств, что в этот раз было замешано нечто сверхъестественное, но меня волнуют два момента: в ночь моего отравления Сен-Лоран признался мне, что в Чайнатауне что-то меняется. Некто мешает тонгам торговать выпивкой.

– А что еще?

– Поговаривают, что федералам стукнул кто-то из Чайнатауна.

– Вот те на.

– Вот и получается, что в Чайнатауне в сфере сбыта алкоголя неспокойно, кто-то оттуда же нападает на меня, и Сен-Лорана посадили благодаря анонимному доносу из этих мест. Странно.

– Более чем странно. – Аида уставилась на балконные двери. – Я поразмыслила о вчерашнем призраке и тех пуговицах с драконами. Не думаешь ли ты, будто это просто совпадение, что их пришили на место прежних, а ведь в Чайнатауне кое у кого есть швейная фабрика…

– Джу? Быть не может. Это чистейшее совпадение.

– Ты уверен? А если Сук-Йин обиделась, что ты больше к ней не ходишь? Что, если Джу посчитал, что отвергнув ее, ты отверг и его самого? И за обедом он ведь упомянул, насколько ты стал успешнее. И предупредил, что многие тебе завидуют.

Как бы Уинтеру ни хотелось это отрицать, отношения между ним и Джу были намного проще, когда он посещал Сук-Йин.

– Не знаю, Джу не крупный заправила, но и не глупец. К тому же если бы он хотел моей смерти, то у него было множество возможностей меня прикончить. Зачем устраивать этот балаган с волшебным ядом и привидениями? Что-то тут не сходится.

– Наверное, ты прав. – Аида задумчиво посмотрела на бутлегера. – Мы сейчас находимся в гостинице, в которую агенты не заходили. А они ведь были клиентами Сен-Лорана.

– К ним приходили из Службы Запрета.

– Так почему «Фэрмонт» не закрылся, как «Палас-отель»?

– Агенты не нашли тут спиртного. Я сегодня утром разговаривал с управляющим. Похоже, Сен-Лоран запаздывал с доставкой. В любом случае теперь у них нет поставщика, а в свете всего, что я тебе рассказал, полагаю, тот, кто настучал на старика, сделал это потому, что хотел либо убрать его из сферы торговли, либо завладеть предприятием Сен-Лорана.

Аида задумчиво прищурилась; Уинтеру нравилось, как ее ноздри при этом раздувались.

– Ты поэтому забронировал этот номер? Хотел посмотреть, не придет ли кто с предложением поставлять спиртное?

– Поверь мне, снимая эту комнату, я думал о тебе.

Аида обхватила его ногу своей и погладила рукой полоску волос, что делила его живот пополам. Боже, она точно так же порочна, как и он – они не могли перестать касаться друг друга.

– Я слышу в твоем ответе «но», – заметила Аида.

– Но все же я принял в расчет вчерашние события, когда выбрал именно «Фэрмонт». Я полюбезничаю с управляющем, подожду и посмотрю, что произойдет.

Она провела пальцами вверх до груди.

– И если ты сможешь выяснить имя стукача, а заодно поможешь отелю «Фэрмонт» в беде, то все к лучшему, да?

– Это так по-добрососедски.

Аида рассмеялась, и от звука яички бутлегера напряглись.

– Уинтер Магнуссон, самый приветливый человек в Сан-Франциско.

– Видела бы ты консьержа: он чуть не описался, когда я к нему подошел. Меня все узнают, – заметил Уинтер, подмигивая поврежденным глазом.

Аида вытянулась, чтобы поцеловать его прямо в веко, а затем чмокнула два раза в шрам, легла на постель и мило улыбнулась. Господи, она вообще знала, что с ним творит? Будто пронзила его грудь насквозь. Если Аида не остановится, Уинтер расскажет, что вчера ездил в каком-то оцепенении, вспоминая, как дрожала она под ласками его языка. Что ему не хотелось ее бросать и что он едва смог удержаться и не позвонить ей в три утра, когда покончил с делами.

Что не мог насытиться ею даже сейчас, после того, как взял ее дважды, и все равно уже начал твердеть. И не потому, что Аида старалась его соблазнить или обучалась доставлять удовольствие, как Сук-Йин, и точно знала, как его возбудить. С ней просто было легко говорить. Аида смеялась и улыбалась ему, не ожидая чего-то взамен. Возможно потому, что она заставляла забыть прошлое.

И принимала Уинтера таким, какой он есть, вместе со шрамами.

– Остался только один? – спросила Аида, проводя пальчиками по торчащему члену. – Дай-ка подумать… мне надо уходить часа через четыре. Так нечестно. Если ты хочешь, чтобы мы их использовали, то в следующий раз принеси побольше.

Уинтер рассмеялся и притянул ее к себе так, что ее соски прижались к его груди.

– Давай проявим фантазию и увидим, что мы сможем сделать, не используя последний презерватив.

– Фантазию. Вот так? – Аида осторожно погладила его плоть вверх-вниз.

Уинтер застонал от удовольствия:

– Именно так.

– А как насчет этого? – Она погладила мошонку, заставив его задрожать.

– Боже правый, кошечка, это чудесно.

– Точно? А вот так? – Она сжала мошонку.

– Господи, да! Только нежнее. И, что бы ты ни делала, бога ради, не раздави.

– И как ты с этим вообще ходишь?

– Точно так же, как и ты с этими округлостями, – ответил бутлегер, лаская одну из грудей.

Аида тихонько застонала и мечтательно прошептала:

– Я так рада, что у нас роман.

– Моя лучшая идея, – согласился Уинтер и вдохнул аромат фиалок, исходящий от ее волос.

• • •

Вечернее представление Аиды в «Гри-гри» прошло на ура: оно было зрелищным и эмоциональным, а публика отблагодарила медума громом аплодисментов. Уйдя со сцены, она задумалась, не связана ли ее окрепшая вера в свои силы с днем, проведенным с Уинтером. Идя к гримерке, Аида чувствовала легкую боль от постельных упражнений, что, как ни странно, доставляло ей некое удовлетворение.

А еще ее охватила непонятная радость. Не просто от секса, а от близости к Уинтеру, когда тот не скрывался за маской. Каково быть с таким мужчиной все время? С тем, кому можно довериться? Похоже, это небывалая роскошь: знать кого-то дольше пары-тройки месяцев. Лучше оставаться благоразумной и просто наслаждаться настоящим, а не беспокоиться о том, что тебе не подвластно.

Но грядущее настигло Аиду прямо перед гримеркой. Управляющий клубом Дэниелс ждал медиума вместе с высоким худым мужчиной в кремовом костюме. Смуглый незнакомец будто проводил каждый день на солнце, а его русые волосы на висках поседели.

– Мисс Палмер, тут с вами хотят познакомиться. Мистер Брэдли Бикс из Нового Орлеана. Мистер Бикс, позвольте представить мисс Палмер.

Хозяин «тихого» бара. Ну конечно. Он же говорил, что навестит кузена, но у нее как-то вылетело из головы. Все равно удивительно, что он сейчас здесь. Аида стряхнула неприятное предчувствие и вспомнила о манерах.

– Мистер Бикс, как поживаете? – поздоровалась она, протянув руку. – Я думала, что вы приедете через неделю. Надеюсь, путешествие прошло удачно.

– Три дня почти не спал, но все же доехал целым и невредимым, – ответил хозяин «тихого» бара с любезной улыбкой. Его рукопожатие было теплым и уверенным. – У меня произошли некоторые изменения в летних ангажементах, поэтому я решил приехать к вам пораньше. Надеюсь, вы не возражаете. – Он ослепительно улыбался. – Ваше шоу было превосходным, просто изумительным. Мне говорили о вас те, кто видел ваши выступления на Восточном побережье, но личное впечатление – полный восторг.

– Благодарю, – сказала Аида.

– Я с удовольствием официально приглашаю вас выступать в «Зале Лимбо». Разумеется, мы купим вам билет на поезд, а мой деловой партнер владеет гостиницей рядом с клубом, так что у вас будет жилье на время пребывания в нашем городе.

Никто прежде не предлагал ей столько. Аида тут же заподозрила, что упомянутый деловой партнер содержит бордель. У Велмы есть друзья в Новом Орлеане, возможно, она сможет проверить заведение.

– Где мы могли бы оговорить зарплату и другие подробности? – спросил мистер Бикс.

– Дэниелс, если не возражаешь, проведи, пожалуйста, этого джентльмена в бар. – Управляющий отрывисто кивнул. – Мистер Бикс, я буду готова через несколько минут. Встретимся там.

Мистер Бикс вежливо кивнул и надел светлую соломенную панаму:

– Кстати, мне нужно знать ваше решение поскорее, так как желательно провести первое выступление на собрании спиритуалистов во французском квартале.

– И когда же?

– Пятнадцатого июля.

Придется сесть на поезд на следующий день после заключительного вечернего представления в «Гри-гри», если мистер Бикс хочет, чтобы Аида сразу же начала выступать в его клубе.

Ей следовало обрадоваться. Еще никогда ангажементы не совпадали так прекрасно, суля стабильный заработок, который нелегко отыскать в ее сфере. Но когда Дэниелс провел будущего работодателя обратно в клубный зал, Аида могла думать лишь об Уинтере, как он ласкал большой рукой ее обнаженную грудь, и как приятно нежиться и засыпать в его объятиях.

Аида знала, что такие отношения не вечны, но теперь у них осталось еще меньше времени, чем предполагалось.

Глава 22

На следующий день Уинтер приехал в «Фэрмонт» на такси. Накануне, расставаясь с Аидой, он попросил ее встретиться с ним сегодня в то же время, но не удивился бы, если бы она передумала. Возможно, медиум уже раскаивалась в содеянном. Ему было так хорошо, что не верилось в возможное счастье.

Раздался стук в дверь, и сердце Уинтера екнуло. Он бросился открывать, но на пороге оказался всего лишь официант с тележкой. Парень съежился под сердитым взглядом постояльца и махнул затянутой в перчатку рукой на графин апельсинового сока и кофейный сервиз:

– Сэр, ваш заказ.

Уинтер тяжело вздохнул и пропустил слугу в номер. Тот закатил тележку в гостиную, спросил, не желает ли гость чего-нибудь еще, и хотел было броситься на выход, как Уинтер его остановил:

– Ты же знаешь, кто я такой?

– Да, сэр.

– Если кто-нибудь спросит, ты и понятия не имеешь. – Бутлегер достал пачку банкнот, снял золотой зажим и отсчитал примерно месячную зарплату парня. – Проследи, чтобы мои люди на улице получили кофе и еду на обед. Если завтра я вернусь, то дам тебе столько же.

Слуга буквально просиял:

– Да, сэр, можете на меня рассчитывать.

Отдавая чаевые, Уинтер заметил силуэт на пороге. В груди сдавило.

– Мисс, это личные апартаменты, – выпалил слуга и, сунув деньги в карман, подошел к двери.

– Знаю, – кивнула Аида, похлопывая сумочкой по ноге. – Меня зовут… миссис Магнуссон.

Она вскинула бровь, глядя на Уинтера. Игривая и восхитительно надменная обольстительница. Только вчера она хоть и не была девственницей, но все равно переживала о своей сексуальной привлекательности, а теперь преисполнена уверенности. В глубине души Уинтер радовался, что стал причиной таких перемен.

– Миссис Магнуссон? – недоверчиво переспросил официант.

– Ах да. Пожалуйста, не беспокойте нас с… женой, пока я не позову или мои люди не сообщат о срочном деле.

Слуга кашлянул, кивнул и ушел.

Аида закрыла дверь, бросила сумочку и кинулась Уинтеру навстречу. Обняла его за шею, а он оторвал гостью от пола и поцеловал, будто она действительно его жена, и они не виделись несколько месяцев. От Аиды приятно пахло, на ощупь она была теплой и мягкой. И если бы облегчение и благодарность не перевешивали, бутлегер бы уже летал на крыльях счастья.

– Что ты со мной сделал? – спросила Аида, когда они прервались, чтобы вздохнуть. – Ты превратил меня в одержимую, Уинтер Магнуссон.

– Есть бог на свете, – пробормотал он ей в шею, целуя жилку, под которой быстро бился пульс.

– Я заснула, думая о тебе, и проснулась, желая тебя, – прошептала Аида.

Сознание Уинтера затопила невыразимая радость.

«Спасибо, спасибо, спасибо!»

Аида вскрикнула от восторга, когда Уинтер прижал ее спиной к стене.

– Пожалуйста, скажи, что на этот раз ты захватил побольше «Веселых вдовушек».

– Я скупил весь аптечный запас, – ответил Уинтер, улыбаясь. – С нашими темпами не мешало бы приобрести долю в этой треклятой компании.

По пути к постели Аида радостно смеялась.

• • •

Посещение гостиницы «Фэрмонт» стало их ежедневным ритуалом. Внешний мир им вовсе не мешал: ни призраки, ни облавы, ни сверхъестественные угрозы. Уинтера в основном тревожили сообщения от Джу о том, что торговля алкоголем в Чайнатауне выходит из-под контроля: склады поджигают, грабят, бьют товары. Дружественные тонги ссорятся. Каждый подозревал ближнего, но никто не знал, кто виноват в переделе территорий.

Об этом даже написали в газетах. Заголовки вопрошали, насколько же на самом деле безопасен « новый привлекательный для туристов» Чайнатаун. Ходили слухи, что опять начнутся междоусобные войны тонгов, которые происходили до землетрясения. В «Золотом лотосе» только об этом и говорили. Квартирная хозяйка Аиды переживала, потому что дела в ресторане пошли на спад.

А на предприятия вне китайского квартала повлиял арест Сен-Лорана. «Фэрмонт» нес убытки. Уинтер сумел тайком переправить несколько ящиков шампанского и виски для важных персон, но управляющий боялся рисковать. Бутлегер поставил еще людей следить за гостиницей, но никто ничего не видел и не слышал.

На шестой день Уинтеру позвонили насчет Черной Звезды.

Бо почти неслышно бормотал по телефонной линии отеля. Уинтеру пришлось заткнуть другое ухо большим пальцем, чтобы что-то расслышать.

– Бо, повтори.

– Джу нашел того предсказателя. Он работает в храме «Восставший лев», но бывает там только по субботам, когда заходят туристы. У нас есть три часа до конца его смены, так что надо идти сейчас же.

– Буду готов через пятнадцать минут.

– Еще пара моментов. Джу утверждает, что предсказатель не связан с тонгами. Его, скорее всего, наняли.

– Значит, придется убедить его выдать имя работодателя. А что еще?

– Энтони Пардуччи сдался сегодня утром.

Уинтер застыл:

– Что?

– Заявился в Центральный участок до смерти напуганный, лепеча, что глас божий приказал ему сдаться. Сначала решили, что он под кайфом, а теперь говорят, будто сошел с ума. Комиссар полиции попытался образумить и успокоить беднягу, но парочка федералов зашли, услышали признание и арестовали его. Пардуччи рассказал о местонахождении всех своих складов, поставщиков, все.

– Дерьмо!

– Кто бы ни стоял за всем этим, ему удалось добиться кое-каких успехов.

– Я не хочу стать следующим, забери меня у черного входа, – велел Уинтер и повесил трубку.

Аида стала одеваться еще до того, как он закончил рассказ:

– Я с тобой. Если это связано с призраками, то со мной тебе безопасней. Особенно после того, как этот бутлегер сдался полиции. Будем надеяться, что Черная Звезда – именно тот, кто нам нужен.

Уинтер смотрел, как она натягивает край чулка на розовую подвязку, плотно сидящую на нижней части бедра прямо над коленом.

– Мне, возможно, придется ему пригрозить. Я не хочу, чтобы ты это видела.

– Вернее, ты не хочешь, чтобы меня это от тебя отвратило, – уточнила Аида.

– Да.

– Ну что ж, не отвратит. И я верю, что ты меня защитишь, если что-то пойдет не так.

Уинтер смотрел, как она натягивала второй чулок, изумляясь ее беспечности. Хотя чего уж.

– Хорошо.

Аида выпрямилась, закрепив все на месте. В одних чулках она выглядела потрясающе. Но что-то в ней сегодня изменилось, еще до звонка Бо. Уинтер заметил морщинку между ее бровей и сжал тонкое запястье.

– Что? – спросила Аида.

– Ты, кажется, изменилась.

– Неужели?

– Что-то не так?

– Вовсе нет.

– Ты уверена?

Она понурилась:

– Нет.

– Рассказывай.

– Да ерунда. Я кое-что получила сегодня утром с почтой в «Золотом лотосе» и расстроилась. – Аида осторожно высвободила руку и взяла розовую сорочку. – Неделю назад я познакомилась с моим будущим работодателем. Он приехал в «Гри-гри» и предложил мне работу в Новом Орлеане в новом джазовом клубе под названием «Зал Лимбо».

Неожиданные новости расстроили Уинтера:

– У тебя уже есть другая работа?

Аида вступила в сорочку и, покачивая бедрами, принялась натягивать ее через ноги.

– Они предложили жилье и питание в гостинице по соседству с клубом. Заплатят вдвое больше Велмы. Мне такой суммы в жизни не предлагали. – Она натянула шелковые бретельки на веснушчатые плечи. – Поработаю до октября. Владелец купил мне билет на поезд. Его-то и доставили сегодня в «Золотой лотос».

– Ты хоть что-нибудь знаешь об этом человеке?

– Средних лет, владеет еще одним «тихим» баром в Батон-Руж. Вроде милый.

– И ты отправишься в незнакомый город на другом конце страны, чтобы работать непонятно на кого?

– Я и сюда приехала точно так же.

От нарастающей тревоги у бутлегера сдавило в груди.

– Там некому будет за тобой присматривать.

Аида заправила локоны за уши и взяла юбку:

– Я как-то сама пока справлялась.

Да это просто чудо, что ее не изнасиловали, не ограбили и не убили в каком-то темном переулке после представления посреди ночи. Черт побери! В такое время по улице без сопровождения бродили только… Господи, да вряд ли вообще кто-то бродил. Даже проститутки не настолько глупы, чтобы выходить из дома по ночам. Уинтер впадал в панику при мысли, что она будет где-то там, вне его досягаемости, куда он не мог бы подъехать за несколько минут.

– Кошечка, Новый Орлеан – обитель порока и портовый город.

– Как и Сан-Франциско, господин Бутлегер.

Тихо ругаясь на шведском, Уинтер нашел одежду, пытаясь скрыть кипевшую внутри гремучую смесь гнева и обиды. Аида уезжает… глупость какая! Он знал, что она здесь ненадолго. Конечно, знал. Но в глубине души представлял ее в Сиэтле или Портленде, возможно, в Лос-Анджелесе. Где-то на Западном побережье, куда можно поехать на поезде после полудня и попасть на ее вечернее представление. И куда, черт побери, подевались его носки? Уинтер даже не помнил, как их снимал.

– Держи. – Аида протянула два мягких черных носка.

– Когда ты уезжаешь?

Она застыла и закусила верхнюю губу.

– Когда? – повторил он.

– Через неделю.

Горло бутлегера сжалось, будто он проглотил жидкий цемент.

– Через неделю?

Аида кивнула:

– Теперь ты понимаешь, почему я расстроена.

Времени почти не осталось.

– А если «Гри-гри» предложит тебе продлить контракт?

– Велма уже пригласила телепата. И не смей врываться в ее кабинет и требовать оставить меня. Я уже вижу, как крутятся шестеренки в твоей голове, и не возьму ничего, что честно не заработала. Терпеть не могу быть кому-то должной. Не уверена, что ты понимаешь, но это для меня важно.

К несчастью, Уинтер понимал. Хоть его промысел и незаконен, он много трудился и не искал легких путей решения проблем. Отец всегда говорил ему, что хуже нет позора, чем оказаться в долгу. Это вопрос гордости.

Но их отношения были важнее его и ее гордости.

– Неделя, месяц – какая разница? Мы оба знали, что со временем я уеду, – продолжила Аида. – Ты ведь не хотел ничего постоянного, когда предложил спать с тобой, помнишь?

«Да уж, помню». Уинтер застегнул ширинку на штанах и уселся на постель:

– Поверить не могу, что ты правда уезжаешь.

Аида сунула ногу между ног любовника и сжала его щеки маленькими теплыми ладонями:

– Живи сегодняшним днем, этому меня научил Сэм. Но, если честно, никогда еще мне не было так тяжело покидать город… и человека.

Если это действительно так, то почему же она уезжает?

• • •

Храм находился в узком ничем не примечательном трехэтажном доме из кирпича, стоявшем среди дюжины таких же. Местные жители и западные туристы толпами проходили под развешенными над входом треугольными оранжевыми флагами. Надпись на основной вывеске, с которой свисали разрисованные фонари, гласила сперва на китайском, а ниже на английском: «Храм “Восставший лев”».

Уинтер силился сосредоточиться на главном: в храме предположительно находится его отравитель, а сам он, если не поостережется, вскоре может оказаться на месте Пардуччи. Но забыть о намерениях Аиды никак не получалось. Когда бутлегер переводил на нее взгляд, она смотрела в окно, погруженная в собственные мысли и неприступная. А вот он медленно погружался в пучину отчаяния.

«Живи сегодняшним днем». Чушь собачья!

Она уедет через неделю в поисках нового приключения, а то и заведет нового любовника. При мысли о ней в объятиях другого желудок Уинтера обратился в камень, а руки сжались в кулаки.

Аида вела себя так, будто ей ничего не стоит уйти, не оглядываясь. Словно она выбрала блюдо на ужин – говядину или цыпленка, – а завтра будет обедать уже в другом ресторане. Чертов роман без обязательств. Ничего глупее Уинтеру уже давно в голову не приходило. Такую интрижку он мог завести с Сук-Йин или Флори Бичем.

Но не с Аидой.

Разве все это для нее ничего не значило? Время, проведенное в его объятиях? Уинтер украдкой посмотрел на спутницу, когда Бо припарковался через дорогу от нужного им храма. Снова меж ее бровями залегла глубокая складка, и Аида кусала нижнюю губу. Либо Уинтер был идиотом, влюбившись в ту, что не разделяла его чувств, либо медиум лгала, напуская на себя легкомысленный «живу-сегодняшним-днем» вид. Боже, дай ему силы выяснить, что к чему, пока не поздно.

Из храма поднимался дым с цветочным и слегка пряным ароматом. Уинтер осмотрелся и ничего особенного не заметил, так что они втроем пошли ко входу. Четверо его людей проводили их до двери, держась на расстоянии в несколько машин.

Две симпатичные девушки в расшитых традиционных платьях красного цвета собирали пожертвования у посетителей. Уинтер сунул в банку банкноту и прошел со спутниками в большую комнату – не то вестибюль, не то музей. Позолоченные колонны, искусно вырезанные из дерева ширмы и украшенные статуи китайских божеств заполняли помещение с низким потолком. Две красные двери в противоположном конце комнаты выходили в открытый двор, где в красно-золотой пагоде находилась усыпальница, охраняемая по обе стороны парой железных китайских львов.

Дым от горящих под потолком палочек тут был таким густым, что дышалось с трудом. Служители храма продавали благовония и китайские ритуальные деньги. Под пагодой посетители совершали подношения и распевали молитвы.

• • •

Уинтер заинтересовался столом, за которым две женщины раздавали цилиндрические бамбуковые чашки. Вывеска гласила: «Оракул Гуань Инь [32]: китайские гадальные палочки [33]». Страждущие становились на колени перед усыпальницей и трясли чашки, пока на потертые булыжники не падала палочка с номером. Каждая цифра соответствовала пророчеству. Люди несли выпавшие палочки к небольшой полотняной палатке в углу двора, где предсказатель давал пояснения.

Тот самый чертов мерзавец, что отравил Уинтера.

– Это, должно быть, тот, кто нам нужен, – подтвердил Бо.

Уинтер кивнул:

– Давай-ка побеседуем с оракулом.

Когда предыдущий посетитель вышел, Уинтер нагнулся и зашел в палатку с золотой бахромой над входом и оказался в тусклом помещении примерно два на два с половиной метра. Масляной фонарь стоял на маленьком переносном столике, за которым сидел высохший мужчина, одетый в черное церемониальное одеяние с широкими рукавами. Длинная седая косичка была перекинута через плечо.

Предсказатель что-то писал и даже не поднял глаза, а махнул рукой на два складных стула перед столом:

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Возле локтя оракула стояла плоская коробочка с клочками бумаги и пронумерованными предсказаниями. На афише сбоку говорилось, что его зовут мистер Ву.

Аида села. Уинтер расстегнул пиджак и устроился рядом с ней, вытянув длинные ноги насколько возможно. Бо отвязал полог палатки и закрыл вход.

– Пожалуйста, дайте вашу предсказательную палочку, – сказал мистер Ву, затем посмотрел на Уинтера и вздрогнул.

– Я пришел за сведениями о своем прошлом, а не будущем, мистер Ву. Или мне называть вас Черная Звезда?

У предсказателя дернулась щека.

– Что вы хотите?

– Мне хотелось бы узнать, почему вы пытались отравить меня «гу».

Мистер Ву стиснул карандаш шишковатыми пальцами.

– Теперь узнаете меня? Или вы отравили столько людей, что всех и не помните? – спросил Уинтер.

– Магнуссон, – прошептал предсказатель.

Мужчины смотрели друг другу в глаза, когда шум из храма проник под плотную парусину.

– На вас не подействовало выпитое «гу»? – искренне удивился старик.

– Другой волшебник снял заклятье.

Тени подчеркивали гусиные лапки под глазами предсказателя.

– Мне не следовало соглашаться на работу.

– Действительно не следовало. – Уинтер отодвинул полу пиджака и показал Ву пистолет в кобуре.

Старик отмахнулся:

– Десять лет назад с кончиной жены я потерял желание жить, так что угрожать мне – напрасный труд. Я с нетерпением жду загробной жизни и не страшусь смерти. Лучше нападайте на кого-то помоложе, кто еще ошибочно считает, будто в этом мире можно найти счастье.

Уинтер, как никто, понимал апатию, вызванную горем. И едва не пожалел мистера Ву, жившего с этой беспомощностью целый десяток лет. Но не настолько, чтобы простить.

– Это ваши проблемы, мне необходима информация.

– Вам нужно только спросить, я никому не обещал хранить молчание. Что вы хотите узнать?

– Все.

Ву откинулся на стуле:

– Меня наняли выполнить работу и сказали, что неизвестный заказчик хочет сделать вас недееспособным. Что в вашей семье были случаи психического расстройства, и вы унаследовали от отца слабую психику. Меня попросили приготовить зелье, которое притянет к вам призраков и сведет с ума.

Ничего Уинтер не унаследовал. Доктора говорили, что болезнь, возможно, генетическая, но больше никто в семье не выказывал признаков безумия. Магнуссон-старший был болен с молодости. Мать Уинтера знала об этом, когда выходила за него замуж. Недуг вырвался из-под контроля лишь несколько лет назад, когда приступы ярости стали чаще.

– Значит, вы утверждаете, что некто, желая довести меня до безумия, заплатил вам за приготовление яда, который привлек бы ко мне призраков. А когда зелье не сработало, вас наняли наложить дополнительные чары на монеты и пуговицы с той же целью.

– Что снадобье не сработало, я узнал от вас. Меня наняли только за этим, в приготовлении «гу» я мастер.

– А как же Пардуччи? Что за яд вы сотворили для него?

Мистер Ву посмотрел на Бо и затараторил по-кантонски.

– Он не знает Пардуччи. Говорит, в мае его нанял явившийся в палатку старик-китаец, – перевел Бо. – Он не представился, попросил приготовить яд и заплатил половину суммы вперед, а вторую – когда вернулся за зельем две недели спустя.

– Говори со мной, а не с ним, – процедил старику Уинтер, терпение которого было на исходе.

– Он назвал только ваше имя – больше ничье. Яд готовится специально для одного человека, его нельзя использовать на ком угодно, – ответил Ву по-английски.

Если это так, и предсказателя просто наняли, то для остальных загадочный злодей мог нанять других колдунов. Возможно, на Пардуччи подействовала совсем иная магия.

– Тот человек забрал сделанный мной «гу» в начале июня. С тех пор я его не видел, – добавил мистер Ву.

– И вообще никак не назвался? Вы же, скорее всего, догадываетесь, кем он был. Как он выглядел?

– Пришел в одежде западников. Лет пятьдесят-шестьдесят, может, моложе. Среднего роста и веса. В нем не было ничего примечательного. Ординарное лицо, которое легко забыть, и он не представился. Кроме того, что я уже сказал о яде, заказчик настаивал, чтобы «гу» не убил вас сразу. Особо приготовленный яд способен, кроме всего прочего, убить. Китаец настоятельно просил оставить вас в живых. Зелье должно было просто спровоцировать нервный срыв.

Бессмыслица. А еще попахивает трусостью и нежеланием принимать серьезные решения.

– Заказчик утверждал, что работает на кого-то с высшей целью, – продолжал Ву.

– Какой целью? – спросила Аида, заговорив впервые с тех пор, как они пришли в палатку.

– Освободить Чайнатаун от гвайло.

Аида нахмурилась:

– Кто такие «гвайло»?

– Белые люди, – тихо перевел Бо.

Уинтер покачал головой:

– Это какая-то бессмыслица. У меня нет дел в Чайнатауне.

Ву тихонько ответил:

– Я точно не знаю, но, полагаю, они хотят освободить Чайнатаун от всего города. Тот китаец говорил о тихом восстании, чтобы взять власть не силой, а управляя денежными потоками.

Тихое восстание. А лучший способ управлять деньгами сегодня – контролировать торговлю алкоголем. Уинтер вспомнил обо всех проблемах с выпивкой в Чайнатауне… Сен-Лорана арестовали федералы во время облавы. А теперь Пардуччи. На лбу бутлегера выступили капли пота.

– А вы не слышали о тайном мистическом тонге?

Мистер Ву покачал головой.

Уинтер решил надавить:

– Тонг под управлением так называемого некроманта?

Ву прищурился, а Бо пояснил подробнее по-кантонски.

– Никогда о таком не слышал, – солгал предсказатель. Уинтер заметил что-то в глазах старика, пока Бо переводил. – Простите, я уже сказал вам больше, чем следовало.

И не успел Уинтер возразить, как мистер Ву нацарапал что-то на обратной стороне гадательной карты и толкнул ее через стол. «Улей», – прочитал Уинтер.

И тут же вспомнил рассказ Бо о заправиле тонга, который умер в помещении с множеством пчел. По спине бутлегера побежали мурашки:

– Как их найти?

Ву покачал головой с выражением смирения и даже какого-то участия:

– Я правда не знаю. Этот храм не под защитой тонга, а меня интересует лишь работа, плевать на политику. Хотелось, чтобы меня оставили в покое. Я лишь помог тому китайцу с «гу», так как нуждался в деньгах.

Уинтер так долго смотрел на предсказателя, что тот наконец поднял руки вверх и обратился к Бо по-кантонски.

– Говорит, рассказал все, что знает, – перевел Бо.

Может, так, а может, и нет, но Уинтер подозревал, что больше ничего не вытянет из старика угрозами. Лучше поручить своим людям следить за предсказателем круглые сутки, узнать, к кому он ходит и кто приходит к нему. А пока что у них появилось название тайного тонга. Это, конечно, малость, но надежда часто подпитывается такими мелочами.

Уинтер склонился к старику:

– Если кто-то снова попросит вас о подобной услуге, то, пожалуйста, пошлите мне записку на двадцать шестой пирс до того, как согласитесь. Что бы вам ни предложили, я заплачу больше. Я могу быть верным другом такому храму. Даже прослежу, чтобы вы спокойно прожили остаток своего безнадежного и унылого существования.

Ву рассмеялся:

– А вот это уже поинтереснее пули.

– Значит, договорились?

– Да, мистер Магнуссон, договорились.

– Минуточку. А вы правда способны предсказывать будущее? – спросила Аида к удивлению Уинтера.

Мистер Ву натянуто улыбнулся:

– Если бы мог, то очень сомневаюсь, что терял бы время, растрачивая способности в таком месте.

Глава 23

Уинтер сообщил, что слишком занят поисками «Улья» и разговором с последним оставшимся бутлегером из Большой Тройки, поэтому не сможет увидеться с Аидой как обычно. Однако она подозревала, что в какой-то мере он своим отсутствием наказывает ее за скорый отъезд в Новый Орлеан. Медиум надеялась, что в разлуке Уинтер придет в чувство, так что не возражала. Просто пошла на работу на следующий вечер погрустневшая, чуточку встревоженная и вернулась на полуночном трамвае в пустую квартиру.

Перед сном Аида открыла кулон и подумала о брате. До отъезда в тренировочный лагерь Сэм рассказал ей о том, что когда-то прочитал: при определенных обстоятельствах люди способны влюбиться в кого угодно. Значит, нет такого понятия, как родственные души или настоящая любовь. Все просто цепляются за это чувство, а оно вызывает зависимость, мешает учиться и развиваться в личном плане. И неминуемо ведет к потере. «Значит, основная цель – оставаться одиноким, – рассуждал брат, – избегать любви, пожизненной боли и страданий». Мир в любом случае разваливается, так зачем кому-то жениться или, боже упаси, рожать ребенка в этом хаосе?

Впервые в своей взрослой жизни, Аида воспроизвела слова Сэма в голове и засомневалась. Это расстроило ее донельзя: признать, что брат ошибался, все равно что разрушить собственную картину мира. И в то же время она боялась предать его память. Не впервые Аида пожалела, что не может поговорить с ним. Какая ирония! Она, медиум, не может связаться с братом. И не в силах попросить о помощи другого, потому что у нее не осталось ничего из его личных вещей, а фотография не подходила на роль магнита, ведь пробыла в руках Сэма совсем недолго. Он, возможно, сказал бы, что это лишь доказывает абсурдность бытия.

Положив кулон на комод, Аида легла под одеяло и попыталась выбросить из головы рассуждения брата. Ей далеко не сразу удалось уснуть, а потом привиделся Уинтер, стоявший у окутанного фимиамом храма, в котором они побывали вчера. Затем картинка изменилась, и Аида увидела, как их руки рассоединяются, и она выглядывает из окна уходящего поезда. Когда бутлегер превратился лишь в точку на горизонте, она села в пустом вагоне и развернула конфету с ульем на фантике. На вкус лакомство оказалось слишком сладким и горьковатым. Аида попыталась выплюнуть конфету, когда увидела двигающуюся возле окна тень. И только повернулась, чтобы рассмотреть, как в поезде вспыхнул пожар.

Даже во сне Аида узнала повторяющуюся картину, словно старого врага, которого держала на расстоянии вытянутой руки так долго, что они почти стали друзьями по умолчанию. То землетрясение и Великий пожар. Она цеплялась за Сэма, пока их город превращался в кучки тлеющего пепла. Родителей рядом не было.

Аида попыталась очнуться, но сон был таким ярким.

Таким настоящим.

Она резко продрала глаза и поняла, что пожар ей вовсе не привиделся. Все на самом деле!

Желтые и оранжевые языки пламени перекинулись с двери в саму квартиру и быстро поползли по полу и стене. Аида подскочила с кровати и заметила кого-то за окном.

Этот кто-то бегом спускался по пожарной лестнице.

Клубы черного дыма поднимались от огня. Аида закашлялась и споткнулась. Зрение затуманилось. Она попыталась идти, но колени подогнулись.

«Что со мной?»

– Помогите! – кричала она снова и снова.

Сбылся ее худший ночной кошмар. Огонь пожирал маленькую квартирку. Дверь в ванную уже полыхала. Единственный выход – через окно.

Чувствуя головокружение и смятение, Аида осмотрелась и пришла в отчаяние. Она потеряет все.

Это невозможно.

Она доползла до открытого шкафа и поднялась, держась за дверную ручку. Слава богу, с другой стороны висела ее сумочка рядом с лисьим пальто. Сорвав его с вешалки, Аида закашлялась, прикрываясь рукой, отгоняя дым и с отчаянием выискивая платье, подаренное Джу, но напрасно. Дым так загустел, что уже не видно было кровати.

Аида сунула руки в рукава пальто и, неуклюже переваливаясь, двинулась к пожарному выходу. Железная лестница скрипела и трещала. Погорелица зигзагами спускалась вниз, по этажу за раз, пока не оказалась в одном пролете от тротуара.

Затем толкнула босой пяткой откидную лестницу, но та заржавела и не поддалась.

Громкий звонок заставил Аиду вздрогнуть. Кто-то включил пожарную сигнализацию. Девочки на этаже услышат. Мистер и миссис Лин… боже милостивый! Весь дом сгорит, если пожарники не успеют вовремя.

Аида снова толкнула ногой лестницу, осматривая улицы в поисках прохожих. Она заснула после полуночи и понятия не имела, сколько сейчас времени. Два часа ночи? Три? Еще рано для молочника.

Вдалеке полуночные гуляки неторопливо шли по Грант-стрит. Аида крикнула что есть мочи. Услышали ли они ее? Слишком темно, чтобы понять. Желтый свет лился на подножия драконьих фонарей, стоявших на тротуаре. Огоньки закачались, когда на Аиду накатило головокружение.

– Эй!

Ее увидели, кто-то бежал по спуску, а из соседнего дома вышло несколько зевак. Она позвала их, попросила постучать в дверь «Золотого лотоса» и разбудить супругов Лин. В опасности все квартиранты, и то, что Аиде удалось выбраться, не значило, будто им тоже повезет.

Ступеньки заскрипели. Аида подняла глаза и увидела, что пламя вырвалось из ее окна. Затем железные перила жутко загремели, и ржавые болты выскочили из кирпичной стены.

Потеряв опору под ногами, Аида машинально схватилась за перила, а нижний пролет рухнул на тротуар с громким «бум!», пробравшим ее до мозга костей.

Повиснув на пожарной лестнице, она раскачалась и спрыгнула, ударившись спиной о здание. Воздух вылетел из легких. Боль охватила тело, а перед глазами на несколько секунд все стало ослепительно белым, но постепенно пришло в норму.

Жива.

Остов дракона из ржавого железа заскрипел перед ней, а от его упавшего каркаса поднялось облако пыли.

Аида оглядела себя. Боль, как ни странно, утихла, а ведь так не должно быть. Но почему-то она ничего не чувствовала ни физически, ни эмоционально. Медиум облизнула уголок губ, чувствуя кровь, сладость и ужасную горечь меда из своего сна.

Кто-то помог ей подняться, затем поддержал, когда она зашаталась. Нога кровоточила.

В собравшейся толпе кричали по-английски и по-кантонски. Аида уверяла, что с ней все в порядке. «Как же… в порядке!» Пить хотелось ужасно, головокружение никак не проходило, и ноги едва держали.

– Мисс Палмер, мисс Палмер!

Аида повернулась и увидела спешащую к ней худенькую миссис Лин в домашнем халате и тапочках. Вместо обычно строгой прически ее волосы свободно свисали до талии.

– Вы сильно пострадали?

– Я в порядке.

Она умудрилась не потерять сумочку, какое чудо!

– Что случилось?

– Кто-то поднялся по пожарной лестнице и поджег мою квартиру.

– О, нет, нет, нет… это ужасно.

– Когда я спускалась, то сломала лестницу. Простите за это и за пожар.

Миссис Лин отмахнулась и покачала головой:

– Все мои квартирантки уже вышли, у нас есть страховка. Это мне следует перед вами извиниться: нужно было починить пожарный выход.

– Вы же не знали.

– О, в том-то и дело, что знала. Моя мать наказала починить эту лестницу, когда вы призвали ее в прошлый раз. Мне следовало послушаться.

Подъехали две машины с воющими сиренами. Все вытянули шеи, глядя, как пожарники устанавливают деревянные лестницы, чтобы добраться до остатков железной и подтащить шланг к окну квартиры. По другую сторону улицы в полубессознательном состоянии Аида прислонилась к кирпичной стене и смотрела на туманные окрестности, полные машин и зевак.

Приехала полиция. Миссис Лин отвела офицера к Аиде. Он записал ее показания огрызком карандаша: нет, она не видела лица преступника и не знала, как и почему начался пожар. Какой-то мужчина встрял в разговор, сообщив, что видел двоих, спрыгнувших с пожарной лестницы в кузов грузовика, который стоял у обочины, но машина уехала прежде, чем он успел рассмотреть модель.

От ветерка волосы растрепались, а по коже поползли мурашки даже в лисьем пальто. Все казалось бессмысленным. Зачем кому-то поджигать ее квартиру? От мыслей разболелась голова. Бедняжка на минутку смежила веки, и тут услышала свое имя.

– Аида!

Кто-то крепко обнял ее за плечи и потряс. Открыв глаза, она увидела Бо.

Как он здесь оказался? Почему она сидит на тротуаре? Должно быть, сползла по стене.

– Вы в порядке? Вам нужно в больницу? – спросил помощник.

Аида повторила то, что уже сообщила миссис Лин и полицейскому, но слова звучали как-то странно. Свет от фонаря в форме дракона отбрасывал треугольные тени на лицо Бо, подчеркивая выдающиеся скулы. Его обычно идеально зачесанные назад волосы сейчас спадали на глаза, прямо как у Уинтера в постели после секса.

– Бо, ты настоящий красавчик, – вдруг вырвалось у Аиды.

– Что с вами? Вы покраснели.

Помощник наклонился ближе. Неужели он ее поцелует? Нет, это неправильно. Она попыталась увернуться, но Бо крепко ее держал и принюхивался, а не целовал. Какая бессмыслица. Он распахнул ее пальто и посмотрел на ночную рубашку. Аида опустила подбородок и последовала его примеру. Спереди на сорочке расплылось красно-коричневое пятно.

– Откуда грязь? – спросила она. – Поэтому у меня какой-то сладкий привкус во рту? Я проснулась, чувствуя горький мед на языке. И бренди. Я, кажется, пьяна, но не помню, чтобы выпивала.

Бо что-то пробормотал по-кантонски.

– Что?

– Лауданум, опиум, – пояснил он.

Аида округлила глаза:

– Н-нет!

– Кто-то не хотел, чтобы вы выбрались из квартиры.

– Это… подожди… а откуда ты тут взялся?

– У меня квартира в квартале отсюда. Можете идти? Давайте я вас туда отведу, тут вы замерзнете до смерти.

– Миссис Лин…

– Это она рассказала мне, что случилось, и показала, где вы. Я сейчас сообщу ей, куда мы идем. Вперед.

Бо жил в крошечной квартирке в доме, втиснутом между лавкой мебельщика и чайной. Однако он протащил гостью не через парадный вход, а через дверь, которая вела в кладовую мебельщика и, наконец, в пустой вестибюль. Хитрец Бо. На лестнице пахло плесенью, но его комната на втором этаже была чистой и почти пустой: там стояли небольшая незастеленная кровать, столик с парой стульев и диванчик, на который Аида и рухнула.

– Я тут почти не бываю, – пояснил Бо. Затем кому-то позвонил. Закончив разговор, помощник вышел на несколько минут и вернулся с чашкой теплого варева. – Выпейте все залпом.

У Аиды в горле пересохло. Она глотнула из чашки и поморщилась. Теплая соленая вода.

– Пейте все, скорее.

Медиум влила в себя половину и почувствовала желудочные спазмы. Бо поставил перед ней керамическую миску, в которую бедняжку стошнило. Когда приступ прошел, Бо протянул гостье мокрое полотенце, чтобы вытереть лицо, и холодной воды прополоскать рот.

Если раньше Аида едва держалась на ногах, то теперь усталость усилилась вдвое. Бо снова вышел из комнаты, забрав миску и соленую воду, а вернулся с пустыми руками.

– Из твоего окна виден «Золотой лотос», – заметила Аида, сонно глядя на пожарников.

Огонь потушили. Интересно, осталось ли что-то от ее квартиры.

– Я иногда там ем. Супруги Лин – приятные люди.

Аида удивилась, но под действием опиума не могла ясно соображать.

– Лучшие квартирные хозяева в моей жизни. Поверить не могу, что это произошло.

– Я должен был присматривать за вами. Уинтер придет в ярость.

Аида озадаченно посмотрела на Бо:

– Он приказал тебе следить за мной?

– Не все время. Просто проверять, что вы добрались домой из «Гри-гри» в целости и сохранности. Опасно гулять так поздно.

– Я уже несколько лет прекрасно справлялась сама, и сумею позаботиться о себе в Новом Орлеане.

Бо сел рядом с ней на диванчике:

– Вы же понимаете, что разбиваете ему сердце?

– Кому?

Бо раздраженно сощурился и недоверчиво уставился на Аиду:

– Уинтер никогда не признается, но, если вы уедете, он снова разозлится на весь мир. Так что сейчас вы мне совсем не нравитесь.

Аида чуть смутилась из-за темы разговора:

– Ну, тем хуже, ведь ты мне нравишься. Спасибо, что помог. Мне надо найти дешевый отель поблизости. – Тут она вспомнила о своем бедственном финансовом положении и передумала: – Позволь выспаться у тебя на диване, а к утру я уже куда-нибудь уйду.

Бо не ответил.

Аида с трудом держала глаза открытыми.

– Я потеряла все, что имела, одежду, сбережения… Поверить не могу, что все пропало. Каждый цент, который я копила последние три года. В сумочке осталось несколько долларов. – Как странно, что по щекам потекли слезы, ведь она вроде не собиралась плакать. – Каждый раз, когда я пытаюсь планировать будущее, мир выступает против и отбирает его. – Она попыталась махнуть рукой, но слишком устала. – Взгляни на меня: даже обуви нет. Я снова всего лишилась, как в детстве.

– Простите.

Аида пожала плечами:

– Что мне еще остается, кроме как начать с нуля в Новом Орлеане? И, к твоему сведению, я не хочу уезжать.

– Так останьтесь.

– Мне надо зарабатывать на жизнь.

– Наймитесь работать на коммутаторе или секретаршей.

– У меня нет опыта. Я даже не умею печатать. И смог бы ты выполнять обыденную работу после должности у Уинтера? После той свободы, которую он тебе дает?

Бо какое-то время смотрел на нее, а потом покачал головой.

• • •

Когда Бо вышел в третий раз, Аида потеряла счет времени и уснула. А очнувшись, поняла, что ее несут вниз по лестнице, крепко прижимая к теплой твердой груди.

– Поосторожнее с ногами, – пророкотал знакомый голос у плеча.

– Уинтер?

– Я с тобой.

Ее голос был слаб и звучал словно откуда-то издалека:

– Знаешь что? Меня накачали опиумом.

– Ты еще и ранена. Мы подлатаем твою ногу, когда вернемся домой.

– Я спасла пальто.

– Вижу.

– Я просто не понимаю, почему это произошло.

– Кто-то хотел избавиться от тебя, и они очень постарались не делать все напрямую. Могу поспорить, неслучайно это произошло после нашего посещения храма. Нас видели вместе.

– Думаешь, дело в том тонге, о котором рассказал мистер Ву? В «Улье»? – спросила Аида, закрывая глаза. Его объятия такие крепкие и надежные, а ей так… хотелось… спать.

Уинтер поцеловал Аиду в макушку и прошептал:

– Кто бы это ни был, обещаю: когда они мне попадутся, им не жить.

Глава 24

Аида снова почувствовала сонливость от лауданума и впала в забытье, ненадолго приходя в себя в машине, прижимаясь вспотевшим лбом к плечу Уинтера, который держал ее у себя на коленях.

Вновь пробудилась она уже в лифте дома Магнуссонов. Уинтер опять нес ее на руках.

– Так и привыкнуть недолго, но мне нужно найти дешевый отель. И, возможно, придется одолжить у тебя пару долларов, – хрипло прошептала Аида.

– Ты никуда не пойдешь. Если придется запереть тебя на чердаке в башне, то я это сделаю. Считай себя моей пленницей, – ответил Уинтер.

Она слишком ослабела, чтобы спорить.

– А пленницам положены ванны? Потому что меня тошнит от запаха дыма, въевшегося в одежду. Он жжет глаза.

– Да, пленницы принимают ванны.

– Ты меня помоешь?

Кто-то кашлянул. Аида повернула голову и увидела холодную как лед Грету в домашнем халате и с шарфом, повязанным на голове. Экономка управляла лифтом. Чудесно. Один бог знает, что она обо всем этом подумала.

Кабина со скрипом остановилась.

– Благодарю, Грета, я позвоню, если ты понадобишься. Поспи, – сказал Уинтер.

Аида почувствовала запах апельсинового масла. Мимо словно в тумане проносились стены, обшитые деревянными панелями. Затем ее внесли в великолепную теплую спальню с полами из розового дерева, креслами у окон и роскошным ковром сине-зеленого цвета.

– Что это за место?

– Моя комната.

– О-о, она даже лучше «Фэрмонта». Нам следовало встречаться здесь.

Уинтер усадил Аиду на самую большую кровать, которую она когда-либо видела. Покрывала были откинуты, простыни смяты. Лампа «Тиффани» со стрекозами отбрасывала тусклый свет на комод. Бутлегер попытался снять с Аиды пальто:

– Придется отослать его в чистку, чтобы избавиться от запаха дыма.

– Мне надо узнать, уцелело ли что-то после пожара.

– Пока не думай об этом, – велел Уинтер, встал на колени и осмотрел ее ногу: – Небольшая припухлость, возможно растяжение. Ты можешь ею шевелить?

Аида послушалась. Было тяжело, но вся боль ощущалась будто бы издалека.

Тут, к ее удивлению, послышался новый голос:

– Хотите, я вызову врача?

Бо. Он поставил аптечку первой помощи на комод из красного дерева с гладкими линиями современного искусства. Сумочка Аиды свисала с одной из ручек.

Уинтер покачал головой:

– Врач просто прикажет поднять лодыжку повыше и даст Аиде еще успокоительных, которые ей не нужны. Я вызову кого-нибудь утром. А ты пока оповести всех на складах о пожаре, если вдруг кто-то попытается снова провернуть этот трюк.

– Я уже позвонил Фрэнку. Вам стоит знать еще кое-что.

Уинтер тяжело вздохнул:

– Что именно?

– Помните предсказателя из храма? В то же время, как квартиру Аиды подожгли, мистер Ву выпрыгнул из окна своей квартиры. Самоубийство.

Аида даже пришла в себя на мгновение:

– О нет!

– Боже! – воскликнул Уинтер.

– Чарли следил за ним. Сказал, что видел, как Ву бросился в квартиру, будто пытался от чего-то убежать. Чарли проверил лестницу, окна – ничего. Затем услышал крики на улице и, когда вышел, увидел старика на обочине. Соседи уже его нашли. Чарли остался, пока не приехала полиция, на случай, если бы появился еще кто-то. Но так ничего и не увидел.

– Призраки или какая-то черная магия, – пробормотал Уинтер.

– Об этом я и подумал. Чарли встревожен. Он также слышал, как Ву, вбегая в квартиру, все повторял: «Пчеловод, пчеловод».

У Уинтера дернулась щека.

– Улей.

– Возможно, так себя называет их шеф?

– Скорее всего.

– В любом случае Ву в поджоге не виноват, хоть я его и не особо подозревал, – признался Бо.

– Несчастный ублюдок.

На Аиду накатила волна грусти. Ей пришелся по душе печальный старик-предсказатель, пусть он и отравил Уинтера. Может, бедняга воссоединился с женой в загробной жизни.

Уинтер тихонько поговорил с Бо снаружи, а потом отпустил помощника, закрыл дверь и опять сосредоточился на гостье:

– Ты не спишь?

Аида покачала головой. Уинтер снял с нее заляпанную лауданумом ночную рубашку, оставив в постели голой, а сам вышел в смежную комнату и начал готовить ванну.

На комоде теснилось несколько фотографий в рамочках. На первом плане семейный снимок на рыболовном причале: пара, почти наверняка чета Магнуссонов-старших, малышка Астрид, блондин примерно возраста Бо – брат-археолог – и Уинтер на несколько лет моложе, улыбающийся и прищурившийся на солнце. Без шрама.

Счастливые времена.

За этой фотографией стояло изображение поменьше: портрет потрясающей красавицы-блондинки. Длинные волосы подняты в высокую прическу, фарфоровая кожа и стоическое выражение лица.

Уинтер вернулся в спальню без обуви и рубашки, лишь в штанах и подтяжках на белой майке без рукавов. Крепкие широкие плечи и мускулистые руки боксера заставили сердце гостьи на секунду замереть.

– Кто это? – спросила Аида, показывая на фото блондинки в серебряной рамке.

– Никто.

Хм. Должно быть, Полина. Аида почувствовала притупленную ревность.

– Почему же эта фотография стоит рядом с твоей кроватью?

– А тебе-то что? Ты же через неделю уезжаешь. – Уинтер забрал фотографию и снова поставил на стол, а потом хотел взять Аиду на руки.

– Я могу идти, – раздраженно ответила та, отпихивая его ладони. С трудом поднявшись, она, пока Уинтер стоял к ней спиной, положила фотографию Полины лицом вниз.

Ванная оказалась просторной с блестящей белой плиткой и отполированными деревянными шкафчиками. Окно с фаустированным стеклом вместо залива, как в кабинете, выходило на южную сторону Пасифик-Хайтс. Ночной туман коронами венчал престижные дома на крутых склонах.

Слева в комнате стояла огромная блестящая ванная на когтистых ножках. Уинтер повернул серебряные краны, закрывая горячую воду. Не успела Аида возразить, как он поднял ее на руки и положил в воду. Лодыжка чуть-чуть заныла, но остальное тело охватила такая нега, что некоторое неудобство значения не имело.

– Слишком горячая?

Мышцы превратились в желе, Аида скользнула ниже по высокому бортику.

– Идеальная. Здесь могла бы поместиться машина.

Или гигант-бутлегер. От восхитительной воды по рукам и ногам пробегала дрожь удовольствия.

Уинтер наклонился и присел на деревянный стул рядом с гостьей.

– Положи раненую ногу сюда, – приказал он, постукивая по краю ванной.

Аида послушалась и скользнула глубже под воду. Уинтер осторожно промыл все ссадины мягкой мочалкой, убирая грязь.

– Уинтер?

– Да.

– У меня осталось всего три доллара. Все мои сбережения были в той квартире. У меня нет одежды, косметики, украшений…

– Я все возмещу. Ты бы не лишилась имущества, если бы не связалась со мной.

– Ты не знаешь наверняка.

– То есть тебя частенько пытаются убить? – спросил бутлегер.

– Ну, нет.

– А меня – да. Это тот же план косвенного уничтожения, что использовали на мне с призраками. Я виноват, и возместить утраченное – моя задача. Точка.

– Я не желаю подачек и верну тебе все, когда заработаю деньги. Велма все еще должна мне за одно выступление, а потом будет зарплата в Новом Орлеане…

Уинтер в ярости бросил мочалку на пол:

– Все еще думаешь о Новом Орлеане? Сегодня ты едва не погибла. Знаешь, как я испугался? Ты ведь могла сгореть заживо! Тогда бы мне позвонил не Бо, а миссис Лин с просьбой купить гроб для твоего обгоревшего трупа!

Аида резко вздохнула и неожиданно всхлипнула:

– А что мне еще делать? Другой работы я не знаю. – Хлюпая носом, она боролась с эмоциями, но те вырвались наружу: – Я не останусь тут, играя роль любовницы, пока не наскучу тебе, и ты не выберешь кого-нибудь поблондинистей, покрасивее и поэффектнее.

– Почему, черт побери, наше воображаемое расставание – моя вина?

Потому что сама Аида не представляла, что сумеет найти человека, которого хотела бы больше, чем Уинтера, но вслух сказала другое:

– Я стала известной, теперь меня приглашают владельцы клубов, а не наоборот. Мне не нужно проситься на работу или что-то доказывать. Если я не воспользуюсь этой возможностью, то время уйдет. Разве ты этого не понимаешь? Это все, что у меня есть, ничего другого я не умею.

Проглотив резкий ответ, Уинтер поднялся с табуретки. В разных глазах сияли гневные огоньки. Бутлегер ринулся прочь, и поверхность воды дрожала от его сердитого топота.

• • •

Уинтер едва сдержался, чтобы не запустить чем-то в стену. Чертов Новый Орлеан. Если он больше не услышит из ее уст название этого города, то будет доволен.

Найти кого-то поблондинистей…

Да что, черт побери, с ней такое? Неужели огонь расплавил ее мозги? Какого дьявола он захочет другую…

Тут он увидел опрокинутую фотографию в серебряной рамке. Полина. Уинтер посмотрел на снимок. Аида ревновала к покойнице? Неужели думала, что он оставил у себя это изображение от горя и любви? Вовсе нет. Он не выбросил ее из уважения. Хотя, честно говоря, скорее, чтобы подпитывать чувство вины. Потому что, если бы не видел ее снова и снова, то забыл бы, как выглядела покойная жена.

Хуже того, Уинтер вообще о ней не думал, как, в принципе, и при жизни Полины. Иногда они не виделись целыми днями, даже будучи женатыми и живя в одном доме. И это никогда его не беспокоило.

Надо было отпустить Полину, когда она попросила развод.

Неужели он повторяет ту же ошибку с Аидой? Их связь сделала из нее мишень, а виноват он.

Опять.

Уинтер подумал о сокрушающей панике, которую испытал, получив звонок от Бо: кто-то пытался сжечь Аиду прямо в квартире. Мало что ужаснее смерти в огне.

Но она не умерла и теперь в безопасности в его доме. Это все, что сейчас имело значение.

Тяжело вздохнув, Уинтер взял фотографию Полины и пошел в кабинет. Затем сел перед окнами, глядя на рассвет. Через несколько минут заглянула Астрид с охапкой одежды.

– Я слышала шум, – пояснила она, шлепая тапочками по полу, а ночная рубашка развевалась словно флаг. – Бо рассказал мне о происшедшем. Я подумала, что Аиде понадобится одежда.

–  Так, мит йерта [34].

– Не за что. – Астрид положила принесенную одежду на подоконник. – Бо сказал, что огонь вызвала неисправность в проводке, и что Аида лишилась всего.

– М-м-м.

– Но подозреваю, это как-то связано с бутлегерством. – Не услышав ответа, она устроилась у брата на коленях: – Я же вижу, что ты расстроен. Прости.

Уинтер погладил прядь светлых волос.

– Кто-то пытается меня запугать и заставить отказаться от предприятия. Но не переживай, я обо всем позабочусь.

– Не сомневаюсь.

– Но пока все не разрешится, мне бы хотелось, чтобы ты была осторожна, выходя из дома. Не боялась, а проявляла бдительность.

– Я всегда начеку.

– Значит, будь умницей и не выходи одна. Однако если мы позволим себя запугать, значит…

– Они победили. Поняла, я не буду делать глупостей.

– Молодчина. Не хочешь пройтись по магазинам?

– Для Аиды?

– Я позвоню в универмаг и попрошу впустить тебя до открытия. С тобой поедут Бо и Йонте.

А также парочка охранников, что постоят на входе и доберутся в объезд в одной из старых машин. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Рассчитывай на меня, я буду готова через час. – Астрид сонно улыбнулась и пожала руку брата. – Аида переезжает сюда насовсем?

– Через неделю она отправляется в Новый Орлеан.

– Навсегда?

Уинтер пожал плечами.

Астрид стиснула его ладонь тонкими пальчиками:

– Ты ее любишь?

Его сердце сжалось. Любит ли он? Уинтер помнил, каким несчастным чувствовал себя во время разлуки с Аидой после ссоры насчет Сук-Йин. И знал, какое облегчение испытывал теперь, зная, что медиум совсем рядом в безопасности его дома. Уинтер хотел, чтобы она спала в его постели… и хотел сам видеть ее, просыпаясь.

Он хотел Аиду, а не просто интрижку с ней.

И совсем не желал, чтобы она уезжала. Сама мысль об этом наполняла его черным отчаянием, равным по силе боли от утраты семьи.

– Возможно, – наконец честно признался Уинтер.

– Думаю, она тоже в тебя влюблена, судя по тому, как смотрела в тот день, когда пыталась вернуть пальто. Я еще не видела, чтобы кто-то так на тебя глядел. Уж точно не…

– Не произноси ее имени.

– Прости.

Уинтер крепко сжал руку сестры:

– Это неважно. Я не могу заставить Аиду остаться.

Возможно, он сумел бы повлиять на расклад. Тайком побеседовать с Велмой и уговорить ее продлить контракт. Только уже пообещал, что не станет вмешиваться.

Он мог бы поехать на поезде в «тихий» бар в Новом Орлеане и угрозами заставить этого неизвестного владельца расторгнуть договор с Аидой. Очень заманчивая идея, но Уинтер тут же ее отверг. Аида раскусит его на раз.

Нет, нельзя ее принуждать.

Почему же она не видит то, что находится прямо под носом? Им хорошо вместе, чудесно в постели. Даже более того – восхитительно. Волшебно. И они прекрасно ладят. Честно говоря, она одна из немногих женщин, с которыми ему интересно не только в постели. Боже, да Уинтеру даже ссориться с Аидой нравилось.

И западное побережье ей по душе, Аида не раз это повторяла. Тогда почему же ей не обосноваться здесь, не открыть свое дело, проводя сеансы? Уинтер мог бы купить медиуму рабочий кабинет, направлять к ней богатых клиентов. Аида получила бы все, о чем мечтала. И если, боже упаси, они когда-нибудь расстанутся, она будет заниматься любимым делом, а не ранить себя каждый вечер в помещении с кучей пьяных идиотов.

И Уинтер будет рядом, чтобы позаботиться о ней и дать необходимое.

Простой выход, так почему же только он сам его и видит? Хуже того, если бутлегер попытается убедить Аиду, то она упрямо будет гнуть свое.

– Значит, ты ее отпустишь? Это совсем на тебя не похоже, – заметила Астрид.

Уинтер опустил голову на подголовник:

– А что можно сделать? Запереть ее? Пригрозить?

– Конечно, братец, каждая девушка только об этом и мечтает.

Уинтер сердито посмотрел на сестру, затем выглянул в окно, наблюдая, как золотистый свет прорывается через туманный покров.

– А ты что предлагаешь? Подскажи, раз заделалась экспертом в делах сердечных и явно обладаешь многолетним опытом.

– По крайней мере, у меня хватило ума не выходить замуж за нелюбимого.

С этим не поспоришь.

Астрид выпустила руку брата и встала, собираясь уйти:

– Папа как-то рассказал, мол, все в жизни делал, только чтобы угодить маме, и что был счастлив, только если счастлива она.

– Да, и что?

– Если ты хочешь, чтобы Аида осталась, возможно, стоит сделать ее счастливой. Чего она желает?

Вроде все так просто, но как быть, если больше всего Аида хотела уехать?

– Выясни, – наказала Астрид, уходя.

Уинтер сунул фотографию Полины в нижний ящик стола. Возможно, со временем он уберет снимок в чулан или отошлет ее родителям. Если же забудет лицо жены… ну что ж, так тому и быть. Он слишком долго казнил себя. Пора ее отпустить.

Уинтер устало вздохнул и пошел в спальню. Аида лежала на животе на кровати, завернутая в полотенце и с влажными волосами. На покрывале валялось содержимое ее сумочки: скомканные банкноты, мелочь, металлический тюбик помады, дешевое карманное зеркало, скальпель и несколько открытых писем.

Уинтер подошел и приподнял гостью:

– Что случилось, кошечка?

– Мой кулон, – хрипло прошептала она. – Я думала, что он у меня, но сняла его перед сном.

– Мне жаль. – Придумывая слова утешения, Уинтер попытался обнять Аиду, чтобы как-то успокоить. – Но это же просто вещь, а не твой брат.

Залитые слезами глаза гневно сощурились:

– Просто вещь?

Зря ляпнул.

– Все имеет ценность, смысл. Все связано. Если бы не эти вещи, я бы не смогла призывать духов.

– Я неправильно выразился, – попытался исправиться Уинтер, но Аида его не слушала.

– Теперь все мои вещи пропали. Их и так было немного, а теперь вообще ничего не осталось. – Она оттолкнула содержимое сумочки. – Я потеряла единственную фотографию Сэма, последнего человека из моей семьи.

Глава 25

Полуденное солнце нагрело плитку под ногами Аиды, которая чуточку встревоженно осматривалась в большой ванной Уинтера. Голова трещала, а ссадины на ноге горели при каждом шаге. Кто-то любезно оставил халат, но Аиде он был маловат. Хотелось одеться по-настоящему, а также выяснить, не уцелело ли что-то после пожара.

И отыскать Уинтера, где бы тот ни пропадал.

Аида вспомнила, как засыпала в его объятиях. Бутлегер укрыл ее одеялами и ушел, а теперь в спальне пусто. Непонятно, где же он переночевал, если вообще спал.

Наклонившись попить из-под крана, Аида прополоскала рот и поискала расческу, чувствуя себя не в своей тарелке в чужом доме. А когда наконец нашла туалетные принадлежности Уинтера в шкафчике с матовым стеклом, то поняла, что тут не так: в ванной не было приличного зеркала, а только маленькое бритвенное, висевшее на скрещенном фиксаторе, прикрепленном к стене. Да и в спальне не наблюдалось большого зеркала.

Наверное, бутлегеру не хотелось каждый день видеть шрамы на лице.

– Ох, Уинтер, – вздохнув, прошептала Аида.

Ее внимание привлекли тихие голоса где-то вдалеке.

Напротив ванной находилась другая дверь. Аида пошла на звуки и заглянула за нее. Похоже, комната для гостей. Кровать на четырех столбиках в дальней части комнаты была незастелена и без подушек. Значит, ею не пользовались, а теперь там валялась груда одежды.

Аида осмотрелась.

На комоде выстроились новые коробочки дорогой косметики, шампуни, электрическая плойка и фен. Такой роскоши Аида себе позволить не могла. Рядом стоял деревянный квадратный открытый чемодан. В одной половине – вешалки, а в другой – шесть отделений. Таким пользовались голливудские звезды, путешествуя по миру. Возле него высилась груда коробок с обувью. Из-под смятой бумаги виднелись коричневая и черная кожа. Несколько вечерних платьев со стеклярусом и блестками висело в открытом шкафу. Повседневная верхняя одежда, шляпки, сумочки валялись на постели, а на столе лежали открытые коробочки с драгоценностями, сверкающими в солнечном свете.

Симпатичная молодая служанка вместе с Астрид и портнихой Бенитой раскладывали все по местам. Похоже, девушки решили открыть магазин. Светленькая Астрид повернулась. При виде Аиды у нее загорелись глаза.

– О, вы проснулись – прекрасно! Как себя чувствуете?

– Бывало и лучше, – призналась Аида.

– Ох, я так вам сочувствую. Бо сказал, что проводка в старых домах вечно загорается.

– А…

– Вам повезло, что удалось выбраться. Но с другой стороны, вы получите все новенькое! – Астрид восторженно раскинула руки, показывая свою работу.

Аида закашлялась, и сестра Уинтера похлопала ее по спине.

– Вы в порядке? Может, воды? – Мисс Магнуссон что-то приказала по-шведски служанке, и та бросилась вон из комнаты. – Она принесет завтрак и сок. Бьюсь об заклад, вы умираете с голоду.

– Я…

– В общем, разве это не замечательно? Я вам так завидую. Я сказала Бо, что подожгу свою комнату, чтобы закупить себе новый гардероб. Но Уинтер пригрозил, что если я такое устрою, то прохожу в мешке для картошки до самого окончания учебы. Посмотрите, что я вам выбрала. Некоторая одежда может быть не по размеру, но Бенита обязательно все подгонит.

– Астрид, – взмолилась Аида, чувствуя легкую тошноту. – Я не могу себе это позволить.

– Не волнуйтесь, мы с Бенитой сохранили счета, – ответила Астрид, поднимая небольшой гроссбух. – Уинтер говорил, что вы пожелаете вернуть деньги, когда сможете. Тут все записано.

Аида смотрела на пункты списка, чувствуя, как растет тревога с каждой цифрой, написанной витиеватым женским почерком в конце каждой страницы, пока не дошла до последней записи с общей суммой в четыреста пятьдесят восемь долларов.

У нее челюсть отпала от удивления.

– На эти деньги можно купить машину… мои накопления составляли… – Примерно половину. Придется годами экономить. – Это безумие. Это…

Астрид улыбнулась, показав ямочки:

– Ну теперь будете знать, как связываться с членом семейства Магнуссон.

– Гуд миддаг [35]. – В комнату зашла экономка Уинтера в строгом повседневном костюме. – Держите.

Аида взяла объемный конверт:

– Что это?

– Билеты в первый класс, – нараспев ответила Грета. – Поезд уходит в тот же день, что и раньше ближе к полудню. Железнодорожная компания любезно прислала замену сгоревшему в пожаре билету. Вы должны Уинтеру только разницу в цене, а так вам будет удобнее спать. Он настаивал.

Боже правый! Аида в жизни не путешествовала первым классом. И Грета все устроила? Вероятно, кляла ее на чем свет стоит всю дорогу до станции.

Аида была ошеломлена. Прошлой ночью Уинтер накричал на нее, взбесился из-за отъезда в Новый Орлеан, а теперь почти что выпроваживает.

– Я немного не в себе, – призналась она, держа в руках билет.

–  Йа [36], могу себе представить. Но подумайте, что вы потеряли только материальные вещи, которые легко заменить, а теперь пробудете в удобном безопасном месте до отъезда.

– Похоже, вы правы. А где Уинтер?

– Выслеживает негодяев, навредивших вам.

У Аиды сердце ушло в пятки.

– Довольно, давайте повеселимся. Ширма в углу, – задорно воскликнула Астрид.

– Да, конечно, – ответила Грета, складывая руки под грудью. – Астрид сейчас покажет, на что способна легкомысленная девчонка с неограниченным кредитным счетом.

• • •

Уинтер стоял в коридоре, глядя на выгоревшую дыру, где прежде была дверь в квартиру Аиды. Ничего не осталось: одежда и багаж обуглились, ее сбережения в тайнике обратились в пепел, а кулон расплавился на комоде.

– Очень мило с твоей стороны оплатить ремонт, – заметила Велма, осматриваясь рядом с ним.

Как владельцы смогут избавиться от резкой вони горелого, Уинтер не представлял.

– Аида и Бо симпатизируют хозяевам. Ты можешь что-то сделать?

Велма долго смотрела на плачевное состояние помещения, само спокойствие в элегантном светло-зеленом пальто. Глаза скрывала такого же цвета шляпка.

– Чего ты хочешь?

– Можешь сотворить выслеживающие чары?

– И привести тебя к поджигателям? – Она покачала головой. – Не думаю, что я настолько хороша. Проще найти их по уликам.

– На улице видели грузовик и двоих мужчин. Один свидетель уверял, что они были китайцами, а другой – что белыми. И никто не может определить марку грузовика.

– Иными словами, зацепок нет.

– Нет, и я уже поговорил с полицейскими. У них тоже ничего. Разве ты не можешь попробовать что-нибудь?

Велма потянула манжеты кремовых перчаток, чтобы те плотнее сели на руки.

– Я не знаю чар, которые бы выследили злоумышленников и вернулись со сведениями, касающимися их места положения. Однако в моих силах зажечь здесь фитиль, который будет гореть, пока их не найдет.

– Что это значит?

– Я смогу наложить на них проклятье. Но, прежде чем соглашаться, выслушай. С таким не шутят. Проклятье потом возвращает все сторицей тому, кто его наслал. Око за око. И когда я его запущу, чары уже не остановишь. Возможно, эти незнакомцы погибнут и, честно говоря, я не хочу, чтобы их смерть была на моей совести.

– Ладно, моя совесть с удовольствием возьмет на себя ответственность.

– Все не так просто, – ответила колдунья, проницательно глядя на бутлегера. – Проклятья создают новые разлады. Если дело связано с тем тайным тонгом, о котором ты рассказывал, и у них есть сильный чародей, он может устроить неприятности. Ты запустишь то, что не остановится, пока кто-то не пострадает или не умрет. Поэтому, если я сотворю заклятье, либо на тебя, либо на Аиду ляжет долг крови. Что бы я ни послала в мир, оно вернется и навредит одному из вас. Ты понимаешь?

Вообще-то не совсем, но если это проклятье вызовет войну, то враг хотя бы выползет из укрытия. Уинтеру уже надоело бороться вслепую.

– Я беру на себя полную ответственность, а не Аида. Она всего лишь свидетель, вся вина должна пасть на мои плечи.

Велма кивнула:

– Да будет так. Мне надо собрать немного пепла.

• • •

Почти весь день Аида примеряла и снимала одежду, а еще в полдень беззастенчиво слопала завтрак, состоящий из тостов-треугольников с масляным омлетом с укропом и копченым лососем. Астрид гордо заявила, что рыба – продукт предприятия Магнуссонов. А запила гостья снедь апельсиновым соком и крепким кофе.

Когда все новые вещи были распределены по разным кучкам – «оставить», «вернуть» и «подогнать», – Аида надела повседневное красно-коричневое платье. Астрид показала ей дом: кучу комнат, доверху заполненных предметами искусства из экзотических стран, включая гостиную, названную «Покои шейха», интерьер которой напоминал сказки «Тысячи и одной ночи».

Медиум познакомилась со слугами Уинтера, по большей части шведами: тремя горничными, прачкой, которая, как потом выяснилось, была матерью Бениты, разнорабочим и уже встречавшимся ей шофером Йонте. Управляла ими всеми Грета. Аида заинтриговала домочадцев Уинтера. Некоторые почти не говорили по-английски, и, к ее изумлению, Астрид с легкостью переходила с одного языка на другой.

Под присмотром Греты мисс Магнуссон показала Аиде, как управлять лифтом и систему внутренней связи на каждом этаже. Гостье продемонстрировали кухню, парадную столовую и библиотеку внизу. Даже вывели посмотреть на машины Уинтера, где Грета попросила Аиду написать свое рабочее расписание для Йонте, который обязательно будет отвозить и забирать ее из «Гри-гри».

Астрид без умолку болтала с Гретой, пока они все трое стояли на подъездной дорожке рядом с кремовым двухместным «Паккардом» с брезентовым откидным верхом. Прекрасная машина. Намного женственнее «Пирс-Эрроу» Уинтера адской окраски. Аида уставилась на свое отражение в одном из окошек машины и не прислушивалась к болтовне Астрид.

Медиум очень устала, ее ноги горели, ей хотелось уюта и Уинтера. Так странно видеть дом без самого хозяина. За пару недель она так привыкла к бутлегеру. К тому, как он пах, как смеялся. Как прогибался матрас, когда Уинтер забирался в постель. Какие звуки любовник издавал при оргазме.

Их частые встречи в «Фэрмонте» были блаженством, а теперь все кончилось, началась обычная жизнь, где ежедневно что-то меняется, и ни на кого нельзя положиться. Теперь, когда у Аиды появилось время оплакать потерю имущества (в основном, конечно, кулона), она поняла, что, возможно, так по ним скучала, ибо до встречи с Уинтером они символизировали для нее постоянство. Вещи. Только они и оставались в ее жизни. Переезды из города в город, с одной работы на другую, от незнакомца к незнакомцу. Аида всегда рассчитывала на успокоение, которое даровали ей надежный розовый будильник и старая фотография Сэма.

Кулон давал ей почву под ногами, а теперь его нет, пропал безвозвратно. Придется расправить плечи и идти дальше. К тому же, Сэму не понравилось бы, что сестра так за него цепляется, ведь столько лет он учил ее жить бесстрашно.

Аида хорошо усвоила урок, чертовски хорошо. Уже немало. Теперь она не беспомощна, как тогда, когда Эммет Лейн вышвырнул ее в приют. Вещи заменили. Аиду окружали красивые предметы и милые люди. Есть за что благодарить судьбу.

Вот еще бы будь рядом Уинтер, она бы испытала даже не благодарность, а настоящую радость. И это после всего пережитого за последние сутки. Если Уинтер способен сделать ее счастливой в такой ужасный день, то что же произойдет при удачных обстоятельствах?

– Вам надо что-нибудь еще? – спросила Грета, прерывая раздумья Аиды.

– Что вы сказали?

– Что-нибудь еще?

После всего, что они уже для нее сделали? Скорее, это ей следует спросить, чем можно отблагодарить за доброту. Потом вдруг на нее нашло озарение. Причуда.

– Я бы хотела, чтобы над умывальником Уинтера повесили зеркало.

Грета с Астрид изумленно уставились на гостью, и вторая наконец ответила:

– О, брату это не понравится.

– Знаю. Но я хотела бы смотреться в зеркало, приводя себя в порядок, а Уинтеру надо перестать чувствовать жалость к себе. Иногда необходим лишь небольшой толчок.

– Я не… – начала Грета.

– Скажите, что это я приказала. И раз уж на то пошло, пусть принесут большое зеркало в его спальню. Я просто не понимаю, как он одевается сам.

– Он опустил большое зеркало в шкафу так, что видит себя лишь от шеи и ниже, – поделилась Астрид.

– Астрид Маргарет Магнуссон! – прикрикнула на нее Грета.

– Но я же не лгу. И Аида права, настало время перемен.

Медиум улыбнулась:

– Отлично, значит, договорились.

– Что-нибудь еще? – раздраженно уточнила экономка.

Аида посмотрела на Астрид:

– Говоришь, никогда не водила машину? Ни разу?

Астрид покачала головой:

– Уинтер не позволяет.

– А эта машина здесь просто пыль собирает? Какая жалость, ведь правда?

– Она принадлежала моей матери.

– Какая красавица. Она на ходу?

– Все машины на ходу. Йонте объезжает на них окрестности каждую среду.

Аида погладила изгиб запаски – белобокой автопокрышки, присоединенной к машине над подножкой.

– Несколько лет назад в Балтиморе меня научили водить. Думаю, я еще не потеряла навыки. Хочешь покажу? Хоть как-то отплачу за все, что ты для меня сегодня сделала.

–  Ней [37] , ней! Хозяин очень рассердится, – запротестовала Грета.

– Только вокруг квартала. Можете постоять и посмотреть на нас, – успокоила экономку Аида.

– Правда? – воскликнула Астрид, загоревшись этой затеей. – Бо как-то показал мне, как переключать передачу. Кажется, с этим я справлюсь.

– Конечно, справишься. Проще простого.

Экономка пробормотал под нос что-то по-шведски.

– Грета, ну что ты! – сказала Астрид с улыбкой.

Экономка зарделась:

– Я ключи не дам. Если собираешься взбунтоваться против брата, проси помощи у Йонте.

• • •

Оставив Велму в «Гри-гри», Уинтер провел день в офисе в Эмбаркадеро, названивая разным людям. Примерно к ужину он попросил Бо отвезти его на Рашен-Хилл. Ехать мимо дома, в котором он жил с Полиной, не хотелось; хоть бутлегер и продал его более года назад, вид здания все еще вызывал в нем гнев и тоску. Но на сей раз его привело сюда не собственное прошлое, а дело Аиды. Уинтеру понадобился целый день и ужасно неприличная сумма денег на междугородние переговоры и плату юристам, чтобы собрать сведения.

Но они стоили каждого долбанного цента.

Оказалось, что нужный дом находится на той же улице, что и его прежнее жилище, всего в двух кварталах от Ломбард-стрит. Как тесен мир. Уинтер попросил Бо припарковать «Пирс-Эрроу» прямо перед трехэтажным особняком в испанско-колониальном стиле. Жилище находилось в превосходном состоянии. По обе стороны кривой лестницы росли кипарисы. Блестящий белый «Дюзенберг» стоял на подъездной дорожке за искусно выкованными металлическими воротами.

– Я скоро вернусь, это ненадолго. – Уинтер застегнул пальто и поднялся по лестнице ко входу. Скучающая служанка ответила на стук и побелела при виде гостя.

Он снял шляпу:

– Уинтер Магнуссон пришел увидеться с мистером Эмметом Лейном.

– О… да, вообще-то, у мистера и миссис Лейн сейчас гости.

– Это займет всего минутку.

– Ему что-то передать?

– Да, передайте, что ваш хозяин может обсудить наследство ребенка своего покойного брата наедине или перед гостями. Выбор за ним.

Горничная чуть замешкалась, потом открыла дверь пошире:

– Пожалуйста, входите, мистер Магнуссон. Гостиная слева. Я сейчас его приведу.

И не солгала, потому что прошло всего несколько секунд, как в луч света от лампы, освещающей переднюю, вошел высокий мужчина с седыми волосами и бегающими глазами.

– Мистер Магнуссон?

– Да, это я.

– Расскажите, в чем дело. У меня званый ужин.

Уинтер вынул из кармана пиджака сложенную телеграмму:

– Взгляните-ка на это.

Хмурая гримаса мистера Лейна пропала, когда он прочитал короткое сообщение.

– Как видите, она пришла к моему адвокату два часа назад из Балтимора. Знаете, когда мисс Палмер рассказала мне о смерти приемных родителей, меня кое-что поразило. Почему, спрашивал я себя, состоятельная пара будет растить двух детей десять лет и не удостоверится, что документы на усыновление и удочерение в порядке? Ведь их завещание было очень подробным. Мне кажется, их адвокат сделал бы все как надо.

– Какое дело…

– Поэтому я поспрашивал. Как видите в этой телеграмме написано, что усыновление законно оформлено и власти штата Мэриленд готовы предоставить об этом нотариально заверенное письмо. Юрист, с которым мы работаем в Балтиморе, сделает все завтра.

Мистер Лейн опустил руку:

– Прошло десять лет.

– Одиннадцать.

– От дома не осталось денег. Я давно его продал, а всю прибыль потерял на бирже.

– Ваше неумение распоряжаться деньгами не моя забота.

– Что бы эта девчонка вам не наплела, уверяю, мой адвокат все рассмотрит внимательнейшим образом…

Уинтер подошел ближе и тихо спросил:

– Вы знаете, кто я такой, мистер Лейн?

На какое-то время воцарилась тишина.

– Да, полагаю, что знаю.

– Тогда вы понимаете, что я не слишком почитаю закон. Также я не особо терпелив, так что либо мы все сделаем красиво и с достоинством, доказав, что вы вовсе не хитрый пройдоха, каким я вас считаю, либо я вернусь позже с моими людьми и постараюсь убедить вас другими способами.

Лейн смотрел на Уинтера, раздувая ноздри:

– Чего вы хотите?

– Я хочу получить армейский бокс Сэма Палмера. Я знаю, что его прислали вам, поэтому не уверяйте меня в обратном. В армии сохранилась запись об отправке. Какая же прелесть эта военная дотошность.

Мистер Лейн уставился на бутлегера разинув рот, затем стряхнул невидимые крошки с лацканов пиджака:

– Он на складе, придется его вытаскивать.

– Я хочу, чтобы его доставили в мой офис к пятнице. – Уинтер протянул мистеру Лейну визитку и забрал телеграмму. – Если бокса не будет к пяти часам вечера, я сломаю вам по пальцу за каждую минуту промедления. А когда закончатся пальцы… придется придумать что-то поинтереснее. Вы все поняли?

Лицо хозяина дома побагровело от ярости.

– Не знаю, что вы думаете там найти.

– Не все измеряется в деньгах, мистер Лейн. Этот бокс дорог как память сестре того парнишки, и я хочу его получить.

– Ладно. Мы закончили?

Уинтер посмотрел на фотографию на каминной полке. Похоже, жена Лейна.

– Еще кое-что. Дом вашего брата в Балтиморе оценили в двадцать тысяч долларов.

– Минуточку, послушайте… я не смогу достать таких денег. Я продал дом за гораздо меньшую стоимость, и прошло десять лет.

– Мне точно известен ваш доход, мистер Лейн. А еще я знаю о счете в «Хиберниа Сейвингс энд Лоан», на котором лежит пять тысяч шестьсот семь долларов и два цента. Вы выпишите чек на имя Аиды Палмер на эту самую сумму и отошлете вместе с боксом.

На лбу мистера Лейна выступили капельки пота.

Уинтер взял рамочку с каминной полки, вытащил и забрал снимок, а остальное вернул Лейну. Пустая угроза, но пусть этот кусок дерьма подергается.

– В пять вечера в пятницу. Приятного ужина.

• • •

Уинтер понял, что что-то не так, как только Бо подвез его к дому. Ворота были распахнуты настежь, последние дневные лучи отбрасывали длинные тени на пустое место, где прежде стоял «Паккард» его матери. Но именно выстроившиеся в рядочек на крыльце слуги заставили бутлегера впасть в панику.

– Что случилось? – спросил он, захлопнув за собой дверь.

Горничные убежали, спрятавшись за сетчатой дверью, остались только Грета и Бенита, и их взгляды, в которых тревога боролась с радостным волнением, совсем не успокоили нервы Уинтера.

– Я ее предупреждала, сказала, что вы с нее шкуру спустите, – заметила Грета, качая головой.

– Что за…

На улице раздались подбадривающие крики. Бо уже бежал туда. К тому времени, как Уинтер догнал помощника, они поняли, что вопил Йонте. Сдержанный старый ублюдок бежал по обочине, согнув длинные руки и яростно жестикулируя вяло едущей машине. Уинтер еще не видел его настолько оживленным. Какого дьявола?

– О боже мой! – пробормотал Бо, сорвав кепку и уставившись на это зрелище.

До Уинтера наконец дошло, что происходит. Йонте, бегущий по обочине, материнская машина, которая то прибавляла скорость, то замедляла ход, то опять ехала быстро.

– Тормози! Тормози перед поворотом, а не за ним! – кричал пожилой швед.

Кровь отлила от лица Уинтера, когда он рассмотрел человека за рулем. Астрид? Матерь божья, точно она. Сестренка визжала то ли от страха, то ли от восторга, а когда она переключила передачу, привод издал такой звук, который желательно никогда в жизни не слышать от своего автомобиля. Аида примостилась на пассажирском сиденье и подбадривала Астрид.

– Черт! Черт, черт, черт, – пробурчал Уинтер.

Он оглядел улицу и увидел парочку других автомобилей у обочины. Видимо водители намеренно припарковались в сторонке, опасаясь за свои жизни. Уинтер их не винил. Его сестра встала на безумный путь уничтожения: переехала клумбу, сделала резкий поворот на подъездную дорожку, в панике вильнула вправо, едва не разбив автомобильные зеркала об открытые ворота, и в итоге с визгом тормозов остановилась всего в паре метров от бампера «Пирс-Эрроу».

Йонте застыл на дорожке и согнулся вдвое, прижимая руки к груди. К нему подскочил Бо, но оказалось, что шофер просто запыхался. Пожалуй, он уже давненько столько не двигался. Уинтер бросился мимо них к машине.

Астрид увидела брата и перебралась на сиденье к Аиде:

– Я всего лишь объехала пару раз вокруг квартала.

Бутлегер оглядел «Паккард» в поисках повреждений. Он слышал за спиной болтовню слуг, которые вышли обратно, чтобы посмотреть на зрелище.

– Я ничего не задела! – выпалила Астрид, затем ее глаза зажглись. – И знаешь что – мне жутко понравилось!

Она бросила ему вызов, хитрая девчонка… Уинтер хотел… Боже правый, он не знал чего хотел и перевел взгляд на Аиду.

– Давай, покричи на меня, – дерзко бросила медиум. – Это была моя идея, и я ни о чем не жалею. Твоя сестра отлично справилась. Может, перепугала парочку соседей, но встряска им не повредит.

Уинтер считал вздохи, глядя на проказниц. Слуги притихли.

На секунду он позабыл обо всех мыслях и чувствах. Странная апатия росла в груди. Уинтер считал, что эта сцена напомнит ему об аварии… что он испытает тот же страх, который ощущал много недель после случившегося. Всякий раз, когда Бо куда-то его отвозил, и когда Астрид садилась в машину. Иногда бутлегер ждал их с Йонте у дома, переживая до тошноты и снова слыша те звуки столкновения… вспоминая, как его придавило к рулю. Он не мог пошевелиться, звал Полину и родителей, а те не отвечали.

Но заставить себя думать об этом было сложнее, чем когда воспоминания накатывали без предупреждения. И ведь Уинтер намеренно их вызывал, будто проверяя себя.

Он смотрел на младшую сестру, пытаясь представить лицо матери, но видел лишь бунтовщицу Астрид. Стоящая позади нее Аида терпеливо улыбнулась ему, заставив затрепетать. Ему хотелось обнять ее и держать, а также накричать. Ради всего святого, разве она не понимала, через что он сегодня прошел? Боролся за нее, угрожал, давил на адвоката, приказал Велме создать заклятье, чтобы отомстить тем, кто едва не убил Аиду… звонил домой каждые несколько часов, чтобы проверить, как она, словно наседка.

Уинтер чувствовал себя разбитым эмоционально. Сбитым с толку, поверженным.

– Ты меня видел? – спросила Астрид у Бо, чуточку задыхаясь и пыжась от гордости.

Уинтер угрожающе посмотрел на помощника. Если тот осмелится ее поддержать, то бутлегер поколотит его за предательство и за пособничество шалуньям. Но Бо лишь сунул руки в карманы и покачался на пятках, глядя на Астрид. Он не похвалил ее вслух, но, судя по тому, как паршивец едва сдерживался, чтобы не ухмыльнуться, в душе он аплодировал.

– Сегодня получилось так себе, но, думаю, в следующий раз будет лучше, – гордо сказала Астрид.

– Неплохо, совсем неплохо, – согласилась Аида и нежно похлопала ее по руке.

Боже. Они объединились против него, к тому же Астрид прямо лучилась самоуверенностью. Уинтер понимал, что не прав. Мучившие его вина и страх не позволили сестре раньше испытать это чувство радости.

И за один день, после того, как потеряла все свое добро и едва не сгорела заживо в собственной постели, Аида сделала то, чего так и не смог он сам: вошла в его жилище и убрала двухлетнюю меланхолию, довлевшую над домом.

Уинтер попытался что-то сказать, но затем молча направился к себе.

Глава 26

Аида дала Уинтеру немного времени остыть. Тихая ярость изменила его лицо до неузнаваемости.

«Я перешла все границы, слишком на него надавила».

Один бог знает, что сейчас творилось в душе бутлегера. Должно быть, он заново переживает ту аварию. Как же ему, наверное, больно.

Может, Аида ошиблась, считая, что, стоит подтолкнуть, и его жизнь изменится. Или вообще выбрала не тот способ. Слишком много в один присест. Следовало поразмыслить, а не действовать импульсивно.

Наступила ночь, на крыльце похолодало, а с залива начал надвигаться туман. Оставив Астрид болтать с Бо, Аида зашла в дом в поисках Уинтера. Его не оказалось ни на кухне, ни на первом этаже, ни даже в кабинете.

Зеркала.

Боже, только бы слуги не исполнили ее указание! Может, у Греты хватило здравого смысла не послушаться. С колотящимся от страха сердцем Аида подошла к закрытой двери спальни, легонько постучала и, не услышав ответа, чуть было не ушла прочь. Но ведь Уинтер ни словечка не сказал ей за весь день, и если хотя бы не попытаться с ним поговорить, то придется спать на диване в кабинете.

Аида открыла дверь. Уинтер стоял в рубашке с другой стороны кровати и глядел в угол. Туда поставили большое зеркало. Бутлегер смотрел не в него, а, скорее, на саму поверхность, будто на незнакомого врага, проникшего в безопасную цитадель.

Аида закрыла за собой дверь:

– Боюсь, и это моя вина. Я не хотела причинять тебе боль, просто…

– Просто что? – спросил Уинтер, не оборачиваясь.

– Просто хотела, чтобы ты увидел себя моими глазами.

– И что же ты видишь, Аида? – спросил он то ли устало, то ли печально. Может, сердито. Точно и не поймешь.

Она стала позади него, так что они оба отражались в длинном зеркале. Тени искажали черты лица Уинтера, а опущенные в пол глаза скрывали чувства.

– Я вижу сильного неунывающего человека. Требовательного к себе и к другим. Умного и красивого. Решительного защитника. Я вижу хорошего мужчину.

– Ты видишь мираж.

– Лучше питать ложную надежду, чем оставаться ослепленным виной. – Она коснулась его лица. – И если ты – мираж, то почему же кажешься мне таким настоящим?

Уинтер повернул голову и посмотрел на женскую ладонь, как будто ждал, что она исчезнет. Аида сжала его крепче. Когда они встретились взглядами, медиум не увидела ничего, кроме холодной ярости и едва сдерживаемого гнева, от которых у нее по рукам побежали мурашки. Словно бутлегер бросал ей вызов, хватит ли у нее сил не отвести глаз.

Аида бросила вызов в ответ.

И словно огненный взрыв произошел под этим ледяным панцирем. Уинтер молниеносно обхватил ее за талию и поднял на руки.

• • •

Уинтер намеревался отомстить Аиде, но она встретила его на полпути, обхватила ногами за пояс и впилась ногтями в затылок.

Как можно наказать того, кто жаждет наказания?

Он целовал ее яростно, агрессивно и страстно. Член тут же затвердел. Боже, с ней так хорошо, а Уинтер так изголодался. Неужели прошло два дня с тех пор, как он обладал ею? А казалось, годы. Он прижался к ней бедрами и скользнул языком в рот, исторгая из Аиды сдавленный стон. Да, вот, чего ему не хватало. Ее капитуляции и наслаждения.

Аида оторвалась от губ Уинтера, хватая ртом воздух, ее груди вздымались и опускались.

– Мы договаривались лишь о любовной интрижке, ничего больше. Ты же сказал, что не хочешь ничего постоянного! – почти крикнула она ему в лицо.

– Ничего не изменилось.

Ложь, самая вопиющая ложь на свете.

Аида соскользнула вниз, снова коснулась ногами пола и завозилась с ширинкой любовника. Высвобожденный ноющий от желания член слегка закачался над яичками, напрягшимися под взглядом красавицы.

Аида опустилась на колени и обхватила плоть теплой рукой. Прикосновение нежной кожи к члену едва не заставило Уинтера взмыть в небеса. Аида несколько раз робко поцеловала головку, заставив его задрожать от страсти, и вопросительно посмотрела вверх, ожидая реакции. Уинтер подбодрил ее, положив руку на красивые прямые волосы. Нежные поцелуи сменились несмелым прикосновением языка, а потом – «ну, давай, давай же!» – она взяла член в рот.

Уинтер чуть не умер от удовольствия.

Неужели они поссорились? Он тут же позабыл об этом, выкинул из головы все; остался лишь влажный и теплый рот Аиды, стремящийся заглотить как можно больше. Уинтер издавал отчаянные неконтролируемые звуки, полностью оказавшись в ее власти. Он не знал, зачем она это делает, только испытывал приятное изумление и благодарность. С возрастающей уверенностью Аида взяла его глубже еще на пару сантиметров, втянув щеки.

Уинтер посмотрел вбок и увидел ее с другого ракурса… их отражение в зеркале. Матерь божья. Аида на коленях, делает ему минет. Он никогда не видел ничего прекраснее.

Неужели она специально? Черт бы ее побрал, снова и снова.

Уинтер дернул бедрами, и Аида впилась в них ноготками. Затем отодвинулась, чтобы вздохнуть, все поглаживая рукой член, улыбнулась и опять принялась сосать. «Ей нравится, – понял почти обезумевший Уинтер. – А почему бы и нет? Мне ведь понравилось лизать языком местечко меж ее бедер».

Однако сейчас происходило нечто большее. Аида сердилась… хотела управлять… только вот им или своей разрушенной жизнью? А может, невидимой ниточкой, которая связала их вместе? Если Аиде хочется капитуляции, то Уинтер готов кричать об этом на весь город. Она и так положила его на лопатки, используя куда меньше.

После еще нескольких движений теплого рта бутлегер почувствовал знакомое давление у основания члена, потребность двигаться. Если Аида продолжит в том же духе, надолго его не хватит.

– Довольно, довольно! – Уинтер обнял ее за плечи и помог встать. – Боже, Аида, я хочу взять тебя. Помоги.

Он поспешно раздел ее: снял через голову платье, стащил через ноги сорочку, а чулки оставил. Зачем ей так надо расстегнуть его рубашку? Встревоженный и нервозный, Уинтер обхватил Аиду руками за талию, приподнял с пола и бросил на кровать. Ее возражение лишь распалило его сильнее.

В голове почти не осталось мыслей. Уинтер превратился в дикаря, желавшего поскорее овладеть Аидой и не сознающего ничего, кроме основных приемов, которые позволили его крупному телу прижаться там, где надо, к ее хрупкой фигуре. Уинтер стянул подтяжки с обоих плеч, чтобы опустить штаны пониже, и нащупал «Веселых вдовушек» в ящике стола, едва не уронив в спешке коробку. Он собирался поставить партнершу на четвереньки, чтобы овладеть ею, стоя у края матраса.

– Нет! – Аида прижала ладонь между ног, словно пытаясь унять боль.

Ничего эротичнее Уинтер еще не видел.

– Давай как на открытке, – потребовала Аида.

Уинтер оторвал взгляд от ее руки, и только через секунду до его заторможенного сознания дошло. Та открытка. Аида хотела быть сверху… опять собиралась им управлять. «Черт, она что, думает, я спасую?»

– Да, да, прекрасная идея, – пробормотал Уинтер. – Давай так, иди ко мне.

Уинтер сел на кровати, прижавшись спиной к изголовью, и помог Аида устроиться у себя на коленях. Мокрые завитки коснулись его мошонки, и член дернулся. Уинтер скользнул пальцами любовнице между ног. Невероятно влажная, теплая и набухшая от желания. Готовая для него. Уинтер опустил Аиду вниз, и когда она с громким стоном села на него, приняв в себя одним махом столько, сколько могла, он чуть не обезумел.

– Аида, Аида, – повторял он как молитву или клятву верности.

Она пыталась двигаться все быстрее, сжав руками его плечи до синяков, чем еще больше возбудила Уинтера. Он наслаждался ее телом, перекатывал соски между большими и указательными пальцами, целовал чувствительное местечко на подбородке, запоминал изгиб между бедром и талией… гладил выпуклые шрамы.

Уинтер задержал взгляд на украшенных розами подвязках, врезавшихся в кожу, затем последовал по линиям на чулках до слегка потертых подошв новой обуви. Время от времени Уинтер опускал руку между их телами и потирал пальцем напряженный бутон, вызывая у Аиды стоны. Тогда она так крепко его сжимала, что ему приходилось останавливаться, чтобы не кончить раньше нее.

– Вот так, возьми меня! Накажи! – подначивал Уинтер.

Аида стиснула зубы и в отчаянии закричала. Уинтер ее обожал. Она возвышалась над ним будто богиня, намереваясь завладеть любовником, заставляя его платить за непокорство каждым движением красивого тела. Он обожал в Аиде все: капельки пота на лбу, стоны удовольствия, запах ее лона.

Все оказалось даже лучше, чем в его буйном воображении.

Аида прерывисто дышала, плоть шлепалась о плоть. Груди в веснушках дрожали и завораживающе колыхались. В ту же секунду, как она потеряла ритм, а бедра задрожали от усилий, Уинтер опустился ниже на подушку и перехватил инициативу, яростно вбиваясь в лоно, пока Аида не выгнулась над ним.

Все мысли вылетели из головы, Уинтер стал лишь телом, служащим для наслаждения Аиды. И когда удовольствие наконец набрало силу и достигло пика, она посмотрела ему в глаза. Ее лицо было таким уязвимым и открытым, что, помоги боже, в уголке дикого притупленного сознания, мелькнуло: «Вот эта. Она. Единственная. Больше никто».

Аида закрыла глаза и издала долгий крик из глубины души. Она кончила так сильно и яростно, что Уинтер почти позавидовал. Абсурдность этой мысли смылась под давлением собственной потребности. Слава богу, настал его черед!

Аида совершенно обмякла и готова была упасть.

– Еще нет! Держись, – попросил Уинтер.

Он поднимал ее вверх вниз на члене, одновременно двигая бедрами и приводя партнершу в чувство. Она содрогнулась и снова стиснула его. Второй оргазм стал сюрпризом для них обоих. И когда Аида, всхлипывая, выгнулась в объятиях, все тело Уинтера напряглось в предвкушении.

Наслаждение накатило на него, подталкивая вперед. Он держал Аиду за бедра и извергался в нее бесконечно. Чудесный ослепительный миг совершенной капитуляции, которую Уинтер чувствовал в пояснице, кончиках пальцев на ногах и руках.

Когда ощущение схлынуло, он ловил ртом воздух, бормоча на ломаном шведском, которого Аида не понимала, но, черт побери, не мог произнести ничего на ее родном языке. Странно, что ему сложно было переключиться, ведь обычно Уинтер переходил с языка на язык без проблем.

Аида склонила голову у его шеи. Уинтер гладил ее по волосам, пока их сердца не замедлили ритм, и наконец нашел верные слова на правильном языке, которые и прошептал ей, прижимаясь губами к щеке:

– Все, что у меня есть – твое. Мой дом, мое тело, моя защита… мое сердце. Все, что я есть.

Солоноватая слезинка скатилась по щеке. Уинтер слизнул ее, и тут Аида разразилась душераздирающими рыданиями. Он не спрашивал, в чем дело, просто обнял и притянул к себе, ожидая, пока она успокоится. И потом продолжал держать любимую, пока она не уснула. Где-то в глубине очерствевшего сердца Уинтера вспыхнуло понимание: это был их последний раз.

Глава 27

До конца недели Аида с Уинтером почти не виделись. Какая ирония и просто подвиг, ведь медиум жила под его крышей, спала в его постели, однако ни разу не оставалась с ним наедине. Каждый день он уходил на работу, иногда ужинал дома, но к тому времени, как Аида спешила на представление в «Гри-гри», а затем обратно, Уинтер уже снова куда-то уходил. Она ждала его почти до рассвета, но он ни разу не пришел к ней в постель. На третью ночь Аида отыскала Уинтера в старой спальне его матери. Он утверждал, что не хотел будить гостью, когда вернулся под утро.

Она проводила много времени с Астрид и Бо. Боже правый, да даже с миссис Лин и то больше виделась, когда та заходила ее навестить и приносила миндальное печенье.

Аида понимала, что Уинтер ее избегает. Он злился из-за ее отъезда, а может, еще из-за того, что сказал ей в ту ночь, когда они в последний раз были вместе. «Все, что у меня есть – твое». Она верила: в тот момент он действительно так думал. Теперь же переживала, что это всего лишь любовная болтовня в порыве страсти, о которой наутро благополучно забыли. Однако эти слова не раз всплывали в ее сознании и несколько дней спустя. Аида сознавала, что глупо позволять им влиять на нее, а еще глупее – в них верить. Но не могла не думать, что, сумей она ответить тем же, Уинтер вел бы себя иначе. Действительно ли ей по-прежнему так надо в Новый Орлеан?

Аида хотела поговорить с Уинтером, но не знала как.

В свой предпоследний вечер в Сан-Франциско она пошла на кухню, где и обнаружила хозяина дома беседующим с Бо за большим столом в центре комнаты.

Помещение было влажным и теплым после приготовления ужина, но стоило Аиде переступить порог, как атмосфера изменилась.

– Я уезжаю послезавтра, – сказала гостья стоящему к ней спиной Уинтеру. – Ты даже не взглянешь на меня, пока я не выйду за дверь?

Он застыл, но не повернулся. Однако повариха, поставив вымытую тарелку на полку над умывальником, пробормотала что-то по-шведски, вытерла руки о фартук и вышла.

Бо кашлянул в кулак и почесал затылок:

– Я… буду у себя. – И, бросив сочувственный взгляд на Аиду, удалился.

Она обошла стол, стуча каблучками кожаных лодочек по черно-белой шахматной плитке. От медленно кипящей на плите кастрюли поднимался пар. Там из костей, оставшихся от ужина, варился крепкий бульон для завтрашней трапезы.

– Если ты на меня злишься, то повернись и скажи прямо.

Уинтер, все также не глядя на нее, просто собрал бумаги, лежащие на столе.

– Я был занят.

– Лжец.

Он дернулся:

– Аида, что ты хочешь от меня услышать? Счастливого пути? Был рад с тобой познакомиться?

– Мне тоже непросто. Я вовсе не прыгаю от счастья. Мне страшно, и если начистоту, я не хочу уезжать.

Он искоса посмотрел на нее разными глазами:

– Значит, не уезжай.

– Я должна.

– Почему?

– Потому что это моя работа. Я обрела известность. Попытайся понять. Раньше я умоляла о работе, теперь клубы сами меня приглашают. Сейчас я вроде поймала удачу за хвост, но если упущу, то, вероятно, такой шанс больше не представится.

– Ты сама сказала, что не хочешь заниматься этим всю жизнь.

– Я и не хочу, но что мне делать? Я потеряла все, что скопила за последние несколько лет…

Уинтер бросил бумаги на стол:

– О, ради бога, ты же знаешь, что я все возмещу. Вполне вероятно, что эта сумма найдется у меня в кабинете. Я держу там средства на мелкие расходы.

– Ну конечно, – горько съязвила Аида. – Потому что эти деньги для тебя ничего не значат. Знаешь, сколько я вкалывала, чтобы их скопить? Годами экономила, выбирая что-то попроще или вообще отказываясь от желаемого, – и все ради того, чтобы теперь ты отмахивался и говорил, мол, столько у тебя уходит на мелкие расходы?

– Значит, ты меня наказываешь, потому что я богат?

Аида раздраженно махнула рукой:

– Дело не в деньгах, а в моей независимости и жизни. Я такая, какая есть, и не стану бросать все, подчиняясь порыву.

– Мне казалось, ты живешь настоящим.

– Живу, но не настолько легкомысленна, чтобы не строить планы на будущее.

– Так строй их здесь. – Уинтер склонился над столом, опершись на него ладонями, и напористо продолжал: – Ты же родилась возле залива. Это твой дом.

– У меня нет дома.

– Значит, устрой его здесь.

– Устрою. Чем и занимаюсь: пытаюсь скопить денег, но это непросто.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Уинтер, сложив руки на груди, так что костюм натянулся на бицепсах. – Дело вовсе не в деньгах.

– В них и в гордости.

– А если ты выяснишь, что у тебя уже есть собственные средства?

– Сколько же раз повторять, что мне не нужны подачки?!

Он хотел было ответить, но передумал и покачал головой:

– Это неважно. Я хочу, чтобы ты осталась не из-за денег, а именно потому, что хочешь остаться. Я уже признался в своих чувствах, а ты, видимо, их не разделяешь.

– Что ты знаешь о моих чувствах?

– Только то, что вижу, когда смотрю в твои глаза. И то, что слышу в твоем голосе. – Он помолчал и продолжил тише: – То, что чувствую, касаясь тебя.

У Аиды сдавило горло.

– И что тебе говорит это все? – Она хотела произнести слова уверенно, но от них веяло отчаянием.

– Мне это говорит, что, независимо от чувств, ты слишком упряма и боишься рискнуть, когда дело касается твоего сердца. Хоть ты и твердишь, будто на меня давит прошлое, сама все еще живешь своим.

– Я?

– Может, иногда я впадаю в депрессию и злюсь, но я не перестал жить после аварии. Я собрал себя по кусочкам и продолжал работать. Не подвел семью, не оставил своих клиентов, работников, слуг.

– Я тоже пытаюсь жить и работать! – возразила Аида.

– Разница в том, что я работаю не во имя памяти об отце, а потому, что наслаждаюсь процессом сам. К тому же люди на меня рассчитывают.

Это что, оскорбление? Аида даже не знала, как реагировать.

– Я люблю свою работу.

– Да неужели? Тебе нравится причинять себе боль? А шрамы?

– Но ты же говорил, что тебе они не мешают, – прерывистым голосом выдавила Аида.

– Не мешают, и тебе, черт побери, это известно! Как я понял, ты используешь скальпель, потому что так быстрее. Он бы тебе не понадобился, если бы ты проводила с одним клиентом час, вызывая одного духа за те же деньги, за которые вызываешь дюжину на публике.

– Я не смогу себе этого позволить, пока не скоплю достаточно средств.

– И сколько же лет пройдет? Пять? Десять?

– Н-не знаю.

– Но ты не примешь деньги в долг? А если они будут из другого источника? Люди каждый день берут ссуду в банке. Тогда тебя гордость не замучит?

Боже мой, вот сейчас, пытаясь загнать в ловушку, Уинтер раздражал ее до крайности.

– Дело не в моей карьере. Ты хочешь, чтобы я осталась из-за нас!

– Да, черт возьми, хочу! Виноват.

– Если я останусь, моей карьере конец. И сколько продлятся наши отношения, Уинтер? Спроси себя. Ты уже побывал в браке, и сам говорил, что потерпел неудачу, даже если бы не случилось аварии. И утверждал, что из-за той женитьбы согласен лишь на интрижку.

– Чувства меняются.

– Да, и быстро. Мы с тобой знакомы несколько недель. А если через месяц-другой твои чувства снова изменятся? Сэм всегда твердил, что ничто не вечно, и что отношения разрушают человека. И ты сам убедился в этом с Полиной. Почему у нас двоих должно быть по-другому?

– А ты никогда не думала, что Святой Сэм знал далеко не все?

Раскрасневшись от гнева, Аида указала на Уинтера дрожащим пальцем:

– Не смей так о нем говорить.

– А почему нет? Это ты его приплела. Уверен, что Сэм был классным малым, но он умер, Аида! Больше десяти лет назад. Когда ты перестанешь жить, пытаясь угодить ему?

– Он тебя не касается!

– К несчастью, касается и очень, потому что встал между мной и моей любимой женщиной!

Любимой? Аида не собиралась кричать, если звук, вырвавшийся из ее рта, можно было так назвать. Вопль вышел громким, будто на последнем издыхании. Аида так себя и ощущала: на грудь что-то давило, расплющивая сердце. Она стояла на месте, словно приклеилась к плитке или находилась под действием чар.

– Молчишь. Так я и думал. Подозреваю, ты позволила своей святой миссии по сохранению идиотских идей Сэма заслонить все, что чувствуешь сама, и бог его знает, любишь ли ты меня в ответ.

«Люблю». Аида хотела произнести вслух, но горло не слушалось. Пальцы потеряли чувствительность. Кажется… она впадает в прострацию.

Как же передать, что ее переполняют чувства к нему! Но прежде Аида такого не испытывала, потому испугалась. Она хотела сказать, что больше всего на свете хочет остаться и быть с ним…

Но Уинтер не дал ей времени:

– Сэм был восемнадцатилетним парнишкой, пытающимся найти смысл жизни. Ты никогда не думала, что он мог бы изменить свое мнение через несколько лет?

– Я никогда не узнаю, потому что он больше не прожил.

– Но собираешься так и строить жизнь на основе воспоминаний?

Аида заплакала навзрыд, чувствуя себя испуганным кроликом, загнанным волком. Она потеряла способность думать, делать хоть что-то, ей хотелось лишь бежать наутек.

– П-почему только я должна рисковать? Ты хочешь, чтобы я жила с тобой в качестве любовницы. Тебе даже в голову не пришло, что обо мне подумают, если я останусь здесь навсегда. Все знают тебя и со временем узнают обо мне. Пойдут разговоры.

– И кому какая разница?

– Мне есть разница! Это наложит отпечаток на мою репутацию и на все дела, которые я постараюсь устроить.

– Чушь собачья! Никому теперь нет до этого дела.

– Твоим родителям было не наплевать, иначе бы мать не подталкивала бы тебя к браку с нелюбимой. – Аида утерла слезы. – Если память о Сэме определяет мои решения, то жуткие отношения с Полиной влияют на твои.

Уинтер посмотрел на нее через стол холодным взглядом. У него дернулась щека, и, глубоко вздохнув, он уставился на руки.

– Наверное, Полина просто открыла мне глаза на природу брака.

– О, расскажи, пожалуйста, чему же тебя научила дражайшая Полина?

– Что это лишь бумажка, официальный документ, не имеющий ничего общего с чувствами, доверием, привязанностью и дружбой. Это чертова сделка, а я не собираюсь сводить наши отношения к записи в суде, которая только связывает людей вместе ради денег!

– А я не хочу повторять то, что ты и так знаешь: если думаешь, будто мне нужны твои деньги, то ради бога, верь в это и дальше, пока я уезжаю на поезде в Новый Орлеан!

Ярость добавила в лицо Уинтера что-то демоническое. Подвесные кухонные лампы отбрасывали резкие грубые тени на черты его лица. Уинтер стукнул кулаком по столу, чем удивил и себя, и Аиду. Бумаги разлетелись, некоторые даже упали на пол, а он бросился к ней. Аида отошла назад, но бутлегер продолжал надвигаться, пока не возвысился над ней, как чудище из преисподней. Пар из кипящей кастрюли кружился вокруг его черноволосой головы.

– Так давай. – Его дыхание обжигало лицо Аиды, а гнев обдавал жаром кожу. – Убирайся из моего дома и не вздумай возвращаться! Я больше не хочу тебя видеть!

Его слова опалили ее сердце прямо в груди. А слезы, катившиеся по щекам, не могли смягчить причиненный вред.

– Убирайся!

Она споткнулась, сделав шаг назад, повернулась и молча убежала.

• • •

Уинтер ударил ребром ладони по фарфоровому леднику. Неужели это все наяву? Он едва мог себе поверить. Из коридора донесся голос Бо, который о чем-то говорил с Аидой. Минуту спустя, раздался звук мотора. Наверное, Йонте увез Аиду на последнее представление в «Гри-гри».

Зазвонил телефон, но Уинтер не двинулся с места. Пусть кто-то другой ответит. Чуть позже на кухню вошел Бо. Бутлегер приготовился к нотациям, но, к чести помощника, тот перешел прямо к делу:

– Я знаю, что вам сейчас, наверное, не до того, но только что звонила Велма.

Уинтер лишь хмыкнул.

– Она просила передать, что по радио сообщили о двух неизвестных мужчинах в Чайнатауне, сгоревших заживо в черном грузовике у бакалеи. Вроде им пытались помочь, когда машина вспыхнула, но обе двери оказались заперты, и люди побоялись, что грузовик взорвется. Что в конце концов и произошло.

Боже правый, заклятье сработало.

– Ни при телах, ни по номеру машины документов не обнаружили, – добавил Бо. – Полицейские полагают, что грузовик угнали. Я переговорю с нашим информатором в участке, посмотрим, есть ли другие сведения.

Уинтер поблагодарил Бо, и помощник оставил его на кухне в обществе лишь бессвязных мыслей. Мир распадался на части. Уинтер ничего не чувствовал внутри, а снаружи просто сильно устал. Он не мог ни двигаться, ни думать, как надо. И едва взглянул на Грету, когда та появилась на пороге.

– Ты в порядке, гюллеплюттен [38]? – спросила она.

Уинтер встал, поправил костюм, пытаясь обуздать чувства, и услышал шелест бумаги во внутреннем кармане. Чек Эммета Лейна для Аиды. Можно было вручить его владелице и дать ей возможность принять взвешенное решение, но ему хотелось, чтобы она осталась ради него, а не из-за денег.

Уинтер преподнес ей свое сердце на блюдечке, а Аида промолчала. Может, он себя обманывал, думая, что она чувствует то же самое.

Уинтер посмотрел на Грету:

– Пусть ее вещи упакуют и снесут в прихожую.

• • •

Последнее представление Аиды в «Гри-гри» было худшим за всю ее жизнь. Она не смогла вызвать духов ни для первого, ни для второго, ни для третьего зрителя и не желала притворяться. Публика с улюлюканьем прогнала ее со сцены.

Впервые за карьеру.

И, вероятно, в последний раз, если слухи дойдут до ее будущего работодателя на юге.

– Такое случается и с лучшими из нас, – великодушно успокоила ее Велма, похлопав по плечу и отдав последнюю зарплату. – Может, тебя тревожит что-то, о чем ты хотела бы поговорить?

Аида покачала головой. Если откроет рот, то снова расплачется.

Обнявшись на прощанье с Езекией и Дэниелсом, она с позором ушла через черный ход.

Остановившись на пороге, Аида вытащила из сумочки перчатки и посмотрела на туман, заполнивший узкий переулок. Ну и что теперь? Все ее новые вещи остались в доме Уинтера.

Как и он сам.

Аида закрыла глаза и тяжело вздохнула. Надев перчатку, прошептала себе под нос:

– Хорошо, Палмер, давай подумаем об этом логически.

Может, он не ошибся, уверяя, что всем будет плевать на их связь. Она же не первая девушка в городе. И как она сама могла утверждать, будто за месяц нельзя познать свои чувства, и тем не менее настаивала, чтобы Уинтер принял публичное решение на всю жизнь?

Верно или нет, это не значило, что ей нужно уехать, только ради возможности доказать свою точку зрения, убежав, словно обидчивый ребенок. Да, Аиде нравился этот город, и в глубине души она считала его домом. Получается, по двум пунктам Уинтер прав.

И честно говоря, если подумать, можно взять банковскую ссуду. Уинтер опять прав, черт бы его побрал! Небольшую сумму, чтобы заплатить за аренду дешевого офиса, возможно, вместе со смежной квартирой, чтобы жить и работать в одном месте.

«Он встал между мной и моей любимой женщиной».

Неужели Уинтер действительно так думал? Правда ее любил?

Вздохнув, Аида опустила руки. Сумочка соскользнула и упала на мостовую, а содержимое рассыпалось. Аида наклонилась, чтобы все собрать.

– Вы в порядке, мисс Палмер?

Она подняла голову и увидела, что о косяк черного хода опирается Мэнни, один из охранников.

– Все нормально, спасибо, – солгала она и сунула все обратно в сумку.

– Мисс Палмер! – раздался еще один голос в нескольких десятках метров у входа в переулок.

Мужчина стоял у машины с открытой дверью и махал ей. Двигатель гудел, а из выхлопной трубы вырывались облачка дыма. Через секунду медиум узнала новоприбывшего.

– Доктор Йип, – поприветствовала она китайца, выпрямившись. – Что привело вас в Норт-Бич?

– Это долгая история, – ответил он, когда Аида приблизилась. – Может, поговорим об этом, например, за чаем?

Аида застыла в нерешительности, желая вернуться к Уинтеру и поговорить. Но выглядел травник дружелюбно, и, возможно, у него найдется нужная информация.

– Это связано с мистером Магнуссоном?

– Да, вообще-то связано. – Йип указал на заднее сиденье ожидающей машины. – Прошу.

– Вы в порядке, мисс Палмер? – повторил Мэнни позади нее.

Она помахала в ответ:

– У меня все хорошо.

– Прошу, – повторил доктор Йип, приглашая в свою машину. – Это не займет много времени. Думаю, вам будет интересно послушать мой рассказ. Можем поехать в «Автомат» напротив.

Глупо сомневаться, стоит ли садиться в машину к пожилому человеку. Доктор Йип им помог и отвлек головорезов Джу в своей лавке. Аида посмотрела вниз и увидела, что на нем все те же вышитые китайские тапочки. Почему бы не выслушать, что же он узнал. Травник приветливо улыбнулся.

Аида забралась на заднее сиденье и врезалась в кого-то, уже сидящего внутри.

– Простите, я не знала, что тут кто-то есть.

А когда присмотрелась… У мужчины в руках оказалась тряпка, сильно пахнущая травами. Темная корка обезобразила его щеку прямо под глазом.

И тут же заметила, что нос шофера перевязан, а шляпа почти скрывает изуродованное ухо.

Дверца закрылась, и рядом раздался голос доктора Йипа:

– Значит так, мой маленький медиум: либо будете послушной девочкой, либо вас усыпит одна из моих новых трудовых пчел.

Глава 28

Час спустя после ухода Аиды обида Уинтера от их ссоры поутихла. Через два часа его сердце переполняло сожаление. К одиннадцати вечера он уже метался из угла в угол, то сходя с ума от нетерпения, то погружаясь в отчаяние.

– Мне забрать ее из клуба? – спросил Йонте.

Выступление Аиды должно уже было подходить к концу. Обычно она еще задерживалась на полчаса, чтобы дать пару автографов, подписать программки и переодеться.

– Я поеду с тобой, – решил Уинтер, схватив шляпу и пальто. Пару минут спустя, они уже выезжали на дорогу.

Из темноты машины Уинтер наблюдал, как за окном проносятся спящие окрестности. Он повел себя как эгоист, когда умолчал про чек от Эммета Лейна. И теперь это понимал. Чертова упрямая гордость. Аида, конечно, переживала о гарантиях, если уж заговорила о браке.

Брак.

Уинтер все не мог поверить, что Аида упомянула о замужестве. Знала же, как он к этому относится! Да никогда больше, не после опыта с Полиной. Может, Аида просто и от него хотела жертвы, раз считала, что сама в качестве компромисса перестанет выступать в клубах. Ведь что еще она могла потребовать, если не его деньги? Конечно, она не охотилась за его богатством, просто нелепо об этом думать. И не любила его.

Или любила?

Аида так и не сказала о своих чувствах. И это расстроило Уинтера больше, чем ему хотелось признать.

Может, потом она его полюбит. Если ей нужно какое-то время, пусть проведет его здесь, а не на другом конце страны, куда ехать несколько дней на поезде. Боже, если уж на то пошло, пусть она его ненавидит, лишь бы открыла свое дело здесь, где он сможет присмотреть за ней, защитить.

– Вам лучше разрешить ей водить «Паккард».

Уинтер изумленно посмотрел на Йонте в зеркало заднего вида:

– О чем ты?

– Если женитесь на ней, то разрешите ей водить «Паккард». Она всю неделю каталась с Астрид. Дело не в том, научится ваша сестра водить или нет, просто юной барышне из такой печально известной семьи лучше не ездить самой. Один из ваших конкурентов может ей навредить. Мисс Палмер старше и не такая наивная, как Астрид. Вот мисс Палмер и следует водить «Паккард».

Уинтер молча сидел, не в силах поверить своим ушам. Пожилой водитель никогда не лез в его дела. Хватало, что все остальные домочадцы норовили вмешаться в жизнь хозяина. Видит бог, Грета и двух часов не могла прожить, чтобы не высказать свое мнение, но Йонте был как остров – молчаливый и невозмутимый.

А еще, шофер только что предположил, что Уинтер женится на Аиде. С чего Йонте пришла в голову такая мысль? Уж точно половина слуг слышали их ссору, а через пять минут об этом знала и другая половина. Неужели Йонте настолько необщителен, что даже не понял произошедшего?

– Это не мое дело, – продолжал старик, – но она станет прекрасной женой. Поможет вам забыть о первой. Кстати, я много раз твердил вашему папе, что миссис Полина вам не подходит. Ваша матушка пыталась сделать как лучше, но ошиблась.

– Может, не все созданы для брака. Наверное, я такой. Моя работа опасна и пользуется дурной славой.

– Ваш отец промышлял тем же, но был женат и имел семью.

– Маме это не нравилось.

– Ваша мать боялась, что одного из вас убьют или посадят в тюрьму. Она не стыдилась вашей работы, а гордилась вами обоими.

Уинтер молча смотрел в окно.

– И если не возражаете, скажу начистоту: мисс Палмер покрепче характером, чем ваша матушка.

– Я понятия не имел, что у тебя есть мнение на этот счет, – признался Уинтер.

– Вы мне платите не за мнение, но это не значит, что у меня его нет.

– Будь я проклят. Видно, беготня за Астрид и Аидой в тот день заставила тебя чуток раскрепоститься?

– Может, и так, – с ухмылкой ответил Йонте и снова привычно замолчал.

Уинтер снял шляпу и провел рукой по волосам.

Как его жизнь стала такой сложной?

Он уже понял, что совершил ужасную ошибку, выгнав Аиду из дома. Она, наверное, считает его чудовищем, ведь Уинтер так на нее накричал. Он не хотел снова становиться таким чудовищем, особенно в их отношениях. Вся эта хрень с призраками, пожаром и чертовыми Ульем и Пчеловодом, как бы там ни звали его врага, довела бутлегера до грани и вытащила на свет божий худшие качества его характера.

Но на самом деле он был лучше… правда ведь? Точно лучше. И не хотел вот так прожить остаток своей жизни.

И не станет.

Задержавшись из-за аварии на углу Бродвея и Коламбус, они подъехали к клубу почти в полночь. Припарковались у обочины, посидели несколько минут, а потом Уинтер отправил Йонте проверить, не ушла ли еще Аида, пока сам рассматривал ряд такси. Не хотелось с ней разминуться.

Уинтер подождал пять минут. Десять. Когда Йонте наконец вернулся, бутлегер понял: что-то не так.

– Дэниелс утверждает, что мисс Палмер уехала полчаса назад.

– Куда?

– Охранники у главного входа ее не видели.

Уинтер наказал Йонте ехать в переулок. Надо зайти к Велме, возможно, медиум сказала ей, куда направляется. Он мог бы позвонить домой и узнать, может, они с Аидой разминулись.

Выйдя из машины, Уинтер увидел у дверей охранника. Одного из тех, кто донес его в квартиру Велмы в ночь отравления.

– Добрый вечер, мистер Магнуссон.

– Вы Мэнни?

– Верно.

– Я ищу мисс Палмер. Вы случайно не видели, как она уходила?

Охранник кивнул:

– Примерно с полчаса назад.

– Она не говорила, куда собирается?

– Нет, но, кажется, она ушла со знакомым.

Уинтер напрягся всем телом:

– С каким знакомым?

– Старый китаец подъехал и предложил ее подвезти в черной « жестянке Лиззи» [39]. Я спросил, все ли в порядке. Мисс Палмер его не ждала, но ответила, что все нормально.

Сердце Уинтера заколотилось.

– А он назвался? Как он выглядел?

– Мисс Палмер назвала его «доктор». Чудаковатый старик с длинной седой косичкой. Говорил с британским акцентом.

Доктор Йип. От изумления мысли в голове Уинтера смешались.

– Тот мужчина вообще-то сказал, что у него есть сведения, касающиеся вас. Заявил, мол, хотел бы обсудить их за чаем. Я спросил мисс Палмер, все ли в порядке, и она заверила меня, что все нормально, – повторил охранник. – Я ошибся?

Краем глаза Уинтер заметил отсвет серебра на асфальте и поднял скальпель Аиды. Теперь бутлегер поспешно складывал в уме головоломку и тут вдруг вспомнил, как вздрогнул травник при их встрече. Но не от страха, а от узнавания. А еще у китайца были тапочки с вышитыми пчелами.

Внезапное озарение будто ударило ему под дых.

– Нет, ошибся только я, – ответил Уинтер Мэнни.

• • •

Машина доктора Йипа быстро катилась прочь от Норт-Бич. Но вместо того, чтобы ехать в Чайнатаун, как ожидала Аида, они двинулись по боковым улочкам через Телеграф-Хилл и повернули на юг на Эмбаркадеро.

Аида пыталась не паниковать из-за похищения и того, что один из негодяев, который в прошлый раз держал ее заложницей и лапал грудь, сейчас прижимался к ее боку вставшим членом. У него также осталась та ядовито пахнущая тряпка – он спрятал ее в старую баночку из-под крема для бритья, но по-прежнему держал на виду, словно угрожая пленнице. И если бы не приоткрытое окошко, Аида потеряла бы сознание от паров.

А с другой стороны сидел мужчина, что насылал призраков на Уинтера, убил предсказателя Ву, поджег ее квартиру…

– Куда вы меня везете? – спросила Аида в третий раз.

Они проехали причал Уинтера и Чайна-Бейсин почти полчаса назад и с тех пор трижды пересекли железнодорожные пути. Аида видела с одной стороны дороги склады, а с другой – грузовые вагоны. Судя по вывескам, теперь они находились в районе производства мясных продуктов. Насколько Аида поняла, машина направлялась прочь из города, куда-то вдоль побережья. Точно в незнакомый ей район.

Доктор Йип наконец соизволил ответить, заговорив впервые с тех пор, как заманил ее в машину:

– Мы едем туда, где мистер Магнуссон в жизни вас не найдет. Можете считать это моим гнездышком. – Травник улыбнулся.

– Вы – Пчеловод?

– Некоторые так меня называют.

– А в тот день, когда мы пришли в вашу лавку…

– О да, это было неожиданно. На минуту мне показалось, что вы раскрыли мою тайну. Встреча с мистером Магнуссоном в тот день была чем-то невероятным. Но божественное провидение, как говорят здесь в Штатах, мне улыбнулось.

– Эти двое работали на вас?

– Нет, тогда они еще на меня не работали. – Травник скрестил ноги и придвинулся к Аиде, положив руку на спинку сиденья, словно они были добрыми друзьями. – Но Джу-Рей Вонг – слабый босс, не желающий увеличивать свою территорию. После того, как он выгнал этих парней из своего тонга, я убедил их перейти ко мне.

– Потому что вы собираетесь взять под контроль Чайнатаун, управляя поставками алкоголя?

– Я избран небесными божествами возглавить тихое восстание. Духи шэн привели меня за океан из Гонконга, чтобы спасти мой народ от гвайло. В этой стране к китайцам относятся как к рабам, ловят, как свиней, и заставляют строить железные дороги. После Великого пожара город попытался переселить Чайнатаун и завладеть нашей землей, а когда мы воспротивились, нас держали в клетках на острове Энджел, разлучая семьи на многие годы.

– Я этого не делала, а вы жили в Гонкоге.

– Но мой брат был тут. Его продержали на том острове почти десять лет до самой смерти. Он был невиновен, но с ним обращались, как с преступником.

Аида понимала, какое горе потерять брата, однако же не убивала людей в отместку за гибель Сэма.

Йип покачал ногой:

– Теперь я тут и готов отомстить за ужасную участь брата, повести мой народ, дабы он заявил права на то, что ему принадлежит по праву. Но сделаю это по-своему, согласно верованиям. Моя миссия – мирная, потому что духи послали мне пророчество: я помогу своим соотечественникам захватить управление этим городом, не пролив ни капли крови.

Только через пару минут до Аиды дошел смысл речи Йипа. Призраки Уинтера, «глас божий», велевший другому бутлегеру сдаться, облава по наводке, все эти беспорядки в Чайнатауне… пожар в ее квартире. И то, как расстроился Йип, когда эти двое головорезов проникли в его лавку. Он кричал им не проливать кровь, мол, это место священно.

– Я мирный человек, целитель, а не убийца, – сказал травник. – На моих руках нет крови, я чист.

– То, что не вы жали на спусковой крючок, не значит, будто вы невиновны.

Йип терпеливо улыбнулся:

– Мисс Палмер, смерть – неотъемлемая часть войны. Это тяжело слышать, когда вы на стороне проигравших.

– А на чьей стороне заправилы тонгов Чайнатауна? Разве вы не уничтожили их предприятия?

Доктор покачал ногой в пчелином тапке у голеней заложницы:

– Им дали возможность присоединиться к победителям, но все они выбрали деньги, а не честь. А что касается вины, то любой солдат знает: есть хороший и плохой способы убивать. Я выбираю высший путь, избегая смерти, где возможно. Но если уничтожение необходимо, я делаю так, что жертва сама уходит из этого мира.

– Как тот предсказатель?

– Самоубийство – единственный почетный конец. Мистер Ву нарушил обет молчания и предал свой народ врагу.

– А как же я? Я ведь чуть не погибла в том пожаре. И в этом вы не виноваты?

Йип вздохнул:

– Пожар устроили для того, чтобы напугать вас и разлучить с мистером Магнуссоном. Я узнал про лауданум после случившегося. Исполнители сами решили нарушить мои приказы и слишком далеко зашли. О, смотрите, мы почти дома.

Машина замедлила ход, когда они миновали указатель «Хантерс Поинт», потом еще один у сухого дока, где несколько больших кораблей стояли в каналах, пришвартованные на суше сооружением из планок и свай.

– Что это такое?

– Здесь ремонтируют испорченные суда. Эта ржавая махина перед нами – тот самый корабль, что доставил меня из Гонконга. К несчастью для компании «Ройал Транспасифик Стимшип», «Нефритовая принцесса» не сможет вернуться в Китай, потому что весь экипаж заразился странной и ужасной лихорадкой за несколько дней до входа в порт, а за это время сломался бойлер. Расходы на ремонт оказались непосильными для владельцев, у которых все время возникали проблемы с разрешительными документами. К счастью, я был на месте и оплатил стоимость пребывания корабля в сухом доке, так что его переписали на мое имя.

В лунном свете, отражавшемся от черной воды залива, вытащенное на берег пассажирское судно напоминало огромное доисторическое животное. В парочке иллюминаторов мерцали огни: кто-то находился на борту.

Бывшие подручные Джу вытащили Аиду из машины и толкнули к деревянному забору, который закрывал вход в сухой док. Вдалеке зазвучала сирена, подавая сигналы кораблям в тумане.

– Здесь нас никто не увидит, – сказал доктор Йип, открывая ворота, доски которых были покрыты китайскими иероглифами и странными символами. – У нас с вами, мисс Палмер, похожие способности. Что весьма прискорбно для меня, так как из-за вас мои труды пошли насмарку. Но теперь, когда вы здесь, мои усилия по устранению мистера Магнуссона должны увенчаться успехом. И у меня есть для него нечто особенное. Не хотите ли посмотреть, на что способен некромант?

Глава 29

Уинтер стоял посреди кабинета доктора Йипа. Под ногами хрустело стекло выбитой двери. Желудок бутлегера закрутился узлом, а грудь сдавило тупым пульсирующим страхом.

Лавка была пуста.

Ни клочка бумаги с другим адресом, ни телефонного номера. Никаких бумаг: стол в подсобке абсолютно чист. Сама лавка совершенно не изменилась с тех пор, как они побывали тут с Аидой впервые. Ну, не считая сломанной двери.

Не доставало и ряда стеклянных баночек за прилавком, которые Уинтер разбил учетной книгой.

Теперь бутлегер уставился на черный след на прилавке, где прежде лежал этот журнал: под ним оказалась банкнота в двадцать долларов, по обеим сторонам которой были нарисованы красные символы.

– Посмотри, закончил ли Бо обыск переулка, – приказал Уинтер Йонте.

Шофер вышел и вернулся с помощником. Уинтер позвонил ему еще из «Гри-гри», и Бо встретил хозяина здесь с группой людей.

– Ты понимаешь этот китайский? – спросил бутлегер.

Бо подошел к прилавку, положил пушку и принялся рассматривать двадцатку:

– Черная магия.

– Это и я знаю. – Уинтер подозревал, что именно эту банкноту дал Йипу в тот день. Сколько двадцаток получает травник? Вряд ли много.

Однако Йип не был травником.

Уинтер открыл коробочку спичек и сжег двадцатку.

Они встретились с остальной командой после того, как переговорили с соседями и обошли опиумный притон, запертый склад и несколько квартир. Никто не знал, где жил Йип. Одна дама сообщила, что его каждый день привозила и забирала черная машина.

Уинтер заставил себя не паниковать. Он старался не думать о пожаре в квартире Аиды и о том, что ее одурманили. Нельзя представлять, какие жестокие страдания могла испытать похищенная в лапах того, кто пытался освободить Чайнатаун.

Уинтер лишь планировал, что сделает, когда поймает злодея.

Сосредоточившись на этом, бутлегер попросил Йонте поехать домой и присмотреть за Астрид, а сам с Бо и другими направился в «Золотой лотос». Но разбудив супругов Лин в ужасно ранний час и перепугав их до полусмерти, Уинтер выяснил, что квартирная хозяйка никогда не интересовалась, где живет доктор Йип.

– Мисс Палмер попала в беду? – спросила миссис Лин, запахивая халат на лестничной площадке у своей квартиры. Мистер Лин стоял прямо за женой.

– Думаю, именно Йип поджег квартиру, а теперь похитил Аиду.

– О, нет! Это моя вина. Он казался таким милым, но мне не следовало отправлять ее к нему, – расстроилась миссис Лин.

– Не вините себя, Йипу нужен я, а не Аида.

Виноват Уинтер, значит, ему все и исправлять. Он не собирался терять Аиду, даже если придется во время поисков уничтожить полгорода.

Надо поставить кого-то следить за рестораном, чтобы владельцы не остались без защиты. Миссис Лин пообещала обзвонить своих друзей и выяснить, не знает ли кто чего-нибудь о докторе Йипе. Шансы невелики, но Уинтер теперь готов был принять любую помощь.

Он попросил супругов позвонить ему домой и оставить сообщение, если они что-то выяснят, затем вышел на ночную прохладу к остальным работникам.

– Нам надо навестить Джу, – предложил Бо. – Если люди, которые напали на вас в лавке Йипа, патрулировали его территорию, то их смена может работать в той же местности. Может, они что-то видели.

– Если так, превосходно, но я не собираюсь ждать, пока Йип делает с Аидой бог знает что. Мы поедем к Джу, но он не обрадуется, потому что я попрошу его собрать всех заправил тонгов на встречу. Если они хотят снова управлять торговлей алкоголем, то пусть помогают мне найти Аиду. – Уинтер остановился у машины. – Раз доктор Йип хочет войны, он ее получит.

• • •

Аида поднялась на борт по широкому трапу. На палубе царили тишина и запустение, прямо воплощение заброшенности. Внутри же совсем другое дело. Вестибюль первого класса – двухэтажная открытая комната с лестницей – был битком набит деревянными ящиками с алкоголем. Ряды качающихся штабелей, на одних из которых стояли штампы известных марок, а на других – просто значилось «Джин». Половина надписей оказалась на китайском.

Целое состояние из украденного спиртного.

Аида не сумела оценить весь объем добычи, потому что на корабле не было электричества, однако время от времени видела вдалеке кого-то из охранников. Всего примерно человек десять-двадцать. Да и вряд ли тут собрались все. Дорожка, освещенная переносными фонарями, вела через лабиринт ящиков к лестнице в дальнем углу помещения. Столы соединили вместе, создав небольшую рабочую зону, где вооруженные мужчины просматривали кучки бумаг и этикеток. Рядом стояло несколько открытых ящиков с деревянной стружкой, доверху забитых бутылками.

Все работники глядели на проходящего Йипа, кивая и приветствуя его по-кантонски, но настоящее имя Пчеловода Аида не уловила.

– А у вас тут прямо целая коллекция. Это сюда попала вся выпивка из Чайнатауна?

– Да, и не только оттуда, – улыбаясь, сказал доктор Йип, остановившись, чтобы переговорить с одним из работников.

Они тихо шептались какое-то время, пока Аида рассматривала комнату в поисках чего-нибудь полезного: неохраняемой двери, оружия… лазейки для побега. Китаец с изуродованным ухом сильнее нажал на затылок пленницы.

– Только попробуй, – прошептал он ей, больно стискивая плечо. – Я не могу причинить тебе вред в его присутствии, но дождусь своего часа позже.

Йип закончил разговор и подошел к ним. Негодяй тут же ослабил хватку.

– Ладно, мисс Палмер, вперед.

В нескольких шагах на столе стояли фонари, топливо и спички. Бывшие работники Джу взяли по светильнику, а Йип достал фонарик. Они погружались все глубже в брюхо вытащенного на мель кита.

Аиду повели вниз по лестнице к первой палубе мимо других охранников. В длинном коридоре запахи джина и древесины уступили место сырости. Йип включил фонарик и направил луч перед собой.

– Надеюсь, вам придутся по вкусу ваши апартаменты, – заметил доктор, проходя мимо дверей по обе стороны. Судя по расположению, пассажирские каюты первого класса.

«Только лучшее», – уныло подумала Аида. Но это не роскошный круизный лайнер, созданный для богатых европейских семей, путешествующих по Средиземному морю. Этот старый пароход построили, чтобы перевозить множество третьесортных эмигрантов из Гонконга.

Йип открыл узкую дверь в конце коридора и придержал ее:

– Вот мы и на месте, моя дорогая. Прошу, заходите.

Подручный с изуродованным ухом затолкал пленницу в тесную комнатушку. Аида вскрикнула, ударившись коленом обо что-то твердое, и попыталась сориентироваться в темноте. Йип занес внутрь один фонарь и прицепил его на угол одной из коек, подвешенных друг над другом у стены. У иллюминатора за спиной Аиды стоял стул, а у левого бедра находился маленький умывальник. В комнате пахло плесенью и затхлостью.

– Тут тесновато, но вы справитесь. И водопровода нет, так что умывальник можно использовать только для естественных нужд. Если станет невтерпеж, то вы оцените его пользу.

– Сколько вы меня тут продержите?

– Недолго, не волнуйтесь. Завтра я вам кое-что покажу.

– Завтра? – Аида вдруг почувствовала приступ клаустрофобии в этой комнатушке и попыталась схватить Йипа за воротник.

Он отпрыгнул подальше:

– Но-но, мисс Палмер, пожалуйста, окажите мне ту же любезность, что и я вам.

Тот, кому она обожгла лицо горящей палочкой фимиама, толкнул ее на стул, и негодяи вышли.

– Чувствуйте себя как дома, – крикнул Йип из темного коридора. Аида больше не видела его лица. – Топлива в фонаре должно хватить еще на час. Отпугнет крыс и тараканов.

Дверь закрылась, и Аида бросилась вперед, как раз когда ключ повернулся в замке. Она дернула ручку, но лишь напрасно потратила силы.

– Что вам от меня надо? – закричала она, но не получила ответа. А прижавшись ухом к двери, услышала звуки удаляющихся шагов по скрипучим доскам в коридоре.

Когда похитители ушли, Аида начала искать какое-нибудь оружие. Сумочка висела на запястье, но скальпель пропал. Медиум застонала, вспомнив, как уронила все содержимое в переулке перед тем, как появился Йип. Неужели она потеряла скальпель? И как раз теперь, когда он так нужен!

В унынии она осмотрела каюту. Запертая массивная дверь. Задраенный наглухо иллюминатор, но вряд ли через него можно пролезть, даже разбив стекло.

Наконец оглядев каждый угол, Аида обреченно опустилась на стул и подумала об Уинтере.

– А он вообще знает, что меня похитили? – прошептала она в отчаянии.

Если сегодняшний день пройдет по тому же расписанию, что и предыдущие, то бутлегер будет занят до рассвета. Мысль о том, что Уинтер пошел на работу после их ссоры, расстроила Аиду. Но то, что он мог работать сейчас, когда ее похитили, приводило в ярость.

Гнев это хорошо. Если она сердится, то не изводит себя мыслями о плане Йипа. И не заметит, когда топливо закончится и фонарь станет гаснуть.

И даже не станет сожалеть о том, что приказ убраться из дома – возможно, последнее, что она услышала от Уинтера.

• • •

Негодующий и сердитый Уинтер покинул бордель «Чайная роза» вместе с Бо. Несколько его служащих показались из тени и пошли с двух сторон, охраняя бутлегера по пути к машине. Скоро рассвет. Прошло шесть часов с тех пор, как Аиду похитил ублюдок Йип.

А Уинтер так ничего и не нашел.

Четверо заправил сидели в гостиной дома терпимости – пять, если считать Джу. И так чудо, что им удалось так быстро собрать их вместе. Это, конечно, не все в Чайнатауне, но встретились представители крупнейших тонгов. И все молча сидели, пока Бо переводил речь Уинтера. Ни один из них не знал ни доктора Йипа, ни Пчеловода, ни про «Улей». Хотя, скорее, они просто не признались в своей осведомленности.

Просто сверлили Магнуссона подозрительными взглядами. Один из заправил посмотрел на него как на сумасшедшего, мол, устроить такой переполох ради женщины! Пара других смотрели сочувственно – по той же причине. Теперь им известно слабое место бутлегера. В его положении это весьма опасно.

– Все впустую, – проворчал Уинтер. Гнев подавил страх и ужас, пульсирующие у него под кожей.

– Дайте боссам переговорить, – успокаивал хозяина Бо. – Сейчас они испугались вашего приглашения. Как только успокоятся, то, может, кто-нибудь что-то и вспомнит.

– А к тому времени Аиду уже изнасилуют или убьют.

– Нельзя так думать.

– Тот негодяй пытался сжечь ее заживо в постели…

– Знаю, – твердо ответил Бо. – Но он также не сделал это своими руками. Он трус, и мы его найдем.

Другого выхода не было.

Уинтер посмотрел на освещенную изнутри большую китайскую булочную и указал на нее Бо:

– Попроси у них разрешения позвонить. Узнай, как там дела дома и на пристани, затем набери полицейский участок и сообщи, что мы придем потолковать с инспектором Менионом.

Учитывая, сколько денег вложил Уинтер в карманы представителей правопорядка, инспектор должен их принять. Менион руководил полицией нравов в Чайнатауне. В обычной ситуации Уинтер ни за что бы не попросил об услуге, но сейчас ему было плевать. Если Менион поможет отыскать Аиду, все остальное неважно.

Отмахнувшись от подручного, который открыл для него заднюю дверцу машины, Уинтер поднял воротник и прислонился к стене у булочной в ожидании Бо. Всплеск адреналина, заставлявший бутлегера действовать, почти пропал, и теперь Уинтер лишь представлял Аиду в обстоятельствах одно ужаснее другого. «Она не умерла, я бы знал». Уинтер повторял это нелогичное утверждение про себя до тех пор, пока не поверил. Он отыщет Аиду живой.

А потом разломает позвоночник доктора Йипа на части.

Уинтер ходил взад-вперед по тротуару, наблюдая, как Бо звонит из булочной; несколько любопытных рабочих посмотрели в ответ на беспокойного чужака. Бутлегер тяжело вздохнул и надвинул шляпу на глаза. Как, черт побери, он найдет травника? Бо шнырял по Чайнатауну несколько недель, но почти ничего не узнал. Уинтер пытался убедить себя, что Аида крепкий орешек, но это не успокаивало. Даже самого сильного мужчину можно завалить, если противников много.

Никогда еще Уинтер не чувствовал себя таким беспомощным. Он был напуган до жути, проигрывал в голове всякие варианты. А если они делают ей больно? Может, снова пытают огнем или чем-то другим таким же жутким. Убил же Йип одного из главных заправил Чайнатауна с помощью пчел.

Возможно, это еще не самое страшное. Что, если Уинтер никогда не узнает, что с ней стало? Если никогда ее не найдет? Сокрушительная тьма, захватившая бутлегера в тиски после аварии, снова набирала силу. Он задвинул ее подальше.

Бо отсчитал несколько банкнот владельцу пекарни и вышел в утреннюю прохладу.

– Что дома?

Помощник застегнул пальто:

– Грета сообщила, что Йонте сидит в прихожей с дробовиком, а охранники снаружи ничего не видели.

– А на пристани?

– То же самое. Я снова позвонил в «Гри-гри». По словам Велмы, там тоже никто ничего не видел, но она поставит телефон у кровати, так что мы можем связаться с ней по домашней линии.

Уинтер лишь хмыкнул. Он уже умолял Велму помочь магией, но колдунья сказала, что ничего не может сделать.

– Я переговорил с Диной из участка, – продолжал Бо, натягивая перчатки. – Она пообещала вызвать инспектора на встречу и поспрашивать.

– Ладно, за двадцать минут мы туда доберемся.

Бо коснулся руки Уинтера:

– Есть еще кое-что. Дина сказала, что инспектор уже собирался связаться с вами. Похоже, что они звонили Сеймурам.

Уинтер застыл:

– Родителям Полины… Но зачем?

– Хорошая новость: мне кажется, я знаю, как Йип управлял теми призраками, что преследовали вас. Помните, я говорил вам о слухах про тайный тонг… что его шеф – некромант? Дина сказала, что в последние несколько месяцев участились расхищения могил.

– Он раскапывает могилы? – пробормотал Уинтер.

– Дина сказала, что в основном ничего особенного, но вчера вечером из Окленда пришло сообщение об осквернении одной могилы. Не думаю, что это совпадение.

– О боже!

– Кто-то раскопал могилу Полины и украл гроб.

• • •

Топливо в фонаре давно закончилось, но тусклый дневной свет из иллюминатора позволял видеть очертания обстановки в каюте. Часами Аида прислушивалась к каждому стуку, скрипу и стону пришвартованного судна. Какая-то парочка даже занималась сексом всего через пару кают от нее. Иногда двери открывались и закрывались, но сейчас шум стих. Раздались два низких голоса, один человек спрашивал, другой отвечал.

И оба приближались.

С колотящимся сердцем Аида молча забралась с фонарем на верхнюю койку и стала ждать. Говорившие по-кантонски чужаки остановились у ее двери.

Когда раздался шум поворачиваемого в замке ключа, Аида сжалась в тесном уголке. Дверь со скрипом отворилась. Пленница не стала выяснять, кто окажется с другой стороны.

Со всей силы она швырнула фонарь со своего насеста и попала кому-то в лицо. Вошедший мужчина завопил от боли.

Аида спрыгнула с койки и побежала к двери, отпихнув плечом согнувшегося головореза. Плана не было, да и времени на его составление тоже. Оставалось надеяться, что неожиданное нападение собьет приспешников Йипа с толку, и ей удастся убежать по коридору.

Аида оттолкнула второго негодяя, пытаясь протиснуться мимо, пока свет из его фонаря отбрасывал танцующие тени на стены.

Однако ее схватили за руку и развернули.

Мужик с изуродованный ухом.

Он впечатал Аиду спиной в стену, выбив из легких весь воздух.

Попытался достать что-то из кармана.

Аида стукнула его по руке кулаком, ударила по лодыжке. Мерзавец заворчал и прижал мокрую тряпку к губам пленницы.

Та самая пахучая дрянь из машины.

Аида пыталась не дышать, но исстрадавшиеся легкие подвели. Когда она вдохнула чертовы травяные пары, в коридоре раздались крики. Кто-то их услышал. Аида также заметила молодую китаянку с подносом еды, а рядом с ней мужчину, в которого попала фонарем. Как раз ему, по стечению обстоятельств, она когда-то всадила в лицо горящие палочки с фимиамом.

«Надо было бить по яйцам», – подумала медиум перед тем, как ее поглотила тьма.

• • •

Почти в два часа пополудни Уинтер вышел из лодки на пирс, вернувшись из Окленда. Снова пустая трата времени. Никто не видел, кто раскопал могилу Полины; ночного сторожа усыпили. Уинтер заплатил парочке местных, чтобы они присматривали за могилами его родителей, которые никто не тронул… ну хоть что-то хорошее.

Оставив Бо пришвартовываться, Уинтер пошел к доку и направился к большому надстроенному зданию, в котором находился его корабельный склад и рабочие кабинеты. Служащие поприветствовали хозяина, но так ничего и не смогли сообщить. Уинтер кивнул и перешел из приемной, яркой и нагретой полуденным солнцем, проникающим в окно с видом на Эмбаркадеро, обратно в свой кабинет, напоминающий темную пещеру.

Бутлегер повесил шляпу на вешалку и устроился за старым отцовским столом, отчаянно желая преклонить голову. Он уже ощущал недостаток сна. Надо послать кого-то за кофе, а выспаться Уинтер всегда успеет, когда найдет Аиду.

И хотя ему только что сообщили, что больше никто не звонил, бутлегеру хотелось взять трубку и попросить оператора связать его с теми, кого он набирал ночью каждый час – домом, Велмой, Диной в полицейском участке… Словно если продолжит настаивать, то когда-нибудь получит нужные ответы.

Уинтер взял трубку, но положил ее на рычаг, услышав шум в приемной.

– Магнуссон!

Знакомый голос. Сердцебиение Уинтера участилось.

– Пропустите его, – крикнул он своим людям, повесил трубку и поднялся с кресла.

В кабинет вошел Джу:

– Я думал, они меня на месте пристрелят. Нужно получше обучать своих подчиненных, друг мой.

– Заправилы тонгов заговорили? Им что-нибудь известно? – поспешно спросил Уинтер.

– Не знаю, как они, а кое-кто заговорил, – улыбнулся Джу и махнул рукой кому-то за спиной.

Вперед выступила Сук-Йин. Уинтер ни разу не видел, чтобы она покидала дом Джу. Содержанка была одета как уважаемая дама – в черное платье и пальто – и выглядела немного старше в ужасном освещении кабинета.

–  Ни хао, Уинтер.

– Сук-Йин. Зачем вы здесь? – спросил Уинтер, склонив голову и переводя взгляд с гостя на его спутницу.

Джу прислонился к косяку:

– После встречи тонгов в «Чайной розе», девочки начали болтать. Сук-Йин знакома с одной работницей заправилы по имени Джо Чонг. До нее дошли кое-какие слухи. Давай, Сук-Йин, расскажи, что она тебе передала.

– У одной из девочек Джо, моей подруги, есть сестра. Она не под защитой тонга.

– Она проститутка? – спросил Уинтер.

Сук-Йин кивнула:

– Два дня назад взялась за новую работу. За кругленькую сумму девочек с завязанными глазами привозят из борделя на корабль клиентам.

– Корабль?

Китаянка кивнула:

– Сестра моей подруги сказала, что каждый день вечером они забирают девушек и отвозят на корабль, а каждое утро возвращают обратно.

– Расскажи мистеру Магнуссону, что находится на том корабле, – напомнил Джу.

–  Дзау.

Уинтер застыл:

– Выпивка.

– Похоже, там целые небоскребы из ящиков, – заметил Джу. – Расскажи остальное.

Китаянка улыбнулась, обнажая щель между передними зубами. Затем уставилась на Уинтера особым взглядом, явно намекая, что у нее есть желаемое. И хотя Уинтер уже видел этот взгляд при других обстоятельствах, черт возьми, если сейчас новости Сук-Йин не были ему дороже всего, что она предлагала в прошлом.

– Сестра моей подруги сказала, что прошлой ночью они привели белую женщину. – Она постучала пальцем по щеке.

«В веснушках!»

– Ее заперли в каюте на корабле.

Уинтера затопили облегчение и мука. Колени чуть было не подогнулись. Только через несколько секунд голова заработала.

– Корабль. Какой корабль? – Их множество вдоль побережья. Большие, маленькие – не счесть. Знать, что Аида на корабле – немногим лучше, чем если бы она была в каком-то доме. Может, и хуже, если судно отплывет прежде, чем Уинтер его отыщет. – Та девушка сказала что-нибудь еще, что могло бы помочь узнать место их швартовки?

Джу медленно улыбнулся:

– Она узнала кое-что важное. Корабль стоит не на воде.

Сухие доки. У Уинтера возникло сразу несколько вариантов. В глубине души он хотел броситься туда сейчас же с пушкой наперевес. Но так, возможно, подвергнет Аиду еще большей опасности, если китайцы его заметят. Что за жуткий выбор.

– Мне понадобится несколько часов, чтобы собрать всех своих людей. – Уинтер посмотрел на Джу. – А другие заправилы тонгов помогут мне, если так смогут вернуть свое добро?

– Я в этом уверен, – ответил Джу.

Уинтер повернулся к Сук-Йин:

– И последнее. Может ли твоя подруга попросить сестру пронести кое-что на корабль, если заберет это сегодня вечером?

• • •

Аида вспотела, видя бесконечные лихорадочные сны, в которых плыла в лодке по морю, носимая и укачиваемая сильным штормом. Иногда она просыпалась, не в силах пошевелиться. Во время кратких мгновений просветления, медиум даже иногда вспоминала, что находится на пришвартованном судне. А в другое время представляла, что лежит у Уинтера в постели, не понимая, почему так холодно.

Но только услышав бряцанье ключей с другой стороны двери, проснулась совсем. Она лежала на нижней койке. Голова трещала, тело ослабло. Аида оглядела себя. Одежда на месте, и кроме мигрени и апатии, похоже, больше никакого ущерба. Чудо из чудес. Но если головорезы Джу захотят сюда вернуться, у нее может не хватить сил сопротивляться.

Однако зашли не они.

Дверь распахнулась, и показался свет фонаря. В коридоре стоял незнакомец намного крупнее прочих, способный, наверное, на равных побоксировать с Уинтером. Он держал ключи с фонарем и поспешно втолкнул в каюту девушку. Аида поднялась на локте. Незнакомка прошла через алую колонну сумеречного света, льющуюся из иллюминатора. «Боже, неужели я пробыла в этой адской дыре целый день?»

Девушка наклонилась ниже, держа перед собой небольшой деревянный поднос. Это была та самая незнакомка из коридора. Из еды – бутылка пива и, судя по запаху, сухая рыба. Китаянка прошептала что-то по-кантонски.

– О-о, нет… я к этому не притронусь, – хрипло ответила Аида, отмахиваясь от подноса. – Вдруг оно отравлено. Передайте доктору Йипу, что, если он хочет меня убить, пусть сделает это как надо. Я не собираюсь выпрыгивать из окна или сгорать заживо в своей комнате. И уж точно не стану себя травить.

Служанка покачала головой. Она быстро постучала по салфетке на подносе и прошептала что-то по-кантонски, странно и пристально глядя на Аиду.

Мужчина на пороге что-то резко крикнул девушке. Она поставила поднос на стул, поклонившись, вышла из комнаты и заперла дверь.

Аида подождала, пока шаги стихнут, затем вскочила с койки и подползла к подносу с едой. А подняв салфетку, увидела лучшую вещь на свете.

Свой серебряный скальпель.

Глава 30

Кто же послал ей скальпель? Велма? Уинтер? Кто бы это ни был, он знает, где она или, по крайней мере, как ей что-то передать.

Воспрянув духом, Аида несколько минут размышляла, как же спрятать скальпель и решила сунуть его под подвязку. Так меньше вероятность, что его найдут и отберут, чем если просто держать оружие в руке.

Никто не вернулся, так что Аида принялась осматривать пищу. Пиво было закрыто крышкой. Аида понюхала и налила чуточку, чтобы проверить на цвет, затем попробовала, сначала маленькими глоточками, а потом все больше и больше, пока не убедилась, насколько это возможно, что ей ничего туда не подсыпали. Допив, Аида в отчаянии опорожнила почти лопавшийся мочевой пузырь в ржавый умывальник (весьма неприятно) и помянула Йипа незлым тихим словом за то, что обращался с ней как с животным.

Через час, прихватив напарника, вернулся здоровяк. Он с порога угрожающе поднял баночку с пахучей тряпкой, после чего вывел Аиду из комнаты. Пока они шагали по коридору, нервы пленницы натянулись до предела. Но вместо того, чтобы отправиться на склад спиртного, ее подтолкнули к двойным дверям. Надпись на прибитой к стене металлической табличке гласила по-китайски и по-английски: «Столовая первого класса». Туда все и зашли.

– А, Тай, проводи мисс Палмер, – раздался веселый голос вдалеке. Говорил Йип.

Аида оглядела большое помещение. Как и везде на корабле, здесь не было электричества, но на круглых столах стояли зажженные фонари. Можно представить, как выглядели эти столы в лучшие времена: белые скатерти, серебряные приборы; теперь же всю мебель отодвинули в стороны, чтобы сделать проход. Сломанные стулья сложены у стен, а дополнительные два выхода заколочены досками.

В центре с потолка свисала большая люстра. Несколько лампочек разбилось, и вместо них вставили несколько капающих свечей, тускло озарявших золотистым мерцанием два сдвинутых вместе стола. На них лежал длинный черный ящик, за которым и обнаружился доктор Йип.

– Проходите сюда, – подозвал травник пленницу взмахом руки. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули и поели.

Аида не ответила.

Доктор по-кантонски отдал приказ гиганту, который отпустил напарника и закрыл двери, и снова обратился к Аиде:

– Тай будет охранять дверь во время нашей беседы. Прошу, подойдите ближе, я покажу вам кое-что удивительное.

Аида постаралась не паниковать. Она вооружена, а Тай теперь стоит намного дальше. Они с Пчеловодом будут наедине, и в ее распоряжении скальпель под подвязкой.

Уж если кому и стоило бояться, так это Йипу.

Набравшись храбрости Аида медленно двинулась к доктору, но не прошла и половину пути, как остановилась.

– Что это такое на столе? – спросила она.

– Гроб, моя дорогая.

– Пустой? – И только произнесла эти слова, как почувствовала мерзкую вонь.

Аида отшатнулась и прижала руку ко рту. Под ногами что-то хрустнуло: дорожка из грязи и гравия вела прямо к гробу.

Йип усмехнулся:

– Я думал, что вы, с такими-то способностями, мертвецов не боитесь. Все время забываю, что ваши таланты отличны от моих. Вы ведь не привыкли работать на кладбище?

– Нет, – выдавила Аида.

– Признаю, приятного мало. Но нужно просто напомнить себе, что это всего лишь тело.

– Чье?

– Подойдите ближе, и я покажу.

К тошнотворному запаху смерти добавился еще один аромат.

– Травы? Еще одно заклинание?

Йип рассмеялся:

– Нет, это от запашка. Если бы я хотел вас одурманить, то уже бы это сделал. Пожалуйста, я пытаюсь вам кое-что показать.

Аида приблизилась, не подходя к гробу и пытаясь дышать через рот.

– Давайте начистоту, – начал Йип, вытирая руки грязным носовым платком. – Я знаю, что вы с мистером Магнуссоном встречаетесь. Мне также известно, что вас ждет работа в Новом Орлеане, поэтому, полагаю, ваша связь с бутлегером была просто интрижкой.

– Не ваше собачье дело.

– Мне на это плевать, – отмахнулся Йип. – Я хочу предложить вам партнерство. – Затем склонил голову набок. – Ведь у всех ульев есть королева.

Аида едва не задохнулась:

– Что?

– Я не предлагаю вступать в физические отношения, лишь деловое партнерство. Присоединяйтесь к моей организации. – Йип протянул руку, но Аида отшатнулась. – Подождите, выслушайте меня. Вы и я, мы слеплены из одного теста. Мы оба призываем духов из загробного мира. Мои способности сильнее, но вы умеете то, чего мне не дано. Вы с ними говорите. Признаю, этим талантом я не обладаю. Могу только возвращать их к жизни и командовать ими. И, честно говоря, поэтому я и сильнее вас.

– Честно говоря, – пробормотала Аида.

– Вы ведь видели мои успехи? Жертвы мистера Магнуссона? Думаю, избавлялись от них именно вы.

– Ловко вы их заманивали монетами и пуговицами, – заметила она.

– Так и знал! Вы можете их отсылать? Этому вас научили?

Аида не понимала, почему Йип так обрадовался, но не собиралась признавать, что не отсылала призраков обратно, во всяком случае того утопленника из тоннеля под улицей.

– Так вы зазываете души в мертвое тело, а не в себя?

– Да, – ответил доктор Йип, отбрасывая платок. – В этом и состоит разница между нами. Я могу подарить им новую жизнь. Управлять ими. А вы призываете их лишь на время и не в силах ими командовать.

– Я могу отправить их обратно.

Йип улыбнулся, будто услышал отличные новости, затем кашлянул:

– Да, да. И вы с ними говорите, а я нет. Они следуют моим приказам, но не общаются со мной. Со своим особым даром вы сумеете помочь мне получать сведения от мертвых. Заниматься не той плебейской работенкой в баре, а выуживать настоящие сведения от важных призраков.

– С чего, бога ради, мне вам помогать?

– Я знаю, что вы хорошо относитесь к китайцам…

– Я ко многим хорошо отношусь, когда они не пытаются меня убить.

Йип раздраженно фыркнул:

– Я предлагаю вам возможность использовать способности во имя высшей цели. Вам достанется почетное место в моей организации.

– И я буду жить на ржавой посудине, как крыса?

– Живите, где хотите. Я определю вам зарплату, и вы сможете вести роскошный образ жизни, если это так важно.

– Простите, но я вам не верю. Вы ведь пытались сжечь меня заживо в моей прежней квартире.

Йип небрежно отряхнул жилет:

– Тогда я считал вас помехой. Но после много думал, молился и осознал, что был не прав. Вы намного полезнее мне живой.

– Какое облегчение.

– Вы недоверчивы, очень похвально. И мы можем говорить об этом часами, но вас не убедить, пока вы не увидите, на что я способен. Действие, без сомнения, красноречивее слов. И я правда считаю, что в глубине души вы лучше поймете меня.

Йип приоткрыл крышку гроба.

Вот и шанс: ударить доктора сейчас, пока он слаб, а охранник далеко. Убить его или серьезно ранить, а потом сбежать. Но насколько предан Йипу этот гигант Тай? Остановит ли он ее у двери?

Голова пошла кругом.

– Рыбак рыбака видит издалека, – сказал доктор Йип и открыл крышку полностью. – Мы одинаковы, вы и я. Никто, кроме меня, не способен понять, кто вы.

Вонь стала еще ужасней.

Йип наклонился над открытым гробом и несколько раз нараспев повторил какое-то непонятное слово:

– Хейсанла, хейсанла…

Изо рта Аиды пошел пар.

Она посмотрела в сторону гроба, ища призрака, но ничего не увидела.

Йип понурился. Дышал он тяжело, но не туманными облачками, как Аида. Доктор ловил ртом воздух, будто тонул, и прерывисто хрипел.

Спокойствие Аиды рассыпалось в прах, когда внутри гроба что-то стукнуло.

Судя по пару, Йип уже призвал дух из-за завесы. Аида ожидала, что он окажется таким же, как те, кого Пчеловод посылал за Уинтером.

Но все вышло иначе.

Разлагающийся труп сел в гробу. Наполовину истлевшее до костей, наполовину прикрытое гниющей плотью, страшилище повернуло голову к Йипу. Сложно было сказать, мужчина то или женщина, так как на черепе почти не осталось волос и кожи. Одежду сильно испортило время, а грудная клетка впала. Сухие губы оказались зашиты, глазные впадины наполнены черной грязью.

– Вы втиснули призрака в труп, – прошептала Аида.

Йип закашлялся и приложил руку к груди, словно стараясь наладить работу легких.

– Да, в отличие от вашего представления, я использую как маяк не личные вещи, а кости. – Доктор пробурчал что-то невнятное, и труп лег обратно в гроб. Но некромант не отослал дух обратно за завесу, потому что изо рта Аиды все еще шел пар.

– Что это? – спросила она.

– Западники назвали бы ее выходцем с того света.

– Живым мертвецом.

– Если я прикажу ей найти человека, то она пройдет много километров, пока ноги не отпадут. А когда это произойдет, она поползет. Ее руки будут загребать сухой песок в пустыне еще долго после того, как голова упадет в канаву. Я привязал ее дух к костям, и она может лишь следовать моим приказам.

Она. Труп женского пола.

– Узри! Вот какой я властью обладаю! – взволнованно, задыхаясь, воскликнул Йип.

Аида уставилась на труп в ужасе:

– Бога ради, отправьте ее на покой. Вы доказали свою точку зрения, но мне больно видеть эту несчастную.

– Сейчас эта женщина жива, я не могу ее убить.

– Вы создали бессмертное создание?

– Я бы не назвал ее «бессмертной». В некотором роде она может снова умереть.

– Как?

Йип глубоко вздохнул, не отвечая на вопрос:

– К тому же это исключительная особа. Сегодня я ее упакую и напущу на супруга.

Аида задержала дыхание на несколько секунд и наконец тихо спросила:

– И кто же ее муж?

Йип медленно улыбнулся.

«Быть не может… нет, нет, нет…»

– Возьмите себя в руки. Я не убиваю мистера Магнуссона, потому что он уважает мой народ. Я просто немного ускоряю естественный процесс. У него на совести слишком много смертей, а психика слабая, как у отца.

Боже правый! Если уж кто и сумасшедший, так это Йип. Очень рациональный и вежливый безумец, но сути это не меняет. Аида уставилась на Пчеловода в ужасе и с жалостью.

Йип указал на гроб:

– Теперь вы видели мою силу. Каким будет ваше решение?

– А если я откажусь?

– Вы умеете плавать?

Аида начала качать головой в ответ, как тут до нее дошло, в чем соль вопроса.

– Это к лучшему. Душа быстро уйдет, вряд ли вы останетесь призраком, если утонете в заливе. Вас никто не будет оплакивать, если вас это утешит. Я просто пошлю записку в Новый Орлеан вашему будущему работодателю, мол, вы передумали, и никто даже не узнает, что вас уже нет в живых. – Йип улыбнулся, будто старый добрый адвокат, передающий неутешительный судебный вердикт.

Услышав неожиданно громкий удар, Аида подпрыгнула.

Затем корабль снова сотряс оглушительный «бум»!

Раздались выстрелы.

Доктор Йип побелел. У его подручных не было огнестрельного оружия.

Зато Аида знала, кто такими пушками располагал.

Снова стрельба – сначала вдалеке, а потом вдруг уже в трюме. Казалось, за стенами столовой развернулось поле боя. И слышались уже не одиночные выстрелы, а стрекот пулеметов. Затем кто-то приглушенно закричал. Хрустальные капельки на люстре зазвенели, а палуба под ногами задрожала.

– Тай! Убирайся отсюда и посмотри, что происходит! – рявкнул Йип гиганту и захлопнул крышку гроба.

Тай открыл обе двери. Грохнул выстрел, и гигант пошатнулся. В тусклом свете на пороге показался еще более крупный мужчина, который оттолкнул подручного Йипа. Тай рухнул на пол и больше не вставал.

Стрелок, что убрал Тая, ворвался в столовую, держа кого-то перед собой, как щит, и прижимая пистолет к его голове. Когда незваный гость провел заложника под свет фонаря, Аида с удивлением узнала пленного.

Головорез Джу, которого она обожгла палочками с фимиамом.

Пистолет выстрелил, плоть и кости разлетелись, и негодяй осел на пол.

Человек с пистолетом отпихнул его и вышел на свет.

Заляпанный кровью Уинтер напоминал сейчас разъяренного титана.

Аида с облегчением вскрикнула, но тут ее обхватили за плечи и оттащили в сторону. Йип прижал пленницу спиной к своей груди.

– Мистер Магнуссон. Я собирался посетить ваш дом сегодня вечером. За вашей сестрой следят мои люди.

– Я знаю, они все мертвы.

– А. – Йип сжал пленницу крепче. – Вижу, что ошибся в глубине ваших чувств к медиуму. Разве она стоит того, чтобы убивать невинных на этом корабле, тем самым еще сильнее запятнав свою душу?

– Уинтер… – начала Аида.

Йип зажал ей рот ладонью. Теперь пар тоненькими струйками выходил из ее ноздрей.

– Мне на нее плевать! – отрезал Уинтер.

У Аиды сдавило грудь. «Он ведь блефует».

– Ваши действия говорят об обратном, – ответил Йип.

– Завтра она уезжает. У нас была интрижка. Медиум спала со мной бесплатно. Обычная вертихвостка, ничего больше.

В горле встал ком. Гнев и обида раздирали Аиду на части.

– Тогда зачем вы пришли за ней? – спросил травник.

– Я даже не знал, что она здесь.

Это ведь неправда, нет! Зачем тогда он послал ей скальпель? Аида попыталась вырваться из хватки Йипа, но тот лишь сжал ее крепче. Доктор тяжело задышал ей на ухо, обращаясь к Уинтеру:

– Значит, вы принесли смерть в мой дом, убиваете моих рабочих из-за парочки призраков, которых я за вами послал? Не могу в это поверить.

Лицо Уинтера окаменело. Свет фонаря бросал тени на его глаза, особенно подчеркивая шрам. Бутлегер мрачно стиснул губы, как тогда, при знакомстве с Аидой, будто совсем не умел улыбаться.

– Я пришел сюда по делу: забрать то, что вы украли у моих компаньонов.

Пульс Аиды грохотал в ушах, а паника сковала руки и ноги. Неужели Уинтер правда так думает? В глубине души она не поверила, но невольно вспомнила об их ссоре, о том, как он на нее кричал. Как не обращал на нее внимания несколько дней до этого. Возможно, Уинтер отправил скальпель на прощанье. Наверное, так он давал понять, что между ними все кончено.

Отчаянно цепляясь за остатки надежды, Аида разглядывала его лицо, но ничего не нашла. Ее уверенность пошатнулась.

– А я и не знал, что у вас есть компаньоны, – заметил Йип.

– Вы удивитесь, как быстро денежный вопрос делает из конкурентов друзей.

– Если вы так хотите спасти свое дело, то валяйте, пристрелите девчонку.

– Я лучше пристрелю вас. Отпустите ее и встретьтесь со мной как мужчина.

Уинтер сделал еще шаг вперед, раздувая ноздри. На его лице промелькнуло отвращение: он учуял труп и наконец посмотрел на гроб. В стальной броне бутлегера появилась брешь – он замешкался. И Аида, и Йип, оба это заметили.

– Пока вы никого не пристрелили, может, другая женщина заставит вас передумать?

Йип весь напрягся и выкрикнул резкий приказ. Аида пыталась вырваться, но теперь доктор стиснул ее до синяков, буквально вонзив ногти в кожу.

Крышка гроба открылась, загораживая Уинтера.

Послышался выстрел, посыпались щепки.

Йип тут же потащил Аиду назад, обходя гроб, как тикающая секундная стрелка на часах пытается обогнать размеренную минутную – Уинтера. Аида силилась замедлить своего конвоира, укусила руку, зажимавшую ей рот. Доктор наступил пленнице на ногу. От боли по лицу Аиды потекли слезы. Йип потащил ее дальше и выкрикнул еще один приказ.

Похититель и заложница остановились в изголовье гроба.

Уинтер нацелил пистолет на Аиду с противоположной стороны.

Их взгляды встретились. В его глазах она не увидела ничего, совершенно ничего.

Труп поднял голову, привлекая внимание Уинтера. Лицо бутлегера исказилось ужасом, когда он увидел гниющее тело покойной супруги.

– Вас не надо представлять друг другу. Ведь настоящая любовь не умирает! – крикнул Йип.

Труп выполз из гроба, сочась жуткой черной жидкостью и покачиваясь на скрипящих костях. Платье прилипло к конечностям, неотличимое от кусков бальзамированной кожи, все еще покрывающей руки. Большая часть плоти на бедрах уже истлела.

Гротескный кошмар.

Йип отдал следующий приказ. Мертвая Полина повернула голову к бывшему мужу,

Аида услышала болезненный стон Уинтера. Он прицелился в живой труп.

– Вы уже однажды убили ее! – крикнул Йип у уха Аиды. – Сделаете это снова? Я вызвал ее дух из загробного мира. Тело грубовато, но это она. И, в сущности, живая. Все еще вас любит, даже в могиле. Неужели вы в самом деле убьете ее собственными руками?

Аида уставилась на Уинтера, надеясь, что он не поддастся речам безумца. Доктор уже высказывал столько противоречивых утверждений, что Аида не знала, чему верить. Он говорил, будто выходец с того света не бессмертен. Что это лишь дух в мертвом теле… ничего больше. Этим же занималась и Аида, только в данном случае оболочка у привидения неживая.

Уинтер заколебался и неуверенно прошептал:

– Полина?

Его срывающийся голос подействовал на нервы Аиды словно ушат холодной воды. Дернувшись в объятиях Йипа, она кое-как задрала платье и вытащила скальпель из-под подвязки. Доктор чем-то ей пригрозил, но она его не слушала. Четыре резких поворота, и колпачок упал на пол.

Аида вонзила лезвие в единственное доступное ей место – правое бедро Йипа. Тот завопил и отнял руку от ее рта.

Рана была поверхностной, но теперь Аида оказалась свободна.

Хватка Йипа ослабла. Аида развернулась и снова ударила его, поранив предплечье. Он рявкнул что-то по-кантонски и кинулся на нее, хватая ртом воздух. Аида отпрыгнула.

– Убирайся с дороги! – закричал Уинтер с другой стороны гроба.

Аида посмотрела через плечо. Это он ей или покойной жене?

Йип что-то приказал Полине. Гниющий труп повернулся и поплелся к сопернице.

– Если убьете меня сейчас, – заорал Йип Уинтеру, – то погубите их обеих. Ваша жена не остановится, пока не убьет мисс Палмер… и только я могу ей приказывать. Если она убьет медиума, то долг крови запятнает ее душу. Она больше не будет невинной и застрянет в Чистилище в этом мире.

«Застрянет в этом мире».

Тут Аиду осенило. Она вспомнила недавний разговор, глядя на ковыляющий к ней труп, двигающийся с каждым шагом все быстрее. Доктор Йип так обрадовался вести, что Аида вроде как умела отправлять духов обратно за завесу.

Потому что сам этого не мог.

А сможет ли она?

То привидение в тоннеле сдвинуть не удалось, а нынешнее находилось в мертвом теле. Аида точно не знала, хорошо это или плохо, но Йип использовал кости, чтобы призвать дух. Возможно, удастся отослать его назад. Попытка не пытка.

Облако пара затуманило зрение. Аида сосредоточилась. Полина подняла гниющие руки и потянулась к ней, а Уинтер кричал что-то невнятное вдалеке. Аида решила улучшить свои шансы, сделав то, что обычно совершала для вызова духа: подняла скальпель и со всей силы вонзила себе в бедро.

Секунда ясности, пустого сознания, свободного от болтовни и мыслей.

Секунда в трансе.

Аида схватила холодную липкую кость и вложила всю свою волю в единственный приказ.

«Уходи».

Поток энергии зашипел в разлагающемся теле, ударив Аиду словно электрошоком. Она отдернула руку, труп немного подергался и… рухнул.

Пар исчез.

Со стоном она вытащила скальпель из ноги и подняла глаза. Уинтер стоял в нескольких метрах от нее, целясь в упавший труп. Затем быстро посмотрел на Аиду и легко кивнул. Она заметила это прямо перед тем, как бутлегер перевел взгляд и пистолет на Йипа.

– Тебе больно? – спросил Уинтер ровным и тихим голосом. Смотрел на Йипа, а обращался к Аиде.

– Ничего, не страшно.

– Тебя не тронули?

Она поняла, о чем он спрашивает:

– Нет.

– Делай, что хочешь, Магнуссон, – влез травник. – Я не стану убегать или молить тебя сохранить мне жизнь. – Там, куда ударила Аида, из прорехи в рубашке сочилась кровь. А рану на ноге доктор зажимал ладонью.

Уинтер переступил через труп жены:

– Мне не хочется отнимать вашу жизнь, но вы представляете угрозу для моей семьи. Вы похитили и едва не сожгли заживо мисс Палмер, которая находится под моей защитой. Вы прокляли и отравили меня. Вы осквернили тело моей умершей жены.

– Я не отрицаю. Это военные преступления, и я о них не жалею.

– Аида, отвернись, – тихо попросил Уинтер.

Она могла бы поспорить, но не стала. Скорее ради Уинтера, чем во имя собственного спокойствия. И в какой-то мере ради достоинства Йипа. Аида чуточку ему сочувствовала, даже теперь. Она отвернулась и зажмурилась. И вздрогнула, услышав выстрел.

Глава 31

Корабль так и кишел людьми: помимо работников Уинтера на подмогу явились и члены тонгов. Аида чувствовала себя диковинкой, пока бутлегер вел ее мимо тех, кто рассматривал залежи алкоголя. Она глядела вперед и пыталась не обращать особого внимания на последствия схватки.

Снаружи Аида с радостью увидела Бо и Джу. Помощник пожал ее руку, и она вкратце поведала им, что случилось, но прервалась, когда две полицейские машины въехали в отдаленные ворота сухих доков. Ни сирен, ни огней, но вряд ли представители правопорядка просто патрулировали территорию.

– Я разберусь с ними и выкрою нам немного времени, – заверил Уинтер Джу. – Попроси всех внутри сохранять спокойствие и подготовиться вывезти спиртное в грузовиках до рассвета. Что нельзя вытащить сегодня, придется бросить. И если кто-то из выживших из шайки Йипа захочет перейти на нашу сторону, то заправилам тонгов придется решать, захотят ли они предоставить им убежище.

– Оба моих бывших подручных мертвы? – спросил Джу.

– Да, погибли от моей руки, – подтвердил Уинтер.

– Благодарю. – Джу повернулся к Аиде, резко кивнул и пошел к кораблю.

Уинтер приподнял голову Аиды. Он осунулся от усталости, лицо помрачнело. Аида не представляла, что происходит у него в голове после встречи с мертвой женой, но бутлегер заговорил не об этом:

– Мне нужно обо всем позаботиться, это может занять несколько часов. Пожалуйста, вернись в мой дом. Когда я закончу, нам надо поговорить.

Аиде хотелось поговорить сейчас. Рассказать, как ей жаль, что ему пришлось столкнуться с жестоким созданием Йипа… что пришлось напасть на корабль и сделать то, что Уинтер сделал. Она знала: ему это не по нраву.

И признаться, насколько благодарна ему за свое спасение.

Но больше всего, Аиде хотелось обнять его и сказать, как она сожалеет об их ссоре и о своем упрямстве и глупости, которые не дали ей ответить, когда бутлегер признался ей в своих чувствах.

– Уинтер…

Полицейские машины выехали из-за угла и направились к ним, лишая ее возможности произнести нужные слова тут же на месте.

– Бо, пусть Уилл отвезет ее, – попросил Уинтер.

Затем посмотрел на нее в последний раз, тяжело вздохнул и ушел.

Чувствуя холод и пустоту, Аида послушалась и уехала, потрясенная и молчаливая, с одним из людей Уинтера в дом Магнуссонов в Пасифик-Хайтс. Четыре вооруженных охранника вышли из ворот. Водитель шепотом сообщил новости троим из них, пока четвертый впускал Аиду.

В тихом доме горела лампа. Часы в боковом коридоре показывали почти полночь. Вдыхая успокаивающий аромат апельсинового масла, Аида прошла в прихожую, желая только принять горячую ванну, но замерла по пути к лифту.

У стены лежали ее вещи: элегантный пароходный кофр и другой багаж, который Астрид купила для нее после пожара. Аида стояла перед ними, чувствуя, как последняя опора, поддерживающая силы, рухнула.

– Он хочет, чтобы я ушла, – прошептала чуть слышно.

Вот о чем он собирался поговорить, когда вернется. Вовсе не о примирении, а о прощании. Аида устало вспомнила его слова на корабле: «У нас была интрижка. Медиум спала со мной бесплатно. Обычная вертихвостка, ничего больше».

– Мисс Палмер.

Она утерла слезы и повернулась к Грете:

– Уинтер задержался… Я… – Затем глубоко вздохнула и расправила плечи. – Мне нужна ванна, смена одежды и что-нибудь поесть. А затем, пожалуйста, пусть кто-нибудь отвезет меня на железнодорожный вокзал.

Бесстрастная экономка не ответила, когда Аида прошла мимо нее к лестнице.

Медиум быстро приняла ванну, смыв пот, кровь и запах смерти. Одна из горничных принесла новые чулки, белье и платье из упакованного багажа. И только когда Аида стала причесываться, она поняла, что все зеркала снова убрали.

Поев, она потащилась в прихожую и увидела ожидавшего ее Йонте.

– Мисс Палмер, какое облегчение, что с вами все в порядке.

– Благодарю.

– Но я должен просить вас остаться. Подождите Уинтера, поговорите с ним.

– Думаю, мы уже обо все поговорили.

– Вы уверены?

Аида кивнула и затараторила, чтобы не расклеиться:

– Вы не могли бы отвезти меня на вокзал? Я не думала, что у меня столько багажа. Даже не знаю, как со всем этим справлюсь. Этот кофр больше меня самой.

Йонте хотел было ответить, но вошла Грета.

– Ты потянешь спину, Йонте, попроси Кристофера помочь, – монотонно посоветовала она.

Они заговорили на шведском – судя по тону, о чем-то споря. Не желая мешать, Аида отвернулась и посмотрела на багаж. Что-то незнакомое стояло у кофра. Потрепанный деревянный бокс. Она подошла поближе, чтобы рассмотреть.

На крышке, выкрашенной в тускло-зеленый, виднелся черный штамп. Аида быстро переходила от одного слова к другому: США, 36-я дивизия, звание – капрал. Бригада. Какие-то знакомые цифры. И два слова, от которых екнуло сердце: Сэм Палмер.

Аида опустилась перед боксом на колени.

Ощущая биение пульса в кончиках пальцев, сняла незапертую защелку и приоткрыла крышку. Тут же повеяло затхлым запахом старой парусины и ваксы… этот особый аромат запомнился Аиде с тех редких выходных, когда Сэм возвращался домой с учений, пропитанный полевой пылью и духом армейских казарм. Машинное масло и дождь.

Дрожащей рукой Аида потрогала сложенную рабочую одежду, рукава которой выцвели и поистрепались. Под ней лежало несколько форм и шляпа. Парусиновая сумка со старыми туалетными принадлежностями и бритвенным набором. Три книги, которые Аида подарила брату на Рождество за год до его смерти.

В фуражке цвета хаки лежала всякая мелочь: два кружка металла с именем Сэма и номером, связанные куском бечевки; смятая фотография красивой незнакомой девушки и сложенный бланк «Вестерн Юнион».

Аида осторожно развернула пожелтевшую бумагу. Имя Сэма. Дата: за день до его смерти.

В строке получателя значилось имя Аиды. Прежний адрес Лейнов в Балтиморе.

Это был бланк телеграммы. Сэм заполнил его, но клерк не взыскал плату. Сообщение так и не отправили.

Аида читала наспех написанные карандашом слова:

« У меня потрясающие новости! Сядь, потому что ты не поверишь. Я встретил местную девушку по имени Сьюзен. Тебе она понравится. Я попросил ее выйти за меня, и она согласилась. Знаю, это потрясающе. Только не говори пока ничего тетушке и дядюшке. Расскажу тебе больше в следующем письме.

Очень тебя люблю, Сэмми».

С губ сорвался полузадушенный всхлип. Сквозь слезы Аида снова посмотрела на фотографию, перевернула, и увидела на обратной стороне имя «Сьюзен».

Брат, который сторонился чувств и неоднократно предупреждал об опасностях любви и брака…

Сэм влюбился.

Мир Аиды перевернулся.

– Как такое может быть? – пробормотала она.

– Уинтер выследил мистера Лейна.

– Кого? – Она подняла голову и увидела над собой Йонте.

– Кажется, Эммета Лейна.

– Как?

– Он живет в Сан-Франциско. Уинтер расстроился из-за какого-то предмета, который вы потеряли в пожаре, так что нашел вещи вашего брата.

Аида взяла жетоны и стиснула холодный металл в кулаке, недоверчиво глядя на бокс:

– Уинтер сделал это для меня?

– Да.

Всхлипывая, она сложила бланк телеграммы, оставив внутри фотографию, затем, с помощью Йонте, поднялась на подкашивающихся ногах и спросила:

– Он хочет, чтобы я уехала?

Шофер терпеливо улыбнулся:

– Думаю, вы уже знаете ответ на этот вопрос.

• • •

Розовые и золотые лучики утреннего солнца проредили туман, покрывающий Юнион-сквер. Выжатый как лимон и уставший Уинтер едва мог держать глаза открытыми. Он сел на заднее сиденье и Бо увез его из «Шрив энд компани».

Они покинули корабль больше часа назад. Большую часть выпивки удалось вернуть. Гроб Полины отправили по воде обратно в Окленд. Заправилы тонгов занялись всем остальным. Теперь это дело полицейского департамента Сан-Франциско; пришлось дать внушительные взятки, но имя Уинтера никак не будет связано с этим ужасным происшествием.

Теперь ему просто хотелось домой. Там его ждала битва намного важнее, чем схватка с Йипом и его больным сознанием, и осталось всего пара часов, чтобы ее выиграть.

– Если мне захочется заключить выгодную сделку, надо не забыть прийти на встречу в заляпанной кровью одежде и постучать в дверь магазина до его открытия, – усмехнулся Бо с переднего сиденья.

Уинтер весело хмыкнул, впервые за последние несколько дней:

– Думаю, продавец был почти готов отдать мне товар бесплатно, только бы я его не трогал.

– Вы приняли верное решение, – тихо одобрил Бо.

– Я знаю, – ответил бутлегер.

«Только вот не слишком ли поздно?»

По пути домой Уинтер задремал, но когда они завернули на подъездную дорожку, у него открылось второе дыхание. Оставив Бо расплачиваться с охраной, он вошел прямиком в свое жилище. Стояла тишина, но так и должно быть. Ни звуков выстрелов, ни телефонных звонков с плохими новостями. Он прошел по боковому коридору в прихожую.

И остановился.

Багаж пропал.

Усталое от недосыпа сознание охватила паника. До отъезда Аиды еще несколько часов. Где же ее вещи? Она не могла уже уйти. Нет, нет, нет…

Уинтер позвал Грету, но ответа не получил. Не теряя времени на поиски экономки, он просто взбежал по главной лестнице, перешагивая через ступеньку, и бросился по коридору третьего этажа. Заглянул в кабинет – пусто. Что-то звякнуло в комнате напротив.

С комом в горле Уинтер прошел в спальню и едва не споткнулся обо что-то на пороге.

Багаж.

Рядом стоял открытый кофр Аиды, а сама она в чулках чуть поодаль расправляла платье на вешалке.

Медиум уставилась на застывшего запыхавшегося Уинтера.

«Она разбирает вещи в моей спальне».

Уинтер повторял эти слова про себя снова и снова. Понять, что к чему, было под силу и ребенку, но сам он никак не мог сообразить, что же происходит, ведь приготовился к спорам.

– Аида…

– Нет! – Она ткнула пальцем в его сторону и хрипло продолжила: – Слушай сюда. Никуда я не уеду и точка! И раз уж ты считаешь, что я охочусь за твоими деньгами, значит я их приму. Я не собираюсь жить, как любовница в другой части города, ожидая, что ты зайдешь в удобное для тебя время.

– Я…

Аида повысила голос:

– Ты позволишь мне жить в твоем доме и обеспечишь защитой, потому что иметь с тобой дело намного опаснее, чем ездить одной по стране. И к тому же, мне нужны деньги, чтобы организовать свое дело, раз уж я больше не могу работать в «Гри-гри». Из-за тебя меня прогнали со сцены.

– Из-за меня?

– Из-за нашей ссоры на кухне, черт побери! – Она бросила платье на кровать.

– Понятно.

– Точно? – с вызовом спросила Аида, напрягаясь от гнева и отчаяния.

– Да. – Уинтер переступил через багаж и сунул руку в карман пиджака. – И пока мы ставим друг другу условия, знай, что я только от ювелира и купил ужасно дорогое кольцо. Ты будешь его носить, и с этой минуты мы больше ни одной ночи не проведем порознь.

Бутлегер достал кольцо с квадратным бриллиантом огранки Ашер [40], бросил коробочку на пол, схватил Аиду за руку и надел украшение на ее веснушчатый палец. Кольцо оказалось чуть великовато. Уинтер мог себе представить, насколько рад будет тот напуганный ювелир, что придется еще и подогнать чертову вещицу, но плевать. Важно лишь то, что сейчас происходит.

Аида уставилась на кольцо, раскрыв рот, и ничего не сказала.

– Тебе не нравится? – наконец спросил Уитнер. Он не отпустил ее руку, боясь, что в противном случае снова потеряет любимую.

– Нет, очень нравится. Ты делаешь мне предложение? – прошептала Аида.

– Похоже, что так.

– А, ну, наверное, это хорошо, – заметила она, будто размышляла о чем-то повседневном с практической точки зрения. – Потому что хоть я могу жить без тебя, мне не очень-то хочется. Кажется, это значит, что я тебя люблю.

Ее ответ растопил оставшийся лед вокруг его раненого сердца. Уинтер почувствовал головокружение, словно викторианская девственница, посреди августа затянутая в корсет. Бутлегер обнял Аиду и притянул к себе:

– А ну-ка повтори.

Она сжала его галстук обеими руками, как в тот первый день в его кабинете. Глаза блестели от непролитых слез:

– Я тебя люблю, черт возьми!

Уинтер наклонился и крепко ее поцеловал. Возможно, даже слишком крепко, так как не мог справиться с собой. Он просто опьянел от радости.

– Скажи еще.

– Я люблю тебя.

В эту минуту сошлись прошлое, настоящее и будущее Уинтера. Он наконец был готов в нем жить.

– Я тоже тебя люблю, и точка.

Эпилог

Начало января, 1928 г. – Чайнатаун, Сан-Франциско.

Аида взяла коробку миндального печенья, но не удержалась от слабых протестов:

– Миссис Лин, кажется, вы хотите меня раскормить, как гусыню на Рождество.

Ее бывшая квартирная хозяйка цокнула языком:

– Моя мать всегда говорила, что немного мяса на костях не помешает.

– Ну что ж, спасибо большое. Мистер Магнуссон съел всю прошлую партию, так что эти я, скорее всего, от него спрячу.

Аида поставила коробку на красно-коричневый стол, который отделявший прихожую от уютной гостиной в задней части помещения, где у камина расположились диванчики и кресла с широкими спинками. Медиум уже прикрыла обычно ярко пылающий огонь, собираясь уйти ровно в три пополудни.

Миссис Лин посмотрела на стол Аиды: в открытой книге записей последний прием полчаса назад уже значился проведенным.

– Если вам нужно срочно переговорить с матерью, то могу устроить маленький сеанс. Но если вы подождете до завтра, я с удовольствием зайду в «Золотой лотос». Просто…

Миссис Лин покачала головой:

– Мне достаточно общаться с ней раз в месяц. Я просто смотрела на эту табличку.

Печатник принес объявление сегодня чуть ранее. Аида собиралась повесить его с внутренней стороны стеклянной двери. Оно гласило, что медиум временно принимает только по записи – и значился номер телефона.

– Вы закрываете салон? – спросила миссис Лин.

– На некоторое время. Я собиралась вам сказать… мы с Уинтером приняли решение только вчера.

– Но почему? Мне казалось, вам здесь нравится. Вы имеете большой успех.

– Все верно.

Даже слишком большой успех. Аида любила свой скромный салон между чайной для туристов и лавкой сушеных товаров на Гранд-авеню, только в противоположную сторону от «Золотого лотоса». Ее заведение находилось всего в нескольких кварталах от Юнион-сквер, но все еще в рамках невидимых границ Чайнатауна и точно на территории Джу.

Золотые и черные буквы, нарисованные на витрине, перечисляли список услуг:

«АИДА МАГНУССОН. МЕДИУМ И ГИПНОТИЗЕР. ВЫЗОВ ДУХОВ – СПИРИТИЧЕСКИЕ СЕАНСЫ – ЭКЗОРЦИЗМ – СПИРИТИЧЕСКИЙ СОВЕТ».

С самой свадьбы Аида проводила и сеансы на дому каждые выходные, и частные встречи в своем рабочем кабинете по будням. Говоря начистоту, некоторые из них были бесплатными, потому что она каким-то образом стала штатным медиумом у половины проституток Джу. Сначала приходила лишь Сук-Йин, с которой у Аида завязалась странная дружба, затем подтянулись и другие. Они платили вскладчину, делая для нее эксклюзивные наряды. А недурственная сделка вышла.

Но с ними, а также со всеми клиентами, направляемыми миссис Лин из «Золотого лотоса» и Велмой из «Гри-гри», Аида была занята по горло и очень уставала. К своему облегчению она больше не пользовалась скальпелем после той жуткой ночи на корабле доктора Йипа в доках. Однако, как ни странно, управление собственным делом подчас казалось труднее выступлений на сцене.

Переживая из-за недавних изменений в ее здоровье, Уинтер наконец проявил твердость.

– Я устала за праздники, а дома накопилось много дел, с которыми надо разобраться до весны, – пояснила Аида миссис Лин и, в принципе, не солгала.

– До весны? А почему так долго?

Честно говоря, Аида собиралась сделать перерыв до лета, но пока еще не готова была поделиться подробностями с приятельницей.

– Сегодня из Египта возвращается брат мистера Магнуссона, и…

– А, тот самый археолог, как замечательно. Вы впервые с ним встретитесь.

– Да, и немного переживаю.

Миссис Лин махнула рукой:

– Это он должен переживать перед вашей встречей. Но я, кажется, догадываюсь… – Она подозрительно сощурилась.

– У вас есть мои номера: домашний и рабочий Уинтера на пирсе. Звоните в любое время, когда нужно. И если мой муж будет недоволен, скажите, что это срочно.

Миссис Лин рассмеялась:

– Отлично. И передайте Бо Йонгу, что девочкам в ресторане не достает его очаровательной улыбки.

– И, без сомнения, щедрых чаевых. – Бо нечасто проводил время в своей квартире в Чайнатауне с того самого пожара в доме Аиды. В последнее время Уинтер занимал его делами на пирсе. – Обязательно передам, когда приду домой.

Улыбающаяся миссис Лин похлопала медиума по руке и попрощалась.

И минуты не прошло, как у обочины припарковался серебряный «Паккард». Точен как часы. Два мальчика постарались отойти подальше от гиганта, вышедшего со стороны водителя. Аида усмехнулась, когда они обернулись через плечо, рассматривая незнакомца с безопасного расстояния.

Уинтер подошел ко входу, остановившись лишь поздороваться с владельцем чайной, где посетители часами играли в маджонг после полудня.

Когда муж вошел, зазвенел колокольчик над дверью. У Аиды затрепетало сердце при виде любимого гиганта в новом темно-сером костюме с бордовым галстуком и лучшем зимнем пальто. Бутлегер остановился, вытирая ноги о коврик, и посмотрел на сторожа:

– Как сегодня поживает мой красавец? – Затем наклонился, чтобы почесать блестящего пятнистого мастиффа, который днем находился в офисе Аиды, а по ночам сворачивался в клубок перед камином в их спальне.

Этот крупный пес с поврежденным глазом однажды пришел на пристань. Хоть Уинтер в жизни бы не сознался, ему тут же полюбился бедняга, и выходив мастиффа, он отдал его жене, пообещав снять охранника, следившего за ее салоном.

Не то чтобы Аиде нужна была охрана. После жестокой расправы, учиненной Уинтером на корабле доктора Йипа, ни одна живая душа в городе, от Чайнатауна до Пресидио, не вздумает тронуть и волоса на голове его жены.

Уинтер очаровательно улыбнулся:

– Добрый день, миссис Магнуссон.

– Добрый день, мистер Магнуссон.

– Ты еще не вывесила объявление. – Уинтер кивнул на дверь.

Аида подняла табличку:

– Мне нужна клейкая лента. Я собиралась пойти в «Вулвортс» на обед, но сегодня было много посетителей, и мне не удалось вырваться.

Уинтер обошел вокруг стола и одобрительно осмотрел ее с ног до головы:

– Как ты себя чувствуешь?

– Немного устала, но в целом хорошо.

Рукой в перчатке он погладил чуть округлившийся животик жены. Три месяца беременности, а только неделю назад стало заметно, но черное цельнокройное платье скрывало изменения, пусть и ненадолго.

– Ты сегодня великолепен.

От близости любимого пульс Аиды понесся вскачь.

– М-м, – ответил явно занятой Уинтер. – Твоя грудь увеличивается.

Аида опустила глаза:

– Ничего подобного.

– Кошечка, кое-какие вещи я знаю совершенно точно, и одна из них – точный размер, вес и чувствительность твоей груди, – сказал он, обхватив ладонью одну округлость и осторожно сжав.

– Прекрати, люди с улицы нас увидят, – упрекнула Аида.

– Моя собственность, моя жена. Пусть смотрят.

– Моя собственность, – поправила его супруга. Этот офис она купила на деньги, полученные с чека Эммета Лейна. – И если уж собрался меня дразнить, то не будь эгоистом. Поскорее ласкай и другую.

Уинтер улыбнулся и стал гладить обе груди одновременно, приятно ее разогревая. Аида вздрогнула от удовольствия, затем схватила его за руки, отвела их в стороны и встала на цыпочки, умоляя о поцелуе. Уинтер усмехнулся ей в губы и повиновался.

– Можно закрыть жалюзи и запереть дверь, – предложила она, когда муж прервал поцелуй. – Воспользуемся уединением, пока есть шанс. Честно говоря, я не в восторге, что комната твоего брата находится прямо под нашей спальней. Надеюсь, он крепко спит.

– Этот дом надежен как скала, брат ничего не услышит. – Уинтер чмокнул Аиду в челку и игриво шлепнул по попке. – И как бы мне ни хотелось поймать тебя на слове, нам пора. Со станции позвонили и сообщили, что поезд прибудет раньше. Лоу приедет через час, а нам надо еще по пути забрать Астрид из школы.

В последнее время Уинтер уже иногда управлял автомобилем и не запрещал сестре учиться вождению. Астрид жаловалась, что брат слишком кричит, когда она совершает ошибки, и настаивала, чтобы обучал ее в основном Бо.

– Ладно, только возьми печенье, что принесла миссис Лин. – Аида достала сумочку из запертого ящика стола, схватила пальто и шляпу с настенной вешалки и выключила свет.

Уинтер открыл дверь, а Аида взяла висевший на стене поводок и свистнула мастиффу:

– Пойдем, Сэм, пора познакомиться с последним членом семьи.

____________________

Внимание! Электронная версия книги не предназначены для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и издателя. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.

[1]Форд «Модель Т» (англ. Ford Model T), также известный, как «Жестянка Лиззи» (англ. Tin Lizzie) – автомобиль, выпускавшийся Ford Motor Company с 1908 по 1927 годы. Был первым в мире автомобилем, выпускавшимся миллионными сериями. Генри Форд, по мнению многих, «посадил Америку на колёса», сделав новый легковой автомобиль сравнительно доступным для американца среднего класса. Это стало возможным благодаря таким нововведениям, как применение конвейера вместо индивидуальной ручной сборки и разумного, не в ущерб качеству, упрощения конструкции автомобиля, что позволило снизить себестоимость. Первый экземпляр «Model T» построен 27 сентября 1908 года на заводе Пикетт в Детройте, штат Мичиган.

(обратно)

[2]североафриканская магия и религиозный культ.

(обратно)

[3]«Сухой закон» в США – национальный запрет на продажу, производство и транспортировку алкоголя, который действовал в США с 1920 по 1933 год. «Сухое» движение возглавлялось сельскими протестантами из обеих ведущих политических партий, а также координировалось так называемой Антисалунной лигой. Запрет был введён Восемнадцатой поправкой к Конституции США, а в акте Волстеда были изложены правила для обеспечения соблюдения запрета и определены виды алкогольных напитков, которые были запрещены. Владение алкоголем в частной собственности и его потребление федеральным законом не ограничивалось. Запрет на алкоголь был отменён после ратификации Двадцать первой поправки, которая отменила Восемнадцатую поправку; она была принята 5 декабря 1933 года.

(обратно)

[4]китайский яд.

(обратно)

[5]Луиза Брукс (англ. Louise Brooks; 14 ноября 1906 – 8 августа 1985, Рочестер) – американская танцовщица, модель, актриса немого кино.

(обратно)

[6]китайские пельмени.

(обратно)

[7]Калифорнийский университет в Беркли (англ. The University of California, Berkeley) – общественный исследовательский университет США, расположенный в Беркли, штат Калифорния. Старейший из десяти кампусов Калифорнийского университета.

(обратно)

[8]Землетрясение в Сан-Франциско в 1906 года – землетрясение, произошедшее в 5:12 утра (по местному времени) 18 апреля 1906 года. Эпицентр находился в 3 км к западу от Сан-Франциско, магнитуда поверхностных волн составила 7,7.

Толчки ощущались от Орегона до Лос-Анджелеса, а внутрь континента – до центра Невады. В результате землетрясения и последующих пожаров погибло до 3000 человек, 225 000-300 000 осталось без крова, 80 % зданий в Сан-Франциско было разрушено.

Сразу после катастрофы было официально объявлено о 498 погибших в Сан-Франциско, 102 в Сан-Хосе и 64 в Санта-Роза. Сейчас эта цифра признана сильно заниженной, известно, например, что при подсчётах совершенно не были учтены жертвы из Чайнатауна. В настоящее время общее число погибших оценивается в 3000 человек.

Общий ущерб от землетрясения и пожаров оценивался в 1906 году в $400 млн (с учётом инфляции эквивалентно $6,5 млрд 2006 года).

(обратно)

[9]Drake (швед.) – дракон.

(обратно)

[10]«Сердце обличитель» Эдгар Аллан По.

(обратно)

[11]Тонг – взаимовыгодное общество людей с общими интересами, которые являются либо незаконными, либо опасно близкими к ним – отсюда необходимость секретности. Многие китайские тонги занимаются контрабандой и уклонением от налогов, или тайно контролируют определенные виды торговли (в противовес государственному контролю).

(обратно)

[12]Рудольф Валентино (англ. Rudolph Valentino; 6 мая 1895 – 23 августа 1926) – американский киноактёр итальянского происхождения, секс-символ эпохи немого кино. Его внезапная смерть на пике карьеры породила беспрецедентную истерию среди поклонниц. Близкие люди называли актёра «Руди Валь».

(обратно)

[13]Повозка с коньяком («Brandy Sidecar»), состав:

40 мл коньяка, 20 мл Куантро (апельсиновый ликер), 40 мл сока лимона, 4-5 кубиков льда.

Приготовление: Положить кубики льда в барный стакан, налить на лед остальные ингредиенты и тщательно размешать. Сцедить напиток в охлажденный бокал для мартини. Украсить цедрой апельсина на шпажке. Ориентировочная крепость коктейля – 15%.

(обратно)

[14]Дэвид Герберт Лоуренс (англ. David Herbert Lawrence; 11 сентября 1885, Иствуд, графство Ноттингемшир – 2 марта 1930, Ванс) – один из ключевых английских писателей начала XX века. В психологических романах «Сыновья и любовники» (1913), «Радуга» (1915), «Влюблённые женщины» (1920) призывал современников открыть себя «тёмным богам» инстинктивного восприятия природы, эмоциональности и сексуальности. Зрелость и мудрость, по Лоуренсу, означают отказ от столь характерного для XIX века рационализма. Помимо романов, Лоуренс также писал эссе, стихи, пьесы, записки о своих путешествиях и рассказы. Некоторые книги Лоуренса, включая роман «Любовник леди Чаттерлей», были долгое время запрещены к публикации по причине непристойности. Главный мотив поэтического творчества Лоуренса – отказ от дегуманизирующего влияния индустриального общества и возвращение к естественности и спонтанности жизни.

(обратно)

[15]Обычно с 4 до 6 или с 5 до 7 вечера между дневным наплывом посетителей и вечерним выпивка продается со скидкой, чтобы привлечь клиентов.

(обратно)

[16]Китайская народная религия (中国民间宗教, Zhongguo minjian zongjiao), или Шэнизм (神教, Shenjiao, Шэньцзяо, Вера в духов) – собирательное название различных народных религиозных традиций. Шэнизм включает в себя китайскую мифологию и поклонение Шэням, которыми могут быть природные, национальные, городские и клановые божества, духи, драконы, полубоги и герои древности, предки. Народная религия является политеистической. Наиболее почитаемые божества – Мацзу и Хуанди.

Иногда даосизм считают ответвлением народной религии, так как он вырос из неё и китайской философии. Божества даосизма практически все взяты из народной религии. Несмотря на то, что в течение почти двух последних веков народная религия подвергалась гонениям, сейчас она испытывает возрождение и поддерживается правительством КНР. По оценкам, в Китае более 400 миллионов (30% населения) последователей народной религии.

(обратно)

[17]«Здравствуйте» по-кантонски.

(обратно)

[18]206 году до н. э. утвердилась новая династия Хань, правившая до 220 года н. э. При династии Хань наследственной аристократии была противопоставлена новая военная знать.

(обратно)

[19]Helvete (швед.) – ад, преисподняя; черт побери!

(обратно)

[20]Знаменитый магазин одежды в Сан-Франциско. Датчанка Мэри-Энн Магнин в начале 1870х гг. открыла магазин высококачественной детской одежды и косметики, назвав его в честь мужа, Исаака Магнина (I. Magnin). Впоследствии она занялась продажей нарядов для невест, а потом снабжала эксклюзивную клиентуру самой модной одеждой из Парижа.

(обратно)

[21]Джон Дэ́висон Рокфе́ллер (англ. John Davison Rockefeller; 8 июля 1839, Ричфорд, штат Нью-Йорк – 23 мая 1937, Ормонд Бич, Флорида) – американский предприниматель, филантроп, первый долларовый миллиардер в истории человечества.

(обратно)

[22]Оскар Уайльд (1854-1900) – ирландский поэт, драматург, писатель, эссеист.

(обратно)

[23]"Автомат" – кафе, где еда и напитки приобретаются через торговые автоматы. Первый "Автомат" завезен из Германии фирмой "Хорн энд Хардарт" [Horn and Hardart] в 1902 г. и установлен на Честнат-стрит в Филадельфии, к 1911 появились в Нью-Йорке. Последний закусочный автомат был закрыт в 1991, первый выставлен в Смитсоновском институте.

(обратно)

[24]Уильям Рэндольф Херст (англ. William Randolph Hearst) (29 апреля 1863 – 14 августа 1951) – американский медиа-магнат, основатель холдинга «Hearst Corporation», ведущий газетный издатель. Создал индустрию новостей и придумал делать деньги на сплетнях и скандалах.

(обратно)

[25]Бюро по контролю исполнения «сухого» закона.

(обратно)

[26]"The House of Shields" – знаменитый бар, который открылся в 1908 году и работает до сих пор. Славится атмосферой 1920х годов и замечательными коктейлями.

(обратно)

[27]Уо́ррен Гамалиел Ха́рдинг (англ. Warren Gamaliel Harding, 2 ноября 1865, Морроу, Огайо – 2 августа 1923, Сан-Франциско, Калифорния) – двадцать девятый Президент США с 1921 по 1923 год, от Республиканской партии.

(обратно)

[28]Район Рашен-Хилл (Russian Hill): название восходит ко временам Золотой лихорадки, когда на вершине холма находилось небольшое русское кладбище, впоследствии перенесённое. Предполагается, что похороненные на нём люди были моряками и предпринимателями из Форт-Росса, находящегося недалеко от Сан-Франциско.

(обратно)

[29]Кабошон – способ обработки драгоценного или полудрагоценного камня, при котором он приобретает гладкую выпуклую отполированную поверхность без граней, в отличие от фасетной огранки; также кабошоном называют обработанный таким образом камень. Обычно отшлифованный кабошон имеет овальную или шаровидную форму, плоский с одной стороны. В более широком значении слова, кабошоном называют шлифовку драгоценных и поделочных камней, в отличие от огранки.

(обратно)

[30]Älskling (швед.) – любимая.

(обратно)

[31]То́мас Ву́дро Ви́льсон (англ. Thomas Woodrow Wilson, обычно без первого имени – Вудро Вильсон; 28 декабря 1856, Страутон, штат Виргиния – 3 февраля 1924, Вашингтон, федеральный округ Колумбия) – 28-й президент США (1913-1921). Известен также как историк и политолог. Лауреат Нобелевской премии мира 1919 года, присуждённой ему за миротворческие усилия.

(обратно)

[32]"Гадание Гуань-Инь" – советы китайской богини сострадания, самое знаменитое китайское гадание после И-цзина. Как правило гадание на палочках совершается в храме, в торжественной обстановке: сто нумерованных бамбуковых палочек встряхивают в стаканчике, пока одна из них не выпадет. Номер этой палочки указывает на текст "Оракула". Милосердие богини настолько безгранично, что теперь это гадание доступно не только китайцам. Гуан Инь – одна из самых любимых и популярных божественных сущностей на Востоке. Это и физически, и духовно прекрасная китайская богиня милосердия, участия и защиты; ее имя означает "та, что слышит молитвы". Гуан Инь слышит и отвечает на каждую молитву, обращенную к ней. Она с преданностью помогает нам открыть и выявить наши духовные дары, достичь глубокого познания и просветления и уменьшить мировые страдания. Считается, что достаточно произнести ее имя, чтобы получить надежную защиту от возможного вреда.

(обратно)

[33]В Китае традиционно занимаются предсказаниями с помощью гадальных палочек.

Наборы гадальных палочек, которыми пользуются в буддийских храмах, могут насчитывать 40, 75 или 100 штук, помещенных в округлый контейнер. Палочки изготавливаются из бамбука, каждая из них нумеруется. Испрашивающий предсказание встряхивает контейнер, держа его по направлению к алтарю, до тех пор, пока одна палочка не отделится от остальных и не упадет на пол. Затем медиум находит соответствующее ее номеру предсказание в общем списке пронумерованных предсказаний.

(обратно)

[34]Tack, mitt hjärta (швед.) – Спасибо, сердце мое.

(обратно)

[35]God middag (швед.) – Добрый день.

(обратно)

[36]Ja (швед.) – Да.

(обратно)

[37]Nej (швед.) – Нет.

(обратно)

[38]Gulleplutt (швед.) – милый.

Определённый, также известен как «постпозитивный артикль», в шведском языке используется по традиционной для скандинавских языков схеме, которая отличается от большинства других европейских языков (однако имеет аналоги в балканских языках). Он присоединяется к концу слова как суффикс. Это происходит по схеме: существительное + -en / -et, например:

Gulleplutt+en – ед. ч., определенный артикль.

(обратно)

[39]Форд «Модель Т», также известный, как «Жестянка Лиззи» (англ. Tin Lizzie).

(обратно)

[40]"Ашер" – это комбинация огранки "Радиант" и изумрудной огранки. Главное отличие "Ашера" – его квадратная форма. Этот вид огранки был придуман братьями Ашер из Антверпена в 1902 году. Пик популярности этой огранки пришелся на 1930-е годы, но и сейчас он, постепенно, возвращается в моду. Из-за больших открытых граней "Aшер" требователен к чистоте, так как даже незначительные дефекты, обычно скрывающиеся в большом количестве граней бриллианта, при огранке "Ашер" хорошо видны.

(обратно)

Оглавление

Аннотация:

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg