«Элоиза»

Анна Семироль Элоиза Голубые океаны, реки, полные твоей любви Я запомню навеки. Ты обожала цветы… «Nautilus Pompilius»

1. Кошка

— Да. Хорошо. Угу. До завтра. Увидимся.

Святослав положил трубку на рычажки телефона, поудобнее устроился на стареньком диване, улыбнулся одному ему, Славке, известным мыслям и задумался.

День начался весьма и весьма неплохо. Даже очень хорошо. Вот, только что звонила Полина. Звонила не кому-то, а ему, Святославу. Сама позвонила. Даже не верится как-то.

«А может, мне повезло. Может, я ей больше, чем друг», — подумал Святослав, рассеянно разглядывая красно-жёлтый клён за окном. Ему захотелось прямо сейчас снова схватить телефонную трубку, набрать номер Полины и пригласить её, скажем, в кино. Или погулять в парке. Или сославшись на то, что не записал сегодняшнюю лекцию, зайти к ней домой… Просто хотелось увидеть её. Но вместо того, чтобы звонить девушке, Славка вскочил, как ошпаренный и помчался на кухню.

Секунды спустя встрёпанный и злой Святослав заливал водой из чайника угольки на дне кастрюли. Надо же, забыл про собственный обед!

— Я осёл, — сообщил он тому, что в недалёком прошлом было варёной картошкой, — Придётся топать в магазин.

С тоской размышляя о чудесных временах, когда он учился в школе и жил в совершенно другом городе с родителями, Славка оделся, взял с полки над кроватью деньги и вышел из дома.

Начало октября, а на улице тепло, как в августе. Можно было даже плащ не одевать. А, бог с ним, с плащом. Вон красотища какая! Голубое, прозрачное небо и листья, листья… Жёлтые, рыжие, красные, пятнистые… Шуршат под ногами, как набегающие на песок морские волны. Хоть поэтом становись. Но… Когда дома нечего поесть, не до поэзии. Хорошо, магазин недалеко. Да и цены там невысокие, явно рассчитанные на студентов.

Закупив в магазине трёхдневный запас еды и пару бутылок пива, Славка двинулся в обратный путь. На улице была такая благодать, что парень решил прогуляться и пойти более длинной дорогой.

Путь Славки лежал по заросшей клёнами и каштанами улочке, справа ограниченной пятиэтажками-«хрущёвками», а слева — гаражами. Здесь всегда было тихо, спокойно, чистенько… Можно было просто идти, отдыхать, ни о чём не думать, можно посидеть на лавочке с друзьями и выпить по бутылочке пивка. А два дня назад Святослав был здесь с Полиной. Они возвращались из института, Полина что-то говорила, смеялась, а Славка молчал и с улыбкой смотрел на неё…

Сегодня же на улочке было шумно. Ватага ребятишек возилась с чем-то на площадке у стоящих углом гаражей. В руках пацанов были палки и комья земли. Святослав почему-то остановился.

— Так её, так! Бей! Смотри — убегает! Что ты смотришь? Палкой её! Осторожно, укусит! Палкой её!

Приглядевшись, парень увидел прижавшийся к стене гаража жалкий чёрный комок. В существо летели палки, камни, комья земли, а иногда кто-нибудь из мальчишек, изловчившись, пинал его пыльной кроссовкой. Славка поставил у ствола клёна пакет с продуктами и шагнул к пацанам.

В этот самый момент он заметил сидящего на лавке субъекта лет двадцати семи в потёртых джинсах и кожаной куртке. Субъект курил и, едва заметно улыбаясь, наблюдал за тем, как развивались события на площадке у гаражей.

— Тебе что, это зрелище доставляет удовольствие? — оторопело спросил Святослав.

— Более того. Это я попросил их убить её, — спокойно ответил парень.

Славка хотел было что-то сказать, но не стал, бросился к кучке малолетних палачей. Минуту спустя пацаны разбежались, испуганные неожиданным вмешательством, а Святослав склонился над их жертвой, бессильно вытянувшейся у стены.

Это была кошка. Маленькая, чёрная, с короткой шёрсткой, худая. Глаза закрыты, на пыльной шкурке алеют пятна крови. Со стороны казалось, что кошка мертва, но приглядевшись, Святослав уловил чуть заметное подрагивание тоненьких лапок и проволочек — усов. А когда Славка протянул руку и коснулся маленького горячего носа, зверёк слабо дёрнулся. Святослав осторожно взял кошку на руки.

— Послушай, — раздался за его плечом голос, — Оставь её. Только зря влез.

Славка резко обернулся и наткнулся на колкий, холодный взгляд.

— Шёл бы ты отсюда, — посоветовал парень его обладателю, — Изувер чёртов.

Не было похоже, что Славкины слова хоть краем задели этого типа. Он отбросил в сторону окурок, потом сказал:

— Ты её не знаешь. А я знаю. Она должна умереть. Она — чудовище.

Святослав посмотрел на субъекта, потом на кошку в своих руках. Дышит. Живая. Внезапно он понял, что никому не отдаст её. Никому.

— Вот что, — сказал Славка, глядя в сторону, — Она выживет. А тебе надо врачу показаться. Шиз поганый.

Парень молча шагнул в сторону, пропуская Святослава. Тот перешёл улицу, подхватил пакет с едой и пошёл прочь. Уходя, услышал:

— Тебе ведь тоже придётся сделать это. Ты не будешь первым, предавшим её. Удачи тебе, гуманист.

Святослав даже не обернулся. Сейчас для него существовала только маленькая чёрная кошка, безвольно обмякшая на рукаве его плаща. Славке казалось, или он действительно чувствовал её боль?

— Держись, малышка, — шептал парень, ускоряя шаг почти до бега, — Держись, славная, храбрая. Ты не умрёшь. Я тебя вылечу, только держись. Потерпи ещё немного. Мы почти дома. Ты выздоровеешь, будешь жить со мной. Только держись, ладно?

Ракетой ворвавшись в подъезд и перепугав «вечных бабушек», Славка пулей взлетел на свой третий этаж, почти бросил пакет у двери и принялся правой рукой лихорадочно шарить по карманам в поисках ключей. Нашёл, дрожащей рукой открыл дверь, не разуваясь, прошёл на кухню. Осторожно опустил кошку на наспех расстеленное на столе полотенце, вспомнил о пакете возле двери, принёс его, сбросил в коридоре плащ, достал из шкафа аптечку. Наскоро вымыв руки, Святослав подошёл к кошке.

— Ты как, малышка? Терпи. Будет больно, но ты терпи.

Вытащив из аптечки бинты, вату, перекись водорода и йод, Святослав принялся обрабатывать кошкины раны. В комнате надрывался телефон, но он его будто не слышал. Маленькое тельце под его руками вздрагивало, когда он касался раны смоченной в перекиси ватой. Ранок было много, но к радости Святослава, все они были не опасными.

— Вот и всё. Теперь поправляйся, — весело сказал Славка кошке, закрепив последний виток бинта, — А я тебе пока кефира налью. Молока нет, уж прости. Эй, девочка… Ты хоть мяукни, а?

Ответом Святославу было тихое «мр-р». Спасённая кошка дёрнула аккуратным ухом и открыла глаза: совершенно фантастического светло-карего, почти медового, цвета.

— Да ты просто красавица, — ласково улыбнулся Святослав, — Самая красивая из всех кошек мира. Даже в бинтах.

Пока Славка наливал в блюдечко кефир, кошка села, обвив хвостом маленькие аккуратные лапки и принялась вылизывать грудку. Святослав поставил перед ней блюдце и сел рядом на табуретку.

— Будет тебе прихорашиваться! Покушай.

Кошка фыркнула. Славке показалось, что она усмехнулась.

«Интересно, а умеют ли кошки смеяться?» — подумал он и подвинул ближе блюдце кефира. Тут же в глазах цвета мёда мелькнул испуг, кошка шарахнулась в сторону, спрыгнула со стола и помчалась из кухни, припадая на одну лапку. Парень пожал плечами и пошёл искать беглянку.

В коридоре её не оказалось. Славка лишь напрасно потратил время, перетряхивая висящие на вешалке плащ и лёгкую куртку, шаря на полке для обуви и роясь в ворохе шарфов, шапок и зимних перчаток. В единственной комнате кошки также не было ни под кроватью, ни за диваном, ни на полках с книгами. Славка на всякий случай даже в шкаф заглянул и выдвинул ящик из стола, но естественно, кошку там не обнаружил.

— Спряталась, да? — отчаявшись, наконец спросил он, — Ну и сиди. Есть захочешь — сама вылезешь.

Поставив блюдце с кефиром на пол, Святослав принялся готовить себе обед. На этот раз ничто его не отвлекало, и картошка сварилась без приключений. Поев, парень свалился на диван смотреть по телевизору футбол, потом позвонил друг Валерка, пригласил зайти «на чашечку пивка», и Славка ушёл.

Вернулся он уже поздно вечером, наскоро поужинал и засел за учебник (завтра всё же в институт). Про кошку Славка совершенно забыл.

Время, весело проведённое в гостях, дало о себе знать: Святослав начал отчаянно зевать и клевать носом. Строчки учебника то собирались в кучу, то расплывались перед глазами. Одним словом, хотелось спать. И он заснул бы, если б вдруг не…

Невозможно точно описать этот звук, так как никакое сравнение просто не приходило в голову. Но издавать этот звук могло только живое существо, которому очень-очень плохо.

Святослав захлопнул учебник, встал. Звук шёл откуда-то из ванной: тонкий, тоскливый, жалобный. Парень включил свет, опустился на колени и заглянул под ванну. Там было темно и кошку невозможно было разглядеть. Только поблёскивали из дальнего угла несчастные глаза цвета мёда.

— А, вот ты где, — облегчённо вздохнул Святослав, — Погоди, я тебя подсвечу.

Он принёс фонарь из тумбочки в коридоре и направил узкую полоску света в угол под ванну.

Кошка плакала. Капельки-слезинки скатывались по покрытой пылью и паутиной мордочке и падали на кафельные плитки пола и чёрные лапки. Время от времени зверёк моргал, жалобно жмурился и дрожал, как в ознобе. Славке стало не по себе.

— Эй, девочка… Ну что же ты, а? Не плачь. Иди сюда, — зашептал он, — Не бойся. Не для того я тебя сюда принёс, чтобы обижать. Выходи. Кис, не бойся. Давай подружимся.

Славка осторожно протянул к кошке руку. Медленно-медленно, опасаясь, что испуганный зверёк оцарапает или укусит его. Ещё чуть-чуть, и напряжённые пальцы коснулись шелковистой шкурки. Кошка вздрогнула, замерла. Славка понял: нет, не оцарапает. И не укусит. Пробормотав что-то ласковое и успокаивающее, парень принялся осторожно вытаскивать кошку из её убежища. А она и не сопротивлялась. Только дрожала и всё сильнее сжималась в беззащитный комочек, не переставая жалобно плакать.

С кошкой в руках Святослав вернулся в комнату. Сел на кровать, устроил зверька на коленях и принялся очищать его от пыли и липких нитей паутины.

— И зачем ты под ванну полезла? — бормотал парень, — Будто мест других в квартире нет… Неужели там, среди грязи и мусора тебе лучше? Глупая ты. Я же тебя не обидел. И не обижу.

Кошка почти по-человечески всхлипнула и коснулась лапкой глаза, будто вытирая слёзы, а потом посмотрела на Славку. «Меня сегодня чуть не убили такие же добрые люди, как ты. Мне больно, страшно. А ты ждёшь от меня доверия и ласки? Хочешь, чтобы я мурлыкала и тёрлась об твои ноги от благодарности?» — говорил её взгляд. Святослав почему-то смутился.

— Ну, прости. Я действительно слишком много от тебя требую, — виновато сказал он кошке, — Я забыл, что ты больна и ещё не освоилась тут. Хочешь есть?

В ответ кошка облизнулась, показав маленький розовый язычок. Славка наскоро закончил очищать её от пыли, осторожно поправил сползший бинт, потом ссадил кошку на кровать.

— Посиди здесь, я сейчас тебе поесть принесу. Только не убегай больше, ладно?

Ему показалось, или она и впрямь кивнула?

Вернувшись из кухни с блюдцем кефира, Святослав застал кошку свернувшейся на подушке. Это зрелище показалось парню настолько милым и естественным, что он улыбнулся.

— Ну, прямо как у себя дома! Леди, кушать подано.

Он поднёс к кошкиному носу блюдце. Зверёк вытянул шею, втянул в себя запах съестного и жадно принялся лакать кефир. Кошка явно была голодна: ела быстро, но аккуратно. Лопатки под тонкой шкуркой так и ходили ходуном, уши были прижаты к голове, глаза зажмурены от удовольствия. Не прошло и двух минут, как блюдце опустело. Кошка смотрела на Святослава вопросительно-выжидающе.

— Тебе мало? — удивился парень, — Ну… могу открыть банку тушёнки.

Кошка съела треть банки, постанывая от удовольствия, и насытилась. Брюшко её округлилось, взгляд стал медленным и сонным. Оставив её на подушке, Славка принялся устраивать возле стола маленькую кошачью лежанку, а потом долго шарил по всей квартире, ища коробку кошке под туалет. Кошка меланхолично взирала на всю эту беготню с подушки. Не то равнодушно, не то грустно, не то устало… и ещё как-то непонятно. Странный взгляд. Святославу он почему-то не нравился, причинял неясное, смутное беспокойство.

— Перестань, — не выдержал он наконец, — Смотришь, как человек… будто понимаешь чего. Хватит, слышишь! Ты всё-таки кошка, а не рентгенаппарат!

Она испугалась его окрика. Прижав уши, метнулась с подушки, спрыгнула с кровати, и — к двери. Дверь была закрыта. Кошка чёрной молнией мелькнула в угол, под батарею, и затаилась там. Славка почувствовал приступ небывалого, жгучего стыда. И что он орал? Зверёк только успокоился, только начал проявлять дружелюбие… а он, осёл, опять всё испортил.

Не помогли ни уговоры, ни ласковое «кис-кис», ни предложенное лакомство — кусочек аппетитно пахнущей колбаски. Кошка угрюмым чёрным клубочком сидела под батареей и обиженно жмурилась, а когда Славка попытался погладить её, посмотрела на него с таким холодным презрением, что парень, опешив, оставил все свои попытки наладить отношения с кошкой, выключил свет и лёг спать.

Ночью Славка два раза просыпался. Открывал глаза, искал взглядом кошку. Она неподвижно сидела на подоконнике между горшком с хилым цветком-заморышем и стопкой учебников и смотрела в окно. В мягком серебристо-голубоватом свете луны кошка напоминала фигурку какой-то восточной богини. Какой — Святослав вспомнить никак не мог, и засыпал, озадаченный вопросом: какой же?..

Утром он нашёл кошку всё в том же углу под батареей. Зверёк спал, вздыхая и вздрагивая во сне. Тихо, чтобы не разбудить кошку, Святослав оделся, наспех позавтракал, налил в кошачье блюдце ещё кефира и ушёл в институт.

Здесь всё было привычно и спокойно. Знакомые коридоры, лектории с высокими потолками, парты, расписанные не одним поколением студентов; портреты учёных на стенах… За три года Святослав запомнил всё это настолько, что мог закрыть глаза и представить — до мельчайших деталей. Он к этому привык. И полюбил. Последнее — благодаря ЕЙ.

Она сидела на своём излюбленном месте — за партой у второго окна. Проходя мимо, Святослав приостановился и улыбнувшись, сказал:

— Привет, Полина. Как дела?

Девушка подняла взгляд от учебника к лицу Святослава, привычным, машинальным жестом намотала на палец прядку своих золотистых, блестящих в солнечном свете волос.

— Здравствуй, Славик. Дела чудесны. Ты готов к зачёту?

— Какому? — насторожился Славка.

— Я пошутила, — рассмеялась Полина, — никакого зачёта не будет. Ты испугался?

— Нет, скорее удивился, — усмехнулся он, — Раньше у меня не было провалов в памяти.

— Их и сейчас нет.

— Угу, — согласился Святослав, — Кстати, с тобой кто-нибудь сидит?

— Нет, — покачала головой Полина, — Алиса сегодня прогуливает, поэтому я в гордом одиночестве. Пристраивайся.

Довольный Славка угнездился рядом с девушкой, выложил на парту растрёпанную тетрадку, и только собрался завести какой-нибудь интересный разговор, как в лекторий ввалилась толпа его друзей. Зря Святослав понадеялся, что они его не увидят: увидели, обрадовались и с довольными воплями направились к нему.

— О, Славун! Как жизнь? Голова не болит? Странно, если учитывать, сколько ты вчера выпил. Полина, ты сидишь рядом с великим человеком! Почему великим? Да потому что он до сих пор нас терпит! Слав, не возражаешь, если мы сегодня вечерком к тебе нагрянем? Пивка попьём, поесть чего-нибудь сварганим…

Святослав вздохнул и мельком взглянул на Полину. Девушка смотрела на него с сочувствием и пониманием: да, трудно жить одному… пользуются тут всякие твоим гостеприимством.

— Мужики, соберёмся в другой раз, — заявил Славка как можно увереннее, — Я сегодня занят.

— Да мы ненадолго, — подал голос Митька.

«Ненадолго» с Митькиного языка переводилось как «придём после десяти вечера, уйдём где-то под утро». Святослава такая перспектива совершенно не радовала. В другой раз он был бы даже рад повеселиться с друзьями, посидеть в компании до утра, выпить пивка и побренчать на гитаре, но это — в другой раз.

— Я сегодня занят, — повторил Святослав и добавил: — Очень.

— Ты, никак, заболел, — предположил Ян, — Не иначе, как вчера у Валерки…

— Я здоров. Просто у меня дела.

— Ладно, — сникли ребята, — значит, веселье отменяется.

В этот момент в аудиторию вошла лекторша, и компании пришлось разойтись по своим местам.

— Добрый день, молодые люди, — запела она старую и уже порядком надоевшую студентам песню, — Дежурный, сходите за мелом. Остальные открывают тетради и пишут тему лекции…

Всю лекцию Святослав то и дело отвлекался и украдкой смотрел на Полину. На завитки золотистых волос, ниспадающих на плечи, на маленькое розовое ушко с крошечной звёздочкой серёжки, на высокую, точёную шею, крутой, дерзкий изгиб густых, пушистых ресниц, на чуть подрагивающие губы, на изящные пальчики маленьких рук… Он не выдержал, позвал хрипловатым шёпотом:

— Полина…

— А? — рассеяно улыбнулась она.

— Ты очень красивая, — сообщил Святослав.

Девушка смутилась, щёки её залились румянцем.

— Будет тебе, Славик!..

— Нет, правда. Ты — самая красивая девушка из всех, кого я знаю. Честное слово. Ты такая… как будто светишься.

— Слав, ты меня смущаешь. Пиши лекцию.

Святослав вздохнул, с тоской посмотрел на часы, потом — на лекторшу, и принялся лениво записывать диктуемое, которое его совершенно не интересовало.

После лекции Полина ухитрилась незаметно исчезнуть из Славкиного поля зрения, и поэтому перемену парню пришлось провести в компании друзей. Сегодня Святославу было с ними откровенно скучно. Всё те же шутки, над которыми смеялись скорее по привычке, те же разговоры на три темы (выпивка, девчонки и вечеринки) и полное отсутствие каких-либо идей. Славка сидел и молчал, лишь изредка отвечая кратким «угу» на обращение к нему. Ему хотелось только одного: побыстрее вернуться домой. К кошке.

«Как она там?» — с тревогой думал Святослав, — «Я оставил её одну… больную, в незнакомом месте. А вдруг она голодная? Вдруг ей страшно? Или плохо?»

Ему внезапно вспомнилось, как кошка плакала. Большие капли слёз на несчастной мордашке, свисающие с усов клочья пыли, шлейф паутины, зацепившийся за кончик хвоста и почти человеческое детское всхлипывание… Дрожащий чёрный комок под батареей, взгляд затравленных глаз, будто вопрошающий: за что?.. Хрупнул, сломавшись, зажатый в Славкином кулаке карандаш, но легче не стало.

С трудом дождавшись конца занятий, Святослав поспешил домой. По дороге зашёл в магазин, купил пакет молока, банку рыбных консервов и маленький пушистый мячик в отделе для животных (продавщица с ангельской улыбкой на лице заверила Славку, что её кот с подобной игрушкой может возиться часами).

Уже возле подъезда Святослав ощутил на себе взгляд. Вздрогнул, поднял голову, посмотрел на окна своей квартиры: ему показалось, что занавеска колыхнулась, будто от окна кто-то отошёл. Наверное, кошка спрыгнула с подоконника.

Открыв дверь квартиры и шагнув через порог, Славка почувствовал странный запах. Пахло травами. Полынью и немного мятой. Будто летом где-то… не то в лесу, не то в поле, не то у реки. Святослав закрыл дверь, прислонился спиной к стене, закрыл глаза и втянул в себя этот чудесный запах. Сразу вспомнилась деревня деда, тёплый вечер и мягкие губы соседской девчонки Алёны, пять лет назад подарившие ему первый доверчивый поцелуй. Хорошая она, Алёнка… смешная, весёлая… В прошлом году вышла замуж и через пять месяцев родила. Кажется, мальчика. Почему-то жалко Алёнку. Хотя, может быть, у неё сейчас всё хорошо.

«Интересно, откуда же так пахнет?» — подумал Святослав, отгоняя воспоминания, — «А, наверное, соседка что-то сушит».

Разувшись и повесив плащ на вешалку, парень прошёл в комнату. Кошка сидела на полу под стулом и кажется, дремала.

— Привет, — обратился к ней Славка, — а я тебе кое-что принёс. Иди сюда.

Кошка открыла глаза, покосилась на Святослава, но из-под стула не вышла. Тогда, руководствуясь принципом Магомета и горы, Славка сам подошёл к зверьку. Легонько погладил шелковистую шёрстку, почесал пальцем кошкину шейку, потом осторожно взял зверька на руки. Кошка не сопротивлялась, но с другой стороны не было похоже на то, чтобы ей это нравилось. У Славки возникло ощущение, что ей всё равно. Это его слегка озадачило и насторожило. Он посадил кошку на письменный стол и сказал:

— Знаешь, что… Мне совсем не нравится то, что ты такая вялая. Не знаю, о чём думаешь ты, но я думаю тебя вылечить и оставить у себя. Я не сделаю тебе ничего дурного, поверь. Не бойся.

Кошка вздохнула и дёрнула ухом. Святослав расценил это как добрый знак. Пробормотав: «Ну и замечательно», парень принялся переодеваться, а потом, облачившись в «домашнюю» рубашку и брюки, он взял кошку и понёс её на кухню: менять повязки и кормить. Ранки затянулись и выглядели замечательно, поэтому бинтов и зелёнки на перевязку ушло меньше, чем в прошлый раз. Кошка терпеливо сносила все Славкины махинации, но один раз всё же не стерпела: зашипела от боли и когтями маханула Святославу по руке. На запястье вскрикнувшего от неожиданности парня остались тонкие красные полоски. Славка немедленно помазал их зелёнкой и с минуту прыгал по всей кухне, морщась от боли. Кошка смотрела виновато, и он не стал её ругать.

Покончив с перевязкой, Святослав налил молока — себе в кружку, кошке в блюдце, открыл банку консервов, выложил несколько кусочков рыбы и бросил на пол пушистый мячик. Кошка жадно съела рыбу, полакала молока, потрогала лапой мячик и опять сникла. Славка решил её не донимать. Отнёс кошку на устроенную для неё лежанку, а сам занялся своими делами.

Вечером Святослав, сидя за столом, читал книгу, а кошка умывалась, расположившись посреди комнаты. Славка посмотрел на неё и сказал:

— Эй, хватит тебе красоту наводить! Сороки украдут.

Кошка фыркнула, будто ей стало смешно, подошла к парню и уселась возле его ноги, скромно обняв хвостом лапки. Славка поднял её и посадил на стол на открытую книгу. Тут ему в голову пришла идея. Когда он был маленьким, мама часто развлекала его театром теней.

Святослав направил свет настольной лампы на стену и обратился к кошке с речью:

— Леди, специально для Вас — единственное представление! Уникальное в своём роде. Не знаю, ценят ли кошки подобные фокусы, но Вы всё же посмотрите.

Развернув кошку таким образом, чтобы она видела пятно света на стене, Святослав сложил по-особому пальцы, и на обоях появилась собачья голова. Для полного эффекта Славка негромко полаял. Это сработало: кошка зафырчала и выпустила когти. «Действует!» — подумал парень и «сменил» картинку. Теперь это был не то гусь, не то лебедь. Кошка с интересом потянулась к изображению носом. Гусь вытянул шею, открыл-закрыл клюв и секунды спустя превратился в корову. Корова, помычав и пошевелив ушами, сменилась поросёнком. Святослав старался, как мог и внутренне просто ликовал: кошка внимательно и заинтересованно следила за фигурками на стене. Более того — ей это явно нравилось. Славка развлекал её с полчаса, показал всех, кого умел: кролика, лошадь, осла, оленя, лису, мышь, разных птиц и даже кошку. Потом фантазия его разыгралась, и он умудрился изобразить нечто, напоминающее милиционера. Сходство получилось поразительное, и Святослав рассмеялся. Кошка обернулась и посмотрела на него. И впервые в этих глазах Славка увидел доверие. Он улыбнулся, а она сама подставила голову под тёплую ладонь, прося ласки.

Прошло несколько дней. Кошка совсем освоилась и прикипела к Славке всей своей маленькой диковатой душой. По вечерам они весело возились на полу, катая пушистый мячик, или смотрели телевизор — Святослав сидел в кресле, а кошка мурлыкала у него на коленях. Вообще, с каждым днём кошка нравилась Святославу всё больше и больше: во-первых, чистюля — в туалет ходит туда же, куда и люди, во-вторых, тихоня — никогда не мяучит зря, в-третьих, ласковая и всегда чувствует Славкино настроение, в-четвёртых, умная и понятливая (Славка пробовал дрессировать её, и удивительно — кошка схватывала всё, что называется, налету), в-пятых, красавица, а в-шестых, было в ней что-то такое… тайна будто какая.

Из института Святослав сразу спешил домой. Друзья посмеивались, удивлялись: неужели Славка нашёл себе такую девушку, из-за которой им достаётся всё меньше и меньше внимания? Святослава такие подколки раздражали, он злился, огрызался: не вашего, мол, ума дело. Но про кошку никому не говорил. Никому, кроме Полины.

— Приходи ко мне в гости, — приглашал он девушку, — сама увидишь. Она маленькая и смешная.

Полина всякий раз кивала с улыбкой и вежливо отказывалась. Говорила, что занята, но обязательно выкроит как-нибудь часок и зайдёт посмотреть кошку. Славка мигом смолкал и хмурился. С каждым днём Полина нравилась ему всё больше, но… у неё уже был парень. Святослав не воспринимал его всерьёз, пока однажды краем уха не уловил случайно кусочек разговора Полины с подругами:

— Игорь — чудесный парень. Думаю, он тот, кого я искала всю жизнь. Он меня так любит…

Вот так. А он, Славка, ей всего лишь друг.

— Всего лишь друг, понимаешь? — пожаловался Святослав кошке, в очередной раз явившись домой грустным, — Я ей не нужен. А она… Она очень мне нравится. Очень. Иногда я думаю, что люблю её. Ну чем я хуже этого её Игоря? Почему она выбрала его, а?

Кошка посмотрела на Славку с сочувствием, выгнула спинку и мурлыча, потёрлась об ноги парня.

— Спасибо, — усмехнулся Святослав, — все ботинки мне вытерла, даже чистить не надо. Нет, я не издеваюсь. Действительно спасибо. По-моему, одна ты меня понимаешь. Жалко только, не говоришь. Ну, пойдём готовить обед, хозяюшка. Рыбку будешь?

— Мя-ааа…

— Это значит «да»?

— Мрр-р… мрр-рр…

Потом Славка возился у плиты, а кошка сидела рядом на краю раковины и играла с тоненькой струйкой льющейся из крана воды. Святослав специально открывал кран: парню нравилось смотреть, как кошка то боязливо трогает воду лапкой, то, внезапно осмелев, царапает её и бьёт с размаху, разбрызгивая капли по всей кухне. Особенно она любила, когда вода попадала на горящую газовую конфорку и шипела: кошка мгновенно собиралась в комок, прислушивалась и смешно таращила глаза.

Обедали они тоже вместе. Святослав ставил на стол кошкино блюдечко и свою тарелку, накладывал еду, сажал кошку на стол и садился есть сам. Однажды кошка удивила Славку: он налил себе в чашку кофе, а зверёк тут же подбежал и принялся лакать прямо из чашки, фыркая и чихая от горячего пара. Потом оказалось, что кошка также неравнодушна к сладкому (особенно мороженому), картошке и чёрному хлебу со свежей зеленью. Эксперимента ради, Святослав как-то попробовал дать ей пива, но кошка посмотрела на парня с такой укоризной, что тот поспешил выпить его сам.

После обеда зазвонил телефон. Славка поставил грязную посуду в раковину и помчался поднимать трубку.

— Алло!

— Алло, Славик? Это я, Полина. Не отрываю от дел?

— Нет, — ответил он чуть растерянно.

— Я хотела извиниться перед тобой, — вздохнула девушка, — Я зашла бы к тебе в гости, очень хотела бы, но… Есть один человек, которому не нравится, когда я… Прости. Какую-то ерунду несу.

— Ничего. Ревнует, да? — сочувствующе спросил Святослав, и не дожидаясь ответа, сказал: — Не лучшее качество мужчины.

— Не знаю, — ответила Полина и замолчала.

Это молчание Славка истолковал для себя, как «слушай, какое тебе дело до моей личной жизни?». Так, надо срочно исправлять ситуацию.

— Полина, — позвал он в трубку.

— А? — откликнулась девушка задумчиво.

— Слушай, я придумал. У нас завтра две лекции, так?

— Правильно, а что?

— Я сюрприз принесу. Ты только приходи, ладно?

— Хорошо. То есть, конечно же, приду.

— Ну, тогда до завтра, Полина.

— Пока, Славик.

В трубке раздались короткие гудки. Святослав опустил её на рычажки телефона и пошёл в свою комнату. Кошка уже была здесь и собиралась запрыгнуть на подоконник. Парень подхватил её, посадил на плечо.

— Завтра идёшь со мной в институт! Скажи, что ты довольна. Довольна ведь, а? — спросил он у кошки и пальцем пощекотал ей подбородок.

— Мя, — отозвалась кошка безо всякого энтузиазма.

— Не «мя», а «ура», — поправил её Святослав, — Я тебя с Полиной познакомлю. Увидишь, какая она замечательная.

Кошка спрыгнула с плеча на подоконник, уселась возле горшка с цветком и принялась умываться с самым безразличным видом.

— Можно подумать, что ты ревнуешь, — заметил Святослав и ушёл на кухню мыть посуду, пока её не накопилась полная раковина.

Покончив с кухонной уборкой, он вернулся в комнату, где застал кошку за странным, уже однажды им виденным занятием: она сидела, глядя на горшок с цветком, и мурлыкала. То тише, то громче, меняя тембр — будто пела что-то, зажмуривая глаза.

— Опять колдуешь? — окликнул её Святослав, — Ну, давай, колдуй. Может, он не только когда-нибудь оживёт, но и превратится в пальму со спелыми бананами.

Кошка, не удостоив Славку даже взгляда, продолжила своё занятие. Парень усмехнулся, мечтательно вздохнул, подумав о бананах, и завалился на диван смотреть телевизор.

Ночью Святослав спал плохо. Виной тому были странные полусны-полувидения. Запах полыни и мяты, солнечные зайчики в темноте, далёкий мелодичный перезвон сотен маленьких колокольчиков, переходящий в нежный смех, прикосновения тёплых, ласковых ладоней, мягких губ, зовущий блеск бездонных глаз, бархат кожи, шёлк чёрных, как смоль, волос… ОНА была то совсем рядом, то вдруг исчезала, то вновь появлялась из темноты, маня за собой. И он шёл за ней сквозь тьму, зеркала, холод… Ради взгляда, ради вкуса её нежных губ, ради одного лишь прикосновения к её коже, слабо пахнущей полынью и мятой…

Славка вздрогнул и проснулся. В комнате было темно, тишину нарушало лишь мерное тиканье будильника и сонное мурлыканье кошки, калачиком свернувшейся у Святослава на груди. Парень почесал кошку за ухом и вздохнул. Она зевнула, показав острые зубки и маленький язычок.

— Ну и сны ты на меня нагоняешь, — сказал Славка зверьку, — Мистика прямо-таки. Слушай, а тот парень в кожаной куртке, случаем, не за это тебя невзлюбил?

Кошка мигом проснулась, спрыгнула на пол и растворилась в темноте. «Обиделась, что ли?» — подумал Святослав. И сам удивился: неужели она — кошка! — действительно способна обижаться, сочувствовать, любить… Неужели она способна мыслить и чувствовать? Она же кошка, просто кошка, зверёк! Какие эмоции у животных? Если только радость или страх, ну, может быть, привязанность… Но чтобы обида… Не, это невозможно. Она — всего лишь кошка.

И всё же…

— Кис! Кс-кс-кс, иди сюда, — негромко позвал Святослав, вслушиваясь в тишину квартиры, — Возвращайся давай. Иди спать. Я не хотел тебя обидеть, честно!

Кошка не вернулась и не откликнулась. Славка подождал минуты две — тщетно. Пришлось вылезать из-под тёплого одеяла, вставать с нагретой постели и осторожно, чтоб не дай бог не наступить на притаившуюся где-то кошку, пробираться к выключателю. Вспыхнул свет, Славка зажмурился. Когда глаза привыкли к яркому свету, оказалось, что кошки в комнате нет.

Она нашлась в коридоре. Сидела, ссутулившись, на полке для обуви и жмурила слезящиеся глаза. Святослав присел рядом на корточки, погладил чёрную, сгорбленную спинку зверька, прикоснулся к маленьким ушкам, провёл пальцем по холодному, чуть влажному носу. Кошка посмотрела на парня как-то загнанно и вдруг лизнула ему руку. Доверчиво и нежно. Славка улыбнулся, взял кошку на руки и вернулся в кровать, но так и не заснул. До утра лежал, смотрел на свернувшуюся калачиком у его бока кошку и думал о чём-то. О чём — даже сам он затруднялся сказать…

С утра с кошкой пришлось повоевать. Святослав прекрасно понимал, что в институт его с животным не пропустят, поэтому решил нести кошку в сумке. Сумке было всё равно, но вот… Короче, в считанные секунды зверёк из милого, покладистого существа превратился в перепуганную и очень злую фурию. Вырвавшись из исцарапанных Славкиных рук, кошка с отчаянными воплями принялась метаться по квартире, пока не забилась под кровать. Святослав, уставший от борьбы, хотел было плюнуть на всё и оставить кошку в покое, но вспомнил данное Полине обещание и потащился в коридор за веником. Ценой героических усилий возмущённая, пыльная и изрядно помятая кошка была, наконец, извлечена из-под кровати и во избежание новых неприятностей завёрнута в Славкину футболку. Пока она жалобно мяукала, пытаясь высвободиться из «кокона», Святослав обработал йодом царапины и оделся.

— Слушай, ну чего ты вопишь? — воззвал измученный боевыми действиями Святослав к кошачьей совести, — Я всего лишь хочу посадить тебя в сумку. Я вовсе не собираюсь тебя калечить или выкидывать на улицу, пойми. И успокойся!

Из складок футболки высунулась взъерошенная кошачья голова. Медово-карие глаза уставились на Святослава с немым упрёком. «Как ты мне надоел!» — будто говорил этот взгляд, — «Ну сколько можно меня ругать, гонять и что-то требовать… Зачем сажать меня в какой-то тёмный, душный мешок? Я же ласковая, добрая, маленькая… а ты…»

— Ну что я? — возмутился Славка, — Злодей, да? Дурочка ты, вот что! Мне надо всего лишь пронести тебя мимо вахтёрши, а дальше я тебя выпущу. Давай, полезай в сумку. Будь умницей.

Он «распеленал» пленницу, пригладил ей шёрстку, почесал шейку и поцеловал в маленький нос. А дальше… Кошка его вообще удивила: сама подошла к сумке, залезла в неё, покрутилась, устраиваясь в отведённом ей месте, и улеглась, свернувшись в чёрный комок. Больше проблем с ней не возникало.

В институт Святослав пришёл раньше Полины, и весь извёлся, ожидая её. Наконец, она появилась. Красивая, как всегда, элегантная, сверкающая белозубой улыбкой и приветливая. Фея, не иначе.

— Здравствуй, Славик, — улыбнулась девушка, присаживаясь рядом с ним, — Как дела?

— Лучше всех. Угадай, что я принёс?

— Ой, даже не знаю! Ты сказал, что это будет сюрприз… секрет.

— Уже нет. Смотри.

Святослав поставил сумку на парту перед собой и расстегнул молнию. Из сумки тотчас же показались аккуратные ушки и маленький нос. Кошка высунулась, оглядываясь по сторонам, и поняв, что никакой опасности нет, легко и бесшумно выпрыгнула на парту. Полина засмеялась и по-детски захлопала в ладоши.

— Боже, какая она хорошенькая! Можно погладить?

— Конечно, — кивнул Святослав и обратился к кошке, с интересом обнюхивающей парту: — Иди к Полине, не бойся.

Полина взяла кошку на колени и принялась чесать ей под подбородком. Зверёк несколько раз мурлыкнул и оглянулся на Славку вопросительно.

— Слав, а как её зовут? — спросила девушка.

— Не знаю, — растерялся Святослав, — Она мне не сказала, а сам я не догадался. Она просто кошка.

Полина удивлённо взмахнула ресницами.

— Как странно… А как ты подзываешь её?

— Никак. Она обычно рядом крутится.

Кошка выскользнула из-под руки девушки и перебралась к Святославу на колени.

— Мр-р, — как маленький моторчик промурлыкала она и потёрлась головой об Славкин локоть. Парень рассеяно погладил её по спине и улыбнулся.

— Она мне не доверяет, — капризно надула губки Полина.

— Мне она тоже не сразу поверила, — постарался успокоить девушку Святослав, — Да и вообще, она у меня немножко чудная.

— Дай мне её.

Святослав снял кошку с коленей и передал её Полине. Девушка подхватила зверька под мышки и подняла на уровень лица.

— Малышка, — заворковала Полина, — Крошечная девочка… Мяконькая… Ах, какие у нас лапочки! И шёрстка блестящая, прямо шёлковая!

— Да, — заметил Святослав, — без бинтов она выглядит куда лучше.

— Бинтов? — переспросила Полина, — Ты болела, кисонька? Что же с тобой было?

Кошка вдруг принялась изворачиваться в руках девушки и жалобно закричала. Испуганная Полина тут же протянула её Славке, который чуть ли не выхватил кошку из её рук.

— Что с тобой? Где больно? — взволнованно спрашивал он у зверька.

— Славик, Слава! — затеребила его за рукав Полина, — Слав, я ничего ей не сделала! Не кричи.

Славка прижал тихо и жалобно мяукающую кошку к груди и принялся гладить, успокаивать, укачивать, словно ребёнка. Полина напрасно звала его: Святослав её будто не слышал и не видел. Не замечал он и подошедших ребят. Очнулся он, только когда кошка успокоилась, перестала жаловаться и задремала у него на руках. Полины рядом не было. Парень поискал её глазами: ага, вон она. С подружкой Алисой. И вид у Полины совсем обиженный и растерянный. Славке захотелось прямо сейчас подойти к Полине и извиниться, но тут началась лекция.

Всю лекцию кошка была паинькой и спокойно спала, и пробудилась, только когда Святослав взял её на руки, чтобы показать подошедшим в перерыве друзьям.

Оглядев кошку со всех сторон, Ян сказал со знанием дела:

— Хорошая зверюга, вроде даже породистая. Только вот маленькая какая-то.

— Она ещё девочка, — спошлил Митька, — Славуна нынче тянет на молоденьких.

— Слушай, шутник! — рассердился Святослав, — Выбирай выражения, а то…

Митька отпрыгнул подальше, и театрально закатив глаза, с пафосом произнёс:

— О времена, о нравы! И что за привычка принимать мои слова «в лоб»? Я говорю о Полине, дурак!

Валерка выразительно кашлянул, и Митяй умолк. В компании знали об отношении Святослава к Полине, и лишний раз старались не задевать эту тему. И вот, само собой получилось… Ребята ждали, что Святослав совсем взбесится и даст Митяю по шее, но… Он всего лишь посмотрел на него с сожалением: как на душевнобольного.

— Слав, где купил кошку-то? — спросил Валерка, желая разрядить обстановку.

— Нигде, — пожал плечами Святослав, — Подобрал на улице. Не похоже?

— Нет. Чистенькая такая…

— Модель! — добавил Ян.

«Модель» сонно зевнула, прищурив глаза, запрыгнула на парту и сладко потянулась.

— «Позы, походочка…» — процитировал Митька известную рекламу.

— Да уж, — согласился Славка, — Она у меня настоящая леди. И характер — ого-го!

— Типичный женский? Плаксиво-сварливый?

Святослав и кошка одновременно посмотрели на Митяя с презрением. Валерка вздохнул и пробормотал что-то про «неуёмный Митькин африканский юмор».

— Славец, она тебя, случаем, сковородкой не лупит, когда ты пьяным домой возвращаешься? — не унимался «африканец», — А как она готовит? Ничего не подгорает? А спите вы вместе?

Митька хотел ещё что-то спросить, но не успел: кошка со спокойным, меланхоличным видом подошла к нему и принялась точить когти об его запястье. Парень взвыл от боли, отдёрнул руку и куда-то умчался. Кошка спрятала когти и невозмутимо начала умываться. Валерка и Ян переглянулись:

— Крутая девочка!

— За дело получил, — буркнул Славка.

— Разумная она у тебя, — отметил Валерка, — Прямо как человек. Говоришь, на улице подобрал?

— Угу.

— И какая сволочь такую обалденную кошку на улицу выкинула? — рассерженно спросил Ян, — Найти и морду набить!

— Не, одной мордой этот гад бы у меня не отделался, — заявил Славка, почёсывая кошкину шею, — Урод.

— Кто? — удивился Валерка.

— Да, есть один. Не будем о нём.

Кошка мяукнула, соглашаясь со Святославом, и кончиком хвоста пощекотала ему подбородок: не думай, мол, о плохом. И парень «оттаял». Улыбнулся, кошку устроил на шею наподобие воротника и беззаботно проболтал с друзьями всё оставшееся до лекции время. Выспавшаяся кошка на второй лекции вероломно покинула Славку и отправилась бродить по аудитории. Святослав бы её не отпустил, если бы заметил, как она выбралась из сумки и чёрной тенью прошмыгнула под скамейку. А когда заметил, было уже поздно: кошка сидела на полу в проходе между передними партами и с интересом смотрела на лектора. Славка зачем-то беспомощно оглянулся на Полину: девушка тоже увидела кошку и теперь, тихонечко посмеиваясь, показывала на неё подруге. На Святослава она, конечно, не смотрела. Зря он надеялся.

— Та-ак, — зловеще протянул лектор — сухой, жилистый старикашка со скверным характером, — интересненько! Ряды моих слушателей пополнились. Чьё животное? Забирайте, пока я его пинком не выгнал!

Ругаясь про себя последними словами, Святослав встал и пошёл за кошкой. Однокурсницы хихикали за его спиной, и Славка почувствовал, что начинает злиться. У него сложилось впечатление, что кошка просто насмехается над ним. Откровенно издевается. Она даже не обернулась, заслышав Славкины шаги. Парень присел, подхватил кошку, и тут…

…его пальцы скользнули по гладкой, белой коже. Такой нежной, тёплой, чуть влажной. Именно по коже, а не по мягкой кошачьей шкурке.

Славка испуганно отдёрнул руку.

— Ты… — хрипло проговорил он.

Кошка дёрнула ухом и обернулась. Посмотрела на Святослава так, что он аж взмок. У маленькой чёрной кошки был совершенно человеческий взгляд. В глазах цвета мёда плясали смешливые бесовские искорки. Парню почудилось, что ОНА улыбается. Нет, он не сможет коснуться её ещё раз!

Святослав поднял голову и огляделся. Они все ждали. И старикашка-лектор, и Полина, и все его друзья. Ждали, пока он заберёт ЕЁ. Славка медленно выпрямился.

— Пошли.

Он вернулся на своё место. Кошка села рядом на скамейку, отвернувшись в сторону окна, и застыла. Она до конца лекции сидела неподвижно, а как только занятие закончилось, бесшумно залезла в Славкину сумку и улеглась там. Будто её и нет.

Стараясь не касаться кошки, Святослав положил в сумку тетрадь и ручки, застегнул её и почти бегом помчался к выходу из аудитории.

— Полина! Подожди!

Девушка остановилась, обернулась. На какое-то мгновение нахмурилась, но быстро совладала с собой и придала лицу спокойное выражение. Святослав подбежал к ней, отдышался.

— Полин, постой всего минуточку. Выслушай меня, пожалуйста.

Она кивнула.

— Я тебя слушаю, Слава.

— Я просто хотел извиниться. Вёл себя, как абсолютный идиот… Извини, Полина.

— Считай, что ничего и не было, — как-то поспешно улыбнулась она, — Это моя вина. Наверное, я нечаянно сделала твоей киске больно… Как она?

Святослав пожал плечами, ответил:

— В сумке сидит.

— Можно мне её… на ручки? Пожалею…

Славка расстегнул сумку.

— Бери.

Он не хотел признаваться Полине, что боится дотронуться до кошки. Девушка вытащила зверька из сумки, и кошка со счастливым видом расположилась у неё на руках.

— Ну, пойдём? — обратилась Полина к Святославу, — Проводишь меня до остановки?

Парень кивнул, довольный. Они с Полиной вышли из института и неспеша направились к остановке троллейбуса. Шли по кленовой аллее и о чём-то говорили. А кошка сонно жмурила глаза и мирно мурлыкала. Будто бы ничего и не было.

«А может, и вправду показалось?» — беспечно думал Святослав, любуясь солнечным лучом, играющим в золотистых волосах Полины, — «Задумался, вот и померещилось… Не, моя кошка — это просто кошка. Не более».

Но прошло несколько дней, и Славка понял, что сходит с ума. Или дело было не в нём, а в кошке? Парень уже начал бояться на неё смотреть, потому что всякий раз, как взгляд его ненароком падал на кошку, Святославу начинала мерещиться всякая чертовщина: то кошка глядела на него человеческими глазами, то вместо чёрной лапки Славка вдруг видел маленькую нежную ручку, то глазам его представали куда более пикантные местечки нагого женского тела… Но стоило лишь моргнуть — видения исчезали. Святослав нервничал, кричал на кошку, пару раз ночевал у друзей, и уже собирался идти к психологу, как однажды…

Ночь он провёл у Валерки — в весёлой, шумной компании собратьев-студентов (кажется, отмечали чей-то День рождения), и теперь шёл домой. Ещё на лестнице в подъезде его кольнуло странное предчувствие: будто что-то не так. И точно: дверь его квартиры была не заперта. Похолодев, Славка пулей влетел в коридор, затем в комнату. Все вещи были на своих местах, даже деньги лежали, где обычно — в верхнем ящике письменного стола. Всё было на месте, кроме…

Ну кому нужен полудохлый цветок с подоконника? И где…

Медленно, словно во сне, Святослав вышел из квартиры, также медленно, еле переставляя ноги, спустился по бетонным ступенькам лестницы, задумчиво пнул попавшийся по дороге цветной яркий фантик от шоколадки, вышел на улицу и остановился у подъезда.

И тут он почувствовал знакомый запах: полынь. Запах был настолько слабым и тонким, что Святослав не удивился бы, если кто-нибудь сказал ему, что всё это только почудилось. Но это — было. Не казалось.

Потом он увидел цветок. Цветок в дурацком глиняном горшке с наспех намалёванным белой краской орнаментом. Славка знал, что если горшок чуть-чуть повернуть, будет видна трещина, похожая на росчерк молнии.

Цветок стоял на скамейке у подъезда и весело тянул листья-тряпочки к последним лучам осеннего солнца. А рядом сидела девушка. Темноволосая, худенькая, с бледным личиком. В штанах от спортивного костюма, в куртке — явно с чужого плеча (девушка в ней чуть ли не тонула), и старых кроссовках. Святослав знал, что кроссовки ей тоже велики, потому что и они, и куртка, и штаны были его собственными. Только он почему-то не удивился. Осторожно, словно боясь спугнуть, подошёл к девушке и сказал тихо:

— Что же ты дверь за собой не закрыла?

Девушка опустила голову, уставившись взглядом на красно-жёлтый лист, прилипший к Славкиному ботинку.

— У меня… ключа нет, — ответила она еле слышно.

Святослав замер. Он никогда бы не подумал, что у НЕЁ такой голос — нежный, ласкающий слух. Девушка тем временем перевела глаза на цветок, словно ища у него защиты и поддержки.

— Ему… надо жить, — сказала она, будто оправдываясь. Её голос звучал немного странно: словно девушка им давным-давно не пользовалась. — Вот я и… на солнышко… вынесла его погреться. Ему темно… там.

Она смолкла. Славка стоял и смотрел на неё. На длинные, густые волосы, в которых серебром поблескивала принесённая ветром лёгкая паутинка, на маленькие, озябшие руки, на симпатичный носик и покрасневшие отчего-то щёки. Вот только глаза никак не мог увидеть. А ему так хотелось узнать их цвет…

Молчание затянулось. Нужно было что-то сказать, Святослав это чувствовал. И он сказал:

— Пойдём домой, — и первым шагнул к подъезду.

Девушка взяла в руки горшок с цветком, встала со скамейки и пошла за Святославом.

Бесшумно, как кошка.

2. Ведьма

Она сидела в кресле, поджав под себя босые ноги и молчала, по-прежнему пряча глаза. Святослав вот уже десять минут стоял у окна, словно оцепенев. Наконец он вздохнул, будто приняв решение, задёрнул занавеску и сел на диван напротив девушки. И засмеялся.

— Выходит, я не сумасшедший? — отсмеявшись, спросил он.

Девушка кивнула. Потрогала пальцем петлю, вылезшую из обшивки кресла. Её маленькие руки с тонкими пальцами едва заметно дрожали.

— Ты не боишься? — негромко спросила она Святослава.

Парень задумчиво пожал плечами.

— Да вроде нет. Просто странно как-то. Была кошка, и вдруг — ты… Непривычно. А так… С чего я должен тебя бояться?

Девушка склонила голову. Так низко, что волосы совсем скрыли от Святослава её лицо.

— Выгони меня, — попросила она. — Выгони прямо сейчас. Просто скажи: уходи. Пожалуйста…

Святославу показалось, что она плачет. И он почувствовал, насколько она испугана и беспомощна. Парень подошёл к ней. Ладонь сама погладила шёлк её волос.

— Куда же ты пойдёшь, а? Ведь некуда, я чувствую. Я тебя не гоню. Оставайся.

— Не надо…

— Надо. Никуда я тебя не отпущу. Живи у меня. Ты мне не в тягость. Я тебя не обижу. Обещаю.

— Ты не знаешь. Я…

— Ты потом мне всё расскажешь, — отрезал Святослав, — и то — если захочешь. А сейчас… просто останешься. Хорошо?

Она робко кивнула и подняла на Славку глаза. Большие, грустные, серо-зелёные глаза. Святослав ободряюще улыбнулся.

— Эх ты, кошечка…

Полчаса спустя они пили на кухне крепкий, ароматный чай с мятой. Девушка сидела, переодетая в Славкину футболку и «домашние» джинсы, задумчиво водила ложечкой в чашке, мешая заварку и заворожено созерцая танец чаинок.

— Мороженого хочешь? — неожиданно спросил Святослав.

— А? — вздрогнула она, — Извини, задумалась.

— Я говорю: хочешь мороженого? Ты же, вроде, его любишь. Или нет?

— Люблю, — смущённо улыбнулась девушка.

Славка открыл морозильник и вытащил оттуда небольшой брикет.

— Держи. Шоколадное, с вафлями.

— Спасибо. А ты?

— Сейчас не хочется.

Святослав задумчиво пронаблюдал, как тонкие девичьи пальчики развернули мороженое, подал девушке блюдце, сделал глоток чая и спросил:

— Как зовут-то тебя?

— Элоиза.

— Странное имя. Ни разу не слышал. Хотя… вроде, у «Наутилус Помпилиус» песня была…

— Элиза, Елизавета, Эльвира, Елена, Илона — лучше? Можешь звать, как тебе вздумается.

Славка подумал, пожал плечами.

— Не, мне больше нравится Элоиза. Просто имя довольно редкое, да и… — он захлопнул рот, но девушка, вздохнув, всё же закончила за него:

— Да и не так часто встретишь кошку, которая на самом деле вовсе не кошка. Я тебя правильно поняла?

— Вообще-то да, — признался Святослав, — но я ничем не хотел тебя обидеть.

— Представляю, кем ты меня считаешь, — медленно, словно задумавшись, произнесла девушка, — Monstrum magnum как минимум.

Славка поморщился, махнул рукой.

— Ну что за мысли! И вовсе я так не считаю. Я просто не знаю, что о тебе думать. И вообще понятия не имею, кто ты такая. Не кошка же?

— Не кошка, — согласилась она, отправляя в рот ложку мороженого и запивая его чаем, — Только не говори, что это известие тебя успокоило.

— Успокоить — не успокоило, но я и не дрожу от страха, как ни странно. Просто интересно. Несколько недель я жил с кошкой… с обычной кошкой… разговаривал с ней, порой о сокровенном, переодевался при ней, совершенно не стесняясь и ничего не подозревая. Играл с ней в обычные для домашних животных игры, дрессировал… А киска однажды возьми да и «скинь шкурку». Мистика прям какая-то. Ты оборотень, что ли?

— Нет. Я ведьма.

Святослав нервно рассмеялся, встал с места, сделал круг по кухне.

— Типа Бабы-Яги, да? Ну, это проще!

Элоиза нахмурилась. Кусочек мороженого сорвался с ложки и упал в чай, растаяв и превратившись в маленькую расплывчатую кляксу.

— Слав… Ты не знаешь, с чем связался. Не понимаешь, кто я. Сейчас ты всё воспринимаешь, как большой прикол, а всё серьёзно. Мне действительно лучше уйти. Поблагодарить тебя за заботу и гостеприимство и уйти. Так будет лучше для тебя.

— Неубедительно, Элоиза. Все эти картинные речи… Скажи, ты помнишь, что было до того, как я принёс тебя сюда?

Плечи девушки дрогнули.

— Да, — она помолчала, потом тихо добавила: — Всё равно ОН снова меня найдёт.

— А я не хочу, чтобы этот самый «он» тебя нашёл, — уверенно заявил Святослав, — Поэтому ты и останешься.

— Слав… — начала она умоляюще.

— И закроем этот вопрос. Кушай своё мороженое, Элоиза, а то оно тает, — мягко и настойчиво сказал он.

— Послушай… а как же Полина?

— Полина? Никто не узнает о тебе, если ты захочешь. А Полина… Я ни в коем случае не хочу портить с ней отношения, поэтому… — он нервно рассмеялся, — Да ты что, думаешь, я способен изменить ей с первой встречной? Да я тебя едва знаю!

Сказал — и тут же пожалел о сказанном: Элоиза обидчиво вспыхнула, потом так же резко побледнела, встала из-за стола и вышла из кухни.

— Дурак, — услышал Славка лаконичное из коридора.

Парень не спеша допил свой чай, убрал мороженое в морозилку, вымыл посуду и только тогда направился в свою комнату.

Джинсы и футболка висели на спинке стула. Кошка сидела на подоконнике, отвернувшись и обняв хвостом лапки, и являла собой живое воплощение упрёка.

— Элоиза, — негромко позвал Святослав.

Кошка тоскливо посмотрела на приоткрытую форточку. За окном тихо шептал что-то дождь. «Быстро же погода испортилась», — подумал парень, — «Только что ведь солнце светило, а теперь — вот…» На подоконник снаружи сел голубь. Грязный, мокрый, облезлый какой-то. Посмотрел вокруг, заглянул в окно, увидел за стеклом кошку. Дёрнулся было в сторону, но почему-то вдруг успокоился. Уселся напротив кошки и принялся разглядывать её то одним, то другим маленьким круглым глазом, а потом вдруг громко, взволнованно заворковал. Кошка его внимательно слушала, иногда подёргивая ушками и щуря глаза.

— Ты что, его понимаешь?

Святослав подошёл ближе. Голубь испуганно захлопал крыльями, как-то неуклюже сорвался с подоконника и улетел. Кошка спрыгнула на пол, подошла к своему матрасику возле письменного стола и улеглась, закрыв глаза.

«Как странно», — подумал Славка, — «девушка на кошачьей подстилке… Это так же жалко и нелепо, как яркая, красивая птица в клетке-коробочке для хомяка… или мыши. Ей же неуютно, плохо! Боже, да она живёт так — как животное! — уже несколько недель!». Ему вдруг стало ужасно стыдно и неудобно. Он поднял кошку, перенёс её на свою кровать, положил на подушку, сел рядом и сказал:

— Элоиза, прости меня. Вернись, пожалуйста. Не будь больше кошкой. Я же знаю, что тебе самой это не нравится. Давай я отвернусь… или выйду, а ты станешь собой, оденешься… Ну, прости меня. Ты права: я дурак. Но ты-то… Ты хорошая. Стань собой, пожалуйста. Давай. Я пока выйду.

Она сама пришла к нему на кухню минут пять спустя. Встала у стены, всем своим видом говоря: «Я пришла. Что теперь? Давай мириться, что ли…» Святослав молчал, не зная, что ей сказать. Может быть потому, что почувствовала это, девушка заговорила первой:

— Хочешь, приготовлю тебе ужин?

— Да вообще… Я, вроде, и сам… — замялся Славка.

— Нельзя питаться одной картошкой и полуфабрикатами. К тому же так от меня хоть какой-то толк в доме будет. Ну так… приготовить?

— Приготовь, — кивнул Святослав и поспешно спросил: — Элоиза, значит, ты на меня больше не в обиде?

Девушка пожала узенькими плечиками.

— Знаешь, Слав… Обидеть можно только друга или близкого человека. А я тебе — никто. Значит, не имею права обижаться. Просто ты сделал мне больно.

— Прости, — сказал Славка покаянно.

— У тебя мука в доме есть? — равнодушно спросила Элоиза.

— Нет. Я сейчас дойду до магазина, куплю. Подождёшь?

— Да.

Быстро одевшись, схватив деньги и зонт, Святослав почти бегом помчался в магазин. По дороге он всё время думал о непонятной девушке Элоизе.

«Она странная. Беззащитная и сильная, беспомощная и жестокая одновременно. Мне так кажется. Она мне не верит, хотя и доверяет. А я почему-то ей и верю, и доверяю. Я запретил ей уйти… точнее, не позволил — зачем? Почему хочу, чтобы она осталась в моём доме? В доме — в жизни? Она ничего не просит у меня, но я чувствую: она нуждается во мне. С ней что-то случилось… Да, я её совсем не знаю, но… Я полюбил её-кошку. Что это — жалость, привязанность, желание помочь? Я не знаю. Она была моей кошкой. И более — она была моим другом. Кто она сейчас? Не знаю. Я уверен только в одном: я ей нужен. Она без меня пропадёт…».

— Славик!

Святослав вздрогнул, вырванный из мира своих мыслей, и оглянулся. Аккуратные тёмно-коричневые туфельки, бежевый плащик, пёстрый зонтик в маленьких руках, облако золотистых волос, на губах и в глазах солнечными бликами играет улыбка. И Славка тоже улыбнулся в ответ:

— Здравствуй, Полина. Какими судьбами?

— Вот, гуляю, — она кокетливо улыбнулась, — А если честно, я шла к тебе.

Святослав удивился и опешил:

— Что… правда, ко мне?

Она кивнула.

— Не ожидал?

— Не… Я ужасно рад тебя видеть, правда. М-мм… Поля, у тебя всё нормально? В смысле, ничего не случилось?

Её лицо на какое-то мгновение сделалось сердитым и грустным одновременно. Обиженно поджатые губы дрогнули. Девушка вздохнула, театрально пожала плечами.

— Так… Мелкие неурядицы, Славик. Не обращай внимания. А как ты догадался?

Славка помедлил с ответом, но всё же решил сказать правду:

— Вряд ли ты искала бы меня, если б не какие-то проблемы. Я прав?

— Прав, — горько согласилась Полина. И беспомощно замолчала.

Святослав осторожно взял её за руку. Ладошка Полины была тёплой, чуть влажной и почему-то подрагивала. Славке захотелось обнять девушку, зарыться лицом в её пахнущие дождём волосы, прикоснуться поцелуем к губам, а потом отвести её к себе домой, напоить крепким чаем… и забыть о том, что она не одна. Желание было настолько сильным, что Святослав шагнул навстречу Полине, но… Нет. Не сейчас. Так нельзя. Ради них обоих — так нельзя.

Он легонько сжал её руку.

— Всё будет хорошо, Полина. Я знаю.

— Слав… Я совсем запуталась… — она почти плакала.

— Ну что ты… Только не плачь. Всё утрясётся, — пробормотал Славка ласково, — Успокойся, Поля. Хочешь, я провожу тебя домой?

Девушка тоскливо взглянула ему в глаза.

— Пойдём со мной? — с надеждой спросила она, — Мама пирожки сделала вчера…

Святослав вспомнил об Элоизе и с трудом заставил себя произнести:

— Не могу. Мне сейчас надо по делу. Извини, Поля.

— Тогда просто пройдись со мной до остановки.

— Хорошо. Пойдём.

Всю дорогу они молчали. У Славки было ощущение, что он ведёт Полину не к автобусу, а на казнь. А её ладошка была так по-детски мала и грела теплом даже сквозь перчатку…

Автобус отъехал от остановки. Святослав медленно пошёл прочь. Полтора часа он бесцельно слонялся по улицам, потом всё же вспомнил, зачем вышел из дома.

На улицах уже темнело, когда он вернулся в свою квартиру.

— Элоиза! — позвал Святослав с порога.

Она молча появилась из тёмной комнаты. Испуганная какая-то, в глазах блестели слёзы, пальцы нервно теребили край футболки.

— Я муку принёс, вот, — сказал Славка, протягивая девушке пакет, — Там ещё яблоки… Что с тобой?

Девушка медленно осела на пол и беззвучно заплакала. Святослав как был, в ботинках и плаще, подошёл к ней, сел на корточки рядом, опустил ладони на судорожно вздрагивающие худенькие плечики.

— Элоиза, ну что такое?

— Я думала… думала, ты… пошёл, чтобы привести ЕГО… — едва слышно прошептала Элоиза, — Думала… за что? Я же… ничего… совсем ничего… не сделала тебе плохого… Тогда… зачем?

— Успокойся. Успокойся. Я же просто ходил за мукой. Не плачь, Элоиза. Я тебя никому не отдам. Ну, прости, что я так задержался. Всё, успокаивайся. Давай приготовим ужин и всё плохое забудем. Не плачь, — утешал девушку Святослав.

Постепенно она успокоилась. Вытерла слёзы и затихла, замерев в Славкиных объятиях. А он… Он всё вспоминал, какие чудесные у Полины руки: маленькие, розовые, тёплые… И взгляд такой грустный…

Лёгкие пальчики коснулись его щеки. Святослав вздрогнул и открыл глаза.

— Я задумался, — сказал он, как бы оправдываясь, — извини.

— Я знаю, — кивнула Элоиза, — Можно… я пойду?

Он разжал руки. Девушка встала, взяла с пола пакет и ушла на кухню. Святослав разулся, повесил на покосившуюся вешалку пальто и удалился переодеваться в комнату. «Странный день», — подумал он, — «Сегодня я только и делаю, что утешаю девчонок. И при этом чувствую себя дураком. Чудны дела твои, господи…»

Облачившись в домашнее, парень заглянул на кухню. Элоиза вовсю хозяйничала у плиты. Руки все в муке, вокруг тонкой талии повязано полотенце, а длинные волосы уложены в замысловатую причёску.

— Пахнет очень вкусно, — констатировал Святослав весьма очевидный факт, — К тебе можно?

— Конечно, — кивнула Элоиза, — Ты же в доме хозяин.

Славка прошёл, устроился на табуретке, втянул носом аппетитный запах, и его желудок тут же откликнулся голодным урчанием.

— Я тебе нажарила блинов, — сказала девушка, — а сейчас делаю пирог с вареньем. Поужинаешь?

— Угу. А ты?

— Я не голодна, спасибо. Выпила стакан кефира, и хватит.

Элоиза достала из посудного шкафчика тарелку, вилку и нож, положила Славке три горячих, румяных блина, поставила на стол масло, сметану и блюдце с вареньем и встала к окну.

— Вкусно! — зажмурился от удовольствия парень, отправив в рот первый кусок блина, — Ты потрясающе готовишь!

— Рада, что тебе понравилось, — скромно улыбнулась Элоиза, — Кушай.

Пока Святослав ел, Элоиза готовила пирог, что-то не то напевая, не то нашептывая.

— Элоиза, можно поинтересоваться: как ты такую причёску сделала? Смотрю вот и ни одной заколки у тебя в волосах не вижу. Как всё это держится? — полюбопытствовал Славка.

Девушка усмехнулась.

— Я же ведьма, Слав. Забыл?

— Нет. Просто не верится что-то, — признался он.

— Ну, тогда смотри.

Элоиза тряхнула головой, и волосы густым тёмным водопадом окутали её фигурку, ложась на удивление ровно: будто девушка только что старательно их расчесала. Потом она что-то сказала, и пряди словно живые сами переплелись причудливо и красиво, образовав на голове некое подобие короны. Славка от удивления застыл с открытым ртом.

— Теперь верится? — спросила Элоиза, заправляя противень с пирогом в духовку.

— Вот это да! — поражённо выдохнул Святослав, — Классно!

— Ничего классного, — горько сказала Элоиза, — Я себя за это ненавижу.

— Почему? Это же так здорово… — начал было Славка, но осёкся, увидев выражение Элоизиных глаз.

Девушка села напротив него.

— Хочешь, я расскажу тебе о том, как заработала это самое «здорово»? А ты уж сам решишь, как ко мне после этого относиться. И верить или нет.

— Расскажи, — кивнул Святослав со всей серьёзностью. Просто он почувствовал, что ему необходимо это знать. Именно «необходимо», а не просто «надо».

Элоиза склонила голову и негромко заговорила:

— Ты не думай, я не бессмертная… Я как все, только помню всё, что было со мной в… Ты можешь назвать это «прошлыми жизнями», я называю это раньше. Всё началось давно. Очень давно. Лет четыреста назад, а может, больше. Тогда этот город был меньше, грязнее и машин не было совсем. Меня тогда тоже ещё не было… Мне потом рассказали. Жили-были в одной деревне мужчина и женщина, муж и жена. Он её, может быть, и любил… я не знаю. Знаю только, что его любила другая. Моя мать. Мать была ведуньей, помогала людям. Лечила, пособляла женщинам при родах, предсказывала… Люди её уважали, шли к ней за помощью, но всё же побаивались. А тот мужчина… Нет, она его не привораживала. Просто он знал, что она любит его… по-настоящему любит… и пользовался этим. Она красивая была, мама… Да, они были любовниками. Дальше несложно угадать. Узнав, что беременна, она сообщила ему. Он испугался, бросил её… Сказал, что не желает знаться с ведьмой и никогда не признает «ведьмское отродье» своим ребёнком. Его жена узнала обо всём, слух по деревне распустила, будто мама с Сатаной знается… А потом в деревню пришла болезнь. Заболели многие, в том числе и жена моего отца. Мама тогда очень многих спасла от смерти, но её — не смогла. И мой отец сказал людям, что это мама наслала мор и убила его жену. Мама была невиновна. Люди ей не поверили.

Элоиза замолчала и пустым взглядом уставилась в окно. Там в стекле ярким пятном отражалась кухонная лампа. Славка подождал минуту, а потом не выдержал:

— И?

— И был костёр. А я родилась на том костре, — глухо сказала Элоиза, — Не знаю, зачем отец не дал мне умереть вместе с мамой… Он забрал меня у пламени и вырастил вместе с… Не важно. Днём я всегда где-нибудь пряталась, потому что боялась людей. Они бы убили меня, «сатанинское отродье». Это не возбранялось церковью. Да, я пряталась всю свою сознательную жизнь, все семнадцать лет. А потом отец умер. Перед смертью он проклял меня. Сказал, что я буду вечно платить за его ошибки и за ошибки моей матери. Я унаследовала её дар и ещё кое-что. Я никогда не умру своей смертью. И люди всегда будут видеть во мне только зло и проклинать меня. И так будет всегда. Знаешь… сбылось. Я уже столько раз жила, Слав. И всегда одно и то же…

— Невозможно! — прошептал Святослав, — Ведь должно же быть что-то, снимающее проклятье!

— Есть условие, — едва слышно вздохнула девушка, — Проклятье исчезнет, если хоть один человек, знающий обо мне всё, скажет, что я невиновна. Как и моя мама. Но никто не сможет этого сказать.

Славка накрыл ладонь Элоизы своей.

— А если я? Если я скажу? Я смогу, Элоиза!

— Нет, Слав. Ты тоже не сможешь. Я умирала уже не один десяток раз… Потому что… НИКТО. Ты тоже проклянёшь меня.

Тут Святослав не выдержал. Подхватил Элоизу на руки, прижал к себе, как ребёнка. Поразился, насколько она лёгкая.

— Чушь, Элоиза! — заговорил он горячо и торопливо, — Так не бывает! Ты хорошая… Я знаю. Хочешь, я прямо сейчас скажу…

— Нет. Сейчас не время. Да и ты не знаешь меня настолько хорошо, — бесцветным голосом проговорила девушка, — Спусти меня на пол. Пирог в духовке подгорает.

Парень с крайней неохотой разжал руки. Странное чувство: ему так хотелось пожалеть Элоизу, сказать, что… Ну хоть что-нибудь сказать! Но он боялся. Боялся сказать что-то не то и обидеть её.

Слова вырвались сами.

— Элоиза, а тот парень… Кто он тебе?

— ОН? — девушка вздрогнула, поставила противень с пирогом на плиту и нарочито беззаботно ответила: — ОН — мой палач. Мой сводный брат. Сын моего отца и его законной жены. ОН убил меня в первый раз. Спустя три дня после смерти отца, как тот и велел. Исполнил последнюю волю.

Она рассмеялась — искусственно. Покачнулась, схватилась голой рукой за край раскалённого противня и жалобно вскрикнула. Святослав мигом сгрёб девушку в охапку и сунул её быстро краснеющую ладошку под струю холодной воды.

— Пусти, Слав… Пусти. Мне не больно. Пусти, я сама… — слабо запротестовала Элоиза, но Святослав лишь крепче прижал её к себе.

— Я тебе обещаю, — мягко проговорил он, глядя в несчастнейшие глаза серо-зелёного цвета, — Я тебя никому не отдам. И ОН не найдёт тебя здесь. Не бойся, котёнок.

Она хотела сказать, что знает, КАК будет, что ТАК уже было много-много раз, что не один такой наивный мальчишка, сверкая решительно глазами, обещал ей спасение и счастливую, долгую жизнь… Но не сказала. Заставила себя спокойно улыбнуться и унять дрожь… Не в первый раз. Слав, прости.

Ночь Элоиза провела в Славкиной кровати, а сам парень по-джентельменски спал на диване. Проснувшись, Святослав обнаружил, что девушка уже встала и хозяйничает на кухне. Они позавтракали вместе, и Славка ушёл в институт.

У входа в корпус он встретил Полину.

— Привет! Кого ждёшь?

Она улыбнулась тепло.

— Тебя, Славик. Ты прости за вчерашнее. Я не должна была вешать на тебя свои проблемы.

— А ты и не вешала. Это я не смог тебя выслушать и утешить, — возразил Святослав и быстро спросил, желая увести разговор в другую сторону: — Ты сейчас куда?

— У меня сейчас практика в шестом корпусе. Потом «дырка» в расписании, а третьей парой — лекция.

— Значит, увидимся на лекции? — предложил он.

— А может, ты придёшь в кафе? Попьём чаю, перекусим.

— Хорошо. С меня мороженое.

День прошёл чудесно. Святослав «заколол» вторую пару, и они с Полиной встретились там, где договорились. Славка купил торт-мороженое, чем вызвал у девушки бурю восторгов (а он так любил, когда она радовалась!). Целых полтора часа они беззаботно пили чай с тортом и о чём-то разговаривали. О чём — Славка, конечно, не запомнил. Для него главным было то, что Полина рядом. Такая… светлая, нежная, весёлая, по-детски беззаботная, яркая — прямо солнечный лучик, а не девушка. Нет, лучше — девушка. Самая красивая на свете.

— Полина, — позвал вдруг Святослав, глядя будто не на девушку, а сквозь неё.

— Аушки? — улыбнулась та.

— У тебя нос в мороженом, — сказал парень почему-то шёпотом.

— Ой, правда? Сейчас исправлю…

Полина вытащила из кармана платочек, но Святослав перехватил её руку. Легко так, нежно. Девушка замерла, глядя на него удивлёнными глазами. Медленно, словно боясь напугать, Святослав подвинулся ближе, осторожно обнял её и поцеловал. Сначала в маленький и совершенно не испачканный мороженым нос, а потом — в губы. Ласково так, не торопясь… И почувствовал, как Полина сама прильнула к его губам, погладила тёплой ладошкой Славкину щёку…

— Дементьев, я тебя везде ищу, а ты вот где!

Святослав и Полина вздрогнули и одновременно отпрянули друг от друга. Перед ними стоял встрёпанный, ни капельки не смущённый Митяй.

— Слушай, Славец! Похоже, тебе «песец», — улыбаясь до ушей, заявил «предвестник чумы», — Берия замёл, что тебя на практике не было. Скоро мы будем рыдать на твоих похоронах.

Берией студенты прозвали одного из самых злобных преподавателей, как две капли воды похожего на небезызвестного сподвижника Сталина. Но сейчас Святославу ни один Берия не был страшен.

— Видал я твоего Берию «у гробу, у белых тапках», — отшутился он, — Рыдай-ка лучше на его похоронах. Верно я говорю, Полина?

— Ага, — кивнула она и очень мило покраснела.

До Митяя наконец дошло, что он явно не вовремя и лишний.

— Гм… Кхе… Ну я… Это, на лекцию. Вы пойдёте?

— Конечно, — кивнул Святослав, — должен же хоть кто-то приглядывать за тобой!

Полина звонко рассмеялась, и Славка вдруг осознал, что счастлив.

Домой он вернулся наидовольнейшим. В коридоре подхватил на руки вышедшую встречать его Элоизу и закружил по квартире. Элоиза безропотно перенесла подобное обращение, а потом, когда Славка поставил её на пол, тихо засмеялась:

— Первый раз вижу тебя таким… От счастья прямо светишься. Как ребёнок… Обедать будешь? Я сделала кое-что вкусненькое.

Он взглянул на неё ласково:

— Спасибо, хозяюшка. Я с удовольствием пообедаю, если ты составишь мне компанию.

Девушка кивнула, по-прежнему улыбаясь, и через несколько минут они со Святославом уже вовсю работали ложками, уплетая обалденной вкусноты борщ.

— Слушай, котёнок, — обратился Славка к Элоизе, — ты потрясающе готовишь! Тебя кто-нибудь учил? Или это магия?

— Нет, сама научилась. Магией в этом деле я не пользуюсь. Тебе правда нравится?

Вместо ответа Святослав отправил в рот последнюю ложку борща, зажмурил от удовольствия глаза, проглотил и блаженно облизнулся. Элоиза довольно рассмеялась и захлопала в ладоши, как ребёнок.

— Веришь? — вкрадчиво спросил Святослав, открыв один глаз.

— Ага! — с жаром ответила девушка, а потом предложила: — Хочешь… сделаю что-нибудь ТАКОЕ?

«Только без пошлостей», — подумал про себя Славка, а вслух сказал:

— А что именно?

— Ну… — задумалась Элоиза, — Маленькое чудо.

— Классно! Сделай… ээ-э… Чтобы на этом столе появилась жаба!

— Зачем? — удивилась Элоиза.

— Ну, вроде, все волшебницы в сказках так могут, — предположил Славка, чувствуя себя дураком.

— Зачем тебе жаба? — скорректировала вопрос Элоиза, — Может, захочешь, чтобы я превратила её в фотомодель, а?

— Значит, тебе слабо. Хоть жаба мне и не нужна… Просто тебе слабо, — поддразнил её Славка.

Элоиза бросила на него сердитый взгляд, встала из-за стола, собрала всю грязную посуду в раковину, очистив стол. Потом взяла кусочек оставшегося с обеда чёрного хлеба и принялась крошить его на середину стола, что-то тихо шепча. Славка напряжённо следил за тем, как падают крошки, образуя на клеёнке странные знаки. Он хотел спросить, что они означают, но не решился мешать Элоизе.

Последняя крошка легла на значок, похожий не то на звёздочку, не то на снежинку. Элоиза смолкла и медленно провела над поверхностью стола раскрытой правой ладонью. Крошки зашевелились, знаки смешались, потом вытянулись в линию, линия свернулась в спираль и начала медленно вращаться, пульсируя ровным розоватым светом.

— Что это? — спросил, наконец, Славка.

— Начало начал.

— Похоже на модель Вселенной.

— В каком-то смысле это она и есть. Смотри.

Вселенная из хлебных крошек медленно погасла и исчезла, оставив вместо себя густой белый туман. Стол напоминал теперь зеркало или окно, по ту сторону которого что-то происходило. Что-то шевелилось, мелькало — будто спины гигантских молочно-белых животных.

— Элоиза…

— Тише. Тебе точно нужна жаба, Слав?

— Не… нет. Можно и не жабу. И так… красиво.

Элоиза кивнула. Снова простёрла ладонь над туманом и произнесла нараспев какие-то совершенно непонятные для Святослава слова. Или это были не слова… Скорее, какие-то полузвуки-полумузыка.

Туман рассеялся. Стол снова стал столом. «Не получилось», — разочарованно подумал было Святослав, но Элоиза искоса посмотрела на него, улыбнулась и покачала головой: подожди. И он ждал. Прошла минута, пять, десять…

Элоиза сидела за столом, уставившись туда, где недавно была вселенная из хлебных крошек, и нежно пела что-то, похожее на колыбельную, когда… Посреди стола прямо сквозь клеёнку прорезался тоненький бледно-зелёный росток. На глазах у онемевшего от удивления Святослава росток тянулся вверх, разворачивал нежные маленькие листья и, наконец, распустился неземной красоты цветком, похожим на колокольчик, только перламутровый, переливающийся всеми оттенками лилового, розового и голубого. По кухне разлился нежнейший аромат.

— Весной пахнет! — восторженно прошептал Славка.

— Он живой, поэтому и пахнет, — сказала Элоиза, глядя на цветок слегка затуманенными глазами.

— То есть… Это не фокус? Не иллюзия?

— Он настоящий, Слав. Правда.

— А как ты это сделала?

— Получила Первоматерию, назвала Имя Жизни, потом Имя этого цветка и призвала его сюда, — объяснила девушка, — Это нетрудно, если знаешь Перворечь. Её понимает всё в этом мире. Кроме человека. Человек её просто забыл.

— А ты почему помнишь?

Она посмотрела на него как-то странно.

— Я же ведьма. Я родилась с этим знанием.

Святослав поглядел на цветок. Парню показалось, что «чудо» с интересом его рассматривает.

— Элоиза, а ты можешь научить меня?

— Зачем? — мигом посерьёзнела она.

— Ну-у… Я стал бы магом.

— Дураком ты бы стал с таким знанием! — почему-то разозлилась девушка, — Чтобы научиться правильно им пользоваться, нужна не одна жизнь! И нужна совесть. Для тебя это так, игрушки… А они все — живые…

— Всё, не злись, — умоляюще сказал Славка, — Я не настаиваю. Просто очень хотелось бы научиться творить такую красоту. Я не хотел ничего плохого, правда.

Элоиза опустила голову.

— Я знаю. Прости меня за резкость. Просто…

— Я всё понимаю, — успокаивающе проговорил парень и накрыл её ладонь своей.

В комнате зазвонил телефон. Святослав побежал брать трубку. Звонили родители. Выслушав мамины воздыхания и поговорив с отцом, парень вернулся на кухню. Цветка уже не было, а Элоиза меланхолично пересыпала из ладони в ладонь горсточку хлебных крошек.

— Ну зачем? — взмолился Святослав.

— Он бы умер, Слав. А так я отправила его обратно, в Первоматерию.

— Ты его уничтожила?

— Нет. Просто сделала так, что он ещё пока не родился.

— А родится?

— Обязательно, — обнадёживающе улыбнулась девушка.

Святослав помыл посуду и предложил Элоизе:

— Пойдём, что ли, музыку послушаем?

Элоиза кивнула и поинтересовалась:

— А что именно ты предпочитаешь? При мне ты редко слушал что-нибудь кроме радио.

— Настроения не было для чего-то конкретного, — пояснил Святослав, — А так я русский рок люблю.

— Я тоже, — оживилась девушка, — Особенно «Тацу». Ты на гитаре играть умеешь?

— Умею. Только у меня своей гитары нет. То есть, здесь нет. Она дома. Придётся довольствоваться магнитофоном.

— Поставь что-нибудь красивое… — попросила Элоиза.

Глаза очерчены углём И капля ртути возле рта Побудь натянутой струной В моих танцующих руках Каких бы слов не говорил Такие тайны за тобой Что все заклятия мои Тебя обходят стороной Открыта дверь, тебя я жду В одну из пепельных ночей И твои руки обовьёт Змея железных обручей Один лишь шаг до высоты Ничуть не дальше до греха Не потому ли в этот миг Ты настороженно тиха Глаза очерчены углём А ты не выпита до дна И этой прихотью одной Душа беспечная больна И я надеюсь этот мир Не утолит тебя ничем И на руках твоих уснёт Змея железных обручей…

Время летело незаметно. Святослав и Элоиза сидели на диване, разговаривали обо всём на свете, шутили, смеялись. И странное дело: Славка вдруг понял, что ему нравится быть рядом с Элоизой. Её присутствие несло в себе покой, лёгкость какую-то, уверенность в себе. Он смотрел на неё, и странные чувства оживали в его душе. Святослав словно взглянул на Элоизу другими глазами. На первый взгляд Элоиза казалась совершенно обычной, как миллион девушек её возраста. Шёлк чёрных, как вороново крыло, блестящих волос покрывалом спускалось на узкие, худые плечи, маленькая ладонь с тонкими пальцами задумчиво подпирала бледную щёку, нежные розовые губы едва приоткрыты, Элоиза чуть прикусывает нижнюю губу ровными, белыми зубками, а длинные пушистые ресницы бросают тени на щёки. Девушка смотрит в сторону. «Она смотрит на меня только когда злится или смеётся», подумал Славка, «А когда смотрит… Взгляд у неё странный. Ни у кого такого не видел. А вообще, что я удивляюсь? Она же ведьма. Но кроме всего прочего, она ещё и женщина. И очень симпатичная. Даже…»

— Слав, — задумчиво окликнула его Элоиза, — О чём ты думаешь?

— О тебе. Честно, — признался слегка сконфуженный парень, — Послушай, Элоиза… чего бы тебе сейчас хотелось?

Она как-то тускло улыбнулась и пожала плечами. Что ему ответить, если ничего не хочется вот уже лет триста? Просто во всём происходящем она давным-давно не видит смысла, и жизнь идёт где-то в стороне?

— Погулять, — тихо ответила девушка, — Воздухом подышать… уличным, вечерним.

— Пойдём! — оживился Святослав и тут же нахмурился: — Слушай… Мне же тебя одеть почти не во что. В куртке ты точно замёрзнешь.

— Кошка не замёрзнет, — проговорила Элоиза. — Ты одевайся пока. А я… Я в ванной буду.

Она ушла. Святослав мигом натянул брюки, надел тёплый свитер и тихо постучал в дверь ванной.

— Элоиза, ты здесь?

— Мяу, — как-то печально отозвалась из-за двери кошка.

Славка слегка потянул за ручку, и кошка бесшумной чёрной тенью выскользнула в коридор. «Как видишь, я тоже готова к прогулке», — прозвучал у Святослава в голове негромкий голос Элоизы. Парень вздрогнул от внезапно накатившего неприятного чувства. Почти страха. Живо всплыло в памяти воспоминание: человеческий взгляд Элоизы-девушки, которым одарила его, Славку, Элоиза-кошка не так давно. В институте, когда он ещё не знал… «Боже, как мерзко», — подумал Святослав, сам до конца не понимая, о чём.

«Слав, не бойся. Это же я. Если хочешь, я стану опять собой, и мы останемся дома. Если ты хочешь».

— Не, всё нормально, — успокоил скорее себя, а не кошку Славка, — Просто никак не привыкну. Сейчас я обуюсь, плащ одену, и мы пойдём гулять.

Завязывая шнурки, Святослав спросил у сидящей рядом кошки:

— Ты всегда умела мысленно говорить?

«Ну… Можно сказать, да».

— А мысли ты читать умеешь?

«Нет. Хотя иногда чувствую или, скорее, догадываюсь, что человек думает. Тебя это обижает?»

— С чего ты взяла? Просто интересно. И всё. Ну, я готов. Иди-ка сюда.

Святослав взял кошку на руки, открыл дверь, вышел из квартиры и повернул ключ в замке. «Посади меня на плечо», — попросила Элоиза. Парень исполнил её просьбу с неожиданным для себя удовольствием. С пристроившейся на плече чёрной кошкой он сам себе казался загадочным и интересным.

— Куда пойдём? — спросил он, спускаясь по лестнице.

«Просто погуляем. Маршрут выбираешь ты сам».

— Хорошо.

Попетляв между домами, Святослав с кошкой вышли на центральную улицу города. Здесь всегда было многолюдно, шумно и светло. Славке нравилось ходить сюда по вечерам. Он любил смотреть на огни реклам, освещённые витрины магазинов, симпатичных девчонок, стоящих около ночных клубов с ухажёрами и без оных, на проносящиеся мимо шикарные дорогие авто. Большой город жил, и Славке нравилось чувствовать себя частью его жизни. Городок, где парень родился и вырос, был очень мал и совершенно ничем не примечателен, поэтому Святослав, что называется, наверстывал своё здесь.

— Элоиза, ты родилась здесь? Я имею в виду, в этой жизни? — спросил он.

Проходящая мимо девушка замедлила шаг и оглянулась на Святослава с брезгливым отвращением.

«Она решила, что ты спятил», — заметила Элоиза, — «А может, и правда? Разговариваешь с кошками…»

— Не с кошками, а с тобой, — поправил Славка, — Я задал вопрос.

«Я почти здешняя. Из пригорода».

— Расскажи мне о себе.

«Ты и так обо мне знаешь».

Кошка пошевелилась и пощекотала ухо парня проволочками усов. Святослав повернул голову и посмотрел ей в глаза.

— Мяу, — безразлично сказала кошка.

— Не притворяйся, что не понимаешь, что я спросил. Я хочу знать о тебе побольше. Я же понятия не имею об элементарных вещах! Например, сколько тебе лет, что тебе нравится… Или тебе неприятна эта тема?

«Сверни к реке. Там будет мост. Идём туда?»

— Хорошо. Надеюсь, ты не собираешься топиться в ледяной воде?

Элоиза-кошка презрительно фыркнула. Святослав перешёл дорогу (вернее, проскочил прямо перед навороченным джипом) и спустился к реке. На набережной было полным полно парочек, но на мосту никого не было. Может быть потому, что его не освещал ни один фонарь?

Славка свесился через перила моста и плюнул в воду. Кошка спустилась по рукаву плаща и села на камень рядом со Славкиным локтем. Понюхала воздух, дёрнула ухом.

«Знаешь, завтра с утра ты проснёшься и увидишь снег. Первый снег», — сообщила она.

— Ты, что ли, его наколдуешь? — недоверчиво проворчал Святослав, не отрывая взгляда от чёрной глади воды.

«Нет. Просто воздух пахнет по-особому — снегом. Я его чувствую», — невозмутимо отозвалась Элоиза.

— А, понятно, — протянул Славка, — Может, расскажешь всё-таки о себе?

Кошка зевнула, показав острые белые зубки и прищурив глаза. Кончик её хвоста качнулся из стороны в сторону.

«Своей настойчивостью ты способен пробить стену», — вздохнула Элоиза, — «Ну, ладно. Тебе сколько лет?»

— Двадцать. Почти двадцать один.

«Я думала, меньше. А я на три года младше. Родилась… ну, я тебе говорила. Южная окраина. Мама умерла, когда мне было три года. Я её почти не помню. Только тепло… тепло рук. Отец… Не знаю, жив ли он ещё или спился совсем. Я убежала от него пять лет назад. Знаешь, эта история всё время повторяется. Из жизни в жизнь, с незначительными вариациями. Мама умерла, папа — мразь последняя… Я ухожу из дома, бродяжничаю, потом меня подбирает какой-нибудь сердобольный, великодушный мужчина…»

Она замолчала.

— Элоиза?

«Не заставляй меня продолжать. Мне и так больно. И может быть, больно будет и тебе».

Славкина ладонь почти инстинктивно погладила чёрную кошачью спинку. Парень ощутил, как кошка сжалась под его рукой.

— Котёнок, ну не надо… Всё будет хорошо.

«Не надо? Не надо меня жалеть, вот что уж действительно не надо. А хорошо уже не будет. Никогда. Надежда на лучшее — иллюзия. Сон наяву. Это то, что человек придумал для очистки совести, Слав. Хороший и всегда срабатывающий принцип: пусть сегодня я ударил женщину — завтра я перед ней извинюсь, и всё будет замечательно, а послезавтра ещё раз ударю и ещё раз попрошу прощения. В людях давно кончилось всё человеческое. Даже выработался своеобразный инстинкт: оправдания любого поступка перед самим собой. Я украл у этого человека деньги? Ну и что! У него их много, у меня — мало. Я сорвал цветок? Велика важность! Их во-он сколько повсюду! Я убил человека? Не беда. Этот человек всё равно умер бы когда-нибудь. Так думают ВСЕ, Слав. Если такое происходит, как можно надеяться на что-то хорошее?»

— Надо быть оптимистом, Элоиза. Если рассуждать как ты, можно и свихнуться. Получается, что вокруг одни скоты, гады и сволочи. Но это ТЫ их такими видишь. А хороших-то людей искать не пробовала?

«Пробовала. По отношению ко мне таких не было, нет и не будет, видимо, никогда».

— А я? — начал злиться Святослав.

«Ты-ы? Я просто не хочу тебя обижать».

Парень попытался успокоиться, взять себя в руки, но взгляд кошки — холодный, безразличный — его просто бесил. Кошка не сводила с него глаз. Славка отступил на два шага, стиснул кулаки и дал ярости излиться наружу:

— Какая же ты всё-таки неблагодарная дура! Мозги у тебя воистину кошачьи, эгоистка! Ровнять добро и зло по себе — это всё, что ты умеешь? Ты дальше своего сопливого розового носа не видишь ни хрена! Ни черта не замечая, ты готова с грязью смешать и тех, кто тебе добро делает! Да пропади ты пропадом, Элоиза!

Славке на плечо опустилась чья-то рука. Одновременно голову раскалённой иглой пронзил крик Элоизы: «Аа-ааа!». Кошка на каменных перилах моста выгнула дугой спину, прижала к затылку уши, взъерошила шерсть на загривке и зашипела. Святослав обернулся. За его спиной стоял ОН — тот самый парень в кожаной куртке. На Славку он не смотрел.

— Отдашь её мне? — прозвучал в тишине его голос, — С ней же одни проблемы, Святослав. Она — ведьма. Не человек. У неё нет души. Ты же сам видишь.

— Нет.

Святославу показалось, что не он произнёс это короткое слово. Но рука, державшая его за плечо, разжалась. ОН был удивлён.

— Подумай хорошенько, парень. Зачем она тебе? Опасно держать за пазухой ядовитую змею. Когда-нибудь она тебя укусит, но менять что-либо будет уже слишком поздно.

Парень посмотрел на кошку. Она уже не казалась такой воинственной, как минуту назад. Скорее, жалкой. Лапки дрожали, рот приоткрыт, будто кошка вот-вот закричит, а в глазах бликами света от фонаря на берегу качался страх.

— Не отдам. Не отдам, ясно? Я хочу, чтобы она жила и не боялась скотов вроде тебя! Ты же убить её хочешь? Да? Урод ты, вот кто!

— Я — урод? — насмешливо протянул ОН.

— А кто ж ещё-то? Конечно урод, если считаешь, что я способен отдать на верную смерть несчастную, запуганную девчонку! Проваливай.

— Ты же сам минуту назад отказался от неё, — в ЕГО голосе появились уверенные нотки, крепшие с каждым словом, — Или не тобой было сказано «пропади ты пропадом», а?

Святослав подошёл к перилам моста и погладил кошку. Зверёк под его ладонью обмяк, прижавшись животом к холодному камню, и закрыл измученные страхом глаза. Маленькое сердце колотилось, как птица о прутья клетки. Славка решительно взял кошку на руки, посадил её за пазуху, поправил плащ.

— Слушай, ТЫ, — сказал он, не поворачиваясь к собеседнику, — Один раз я спас её, и теперь её жизнь принадлежит мне.

— Святослав, такого закона не существует в нашем обществе, — с насмешкой произнёс парень в кожаной куртке.

— В обществе людей. Но она — ведьма, ты же сам сказал. Значит, с ней я могу поступить так. А то, что я наорал на неё, касается только её и меня. Но тебя — никаким краем.

— Ну-ну, посмотрим.

Из темноты послышался короткий, сухой смешок и удаляющиеся шаги. ОН ушёл. А его место занял ветер. Холодный, порывистый, он заставил Святослава поёжиться и крепче прижать к себе затаившуюся под плащом кошку.

— Ну, пойдём домой? — спросил он в темноту.

— Мя-ау…

Дома парень высадил кошку на пол, и она убежала в комнату. Святослав снял в коридоре плащ и ботинки, прошёл на кухню, уселся за пустой стол, уронил голову на руки и задумался. Тикали часы на руке, негромко урчал холодильник, ругались соседи с верхнего этажа. Пусто. Непонятно пусто.

— Слав…

— Чего тебе? — спросил он нарочито грубо, не поднимая головы.

— Ты был прав. Ты спас мне жизнь, а я… Я ничем…

— Перестань. Просто я немного вспылил, и теперь раскаиваюсь.

— Я не хочу, чтобы было вот так… Хочется, чтобы никому из-за меня не было плохо… Слав, прости.

— За что?

— За меня, — ответила она и замолчала.

Святослав поднял голову. Элоиза стояла перед ним бледная, с затравленными глазами. Из одежды на ней было только махровое полотенце, края которого она придерживала на груди судорожно стиснутыми пальцами.

— Элоиза, да ты что? — прошептал Славка охрипшим вдруг голосом.

Вместо ответа она отпустила полотенце, которое упало у её босых ног ненужной тряпкой.

— Элоиза…

— Да. Мне нечем больше отблагодарить тебя.

— Иди оденься, — сказал Святослав, чувствуя, что не может отвести глаз от нагого тела девушки, — Оденься… А то замёрзнешь.

Элоиза подошла к нему, опустилась у ног и положила голову парню на колени. Тёмные волосы каскадом упали с плеч, открыв высокую белую шею и нежную, гладкую спину. Святослав совершенно растерялся. Он не знал, как ему поступить.

— Элоиза, глупышка… Ну что за выдумки!

Она медленно выпрямилась, взглянула Славке в глаза. Взгляд её кричал: «Не прогоняй меня!». Святослав только хотел сказать что-то, но Элоиза обняла его, села на колени (парень изумился, насколько она лёгкая) и приникла к его губам. Славка почувствовал, что разум над его телом уже не властен. «Как же Полина?» — взывал его рассудок, но руки уже обнимали гибкое, тоненькое тело девушки. Она была мягкая, почти горячая и пахла полынью и мятой. Маленькие, ловкие руки стянули со Святослава свитер, потом футболку… Парень подхватил Элоизу на руки и понёс в комнату. Покрывало было вмиг сорвано с кровати, и они вдвоём опустились на мягкое одеяло. Сплетаясь в минуты, бежали секунды, но для Святослава и Элоизы время словно остановилось и перестало существовать. Здесь и сейчас они принадлежали лишь друг другу.

Внезапно Элоиза вздрогнула, замерла на мгновение и принялась отчаянно вырываться из Славкиных рук, но он перехватил её и прижал к себе.

— Ш-ш… Тихо, тихо, — успокаивающе зашептал он, — Успокойся. В чём дело?

— Я не должна, — пробормотала девушка, — Так нельзя… Я не должна. Пусти меня!

Глаза у неё были перепуганные, в них блестели слёзы. Это немного охладило пыл Святослава.

— Что ты, Элоиза? Чего испугалась? Я не сделаю тебе больно, обещаю. В чём дело? Чего ты боишься?

Элоиза отодвинулась к стене и села на измятой постели, дрожа, как в ознобе. Святослав приподнялся на локте и погладил нежную ручку девушки.

— Элоиза, да что с тобой? Я что-то сделал не так? Я обидел тебя?

Она отрицательно покачала головой.

— В чём тогда проблема? У тебя до меня никого не было? — предположил парень.

— Был, — одними губами ответила Элоиза.

— Тогда что случилось?

— Полина, — коротко ответила она и расплакалась.

— Она ничего не узнает, — уверенно заявил Святослав, внутри испытывая небывалый приступ пробуждения совести, — Элоиза, я ей ничего не скажу. Всё останется только между нами, обещаю. Не плачь, малышка.

Элоиза, всхлипывая, закрыла лицо ладонями.

— Глупый… Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты же её предал! А виновата — я! — горько выкрикнула она, — Что же я наделала…

Славка встал с кровати и начал одеваться. В нём снова нарастало необъяснимое раздражение, злость и обида непонятно на кого. Хотелось наорать на весь мир. И тут ещё слёзы этой бестолковой ведьмы…

— Да успокойся ты! — рявкнул он, — Я ей не обещался, ясно? Перестань реветь! Ну!

Девушка замерла, сжавшись в дрожащий, жалкий комок. Славка плюхнулся рядом, схватил её за локти, грубо встряхнул и развернул лицом к себе. Увиденное заставило его медленно разжать руки. Лицо Элоизы было белой маской застывшего страха и отчаяния, из прокушенной губы по подбородку медленно ползла тоненькой красной змеёй струйка крови. Глаза, чёрные от непомерно расширенных зрачков, кричали: «Не бей меня! Молю!». Святослав испугался сам себя. Неужели это он так перепугал девчонку, что кажется ей каким-то адским кошмаром?

Славка осторожно накинул одеяло на вздрагивающие плечи девушки.

— Элоиза… Элоиза, прости меня, — шёпотом сказал он, — Ты ни в чём не виновата, малышка. Это всё я… Прости мне моё омерзительное поведение.

Ужас в глазах Элоизы медленно растаял, сменившись бесконечной усталостью от пережитого. Святослав обнял девушку, привлёк её к себе. Она жалобно всхлипнула и уткнулась парню в плечо.

— Слав… Я хотела… Я так испугалась… ОН бы меня убил, Слав… Я уже не понимала, что делаю. Не надо мне было… Нельзя, запрещено вмешиваться в чужую жизнь… Опять ошибка… А это значит, снова… Ещё один бесполезный круг…

Он долго-долго успокаивал Элоизу, укачивая её и поглаживая по голове. Через час девушка, выплакав всё своё отчаяние и горе, уснула на руках Святослава. Он уложил её, спящую, в кровать, заботливо укутал одеялом, разобрал себе постель на диване и сам вскоре заснул.

Проснувшись утром, Элоиза не обнаружила Святослава дома и испугалась, вспомнив события дня вчерашнего. Её было чего бояться: неизвестно, как всё же воспринял всё ЭТО парень и что за мысли пришли ему в голову. Дрожа от одной мысли о том, что Славка пошёл искать ЕГО, девушка принялась убирать кровать. Элоиза так старательно разубеждала себя в этом, что в конце концов села на пол и расплакалась.

Зазвонил телефон. Девушка механически вытерла слёзы, подняла трубку.

— Алло, я слушаю.

В трубке долго молчали, потом удивлённый женский голос спросил:

— Это квартира Святослава Дементьева?

— Да, — ответила Элоиза.

— А Слава дома?

— Нет.

Трубка замолчала, но несколько секунд спустя Элоизина собеседница всё же поинтересовалась:

— Простите, а Вы кто?

Тут девушка пожалела, что подошла к телефону, но всё-таки ответила:

— Я из соседней квартиры. У нас нет телефона, а надо было вызвать врача. Что Вас ещё интересует?

— Ничего. Извините.

В трубке раздались короткие гудки. Элоиза нажала на рычажки телефона, и в квартире снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и далёким бурчанием холодильника. «Где же ты, Слав?» — тоскливо подумала девушка, подойдя к окну.

А за окном лежал снег. Первый снег. Лёгкий, белый. «Как странно всё же», — удивилась Элоиза, — «снег холодный, а траве под ним тепло… Почему?». Цветок-заморыш на подоконнике зябко качнул листочком. Элоиза закрыла форточку, произнесла ей одной понятные слова и стала ветром. Тёплым, лёгким ветром с солнечными зайчиками в невидимых волосах. Тряхнув головой, Элоиза-ветер всколыхнула ткань занавески, сделала круг по комнате, разминаясь, и тихонько присев на подоконник, нежно и осторожно обняла цветок. Почувствовав тепло, он дрогнул. И шепча что-то слабыми листочками, потянулся к ней, словно ребёнок. Элоиза улыбнулась солнечным зайчиком и тихо запела колыбельную на языке всех живых существ этого мира. Она знала, как цветок любит эту песню.

«Расти, набирайся сил, малыш. Я помогу тебе стать красивым… Твои корешки окрепнут, листочки нальются силой, и совсем скоро ты улыбнёшься нам первым цветочком… Я позабочусь о тебе, малыш… Я люблю и понимаю тебя…».

Щёлкнул в дверном замке ключ, и спустя несколько секунд в тишине квартиры раздался Славкин голос:

— Элоиза, я вернулся. Ты проснулась?

Перевоплотившись в кошку, она спрыгнула с подоконника и бесшумно выбежала в коридор встречать Славку. Парень поставил на пол пакет, одной рукой подхватил кошку, другой принялся расстёгивать куртку.

— Знаешь, а ты была права: снег выпал! — радостно сообщил он Элоизе, — На улице стало как-то… чище, что ли? Или просто светлее. А я тебе кое-что принёс. Только ты… мм… стань самой собой, ага?

Кошка мурлыкнула, соскочила на пол и умчалась, чтобы вскоре вернуться в людском облике, одетой в «дежурные» джинсы и футболку. Святослав улыбнулся.

— Привет. Как спалось?

— Хорошо. Только… Я проснулась, а тебя нет.

— Прости. Я не хотел тебя будить. Ты так славно спала… Совсем как ребёнок. Даже улыбалась во сне.

Элоиза вспомнила, что видела во сне маму, и глаза её мигом стали влажными. Славка это заметил. Быстро разулся, подошёл к девушке, мягко взял её за остренький подбородок.

— Что с тобой?

В голосе парня послышалось неподдельное волнение и Элоизе почему-то вдруг стало неуютно. Стыдно.

— Я просто… Извини, Слав. Не обращай внимания.

— Что-то не так?

— Всё так. Просто мне немного взгрустнулось. Не обращай внимания, ладно?

Вместо ответа Святослав протянул девушке принесённый пакет.

— Это для тебя. Иди в комнату, посмотри. А я пойду на кухню, поставлю чайник.

Уединившись в комнате, Элоиза принялась разбирать содержимое пакета — довольно большого, кстати. Из него на свет божий было извлечено несколько свёртков различного размера и коробка. А когда девушка всё это развернула…

Элоизин тихий плач Славка скорее угадал, нежели услышал. Примчавшись из кухни, он обнаружил девушку сидящей в углу на полу и размазывающей слёзы по щекам.

— Что с тобой? Неужели размер не угадал? — испугался парень, поднимая Элоизу с пола и усаживая на диван рядом с собой.

Она отрицательно покачала головой.

— Тебе не понравилось?

— Пон… равилось… — запинаясь и всхлипывая проговорила девушка, — Слав… зачем? Это ведь… таких денег стоит! Зачем ты… на меня?..

Славка обнял её, привлёк к себе и по-дружески чмокнул в макушку.

— Это тебе подарок. Просто мой подарок, Элоиза. А о деньгах не беспокойся. Я всего лишь потратил некоторые сбережения. И там ещё осталось. Не плачь. Лучше примерь. Очень хочу посмотреть на тебя красивую.

В длинном светло-сером платье из тонкой шерсти с широким поясом-лентой маленькая стройная Элоиза выглядела королевой. Также, как и в новой водолазке-свитере, Славкиных джинсах, новеньких элегантных ботиночках и свежекупленной тёплой курточке. Подумаешь, две с половиной тысячи рублей! В конце-концов, покупка машины может и обождать год-два.

— Красивая ты, — задумчиво произнёс Святослав.

Элоиза подняла на него покрасневшие от слёз глаза. Благодарные, почти восторженные. Но в блестящей серо-зелёной глубине таилось выражение, которого Славик не понял: безысходность. Не понял и не стал пытаться понять. Не захотел.

Она ведь действительно была красива.

Громко и внезапно зазвонил телефон, словно возмущённый тем, как хозяин квартиры и приблудная девчонка-ведьма пожирают друг друга нехорошо поблёскивающими глазами. Славка поморщился и потряс головой, будто только что вынырнул из воды, и потащился к ревниво визжащему аппарату. Элоиза облегчённо вздохнула и бесшумно ушла на кухню.

Звонила Полина.

— Славик, это я. Не разбудила?

— Нет, я давно проснулся. Ты как там, а?

— Скучно, — вздохнула девушка и замолчала.

— Хочешь, сходим куда-нибудь? — предложил Святослав.

— Очень. Приезжай ко мне… — шепнула Полина таким голосом, что парню вмиг стало жарко.

— Угу. Хорошо. Жди. Скоро буду, — выпалил он на одном дыхании и положил трубку.

Элоиза на кухне наливала чай в две чашки. На столе красовалась вазочка с вареньем, начатая коробка недорогих шоколадных конфет и блюдце с нарезанным лимоном. Пахло мятой. Девушка улыбнулась, и Славкин восторг, вызванный звонком Полины, вдруг растаял и испарился, уступив место чему-то тягостному.

— Элоиза… Ты извини, я чай не буду. Мне надо уйти. Прямо сейчас.

Губы девушки дрогнули, и улыбка застыла, превратившись в нелепую налипшую маску.

— Раз надо — иди, — беззаботно сказала Элоиза, — Чай никуда не денется.

«Я не обижусь, нет», говорил весь её вид, но глаза… Они-то как раз врать не умели, поэтому Элоиза отвернулась. Вроде как поставить на подставку чайник. А потом, не глядя на спешно обувающегося Славку, убрать со стола. И обернуться лишь тогда, когда щёлкнул в замке ключ.

Опять одна. Как пленница.

Элоиза прошла в комнату. Села на диван и задумалась, глядя на старый, порядком замызганный ковёр под ногами.

Как пленница… Вообще-то она свободна. Вот уже лет четыреста. Вольна сама принимать решения, совершать поступки, идти куда угодно. Это не трудно, особенно когда в совершенстве владеешь магией Природы. Но что бы она ни делала, куда бы ни шла, от судьбы не скроешься. Когда-то давно Элоиза долго мучила себя вопросом: почему это проклятие, такое НЕПРАВИЛЬНОЕ, настолько сильно? Почему оно сработало, не исчезло? По всем изученным ею магическим канонам, оно не должно было подействовать на неё. Но почему тогда?.. Ответ отыскался сам, простой, как всё страшное и гениальное: потому что произошедшее с тобой, Элоиза — правда. Это жизнь. В отличие от сказки, в которых СПРАВЕДЛИВАЯ кара постигает исключительно ВИНОВНЫХ. Это просто жизнь. Жизнь в мире людей и их понятий о чести, справедливости, виновности…

Когда-то от внезапного осознания того, что ТАК будет длиться вечно, ей было невыносимо страшно. Умереть не хотелось: она знала, что родится и всё повториться сначала. Выхода не было. Она даже сошла с ума ТОГДА, в ТОЙ жизни, поняв это. Со временем Элоиза смирилась. А что ей оставалось? Вот именно. Равнодушие к себе и окружающим. Жить без радости и умирать без страха. Она же ведьма. Ведьма — не человек. И ей нет места среди людей. Если только в самом низу, в отбросах.

«Люди не понимают, что ты такое, поэтому они бояться и ненавидят тебя. Человеку просто необходимо кого-то ненавидеть и унижать-уничтожать-убивать для того, чтобы возвыситься над самим собой и оправдать свои слабости». Это сказал однажды Элоизе ОН. И прибавил: «Поэтому ты будешь умирать. Это твоя обязанность перед ними». ОН — тоже не человек. ОН — её палач. Порой Элоиза даже жалела ЕГО: он же обречён, как и она. Это даже похоже на любовь — быть настолько привязанными друг к другу. Связанными жизнью и смертью. Одной ненавистью. Господи, как нелепо!.. И нет названия тому, что между ними происходит.

«Знал ли виновник всего этого, что проклиная меня, он обрекает на вечное существование в образе палача своего родного сына?» — в сотый раз спрашивала себя Элоиза. И в сотый же раз отвечала на свой вопрос: да, он знал. И снова: «Почему тогда он пошёл на это? Неужели он так ненавидел меня и мою мать?»… Стало больно. В тысячный… нет, в миллионный раз.

Щёлкнул о стекло маленький камушек. Потом ещё один. Элоиза встала и подошла к окну. Отодвинула штору, выглянула. На асфальтовой площадке перед подъездом стоял ОН. Девушку охватил было привычный ужас, но тут она вспомнила, что она — дома. ОН не сможет её забрать, если её не отдадут ЕМУ или она сама не решится на… Самоубийство? Да, наверное, это можно и так назвать.

ОН смотрит ей прямо в глаза. Кажется, улыбается. Потом машет рукой.

«Привет, сестрица! Красивое на тебе платье», — звучит в голове его голос. Тяжело. Давит, болью сжимает виски. Терпи, Элоиза.

«Зачем ты пришёл?» — спрашивает она. Белые пальцы судорожно впиваются белыми ногтями в белый подоконник.

«Не хочешь спуститься и… поговорить?» — ОН явно издевается, — «Мы не закончили наш разговор тогда, почти месяц назад».

«Уходи».

ОН пожимает плечами. «Идём со мной. Оставь парня в покое. Или и ему жизнь испортить хочешь? Он не понимает, что ты за тварь, но ты-то понимаешь. Знаешь. Помнишь. Оставь его, ведьма. Ты же знаешь, что изменить ЭТО невозможно. Или ты всё ещё надеешься?»

«Надеюсь. Это всё, что у меня осталось».

«Неужели ты не поняла ещё…»

«На этот раз всё будет иначе!» — кричит Элоиза. Во рту солоноватый, металлический привкус боли.

«Я запомню. И при встрече напомню тебе твои слова. Ну, бывай, сестрица! До очень скорого свидания».

ОН ушёл. Боль на прощание огрызнулась злой собакой и умчалась за своим хозяином. Остался только голос. ЕГО голос.

«Тварь ты всё-таки, вечная мученица. Удивительно, как парень ещё жив. И не в психушке. Оставь его в покое. Порть лучше жизнь какому-нибудь наркоману: всё равно тот в течение десяти лет загнётся. А этот… Впрочем, я знаю, что тебе пофигу. Ты же не человек. Ведьма бессердечная. Кукла».

— Не заплачу! — крикнула Элоиза, словно желая, чтобы ОН услышал её, — Не дождёшься! И не оставлю!..

Её голос, сорвавшись, замер. Нахлынула злоба — почти боль. Нахлынула и отступила. Снова стало пусто. Так было с Элоизой всегда, когда она врала сама себе.

«Не оставлю…». Ложь, ложь. Во спасение? Нет. Она совсем запуталась… Славку жалко. Не Элоиза желает ему зла. Кто тогда? Мир вокруг дрожит, расплывается и течёт по бледным щекам предателями — слезами. Зачем тебе этот парень, ведьма? Зачем?..

Зачем ты позвала его тогда, на улице, когда для тебя всё было почти кончено? Зачем привязалась к нему и привязала его к себе? Зачем дала понять, что ты не кошка вовсе? Зачем рассказала ему всё? Зачем? Зачем? Дура!

А ведь ОН прав: ещё не поздно. Не поздно изменить ВСЁ. Уйти, оставить Славку в покое. Оставить его Полине. Он ведь её любит. Наверное. Да. Нет.

— Нет. Нет!

Элоиза вздрогнула от собственного крика. И замерла: да что с ней такое? Что ты так вцепилась в этого парня? Только ли потому, что его дом — твоё единственное убежище и идти больше некуда? А может, ты по дурости своей влюбилась, а? впервые за последние… мм… двести лет?

Глупо. Как глупо! Всё, достаточно. Надо отвлечься, а то внушение — сильная вещь. Всё, всё.

Святослав вернулся к вечеру. Элоиза к его приходу навела порядок в квартире, вымыла полы, окна, вычистила все почерневшие от продолжительной эксплуатации кастрюли и сковородки и даже перестирала всё грязное бельё, коего у Славки накопились целые горы.

— Ты что делаешь? — возмутился обалдевший Святослав, отбирая у Элоизы свою рубашку, — Зачем?

— Не думаю, что тебе приятно расхаживать с дыркой на рукаве, — парировала девушка, — Дай её сюда, я зашью.

— Я сам! — поспешно сказал Славка, — А ты отдыхай. Что там у нас по телевизору? Может, кино посмотрим?

Элоиза пожала плечами и присела на диван, а Святослав принялся одеваться в домашнее.

— Еда на плите. Всё горячее, — каким-то тусклым голосом сказала Элоиза.

— Я не голоден, спасибо. Ты ела?

В ответ девушка издала неопределённый звук, который с равным успехом мог претендовать как на «да», так и на «нет», а потом спросила:

— Как Полина?

— Хорошо, — тепло улыбнулся парень, — Знаешь… она сказала, что я ей нужен. Ей хорошо со мной. Как думаешь, у нас что-нибудь получится?

Элоиза снова пожала плечами. Ей отчего-то стало зябко и неуютно. Внутренний голос с укоризной заметил, что так быть не должно.

Славка взглянул на Элоизу умоляюще.

— Мы ведь друзья, так?

— Угу, — кивнула она, — Друзья.

Оба долго молчали, потом Святослав спросил:

— Скучно тебе?

— Да нет… — замялась Элоиза.

Парень встал, подошёл к письменному столу, долго копался в ящике и, наконец, вытащил толстый фотоальбом и пачку альбомных листов, перевязанных синей лентой. Все эти сокровища он протянул Элоизе.

— Держи. Это фотографии и рисунки. Раньше я довольно серьёзно увлекался этим делом.

— А сейчас?

— Ну… Тоже. Только учёба на это времени почти не оставляет. Ты посмотри пока.

Рисунки оказались красивыми, а фотографии — по-настоящему талантливыми.

— Слав, ты художник от бога, — вздохнула Элоиза, — Настоящий Мастер. Я не шучу, правда. То, что ты делаешь — по-настоящему красиво. И эта красота — живая. Я знаю, Слав. Чувствую.

Неожиданно для него самого Славкина физиономия расцвела маковым цветом. Святославу были приятны слова девушки. Он знал, что она говорила искренне. А ещё… Ему хотелось, чтобы Элоиза сказала что-нибудь ласковое. Да, сегодня он уже услышал много нежных слов от Полины… и не только услышал. Но почему-то осталось ощущение недосказанности, неполноты. Недопонимания.

Святослав тайком посмотрел на Элоизу. Она сидела на диване, положив на колени один из рисунков, и медленно водила над ним ладонью, закрыв глаза. На лице девушки играла лёгкая улыбка. «Она будто нос солнышку подставила и греется», подумал парень, чувствуя, что не может отвести взгляда от девушки.

— Почему ты так смотришь? — спросила она, не открывая глаз.

— Не знаю, — смущённо улыбнулся Славка, — Просто смотрю на тебя. А ещё… Мне очень хочется тебя нарисовать. Или сфотографировать. — Он помолчал и добавил совершенно серьёзно: — Или я сойду с ума.

— Полина.

— Что? — вздрогнул Святослав, будто проснувшись.

— Полина, — повторила Элоиза. Она больше не улыбалась.

Славка сел рядом с ней. Вплотную. Взял девушку за локоть. Она дёрнулась, пытаясь высвободиться, но Святослав её не выпустил. Элоиза рванулась сильнее.

— Пусти! — взмолилась она почти испуганно.

— Не хочу.

— Слав, перестань! Не начинай всё сначала!

— Не кричи. Я тебя слышу.

— Ты сам себе жизнь испортишь.

— Напротив. Я хочу сделать правильный выбор.

— Отпусти. Ты делаешь мне больно.

Святослав медленно разжал пальцы. Он думал, что Элоиза тут же вскочит и убежит, но она всего лишь вздохнула, убрала за ухо выбившуюся прядь волос и положила рисунок, что держала на коленях, обратно в папку.

— А почему именно кошка? — вдруг спросил Славка, — Почему не голубь, не сова, не лисица, а именно кошка?

— Ей легче выжить в городе. И она всегда падает на четыре лапы. И ни в ком не нуждается, — ответила Элоиза.

— Глупо, — отвлечённо пробормотал Славка.

— Почему? Не логично?

— Я не об этом. Я о себе, — он посмотрел на девушку с непонятной мольбой в глазах, — Скажи мне… только честно. Ты же прожила столько лет… Ты должна знать!

— Знать что?

— Выбор. Его всегда так трудно сделать?

— Когда задумываешься о последствиях — да.

Святослав долго молчал, потом сказал тихо:

— Наверное, я люблю тебя.

Элоиза горько усмехнулась и покачала головой.

— Это неправда, Слав. Хотя и вполне закономерно. Рано или поздно это случилось бы между нами. То, что ты ко мне чувствуешь, называется куда более прозаично. Хотя… знаешь, похоть — чувство ещё более древнее, чем любовь. Да и нет любви на самом деле. Понимаешь?

— Понимаю, но другое, — Славка медленно начинал злиться, ошарашенный словами девушки, — Чем больше я слушаю тебя, тем более убеждаюсь в том, что ты занимаешься самовнушением. Ты просто боишься признаться себе в том, что не понимаешь, не видишь, не замечаешь многих очевидных вещей. Ты думаешь даже не так, как тебе хочется, а так, как выгодно, — теперь парень вообще с трудом соображал, что говорит, — Ты на самом деле — трусиха. Боишься всего, даже жизни. Напридумывала себе дурацких принципов, запретов и ограничений… и сама превратила своё существование в ад! Давай, дави в себе все чувства, душу… а я всё равно буду видеть то, что есть на самом деле! Упивайся своим проклятием! Ведьма!

Его крик буквально сорвал Элоизу с места и заставил её лицо побелеть. Ничего не говоря, она выбежала из комнаты, оставив Славку раздумывать, что же он всё-таки наделал.

Этой ночью кошка спала под ванной, среди клочьев паутины и пыли, а Святослав сидел на холодном кафельном полу и всё никак не мог найти правильных с его точки зрения слов.

На следующий день они всё-таки помирились.

3. Элоиза

Середина января. Холодно. Днём ещё более-менее, но сейчас… Искрами во льду глубоко в небе мерцают звёзды. Жалкий остаток луны над крышами домов, казалось, съёжился от холода и дрожит. Улицы пусты. Ощущение, будто город вымер. Немые дома с чёрными провалами окон только дополняют картину.

По улице промчался в облаке снега ветер. Швырнул щедро полную горсть колючих мелких льдинок в лицо сидящего на скамейке парня и исчез.

— Шёл бы ты домой. Зря по ночам бродишь.

Услышав голос за спиной, Славка вздрогнул и обернулся, с трудом разлепляя будто налитые свинцом веки.

— Замёрзнешь, — сказал парень в чёрном пальто.

Святослав молча подвинулся. Парень сел рядом с ним, достал сигарету, зажигалку и закурил, задумчиво прищурившись на фонарь напротив.

— Ты её не найдёшь. Если она ушла сама…

— Найду, — хриплым, простуженным голосом сказал Святослав.

Сигаретный дым медленно таял в морозном воздухе. Где-то вдалеке залаяла собака.

— Я предупреждал, что она тебе жизнь испортит?

Славка сжал озябшие пальцы в кулак, поёжился от пробравшегося под тёплую куртку холода.

— Предупреждал, — ответил он в сторону, — но ошибся. Это я ей жизнь испортил.

— Ну, испортил, и ладно, — пожал плечами Славкин собеседник, — Нашёл, кого жалеть — ведьму. Забудь её. Живи своей жизнью.

— Не могу. Я найду её и верну.

Отброшенная щелчком недокуренная сигарета алой искрой мелькнула в воздухе и исчезла в глубоком сугробе.

— Ты её уже не вернёшь, Святослав. А вот искать её и вовсе не надо. Ты же отдал её мне.

Славка посмотрел на парня.

— Я её тебе не отдавал. И раз ты не нашёл её до сих пор… Она этого не хочет.

ОН кивнул и криво усмехнулся.

— Угу. Сделает тебе ещё одну гадость. Последнюю, надеюсь. И придёт ко мне на исповедь. А ты… Отпусти её, Святослав. Прекращай свои блуждания по ночам. Иди домой, выспись, утром позвони Полине…

— Да пошёл ты!.. — бросил сквозь зубы Славка, резко встал и зашагал прочь по безлюдной улице. Только снег повизгивал под ботинками.

…Лето. Хочется лета, Элоиза. Тепла, солнечных бликов на глади реки. Земляники хочется. И чтобы травами пахло. Мятой, полынью.

Мы с тобой поехали бы в деревню. К деду. Как я и обещал, помнишь? Помнишь…

— … А у одного из кроликов хвост полосатый. Как у кошки-трёхцветки.

— Здорово! Слав, ты мне его покажешь? Я так хочу поговорить с ним! Спрошу, нравится ли ему такой хвост…

Спросишь, Элоиза. Обязательно спросишь. Только вернись домой. Прости и вернись. Пожалуйста, котёнок… Вернись. Позволь мне хотя бы просто сказать тебе то, во что ты так боишься поверить.

Я не хочу тебя терять, слышишь?..

Утром его разбудил телефон. Даже не разбудил — вырвал из осколков тяжёлого полусна-полузабытья.

— Славун, привет. Спишь?

— Уже нет.

— Ты здоров? Голос какой-то…

— Пустяки, Валер. Я здоров. Просто не выспался, — поспешно успокоил друга Славка.

— Ты не забыл, что завтра экзамен?

— Помню.

— Готов?

— Как и любой пионер, — попытался пошутить он.

— Я вчера встретил Полину. Она о тебе спрашивала. Беспокоится, — сказал Валерка.

— Ну и пусть.

— Слушай, это, конечно, не моё дело, но всё же что между вами произошло?

— Ничего особенного, — скучно ответил Святослав.

— Помиритесь, а? Не мучай девку. Она же сама не своя ходит!

— Послушай… Я сделал ошибку, Валер. И хочу её исправить. Поэтому не говори мне больше о Полинке. Она без меня лучше проживёт, чем рядом со мной.

В трубке послышался тихий вздох, и Валерка с укором сказал:

— По-моему, ты делаешь что-то не то. И сам не понимаешь, что именно. И вообще, в последнее время ты какой-то…

— Если хочешь, я всё тебе расскажу. Только ты меня за шизика примешь.

— Да ладно! Выкладывай, что накипело!

— Не по телефону.

— Понял. Я зайду к тебе часика через два. Пиво захватить?

— Не надо. Просто приходи.

Святослав положил трубку телефона на рычажки, оделся, кое-как заправил кровать и поплёлся в ванную. Включил воду, взял зубную щётку…

И вспомнил, как кошка играла со струйкой воды. То боязливо трогала воду лапкой, то, внезапно осмелев, царапала её и била с размаху, разбрызгивая капли по всей кухне… Особенно она любила, когда вода попадала на горящую газовую горелку и шипела: кошка мгновенно собиралась в комок, прислушивалась и смешно таращила глаза…

Захотелось встать на колени, осторожно протянуть руку, нащупать в углу под ванной маленькое тельце, покрытое мягкой шёрсткой, вытащить кошку на белый свет, сдуть с ушей и проволочек-усов клочки пыли, поцеловать в маленький нос…

Нет кошки. Нет, вспомнил он. Уже недели три, как Элоиза ушла. Или больше? Больше. Целая вечность.

Дни измеряются годами, когда теряешь что-то по-настоящему дорогое. А когда вдруг внезапно осознаёшь… вечность обращается в непрерывный кошмар.

…Той ночью она замёрзла во сне и перебралась спать к нему. Лёгкой белой тенью шмыгнула под одеяло, поворочалась, устраиваясь поудобнее, прижалась к Славке и минуту спустя снова уснула. Святослав же заснуть не смог. Вдохнул прохладный, дурманящий запах Элоизиных волос — запах полыни и мяты, коснулся губами нежной щеки и осторожно, боясь разбудить, погладил ладонью хрупкое тело девушки… И ощутил под пальцами грубые рубцы на плече, спине, правом боку.

Святослав осторожно приподнял край одеяла. В падающем из окна голубоватом лунном свете спина Элоизы напоминала нетронутую снежную равнину. Белая бархатная кожа без единого шрама.

«Наверное, показалось», — облегчённо вздохнув, подумал про себя парень, заботливо укрывая Элоизу одеялом и устраиваясь рядом.

— Они действительно есть, Святослав, — прозвучал в тишине грустный голос девушки.

Элоиза села в кровати, обхватив себя за плечи руками — будто ей стало холодно.

— Что это было? — шёпотом спросил Святослав.

— Огонь. Я же говорила тебе, что родилась на костре.

Славка приподнялся на локте, посмотрел Элоизе в глаза.

— То есть… то, что я вижу… это не твоё тело?

Она долго молчала, прежде чем с трудом прошептать:

— Да. Это маска.

Святослав поражённо молчал. Элоиза как-то судорожно улыбнулась, спустилась с кровати на пол и виновато сказала:

— Лучше я оденусь…

В лунном свете она казалась фарфоровой. Красивое тело, белое, словно из настоящего китайского фарфора — тонкого, хрупкого, волшебного, словно просвечивающего… И всё же он сказал:

— Не надо. Элоиза, я… Покажи мне себя. Настоящую. Пожалуйста.

В её глазах отразился ужас.

— Нет. Не проси. Это не то, что стоит демонстрировать. Забудь, хорошо?

Парень покачал головой, подошёл к Элоизе. Коснулся её дрожащих пальчиков и твёрдо проговорил:

— Мне это нужно. Нужна ты. Настоящая, Элоиза. Не модель с обложки роскошного журнала, а ты. Не бойся. Позволь мне увидеть тебя.

— Не включай свет, — попросила она и отвернулась.

…Словно с холста медленно стекала краска, обнажая то, что было скрыто под маской-шедевром. Девушка стала немного ниже, чуть шире в бёдрах и талии (Славка отметил про себя, что такая она ему больше нравится — более женственная). А потом протаял сквозь кожу спины страшный след: широкий багровый рубец с неровными, словно рваными, краями. Будто язык пламени отпечатался на теле: тянулся с правого бока вверх, через спину, на шею и левое плечо, уродуя молодую, прекрасную кожу.

— О, господи, — прошептал Славка.

Элоиза обернулась, и парень вздрогнул: рубец отвратительными лепестками расходился с плеча на грудь и лицо. Неровная тёмно-багровая полоса шла через подбородок и правую щёку, заканчиваясь под внутренним уголком глаза. Несколько бесконечных секунд Святослав и Элоиза молча смотрели друг на друга, а потом девушка медленно опустилась на пол и глухо, безутешно разрыдалась.

А Славка так и стоял возле неё, боясь даже дотронуться или сказать что-либо. И это не было брезгливостью. Парень знал, что ЭТО болело до сих пор…

Святослав рассказал ему всё. Валерка молча выслушал, допил из чашки остывший несладкий чай с лимоном и уставился куда-то Славке под ноги.

— Считаешь, что я вру или свихнулся?

Валерка пожал плечами и задумчиво произнёс:

— Не знаю. Представь себя на моём месте и…

— Значит, не веришь, — упавшим голосом подытожил Святослав.

— Погоди. Если бы я не знал тебя, то естественно, не поверил бы. Но всё дело-то именно в том, что я слишком хорошо тебя знаю… Неужели это правда?

Славка кивнул. Слабо, безнадёжно. Валерка взъерошил тёмные, коротко остриженные густые волосы и нервно усмехнулся:

— Вот чёрт!.. Была кошка, а стала красна девица… Могу себе представить твоё удивление, когда ты её впервые увидел! Красивая она? Если верить сказкам, ведьмы — или страшные старухи, или сродни феям…

Святослав вспомнил рубцы на нежной коже Элоизы, шрам, уродующий молодое миловидное лицо и ответил:

— Красивая, Валер. Самая красивая девушка в мире.

И не соврал. Потому что сам в это искренне верил. Потому что понял, что такое истинная красота.

— Валерка, понимаешь… я люблю её. И она для меня — самая-самая. Единственное моё желание — это увидеть её хотя бы ещё один раз.

— Ты меня, конечно, прости, но… А если она умерла? — прямо спросил Валерка, — На улице морозы, идти ей… ну, конечно, есть куда, только она туда не хочет возвращаться. И ЭТОТ, как его там? Ну, парень, который жаждет её смерти… Ты не думал, что он мог найти её, опередив тебя?

— ОН её не нашёл, — уверенно перебил друга Святослав, — Иначе зачем ЕМУ уговаривать меня «отпустить» Элоизу?

— Не знаю. Может, он тебе мозги конопатит, а?

— Иди ты! — злобно огрызнулся Славка, — Жива Элоиза. И я её найду.

Валерка налил себе ещё чаю и сказал:

— Не злись. Я хотел бы тебе помочь, но не знаю, чем. У тебя не осталось её фотографий? Вдруг я встречу твою Элоизу где-нибудь?

Парень мигом перестал зло хмуриться и с надеждой взглянул на друга:

— Рисунок подойдёт?

Валерка кивнул, и Святослав умчался в комнату, чтобы спустя минуту вернуться с несколькими листами бумаги, которые он протянул другу.

— Ничего не понимаю, — честно признался Валерка после долгого и внимательного изучения Славкиных работ, — По-моему, ты рисовал двух совершенно разных девушек. Они похожи разве только глазами да цветом волос. А так даже контуры лица и фигура…

— Это одна и та же девушка, — постарался убедить его Славка, — Просто… Блин, ну как же тебе это объяснить? Вот здесь она — настоящая. А это — как бы маска, ну… облик-костюм, маскировка.

— Хочешь сказать, она может быть любой? — ошарашено спросил Валерка.

— Вобщем, да.

— Тогда объясни дураку, как ты думаешь найти в огромном городе девушку, у которой обликов больше, чем денег у Билла Гейтса?

— Я найду. Смотреть надо не глазами. Я просто её почувствую.

Валерка бессильно развёл руками.

— Ну тогда извини, в таком случае я тебе помочь ничем не могу. Если только расклеить по всему городу листовки с надписью: «Элоиза, вернись в Славке!», — тут он взглянул на часы и схватился за голову: — Ё-моё! Я у тебя уже три часа сижу, а завтра экзамен! Ну, я помчался. Ты на экзамен-то придёшь?

— Приду, не волнуйся, — кивнул Святослав.

В коридоре, наматывая на шею тёплый шарф, Валерка вдруг спросил:

— Слав, ты, конечно, извини за бестактность… Ты мне сказал, что она ушла. Но не сказал почему. Что у вас случилось?

— Помнишь пятнадцатое декабря?

— Твой День рождения? Помню. По-моему, ты тогда перебрал. И Полинка — тоже…

— Я сделал то, чего не имел права делать. И всё.

— Вопросов больше нет, — торопливо сказал Валерка, — Ладно, до завтра.

— Пока, — бесцветным голосом сказал Святослав, закрывая за ним дверь.

Господи, зачем он вспомнил?! Зачем?

… — Смотри, Элоиза, какой снег за окном! Как пушистые перья. Знаешь, если бы он не был таким холодным, я мечтал бы о том, чтобы такая же метель была в этой комнате сейчас.

Она бесшумно подошла, встала рядом у окна. Славка нежно обнял девушку и потёрся щекой о её шелковистые волосы.

— Ты правда этого хочешь? — прошептала Элоиза, — Хочешь тёплого снега?

— А ты можешь это сделать? — удивлённо спросил он.

— Могу. Закрой глаза.

Святослав с готовностью зажмурился, и мгновение спустя услышал — Элоиза тихо запела. Слова на незнакомом языке словно сплетались в воздухе, образуя незримый узор необычайной красоты и гармонии. Славка будто видел песню с закрытыми глазами, чувствовал её тепло — успокаивающее, обволакивающее лёгкой дрёмой… Потом в лицо повеяло тёплым ветром, и парень уловил тонкий, нежный аромат, такой знакомый, родной…

— Это вишня, Элоиза? Цветущая вишня?

Песня смолкла. Девушка рассмеялась где-то неподалёку и весело крикнула:

— А теперь смотри!

Комнаты уже не было. Лишь бесконечная бело-розовая равнина. Сад. Вишнёвый сад. Не деревья — пышные, нежные облака, растущие на стройных стволиках-ножках. Сладкий запах нектара… Даже голова кружится от такой красоты.

— Нравится? — спросила Элоиза.

Улыбаясь, она стояла возле маленькой, стройной вишенки. Деревце, словно живое, тянулось к ней усыпанными цветами веточками. Лёгкий ветерок играл в волосах девушки, любовно украшая каждую прядку не то лепестками цветов вишни, не то… Славка подставил ладонь. Точно: снег! Тёплый, пушистый, совсем не мокрый снег.

Элоиза хлопнула в ладоши, и снегопад усилился, началась настоящая метель. Вихрь розовых лепестков и тёплого снега взвился, всколыхнул сад, расправил огромные крылья, будто птица, и проник восторгом в Славкину душу. Парень звонко расхохотался, наклонился, набрал полные пригоршни снега, выпрямился…

— Э-ге-гей! — заорал он радостно, и Элоиза вторила ему.

Святослав подбежал к ней, подхватил на руки, закружил… Она обняла его и прильнула долгим поцелуем к губам, а затем они вместе свалились в тёплый, пушистый сугроб.

— Волшебница моя маленькая… — восторженно прошептал Славка, лаская девушку, — Ничто на этом свете не сравнится с тобой… Ты — самая красивая! Я люблю тебя…

На экзамен он пришёл вовремя. Молча дождался своей очереди, вытянул билет, подготовился, механически ответил… Кажется, на «хорошо». Равнодушно взял протянутую ему зачётку. Будто не живой.

— Дементьев, с Вами всё в порядке? — с беспокойством спросил экзаменатор, — Бледный, худой… Вы больны или просто не выспались?

— Меня укусил вампир, — ответил Святослав одними губами.

Шутки не получилось. Никто не засмеялся. На него только посмотрели с брезгливым сожалением — как на психа.

— Он колется, это точно, — услышал Славка шёпот какой-то девчонки, выходя из аудитории.

Не обратил внимания. Ему всё равно, что о нём скажут. Пусть говорят.

В коридоре Святослава перехватили друзья.

— Сдал? — тоскливым тоном спросил Митька.

— Сдал.

— Что хоть поставили-то? — поинтересовался Ян.

Вместо ответа Славка молча протянул ему зачётку. Хотелось спать. Просто забыться. Уйти туда, где Элоиза рядом…

— Славун, ты герой! Пойдём, отметим?

— Нет.

— Что с тобой? Пошли, мы уже купили…

— Нет, — на этот раз твёрже.

Митяй скорчил одну из своих любимых гримас, заглянул Славке в лицо.

— Эй, Демон! Не заставляй нас верить слухам. Пойдём, посидишь с друзьями. Тебе надо расслабиться.

— Нет.

Ян отдал Святославу зачётку и спросил:

— Что случилось, Слав? Секта? «Кайф»? С Полиной поссорились совсем? Может, лучше будет, если ты нам расскажешь? Ну, выговоришься… Слав, нам — не всё равно. Мы же видим, что тебе плохо.

Он посмотрел на Яна равнодушным взглядом.

— Не беспокойтесь. Сам выкарабкаюсь.

В этот момент подошли Валерка и Полина. Девушка взирала на Святослава со скрытым волнением.

— Слав, мы тут… — начал Валерка, но он его перебил.

— Валерий, я смертельно устал. Хочу домой и баиньки. Будь другом, выручи: выпей с этими двумя оболтусами. Всё, я пойду.

Полина догнала его уже у выхода.

— Славик, погоди. Пожалуйста, постой. Мне очень надо поговорить с тобой.

— Зачем? — спросил он, не сбавляя шага.

— Я хочу понять, что произошло между нами. Ты целый месяц меня избегаешь… Слава, объясни, в чём дело?

— Ни в чём. Уходи. Игорь, небось, заждался.

— Не заждался. И я не уйду!

— Как хочешь, — пожал плечами Святослав, — дело твоё. Можешь хоть до дома за мной идти.

Она так и сделала. Вошла вслед за ним в квартиру, разулась, сняла шубку и пушистую меховую шапочку. Святослав бросил своё пальто на пол, прямо в ботинках прошёл в комнату и рухнул на диван, совершенно не обращая внимания на присутствие Полины.

Девушка прошлась по комнате, оглядываясь по сторонам. Все стены увешаны рисунками. Кошка, птица, парящая в розовом небе, цветущий сад, незнакомая Поле девушка со шрамом на лице… Та же девушка, только спящая… Она же, но — смеётся… На письменном столе стоял горшок с совершенно фантастической красоты цветком.

— Можно понюхать? — спросила Полина, кивнув на цветок.

— Не надо. Он любит, когда на него смотрят, а не трогают или нюхают, — отозвался с дивана Славка.

Цветок чуть дрогнул, шевельнув остроконечными листьями и качнув перламутровой головкой, переливающейся всеми оттенками розового и лилового — будто кивнул. Полина почувствовала себя неуютно. Возникло ощущение, будто на неё смотрят. И не только Святослав. А Святослав, кстати, и не смотрел: лежал на диване в ботинках, закрыв глаза.

— Я чай сделаю. Не возражаешь?

— Делай, что хочешь. А меня не спрашивай.

Почти обидевшись, девушка ушла на кухню, по дороге подняв и повесив на вешалку Славкино пальто.

«Может, он заболел?» — думала Полина, наливая воду в чайник, — «Или умер у него кто? Я не понимаю, с чего он вдруг стал ТАКИМ. Раньше был весёлый, милый, разговорчивый парень, а сейчас будто одичал. Слова не вытянешь. Избегает всех, к телефону не подходит, исхудал безумно. И глаза — как мёртвые. Боже, зачем я пришла к нему? Сама не знаю. Чувствую, что он мне ничего не скажет. Да и не нужны мы друг другу. И, наверное, не были нужны…».

В холодильнике было пусто. Почти. Пакет молока, кусок копчёной колбасы, пачка масла и миска варёных макарон. Да, тоскливо. Ну, хоть хлеб есть. Чай можно попить и с бутербродами.

— На полке в шкафу — печенье и банка персикового джема.

Полина обернулась. В дверях стоял Святослав.

— Есть будешь? — спросила девушка.

— Нет.

— Давай тогда чаю попьём. Я сама соберу на стол.

Славка сел на табурет у стены и вопросительно посмотрел на Полину.

— Что? — не выдержала она.

— Думаю. Зачем ты пришла?

— Не знаю. Может, надеялась, что ты мне кое-что объяснишь.

Он вздохнул.

— Давай я хлеб порежу.

— Слава!

— Ну что «Слава»? Не люблю я тебя, понимаешь? Раньше думал — да. Но не то это было. Влюблённость, Полина. И ты меня не любила. Так, использовала. Игорю мстила, да? Не отвечай. Я сам знаю…

Полина села с ним рядом.

— Славик, прости. Я действительно не хотела, чтобы всё так… Ты мне нравился. Очень-очень. Мне так жаль, что ты из-за меня…

— Не обольщайся. Не из-за тебя. В том, что происходит, твоя вина минимальна. Или её совсем нет. Виноват только я. Чайник кипит.

Пока девушка заваривала чай, Святослав молчал. Просто не знал, что ей сказать. И стоит ли что-то говорить вообще.

Чай казался солёным. Хлеб с маслом — безвкусной губкой. Варенье — тягучим и приторным.

— Поля, ты на меня по возможности не обижайся. Я сейчас действительно могу наговорить слишком много резкостей и глупостей, — сказал Славка виновато, — Ты хорошая. Просто…

Ей вдруг стало ужасно жалко его. Захотелось подойти, обнять, как ребёнка и утешить.

— Плохо тебе? — тихо спросила она.

— Не мне. Мне просто НИКАК. Я не знаю, как исправить то, что натворил.

— А может… попробовать начать всё с начала?

— Не с чего начинать. Пей чай.

Она сделала несколько глотков, потом опять заговорила:

— Славик, я хочу тебе помочь. Ты ведь мне ближе, чем просто друг! Скажи, что я могу сделать для тебя? Может, деньги нужны?

— Нет.

— Ты не влип ни в какую историю? Ничего противозаконного не сделал? Дома не ладно?

— Нет, Полина. И не беспокойся. Я сам как-нибудь… если случится чудо.

Захотелось сменить тему. Поговорить о чём-нибудь другом. Что Полина и сделала.

— Славик, где на каникулах будешь?

— Здесь.

— А домой, к родителям? Неужели не соскучился?

— Я ДОЛЖЕН быть здесь. Родителям скажу, что у меня дела. А ты где будешь?

— Мы с Игорем на лыжную базу едем… Ой, ничего, что я о нём заговорила?

Славка поморщился: ничего, мол, пустяки. Полина немного успокоилась. Хоть не ревнует!

— Знаешь, ты классно рисуешь. Может, устроим выставку? У меня знакомая есть в выставочном зале.

— Не надо. Как-нибудь потом.

— А через неделю концерт будет. «Тацу» приезжает. Пойдёшь?

Он хотел было ответить «нет», но вспомнил, ЧЬЯ это любимая группа. Вдруг ОНА будет там, на концерте?

— Пойду. Почём билеты?

— Говорят, совсем недорого. Где-то сорок-шестьдесят.

— Отлично, — улыбнулся Славка.

Возможно, Полине удалось бы в тот день растормошить Святослава и вернуть ему бодрое расположение духа, но с языка сорвался неосторожный вопрос:

— Славик, а где твоя киска? Что-то я её не вижу…

Парень не побледнел даже — стал голубоватого оттенка. Чашку едва не уронил.

— Нет её. Ушла.

— Как?

— Совсем ушла, — глухо сказал он.

— Умерла? — ахнула Полина.

— Не знаю! Нет! Всё! Хватит! Уходи домой! Уходи, слышишь! Не спрашивай меня больше ни о чём! Оставь меня в покое!

Двух минут не прошло, как обиженная девушка выбежала из подъезда, застёгивая на бегу шубку. Ей было странно и страшно. Хотелось вернуться, но становилось жутко, когда она вспоминала Славкин взгляд — безумный, больной, как у смертельно раненого зверя.

…А помнишь, двенадцатого декабря мы с тобой пошли гулять поздно вечером? Снег шёл, густой, пушистый… У тебя нос замёрз и щёки были красные, как спелая клубника. Ты смеялась, пела, дурачилась… Мы с тобой ещё снежками кидались… Ты в меня ни разу не попала, хоть и старалась…

Помнишь, тогда мы сели в пустой автобус и поехали на окраину города? Ты прижалась ко мне, и я грел дыханьем твои озябшие маленькие пальчики. А ты на меня так смотрела, что я не выдержал и сказал… Помнишь, что я тогда сказал, котёнок? Да. Давай поженимся. Завтра пойдём, подадим заявление, на каникулах съездим к родителям, я тебя с ними познакомлю… Свадьбу устроим самую красивую… Сошьём тебе самое лучшее в мире платье…

Ты тогда засмеялась и заплакала сразу. Сказала, что это, наверное, сон… Я поцеловал тебя и сказал, что всё… все мои слова — правда. Я же люблю тебя, Элоиза. Будешь моей женой?

Что ты ответила мне? Помнишь? Я помню… Мне показалось тогда, что я — самый счастливый на свете человек…

Потом мы с тобой вылезли из тёплого автобуса и ты повела меня… Помнишь, куда? В поле. Было темно и тихо, только снег падал, как пух…

И ты показала мне их — снежных волков. Они совсем как в песне… Белые — белые, бесшумные, будто прозрачные… Налетит порыв ветра, и рассыплется волк облаком снега… Гляди — из темноты появляется новый… Что они ищут, Элоиза? Бродят по полю, прислушиваясь к песне ветра, лишь мерцает искорками снежная шерсть, и вспыхивают то тут, то там холодными звёздами волчьи глаза…

Мы долго стояли и смотрели, как они бродят вдалеке… По пути домой ты сказала, что снежных волков не видит никто. Кроме ведьм и… меня?

Теперь я понял: это был твой подарок, Элоиза…

Любимая, ты помнишь, как мы были счастливы?.. Вернись домой… Я тебя умоляю. Или хотя бы не прячься от меня, чтобы я смог тебя найти…

Утром снежным белые волки В утреннем свете, как беглые толки Выбегут в поле, следы разметают, Набегавшись вволю, бесследно растают. Что вы ищете в выпавшем снеге? Вам противен вкус нашего хлеба, Вас гонит в зиму запах добычи — Крови медвежьей и крови бычьей. Вы, холодные снежные звери, Неисчислимы ваши потери, Гибнете сотнями в солнечном свете И жизнь ваша длится лишь до рассвета. С жутким плачем расколется ночь — Всё. Никто мне не сможет помочь. Застынет под окнами бешенный вой — Это снежные волки пришли за мной. Лишь рассветёт — и белые кости Под сахарным снегом, как тонкие трости, Вырастут в поле под музыку вьюги. Их не разыщут ни волки, ни люди. Утром снежным белые волки С утренним светом, как беглые толки, Выбегут в поле, следы разметают, Не найдя ничего, всё тают их стаи… Тают стаи…

Среди ночи зазвонил телефон — громко, тревожно. Святослав вздрогнул, кубарем скатился с дивана, сорвал трубку:

— Алло! Алло, я слушаю!

На том конце провода молчали. Славка слышал лишь тихое дыхание и щелчки — звонили из автомата. Парню мигом стало жарко, сердце радостно дрогнуло.

— Алло! Говорите же!

Молчание.

— Элоиза, это ты? Пожалуйста, не молчи! Скажи хоть что-нибудь… Элоиза, прошу!

В трубке зашумело: видимо, проехала мимо тяжёлая грузовая машина. И снова ни слова в ответ. Только дыхание стало частым, судорожным…

— Ты что, плачешь? — испуганно и растерянно спросил Святослав, — Не надо… Я… Я сейчас приеду. Только скажи мне, где ты… Элоиза, не молчи! Я же знаю — это ты… Поговори со мной, умоляю. Я так хочу, чтобы ты вернулась домой… Где ты, котёнок?

Ему показалось, что ОНА всхлипнула. А через мгновение из трубки послышались короткие гудки.

С минуту Святослав с оглушённым видом сидел на диване, потом снова схватил телефон, набрал номер.

— Девушка, извините за беспокойство… Да, я знаю, что сейчас три часа ночи, но… Умоляю: выслушайте меня, потом уже можете ругаться, сколько влезет! Нет, я не псих и не больной… и не маньяк… Девушка, это очень важно! Послушайте… Одному человеку очень плохо сейчас, а я не знаю, откуда он звонил. Вы можете определить?.. Да, только что. Мой номер телефона… Хорошо, подожду.

Не выпуская трубки из рук, Славка включил свет — маленький торшер у дивана — и принялся искать на столе карандаш и чистый лист бумаги.

— Да, слушаю! Где? Погодите, я запишу… Так… А где это? Семь километров южнее… Угу… Спасибо, девушка! Возможно, вы меня только что спасли!

Святослав оделся с максимально возможной для него скоростью, взял деньги из верхнего ящика письменного стола и стремглав вылетел из дома.

Ему повезло: удалось остановить первую же попавшуюся ему машину. Правда, ждать пришлось долго. Ночь всё-таки.

— Парень, ты чего под колёса бросаешься? Пьяный, что ли? — спросил водитель, чуть приоткрыв окошко.

— Мне срочно… — выпалил Славка, — Автозаправочная станция в семи километрах по …скому шоссе.

— Далековато, — скривился водила.

— Мне срочно нужно. Я заплачу, сколько надо.

— Садись.

Славке казалось, что они едут безумно медленно, и он торопил водителя, как мог.

— Да успокойся ты, парень! Дорога скользкая, тут и до беды недалеко! Куда ты так торопишься в такое время? — спросил водитель.

— Девушка моя там… может быть.

— Какая девушка? Ты в своём уме? Может, ты лунатик?

— Не лунатик. И с головой у меня полный порядок. Быстрее, а?

— Поссорились, и она ушла, верно?

— Угу.

— Вернётся, не волнуйся. Девчонки — они такие. Не ёрзай, почти приехали.

Вдали показались огни рекламы АЗС. Славка весь напрягся, руки дрожали, во рту пересохло, кровь отбивала в висках бешеный ритм. «Только бы она была здесь! Или не успела далеко уйти…».

Не дожидаясь, пока машина остановится, Святослав достал из кармана пальто купюру, протянул её водителю. Тот отстранил его руку.

— Оставь, парень! Раз такое дело — я с тебя ни копейки не возьму. Пойду лучше машину подзаправлю.

Хлопнув дверцей, Славка помчался бегом к зданию АЗС. Поскользнулся, чуть не упал. Ураганом ворвавшись в ночной магазин-кафе, срывающимся голосом окликнул дремлющего в кресле парнишку в униформе:

— Друг, от вас тут девушка недавно не звонила?

Парнишка сонно зевнул и приоткрыл глаза.

— Звонила… Посидела ещё, погрелась и ушла.

— Когда ушла?! — Славка встряхнул парня за плечи и тот окончательно проснулся.

— Недавно. Тебе-то что?

— Я ищу её.

— А, так это она тебе звонила? — протянул парень.

— Мне, — ответил Святослав упавшим голосом, — Куда же она могла пойти? Темно, холодно… Она же совсем одна…

— Я её чаем напоил, угостил кексом, — робко, как бы оправдываясь, проговорил парнишка, — Она плакала.

— Она не сказала, куда пойдёт?

— Кажется, что-то… Только о том, что в город не вернётся. Или нет… Не помню.

Святослав резко встал, и ни слова не говоря, вышел на улицу.

Середина января. На многие километры вокруг — ледяная ночь. Заснеженное поле, чёрный лес вдалеке, обледенелая дорога… И тихо-тихо… Будто всё вокруг умерло.

— Элоиза — аа! Где же ты? Элоиза-аа!..

… — Слав! Он пришёл опять!

Дрожа, она подбежала к парню и прижалась к нему. Испуганный вид Элоизы здорово взволновал Святослава.

— Тише, котёнок. Кто пришёл? Куда?

— ОН, Слава…

— Погоди. Успокойся, малыш. Я выйду и поговорю с ним. И ОН больше не придёт.

Славка накинул куртку и вышел на лестничную площадку. Там действительно стоял ОН. Будто его, Славку, ждал.

— Зачем пришёл? — буркнул Святослав, — Ты не понял, что ли — Элоиза здесь дома. Со мной. Она счастлива, потому что любима и любит меня. Тебе здесь больше нечего делать.

— Вообще, я к ней пришёл, — сказал ОН спокойно, — Предупредить. По-хорошему.

— Уходи. Ты ей не нужен. Кстати, мы решили пожениться. Совсем скоро, — сказал Славка, не скрывая торжества в голосе.

ОН горько усмехнулся.

— Даже так? Мне жаль, Святослав. Ты так уверен в будущем… Завтра, кажется, у тебя День рождения?

— Да.

— Ну… Тогда это будет сюрпризом. Мне действительно жаль. Передавай привет ведьме. А я не прощаюсь.

Жаль, что Славка не принял его слова всерьёз.

Просто не захотел поверить. И Элоизе ничего не сказал…

Сдаться? Повернуть назад? Так просто — отступить. Поймать машину, доехать до дома, выспаться, наутро позвонить родителям, сказать, что приезжаешь и перестать ждать… Так просто. Сделать это — и предать дважды. Отпустить. Отдать её ТОМУ.

Это просто, парень. Стоит только повернуть назад. Ты не увидишь, как она… Как её не станет. Ты заставишь себя забыть о том, что когда-то она была. С тобой. Внуши себе, что она тебя бросила и с лёгким сердцем уехала к отцу. Ей это будет не впервой. Да и ЭТИМ ты не сделаешь ей больнее, чем уже сделал. Отпусти её. Не будешь же ты продолжать свой поиск всю жизнь. Это бессмысленно и бесполезно. В этом мире существует не только эта обледеневшая трасса. Есть миллионы дорог в никуда, а ты даже не знаешь, какую из них выбрала она. Смирись. Её уже нет. Она БЫЛА. Теперь нет, пойми.

Признать — значит, поверить. Поверить — отпустить. Разжать руки. Она хочет, чтобы ты так и сделал. Ты понимаешь, зачем она уходит так далеко? Она просто жалеет тебя. Не хочет, чтобы ты узнал, КАК это произойдёт. А это произойдёт, если ты просто признаешь то, что есть. ОН где-то рядом, идёт за ней следом, и как только ты ПОВЕРИШЬ…

Помнишь, ты смотрел фильм… Там на костре жгли ведьму. Валерка тогда сказал, что всё происходящее на экране — натурально до жути. А позавчера, когда ты ненадолго забылся сном, тебе привиделся кошмар: деревянный помост, закоптелый железный столб, у помоста — гора хвороста и поленьев. К столбу привязана ОНА. Маленькая, худая, в твоём спортивном костюме, что ей так велик… Она не плачет. Просто стоит и смотрит себе под ноги. На охапки хвороста. Там, среди мёртвых, колких прутьев, прямо у её босых ступней зеленеют молодыми листочками тоненькие берёзовые веточки… А ты стоишь перед помостом между НЕЙ и её палачом. Потрескивает в чужих руках горящий смоляной факел. Ты знаешь, что как только сделаешь шаг назад, пламя жадно взметнётся вверх по хворосту и поленьям, спеша добраться туда, где замерли в немом ужасе зелёные листики берёзы… И тогда ты проснулся, задыхаясь от сжавшего горло крика.

Ты сам возвёл её на костёр. Осталось только сделать шаг. Признать и поверить…

Сзади просигналила машина, и Славка поспешно шарахнулся на обочину. Грузовик прогрохотал мимо, парень поправил шарф, поплотнее запахнул пальто и пошёл дальше.

Холодно. Безумно холодно. Хорошо, что ветер дует в спину — помогает идти. Святослав уже давно не чувствовал пальцев рук, колени вообще не гнулись. Вперёд гнала лишь мысль об Элоизе. Успеть догнать, пока это ещё возможно… Не останавливаться — упадёшь и всё. Просто сил подняться уже не будет.

Не сомневаться ни на секунду. Не задумываться о том, что на одном из многочисленных поворотов она могла свернуть, а ты прошёл дальше вперёд и всё больше удаляешься от неё… Славка шёл, тупо глядя перед собой, и всё казалось ему, что он видит впереди на дороге Элоизины следы. А может, это было на самом деле?

Стрелки часов показывали восемь утра. Четыре с половиной часа он в дороге. Усталость берёт своё: безумно хочется есть. Ещё больше — спать. Но Святослав знает, что сон — это верная смерть сейчас. Для промёрзшего до костей парня, бредущего по пустынной автостраде, и может быть, для девушки, что идёт где-то впереди.

«Она наверняка тоже устала», — говорил сам себе Славка, — «а значит, я скоро догоню её. И никуда не отпущу. Если удастся вымолить прощение».

За спиной снова раздался звук мотора. Машина. Святослав с трудом поднял руку. Нет, не остановилась. Пролетела мимо, хлестнув парня светом фар. Всё правильно. Славка бы тоже не стал подбирать непойми кого в такое время посреди трассы. А вот Элоизу… Элоизу могли подвезти. Куда угодно, даже на край света, если бы она попросила. Она же девушка. Маленькая, беззащитная, худенькая. Хрупкая травинка на ледяном зимнем ветру.

Нет, она не села бы в машину. Она также, как Славка, продолжает идти. По крайней мере, парень в это верил. И одновременно боялся. Боялся, что так и не сможет её догнать.

Это случилось неожиданно. Закружилась голова, подкатила к горлу тошнота. Он остановился, потом сделал шаг, другой… Споткнулся.

Последнее, что запомнил Славка, было опрокинутое вверх дном ледяное звёздное небо, пляшущее под ногами…

…Да, в тот вечер он здорово набрался. Выпроводив за дверь весело орущего похабные песни Митяя, Славка, пошатываясь, направился в кухню. В углу на табурете сидела кошка и смотрела на Святослава с недоумением: «Что с тобой?».

— А-аа, Элоиз-за, приветик! Хочешь выпить за моё здоровье? Ну, чё смотришь? Мне хорошо! А ты… критикуй, критикуй! Кису-уля…

Он протянул руку, чтобы погладить её, но кошка легко перепрыгнула с табурета на подоконник, с него — на холодильник.

— У-у, недотрога! — разочарованно протянул Святослав, — Да ну тебя, на фиг!

Кошка с оскорблённым видом собралась в комочек и закрыла глаза. Выпей Святослав чуть меньше, ему бы мгновенно стало бы дико стыдно. Но не сейчас. Сейчас он просто развернулся, едва не своротив стол, и продрейфовал в комнату.

Полина, уютно устроившись с ногами на диване, рассматривала фотоальбом. Славка сел рядом с ней, прижавшись бедром к её колену.

— Красивая ты всё же, Полинка! Чертовски красивая! Почему я не сказал этого раньше, чем кто-то другой? Счастливчик этот твой… Игорёк.

Девушка отложила альбом с фотографиями в сторону. Глаза её блестели в свете торшера, будто яркие звёзды отражались в двух бездонных колодцах.

— Славик…

— М-мм? — расслабленно отозвался он.

— А знаешь… Ну его, этого Игорька! Мы с ним поссорились. Давай… давай ему отомстим, а? Слав…

От неё одуряюще пахло духами. И она была так близко… И взгляд её — зовущий, нежный — будил внутри что-то неподвластное рассудку, неуправляемое, как ураган.

Святослав молча притянул её к себе. Полина тихо рассмеялась, игриво поцеловала парня в щёку и легонько куснула за мочку уха.

— Ах, так? Кусаться, да? — нетрезво усмехнулся Славка.

В следующее мгновение Полина впилась ему в губы таким поцелуем, что у парня голова пошла кругом. Руки сами нащупали маленькие пуговицы на блузке девушки…

— Мя-ау…

Жалобно, недоумённо, вопросительно.

— Брысь! — хихикнула Полина, увлечённая стаскиванием со Святослава рубашки.

— Мя-ауу!

Кошка сидела на ковре посреди комнаты — ну прямо точёная статуэтка из чёрного дерева. Только статуэтки ТАК не смотрят. В самую душу.

— Иди отсюда! — рявкнул на кошку Святослав.

Она даже не шевельнулась. Только зрачки ещё сильнее расширились. «Ты забыл, кто я? Кто МЫ? Слава…».

— Брысь, сказал! Иди вон!

На пол упала брошенная рубашка. Минутой позже туда отправилась лёгкая Полинина блузка, потом юбка. Кошка стряхнула накрывший её рукав и подошла к дивану.

— Мя-ау!..

— Пошла вон!

Славка замахнулся на неё кулаком. Кошка выгнула дугой спину, зашипела. Миг — и на Славкиной кисти заалели, наливаясь кровью, пять глубоких царапин. Парень вскрикнул от внезапной боли.

— Славик, что? Дай посмотрю! — забеспокоилась Полина.

— Всё… нормально, — прошипел он сквозь зубы, косясь на злобно урчащую кошку, — Щас только уберу эту… Чтоб не мешалась.

Святослав встал с дивана, резко схватил жалобно мяукнувшую кошку за шиворот, подошёл к двери и не глядя вышвырнул зверька в коридор. Щёлкнула задвижка в двери, и парень вернулся к Полине.

— Всё. Теперь нам никто не помешает.

А в тёмном коридоре, прислонившись к холодной стене, сидела, беззвучно плача, худенькая темноволосая девушка, баюкала ушибленную руку и изредка слизывала кровь с разбитой губы, мешающуюся со слезами…

— Пожалуйста… Не уходи… Подожди…

Темно. Даже если открыть глаза — темно. Душно. Горячо. Хочется встать, но что-то мешает, держит. А она уходит всё дальше. Зови, Славка. Кричи.

— Элоиза… не уходи… Не уходи…

Он с трудом узнал свой голос — хриплый, сорванный, еле слышный. Она не услышит. Надо вставать. Надо бежать за ней. Скорее, ведь она — всё дальше…

— Элоиза… Элоиза…

— Тише, сынок, тише. Всё пройдёт, — услышал Святослав над собой женский голос, — Потерпи. Лежи, милок.

На лоб Славке опустилось что-то холодное и мокрое — видимо, полотенце. Парень вздрогнул и окончательно выплыл из небытия. Боже, как тяжело оказалось открывать глаза!

Потолок. Низкий, бревенчатый. Тусклая лампочка под старым, аляповатым абажуром. Если скосить глаза чуть вправо, видно стену. Тоже деревянную, бревенчатую. На стене — часы с кукушкой. У Славкиного деда в деревне такие же.

Святослав попробовал пошевелиться, и движение тут же отозвалось болью в руках и ногах. Парень тихо застонал.

— Ну-ну, сынок, лежи спокойно. Где болит?

Над Славкой склонилась женщина. Старушка лет семидесяти. Морщинистое желтоватое лицо, усталые, словно выцветшие глаза, седые волосы, заплетённые в удивительно толстую косу.

— Где я? — спросил Славка, — Что случилось?

— Случилось, милок, — вздохнула старушка, — Не выйди я утром коровок посмотреть, так бы и замёрз ты вусмерть. А то… Два дня без памяти пролежал. Как звать-то тебя, сынок?

— Святослав.

— Слава, значит. А я — баба Аня.

— Мне надо идти.

— Куда ж ты пойдёшь? У тебя жар, ты лежать должен, — строго сказала баба Аня, — Да и не сможешь ты сейчас встать.

Парень с ужасом понял, что она права. И неожиданно для себя самого бессильно заплакал.

— Что ты, Слава? — испугалась старушка.

— Я должен!.. Она же… Господи, она же погибнет! Если я не успею… Уже не успел… — всхлипывал Славка, — Что же я наделал…

Баба Аня села с ним рядом. Погладила лежащую поверх одеяла руку парня.

— Не плачь. Живая она. Не удивляйся. Знаю. О тебе, о ней. И о том, что ты натворил. Сны, Слава. Я старая, вот и вижу сны. Правдивые. Уж поверь мне. Жива твоя лада. И где-то близко ходит. Ты же держишь её, не отпускаешь. Накрепко связаны вы с ней, сынок.

— Значит, она… вернётся? — с надеждой в голосе прошептал Славка.

— Не знаю, — поджала губы старушка, — Слишком многое зависит от тебя.

— Я её верну. Сам. Найду.

— Конечно. Как только поправишься. Я тебе пособлю. Уж кому, как не старухе, знать, как лечить…

Святославу так не терпелось встать с постели, что он начал поправляться с неимоверной быстротой — благодаря, конечно, не только силе собственной воли и упрямству, но и травяным настоям и парному молоку, что давала ему баба Аня. К вечеру парень уже уверенно сидел в кровати. Пытался встать, но слишком болели ноги. Да и кисти рук тоже.

— Да, здорово меня морозом прихватило, — вздохнул Славка, с грустью рассматривая покрасневшие, распухшие пальцы, — Я даже не думал, что такое может быть.

— Может, — кивнула баба Аня, на минуту отрываясь от замешивания теста на блины, — Кто ж зимой без варежек на улицу ходит?

Славка хотел сказать, что тогда он мог и без пальто и ботинок из дома выбежать, потому что не мог думать ни о чём, кроме Элоизы, но промолчал. Посмотрел на окно, затянутое морозным узором, потом на пляшущие в печи языки весёлого пламени и закрыл газа.

Ночью он спал плохо, видел тревожные сны. То бежал куда-то, то падал в бездонную пропасть-тьму, то брёл по застывшему, замёрзшему морю, бесконечно обходя заледеневшие волны и борясь со штормовым ветром… Несколько раз просыпался и подолгу не мог заснуть, лежал и вслушивался в ночь. Где-то под полом попискивали мыши, за стеной жалобно-тоскливо выл ветер, словно умоляя, чтобы его впустили в дом, а в комнате тихонько тикали ходики. Пусто как-то.

…Где ты, Элоиза? Что хранит тебя, что согревает? Хочется верить, что ты сыта и тебе тепло. Хочется, но почему-то не верится.

Я так устал, Элоиза… Устал от бесконечных «что с тобой, Слава?», от нескончаемой дороги, от постоянного ожидания. Но я не остановлюсь. Не остановлюсь, пока не найду тебя, котёнок мой. Даже если мне придётся искать тебя вечно… Что ж, я этого заслуживаю.

Сказать «я виноват» — значит, не сказать ничего. Что толку каяться и сожалеть сейчас? Что бы я ни сказал — это будут лишь слова, пустое сотрясение воздуха. Слова бесполезны и беспомощны, я понял это. Всё, что я могу и должен сделать сейчас — вернуть тебя. Удержать, не отпустить. Я люблю тебя, моя девочка. И хочу, чтобы ты жила.

Знаешь, Элоиза… ТЕМ утром, проснувшись и не найдя тебя, я осознал, что потерял. Что я не умел ценить, хотя и думал, что ценил. Чего не понимал. Чего не видел. О чём никогда не задумывался раньше.

Мне страшно, Элоиза. Я вдруг понял, что это такое — остаться одному. Некуда идти. Везде лишь холодные стены. Люди… Они живут только собой, своими желаниями, мечтами, пороками. Если я исчезну, ничего не изменится в мире. Ну, поплачут родители, пошумят недельку знакомые… А о тебе и поплакать-то некому. Только мне.

А недавно я понял, почему все те, кто был, отрекались от тебя. Ведьма, не такая, как все — вот причина. Ты же во многом выше нас. Ты умеешь по-настоящему видеть, слышать, чувствовать этот мир. Ты владеешь древними знаниями. Люди не понимают тебя, кто-то завидует, кто-то боится. Непонимание рождает неприязнь и ненависть, заставляет людей отталкивать тебя, гнать. Человеку нужно кого-то ненавидеть, чтобы самоутвердиться. Это глупо, но так оно и есть. Я понял это, когда и сам стал «белой вороной». Слышала бы ты, что говорят за моей спиной однокурсники… Пустое, Элоиза. Всё это — далеко не главное.

Главное — чтобы ты жила. Даже не обязательно рядом со мной… Чтобы просто жила. Любимая…

Не уходи, Элоиза. Не беги от меня, не прячься. Ведь от любви, ровно как и от себя, невозможно убежать.

Девочка моя, я готов искать тебя всю жизнь. Только дай мне одну лишь надежду — на то, что однажды я найду тебя снова…

Утром за завтраком баба Аня сказала:

— Всю ночь вокруг дома кошка ходила. Снег на крыльце и под окнами — весь в следах. Не тебя ли искала?

— Не знаю. А может, это Ваша Муська мышковала? — предположил Святослав.

— Да вроде она всю ночь на печи спала… Тоже как и я старая стала, мышей не ловит. Охотница, тоже мне, — пожурила баба Аня Муську — пушистую серую кошку, дремавшую у Славки на коленях.

Парень почесал кошку за ухом, и она довольно заурчала. Славик вспомнил, что Элоиза-кошка так не делала. Она закрывала глаза, дёргала ушком, благодарно тыкалась прохладным носиком в ладонь, а уж потом подставляла шею (погладь здесь!) и мурлыкала: то тише, то громче…

После завтрака Святослав встал-таки с кровати. Боль в ногах за ночь стихла, но не исчезла совсем, да и колени подкашивались прямо как после тяжёлой болезни. С трудом доковыляв до окна, Славка почувствовал себя покорителем горной вершины.

— Тяжело? — с беспокойством спросила баба Аня, вытирая свежевымытую тарелку узорчатым полотенцем.

— Угу, — промычал Славка, тяжело дыша.

— Ничего, милок. Сейчас вот закончу с посудой, разотру тебя целебной мазью.

— Не надо мазь. У меня и так всё пройдёт.

— Будешь спорить со старухой? — спросила баба Аня с укоризной.

Конечно, Святослав капитулировал. Да и после мази стало гораздо лучше. Славка даже кое-как влез в валенки (ботинки на распухшие ноги налезать отказались) и выбрался на улицу.

Снег. Кругом только снег. На ветках деревьев в саду, на старом плетне, на крышах соседних домов. Даже небо казалось снежным. На колодезный журавль села синица. Стряхнула маленький снежный сугробик, весело пискнула и распушилась, став смешным таким шариком. Похожий шарик до сих пор висел на ёлке у Славки дома.

Он думал: может, Элоиза вернётся на Новый год? Нарядил ёлку, накрыл на стол, сам наготовил салатов… Загадал под бой часов по телевизору: вот сейчас, с последним ударом она позвонит в дверь… Но она не позвонила. Славка до утра сидел и ждал. Догорели все свечи, выдохлись пузырьки из шампанского, затихли за окном голоса гуляющих прохожих, потом заведённый по привычке будильник прозвонил в шесть тридцать утра… А она так и не пришла.

Синица в последний раз дёрнула хвостиком и улетела. Славка поёжился от пробравшегося под пальто холода и посмотрел на снег у крыльца.

Кошачьи следы. Маленькие, похожие на цветы на детских рисунках. Много. Очень много. Сердце сжалось: она приходила, ждала, что он выйдет… А он не услышал. Не почувствовал её. Потом стало страшно: а вдруг она приходила… попрощаться? Навсегда. Чтобы уйти совсем.

Святослав распахнул дверь, впустив в тёплое нутро дома облако морозного пара.

— Баба Аня!

— Что, Слава? Что, милок? — всполошилась старушка.

— Ухожу я. Прямо сейчас.

— Ай, не шути так! Ты нездоров. Куда ты пойдёшь?

Он вошёл в дом, встал напротив старой женщины и посмотрел ей в глаза.

— Приходила Элоиза. Она меня ждала. И ушла. Значит, я ей нужен. Надо торопиться.

— Хорошо. Иди. Только… Тут автобус проходит через час. Может, на нём поедешь?

— Куда?

— В город езжай. Я знаю, что говорю, Слава. Там её ищи.

Ну, раз так… Славка дождался автобуса, поблагодарил бабу Аню, поцеловал на прощание морщинистую, дряблую щёку, пообещал, что они с Элоизой обязательно приедут летом в гости, и через несколько минут автобус умчал парня прочь.

… - Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось? — мечтательно произнесла Элоиза, глядя с высоты колеса обозрения на верхушки деревьев заснеженного парка.

— Чего? — спросил Святослав, дыша теплом на маленькую Элоизину ручку в варежке, — Полететь?

Она отрицательно покачала головой.

— Не-ет… Летать я уже пробовала. Перевоплощалась в галку.

— Почему в галку? В смысле, почему именно в неё, а не в… ласточку, чайку?

— Галка тоже красивая. По-своему… Вобщем, ничего хорошего из этого не получилось. Я же не умею летать. Только птицы надо мной посмеялись, — улыбнулась Элоиза, — Не удивляйся. Они тоже умеют смеяться.

Славка посмотрел вниз. Эх, здорово! Всё белое и прозрачное, узорчато-кружевное. И видно так далеко… Почти полгорода. Где-то там, за восточным микрорайоном — река. Порт. Летом он становится самым оживлённым местом города. Когда Славка был маленьким, они с отцом и младшим братишкой часто ездили туда смотреть на корабли. Сейчас порт пустой. Зима, лёд…

На верхушку большой берёзы села стайка снегирей.

— Смотри, Элоиза: яблоки на берёзе! Живые, прыгают! Вкусные, наверное.

Они оба рассмеялись. Смех прозвенел в морозном воздухе и исчез, унесённый лёгким ветерком.

— Элоиза, ты так и не договорила. О чём ты мечтаешь?

Она улыбнулась ещё раз и прикрыла глаза.

— Я не знаю, поймёшь ли ты меня так, как мне бы того хотелось… Я — ведьма, Слав. Я отличаюсь от людей тем, что вижу этот мир немного иначе. Будто смотрю на него в другом измерении, дополнительном к нашим трём. Оно позволяет мне более чутко слышать, острее видеть, чувствовать. Но это ещё не всё. Я воспринимаю этот мир ЖИВЫМ. Он говорит со мной. Каждый листик, каждый камушек, птица, муравей, ручей, даже твой цветок на подоконнике… Но слышу ИХ только я. Может, кто-нибудь ещё… Не знаю. Люди… Люди не понимают. Очень-очень многого. Они не видят, что разум и жизнь — свойства не только homo sapiens. Поэтому относятся к миру… слишком несправедливо. А я… Я хотела бы чтобы все люди хоть на одну минуту увидели его моими глазами. Или хотя бы глазами маленькой чёрной кошки. И тогда… Вы бы поняли, что значит «любить»…

Вопреки ожиданиям, автобус не привёз Святослава домой. Пунктом его назначения был один из небольших областных городков.

Внимательно изучив расписание движения автобусов, Славка обнаружил, что его автобус ушёл два с половиной часа назад, а следующий будет только утром. Предстояло провести всю ночь в незнакомом городе. Святослава данная перспектива совсем не радовала. Но не умирать же теперь! И в конце-концов, во всём можно найти выгоду. Чем Славка и занялся.

Первым делом он нашёл в городке переговорный пункт, позвонил родителям и сказал, что всё в порядке:

— Да, пап. Сессию сдал. Нормально. Ага. Я сейчас у друзей гощу, но скоро приеду. Я ещё позвоню. Ладно, привет маме и Пашке. Пока.

Из переговорного пункта парень пошёл в кафе, поужинал, благо денег хватило. Готовили, правда, тут «не очень», но это мелочи. Особенно когда ты голоден. Ладно. Поели — нужно и поспать.

— Скажите, где у вас тут можно переночевать? — обратился Славка к официантке.

Та решила, что парень с ней заигрывает, заулыбалась, принялась поправлять обесцвеченные перекисью водорода локоны и строить глазки. Святослава внутри всего передёрнуло.

— Ну… Я не знаю, есть ли свободные места в гостинице… Ночь можно провести и на дискотеке. А у моих друзей пустует квартира… — проворковала официантка.

«Так, понятно», — подумал Славка, а вслух сказал:

— Благодарю. А насчёт дискотеки… У вас есть где-нибудь место, где собираются голубки? Ну, Вы, конечно, понимаете, о чём я…

Девушка смерила его бронебойным взглядом, что-то пробормотала и принялась старательно делать вид, будто ей некогда разговаривать «с всякими тут». Святослав улыбнулся уголками рта и вышел из кафе.

Так, похоже, ночевать придётся на автовокзале. В какой же он стороне? Кажется, туда. Чёрт, как же болят ноги… Содрать бы эти ботинки и залезть в ванну с горячей водой. Или в огромную деревянную бадью — как у бабы Ани… Спать хочется. Побыстрее бы добраться до автовокзала…

Полчаса спустя Славка достиг-таки заветной цели. Устало добрёл до широкой деревянной скамейки в углу, сел, прислонившись спиной к стене, и смежил веки. Не прошло и пяти минут, как Святослава сморил сон.

…Как странно — видеть мир закрытыми глазами. И ощущение необычное: будто вокруг тебя — вода. Пространство вокруг словно перетекает, всё видится расплывчатым и размытым, а звуки кажутся лениво-текучими.

Стрелки вокзальных часов заколебались и мягко перетекли на пять сорок девять. В Славкиной голове медленной ленивой рыбой проплыла мысль: через двадцать минут отправляется его автобус. Ничего, диспетчер обещал разбудить парня к тому времени. А пока Святослав спит и видит сон о том, что весь мир вокруг превратился в огромный аквариум.

Двери автовокзала всколыхнулись, пропуская невысокую девушку в тёплой зимней куртке. Славка узнал её. Хотел вскочить, броситься ей навстречу, но… Редко кто умеет управлять своими снами.

Больше всего на свете Святослав сейчас боялся того, что ОНА просто пройдёт мимо. Или он проснётся. Так уже бывало в его тревожных снах… К счастью, он ошибся. Девушка медленно и несмело приблизилась к нему. Встала в метре от Славки и опустила голову. На куртке и ниспадающих на плечи тёмных волосах играли-мерцали крошечные льдинки.

«— Я пришла», — негромко проговорила она. И беспомощно замолчала.

Святослав хотел что-то сказать, протянуть к девушке руки, но… Редко кто умеет управлять своими снами.

«— Я пришла сказать… Сказать, что прощаю тебя… потому что люблю. Я знаю, что ты не хотел причинить мне боль. Даже наоборот… это сделала я. — Она говорила тихо и медленно, и слова незримыми камнями падали к её ногам. — Я ошиблась, Слав. Но не в тебе. Всё повторилось в который раз. Снова я сломала чью-то судьбу. Только… Это судьба человека… впервые за многие десятилетия мне небезразличного. И теперь я… Настало моё время платить. Я хотела попрощаться. Меня… ждут. Уже ждут».

У дальней стены возле расписания автобусов стоял ОН. В левой руке — переносная кошачья клетка, через плечо — спортивная сумка. Пустая. Значит, в неё он положит ЕЁ куртку, тёплые ботинки… А саму ЕЁ…

…Как странно… девушка на кошачьей подстилке… Это также жалко и нелепо, как яркая, красивая птица в клетке-коробочке для хомяка… Или мыши…

Не «странно», Слав. Страшно. Ты же знаешь, ЗАЧЕМ.

«Не уходи!!!» — кричали полные ужаса глаза парня, — «Не уходи!!! Я люблю тебя! Я шёл за тобой, искал тебя повсюду! Не…»

«— Прощай. Я… я сама согласилась. ОН сказал, что больно… больно почти не будет. Не плачь. Прощай, Слав».

Она повернулась и пошла к выходу. Плечи её мелко дрожали.

Прощай, Слав.

Тебе это снится. Снится…

— Парень! Парень, автобус твой через пятнадцать минут уходит! — раздался над ухом голос диспетчера, и сильная рука потрясла Святослава за плечо.

Славка мигом открыл глаза. Пробуждение было очень неприятным: тело била мелкая дрожь, во рту пересохло, в ушах шумел неизвестно откуда взявшийся прибой, сердце отбивало бешеный ритм. Славка мгновенно вспомнил свой сон.

— Скажите, — хриплым спросонья голосом обратился он к собирающемуся уходить диспетчеру, — Здесь не было… Не проходила девушка? Совсем недавно… а может, только что?

— Вроде, нет… Постой… Была. Темноволосая, в курточке. Ушла минут пять назад.

Распрямившейся пружиной парень слетел с места.

— Куда она ушла?

— Не знаю. Наверное, на выход.

Бегом на улицу. Скорее, скорее, игнорируя боль в ногах. ОНА ещё не успела далеко уйти… Где-то рядом. На остановке народ — ждут автобуса. Взгляд скользит по толпе, ищет… и не находит. Господи, Элоиза, где же ты?

Славка огляделся по сторонам. Тёмные улицы пусты и выглядят мёртвыми в тусклом свете фонарей. Никого нет. Хотя… Вдали мелькнула тень. Человек. Мужчина. Высокий, что-то несёт в руках… Святослав бросился за ним, не обращая внимания на внутренний голос, утверждающий, что со стороны он выглядит идиотом, а то и маньяком. Просто Славка всё ещё верил.

— Эй, погоди! — крикнул он.

Человек обернулся. Остановился. Святослав понял: да, это ОН. Быстрее, быстрее, бегом… Догнал, отдышался. Почему так дрожат руки?

— Где Элоиза? — выдохнул Славка.

ОН молча поднял повыше клетку, из темноты которой сверкнули несчастные глаза кошки. Славка невольно рванулся вперёд.

— Выпусти её!

— Поздно, Святослав. Она сама подписала себе смертный приговор. Ты тут бессилен.

— Лжёшь. Я не отпускал её. И не отпущу. Никогда. Выпусти Элоизу.

ОН пожал плечами, поставил клетку на снег, достал из кармана пальто пачку сигарет и зажигалку. Закурил.

— Поторгуемся, Святослав? Докажи мне.

— Что?

— Ты сам знаешь. Ну, начинай.

На мгновение Славкой овладело смятение. О чём ему говорить? Что ОН хочет услышать? Не время раздумывать!

— Тебе мне сказать нечего. А вот Элоизе… В том, что случилось, нет твоей вины, Элоиза. Ни капли. Виноваты все мы, люди. Твой отец, заставивший тебя поверить в несуществующую вину твоей матери, твой… — на секунду парень запнулся, но всё же продолжил: — твой брат, давший клятву ненормальному… Вас ЗАСТАВИЛИ поверить в то, чего на самом деле не было. Виноваты люди с их идиотскими предрассудками. Виноваты прежде всего тем, что не сумели и не захотели понять. Я не знаю, из-за чего всё случалось РАНЬШЕ, Элоиза, но уверен, что теми людьми руководили страх, зависть и желание оправдать свои ошибки, свалив вину на тебя. Никто из них не захотел взять ответственность за твою судьбу на себя…

— А ты, стало быть, хочешь? — перебил Святослава ОН.

— Хочу, — без колебаний ответил парень.

— Не торопись. Попробуй представить себе последствия этого поступка. Ты хотел жениться на ведьме, так?

— Да.

— А как ты объяснишь всё своим родным, друзьям, знакомым? Что ответишь на вопрос, откуда взялась твоя невеста и где её семья? Сто ходов вперёд — тебе не разрешат жениться на безродной девчонке. У вашего совместного существования нет будущего! Представь себе: тебе одному придётся зарабатывать на семью! Твоя ведьма ничего не умеет, она даже школу не закончила!

Славка посмотрел на клетку. За проволочной сеткой дверцы кошки не было видно: наверное, она забилась в дальний угол.

— Мы сами творим свою судьбу, — сказал Славка, — Не тебе решать. Моя семья — это мои проблемы. Всё, о чём ты говорил — не главное. А главное в том, что я люблю Элоизу.

— Ты просто её жалеешь.

— Нет. Если бы это было так, я бы не стал искать её. Попереживал бы недельку… Элоиза, я люблю тебя, слышишь? Мне нужна только ты, девочка. Я хочу, чтобы ты вернулась домой… Ведь это твой дом, пойми… И я тебя так ждал всё это время…

Мир вокруг заволокло дымкой слёз. Боже, как бессильны слова!

— Что ещё я должен сделать? — прошептал Славка, — Что?..

Снова заговорил ОН. Негромко, без былой напористости и самоуверенности.

— Дураки вы оба, да и я вместе с вами… Вы думаете, мне доставляет удовольствие эта роль палача? Думаете, вы — герои? Думаешь, что твой поступок — подвиг, Святослав? Боже, какие же вы ещё дети… Я безумно устал от всего этого. Осточертело врать жене про очередную командировку, чувствовать вашу ненависть, страх… Я уже мечтаю о жизни обычного человека. Осточертело… я сам себе напоминаю одержимого бродягу! Элоиза, ты знаешь… Я просто ДОЛЖЕН. Должен помнить эту грязь, эту боль… Обязан верить. Но НЕНАВИДЕТЬ тебя — не могу. Я не знаю, что будет потом — конец пути или новый бесполезный круг… Надеюсь, Святослав прав.

«А давай… попробуем? Просто попробуем… Это же шанс. Давай?»

— Давай.

Щёлкнул отпираемый замок. Славка мазанул рукавом по лицу, стирая слёзы.

ОН уходил прочь. А на снегу стояла спортивная сумка и клетка с открытой дверцей. Открытой. Славка замер, внутренне всё ещё не веря.

Сверкнули медово-карие глаза. На снег ступила маленькая чёрная лапка. За ней — другая…

Десять минут спустя от дверей автовокзала к собирающемуся отъезжать автобусу бежали, крепко схватившись за руки, счастливый, растрёпанный парень и невысокая, худенькая девушка в расстёгнутой тёплой куртке поверх длинного серого платья. Ветер, играя, вплетал снежинки в её развевающиеся тёмные волосы и сушил слёзы на щеках парня.

— Стойте! Подождите! Подождите нас!

А далеко-далеко в поле, невидима, резвилась, как щенки, пара молодых снежных волков…

10.10.99–7.06.2000 г.

Оглавление

1. Кошка

2. Ведьма

3. Элоиза Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg