«Лада»

Лада

— Страшно мне, Всемил, — Лада крепче ухватилась за руку приятеля.

— Тише, спугнёшь, — шикнул мальчишка.

— Ой, Всемилушка, — пискнула Лада, заметив среди деревьев крохотные приближающиеся огоньки. — Ой, сбереги матушка Земля.

Всемил сглотнул, казаться трусом ему совсем не хотелось, но он уже в который раз за ночь пожалел, что пришёл к озеру, посмотреть, как русалки танцуют. И мало того что сам пришёл, Ладу с собой взял. А она хоть и не такая трусиха, как другие девчонки, но всё же не мальчишка. А уж если его самого от страха едва не колотит, то что ж о Ладе говорить.

— А почему они из леса идут? — шёпотом спросила девочка, прижавшись к другу. — Из озера же должны.

— Не знаю, — так же шёпотом отозвался Всемил. — Смотри, — вдруг ахнул он, указывая на берег, — русалки.

Из озера действительно стали появляться нежити: мужчины и женщины, простоволосые, в одних рубахах, а кто‑то и вовсе нагишом. Они смеялись, толкались, а выйдя на берег, начали в догонялки играть, хороводы водить. А огоньки со стороны леса меж тем приближались. Дети, не дыша, присели под прикрытие куста, за которым прятались. Очень скоро стало ясно что огоньки это факелы в руках шести молодых мужчин. Всемил узнал их, когда те прошли совсем близко. Это были их парни, городские. Лада пришельцев тоже опознала и дрожать стала меньше. А парни шли к озеру, завидев их русалки радостно загалдели и ту же приняли в свой хоровод.

— И не боятся, — восторженно прошептал Всемил, высунув голову из кустов.

— С ума сошли, — одновременно с ним осуждающе выдохнула Лада. — К русалкам, на русалочьей неделе прийти.

— Мы же с тобой тоже тут, — усмехнулся Всемил, который сейчас ужасно завидовал старшим товарищам. — Вот вырасту, тоже стану сюда приходить, с русалками танцевать, — пообещал он.

— Спятил, — ахнула Лада. — Русалки же.

— И что? Смотри, ничего им твои русалки не делают.

— Это сейчас не делают, — возразила Лада. — А вот смотри, Мирон, — кивнула она на отделившуюся от остальных парочку.

— Так это он её уводит, а не она его, — усмехнулся Всемил. — Интересно, что они делать будут? Пошли посмотрим.

— Не хочу я на них смотреть, — возмущённо зашептала Лада, но руки друга не выпустила и на полусогнутых ногах пошла за ним в ту сторону где Мирон с русалкой уединился.

— И на что тут смотреть? — Лада отвела глаза.

— Не нравится, не смотри, — хмыкнул Всемил, сам он с большим интересом наблюдал за тем, как Мирон стягивает с русалки рубаху, как гладит её по белоснежной коже, сверху от покатых плеч, опуская руки всё ниже, и как руки эти становятся всё бесстыднее и настойчивее.

— Срам какой, — фыркнула Лада и закрыла лицо руками, но потом всё же пальцы немного раздвинула, чтобы хоть что‑то видно было.

Дети сидели долго не шевелясь, даже после того как Мирон и его русалочка, покончив с любовными утехами, на берег вернулись.

— Мирон отчаянный, — наконец сказал Всемил.

— Угу, — нехотя согласилась Лада. — И сильный. А русалка красивая.

— Я тоже так буду, когда мне как ему годов станет.

— А я красивая? — Лада перекинула косу, с руку толщиной на другое плечо и слегка склонила голову, ожидая ответа приятеля.

— Красивая, — кивнул Всемил.

— Как она?

— Ну, — мальчишка почесал затылок. — Нет, — сказал он, критически осмотрев подружку. — Ты ещё не такая красивая как она. Но вырастешь, даже лучше будешь, уверен.

— Конечно лучше, — довольно кивнула Лада. — Я же не нежить.

— Точно, — согласился мальчишка.

— Пошли на русалочий хоровод посмотрим, и домой, — решила Лада, направляясь к озеру. — А то вдруг хватятся.

— Да кто тебя хватится? Ты обманку в кровать положила?

— Конечно положила, — кивнула девочка. — Я…

— Лада, — Всемил вдруг резко дёрнул подругу за руку, увлекая её под большую ель.

— Ты чего? — возмутилась девочка. — Ой, — она зажала себе рот ладонью, мимо их ёлки прошлёпали две пары босых ног, одни совсем голые — женские, другие в портах, закатанных до колена — мужские.

— Колется, — Всемил попытался согнуться так, чтобы еловые лапы не касались загривка, но сложить больше чем сейчас уже не получалось, и ель сильно колола плечи и шею.

— Тише, услышат, — прошептала Лада, а босые ноги остановились совсем недалеко. Она натянула рукав рубахи на кулак и положила руку Всемилу на спину, чтобы прикрыть его от колющих веток, мальчишка благодарно кивнул, пусть не совсем, но это помогло, и ему стало полегче.

— Долго они чего‑то любятся, — забурчал он вскоре.

— Они ж не кролики, чтобы по–быстрому, — насмешливо фыркнула Лада. — Слышишь, как она стонет?

— Да весь лес, поди, слышит, — усмехнулся Всемил. — О, закончили, — констатировал он, потому что раздался мужской не то стон, не то рык и ноги, которые только и видны были детям из‑под ёлки, слегка отдалились друг от друга, а потом, женские ножки резво побежали к озеру, а мужские остались.

— Чего это он? — озабоченно спросил Всемил. — Смотри, упал.

— Ох, Матушка Земля, — прошептала Лада. — Она у него все силы вытянула, я слышала бабы про то говорили. Подойдём?

— Спятила, а если он просто отдохнуть прилёг? По шее получим, а потом ещё и от родителей достанется.

— А мы близко подходить не будем, коли живой, домой побежим, — Лада решительно полезла наружу.

— А как ты узнать собралась живой он или мёртвый? — бухтел Всемил, уворачиваясь от еловых лап, которые, как назло, от Лады отлетали прямо в него.

— По дыханию, — как дитю неразумному, пояснила девочка. Она поднялась на ноги и тут же спряталась за ближайшее дерево, чтобы её не заметили, Всемил через мгновение спрятался рядом.

— Вроде дышит, — наконец сказал мальчик.

— Угу, просто выдохся, — согласно кивнула Лада. — Пошли отсюда, а то правда увидит и наподдаст.

— Ха, — хмыкнул Всемил. — Наподдаст он. Пусть попробует. Я ему сам треснуть могу.

— Ой, хвастун, — беззлобно покачала головой девчонка. — Треснет он.

— Так его же русалка сил лишила, да и того, он …выдохся, вон как долго они… ну… Того.

— Тоже верно, — согласилась Лада. — Но всё равно, пошли домой уже.

— Пошли, — Всемил сорвал травинку и залихватски сунул его в рот. — Смотри луна какая, — он поднял голову к небу. Они шли по лесу не спеша, взявшись за руки. Как всегда. Всемил и Лада почти всегда ходили вместе. Мальчик был старше Лады на три года, но как‑то так получилось что опекать малышку Ладу он начал едва той год исполнился. Сначала Всемил отгонял от девочки особо нахальных гусей и индюшек, потом чересчур зарвавшихся мальчишек. Подрастая, девочка тоже взялась заботиться о приятеле. С прошлого года, когда в очередных родах умерла мать Всемила, Лада частенько брала на себя починку одежды друга, таскала его к себе в дом обедать или ужинать и вообще как могла опекала. Родители Лады воспринимали мальчика как своего. Отец Всемила давно шутил что через пару лет зашлёт к Ладе сватов, потому что невесту себе его сын нашёл себе сызмальства.

Узкая тропинка постепенно стала шире, а потом и вовсе перешла в хорошо протоптанную дорожку, луна светила ярко, дети шли не торопясь, и ничего не опасаясь. У городских стен тоже ходили хороводы, то там, то тут была слышна гармонь и разномастное пение.

— Смотри, княжна, — кивнула Лада на одну из девушек.

— И чего? — хмыкнул Всемил. — Там вон и Верейка — воеводы дочка, да там целый хоровод боярских девок.

— Платье у неё красивое, — Лада вздохнула. — Дорогое, наверное.

— Само собой дорогое, княжна же. Да ладно тебе, не грусти, тебе отец не хуже купит, когда время придёт. Даже лучше.

— Куда уж лучше, — Лада тяжело вздохнула.

— Конечно лучше, — уверенно заявил Всемил. — Вырастешь и будешь самой видной невестой.

Мальчика знал что у Лады её красота — больное место. Лада была младшей дочерью в семье княжеского ювелира. Старшая её сестра была писанной красавицей, вторая — обычной, как большинство девок в городе, а вот третья дочь Никиты Яснокаменого внешностью пошла в отца, имевшего крупные, грубоватые черты лица. Лада очень боялась, что ежели закономерность сохранится, то она станет совсем дурнушкой и замуж её никто не возьмёт.

— Так уж и лучшей, — кокетливо бросила Лада, но удовлетворённо улыбнулась и пошла к воротам.

Всемил покровительственно усмехнулся, ему, с высоты его тринадцати лет уже было понятно, что Ладе просто нужно подтверждение того, что она хорошенькая, и он охотно заверял лучшую подружку, что она раскрасавица. И при этом почти не кривил душой.

В городе шума гулянок было почти не слышно, дети неспешно шли к центру, где располагались их дома. Они планировали завтрашний поход по ягоды.

— Ой, смотри, — Всемил дёрнул Ладу за руку, в тень ближайшего дома. — У тебя не спят.

— И у тебя тоже, — кивнула Лада на соседний дом. — Ой, чует моё сердце, попадёт нам.

— Не бойся, всё будет нормально. Сейчас через забор перелезем, в окошко тебя подсажу и скажешь что спала спокойно.

— А ты?

— И я через окно.

— Вот я вам сейчас дам через окно, — раздалось у детей над головой.

— Ой–ой–ой, — заверещала Лада. — Дядька Слав, ухо оторвёшь. Ухо. Больно же, дядька Слав.

— Ах вы засранцы, волчата неблагодарные, это где же вас посреди ночи носило?

— Гуляли мы, — Всемил пытался повиснуть на руке у отца, потому что он хоть и не верещал как Лада, но ощущение что ухо, за которое его держали, оторвётся, действительно было.

— Дядька Слав, это я виновата, это я Всемила гулять потащила, — затараторила Лада. — Мне хотелось посмотреть как молодёжь гуляет.

— Не верю, — усмехнулся Слав. — Сама бы ты не решилась. Никита, — крикнул он, подходя к воротам Ладиного дома. — Держи пропажу свою.

— Где же ты их нашёл? — из дома выбежала мать Лады.

— Да тут недалеко, домой вертались. Гуляли они.

— Тётя Лебедь, это я виноват, это я Ладушку увёл, — поспешно сообщил Всемил. — Она не хотела.

— Не правда, — Лада ткнула приятеля в бок кулаком, сердито заиграв бровями. — Дядька Слав, да отпусти же, я не хочу лопоухой остаться.

Мужчина выпустил уши детей, но тут же перехватил сына за руку и очень своевременно, потому что Всемил едва его отпустили тут же попытался удрать.

— И где же это вас носило? — поинтересовался вышедший из дома Никита Яснокаменый.

— За стены ходили, хороводы смотреть, — не моргнув, соврала Лада. — Парни там красивые.

— И девки тоже ничего, — поддержал версию Всемил.

— Что‑то я тебя у хороводов не видела, — к воротам вышла старшая сестра Лады. — Проньку Травникову видела, Дару кузнецову видела, а вас нет.

— А ты сама что на гулянке делала? — возмутилась Лада. — Замужним женщинам там быть не положено. Вот муж‑то твой обрадуется, когда приедет.

— А её там не было, брешет она, — заявил Всемил.

— Вот я тебе сейчас дам, брешет, — рассердилась девушка и попыталась даль мальчишке по губам, но помешала Лада, загородившая собой друга.

— А откуда у тебя в волосах иглы еловые? — вдруг спросила мать Лады.

— Да… э–э–э, — девочка никак не могла придумать что бы соврать.

— В лесу были, — всплеснула руками женщина.

— Ели же ближе к озеру растут, — хмурясь, произнёс отец Всемила. — Вы что, к озеру ходили? — вдруг догадался он. Свободной рукой Слав снял ремень.

— Дядька Слав, не надо, — закричала Лада, но остановить порку уже не могла, а потом её мать, схватив хворостину, принялась стегать девочку.

Ладу не держали, поэтому она бросилась в дом, спасаясь от разозлённых родителей. Её, конечно, всё равно догнали, вытащили из‑под кровати, и выпороли. Мать девочки кричала, плакала скорее от страха за то, что произойти могло, и била до тех пор, пока за Ладу не вступился отец.

— Будет тебе, — он мягко но уверенно взял жену за плечи и вывел из комнаты дочери. — Всё, успокаивайся. Воды принесите, — велел он старшим дочерям.

— Там же русалки, — плакала Лебедь Яснокаменая, — А если бы уволокли, а волки? А если бы человек злой.

— Никто их не уволок, никто не обидел, — гладил жену по волосам Никита. — Ты достаточно её наказала.

— А тебе жалко? — Лебедь оттолкнула мужа. — Это всё ты. Это ты её балуешь. А она девка, её в строгости держать надо. А ты ей во всём потакаешь, всё ей позволяешь.

— Ну дети же, — вздохнул Никита. — Ну вспомни себя в её возрасте.

— Я в её возрасте дома сидела, и ночью носа из дома высунуть даже не думала. А Лада мало того что ночью ушла, так ещё и в лес, к озеру, — женщина снова сорвалась на крик.

— Она больше не пойдёт, — старшая из дочерей Лебеди подала матери воды. — Ты её хорошо проучила, надолго запомнит.

— Это всё Всемил, это он её подстрекает, — всхлипнула женщина.

— Я давно говорю, запретить им видеться надо, — заявила старшая из дочерей ювелира. — Не доведёт до добра эта дружба.

— Хватит, — оборвал Никита. — Всемил хороший парнишка. Всё, идите‑ка спать, я Ладой я сам поговорю.

Лада сидела в самом дальнем углу и плакала. У неё всё болело, мать била от души, не особо выбирая куда хворостину приложить, поэтому теперь на руках, плечах и спине набухали широкие красные полосы.

— И как же вас угораздило‑то в русалочью неделю на озеро пойти? — спросил Никита, тяжело садясь на стул около кровати дочери.

— Это я виновата, это я Всемила уговорила, — пролепетала Лада. — Дядьке Славу скажи что я, он же Всемила до смерти изобьёт. Я русалок посмотреть хотела.

— Посмотрела? — мужчина вздохнул.

Девочка кивнула в ответ.

— И было ради чего рисковать?

— А мы не рисковали, русалки на русалочьей неделе никого не топят. И близко мы не подходили, издалека смотрели.

— Дались тебе эти русалки.

— Они красивые.

— И что? Нежить ведь. И красота у них мёртвая, фальшивая. Красота у них для приманки, видимость это. Это как стёклышко против бриллианта, понимаешь?

— А всё равно красивые, — тихо отозвалась Лада, вытирая кулаком нос. — И парни там были.

— Парни, — усмехнувшись, покачал головой Никита. — Не рано тебе ещё на парней‑то заглядываться? И потом тоже ведь нежить.

— Нет, там обычные парни были, Мирон был и другие. Они любиться с русалками приходили, — доверчивым шёпотом сообщила она.

— Вот ведь, — сплюнул Никита и замолчал, вспомнив, как когда‑то давно и его друзья бегали к озеру на русалочьей неделе. И его звали, да он струхнул. Потом слушал рассказы друзей, жалел очень, но сам пойти так никогда и не решился.

— Ты к дядьке Славу сходи, — попросила девочка. — Скажи что это моя идея была. Всемил не хотел идти.

— Так что же не отговорил, — Никита поднялся.

— Я упросила, — Лада с трудом поднялась. — Пожалуйста, сходи. Дядька Слав когда злится, бьёт сильно, а Всемил не виноват.

— Схожу, — пообещал мужчина. — А ты слово мне дай что русалок на картинках смотреть будешь.

— Обещаю, — закивала Лада. — Только ты прямо сейчас сходи, а то он до утра Всемила совсем до смерти забьёт.

— Схожу, — Никита подошёл к дверям, ещё раз обернулся на дочь и вышел.

Убедившись что с женой всё хорошо и старшие дочери всё ещё с ней, ювелир решил пройтись до дома соседа. Но только вышел за ворота, как тут же столкнулся со Славом.

— Никита, не спишь ещё, — обрадовался Слав. — А я к тебе. Ты того, дочь сильно‑то не наказывай. Это мой оболтус её русалок смотреть потащил, она отговаривала.

— Вот как? — Никита усмехнулся.

— Да, ну ты же сам понимаешь, парень. Это у тебя четыре девки, они спокойные, а у меня мальчишки.

— Спокойные, — Никита снова усмехнулся. — Лада вот просила к тебе сходить, сказать что это её идея была к озеру пойти.

— Эка как, — крякнул Слав. — Покрывают друг дружку, значит. Ну да вряд ли это Лада. Я Всемила так выпорол, что он теперь долго гулять не сможет.

— Лебедь Ладушке тоже всыпала не мало, — Никита вздохнул. — Ох, дети, всё‑то им неймётся.

— Да, — задумчиво кивнул Слав. — Ну да ладно, пойду я, мне ещё старших своих дождаться, как бы и они к озеру не пошли, а то ведь с них станется.

Никита улыбнулся, глядя в след соседу. Станется, конечно, дети‑то в отца пошли, а сам Слав до девок ой как охоч был по молодости. И ни один год русалочья неделя без него не обходилась. Может потому и волнуется, знает как опасны могут быть эти развлечения, потому как его самого не раз товарищи с озера обессиленного на руках приносили. Русалки они же не простые девки, а за экзотику платить надо. Может оно и к лучшему что у него четыре девки, — подумал ювелир. — И даже если никто из зятьёв его дела не унаследует, тоже ничего, не факт ведь что сын ювелиром бы стал. Сам‑то он вон по отцовским стопам не пошёл, за что из родного дома и был изгнан. А с девчонками спокойнее. Вот ещё трёх замуж выдаст и будет совсем хорошо. А там, глядишь, уже и внуки пойдут, может кого из внучат его ювелирное дело заинтересует. Точно, вот внукам все свои секреты и передаст, — Никита улыбнулся и пошёл в дом.

Утром Лада сидела за столом насупившись. Сидеть было больно, да и вообще любое движение доставляло массу неприятных ощущений, но мать потребовала чтобы она вышла к завтраку и девочка ослушаться не посмела. У Лебеди Яснокаменой норов был крутой, и негласным хозяином в доме была она. Более мягкий по характеру Никита не противился, благо жена у него ко всему прочему была ещё и умной, и на людях мужа никогда в неловкое положение не ставила. Ну а в кругу семьи ювелир охотно передал бразды правления ей, сам большую часть времени занимаясь работой, которую любил не меньше чем жену и дочек.

— Лада, сегодня Лете помогаешь, — приказала Лебедь, вставая из‑за стола следом за мужем. — Сегодня же Воркуша должна была на кухне помогать, — возмутилась девочка, — я вчера там весь день была.

— И сегодня будешь и завтра, — не терпящим возражений тоном, заявила Лебедь. — А ещё хоть слово услышу, неделю из дома не выйдешь.

Девочка надулась, а потом кинула ложкой в не скрывающую радости Воркушу, за что тут же получила подзатыльник от старшей сестры.

— Ещё раз ударишь, руку отгрызу, — пообещала Лада сестре, и принялась собирать грязную посуду.

— Мам, пап, вы это слышали? — возмутилась Перва, старшая дочь Лебедь и Никиты Яснокаменых.

— Слышали, — кивнул Никита.

— И что? Ей никто ничего не скажет?

— Тебе скажу, — Лебедь вздохнула. — Не нарывайся, а то ведь и вправду отгрызёт.

— А сама не справится, Всемила на помощь позовёт, — хохотнула третья сестра Лады — Дарена. Перва замахнулась чтобы шлёпнуть и её, но девочка увернулась и показала старшей сестре язык.

— Мама, — воскликнула Перва.

— Ты уж определись ты мужняя баба или как, — насмешливо сказала вторая дочь Никиты Воркуша. — Коли мужняя, нечего чужих детей воспитывать и мамкать.

— Что значит чужих? — возмутилась Перва. — Или что раз я замуж вышла я вам теперь чужая? Пап, скажи им.

— Конечно не чужая, — мягко сказал Никита. — Девочки, не ссорьтесь пожалуйста и Ладу не задирайте.

— Ну конечно, Ладу нельзя а меня пожалуйста, — забурчала Перва, но на неё никто уже внимания не обращал.

— Воркуша, ты далеко намылилась? — поинтересовалась Лебедь.

— Так у меня же свободный день, на кухне же помогать не надо. Я хотела погулять сходить.

— А мне кто помогать будет? Вечером гулять будешь, а сейчас бери корзину, на рынок пойдём.

— Вот интересно, наказали Ладу, а делать всё за неё должна я, — бурчала Воркуша.

— Да ладно тебе, — добродушно отозвалась Дарена. — Всё лучше чем Ладе на кухне второй день.

— А нечего было ночью из дома удирать.

— От зависти только желчью не захлебнись, — Дарена тоже встала из‑за стола, у неё, как и остальных её сестёр, тоже было полно дел.

— Ой вы посмотрите на неё, умная какая сыскалась, — Воркуша упёрла кулаки в бока. — Уродина, — крикнула она и тут же получила подзатыльник от вернувшейся матери.

— Ещё раз услышу, выпорю, — пообещала Лебедь и, кинув дочери корзину, пошла к выходу.

Дарена, самая некрасивая в семье, слова сестры услышала, часто заморгала, но не расплакалась, а лишь прикусила губу и пошла помогать отцу.

Лада провозилась на кухне до ужина, но поев и убрав посуду, собрала остатки еды и тихонько выскользнула из дома. Кухарка Лета её не останавливала, она видела как девочка весь день за дружка своего волновалась, как места себе не находила, поэтому и отпустила прикрыть, ежели мать хватится, пообещала.

— Дядька Слав, а Всемил где? — Лада вошла в дом Слава Перелеска без стука.

— И тебе, здравствуй, Лада, — насмешливо сказал старший брат Всемила Любомир, ему было восемнадцать, его совсем недавно взяли из мальцов в дружину и он был очень горд этим фактом.

— Здравствуйте, — поморщившись, сказала Лада. — А где Всемил?

— Наказан твой Всемил, — заявил Слав. — Нельзя к нему.

— Дядька Слав, — умоляюще попросила Лада. — Я только покушать ему дам и всё, я быстренько.

— Нет, я сказал, — мужчина поднялся. — Любомир, а старшего остаёшься, а я в дозор. Лада, иди домой, Всемил наказан, — Слав вздохнул и пошёл к княжескому терему.

— Ты куда собралась? — поинтересовался Любомир, облизывая ложку. — Тебе же сказали нельзя к Всемилу.

— Любомир, — Лада вздохнула. — Ну я мигом.

— Нет, Лада, — парень улыбнулся.

— Ну Любомирушка.

— Эка ты запела. Нет.

— Ну пожалуйста. Всемил там один, ему плохо поди.

— Нет.

— Любомир, — Лада нахмурила брови, совсем как её мать.

— Нет.

— А у меня котлетка свеженькая есть, — решила поторговаться Лада. — Ты с отцом всяко себе таких сделать не можешь.

— Нет, — покачал головой Любомир, хотя котлетку вдруг ужасно захотелось.

— Ну Любомир, — Лада поставила корзинку с едой на стол и умоляюще сложила ладошки. — Ну отвернись, а я проскочу. Ты не виноват будешь, просто не усмотрел.

— Нет, — упрямо стоял на своём парень, хотя готов уже был не то что отвернуться, вообще из дома уйти. Брата ему было жалко, отцу вчера уж очень сурово с ним обошёлся, а подружка братца так и вовсе умиляла.

— Ну Любомир, — продолжала умолять Лада. — Ну позволь.

— Лада, я не могу, ты же сама слышала, отец не велел. Ежели он узнает что я тебя пустил он же и меня выпороть может. Ко мне‑то ты бегать не будешь.

— Я буду, — тут же пообещала девочка. — Ну да только он не прознаёт. Ну хочешь я тебя поцелую?

Любомир захохотал и, махнув рукой, всё ещё смеясь, вышел во двор. Лада тут же прошмыгнула на второй этаж.

Всемил лежал у себя на кровати на животе, на спину было не повернуться.

— Батюшка Небо, — ахнула Лада, увидев что рубаха к спине прилипла.

— Лада, — Мальчишка попытался встать.

— Лежи, — велела девочка. — Да что это дядька Слав так? — запричитала она. — Да на тебе же места живого нет.

— Сам виноват, — Всемил вздохнул. — Надо было внимательнее смотреть, когда возвращались. Я бате сказал что я тебя на озеро пойти подговорил, так что тебя сильно наказать не должны были.

— Всемил, — Лада вздохнула. — А я говорила что это я, чтобы тебя сильно не наказывали.

— Ну Лада, — Всемил всё же сел и ту же сморщился от боли.

— Очень болит? — тихо спросила девочка.

— Да совсем почти не болит, соврал Всемил. — Просто сел неудачно.

— Я тебе покушать принесла, — Лада принялась доставать из корзинки еду.

— Спасибо, — Всемил, не сходивший вниз целый день был дико голоден. Лада сбегала на кухню, принесла ему молока. Мальчик ел очень осторожно, стараясь двигаться как можно меньше. Спина болела невероятно и даже смена положения ситуацию не меняла.

— Всемил, дай‑ка я тебя посмотрю, — хмурясь, попросила Лада. — Рубаху задери.

— Лада, да не надо.

— Не спорь со мной, — подражая матери, велела девочка. — Рубаху снимай и ложись. Матушка Земля, — ту же ахнула девочка.

— Чего там? — Всемил повернулся, пытаясь хоть что‑то разглядеть.

— Да дядька Слав вообще ума лишился, — продолжала поражённо Лада. — Ты лежи, не вставай, а я сейчас, — девочка бросилась к себе домой.

— Мама, мамочка, — завопила она, ворвавшись.

— Ты где была? — нахмурилась Лебедь. — Разве я не запретила тебе из дома выходить.

— Мамочка, это потом, а сейчас пойдём со мной, Всемилу помочь надо, а я сама не знаю как. Ну пожалуйста, давай ты потом на меня ругаться будешь, а сейчас пойдём, мама.

Девочка была в таком отчаянии что Лебедь даже испугалась.

— А что со Всемилом?

— Там… Там… отец его высек, да так, …, — Лада задыхалась от переполняющих её эмоций. — Ему спину надо обработать чем‑то, там воспаляться всё начало, до мяса там всё.

— Ох ты ж святые боги, — нахмурился Никита.

— На кухне горшок с травами возьми, — приказала Лебеди и накинула на голову платок. — Я быстро, Никитушка.

— Может мне с вами? — поднялся мужчина.

— Не надо, — деловито сказала вернувшаяся с кухни Лада. — Дядька Слав в дозор ушёл, а Любомир с мамой спорить не станет.

— Пошли, — Лебедь забрала у дочери слишком большой для неё горшок, где они травы хранили и пропустила девочку вперёд.

Увидав вернувшуюся Ладу, Любомир хотел было не пустить девочку, но шедшая за ней Лебедь его озадачила. Он растерялся и не сказал ни слова, когда гостьи вошли в дом и поднялись в комнату Всемила.

— Батюшка Небо, — покачал головой Лебедь. — Любомир, воды поставь, Лада, бегом за лекарем, сами мы тут не справимся.

— Ох, — воскликнула девочка, но тут же убежала звать врача, старший брат Всемила тоже поспешил вниз, выполнять данное ему поручение.

Лада вернулась одна, лекарь обещал прийти как только навестит кого‑то из своих пациентов, но раньше доктора вернулся Слав.

— Это что такое? — спросил он, войдя в дом, где девочка помогала Любомиру заваривать травы, отобранные матерью. — Лада, я тебе что велел? Вот сейчас не посмотрю на то что ты не моя дочь и выпорю.

— Не выпорешь, — Лада повернулась и упёрла руки в бока. — Ты, дядька Слав, вообще совесть потерял, — заявила она. У Слава открылся рот от удивления, никогда его ещё таким тоном не отчитывала десятилетняя соплюха. — У тебя что, сыновей много? — продолжала Лада. — Всемил лишний? Ты с чего это его до полусмерти запорол? Ну наказал бы, но так‑то зачем?

— Ты меня ещё учить будешь? — поражённо спросил Слав. — Вот я тебя сейчас…

— Батя, не трогай её, — вступился за девочку Любомир. — Перестарался ты вчера со Всемилом, плохо ему совсем, тётка Лебедь велела лекаря позвать.

— Лебедь? — Слав нахмурился. — Она там? — он стремительно пошёл наверх.

— Отчаянная ты, — Любомир снял котелок с водой с огня. — Сейчас бы сама под раздачу попала. Лежали бы с Всемилом рядышком, попами кверху.

— Ой как страшно, — фыркнула Лада, хотя понимала что Любомир прав, дядька Слав и её вполне мог ремнём отходить, но девочка была так зла, что пока не жалела ни об одном сказанном слове.

— Тебе поцелуй сейчас отдать или потом? — спросила она, чтобы сменить тему. — Ну что ты ржёшь? Любомир, прекрати.

— Потом отдашь, — всё ещё смеялся парень. — Вот подрастёшь немного и отдашь.

— Просто я не люблю в долгу оставаться, — Лада отвернулась, задрав носик.

— А я целоваться со взрослыми девками предпочитаю, — возразил Любомир. — Вот повзрослеешь, я с тебя должок и потребую.

— Если не забудешь, — хмыкнула девочка. — Я напоминать не стану.

— Я не забуду, — улыбнулся Любомир. — Вроде заварилась трава, давай сливать.

Пока отвар переливали да остужали, пришёл лекарь. Всемила измазали мазями, напоили отварами, а Славу в очередной раз вычитали за жестокость.

— Лебедь, ну что ж вы всё из меня деспота делаете. Ну перестарался малость. Ну так и он не тарелку разбил и не курицу соседскую раздавил. Ты вон Ладу тоже выпорола.

Лада опустила закатанный рукав рубашки, прикрывая след от хворостины на руке.

— Меру все же знать надо, — тихо сказала женщина, уводя Слава за локоть из комнаты. — Ты же не хочешь чтобы мальчишка из дому сбежал?

— Конечно не хочу.

— Жениться тебе надо, дядька Слав, — заявила Лада, спускавшаяся вслед за взрослыми.

— Тебя не спросили, — Лебедь усмехнулась. — Пойди дружку своему воды принеси, пусть у кровати стоит, проснётся, пить захочет.

— Угу, — Лада перепрыгнула через оставшиеся ступеньки и по–хозяйски принялась выбирать кувшин, а потом и вовсе отправила Любомира за водой, тот, как ни странно, подчинился не споря.

Когда Лебедь и Лада ушли, Слав сходил проведать младшего сына. Тот тревожно спал, постанывая во сне.

— Хорошо что Лада настырная такая, — тихо сказал он, спустившись вниз. — Что она тебе пообещала за то чтобы ты её наверх пустил?

— Да много чего, под конец поцеловать пообещала, — Любомир улыбнулся.

— О, против этого даже я бы не устоял, — Слав тоже слабо улыбнулся, впервые за вечер. — И как?

— Что как?

— Поцелуй получил?

— Нет, конечно, она же ещё ребёнок. Я ей возврат долга отсрочил.

— Тоже дело, только смотри, потом и Всемил тоже вырастет, вряд ли ему понравится, что его подругу другой целует. Хорошая девка будет, лучшей жены Всемилу и не пожелаешь. Ищи себе такую же.

— Десятилетнюю? — насмешливо уточнил Любомир.

— Такую же боевую, которая за тебя горой встанет, ежели что. Через шесть лет зашлю к Никите сватов, поженим их, и будет у меня наконец‑то дочка.

— Может мы с Ратибором раньше женимся. Или ты нас уже вообще со счетов списал?

— Ратибора списал, — Слав вздохнул. — Ему уж третий десяток, а девки у него на последнем месте.

— Зато дружинник он отменный, — возразил Любомир. — Гордиться таким сыном надо.

— А я и горжусь, но всё должно быть поровну. На службе — служи, а вне службы — жизнь свою не прожигай, а строй как положено. А у него одна служба на уме. Как мать умерла, так вообще из дружинной избы не вылезает. Ты таким не будь, Любомир, — попросил он сына, и было в голосе Слава столько отчаяния, что Любомиру стало жаль отца.

Тут сверху что‑то упало и раздался крик Всемила. Слав бросился в комнату сына. Оказалось что во сне Всемил упал с кровати и теперь сидел на полу и плакал от боли, а ещё больше от стыда.

— Ну что ты, Всемилушка, — Слав аккуратно поднял сына и уложил в кровать.

— Как дитё малое, — Всемил отчаянно тёр глаза, надеясь что ни отец, ни брат слёз его не заметили.

— И взрослые бывает падают, — утешал его отец, гладя по непослушным золотистым волосам. — Дружинники знаешь иногда как с полатей летают? У–у–у, особливо когда устанут сильно или болеют. Ты прости меня, Всемилушка, — тихо попросил он. — Просто испугался я за тебя. Опасные они, русалки.

— Ничего они не опасные, — буркнул мальчишка. — Вон парни наши к ним ходили и не просто посмотреть, между прочим.

— Глупый ты ещё, — вздохнул Слав. — Русалки они силу жизненную тянут. Вот не приди к озеру эти идиоты, они вас бы наши и что тогда? Русалки и так людей чуют, а уж в русалочью неделю… Послушай своего старика, Всемил, живые девки куда лучше русалок.

— Ты сам к русалкам ходил? — догадался мальчишка.

— Когда‑то ходил, — вздохнув, признался мужчина. — Утром меня на руках друзья приносили, и я потом несколько недель встать не мог, пока силы не вернулись. Не стоит то удовольствие таких жертв. Не повторяй моих ошибок. Были случаи когда от озера мужики не возвращались, до смерти их залюбливали русалки.

Всемил хотел было возразить что Мирон довольно резво от русалки уходил, но потом вспомнил второго парня, который после любви с лоскотухой лежать под ёлкой остался.

— И Ладу ведь за собой потащил, — продолжал Слав. — Случись что, погибли бы оба. Ты её защищал бы, она бы без тебя убегать не стала. А тебе Ладу беречь надо, она же девочка, — он потрепал сына по волосам.

— А я и берегу, — буркнул Всемил.

Слав горько усмехнулся, поправил мальчику подушку, подставил стул к кровати, чтобы Всемил снова упасть не мог, и пошёл вниз. Он сидел и смотрел в тёмное окно, а потом понял, что ему ужасно хочется самому сейчас пойти к озеру. Слав даже встал, но у двери тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, ему нельзя. Отгулял он своё. Сейчас у него сыновья, и его долг вырастить их достойными людьми. Мужчина с тоской посмотрел на тёмную улицу, закрыл дверь и пошёл спать. Боги были добры к нему, за недополученное удовольствие они наградили Слава прекрасными снами, где русалки были краше некуда, вода тёплой, ласки нежнейшими, а любовь русалочья совершенно безобидной, сил не отнимающей.

День шёл за днём, месяц за месяцем, год за годом. Дети росли, их родители старели. Когда Всемилу исполнилось шестнадцать, его взяли мальцом в дружину. Лада искренне радовалась за друга и, наплевав на насмешки подруг, продолжала бегать к нему домой или в дружинную избу. Всемил на смешки товарищей тоже внимания не обращал, а того кто Ладу оскорблять пытался — бил себя не жалея, не взирая на возраст и положение обидчика. Очень скоро дружинники привыкли к девочке и стали, как и остальные, воспринимать её как невесту Всемила, пусть ещё и маленькую. Всё свободное время Лада и Всемил проводили вместе. Иногда в компании друзей мальчишки, иногда просто вдвоём. Не смотря на все запреты и наказания они ещё несколько раз бегали к озеру на русалочьей неделе, в последний день осени, пробирались на кладбище, чтобы посмотреть как покойники из земли вылезают. Правда так ни разу ничего и не увидели, то ли ночь была выбрана не та, то ли место не подходило, но ребятам ни разу не повезло, и никто из могил при них не вылезал.

— Враки это всё, — заявил тогда Всемил. — Сказки для детишек малых.

— А вот и не скажи, — возражала Лада. — Просто нам не повезло. Может они не каждый раз вылезают. А может у нас жрец такой хороший что хоронит как надо и они упокаиваются навеки.

— Сказки, — возразил Всемил.

Лада спорить не стала, но и мнения своего не поменяла. И вообще‑то она была очень рада что ни один покойник своего места покинуть не решился, пусть уж лучше спят в земле спокойно.

Лада с Всемилом часто не сходились во мнениях, но никогда из‑за этого не ругались. Всемил бывало подшучивал над подругой из‑за чего‑нибудь, но девочка не обижалась. Она утешала себя тем что мужчинам надо чувствовать себя правыми, а женщина должна быть мудрой и лишний раз промолчать. И Лада очень старалась быть мудрой и не спорила.

— Лада, — Всемил ворвался в дом ювелира Яснокаменого без стука. — Здрасте, тётя Лебедь, здрасте, дядя Никита, — выпалил он. — Ладушка, меня в отряд что в Быстроград едет, берут.

— Да ты что? — ахнула Лада. — И ты поедешь? — с надеждой что Всемил скажет нет, спросила она.

— Конечно, поеду. Быстроград же, — восторженно сказал мальчишка, даже не заметив что Лада расстроилась. — Там же кентавры и дриады и говорят даже драконы.

— Не знала что мальцов в эту поездку берут, — Лебедь бросила быстрый взгляд на дочку, она‑то в отличие от Всемила, всё прекрасно видела и понимала.

— А меня в дружину переводят, — расцвёл Всемил. — Раньше всех. Воевода сказал я способный. К тому же Любомир тоже едет, так что решили что мне тоже можно. Дядя Никита, я Ладу заберу, ладно? К полуночи верну, обещаю.

— Уж верни, — усмехнулся Никита.

— Глупостей не наделай, — тихо сказала дочери Лебедь. — Он через годик вернётся, тогда и успеется, а сейчас не спеши.

Лада только вздохнула и пошла переодеваться.

Ладе было уже пятнадцать, она ощущала себя взрослой девушкой, только вот почему‑то родители считали иначе. Некоторые подружки её уже с девичеством простились, а у них со Всемилом всё как‑то до этого не доходило. Но Лада и сама не особо рвалась с невинностью распроститься, а Всемил её берёг и опыта предпочитал набираться с другими не столь ему дорогими девицами.

Через месяц полсотни дружинников и Всемил в их числе, уехали в далёкий город Быстроград, в знак дружбы между князьями и для установления крепких дружеских отношений.

Лада тосковала, потом от Всемила пришло письмо и девочка перечитывала его каждый вечер. Потом пришло второе письмо, потом третье. Всемил писал часто и подробно, он описывал всё что было по дороге к Быстрограду, потом сам город и его чудеса. Одно из писем парня почти полностью было посвящено кентаврам, Всемил был от них в таком восторге, что просто не мог не поделиться им с лучшей подругой. Лада читала, радовалась или печалилась вместе с Всемилом и тут же садилась писать ответ. Она писала ему о последних городских новостях и сплетнях, об отце, потому что дядька Слав сам писем писать не любил. Но потом письма стали приходить всё реже, не до того стало Всемилу. А после стало ясно что через год дружинники не вернутся. Лада совсем затосковала. Так прошёл ещё год.

* * *

— Дружинники из Быстрограда возвращаются, — крикнул посланный из дружинной избы малец и тут же убежал дальше новость сообщать.

— Батюшка Небо, — Лада уронила тесто, которое месила и всплеснула руками, образовав вокруг себя облачко из муки. — Всемил возвращается.

— Беги уже, — улыбнулась ей служанка Лета. — Столько ведь ждала.

— Спасибо, — Лада вытерла руки о передник, и поспешила к себе в комнату. Там она сменила платье, переплела косу, критически осмотрела себя в зеркале. Отражение девушку вполне устроило, и она побежала к городским воротам.

Пятьдесят дружинников гордо восседая на конях, въезжали в город. Их встречали радостными криками и цветами. Лада глазами нашла Всемила и прижала руки к сердцу. Какой же он стал. Возмужал, окреп, а красавец какой. Тут Всемил подругу заметил и счастливо ей заулыбался. Когда старшина отряда дал приказ спешиться, и разойтись, Лада бросилась на шею другу.

— Ладушка, — Всемил закружил подругу. — Какая же ты стала. Дай я на тебя посмотрю, — он отстранился на расстояние вытянутой руки. — Ох, хороша. Небось всем мужикам в городе голову вскружила?

— На что мне все мужики? — заулыбалась Лада. — Устал с дороги?

— Не очень. Сегодня как встали, так я всё о пирожках мамы твоей вспоминал. Не делала тётка Лебедь сегодня пирожков?

— Я делала. Или моих пирожков тебе не хочется?

— Шутишь, твои ещё лучше, — не задумываясь соврал Всемил, хотя откуда ему было знать научилась ли Лада готовить так же хорошо как её мать. Но обижать подругу он не хотел и поэтому из рук Лады съел бы даже пироги с тиной болотной. Съел бы и похвалил.

— Я принесу, — Лада улыбнулась. — Ты сейчас домой?

— Да, нас до завтра отпустили.

— Вечером наверняка в вашу честь гуляния будут, — девушка затеребила конец косы.

— Хорошо бы. Пойдёшь со мной?

— Пойду, — девушка опустила глаза, и на её щеках заиграл румянец.

— Ох Ладушка, — Всемил сгрёб подружку детства. — Как же я без тебя скучал.

— Раздавишь, — смеясь, стала отбиваться Лада. — Ой, дядька Слав, — Лада только теперь заметила что отец Всемила стоит у них за спиной. — Ну что же ты?

— Да вот жду пока он с тобой, краса моя, наобнимается. С красивой девкой всяко приятнее обниматься чем со стариком отцом.

— Батя, — Всемил раскрыл руки.

— Иди сюда, малой, — Слав обнял сына.

— А ты совсем взрослой стала, Лада, — заметил Любомир, который с отцом уже успел поздороваться и теперь ждал пока тот с Всемилом закончит.

— А ты вот не изменился, — кокетливо отозвалась девушка.

— Да с чего бы мне? — усмехнулся Любомир.

— Ну Всемил вот поменялся.

— Ну так Всемил мальчишкой сопливым уехал.

— И вовсе не сопливым, — тут же ощерилась Лада. — И вообще, проси богов чтобы он у тебя девок уводить не стал.

— А ты на что? — усмехнулся мужчина.

Лада хмыкнула, но возражать не стала. Действительно, зачем Всемилу девок у брата отбивать, когда она есть.

Дома Лада сразу бросилась на кухню, готовить для Всемила пирогов, а едва они испеклись, стала собирать корзинку с едой. Она положила туда не только пирожков, но и котлет и мяса копчёного и рыбки солёной.

— Ой смотри, погонит тебя прочь с такой корзиной жена Слава, — усмехнулась служанка Лета.

— С чего бы? — нахмурилась Лада. Вообще‑то про новую жену дядьки Слава она действительно забыла. А ну как той и правда не понравится, что Лада со своей стряпнёй пришла? — Погонит, значит Всемил к нам ужинать придёт, — решила она и отправилась к другу.

— О, Ладушка, — обрадовались ей мужчины. Дома был даже Ратибор, старший сын Слава, который семью навещал не часто. А вот мачехи ребят не было.

— А пахнет как, — Всемил забрал у девушки корзину и тут же стукнул Любомира по руке. — Не лезь, это мне.

— А ты не треснешь? — беззлобно поинтересовался Любомир.

— Нет, я специально местечко оставил, — Всемил погладил себя по животу.

— Я на всех положила, — улыбнулась Лада.

— Слыхал, — Любомир отобрал у младшего брата корзину и выудил оттуда котлету. — М–м–м, вкусно, — сказал он с набитым ртом и передал корзину Ратибору.

— Неужто сама готовила? — спросил Всемил, получив корзину обратно, после того как она прошла через все руки.

— Конечно сама, — надулась Лада. — Я умею. И не хуже матери.

— Даже лучше, — заявил Всемил. — Превзошла ты Лебедь.

— Точно, — поддакнул дядька Слав. — Лучше невесты не сыскать, — он глянул на Всемила.

— Согласен, — кивнул тот и выудил из корзины кусок солёной рыбы.

— Рыбу Лета солила, — смущаясь, призналась Лада.

— Передай ей что вкусно очень, — с набитым ртом, попросил Всемил. — Там ещё пирожки остались? — сунул он нос в уже пустую корзину. — Вот проглоты.

— Да кто бы говорил, — усмехнулся Ратибор. — Обожрёшься ведь.

— Считай что мы тебя спасли, — поддержал брата Любомир.

— Ой спасители, — шутливо поклонился Всемил. — Сказали бы лучше, что так вкусно, что сами остановиться не могли.

Лада не вмешивалась, она только польщено улыбалась, прибирая со стола посуду.

— Ладушка, ты оставь это, Дара перемоет, — сказал Слав.

— Да мне не трудно, — Лада быстро расправилась с грязной посудой. — Ну, вроде всё, — она огляделась вокруг. — Пойду я тогда.

— Гулять не передумала? — спросил Всемил.

— Нет, зайди за мной, как соберёшься, — девушка упорхнула к себе.

— Эх, хороша невеста, — причмокнул дядька Слав.

— Точно, повезёт кому‑то, — согласно кивнул Всемил. — Пойду я рубаху нарядную поищу, — заявил он и ушёл, не заметив удивления на лицах отца и братьев.

— Кому‑то? — утонил Слав, хотя Всемила уже не было в комнате. — Любомир, скажи в Быстрограде у него кто‑то остался? Девку я имею в виду.

— Да нет, — пожал плечами Любомир. — Крутил он со многими, но ничего серьёзного, мы же знали что домой вернёмся.

— Я думал он Ладу сватать будет, — растерянно сказал Ратибор.

— Вот и я так думал, — хмыкнул Слав. — Она же его ждала, парней от себя гоняла, ни с кем не гуляла.

— Может одумается? — предположил Любомир. — Лада дюже хорошенькой стала.

— Губы не раскатывай, — строго велел Слав, вставая из‑за стола. — Конечно одумается, они с малолетства друг за друга сговорены. Пообвыкнется Всемил немного дома, да сватов к Никите зашлём. Нечего тянуть, а то уведут девку, — Слав ушёл, а Ратибор и Любомир переглянулись.

— Что‑то не похоже чтобы Всемил хотел на ней жениться.

— Да он вроде скучал по Ладе, — Любомир почесал затылок. — Письма ей писал, подарки перед отъездом искал.

— Ну дак ты же сам слышал, он сказал кому‑то повезёт, значит сам он в жёны её брать не собирается.

— Странно это, — покачал головой Любомир. — Не понимаю я ничего.

— Ладно, время покажет, — Ратибор встал. — Пошёл я, бывай, — он хлопнул брата по плечу и отправился к себе, в дружинную избу. Любомир поразмышлял ещё немного, но ни до чего не додумался и отправился переодеваться, идти на праздник абы в чём он тоже не собирался.

На главную площадь города, где начинались гуляния, Лада вошла под руку со Всемилом. Девушка была совершенно счастлива. Их пара была самой красивой, на Всемила смотрели почти все девушки, даже те кто со своими парнями пришли, но Лада не сердилась, пусть смотрят, лишь бы руками не трогали.

Заиграла музыка, и Всемил закружил подругу в танце. Лада смеялась, танцевала и ей казалось что счастливее неё нет никого на свете.

— Лада, ты бы уступила Всемила другим девушкам, все же потанцевать хотят, — насмешливо попросила Ладу Велеса, младшая княжеская дочь, когда парень отошёл на минутку к друзьям

— Обойдутся, — усмехнулась Лада.

— Жадина, — беззлобно улыбнулась Велеса.

— Я его два года ждала, — возразила Лада. — Сам захочет ещё с кем танцевать, удерживать не буду, а так, — она лукаво улыбнулась.

— Лада, — позвал Всемил. — Скажи, а вон там в красном платье кто? — мужчина кивнул на противоположную сторону площади.

— Злата, кузнеца нового дочка. Они полгода как приехали.

— Злата, значит. Миленькая, — Всемил поправил рубаху и подкрутил усы. — Познакомишь?

Велеса испуганно взглянула на подругу, Лада растеряно смотрела на приятеля, а потом не сразу, но согласно кивнула.

— Пошли, — она взяла Всемила под руку.

Лада представила Всемилу Злату и её подружек, а потом отошла в сторонку и с ужасом наблюдала как её Всемил заигрывает с другой девушкой. Она смотрела, как он пригласил Злату на танец, потом на следующий, как он угощает её печёными яблоками и конфетами. На третьем танце, когда Всемил прижал к себе Злату чуть сильнее, чем то требовалось, Лада не выдержала и бросилась домой.

— Ладушка, ты чего? — удивился возвращению дочери Никита.

— Лада? — Лебедь сразу поняла что что‑то случилось. — Ладушка, — она побежала за дочерью наверх.

— Всемил? — спросил Никита, вбегая в светёлку за супругой. — Он тебя обидел? Оскорбил?

— Он… Он… — Лада плакала. — Он со Златкой танцует.

— Милая, ну подумаешь, потанцевал немного с другой, — облегчённо выдохнул отец девушки. — Ты же знаешь, Всемил от тебя без ума.

— Он яблоки ей покупал, — обиженно возразила Лада. — Ей, не мне, на меня он больше даже не взглянул. А ещё он сказал, что она миленькая.

Супруги Яснокаменые переглянулись.

— Детка, может он тебя просто дразнит? — предположил Никита, хотя и сам понимал что версия дурацкая.

— Нет, он сам меня попросил с ней его познакомить, — Лада упала на подушки, зарыдав ещё сильнее. — Меня. С другой. Как он мог? Я так ждала…

— Лада, — Лебедь нахмурилась и подняла дочь за плечи, тряхнув её как следует. — Вспомни о гордости. Если мужчина предпочёл тебе другую, ему же хуже.

— Это не мужчина, это Всемил, — закричала Лада. — Мой Всемил.

— Тогда борись за него, — Никита вздохнул. — Только мать права, о гордости не забывай. Ты лучше любой Златки.

— Я лучше, — Лада вытерла мокрые от слёз щёки. — И он мой. Я его никому уступать не собираюсь.

— Вот и славно, — Лебедь горько вздохнула. — Пойди умойся и спать ложись, утро вечера мудренее.

— Ну нет, я обратно на площадь пойду, — Лада решительно поднялась. — Пусть Златка не радуется раньше времени.

— Ох не нравится мне всё это, — пробормотал Никита, когда Лада приведя себя в порядок убежала.

— И что это на Всемила нашло? — Лебедь взяла мужа под руку и вместе с ним села на ступеньку крыльца. — Может правда дразнит? Но зачем?

— Да кто ж его знает.

— Ох, кабы Лада глупостей не наделала, — Лебедь нахмурилась.

— Вразуми её матушка Земля, — Никита коснулся ладонью земли. — Маленькие детки, маленькие бедки, — вздохнул он. Лебедь ничего не ответила.

— Всемил, — Лада решительно втиснулась между другом и Златой. — Там сладости заморские продают, пойдём попробуем.

— Злата, пойдёшь с нами? — спросил Всемил.

— Не пойдёт, — успела опередить положительный ответ Златы Лада. — Её вот ждут, — она неопределённо кивнула. Всемил посмотрел туда куда Лада указала и заметил нескольких дружинников, смотрящих на него и девушек.

— Это не меня, — воскликнула Злата, но было поздно, Лада уже увела Всемила и он не услышал.

— Ты не сказала что у неё кто‑то есть, — Всемил вздохнул.

— А ты не спрашивал, — проворковала девушка. — Ой, смотри колечки какие.

— Твой отец лучше делает, — заявил парень.

— Конечно лучше, — согласилась Лада. — Да только он с золотом да серебром работает, а это просто колечки, каждый день носить.

— Лучше одно иметь, но стоящее, — Всемил пошёл дальше. Лада вздохнула и поспешила следом.

— А это случаем не Добрыни Кривого дочь? — спросил Всемил, когда они с Ладой, сидя на чьём‑то заборе, ели купленные сласти.

— Она, — Лада скрипнула зубами.

— Ты подумай, — хмыкнул Всемил. — А таким заморышем была.

— Она и сейчас заморыш.

— Да ладно тебе, — Всемил улыбнулся. — Не наговаривай.

— Мне лучше знать, — возразила Лада. — Нормальному мужику в её сторону смотреть не стоит. Да и отца её вспомни, он‑то за эти два года не похорошел и лучше не стал.

— Вот уж точно, — хрюкнул от смеха Всемил.

Лада удовлетворённо кивнула, только брови её мимолётно к переносице сошлись. Не нравилось ей совсем что Всемил на других девок заглядывается, будто её и нет совсем.

— Пойдём ещё потанцуем, Всемилушка, — попросила она.

— Пойдём, — Всемил спрыгнул с забора и осторожно снял с него Ладу. Девушка улыбнулась и обвила его шею руками.

— Какой ты сильный стал.

— Да ты лёгенькая, — улыбнулся парень. — Я тебя на руках через весь город пронести смогу, а потом обратно. И даже не запыхаюсь.

— Ой хвастун, — Лада ласково потрепала кудри Всемила.

— Проверить хочешь?

— Хочу, но не сейчас. Сейчас танцевать хочу.

— Твоё желание для меня закон, — Всемил был рад что Лада отказалась. Всё же через весь город туда и обратно это он погорячился. Вот никак у него не получалось язык за зубами держать, вечно прихвастнуть старался.

Домой Лада вернулась под утро, Всемил проводил её до калитки и ушёл. Девушка смотрела ему вслед, и улыбка сползала с её лица. В доме было тихо, все уже спали. Лада стараясь не шуметь, пробралась в свою комнату и легла. Она старалась не плакать слишком громко, чтобы Дарену не разбудить, но слёз сдержать не могла. Надо было быть полной дурой чтобы не понять что не нужна она Всемилу, весь вечер он на других девок засматривался, будто выбирал. А Лада дурой не была.

В последующие дни и недели Лада умудрилась наговорить Всемилу гадостей почти про всех девушек в городе. Эту назвала гулящей, тут безрукой, третью уродиной. Иногда, когда она оговаривала хороших девушек, ей становилось стыдно, но Лада вспоминала что если она скажет что‑то хорошее, то Всемил уйдёт и добавляла ещё чего‑нибудь гадкое. Она плакала каждую ночь, возвращаясь после прогулок с Всемилом, и не понимала, ежели она ему не нужна, то зачем приходит, зачем с собой зовёт. А если нужна, то почему с её помощью другую себе ищет.

Не понимала этого не она одна, Любомир и дядька Слав тоже наблюдали за Всемилом и Ладой с недоумением.

— Любомир, — позвал младшего брата Ратибор, что только сменился с дозора и как раз шёл в дружинную избу чтобы выспаться. Шёл, да остановился на главное площади, где молодёжь гуляла. — Что происходит?

— Ты о Всемиле? — Любомир вздохнул.

— А о ком ещё? Смотри, он же с девицей той заигрывает. Лада же тут, ты посмотри, она вон губы стоит кусает.

— Не дай ему уйти, — вдруг попросил Любомир. — Попробую я ревность к Ладе у него вызвать.

— Какую ревность? — начал было Ратибор, но Любомир уже ушёл.

— Всемил, — окликнул Ратибор брата. — Поди сюда.

— У тебя что‑то важное? — нехотя повернулся Всемил.

— Подойди, тебе говорят, — рассердился дружинник. — Ты что творишь? — спросил он, когда Всемил всё же подошёл.

— Ты о чём?

— Ты чего это с чужими девками заигрываешь?

— А с какими мне заигрывать? — хмыкнул Всемил. — И вообще тебе‑то что? Или ты сам на неё глаз положил?

— Ты по что Ладу позоришь? — сердито спросил Ратибор. — У неё на глазах другую обхаживать, это что вообще такое?

— А причём тут Лада? — удивился парень.

— Ты что издеваешься? — Ратибор удивился. — Вы ж с Ладой сговорены едва ли не с младенчества, она тебя ждала, ни с кем больше не гуляла.

— Да брось ты, — не поверил Всемил и обернулся на Ладу, которая с Любомиром разговаривала. — Она же мне как сестра.

— Как сестра? — Ратибор изумился ещё больше. — А она про то знает?

— Про что?

— Про то, что любишь ты её не как девушку, а как сестру?

— Ну конечно, — уверенно заявил Всемил. — Я так думаю, — добавил он совсем неуверенно и снова посмотрел на Ладу.

— Ладушка, — начал Любомир вкрадчиво. — А ты всё хорошеешь.

— Спасибо, — девушка слабо улыбнулась.

— Я тут подумал, — Любомир потёр бородку. — Вспомнил, вернее.

— О чём?

— Должна ты мне кое‑что, помнишь?

— Как не помнить? — Лада немного смутилась. — И когда же расчёт по долгу получить хочешь?

— А прямо сейчас, — заявил Любомир.

— Сейчас? Прямо тут?

— Да, а что мешает кто?

Лада бросила испуганный взгляд на Всемила и решилась.

— Нет, — ответила она. — Только, — девушка опустила глаза. — Я ещё ни разу… Ни с кем…, — она смутилась окончательно.

— Не беда, мне не в первой, — Любомир усмехнулся и разгладил усы. — Только целовать буду по настоящему, — предупредил он и притянул девушку к себе. Лада ахнула, но ничего возразить не успела, губы Любомира помешали.

— Что он творит? — возмутился Всемил, но вмешаться ему не дал Ратибор.

— Ах ты потаскуха, — на Ладу с кулаками кинулась дочь Добрыни Кривого, которая считала что раз Любомир её пару раз потискал, то у них всё серьёзно.

— Эй, остынь, — Любомир перехватил возмущающуюся девушку и оттолкнул её в сторону.

— Ах вот как? Так ты значит? Выбирай или я или она, — Бажена Кривая упёрла кулаки в бока.

— Она, — не задумываясь хмыкнул Любомир, которому Баженка надоела уже хуже горькой редьки.

Лада усмехнулась, ну что ж, значит, не она одна поцелуй этот в корыстных целях использовала. Ну и пусть, зато Всемил вон с Ратибором ругается, явно из‑за них, а значит, не напрасно было. А то что Любомиру это тоже с пользой, так с неё не убудет. Девушка улыбнулась Любомиру, ещё раз посмотрела на Всемила и решила что сейчас будет лучше уйти, пусть Всемил помучается немножко.

— Любомир, ты спятил, — накинулся на брата Всемил, когда сумел освободиться от хватки Ратибора. — Совсем совесть потерял?

— Ты о чём? — невинно поинтересовался Любомир.

— Не притворяйся. Это же Лада.

— И что?

— Ты с чего это целоваться к ней полез? — кипятился Всемил.

— Полез, — фыркнул Любомир. — Я не полез, должна она мне поцелуй была, просто долг вернуть попросил.

— За что это она тебе должна была? — Всемил был страшно зол.

— Да за тебя, братишка, — усмехнулся Любомир. — Помнишь, когда отец тебя отодрал за поход на озеро в русалочью неделю? Лада тогда прибежала, а ей наверх подняться не разрешили. Вот она и пообещала мне поцелуй, если я отвернусь на минутку. Я и отвернулся.

— Так это когда было? Что ж ты сразу‑то не поцеловал?

— А какой мне интерес был сразу её целовать? — парировал Любомир. — Ей тогда лет десять было. Мы договорились что долг она мне вернёт когда подрастёт. А сейчас я решил что уже можно. И поверь мне, она уже совсем выросла, — Любомир усмехнулся и, насвистывая весёлую песенку, пошёл к дому.

— Ты это видел? — Всемил попытался найти сочувствия у Ратибора.

— Видел и что? — пожал плечами тот. — Тебе она как сестра, ему, видать нет.

— Но это же Лада.

— Что ты заладил Лада, да Лада. Ну Лада и что? Раз Лада то не девка что ли? Любомир прав она девица видная и если тебе не нужна, то охотники до неё быстро найдутся, — Ратибор тоже ушёл, оставив взбешённого Всемила одного. Парень хотел было немедленно отправиться на поиски Лады, но тут его окликнула новая знакомая и он решил что Ладе вычитать за неприемлемое поведение ещё успеет.

Лада, наблюдавшая за Всемилом из‑за угла дома в конце улицы, сердито стукнула кулаком в стену. От бессилия и злости хотелось заплакать, но плакать девушка не стала, а поспешила домой. Там она достала из‑под перины заветный платочек, в котором собирала денежки, что отец ей иногда давал. Денег собралось не мало. Лада зажмурилась, но потом решительно встала, бросила на себя взгляд в большое зеркало на стене и кивнула. Не хочет Всемил по–хорошему, будет по–плохому. Лада открыла сундучок со своими сокровищами и нашла там кружевной платочек, со следами засохшей крови. Это незадолго до своего отъезда Всемил нос разбил, а она новеньким, только что сделанным платочком ему кровь вытирала. А вот прядочка волос русых, Всемил ей их отрезал, на память, чтобы не забывала друга, пока он в отъезде. Вот теперь это всё и пригодится. Лада осторожно завернула платок и прядь волос, несколько раз глубоко вздохнула и решительно вышла на улицу. Она пошла к Северным воротам, я от них к лесочку, туда где жила местная колдунья.

— Здрава будь, хозяюшка, — Лада робко топталась у калитки ведьминого дома.

— И тебе не хворать, — ведьма внимательно рассматривала посетительницу. — Проходи, коли по делу пришла.

— Я по делу, — Лада вошла в дом вслед за хозяйкой.

— И что же у тебя за дело ко мне? — ведьма, не старая ещё женщина, сложила дрова, что принесла с улицы, у печи и села за стол, приглашая присесть и гостью. — Хотя дай сама угадаю, парня приворожить надо?

— Надо, — едва слышно согласилась Лада. — Люблю я его.

— А он тебя, стало быть, нет?

— И он меня любит, — возразила девушка. — Просто… просто… не знаю я в чём дело, только на других девок он постоянно смотрит. А он мой. Мы с малолетства с ним вместе, я два года его ждала, никого до себя не допускала, а он… он… — Лада заплакала.

— Так может просто разлюбил он тебя? — сочувственно спросила ведьма. — Случается такое.

— Нет, — Лада решительно покачала головой. — Вы поможете мне?

— Можно, — колдунья вздохнула. — Только ты знать должна что полюбить тебя его никакое зелье не заставит. От приворотного зелья он рядом с тобой будет, будет его к тебе тянуть, плохо ему без тебя будет, но чувства…, — женщина покачала головой. — Не будет у него чувств к тебе. Уйти не сможет, ненавидеть начнёт.

— Не начнёт, — упрямо возразила Лада. — Мне надо только чтобы он на других смотреть перестал.

— Ну что ж, я тебя предупредила, — колдунья встала. — Вещь мне его нужна личная.

— У меня кровь есть и волос.

— Пойдёт. Давай.

Лада протянула ведьме платок и пару волосков из пряди, что с собой захватила, а остальное испуганно к груди прижала. Ох как же сердечко у неё колотилось. Обычно на такие сумасбродства она всё время со Всемилом ходила, а тут…

— Кровь мне твоя нужна.

— Вся? — ахнула Лада.

— Нет, конечно, — ведьма улыбнулась. Ох женщины, все как одна этот вопрос задают. Сначала «Ой люблю его до смерти», а как дело до капли крови доходит, так сразу в кусты

— Погуляй с полчасика, — велела колдунья, уколов Ладе палец и выдавив из него пару капелек крови. — Мне отвар сварить надо.

Девушка молча вышла из домика, но далеко не пошла, опустилась на землю у калитки. Ей было страшно, а ещё почему‑то пропало чувство что она всё правильно делает. Уж очень смущали её слова ведьмы про то, что приворожённый Всемил ненавидеть её начнёт. Нет, не может такого быть, не сможет Всемил её возненавидеть. Это же Всемил. Уж столько лет они вместе и ни разу даже не ссорились всерьёз. Ей надо только чтобы он на других смотреть перестал, а на неё как надо взглянул. И вспомнил всё, как любят они друг друга и что лучше неё, Лады, ему девушки не сыскать.

Через полчаса колдунья вышла и протянула девушке кувшинчик с отваром.

— Он безвкусный, — сказала она. — Подольёшь в питьё своему желанному. Только учти, узнает он что приворожила ты его, колдовство разрушится. Он уйдёт, а тебе будет плохо. И не потому что уйдёт, отвечать будешь за вмешательство в естественный ход вещей.

— Если он уйдёт мне жить смысла не будет, — прошептала Лада, прижимая кувшинчик груди.

— Три монеты с тебя.

Лада расплатилась, сумма была немаленькая, но девушка заплатила бы и больше. Она, оборачиваясь, пошла обратно к городу и чем ближе был родной дом, тем сильнее таяли остатки уверенности Лады в том, что она делает всё правильно.

— Всемил, — девушка очень обрадовалась, увидав друга около дома. — Как хорошо что я тебя встретила. Ты голодный?

— Есть немного, — Всемил смутился, он вспомнил что хотел поговорить с подругой, но потом забыл. И ладно бы ему хоть что‑то перепало, так нет, девка та с площади поманила, а потом на попятную пошла, мол она не такая, а у мужиков одно на уме. Только время зря потерял.

— Тогда пошли к нам, покормлю, — предложила Лада.

— А это что? — спросил Всемил, кивнув на кувшин у девушки в руках.

— А… это от бессонницы, — тут же придумала девушка. — Сплю в последнее время плохо, вот мне и посоветовали к колдунье сходить. А ты хорошо спишь?

— Да тоже не очень, — признался Всемил.

— А я с тобой поделюсь.

— Да не надо, сам схожу. Может, отвар под тебя специально сделан или тебе всё надо выпить, чтобы подействовало.

— Мне с запасом сделали, — уверенно сказала Лада. — А тебе некогда, служба же.

— Это точно, служба, — согласился Всемил. — Но я не то чтобы совсем плохо сплю, просто… видать, к дому никак не привыкну.

— Значит, решено, — Лада открыла калитку, пропуская друга во двор.

Пока девушка накрывала на стол, да еду Всемилу подавала, она почти успокоилась, но как дело дошло до отвара, руки снова предательски задрожали.

— Что с тобой, Ладушка? — Всемил забеспокоился. — Ты что‑то тихая совсем.

— Да показалось тебе, — Лада поставила перед Всемилом кружку с отваром. — Кушай. Может ещё что хочешь?

— Да, — вспомнил Всемил и подвинул к себе кружку. — Ты зачем с Любомиром целовалась?

— Должна я ему поцелуй была, — Лада внимательно смотрела на друга, пытаясь понять, действительно ли он её любит или она себе всё выдумала. Смотрела и ничего не видела. И злилась на себя за это. Ну это же Всемил, её Всемил, она же знает его лучше чем кого‑либо. Вот сидит он за столом и так это естественно, как будто так и надо. Он ест, она за ним ухаживает. Он её защищает, она о нём заботится. Они же просто созданы друг для друга. И никакое зелье этого изменить не сможет, — Лада выбила кружку из рук Всемила, когда тот уже почти отпил из неё.

— Ты чего? — Всемил вскочил, отряхивая рубаху и штаны от разлившегося отвара.

Лада не ответила, а только отошла к окну, сжалась и заплакала.

— Лада, да что с тобой? Это не от бессонницы отвар был?

Девушка отрицательно покачала головой и закусила конец косы, чтобы в голос не завыть.

— А что это? — спросил Всемил. — Лада, я спросил что это было? — настойчиво потребовал он.

— Зелье приворотное, — прошептала девушка.

— Ты что спятила? — Всемил резко развернул её к себе лицом. — Лада, ты что?

— Это ты что? — закричала Лада. — Чем я тебе не хороша? Я так тебя ждала, а ты… ты всё на других смотришь, да ещё и меня же о них выспрашиваешь.

— Лада, да я…

— Ты, — не дала ему закончить девушка. — Кабы ты приехал и сказал, «прости не люблю я тебя больше», мне бы больно было, но я б поняла. А ты? Ты обнимал, говорил что скучал. Зачем? Зачем, если не любишь ты меня?

— Лада, я тебя очень люблю, но как сестру.

— Как сестру? — Ладу будто ударили, она даже кричать перестала.

— Конечно, как сестру, — кивнул Всемил. — Мы же с тобой всегда вместе были, как брат и сестра.

— Я не хочу чтобы ты меня как сестру любил, — Лада снова сорвалась на крик. — Ты мне не брат и любовь у меня к тебе не сестринская.

— Что тут происходит? — в трапезную ворвался Никита, который крики в мастерской своей услышал. — Всемил? Лада?

— Я тебе не сестра, — продолжала кричать девушка. — Слышишь?

Всемил стоял совершенно ошарашенный, он только теперь понял во что влип и о чём говорил Ратибор.

— Ну что ты молчишь?

— Лада, я не знаю что тебе сказать, — голос Всемила не слушался. — Прости, я не знал что ты… что так…

— Убирайся, — Лада кинула в друга кувшином с остатками зелья. — Видеть тебя не хочу. Вон отсюда, — она хотела ударить Всемила, но её перехватил отец.

— Уходи, — приказал он парню и Всемил будто проснулся. Бросив на Ладу виноватый взгляд, он поспешно ушёл.

— Ненавижу его. Я же не сестра…, — рыдала девушка у отца на груди. — Почему он любит меня как сестру? Почему?

Никита не знал что ответить дочери. То, что Всемил любит Ладу по–братски, всё объясняло, но легче от этого понимания не становилось никому, а уж Ладе и подавно.

* * *

— Так, что у вас происходит? — спросил вечером третьего дня Слав у двоих младших сыновей. — Выкладывайте что натворили?

— Ты вообще о чём, батя? — уточнил Любомир, очнувшись от своих мыслей.

— О том, — сердито отрезал дядька Слав. — Или ты считаешь у меня глаз нет? И я не вижу что ты последние дни сам не свой? И Всемил тоже тихий не в меру? Выкладывайте.

— Да всё в порядке, — Всемил поднялся. — Спасибо, Дара, — поблагодарил он мачеху, — вкусно всё было.

— Сядь, — строго велел Слав. — Рассказывай.

— Да нечего рассказывать, — буркнул Всемил и опустил голову.

— Угу, я вижу что нечего. Что случилось?

— Да я подумать не мог что Лада меня не как брата любит, — не выдержал парень. — Я же к ней как к сестре. И я люблю её, ближе чем она у меня нет никого, я её даже больше чем Любомира с Ратибором люблю. Но как сестру. Я как о женщине о ней и думать не могу. Это ж Лада. А она?

— А что она? — нахмурился Любомир, который последние три дня именно Ладу из головы выкинуть не мог. Он возвратить ему долг потребовал чтобы брата к девушке подтолкнуть, а вот поцеловал и сам пропал. Часа не проходило чтобы он о ней не думал, а уж ночами…

— А она кричала, — голос у Всемила задрожал. — Велела мне убираться и на глаза ей не показываться. Но я же не виноват, я же как сестру…

Тут дверь дома с грохотом отварилась и в неё вошёл Ратибор.

— Всемил, ты что делаешь? — не здороваясь, спросил он.

— А что я делаю? — Всемил на всякий случай встал и отступил назад, спиной к стене.

— Ты что Ладе такого наговорил, что она топиться собралась?

— Что? — Любомир подскочил, а следом за ним встал из‑за стола и Слав.

— А то, я её у самого озера поймал, она топиться хотела. Даренка её оттаскивала, я помогал.

— А Лада? — холодея от ужаса, спросил Любомир.

— А она кричала, что Всемил говорил когда‑то, что как взрослым станет, будет приходить с русалками любиться, вот она утопнет и хоть так он её любить будет.

— Господи, — жена Слава Дара прижала ладони к сердцу. — Да что же это она?

— Это хорошо Дарена неладное почуяла, когда Лада из дома ушла, хорошо я мимо озера проезжал, а не то утопилась бы твоя Лада.

На Всемила было жалко смотреть, он стоял опершись на стену с широко раскрытыми глазами, в которых были и боль, и ужас, и полное отчаяние. Он не знал как оправдаться и что делать. С одной стороны хотелось бежать к Ладе и надавать ей оплеух, да так чтобы ей в голову больше никогда ничего подобного не пришлось, а с другой… Она же велела на глаза ей не показываться. Неужто она и правда так сильно его любит? А он что же? Он ведь жить не сможет спокойно, если с ней что случится.

— Значит так, — Слав стукнул кулаком по столу. — Лада тебе не сестра, лучше девки тебе не сыскать. В следующее воскресенье день матери Земли, самый что ни на есть подходящий день для сватовства. Поняли меня? — повысил он голос.

— Понял, — кивнул Всемил и решил что так действительно будет правильно. Он же Ладу любит. И просто время надо. Она ведь действительно самая лучшая, а там глядишь и полюбит как надо.

— Батя, а надо ли? — прервал его размышления вопрос Любомира. — Он же её не любит.

— Полюбит, — отрезал Слав. — Я к брату пошёл, договорюсь на счёт воскресенья, — мужчина вышел из дома, грохнув за собой дверью. Дара вздрогнула, а Любомир и Всемил опустились на лавку. Любомир отчаянно думал какие доводы привести чтобы Всемила жениться на Ладе не заставляли, а Всемил размышляя о том что сделать, чтобы перестать в Ладе сестрёнку видеть. Ратибор постоял молча, наблюдая за обоими, потом вздохнул, покачал головой и, не прощаясь, ушёл.

В следующее воскресенье в городе гуляли. Праздник богини матери Земли горожане любили, да и как его не любить, все люди по земле ходят, всех матерь Земля кормит, всем приют даёт. Ничто живое без земли не может жить. Вот и отмечали её день широко и щедро.

— Мир этому дому, — во двор Никиты Яснокаменного ввалилась небольшая компания мужчин. — Встречай гостей, хозяин.

— Проходите, — несколько удивлённо ответил Никита. — А что привело, позвольте спросить?

— А ты не догадываешься? — улыбнулся Слав и подтолкнул вперёд смущённого и бледного Всемила. — У вас товар, у нас купец. Свататься мы к тебе, Никита.

— Свататься? — удивлённо переспросил ювелир и посмотрел на Всемила.

— Конечно, лучше твоей Ладушки мне сыну жены не найти, да и он у меня молодец что надо.

— Зовите невесту, — вмешался в разговор брат Слава. — Да сговариваться будем.

— Не здорова Лада, — подала голос вышедшая к дверям Лебедь.

— А что с ней? — Всемил испугался совершенно искренне.

— Приболела, — ответила женщина, хмуря брови.

— Эка, — крякнул Слав. — И что совсем плоха?

— Совсем, — подтвердил Никита.

— Лада, — ахнул Всемил, увидав в открытую дверь что девушка в этот момент показалась на лестнице и у парня сердце будто в кулак сжали. От прежней Лады осталась только серая тень, под глазами залегли фиолетовые тени, а сами глаза стали в пол лица. Девушка похудела и осунулась.

— У нас красный молодец, у вас красна…, — тут брат Слава осёкся, тоже девушку увидав, назвать сейчас Ладу красавицей, мог только отъявленный циник.

— Лада, тут тебя за Всемила сватать пришли, — тихо сказал Никита, бросив вопросительный взгляд на жену, та кивнула и подошла к младшей дочери.

Девушка подняла голову и взгляд её, впервые за несколько дней стал осмысленным. Она сделала ещё шаг, переводя взгляд с одного гостя на другого.

— По что же ты дядька Слав Всемила за постылую сватаешь? — спросила она, наконец.

— Лада, — возмутились Слав и Всемил в один голос.

— Ладушка, ты что же говоришь такое? — у Слава рвалось сердце от жалости к девушке, он любил её и действительно не видел для сына другой жены.

— А что я говорю, дядька Слав? Я думала, ты меня любишь. Так зачем же мне муж, который на других смотреть будет?

— Лада я…, — начал было Всемил.

— Не пойду я за тебя замуж, Всемил, — перебила его девушка. — Гордость у меня ещё осталась, — она вскинула голову, но тут же оперлась о плечо Леты, что её выводила, потому как голова закружилась сильно.

— Ладушка, так ведь любит он тебя, — прошептал Слав, но девушка уже не слышала, она ушла в другую комнату.

— Лета, у вас бульончик куриный есть? — спросил Всемил, решительно направляясь за подругой.

— Есть, как же ему не быть, — служанка вздохнула. — Только вот не ест она его, она вообще ничего не ест и почти не пьёт. Вот уж неделю в кровати лежит, в стенку уткнувшись, — Лета вытерла покатившуюся по щеке слезу.

— Налей немного, — попросил Всемил и аккуратно усадил Ладу за стол.

— Не хочется мне, — слабо запротестовала девушка.

— А мы много не будем.

— Держи, — служанка поставила на стол большую чашку с куриным бульоном, рядом положила миску с куриным мясушком, уже освобождённым от костей.

— Не хочу я, — Лада отвернулась.

— А ты одну ложечку. Ма–а–аленькую, — Всемил набрал в ложку совсем немного и осторожно влил её девушке в рот. За ней последовала вторая ложка, потом третья, и в каждую новую ложку Всемил набирал чуть больше бульона, чем в предыдущую. Лета и Лебедь стояли поодаль, не вмешиваясь. Лета плакала, они ведь неделю не могли уговорить Ладу хоть что‑то поесть.

— Ну вот и умница, — почувствовав что Лада больше есть не может, Всемил допил бульон сам. Лебедь тут же убрала грязную посуду сам и снова в сторону отошла.

— Лада, может всё же передумаешь и пойдёшь за меня? — тихо спросил Всемил.

— Всемил, — Лада посмотрела на друга детства и отвернулась. Она молчала долго, парень не торопил. — Нет у меня гордости. Всемил, — едва слышно сказала девушка. — Знаешь как хочется мне сейчас тебе да сказать?

— Так скажи, Ладушка. Поверь, я всё сделаю чтобы ты счастлива была.

— Не смогу я счастливой с тобой стать, — покачала головой Лада. — Потому что знать буду что не любишь ты меня.

— Я тебя очень люблю, Лада.

— Не так ты меня любишь, Всемил, — Лада устало вздохнула. — А коли встретишь потом ту что сердце твоё заберёт? Так всю жизнь и будем маяться? Уходи. Пожалуйста, — добавила она совсем тихо. — Тяжело мне пока видеть тебя, вот тут больно, — Лада прижала ладонь к сердцу. — Поэтому прошу тебя…

— Ухожу, — Всемил поднялся. — И пока сама не позовёшь, на глаза тебе не явлюсь. Только ты береги себя, Ладушка, — он сжал плечо подруги и стремительно вышел.

— Тебе бы отдохнуть, ягодка моя, — Лебедь помогла дочери подняться и поручила её заботам служанки, а сама пошла к мужчинам.

— Поела Ладушка, — сообщила она. — Всемил её покормить смог.

— Слава богам, — прошептал Никита Яснокаменый. — А сам Всемил где?

— Она его уйти попросила.

— И нам пора честь знать, — Слав тяжело поднялся. — Простите что так… не хочет, я… думал, поженятся и всё как должно станет. Лада, она же мне… родная почти, я ж уж почитай лет десять её невесткой своей почитал, а тут…, — Слав махнул рукой и стремительно вышел, чтобы ни брат, ни соседи слёз так и льющихся из глаз не увидали. Он вдруг почувствовал себя ужасно старым и уставшим. Остальные сваты за ним последовали.

— Как думаешь, выкарабкается Лада? — спросил у жены Никита, глядя гостям вслед.

— Теперь, думаю да, — Лебедь прижалась к мужу, только богам было ведомо сколько они за эту неделю пережили, чего только не передумали и какого это родителям видеть как родная дочь сама себя в могилу сводит.

— Пусть хранит Всемила Отец Небо, — прошептал ювелир. — Хоть и из‑за него Лада так страдает, да не его в том вина. Пойду я поработаю немного, может хоть сегодня что получится.

— Сходи, — Лебедь отпустила руку мужа, а когда он ушёл, поднялась к дочери.

Лада спала. Женщина присела на край её кровати, погладила девушку по волосам, поправила одеяло, хотя того и не требовалось, а потом села к окну. Поведения Лады она не одобряла. Ну не любит тебя парень, не умирать же теперь из‑за этого. Да ни один мужик на свете не стоит того чтобы так убиваться, голодом себя морить. Даже Всемил не стоит. Лебедь вздохнула, хотела бы она ненавидеть мальчишку, ну да за то что он Ладу накормить смог, простила она ему все его прегрешения. И ведь действительно он её любит, видно это. Но то что Лада замуж за него идти отказалась, правильно. Ничего хорошего из этого брака не вышло бы. Странно только что Слав этого не понимает. В том что свататься Всемила отец заставил Лебедь не сомневалась.

А на улице глухо зарокотал гром. Небо стремительно затягивалось тёмными тучами. Вдали уже были видны всполохи молний. Видимо, отец Небо чем‑то недоволен был и жене своей — Земле, сурово выговаривал. Сильно ругались боги, средь бела дня темно стало и гром гремел не переставая, и молнии сверкали одна за другой.

* * *

Лада поправлялась медленно, а на улицу вышла только в конце лета, но выходила она только по делу, гулянок и сборищ девушка избегала до самой зимы. Всемил, как и обещал, на глаза Ладе старался не показываться, а если и случалось что они сталкивались, он тут же уходил, даже если первым пришёл. А Любомир наблюдал за девушкой издали, близко подойти не решаясь. Он надеялся что вдруг вспыхнувшие чувство со временем сами пройдут или он ещё кем увлечётся, но почему‑то не увлекался, и почему‑то ничего не проходило. Поэтому Любомир наблюдал за соседкой издали, точно так же как и его младший брат, мучаясь, но не смея подойти.

— Ой, вы посмотрите кто это, — Бажена Кривая насмешливо упёрла кулаки в бока.

Лада не поворачивая головы, вошла в дом купца Микиды, куда ей надо было по поручению отца. Она очень надеялась что когда выйдет, Баженка уже уйдёт, но ошиблась.

— А ты чего похудела так, Лада? — не унималась Бажена. — Или тебя несчастная любовь так иссушила? Тяжело это брошенной быть? — насмешливо продолжала она.

— А какого битой быть узнать не хочешь? — перед Баженой непонятно откуда появился Всемил. — Ещё раз услышу, что ты на Ладу рот открыла, язык оторву, — парень сказал это так, что девка поверила что действительно оторвёт и что‑то бурча себе под нос, поспешила убраться с площади. Всемил посмотрел на Ладу, хотел было подойти, но вспомнил что она о том не попросила, опустил голову и пошёл прочь. Он остановился только у реки. Парень встал на мосту, глядя на тихо бегущую грязную воду. Ему было очень плохо. Он отчаянно тосковал по Ладе, по прежним временам, когда можно было влезть к ней в окно и проболтать всю ночь или поделиться заботами и тревогами и быть уверенным что Лада не посмеётся и потом никому ничего не расскажет. Он скучал по их совместным прогулкам, по авантюрам за которые их пороли, если ловили. Всемил горько усмехнулся, даже порки теперь вспоминались с теплотой. Да, наказывали, но ведь наказанию почти всегда предшествовало что‑то интересное и захватывающее.

— А помнишь как мы тут жемчуг искали? — Лада подошла и встала рядом, опершись локтями о перила мостика.

— Конечно, помню, — Всемил улыбнулся. — Здорово было. Зря дядька Никита тогда рассказал что в нашей речке жемчужных раковин не водится.

— Думаешь, если бы он этого не сказал, мы бы их нашли? — улыбнулась девушка.

— С нас сталось бы, — Всемил повернулся чтобы видеть Ладу. — Мне тебя не хватает, Лада.

— Мне тебя тоже, — девушка избегала смотреть на друга.

— Ты всё ещё…, — Всемил осёкся. — Мне уйти?

Лада отрицательно покачала головой.

— Я не знаю, — тихо сказала она после долгого молчания. — Я уже ничего не знаю, Всемил. Почему всё так сложно?

— Я не знаю, — парень вздохнул. — Я очень хочу тебе помочь, только не знаю как. Лада, — он повернул к себе девушку за плечи. — Ты мой лучший друг, самый близкий на свете человек, роднее тебя у меня нет никого. Даже отец с братьями только после тебя идут. И мне безумно жаль что я сделал тебе так больно.

Лада прикусила губу и ладонью закрыла Всемилу рот. Она хотела что‑то сказать, но не успела, на них вихрем налетел Любомир. Лада охнуть не успела, как он ухватил Всемила за шиворот и потащил прочь.

— Ты чего? — Всемил умудрился вырваться из хватки брата только через пару метров.

— Я чего? — Любомир толкнул Всемила в грудь. — Это я чего? Ты зачем к ней лезешь? Тебе же велено было подальше от Лады держаться.

— Любомир, перестань, — Лада бросилась между мужчинами.

— Лада, я сам с ним разберусь, он к тебе больше не подойдёт, — заявил Любомир. — Ступай домой. А ты пошёл за мной, — он схватил Всемила за руку.

— Отпусти, — возмутился Всемил. — Мы с Ладой сами разберёмся.

— Я тебе разберусь, — прошипел Любомир.

— Любомир, не надо, — Лада повисла на занесённой над Всемилом рукой. — Это я к нему подошла, не он, слышишь?

— Ты? — Любомир удивлённо посмотрел на девушку. — Зачем?

— Просто так. Поговорить.

— С ним?

— Конечно с ним. Уходи.

Любомир побледнел, бросил злой взгляд на брата, развернулся и пошёл прочь.

— Идиот, — пробурчал Всемил.

— Не надо так, он же обо мне заботится, — возразила девушка. — Любомир, — крикнула она и побежала за мужчиной. Любомир остановился сразу, едва его окликнули.

— Чего тебе? — буркнул он.

— Ничего, — Лада смутилась. — Спасибо.

— За что?

— За то что заботишься обо мне.

— А ты всё так же его покрываешь, — Любомир усмехнулся.

— Я не покрываю.

— Ну да, а кто только что сказал что он к тебе не лез?

— А он и не лез, я правда сама подошла. Он Баженку отогнал, она …, — Лада осеклась.

— Тебе уже легче? — спросил Любомир. — Ну, с ним, — он кивнул на брата.

— Да. Наверное, — добавила она уже не так уверенно

— Всё ещё любишь его?

— Да. Нет. Я не знаю, — Лада смутилась окончательно.

— Держись от Всемила подальше, — посоветовал Любомир и пошёл прочь. Он ругал себя последними словами: за то что влез, за то что так сердито с Ладой разговаривал, за то что когда она рядом, совсем теряется и ведёт себя как придурок последний.

Лада тяжело вздохнула, бросила тоскливый взгляд на друга детства, покачала головой и пошла к дому. Всемил утробно зарычал и стукнул кулаком о дерево, около которого стоял, ему на голову посыпался снег, что разозлило парня ещё сильнее, но Ладу догонять он не пошёл.

— Ладушка, что с тобой? — поинтересовался за обедом Никита у младшей дочери.

— А что со мной? — Лада подняла на отца глаза.

— Задумчивая ты какая‑то, будто не с нами за столом сидишь, а витаешь где‑то.

— Извините, — Лада опустила голову.

— С утра ты такая, — вмешалась в разговор Лебедь. — Как по отцовскому поручению вернулась, так и молчишь. Опять Всемил?

— Нет, он тут не причём. Он меня защищает, — Лада вздохнула. — И Любомир, — она горько усмехнулась.

— Не рвала бы ты себе сердце, — Никита вздохнул.

— Держись от Всемила подальше, — строго велела Лебедь. — Только оправилась ведь.

— Так плохо мне без него, — Лада обхватила голову руками.

— А ты представь что он опять в Быстроград уехал, — посоветовала Дарена, старшая сестра Лады. — Письма ему пиши, коли совсем не можешь.

— Мы разговаривали, — тихо сказала Лада. — Мам, ну как же теперь совсем врозь, когда мы всю жизнь вместе были?

— То детство было, — строго сказала женщина. — Взрослей, тебе пора.

— Ладушка, коли общение со Всемилом всё ещё ранит, не надо тебе с ним видеться. Дай себе ещё время, — мягко сказал Никита.

— И вообще хватит дома сидеть, — Лебедь поднялась из‑за стола. — Выходи на улицу, с подругами гуляй, на праздники ходи. Погляди вокруг, молодых мужчин неженатых полно. Есть кому Всемила твоего заменить.

Лада вздохнула, но ничего не ответила, не знала она как матери объяснить что нет никого кто Всемила заменить бы ей мог. Ни одна подружка, даже самая близкая, с ним не сравнится. Всемилу всё доверить можно, любую тайну, любыми страхами поделиться. Он, конечно, посмеётся, но потом всё сделает чтобы помочь, развеять опасения или предотвратить ситуацию, в которой ей страшно может стать. Всемил хвастун и болтун, но он самый лучший. Он настоящий друг. Лада замерла с недомытой тарелкой в руках. Друг. Вот оно что. Она смирилась с тем что не любит он её, но совсем жизни без друга не представляла. А вот если он будет в её жизни как друг, как брат, которого у неё никогда не было. Девушка счастливо улыбнулась и принялась домывать посуду.

* * *

— Лебедь, княгиня тебя к себе просит, — зашёл в дом Никита.

— Вот ведь, — Лебедь всплеснула руками. — А что там, не знаешь?

— Да откуда, — пожал плечами мужчина. — Но только очень просила чтобы ты пришла.

— Как некстати, — женщина тяжело вздохнула.

— А что такое, мама? — Лада вышла к родителям. — Может я помогу?

— Нет, ты не поможешь. А Дарена где?

— К Глаше пошла, ты же её до утра отпустила, помнишь?

— Отпустила, — Лебедь нахмурилась.

— Да в чём дело? — поинтересовался Никита.

— Славу я обещала помочь, — вздохнула женщина. — Он Дару в соседний город к лекарю повёз, я пообещала что дома у него приберу, да поесть к их приезду приготовлю.

— Так давай я всё сделаю, — предложила Лада.

— Лада, про дом Слава разговор идёт, — как малолетнему дитю сказала Лебедь.

— И что? — хмыкнула Лада.

— Лада, не надо тебе туда, — поддержал жену Никита.

— Всё со мной хорошо будет. Я сегодня со Всемилом разговаривала и ничего, живая.

— Ладно, но …

— Решено, ступай к княгине, а у дядьки Слава я разберусь.

— Лета должна была тесто приготовить, — Лебедь бросила вопросительный взгляд на мужа, но тот стоял растерянный, не зная как лучше поступить.

— Пойду посмотрю, — Лада решительно отправилась на кухню, а оттуда, забрав подоспевшее тесто, в соседний дом.

— Лада? — открывший дверь Всемил очень удивился, увидав на пороге подругу.

— Я к вам на хозяйство, — заявила девушка. — Дядька Слав попросил маму помочь вам, но мама занята, поэтому я за неё, — Лада вручила Всемилу горшок с тестом и сбросила полушубок. — Мать честная, — ахнула она, войдя на кухню.

— Что? — сразу насторожился Всемил.

— Это что же вы тут развели? — Лада всплеснула руками. — Дара пару недель как болеет, а у вас уже не дом, а свинарник.

— Вот ты о чём, — парень облегчённо выдохнул. — Не преувеличивай, просто неубрано немного.

— Немного? — переспросила Лада. — Так, печь тёплая? Прекрасно, ставь сюда тесто и пошли смотреть что в других комнатах твориться.

— Лада, может не надо? — слабо запротестовал Всемил, но Лада уже не слушала.

— Значит так, — хмуря брови, заявила Лада. — Будешь мне помогать.

— Лада, мне на службу скоро.

— Значит, время не теряй, — Лада кивнула на комнату Всемила. — А я пока берлогой Любомира займусь.

— А почему это я у себя сам, а за Любомира ты? — возмутился Всемил.

— Потому что его дома нет. И всё, не спорь со мной, — Лада принялась за уборку. — Ох свинтусы, — бурчала она, перебирая рубахи и штаны, которые стирать надо было. — Ох, мужики. Две недели всего сами и так дом угвоздать.

— Эй, есть кто‑нибудь? — раздался снизу голос Ратибора.

— Как хорошо что бы пришёл, — обрадовалась мужчине Лада.

— Я мяса принёс, отец же с Дарой сегодня приехать должны.

— Замечательно, — Лада посмотрела что принёс Ратибор и вздохнула.

— Что? плохое? — обеспокоенно спросил мужчина.

— Жилистое сильно, ну да ничего, что‑нибудь придумаю, — решила Лада. — Наноси‑ка пока воды, а потом полы мыть поможешь.

— Э…, — растерянно промычал Ратибор, но Лада вручила ему вёдра, и мужчине не осталось ничего другого как отправиться по воду.

— Ох, что это у нас тут? — через полчаса домой вернулся Любомир.

— Как хорошо что ты пришёл, — Всемил слетел по лестнице вниз. — Лада, Любомир пришёл, — крикнул он. — А я ушёл. А ты теперь отдувайся, — шепнул он брату, схватил тулуп и бегом помчался на княжеский двор.

— А…э…А что происходит? — Любомир так и остался в дверях.

— Лада пришла помочь, — усмехнулся Ратибор, внеся в дом ещё пару вёдер воды. — Готовься, сейчас и тебе разгон устроит.

— Любомир, — Лада спускалась сверху с охапкой грязной одежды. — Хорошо что пришёл. А куда Всемил делся?

— Туда, — Любомир указал на улицу. — А что вы тут устроили?

— Это не мы, это вы устроили, — поправила его девушка. — А я разгребаю. Значит так, одежду я у тебя разобрала, тебе осталось только полы вымыть. Ратибор, принеси ещё воды пару вёдер, а я за ужин берусь.

— Чего ж всего пару? — беззлобно забурчал Рабибор. — Десяток пар уже принёс и всё мало.

— Я всё слышу, — крикнула из кухни Лада. — Будешь ломаться, грязными ходить будете.

— Мне‑то это вообще зачем? — шёпотом спросил у брата Ратибор. — Я тут даже не живу, — но послушно поплёлся за водой.

Любомир поднялся к себе в комнату и вздохнул. Там было всё убрано и по места расставлено, осталось только полы помыть. Он заглянул в комнату к младшему брату и усмехнулся, было очень заметно что Всемил убирался сам.

— Вот бездельник, — раздалось за спиной, Любомир вздрогнул, он не слышал как подошла Лада. — И это называется убрался? — девушка покачала головой.

— Я? — растерялся мужчина.

— Всемил. Давай закончи у себя убирать и помоги Ратибору воду носить, мне для стирки много понадобиться. И не вздумай со мной спорить, — строго добавила Лада.

— Я и не собирался, — Любомир слабо улыбнулся. — Спасибо.

— Пожалуйста, — удовлетворённо кивнула девушка и отправилась обратно на кухню.

Любомир вымыл полы у себя в комнате, а потом ещё и у Всемила, потом отпустил Ратибора и взялся помогать Ладе стирать и готовить. Он иногда отвлекался, наблюдая за девушкой. Как у неё всё быстро и складно получалось, какая же она красивая.

— Пробу снимешь? — Лада вынула из печи первую партию порожков.

— Конечно, — Любомир взял пирог и принялся перекидывать его из руки в руку, было очень горячо.

— Вроде вкусно, — Лада и сама отломила кусочек попробовать.

— Очень вкусно, — подтвердил Любомир, когда откусил от своего пирожка сам.

— Погоди до ужина, — Лада шлёпнула Любомира по руке, когда тот потянулся за вторым пирожком.

— Ну Лада, — умоляюще попросил мужчина. — Вкусно же.

— И что?

— Я есть хочу.

— Если ты сейчас всё съешь, чем я дядьку Слава и Дару кормить буду?

— А я не всё, я парочку. А ты же ещё сейчас поставишь, вот они и поедят.

— Ещё Всемил с Ратибором есть, — напомнила Лада, но пару пирожков Любомиру отдала, а остальное убрала, дабы искушения не было.

— Эти уж точно перебьются.

Девушка усмехнулась, но спорить не стала. Она поставила готовить суп и села перебирать крупу. Любомир устроился рядом и принялся помогать. Он вознёс благодарности богам за то что может вот так побыть с Ладой наедине и молил только о том чтобы отец приехал попозже, да у братьев совесть не проснулась и они помогать не пришли. Он готов был что угодно делать, даже крестиком вышивать, если Лада потребует, только бы это продолжалось подольше, только бы Ладе уходить не надо было. Но счастье не может длиться вечно и наступил вечер, и приехал Слав с больной женой, и вернулись братья. Лада накрыла на стол, строго настрого наказала Любомиру не давать Даре ничего по дому делать, и посуду вымыть самому. Любомир пообещал, что всё сделает, и Лада убежала домой.

Когда Дару отправили в постель, Слав вернулся к сыновьям на кухню.

— И давно Лада снова к нам ходит? — поинтересовался он.

— Сегодня впервые пришла, — ответил Всемил. — Лебедь не смогла почему‑то, Лада её подменила.

— Надеюсь, ты ушёл, как она пришла?

— Нет.

— Всемил, — Слав нахмурился.

— Они раньше разговаривали, — вмешался Любомир. — Лада за него даже заступалась, когда я Всемила от неё прогнать хотел.

— А когда ж она за него не заступалась? — Слав вздохнул.

— Хочешь, я на Ладе женюсь, — вдруг предложил Ратибор.

— Совсем спятил? — в один голос возмутились Любомир и Всемил.

— И, правда, с чего это ты? — поинтересовался Слав, удивлённо глядя на старшего сына.

— Готовит она хорошо, да и вообще хозяйственная.

— Лада за тебя не пойдёт, — уверенно заявил Всемил.

— Это почему? — усмехнулся Ратибор. — Потому что за тебя идти отказалась?

— Она за меня отказалась потому что знает что я её не люблю, вернее не так люблю. И ты её не любишь.

— А откуда она про то узнает?

— Я скажу, — Всемил рассерженно встал. — Думать про то забудь, слышишь?

— Ты посмотри как раскипятился, — усмехнулся Ратибор.

— Я сказал, забудь, — с угрозой повторил Всемил. — Ишь ты, хозяйственная, — он ушёл, громко хлопнув дверью.

— К Ладе пошёл, — усмехнулся Слав. — Эх, Ратибор, я бы рад был, коли мог бы Ладу дочерью назвать, ну да Всемил прав, не любишь ведь ты её.

— И что?

— Жену, Рабибор, надо любить и уважать, иначе смысла жениться нет. Жена она ведь не только на хозяйство нужна, жена это детки, это плечо рядом, когда совсем плохо, понимаешь?

— Нет, — Ратибор поднялся. — Ладно, хорошо с вами, но мне пора. Бывайте.

— И тебе того же, — Слав проводил сына взглядом и улыбнулся.

— Ты чего? — нахмурился Любомир.

— Я уж думал ему никогда не приспичит, — пояснил мужчина. — А ишь ты, и Ратибору нашему дом свой захотелось, хозяйку заботливую и еду домашнюю.

— Пускай он себе хозяйку в другом месте ищет, — Любомир принялся собирать грязную посуду. — А Ладу не трогает.

Слав возражать не стал, только внимательно посмотрел на сына. Были у него подозрения, что тоска любовная, что парня вот уже с полгода гложет, с Ладой связана, только подтверждения тому у Слава не было.

А Всемил действительно пошёл к Ладе.

— Здравствуй, тётя Лебедь, — поздоровался он с хозяйкой дома, открывшей ему дверь. — А можно я Ладу погулять заберу? К полуночи верну, обещаю.

— Нельзя, — неожиданно для парня, заявила Лебедь.

— Почему? Мы же нормально общались, она оправилась уже.

— Это тебе так кажется, — возразила Лебедь. — И вообще нечего тебе с ней гулять, не дело это.

— Да почему?

— Потому, — женщина ткнула пальцем Всемилу в лоб. — Подумай сам, кто из мужчин на Ладу глянет, коли она с парнем гулять будет? Только раздолбай последний, а на что Ладе раздолбай? Ей и тебя более чем достаточно.

— Вот ведь спасибо, — обиделся Всемил. — Приласкала, тётя Лебедь.

— Всегда пожалуйста, — усмехнулась женщина. — И вообще забыл бы ты к нам дорогу, Всемил.

— Лада мне друг.

— Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, — уверенно заявила Лебедь.

— Всемил? — Лада услышала голос друга и поспешила вниз. — Случилось что? С Дарой худо? Не вкусно что‑то?

— Что ты, всё в порядке, — заверил подругу Всемил. — Я просто поговорить с тобой хотел, да видно не получится, — он бросил взгляд на стоящую у него на пути Лебедь, вздохнул и пошёл к двери.

— Погоди, — Лада не заметила что мать так стоит для того чтобы Всемил не вошёл. — А о чём поговорить?

— Лада, вернись, — строго велела Лебедь.

— Мам, я ненадолго, — девушка схватила полушубок и платок, впрыгнула в сапожки и выскочила на крыльцо, одеваясь уже по дороге к калитке. — Всемил, — позвала она.

— Ты чего так легко оделась? Мороз же, — парень запахнул на Ладе полушубок и поправил платок.

— Что случилось, Всемил? — обеспокоенно глядя другу в глаза, спросила девушка.

— Да ничего, — Всемил вздохнул. — Мать твоя вот говорит не надо нам видеться.

— Мне уже не больно, правда, — тихо сказала Лада. — Или ты сам не хочешь?

— Я хочу, но… Я за тебя волнуюсь. И, наверное, права тётка Лебедь, как ты себе жениха найдёшь, коли я всё время рядом крутиться буду? Кому это понравится?

— А меня спросить не подумал? — обиженно спросила Лада и прислонилась к забору.

— А что тебя спрашивать? — Всемил встал рядом. — Вот разумно всё говорит тётка Лебедь, только вот тут, — он коснулся груди там где сердце, — протестует всё. Неужто правда не может быть просто дружбы между мужчиной и женщиной?

— Не знаю, — тихо отозвалась Лада. — А если и может, злые языки всё одно ведь всё вывернут и опошлят.

— Это да, — Всемил вздохнул. — И что делать будем?

— Не знаю, — снова сказал девушка. — А ты почему не на площади? Сегодня ведь Мороз встречают, гуляния там, — она махнула в сторону центра города.

— Да не хочется как‑то. А ты чего?

— И мне не хочется. Что я там одна буду делать?

— Тебе надо, — Всемил вздохнул. — Скоро дружинники из Быстрограда приедут, — сообщил он. — Хочешь, я тебя с кем‑нибудь хорошим познакомлю?

— Познакомь, — Лада едва заметно вздохнула.

— Хотя нет, — Всемил резко отодвинулся от забора. — Я познакомлю, вы влюбитесь, и тебя потом из города увезут?

— Уж больно далеко ты смотришь.

— Нет, ни с кем из быстрогородских я тебя знакомить не буду, — решительно заявил Всемил. — Ищи себе жениха среди наших парней.

— Легко сказать ищи, — Лада усмехнулась. — Ты сам‑то как? Нашёл кого?

— Не–а, — Всемил плюхнулся в сугроб и расчистил место рядом с собой для подружки. Лада тихо рассмеялась но селя рядом. — Как‑то не глянулся никто настолько чтобы серьёзно.

— Я ведь многих девок тогда весной оговорила, — сказала девушка тихо, опустив голову.

— Я догадался, — Всемил усмехнулся и обнял Ладу за плечи. — Прости меня, — он прижался лбом к виску Лады.

— За что? — девушка вздохнула. — Это ты меня прости.

— Давно простил, — ответил Всемил. — И всё равно тебя люблю. Как сестру, — тут же добавил он.

— Уже не больно, — прошептала Лада, глядя куда‑то в сторону. — Расскажи мне что в городе нового? — попросила она, чтобы не молчать.

— Да много чего, — Всемил принялся вспоминать и рассказывать что за полгода произошло.

— А Любомир Баженку бросил? — поинтересовалась Лада.

— Да они и не встречались толком, — хмыкнул Всемил. — Любомир у нас влюблён в кого‑то.

— Да? — заинтересовалась Лада. — И в кого?

— А вот этого никто не знает. Сам он молчит, а я вычислить никак не могу.

— Это как? — не поняла девушка. — Он же за ней ухаживает?

— В том‑то и дело что нет. Он молча страдает.

— А почему?

— А мне откуда знать? — хмыкнул Всемил.

— Может она замужем? — предположила Лада. Всемил замер на мгновение, а потом хлопнул себя по лбу.

— Вот я дурак, как же мне это в голову не пришло? Лада, какая ты молодец, а я‑то полгода уже гадаю, чего это он сохнет, а ничего не делает.

— Ну, — Лада зарделась. — Любомир не из робких, и раньше я не видела, чтобы он перед девицами робел, потому и предположила.

— Точно–точно, — закивал Всемил. — Только всё равно не понятно, кого он любит.

— Бедный, — девушка вздохнула. — Надо его отвлечь и познакомить с кем‑нибудь хорошим.

— Нет бы обо мне так заботилась, — хмыкнул Всемил.

— Ты ещё не нагулялся, а Любомир мучается.

— Думаешь?

— Уверена. Надо будет присмотреться, может я пойму в кого он влюблён.

— Попробуй.

— Так, это что такое? — раздался у Лады и Всемила над головой возмущённый голос Лебедь. — Лада, а ну марш в дом. А ты, — Лебедь ухватила Всемила за ухо. — Держись от нашего дома подальше.

— Тётя Лебедь, ухо, — возмутился Всемил. — Оторвёшь ведь.

— Оторву, если Ладе голову морочить не перестанешь.

— Да мы просто говорили, — Всемил вырвался и прижал ладонь к пострадавшему уху.

— В сугробе сидя? — сердито спросила Лебедь. — О своём здоровье не думаешь, а ней бы подумал. Она ж девка.

— Да мы только присели.

— Ещё раз увижу, я тебе не ухо, я тебе голову оторву, — пригрозила женщина. — А сейчас марш домой, задницу отогревать, — Лебедь развернулась и пошла к дому, а Всемил вдохнул и поплёлся к себе. Он не замёрз, но как‑то совсем не подумал что Лада может замёрзнуть. Хотя, тряхнул он головой, Лада никогда неженкой не была, что они в сугробах никогда не сидели? Да двести раз, тётка Лебедь просто от дома его отваживает чтобы он от Лады женихов не распугал. И вот это правильно, надо будет осторожнее с Ладой видеться, чтобы не мешать ей, решил Всемил и вошёл в дом.

— Ты чего? — поинтересовался Любомир, когда заметил на себе взгляд младшего брата. Он чинил кольчугу, и внимание Всемила отметил не сразу.

— Скажи она замужем? — спросил Всемил.

Тут голову от своей кольчуги заинтересованно поднял Слав.

— Кто? — не поняла Любомир.

— Твоя зазноба.

— Какая зазноба? Ты что выпил?

— Да ладно тебе, — воскликнул Всемил. — Не отрицай, ты же с весны по ком‑то сохнешь. Она замужем?

— Не выдумывай, — Любомир снова принялся за починку.

— Что не выдумывай? — Всемил отставать не собирался. — Что не влюблён? Так это даже ежу понятно. Да, батя?

— Ну, я не ёж, — усмехнулся Слав, подкручивая усы, — но и у меня были мысли что Любомиру сердце кто‑то разбил.

— Ну допустим, — нахмурился мужчина. — И что с того?

— Ну вот я и спрашиваю, ты в замужнюю влюблён? — не унимался Всемил.

— Да с чего ты взял? — рассердился Любомир. — И вообще, не твоё это дело.

— А ты не сердись, — примирительно сказал Слав. — Сынок, мы же за тебя волнуемся. И что это за девка, которую ты добиться не можешь.

— Значит Лада права, она замужем, — довольно заявил Всемил.

— А причём тут Лада? — нахмурился Любомир.

— А это она догадалась что ты в чью‑то жену влюбился.

— Ты что ей наплёл?

— Да ничего, мы просто говорили.

— Язык бы тебе оборвать, — воскликнул Любомир. — Ну с чего ты про меня вспомнил? Неужто поговорить больше не о чем?

— Да чего ты завёлся? — удивился Всемил. — Она спросила чего ты дома сидишь и не гуляешь сегодня, я и рассказал что ты влюблён в кого‑то.

— Трепло, — Любомир забрал кольчугу и пошёл в свою комнату. Сердце у него колотилось так, как будто он несколько километром в полном боевом облачении пробежал. И что теперь Лада про него думать будет? Всемила убить мало. Волнуется он, видите ли. Мужчина прижался лбом к холодному стеклу и долго смотрел на дом напротив. Где‑то там, ему было не видно, он знал, собирается спать Лада. Любомир тряхнул головой, отгоняя неприличные мысли. Ещё раз посмотрел в окно и как был одетым, лёг на кровать.

— Любомир, — через час к сыну пришёл Слав. — Не спишь?

— А? — Любомир понял что задремал. — Нет, случилось что?

— Нет, просто поговорить с тобой хотел, — Слав прикрыл дверь и присел у окна. — Скажи, Всемил прав? — спросил он, немного помявшись.

— В чём прав? — не сразу понял Любомир.

— В том что ты по замужней бабе сохнешь.

— Нет, — Любомир сел. — И я не хочу это обсуждать.

— Сынок, — Слав вздохнул. — Ты не серчай, но с кем же тебе ещё поделиться сокровенным, если не с отцом. Я всё пойму, если смогу помочь постараюсь.

— Батя, спасибо, но я уж как‑нибудь сам, ладно?

— Ну, еже ли что…, — Слав тяжело поднялся. — Ты знай, я завсегда выслушаю.

— Спасибо. И она не замужем, — добавил Любомир. — Просто… просто… Просто всё сложно.

— И то ладно, — Слав ушёл, а Любомир подошёл к окну, свет в доме Яснокаменных уже не горел, там все спали. Мужчина вздохнул, стянул рубаху и штаны и сам залез под одеяло.

* * *

Через неделю Любомир увидал Ладу, та шла по дорожке из ближайшего лесочка к городу. Он почти догнал её, когда увидел что справа с горки, прямо на Ладу несутся санки с двумя мальчишками. Пацанята были ещё совсем маленькими, а санки наоборот, большими и столкновения избежать они не сумели бы. А Лада, как назло, о чём‑то думала и опасности не видела совсем. Любомир преодолел расстояние, отделявшее его от Лады в три прыжка, и столкнул девушку с тропинки. В тот же миг, по месту, где только что стояла Лада, прошмыгнули сани. Но тут Любомир потерял равновесие и упал, увлекая Ладу за собой. Девушка завизжала и кубарем полетела за ним с горы. Остановилась она, ударившись в Любомира, который сумел затормозить, немного не долетев до подножия.

— Лада, Ладушка, ты цела?

— Любомир? — Лада убрала от лица сбившийся платок. — Ты зачем меня столкнул?

— Там дети были, на санках, они бы тебя сбили.

— Любомир, — Лада рассмеялась и села. — Они бы сбили, так я бы просто в сугроб упала, а ты? Ты меня вон всю в снегу извалял.

— Ноги могли бы переломать, — виновато буркнул Любомир. — Прости, я поскользнулся.

— Сам‑то не разбился? — Лада попыталась встать, но по колено ушла в снег. Любомиру повезло больше, у него под ногами снег оказался плотнее. Он поднялся и вытащил из сугроба Ладу, а затем и её валенки.

— Спасибо, — Лада вытрясла из обуви снег.

Любомир отряхивал одежду от снега, он отступил на шаг и оказался прямо под большой берёзой. Лада хитро улыбнулась, слепила снежок и кинула его в ветку над головой своего спасителя. Её задумка удалась, и Любомира всего щедро осыпало снегом.

— Лада, — возмущённо воскликнул Любомир, а потом сбросил рукавицы и принялся кидать снегом в девушку. Та засмеялась и принялась отбиваться. Они довольно долго дурачились, а потом Любомир уронил Ладу в сугроб и упал рядом. Девушка смеялась, а потом счастливо вздохнула, глядя на небо.

— Спасибо Любомир.

— За что?

— Ну хотя бы за то что спас.

— Ну, с хорошеньких девиц я благодарность несколько в ином виде принимаю, — усмехнулся Любомир.

— А ты нахал, — Лада попыталась подняться, но Любомир не дал.

— Так спас или нет? — спросил он.

— В снегу извалял, — возмущённо воскликнула девушка.

— За это так уж и быть, можешь один раз поцеловать.

— А кабы не валял, сколько б потребовал? — хмыкнула Лада.

— Три, — пожал плечом Любомир. — А с тебя один, — он подмял девушку под себя и поцеловал её.

— Любомир, — Лада упёрлась мужчине ладонями в грудь. — Хватит, пусти.

— Ох Лада, — только и смог выдохнуть мужчина, если у него и была надежда на то что достаточно будет поцеловать Ладу ещё раз и ему полегчает, то сейчас она рассыпалась в прах.

— Вот все вы такие мужики, — Лада поднялась и принялась отряхивать юбку от снега.

— Какие такие? — поинтересовался Любомир с улыбкой.

— А вот такие. Одну любишь, другую целуешь, да? Мне Всемил рассказал что ты любишь кого‑то. И что же это за любовь такая, что ты с других девок вместо спасибо поцелуи собираешь?

— Я же не со всех.

— Ох Любомир, — Лада покачала головой.

— Не злись, заодно и ты целоваться научишься, — ляпнул Любомир первое что в голову пришло. Лада, которая собиралась уходить вдруг передумала.

— А это надо? — недоверчиво спросила она.

— Уметь целоваться? — уточнил мужчина. — Конечно, — поспешил заверить девушку он. — Ты ж уже не дитя.

— Врёшь ведь, — Лада нахмурилась, она думала, но никак не могла понять действительно ли уметь целоваться так важно или Любомир просто издевается.

— Да с чего?

— Не знаю, — Лада сделала пару шагов вверх по горке, но потом остановилась и повернулась. — А я что плохо целуюсь?

— Ну не то чтобы совсем, — Любомир потёр бородку. — Не очень уверенно, я бы сказал. Хочешь, научу как надо.

— Нет, — Лада отошла ещё на пару шагов. — Тебе бы только целоваться.

— Как знаешь, я тебе помочь хотел, — наигранно равнодушно заявил Любомир. — Ходи неумёхой.

— И вовсе я не неумёха, — возмутилась Лада. — Ты сам только что сказал, не плохо я… У меня…, — девушка зарделась.

— Ты не целуешь, ты себя целовать позволяешь, а это разные вещи.

— Хм, — хмыкнула Лада и отвернулась, задрав носик.

— Как решишь, обращайся, — усмехнулся Любомир и стал подниматься к тропинке. Лада озабоченно нахмурилась, целоваться хуже всех ей совсем не хотелось.

— Любомир, а Баженка лучше меня, ну…, целуется? — догнала она мужчину почти у самой тропы.

— Лучше, — Любомир ликовал, Лада попалась.

— Вот как? — девушка вспыхнула.

— У неё опыта больше, — равнодушно заметил мужчина. — Потому и лучше.

— Ха, она того опыта с каждым вторым набирается.

— Может и так, — согласился Любомир.

— А ты можешь на словах объяснить как надо? — Лада покраснела и прикусила губу.

— Не, на словах бесполезно, тут показывать и пробовать надо, — он подошёл к девушке вплотную и приподнял её лицо за подбородок.

— Нет, не надо, — слабо запротестовала Лада, но вырываться не спешила.

— Запоминай как надо, — Любомир нежно коснулся губами нижней губы Лады, потом верхней. Лада замерла и казалось дышать перестала. Любомир тоже почти не дышал, боясь спугнуть девушку. Но поцелуи его становились всё увереннее и серьёзнее.

— Нет, — Лада вдруг вырвалась из его объятий. — Не надо больше, я поняла, — она была пунцово красной.

— Лада, — прошептал Любомир. — Не уходи.

— Любомир, так нельзя. Всемил сказал ты любишь кого‑то, а ты…

— Так тебя и люблю.

— Меня? — глаза Лады на мгновение стали огромными, а потом она прищурилась и побледнела. — Ну и шуточки у тебя, дурак, — девушка ударила Любомира в грудь кулаком и бросилась к тропинке. Но сверху опять неслись дети на санях, Ладе пришлось отскочить в сторону, она поскользнулась и съехала вниз. Бросив на Любомира сердитый взгляд девушка не стала подниматься, а пробираясь сквозь нехоженый снег, пошла к другой дороге, что в паре метров от неё была, а там, отряхнув валенки, решительно направилась к городу, одарив Любомира ещё парой сердитых взглядов.

— Лада, — Любомир опустился на снег, обхватив голову руками, но потом решительно встал и стал карабкаться наверх, к тропинке. Верхняя тропа была гораздо короче, той нижней, по которой ушла Лада, и Любомир поспешил к городу, чтобы перехватить девушку у ворот.

— Не подходи ко мне, — сердито велела Лада, увидав Любомира у ворот.

— Лада, — мужчина вздохнул. — Давай поговорим.

— Не о чем нам говорить.

— А мне думается есть.

— А ты ещё и думаешь, — фыркнула девушка. — А я думала, только девок тискаешь.

— Да когда я тебя тискал? — возмутился Любомир. — Ну, Лада, ну погоди, — он схватил девушку за руку и отвёл в сторону от ворот.

— Нельзя так шутить, Любомир, — всё ещё сердилась Лада.

— Так ведь я не шутил, — Любомир смотрел девушке прямо в глаза, те опять стали огромными и растерянными. — Люблю я тебя, Лада.

Девушка захлопала ресницами, не зная что сказать, она была настолько уверена что Любомир шутит, что теперь совсем растерялась.

— Скажи что‑нибудь, не молчи, — попросил Любомир. — Дай мне надежду или убей сразу.

— Любомир, — Лада смутилась. — С чего этот ты вдруг?

— А вот поцеловал тебя тогда весной и пропал.

— Ты меня тогда целовал чтобы от Баженки избавиться.

— Нет, вообще‑то я должок с тебя потребовал чтобы у Всемила ревность вызвать, я тогда не знал ещё, что он к тебе как к сестре относится, подумал, увидит, как тебя другой целует, и перестанет на других смотреть.

— А Баженка?

— А это так, просто удачно вышло что она увидала.

Лада опустила голову, избегая смотреть на Любомира.

— А потом понял что думаю о тебе постоянно, — продолжал мужчина. — Знаешь как мне плохо было когда отец Всемила убедил к тебе свататься?

— Ну а чего же потом мне ничего не сказал? — тихо спросила Лада.

— А кода потом? — уточнил Любомир. — До меня ли тебе было? Ты вон из дому только недавно выходить начала. Но сейчас тебе лучше. Ведь лучше?

— Да, — кивнула Лада. — Ты озадачил меня, Любомир, — она наконец подняла глаза.

— Ладушка, неужто совсем я тебе противен?

— Нет, что ты, — испуганно воскликнула Лада. — Просто… не знаю я.

— Ты мне только шанс дай, — попросил Любомир. — Уверен, я ничуть не хуже Всемила.

Лада опустила глаза, вздохнула и пошла к воротам.

— Лада, — в отчаянии окликнул её Любомир.

— Сегодня у купца Микиты посиделки, — слегка повернув голову, бросила девушка. — Я там буду.

— Я приду, — расцвёл Любомир.

Лада улыбнулась, кивнула и вошла в город.

На вечер девушка собиралась особенно тщательно, она перебрала все свои платья, несколько раз переплетала косу, ей всё казалось что не ровно волосы лежат или платье её не красит. Когда всё было идеально, Лада отправилась в дом купца Микиды, где сегодня девушки собирались. Войдя, Лада отметила что на мужской части Любомира нет. Значит позднее придёт, — решила она и отправилась к подружкам. Но ни через час, ни через два Любомир не появился. Мужчины переместились в комнатку где девушки рукодельничали, они шутили, смеялись, потом песни петь принялись, а Лада всё мрачнела. Любомир не пришёл.

— Неужели издевался? — думала Лада. Это было почему‑то очень больно. Она ведь поверила. Вот дура. Но зачем же он с ней так жестоко? За что?

— О чём загрустила, Лада? — около девушки присел племянник князя Лей. — Может, потанцуем?

— Извини, не хочется мне пока танцевать, — выдавила из себя улыбку Лада и принялась распутывать очень своевременно запутавшуюся нитку. Лей посидел около неё ещё немного, на Лада была немногословна и он навязываться не стал.

— Лада, ты в порядке? — к девушке подсела её лучшая подружка, младшая княжеская дочка Велеса.

— Конечно, а что?

— Да ты что‑то сама сегодня не своя. Молчишь, на дверь всё смотришь. Ждёшь кого?

— Нет, — Лада опустила глаза. — Уже не жду.

— А кого ждала? — не унималась Велеса.

— Кого ждала, тот не пришёл, — Лада прикусила губу. — Прости, я сегодня не лучший собеседник. Ты иди, ладно. Я потом тебе всё расскажу, только сейчас не проси, — Лада часто захлопала ресницами.

— Хорошо, только не расстраивайся так, — Велеса сжала руку подруги. — Не пришёл, ему же хуже.

— Именно, — согласилась Лада и попыталась улыбнуться.

Велеса ушла, а Лада, немного успокоившись, решила что не будет сидеть в уголке и страдать. Она отложила вышивание и пошла танцевать, её с радостью приняли в общий круг. Когда стали расходиться, Лада от провожатых отказалась, ей хотелось прогуляться одной. Она выскочила на улицу, и плотнее запахнула платок, от мороза, казалось, воздух потрескивает. Выдохнув густое облачко пара, девушка поспешила за ворота купеческого дома и прямо на выходе столкнулась с совершенно замёрзшим Любомиром.

— Ты? — Лада хмыкнула.

— Я тебя ждал, — заулыбался мужчина.

— А почему тут?

— А меня туда, — Любомир кивнул на дом купца. — Не пустили. Рожей не вышел.

Тут Лада вспомнила что к Миките действительно приглашали не всех, только тех что к князю близко был. Вот отец Лады был близко, а дядька Слав — просто сотник в дружине, не дотягивал он до «высшего» общества.

— И давно ты тут? — У Лады всё похолодело внутри.

— Ага, — Любомир постукивал ногами, которых уже почти не чувствовал. — Я тебя ждал, я же обещал что приду.

— Ты же замёрз совсем, — ахнула Лада. — Мороз ведь, — девушка схватила Любомира за руку и потащила к дому. Сначала она хотела пойти к себе, но потом решила что приведи она так поздно домой мужчину, объясняться придётся и Лада уверенно завернула к дому дядьки Слава. В доме было тихо, вероятно хозяин дома уже лёг. Лада заглянула в угол, воды было достаточно. Она подбросила в печь дров и поставила на огонь большой котёл.

— Рубаху снимай, — велела она Любомиру. — Растирать тебя буду.

— Лада, может я сам? Вообще‑то это я тебя до дома провожать собирался.

— Успеешь ещё, — отрезала Лала. — Раздевайся.

— А ты, — усмехнулся Любомир. — Может, ты меня согреешь?

— Размечтался, — усмехнулась девушка. Она принялась растирать Любомира, а как вскипела вода, налила ему большую бадью и велела залезать туда, отогреваться.

— Может …, — начал Любомир.

— Нет, — не дала ему закончить Лада. — Не торопи меня, ладно?

— Как скажешь, — согласно кивнул мужчина. — Прости что так вышло, — тихо попросил он.

— Не извиняйся, — Лада прижала к его губам палец, и Любомир тут же его поцеловал, а потом притянул к себе Ладу.

— Тебе греться надо, — высвободилась девушка через минуту.

— Не уходи, — умоляюще попросил Любомир. — Побудь со мной, хоть рядом посиди.

— Поздно уже, — Лада высвободилась из объятий мужчины. — Мне пора. А ты отогревайся. Всё, я ушла, — девушка выскочила из помывочной. Она дошла до калитки, но потом вернулась в дом, достала с полки малиновое варение и налила Любомиру чая, чтобы выпил, когда отогреется.

Любомир сидел в горячей воде долго, а когда вышел, увидел на столе чай с вареньем и улыбнулся. Он выпил уже остывшего чая, съел пару ложек варенья и поднялся к себе в комнату. Любомир засыпал совершенно счастливым. Его не пугала даже вероятность заболеть. Неприятно, конечно, но зато Лада точно будет прибегать его лечить, — он улыбнулся и почти сразу же уснул.

— Любомир, чего это ты посреди ночи купаться вздумал? — поинтересовался Слав у сына утром.

— Замёрз сильно, отогревался, — ответил Любомир, запихнув в рот пышный оладушек, что Дара приготовила.

— А где ты замёрзнуть умудрился? — спросил Всемил. — Ты же вроде вчера в дозоре не был.

— Умудрился, — усмехнулся Любомир.

— Хорошо что ты варенье малиновое нашёл, — тихо сказала Дара. — Не простыл бы.

— Только в следующий раз на место ставь, — велел Слав.

— А где у него место?

— Наверное, там где ты его взял, — усмехнулся Всемил.

— А, ну да, — Любомир смутился.

— Любомир, — Слав внимательно смотрел на сына. — А где варение стояло?

— На столе, — буркнул Любомир. — Ну что вы на меня смотрите, да, я не знаю где Дара варенье держит. Лада знает, она и достала.

— Какая Лада? — не поняла Дара и нахмурилась, не нравилось ей что в её доме другая хозяйничает.

— А причём тут Лада? — воскликнула Всемил.

— Наша Лада, Яснокаменная, — нехотя признался Любомир.

— А что Лада у нас посреди ночи делала? — спросил Слав.

— Меня домой провожала.

— Любомир, — Всемил поднялся со своего места. — Ты… Ты…

— Я, — согласно кивнул Любомир. — Ухаживать я за Ладой буду.

— Думать забудь, — ударил кулаком по столу Всемил.

— Тебя спросить забыли, — хмыкнул Любомир. — И вообще я не разрешения спрашивал, а в известность вас поставил.

— Не смей Ладе голову морочить, слышишь, — заорал Всемил.

— Всемил, не ори, — строго велел Слав. — Любомир, а ты объясни толком.

— А что тут объяснять? — со вздохом спросил Любомир. — Люблю я её, вчера вот признался, Лада сказала что не будет против, коли я ухаживать за ней буду.

— Не смей к ней приближаться, — Всемил бросился на брата с кулаками. — Не пара ты ей, слышишь?

— А ну прекратите оба, — Слав не дал завязаться драке. — Всемил, успокойся.

— Не тебе решать пара я ей или нет, — зло бросил Любомир.

— Ты чего вообще завёлся? — удивился Слав. — Ты же её не любишь. А Любомир любит. Это ты по Ладе с весны сох?

Любомир кивнул.

— Ну вот, видишь? — продолжал Слав. — Любит он Ладу. А она тебя?

— Нет, не любит его Лада и не полюбит никогда, — ответил за Любомира Всемил.

— Почему это? — возмутился Любомир.

— А потому. Не пара ты ей.

— А вот это, действительно не тебе решать, — сказал Слав. — Лада сама выберет.

— Ты просто ревнуешь, — бросил Любомир. — Ты сам от неё отказался. Любишь её как сестру? Вот и люби дальше, а мне она не сестра.

— Вот именно потому что люблю, тебя я к ней близко не подпущу.

— Всемил, перестань, — потребовал Слав. — Так, оба прекратите.

— Будешь лезть к ней, я тебе горло перегрызу, — заявил Всемил и выскочил на улицу, как был в домашней одежде, он так хлопнул дверь, что задрожали стены.

— Тише, — Слав схватил Любомира за руку, не давая тому догнать брата. — Успокойся. Сядь.

Любомир нехотя, но опустился на лавку.

— У тебя с Ладой это серьёзно? — спросил Слав. — Я потому спрашиваю, что Лада она… в общем, она не простая девушка, понимаешь.

— Я люблю её, батя. Правда, люблю.

— А она тебя?

— Не знаю, — Любомир вздохнул. — Ей время надо, а я торопить не собираюсь. Только вот Всемил, — Любомир сжал кулаки.

— Он будет Ладу защищать, — усмехнулся Слав.

— Недостоин я, видишь ли, — буркнул Любомир. — А кто достоин? Неужто есть на свете мужик, которого он достойным её сочтёт?

— Вряд ли, — подумав, согласился Слав.

— А я что же, совсем никудышный?

— Ну, ежели подумать, Лада по положению повыше нас будет.

— То есть, как за Всемила её сватать, так они пара, а как за меня, так нет? — взвился Любомир.

— Ты не сравнивай.

— Вот спасибо.

— Любомир, — Слав нахмурился. — Сядь.

— Не хочу я сидеть, насиделся, — Любомир собрался как и Всемил пойти остыть на улицу, но в дверях столкнулся с вернувшимся младшим братом. Они зло посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны: Любомир к себе в комнату, а Всемил обратно на улицу.

Всемил, — Лада увидала друга из окна. — Ты чего по улице раздетым бродишь? Иди сюда, быстрее.

— Спасибо, — Всемил дёрнул носом, было действительно очень холодно, но вернуться домой так быстро не позволяла гордость. Вот если бы Любомир куда ушёл, тогда да, а так…

— Случилось что? — Лада накинула на плечи друга свою тёплую шаль и налила ему чаю.

— Нет.

— Всемил, — Лада с укором посмотрела на парня. — Ну я же не слепая. Рассказывай давай.

— Зачем ты с Любомиром встречаться начала? — спросил Всемил с укором. — Мне назло?

— Тебе? — удивлённо переспросила девушка. — А причём тут ты?

И тут Всемил понял что он действительно не причём, просто так сложилось.

— Ты его любишь? — насупившись, спросил он.

— Не знаю, — честно призналась Лада. — Я только вчера узнала что он меня любит. Ты же говорил что он по замужней женщине какой‑то сохнет.

— Про замужнюю это ты говорила, — возразил Всемил. — Я говорил только, что он с весны в кого‑то влюблён. Но я даже подумать не мог, что в тебя.

— То есть меня и полюбить нельзя? — хмыкнула Лада.

— Можно, Лада, и полюбят. Обязательно встретится тебе хороший мужчина, и будет у вас любовь. Только пусть это будет не Любомир.

— Почему? — удивилась девушка.

— Потому, — Всемил вскочил, перевернув кружку с недопитым чаем. — Потому что это ты, потому что Любомир тебя недостоин. Ты лучшего заслуживаешь.

— Всемил, он же твой брат, — Лада вытерла лужицу от пролитого чая на столе.

— Именно потому что брат, я и говорю, не достоин он тебя.

— А кто достоин? — спокойно спросила Лада. — Божен? Род? Всеволод?

И Всемил понял что действительно никого в городе достойным Лады не считает. Он не мог её представить ни с кем из мужчин, даже с Всеволодом, хотят тот после смерти отца городом править будет. И парень испугался.

— Мне тоже тяжело тебя с другими девками видеть, — тихо сказала Лада. — И ни одну из них я твоей женой представить не могу. А Любомир он неплохой, только вот бабник.

— Он не бабник, — со вздохом возразил Всемил. — За последний полгода он вообще ни с кем не гулял. И зачем я тебе это сказал? — спросил он.

— Потому что ты хороший, — Лада улыбнулась и подошла к другу. — И потому что ты мне друг, а ему брат.

— Нет, не могу я представить что ты и он, — Всемил тряхнул головой, отгоняя неприятный ему образ. Лада снова улыбнулась. — Он тебе нравится? Может ты всё же ещё на кого‑нибудь посмотришь?

— Может и посмотрю, — согласилась девушка.

— Врёшь ведь, — Всемил вздохнул. — Ты ведь сейчас это сказала чтобы только меня успокоить.

— Да что же это такое? — всплеснула руками, вошедшая в дом Лебедь. — Только я за порог, а он уже тут.

— И тебе здравствовать, тётя Лебедь, — буркнул Всемил. — Ухожу уже, не ругайся. И вообще радуйся, я хоть просто так, чаю попить прихожу, а вот Любомир…

— А что Любомир? — нахмурилась Лебедь.

— Ничего, — поспешила ответить Лада и сверкнула в сторону Всемила глазами.

— Ты куда раздетым? — спросила женщина, когда Всемил, открыл дверь.

— Я так пришёл, — Всемил снял шаль и протянул её Ладе.

— Потом отдашь, — девушка решительно завернула друга обратно. — Только сразу домой беги, обещаешь?

— Обещаю.

— И больше не ругайся с Любомиром, — тихо попросила Лада. — Ещё ничего не ясно.

— Это тебе не ясно, — подумал Всемил, чмокнул Ладу в щеку и поспешил домой.

— Всемил, — Слав ждал сына. — Ты что же это замёрзнуть решил? А платок откуда?

— Лада дала, потом вернуть надо будет, — Всемил сбросил шаль.

— Ты что ж это к Ладе ходил? — мужчина нахмурился. — Всемил, нельзя так.

— Батя, не начинай, я не хочу сейчас это обсуждать, — Всемил ушёл к себе.

Слав поднял с лавки принесённую Всемилом шаль и долго думал, глядя на неё, а потом поднялся к Любомиру.

— Любомир, — начал он. — Ты у меня парень хороший и Лада девушка хорошая

— Но, — усмехнулся Любомир.

— Не перебивай, — строго велел Слав. — Но ты прекрасно знаешь как мучилась Лада, когда поняла что Всемил её не любит.

— Зачем ты мне всё это говоришь?

— Затем чтобы ты ошибки брата не повторил.

— Батя, я в Ладе сестру никогда не видел, а теперь уж и подавно.

— Это понятно, — кивнул Слав. — Но дослушай меня, пожалуйста. Ты до девок всегда охоч был и они всегда тебе взаимностью отвечали. Так вот с Ладой так нельзя. Нельзя и всё. С ней нельзя проиграться и дальше пойти, понимаешь?

— Так я и не играюсь.

— Ты, пожалуйста, не спеши, — попросил Слав. — Убедись что у тебя это действительно любовь, а не желание юбку ей задрать. Очень тебя прошу, — Слав протянул Любомиру шаль Лады.

— Что это?

— Шаль. Лада Всемилу её дала, чтобы не замёрз, вернуть надо. Или мне самому отдать?

— Я верну, — Любомир прижал шаль к груди. — И у меня всё серьёзно, батя.

— И славно. Только ты не спеши, дай ей время, — Слав вышел из комнаты сына, посмотрел на закрытую дверь за которой по комнате будто зверь метался Всемил, но стучаться не стал, только вздохнул и спустился вниз.

* * *

Когда Любомир принёс Ладе шаль, та была дома одна, вернее Никита тоже был дома, но он работал у себя в мастерской.

— Зачем ты Всемилу всё рассказал? — с укором спросила Лада.

— А почему бы не рассказать было?

— Любомир, — Лада вздохнула. — Я ведь тебе ничего не обещала.

— Это что значит? — нахмурился Любомир.

— То что я не знаю, получится ли у нас с тобой что‑нибудь серьёзное, — пояснила Лада и тут же увидела как её слова больно ударили. — Любомир, — прошептала она. — Я… ты пойми…я запуталась, я уже ничего не понимаю.

— Ты его всё ещё любишь? — спросил мужчина.

— Я не знаю, — по щеке Лады потекла слеза. — Я запуталась, Любомир. Я смирилась с тем что он меня не любит, но совсем не общаться с ним я не могу, — она виновато посмотрела на Любомира.

— А я?

— Ты другой, — Лада отвернулась и вытерла слёзы.

— Я не Всемил, Лада. Я не такой как он.

— Я знаю.

— Но ты всё равно согласилась со мной встречаться. Или тебе всё равно с кем?

Лада повернулась так резко. Что конец её косы довольно ощутимо хлестнул Любомира по руке.

— Уходи, — указала она на дверь.

— Лада, я совсем не то хотел сказать.

— Убирайся, — ледяным тоном сказала девушка. — Вот из моего дома и близко ко мне больше не подходи.

— Лада, — Любомир готов был провалиться сквозь землю.

— Вон, — Лада открыла дверь и с грохотом захлопнула её за спиной Любомира. А сама сжалась в комочек у порога и горько заплакала.

Всемил злобствовал по поводу страданий старшего брата неделю, но потом не выдержал и пошёл к Ладе. Ему пришлось долго караулить на морозе пока Лебедь не уйдёт, и только потом он постучался в дом ювелира. Дверь открыла Дарена и тут же попыталась её захлопнуть, но Всемил не дал.

— Эка ты невежливо гостей встречаешь, — он с силой открыл дверь и, отодвинув девушку, вошёл.

— Уходи, мама не велела тебя пускать.

— Знаю, — кивнул Всемил, скидывая тулуп. — Только ведь Лебедь ушла.

— Уходи, Всемил, — повторила Дарена.

— Уйду, когда с Ладой переговорю. Она ведь дома?

— Нет, — соврала девушка.

— Лада, — крикнул Всемил, и Лада почти тут же вышла из кухни. — А говоришь нету, — улыбнулся парень.

— Лада, мама запретила ему приходить, — возмущённо воскликнула Дарена.

— Всемил что‑то случилось? — обеспокоенно спросила Лада, пропуская слова сестры мимо ушей.

— Поговорить мне с тобой надо. Наедине.

— Лада, не смей, мама запретила. Я всё расскажу, когда она вернётся.

— Не знал что ты такая ябеда, — усмехнулся Всемил. Дарена задохнулась от возмущения.

— Погоди, я переоденусь, — Лада побежала к себе, но уже через пару минут они со Всемилом вышли на улицу, потому что дома поговорить им не дала бы Дарена. — Так что случилось? — спросила Лада.

— Да ничего не случилось, я о Любомире с тобой поговорить хотел.

— Вот как? — Лада резко остановилась. — Тогда зря пришёл, — она повернулась к дому.

— Лада, погоди, — Всемил поймал её за рукав. — Давай прогуляемся. Я не прошу тебя его простить, просто выслушай меня. Меньше всего он хотел тебя обидеть, просто он ревнует тебя ко мне.

— С чего бы? — фыркнула Лада, хотя прекрасно понимала что есть с чего.

— Не изображай дурочку, — попросил Всемил. — Ты же всё понимаешь, просто тебе обидно.

— Он считает что мне всё равно с кем гулять, — возмутилась Лада.

— Ну ляпнул не подумавши, с тобой что ли такого не было никогда? Бывает же так что скажешь что‑то, а потом понимаешь как нехорошо это звучит, но в мыслях у тебя это было совсем иначе. Вот и у Любомира так. Любит он тебя, сильно любит и потому сомневается, боится, думать нормально не может, когда ты рядом. А тут такой вопрос деликатный.

— Ну знаешь ли, — надулась Лада. — Я в жизни никогда абы с кем не гуляла, я вообще ни с кем кроме тебя не гуляла.

— И он это знает, — кивнул Всемил. — Просто ревнует. Ну, прости его. Он за эту неделю извёлся совсем. Ему на тренировке чуть челюсть не сломали, он самые простые удары пропускать стал.

— А мне что с того?

— Наверное, ничего, коли он тебе ни капельки не нравится, — Всемил вздохнул. Ну вот как объяснить девушке что такие простые удары не то что опытный дружинник, новичок не пропускает, а Любомир настолько не в себе, что на ровном месте спотыкается. А ведь он воин отменный.

— Всемил, — Лада снова остановилась. — Ну что бы ты на моём месте сделал? Я ведь не обещала ему ничего, просто сказала что можно видеться иногда, чтобы познакомиться получше. Я ведь в любви ему не клялась и с него никаких обещаний не требовала.

— Лада, — Всемил взял подругу за плечи. — Помнишь как тебе плохо было, когда ты поняла что я тебя… Не так как надо люблю, — подобрал он слова, Лада прикусила губу и кивнула. — Вот и Любомиру сейчас так же, понимаешь. Даже хуже, у нас с тобой всё понятно было, ты мне сестра и своего отношения к тебе я поменять не могу. А у него был шанс, но он его потерял, так и не воспользовавшись. Его счастье поманило и пропало. Ты вот она, рядом совсем, дорожку только перейти, а недоступна.

— А если я не смогу его полюбить как тебя? — шёпотом спросила Лада.

— Ты хотя бы попробуй, — попросил Всемил так же тихо. — Прости его на этот раз, придумай наказание какое‑нибудь и прости.

— Почему ты об этом просишь? — спросила девушка. — Ты же не хотел чтобы я с ним встречалась.

— И сейчас не хочу, — Всемил вздохнул. — Но Любомир мучается и тебе плохо. А вдруг он действительно тот кто тебя счастливым сделать сможет? И потом, если у вас что выйдет, ты мне правда сестрой станешь.

— А как его теперь простить? — Лада вздохнула. — Я же велела ему на глаза мне не показываться.

— Вот это уж проще простого, — Всемил схватил Ладу за руку и потащил обратно к дому, только не к её, а к своему.

— Всемил, ты что задумал? — зашептала, Лада, когда они вошли. — Так нельзя, я не могу так.

— Можешь, — решительно сказал парень. — Любомир, — крикнул он. — Ты Ладину шаль куда дел?

— Я её отнёс, — раздалось сверху.

— Стоять, — Всемил оттолкнул Ладу от двери, в которую она попыталась выскользнуть. — Куда отнёс? — крикнул он. — Она спрашивала.

— Так ей и отнёс, — Любомир появился на лестнице, без рубахи, лохматый и небритый. — Лада, — заметил он сжавшуюся девушку и стремительно сбежал вниз.

— Я пойду, — Лада выскочила в сени.

— Идиотом не будь, — шикнул Всемил, но Любомира подгонять было и не надо, он бросился за девушкой следом.

— Ты куда босиком? — воскликнула Лада.

— Лада, погоди, — Любомир перегородил рукой дверь. — Пожалуйста. Я очень виноват, я не хотел тебя обидеть. Прости меня. Хочешь, я на колени встану?

— Не хочу, и вообще иди в дом, замёрзнешь.

— Пускай.

— Ты заболеешь.

— Пусть.

— Любомир, так нельзя, иди в дом.

— Лада, не уходи.

— Любомир, — Лада подняла глаза. — Не могу я тебе пообещать что…

— Я всё понимаю, — не дал ей закончить мужчина. — Ты простишь меня?

Лада кивнула, Любомир прижал её к себе и уткнулся девушке в макушку. Они стояли так долго, но потом Лада вспомнила что Любомир босой и без рубахи, а в сенях всё же холодно.

— А ну марш домой, — строго сказала она. — Не хватало ещё чтобы ты из‑за меня заболел.

— Иду, — кивнул Любомир, но с места не тронулся.

— Тебе что, дверь открыть? — поинтересовалась Лада.

— Побудь со мной ещё немного, — попросил мужчина. — Заодно покажи где у нас малина стоит, а то я так и не узнал. Мне из‑за малины этой пришлось признаться что ты у нас была.

Лада удивлённо вскинула брови, потом усмехнулась и вошла в дом. Она достала с полки горшочек с малиновым варение и поставила кипятиться воду.

— Теперь сам справишься? — улыбаясь, спросила она.

— Ты уходишь? — Любомир, встал у двери.

— Мне пора, мама скоро вернётся, ругаться будет.

— Ну хоть чуточку.

— Не могу.

— Ну хоть поцелуй на прощание.

— Тебе бы только целоваться, — покачала головой Лада, но подошла к Любомиру, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в губы, а потом довольно резво увернулась от рук мужчины и выскользнула на улицу.

— Ушла Лада? — спросил Всемил спустившись на кухню.

— Давно, — Любомир сидел поджав под себя ноги в тёплых носках и пил уже третью чашку чая.

— И что?

— Что, что?

— Помирились? — нетерпеливо спросил Всемил.

— Да. Ой, а шаль, я совсем про неё забыл, — вдруг вспомнил Любомир

— И дальше не вспоминай, — Всемил усмехнулся. — Мне просто повод был нужен чтобы ты спустился.

— Вот как? — Любомир удивился. — Почему?

— Ты совсем дурак что ли? Потому что для того чтобы ты прощения попросить мог, надо было чтоб вы встретились, а затащить Ладу к тебе в комнату я бы вряд ли смог, она и отсюда‑то удрать пыталась.

— Почему ты мне помог? — пояснил Любомир свой предыдущий вопрос. — Ты же не хотел чтобы я с Ладой встречался.

— Я и сейчас не хочу, — Всемил вздохнул. — Если обидишь её, со мной дело иметь будешь. И ещё, ты теперь мне до конца своих дней должен будешь. И не вздумай сказать что ты меня о помощи не просил, — парень зачерпнул немного варенья, съел его и пошёл одеваться для предстоящего дежурства.

* * *

С Ладой Любомир встречался на гулянье в дружинной избе, туда специально приглашали девушек, потом на горках, куда молодёжь кататься ходила. Пару раз мужчина отлавливал любимую, когда ту куда‑то посылали с поручениями и провожал её. От родителей Лады внимание Любомира к их младшей дочери не укрылось.

— Лада, — спросила как‑то Лебедь дочь. — Скажи мне, ты с Любомиром встречаешься чтобы Всемила забыть?

— Нет, — Лада вздохнула. — Всемила нельзя забыть.

— Ну, ежели продолжать с ним видеться постоянно, то конечно невозможно, — согласилась Лебедь.

— Он мне друг, — Лада насупилась.

— Не верю я в дружбу с мужчинами, ты это знаешь, — женщина вздохнула. — А с Любомиром у тебя что?

— Ходит он за мной.

— А ты?

— А я…, — Лада посмотрела на мать, а потом опустила глаза. — Я не знаю. Он хороший, с ним интересно, спокойно, только…

— Он не Всемил, — закончила фразу дочери Лебедь. Лада кивнула.

— Мам, почему так? Он мне нравится, но когда Всемил вернулся было так… так…, — Лада прижала ладони к груди. — А с Любомиром не так.

— А так, как со Всемилом было, ни с кем больше не будет, — Лебедь улыбнулась. — Любовь, она разная бывает. Бывает страстная, когда всё кипит, плещет, горит, а бывает тихая, как ручеёк, течёт себе, радует, душу ласкает. Это тоже любовь.

— А как понять, любовь это или нет? — тихо спросила Лада. — Это же сразу должно быть ясно, да?

— Нет, глупенькая ты моя. Бывает, конечно, что сразу, но чаще всего люди постепенно влюбляются.

— А у тебя с папой как было? Сразу или нет?

— Нет, — Лебедь улыбнулась. — Я к нему долго присматривалась.

— А как поняла что любишь? — спросила Лада.

— Когда стало ясно что без него мне плохо, а с ним рядом хорошо, тогда и поняла.

— И ни капельки не сомневалась?

— Сомневалась, — Лебедь встала и подошла к окну. — Очень сомневалась. Мой отец советником при князе Лагоде был, а Никита — никто, ювелир самоучка, не ровней он мне был. Как и тебе сейчас Любомир.

— Ну папа всё же не советник, — буркнула Лада, — а дядька Слав он же сотник, он командир большой.

Лебедь не ответила, только улыбнулась, она подошла к дочери и поцеловала тут в лоб.

— Не спеши, девочка моя. Присмотрись к Любомиру. Важно чтобы тебе с ним легко было, чтобы слова подбирать не приходилось, чтобы знала ты, случись что, он рядом будет и поможет и защитит. Важно это знать что не предаст тебя тот кто рядом.

— Мне с Любомиром легко, — Лада вздохнула и отложила вязание. — И целуется он хорошо, — добавила она совсем тихо и сжалась, испугавшись что мать ругаться будет.

— Только целуется? — уточнила Лебедь стараясь чтобы Лада насмешки в её голосе не услышала.

— Да, — Лада смутилась и задрала голову, чтобы видеть лицо матери. — Ты смеёшься?

— Нет, что ты, — Лебедь села рядом с девушкой. — Просто понять пытаюсь как далеко ваши отношения зашли.

— Так далеко не зашли, — Лада покраснела.

— Тебе напомнить как денёчки считать, чтобы не забеременеть раньше времени?

— Я помню, — Лада стала совсем пунцовой. — И мне не надо пока. Я не собиралась.

— Это ты не собиралась, — Лебедь нежно улыбнулась и погладила дочь по щеке. — А Любомир он мужчина опытный и шустрый.

— Он обещал меня не торопить.

— Это хорошо, — Лебедь притянула Ладу к себе. — Вот уж никогда не думала что ты у меня так долго девицей останешься. А С Любомиром не торопись, по сторонам посмотри, не один он на свете, с другими парнями общайся, может ещё кто глянется.

— Мам, так мне Любомир нравится, — Лада растерянно посмотрела на мать. — Зачем мне ещё кто‑то.

— Уверена, что нравится? — Лебедь внимательно посмотрела на девушку. — Или дело только в поцелуях?

— Уверена. Кажется, — растерянно сказала Лада. — Ну вот что ты наделала? — воскликнула она. — Теперь я совсем запуталась. А как я пойму только ли мне с ним целоваться нравится или вообще? Я же больше ни с кем не целовалась никогда.

— Ни с кем? — удивилась Лебедь. — Даже со Всемилом?

— Нет. Вернее мы пробовали когда‑то, давно, но нам не понравилось.

— А больше вы с Всемилом ничего не пробовали? — Лебедь приподняла левую бровь.

— Больше ничего. Но не могу же я сейчас его попросить меня поцеловать, чтобы сравнить.

— Нет, Всемила не стоит.

— А как же быть? Мам, а вдруг дело только в этом?

— Значит надо ещё с кем‑нибудь поцеловаться.

— Как у тебя всё просто, — Лада сложила руки на груди. — Прямо вот выйду на улицу и первого встречного попрошу меня поцеловать.

— Зачем же первого встречного, — Лебедь улыбнулась. — У князя ведь в поцелуй–реку играют?

— Так я не участвовала никогда.

— А ты поучаствуй, может и выпадет тебе кого из мужчин поцеловать, вот тогда и поймёшь, тебе просто целоваться нравится или с Любомиром только.

— Ой, мама, — Лада смущённо опустила глаза. — Ой, боязно мне.

— А боязно, сиди дома и гадай, — пожала плечами Лебедь. Она снова принялась за вязание, краем глаза наблюдая за Ладой. А та очень долго думала, но потом явно на что‑то решилась. Лебедь едва заметно улыбнулась. Эх молодость, а давно ли она сама так же мучилась, гадала, стоит ли идти против отцовской воли и выходить за Никиту? Вроде совсем недавно, а вон уже младшая дочь выросла и почти с тем же мучается. Вот ей повезло, она выбор верный сделала, ни разу ей пожалеть не пришлось о своём решении. А отец, — Лебедь вдруг стало грустно. — Отец ей этого так и не простил. Интересно, жив ли ещё? А матушка? Нет, нельзя о них думать, воспоминания эти только душу рвут, — Лебедь тряхнула головой и отложила вязание в сторону.

Лада выскочила из княжеского терема, на бегу запахивая полушубок, она выбежала за ворота и прижалась к забору.

— Лада, — из дома вышел Лей. — Лада, — крикнул он и, добежав до ворот, стал вглядываться в тёмную дорогу, что к дому девушки вела. Лада стала по забору отходить в сторону, а потом спряталась за большую ель. Тут Лей вышел из ворот и огляделся. Следов у забора он не заметил, но, не увидев Лады, тяжело вздохнул и пошёл домой. Девушка выждала пока он совсем из виду скроется и пошла к дому другой, окружной дорогой. Так дольше было и неудобнее, зато уж наверняка с Леем не столкнутся.

— Лада, — окликнул девушку Любомир, который тоже только собрался идти домой, после вечера с друзьями. — Ты что тут делаешь так поздно?

— Домой иду.

— Откуда?

— А тебе что? — девушка склонила голову к плечу. — У Велесы я была.

— А что ж ночевать не осталась, поздно же.

— Не захотела, — Лада пошла вперёд, очень надеясь на то что Любомир не станет расспрашивать был ли с ними ещё кто и чем они занимались. Вряд ли ему бы понравилось что Лада в поцелуй–реку играла, то что Любомир ревнивый девушка давно поняла.

— Тебя дома к какому часу ждут? — Любомир приобнял Ладу за талию.

— К какому вернусь, а что?

— Может, погуляем? — предложил мужчина. — Сегодня не холодно и вон луна какая, погляди.

Лада задрала голову, чтобы лучше разглядеть луну, а Любомир воспользовавшись удобной позицией поцеловал её.

— Любомир, — с укором, но, не вырываясь, выдохнула девушка.

— Что, радость моя?

— Поцелуй ещё, — вдруг попросила Лада.

— Так? — Любомир слегка коснулся губами губ любимой.

— Нет, — покачала головой Лада. — Не так. Так я тебя обычно целую, а ты поцелуй как ты.

Любомир удивлённо хмыкнул, но просьбу Лады выполнил.

— Так? — спросил он.

— Да, — девушка улыбнулась, а потом спрятала лицо на груди Любомира, всё же он лучше всех.

— Ладушка, вы часом с Велесой не пили? — Любомир приподнял лицо Лады за подбородок, чтобы глаза её видеть.

— Нет. А ты решил что я пьяная?

— Ну, просто не похоже на тебя, раньше ты больше отбивалась, когда я тебя целовать пытался.

— А может я распробовала и мне понравилось? — лукаво спросила девушка. Она оттолкнула Любомира и пошла вперёд.

— Лада, — Любомир пошёл следом, но девушка оглянулась, улыбнулась задорно и побежала.

— Ну держись, — усмехнулся Любомир и бросился догонять.

Догнал он Ладу не сразу, а догнав, уронил в сугроб и упал сверху.

— Попалась, ягодка моя, — он распахнул полушубок девушки, запуская под него руки и как только Лада открыла рот чтобы возмутиться, закрыл ей его поцелуем.

Домой Лада попала только через два часа уставшая, замёрзшая, но очень счастливая. Они гуляли с Любомиром по городу, целовались, дурачились, смеялись. Потом им пришлось удирать от старого мясника, которому очень не понравился смех под окнами в первом часу ночи. Но это Ладу и Любомира только ещё больше развеселило. Лада забралась в кровать и снова улыбнулась. Теперь у неё сомнений не осталось, Любомир ей нравился. И целоваться он умел лучше других. Ладу передёрнуло от воспоминаний о Поцелуй — реке. Во время игры ей поцелуй выпал трижды, один раз на Велесу, второй на Лея, а третий на Добронрава — сына воеводы. Добронрав был самым противным, ужасно слюнявым и наглым. Лей лучше, но с Любомиром всё равно не сравнить.

Любомир ложился спать тоже счастливым. Вообще‑то вечер у него начинался ужасно, от Добронрава он узнал что Лада согласилась сегодня играть в поцелуй–реку. Добронрав специально пришёл в дружинную избу, чтобы позлить его. И мало того что новость сообщил, так ещё и пообещал что подстроит так чтобы Ладе выпало его поцеловать. Любомир злился, Ратибор и отец его успокаивали, мол, подумаешь играть будет, ты тоже не раз играл, мол, всё в сравнении познаётся, а Ладе сравнивать не с кем. И лучше пусть сейчас почудит, чем после свадьбы, что одна игра ни о чём не говорит, вот коли зачастит она в Поцелуй–реку играть, тогда и выводы делать надо, а пока рано. Любомир понимал что отец прав, но ему всё равно было плохо. А потом Лада ему так удачно встретилась и он понял что даже если Добронраву и удалось план свой осуществить, то он всё равно проиграл. Любомир даже почти не ревновал. Теперь он не сомневался что Лада будет с ним, после сегодняшнего вечера не сомневался.

* * *

Здравствуй, тётя Лебедь, — Любомир забрал у женщины из рук тяжёлую корзину. — Давай помогу.

— Спасибо, — женщина улыбнулась и принялась разминать ладонь, которая затекла от тяжёлой ноши.

— Что ж это дядя Никита позволяет тебе такие тяжести таскать?

— Да он не позволяет, — заступилась за мужа Лебедь. — И не думала я столько всего покупать, но уж больно рыба была хорошая и мясо. Я для вас тоже купила, Даре ведь ещё тяжело самой на рынок ходить.

— Ой спасибо, — заулыбался Любомир. — Что б мы без вас делали?

— Ну что‑нибудь уж придумали бы, — усмехнулась Лебедь. — Ты голодный? Покормить тебя?

— Я позавтракал хорошо, но если чаем напоишь, спасибо скажу.

— Напою, — Лебедь вошла в дом и забрала у Любомира корзину с покупками. — Лады дома нет, — сказала она, заметив что мужчина пытается высмотреть девушку на кухне.

— Жаль, — Любомир вздохнул и сел за стол.

— Любомир, — Лебедь поставила перед гостем чашку чая и большой кусок пирога с брусникой. — Ответь мне, только честно, ты с Ладой просто время проводишь или в зятья мне метишь?

— В зятья, — Любомир откусил большой кусок и теперь старательно жевал. — Очень мне тёщей тебя, тёть Лебедь, иметь хочется. Ты ж лучшая тёща на свете.

— Ой болтун, — женщина улыбнулась и потрепала Любомира по светлым вихрам. — Так уж и лучшая? И не боишься?

— Не, — Любомир широко улыбнулся. — Я же у тебя самым любимым зятем буду, да?

— Ты сначала стань, а там посмотрим.

— А что Лада что‑то говорила? — перестал улыбаться Любомир.

— А ты чего так испугался? — удивилась Лебедь. — Ты чаёк пей.

— Тёть Лебедь, не мучай меня, говорила Лада про меня что?

— Ну говорила.

— А что говорила?

— Так я тебе и рассказала. Да не бойся ты, нравишься ты ей.

— Правда? — Любомир снова заулыбался. — А что ещё говорила? А сильно нравлюсь?

— Вот сам у неё и спроси, — усмехнулась Лебедь. — Только, Любомир, не спеши. Ладно?

— Ладно, — кивнул мужчина, сделал последний глоток чая, запихал в рот остаток пирога и встал. — Спасибо за чаёк, но пора мне.

— Продукты забери, — Лебедь вручила ему маленькую корзину.

— Сколько за них мы должны?

— Я потом с отцом твоим сочтусь, — отмахнулась женщина. — Иди и помни, ты мне пообещал.

— Даже если я забуду, Лада ничего лишнего не позволит, — вздохнул Любомир. — Уж больно строго ты её воспитала, тётя Лебедь.

— Радовался бы.

— Так я и рад. Иногда, — Любомир ушёл, а Лебедь усмехнулась и пошла на кухню готовить. Лету она отпустила к родне погостить, и поэтому теперь приходилось делать всё самой.

— У нас был кто или мне показалось? — на кухню вошёл Никита.

— Любомир мне продукты донести помог, я его чаем напоила, — Лебедь вытерла мужу щеку, испачканную золой.

— Любомир, — кивнул Никита. — Лебедь, как думаешь у них с Ладой серьёзно?

— Похоже на то, — кивнула женщина. — Только Лада, по–моему, ещё не определилась.

— Нехорошо как‑то получается, — покачал головой Никита. — Что ж это она одного брата другим заменяет.

— Она не заменяет, — уверенно сказала Лебедь. — Я тоже про то подумала, но тут другое. Похоже, с нелюбовью Всемила Ладушка смирилась. А вот Любомир её любит, это заметно.

— Ох волнуюсь я. — Никита задумчиво покачал головой. — Коли не поладят они, кабы Лада как Дарена не замкнулась.

— Дарена, — Лебедь тяжело вздохнула. — Да, Даренка, похоже, крест на себе поставила и мысль о замужестве оставила совсем.

— Поговорила бы ты с ней, — попросил Никита. — Не дело это одной совсем оставаться.

— Да я уж говорила, — женщина снова вздохнула. — Она твердит «не полюбит меня никто, потому что я не красивая» и всё тут.

— Да разве ж красота в семейной жизни самое важное?

— Нет, — согласилась с мужем Лебедь. — Ну да мужчины же всё равно наперво на красивую внешность внимание обращают. Себя вспомни.

— Я тебя не только за красоту люблю.

— Я знаю, — кивнула Лебедь. — Ну да влюбился то в красоту, а уж потом ближе меня узнал. У Дарены так не получится.

— И всё равно нельзя отчаиваться. Общаться ей надо с молодыми людьми, почаще гулять. Ладу надо попросить чтобы она Дарену с собой на прогулки брала.

— Не лучшая идея, — покачала головой Лебедь. — Лада теперь одна не гуляет, да и Дарене компания красивой сестры на пользу не пойдёт.

— И как же тогда? — расстроено спросил Никита.

— Не знаю, — Лебедь вздохнула и с удвоенным усилием принялась чистить рыбу.

— Кажется, кто‑то стучит, — Никита пошёл открывать дверь.

— Привет, — на пороге стоял Слав. — Я денег вам вернуть пришёл.

— А ты разве должен? — удивился Никита.

— Лебедь продукты нам покупала, — пояснил Слав. — Она дома?

— На кухне, рыбу чистит, — Никита пропустил соседа в дом. — Проходи.

— Здравствуй, Лебедь, — Слав улыбнулся соседке.

— Слав, — Лебедь подняла голову. — Как Дара?

— Получше, но ещё слабенькая, — мужчина вздохнул. — Спасибо, что не бросаешь нас, без тебя мне бы совсем тяжко пришлось.

— О чём ты говоришь, — отмахнулась Лебедь. — Соседи же, не один год друг друга знаем, ты нам помогаешь, мы тебе. Пришлю после обеда к тебе одну из девочек, они помогут ужин сделать.

— Спасибо, — Слав смущённо положил на стол кошель с деньгами. — Это за продукты и за помощь.

— Слав, — Лебедь нахмурила брови. — За продукты деньги возьму, а за остальное убери. Не обижай меня.

— Лебедь, но мне отблагодарить тебя и дочек твоих хочется.

— Хочется, купи девчонкам сладости какие или безделушку, они рады будут, а деньги убери.

— Хорошо, — Слав убрал из кошеля часть денег. — Ещё раз спасибо, не буду тебя отвлекать, — он поклонился и ушёл, теребя в руках шапку, а на пороге обернулся, вздохнул и пошёл на службу.

А вечером к соседу Лебедь отправила Дарену, потому как Лада простыть умудрилась, и её уложили в постель.

Дома у Слава Перелеска была только больная Дара и Ратибор, который по просьбе отца пришёл на тот случай, если помощь понадобится.

— Здравствуй, Дарена, — улыбнулся он девушке. — Тебя сегодня к нам на хозяйство сослали?

— Зачем ты так? — удивилась Дарена. — Мне не сложно.

— Прости, шучу я так неудачно, — Ратибор смутился. Вот как это у Любомира с Всемилом всегда получается пошутить так что девушки смеются? А у него не получается, лучше уж и не пыжиться. — Ты проходи. Тебе помочь чем?

— Не надо, я сама, — Дарена почему‑то засмущалась. — Ты со службы устал поди, отдохни.

— Может воды наносить? — предложил Ратибор.

— Надо немного, — согласилась девушка, посмотрев сколько воды имеется.

— Я наношу, — Ратибор схватился за вёдра.

— Спасибо, — тихо кивнула Дарена и принялась убирать кухню.

Ратибор наносил воды. Прибрал у братьев в комнатах, а потом спустился обратно на кухню. Он смотрел за тем, как готовит Дарена, и поражался, насколько сёстры Яснокаменные разные. Вот встреть он Ладу и Дарену в первый раз, не зная кто они, никогда бы не сказал что сёстры. Лада, та вся в мать была и внешностью и характером: красивая, боевая, решительная. Дарена же пошла в отца: не красавица, тихая, скромная, стеснительная. Там где Лада вовсю использовала его и братьев для уборки, Дарена стеснялась и всё предпочитала делать сама. Хотя делала, кажется, не хуже Лады или Лебеди, по крайней мере, запахи из печи шли очень аппетитные. И Ратибору вдруг снова очень захотелось иметь свой дом. Пусть не такой большой как отцовский. Но свой. Чтобы вот так же печка, жена вот так же хлопотала с ужином, а потом чтобы они ели вдвоём, ну или с детишками. Ратибор отчётливо увидел эту картину: зимний вечер, полумрак в доме, Дарена на противоположном конце стола, а между ними малец и девчонка маленькие, их дети.

— Что ты на меня так смотришь? — вырвал из мечтаний Ратибора вопрос Дарены.

— А? Я не на тебя, я так, задумался. Дарена, а не хочешь завтра со мной на большие горки сходить, покататься? — вдруг спросил он. — Любомир собирался Ладу туда позвать.

— Тебя мама попросила меня вывести? — горько усмехнувшись, спросила девушка.

— Почему мама? — растерялся Ратибор. — Нет, я просто предложил. Ну, если не хочешь…

— Я хочу, — неожиданно для себя самой сказала Дарена. — Только Лада не пойдёт, заболела она.

— Вот как? А что с ней?

— Простыла, можешь зайти навестить.

— Да мне не с чего, вроде. Любомиру скажу, он точно зайдёт. Значит, завтра пойдём?

— Да, только давай не на большие горки, — попросила Дарена, смущаясь. — На больших народу будет полно. Давай на Озёрные, там горки не хуже.

— Давай, — охотно согласился Ратибор. — Санки я достану. За тобой когда зайти?

— После завтрака, — решила девушка и, ойкнув, бросилась к печи, у неё что‑то стало выкипать.

Ратибор улыбнулся и потёр усы, а потом снова пошёл за водой, хоть то и не особо нужно было, просто он видел, что Дарена смущается, и не хотел её в краску вгонять.

Наступила весна. Почти полностью сошёл снег, озеро оттаяло и в нём стала просыпаться нежить. С юга вернулись птицы и бурно выясняли отношения, воюя за прошлогодние гнёзда.

— Привет, Дарена, — вломился в дом к соседу Любомир, на ходу застёгивал пояс с оружием. — Ладу позови, пожалуйста. Только побыстрее.

— Случилось что? — испугалась девушка.

— Нет, но позови. Лада, — крикнул он сам.

— Любомир, — Лада вышла из мастерской отца и улыбнулась. — Чего шумишь?

— Увидеть тебя хотел перед тем как уеду, — Любомир сгрёб подругу в объятия.

— А далеко уезжаешь? — испугалась Лада, заметив что мужчина в полном боевом облачении.

— В дозор.

— Любомир, — Лада упёрлась ему руками в грудь, чтобы лицо мужчины лучше видеть. — Дозор неделю назад вернулся.

— Ну не в дозор, но уехать надо.

— Случилось что? — испугалась девушка.

— Мы со всем разберёмся, — пообещал Любомир. — Я не хотел уезжать тебя не поцеловав, — он снова прижал Ладу к себе. — Без меня тут на других мужиков не заглядывайся, — шутливо велел он.

— Ну если ты просишь, — слабо и как‑то растерянно улыбнулась Лада.

— Прошу. И береги себя, — Любомир отстранился. Обычно он так быстро никогда Ладу не отпускал, и это напугало её ещё сильнее.

— Любомир, ты себя тоже береги, — попросила девушка. — А когда вернёшься?

— Не знаю, радость моя, но как только вернусь, приду, — Любомир поцеловал Ладу ещё раз и побежал к княжескому терему, откуда дружина уезжать должна была.

— Коли я не вернусь, ты за Ладой смотри, — бросил он Всемилу, который в городе оставался.

— Ты уж вернись, — буркнул Всемил.

— Вернусь — Любомир вскочил на коня. — А ты тут за ней пригляди и за Леем смотри, он давно на Ладу виды имеет.

— Двинулись, — раздалась команда сотника, и те дружинники что уезжали, тронули коней. Оставшиеся смотрели уходящим вслед и молили богов, чтобы те вернулись скорее и в полном составе. Меньше часа назад к князю примчался человек с просьбой о помощи, у северных границ княжества обнаружили что жители одной из деревень мертвы. Все до единого, от мала до велика. Но никаких следов крови или нападения. В соседней деревне так же почти в одночасье погибла вся скотина Вот правитель города и отправил часть дружины разобраться. Лада выбежала на площадь и поняла что опоздала, Любомир уже скрылся за воротами.

— Всемил, — оглядевшись, Лада увидала друга. — Что случилось?

— Да так, очередной дозор, — Всемил постарался улыбнуться как можно беспечнее.

— Ох, матушка Земля, — Лада отступила на шаг назад. — Да что же это?

— Лада, да ты чего? — Всемил взял девушку за руку. — Говорю же, дозор. Очередной объезд земель.

— Говоришь, — кивнула Лада. — Только вот врёшь. Из дозора ты сам неделю назад вернулся и на объезд так не уезжают.

— Ну как так, Лада? — Всемил вздохнул. Девушка была умной и таким примитивным враньём её было не провести. — Ты не волнуйся. Через пару дней вернётся Любомир, и всё будет хорошо.

Лада внимательно смотрела на друга, пытаясь понять насколько всё серьёзно, хотя чего уж тут было гадать, ясно же, коли было бы что‑то простое, так быстро столько дружинников бы не отсылали.

— Лада, — Всемил поплёлся за подругой. — Ну не расстраивайся ты так, всё будет хорошо.

— Конечно будет, — кивнула девушка, стараясь отогнать чёрные мысли, и пошла обратно к дому.

* * *

За те полторы недели что уехавшего отряда не было, Лада не находила себе места, а когда утром, открыв дверь, увидела на пороге грязного и совершенно вымотанного Любомира, девушка молча бросилась ему на шею.

— Ладушка, — Любомир крепко прижал девушку к груди. — Ладушка моя.

— Любомир, — Лада заплакала.

— Ну что же ты ревёшь? — Любомир улыбнулся. — Я же вернулся.

— Я так волновалась, — прошептала Лада, вытирая непослушные слезы, которые всё равно калились по щекам. — Так боялась. Я каждый день богов за тебя просила.

— Хорошая ты моя, — Любомир улыбнулся. — Как же я по тебе скучал.

— Мама, я отойду ненадолго, — крикнула Лада и, ухватив Любомира за руку, потащила его в соседний дом. — Тебе отдохнуть надо, — деловито заявила она. — И вымыться, ты грязный как поросёнок. Привет Дара, — кивнула она хозяйке дома, которая как раз выходила со двора.

— Любомир, — обрадовалась женщина. — Вернулся. А я на рынок собралась, молочка к обеду купить. Но там блины с завтрака остались и мясо холодное есть

— Ты не волнуйся, — улыбнулся Любомир. — Я всё найду.

— Я прослежу, — пообещала Лада и затолкала Любомира в дом.

— Значит лучше не торопиться, — улыбнулась женщина и пошла к рынку.

— Лада, — Любомир вжал девушку в стену.

— Любомир.

— Лада.

— Любомир, — Лада не сопротивлялась ни нахальным рукам мужчины, ни его губам, покрывающим поцелуями её лицо и шею. — Любомирушка.

— Столько времени тебя не видеть, думал, с ума сойду, — шептал Любомир.

— Тебе помыться надо, — Лада мягко отстранилась. — И поесть, да и поспать не мешало бы. Тебя насколько отпустили?

— До завтра, — Любомир нехотя отпустил подругу.

— Я воду поставлю, — Лада принялась возиться с котелками, — А ты руки помой, да поешь пока, — она поставила на стол блины и мясо.

Любомир ел и с улыбкой наблюдал за Ладой, которая сидела напротив и на него смотрела. Так они и сидели молча, глядя друг на друга, пока вода не закипела.

Любомир вымылся быстро. Он с удовольствием посидел бы в тёплой воде подольше, но Лада ждала на кухне и мужчина боялся что ей надоест и она уйдёт. Он наскоро вытерся, натянул на ещё местами мокрое тело чистую рубаху, штаны и поспешил на кухню. Лада была на месте, она сидела за столом и перебирала крупу, а увидев Любомира, улыбнулась.

— Постель я тебе разобрала, — сказала она. — Иди, ложись.

— Я не хочу без тебя, — Любомир сел рядом с Ладой, а потом растянулся а лавке, положив голову ей на колени. Девушка какое‑то время ещё занималась крупой, но потом отодвинула зёрнышки от края стола и склонила голову, чтобы Любомира лучше видеть. Она погладила мужчину по ещё мокрым волосам, а он вдруг потянул её к себе, чтобы поцеловать. В этот момент дверь дома отворилась и в неё вошли Ратибор и Дарена.

— Нет никого, — Ратибор зажал Дарену к стене.

— Ратибор, — не сразу, но всё же запротестовала девушка. — А если увидит кто?

— Кто? Любомир небось уже спит.

— Ратибор, — Дарена вырвалась из объятий мужчины.

Любомир зажал Ладе рот и придержал её, не дав подняться, ни Ратибор, ни Дарена их не замечали. Тут дверь снова открылась, и в дом вошла Лебедь.

— Дарена? — удивилась она, увидав свою дочь у Перелесков. — Ты что тут делаешь?

— Ратибор с Любомиром вернулись, я зашла узнать не надо ли чего, — промямлила Дарена.

Любомир под столом, отрицательно покачал головой, веля Ладе не двигаться и никак себя не выдавать.

— То что они вернулись, я знаю, — усмехнулась Лебедь. — А сестра твоя где?

— Нет её тут, — сказал Ратибор. — Мы вот только зашли, тут пусто.

— А Любомир где? — Лебедь подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и посмотрела наверх.

— Спит, наверное. Он сегодня с полуночи до рассвета в дозоре стоял, сейчас наверняка дрыхнет уже.

— Лада, — не очень громко, но всё же крикнула Лебедь.

Лада на лавке дёрнулась, но Любомир снова её удержал.

— Мам, если он спит, разбудишь же, — прошептала Дарена.

— Это ежели спит, — хмыкнула Лебедь. — Ладно, пошли домой. Ратибор, если Ладу увидишь, скажи, я велела срочно домой идти.

— Скажу, — Ратибор вздохнул, он‑то рассчитывал воспользоваться тем, что Дары дома нет, и побыть наедине с Дарёной. Он специально выждал некоторое время после ухода Любомира. Любомир был уставшим, а значит, повидав Ладу, должен был завалиться спать.

— Дарена, живо, — прикрикнула Лебедь и вышла за дочерью во двор.

Ратибор вздохнул и пошёл проверить спит ли Любомир.

— Всемогущие боги, Ратибор встречается с Дарёной? — зашептала Лада, вылезая из‑под стола. — Ты знал?

— Нет, я так же как и ты только что это понял, — ответил Любомир.

— Мне надо бежать, а не то попадёт, — Лада чмокнула мужчину в щеку и поспешила к дверям. — А ты в помывочную иди, скажешь там был, — подсказала она и медленно, чтобы скрип её не выдал, открыла входную дверь. — А потом спать, — повернулась она в дверях. — А как проснёшься, приходи, — Лада послала Любомиру воздушный поцелуй и убежала.

— Любомир? — Ратибор спустился вниз. — Ты где был?

— Я мылся и видимо уснул, — Любомир демонстративно зевнул. — Мне даже снилось что Ладу мать ищет.

Волосы у Любомира всё ещё были мокрыми, и Ратибор поверил в версию брата, но тут он заметил на столе наполовину перебранную крупу.

— А Лада где? — поинтересовался он.

— Лада? Домой ушла, а что?

— Давно ушла? А крупу кто перебирал?

— Я, — не моргнул глазом, соврал Любомир. — Ждал, пока вода закипит, и чтобы не уснуть, решил Даре немного помочь. Тренируюсь, перед началом семейной жизни. Можешь закончить, если хочешь, а я спать.

— Иди, — Ратибор подозрительно посмотрел брату в след, а потом поставил на огонь воду. Больше делать было особо нечего и он сел за стол, передвинул пару крупинок, хмыкнул, отвернулся. Потом снова посмотрел на зёрнышки на столе, вздохнул и принялся отделять хорошую крупу от шелухи и мусора. К тому моменту когда вода закипела, он перебрал всё что было на столе.

— Ты где была? — поинтересовалась у младшей дочери Лебедь, когда та вернулась домой.

— Гуляла, — Лада попыталась прошмыгнуть на кухню, но мать преградила ей дорогу.

— И далеко гуляла? — поинтересовалась она. — И с чего ты вообще гулять вздумала? Дома дел полно недоделанных, а ты гуляла.

— Мам, ну Любомир вернулся.

— Любомир спит давно. Или не спит?

— Спит, наверное, — Лада очень надеялась что тон у неё достаточно беспечный. — Я его покормила и ушла.

— А что ж не домой?

— Да что‑то я так разволновалась, — Лада опустила глаза. — Мне надо было успокоиться.

— А чего волновалась‑то? — насмешливо поинтересовалась Лебедь.

— Как это чего? Его же больше недели не было. Я скучала.

— Ну не среди бела же дня, — женщина покачала головой.

— Да мы ничего и не делали, — возмутилась Лада.

— Я вижу что совсем ничего, — Лебедь усмехнулась, легонько стукнув пальцем по припухшим губам дочери, и тут она поняла, что её смущало в Дарене. У той губы были точно такие же, как и Лады. Но если у Лады они припухли от поцелуев Любомира, то с кем и, главное, когда целовалась Дарена? Неужто с Ратибором? — Лада, помоги Дарене и ступай наверху убирать, — велела Лебедь, решив, что поговорит со старшей дочерью позднее, наедине.

На кухне Лада взялась делать тесто для пирога, размышляя как хоть немного остудить пыл Любомира. Если дальше так дело пойдёт, то девкой ей ходить недолго, а там, глядишь и пожениться придётся, коли она забеременеет. А вот замуж, девушка поняла это совершенно чётко, ей пока не хотелось. И вообще, как бы не скучала она без Любомира эти дни, встреча их была не такой как со Всемилом, когда тот после двух лет в Быстрограде вернулся. И как же понять, любит она Любомира или ей просто нравится, что он её любит. Ответа на этот вопрос не было, и девушка решила отвлечься на сестру. Лада искоса взглянула на Дарену.

— Что? — наконец не выдержала та. — Что ты на меня так смотришь?

— Просто, — Лада улыбнулась. — Скажи, а ты с кем‑то встречаешься?

— С чего ты взяла?

— Ну так, просто спрашиваю.

— Лучше просто делом займись, — буркнула Дарена. — За Любомиром бы лучше смотрела.

— А чего мне за ним смотреть? — нахмурилась Лада.

— Да просто, за ним смотри, а не за другими.

— Если знаешь что, говори, а нет, так нечего языком трепать, — рассердилась Лада.

— А кто треплет? — взвилась Дарена. — Это ты первая начала.

— А что я начала? Я просто спросила, что уже нельзя спросить?

— Нельзя. И вообще, делай пирог, — Дарена принялась рубить капусту с удвоенной силой.

— Бе–бе–бе, — почти беззвучно буркнула Лада.

— Лада, подойди к отцу, — крикнула Лебедь откуда‑то из глубины дома. — Ему что‑то отнести к Миките надо.

— Иду, — девушка вытерла руки, скинула фартук и пошла в мастерскую.

Никите надо было передать для Микитиной жены готовые серёжки и Лада, набросив на плечи тёплую кофту, пошла на улицу. Она не торопилась, убираться ей совсем не хотелось, а после разговора с Дарёной, помогать ей тоже желание пропало. Хотелось побыть с Любомиром, но тот отдыхал и, наверняка, спать ещё долго будет. Лада вздохнула. Она отнесла украшения, забрала за них деньги и, не торопясь, направилась к дому. Навстречу ей, так же не спеша, шёл Ратибор.

— Ой как здорово что я тебя встретила, — обрадовалась Лада. — У меня к тебе разговор.

— Ко мне? — удивился мужчина. — Если ты про Любомира хотела спросить, то он по тебе скучал. Сильно–сильно скучал.

— А ты? — поинтересовалась Лада.

— Я? — Ратибор растерялся. — Да как‑то я по тебе… Даже не знаю…

— Да не по мне, ты по ком‑нибудь скучал?

— Хм, — Ратибор облегчённо выдохнул, он‑то уж подумал что Лада с ним заигрывает. — Да нет особо, а что?

— Что, совсем ни по кому не скучал? — удивлённо приподняла брови Лада. — Совсем–совсем? И даже ни о ком не думал? О девушке какой?

— Ты сейчас зачем это спрашиваешь? — поинтересовался Ратибор, хмурясь.

— Ну просто интересно мне. Ты мужчина видный, холостой, вдруг у тебя на сердце кто есть.

— Лада, ты чего от меня хочешь?

— Да ничего, просто так спросила.

— Просто так? — усмехнулся Ратибор. — И с чего это тебя вдруг моё холостое положение волновать стало?

— Да просто показалось мне что увлечён ты кем‑то, подумала, может помощь нужна.

— Показалось тебе.

— Вот как? — теперь нахмурилась девушка. — То есть Даренку ты тискал просто так.

— К–х, — Ратибор смутился и покашлял прочищая горло. Как она про них с Дарёной узнать могла?

— Просто так? — повторила вопрос Лада, повышая голос. — Значит так, слушай меня внимательно, — она ткнула Ратибору пальцем в грудь. — Ещё раз около сестры тебя увижу, пеняй на себя.

— Ты мне что угрожаешь? — удивился мужчина, совсем растерявшись.

— Именно, — кивнула Лада. — Дарена тебе не Баженка Кривая, с ней просто так, походя, тискаться нельзя. И прекрати улыбаться, — девушка ударила Ратибора в плечо кулаком, не сильно, но так чтобы чувствительно было. — Я не шучу. Не прекратишь Дарене голову морочить, я дядьке Славу пожалуюсь, он тебе быстро плетью объяснит как с кем себя вести.

— Лада, никому я голову не морочу.

— Да, а кто мне только что сказал что ни с кем не встречается? Ты что её стесняешься?

— Это я его попросила, — раздалось у Лады за спиной. Девушка обернулась и увидела позади себя сестру. Дарена была бледной, только как‑то неестественно горел румянец на щеках.

— Дарена, не надо, я бы сам, — Ратибор подошёл к девушке и взял её за руку

— Ты попросила его не говорить про то что вы встречаетесь? — уточнила Лада. — Почему?

— Потому, — буркнула Дарена. — Я не ты, это любому кто с тобой ходит все завидуют.

— Дарена, — ахнул Ратибор. — Я думал ты ничего говорить не хочешь, потому что не уверена стоит ли тебе со мной быть.

— Я не хотела чтобы над тобой смеялись, — Дарена отвела глаза и зло сжала зубы.

— Да ты в своём уме? — возмутилась Лада.

— Значит так, — Ратибор встал между сёстрами. — Лада, иди‑ка ты куда шла, а мы с Дарёной сами разберёмся.

— Ты меня что гонишь?

— Именно, иди отсюда. Ты что хотела выяснила? А теперь ступай.

— Ну, знаешь ли, — фыркнула Лада и посмотрела на сестру, но та стояла отвернувшись. Лада хмыкнула, перебросила косу за спину, и, гордо задрав нос, пошла прочь, всем своим видом показывая оскорблённое достоинство.

— Пошли‑ка прогуляемся, Дарена, — Ратибор взял девушку за руку и повёл к реке.

— Мне домой надо вернуться, мама ругаться будет, что я ушла не предупредив.

— А почему ушла? — удивился Ратибор. Дарену он считал девушкой покорной и послушной.

— Да как почувствовала что Лада к тебе с расспросами полезет, от меня ничего не добившись, — Дарена вздохнула. — И как она узнала? Ты кому‑то из братьев рассказал?

— Нет, я никому не говорил, — покачал головой Ратибор. — Но не потому что я тебя стыжусь, а потому что ты попросила. Только вот мне даже в голову не пришло почему ты это сделала.

— Почему ты со мной встречаться стал? — спросила Дарена. — Ты же в Перву влюблён был.

— В Перву, — Ратибор усмехнулся. — То когда было.

— Она красивая.

— И что? — удивился мужчина. — Разве ж красота в женщине главное?

— А что, по–твоему, в ней главное? — Дарена волновалась, у неё дрожали руки и она, чтобы Ратибор этого не заметил, спрятала их за спину.

— Лёгкость, хозяйственность, умение выслушать, да мало ли что ещё. У Первы этого нет, а вот у тебя есть.

— Долго же ты это искал, — едва слышно вздохнула девушка и пошла вдоль по берегу.

— Долго, — согласился Ратибор, догоняя её. — Не думал я что мне когда‑нибудь семью иметь захочется, думал одиночка я. А вот, видишь, захотелось.

— И что, лучше меня не нашёл никого?

— Зачем ты так, Дарена? — Ратибор остановился и развернул Дарену к себе лицом. — Нравишься ты мне и думал я это взаимно. Прости, коли ошибся и обидел, — он посмотрел ей в глаза и пошёл прочь, ругая последними словами себя и Ладу из‑за которой этот разговор и начался.

— Ратибор, — окликнула Дарена. — Подожди, не уходи, — она подошла и неуверенно остановилась рядом, глядя мужчине в глаза. — Я тебе правда нравлюсь? Я же некрасивая.

— И что?

— Тебе просто жениться захотелось?

— Не просто, — возразил Ратибор. — На тебе захотелось.

— А почему на мне, а не на Ладе, скажем? — Дарена прикусила губу, ну вот зачем она сестру помянула?

— Потому что Лада с Любомиром и потом что ты другая. Лада боевая слишком, в некоторых случаях это неплохо, но я предпочёл бы чтобы моя женщина была поспокойнее. Дарена, давай начистоту. Мы с тобой пару месяцев уже встречаемся, нам хорошо с тобой. Люблю ли я тебя? Наверное. Любишь ли ты меня? Предположу, что тоже не особо сильно. Ты замуж хочешь, я хочу жениться, так почему бы нет? Я тебя уважаю, это важнее любви. Обеспечить тебя и детей наших я смогу, буду о вас заботиться. Деньги на дом у меня есть, коли согласишься выйти за меня, будешь хозяйкой в отдельном доме. Что скажешь?

Дарена опустила голову и долго молчала, а потом произнесла:

— У Первы муж пропал, его погибшим считают.

— Жаль мне Перву и деток её жаль, но нас с тобой это каким образом касается?

— Ты же её любил.

— Дарена, это было десять лет назад, с тех пор вкусы и предпочтения у меня поменялись.

— Она красивая.

— Да что ж тебя на красоте сестёр заклинило‑то? — вздохнул Ратибор. — Ну красивая, и что с того? Долго ещё она красотой хвастаться сможет? Сомневаюсь. Ещё год другой и не останется от её красоты ничего.

— Я вообще никогда не могла, — Дарена тяжело вздохнула. — Прости, зря мы этот разговор затеяли, — она бросила на Ратибора затравленный взгляд и быстро пошла к дому. Ратибор долго глядел ей вслед, но догонять не стал. Навязываться он не хотел, хотя на душе было гадко, будто что‑то чистое и хрупкое в ней растоптали.

— Жил бобылём, бобылём и помрёшь, — вздохнул и побрёл к дружинной избе.

Дарена пришла домой, моля богов о том чтобы мать не встретилась и Лада наверху была, но боги не снизошли до её просьб и Лада оказалась на кухне. Она внимательно посмотрела на сестру и снова занялась мытьём посуды.

— Я маме сказала что у тебя с животом плохо стало, — сказала Лада не сразу.

— Спасибо, — Дарена махнула по идеально чистому столу полотенцем, а потом взялась вытирать посуду, что сестра вымыла. Она избегала смотреть на Ладу, а потом и вовсе сказала что сама за неё комнаты уберёт и побежала наверх. У себя Дарена забилась в дальний угол и заплакала.

— Дарена, ну ты чего? — Лада вошла и села рядышком. — Ратибор тебя обидел? Он ругался?

— Нет, — Дарена уткнулась носом в согнутые колени и заплакала ещё горше. — Сказал что жениться на мне хочет.

— Да ты что? — ахнула Лада. — Тогда чего же ты ревёшь? Или ты не хочешь за него? И всё равно нечего плакать, не хочешь, так не выходи, никто ведь силком тебя к Перелескам не тащит.

— Не любит он меня.

— Да с чего ты взяла? — удивилась Лада. — А мне вот показалось что очень даже любит.

— Показалось тебе, — Дарена всхлипнула и посмотрела на сестру. — Любомир твой вот тебя любит. Ходит, под окнами ждёт, всё поцеловать норовит, к стеночке зажать.

— А то тебя Ратибор не зажимал.

— Зажимал, — Дарена покраснела. — Только так чтобы не видел никто.

— Странная ты, — фыркнула Лада. — Сначала просишь его никому про вас не говорить, а потом обижаешься что он на людях тебя не тискает. А ты его любишь?

— Не знаю я, — Дарена отвернулась к стене. — Наверное, нет. Мне нравится с ним гулять, нравиться…всё остальное, — она осеклась и покраснела. — Но вот ты по Всемилу тогда так страдала, у меня такого нет.

— Глупенькая, — Лада покровительственно улыбнулась и погладила сестру по волосам. — Любовь она разная бывает. Бывает яркая, как огонь, а бывает тихая и спокойная, как ручеёк. Если тебе с Ратибором хорошо и ни с кем другим ты быть не хочешь, значит это любовь. Или у тебя не так?

— Так ведь и желающих быть со мной нет, — сказала Дарена тихо. — А он на горках кататься позвал, потом ещё раз, потом посмотреть как на реке лёд ломается.

— Но ведь так и начинают встречаться, — Лада погладила сестру по плечу. — Раз куда‑то вместе сходить, другой, поговорить, потанцевать, погулять. А как иначе понять нравится тебе с этим парнем или нет. Тебе с Ратибром нравится?

Дарена кивнула и снова отвернулась.

— Или ты кого‑то другого любишь? — спросила Лада, не зная как ещё помочь.

— Никого я не люблю, — буркнула Дарена. — Ты иди, ладно, я хочу одна побыть.

— Хорошо, — Лада поднялась на ноги, около двери она обернулась. — Ежели совсем не знаешь что делать, с мамой поговори, она мне очень помогла и не ругалась совсем.

— Лада, не говори про меня с Ратибором никому, — попросила Дарена. — Пожалуйста.

— Не скажу, — пообещала Лада и прикрыла за собой дверь.

Дарена сидела одна долго. Она слышала, как убиралась наверху Лада, как мать хотела войти к ней, но Лада её не пустила, сказав, что Дарену чистило хорошо и теперь она дремлет. Слышала, как подходил к её дверям отец, она его по походке узнала, отец тяжело ходил, пол от его шагов скрипел сильно. Но Никита не вошёл, а послушал под дверью и вниз спустился. Сначала Дарене было плохо от того что никто её не любит, хотя бы вот как Ладу или Перву. Потом она плакала из‑за того что и сама ведь никого не любит. Немного успокоившись, девушка вспомнила слова Ратибора о том что в семье главное не любовь, а уважение. Ратибора она уважала и где‑то даже им восхищалась, он был сильный, волевой, целеустремлённый. А ещё он спокойный и надёжный. С таким детей рожать не страшно, такой не предаст и не бросит. Тут Дарена снова заплакала, потому что поняла что готова выйти а Ратибора замуж, ну да она ведь его отвергла и теперь он в жёны её больше взять не захочет. Он‑то себе другую найдёт, а как же она? За этими мыслями её и застала Лада, которая наверх обед принесла.

— И это всё? — хмыкнула Лада, выслушав сбивчивые объяснения Дарены. — Только в этом причина твоих слёз? Не злись, если дело только в том что ты боишься что Ратибор передумает, то тут я помогу.

— Как? — Дарена вдруг испугалась. Никогда они с Ладой особо дружны не были, а тут она вдруг ей самое сокровенное выложила. Вдруг Лада на всеобщее осмеяние её чувства и мысли выставит.

— С Ратибором поговорю, — пояснила Лада. — Мне же проще чем тебе.

— А если он передумал?

— Значит так и скажет, — пожала плечиком Лада. — Ты ешь, а я сбегаю его поищу.

— Лада, — попыталась остановить сестру Дарена, но та уже спускалась по лестнице вниз, а через мгновение хлопнула входная дверь.

Лада подошла к дружинной избе и встала на большой камень, чтобы видеть что за забором делается. Хотя что могло делаться у дружинной избы? Дружина тренировалась.

— А Любомира нет, дома его поищи, — крикнули Ладе.

— Мне Ратибор нужен, позовите, сделайте милость.

— Ты, Лада, чего, всех братьев Перелесков перепробовать решила? — усмехнулся кто‑то и тут же оказался в руках у вышедшего Ратибора.

— Эй, ты чего, я же пошутил, — прохрипел шутник, пытаясь вырваться.

— Ещё раз так пошутишь, без зубов останешься, — ледяным тоном сказал дружинник, оттолкнул товарища и пошёл со двора.

— Ратибор, — Лада была вполне удовлетворена тем как за неё заступились, и уже думать забыла о глупой шутке. — Можем поговорить?

— Можем, если ты не о сестре говорить будешь.

— А если о сестре?

— То зря время потратила, — отрезал Ратибор. — Я с тобой наши с Дарёной отношения обсуждать не буду.

— То есть для тебя это всё же отношения, — удовлетворённо кивнула Лада. Ратибор вздохнул и пошёл обратно.

— Ну погоди ты, — Лада схватила мужчину за руку. — Я же помочь пытаюсь.

— Лада, ты бы помогала тому кто тебя об этом просит, а в мои дела не лезла.

— Грубиян, — надула губы девушка. — Ну да я тебя прощаю, — тут же заявила она. — Но я правда по делу и это, правда, очень важно. Скажи, ты Даренке серьёзно за тебя замуж предложил пойти или она тебя неправильно поняла?

— Ты что за нами следила? — нахмурился Ратибор.

— Нет, Дарена сама рассказала. Она плакала, между прочим.

— Плакала? Сильно?

— Сильно, но ты не ответил, ты про женитьбу серьёзно говорил.

— Тебе‑то что?

— Вот ведь чурбан, — разозлилась Лада. — Было бы не надо, я б не спрашивала.

— Ты слова выбирай.

— Так да или нет? — Лада нахмурила брови, один в один как мать её хмурилась.

Ратибор не ответил, он не знал, стоит ли. С Лады сталось бы и просто так спросить, чтобы любопытство своё удовлетворить.

— Значит так, — Лада вздохнула. — Коли ты серьёзно предлагал, предложи ещё раз, а если нет, то порви с Дарёной и больше к ней близко не подходи, — девушка развернулась и пошла прочь.

— Лада, — окликнул Ратибор. — А она согласится?

— А ты предложи, — Лада улыбнулась.

— Лада, нельзя такими вещами шутить, — Ратибор нагнал девушку.

— А я шучу? — Лада упёрла кулаки в бока. — Я когда‑нибудь так шутила? — возмущённо воскликнула она.

— Ну прости, — примирительно попросил Ратибор. — Просто для меня это очень важно.

— А то я не понимаю, — хмыкнула Лада. — Потому и пришла. Только ты с вопросом своим долго не тяни, не заставляй Дарену гадать серьёзно ты говорил или издевался, а то мало ли до чего она додумается.

— Я не шутил.

— Вот и славно, — девушка улыбнулась. — Мне ей передать что или сам всё скажешь?

— Сам, — Ратибор тоже заулыбался. — Спасибо, Ладушка, — он крепко обнял девушку, та только пискнуть от удивления успела.

— Сегодня вечером гуляния будут, — тихо сказала Лада. — Мама с папой на них идут, — она многозначительно посмотрела на Ратибора, тот никак не реагировал. Лада вздохнула и добавила. — Я, скорее всего тоже уйду, если Любомир позовёт, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Ратибор.

— Хорошо, а то я уж думала ты только в оружии да драках что‑то понимаешь, — она усмехнулась и поспешила к дому.

До вечера оставалось всего ничего, и хоть Лада не знала, позовёт её Любомир гулять или нет, платье выбрать и приготовить было надо.

Лада шла с Любомиром через площадь и улыбалась, ей было хорошо, на них оборачивались, ей завидовали. Баженка Кривая так даже злость свою скрывать не пыталась. Но Ладе было плевать. В памяти всколыхнулось было воспоминание о том что точно так же около года назад она была счастлива со Всемилом, но Лада отогнала его.

Но тут она увидела как из княжеского терема выходят люди. У Лады перехватило дыхание, так эти люди красивы были. Похоже, это была семья, родители и четверо детей. И все шестеро были невероятно хороши. Любомир тоже заметил вышедших и тоже перестал дышать. Но в отличие от Лады он видел только девушку, что крайней справа стояла.

— Любомир, — вырвал его из оцепенения голос Лады. — Ты бы не пялился так, — строго велела она и потащила Любомира танцевать. Но мужчина стал сам не свой, он сбивался, путал фигуры, постоянно наступал Ладе на ноги.

— Любомир, ты что не выспался? — обеспокоенно спросила девушка.

— А? ты о чём?

— Любомир, ты вообще здесь или где? — Лада нахмурилась.

— Конечно я здесь.

Тут к Ладе подошла Велеса и Любомир, воспользовавшись этим ускользнул. Он отошёл от девушек и снова стал смотреть на ту красавицу. Девушка его взгляд заметила, улыбнулась и отвлеклась на купца Микиту, которому её семью сейчас представляли. А у Любомира сердце, казалось не в груди, а в голове стучит. Он не видел что Лада заметила и его внимание к незнакомке и его волнение, не видел как Велеса пыталась удержать её.

— Любомир, хочешь познакомиться с ней? — спросила Лада подойдя.

— Хочу.

— Лада, не надо, — прошептала Велеса.

— Представь нас, — решительно заявила Лада и потащила Любомира туда, куда он так хотел попасть, к его красавице.

— Лада, одумайся, что ты делаешь? — шептала Велеса, пытаясь остановить подруг. — Лада.

— Он хочет, — Лада часто и глубоко дышала.

— Познакомьтесь, это Лада и Любомир, — представила гостям своего отца друзей Велеса. — А это Ворон и Кара Лесные и их дети: Бунко, Ведан, Искра и Цвета.

— Искра, — Любомир смотрел на старшую дочь Ворона Лесного. — Красивое имя.

— Спасибо, — кивнула девушка, было видно что к повышенному вниманию она привычна, но Искра всё же смущалась, на неё впервые так пялился мужчина в присутствии своей подруги. То что Лада Любомиру подруга, а не сестра Искра поняла потому как были сжаты губы девушки.

— Велеса, может вы с ребятами погуляете, познакомь их с людьми, потанцуйте, — попросил князь дочку и продолжил прерванный разговор с Вороном.

— Не хочешь потанцевать с Любомиром, Искра? — спросила Лада.

— Я? — девушка растерянно обернулась на брата в поисках поддержки.

— А ты не против? — уточнил Бунко. — Это же твой парень.

— Уже не мой, не так ли, Любомир?

— Так, — кивнул Любомир, и вдруг услышав себя, испугался. Он повернулся к Ладе, а та отвесила ему звонкую оплеуху.

— Лада, — вскрикнула Велеса.

Бунко и Ведан тут же закрыли собой Искру, опасаясь, что следующей Лада ударит её.

— Близко ко мне подходить не смей, — прошипела Лада. — Ненавижу тебя, кобель, — она развернулась и пошла прочь.

— Лада, погоди, — Искра побежала за девушкой. — Погоди, ты не горячись, на меня многие так смотрят, это ни о чём не говорит.

— Да, на тебя все смотрят, — согласилась Лада, — и я бы любовалась, но другие просто смотрят, а он голову потерял совсем. Спасибо тебе.

— За что?

— За то что приехала прежде чем я замуж за него согласилась пойти, — Лада хотела уйти, но дорогу ей перегородила Бажена Кривая.

— Да никак тебя очередной Перелесок кинул, — насмешливо сказал она. — А поделом тебе, не будешь у других парней уводить.

Лада ударила Бажену, но не как Любомира ладонью, она ударила кулаком. Молча.

Велеса и Искра вскрикнули, а Лада больше ни на кого не обращая внимания, пошла с площади. Там где были люди она шла, а едва свернула на улочку, ведущую к дому, расплакалась и побежала.

— Лада, — Велеса догнала подругу. — Не надо тебе сейчас домой, ты же говорила там Дарена с Ратибором.

— Велеса, — Лада задыхалась от слёз. — Велеса, за что мне это?

— Милая моя, — Велеса обняла подругу. — Ты главное успокойся, ты только глупостей не наделай.

Лада проплакала на плече у подруги весь вечер, а потом ещё и всю ночь дома.

Лебедь и Никита, которые видели, что произошло на площади, тоже не спали. С ними на кухне сидели Слав, который готов был от стыда провалиться, Всемил, который злился за то, что ему не дали поговорить с Ладой, и Ратибор с Дарёной.

— Лебедь, я…, — в который раз начинал Слав и в который раз не заканчивал. — Я думал свататься скоро придём, — он снова замолчал.

— Так ведь придёте, да Ратибор? — спросила Лебедь. — Только ты тоже на тех красоток прежде глянь, во избежание.

— Тётя Лебедь, — с укором сказал Ратибор. — Зачем ты так?

— А как? — разозлилась Лебедь. — Знала я что Любомир бабник, но думала он действительно влюбился, изменился.

— Не надо так, — вдохнув, вдруг заступился за Любомира Никита. — Любовь это такое чувство, оно разуму неподвластно. Я вот в тебя так же влюбился. Увидел и обо всём на свете забыл.

— А в Ладу он как влюбился? — зло спросил Всемил. — Так же. Говорил, поцеловал и обо всём забыл.

— Значит и эту забудет, — тихо сказала Дарена. — Только Ладе от этого вряд ли легче станет.

— Лада Любомира не простит, — заявил Всемил. — А ещё и меня может отказаться видеть, — он обречённо опустил голову.

— Только бы она опять голодать не начала, — вздохнул Никита. — Боюсь я за неё.

Но Лада голодать не начала, она поплакала ещё денёк, но не столько от тоски, сколько от обиды, а потом перестала. Правда Любомира видеть категорически отказывалась. А тот пытался объясниться. Он и сам этого хотел и отец с братьями настаивали. Слав с Любомиром разругался совсем. Он потребовал чтобы тот пошёл прощения у Лады просить и женился на ней тут же, коли та простит, но Любомир собирался только извиняться. Ругались они долго и закончилось всё тем что Слав выгнал сына из дома. Любомир не спорил, собрал вещи и ушёл в дружинную избу. Всемил тоже брата избегал. На следующий день после того злосчастного гуляния они подрались, но это ничего не изменило. Любомир просто бредил Искрой, о Ладе он почти не вспоминал. Ему было стыдно перед Ладой, он прекрасно понимал, как на ней отразится его новая внезапная влюблённость, но поделать с собой ничего не мог. Ему было плохо, он остался совсем один. От него отвернулся отец, братья, многие друзья, но хуже всего было то что Искра его избегала. Всё свободное время Любомир проводил под окнами дома где она жила и будто щенок ходил за ней следом, если девушка куда‑то шла.

— Не ходи за мной, — сердилась Искра. — Не люб ты мне. Отстань.

Любомиру будто нож в сердце были эти слова. Он перестал пытаться заговорить с красавицей, но ходить за ней не прекратил.

В конце весны сыграли свадьбу Дарены и Ратибора. Любомира на неё не позвали, на этом настаивал Слав, да и Лада бы не пошла, коли б Любомир на празднестве был. Молодые сразу же въехали в новый дом, и Дарена целыми днями занималась обустройством, лишь изредка забегая к родителям. Лада иногда заходила помочь ей и, что уж скрывать, завидовала. Ей тоже хотелось замуж и свой дом, и деток, и всё как у всех.

А потом в город пришла беда. Но сначала никто и не понял что произошло. Стали болеть дети да женщины. Сначала те что и так болезными были. Одной из первой слегла Дара, жена Слава, потом заболели малыши Первы, она после пропажи мужа в отчий дом вернулась. И болезнь была странная, вроде и не болело ничего, просто слабость была такая что несчастные с постели встать не могли. Дара умерла через неделю после того как слегла, в тот же день тихо, ночью умерли все малыши в доме Никиты. И не только у него. Ещё через два дня в городе началась паника. Дети младше десяти лет умирали один за другим, как девочки, так и мальчики, а вот старше десяти лет мёрли только бабы. У Яснокаменных первой после детей слегла Перва, а через пару дней и Лебедь с Ладой. Ещё через неделю пришёл муж Воркуши, он был бледен и потерян. Воркуша умерла через день после их малыша. Никита метался по дому между женой, младшей дочерью и служанкой Летой. Он готовил им, хоть женщины почти ничего не ели, он плакал ночами, но утром снова вставал к печи, умывал всех трёх, расчёсывал, пытался травяными отварами поить.

— Здравствуй, дядя Никита, — в дом вошли Всемил и Ратибор, оба были как‑то странно напряжены и молчаливы.

— Дарена? — боясь услышать ответ, спросил Никита.

— Нет, Дарена жива, — ответил Ратибор. — Но она в забытьи постоянно.

— Любомир погиб, — едва слышно сказал Всемил.

— Боги всемогущие, он тоже болел?

— Нет, — Ратибор тяжело сел на лавку. — Кто‑то крикнул что эпидемия началась с приездом Ворона Лесного и его семьи, обезумевшие мужики тут же собрались и решили что заразу сжечь надо.

— А у Лесных женщины как и у всех болели, — продолжил Всемил. — Только это толпу уже не остановило. Пока мы подоспели, дом уже полыхал, — парень замолчал.

— А Любомир вместе с сыновьями Ворона голову там сложил, — сказал Ратибор. — Он до последнего Искру защищал. Только смерть его ничего не дала. Всё одно всю семью порешили: и женщин и мужиков.

— Да что же это делается? — тихо покачал головой Никита. — А что же князь? Нельзя же допускать такого, коли сейчас виноватых искать начнут, да счёты сводить, это что же будет?

— А князя нет, — Ратибор вздохнул. — Сбежал князь ночью вместе с семьёй. И близкие к нему люди: воевода, начальник стражи, советники. Нет больше в городе правителя, сами мы по себе.

— Но как же это? Может он семью увезёт и вернётся? — Никита совсем растерялся.

— Может быть, — Ратибор встал. — Ты, дядь Никита сам реши рассказывать Ладе про смерть Любомира или нет, а я домой. Держись, дядь Никита, — Ратибор ушёл.

— У меня времени немного есть, — сказал Всемил. — Давай я помогу с Ладой, а ты тётю Лебедь да Лету покорми.

— Спасибо, — Никита вынул из печи горшок со свежее сваренной кашей, разложил её по мискам и тяжело вздохнул.

Лада почти ничего не поела, она просто не могла. Всемил держался, пока около неё был, а выйдя из комнаты, заплакал. Женщины умирали одна за другой и ещё ни одна не оправилась. Значит и Лада умрёт, от этой мысли ему самому жить не хотелось.

— Всемил, — крикнул снизу Никита. — Помоги мне.

Всемил вытер глаза и спустился.

— Лета умерла, — пояснил ювелир. — Надо на площадь тело её отнести, только я переодеть её хотел, она просила похоронить её в платье красивом.

— Переоденем, — Всемил сглотнул, много умерших он за эти дни видел, много тел помогал переносить, но то хоть и знакомые женщины были, но всё ж чужие, а тут Лета. Лета в доме Яснокаменных сколько он себя помнил жила. Она практически членом семьи была.

Они переодели старушку, Всемил принёс носилки, и Лету отнесли на площадь, туда, где собирали тела умерших. Их было так много, что ни жрецы, ни могильщики не справлялись. Ещё неделю назад было решено хоронить умерших женщин и детей в одной могиле. Всех, кто умер в этот день, так вместе и хоронить. Каждый день на кладбище рыли одну большую яму и в течение дня в неё сносили тех, кого жрецы проводить успели.

Никита Лету долго не оплакивал, простился и поспешил домой.

— Не могу я там, — виновато пояснил он Всемилу. — Все плачут, мёртвых столько… А у меня Лебедь и Ладушка. Домой мне надо. А ещё Дарена, Дарену же надо навестить.

— Навести, дядь Никита, — кивнул Всемил, которого городская площадь теперь тоже подавляла. — Я после обеда ещё забегу.

— Забегай, — Никита побрёл к дому Ратибора, тот недалеко был, но там он пробыл недолго. Дарена была жива, но была в забытьи и прихода отца не заметила. И ювелир пошёл домой. Он плакал от отчаяния, но понимал что ни жене ни дочерям оставшимся ничем помочь не может. Он смотрел на небо и спрашивал его за что. За что боги так прогневались на них, за что забирают к себе всех женщин в городе? За что деток малых? И как теперь жить мужикам, что совсем одни остались? Но Небо ответа не давало. Так же как и всегда ласково светило солнышко, пели птицы и только траурный вой с площади нарушал эту весеннюю идиллию.

Всемил от площади пошёл к дружинной избе, но там было пусто, а вот у княжеского терема шумели.

— Что значит князь сбежал? — раздавались крики. — А как же мы?

— Тише вы, — прикрикнул Ратибор. — От того что вы тут глотки дерёте, ничего не изменится, на что вам сейчас князь?

— Так жёны наши мрут.

— И что? У всех они мрут, — Ратибор вздохнул. — Князь этого остановить не в силах, не во власти человека…, — тут он замер не договорив. Толпа тоже замолчала. — А к колдунье лесной никто не ходил? — спросил вдруг Ратибор. — Коли врачи ничем женщинам нашим помочь не могут, может это по её части?

— Думаешь, она город прокляла? — спросил купец Микита.

— Нет, но может, она чем помочь сможет. Всемил, возьми кого‑нибудь, и давайте в лес, — приказал он. Всемил тут же дёрнул за рукав стоящего с ним рядом дружинника, и они побежали к конюшням.

— Ратибор, а с провизией что делать будем? — спросил Микита, пробившись к мужчине поближе. — Князя нет, запасы в городе заканчиваются.

— Что, совсем?

— Конечно совсем. Третьего дня должны были продукты привести, только вот нету никого, видать вести о нашем горе разнеслись, крестьяне к нам соваться боятся.

— А туда людей послать?

— Я своими рисковать не буду, убить ведь могут.

— Ты пошли, я тебе дружинников дам, — попросил Ратибор. — Только закупай самое необходимое, надо, наверное, общую кухню организовывать, многие без жён и дочерей сами загнутся ведь.

— Это дело, только…

— Что? — Ратибор, который уже думал, как осуществить свою задумку, удивлённо посмотрел на купца.

— На какие средства для города провизию покупать? — спросил Микита.

— М да, — Ратибор вздохнул и почесал затылок.

— Княжеские закрома вскрыть надо, — подсказал купец. — Только ты уж возьми это на себя, чтобы не растащили, а людям в пользу пошло.

— Хорошо, — Ратибор кивком позвал дружину за собой.

— Что делать будем, Ратибор, — на него смотрели с надеждой.

— А почему вы меня спрашиваете? — удивился мужчина. — Я же не командир вам.

— Да уж так вышло что ты вроде как на себя командование взял, — пояснил Слав, стоявший тут же среди своей сотни. — Князя нет, воеводы нет, тебя главным над собой ставим. Что скажете, парни?

— Батя, погоди, — остановил шквал одобрения Ратибор. — Старше и опытнее меня люди есть. Тот же Микита, вполне пока может князя заменить.

— Микита не дружинник, а сейчас во главе всего воин должен встать, — подал голос один из врачей. — Только вам под силу порядок в городе сохранить. Ты уже начал, Ратибор, так что продолжай, а мы чем сможем, поможем.

— Точно.

— Ратибора князем.

— Говори что делать Ратибор.

— Мы с тобой, — раздавалось вокруг.

— Хм, — Ратибор смутился. — Ладно, по дороге разберёмся. А что с болезнью этой странной? — спросил он у врача. — Удалось понять что это.

— Нет, — покачал головой тот. — Никто из нас не знает что за напасть на город напала, нигде этой болезни не описано и как лечить женщин мы не знаем.

— Так что же все они умрут? — воскликнул Слав.

— Наверное, — врач опустил глаза. — Мы пробуем и травами и мазями, но всё без толку. Неизлечимо это. Только вот что ещё, Ратибор, князь сбежал, многие его примеру последовать хотят…, — доктор замолчал. — А этого нельзя.

— Почему?

— Потому как не знаем мы что это за болезнь. А она, судя по всему, заразная и увозя жену или дочь свою, ты другие города и деревни опасности подвергаешь. Ежели наша эпидемия за пределы города вырвется, так это же весь мир без баб остаться может.

Дружинники замолчали.

— Князь уехал, — наконец подал голос Ратибор. — Многие уехали, так что зараза уже всяко за пределы города вышла.

— Княжеские женщины сильно заболеть не успели, — возразил врач. — Князь им запретил выходить как только паника началась. Не известно на каком этапе болезнь другим передаётся.

— Хорошо, — Ратибор вздохнул. — Значит, все выходы из города закрыть надо.

Ратибор распределил посты, приказал патрулировать город, а сам, взяв людей. Пошёл в княжеский терем искать казну городскую.

— Ратибор, — Всемил нашёл брата, сидящим на княжеском крыльце. — Нет колдуньи.

— Тоже сбежала, — мужчина вздохнул.

— Нет, умерла. И она не знала чем лечиться, у её постели полно кувшинов с отварами было, только не помогло ей ничего. Она уж несколько дней как померла. Мы её около дома похоронили.

— Это правильно, — Ратибор тяжело поднялся.

— А ты чего тут? — спросил Всемил.

— Казну искал.

— И как?

— Не нашёл. Нету казны, видать, князь её с собой увёз.

— А на что нам княжья казна? — спросил Всемил.

— Город кормить, людям, Всемил, еда нужна, а её в городе нету, как и денег.

— И что теперь? — Всемил испуганно посмотрел на старшего брата.

— Не знаю. Я домой схожу, Дарену проведаю, а ты к Никите сходи, узнай как там Лада с Лебедью, — Ратибор тяжело вздохнул и пошёл к дому.

Всемил поспешил к дому Никиты и там столкнулся с врачом.

— Они скоро в забытьё впадут, — говорил доктор Никите. — Последняя стадия, потом сон переходящий в смерть. Так что прощайся с ними, пока возможность есть, — мужчина опустил голову и пошёл прочь. Никита тяжело опёрся о косяк и заплакал. Всемил крепко обнял соседа, а потом отстранился и пошёл к Ладе.

Лада то ли спала, то ли лежала с закрытыми глазами. Всемил поправил на ней одеяло, погладил по волосам, а потом опустился на пол около её кровати и уткнулся лбом девушке в руку. Он долго так сидел, вспоминая как они гоняли соседского гусака, который дюже больно щипался, как ходили смотреть русалок, как Лада заботилась о нём, когда мать Всемила умерла. Теперь казалось что это было так давно. А их последний нормальный разговор? Любомир ревновал к нему Ладу и поэтому последние полгода они почти не общались. И вот теперь Лада умирает. И как же он без неё? Как они вообще дальше жить будут, без женщин‑то. А ведь он всегда считал что любой мужик бабы важнее и лучше. И вот поди ж ты, не стало женщин и всё, нет больше города, только толпа отчаявшихся, убитых горем мужиков.

Лада едва заметно шевельнула рукой, она хотела погладить Всемила по золотым вихрам, но поднять руку сил не было.

— Ладушка, — Всемил вытер глаза и улыбнулся. — А я вот навестить тебя пришёл. Кушать хочешь?

Лада не ответила.

— Ну хорошо, попозже покушаешь, — не стал настаивать парень. — Может ты чего хочешь? Может водички?

Лада моргнула, и Всемил тут же напоил её, поддерживая так чтобы девушке удобно было, а потом уложил обратно, старательно разгладив простыню и поправив одеяло.

Девушка слабо улыбнулась и снова закрыла глаза.

— Как она? — в комнату вошёл Никита.

— Попила немного, а есть не хочет.

— Лебедь тоже не есть совсем, — Никита погладил дочь по волосам. — Девочка моя, — нежно сказал он. — Ты уж борись, ты у меня боец, не дай этой напасти себя победить. Ты спи, спи моя хорошая.

Всемил тихонько рассказывал Никите про то как за колдуньей ездил, когда Лада вдруг заговорила. Она спала, по крайней мере, глаза были закрыты, но вдруг заговорила на удивление чисто и уверенно.

— Егорушка, — позвала она кого‑то. — Я покушать тебе собрала. И рукавицы новые положила, ты без них не работай, а то опять все руки занозишь.

Никита и Всемил переглянулись.

— Бредит, наверное, — предположил Никита шёпотом.

— А кто такой Егорушка? — так же шёпотом спросил Всемил, Никита развёл руками.

— А с Светоней папа на улице, — продолжала Лада. — Они там напару спят, — она улыбнулась, и улыбка эта была такой светлой, такой счастливой. — Ты не волнуйся, мы справимся, ступай, а мы тебя с работы ждать будем. Светоню, как проснётся, поцелую, — девушка снова улыбнулась.

— Снится ей что‑то, — решил Всемил. — Что‑то хорошее.

— Это славно, — кивнул Никита. — Пойду я Лебедь проведаю.

* * *

Через два дня провизия в городе закончилась окончательно, Ратибору пришлось собирать общий сход. Он сообщил о том что казны княжеской в городе нет и для того чтобы купить еды, надо деньги собирать. И люди, хоть и ропща, понесли у кого что было. Никита отдал все драгоценные камни, что у него имелись и всё золото. Еды привезли не сразу, оказалось что крестьяне выставили условие, деньги горожане должны были оставить в назначенном месте, а потом уехать и знак подать. А после забрать привезённые продукты. Плату за необходимое деревенские запросили втрое больше, чем раньше, ну да Ратибор торговаться не велел. Купец Микита с дружинниками, как и было сговорено, деньги оставил, знак подал и видел, как из деревни люди деньги забрали. Только вот когда деревенские ушли, продуктов не оказалось, как и денег. Слав, командовавший отрядом, что купца сопровождал, сжал зубы и направил своих людей на деревню. Дорого поплатились те, кто на их беде нажиться решил. Дружинники деревню спалили, а того, у кого деньги свои наши, на дубе, что посреди деревенской площади стоял, повесили. Найти их несложно оказалось, деревенские своих баб с детьми в лес отправили, дабы заразы избежать, осталось на всю деревню десяток человек. Вот пятерых из того десятка и вздёрнули, чтобы другим неповадно было, а из домов, перед тем как деревню запалить, всё съестное вытащили. Получилось даже больше, чем рассчитывали. Найденного надолго должно было хватить.

Ратибор, выслушав вернувшихся, только вздохнул. Не нравилось ему то, что происходило, если дальше так пойдёт, они рисковали, что недовольные крестьяне на город пойдут, и тогда совсем плохо будет. Но пока у них была еда, которую дружина распределяла по возможности честно и равно. Не все тем довольны были, кое‑кто требовал, чтобы провизию делили по внесённому вкладу, ну да Ратибор решил, что поровну, и недовольным пришлось подчиниться, потому как у Ратибора за спиной дружина была, которая единогласно его над собой главным признала.

Так прошла ещё неделя.

— Всемил, Ратибор, — в дружинную избу вломился один из мальцов. — Там… отец ваш…, — мальчишка махнул рукой. — Быстрее.

Братья тут же бросились за мальчишкой, тот привёл их к пепелищу дома Ворона Лесного. Слав лежал на земле, в окружении людей. Лежал и не дышал.

— Батя, — Всемил подскочил к отцу первым и приложил ухо к его груди. — Батя, — заорал он. Сердце у Слава не билось. Ратибор опустился рядом.

— Он мимо шёл, — сказал кто‑то. — А у пепелища остановился, бормотал что‑то, а потом просто упал.

— Видать, сердце не выдержало, — сочувственно сказал кто‑то другой.

— Батя, — Всемил плакал. — Ратибор, да что же это?

— Сироты мы теперь с тобой, — Ратибор поднялся. — Сходи домой, рубаху его нарядную найди и кольчугу боевую, в них похороним.

Всемил послушно поплёлся домой, а Ратибор отнёс тело отца в дружинную избу, а когда в последний путь переодели, на площадь, туда где тела умерших сегодня женщин собирали. Вечером Слава в общей могиле и похоронили. За всё это время Ратибор не проронил почти не слова. Заплакал он только дома, у постели молодой жены. Но она пожалеть не могла, а утром и её не стало.

Когда Ратибор вошёл в дом Никиты тот сразу всё понял, часто заморгал, отчаянно рукой махнул и ушёл к жене.

— Лада жива ещё? — спросил находившегося тут же Всемила Ратибор.

— Да, — кивнул тот. — Но уже почти в себя не приходит. Хотя, когда просыпается, вроде всё понимает.

— Иди к ней, а потом собирайся, за данью поедешь.

— Ратибор, но…

— Поедешь, — с угрозой повторил Ратибор. — Время пришло дань с земель собирать. Простись с ней и собирайся.

Всемил сидел у Лады, та не спала. Внизу что‑то громыхнуло.

— Мама, — вдруг сказала Лада и заплакала, сначала тихонько, потом сильнее а потом и вовсе завыла в голос. Всемил заметался. Надо было сходить вниз и узнать что случилось, потому что ежели Лада права и тётя Лебедь умерла, то Никита вполне руки на себя наложить может, но как же уйти и Ладу одну бросить.

— Папа, — плакала Лада. — Всемил, папа.

— Я быстро, — Всемил бросился вниз.

Никита сидел у постели умершей жены и выл. Увидев парня, он замер и испуганно раскрыл глаза.

— Лада? — прохрипел Никита, голос не слушался. — Умерла?

— Нет, плачет. Она почувствовала что Лебедь ушла. Пойдём к ней, дядя Никита, прошу, — он поднял мужчину с пола и почти силой повёл наверх.

— Папа, — Лада силилась приподняться, но не могла.

— Ладушка, — Никита сел к ней на кровать, обнял и заплакал вместе с дочерью. Всемил подошёл и обнял обоих.

— Мне страшно, — прошептала Лада. — Я боюсь умирать. Маме было больно?

— Нет, Ладушка. Она во сне ушла, тихо, безболезненно, не страдая, — Никита укачивал дочь как младенца. — Ты не бойся и не плачь.

— Может ещё поправишься, — Всемил щёлкнул подругу по носу и только боги знали сколько усилий ему пришлось приложить чтобы слова эти звучали беспечно.

— Конечно, только для этого покушать надо, — закивал Никита и поспешил на кухню, суп подогреть.

Всемил подождал пока Лада уснёт, потом помог Никите Лебедь переодеть и, позвав товарищей, вынес тело на площадь. Никита хотел бы остаться с женой до похорон, но Всемилу надо было уезжать, и Лада оставалась дома совсем одна.

Ратибор отправил на сбор дани треть дружины и дружинники очень скоро убедились в его дальновидности. На бесхозные земли уже полез всякий сброд, дружина выбила три большие банды, а потом в одной из деревень столкнулась с ратниками соседского князя. Те тоже пришли дань собирать.

— Это наши земли, — командир отряда держал руку на мече, готовый в любой момент дать команду. — Ошиблись вы малость, ваши землю вон за тем холмом.

— Мы по приказу князя вашего, — вышел вперёд командир соседского отряда. — Князь ваш у нашего гостит, приказал вот дань собрать.

— У вашего князя не знаю кто живёт, а нами теперь Ратибор княжит.

— Погодите, но…

— Послушай меня, и князю своему передай, — перебил его воин Ратибора. — Князь — это тот, кто городом правит, кто народ свой не только в радости, но и в беде не бросает. А тот, что у вас живёт, нас бросил, сбежал, а значит, сложил он с себя обязанности князя. Ну да мы и без него не пропадём, только вот земля это наша и посему, предлагаю вам по–хорошему оставить всё, что у нас собрали, и убраться. А не то мы своё силой отберём, только ваши жёны не всех из вас дождутся.

По дружине пробежал тяжкий вздох. Этих‑то есть кому ждать, а вот они домой вернуться в пустые дома.

Соседская дружина совещалась не долго, они передали то что уже собрать успели, и убрались к себе. Командир, Ратибором назначенный, часть воинов на границе оставил, усилив приграничные дозоры, а остальных дальше повёл.

Всемил вернулся через две недели. Город производил удручающее впечатление. Тел на площади больше не было, потому как умирать было почти некому, ещё живы были несколько десятков женщин, но и их обнадёживать врачи не спешили.

Ратибор походил на каменного идола, высохший, осунувшийся, он встретил дружину, выслушал доклад, одобрил решение об усилении границ и приказал переписать всё что из объезда привезли.

— Ратибор, ты как? — спросил Всемил, когда все разошлись.

— Нормально, а ты сам? Устал?

— Не очень, — Всемил не знал что ещё сказать, он видел как плохо брату, но чем помочь не знал, просто подошёл и крепко обнял.

— Я тоже люблю тебя, братишка, — Ратибор сглотнул. — Сходи к Никите, Лада тебе рада будет.

— Она жива? — не поверил Всемил.

— Да, вроде даже поправляется, так что беги давай.

— Спасибо, — Всемил хлопнул Ратибора по плечу и понёсся к дому ювелира.

— Ну, чего шумишь, чего топочешь? — спросил Никита, сидящий на кухне и чистящий рыбу.

— Дядь Никит, так мне сказали, жива Ладушка.

— Спит она. Не надо её будить, вот как проснётся, приходи.

— Дядь Никит, можно я хоть посмотрю на неё? — умоляюще сложил руки Всемил. — Только взгляну, хоть через порог. Я ведь её оплакал уже, думал не застану больше.

— Иди, — сжалился Никита. — Только тихо, ей отдыхать надо, слабенькая она совсем.

Всемил, как и обещал, в комнату к Ладе заходить не стал, через порог на неё посмотрел. Лада была точно такой как он её оставил, исхудавшей, бледной, но главное она была живой.

— Дядь Никита, дай я тебя обниму, — Всемил крепко сжал соседа.

— Она через пару часов проснётся. Ты пойди помойся с дороги, да приходи, она тебе рада будет.

— Я приду, — уверенно кивнул парень. — А ты сам как, дядь Никита?

— Не знаю, Всемилушка, — мужчина вздохнул. — Кабы не Лада, наверное…, — он заморгал и махнул рукой.

— Нельзя так, дядя Никита, те кто сам себя жизни лишает на небо не попадают.

— Не могу я без Лебёдушки своей, — Никита вытер потёкшие по щекам слёзы. — Ничего не могу, брожу вот по дому как призрак. Убраться бы, поработать, а смысл?

— Ради Лады, — уверенно сказал Всемил. — Тебе тяжело, ей не легче, она как и ты всех близких потеряла. Ты у неё один остался.

— У неё ещё и ты есть, — Никита вздохнул. — А у тебя она. Она ведь поправится?

— Конечно, поправится, — без тени сомнения ответил Всемил. — И мы с тобой, дядь Никита будем ей жениха искать, у неё теперь выбор вон какой.

— Жениха, — Никита вздохнул. — Вот чего ты на ней не женился? Да ладно, знаю я, как сестра она тебе. Иди, — махнул он. — А то опоздаешь, Ладушка не так много времени бодрствует.

— Я быстро, — Всемил бросился домой.

Но дома было совсем плохо. Ратибор жил в дружинной избе и после смерти отца сюда не заходил ни разу. Дом покрылся пылью, как‑то сразу стал сырым, неуютным и даже страшным. Всемил растопил печь, смахнул пыль, там где она явно в глаза бросалась, вымылся, поискал что бы поесть и не найдя, пошёл к соседям.

— Дядь Никита, а можно я к вам переберусь? — спросил Всемил. — Я по дому помогать буду и с Ладой тоже. Мне там, — он кивнул на противоположную сторону улицы, — плохо.

— Конечно, перебирайся, — Никита даже обрадовался. — И Ратибора зови, вместе оно проще. Ладе ты как брат, а мне, стало быть как сын теперь.

Лада другу обрадовалась, ей стало лучше, хотя совсем слабость ещё не отпустила.

— Всемил, ты за папой присматривай пожалуйста, — попросила девушка. — И если… если я всё же умру…

— Ты не умрёшь, — не дал ей закончить Всемил. — Если до сих пор не умерла, значит поправишься. Но за дядей Никитой я присмотрю, он разрешил мне у вас жить. Так что не волнуйся и не думай ни о чём.

— А что же мне ещё делать? — вздохнула Лада. — Лежу целый день, и если не сплю, то только думать и остаётся. Что с нами будет, Всемил? А с городом?

— Не знаю, что‑нибудь решим, — парень погладил подругу по волосам. — Теперь Ратибор за князя, а я стало быть княжеский брат, — он гордо выпятил грудь, а потом рассмеялся. — Так что не пропадём.

— Ох, болтун, — Лада улыбнулась. — Пусть Ратибор тоже к нам жить идёт, он заходил тут, смотреть на него больно.

— Это да, — Всемил вздохнул.

Они ещё поговорили, Всемил рассказал как дань собирали, как прогоняли соседскую дружину, как разбойников громили. Он ушёл когда Лада уснула. От Яснокаменных Всемил пошёл в дружинную избу и его ту же отправили город патрулировать, Ратибор держал всё под контролем, не давая оставшимся мужикам поубивать друг дружку. А вечером Всемила позвали на собрание.

— Думал я тут как нам дальше быть, — начал Ратибор. — Судя по всему, болезнь ушла, те женщины что выжили, оправятся, помоги им мать Земля.

— Купцы что вчера приехали, говорят в других городах эпидемии нет, — подал голос Микита. — Даже в тех, где беженцы наши поселились.

— Значит не заразно это, — кивнул Ратибор.

— В тех деревнях, где дружина дань собирала, тоже смертность не увеличилась, — заметил старший из докторов, на собрание приглашённый. — Значит, через мужчин болезнь не передаётся.

— А может, это вообще не болезнь была? — спросил новый воевода. — Уж больно странно всё, будто проклял наш город кто. И именно город, те бабы, что уехали, выжили.

— Не все, — снова вставил слово врач. — Кузнец семью свою к родне в деревню вывез, так вот там женщины тоже померли, но только они, больше в том селе не болели, ну вот именно так как у нас не болели.

— Какая теперь разница проклятие то было или болезнь какая, — Ратибор вздохнул. — Наших женщин это не вернёт, — он сжал зубы, потому что вспомнилась Дарена. Меньше месяца им довелось вместе прожить, и это было счастливейшее время в его жизни. Ратибор почти каждое утро ходил на кладбище, навестить могилы жены, да отца с братом. — Надо решать что дальше делать будем, — он тряхнул головой. — Без женщин жить невозможно, да и мальчишек малых у нас много. Часть в дружину возьмём мальцами, но часть служить не хочет, а их всё равно надо и кормить и одевать и воспитывать.

— Отцы у них есть, — буркнул новый воевода.

— Отцы есть не у всех, да и многие без жён сами как дети. Надо думать как и откуда женщин одиноких к нам пригласить.

— Дак откуда же их столько взять? — вздохнул Всемил.

— И кто к нам поедет? — добавил Микита. — Прости, Ратибор, но я считаю, нет смысла тут больше оставаться. Распусти дружину, раздай людям поровну то, что молодцы твои привезли, да каждому надо своим путём идти. Нет больше города у нас.

— Силой никого удерживать не буду, — спокойно сказал Ратибор. — Запрет на выезд сниму, но я пока погожу руки опускать. Слыхал я, у князя Лапыренского женская тюрьма есть.

Собрание зароптало.

— Тюрьма, — громче повторил Ратибор. — Не лучший вариант, но там несколько сотен баб, большинство из которых никто не ждёт. Да, есть среди них и откровенное отребье, а есть и те, кто раскаялся за небольшое злодеяние своё. Вот тех, хочу предложить я князю, нам отдать. Предложить им свободу на обязанность жить у нас, скажем, пять лет. Через пять лет уйти смогут, коли захотят, а за это время, глядишь, и семьёй обзаведутся, деток родят.

— Несколько сотен преступниц город не спасёт, — покачал головой Микита.

— Предложи другой вариант, — не стал спорить Ратибор. — Ты купец, по миру много ездил, много видал, подскажи, может ещё где места есть где бабам мужиков не хватает, мы туда посольство отправим.

— Тут подумать надо, вспомнить.

— Подумай. И остальные думайте, нам женщин в город кровь из носу надо.

Потом обсуждали насколько надо увеличить количество мальцов в дружине и как убедить мастеровых и ремесленников осиротевших мальчишек к себе в ученики брать. Где и как провизию закупать и как наказать зарвавшихся крестьян, цену на свои продукты задирающих.

А потом все разошлись и остались только Ратибор и Всемил.

— Иди домой, Всемил, — устало велел Ратибор. — Ты мне завтра нужен будешь.

— Тебе бы тоже отдохнуть, ты сам едва на ногах стоишь. Тяжело это князем быть, да?

— Да какой я князь? — усмехнулся Ратибор.

— Самый что ни наесть настоящий, — горячо заявил Всемил. — Люди тебя выбрали, люди тебе подчиняются и верят.

— Устал я, — Ратибор сел и вздохнул. — Не нужна мне власть эта, мне бы домой, — он отвернулся, вспомнив свой дом. После того как Дарену похоронили он возвращался туда раз, ну да ту же ушёл, тяжело ему дома было.

— Дядька Никита предложил нам у него жить, — сказал Всемил. — И нам хорошо и ему польза. Я ему с Ладой помогу да и вообще по дому и нам с тобой легче. Я домой заходил, а там…, — Всемил замолчал.

— Переезжай к Никите, — одобрительно кивнул Ратибор.

— И ты давай тоже, не дело это одному страдать. Нас с тобой двое осталось, — Всемил хлопнул брата по плечу. — И я не хочу ещё и тебя потерять.

— Ну я ж не красна девица, — горько усмехнулся Ратибор.

— Батя с Любомиром тоже девицами не были, — Всемил насупился и ушёл.

— Не были, — согласился Ратибор. Он вышел на улицу и глубоко вздохнул. Лето было уже в разгаре, на тёмном небе сияли звёзды. В такой вечер с девушкой бы гулять. Ратибор вздохнул и пошёл к дому Никиты Яснокаменного, а как вошёл понял, что правильно сделал. Никита обрадовался ему как родному, и Лада, которой было получше, тоже приняла его с радостью. А потом, как Лада уснула, Никита поставил на стол к скромному ужину бутылку вина, что у него в запасах была, и мужчины молча напились.

* * *

Лада поправлялась медленно и тяжело, прошло больше месяца прежде чем она подниматься начала, ну да первое время сил у неё хватало только вниз спуститься и сесть, обратно в кровать её отец или Всемил на руках относил. Ратибор приходил почти каждый вечер, ему было хорошо у Никиты, уж всяко лучше чем дома или в дружинной избе. Дружину он теперь тоже семьёй назвать не мог, как выбрали его главным, бывшие друзья как‑то отдалились. А у Яснокаменных был дом. Только вот Никита сильно сдал. Ратибор и Всемил видели что он не живёт, существует и то только ради Лады. Умерла бы Ладушка и Никита бы ушёл, тяжело ему жить было. Девушка это тоже видела и всеми силами пыталась отца приободрить, отвлечь, работать заставить. Проблема была только в том что и работать Никита не мог, руки не слушались, идей не было, да и не нужна была никому его работа, не до украшений сейчас оставшимся горожанам было.

Однажды вечером, когда Никита, Лада, Всемил и Ратибор ужинали, в дом вломился один из дружинников, без стука вошёл, потому как взволнован был сильно.

— Ратибор, князь вернулся, — выпалил он. — И воевода. И советники. Только без семей.

— А кто его вообще в город пустил? — возмутился Всемил. — Не князь он нам больше.

— Тише, — осадил брата Ратибор. — Спасибо, — поблагодарил он товарища.

— И что мы теперь делать будем? — спросил тот. — При князе отряд в два десятка дружинников.

— Два десятка? — усмехнулся Ратибор. — Я думал князь наш умнее будет. Что такое два десятка против двух сотен. Или он полагал что дружина разбежалась?

— Так мы ж ему месяц как отпор дали, — удивился Всемил. — Нас уж всяко больше двух десятков было.

— Не знаю я что он думает, только люди волнуются, — сказал дружинник. — Мы ведь тебя князем над собой поставили, тебе и говорить с этими.

— Поговорю, — Ратибор вздохнул.

— Не ходи Ратибор, — испугалась Лада. — Не надо, пусть его дружина прогонит. И ты, Всемил, не ходи.

— А я что не дружина? — усмехнулся парень. — И Ратибору прятаться не гоже, он не подлостью власть брал, а по закону.

— Нечего попусту языками трепать, — Ратибор быстро доел и встал из‑за стола. — Спасибо Ладушка, вкусно всё очень. Никита, — тихо сказал он. — Сам из дома не выходи и Ладу не пускай.

— Но…, — Никита испугался.

— Может и мирно всё решим, но Ладушке рано ещё на такие шумные сборы ходить. Побудь с ней дома.

— Ох, страшно мне, — прошептала Лада, закрыв за Ратибором и Всемилом дверь. — Папа, но князь же сам город бросил, Ратибор же всё правильно делал.

— Конечно, правильно, — согласился Никита. — И люди за него, так что не волнуйся.

— А зачем князь чужих дружинников привёл?

— Боится он. Не совсем же дурак наш князь, понимает, что с распростёртыми объятиями его не встретят.

— Ох как бы чего не вышло, — Лада покачала головой и принялась убирать со стола. Тарелок было мало, с продуктами в городе всё ещё были проблемы, а из выделяемого пайка много не приготовишь. Но Лада старалась разнообразить меню своей новой семьи как могла. Отчасти спасали соления Летой и мамой сделанные, но они подходили к концу, а возможности сделать новые заготовки пока не было.

Через пару часов Всемил вернулся один.

— Ратибор остался князю дела передавать, — пояснил он. — Не стал он на место князя претендовать.

— А люди что? — спросил Никита.

— Возмущались многие, — Всемил вздохнул. — И я тоже считаю что это не правильно, бросил нас князь, значит не князь он больше. А Ратибор в самое трудное время город на себя взял, и все проблемы наши решал. Но он устал, — Всемил вздохнул. — А ещё, мне показалось, что эти двадцать чужих воинов не все кто с князем пришёл, уж больно смело он держался, наверняка с соседними князьями договорился, что ежели чего, те подсобят.

— Может так и лучше, — решила Лада. — Может так и правильнее.

* * *

Ратибор пропадал в княжеском тереме три дня до поздней ночи, но всегда спать к Никите приходил. А на четвёртую ночь не пришёл.

— Что‑то Ратибора долго нет, — заволновалась Лада.

— Ему совсем немного там объяснить осталось, — успокоил её Всемил. — Ты ложись, он придёт сам поест.

— Волнуюсь я.

— А нечего волноваться, он не дитё, — усмехнулся Всемил. — Всё, живо в кровать и не спорь со мной, — он сам отвёл Ладу в её комнату, а как только понял что она ложиться собирается, стрелой сбежал вниз, натянул кольчугу под рубаху и окольными дорожками пошёл к княжескому терему. Но у князя было уже темно, видать, все спать легли. Всемил сходил в дружинную избу, но Ратибора там не было. Он решил что просто разминулся с братом и пошёл домой, но брата у Никиты не нашёл. Всемил через силу заставил себя посмотреть в родительском доме, а потом пошёл искать Ратибора к дому что тот для себя покупал.

Ратибор лежал у крыльца, в густой траве и не войди Всемил на крыльцо, он бы его не заметил.

— Ратибор, — Всемил спрыгнул и приподнял голову брата и тут же почувствовал на руке, что под спиной Ратибора была кровь. Но мужчина был ещё жив. Всемил рыча и ругаясь, взвалил брата на плечо и потащил к Никите, но передумал и свернул к отцовскому дому. Свечей Всемил не зажигал, а уложив Ратибора на лавку, убедился что тот дышит, и побежал к Яснокаменным.

— Лада, — разбудил он уже уснувшую девушку. — Вставай, Ратибора убить пытались.

Лада охнула, но молча оделась и поспешила за другом.

— Мне не видно ничего, огня надо — попросила она.

— Нельзя. Если те, кто его убить пытались, хватятся, тут тоже искать будут.

— Тогда иди, приведи тех кому доверяешь, пусть охраняют. Только быстро.

Когда Всемил убежал, Лада зажгла свечи и принялась печь растапливать. Рана у Ратибора оказалась серьёзная, то что сердце не задели было просто чудом. Мужчина был без сознания, и Лада с большим трудом сняла с него рубаху и перевернула, чтобы рану обработать.

— Эй, кто тут? — раздалось около двери.

Девушка испугалась, схватила большой нож, она подумала что надо чем‑то Ратибора накрыть, чтобы его сразу не увидали, но не успела, в дом вошла ночная стража.

— Лада, ты что тут делаешь? — узнав девушку, спросил один из дружинников. — А это кто?

— Не подходи, — Лада выставила нож вперёд.

— Лада, ты чего? — удивился мужчина. — Это же я, Третьяк, не признала что ли?

— Уходи, Третьяк, — попросила Лада. — Пожалуйста.

— Лада, кто это? — Третьяк уходить не собирался, его свет в окне брошенного дома удивил, а поведение Лады тем более насторожило.

— Третьяк, не подходи, — Лада едва не плакала, она прекрасно понимала что с дружинником ей не справиться, а у него за спиной в дом ещё двое входило. А если это те кто Ратибора погубить хотел, они своё дело закончат, да и её заодно убьют.

— Это Ратибор? Что с ним? — Третьяк ловко выхватил у Лады нож. — Ты что же это делаешь, а?

— Пусти меня, — Лада забилась в руках мужчины. — Пусти, ему помочь надо.

— Пусти её, — в дом вошёл Всемил с товарищами.

— Она Ратибора убила, — воскликнул Третьяк.

— Не убила, а лечит, — Всемил вырвал Ладу из держащих её рук. — Лада, как он?

— Плохо, — девушка снова занялась перевязкой.

— Да что вообще происходит? — спросил другой дружинник.

— Я Ратибора у его дома едва живого нашёл, — пояснил Всемил. — Сюда принёс.

— А ты чего на нас с ножом кидаться стала? — спросил Третьяк у Лады.

— Откуда мне было знать что вы не добить его пришли, — буркнула та, промывая рану. Тут Ратибор застонал и попытался встать.

— Тише, лежи, — его прижало к лавке сразу несколько рук. — Ранен ты.

— Ратибор, кто это был? — спросил Третьяк.

— Князя люди, — Ратибор сжал зубы. — Я не видел кто именно, в спину ударили.

— Но ты же князю сам власть вернул, — испуганно прошептала Лада.

— Вернул, — зло бросил Всемил. — Только князь всё равно боится, вот, от соперника и избавиться решил.

Дружинники, что в доме были, переглянулись.

— Говорил я, гнать надо этого предателя, не князь он больше.

— Это его земля, Всемил, — устало сказал Ратибор.

— Лежи, не шевелись, — попросила Лада.

— Нельзя его тут оставлять, — сказал Третьяк. — И к Никите его нельзя, там наперво искать будут. Да и вам лучше уйти.

— Так куда же нам? — испуганно спросила Лада.

— Уезжать вам надо, — согласился с Третьяком товарищ по дозору.

— Да, — согласился Всемил. — Ратибор, — присел он на корточки рядом с братом. — Ты только держись. Я тебя из города вывезу.

— И что? Под стеной прикопаешь?

— Раз шутит, значит, жить будет, — вздохнула Лада. — Только куда же вы поедите, Всемил?

— В Быстроград, — решил парень. — Иди вещи собирай, Ладушка.

— Да что вам там собирать? — Лада прикусила губу.

— Свои, или ты со мной не хочешь ехать? — Всемил нахмурился, он‑то и мысли не допускал, что Лада останется.

— Я? А папа?

— И Никиту заберём, конечно же.

— А Ратибор? — Лада нерешительно остановилась у двери. — Нельзя его тут оставлять.

— Ратибора давайте ко мне перенесём, — решил Третьяк.

— У тебя дом прямо напротив княжеского терема, — воскликнул кто‑то.

— Именно, там искать вряд ли будут. Всемил, а ты ищи лошадь и телегу, чем быстрее вы уедите, тем лучше.

— Будто воры бежим, — грустно скакал Ратибор. — Не надо меня никуда уносить, если суждено мне умереть, лучше уж в отцовском доме. С Дарёной снова увижусь.

— Ты потерпи ещё немного без жены, — попросил Всемил. — Не бросай меня совсем одного.

Ратибор не ответил, ему было плохо и он прикрыл глаза. Когда все ушли, из‑под ресниц дружинника потекли слёзы.

— Дядя Никита, мы с Ратибором уехать должны, — сказал утром ювелиру Всемил. — Поедем с нами?

— Всемил, — Никита вздохнул. — Ладушку забери и уезжайте. Ты ведь позаботишься о ней?

— Лада без тебя не поедет, да и я не хочу тебя одного бросать. Прошу тебя, дядь Никита, поедем с нами.

— Увози брата, мы тут останемся, — спустилась вниз по лестнице Лада. — Вещи ваши я сложила, сейчас поесть в дорогу соберу, — она кусала губы, чтобы не расплакаться. Не представляла себе Лада, как они с отцом одни жить будут. Страшно ей вдруг стало в родном городе, где знала она каждую улочку, каждый дом. Страшными вдруг стали люди, пугал вернувшийся князь.

— Дядя Никита, — Всемил сел так чтобы видеть глаза мужчины. — Что тебя тут держит?

— Лебедь моя тут и девочки, — едва слышно сказал Никита.

— Они умерли, дядь Никита. Они теперь у отца Неба, на вас с Ладой смотрят и радуются что вы живы. У нас тоже тут и мать с отцом, и Любомир, но Ратибора ночью убить пытались. Боится его князь и тут нам жизни больше не будет.

— Ратибора убить пытались? — вскочил Никита. — Где он? Что с ним? Он живой?

— Живой, дома сейчас спит. Его ребята караулят, но не жить же всю жизнь под охраной.

— Уезжать вам надо.

— Я о том и говорю, дядя Никита. Только не могу я без вас уехать, понимаешь? Не остаться не могу, не уехать.

— Поедем с ними, папа, — попросила Лада тихо. — Страшно мне тут оставаться. Я когда на улицу выхожу, на меня так смотрят…

— Это потому что ты выжила.

— Я знаю, но они будто ненавидят меня за это.

— Ладушка, да что же ты говоришь такое? — Никита даже представить подобного не мог. — Радуются люди что ты живая.

— Я выжила, их женщины умерли, — вздохнула девушка. — Да и смысла нам оставаться тут нет.

— Поедем, — решился Никита. — Что делать надо, Всемил?

— Вещи собирайте, — улыбнулся парень. — Лошадь и телегу я найду.

— Лада, бери только самое необходимое, — распорядился Никита. — Эх, жаль дом не продать.

— Не продать, — согласилась Лада. — Сейчас домов свободных сколько хочешь. Кто ж его купит?

— А на что же мы жить будем, Ладушка? — Никита восстановился посреди комнаты.

— С нами Всемил и Ратибор будут, заработаем, — уверенно сказала Лада, хотя сомнения отца и ей передались. Со дня смерти жены, Никита за работу ни разу не садился. Он и раньше, когда ем плохо было, работать не мог, а теперь, Лада не была уверена что когда‑нибудь снова сможет. И что же тогда, всю жизнь у Ратибора со Всемилом на шее сидеть?

Лада подумала и отправилась в дом напротив. Там было двое дружинников на охрану, сам Ратибор дремал на лавке, куда его ночью Всемил уложил. Когда Лада вошла, все трое повернулись и посмотрели на неё.

— Здравствуйте, — поклонилась Лада. — Ратибор, ты как?

— Твоими молитвами, — выдавил из себя улыбку Ратибор. — Всемил забегал, сказал Никита с нами уехать согласился.

— Да, — кивнула Лада, — только…, — она замялась.

— Что? — Ратибор попытался приподняться на локте, но Лада не позволила и силой заставила его лечь обратно.

— Нельзя тебе подниматься, лежи смирно.

— Только что, Лада? — повторил свой вопрос мужчина.

— Только как вы жить дальше планируете? — спросила она.

— Наймёмся в дружину к князю какому‑нибудь, — уверенно ответил Ратибор. — Мы со Всемилом воины хорошие.

— А мы? Отец работать не может, горе его сильно подкосило, а я… много ли я наработать могу?

— Лада, нас двое, уж всяко тебя и Никиту прокормить сможем. И не смей говорить мне что нахлебницей ты быть не хочешь, — строго приказал Ратибор. — Мы семья. Отец твой сыном меня назвал и то что Дарена умерла, не значит что вы мне чужими стали. Ты Всемилу сестрёнка, а значит и с этой стороны мы с тобой тоже вроде как родня. Так что даже не думай. И потом, любое горе время лечит, не ставь на отце крест, может ещё оклемается. Иди собирайся, — Ратибора утомила эта гневная тирада, и он прикрыл глаза. Лада благодарно кивнула, погладила его по руке и побежала домой.

В дружинной избе о покушении на Ратибора уже все знали, и только Всемил туда зашёл, как его тут же засыпали вопросами.

— Так, что тут за шум? — гаркнул, входя, старый воевода. — Почему никто не тренируется? Что служба надоела? Так князь никого силой не держит.

Дружина почти в полном составе замолчала и повернулась к говорившему. И воевода испугался. Он прекрасно понимал, что былого уважения у подчинённых к нему не осталось. После того как он с князем из города сбежал, дружина себе и воеводу и правителя нового выбрала. И выжили все, почти никто не уехал, более того, город и земли княжеские защищать умудрялись несмотря ни на что. Но князь, вернувшись, требовал, чтобы всё по–старому стало. Но ему‑то легко говорить, а вот воеводе надо как‑то две сотни отменных воинов подчиняться заставить.

— Всем на тренировку, — гаркнул он. — Ишь распустились. Всемил, а ты что стоишь? Пошёл вон, тебе сказано.

— А ты на меня не ори, — спокойно отозвался Всемил. — Ты мне не командир.

— Что? — воевода побагровел, Всемила и Ратибора он больше остальных боялся.

— Уходим мы с Ратибором из дружины, — сказал Всемил. — Я за расплатой зашёл.

— Уходишь — уходи, — воевода облегчённо выдохнул. — Предателей не держим.

— Какой я предатель? — взбеленился Всемил, воеводу спасло только то что не вся дружина приказ его выполнила и ушла, парня удержали.

— Ты бы слова выбирал, — холодно посоветовал бывшему командиру Третьяк. — Тут только один предатель и это уж всяко не Всемил. Пошли, ребята, поможем Всемилу коней в дорогу выбрать.

Дружинники силой вывели рвущегося и ругающегося Всемила на улицу.

— Успокойся ты, — Третьяк тряхнул парня за шиворот. — О брате подумай, сам погибнешь и его погубишь.

— Но как он смел? — всё ещё кипел Всемил. — Такое оскорбление кровью смывают.

— Остынь ты, — рассердился Третьяк. — Не о том думаешь. Тебя Лада с Ратибором ждут. Ежели ты сейчас на бой его вызывать станешь, та биться, не факт что дождутся. Что с ними будет, ты подумал?

— Воевода беситься из‑за того что понимает, нет у него больше над нами власти, — добавил другой дружинник, что Всемила держал. — А Третьяк прав, не время сейчас счёты сводить, тебе брата спасать надо.

Всемил сжал зубы, вырывался из рук товарищей и пошёл на конюшню. Он вывел оттуда тех лошадей, на которых они с братом чаще всего ездили, и повёл их к дому Никиты. С телегой оказалось сложнее, продать телегу предложил купец Микита и цену не особо задрал, но у Всемила таких денег не было.

— Возьми, — Никита вынем парню большую шкатулку с украшениями. — Этого должно хватить.

— Дядь Никита, но…

— Не спорь, — устало прервал его ювелир. — Иди.

Всемил послушался, благодарно посмотрел на соседа, прижал шкатулку к груди и пошёл к купцу.

Собрались быстро, только Никиту долго ждать пришлось, он на кладбище ходил, с женой и дочерьми прощаться.

— А я с Дарёной и проститься не могу, — горько прошептал Ратибор. — И с отцом. И с Любомиром.

— Я там был, — тронул его за руку Всемил. — Попрощался. А вот и дядька Никита.

Никита вошёл в дом, избегая смотреть на дочь и названных сыновей, глаза у него были опухшими.

Лада молча обняла его, а потом огляделась и сама заплакала.

— Ну что ты, Ладушка, — ласково сказал Ратибор. — Не плачь. К новой жизни едем, к лучшей жизни.

Лада всхлипнула. Ей было страшно, страшно оставаться и страшно ехать.

— Ну, пора, — Всемил поднялся. Он с товарищами перенёс Ратибора на телегу, Лада обложила того одеялами и подушками, чтобы не жёстко было и трясло не сильно. Телега была большая, раненный дружинник помещался на ней в полный рот, да ещё и сундуки с вещами встали. Все расселись и замерли. Лада и Никита смотрели на свой дом, Всемил на свой. Столько тут было прожито, пережито.

— Боги вам в помощь, — Третьяк ударил лошадь по крупу и та, недовольно фыркнув, неторопливо пошла вперёд. Лада судорожно выдохнула и взяла отца за руку. Тот руку дочери сжал, но смотрел на дом от которого они отъезжали. Смотрел до тех пор, пока телега не свернула к главной площади.

— Да что б тебя, — выругался Третьяк, ехавший верхом впереди телеги. — Князь.

— Сидите все смирно, я сам говорить буду, — велел Всемил. — И Ратибора прикройте.

Лада выполнила приказ друга, пересев так, чтобы раненного не так видно было. Дружинники, сопровождавшие их, тоже распределились вокруг.

За спиной князя встали его советники, те что с ним вернулись. Воевода, что рядом с князем стоял, усмехался. Но усмешка быстро слетела с его лица, потому что городские дружинники вышли на площадь и были они отнюдь не на стороне своего правителя.

— Это что, бунт? — сквозь зубы спросил князь.

— Дай Всемилу с Ратибором уехать, — вышел вперёд купец Микита. — Не гневи богов.

— Ты на что намекаешь, Микита?

— Да разве я намекаю? — усмехнулся купец. — Я тебе прямо говорю, Нерп, совесть ты потерял. Это кем же быть надо чтобы Ратибора убить?

Горожане что на площади собрались, ахнули.

— Да кто его убивал? — воскликнул князь.

— И почему ты князя винишь? — спросил кто‑то из советников. — У Ратибора врагов в городе было немало, ему вполне кто‑то из тех, кому он семью вывести не дал, отомстить мог. Подстеречь у дома и убить.

— А ты почём знаешь что его у дома настигли? — спросил Всемил ледяным тоном. — Уж не ты ли сам приказ князя выполнял?

— Всемил не надо, — взмолилась Лада шёпотом. — Прошу тебя.

— Не князь ты мне больше, — сказал Всемил. — Братцы, не поминайте лихом, — он поклонился товарищам.

— Удачи вам.

— Пусть боги будут вам защитой.

— Бывай, Всемил, — закивала дружина и оттеснила князя и его воинов в сторону, давая телеге проехать. Князь скрипел зубами от злости, но ничего поделать не мог, не кидаться же тремя десятками на две сотни дружинников. И не факт ещё что горожане дружину не поддержат. Не осталось в этом городе к нему былого уважения. Всё же дружину разгонять придётся и новую, послушную набирать.

— Куда вы теперь? — спросили Всемила у ворот.

— В Синеград поедем, — Всемил пожал руки товарищей и хлестнул лошадей.

— А мы разве в Синеград собирались? — растерянно спросил Никита.

— Пусть князь думает что туда, — Ратибор попытался сесть, но Лада не дала.

— Лежи, не двигайся. А лучше спи. Тебе удобно?

— Удобно, — Ратибор вздохнул.

— Только бы погоню князь не послал, — тихо вздохнул Всемил и вывел лошадей на большой тракт.

Они ехали не сильно быстро, но и не медленно, ехали до самого вечера, а как начало темнеть, Всемил вдруг развернул лошадей на небольшую дорожку, что в сторону от тракта шла и стал нахлёстывать лошадей.

— Всемил, трясёт сильно, — взмолилась Лада вскоре. — Ратибору совсем плохо.

— Ничего, я потерплю, — Ратибор сжал зубы. — Гони, братишка, гони.

— Ещё немного, а потом на дорогу получше выберемся, — повернулся Всемил. — Скоро.

Но лучше дорога стала только к утру. Всемил остановился, чтобы дать передохнуть лошадям, сведя телегу с дороги. Все передохнули немного, а через пару часов, снова двинулись в путь.

— Мы прячемся? — спросила Лада на третий день пути, когда они снова свернули с тракта.

— Да, — кивнул Всемил. — Боюсь я, что князь добить Ратибора захочет, чтобы у него соперника уж наверняка не было. Потому и едем окольными путями. Это дольше, зато спокойнее.

— Август уж, — вздохнула Лада. — Успеем ли? Нам же не только доехать, ещё и обустроиться надо.

— Успеем, — Всемил подмигнул девушке и бросил взгляд на Никиту. С тех пор как они уехали из города, тот почти всё время молчал, погружённый в какие‑то свои мысли. Он не жаловался, не ругался, ничего не просил, ничему не радовался. Ладу очень беспокоил отец, но она Всемилу ничего не говорила, не хотела его лишний раз отвлекать, да и что бы он сделать мог?

— Всё будет хорошо, Лада, — Ратибор тронул девушку за руку. — Подсоби мне, устал я лежать.

Лада подложила Ратибору подушку под спину и помогла ему устроиться поудобнее, снова взглянула на отца и тяжело вздохнула.

До Быстрограда они добирались дольше чем Всемил планировал, и если конным и по прямой Всемил в составе дружины проделал путь до этого города за пару недель, то теперь на телеге, да окружными дорогами, они подъехали к землям быстрогородского князя только через полтора месяца. Боги были к ним не очень благосклонны, сентябрь выдался дождливым, телега постоянно увязала, одеяла и одежда постоянно были мокрыми, седоки в телеге мёрзли.

— Потерпите, уже немного осталось, — Всемил повернулся на козлах и отбросил с лица мокрую прядь волос, а потом шмыгнул носом. — За следующим поворотом уже Быстроград виден будет.

— Побыстрее бы, — вздохнул Никита, склоняясь над дочерью, которая вот уже второй день сильно болела. — Ладушка, как ты?

Лада не ответила.

— Лада, — Ратибор склонился к девушке. — Лада.

— Что с ней? — Всемил пытался одновременно лошадьми управлять и повернуться.

— Стой, — вдруг велел Ратибор.

— Что? — не понял Всемил.

— Я говорю лошадей останови и с дороги съезжай.

Когда Всемил выполнил приказ брата, тот склонился над Ладой, прислушиваясь к её дыханию.

— Лада, — снова позвал он. Девушка с трудом открыла глаза. — Лада, дай мне руку, — попросил Ратибор. — Постарайся.

— О боги, — прошептал Никита. — Нет, нет, она же поправилась.

— Ладушка, постарайся, — тихо повторил просьбу Ратибор, а Всемилу вдруг воздуха хватать перестало. Лада руки поднять не могла.

— За что? — закричал Никита, глядя в хмурое дождливое небо. — За что? Она же выжила.

— Тише дядя Никита, — Ратибор усадил мужчину обратно. — Нельзя нам в город, сворачивай с дороги, Всемил, надо туда где людей нет отъехать.

— Ратибор, так может в город, там хоть сухо будет.

— Нельзя ей в город, — покачал головой Ратибор. — Если это…, — он запнулся. — Нельзя. Не хочешь же ты в Быстроград смерть привести.

Всемил утробно зарычал и зло ударил по краю телеги кулаком. Никита заплакал, лёг рядом с дочерью, укрыл её мокрым почти насквозь одеялом и обнял, грея своим теплом.

Ратибор сам взял лошадей пол уздцы и повёл от дороги прочь. Всемил поплёлся следом.

Через день ничего не изменилось, Лада как и прежде была не в силах пошевелиться и почти всё время лежала в забытьи. Иногда она бредила, звала то мать, то Любомира, то кричала чтобы он прочь шёл. Никита снов замкнулся, и сидел около дочери не отходя, Всемил и Ратибор уходили по очереди, чтобы набрать в лесу веток для костра и найти что‑нибудь поесть.

А на третий день из лесу выехал десяток всадников. Всемил и Ратибор вышли вперёд, положив руки на мечи, за их спинами, испуганно закрывал собой дочь Никита.

— Всемил, — один из подъезжающий узнал парня. — Всемил, ты ли это?

— Долгай, — обрадовался Всемил знакомому.

Всадники спешились, но тут Ратибор выступил вперёд.

— Стойте, не подходите, — он выставил вперёд руку.

— Ратибор, ты чего, это свои. Долгай в дружине князя Ждана служит.

— Потому и прошу, — сказал Ратибор. — Опасно это может быть.

— А вы что вообще тут делаете? — спросил командир отряда, он Всемила тоже узнал.

— Мы жить к вам ехали, — Всемил опустил голову и покосился на брата.

— Я не знаю опасно ли это, но лучше вам от нас подальше держаться, добрые люди, — сказал Ратибор.

— Расскажешь почему? — хмурясь, спросил старший.

— Расскажу,

Он поведал быстрогородским дружинникам о той страшной беде, что обрушилась на их родной город, о том, как вернулся сбежавший князь, как сами они убегали из города. А потом рассказали о том, что Лада снова слегла и что недуг её очень похож на тот, что всех женщин погубил.

— Вроде через мужчин это не передаётся, но кто знает, — закончил свой рассказ Ратибор. — Так что лучше уезжайте.

Быстрогородские дружинники переглянулись, старший кивнул на лошадей.

— На, держи, — он снял с себя плащ. — Не промокает он.

— И мой возьми, — протянул Всемилу плащ Долгай.

— И мой, — свои плащи отдали все кто в отряде были.

— Спасибо, ребята, — Всемил поспешил к Ладе, и принялся укутывать её в сухое и устраивать непромокаемый навес, а дружинники помчались в город.

* * *

— Плохо дело, князь, — глава вернувшегося отряда вошёл к князю Ждану с докладом. Он рассказал всё, что узнал о пришельцах, что уже несколько дней в лесу жили. Князь о них от дриад узнал и людей разобраться отправил. Доклад дружинников ему не понравился. Созвали совет, куда пригласили лучших докторов в городе и всех колдунов. Дружинникам пришлось рассказать всё ещё раз.

— Ты девушку сам видел? — поинтересовался главный городской колдун Жар.

— Нет, Ратибор, брат Всемила, сказал что не знает как болезнь передаётся и просил не рисковать.

— Всемил, — воевода нахмурился. — Не Перелесок, случаем? Тот что год назад от нас уехал.

— Он самый, а Ратибор — брат его старший. Любомир, сказали, погиб.

— Что за Всемил? — поинтересовался колдун.

— Дружинник, неплохой парень, как и брат его, будь к небу добр батюшка Небо.

В комнате воцарилась тишина.

— Что скажите? — обратился князь к врачам.

— Никогда я о подобной болезни не слыхал, — взглянув на коллег, сказал старший из докторов, остальные согласно закивали. — И вообще впервые слышу чтобы болезнь так избирательна была. Это скорее на колдовство смахивает, на проклятие какое‑то.

— Что скажете? — князь посмотрел на колдунов. — Возможно такое?

— Всякое на свете возможно, князь, — главный быстрогородский колдун потёр виски. — Самим бы на девушку посмотреть.

— А коли это заразно? — воскликнул воевода.

— Мужики же не умерли, и Всемил ваш при больной подруге здоров же?

— Ну сопит немного, но то скорее от сырости, — ответил Долгай. — Дожди ведь который день льют, а у них телега открытая. Они под ней девушку укрывают, а сами мокнут.

— Посмотреть бы, — повторил колдун.

— Не тяни, съезди посмотри, — позволил князь. — Кого‑нибудь из врачей возьми. И ещё, коли они там третий день стоят, наверняка голодные. Поесть им возьмите.

— Сделаем, — кивнул дружинник и поспешил приказ выполнить.

— Купцов главу ко мне позовите, — попросил князь Ждан.

— Проверить хочешь? — поинтересовался воевода.

— Конечно, уж больно неправдоподобная история. Князь город гибнущий бросил, казну забрал, потом вернулся… странно это. А у нас с ними союз. Мне правду знать надо. И коли солгал этот Всемил Перелесок, не жить ему тут, а коли не солгал, веры союзнику быть не может.

Князь долго разговаривал со старшим купцом, и тот пообещал что сегодня же снарядит в город, откуда Всемил с Ратибором прибыли, обоз. Просто так людей засылать — подозрительно, а купцы они завсегда в любой город вхожи, а коли купец не дурак, он много чего полезного узнать может.

— Возвращаются, — заметил приближающуюся из города процессию Ратибор. — Быстро князь Ждан вопросы решает.

— Нас убьют? — спросил вдруг Никита.

— Да ты что, дядь Никита, — воскликнул Всемил. — С чего им нас убивать.

— На всякий случай, — горько усмехнулся Ратибор. — Дабы заразу неизвестную в город не принесли. Их десять человек всего, трое не воины.

— Ратибор, мы не можем с ними драться, не может князь с нами так поступить.

— Мы думали и наш князь не мог, — бросил Ратибор. — А сделал.

— Здравы будьте, — от подъехавшей компании вперёд вышел мужчина средних лет с огненно–рыжими волосами и конопатым лицом.

— Это Жар, колдун здешний, — шепнул брату Всемил.

— И тебе не хворать, — слегка склонил голову Ратибор.

— Вы не бойтесь, мы с миром — Долгай, которого отправили вместе с колдуном, тоже спешился. — Вот, князь вам передать велел. Тут мясо, хлеб, молоко.

— Я говорил, он хороший, — заулыбался Всемил. — Я знал, не могут с нами плохо обойтись.

— А ты никак решил, что мы убивать вас едем? — удивился колдун.

— Были такие мысли, — не стал отрицать Ратибор. — Так уж вышло, что опасными мы гостями стали.

— Расскажи мне про болезнь что женщин ваших погубила, — попросил Жар. — Только подробно, как заболевали, как болезнь протекала, какие осложнения были. И девушку вашу мне бы посмотреть.

— Ты же понимаешь чем рискуешь, колдун? — спросил Ратибор. — Коли это снова та болезнь…

— Ну вы‑то с братом живы и разве что соплями хворы, так что вряд ли мне что угрожает. Я ж не баба. И не бойся, коли был бы у нас приказ от вас избавиться, я бы с вас начать приказал, тех двоих убить легче было бы. Понять я хочу что у вас произошло и может помочь, если мне по силам.

Всемил вопросительно посмотрел на брата, тот кивнул и отошёл на шаг в сторону, колдуна вперёд пропуская.

— А ты рассказывай, — велел Жар. — Мы тебя слушаем.

Ратибор начал рассказывать. Всемил и Никита ему подсказывали, если тот что упускал, а колдун и врач тем временем Ладу осматривали.

— То есть в прошлый раз так же было? — спросил доктор. — Слабость сильная и жар?

— Да, — кивнул Никита. — Хотя нет, нет, жара тогда не было.

— Точно не было жара, — согласно кивнул Ратибор. — Только слабость. А у Лады жар. Жар у неё, понимаешь, дядь Никита, — радостно воскликнул он

— Жар, — закивал ювелир. — Жар, — он взял дочку за руку и прижал её ладони к своему сердцу.

— Телега у вас открытая, — сказал врач. — Предположу, что девушка ещё слабенькой была, а постоянные дожди и сырость наложились, вот её и свалило.

— Так у неё ни насморка, ни кашля. — Всемил шмыгнул носом.

— Так Ладушка всегда так болела, — воскликнул Никита. — Только жар у неё и ломота, полежит пару дней так, а потом снова бегает.

— О боги, — у Всемила камень с сердца упал. — Так мы её просто простудили? Это не та зараза, что город наш сгубила?

— Скорее всего, не та, — подтвердил Жар. — Только вот что это было непонятно. Проклятие на ней есть, но небольшое, и оно так подействовать не могло.

— Проклятие? На Ладушке? — испугался Никита. — Да кто же это мог?

— Другая девушка, судя по всему, из‑за мужчины. Ни у кого дочь ваша парня не уводила?

— Нет, — покачал головой Никита и посмотрел на Всемила.

— Да она только с Любомиром встречалась, — растерянно сказал тот.

— А Любомир до того как в Ладу влюбиться, со многими крутил, — вздохнул Ратибор.

— Проклятие не сильное и не профессиональное, — сказал Жар. — Разозлила она кого‑то сильно, вот в сердцах её и прокляли. Но оно действовало, и предположу, что Любомир ваш эту Ладу оставил.

Братья Перелески переглянулись.

— Угадал, — усмехнулся Жар.

— Ты снять проклятие можешь, добрый человек? — спросил Никита. — Я заплачу. Ратибор, у нас же ещё украшения остались?

— Уже снял, — успокоил его Жар. — И платы с вас за это не возьму, вам деньги ещё понадобятся.

— Князь, — Долгай кивнул в сторону, все повернулись и увидели ещё несколько всадников.

Ратибор, Всемил и Никита, поднялись на ноги и поклонились.

— Не та это болезнь, княже, — доложил Жар. — Просто девушка слабенькая была и простыла сильно.

Он коротко пересказал всё, что узнал и увидел.

— И, судя по всему, нам та эпидемия не грозит, — добавил врач. — Я всё же снова склоняюсь к тому, что это было скорее по колдовской части. Умерли только те, кто в городе остался.

Ратибор вздрогнул.

— Нет, некоторые из уехавших тоже умерли, — возразил Всемил. — Но мы не знали, что за болезнь, мы боялись, что коли больных женщин выпускать начнём, мор дальше пойдёт.

— Мудрое было решение, хотя и тяжёлое, — кивнул князь.

Ратибор опустил глаза, ему невыносима была мысль, что те, кому он уехать не позволил, могли выжить, а по его вине умерли.

— Дружинники сказали, ты тоже ранен, — доктор обратился в Ратибору. — Давай рану посмотрю.

— Да со мной уж всё в порядке. За мной Лада ухаживала, теперь только время нужно, в былую форму войти.

— А куда вообще направлялись? — поинтересовался князь Ждан.

— К вам, в Быстроград, — ответил Всемил. — Два года я в вашем городе жил, нравится он мне. Вот и подумал, попросимся в дружину, тут обоснуемся. Мы с братом дружинники отличные. Меня воевода знает, а Ратибор ещё лучше.

— Ну что ж, — кивнул Ждан. — Хорошие дружинники всегда в цене, но брать вас или нет воевода сам решит. А пока, поехали в город, нечего больную девушку на улице держать.

— А может не надо её пока в город? — Ратибор виновато посмотрел на Никиту. — Боязно мне. Может, конечно и не то, может и только нашего города то проклятие коснулось, но всё же… как‑то…

— Вы ступайте, — вдруг сказал Никита. — Не дело это всем тут пропадать.

— Князь, у северной стены домик старой Рапсы есть, она уж два года как померла. Через те ворота народу ходит мало, дом в стороне, там только дриады, — тихо обратился к правителю Долгай.

— А он ещё цел? Жить‑то там можно?

— Не знаю, но может посмотреть? Это от города в стороне и всё крыша над головой. Ну как же девушку одну оставить.

— Так они её оставлять и не собираются, — князь усмехнулся, кивнул на Всемила, который громко и возмущённо высказывал Никите всё что он думает по поводу его предложения.

— Поехали, — решил князь и поморщился, дождь из противной мороси грозился перейти в ливень.

Домик, к которому они подъехали, оказался совсем маленьким, старым, но вполне пригодным для жизни. У него были кривые стены, перекосившиеся окна, но целая крыша, а главное, целая поленница дров во дворе. Всемил тут же затопил печку, та хоть и дымила, но грела исправно.

— Ну значит пока тут обосновывайтесь, а потом, коли девушка оправится, переберётесь в город.

— Сколько мы за дом должны, князь? — спросил Никита.

— Ни сколько, он всё одно пустой стоял. Живите, а деньги побереги, зима скоро. Вы, — обратился он к братьям Перелескам. — К воеводе сходите, но если там работы не найдётся, не обессудьте.

— Не найдётся там, в другом месте искать будем, — сказал Ратибор. — Руки у нас целы, голова работает, не пропадём. Спасибо тебе, князь Ждан, — он поклонился.

— Не за что, — князь улыбнулся. — Ты же мне вроде как собрат, тоже княжил, хоть и вынужденно и недолго. Отдыхайте, — он кивком приказал колдуну и врачу следовать за собой и вышел под проливной дождь.

— Ну что, это теперь наш дом, — Всемил огляделся. — Тесновато.

— Ничего, — Ратибор тоже осмотрелся. — Ладу на печке устроим, Никита на лавке спать будет, ну а мы с тобой на полу. Поместимся.

— Я тоже могу на полу, — слабо запротестовал Никита.

— Можешь, конечно, — кивнул Ратибор, хоть уступать в этом вопросе не собирался, и выглянул в окошко. — Только втроём мы на полу не разместимся. А тут красиво.

— Это да, — Всемил заулыбался, будто это ему комплимент сделали. — Только запомните, — строго сказал он. — Тут в лесу веток на деревьях ломать нельзя. Тут не все деревья деревья. Тут дриад полно, а они в людей обращаться умеют. Так что ветки только с земли собирать можно, а деревья рубить только те, что колдуны укажут. Поняли?

— Чего ж не понять, — кивнул Ратибор.

— Ладушка проснулась, — Никита засуетился около дочери.

— Где мы? — едва слышно спросила девушка.

— Дома, Ладушка, — нежно гладя дочь по волосам, ответил Никита. — В тепле. Пусть домик неказистый, зато сухой. И ты поправишься, хорошая моя.

— Надо воды принести, — Ратибор потянулся за вёдрами, но Всемил оттолкнул его.

— Рано тебе, — заявил он. — Я сам принесу. А где тут колодец?

— А мне откуда знать? — хмыкнул Ратибор. — Это же ты у нас тут жил.

— Так я в городе жил. Ладно, найду.

— Погоди, я с тобой, — Ратибор накинул непромокаемый плащ, одного из дружинников. — Потом вернуть надо будет, — пробормотал он. — Никита, мы быстро.

— Идите, — кивнул ювелир.

Когда Ратибор и Всемил вышли со двора он потрогал лоб Лады, та всё ещё горела, вздохнул и огляделся. Да, с его оставленным домом это было не сравнить, ну да даже эта старая развалюшка сейчас его радовала. Пусть маленькая, пусть старая, зато их. Может и не надолго, но зато у них есть дом, а Никита ещё помнил те времена когда сам бездомным мыкался и углы у людей снимал. На съём жилья деньги нужны, а у них денег очень не много осталось. Никита прошёлся по крохотной кухне, заглянул за печку, распугав там мышей и пауков, нашёл люк в погреб. В подполе он нашёл довольно много солений и заготовок, правда, безбожно испорченных. Всё же со смерти хозяйки два года прошло.

— Будь ласков к ней отец Небо, — прошептал Никита. — И передай ей благодарность нашу за дом.

Никита заглянул в мешок с едой, что от князя привезли, еды там было много, на пару дней им хватит. Мужчина по–хозяйски вытер найденным полотенцем запылившуюся посуду и накрыл на стол.

— За водой ходить далековато, — Ратибор вошёл в дом, стряхивая капли дождя с плаща.

— Рядом прудик есть, но в нём вода плохая, — следом вошёл Всемил с полными вёдрами воды. — Так, надо котелок какой найти. А может тут от прежней хозяйки травы какие остались?

— Остались, — кивнул Никита. — Я тут осмотрелся малость.

— Это хорошо, — Ратибор едва заметно улыбнулся. Может теперь Никита отживёт, хоть немного. — Нашёл что?

— Не много, подпол тут есть, но там все запасы испорчены, я выкинул, — Никита показал выгребную яму. — Зато у нас есть посуда, бельё и полотенца.

— Это и Лада из дома захватила, — хмыкнул Всемил.

— Только наше пока мокрое, а тут сухое, — возразил ему Ратибор. — И посуда — это хорошо, всё покупать меньше будет. О, я вижу, ты, дядь Никита стол накрыл.

— Здорово, — Всемил потёр руки. — Я ужасно голодный. Лада не просыпалась больше?

— Нет, — покачал головой Никита. — Спит.

— Ничего, мы ей оставим немного, — Всемил уселся во главу стола, но потом смутился и, бросив виноватый взгляд на брата, встал.

— Ты его? — удивился Никита.

— Ну не место мне пока во главе стола. Садись ты, дядь Никита, а я тут сяду.

Ратибор кивнул, одобряя поступок брата.

— Да какой я глава? — Никита горько вздохнул. — Я и у себя‑то в семье во главе стола сидел просто потому…, — он прикусил губу, вспомнив о жене.

— Не надо, дядь Никита, — тронул его за плечо Ратибор. — Ты среди нас самый старший, тебе и семью возглавлять.

— Нет, Ратибор, это твоё место, — Никита сел напротив Всемила. — Боюсь, от меня большого толку не будет, а ты сможешь. А там Ладушка будет сидеть, — он кивнул на единственное оставшееся свободное место. Будто специально для нас стол делали.

— Точно, — Ратибор не стал спорить и сел во главе стола. — Ну что? — он огляделся. — Помянем бывшую хозяйку и поблагодарим богов за новый дом.

— Помянем, поблагодарим, — отозвались Никита со Всемилом, и все выпили по глотку молока, обмыв таким образом начало новой жизни.

Лада поправлялась медленно и потом до самой весны постоянно и тяжело болела. Драгоценностей, оставшихся у Никиты, хватило на запасы на зиму и на ремонт дома, больше денег не осталось. Всемила взяли в дружину сразу, а Ратибору отказали. Ему обещали место, но только когда он окончательно оправится от ранения, а на это ушло несколько месяцев. Ратибор хотел было наняться к лесорубам, но Всемил долго с ним по этому поводу ругался, крича, что он не против зарабатывать на семью один, но если Ратибор собирается надорваться и вообще слечь, то кормить он его не намерен.

Лада Всемила поддержала, Никита тоже согласился что Ратибору стоит посидеть дома, а чтобы им полегче было, сам пошёл к лесорубам.

— Ты пойми, — виновато объяснял он дочери. — Не могу я как раньше работать, не могу.

Лада не настаивала, только горько вздыхала и очень боялась что отец надорвётся в лесу или с ним что‑нибудь случится, но про страхи свои только Всемилу рассказывала.

К февралю Ратибор поправился полностью и прошёл испытание в дружину. Жить стало полегче, а потом пришла весна.

— Лада, ты дома? — крикнул с улицы Всемил.

— Дома, — отозвалась девушка и вышла на крыльцо. — Ой, — Всемил был не один, рядом с ним у недавно поставленного заборчика стоял кентавр.

— Это Ставр, — представил друга Всемил. — Мы на минутку. Я тут Ставру похвастался, что ты пирожки лучше всех печёшь, он мне не поверил. Ты их сегодня случайно не делала?

— Делаю как раз, — Лада опасливо посмотрела на приятеля Всемила. Она уже видела кентавров в городе, но издали, близко девушка подходить боялась и восторга «братьев» по их поводу не разделяла.

— Вот и славно, пошли, — Всемил вошёл во двор, кентавр следом. — Заходи, — парень открыл для друга дверь.

— Я лучше тут, — покачал головой Ставр. — Домик у вас маленький, мне там не развернуться.

— Точно, — смерив друга и проём взглядом, согласился Всемил. — Лада, тащи пирожки сюда, а не то Ставр нам дом разнесёт.

Лада испугалась, что кентавр обидится, но тот даже ухом не повёл. Девушка вынесла ещё горячие пироги с рыбой и морс, что только остыть успел.

— М? Что я говорил? — с набитым ртом поинтересовался Всемил. — Лучше Лады никто пирогов не печёт.

— Не болтай, — Лада похлопала подавившегося друга по спине. — И не заставляй меня краснеть, пироги как пироги, любая хозяйка не хуже печёт.

— Не любая, — улыбнулся Ставр. — Правда, вкусно. Можно мне ещё? — он забрал из миски ещё парочку пирогов и с аппетитом съел.

— Повезло тебе, Лада, что я не кентавр, — сказал Всемил, забирая последний пирог. — Они знаешь сколько едят?

— Сомневаюсь что больше чем ты, — усмехнулась девушка и потёрла уголок губ, показывая Всемилу что тот испачкался.

— Спасибо, Лада, — Ставр допил остатки морса. — Очень вкусно всё. Пошли Всемил, пора нам.

— Пошли, — Всемил чмокнул Ладу в щеку.

— Ты вечером придёшь? — Лада проводила Всемила до калитки, где тот лошадь оставил.

— Конечно, и Ратибор придёт, он по домашней еде соскучился.

— Хорошо, — Лада улыбнулась. — Жду вас.

Всемил со Ставром ускакали, а Лада покачала головой и пошла в дом. Не понимала она, как боги кентавров породить могли? Не человек и не конь, а непонятно что. А ещё меньше девушка понимала жён кентавров. Может, они и отличные ребята, как Ратибор со Всемилом говорят, но жить с таким и детей от него рожать… И ладно бы детей, кентаврят ведь. Лада тряхнула головой, разгоняя отвратительные ей мысли.

Вечером, после ужина, все сидели на крылечке, Всемил пряжку на ремне чистил, Никита бы, как обычно, погружён в свои мысли, а Ратибор латал кольчугу. Лада наблюдала за ними и улыбалась.

— Да что б тебя, — выругался Ратибор, заметив что кольца кольчуги распаялись ещё в одном месте, и принялся чинить её и там.

— Новую тебе купить надо, — заметила Лада. — Ты эту, почитай, каждую неделю латаешь.

— Эта пока послужит, — буркнул Ратибор. — Лада, а ты чего в город не ходишь? — спросил он, чтобы тему перевести. — Там гуляют часто, сходила бы, развлеклась.

— Не хочется мне, — Лада отвела глаза.

— Из‑за Любомира?

— Ратибор, — шикнул Всемил, стукнув брата в бок.

— Лада, Любомир подло с тобой поступил, но времени уже прошло достаточно, хватит тебе горевать, ищи другого парня, который на других красоток заглядываться не станет.

— А есть такие? — горько спросила Лада и ушла в дом.

— Вот что ты делаешь? — возмутился Всемил. — Она ведь плакать будет.

— Всемил, неужели ты не понимаешь, что она теперь просто боится и мужчинам не верит? — ответил Ратибор. — А это не дело, не все такие как Любомир.

— Не надо о покойном плохо говорить, — подал голос Никита. — Что было то было, а что до Лады, так сами ходите и её с собой берите. Вам тоже пора развлекаться начинать. И не возражай, Ратибор. Даренушку не вернуть, а ты ещё молодой, тебе о семье подумать надо.

— А ты, дядь Никита? — спросил Всемил. — Может и ты с нами гулять будешь?

— Я своё уже отгулял, — Никита тяжёл вздохнул. — Мне теперь вот Ладушку замуж выдать и помирать можно.

— Ты ей этого не скажи, — Ратибор встал и пошёл в дом, чтобы извиниться.

— Лада, — он сел около плачущей девушки. — Ну прости меня. Ты, правда, боишься?

— Может я неправильная какая? — всхлипнула Лада. — Но я всё думаю, почему, почему он меня оставил?

— Цвета красивая была очень.

— И что? Все видели, что красивая, ну да только он один всё, что раньше было, забыть захотел.

— Не один, — Ратибор вздохнул. — Гарн из дома ушёл только из‑за Кары Лесной. И среди женщин, я слышал, были такие, которые про мужей своих забыли ради красивых глаз Ворона и его сыновей.

— Значит не любили они тех мужей, — заявила Лада. — Или не так любили, — она глянула на дверь, через которую Всемил на крыльце виден был и отвернулась.

— Ты не сравнивай, — попросил Ратибор. — Всемил тебя с детства за сестру считает, тут другое.

— То же, — упрямо возразила Лада. — Как жена я ему не нужна оказалась.

— Ох, Лада, — Ратибор вздохнул. — Не ставь ты на себе крест, ты молодая, красивая, хозяйственная, да тебя любой рад будет в жёны взять.

— А на что мне любой? Я хочу чтобы как у мамы с папой, я мужа любить хочу. И чтобы он меня любил, так же как папа.

— Ходит где‑то такой, — мягко сказал мужчина. — Ты только не отчаивайся.

Лада тяжело вздохнула и не ответила.

* * *

Быстрогородская дружина тренировалась за городскими стенами. Дружинники бились один на один или командами. Вокруг собрались городские мальчишки, кто‑то из них просто смотрел за тренировками, кто‑то повторять пытался. Тут же, гордо глядя на младших товарищей, занимались мальцы, что при дружине были. Эти особенно громко кричали, нападая или удары отбивая, и все поглядывали, заметил ли кто, оценил ли. Лада подошла к месту тренировки и стала глазами Ратибора искать.

— Привет, красавица, — заметил её один из дружинников. — Не меня ли ищешь?

— Не тебя. Ратибора Перелеска. Он тут?

— Эх, повезло же ему, — шутливо вздохнул мужчина. — Ратибор, — крикнул он. Тут к тебе пришли.

— Лада? — Ратибор вытер пот со лба. — Случилось что?

— Нет, всё хорошо, — поспешила заверить его девушка. — Просто нужен ты мне. Попроси воеводу отпустить тебя ненадолго, на полчасика всего.

— Да зачем?

— Надо, — уклончиво ответила Лада. — Только прямо сейчас надо. Попросись.

— Что встали? — воевода подошёл к Ратибору и тем кто с интересом за ним и Ладой наблюдал.

— Здравы будьте, — поклонилась воеводе девушка. — Это я Ратибора отвлекла.

— Ратибора ладно, а остальные что стоят? Или девицу симпатичную в первый раз видите? Ну так посмотрели и будет.

— А можно мне Ратибора забрать ненадолго? — спросила Лада. — Мне очень надо, — добавила она.

— Ну раз очень, — воевода улыбнулся. — Забирай, как же откажешь. Только потом верни, он мне ещё пригодится, — воевода подмигнул Ладе.

— Спасибо, — девушка смутилась и посмотрела на Ратибора. — Пошли тогда.

— Погоди, мне ополоснуться бы, рубаху сменить, эта потная вся.

— Ой, я а чистую не захватила.

— У меня в дружинной избе есть, — Ратибор быстро пошёл вперёд, Лада поспешила следом.

— Куда мы идём? — поинтересовался мужчина, когда вымылся и переоделся.

— К кузнецу Перею, — ответила Лада.

— Зачем? — Ратибор улыбнулся, забавляло его что Лада упорно скрывает от него цель их визита. Было любопытно, но он решил подождать и не портить девушке её замысел.

— Надо, — заявила Лада, избегая смотреть на Ратибора. — Вот уже и пришли. Здравствуйте Перей, я Ратибора привела.

— Это хорошо, — кузнец вышел из кузни, вытирая грязные руки. — Сейчас всё примерим, и через пару дней можно будет забирать.

— Что примерим? — спросил Ратибор.

— Ты только не сердись, — попросила Лада. — Но тебе надо было новую кольчугу, я заказала. А Перей говорит, без примерки нельзя, лучше когда кольчуга по фигуре подгоняется, чтобы нигде не мешалась и не давила.

— Ты мне кольчугу заказала? — поражённо переспросил мужчина. — Лада, ты представляешь себе, сколько хорошая кольчуга стоит? А Перей очень хорошие делает.

— Конечно, знаю, — фыркнула девушка. — И что Перей их лучше других делает тоже знаю, я потому у него и заказала. Тебе же не абы что надо, а такую кольчугу, которую постоянно починять не придётся. Я хочу быть уверена, что в бою, если не дай боги придётся, у тебя хорошая защита была.

— Так, давай‑ка прикинем, — Перей вынес заготовку и набросил её на Ратибора. Он покрутил мужчину, пометив себе кое‑что в нужных местах. Потом снял заготовку и принялся что‑то закреплять и отрезать лишнее. Потом снова попросил Ратибора померить, руками помахать, нагнуться в разные стороны. Когда примерка закончилась, кузнец велел за готовой кольчугой через три дня приходить.

— Лада, сколько ты заплатила? — спросил Ратибор, когда они ушли от кузнеца.

— Много, — девушка вздохнула и назвала цену. — Но тебе ведь нужна кольчуга.

— Нужна, — согласился мужчина. — Просто мы же со Всемилом не так много денег в этом месяце принесли.

— А я откладывала понемногу с тех пор, как тебя в дружину взяли. Вот и накопилось. Немного у Всемила занять пришлось, ну да я ему в кошель в следующем месяце доложу.

— У Всемила отдельный кошель есть? — удивлённо спросил Ратибор и нахмурился. — Я думал мы всё что зарабатываем тебе на хозяйство отдаём.

— Ты не понял, — пояснила Лада. — Он всё отдаёт, это я откладываю тебе и ему на такой вот случай, когда надо очень что‑то дорогое. Да и вообще, вам на дом себе собирать надо, рано или поздно вы же женитесь, нельзя чтобы совсем ничего в запасе не было.

— Мне и Всемилу, значит откладываешь? — Ратибор остановился, Лада удивлённо повернулась.

— Ну да, — испуганно ответила она. — Вы же зарабатываете, вы же…

— А Никита? — строго спросил Ратибор. — А ты? Сколько ты себе с отцом отложила?

— Ты не думай, я нам не откладывала, — заверила его девушка. — Вернее немного откладывала с папиного заработка, но потом забор ставили, я почти всё оттуда брала. Ваши накопления не трогала.

— Лада, — Ратибор почувствовал дикую злость, — ты что творишь?

Девушка испуганно, совершенно непонимающе захлопала ресницами.

— Мне казалось, мы давно обсудили что мы одна семья, так какого лешего ты на общие нужды тратишь так выборочно. Зачем ты вообще делишь по кошелям?

Лада часто захлопала ресницами, а потом расплакалась и бросилась прочь. Почти сразу она столкнулась с молодым мужчиной, что навстречу шёл.

— Случилось что? — участливо спросил тот. — Помочь?

— Нет. Извините, — Лада побежала дальше.

— Ратибор, это ты её обидел? — спросил мужчина у рычащего от злости дружинника.

— Ты представляешь, Егор, она деньги только нам со Всемилом откладывает, — он зло стукнул кулаком по забору около которого стоял, сломав в нём трухлявую доску.

— Не круши чужие заборы, — Егор кивнул на трактир. — Пошли, расскажешь что тебя так взбесило в том что кто‑то о тебе и брате твоём заботится. Это Лада ваша, да?

— Она, — Ратибор тяжело вздохнул. — Мы ведь решили, ещё когда из дома уезжали, что мы теперь одна семья. Всемил с Ладой с детства дружат, она ему как сестрёнка, я на Дарене, дочери Никиты женат был, стало быть Никита мне тесть, а Лада тоже вроде как сестра, а она? Она мне кольчугу заказала у Перея, представляешь?

— Какое коварство, — согласно закивал Егор. — Заказать у лучшего кузнеца в городе кольчугу. Нет бы платье себе новое купила, а она кольчугу.

— Смешно тебе? — с укором произнёс Ратибор.

— Прости, просто непонятно мне, почему ты так разозлился, сестру до слёз довёл.

— Она копит только мне и Всемилу, а деньги, что Никита зарабатывает, на пропитание и ремонт дома пускает, — пояснил Ратибор. — И сама она худенькая совсем, всё никак не поправится, вот и думается мне, а не с того ль это, что она только нас нормально кормит, а сама впроголодь живёт.

— А ты проверь, — посоветовал Егор, отпивая из кружки с пивом. — Ты же говорил, что домой обычно только ужинать ходишь, так сходи как‑нибудь пообедать.

— Так Лада не ждёт нас к обеду, не готовит ничего.

— Ну себе‑то она должна что‑то готовить, вот и посмотришь что.

— Схожу, — решил Ратибор. — Вот прямо сейчас и схожу.

— Ты погоди сейчас, успокойся сначала.

Ратибор обхватил голову руками и тяжело вздохнул. Его, конечно очень радовало что денег было достаточно для того чтобы Лада откладывать смогла начать, но не только же на них с братом.

— Кажется мне, тебе стоит вечером с ней переговорить, — сказал Егор. — Сейчас ты на взводе, она обижена. А вечером успокоитесь оба. Можешь сам ей купить что‑нибудь, чтобы порадовать и поблагодарить за кольчугу.

— А что? — тут же обрадовался этой мысли Ратибор.

— А мне откуда знать что твою Ладу порадует? Может ленточку красивую или бусики какие, девушки обычно побрякушкам радуются.

— Надо будет у Всемила спросить что Лада любит, — закивал дружинник. — А в выходные купим ей платье красивое новое. Точно, так и сделаем, — он удовлетворённо опустошил свою кружку и вытер губы. — Спасибо, Егор.

— Не за что, — улыбнулся мужчина. — Кстати, ты говорил, окно у вас растрескалось совсем, починили?

— Нет, — Ратибор вздохнул. — Сможешь помочь?

— Будет врём, заскочу посмотрю, — кивнул Егор и пожал Ратибору руку на прощание.

Вечером Лада избегала смотреть на Ратибора, она молча подала ужин и, сославшись на то, что надо огород посмотреть, ушла на улицу.

— Лада, — Ратибор вышел следом. — Давай поговорим.

— Ужин же остынет.

— Ничего, холодное поем. Присядь, — мужчина усадил Ладу на скамеечку, что недавно около крыльца поставил, и сел рядом. — Лада, помнишь, когда мы из дома уезжали, ты боялась в тягость нам быть?

— Помню, — кивнула Лада.

— Помнишь, что я тебе тогда сказал?

Лада снова кивнула и опустила голову.

— Это хорошо что помнишь, но я всё же повторю, — он взял лицо девушки за подбородок и повернул его так, чтобы глаза Лады видеть. — Ты мне сестра, — чётко проговаривая слова, сказал он, — Никита, может не отец, но дядька, практически родной. Ближе вас и Всемила у меня на этом свете никого нет, вы моя семья. Если надо я за вас умру, понимаешь. Я очень благодарен тебе за кольчугу, она мне действительно нужна. И за то что ты откладываешь понемногу тоже благодарен. Я знал что ты большая умница и сегодня в очередной раз в этом убедился. Но Лада, если мы семья, то кошеля Всемила или отдельно моего кошеля быть не должно. Всё что мы зарабатываем, мы тебе отдаём, а ты если и можешь что‑то отложить, то делай это в общий кошель. Чтобы не было такого, что забор за счёт Никитиных заработков, а кольчугу на мои. Всё из общих денег идти должно. Мне ли кольчугу, новый ли забор, платье ли тебе. Понимаешь?

Лада кивнула и, высвободившись их рук Ратибора, снова опустила голову.

— Иди, поешь, а то невкусно всё станет, — тихо попросила она. Ратибор вздохнул и пошёл в дом.

После ужина, когда вся посуда была перемыта и вода на следующий день наношена, все привычно сидели на крылечке, радуясь приходящему теплу. Лада шила отцу рубаху, Ратибор привычно пытался починить старую кольчугу, Никита просто сидел, а Всемил чистил бляхи на ремнях.

— Да что же ты не отдираешься? — зарычал он, с усилием натирая одну из бляшек. — Вот ведь гадость какая, ничем не вывести, — вздохнул он. — А такая удобная, так держит хорошо.

— А может пятно закрыть чем‑нибудь? — предложила Лада, забрав у Всемила пряжку, чтобы посмотреть. — У папы спроси, может он что посоветует.

— Дядь Никита, — позвал Всемил. — Не знаете, можно тут что‑нибудь сделать, — он протянул ювелиру свой ремень. — Я уж чем только не чистил.

— Так и не отчистишь, — Никита покрутил бляшку.

— А может украсить как‑нибудь можно, пятно на птицу похоже, может нарисовать ему что, а? — предложила Лада.

— Можно, — согласился Никита. — Проволочку бы медную вот так пустить, а тут можно ещё вензелёк сделать.

— Дядь Никит, сделай, — умоляюще попросил Всемил. — Уж больно жаль выкидывать, хорошая бляха.

— Я бы с радостью, Всемилушка, ну да только инструмент мой в прошлой жизни остался, не брал я собой ничего.

— Я сейчас, — Лада отбросила недошитую рубаху и побежала в дом, а через некоторое время вышла, таща с собой объёмный сундучок. — Вот, — поставила она сундук пред отцом и счастливо улыбнулась.

— Ладушка, — ахнул Никита. — Ты инструменты мои с собой взяла.

— Взяла, — кивнула девушка. — На всякий случай, подумала, вдруг понадобятся. И вот понадобились. Теперь Всемилу сможешь помочь?

— Теперь смогу, — Никита втащил нужные инструменты и проволоку, любовно посмотрел на них, забрал у парня ремень и принялся над ним колдовать. Всемил суетился вокруг спрашивая что будет и предлагая то одно то другое. Никита кивал, и готовил бляшку к работе.

— Молодец, — тихо сказал Ратибор, тоже с улыбкой наблюдавший за братом и дядькой. — Я боялся, он никогда не вернётся к прежнему ремеслу, а теперь, чем боги не шутят.

— Только бы не спугнуть, — прошептала Лада. — Только бы у него получилось всё.

— Получится, — уверенно сказал Ратибор. — Ты только не дави.

Когда на улице стемнело и стало совсем холодно, перебрались в дом и там Никита до самой глубокой ночи продолжал возиться с ремнём Всемила.

— Посмотри как вышло! — похвалялся Всемил утром. — Дядь Никита, у тебя золотые руки, такого ремня ни у кого нет.

— А птица‑то какая вышла, — Лада разглядывала работу отца. — Прямо сокол, и пёрышки и коготочки. Как ты это сделал?

Никита польщено улыбнулся.

— Дядь Никита, а можно мне тоже что‑то подобное? — спросил Ратибор, немного смущаясь.

— А, завидно стало, — воскликнул Всемил и тут же получил тычок от Лады.

— Сделаю, Ратиборушка, — улыбаясь, пообещал Никита. — Ты подумай что хочешь, а я вечером сделаю.

— А вот сегодня ещё ребята увидят, тебя работой завалят, дядь Никита, — уверенно заявил Всемил.

— Не говори гоп, — строго велела Лада, — и вообще, не опоздаете ли?

— Опоздаем, — кивнул Ратибор, — Пошли, Всемил, — он подтолкнул брата к двери.

— Мне тоже пора, — Никита забрал свой свёрток с обедом. — Не скучай, Ладушка, — он поцеловал дочку и ушёл. Лада проводила отца взглядом до калитки и счастливо улыбнулась, а потом набросила на плечи тёплый жилет и побежала к молельному месту, чтобы поблагодарить богов за то что Никита снова любимым делом увлёкся и попросить помочь ему и дальше.

Боги Ладу услышали, с каждым днём Никита всё чаще садился за ювелирную работу. И пусть он делал не золотые серьги с камнями драгоценными, а украшал бляхи дружинникам, но работы было много и за неё платили. Когда основной поток дружинников, желающих ремни свои украсить, пошёл на убыль, Никита нашёл в сундучке с инструментами немного серебра и наделал из него небольших, но очень затейливых и красивых женских серёжек. Лада отнесла их к дружинной избе и дружина всё раскупила подругам да жёнам на подарки. Вслед за дружиной работой Никиты заинтересовались и стражники, которым тоже хотелось и ремни и жёнам недорогие подарки, а за стражей и прочие горожане потянулись. Теперь каждый вечер, вернувшись из лесу, Никита брался за ювелирный инструмент. Лада даже начинала волноваться что отец отдохнуть нормально не успевает, но Ратибор уговаривал её подождать немного прежде чем просить Никиту работу лесоруба бросать.

— Пусть во вкус снова войдёт, — говорил он, — А там денег немного подкопим и купим ему золота, чтобы подороже украшения получались.

Лада, вздыхала и соглашалась, правда стала следить за тем чтобы отец за полночь не засиживался и гнала его спать.

* * *

— Лада, это Егор, — представил друга Ратибор, когда вытащил в один из выходных дней девушку на ярмарку.

— Да мы уж знакомы, — улыбнулся мужчина. — Я же окно вам чинил, Лада меня потом чаем угощала.

— Точно, — стукнул себя по лбу Ратибор.

— Ратибор, а кто это? — Лада кивнула на двух высоких молодых мужчин, очень похожих друг на друга.

— Данила с Нилом, — Егор и Ратибор, кивнули знакомым. — Драконы.

— Это прозвище такое? — уточнила Лада.

— Нет, это их сущность, — ответил Егор. — Они оборотни, только оборачиваются не в дерево или волка, а в драконов.

— Держись от них подальше, — строго велел Ратибор.

— Да близко не подойду, — горячо заверила его Лада. — Драконы, надо же. Я думала они только в сказках бывают. А почему стража ничего не делает? Вдруг они съедят кого‑нибудь.

— Я не потому велел не подходить что опасно, — Ратибор улыбнулся. — Они никого не едят и вообще перекидываются только вне города, чтобы никого не раздавить.

— А почему тогда подальше держаться?

— Потому что они любвеобильные очень, девок охмурять любят, ну да для них это игра, а тебе игрушкой очередной у Драконычей быть ни к чему.

— Они смотрят, — Лада спряталась за Ратибора. — Чего они смотрят?

— Ты красивая, им ещё незнакомая, — улыбнулся Егор, — Вот и присматриваются. Ну да ты не бойся, они ребята не плохие и против воли никого в кусты не тащат.

— И ни капельки я не боюсь, — буркнула Лада, но руку Ратибора не отпустила.

— Ладно, боги с ними с драконами, пошли тебе платье искать, — заявил дружинник. — Увидимся ещё, Егор.

— Пошли, — кивнула Лада. — Только Ратибор, мне платье не очень нужно. У меня есть несколько.

— Тут носят другие платья, не те что у нас, — возразил мужчина. — Да и вообще, не спорь, я сказал надо, значит купим.

Егор улыбнулся, это ж надо не нужно ей платье, впервые он такую девицу видел, которая от обновки бы отказывалась.

— Егор, это кто? — мужчину взяла под руку молодая девушка с чёрными как смоль волосами.

— Здравствуйте, — Егор поклонился подошедшим с девушкой знакомым. — Это Ратибор с сестрой.

— Не знала что у Ратибора и Всемила сестра есть, — усмехнулась девушка. — Они совсем не похожи.

— Это потому что сестра названная, — пояснил Егор. — Впрочем, это не важно. Тоже погулять вышла, Милада? Или ещё одно платье понадобилось?

— А ты что платья мои считаешь?

— Да не то чтобы считаю, — пожал плечами Егор. — Так просто спросил.

— Платьев много не бывает, — заявила Милада. — Нельзя же всё время в одном и том же ходить.

— Именно, — поддержала девушку мать. — Пойдём с нами, Егор, погуляем.

Егор и хотел бы отказаться, но пока он причину придумывал, Милада схватила его за руку и потащила его к торговым рядам. Мужчина вздохнул, он уже не раз убеждался, что если сразу не ушёл, от Милады потом просто так не отделаешься. И ладно если только время потеряешь, чаще всего ему приходилось расставаться ещё и с деньгами.

Матери Егора и Милады дружили с малолетства и сейчас были твёрдо намерены поженить детей. Милада была с их желанием вполне согласна, а вот Егор свадьбу оттягивал как мог. И не то чтобы ему Милада совсем не нравилась, но он её не любил. Его раздражала избалованность девушки, её постоянные требования подарков, новых украшений и платьев. И дело было не в деньгах, Егор дома строил, людей себе в помощь нанимал, денег было достаточно, просто он не понимал, зачем девушке столько всего. Милада же считала что чем больше мужчина в неё вкладывает, тем сильнее любит. Мать Егора — Феда, страшно злилась, что Егор Милады избегает, а вот отец, пусть и негласно, но сына понимал и поддерживал. Он давно дал ему понять, что ежели сын найдёт себе девушку по сердцу, то возражать не станет. Только вот девушки такой Егору ещё не встречалось.

Наступило лето, было жарко и душно, Лада поливала свой чахлый огородик и тяжело вздыхала. Огород был её слабым местом, раньше ей никогда не приходилось сажать ни редис, ни картошку. Она всю жизнь прожила в городе и все продукты они с матерью покупали на рынке. Лада знала, как выбрать хорошую капусту или кабачок, а вот как их вырастить понятия не имела. А ещё огород требовал много воды, девушка вздохнула, прикинув что к озеру ей придётся сходить как минимум раза два, и пошла за вёдрами и коромыслом.

Для огорода Лада брала воду в ближнем прудике, пить ту воды было нельзя, а для огорода, Всемил заявил, вполне подойдёт. Девушка возвращалась со второй порцией воды, когда около калитки появился Ставр.

— Здравствуй, Лада, — широко улыбнулся он, поигрывая мускулами на обнажённой груди. — Меня Всемил попросил у тебя чистую рубаху со штанами взять, он свои угвоздал совсем.

— Сейчас принесу, — Лада оставила вёдра около крыльца и вошла в дом.

Ставр вошёл во дворик, цокая свежеподкованными копытами.

— Вот, — Лада вынесла свёрток с одеждой брата.

— А водички не дашь, очень пить хочется, — попросил кентавр.

— Дам, — Лада вздохнула, она всё ещё боялась кентавров и общества Ставра старательно избегала, а когда Всемил того к себе приглашал, старалась найти себе занятие в доме, только чтобы подальше держаться. Лада вынесла ковш чистой воды, протянула её гостю и непроизвольно сделала шаг обратно к двери, чтобы подальше быть. Ставр усмехнулся, выпил воды и ещё попросил. Лада принесла ещё. Ей пришлось спуститься с крыльца, потому что Ставр отошёл немного. И тут кентавр сделал одну из самых больших ошибок в своей жизни. Его так забавлял страх девушки, что он решил пошутить немного и пугнуть её. Сказав «Бу», Ставр сделал резкий выпад вперёд. Лада взвизгнула, шарахнулась и что было силы ударила кентавра коромыслом, которое ей под руку попалось, а потом спряталась в доме, крепко заперев дверь. Ставр охнул, удар получился не самым слабым и пришёлся как раз на границу человеческого и лошадиного тел, оставив заметный след. К тому же ему стало ужасно стыдно.

— Лада, прости, — умоляюще попросил он, постучав в окошко. — Я пошутил так глупо. Лада.

Но девушка не отзывалась и не выходила. Ставр постучал ещё несколько раз, потом виновато потоптался у крыльца, заметил что перевернул вёдра с водой, что там стояли, сбегал на дальнее озеро несколько раз, принёс воды, но Лада всё пряталась. Ставр ещё раз громко прошения попросил и, косясь на дом, поскакал к дружинной избе, где его ждал Всемил.

— Ставр, ну ты чего так долго? — удивился Всемил, который вместе с товарищами и строителями, что дружинную избу ремонтировали, сидел в тени большого дуба.

— А что это у тебя? — Егор первым заметил след от коромысла на спине кентавра. — Будто от палки след.

— От коромысла, — буркнул кентавр и виновато посмотрел на Всемила, который резко встал на ноги. — Я пошутить хотел, — покаялся он. — Она так меня боится, что я не утерпел.

— Кто? — не поняли дружинники.

— Лада, — усмехнулся Всемил. — Вижу, ей твоя шутка не сильно понравилась.

— Я пуганул, а она меня коромыслом, — Ставр опустил голову. — А потом спряталась. Я уж винился и каялся, но она не вышла. Ну что вы ржёте? — возмутился он, потому что все, кто рассказ его слышал, со смеху повалились.

— Умеешь ты девушку очаровать, Ставр, — хохотал кто‑то из рабочих.

— А девка‑то какова, — смеялись дружинники. — Коромыслом. Кентавра, которого якобы боится.

— Это не просто девка, это Лада, — гордо улыбнулся Всемил.

— Ты её, что ли, учил кентавров коромыслом лупить? — смеясь, спросил Егор.

— Я её защищаться учил, — поправил Всемил. — Да и вообще она боевая, она и кулаком по роже въехать может, если её разозлить сильно. Вот этому я учил, как бить чтобы руку себе не сломать.

— Слушайте, — Егор вдруг стал серьёзным. — Мы с вами тут веселимся, а девушка перепуганная дома сидит.

— Всемил, давай я тебя подвезу, — предложил Ставр. — Заодно ещё раз извинюсь. При тебе она всяко выйти решиться.

— Тебе бы спину помазать чем, — сказал Всемил. — А домой я сам схожу, — он пошёл переодеваться и просить разрешения отлучиться.

Лада другу обрадовалась, из дома она выйти уже решилась, даже заметила, что Ставр воды наносил, но особой благодарности к нему за это не испытывала. Всемил передал извинения кентавра и, убедившись что девушка в порядке, вернулся обратно. А Ладу, то ли от жары, то ли от пережитого испуга, в сон потянуло. Дома было всё сделано, мужчины её только к вечеру вернуться должны были и она позволила себе прилечь.

Почти сразу девушке стал сниться сон. Она видела будто провожает Всемила и Ратибора на объезд земель, а потом вроде домой пошла, но видела всё так, будто с ними поехала. Она видела дорогу от города, видела желтеющие деревья, видела как дружинники едут чуть в стороне от большой дороги, а ещё, ей даже дышать тяжело стало, она увидела телегу, на которой ехало семейство Ворона Лесного. Того самого Ворона что в город их незадолго до эпидемии приехал. И был он очень даже живой, и жена его ни капельки мёртвой не выглядела, да и дети, все четверо рядом сидели. Ратибор Лесных тоже заметил, испугался и приказал Всемилу в город нестись, князя о беде приближающейся предупредить. Лада было проснулась, но сон снова сморил её. Теперь она видела перегороженную дорогу, дружинников, князя, колдуна княжеского, а перед ними всю семью Лесных. Те насмешливо улыбались и, казалось, ни капельки не испугались недружелюбной встречи.

— Поворачивай назад, добрый человек, — сказал Ворону Жар. — Не рады тебе в Быстрограде. Наши молодцы тебя до границы княжеских владений проводят.

— А что же ты гостей так невежливо встречаешь, князь? — улыбаясь, спросила Кара Лесная.

— Потому как гости вы страшные, хозяевам своим смерть несёте, — вышел вперёд Всемил.

— Всемил, не надо, — Лада схватила друга за руку, но тот отмахнулся.

— Говорили люди что ваша вина в болезни той страшной, я не поверил, — горько сказал, выходя вперёд Ратибор. — Любомир из‑за тебя погиб, — бросил он Искре. — Женщины почти все, дети. За что?

— Ну брата твоего я за меня умирать не просила, — пожала плечиком Искра. — Я вообще его от себя гнала.

— Только он уходить не хотел, — улыбнулся Бунко.

— А с нами ой как зло обошлись, — покачал головой Ведан. — Живьём практически сожгли. А это неприятно, знаешь ли.

— Все женщины в городе умерли, а ты издеваешься? — воскликнул Всемил.

— Ну, твоя‑то осталась, — усмехнулся Ворон, кивая на Ладу.

Всемил сжал зубы и вдруг, обнажив меч, кинулся на Ворона. Тот нападение неожиданно легко отразил, а потом всё заволокло туманом, а когда туман развеялся, Лада закричала от ужаса. Посреди дороги, раздавив телегу, стояло нечто огромное, бледно белое, шестиголовое. Если бы голова была одна. Можно было бы сказать что это огромный червь, потому что не было на нём ни чешуи, ни гребней, только по паре маленьких круглых глазок на каждой голове, да огромный склизкий хвост позади. Всемил бросился в бой снова, Ратибор и остальная дружина следом. Колдун принялся кидать в страшную тварь молниями и огненными шарами, но той было хоть бы хны. Тварь лишь утробно хохотала, убивая и калеча людей, колдовство, казалось, её совсем не трогало. Всемил отлетел и упал у ног Лады. Он не дышал, его широко раскрытые глаза смотрели в небо.

— Нет, — закричала Лада, а потом, схватив меч друга, бросилась на тварь. Но у голов чудища было слишком многолюдно и девушка напала сзади.

— За маму, за Перву и Дарену, — била она. — За Лету, за тётю Дару, за дядьку Слава, за папу, за Любомира.

Чудище дёрнулось от одного из ударов девушки и зло ударило хвостом, Лада упала, чувствуя что подняться у неё больше нет сил.

— Нехорошо красивых девушек обижать, — услышала она и увидела как к побоищу подходят два брата дракона. — Я думал, Кера, ты выдумка, миф, а ты посмотри, мало того что реальность, так ещё и драчливая.

Миг, и вот они перекинулись. Драконы были очень большими, но всё же меньше чем бледная тварь. Они не рычали, не предупреждали ни о чём, а слаженно, с двух сторон, сначала полыхнули огнём, а потом резко взвились в воздух и принялись нападать сверху.

Дружина отступила, уступая место свежим бойцам и унося раненных и убитых, которых было очень много. Драконы падали на тварь стрелой, рвали её, та рычала, отбивалась, пыталась цапнуть противника и иногда ей это удавалось. И вот упал один дракон, а через некоторое время второй. Чудище, которое драконы назвали Керой, торжествующе завыло и собралось нанести по поверженным последний удар. Но этого ему не дали сделать дружинники, они кинулись в бой с новой силой. Лада видела, что дела драконов совсем плохи, те тихонько скулили, а потом, каким‑то только им ведомым способам стали звать подмогу. И та появилась, пусть не сразу, но всё же появилась. Откуда‑то с севера появилось ещё два дракона. Они были больше поверженных и сильнее. Стрелой накинулись они на Керу, и в этот раз победа была не на стороне твари. Чудище, лишившись пяти голов, упало и начало медленно исчезать во вновь появившемся тумане, но драконы не дремали, столб огня из четырёх зубастых морд — и Кера, корчась в предсмертных муках, сгорела заживо.

— Сынок, держись, — голубоглазый дракон склонился над самым серьёзно раненым сыном.

— Прости, мам, но не летать мне больше, — дракон закрыл глаза, и жизнь покинула его.

Драконы взревели, их рёв был ужасен и настолько душераздирающ, что Лада с криком проснулась. Шатаясь, и роняя посуду и стулья, девушка выбежала на улицу, упала с крыльца, больно ударив руку, и заплакала. Сон был таким страшным и таким реальным, что она лежала, плача, на траве около получаса. Потом Лада заставила себя подняться, умыться и навести порядок в доме. Весь вечер она была непривычно молчалива, а на все расспросы отца и братьев, отвечала что ей нездоровится. Никита потребовал чтобы Лада легла пораньше и девушка послушалась, но за всю ночь она не сомкнула глаз, она боялась спать, боялась что сон вернётся.

Утром, когда её мужчины ушли на работу, Лала надела новое платье, и пошла в город. Драконов она нашла почти сразу, те о чём‑то болтали с женой трактирщика. Женщина смеялась, кокетливо отводила глаза и снова смеялась.

— Простите, — Лада решилась подойти не сразу.

— Конечно простим, красавица, — улыбнулся Нил, тут же думать забывший о трактирщице. Та обиженно надула губы, смерила Ладу недовольным взглядом и ушла.

— Тебя как звать? — Данила приобнял Ладу за талию.

— Лада, — девушка убрала от себя руку дракона. — Мне с вами поговорить надо, — сказала она. — Может это и ерунда, но я спать спокойно не смогу, если всё не узнаю.

— Хочешь посмотреть какие мы в настоящем обличии? — улыбнулся Нил.

— Нет, — покачала головой девушка. Драконы удивлённо переглянулись.

— Тогда что? — поинтересовался Данила.

— Мне сон приснился, — смущаясь начала Лада.

— Мы тебе снились? — Нил широко улыбнулся.

— Да. И ты в том сне погиб, — кивнула девушка.

— Но это же просто сон, — ласково произнёс Данила. — А во сне всякое бывает.

— Это был очень страшный и очень странный сон, — упрямо возразила Лада. — Скажите, вы знаете мифы о Кере. Что, вернее, кто это?

— Кера? — переспросил Данила и посмотрел на брата. — Никогда не слышал. А как она выглядела эта твоя Кера?

— Она не моя, — тихо сказала Лада, её вдруг начала бить дрожь. Братья драконы это заметили и улыбаться перестали.

— Лада, — Данила тронул девушку за руку. — Ты не волнуйся так, расскажи нам что тебе снилось.

И Лада стала рассказывать, стараясь ничего не упустить. Драконы слушали, но сначала как‑то расслаблено, а вот когда Лада дошла до момента, когда поверженные драконы позвали на помощь, они переглянулись и позы их сразу перестали быть расслабленными.

— Откуда ты знаешь, что умер именно я? — спросил Нил.

— Просто знаю. Скажи, а у вашей мамы глаза голубые?

— Ты ведь об этом от братьев слышала, да? — уточнил Данила. — Всемил рассказал?

— Погоди, Всемил наших родителей никогда не видел, они тут уже несколько лет не появлялись, — сказал Нил, и брови его сошлись к переносице.

— Значит, голубые, — обречённо поняла Лада. — Значит, осенью это чудище придёт и всех погубит.

— Так, расскажи‑ка нам, в чём вы с братьями его обвиняли, — попросил Данила. — Почему ты его в смерти кого‑то винила?

Лада поведала братьям–драконам о беде, случившейся в их городе, рассказ свой она начала с приезда семьи Ворона Лесного и с того, как Любомир в Цвету влюбился без памяти.

Братья переглянулись, им уже не было весело, и кокетничать с Ладой не хотелось.

— Посмотри на меня, Лада, — Нил обхватил ладонями лицо девушки, пристально глядя ей в глаза. — Ты просто устала, сейчас ты уснёшь и всё забудешь, ты даже о том, что говорила с нами, не вспомнишь.

Лада закрыла глаза и обмякла в руках дракона.

— Ну ты молодец, — насмешливо сказал Данила. — И что дальше, тут под заборчиком её положишь?

— Домой отнесу, — бросил Нил.

— А где её дом? — так же ехидно поинтересовался его брат. Нил задумался и понял, что где живёт Лада не знает. Тут он обрадовался было, вспомнив что она сестра Всемила, но потом снова расстроился, поняв, что где дружинник живёт, тоже не знает.

— Эй, кто‑нибудь знает где она живёт? — громко крикнул Данила, кивнул на Ладу в руках у брата.

— Что с ней? — проходивший мимо Егор испугался. — Что вы с ней сделали?

— Ничего, плохо девушке стало, а мы не знаем откуда она. Ты её знаешь?

— Это сестра Ратибора, — кивнул Егор.

— Ну это и я знаю, — фыркнул Нил. — Живёт она где?

— За городом, домик у них на краю леса дриад.

— Я понял где это, — закивал Данила. — Пошли.

— Эй, ты поаккуратнее, — возмутился Егор, потому что Нил перекинул бесчувственное тело Лады через плечо. — И вообще, дай её мне, я сам отнесу.

— Отнесёшь? — подозрительно прищурился Данила. — Смотри, я ведь потом проверю, и если с ней что‑нибудь случится…

— Да со мной ей уж всяко безопаснее чем с вами будет, — перебил его Егор. — И чего она брата не послушалась? Велел же Ратибор ей подальше от вас держаться.

— С чего это? — возмутился Нил, но Данила его одёрнул. — Потом выясним, — тихо сказал он. — Пошли.

Егор покачал головой, поднял Ладу на руки и пошёл к её домику. Он осторожно уложил девушку на лавку и прислушался, дыхание у Лады было ровным, будто она спала. Егор подумал было разбудить, но не решился. Выйдя из дома он прикрыл дверь и, подумав, направился к дружинной избе.

А драконы, как только передали Ладу Егору, тут же не сговариваясь пошли за городские стены и там, перекинувшись, полетели домой. Но их родители ни про какую Кару не знали, но то что совершенно незнакомая им девушка откуда‑то узнала про то что дракон на расстоянии со своими сородичами общаться может, их удивило. Это было тайной, даже отец Нила и Данилы, который много лет с предыдущим князем дружил, ему про то не рассказывал. А тут посторонняя девка.

— Полетели, — велел старший Дракон сыновьям. Те послушно последовали за отцом.

Дракон привёл их к одному из старейших представителей вида, Церу.

— Дракон, — усмехнулся старый Цер, когда гости приземлились около его пещеры. — Я ждал тебя.

— Вот как? — удивился Дракон. — Тогда скажи, у нас есть причина волноваться?

— Я предвидел что ты придёшь, — сказал старик. — Но если уж ты сам решился навестить меня, то, полагаю, дело серьёзное.

— Может быть и нет, — Дракон вздохнул. — Но я предпочту перестраховаться. Скажи, тебе известно что‑нибудь о существе по имени Кера?

— Кера? — глаза Цера сверкнули. — Не думал, что ты интересуешься старыми мифами, ты же всё больше людьми увлекался.

— Значит она всё же есть, — воскликнул Данила. — Это белый червь с шестью головами?

— Да. Согласно мифам, это её основной облик, — подтвердил старый дракон. — Думается мне, вы можете рассказать мне что‑то интересное, — он кивнул головой на свою пещеру, приглашая гостей войти.

Когда Нил и Данила перебивая друг друга, рассказали что узнали от Лады, в пещере воцарилось молчание.

— Это очень плохо, — вымолвил наконец Цер. — Очень–очень плохо.

— Кто такая эта Кера? — спросил отец молодых драконов.

— Это смерть, — вздохнул Цер. — Согласно легенде первоначально на земле было три бога. Небо, Земля и Кера. Но очень скоро они сильно поссорились, потому что Кера уничтожала всё, что создавали Небо и Земля. И тогда мать и отец всего устроили ей ловушку и усыпили на вечные века в подземной пещере. Очень глубоко, там, где никто и никогда не мог бы её потревожить. Но, видимо, что‑то или кто‑то разрушил чары богов.

— Разрушит, — поправил Дракон. — Девушка видела, что эта тварь придёт в Быстроград осенью.

— Ты невнимательно слушал детей, — покачал огромной головой Цер. Девушка рассказала о том, что в её городе умерли почти все женщины. Кера уже пробудилась. Если вы расспросите её или сами слетаете в тот город, то вы узнаете, что это было не единственным странным происшествием, связанным со смертью. Наверняка было что‑то ещё. Кера ещё слаба, но, думаю, скоро она обретёт силу и тогда…, — старик замолчал, качая головой.

— И что же нам делать? — спросил Нил. — Если верить сну Лады, то Керу мы убили, но я при этом погиб. И ещё много дружинников умерло. Вам плевать на людей, но мне они нравятся. Я хочу помочь.

— Мы исходим из того что всё сказанное Ладой правда, но может она всё же ошибается? — произнёс Данила. — Может на неё просто жара так подействовала?

— Значит надо проверить, — решительно сказал Дракон. — Что это за Лада, где живёт, с кем живёт? Надо выяснить у неё подробности эпидемии и то, как и где похоронена Кера, вернее шесть её человеческих ипостасей.

— Я предлагаю поговорить не с ней, а с её братьями, — сказал Нил.

— Точно, — поддержал его Данила. — С Ратибором.

— А почему не с Всемилом? — удивился Нил.

— Потому что Ратибор старше и серьёзнее.

— Полетели, — решительно сказал Дракон.

— Я с вами, — старый Цев выполз за гостями из пещеры и с трудом расправил крылья.

— Ты же не переносишь людей, — удивился Дракон.

— Дело уже не в людях, если сон той девушки вещий, беда угрожает всем.

— Но ведь во сне мы Керу убили, — усмехнулся Данила.

— Это она так думает, — возразил старик. — Кера богиня, её не так‑то просто убить, даже драконам. Полетели.

— Ратибор, — Нил окликнул дружинника, когда тот шёл со службы домой.

— Привет, — Ратибор удивился, с Драконычами он особо дружен не был, так перекинулись парой слов несколько раз, ну может ещё раз другой в одной компании пиво пили.

— Пошли, — Нил кивнул в сторону. — Поговорить надо.

— О чём?

— О семье Ворона Лесного, что город твой сгубила.

— Ты про Лесных откуда знаешь? — насторожился Ратибор.

— Сестрёнка твоя рассказала. Пошли, что время зря терять.

Ратибор бросил взгляд в сторону дома, но потом решил всё же пойти с драконом. Увидев за городом ещё трёх, а в том, что два незнакомых мужчины тоже драконами были, Ратибор как‑то даже не усомнился, он очень удивился.

Так как на вопросы драконов дружинник отвечал не очень охотно, Даниле пришлось рассказать об их утреннем разговоре с Ладой.

— Ворон Лесной — сама смерть? — поражённо спросил Ратибор. — Но это ведь только сон, Лада ведь могла ошибиться.

— Значит надо просто проверить, — мягко сказал Дракон. — Ты нам поможешь или к брату твоему обратиться?

— Да чем я могу ещё помочь? Я рассказал всё что знал.

— Хватит зря языками молоть, — буркнул Цер — Надо полететь туда и на месте всё посмотреть.

— Что посмотреть? — удивился Ратибор.

— Могилу.

— Вы шутите? Он ведь шутит? — уточнил дружинник у Данила и Нила.

— Вообще‑то я тоже не вижу другого выхода, — пожал плечами Нил. — Прости, Ратибор, но умирать мне совсем не хочется. И, полагаю, тебе Всемила хоронить тоже не очень приятно будет.

— Но что вам даст могила? — Ратибор всё ещё не понимал чего от него хотят. — Могила как могила, разве что общая.

— Как общая? — Цер даже брезгливо морщиться перестал.

— Ну так, общая. У нас женщины мёрли по десятку в день, а то и больше. Хоронить каждую отдельно не было возможности, мы всех, кто в этот день умер, вечером в одной могиле закапывали.

— Вот же ж, — Дракон покачал головой. — И сколько человек похоронено с Вороном Лесным и его семьёй?

— Пятнадцать женщин, плюс Любомир, плюс семья Лесных.

— То есть двадцать два человека, — подсчитал Данила. — Весёлая будет ночка.

— Вы что, могилу вскрывать собрались? — Ратибора прошиб холодный пот. — Так нельзя.

— У тебя есть другие предложения как узнать, имеет ли отношение Кера к семье Лесных, или это просто порождение кошмаров твоей сестры? — спросил Цер. — Я вот считаю, что надо просто посчитать покойников в могиле, и если их меньше, то начинать волноваться.

— А если нет? Вы же просите могилу перекопать. Там же люди. Там брат мой похоронен. Год ведь почти прошёл, там…, — Ратибор осёкся.

— Слушай, я не прошу тебя копать с нами, — Дракон положил руку дружиннику на плечо. — Просто сами мы не знаем, какая могила нам нужна.

— Может, ты сумеешь объяснить как нужную найти? — спросил Нил. — Там знак какой или табличка есть?

— Есть, — Ратибор зажал рот рукой и задумался. — Я полечу с вами, — наконец тихо сказал он. — И помогу, но только при условии, что вы будете уважать мёртвых, если это вообще возможно в данной ситуации.

— Мы будем осторожно, — пообещал Дракон. — Нил, Данила, надо лопаты найти.

— Когда полетим? — спросил Ратибор. — Мне надо причину придумать чтобы на службу не явиться.

— Да сейчас и полетим, — ответил Цер. — Чего тянуть.

— Так вечер уже, — поражённо воскликнул Ратибор. — Вы что ночью…, — он осёкся.

— Конечно ночью, — кивнул старик. — Вряд ли горожанам понравится, что кто‑то копается на их кладбище днём.

Ратибор молчал, у него просто в голове не укладывало то, что он собирался сделать. Он не сказал ни слова ни когда вернулись Нил и Данила с лопатами, молчал он и когда драконы перекинулись и приняли свой настоящий облик. Так же молча он влез на спину отца молодых Драконычей по поставленному крылу.

К кладбищу они подлетели когда уже было совсем темно. Захоронение находилось за городом, там было безлюдно в этот час. Когда Ратибор нашёл в темноте нужную могилу, его начала бить дрожь.

— Нет, так нельзя, — он загородил дорогу драконам. — Нельзя. Не по–божески это. Мать Земля мне не простит.

— Тогда отойди и не мешай, — зло бросил Цер. — Копайте, — велел он молодым драконам.

— Просто постой в стороне, — мягко попросил Дракон. — Посмотри чтобы нам никто не мешал, если что, сигнал подай.

Ратибор отошёл в сторону, но когда из могилы полетела земля, он заплакал.

— Прости меня Любомир, — прошептал он, — простите все остальные, прости Мать Земля, прочти отец Небо.

Драконы работали быстро и слаженно, через полчаса они привели могилу в прежний вид, старательно уложив все кости обратно. В свете факелов Ратибор видел кольчугу брата, он был единственным мужчиной в кольчуге в этом захоронении. Дружинника стошнило.

— Там всего 16 человек, — сообщил Нил Ратибору, отряхивая руки.

— Ты уверен? — Ратибор поднял голову. — Этого не может быть, я сам считал, я был на похоронах, их было ровно 22. Может тела семьи Лесных уже разложились? Они всё же сильно обгоревшими были.

— А может их там нет, потому что Кера дальше пошла? — возразил ему Цер.

— Мать Земля, — Ратибор опустился на колени. — Отец Небо, — поднял он глаза. — Да что же это такое?

— Во время осеннего дозора по сторонам внимательнее смотри, — буркнул Цер. — Полетели отсюда, — он превратился в огромного дракона и взмыл в небо.

Ратибор вдруг испугался, что его сейчас бросят тут на кладбище, в сотнях километров от дома и семьи, в городе, где князь желает его смерти, на разорённой могиле.

— Выдержишь ещё один полёт? — спросил Дракон, кивком отправляя сыновей.

— Конечно, — Ратибор кивнул. — Только дайте мне пару минут, я могилам родных поклонюсь.

— Давай, — Дракон отошёл чуть в сторону.

Ратибор прошёл по кладбищу, нашёл могилу отца, Дарены, тётки Лебеди, Дары.

— Мне жаль что тебе пришлось через это пройти, — Дракон положил ему руку на плечо. — Но мы решили что лучше обратиться к тебе, а не к Всемилу.

— Хорошо что ко мне, — тихо отозвался Ратибор. — Всемилу вовсе не надо знать про всё это, — он кивнул в сторону перекопанной могилы. — Прости нам, мать Земля, ты ведь знаешь зачем мы на это пошли.

— Она знает, — Дракон пошёл к выходу с кладбища, Ратибор поспешил следом. Оставаться одному было жутко и стыдно.

К Быстрограду они прилетели уже когда солнце стояло высоко.

— Спасибо, — Ратибор спрыгнул на землю.

Дракон тут же принял человеческий облик.

— Тебе спасибо, — сказал он. — Хочешь, я тебе память подотру немного, ты уснёшь, а как проснёшься, всё забудешь или это будет впоминаться как кошмар.

— Не хочу, — покачал головой дружинник. — А что дальше?

— Не знаю, — Дракон вздохнул. — Уверен, Цер выяснит как эту тварь можно убить или заточить обратно, а там посмотрим. А тебе с семьёй лучше уехать. Я своих мальчишек тоже дома попридержу.

— Но тогда Быстроград погибнет, — сказал Ратибор, спокойно сказал, не упрекая, не осуждая. Он всё понимал, и будь у него сыновья, наверное, так же поступил бы. У него вместо сыновей был брат, который, суда по сну Лады, должен был погибнуть. Возможно, он и сам в том бою голову сложит, просто Лада того не видела.

— Спасибо за помощь, Ратибор, — сказал Дракон.

— Не за что. Дракон, — дружинник окликнул мужчину, когда тот отошёл уже. — А что дальше? Неужели только прятаться?

— Не думаю, — Дракон улыбнулся. — Цер хоть людей и не любит, но испугался здорово. Уверен, он найдёт способ найти и убить Керу.

— Разве ж можно бога убить? — покачал головой Ратибор.

— Любого можно. Я сообщу тебе, если что узнаю, — пообещал Дракон и превратился в ящера.

— Сообщи, — тихо сказал Ратибор. Он проводил улетающего дракона взглядом, а потом пошёл к дружинной избе.

— Ратибор, слава богам, — воскликнул Всемил, увидев брата. — Где тебя носило? Ты ночевать не пришёл.

— Я что отчитываться должен где ночь провёл? — сердито спросил Ратибор.

— Ну ты хоть бы предупредил. Лада извелась вся, я полночи бегал, искал тебя. Ты где был?

— Где был, там меня теперь нет, — буркнул Ратибор и пошёл в дружинную избу.

— Нет, ну ты это видел? — спросил Всемил у Ставра, что рядом был.

— Выглядит он странно, — заметил кентавр. — Будто скакал долго, быстро и без шапки.

— А ведь точно, — кивнул Всемил. — Ох, не нравится мне всё это, — нахмурился парень.

— Погоди, — Ставр остановил собравшегося было догнать брата Всемила. — Сейчас лучше с расспросами не лезть. Лучше пусть отойдёт немного, а вечером, может, сам расскажет или Лада что выспросить сумеет. Ей он вряд ли так отвечать станет.

— Лада, — Всемил вздохнул. — Надо хоть сообщить ей, что Ратибор вернулся.

— Надо, — Ставр свистнул, подзывая к себе одного из мальцов кентавров. Через минуту мальчишка понёсся к лесу дриад, передать сообщение Ладе.

* * *

Вечером к маленькому домику на краю леса дриад подошёл Егор.

— Здравствуй, Лада, — он забрал у подошедшей девушки вёдра с водой, которые она домой несла. — Давай помогу немного.

— Здравствуй, Егор, — улыбнулась Лада, с радостью отдавая свою тяжёлую ношу. — Ты к Ратибору? Так его ещё нет.

— Вообще‑то я к твоему отцу, — Егор поставил воду на крыльцо. — Он дома?

— Тоже ещё не пришёл. Но ты его подожди, скоро вернуться должен.

— А я не помешаю? Может тебе помочь? Ещё воды надо, давай принесу.

— Да я уж наносила, — Лада вздохнула, пожалев что такой помощник получасом раньше не пришёл. — Угостить тебя чем?

— Спасибо, ничего не надо, я тут посижу, чтобы тебе не мешать, ладно?

— Да ты и не мешаешь, — Лада вошла в дом, там как раз поспевал ужин. Девушка налила в большой казан воды и поставила греться. Сейчас вернуться её мужчины и всем хоть ополоснуться надо будет, а на улице хоть и жарко, но совсем холодной водой мыться всё же неприятно.

— Лада, дай топор, пожалуйста, — крикнул Егор с улицы. Девушка выглянула и увидела что её гость сидит на корточках под окошком и что‑то рассматривает там. — Поправить немного надо, — пояснил Егор.

— Если помощь понадобится, зови, — велела Лада, принеся топор. — А ещё инструмент понадобится, в сенях посмотри.

— Хорошо, — Егор принялся поправлять кривенькое окошко. Вообще‑то он его совсем недавно выправить пытался, но дом так перекосило, что совсем ровным сделать окно было невозможно.

— Егор, ты никак спать спокойно из‑за нашего дома не можешь, — вошёл во двор Всемил, за ним шёл Ратибор. — Или ремонт это только предлог?

— Ничего от тебя не скроешь, — сказал Егор. — Конечно, я ради твоих красивых глаз пришёл.

Ратибор засмеялся, Лада, вышедшая из дома на голоса, тоже заулыбалась.

— А они у меня красивые? — Всемил скосил глаза к носу.

— Перестань, — Лада рассмеялась громче. — Не делай так, а то окосеешь.

— Ну скажи, красивые? — дурачился Всемил.

— Очень красивые, — подтвердила девушка.

— Красивые, да? — Всемил скорчив смешную рожицу повернулся к брату, тот смеясь, стукнул его по затылку.

— Злой ты, — скривил губы парень, — А если бы я таким и остался? — но тут он задорно улыбнулся.

— Вряд ли кто бы заметил разницу, — бросил Ратибор. — Ладушка, умыться бы мне, жарко очень.

— Сейчас, — Лада поспешила принести воды, а потом полила Ратибору, чтобы сподручнее сполоснуться было. Она словом не помянуло отсутствие мужчины прошлой ночью. Следом умывался Всемил. Он фыркал, обрызгивая всё вокруг, а потом и вовсе стал целенаправленно на Ладу воду брызгать.

— Всемил, — Лада отскочила, а потом обдала друга остатками воды.

— Вот ты как? — Всемил бросился догонять удирающую девушку.

— О, я смотрю у нас тут весело, — вошёл во двор Никита.

— Всемил, пусти, — верещала, Лада, вися на плече друга вниз головой. — Пусти же.

— Пусти её, Всемил, — улыбаясь, попросил Ратибор. — Никите умыться надо.

— И гость к нему, — сказала Лада, поправляя волосы, когда Всемил аккуратно опустил её на землю.

— Ко мне? — удивился Никита.

— Да, но я вижу я не вовремя, — Егор смутился. — Вы только с работы, устали, голодные, наверное.

— Вот сейчас ужинать сядем и ты расскажешь что у тебя за дело, — сказала Лада.

— Так может я позже приду.

— Нет, с нами поужинаешь, — возразила девушка. — Папа, я тебе сейчас умыться помогу, а остальные за стол, — не терпящим возражений тоном, велела она.

— Лучше не спорь, — хлопнул Егора по плечу Ратибор и пошёл в дом.

Когда мужчины поужинали, и Лада убрала со стола, Егор рассказал Никите с чем пришёл.

— Вот, — мужчина протянул ювелиру пряжку от сапога. — Я их давно купил, не дёшево, но одна потерялась.

— Красивая работа, — осмотрел вещичку Никита. — Мастерски сделана. Да. Искусно. Тонко.

— А повторить сможете? — с надеждой спросил Егор. — Я нашим мастерам носил, один не взялся, а второй сделал, но совсем не похоже вышло.

— Понимаю, — Никита приближал пряжку к глазам и удалял её, крутил, разглядывая со всех сторон. — Такое повторить сложно.

— А вы сможете?

— Не знаю, не знаю, — Никита разглядывал пряжку. — Надо попробовать. Оставишь мне её на образец, я сегодня подумаю как вот эту часть повторить, а завтра тебе скажу смогу или нет.

— Конечно, — Егор поднялся. — Спасибо.

— Не за что пока, — Никита тоже встал, чтобы проводить заказчика.

— Я завтра после ужина подойду, — Егор поклонился на прощание и ушёл.

— Сможешь сделать, папочка? — спросила Лада, тоже рассматривая пряжку. — Красивая какая.

— Надо будет попробовать, — Никита потёр руки. — У нас там жестяночка была, давай‑ка мы её разогреем и посмотрим как нам вот эту часть повторить.

Ювелир плавил и крутил жестяной образец до глубокой ночи. Лада сидела рядом, с интересом наблюдая и иногда предлагая свои варианты как что повернуть, потом к ним присоединились и Ратибор со Всемилом. Только глубоко за полночь Никита мог путь не полностью, но очень близко повторить работу неизвестного, но очень искусного мастера.

На следующий день Никита обрадовал Егора, что за работу возьмётся, и взял на неё пару дней.

Вечером третьего дня Лада понесла готовую пряжку Егору.

— Добрый вечер, — поздоровалась она с открывшей ей дверь Федой — матерью Егора. — Я Лада Яснокаменная, можно мне Егора повидать?

— Можно, — женщина окинула девушку критичным взглядом. — Егор, — крикнула она, повернувшись в дом. — Тебя тут спрашивают.

— Иду, — Егор вышел, вытирая мокрую голову. Он только недавно вернулся с работы и только что вымылся. — Лада? — удивился он.

— Я тебе пряжки принесла, — девушка вдруг покраснела, потом побледнела и пошла пятнами. Егор был раздет до пояса. И ладно бы девушка полуголого мужчину впервые видела. Нет, и Ратибор и Всемил частенько дома без рубах ходили, да и раньше Ладу полунагие мужчины не смущали никогда, а тут, она сама не знала что на неё нашло.

— Тебе нехорошо? — заметил неладное Егор.

— Нет. Да. Прости. Ты не мог бы рубаху надеть, — сгорая от стыда, попросила Лада.

— Да, конечно, ты проходи, — Егор пропустил Ладу в дом и пошёл искать чистую рубаху.

— Извини, я не думал, что ты придёшь, — сказал он, вернувшись.

— Папа работу закончил, я принесла, — не смея от стыда глаз поднять, сказала Лада. — Вот, — она выложила на стол две пряжки. — Принимай работу. Эта твоя, — она отодвинула одну пряжку в сторону. — А это новая.

— Вот это да, — восторженно выдохнул Егор. — Не отличить.

— Нет, отличия всё же есть, — Лада перевернула пряжки. — Вот тут, немного видно, что разные мастера делали.

— Если бы ты не сказала, я бы и не заметил.

— Папа просил показать, чтобы всё по–честному было. И клеймо отец тут своё поставил. Он его похожим на то другое сделал, но всё же своё, чтобы чужую славу не присваивать. Если тебе не нравится, то не выкупай.

— Шутишь? — удивился Егор. — Мне очень нравится. Я уж думал, никогда мне больше этих пряжек не носить.

— О, Егор, у нас гости, — в дом вошёл отец мужчины. — Здравствуй, красавица.

— Да. Это Лада. Лада, а это отец мой, Фёдор Ладный, — представил он вошедшего.

— И вам здравствовать, — Лада поднялась и поклонилась.

— Вижу, ты пряжку свою нашёл, — кивнул на стол Фёдор.

— Не нашёл, мне её отец Лады сделал. Не отличить, правда?

— Слушай, как сделано, — уважительно зацокал языком Фёдор. — И потёртости и цвет, один в один.

— У папы золотые руки, — тихо сказала Лада и краем глаза заметила что Феда наблюдает за ней и наблюдает весьма недружелюбно. К тому же Егор её почему‑то до сих пор волновал, хоть он и одет был.

— Мне пора. До свидания, — Лада поспешно выскочила из дома. Её всё ещё трясло, и она совершенно не понимала почему, вернее не хотела понимать. Совсем не хотела.

— Не знал что у нас в городе новый ювелир, — сказал Фёдор. — Дорого обошлось?

— Нет, я… О боги, — Егор подскочил. — Я заплатить ей забыл, — он сдёрнул у отца с пояса кошель с деньгами и бросился догонять Ладу.

— Лада, — девушка уходила быстро, и потому догнал её Егор не сразу. — Лада, я рассчитаться с тобой забыл.

— Ой, — Лада зажмурилась, ругая себя последними словами. Да что же это на неё нашло? Ни разу ведь не было такого чтобы она плату за отцовскую работу взять забыла.

— Вот, — Егор отсчитал нужную сумму. — И спасибо отцу передай, он правда замечательный мастер. Надо ему за прежнее ремесло браться, а не лес валить.

— Мне тоже кажется надо, — согласилась Лада. — Только… только не знаем мы, сможет ли он как раньше работать. Он ещё после маминой смерти не оправился. Папа работать, когда ему плохо, не может.

— Так ведь начал, — удивился Егор. — И в им украшенных бляхах пол дружины ходит и серёжки, я слышал, он красивые делал.

— Это мелочи всё, — покачала головой девушка. — Знаешь он какие раньше украшения делал? Глаз не оторвать. Он личным ювелиром при князе был, тот ни у кого кроме украшений не заказывал. Отец камень любой чувствует, вот смотри на него и как бы видит как его обрамить. Но это когда всё хорошо и спокойно, а как нервничать начинает, видеть перестаёт. Вот тогда он просто ремесленником становится, а он мастер, понимаешь?

— Да, — Егор действительно понял о чём говорила Лада. — Но тут только время поможет, такую боль только оно заглушить может.

— Вот Ратибор так же сказал, велел не настаивать чтобы отец лесорубов оставил, сказал, папа сам поймёт когда пора. Ну да я заболталась, спасибо, — Лада снова смутилась. — Я пойду.

— Ты уверена что чувствуешь себя хорошо? — спросил Егор. — Может проводить тебя?

— Нет, что ты, я сама, я в порядке, — поспешно заверила его девушка, быстро пошла прочь и почти тут же споткнулась на ровном месте.

— Я всё же провожу, — Егор догнал её и взял под руку. — Мне так спокойнее будет.

До самого своего дома Лада молчала или невпопад отвечала на вопросы, а у калитки, поблагодарила Егора и поспешно убежала в дом.

Егор удивлённо хмыкнул и пошёл обратно.

— Лада, всё в порядке? — спросил вечером после ужина, Ратибор. — Ты что‑то сегодня на себя не похожа.

— Хорошо всё, — выдавила из себя улыбку Лада. — Просто устала немного, жара убивает просто.

— Это точно, жарко очень, — согласился мужчина. — Ты днём из дома старайся не выходить надолго и брось уже этот огород, всё равно ничего путного мы с него не соберём.

— Да как же совсем не выходить? — Лада вздохнула. — Надо же то одно, то другое.

— Побереги себя, — строго сказал Ратибор. — И не готовь так много, тяжело потом, кошмары мучают.

— Кошмары? — удивилась Лада, а потом нахмурилась. — Почему же сразу не говоришь, если не вкусно.

— Мне вкусно, Ладушка. Так вкусно, то отказаться от ужина не могу. Но по жаре такой тяжело потом. Ты вон сам, я смотрю, одними овощами обходишься. А готовишь ты лучше всех.

— Спасибо, — девушка польщено улыбнулась.

Со двора в дом вошёл Никита, он во дворе себе рабочее место организовал и, пока не темнело, сидел там.

— Что скажешь, Лада? — он положил перед дочерью на стол красивый налобный обруч, разноцветными камешками украшенный.

— Красиво, — Лада покрутила отцову работу, рассматривая со всех сторон, а потом на себя примерила. — Красиво же? — она повернулась так чтобы Ратибор видел.

— Очень, — согласился тот. — А что за каменья, дядь Никит?

— То стёклышки, — ювелир вздохнул. — Драгоценные камни стоят дорого, да и серебро они не очень любят, им золото нужно.

Лада сняла обруч, положила его на стол и о чём‑то задумалась, а потом тихонько пошла в уголок, где сундук с её вещами стоял. Там, с самого дна, достала она платье своё любимое, красивое, парчовое, расшитое жемчугом. Такого даже у княжеских дочек не было. Ей это платье отец в соседнем городе купил. Она надевала его раз всего, потом всё как‑то повода не было. Лада отложила платье в сторону и вытащила из сундука шкатулочку, в которой украшения свои хранила. Из дома она забрала только самые дорогие, что отец ей делал или Всемил дарил. Всемиловы дороги были потому как друга лучшего подарок. А вот отцовы ещё и стоили не мало. Девушка приложила к уху большие тяжёлые серьги с изумрудами, ожерелье с редким чёрным жемчугом, а потом опустила их на колени и вздохнула. Если всё это продать, то наверняка можно будет золота купить и камней драгоценных немного. У кого бы только спросить, кому всё это предложить? Первым на ум Егор пришёл, да, собственно, кроме него да приятелей братьев по дружине Лада в городе больше и не знала. Дружинники вряд ли нужные знакомства имели, а вот Егор мог.

Егор помочь не отказался, только время ему дать попросил. Через три дня он принёс Ладе деньги за проданные наряды и украшения.

— Всё так быстро продать удалось? — удивилась девушка.

— Всё. Неужто не жалко было такую красоту отдавать? — спросил Егор.

Лада улыбаться перестала, ей было до слёз жалко, но если отец будет и дальше серебряную мелочёвку делать будет, он никогда на прежний уровень не выйдет.

— Прости, не моё это дело, — смутился Егор. — Кое‑что я даже дороже продал чем ты просила.

— Сколько я тебе за помощь должна? — спросила Лада

— Лада, не обижай меня, — строго велел мужчина. — Ничего ты не должна.

— Спасибо, — тихо сказала девушка. — Поужинаешь с нами?

— С удовольствием, — Егор улыбнулся. — У тебя вроде простые блюда так вкусно получаются.

Лада немного покраснела от смущения, но ей было очень приятно.

Егор просидел с Ладой до тех пор пока остальные члены семьи не пришли, а потом ещё и после ужина задержался. Ему нравилось у Ратибора: и место было красивое и компания приятная. Но, естественно, он приходил не только ради друга. Ему нравилась Лада. Девушка совершенно не походила на тех женщин, которых он знал. Она была спокойной, хозяйственной. Егора восхищало с какой нежностью и любовью Лада заботится о своей семье. Восхищало и заставляло завидовать, ему очень хотелось чтобы кто‑то так же заботился о нём.

— Послезавтра большой праздник будет, — сказал Егор, собираясь уходить. — Может вам стоит сходить?

— Уговори мою молодёжь пойти, — попросил Никита. — А то совсем они дома засиделись.

— Именно, — кивнул Егор. — Только и вам одному оставаться нечего, у нас праздники широко отмечают, завтра, говорят, кентавры танцевать будут. Такого вы точно никогда не видели.

— Они ещё танцуют, — насмешливо хмыкнула Лада.

— Любит наша Лада кентавров, — усмехнулся Всемил. — До дрожи прямо.

— Ха–ха, — сморщила носик девушка. — Кстати о кентаврах, Всемил, прошу тебя, перестань Ставра к нам таскать.

— Он же еду сам приносит, — улыбнулся Ратибор, хотя прекрасно знал, что дело было вовсе не в том, что Ладе съеденного Ставром жалко, девушка всегда была хлебосольной хозяйкой и гостям обычно радовалась. Именно Ставр ей не нравился. Она, как и раньше, кентавров боялась, и этот факт Ставра неимоверно расстраивал. Лада ему нравилась, и он не оставлял надежды убедить её, что бояться его совершенно нет причины.

— Пусть он её себе домой носит, — отрезала Лада. — И хватит уже шутить по этому поводу.

— Кентавры неплохие ребята, — улыбнулся Егор. — Только крупные очень.

— Охотно верю, — кивнула Лада, — Но меня в дрожь бросает когда они рядом.

— Так может это от большой любви? — не утерпел Всемил. — Ты у нас как кентавра увидишь, так руки прямо к коромыслу и тянутся, приласкать его.

— Вот смешно ему, — всплеснула руками девушка. — Я думала тогда, со страху умру, а ему смешно.

— Лада, ну Ставр же пошутил, — улыбнулся Ратибор. — Он же уже раз сто извинился.

— Да хоть двести, — надулась девушка. — Нечего пугать было.

Этот спор возникал достаточно часто и мог продолжаться бесконечно, Всемил и Ратибор убеждали Ладу что кентавры вовсе не страшные, девушка с ними соглашалось, но сама предпочитала держаться от четвероногих воинов подальше. А несчастный, влюблённый Ставр из‑за этой её нелюбви очень страдал.

* * *

В вечер празднования за стенами Быстрограда собралось, казалось, всё население города. Все праздники давно перенесли за город, потому что такое количество горожан и кентавров центральная площадь уже не умещала. Играла музыка, лилось вино, чуть в стороне на вертелах жарилось мясо. Степенно прохаживались парочки, кокетливо бросали взгляды на окружающих девицы, пытаясь поразить друг друга нарядами. В стороне от девушек собирались молодые парни и мужчины, они присматривались, обсуждали что‑то, иногда громко смеясь.

— Кого высмотрела, Ладушка? — спросил Никита, заметив что дочь его нашла кого‑то взглядом.

— Никого — Лада опустила глаза и смущённо покраснела.

— Лада, — Всемил ущипнул подругу за бок. — Признавайся, там мужчина? — он поглядел туда куда секунду назад девушка смотрела, ну да разве в таком столпотворении можно понять кто её внимание привлёк.

— Всемил, не лезь к ней. Даже если и мужчина, это не наше дело, — пришёл Ладе на помощь Ратибор.

— Очень даже наше, — возразил Всемил. — Я знать должен с кем Лада встречается, вдруг это недостойный кто.

— Ни с кем я не встречаюсь, — Лада едва заметно вздохнула.

— Ну, будешь встречаться, — не унимался парень.

— Не буду, — тихо отозвалась девушка. — Не свободен он.

— Женатый? — уточнил Ратибор. — Не стоит тогда.

— Он не женатый, просто не свободный, — Лада вздохнула. — Всемил, я яблоко печёное хочу, — попросила она, чтобы тему сменить. — Судя по запаху, их где‑то недалеко продают.

— Я видел, — Никита порылся в карманах, в поисках денег. — Сейчас куплю.

— О, смотрите, Егора опять Милада поймать успела, — усмехнулся Ратибор. — Надо его как‑то от родителей увести.

— А сам чего не уйдёт? — удивился Всемил, разглядывая семейство Ладных. — Хотя понял, девица, — Милада как раз повисла на руке Егора, кивая ему на лотки со всякой всячиной, Егор обречённо что‑то говорил, пытаясь высвободиться из хватки «подруги детства».

— Какой бы повод придумать? — Ратибор насупил лоб, ища веский довод.

— Да боги с ним с поводом. Я сейчас, — Всемил резко смешался с толпой, пробираясь к Егору.

— Добрый вечер всем, — появился он около семьи Фёдора и Феды Ладных. — Привет, Егор. Наконец‑то ты появился, пошли, — он схватил мужчину за рукав и так же стремительно как появился, исчез.

— А… Егор…, — растерянно пролепетала Феда и переглянулась с подругой.

— Это кто вообще был? — поинтересовалась та. — Данила, — позвала она проходившего мимо воеводу, — Скажи, а молодой такой красавчик, светленький с бородкой, не твой случайно, молодец?

— С бородкой? — усмехнулся воевода, — Скорее всего мой. С бородками да светлые у меня только Перелески. Тебя какой интересует?

— А их что много?

— Двое. Ратибор тот постарше и посолиднее, а Всемил помоложе да посмешливее.

— Значит второй, — констатировала Феда. — А что он из себя представляет?

— Хороший парень и дружинник хороший. Они с полгода тут. Беда их с семьёй с насиженного места уйти заставила, осенью они в Быстрограде остановились. Хорошие люди. И сами братья, и сестра их с дядькой.

— А занимаются они чем? — поинтересовалась Милада.

— Братья Перелески? — уточнил воевода. — Так в дружине они у меня. А дядька их, насколько я знаю, лесоруб, но вроде ещё ювелир он.

— Ювелир? — Феда нахмурилась, что‑то вспоминая. — Не Никита Яснокаменный, случайно?

— Он самый, а дочку его Ладой кличут, хорошая девушка.

— Лада, значит, — поджала губы Милада и огляделась, но «соперницы» в толпе не нашла, да и самого Егора она уже не видела.

— Куда мы идём? — поинтересовался Егор у Всемила.

— Да куда хочешь, — остановившись, пожал плечами тот. — Ратибор сказал тебя надо спасать, потому как иначе весь праздник около родителей торчать придётся, вот я и спас.

— Спасибо, — искренне сказал Егор. — И тебе и Ратибору. А вы вдвоём гуляете?

— Нет, мы сегодня тоже всем семейством, — заулыбался Всемил. — А вон и мои.

— Всем здравствовать, — поклонился Никите, Ратибору и Ладе Егор.

— И тебе не хворать, — улыбнулся Никита и протянул купленное яблоко Всемилу. — Прости Егор, не знал я что ты придёшь, тебе я яблочко не купил, — тут же смутился он. — Возьми моё.

— Да мне и не хочется, спасибо, — улыбнулся Егор. — Лада, а ты печенье тётки Порани пробовала? Обязательно попробуй, мне кажется, тебе понравится.

— А где их купить? — заинтересовалась Лада.

— А пошли я тебя угощу, — предложил Егор. — И остальным купим. Я Ладу у вас ненадолго заберу?

— Забирай, — разрешил Никита. — Только смотри, чтобы её никто не обидел.

— Обязательно, — Егор повёл девушку сквозь толпу к лотку Порани.

Ладе печенье понравилось, она купила себе ещё, а потом ещё раз.

— Держи, — Егор протянул девушке большой кулёк с печеньем. — Чтобы ещё десять раз не бегать.

— Вкусно очень, — Лада смутилась.

— Я знаю, — мужчина утащил у неё из кулька печеньку. — Сам в детстве его ел, пока из ушей лезть не начинало. Хорошо что вы придти решились.

— Папа настоял чтобы мы пошли. А уж мы втроём уговорили его пойти с нами. Грустит он сильно.

— Я заметил, — кивнул Егор. — Он сильно маму твою любил?

— Очень, — Лада тяжело вздохнула, вспомнив мать. Потом всплыли в памяти сёстры, Любомир, дядька Слав.

— Не грусти, — Егор взял её за руку. — Не надо. Сегодня праздник.

— Да, — девушка тряхнула головой и вымученно улыбнулась. — Надо хоть немного остальным оставить, — со вздохом сказала она.

— Ешь, я ещё куплю, — улыбнулся Егор.

— Не надо больше, ты и так потратился.

— Перестань, — отмахнулся мужчина. — Подожди меня тут, я сейчас, — он вернулся к лотку Порани, а потом купил ещё и попить. Когда Егор повернулся чтобы посмотреть не ушла ли Лада, он увидел что она стоит на месте. Только вот рядом с ней Ставр.

— Вот ведь, — хмыкнул Егор и понял, что злится на кентавра, ревнует.

— А вот и я, — Егор протянул Ладе кувшин с морсом и печение.

— Ой, не давай мне его, — попросила девушка. — А не то я и его слопаю, — она виновато показала пустой кулёк, что в руках теребила.

— Хорошо, — мужчина улыбнулся. — Даже умолять будешь, не отдам.

— Печеньем Пораниным Ладу угощаешь? — со вздохом констатировал Ставр.

— Да.

— Ясно, — кентавр насупился. Егора он давно в соперниках за сердце Лады числил, и как оказалось не напрасно. Ишь, печеньем прикармливает. — А сейчас наши танцевать будут, — сказал Ставр. — Ты же ещё ни разу танца кентавров не видела, пошли поближе встанем, чтобы видно хорошо было.

— Спасибо Ставр, я обязательно посмотрю, — пообещала Лада. — Только мне надо сначала своих найти. Печенье им отдать.

— А хочешь я тебе ещё куплю? — предложил Ставр.

— Спасибо, больше не надо. Егор, ты папу не видишь? — Лада привстала на цыпочки, стараясь найти отца или братьев.

— Я вижу, — Ставр был на голову выше Егора. — Вон они у красного навеса стоят.

— Понятно, значит там где и были. Спасибо, Ставр, — Егор хлопнул кентавра по плечу. — Держись крепче, — он взял Ладу за руку, — а не то в толпе потеряешься, — и принялся пробираться к красному навесу. Ставр тяжело вздохнул, проводил их взглядом и пошёл к своим.

А потом танцевали кентавры. Это было очень необычно и очень красиво. Правда, Лада предпочла любоваться на них издали, близко не подходя и такого бурного восторга, как отец и Ратибор, не выразила.

— Тебе не понравилось? — удивился Егор.

— Понравилось, — ответила Лада. — Просто…

— Просто она их боится до сих пор, — насмешливо закончил за неё Всемил.

— Да боюсь, — Лада обиженно посмотрела на парня. — Уж извини.

— Их многие побаиваются, — вступился за девушку Егор.

— А чего их бояться? — фыркнул Всемил.

— Чем спорить, лучше бы потанцевать сходили, — строго сказал Ратибор.

— Точно, сходите, — закивал Никита.

— Танцуют тут иначе чем у нас, — вздохнула Лада.

— А я тебя научу, — Егор взял девушку за руку и повёл к танцующим.

Едва танец закончился и Егор с Ладой вернулись к остальным, к ним подошла Милада.

— Егор, — лучезарно улыбнулась она и взяла мужчину под руку. — Почему ты бросил меня одну так надолго?

— Хм… Это Милада, — представил Егор девушку. — А это Ратибор, Всемил, Никита и Лада.

— Очень приятно, — улыбнулся ювелир.

— Я девушка Егора, — заявила Милада, глядя в упор на Ладу.

— Я догадалась, — усмехнулась та, взгляда не отводя.

— Приятно было познакомиться с тобой Милада, — сказал Никита. — Ну да мне пора.

— Куда ты, дядь Никита? — удивился Всемил.

— Домой, Всемилушка. Шумно тут очень, отвык я от таких сборищ. Я лучше не спеша до дома прогуляюсь, там в тишине посижу, может, поработаю немного.

— Я с тобой, — Лада взяла отца под руку.

— Ну Лада, — воскликнул Всемил. — А с кем я танцевать буду.

— Думаю, найдётся кто‑нибудь, — улыбнулась девушка. — И Ратибору партнёршу найди, и не надо так закатывать глаза, — Лада ткнула Ратибора пальцем в живот. — Веселитесь.

Лада и Никитой ушли, а Милада, довольно хмыкнув, заявила, что хочет танцевать.

— Так иди и танцуй, — сердито буркнул Егор, высвобождая свой локоть.

— Если ты не пойдёшь, я с Данилой–младшим танцевать буду.

— Иди, вон он тебя уже ждёт, — Егор подтолкнул Миладу в сторону сына воеводы. Девушка обиженно фыркнула и ушла, правда пару раз обернулась, давая Егору шанс её остановить. Ну да он им воспользоваться не захотел.

— Ты чего так? — спросил Ратибор. — Она же обиделась.

— Да пусть обижается, — раздражённо буркнул Егор. — До самых печёнок уже достала.

— Как‑то странно ты о девушке своей, — удивился Всемил.

— Да какая она мне девушка?

— Так она же сказала.

— Матери наши с детства дружат, хочется им чтобы я на Миладе женился.

— А ты, стало быть, не хочешь, — догадался Ратибор.

— Не хочу, — подтвердил Егор.

— А Милада о том знает? — спросил Всемил, переглянувшись с братом.

— О чём?

— О том что ты жениться на ней не собираешься. Девушки, они, знаешь ли, часто такие планы наперёд строят, а потом переживают сильно.

— Я что‑то тебя не понимаю, — Егор нахмурился.

— Расскажи, — Ратибор вздохнул. — А я пойду выпью чего‑нибудь.

— Что расскажи? — спросил Егор.

Всемил тяжело вздохнул.

— Мы с Ладой с детства дружили, — начал он. — С такого детства что я сам не помню когда всё началось. Вот сколько себя помню, столько и дружим мы с ней.

— Ну это я знаю. А к чему ты вдруг это рассказать решил?

— С того, чтобы ты понял, что девушки иначе на отношения смотрят. Так вот, мы дружили всегда. Матери наши нас обоих дома привечали, то я у Яснокаменных целыми днями торчал, то Лада у нас. И что мои родные, что Ладины, уверены были, что мы поженимся как срок придёт.

Егор кивнул понимающе.

— Я на два года в Быстроград уезжал, — продолжал Всемил. — Лада меня дома ждала. Скучала. Я тоже скучал, только вот когда вернулся, выяснилось, что я скучал по сестрёнке, а она ждала жениха, понимаешь?

— Не очень, — признался Егор.

— Я её любил всегда как сестру, а она меня как мужчину, как мужа будущего. И когда всё выяснилось, ей плохо очень было. Страдала она сильно.

— Лада в тебя влюблена? — понял Егор.

— Была, — поправил его Всемил. — Она это чувство пережила. Я тебе это к тому говорю, что это тебе очевидно, что на Миладе ты не женишься, ей, похоже, нет. Так что, ты бы прояснил всё пока не поздно.

— Но мы с ней никогда дружны не были, — потрясённо обдумывая услышанное, сказал Егор. — Она мне даже как сестра не нравится.

— Это тебе, а она может чувствовать иначе.

— Надо будет поговорить с ней, — решительно кивнул Егор. — Я как‑то даже и не думал, что всё так может быть.

— Думаешь, я думал? — грустно усмехнулся Всемил. — Знаешь, как я потом боялся, что Лада вообще со мной больше никогда разговаривать не захочет? Мне те полгода, что она меня видеть не могла, вечностью казались. Она ведь мне лучшим другом была. И сейчас лучший друг.

— А ты уверен, что она тебя совсем разлюбила? — спросил Егор.

— Уверен, — кивнул Всемил. — Точно уверен. Она сегодня, как раз до того, как мы тебя увидали, высматривала в толпе кого‑то.

— А кого? — вырвалось у Егора.

— Не знаю, она не сказала. Сказала только, что несвободный он. Надо будет её с ребятами из дружины поближе познакомить, чтобы она глупостей не наделала. На что ей женатый?

— Ну познакомь, — Егор вздохнул.

— Не грусти, поговоришь со своей Миладой, и всё будет хорошо.

— Разговор бы этот ещё пережить, — вздохнул Егор. — Мать мне не простит.

— Попереживает и успокоиться, — отмахнулся Всемил. — Слушай, а это кто такая? — он кивнул на девушку, наблюдавшую за ним неподалёку. Девушка, заметив взгляд Всемила, отвела глаза.

— Пошли, познакомлю, — улыбнулся Егор.

Было ещё не очень поздно, когда Егор вернулся домой. Разговор со Всемилом заставил его задуматься. В принципе он давно собирался сказать матери прямо, что на Миладе жениться не думает, но всё как‑то откладывал. Уж больно Феда девушку любила. Хотя чего там любить? Капризная, избалованная, хозяйка никакая. Придёшь к ней по делу какому, сама никогда не угостит, служанку зовёт. Вот то ли дело Лада, — Егор вздохнул. — Интересно, кто же ей нравится, да ещё и женатый?

— Егорушка, — обрадовалась ему соседка тётка Злата.

На крылечке Егорова дома сидели его родители, старший брат с женой и соседи, в полном составе. Милада демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая, что смертельно обижена.

— Ты почему Миладу одну бросил? — строго спросила Феда. — Смотри, уведут её у тебя.

— Она не коза, чтобы её уводили, — буркнул Егор. — Да и я ей не пастух.

— Егор, — воскликнула Феда. — Ты что такое говоришь? А ну извинись немедленно.

— За что, мам? Раз уж вы все тут, давайте проясним ситуацию. Милада мне не невеста, а я ей не жених.

— Что? — Милада вскочила на ноги.

— Вы что, поссорились? — спросил всегда спокойный и невозмутимый Ждан, отец девушки.

— Не ссорились мы, — воскликнула Милада. — Только он на других девок засматривается. И ладно бы ещё на кого путного, а то на оборванку эту, Ладу. А она, между прочим, с двумя мужиками посторонними живёт. Они ей не братья, — сообщила она и сложила руки на груди, ожидая реакции на свои слова.

— Они ей братья, — спокойно возразил Егор. — Названные. А ты бы хороших людей грязью‑то не поливала. Откуда злость такая? Что тебе Лада плохого сделала?

— Да хотя бы то, что она тебя увести пытается.

— Не баран я, чтобы меня уводить, и ничего она не пытается, я с братьями её дружу, вот и общаемся.

— Ну конечно, — ехидно кивнула девушка. — Наивный ты.

— Так, не о том вы говорите, — перебил детей Фёдор. — Егор, ты уж объясни, с чего это ты вдруг помолвку вашу рвёшь.

— Так ведь и не было никогда помолвки, батя, — вздохнул Егор.

— Что значит не было? — возмутилась Феда. — С детства вы сговорены.

— Это вы с тётей Златой хотели, чтобы мы поженились, нас с Миладой вы не спрашивали. А я вот не хочу на ней жениться, не люблю я её.

— Ты…ты…, — Милада задохнулась от возмущения. — Ты… , — она ударила Егора кулаком в грудь и бросилась бежать.

— Ну знаешь ли, Егор, — поджала губы тётка Злата и поспешила за дочерью.

— Это что за дурь такая? — зашумела мать Егора. — Это тебе Лада эта чего наговорила?

— Да что ж вам Лада‑то так далась? — всплеснул руками Егор. — Не причём тут Лада.

— Совсем не причём? — улыбнулся Ждан. — А мне показалось ты её сегодня не просто так обхаживал. Так чем же эта Лада Миладки моей лучше? Ты уж скажи, будь добр. И я не отговариваю, ты не подумай, просто любопытно мне.

— Дядь Ждан, я просто не люблю Миладу.

— Что значит не любишь? — влезла в разговор Феда. — Всю жизнь любил, а теперь, видишь ли, не любишь.

— Да никогда я её не любил, — воскликнул Егор. — Ты с тётей Златой дружишь, я её и дядю Ждана как родных люблю, а Милада дочь их. Ну да мы никогда особо не ладили, сколько себя помню, ругались.

— Ты тогда дитём неразумным был, а сейчас мужчина взрослый.

— То что я с ней лаяться перестал, не значит что полюбил, просто понял что бесполезно.

— Да из‑за чего же с ней ругаться? — не унималась Феда. — И красавица, и семью ты её знаешь, и приданное за неё дают хорошее.

— Мам, жить‑то мне всю жизнь не с приданным, с женой, — Егор вздохнул. — Не такую я себе жену хочу.

— А какую хочешь? — впервые подал голос старший брат Егора, что с большим интересом за всем наблюдал.

— Чтобы меня любила, и чтобы я её любил. И чтобы когда я работы прихожу, встречала. Сама, а не служанку кликала. Чтобы наряды и подарки ей покупать в радость было, а не обязанностью.

— Да ты посмотри на него, — всплеснула руками Феда. — Денег пожалел. У тебя что, мало тех денег?

— Не в деньгах дело, а в том, что от Милады только купи, да купи, постоянно и слышно. Прости, дядя Ждан.

— Да за что ж извиняешься? — усмехнулся мужчина. — Прав, во всём прав. Избаловали мы со Златой Миладку. И насчёт транжирства её прав, и насчёт того, что хозяйка она никакая.

— Дядь Ждан, может она и не плохая, и женой кому‑то хорошей будет. Но не мне. Ни она меня, ни я её счастливыми не сделаем. Не хочу я так.

— И это правильно, — Ждан тяжело поднялся с крыльца. — Молодец, что заговорить о том решился, потому как бабы наши уже день свадьбы обговаривали. Спокойной ночи, соседи.

Егор сглотнул, ох как вовремя он со Всемилом заговорил, ох как вовремя со своими поговорить решился.

— Егор, ты немедленно пойдёшь к Мидане и скажешь ей, что глупо пошутил, что проверить её так хотел, да что угодно скажешь, — Феда сорвалась на крик. — И завтра же свататься и со свадьбой не тянуть. Ты меня слышишь?

— Тебя сложно не услышать, — Егор прочистил пальцем ухо. — Тебя половина города слышит. А извиняться я не пойду, не за что мне извиняться.

— Егор, я с тобой разговаривать не буду, если ты сейчас же не передумаешь.

Мужчина не ответил, а обойдя брата, вошёл в дом.

— Егор, вернись, — завизжала Феда. — Ну что ты молчишь? — накинулась она на мужа. — Сделай что‑нибудь.

— Дорогая, ну что я могу? — развёл руками Фёдор. — Он для себя всё решил, нам остаётся только смириться с его решением. Найдёт себе другую невесту.

— Как это другую? Я не хочу другую, я хочу Миладу.

— Мам, но жену‑то себе Егор выбирает, а не ты, — сказал Еремей — старший сын семьи Ладных и тут же пожалел об этом, мать бросила на него такой взгляд, что мужчина язык себе откусить захотел.

Феда зло топнула ногой и тоже пошла в дом.

— Вот чего ты лезешь? — зашипела на Еремея жена, — Хочешь чтобы и с тобой мать не разговаривала?

— Не хочу, — Еремей вздохнул. — Как думаешь, бать, заставит мамка Егора жениться на Миладе.

— Думаю, нет, — хитро улыбнулся Фёдор. — Только я вам этого не говорил, — предупредительно поднял он палец вверх. — А ты не знаешь, он правда с этой Ладой гуляет?

— Да я вообще о такой девушке в первый раз слышу.

— Если это та Лада, что ювелира нового дочь, то ничего так девка.

— А что Миладка про сожительство с двумя мужиками говорила? — спросила жена Еремея.

— Не знаю, — пожал плечами Фёдор. — Поузнавать надо будет, а то вдруг и правда будущая невестка, — он заговорчески улыбнулся и пошёл успокаивать жену, которая очень громко срывала злость на его сестре, что как служанка в доме Фёдора жила.

Феда свою угрозу выполнила и с младшим сыном демонстративно не разговаривала, и вообще, едва он входил в дом, уходила к себе.

— Помирился бы ты с матерью, Егорушка, — вздыхала Соня, сестра Фёдора. Она была не замужем и жила в доме брата много лет. Егора, почитай, она и вырастила.

— Я с ней и не ссорился. Соня, ну вот хоть ты меня понимаешь? Не могу я на Миладке жениться.

— Я понимаю, — оглянувшись, закивала тётушка. — Понимаю. А у тебя другая невеста на примете есть?

— Нет.

— А чего вздыхаешь так тяжко? А что это за Лада, которую Феда с Миладой так ругают? Она тебе нравится?

— Очень, — шёпотом ответил Егор. — Она хорошая, хозяйственная, спокойная.

— Спокойная, это хорошо, — Соня вздохнула. — Только с матерью надо помириться.

— Прости, Сонюшка, — попросил Егор. — Я знаю что из‑за меня тебе достаётся, но на Миладе я не женюсь.

— Да ты обо мне не думай, — замахала руками тётушка. — Я что? Я потерплю.

— Вот перееду в свой дом, тебя с собой заберу, — пообещал мужчина.

— Да коли жена будет хозяйственная, на что тебе я? — Соня улыбнулась. — Ты кушай, кушай, устал поди за день‑то. А я пока пойду рубашку твою постираю.

Егор снова вздохнул, и принялся есть, а пообедав, не в силах выносить демонстративное молчание матери, ушёл. Ноги сами принесли его к домику Ратибора и Лады. Там было многолюдно. Во дворе, около заборчика был разведён костерок, на котором Всемил и несколько его приятелей, жарили мясо. Одновременно они громили двор, кидаясь друг в друга поленьями из некогда аккуратно сложенной дровницы.

— А, что б тебя, — Ставр не поймал полено и врезался в дровяную кладку, та накренилась, но устояла.

— Егор, — заметил приятеля Всемил. — Ты гуляешь или опять по мои красивые глаза пришёл?

Дружинники с кентаврами заржали.

— Конечно по глаза, — заявил Егор. — А вы чего двор разносите? А Лада где?

— Лада по ягоды пошла, — отмахнулся Всемил. — А мы вот гуляем. Присоединяйся.

— Вы только не убейте, — Егор успел пригнуться, и брошенное Ставром полено пролетело прямо над головой. — Поиграли бы во что‑нибудь более безопасное.

— А запросто, — Повр, второй кентавр, кинул во Всемила вырванным пучком травы с землёй. И попал. Всемил развернулся, вырвал другой пук травы и запустил в кентавра сразу два кома.

Через какое‑то время, когда вся компания угомонилась и посреди разгромленного двора ела мясо, к дому подошёл Ратибор и поражённо остановился у калитки.

— М, Ратибор, — жуя, воскликнул Всемил. — Иди к нам. Оставь Ратибору, — он шлёпнул Ставра, тянущегося за последним куском, по руке.

— Вы что тут натворили? — спросил Ратибор.

— Мы уберём, — отмахнулся Всемил.

— Ратибор, правда, не веди себя как старый дед, — поддержал друга Ставр. — Ты мясо будешь? Или я его доедаю?

— Буду, — Ратибор взял последний кусок и сунул в рот. — Только убрать надо до того как Лада вернётся, иначе нам всем мало не покажется.

— Да ладно тебе, — махнул рукой Повр. — Мы же со Ставром тут, а она нас боится, так что сильно шуметь не будет.

— Лада‑то? — Всемил почесал затылок. — Вообще‑то будет. Он сунул в рот кусок огурца и встал, вытирая жирные руки о штаны. — Ох, и правда, наворотили мы, — парень окинул взглядом двор, казалось по нему как минимум взвод солдат прошёл, причём не просто маршем, а с боем.

— Это что такое? — Лада поставила корзину у калитки и упёрла руки в бока. — Всемил, Ратибор, — крикнула она.

— Вот так всегда, — буркнул Ратибор. — Гадят другие, а я виноватым оказываюсь.

Он подтолкнул Всемила вперёд.

— Ладушка, а ты чего так быстро? — как можно ласковее спросил Всемил. — А мы думали ты позже вернёшься.

— Думали вы? — нахмурилась девушка. — Это так вы думали? — она кивнула на дворик. — И чем же это, позволь спросить, вы думали?

— Лада, ты не шуми, мы сейчас все удерём, — сказал Ратибор. — Ты в доме побудь, а мы быстренько. Так, живо все за уборку, — приказал он остальным.

Ставр и Повр, вскочив на ноги, столкнулись у поленницы. Отступая, Ставр наступил Егору на ногу, а Повр зацепил Добра. Егор с Добром выругались, кентавры развернулись чтобы извиниться, и Повр хвостом сбил с импровизированного стола, за которым они ели, овощи. Тут ругаться принялся Всемил. Мужчины одновременно кидались то к дровам, то мусор убирать, сталкивались, расходились и снова одновременно брались за что‑то другое. Лада какое‑то время наблюдала за всем этим, а потом гаркнула.

— А ну все остановитесь? Не хватало ещё чтобы вы друг дружку покалечили. Значит так, Всемил, Ставр, Добр, Ратибор — дрова укладывать. Егор, собирай мусор. Ты, прости не знаю как кличут, — указала она на Повра, — бери вёдра и за водой.

— А чего это я за водой? — возмутился Повр. — Мы воду не разливали.

— Ты ещё спорить со мной будешь? — Лада нахмурила брови, точь в точь как Лебедь хмурила.

— Лада, давай я воду наношу, — предложил Егор. — А Повр тут убирать будет.

— Двум кентаврам тесно, они всё сшибают, — возразила Лада. — Так что решайте кто, но один из них по воду пойдёт. Мне воды много надо, я стирать собиралась.

— А я тут причём? — хмыкнул Повр.

— Тебе объяснить? — Лада кивнула на двор.

— Порв, да заткнись же ты, наконец, — прошипел Ратибор. — Бери вёдра и к дальнему озеру.

— Ты при них, а они при разгромленном дворе, — заявила Лада, вручая кентавру вёдра. — И воду надо из дальнего озера носить, в ближнем она плохая.

— Знаю, — Повр нехотя поплёлся за водой. Лада прислонилась к стене дома, наблюдая как идёт уборка. Четыре человека для уборки дров было многовато, и вскоре Всемил тоже был отправлен за водой. Когда мужчины закончили, Лада вынесла им молока с черникой.

— Устали? — спросила она совершенно спокойно, будто и не ругалась вовсе. — Попейте. Если кто молока не пьёт, я могу чаю налить.

— Мы пьём, — Повр приложился к кувшину. — А черника нынче крупная уродилась.

— Угу, — Егор закинул горсть ягод в рот. — Вкусная.

— Лада, а себе чего молочка не налила? — спросил Ставр.

— А мне не хватило, — улыбнулась девушка. — Надо будет ещё к соседке сходить.

— Я схожу, — Ратибор заскочил в дом за кувшином и убежал купить молока, а вернувшись, сам налил Ладе большую кружку. Всемил высыпал туда немного черники, как Лада любила. Девушка благодарно улыбнулась и отпила.

— Ох, Всемил, у нас же сегодня дежурство, — вдруг вспомнил Повр.

— Да разрази меня гром, — воскликнул Всемил и бросился в дом, переодеваться.

Лада кинулась за ним, чтобы покушать собрать, но в печи было пусто.

— Мы всё съели, прости, — Всемил на ходу застёгивал ремень. — Очень уж есть хотелось, и пока ждали мяса, всё смели. Не сердись, — Всемил чмокнул Ладу в щёку. — Я так наелся что до завтрашнего вечера могу не есть.

— Беги уже, — вздохнула девушка.

— Нам тоже пора, — Добр, Ставр и Егор толкались у калитки. — Спасибо за всё, Лада, и прости, если что не так.

— Лада, может, тебе помочь что? — спросил Ратибор.

— Помоги, — кивнула Лада. — Рыбу сможешь почистить? Я рыбки пожарю и если от ужина останется, Всемилу отнесу, это он похваляться горазд, что сутки без еды сможет. Любит он покушать.

— Ох, Лада, — Ратибор улыбнулся. — Давай сюда рыбу, почищу.

Утром, когда воевода вошёл во двор дружинной избы, там было шумно.

— Представляете, — восторженно рассказывал Добр. — Она ему поесть принесла. Вечером поздно. Мы ночью с объезда вернулись, а у него ужин тёплый ещё.

— Это что, плохо? — спросил кто‑то.

— Нет, но сам факт. Вот тебе, ежели ты с друзьями всё в доме сожрёшь, да ещё и двор разгромишь, жена поесть ночью принесёт? А Всемилу принесла.

— У Всемила жена есть? — удивлённо спросил воевода, протиснувшись поближе.

— Да нет, не жена, Лада. Зато как она ругалась, о, — Добр уважительно закивал, вспоминая. — Нас шесть лбов там было, включая двух кентавров, которых Лада вроде как боится, а по струночке забегали. Надо Ладу к нам сотником, она справится.

— Прямо таки бегали? — не поверил кто‑то. — Повра‑то не особо постоишь.

— Да что там Повр. Ратибор с Егором, они вообще позже подошли и ничего плохого не делали, а убирали вместе со всеми, причём Ратибор ещё и просил не возмущаться. Кто‑нибудь видел чтобы Ратибор Перелесок кого боялся?

— Может, он с сестрой отношения портить не хотел? — предположил воевода. — А что вы там натворили такого?

— Ой, не спрашивай, заигрались мы малость, — отмахнулся Добр. — Но сам факт, после всего она Всемилу ужин приносит.

— Это плохо?

— Нет, ну почём меня никто так не кормит? — воскликнул Добр и замер. — А Лада ведь ни с кем вроде не встречается, так?

— По ней Ставр сохнет, — напомнил кто‑то. — Это заразно, видимо, как только Лада кого обругает или коромыслом пригреет, в неё тут же влюбляются.

Дружина засмеялась.

— Ставру ничего не светит, — заявил Добр. — Лада кентавров боится. А вот я не кентавр, — он поправил рубаху. Надо будет сходить извиниться за вчерашнее.

— Так, посмеялись и будет, — заявил воевода. — И пока я вам девицу сотником не взял, марш на пробежку, а то скоро сами как девицы у меня станете.

— О, а вот и Всемил, — увидел кто‑то. — Всемил, говорят тебя сегодня кормили?

— Да меня как‑то каждый день кормят, — парень подозрительно посмотрел на товарищей. — А чего случилось‑то?

— Да вот Добр впечатлился твоей сестрёнкой, говорит и ругается она знатно и кормит тебя хорошо. Он тоже хочет.

— А, это, — Всемил улыбнулся. — Это да, Лада у нас золото просто.

— Всемил, я только одного не пойму, почему ты на ней не женился до сих пор? — спросил воевода. — Ждёшь пока кто‑нибудь вроде Добра её уведёт? Девушки, они долго ждать не любят, смотри, проворонишь подружку.

— Она мне не подружка, а сестра, — перестав улыбаться, сказал Всемил. — А на сёстрах не женятся. А что до Добра, пусть попытает счастья, я же не против. Только вот я голову сверну любому, кто её обидит.

Всемил ушёл домой отсыпаться после ночи дежурства, дружина ещё немного пообсуждала Ладу и отношения к ней Всемила, а потом отправилась на тренировку.

Лада тихонько прикрыла дверь их домика, чтобы не разбудить Всемила, и пошла в лес. Там, в стороне от города, был храм богов. Храм был старый, малопосещаемый и потому девушкой особо любимый. Она часто приходила сюда, молилась или плакала. Только тут она могла поплакать. Дома почему‑то слёзы не шли, а тут было легче. Именно в этом храме девушка оплакивала мать, сестёр и свою былую жизнь. А ещё только тут и только богам она могла открыть своё сердце и рассказать то, что она сама поняла совсем недавно. То, что Любомира она никогда не любила.

— Ладушка, ты что? Ты плачешь? — в огороженный каменным заборчиком пятачок вошёл Никита. — Тебя кто‑то обидел? Что‑то случилось?

— Папа, — Лада вытерла слёзы. — А ты что тут делаешь?

— Да какой‑то шутник меточки с деревьев удалил, мы не знаем что рубить, поэтому до тех пор пока колдуны не укажут нужные деревья, нас отпустили. А ты почему плачешь, девочка моя?

— Папа, я ужасный человек, — Лада уткнулась отцу в плечо. — Я заслужила… Я так виновата… Вот боги меня и наказывают…

— Что ты, что ты, Ладушка? Да что же ты такого сделать могла, что тебя наказывать надо? И гневи богов, ты живая, здоровая, красивая. А что до того что живём мы не так хорошо, как раньше, то…

— Нет, что ты, не из‑за дома и денег я, — девушка подняла на отца заплаканные глаза.

— Тогда из‑за чего?

Лада покачала головой и снова прижалась к Никите.

— Девочка моя, ты расскажи, облегчи душу. Я понять постараюсь, может быть помочь тебе смогу.

— Я поняла, что Любомира я не любила, — прошептала Лада. — И только я виновата в том, что умер он. И дядька Слав из‑за меня умер.

— Детка, да что же ты такое говоришь? — удивился Никита. — Любомир погиб, девушку ту защищая, а у Слава сердце не выдержало.

— Если бы я сразу поняла, что не люблю его, — всхлипнула Лада. — Он бы… он бы…

— Он бы страдал, но вряд ли бы из города уехал, — мужчина погладил дочь по голове. — Нет твоей вины в его смерти.

— Но тогда дядька Слав и братья от него не отворачивались бы, а из‑за меня они от него отреклись. А я не любила, — Лада снова горько заплакала. Только думала что любила. Он хороший был, а я…

— Донюшка ты моя, — Никита покачал головой. — Не мучай себя. Любомира уж не вернуть.

— А я всё думала любовь ли это? — продолжала девушка. — Мама говорила, что любовь разной бывает, и я думала, может я его просто не так сильно как Всемила люблю, а теперь вот поняла, что не любовь то была. Нравилось мне, что он меня сильно любит, хорошо с ним было. И я бы замуж за него пошла, коли б позвал, и так бы и жила. А то не любовь была.

— Да почто же ты так решила? — удивился Никита. — Если хорошо с ним было и нравился он тебе, так может…

— Нет, — перебила его Лада. — Я только сейчас поняла, что если это любовь, то сомнений не возникает. Даже если безответная, безнадёжная… Вот сейчас я понимаю что люблю, а тогда…

— Тише, тише, девочка моя, не плачь, — мужчина гладил дочь по волосам, тихонько покачивая, будто убаюкивая. — А в кого же ты безответно полюбила? Или то тайна?

— Егора Ладного, — тихо ответила Лада. — Да только у него невеста уже есть. Наверное это правильно, я заслужила. Любовью Любомира я воспользовалась, теперь вот сама должна понять каково это. Но я Егору слова не скажу, никогда он не узнает. Ты тоже никому не говори, ладно? Даже Всемилу с Ратибором не надо.

— Не скажу, — пообещал Никита. — А ты не плачь. Прощения у Любомира за его ссору с семьёй попроси, боги услышат. Они нас и без того наказали, уж не знаю за что, больше не должны бы. И не плачь, не терзай себя. Ни Слава, ни Любомира не вернуть, и твоей вины в их смерти нет.

Лада успокоилась не сразу, они с отцом так и сидели на камнях храма, а вокруг шумел лес, пели птицы, издали доносился шум города. По дороге домой девушка свернула к озерцу, из которого они воду брали, умылась там и только потом пошла домой. Всемил ещё спал, и она снова принялась за зачахший от сильной жары огородик. Никита какое‑то время помогал, а потом сел за ювелирную работу. Он решил во что бы то ни стало заработать достаточно денег, хватит у Всемила с Ратибором на шее сидеть, у его ремесло доходное, только показать себя надо, только репутацию создать.

* * *

А вечером Ратибор вернулся домой чуть раньше обычного, Лада ещё ужин делала.

— Ладушка, можешь оторваться? — спросил Ратибор.

— Случилось что? — испугалась девушка. — С Всемилом? С папой?

— Нет, что ты, всё хорошо, — заверил Ратибор. — У меня для тебя сюрприз приятный. Давай выйдем.

— Ох, Ратибор, может не надо сюрпризов? Не тратил бы ты деньги напрасно.

— А я и не тратил, снимай горшок с огня и пошли.

— Да что там? — Лада отодвинула в сторону готовящийся суп.

— Не что, а кто, — Ратибор улыбнулся и открыл дверь.

— О Боги, Велеса, — ахнула Лада, выйдя на крыльцо. — Велеса, — она взвизгнула и бросилась подруге на шею. — Велесочка.

— Лада, — Велеса тоже обнимала лучшую подругу и тоже плакала. — Как же я рада что ты живая. Я так плакала, когда узнала, что у нас все женщины умерли. И мне так жаль, что …

— Велеса, а как ты тут оказалась? — спросила Лада.

— Замуж я вышла, — Велеса смущённо улыбнулась. — За младшего сына князя Быстрогородского.

— Велеса, — ахнула Лада. — То есть ты теперь в Быстрограде жить будешь?

— Да. И мы как раньше видеться сможем.

— Велеса, — на шум из‑за дома вышел Никита.

— Дядя Никита, — девушка обняла ювелира. — Как же я рада вас видеть. А я думала, я в Быстрограде совсем одна буду. А мне сказали, вы тут.

— Велеса за младшего княжича замуж вышла, — пояснил улыбающийся Ратибор.

— Так ты теперь серьёзная замужняя женщина? — с улыбкой сказал Никита. — Ничего что я на ты?

— Что вы, дядь Никита, — Велеса вдруг перестала улыбаться. — Мне так жаль, что тётя Лебедь… И другие…

— Не надо, Велеса, — прошептала Лада.

— Простите, — Велеса захлопала ресницами. — Я знаю, вы отца моего ненавидите, он…

— Не надо о том, Велеса, — вмешался Ратибор. — К тебе у нас счетов нет. Рады мы тебе.

— А уж как я вам рада, — Велеса снова обняла Ладу. — Это ваш дом? И вы тут все вчетвером живёте?

— Конечно, — кивнула Лада. — Ты проходи.

Девушки разговаривали до самой ночи, Лада едва ужин не спалила, заболтавшись, и Ратибор отправил её с Велесой на улицу, чтобы отвлекаться не надо было. Велеса рассказывала о том, как ночью увозил их отец, как она жила в соседнем княжестве. А потом отец её в город брошенный вернулся и смерть свою там нашёл. Этого Лада не знала и подруге искренне посочувствовала. Самого князя жаль ей не было, но Велеса отца потеряла, а это другое. Потом Велеса поведала, что именно от братьев Перелесков её Болот узнал о том где она. Велеса с Болотом пару раз всего виделись на общих сборищах княжеских и сразу друг другу понравились. Только вот Велесу отец планировал за другого отдать. Ну да он умер, а брату её, Всеволоду не до устройства судьбы сестры было. Когда Болот за ней приехал и руки попросил, Всеволод согласие дал.

— Знаешь, я так боялась, — призналась Велеса. — Я о Быстрограде только от тебя кое‑что знала. Про то, что кентавры тут живут и дриады, ну по дороге Болот рассказал многое, но всё равно было страшно. А тут хорошо и город красивый.

— Тут очень хорошо, — согласилась с ней Лада. — Только вот кентавры…

— Они такие славные, — не заметив, что Лада ими вовсе не восторгалась, закивала Велеса. — А малыши такие живчики, ни секунды на месте не сидят. Они так мило ножками стучат, а когда падают видела как встают?

— Не видела, — ответила Лада. — А дриад видела. Вон видишь берёза большая? Это дриада. Мне про то сразу сказали, чтобы ненароком ветку не отломила или ещё что, но когда однажды утром дерева на своём месте не оказалось, я думала у меня ум за разум зайдёт. Дерево же.

— А совсем как настоящее, — восторженно прошептала Велеса. — А его поближе посмотреть можно? Или он… оно… обидится? Это вообще он или она?

— Не знаю, — пожала плечами Лада. — Мы не знакомы. Не все дриады с людьми дружат, большинство в стороне держаться старается.

Девушки говорили до самой темноты и дальше бы болтали, но за Велесой муж приехал.

— Успеете ещё наговориться, — с улыбкой сказал он. — Лада, если будет время, ты к нам заходи, я рад буду.

— Спасибо, — поклонилась девушка.

— Лада, только обязательно приходи, — попросила Велеса, уже сидя у мужа на лошади. — Завтра сможешь?

— Забегу ненадолго, — пообещала Лада. — На рынок за продуктами пойду и заскочу.

— Тогда до завтра, — Велеса помахала всем на прощание и уехала.

— Велеса тут, поверить не могу, — счастливо прошептала Лада. — Спасибо, — подняла она глаза к небу.

Через неделю после приезда Велесы в Быстроград, планировался большой пир в честь свадьбы младшего княжеского сына Болота и его молодой жены. В княжеском тереме была суета, бегали стряпчие, слуги, подъезжали подводы с продуктами. Всюду кричали, смеялись, иногда ругались, но в целом суета была радостная. Постепенно начали съезжаться и гости.

— Ратибор, к князю тебя, — крикнул слуга, забежав в дружинную избу. — Срочно.

— С чего бы это? — Ратибор вопросительно посмотрел на воеводу, тот незнающее пожал плечами. Ратибор хмыкнул, оправил рубаху, поправил пояс, волосы и пошёл к князю.

Князь Ждан был не один, его гостя Ратибор узнал сразу, хоть тот и спиной стоял, в окошко глядя. Это был княжич Всеволод, из города, откуда Ратибору бежать пришлось.

— Здрав будь, княже, — поклонился дружинник своему князю, гостя игнорируя.

— А со мной не поздороваешься, Ратибор? — Всеволод резко повернулся. Взгляд у него был злой, губы плотно сжаты, дыхание частое.

— И тебе не хворать, Всеволод, — слегка кивнул головой мужчина.

— Тише, Всеволод, тише, — попросил князь Ждан.

— Да куда уж тише? — Всеволод стукнул по столу кулаком. — Отдай его мне, не о чем мне с ним разговоры разговаривать.

— Я что тебе, тряпка, княжич? — возмутился Ратибор. — Нужен возьмёшь, не нужен — выкинешь?

— Ты… ты…

— Тихо, — крикнул Ждан, вставая между своим дружинником и гостем. — Ратибор, у князя Всеволода к тебе очень серьёзные обвинения имеются.

— У князя? — удивился Ратибор.

— Да, — зло усмехнулся Всволод. — Или ты не знаешь, что ежели отец–князь умирает, его старший сын князем становится?

— Знаю, но что отец твой умер, мне неизвестно было.

— Лжёшь, — Всеволод схватился за меч, но ударить не успел, с одной стороны на него бросился князь Ждан, с другой Ратибор, который чуркой стоять и ждать пока его порубят, не собирался.

— Я сказал сначала выслушать его надо, — прорычал Ждан, пытаясь отобрать у Всеволода оружие. — В моём доме самосуд вершить не позволю.

— Какой суд? — Ратибор выбил у княжича меч и откинул его в сторону. — Надо мной суд? За что?

— За убийство отца моего, — заорал злой как чёрт Всеволод. — Отрицать будешь? Думаешь, если из города уехал и спрятался, то тебя и не обвинят? А что же ты в Синеград‑то ехать передумал? Не было тебя в Синеграде.

— А тебе про то откуда известно? — холодно спросил Ратибор. — Или так обо мне да Всемиле заботился, что сопровождение за нами послал?

— Ты не ответил.

— Потому и не поехал, что ваши люди нас там ждали, — глядя молодому князю в глаза, холодно ответил Ратибор. — Потому что жить хотелось, потому что не одни мы из города уезжали.

— Ратибор, а почему вы добирались до Быстрограда так долго? — спросил князь Ждан. — Вы сюда в сентябре приехали, а выехали из дому аж в середине июля.

— Погони Всемил боялся, окружными дорогами ехал. Коли по тракту ехать приходилось, старались делать это ночью, днём в лесах прятались.

— Порядочному человеку бояться и прятаться незачем, только воры да убийцы так хоронятся, — зло бросил Всеволод.

— Нечего говоришь? — зло сузил глаза Ратибор. — Я тоже так думал, пока от твоего отца нож в спину не получил.

— Лжёшь.

— Тише, — снова закричал Ждан. — Тише оба. Ратибор, будь добр, вспомни, где вы ехали, какими дорогами и с обвинениями поосторожнее, оба.

— Не знаю я где мы ехали, — ответил Ратибор. — Я пару недель вообще еле двигаться мог, ранен я был. Да ты и сам, князь, это видел. Меня же даже в дружину к тебе не сразу взяли из‑за ранения.

— Но ведь ты в спину ранен был, а значит не можешь знать, князь тебя ударил или кто другой.

— Могу, — Ратибор усмехнулся и погладил бородку. — Когда тебе в спину нож втыкают со словами: «Знай своё место, холоп, а то ишь, на княжий трон рот разинул. Потешился и будет, хозяин вернулся».

— А ты не разевал? — издевательски спросил Всеволод.

— Нет, — теперь кулаком по столу ударил Ратибор. — Даром мне ваше княжество не нужно было, я дружинник, а не князь. Но когда твой отец, и ты вместе с ним, город бросили, когда мы поняли, что не вернётесь вы, шкуры свои спасая, кому‑то надо было всё решать, и решать выбрали меня. Я не просил и не хотел, но так вышло. Казну я вашу искал, охрану города я усилить приказал, вот меня и назначили старшим. Молчи, теперь я говорить буду, — не дал он открыть рта Всеволоду. — Отец твой мало того что сам сбежал, он город без копейки денег оставил. А в городе бабы мёрли десятками, мы тела к площади сносить не успевали, жрецы от усталости падали, к богам их провожая. У всех мёрли, я Дарену свою схоронил, Никита — жену, трёх дочек и всех внучат, а князь сбежал.

— Ты…

— Я, — перебил его Ратибор. — Я остался, а ты нет. И ладно бы женщин своих увезли и вернулись, мы ведь долго надеялись что вернётесь, хоть кто‑нибудь. Потому что город с ума сходил. Дети умерли, женщин в могилы одну за другой складывали, мужики в петлю многие полезли. А потом есть стало нечего, а казны нет. Что мне делать оставалось? — заорал Ратибор. — Я на себя принятие решений взял. Уж не знаю, насколько я правильно что решал, есть решения которые меня мучают до сих пор, но я делал что мог, и перед тобой мне стыдиться нечего. Если меня в чём и винить, так это в том, что я выезд из города перекрыл, женщин увозить запретил, потому что боялся, что зараза наша дальше пойдёт. Я боялся, не вы, вы своих в соседнее княжество повезли, даже не подумав, что и туда смерть привести можете. Может, кто‑то из‑за этого моего решения умер, покинь они город, может и живы были бы. Но я боялся. Это у меня на совести до последнего, до божьего суда, висеть будет. Но только это. Не вешай на меня лишних смертей.

— Отца убили в конце июля.

— Я в конце июля сам почти как труп был.

— Может не ты сам, может брат твой.

— Всемила не тронь, — с угрозой сказал Ратибор. — Всемил меня спасал, не до мести ему было, да и не позволил бы я так мстить. Коли бы я твоего отца убить хотел, я бы это сделал сразу, как он в город вернулся. Он приехал с двумя десятками воинов. Что мне было его два десятка, у меня за спиной две сотни стояло. И мне предлагали, если не убить, то гнать князя в шею, но я не захотел. Вот у меня где, — Ратибор чиркнул ладонью вдоль шеи — власть эта была. Я жену толком оплакать не мог, брата с отцом не проводил как следует из‑за княжества этого. Я дружинник, а не правитель. И я лично отцу твоему предложил помочь, я три дня к нему ходил, рассказывал что делали, почему, какие планы были, что вышло, а что упустил я. Сам, — Ратибор зло сжал зубы. — А мне за это нож в спину. Кабы Лада не заволновалась что меня долго нет, кабы Всемил искать не пошёл, я бы кровью истёк. Был ли у меня повод убить твоего отца? Был. Но я его не убивал и не просил никого убивать. Сам он, видать, нарвался, — мужчина усмехнулся. — Приехал с чужой дружиной, и ладно бы повинился, нет, обвинять сразу начал, из кожи вон лез, порядок наводя. Сразу пороть, сечь, в острог неугодных. И это после предательства.

— Не тебе судить как ему себя вести надо было, — прошипел Всеволод

— А кому, если не мне? — с вызовом спросил Ратибор. — Он меня дважды предал.

Всеволод не нашёл что ответить.

— Нет моей вины в смерти твоего отца, Всеволод, — сказал Ратибор уже спокойно. — Прятались мы полтора месяца, петляли. В начале августа в городке Придол мы останавливались. Пошли людей, пусть поспрашивают, нас должны были запомнить, украшения мы продавали, что у Никиты были. Дорогие, у местных таких денег не было, купец заезжий их купил. Дороня, нет Бороня его звали, купца того. Из Даронда он. Раньше не помню где останавливались, плохо мне было. На Всемила не греши, он и хотел бы отомстить, да не мог, помимо меня беспомощного на нём ещё Лада с Никитой были, их жизнями он рисковать бы не стал.

— Лада выжила? — удивился Всеволод. — Она тут?

— Тут, — кивнул Ратибор. — Ещё ко мне вопросы какие есть?

— Нет больше, ступай, — разрешил князь Ждан.

— Всемила позови, — одновременно с хозяином дома, сказал Всеволод. — Его о том, где ехали, порасспрошу.

— Не делал бы ты этого, княжич, — покачал головой Ратибор. — Всемил не я, он если разозлится…

— Я князь, — бросил Всеволод. — И сам буду решать что делать.

Ратибор вышел и тут же наткнулся на брата и воеводу.

— Ну, чего там? — спросил Всемил.

— Тебя хотят, — Ратибор кивнул на дверь. — Только, Всемил, — он схватил брата за руку. — Пообещай мне, что в руках себя держать будешь.

— Ратибор, ты меня прямо пугаешь, — Всемил нахмурился.

— Всеволод там.

— Всеволод? Тот Всеволод? — Всемил неопределённо мотнул головой. — Княжич?

— Он теперь князь, отца его убили.

— Поделом, — хмыкнул Всемил. — Не волнуйся, с Всеволодов у меня счетов нет, я вежливым буду.

Но долго оставаться вежливым парень не смог. Едва Всемил понял, что его и Ратибора в смерти старого князя подозревают, он просто озверел. Когда воевода и Ратибор вломились в комнату, Всемил орал и пытался достать Всеволода через плечо князя Ждана.

— Собаке — собачья смерть, — орал Всемил. — Жаль мне, что меня тогда в городе не было, я бы ему сам глотку перерезал. В честном бою, хотя эта гнида на бой бы не согласилась.

— Убью, — орал Всеволод.

— Попробуй, — кипятился Всемил. — Я честного боя никогда не избегал и от смерти в отличие от тебя не бегал. То бабья смерть была, а вы все прятаться кинулись, как бабы. Хотя нет, хуже баб.

— Не тебе меня судить, — орал вырываясь Всеволод. — Не вам.

— А кому? Я князю на верность присягал и я клятву держал, а вот князь свою забыл. А вот дань собрать не забыл. Как бандитов вышибать так мы, а денежки ему?

— То отца земля была.

— И город его был, — не унимался Всемил. — И люди его. Ему ничего не грозило, женщины да дети только умирали.

Молодого князя и Всемила растащили в разные стороны, оба они продолжали яростно рваться и сыпать проклятиями.

— Уведите его, — кивнул на дверь взъерошенный и сильно помятый князь Ждан. Ратибор при помощи воеводы и прибежавших на шум стражников вытолкал брата за дверь. — Всеволод, успокойся. Хватит, — рявкнул князь. — Не виноваты братья Перелески в смерти твоего отца, а что не сочувствуют, тут уж извини, не в моих силах что‑то сделать.

— Он… он, …вы же слышали что он говорил…

— Успокойся, — Ждан устало опустился на лавку. — Воды принесите, — попросил он слуг. — Ратибор же сказал, Всемил парень горячий, несдержанный. Но он не убийца.

Всеволод вырвался из держащих его рук, сел и обхватил голову руками, ему было плохо. Убийц отца он так и не нашёл. А какая была версия, как подходили братья Перелески на эту роль.

— Они приехали сюда совсем измученные, больные, — тихо сказал князь Ждан. — Не они это.

— Я понял, — тихо отозвался Всеволод. — Лель, — крикнул он своего слугу. — Отправь человека в Даронд, пусть поищет там купца по имени Бороня или Дороня, а найдёт, пусть выспросит, не покупал ли тот на тракте в Придоле украшений у Никиты Яснокаменного, при том два дружинника было, один из них раненный и девушка.

— Купца могут не найти, — тихо сказал князь Ждан.

— Лучше пусть найдут, — зло сказал Всеволод. — Ты тоже моего отца осуждаешь, князь? — спросил он, горько усмехнувшись.

— Всё было так как Ратибор со Всемилом говорят? — спросил Ждан.

— Да, — Всеволод опустил глаза. — Мы испугались. Болезнь‑то была странная и страшная. Наших женщин она не коснулась, их сразу как первые смерти начались, в доме заперли, они не болели.

— А почему твой отец не вернулся, когда семью в безопасном месте устроил?

— Не знаю. Страшно было.

— А потом возвращаться не страшно? — усмехнулся Ждан.

— Мы думали, города уж нету, кто ж знал, что дружина в полном составе там останется, после всего‑то.

— М да, наверное, не возьми Ратибор на себя управление, так бы и было, — согласился князь.

— Они отцу не простили… Не простили…, — слово «предательства» Всеволод произнести так и не решился. — Извини меня, князь Ждан, за сцену эту непотребную.

— Да ничего, — Ждан вздохнул. — Дай мне слово, что Перелесков и семью их не тронешь.

— Слово, — кивнул Всеволод. — Только… могу я попросить? Убери их куда‑нибудь пока я тут.

— Уберу, — пообещал Ждан. — Сестру их тоже попросить не приходить? Она к Велесе прибегает иногда.

— Сестру? У Перелесков нет сестёр, только брат Любомир. Кстати, он тоже тут?

— Он погиб, ещё там дома, защищал кого‑то и погиб. А Лада, она вроде как названная им сестра.

— Лада, — понимающе кивнул Всеволод. — Да, он же говорил, Лада и Никита с ними уезжали.

— Так что? Попросить Ладу тоже не приходить?

— Лада пусть приходит. Она выжила, я рад этому. Одна из четырёх дочерей Никиты, — Всеволод сокрушённо вздохнул.

— Пойду распоряжения отдам, — князь Ждан вышел, и уже через десять минут Ратибор и Всемил отправились домой. До отъезда Всеволода им был предоставлен отпуск, с наказом гостю на глаза не попадаться.

Из‑за того что Ратибор со Всемилом дома были, у Лады прибавилось работы, готовить надо было чаще, уборки стало больше. Одно дело обед с собой собрать, другое дело дома их кормить завтраком, обедом и ужином. Девушка тащила с рынка большую корзину с продуктами, когда увидела Всеволода.

— Лада, — обрадовано улыбнулся молодой князь.

— Здравствуй, Всеволод, — девушка поставила корзинку на землю и поклонилась.

— Лада, как же я рад тебя видеть. Как же хорошо что ты выжила.

— Выжила, — девушка вздохнула.

— Ты на меня злишься? — спросил Всеволод делая шаг назад. Раньше они с Ладой не то что бы большими друзьями были, но девушка у них часто бывала, и общались они всегда с удовольствием.

— Нет, — покачала головой Лада. — И по поводу потери отца сочувствую, тяжело это родных терять.

— Ты добрее Перелесков, — усмехнулся Всеволод. — Они только порадовались.

— Не так ты их понял, они о том что твой отец умер не жалеют, а не о твоей потере. Какого это отца потерять они по себе знают, просто… просто разозлил ты их сильно. Ничего что я ты тебе говорю? К князю так нельзя, наверное.

— Лада, — с укором сказал Всеволод. — Мы ведь с тобой всегда на ты были. Или ты меня, как и братья твои, презираешь?

— Я не презираю. Только тяжело всё это. Ты прости Всемила с Ратибором, им трудно очень пришлось.

— Тебе сильно легче было?

— Я болела, — возразила девушка. — Основная тяжесть на плечи мужчин легла. Перелески Дару похоронили, а потом Любомира и отца.

— А вы?

— Мы? — в глазах у девушки заблестели слёзы. — Папа всех похоронил, я одна непонятно каким чудом выжила.

— Прости, — Всеволод взял Ладу за руки. — И я очень рад, что ты поправилась, правда рад.

— Спасибо, — Лада вытерла слёзы. — Я тоже рада, что тебя не тронули, когда…, — она смутилась. — Не повторяй ошибок отца, — тихо добавила девушка. — Будь настоящим, хорошим князем.

— Я стараюсь, — улыбнулся Всеволод. — Можно я провожу тебя? корзину помогу нести?

— Всеволод, Ратибор со Всемилом дома, им велено на глаза тебе не показываться.

— А я в гости не напрашиваюсь, просто провожу немного. Велеса сказала, вы за городом живёте, а корзина тяжёлая, — Всеволод поднял купленное Ладой и пошёл вперёд.

— Мне не туда, — Лада улыбнулась и взяла молодого князя под руку.

Милада с подружками, что внимательно следили за разговором князя и столь ненавистной Миладе Лады, удивлённо переглянулись.

— Вот Егор порадуется, — злорадно усмехнулась Милада.

— А откуда он про это узнает? — удивилась одна из подружек девушки.

— Узнает, — пообещала Милада и отправилась искать Егора. Правда порадоваться ей не пришлось, на стройке девушке сказали что Егор сегодня в другом месте работает, у Перелесков, дом ремонтировать помогает. Милада скрипнула зубами от злости, но потом решила, что так даже лучше. Теперь Егор сам убедится что из себя его замечательная Лада представляет. Но даже эта мысль настроения Милады не улучшала. Лада дико злила её самим фактом своего существования, а теперь, когда выяснилось, что она с молодой женой младшего княжича дружит, да вот так запросто с князьями обнимается, Милада её просто возненавидела. Довольно сложно теперь считать её оборванкой да нищебродкой. Но насколько эта дрянь себя уверенно ведёт. С князем как с равным говорила. Только бы Егор их вместе увидел. Пусть помучается.

Всеволод проводил Ладу почти до калитки.

— Спасибо, — девушка забрала у него из рук корзинку. — Дальше я сама.

— Ты изменилась, Лада, — Всеволод не спешил отдавать свою ношу.

— Это плохо?

— Нет, что ты. Просто серьёзнее, что ли, стала, будто старше даже.

— Пришлось, — девушка вздохнула. — Папа совсем сдал после всего, за ним присматривать надо, да и вообще.

— Прости.

— Не извиняйся, твоей вины в том нет.

— И вы вчетвером там живёте? — Всеволод кивнул на виднеющийся из‑за деревьев домик.

— Да.

— Но он же крошечный.

— Мы и за него благодарны князю были. Свои‑то дома нам продать некому было, дорога была долгой. Но я не жалуюсь. Это даже хорошо, что домик маленький, был бы большой, нам тяжелее было б. Разбрелись бы каждый в свой угол, а так все вместе, друг дружку поддерживаем, помогаем. И, может, папа сможет снова как раньше работать начать, он уже делает кое‑что.

— Ясно, — Всеволоду было стыдно, будто это лично он Никиту и Ладу до такого состояния довёл, будто он виноват в том, что Лебедь умерла.

— Спасибо тебе, — Лада забрала таки свою корзину. — Ты дальше не ходи, не рады тебе мужчины мои будут.

— Не пойду, — понимающе кивнул Всеволод. — Отцу от меня поклонись.

— Конечно, — девушка помахала рукой на прощание и пошла к дому.

— Кто это тебя провожал такой робкий? — поинтересовался Всемил, открывая Ладе калитку. — Я рассмотреть не успел.

— Всеволод.

— Кто? — Всемил даже улыбаться перестал.

— Княжич, — Лада вручила парню корзинку. — Отнеси в дом.

— Лада, ты что с ним разговаривала? — возмутился Всемил.

Всеволод, что ещё не очень далеко ушёл, обернулся. Ему хорошо был виден возмущающийся Всемил, и князь уже хотел было пойти Ладу защитить, но девушку крики брата не сильно волновали. Она выслушала его, что‑то тихо ответила и пошла в дом. Всемил, всё ещё возмущаясь, поплёлся следом. Молодой князь вздохнул и пошёл в город.

Через три дня, князь Всеволод со своей свитой собирался в обратный путь. Велеса суетилась рядом с братом, укладывая тому в седельную сумку воду и хлеб с мясом. Мужчина был задумчив и на сестру особого внимания не обращал.

— Всеволод, — позвала Велеса. — Да что с тобой? Ты который день всё думаешь о чём‑то.

— Прости, — Всеволод тряхнул головой. — Ты что‑то говорила?

— Говорила, — вздохнула Велеса. — Я хлеба тебе положила свежего и мяса, ты ведь не позавтракал почти.

— Спасибо, — мужчина снова задумался.

— А тут вода, — Велса поняла, что брат снова где‑то далеко, и вздохнула. — Всеволод.

— А? Я слушаю.

— Я вижу, как ты слушаешь. Береги себя.

— Обязательно, — князь поцеловал сестру и подал команду ехать. Он простился с князем Жданом и тронул своего коня к воротам, но, не доехав до них, вдруг повернул в сторону. — Езжайте, я догоню, — приказал он и повернул на север. За князем отправилось пятеро дружинников, остальные непонимающе посмотрели уезжающим вслед и тронули коней по направлению к дому.

Всеволод остановил своего скакуна около нового заборчика, что окружал кособокую избушку, в тени деревьев прячущуюся. Из окошка домика выглянула Лада и, узнав гостя, вышла во двор. Одновременно с ней из‑за дома вышел Никита.

— Здравствуй Лада, здравствуй Никита, — поклонился Всеволод.

— Всеволод, — заулыбался ювелир.

— Папа, он теперь князь, — шёпотом напомнила отцу Лада.

— Можно и по имени, пока никто не видит, — улыбнулся Всеволод. — А братья твои дома, Лада?

— Братья? — девушка удивилась, бросила взгляд на дом и подошла к калитке. — Ты уверен, что тебе говорить с ними стоит? ?

Всеволод удивлённо посмотрел на девушку и кивнул.

— Ратибор, Всемил, — крикнул Никита. — Тут гость к вам.

— К нам? — братья вышли на улицу и поражённо остановились.

Первым пришёл в себя Всемил.

— Нам было велено на глаза тебе не показываться, но тут наш дом, так что вали пока не поздно.

— Не слишком ты радушный хозяин, — усмехнулся Всеволод. — Не кипятись, я с миром. Узнал я тут, что отец мой расчёт вам не дал, решил вот должок вернуть.

Братья переглянулись, а Лада вдруг испугалась, бросив взгляд на пятерых сопровождающих, и схватила отца за руку.

— Вот, — молодой князь кинул Ратибору большой, тяжёлый кошель. — Это ваше увольнительное.

— Не многовато ли? — спросил Ратибор, в кошелёк не заглядывая.

— В самый раз, — Всеволод пошёл со двора. Лада подошла чтобы калитку ему открыть. — Лада, — мужчина остановился, нерешительно, а потом тряхнул головой и сказал. — Княжну я себе ищу.

— Удачи тебе в том, — несколько удивлённо отозвалась девушка.

— Спасибо, — Всеволод вышел и снова повернулся. — Поедем со мной, — тихо предложил он.

Глаза Лады широко раскрылись, но она очень быстро справилась с изумлением.

— Ты прости меня, князь Всеволод, но откажусь я. Занято сердце моё, не смогу я тебе хорошей княгиней стать.

Всеволод опустил глаза.

— Спасибо за честность, — кивнул он. — Я уезжаю, поэтому…

— Прощай, — закончила Лада, потому что собеседник её слов подобрать не мог. — Береги себя.

— Ты тоже, — Всеволод сжал руку девушки и стремительно пошёл к своему коню.

— Что он тебе говорил? — спросил Всемил, когда Лада, несколько раз обернувшись на уезжающих всадников, подошла к крыльцу.

— Замуж звал.

— Что? — в три голоса переспросили мужчины.

— Замуж звал, — повторила девушка. — Я отказалась.

— Она шутит так, наверное, — ошалело предположил Всемил. — С чего бы Всеволод сватать её стал?

— Может, ему голову напекло? — Ратибор подбросил в руках кошель с деньгами.

— Так солнца уже неделю нет, — усмехнулся Никита. — И потом, что если князь, то и Ладу мою полюбить не может? Она у меня князя достойна.

— А я разве сказал что недостойна? — возмутился Всемил. — Это он её недостоин.

— Лада, — Ратибор вошёл в дом и положил деньги на стол. — Ты пошутила?

Девушка склонила голову к плечу и слегка улыбнулась.

— Ну, Лада, ну скажи. Что, правда, замуж звал?

— Может, и не звал, — девушка пожала плечами. Сказал, что княгиню себе ищет, а потом предложил с ним поехать. Как, по–твоему, это что было? Не думаю я, что Всеволод сожительствовать мне предложил, хотя…, — Лада нахмурилась.

— Нет, замуж, — уверенно сказал Ратибор. — Ты же с ним не ругалась, да и вообще дружили вы всегда. Так оскорблять тебя Всеволод бы не стал. Ты ему ровня.

— Ну, ровней я ему никогда не была, — возразила девушка. — А теперь уж и подавно мы не равны.

— Это не так.

Лада не ответила.

— Лада, ты пошутила, да? — вошёл в дом Всемил.

— Нет, — за девушку ответил Ратибор. — Ну да Лада Всеволоду отказала, говорить больше не о чем. Давайте лучше решим что с деньгами делать будем? Сумма немаленькая.

— Потратим, — Всемил подбросил кошель в воздух и поймал его.

— Отложим, — одновременно с ним сказала Лада.

— Эй, есть кто дома? — раздалось со двора.

— Егор пришёл, — обрадовался Ратибор. — Убери деньги пока, тут подумать как следует надо.

— Егор, представляешь, нашу Ладу сегодня чуть не увезли, — радостно сообщил приятелю Всемил. — Княжич замуж её звал.

— Всемил, не трепал бы ты языком, — велел Ратибор. — Егор, я колышки, как ты велел, сделал. Егор, ты в порядке?

— Я? Да, — Егор тряхнул головой и бросил взгляд на открытую дверь дома. Новость, выданная Всемилом, выбила его из колеи. Какой княжич? Когда Лада успела с кем‑то сойтись. И он сказал чуть не увели, это что значит?

— Егор, ты чего‑то побледнел, а ну пошли в дом, — велел Ратибор. — Лада, дай водички.

— Да мне не надо.

— Вот, — Лада вышла на крыльцо с кружкой в руках. — Здравствуй, Егор, — поклонилась она.

— Здравствуй, — склонился в ответ мужчина.

— Ты присядь, — попросил Ратибор.

— Да не надо, ну что ты со мной как с девицей? Спасибо за воду, — Егор взял у Лады кружку и сделал глоток, но не потому что пить хотелось, а чтобы Ратибор отвязался, да Лада растерянности его не увидела.

— Всё хорошо? — обеспокоенно спросила девушка.

— Конечно, — заверил её Егор. — Колышки, как я просил, сделали?

— Сделали, — кивнул Ратибор. — Только давай всё же посидим немного, чаю попьём. Лада, сделай нам чаю.

— Сейчас, — девушка скрылась в доме.

— Мы ж только пили, — удивлённо сказал Всемил.

— Ещё выпьем, — решительно заявил Ратибор. — А если не хочешь, за работу берись.

— А чего это я не хочу, я тоже хочу, — пошёл напопятную парень. — Ладушка, я тоже чаёк буду. О, Ставр скачет, — заметил он кентавра. — Здрав будь, Ставр.

— И вам не хворать, — кентавр осторожно вошёл во двор. — А меня за вами послали.

— С чего бы это? — удивился Ратибор. — У нас отпуск.

— Воевода сказал, гость уехал и чтобы ваши задницы через полчаса у дружинной избы были.

— Да он только что ускакал, — возмутился Всемил. — Сегодня ещё отдыхаем.

— Я бы тебе посоветовал не нарываться, — понизил голос кентавр. — Воевода нынче не в духе, Ратибора три дня нет, помогать ему некому, он злой как волкодлак с голодухи. Так что собирайтесь, да пошли.

— Лада, Егора чаем напои, а нас на службу вызывают, — сказал, войдя в дом, Ратибор. — Всемил, поторапливайся.

— Да я что, — парень вздохнул. — Даже чаю попить нормально не дадут.

— Здравствуй, Ладушка, — крикнул Ставр, топтавшийся у крылечка и пытавшийся девушку рассмотреть через открытую дверь.

— Здравствуй, — Лада вышла на крыльцо. — Случилось что?

— Да нет, просто отдохнули твои братцы и будет им. Теперь ты отдохнуть от них сможешь, — кентавр весело подмигнул.

— Егор, ты прости, — извинился перед строителем Ратибор. — Я был уверен, что нам этот день оставят. Тебя от работы оторвал. Я заплачу…

— Ратибор, — перебил его Егор. — Иди. Я что смогу сам сделаю, а там, где один не справлюсь, доделаем, когда вы свободны будете. И не волнуйся.

— Спасибо, — Ратибор хлопнул друга по плечу, застегнул пояс с оружием и вышел из дома. — Ладушка, сделай вечером рыбки, — попросил он.

— Сделаю, — девушка улыбнулась и поправила ворот рубашки Ратибора. — Осторожнее там и не ругайтесь больше ни с кем.

— Так не с кем ругаться, — Всемил вышел следом за братом и чмокнул Ладу в щёку. — Я воды вечером наношу, ладно? Сама не стирай, я приду и помогу.

— Конечно, — кивнула Лада. — Ступайте.

— Всемил, князь Всеволод, уезжая, в эту сторону свернул, ни к вам ли? — поинтересовался Ставр.

К нам, — ответил Ратибор. — Долг вернуть заехал.

— Долг? — удивился кентавр.

— Угу. Только не спрашивай с чего это он, мы сами не поняли.

— Чудной человек, — покачал головой Ставр. — Ну да пора нам. До свидания, Ладушка. Бывай, дядь Никита.

— До вечера, — попрощались Ратибор со Всемилом и пошли вслед за кентавром.

— Ладно, за работу, — Егор потёр ладони.

— А чай как же?

— Позднее. Ты не знаешь, куда Ратибор колышки заготовленные сложил?

— Знаю, — Лада достала заготовки из‑под крыльца.

— Я в твоём распоряжении, Егор, — Никита неловко пожал плечами. — Говори что делать.

Начнём с этой стены, — решил Егор.

Лада немного понаблюдала, как мужчины работают, а потом пошла заниматься своими делами.

Егору помощь пока была не нужна, и он отпусти Никиту ювелирными делами заняться, а сам работал, изредка бросая взгляды в открытое окошко на Ладу, и размышлял. Значит, княжичем Всемил князя Всеволода назвал. А тот, стало быть, на Ладе жениться хотел. А Лада, судя по всему, отказала. Или не отказала? Нет, отказала. Кабы она согласилась, князь бы не уехал. А если она согласилась, а он уехал, чтобы позже за ней вернуться? — Егор промахнулся и пребольно ударил себе по пальцам топориком. Пальцы не отрубил, слава богам, но кожу ободрал сильно.

— Да что б тебя, — выругался он. — Придурок.

— Что случилось? — Лада выглянула в окошко.

— Ничего, — Егор спрятал пораненную руку за спину, но Лада кровь заметить успела.

— Иди в дом, — велела она.

— Лада, да ладно, там царапина.

— В дом, — не терпящим возражений тоном повторила девушка. — Руку покажи. Ох, матушка Земля. Да как же ты так? Давай промоем осторожно, и я перевяжу.

Пока Лада возилась с раной, Егор любовался ею. Он даже не поморщился, когда девушка рану промывала и когда мазь заживляющую накладывала, звука не издал. Егор боялся, что если Лада решит, что больно делает, то отправит его к врачу. А ему уходить сейчас хотелось меньше всего. Он и на больший урон здоровью согласился бы, только б она вот так рядом была, за руку держала.

— Очень больно? — спросила девушка, повернувшись.

— Нет, — соврал Егор.

— Врёшь и даже глаз не отводишь, — покачала головой Лада. — Ты присядь. Голова не кружится?

— Лада, я ж не девица, от вида крови в обморок не падаю. Не первая это у меня царапина и не последняя.

— Царапина, — девушка вздохнула. — Ох, мужчины. Тебя домой проводить?

— Гонишь? Мешаю я тебе?

— Нет, что ты, но рука ведь.

— Сейчас вот с тобой посижу немного и дальше работать пойду, — улыбнулся Егор.

— Даже думать про то забудь, — Лада всплеснула руками. — Какая работа, ты чуть без руки не остался. Не хочешь домой, тут сиди, но чтобы я топора у тебя в руках больше не видела.

— Совсем? — улыбнулся Егор.

— Пока рука не заживёт. Ну а раз шутишь, значит уже легче.

Лада снова захлопотала у печи, но очень скоро у неё вода закончилась.

— Побудешь один? Мне за водой надо. Я быстренько.

— Давай я принесу, — Егор поднялся.

— Сядь, куда тебе?

— Ну да, ты воду таскать будешь, а я сидеть и смотреть? Давай вёдра.

— Егор, нельзя тебе. Рука же, — Лада спрятала вёдра за спину.

— Дай, тебе говорят, — Егор отобрал вёдра, правда, для этого ему Ладу практически обнять пришлось. Он даже пожалел, что ведра всего два было и что Лада так легко их отдала, а то бы ещё с удовольствием поотнимал. А Лада отдала, потому что Егор был так слишком близко и от этой близости у неё дыхание перехватывало. Казалось ей, что прижмись он ещё сильнее, она сама без чувств упадёт.

— Я быстро, — Егор пошёл к озеру.

Лада перевела дух, поправила и без того безупречно убранные волосы, взяла второй комплект вёдер, коромысло и поспешила следом. Егор ничего не сказал, когда она догнала его, только улыбнулся. Лада и Егор сделали за водой несколько ходок, шли всегда вместе, но по большей части молчали, только иногда взглядами встречаясь. Егор улыбался, Лада тут же глаза отводила и смущённо краснела.

— Ну вот, теперь мне и на стирку хватит, — Лада поставила вёдра в уголок и выпрямилась. Егор у неё прямо за спиной стоял и девушка, испугавшись, оступилась и упала бы, да мужчина подхватил, а поймав, отпускать не спешил.

— Лада, — прошептал он.

— Егор, — сердце у девушки застучал с утроенной скоростью.

— Ты такая…

— Кх–кх, — раздалось от двери. Там, облокотившись на проём, стоял Ратибор.

— Ратибор, — Лада испуганно шарахнулась от Егора в сторону. — Ты… Мы… по воду ходили, — пролепетала она и, не придумав ничего лучше, проскочила мимо брата и бросилась прочь.

— И давно вы с Ладой так по воду ходите? — поинтересовался Ратибор у Егора, пряча улыбку в усах.

— Ты против что имеешь?

— Ну, коли ты воду из одного колодца носишь, то нет, а вот коли из разных, — Ратибор потёр бороду. — Тогда к нашему колодцу я тебя попрошу не ходить.

— Мне другие не нужны, только ваш.

— С серьёзными намерениями, значит ходишь, — кивнул Ратибор. — Это хорошо.

— Я Ладу догоню, — Егор вышел из дому и поспешил в лесок. Он не видел куда девушка убежала, наобум пошёл, но оказалось, что шёл верно. Лада была у озера, откуда они воду брали.

— Лада, — Егор обошёл толстую берёзу, около которой девушка стояла, и прислонился с другой стороны ствола. — Нравишься ты мне.

— Зачем ты мне это говоришь? — Лада зажмурилась, потому что ноги не слушались, в голову гул стоял, будто не голова то была, а колокол, по которому только что ударили.

— Почему? — вопрос Егора удивил.

— А как же невеста твоя? — тихо спросила Лада.

— Нет у меня невесты.

— А Милада?

— Милада мне не невеста и не была ею никогда.

— Но… она же…говорила.

— Милада много чего болтает, — сказал Егор. — Матери наши хотели, чтобы мы поженились, а я не захотел. Не люба она мне. А вот ты другое дело.

— Я? — ноги у Лады подкосились, она упала бы, но Егор подхватить успел.

— Ладушка? Что с тобой?

— О боги, да что же ты на меня так действуешь? — прошептала девушка. Егор счастливо улыбнулся и уткнулся ей в макушку. Они долго сидели на берегу и молчали. Лада сначала отодвигалась, но потом сопротивляться попыткам Егора обнять её перестала и прислонилась к его плечу. И постепенно дрожь и слабость прошли, сердце колотиться стало медленнее и не так громко, и в голове наступило просветление. А ещё Ладу заполнило невероятное чувство, раньше с ней такого никогда не было. Ей было легко и спокойно, а ещё хорошо–хорошо было. Так хорошо, что даже двигаться не хотелось. А потом Егор её поцеловал, и она поняла что может быть ещё лучше, хотя казалось, что лучше уж некуда, не бывает лучше. Они сидели так очень долго, то молчали, то начинали говорить о чём‑то, то целовались, то снова молчали.

По небу ползли тучки, лёгкий, но ещё тёплый ветерок шелестел листвой, звенели комары, в озерце плескалась рыба.

— Рыба, — ахнула Лада вспомнив. Она бросила взгляд на небо и поняла что дело к вечеру идёт. — Я Ратибору рыбу обещала на ужин приготовить. И забыла. Обо всём забыла.

— Не волнуйся, — Егор взял её за плечи. — Всё решаемо. Ты домой иди, а рыбу я тебе достану.

— Но…

— Иди и ни о чём не волнуйся, — велел Егор, поцеловал Ладу и легонько подтолкнул её по направлению к дому. — Я скоро.

Лада послушно пошла, несколько раз обернувшись.

— Ладушка, вернулась, а я уж волноваться начал, — встретил её отец. — У тебя выкипело что‑то, я поздно заметил, извини.

— О боги, — Лада схватилась за голову.

— У тебя всё хорошо, девочка моя? — спросил Никита.

— Да, просто… обо всём забыла.

— А Егор где? Что‑то я не видел когда он ушёл.

— Он придти обещал, руку он поранил, — Лада поспешила войти в дом, чтобы отец того как она покраснела не заметил. Она ему потом сама всё расскажет. Но потом, сейчас Лада расплескать своё счастье боялась. Там у озера всё было так хорошо и естественно, будто так и надо, а тут, дома её вдруг начали одолевать сомнения. А правильно ли она поступила открывшись, а действительно ли он её любит, а не получится ли как с Любомиром. Лада замерла у печи, на глаза навернулись слёзы. А вдруг Егор тоже другую полюбит. Вот раньше она бы то спокойно вынесла, до того как узнала что тоже ему нравится, а теперь… Она же умрёт, если он теперь её оставит. Девушка распахнула окно пошире, ей воздуха хватать перестало, и заметалась по домику. Она хваталась то за ужин, то за уборку, но из рук всё валилось, Лада за всё цеплялась и, в конце концов, она просто опустилась на лавку и заплакала.

— А вот и я, — в дом вошёл Егор с огромной рыбиной в руках. — Меньше не было, — он потряс своей покупкой. — Лада, ты что плачешь?

— Нет, — Лада вытерла щёки.

— У тебя глаза мокрые.

— О печку лбом приложилась сильно, вот слёзы и потекли.

— Лбом? — Егор бросил рыбину на стол, вытер руки о штаны и тронул лоб девушки. — Шишки вроде нет. Голова не кружится?

— Нет, уже всё хорошо.

— Точно хорошо?

— Да, — Лада даже не врала, вот сейчас, когда Егор рядом стоял, снова хорошо стало, как никогда.

— Вот и славно, — Егор погладил её по щеке. — Берись за рыбу, а я стену попробую всё же выровнять.

— Егор, у тебя рука, — напомнила Лада.

— У меня две руки, — озорно улыбнулся мужчина. — Не волнуйся, я осторожнее буду.

— Егор…, — начала было Лада, но Егор остановил все возражения поцелуем.

— Ладушка моя, — прошептал он, счастливо улыбнулся и пошёл работать.

Очень скоро на улице закапал дождик, Егор работать уже не мог. Он до ужина остаться отказался и ушёл.

— А чего это Ратибор возвращался? — спросила у вынужденного вернуться в дом отца Лада.

— Забыл что‑то, — ответил Никита, внимательно глядя на дочь. — Ладушка, ты мне рассказать ничего не хочешь?

— Хочу, — Лада присела на край лавки. — Только не знаю как, папа. Мне так… так…, — она взмахнула руками, не находя слов. — Милада Егору не невеста и он… Я ему нравлюсь.

— Ещё бы ты ему не нравилась, — Никита улыбнулся и погладил дочь по щеке. — Ты же у меня самая красивая, самая хорошая.

— Только я боюсь, папочка. Боюсь что Егор, — Лада прикусила губу. — Как Любомир, — прошептала она. — Разлюбит.

— Даже думать о том не смей, — строго сказал Никита. — Слышишь меня? Наслаждайся тем что имеешь и не загадывай наперёд. Никому из людей не ведомо что впереди ждёт. Просто живи, радуйся каждому дню, но помни, что рано или поздно перед богами за всё ответ держать придётся. И при ответе этом тебе стыдно быть за жизнь свою не должно.

— Папа, — Лада протянула отцу руки.

— Хорошая ты моя, — Никита обнял её. — Всё у нас будет хорошо. Егор мужчина видный, серьёзный, ты у меня девушка что надо. Помоги вам боги. И не кликай плохое.

— Ратибору со Всемилом пока не говори, — попросила Лада. — Я сама потом скажу, ладно?

— Конечно, — пообещал ювелир.

Лада вернулась к печи, потом кормила вернувшихся со службы братьев и была необычайно молчалива, только улыбалась иногда своим мыслям. Всемил хотел было спросить что с ней, но Ратибор не дал.

— Сама всё расскажет, когда время придёт, — тихо сказал он, и Всемил послушался, хотя и удивился. Ратибор явно знал что‑то, знал и молчал. И это даже обидно было, как это он знает, а Всемил нет.

А Лада ему всё рассказала на следующее утро, когда умываться помогала.

— Ты и Егор, — Всемил усмехнулся. — Здорово. Значит, у Ставра теперь совсем шансов нет?

— У Ставра? — удивилась Лада. — Каких шансов?

— Нравишься ты Ставру, — удивлённо сказал Всемил. — Ты что, не заметила?

— Очень смешно, — с укором буркнула Лада. — Нашёл чем шутить.

— А я и не шучу. Ты ему нравишься, думаешь, чего он тут постоянно околачивается?

— Потому что вы с ним друзья.

— Ох, Лада, — Всемил вытер лицо. — Иногда ты удивительно наивной бываешь. Ставр от тебя без ума.

— Я же его коромыслом, — поражённо напомнила Лада.

— Вот с того момента и без ума, — засмеялся Всемил. — Ну да ладно, забудь про Ставра.

— Никогда у него шансов не было, — покачала головой Лада. — Он же не человек.

— И что? Сходи интереса ради в поселение кентавров, посмотри, жёны у них обычные женщины, от других ничем не отличающиеся.

— Кто тут от других не отличается? — на улицу вышел Ратибор. — Польёшь мне, Лада?

— Конечно, — Лада развела ещё воды, холодной братья у неё не умывали, по крайней мере, когда она сама им поливала.

— Представляешь, Лада не знала, что Ставру нравится.

— И ещё бы век о том не знала, — буркнула девушка и содрогнулась, вспомнив кентавра.

— Бедный Ставр, — покачал головой Всемил. — Зря ты так, он хороший.

— Ну на свете много хороших мужчин, — отфыркиваясь, заметил Ратибор.

— О Боги, ну что вы начали? Не нужен мне никто.

— Совсем никто? — Ратибор бросил на Ладу быстрый взгляд и снова подставил руки для воды.

— Никто, — тихо ответила Лада.

— Скажи ему, а не то он тебя и дальше сватать будет, — засмеялся Всемил. — Наша Лада с Егором встречаться будет, — тут же сам выпалил он. — Представляешь? Мы‑то думали, Егор к тебе ходит, а он к Ладушке. Ратибор, ну что ты молчишь?

— Умываюсь я, — Ратибор взял у Лады полотенце и вытерся. — И вообще ты мне ничего нового не открыл. Я ещё вчера знал, что они встречаются.

— Откуда? — ревниво нахмурился Всемил. — Лада только сегодня мне сказала. Или ты ему раньше меня сообщила?

— Не ревнуй, — Ратибор стукнул Всемила полотенцем. — Я вчера домой за кольчугой возвращался, тут их и застал.

— Ничего ты не застал, — Лада вспыхнула до самых ушей. — Мы по воду ходили.

— А я о чём, — согласился Ратибор. — Мне Егор так и сказал, что по воду только с тобой ходить предпочитает.

— А ты что?

— А что я? Ежели тебе благословение надо, то это скорее к Никите, но, как старший брат, я не против. Егор мужик что надо, ежели у вас всё ладно пойдёт, хорошей парой будете. И, кстати о парах, — Ратибор покашлял и смущённо потёр бородку. — Лада, могу я тебя кое о чём попросить?

— Конечно. Всемил, каша должно быть уже приготовилась, положи себе сам.

— Секреты у них, — фыркнул Всемил. — Лада, а Егор не ревнивый? — спросил он уже в дверях дома.

— Всемил, вали уже, — Ратибор кинул в брата скомканным полотенцем. — Лада, я вот о чём попросить тебя хотел, — мужчина мялся.

— Ты попроси, — сказала Лада. — Коли помочь не смогу, то так и скажу. Это между нами останется.

— Да это не тайна, — Ратибор смутился. — В общем, я хотел тебя попросить помочь одному человеку. Женщине. Она болеет, а у неё детишек трое.

— Конечно, а что сделать надо?

— Дело в том, что Вита живёт у кентавров, — выдохнув, признался Ратибор. — Её старый Повр приютил, одна она с детьми осталась, муж у неё погиб по пьяни. А сейчас она болеет тяжело. А Повр старый, а дети ещё малы сами за домом следить. Я бы сам прибрал да приготовить что помог, но у меня времени не хватает.

— Ох, — Лада вздохнула. — Ладно, скажи как найти твою Виту, я схожу приберусь.

— Она пока не моя. И покушать им приготовь что‑нибудь, — попросил Ратибор. — Повр толком готовить не умеет, дети у него одну репу едят уж неделю. Денег я тебе дам.

— Пока не твоя? — Лада улыбнулась. — И не говорил ничего.

— А сама?

— А мне пока не о чем говорить.

— Вот и мне не о чем.

— Она тебе нравится? — спросила Лада.

— Лада, не о том ты думаешь, — Ратибор смутился. — Значит, поможешь? А давай так, ты туда иди, а с продуктами я пришлю кого‑нибудь. Только скажи что надо, я сам куплю, чтобы тебе время не тратить да тяжести не таскать.

— Мяса купи, крупы, молока, — Лада перечислила ещё много чего. — Только не тяни долго, мне надо там приготовить, а потом ещё дома, вы же вечером тоже голодные придёте.

— А мы можем сами, — Ратибор счастливо улыбнулся. — Ты там помоги.

Ратибор рассказал где найти дом Повра и как только они со Всемилом ушли, а Никита заказанным украшением занялся, Лада пошла через город в поселение кентавров.

Выйдя из южных ворот города, девушка испуганно остановилась. Она кентавров поодиночке побаивалась, а тут их целая деревня была. Ну, целой в данный момент, конечно, не было, большая часть кентавров сейчас или в поле была или ещё где работала, но всё равно безлюдно в поселении не было. Носились туда–сюда молодые и маленькие кентавры, занимались своими делами их жёны и матери, изредка пробегали обычные мальчишки или девчонки.

— Ох, помоги мне, матушка Земля, — прошептала Лада. — И пошла к домику на краю посёлка. Она постучалась, и дверь ей открыл мальчишка лет десяти, чумазый и очень серьёзный.

— Здравствуй, меня Ладой зовут, — представилась девушка. — Ратибор попросил меня придти помочь маме твой. Ты ведь сын Виты?

— Да, — кивнул мальчик, внимательно рассматривая гостью. — А ты Ратибору кто?

— Сестра.

— Сестра это ладно, — кивнул паренёк и пустил девушку в дом. — Мамка болеет.

— М–да, — Лада вздохнула.

Дом был поделён на две части, в одной мебели не было, только солома пожухлая кучей навалена, а в другой стоял большой стол и лавки. На лавке у стены лежала женщина, около неё на полу игрались двое детишек, девочка лет семи и малыш лет четырёх, девочка это или мальчик понять было сложно. В доме было душно, пахло немощью и старостью.

— Мама, это сестра Ратибора, — сообщил матери старший мальчик. — Она помочь нам пришла.

— Да не надо было, — Вита приподняла голову и закашлялась.

— Ратибор сказал надо, — отрезала Лада. — Тебе лекарства какие надо?

— Да пью я, — Вита устало кивнула на кувшин на столе. — Только помогает слабо. Ты покушать детям сделай что‑нибудь, пожалуйста. А то Повр, — она снова закашлялась.

— Приготовлю, — пообещала Лада. — Ратибор обещал, что с продуктами кого‑нибудь пришлёт, а пока давайте‑ка, мои хорошие, в доме приберём, — обратилась она к детям. — Воду где брать?

— Сева, покажи, — слабо попросила Вита.

— Я наношу, — мальчишка тут же схватился за вёдра и исчез во дворе.

— А мне что делать? — спросила девочка.

— А мы с тобой давай вымоем твою… твоего…

— Это Тат, он мальчик, — улыбнулась девочка.

— Вот Тата и вымоем, а то он сильно чумазый.

Пока грелась вода Лада успела подмести дом. Она поменяла сено на стороне кентавра, вымыла малыша, а потом и старших за компанию. Тата подстригли, и он стал похож на человека, а не на домовенка. А потом Ставр принёс несколько корзин с едой.

— Лада, — он вошёл в дом, благо тут проём был шире и выше, и кентавр спокойно мог пройти. — Я вот принёс.

— Спасибо, — Лада забрала корзинку.

— Может, ещё что надо? — спросил Ставр.

— Для начала на вымытых полах не топтаться.

Кентавр смущённо попятился и задом вышел на улицу.

— Вон там, — Лада кивнула на крышу сарая, – балка сгнила, нашёл бы кого кто хозяину смог бы помочь её заменить.

— Так не проблема, сделаю.

— Сделай, — Лада вздохнула. — Коли не проблема, так чего же раньше никто не помог, — подумала она, но вслух того говорить не стала.

— Тётя Лада, кипит, — высунулась из дома дочка Виты и девушка бросилась в дом.

Хоть время было ещё и не обеденное, дети с огромным аппетитом съели по большущей миске куриного супа, а потом сели помогать пироги делать. Даже малыш, хоть и перемазался снова с ног до головы, старательно помогал. Лада не возражала. Покормив Виту и сварив той ещё отвар от кашля, она взялась варить мясо и делать начинку для пирогов. Теста Лада сделала много, готовить она намеревалась с запасом, чтобы хозяевам дома на несколько дней хватило. Правда, глянув как дети быстро растаскивают готовые пирожки, вздохнула. Похоже, ей ещё не раз придётся сюда приходить. А потом пришёл хозяин дома, старый Повр, и Лада тут же засобиралась домой.

— Ой, как пахнет у нас и чисто как, — охнул старик. — Ты кто, добрая душа?

— Это Лада, она Ратибора сестра, — важно сообщил кентавру Сева. — Она к нам на хозяйство.

— Помочь меня Ратибор попросил, — тихо ответила Лада. — Но мне идти надо, а то Ратибор сам голодным сегодня останется.

— А ты его сюда позови, — предложила девочка. — Мы накормим.

— У меня помимо Ратибора ещё отец и другой брат есть, — Лада щёлкнула малышку по носу. — Им тоже кушать хочется. Я завтра ещё прибегу, если время будет. А вы всё сразу не ешьте, а то опять голодными будете сидеть. Вечером брата вымойте снова, только не ошпарьте. Сможете?

— Сможем, — в два голоса заверили дети Ладу.

— Я помогу, — пообещал Повр.

— Вот и славно. Маму не беспокойте, пусть поспит. Если дождя нет, на улице играйте. Всё, побежала я.

— Спасибо тебе, Лада, и Ратибору спасибо от нас передай, — старый Повр вышел проводить девушку. — Сам я не умею с детьми, а Вита всё не встанет никак.

— Я ещё приду как смогу, — пообещала Лада. — Там покушать в печи на сегодня и на завтра должно хватить.

Девушка поспешила уйти, и только войдя в город, выдохнула облегчённо. Как бы не убеждала она себя, что кентавры хорошие, что никого не обижают, когда те рядом были, Ладе было не комфортно.

Вита поправлялась мелено, Лада приходила к ней через день, готовила, убирала, стирала, мыла детей. А потом шла домой и из последних сил пыталась что‑то приготовить там. А ведь ещё хотелось хоть немного погулять с Егором пока погода позволяла, но девушка так уставала, что пару раз просто засыпала, положив голову Егору на плечо. Ратибор старался помогать как мог, но служба отнимала у него много времени. И он тоже, всё чаще появлялся дома за полночь, а то и вовсе не появлялся. А потом вдруг стал приходить домой вместе с Всемилом.

— Ратибор, вы что с Витой поссорились? — спросила Лада, подобрав момент, когда Никита занимался чьей‑то пряжкой, а Всемил вышел во двор.

— Нет, — мужчина поднялся.

— Не хочешь говорить?

— Не хочу.

Девушка вздохнула, но настаивать не стала. Ратибор её беспокоил, вот уже третий день он был какой‑то молчаливо–задумчивый и грустный.

— Ратибор, тебя чего, Вита кинула? — поинтересовался Всемил, вернувшись. — Ты чего‑то который день сам не свой.

— Да, — Ратибор стукнул кулаком по столу. — Вы двое ведь не успокоитесь, пока в душу не влезете? — он вышел из дома, громко хлопнув дверью.

Лада со Всемилом удивлённо переглянулись.

— Надо его вернуть, — сказала девушка. — Нельзя ему сейчас в таком состоянии одному.

— Сидите дома, — Никита встал и, не торопясь, сложил инструменты и работу. — А ещё лучше спать ложитесь, чтобы Ратибору неловко не было, и извиняться не пришлось.

— Да на что мне его извинения? Я вообще‑то пошутить хотел, — виновато пробормотал Всемил. — Кто ж знал?

— Ложитесь, — повторил Никита, а сам накинул кафтан и вышел в ночь.

Ратибор сидел у ближайшего прудика и кидал в него комья грязи. Ювелир присел рядом и долго молчал, лишь иногда подсовывая «племяннику» то камешек, то веточку.

— Поздно уже, дядь Никита, да и погода дрянь, иди спать.

— Они не хотели тебя обидеть, — сказал Никита, и не думая уходить. — И думаю, не сговаривались. Всемил так вообще повеселить тебя хотел.

— Повеселил, — горько усмехнулся Ратибор. — Ты прости, дядь Никита, я бы хотел с кем‑нибудь поделиться, но с тобой как‑то… Неловко мне.

— Из‑за Дарены? — догадался Никита. — Ты это брось. Даренушки уж больше года как нет, а ты мужчина ещё молодой, тебе надо о себе подумать. Выбор твой меня удивил немного, всё же тяжело это отца троим деткам заменять.

— А чего ж не сказал ничего?

— Ну кто я такой, чтобы тебе указывать?

— Дядь Никит, — с укором посмотрел на мужчину Ратибор. — Указывать может и не стоит, но мнение твоё я бы выслушал. Оно всё ж полезней Всемилова было б. Ну да это всё уже не важно. Вита другого выбрала.

— Не полюбился ты ей, значит, — кивнул Никита.

— Да не в любви тут дело, — вздохнул Ратибор. — Я всего–навсего дружинник, без своего угла, а Дор лавочник. А у неё детей трое, ей о них думать надо. Только не надо говорить что мне же лучше. Ладно?

— Не буду, — кивнул Никита. — Мне жаль что так вышло.

— Мне тоже, — Ратибор кинул в пруд очередной камешек. — Время как быстро прошло, да, дядь Никит? Вот уж год как мы тут, а кажется, будто всегда в этой хибарке жили.

Никита не ответил, только губу прикусил, ему место родным не казалось, и Ратибор это понял.

— Прости.

— Это ты меня прости, — голос Никиту слушался плохо. — Зато Ладушка хорошего парня себе тут нашла.

— Точно, — согласился Ратибор. — Скоро на свадьбе гулять будем.

— Не сглазить бы, — Никита поплевал через плечо.

— Будем, — уверенно сказал Ратибор. — Егор отличный парень и он её любит, это видно.

— Видно.

— Ну, скажи уже, что Любомир тоже любил, — дружинник вздохнул.

— Не скажу. Давай загадывать наперёд не будем, — попросил Никита. — Пусть идёт как идёт.

— Пусть, — согласился Ратибор. — Только помнишь, Жар, колдун здешний, сказал что проклятие на Ладе было и он его снял. Может это из‑за него Любомир…

— Она про то не знает, и не говори.

— Мог бы и не просить, я и Всемилу ещё тогда запретил ей про проклятие рассказывать.

— Вот и славно, — Никита тяжело поднялся. — Пошли домой, Ратибор, поздно уже.

Ратибор спорить не стал, а послушно поплёлся за Никитой и с облегчением заметил что в доме было темно, только маленькая свечка догорала на столе. Лада и Всемил уже были в своих постелях, старательно делая вид что спят. Ратибор улыбнулся, этот показной сон семьи согрел ему душу. Хорошо когда есть семья, которая пусть и не очень уклюже, но всё же заботится о нём, которая за него волнуется, которая его любит. Он потрепал брата по вихрам, а потом подтянулся на печи и поцеловал Ладу в щёку.

— Спасибо тебе, Ладушка, — шепнул он.

— За что? — девушка удивлённо захлопала ресницами.

— За то что заботишься о нас, — Ратибор спрыгнул на пол. — Спокойной ночи.

— Может, и меня поцелуешь? — подал голос Всемил. — Я о тебе вроде как тоже беспокоюсь.

— Могу и тебя.

— Да ну тебя, отвали, — замахал руками Всемил.

Все засмеялись.

— Ох дети, — Никита улыбнулся. — Давайте уже спать.

— Давайте, — Ратибор раскатал свой матрас по полу, разделся и лёг.

За окном шумел осенний ветер, гнавший с гор холод и дождь, в лесу среди деревьев засыпали на зиму дриады. А в маленьком домике, приютившемся среди леса, было тепло и спокойно. Засыпал уставший за день Всемил. Чуть дольше продержался Ратибор, уснуть которому не давали грустные мысли. Потом усталость сморила Ладу, она засыпала с мыслями о любимом вперемешку с беспокойством за брата. Лишь Никита долго не мог уснуть, глядя в тёмный потолок и вспоминая город, где душа его осталась. Там, на кладбище около могилки Лебеди, дочерей и внуков.

— Сжальтесь надо мной, — в который раз молил он богов. — Заберите к себе, не в радость мне жизнь.

Но боги в который уже раз на мольбу его не отвечали, то ли не слышали, то ли рано ещё Никите было.

* * *

— Ратибор, через три дня дружину в дозор поведёшь, — сообщил утром воевода, и Ратибор вздрогнул. С той страшной ночи драконы в городе не появлялись ни разу, видать, не нашли они способа победить страшную богиню смерти и прятались, судьбу обмануть пытаясь. Ратибор зажмурился. Он уже не раз собирался рассказать обо всём Всемилу, но всё не решался. Знал он, что спасти брата не сможет, как бы не старался. Всемил убегать не станет, а попытайся он отправить его куда, потом бы не простил. Вот и не знал Ратибор, надо ли рассказывать, стоит ли ему заранее всё знать, или пусть живёт без страха.

— Что‑то не так, Ратибор? — спросил воевода. — Ехать не хочешь?

— Что ты, хочу, — Ратибор заставил себя улыбнуться. — Честь это для меня, дозор возглавить.

— И ты её оправдаешь, — уверенно сказал воевода. — А там глядишь, через пару лет моё место займёшь.

— Не загадывай, Данила, — Ратибор вздохнул. — Но за доверие спасибо.

— Иди, готовься, — воевода хлопнул дружинника по плечу. — Реши сколько народу с собой возьмёшь, кого.

Ратибор пошёл работать, но сердце у него было не на месте. Как решить сколько дружинников с собой брать? Ежели сон Лады сбудется, то много людей брать нельзя, им город защищать. А ежели это только сон? Не с десятком же на объезд ехать.

— Ратибор, Жар тебя к нему зайти просил, — дружинника нашёл один из мальцов.

— Жар? — удивился Ратибор. — Хорошо, зайду, — пообещал он и задумался. Зачем городской колдун мог его звать? Что за дело? Наверное, это по поводу дозора, — решил он, наконец. За год, что они тут жили, Ратибор сам дозор ни разу не собирал. А раньше, на старом месте, у них в городе колдуна не было.

Но Жар позвал Ратибора отнюдь не ради предстоящего отъезда. Городской колдун был не один, в доме было ещё двое мужчин.

— Здравствуй, Ратибор, — улыбнулся рыжий колдун. — Познакомься, это Пересвет, коллега мой из Белого города, а это Пётр.

— Здравы будьте, — поклонился Ратибор.

— И тебе не хворать, — отозвался Пересвет, Пётр промолчал, разглядывая дружинника.

Жена Жара подала чаю и удалилась, все молчали. Наконец Ратибор не выдержал.

— Ты меня чаю попить позвал, Жар?

— Нет, — колдун перестал улыбаться. — Пётр, мне рассказать или сам?

— Ты, — бросил Пётр и сложил руки на груди.

— Пётр дракон, — понизив голос, пояснил Жар.

— Вот как? — Ратибор посмотрел на гостя более заинтересованно. — Тебя Цер прислал?

— Нет.

— Он не очень разговорчив, — улыбнулся Жар. — Драконы вообще людей не жалуют, за исключением семьи нашего Дракона.

— Это я знаю. Вы нашли Керу?

— Они нашли, — кивнул Жар. — И способ убить её нашли.

— И? — нетерпеливо спросил Ратибор.

— Теперь надо убить, — подал голос Пересвет. — Дракон собирает своих. Надо как минимум десяток драконов.

— А драконам плевать, — отчаянно предположил Ратибор.

Пётр фыркнул.

— Им не плевать, — возразил Жар. — Просто Кера очень серьёзный соперник, одними драконами не обойтись.

— А что надо ещё?

— Не что, кто, — Жар бросил взгляд на Пересвета.

— Дракон сказал ты поможешь, — начал Пересвет. — Он сказал, ты кровно заинтересован, только…, — колдун замолчал.

— Только что? Говори, чтобы там не было, говори.

— Пламя драконов может остановить Керу, убить её, но лишь временно, — заговорил Пётр. — Потом она снова возродится. Для того чтобы убить её совсем, нужно создать две огненные пентаграммы, нужны колдуны, а ещё нужен смертный, который нанесёт Кере удар особым ножом.

— Я готов, — воскликнул Ратибор.

— Этот удар убьёт не только Керу, — Жар опустил глаза.

— Вот как? — Ратибор горько усмехнулся. — Ну что ж. Я готов. Когда?

— Сейчас, — Пересвет смотрел на дружинника с нескрываемым сочувствием. — Кера уже близко, сон твоей сестры вещим был.

— Я могу с семьёй проститься? — спросил дружинник.

— Не надо им знать, — покачал головой Жар.

— Я говорить и не собирался, просто обнять их напоследок. Да и воеводу надо предупредить, он меня за дозор главным назначил.

— Данилу я на себя беру, — сказал Жар. — У тебя полчаса на всё.

— Ратибор, — окликнул дружинника у дверей Пересвет. — Если передумаешь, ты скажи нам.

— Я не передумаю, — Ратибор стремительно пошёл к дому, но не дойдя немного остановился. Он прислонился к большой берёзе, закрыл глаза и постарался успокоить дыхание.

— Я уезжаю по поручению князя, — решил он. — Дело срочное, секретное. Да, так и скажу. А Жар потом всё расскажет. Если вернуться сможет, — мужчина открыл глаза и пошёл к домику.

— Ратибор, — Лада удивилась возвращению брата. — Забыл что?

— Нет, с поручением меня князь отправляет. Переодеться пришёл, — Ратибор вошёл в дом, мысли путались, он не знал что с собой брать. Дракон сказал нужен особый нож. А что за нож? Где его взять? Ратибор открыл сундук со своими вещами, там была его одежда и оружие, в том числе и меч Любомира. Ратибор достал его, вытащил из ножен и кивнул. Этот. Особеннее оружия у него не было. И даже если колдуны другой нож в виду имели, на последний бой он пойдёт с мечом брата.

— Ты надолго? — Лада хлопотала у печи, собирая Ратибору еды в дорогу. — Одежду сменную взял?

— Забыл, — Ратибор вздохнул.

— Ничего, я соберу, — Лада уложила еду в седельную сумку. — На сколько дней собирать?

— Не знаю я, Ладушка. Как управлюсь с делом, так и вернусь. Но много не клади, не надо.

— Как скажешь, — Лада аккуратно свернула несколько рубах и штанов и тоже уложила их в сумку. — Плащ возьми непромокаемый, — велела она. — Дожди сейчас часто.

— Конечно, — Ратибор смотрел на Ладу.

— Что? — спросила та.

— Ничего. Спасибо тебе, — он подошёл и поцеловал девушку в лоб.

— За что?

— Да за всё.

— Ратибор, ты меня пугаешь, — Лада нахмурилась.

— Глупенькая, — мужчина улыбнулся. — Ну чего пугаться‑то? Спасибо говорю за то, что собраться мне помогаешь, сам бы я забыл бы чего‑нибудь, возвращаться б пришлось, а ты всё сложила, да аккуратно. Нам со Всемилом вся дружина почитай завидует. Ни о ком так не заботятся, как ты о нас.

— Так уж и ни о ком, — Лада польщено зарделась. — Ну вроде всё. В мокром не ходи, одежду меняй, поесть не забывай, — велела она. — И возвращайся поскорее.

— Конечно, — Ратибор перекинул сумку через плечо и ещё раз поцеловал Ладу. — Береги себя тут. За Всемилом присматривай и Егору лишнего не позволяй.

— Не беспокойся о нас, — Лада улыбнулась. — Только возвращайся быстрее.

Ратибор кивнул.

— А Никита где?

— В город пошёл, скоро будет.

— Ну ладно, — Ратибор вздохнул. — Попрощайся с ним за меня.

— Обязательно, — Лада проводила брата до калитки, а когда он скрылся из виду, приложила ладони к сердцу. — Ох, — девушка прижалась к заборчику и опустилась по нему на землю. — Батюшка Небо, помоги ему. Матушка Земля, не оставь. Да что же это со мной? Не раз ведь Ратибор уже по поручению князя уезжал, — но сердце билось в груди особенно часто и в ушах гудело. Лада хотела догнать Ратибора, но встав, поняла что не сможет. Она кое‑как добралась до крыльца и без сил опустилась на ступени. Там её и нашёл отец, вернувшийся из города.

А Ратибор нашёл брата, рассказал ему ту же версию про поручение князя, велел в его отсутствии беречь Ладу и Никиту, обнял на прощание и пошёл к дому Жара.

— Ты быстро, — удивился колдун.

— А чего тянуть? — Ратибор поставил сумку у порога. — Жар, а что за нож нужен? Я тут меч Любомира принёс. Он не пойдёт?

— Нет, — покачал головой Пересвет. — Нужный нож драконы нашли, они его на место и привезут. Если все готовы, то надо трогаться. Время поджимает.

— Я готов, — Ратибор взял сумки, но потом поставил их на место. — Жар, если вернёшься…, — он замолчал.

— Всё сделаю, не волнуйся, — пообещал колдун. — И семья твоя нужды ни в чём знать не будет.

— Князь знает? — спросил Ратибор.

— Нет ещё, — колдун опустил глаза. — Но коли сегодня к вечеру не вернёмся, ему письмо моё передадут, я там всё изложил.

— Тогда в путь, — кивнул Ратибор.

Пётр резко встал из кресла, в котором сидел и пошёл из дома, а потом, не оборачиваясь, к выходу из города. Остальные поспешили следом.

В драконьем облике Пётр был чуть мельче Дракона и строение у него было другое, сидеть между его гребнями на спине было куда удобнее, правда шейные гребни были ниже и поэтому разговаривать во время полёта люди не могли, ветер нещадно хлестал их. Спасло только то, что летели совсем недолго, почитай только поднялись и почти тут же снижаться начали.

— А вот и последние, — приехавших встретил Дракон, позади него было много людей, среди них Ратибор узнал Нила и Данила. Узнал и удивился. Дракон это заметил.

— Я не смог их удержать, — со вздохом признался он.

— Конечно не смог, — Нил улыбнулся дружиннику. — Я не собираюсь дома отсиживаться.

— А стоило бы, — заметил Ратибор. — Незачем судьбу искушать.

— Уж кто бы говорил, — буркнул Данила. — Здравствуй, Ратибор.

— И тебе не хворать, — Ратибор поклонился остальным. — Это все драконы? — тихо спросил он.

— Да, — кивнул Нил. — Почти все, есть ещё парочка колдунов.

— Ты сам как? — спросил Дракон.

— Нормально. А где Кера?

— Там, — Дракон махнул рукой на видневшийся вдали постоялый двор. — Сейчас они обедать закончат и в дорогу тронутся, тут мы и встретим.

— Они? — не понял Ратибор. — Кера не одна?

— Она сейчас в человеческом облике, — пояснил Жар. — Вернее, их шестеро, будто семья, родители и четверо детей. Красивые, глаз не отвести.

— Красивые, — Ратибор вспомнил тот последний радостный день в родном городе. Вспомнил брата, который от Цветы Лесной глаз отвести не мог.

— Выехали, — крикнул кто‑то.

— Ратибор, ты готов? — Жар ту же оказался рядом. — Это последний шанс передумать.

— Они виноваты в смерти моей семьи, — Ратибор сжал зубы. — Они погубили мой город. Я готов.

— Тогда держи, — колдун вложил ему в руку нож с кривым лезвием. Ратибор такого оружия никогда не видел. Рукоять ножа была самая простая, деревянная, а вот лезвие было синим и волнистым.

— Ударить надо прямо в сердце, — рядом откуда‑то появился Цер. — Его видно будет. Сначала мы, пламя драконов заставит её принять свой истинный облик, потом вступают колдуны, а потом твой удар.

— Я не подведу, — Ратибор скинул плащ, и перехватил нож поудобнее. — А если она не изменится?

— Это будет очень плохо, — Цер вздохнул. — Все в небо, — приказал он и перекинулся.

От крыльев стремительно взмывающих драконов на дороге поднялась пыль, и оставшиеся колдуны и Ратибор закашлялись.

— Может, нам спрятаться? — спросил дружинник.

— Нет, — Жар тёр запылённые глаза. — Тут ждать будем. — Ты только нож пока спрячь, кто знает, вдруг они его учуют.

Ратибор убрал нож в ножны и стал смотрть на дорогу, от трактира шли обозы. Но на них ехали другие, незнакомые люди.

— А вдруг они личину сменили? — спросил Ратибор. — Драконы же невинных людей пожечь могут.

— Не волнуйся, — Жар сам задавался этим вопросом, но был уверен, что Керу узнает в любом облике.

Мимо проехал первый обоз, но на нём было только два человека, следом прошла ещё телега, но это тоже были не Лесные.

— Вон они, — Ратибор узнал семью Лесных издали. Они были точно такими же как тогда.

— Отойди в сторонку, — велел Жар, пусть поближе подъедут.

Ратибор послушно отошёл. Он смотрел как приближаются телеги, на первой ехал Ворон с женой и сыном, второй управлял Бунко с сёстрами. Ратибор смотрел. Люди на телегах переговаривались, улыбались, шутили. Страха не было, Ратибор знал что умрёт, но был готов к этому. Он воин, а для воина смерть в постели — позор. Дружинник смерть свою встретить должен в бою. Тут не бой, но смерть более чем достойная. Главное найти сердце. Главное ударить точно.

Ратибор видел, как едва заметные точки в небе начали расти. Драконы возвращались в определённом порядке. Когда Ворон заметил их, было уже поздно. Полыхнуло пламя сразу из десяти глоток. Заржали лошади, истошно закричали женщины, объятые пламенем, и Ратибор на секунду подумал, что они ошиблись, что это простые обычные люди, просто очень похожие, но тут вступили в дело колдуны, и через мгновение посреди дороги и пламени возникла огромная белая фигура ни то змеи, ни то червя. Драконы чуть разлетелись в стороны, но потом снова как по команде полыхнули пламенем.

— Давай, — заорал Жар. Ратибор скорее почувствовал что пора, чем услышал его. Он бросился вперёд.

— Сердце. Сердце, — стучала в голове одна единственная мысль. — Найти сердце, — он увидел его, сквозь белую кожу в одном месте просвечивало и даже билось сердце твари, но до него ещё надо было добраться. Проблема была в том, что ударить надо было спереди, при этом умудриться не быть раздавленным Карой и не попасть под огонь драконов. Ратибор уже замахнулся, но его схватили за руку и отбросили в сторону. Да так легко отбросили, будто он ребёнком был. Дружинник вскочил на ноги. Перед Керой стояли мужчина и женщина. Драконы перестали дышать огнём, колдуны поднимались с земли, отброшенные неведомой силой. Ратибор подобрал кинжал, который уронил, сжал его и снова пошёл вперёд.

— Не надо, Ратибор, — попросила женщина. — Не надо.

— Отойдите, это сама смерть.

— Я знаю, — кивнула женщина. Она была не молодая, но очень красивая. Не такая как Кара Лесная, её красота более домашняя и земная была. — Пожалей себя.

— Она брата моего сгубила, отца. Женщин сотни. Больше людей губить я ей не дам, — он бросился вперёд, но мужчина, что рядом с тварью стоял, снова легко отбросил его назад. А драконы тем временем опустились на землю и приняли человеческий облик.

— Уйди, — прорычал Ратибор и бросил взгляд на чудище. То стояло будто зачарованное, все шесть голов его качались и постанывали.

— Ратибор, — Жар положил руку на плечо дружинника, но тот руку сбросил и снова пошёл вперёд.

— Ратибор, — дорогу преградил Дракон. — Стой, не надо уже.

— Вы что отступились? Сдались?

— Ратибор…

— Она же Быстроград уничтожит. Жар, Пересвет, ну вы же люди, вам же не должно быть всё равно. Она же смерть несёт. Знаете каково это близких своих хоронить?

— Она никого больше не тронет, — впервые заговорил незнакомый мужчина. — Мы об этом позаботимся.

— Да кто вы такие? — заорал Ратибор, всё ещё не выпуская зачарованного ножа из рук и выбирая момент, чтобы свой удар сделать.

— Ты ведь брата потерял, — сказала женщина. — Ты знаешь каково это. Прости, но мы должны сестру защитить.

— Сестру? — Ратибор остановился будто вкопанный.

— Ты ещё не понял? — усмехнулся Цер. — Это Небо и Земля.

— Боги, — прошептал Пересвет, который хоть и видел, что люди это непростые, но в то, что перед ним боги, поверить боялся.

— Нет, — покачал головой Ратибор. — Не может быть. Нет, — зарычал он. — Где вы были, когда она Дарену мою убивала. И тётку Лебедь. И Лету, и Перву с Воркушей, и деток их малых. Где вы были?

— Они не вмешиваются в людские дела, — кто‑то из драконов схватил Ратибора за руки.

— Так чего же сейчас вмешались? — дружинник силился вырваться. — Эта тварь должна умереть.

— Нет, — сказал отец Небо. — Никто, даже мы не знаем что будет, если Кера умрёт. Она часть мира, подумай, что станет, если на свете не будет смерти.

— Любомир погиб, — рычал Ратибор, вырываясь. — Отец умер. Женщины. Все женщины в городе. Дети. За что?

— Прости, — мать Земля подошла и погладила его по щеке, в глазах у неё стояли слёзы. — Прости, мы растерялись, испугались, мы не знали что делать. Даже мы не смогли бы остановить Керу. Вы остановили, мы снова усыпим её. Надолго.

— Но она снова выберется, — Ратибор перестал рваться. — И снова будут умирать люди.

— Это случится не скоро и теперь мы будем следить, — Земля взяла лицо Ратибора в свои ладони.

— Значит, вы не следите за нами? — спросил Жар. — Значит зря жрецы строят храмы.

— Лада и Никитой каждый день в старый храм ходят, — тихо сказал Ратибор. — А вам всё равно?

— Не всё равно, — мать Земля всё ещё смотрела на Ратибора, и злость у того отступала, уступая место отчаянию и боли.

— Никита твой о смерти просит, мне просьбу его выполнить надо было? — спросил отец Небо и его ярко–голубые глаза сверкнули. — Или Лада, тоже о смерти просила частенько, потому что винит себя за смерть Любомира и Слава. Тоже надо было исполнить просьбу?

Ратибор сглотнул.

— Вы, люди, часто просите, много просите, но если бы я исполнял все ваши просьбы, мир давно бы населяли только звери. Потому что они не просят, они просто живут.

Ратибор закрыл глаза, ноги перестали его слушаться, и он упал бы, если б драконы, что за руки его держали, не подхватили.

— Всё будет хорошо, — мать Земля опустилась рядом с ним на колени. — Веришь?

— Заберите меня, — тихо попросил Ратибор.

— Тебе ещё рано, — женщина ласково улыбнулась, и в этой улыбке Ратибор узнал мать. — Тебе ещё жить да жить, — дружинник увидел лицо давно умершей бабушки. Потом земля ещё что‑то говорила, а он видел то мачеху свою Дару, то Дарену, то тётку Лебедь.

— Не спеши, — отец Небо положил Ратибору руку на лоб и тот отключился.

— Пусть он не вспомнит, — попросил Дракон. — Пусть всё забудет, всё что с ней связано, — он кивнул на Керу.

— И могилу перекопать его мы заставили, — добавил Данила. — Он не хотел.

— Я знаю, — Небо улыбнулся. — А вы гнева Земли не боитесь?

— Ты ведь не злишься на нас, матушка? — Нил посмотрел на богиню.

— Нет, — та ласково улыбнулась. — Вы должны были.

— Именно, — кивнул Данила. — Иначе как бы мы её остановили?

— Никак, — согласилась женщина. — Надо убрать её обратно, — повернулась она к мужу. Она взяла Небо за руку и в тот же миг белый шестиголовый червь исчез. Все вздрогнули, кто‑то не сдержался и ахнул. Через минуту боги открыли глаза и отпустили руки друг друга.

Все молчали, мать Земля ещё раз погладила Ратибора по голове и кивнула. Тут же драконы приняли свой истинный облик и взвились в небо, только четверо драконов осталось. Жар и Пересвет перенесли Ратибора к одному из них на спину, и даже когда Дракон взмыл в воздух, колдуны все пытались рассмотреть оставшихся на земле богов. А дома отнесли Ратибора в дом в городскому колдуну Жару. Проснувшись утром, Ратибор никак вспомнить не мог, с чего это он не дома ночует.

* * *

Егор зашёл домой, сбросил тулуп, снял большие валенки и, войдя в комнату, вздохнул. У матери гостила лучшая подруга Злата.

— Всем здравствовать, — кивнул Егор. — Как поживаешь, тётя Злата?

— Могла бы и лучше, — поджала губы женщина. — А ты значит, мою Миладу на девку эту пришлую поменял?

— Лада не девка, — спокойно возразил Егор. — Что у нас на ужин? — спросил он у матери. — Я голоден.

— Раньше к Ладе своей ужинать ходил, — не удержалась Феда. — А сегодня что ж тебя там кормить отказались?

— Мама, — в голосе Егора послышалось недовольство. — Я ужинаю там, где считаю нужным. У нас есть что поесть, или мне теперь в другом месте стол себе искать?

— Девка твоя…, — начал Феда.

— Она не девка, — разозлился Егор. — Хватит уже. Не можешь про Ладу спокойно говорить, вообще не говори.

— Девка твоя, — упрямо повторила женщина, — Миладу сегодня избила.

— Что?

— Что слышал, — Злата поднялась. — Пойду я, Миладушке бедной так плохо.

Егор ошарашено смотрел как уходит соседка, а потом вскочил в валенки, схватил тулуп и, одеваясь на ходу, побежал к соседнему дому. Милада сильно страдающей не выглядела, она сидела с подружками и вышивала. На щеке у неё красовался огромный синяк. Почти такой же был у одной из подружек, у второй же разбита была губа.

— Та–а–а–к, — Егор кивнул. — Это тоже Лада?

— Егор, — Милада испугалась.

— Да, это тоже твоя девка, — заявила тётка Злата. — Посмотри, что она с девочками сделала?

— А скажи мне, тётя Злата, зачем эти девочки к ней полезли, да ещё втроём? Милада, — не дождавшись ответа, повернулся он к девушке. — Ты что творишь?

— А я тебе отчёт давать не обязана, ты мне никто.

— Вот именно никто, — кивнул Егор. — Рад, что ты это помнишь, а то я уж думал, ты разговор наш прошлый забыла. Зачем ты Ладу трогаешь? Зачем сплетни про неё распускаешь?

— Егор, ты говори, да не заговаривайся, — возмутилась Злата.

— Помолчи, мать, — осадил жену хозяин дома. — Егор дело говорит, а ты, Милада, ответь, мне тоже послушать интересно, я как‑никак глава стражи княжеской.

— Папа, — возмутилась девушка. — Ты что, на её стороне?

— Я ни на чьей стороне. Только вот коли Лада сама на вас напала, как ты говоришь, что же ты ко мне сразу не пришла. Я б её арестовал.

— Не верю я в то, что Лада первой ударить могла, — воскликнул Егор. — Лада девушка умная и спокойная.

— А я значит дура? — Милада откинула вышивание. — Ты меня на эту оборванку променял, и ещё и оскорбляешь? Что в ней есть такого, чего во мне нет? Хотя дай сама угадаю, у них в городе, я слышала нравы очень свободные были, этим она тебя взяла? Юбку умеет вовремя задрать?

— Дура ты, — покачал головой Егор и вышел.

— Точно дура, — со вздохом согласился Ждан. — И хоть бы скрывать это пробовала, так нет же.

Егор запахнул тулуп посильнее и поднял воротник, он из дома без шапки выскочил, а на улице мело. Пока он шёл до домика Лады, уши разве что не звенели от холода.

— Егорушка, здравствуй, — открыл дверь мужчине Никита. — А ты чего без шапки?

— Да так, забыл надеть, — Егор потёр уши и щёки. — Лада дома, дядь Никит?

— Конечно, где ж ей ещё быть. Ты проходи, — ювелир пропустил гостя в дом.

— Здравствуй, Ладушка.

Девушка сидела в уголочке и зашивала свой полушубок, лицо у неё было исцарапано, на скуле красовался синяк.

— Егор? — Лада удивилась.

— Так, — Егор взял лицо девушки за подбородок. — Да что же это творится‑то? — зло спросил он.

— Егор, — Лада убрала руку от своего лица. — Хорошо что ты пришёл, я спросить тебя кое о чём хотела.

— Пойду за водой схожу, — Никита принялся одеваться. — А вы поговорите.

— Папа, вода до утра потерпит.

— Я схожу, — мягко возразил Никита. — Схожу. Я осторожно, не волнуйся.

— Егор, скажи, — Лада закрыла за отцом дверь и повернулась к другу. — Ты Миладе говорил, что вы больше не вместе?

— Говорил, — кивнул Егор. — Только мы вместе никогда не были.

— Она себя невестой твоей считала, — возразила Лада. — И она уверена, что это я тебя у неё увела.

— Лада, я ещё до того как с тобой встречаться начал, сказал ей и родным её, что жениться на Миладе не стану, как бы им того не хотелось, что не люблю я её.

— Так и сказал?

— Именно так. За что они тебя так? Из‑за чего вы поссорились?

— Я с ними не ссорилась, как, впрочем, и не дружила никогда, — Лада вздохнула и снова взялась за порванный тулуп. — Они сами пришли, втроём. Оскорблять начали, мол потаскуха я, с двумя мужиками живу и всё мне мало, чужих женихов увожу. А потом они побить меня решили, — Лада замолчала. — Кабы Милада одна была, я бы легко с ней справилась, но их было трое, с разных сторон напали, корзину с продуктами истоптали, — девушка замолчала.

— Ты их тоже здорово отлупила, — Егор обнял Ладу. — Мне так жаль. Я ведь правда Миладке всё объяснил.

— Значит она понять не захотела, — девушка вздохнула. — Я знаю каково ей.

— Ничего ты не знаешь, — Егор поцеловал Ладу в макушку. — Тебе со Всемилом больно было, потому что ты его любила, а Милада просто бесится, потому что ей другую предпочли. Нет у неё ко мне никаких чувств. Она вообще кроме себя никого не любит.

— Ты в этом так уверен? — Лада подняла глаза.

— Да, это просто обида. Я зайду к ней, объясню всё ещё раз.

— Не надо, — Лада отстранилась. — Ты ведь говорил, что мать совсем недавно с тобой разговаривать начала, не порти всё снова.

— Я не позволю никому тебя обижать. И за полушубок не переживай, в воскресенье будет ярмарка, я куплю тебе новый.

— Зачем новый, я этот залатаю.

— Нормально он выглядеть всё одно не будет, а раз по моей вине тебе его порвали, то я и покупать буду.

— Нет, — заявила Лада. — Сама куплю, у нас есть деньги.

— Я знаю, что есть, — Егор взял её ладони в свои. — Просто мне хочется. Прошу тебя, позволь мне его купить. Ну пожалуйста. Я чувствую себя виноватым в том, что сегодня случилось. Прошу, — прошептал Егор.

— Но…

— Нет, не так отвечаешь, — мужчина легко поцеловал Ладу в губы. — Надо сказать да, Егорушка, в воскресенье сходим и купим. Ну, скажи как надо.

— Да Егорушка, — улыбнулась Лада.

— Умница ты моя, — Егор обнял Ладу сильнее и поцеловал крепче, и дольше бы целовал, но заскрипело крыльцо, и тот, кто был за дверью, принялся сбивать снег с сапог.

— Всемил вернулся, — Лада резко отстранилась.

— О, Егор, — Всемил стряхнул шапку. — Мороз на улице, ух. А ты к нам на ужин? Лада, а что у тебя с лицом? — тут Всемил заметил синяк, нахмурился и очень недобро на гостя посмотрел.

— Всемил, ты что? Это не он, — Лада встала между мужчинами.

— А кто?

— Всемил, да я в жизни на женщину руки не поднимал, — возмутился Егор. — А уж на Ладу… Как тебе в голову прийти могло?

— Мне много чего в неё приходит, — буркнул Всемил. — Так кто?

— Не важно это, — Лада пошла к печи, чтобы поесть подать.

— Лада, я спросил кто? — повторил Всемил.

— Милада с подружками, — ответил Егор. — Я с ней потом сам разберусь.

— Уж сделай милость, — хмурясь, бросил Всемил. — А не то ей со мной говорить придётся. И я не посмотрю на то, что она девка.

— Хватит, Всемил, — попросила Лада. — Я с Миладой сама разобралась, вам в это дело вмешиваться не надо. Егорушка, поужинаешь с нами?

— С удовольствием, — Егор сел за стол.

— А вот и я, — в дом вошёл Никита. — О, Всемил вернулся, это хорошо, а то я проголодался уже.

— А что же не сказал? — покачала головой Лада. — Я бы тебя раньше покормила.

— Мне одному есть не нравится, а так все вместе, за одним столом, — Никита потёр замёрзшие руки.

Егор вернулся домой через пару часов, он бы и дольше у Лады пробыл, но Всемилу надо было рано встать, он ночной дозор ещё до зари сменял, а так как домик был крошечный, то посидеть с Ладой подольше возможности не было.

— Где тебя носили? — накинулась на мужчину мать, едва он домой вошёл. — Убежал, слова ни сказал. Да ещё и без шапки, да ещё и голодный.

— Я поужинал, — Егор разделся.

— У девки опять своей был, — всплеснула руками Феда.

— Нет, у Лады.

— Приворожила она тебя, — убеждённо сообщила Феда. — Как пить дать приворожила и продолжает зельями поить, а ты и рад. Домашняя еда тебе уж не по вкусу.

— Глупости не говори, — отмахнулся Егор. — Просто Лада готовит вкусно.

— А я, значит, не вкусно.

— И ты вкусно, но когда я туда прихожу, меня куском хлеба не попрекают.

— А я разве попрекала? — возмутилась мать Егора.

— Ты попрекала.

— Ты… ты…

— Хватит, мама, я устал и хочу спать.

— Чтобы я больше тебя около этой девки не видела, — топнула ногой Феда. — Слышишь меня?

— Лада не девка, — устало повторил Егор. — И видеть ты меня около неё будешь часто, я на ней жениться собираюсь, так что привыкай к этой мысли.

— Ты не посмеешь.

— Посмею. Я люблю её, а она любит меня.

— Ноги её в этом доме не будет.

— Само собой, — хмыкнул Егор. — Я ж не полный дурак сюда её приводить. Ты Ладу тут со свету сживёшь. Как снег сойдёт, я себе дом ставить буду.

— Фёдор, Фёдор, — кинулась Феда к мужу, когда Егор ушёл к себе. — Ты слышал что он мне сказал?

— Сложно было не услышать, — вздохнул мужчина.

— Запрети ему.

— Феда, ну как ты себе это представляешь? Он же сказал, любит он эту Ладу.

— Она нищая, она в Егора из‑за денег вцепилась.

— Федушка, у нашего Егора и кроме денег достоинств немало, его есть за что любить, и Лада не такая уж и нищенка, у неё отец ювелир. Большая беда их без дома и денег оставила, но они обживутся, поднимутся.

— Не позволю, — упрямо заявила женщина. — Весной дом начнёт ставить, пока суть да дело, раньше осени он его не построит, а за это время я девку эту от него отважу.

Но планам Феды сбыться не удалось. Через месяц, не выдержав нападок матери, Егор ушёл из дома. Жил он, конечно, не у Лады, это было бы неприлично, да и места в их доме не было, Мужчина снимал угол на окраине города. А как‑то весной, когда почти весь снег сошёл, Егор днём прибежал к Ладе.

— Ладушка, можешь со мной пойти? — спросил он.

— Случилось что? — девушка отряхнула руки от муки.

— Нет, просто показать тебе кое‑что хотел. Пошли.

— А куда мы идём, — Лада сбросила передник и поправила волосы.

— Дойдём, узнаешь, — улыбнулся мужчина. — Вот, смотри, — сказал он, когда они пришли в центр города.

— Что? — Лада завертела головой.

— Да на дом смотри, — улыбнулся Егор. — Нравится?

— Красивый, — несколько растерянно и непонимающе кивнула Лада.

— Пошли, внутри посмотришь, — мужчина открыл калитку.

— А чей это дом?

— Если тебе понравится, то будет наш, — Егор счастливо улыбнулся. — Этот дом мой отец строил, хозяева сейчас его продают. Если одобришь, я его куплю.

— Он большой, — с некоторым сомнением сказала Лада.

— Конечно, большой, а нам с тобой такой и нужен. Ну, пошли, посмотришь всё ближе.

Дом был прекрасным. Большим, светлым, уютным, к тому же его окружал большой сад и, сидя на крыльце, можно было вполне забыть, что находишься ты посреди города.

— Смотри, вот тут, мне кажется, вполне подходящая комната для мастерской твоего отца, — Егор открыл одну из дверей.

— Отца? — удивилась Лада.

— Да. Я просто подумал, ты ведь изведёшься, если он со Всемилом и Ратибором останется. Они на службе целыми днями. А тут светло и удобно, будет тут свою красоту творить. Что скажешь?

— Скажу, что ты самый лучший на свете, — прошептала Лада, и по щекам её потекли слёзы. — Я так тебя люблю, Егорушка, — Лада обняла мужчину.

— Я тебя тоже люблю. Ну, так что скажешь? Нравится тебе дом?

— Очень, — кивнула Лада.

— Тогда я его покупаю, — Егор счастливо улыбнулся. — Сегодня всё улажу, а завтра пойду к твоему отцу свататься. Ты ведь пойдёшь за меня замуж?

— Пойду, — кивнула Лада и снова заплакала.

— Ну, что же ты плачешь, ягодка моя?

— Не знаю, — девушка вытерла глаза. — От счастья, наверное.

— Не плачь, хорошая моя, не надо, — Егор притянул Ладу к себе. — Моя Ладушка, — прошептал он.

— Егорушка, — Лада погладила любимого по волосам. — Мой Егорушка.

— Ты моя? — спросил Егор.

— Твоя. Ты мой?

— Твой.

— Моя? — снова повторил Егор.

— Твоя, — беззвучно ответила Лада.

А на улице заливались трелями птицы, ярко светило солнышко и боги из чертогов своих с улыбкой наблюдали за людьми. За всеми наблюдали, но за этой парой особенно.

134

Оглавление

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * * Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg