«Тихоня (СИ)»

Вера Чиркова Тихоня

Глава 1

— Демон! — Первым, что пришло в голову Змея, когда он обнаружил, что стоит на вершине портальной башни, а вокруг тонут в предутреннем тумане вершины скал, было подозрение, что это как-то подстроил дядюшка Кирт со своей женой.

Однако чуть позже граф разглядел, что бортики у этой площадки намного выше и аккуратнее, а на одной половине высится будочка, укрывающая от непогоды вход на лестницу, и начал постигать, что находится вовсе не на той башне, где стоял вчера вечером. И вслед за этим пониманием в душе вспыхнули обида и боль, и следом яростное желание что-нибудь порубить. Или кого-то выпороть.

Хотя нет… хвала святым, до такого он никогда не опускался и не опустится. Просто молча протянет руку и будет ждать, пока она сама догадается, что нужно в нее положить. Его кольцо, которому так не везет. Хотя граф и испытал огромное облегчение, когда секретарь Фиалонны привез ему фамильную драгоценность. И теперь тоже не собирается расстраиваться, что она вернется к нему в очередной раз. А ведь чуть не поверил, что кольцо нашло наконец-то свою хозяйку… как хитрая монашка сумела задурить ему голову, самому теперь смешно!

Лестница, по которой, едва не рыча от злости и нетерпения Змей торопливо бежал вниз, закончилась небольшой комнаткой, из которой вели неизвестно куда две двери, и граф на миг приостановился, решая, куда пойти. И в этот момент, с такой точностью, словно кто-то ожидал его появления, в стене открылась третья, потайная дверца и знакомый голос мягко сказал:

— Входи сюда.

— Но ведь в ваш монастырь нельзя входить мужчинам?! — едко и непримиримо процедил граф, тем не менее, протискиваясь в дверцу.

— А это не монастырь, а портальная башня, — спокойно ответила настоятельница, снимая салфетку со стоящего на столе подноса, — а все башни, как ты знаешь, принадлежат магам. Садись.

— Не хочу. — Поджал губы Змей, — дайте мне портал до столицы, я верну такой же, как только доберусь до банка.

— Не дам, — спокойно сообщила она, поднимая со сковороды крышку, — мне пришлось сегодня на полчаса раньше разбудить девочку-кухарку и самой резать мясо, чтоб некий господин получил на завтрак все то, что любит. И потом еще сидеть тут вместо того, чтоб еще немного понежиться под одеялом! А он возьмет портал и куда-то побежит?! Даже не прочитав письмо, ради которого другая девочка тоже вылезла из-под одеяла на полчаса раньше?!

Змею очень хотелось сказать, что лучше бы она так и лежала под тем одеялом, а не писала писем с указаниями, чем его кормить.

Но тут он вовремя вспомнил пункт контракта, который гласил, что выполняющие работу сестры тишины не заводят ни дружеских, ни любовных отношений, и не оказывают никаких услуг личного свойства. И сообразил, что едва не выдал глупышку ее начальству, а это было бы подло, несмотря на то, как она поступила с ним самим.

И поэтому, хмурясь и всячески показывая свое презрительное отношение к наглому шантажу, Дагорд прошел к столу и небрежно присел на стул. И тут же обнаружил перед собой полную тарелку еще горячих румяных кусков мяса, мисочку с солеными грибочками и огурчиками под сметаной, кружку с крепким чаем, в котором плавал ломтик лимона… и горькая обида вонзилась в сердце с новой силой.

Вот почему Эста решила, что он не раскусит, для чего она с утра первым делом отправила настоятельнице точные распоряжения насчет завтрака? Ведь ясно же, что не могла не догадываться, как зол и оскорблен будет Змей. Значит хотела этой едой немного примирить его со своим поступком. Потому и подумала про всё, и что он любит на завтрак, и как отреагирует на Тмирну. Не подумала только об одном, как ему после такого поступка жить рядом с ней, если он уже никогда не сможет забыть, что в трудную минуту бросил свою женщину наедине с врагами?! Ну разве он давал ей повод считать себя бесчувственным эгоистичным болваном?! И неужели даже такой рассудительной и справедливой девушке нельзя доверять до конца, нельзя жить рядом без опасения быть обманутым в самый трудный момент?!

— Дай письмо, — отодвинув тарелку с мясом, к которому так и не смог притронуться, глухо произнес Змей, и глянул на Тмирну таким пронзительным взглядом, что старая монахиня молча достала из кармана тоненькую трубочку записки и протянула ему.

— Зайчик, — прочел Змей, и невольно презрительно скривил губы, он ей больше не зайчик! — Я знаю, что скоро совершу непростительный поступок. Но я вдруг поняла, что согласна, чтобы ты считал меня подлой и недостойной твоего кольца, только остался жив и невредим. Иного я не переживу. Прости. Пока твоя глупышка.

— Демон! Ну почему ты не научила ее, Тмирна, что мужчинам тоже можно доверять? Хоть иногда?! И что вдвоем значительно легче отбиться, чем в одиночку? Там же сейчас очень опасно… и они меня узнали, не могли не узнать!

— Да научили мы ее, всему научили, — настоятельница поймала вскочившего со стула графа за рукав и почти силой усадила назад, начиная осторожно и умело растирать его шею и плечи, — двенадцать лет учили, почти с того дня, как Эста с матушкой сюда пришли. Но матушки ее уже нет, почти два года, тут и похоронена, не дожила до амнистии. А Эста ведь очень способная, и умеет больше других. Только не нужно думать, что все сестры Тишины учатся быть глупышками и тихонями. Такая работа далеко не каждой под силу или по уму, в этом, как во всяком деле, талант нужен. А о том, чтобы у тихонь была возможность выжить, если попадут в руки врагов или в незнакомое место мы заботимся заранее. Готовим зелья и хитрые приспособления, делаем особые наряды и вещицы.

Не переставая потирать скованные напряжением плечи гостя, и мягко рассказывать про такие вещи, о каких и не подозревало большинство их клиентов, Тмирна, словно невзначай, подвинула ему тарелку и сунула в руку вилку.

— Ты поешь, поешь. Сейчас все обговорим и решим, как действовать дальше, да пойдем в столицу, там не до завтрака будет. А я пока чайку выпью и пару писем напишу… похоже нам помощь понадобится.

— Тмирна, — съев несколько кусочков мяса, Змей вспомнил слова Эсты и снова отложил вилку, — она сказала, что собирается несколько дней сама там разбираться. Но в тот момент, когда она писала письмо, еще и не подозревала, что эти люди меня хорошо знают. Они раньше служили в том поместье, где позже Олтерн держал жену. А потом уволились, будто бы по старости. Но они и сейчас еще очень бодрые, я следил, как Кирт спускался по лестнице. Чуть ли не вприпрыжку. Но я вспомнил про них только утром, во сне они мне приснились.

К этому моменту его обида никуда не исчезла и не стала слабее. Зато одно Змей понял ясно, обижаться нужно не на его глупышку, а вот на этих покореженных жизнью монашек, которые сделали из девушки шпионку-одиночку. Ловкую и сообразительную, но совершенно не умеющую работать в паре даже с человеком, которому может доверять до конца. Это они тренировали ее так, чтоб она полагалась только на свои собственные умения, не делилась с напарником ни замыслами, ни подозрениями, и отодвигала его за себя, если видела приближающуюся опасность. И ведь как ловко все предусмотрела, и капсулу заранее сунула, скорее всего, в ножны. Туда он и сам бы положил, достаточно чуть выдвинуть кинжал, чтоб потом, возвращаясь, он от рывка раздавил хрупкую вещицу. Вот теперь ясно, что хрустело, когда он дернул пояс, торопясь вооружиться до прихода стучавших в дверь незнакомцев.

И ведь это не был старый слуга-предатель, запоздало сообразил Змей, тот не стал бы стучать так требовательно, когда еще не подошло оговоренное с вечера время! Это пришли другие люди… скорее всего, бандиты, и Эста не могла не расслышать издали их шаги, сама говорила, что слух у нее, как у зверя. Значит, все-таки выдали его старые знакомцы… и теперь он тоже может кое-что сложить.

— Ты что-то вспомнил? — осторожно осведомилась настоятельница, и Дагорд обнаружил, что она сидит, внимательно изучая его лицо.

— Да, — кивнул граф и начал рассказывать, понимая, что они сейчас в одной лодке. Но только до тех пор, пока он не вытащит ту самоуверенную шпионку из петли, в которую она добровольно влезла.

А вот потом… хотя, у него, похоже, будет время спокойно обдумать, как поступить с ней потом.

Через час он закончил рассказ и ответил на два или три десятка таких неожиданных вопросов, что перестал сомневаться, кто именно учил Эсту наблюдательности и умению делать быстрые и зачастую неожиданные, но несомненно верные выводы.

А потом еще полчаса уныло доедал и мясо, и грибочки, и сметану, запивая все это остывшим чаем с лимоном и заедая вчерашними кексами, в ожидании, пока матушка Тмирна, отправившая за это время с десяток писем, переодевается и выдает распоряжения своим сестрам где-то в глубинах монастыря.

— Добрый день, — от звука мужского голоса Змей мгновенно вскочил со стула, выхватил кинжал и метнулся в свободный угол между очагом и низким буфетом.

Сочтя это место в небольшой гостиной самым подходящим для обороны.

— Я свободный целитель, — мягко сообщил старший из мужчин, вошедших в ту же узкую дверцу, что и сам граф, — и пользуюсь башней для отправки своих пациентов.

— О да, — язвительно подтвердил Змей, — войти в монастырь ведь не имеет право ни один мужчина.

— И это непреложная истина, — очень сухо сообщил лекарь, — вы можете убедиться, если попробуете войти вон туда.

Змей лишь покосился на дверь, в которую ушла Тмирна, и плотнее стиснул губы, не хочет он ничего проверять, да и разговаривать на эту тему не имеет никакого желания. Он хочет только оказаться на южной дороге, найти старую охотничью избушку и попасть в полузаброшенную башню, где творятся странные вещи.

— А я Маст, — крепкий мужчина ростом выше среднего и со светлыми волосами, достающими до плеч, строго смотрел на Змея светло-голубыми глазами.

— Даг, — коротко буркнул Змей, всем своим видом показывая, что ему совершенно не интересны ни целители, ни похожие на наемников незнакомцы с явно выдуманным именем.

— Вот и я, — Дверь приоткрылась и в комнату проскользнула настоятельница.

Окинула быстрым взглядом целителя и наемника, приветливо им улыбнулась, и почти пробежала к Змею.

— Вот тебе плащ, нигде не теряй, а вот сверток с одеждой и пояс с оружием, потом все покажу. Своё оставишь у Олтерна.

— Тмирна, — скептически ухмыльнулся Змей, — тебе не кажется, что поздно делать из меня комедианта? Все равно не получится.

— Никакому делу никогда не поздно учиться, — неожиданно строго отрезала она, — а вас у меня только двое, кому она может доверять. Ты да Маст!

— Что?! — Мужчины одновременно стремительно обернулись, и уставились друг на друга разъяренными взглядами.

Однако очень скоро до Змея дошло, что встревожился он напрасно. Ведь глупышка с самого первого дня, как вышла из этого монастыря, все время была у него под присмотром. Ну, почти, за те короткие промежутки, что его не было рядом, там был Герт, а к Герту у нее особых чувств не было. Он это уже понял. Поэтому уже через несколько секунд граф изучал смотревшего на него почти с ненавистью блондина более миролюбиво и пристально. И не мог не отметить и чуть более светлую кожу на лице, по сравнению с выглядывающей из ворота простой рубашки шеей, и почти незаметный след на щеке. Словно от простой царапинки, но как раз на том месте, где, как успел узнать граф, палачи ставили уродующие метки осужденным. И ему сразу припомнилось, что пришли они вдвоем, этот таинственный Маст и целитель.

— Тмирна! Объясни, что ты хотела этим сказать? — потребовал Змей, не снимая ладони с рукоятки кинжала.

— То, что сказала. Тебе Эсталис невеста, а ему сестра.

— Как это, невеста? — Мужчина нахмурился, стиснул зубы, заиграл желваками.

— Очень просто, — лукаво улыбнулась настоятельница, и Змей только сейчас сообразил, что женщина сегодня без маски. И чем-то очень похожа на свою личину, только моложе, бледнее и печальнее, — в последнем письме Эста написала, что граф аш Феррез предложил ей взять в знак заключения помолвки его фамильное кольцо, и она согласилась.

А потом выкинула жениха как бестолкового щенка, мешающегося под ногами, — горько усмехнулся Змей и отпустил рукоятку кинжала. Драться с ее братом он не станет ни под каким предлогом.

— Вот как, — переводя пристальный взгляд с матушки на Змея, протянул Арвельд, догадываясь, что не зря монахиня так упорно зовет Лэрнелию монастырским именем и не открывает графу его собственного.

Значит, хитроумная сестрица пока ничего не рассказала новоявленному жениху ни про то, кто она на самом деле, ни про то, кто ее братья. Интересно, почему? Не доверяла, или не успела? А может, решила проверить на истинность его чувства? Ведь не зря же Змей в последние годы так усердно охотился за весомым приданным?! И тогда ему тоже не стоит рассказывать Змею правды про себя и свое вернувшееся положение. А еще лучше, если подвернется случай, попытаться немного помочь сестренке с проверкой.

— Так мы идем? — напористо уставился на настоятельницу Дагорд, не понимая, чего еще она медлит, — ты уже все указания выдала?

— Змей, — подойдя к нему ближе, со вздохом приступила к объяснениям Тмирна, — ты же сам знаешь, что тебя трудно не узнать, если видел хоть полчаса. А те бандиты везли вас почти весь день, и слуги тоже тебя узнали. С твоей внешностью там появляться нельзя.

— А с чьей можно? — колко осведомился Дагорд, — хотя погоди, не отвечай. Я уже понял, что ты собираешься меня изуродовать и заранее на все согласен. Прямо тут начнешь?

— Это моя работа, — неожиданно вступил в разговор целитель, — но лучше пойти в мой кабинет. Это минут на десять, не больше.

— Иди, — кивнула Тмирна, — я подожду. Обещаю.

— У них это серьезно? — дождавшись, пока дверка за ушедшими закроется, тихо спросил Арвельд, — и что это за история с бандитами?

— Ваша светлость, — шлепнувшись в кресло, устало вздохнула монахиня, — вы ведь уже немного знакомы со своей нынешней сестрой?! Вот и скажите, похожа она на пустышку, для которой внешний вид мужчины значительно важнее его привычек, характера и принципов?!

— А какие это у Змея принципы?! — скептически прищурился Арвельд, — я что-то особых не заметил.

— Потому что не туда смотрел, — холодно отрезала Тмирна, — вам ведь нужно было его из замка выжить, чтоб по старой дружбе не донес Эфройскому, вот и смотрели как на врага. А враги, как известно, всегда рыжие, тогда как все друзья — блондины. Вот и не поняли, что он для Герта давно не только телохранителем и советником, а и другом и братом и отцом стал. И хотя его самого никто не учил ничему, кроме как мечом да кинжалом махать, да свою грудь за хозяина под стрелы подставлять, Змей для того, чтоб помочь Геверту, изучил и расчеты с торговцами и челядью, и банковские дела на себя взял и охрану всего замка. Да и столичного особняка. И ни одной девицы, что так падки на знатных господ, да горазды на хитрые приемы обольщения, после гибели герцогини к другу не допустил.

— Тмирна, — с недоуменным изумлением рассматривал настоятельницу опальный герцог, — если бы я не знал, кто ты, то решил бы, что передо мной сваха.

— И неправильно бы решил, — так же сухо отозвалась монахиня, — я таким никогда не занимаюсь. А они и без меня сосватались, судьба так легла. А я еще голову ломала, чего это возле них белобрысый пчелой вьется? Теперь поняла, для них ведь чистые чувства как мед. Мне ваша матушка, перед смертью, светлая была женщина, поручила ее благословение Эсте перед свадьбой передать… знала, что я девочку как родную люблю, и ошибки сделать не дам. Вот потому и говорю тебе, не вздумай мешать. Им и так сейчас непросто, оскорбила ведь она его, как поняла, что слуги узнали в нем бывшего адъютанта Олтерна, отправила сюда обманом.

— Что значит, отправила? — побледнел Арвельд, — разве они не вместе сюда пришли?!

— Нет. Она там осталась. Вот потому и уходишь ты раньше времени, но это и хорошо, сильно изменить твое лицо не успели. Зато Эста не будет сомневаться.

— А в Змее? Его ведь сейчас тоже изменят?

— Не переживай. Любящая женщина своего жениха за милю по походке узнает, — отмахнулась Тмирна и, заслышав за потайной дверкой шаги, поднялась с места.

Искоса поглядывая на герцога и гадая, не слишком ли много информации вылила на него для первого раза, и правильно ли он все рассудит?

Глава 2

— Это со мной, — веско сообщила монахиня стражникам, встречавшим пришедших на портальной площадке замка Эфро, и решительно пошла вперед.

Змей криво ухмыльнулся и первым направился следом за ней, развлекая себя утешением, что сможет теперь посмотреть на поведение своих подчиненных и слуг со стороны. Хотя и был почти уверен, что челядь еще долго будет ходить по струнке после проведенной им три дня назад чистки. Но должен же он себя хоть чем-то порадовать?

Выходя из расположенного в подвале кабинета, Дагорд не стал смотреть в зеркало, как предлагал целитель. И так поверил, что он мастер высшего класса, ещё когда следил за тем, с каким энтузиазмом тот принялся за дело. И уже по тому, как безжалостно посыпались с его собственной головы недавно приведённые Алном в порядок локоны, граф осознал, что больше жалеть ему уже не о чем. А когда оставшуюся на голове растительность целитель вымазал чем-то светло-серым и обернул куском полотна, а затем так же рьяно принялся за холеные усы, четко понял, что и смотреть на результаты этой работы не желает.

На слово верит, что стал неузнаваем.

— Добрый день, матушка Тмирна, — Олтерн, в сопровождении верных телохранителей шел им навстречу через пустынный проходной зал, — идем в мой кабинет. Всем, кого ты назвала, я приказал тоже прийти туда. А это что за люди?

— Надежные, — твердо заявила она и пристально уставилась на герцога, — лучше скажи, как продвигается освобождение осужденных?

— Хорошо, почти половину уже отпустили. Ты же знаешь, им нужно отдыхать сутки после того как вернется память, чтоб прийти в себя.

— Убил бы того, кто придумал такое наказание, — тихо прорычал Маст, и Дагорд согласно кивнул, — и я.

— Один из советников прадеда нашего короля, — ответила шагавшая впереди монахиня, — и тогда это было признано лучшим выходом. Не нужно строить тюрьмы и тратить деньги на продукты и тюремщиков. Вместо того, чтоб запирать человека в клетке — просто запереть в его голове память о его делах, желаниях, имени и статусе.

— А потом он словно просыпается и обнаруживает, что жил так, как никогда бы не позволил себе до потери памяти, — горько выдохнул Арвельд.

— Ну, если бы до потери памяти они были осмотрительнее и не забывали о преданности королю, то их никто бы её не лишил, — свысока обронил Эфройский.

— Ты неправ сейчас, Олтерн, — ледяным тоном оборвала его нравоучение Тмирна, — и прекрасно это знаешь. Многие получили чрезмерное наказание, можно было назначить им просто штраф или опалу. Я требую, чтоб ты не забывал об этом даже в неофициальных беседах. Иначе перестану помогать.

— Извини, — герцог отлично помнил про их тайный уговор, заключённый при важных свидетелях и об обстоятельствах коронации Лоурдена, — я погорячился. Конечно, в тот момент дознаватели решали каждый день по несколько дел, оттого и ошибки.

— Это не ошибки. Это преступление, не меньшее, чем продажа зерна мятежникам. Они старались быстрее отделаться от толп пленников, и не задумывались, что их спешка обернется чьими-то разрушенными жизнями, разбившимся счастьем, потерянной любовью, беспризорными сиротами и морями горя. Все правители всех веков обычно куда-то спешат, решая чужие судьбы: на войну, в поход, на коронацию или на свадьбу. Свои дела ведь всегда важнее чужой боли и горя.

— Тмирна! — Советник уже ругал себя за сорвавшиеся с губ слова, он почти не спал этой ночью, подняв на ноги всех шпионов и ищеек после неожиданного исчезновения Дагорда с тихоней, и очень устал, вот и ляпнул то, что привык говорить много лет, даже не задумываясь над тем, верит ли в это сам. — Прости. Я все знаю и так не думаю, это просто пропажа Змея с Эстой меня так сильно расстроила. Я уже отправил в ту сторону всех агентов и поговорил с магами почтовой гильдии. Хоть и очень неохотно, но они дали мне карту всех башен южной провинции.

— Хорошо, — смилостивилась монахиня, — но больше не забывай об этом. И поставь самых внимательных и сердечных из своих помощников решать имущественные и прочие проблемы освобожденных, сейчас будет много споров и тяжб.

— Поставлю, — вздохнул он, — где бы еще найти таких столько, сколько нужно.

— Возможно, я подскажу, — веско обронила монахиня и Змей ухмыльнулся.

Вот теперь ему ясно, для чего она вывела Эфройского на этот разговор.

— Обязательно приму все твои рекомендации, — серьезно прищурился Олтерн, явно пришедший к такому же выводу, — а пока прошу сюда.

Слуга, стоявший у дверей, распахнул перед ними створки и Змей вслед за всеми вошел в один из самых любимых кабинетов герцога Эфройского. Повинуясь выразительному взгляду настоятельницы, скромно прошел к диванчику стоявшему в самом дальнем и плохо освещенном углу. Маст сел с другого края того же диванчика, слишком не приближаясь к недавнему недругу, но и не оставляя его без присмотра.

А Дагорд не особенно присматривался к обещанному ему напарнику, очень надеясь, что им удастся быстро отыскать ту башню и открыть туда портал. Ворваться отрядом, перебить бандитов, и вытащить из кладовки или камеры самоуверенную глупышку… в этом месте его мысли путались, и он никак не мог заранее решить, каким тоном будет с ней разговаривать и какие слова скажет. И со все возрастающей досадой понимал, что едва представив себе голубые глаза Эсты и нежный шепот — "зайчик", начинает думать вовсе не о том, как ее ругать или наказывать. Теперь он точно знал, что сильно погорячился, собравшись отбирать у нее кольцо. Нет, такого она не дождется, особенно теперь, когда Тмирна всем объявила об этой помолвке. Но вот запереть глупышку в какой-нибудь дальней башне… или увезти в охотничий домик, эдак на полгодика… пожалуй, все же постарается.

— Мы проверили все, подходящие под ваше описание башни, — отчитывался в это время один из дознавателей, — и первоначально оказалось, что подходят три. Но когда маги открыли туда проходы для отрядов гвардейцев, оказалось, что две не имеют полного совпадения с описанием. Одна находится в долинке и с нее видны заросшие лесом ближние холмы, а скалы почти скрыты за ними. А со второй, хотя и видны скалы, зато она в центре маленького городка, и имеет всего три этажа. А вот попасть на третью башню оказалось невозможно. Маги объяснили, что так бывает, когда в портальном амулете башни кончается магия или кто-то просто вынимает из него накопители.

— Этот кто-то обязательно должен быть магом? — мгновенно задал вопрос Олтерн и Дагорд согласно кивнул, он тоже хотел спросить именно это. Хотя давно знал, как и все, что маги почтовой гильдии не терпят, когда кто-то вмешивается в их работу, или требует чего-то особенного. И даже не допускал до этого времени мысли, что кто-то захочет лезть в портальный амулет, запертый в ларце, вмурованном посередине каждой портальной площадки.

— Они не желали отвечать, пришлось показать королевский договор. Вот после этого заявили, что иногда клиенты пытаются самостоятельно менять накопители, и с такими гильдия ведет непримиримую борьбу, — обстоятельно пояснил сыщик, поднимая на герцога взгляд воспаленных от бессонницы глаз.

— Значит, пусть проверят, не произошло ли такое самоуправство на той башне, и откроют нам на нее проход, — резко скомандовал герцог.

— Они уже пытаются, — удрученно произнёс Наерс, сидевший до этого момента молча, исподтишка присматриваясь к приведенным монахиней людям.

Чем-то они казались знакомыми имевшему отличную память на лица дознавателю, хотя если бы потребовалось в этом поклясться, он, скорее всего, признался бы, что ошибся.

— Какая из башен ближе всех к той, куда нельзя добраться? — спросила настоятельница, и Змей подобрался, ему показалось, что он угадал смысл ее задумки.

Собирается сказать, что нужно перейти туда, купить лошадей и скакать во весь опор. И он уже согласен, хотя это и это займет день или два, но быстрее все равно не получится.

— Немедленно выдайте моим людям пеналы, капсулы и большую пирамидку, и отправьте их туда, — подтвердила Тмирна, — если маги найдут другой способ, то мы сможем послать им письмо или капсулы с направлением. И не забудьте выдать денег.

— Может быть, выдать им другую одежду и оружие? — осторожно осведомился один из гвардейских офицеров, с очевидным пренебрежением рассматривая неказистые одеяния наемников, приведенных монахиней.

Довольно заурядных, нужно сказать. Оба стрижены коротко, так что волосы лишь прикрывают уши, обоим хорошо за тридцать. Хотя плечистый и загорелый блондин явно помоложе. У темноволосого уже седина густо пробилась в пряди, неровно свисающие на виски и лоб, а опаленные брови и неопрятные усы говорят о том, что он недавно попал в потасовку или после лишней кружки вина повстречался в кабаке с очагом. А может и с факелом ночного стражника, каких нанимают жители небогатых городков и поселков. Да и взгляд у него нехорошо мрачный, и эту мрачность подчеркивают глубокие морщины, прорезавшие переносицу и протянувшиеся от крыльев носа к подбородку.

— Не нужно одежду, — тихо сообщила Тмирна, — и так сойдет.

Змей снова едко ухмыльнулся, пока он сидел у целителя и потом наспех переодевался в его мыльне, успел оценить и удобство потайных карманов, и качество теплой подкладки неказистой куртки и плаща. И еще некоторые важные детали, вроде спрятанных в самых неожиданных местах иголок, пилочек и спиц, которые любезно показал ему хозяин подземного лазарета.

— Тогда я сейчас все выдам, идите за мной, — поднялся с места Наерс, и направился к двери.

— До встречи, — кивнула напарникам Тмирна и они, дружно поднявшись с диванчика, молча покинули кабинет.

Гадать, для чего монахиня развела такую таинственность, не желал ни один из них, по разным причинам. Арвельд пока не очень доверял Олтерну и его людям, а в памяти Змея еще очень живо было предательство старых слуг. Хотя он и не мог припомнить, что когда-то обидел их грубым словом или каким-то действием, и предпочитал думать, что они просто слишком хорошо получают на новом месте, и потому так им дорожат.

По коридорам и залам в знакомую Дагорду комнату, где хозяйничал Наерс, странные наемники молча шли позади него. Ничего не сказали и в кабинете, когда, выдав все необходимое, дознаватель попытался осторожно задать самые обычные вопросы, хватит ли им денег и знают ли они, как пользоваться пирамидкой. Только кивали, рассовывая все по карманам. И следователь делал вид, что вполне удовлетворён таким общением, хотя его профессиональное любопытство просто корежило от недостатка сведений.

И только когда седой наемник, видимо сообразив, что они будут подозрительно выглядеть без дорожных мешков, но со шкатулкой в руках, уверенно направился в сторону кладовушки, в которой старший дознаватель хранил дорожные вещи и оружие для своих агентов, Наерс не выдержал.

— Скажите, что вам нужно, и я принесу… — слова замерли у него на губах, когда наемник, откинув со лба неровные, словно обгрызенные пряди, окинул дознавателя таким знакомо-насмешливым взглядом темно-серых глаз, казавшихся в тени челки почти черными, — Дагорд?!

— Нет, — ответил наемник голосом Змея, — не знаю такого.

— Но вы же… — дознаватель захлопнул рот, сообразив, наконец, что вовсе не зря его командир ходит тут в каком-то сером тряпье, и поспешно полез отпирать ящик стола, где хранил самые ценные амулеты и вещицы, — вот, особые зелья, все что написано, действует наоборот. А вот еще деньги, чтоб хватило на лучших лошадей и седла.

— Вот так всегда и выдавай тем, кого приводит Тмирна, — строго произнес граф, бросая своему напарнику один из мешков, — и дай на всякий случай еще одну пирамидку, хоть малую.

— Большую дам, — понимающе кивнул тот, выдвигая другой ящик стола. И уже через пару минут торопливо шел впереди снова молчащих наемников, провожая их к портальной башне.

— Верни-иссь… — еще звенел под сводами башни тоскливый, полный горя крик девчонки, а один из стоящих в коридоре мужчин, невысокий и стройный, уже опомнился и отдал категоричный приказ:

— Немедленно все собираем и уходим. Кэнк, план зет. Самир, если она не заткнется и не захочет идти добровольно, дайте ей успокаивающего, — но Эста уже молчала, нарочито изумленно тараща глаза на главаря, раздававшего жесткие приказы мелодичным женским голосом.

— Быстро иди за мной! — рявкнул на девушку плечистый мужчина, но она сначала бросилась к шкафу и схватила плащ, за что ее грубо сцапали за руку и поволокли прочь.

Однако, выведя тихонько всхлипывающую пленницу на улицу, бандит смилостивился, подождал, пока она оденется, и только после этого легко забросил на спину лошади, впереди объемистых тюков с грузом. Глупышке достался только краешек горного седла, более мягкого и широкого, чем седла гвардейцев, зато можно было облокачиваться на мешки.

— Говорят, ты на лошади ездить умеешь? — его насмешливый вопрос показал Эсте, что ничего из той болтовни, какой она вчера кормила бандитов, не прошло мимо их ушей.

И более того, все было записано и передано их госпоже, чье лицо, скрытое за низко надвинутой шляпой и поднятым воротником, тихоне удалось рассмотреть не очень хорошо, но вполне достаточно, чтоб сделать довольно смелые предположения.

— Умею, дяденька, — последний раз всхлипнула тихоня и перехватила покрепче поводья.

Притворно рыдать она, конечно, могла бы и еще, тем более, в сердце острой занозой сидело понимание, как именно воспримет ее поступок Змей. Но были две очень важные причины, по которым этого делать не стоило. При все ярче разгорающемся свете нового дня ее личико вскоре можно будет рассмотреть во всех подробностях, и размазавшиеся веснушки наведут бандитов на нежелательные подозрения и догадки. А кроме того, таких суровых и видавших виды женщин, какой показалась девушке глава этой банды, девичьими слезами пронять невозможно, да и все хитрости монашки она разоблачит намного быстрее своих подчиненных.

— Тогда езжай вон за ними, да не вздумай сворачивать или бежать. Здесь безопасная тропа только одна.

— Угу, — кивнула тихоня, едко хихикая про себя.

Знал бы он, что ее и силой сейчас невозможно заставить свернуть или убежать!

Уверенно направив лошадь вслед за чередой вьючных животных и всадников, неторопливо поднимающихся по тропке, вьющейся между скал и камней, Эста словно ненароком оглянулась на дом, ставший важной вехой в ее жизни, и с досадой прикусила губу. Дома не было. Крыши, которые она рассмотрела вечером в окно, когда якобы выбирала более удобную спальню, были возведены над старинными руинами, превращая их в стойла для нескольких десятков лошадей и склады с припасами. А то что было некогда двориком, нынешние хозяева башни превратили в часть дороги, нырявшей в ворота с востока, со стороны поросшего лесом ущелья. И сейчас весь дворик был завален узлами мешками и сундуками, которые крепкие, ловкие мужчины подтаскивали из башни и из складов и грузили на лошадей и редких в королевстве шаргов.

Значит, решили бросить это логово, с сожалением вздохнула девушка, вознося молитву святой тишине, чтоб у них хватило ума не поджигать башню после ухода. Никакой выгоды это им не даст, а вот ищейки Олтерна не смогут не заметить столб дыма на фоне заснеженных вершин дальнего хребта.

Ехали бандиты неторопливо, но почти без остановок, да и как оказалось, останавливаться здесь было негде. Зато на нескольких площадках, бывших немного шире, чем тропа, путников ждали уголки для уединения, отгороженные выложенными из камня стенками, и подвешенные на столбе или просто на вбитом в стену крюке корзинами. Проезжая мимо, оттуда можно было взять сверток с едой или фляжку с кисленьким напитком. Эста встречала такую заботу о путниках впервые, и не преминула взять и сверток и фляжку.

В свертке оказался небольшой пышный хлебец, всего с ладонь размером, испеченный не далее, как вчера, несколько нетолстых кусочков прикопченой кабанины и маленький круглый овечий сырок, какие обычно хранят в рассоле. Его Эста лишь попробовала, и убедившись, что он солоноват, есть не стала. Да и остального скушала только половину, памятуя о том, что дальше таких корзин вполне может и не оказаться.

Еще Эсту удивляло, что никто на нее как будто не обращал внимания. Да ее даже как будто не замечали. Не разговаривали и не окликали, не предлагали еды и ничего не спрашивали. Но осторожные, испытующие взгляды спутников она чувствовала затылком, а подняв, словно для того, чтоб оправить капюшон плаща, руку с неразлучным браслетом, видела их в крошечном зеркальце. И старательно не подавала виду, что хоть что-то замечает, притворяясь неимоверно расстроенной и подавленной разлукой с женихом.

Хотя притворяться особо и не приходилось, тихоня не без оснований предполагала, что жениха у нее, скорее всего, уже нет. Не такой Змей мужчина, чтоб стерпеть подобное оскорбление. И произошедшее между ними ночью не будет для него значить ровно ничего. Хотя, Дагорд был с ней так безупречно нежен и бережен, столько нашептал ласковых слов, что при воспоминании о них мечтательная улыбка сама выползала на губы монашки. Чтоб уже в следующий момент померкнуть от невыносимой горечи воспоминания о том, как они расстались.

Разумеется, в глубине души Эста очень надеялась, что сумеет уговорить Змея простить ее, во всяком случае, сделает для этого все возможное и невозможное. Однако сведения, хранящиеся в секретном сейфе старшей сестры, утверждали очень категорично, что он никогда не возвращается к обманувшим или разочаровавшим его любовницам. И не верить им у девушки не было никакого основания, как и считать, что она чем-то лучше всех холеных красавиц, копии чьих портретов были собраны в папке настоятельницы с надписью граф Дагорд аш Феррез.

Длинный подвесной мост, перекинутый через глубокую пропасть, прогнулся под тяжестью идущего через него каравана и раскачивался от свистящего по ущелью ветра, но никто не паниковал и не отступал. Только с лошадей слезли, и шли впереди их, ведя в поводу. Эста тоже молча слезла со своей лошадки и храбро подступила к выбеленным солнцем и дождями и вытертым не одной сотней ног дощечкам контрабандного моста. А что спорить, не пойдешь сама, повезут в виде тюка на спине лошади, что, с точки зрения безопасности намного хуже. Лошадь может испугаться или поскользнуться, и у нее нет рук, чтоб ухватиться за веревочные перила.

— Если боишься, иди следом за мной, — откуда появилась главарша бандитов, монашка не заметила, решив, что рано разбираться, кто из новых спутников остался человеком, а кто стал монстром, она просто приказала себе расслабиться и не следить ни за звуками шагов, ни за негромкими приказами.

— Ничего я уже не боюсь, — расстроенно вздохнула девушка и ступила на мостик, ведя за собой свою лошадку.

Она топала покорно и понуро, и никто не смог бы заподозрить, что в это время девушка чутко прислушивается к тому, что происходит за спиной. И уже успела услышать и понять, что захватившая ее в плен женщина неотступно следует за ней. Это могло ничего не значить, просто так совпало, вот только Эсту не один год учили не верить в совпадения. Особенно, когда они происходят слишком часто. И искать того, кто их подстраивает и кому они выгодны. Вот и теперь вряд ли главарша идет следом просто так, но разбираться в куче предположений, почти ничего о ней не зная, Эста не стала.

Просто старательно смотрела под ноги, не дай святая тишина, попадется треснутая или сломанная дощечка, не забывая прислушиваться и поглядывать по сторонам, и тщательно пробуждала в памяти вчерашние взгляды и слова старых слуг из башни. И хотя что-то в их поведении ее все-таки настораживало, однако не вызывало неприязни и отторжения, как откровенное притворство или ложь. Своим чувствам Эста привыкла доверять, натренированная в специальных играх и ловушках и не раз проверенная интуиция подводила очень редко. И если она молчала сейчас, то наверняка это не они выдали Змея. Даже если и узнали каким-то образом, что абсолютно нетрудно, с его-то запоминающейся внешностью.

Сестра тишины снова поймала себя на том, что ее мысли, сделав круг, невольно вернулись к Дагорду и грустно усмехнулась. Если он со всеми своими женщинами вел себя так же, как с ней, она может понять, почему они потом так упорно его преследовали. В памяти само возникло вдолбленное сестрами и всегда казавшееся очень правильным утверждение, что девушка, бегающая за охладевшим к ней мужчиной — это невыносимо унылое и смешное зрелище, и Эста не стала сдерживать тяжелый вздох. В конце концов, она сейчас не в зале под пристальными и заинтересованными взглядами придворных, как еще недавно стояла за спиной герцога, и не в кабинете матушки Тмирны, под не менее бдительным присмотром. А шагает по покачивающемуся над пропастью хлипкому мостику, под свист все усиливающегося осеннего ветра, и не питает никакой надежды на быструю встречу со Змеем.

Глава 3

К вечеру, остановившись только один раз на обед в полого поднимающейся вверх лощинке, отряд добрался до места, откуда, казалось, больше нет никакой дороги. Нагромождение рвущихся вверх острых пиков темных скал перекрывало сузившееся ущелье так надежно, что только свернув в узкую расщелину, Эста сумела рассмотреть темный и узкий, как нора животного, вход.

Возле него все спешивались и дальше вели коней в поводу. Порядком уставшая девушка по-прежнему молча последовала их примеру, уже давно сообразив, что спутники рады ее покорности и терпеливости. Беспокоило ее другое, к концу пути Эста поймала на себе не один заинтересованный и оценивающий мужской взгляд, и хотя отлично поняла их значение, больше не намерена была играть в кокетку. Вовсе не для людей такого сорта и не для подобной ситуации эта роль, и привести может только к неприятностям. А их у тихони и так уже было более чем достаточно.

Узкий, неудобный проход привел в небольшую пещеру с расчищенным от камней и немного выровненным полом, где работало несколько десятков мужчин. Разгружали лошадей и уводили в освещенный масляными фонарями проход, который виднелся в самом низком углу пещеры, а в другую сторону таскали багаж.

— Иди за мной, — голос атаманши к вечеру приобрел легкую хрипотцу, но не потерял ни капли твердости и властности.

Уже привычно не говоря ни слова, Эста с показной покорностью поплелась следом за женщиной, направившейся в сторону таскавших груз бандитов, тайком приготовившись к самому неожиданному и неприятному повороту в своей судьбе. И намереваясь сделать все, чтоб никому из любителей распоряжаться чужими судьбами больше никогда не захотелось этого делать.

Однако мимо подчиненных хозяйка прошла, даже не замедлив шаг, а свернув за один из выступов, уверенно шагнула в тень. Если бы Эста не слышала отчетливо ее уверенное дыханье и легкие шаги, различимые лишь по шороху одежды и песка под ногами, то непременно остановилась бы, решив, что та прошла сквозь магический заслон. Амулеты, способные создавать такую преграду — вещь крайне редкая и дорогая в их нищем на магию королевстве. Хотя не совсем уж невозможная.

Но поскольку заслона все же не оказалось, тихоня спокойно шагнула на едва различимую ступеньку лестницы, привычно запоминая и повторяя рваный ритм. Шесть шагов подряд, крохотная пауза, как будто торопливые ножки атаманши. переступили через ступеньку, еще три шага, снова пауза…

Выбор между вероятностью разоблачения и возможностью попасть в ловушку тихоня сделала не колеблясь. Перебрав за время пути в памяти все вопросы, заданные вечером кухаркой и все слова ее мужа, Эста нашла для себя наиболее правдоподобный ответ, почему бандиты так быстро примчались в башню. Определенно, в поместье Олтерна у них остался доносчик, сумевший прислать сюда отчет, другого объяснения пока не находилось. Да и зачастую самое простое толкование оказывается самым верным.

Ну а раз он написал про Змея, значит, мог написать и про нее, и тогда бандиты с ней сейчас просто играют, как куча матерых котов с несмышленой мышкой. И в таком случае, чем быстрее все раскроется, тем лучше, не придется веселить хозяйку этого логова нагромождением лжи, которую потом самой же придется объяснять.

— Ни одного, — в усталом голосе атаманши, стоявшей на верхней площадке темной и узкой каменной лестницы, слышалось торжество.

Не понять ее было невозможно, но Эста, выбираясь в вырубленную в скале тускло освещенную комнатку с давяще низким потолком, продолжала упорно молчать. Как бы то ни было, первой раскрывать свои камни предстоит не ей.

— Молчишь? Ну хорошо, молчи и дальше, но учти, никому твое молчание пользы не принесет, — женщина откинула капюшон плаща и пошла под низкую арку в тесный коридорчик, — мыльня в конце этого прохода, вода сегодня только холодная. Твоя спальня вторая справа, моя напротив. Как умоешься и устроишься, придешь ко мне, прислужишь за ужином. Поняла?

— Поняла госпожа, — покорно прошелестела тихоня, направляясь смотреть свою спальню.

Сказать, что комната ее удивила, было бы неверно, именно этого Эста и ждала. Спальня чуть больше тюремной камеры для одиночек, лежанка — просто оставленный не вырубленным камень, потолок едва не задевает голову, и никакого окна. Только из пробитого под потолком отверстия сочится холодный воздух, оседая капельками росы на вездесущей паутине.

Девушка ловко взбила набитый соломой тюфяк, расстелила грубый кусок кошмы, заменяющий и простыни и одеяло, и решительно направилась искать мыльню. В то, что они останутся жить в этом каменном каземате ей упорно не хотелось верить.

— Проходи, быстро ты, — то ли насмешка, то ли похвала прозвучала в голосе атаманши, когда тихоня, вежливо приоткрыв тяжелую и низкую дверцу, спросила разрешения, — пока еду не принесли, можешь застелить постель.

Эста кивнула и принялась за дело. В этой комнате лежанка была такой же, но поверх камня лежала в несколько слоев кошма и шерстяной тюфяк. И простыни были, хотя и из неотбеленного полотна. Были даже подушки и меховое одеяло. А вот окна здесь также не было, и это укрепило веру тихони в то, что они находятся в оборудованном для ночлега месте.

— Можно? — мужской голос прозвучал так уверенно, что стало ясно, спрашивает он просто ради того, чтоб предупредить о своем приходе, а не в ожидании разрешения.

— Да, — наблюдая за ловкими руками пойманной девчонки из застеленного мехом кресла, устало откликнулась госпожа.

К этому моменту она уже повесила на крюк свой плащ и сменила плотную куртку на мягкую и теплую кофту из нежно-серого пуха, а сапоги на отороченные мехом бархатные ботиночки. И хотя сняла пояс с оружием, зато по-прежнему осталась в мужских штанах. Вот теперь у Эсты больше не было никаких сомнений, кого она видит перед собой и она изо всех сил старалась сохранить на лице ровное, безразличное выражение. А ведь еще недавно считала, что ничто не способно заставить ее показать свои истинные чувства. Не знала только, как трудно оставаться равнодушным к тому, кто по своей прихоти или злобе исковеркал твою жизнь и жизни всех членов твоей семьи.

Несостоявшаяся королева Леонидия, несмотря на то, что все королевство ее давно похоронило, оказалась живой и здоровой. Хотя и раньше Тмирна и Эста да и кое-кто еще догадывались об этом, но точных сведений не имел никто. И только Олтерн не догадывался, а чувствовал любящим сердцем… хотя возможно, не только он один.

— Я принес ужин, — вошедший был плечист и высок, и так привычно пригибал голову, проходя под неровным потолком, что Эста могла поклясться святой Тишиной, что по этой комнате он ходит далеко не в первый раз.

— Поставь корзинку на стул, Эста накроет, — в голосе Леонидии звучала легкая ирония, но тихоня успела стиснуть свои чувства в кулаке и не собиралась пока ничем их выдавать.

Пока они не добрались до окончательной цели путешествия, и она не разобралась в целях, величине и возможности этой банды, девушка намерена была выказывать максимум доброжелательности и даже преданности. И пусть они ей не поверят… на проверку и доказательство нужно время.

— Ты уже решила, за кого выдашь ее замуж? — оставив корзину, где было велено, мужчина придвинул свое кресло к креслу госпожи и поспешил усесться, облегченно вздыхая.

— Пока нет, — так же откровенно ответила Леонидия, — нужно дать девочке время оплакать свою первую любовь.

— Глупость это, — поморщился бандит, — в объятиях мужа быстрее забудет этого бабника.

Надо же, какие все осведомленные, гневно стиснула зубы Эста, и заботливые, просто как родственники! Но несмотря на злость, немудреную посуду и еду расставила по столу с привычной быстротой и сноровкой.

— Подала? Поставь себе тарелку, — приказала Леонидия, и бдительно следя за руками девушки, добавила, — положи всего, что хочешь, и не стесняйся.

Тихоня только ехидно усмехнулась про себя, несостоявшаяся королева даже не представляет, как облегчила ей сейчас понимание своих потаенных опасений и забот. Выходит, она живет в постоянном страхе за свою жизнь, раз так намертво въелось в сознание привычка проверять, не собираются ли ее отравить. Уж если она, даже заехав после трудного многочасового перехода по горным тропам на ночлег в потайное местечко, где почти невозможно подстроить попытку убийства, не забывает об осторожности, значит, для этого имеются достаточно веские причины. И в таком случае у Эсты есть шанс стать очень нужным человеком для беглой королевы. Хотя, теперь ни один суд ее таковой уже не признает, если она вздумает явиться во дворец. Один из прадедов ее бывшего мужа, озверев от капризов своей супруги, издал указ, по которому королева считается разведенной, если без уважительной причины больше недели не ночует в супружеской спальне.

— У, как ты вкусно все разложила, — предсказуемо протянула Леонидия, — я так не смогу. Дай мне эту тарелку, а себе положишь в мою.

— Вот, — протянула ей Эста еду, к которой не торопилась прикасаться и заметила как почти неприметно напряглись кулаки их сотрапезника, — господину тоже положить?

— Я сам, — сверкнул он раздраженным взглядом, — положи сначала себе.

Ели они в полной тишине, и по тому, сколько еды принес бандит, которого атаманша звала Кэнк, и как торопливо и без стеснения он ее поглощал, тихоня точно определила, что и ужинают они вместе далеко не в первый раз. Сам собой напрашивался вывод, что и ночевать он скорее всего останется тут же. И тогда можно больше не упрекать Олтерна в том, что мечтая о любимой, герцог в открытую содержал в своем доме полный штат фрейлин.

— Спасибо, — доев, вежливо поблагодарила Эста, — мне подождать, пока вы поужинаете, или утром прийти?

— А она сообразительная, — запивая мясо белым вином, ухмыльнулся Кэнк, — и из благородных. Видела, как ест? Думаю, как раз подойдет Тижану.

— У нас еще хватает неженатых парней постарше него, — отрезала Леонидия, и строго глянула на Эсту, — иди, отдыхай. Утром рано разбужу.

— И дверь не запирай, — ухмыльнулся Кэнк, — возможно, кое-кто захочет тебя утешить.

— Я им утешу, — всерьез разозлилась на него атаманша, — иди, скажи, кто посмеет подняться наверх — будет наказан.

— Да я только сапоги снял, — слишком бурно возмутился бандит, — если ей нужно, пусть сама пусть и объявляет.

— Я не пойду объявлять, — кротко сказала Эста, — может сходить тот парень, что стоит за дверью.

— Кто там стоит? — нахмурившись, спросила Леонидия и встала с кресла, намереваясь посмотреть.

— Позвольте, я открою, госпожа? — еле слышно прошелестел вопрос тихони, и атаманша, утвердительно кивнув, опустилась на свое место.

И сразу замерла, заинтересованно следя, как девушка уверенно подходит к дверке, и резким рывком распахивает ее настежь. Бандит, прислонившийся к двери с той стороны, от неожиданности влетел в комнату и раздосадованно фыркнул, обнаружив себя напротив сверкающей разъяренным взглядом госпожи.

— Что ты делал под дверью моей комнаты, Тижан?

— Так это… — озадаченно замотал кудрявой головой молодой парень, — познакомится хотел.

— Со мной?! — голос Леонидии был полон ядовитого сарказма.

— Нет, с ней, — еще яростнее закачалась буйная шевелюра.

— Будем знакомы, меня зовут Эста, — кротко улыбнулась тихоня, — и теперь я служу камеристкой вашей госпожи.

— Но…

— Ты слышал? — грозно процедила атаманша. — Иди и передай всем, те, кто наберётся наглости подняться наверх, будут строго наказаны. И могут сразу считать себя на завтра песочниками.

Бандит что-то недовольно пробурчал и нехотя покинул комнату, но Эста не закрывала дверь до тех пор, пока его шаги не стихли на лестнице.

— Я могу идти?

— А ты действительно решила стать моей камеристкой? — с неожиданной надеждой смотрела на нее Леонидия.

— Если в цене сойдемся, — пообещала Эста, и сердито сопевший Кэнк язвительно заухмылялся.

Как видно, торгующиеся женщины были ему более привычны и понятны, в ответ усмехнулась про себя тихоня.

— Хорошо, утром поговорим, иди, — кивнула госпожа на дверь, и сестра тишины покорно пошла прочь.

Но у самой двери на миг замерла, обернулась и кротко поинтересовалась:

— А если кто-то из ваших людей все же решится… проникнуть в мою спальню, что мне делать?

— Подвинуться, — развеселился бандит.

— Можешь делать что хочешь, — разрешила Леонидия, — только не убивай.

— Хорошо, — покорно кивнула девушка, и теперь уже ушла окончательно.

Дверь в свою каморку она открывала, уже зная, что там незваные гости, не могла только пока определить, сколько их, один или больше. А вот дыхание того, что скрывался за выступом камня дальше по коридору, слышала отчетливо, в каменном убежище властвовала почти такая же тишина, как в ее родном монастыре. Девушка улыбнулась невидимой сестре и, не входя в комнату, направилась к тому бандиту, что сидел в засаде.

— Ты куда? — ударил в спину горячий шепот.

— К нему, — уверенно сообщила тихоня в ответ.

— А я чем хуже? — уже знакомый Тижан догнал девушку и схватил за рукав, — ты что, не поняла?! Я ведь не играю! А жениться хочу.

— Прямо тут? — задумчиво переспросила Эста.

— Нет, пойдем в твою комнатку, — облапив ее как медведь, объявил парень, и, почувствовав, как прохладная ручка скользнула ему на шею, ухмыльнулся, — или не терпится?!

Недовольно дернулся, почувствовав легкий укол, отметил, что нужно будет не забыть постричь ногти его женушке, и начал тихо сползать по стенке на пол.

— Куда ты меня тянешь, — притворно обиженно проворчала Эста, расслышав, как стоявший в тени бандит шагнул к ним ближе, — вот все вы такие! Ни цветочка девушке, ни колечка! Сразу обниматься и жениться!

— Я подарю тебе и цветочки и колечки, — интригующе пообещал низкий голос, надвигаясь на девушку, — оставь этого молокососа.

— Уже оставила, — сообщила тихоня, — а ты тоже жениться хочешь? И тоже прямо сейчас?

— Ну да, догадливая моя. Идем к тебе.

— Там воздуха маловато, — загадочно объяснила она, крепко вцепившись в схватившую ее за талию руку.

— Полегче, милая, — недовольно цыкнул он, — когтищи-то отрастила!

— Какой нежный, — ворчала Эста, усаживая его рядом с Тижаном, — такой малости потерпеть не мог. Теперь, надеюсь, вам долго жениться не захочется.

В своей комнатке девушка первым делом заперла дверь на засов, проверила его крепость, потом прибавила свет в стоящей на маленьком столике лампе и села писать отчет. Стоявшую возле кровати госпожи высокую шкатулку, в каких хранили большие пирамидки, она не спутала бы ни с чем, даже если не заглянула туда, пока взбивала подушки.

Отправив пенал, тихоня очень тщательно перебрала и перепрятала свой арсенал, убрав самое ценное в атласный корсет телесного цвета, с которым не расставалась, когда была на работе, даже в купальне. И лишь когда покончила со всеми делами, перед тем, как устроиться на ночлег на жестком и холодном ложе, отважилась взять в руки единственную оставшуюся на столике вещицу. Старинное кольцо с изумрудом. Некоторое время рассматривала его, пытаясь представить носивших это фамильное украшение женщин и мужчин, угадать, счастье или горе оно им принесло, затем решительно поджала края ободка по своему пальчику и надела на тот, где положено носить кольца замужним женщинам.

Глава 4

— Ну, в чем дело? — подождав, пока стук в дверь превратится в грохот, сестра тишины откинула засов и стремительно отступила, держа в руках лампу.

— Демоньская девка! Что ты с ними сделала?! — мощным рывком распахнув дверь, рявкнул Кэнк и замер, подавившись невольным вскриком, — пресвятые духи! Это что за нечисть?

В женщине, стоявшей гордо выпрямившись прямо напротив него ничего не было от вчерашней провинциалки. Ни в одежде, ни в лице. Впрочем, именно лицо он и рассмотрел в первую очередь, и вот оно-то и ввергло верного помощника Леонидии в глубокую оторопь. Никогда раньше он не только не видел такого, но и не мог представить, что какая-то девушка способна добровольно так себя изуродовать. Черные и алые полосы, похожие на раны от острых когтей, капли сочащейся из них крови… только присмотревшись получше, Кэнк понял, что все это нарисовано.

Да и одежда, которую он окинул взглядом чуть позже, стала другой, вместо чепчика голову пленницы прикрывала маленькая шляпка, обмотанная вуалью, вместо жакета почти мужская черная куртка, подпоясанная ремнем, с дерзко выставленным напоказ кинжалом, из-под укороченной юбки видны мужские штаны. Непонятно было, где она это взяла, но еще сильнее стискивала душу тревога, а кого именно они привезли в тайное логово, от которого до их жилища осталось проехать всего несколько часов верхом?

— Не убила. — Ледяным тоном отрезала эта странная девушка, — просто положила поспать… и остыть. А как прикажешь обходиться с насильниками?! Вы ведь не простые разбойники… нетрудно было понять. Так почему начинаете действовать их методами?

— Что здесь происходит? — раздался недовольный голос Леонидии и Эста тонко усмехнулась.

Девушка и на секунду не поверила, что та не стояла за приоткрытой дверью своей комнаты и не подслушивала.

— Ваш адъютант интересуется, почему его люди спят у меня под порогом, — с ледяной вежливостью пояснила сестра тишины, и скривила губы в едкой усмешке, отчего ее ужасное лицо показалось Кэнку особенно зловещим.

— Кто именно? — хозяйка отважилась выйти в коридор и рассмотреть мужчин, слаженно похрапывающих, привалившись друг к дружке, — а, Тижан! Я же послала его сделать объявление!

— Он решил, что начать следует с моей комнаты, — холодно пояснила Эста, с удовольствием наблюдая, как меняется взгляд Леонидии по мере того, как та осознает, что видит перед собой вовсе не ту девчонку, что прислуживала ей за ужином.

— А как их разбудить? — Кэнк угрюмо смотрел на пленницу, догадываясь по ее новому облику, что эта перемена еще доставит ему массу неожиданных злоключений.

— Сами скоро проснутся, — сухо пояснила тихоня, и, глядя только на Леонидию, добавила, — госпожа… я принимаю предложение стать вашей компаньонкой.

— Вчера речь шла о камеристке! — едко ухмыльнулся адъютант.

— Или секретарем, — уточнила Эста, — на цену это не повлияет.

— А ты считаешь, — атаманша на миг запнулась, — что мы договоримся о цене?

— Несомненно. Хотя она и будет очень велика, но жизнь ведь дороже.

— Да что это за жизнь, — с внезапной тоской выдохнула хозяйка, помолчала и, искоса глянув на потемневшего Кэнка, поправилась, — но ты права. Я готова платить.

— Значит, сопровождающий секретарь, — окончательно определилась с должностью Эста, — с правами телохранителя.

— Ха! — с ядовитым весельем фыркнул злой, как весенний медведь, Кэнк, — наглость в ней растет, как тесто на бешеных дрожжах!

— Неверное определение, — Эста больше не желала выражаться, как юная провинциалка, — не наглость, а уровень взятых на себя обязательств. Как мне вас называть, госпожа?

— Так и называй, "госпожа"! — рыкнул раздосадованный адъютант, уже считавший вчера Тижана устроенным.

— Госпожа Ниди, — тихо произнесла несостоявшаяся королева, — ведь ты меня узнала?

— Разумеется. Потому и взяла этот контракт, что его оплатой смогу закрыть тот, что на мне висит, — откровенно и туманно объявила Эста, и перешла к обыденным вопросам, — где и как мы будем завтракать?

— Сейчас скажу, чтоб принесли еды, — Кэнк дождался от подруги повелительного кивка и почти бегом ринулся к лестнице.

— А мы пока обсудим с тобой оплату, — скользнув неприязненным взглядом по похрапывающим подчиненным, атаманша направилась в свою комнату, — но не представляю, как ты будешь вывозить отсюда золото. Как сама понимаешь, мы не храним деньги в гномьем банке.

— Ну, если бы я взяла деньги, то воспользовалась вашей пирамидкой, чтоб отправить их друзьям, — входя следом за ней и накрепко запирая дверь, твердо пояснила тихоня, — но я намерена взять дом или поместье, в придачу к информации.

— К информации?! — Леонидия побледнела и с надеждой глянула на дверь.

— Госпожа Ниди! — с укором уставилась на нее Эста, — Зря вы так испугались! Просто пока еще не знаете последних новостей! А когда узнаете, поймете, что ваши секреты имеют какое-то значение всего для двух-трех человек, которые испытывают к вам личный интерес. А всему Ардагскому королевству больше совершенно не интересно, что делает несостоявшаяся жена бывшего короля!

— Последних новостей? — еще больше побледнела та, — как хорошо, что мы заговорили сейчас! Расскажешь мне немедленно?

— Конечно, — помедлив всего секунду, кивнула Эста и метнулась к двери, — Кэнк идет.

Она успела неслышно отпереть засов и вернуться к столу, когда дверь резко распахнулась, и ворвавшийся адъютант смерил их испытующим взглядом.

— Вот еда.

Тихоня немедленно достала скатерть и расстелила на столе, отметив про себя, что остатки ужина кто-то убрал еще раньше, расставила тарелки и принялась их заполнять, следя краем глаза, как успокоенный Кэнк выглядывает в коридор, проверяя, не проснулись ли его друзья.

— Яда нет, — проведя над миской с политым медом творогом и над еще теплыми лепешками, сообщила она деловито, — можете кушать спокойно.

— Как ты это определяешь?

— Амулет, — не стала скрывать Эста, — привязан ко мне кровью.

— Дорогая вещь, — подозрительно прищурился Кэнк, и вдруг заметил на заветном пальце свежеиспеченного секретаря нагло поблескивающее зеленым камнем кольцо, — а это откуда?!

— Амулет? — подняла деланно-непонимающий взгляд Эста, — это подарок матушки.

Которой именно, уточнять она не стала, не его это дело.

— Нет! — свирепея, прикрикнул адъютант, — кольцо откуда?!

— Это? — тихоня подняла руку, полюбовалась загадочной игрой света в гранях, и широко усмехнулась, намеренно придав своей улыбке вид звериного оскала, — муж подарил. Фамильное.

— Кто твой муж? — в рыке мужчины звучало что-то затаенное.

— Граф Дагорд аш Феррез, — веско отчеканила она, гордо посматривая на адъютанта, — или проще, Змей.

— Но разве это он был в башне?! — резко обернувшись, испытующе уставился на свою госпожу Кэнк.

— Конечно, он, — с превосходством ответила за Леонидию сестра тишины, — а ты кого надеялся увидеть? Ведь кричал же, змей?!

И сама замерла от вспыхнувшей яркой молнией неожиданной догадки.

Пресвятая тишина! Так вот кто должен был попасть в ту башню! И вот почему там его давно ожидали хорошо знакомые слуги! Ах, как кстати они пришли в поместье герцога все вместе, если бы не предусмотрительность матушки, вряд ли бы ей, Эсте, удалось выполнить второе задание! Ведь после того, как Олтерн оказался бы в разрушенном доме, за его жизнь и самый беспечный игрок на ступенях храма всех святых не дал бы жалкого медяка!

— Просто слово у меня такое, — всматриваясь в ее лицо, мирно проворчал Кэнк, — а каким образом Дагорд оказался в поместье герцога?

— По службе, — отрезала девушка, — но больше ничего не спрашивай. Лучше скажи, откуда он тебе знаком?

— Когда-то был кузеном, — саркастически усмехнулся адъютант, — правда, потом мы были по разные стороны передовой. Вроде как врагами стали.

— Кто-то идет, — предупредила Эста, и принялась торопливо хозяйничать на столе, разливать горячий отвар, подкладывать на тарелки еду.

— Госпожа, все готово, — доложил пришедший бандит, — лошади нагружены.

— Выступайте, мы уже идем, — скомандовала Леонидия, — А Тижан пришел завтракать? Напомни ему, что они с Зартом сегодня песочники.

А едва посыльный ушел, повернулась к тихоне и с мольбой уставилась в ее лицо.

— Ты новости обещала… про короля.

— Король теперь Лоурден, его отец отрекся в пользу сына. И первые два указа, которые молодой король подписал по просьбе отца, были об полной амнистии и о более строгом свадебном ритуале. Каждая невеста и жених должны будут три раза ответить да, на вопросы, по любви ли они вступают в священный союз, и по своей ли воле.

— Как, амнистии?! — неверяще помотал головой Кэнк, — что, для всех?

— Да, — чувствуя, как у нее перехватило горло, тихо подтвердила Эста, — мой отец и брат тоже были осужденными. И даже лишёнными памяти. А Змею герцог сказал, что уже распорядился привезти его братьев и кузенов. И еще сказал, что они были на самой легкой работе, рубили лес.

— И куда Дагорд их поведет? — собирая сумки, мрачно ухмыльнулся бандит, — поместье разрушено, а у некоторых появились жены и даже дети.

— Поместье ему вернули. Правда, не так давно, но один друг Дага уже несколько лет как выкупил его в аренду и держит там охранников. Змей собирался всё восстановить, он на это деньги копит.

— Вот теперь я верю, что ты его жена, — усмехнулся Кэнк, — все знаешь. Не знаешь только одного. Помнишь, вчера мы проезжали длинный подвесной мост через пропасть? Так вот, то ущелье — граница королевских земель. И сейчас мы уже находимся в чужих землях. А того моста, через который мы все сюда пришли, больше не существует.

— И кому же они принадлежат, эти камни? — деловито поинтересовалась Эста, опуская на лицо вуаль и застегивая пряжки плаща.

Говорить кузену жениха, что она отлично знает очертания не только границ родного королевства, но и всех крупных стран на этом континенте, тихоня считала излишним.

— Лет двести назад здешние места принадлежали гномам, а потом они выгодно продали весь Западный хребет Торемскому ханству. Но торемцы очень скоро поняли, что им эти горы и даром не нужны. Добывать, кроме мрамора и гранита тут нечего, но возить мрамор по горным тропам не возьмется ни один самоубийца. А железные и медные жилы очень бедны, все значительные гномы выработали сами. Ну а таких самоцветов, как в Геркойских горах, тут и вовсе нет, — шагая по коридору к лестнице, пояснял Кэнк.

Монашка согласно кивнула, все верно, то же самое говорила и сестра Армиса. Но еще она говорила, что после ухода гномов труднодоступные внутренние долинки и высокогорные луга западного хребта облюбовали беглецы изо всех ханств и королевств, да контрабандисты, доставлявшие по местным тропам ювелирам Торема самоцветы из Дройвии. А назад они везли голубые жемчуга Лорейского моря, тончайшие шелковые кружева из Гардена, и расшитые дивными узорами Торемские покрывала.

Оседланные лошади ждали их в паре сотен шагов от той пещеры, куда отряд прибыл вечером. К выходу из широкого, но низкого тоннеля идти пришлось пешком, но вот поговорить о серьезных вещах здесь не удалось. Везде сновали бандиты, подтаскивающие последние тюки и заканчивающие приготовления к отъезду, и за пять минут они вылили на Эсту значительно больше заинтересованности, чем досталось ей вчера за весь день. Многие старались пройти к девушке как можно ближе, чтоб рассмотреть ее со всей откровенностью, и их озадаченные лица яснее, чем написанное на двери трактира объявление, выдавали всеобщее потрясение.

Сегодняшняя пленница отличалась от вчерашней, как шмель от бабочки, и большинство бандитов искренне жалело, что наивная и веснушчатая селянка сегодня скрыта под непроницаемой вуалью и строгим полумужским костюмом. Но еще больше поражало ее поведение и отношение к ней госпожи и ее верного телохранителя и помощника. Хозяйка почти дружески о чем-то тихо переговаривалась с девчонкой, на которую вчера поглядывала издали с задумчивым интересом.

И конечно всех нестерпимо интересовало, почему обычно веселый и болтливый Тижан и хозяйственный Зарт мрачны, как зимняя вьюжная ночь, и везут у седел снаряжение песочников.

Эста слышала все шепотки и ловила все взгляды и понимала и настроение большинство из нечаянных спутников и их мысли. Не понимала только одного, почему у нее никак не складывается четкое видение взаимосвязи причин и следствия произошедших пятнадцать лет назад событий и происходящего сейчас. Чего-то пока не хватало в объяснениях герцога и в обрывках сведений, полученных от так и не ставшей королевой женщины. И все росла в мозгу девушки уверенность, что именно эта неизвестная пока информация и является главной, и только ее и хватит, чтоб оплатить ее собственный труд и необходимость обмана Змея.

Тропа, вильнув несколько раз между скал и перебравшись через пару подвесных мостиков, значительно более коротких, чем тот, что бандиты сбросили в пропасть, обрубив за прошедшей последней лошадью канаты, внезапно вывернула на сверкающий на нежарком солнце, гладкий как лучшее фрезийское зеркало, язык ледника. Он лез из соседнего, более широкого ущелья, подходившего к тропе под углом, и полностью перекрывал путь сильно подтаявшим, скользким катком почти в полтысячи шагов в ширину. И его невозможно было ни обойти, ни миновать никаким иным способом, кроме одного, пройти напрямик.

Вот теперь Эсте стало понятно, что означает название — песочник, и почему оно считается наказанием. Оба ее ночных жениха нацепили на сапоги и накрепко привязали к ним широкие ступни, усеянные снизу острыми шипами, затем повесили на плечи мешки с песком. И осторожно выдвинулись на лед, предварительно посыпая перед собой дорожку смешанным с золой песком. Как вскоре стало девушке понятно, случайно укатиться и погибнуть они не могли, у каждого за пояс была привязана длинная веревка, второй конец которой держали оставшиеся на тропе бандиты. Но все равно работа песочников оказалась очень тяжелой, требовалось осторожно продвигаться по льду вперед и очень тщательно насыпать перед собой дорожку из песка чуть более полушага шириной. Эста прекрасно понимала, как непросто несколько часов, которые потребуются, чтоб закончить прокладку тропы, провести в постоянном напряжении на слепящем глаза льду. Но как ни сочувствовали песочникам сообщники, желающих встать на их место что-то не находилось. Лишь еще один из бандитов, по-видимому, тоже за что-то наказанный, сновал между замершим на последнем каменистом отрезке дорожки отрядом и первопроходцами, поднося им мешки, остальные терпеливо ждали.

— И как долго простоит такая тропа? — заинтересовалась тихоня.

— Ровно один день, — испытующе глянув на нее, веско сообщил Кэнк, — к вечеру она наполнится талой водой, а за ночь замерзнет, сверху, с горных вершин все время стекает холод. А через несколько дней тропа еще и сдвинется, этот язык все время потихоньку сползает вниз, к бурной речке. Ну а ниже переходить очень неудобно, там пришлось бы в конце подниматься к тропе и лошадям такое намного тяжелее.

— А почему бы вам не протянуть к той стороне веревку? — задумчиво рассматривая темнеющую напротив низкую, поросшую кустами и кривыми деревцами гору, предложила тихоня.

— Для кого? — усмехнулся один из бандитов, остановившихся неподалеку и бесстыдно подслушивающих чужой разговор, — для тех, кто пойдет по нашим следам? Нет уж, пусть попробуют, найдут в этих местах песок для тропы.

— Ты думаешь, что без песка тут не пройти? — Заинтересовалась девушка.

— Конечно, — уверенно ухмыльнулся он и подавился своим смешком, увидев, как странная пленница слезает с лошади.

— Эста! — в голосе Кэнка прозвучала настолько знакомая возмущенная интонация, что девушка не смогла не улыбнуться лукаво.

Все-таки хорошо, что она поверила своей интуиции и была с ним предельно откровенна, когда заметила слишком горячий интерес к кольцу Змея.

— Веревку потом можно будет убрать, — кротко и проникновенно сообщила тихоня, — последним пройдет песочник без груза. Зато по ней можно им передавать песок и вообще они смогут привязаться. Думаю, тогда мы переправимся намного быстрее.

— Ты куда-то торопишься? — едко ухмыльнулся адъютант, но в его глазах плеснулась острая тревога.

Вот за неё Эста была благодарна ему намного сильнее, чем если бы получила в подарок диадему с лунными камнями. И если бы могла, обязательно рассказала ему, как долго не сходит по весне в окрестностях северного монастыря слежавшийся снег, как подтаивают вешними днями и к утру замерзают скользким стеклом слежавшиеся кучи снега и притоптанные дорожки. Насколько хорошо нужно уметь по ним ступать и скатываться с пригорков, если не хочешь набить синяков. И как старшие сестры учат младших ходить и по льду и по каменным уступам и по висящему над пропастью бревну, не уставая приговаривать, что там, в большой жизни, никто девочкам тихоням и глупышкам не приготовил копны соломки, чтоб подстелить в каждой ямке.

Хотя сейчас тихоня вполне могла бы спокойно сидеть на коне или на солнечном повороте тропы в ожидании, пока песочники прокладывают путь. Вот только все росло в ее душе беспокойство, металась в поисках выхода интуиция, все чаще повторяя, что время сейчас играет вовсе не за тихоню. Там, куда так упорно и обреченно стремилась госпожа Ниди, ждали их неизвестные, скорее всего, уже знавшие о смене короля и об указе амнистии. И трудно было представить, что этот указ мог им понравиться. Ведь узнав о помиловании, все, кто до времени таился тут, как ее брат в потайных комнатах замка, немедленно захотят вернуться домой. Ну, может за исключением нескольких человек, кому по душе такая жизнь, или просто некуда идти.

И тогда тот, кто построил где-то в недостижимых горных долинках маленькую, но крепкую и надежную страну с преданными и покорными подданными, вмиг окажется охранником ее руин.

— Ну не сидеть же тут полдня? — Девушка достала из кармана моток шелковых нитей, с которым никогда не расставалась.

Если было нужно сделать занятый вид — ловко вязала ажурные шарфики, а если требовалась прочная леска или бечевка, так же уверенно их распускала. Привязав один конец нити к большому обломку камня, тихоня сунула клубок в оставшийся от спрятанных денег Змея и привязанный к поясу пустой кошель и завязала его, оставив лишь щелочку для выходящей нитки.

— Это гарденский шелк, — пояснила напоследок внимательно следившей за нею хозяйке, и смело ступила на лед.

Все бандиты, открыто или тайно следившие за её действиями, смолкли и напрялись, а стоявшие неподалеку торопливо шагнули ближе, готовясь спасать глупую девчонку. Но она шла спокойно и уверенно, как-то очень мягко, словно кошка, ставя ноги. Всего несколько секунд, и девушка обогнала потихоньку продвигающихся по льду песочников. Прошла мимо, даже не повернув головы, и они от изумления замерли, не веря своим глазам.

— А если она не вернется и не станет ждать? — подозрительно проворчал один из бандитов, когда пленница ушла уже шагов на пятьдесят, оставив за собой только паутинку неимоверно крепкой нити.

— Ты предлагаешь выстрелить ей в спину? — Холодно осведомился Кэнк, меряя соратника презрительным взглядом.

— Возможно, и стоит, — не сдавался тот.

— Хватит говорить глупости, — резко оборвала этот разговор Леонидия, — собирайте и крепко связывайте самые крепкие веревки.

— И сначала самые тонкие, притащить на нити веревку не так легко, — поправил ее указание Кэнк, — а потом несколько человек переберется к ней и поможет натянуть. Бовин, заберись на камни, найди местечко повыше, где можно надежно закрепить веревку.

Мужчины торопливо бросились выполнять его указания, отлично понимая, что он имеет в виду. Такую переправу из нескольких натянутых канатов, за которые можно держаться при переходе и быстро переправлять грузы они устраивали в прошлые годы и ходили до новой весны, пока дожди и таявшие снега за ночь не начинали намораживать на веревках неподъемные глыбы льда, рвавшие все в клочья. Но в этом году госпожа почему-то запретила так делать, а после того, как вчера приказала обрубить тросы единственного моста, у многих появилось ощущение, что они беспомощная дичь, убегающая от своры натасканных собак и отряда вооруженных до зубов охотников.

Девушка тем временем ушла так далеко, что ее не достала бы ни одна стрела, и только несколько заинтересованных взглядов не выпускали из виду идущую уверенно, словно по песчаной дорожке, фигурку.

Момент, когда девушка, пошатнувшись, и словно падая, взмахнула руками, многие пропустили, но дружный вздох не остался незамеченным, и уже в следующий миг все снова следили, как она идет дальше, все более нетвердо ставя ноги и слегка пошатываясь.

Но даже самые зоркие не рассмотрели, как выскочили из-за камней противоположного склона навстречу отважной пленнице мужские фигуры, схватили ее и утащили в тень скал.

Глава 5

В том, что Маст в лошадях разбирается не хуже его самого, Змей понял, едва они, сбежав по лестнице портальной башни, выскочили на рыночную площадь. Лишь мельком окинув взглядом несколько прилавков с готовой снедью и разнообразными продуктами, брат Эсты ринулся в дальний угол, к длинному навесу, под которым продавался различный домашний скот. Шаргов предсказуемо не оказалось, но никто из напарников особо расстраиваться не стал. Хотя они и выносливы и очень удобны в пути, но корма не напасешься. Тем более сейчас, когда ни плодов ни листьев уже нет. А торбочки овса, как лошади, шаргу на день не хватит. Если бы было больше времени, можно бы поохотиться или поймать рыбу, шарги всеядны. Но напарникам нужно спешить, и так отстали от бандитов, ворвавшихся в башню на пару часов, и неизвестно, сколько потратят еще, пока до нее доберутся.

Змей уже привычно скрипнул зубами, как делал теперь каждый раз, когда вспоминал свою глупышку. Разумеется, девушка не виновата, просто поступает так, как ее учили много лет. Ни на кого не надеяться, не верить и не ждать помощи, кроме своих сестер. О том, что сейчас ей на помощь устремились жених и брат, она вряд ли догадывается.

Этот самый брат вынырнул из толпы, ведя в поводу первого коня, и Дагорд одобрительно кивнув, принялся подтягивать упряжь под себя, искоса следя взглядом за крепкой фигурой спутника. Мужчина, назвавшийся Мастом, был едва ли намного старше Дагорда, но чуть ниже и коренастее, хотя и сохранялась в его осанке тень былого изящества знатного господина. А налитые силой плечи и мускулистые руки говорили лишь о том, что ему за последние годы пришлось провести больше часов с мечом в руках, а не с пером.

— Вот еще две лошади, — доложил напарник, — продукты докупать будем?

— Думаю, не стоит, а ты как считаешь? — проверяя спутника, задумчиво проговорил Даг, покосившись на выданные Наерсом дорожные мешки, и получил в ответ утвердительный кивок.

— Предпочитаю доверять в этом вопросе тебе.

Вот же хитрец, усмехался граф, выезжая из ворот городка в южные ворота, так ловко свалил со своих плеч самую хлопотную часть путешествия. Даже не поинтересовавшись, под силу ли это напарнику.

— Маст, — разводя костер, спросил он через несколько часов, когда пришлось остановиться, чтоб напоить лошадей и дать им немного передохнуть, — а почему ты ничего не спрашиваешь про меня? Тебе что, неинтересно, за кого выходит замуж твоя сестра?!

— Знаешь, Змей, — приняв из его рук кружку с горячим отваром и задумчиво подув на него, чтоб чуть остудить, как-то нехотя сообщил тот, — мне не хотелось бы сейчас об этом говорить. Я намерен сначала спросить у нее… насколько серьезно это решение и почему она не открыла тебе ни своего, ни моего имени. А тебя я знаю, и намного лучше, чем ты думаешь. Однако еще недавно считал своим недругом… и хотя теперь понимаю, что был неправ, но так сразу проникнуться доверием не могу, уж извини.

Змей долго молчал, и пока запивал чаем подсушенное копченое мясо с плотным дорожным хлебцем, и пока упаковывал мешки и седлал коня.

И лишь выезжая на дорогу, хмуро сообщил:

— Она приняла контракт на тихоню, и ведет себя так, как положено тихоне. И у нее просто не было времени ничего мне объяснять… а когда оно появилось, Эста опасалась, что нас подслушивают. Но на самом деле мне все равно, что она расскажет. Я просто хотел сказать, так, для сведения. Король отдал мне фамильное поместье, и там хватит места для всех.

— Спасибо, Даг, и извини, — Арвельду было стыдно, что он играет в прятки с самым преданным другом Герта, и он намеревался все прояснить, едва они освободят Эсту. Однако воспоминание о том, что настоятельница тоже смолчала, заставляло герцога подозревать какой-то особый смысл в действиях сестры и крепче стискивать твердые губы.

Старую грушу, от которой нужно было поворачивать к башне, они отыскали лишь к вечеру, и вместе с ней обнаружили очень неожиданный и, непонятно пока, приятный ли сюрприз.

— Это еще кто? — рассмотрев сидящую у дороги беловолосую мужскую фигуру, настороженно придержал коня Маст, и схватился за рукоятку привешенного к седлу тяжелого меча.

— Это мой знакомый… — поспешил его успокоить Змей, — вернее, наш общий. Вот только как он сюда попал, понять я не могу.

— Привет, Даг, — спокойно заявил полукровка, едва они приблизились, — это хорошо, что ты взял для меня лошадь.

— Как ты сюда попал?

— Наши тайны долго объяснять, — небрежно обронил Алн, влезая на прихваченную для Эсты лошадь, — сейчас я поеду впереди. Они уже бросили башню и едут на запад, в сторону земель, принадлежавших раньше коротышкам.

— Демон, — помрачнел Маст, — кажется, я догадываюсь, куда они ее везут. Но туда ведут только тропы контрабандистов, и на всех есть ловушки.

— Ваши ловушки нас не тронут, — Алн и в самом деле выехал вперед, но через несколько минут придержал лошадку, — Даг, а еда у тебя есть?

— Конечно, — начиная понимать, что неспроста полукровка выглядит сейчас бледнее и хрупче обычного, заторопился Змей, — мясо, хлеб, сыр, орехи, что будешь?

— Все, только положи в миску или туесок. Я должен смотреть дорогу, здесь слишком много камня, слои совсем тонкие, — непонятно пожаловался Алн и смолк, полузакрыв глаза.

Лошадка полукровки неторопливо потрусила впереди Змея по знакомой тропе в сторону гор, и он невольно вспомнил, как они вчера ехали тут с Эстой, привязанные позади бандитов. И как она тараторила всякую ерунду, отвлекая и развлекая плотоядно на нее поглядывавших мужиков. Внезапно острая злость на негодяев, вылавливающих на дороге одиноких путников, удушливой волной окатила Дагорда, и он стиснул крепче кулаки, начиная понимать, что сегодня Эсте уже не удалось бы удержать его от драки. Что-то изменилось в душе Змея, и он, никогда ранее не ревновавший своих подруг и никогда не вспоминавший о вчерашних приключениях, особенно если они закончились в постели, сегодня готов был убить тех бандитов за то, что они так нагло пялились на его глупышку.

— Это хорошо, — тихо забормотал полукровка, — что ты ее вспомнил, подумай еще немного, так легче искать.

— А что подумать? — неожиданно даже для себя стушевался Змей, — и что ты ищешь?

— Эсту, конечно, — невозмутимо отозвался тот, и снова прикрыл глаза.

— То-есть… — начал понимать граф, — ты специально сюда пришел?

— Даг! — Жалобно воззвал тот, — ты думай про нее, а то они по скалам едут, там слои едва заметные!

— А можно я буду думать? — предложил Маст, — она мне сестра. Младшая. И единственная.

— Думать ты можешь, — отстраненно сообщил снова прикрывший глаза полуэльв, — но мне это не поможет. Нужна истинная любовь.

— Вот как, — озадаченно проворчал Арвельд, с новым интересом разглядывая Змея, это что же, выходит, у этого кумира придворных дам к Лэни истинная любовь? Вроде он слышал, или где-то читал, что такую только эльвы способны отличить?

А Змей, невидящим взором уставившись на поднимавшиеся перед ними отроги западного хребта, освещенные заходящим солнцем, горько усмехнулся своей несообразительности. Ведь говорил что-то такое полукровка и раньше, и знал он сам про эту особенность эльвов, лечить собственные беды и разочарования ярким светом истинной любви. Но вот почему-то не сложил вместе все эти сведения, не понял, что именно потому полукровка так стремился поселиться рядом с ним.

И в этом момент Дагорду вдруг четко припомнилось, как Алн сказал, что пойдет туда же, куда и она. Сердце неожиданно замерло, и сразу же забилось горячо и сильно.

Демон! Так ведь значит, этот белобрысый гад, еще там, во дворце, почувствовал, что глупышка его любит…

Сто раз демон. И столько же раз кретин он сам, что не сообразил этого сразу же. Хорошо хоть хватило ума вечером предложить ей свое кольцо… и руку, иначе сейчас у него не было бы никакого права отрывать головы наглым похитителям чужих женщин.

— Нет, сейчас мне их не достать, — сказал вдруг Алн, и, взяв из миски хлебец, жадно откусил, — но завтра с утра они должны дойти до широкого слоя. А сегодня мы можем дальше не идти, заночевать здесь. Мне нужно отдохнуть.

— Хорошо, — посмотрев на голубые тени, залегшие вокруг глаз полуэльва, — согласился Змей, — тут через полмили речка, и место там удобное для стоянки.

Спорить с ним никто не стал, и вскоре они уже устраивались на ночлег. Маст занялся лошадьми а Даг костром, радуясь, что приоткрыл перед Наерсом свое инкогнито, и потому прижимистый дознаватель не поскупился ни на магические зажигательные палочки, ни на тонкий и легкий походный шатер, пропитанный не пропускающими воду смолами.

Однако, разведя огонь и поставив на него котелок, Змей обнаружил, что полукровка и не подумал лезть в благородно предложенное ему укрытие. Он вообще устроился так, как не додумался бы ни один знакомый Дагу гвардеец или опытный обозник. Наскоро сжевав все, что было в его миске, выбрал недалеко от костра самый густой куст, каким-то образом раздвинул его ветви и влез в середину, замотавшись, как в кокон, в свой рыжеватый плащ. И теперь просвечивал сквозь полуоблетевшие ветви этой рыжиной, словно невиданных размеров тыква.

— Чего это он? — показав глазами на куст, тихо спросил вернувшийся напарник, бросая рядом с костром охапку сухих сучьев.

— Не знаю, — пожал плечами Змей, мелко нарезавший копченое мясо, раз встали на ночевку чуть раньше, можно сварить похлебку, — он всегда делает только то, что считает нужным.

— Счастливый, — подумав, вздохнул Маст, — а вот я почти девять лет делал то, что приказывали и жил не своей жизнью.

— Ну, тогда тебе еще повезло, некоторые жили чужой жизнью все четырнадцать лет. Даже если не были лишены памяти, — вспомнив Эсту, добавил граф.

— Я решил… что должен тебе кое-что рассказать, — Арвельд закончил ломать сучья и присел на свой брошенный плащ, — и попросить извинения.

— Уже интересно, — насторожился Даг, ссыпал мясо в закипающую воду, и взялся за лук, — если учесть, что я тебя никогда раньше не встречал.

— Встречал, — невесело усмехнулся Арвельд, — только я хорошо умею прятаться, вот и делал все, чтоб не попасться тебе на глаза. Это я жил с друзьями в потайных комнатах замка Адер, и это меня прятал Лаутр. Потому Эста и увела меня в монастырь, чтоб снять со щек шрамы.

— Демон, — всплыло перед глазами Змея видение крепко обнимавшей незнакомца глупышки и из его сердца выпала острая заноза, про которую он не мог забыть, как ни хотел, — спасибо, что рассказал. Я рад… что мне больше не нужно тебя убивать.

— Ого, — присвистнул Арвельд, и глаза его озорно блеснули, — ну тогда я рад еще больше. Жаль, нельзя как следует отпраздновать эту радость… хотя у меня есть фляжка вина.

— Не стоит, — предостерегающе поднял руку Дагорд, — в этих местах бродит дозор бандитов, которые поймали нас с Эстой.

— И это тоже нужно объяснить, — сразу помрачнел герцог, — они вовсе не бандиты, а такие же беглецы как я. Хотя и есть среди них несколько случайных людей, примкнувших по личным причинам, но в основном все подчиняются приказам и стараются вести себя по-человечески.

— Ловить девушек на дороге и пытаться сразу затащить в кусты очень человечно, — едко зашипел Змей, — если бы она мне не запретила на них нападать, сейчас не была бы в плену.

— Может Эста и хотела попасть в плен? — осторожно предположил Арвельд.

— Как ты догадался? — язвительно ухмыльнулся граф, помешивая похлебку, — конечно, хотела. Почему-то подозревала, что бывшая жена Олтерна каким-то боком ко всему этому причастна.

— И была права, — нехотя произнес Арвельд, — а почему бывшая?

— Потому что покойная, — в глазах Змея мелькнул мстительный огонек, — мне рассказали, что документ, подтверждающий это, подписан почти дюжиной надежных свидетелей.

— Вот как, — герцог начинал понимать, что планы его освободителей трещат, как утлая лодчонка в шторм, и не мог этому не радоваться, так как что больше не испытывал ни прежней горячей благодарности, ни желания исполнять данные клятвы.

Хотя и нарушить их не имел никакой возможности, чтоб не упасть в собственных глазах до статуса презренного и неблагодарного клятвоотступника.

Спать напарники договорились по очереди, но когда доварилась похлебка, из куста вылез Алн, подставил свою миску и торопливо вычерпав варево небрежно заявил, что они могут спокойно ложиться спать и ни за что не переживать, он сам принял меры.

Не поверить хоть и нечистокровному, но потомку древнейшего народа не решился ни один из мужчин. Поэтому оба чувствовали себя полными сил и отдохнувшими, когда на рассвете над шатром раздался мелодичный голос полуэльва, распевающий что-то проникновенно-торжественное.

— Варить еду будем на месте, — едва напарники выбрались из шатра, сообщил он загадочно, — они уже собираются в путь. Я видел большой караван.

— Как мы их догоним? — торопливо собирая вещи, осторожно осведомился Дагорд, и получил в ответ снисходительную улыбку.

— У тебя хорошие сны… я полон сил.

— Интересно, — задумчиво произнес себе под нос Маст, — что это за сны?

— Нормальные сны, — возмутился Змей и в первый раз за много последних лет почувствовал, как у него, словно у подростка полыхнули огнем уши.

Он отчетливо помнил свой сон, и в нем действительно не было ничего такого… но рассказывать всем его все равно не хочется. Потому что в этом сне Эста сидела за столом напротив него и подкладывала ему на тарелку жареное мясо, как когда-то утром в имении Росалины. А у Змея было так хорошо и тепло на душе, потому что это был Их дом, и Их собственная кухня…

— Давайте мне поводья и держитесь крепче, — скомандовал Алн, усевшись на лошадь, и Дагорд беспрекословно выполнил все его указания.

Полукровка далеко не болтун и пустослов, и зря ничего говорить не стал бы.

— Можете закрыть глаза, — отстраненно предложил эльв, направив свою лошадь в гущу кустов, — чтоб не тошнило.

Змей и это указание выполнил беспрекословно, успев заметить краем глаза испытующий взгляд напарника. Хотел еще сказать тому, что напрасно он не верит полукровке, но не успел. Все вдруг закружилось вокруг, словно на сумасшедшей ярмарочной карусели, а потом она сорвалась с места и начала стремительно падать, все ускоряя свое бешеное вращение.

Глава 6

— А-а-ах- сам сорвался с губ отчаянный вскрик, но под ногами уже была твердая, каменистая земля, а меж чахлых кустов, изредка торчавших вокруг ошалело трясущихся коней, скользили плотные лохмоты холодного тумана.

— Нужно покушать, — тихо прошептал полукровка, и мешком сполз с лошади.

— Демон, — емко сообщил свое отношение к такому способу перехода Арвельд, и, торопливо спрыгнув на землю, принялся отвязывать от седла вязанку толстых сучьев, прихваченных по совету Ална.

Даг спрыгнул следом, расселил шатёр и одеяла, перенес на них полуэльва, сунул ему в руки хлеб и сыр, и достал флягу с вином.

— Налить?

— Лучше воды с медом.

— Сейчас.

Через некоторое время, когда под прикрытием большущего валуна разгорелся костер и начала закипать вода, настороженно оглядывавшийся герцог сообщил, что сходит осмотреть окрестности.

— Не ходи, — слабым голосом остановил его беловолосый, — мы в трехстах шагах от ледника. И Эста уже едет… часа через два будет на той стороне.

— От какого ледника? — Ничего не понял Змей, бросил в котелок мясо, накрыл крышкой и поднял взгляд на покорно присевшего напротив напарника, — ты что-то знаешь?

— Жил здесь, — мрачно признался тот, — когда внезапно возвращается память, для большинства людей это оказывается огромным ударом. У одних появляется желание всех убить, и правых и виноватых, другим самим жить не хочется. Особенно тем, у кого была невеста или молодая жена.

— У тебя была невеста?

— Милосердные духи миловали. Отец с матушкой уговаривали меня подарить свое кольцо одной девице, но она меня невыносимо раздражала своим высокомерием и умными высказываниями. И хорошо, что не решился на помолвку, сейчас она уже давно и прочно замужем, а мне никого не хочется убивать. Но мы говорили про это место. Если я правильно понимаю, Эсту везут в крепость. Она и раньше стояла в долине, что за той горой, но была давно заброшена. А теперь там все восстановлено, мастера работали из Торема. И деревня вокруг есть, скот разводят, пчел.

— Я правильно понимаю, что там хозяйкой — бывшая герцогиня Зоралда? — не выдержал Змей.

— Нет, там хозяйка госпожа Ниди. А про герцогиню я точно не знаю, Даг, но однажды подслушал разговор… случайно, разумеется. Так вот, она вроде писала письма. Но вскоре сюда прибыли новички, а нас, тех, кому было, где укрыться, отпустили в королевство. Лаутр к тому времени уже работал в замке у Геверта… и он провел нас в закрытую половину.

— Мог бы мне сказать, неужели думал, что я пойду вас сдавать?

— Прости… но именно так и подумал. Тут есть и твой родственник, он адъютант у госпожи Ниди, и вот он нам сказал, что ты всегда был очень преданным воином. Да мы и сами понимали, если бы Олтерн тебе не доверял, то не отправил пасти Герта.

— Вот оно что! И кто же этот родич?!

— Здесь его зовут Кэнк, но мой тебе совет, придумай себе другое имя. Сейчас тебя трудно узнать, а я за тебя поручусь. Скажу что ты такой же, как мы, только успел вовремя сбежать в Торем. Признаться никогда не поздно, но так безопаснее. И Эсте так легче будет помочь. О том, что она моя сестра я тоже никому не скажу,

— Хорошо, — Змей пока не думал, как они будут спасать глупышку. А что толку думать, если ничего не известно, сколько рядом с ней бандитов и что она задумала сама? — Зови меня Тао. Это имя легко запомнить, и здесь его не может знать никто.

Через час, поев и спрятав лошадей за грудой камней возле тощих кустиков, маленький отряд обогнул стороной тропу и вышел к леднику.

— И как они собираются его преодолевать?! — скептически осмотрев со склона гладкое, как зеркало, ледяное поле, слегка наклоненное в их сторону, осведомился Змей, — вряд- ли тут можно пройти напрямик!

— А они пройдут, — опроверг его предположение Арвельд, — сначала двое или трое посыпают дорожку песком с золой, а с тропы их держат верёвками. А потом осторожно проводят лошадей, и последними идут люди. Обычно все проходит удачно, хотя иногда бывали и несчастные случаи. К вечеру должны переправиться все. Мы останемся ждать здесь? Если стоять в тени камней, то с той стороны нас не заметят.

— Я буду ждать тут, а ты иди, отдохни, — твердо объявил Змей, и Арвельд покосился на будущего зятя с возросшим уважением.

За последние годы он многое повидал и знал теперь жизнь с такой стороны, с какой никогда бы не столкнулся, если остался в замке, занимался хозяйственными делами и учился управлять герцогством. И уже давно осознал, что значительная часть людей вовсе не думает того, что говорит вслух, и уж тем более никогда так не поступает. Потому и остаются всего лишь громкими словами призывы к благородству, честности, самопожертвованию и состраданию. И тем приятнее найти в мужчине, который скоро станет его родственником, редкого человека, у которого обещания не расстаются с поступками.

— Я останусь с тобой, — герцог постелил на высохшую кочку плащ, сел и задумался.

Как-то раньше он не загадывал, что станет делать, когда рассчитается с долгами чести за возвращенную память. Крутилось в мозгу несколько смутных планов, очаровать состоятельную вдовушку из провинции или уйти в Торем, один знакомый бей звал его управляющим. И разумеется он даже не мечтал о том, чтоб вернуться в замок официальным владельцем, зная, что эта дорога для него закрыта навсегда. Теперь правящим, аш-герцогом, чьи дети будут носить этот титул и иметь право осуществлять власть в Адерском герцогстве, был Геверт, и выкинуть брата с законного и выстраданного места Арвельд считал подлостью. Хотя сам Герт, похоже, был бы искренне рад такому повороту в судьбе. И Эста кажется, тоже считает, что он должен вернуться. Разумеется, никто из них не потеряет права всегда жить в Адере, и называться герцогами без приставки — "аш", которая положена только старшему в роду. А если женятся или выйдут замуж и захотят уйти — то получат один из городских домов и пожизненную ренту, или небольшое поместье, каких, как правило, у каждого герцога не одно и не два. Вот только у их семьи переворот отнял большую часть пастбищ и почти все городские дома. Преданным королевским солдатам полагалось вознаграждение, а взимал его король, как обычно, с виновников мятежа и их пособников.

— Змей, а ты случайно не знаешь, как молодой король собирается возвращать имущество бывшим заключенным, если оно уже имеет нового хозяина?!

— Знаю. Будут работать самые рассудительные и опытные судьи, и искать в каждом случае свое решение. Ну и Тмирна обещала помочь, — думая о своем, отозвался граф, — вот например, Геверт поехал за отцом, и еще неизвестно, как тот воспримет известие о смерти жены и дочери. Он же до сих пор ничего не знает. Вряд ли ему сейчас до управления герцогством, сначала нужно отдохнуть и подлечиться.

— Идут, — вдруг коротко объявил Алн.

Вмиг забыв все, о чем они говорили, Змей вскочил на ноги и уставился на скалы, темнеющие по ту сторону поблескивающего на солнце ледника.

Их действительно оказалось много, почти полсотни фигурок всадников и столько же вьючных животных, выезжающих из ущелья и на несколько секунд возникающих четкими силуэтами на фоне восходящего солнца. Затем они остановились под скалой напротив холма, на склоне которого прятался в тени камней Змей с напарником и пришедший вслед за ними полукровка, и некоторое время Дагорду казалось, что по ту сторону ледника ничего не происходит. А затем Маст почему-то шепотом сообщил, что начали работать песочники. Вскоре, присмотревшись, Змей с сам обнаружил, что две или три фигурки путников отделились от замершей у края ледяного поля толпы и очень медленно продвигаются в их сторону.

— Похоже, ты прав, они действительно не скоро сюда придут, — понаблюдав несколько минут за еле заметным отсюда движением песочников, разочарованно вздохнул Дагорд, тщетно пытаясь рассмотреть, которая из сидящих на лошадях фигурок — его глупышка.

— Иначе нельзя, — искоса посматривая на хмурого Змея, сочувственно подтвердил Арвельд, — пока песочники не проложат дорожку, никто не двинется с места. Да и потом лошадей сплошной чередой не пускают, если одна поскользнется, может покатиться и как лавиной сбить всех идущих впереди. Может, пойдем все-таки…

Договорить он не успел, Алн, молча стоявший рядом, вдруг вытянул руку в сторону обоза и многозначительно изрек:

— Идет.

— Кто идет? — Не понял герцог, присмотрелся пристальнее и понял, что одна из фигурок движется в их сторону заметно быстрее и увереннее, чем оставшиеся чуть в стороне и позади нее песочники.

— Сумасшедшая, — сквозь зубы яростно процедил Змей, — если упадет, сам выпорю.

— Я тебе помогу, — сообразив, что напарник каким-то образом узнал свою невесту, угрюмо пообещал Арвельд.

Действительно сумасшедшая, солнце поднимается все выше и теряющий ночную изморозь лед становится все более скользким, а она идет как по бархатной дорожке и даже на миг не замедляет шага, проходя через наплывы и трещины.

— Сам справлюсь, — зловеще прорычал Змей, только теперь начиная отчетливо понимать, что истинная любовь это вовсе не сплошные страстные объятья как он полагал в сиреневой юности, и не тот мирный уют, который приснился ему ночью.

Это, прежде всего, тонкая чувствительная струна, туго натянутая в его душе, которая на каждое действие девчонки со смешным прозвищем "глупышка" отзывается незнакомыми прежде волнением и болью. И сейчас прямо по этой струне, легкомысленно помахивая ручкой, приближается к нему легкая фигурка в уже знакомом костюме тихони и с обмотанным плотной серой вуалью лицом. Даже не подозревая, какой болью отзывается в сердце затаившего дыхание Дага каждый ее самоуверенный шаг.

И когда, уже подойдя так близко, что граф начал считать секунды до того момента, как сможет схватить глупышку за руку, Эста вдруг вздрогнула и покачнулась, словно в нее попала стрела или дротик, острая боль пронзила и Змея.

— Демон, — прорычал он, и ринулся навстречу глупышке, но белобрысый полукровка перехватил это движение с неожиданной силой и ловкостью.

— Держи! — сунув герцогу в руки его напарника, так уверенно приказал Алн, что Арвельд даже на миг не засомневался в правильности этого распоряжения.

Просто облапил будущего зятя мускулистыми руками и притиснул к себе намертво, словно воришка сундук с сокровищами.

И все время, пока полуэльв решительно и торопливо махал руками и что-то шептал, а чуть покачивающаяся Эста неуверенно брела к краю ледника, стоически держал вырывающегося напарника. Изо всех сил стараясь поворачивать его так, чтоб Дагорд не видел дорожки из алых капель, остающейся за спиной сестры.

Отпустил только в тот миг, когда она вступила в тень скалы, и наперегонки с рычавшим от ярости напарником ринулся ей навстречу. И снова их обоих опередил полукровка, схватил девушку за предплечье и торопливо повел к расстеленному на сухой траве плащу Арвельда.

Змей налетел на них ураганом, подхватил монашку на руки, потащил куда-то, сердито сопя.

— Выпороть тебя мало!

— Зайчик… — нежно пробормотала она, и Арвельд, мчавшийся следом, споткнулся от неожиданности.

Что?! Это кто, Змей, что ли, зайчик? Ну и дела!

— Даг, нужно ее положить сюда, — устало произнес вслед графу Алн, уже усевшийся на плащ, — я еще не все раны залечил.

— Какие раны? — сделав по инерции еще пару шагов, резко остановился Змей, и чуть отстранившись от крепко притиснутой к груди глупышки, начал ее осматривать, — демон!

Кровавые разводы, оставшиеся на его ладонях, он разглядел почти одновременно с алой струйкой, стекающей из-под вуали.

— Но откуда? — настороженно озирался герцог, — никого же близко не видно!

— Я скажу, — кротко пообещал полукровка, невесомо водя руками над девушкой, которую Змей так и не выпустил из рук.

Просто опустился на камень, и сузившимися от боли глазами следил за действиями блондина.

— Зайчик, — как видно, собравшись с силами, снова прошептала Эста, — тут Алн?!

— Да, — замирая от страшного подозрения, хрипло ответил Даг, — и ещё твой брат, Маст. Его Тмирна послала. А ты… не видишь?

— Пока нет, — помолчав, виновато вздохнула она, — но все будет хорошо…

Ее рука, затянутая в традиционную перчатку тихони, приподнялась и неуверенно потянулась к лицу Змея. Он тут же перехватил ее, поднес к губам и только в этот миг рассмотрел свой перстень, надетый поверх перчатки на палец, где его имели право носить только замужние женщины.

— Я согласен, — сглотнув вставший в горле комок, шепнул Даг, отгибая край перчатки и целуя запястье.

— И я, — тихо откликнулась она, вызвав у графа невольную, хотя и грустную усмешку. Стоило ли сомневаться, что его глупышка вовсе не просто так показывает ему этот палец?!

— Только я сейчас выгляжу немного по-другому, — предупредил Змей, вспомнив, кого она может увидеть, открыв глаза, — и зовут меня — Тао.

— И никого из нас ты не знаешь, — сочувствующе добавил Маст, и, не выдержав, осторожно поинтересовался, — так что же там произошло?

— Глаза целы, — невпопад сообщил полукровка, утомленно глянул на герцога и пояснил, — хороший амулет. И платье хорошее, и эта ткань на лице. Им всем очень повезло… да и нам, что ты пришла одна. Кто-то очень хотел убить всех.

— Неверно… — качнула она головой, — всех пришлось приговорить, чтоб скрыть одну смерть… но сейчас некогда. Я несла нить… Торемский шелк, они привяжут к ней веревку.

— Я ее обрезал, — виновато сообщил герцог, сразу сообразивший, в чем дело, — сейчас пойду, поищу.

— Она привязана к камню, — отстраненно объяснил Алн, — там кровь, увидишь.

— Нужно привязать ее к крепкому сучку… — попыталась растолковать девушка, но ее брат снисходительно хмыкнул.

— Не учи старших. Сам знаю, как это делается. А пока не привяжу и не начну понемногу тащить, ничего не рассказывайте.

— Ладно, — фыркнула она и на миг теснее прижавшись к груди Змея, попросила, — зайчик, отпусти на минутку. У меня зелье есть, в кошеле на поясе, но тебе его лучше не трогать. А пока я пью, объясните, откуда вы тут взялись?

— Алн провел, своими путями, — пояснил Змей, с тревогой следя, как она наощупь достает из кошеля флакон, — Эста, а ты уверена, что не выпьешь случайно какую-нибудь гадость?

— Они все разной формы, и я знаю их наизусть. Ведь зелье может понадобиться ночью, или в таком месте, где нет света.

— Малышка, — с обманчивой мягкостью поинтересовался граф, внезапно осознав, что ни какие-то там шелковые нитки, ни обоз с бандитами, ни проблемы Олтерна его больше не волнуют. Вообще ничего не волнует, кроме того, что в нее стрелял кто-то невидимый, и вполне мог убить, — а ты еще не задумывалась, что тебе пора бросить к демону этот контракт?!

— Конечно, думала, зайчик, — подняв вуаль, нежно улыбнулась она.

— Демон, — охнул от неожиданности Змей, увидев ужасную маску, — а это еще что за жуть?

— Ткань, — коротко сообщил ему полукровка, и с облегчением добавил, — все, я закончил.

— Ну да, — подтвердила его объяснение Эста, — эта маска связана из торемского шелка. Очень удобно, просто надеваешь на голову и всё. Она очень крепкая, с одного удара ножом не прорежешь.

— Скоро тебе не понадобятся никакие маски, — категорично постановил Змей, и подошедший ближе с сучком в руках Арвельд одобрительно кивнул, он думал точно так же.

— Конечно, зайчик, — и не собиралась спорить Эста, совершенно согласная с мнением Тмирны, твердо уверенной, что пытаются оспорить каждое слово любимого мужчины только непроходимо глупые женщины.

А Змей её любимый мужчина… и хотя Лэни вовсе не желала такого поворота в своей судьбе и до сих пор не может понять, как возникло в ее душе это чувство, отвергать или упускать его не намерена ни за какие блага.

— Значит, мы сейчас уходим, — обрадовался Дагорд, но вскоре оказалось, что эта радость преждевременна.

— Как? — заинтересованно спросила Эста, сделав глоточек зелья и скривившись, — а водички нет, запить?

— Держи, — протянул ей кружку Арвельд, и испытующе посмотрел на напарника.

Разумеется, он был совершенно с ним согласен, и тоже мечтал очутиться подальше отсюда. Но видел то, чего пока не замечал смотревший только на Лэни граф. После исцеления сестренки полукровка снова побледнел и осунулся, и вряд ли у него хватит сил их увести, даже если они бросят коней.

— Я устал, — тихо подтвердил его слова Алн, — запрещенное заклинание было очень сильным. Оно называется огненный песок. Лежит незаметно несколько дней, пока не наступит нога человека, с прилипшими к подошве песчинками. Каждая песчинка становится раскаленной, как уголек и впивается в тело, в лицо, в глаза. Эста шла по льду, песка было очень мало. И лицо было хорошо закрыто, попало только в шею и в веки.

— Я глаза сразу зажмурила, — тихо подтвердила девушка, — последние шаги шла по памяти. И еще слышала ваше дыхание… но думала что это враги. Потом почувствовала как кто-то снимает боль и лечит.

— Да, — подтвердил полукровка, отобрал у нее флакончик, понюхал и тоже сделал глоток, — хорошее зелье.

— А почему ты сказал… — прищурившись, осведомился герцог, — что погибли бы все?

— Это заклинание распространяется как лавина, — невесело объяснила Эста, отлично знакомая с описанием действия всех запрещенных заклинаний, — Если бы в него встал кто-то из песочников, вспыхнул бы весь песок, который они рассыпали, и пошел на отряд. Ведь заклинание было на самом краю, я уже думала, что дошла. Когда песочники доходят до этого места, с той стороны начинает движение обоз.

— Ты правильно сказала, злая ловушка. Огненный песок впивается во все живое. Они бы все истекли кровью. — подтвердил Алн, понаблюдал, как герцог понемногу подтягивает нить и накручивает ее на рогатину, и резко переменил тему, — глаза открыть можешь?

— Сейчас попробую, только кровь сотру, — девушка намочила водой платок и осторожно протирала им веки.

— Давай я, — не выдержал Змей, — не бойся, я осторожно.

— Да уже все, — один глаз приоткрылся, и на Дага глянула знакомая яркая голубизна, — а неплохо тебя покрасили, мне очень нравится. Никакие Ивессы не станут теперь покушаться.

— Глупышка, — с трудом припомнив, кто такая Ивесса, довольно ухмыльнулся граф, — да та Ивесса даже пальчика твоего не стоит. Особенно того, на котором мое кольцо.

— Это я на всякий случай, — тихоня закончила протирать второй глаз, и душу Змея осветил лукавый взгляд второго глаза, — спасибо, Алн, даже не чувствуется. Я думала, дольше заживать будет.

— Дагорд сильно волновался, — невозмутимо выдал Змея полукровка и довольно прижмурился, почувствовав вспыхнувшую в душе девушки теплую волну признательности и ответной нежности, — мне это очень помогло.

Собравшийся было огрызнуться Змей захлопнул рот и промолчал, крепче прижимая к себе невесту. Впрочем, теперь уже жену, раз он не стал протестовать против ее решения, хотя и сам неимоверно поражался собственной покладистости. Вряд ли хоть одна из бывших претенденток на руку графа аш Феррез осталась в числе его знакомых больше пяти минут, осмелившись без его согласия объявить себя графиней.

Глава 7

— Дагорд, иди помогай, — через четверть часа позвал Змея напарник, — не представляю, как она собиралась одна тащить эту веревку. Кстати, сестрица, а почему ты не назвала жениху свое настоящее имя?

— Не было возможности, — нежно погладив по щеке посадившего ее на плащ мужа, отозвалась она, — и теперь рада, что не было. Не нравятся мне люди, которые так легко разбрасываются смертельными заклинаниями запретной магии. И не стоит давать им лишних сведений, поэтому пусть он пока побудет Тао, а я Эстой.

Еще через полчаса сердито шипевшие мужчины вытянули, наконец, всю нить и ухватились за веревку. Хоть она и была тяжелее, но за нее можно было взяться без опасения разрезать руки до кости.

Взобравшись повыше, напарники обернули веревку вокруг одного из камней, на котором были видны когда-то вытесанные именно для этой цели бороздки и, завязав узлы, помахали обозу. Оттуда тоже махнули, как-то неуверенно, видимо, уже рассмотрели, что это не их бесшабашная пленница.

— Недоверчивые, — проворчал рядом со Змеем голос тихони, и он вмиг обернулся, свирепо зыркнул на неугомонную.

Вот куда она лезет? Еще и половину следов от недавних ран с маски и куртки не оттерла, у него от вида кровавых потеков душа переворачивается, а ей все неймется!

— Не сердись, зайчик, — Эста так покорно прислонилась к плечу Змея, что его возмущение начало стремительно таять, как масло на раскаленной сковороде, — нам нужно торопиться. Там, в их тайном логове, сидит бешеное зло, и противнее всего мне знаешь что? Что оно притворяется чистым и светлым добром и ни во что не ставит человеческие судьбы и жизни.

— Тебе нужно отдохнуть, — мрачно заявил он, отлично понимая, что выглядит сейчас эгоистом, глупым упрямцем и даже деспотом.

Но поделать с собой ничего не мог и не хотел. Разумеется, ему жаль всех тех людей, которые сегодня могли тут погибнуть, и тех, кем играет неведомый злодей. Но свою глупышку ему жалко немного сильнее, и зубы сводит от понимания, как ей сегодня повезло, что они успели прийти заранее к этому демоновову леднику. И что им встретился Алн… иначе не помогли бы ни пирамидки, ни советы Тмирны. Кстати… настоятельнице определенно нужно об этом знать, и это отличный способ, чтоб отправить Эсту отдыхать возле костра, с которым уже возится полукровка.

— Я сейчас пойду, — она снова погладила его по щеке, — не волнуйся.

— Не могу не волноваться… — Змею нравилось смотреть в ласковые голубые глаза и хотелось постоять рядом с ней еще хоть немного, но он стиснул свои чувства в кулак и заявил озабоченно, — Тмирна велела нам взять большие пирамидки и пеналы, ты сама напишешь ей обо всем или мне писать?

— Я напишу, — кивнула она, но не пошла вниз одна, а потянула Змея за собой, — идем, скоро отвар будет, Алн травы варит. Посидим рядом, пока обозники не прибежали. Там теперь Леонидия от любопытства умирает, обязательно будет их подгонять.

— Какая Леонидия? — озадаченно уставился на девушку Дагорд, невольно вспоминая худенькую большеглазую девчонку, похожую на старинную статуэтку с ее пепельными волосами и серебристыми глазами, — та самая? Королева?

— Именно. Она все эти годы скрывалась тут и впрямую связана с попыткой переворота и с беглыми осужденными, — серьезно подтвердила тихоня, крепко держась за его локоть, — Но вот знаешь, зайчик, на мой взгляд, не хватает в ней смелости, отчаянности и силы воли, чтоб все это затеять. А Зоралда все время сидела в башне, и сбежала не так давно, иначе там уже все заросло бы грязью, заставить кикимор мыть посуду и протирать пыль совершенно невозможно.

С этим выводом Змей был согласен, но говорить этого вслух не спешил. Возникло уже в душе подозрение, что не просто так она все это ему объясняет, а подводит к какому-то выводу. И он уже даже понял, к какому, только подводиться к нему не желал. Поэтому промолчал, осторожно снял ее ручку с локтя и сам крепко обнял девушку за талию и так и вел к костру, наслаждаясь ее близостью и покорностью. А на хмурый косой взгляд напарника ответил широкой улыбкой и демонстрацией того самого пальчика глупышки, на котором сиял его перстень.

— Как у вас все быстро, — не удержался, чтоб не съязвить, Арвельд, — а про ритуал не забыли?

— Вот вернемся домой, и все будет, — невозмутимо ответила тихоня и смело положила голову на плечо Змея, — а пока без ритуала. Но ведь он не самое главное.

— Не самое, — еще строптиво спорил герцог, уже до конца принявший и одобривший в глубине души этот союз, — но как указ не действителен без печати, так и женитьба без ритуала.

— Ты стал практичным занудой, — сообщила тихоня, обвивая руками шею Змея, опустившегося на плащ и усадившего ее на колени, — даже не знаю, как мы тебе с таким характером невесту будем подбирать.

— Какую еще невесту? — поперхнулся Маст, рассмотрел лукавое веселье в глазах сестры и возмутился, — не шути так. И не могла бы ты снять эту жуткую маску, у меня каждый раз все в желудке переворачивается, когда я ее вижу.

— Неужели ты всерьез думаешь, что я бы ее не сняла, если могла? — с неожиданной печалью осведомилась Эста, — но на это нужно время, а скоро придется снова надевать. Ведь мне нельзя показывать всем свое лицо.

— Пусть сидит в маске, — Змей еще слишком хорошо помнил, как реагировали на его глупышку бандиты, и вовсе не желал наблюдать за этим снова, — Эста права, так безопаснее, как выяснилось, эта маска очень полезная вещь.

— Ты все правильно понимаешь, зайчик, — нежно погладила его по щеке девушка, — у них тут есть обычай… жениться на пленницах. Сегодня у меня под дверью спали два таких жениха, а теперь они за это работают песочниками.

— Недолго им осталось работать, — свирепо сообщил Змей, — пусть только дойдут сюда!

— Не нужно, — еще нежнее провела она по его лицу, — они уже все поняли. К тому же одного из них для меня выбрал Кэнк… тогда он еще не знал, что я жена его брата.

— Хотел бы я на него посмотреть, — лишь теперь Дагорд с сожалением сообразил, что Эста не по своей воле объявила себя его женой, а была вынуждена так поступить в ответ на действия бандитов, и это почему-то кольнуло душу разочарованием.

— Но это решение я приняла раньше, — склонившись к его уху, тихо призналась монашка, — намного раньше. Еще вечером… когда взяла твое кольцо.

— Эста… — светлое тепло облило душу Змея, и он с облегчением выдохнул, как все-таки с ней легко!

Не нужно ничего самому угадывать или выяснять, и мучиться сомнениями, верно ли понял взгляд или знак. Глупышка сама сразу понимает, что именно его волнует и не скупится на объяснения, не ждет, пока он сам догадается. И вообще она замечательная, ничего от жениха не требует и ни с чем не спорит, во всем его поддерживает, а если и не согласна с его доводами, то сразу говорит, почему.

— А теперь я буду писать письма, — так же нежно гладя любимого по искореженному знакомыми руками целителя лицу, с сожалением прошептала девушка, — а то они скоро придут и тогда уже придется снова играть тихоню. Кстати, я вам не сказала, что приняла у Леонидии контракт на защиту, в обмен на все ее тайны? Так вот, она еще не расплатилась. И нужно настоять, чтоб вы присутствовали на этом разговоре. Возможно, за мной будут следить, и я не смогу написать все, что сумею выяснить, Тмирне.

— Как это… контракт?! — чувствуя, как похолодело в груди, растерянно пробормотал Змей, — Эста! Я надеялся… что мы сейчас поговорим с ними и уйдем… как только Алн отдохнет.

— Прости, зайчик. Но мне нужна была ее защита, а ей моя, вот мы и договорились, сразу после ужина. Кстати, твой брат ходит у нее в фаворитах, и очень дорожит этим званием, не забывайте об этом. Думаю, ради нее он готов на многое… если не на все. И еще, если у вас две пирамидки, то лучше одну вместе с парой пеналов спрятать где-нибудь неподалеку, на всякий случай. Они вполне могут вас обыскать и забрать все, что сочтут опасным.

— Я сам займусь, — серьезно кивнул Маст, — именно так они и сделают. А вам потом покажу это место.

Герцог немедленно принялся потрошить вещевые мешки, выбирая те вещи, которые лучше приберечь, Эста, выскользнув из рук Змея села рядом писать отчеты, а Алн прикрыл глаза, торопясь собрать как можно больше энергии, пока эти двое находятся рядом и согревают его замерзшую душу живительным теплом. Он решал для себя очень сложный вопрос, следует ли ему и дальше нарушать неписаные законы своего рода, и помогать этой парочке уберечь святой дар, или пора уйти своим путем? Скорее всего, эльв принял бы обычный вариант, но уж очень необычные подопечные попались ему на этот раз. Сильные, преданные, умные и выдержанные… жаль будет, если и они как сотни других пойдут неверным путем, потеряют в мелких ссорах, обидах и поисках выгоды или удовольствий свет, подаренный судьбой, чтоб озарять их всю жизнь.

А Змей, наблюдая за напарником, ловко раскладывающим содержимое мешков на две неравные кучки, пытался просчитать, как могут развиваться события и что еще они могут предпринять прямо сейчас, чтоб потом не пришлось жалеть о непредусмотрительности.

— Маст, положи в тайник шатер и одеяло, — приказал он, дойдя в размышлениях о том, как пережить холодную ночь тому, кому понадобится запасная пирамидка, — еще зажигательных палочек, мяса и один котелок. В общем, все, что нужно, чтоб продержаться.

— Это ты правильно придумал, зайчик, — на миг оторвавшись от письма, нежно глянула на жениха тихоня, и Маст поторопился отвернуть лицо, чтоб его напарник не заметил невольной ухмылки, широко растянувшей губы герцога.

Змей был сейчас похож на кого угодно, на седого, матерого волка, хмуро озирающегося в поисках недобитых врагов, на разозленного ведьмака, изгнанного из облюбованной пещеры более сильным соперником, или на старого одинокого орла, мрачно следящего за подбирающимся охотником с вершины скалы. Но никак не на пушистого, серенького и лупоглазого зайца.

Хотя и воспринимал это прозвище с таким видом, словно это самый изысканный комплимент. А когда Арвельд, спрятав тючок с вещами в пустующей норе и надежно привалив его камнем, привел Змея показать тайник, тот вдруг попросил лист бумаги и перо.

— Свои я Эсте отдал, — торопливо царапая что-то на бумаге небрежно пояснил он, — а просить назад не хочу, она очень сообразительная. Вот, отдашь матушке Тмирне, если со мной что-то случится, она сумеет все сделать, как нужно.

— Подожди… — нахмурился герцог, — ты хоть объясни мне, что тут такое?

— Завещание. И подписанное всеми моими именами удостоверение, что Эста является моей женой, так как ритуал провел один из потомков древнего народа. Я Ална попрошу, чтоб подтвердил, думаю не откажет. А про то, что они считаются святыми и их слово наравне со словом жрецов все знают.

— Хорошо, я это возьму, — думая о своем, уверенно взял бумагу герцог и не читая засунул в потайной карман, одежда, выданная Тмирной, поражала их обилием, — но по-моему, раз уж ты так решил, проще было бы попросить его провести этот ритуал сейчас. Я буду свидетелем.

— Демон. Какой-то я стал несообразительный в последнее время, — искренне расстроился Дагорд, — веду себя как новобранец на плацу. Ну конечно, нужно попросить, спасибо за подсказку.

— Змей, прости еще раз, — с досадой пиная камни, попросил Арвельд, шагая к прогоревшему костру, — за те пакости, что мы устраивали в замке. Мне сейчас самому странно, почему мы поверили Кэнку, а не Геверту, ведь он считал тебя самым преданным другом, это хорошо видно со стороны.

— Забудь. Я вам должен быть благодарен, иначе мог никогда с ней не встретиться.

Герцог хотел бы сказать, что вот как раз этого быть и не могло, но вовремя прикусил язык. Права Лэни, рано еще открывать имена и лица.

— Алн, у меня к тебе огромная просьба, — едва дойдя до костра, выпалил Змей, — я слышал, вы можете скреплять законной силой брачный союз, пожалуйста, проведи сейчас для нас этот ритуал.

— А невесту ты не спрашиваешь? — Осторожно осведомился герцог, поглядывая на невозмутимо сворачивающую письмо Эсту.

— А я уже сказала, что согласна, — не поднимая головы, кротко объяснила она.

— Когда? — не поверил старший брат, — это я только что подсказал тему, что можно провести ритуал немедленно.

— А… Маст. Я все решила в тот момент, когда он спросил, возьму ли я кольцо. Я же взрослый человек и нахожусь в здравом рассудке, зачем спрашивать меня пять раз? Это король придумывает смешные указы после того как сам чего-то нахитрил когда привел в храм Леонидию. Они и ритуал проводили в замке Олтерна и свидетелей было всего двое, сам герцог и Зоралда… святая тишина! Как я раньше не сообразила!

— Эста! — решительно прервал Змей, точно знавший, что догадки его глупышки всегда оборачиваются очень большими неожиданностями — сейчас разговор про нас.

— Извини, зайчик, это привычка, — мгновенно повинилась тихоня, — Алн?! Ты проведешь для нас этот ритуал?

— Они уже близко, — с сомнением оглянулся на ледник полукровка, — очень торопятся, но попытаюсь успеть. Идите сюда.

И решительным шагом направился к самым пышным из растущих на склоне чахлых кустиков. Арвельд направился за ним, а Змей шагнул к Эсте. И не успела тихоня подняться с расстеленных плащей, как оказалась у него на руках.

— Зайчик, — и не собираясь спорить или жалостливо бормотать, что ему наверное тяжело, Эста обвила его шею руками, и прошептала, — нам нужно еще договориться об условных знаках и словах. Не нравится мне этот любитель запретной магии. Хотя могу предположить, что судя по мелочной подлости, это все же женщина. И вот это хуже всего.

— Давай поговорим про нее чуть позже?! — мягко попросил Змей, пряча ехидную усмешку.

Никому бы не поверил еще месяц назад, если бы ему сказали, что он будет нести на руках невесту на брачный ритуал, и вместо заверений в нежной любви, девушка будет рассказывать ему, кто по ее мнению, намеревался убить Олтерна и несостоявшуюся королеву Леонидию. А он, граф аш Феррез, вместо того, чтоб оскорбиться, будет смотреть на нее с неподдельным восхищением.

— Это я просто чтоб не забыть, — кротко вздохнула тихоня кладя голову ему на плечо.

— Входите туда, — приказал эльв, и Дагорд обнаружил, что между кустами образовался свободный от веток клочок, — теперь встаньте лицом друг к другу, поднимите левые руки, перчатку снимите…

Молодожены быстро и серьезно исполняли все его указания, а у Арвельда вдруг сдавило горькой обидой сердце. Его единственная сестренка, Лэни, которую он считал погибшей, стоит среди полуоблетевших кустов в страшной маске напротив человека, так же законспирированного под бродягу и собирается сделать самый важный в жизни девушки шаг. Связать свою судьбу с любимым человеком. А у него, урожденного герцога Адерского, бывшего наследника и правителя целого герцогства нет для нее не только подарка, но и букетика цветов или достойного ее наряда. Пальцы сами побежали по карманам, ища хоть какую-то безделушку и с досадой замерли, это была чужая одежда, и в ней не могло быть ничего, принадлежащего лично ему.

— Соедините руки, переплетите пальцы, — скомандовал тем временем Алнервиэль.

А едва жених с невестой исполнили это требование, достал откуда-то тонкую, гибкую лиану, усыпанную мелкими, серебристыми листочками и горошинками бутончиков и ловко опутал ею соединенные руки.

Сообразив, что вторая рука у него свободна, Даг немедленно обнял ею Эсту за талию, и девушка повторила этот жест.

— Посмотрите друг другу в глаза и мысленно скажите все, что вам хочется сказать, — важно произнес Эльв и поднял руки, творя странные, замысловатые и изящные пассы.

Окружающие парочку кусты внезапно соединились, прильнули к ним, переплелись ветвями в тесный шатер, стремительно покрывающийся молодыми побегами и листиками.

— Ты мое счастье и удача, моя радость и нежность, моя душа, и моя половинка, — сияя, шептали голубые глаза серым, — я хочу разделить с тобой весны и осени, дни и ночи, радости и беды.

— Ты мой нежданный подарок, моя награда и надежда, моя умница и глупышка, — истово вглядывались в голубые омуты серые глаза, — хочу отдать тебе все, что имею, и душу и жизнь и получить твою любовь и доверие. И клянусь, что никогда не предам и не обману.

Откуда-то извне, из-за плотно укрывших их веток доносился негромкий, но неимоверно значительный голос эльва, мелодично читавший нараспев совершенно непонятные слова, обвивающая руки лиана обросла многочисленными побегами, и вдруг разом раскрыла сотню бледно-розовых душистых светящихся цветочков.

Дурманящий аромат становился все насыщеннее, сердца жарко бились в унисон а губы упорно тянулись к губам, напрочь изгоняя непрошенную мысль, о том что нужно было выяснить заранее, когда можно будет целовать молодую жену?

— Дагорд…

— Глупышка моя…

Лиана, оплетшая соединенные руки на миг стиснула их крепко, почти до боли, и вдруг исчезла. И сразу, как живые, расступились кусты, спешно втягивая листья и побеги.

— Поздравляю вас, — торжественно сообщил Алн и деловито добавил, — как раз успеете поцеловаться и спрятать руки. Первые обозники уже на подходе.

— Зачем прятать?! — не понял Змей, выполнив первую часть предложения, и рассматривая свою жену с гордым видом собственника.

— Затем, — счастливо засмеялась Эста и покрутила перед его глазами запястьем, — большое спасибо, Алн! Я даже не ожидала, что это будет так прекрасно.

— Я тоже, — ошеломленно пробормотал Дагорд, рассматривая отпечатавшиеся на ее коже изящным браслетом листики и цветочки исчезнувшей лианы.

Глава 8

Они все-таки успели и наглухо застегнуть опущенные рукава, и повторить по три раза предложенные Эстой условные слова и знаки и даже вернуться к прогоревшему костру и устроиться в самых непринужденных позах. Труднее всего привелось Змею, ему нужно было не только спрятать рисунок на коже чуть выше запястья, но и стереть с лица блаженную улыбку.

Но и это удалось, едва Дагорд представил, что сейчас появится толпа отщепенцев, желающих жениться на его жене.

Мрачно уставился в сторону ледника, все сердцем желая оказаться от него подальше, и услышал неподалеку легкий стук камня, покатившегося под чьими-то ногами. Глянул на руки Эсты, отметил что они уже сложены накрест, в знак того что к ним кто-то крадется и спокойно повернул голову в ту сторону.

Высокий широкоплечий мужчина строго смотрел такими знакомыми язвительными глазами, что захотелось крикнуть, — привет, Гарт! Но Змей только крепче стиснул губы, настороженно следя за длинным кинжалом в руках кузена.

— Убери оружие, Кэнк, — мирно сказал Маст, — тут все свои. Как же вы додумались отправить девчонку одну? Повезло ей, что со мной полуэльв, залечил ее раны.

— Это им всем повезло, — допив отвар и ставя на камень пустую кружку, мелодично и строго поправил его Алн, — если бы девушка не захлопнула ловушку на себя, завтрашнего рассвета не увидел бы никто из них.

— Как это?! — Встревоженно вскликнул женский голос, и из-за камня решительно выступила Леонидия, — какую ловушку?

— Огненный песок, — строго сообщил эльв, — приходилось слышать, потерявшая дар?

— Алн? — даже сквозь слой белил, защищающих нежную кожу от горного солнца, стало заметно, как сильно побледнела госпожа Ниди, — неужели это ты? Какими путями?

— Мы ходим, где хотим, — в голосе эльва скользнула нотка высокомерия, и Эста могла бы поклясться, что полукровка выказал его нарочно, — а вот вам так нельзя. Кому ты перешла дорогу, неразумная?

— А то ты не догадываешься, мудрейший, — с легкой укоризной отозвалась госпожа и, пройдя к Эсте, села рядом с девушкой, — сильно тебе досталось? Мы видели кровь…

— Сейчас уже лучше, — прошептала тихоня таким слабым и безжизненным голосом, что у Змея невольно сжалось сердце, — если бы не Алн, было бы намного хуже. У меня ведь одежда вся закрытая, угольки попали в шею и в веки. Ловушка была почти на краю ледника… я дошла до конца с закрытыми глазами.

— Если бы она не вскрикнула, мы бы не успели добежать, — поймав неточность в рассказе сестры, хмуро поправил ее Маст, — не думали, что кто-то пойдет через ледник в одиночку. Что стоишь, Кэнк, садись. Обоз не скоро весь перейдёт.

— Откуда ты меня знаешь? — недоверчиво поинтересовался адъютант, не двигаясь с места.

— Помнишь Торем? Старого купца Ирсена? А красавиц из его гарема? Черноглазая Хайяна звала тебя — "мой тигр".

— Маст?! — недоверчиво уставился на герцога Кэнк, — но лицо не совсем твое.

— Нашлись добрые люди, свели с целителем, — туманно сообщил Маст, — вот потому я и тут. Пообещал в благодарность отнести сюда новость, которая до этих мест вряд ли еще дошла. Король отрекся от трона в пользу сына. А Лоурден подписал всем нам полную амнистию. Знатным помилованным будут возвращать имения и дома, а если невозможно — давать компенсацию. Судьи уже работают.

Герцог специально произнес последние фразы громко и уверенно, несколько охранников, следовавших за Леонидией, следили за ними, обступив широким кругом.

— Маст? — еще один охранник подошел ближе, — а меня ты помнишь?

— И хорошо, громкий Орив. Но буду помнить еще лучше, если ты вернешь мне деньги за ту цепочку, что я купил для твоей рыженькой подавальщицы.

— Точно, — засиял обрадованной улыбкой охранник, — так что, верно, что амнистия?

— Это правда, — важно подтвердил полукровка, и недоверчивые взгляды остальных отверженных сразу посветлели и стали задумчиво-растерянными.

Все отлично знали, что эльвы никогда не лгут, и теперь не могли так сразу уяснить, что им теперь нужно делать? Идти назад, в королевство? А как идти, если единственный мост они обрубили?! Или все-таки дойти до крепости? Но зачем? Чтоб потом возвращаться назад, на тропу контрабандистов, и пробовать пройти через Торем?

— Лошадей привели? — оглянулась Леонидия, — поедем в пастуший поселок. Пообедаем, подумаем. Да и Эсте нужно отдохнуть.

— Тао, приведи наших лошадей, — скомандовал Арвельд, и Змей немедленно поднялся с места.

Таков был уговор, Маст договаривается и ведет себя как командир их маленького отряда, а Даг изображает из себя нелюдимого молчуна.

— Откуда ты его взял? — подозрительно покосился Кэнк вслед вызывавшему смутную тревогу незнакомцу.

— Он давно с нами, надежный человек, — не моргнув глазом солгал Арви, хотя, если вдуматься, все сказанное — чистая правда. Смотря, с какой стороны глядеть.

— Ты в седле ехать сможешь? — с беспокойством поинтересовалась у тихони Леонидия.

Когда она чем-то занималась, или о ком-то волновалась, от сердца на время отступали тревога и страх. Вот и сейчас, Ниди предпочитала думать о ранах этой почти незнакомой девушки, чем о ловушке, которой они избежали. Огненный песок… она читала описание, и прекрасно помнит, какой ужас испытала, попробовав представить, что будут чувствовать обреченные, когда в них разом вопьется несколько сотен раскаленных иголок. Наверное, ей было очень больно, этой храброй девушке, выдающей себя за жену кузена Кэнка.

Хотя о чем это она? А сама всю жизнь за кого себя выдает? Особенно последние пятнадцать лет.

— Смогу, — помедлив, сказала Эста, намеревавшаяся потянуть время, пока Змей не приведет своих лошадей.

В последний момент перед тем, как девушка расслышала приближение подкрадывающихся бандитов, муж взял с нее слово, что она будет держаться как можно ближе к нему, и нарушать это слово без очень веской причины тихоня не собиралась.

— Эста, — внезапно взял ее за руку эльв, — я с вами дальше не иду. Отсюда моя дорога в другую сторону.

— Далеко? — вгляделась девушка в прозрачно-зеленые глаза, и сразу поняла, что зря задала этот вопрос, он не ответит, — мы еще встретимся?

— Нет, — печально качнул он головой, — я возвращаюсь домой.

Рассказывать человеческой девушке, что он, наконец, залечил собственные душевные раны и избыл все печали, эльв не собирался, тогда придется объяснять, что ему помогло тепло их объединившихся душ. А это может изменить их отношение к нему. Алнервиэль давно знал, то, что для эльвов обычное дело, восстанавливать свой покой за счет бесконтрольно выплескивающегося из людей счастья, самим младшим братьям кажется чрезвычайно предосудительным. По их мнению, пусть лучше рассеется по миру драгоценная энергия, чем вылечит душу старого полукровки.

— А разве ваша долина Эмаельгейл еще жива? — тихо, одними губами спросила она, но эльв услышал.

Слух его народа ничуть не хуже, чем у нее. Потому он и унесет с собой ее тайну… маленький, но важный секрет храброй девочки, за долю секунды просчитавшей страшную вероятность и мгновенно принявшей геройское решение.

— Конечно, — улыбнулся он ей так светло, как никогда не улыбался людям, — но хорошо спрятана. Прощай, храни свой дар.

— Спасибо, ты замечательный, — так же светло улыбнулась Эста, не сомневаясь, что он увидит ее улыбку сквозь вуаль, ведь эльвы видят душой.

Алн только рассеянно кивнул, мыслями он был уже далеко, там, куда не было доступа людям, потому что они умудрялись вкус даже самого райского счастья испортить завистью, подозрениями, ревностью или злорадством. И пока у него душа настолько наполнена энергией, полученной во время ритуала, что он сможет проложить себе почти прямой путь до родной долины, нужно спешно уходить, иначе снова застрянет здесь на долгие годы. Ведь последний раз ему удалось так щедро пополнить свой резерв целых пятнадцать лет назад.

Подъезжавший к кострищу Змей накрепко стиснул губы, рассмотрев, как нежно белобрысый держит за ручку его жену, но когда эльв встал и, не оглядываясь, пошел по направлению к кустам, граф отчетливо осознал, что это было прощание. Взамен настороженности в его душе возникла шемяще-острая грусть, слегка приправленная горьковатым пониманием непростительности собственных подозрений. И так захотелось сказать что-то хорошее этому непостижимому существу, делавшему добро не по просьбе, а просто по велению души, что Змей не выдержал.

Змей бросил поводья двух лошадей и направил свое животное наперерез эльву. Соскочил с седла прямо перед другом, пристально уставился в отстраненные прозрачные глаза и со всем жаром души выдохнул:

— Спасибо за все, Алн, и прости. Счастливого пути.

— Ваши браслеты скоро наберут силу, — невпопад произнес полукровка, впитывая щедрый дар чистосердечного порыва, и думая, что теперь он сможет пройти напрямик там, где раньше намеревался сделать остановку, — вы начнете издали узнавать друг друга… береги ее.

И решительно шагнул в расступившиеся перед ним кусты.

К костру Змей ехал не торопясь, последнее предупреждение эльва следовало обдумать, а еще лучше, поведать Эсте, вряд ли Алн сказал ей подобное при всех. А еще пора было решить непростой вопрос, каким способом они будут возвращаться назад, если бандиты и в самом деле уничтожили единственный мост. Хотя последнее утверждение Змей предпочёл бы проверить лично. Разумеется, он верил Эсте, что бывшая возлюбленная Олтерна приказала обрубить державшие мост канаты, но слишком давно и не понаслышке знал методы тех, кто считал себя вправе решать чужие судьбы. И потому вполне допускал, что приказ был с заранее оговоренным двойным подтекстом, и что верные люди могли сделать вовсе не то, что услышали в этом указании окружающие.

— Молчун, возьми девушку в седло, — подняв Эсту на руки, приказал Маст, — вторую лошадь я отдал госпоже Ниди и Кэнку. А сзади меня может сесть кто-то из парней, вот хоть Орив.

— Угу, — нарочито мрачно хмыкнул Змей, бережно подхватывая жену, и придержал лошадь, чтоб ехать последним.

Тогда он сможет шепнуть ей на ушко несколько слов, абсолютно не предназначенных для посторонних.

Поселок пастухов оказался обычным летним лагерем, с временными хижинами, слепленными из несвязанных раствором камней и кривых стволиков и крытых смазанной глиной соломой, с громыхающими вместо дверей пересохшими невыделанными шкурами. Лишь один-единственный дом был построен более аккуратно и добротно и именно к нему направил свою лошадь Кэнк.

— Стойте, — звонкий оклик Эсты вовсе не напоминал недавнего слабого голоска умирающей, но никто об этом не подумал, услышав следующие слова, — Там может быть ловушка.

— А как проверить? — разом останавливая лошадей, помрачнели мужчины.

— Я пойду, — заикнулась было тихоня, и тут же почувствовала, как руки мужа, прикрытые полами плаща, стиснули ее талию мертвой хваткой.

— Я против, — резко заявил Маст, — ты же не почувствовала тот песок?! Лучше остановимся в простой хижине, все равно это удобнее, чем на улице.

— Там все было не так, — робко заспорила Эста, — когда идешь по льду, лучше шагать быстро и смело, не останавливаясь. Вот и я, заметила ловушку в последний момент, когда свернуть уже было некуда. Зато глаза зажмурить успела.

Теперь, когда никто не мог выдать ее тайну, можно говорить все, что хочешь. А рассказывать правду тихоня не собиралась никому.

— У меня есть метод лучше, чем проверять твои умения, — не согласилась Леонидия, — но остановиться действительно лучше там, где советуем Маст. Теперь я его тоже узнала… просто никак не ожидала увидеть здесь.

— Поверь, я и сам не ожидал, госпожа, — склонив почтительно голову, чтоб скрыть выражение глаз, признался герцог.

Змей исподтишка усмехнулся, наблюдая за новым родичем, похоже, теперь он знает, откуда у его жены такие таланты. Определенно, это у них семейное.

Выбор места для ночлега закончился скоро, как выяснилось, госпожа Ниди категорически не желала ночевать в больших балаганах, предпочитая тесноту небольшой хижины обществу прочих членов отряда.

В этот раз Дагорду пришлось волей-неволей расстаться с женой, спрыгнувший с лошади напарник забрал ее так решительно, словно являлся законным покровителем.

— Ты поосторожнее с этой девушкой, Маст, — едко усмехаясь, предостерег его Кэнк, — она утверждает, что мой кузен Даг — ее муж.

— И она не лжет, — уверенно ответил ему Арвельд, — они и в самом деле женаты. Я могу заверить, Змей горячо обожает свою жену и прибьет каждого, кто протянет к ней лапы.

— Я это чувствовала, — потаенно вздохнув, сообщила Леонидия, — но у тебя, Маст, по-моему, было раньше о графе иное мнение?!

— Я заблуждался, — безапелляционно отрезал Арвельд, — и до сих пор об этом сожалею. Но меня сбила с толку рекомендация Кэнка, и теперь мне очень интересно узнать, за что же он так не любит родича?! Уж не за руины ли, которые Олтерн милостиво отдал его кузену? Так думаю, Змей с удовольствием от них отказался бы, если не мечтал восстановить для семьи.

Привязывающий лошадей Дагорд крепче стиснул зубы, все сказанное Мастом задевало самые сокровенные струны его души, и хотя лжи в этом не было, выставлять свои чувства и мечты напоказ он никогда не умел и категорически не желал.

— Пусть воины разведут костер, — попыталась скомандовать госпожа, но Эста не позволила ей взять над собой власть.

— Пусть костром займется Орив, а Молчун покараулит у входа, раз Маст говорит, что он надежный человек, — безапелляционно объявила она, и, дождавшись, пока Кэнк неохотно подтвердит кивком головы ее распоряжение, продолжила, — а мы пока поговорим об делах. Пришло время, госпожа Ниди, расплатиться со мной. Сами понимаете, в нашем деле оплата — всегда вперед.

И девушка решительно уселась на топчан напротив госпожи, для которой Кэнк застелил сиденье своим подбитым мехом плащом.

— Но ведь… — заикнулась Леонидия и столкнулась с холодным взглядом голубых глаз, глядящих с жуткого лица.

— В чем дело? Я могла сегодня погибнуть вместе с вами, — голос тихони звучал жестко, и в нем не было даже намека на недавнюю слабость, — и моя гибель осталась бы для моих сестер не только глупой случайностью, но и большой ошибкой взявшей контракт наемницы. И больше эту ошибку я повторять не намерена. Рассказывайте все подробно с того дня, как вашей кузине Зоралде пришла в голову идея выйти замуж за короля.

Глава 9

— Наверное, ты права, — помолчав несколько минут, безнадежно признала Леонидия и плотнее завернулась в плащ, словно ее морозило, — полагая, что пора все рассказать. Но только не о том, что она хотела стать королевой. Зоралда никогда этого не желала. И эта история началась задолго до нашего приезда в Датрон. Наверное, лет на пять раньше. Я тогда была еще ребенком и жила с родителями в поместье. А Зоре было уже шестнадцать, и когда в наш провинциальный Торог приехал по своим делам красавчик-герцог, она влюбилась в него с первого взгляда. Он ее тоже заметил… но ненадолго. Как только дела закончил — уехал и больше о ней не вспоминал.

Стоявший за шкурой Змей помрачнел, судя по его подсчетам, Олтерну было в тот момент двадцать семь. И если припомнить рассказы самого господина, в те развеселые годы на него толпами вешались девушки и женщины всех возрастов во всех городах и селениях, куда Олтерна посылал с заданиями король.

— Вот как, — в задумчивом голосе тихони сквозило печальное понимание, — и она не оставила мечту о нем, как это делали десятки прочих брошенных возлюбленных?

— Зора всегда была очень… сильная и настойчивая. Она потом говорила, что готовилась пять лет и сделала всё для того, чтоб этот негодяй не выскользнул из ее сетей.

— Но причем тут король? — недоуменно осведомился Арвельд, — ей нужно было ехать к герцогу.

— Олтерн не нуждался в невесте и тем более не нуждался в деньгах, — печально усмехнулась Ниди, — а вот король нуждался. И у Зоры как раз все это было, и красота и деньги.

Эста, незаметно, чтоб не отвлекать рассказчицу, опустила прожжённую в нескольких местах вуаль и саркастически усмехнулась. Надо же, как хорошо подготовилась Зоралда и как откровенно действовала! И никто из рассудительных дознавателей ничего не заподозрил, ослепленный длинным рядком нолей в цифре, обозначавшей сумму ее приданного!

— И еще кое-что, кроме денег, — подождав минутку, подтолкнула госпожу Ниди к откровениям тихоня, — и вот для этого ей и нужна была свита из хорошеньких кузин. Думаю, она сделала выгодное предложение каждой из вас.

— Да… ты все правильно понимаешь. Она так правильно говорила и обещала, что обязательно поможет… почему королевой должна стать какая-то кокетка, если у Зары получится выйти замуж за Олтерна? А своей кузине она даст очень приличное приданое, и подскажет, как стать королевой. Иначе ей не с кем будет поговорить, пока муж занят государственными делами.

— И как было не согласиться, — сочувственно поддакнула тихоня, хотя на самом деле никакого сочувствия не ощущала. Не стоит сочувствовать тем, кто ради собственного блага готов попытаться грязно обжулить безжалостную судьбу, — и чем вы должны были привлечь внимание короля? Наряды и прически не в счет, у столичных дам они были намного изысканнее. Любовные зелья для короля не пропустил бы дворцовый стряпчий, на приворотные амулеты поднял бы тревогу королевский охранный медальон. Остается ведьминская ворожба, очарование оборотней и морок нечисти. Чем она привлекла к тебе короля и Олтерна?!

— Я не знаю, что это было… она сама составляла… — побледнев, как перед виселицей, тихо прошептала несостоявшаяся королева, — но я выпила больше всех… очень хотелось жить во дворце, а не в обнищавшем поместье.

— Демон, — почти с ненавистью рыкнул Маст, и всё слышавший Змей был с ним полностью согласен, — где были королевские стряпчие, целители и хранители амулетов?

На месте были, — мог бы сказать Дагорд, но смолчал. Ведь никто ничего не заметил… и он тоже, хотя был тогда рядом с герцогом почти неотлучно. Ну а стряпчие, скорее всего, и не старались особо искать, ведь Маргент заблаговременно всем сообщил, что женится на Зоралде в первый же удобный момент. Вот только король не мог и предположить, что она все предусмотрела и устроила так, чтоб их свадьба никогда не состоялась.

Граф осторожно выдохнул, и, припомнив правила сидящего в засаде, крепко зажал зубами уголок воротника. Вскрывающаяся история становилась настолько странной и скверной, что он боялся выдать себя неосторожным или возмущенным восклицанием.

— Я же говорю, она долго готовилась. Но никто не мог предположить, что ко мне воспылает чувствами не только король. И что хуже всего… я тоже не видела никого, кроме герцога. Словно все разом померкли, только он стал еще ярче и красивее.

Кэнк недовольно фыркнул, но на Леонидию его недовольство не произвело никакого впечатления. Она была сейчас там, в прошлом, и видела только его, своего истинного возлюбленного.

— Леонидия, а как получилось, что вы согласились выйти замуж за короля? — осторожно продолжила допрос Эста.

— Так она же и постаралась… Зора. Я ведь говорила, она поклялась страшной клятвой, что Олтерн станет ее мужем. Кузина пошла к королю и поговорила с ним… сказала, что желает ему только счастья и вернет кольцо, если он поможет ей выйти за герцога. И Маргент уговорил друга. А потом они поменялись одеждой… а Зора подлила мне какое-то зелье… я была как в тумане. И хотя смутно понимала, что стою перед жрецом не с Олтом, все равно сказала — "да". И сразу потеряла сознание.

— Демон, какие дураки, — расстроенно выдохнул Арвельд, начиная понимать, с чьей сумасшедшей выдумки все началось, и за чье неуемное желание получить вожделенного жениха любой ценой заплатил он сам и вся его семья такую страшную цену.

Не говоря уже о многих сотнях остальных мятежников.

— А потом? — мягко спросила Эста, — как король оказался в реке?

— Я пришла в себя в карете… — нехотя продолжила рассказ Ниди, — она куда-то мчалась, а король целовал меня и называл своей женой. И на моем пальце действительно был надет королевский перстень. Но действие зелья уже прошло, и я начала понимать, что они натворили. Во мне словно проснулся взбесившийся зверь. Я кричала на него, била, царапала, рыдала, пыталась выпрыгнуть из кареты, но он на все отвечал, что любит меня. Наконец я устала и заявила, что прыгну с башни или в колодец, или повешусь при первой же возможности, все равно не укараулит, жить без любимого я не стану. И тогда он сказал, что Олтерн женился на моей кузине в тот же час.

Леонидия смолкла, отстегнула с пояса серебряную флягу, украшенную бирюзой и сделала из нее несколько торопливых глотков. В хижине запахло вином.

Путники молча ждали, пока она возьмет себя в руки, а Леонидия, сообразив, что теперь придется открывать все секреты до конца, глотнула еще вина и продолжила рассказ хрипловатым, безразличным голосом.

— Когда я услышала эту новость, сумела так извернуться, что достала его кинжал… он не мог и представить, что я умею обращаться с оружием. Приставила себе к груди и сказала, что проклинаю его и его ненавистную любовь. Он, конечно, бросился отнимать, но я успела надавить… рана была небольшая, но кровь текла сильно. Король велел кучеру остановиться и вынес меня из кареты. Оказалось, что неподалеку протекала река, Маргент нес меня на руках, карета ехала сзади, а я, не переставая, призывала все беды на его голову. И тогда он сдался. Сказал, что отпускает, я могу идти, куда хочу. Но чтобы не попалась разбойникам, должна взять охрану до того места, где останусь жить. Потом помог мне перевязать рану, отдал кошелек и несколько драгоценностей, я не хотела их брать, но сил спорить не было, ослабела от потери крови. Охранники посадили меня на коня, привязали к подушкам и повезли… тогда я еще не понимала, куда.

— Ну, думаю, это я и сама могу теперь сказать, — хмуро вздохнула тихоня, — не мог король позволить, чтоб его непокорная жена оказалась на свободе и ее кто-нибудь узнал. А для остальных разыграл спектакль с похищением или гибелью королевы, и объяснять ничего никому не стал, решил некоторое время выждать. Наверняка самоуверенно считал, что через некоторое время она одумается и смирится. Не учел он только одного, что узнав об этом происшествии, Олтерн раскается и будет искренне переживать. И перестанет обращать хоть какое-то внимание на молодую и страстно влюбленную жену. Разумеется, Зоралда такого стерпеть не могла и наверняка не раз попыталась напоить его своими зельями. Или приворожить чарами. Думаю, все поняли, что она имеет ведьминские способности и усиленно их развивает?

— А ты очень умна, тихоня, — с преувеличенной ласковостью заявил глубокий женский голос, и в одном из дальних углов хижины проявилась сидящая на топчане крупная женская фигура.

И в тот же миг, не дожидаясь следующих слов нежданной гостьи, Эста выхватила из потайного кармана метательный кинжал и с силой швырнула ей прямо в сердце.

Раздался противный визг, фигура вскочила, закрутилась, задергалась и вдруг растаяла зловонным облачком. Ошеломленные этим внезапным нападением и его странным исходом зрители, сидевшие до этого момента молча и неподвижно, схватились за платки и воротники, стремясь уберечь свои легкие от вони. Только Эста, застыв гордой статуей, смотрела в противоположный угол, казавшийся на первый взгляд совершенно пустым.

— Неужели видишь? — насмешливо спросила эта пустота уже знакомым Эсте голосом, и Леонидия с Мастом резко вздрогнули, — какая способная девочка! Нужно будет подумать, куда тебя приспособить.

Сестра Тишины только презрительно усмехнулась в ответ. Она лгала, эта хитрая, расчетливая и безжалостная герцогиня, еще не догадывавшаяся, что в поместье герцога подписан документ о ее смерти, и теперь она будет считаться самозванкой, если попытается вернуть свое имя или имущество. Впрочем, сама Эста тоже лукавила, когда расслышав, как сужается вокруг хижины круг из полусотни крадущихся шагов, не перестала выяснять правду про давно прошедшие события и объяснять брату и мужу свои догадки. Точно зная, что бесполезно даже пытаться сопротивляться такой куче самых преданных охранников Зоралды. И малейшая попытка достать оружие, ничем иным, кроме как немедленной гибелью строптивцев, закончиться не может.

Потому-то девушка и перевела весь гнев ведьмы на себя, швырнув кинжал в сидевшую под мороком кикимору, чтоб попытаться заинтересовать Зоралду, прежде чем она отдаст последний приказ. И как следствие — как можно дольше протянуть время, так как, едва оценив безвыходность положения, успела, пользуясь спрятанными по плащом руками и близостью пирамидки, лежавшей рядом в мешке, незаметно достать и отправить тревожный пенальчик. Самый важный и самый дорогой из всех, которые она носила с собой. В него не нужно было вкладывать письмо, он сам по себе был письмом, говорящим о том, что тихоня больше не видит ни одного из десятков обычно доступных ей способов повернуть обстоятельства себе на пользу.

— Ну это долго думать не нужно, — кротко ответила Эста, помолчав всего лишь пару секунд, чтоб не злить и без того взбешенную крушением своих планов ведьму, — я очень многое умею. И готовить и шить, и вязать шелковые кружева.

— А еще метать дротики, — в тон ей едко поддакнула Зоралда, — так зачем ты, раз такая умелая и чуткая, убила мою кикимору?

— С детства их ненавижу, — печально вздохнула тихоня, — и с тех пор сразу узнаю по их причмокиванию.

— То есть ты хочешь сказать, что пыталась убить не меня, — с недоверчивым смешком протянула бывшая герцогиня, — хитра.

— Тебя я могла бы убить и сейчас, — усмехнулась в ответ тихоня, отмечая про себя необычайную молчаливость всех присутствующих и какой-то странный запах, исходящий от морока, — потому что точно знаю, где ты стоишь. За спиной у Кэнка. А вот та, кого все видят — это очередной отвод глаз.

Она специально назвала морок отводом глаз, зная, что это разные по силе и степени умения чары, и точно попала в цель.

— Это морок, девочка, но поскольку в тебе нет ни капли ведьминского дара, такая ошибка простительна. А вот того, что ты испортила уже не одну мою ловушку, я тебе простить не могу. Но просто убивать не буду… никого из вас. Вы выдали врагам мое убежище и теперь будете выкупом… или ключами к моей новой жизни. Кэнк, свяжи всем четверым руки и выводи по одному на улицу, ящики уже ждут. Да прикрой им головы, хоть вон мешками.

Это было самое подлое, что она могла для них изобрести и приготовить, ящики, в каких перевозили на лошадях самых опасных злодеев. Сплетенные из стальных прутиков, и намертво пристегнутые к особым седлам, ящики закрывались сверху крышками и запирались простым штырем, провздетым сверху в несколько петель. Его невозможно было вытащить изнутри и потому обычно преступникам развязывали руки, заперев в этом демоньском приспособлении, чтоб они могли держаться и во время скачки не разбивать себе носы об неудобную клетку. Но Кэнк или не знал о таком способе, или слишком боялся своей настоящей госпожи, только, заперев недавних собеседников, и не подумал развязать им руки.

И хотя это не могло не тревожить тихоню, гораздо больше ее беспокоило странное молчание остальных узников. С того самого момента, как она убила кикимору, ни один из них не произнес ни слова и это не могло быть простой осторожностью. Пусть смолчал бы Змей или Арвельд, но Леонидия непременно должна хотя бы спросить кузину, за что та ее приговорила?

Ведь это только Эсте понятно, что ведьма мстит Ниди за любовь Олтерна, ошибочно полагая, как впрочем, и большинство брошенных прелестниц, что у нее увели любимого. И никто в целом мире не сможет ей доказать, что невозможно увести того, кто не желает быть уведенным. Ну, если только приворожить или очаровать, да и то надолго. Таково уж свойство истинной любви, что со временем она стирает любые чары и снимает всякие привороты.

И раз герцог Эфройский до сих пор, как и Маргент, мечтает о среброглазой Леонидии, стало быть, не подействовали на них никакие тайные снадобья и ведьминские заклинания Зоралды.

В путь отряд ведьмы двинулся не мешкая, и чутко прислушивающаяся к топоту копыт тихоня вскоре определила, что не так-то он и велик. Вместе с пленниками десяток или чуть больше всадников, если не предположить, что еще несколько могут ехать дозором впереди отряда и в арьергарде. Стало быть, большую часть тех, кто с ней приехал, ведьма оставила в пастушьем поселке, то ли не доверяя им до конца, то ли не найдя места бывшим подданным в своих новых замыслах.

Эста тихо вздохнула, осторожничая скорее по привычке, чем от необходимости, и задумалась. Все выясненные ею довольно важные сведения, могли быть им очень полезными, если тихоня сумела поверить что Зоралда решится продать пленников Олтерну. Ну, или их жизни. Но верить бывшей герцогине никак нельзя, женщина оказалась настолько злобной и лживой, что вполне способна была убить много лет верно служившую ей кузину. Наверняка нахлебавшуюся за эти годы от мстительной сестрицы и оскорблений и подлостей и унижений.

Лошади, скакавшие первыми, неожиданно встали, и до чуткого слуха монашки донеслось несколько тихих слов строгого приказа. Зоралда требовала от нескольких сопровождавших их воинов отправиться в крепость краткой дорогой и выдать указания греть побольше воды, готовить ванну и комнату госпожи, сразу по приезде она намерена взяться за изгнание завладевшего телом госпожи Ниды проклятья. А еще приготовить камеры и цепи для шпионов, умудрившихся обмануть их госпожу и бросить в нее запретное заклинание.

Как ловко! Едко восхитилась Эста, стало быть, это не сама Зоралда ведьма, а кто-то из них четверых. Ну, а судя по тому, что кузину аферистка намерена выдать за потерпевшую, стало быть, на роль ведьмы определена она, сестра тишины. Так вот почему бывшая герцогиня не сделала даже малейшей попытки посмотреть пленнице в лицо, или сорвать с нее жуткую маску, о которой наверняка доложил услужливый Кэнк! И вот почему им не стали развязывать руки! Чтобы Эста не попыталась снять ее сама!

Девушка язвительно усмехнулась, прислушалась к топоту уменьшившегося почти вдвое отряда и принялась за дело. Спрятать руки под одежду в клетке не так-то легко, но проще, чем без оной. Приподнять полу плаща коленкой, прижать к железным прутьям и просунуть в эту щель связанные кисти рук удалось ей за пару минут. Ну, а дальше уже проще. Многократно отработанным движением изогнуть тонкие пальчики, подцепить ногтем и вынуть крохотный кинжальчик, копию того, что она подарила Змею. Затем зажать его в кулаке особым способом и перерезать хоть одну веревку. А после, постепенно подёргивая обмотанный в несколько слоёв кожаный шнур, освободить его настолько, чтоб выскользнула одна изящная кисть, неотъемное наследство бабушки-герцогини.

Ну вот и все. Теперь, чуть ослабив, отложить путы так близко, чтобы можно было в любой момент вернуть на место, показывать такие таланты захватчице не стоит.

Еле заметными движениями, не уверенная в том, кто именно скачет чуть позади нее, Эста стянула на груди полы плаща, сколола спрятанной за отворотом булавкой, и просунула руки под прикрытием редкого грубого мешка под вуаль. В случае надобности маску можно были снять очень быстро, расстегнув за ушами незаметные крючочки. Но после этой, сотни раз проделанной ранее процедуры, девушку ждал неприятный сюрприз. Оказывается, затекшая под маску и не до конца промытая кровь приклеила тонкий шелк к коже, и теперь он не желал отставать. Пришлось поплевать на пальчик, и, немного смочив прилипшие места слюной, некоторое время усиленно их тереть. А потом искать у пояса кошель с зельями, доставать душистое масло и протирать уголком платка все лицо, чтоб не напугать никого видом засохшей крови. Поди докажи потом настроенным против нее отщепенцам, что это она была поранена, а не пила кровь жертвы, как любят рассказывать в своих байках болтливые обозники.

Успокоилась девушка только тогда, когда от недавнего происшествия на леднике, по ее ощущениям, на щеках и шее не осталось больше никаких следов. Осторожно спрятав подальше все, что хотела бы спасти от неминуемого обыска, тихоня занялась новым делом. Проковыряла против глаза в мешке маленькую дырочку и начала изучать обстановку, осторожно поворачивая голову. Попутно не переставая просчитывать возможные планы Зоралды. И когда рассмотрела, что на одной из развилок почти незаметной тропы их отряд свернул не на северо-запад, где была расположена захваченная отщепенцами заброшенная крепость, а на юг, саркастически ухмыльнулась.

Все-таки она снова их обманула, своих теперь уже бывших соратников, эта безжалостная ведьма, отправила подальше, чтоб никто не видел и не смог потом указать, в каком именно месте она свернет к Торему. А в том, что Зоралда намерена исчезнуть, осев в каком-то из многочисленных городов, поселков, или даже гаремов Торемского ханства, тихоня уже не сомневалась.

Убеждена она была и в другом, не нужны они ведьме ни для выкупа, ни для каких-то иных целей. Слишком это опасное и ненадежное дело, торговаться с разъярённым Олтерном, молодым королем и настоятельницей ее монастыря. И нужно быть намного глупее, чем Зоралда, чтоб польститься на мнимые выгоды от подобной сделки.

Не верилось Эсте и в то, что их везут, чтоб использовать в каких-либо ритуалах. Всё по той же причине, за их гибель матушка способна перевернуть не только все соседние королевства и ханства, но и подземелье гномов. И постепенно у нее осталась всего одна догадка, что надумала сделать с ними ведьма.

Месть, вот что давно уже стало смыслом ее жизни, и ради мести она недавно приговорила к ужасной смерти не только кузину, но и всех без исключения ее спутников, даже безропотного и исполнительного Кэнка. И она не откажется ни за какие блага от своих черных планов, потому и везет Леонидию со связанными руками, чтоб доставить той как можно больше боли и унижения. Ну а их всех прихватила за компанию, и чтоб не подняли за ней раньше времени погоню. И наказать за крушение своих тщательно просчитанных планов и за вот это поспешное бегство может так же, толпой. А уж о том, какие у нее могут быть идеи насчет этого наказания, тихоне не хотелось даже думать, ясно уже, что ведьме-самоучке неведомо даже слово — сострадание. Особенно если оно относится не к ней самой.

Значит, нужно быть готовой к любой мерзости, и попытаться использовать любой, даже самый незначительный шанс, чтоб опередить и остановить безжалостный замысел отвергнутой мужем герцогини.

Глава 10

Было далеко за полдень, когда отряд остановился на привал под каменным козырьком, нависающим над тропой, вьющейся почти по дну ущелья. Ведьма и трое охранников, считая Кэнка, спешились и занялись своими делами, поили и кормили коней, умывались, что-то ели. На сидящих в ящиках с мешками на головах пленников никто из них не обращал никакого внимания, и определенно не собирался ни водить в кустики ни поить водой, не говоря уже о еде. И это неимоверно злило Эсту, слышавшую, как странное оцепенение и немота наконец-то начинают спадать с остальных узников. Тихо скрипнул зубами Змей, что-то прорычал Арвельд, горько всхлипывала Леонидия.

Ее лошадь стояла бок о бок с животным Эсты, жадно хрупая овсом, насыпанным в выдолбленную в камне чашу. Стенки их клеток почти соприкасались, и сестра тишины отчетливо видела опухшие руки бывшей королевы.

— Придвинь руки к стенке клетки, — приказала тихоня тихим шепотом, дождавшись, пока ведьма уйдет в кусты, — узлом ко мне. Потом спрячешь под плащ.

Ее узкая кисть как раз пролезла в дыру между прутьями, и она молила удачу только об одном, чтоб не кончился овес и лошади не отодвинулись друг от дружки.

— Спасибо, — всхлипнула Ниди чуть громче, — какая же она гадина!

— Тихо, они рядом. Ты что, раньше этого не поняла? — дорезав веревку, Эста вздохнула с облегчением, — теперь подсунь руки под мешок и зубами помогай себе снять путы.

Некоторое время пленница с сопением и тихими стонами возилась с впившейся в кожу веревкой, потом приподняла край мешка и огляделась.

— Ниди! — возмутилась тихоня, — опусти мешок и спрячь руки.

— Я хочу попросить… чтоб отпустила хоть на пять минут.

— Проси. — Как можно презрительнее фыркнула Эста, — только не жалуйся мне потом. Я не помогаю самоубийцам и дуракам.

Леонидия немного повздыхала, повозилась, устраиваясь удобнее, но просить о чем-либо кузину так и не стала. А еще через четверть часа отряд двинулся дальше, и больше всего тихоня жалела о том, что не смогла освободить руки мужчинам.

Ехали они почти дотемна и на последнем отрезке дороги так погоняли уставших лошадей, что Эста начала всерьез тревожиться. Хоть пропастей под тропой и не видно, зато хватает камней и участков с осыпями и крутыми берегами горной речки, и издерганная лошадь вполне может от резких окриков и ударов кнута оступиться и покатиться туда вместе с клеткой и пленником.

Однако, пронесло. Видимо удача была в этот день в хорошем настроении и не стала отворачиваться от и без того замученных пленников. Еще тлели осенние сумерки, когда отряд свернул к темнеющему между кустов входу в явно заброшенную каменоломню и остановился.

Охранники торопливо соскочили с коней, повели их внутрь, вспыхнул впереди в тоннеле один факел, потом второй, третий. Эста внимательно рассматривала покрытые копотью стены, считала повороты и, по уверенному движению возглавлявшей отряд Зоралды все яснее понимала, что ведьма чувствует тут себя как дома. Следовательно, уже давно готовила для себя это убежище и скорее всего, не удержалась, чтоб не понаделать каких-нибудь особо гнусных ловушек или сюрпризов. И определенно, как все мстительные люди, долго готовившие кому-то гадость, мечтает насладиться видом чужих мучений. А если так, то пленникам нужно попытаться использовать эту ее слабость, чтоб спастись. Не исключено что это единственный шанс, который им остается, потому что каменоломни — это самое удобное место, где можно спрятать следы любых преступлений и любых злодеяний.

И только в таких условиях наступает для тихони тот самый крайний случай, когда она имеет право сама убить врага и ее монастырь всегда защитит сестру от дознавателей и судей. Вот только Эсте, несмотря на всю ее подготовку, никогда не приходилось не только убивать, но даже по-настоящему бить человека и теперь при мысли о том, на что нужно решиться, девушку поневоле бил легкий озноб.

Охранники, приведшие лошадей в просторную выработку, где по вырубленной в полу канавке текла вода, ушли заниматься своими делами, снова оставив пленников в клетках. Маст почти рычал, и в этом рыке слышались всевозможные угрозы и ругань, но от употребления самых грязных словечек, почерпнутых за время скитаний, его сдерживало присутствие сестры. Змей же сумел сбросить с головы мешок и обнаружив, что руки Эсты свободны, с раскаянием вспомнил про ее подарок. И теперь, шипя от злости на собственную недогадливость и неловкость, пилил опухшими и непослушными пальцами веревку.

— Тсс, — шепнула следившая за ним Эста, — идет.

— Да пусть хоть бежит, — рыкнул ничего не видевший Арвельд, — мне уже все равно.

Однако в пещеру вошел Кэнк с одним из охранников, и наконец, принялся по одному вытаскивать пленников. Для этого лошадей подводили к каменному выступу, отстегивали седло и сдвигали его вместе с клеткой на камень. А потом, открыв крышку, так же бесцеремонно вытряхивали из нее узников.

Вскоре подошли и остальные охранники и принялись помогать товарищам. Грубо поднимали своих жертв на ноги, застегивали на поясах железные обручи, скованные между собой, и принимались за следующего узника или узницу.

Арвельд со Змеем рычали, ругались и высказывали бывшим соратникам Маста, все, что о них думают, однако отщепенцы невозмутимо продолжали делать свое дело. Связав всех узников на одну цепь, как бусины на нитку, охранники повели их прочь из конюшни, не забыв прежде насыпать лошадям овса.

Пещера, куда их притащили, была низкой, темной и запиралась из тоннеля массивной железной решеткой, определенно оставленной еще камнетесами, не пожелавшими таскать по горам такой груз. В стенах были вырублены ниши, указывающие, что когда-то тут была кладовая, а в одном углу виднелась куча старой травы и разного мусора.

Рассмотрев все это при свете факела, который стражники, уходя, оставили в тоннеле напротив решетки, Леонидия опустилась на каменную полку и захлюпала носом.

— Прекрати, — строго прикрикнула на неё тихоня, доставая отмычку, — сейчас все наладим. В дальнем углу, где сыро, сделаем отхожее место, вон валяется какая-то дерюжка, ею и занавесим, а спать устроимся возле выхода, там воздуха больше.

Первый пояс, снятый с освободившего руки Змея, тихоня аккуратно положила на пол и принялась освобождать брата, потом Леонидию. С себя она снимала цепи в последнюю очередь, решив, что нужно будет их убрать и утром надеть назад, не запирая. Никогда не знаешь, что может пригодиться, а что нет.

Через некоторое время, когда столь важное место было устроено и даже приготовлена постель из жалкой кучки травы, оказалось что всех мучают два вопроса, как собирается поступить с ними Зоралда, и где достать воды.

— И думать забудь, — пришлось снова прикрикнуть на бывшую королеву Эсте, когда та предложила купить воды за ее драгоценную брошь у одного из стражников, если он еще пройдет мимо, — боюсь, после той воды я тебя спасти не смогу. У твоей кузины очень грязные методы. Вот что она с вами сделала, когда вы молчали и делали все, что скажут?!

— Но все чувствовали и соображали, — Змей, сразу как они с Мастом устроили общую лежанку, усадил девушек посредине и устроился рядом с женой, — и это было очень отвратительно.

— Леонидия? — оглянулась тихоня на соседку, и плотнее прижавшись спиной к груди мужа, наслаждаясь его близостью, — ты нам так и не успела утром досказать, куда тебя увезли. И откуда взялась Зоралда?!

— Все так просто… — тихо вздохнула та, — теперь, когда прошло столько лет. А тогда мне было очень трудно и ужасно обидно. В голове стучала только одна мысль, почему он так легко отдал меня королю? Я ведь ему предлагала тайно провести ритуал, и никакой король этого не смог бы отменить. Но он сказал… что любит меня, но уже дал слово. И что для страны очень важно, чтобы король женился на достойной девушке, и перестал чудить. Я очень обиделась и ушла… а когда пришла в свою комнату вся в слезах, она дала мне успокоительное. А потом записку от Олтерна, где он назначил свидание.

— Вот тут ты врешь, — вдруг заявил Змей, обнаруживший, что на его жене нет ненавистной маски, и исследовавший под прикрытием вуали губами нежность ее шейки, — когда он отказался жениться тайно, ты обозлилась и столкнула его с галереи, на которой вы стояли. Он спасся лишь чудом… неподалеку был адъютант, который следил, чтоб вам не мешали. Он и вытащил Олтерна, успевшего ухватиться одной рукой за столбик перил.

— Что? — охнула Леонидия, и даже в полумраке стало видно, как побелело ее личико, — но это ложь! Чтобы я, и его… ты не понимаешь, тогда я лучше бы прыгнула сама, чем причинить вред ему!

— Значит, она вас подслушивала, — задумалась Эста, — и выяснила, что есть она, богатая, статная и красивая, и есть двое достойных мужчин, король и герцог. И оба любят тебя. Вот тут и сказался ее подлый характер. Святая тишина, да ведь она в тот момент почти нашла к нему дорожку, к Олтерну. Ведь если бы адъютант не ринулся спасать господина, тот неминуемо бы упал. Но не думаю, что ей нужен был труп герцога, значит, она что-то подстроила заранее? Ведь Леонидия наверняка ей рассказывала, где у них свидание, так, Ниди?

— Ты как будто там была, — горько всхлипнула расстроенная женщина, — а я столько лет была глупой, как курица. И королю тоже поверила, а его люди привезли меня в его охотничий домик и заперли. Король каждый день присылал мне подарки, сладости и цветы, и в букетах лежали длинные и нежные письма. Но я недолго там прожила, однажды ночью пришла Зора. Она одна не поверила в болезнь короля и приказала своим людям проследить, чем он занят и с кем разговаривает. В то время Олтерн почти все время находился возле него, и она была предоставлена сама себе. А еще Зора обнаружила в замке герцога старых слуг, семейную пару оборотней. И заставила служить себе, пользуясь тем, что кроме нее никто не понял, какой они расы. Вы же знаете, что в нашем королевстве их почти нет.

— Кирт и Олита? — сообразила Эста всего на долю секунды раньше графа.

— Они самые. Вот они и вывели меня из охотничьего домика и спрятали в одном из поместий, которое купили на деньги кузины. Она разделила свое наследство перед тем, как выходить замуж, и часть положила в гномий банк на тайный счет. А потом начала подкупать и собирать заговорщиков… Олтерну она была безразлична, вот и завела тайного любовника… маркиза Пэгирта.

— И никто этого тогда даже не заподозрил, — с досадой выдохнула Эста, тайком хлопнув ладошкой слишком расшалившегося под прикрытием вуали Змея, — вот теперь мне понятно почти все, кроме одного, кто сидел все эти годы в башне Олтерна? Ведь оборотни ушли оттуда вскоре после того, как герцог запер свою жену. Никогда не поверю, что они уходили одни.

— И правильно не поверишь. Они вытащили Зору через люк, в который ей опускали корзины с едой, а взамен кузина отправила очень похожую на себя селянку. Та согласилась на это за новый домик, и на ней Зора испытала свое новое зелье. После него девушка считала себя герцогиней, и даже научилась вести себя очень похоже на кузину. Только так и не смогла отвыкнуть от привычки все время все мыть и протирать.

— Святая тишина… — огорченно пробормотала тихоня, — а вот это мы пропустили. Считали, что это герцогиня из-за своего провинциального происхождения такая чистюля… впрочем, и герцог тоже так думал.

Змей только тихо хмыкнул, она вообще была очень большой лгуньей, эта Зоралда, и он убедился в этом самолично еще в день ее приезда. Получил из-за нее выговор и потому терпеть не мог яркую и наглую баронессу. И очень радовался, когда через два дня после их свадьбы перебрался вместе с Олтерном во дворец короля, тот самый, где теперь правит Лоурден.

— Нужно поспать, — закончив писать письма, Эста сунула один экземпляр брату и нырнула под плащ к Змею, мигом заключившего жену в плен горячих рук и едва слышно вздохнувшего от разочарования. Вовсе не так и уж точно не тут должна была пройти их первая брачная ночь. Здесь между ними не может быть ничего, кроме скромного поцелуя. Даже если бы не было спутников и охраны… слишком он любит и ценит свою жену.

Казалось, они только что заснули, и тела, измученные неудобными клетками, еще не успели даже немного отдохнуть на жестком ложе, а ручка Эсты уже требовательно трясла Змея за плечо.

— Зайчик, проснись! Сюда идут!

— Что? — Он размышлял всего секунду, потом резко поднялся, сел, нацепил на торс проклятую железку, слова Эсты о том, что цепи смогут помочь им притупить бдительность Зоралды, показались разумными всем им.

— Сюда идет ведьма и с нею охранники… но шагают они как-то странно, — негромко объясняла тихоня, торопливо заканчивая заплетать почему-то распустившуюся косицу, и натягивая шляпку с вуалью, — а время сейчас — всего час после полуночи.

— Выспались? — едко осведомился голос Зоралды и у ног Маста звякнул ключ, — можете раскрыть замки, если раньше не сумели и выходить оттуда.

— Старайтесь этим не дышать, — еле слышно шепнула Эста, ощутив исходивший от ключа знакомый по хижине запах, — на нем зелье, подавляющее волю.

— Бесполезно, от него только амулеты спасают, — успела обреченно пояснить Леонидия и смолкла, покорно поднимаясь на ноги и направляясь к двери.

— Гадюка, — яростно прошипел Арвельд, чувствуя, как его охватывает знакомое безразличие и последовал за ней.

В этот момент Змей ощутил весомый тычок и обнаружил, что Эста покорно встает с постилки следом за ними, помедлил еще мгновенье, получил дополнительный и очень убедительный пинок. Этот жест мог значить только одно, Эста снова не подпала под влияние мерзкого зелья, но почему-то намерена показать ведьме обратное. Следовательно, ему нужно поступить так же, понял ее намек Дагорд, и, словно по привычке прихватив с собой плащ, последовал за сокамерниками.

Охранники во главе с Кэнком, нагруженные увесистыми мешками, уже прошли в сторону конюшни, и сначала Эста решила, что узникам придется снова лезть в клетки, но ведьма свернула в другую сторону. Шла она торопливо и не оглядываясь, и с первого взгляда можно было подумать что Зоралда совершенно уверена в силе своего зелья, но тихоня со все возрастающим ужасом понимала, что это вовсе не так. Все усиливающийся позади них шорох, сопровождавшийся характерным причмокиванием, говорил, что вслед за пленниками неотступно следуют кикиморы, и не только они. Пару раз окативший девушку холодок, как от сквознячка, мог быть только признаком присутствия очень редкой нечисти, каменного оборотня, и вот его нужно было бояться всерьез. Он подчинит своим единственным даром, природным обаянием и будет много дней водить за собой, поить и кормить пленника, понемногу высасывая его жизненную силу.

— Сзади кикиморы и оборотень, — на одном из поворотов Эсте удалось шепнуть предупреждение шедшему последним мужу, но вот заставить его уступить ей свое место девушка не сумела.

И потому меньше следила за ведьмой и тем, куда их ведут, чем за невидимой и неподкупной охраной. До тех пор, пока вдалеке не грохнуло эхо обвала, и прокатилась по выработке пахнувшая пылью волна воздуха.

— Это Кэнк завалил вход сюда, — не оглядываясь, и не останавливаясь, с высокомерной язвительностью сообщила Зоралда, — а второго просто нет.

Но Эста ей не поверила. Даже близко не похожа ведьма на самоубийцу, и все ее действия красноречиво говорят об этом. Сейчас скорее нужно бы обеспокоиться судьбою ее верных охранников, но после вчерашнего их бессердечия огонек сострадания почему-то никак не хочет загораться в душе, несмотря на подозрение, что все они тоже были пленниками подлого зелья.

Значит, жестокая интриганка собирается уйти таким путем, о котором никто не знает и не должен знать, и вряд ли она намерена посвящать в эту тайну своих пленников, которых очень постаралась сделать своими яростными врагами.

Однако тихоня ошиблась, но не от осознания этой ошибки у нее тяжело заныло в груди, а от того, что ведьма оказалась не просто тварью, а прожжённой тварью того особенного разряда, который даже не с чем сравнить. Потому что они уже потеряли все человеческие качества и ценят всех остальных только исходя из собственной пользы. И если ей этот человек не нужен, стало быть можно сделать с ним все, что заблагорассудится.

Глава 11

Когда они поднялись по нескольким разномастным лестницам, тоннелям и переходным мостикам в просторную пещеру, ни у кого не появилось и малейшего сомнения, чем занимается здесь Зоралда. Да и чем, как ни ведьминскими тайными ритуалами и алхимическими опытами можно заниматься в помещении, щедро увешанном травами, сушеными зверюшками и полками с флаконами всевозможного вида и размера?! Столы и скамьи были заставлены разнообразными котлами, колбами, и прочей посудой для варки зелий, а так же ступками, мерками, перегонными приспособлениями и гномьими поделками вроде часов, весов и сушилок.

Из этой пещеры, кроме входной дверцы, за которой в спину пленникам пыхтела нечисть, вела только одна дверь. Вернее, проем на нависший над скалой уступ, огороженный высокой стенкой из неподъемных плит и крытый лишь звездным небом. Едва узники, следуя приказу ведьмы, оказались на этом неуютном балконе, освещенном четырьмя факелами, преступница дернула рычаг, опустивший на вход тяжелую плиту. А потом выдернула его из гнезда и, размахнувшись, выбросила за стену. И далеко не сразу звон упавшего на камни металла достиг слуха тихони.

— Мне все равно, — нагло усмехаясь, заявила ведьма, шагнув на покрывало, застилавшее часть пола, — хотите вы жить, или нет. Я могу уйти отсюда в любой миг, — она подняла руку и показала зажатую в ней капсулу, потом ткнула пальчиком другой руки себе под ноги, — под этим покрывалом портальный амулет. И кристалла хватит на всех. Но тот из вас, кто тоже желает иметь капсулу перехода, получит ее только на моих условиях.

Эста прекрасно помнила, что у нее есть пара капсул, но сильно сомневалась, что тут они сработают. Ее капсулы настроены на переход в монастырь, и с трудом достают до него с башен южных городов. А вот отсюда, из-за пограничных гор, можно уйти только на одну из этих самых южных башен, иначе можно оказаться среди ночи где-нибудь на склоне горы в самом диком и недоступном месте. И все равно двух капсул на всех никак не хватит, а остальные остались в тайнике у ледника.

Следовательно, поскольку для перехода нужна именно та капсула, которую даст Зоралда, никакого выхода нет, и ведьма очень хорошо это знает. И хотя есть шанс, что она запросто может снова обмануть, Эсте не очень в это верится, никакого удовольствия от того, что они просто замерзнут на ледниках, злобная фурия не получит. А она, судя по зловещей ухмылке, придумала что-то очень противное.

— Первому выбирать тебе, Маст, — с издевкой произнесла интриганка, — потому что ты заслужил это наказание. Я помогла тебе бежать, сняла с тебя заклинание ложной памяти, дала пристанище, пищу, друзей и возможность жить, как хочется, а ты за это привел в мои владения шпионов моего мужа! Не делай удивленное лицо, я все знаю. Остались еще преданные люди, предупредили. И за твою неблагодарность ты получишь новую память… ненадолго, нет у меня такой силы, как у королевских амулетов. Всего-то на год или полтора. И даже не будешь после ее обретения нищим или незнатным. Тебя ждет небольшое поместье, где ты давно не был и вот теперь, наконец, возвращаешься к семье. Любимой жене и сыну. Быстрее думай, эта дверь выстоит не более получаса, каменные оборотни умеют быстро проедать проходы в граните.

— Согласен, — мрачно проронил Арвельд, — давай капсулу.

— Сначала выпей зелье, вон на столике четыре чашки. Берешь ту, на которой лежит конверт с твоим именем. Его тоже берешь, там нужные документы. И учтите, тот, кто откажется от зелья или случайно прольет, лишает права получить капсулу… сестру тишины.

Святая Тишина, — расстроенно выдохнула Эста, значит, она и действительно много знает, и многих. И тогда понятно, почему ведьма так долго умудрялась обманывать дознавателей и стряпчих.

Герцог стиснул зубы, и шагнул к столу. Он не понаслышке знал, как трудно победить каменного оборотня, несмотря на его медлительность. Особенно без оружия и боевых амулетов. И очень хорошо помнил, что выхода больше нет, а позади оборотня толпятся голодные кикиморы, запертые так далеко от привычного и сытного для них болота.

— Стерва, — беря одной рукой конверт, а другой зелье, с чувством прорычал герцог и поднес чашечку к губам.

Выпил одним махом, хрустнула на крепких зубах портальная капсула, мимолетно вспыхнул портал, и на балконе стало на одного человека меньше.

Душу Эсты резанула острая боль, бедный Арви! Только почувствовал себя свободным человеком, только поверил в возможность возвращения к нормальной жизни и такой удар.

А Зоралда язвительно хихикнула и уставилась на Леонидию.

— Теперь твоя очередь, сестричка, иди, бери чашку и конверт, чтоб не забыть свою роль. Надеюсь, ты уже поняла, чьим мужем он будет работать в ближайший год?

— Но ты же обещала… — голос несостоявшейся королевы задрожал, и из ее глаз полились слезы.

— Ты мне тоже обещала… соблазнить короля! — А сама в первый же вечер влезла в постель к моему любимому мужчине, шлюха! — Внезапно взорвалась вулканом гнева и ярости ведьма, — а какую скромницу изображала! Зато теперь всем известна цена твоей скромности!

— Это была не я… — убито пролепетала Ниди, — это все твое зелье… и я ведь искупила… столько лет сидела в этой крепости, делала все, что прикажешь.

— Да, — так же резко успокоилась герцогиня, — ты побыла в моей шкуре… но не все еще испытала. Вот теперь узнаешь, каково на вкус презрение… самых родных и любимых людей… и будем квиты. Пей зелье, и уходи, вот твоя капсула.

И она разжала второй кулак.

Леонидия больше не спорила. Взяла чашечку, проглотила зелье, разорвала конверт и пробежала взглядом находящуюся там записку. Положила ее в карман, выхватила из протянутой к ней руки ведьмы капсулу и разломила. И все это без единого слова, только слезинки катились по бледным щекам.

Эста считала, что теперь ведьма примется за нее, но полные яда глаза смотрели на Змея.

— Ты надеялся, красавчик, что меня собьют с толку твои вымазанные мелом волосы? Или какие-то там морщинки? Да я твою подлую рожу столько раз мечтала еще хуже разрисовать, что помню наизусть каждую черточку! Ведь это ты, преданный дурак, испортил все, что я готовила столько лет! Из подлой вредности маленького человечка, вообразившего себя другом герцога, хотя его всего-то назначили — "подай сапоги". И ведь я тебе такие деньги предлагала… зазнался, поганец. Зато твой кузен неплохо отработал за тебя… и еще отработает, он ведь без зелья уже не может… хи, хи, мало кому известно, почему они пьют его всё безропотнее. Но ты тоже должен ответить за свои подлости… это справедливо. Бери свою чашку и иди… для тебя я приготовила особенно веселое занятие. Ты же любишь риск, острые ощущения, горячих женщин? Вот это и будет на ближайший год твоей жизнью. Хотя и опасность будет настоящая, за все нужно платить.

Перекрывающая вход плита, за которой скреблась и урчала нечисть, дернулась, заскрипела, но устояла.

— Поторопись! — прикрикнула на Змея ведьма, — если не хочешь посмотреть, как каменный оборотень будет пить твою жену.

— Хорошо, — прорычал Змей, подходя к столу, — но запомни, потом я тебя все равно найду. И еще… если бы все вернулось, я снова не пустил бы тебя в его спальню.

Он схватил конверт со своей чашки, разорвал и прочел, зло кривя губы. А потом пошарил пальцем в зелье и обернулся к ведьме.

— Где капсула?

— Вот, — победно ухмыляясь, достала она из кармана очередной ключ, и повертела в воздухе, — пей быстрее зелье.

— Сначала капсулу, — недоверчиво сощурившись, шагнул к ней Дагорд.

— Еще шаг и капсула полетит за стенку, — чуть отступая, предупредила ведьма и граф остановился.

Глядя прямо на нее, медленно выпил зелье и протянул руку за капсулой. Ведьма рисковать не стала, ловко швырнула ему капсулу, когда между ними оставалось еще шага три. Змей так же ловко поймал ключ, и, едва требуемое оказалось в его руке, мощно выплюнул в лицо интриганке большую часть не проглоченного снадобья. Одновременно тигром прыгая вперед, в яростной попытке достать отшатнувшуюся ведьму свободной рукой.

За время их переговоров Эста сумела сделать в сторону ведьмы пару незаметных шажков. Тихоня разгадала намерение мужа попытаться добраться до ведьмы, и собиралась вступить в схватку при первой же возможности, право благородного отношения или честного поединка не для таких особ, как Зоралда. А пока пристально следила за происходящим и чудом успела рассмотреть, как рука ведьмы поспешно стиснула капсулу, намереваясь сломать.

— Ломай! — отчаянно закричала Эста мужу, прыгая к нему в попытке ухватиться хоть за край куртки.

Как девушка убедилась чуть позже, ей все-таки удалось вцепиться в полу его плаща, а в тот момент, когда перед глазами молнией мелькнула сдвоенная портальная вспышка, ей показалось, что она опоздала.

Потому-то тихоня не вскочила сразу на ноги, а чуть-чуть полежала неподвижно на колючей стерне, постепенно успокаиваясь, выравнивая сбившееся дыхание и радуясь, что голодная нечисть и все ужасы прошлого вечера остались где-то очень далеко. Однако даже в эти мгновенья она не забывала о перенесшейся вместе с ними ведьме и пыталась рассмотреть, что происходит в нескольких шагах от нее в непроглядной темноте, даже не пробуя туда соваться. Рассвирепевший воин, несомненно сильнее ведьмы, не имеющей возможности колдовать, и мешать ему не стоит. Неизвестно еще, как отразился на сознании Дагорда глоток подлого снадобья, вполне возможно, что он примет Эсту за подругу Зоралды и ей придется сражаться с собственным мужем.

— Гадина, — удовлетворенно прорычал, наконец, в непроглядной мгле запыхавшийся голос графа, но в нем прозвучали какие-то незнакомые нотки, заставившие сестру тишины насторожиться. А последующая грязная брань наглядно убедила ее, что зелье все-таки подействовало, несмотря на то, что большую его часть Даг не стал глотать.

Следующие пару минут он возился в темноте и чем-то шуршал, не переставая тихо ругаться, и тихоня различала привыкшими к темноте глазами лишь смутный силуэт. Потом Змей встал и неторопливо куда-то направился, как видимо, совершенно позабыв, что вместе с ним в портал прыгала жена. Эста проводила его огорченным взглядом и, печально вздохнув, полезла в один из самых укромных карманов за редким зельем ночного глаза.

Выпив положенный крошечный глоток горьковатого снадобья, девушка прикрыла на минуту глаза, а когда распахнула их вновь, темнота больше не была такой глубокой. Она стала полупрозрачной тенью, в которой проступали серебристые силуэты окружающих предметов, редкие кусты, стожок соломы поодаль, и тело ведьмы, распростёртое на стерне всего в нескольких шагах от Эсты.

Тихоня подбиралась к нему осторожно, приготовив на всякий случай кинжал, но оказавшись рядом и прислушавшись, не уловила ни дыхания, ни стука сердца. И это ничуть не огорчило сестру тишины, в ее душе жило лишь сожаление, что слишком много тайн унесла с собой злобная ведьма в обитель ее покровительницы.

Раздумывать долго, что делать с ведьмой, которой Змей просто свернул шею, Эста не собиралась. Спешно обыскала, собрав в свои карманы все незамеченные Змеем зелья и амулеты, и, перекатив тело на ее плащ, потащила к стожку. Судя по тому, что он был тут не один, селяне оставили солому до зимы, и это вполне устраивало девушку. Она собиралась принять меры, чтоб ведьму забрали отсюда как можно скорее, не ровен час, наткнется кто-то из селян, и тогда придется вытаскивать Змея из лап скорого на расправу провинциального правосудия.

Пока тихоня выкапывала в соломе пещерку и прятала Зоралду, в ее голове полностью сложился план действий, и, закончив работу, девушка уверенным шагом отправилась в ту сторону, куда ушел муж. Она не сомневалась, что вначале он будет искать воду, жажда мучала и ее саму, несмотря на то, что по привычке торемцев Эста сунула под язык крупинку соли. Так же тихоня совершенно не переживала, что ей не удастся его догнать. Знала достоверно, идти в темноте так быстро, как идет она, различая под действием зелья все окружающее на полсотни шагов вокруг, Змею не удасться.

По пути девушка меняла свой облик, одежда тихони, вуаль и широкий пояс, лишившийся в поселке пастухов ножен вместе с ее любимым кинжалом, не лучший наряд для знакомства с совершенно новым Змеем.

Из рассказов матушка Тмирны о действии зелья забвения, Эста знала, что выпив одно из подобных снадобий, человек забывал все, кроме самых последних услышанных или прочитанных слов. Память о его прошлом словно погружалась в туман, скупо выдавая только жизненно необходимую информацию. Вовсе не просто так Зоралда давала своим жертвам перед употреблением этого подлого зелья прочесть простенькие объяснения, кем они станут.

Теплый огонек костра обнаружился на берегу речушки, и сестра тишины первым делом скользнула к воде. Вдоволь напилась, тщательно умылась, и, надев ставшую чепчиком шляпку, решительно зашагала знакомиться с мужем.

А едва приблизившись к освещенному костром пространству, поспешила заговорить первой, заметив, как мгновенно метнулся в сторону от огня Дагорд, заслышав ее нарочно неосторожную поступь.

— Люди добрые! — затянула тихоня жалобным голоском, — позвольте у костерка погреться?

— А ты кто такая? — холодно поинтересовался возле плеча голос Змея, и Эста испуганно ойкнула, сделав вид, что не заметила его приближения.

— Ой, дяденька! Что ж вы так пугаете-то? Лэни я, помощница травницы из Ютолы. Ездила проведать подружку, замуж она вышла, да возвращалась порталом, столько денег отдала! — Лэни, решившая, что можно безбоязненно назвать потерявшему память Змею собственное имя, горько всхлипнула, — только вступила на площадку, кто-то прыгнул… вроде женщина… вы не знаете, где мы теперь?!

— То-то мне голос знакомым показался, — спокойнее пробурчал Дагорд, и ловко обвел рукой вокруг талии девушки, проверяя, нет ли у нее оружия, — это ты кричала, "ломай"?

— Ну, да, — несчастно всхлипнув, призналась тихоня, — я же с братом была. Но он в имение возвращался, служит он там. А ты кто такой, дяденька?

— Лучше тебе этого не знать, — нахмурился Даг, и разрешил, — ладно, иди к костру. А поесть у тебя ничего нет?

— Нет, — снова захныкала Эста, идя впереди него к костру, — все пропало. И корзинка и саквояж, и узелок… мне много чего в дорогу собрали. Вот как я теперь домой доберусь? Если тут по дорогам бандитские шайки шастают? А ты мне не поможешь, дяденька? У меня дома деньги есть, я бы хорошо заплатила! Все равно с почтовой гильдии откупные стребую, за промашку!

— Не тараторь, — строго прикрикнул на девушку Змей, — пришла к костру, так сядь и молчи. И без тебя тошно.

Однако Эста знала, что сейчас молчать нельзя. Нужно успеть, пока его сознание приспосабливается к новым условиям, вытащить самые лучшие качества прежнего Дагорда. Иначе потом, когда они доберутся до дома и с него снимут действие зелья, муж будет долго мучиться раскаянием и виной за совершенные во время беспамятства поступки.

— Дяденька… — помолчав всего полминуты, жалобно заныла Лэни, — вы ведь добрый человек, по лицу видно… не бросайте меня без помощи.

На самом деле по сердитому лицу Змея, с размазанной грязными полосами личиной, созданной целителем и наспех смытой самим графом, ни один находящийся в здравом рассудке человек не сказал бы, что он "добрый" дяденька, но Эсту это ничуть не волновало.

— Давайте пойдем дальше вместе? Вы скажете, что я ваша кузина… или племянница… а как вас звать?

— Меня звать не нужно, я сам прихожу, — сердито отозвался Даг и желчно ухмыльнулся, — а кличут меня Хорек.

— Это не настоящее имя, — пренебрежительно фыркнула Эста, отчаянно жалея, что Змей придушил Зоралду без её помощи, теперь она с удовольствием к нему бы присоединилась, — это кличка, и плохая. С такой кличкой вас нигде на работу не возьмут. И связываться с человеком, у которого такое прозвище, тоже мало кто пожелает. Вам нужно сменить ее, ведь я правильно понимаю, что вы тоже попали в ловушку?

— Смотри ты, какая умная нашлась, — неприязненно пробормотал Змей, — кличка ей не нравится! А имя свое я не намерен называть всем подряд. Хотя, она мне и самому не по душе…

— Вот! — обрадовалась тихоня, — значит, придумай другую! Можно орел или беркут, или кречет, или хотя бы филин. Ну а если хочется обязательно диких животных, то тигр, волк, лев, ну или ирбис, красивое имя.

— Слишком красивое, — язвительно пробормотал Даг, — и вообще, не слишком ли ты торопишься, красавица, имена мне давать?! Не настолько близко мы еще с тобой знакомы. А вот хорька я просто сокращу… буду зваться Хорь.

— Лучше — Хор, — упрямо поджала губы девушка, — ты просто не представляешь, как это звучит со стороны! Вот придем мы в деревню, и я скажу, Хорь, не хочешь курочки? Да все селянки мигом всполошатся!

— Им и без того будет, от чего всполошиться, — едко пообещал Змей, — а в деревню мы с тобой вместе не пойдем, и не мечтай. До жилья так уж и быть, доведу… но на околице ты навсегда забудешь, что когда-то со мной встречалась.

— Ну ладно, — несчастно вздыхая, согласилась Эста, на самом деле очень довольная приведёнными переговорами.

Главное, что не прогнал от костра и не отказался путешествовать вместе, а она уж за время-то этого путешествия сумеет его понемногу убедить, что в компании добираться до городка или имения с башней, намного удобнее.

— Ты, это… — неуверенно спросил вдруг Змей, — говорила, что травница?

— Да, — мигом насторожилась девушка, — и кое-какие зелья в кармане ношу. От желудка, от ран, от яда… куда ж без этого. А у тебя что-то случилось?

— Ведьма та случилась, — мрачно посопев, признался Змей, — которая портал сбила. А потом еще на меня упала… и руку чем-то проткнула.

— Давай посмотрю, — чуть ли не через костер ринулась к нему Эста, — все ведьминские ножи и ножницы зельями промазаны, мало ли какая гадость окажется.

— Я промыл, — сквозь сцепленные зубы сообщил Дагорд, когда девушка размотала перевязанное платком запястье.

Рана, шедшая через ладонь к запястью была неглубокая, но длинная и рваная, видимо, ведьма пыталась перерезать сухожилия или сосуды, а Змей крепко держался за нож, не позволяя ей исполнить это намерение.

— Святая… — невольно охнула Лэни и заторопилась.

Выхватила нужные зелья, туго смотанный рулончик полотна, незаметно провела над раной амулетом, проверить на яды. И вздохнула свободнее, яда не было, но в рану попала грязь, а Даг не смог в темноте промыть как следует. Зато теперь Эста знала, чья кровь была на одежде убитой, и темнела на плаще мужа, и могла пока не переживать по поводу торопливого правосудия.

— Ты и правда, травница, — успокоенно кивнул Змей, рассматривая аккуратную повязку и чувствуя, как начинает отступать дергающая боль, — жаль, нечем мне тебя угостить.

— Сама как начнет светать, пойду, попробую что-нибудь добыть, — пообещала глупышка, но мужчине это заявление не понравилось.

— Сиди уж, не женское это дело, добычу приносить. Вот жаль, оружия у меня нет, тоже все пропало… при переходе.

— А куда та ведьма делась… ты не знаешь? — с наигранной опаской огляделась вокруг Лэни, посмеиваясь про себя над его заявлением насчет добычи. Раньше Змей признавал ее право добывать дичь наравне с мужчинами.

— Убежала, — неохотно соврал граф и поторопился перевести разговор на другое, — так нет у тебя никакого ножа? Я слышал, травницы всегда с собой носят, почки там или побеги какие срезать.

— Есть, конечно, — словно скрепя сердце призналась девушка, — а ты потом не забудешь его отдать? А то у меня так уже два ножа ушло.

— Ну, хочешь я тебе за него в обмен колечко дам? — обрадовался Даг, — настоящее, золотое, я разбираюсь. А как до деревни дойдем, сама решишь, что тебе нужнее.

— Нож, конечно, — неуступчиво фыркнула Лэни, доставая самый простой из своих кинжалов, — он удобный, я к нему привыкла. Мне его еще зимой раненый господин охотник подарил, за то, что перевязываю бережно.

— Да мне все равно, за что он тебе дарил, главное, что ты с собой нож носишь, — пренебрежительно ухмыльнулся Змей, разглядывая небольшой кинжал, и вдруг спросил невпопад, — А ты еще не замужем?

— Замужем, — печально вздохнула Эста, чувствуя, как сильнее забилось сердце, — только он забыл про меня… занят своими делами.

— Как это забыл? — оказалось, что эта тема интересовала графа очень живо, — сбежал, что ли?

— Нет, не сбежал, — пришлось выкручиваться глупышке, — просто все по делам мотается… дома его не вижу.

— А. Я уж подумал… — что он там подумал, Змей договаривать не стал, помешал веткой костер, сгреб угли в кучку и, завернувшись в плащ, принялся укладываться на ночлег.

Эста немного подождала, не скажет ли он чего-нибудь еще, но так и не дождалась. Разровняла немного песок со своей стороны костра, умело устроила из плаща постель и последовала примеру мужа. А уже закрыв глаза, вдруг вспомнила, что сегодня у них первая брачная ночь и тайком хихикнула, похоже, будет, что рассказывать внукам.

Глава 12

Почти час девушка лежала, тихо посапывая, и умело изображая сладкий сон, пока не услышала, как выровнялось дыхание мужа, и прорвался сквозь него сначала легкий всхрап, а потом и сердитый зубовный скрип. Ведьминское зелье вынуждало подавленную память днем спать, но ночью она просыпалась и заставляла жертву заново переживать все обрушившиеся на нее беды и несчастья.

Эста решительно стерла невольно проступившие от жалости слезы, осторожно выскользнула из-под плаща и неслышной тенью прокралась к мужу. Он согрелся во сне и раскинул руки, сдвинув плащ, но сестре тишины пришлось применить все свои таланты, чтоб отыскать в карманах и стащить небрежно сложенную записку Зоралды.

Так же неслышно она ушла подальше от костра, пользуясь тем, что еще не закончилось действие ночного глаза и, засветив крохотную свечку, поднесла к глазам бумажку. Торопливо прочла, неверяще помотала головой, прочла еще раз и, с ненавистью оглянувшись на далекий стожок, пожалела еще раз, что Змей расправился с гадиной сам. Хотя, теперь было предельно ясно, что он просто не мог не попытаться это сделать. Любой нормальный мужчина на его месте озверел бы сразу, а он сумел прочесть эту гадость и смолчать, ничем не показав ни ведьме, ни жене своих эмоций.

Эста с нежностью оглянулась на спящего у костра Змея и остро пожалела, что не может сейчас даже просто прижаться к его сильному плечу, рассказать, какой он замечательный и как она сильно любит своего зайчика и гордится его выдержкой.

И постарается сделать все возможное, чтоб Даг не поверил записке мстительной твари и не отправился зарабатывать, продавая себя состоятельным дамам. Ведь Змей потом всю жизнь будет сам себя презирать, если, вернув память, осознает, что по приказу ведьмы ублажал за деньги немолодых вдовушек, старых дев и ищущих пикантных развлечений знатных госпож.

Вернуть проклятую бумажку в тот же карман было проще, чем найти, и хотя Эста предпочла бы порвать ее в клочки и сжечь в костре, пришлось положить инструкцию на место. Потом девушка так же осторожно скользнула на свою жёсткую постель и приказала себе поспать, утром им предстоял нелегкий путь.

Проснулась она оттого, что завозился и поднялся Змей, но виду не подала, лежала, наблюдая сквозь ресницы за тем, как он умело раздул почти угасшие угольки, бросив в них горсть сухой травы, добавил сучьев и отправился умываться.

Умывался он так долго, что Эста успела написать письмо Тмирне, сидя на жестком песке и с сожалением поглядывая на стоящий всего в сотне шагов от костра стожок соломы. Девушке еще ночью хотелось намекнуть Змею на возможность устройства удобной постели, но узнав, что у него ранена рука, она порадовалась, что смолчала. Закончив с отчетом, Эста привела в порядок свою одежду и лицо, поднялась с места, отряхнула плащ и накинула его на плечи. А затем, не выдержав, решительно отправилась искать спутника.

Змей нашелся за камышами, на мелководье. Он ловил рыбу, ловко бросая в гулявших возле его ног рыбин кинжал, привязанный за кольцо в рукоятке подозрительно знакомым тонким шелковым шнурком. Похоже, граф нашел его в карманах ведьмы, а та чуть раньше утащила из мешка Эсты, который считала своим трофеем. Интересно, а не было ли у ведьмы пирамидки или лишних капсул?! — Задумалась девушка, наблюдая, как ловко муж потрошит пойманную рыбину, привлекая брошенными в воду внутренностями новую добычу.

— Что стоишь?! — вместо приветствия колко осведомился Змей, и приказал, — Умывайся и иди жарить рыбу.

— Я думаю, — сообщила ему тихоня, и не собираясь двигаться с места, успеет еще пожарить его добычу, дело нехитрое, — ты давно смотрел на себя в зеркало?!

— Не помню, — равнодушно пожал он плечами, и не подозревая, какой болью отдались в душе Эсты эти простые слова.

— Тогда я положу вот тут на камушке свое зеркальце, — проглотив комок, дружелюбно улыбнулась тихоня, — а ты посмотри. Только не забудь потом принести его мне.

— Не забуду, — грубовато буркнул Змей, и съязвил, — ведь его подарил благодарный и знатный пациент.

— Нет, матушка, — не стала лгать Лэни, плеснула горстку воды себе в лицо, промокнула платочком и, прихватив рыбу, направилась к костру.

Возле стоянки она первым делом подбросила в костер дров, и, пока они разгорались, достала соль и посолила рыбу изнутри. После этого поставила с двух сторон костра по две рогатины, проткнула каждую рыбину в двух местах длинным прутом и повесила над угольями книжкой, спинками вниз.

После этого ей осталось лишь следить за огнем, чтоб нигде не пригорело и прожарилось равномерно.

— Хорошо пахнет, — отметил вернувшийся с покрасневшим от воды и мочалки из лыка лицом Даг, свалил в сторонке еще несколько рыбин и уставился на Эсту, — а ты хорошенькая.

Девушка загадочно улыбнулась, сегодня ей нужно выглядеть такой, и пусть потом муж попробует ее обвинить, что она кокетничала с первым встречным незнакомцем! Она-то ничего не забыла из их прошлой жизни. Хотя и Даг не забыл… и Эста очень надеется разбудить эту память как можно скорее, иначе ей не удастся отвести его домой. В записке Зоралды есть предупреждение, что Хорька ищут дознаватели столицы и больших городов и потому ему нужно держаться подальше от тех мест. А еще приписочка, что он не доверят людям, особенно женщинам, потому что его жестоко предала любимая жена.

Лэни ждала, чем Змей закончит комплимент, но он, как видно, счел его достаточной наградой за приготовленный ею завтрак. Проткнул рыбий бочок веточкой, лизнул ее, одобрительно кивнул и ловко снял прутики с рогулек.

— Соль откуда?

— Всегда с собой ношу, — показала тихоня кожаный кисетик, затягивающийся так туго, что можно было не опасаться после проливного дождя остаться без соли.

— Это хорошо, тогда присоли остальную рыбу не жадничая, пожарим позже, если не найдем деревни. Хотя, судя по соломе, она недалеко, лиги три-четыре, не более.

Говоря это он ловко снял рыбу на принесенные из речки листья кувшинки и, выдав Эсте ее долю, накинулся на еду.

— Я все не съем, — глядя на его аппетит, тайком вздохнула девушка и поделила свой завтрак пополам, на самом деле не ест она по утрам так много, даже несмотря на вчерашнюю голодовку.

— Как хочешь, — Справившись со своей рыбой, Даг забрал и ее, — но как проголодаешься, скажи. Остановимся и пожарим остальное.

— Спасибо, — тихоне было приятно, что муж заботился о ней как раньше, но он фыркнул и равнодушно добавил:

— Я сегодня какой-то голодный, как будто три дня не ел. Наверное, это после сбитого перехода. Но сразу наедаться нельзя.

После завтрака монашка настояла на необходимости перевязки, и Дагорд сдался почти без сопротивления, вручив ей в благодарность кольцо, украшавшее ранее палец ведьмы. Эста с деланной наивностью повосхищалась красивым камушком, и горячо поблагодарила спутника, не собираясь пока объяснять, что вряд ли Зоралда постоянно носила бы обычную побрякушку. Кто угодно, только не она, и значит, это кольцо, как и все остальные вещи снятые с тела ведьмы, должны сохраниться до того момента, как тихоня сможет передать их матушке. Уж та сумеет проследить путь каждого украшения.

Собрались они быстро, пока Змей вытрясал свой плащ и обувался, Эста достала один из мешков, приметанный к подкладке юбки, сложила туда рыбу и отдала протянувшему руку мужчине. И не думая задаваться вопросом, почему он так поступил, убежден, что это не женская работа, таскать багаж, или просто считает улов своей собственностью.

— Куда? — осторожно поинтересовалась Эста через полчаса, выйдя вслед за широко шагавшим Дагом на тракт.

— Туда, — уверенно показал он на юг, и девушка не стала возражать.

Во-первых, Змей хорошо помнит, что должен держаться подальше от столицы, а во-вторых, как известно, у всех лишенных памяти сразу заметно усиливается чувство самосохранения и интуиция. Ну и наконец, Лэни сейчас все равно, куда идти, лишь бы вместе с ним.

Потому что есть несколько деталей, которых он не заметил, зато поняла она, и теперь очень хорошо понимает, насколько подлой и мерзкой была Зоралда. Ведь как бы Змей не повел себя в своем новом обличье выпив ее зелье и прочтя инструкции, позора и насмешек ему не избежать. Слишком он известная личность, чтоб никто не узнал после того, как граф умоется, а о том, чтоб умыться ему пришлось, ведьма позаботилась очень хорошо. Как и о том, чтоб Эсты в этот момент не было рядом с мужем. Вот теперь, после тщательного обдумывания всех выясняющихся деталей последней интриги герцогини, Лэни могла поклясться чем угодно, что для нее у ведьмы или не было капсулы, или была с настройкой в совершенно другое место. Да и инструкции она наверняка приготовила для тихони самые пакостные, не зря же оставила ее напоследок, как желанный десерт.

Хотя и Арвельду тоже не позавидуешь, а уж куда отправились с мешками Кэнк и его помощники, даже угадать невозможно. И всем им требуется помощь, а для этого нужно как можно быстрее добраться до места, где есть почтовая пирамидка или башня. Но, несмотря на все это, вначале она истратит еще несколько минуток на любимого, просто не может оставить его в подстроенной ведьмой ловушке.

— Хор, а можно тебя спросить?

— Хорь, — не оглядываясь и не сбавляя шага, поправил он.

— Хор, — упрямо повторила Лэни, — я по поводу твоего лица.

— Тебе оно нравится? — самодовольно ухмыльнулся Змей, наградив спутницу наглым взглядам.

— Да, — спорить с непреложной истиной тихоня не собиралась, — но дело не в этом. Я же почти травница… а мы всегда смотрим в лица людей. Многие болезни, прежде чем проявится в полной мере, оставляют след на лицах. Мешки под глазами, одутловатость, впавшие щеки — это только самые яркие признаки.

— И какой признак у меня? — беззаботно поинтересовался граф, но шедшая за ним Эста не могла не заметить, как напряглась при ее словах его спина.

— Ты в большой опасности, — очень серьезно ответила монашка, — настолько большой, что прятал свой настоящий облик. Вчера на твоем лице была искусно сделанная личина, но ты ее нарушил, когда умывался. Я не знаю, от кого ты скрываешься, мне неинтересно, зато мне кажется, что этот сбившийся перенос как-то повлиял и на твою память. Почему ты снова не замаскировал лицо? Вдруг, как только ты придешь в деревню, окажется, что тебя разыскивают за кражу драгоценностей или совращение дочки знатного господина?

— А тебе какое до этого дело? — грубо рыкнул Змей, отлично понимавший, что она права.

— Ну как это какое?! Я вместе с тобой уже полдня, отдала тебе свой кинжал и ночевала рядом у костра! По-твоему, это неважно?! Да если окажется, что у тебя слава обольстителя или вора, мне потом в жизнь не поверят, что мы оказались вместе случайно! И тогда уж не видать мне ни богатых пациентов, ни собственного мужа! — Возмущенно выпалила девушка, подождала несколько мгновений и горько всхлипнула.

— Я сам не знаю, почему я ходил в той личине, — мрачно сообщил Змей, выдержавший это всхлипывание всего минуту, не более, — и ты права, травница, с памятью у меня какой-то непорядок. Вот помню, что у меня есть жена, и помню, что она мне изменила, а что я делал, когда это узнал, припомнить не могу. И почему не выгнал из дома ее, а ушел сам, тоже не помню. Поэтому еще раз повторяю, как только увидим деревню — идешь туда одна. А я посмотрю… что делать.

— У меня другое предложение, — и не подумала соглашаться Лэни, — сейчас мы идем вон к тем кустам, и я немного подправляю тебе лицо, мой кошель с пудрами никуда не пропал. И не переживай, меня часто зовут на свадьбы. Все знают, я могу даже из самой страшненькой невесты сделать святую Элторну.

— А вот из меня не нужно, — немедленно отказался Даг.

— Из тебя я сделаю наоборот… какого-нибудь страшилу. И пойду с тобой, как будто я твоя кузина. Племянницу мне теперь не потянуть, после умывания ты стал лет на пятнадцать моложе.

— Это неплохая мысль, — медленно протянул Змей, в упор мрачно разглядывая настырную девчонку, — только одно мне непонятно, какая тебе от этого выгода?!

— Простая, — деловито сообщила девушка, — моя наставница как раз ищет человека на деликатную работу, и мне кажется, ты подойдёшь. Много рассказать не могу, но работка не пыльная, кормят хорошо, платят тоже. Главное — держать язык за зубами, но это ведь и в твоих интересах. Большего сказать не могу, извини, это не в моей власти. Как придем в деревню, куплю пенал и пошлю тетушке Мире письмо, а то она меня, наверное, потеряла. Ну, а пока я жду ответа, ты определишься с решением.

Дагорд раздумывал дольше, чем обычно, и Эста сойдя с дороги, присела на сухой пригорок и терпеливо ждала, старательно делая равнодушное лицо.

Ему сейчас очень трудно, ведь его настоящее — "я" крепко спит, а новая личность, ограниченная несколькими строчками выданных ведьмой указаний, еще только пытается устроиться в этом мире, найти подходящие привычки и понятные мотивы поступков. И в первые дни, пока Змей не начал сомневаться и искать ответов на возникающие вопросы, и еще незыблемо верит, что он жиголо Хорек, с ним нужно вести себя особенно осторожно, иначе придётся ловить по всему королевству.

— Я согласен, — заявил Дагорд, подойдя к девушке, и ей бы радоваться, что удалось его убедить.

Вот только мелькнула на лице мужа почти позабытая хищная и самоуверенная ухмылка, заставившая тихоню насторожиться. Он явно придумал какую-то уловку, и намерен поступить совершенно не так, как предложила она. И теперь втихомолку гордится своей находчивостью. А ей ни в коем случае нельзя сказать Змею, что она его раскусила, и, стало быть, придется следить за мужем, не спуская глаз, пока не прибудет подмога.

Очень скоро Лэни поняла, что это была не самая удачная идея, самой замаскировать Змею лицо. Разумеется, она отлично знала, что делать, Инвес, старый целитель, скрывавшийся в подвалах монастыря, сам учил девушек таинству быстрого перевоплощения.

Вот только почему-то не объяснил ей, как можно уверенно размазывать кисточкой под любимыми глазами сажу и белила, и при этом делать самый неприступный вид, словно не замечая, как в тот же самый момент эти глаза рассматривают ее с наглой откровенностью. И нестерпимо хочется не портить его лицо, а нежно провести пальчиком по скулам и бровям, вернувшим после умывания свою форму, ласково коснуться губами щеки, провести ниже, к твердым губам, искривленным лукавой полуусмешкой.

— Ты любишь мужа? — словно ненароком бросил Змей, не сводя пристального взгляда с лица девушки, и она, опомнившись, засияла в ответ искренней улыбкой.

— Да. Очень. Он замечательный, смелый и отчаянный, и еще благородный… — Эста вздохнула, на эту тему она могла бы рассуждать не один час, но сейчас для этого не самый лучший момент.

— Жаль, — откровенно и без малейших признаков сожаления хмыкнул граф, — а мне как раз нравятся такие девушки. Но ничего не поделать, раз ты его любишь, поищу подружку в деревне. Немного прогуляюсь, пока ты пишешь письма.

Это наверняка был тот самый, придуманный им план, и Эсте совершенно нечего было возразить на эти слова, чтоб не выдать свою чрезмерную, на посторонний взгляд, заботу о его верности жене. Той самой, с которой он, якобы расстался, по задумке Зоралды. Монашка незаметно вздохнула, мысленно пожелала, чтоб ведьму в царстве теней отправили чистить нужники после нянь и бабушек, наказанных за насильное кормление детей, и добавила на кисточку немного больше сажи, чем намеревалась применить ранее. Пусть лучше ее муж вызывает у грядущих селянок настороженность и неприязнь, чем желание немедленно познакомиться поближе.

— Ничего получилось, — придирчиво рассмотрев себя в зеркальце, самоуверенно постановил Змей, и вернул Эсте зеркало, — женщины обожают суровых и загадочных мужчин. Нужно будет мне самому так научиться. Ну, идем?

— Святая тишина, — ворчала про себя девушка, почти бегом следуя за широко шагавшим Змеем, — помоги мне не сорваться и не усыпить этого упрямца.

Ведь не простит позже, да и не желательно применение побочных зелий в первые дни после ведьминской отравы. А она и так подлила ему несколько капель болеутоляющего в рану, когда делала утром перевязку, не могла не добавить, видя как муж закусил от боли губу.

Глава 13

Деревня началась за поворотом почти через пару часов, как примерно определила монашка по своим ощущениям и по солнцу, неторопливо поднимающемуся в зенит по покрытому густыми облаками небу. Но еще раньше по сторонам от дороги начали попадаться небольшие, отдельно стоявшие хуторки, от которых на путников с интересом взирали гуси, куры и заливистые собаки. В сторону хутора Эста со Змеем по негласному уговору не сворачивали, и на преданных собак внимания не обращали, целенаправленно продолжая идти к деревне.

— Вот твой кинжал, — завидев деревню, протянул девушке оружие Даг, но она решительно отстранилась.

— Оставь пока себе, мы же договорились? Вот если не понравится тебе предложение тетушки, то вернешь. Новеньких в деревнях рассматривают особо внимательно, мы для них бесплатное развлечение, и если ты сразу пойдешь покупать оружие, всем будет интересно, а где ты оставил свое? Ведь никто не отправляется в путь, не прихватив хоть простенького ножа?! И еще, Хор, я тебе хотела сказать, — вот тут тихоня откровенно лгала, не собиралась она ничего такого говорить, и до последнего надеялась, что не придется, — как я потом поняла, та ведьма… вместе с нами на поле попала?

— Как ты это поняла?! — в голосе Змея предупреждающе звякнула сталь.

— По твоему порезу. Сам человек так пораниться не может, это кто-то тебя убить пытался. А потом я вспомнила, когда ночью лежала на поле… сразу встать не смогла, кто-то неподалеку ругался. Мне кажется, это был твой голос. Нет, ее мне не жаль, раз она на людей с оружием бросается, но вот ее побрякушки… если ты взял, лучше здесь не показывать. Найдут ведь ее… когда-нибудь, и припомнят, кто продавал.

— Ты понимаешь… что я могу с тобой сделать?! — угрожающе надвинулся на нее мужчина, но тихоня открыто смотрела в его глаза.

— Понимаю. Ничего не сможешь. Не такой ты человек, я убедилась, пока решала, говорить тебе или нет. Потому и работу предложила, там тайну сохранить нужно, а тебе скрыться на время требуется. Вот и предупреждаю, чтоб не наделал глупостей. И вот тебе деньги, — Лэни протянула несколько монет, украдкой загодя вынутых из тайных карманов, — покупай что хочешь, я назад не спрошу.

— Ты считаешь, что я могу взять деньги у женщины? — оскорбленно нахмурился Змей, став на миг похожим на себя прежнего, и сердце Эсты сжала тоска.

— Не взять, а получить, я тебе обещала за охрану. И кормил ты меня, — возразила она.

— Но тут много!

— Сколько хочу, столько и даю! Ты заработал премию!

— На месте твоего мужа я запер бы тебя дома и никуда не пускал, — авторитетно заявил Даг, ссыпая монеты в карман, — иначе однажды у него начнет чесаться лоб. Хорошо, я поговорю с твоей тетушкой, но не обещаю, что соглашусь на ее предложение. Шагай помедленнее, я первый пойду, есть хочется.

Эста кивнула и отстала, и вскоре спина ни разу не обернувшегося Дагорда исчезла в ближайшем переулке. Тихоня огорченно вздохнула и направилась по самой протоптанной дороге, уверенная, что та приведет ее к рынку, которого просто не могло не быть в этой большой деревне.

Опыт не подвел, рынок действительно был, несколько скамеек, врытых между харчевней и лавкой. Однако торговок было мало, и товар у всех похожий, соленые и сушеные овощи и грибы, яблоки, груши и тыквы. Эста всего минуту поколебалась, где может быть пирамидка, в лавке или в харчевне и свернула к распахнутым дверям в харчевню. И не ошиблась, знак почтовой гильдии, означавший, что тут можно получить письма и посылки, а так же купить пеналы и капсулы, висел прямо напротив входа.

А чуть в стороне сидел за столом ее муж, и в одной руке держал увесистую гусиную ножку, а другой обнимал невероятно довольную женщину лет на десять старше себя и вдвое толще.

Не будь за плечами Лэни двенадцати лет обучения искусству тихони, в котором умение владеть собой и скрывать любые эмоции — одно из самых главных качеств ученицы, девушка непременно бы сорвалась. Вмиг бы выхватила один из перечных шариков или иглы со снотворным и швырнула в эту мерзкую парочку. Однако долгие годы непрерывного контроля за своими действиями и нескончаемые тренировки и испытания не прошли даром. Несмотря на то, что еще ни разу не приходилось сестре тишины проверять свои умения в таких условиях, когда от боли и горечи рвется сердце, а разум отказывается воспринимать любые аргументы в защиту графа, не ведающего, что творит, Эста выстояла.

Не моргнув и глазом, спокойно прошла под аркой, за которой виднелись сенцы с несколькими дверьми, безошибочно выбрала ту, за которой полагалось сидеть хозяину харчевни, и решительно распахнула дверь. Как она и предполагала загодя, в чуланчике с громким названием — "кабинет", было пусто, и только поднос с недопитой чашкой еще горячего чая вещал о том, что хозяин не уехал далеко и надолго, а вышел по делам. Причем совсем недавно.

Эста осторожно крутнула пальчиком чашку, рассмотрела на ее краешке ядовито-розовую полоску женской помады, и, свирепо усмехнувшись, мстительно дернула за шнурок звонка.

Только теперь она в полной мере прочувствовала, как больно было матери в тот вечер, хотя и раньше сопереживала ей со всей страстью детской непримиримости к предательству. И лишь сейчас начала догадываться, как несправедлива была тогда она сама, и насколько мудра и милосердна оказалась ее матушка. И сумела простить отца, хотя ее сердце истекало при этом кровью.

Жаль только, что не было у нее тогда ни знаний, ни умений Эсты, и хотя позже предлагала Тмирна найти герцога и заманить в монастырь, матушка отказалась наотрез, заявив, что в одну воду дважды не входят. Однако Лэни теперь больше не уверена в правильности того решения, и категорично не намерена подпускать к своему мужу никаких дам желающих утешиться в жарких объятьях.

— Чего звонишь?! — прищуренные глазки упитанной хозяйки заведения смотрели недружелюбно и заносчиво, а все ее замершее у порога тело так и трепетало от желания по быстрому спровадить эту дурочку и мчаться назад. Под бочок дерзкого и наглого Хоря, в его бесцеремонные и умелые руки.

— Пройди в свою конуру и крепко закрой дверь! — процедила сквозь зубы незнакомка таким тоном, что Устина сразу поняла, что ошиблась в оценке новой клиентки, даром что столько лет сама управляет этим заведением и всегда в прибылях.

И судя по тому, как едко кривит губы совсем молодая девица и каким холодным взглядом рассматривает хозяйку, та не просто обманулась, а промахнулась очень сильно.

Потому-то толстуха мигом протиснулась в дверь, плотно прикрыла ее за собой и вытянулась перед Эстой с самым преданным видом, ожидая объяснений.

— Я тайный дознаватель герцога Эфройского, — сурово глядя в глаза трактирщицы, ледяным тоном отчеканила Эста, с показной таинственностью распахнула жакет и раскрыла один из потайных карманов.

Заученное правило, что отправляясь на задание на один день, нужно брать снаряжения на пять и лучше взять лишнее, чем не прихватить нужного в этот раз оправдало свои утверждения. Собираясь ехать в поместье Олтерна, и следуя этому правилу, тихоня вместе с пеналами и гербовой бумагой на всякий случай получила у Наерса и медальон дознавателя и спрятала подальше. И теперь порадовалась своей предусмотрительности.

Подержав медальон на цепочке перед побледневшей хозяйкой, тихоня сполна насладилась сменой эмоций на ее рожице и бережно спрятала вещицу назад.

— Мы ищем супруга одной очень знатной дамы, назвать ее имя, сама понимаешь, я не имею права. Скажу только, что это очень важная особа. Господин пропал из дома после неудачного алхимического опыта. Есть сведения, что он ранен и потерял память, и потому выдает себя за простолюдина. А также есть подозрения, что господин укоротил волосы и пользуется красками для изменения внешности. За любые известия о его нахождении я выплачиваю премию. Опознать его можно по брачному браслету на левой руке, ритуал для господ проводил эльв и на коже остался рисунок в виде листиков и цветочков. Однако проверять это нужно очень осторожно, господин способен впадать в ярость. Кстати, запомни важную подробность, и передай всем своим подругам, на случай, если вдруг им повезет встретить этого мужчину. Его жена очень ревнива… и злопамятна, посоветуй держаться от него подальше, если они не готовы испытать ее гнев на себе и своих близких. Поняла? А теперь покажи мне, где у тебя пирамидка, мне нужно послать отчет, я недавно видела поблизости мужчину, очень похожего на разыскиваемого.

— Ясно, госпожа, — отпирая массивный шкаф, где прятала пирамидку, преданно кивала хозяйка, — а кроме вас тут еще шпионы есть… ой, простите, дознаватели?

— Конечно, — насторожившись, осторожно подтвердила Эста, — но они ходят тайно. Только учти, иногда нашими людьми любят прикинуться бандиты, не очень-то доверяй всем подряд. Если кто-то еще скажет тебе, что он из людей стального Олтерна, незаметно покажи его мне. Комнату для меня на первом этаже найдешь? Лучше угловую. А как точное название вашей деревни? Большое Садовое? Хорошее название. Хотя вроде я такое уже встречала? Да?! То были малые Сады?! Понятно. За несколько дней столько мест проверила, в голове все переворачивается.

Устина во все глаза наблюдала, как незнакомка достала шелковую бумагу с вензелями, и дорогой, многоразовый пенальчик, каких в их деревне ни у кого не бывало.

А Эста стремительно написала записку, добавила к отчету, написанному еще в камере, и отправила пенал матушке. Затем, щедро насыпав хозяйке монет, села к столу, ждать ответ, и одновременно по привычке проверять в уме, нигде, ничего не пропустила?

— Кстати, как тебя зовут? Устина? Очень хорошо. Запомни, Устина, про меня нужно всем говорить, что я травница, помощница знахарки из Ютолы. Тут проездом, еду со свадьбы подруги. Если сумеешь язык за зубами удержать, не обижу. А пока иди, приготовь мне комнату.

Хозяйка харчевни снова понятливо покивала и умчалась исполнять указания, прихватив по пути свой чай.

Эста только вздохнула украдкой, перекусит нормально чуть позже, как получит ответ и станет ясно, что делать. В том, что Тмирна примчится сама или пришлет кого-то из сестер, а не гвардейцев Олтерна, Эста не сомневалась, специально написала, что со Змеем нужно вести себя поосмотрительнее, так как он очень насторожен. Но не могла и не понимать, что время сейчас очень напряженное, и кроме заботы о Змее, у матушки и Олтерна куча других дел. Нужно искать Арви и Леонидию, кузена ее мужа и его помощников. А еще она знала, что матушка никогда не пропустит мимо внимания ее краткое сообщение о жене с ребенком. Чьим он может оказаться, этот неизвестный доселе ребенок, пока трудно даже представить, но во всех случаях проверить нужно все версии.

Письмо не заставило себя ждать, и, схватив пенальчик, настроенный на её амулет сестры тишины, Лэни с благодарностью улыбнулась матушке. Как хорошо, когда где-то, пусть даже очень далеко, есть человек, которому небезразличны твои беды и заботы, готовый поддержать в нужную минуту теплым словом, советом или более весомой помощью.

Письмо оказалось коротким, Тмирна писала, что ближайшая почтовая башня находится в нескольких часах пути от села, куда попали Змей с Эстой, и тихоне придется продержаться это время одной, матушка уже собирается и отправится в путь немедленно.

— Комната готова, как заказывали, — просунув в дверь голову, заговорщицким шепотом доложила хозяйка, — кушать когда будете?

— Сделай прямо сейчас что-нибудь горячее, — распорядилась Эста, направляясь к двери.

Проходя через сени, она украдкой бросила взгляд в обеденный зал, рассмотрела спокойно обгладывающего кости мужа и успокоенно вздохнула, после еды мужчины обычно добреют и теряют желание куда-то идти. Но присматривать за ним она все же будет непрерывно, для того и просила угловую комнату. И меры предосторожности примет… но чуть позже.

— Устина, — уставилась на трактирщицу сестра тишины, оглядев комнату и найдя ее вполне пригодной для ее целей, — ты хорошо рассмотрела мужчину, что обедает у тебя в большой столовой?

— Угу, — вздохнула хозяйка так тяжело, словно отрывала от сердца последнее, — похож на все, чего вы сказали. Вот рукав поднять не могу… может мне… того, притвориться, что я к нему неравнодушна? Ну, и…

— Хороший план… — сквозь зубы процедила Эста, — если тебе надоела твоя харчевня, можешь приступать. Но сразу хочу предупредить, когда госпожа заподозрила, что одна из ее горничных слишком смело смотрит на господина, девушку на следующий же день выдали замуж. За гнома.

При упоминании о гномах трактирщица побледнела и заволновалась так, как и не подумала тревожиться, услышав угрозу потерять трактир, и тихоня исподтишка мстительно усмехнулась. А нечего строить глазки чужим мужьям и млеть, когда они, не понимая, что творят, случайно кладут свою руку не на ту талию. Хотя какая там у нее талия… но об этом лучше не думать, иначе тихоня сама её пострижет налысо, как это делают безволосые гномы со своими женами.

— Нет… — попятилась Устина, — это не по моей части. Я лучше подавальщицу подошлю.

— Выбирай ту, которую не жаль, — мрачно посоветовала монашка, — и у кого родичей нет. Сама понимаешь, госпожа тайком наказывать не станет. Про то, что за сводничество плетей двадцать отсыпать прикажет, надеюсь, догадываешься? И главное, Олтерн с ней в дружбе, она ему ценную услугу оказала… потому жаловаться будет некому. А за этим господином лучше приставь приглядеть мальчишек посмышленее, я им сама заплачу. Да пусть без дела на виду не вертятся, с работой какой сидят, или собачку лапу давать учат.

— Поняла, благодетельница, — хозяйка смотрела на Лэни с такой любовью, что в душе девушки зародилась робкая надежда на спокойный отдых. И на то, что ни к кому не придется применять крайние меры.

— Господин, вы комнату брать будете?

Хорь задумчиво смотрел на чопорно поджавшую губы пухлую селянку, еще час назад киселем растекавшуюся под его пальцами и печенкой чувствовал, что что-то тут нечисто. Еще недавно она и слышать не хотела о том, чтоб он снял отдельную комнату, и горячо убеждала, что в ее спальне пустует кровать покойного мужа. Которую просто грех не предоставить в распоряжение хорошего человека, который поможет Устине по хозяйству. Пару гвоздей там забьёт, или шкаф подвинет, самой ей не под силу.

А теперь ее словно подменили, и произошло это сразу после появления его бывшей попутчицы. Конечно, Хорь чувствует, что с ним не все в порядке, исчезли из памяти важные сведения, мелькают обрывки каких-то событий и он никак не может сложить все в уме так, чтоб не сомневаться в их правильности. Но не сделать очевидного вывода из своих наблюдений он просто не способен. И раз девчонка пытается отшивать от него всех, на ком он мог бы немного подзаработать, стало быть, она уже сделала за него выбор, и твердо намерена пристроить Хоря на свою непыльную работку.

Но он человек самостоятельный и привык все решать за себя сам. И хотя спутница ему очень симпатична, и с ней легко было путешествовать, командовать собой он не позволит никому.

— Возьму комнату. На втором этаже и с видом на какой-нибудь садик… надоели горы.

Хорь небрежно бросил на стол монеты и пошел за хмуро кивнувшей ему хозяйкой. В глубине души он чувствовал невольное облегчение, что эта крупная рыба сорвалась с его крючка, но отлично понимал, что денег, выданных Лэни, надолго не хватит. А как их заработать иным способом — представлял смутно. В голове гвоздем засела упрямая мысль, что проще всего найти богатую дамочку… но так же ясно было, что в деревнях таких немного. И селяне тоже понимают, где хорошо кормят.

Значит нужно искать городок, желательно среднего размера, о том, что в маленьких все в курсе чужих тайн, он откуда-то знал. Хорь недовольно скривился, проклятая ведьма! Вот откуда она взялась на его голову? И еще мучил вопрос, откуда у него взялись деньги на капсулу? Если, пошарив по карманам, он не нашел не только монет, но даже кошеля.

— Вот приличная спальня, — распахнула перед Хорем дверь хозяйка, а когда он проходил мимо, отпрянула в сторону так резво, словно клиент был вымазан грязью.

Хорь пожал плечами, и решительно захлопнул за собой дверь, и только потом принялся изучать комнату, которая с первого взгляда показалась ему слишком роскошной для тех монет, что он заплатил Устине. Небольшая но уютная гостиная сверкала чистотой и хрустящими накрахмаленными занавесочками, салфеточками и скатерками, а во второй комнате стояла не менее хрустящая постель. Кроме нее, в углу за занавеской стояла низкая бочка, рядом, на скамье вторая с водой, и мужчина мимоходом сунул туда палец. Теплая… странно. Он скептически скривился и пошел дальше, утром накупался досыта.

Распахнул шкаф, полюбовался на запасные одеяла и стопку свежих полотен и салфеток, и шагнул к окну, рядом с которым стоял низкий стол и два стула.

Вот это то, что ему сейчас нужнее всего, вздохнул Хорь и начал неторопливо раздеваться. Одежду он раскладывал по стульям и кровати, намереваясь изучить её досконально. Мысль о том, что так он сможет больше понять, как жил до этого дня, возникла у Хоря еще утром, когда он, умываясь, обнаружил обвивающий запястье странный рисунок из листьев и цветов.

Хорь совершенно не помнил, откуда взялся у него этот нарисованный венок, но чувства раздражения браслет не вызывал, наоборот. Странное тепло возникло в груди, когда мужчина погладил пальцем серебристые листики.

— Я принесла мыло и настой ромашки, — без стука ворвавшись в комнаты и торопливо протопав в спальню, выпалила хозяйка, и пристально уставилась на постояльца, ничуть не смущаясь тем, что на нем остались лишь исподние штаны.

Оценивающе оглядела стройную, сильную фигуру и мускулистые ноги, скользнула взглядом по груди, перевела его на руки и начала бледнеть.

— Простите ради всех святых, господин… я как лучше хотела, — пятясь от гостя, как от выпня, женщина сунула на стол кувшин и мисочку с мылом, и сбежала так стремительно, что Хорь озадаченно нахмурился.

Происходило что-то непонятное, и его интуиция просто кричала, что от этого непонятного ему лучше быть как можно дальше.

Мужчина дернулся было к окну, бежать, но споткнулся о собственные сапоги и остановился. Демон, и куда бы он помчался в исподниках? Да и не настолько сильна опасность, чтобы у него не было нескольких минут, закончить свои дела.

Иначе, как он подозревает, не скоро у него появится возможность рассмотреть свои вещи с таким удобством.

Начал Хорь с сапог и сразу отметил, что недостатком средств он не страдал, как и здравомыслием, раз купил себе такие сапоги, из хорошей кожи, на тройной подошве, с полостями для ножей и золота, и крепкими пряжками. Одежда оказалась под стать, удобная, явно не дешевая, но неброская, причем поражало количество потайных карманов и продуманность их размещения. Некоторые Хорь не сразу догадался, как открыть, а когда все же разобрался, оказалось, что он является владельцем довольно интересных и далеко недешевых вещиц. От незнакомых зелий, до почтовых пеналов, хорошей бумаги и пера гномьей работы. Еще нашлась маленькая пилочка тоже из мастерских коротышек, моток крепкого и тонкого шелкового шнура, отмычка и даже амулет, очищающий болотную воду. Зажигательные палочки он нашел еще ночью.

В рукаве куртки Хорь совершенно случайно обнаружил махонький кинжальчик, с рукояткой-пуговкой. Однако мужчина на несколько минут забыл про все эти странные вещи, развернув записку, которую едва не сунул ночью в костер.

А вот сейчас, когда он решил все спокойно обдумать, эта записка удивила его точным перечнем сведений, какие он и сам знал про себя. Как зовут, что делает, почему не живет дома. Но написано все было как-то сухо, словно приказ, или памятка… и выходило, что такое написать мог только он сам.

Хорь немедленно взял перо и бумагу, написал несколько слов и тщательно сравнил, хотя уже с первых букв догадался, что писал записку не он. И вот теперь она становилась намного важнее и ценнее, чем он считал вначале. Но об этом следовало подумать спокойно, без суеты и ожидания стука в дверь. Хорь торопливо оделся, отметив про себя, что одевается так, словно когда-то был воином, и понял, что эта мысль не вызывает у него раздражения, наоборот, кажется привычной.

Значит, он все же воин. Но судя по особой одежде и хорошей бумаге — далеко не простой. И это тоже понравилось Хорю, и он уже уверенно разложил по местам свои вещи, ссыпав собранные с тела ведьмы трофеи в самый дальний из потайных карманов. Права была травница, не стоит ему их здесь показывать. Она вообще оказалась очень рассудительной… даже в выборе ему имени, и он больше не будет зваться Хорьком хотя бы потому, что эта кличка стоит в странной записке. Действительно, имя "Хор" звучит лучше.

Однако наниматься к ее наставнице он тоже не будет, как и зарабатывать утешителем богатых дам, не его это. До сих пор зубы сводит оскоминой, едва вспомнится, как совсем недавно обнимал эту самую Устину. Хор вполне найдет для себя более мужской способ заработка. Но немного позже, сейчас вообще ничего искать не будет. Сначала постарается разобраться в своих личных делах, какое-то чувство, интуиция или здравый рассудок, неважно, упорно твердили, что в их разрыве с женой не все гладко. Но подумать спокойно в этих увешенных накрахмаленными салфеточками комнатах у Хора не получится, слишком настораживает внезапная перемена в поведении хозяйки, да и сами комнаты, явно лучшие в ее заведении.

Хор свернул тючком плащ, повесил за спину, чтоб не мешался, еще раз пробежал взглядом по обстановке и шагнул к шкафу. Прихватив пару салфеток, чтоб позже перевязать руку, распахнул окно и шагнул через подоконник на узкий карниз. Впрочем, гулять по нему мужчина не собирался, придерживаясь рукой за подоконник примерился и спрыгнул в ухоженный цветник. Ловко спрыгнул, отметил он сам себе, несмотря на дорогие вещи, тело хорошо тренированное, и это тоже добавляет штришок к вырисовывающемуся портрету. Совершенно иного человека, каким он считал себя утром.

Несколько шагов до забора Хорь проделал под ветвями густых кустов, низко пригнувшись, затем легко перемахнул через заборчик и оказался там, куда и проложил мысленно свой путь, стоя в комнате у окна. В усыпанный яркой листвой сад, где еще лакированно блестели на деревьях бордовые поздние яблоки. Безо всякого зазрения совести сорвав на ходу несколько штук, он же не пользовался комнатой, за которую заплатил? Хор пересек сад, выбрался за заднюю калитку и направился в направлении, обратном тому, в каком двигался утром. Теперь он шел на север, и для принятия такого решения у мужчины было несколько веских доводов.

И главный — чувство противоречия, все крепнущее в его душе, когда он думал об ограничивающей его жизнь записке. Второй — чем больше Хор думал о забытой жене, пытался представить, как они жили, о чем разговаривали, как обедали, как ложились вечером в супружескую постель — тем больше он начинал понимать, что не испытывает ни одного из тех чувств, которые по полузабытым наблюдениям переживали другие обманутые мужчины. А в его сердце не было ни боли, ни злобы, ни тем более, ярости и желания отомстить или убить. Да и жена по туманным и расплывчатым воспоминаниям была довольно приятная, на плечах смутно ощущается поглаживание теплых ладошек, по губам пробегает ласково щекочущая волна при мысли о том, как он ее целовал. И потому Хор намерен добраться до какого-нибудь города и сходить в гномий банк.

Никто не знает, какими способами они пользуются, но лысые коротышки умеют делать одну очень важную вещь, они узнают своих клиентов в любом виде. Избитых, израненных, опухших от вина или болезни, роскошно одетых или ограбленных, и именно к ним он намерен пойти в первую очередь. Если он имеет в их банке хоть небольшой вклад, — никто кроме гномов не скажет точнее, важное Хор лицо или нет, и сколько денег у него на счету. Да и имя полностью назовут, и даже место, где он постоянно живет.

Ну а последним важным доводом, заставившим Хора свернуть на север, была миленькая травница, подозрительно горячо волновавшаяся за его судьбу и точно знавшая, что он намерен идти на юг. Вот пусть там его и ищет.

Глава 14

Из того, что ей принесла на подносе девчонка подавальщица, Эста успела съесть только кусок хлеба, щедро намазанный гусиным паштетом, и едва взялась за печёное, как в ее дверь нетерпеливо забарабанили.

— Входи, — еще издали определив по шагам, что это Устина, разрешила тихоня, запивая румяный пирожок с картошкой горячим кофе со сливками.

— Он! — Многозначительно тыча пухлым пальцем вверх, сообщила трактирщица, влетев в комнату и по-шпионски тщательно затворив за собой дверь, — все как вы сказали, и голова крашеная, и листики на руке. Я лично видела.

— И где ты успела это увидеть?! — отставив на всякий случай кружку с чаем подальше, чтоб руки сами не метнули ее в соблазнительницу, сухо осведомилась Эста.

— Так в его же комнатах! — не замечая стиснутых губ гостьи, или считая такую гримасу признаком сосредоточенности, горячо продолжала Устина, — Лучшие ему выделила, и воды, значит, велела горячей отнести. А потом и сама пошла, мыльца отнести.

— Ну? — проскрипела тихоня, изо всех сил борясь с яростью, разгорающейся в неизвестных ей до этого дня глубинах собственной души, — дальше.

— Ну и все, — торжественно объявила хозяйка, — попался, голубчик! В одних подштанниках стоял, все разглядела! Точно, есть на левой руке листики!

— Ну?!

— Что?! — не поняла сначала Устина, — а, как я выпуталась? Ну, так извинилась, сказала, не думала, что они так быстро разденутся. Так что теперь он купается, а я сразу к вам.

После чего он купается? — языком опаляющего пламени рвался из сердца Эсты вопрос, и она быстрее схватила кружку с чаем, запить этот огонь.

Сделала несколько глотков, стараясь не смотреть на вытянувшуюся перед ней хозяйку, а рассуждать хладнокровно, как учила матушка. Правильно учила, как оказалось. Если подсчитать время, которое Устине понадобилось на проведение этого изыскания, то получится, что у нее не оставалось даже нескольких минут, чтоб раздеться. А она одета, и аккуратно причёсана, и наглаженные оборки на юбках в полном порядке. Монашка взяла себя в руки, уже спокойно допила чай, успокаивая встревоженное сердце и, достав приготовленный кошель, выдала хозяйке несколько монет.

— Позже, когда прибудут остальные, получишь еще, — веско сообщила она в ответ на заинтересованный взгляд, брошенный Устиной на оставшиеся у гостьи монеты, и принялась за взбитый со сливками творог, политый клубничным вареньем.

Хозяйка, понятливо вздохнув, направилась к двери, а в душе Эсты внезапно похолодало. Не так, как от ощущения пропасти под готовой шагнуть в нее ногой и не как от вида несущейся с горы лавины. Почти незаметно, словно легкий сквознячок пронесся. Будь Эста обычной девушкой, не обратила бы на это внимания, но ее отточенное чутье тихони мигом подняло тревогу.

— Купается, говоришь? А где его комната? — отстранив с дороги трактирщицу, ринулась прочь монашка, и Устина, сообразив, что сейчас произойдет что-то особенное, устремилась за ней.

— Второй этаж, резная дубовая дверь, — хозяйка почти не пыхтела, прыгая по ступенькам следом за гостьей, — изнутри кованый засов.

Дверь и действительно была впечатляющей, двустворчатой, массивной, резной и лакированной. И еще — крепко запертой, наверняка на тот самый засов. Женщины стучали по очереди, но ответом на глуховатый звук их ударов была полная тишина.

— Может, моются они? — робко предположила хозяйка, — намылились и сидят… не бежать же к дверям?

— Кто просит его бежать? Можно просто сказать, что занят! — Сердито рявкнула тихоня и ее рука сама потянулась к карману, где хранилась гномья отмычка, но девушка вовремя вспомнила про некоторые привычки трактирщиков, — Секрет есть?! Ну как вы открываете, если клиент перепьет и начинает буянить или ему станет плохо? Поторопись!

— Так… — замялась Устина, но наткнулась на яростную синь потемневших глаз гостьи и сдалась.

Достала из висящей на поясе связки длинный тонкий ключ, повернулась к косяку и, отодвинув крупный завиток, отперла секретный замок. Она еще не до конца отодвинула тяжелую дверь, открывшуюся вместе с частью рамы, а Эста уже протиснулась мимо и промчалась в спальню.

И сразу поняла, что интуиция не подвела. Комната была пуста, вода не пролита, сияющая свежими покрывалами и кружавчиками постель не смята, а вот окно распахнуто настежь, и свежий ветерок треплет вышитые занавески.

— Ой… — наконец протиснулась в узкий проход Устина, тоже сообразившая что клиента, на котором она намеревалась сделать месячную выручку, уже нет, — сбежал!

— Чем-то ты его спугнула, — перегнувшись через подоконник Эста рассматривала примятые кустики отцветших левкоев, — идем в кабинет.

И бегом побежала мимо хозяйки в свою комнату, забрать плащ и чепчик.

А уже через четверть часа выезжала из села по ведущей на юг дороге, сидя верхом на крупном сером жеребце. За ним послушно бежала оседланная лошадка, нагруженная тюками с шатром, одеялами, посудой и запасом продуктов, а к седлу Эсты был привязан мешок, в котором, заботливо завернутая в старую шаль, ехала выкупленная у Устины пирамидка.

Трактирщица все-таки получила свою выгоду, запросив за пирамидку почти вдвое, но Эста не пожалела бы и больших денег, возможность писать послания и сразу получать ответы была для нее сейчас дороже всего.

И ответ на первое письмо, которое она отправила, едва выяснив, что Дагорд сбежал, чего-то испугавшись, тихоня получила, пока подавальщицы бегали бегом, собирая ей багаж.

Матушка написала, что уже едет в карете, навстречу Эсте, так как башня, куда она пришла, расположена южнее села Большое Садовое. И просила Эсту не спешить, внимательнее осматривать все придорожные кусты, канавы и овраги. Змей забыл себя, но не забыл никаких навыков и умений, полученных во время службы.

Эста и не спешила, знала точно, если он идет по дороге — все равно догонит, или выкупит сведения у встречных путников. А вот если прячется за кустами, то дело хуже и тут вся надежда только на ее внимательные глаза. О том, чтобы услышать, как в дальних кустах крадется Змей, когда под ухом цокают копытами две лошади, можно и не мечтать.

День давно перевалил за полдень, и тихоня потихоньку жевала пирожки, запивая их из фляжки чаем, в который капнула бодрящего зелья. И все равно чувствовала, как уставшее сознание временами словно рассеивается, заставляя дергать головой и снова глотать чай.

А еще девушку не оставляло странное чувство потери, возникшее, едва она выехала из деревни и все усиливающееся по мере удаления от Садового. И это было не похоже на намек интуиции или ощущение чего-то забытого. Такого Эста вообще никогда раньше не испытывала и теперь не знала, что и подумать. Или это сказалась усталость последних дней и потеря крови, или ночные приключения и жесткий песок, а может и разлука с Дагордом?

Эста печально улыбнулась и отвернув рукав куртки, нежно погладила рисунок на коже. Несколько минут ехала, поглощенная в свои мысли, и вдруг сообразила, что веночек на запястье выглядел как-то неправильно.

Девушка снова отогнула манжет и начала пристально изучать серебристые листики. Да нет, всё как и было, это ей от недосыпу уже чудится. И тут цветочек, который разглядывала тихоня, побледнел и свернулся в бутон.

— Святая тишина, — охнула Лэни, начиная понимать, о чем предупреждал её полукровка, — так, стало быть… я от него удаляюсь? Спасибо, Алн, ты настоящий друг и волшебник!

Первым желанием девушки было повернуть коня и скакать назад во весь опор, однако, остановившись, она передумала. Слишком долго и тщательно ее учили, чтоб лучшая тихоня позволила себе, забыв про едущую навстречу наставницу, броситься сломя голову в авантюрную погоню. И потому, хмурясь и кусая от нетерпения губу, Эста достала бумагу, написала короткую записку и отправила матушке.

Ответ пришел через несколько минут, Тмирна советовала ученице никуда не спешить, найти подходящее место и подождать старшую сестру. У нее есть кое-какие задумки.

Сомневалась тихоня всего минуту, потом повернула назад и направила лошадей к ручейку, мимо которого проехала недавно, раз придется ждать, можно дать лошадям отдохнуть.

Эста успела напоить лошадей и дать им овса, расстелить одеяло и немного поспать особым, чутким сном, когда бодрствует какая-то крохотная частичка сознания, подавая сигнал опасности, если кто-то захочет подойти поближе к сиротливому путнику. Впрочем, тихоня не сомневалась, что наличие второй лошади заставит задуматься тех, кто решит, что мирно лежащий под кустом человек одинок.

Карета появилась вдалеке через пару часов, когда Эста, решив, что достаточно отдохнула, развела костерок, чтоб вскипятить бодрящего отвара. Тихоня издали заметила, как гонит усталых коней кучер, и невольная улыбка пробилась на ее хмурое личико. Неистребимая уверенность, что теперь все будет хорошо, раз с нею матушка, всегда жившая в ее душе, в этот миг расцвела с новой силой.

Девушка вскочила на ноги и помахала белой салфеткой, подавая условный знак, но возчик и сам уже все сообразил, придержал коней, а затем и вовсе свернул на бережок.

— Эста, девочка моя, как я рада… — едва карета остановилась, и тихоня распахнула дверцу, настоятельница поспешно выбралась наружу и обняла воспитанницу, — вижу, у тебя чай готов?! А у меня с собой корзина с едой, давай перекусим?!

Конечно, Эсте хотелось как можно быстрее помчаться туда, куда ушел Дагорд, но не согласиться она не могла. Не так-то легко матушке в ее годы несколько часов трястись в карете, и давно пора умыться, поесть и хоть немного отдохнуть.

— Конечно, но еда у меня тоже есть, — Эста прихватила из кареты несколько подушек и поспешила вслед за уверенно идущей к ручейку матушкой.

— Давай сейчас просто поедим, — предупреждающе скосив глаза на кучера, предложила Тмирна, когда они устроились с чашками чая возле низенького столика, обнаружившегося в багажном ящике, — а поговорим в карете? Я думаю, если мы запряжем твоих лошадей, то доберемся до села быстрее, а там снова сменим коней.

И Эсте снова нечего было сказать, разумеется, матушка права. И потому она жевала все, что ей подкладывала старшая сестра, и даже хвалила, с тоской думая о том, что ест Змей, если он сбежал из села тайком, а денег после оплаты комнаты у него наверняка почти не осталось?

— Рассказывай, — предложила Тмирна, едва карета тронулась с места, — но сначала покажи браслет… я не поверила своим глазам, когда прочла, что эльв согласился провести ритуал.

— Вот, — задрав рукав, протянула ей руку тихоня и по ее щекам вдруг тихо покатились слезы, — они закрываются… цветочки. Я только сейчас поняла, почему Алн предупредил Дага… это значит, что он все дальше.

— Девочка моя… — матушка торопливо сунула тихоне платок и бережно погладила ее дрожащие плечи, — поплачь, это не зазорно. Не каждой так достается, как тебе, с первых дней попасть в такой переплет… но я в тебя верю, ты сильнее многих. И помни, все будет хорошо, я подняла на ноги всех, кого могла, ему навстречу уже едут, сестра Санна живет с мужем в ближайшем городке, и Олтерн отдал приказ своим людям.

— Матушка! — Слезы тихони мгновенно высохли, — но ведь они будут ловить его как зверя… или как преступника, а он и так насторожен и испуган! Может натворить непоправимого, решит, что терять нечего…

— Как ты могла подумать, что я разрешу искать его обычными способами? — Укоризненно уставилась на нее настоятельница, — разумеется, я дала самые точные указания. Они просто сообщат нам о том, где его встретили… и постараются осторожно присмотреть, чтоб никто не напал. Патрули Зоралды пока ничего не знают о случившемся в долине, и так и разъезжают по тракту, вылавливая одиноких путников для отправки в крепость. Ведьма собиралась построить свое маленькое государство, насколько я могу предположить, и править им, когда отомстит всем, кого считала повинным в своих неудачах. Расскажи-ка мне про нее поподробнее, я хочу кое-что уточнить.

Лэни послушно кивнула, вытерла слезы и начала рассказывать, сама удивляясь тому, насколько понятнее становятся мотивы давно прошедших событий, после открывшихся ей в последние дни тайн.

— У нее был поистине гениальный в своей простоте план, — задумчиво кивнула воспитаннице Тмирна, выслушав ее рассказ и ответы на свои вопросы, — сначала сделать неотразимыми с помощью ведьминского зелья толпу кузин, захваченных на смотрины, а чуть позже выпить такое же зелье и явиться в спальню Олтерна. И все, любимый мужчина у нее в ловушке, а король на коротком поводке с помощью обязанной ей сестры, точно знающей, благодаря кому она обрела такое счастье.

И тут поперек дороги встал твой Змей… впрочем, тогда он был юным и преданным адъютантом, истово исполняющим указания господина и точно знавшим, как к этому моменту надоели Олтерну назойливые любовницы. И он не купился ни на золото, ни на ведьминские уловки, а выпить зелье Зоралда почему-то побоялась, думаю, у него короткий срок действия. А на второй день она узнает, что ее кузине удалось то, чего не удалось ей и приходит в совершенную ярость. Вот в тот момент и начала потихоньку набирать ход лавина событий, сломавших судьбы тысяч людей. Через пару дней ведьма подстраивает покушение на Олтерна, ей это несложно, зелье отвода глаз надежно скрывает ее от занятых объяснением возлюбленных. Встречаться в открытую в покоях Олтерна они уже не могут, он дал слово королю. Думаю, не ошибусь, если предположу, что несколько личных слуг Зоралды сидели в тот момент с одеялами и подушками на нижнем балконе, чтобы не дать герцогу погибнуть. Ну а кого ведьма собиралась обвинить в этом покушении, даже сомнений нет. Кузину и адъютанта, ведь кроме них никого рядом не было, одним ударом убирая со своего пути обоих.

И снова Дагорд ломает все ее планы, оказавшись и быстрее и сильнее, чем ведьма могла предположить. Но у нее уже заготовлена уловка на такой случай, и вернувшись в комнату она дает кузине дурманящее зелье вместо успокаивающего. А потом идет договариваться с королем.

— Никогда в жизни не думала, — с тихой яростью прошипела Эста, — что когда-нибудь буду остро жалеть, что не помогла убивать человека. И понимаю, что это неправильно и жестоко… а ничего с собой поделать не могу. Ты не видела ее горящих злорадством глаз, не видела ядовитой усмешки… мне казалось, что в ней затаился, по меньшей мере, выпень.

— Я могу тебя понять, — печально вздохнула Тмирна, — и хочу признаться, сама иногда испытывала такое же чувство. Но это ложный путь, и, хотя я оправдываю за это убийство Змея, он защищал свою жизнь и любовь и твою, кстати, жизнь тоже, но идти по пути личной расправы с неугодными нельзя. Это тот пагубный путь, по которому пришла в свою черную пропасть Зоралда, всего-то и хотевшая изначально, вернуть покинувшего ее любовника. Я знаю… сейчас тебе трудно это принять, слишком много боли она тебе принесла, но неимоверно рада, что судьба уберегла тебя от подобного поступка. Ведь ты сама говоришь, что не сомневалась в победе Змея? Вот и гордись тем, что твой мужчина оказался именно таким, как ты предполагала.

— Он даже лучше… — снова всхлипнула Эста, едва представив, как Змей сидит сейчас где-то под кустом, и у него нет даже сухарика, — прости… я не плачу. Просто эта записка…

— А что, если точнее, в ней было? — Тмирна поторопилась перевести разговор на более волнующую ученицу тему, отлично понимая, что, несмотря на всю рассудительность, думать о проблемах королевства, герцога Эфройского и даже родных братьев та сейчас просто не в состоянии.

Глава 15

Хор остановился перед облюбованными с дороги кустиками и раздосадованно фыркнул, оказывается не он один такой находчивый. Кто-то уже нашел это место раньше него, и много раньше. И даже не один.

Посреди удобной полянки, загороженной от дороги куртиной дикой айвы, еще усыпанной кое-где желтыми плодами, сереет обложенное камнями кострище, с одной стороны от него лежит ствол срубленного дерева, покрытый шрамами многочисленных зарубок, с другой — лежанка из высохших веток, прикрытых соломой. И солома и угли в костре еще свежие, так что придется уходить, путники, обустроившие этот привал, видимо, постоянные его гости.

А он сейчас не желает встречаться ни с кем, ни с хорошими людьми, ни, тем более, с плохими. Хотя ему есть, чем встретить последних. Хор довольно ухмыльнулся, правильно он сообразил, что на хуторах, мимо которых они с Лэни так гордо прошли утром, можно будет купить не только дешевой еды. В одном из хозяйств беглец заметил закопченный сарайчик, который, по его мнению, не мог быть ничем иным, как собственной кузней, и скоро убедился в своей правоте, когда вскользь посетовал, что из-за несчастного случая остался без оружия.

Хозяин окинул путника, покупающего кусок окорока и ковригу хлеба, по-крестьянски проницательным взглядом, сделал какие-то свои выводы и вынес ему из кузни увесистый тесак, насаженный на длинную ручку. Таким орудием селяне по осени вырубают стволы кукурузы и подсолнуха, объяснили Хору, и при надобности довольно удачно отбиваются от злодеев.

Хор сполна оценил этот жест, и выгреб из кармана все последние монетки, за что ему дали еще и старый мешок, чтоб завернуть остро наточенное оружие и не показывать его никому раньше времени. И теперь он не боялся, что нечем будет нарубить дров, отбиться от выпня или припугнуть любителей чужого добра.

Беглец повернулся и пошел прочь от чужого привала, разглядывая все попадающиеся по пути кусты и лощинки. Если он хочет устроиться на ночлег поудобнее, не нужно ждать полной темноты, лучше присмотреть место и приготовить дрова загодя.

Хору очень повезло, что он неусыпно смотрел по сторонам, и сразу заметил, как трое всадников, скакавших по дороге с севера, свернули в его сторону. Мужчина порскнул в ближайшие кусты, как испуганный заяц, повесил на крепкий сучок свою сумку, чтоб не есть потом хлеб с муравьями, и снял с плеча повешенный наискосок мешок с тесаком. Однако, вскоре, последив за путешественниками, облегченно вздохнул, ехали они вовсе не в его сторону, а к обжитой стоянке. И Хор совсем уже было двинулся прочь, как, бросив взгляд вслед проскакавшим мимо всадникам, заметил у них за спинами двух женщин, привязанных как багаж. У третьего за спиной точно так же, животом вниз, висел мужчина, и его голова и руки болтались, как у тряпичной куклы.

Что-то смутно знакомое всколыхнулось в душе Хора при виде этих связанных людей, душное, тяжелое, захлестнуло обидой и ненавистью, и он мгновенно сделал свой выбор. Торопливо развязал веревку, освобождая оружие и пригибаясь, за кустами, чтоб его не заметили раньше времени, помчался к оставленному недавно кострищу.

Дозорные были слишком самоуверены и усталы, чтоб оглядываться и осматривать окрестные кусты. Да и откуда здесь взяться засаде, если они покинули это место лишь утром и точно знали, сколько повозок и путников прошло по этой дороге. Не первый день тут охотились, давно пригляделись к падкому на деньги хозяину придорожного трактира и сняли у него удобную угловую комнату на втором этаже, якобы для игры в кости. Хотя в кости, разумеется, тоже играли, но по очереди, пока один дежурил у окна. Главной их обязанностью было докладывать, сколько и каких воинов проехало на юг, чем занят командир маленького гарнизона и не крутятся ли в Ютоле подозрительные личности. Ютола была самой большой из окрестных деревень, в ней пересекались дороги из нескольких меньших поселков, имелся храм и проводились осенью многолюдные ярмарки.

Потому-то парни из отряда стражи горной госпожи очень ценили свою непыльную работу, и когда случалось приметить ротозеев из дальних деревень или одиноких небогатых путников, лишенных охраны, заодно выполняли и поручение советницы Зоры, добывать невест для исцеленных беглых каторжников. В горной крепости очень не хватало женщин, несмотря на то, что отщепенцы перехватили несколько идущих в Торем обозов контрабандистов, скупавших или сманивавших в деревнях бедных сироток.

— Развязывать будем? — стаскивая с крупа лошади так и не пришедшего в себя селянина, спросил один из дозорных, но Манг, которого адъютант госпожи назначил командиром дозора, зыркнул на него так зло, что стражник хмуро примолк.

— Забыл что ли, про Бегса с Фалером? До сих пор спят, — едко ухмыльнулся третий, самый молодой стражник, снимая с лошади женщину лет тридцати пяти, — Терк говорит, его боги спасли, что сидел в избушке, когда они мясо есть начали. И всего-то поверили пойманным парню с девкой, не стали связывать. Хотелось бы знать, где они теперь, те селяне?

Разговорчивый парень шагнул в кусты, под которыми они прятали котлы, и подавился вопросом, оттуда на него злобно смотрело исчерченное грязными полосами лицо незнакомца.

— Терк отправил письмо госпоже, она разберется, — буркнул командир, задумчиво рассматривая испуганную девчонку лет семнадцати, явно дочку пойманного ими семейства.

Недаром мужик так отчаянно махал палкой, пытаясь прикрыть своих убегавших спутниц, что пришлось его оглушить. Решая, как поступить со смазливой девчонкой, отправить в горы или оставить себе, старший обернулся не сразу, когда услышал в ответ на свои слова лишь треск кустов. Встревожился только после того, как рассмотрел напряженный взгляд молчаливого сотоварища, устремленный себе за спину.

— Что там у тебя такое, Хелк? — начал произносить командир недовольным тоном и сразу смолк, поперхнувшись непроизнесенным окриком.

— Как видите, связывать я умею очень хорошо, — очень спокойно и сухо сообщил неизвестно откуда взявшийся незнакомец, поигрывая внушительным тесаком над головой стоящего на коленях бледного Хелка.

Руки парня были туго связаны за спиной, а изо рта торчало ярко-бордовое яблоко.

— Еще лучше я орудую вот этим рубилом, — невозмутимо продолжил смельчак, — поэтому не советую ни приближаться ко мне, ни махать оружием, если вам хоть сколько-нибудь жаль своего молодого друга. Ты! Да, тот, что держит мешок, поставь на колени своего атамана и свяжи ему руки, да покрепче, иначе я рассержусь. Ну?! Кому я сказал? И не трясись, я не убийца, как вы, хотя не задумываясь снесу парню башку, если вы начнете делать глупости. А вот если будете послушны, то останетесь совершенно целы, и, что важнее всего — живы.

— Извини, Манг, — тихо произнес дозорный, держащий мешок, — но я ему верю. Встань на колени… не упрямься. Он и в самом деле не будет убивать, раз сказал.

— Откуда ты знаешь?! — Манг отступил к кустам, выставив перед собой кинжал, — что, предал, гад?

— Никого я не предавал, — оскорбленно блеснул на него глазами соратник, — просто служил с ним когда-то. Да попал со своим господином в мятежники… ну ты сам знаешь.

— Считаю до двух, — холодно оборвал их перебранку Хор, — потом будет поздно! И посмотрите в глаза другу, пока он жив.

Хелк что-то отчаянно замычал, потом, изловчившись, вытолкнул изо рта яблоко.

— Манг! Ты что, не собираешься меня спасать? Он же убьет меня, Манг! Ты забыл, что мы из одного городка? Тебя же моя родня проклянет, если ты…

— Помолчи, — устало буркнул Хор и сунул пленнику в рот скрученный платок, — а то точно убью. Манг, последний раз говорю… не дури.

— А! — Взвыл тот и, швырнув в противника кинжал, бросился к лошади.

И тут же растянулся на земле, споткнувшись о ловко подставленную другом подножку. А в следующий момент тот сидел на командире, выкручивая ему за спину руки.

Хор, успевший заметить хорошо известное откуда-то движение и заученно пригнуться, настороженно ждал, пока узнавший его стражник свяжет Манга, потом приказал ему положить в сторонке оружие и связал его самого. И все это время его душу сверлил один вопрос, как выяснить собственное имя, и не выдать его врагам?! И не показать при этом, что сам он его совершенно не помнит?

Но сначала все же следовало позаботиться о пленниках, и потому Хор шагнул сначала к старшей женщине, следящей за происходящим с разгорающейся надеждой.

— Спасибо тебе, — истово выдохнула селянка, когда он разрезал веревку у нее на запястье, — спас от издевательства подонков. И ведь слыхали мы молву, что люди пропадают… да уж больно нужно было в Ютолу. Меня Парна зовут, я швея из Дежина, все что захочешь, тебе сошью, или жене.

— Развязывай своих, — перебил ее благодарную речь Хор, — и скажи, далеко отсюда от вашего дома?

— Было недалеко, да в обратную сторону увезли, ироды, и мужика моего покалечили, — женщина сердито замахнулась на Манга, но Хор успел перехватить ее руку.

— Не смей. Лучше зелье поищи, мужа напоить. Разбираешься в зельях-то? А потом можешь взять двух лошадей и ехать домой. Мужа я помогу в седло поднять.

Давать женщине те флаконы, что нашел в своих карманах, Хору не хотелось, чем-то насторожили они интуицию, которой он доверял с каждым часом все сильнее. И потому спаситель помог селянке снять кошель с зельями с пояса злобно сопевшего Манга, и проследил, как она насильно вливает в рот так и не очнувшегося главы семейства несколько глотков выбранного зелья.

— Лучше дать то, что в зеленом пузырьке, накапать в ложку с водой десять капель, — подсказал признавший Хора стражник, и тот благодарно кивнул пленнику.

Селянка принялась капать снадобье, а девчонка, успевшая собрать свои пожитки и привязать их к седлу одной из лошадей, стреляла в мужчин настороженными взглядами, явно мечтая побыстрее уехать отсюда. Хор и сам желал того же, совершенно не представляя, как помочь освобожденным, если они не смогут привести в чувство отца, однако все усилия женщины были бесплодны.

И никакой идеи, как помочь раненому, в голову Хора пока никак не приходило. Помог тот же стражник, явно питавший к захватчику непонятное доверие.

— Ты не хочешь ехать с ними? — тихо спросил он, когда мужчина проходил рядом.

— Как тебя зовут? — вместо ответа поинтересовался Хор.

— Сейчас Листом, — невесело усмехнулся тот, — а в молодости звали Тирвелом. Тирвел Кайзен, тебе знакомо это имя?

— Мне много что знакомо, — хмуро вздохнул Хор, — а как ты умудрился оказаться с ними? Хотя… пока не отвечай, почему ты спросил, хочу ли я ехать?

— У меня есть совет… но давай, отойдем в сторону?

— Предатель! — снова с ненавистью прошипел Манг.

— Это ты предатель, — взорвался вдруг Лист, — отлично слышал вместе со мной, как на площади объявляли об амнистии, и заявил, что это ловушка! И продолжаешь ловить людей, как будто ничто не изменилось! А изменилось все, понимаешь, все! И никто не захочет сидеть в вашей проклятой крепости, если можно вернуться домой! Домой, понимаешь? У меня еще мать жива… я ее обнять хочу! А тебе сегодня никто не ответил, ни на одно письмо. И снова ты соврал, сказал, что в пирамидке кончился накопитель. А он не кончился… полоска еще зеленая!

— Так, — рывком поднял его на ноги Хор, — успокойся, Лист. Идем, поговорим. Парна, связанных не троньте, слышишь? Я им обещал.

— Слышу, и пальцем не коснусь. Нужно мне руки марать о такую мерзость, это я сгоряча хотела… теперь остыла.

— Как ты меня узнал? — отведя стражника на такое расстояние, чтоб видеть происходящее у кострища и не опасаться, что кто-то подслушает, тихо поинтересовался Хор.

Листу он пока до конца не доверял, и потому не забыл привязать ему за ногу веревку.

— По голосу, по глазам… мы же жили в одной комнате, когда служили стальному Олтерну, Змей, — печально сообщил тот.

— А мое полное имя тоже знаешь? — холодно осведомился Хор, пробуя на вкус это странное прозвище, Змей, и находя, что оно ему нравится.

— Проверяешь? — горько хмыкнул пленник, — ну конечно знаю. Дагорд Феррез, граф. А с тех пор как всех твоих братьев и отца осудили за мятеж, получил приставку аш, как старший в роду.

Имя Хору тоже понравилось, как и то, что он граф и старший. Но вот новости про мятежных родичей огорчили, хотя, прислушавшись к своим ощущениям, особого изумления или недоверия он не ощутил. Значит, знал и про это, и про амнистию наверняка тоже знал… как интересно все складывается.

— Я так и подумал, — помолчав, отчаянно признался Лист, — что ты тут гуляешь, чтобы до госпожи добраться. Твой кузен, Гартлиб, ведь у нее в фаворитах. Только зовут его Кэнк.

И эти имена тоже были Змею смутно знакомы, словно забытые детские игрушки, только почему-то неприятны… и потому он не стал расспрашивать про кузена, все сильнее убеждаясь, что его потеря памяти вовсе не случайна, как не случайна и встреча с ведьмой.

— А про ведьму знаешь? — нарочито безучастно поинтересовался граф, искоса наблюдая за лицом бывшего сослуживца.

— Про Зору? — еле слышно шепнул Лист и огляделся с привычной опасливостью, — кто про нее не знает. Говорят, это не госпожа Ниди у нас главная, а Зора ею вертит… но она очень подозрительная и жестокая… ты к ней хотел попасть?

Похоже, уже попал, — вертелось в голове Змея, — Демон! Так вот почему от не помнит и половины из того, что должен знать про себя самого! И кажется, догадывается, кто написал ту записку… и, что, важнее, кого он убил на том поле. Но кто же тогда Лэни, и откуда она попала в тот портал? И кому придут так хорошо спрятанные пенальчики, о которых он не забывает ни на секунду?!

— Лист, — твердо глянул на бывшего друга Змей, приняв решение, — извини, что я тебя проверяю, но последний вопрос, — кому я служил в последнее время?

— Герцогу Адерскому, — сразу ответил тот, — уже лет десять. Говорят, вы с ним друзья и он тебя очень уважает.

Демон, — граф стиснул зубы, чтоб не выругаться вслух, — ну и стерва. Тогда все сходится, и стало быть, правильно он сделал, что добил ее, хотя мелькала мысль связать, когда она потеряла сознание. Но вот сейчас он ее прибил бы еще раз, за ту участь, какую ведьма для него заготовила. И выходит, жена ему вовсе не изменяла… ждет где-то, волнуется… демон!

— Лист, ты говоришь, у вас есть где-то пирамидка?

— У Манга в мешке, — кивнул тот.

— Знаешь… я хочу предложить тебе соглашение, — испытующе уставился на собеседника Змей, — как бывшему сослуживцу. Ты сейчас объявляешь прежнюю клятву недействительной, и приносишь клятву мне, а я обещаю, что сделаю все, что смогу, чтоб тебе помочь.

— Я согласен, — твердо сообщил Лист, — давно хотел от них уйти, только бежать некуда было. У нас имение небольшое, спрятаться не получится.

Через минуту с официальной частью соглашения было покончено, и Змей сноровисто развязал нового подданного.

— Неси пирамидку, я посмотрю, что там с селянином, — бросил граф, направляясь к кострищу, и отлично понимая, что смертельно рискует, хотя и собрал все оружие пленников в свой мешок, который бдительно таскает за плечами.

Если Лист, узнав напавшего, разыграл спектакль, в надежде победить хитростью, то сейчас у него самый удобный момент ударить Змея чем-нибудь тяжелым по голове. И не нужно ему знать, что идущий впереди воин напряженно вслушивается в каждый доносящийся сзади шорох, готовясь в любой момент увернуться и броситься врагу под ноги.

Горячо надеясь при этом, что он не обманулся. И как иногда бывает в жизни, на этот раз надежды сбылись, Лист спокойно шагал следом, а войдя на полянку, отправился искать в мешке командира пирамидку.

— Предатель, — выплюнул еще раз Манг.

— Помолчи, пока я и тебе не заткнул рот, — доставая бумагу, устало пообещал Змей, — ты прекрасно знаешь, что никого он не предал, и раз объявили амнистию, значит нужно явиться к дознавателям, а не добавлять себе вины.

Над тем, что написать в письме, которое собирался отправить неизвестно кому, граф особенно не размышлял, решив, что важно не послание, а как быстро придет на него ответ. И откуда.

Потому и черкнул несколько слов о том, что захватил бандитов, поймавших селян и что одному человеку нужен целитель. И подписался, Змей.

А потом отправил пенальчик и сел к разгорающемуся костерку, ждать ответ.

Глава 16

В Большом Садовом карету встречала целая делегация, староста деревни, командир поста стражников и богатый землевладелец, чье имение располагалось неподалеку от деревни. У них у всех были собственные пирамидки, и все получили указания, подписанные самим Олтерном.

Матушка коротко поблагодарила всех за беспокойство и сообщила, что умоются и пообедают они в доме старосты, а попутно велела ему вернуть трактирщице коней и щедро оплатить ее преданность короне, внеся эти деньги в графу государственных расходов.

Как ни расстроена была Эста, что цветочки на ее запястье открываются слишком медленно, не отметить привычную практичность старшей сестры и не улыбнуться, она все же не смогла.

Тмирна только усмехнулась в ответ, и отправилась в купальню, где, как обещал староста, ее ждет горячая вода, и отвар из снимающих усталость трав.

Однако наслаждалась она этим благом недолго, не успела Эста умыться в небольшой умывальне второго этажа и переодеться в привезенную матушкой мужскую одежду, как настоятельница уже появилась на пороге столовой. День споро катился на убыль, а им еще предстоял дальний путь. Судя по тому, как быстро удалялся граф, его кто-то подвез, и Эста молила тишину, чтоб это были добрые люди.

Поздний обед сестры тишины поглощали без особой спешки и без разговоров, а едва подали десерт, дружно поднялись из-за стола, расслышав звук копыт свежих лошадей, доставивших к крыльцу карету.

И через пять минут уже выезжали из села, торопясь догнать неугомонного Змея.

Вечер уже начал понемногу укутывать дали серой вуалью, когда перед лицом Тмирны повис пенальчик, и она немедленно дернула шнурок, останавливая карету. И пока настоятельница доставала письмо, Эста успела зажечь дорожную лампу.

— Прочти, — быстро пробежав глазами письмо, матушка передала его воспитаннице и принялась писать ответ.

А потом и доклад Олтерну, и еще указания, что и как подготовить. Через несколько минут указания были отправлены, и наступило томительное ожидание. А потом пенальчики посыпались один за другим, и Тмирна читала их с видом полководца, получающего боевые донесения во время решающей битвы. Наконец пришел ответ от Змея, с подробными указаниями, где он находится и матушка немедля дернула шнурок, давая кучеру сигнал к отправлению. В тот же миг карета сорвалась с места и еще быстрее, чем прежде, помчалась дальше, как оказалось, до места где находился граф, оставалось всего несколько лиг.

— Ну что теперь плакать-то, все хорошо, — в ответ на мягкую укоризну в голосе матушки, Эста виновато вздохнула и вытерла слезы.

— Это от радости, не обращай внимания.

— Я и не обращаю. А ты смотри на свои цветочки, да прислушивайся к теплу души. Мне объясняли, что чем ближе друг к другу супруги с такими вот браслетами, тем теплее у них на душе, словно праздник наступает.

— Так они уже опыт имеют, — расстроилась тихоня, — а я как узнала, что с ним все в порядке, так у меня вообще в душе лето и бабочки порхают.

— Лэни, я все понимаю про бабочек, но хочу предупредить тебя об одном. Это хорошо, что он уже сам разобрался, кто он и как должен поступать. Но прошу тебя, не забывай, это он просто узнал, а не вспомнил и не прочувствовал. Так что будет намного лучше, если ты так и останешься ученицей травницы, а я твоей наставницей. Это ненадолго, целители и зелье уже ждут в одном из замков Олтерна, через день он станет прежним, но тебе придется нелегко.

— Я готова, — стиснув сердце в кулак, пообещала Эста и тайком горько вздохнула, разумеется, она понимает, что матушка хочет как лучше, но как же трудно терпеть и молчать!

После того, как Змей получил письмо, связанные отщепенцы притихли, помрачнели и больше не бросали на переметнувшегося к захватчику товарища презрительных взглядов. А сам Лист, чувствовавший и вину перед ними, и боязнь предстоящих объяснений с дознавателями и облегчение, что нашёл в себе силы сбросить давившую его клятву, с усердием принялся за хозяйственные дела. Помог женщинам переложить раненого на застеленную одеялом лежанку, подбросил дров в костер, повесил котел, достал из мешка припасы.

Душу волновавшегося Змея раздирали смутные сомнения в правильности поступка и робкие надежды, что интуиция не подвела, и он тоже не мог усидеть на месте. Сходил за своим мешком с продуктами, отдал его Парне, помогавшей Листу накрывать ужин, и принялся подбрасывать дрова в костер, постоянно оглядываясь в сторону дороги и прислушиваясь. Тревожились и окружающие его люди. Никто из них не знал, что ждет впереди, но все постепенно заразились лихорадочным нетерпением, горевшим в серых глазах мужчины.

Стук подков по выложенному камнем тракту они расслышали издали, когда закат давно погас и сумерки начали густеть с каждой минутой. Змей, очень сомневавшийся, что карета, в которой, как ему написали, едут люди Олтерна, проедет к костру по бездорожью, вскочил с места, схватил горящую ветвь, бросился на край поляны. Он махал до тех пор, пока не понял, что больше не слышит знакомого цокота, но когда, разочарованно опустив ветку, принялся сбивать с нее огонь, копыта зазвенели вновь. И теперь уже приближались так неумолимо, что у Змея отлегло от сердца, зря он волновался, прибыли вовсе не новички. Без его подсказки догадались выпрячь коней и преодолеть двести шагов верхом.

Но когда лошади вылетели в освещенный костром круг, граф некоторое время стоял в недоумении, с сомнением рассматривая прибывшую подмогу. Самым надежным ему показался крепкий мужчина средних лет, но вскоре выяснилось, что это один из возниц и он сразу же занялся своим делом. Принялся связывать лошадей в связку, чтобы увести к оставшейся у дороги карете. Вторым помощником был совсем молодой веснушчатый парнишка в длинной куртке и темной косынке, повязанной низко на лоб по матросской моде.

Ну а последний посланец вообще вызвал у Змея нервную ухмылку. Седая, худощавая женщина с добродушным лицом, и в скромном темном одеянии, спустившаяся с помощью спутников с лошади, казалась кухаркой или няней и непонятно было, чем она поможет Змею. Незнакомка внимательно посмотрела на графа и, не говоря ни слова, направилась к раненому. А вот парнишка, едва окинув всех быстрым взглядом, вытащил из привезенного с собой саквояжа большую пирамидку и, поставив ее прямо на песок, кивнул Листу.

— Иди сюда, и веди своих дружков. Держи их покрепче и ломай вот эту капсулу. Там вас встретят. Справишься?

— Конечно, — чувствуя, как тревожно забилось сердце, серьезно кивнул тот, и направился к бывшим товарищам.

Поднял на ноги, подвел к пирамидке и, продев одну руку сквозь связанные запястья, второй решительно стиснул большую капсулу. Блеснул огонек портала и трое бывших дозорных отправились навстречу новой жизни.

— Я обещал ему защиту, — подозрительно присматриваясь к парню, вызывавшему у него неясные сомнения, напомнил граф на всякий случай.

— Мы передали это, — кротко кивнула Лэни, и, словно не замечая, каким испытующим взглядом сверлит ее муж, оглянулась на Тмирну, — что с ним?

— Придется полежать несколько дней, но думаю, все будет хорошо, — поднимаясь на ноги, уверенно сообщила та, и строго посмотрела на графа, — Дагорд, бери его, вы пойдете вперед, а мы за вами.

Змей послушно кивнул, понимая, что сейчас уже поздно спорить, но рано задавать вопросы и подхватил селянина на руки. Парнишка, все сильнее напоминавшему Змею одну настырную особу, ухватил Змея за руку, пробормотал, — "меня зовут Эсталис", и решительно сломал капсулу.

На портальной вышке их уже ждали, ловко выхватили у Змея из рук больного, услужливо распахнули перед ним решетку входа. Парнишка, назвавшийся — Эсталис, уверенно потащил спутника на лестницу, потом вниз по широким, удобным ступеням. Моложавый мужчина с почти незаметной в светлых волосах сединой и со стальными глазами шагнул навстречу, пристально вгляделся в лицо Змея и расстроенно стиснул зубы.

— Привет, Олтерн, — многозначительно приветствовал мужчину парнишка и тот мигом перевёл на него взгляд.

— Эста?! Это ты?!

— Я.

— Девочка, — мужчина вдруг шагнул к ней и крепко стиснул в объятиях, — как я рад… мне все рассказали… спасибо.

Змей нахмурился, теперь он больше не сомневался, что парнишка, назвавшийся Эстой и оказавшийся агентом герцога, и есть та травница, Лэни. И это сразу прояснило многие моменты, так раздражавшие его утром.

А одновременно с пониманием, что он здорово сглупил, сбежав от опекавшей его девушки, в душе возникло болезненное сожаление, как от потери чего-то важного, и граф постарался о нем не думать.

Хотя не размышлять о девушке вообще не получалось, она явно была в курсе, почему он не помнит своей жизни и почему незнакомая ведьма так стремилась его убить. А еще эта загадочная Эста, которую так нежно обнимает железный Олтерн, должна была точно знать, откуда вообще взялась ведьма и как все они попали на то поле. Все ее прежние объяснения теперь совершенно не устраивали Змея, и к тому же в его душе росло ничем не оправданное раздражение против такого вольного обращения с ней герцога. Но граф только сильнее стискивал зубы, понимая, что не имеет никакого права что-либо запрещать недавней попутчице, так как дома его ждет жена. Ведь недаром странный браслет, нарисованный на запястье, начинает все больше теплеть и раскрывать цветочки, словно напоминая о ней.

— Ну, это же моя работа, — Отстраняясь от Олтерна, устало сказала Эста, и Змей почувствовал невольный укор совести.

Он-то знал, как мало ей удалось поспать ночью, и как много они прошли пешком. И сильно подозревал, что до того момента, как девчонка получила о нем известие, она обыскала не один поселок, ведь недаром находилась так близко от него, да еще и с травницей.

— Комнаты для вас уже готовы, — доброжелательно сообщил Олтерн, и тайком покосился на Змея, не зная, насколько тот осведомлен о собственном семейном положении.

— Спасибо, — отозвался за спиной графа спокойный голос старой травницы, — мы только быстро умоемся и переоденемся. А поговорим за ужином, если ты не возражаешь.

— Как я могу тебе возражать, — со странной усмешкой произнес герцог, — сейчас распоряжусь. Кого можно пригласить на ужин?

— Только Наерса, — категорично отрезала женщина и граф снова досадливо стиснул губы, что-то он подозрительно много начал ошибаться, — и предупреди его насчет Змея.

— А разве… — начал герцог и смолк, вопросительно глядя на настоятельницу.

— Он должен выбрать сам, — твердо сообщила монахиня, — ты же знаешь, тот, кого напоили зельем забвения, должен искренне желать вернуть свою память, тогда и лекарям легче, и возвращение проходит удачнее.

— Я желаю, — настороженно сообщил Змей, и внезапно заметил, как помрачнела и отвернула голову Эста, — а разве может быть иначе?!

— Иногда бывает, — печально кивнула женщина, — но давай поговорим за ужином? Мы с Эстой несколько часов тряслись в карете, а перед этим она скакала на юг… там мы и встретились.

И снова раскаянье остро резануло сердце графа, а девушка, словно догадавшись, тут же сочувственно заглянула ему в глаза и мягко коснулась его руки.

— Как захочешь, так и будет.

Змей снова неистово стиснул зубы, не желая, чтобы кто-то заметил, как потрясло его это простое дружеское прикосновение. Демон! Ну, вот что это за напасть, сердито сопел он про себя, шагая вслед за женщинами по коридору. Неужели он настолько легкомыслен, что стоит на несколько часов оказаться наедине с хорошенькой девушкой, как готов изменить любимой жене? А в том, что она любимая, у Змея никаких сомнений нет, с нелюбимыми таких сложных ритуалов не проводят, а покупают простые браслеты, чтоб можно было спокойно снять при случае.

— Вот ваши комнаты, — лично распахнул Олтерн двери перед женщинами, и они ушли туда, подарив перед этим Змею по странному взгляду, — А тебя я провожу в твои личные покои, — продолжил герцог, и пошел дальше, старательно держась рядом со Змеем.

Похоже, у Листа были неверные сведения, невесело усмехнулся Змей, это герцог Эфройский, а не Адерский считал его своим другом.

— Сюда, — поднявшись на третий этаж, и пройдя мимо двух пар охранников, таращивших на Змея изумленные глаза, герцог снова сам открыл дверь роскошных покоев и вошел туда вместе со Змеем, — Дагорд, мне бы хотелось задать два вопроса… хотя я понимаю, что ты сейчас не в лучшей форме.

— Задавайте, — вежливо кивнул Змей, и герцог недовольно поморщился.

— Когда мы вдвоем или среди доверенных людей, ты имеешь право называть меня на ты.

— Извини, но я не помню, — тихо объяснил граф то, что Олтерн знал и сам.

— Это ты меня прости, но хочется из первых рук. Ты уверен, что убил ту гадину?! Мне не хотелось бы хоронить ее в третий раз.

— Мне пришлось, — помрачнел Дагорд, уже не раз вспоминавший ту схватку, — я был безоружен, а у нее был кинжал и она пыталась воткнуть его мне в глаз. Я успел перехватить… в общем, она точно мертва, я собрал с тела все, что смог найти, сейчас достану.

— А больше ты ничего не помнишь? — внимательно смотрел герцог на Змея, и тому чудилась в глазах господина неясная надежда.

— Вот всё, что я помнил до того времени, как поймал бандитов и один из них, Тирвел Кайзен, меня опознал, — достал из кармана листок Дагорд, — он помог мне связать бывших дружков и принес клятву верности. Надеюсь, его не заперли в камеру?

— Нет, он пока у дознавателя, и тому выдано особое указание, — разворачивая листок, кивнул герцог и углубился в чтение, — Демон! Гадина! Стерва!

Остальные слова господина Змей не решился бы повторить не только в приличном обществе, но даже в казарме для гвардейцев.

— Прости, Змей… — герцог в ярости с силой стиснул бумагу в комок, но Дагорд не считал, что этот документ пора уничтожать, поэтому перехватил руку господина и аккуратно, но твердо разжал его пальцы.

— Это все вопросы?

— Нет. Я хотел спросить, может прислать цирюльника? По-моему, необходимость в маскировке уже миновала.

— А я не опоздаю на обед? — Засомневался Дагорд, очень желавший послушать, что расскажут женщины, — Может, пока я только умоюсь, а все остальное позже, когда отправлюсь к целителю?

— Хорошо, — почему-то вздохнул Олтерн, — как хочешь. Лакей будет ждать у дверей, ему приказано отвести тебя в столовую.

Змей проследил взглядом, как господин, сразу чуть ссутулясь, пошел прочь, и вздохнул. Определенно, у его светлости тоже большие неприятности или разочарования в жизни, но держится он достойно. Вот и ему нужно взять себя в руки и перестать забивать себе голову миленькими травницами. Он вздохнул еще раз и отправился изучать свои покои.

Но пока граф бродил из гостиной в роскошную спальню, затем в умывальню, а потом в строго обставленный кабинет, его почему-то не покидала уверенность, что тут он никогда не жил. Зато висевшие в шкафу вещи, вычищенные и отутюженные, показались знакомыми, и Змей с удовольствием переоделся в штаны с камзолом из темной замши и свежую рубаху.

И наконец, захватив вещи ведьмы, высыпанные в платок, заторопился в столовую, жалея, что не нашёл никакого оружия, какое можно было бы повесить на пояс. Пришлось идти безоружным, не таскать же сельский тесак, он для этого великоват, да и не подходит ни к изысканной обстановке замка, ни к его статусу.

В столовой, за накрытым столом, уже устроились обе женщины, и если травница улыбнулась графу открыто и ободряюще, то лицо Эсты оказалось закрыто густой вуалью, спадавшей с изящной шляпки, и Змей невольно насторожился. Вот эта вуаль явно была ему знакома, как и затянутая в простенькое темно-серое платье стройная фигурка, в этом он мог поклясться.

Напротив них сидел мужчина средних лет, со знаками дознавателя на плече форменного камзола и утомленным взглядом мечтающего выспаться человека. Он приветствовал Змея с доброжелательной почтительностью и тот сообразил, что очевидно это и есть Наерс, которого травница позволила пригласить на ужин.

Граф сел подле него и в тот же момент в комнату торопливо вошел герцог. Прошел на свое место во главе стола, уселся, и, сделав лакеям знак покинуть комнату, взглянул на старшую из женщин.

— Матушка Тмирна, ты ничего не хочешь сказать?

— Приятного аппетита, — спокойно ответила она, наливая себе бульон с петушиными гребешками, — а о делах позже. Хотя, извини, Дагорд. Чтоб ты не мучился сомнениями, хочу представить присутствующих. Это герцог Эфройский, твой господин, а рядом с тобой дознаватель барон Наерс Редетти, твой подчиненный. Ну а ты командуешь всеми дознавателями, стражниками и гвардейцами, служащими лично его светлости.

Змей едва не поперхнулся, о таком высоком своем положении он и не догадывался. Считал, что служит кем-то вроде адъютанта или секретаря.

— А я, — положив на тарелку салат и горку маленьких гренок, продолжила Тмирна, — настоятельница монастыря святой Тишины, и наставница Эсталис, свободной сестры тишины, подписавшей контракт с его светлостью на выяснение личности преступников, покушающихся на его жизнь. Ну а еще она твоя напарница в последнем расследовании.

Напарница! Понимание, почему она так о нем заботилась и следила, чтоб не влип в неприятности, неожиданно отдалось в душе острым разочарованием. Ну да, напарникам и положено делать все, если товарища ранят или оглушат, чтоб доставить его в безопасное место в целости и сохранности.

— Почему она мне не сказала, что напарница? — не выдержав напора бурлившей в душе обиды, хмуро поинтересовался Змей, и неохотно положил на тарелку несколько кусочков мяса. Проголодаться он ещё не успел.

— Потому что видела, что ты выпил зелье забвения, — аккуратно черпая суп, прервалась на объяснение Тмирна, — и отлично знала, что прочел ту записку. Кстати, отдашь ее мне, вместе с вещами ведьмы. У меня это будет целее всего.

— Но я не знала, что там написано, и не знаю до сих пор, чего та гадина могла напихать в зелье. Потому и притворилась случайной спутницей, — мягко объяснила Эста, однако скрывать виноватый тон не захотела.

— Не оправдывайся, — не смолчала Тмирна, забирая платочек с вещичками Зоралды, и встала из-за стола, — ты правильно все сделала. Ей ничего не стоило написать, что ты его злейший враг или убийца его детей. Хотя…

Она смолкла, копаясь в узелке, потом хмуро глянула на Эсту.

— Ты ведь обыскала её тело после Змея?!

— Конечно, — не стала скрывать тихоня, и принесла на маленький столик, за которым сидела матушка, кошель с находками, — а в чем дело?

— Вот теперь и я могла бы ее убить, — никогда еще Эста не слышала в голосе наставницы такой ярости, — она снова обманула вас. Потому и оставила тебя последней, а я все не могла понять, с чего это она так сглупила. И почему держала свою капсулу наготове. Не было у нее пятой капсулы, Эста, потому и поехал Кэнк с отрядом, иначе она бы его взяла с собой, для надежности. Хоть Зоралда и проиграла эту битву, но не сдалась, и собиралась увести всех, кого считала хоть сколько-то ценными, чтоб потом шантажировать их жизнями сразу двух герцогов.

— И короля, — тихо вздохнула Эста, уже ранее просчитавшая такую возможность развития событий. Ей не давали покоя те же вопросы, что и матушке.

Глава 17

Все почему-то отвели глаза от Змея, и ему очень не понравилась эта их загадочность. И рассказ про капсулы жутко не понравился, хотя он ничего не понял и не помнил.

Но теперь знал, что имеет право спрашивать и приказывать, поэтому требовательно взглянул на настоятельницу и строго произнес:

— А теперь поясните мне подробнее, что произошло, и где это было.

— Наерс, ты понимаешь, что должен пока молчать? — Потребовала вдруг у дознавателя напарница графа, и Змей чуть приподнял бровь, отмечая, что девушка далеко не так проста, как казалась ночью на том поле.

— Конечно, госпожа Эсталис.

— Хорошо. Она несколько раз похвасталась, что у нее остались в замке и дворце преданные люди, и я не хочу, чтобы они донесли что-то Кэнку. Если конечно мы не всех вычистили три дня назад, — про случившееся в каменной выработке Эста собиралась рассказать Змею сама, и потому говорила нарочито строго и деловито, чтоб не позволить себе проявить нежелательные сейчас эмоции.

И не сказать лишнего. Трудно не заметить, что Змея к ней тянет, но это так мало было похоже на ту любовь, что светилась в его глазах прежде, что в ответ вызывало у тихони только горькую обиду. Разумеется, Эста вовсе не собиралась обвинять в этом Дага, но и считать его сейчас мужем никак не могла. Ныне в его теле жил похожий, но все же другой человек, и от этого было обидно и больно вдвойне, потому что временами они были почти идентичны. И тогда сердце взрывалось нежностью а руки сами тянулись хотя бы прикоснуться к любимому. Однако уже через миг выражение серых глаз, глядящих на Эсту, становилось чужим, и она обмирала, словно упала в ледяную полынью.

— Отряды гвардейцев прочесывают все области, куда они могли выйти и с ханом Торема мы уже договорились. Они усилят посты в крепостях и будут задерживать всех похожих, — устало объяснил Олтерн, — извини, что перебил.

— Она держала нас без воды и еды с утра, — ровно рассказывала Эста, а Змей отчаянно пытался вспомнить хоть что-то, и все сильнее недоумевал, почему его не отправили к целителю сразу по приезду?! Проснулся бы завтра к обеду здоровым и в своей памяти.

— Потом я поняла, что это было сделано специально, ей мы нужны были утомленными и ослабленными. Потому и нечисть она пустила по нашим следам заранее, чтоб последние силы вымотать. И, разумеется, неспроста первого она отправила Маста, двух мужчин ей было не одолеть. Обманом отправила, капсула в чашке с зельем была.

А вот это Змею вдруг вспомнилось. Как широкоплечий мужчина пьет что-то из чашечки и вдруг раздается хруст.

— Потом она отправила Ниди… и постаралась оскорбить ее как можно сильнее, но та держалась мужественно… хотя плакала все время.

А вот это Эста рассказала специально, им с матушкой очень нужно было понять, сколько чувств к пепельноволосой королеве осталось в душе Олтерна.

Как выяснилось, достаточно, чтоб заставить его мгновенно осунуться и стиснуть зубы.

А потом сквозь эти сжатые зубы проскрипеть:

— Она ведь могла… за все эти годы… хоть одно письмо отправить.

— Не могла, — категорично отрезала Тмирна, глядя на герцога с состраданием, — как выясняется, у Зоралды было чем держать ее в повиновении, и кроме того, она для верности время от времени поила сестру своим зельем.

— Но Зоралда же… — задумался Змей, припоминая всем известное имя, — герцогиня?!

— Нет. Она давно не герцогиня, сама отказалась от этого титула, оставив вместо себя в поместье служанку, — кротко пояснила ему Тмирна, — последние годы она была непримиримым врагом Олтерна и той самой ведьмой, которую ты убил.

— Я хочу немедленно отправиться к целителю, — встал из-за стола Дагорд, — как выясняется, я не помню общеизвестных вещей и не смогу ничего рассказать или сделать, пока не верну свою память.

— Само собой, — с искренним огорчением произнесла Тмирна, — ты имеешь на это право. Сейчас мы вызовем охрану, и тебя проводят.

Змей уже шагнул к двери, но краем глаза заметил, как хмуро кивнула монахине Эста и обострившаяся интуиция стиснула сердце непонятной тревогой.

— Госпожа настоятельница, — остановившись, холодно уставился на монахиню граф аш Феррез, — если есть какие-то обстоятельства, по которым процедуру возрождения памяти следует отложить, я требую, чтоб вы сообщили мне об этом немедленно.

— К сожалению, есть, — сочувствующе вздохнула она, — потому-то мы тут и сидим.

— Какие? — Змей вернулся на место и уставился на монахиню, — рассказывайте. Только сначала ответьте на один вопрос, где моя жена и кто она?

Все присутствующие вдруг разом спрятали взгляды, нашли себе занятие, подлить травяного настоя, подложить кусочек сладкого пирога, Тмирна так вообще вся ушла в изучение полученных трофеев.

— С ней что-то случилось? — встревожился граф, — почему вы все молчите?

— С ней все в порядке, — обменявшись с воспитанницей несколькими непонятными взглядами и вроде, даже жестами, — успокаивающе сообщила Тмирна, — но пока ты не вернешь память, на эту тему говорить не стоит. Поверь мне, ничего плохого, ты сам потом все поймешь. Так рассказывать или нет, про ночные события? Там немного осталось.

— Конечно, рассказывайте, — кивнул Змей, перебирая в памяти все известные ему причины, по каким он не может немедленно узнать имя жены.

И начиная подозревать, что зря согласился тут остаться, однако и вида не подал, не подобает взрослому мужчине так часто менять решения.

— Когда Ниди ушла, я ждала, что следующая будет моя очередь. Зоралда определенно знала, что я опасна, и должна была от меня избавиться, — тем же ровным голосом объясняла Эста, и Змею казалось, что что-то крутится на краю сознания, только никак не дает себя поймать, — но она велела пить зелье Змею. И начала объяснять, за что его ненавидит. За то, что он не пустил ее пятнадцать лет назад в спальню Олтерна, а пустил ее кузину, за то, что втащил герцога на галерею, когда она столкнула, но что она злила его нарочно, я поняла позже. Она хотела, чтоб затуманенный зельем Змей забыл про меня, и сломал свою капсулу, едва она ускользнет. И вот это очень важно, потому что если бы они должны были прийти в одно место, вряд ли она стала так рисковать. Ведь человек, выпивший зелье, помнит только то, что говорил и делал в последние минуты, перед тем, как выключилась его личность, и никто бы не успел ей помочь. Поэтому я уверена, они должны были прийти в разные места.

— Верно, — одобрительно кивнула Тмирна, — я тоже так решила.

— Но он выплюнул зелье ведьме в лицо и бросился на нее, как только получил капсулу. И она немного, всего на считанные секунды не успела сбежать. А в этот момент я все поняла и закричала Змею: — ломай. И схватилась за его плащ. Поэтому нельзя строить прямую от того поля, куда выбросил нас портал, капсулы, ведущие в одном направлении, тащили нас лишь до того места, пока их пути не разошлись так сильно, что магии стало не хватать. Мы с матушкой, пока ехали в карете, попытались просчитать, куда примерно должны были привести эти капсулы и вот что получилось. Один путь прошел мимо городов к побережью, в портовый городок Талез. И именно туда очень удачно идет одна из троп контрабандистов, возящих товары из Торема. А вот второй показал на небольшой городок Макрен, под Геркойским хребтом, и как матушка успела выяснить, неподалеку от него всего три или четыре поместья, в которых обособленно живут переселенцы из Дройвии. Сами знаете, там чистокровным людям жить не очень-то нравится.

— Ты хочешь сказать? — бледнея, хрипло спросил Олтерн.

— Я хочу туда пойти, — твердо кивнула Эста, — причем, немедленно. Не могу утверждать, но почему-то мне кажется, что Ниди немного схитрила. Не может быть, чтоб она за эти годы не припрятала где-нибудь немного зелья, которым Зоралда лечила отщепенцев.

— Ты хочешь идти одна? — насторожился Змей.

— Медлить нельзя, — виновато вздохнула она, — в письме Маста было написано, что там у него любимая жена и ребенок, и если у Ниди все же есть зелье и она выпьет сама и даст ему, то они почти сутки будут беспомощнее котят. А за это время может из Талеза прийти порталом Кэнк с отрядом. И вообще может быть любая ситуация, и я за них волнуюсь.

— Может лучше послать туда отряд? Или, лучше по отряду в каждое поместье, — нахмурившись, рассматривал тихоню Олтерн.

— А если там есть преданные Зоралде люди? Или просто запуганные?! Ведь никто не знает, что она умерла! А мы не знаем, какие ведьма оставила им указания на такой случай. А вот мое появление никого не насторожит, она не имела обыкновения делиться своими планами и никто не знал, что она изобрела для меня. Матушка сейчас отправит записку Змея одному человеку, он подберёт бумагу и почерк, и пришлет для меня письмо, достаточно будет его показать, чтоб мне поверили. А потерявшую память я сыграю легко, — видно было, что Эста уже приняла решение, — и если можно будет прийти отрядом, то сразу пришлю вам вызов.

— А если нет?

— Усыплю всех, или посмотрю по обстоятельствам, — пожала плечами тихоня.

— Я иду с тобой, — категорично заявил Змей, — и нечего было морочить мне голову выбором. Достаточно сказать, что нужно срочно спасать людей.

— Просто тебе будет труднее в таком состоянии узнать тех, кого нужно спасать, а кто враг, и придется хорошенько подготовиться, а ты устал, — сочувственно пояснила настоятельница.

— Эста тоже устала, — отмахнулся он, — давайте, объясняйте, на кого они похожи.

— Ну, раз ты решил, смотри. Вот это госпожа Ниди, — и не подумав спорить, Тмирна достала из принесенной с собой шкатулки небольшой, написанный маслом портрет и скромный набросок углем, — а вот Маст. Художник у нас не очень стоящий, но Эста подправила. А сейчас договоритесь об условных жестах и идите переодеваться, придется идти в том, в чем вы ушли из каменоломни. Но потайные карманы девочки уже пополнили.

Маст пошатнулся от порыва сильного ветра, и заторопился под навес, здесь хлестал проливной ливень. Несколько минут стоял, рассматривая довольно скромную портальную башню, из тех, что стоят в богатых домах или отдаленных поместьях. И пытался вспомнить, а как выглядит его жена, и почему он так давно сюда не возвращался. И еще почему не принес гостинцев сыну… или у него дочь?

— Ой, — вскликнул рядом женский голос, и худенькая женская фигурка, прикрыв голову рукой, бросилась в укрытие.

— Дорогая? — неуверенно спросил мужчина, — ты меня узнаешь?

— Узнаю, — печально сказала она, — запомни, серебряный флакон с чернью, я должна найти его в тайнике и выпить, у меня начинается приступ.

— Запомню, — обрадовался он, бережно обнял ее за плечи и распахнув расшатанную дверь, повел по тускло освещенной одиноким масляным фонарем лестнице вниз, в тепло совершенно незнакомого дома, который почему-то считал своим.

Мужчине казалось это странным и немного тревожным, но его спутница очень спешила. Рвалась вперед сама, тащила его и упрямо бормотала что-то себе под нос.

Маст разобрал только несколько слов, произнесенных словно в бреду: — дверь с розами, дверь с розами… шкафчик в изголовье… в изголовье… запить вином, вином… И снова, — дверь с розами, шкафчик в изголовье…

Похоже, у жены серьезная болезнь, начал понимать он, наверное, потому-то так редко он с нею и встречается. Но если так, то с кем тогда ребенок?

Надежда на ответ возникла перед ним в виде женщины, одетой в выцветший стеганый атласный халат и ночной чепец. Дама молча стояла со свечой в руке на лестничной площадке, и на ее помятом лице было написано такое отвращение, что Маст почти сразу передумал задавать незнакомке какие-нибудь вопросы. А вот его жена, пробегая мимо женщины, мрачно пообещала всех убить, если разбудят.

В ответ на эту угрозу вслед им донеслось тихое, похожее на змеиное, шипение, в котором мужчине послышалось грязное ругательство, подобающее скорее матросу, чем такой благородной на вид даме. Похоже, в их доме вовсе не царит мир и покой, разочарованно сообразил Маст, и постановил что займется этим вопросом всерьез. Ведь у них ребенок, а дети в таких условиях вырастают нервные и мстительные.

Ему пришло в голову, что пора поинтересоваться, кто у них все-таки, девочка или мальчик и сколько ему лет. Хотя, судя по тому, что у него не возникает в памяти никаких образов и эмоций, дите, скорее всего, недавно родилось. И тогда понятно, почему он давно тут не был, многие знатные женщины, забеременев, ведут уединенную жизнь в дальних поместьях, не считая нужным пугать мужа своим видом и настроением. Хотя у Маста на этот случай совершенно противоположное мнение, и зря он не настоял на своем.

— Сюда, — распахнула женщина давно не ремонтированную дверь, украшенную облезлым венком из стилизованных роз, и бросилась к широкой кровати, стоящей в глубине неосвещенной комнаты.

Маст постоял секунду перед дверью, потом решительно снял со стены освещавший коридор фонарь, и вошел следом за нею, заперев за собой дверь на засов. Все-таки это супружеская спальня. К тому же он и сам чувствует себя настолько усталым, что согласен с женой насчет приказа не будить. Хотя вовсе не собирается никого убивать сам и ей не позволит.

— Сейчас, сейчас, — бормотала женщина как сумасшедшая, отпирая спрятанный за одной из картин тайник, — да где же?

— Серебряный флакон с чернью, ты должна выпить зелье, — честно напомнил Маст, следя за ее лихорадочными движениями.

— И ты, — непререкаемо бросила она, метнувшись к столу с флаконом, и бдительно оглядела его, поворачивая во все стороны, — вина наливай, два бокала, да полнее… и не спрашивай, умоляю…

Однако зелье капнула сначала не в кубки, которые мужчина, пожав плечами, поставил перед нею на стол. Первые капли упали на какую-то бумажку, женщина понаблюдала, как она меняет цвет, и только после этого, облегченно выдохнув, налила в вино по десятку капель.

— Пей до дна и сразу ложись в постель, поговорим утром.

И жадно, как только что ступивший на берег матрос, прильнула к кубку.

— Как скажешь, дорогая, — разочарованно вздохнул Маст и решительно последовал ее примеру, отложив все объяснения на потом.

Ведь неизвестно еще, какой именно болезни у нее приступ, и как рекомендовал пить это зелье лекарь. Определенно не вместе с мужем… хотя бывают иногда и такие снадобья.

Однако едва Маст дошел до кровати и, сбросив верхнюю одежду, упал в подушки, как ощутил острую боль, волной поднимающуюся от затылка, заливающую темя и пульсирующую в висках. А всего через минуту рядом застонала жена и мир, закрутившись, рухнул в черную пропасть.

Стук в дверь бил по голове тяжелой дубине, отзывался тошнотой в желудке. Рядом застонал женский голос, шевельнулось одеяло.

— Предупреждала же, что убью… — всхлипнула женщина и Арвельд, открыв глаза, вгляделся в соседку по постели, начиная постепенно осознавать, что хорошо ее знает.

Демон, стиснув зубы, приподнялся на подушке герцог и взглянул за окно. Интересно, какое сейчас время суток? Однако за окном тоскливо серел дождливый осенний день и понять это было невозможно.

В дверь снова постучали, не так громко как ему казалось ранее, но неотступно как дознаватель.

— Убью, — пробормотала женщина, пытаясь подняться, но герцог осторожно прижал ее к подушке.

— Лежи, Ниди, сам встану.

— Только не забудь… — облизнув пересохшие губы, прошептала она, — мы ничего не помним и ты мой муж.

— Сообразил, не дурак, — так же тихо шепнул он и поплелся к двери, растирая по пути занемевшую шею, — ну, кому с утра неймется?

За распахнутой дверью стояла немолодая женщина, настолько похожая на Леонидию, что у герцога и на миг не возникло сомнения, что он видит перед собой свою "тещу".

— Мне нужно поговорить с Леонидией, — высокомерно заявила дама, словно не замечая ни того, что перед ней стоит полуодетый незнакомый мужчина, ни того, что ее дочь лежит на постели, не поднимая головы.

— Дом горит? — начиная звереть, очень тихо и ласково поинтересовался Арвельд.

— Нет, но это…

— Тсс! — Прижав палец к губам, почти шепотом сообщил он, — приходите, когда загорится дом или на нас пойдет лавина, я с вами поговорю. А пока сбегайте на кухню и принесите горячего отвара, кислого молока, булочек и сироп шиповника. Если нету, можно чернику с медом.

— Что?! — оскорбленно задрала она нос.

— Вы не поняли? Завтрак и побыстрее, иначе я начну сердиться, — прошипел герцог с неподдельной яростью, и молнии, сверкнувшие в его ставших седыми, как небо за окном глазах, оказались доходчивее прочих доводов.

— Зря ты с ней так, — пробормотала Леонидия, наблюдая из-под полуприкрытых век, как мужчина жадно глотает воду, налитую из кувшина для умывания.

Потом, небрежно ополоснув кубок, он налил воды и для нее и принес к постели. Помог женщине поднять голову, напоил и принялся снимать с бывшей госпожи сапожки, которые у нее самой с вечера не хватило сил расшнуровать.

— Помочь тебе раздеться? — Спросил он спустя минуту, изучая содержимое шкафа, и облачаясь в давно не новый бархатный халат.

— Помоги дойти до вон той двери, — прошептала она, — или нет… сходи сначала сам, и налей мне в лохань воды. Сейчас уже обед… в это время вода теплая.

А через четверть часа, когда Арвельд почти на руках отнес ее в умывальню, обвила руками его шею и еле слышно шепнула, что в спальне нельзя разговаривать откровенно.

— Понял уже, дорогая, — хмуро кивнул он, — опуская ее на лавку, и прикрыл дверь, — как ты думаешь, куда она отправила Змея и Эсту?

— Вряд ли вместе, хотя вполне возможно, позже приведет их сюда, — печально прошептала Леонидия лжемужу, — а здесь она разрешает из милости жить моей родне, причем все время старательно доказывая им, что это по моей вине все терпят такую нищету. А на самом деле это она нас разорила… тсс, кто-то вошел.

— Купайся, дорогая, — громко сказал Арвельд и чуть поморщился от полыхнувшей в темени боли, — как нужно будет тебя забрать, постучи ковшиком.

— Тут есть звонок, ты, наверное, забыл, — усмехнулась Леонидия.

— Не забыл, — герцог вышел из умывальни и рассмотрел на служанку, ставившую на стол поднос с едой, — надеюсь, отвар горячий?

— Надейтесь, — дерзко фыркнула крепкотелая девица, и, махнув юбками, развернулась к двери.

А в следующую секунду испуганно таращила глаза и попискивала, глядя во взбешенные глаза мужчины, ловко поймавшего ее за фартук и подтаскивающего к себе.

— Что ты сказала? — грозно нависнув над нахалкой, процедил Арвельд, — захотела оказаться на улице без расчёта и рекомендаций? Так иди!

— А вы тут не командуйте… — с каждым произнесенным звуком голос девицы становился все тише и неувереннее, — вот госпожа Зора приедет, я пожалуюсь.

— Некому будет жаловаться, — недобро ухмыльнулся Арвельд, точно знавший, что вот так нагло могут себя вести соглядатаи, точно знающие, кто тут истинный хозяин, — потому что тебе пора читать последнюю молитву.

Герцог, сжав одной рукой ворот платья служанки, начал накручивать его на кулак, неумолимо стискивая ее горло, а второй отбивался от пытающихся его оцарапать коготков. И бдительно наблюдая за своей жертвой, душил ее до тех пор, пока одна из рук шпионки не нырнула куда-то в складки юбки и не выхватила кинжал. Арви, искренне надеявшийся именно на такой поворот, мгновенно перехватил ее руку, вывернул назад, и легко отобрал оружие. Судя по сноровке, специально ничему такому, что умела его сестра, эту осведомительницу никто не учил.

— А вот теперь ты отправишься к дознавателю, за попытку убийства своего господина, — зловеще пообещал герцог схватившейся за горло девице, и, ловко проведя ладонью по ее бедру, нащупал привязанные к пояску простой лентой и спрятанные в глубоком кармане ножны.

Через минуту они висели на его собственном поясе, а девица была бесцеремонно вытолкана за дверь, с приказанием больше никогда сюда не являться.

Глава 18

Запоздалая мысль, что он поторопился выгонять шпионку, пришла в голову Арвельда, когда он разглядывал принесенные шпионкой тарелки и кувшины. Демон, зло выругался про себя герцог, ну вот почему он сразу не подумал, что служанка могла получить приказ подсыпать им в еду и питье какое-нибудь зелье?! В этом месте нужно быть настороже, и сначала непременно испытывать все на шпионке. Хотя, ее никогда не поздно позвать еще раз.

С этой мыслью Арвельд шагнул к двери, открыл ее и остолбенел, обнаружив сидящего напротив спальни на широком поцарапанном подоконнике худенького мальчишку, лет тринадцати на вид. Но не его бледное личико, и не коротковатые рукава поношенной курточки потрясли Арвельда до потери дара речи, а светло-серые глаза, смотревшие с так знакомым, строгим и чуть презрительным выражением.

Через несколько мгновений герцог опомнился, и постарался взять себя в руки, какие бы чувства, злость, гнев, сожаление и ненависть не бушевали в его груди, к этому мальчишке они не имели никакого отношения.

— Завтракать с нами будешь? — дружески улыбнувшись парнишке, спросил Арвельд, и во всю ширь распахнул перед ним дверь, — заходи. Твоя мать умывается.

— А ты мой новый отец?! — печально спросил мальчишка, и горло бывалого воина стиснул такой гнев, какой он нечасто испытывал даже в те суровые времена, когда, считая себя простым воином, ловил уводивших обозы и мирных селян бандитов.

— Знаешь, мне кажется, ты уже достаточно взрослый, чтоб начинать разбираться в людях и в жизни. Пора понять, что бывают обстоятельства, когда лучше не задавать вопросов, все равно не получишь правильных ответов, — сказал он мальчишке, открыто глядя в глаза, как равному по возрасту.

В конце концов, Геверт именно в этом возрасте остался в замке один, и сумел не только выжить, но и вырасти благородным человеком.

— Да я давно разбираюсь, — со знакомой снисходительностью усмехнулся мальчишка и прошел в комнату.

Постоял у стола, взял горчицу и направился к стене. Зачерпнул едкого зелья и ловко, как будто не первый раз, плюхнул в левый глаз изображенного на портрете важного господина. За стеной послышался стук и сдавленная ругань.

— А вот озорничать не нужно, — весело подмигнул ему Арвельд, — лучше подскажи, как вызвать служанку? Хочу предложить ей попробовать еду, вдруг пересолила?!

— Пока тетя Зора не пришла, они ничего не пересолят, — понимающе объяснил мальчишка, и, испытующе глянув на гостя спросил, — а как тебя зовут?

Герцог всего несколько секунд смотрел в эти ожидающие глаза, потом учтиво склонил голову и с достоинством произнес:

— Позвольте представиться, Арвельд, урожденный герцог Адерский.

— Ух ты, — протянул парнишка, но по его разочарованным глазам Арви видел, что тот такому высокому титулу одетого в потертый халат гостя не поверил, — а я Тэлрод. Но все зовут просто Род.

— Ну а я буду звать тебя — Тэл, — серьезно сообщил герцог, прибавляя к причине, по которой он желал убить бывшую герцогиню, еще один веский довод.

По правилам этикета, знатным людям даже родственники не имеют права сокращать первые буквы имени. Брать коротким прозвищем вторую половину имени удел простых жителей.

— Мама тоже так зовет, — тихо вздохнул мальчишка, опасливо оглянулся на умывальню и снова добавил, — когда Зоры нет.

— Мне уже очень хочется поближе познакомиться с этой замечательной дамой, — злобно усмехнулся герцог, начинавший подозревать, сколько подлых интриг завязала ведьма одним росчерком пера, написав для него в распоряжении что отныне он обязан называться собственным именем.

Ведь если бы он искренне считал, что Леонидия его жена, а этот несчастный мальчишка — сын, Олтерну пришлось бы снова осаждать Адер, потому что он никому бы не поверил, и никогда не сдался бы без боя.

— Добрый день, солнышко, — Леонидия вышла из умывальни в темном атласном халате, не менее древнем, чем одеяние Арвельда, и сразу кинулась к сыну.

Нежно обхватила худенькие плечики, истово прижала к себе мальчишку, и по ее щекам покатились беззвучные слезы.

— Матушка… ну всё, ну в порядке я… — он явно стеснялся проявлять свои чувства перед едва знакомым человеком, но вырваться из материнских объятий и не пытался.

Арвельд решительно встал с места, шагнул к злосчастному портрету и одним рывком сорвал его со стены. Потом так же решительно оторвал кусок от ветхой шторы, скрутил тугим комком и накрепко вбил в дыру величиной с кулак.

— Ты ведешь себя неосмотрительно, — еле слышно шепнула Леонидия, придвигая себе стул к стулу сына.

— Имею право, — усмехнулся Арви, — за четырнадцать лет я настолько отвык от собственного титула и имени, что испытываю потребность прочувствовать их силу во всей полноте.

— Что? — насторожилась бывшая королева, — не может быть!

— Как раз может, Леона, — кивнул герцог и мстительно усмехнулся, — но теперь меня ничто не остановит. Мы уезжаем… на прогулку. У тебя ведь найдется оружие? Один кинжал я уже добыл.

— Арвельд… это может очень плохо кончится, — в ее глазах еще плескалась тревога и неуверенность, но в уме Леонидия уже просчитывала, что им необходимо взять с собой и в какую сторону лучше отправиться, чтоб сбить со следа возможную погоню.

— Я все представляю, — твердо мотнул он головой, — и точно знаю, сколько лучших стряпчих и ищеек не будут спать в эту ночь. Не говоря о сестрах тишины и их матушке. За Эсту она разнесет все горы. Поэтому не спорь, ешь хорошенько и будем собираться. Тэлрода нужно одеть потеплее. И еще бы снадобья… голова болит.

— Сколько раз за эти годы я мечтала, — горько усмехнулась она, — как кто-нибудь придет и скажет, что можно отсюда уйти.

— Не волнуйся, — свирепо фыркнул Арви, — он придет и скажет, этот кто-нибудь. И не только это. Но сначала, уж извини, я просто обязан влепить ему хорошую оплеуху… за дурость.

— Вы пугаете меня, ваша светлость, — сквозь слезы невесело усмехнулась она, — боюсь, после этой оплеухи у меня снова не будет надежного друга.

— Посмотрим. Ты поела? Пора уходить.

Собирались они быстро и сосредоточенно, за четырнадцать лет оба поднаторели в этом искусстве в совершенстве.

Тэлрода мать никуда не отпустила, заявив, что у нее и тут найдется для него все необходимое. Но сначала она отыскала в одном из своих тайников обезболивающее зелье и честно разделила его пополам с герцогом.

В другом тайнике нашлось немного денег, еще в одном — длинный мужской кинжал. Арвельд немедленно повесил его себе на пояс, отдав Леонидии взамен кинжал шпионки, и принялся упаковывать одеяло и теплые вещи, найденные в шкафу. Возможно, ночь придется провести где-нибудь в укрытии, и лучше потратить сейчас несколько лишних минут.

Тяжелая, гнетущая боль тем временем отступила, и герцог невольно вздохнул с облегчением: рассуждать, да и двигаться сразу стало намного легче.

— Вино возьмете? — Одетый в один из мужских костюмов Леонидии подросток стоял рядом с кувшином, глядя как мать ловко заворачивает остатки завтрака и укладывает в дорожный мешок.

— Разумеется, нет, — усмехнувшись, отказался герцог, и вдруг подозрительно уставился на спутницу, — мне хочется задать один вопрос…

— Не сейчас, — привычно стрельнула она взглядом в сторону оконца соглядатаев.

Занавеска медленно, но упорно утягивалась внутрь дыры.

— Само собой, — Арвельд подхватил мешок и шагнул к двери, но внезапно оглянулся, — а лошади у вас есть?

— Всего две, — хмуро вздохнула она, — но кучер не даст. Зора потом его убьёт.

— Даст, никуда не денется, — уверенно пообещал он, — куда идти?

О том, что из постоянной охраны Зоралда держит тут всего лишь давешнюю "служанку" и ее напарника, Леонидия успела сообщить герцогу во время сборов, и Арвельд готов был пройти мимо них не считаясь ни с чем. Однако судьба подбросила неожиданный сюрприз. Добрый, как ни странно.

Здоровенного мужчину, устроившегося с мрачным лицом на том самом подоконнике, где еще недавно сидел Тэл, герцог отлично знал. И просто не мог пройти мимо или внезапно ударить так, как собирался минуту назад.

— Привет, Харст, — назвал Арвельд бывшего старшего конюха замка Адер его настоящим именем, и мужчина дернулся, как от удара.

Даже отпустил на миг полу куртки, и герцог заметил блеск огромного колуна, который охранник держал наготове.

— Я тебя не знаю, — мигом охрипший голос выдал волнение преданного слуги, четырнадцать лет назад до последнего отбивавшегося от ворвавшихся во двор замка гвардейцев сорванной с петель дверью.

— Зато я хорошо знаю, что твой отец, Мишет, верно служил моим предкам, и что дед, когда-то пришедший в замок Адер с трехпудовой наковальней за плечами, похоронен на холме возле Адервилля, а на его надгробии стоит та самая наковальня. Талантливый был кузнец и такой же верный слуга, как твой отец и ты сам. Я хорошо помню, что ты сказал в тот день, когда у тебя отобрали дверь от караулки и шестеро гвардейцев держали цепями, пока лекарь пытался влить в твое горло сонное зелье.

— Что?! — бывший слуга уже почти узнал голос и почти поверил, но все еще не мог понять, почему никак не узнает лицо.

— Ты кричал, что если когда-нибудь мы встретимся, и ты не сможешь меня узнать, то нужно назвать тебе всего одно имя, и ты сразу поверишь, Харст. Так вот, я не буду его тут пачкать, но мы оба знаем, что это имя моей матушки.

— Ваша светлость! — Отшвыривая топор, ринулся к Арви конюх и замер в недоумении, — но откуда вы тут?!

— Матушки уже нет, — горько выдавил Арвельд сквозь стиснутые зубы, — но жива Лэни, и она попала в лапы Зоры. Я пытался ее вытащить, но как видишь, тоже влип. А сейчас нужно срочно уходить отсюда, Харст, сюда может прийти Кэнк с отрядом. Нам нужно только добраться до места, где мы сможем купить капсулу и уйти куда-нибудь подальше отсюда. Объявлена всеобщая амнистия, мятежникам возвращают память и прятаться больше не надо. Геверт уже привез домой отца и сейчас ждет нас, он уже совсем взрослый, Харст, ты его и не узнаешь. И твоя конюшня тебя ждет, слово герцога Адерского.

— Но тут всего две лошади, — расстроился конюх.

— Ну, так нам ведь не так далеко и добираться, — пожал плечами герцог, — у тебя есть что-то важное, что ты хотел бы отсюда забрать?

— Нет, — подумав, решительно помотал головой Харст, — ничего.

— Тогда веди.

Дом казался вымершим, однако в маленькой гостиной первого этажа, мимо которой проходили беглецы, были настежь распахнуты двери, и за ними виднелись сидевшие в креслах женские фигуры.

— Ниди! — Рассмотрев проходящих, метнулась к дверям одна из обитательниц поместья, — ты куда это собралась? Зора…

Договорить ей не дал яростный рык герцога.

— Каждая из вас, кто помогала подлой ведьме травить госпожу Леонидию, сделает очень благоразумно, если немедленно отправится в монастырь кающихся грешников. Только это вам и зачтётся.

И, резко повернувшись, Арвельд твердым, уверенным шагом направился догонять спутников.

— Это кто такой был? — лишь через пару минут смогла спросить родственниц женщина, повернув к ним покрытое красными пятнами лицо.

— Очередной ее любовничек, не видишь, что ли, — зло фыркнула сидевшая в глубине комнаты долговязая дама, смутно похожая на Леонидию, но напрочь лишенная ее привлекательности, словно неудавшийся набросок, — совсем обнаглели, бандиты. А ведь мы просили вас, маменька, приструните ее, пусть сидит дома и сама воспитывает своего бастарда. Вот видите, к чему приводит ваша мягкотелость! Она нам уже всем на голову села. А уж что скажет герцогиня Зоралда, я и подумать не могу.

— А в Макрене говорят, — робко произнесла немолодая женщина с простоватым лицом, — что Зоралда давно не герцогиня. И что герцог держит ее под домашним арестом в поместье.

— Ну, хоть ты глупостей не повторяй, Фрая! — раздражённо одернула женщину мать Леонидии, — мы же видим, в каких нарядах и драгоценностях она сюда приходит! И, между прочим, оплачивает наши счета и слуг тоже она. Кстати, никто не проверил, куда это они отправились? И ребенка с собой потащили.

Со стороны двора раздался громкий женский крик, перемежающийся проклятьями и рыданьями и собеседницы вскочив с мест, гурьбой бросились на крыльцо.

И столкнулись с разъяренной и расстроенной служанкой, злым ураганом летевшей им навстречу.

— Уехал! — яростно выкрикнула она на вопрос, что произошло, — лошадей сам оседлал, сел и уехал! Вместе с ними!

— А Род?

— И выродка вашего увез! Перед собой посадил! А меня не взял, сказал, что видел, как я с воинами кувыркалась! — злобно кричала девица, размазывая грязные слезы, — и слушать не стал, что это мне ведьма велела! Еще и зелья наливала… гадина проклятая! Все, ухожу, сидите сами в своем болоте, авось хоть кашу себе варить научитесь!

И помчалась собирать вещи.

Глава 19

Чем дальше удалялись всадники от проклятого поместья, тем увереннее держалась Леонидия, и легче становилось на душе у Арвельда. Похоже, им наконец-то улыбнулась удача, обходившая его стороной последние дни. Да и все последние четырнадцать лет, если вдуматься.

И главным подарком судьбы оказался для беглецов Харст. Он отлично изучил за эти годы все местные тропы и дороги и легко выбрал по просьбе господина такую, что наверняка была неизвестна ни Зоралде, ни Кэнку. Часа через два он уверенно свернул с узкой тропы на выбитую телегами колею, и путники увидели перед собой небольшую деревушку, всего домиков шесть, окруженную убранными на зиму виноградниками.

— Тут местечко от северных ветров закрытое, вот и растет виноград почти как на юге, — объяснил Харст, и опасливо осведомился, — а дома сейчас много лошадей?

— Не очень, — вздохнул Арвельд, — всего с десяток. Ну и в столичном доме пятерка. Но теперь Олтерн отдал Геверту наши пастбища, и я собираюсь возродить былые табуны и стада. И обязательно устрою ферму для шаргов, это очень выгодное дело.

— А госпожа Ниди… — конюх глянул на нахмурившуюся женщину и смешался, — простите, я забылся.

— Харст, — помолчав, веско сообщил Арвельд, — у госпожи Леонидии есть свой герцог, и он мой друг, с недавнего времени. Я пока не знаю, как они разрешат свои старинные разногласия, но думаю, о том, что ее заставили жить и поступать как госпожу Ниди, лучше забыть всем, и мне в том числе.

— Простите, ваша светлость, — неожиданно подал голос, упорно молчавший все это время Тэлрод, — я вам сразу не поверил.

— Но мы же с тобой договорились? — открыто улыбнулся ему Арвельд, — и давайте решим, — будем заезжать в эту деревню, чтоб пообедать или отправимся дальше?!

— Я предлагаю наскоро перекусить где-нибудь в укромном месте, — сразу заявила Леонидия, — и ехать дальше. Извини, Арвельд, но пока мы не окажемся в безопасном месте, лучше объезжать деревни и поселки стороной. Кстати, ты уже придумал, куда будем покупать капсулы?

— Решил. В Адервилль, — твердо заявил герцог, — всем нужно хоть несколько часов отдохнуть и привести себя в порядок. К тому же в Адере надежная охрана, и командует ей преданный мне человек, мой бывший телохранитель, так что там доподлинно не может быть шпионов Зоры. А Олтерну письмо с отчетом я отправлю сразу, как доберусь до башни.

— Хорошо, — подумав всего минуту, согласилась она, — тебе виднее, поступай, как хочешь.

Привал занял всего полчаса и то благодаря мешку конюха, в котором вместе с овсом для лошадей обнаружился сверток с еще теплым рыбным пирогом и с десяток яблок.

— Неплохо тебя кормили, как я посмотрю, — уминая пирог, ухмылялся Арвельд и, припоминая скандал, устроенный кухаркой, когда они отъезжали, спросил, — не пожалеешь, что не взял девушку?

— Недобрая она и завистливая, да и нельзя мне домой никого брать. Жена у меня в Адервилле, ждать обещала, — хмуро признался Харст, — Ну, пора ехать, господин, иначе в Макрен к ночи не доберемся. А там за час до полуночи ворота закрывают, придется в сельской харчевне до рассвета сидеть.

— Лишь бы лошади выдержали, нелегко им приходится.

— Лошадей скоро сменим, — уверенно пообещал Харст, — у меня друг служит конюхом на постоялом дворе в Вишняках. Мы туда как раз до заката потихоньку доберемся.

Однако лошади до Вишняков не дошли. Сначала начали заплетаться ноги у одной, потом заупрямилась и вторая.

— Старые они, — чуть не плакал великан, — и еще хозяйки на корме экономили, хотя Зора и без того в обрез денег на сено оставляла. Она вообще всех полуголодом держала… простите, госпожа Леонидия, я человек простой, и то постепенно понимать стал, что нарочно это.

— Не извиняйся Харст, — устало качнула головой госпожа, — и забудь о них обо всех. Ты домой возвращаешься.

Она хотела сказать что-то еще, но смолкла, обняла за плечи сына и зашагала дальше.

— Оставь их тут, Харст, — приказал герцог, — давай расседлаем и отдадим овес. Может, отдохнут да и встанут, я из Вишняков кого-нибудь пришлю, чтоб увели.

— Тогда пойдем напрямик, через овраг, — решил через некоторое время кучер, я тропку знаю. Так намного короче, но лошади там бы нас не вывезли, пришлось бы в поводу вести, потому мы и ехали по дороге.

— Веди, как хочешь, — устало согласился Арви, ощущавший себя так, словно едва встал после тяжелой болезни.

Хотя припоминал, что и в прошлый раз, когда Зоралда снимала с него действие заклинания потери памяти, больше суток лежал пластом.

Последние лиги до Вишняков беглецы проделали уже в полной темноте, и Леонидия почти висела к этому моменту на локте у кучера, но никто не услышал и слова жалобы от мужественной женщины.

— Знаешь, Леона, — пробормотал герцог, когда они, завидев неяркие огни большой деревни, присели на несколько минут передохнуть на сухом поваленном дереве, — можешь сколько угодно обижаться, но я сегодня не стану писать Олтерну, что мы сбежали вместе. Напишу утром, когда ты станешь похожа на человека.

— Спасибо, ваша светлость, — измученно улыбнулась Леонидия, — такого чистосердечного комплимента мне еще никогда не говорили. Ну, идем?! А то я засну прямо здесь.

А про себя печально подумала, что возможно, зря он боится написать Олтерну сразу. Показывала ей Зоралда портреты знатных девиц, которые были у герцога в эти годы фаворитками. Холеные, красивые, в шикарных платьях и драгоценностях от лучших ювелиров. А она после похода по горам и проклятого зелья на старуху похожа, видела днем в зеркале. Сама испугалась. И Олтерн непременно испугается, можно даже не беспокоиться, что в его сердце ни с того, ни с сего проснутся старые чувства. Она на это и не надеется, несмотря на шутки Арвельда.

Но во сто крат хуже, если он решит, что что-то обязан ей из-за Тэлрода. Вот этого она не вынесет.

— Господин, — Неуверенно окликнул Арвельда кучер, когда они вошли в деревеньку, — я тут вспомнил, что хозяин постоялого двора извоз держит. У него всегда повозка наготове, можно нанять. А еще у него большая пирамидка есть, и капсулами он приторговывает, приятель мой говорил. У вас денег хватит?

— Всего у нас хватит, — повеселел герцог, — веди!

Они вяло топали за Харстом, несущим Тэла на руках, когда из переулки навстречу вывернули всадники.

— В сторону! — так злобно шикнула Леонидия, что мужчины невольно сначала отпрянули к самому плетню, и только потом поняли, зачем так поступили.

Во главе небольшого отряда, ведущего с собой груженых поклажей коней, ехал Кэнк, и, наверное, удача еще держала над беглецами свое крыло, раз он совершенно не обратил на них внимание.

— Демон, — выдохнул Арвельд, — они все-таки сюда добрались. Где этот постоялый двор? Похоже, нужно писать письма. Леона, как ты их заметила?

— Зелье ночного глаза. Извини, что не предложила вам, там было очень мало. Сам понимаешь, она мне ничего такого не давала, так что доставала я все с большим трудом.

— А Змея и Эсты среди них не разглядела?

— Не было их там. Все те охранники, что были в каменоломне. Видимо, они сумели добраться до башни.

— Как раз есть капсула на четверых до столицы, — обрадовался хозяин постоялого двора, убедившись, что у странной компании, которую привел кучер из предгорного поместья, хватает монет, чтоб оплатить его услуги, — не сомневайтесь, маг из почтовой гильдии мне большую пирамидку поставил. Мигом будете в столице, можете надавать мне по шее, если не дотянет до башни.

— Не волнуйся, надаем, — отсчитывая золотые, жестко глянул Арвельд, — где она у тебя?

Пирамидка, как и требовали правила, стояла в отдельной комнатушке и герцог приказал всем ухватиться за него и придерживать друг друга.

И лишь оказавшись на ярко освещенной площадке столичной портальной башни и услышав голос дежурного мага, — третий сектор, четверо господ, освободите место, — до конца поверил, что побег им удался.

— Герцог Арвельд Адерский, — пройдя к стоящему на возвышении столу, за которым удобно устроился маг в серой мантии, представился Арви, — переход на четверых в Адервилль, за счет герцогства.

Маг спокойно протянул магическую плитку, и герцог приложил к ней руку.

— Пройдите на вторую площадку, — вежливо кивнул маг, когда на краю пластинки засветился синий камень, даже не подозревая, какая буря вспыхнула в этот момент в груди бывшего заключенного.

Арвельд мог бы собрать все золото и оплатить переход наличными, но специально пошёл на эту процедуру, чтобы доказать всем и в первую очередь самому себе, что он больше не рядовой воин Маст, с изуродованным лицом и чужой судьбой, а прежний герцог Адерский. И неважно, что герцогством правит теперь Геверт, меньше всего Арви сейчас хочется вникать в дела и судить тяжбы. Он мечтает закупить молодняк животных и вывезти весной на пастбища, посидеть вечером на крыльце, глядя на рассыпавшиеся почти у ног крупные звезды, пройтись по цветущим лугам, испить хрустальной горной воды.

Посреди огороженной отправной площадки был очерчен небольшой круг, и едва они встали в него тесной кучкой, маг сообщил, — отправляю, и яркий свет столичной башни сменился одиноким фонарем, освещавшим площадку в Адервилле.

Пока Арвельд покупал пеналы и отправлял отчет матушке Тмирне, посыльный сбегал к командиру охраны и вернулся в коляске, которой правил недовольный и заспанный стражник.

— Слазь, — решительно скомандовал ему Харст, перехватывая поводья, — сам повезу. И пригоню утром сам, не переживай.

Однако стражник сдался не сразу, некоторое время спорил, рассказывая, какие кары на него обрушатся, если с лошадками хоть что-то стрясется. Дорога в замок не простая, он и сам ехать боится, тем более, там каких-то бандитов на днях ловили, и камни на дорогу злодеи обрушили. И лишь когда Арвельд, уже усадивший в коляску Леонидию с ребенком свирепо пообещал кучеру, что все кары обрушатся на него прямо сейчас, если он немедленно не уступит место Харсту, упрямец слез со своего сиденья. И тут же сообщил, что неплохо бы дать животным зелье ночного глаза.

— Только оно не бесплатное, господин, сам у алхимика покупаю за деньги… а дорога там и правда трудная, без зелья ехать опасно.

— Так ты, скотина, — обозлился герцог, сообразив из-за чего из задержали, — специально время тянул, чтоб вытащить из меня пару монет?! И знаешь, что я с тобой сейчас делать буду? Отправлю порталом в такую даль, чтоб у тебя на обратном пути было время подумать над своим поведением!

— Простите его, ваша светлость, лучше помогите мне добраться до вашей коляски, — устало сообщил женский голос, и Арвельд стремительно обернувшись, обнаружил стоявшую на ступенях портальной башни настоятельницу, — это Геверт по просьбе Олтерна заранее прислал командиру стражи приказ. Сообщать обо всех подозрительных личностях, кто придет порталом в Адервилль и вознамерится ехать в замок. Им предписано задерживать незнакомцев, пока не придёт кто-то от Олтерна.

— Узнаю вашу предусмотрительность, — проворчал герцог, помогая Тмирне сесть в коляску, и повернулся к стражнику, — извини, беру свои слова обратно. Так будешь поить лошадей зельем или можно ехать?

— Лошади уже напоены, — уважительно отрапортовал сообразительный парень, — Простите ваша светлость, за дерзость, но может, лучше я сяду на козлы?

— Нет. Харст знает эту дорогу так, как тебе и не снилось, — с легкой горечью отказался Арвельд, садясь в коляску, — и он мечтал об этой минуте четырнадцать лет.

— Почему ты не задаешь вопросов, Тмирна? — не выдержал он через несколько минут, всматриваясь в усталое лицо монахини, — или я должен задать?

— Я думаю, — тяжело вздохнула она, — как развязать тот узел, что должна была заметить еще пятнадцать лет назад. Хотите, расскажу вам маленькую тайну? Вроде бы напрямую не связанную с событиями, исковеркавшими столько жизней?

В одном из залов монастыря святой Тишины стоит статуя, созданная великим художником, и она считается чудодейственной. Четыре раза в год мы открываем к ней доступ на три дня, и по очереди стоим в карауле, потому что касаться ее запрещено, но почти все стремятся потрогать. И вот что мы давно заметили, чаще всего стараются ее ухватить именно те люди, кто желает срочно что-то получить. Наследство, клад, богатого жениха, высокую должность и прочее. Мы давно научились почти с первого взгляда угадывать этих ограниченных людей, которых ведет по жизни жадность и которые считают, что им все вокруг что-то должны. И святые, и родственники, и король и даже боги. У них все молитвы начинаются со слова — дай.

Так вот, каждая сестра тишины, что стоит в карауле, имеет право выбрать просителя, которому хочет помочь. Разумеется, когда выполнить эти просьбы очень сложно, ей помогает весь монастырь. Четырнадцать с половиной лет назад в наш монастырь пришла женщина, которую многие узнали даже под вуалью, и ее просьба была необычна. Она просила у Тишины смерти для соперницы, но имя той так и не назвала. Лишь проговорилась, что разлучница сумела соблазнить ее мужа и носит его ребенка.

Само собой никто из нас и не подумал ей помогать, наоборот, вызвали на беседу, попытавшись отговорить от такого страшного намерения. Даже пригрозили, разъяснив, что Тишина мстит тем, кто покушается на чужую жизнь. И попытались выяснить, кто именно её так оскорбил. Но она оказалась очень упрямой и не захотела открывать тайну, пока не получит обещание помощи. А поняв, что на такое дело мы никогда не согласимся, сломала капсулу и ушла.

И вот теперь меня мучит понимание, сколько бед я могла бы предотвратить, если решилась в тот момент приставить к ней пару опытных тихонь. Нет, не нужно говорить, что изменить ничего нельзя, это я сама прекрасно знаю. Но знаю и другое, иногда стоит даже переступить через себя, через гордость и все обиды, чтоб попытаться исправить хотя бы то, что еще не поздно исправить.

В коляске повисло долгое молчание, и лишь рассмотрев в оконце приближающийся свет висящего над воротами фонаря, Леонидия решилась заговорить.

— Тмирна, я отлично поняла твой намек, и именно потому, что я думаю так же, мы и едем сюда. После той поездки, что устроила нам кузина и ее проклятого зелья мне нужно немного отдохнуть и привести себя в порядок, — она тихонько вздохнула, помолчала еще немного и робко призналась, — иначе мне не хватит смелости… посмотреть ему в глаза.

— Лишь бы у него хватило совести посмотреть в глаза тебе, — сердито рыкнул Арвельд, — и мне.

Герцог хотел сказать еще кое-что, из накипевшего в душе, но ботиночек монахини вовремя чувствительно придавил его ногу, заставив смолкнуть.

А затем коляска остановилась, загрохотали цепи в привратной башне, поднимая ворота, и настоятельница самым кротким голосом заявила, что следует предупредить охрану, что скоро приедет Геверт.

— А разве он не в замке? — только теперь догадался озадачиться вопросом Арви.

— Нет, он в столице, но уже едет к башне, — доброжелательно объяснила настоятельница, — я не могла ему не сообщить. Но мы подождем, пока вы искупаетесь и переоденетесь.

Глава 20

— Матушка, — бледный от усталости Тэлрод остановился на пороге умывальной, где для него была наполнена горячей водой мраморная бадья, и опасливо взглянул на мать, — а мы уже не вернемся к тетушке Оскарии?

— Нет, больше никогда я не войду в тот дом, — твердо выговорила Леонидия, и невольно передернула плечами, припомнив постылое поместье, куда Зоралда отправляла ее с постоянством маньяка, — и ты тоже. Как бы ни повернулась к нам судьба.

— Жаль, — неожиданно вздохнул парнишка, — они не будут кормить Берту, и она умрет.

— Я подумаю, как ей помочь, — пообещала Леонидия, — иди, купайся, пора ложиться спать.

— А кушать больше не будем?

— Конечно, будем, — добродушно улыбаясь, в комнату вошла женщина, ехавшая с ними в карете и рассказывающая такие необычные сказки, — извини Леонидия, что я без разрешения. Почему-то на мой стук никто не ответил. Вот одежда для тебя, приехал Геверт и привез из башни посылку, что собрали по моей просьбе, думаю, девушки не ошиблись с размерами. Для Тэлрода тоже есть костюм, а утром доставят еще.

— Вы магиня? — восторженно смотрел на настоятельницу серебристыми глазами парнишка, — я угадал?

— Нет, не угадал, — засмеялась Тмирна, — я просто тихоня. И беги купаться, вода стынет.

— Мы не расслышали, — возвращаясь в гостиную, извиняющимся голосом произнесла Леонидия, сильно подозревая, что стучала настоятельница не очень громко, — а где столовая? Мы сами придем, как оденемся.

— Столовая возле лестницы, а служанка специально ждет в коридоре, — направляясь к двери, сообщила монахиня, — и еще… я случайно услышала, кто такая Берта?

— Кошка Тэлрода. Я привезла ему лет шесть назад беспризорного котенка, чтоб не скучал, так Зора велела выбросить. Вот мы и спрятали ее неподалеку в дупле, а Тэл носит ей еду. Хотя она и сама охотится и умница такая, на чужой голос не подходит. Зора ее зельем приманивала, прибить хотела… не удалось.

— Понятно, — еще раз улыбнулась настоятельница, — попробуем что-нибудь для нее сделать.

— Надеюсь, — печально вздохнула ей вслед Леонидия и поспешила в свою купальню, ее тоже ждала горячая вода.

Когда Арвельд вошел в столовую, там сидели только Геверт и Седерс, и волосы командира охраны снова сияли начищенной медью.

— Арвельд?! — слегка неуверенно осведомился герцог и ринулся к нему, — Арви, живой. Демон, как я переволновался, когда Тмирна сказала что ты где-то в горах. А у тебя глаза прежние. А лицо немного другое… нет, это ничего, зато без шрамов… Давай выпьем по бокалу вина, пока их нет и накладывай мяса, тут закусок на отряд хватит.

Его слова сопровождались очень энергичными действиями, Герт тискал брата, хлопал по плечу и спине и усаживал в стоящее во главе стола кресло.

Седерс не отставал, хотя был поделикатнее и старался помалкивать.

— Я только поздороваться зашел, — объяснил он, — да пойду отдыхать. Его светлость обещает, что у нас с утра будут гости, но я так рад вас видеть.

— "Тебя", Сед, — решительно отверг попытку друга перейти с товарищеского обращения на официальное Арвельд, — я никогда не забуду, сколько ты для меня сделал. Но отдыхать и в самом деле иди, только выпей сначала с Гертом за мое законное возвращение под родной кров. Сам я увы не могу, до сих пор от вчерашнего голова кружится.

— И что же ты праздновал? — Вошедшая в столовую Тмирна как обычно, услышала разговор издали.

— Возвращение памяти, — невесело сообщил Арви, кивком попрощавшись с уходящим телохранителем, — я сразу даже не понял, почему Леонидия, как только оказалась на портальной площадке, приказала мне запомнить, что нужно найти в тайнике зелье. Ну а почему мы его пили с вином, я сообразил позже. Чем иначе объяснить, что уже время обеда, а мы валяемся, как тряпочные куклы?

— Вот как, — знакомо прищурилась Тмирна, — а я никак понять не могла, почему вы зелье выпили, а все помните.

— А об Эсте со Змеем ничего не известно? — как ни старался, не смог удержаться от вопроса старший герцог, хотя и надеялся, что им сообщат, если будут известия.

— Я думала, вы о них забыли, — пошутила Тмирна, но шутка почему-то получилась невеселой, — вот и молчу. Новости есть…

— Что? — мгновенно встрепенулись оба брата, — ну, матушка Тмирна, рассказывай же!

— Ждала Леонидию, намеревалась при ней рассказать, — нехотя произнесла Тмирна, — но раз вы настаиваете… они спаслись. Я сама их в замок Олтерна привела, Эста сумела письмо отправить, ей зелье пить не пришлось. А Зоралду Дагорд убил. Но вот сам он пока ничего не помнит, хотя сумел вычислить, что он вовсе не тот человек, которым его хотела сделать ведьма, и выяснить свое имя.

— Так он у целителей, — облегченно предположил Арви, но монахиня хмуро помотала головой.

— Не хочу вас обманывать. Они ушли в Макрен, за полчаса до того, как мы получили послание Арвельда. Но сразу вслед за ними ушли лучшие ищейки, и отряд гвардейцев, переодетых наемниками. И я надеюсь, что они скоро вернутся, как только Эста напишет отчет, ей сразу отправят приказ возвращаться. Думаю они даже не успеют добраться до поместья Зоралды.

— То есть… — поднимаясь с места, пробормотал старший брат, — они пошли спасать меня?!

— Сиди, — сердито прикрикнула Тмирна, — никуда ты не пойдешь. Я не позволю. Посмотри в зеркало, глаза уже ввалились от усталости. Ешь хорошенько, Эста рассказала, что вас вчера весь день в клетках голодных везли, и иди спать. Там солдат и так хватает, когда я уходила, Олтерн всю стражу Макрена на ноги поднял и еще два десятка гвардейцев в помощь отправил.

— Тмирна! Я все-таки герцог!

— Очень рада, — учтиво кивнула она и в глазах метнулись лукавинки, — Значит, мне не придется объяснять известные всем герцогам истины, что хороший полководец стоит целой армии? И что место герцога не впереди отряда со знаменем, а на штабном холме?! Ну, скажи, куда ты побежишь позади толпы гвардейцев, самому не смешно? Да и Лэни, когда вернется, вряд ли похвалит тебя за такое геройство.

— А с этой сумасшедшей я сам еще разбираться буду, — сердито пообещал Арвельд, нехотя опускаясь на место, как ни обижайся, а монахиня права.

Пока он доберется до поместья, все уже закончится.

— А за что ты так на нее? — Геверт, которому не рассказали и половины произошедшего, смотрел на брата неодобрительно.

— Если бы Ална не было, не знаю, как бы мы ее вытащили, влезла в поставленную для Леонидии ловушку, — Арвельд уже жалел, что проговорился, но скрывать от брата подробности не желал.

Чересчур долго они жили порознь, и слишком разные были у них заботы и беды, слишком истончились нити родственных связей. В бытность свою Мастом, герцог наблюдал несколько семей, объединившихся после того, как Зоралда возвратила воинам память, и далеко не все обрели прежнее счастье.

— Демон, — расстроился Геверт, — а потом что?

— А потом Алн ее вылечил, и провел ритуал объединения судеб. Так что теперь Змей законный муж нашей Лэни.

— Я понимаю, что ты его недолюбливаешь, — твердо посмотрел в глаза старшему брату герцог, — но ты неправ, и я очень рад, что она вышла замуж именно за него. И надеюсь, что они вернутся живыми и здоровыми и будут жить тут с нами.

— Герт, — открыто улыбнулся Арви, отодвигая пустую тарелку, суп закончился как-то незаметно, — я тоже рад. Он ее достоин, и любит по-настоящему. И вообще мы с ним нашли общий язык.

— Я тоже рада, — напомнила о себе Тмирна, — но хочу чтобы вы не забывали, пока память к нему не вернулась, он не знает ни вас, ни того, что Эста его жена. Она решила не говорить, пока его не исцелят. Да и задание так удобнее выполнять. Кстати, я привезла большую пирамидку, и у вас, по-моему, такая же есть, лучше поставить их вместе где-нибудь на балконе с восточной стороны. Тогда от Адервилльской башни можно будет переходить прямо в замок. И еще, по просьбе короля почтовая гильдия открывает десять новых порталов, и ваш замок первый в списке. Надеюсь, вы не откажетесь?

— Тмирна, мы конечно не откажемся, — не дал себя запутать Арвельд, — и поспать мне нужно, поэтому я уже ухожу. Но если на рассвете их не будет в этом замке, никто не сможет меня удержать.

— Твое право, — согласно кивнула Тмирна, очень надеясь, что никуда идти ему не придется, и взглянула на Герта, — а к вам у меня просьба, герцог, сейчас придет Леонидия, мне нужно с нею поговорить. Боюсь, утром не удастся. Вам не сложно будет увести ее сына в их комнаты, чтоб он не обиделся? Мальчик очень чуткий.

— Конечно, — сразу согласился Герт, — и называйте меня на ты. Я знаю, сколько вы сделали для Эсты и матушки… и всегда буду благодарен.

— Спасибо. И прости, что мы тогда не сумели устроить вам встречу, в то время Олтерн еще очень бдительно следил за всеми, кто мог пожелать отомстить. Это было очень опасно для всех, но однажды матушка все же тебя видела. Вы приехали с женой в столицу на зимние праздники, и гуляли на центральной площади Датрона. Твоя жена была в голубой бархатной шубке с белым соболем, и вы ели горячие пончики и весело смеялись. Твоя матушка очень порадовалась, что ты счастлив, это ее утешило.

— Демон… если бы я знал, что она рядом, — расстроенно выдохнул Герт, — но все равно спасибо и за это.

— Леонидия идет, — предупредила Тмирна, — не забудь наш уговор. А это чьи шаги? Не пойму.

Крупный зверь вошел впереди Леонидии с сыном, ставших почти неузнаваемыми в новой одежде.

— Это Хар, — запустив руку в густой мех, представил ирбиса Геверт, — он добрый. Но иногда рычит, и как ни странно, всегда на злых людей.

— У меня тоже была кошка, — восхищённо рассматривая зверя, с грустью сообщил Тэлрод, и тут же любознательно спросил, — а что он ест?

— Почти все, — усмехнулся герцог, — и ты можешь его угостить, но сначала поужинай сам. Устраивайтесь, госпожа Леонидия, и выбирайте себе кушанья. Слуг я отпустил. Арвельд уже поел и ушел спать, говорит, голова еще кружится.

— Ему пришлось хуже, чем мне, — печально вздохнула женщина, заполняя едой тарелку заинтересованно разглядывающего стол сына, — Зоралда не знает, что ее зелье с каждым разом действует все слабее и память возвращается все быстрее. Зелье, снимающее забвение для меня потихоньку отливал из ее запасов один из старых слуг, которых она первыми привела в заброшенную крепость.

— Зоралды больше нет, — спокойно произнесла Тмирна, и Леонидия от неожиданности уронила вилку.

— Как нет? Только вчера…

— Не нужно ей было так издеваться над Змеем, — так же ровно пояснила монахиня, — он такого не выносит. Но сейчас не время об этом говорить, расскажи мне лучше другое. Если на тебя это зелье действовало все слабее, чего можно ждать от Кэнка? Ведь его она тоже поила?!

— Думаю, на него оно почти не влияло, — хмуро проговорила Леонидия, и матушка уставилась на нее с неподдельным интересом, — дня два-три, не больше. Потом он притворялся. Ему ведь досталось больше всех, это все, кто живет в крепости, подтвердят. Она дала ему власть и одновременно заставляла делать самую трудную работу. И наказывала за малейший промах. Хоть его собственный, хоть его подчиненных, и только я догадывалась, что мстит она за Змея, пока не может достать его самого. Она ведь и Арвельда именно поэтому сюда отпустила… надеялась, что Змей не выдержит и уйдет. Но раз ее нет… я больше не хочу про нее говорить. Вообще хочу забыть, как страшный сон.

— Тэлрод, — вспомнил уговор Геверт, рассмотрев, как осоловело глядит на недоеденные яства парнишка, — по-моему, ты засыпаешь. Давай я провожу тебя до спальни, а на случай, если тебе захочется ночью перекусить, мы захватим вот эту корзинку со сладостями.

— А Хар с нами пойдет? — Беспрекословно встал вслед за Гертом из-за стола Тэл, — а ему уже можно что-нибудь дать?

— Дай вот этот кусок помадки, он любит все, что с молоком.

— За такой кусок Зора мою кошку убила бы, — скормив ирбису ломтик сливочного лакомства величиной с половину своей ладошки, тихо вздохнул мальчик, и у губ Леонидии прорезалась горькая складка.

— Тэлрод, твоя кошка будет с тобой, и ты будешь кормить её, чем захочешь, — твердо пообещала Тмирна, — даю слово. А про Зору больше не вспоминай, не нужно. Спокойной ночи.

— Леонидия, — дождавшись, пока стихнут шаги уходящих, повернулась она к бывшей королеве, — нам нужно серьезно поговорить.

— Я уже поняла, — хмуро усмехнулась та, — за эти годы покойная кузина сумела убить во мне наивную романтическую провинциалку и воспитать осторожную и недоверчивую дрянь.

— А вот в это я не верю, — строго отрезала монахиня, — ты судишь себя слишком строго. Хотя это добрый признак. Все законченные негодяи и мерзавцы, наоборот, склонны считать себя хорошими людьми и оправдывать все свои поступки. Но сначала давай решим, где мы устроимся? Отсюда лучше уйти, служанка давно мается в коридоре, ей еще посуду нужно убирать. Да и к пирамидке я хочу быть поближе.

— Мне все равно, — поднялась Леонидия, — я же ничего здесь не знаю.

— Я тоже тут впервые, — улыбнулась Тмирна, сунула ей в руки вазочку с печеньем и пирожными и взяла кувшин с настоем трав и бокалы, — Идем, только возьмем вот это, на всякий случай.

Женщина в ответ только печально усмехнулась, значит, монахиня считает, что разговор будет долгий и трудный.

Комната, куда привела Леонидию и настоятельницу служанка, была маленькой и уютной. В небольшом камине, возле которого стояли кресла и столик, догорали подернутые пеплом поленья, у противоположной стены расположились диванчик и конторка. За чуть приоткрытыми широкими застекленными створками двери виднелся освещенный масляными лампами небольшой эркер, и там, прямо на полу, стояли рядом две пирамидки. Окно в эркере было распахнуто, и младшая гостья сразу поняла, что это означает. Раз рядом башня, значит, маги смогут переправить сюда даже гостя.

— Вы кого-то ждете? — осторожно осведомилась Леонидия, устроившись в кресле, после того, как монахиня первой выбрала себе место.

Разумеется, постаравшись сесть так, чтоб были видны пирамидки.

— Известий, — кивнула Тмирна и чуть помедлив, добавила, — Ты еще не знаешь, что Змей и Эста вернулись целыми и невредимыми?

— Я предполагала это по вашему сообщению о том, что граф убил Зоралду, — не стала хитрить Леона.

— Хорошо. Так вот они поели, собрались и ушли выручать вас с Мастом. Вернее с Арвельдом.

— Святые духи, — и без того бледное лицо Леонидии побелело, — но там же Кэнк! Мы разминулись с ним в Вишняках. Он так спешил, что проехал мимо, не заметив нас.

— Скорее, не узнал. Или не поверил своим глазам, — усмехнулась Тмирна. — Но Арвельд написал мне про эту встречу и герцог Эфройский сразу же отправил туда еще гвардейцев.

— У вас настолько доверительные отношения с Олтерном?

— С недавних пор. И я это очень ценю. Последние события очень нелегко ему достались, он постепенно становится другим человеком, и теперь я могу надеяться, что мы станем друзьями.

— Вот как, — понимающе кивнула Леонидия, несколько минут отстраненно рассматривала догорающие угли, потом вскинула голову и с горькой кривоватой усмешкой выговорила, — но я ведь ничего не хочу для себя, Тмирна. Давно уже не хочу. И забочусь только о сыне. Пусть он его возьмет… хоть на воспитание, как чужого, мальчик вырос среди злобных дур, и я за него очень переживаю. А я найду себе укромное место, мне многого не нужно. Научилась за эти годы спать на земле и на соломе, варить на костре кашу и мыться в ручье. Лишь за одно я буду биться, за право хоть раз в месяц проводить один день с сыном. Мне этого хватит, чтоб было ради чего жить.

— Леонидия, — вздохнула Тмирна, — ты неправильно говоришь. Мне не хочется верить, что это все, о чем мечтает твоя душа. И сначала я хочу сказать тебе главную заповедь сестер Тишины, — человек должен быть счастлив. Но ни в коем случае не за счет страданий других, не вследствие подлых поступков и грязных намерений, это не святое духовное счастье, а удовлетворение темных низменных пороков. Люди обязаны стремиться к светлому счастью.

— Но такого на всех не хватит, — горько вздохнула Леонидия, — и я свой шанс уже глупо потеряла.

— Снова неверно. Твой шанс украла кузина, решившая что он принадлежит ей. И это очень распространенная ошибка, когда один человек вдруг решает, что может присвоить чужое счастье или объявить другого человека своей собственностью. Каждый принадлежит только себе, и это его святое право, решать, кому подать руку, кому отдать сердце, а мимо кого пройти. Нельзя никого насильно заставить любить, хотя некоторые считают, что им такое удалось. И, что горше всего, иногда и их избранники так считают. Но это не любовь, поверь мне, святая тишина знает, какие сны снятся тем, кого сломали и заперли в клетку чужих чувств. Эти люди никогда не достигнут того, чего могли бы, и никогда не создадут того, на что может подвигнуть лишь истинное счастье. Или горе, но мы говорим не о нем.

— Я тебя не понимаю… — голос молодой женщины прервался.

— Боишься понять. Ты будешь счастлива только вместе с ним и с сыном, — Тмирна положила в сторону одно печенье. — Насколько я успела понять Олтерна, он тоже будет полностью счастлив, если у него будет не только сын, но и любимая женщина.

Еще одно печенье присоединилось к первому.

— Ну и наконец, Тэлрод, он, конечно будет счастливее всех если рядом будут и отец и мать, — третье печенье завершило маленькую пирамидку, — а три полностью счастливых человека — это драгоценность, за которую я готова бороться.

— Тмирна… — бывшая королева скользнула с сиденья и упала на колени, упершись лбом в кресло настоятельницы, — я от всей души благодарна тебе за эти слова. За последние пятнадцать лет никто и ни разу не сказал мне ничего подобного. Зоралда постаралась сделать все, чтоб даже мать и сестра считали меня распущенной, пропитой дрянью, и только в крепости немного поддерживала мой авторитет, чтоб творить в его тени свои делишки. Но и там никто не считал меня достойной женщиной. Поэтому твоим намерениям не суждено сбыться. Я не хочу, чтоб в Олтерна указывал грязным пальцем каждый, кому не лень, и чтоб все шуты королевства трепали в своих песенках его имя.

— Девочка, — мягко гладила ее по голове монахиня, — ты не права. Есть люди, о которых никто не может сказать ничего дурного, но тем не менее души их грязны, как вылезший из трухи выпень. А есть такие редкие люди, с которых как с гуся вода сползает вся грязь, через которую проведет их судьба и злая воля подлецов. Но одновременно ты права в том, что не стоит кормить злые рты. Позволь мне вести от твоего имени переговоры с Олтерном, и я постараюсь сделать все, что смогу.

— Ради всего святого, — всхлипнула в ответ Леонидия, — делайте что хотите. Я точно знаю, если не сможете что-то сделать вы, то не сможет уже никто.

— Ну вот и отлично, а теперь иди спать, а то ребенок один в чужом доме может запаниковать. Дорогу найдешь?

— Конечно, — сквозь слезы робко улыбнулась Леонидия и, почтительно поцеловав руку настоятельницы, встала с колен.

Тмирна проводила ее взглядом, вздохнула, поднялась и направилась на балкончик, где минуту назад рядом с пирамидкой возник пенальчик послания.

Глава 21

— Хорошая вещь, это зелье ночного глаза, — рассуждал Змей, просто чтоб поддержать разговор, — жаль только, что другие зелья с ним вместе нельзя пить.

Ехать ночью по пустынной дороге было так однообразно и тоскливо, что уставшее за день тело то и дело начинало расслабляться, голова клонилась на грудь и обрадованная таким поведением всадника лошадь немедленно сбавляла ход.

— Змей, — бдительно присматривающая за мужем Эста отлично понимала, почему в течение последнего часа он время от времени выдает такие многозначительные, но бесполезные фразы, — как ты думаешь, враги никуда не денутся, если мы четверть часа потратим на то, чтоб сварить по кружке отвара?

— Ты хочешь отдохнуть? — так живо обрадовался Змей, что тихоня невольно улыбнулась, — сейчас подыщем подходящее местечко.

Полянку на склоне холма, закрытую от дороги несколькими огромными валунами, они приметили через несколько сотен шагов, и поехали к ней не по тропе, а свернули чуть заранее. Под самым большим камнем Змей ловко выкопал ямку, положил несколько древесных угольков, прихваченных в кладовой Наерса на всякий случай и разжег крохотный, бездымный костерок, поставив на него небольшой котелок на ножках. Как раз на две кружки.

А пока Эста наливала воду из фляжки и добавляла травы, насыпал лошадям полные торбочки сочных поздних яблок, мешок которых тихоня везла за седлом именно на такой случай. И только успел подумать, как хорошо они сделали, что остановились, теперь лошади Эсты будет немного полегче, как девушка пришикнула и метнулась мимо Дага в ту сторону, откуда они пришли.

Граф бросился следом не раздумывая, но уже через несколько шагов наткнулся на застывшую изваянием тихоню, тесно прижавшуюся к камню. Встревоженный Змей шагнул к ней и оказался вдруг так близко, что мог слышать взволнованное дыхание и ощущать ее запах. Что-то смутно знакомое вдруг вспыхнуло в душе мужчины и он против воли прижался к девушке теснее, прикоснулся подбородком к щеке, и до боли стиснул кулаки, отчётливо понимая, что еще миг молчания или малейший знак согласия и ничто не сможет его остановить.

— Тсс! — Строго прошипела Эста, одним коротким словом разбивая безумное напряжение момента, — кто-то едет. Ох, как некстати эти яблоки.

Жгучее разочарование затопило сердце графа, но он упорно стоял рядом и всматривался в серый, бесцветный пейзаж вокруг, все яснее понимая, что должен быть ей благодарен за то, что не позволила ему сделать этой ошибки. Изменить любимой жене, о которой он думал в те минуты, когда не начинал засыпать от усталости. И хотя ничего особенного так и не вспомнил, ни совместных прогулок, ни букетов, ни драгоценностей, какими принято одаривать любимых женщин, все равно откуда-то точно знал, что она была необыкновенная и замечательная.

Четверо всадников, ведущих в поводу еще трех лошадей с поклажей тихо переговариваясь, проехали по тропе мимо, не заметив ни легкого запаха дымка, ни хруста яблок. Впрочем, никто из них особо и не прислушивался, видимо точно зная, что дорога безопасна.

— Быстро пьем отвар и едем следом, это они, — едва отряд проехал, девушка резко повернулась в сторону котелка, сделав вид, что не заметила порыва мужа.

Хотя как тут было не заметить! Святая тишина, да она даже не подозревала раньше, как трудно стоять рядом, слышать над ухом горячее дыхание и не обернуться, не обхватить руками, не прижаться к родной груди…

Губу чуть не до крови прикусила, дыхание выравнивая, но сумела устоять, не время и место тут для нежностей. Да и трудно не заметить, как он мается раскаяниями совести, вспоминая о неизвестной жене. Эста сердито фыркнула, наливая в кружку отвар и подавая графу хлебец с куском копченого мяса, проклятая Зоралда! Из-за нее приходится к к себе самой родного мужа ревновать!

— Горячо? — осторожно спросил Змей, расслышав это фырканье.

— Нет, просто я думаю, как вовремя мы решили попить чаю. Значительно выгоднее ехать следом за ними, а не впереди. Теперь мы знаем точно, что они еще только едут в поместье, значит, Маст и Леонидия там одни. Сейчас я напишу письмо Олтерну, будем ждать приказа.

Эста зажгла потайной фонарь, быстро написала отчет, открыла шкатулку с пирамидкой и обнаружила рядом с ней пенальчик с письмом.

— Святая тишина, неужели что-то случилось? — хватая письмо, встревожилась Эста, согласно уговора с Тмирной, первой письмо должна была отправить она.

— Что там? — попытался заглянуть через плечо Змей и сразу отодвинулся, давая себе слово больше не поступать так опрометчиво.

— Мы можем возвращаться, — устало объявила Эста и отдала ему письмо, а затем, немного подумав, дописала в отчет несколько строчек, и, отправив его, упаковала пирамидку.

— Я рад, что они сумели сбежать, — ровным голосом сообщил Змей, прочтя сообщение Тмирны о том, что Маст и госпожа Ниди уже в замке Адер, — а в какую сторону ближе до башни?

— Теперь ближе в сторону поместья, но пока Кэнка с дружками не схватили, нам лучше отправиться в Вишняки. Карту я помню, уйти оттуда можно с уверенностью. Сами мы с малой пирамидкой никуда не уйдем.

Почему у них не было большой пирамидки, Змей знал точно, почтовая гильдия выставила герцогу претензию, что в последние дни его люди слишком увеличили количество бесконтрольных переходов на самой грани возможности башен. Все-таки здесь не Дройвия, и источников нет, а башни уверенно проводят путь только по заранее установленным пирамидкам с точно рассчитанной мощностью накопителей. Нет, ничего страшного с путниками не случится, кроме того что их может выбросить в любой точке не доходя до цели перехода.

В ответ Олтерн убедил магов установить почтовые башни еще в десяти труднодоступных местах и создать точную карту их расположения.

Чай они допивали не спеша, и так же не спеша собирались, торопиться было больше некуда. И даже на лошадей сели спокойно, но вот выехать на тропу не успели. Где-то вдалеке, там, куда уехал отряд отщепенцев, прокатился гул, словно рухнула башня, а потом донесся отголосок истошного вопля.

— Демон, — рыкнул Змей, и тронул поводья, — жди здесь, я посмотрю.

— И не подумаю, — Эста ударила лошадь пятками и помчалась вперед, срезая путь через холмы.

— Эста!

— Как подберемся ближе, лошадей оставим, — донес бивший в лицо прохладный ветерок спокойное распоряжение девушки, заставив Змея скрипнуть зубами, ну и зачем она таскает его с собой, если сама такая ушлая?!

Но тут же представив, как напарница ехала бы тут одна, тяжко выдохнул злость, нет, пусть уж лучше командует. Раз они не первый раз вместе выполняют задания Олтерна, значит и обязанности как-то распределены, и он просто чего-то не допонимает, или не помнит. И как только вернет свою память будет мучиться угрызениями совести за детское желание командовать во что бы то ни стало. Которое даже сейчас, находясь под действием зелья, и наверняка неверно понимая ее поступки, назвать умным ни за что не решится.

— Я вперед, ты прикрываешь, — безапелляционно заявила Эста, когда, бросив лошадей, они почти бегом спускались к стоящей над ручьем мельнице.

Даже в тусклом свете магического ночного глаза было понятно, что это именно ею пожертвовали неизвестные злоумышленники, чтоб запереть отряд Кэнка на узком мосту. Верхняя часть мельницы намертво перегородила дорогу вперед, а сзади маленький отряд теснило несколько бандитов, одетых точно так же, как и люди помощника ведьмы. И это значило, что ни ищейками, ни гвардейцами они быть не могут. Все воины Олтерна, занятые в этой операции, имели отличительный знак, светлый шейный платок, который были обязаны повязать в случае стычки.

Изучая обстановку, Эста торопливо пересчитывала воинов Кэнка, хотя это было совсем несложно, всего трое. Стало быть один уже ранен или убит, в записке Тмирны было указано что Арвельд видел четверых.

Один из оставшейся троицы, затаившейся на мосту среди обломков мельницы и лошадей, приготовил меч, другой кинжалы, а кузен Змея держал в руках очень хороший арбалет и бдительно следил за укрывшимися за камнями и кустами врагами. Довольно кучно укрывшимися, так что ни рассмотреть, сколько их там, ни выбить поодиночке не удастся.

Свистнул болт и, звякнув по камню, ушел в сторону запруды, булькнув в наступившей тишине.

— Слышь, Кэнк! Отдай груз по-хорошему, и мы уйдем, — предложил один из бандитов, — а ты можешь ехать куда хочешь. Амнистию ведь точно объявили, теперь тебя ведьма нигде не найдет.

— Шакал, — зло отозвался Кэнк, — выпень. Все себе решил захапать, забыл, что все столько лет вкалывали?

— А ты не себе тащишь? Не ври Кэнк, и не заставляй зря руку на своих поднимать, — не поверил его бывший соратник, теперь Эста в этом больше не сомневалась.

И это меняло весь ее сложившийся первоначально план. Их не стоило убивать, пока дознаватели не разберутся, кто действительно шакал, а кто по глупости пошел.

— Кэнка придется защищать, — торопливо выворачивая свою куртку, тихо шепнула Эста застывшему рядом Змею, — это вон те трое, что на мосту. Я пошла, попробую нескольких усыпить, не торопись себя обнаруживать.

И не успел Дагорд сказать и пары слов, как девушка скользнула на тропу и громко ахнула.

— Ах, батюшки, и кто же это нашу мельницу сломал! Ой горе-то какое! И как же мы теперь мучицы на зиму намелем? Пропадем ведь, без хлебушка! Помрут с голоду малы детушки! Не встанет с постели больная матушка! Ох же горе, горе лютое! И за что так наказала нас судьбинушка сиротская!

Все мужчины замерли, разглядывая ненормальную селянку, а она уже заметила их, и бросилась к бандитам, хватая их за рукава и заглядывая в лица.

— Кто же теперь малым детушкам пирожка испечет, кто им кашки сварит, если не встанет наша матушка…

— Что она городит, — расстроенно прорычал Змей и вдруг заметил, что те из бандитов, кого она успела коснуться, так и остались неподвижно сидеть на своих местах.

Но оказалось, что главарь бандитов тоже не дремал.

— Ах же ты гадина, взять ее! — рявкнул он взбешенно, и ринулся на девушку с мечом, забыв на миг, что Кэнк ни на секунду не отводит глаз от скрывающих их камней.

И это была его последняя ошибка. Болт попал точно в цель, и вожак повалился на камни, а в следующий миг сразу несколько рук потянулись к селянке, пытаясь ухватить за руки и подол юбки, и она завертелась юлой, щедро раздавая удары маленьким кинжалом с сонным зельем, и метко пиная противников острым носком сапожка в самые неприятные места.

Однако через несколько секунд кому-то из разъяренных бандитов удалось набросить на девушку одеяло и сразу трое мужчин принялись торопливо туго обматывать ее веревкой. Не оставив девушке возможности не то чтобы сопротивляться, но даже дышать. И в пылу свалки не сразу заметили, как один за другим падают за их спинами приятели, сраженные ударом кинжала или кулака Змея. А едва заметив, отшвырнули сверток с селянкой в сторону, и дружно набросились на ее дружка, с намерением порвать на части за выведенных из строя сподвижников.

Всего несколько секунд понадобилось Кэнку и его парням, чтоб примчаться к месту неравной схватки и вступить в сражение. Несколько минут кипел жестокий бой, в котором бывшие заключенные, забыв про прожитые рядом годы и перенесенные вместе трудности, с неистовой злобой молотили друг друга.

Свалив очередного врага и, отыскав, наконец, взглядом неподвижно лежавшую в сторонке напарницу, Змей горестно взрыкнул и ринулся к ней на помощь. Не заметив, что один из поверженных им бандитов умудрился встать и уже поднял меч, готовясь отомстить врагу.

— Змей, сзади, — отчаянный крик Кэнка прозвучал почти вовремя.

Граф успел пригнуться и попытался метнуться в сторону, но удар тяжелого меча все же настиг, ударил по плечу, скользнул по спине. И хотя нескольких слоев особо прочной ткани, из которой готовили костюмы сестры Тишины, до конца так и не прорубил, однако сбил графа с ног, и ощутимо приложил о камень головой, с которой в пылу боя куда-то слетела походная шляпа. А в следующую секунду Кэнк ястребом налетел на мечника и одним ударом небольшого бревнышка, которым воевал, отбросив арбалет, отправил его в компанию к валявшимся на земле бандитам.

— Змей, ты как? — склонилась над графом смутно знакомое лицо человека, про которого он не знал ничего, кроме того, что рассказывала Эста.

И того, что тот, похоже, спас его сейчас.

— Ничего, — чувствуя раздирающую головную боль и тошноту, граф, пошатываясь, поднялся и полез в кусты, — там Эста.

— Мы ее уже развязали, — как-то виновато сообщил один из помощников Кэнка, подходя к командиру, — хотя она сама успела прорезать одеяло. Очень шустрая девчонка.

— Змей, — вынырнула из-за его спины напарница и бросилась к Дагорду, не подозревая, что только тревога за нее и сила воли держат мужчину в сознании.

В этот раз упасть на камни с маху графу не дало сразу несколько рук, но он этого уже не ощущал.

Как не видел и размахнувшейся ручки тихони, резко швырнувшей в самый высокий камень флакончик с зельем света.

Дорогое, но необходимое в этой ситуации средство.

Глухой удар, звон разбившегося стекла и нежное, все разгорающееся свечение густого зелья, неторопливо стекающего по валуну, заставили людей Кэнка насторожиться и зашарить глазами по окружающим камням и кустам, в поисках затаившихся бандитов.

— Кладите его сюда, — торопливо расстилая на земле найденное одеяло, скомандовала Эста, — да не волнуйтесь, близко никого нету. Только два отряда гвардейцев и стражники из Макрена, которые ловят вас.

— Спасибо, ты нас очень успокоила, — едко сообщил Кэнк, бережно кладя брата на указанное место, — может, теперь подскажешь что делать? Сразу топиться возле этой мельницы или попытаться сбежать?!

— Лучше займитесь ранеными, тех, кого я усыпила, оставьте на местах. И еще, забыла сказать, Зоралда умерла. Неудачно выпала из портала… не повезло, — тихоня успела откуда-то достать еще флакончик и досадливо вздохнув, капнула на губы мужа несколько капель зелья.

Говоря недавно про ночной глаз он был совершенно прав, пока действовало это зелье, все другие становились намного слабее.

— Ты врешь… — недоверчиво выдохнул один из спутников Кэнка, — она нас проводила и ушла порталом сюда.

— Эста… — напряженно выдавил Кэнк, — ты уверена?!

— Уверена. К сожалению, это правда.

— Почему к сожалению? — Не поверил он.

— Потому что с ней мечтал поговорить Олтерн и дюжина его дознавателей, — устало вздохнула девушка, — вы не собираетесь лечить друзей?

— Какие они друзья, — буркнул третий отверженный, — предатели.

Но все же отправился вслед за товарищами осматривать недавних врагов, старавшихся лежать молча и сдерживать стоны.

— Легкораненых на всякий случай связывайте, — хмуро скомандовал Кэнк, отчаянно жалея, что по обыкновению так спешил выполнить последнее распоряжение проклятой ведьмы. Так и не сумевшей сломать его волю, и потому наказывающей за каждую промашку с изощренной жестокостью.

Глава 22

Голову Змея терзала точно такая же нестерпимая боль, какую он испытал лишь однажды в зеленой юности, поверив одному из старых воинов, что гномий самогон лучше всего запивать молодым вином. С тех пор он не выносит ни гномьего самогона, ни молодого вина, и свято следит за тем, чтоб эти напитки миновали его кубок. Стало быть, болит не поэтому… так что с ним случилось?

Тело постепенно доносило до воспаленного мозга свои ощущения, и были они далеко не самыми наилучшими. В спину через тонкую постилку давили какие-то жесткие бугры, по лицу гулял прохладный сквознячок, пахло дымом и прелой листвой. Но чьи-то умелые пальцы нежно, почти невесомо разглаживали плечи, шею, словно растворяя и унося боль, и это было потрясающе приятно.

— Госпожа Эсталис, — учтиво произнес рядом мужской голос, — разрешение от почтовой гильдии получено. Можно отправляться.

— Уносите сначала тяжелораненых, капитан, — строго сказал совсем рядом знакомый голос и все в душе вздрогнуло и потянулось к нему, даже боль кажется отступила, — мы подождем.

— Хорошо.

Змею очень понравилось слово "мы", а еще он понял, наконец, где находится и кто так нежно гладит его шею и поторопился открыть глаза. Как ни странно, взгляд больше не обнаружил седой картинки, какую дает магическое зелье, все вокруг было освещено мягким, желтоватым светом от огромного валуна, словно сгоравшего в холодном огне.

— Змей, ты как?! — обрадованно шепнул голос напарницы, и ее пальчики пробежали по щеке графа, взрывая сознание пониманием, что больше он не сможет лгать ни себе, ни ей.

— Плохо, — хрипло произнес мужчина, и она немедленно поднесла к его губам кружку с прохладным отваром, в который явно было добавлено какое-то зелье.

— Потерпи немного. Я не хотела нести тебя через портал без сознания, сейчас немного придешь в себя и пойдем в столицу. Целители уже ждут.

— Я не про то, — проглотив питье, Дагорд поймал руку девушки и, крепко сжав запястье, поднес пахнувшую дымком ладошку к губам, — я про тебя. Молчи… потом я не смогу сказать. Я люблю тебя… Думал, сердце разорвется, когда те гады тебя связывали, прости, что не сумел сразу всех убить. Я знаю, Эста, что у меня где-то есть жена, и знаю, что она замечательная. Но когда я рядом с тобой, мне не хочется ее вспоминать… никогда в жизни со мной такого не было, уверен. Я пытался припомнить ночью, пока мы ехали сюда.

— Молчи… — шепнула она, и Змей понял, что девушка плачет, — молчи, милый, я прошу тебя.

— Нет. Не могу молчать. Я и так молчал всю ночь. Эста… я чувствовал, как ты меня гладишь… так не гладят тех, кто безразличен. Я знаю, что не забуду этот разговор, Эста… и знаю, что не смогу бросить жену. Но когда я вспомню про нее и уйду, помни, что для тебя я сделаю все, что ты попросишь.

— Святая тишина, Змей, не рви мне душу… умоляю, помолчи. А за это я открою тебе тайну, я тоже тебя люблю… больше жизни.

— Эста… как же нам дальше жить…

— Тсс… сюда идут, — в голосе девушки звучало явное облегчение, и оно резануло сердце Змея острой болью.

А через пару секунд две пары крепких рук подхватили его вместе с одеялом и понесли к устроенной прямо на мосту портальной площадке из трех пирамидок.

Портальная башня оказалась знакомой Змею, это был замок Эфро, и когда его несли по лестнице вниз, Эста шла сзади. Дагорд каким-то непостижимым чутьем это ощущал, но говорить здесь о связавшей их тайне не желал, не для чужих ушей такие разговоры. Зато увидев, на одном из поворотов, как за ними ведут Кэнка со связанными руками, возмутился вслух.

— Эста! Прикажи, чтоб Кэнка развязали, он меня сегодня спас. Да и тебя они отбили у бандитов.

— Что?! — девушка словно очнулась от каких-то своих мыслей, оглянулась назад и возмутилась.

— Капитан! Немедленно освободите Кэнка и его людей!

— В чем дело? — вылетел на нижнюю площадку лестницы Олтерн, в домашних коротких сапожках и бархатной вышитой куртке, но в замшевых штанах.

Значит, не спал, а сидел где-нибудь у камина, ожидая известий, мельком определила тихоня, и коротко доложила, — Кэнк спас Змею жизнь, они втроем сражались рядом с нами. Несколько отщепенцев, узнав про амнистию, решили поживиться ценностями, которые ведьма вывезла из крепости.

— Немедленно отпустить, — сурово глянул на гвардейцев герцог, но те и сами уже поняли, что перестарались и торопливо распутывали веревки, — что со Змеем?

— Прозевал мечника, — превозмогая боль, пояснил граф, — со спины напал. Если бы Кэнк не крикнул, было бы хуже.

— Несите его к целителям, — скомандовал Олтерн и стражники едва ли не бегом ринулись исполнять этот приказ, — Эста, я жду тебя в кабинете.

— Только провожу Змея и приду, — отозвалась девушка, отлично зная, что это очень неразумно с ее стороны.

Сначала топать в комнаты целителей, расположенные на первом этаже того крыла здания, где живут слуги и незнатные гости, потом возвращаться назад, через весь спящий замок, подниматься по лестницам и брести по коридорам. Но она хотела, чтоб засыпая, муж видел ее лицо и ее глаза, может, тогда ему будет немного легче, когда он проснется и поймет правду.

— Хорошо, — почему-то безропотно согласился он и, проводив процессию взглядом, едва заметно поморщился, как от зубной боли.

Змею необычайно повезло с женой, и не имеет никакого значения, насколько знатны ее предки, и есть ли у девушки приданое или нет. Всё это не может никому добавить душевной красоты, как и сделать привлекательными непроходимую глупость или эгоизм.

Ему, Олтерну, тоже когда-то повезло… но он ради святой мужской дружбы встал на горло собственной любви, надеясь, что вонзившийся в тот день в сердце ледяной клинок постепенно растает и он сможет жить как прежде.

Глупец, тогда он искренне считал, что разбирается в жизни и умеет полностью управлять своими чувствами. Как оказалось, ни демона он не умел и не понимал, так и прожил пятнадцать лет с ножом в сердце, а сегодня этот клинок еще и болезненно повернулся, когда Олт узнал, что Леонидия не захотела прийти в его замок, а ушла с Арвельдом в Адер.

Герцог успел дойти до своего кабинета, медленными глотками выпить полбокала подогретого вина с медом, когда наконец появилась Эста.

Платье на тихоне уже было самое обычное, в каких ходят благопристойные молодые девушки из небогатых знатных семейств, через руку переброшен теплый плащ, а лицо снова скрыто под вуалью, и она не стала ее поднимать, опустившись в предложенное герцогом кресло.

— Когда он будет в порядке? — пододвигая к наемнице чашку с горячим отваром и блюдо с пирожными, мягко спросил Олтерн, и та невесело вздохнула в ответ.

— Не раньше, чем завтра в обед, учитывая, что он выпил всего глоток. Но это и хорошо, за это время лекари обещают подлечить все остальное. У него страшный синяк на плече и выше виска рассечена голова, упал на камень.

— Как вы попали в эту заварушку? — поинтересовался Олтерн, и пока девушка объясняла, все думал, как бы попросить ее разузнать у Тмирны, что там творится с Леонидией.

— А сейчас я ухожу, — поднялась тихоня, закончив рассказ, — меня ждут в замке Адер, матушка написала, что маги срочно установили на башне портальный амулет.

— Ты не в курсе, что там делается? — небрежно произнес герцог, стараясь не показать, как обрадовался возможности хоть что-то разузнать.

Само собой, не про портал, про это ему еще час назад доложили маги, которым он пообещал подписать указ об открытии школы целителей.

— Я считаю, Олтерн, что раз там матушка Тмирна, тебе не из-за чего беспокоиться, — воспользовалась Эста старым разрешением на дружеское обращение, — Просто все вымотаны и хотят немного отдохнуть и привести себя в порядок, а не сидеть на допросе. Но раз ты так уж переживаешь, я пришлю короткое послание. Только утром, сейчас там наверняка все спят, да и я уже падаю.

— Спасибо, тогда возьми вот это, — протянул он капсулу, — чтоб не подниматься на башню. Признаться, я сам хотел туда идти… но теперь подожду.

— Благодарю, но не жди письма раньше завтрака, — еще раз напомнила тихоня, вставая, и немедленно сломала хрупкую вещицу.

Мягкий свет и уютное тепло герцогского кабинета сменилось на холодный, порывистый ветер, раскачивающий наспех подвешенный фонарь.

Несколько секунд девушка торопливо меняла свой облик, попутно осматривая перила и пытаясь понять, какую из башен замка Геверт определил под портальную, потом решительно шагнула к двери на лестницу. Все равно идти вниз, так какая теперь разница?!

В башне было намного светлее и теплее, и вскоре Лэни уже уверенно шагала по ступеням, узнав одну из любимых в детстве башен, восточную, с которой открывался вид на лежащую внизу долину и город. Так хорошо было стоять здесь по утрам, прижавшись к юбкам матушки и чувствуя на плечах тепло ее руки.

Внизу послышался стук отодвигаемого стула, и тихоня скептически усмехнулась, сопение охранника и похрустывание орешков она расслышала, едва войдя на верхнюю площадку.

— Кто идет? — Знакомый по недавнему расследованию стражник встал на пути, многозначительно держа на весу алебарду.

— Гость герцога Геверта Адерского, — с едва уловимой ехидцей сообщила тихоня, прикидывая, каким образом он может проверить ее слова?

Понятное дело, что Герт или Седерс ставили тут охранника наспех, вовсе не надеясь, что кто-то придёт в самый глухой предутренний час, но хоть пояснить ему, как разговаривать с посетителями могли?

Серая тень выскользнула из-за спины охранника и одним прыжком оказалась возле тихони, обрадованно потерлась о колени, обвилась вокруг ног и Лэни вмиг забыла про мрачно сопящего охранника.

— Хар, бандит мохнатый! Нет у меня сейчас ничего вкусненького, но я исправлюсь, притащу тебе с кухни самый большой кусок мяса. Идем, поищем, что-нибудь в гостиной.

И они ушли вдвоем в примыкающий к башне зал, оставив озадаченного стражника гадать, та это девчонка, что была тут несколько дней назад, или нет? Вроде похожа, и ирбис ластится, но платье совсем другое, и открытое лицо в обрамлении капюшона плаща очень хорошенькое.

Нет, скорее не она. Определенно одна из подружек Геверта, и раз пришла сюда, едва поставили портал, значит, он сам дал ей капсулу, известно ведь что на башни знатных господ кто попало прийти не может. Хотя все и держат охрану… для солидности. Ну и чтоб было кому проводить и доложить.

Вот эту девицу провожать точно не нужно, а докладывать некому, спят все. Даже Седерс недавно ушел… но если не доложить, будет ругаться. Охранник тяжело вздохнул и дернул шнурок звонка, протянутого в комнату командира.

— Доброе утро! — расстроенный Геверт вихрем ворвался в столовую где завтракал старший брат, и не обращая внимания на сидящих за столом Арвельда и немолодого, коротко стриженного мужчину, приподнял скатерть и заглянул под стол.

Потом под диван, стоящий неподалеку от очага, под маленькие столики, за занавески. И застыл посреди комнаты с самым мрачным и озабоченным выражением лица, нахмурив брови и обдумывая что-то свое.

— Герт, что-то случилось? — понаблюдав за братом, осведомился Арвельд.

— Харик пропал. Он всегда приходит утром на мою кровать, играет, будит меня. Его Змей научил. А сегодня — нету.

— Прикажи слугам искать и садись, позавтракай, с нами, — примирительно предложил старший брат, — пока ты ешь, он найдется.

— Уже приказал, — Геверт стремительно шагнул к окну и распахнул створку. И сразу стали слышны голоса, на все лады зовущие ирбиса. — Его Эфройский у меня пытался выкупить… а ночью портал поставили. Если окажется что это он…

— Не окажется, — строго сообщила от порога Тмирна, — садись и завтракай, я знаю, где Харик.

— Доброе утро, матушка, вы меня спасаете, — обрадовался Герт, — я обещал познакомить с ним Рози.

— Надеюсь, ты не поверил тому, что наболтала тебе эта кокетка?! — лукаво прищурилась Тмирна, — все кокетки очень несерьезные девушки.

— Не нужно так про нее говорить, — не принял шутки герцог, садясь на свое место и заглядывая в тарелку отца, — надеюсь, Бенлишу сказали, что его светлость любит на завтрак омлет с грибами?

— Спасибо, — невесело кивнул старый герцог, — но я отвык от такой еды.

— Простите меня, что вмешиваюсь, ваша светлость, — Тмирна обратилась к старому герцогу очень вежливо, и все же в ее голосе прозвучала непримиримость, — но мне почему-то кажется, что вы недовольны возвратом памяти?

— Я доволен, — пасмурно взглянув на нее, неохотно ответил Тидгерн, — только теперь не знаю, как мне дальше жить.

— А вы задумайтесь над тем, как живут путешественники, попавшие в лапы к Торемским работорговцам, и через пятнадцать лет выкупленные родичами, как живут матросы, которых ураган забросил на необитаемые острова?! И, наконец, как живут каторжники, много лет отработавшие в каменоломнях по ложному доносу или ошибке дознавателя? А еще вспомните, что Арвельд был подвергнут лишению памяти наравне с вами, а Геверт в тринадцать лет остался заложником в собственном замке! И что ваши жена с дочерью прятались у слуг до тех пор, пока девочку не приметил матерый вояка, решивший скрасить ее молодостью свои года.

— Кстати, — с ненавистью процедил Арвельд, — я давно хотел узнать имя этого любителя юных девочек.

— Спроси у Лэни, — качнула головой Тмирна, — сейчас мы говорим не об этом.

— Подождите, — заволновался Геверт, — я только теперь понял… Арви, раз ты сидишь тут и никуда не идешь, значит Лэни со Змеем пришли?

— Нет, только Лэни, Змей у целителей, — ответила за бывшего пациента настоятельница, — думаю, теперь ты знаешь, где спит Харик?

— Демоны! Так нужно предупредить слуг, чтоб не искали его, — схватился за звонок герцог.

— Я уже сказала им, что нечего шуметь, — остановила его монахиня, — девочка и так пришла только перед рассветом. Им пришлось ввязаться в бой, на Кэнка и его людей напали бывшие дружки, хотели отобрать груз. Змей едва избежал ранения, кузен предупредил, но у него разбита голова, неудачно упал.

— Демонская сила, — расстроенно рыкнул Арвельд, — вот ведь знал я, что нужно идти вместе с ними! А чем были заняты гвардейцы?

— Часть ушла в поместье и устроила там засаду, маги открыли проход. А несколько всадников следовало за Лэни и Змеем по тропе, и, заметив, что они свернули в сторону на привал, тоже остановились передохнуть. Отряд Кэнка они заметили, но согласно приказа ждали сигнал Лэни, она собиралась договориться. А потом услышали грохот и забеспокоились, послали ищейку к стоянке и обнаружили, что она пуста. Змей с Лэни поскакали напрямик через холмы. Капитан принял решение догонять их, но уже через минуту получил тревожного вестника, а вскоре заметил световой сигнал.

Тмирна специально рассказывала все это так подробно, чтоб отвлечь старого хозяина Адера от его собственных разочарований и бед. Свалившихся на мужчину, жившего незатейливой жизнью стражника в одном из маленьких городков, как гром среди ясного неба. И заинтересовать его бедами и проблемами выросших детей, в которых он пока не узнавал тех мальчишек, какими они остались в его памяти.

— Я не понял, — осторожно спросил Тидгерн, внимательно выслушавший этот рассказ, — а почему Лэни гоняется ночами за бандитами? Геверт сказал мне, что она замужем…

— Извини, отец, — несчастно глянув на нахмурившегося брата, вздохнул младший герцог, — я не объяснил тебе, что она сестра Тишины и служит сейчас герцогу Эфройскому. А ее муж, граф аш Феррез, и есть тот Змей, с которым они вместе уехали на это задание.

— Еще ты не объяснил, что она лучшая тихоня, вышедшая из стен нашего монастыря, — твердо поправила Тмирна, — а я могу добавить, что она стоит сейчас за дверью и бессовестно подслушивает, хотя могла бы еще немного поспать.

— Поспишь тут, — ворчливо заявила Лэни, входя вместе с Харом в комнату, — а еще называется тихий провинциальный уют! Доброе утро, матушка, доброе утро, отец. Сначала по тебе прыгает вот эта туша, пытаясь утащить одеяло и облизать лицо шершавым языком, потом топает по коридору орда слуг, орущая как стая ворон — "Хар-Хар"!

— Святые духи, — потрясенно выдохнул старый герцог, — она стала вылитая мать.

— Это точно, — тихо подтвердил Арвельд, ошеломленно рассматривая такую Лэни, какой он не видел еще ни разу.

Изящное утреннее платье светло-синего кашемира с пеной гарденских кружев вокруг декольте и локтей, промытый шелк упавших на плечи локонов, собранных на затылке в перевитый жемчугом узел, кольцо с изумрудом на законном месте и нежная кожа прелестного личика, не изуродованного никакими красками.

— Вы не поторопились выдать нашу принцессу за графа? — с тихой грустью спросил отец, рассматривая взрослую дочь, и получил в ответ возмущенный взгляд её сразу потемневших глаз.

— Нет, — поторопился ответить за сестру Арвельд, и примирительно улыбнулся отцу, хотя глаза оставались серьезными, а в тоне слышалась твердость, — не поторопились. Лэни решала сама, и это ее право. Но Дагорд лучший друг Геверта, и последние одиннадцать лет был ему и за отца и за брата, а теперь и я считаю его своим другом.

— Спасибо, Арвик, — нежно глянула на старшего брата Лэрнелия, — ты замечательно сказал. Но после обеда, когда он сюда придет, мне нужна будет ваша поддержка… боюсь, Змей не простит мне, что в ночной вылазке я взяла командование на себя.

— Боюсь, что не простит, — задумчиво кивнул Арвельд, — если ты снова, как на том леднике, сама полезла в самое пекло.

— Но в этом и состоит профессия тихони, Арвик, — сразу перестав улыбаться, вздохнула девушка, — если бы я не пошла, мы бы не сумели их победить. У Кэнка и так придавило стеной одного друга, но он не знал, что один из врагов держит наготове зажигательную палочку. Наверняка в мельнице был еще один сундук с гномьим порошком, и бандиты ждали, пока граф отступит под прикрытие стен.

— А подождать гвардейцев вы не могли?

— Я послала им сигнал, — невесело кивнула Лэни, — но ты же знаешь, что я изучила карту? И капитан имел точно такую же. Не знаю почему Кэнк свернул на дорогу, ведущую к мельнице, но на карте оттуда нет тропы в сторону поместья.

— А вот этот вопрос нужно задать Кэнку, — словно про себя пробормотала Тмирна, — не хочу делать предположений, но уверена, что он вовсе не желал просто полюбоваться мельницей. И заметьте, бандиты тоже знали, что он повернет на ту тропу.

— Нужно написать про это Эфройскому, — задумался Арвельд, — я слышал что у Зоралды есть где-то тайник. Но считал что в тех каменоломнях, куда она привезла нас.

— Я только что отправила ему письмо, — кротко сообщила Лэни, — кстати, Олтерн собирался после завтрака прийти сюда в гости.

Глава 23

На портальную башню замка Адер герцог Эфройский вступил во всеоружии. По крайней мере, он считал, что сделал все, что мог, чтобы среди хозяев этого дома не осталось ненавидящих его людей.

Как он убедился за последние два дня, амнистия, это самая страшная вещь, которую ему случалось испытать в жизни, если, разумеется, отбросить ошибки в личной жизни. Росчерк королевского пера не только отпер тюрьмы и позволил вернуть память сотням осужденных, одновременно он снял печать молчания с тех людей, которые до этого времени делали вид, что им совершенно безразлично происходящее в королевстве. Ну и само собой заторопились открыть змеиные рты те, кто вообще никогда ни о чем не думал, кроме своих собственных карманов и амбиций, чтоб успеть под шумок излить свой яд.

Герцог тяжело вздохнул, поежился, перехватил поудобнее саквояж, и направился в сторону приветливо распахнутой стражником двери на лестницу. В этих местах очень явственно ощущалось приближение белого всадника на ледяном коне, но герцог ежился не от холода.

Он очень сильно хотел ее увидеть, ожившую мечту своей души и не менее сильно боялся. Что она не захочет с ним даже поговорить, что посмотрит на его постаревшее лицо и презрительно усмехнется, что просто плюнет и уйдет…

По рассказам ее бывших подданных Олтерн знал, что прежней Леонидии, потрясшей его сердце наивным и бесхитростным взглядом восхищенных серебристых глаз, больше нет. И успел понять, прочтя несколько десятков допросов, что в этом нет её вины.

Это он был виноват, что пожалел нелюбимую жену, стоявшую на коленях и поливавшую его сапоги потоками лицемерных слез. Не смог он в тот раз влить ей в шакалье горло принесенный с собой яд, не поднялась рука. А вот у нее поднималась, и на беззащитную Леонидию, и на всех ее родственников, да и вообще на всех, кто попадался ей под плохое настроение.

Комната, куда привел его стражник, оказалось уютным будуаром гостевых покоев, и в кресле у небольшого стола сидела одна только Тмирна, что-то стремительно писавшая на листке бумаги.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался гость, и разочарование против его воли скользнуло в его голосе, — а где все?

— Садись Олтерн, поговори сначала со мной.

— Хорошо, — он сел на кресло напротив женщины, осторожно поставил рядом саквояж, и приготовился слушать.

— Я понимаю, что тебе сейчас очень нелегко, — осторожно, как рыбак, идущий по первому льду, начала разговор Тмирна, — приходится принимать много важных решений и выслушивать много несправедливых упреков.

— И справедливых тоже, — горько усмехнулся герцог.

— Знаешь, тех, кто стоит у власти всегда есть за что ругать. За то, что ничего не делают, за то что делают слишком много… хотя, большинство людей на этом месте за один день наломали бы раз в десять больше дров, чем некоторые правители за всю жизнь. Я не говорю, что ты совсем не виноват, но не обвиняю в том, что не смог раскусить Зоралду. Она оказалась настолько редкой и хитрой стервой, что смогла провести даже меня и нескольких сестер тишины. Да, не удивляйся, она приходила в монастырь почти пятнадцать лет назад.

— Спасибо… — огорошенно произнес Олтерн, — нужно иметь большую смелость, чтоб поведать о том, чего не знает никто в королевстве. И чего же она хотела?

— Сначала ответь на мои вопросы… только не торопись. Их не так много, но они очень важные… можно сказать, самые главные для нескольких человек.

— Ты меня пугаешь… но я готов.

— Ну, тогда первый… что ты мог бы простить Леонидии?

— Всё, — не задумываясь ни на секунду, отчеканил Олтерн, — она ни в чем не виновата. Это я виноват… не смог отказать красивым словам про истинную мужскую дружбу и последнюю любовь.

— Хорошо, — серьезно кивнула Тмирна, — я искренне рада это слышать. Но ты не все знаешь, хотя я уверена, что изучил допросы тех, кому ведьма вернула память. И хотя в том, что сделала Леонидия, большая часть вины Зоралды, но не только ее.

— Тмирна, ты сама только что сказала, что моя покойная жена умудрилась обмануть даже вас, хотя вы ни в чем от нее не зависели. А Леонидию она подчинила полностью, все ее люди говорят в один голос, что видели, как ведьма крутит ею, словно служанкой, но боялись даже слово сказать. Я очень благодарен Змею, что он убил гадину, но еще больше я был бы счастлив, если сам смог свернуть ей шею.

— Олтерн, я тут поразмыслила и решила, что не нужно никому рассказывать про то, что сделал граф аш Феррез, — строго произнесла Тмирна, — у Зоралды было много тайн… и вполне возможно, есть где-то люди, готовые мстить за ее смерть. Я уже поговорила с семьей герцога Адерского и послала письмо Рози, чтоб передала приказ Наерсу и предупредила короля. Припомни, кому ты это говорил, и постарайся, чтоб не ушло дальше.

— Ты права, — согласился герцог, — но давай вернемся к разговору о Леонидии.

— Давай, тогда последний вопрос, но не сочти его бестактным. Хочешь ли ты объединить ваши жизни и на что ради этого готов?

— Тмирна, мне казалось, ты сообразительней… я много лет мечтаю, чтоб она всегда была рядом… и, разумеется, готов на все. Бросить пост советника, уехать в свой самый дальний замок на берегу моря, никогда больше не появляться в столице…

— Достаточно, — подняла руки монахиня, словно перед бандой налетчиков, — увезти ее подальше и окружить самыми преданными слугами — это сейчас самое лучшее решение. Вот только пост советника бросать не нужно ни в коем случае, никто, кроме тебя, сейчас не справится со всеми проблемами и трудностями. А теперь я отвечу на тот вопрос, что ты задал мне. Зоралда приходила в монастырь, просить смерти для соперницы, которая носит ребёнка от ее законного мужа. К сожалению, мы не смогли найти несчастную женщину, но сумели припугнуть герцогиню обещанием, что кара за такое злодеяние будет ужасна.

— Постой… Тмирна! Я ничего не понял… какая женщина, какой ребенок?

— Женщина была твоя, Олтерн, хотя ты и уступил ее королю. И ребенок был твой. Я много лет ломала голову, как получилось, что его бывшее величество через несколько месяцев прекратил осаду своей законной супруги?! И что такого важного могла сказать или сделать юная девушка, раз он от нее отступился?! могло сказать что, и почему он. Ведь Маргент знал, где она скрывается, сам отправил жену в охотничий домик под присмотром кучера и доверенных охранников, и потом тайно ездил уговаривать.

— Ребенок? — герцог был бледен и его руки дрожали, — Тмирна, это тот мальчик, которого Арвельд увез из поместья?!

— Да, герцог сказал, что с первого взгляда понял, на кого похож Тэлрод.

— О боги… где он? Где Леонидия? Тмирна, я сейчас с ума сойду… где?!

— Здесь, — тихо сказала монахиня, показывая на неплотно закрытую дверь в спальню, — ждут.

И, собрав свои бумаги, торопливо направилась к двери.

— Тмирна… — вскочивший с кресла герцог, по праву считавшийся одним из самых храбрых мужчин королевства, растерялся, как паж на первом балу, совершенно не представляя, как встретится с выросшим без него сыном.

Проводив монахиню смятенным взглядом, Олтерн выхватил платок, лихорадочно вытер взмокший лоб и ладони и оглянулся на дверь, за которой было все, о чем он уже не смел и мечтать. Безотчетно двинулся было в ту сторону, но вовремя вспомнил про саквояж. Поспешно щелкнул замками, выхватил букетик синих цветов с заветного куста и шкатулку с браслетами, затем, сгорая от волнения шагнул к спальне. Рядом с дверью сделал несколько глубоких вдохов, в попытке выровнять дыхание, безнадежно махнул рукой, и, робко стукнув по створке, замер в ожидании.

— Войдите… — раздался за дверью такой же несмелый ответ и герцог, проглотив вставший в горле комок, отчаянно толкнул дверь.

Они сидели прямо напротив входа, на краю застланной постели, грустная молодая женщина с пепельными волосами и бледный худенький мальчик, и смотрели на Олтерна одинаковыми серебряными глазами. В этих ожидающих глазах светилось столько настороженной надежды, затаенного страха и растерянности, что герцог задохнулся от нежности и любви, желания схватить их и надежно спрятать, укрыть от всех ненастий и всех бед.

— Леонидия… счастье мое… — он ринулся к этим таким еще незнакомым, но уже таким родным людям, подхватил на руки поднявшуюся навстречу женщину, стиснул в объятиях, теряя и букет и шкатулку, — наконец-то я вас нашел.

— Олт… — всхлипнула она куда-то ему в шею, — поставь меня, тяжело же…

— Не могу, — он нашел ее губы, прильнул к ним как к драгоценной святыне, бережно и нежно и почувствовав, как они тотчас дрогнули, потянулись к нему в ответ, облегченно выдохнул.

Вот теперь все у них будет хорошо, раз она так же тосковала по его поцелуям, как он по ее глазам, по ее голосу и смеху. И у них есть сын… драгоценный дар ее любви, который эта хрупкая женщина сумела сохранить в такой тяжелой обстановке, в какой его потеряла бы тысяча других женщин. Вряд ли проклятая ведьма не пыталась напоить кузину какими-нибудь гадостями. Олтерн еще раз нежно коснулся губ любимой и шепнул:

— Извини, я посажу тебя на минутку, — и скрепя сердце выполнил это обещание, но так и не выпустил из руки ее ладошку. Присел на корточки перед Тэлродом и протянул ему вторую руку, — Прости, сынок, что я так долго не приходил. Но если бы хоть слово… хоть намек… — он яростно скрипнул зубами, — ему повезло, что я уже присягнул Лоурдену, иначе искали бы сейчас другого советника.

— Олт… прости… но мы слышали ваш разговор, — нежно гладя его второй рукой по лицу, призналась Леонидия, — это было мое условие… Зора отучила меня верить людям. И я согласна с настоятельницей насчет советника… и про замок. Мне так хочется пожить где-нибудь спокойно… а ты сможешь приходить, когда захочешь.

— А если я не захочу уходить? — жадно вглядываясь в ее глаза, с лукавинкой спросил Олтерн и вспомнил про подарки, — вот… эти цветы только для тебя. А вот браслеты, и пока ты не скажешь "да", я не отпущу твою руку.

— Я скажу "да", только не отпускай, — кротко согласилась Леонидия, но сквозь эту покорность герцог расслышал застарелую тоску.

И немедленно сел между ними, обняв обоих так, как ему хотелось с первого взгляда, крепко и бережно прижав к себе, зажмурил на миг глаза, не в силах поверить, что он не спит.

— Тебе плохо? — опасливо спросил Тэл, и герцог широко ему улыбнулся.

— Нет, сынок. Мне очень хорошо, я много лет не был так счастлив. Точнее, много лет я жил несчастливо… и хочу про это забыть.

— А там… где мы будем жить… — продолжил осторожный допрос Тэл, — мне можно будет держать кошку?

— Что? — напрягся Олтерн, — тебе не разрешали даже кошку держать? Но там же были женщины… твоя бабушка, тетка… или я что-то неправильно понял?

— Олт, — дернула его к себе Леонидия, — Зора убедила мать и сестру, что все их беды из-за меня… и Тэла. Она специально все подстраивала… потому они к нам так и относились.

— Прости, любимая, но я не согласен. Если бы они были людьми… я собирался устроить их жизнь, за то, что они были рядом с моим сыном, но теперь не пошевельну и пальцем. А у тебя, сынок, будет столько кошек, собак, лошадей и прочей живности, сколько ты захочешь.

— Матушка Тмирна обещала принести мою Берту, — серьезно сказал парнишка, — но лошадь я тоже хочу. Герцог Адерский сказал, что вырастит для меня белого жеребенка.

— Дать бы по шее этому герцогу, — с притворной свирепостью выдохнул Олтерн, — крепче прижимая сына, — за то, что не позвал меня сюда вечером.

— Не нужно, — тихо шепнула Леонидия, положив голову на плечо мужчины, которого любила все эти годы, — Он правильно поступил, мы были грязные, уставшие и голова еще болела после зелья.

— Ты думаешь, все это меня бы оттолкнуло? — невесело фыркнул Олтерн, — нет, любимая, ничего подобного. Но на Арвельда я не сержусь, наоборот. И хотя мне очень хочется еще посидеть тут с вами, придется идти к ним, чем быстрее я покончу с делами, тем быстрее смогу увести вас в южный замок. Но вы же пойдете со мной к герцогу?

— Конечно, — кротко улыбнулась ему женщина, — мне нужно спросить, что я должна Эсте за выполненный контракт. Она взялась охранять мою жизнь от происков Зоралды, там, в горах, и исполнила свое обещание.

— Я тоже ей должен, — признался герцог, — но сначала браслеты. Леонидия Тервалли, согласна ли ты взять в мужья герцога Олтерна Эфройского?

— Согласна, — побледнев, выдохнула она, глядя, как на ее руке защелкивается браслет, — а ты, Олтерн Эфройский, согласен считать женой Леонидию Тервалли?

— И женой и матерью моего сына, — твердо произнес Олтерн, подставляя ей руку.

— А жреца не нужно? — тихо спросил парнишка, недоверчиво наблюдавший эту церемонию.

— Герцог имеет право судить, казнить и женить своих подданных, но в храм мы обязательно пойдём. Только не в столичный, а в тот, что в городке возле южного замка, — серьезно объяснил ему Олтерн, — там очень мудрый жрец, который составит документы как положено по законам богов, а не людей. И на твое рождение тоже. Ты герцог по крови и должен быть им по бумагам. А теперь идем, мне кажется, нас уже ждут.

И первый поднялся с постели, помог встать жене, обнял ее за талию и протянул руку сыну. Парнишка сомневался всего секунду, затем все же вложил ладошку в крепкую руку отца, однако, дойдя до двери, осторожно потянул ее к себе, и герцог не стал его удерживать.

Но подхватывая свой саквояж и выводя жену в коридор, твердо пообещал себе, что сделает все возможное, чтоб его сын из бледного, затурканного злыми тетками мальчишки превратился в жизнерадостного, уверенного в себе паренька, какими должны быть подростки его лет.

— Герцог Адерский ждет вас в гостиной, — рыжий мужчина, в котором Олтерн сразу узнал постаревшего телохранителя Арвельда, стоял перед ними с непроницаемым лицом, — я провожу.

— Только запомни, Седерс, нас тут никогда не было, — строго предупредил Олтерн, уже принявший в душе ответственность за свою семью, и начинающий строить непроницаемую защиту, какой намеревался их окружить.

— Я это и так помню, — чуть вызывающе ответил командир охраны, и мгновенно присмирел, услышав тихий голос Леонидии.

— Спасибо, Лаутр.

— Всегда к вашим услугам, госпожа.

В гостиной, украшенной букетами с яркими осенними цветами, весело горел очаг, и вокруг него на диванах и креслах расположилось пять человек, трое мужчин и две женщины. И почти всех Олтерн отлично знал, и герцогов Адерских и матушку Тмирну. Незнакома была только молодая хорошенькая девушка, сидевшая рядом с Арвельдом, скромно опустив глазки.

— Доброе утро! — Эфройский решил, что видит невесту бывшего беглеца, и хотел их поздравить, но в этот момент Геверт поднялся с кресла и шагнул им навстречу.

— Доброе утро, проходите, устраивайтесь. Тэл, а тебя ждет один мохнатый зверь, ты не против с ним немного поиграть? Только за хвост не дергай, кошки этого не любят.

— Я знаю, — уверенно кивнул парнишка и вдруг улыбнулся так знакомо, что сердце Олтерна облилось жаром узнавания. Хотя сын и правда, похож на него, но улыбается точно, как Леона, — моя Берта тоже очень независимая.

— Ее уже поймали, и скоро она будет здесь, — мягко улыбнулась подростку Тмирна, — но пришлось дать твоей подружке сонного зелья, иначе мои люди опасались за свои глаза. Кстати, вместе с ней едет небольшой сюрприз, но про это позже.

— Знакомьтесь, — учтиво произнес Арвельд, когда дверь за Гевертом и Тэлродом закрылась, — это наша сестра Лэрнелия, они с матушкой чудом сумели в тот день спастись. И с тех пор жили в монастыре. Но матушки, увы, уже нет.

— Очень приятно, — галантно склонился перед герцогиней королевский советник, прикидывая, под каким предлогом пригласить ее во дворец, его новому господину пора знакомиться с серьезными девицами из достойных семей.

И тут он заметил на ручке, которую ему позволили поцеловать, очень хорошо знакомый перстень и начал подозревать, что сильно опоздал с планами устройства личной жизни воспитанника.

— А этот монастырь случайно не расположен в северных предгорьях, неподалеку от Туриса? — светским тоном осведомился Олтерн.

— Почему случайно? — лукаво удивилась Тмирна, — он там специально построен, еще пять веков назад.

— Демон, — невольно вырвалось у герцога Эфройского, — а Змей знает?

— В том-то и дело, что нет, — удрученно вздохнула Лэни, поднимая, наконец на гостя глаза, — и очень боюсь, что попытается запретить мне заниматься своим делом.

— Извини… — помолчав всего несколько секунд, честно признался Олтерн, — но я бы тоже запретил.

— Спасибо, ваша светлость, — со вздохом произнес Тидгерн, — вы уже третий человек, который так считает.

— Почему третий? — садясь рядом с Леонидией и ставя на колени саквояж, поинтересовался советник, — неужели кто-то из вас считает, что Эста… простите, Лэрнелия, должна продолжать ходить в ужасных масках и юбках?

— Я так считаю, — непреклонно заявил вернувшийся в комнату Геверт, — и маски тут не при чем. Только теперь я понял их смысл, там, где Лэни не сможет появиться под своим собственным именем, она всегда пройдет в маске.

— Прости… но я не понял, — задумался Олтерн, — это как раз мне очень выгодно, чтоб Лэрнелия продолжила у меня работать. Но раз она теперь замужем и ваша сестра, то ей придется бывать на балах и обедах, дружить с женами других знатных господ…

— Никогда не поверю, — лукаво усмехнулась Эста, — что Леона собирается так жить.

— И правильно сделаешь, — дружески улыбнулась ей герцогиня Эфройская, — я намерена сидеть в беседке, читать добрые книги и наблюдать, как мой сын учится кататься на лошади. Или пить с ним чай со сладостями и просто разговаривать. Я об этом мечтала много лет. Но ты пока о таком точно не грезишь… поэтому я встаю на сторону Геверта.

— Вот, нас уже тоже трое, — обрадовался Герт, — я видел, как она работает, и потому знаю, Лэни просто не сможет целыми вечерами сплетничать с высокомерными курицами и хвастаться бриллиантами.

— Герт, я тебя обожаю, — засмеялась тихоня, — ты все верно понял. Но я вижу, как решительно Олтерн сжимает свой саквояж и, хотя сестры тишины не строят предположений, подозреваю, что в этом кожаном сундучке много интересных сюрпризов.

— Не отрицаю, — загадочно кивнул советник, — но лучший мне преподнесла ты. Надеюсь, теперь мы продлим контракт?

— Увы, — голубые глаза смотрели спокойно и неуступчиво, — контракт продлевать не будем. Я намерена остаться пока свободной тихоней, с правом выбора очередного дела и клиента.

— Жаль, — непритворно вздохнул Олтерн, — но спасибо и на этом. По крайней мере, я буду знать, куда в следующий раз бежать за помощью.

— Не накаркай, — хмуро предостерегла настоятельница, — случайные слова имеют обыкновение сбываться очень неожиданным манером. Лучше показывай, что у тебя в саквояже, а то мне пора уходить. Жду только знаменитую Берту.

Глава 24

— Сначала не очень приятная процедура, — приоткрыв саквояж, советник достал первый лист, — Как вы все знаете, тем, кто был наказан слишком строго, возвращаются наследные права. Я привез подписанный указ на ваше герцогство, но решать, кто будет им править, придется вам.

— Я отказываюсь, — немедленно сообщил Тидгерн твердым голосом, — пусть Арвельд с Гевертом сами решат этот вопрос. А у меня нет ни сил, ни желания этим заниматься. Я намерен через несколько дней поселиться в нашем горном поместье и начинать приводить его в порядок.

— Я тоже, — так же твердо заявил Арвельд, — большее, на что я могу пойти, взять на себя обязанности управляющего.

— Арви! — Возмутился Герт, — я никогда на это не соглашусь! Я столько раз мечтал, что ты вернешься и снимешь с меня все эти заботы… и когда мои мечты почти исполнились, ты говоришь — "нет"!

— Пойми, Герт, в Адервилле люди к тебе привыкли и доверяют, и вообще очень хорошо относятся. Даже оправдывают некоторые сумасбродства последних лет. А после того, как объяснилась пропажа воровки, симпатии всех самых уважаемых семейств на твоей стороне. Мне Седерс рассказал, он в курсе всех новостей. Поэтому я не собираюсь возвращаться, снова зарабатывать авторитет у меня нет никакого желания.

— Но ради сына! — попытался убедить брата Геверт.

— Не смеши. У меня пока даже невесты нет, а ты про сына.

— Невесты набегут, — уверенно заявила Лэни, — я видела кипу поздравительных писем. Можете не давать мне десерта, если сегодня нам придется обедать своей семьей. Но если кого-то интересует совет тихони, то я готова его дать.

— Конечно, интересует, — обрадовался Геверт, — надеюсь, ты посоветуешь Арви вписать в этот указ его имя?!

— Я готов тебя выслушать, — задумчиво рассмотрев сестру, подтвердил Арвельд, — и верю, что плохого ты не посоветуешь.

— Спрячьте этот лист понадежнее, — кротко улыбнулась Эста, — и пусть все остается так, как сейчас. Просто живите спокойно и советуйтесь, если случится что-то серьезное, и помогайте друг другу. А когда подрастут дети, будет видно, кому отдать этот указ.

— Лэни… — разочарованно пробормотал Герт и смолк, заметив блеснувшие в глазах отца слезы.

— Ты стала мудрой, как мать, дочка, — глухо сказал он, — я всегда с ней советовался.

— Ох, нет, до матушки мне еще далеко. Но раз мы разобрались с неприятным, может, уже начнется приятное? Я решила не ждать Дагорда здесь, а уйти в замок Олтерна, как только получу от целителей письмо, что он скоро проснется, и хочу успеть все рассмотреть.

— Хорошо, — Олтерн вручил указ Арвельду и достал связанную тесьмой пачку листов, — вот это тоже тебе. Это для всех беглецов, что живут в этом замке. Документы, указы на дома, бумаги на счета в гномьем банке. Позднее всем вам будут отправлены туда-же деньги, которые хранила на тайных счетах Зоралда, и от продажи привезенных из тайника ценностей. Кэнк с помощниками сегодня с утра уже решают, кому какая доля причитается.

— Олтерн… — встревоженно заглянула ему в Лицо Леонидия, — ты хоть ложился сегодня спать?

— Пытался… — виновато посмотрел он на любимую, — но не смог уснуть. Но давайте закончим. Тут бумаги на компенсацию Тидгерну, это Арвельду. Вот это документы на два особняка в столице и три в Адервилле. Это на поместья, это на передачу западных лесов до самых гор. А вот это копия договора на покупку племенного скота. Мои люди нашли самых надежных скотоводов, и они обещали, что уже завтра отберут молодняк и начнут готовить обоз. Если кто-то из вас захочет лично посмотреть животных, вот капсулы.

Он поставил подписанные шкатулки и достал следующий ларец.

— А вот это Эсте. Жаль, что в тот момент, когда готовил этот подарок, я не знал, она герцогиня, поэтому выбрал все в комплект к ее кольцу.

— И как раз угадал, — заглянув в ларец, призналась Лэни, — я теперь обожаю изумруды.

— Но это не все. Вот тебе документы на особняк, а вот на поместье, оно расположено неподалеку от моего замка, и там уже установили на башню портальный амулет. Слуги там тоже живут, это одно из поместий, принадлежавших ранее казне.

— У короля останется после амнистии хоть одно поместье? — тихо усмехнулась Тмирна, — что-то слишком щедро ты их раздаешь.

— Не нужно так за него волноваться, — упрямо прищурился Олтерн, — Маргент же ни за кого не переживал, когда кричал — "всех повесить"?! И кстати, вот тебе указ. Я знаю, что вы давно присматривались к ближайшим королевским землям и деревушке с храмом? Теперь все это отходит монастырю. Надеюсь, ты от них не откажешься?

— Разумеется, нет, — в глазах женщины светилось лукавство, — я не имею права самовольно отказываться от того, что подарили всему монастырю.

— Ну и последний указ, — достал советник бумагу из опустевшего саквояжа, — позволение герцогу Арвельду Адерскому жениться по своему усмотрению, и освобождение герцогства на пятнадцать лет от всех налогов. Если будут еще какие-то пожелания, постараюсь исполнить.

— Спасибо, Олтерн, — Арви впервые взглянул на него дружелюбно, — это и так достаточно. Луше расскажи, добрались вы до крепости в горах или нет?

— Умеешь ты попадать в самую больную точку, — хмуро вздохнул советник, — да, добрались. Поклонились магам и они помогли, не знаю даже, с чего такая доброта. Поставили на холме неподалеку от крепости портальный амулет, мы отправили отряд гвардейцев. Оказалось, очень вовремя. Ведьма приказала отряду преданных воинов, отправленных в крепость, напоить всех своим зельем, и объявить, что нужно забаррикадировать все входы и никого не впускать и не выпускать. Если бы не маги, мы бы на всю зиму там застряли. Запасов еды в крепости оказалось предостаточно, колодец свой. На свободе остались только те, кто находился на землях королевства, но и тут самые большие отряды получили приказ идти в Торем.

— Хотя сестры тишины не строят предположений, но совершенно ясно, что Зоралда жгла за собой мосты, — сама себе кивнула Тмирна, — И это доказывает, что в крепость ведьма больше возвращаться не собиралась. Но и говорить о том, что она собиралась бежать именно в Торем — рано. Ясно лишь одно, ведьма не смогла отказать своей мстительной натуре и осталась в каменоломне только затем, чтоб устроить "врагам" последние гадости. Я уже говорила, размах, с каким она действовала, заставляет думать, что у нее были сильные союзники или помощники, и теперь собираюсь попытаться разузнать своими методами, куда она могла направиться. Ну а если получится, то и кто ее там ждал. А вас прошу пока помалкивать про всё это. Да и про смерть ведьмы тоже. Она была демоньски предусмотрительна и мне очень не хочется, чтоб у кого-то из нас начались новые неприятности. Олтерн, прикажи дознавателям, чтоб попытались выяснить, кто именно направил бандитов навстречу Кэнку, где они взяли гномий порошок и вообще все, что касается этого нападения как можно поподробнее. Я буду ждать твоих сообщений.

В кабинете ненадолго повисло молчание, каждый из присутствующих прикидывал, как и откуда может прийти новая беда и как ее избежать. Стук в дверь показался зловещим и все невольно напряглись, но оказалось, что это пришел командир охраны, спросить куда вести девушку с клеткой.

— Пусть подождет в коридоре, — распорядилась настоятельница, но внезапно запротестовал Арвельд.

— Не будь такой жестокой, Тмирна! Я сам обещал Тэлу ее поймать, и хочу видеть, чего меня лишили. Пригласи сюда девушку с клеткой, Седерс, — махнул он ожидавшему приказа другу, — и позови Тэлрода.

Девушка, как и предполагал Олтерн, оказалась в скромном но удобном сером платье и маленькой шляпке с вуалью. Не такой густой, какую носила в замке Лэрнелия, но достаточно плотной, чтоб черты ее лица расплывались, словно в тумане. И клетка, которую она несла как саквояж в обтянутой перчаткой руке, тоже была тщательно занавешена.

— Я как охотничья собака перед белкой, скоро начну замирать перед каждой девушкой в сером платье и вуали, — задумчиво признался Олтерн, внимательно следивший за Лэни и заметивший быстрый, многозначительный взгляд герцогини на вошедшую подругу.

Он не сомневался, что тихоня узнала гостью, и не пожелал прятать любопытства, сжигающего его как ребенка, оказавшегося перед коробочкой с неизвестной игрушкой.

— И напрасно, — насмешливо произнесла Тмирна, — когда нет явной опасности, что кто-то угадает в наших сестрах глупышек или тихонь, они ничем не отличаются от обычных девушек.

— Ты специально выдала нам эту тайну? — заинтересовался Геверт и заметил скользнувшую по лицам матушки настоятельницы и сестры лукавым улыбкам, — хотя… конечно же, когда я в первый раз увидел Лэни, то никак не мог бы заподозрить что-то особое. Наоборот… она показалась мне слишком…

— Глупышкой, — насмешливо подсказала Тмирна.

— Вот именно, — вздохнул он, и оглянулся на молчаливую гостью, — приятно познакомиться, я Геверт.

— Прости, Герт, но она не будет с тобой знакомиться, — мягко сказала Эста, — не нужно это ни тебе, ни ей. А вот и Тэлрод бежит, и с Харом.

— Хар не набросится на кошку? — встревожилась Леонидия, — ему эта клетка на один зуб.

— До сих пор он не тронул ни одного животного, — постарался убедить ее Геверт, и на всякий случай поднялся с кресла, — но я послежу за ним.

— Я сама послежу, Хар меня отлично слушает, — опередив брата, Эста встала рядом с клеткой, — все равно мне пора уходить.

— Пойдем вместе, — кивнул ей Олтерн, — только посмотрим на кошку.

— Матушка, вы меня звали? — Тэл был растрепан и на его щеках появилось подобие румянца, — а Хар умеет прыгать через кресло!

— Так может, зря мы доставали из дупла твою Берту? — лукаво осведомилась Тмирна, — возможно, нужно было сразу ловить тебе ирбиса?

— А вы сумеете? — Глаза юного герцога загорелись надеждой, — ирбиса это здорово. Но Берту я все равно люблю, она очень смелая.

— Потому что ей есть, кого защищать, — загадочно улыбнулась монахиня и коротко кивнула воспитанницам.

Девушки откинули с клетки покрывало и подняли ее немного повыше, чтоб видно было всем. На подушечке спала довольно крупная черная кошка, с белыми "носочками" на всех лапках и белым клинышком на мордочке, переходящим на шею и живот. И на этом белом животе, наполовину прикрытые пышным черным хвостом, спали два таких же черных котенка, размером примерно с детскую ладошку.

— Это что, её дети? — поразился Тэл, — но я их не видел.

— Она их хорошо прятала, — пояснила Тмирна, — хорошо, что за ней пошли мои люди. Ну, забирай свою кошку, она проспит еще не меньше пары часов, за это время ты успеешь найти ей удобное место. Нам тоже пора идти.

Она не стала ни прощаться, ни предупреждать, просто встала с места и кивнула ученице. Девушка немедленно оказалась рядом с настоятельницей, хрустнула капсула, и в комнате стало на два человека меньше.

— Очень решительная женщина, — озадаченно качнул головой Олтерн, и обернулся к жене, — Леона, у Тэла есть теплая одежда? Тебе я дам свой плащ.

— Я сейчас распоряжусь, все принесут, — Эста торопливо шагнула к двери и братья понимающе переглянулись.

Никогда еще они не видели, чтобы сестренка так откровенно обнаруживала свое беспокойство, значит, у них со Змеем и вправду может случиться ссора.

— Я тоже пойду в столицу, — решительно вскочил с места Геверт, — Даг мой лучший друг и я хочу быть возле него, когда он проснется.

— Вообще-то, он шел спасать меня, — неторопливо поднялся Арвельд, — и я к тому же собирался посмотреть дома в Датроне и купить себе новую одежду. Поэтому подождите еще пять минут, я только уберу документы и возьму оружие.

— Тогда и я успею переодеться, — сообразил Геверт и помчался к двери.

— А на кого вы оставляете замок? Да и герцогство? — встревожился старый Тидгерн.

— На тебя, отец, — спокойно сообщила ему Лэрнелия, — тебе ведь здесь все знакомо лучше, чем кому-либо. Да и Седерс в курсе всех дел, на него можно положиться.

— Я же говорил, что не собираюсь… — начал старый герцог и смолк, заметив ее укоризненный взгляд.

— Не будь таким упрямым, отец. Я знаю, что у тебя была нелегкая жизнь… но братьям тоже досталось. Не останавливай их, пусть несколько дней отдохнут.

— Ну, раз ты так считаешь, дочка… — сразу сдался Тидгерн, — пусть идут, я не против. А что с гостями делать?

— Да что хочешь, — Лэни надела принесенный служанкой плащ и подняла капюшон, — ты же герцог. Арви, вы готовы? Уходим.

Глава 25

С портальной площадки Эста направилась прямо в комнаты целителей, не оглядываясь на братьев и герцогскую семью и никого не ожидая.

Да и одета она вовсе не в костюм тихони или глупышки, а знатным дамам не пристало разбираться в мужских делах, — едко усмехнулась девушка, торопливо спускаясь по лестнице. Пропуск, особый браслет, позволяющий избранным гостям гулять по всему дворцу, красовался на ее правом запястье, и Лэни специально держала его на виду, мысленно благодаря Олтерна за предусмотрительность.

Едва ступив на портальную площадку, советник приказал ожидающему его Наерсу выдать такие и ей и братьям, и приставить сопровождающих.

И теперь стражник, который должен был важно топать впереди гостьи, возмущенно сопел у нее за спиной. Его попытка забежать вперед и занять подобающее сопровождающему место позорно разбилась о голубой лед, блеснувший в глазах герцогини.

Эста и сама знала, как короче добраться до человека, который за несколько дней стал для нее важнее и дороже и родных братьев с отцом и даже матушки Тмирны. Разумом девушка осознавала, что это недальновидно и неосторожно, вот так, до последней капли, открыть свое сердце еще почти незнакомому мужчине, а душой же ясно ощущала, что по-другому просто не сможет.

Возле дверей, ведущих в крыло целителей, обнаружился стражник с очень суровым выражением лица, а неподалеку, в проходном зале, гуляло несколько дам и девиц. Судя по метнувшимся к Лэни взглядам, все они явились за тем же, за чем и она сама. Дождаться пробуждения своих возлюбленных, братьев или отцов.

И совершенно неожиданно для себя тихоня обнаружила среди них баронессу ле Сонди. Затянутую в сиреневое шёлковое платье самого модного фасона с таким откровенным декольте, что достаточно склониться в нем к ложу просыпающегося отверженного, что тот тут же забудет про все, что недавно вспомнил.

Стремление госпожи Ритолы кого-то утешить, Лэни нашла бы похвальным, но почему-то мысль о таком утешении вызвала у нее интуитивное отвращение. И тихоня не стала противиться любопытству, так естественному для дам ее круга, мило улыбнулась недоверчиво разглядывающему ее браслет стражнику и тихо осведомилась, к кому пришла госпожа Сонди.

— Говорит, жених у нее тут, граф аш Феррез, — нехотя проворчал стражник, совершенно не одобрявший выбор своего нового командира, но не имевший никакого права его осуждать.

— Она нагло лжет, — отрезал позади Эсты голос Арвельда, и в тот же миг герцог смолк, остановленный красноречивым взглядом сестры.

— Наверняка просто обманывается, — мгновенно превращаясь в кокетку, кротко мурлыкнула Лэни, — женщинам свойственно заблуждаться. Вы сюда, ваша светлость?

— Да, дорогая, — мгновенно включился в игру герцог, и подставив сестре руку, обернулся к ее сопровождавшему, — Можешь идти по своим делам. Дальше мы сами.

В коридоре было пустынно, но далеко не тихо.

За одной дверью кто-то яростно ругался и бил посуду, за другой стонал так тоскливо, что на лице Геверта мгновенно проступило виноватое выражение, а у Арвельда заходили на скулах желваки.

— Нужно немедленно уносить его отсюда, — первой сориентировалась нахмурившаяся Эста, — я не желаю, чтоб он проснулся в этом ужасе. У меня есть капсулы в тот дом, что дал за работу Олтерн, вы идете со мной или взять охранников?

— О чем ты говоришь, Лэни! Конечно, мы идем с тобой. Капсула отсюда уведет или нужно нести его к башне?

— Полоска почти до верха, — мимоходом взглянула она на хрупкую вещицу, — и как раз на четверых. Но там ведь будут слуги, помогут. Но сначала я напишу письмо Олтерну.

— Вы кто такие? — Утомленный и злой целитель вышедший из спальни смотрел на гостей с неприкрытым осуждением.

— Я герцог Геверт аш Адерский, — с несвойственной ему надменностью поджал губы Герт, — пришел забрать советника и друга графа аш Феррез.

— Но насчет него есть особое указание герцога Эфройского, — голос немолодого целителя стал еще неуступчивее.

— Пять минут назад Олтерн выдал нам вот эти браслеты, именно для того, чтобы никто не усомнился в нашем праве, — твердо заявил Арвельд и потряс перед лицом лекаря своим пропуском.

— Не спорьте с ним, — тихо шепнула позади него Эста, — сейчас придет Олтерн.

— Зачем?! — не понял Геверт, но смолк одернутый бесцеремонной ручкой сестры за рукав.

— Что? — целитель все же что-то расслышал, — вы думаете, вам удастся меня шантажировать? Да я его светлости царапины лечил, еще когда он мальчишкой был! И не поверю…

— Добрый день, — стальной Олтерн стремительно шел к ним по коридору, — что случилось?

— Ах, ваша светлость, — Лэни шагнула к нему и повисла на локте, очаровательно улыбаясь, — тут какое-то недоразумение… может, найдется свободная комната, где мы можем спокойно поговорить?!

— Конечно, герцогиня, — учтиво улыбнулся советник, но светло-серые глаза настороженно следили за ее движеньями, — Зукарис, есть тут свободное помещение?

— Третья дверь, — недовольно проскрипел целитель, явно разочарованный своим давнишним пациентом.

— Что-то случилось? Я Леону с Тэлом бросил на полпути в гостиной, — Пройдя в комнату и дождавшись, пока вошедшие следом Арвельд и Геверт плотно закроют дверь, тихо спросил Олтерн, сразу прекратив улыбаться.

Впрочем, лицо Эсты тоже было невероятно серьезным.

— Олтерн, ты давал Ритоле задание присмотреть за Змеем?

— Нет. А откуда ты про нее… демон, ну это я от недосыпа. Так почему ты спросила?

— Она объявила себя невестой Дага и пытается прорваться в его спальню.

— Что?! Не может быть! Демоны… ведь я ей так платил… что делать?

— Я иду в его комнату, — деловито сообщила тихоня, — а вы все уходите, вас она знает. Но по пути даете Зукарису приказ пропустить к пациентам всех женщин. Вернетесь через несколько минут… только не спугните. Все, идем. Хотя, нет. Олтерн, сразу, как выйдешь отсюда, прикажи запереть все выходы и башню. И никого не выпускать, ни слуг, ни гостей, даже тебя самого, пока ты этот приказ не отменишь.

— Демон… — помрачнел советник и устремился прочь.

Арвельд поспешил за ним.

— Лэни… а как ты тут одна?! — засомневался Герт, посмотрел на усмешку, расцветшую на лице сестры и, вздохнув, кинулся догонять спутников.

— Вот именно, — кивнула вслед ему тихоня и направилась в коридор.

— Так в которой спальне находится граф аш Феррез?

— Последняя справа, — с неприязнью процедил лекарь и торопливо отвернулся, не желая разговаривать с наглой девицей, наверняка, очередной фавориткой господина.

Но она и не думала на него обижаться, почти бегом бежала в комнату Змея, мечтая, чтоб пронырливая Ритола не заметила, как она туда войдет.

В комнате был полумрак, сдвинутые тяжелые шторы пропускали очень мало света, но тихоне этого хватило. Всего несколько секунд Лэни стояла у постели Дагорда, вглядываясь в мирное лицо любимого, потом тихо вздохнула и оглядела комнату, прикидывая, чем бы отвлечь внимание баронессы. Приготовленная для пациента свежая рубашка, висевшая на спинке стула, показалась девушке вполне подходящим предметом, на тренировках приходилось обходиться значительно меньшим.

Лэни прикрыла мужа одеялом под самую шею, достала из кармана лоскут черных кружев и торопливо повязала по вдовьи, прикрыв большую часть лица и сразу став почти неузнаваемой. Затем взяла со стула чистую рубашку и сочла приготовления законченными. А едва заслышав за дверью торопливый перестук каблучков, встала так, чтоб войдя, ее нельзя было заметить сразу.

Открыв дверь, Ритола несколько секунд медлила, видимо проверяя, не следит ли кто за ней, затем юрко скользнула в спальню и, оставив створку полуприкрытой, скользнула к постели.

— Добрый день, — радостно произнесла Лэни, — я кузина Дага. А вы его знакомая?

— Да, — растерянно пробормотала баронесса, отступая на полшага, и пытаясь что-то достать из изящной сумочки, подвешенной у пояса.

— Ой, как мне повезло, — обрадовалась "кузина", — я хотела переодеть брату рубашку, но одна не справляюсь. Вы ведь мне поможете? А потом я собираюсь сходить за питьем, мне кажется, что в кувшине уже несвежее.

— Хорошо, — голос Ритолы стал полюбезнее, — что делать?

— Подержите рубашку. Я сейчас приподниму Дага, и вы накинете ее ему на голову, — тихоня протягивала рубаху, держа двумя руками, и баронессе ничего не оставалось, как принять этот план.

— Давайте, — отпустив заветную сумочку, протянула руки Ритола и вытаращилась потрясенно, когда обнаружила, что "кузина" сноровисто обмотала их рубашкой и связала рукавами.

А затем, действуя как заправская ищейка, ловко сняла с баронессы пояс и обшарила все потайные места в ее одежде.

— Что… Демон побери, что вы делаете?!

— Тихо, — ласково пробормотала тихоня, толкнув пленницу в кресло, — не шумите. Семья графа хочет поближе познакомиться с его невестой.

— Но я не невеста! — взвизгнула Ритола, с тоскливой злобой глядя на свои вещички, которые незнакомка, назвавшаяся кузиной, складывала на поднос, и собиралась завернуть в скатерть.

— Можно? — в комнату ворвался Олтерн в сопровождении братьев Лэни и Наерса, — что тут у нас?

— Вот, — показала Лэни на кучку добытых доказательств, — кинжал, полный золота кошель, ключи, записки и в сумочке портальная капсула в неизвестное место.

— Это все не мое, — придя в себя, с жаром принялась защищаться баронесса, — я не знаю, где она это взяла! Ваша светлость! Вы же знаете меня, я ведь вам всегда преданно служила!

— Не преданно, а продано! Наерс, забирай ее. Вещи я сам принесу, — зло прошипел Олтерн, дождался, пока дознаватель с арестованной выйдут из комнаты, и повернулся к Лэни, — спасибо. Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Только совет. Пусть маги проверят, куда капсула, там может быть ловушка. А мы уходим в то поместье, что ты нам дал, если нужно будет, пришли письмо. Но больше никому не сообщай, где мы. Как я понимаю, пока никто не знает о том указе?

— Правильно понимаешь, — кивнул герцог, — тогда до свиданья. Мы сейчас тоже уходим, позже я пришлю посылку с капсулами, надеюсь, вы придете к нам в гости.

— Лэни, мы готовы, — Арвельд с Гертом уже завернули спящего друга в одеяло и подняли на руки.

Тихоня махнула рукой, шагнула к братьям, тут же обнявшим ее за талию и разломила капсулу.

Портальная башня была невысокой, это Арвельд понял тотчас, едва рассмотрев за перилами поблескивающие желтой черепицей крыши дворца. И действительно, удобная лестница вела не на лестничную площадку, а в уютную круглую гостиную с большим камином и цветными витражами в высоких окнах.

Не успели братья донести графа до нижней ступеньки, как распахнулась дверь, и из широкого, хорошо освещенного коридора выскочило несколько слуг и охранников.

— Добрый день, — вежливо произнес жилистый крепыш в камзоле мажордома, — я Милред, управляющий этого дома. Кого имею честь видеть?

— Графиня Лэрнелия аш Феррез, — веско назвала Лэни свой новый титул, — новая хозяйка этого дома. А это мои братья, герцоги Адерские. Где лучшие покои? Помогите отнести туда вашего нынешнего господина.

— Прошу за мной, — поклонился Милред, сделав знак слугам, и они бережно перехватили у Арвельда одеяло, — а когда прибудет ваш багаж? И коляской или на башню?

— Позже, — строго отрезала Лэни, — мой муж был ранен и только от целителя. Нам пока не до багажа.

Господские покои оказались в противоположном конце коридора, и проходя мимо широкой лестницы, ведущей вниз, Лэни рассмотрела начищенный паркет и хрустальные люстры парадного зала, но большого интереса к меблировке не проявила. Девушка боялась, что Змей может внезапно проснуться, и хотела как можно скорее уложить его в постель. Почему-то ей казалось, что в удобной обстановке он спокойнее воспримет все произошедшее.

Однако прошел целый час, прежде чем веки Дагорда, возле которого тихоня последние полчаса сидела не отходя, дрогнули и приоткрылись.

Лэни затаила дыхание и даже губу прикусила, а потом спохватилась и резко опустила на лицо кружево. Ведь он видел ее настоящее лицо очень недолго, и то ночью, да и ни прически, ни платья нормального у нее тогда не было.

— Эста? — неуверенный шепот обжег горячей надеждой, а загорелая рука мужа уже нашла ее левое запястье и поднесла к распахнувшимся глазам, — Эста-а!

Вторая рука поднялась к плечу девушки, коснулась рассыпавшихся локонов, ласково пропустила их сквозь пальцы.

— Какие у тебя волосы… я помню их наощупь. Зачем ты закрыла лицо?

— Ты же его никогда не видел… — внезапно смутилась девушка, — я всегда была в маске… или гриме.

— Так открой… или лучше я сам?

— Как хочешь… — Лэни протянула руку и нежно провела по его щеке, — Змей… я так тебя люблю…

— Эста… — рука мужчины осторожно приподняла кружево, открывая ее лицо, потянула, снимая, и отбросила в сторону, — святые духи, какая ты красивая… похоже, зря я выбросил твою тряпку. Будешь везде ходить только в ней…

— Ах ты, собственник, — счастливо засмеялась тихоня, но долго смеяться ей не дали сильные руки, притянувшие поближе к истосковавшимся, жадным губам.

— Зайчик… ты не сердишься, что я ничего не рассказала тебе ночью?

— А ты не сердишься, любимая, что я признавался в любви своей напарнице?

— Нет… я же знала, что тебя ведет интуиция и не до конца подавленная память. Да и эльвийские браслеты уже действуют… я чувствовала, как он тебя ударил мечом. Слабо конечно, но понятно.

— Демон… Эста… но почему ты им так легко сдалась?! Ведь у тебя три кинжала!

— Четыре, не считая маленьких ножей. Но ведь эти люди такие же обманутые беглецы, как мой брат… И, кстати, когда я не на работе, я не Эста.

— И, кстати, другого имени ты мне не назвала, любимая, как и не сказала, кто твой брат на самом деле.

— Назвала, ты просто забыл, Зайчик. Меня зовут Лэни, полное имя — Лэрнелия. А мои братья сейчас сидят в столовой и ждут нас к обеду.

— Но я не хочу никуда идти! Мне тут так нравится…

— Мне тоже, зайчик… очень. Но не забывай, что Маст тоже хочет с тобой поздороваться. Да и младший из братьев мечтает тебя обнять…

— Ну, уж нет, обниматься с мужчинами я не буду.

— А с женщинами?

— Только с одной, и можно без обеда.

— Зайчик, если мы не пойдем сейчас обедать, они обидятся… да и сюрприз пропадет.

— Ты приготовила мне сюрприз?!

— И огромный. Вставай, иди умываться, я пока причешусь.

— Учти, родная, я собираюсь тебя послушаться исключительно для того, чтоб получить сюрприз. А потом мы вернемся сюда… мне прописан постельный режим. Кстати, где это мы находимся? — только теперь задался вопросом Дагорд, оглядывая просторную спальню, богато отделанную резными колоннами и обитую плотным салатным шелком с изящным потайным узором.

— В нашей спальне, Зайчик, — лукаво улыбнулась мужу Лэни, — и более того, в своем доме. И даже в собственном поместье.

— То-есть… — нахмурился граф, — ты хочешь сказать, что ты богата?

— Нет, я не хочу этого сказать, — тихоня не выдержала и нежно поцеловала мужа, — это мы с тобой уже довольно обеспеченные люди. Этим поместьем Олтерн расплатился с нами за уничтожение своей бывшей жены.

— Правда? Ну, тогда это другое дело, — Змей вернул жене поцелуй, и крепче сжал ее в объятьях, — в таком случае давай пригласим твоих братьев погостить несколько дней, и перенесем обед на завтра… или послезавтра. Сюрприз может и подождать, я терпеливый…

— Зайчик! Поверь мне, они нам такого не простят… а я их очень люблю и не хочу ссориться! Иди уже умываться, пока ты спал, я нашла тебе в гардеробе одежду. Ты же не против походить денек в одном из запасных костюмов его величества?!

— Против. Но ради тебя я готов надеть его на один час… не более.

— Жулик, — засмеялась Лэни и нехотя выскользнула из его объятий, — поторопись, а то они придут сюда.

Широкий коридор, или, скорее проходной зал, в который они попали, выйдя из своих покоев, был освещен осенним солнцем, проникающим через череду высоких стрельчатых окон, и Лэни, искоса посматривавшая на крепко обнимавшего ее за талию мужа, тихонько улыбалась от удовольствия.

Целители вернули волосам Дагорда родной цвет, и так ловко подравняли изуродованные в монастыре пряди, что получилась вполне приличная прическа. Да и нарисованные морщины с кожи смыли и брови привели в порядок, теперь ни один стражник или придворный не будет сомневаться, кого он встретил на лестнице.

— Лэни, — Змей резко остановился и, развернув девушку к себе лицом, заглянул ей в глаза, — если ты будешь так на меня смотреть, мы немедленно пойдем назад.

— Как я на тебя смотрю? — притворно возмутилась она, и тут же сдалась, сама прижалась сильнее, — не могу смотреть по-другому, зайчик… я так рада, что ты рядом, и все понимаешь. Как вспомню ту трактирщицу… и еще некоторых…

— Лэни…

— Нужно идти, милый. Они и правда, не заслужили такого отношения, ты сам все скоро поймешь. Но я хотела попросить об одной вещи…

— Для тебя я сделаю все, что угодно, родная. Я ведь тоже всё помню. И как ты отважно вышла к костру и как кинжал мне дала… зная, что я с чужой памятью и могу сделать какую-нибудь гадость.

— Я верила… что ты на подлость не способен.

— Так о чем ты хотела попросить? — вспомнил Змей минут через пять.

— Чтоб ты не обижался на моих братьев. Это я запретила им говорить тебе правду… прости. Так было нужно.

— Лэни! Я уже простил. Неужели я настолько похож на самовлюбленного самодура? И на тебя я тоже не могу сердиться… и никогда не смогу.

— Тогда идем, а то вон тот лакей уже три раза поднимал глаза к потолку.

— Ну, вот пусть и держит их там постоянно, и не пялится на чужих жен, — и не подумал проникаться раскаянием Змей, — и, в конце-концов, мы новобрачные, нам положено. Что ты остановилась?

— Так это и есть столовая. Только не забудь, зайчик, ты обещал!

— Не сомневайся, счастье мое.

В столовой было немного сумрачнее, чем в зале, она выходила окнами на восток, а солнце уже катилось к западу. Но мужчину, сидевшего в кресле у горящего камина, граф узнал сразу, хотя на нем был дорогой замшевый костюм и рубаха с кружевным воротником.

— Рад тебя видеть, — шагнул к нему Дагорд вместе с женой, и не думая убирать руку с ее талии, — и рад, что вам удалось уйти из поместья Зоралды.

— Я - Арвельд, — сообразив, что Змей специально не упоминает его имени, широко улыбнулся герцог, вставая, — как ты уже знаешь, старший брат Лэрнелии. Самый старший. Я тоже очень рад тебя видеть, Змей, и очень сожалею, что тебе досталось в ночной стычке.

— Пустяки, все уже почти прошло, — отмахнулся Дагорд, и Лэни хмуро засопела, видела она, как прошло, половина спины еще синяя, а не до конца заживший шрам на голове не заметно только потому, что он скрыт волосами. — Но мне обещали знакомство с еще одним братом?!

— А мы знакомы, Змей, — мужчина, стоящий у окна и полускрытый занавесью, развернулся и шагнул к графу, — и я давно считал тебя братом… теперь могу открыто так называть.

Геверт крепко обнял друга, и тот в ответ стиснул плечи герцога.

— Демонские силы… вот это действительно огромный сюрприз… но ты же говорил, что твоя сестра погибла, Герт!

— Они бежали с матушкой потайными ходами, и пару лет жили у слуг, — пояснил Арви, — потом ушли в монастырь. Но никто из нас этого не знал.

— Стало быть, вы обвели меня вокруг пальца, — догадался Змей, и с нарочитой свирепостью уставился на жену, — а я-то, как круглый дурак, полагал, что раз Герт влюбился в эту глупышку, то мне нужно вырвать ее из сердца! Хорошо вы тогда надо мной повеселились?!

— Даг, никто и не думал веселиться, — встревожился Геверт, — просто тогда Лэни нужно было отработать у Олтерна… а мы в тот момент считали его одним из главных врагов, и понимали, что ей и без того придется непросто…

— Просто отправили сестру во дворец, чтоб она нашла там себе герцога или очаровала принца, — продолжал "бушевать" Змей, не забывая нежно поглаживать руку жены.

— Зайчик, — Лэни отлично видела озорных чертиков в глазах мужа, но сегодня вовсе не желала играть в кокетку, — перестань пугать слуг, и так под дверью уже трое подслушивают. Идем лучше к столу? Кушать хочется, да и новости мы хотели рассказать, среди них есть очень занятные.

— Например, про Ритолу, объявившую себя твоей невестой, — Геверт еще не мог прийти в себя от наглости бывшей любовницы.

— Что? — сразу забыв про шутки, ощетинился Змей, — с какой это стати?

— А вот это сейчас выясняют дознаватели, — устраиваясь за столом, пояснил Арвельд, — но независимо от того, что они узнают, мы с Гертом решили, что вам с Лэни лучше погостить в Адере. Ты же сам знаешь, что там намного безопаснее, и слуги все проверены не по одному разу.

— Арви, — расслышав тихий вздох мужа, — кротко ответила Лэни, — мы посоветуемся. А пока давайте забудем про проблемы, лучше наливай бульон, раз выставил лакея.

Глава 26

— Нет, никуда мы не пойдем, — твердо сообщил граф, выслушав все новости, и заглянул в глаза жены, — ты согласна, любимая? Не так уж много у Зоралды было преданных людей, чтобы она сумела устроить их во все королевские поместья. Скорее ведьма старалась бы следить за Олтерном, раз он был ей так нужен.

— Я конечно, согласна, но вот в последнем ты ошибаешься, зайчик — вдруг заявила Лэни, — Судя по всему, в последние годы он уже больше не был ей нужен. Это доказывает серьезность ловушек, которые на него ставили. Вот подумай сам, она вполне могла отравить или убить Олтерна, когда жила в его замке, но в то время Зора его любила и собиралась биться за свою любовь.

И мятеж устраивала для того, чтобы прижать его, поставить в безвыходное положение… но это не удалось. Вот тогда она придумала новый план, создать собственное королевство, закрепить свой статус и однажды захватить мужа, иначе ради чего бы ей держать при себе Леонидию? Только для приманки, более незачем. Однако судя по ее действиям, примерно года два назад ее прежние намерения резко изменились.

С этого момента ведьма уже желала только одного, отомстить Олтерну, заставить его не чувствовать себя спокойным и счастливым в собственном замке, выместить на нем всю обиду и разочарование. А потом это ей надоело… или, скорее, появилась нужда в деньгах и она решила его убить и получить наследство. И вот тут есть какая-то загадка или просто недостаток информации, который не позволяет точно определить, что именно произошло в этот момент. Или она выяснила, что Олтерн все устроил так, что наследства ей не видать в любом случае, либо возникло какое-то другое обстоятельство. Ясно только одно, Зоралда собралась покончить со всеми врагами, а такими она считала троих, герцога, Леону и Змея.

Но вот того, что Дагорд сам придет ей в лапы, она точно не ждала, и потому не насторожилась, а попыталась воспользоваться этим подарком судьбы, чтоб сделать всем как можно больнее. И теперь меня интересует одно, куда именно шла Зора и кто ее там ждал? Точнее, пока еще ждет, хотя уже начинает волноваться, не получив условленных сообщений.

— Только не говори, что ты намерена сама его искать, родная, — нахмурился Змей, — напиши обо всем Олтерну, пусть даст указание своим дознавателям и сыщикам.

— Я сделала лучше, — небрежно отщипывая от кисти виноградинку, гордо усмехнулась Лэни, — рассказала все эти соображения в личной беседе доверенному помощнику герцога. И думаю, что мы займемся этим делом вместе с ним.

— И кто этот помощник? — немедленно нахмурился Змей.

— Очень обаятельный мужчина… — мечтательно протянула графиня, — и вообще, такой…

— Лэни, — не выдержав, с улыбкой предупредил Арвельд, — прекрати так шутить. Иначе Даг или замок Олтерна снесет, или тебя в башне запрет.

— Я чистую правду говорю, — лукаво поглядывая на мужа, кротко сообщила Лэни, — мы с ним уже ввязались в это дело, нам и распутывать до конца. Не забывайте, что Олтерн намерен пару лет хранить имя своей жены в тайне.

— Зря ты ей помешал, Арвельд, — укоризненно посмотрел на герцога Змей, и, перехватив руку Лэни с очередной виноградинкой, нежно поцеловал сладкие пальчики, — мне хотелось послушать, какой такой, вообще? А обо всем остальном поговорим, когда я прочту все отчеты дознавателей.

— Мы прочтем, — мягко поправила Лэни и ловко втиснула в возмущенно приоткрывшийся рот мужа ягодку, — и, как ни печально, начинать читать придется с завтрашнего утра. На послезавтра король назначил торжественный прием в честь своей коронации и нам необходимо к этому моменту хоть приблизительно представлять, на что способен сообщник ведьмы и где он может быть.

— Тогда мы уходим, — решительно поднялся с места Арвельд, — Олтерн попросил помочь дознавателям и судьям, я ведь многих пособников Зоралды знаю лично.

— Хорошо… — задумчиво кивнула Лэни, — встретимся утром, — Не забывайте называть меня Эстой, я буду тихоней.

— И маску не забудь прилепить, — кровожадно поддакнул жене Дагорд, — думаю, тебе вообще нужно везде в ней ходить.

— Никогда бы не поверил, — засмеялся Герт, становясь рядом с братом, и крепко хватаясь за его пояс, — если мне рассказали раньше, что он способен на такое заявление.

Послышался хруст капсулы и братья исчезли.

— Я сам бы никогда такому не поверил, — слегка ворчливо признался Змей, и хитровато уставился на жену, — ты не забыла любимая, что срок, отпущенный этому костюму, истек час назад?

— Конечно, нет, — серьезно подтвердила она, и не собираясь прятать танцующие в глазах смешинки, — и давно думаю о том, что тебе пора его снимать. Герцогский целитель приготовил несколько баночек мазей и велел мазать спину и голову не менее четырех раз в день.

— Извини, родная, — подхватывая Лэни под руку и ведя к двери, лицемерно вздохнул Змей, — но приводить сюда герцогского целителя, чтоб ты его мазала, я не собираюсь. Не такой уж вредный он человек… пусть поживет еще.

Лукаво усмехаясь, тихоня послушно шла рядом. Пусть еще несколько минут, пока они идут к спальне, муж считает, что такими шуточками можно заставить ее забыть про первую заповедь сестры Тишины.

Если нет непосредственной угрозы жизни, первым делом заниматься ранеными, потом все остальное.

— Кто такие?! — раздался из-за запертой решетки грозный голос стражника.

— Что, не узнал? — Язвительно осведомился Змей.

— Пароль!

— Берта, — граф дождался, пока им откроют дверь и пропустят внутрь, затем подхватил Эсту под руку и повел вниз, — даже не знаю, посадить его в карцер за такую наглость или пожалеть ради праздника?!

— Похвалить, — посоветовала тихоня, даже не подумав говорить тише, — он точно исполнил, что приказано.

— Молодец! — оглянувшись, сказал стражнику Змей, и поймал уважительный взгляд, брошенный в спину его спутницы.

Дальше до кабинета старшего дознавателя супруги шли молча, не имея никакого желания никому из слуг и охраны показывать даже краешек того нежного тепла что согревало их так долго искавшие друг друга души.

— Привет, Наерс, — поздоровался граф столь обыденно, словно и не ходил тут под чужой личиной, и не смотрел еще два дня назад на дознавателя, как на незнакомого человека, — я привел тебе помощницу. Дашь ей все записи, какие попросит, а мне скажи, где находится Кэнк? Вернее, мой кузен Гартлиб Феррез.

— Добрый день, господин Дагорд, — уважительно кивнул дознаватель, — я все понял. А Гартлиб живет в комнатах для гостей, а сидит через три комнаты от меня. Мне доложили, что он уже пришел.

— Спасибо, я зайду перед обедом, — открывая дверь, коротко бросил Змей, и это было напоминание жене о том, что обедать она должна только с ним.

Как будто ей хочется обедать с кем-то другим, молча усмехнулась Лэни, снова прятавшая лицо под вуалью тихони. Но вот прогуляться по дворцу и немного прислушаться к разговорам слуг и придворных она непременно сходит, только сначала просмотрит бумаги.

Едва войдя в свой кабинет, Змей велел вызвать к нему парочку охранников, из тех, кому полностью доверял, командиров стражников и гвардейцев и Гартлиба.

Первыми явились командиры, получили по листку с указаниями и отправились их исполнять. Затем пришел Гартлиб.

Распахнул дверь, разглядел Змея в форменном камзоле командира герцогской стражи и настороженно уставился на брата.

— Проходи, садись, — кивнул ему что-то быстро писавший Дагорд, — извини, что не обнимаю. Плечо и спина еще побаливают.

— Я понимаю, — Кэнк сел на стул, открыто рассматривая кузена, — а ты помолодел и похорошел.

— Всегда таким был, — не поднимая от работы головы, отозвался Дагорд, снял с шеи медальон с личной печатью и прижал ее к документу, — вот, держи. Это распоряжение о передаче тебе родового имения. Я не был там шестнадцать лет и пока снова не имею на это времени. Но когда все родные соберутся, приду навестить. Геверт несколько лет держит там небольшую охрану, чтоб селяне не растащили то, что осталось, однако работы очень много. Я помогу деньгами, специально копил.

— Спасибо… Даг. Но это слишком щедрый дар… я не могу…

— Можешь. Кроме тебя, Гарт, некому взять все это в свои руки и привести в порядок, чтоб могли жить наши родичи. И я ведь не предлагаю тебе строить все самому, найми рабочих. Для тебя у меня есть другое предложение. Мне нужны дознаватели и я могу дать тебе должность… пока младшего. Но это все равно очень хорошая оплата, уважение, связи. Несмотря на то, что тем, кто пострадал невинно, будет выплачена компенсация, в нашей семье она достанется не всем. Тебя приговорили к наказанию памятью, а не отправили ломать камень только потому, что кто-то подменил заключение целителей о том, что ты лежишь в лихорадке из-за раны, на другое. Что лихорадка болотная, а рана на бедре — след сучка.

— Я столько лет пытался понять… — хмуро усмехнулся Гарт, — кто же это мне так удружил.

— В каменоломнях с ранеными мятежниками особо не церемонились, — глухо сказал Змей, и, достав бутыль старого вина, налил по полбокала, — можешь посмотреть на рудничные кладбища. Но не думай, что это был легкий выбор.

— Я даже не думаю, что это был легкий способ, — кивнул кузен, беря бокал, — спасибо за предложение. Оно мне подходит… только я хотел задать вопрос… об одной женщине.

— Забудь. — Категорично отрезал Змей. — Забудь обо всех женщинах, и помни только одно, ты их никогда не видел, и видеть не желаешь. И ничего не знаешь ни о какой-то госпоже, ни о ведьме. А если успел кому-то что-то сказать, очень настоятельно посоветуй забыть.

— Вот как, — понимающе прищурился Гарт, — ясно. Но я не успел сказать, а вот кто-то ночью говорил, и несколько человек слышали.

— Этот кто-то многого не знал, а всем, кто слышал, уже дали такой же совет, как и тебе. Еще, Гарт… девушка, которая была со мной в горах и моя жена — это две совершенно разные женщины и об этом тоже нужно помнить и молчать.

— Весело ты живешь, — озадаченно присвистнул кузен, — я запомню. Кто мой непосредственный командир?

— Наерс, можешь идти к нему и обрадовать. Только одна просьба… если что-то вспомнишь или услышишь странное или необычное, если тебя что-то насторожит или заставит сомневаться — не молчи ни минуты. Сразу иди ко мне или Наерсу.

— Понятно, — Гартлиб поднялся к двери, взялся за ручку и вдруг вернулся, шагнул к столу вплотную, уставился на брата полными откровенной боли глазами, — прости. Я ничего не мог сделать в тот момент, она заставила всех нас выпить зелье. И приказала им, если заметят, что я даю пленникам воды или снимаю верёвки, немедленно меня убить. Я не боюсь смерти… но тогда я ничего не смог бы сделать. О том, что на меня ее зелье уже не действует, она не догадывалась… и я надеялся, что сумею ночью пробраться в камеру. Но не получилось… даже вернуться было некуда, она велела одному из моих спутников обрушить вход гномьим порошком, я понял это слишком поздно.

— Гарт, поверь, я не обиделся. Вернее уже знаю, как все было на самом деле и вовсе не собираюсь тебя упрекать. Зато потом ты меня спас… квиты. Иди.

— Спасибо.

Не успел кузен Змея уйти, как в кабинет вошло двое вызванных графом воинов. И уже через минуту, получив секретный приказ охранять помощницу Наерса и следовать за ней везде, куда бы она ни пошла, отправились выполнять задание, искренне считая, что сегодня им повезло.

Лэни обнаружила охрану только за пару часов до обеда, когда, перечитав кучу документов и отправив матушке письмо, решила немного побродить по дворцу в платье горничной. Достать его по просьбе Наерса помогла смышленая служанка, принесшая им по звонку горячий чай и печенье. Для преображения тихоня воспользовалась кладовой дознавателя, надела форменное платье прямо на свой рабочий костюм, сняла шляпку и натянула присланный утром из монастыря черный парик с синим шелковым бантом. Подправила сделанный еще дома грим невзрачной девицы и, помахав завистливо вздохнувшему коллеге, вышла из кабинета.

Двое воинов, небрежно игравших в кости на скамье неподалеку от двери, как будто не обратили на нее никакого внимания, однако, не успела тихоня дойти до угла, как услышала позади скрип скамейки и звук сдвоенных шагов.

Сначала Лэни еще сомневалась, но спустившись по лестнице на первый этаж и сделав по коридорам хозяйственной половины несколько резких поворотов, убедилась, что это ее телохранители. И хотя ей было очень приятно, что муж так заботится о ее безопасности, ходить всюду с эскортом тихоня вовсе не собиралась.

Простое и необидное решение пришло само, когда Лэни столкнулась в одной из комнат с вытирающей пыль горничной с точно таким, как у нее самой синим бантом, означавшим, что девушка имеет доступ в покои гостей.

— Тебе велели отнести чай в кабинет господина аш Феррез, — уверенно сообщила девушке Лэни, — тут я сама уберу.

И едва та вышла из комнаты, поспешно сорвала с головы синий бант и сунула в карман, приколов к парику завязанный узлом платочек. Ничего другого в кармане не нашлось, но девушка даже не сомневалась, что особо рассматривать его никто не будет.

Ловко натирая брошенной служанкой тряпкой завитки на массивном буфете, тихоня держалась второй рукой за угол и ждала, заглянут ли охранники в комнату или нет.

Заглянул. Тот, что постарше. Верный камень в браслете показал небрежный взгляд человека, не обнаружившего ничего интересного, и дверь закрылась. Тихоня метнулась к ней, прислушалась к удаляющимся шагам, вернула бант на место и выскользнула прочь. Нужно было торопиться, Змей обнаружит ее пропажу очень скоро.

В столовой для прислуги сидела строго поджавшая губы экономка, считавшая это место чем-то вроде личного кабинета. И всех видно и можно присмотреть, чтоб подолгу не рассиживались болтливые девчонки.

— Ты кто такая? Новенькая? Допускать к гостям разрешено? Дворец знаешь? Плохо, наверное, будешь помогать Гилии, — экономка явно относилась к тем людям, которые всегда сами отвечают на свои вопросы, не ожидая, пока найдется по-настоящему достойный собеседник, — Бегом на кухню, нужно отнести в гостиную на втором этаже напитки и печеное, там знатные дамы обсуждают завтрашний прием у короля.

Лэни плохо представляла, как можно обсуждать завтрашний прием, но сделала самое кроткое и послушное выражение лица, учтиво поклонилась и помчалась искать неизвестную Гилию.

И уже через пять минут тащила вслед за худощавой женщиной средних лет накрытую белоснежной салфеткой ажурную серебряную корзинку с булочками и пирожными.

Дамы работали усердно, судя по пустым подносам и вазам, на столе лежал многократно исправленный список, а в глазах собравшихся стыло разочарованное утомление.

— Осталось выяснить, — устало вздохнула одна из дам, не обращая внимания на расставлявших по столу угощение служанок, — кто прибудет из дома герцога Каридского, и что с Адерскими, и можно рассчитать все цвета.

— Но цвета Геверта белый, голубой, и серый с серебром. — значит алый лучше вычеркнуть совсем…

— Но если они наденут серое, то можно и не вычеркивать… — неуверенно пробормотала одна из дам, что помоложе, и смолкла, получив взгляд полный глубокого осуждения.

Лэни начала разливать чай чуть медленнее, ей хотелось понять, что такое тут планируется против ее братьев, и в этот момент дама болезненного вида, сидевшая у самого камина, сказала фразу, задевшую Лэни больше, чем упоминания о Герте.

— Но если Ритола точно вышла замуж за Змея, то она способна испортить всю картину. Она просто обожает слишком яркие платья… как бы узнать поточнее?

Этот вопрос прозвучал явно не в первый раз, и похоже даже не во второй, так как собеседницы не бросились обсуждать такую горячую новость с подобающим жаром, а лишь небрежно дернули, кто губкой, кто плечиком и потянулись за чашками и свежими пирожными.

Закончив сервировку, горничные мышками выскользнули из комнаты, но госпожу, задавшую вопрос про Ритолу, Лэни запомнила очень хорошо. И хотя была почти уверена, что та вряд ли может быть шпионкой покойной ведьмы или ее сообщников, понимала, что женщину придется допросить. Но сначала Лэни собиралась поговорить со своими новыми "подругами" и выяснить, что это за собрание и почему Олтерн вообще его разрешил. Хотя это вполне можно было узнать и двумя другими способами, даже тремя, например, спросить собственного мужа или написать матушке и Рози, все-таки именно горничные обычно замечают такие детали и словечки, которые не приметны никому, кроме них.

Однако, едва свернув в ведущий к кухне коридор, тихоня обнаружила стоящую посреди него статую, подозрительно похожую на ее собственного мужа. И судя по тому, с каким почтением служанки и лакеи обходили его, почти прижимаясь к стеночке, лицо Змея вовсе не выражало сейчас ни доброты, ни терпения.

И, хотя Лэни вовсе не собиралась бегать от любимого мужа, и не успела еще даже придумать, как поступить, скрыться или продолжать спокойно идти дальше, но какая-то неведомая сила мгновенно дернула ее назад и в сторону, придержала за колонной, пока спутница ушла вперед. А потом, точно рассчитав варианты, повела в узкий коридорчик, ведущий к черной лестнице, по которой слуги поднимались в свои спальни на третьем этаже.

И уже взлетая стремглав по этой лестнице, Лэни поняла, что это включилась отточенная многолетними тренировками интуиция тихони, где-то в глубинах подсознания просчитавшая, что встречаться им со Змеем, особенно вот таким, пышущим благородным гневом, никак нельзя. Слишком яркой и увлекательной для приметливых служанок, наверняка через одну тайно влюбленных в нового командира охраны, получится эта встреча, слишком много поймут они даже из самых сдержанных фраз… если Змей на такие еще способен.

И тогда ей можно забыть о своем ремесле, которому отдано столько времени, сил и души, и останется только сесть рядом с утомленными дамами возле корзины с пирожными и полдня обсуждать, кто в каком платье должен явиться на бал, ведь именно этим, если она правильно поняла, она занимались с таким рвением.

На площадке второго этажа тихоню ждал сюрприз, один из ее охранников. Она издали услышала его мрачное сопение и угадала по нетерпеливому постукиванию ноги, что воин готов на все, лишь бы исправить свою оплошность, выловить подопечную и доставить командиру. И вот это было бы еще хуже, чем, если Лэни подошла к мужу сама.

Новенькая горничная, которую к Змею ведет суровый охранник, крепко уцепив за руку или плечо, чтоб не вырвалась, это все равно, что торжественное объявление герольда в главном зале дворца. И потому Лэни заранее вытащила из крохотного кошелька заветную горошинку и с сожалением зажала между пальцами.

Приходится выбирать, между строгой экономностью, введенной Тмирной и полным разоблачением.

— Стойте, госпожа! — строго проговорил охранник, заступая путь выскочившей на площадку девушке с совершенно непримечательным личиком, и она послушно приостановилась, и даже подалась ему навстречу.

А в следующий момент резко выбросила вперед руку, бросила прямо в лицо не успевшего отклониться воина щепотку чего-то невесомого и, ловко поднырнув под руку, помчалась дальше.

Само собой, он прыгнул следом, и почти ухватил за подол, но девчонка оказалась быстрой и ловкой, как корабельный юнга. Разозленный новой неудачей воин бросился за ней, но тут в носу и в глазах запекло, а дыхание перехватило спазмом кашля.

— Ах ты, паршивка! — взбеленился мужчина, и понимая что догнать ее не сможет, выхватил из-за пазухи свисток.

Однако оказалось, что он и тут опоздал, и свистеть тоже уже не может, сотрясаемый непрекращающимся кашлем.

Глава 27

А Лэни уже добежала до следующей лестницы и стремительно помчалась вниз, благодаря святую Тишину, что наступило время обеда. И потому ни в коридорах, ни на лестницах нет ни одного лакея или служанки, все заняты подачей еды многочисленным придворным и домочадцам. Да и праздношатающихся гостей тоже не видно, эти поторопились занять лучшие места в столовых.

В коридор, ведущий к кабинету Олтерна, девушка свернула, уже успев продумать свои действия, и теперь шла хоть и торопливо, но твердо, как человек точно уверенный, что поступает правильно.

И оказалось, что она была права, герцог уже был в замке, об этом можно было издали понять по стоявшим у двери преданным телохранителям.

— Привет, Рис, Олтерн один? — дружески кивнула тихоня знакомому охраннику, и тот мгновенно расслабился, узнав по голосу и глазам девушку, несколько дней назад выполнившую их работу.

— Добрый день госпожа Эсталис, пока один.

— Скажи, что я пришла.

— Господин, — приоткрыв дверь, спросил Рис, — пришла госпожа Эсталис.

— Пропускай всегда без разговоров, — донесся из кабинета голос герцога.

— Добрый день, Эста, — широко улыбающемуся девушке Олтерну хватило мига, чтоб сообразить, что графиня снова работает глупышкой, — проходи, садись.

— Некогда, Олтерн! Я от мужа сбежала, — нарочно трагическим голосом прошептала тихоня, чтоб герцог немного осознал серьезность момента и перестал светиться, как начищенный к празднику светильник.

— Что?! — и в самом деле нахмурился он, — ты шутишь?!

— Ни капли. Он приставил ко мне охранников, а мне нужно было послушать, что говорят слуги. Ты же понимаешь, между собой они не церемонятся и можно узнать много интересного, если умеешь искать. Ну и сбежала я от охранников… а теперь он меня ищет.

— Но ведь Змей не может не понимать, что так сразу раскроет тебя перед всем замком?!

— Он понимает, Олтерн, — печально вздохнула Лэни, — но моя безопасность ему дороже.

— Ну, тут я его тоже понимаю, — подумав, и представив, что это его Леона ходит по кухне в фартуке и подает тарелки придворным кавалерам, честно признался герцог.

— Я сама его понимаю, — еще горше вздохнула тихоня и вдруг насторожилась, — Олтерн, он идет сюда. Я спрячусь в умывальне… а ты поздороваешься с ним, — и иди, проверь, как там порядок в замке.

— Ладно… — не успел еще проговорить герцог, а тихоня уже исчезла за дверкой в углу кабинета, — слава святым, что Леона не тихоня!

Змей злился. И больше всего на себя самого. За то, что едва откуда-то повеяло даже не угрозой, а намеком на опасность для Лэни, как его привычная рассудительность и осторожность вмиг сгорели в сумасшедшем пламени только одного желания, найти, схватить, унести, спрятать так, чтоб не добрался даже сквознячок, не то, что какой-то злодей.

И ведь в то же самое время жило в душе понимание, что Эста не обычная герцогиня, выросшая в гостиной за пяльцами, а сестра тишины, опытный и умелый мастер в своем деле. Лучшая, как все время подчеркивает Тмирна.

Хотя только этому пониманию и должны говорить спасибо все стражники и слуги дворца за то, что спокойно кормят обедом гостей и обедают сами, а не обыскивают комнаты в поисках его жены.

Разумеется, он предпринял меры, и сейчас никто не подозревает, для чего на самом деле по кухне с подозрительным видом ходит один из дознавателей, махая зачарованным от ядов амулетом над котлами и жаровнями. Все уверены, что это просто мера предосторожности, ведь недавние покушения на герцога не успели стереться ни из чьей памяти. И только сам Змей, да два его помощника точно знают, что они ищут не отраву, а ловко ускользнувшую из-под присмотра помощницу Наерса.

Мысли о том, что скажет сама Эста, когда он ее найдет, граф старательно задвигал как можно дальше, главное, что он ей скажет. Вернее, о чем напомнит…

Змей не сдержал блаженной улыбки, вспоминая ее нежное лицо, освещенное пламенем единственной свечи, тихий счастливый смех в ответ на его опасливый вопрос. И уверенный ответ — конечно, хочу милый, мечтаю, чтоб у нас был сынишка.

Листики и цветочки на запястье словно шевельнулись и потеплели, обдавая пониманием, что она приближается, и Змей мгновенно принял самый строгий и неуступчивый вид. Не стоит показывать любимой, что воспоминание об обещанном наследнике повергло его в самое благодушное настроение. Иначе она так и будет рисковать собой и своим будущим ребенком, которого святая Тишина уже вполне могла вознамериться им подарить.

Несколько минут цветочки становились все теплее, оживая как под лучами солнца и Змей, напрягшись, ждал, что вот-вот она появится из-за поворота коридора. Но появилась и опасливо скользнула на кухню совсем другая женщина, хотя граф показалось, что краем глаза он заметил промелькнувший подол форменного платья.

Дагорд даже сначала счел, что обманулся, но через минуту, когда на душе появилось ощущение все увеличивавшейся пустоты, и цветочки на запястье как-то остыли и словно привяли, он понял, что она действительно была рядом. И теперь уходит.

Змей повернулся и, стараясь шагать размеренно, пошел прочь, постепенно все ускоряя шаг, и ощущая, как разрастается в душе тревога.

Почему Лэни ушла?

Что такое, спугнувшее ее мгновенно, как осторожную сороку, могла заметить тихоня? Граф пытался припомнить, не было ли неподалеку чего-то или кого-то, но в памяти остались только деловитые слуги, тихо, как запуганные мышки, пробегавшие мимо него.

Кашлявший охранник выбрался навстречу Змею из коридорчика для слуг и в промежутках между кашлем и руганью сообщил, что девчонка сбежала в сторону лакейских спален, бросив ему в лицо какую-то гадость.

— Болван, — зло рыкнул на него Дагорд, — за каким демоном ты её хватал? Тебе сказали охранять девушку не потому, что она преступница, а затем, что если с нею что-то случится, то я первый отвинчу вам головы. А потом придет Олтерн, приставит и открутит снова!

И помчался в указанном направлении, начиная с каждой секундой все сильнее подозревать, что знает, от кого именно убегает Эста. От него самого, демон его побери!

А это может означать только одно, вольно или невольно он сделал что-то не так, чем-то нарушил ее планы или даже рассердил свою глупышку. Или даже обидел? Но она ведь умная, должна понимать, раз есть подозрение, что в замке, несмотря на чистку, остался преданный ведьме человек, то именно она подвергается опасности больше других, почти настолько же сильно, как герцог и он сам.

Пробежав по коридору до очередной лестницы, Змей задумался, а куда дальше? И с чего начать разговор, когда он ее найдет? А найдет он обязательно, хотя звать охранников больше не будет. Просто попытается научиться пользоваться своим браслетом, как путеводной нитью.

Вскоре оказалось, что это не так и трудно, нужно всего лишь выбрать один цветочек и внимательно на него смотреть. Дагорд специально возвращался туда, где жены быть не могло, и цветочек начинал еле заметно бледнеть, потом шел к лестнице, поднимался на десяток ступеней…

Всего несколько таких опытов и граф уже уверенно шел по коридору, сворачивал в знакомое крыло, начиная подозревать, что знает, куда именно она бежала, спасаясь от погони.

Тяжелая обида поднялась откуда-то из глубины души, заставила остановиться у окна, перевести дух и попытаться разобраться, почему она прибежала за помощью к Олтерну, а не к нему?! Неужели считала, что он настолько тиран, что запрет ее в кабинете или даже отправит домой? Или так рассердилась за приставленных охранников, что не хочет вообще с ним разговаривать?! Неужели же обиделась… не подумала, что это ради ее же блага, не поняла, насколько больно ему было там, на леднике, когда он увидел бегущие между ее пальчиков алые струйки?!

Или, когда ее связывало сразу трое злобно сопящих, безжалостных бандитов а в сердце Змея разом вонзилось несколько острейших ножей?! Как объяснить, что испытать эту боль еще раз он не желает ни за какие блага на свете?!

И что со всеми ее сомнениями и вопросами жена должна бежать не к чужим, хотя и надежным мужчинам или братьям, а к нему, своему мужу и защитнику?! Отныне он сам намерен всегда разбираться и в ее тревогах и в собственных поступках!

Дагорд сильнее сцепил зубы, развернулся и решительно направился к двери в кабинет, с каждым шагом ощущая, как исподволь тает его уверенность в своих выводах и действиях.

— Добрый день.

— И тебе добрый, — герцог стоявший неподалёку от двери, заговорщицки подмигнул и направился к выходу, — подожди меня тут минутку, срочное дело.

И уже взявшись за ручку двери, красноречиво показал графу глазами в тот угол, где был вход в умывальню.

Змей застыл на месте столбом, осознав, что Эста от него спряталась.

От бандитов не пряталась, на ловушку шагала спокойно, как на ковер, и даже от Зоралды сбежать не пыталась… да вообще никогда не пыталась, наоборот, еще и его в авантюры втягивала. А вот теперь и убежала и спряталась… после всех нежных обещаний и признаний, после всего, что с ними случилось за эти дни и ночи?!

Демонская сила, как же он умудрился так запугать или обидеть любимую? Чего не додумал или недопонял? И как сейчас идти в эту умывальню, что говорить, как смотреть в глаза, полные тревоги или, спаси тишина, даже ужаса?! Как преодолеть внезапно вставшую между ними стену непонимания и недоверия?!

Дагорд стиснул зубы, как от боли, и тяжело ступая, прошел к окну. Встал вплотную, вцепился руками в раму, прижался лбом к стеклу, пытаясь побороть растерянность и унять обиду. А заодно понять, как жить дальше, если он никогда даже не предполагал, что можно так мучиться раскаянием за поступок, сделанный из самых лучших побуждений и с самыми благими целями.

Тихих, словно поступь Хара, шагов жены Змей не слышал, но о том, что Эста приближается, понял по согревшим запястье цветочкам. Однако обернуться не смог, закаменел спиной, ожидая холодных, колких слов и гневных упреков.

Теплое тело прижалось к спине, тонкие руки обняли за торс, сомкнулись на груди, потом расцепились и осторожно погладили нежными пальчиками напрягшиеся мышцы.

— Он очень злился?

— Кто? — не понял Змей, чувствуя, как стремительно тают обиды, и подкатывает к горлу тугой комок.

— Тот охранник…

— Нет… но я на него еще и накричал, — отпустив окно, Даг осторожно положил ладони на ее руки.

— Тогда можно не извиняться, — по голосу жены понял, что она облегченно улыбнулась.

Маленькая капсула появилась в ловких пальчиках ниоткуда, раздался хруст и на Змея обрушился голубой простор неба, с которого светило не спрятанное ни за одно облако нежаркое солнце, редкий для осени подарок.

— Я хочу пообедать дома, — сообщила тихоня, так и стоя за спиной и только теперь граф сообразил, что она задумала это заранее, потому и держала наготове капсулу.

— Лэни… — он резко обернулся, поймал ее в объятья, спрятал лицо в шелке волос, на которых уже не было ни дурацкой вуали, ни шляпки, — я…

— Я все понимаю, зайчик, — в ее голосе было столько виноватой нежности, что все остатки обиды и сомнений растаяли в душе графа с оглушающей скоростью, и взамен вспыхнули совсем другие чувства.

— Лэни… солнышко мое… я так боюсь за тебя… — в промежутках между поцелуями признавался Змей, ведя жену по лестнице, — и еще, оказывается, совсем не знаю, как другие семейные люди решают важные вопросы…

— Я тоже… — отвечая на поцелуй, шепнула ответное признание Эста, — но я очень тебя люблю… и постараюсь научиться.

Вернувшись через полчаса в свой кабинет, Олтерн никого там не застал, хотя охранники сообщили, что Змей из кабинета не выходил.

Никого не нашлось и в умывальне, войти в которую герцог решился далеко не сразу. Зато потом, усевшись к столу, он обнаружил две записки, написанные на разных листках, но одним и тем же почерком.

В верхней стремительно летящими буквами было начертало всего пару слов, — "ушли обедать!".

Олтерн успокоенно улыбнулся и прогнал подальше завистливую мысль, что он и сам не прочь бы пообедать дома. Посидеть на диване в любимой гостиной южного замка, той, обращенной к морю широким балконом, что на третьем этаже в угловой комнате. И снова крепко держать в кольце рук Леону, так доверчиво положившую на его плечо голову, что в носу начинает щипать от давно выжженных жизненными напастями слез.

Вторую записку он прочел два раза, и несколько минут размышлял, как поступить со старой маркизой Китерой Твигерн, родной тетушкой Фиренса Твигерна, богатого вдовца и потому желанного жениха для почти десятка знатных невест из отряда старых дев.

Маркиза вполне могла искренне озаботиться нарядом Ритолы, которую, незадолго до последних событий всячески отваживала от немолодого племянника, годящегося тетушке по возрасту в младшие братья. И точно так же могла выполнять чье-то задание, но Олтерн не знал ни одного надежного способа, каким можно заставить госпожу Китеру признаться. Несмотря на кажущуюся болезненность и хрупкость, эта дама обладала невероятным упорством, и ее невозможно было заставить, припугнуть или подкупить.

— Добрый день, ваша светлость, — дружно приветствовали герцога братья Лэрнелии, появляясь в двери кабинета, — а где Дагорд?

Олтерн насмешливо кивнул и помахал листком бумаги.

— Что там? — Арвельд оказался у стола первым, прочел, задумался, — Эста писала. Странно. Не слишком ли шикарно, тратить капсулу, чтоб пообедать?! Она вовсе не мотовка.

— Зато не шикарно, чтоб помириться, — уклончиво буркнул Олтерн, — садитесь, рассказывайте новости, сейчас придут Наерс и Гартлиб, Змей его назначил дознавателем. А вы пока прочтите кусочек разговора, услышанный Эстой.

— Мы пока хотели бы узнать, — не купился на деловой тон Арвельд, — что у них произошло. И поподробнее, они оба нам не безразличны.

— Я не поверю, что сестра могла сделать что-то неподобающее, — Геверт точно помнил, что он был за то, чтобы Лэни не бросала ремесло, и готовился защищать ее от любых обвинений.

— Змей приставил к жене охрану, — хмуро глянул герцог, — а она пошла прогуляться по замку в платье горничной. Я уже расспросил своих людей, слежку она заметила быстро и обвела вокруг пальца, отправив к Змею другую служанку в таком же платье. Охранники убедились, что девушка принесла чай и спокойно уходит, и спросили у Дагорда, нужно ли ходить за ней и дальше. Ну он быстро все выяснил и начал ее искать. А она прибежала сюда. Потом пришел Змей, и я сразу ушел, Эста заранее попросила. Думаю, теперь уже волноваться не стоит. Расскажите пока, что-то нашли?

— Немного, — еще хмурясь, признался старший брат, — как выяснилось, тех, кому ведьма полностью доверяла, было очень немного и мы с Кэнком в их число, разумеется, не входили. Да их вообще знали очень немногие, кто-то слышал случайное слово, кто-то отвозил в условленное место запертые тяжелые сундуки, и видел, как их забирали люди, похожие на обычных бродяг. И только один из тех, кто доверяет мне, рассказал, что такие посылки ведьма отправляла за последние пару лет довольно часто, а среди бродяг он узнал одного из мятежников, освобожденных в числе первых. Про этого человека известно, что он сумел избежать отправления в каменоломни, переодевшись в кучера, а настоящий кучер в это время в его одежде попытался сбежать и попал в магическую ловушку.

— Демонская сила, — зло хлопнул по столу пачкой бумаг Олтерн, — мне все больше хочется собрать всех работавших тогда судей и стряпчих и предъявить им эти записи. Хочется послушать, как они будут выкручиваться.

— Не стоит, — твердо заявил от двери женский голос и все мужчины резко обернулись в ту сторону.

— Матушка Тмирна! Но ты же говорила, что намерена отдохнуть и своих дел у тебя куча!

— И отдохнула, и сделала, — насмешливо сообщила она, проходя к стоящему у камина дивану, — прикажи, Олтерн, чаю принести, погорячее, у нас уже первая метель.

Глава 28

— Лэни, а может, больше не пойдешь сегодня в Эфро? — Змей и сам понимал, задавая этот вопрос, что глупо надеяться услышать в ответ — "да" и все же не мог не спросить.

— Зайчик… — тихоня подняла на мужа глаза, теснее прижалась к его груди, и лукаво шепнула, — да с удовольствием. Только одно условие, ты остаешься со мной.

— Как ловко ты умеешь выкручиваться, — почти всерьез разочаровался граф.

— Ничуть. Говорю истинную правду. Ну, представь себе, я ушла в Эфро, а ты остался тут, какое у тебя будет настроение?!

— Гадкое, — честно признался Змей, и попытался применить испытанный аргумент, — но я ведь мужчина…

— Ты, между прочим, сейчас усомнился в том, что я люблю тебя так же сильно, — укоризненно вздохнула девушка, — по-твоему, если я останусь тут без тебя, то буду весело напевать и спокойно кушать малиновый десерт?!

— Нет… — признался граф, убедившись, что его аргумент действительно был слабоват, — не будешь. Тогда собирайся, где твоя вуаль?

— Не будет вуали, — нежно улыбнулась ему Лэни, — сегодня ты идешь в Эфро с женой. За нею и уходил. И ночевать мы сегодня будем в тех покоях, что выделил тебе Олтерн.

— Эста! — мгновенно напрягся Змей и пристально уставился ей в лицо, — это что за новости? Ты же хотела завтра на бал прийти с братьями!

— У матушки другие планы, — нежно поцеловав мужа, невозмутимо сообщила Лэни, выскользнула из его объятий и направилась в гардеробную, — но постарайся не называть меня сегодня Эстой. Иначе мне придется устраивать сцену ревности.

— Раньше я завидовал дроу, а теперь уверен, что зря. Не понимаю, как они не путаются в своих женах, — шутливо проворчал себе под нос Дагорд, но Лэни, разумеется, услышала.

— Мне кажется, кто-то хитрит, — отозвалась тихоня, — и придумывает новый способ не пустить меня в замок. А ведь я собираюсь весь вечер заниматься именно тем, чем ты и мечтал меня занять, буду сидеть в гостиной со знатными дамами и кушать пирожные. Ты только представишь им меня… но постарайся забыть сообщить, чья я сестра.

— Заранее соболезную этим сорокам, — сообразив, какая именно тема волнует его жену, развеселился Змей, — но с удовольствием исполню твою просьбу. Ты еще долго?

— Я уже готова, — Лэни выпорхнула из гардеробной и, лукаво улыбаясь, уставилась на ошеломленного мужа, — а ты?

— А я думаю, — приходя в себя, с сомнением протянул граф, — может, и правда, останемся лучше дома?!

— Зайчик… не шути так.

— Хорошо, — со вздохом согласился Змей, привлек жену к себе и осторожно коснулся губами ее щеки, памятуя о том, что времени подкрашивать губки у нее нет, — но как только найдем всех сообщников ведьмы, обязательно устроим себе праздник на несколько дней, только ты и я. Обещаешь?

— Конечно. Неужели ты мог сомневаться?

— Вот в том-то и дело, что нет, — вздохнул он расстроенно и, накинув на жену плащ, обнял ее крепче, ожидая, пока тонкие пальчики сломают пирамидку.

— Тмирна, — устроившийся напротив настоятельницы герцог подозрительно рассматривал, как женщина неторопливо, со вкусом пьет чай, аккуратно откусывая ломтик орехового рулета, как тщательно выбирает сладости и снова подливает себе чайку, — почему мне кажется, что ты специально тянешь время? Кого мы ждем?

— Графа аш Феррез с женой, — кротко улыбнулась в ответ монахиня и взяла очередное печенье.

— Значит, ты уверена, что они обязательно придут, — отметил вслух Олтерн, — и могу поклясться, что уже придумала какую-то интригу. И теперь мне интересно, какую?

— Всем интересно, — невозмутимо кивнула женщина, — поэтому, пока не придет Лэни, рассказывать не буду. Выпейте пока чайку, потом не скоро придется. И кстати, выдай пока приказ пропустить с башни новых фрейлин, шесть человек, они придут через четверть часа после Лэни.

— А тебе известно, когда придет она? — заинтересовался Геверт, поглощавший рулет с таким же аппетитом, как настоятельница.

— Уже идет, — мягко улыбнулась герцогу Адерскому Тмирна, и Олтерн, ругнувшись про себя, поспешил к двери, чтобы отправить на башню телохранителя с указаниями.

А выдав приказ, заметил свернувшего в коридор Змея, бережно ведущего под руку женщину в наряде знатной госпожи, и остановился у двери, поджидая, пока они подойдут.

Но по мере того, как привлекшая внимание всех стражников парочка подходило ближе, лицо герцога хмурилось все более озадаченно. Он и вчера рассмотрел, что герцогиня Адерская довольно хорошенькая, но командир его охраны вел настоящую красавицу. Умело подведенные глаза, оттененные подкрашенными ресницами стали глубже и синее, волосы, собранные в высокую, обёрнутую серебряной сеточкой прическу выглядели благородной короной старинного рода, а несколько шаловливых локонов, словно случайно упавшие на белую шейку, казались свитыми из золотистого шелка. Темно-зеленое кашемировое платье было элегантно той изысканной простотой, которая никогда не выходит из моды и никогда не бывает смешной. Тонкость талии подчеркивала шнуровка, плечи и подол украшали вышитые шелком того же цвета изящные узоры, в ушах и на шее красовались драгоценности с изумрудами, подобранные самим Олтерном и перекликающиеся с фамильным кольцом графа.

Но главным, что неузнаваемо преобразило утреннюю тихоню, была уверенная, свободная походка и горделивая, чуть небрежная осанка.

— Я глубоко ошибался, — с показной печалью вздохнул герцог, когда парочка прошла вслед за ним в кабинет, и Змей плотно прикрыл дверь, — считая, что этой девушке больше не удастся меня поразить.

— И даже не представляешь пока, насколько глубоко, — очень серьезно подтвердила Тмирна, делая вид, что не замечает, с каким восхищением братья рассматривают графиню.

— Отец первым понял, — грустно вздохнул Геверт, — насколько она похожа на нашу матушку. Даже я помню, как на приемах все мужчины старались пригласить ее на танец.

— Она замечательно танцевала, — подтвердил Арвельд и смолк, заметив, как нахмурился Змей, и грозно поползли к переносице его брови, — но сомневаюсь, чтоб в монастыре…

— Зря сомневаешься, — в глазах настоятельницы плеснулось горячее веселье, — мы же знали, куда попадут наши воспитанницы, и позаботились обо всем.

— Демонская сила, — озадаченно выдохнул Дагорд, и уставился на беззаботно улыбающуюся жену, — Лэни! Если хоть один из этих бездельников…

— Как жаль, зайчик, — на миг сильнее сжала его локоть затянутая в перчатку ручка, и из-под ресниц лукаво глянули голубые глаза, — но все мои танцы уже расписаны и бездельникам не осталось ни одного.

— И кто этот шустрый, который уже успел записаться? — Понимая, что разговор идет по опасной кромке между шуткой и правдой, и не желая останавливаться, угрожающе протянул Змей, не забывая снять с жены плащ и усадить ее поближе к очагу.

А также занять место рядом.

— Ох, их несколько, — притворно засмущалась тихоня, втихомолку делая настоятельнице мимолетный знак, — и среди них два герцога, один граф и несколько совершенно темных личностей, одного зовут Тао, другого Маст, есть еще какой-то Змей, но этого, говорят, нужно обходить дальней дорогой, он ужасный сердцеед.

— Мне показалось, — притворно нахмурился Олтерн, — или герцогов в самом деле неправильно посчитали?

— Очень правильно, — мгновенно отрезал Дагорд, — а если кто-то попытается исправить этот счет, то жуткий сердцеед Змей вполне может расценить это, как расторжение контракта.

— И все же один танец с графиней аш Феррез всем этим господам придется уступить. Его величество обязан пригласить герцогиню Адерскую, и отказываться от этого приглашения я ей не советую, — строго сообщила Тмирна, одним махом прерывая шутливую перепалку, — А сейчас, Дагорд, ты отведешь свою жену к придворным дамам. Скоро сюда придут новые фрейлины его светлости, и появление Лэни ни в коем случае не должны связать с ними. И последнее предупреждение, не забывайте, что девушки пришли работать. Не ухаживайте за новенькими фрейлинами слишком назойливо, не приставляйте к ним охрану, и не следите глазами. Но если услышите вот такой звук — немедленно хватайте ближайших женщин, но не фрейлин, и уходите порталом в безопасное место. Капсулы должны быть у всех.

Тмирна достала крошечный медный рожок и дунула. Резкий тревожный звук разнесся под сводами кабинета, заставляя чуть поморщиться сразу помрачневших мужчин.

— Я не считаю, — спокойно обвела их глазами Тмирна, — что все эти предосторожности могут пригодятся, однако, пока жду важных сообщений, не принять все меры предосторожности было бы беспечностью.

— Поддерживаю, — помрачневший Олтерн проследил, как Змей уводит жену и уставился на монахиню, — даже не знаю, как тебя благодарить. Но я и раньше собирался удвоить в королевском дворце посты и охрану против обычного, а теперь утрою. И если у тебя есть совет, как еще можно защитить людей, я приму с удовольствием.

— Есть… — матушка на миг задумалась, оценивающе поглядывая на герцога, — уговори Лоурдена отменить закон о придворных магах. Сейчас для этого самое походящее время. Да и в Дройвии маглоры с плато постепенно набирают авторитет, подскажи, что глупо отказываться от таких союзников. Напомни, как они помогли нам в освобождении заложников ведьминого зелья. Ведь уже давно ясно, что закон устарел.

— Я попытаюсь, — хмуро кивнул советник, — но ничего не обещаю. Ты ведь знаешь, что Маргент даже к почтовой гильдии относился очень подозрительно, и если бы не несомненная выгода, давно бы порвал договор. А Лоурден привык уважать отца и во многих вопросах придерживается его взглядов. Тем более сейчас, когда уверен, что отец сам решился отдать ему корону. А разубеждать его я не рискну, хотя и не держусь за свою должность. Однако боюсь, что он тут же назначит советником вместо меня не Арвельда, и даже не герцога Каридского, а маркиза Твигерна.

— Этим я сама займусь, — кротко пообещала настоятельница, и Геверт невольно поёжился, не хотел бы он оказаться на месте человека, которым собирается заняться эта милая немолодая женщина.

— Никогда не думал, — едва не рычал Змей, ведя Лэни по коридорам, — что иметь красивую жену такое наказанье! Ну вот что они пялятся так, неужели другого дела нет!

— Зайчик, — не выдержав, засмеялась тихоня, когда они вышли на лестницу и поблизости не оказалось ни одного стражника, — ну перестань меня смешить! Я их просто не вижу… ты же не замечаешь хорошеньких горничных?!

— Замечаю… — нехотя признался Дагорд, подозревая ловушку или проверку, — но не обращаю внимания, потому что мне нужна только ты.

— Да?! — сделала вид, что озадачена, Лэни, — значит, у женщин все по-другому, мне например, все они сейчас на одно лицо, как болванчики в Торемской игре. Но ты ведешь меня не туда, дамы сидели дальше!

— Знаю. Но тут свободная комната, — распахивая дверь, Змей впустил туда жену, развернул и, крепко обняв, изучающе уставился в глаза, — Лэни, скажи мне, то что задумала Тмирна, очень опасно? Только не скрывай, я предпочитаю знать заранее.

— Зайчик, мы ведь можем поговорить вечером, — и не думая отстраняться, нежно улыбнулась ему Лэни, — сразу после ужина уйдем в твои комнаты. А сейчас нет времени объяснять. Но я тебя уверяю, Тмирна очень не любит всякие засады, битвы и прочие военные действия, поэтому постарается сделать все, чтоб завтрашний обед прошел тихо и достойно.

— Хорошо, — поцеловав жену, сдался граф, — но охрану неподалеку от гостиной я все же посажу. И не спорь, никто не догадается, что охраняют они вас.

— Я и не спорю, — кротко улыбнулась мужу Лэни, думая о том, как все-таки права была Тмирна, когда неустанно повторяла воспитанницам, что многие семейные лодки разбиваются о подводные скалы и садятся на мели, если женщины все время стараются грести против течения, не замечая, что оно несет их в счастливую страну.

— Добрый день, прелестные дамы! — в галантном приветствии графа лишь опытный слух тихони уловил насмешливую нотку, — позвольте вам представить графиню Лэрнелию аш Феррез, мою жену. Извините, я вынужден уйти, но оставляю ее на ваше попечение. Не скучай, любимая.

Такая тишина возникает в полной женщин комнате, только если кто-то из них случайно разобьёт драгоценную вазу, гордость хозяина дома. Да и то ненадолго. А тут молчали все, и Лэни, с милой улыбкой провинциалки разглядывавшая обитательниц гостиной, невозмутимо подсчитывала, сколько разочарованных, завистливых и откровенно злых гримас исказило холеные личики молодых и не очень дам.

— Добрый день, — мелодично произнесла девушка, — мне сказали, что у вас много дел, возможно я смогу помочь… если мне объяснят, что нужно делать.

— Добрый день, графиня, — первой опомнилась одна из старших дам, — очень приятно, познакомиться. Я маркиза Тидэрия аш Кадерт. Это графиня Маринса аш Тейретти, это…

Лэни учтиво кивала, делая вид, что пытается запомнить имена и лица, которые давно выучила наизусть по портретам и описаниям старших сестер.

А дамы в это время откровенно изучали ее с той придирчивостью, с какой опытный конюх разглядывает на ярмарке выставленных на продажу лошадей. Щупает спину, смотрит копыта, заглядывает в зубы.

— Очень приятно, — вспомнив не раз виденную в детстве картину, лучисто улыбнулась Лэни, показав рядок ровных, белоснежных зубов, особую гордость монастырского целителя.

Не так просто в тех северных местах сохранить к концу зимы хорошие зубы, потому-то неустанно следила Тмирна, чтоб следуя его советам, сестры каждый день ели салат из квашеной капусты с зеленым лучком и побегами чеснока.

Дамы ответили кислыми улыбками, предложили Лэни присесть и выпить чашку чая, явно намереваясь устроить перекрестный допрос, как это провинциалке удалось так быстро, а главное, втайне от них, окрутить одного из самых соблазнительных женихов? Если до сих пор Змей соглашался только на брак с очень весомым денежным мешком, а все состоятельные невесты известны тут наперечет, и все их достоинства и недостатки обсуждены до мельчайших подробностей.

Однако тихоня с той же очаровательной улыбкой и самым кротким взглядом от чая отказалась, заявив, что недавно обедала и теперь просто горит желанием сделать что-нибудь полезное для устройства завтрашнего приема.

— Ах, милочка, все не так просто, — устало вздохнула одна из дам, — дело в том, что по старинной традиции каждая знатная семья приходит на такие торжества в цветах своего дома. А они в нашем королевстве все выдержанны в холодных тонах, от серебристого до черного все синие и фиолетовые цвета. Но вот четырнадцать лет назад королем были пожалованы титулы самым преданным воинам и слугам, и никто не проследил, чтоб они выбрали себе цвета правильно, не до того было. В результате некоторые взяли теплые тона, от желтого до бордового. А потом кто-то из них женился на знатных девушках, кто-то получил поместья мятежников, и перекрасил гербы и флаги. И теперь на каждом приеме гости неизбежно распадаются на две кучки, молодые господа потихоньку враждуют, девушки стараются не принимать приглашения, чтоб не разжечь столкновения, и иногда из-за этого распадаются уже заключенные помолвки.

Про эту проблему Лэни знала, и знала, что противостояние старых и новых титулованных домов втихомолку поддерживает кое-кто из господ, принадлежащих к самым древним родам. Как и то, что многим придворным это не безразлично, потому что не все стычки юных горячих господ кончаются легкими ранами. И даже мнение матушки по этому вопросу знала. Но не догадывалась, что заботы дам простираются дальше обычного тщеславного желания, чтоб знатные гости выглядели на приеме не сбродом комедиантов на осенней ярмарке, а изысканным благородным обществом. Оказывается, они еще пытаются несколько сгладить разницу между знатью старинной и новоиспеченной и соблюсти хоть неустойчивое но согласие. И ради этого Лэни готова была простить им и разочарование и подозрительность, и даже зависть, и взять решение проблемы в свои крепкие ручки.

— Но разве не проще всего, — с наивной улыбкой спросила девушка, — разослать всем письма с сообщением, что герцог Эфройский просит гостей одеться в королевские цвета, так как будут гости из Дройвии, Сандинии и Торема? Дабы поддержать таким деянием молодого короля, и не ставить его в неловкое положение? Ведь цвета Сандинии — белый и зеленый, а Торема именно алый и желтый?

— Ах, мы бы написали, — скрывая насмешку, протянула одна из дам, — но герцог даже собраться здесь разрешил нам скрепя сердце, хотя понимает, что в королевском дворце это сейчас не совсем кстати, а наши собственные дома не защищены так же, как Эфро, и пришлось бы отвлекать от забот наших мужей.

— То есть, вы считаете, что его светлость не подпишет такие письма? — "догадалась" Лэни, — ну я могу попросить мужа… думаю, он не откажет походатайствовать перед герцогом.

— А граф уже полностью выздоровел? — неожиданно осведомилась Китерия Твигерн, и тихоня вмиг подобралась, — он ведь пострадал от каких-то бандитов? Может, будет неделикатно нагружать его нашими заботами?!

— О, большое спасибо, — счастливо закивала ей Лэни, — он совершенно здоров, целители его светлости настоящие волшебники. А где у вас бумага?

Кислых ухмылок стало больше, но спорить дамы не стали, сообразив, что им только что тонко намекнули на то, что эта незнакомая провинциалка ближе к власти, чем кто-либо из них.

— Ах, — многозначительно прошептала подругам одна из дам, когда их новенькая подруга принялась старательно выводить буквы на дорогой герцогской бумаге, — право, жаль, что Фиалонна поступила так опрометчиво.

На что она надеялась, на несообразительность новенькой или на ее плохой слух, Лэни выяснять не собиралась. Просто запомнила на будущее, что союз Змея с Фиалонной этой даме был бы приятнее, и пообещала себе, что никого из дам, одобрительно кивнувших злючке, не станет и близко подпускать ни к своему дому, ни в Адер.

Глава 29

Вид старательно работающей жены графа постепенно начал действовать на дам не столько укором совести, сколько пониманием, что в случае если ее предложение окажется удачным, все кто писал письма обязательно потом припомнят всех, кто отлынивал за чашечкой чая.

— А у вас уже есть список тех, кого нужно предупредить обязательно? — деловито осведомилась Лэни, чтоб не выдать свою осведомленность, и небрежно поправила волосы, обернувшись на миг большому зеркалу в тяжелой раме.

Но девушку волновала вовсе не прическа, а примолкшая маркиза, так настойчиво не встающая со своего места, что Лэни не могла не начать подозревать, что госпожа Китерия или что-то готовит, или что-то ждет. А может и кого-то.

Раздавшийся в коридоре шум приближающейся группы людей подтвердил бы последнее предположение, если бы Эста не узнала его в первый же момент. Легкие, невесомые шаги сестер тихоня успела заучить наизусть за столько лет, проведенных рядом, а уверенную поступь Олтерна уже научилась отличать от не менее уверенной, но более легкой и быстрой походки командира его охраны. И раз Змей вел сюда новых "фрейлин" вместе с Олтерном, значит произошло что-то, что требовало ее присутствия в другом месте.

Отводя глаза от зеркала, Эста с кажущимся легкомыслием осторожно оглядела окружавших ее женщин и внезапно поймала полный ненависти взгляд миловидной дамы, сидевшей наискосок от нее. Сразу всплыло в памяти имя, графиня Тоселла Шордон, а следом за именем всплыли и намеки Ритолы на какой-то фарфор. Вот теперь и эту даму Лэни никогда не впустит в свой дом, и Геверту запретит к ней ездить, как бы там ни было интересно.

Слишком хорошо успела за последние дни убедиться, насколько опасны бывают для окружающих такие вот эгоистично властные женщины, что считают остальных людей не равными себе свободными существами, а вещами, которые можно получать, если возникнет желание, и выбрасывать, если они прискучат.

— Добрый день, милые дамы, — Олтерн легкого сарказма не скрывал, но улыбался с образцовой учтивостью, — примите в вашу дружную компанию новых фрейлин ее светлости герцогини Эфройской. Надеюсь, и им найдется посильная работа.

Его глаза ехидно блеснули, и Лэни укоризненно вздохнула. Герцог сегодня ведет себя как шаловливый юнец… хотя она может понять, откуда у него такое настроение.

— А вам, прелестная графиня аш Феррез, позвольте предложить руку, я намерен представить вас королю.

— Простите, ваша светлость, — и не подумала взяться за подставленный локоток Лэни, — но я пойду сама. Мне кажется, что наши духи имеют совершенно несочетаемые ароматы.

Где-то в коридоре сдавленно хихикнул Змей, подтверждая подозрения тихони, что мужчины на самом деле затеяли проверку ее слуха. Или способности быстро находить выход из неприятного положения.

И раз у них возникло желание шутить и устраивать розыгрыши, значит, новости, которые получила Тмирна, позволяют надеяться на то, что у сообщников Зоралды не появится никакого желания отомстить ни королю и его советнику ни Змею и тихоне.

Лэни вышла в проходной зал и, слыша за спиной поступь Олтерна, прошла в сторону мужа несколько шагов, безошибочно угадывая за одной из колонн его дыхание, когда из полуприкрытых дверей гостиной донёсся дружный испуганный женский вскрик.

Они мчались назад так стремительно, словно убегали от выпня, и оказались у двери одновременно, однако Змей успел поймать жену за талию и решительно задвинуть себе за спину. Но тихоня все равно умудрилась разглядеть побелевшие лица дам и неудобно свесившуюся безжизненную голову Тоселлы.

— Она получила письмо, — заметив стоящего в дверях герцога, кротко сообщила одна из сестер Тишины, — открыла и вскрикнула. В нем было ядовитое облачко.

— Демонская сила, ну и негодяй, — процедил сквозь зубы Змей, и Лэни была полностью с ним согласна.

Действительно, подлец, тот, кто успел просчитать свои слабые места и начал расправляться с сообщниками. И значит именно Тоселла, собиравшая почти каждый вечер в своем доме веселые компании, и была главной среди этих сообщников, раз он начал расправу именно с нее.

И, стало быть, спокойно отдохнуть и поговорить им с мужем сегодня ночью не удастся, огорченно вздохнула тихоня, отступая прочь и беспрекословно кладя руку на локоть герцога. Змей уже свистит в тревожный рожок, и, несомненно, некоторое время будет очень занят, а ей нужно как можно скорее оказаться возле Тмирны.

Монахиня должна немедленно узнать о случившемся, чтоб начинать заново строить планы взамен рухнувшим в один момент прежним замыслам.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg