«Мифическая Средневековия»

Надежда Башлакова Мифическая Средневековия

Часть 1: Чужой мир

Она бежала, едва сдерживая слёзы. Тонкая подошва кроссовок не спасала от острых, как лезвие ножа, камней. Повсюду были мелкий гравий и большие серые валуны. Куда ни глянь, всё тонуло в серости, и даже небо имело тёмно-серый оттенок. На всей линии мёртвого горизонта не было видно ни одного живого существа, ни одного деревца, ни одной травинки. Ни один луч солнца, казалось, не проникал сквозь завесу серости и пустоты, не ласкал своим светом грубые потрескавшиеся камни и серую иссохшуюся землю.

Девушка обернулась. Преследователей не было видно. Вокруг стояла почти неживая тишина, и лишь где-то вдалеке раздавался страшный писк, который пронизывал насквозь душу и заставляй сжиматься сердце. Виктория попыталась бежать быстрее, но силы её были на исходе. Только бы успеть до гряды скалистых гор виднеющихся на горизонте. Девушка ещё paз оглянулась и разглядела вдалеке чёрную точку, которая быстро росла, и, казалось на глазах, превращалась в огромное серое чудовище. Большие крылья лениво совершали редкие взмахи, а изо рта при крике вырывались оранжевые язычки пламени.

Вика подавила в себе приступ безотчётного страха, и с трудом сглотнула неожиданно выросший в горле комок. Сколько она не думала, а времени для раздумий у неё было не так уж много, в виду сложившихся обстоятельств, над сим необъяснимым явлением, но так и не могла понять, как она оказалась в этом непонятном пугающем мире. В свои девятнадцать лет она и подумать не могла, что драконы живут не только в сказках. А ужасные полулюди, полуящеры похитившие её, так вообще казались порождением ночного кошмара. Но, вопреки здравому смыслу, это была реальность!

Слёзы давно уже высохли грязными дорожками на покрытом царапинами лице. Страха больше не было, осталось лишь одно единственное чувство, желание выжить. Звук же между тем нарастал, становясь всё стремительней и громче. Он пугал своим грозным натиском и всё усиливающейся частотой. Виктория поняла, это конец.

* * *

Крик дракона почуявшего добычу. Дерек огляделся. Звук раздавался с востока и был очень сильным. Кто-то явно в опасности. Но кто мог решиться на такое безрассудство и оказаться на Драконьей равнине? Да еще и в сумеречное время?

Молодой человек прислушался. Писк, несомненно, приближался. Теперь Дерек уже мог даже разглядеть едва различимую точку на горизонте и ещё одну более крупную, над ней. Сомнений не оставалось, дракон преследовал свою жертву, и, по-видимому, человека. Юный воин не долго думал, и смело бросился навстречу опасности, спеша на помощь незнакомцу. Он был чёрным пятном на сером фоне пустот равнины. Чёрная рубашка, заправленная в такого же цвета штаны, скорее выделяла, чем скрывала могучие грудь и плечи молодого мужчины. Высокие, серые от песка и пыли, сапоги несколько сковывали быстроту движений. Длинный чёрный плащ, развивался на ветру, обнажая аккуратный меч, с украшенной драгоценными камнями рукояткой, висевший в ножнах на поясе. Тёмные волосы до плеч и короткая тёмная же борода делали красивое лицо юноши старше и мудрее. Большие голубые глаза, окаймлённые длинными ресницами, светились состраданием и твёрдым намерением помочь человеку, попавшему в беду. До незнакомца оставалось всего несколько метров, когда Дерек разглядел в нём женщину, что было, ещё более, невероятно. Она была так напугана, что до последнего не замечала его приближения. Понимая, что счет идет на секунды, молодой человек, подбежав к девушке, грубо схватил её за руку и резко потянул к земле, прокричав на ходу лишь:

— Садись!

Всё произошло так неожиданно, а последние часы жизни Виктории были столь странными, что она и не подумала сопротивляться. Дерек же сразу поднял полу своего плаща и, накинув капюшон на голову, приобнял девушку, скрывая её под свободной накидкой. Они стояли на коленях, прижавшись, друг к другу, в то время как крик дракона разрывал небеса прямо над их головами. Человеку не просвещённому трудно даже себе представить, как всё-таки ужасно слышать над собой хлопанье огромных крыльев и режущий слух писк. Девушка не выдержала, взглянула вверх и замерла от ужаса. Огромное чудовище зависло над ними, непонимающе мотая головой в поисках неожиданно пропавшей жертвы. Большие крылья обдавали их холодным воздухом, однако от всего тела животного, если его можно было так назвать, шел сильный жар. Изящная длинная шея держала небольшую голову, которая то и дело извергала редкий огонь, две когтистые лапы были сжаты в тугой комок, а завершал сиё произведение авангардистского искусства длинный тонкий хвост с шипом в форме наконечника стрелы на конце. Маленькие глазки гневно и непонимающе смотрели по сторонам, пытаясь найти оправдание исчезновению вожделенной добычи.

Виктория готова была закричать, но страх сковал всё её естество, сжимая сердце и не давая вздохнуть. К тому же неизвестный спаситель видимо догадался о распираемых девушку чувствах и предостерегающе крепко сжал ее руку.

Когда же дракон, по мнению парня, удалился на безопасное для них расстояние, тот ослабил хватку и опустил плащ. Оглядевшись, Дерек перевёл взгляд на девушку и протянул ей руку раскрытой ладонью вверх:

— Надо торопиться.

Незнакомка в нерешительности отступила назад. Молодой человек раздражённо качнул головой.

— Послушай, здесь на сотни миль вокруг нет доброжелательно настроенных существ. Я не знаю, кто ты и откуда здесь взялась, да и не время сейчас это выяснять. Опускаются сумерки, и у меня нет желания тратить на тебя время, — он пробежался взглядом по её вьющимся волосам цвета меди. — Скажу только одно: если хочешь выжить, доверься мне. А теперь решай сама.

Дерек развернулся и быстро зашагал в сторону высоких гор затмевающих горизонт.

Нескольких секунд Виктории вполне хватило, чтобы оценить создавшуюся ситуацию. Она быстро догнала юношу, который незаметно для неё довольно улыбнулся. Его затея удалась, хотя человеческая психология и не была его коньком. Вдалеке вновь раздался скрежещущий крик и молодой войн автоматически положил руку на рукоять меча.

— Придётся пробежаться. Сумерки почти наступили, и драконы вылетают на поиски пищи. Они быстро почуют наш след.

И взяв девушку за руку, он легонько потянул её за собой, переходя на бег.

Тень от приближающихся гор легла на них огромной чёрной тучей, грозно возвышаясь в сгущающихся сумерках. Молодым людям приходилось теперь то огибать каменные глыбы, а то и забираться на небольшие возвышенности. Дерек хорошо знал, куда им нужно идти, а Виктория беспрекословно следовала за ним, понимая, что одна вряд ли выживет в суровых условиях незнакомого мира.

Они находились на высоте уже десяти-пятнадцати метров от земли, когда Дерек резко остановился.

Отвергнув, предложенную было девушкой помощь, молодой человек начал отодвигать в сторону большой камень, на первый взгляд ничем особым не отличающийся от множества развалившихся здесь ему подобных.

Поддавшийся с большим трудом валун, открыл удивлённому взгляду Виктории узкий лаз, терявшийся в потаённой темноте.

— Залезай первая, я прямо за тобой.

Дерек отошёл в сторону, освободив девушке проход. Увидев её нерешительность, он, улыбнувшись, добавил:

— Не бойся я тебя здесь не закрою. Зачем мне это? А вот если не поторопимся, то рискуем стать драконьим ужином. Залезай же. Только будь осторожна, сама пещере находится немного ниже лаза, так что не ушибись.

Вот тогда-то Виктория и увидела в первый раз его ослепительною улыбку и лукавый огонёк голубых глаз, чего не могли скрыть от её ясного взора даже ранние сумерки. Что-то дрогнуло в юном девичьем сердце, и приятное тепло зародилось в душе. Неожиданно смутившись собственных ощущений, она скользнула в пугающую темноту и сразу же услышала сзади легкое шуршание. Парень следовал за ней.

Вдруг Виктория почувствовала, как рука соскользнула в пустоту и сантиметров через тридцать ударилась о твердый пол. Теперь девушка смогла наконец-то встать в полный рост. Встряхнув ушибленную руку, она осмотрелась, но так толком ничего и не увидела. Стояла темнота, хоть глаз выколи, и лишь смутное подобие света проникало через узенький проход, почти полностью загороженный сейчас телом ползущего по нему молодого человека. Вика решила, исследовать помещение, и двинулась вдоль холодной покрытой слизью и влагой стены, но поняла, что идти-то как раз и не куда. Пещерка представляла собой маленькую комнатку вряд ли превышающую два квадратных метра. Девушка брезгливо вытерла выпачканную о стену руку и вернулась к своему спасителю. Молодой человек, тем временем, расстелил тёплое шерстяное одеяло на холодном каменном полу, и устало опустился на него.

— Наверное, надо перекусить. Ты садись, — кивнул он девушке в сторону каменного пола, — в ногах ведь правды нет.

Виктория, хоть и не могла разглядеть его лёгкого кивка, всё же послушно присела рядом.

Дерек достал из рюкзака вяленое мясо и буханку домашнего хлеба.

— Костёр здесь не разожжешь, так что согреваться будем теплом собственных тел, прижавшись, друг к другу. — Услышав тихий женский вздох, что вероятно выражал её отношение к создавшейся ситуации, он решил, что нужно объясниться. — Ты не подумал чего, просто выбора нет. Когда опустится ночь, то значительно похолодает. Ты даже представить себе не можешь насколько, хотя кто тебя знает, может быть и можешь. Но всё ровно одеяло только одно, так что…, — он развёл руками, — остаётся, сама знаешь что.

Он протянул хранившей молчание девушке краюху чёрного хлеба и кусок сушеного мяса.

— Тебя зовут-то хоть как? Меня Дерек, Дерек фон Альбатрас.

— Виктория.

— Виктория? — Она почти видела в темноте, как он в вопросительном жесте вскинул бровь.

— Просто… Виктория.

— Ну, хорошо просто Виктория. И что же ты делаешь на Драконьей равнине? Ведь в сумерках здесь может оказаться разве что самоубийца. — Парень строго взглянул на девушку, но так ничего и не увидел во мраке.

— А ты?

— Я другое дело, я воин, а ты женщина. Так что ты тут делаешь?

— Я понятия не имею, как здесь оказалась. — Честно призналась Виктория. Дерек скорее почувствовал, чем увидел, как она пожала плечами. — Я летела из Санкт-Петербурга в Лондон по программе обмена студентами, когда самолёт начал терять высоту. Это последнее что я помню… из той жизни.

Молодой человек удивлённо уставился на девушку с забытым ужином в руках.

— Э, постой-постой. Как это ты летела? На одном из исполинских орлов, которыми пользуются волшебники? Так ты одна из них? — Пронзила его неожиданная догадка.

— Никакая я не волшебница. — Сконфужено ответила девушка. — Тем более я никогда не летала на орлах и даже не представляю себе это возможным. Я и на самолёте-то летела первый раз в жизни, да и то, как видишь неудачно.

— А что это за птица такая, са-мо-лёт? — Заинтересовался вдруг новый знакомый.

— Это не птица вовсе.

— Значит дракон?

— Тем более не дракон.

— Странно. Не птица и не дракон, а летает. Я никогда не слышал не о самолётах, не о городах с такими необычными названиями. Кстати, что оно означает.

— Ну, наш город так назван в честь великого русского императора и полководца Петра первого.

— Это хорошо, если этот человек действительно этого заслуживает, конечно.

Девушка пожала плечами.

— Наверное, заслуживает.

— И всё ж таки удивительно, что я не разу обо всём этом не слышал.

Виктория горько усмехнулась:

— Сегодня я поняла, что в нашей жизни ничему нельзя удивляться. Разве я могла, хотя бы просто подумать, что увижу самого, что ни на есть, настоящего дракона?

— Так ведь каждым хоть раз в жизни, но видел дракона…. — Дерек нахмурился. — Знаешь, ты какая-то странная!

Дерек поднял на девушку задумчивый взгляд, но вновь не смог ничего разглядеть.

— Если хочешь, я отведу тебя к Медену, — добавил он после минутного молчания. — Это наш с Дареной крестный. Он великий волшебник и моя сестра обучается у него магии. Я как раз иду их навестить. Уверен, он поможет тебе. Вот увидишь.

— Спасибо. — Виктория не выдержала и снова расплакалась. — Это так ужасно. Так ужасно очутиться вдруг в незнакомом враждебно настроенном мире. Я до сих пор не могу понять, как вообще здесь оказалась, и как умудрилась убежать от этих безобразных ящеров.

— Ящеров? Ты имеешь в виду драков, людей-драконов? — Дерек настороженно напрягся.

— Не знаю, о ком говоришь ты, но эти были точно сродни гигантским ящерицам, разве что… разве что как будто бы в человеческом обличии.

— Думаю, мы говорим об одних и тех же существах, тем более что в данный момент находимся на их территории.

— А я думала, что мы находимся на землях драконов?

— Ну и их тоже, они же одного поля яблоки. — Отмахнулся Дерек от очевидного. — Так ты действительно сбежала от них? — Спросил он недоверчиво. — Что, серьёзно?

* * *

— Когда я очнулась, — рассказывала Виктория, — то первым делом услышала разговор…

— Шевелится, Слава Отцу-дракону! А то мне уже надоело ее тащить, — прохрипел чей-то голос.

Девушка открыла глаза. Пещера, в которой она находилась, имела, по-видимому, естественное происхождение. С высоких сводчатых потолков гроздьями свисали сталактиты, а холодный каменный пол, на котором она лежала, покрывали их кровные братья, такие же острые и не приглядные сталагмиты. Холод и сырость царили в окружающей мгле, и, образованная их не стройным содружеством влажная пелена, окутывала с головы до ног. Странная и непонятная тяжесть сковывала всё тело, связывала конечности и не давала вздохнуть. Превозмогая боль и не объяснимую усталость, Виктория повернула отдающую жутким звоном голову на звук, и закричала от ужаса.

Кошмарное существо, с очертанием человеческого тела, не считая небольшого серого хвоста, в упор смотрело на неё, окаймлённое неясным сиянием факела. Голову его, вместо обычных волос, покрывали серые чешуйки, а три зелёные выпуклости над каждым глазом, заменяли, по-видимому, надбровные дуги. Глаза по форме были похожи на человеческие, но не имели ресниц. А ещё, у них был зеленоватый оттенок глазного яблока и тонкий вертикальный зрачок-разрез. Нос заменял небольшой бугорок, имеющий два продолговатых отверстия. Почти безгубый рот, скривился в насмешливой улыбке, открыв частые острые зубы.

— Чего? Не нравлюсь? Ну, что рот разинула? Не кричи, всё равно никто не услышит. — Посоветовал их обладатель, пыхнув на девушку своим зловонным дыханием.

Четырёхпалая лапа поставила на ноги упирающуюся Викторию. Тут-то она и заметила ещё двух полуящеров, стоявших чуть в стороне. Все трое были одеты в кольчуги и одинаковые телесного цвета кожаные штаны. Они мало, чем отличались друг от друга, и лишь на одном из них, был шлем с висящим на нём человеческим скальпом. Слегка обагрённые засохшей кровью, безжизненные волосы свисали длинными чёрными прядями. Когда-то, наверное, они принадлежали настоящей красавице.

От внезапного открытия, Викторию стошнило, что не очень-то понравилось её надзирателям, один из которых тут же наградил девушку грубым пинком. От неожиданности она упала, но сразу поднялась и, подгоняемая остриём копья, двинулась в сторону видневшегося в стене слабоосвещённого туннеля.

Привыкшие к полумраку глаза уже смогли различать в неровном свете смежных туннелей, имеющихся здесь в великом множестве, движущиеся тени. Значит, они были здесь не одни.

Виктория всегда обладала трезвым умом, вот и сейчас она лихорадочно пыталась найти выход из создавшегося положения. В кармане бриджей, как она помнила, у неё лежала связка ключей с маленьким сложенным ножичком в качестве брелка. Это единственное, имеющееся в её распоряжение, оружие на данный момент. Но чем оно могло помочь ей сейчас? Да и вообще что проку от мелкой безделушки? Ясно только одно: нужно выждать удобный момент, и бежать. Бежать куда угодно, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этих уродливых великанов в штанах из человеческой кожи.

— До чего же безобразны эти человеческие женщины. — Пробасил вдруг наряженный в женский скальп. — Почему бы им не быть похожими на нас?

— Не дай бог, — прошептала девушка, вновь удивляясь, что понимает их язык.

— По мне, так не такие уж они и страшные. Не зря же Отец-дракон выбрал их нам в матери, — ответил другой, пожав могучими плечами.

— Эту, наверное, заберёт себе Норк или хозяин, — вставил третий. — Она выглядит здоровой и должна родить крепких сыновей.

— Волосы у неё красивые, — печально протянул наряженный.

— Она ещё слишком молода, братьям-драконам ее скормят не скоро. Так что скальпа её, ты ещё долго не получишь.

Они продолжали разговор, не обращая внимания на почти до смерти перепуганную девушку, и говорили о ней в третьем лице, как будто её вообще не было рядом. Хотя в их понятии, вероятно, так оно и было. Кто обращает внимание на рабов, в разговоре с себе равными?

Новые потоки слёз потекли по грязным щекам, когда Виктория представила себе ту учесть, что её ожидает.

— С такими-то волосами и она будет жить. — Расстроенный голос наряженного, вывел её из задумчивого оцепенения.

Она взглянула на качающего головой ящера. "Я ещё жива, жива… и не стоит списывать себя со счетов. Я ещё повоюю".

Внезапно вокруг началась неожиданная паника, звуки которой перекрыли даже ход мыслей в её голове. Шум казалось, поглотил их целиком. Виктория не могла понять, что происходит, ящеры же будто и вовсе забыли о ней. Выбежавший из соседнего туннеля очередной уродец, мельком взглянув на девушку, беспокойно проговорил:

— Быстрее. Брат-дракон умирает. Быть беде.

Сопровождающие Виктории чуть было не последовали за скрывшимся во мраке подземелья собратом, но вовремя вспомнили о пленнице.

— Давайте свяжем её, а позже вернёмся. Не куда она не денется, — предложил наряженный, на что остальные согласно закивали.

Виктория сразу была связана по рукам и ногам, и грубо брошена на холодные камни. Ещё раз, проверив узлы, троица, во главе с наряженным, удалилась, оставив лежащую в позе зародыша девушку с холодом и страхом наедине.

Вот он тот самый долгожданный момент. Веревки до боли врезались в нежную кожу, но это уже не могло остановить получившую шанс на спасение девушку.

Несколько минут ушло только на то, чтобы достать из кармана связку ключей с заветным брелком. Дрожащими от волнения руками, Виктория вытащила лезвие ножа и принялась, в прямом смысле этого слова, пилить толстую верёвку. Слишком прочная, она с трудом поддавалась маленькому тупому лезвию. Казалось, свобода была уже близка, когда совсем рядом раздались быстрые шаги. Виктория замерла на несколько секунд, сердце бешено колотилось, руки дрожали. Но времени для страха не оставалось, и девушка с новой силой набросилась на ненавистною веревку. К счастью Виктории, звук приближающихся шагов оборвался так же неожиданно, как и появился. Она благодарила бога за отведённую беду, когда треклятая верёвка наконец-то поддалась и безжизненной нитью повисла на руке. Освободив связанные руки и ноги, Виктория слегка потёрла затёкшие конечности. Обрывки верёвки она бросила в полумрак узкого туннеля, сама же побежала в противоположную сторону.

В пустоте тёмного подземелья любой звук отдавался эхом и разносился по многочисленным входам и выходам. Лёгкие спортивные кроссовки Виктории несколько скрадывали быстрые шаги и вопреки злому эху помогали передвигаться более или менее бесшумно. Долго она бродила по мрачным коридорам, пытаясь выбраться из каменного лабиринта. Не единожды, она буквально в последний момент, едва умудрялась укрыться, как мимо пробегал кто-то из людей-ящеров.

Один раз, пытаясь скрыться от догоняющих её чьих-то торопливых шагов, девушка не заметила, как выскочила в огромную, увешанную сотнями факелов, пещеру. Множество существ, подобных её бывшим стражам, заполонили тускло освещенное помещение. И лишь одно обстоятельство помогло Виктории остаться не замеченной: взгляды всех присутствующих были устремлены на что-то, находящееся в противоположной стороне комнаты, за пределами её видимости, скрытое множеством силуэтов полуящеров. Обрадовавшись своей небывалой удаче, девушка тут же заскочила в первый попавшийся туннель. Поблуждав ещё какое-то время, она наконец-то была вознаграждена.

Яркий солнечный свет больно резанул по привыкшим, за долгие часы скитаний, к темноте глазам. Зажмурившись на несколько коротких мгновений, Виктория подставила лицо тёплым лучам солнца. Вдруг опомнившись, девушка огляделась и, не увидев ничего представляющего опасность, побежала в бескрайний простор, простирающийся на горизонте. Казалось, она бежала целую вечность, и силы её уже были на исходе. Расстилающееся над ней небо, и без того имеющее сероватый оттенок, стало быстро затягиваться беспросветной мглой. Наступали сумерки.

Она бежала, едва сдерживая слёзы. Тонкая подошва кроссовок не спасала от острых как лезвие ножа камней. Повсюду были мелкий гравий и большие серые валуны…

* * *

— Эти существа, о которых ты говоришь…. Это драки или, как их ещё называют, люди-драконы, — проговорил Дерек. — Драконья равнина это их территория, их извечный дом. В народе бытует своеобразная легенда о происхождении драков. Когда-то великий Отец-дракон полюбил человеческую женщину, похитил её и сделал своей женой. Она родила ему сына. Но женщина ему быстро наскучила, и он, просто-напросто, съел её. Таким образом, появился первый драк, то есть сын дракона и человеческой женщины. Люди-драконы верят в это, и с тех пор поклоняются Отцу-дракону. Из поколения в поколение у них рождаются только мальчики. Как и их великий отец, они похищают человеческих женщин для воспроизведения себе подобных.

Дерек замолчал, задумавшись.

— Ты веришь всему вышесказанному? — Поинтересовалась Виктория.

— Никто ещё не покидал стены их замка живым… кроме тебя, конечно. Поэтому на эту тему трудно рассуждать. Я не возьмусь утверждать, с чего всё началось, но наших женщин они, действительно, похищают.

— Это я уже поняла, — вымученно согласилась девушка, затем резко сменила тему разговора, пробежав взглядом по окружавшей их темноте. — А откуда ты знаешь об этой пещерке?

— Отец показал, когда я был ещё мальчишкой. Он у меня великий воин, — гордо произнёс молодой человек.

— А откуда знает он?

— От своего отца. Мои предки никогда не тратили время на более лёгкие пути, а проходили прямиком через Драконью равнину. Послушай Виктория, — Дерек смущенно замялся, — я знаю, что веду себя сейчас довольно неприлично и понимаю, что тебе многое хочется узнать, но уже поздно. Вставать нам придётся сразу с уходом сумерек, а это будет очень скоро. Идти придётся не одну неделю, так что давай-ка спать, а поговорим во время перехода. Ты не против?

— Конечно же, нет, я и сама устала, — девушка улеглась на тёплое одеяло и сразу почувствовала, как заботливая рука Дерека накрыла её плащом.

Странный парень, чудный и необычный, но ужасно доброжелательный.

— Спасибо тебе за всё, — прошептала она еле слышно.

— Не за что, — юноша улыбнулся. — И спокойной ночи.

— Доброй ночи.

Виктория ещё долго не могла уснуть, ощущая тепло исходящее от лежащего рядом молодого мужчины, и прислушиваясь к его ровному дыханию. В голове как в немом кино прокручивались события последних часов и мешали Морфею окутать девушку своей пеленой. Что же происходило с её жизнью за эти последние несколько часов? То ли это лишь страшный, похожий на правду сон, то ли бред её разгулявшейся буйной фантазии, а то ли и не менее буйная, свихнутая реальность. Бред. Бред. Бред. Чистейшей воды бред. Это просто не может быть правдой. Это невероятная, сумасбродная, сумасшедшая… действительность. Да или нет? Вот в чём вопрос.

Она зажмурилась, открыла глаза, снова зажмурилась. Проблема была в том, что от этого ничего не менялось, и это обстоятельство отнюдь не успокаивало. Виктория прикусила губу. Что делать? Как быть? Где искать выход из создавшейся ситуации? Вопросы не переставая прокручивались в голове один за другим, но решение при этом найдено не было. Единственный выход из всей этой кутерьмы, это отправиться куда угодно, хоть на край света, за этим незнакомым молодым человеком, к его знакомому чудотворцу, которого он так расхваливал, и попытаться вернуться домой. Это всё выглядело столь же невероятно, как и сама ситуация, в которой она оказалась, но терять последнюю надежду, ой как не хотелось. Девушка прикрыла глаза, что толку держать их открытыми, если всё равно ничего не видишь в этой кромешной, прямо-таки адской тьме. Так она и лежала в состоянии мучительного бодрствования, снедаемая беспокойными мыслями и поглощая остатки измученного разума.

Чуть позже усталость всё же начала брать своё. Веки Виктории стали слегка подрагивать и вскоре медленно опустились, отпустив её наконец-то в блаженное царство снов.

* * *

Уже две недели наши путники находились в обществе друг друга: спали бок о бок, ели от одного куска хлеба, двигались нога в ногу. Почти неделю они выбирались из кишащего драками и драконами плоскогорья, и столько же ушло на преодоление безлюдного пространства приграничной зоны. Не раз приходилось им использовать волшебный плащ-хамелеон Дерека, который снаружи подстраивался под окружающую обстановку, в то время как изнутри был совершенно прозрачен. Этот плащ, подаренный когда-то одному из предков молодого воина неизвестным теперь уже волшебником, достался ему по наследству. Даже для этого сказочного мира, он был на редкость ценной вещицей, по всей видимости, не имеющей аналога во всей Мифической Средневековии. Меч Дерека также оказался волшебным. Это был подарок Медена и, прежде чем вручить его крестнику, чародей пропитал его силой нескольких лучших воинов. Сила меча плюс годы упорных тренировок, делали Дерека непобедимым, теоретически. Отец юноши, сам потомственный лорд и великий воин, с пелёнок прививал сыну любовь к овладеванию мечом, вначале деревянным, а затем и настоящим. Если же мальчику и самому было интересно продолжение дела отца, то его сестра двойняшка Дарена, предпочла холодному оружию не менее сильное, но не столь физически ощущаемое, то есть магию. Когда-то их мать, умершая от родов двадцать три года назад, леди Матильда, тоже занималась волшебством, но так и не успела полностью отточить своё ремесло. Отец так и не оправился после преждевременной кончины жены, больше не женился и всего себя посвятил воспитанию детей. Сестра Дерека, Дарена, обучалась чародейству в Медгарде, родовом замке их крёстного, и именно туда он и направлялся, когда и повстречал Викторию. Вот что узнала о своём новом знакомом Виктория за время их совместного путешествия. Парень был не многословен, но время на то и дается, чтобы всё расставить по своим местам, позволить узнать друг о друге то, что не под силу узнать за более короткий срок. Виктория тоже успела поведать ему скудную информацию из своей более скромной биографии. Непринужденные беседы и выходящее из них совместное узнавание, а также тяготы трудного перехода через Драконью равнину, сыграли свою роль в их отношениях, позволив им чувствовать себя старыми знакомыми, ну или, по меньшей мере, новыми хорошими приятелями. В общем, заключённый между ними временный спасительный союз, грозил перерасти в долгую добрую дружбу.

* * *

— Что-то не нравится мне эта тишина, — держа руку на рукоятке меча, Дерек настороженно осмотрелся, — кажется, будто стихла не только птичья трель, но и шелест листвы затих.

— А, по-моему, ты слишком уж осторожничаешь, — с сомнением произнесла Виктория.

— Не думаю, в воздухе прямо-таки чувствуется опасность. Уж поверь мне, я не раз с ней сталкивался.

И сразу же, будто в подтверждение его слов, из глубины лесного массива раздался душераздирающий вопль, а затем крики о помощи и детский плач. Дерек вытянулся как струна, в немом напряжении поигрывая мускулами, и в нерешительности взглянул на стоявшую рядом девушку.

— Чего ты ждёшь? — Прогнала его сомнения Виктория. — Надо спешить. Кому-то, по-видимому, требуется наша помощь.

И они оба ринулись в чащу леса.

Первое что бросилось им в глаза, это пятеро драков тащивших нескольких упирающихся человечков. Вначале Виктории показалось, что это дети, но затем она разглядела у ближайшего, густую бороду и морщинистое лицо. Гномы! Что ж, несколько неожиданно, но вполне к месту. Этого и следовало ожидать, мир-то сказочный.

Внезапно выскочивший из-за кустов такой же малыш, схватил одного из двухметровых людей-драконов за ногу. Драк не стал долго думать, отшвырнув гнома, он вытащил меч и занёс его для удара. Сердце Виктории оборвалось, и она уже приготовилась к быстрой расправе, когда клинок драка получил жёсткий отпор.

За всей этой кутерьмой, девушка даже не заметила, как Дерек оказался рядом с врагом и принялся отбивать и наносить удары. Ещё двое драков, спустя мгновение, отпустили свои жертвы и набросились на нежданного заступника. Освободившаяся крошечная женщина в розовом кружевном платьице и в тон ему чепчике, тут же кинулась с кулаками на драка, который по-прежнему сжимал под рукой гнома. Крохотная девочка, брошенная на землю, заливалась слезами и растирала лицо грязными кулачками. Виктория подбежала к ребёнку и, подхватив, прижала к себе тридцатисантиметровое тельце. Двое гномов-мужчин все так же безрезультатно пытались вырваться из сдерживаемых их могучих рук.

Дереку пока удавалось уходить от наносимых ему врагами ударов, и производить, не менее сильные, свои. Хотя один из драков, уже поверженный, лежал на земле, люди-драконы оказались весьма сильными противниками, несмотря даже на то, что Дерек дрался волшебным мечом.

Вырвавшийся из крепких объятий драка молодой, с едва виднеющейся бородой, гном схватил первую попавшуюся палку и бросился с нею на врага. Но не успел он даже нанести удар, как был оглушен рукояткой меча замахнувшегося драка. Незадачливый помощник сразу осел и падая, зацепился за кольчугу своего обидчика, чем все же помог Дереку нанести противнику смертельный удар. Взревевший от ярости собрат убитого, молниеносно набросился на молодого воина, нанеся ему серьёзное ранение. Боль резко вспыхнула огненной волной, и всё тело обдало жаром. Вот когда Дерек мысленно поблагодарил отца за то, что тот научил его владеть мечом одинаково хорошо обеими руками. Перекинув меч в левую руку, молодой человек, по-прежнему, несмотря на большую потерю крови, твердо стоял на ногах. Он не только крепко держал оборону, но и смог, увернувшись от противника, точно поразить его сердце своим острым клинком. Оставшиеся драки, забыв о маленьких подземных обитателях, набросились на истекающего кровью и слабеющего на глазах человека. Вопреки жестокому ранению, лицо Дерека продолжало хранить полное бесстрастное спокойствие. Стойко перенося невыносимую боль, молодой человек продолжал, чуть менее уверенней, но всё же уворачиваться от острых лезвий мечей. Виктория наблюдала за всем происходящим, и лишь плачущая кроха на руках удерживала её от опрометчивого шага броситься на помощь другу с пустыми руками и будучи совершенно беззащитной, не имея навыка владения любым оружием, как впрочем, и его невладением.

За эти проведённые вместе две недели, Дерек стал ей очень дорог, и она неосознанно боялась его потерять. Это уже не говоря о том, что он был её единственным шансом на спасение и только лишь благодаря нему, в её душе зародилась надежда вернуться домой, оставив позади, все передряги и перипетия этого ужасного мира.

И в тот момент, когда она уже готова была кричать от горя и обиды, когда жизнь Дерека казалось, висела на волоске, когда стало совершенно очевидно, что он больше не в силах противостоять разъярённым дракам, неожиданно всё вокруг ожило, зашевелилось. Отовсюду, из-за деревьев, кустов, камней повыскакивали маленькие вооруженные человечки в крошечных доспехах. Через несколько минут, благодаря сильному натиску и численному перевесу сил, оба огромных драка были повержены. Поддерживаемый несколькими гномами, обессиленный Дерек опустился на землю. Виктория вернула ребёнка благодарной матери и присела на колени перед раненым другом.

— Всё будет хорошо, Дерек. Ты только потерпи немножко, — девушка ласково пригладила выбившуюся прядь его длинных волос.

Парень ответил ей печальной улыбкой и сразу же потерял сознание.

* * *

После стольких впечатлений полученных Викторией за прошедшие дни, её вряд ли можно было чем-то удивить. Поэтому она отреагировала вполне спокойно, когда между корнями огромного многовекового дуба, открылась маленькая дверца, и из неё показалось ещё одно морщинистое личико. Их маленький отряд тут же направился в сторону древнего дерева.

Во главе процессии шестеро гномов на огромных, на скорую руку сооруженных носилках, тащили могучее тело Дерека. Даже привыкшие к тяжёлой работе гномы с трудом несли свою ношу, отчасти, конечно, из-за неудобств возникающих при переходе в таком малогабаритном туннеле. Молодой человек всё ещё находился без сознания. На бледном его лице не было ни кровинки, зато рубашка была щедро обагрена кровью, которая уже начала запекаться.

Дальше следовала семья спасённых гномов: мать, отец и трое ребятишек. Один из которых шёл с перевязанной головой, а другому вся компания была обязана своевременным подкреплением. За ними на корточках ползла заплаканная Виктория, а замыкал процессию небольшой отряд вооруженных до зубов гномов.

Вначале слабоосвещённый ход уходил глубоко под землю, а затем резко поменял свое направление, благодаря чему ползти по нему стало намного проще. Они так долго передвигались по узкому и душному туннелю, что девушке стало казаться, будто потолки и стены начинают медленно сужаться и давить на неё. Дыхание её стало прерывистым и учащённым, когда проход неожиданно расширился по всем направлениям и вскоре превратился в высокую, в понимании гномов, пещеру, высокую настолько, что Виктория даже смогла встать в полный рост. Отсюда вело несколько входов-выходов и сопровождавшие людей гномы стали разбредаться в разных направлениях. Семейство гномов, вместе со своими спасителями, повернуло направо и девушке опять пришлось встать на корточки. Этот коридор оказался совсем коротеньким и вывел их на своеобразную площадь, посреди которой, заменяя фонтан, бил небольшой родничок. Драгоценные камни, украшающие резной бортик, тускло поблёскивали в свете, не весть, откуда бравших энергию ламп. Здесь начинался подземный город. Он весь состоял из низких туннелей и довольно-таки высоких обширных комнат. Как в последствии узнала Виктория, здесь, как и в любом другом городе, имелись свои магазины, рынок, кузница, библиотека, здание совета старейшин, а также другие казенные дома и учреждения. Все они, включая частные дома, освещались множеством фосфорических ламп. Непосредственно жилые дома были однотипными, находились за метровыми дверями и имели полтора метра в высоту. Они состояли из небольшого коридора, кухни, ванной комнаты, уборной и четырёх спальных комнат.

Все жители подземного городка мало, чем отличались друг от друга. Все они, включая женщин и подростков, носили бороды. Только если у одних они были густые и длинные, то у других редкие и едва заметные. Приютившие Викторию и Дерека гномы, были удивительно похожи на своих собратьев. Морщинистое лицо Петра почти полностью скрывалось за пышной бородой, оставляя открытыми лишь светящиеся добром глаза. Его белокурую жену Анну никак нельзя было назвать красавицей. Её длинные волосы были заплетены в две аккуратные косы, а сверху прикрыты кружевным чепчиком розового цвета. Маленький курносый носик был слишком вздёрнут вверх, уши были слегка лопоухими, подбородок, впрочем, как и у всех представительниц гномичьего прекрасного пола, покрыт редкой короткой щетинкой. Прямо скажем, она не являла собой образчик мужских мечтаний, по крайней мере, в людских понятиях, даже если не брать в расчёт разницу в росте. Правда и назвать её безобразной язык не поворачивался, так как у неё были красивые небесного цвета глаза и милая доброжелательная улыбка. Юноша, с перевязанной теперь головой, оказался подростком шестнадцати лет от роду, с густой, цвета пшеницы, щетиной. Пятидесяти сантиметровый Тедди, приведший подмогу, был точной копией своего старшего брата, только пока с гладким подбородком. Малышка Анна была всего тридцати сантиметров росту и ввиду своего детского возраста, казалась просто красавицей, хотя и в её чертах проглядывала сильная схожесть с матерью.

Вопреки бытующему мнению, гномы оказались на редкость гостеприимными и радушными хозяевами. Петр и Анна выделили молодым людям самую большую из своих комнат. Виктория отказалась поселиться отдельно, чтобы иметь возможность постоянно находиться с раненым другом, ухаживать за ним и быть в курсе его самочувствия. Поскольку во всём городе не нашлось кровати подстать гостям, Пётр предложил в срочном порядке выковать таковую, но девушка ответила отказом, сославшись на то, что они вряд ли задержатся здесь надолго. Тогда силами всех женщин города, в комнате, из множества собранных одеял, была выложена своеобразная перина, заменившая собой кровать.

В последующие дни выяснилось, что гномы были сплочённым и дружным народом, готовым всегда прийти другу на выручку. Спасение Дереком одной семьи воспринималось ими, как спасение целого народа, и все без исключения были ему благодарны. Каждый день приходил кто-нибудь из горожан, чтобы справиться о здоровье гостей, поблагодарить, а также угостить чем-нибудь вкусненьким. Виктории очень нравились новые знакомые, и она была счастлива погостить здесь подольше, если бы конечно серьёзное ранение Дерека не омрачало этого пребывания.

* * *

Только на третьи сутки Дерек пришёл в себя. Из-за большой потери крови он был очень бледен, а под глазами расплылись тёмные круги. Всё тело ломило, голова раскалывалась, бесчувственная рука и не думала ответить движением на его попытку пошевелить ею. Поняв бесполезность своих действий, молодой человек оглядел странное помещение, в котором находился, мучительно пытаясь вспомнить, что произошло, и как он здесь оказался. И тут его усталый взгляд натолкнулся на неё. Девушка мирно спала, лёжа всего в нескольких сантиметрах от него. Кружевное голубое платье, по-видимому, подаренное гномами, едва прикрывало колени, длинные волосы заплетены в две толстые, отливающие медью, косы. Дерек ещё раз отметил про себя красоту своей новой подруги. Почувствовав на себе чей-то взгляд, девушка беспокойно зашевелилась и открыла глаза. Парень по-прежнему смотрел на неё с усталой улыбкой на устах. Виктория сонно потянулась, подтянула под себя ноги и села на поджатые колени рядом с молодым человеком. Она ласково дотронулись до его лба скрывающегося под тёмными кудрями. Он был холодным.

— Жар спал. Это хорошо. — Вдруг опомнившись, она соскочила с кровати, привычно согнув голову, чтобы не удариться о низкий потолок. — Ты, наверное, голоден?

— Пожалуй, не отказался бы немного перекусить, — ответил Дерек и, словно в подтверждение его слов, желудок недовольно заурчал, заставив покрыться лицо парня лёгкой краской стыда.

Тоже слегка смутившись, Виктория незамедлительно выскользнула за дверь.

С тех пор прошло уже несколько дней. Дерек быстро шел на поправку, отпаиваемый целебными травами, заметно набирался сил, поднимался с постели, иногда даже играл с детьми. Но больше всего ребятам нравилось слушать его удивительные истории о драконах, оборотнях, волшебниках, злых и добрых, о прекрасных принцах и красавицах принцессах. Они рассаживались вокруг него и часами слушали его долгие рассказы, а то и засыпали вопросами. В общем, очень скоро Дерек стал всеобщим любимцем и обрёл верных и преданных друзей в лице всех жителей подземного городка. Виктория не отставала от своего друга и рассказывала детям и взрослым о своём мире: о машинах ездящих по земле и летающих по небу. Говорила о том, что земля круглая, а Вселенная бесконечна, о том, что люди уже побывали в космосе и даже ходили по луне. Гномы на это либо весело хихикали, либо доверчиво удивлялись и всплёскивали руками. Девушка молча улыбалась реакции гномов и иногда ловила на себе задумчивый взгляд небесно-голубых глаз.

Через несколько недель, когда Дерек почти полностью поправился, они засобирались в дорогу. К этому времени парень привел себя в порядок после болезни: подстриг волосы и подровнял бородку. По сравнению с последними неделями он выглядел свежим и подобревшим. Виктория тоже чувствовала себя отдохнувшей и счастливой, хотя ей и жаль было расставаться с новыми друзьями.

Благодарные гномы не могли отпустить людей с пустыми руками, хотя, по мнению последних они уже отплатили им вдвойне, втройне, а то и больше. Но благодарность маленького народца, похоже, была бесконечна, как и упомянутая Викторией вселенная. Пётр с товарищами подарили Виктории и Дереку по кольчуге, из тонкого, но высокопрочного материала, изготовленной только им известным способом. В каждом поселении любого народа имеются свои секреты и, неведомые посторонним, особенности, которые хранятся в строжайшей тайне.

— Примите этот дар и не смотрите что они такие лёгкие, — Пётр с гордостью протянул подарок. — В первом же бою вы узнаете их прочность.

— Мы увидели, Большой воин, — продолжил рядом стоящий гном, — что у тебя уже есть волшебник меч, поэтому мы выковали меч для твоей женщины.

Дерек и Виктория, улыбнувшись, переглянулись, услышав соответствующие выводы гномов, да и что можно было подумать, учитывая, что они спали в одной комнате и даже на одной кровати.

Откуда-то из толпы выступили два маленьких человечка, держа в руках ножны и меч, клинок которого был испещрён чёрными закорючками-рунами.

— Прими его, дева, — хором проговорили гномы, — и владей им во благо справедливости и добра.

— Спасибо вам, конечно, но ведь я им даже пользоваться не умею. — Виновато улыбнулась Виктория.

Маленькие человечки захихикали, а Пётр выступил вперёд.

— А тебе и не надо уметь им пользоваться, он сделает все сам, — гном лукаво подмигнул девушке. — Возьми, прочувствуй его тяжесть.

Все присутствующие снова захихикали. Виктория взяла в руки подаренный меч и вскрикнула от удивления. Он был совершенно лёгким, почти не ощущаемым. Девушка с улыбкой разглядывала красочный рисунок деревьев, выгравированный на рукоятке невесомого меча.

— Я его почти не ощущаю, — удивлённо воскликнула Виктория.

— Это лишь малая доля его способностей, быть легче пушинки в руках хозяина. А еще он специально подогнан именно под тебя, — объяснили гномы. — В чужих руках он станет бесполезной железякой, и будет сопротивляться, если только ты не отдашь его добровольно и от всей души.

— Большое вам всем спасибо, — девушка стала по очереди обнимать всех присутствующих гномов.

Женщины, во главе с Анной, преподнесли ей ещё один неожиданный подарок.

— Мы тут сшили тебе кое-что из одежды, а то твоё уже поизносилось, — смущённо произнесла Анна, протягивая большой тугой свёрток.

Благодарности Виктории не было предела. Она вытерла, выступившие было, слёзы, и горячо, от всего сердца, благодарила гномов, которые были на седьмом небе от счастья, что угодили новым друзьям.

Дерек и Виктория ещё раз со всеми попрощались.

— Приходите к нам ещё.

— Мы вам всегда рады. — Слышалось им вдогонку.

Людям вновь пришлось стать на корточки, прежде чем двинуться в обратном направление по тёмному узкому туннелю. Теперь, когда Дерек был в полном здравии, путь не показался Виктории таким уж долгим и мрачным, каковым он ей виделся при первом его прохождении, и вскоре они оказались снаружи.

Отойдя немного от огромного дуба, молодые люди обернулись и помахали на прощание провожавшему их Петру. Тот махнул в ответ и, с опаской оглядевшись по сторонам, скрылся в недрах земли.

Но не успели наши путники сделать и несколько шагов, как услышали чей-то окрик.

— Подождите. — Их догонял запыхавшийся юнец. Паренёк со светлой щетинкой опёрся одной рукой о дерево, а другой о колено и попытался отдышаться.

— Пришлось выйти через другой ход, чтобы остаться не замеченным, — пояснил он.

— Что-то случилось, Николас? — Забеспокоилась девушка.

— Нет, всё нормально, — гном предостерегающе поднял руку. — Фу-у-у. Просто я хотел пойти с вами.

Он затаил дыхание, что было весьма трудно сделать после пробежки, которую он себе устроил, не отводя при этом от них просящих глаз.

— Ник, но ты не можешь пойти с нами, — спокойно проговорил Дерек.

— Но, почему? Пожалуйста, возьмите меня с собой, — растроенно клянчил Николас. — Может быть, я вам ещё для чего-нибудь пригожусь.

— Я не понимаю, зачем тебе это нужно? — Удивился молодой мужчина.

— Что тут не понятного? Здесь как раз таки всё просто. Я веду скучное существование, а между тем жажду увлекательных приключений, которыми полна ваша жизнь.

Глаза юноши загорелось, тело напряглось, рука легла на рукоятку маленького меча. По всему было видно что он уже более не находится здесь, он был где-то далеко, в своих мечтах.

— С чего ты взял, что наша жизнь полна приключений? — Рассмеялся Дерек.

— Вы же знаете столько захватывающих историй.

— Истории и есть истории, Николас. Большинство я слышал ещё от своего отца, а он в свою очередь от своего. Истории всегда остаются всего лишь историями, Николас. Запомни это.

— Наша жизнь более прозаична, чем ты думаешь, — Виктория нежно коснулась его плеча. — Мы не ищем приключений. Дерек идёт навестить родных, а я просто хочу попытаться попасть назад, в свой мир.

— Даже если вы к ним не стремитесь, они всё равно ищут вас, и я хочу быть рядом в тот момент, когда вы встретитесь. — Николас ни как не хотел возвращаться с самолично сотворённых небес на землю.

— Возвращайся-ка домой, приятель, — более строго произнёс Дерек. — Не обижайся, но твоё место здесь, рядом с семьёй.

Николас обиженно надул губки и, не по-доброму сверкнув глазами, разочаровано поплёлся обратно. Меч тяжёлым грузом свободно висел на поясе, вырисовывая на земле незатейливый рисунок.

— Мне так жаль его, Дерек, — проговорила девушка, провожая гнома печальным взглядом, пока тот не скрылся из виду.

— Мы поступили правильно, и с ним всё будет в порядке. Не бери в голову.

Виктория ещё раз оглянулась, но маленького человечка нигде не было видно.

* * *

— Последнее время драки начали похищать не только человеческих женщин, но и представителей других народов обоих полов. Это обстоятельство меня очень даже беспокоит.

— Я тебя, конечно, понимаю, но меня сейчас беспокоит совсем другое. Прости, что возвращаю тебя к делам более насущным, но…. Уже несколько дней я не могу избавиться от мысли, что за нами следят. Может у меня паранойя?

— Да, пожалуй. И у этой пара… паранойи есть имя, — рассмеялся Дерек, — и я, похоже, даже знаю какое, хотя и не имею понятия, что означает само это слово.

Девушка воззрилась на него, испытывая состояние полного непонимания.

— Николас, — прокричал Дерек, обернувшись, — выходи, маленький негодник. Не стоит доводить старушку Викторию до исступления.

Не видя должного результата, молодой человек произнёс уже более строго:

— Лучше выйди по-хорошему, ведь ты уже все равно раскрыт. Кстати, ты не проголодался, а то у нас тут как раз остался лишний кусочек сыра, да и хлеб уже к концу подходит.

От последнего предложения голодному юноше было весьма трудно отказаться, и перед удивленным взором Виктории, наконец-то предстал подросток с понуро опущенной головой и виноватым взглядом голубых глаз, смотревших из-под густых нахмуренных бровей.

— А у меня хлеба ещё целая булка и больше ничего. — Тихо пробормотал он.

— Так вот кто не давал мне покоя все эти дни, — пожурила его девушка.

Дерек протянул гному его порцию обеда.

— А как ты меня раскусил? — Поинтересовался Николас, с жадностью набросившись на пищу и тщательно её пережёвывая. Один хлеб уже успел ему как-то наскучить.

— Я знал, что ты идёшь за нами с того самого момента как мы распрощались в лесу. — Молодой человек улыбнулся, поймав на себе недоумевающие взгляды друзей и, подогнув под себя одно колено, облокотился на руку. — Просто я надеялся, что тебе надоест или ты не выдержишь нашего темпа. Должен признать, я ошибался, ты оказался крепким орешком.

Николас, услышав похвалу, расплылся в довольной улыбке.

— Почему же ты мне ничего не сказал? — Возмутилась Виктория, у которой не было причин для радости.

— Не хотел лишний раз тебя беспокоить, — Дерек виновато пожал плечами.

— Да уж "не хотел беспокоить", — передразнила его девушка. — Я вся изнервничалась, прежде чем решилась спросить.

— Ну, прости меня, принцесса, — парень шутливо обнял её за плечи. — Этого больше не повторится.

— Обещаешь? — Переспросила девушка, чувствуя, как тёплая волна от его рук, растекается по всему телу.

Их взгляды пересеклись, и на несколько секунд задержались друг на друге.

— Обещаю! — Твёрдо, но чуть с хрипотцой, проговорил Дерек и слишком поспешно отдёрнул от девушки руки.

Какое-то время он задумчиво рассматривал свои ладони, будто ища на них следы ожогов от исходящего при прикосновении жара, прокашлялся и продолжил.

— Кстати, Николас, родители знают, где ты? — Вернулся он к прерванному разговору.

— Что я глупый драк что ли? — Обиженно пробурчал подросток. — Конечно они в курсе. Только не очень довольны, но это уже другой вопрос.

— Ну, слава богу, хоть до этого додумался. Что ж, раз теперь мы все в сборе и уже отобедали, то предлагаю отправиться дальше, — Дерек стукнул себя ладонями по коленям и поднялся.

Друзья последовали его примеру.

Теперь наши путники коротали время втроём. Большая часть дня проходила у них в движении, но когда опускалась темнота, и они останавливались на ночлег, то нередко упражнялись в обращении с мечом. Тренировки были просто необходимы. Если даже, искусно владеющему любым холодным оружием, Дереку, нужна была практика, то, что уже говорить о Николасе и тем более о Виктории. Ведь мало просто иметь волшебный меч, надо хоть мало-мальски уметь им пользоваться.

День проходил за днём, неделя за неделей и наши путешественники всё больше приближались к своей заветной цели. За это время они все успели подружиться и душевно сблизиться. Не думая о приличиях и условностях, друзья ели из одной посуды, спали рядышком, прижавшись, друг к другу, купались лишь в одном нижнем белье. А какие между ними сейчас могли быть условности, ведь теперь они были одной командой, одной семьёй.

Особенно сладостными были эти мгновения для Дерека и Виктории. Постоянное общение не только не тяготило молодых людей, но и будоражило сердца и заставляло трепетать тела. Что-то ласковое и тёплое вспыхивало внутри девушки каждый раз, когда Дерек ненароком касался её. Как приятно было засыпать, чувствуя его тепло, а, проснувшись утром, ощущать его горячее дыхание, ласкающее нежную кожу ее шеи. Хотелось, чтобы эта сказка длилась вечно и никогда не наступала грубая действительность. Вика часто задумывалась о том, что будет, когда они доберутся до Медгарда. Что если Меден и правда поможет ей вернуться домой? Так ли уж ей этого хочется?

Нередко об этом задумывался и Дерек. Неужели ему придётся её потерять, когда он только-только её нашёл? Он не мог допустить этого, не мог её отпустить. Ему нравилось ощущать рядом её гибкое тело, просыпаться утром и чувствовать упругую грудь под своей ладонью, как хотелось не останавливаться на достигнутом, а начать ласкать ее хрупкое тело, покрыть поцелуями каждый участок её кожи. Но, сглотнув подступивший к горлу комок и уняв ненасытное возбуждение, приходилось отнимать во сне нечаянно положенную руку от желанной плоти. С каждым днём желание в нём росло всё больше, и унимать его становилось все труднее. Видеть её купающуюся в лучах заходящего солнца или расчёсывающую свои медные вьющиеся волосы и не испытывать при этом возбуждение, идущее из глубины души, было выше его сил. Для него она была не девушкой, а чудом и не хотеть её было бы кощунством.

* * *

— Чем занимаешься? — Поинтересовался Дерек, присаживаясь рядом с Викой на холме, у которого они остановились.

— Наблюдаю закат. Красиво.

— Да красиво, — согласился парень, изучая профиль любимого лица.

Они молча сидели, задумавшись каждый о своём, а может быть и об одном и том же, и, не замечая, что всё уже давно покрылось тёмной пеленой, и на небо вышла полная луна. Свежий ночной ветер, лунные блики, искрящиеся на поверхности листьев, пение цикад, мелькание светлячков-всё это настраивало на романтический лад. Какая-то невидимая нить связывала их и непреодолимо тянула друг к другу. Девушка нетерпеливо заёрзала на месте и, искоса взглянув на Дерека, спросила просто, чтобы разрушить затянувшееся молчание.

— Где Ник?

— Когда я уходил, он ложился спать, так что должно быть спит. — Парень махнул рукой в сторону их маленького лагеря, проводив ее взглядом, и тут же застыл на месте.

Удивлённая Виктория посмотрела в том же направлении, и глаза ее расширились от ужаса.

— О, Боже, Ник.

Внизу, у подножия холма, спокойно трепетало пламя огня, обдавая теплом маленькое тельце спящего гнома. А рядом, буквально в нескольких метрах, стоял огромный чёрный волк. Зверь был просто гигантских размеров, настоящий исполин. Вика никогда в жизни не видела живого волка, тем более такого большого, и была скорее удивлена, чем напугана. Зверь почему-то тяжело дышал и с опаской оглядывался по сторонам.

Дерек тихонько взял девушку за руку.

— Вика, я не могу оставить Ника одного, но и тебя здесь одну не брошу. Идём вместе, только тихонько, без резких движений. Помни, если он один, то я легко с ним справлюсь, — прошептал он. — Пошли.

Они стали медленно спускаться с холма. Левой рукой Дерек сжимал ладонь Виктории, а правая лежала на рукоятке меча, готовая в любой момент вступить в бой.

Зверь, давно заметивший их приближение, провожал людей спокойным задумчивым взглядом, не пытаясь, напасть и, в то же время, не пытаясь скрыться. Это обстоятельство слегка насторожило молодого воина и заставило задуматься. Вдруг Николас, казавшийся до этого момента спящим, резко подскочил, держа наготове арбалет. Он взглянул на возвышающегося над ним зверя и, по-всему было видно, что гном готов спустить курок.

Подошедший Дерек, положил руку ему на плечо и произнес спокойным голосом.

— Стой, Ник. Не пори горячку. Он пока не сделал ничего плохого.

— В том-то и дело что пока, — взбунтовался гном.

— Каждое живое существо имеет право на жизнь, Ник. — Поучительно проговорил Дерек. — Не тебе решать, кому жить, а кому умереть. Если хочешь стать настоящим воином, запомни, есть два повода для убийства: либо ты голоден, либо твоя жизнь подвергается смертельной опасности. В любом другом случае убийство является бесчестным и постыдным, хотя даже и две изложенные выше причины не являются оправданием смерти. Так что, Николас, разве сейчас один из этих случаев?

— Нет, — скрежеща зубами, произнес гном, но всё же слегка расслабился, — но я всё равно буду начеку.

— Вот и молодец, — успокоился Дерек.

Волк, во время всего их разговора, переводил взгляд, с одного на другого.

Виктория, внимательно наблюдавшая за животным, тихо произнесла:

— А ведь он понимает каждое ваше слово.

После этого замечания, волк повернулся к девушке и оскалился в ужасном подобии улыбки. Виктория удивленно улыбнулась, в ответ на что, животное сделало шаг в её сторону. Николас мгновенно вскинул арбалет, но Вика мягко опустила его руку. Гном с удивлением взглянул на девушку, но промолчал.

— Кто ты? — Спросила девушка и шагнула навстречу волку. Тот не шелохнулся. Осмелев, она сделала ещё несколько шагов.

Дерек испуганно напрягся, поддался вперед, но остался стоять на месте. Виктория протянула руку и нежно прошлась по жёстким, слегка посеребренным волоскам. Волк дружелюбно потерся лохматой головой о её ладонь.

— Ты ведь не причинишь нам зла?

Зверь отрицательно мотнул головой и протяжно завыл.

— У тебя что-то случилось? — Брови Виктории сосредоточенно сошлись на переносице.

Волк отошёл на несколько шагов назад и, обернувшись, вновь печально завыл.

— Ты нас куда-то зовёшь? — Вика уже даже не удивилась, когда тот утвердительно кивнул. В этом сказочном мире столько всего удивительного, почему бы и волкам не понимать человеческую речь.

— Дерек, Ник, — девушка повернулась к друзьям, — по-моему, ему нужна наша помощь.

— Чёрта с два я ему помогу. Вики, ты, что с ума сошла, да вы что оба спятили. Посмотрите на него. У нас что, мало своих неприятностей?

— Николас так нельзя, мы просто обязаны ему помочь.

— Я бы особо не доверял какой-то блохастой псине, тем более такой огромной, — заупрямился гном.

Зверь повернулся к обидчику и в злобном оскале показал острые хищные клыки.

— Да ещё и с такими зубками, — добавил Николас, даже и, не подумав испугаться.

— Не надо его оскорблять, зная к тому же, что он тебя понимает, — с глубоким укором в голосе проговорила девушка. — Не хотелось бы тебе напоминать, но ещё пару месяцев назад, ты и сам нуждался в нашей помощи. И не известно что бы произошло с тобой и твоей семьёй, если бы тогда мы отреагировали, так как ты сейчас. Чем бы это тогда для вас закончилось?

Гном поник головой, не зная, что ответить на услышанную правду, а молчавший до этого момента Дерек произнёс:

— Она права, да и какой смысл спорить. Если кто-то попал в беду, мы просто обязаны помочь. На то мы и люди… ну и гномы.

— Вот и я о том же вам толкую битый час, — поддакнула Виктория и вновь повернулась к животному. — Ну, веди нас, друг.

Зверь опять оскалился своей незабываемой улыбкой и, развернувшись, быстрыми прыжками бросился в темноту. Троица, едва поспевая за ним, отправилась следом.

* * *

— Откуда здесь капкан? — Удивлённый Дерек осматривал тяжелый железный предмет, безжалостно зажавший в тиски лапу серой волчицы. — Снять его в принципе не сложно.

И он занялся замком, в то время как волк облизывал морду поскуливающей от боли подруги.

К тому времени как Дерек освободил животное из ловушки, Виктория уже разорвала рукав своей рубашки на тонкие полоски, а Ник принес из леса листья целебной травы. Промыв окровавленную рану, девушка обложила её исцеляющими листьями и наложила самодельный бинт. Волчица благодарно лизнула её в щёку, на что Вика потрепала зверя за загривок.

— Рана скоро заживёт, ты только в другой раз будь повнимательней.

Попрощавшись с новыми знакомыми, друзья вернулись в свой лагерь.

— Не видел никогда таких капканов, да и вообще в наших краях ими практически не пользуются. Странно всё это, — произнёс Дерек, когда они уже лежали у костра, укрывшись тёплыми одеялами.

— Мне показалось, что это работа гномов, — озадаченно ответил Николас.

— Я, если честно, тоже об этом подумал, просто не знал, как сказать, чтоб тебя не обидеть.

— А, пустяки. Но это ещё более странно, — Ник облокотившись, повернулся к другу лицом, — гномы почти никогда не изготавливают капканы, тем более такие огромные.

— Вынужден опять с тобой согласиться. По крайней мере, я об этом не слышал.

— Получается, что кто-то заставляет гномов изготавливать эти железяки. Другого ответа я не нахожу.

— Почему-то мне кажется…, нет, я даже уверен, что это происки драков.

— Не знаю как на счет гномов и капканов, — вмешалась в их диалог Виктория, — но таких здоровенных волков я еще ни разу не видела. По-моему, чему и надо удивляться, так это их размеру.

— Волков? — Хором воскликнули удивлённые молодые мужчины. — Так ты что, ещё не поняла?

— Не поняла что? — В свою очередь удивилась Виктория.

— Так ведь это же были оборотни.

* * *

— Завтра мы будем в Градэне, а оттуда до Медгарда рукой подать. — Уже завтра? — Разочаровано протянула Виктория.

— Да. Побудем там пару дней, отдохнем, а потом отправимся к Медену.

Одного взгляда, украдкой брошенного на девушку, Дереку было достаточно, чтобы понять, что он не одинок в своём разочаровании.

— Походим по магазинам, осмотрим окрестности, — продолжал парень. — Здесь множество красивых мест и я хочу, чтобы ты их увидела. Ведь возможно это твои последние дни в нашем мире.

"И я мечтаю провести их рядом с тобой, — про себя добавила Виктория, — а не в обществе гнома, волшебника и его ученицы".

Вслух же она не сказала ничего.

— У меня есть немного денег. Как приедем, купим тебе обновку.

— Нет, что ты, не надо. У меня же есть вещи подаренные Анной и её подругами. Честно говоря, думаю, я не заслужила все эти подарки, в конце концов, их семью спас ты.

— Не говори глупости, Вики. Ты заслужила их больше чем кто-либо другой, — он нежно коснулся её щеки.

Глаза молодых людей встретились, и в их душах затеплился уже знакомый огонёк. Дерек медленно опустил взгляд на губы девушки, сглотнул и, нежно прижав её к себе, приблизил свои уста к её. Он видел, как в предвкушении поцелуя, Виктория закрыла глаза и приоткрыла рот, что ещё больше будоражило и возбуждало. И в тот самый момент, когда их уста были готовы слиться в страстном поцелуе, их окликнул знакомый голос.

— Дерек, Вики, где вы?

Молодые люди отпрянули друг от друга, смущённо улыбаясь, но по-прежнему не отводя глаз. Вот тут-то и появился сам виновник их несостоявшегося поцелуя. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять чему он помешал.

— Упс, — виновато произнёс гном.

— Что-то я устала. Пойду, прилягу. — Покрытая краской смущения Виктория быстро капитулировала на своё одеяло.

— Извини, что помешал, — проговорил Николас и, с досадой махнув рукой, добавил, — эх, вечно я не вовремя.

— Да ладно, приятель, — Дерек по-дружески хлопнул маленького человечка по плечу. — От судьбы не уйдёшь или, как говорят, чему быть, того не миновать.

Он задумчиво посмотрел на лежавшую в стороне девушку. Николас понимающе покачал головой. Ох уж эта любовь! Кто-кто, а уж он в такую ловушку никогда не попадётся.

* * *

Город оказался и не городом даже, а скорее крупной деревней, по крайней мере, в понимании Виктории, которой не понаслышке знала, что такое мегаполис. Зданий, конечно, было много и почти все они были из кирпича. Здесь имелось множество различных лавок и домов. Магазины, парикмахерские, кондитерские, больница, школа, рынок, различные мастерские, кузницы были в беспорядке разбросаны по всему городу. Обо всём этом оповещали грубые деревянные вывески с надписями или изображением определённого ремесла.

Высокие статные женщины, одетые в строгие платья, рослые мускулистые мужчины — таким было основное население Градена. Хотя и здесь попадались грязные оборванные бедняки и полураздетые вульгарно-накрашенные девицы. Но их представляли единицы.

В таверне, где остановились наши путники, было всё как обычно. Грубые столы и лавки, полным-полно пьяного народа, полуголые девицы и неизменные кружки эля. Появление нашей троицы привлекло всеобщее внимание, точнее все взоры были обращены к Николасу.

Так уж повелось в этом сказочном мире, а впрочем, как и в любом другом, что разные племена и народности не очень-то ладили между собой: люди с гномами, гномы с эльфами, эльфы с оборотнями, оборотни с дриадами и так далее и тому подобное. То есть получался своеобразный круговорот вражды народов. Именно потому все взгляды сейчас были прикованы к незваному гостю, то бишь к гному.

Один здоровяк со стуком отставил кружку и, с грохотом опрокинув лавку, поднялся. Широким размашистым шагом, но, всё же немного покачиваясь, он подошёл к Нику, и беспардонно поднял его за грудки на уровень своего лица.

— Что ты тут делаешь гномичье отродье? Не всех вас недомерков ещё перебили.

Бедолага Николас отчаянно брыкался, пытаясь вырваться из крепкого захвата. Со стороны это выглядело довольно-таки комично и, как говориться, было бы даже смешно, если бы не было так грустно. Шедший впереди Дерек, резко обернулся, чем оборвал раздававшиеся редкие смешки.

— Если хочешь показать свою силу, так может, померишься ею с равным себе, а не с тем, кто в три раза тебя меньше. Или это всё на что ты способен, угрожать беззащитному малышу, милашка?

Здоровяк захрипел как разъяренный бык, глаза его сузились и налились кровью, а ноздри бешено раздувались, разве что, не выпуская клубы дыма. Со всей силой, на которую он был способен, верзила отбросил в сторону маленького человечка и, выхватив меч, с искажённым злостью лицом бросился на Дерека.

Виктория сразу подскочила к потирающему ушибленную голову гному.

— Порядок. Я в порядке, Вики, не переживай. — Ник успокаивающе поднял руку с раскрытой ладонью, но всё же тряхнул головой и слегка расширил глаза, пытаясь по-настоящему прийти в себя. — В порядке… я.

Девушка помогла ему подняться и сесть на соседнюю лавку, что он проделал медленно и с большим трудом, кривясь от боли.

В это время Дерек спокойно и без особого труда отразил нападение здоровяка и, пойдя в атаку, быстро поверг его в положение лёжа. Наклонившись к тяжело дышавшему противнику, Дерек тихо, но тоном, нетерпящим противоречий, произнес:

— Тебя мама не учила, что каждое живое существо имеет право на жизнь, и не такому как ты решать, кому жить, а кому умереть.

Развернувшись, он отошел от пыхтящего, над напрасными попытками подняться, верзилы и подошёл к друзьям.

— Как ты, приятель? — Дерек потрепал друга по плечу.

— Где-то я это всё уже слышал, — криво улыбнулся гном, морщась от болезненного прикосновения, — но и подумать, не мог, что эти слова так скоро обернуться по отношению ко мне самому.

— Не печалься, дружище. У каждого из нас есть свои взлёты и падения…. Ну…, я имею в виду в переносном смысле, — уточнил он после секундного молчания.

В таверне, между тем, восстановилась обычная атмосфера. Шум, гам, ругань, смех, громкая музыка, да стук деревянных кружек по столу, были здесь делом привычным. Никто больше не обращал на нашу троицу внимания, по крайней мере, все присутствующие усиленно старались делать безразличия вид. Вскоре к их столику подошла миловидная блондинка и, слащаво хлопая длинными ресницами, улыбнулась Дереку.

— Чего изволите, сэ-эр? — Слова были произнесены в маняще-растянутой манере, а на последнем так вообще казалось, сошёлся клином белый свет.

Девушка спокойно выслушала заказ, водя всё это время пальцем по декольте платья, если его конечно можно было назвать декольте. Её грудь, наверное, пятого размера, не вываливалась из неимоверно-глубокого выреза платья, держась разве что на честном слове. К тому же, Виктории даже в своём до безрассудства продвинутом мире, никогда ещё не приходилось видеть столь декольтированное платье, которое не скрывало даже тёмные круги сосков своей бесстыжей обладательницы. Она недовольно скривилась, заметив, как Дерек пробежался глазами по открытой пышной плоти. Что ж картина та и впрямь была соблазнительна и заслуживала мужского внимания, да только вот Виктория со своей чисто женской точкой зрения никак не могла по достоинству оценить сего зрелища. Девице же это наоборот пришлось по душе и она, мило улыбнувшись, наклонилась ближе к лицу Дерека, ещё больше демонстрируя свои прелести. Затем как бы ненароком, многообещающе пробежав по губам розовым язычком, слащаво произнесла:

— Я приготовлю Вам, наш фирменный десерт, сэ-эр, — и, многозначительно вильнув перед молодым человеком своим далеко не маленьким задом, блондинка удалилась, широко покачивая бёдрами.

Дерек сразу же перевёл взгляд на Викторию, но та сделала вид, что ничего не заметила.

Гном же напротив громко выдохнул и не менее громко прошептал, заговорщицки склонившись к Дереку:

— Ты видал, какие у неё си…. О, пардон, Виктория. Прости.

Осёкся он, но, продолжая при этом всё также восхищённо качать головой.

Девица не заставила себя долго ждать и в скором времени вернулась с полным подносом. Ставя перед Дереком его порцию, она, как бы невзначай, теранулась о его руку своей полной грудью и лукаво при этом улыбнулась.

— Мы приготовили вам три комнаты, — не без удовольствия сообщала блондинка, радуясь что, по-видимому, эту компанию ничего кроме дружбы не связывает.

— К сожалению, десерт ещё не готов, — проворковала она, надув пухленькие губки, — но я обязательно его Вам принесу… чуть позже.

И не дожидаясь ответа, пташка упорхнула. Они слышали, как у стойки, она наказала мальчишке лет восьми, после ужина проводить троицу в приготовленные для них комнаты.

Когда же через несколько минут они направились в свои спальни, Дерек неотступно чувствовал на себе томный взгляд пышнотелой блондинки.

Отведённые им покои не отличились особым убранством. Такие же, как и внизу, грубо-сколоченные, стол, табурет и кровать. Вот, пожалуй, и вся здешняя обстановка. Виктория взглянула на серую заляпанную простынь, а точнее её подобие, и брезгливо прилегла на край кровати. Что поделаешь, у неё вообще не было денег, а у Дерека после долгого пути, их было не достаточно, чтобы оплатить более дорогие апартаменты. Тяжело вздохнув, Виктория посмотрела на запертую дверь, с трудом державшуюся на ржавых петлях. Мысли её вновь вернулись к услужливой девице, которая, насколько слышала Виктория, до сих пор не появилась, хотя уже давно перевалило за полночь. Девушка перевернулась на спину, занимая при этом всё туже минимальную площадь, маленький кулачёк со злостью опустился на грязную поверхность постели. Господи, что же с ней происходит? Почему же слезы предательски наворачиваются на глаза, когда она вспоминает, о безнравственной блондинке и Дереке? Почему же так хочется вцепиться в волосы этой трактирной красавице, хочется выцарапать глаза, которые так по-хозяйски оценивают её друга?

Вдруг, сквозь доносившийся снизу шум, Виктория отчётливо различила лёгкие крадущиеся шаги и тихий стук в соседнюю дверь. Не выдержав, она горько разрыдалась. Почему? Почему? Да что значат все эти "почему", если в сердце уже несколько месяцев живёт любовь.

* * *

Дерек услышал лёгкий звук. Кто-то стучал в его дверь. Неужели она? Перед мысленным взором сразу возник образ желанной девушки. Неуклюже, до конца ещё не проснувшись, он поднялся с постели и, пригладив волосы и одежду, откинул в сторону крючок.

— Войдите.

Дверь распахнулась и на пороге, в лучах дрожащей свечи, появилась она. Сердце парня бешено заколотилось, когда он увидел вошедшую женщину, но уже через несколько секунд стук резко оборвался, когда он понял, кто именно стоит перед ним.

Бархатный голосок тихо произнёс:

— А вот и обещанный десерт.

Одно плавное, но точное движение и платье бесформенной тканью скользнуло на пол. Дерек окинул её тело пронзительным взглядом и сделал соответствующие выводы. Да, она была безупречна. Симпатичное лицо, изящная шея, высокая полная грудь с манящими острыми сосками, тонкая талия, пышные бёдра и светлый треугольник на стыке ног, обещающий подарить массу наслаждений. Стройные ноги перешагнули через лежащую тряпицу, и сделали несколько шагов по направлению к нему. Во время этого лёгкого движения её грудь соблазнительно колыхалась, задорно подмигивая розовыми окончаниями, и не позволяя оставаться равнодушным. Девушка страстно обхватила ладонями свои груди и, прочертив руками дорожку до заманчивого треугольника внизу, нежно приласкала своё тело. Ресницы её вздрогнули и опустились, а с уст при этом сорвался томный стон. Полуоткрытые губы растянулись в загадочной улыбке.

— Не хочешь откусить кусочек? — Она игриво щёлкнула беленькими зубками профессиональной хищницы.

Дерек этого уже не замечал. Перед его взором предстал образ другой улыбающейся красавицы, более хрупкой и невинной. Пересилив бешеное возбуждение, молодой человек произнёс строгим, не терпящим возражений голосом:

— Извините, что я возможно Вас обнадёжил. Я люблю другую и именно её ожидал увидеть, впуская Вас. Поэтому не могли бы Вы покинуть оплаченную мной комнату.

Девушка вздрогнула как от удара, но, всё же собравшись с собой, решительно улыбнулась и, сделав последний шаг, прижалась к молодому мужчине обнажённым телом. Дерек почувствовал через тонкую ткань рубашки упругую девичью грудь и с трудом успел увернуться от открытых для поцелуя губ. Нетвёрдой походкой он подошёл к двери и отворил ее, затем поднял с пола платье и протянул растерянной блондинке.

— Девушка, я прощу Вас уйти из моей комнаты…. Немедленно.

Оторопев на мгновение, она вырвала из его рук платье и, моментально накинув его на себя, высоко подняв голову, гордо прошествовала мимо Дерека.

Как только за ней захлопнулась дверь, девушка, шлёпая по полу голыми ногами, бросилась по коридору, не в силах сдержать непрошенные слёзы.

Так её ещё никогда не унижали. Чтобы ей отказал мужчина, которому она сама себя предложила! Да быть такого не может. Никто не смеет с ней так обращаться. Никто. Что ж ничего. Ничего. Она ему отомстит, обязательно отомстит.

Быстрым шагом, отойдя от двери, Дерек резко распахнул окно, пытаясь прохладой и свежим воздухом прогнать сводящее с ума желание. Последние несколько минут были тяжёлым испытанием для его тела и духа. Отказаться от плотских утех с бесспорно красивой и, несомненно, распутной женщиной? Разве это не безумие? Не каждый молодой мужчина, да, пожалуй, и не молодой тоже, поступил бы аналогично в данной ситуации. К тому же не плохо было бы снять напряжение, накопившееся за последние тяжёлые месяцы, да и удовольствие в нашей жизни никогда не бывает излишним.

Дерек по пояс высунулся из открытого окна, сейчас он не был так решительно настроен, как несколько минут тому назад. Его душу терзали смутные сомнения, а правильно ли он поступил, когда так стремительно и бесповоротно открыл дверь перед прекрасно сложенной обнажённой блондинкой, и так же скоро захлопнул её с твёрдым намерением выкинуть чудесное видение из головы и других, менее сговорчивых, частей тела.

* * *

Виктория стояла, прижавшись к двери. Комната Дерека находилась через стенку от её, и она слышала почти каждое слово, поэтому легко могла себе представить, что именно там произошло.

Когда же быстрые шаги за дверью стихли, девушка вернулась на кровать. Её необузданной радости не было предела. Но чему она радуется? Ведь между ними всё равно не может быть ничего общего. Они же чужие, из разных миров: он часть этой жизни, а она потерянная в пространстве и времени. Что ж, это была веская причина для раздумий, но всё же она не помешала ей ощутить прилив неописуемого счастья, вопреки твёрдому разуму и здравому смыслу. Виктория глубоко вздохнула и сладко потянулась. Настроение стремительно приходило в норму. А денёк-то оказался не таким уж и плохим, как казалось вначале, а полночь так и вовсе не только развеяла её страшные опасения, но и разбила в пух и прах её потаённые страхи. Хотя, возможно это было не совсем то, что ей на самом деле требовалось.

В любом случае этой ночью она спала спокойно и глубоко, с довольной улыбкой на устах.

Чего нельзя было сказать о Дереке. Всю беспокойную ночь его мучило непреодолимое желание, сжигая изнутри и не давая заснуть. Он постоянно ворочался и, вспоминая блондинку, представлял на её месте свою медноволосую красавицу.

* * *

Облачившись поутру в свою обычную походную одежду, Дерек постучал в дверь Виктории. Девушка выглядела на удивление отдохнувшей и счастливой. Увидев друга, она поднялась на цыпочки и чмокнула его в щёку. Глаза её сияли.

— Пойдем, погуляем.

Не дожидаясь ответа, она вставила свою руку в его. Дерек нежно поднял маленькую девичью ладонь и поцеловал её в тыльную сторону, при этом, всё ещё не справившись с удивлением охватившем его при виде её необъяснимо радостного лица. В ответ Виктория засияла ещё больше. Дерек довольно улыбнулся, хоть кто-то в это утро бодр и весел.

Беззаботно болтая, они прошли по длинному коридору, спустились по крутой лестнице и, полавировав между грубой мебелью, оказались на оживлённой улице. Они даже не заметили, как за ними внимательно следила пара небесно-голубых глаз. Они-то не заметили, зато она теперь знала, кого винить в своём любовном поражении.

— Ой, мы совсем забыли про Ника, — виновато произнесла Вика, резко остановившись и прикрыв рот ладонью.

— Всё нормально, — успокоил подругу Дерек. — Он заходил пару часов назад и сказал, что хочет осмотреть местные леса и ознакомиться с их обитателями. Прежде он никогда не бывал так далеко от дома, и я могу понять его интерес. А куда пойдём мы? По магазинам?

— Честно говоря, я тоже не прочь прогуляться с тобой по лесу. Помнится, кто-то грозился показать мне здешние окрестности.

— Ну, что ж последуем примеру Николаса и ознакомимся с местной флорой и фауной.

— Я полностью "за", — улыбнулась девушка.

— А знаешь, здесь недалеко есть замечательный водопад.

— Ты шутишь? — Недоверчиво проговорила девушка. — Я никогда не видела водопад вживую.

— Нет, это ты, наверное, шутишь.

Весело беседуя, они прошли по выложенным булыжником мостовым и свернули в сторону леса. Пройдя ещё какое-то время между хвойными и лиственными красавицами — лес был смешанным — они вышли к небольшой лесной речушке и двинулись вдоль неё против течения.

— Какой удивительный запах, — Виктория с наслаждением втянула наполненный ароматами воздух.

— Пахнет деревьями, цветами и свежестью, — продолжил Дерек.

Они шли уже довольно долго, когда Дерек вдруг неловко замялся и в нерешительности спросил.

— Вики, я тебя никогда не спрашивал…, но мне очень хотелось бы знать…. Тебя кто-нибудь ждёт там, в твоём мире?

Девушка вопросительно взглянула на друга.

— Я имею в виду мужчину, — пояснил парень.

Виктория, почему-то смутившись, отвела глаза и покачала головой.

— Нет. — Она нагнулась и сорвала какой-то розовый цветочек, издававший магнетический сладостный аромат.

Это одно единственное слово очень обрадовало молодого человека, и он на глазах повеселел.

— Слышишь, Вики? — Дерек поднял указательный палец, к чему-то прислушиваясь. — Это шум водопада. Насколько я понял, тебе не приходилось купаться в его брызгах?

— Нет. — Виктория никак не могла решить, кивнуть ли ей в знак согласия или отрицательно покачать головой, потому лишь просто пожала плечами.

— Ничего, всё когда-то бывает в первый раз. Ведь так? Пошли, вода холодная, но это даже бодрит, — он схватил её за руку и, весело смеясь, они побежали навстречу чему-то новому и удивительному.

И вот они уже вышли к небольшой заводи, а скорее даже к совсем маленькой, и у девушки дух перехватило от восхищения.

Да, это, безусловно, было бесподобное зрелище. Водопад был небольшой, три-четыре метра в высоту. Ниспадающие потоки воды ударялись о прозрачную водную гладь и рассыпались на мелкие брызги. Молодые люди, не стесняясь, разделись до нижнего белья, им это было не впервой. Войдя в воду, девушка быстро отдернула ногу.

— Ой, холодная.

— Я тебя предупреждал, — засмеялся Дерек и, разбежавшись, прыгнул в воду, уйдя в неё с головой.

Нырять Виктория не умела, но всё же последовала примеру своего друга и, разогнавшись, полностью погрузилась в искрящуюся водную гладь.

— Ну, как, бодрит? — Парень по-прежнему весело улыбался.

— Да уж, это точно. — Скептически произнесла девушка, стуча зубами в такт своей общей дрожи.

Совладав с холодом, она поплыла к самому водопаду, туда, где ледяная вода, рассекая воздух, падала ниц.

— Ничего, скоро привыкнешь.

Виктория пропустила его слова мимо ушей, так как нашла кое-что более интересное.

— Дерек, смотри, здесь можно проплыть прямо под водопадом.

Молодой человек догнал её и, затаив дыхание, произнёс:

— Как здесь красиво!

— Да.

Вика заворожено смотрела по сторонам. Никогда невидящей ранее живого водопада девушке, тем более не приходилось находиться в его чреве. Теперь они стояли в самом центре всего этого великолепия. С одной стороны, искрясь в лучах солнца, падали струи воды, с другой возвышалась каменная стена, плавно переходящая в потолок, который нависал над ними. И именно оттуда в свою очередь спадали эти самые потоки воды. Стоя по щиколотку в холодной воде, они чувствовали под ногами крупный речной песок. А в тех местах, где не было воды, и в тоже время проникали солнечные лучи, виднелась весёлая зелёная травка.

— Какой здесь влажный воздух и такая приятная прохлада.

Виктория мягкой поступью направилась к живому изумрудному ковру, когда услышала сзади громкий всплеск. Резко обернувшись, она увидела лишь расплывы на ещё недавно гладкой водной поверхности. Дерека нигде не было видно.

— Дерек, Дерек. Где ты?

Девушка с опаской вошла в воду. Когда та доходила Виктории уже до пояса, за спиной у девушки вновь раздался лёгкий шум. Она, вздрогнув, резко развернулась, и прямиком угодила в объятья улыбающегося Дерека.

— Как ты меня напугал, Дерек! — Взволновано проговорила Виктория и, разозлившись на его беззаботный смех, легонько толкнула парня в грудь.

Тот сделал вид, что падает.

— Дерек! — Строго прикрикнула на него Вика.

— Чего ты так испугалась? — Не унимался он, продолжая весело улыбаться. — Куда я денусь?

— Куда? Куда? Ужастиков мало смотрел?

— Чего? — Дерек непонимающе приподнял бровь, при звуке незнакомого слова. Вообще-то он уже давно привык, что Виктория нет-нет, да выдавала что-нибудь новенькое. Это было даже несколько увлекательно, так как она почти всегда объясняла значение того или иного слова или выражения, а учиться, как говорится никогда не поздно.

— Ладно, проехали.

— Куда поехали?

Вот когда пришла очередь улыбнуться и Виктории. Но весёлость быстро начала отступать и на её место нахлынуло другое, не менее сильное чувство. Они несколько секунд, а может минут, а может и целую вечность, смотрели друг другу в глаза, не в силах пошевелиться.

— Наверное, нам уже пора, — неуверенно произнёс Дерек, но по-прежнему оставался стоять на том же месте. Взгляд его неожиданно потемневших глаз медленно переместился на полные девичьи губы.

— Да, наверное, пора, — согласилась Виктория, но вместо того чтобы отступить, сделала шаг к нему навстречу.

Дерек протянул руки и обхватил ладонями её лицо, затем наклонился и, притянув к себе девушку, нежно поцеловал. Поцелуй вначале бывший лёгким, становился всё более страстным и настойчивым.

Нехотя молодой человек оторвался от её уст и прошептал:

— Виктория, если ты сейчас остановишь меня, я пойму.

— Тшшш, — девушка мягко приложила указательный палец к его губам и улыбнулась.

Дерек аккуратно подхватил её на руки и не менее нежно опустил на молодую зелёную поросль. Он снова припал к её губам, в то время как руки исследовали тело. Виктория неумело отвечала на поцелуй, гладя широкие плечи, могучую грудь и плоский живот, ощущая, как тело его напрягается под её ладонями. Молодой человек обнажил её грудь, не отрывая при том взора от её глаз. Затем взгляд его скользнул ниже, прошёлся по распухшим от поцелуев розовым губам, по изящной тонкой шее и остановился на небольшой аккуратной груди. Он поцеловал девушку сначала в губы, затем, следуя по проложенному глазами маршруту, в шею, а потом, достигнув одной из своей заветной цели, обхватил губами маленький сосок, лаская рукой вторую грудь. Тяжело дыша, Виктория выгнула спину и вцепилась в его длинные волосы. Через пару минут сладостного наслаждения, Дерек слегка отстранился от девушки, разделся сам и помог ей избавиться от единственной оставшейся на ней вещи.

Он окинул Викторию взглядом полным желания и прошептал:

— Какая же ты красивая!

Почувствовав от его слов сильное смущение, девушка попыталась хоть как-то прикрыть свою наготу. Дерек остановил подругу, взяв её руки в свои. И слегка наклонившись, снова поцеловал её в шею. Он ласкал и ласкал её тело, доводя до исступления. Для них обоих это были долгожданные минуты счастья, и они хотели продлить их как можно дольше.

Некоторое время спустя, когда, уже успокоившись, они лежали в объятиях друг друга, Дерек шепнул ей на ушко:

— Если бы ты только знала, как давно я мечтал об этом. Сколько бессонных ночей провёл, ощущая рядом твоё тёплое податливое тело. Я просто бредил тобой.

— Ну и как, я оправдала твои ожидания? — Виктория ласково потёрлась щекой о твёрдую мужскую грудь.

— Ты превзошла их. — Ответил влюблённый воин и поцеловал её в кончик носа.

— Дерек…, — заговорила Виктория, приподнявшись на локте, но, взглянув на него, замешкалась, опустила глаза и только тихо произнесла. — Нам, наверное, нужно идти.

— Пожалуй, — нехотя согласился молодой человек. Он встал сам и помог подняться девушке.

— Я никогда не забуду сегодняшний день, окружающую нас красоту и самое главное, конечно, тебя.

— И я тоже, Дерек.

Парень жадно поцеловал девушку и, улыбнувшись, произнёс:

— Что-то я проголодался.

Держась за руки, они вернулись на берег, слегка обсохли, подставив тела под ласковые лучи летнего солнышка, и стали собираться в обратную дорогу. Облачаясь в свою скромную одежду, они помогали друг другу в этом нелёгком труде, становясь от этого ещё более счастливее и ближе. Дерек вновь взял Викторию за руку и, разговаривая и смеясь, они направились обратно в таверну.

* * *

— Ребята, я ошибаюсь, или между вами, действительно, что-то произошло? У меня такое чувство, будто я что-то пропустил. — Подозрительно спросил Николас за обедом.

Виктория и Дерек переглянулись, лукаво улыбнувшись.

— Ну да ладно, ваше дело. Кстати, Дерек, что-то сегодня не видно твоей подружки с большими си…. Пардон, с далеко немаленьким бюстом, — отметил гном, как всегда с голодным остервенением пережёвывая кусок хлеба.

— Ну, для начала, она мне не подружка. — Парень с опаской взглянул на пытающуюся выглядеть беззаботно Викторию. Да, актриса из неё никакая. — А вообще, может быть у неё выходной.

— А может, ты её просто чем-то обидел, — гном лукаво подмигнул. — В этой дыре чертовски тонкие стены.

Дерек несколько смутился, ясно догадавшись, на что так грубо намекает его крошечный друг. Смущение переросло в нечто большее и его лицо стало стремительно наливаться краской стыда, когда он до конца осознал, что раз о произошедшем этой ночью известно Нику, то и Виктория, по-видимому, тоже в курсе полуночных событий.

— А может у кого-то просто очень длинный язык? Николас, сделай одолжение, давай поедим молча или, по крайней мере, найдём более приемлемую тему для разговора. Эта девица не имеет ко мне ровным счётом никакого отношения, а уж я к ней тем более, — несколько раздражённо заметил Дерек.

— Хорошо, хорошо, не хотите обсуждать вашу личную жизнь, тогда я щедро предложу вам обсудить мою. — Ник примирительно поднял руку. — Вот только послушайте, что я вам сейчас расскажу. Я сегодня познакомился с такой девчонкой, твоя блондинка отдыхает. — Скривил он губы в понимающей гримасе.

— НИКОЛАС!

— Молчу, молчу. Так вот, она такая замечательная, такая хорошенькая.

Дерек и Вика удивлённо переглянулась.

— Она такая изящная и хрупкая, не то, что наши женщины, — продолжал между тем гном. — Когда я увидел Люсинду, то дар речи потерял. На ней было коротенькое жёлтое платьице и маленькие хрустальные башмачки. Волосы у неё такие лёгкие и пушистые, а ещё они жёлтые-жёлтые и покрыты венком из полевых цветов.

— Постой, постой, это описание мне очень сильно напоминает… — Дерек замолчал, не доведя мысль до конца, но Николас его даже не слышал, поглощённый рассказом о своей новой подруге.

— За спиной у неё аккуратные прозрачные крылышки и…

— Эльф?! — Одновременно выкрикнули его друзья, чем привлекли нежелательное внимание посетителей таверны.

— Ну да, она эльф. И что? — 1'ном невозмутимо пожал плечами и развёл руками.

— Но вы же находитесь с ними в состоянии постоянной вражды, — напомнил Дерек.

— И ты туда же! Я уже объяснял сегодня Люсинде, что это всего лишь глупые предрассудки. Не понимаю, почему наши народы проявляют по отношению друг к другу столько агрессии. Лично я считаю, что всё это ерунда и сам я полностью за мир.

Дерек с Викторией снова переглянулись. В отличие от Дерека, чей взгляд был поло тревоги, Виктория не могла до конца осознать всю невозможность дружбы между эльфом и гномом, оттого и сидела сейчас, чуть прикрывая губы, скрывая тем самым непрошенную улыбку.

— Но ещё несколько дней назад ты говорил, что не потерпишь эльфа в своём обществе. — Не унимался между тем Дерек, но невозмутимость Николаса при этом ни сколько не страдала.

— Ну да, но тогда я ещё просто не был знаком с Люсиндой, — нашёлся гном. — Ну, хорошо, признаю, я был не прав. Теперь тебе легче? — Не выдержал Николас хмурого взгляда друга. — Вы бы видели её, такую лёгкую и прекрасную. Она парила над лугом и собирала пыльцу и лепестки полевых цветов. Представляете, они умудряются готовить из этого пищу. Прелестно! И, о, как она была хороша! Люси…

— Люси?! — Воскликнули хором Дерек и Виктория, удивляясь тому, что представители двух вражеских станов к тому же за такой короткий срок успели уже перейти на "ты".

— Ну, да, Люси, — невозмутимо продолжал гном. — Так вот Люси вначале испугалась, но потом мы разговорились и провели вместе несколько незабываемых часов. Мы настолько понравились друг другу, что договорились встретиться завтра.

Ник гордо раздул грудь, затем смущённо добавил:

— Дерек, ты не обидишься, если я не поеду с вами к Медену. Просто здесь такое дело, понимаешь… — Он виновато развёл руками.

— Да ладно, дерзай, приятель, — парень по-дружески хлопнул гнома по плечу, чем едва ли не сшиб его с лавки. — Ты ведь по собственному желанию вступил в наше общество путешественников, так что выйти из него можешь по своему же решению. Только не наживи неприятностей. Эльфы не позволят никому, а тем более гному, ухлёстывать за своими женщинами.

— А, прорвёмся, — беззаботно махнул рукой гном.

— Кстати, — продолжил он, тщательно пережёвывая пищу, — чуть было не забыл. Драки похищают не только человеческих женщин и наших лучших ремесленников, но и многих эльфов.

— А ещё не забывайте, — Виктория подняла вверх указательный палец, — похоже они ставят и капканы на оборотней.

— Я уже давно понял, что что-то тут не так. — Раздосадовано покачал головой Дерек.

— Конечно не так, — возмутилась девушка, — может в вашем мире и в порядке вещей, когда какие-то уродцы похищают ваших же женщин для каких-то своих непотребных дел, но у меня на родине такие деяния называются преступлениями и караются законом.

Дерек выслушал ее, закусив губу, а затем невозмутимо продолжил:

— Такой порядок дел был установлен испокон веков, а вот похищение гномов, эльфов, капканы, явно произведённые руками маленьких подземных обитателей, но при этом имеющие не понятное происхождение, вот что странно. Не помню, чтобы это и раньше водилось за людьми-драконами. Пожалуй, над этим стоит подумать.

После обеда они долго сидели в комнате Дерека, размышляя о превратностях злодейки судьбы и странностях всех недавних событий. Правда ни к какому убедительному выводу они так и не пришли, поэтому разговор вскоре свелся к разным бытовым мелочам.

Когда пришло время ужина, и они всей компанией спустились вниз, к их столу неожиданно подошел высокий худощавый мужчина. Дерек встретил его очень сердечно и, по всему было видно, что они старые знакомые.

— Познакомьтесь, это Гарольд, верный помощник Медена, — представил незнакомца Дерек. — А это мои близкие друзья и попутчики, Виктория и Николас.

Девушка растеряно смотрела на неимоверно высокого человека, рост которого наверняка приближался к отметке трёх метров, и это только как минимум.

— Он, по-видимому, из рода каланчей, — шепнул ей на ухо гном, правильно расшифровав застывшее у неё на лице выражение.

Каланчи. Неужели у них существует и такой народ? Хотя…. А в прочем чему удивляться, почему бы и нет? Ведь здесь существуют же гномы, эльфы, оборотни и ещё не весть кто.

— Приятно познакомиться, мисс Виктория, мистер Николас, — новый знакомый галантно склонил голову. — И, о, лорд Альбатрас, я бы нисколечко не оскорбился, если бы Вы назвали меня верным слугой Медена, каковым я и являюсь. Я нисколько этого не стыжусь, даже почитаю за честь, и уже более двадцати лет служу верой и правдой своему господину, который спас от неминуемой смерти меня и мою семью.

— Ну, что же ты стоишь, Гарольд, присаживайся. — Дерек отодвинул лавку и сделал приглашающий жест рукой. — Отужинай с нами.

— Не откажись, не откажусь, — произнёс Гарольд, присаживаясь. — Спасибо, сэр.

Ужин проходил в неловком молчании, хотя Дерек и старался, как мог его развеять, то и дело, задавая Гарольду вопросы об обитателях Медгарда. Но эти его попытки не увенчались успехом, и окончание ужина прошло всё-таки в полной тишине, прерываемое лишь постукиванием столовых приборов друг о друга. Каждый из сидящих за столом задавался вопросом, что понадобилось этому долговязому слуге чародея в Градене? Вряд ли эта встреча была случайной, особенно если учесть род занятий его хозяина, скорее всего он с какой-то своей целью прибыл в этот трактир и подошёл к их столу не только потому, что увидел здесь знакомое лицо. Создавалось впечатление, что он знал, что Дерек находится именно здесь и именно за этим, он покинул родовой замок своего хозяина, то есть непосредственно для встречи с молодым лордом Альбатрасом. Дерек к тому же, в отличие от своих друзей, знал, что Гарольд практически никогда не покидает замка, по крайней мере, он о таком претенденте не разу не слышал.

Вскоре догадки троицы подтвердились, и их любопытство было наконец-то удовлетворено.

— Я тут, собственно говоря, вот по какому делу, сэр, господа, — чуть позже продолжил новый знакомый. — Меня прислал великий Меден за вами, сэр. — Он кивнул Дереку. — Он естественно уже в курсе, что вчера Вы прибыли в город и прислал меня, чтобы ещё засветло мы вылетели в Медгард.

— Засветло? Вылетели? На исполинах? К чему такая спешка?

Посол кивнул, а затем также невозмутимо пожал плечами.

— Всё верно, сэр. И на то воля Великого Медена.

— А как же мои друзья?

— Прошу прощения, сэр, но Меден не учёл то обстоятельство, что Вы можете быть не один, такого ведь раньше не случалось. Так что в моём распоряжении только два орла и не один из них не выдержит лишнего седока на протяжении всего пути.

— Но… — начал было Дерек, однако сидевшая рядом Виктория положила ладонь на его руку.

— Не надо, Дерек. Ничего не поделаешь. Раз надо, полетай один, а со мной ничего не случится, в конце концов, Ник всегда рядом.

— Конечно, я присмотрю за ней, — поддакнул гном.

— К тому же, я уже не та, что была несколько месяцев назад и могу за себя постоять. У меня есть волшебный меч, и я уже вполне сносно им владею. Так что…

— Поверьте, сэр, я и сам очень устал, — всё так же чопорно проговорил Гарольд, — но предпочел бы отужинать и отправиться в дорогу. Ведь Меден ясно дал понять "вылететь засветло".

* * *

Дерек поднялся в комнату за своими вещами, и Виктория пошла с ним. Побросав в сумку свой скудный скарб, молодой человек сел на кровать, обхватив голову руками.

— Ну вот. Я так хотел провести с тобой наедине ещё хотя бы денёк, а теперь даже не могу взять тебя с собой.

Виктория подошла к парню и ласково провела рукой по тёмным волосам. В ответ он обхватил её за талию, притянул к себе и уткнулся лицом в мягкую девичью грудь.

Если быть стопроцентно честным, Дерек боялся встречи Виктории с Меденом, ведь тот действительно мог найти способ вернуть девушку в её родной мир. Его душу разрывали на куски сомнения. Да и с совестью было не совсем всё в порядке, по её закоулкам непрошенными гостями бродили угрызения. Ведь с одной стороны ему очень хотелось поскорей отвести её к волшебнику и тем самым закончить её скитания, но с другой стороны он боялся её потерять. Ведь возвращение в другой мир это не просто обычная не продолжительная прогулка в какой-то потаённый уголок Средневековии, из которого с трудом, но всё же вполне вероятно вернуться. Другой мир и есть другой мир, вернувшись, домой, она, вряд ли будет приезжать к нему в гости. А от этого было тоскливо. Очень не хотелось терять человека, с которым настолько сблизился и который по-настоящему стал тебе другом.

— Не расстраивайся, Дерек. Всё будет хорошо. — По мнению Виктории, эти простые слова звучали слишком уж тривиально, но она всё равно произнесла их, так как зачастую они всё же срабатывали.

— Как только мы прилетим, я постараюсь вылететь за тобой. Я бы остался, но крёстный слов на ветер не бросает. Раз сказал, что я нужен, значит, так оно и есть. Хоть бы с Дареной всё было в порядке, хотя Гарольд сказал бы, если что… — Размышлял Дерек вслух.

— Тем более, ты сам говоришь, что мы скоро вновь увидимся, так что и расстраиваться получается не из-за чего, — успокаивала его девушка, готовая и сама разрыдаться в любой момент.

Ведь и она, и он, они оба прекрасно понимали, что возможно вскоре им придётся расстаться… навсегда.

— Я так привык к тебе за эти долгие месяцы, Вики. — Молодой лорд сильнее прижал девушку к себе. Неожиданно для себя Дерек вдруг осознал, что сделает все, для того чтобы она осталась.

— Я тоже.

— Я так не хочу с тобой расставаться, но мне уже пора, время выходит. — Дерек поднялся, возвращаясь с небес на землю. — Когда я вернусь, мне надо будет с тобой серьёзно поговорить.

— Мне тоже.

— Обещаешь, что мы поговорим.

— Обещаю.

И их уста слились в страстном поцелуе.

Когда они вышли на улицу, Дерек ещё раз попрощался с друзьями. Его взгляд подольше задержался на милом сердцу девичьем лице. Он махнул на прощание, и огромные орлы послушно взмыли в небеса.

Они обои прекрасно понимали друзьями. Его взгляд подольше задержался на милом сердцу девичьем лице. Он махнул на прощание, и огромные орлы послушно взмыли в небеса.

В это самое время, у окна в своей комнатке, довольно улыбаясь, стояла высокая блондинка. Теперь-то она отомстит медноволосой сопернице. Ещё не знает, как, но отомстит.

Виктория долго не могла заснуть этой ночью, а когда всё же усталость взяла своё, страшные кошмары терзали её утомлённую душу. Какая-то угроза витала в самом воздухе, она ощущала это почти физически. Что-то должно было случиться.

* * *

Пять часов утра, а она уже ходит по городскому рынку. И чего это хозяину приспичило послать её за покупками в такую рань. Могла выйти и после его отъезда. Девушка сонно зевнула, ложа в корзинку кое-какие овощи.

Вот тут-то всё и началось. Город вдруг ожил. По торговым рядам побежал неровный шёпот. Драки идут на них, они уже на подступе к городу. Все находившиеся на улицах жители, и мужчины и женщины, похватали свои котомки и бросились по домам. Застучали ставни, защёлкали замки, загрохотали засовы. Даже домашние животные, почувствовав близость драконов, разбежались и попрятались по затаённым уголкам Градена и близлежащего леса. Над городом медленно нависала беда, а вместе с ней и несколько драконов, уже паривших в предрассветном небе.

Девушка не отставала от остальных, не бросая, однако, тяжёлую корзину. Угроза быть похищенной драками, не заглушила реального страха быть наказанной хозяином. Заскочив в таверну, она на несколько секунд прижалась к двери и отдышалась. Надо было подумать. Заведение хозяина находилось недалеко от кромки леса, именно оттуда и прилетело страшное известие. Следовательно, существовала большая вероятность того, что драки ворвутся к ним в таверну. Значит ей надо спрятаться. В принципе, это не сложно сделать с их погребами и чуланами. Главное она ведь была предупреждена. А вот ненавистная постоялица вряд ли успеет укрыться, но у неё есть волшебный меч. Это может стать небольшой проблемкой. Девушка знала, волшебные вещи умеют защищать своих истинных владельцев.

Шум на улице, между тем, начал усиливаться, надо действовать быстрее. Оставив корзину на кухне, блондинка, бесшумно ступая босыми ногами, поднялась на второй этаж. Подойдя к заветной двери, она прислушалась к стоявшей тишине. Потом вытянула из волос тонкую заколку и нажала на дверь. Теперь дело осталось за малым, надо было лишь подцепить железякой крючок. Вот, и всё готово. Тихо скрипнув, дверь отворилась. Что и следовало доказать. Она уже не раз проделывала это действие, когда пробиралась к пьяным постояльцам за какой-нибудь вещицей или деньгами. Это было рискованно, мог узнать хозяина, но слишком заманчиво.

В полумраке комнаты, девушка разглядела холодный блеск металла. Поднимая искомые предметы, она чуть не упала под их тяжестью. Ей и раньше приходилось держать в руках мечи, но они даже и близко не были такими тяжёлыми. И как только эта медноволосая их носит. Едва волоча меч и ножны, девушка даже не удосужилась нацепить на место крючок. А какой в этом смысл? Да и размышляла она совсем о другом, спускаясь по лестнице, а потом и пряча украденные вещи под собственной кроватью. Её сейчас занимала мысль, как привлечь внимание драков.

Тем временем, снаружи раздавался треск вырываемых ставень, грохот ломаемых дверей и звон бьющихся стёкол. Драки уже совсем близко, надо было что-то предпринять, чтобы они не прошли мимо. Пробежав по длинному коридору, блондинка выскочила на улицу. Тут она простояла, переминаясь с ноги на ногу и дрожа от страха, пока из-за соседнего дома не появились люди-драконы. Увидев указывающую на неё четырёхпалую лапу, девушка завизжала от неподдельного ужаса и бросилась в дом. Схватив стоявшие в углу башмаки кухарки, она бросила их на ведущую, на второй этаж лестницу, сама же спряталась в погребе и закрылась изнутри. Тут её вряд ли кто-то будет искать, на выпивку и еду у людей-драконов были свои своеобразные вкусы.

Виктория проснулась из-за сильного шума и выкриков, раздававшихся со всех сторон. Через несколько секунд она уже была на ногах и протянула руку за своим оружием. Что бы там не происходило, но это не предвещало ничего хорошего. Итак, она потянулась за своим оружием, но меча на месте не оказалось. Этого не может быть. Она точно помнила, как перед сном положила его и ножны на стул возле кровати. Сейчас же их не было ни на нём, ни под ним.

Послышались грузные шаги по коридору и, резко отворившись, дверь с силой ударилась о стену. Нет, только не это. Девушка с ужасом смотрела на вошедших драков.

Не смотря на все её попытки вырваться, Виктория довольно быстро была связана и отнесена вниз. Перед непосредственным выходом на улицу, ей на шею повязали грязный вонючий лоскуток. Оказавшись снаружи, девушка увидела группу связанных людей в основном молодых женщин, но было среди них и несколько мужчин. У всех на шее висели такие же, как и у нее, засаленные тряпицы. В небе парили, уже знакомые ей, изящные черные и серые чудовища. Изредка драки вытаскивали из домов какого-нибудь человека, не украшенного грязной меткой. Тогда один из драконов стрелой разрывая воздух, опускался на землю и в клочья рвал живое тело. В основном это были мужчины, иногда немолодые женщины, но никогда дети. Похоже, у драков существовал свой кодекс чести, а может и просто особое мнение на этот счёт. Дети это не только будущее людей, но и драков. Не будет их, не будет и взрослых, а это значит, что не будет материала для продолжения рода людей-драконов, то есть молодых, здоровых женщин. Иными словами, драки, таким образом, уничтожали, ненужные элементы для своей биологической цепи, то бишь пожилых мужчин и женщин, и дряхлых стариков.

Нападение на город продолжалось не долго, драки не дошли даже до центра. Они выполнили свою миссию, нужное количество людей было собрано и не было смысла продолжать налёт. Привязанных друг к другу людей выстроили в длинную шеренгу и, как рабов, погнали в сторону леса.

Драки за счёт своего высокого роста и нечеловеческой выносливости, шли очень быстро. Иногда, возможно опасаясь, погони, что, однако было маловероятно, они совершали небольшие перебежки. Именно тогда людям приходилось особенно туго. Они едва поспевали за широкими шагами людей-драконов. Нередко кто-нибудь из них падал, замедляя движение вереницы, поднимался с помощью собратьев и, спотыкаясь, бежал дальше. Виктория насчитала среди пленников двадцать две женщины и четверых мужчин. Драков же было тринадцать. Во время коротких остановок, девушка смогла поверхностно ознакомиться со своими товарищами по несчастью. Все женщины были молоды, до тридцати лет, были среди них и совсем девочки. Некоторые, смирившись с неизбежным, вели себя совершенно спокойно, другие напротив всё время плакали и просили отпустить их. Среди мужчин были доктор, биолог, оружейник и кузнец. Все они были средних лет, то есть, молоды и полны сил.

Виктория не могла понять, почему и мужчины стали пленниками на этот раз. Ясно только одно случайностью это не было. Это уж точно. Дерек был прав, что-то тут не так. Воспоминание о душевном друге, отдалось болью в сердце. Как бы она хотела увидеть его сейчас, обнять, поцеловать. Встретятся ли они теперь?

Девушка вытерла грязной ладонью, набежавшую было слезу и, подталкиваемая одним из драков, поднялась для очередного марш броска.

* * *

Только к следующему вечеру Дерек оказался у Медена. Гарольд снял с орлов повода и отпустил птиц. В это время из мрачного серого замка выбежала темноволосая красавица в смешном колпаке со звёздочками и длинной, почти до земли, мантии.

— Дерек, я по тебе так скучала, — воскликнула она и бросилась на шею брату.

— Ещё бы, три года, не виделись. Я тоже безумно скучал, — он обнял сестру за талию и начал кружить, весело смеясь.

— Ну, рассказывай как дела? Что нового? Как папа? — Засыпала лорда вопросами неугомонная сестра, когда он опустил ее на землю.

— Когда я несколько месяцев назад покидал наше имение, с отцом все было в порядке. Надеюсь, так всё осталось и по сей день.

— Дерек, Дарена, хватит болтать о пустяках. Срочно поднимайтесь наверх, мне нужно сообщить вам свежие новости, — прозвучал у них в ушах громкий повелительный голос.

Ребята одновременно подняли глаза на замок, над которым чёрными тучами кружило вороньё, но ничего необычного, не обнаружили. То была всего лишь элементарная телепатия.

Когда они подошли к огромным воротам, те бесшумно распахнулись, впуская посетителей. Они прошли по высокому холлу и поднялись на второй этаж. Дверь в лабораторию Медена оказалась открытой. Высокий худощавый старик, с длинной седой бородой, встретил своего крестника с распростёртыми объятиями. Крепко обняв чародея, Дерек похлопал его по спине.

— Как дела, Меден? Я тоже по всем вам скучал, но всё равно, что за спешка? 3ачем ты так срочно меня вызвал? Что-то случилось?

— Присядь, сынок, — старик опустился в кресло и стал набивать трубку табаком. — Я послал за тобой Гарольда, так как неожиданно для себя осознал, что тебе угрожает опасность. Я счёл необходимым как можно скорее привезти тебя в Медгард.

— Опасность? Какого рода опасность? — Молодой человек подскочил, не успев присесть. — В таверне остались, мои друзья. Угроза нависла и над ними?

— Я не знал тогда, что это за опасность. — Старик нервно закурил. — К тому же я знал, что ты в городе, но не подумал, что ты можешь быть не один. Я не знал ещё тогда, что….

Чародей замолчал.

— Не знал что? — Настаивал крестник.

— Не знал, что на город нападут люди-драконы. — И добавил поспешно. — Я думал опасность грозит только тебе.

Но Дерек его уже не слушал.

— Что? Драки?! — Выкрикнул он, задыхаясь от волнения. — Что с моими друзьями, Меден?

— Я не знаю, Дерек, — устало произнёс Меден. — Я ничего больше не знаю.

Молодой человек задумался ненадолго.

— Мне надо срочно вернуться в Граден, — сказал он после короткого молчания. — Ты можешь вызвать орлов?

— Да, конечно, — рассеянно проговорил старик, — но как это всё не вовремя. Я как раз намеревался обсудить с тобой странное поведение драков.

— Сейчас не время, Меден, — твёрдо произнес Дерек. — Я должен убедиться, что мои друзья в безопасности.

— Хорошо. Я полечу с тобой.

— Ой, можно и мне с вами. Ну, пожалуйста, — девушка умоляюще взглянула на брата, сложив руки лодочкой.

— Прости, Дарена, но тобой, я рисковать, не намерен. Вчера я уже пошёл на риск, оставил друзей одних, и не известно, что из этого вышло.

— Дерек, прав, дорогая. Мы имеем дело с драками, а они, как правило, очень охочи до молоденьких девушек, — Меден устало опустился в кресло из которого, только что было встал. — Не стоит подвергать себя лишней опасности.

— Дарена, — молодой человек привлёк к себе сестру, — пойми, дорогая, я слишком тебя люблю, чтобы вовлекать в такую авантюру. Будем надеяться, что с Викторией и Николасом всё в порядке и, через несколько дней мы вернёмся все вместе. В любом случае я хочу, чтобы ты оставалась в безопасном месте, а это значит здесь, в Медгарде.

— Ну, не знаю, — неуверенно произнесла девушка.

— Ты всё равно ничем не сможешь нам помочь. Лучше оставайся и оттачивай свое мастерство.

— Ну, хорошо, — наконец-то сдалась ученица чародея. — Только пообещай, что с тобой всё будет в порядке.

— Конечно же, со мной всё будет в порядке, — обрадовался Дерек своей маленькой победе.

— Не беспокойся, дочка, я присмотрю за ним. А теперь давайте отужинаем, — старик поднялся.

— Я не буду ужинать, — запротивился Дерек. — Не могу думать не о еде, не о сне, пока не узнаю что с ними.

Дарена с тревогой взглянула на брата, не до конца понимая его волнение.

— Не думаю что ты прав. — Спокойно произнёс старик. — Если друзья будут в тебе нуждаться, вряд ли ты сможешь им помочь, если будешь слишком слаб для этого. А ведь до Градена добираться сутки на орле.

— Хорошо я перекушу, но затем хочу немедленно вылететь в город.

Дерек посмотрел в раскрытое окно, туда, откуда он не давно прилетел и, где возможно, именно сейчас ждала его любимая, ища помощи и поддержки.

— Мы отправимся только утром, — твёрдо заявил волшебник.

— Утром? Как утром? Почему? _ — Если ты не забыл, орлы не летают по ночам, а уже сумерки. — Старик кивнул в сторону окна.

— Тогда я отправлюсь пешком. — Решительно заявил Дерек — Какой смысл? Мы догоним тебя уже к полудню, уставшего и голодного. Обратись к своему разуму, сынок, а не к сердцу.

Дерек бросил ещё один печальный взгляд в окно и до боли сжал сплетённые руки.

— Хорошо, вылетаем утром, — согласился он, обдумав вышесказанное. Что ж, окончательное решение было принято, хотя и далось ему с большим трудом.

* * *

Когда Николас узнал о нападение драков, он опрометью бросился в город. Хоть бы с Викторией ничего не случилось. Он бы себе этого никогда не простил, ведь именно он обещал Дереку присмотреть за девушкой. Обещал, а сам променял мужское слово на безнадёжную любовь.

Пробегая по улицам, он видел полный разгром, кровь на булыжных мостовых, рыдающих мужчин, женщин и детей. Теперь уже город был свободен, драки ушли. Оставалось надеяться, что Виктория не пострадала.

Ворвавшись в таверну, он первым делом бросился на второй этаж, в комнату подруги. Увидев распахнутую дверь, гном понял, что сбылись его худшие опасения. Разбитый табурет, перевернутый стол, смятое одеяло на грязном полу и никаких признаков девушки.

Выскочив в коридор, он безуспешно искал Викторию, расспрашивая о ней каждого встречного. Но все прятались во время налёта людей-драконов и ничего не могли ему рассказать. Только старая повариха смогла вспомнить, что, прячась в чулане, видела, как драки тащили мимо вырывающуюся девушку, по описанию похожую на Вики. После этого открытия, гном вообще поник головой, сел на крыльцо и разрыдался. Какой же он после этого воин? Прогулял нападение драков, не успел прийти во время, не смог спасти Викторию. Дерек его не простит. И он может полностью понять это решение. Да и кто бы его простил? Он сам себя не простит.

* * *

— Это всё что я узнал. Прости, что меня не было с ней рядом. Я виноват и пойму, если ты меня возненавидишь, — Николас вытер слёзы. — Я виноват не меньше тебя. Если уж на то пошло, то именно я должен был быть рядом с ней. — Дерек зарылся лицом в ладони. — У тебя своя личная жизнь и мне не за что тебя винить. Он сидел, слегка раскачиваясь и прикусив губу, что было признаком глубоко раздумья и нескончаемого горя одновременно. — Я должен отправиться за ней, — произнёс Дерек после короткого молчания.

— Я с тобой, — поддержал его идею гном, — но прошло три дня. Они взяли быстрый темп, и будет тяжеловато их нагнать. — Николас окинул несчастным взглядом свои коротенькие ручки и ножки.

— Тяжело, а придётся. — Проговорил молодой лорд Альбатрас. — Кого-кого, а Викторию, я у них отобью. — Не горячись, Дерек, — медленно проговорил чародей. — В тебе опять сердце опережает разум. Втроём мы против них не выступим, а если и выступим, то проиграем.

— Ну и что ты предлагаешь? Сидеть и ждать, не удастся ли ей бежать и на этот раз. Так я тебе отвечу. Вряд ли! Проснись, чудес на свете не бывает, а это значит, ей нужна наша помощь, моя помощь. И я ей её предоставлю, уж будь, уверен, — вспылил парень.

— Как Вы со мной разговариваете, молодой человек! По-моему Вы забываетесь. — Строго оборвал его Меден. — Если ты ещё не забыл, я намного старше тебя. Я видел рождение твоей матери и твоего деда, а до этого ещё несколько поколений твоих предков. Хотя бы только поэтому ты должен меня уважать.

Дерек невольно смутился, осознав, что грубит человеку, который в десятки раз старше него и к тому же является его крёстным.

— Прости, Меден, просто я на взводе.

— К тому же, у меня есть предложение, и думаю, оно не лишено смысла. Давайте размышлять здраво. Драки похитили не только вашу подругу, но и ещё около двадцати человек. Соответственно не один ты захочешь отомстить им и отбить своих близких. Если же учесть что женщин похищают уже многие века, то найдётся немало смельчаков желающих противостоять людям-драконам. К тому же последнее время они похищают не только людей, но и гномов, и эльфов, и оборотней, а если копнуть поглубже, то, скорее всего, и представителей других народов. Так что врагов у них наберётся порядочно, а это значит, у нас будет столько же сильных союзников.

Выслушав внимательно длинный монолог крёстного, Дерек всё же отрицательно покачал головой.

— Я согласен, что твоё предложение имеет глубокий смысл, но на обретение союзников уйдёт слишком много времени. Я не могу рисковать Викторией, моя помощь ей нужна немедленно.

— Но если ты пойдёшь один, то погибнешь.

— Он не один, я иду с ним, — подскочил с места гном и, достав меч из ножен, гордо выпятил грудь, которая при всём его старании выглядела не более воинственно, чем у пятилетнего ребёнка.

Даже при столь трагических обстоятельствах, Меден едва сдержал улыбку при виде этого несколько забавного зрелища.

— Да поймите же вы, глупцы. Я так же всегда поддержу вас, но нас троих мало. Нужна армия и она у нас будет, если мы этого захотим, — старик резко стукнул кулаком по столу. — Это лучше, чем идти на верную гибель.

— Вообще-то я мог бы поговорить с гномами, да и эльфов попробовал бы поднять, — задумчиво проговорил Николас, почесывая затылок.

— Я, возможно, договорился бы с людьми, и оборотнями тоже, с некоторых пор знаю парочку, — с сомнением произнес Дерек, — но это займёт слишком много времени.

— У нас есть орлы и с ними мы справимся быстрее.

— Круто, не разу не летал на орле и… — восхищённо заговорил гном, но тут же замолчал под строгим взглядом чародея.

— Хорошо, — нехотя согласился парень, с сомнением покусывая губу. — Ник, ты не мог бы позвать ту кухарку, с которой разговаривал позавчера. Думаю, она должна знать пострадавшие при налёте семьи, а это первейшие кандидаты в наши союзники.

— Без проблем, — гном спрыгнул с высокого для него стула и, пройдя между рядами столов, оказался в заднем помещении.

Оно представляло собой кухню и небольшой коридор с ведущими из него несколькими комнатами для прислуги. Дверь одной из спален была приоткрыта, позволяя рассмотреть скудную её обстановку. Грубая кровать, табурет и шкаф — вот, пожалуй, и все составляющие меблировки маленькой комнатушки. На кровати сидела светловолосая девушка и сосредоточено разглядывала какой-то блестящий предмет. Что-то знакомое было в этом таинственном блеске, что-то манящее и завораживающее. Это что-то не позволило гному пройти мимо, оно манило его и притягивало. Он остановился и виновато заглянул в комнату. Теперь он мог спокойно разглядеть загадочный предмет в руках девушки.

Так вот чей зов ощутил Николас, проходя по тёмному коридору, вот чьё загадочное притяжение он почувствовал. Конечно, по-другому и быть не могло. Он же сам помогал изготавливать это оружие, вот оно и позвало его, почувствовав присутствие гнома. Так он и узнал, где находятся меч и ножны Виктории, а они-то голову ломали, почему она не воспользовалась своим оружием.

— Ах ты дьявольское отродье, — не своим голосом заорал гном. — Когда ты спёрла её оружие, гадина?

Блондинка от неожиданности, подскочила и спрятала руки за спину. За это время гном не только успел заскочить в комнату, но уже и стоял на кровати, упираясь остриём клинка в горло перепуганной девушки. Он не особо с ней церемонился и маленькая капелька крови, уже стекала по тонкой девичьей шейке.

Дерек резко поднялся, когда услышал душераздирающий женский крик и крепкую брань своего друга. В ту же секунду со стороны кухни показалась упирающаяся девушка, которую стальной хваткой держал за руку гном. Не смотря на крошечные размеры, силы у гномов было хоть отбавляй.

Сама ситуация выглядела довольно комично, если принять во внимание разницу в росте и весовой категории. Прекрасное заплаканное лицо блондинки составляло яркий контраст с нахмуренным, наполненным злобой, морщинистым лицом гнома. Всё это напоминало сцену из театрального представления пленение юной красавицы зловещим монстром, жаждущим плотских утех.

Во всяком случае, все присутствующие с нескрываемым любопытством наблюдали за развернувшейся картиной. И в этом мире никто не гнушался насладиться горяченьким скандальчиком.

Николас бросил на стол перед Дереком меч, вставленный в ножны.

— Эта девица поведала мне весьма интересную историю, когда почувствовала остриё ножа у своего горла. — Шипя, от злобы и негодования, произнёс он.

Маленький человечек принялся во весь голос рассказывать то, что услышал несколькими минутами ранее, не обращая внимания на любопытные взгляды сторонних слушателей.

— Так вот кому я обязан похищением дочери, — взревел полный хозяин таверны, не дав гному возможности договорить. — Ах, ты…ах ты маленькая дрянь. Мало того, что никого не предупредила об опасности, так ещё и драков сюда привела. Гадина, я убью тебе, задавлю собственными руками, гадюка.

Девушка истерически завизжала, когда верзила набросился на нее с кулаками. Несколько мужчин, опасаясь быстрой расправы, тут же его остановили.

— Горе мне, горе, — расплакался вдруг здоровяк, оттолкнув от себя заступников и грузно опустившись на протестующе скрипнувшую лавку. Лицо его тут же покрылось потоками слёз, скрываемых лишь похожими на сосиски пальцами. — Недавно ее мать меня покинула, упокой Господи её душу, а теперь и дочь похищена пещерными чудовищами. Не доглядел, и по что я тебя одну оставил сиротинушку, не послушался, не взял с собой. Горе ты моё сердечное. Жива ли ты теперь, моя девочка.

Дерек подошёл к рыдающему мужчине.

— Послушай, друг, девушка эта ещё ответит перед богом и людьми, но ты постыдись. Для тебя, молодого здорового мужчины, не время сейчас горевать и понапрасну лить слёзы.

Здоровяк поднял на парня полные муки глаза, в глубине которых стала зарождаться надежда.

— Не один ты понёс в тот день тяжёлую потерю, — продолжал между тем Дерек. — У меня похитили невесту. И так же, как и ты, виню я себя в том, что оставил ее одну, без защиты, не взял с собой. Да и другие жители пострадали от этой ужасной несправедливости. Многие потеряли в тот тяжёлый день жён, матерей, сестёр и дочерей, а также отцов и сыновей. Многие утеряны безвозвратно, их кровью покрыты мостовые. Но мы то знаем что те, кто нам дорог похищены для других целей, что они сейчас живы и ждут нашей помощи. Так чего ж сейчас попросту тратить влагу. Надо подымать народ, догнать налётчиков и отвоевать дорогих сердцу людей.

Большое помещение поглотила полная тишина, лишь изредка прерываемая тихими всхлипываниями блондинки. Все присутствующие переваривали обрушенную на них новую информацию.

Из противоположного конца помещения вдруг раздался наставительный старческий голос:

— Не время сейчас шутить, молодой человек.

По разбуженному этим высказыванием залу, пронёсся неровный шепот непонимания.

— Либо он шутит, либо глупец, — говорили одни.

— Он просто не понимает, что говорит, — вторили им другие.

— Безумец, — твердили третьи.

Хозяин таверны, до сих пор сидевший в молчаливом раздумье, размахнулся да как стукнет своим кулачищем по столу, так что доски затрещали.

— А ты прав, чужеземец, хватит дракам похищать наших женщин. Довольно они уже нашей кровушки попили, мы и так слишком долго терпели. Я отправлюсь с тобой, если не верну дочь, так хоть с её обидчиками поквитаюсь.

Люди недоумённо смотрели то на одного, то на другого. Гном и Меден подошли к ним и, по очереди пожав руку здоровяку, встали рядом. Будущие мстители обвели грозным взглядом собравшийся вокруг народ. Некоторые из присутствующих тут же поторопились выскользнуть за дверь, пока и их не завербовали на верную погибель. Другие, напротив, посовещавшись, кричали, что тоже готовы отстаивать права своего народа. В общем, колесо правосудия завертелось, и его теперь вряд ли можно было остановить.

* * *

Дерек слез с орла. От длительного пребывания на спине птицы, всё тело затекло и ломило. Он замёрз и хотел есть. Отпустив исполина полетать, Дерек огляделся. Лес, как лес, куда не глянь всюду одинаковый пейзаж: деревья, деревья и ещё раз деревья. Всё-то оно так, если бы не одно но…. Где-то здесь, как он знал, жили оборотни. Но как их найти? Куда идти? А Бог его знает. Дерек неуверенно потоптался на месте и в результате просто пошёл вперёд.

Он шёл уже несколько часов, блуждая в беспробудной чаще, когда, благодаря своему воинскому чутью почувствовал опасность. Дерек достал меч, приготовился и осмотрелся. В непроглядной темноте ему привиделось неясное движение и тут же с другой стороны вспыхнуло несколько пар жёлтых глаз. Послышалось злобное рычание и не менее зловещий шёпот.

Всё так же оставаясь готовым к бою, Дерек произнёс в окружающую его черноту:

— Я не враг вам, поверьте. Пожалуйста, выслушайте меня. Я пришёл просить у вас помощи в борьбе с нашим общим врагом.

Рычание усилилось и во мраке зажглось ещё с десяток пар глаз. Вдруг из окутывающей молодого человека тьмы выпрыгнул огромный волк и, скалясь, стал наступать на парня. Тот сильнее сжал рукоятку меча.

— Я не хочу причинять тебе боль. Я друг вашему народу, а не враг.

Из темноты показалось ещё несколько животных, которые, скалясь и рыча, медленно окружали противника.

— Люди нам не друзья, — прорычал вышедший первым огромный серый зверь.

— Разве я сделал вам что-то плохое? — Искренне удивился Дерек.

— Лично ты нет, но твой народ очень даже многое. Люди веками убивали наших братьев и сестёр, пугали нами детей, а в своё оправдание придумывали лишь лживые небылицы. Вы истребляете наш народ, как не достойный жить на земле, а затем так просто являетесь и просите о помощи, — зверь нетерпеливо переступал с лапы на лапу.

— Но что сделал вам именно я? Разве убив меня, вы тем самым не подтвердите то, что рассказывают о вас люди? — Настаивал молодой человек.

Волки в замешательстве переглянулись.

— Мне уже всё равно, что будут думать обо мне жалкие людишки. Ты на моей территории, человек. Здесь я Бог и царь и мне решать жить тебе или умереть, и поверь мне, я выбрал далеко не первое.

Зверь уже приготовился к прыжку, когда путь ему преградил такой же могучий исполин, чёрный с лёгкой сединой.

— Оставь его Ингвар. Я ручаюсь за этого человека.

— Что ты несёшь, Энгельс? Он нарушил границу и поплатится за это жизнью, — зверь ощетинился. — Уйди с дороги.

— Ингвар, он один из тех людей, что спасли Даяну. — Покрытая сединой голова отрицательно покачнулась. — Я в долгу перед ним. Хочешь убить его, убей сначала меня.

Серый замер в нерешительности. По тому, как дёргались складки на его морде, было заметно, как борется в нём желание сейчас же, без лишних предисловий, лишить жизни нарушителя границ, но и по закону чести Энгельс имел полное право вступиться за человека спасшего члена его семьи. Вскоре всё-таки волчий предводитель сдался.

— Я понял тебя Энгельс… Что ж, я дарую ему жизнь, в конце концов, твоя жена мне сестра. Да и я не зверь какой-нибудь.

Очень интересное и точное замечания, судя по его облику, но Дереку не когда было обращать внимания на такие мелочи, да и времени не было язвить по пустякам.

— Но мне этого мало, — вмешался в диалог Дерек и своей наглостью тут же привлёк всеобщее внимание.

Седой волк раздражённо покачал головой.

— Я пришёл просить, чтобы вы поддержали нас в борьбе против драков.

— Ох, как интересно. — Прорычал Ингвар, и в голосе его отнюдь не было слышно и грамма интереса. — Кого это "нас" позвольте спросить?

— Я ещё точно не знаю, но думаю людей, гномов, эльфов. — Ответил Дерек, не заметив сарказма в брошенных ему словах. — Скорее всего, все мы выступим против них. Вы тоже от них натерпелись, и я думал…

— Он думал. Ты думал? На твоём месте я бы сейчас думал, как унести свою шкуру целой и невредимой. А всё остальное, это уже наши проблемы, — оскалился Ингвар, — и не тебе их решать. А ты, Энгельс, раз уж поручился за него, так держи своего человечишку на коротком поводке. Что же касается Даяны, то теперь она твоя жена и ответственности за неё я не несу. Раз вы взяли этот долг, то платите сами, а мы продолжим охоту. А тебе, человек, я скажу, что вся наша помощь людям должна заключаться в том, чтобы умертвлять вас как можно быстрее и безболезненней.

Вожак протяжно завыл и, не прощаясь, по-английски исчез в темноте, уводя за собой всю стаю. Энгельс проводил собратьев печальным взглядом и повернулся к Дереку.

— Что ж, человек, пойдём, я провожу тебя. Со мной ты будешь в безопасности.

Задумавшись на мгновение, зверь повернулся и прорычал через плечо:

— Подожди, я сейчас вернусь, — и скрылся во мраке.

Уйдя от посторонних глаз, он задёргался и вскрикнул от боли. Шерсть стала клочками спадать с его могучего тела, длинные когти обламывались на удивление коротко и ровно. Клыки буквально на глазах уменьшились и превратились в аккуратные маленькие зубки. Ещё минута, и посреди леса уже стоял обычный темнокожий мужчина, облачённый в одни лишь штаны, с вывернутым на изнанку мехом. Он выпрямился, потянулся и побрёл обратной дорогой к другому такому же человеку, оставленному им в непроглядной тьме. И лишь горстка шерсти и когтей, разбросанных вперемешку с хвоей на лесной опушке, напоминала о том, что совсем недавно здесь стоял непобедимый могучий волк, настоящий исполин.

Дерек совершенно растерялся, когда, пронзая ночь, к нему вышел высокий седовласый мужчина средних лет и, пройдя мимо, бросил на ходу:

— Пошли, человек.

Только после этих слов молодой человек понял, что это и есть оставивший его некоторое время назад оборотень. Ему ведь ещё не приходилось видеть Энгельса в человеческом обличии.

— Энгельс, это ты? — На всякий случай уточнил Дерек.

— Ну а кто ж ещё, — усмехнулся мужчина. — Просто я подумал, что так нам будет проще общаться, человек.

— Да, пожалуй, — парень замолчал и вдруг добавил. — Послушай, Энгельс, а как на счёт поддержки в нашем предприятии?

— А ты настойчивый, человек, не хочешь сдаваться. Но ты слышал Ингвара, человек. Он вожак и он решил. — Пожал плечами седовласый мужчина, взглянув с улыбкой на собеседника. — Никто не ослушается предводителя.

Во всём его облике сквозила ледяная надменность. Дерек был уверен, что у этого оборотня не было никакого желание спасать его бренную жизнь, и, будь его воля, он с удовольствием бы уступил собратьям, по крайней мере, без зазрения совести отошел бы в сторону. Но долг платежом красен, а все знали, что люди-оборотни очень чтят свой свод законов своеобразный кодекс чести. Поэтому волей-неволей оборотню пришлось принять сторону незваного человека и оказать некое противостояние вожаку.

Всё это Дереку было вполне понятно, но сдаваться он не собирался. Смелости и гордости ему и самому было не занимать.

— Меня зовут Дерек, — твёрдо сказал он, — и хватит называть меня человеком.

Собеседник даже остановился от неожиданности.

— Ты стыдишься того, что ты человек, человек? — Удивлённо вскинул бровь Энгельс.

— Нет, но более приемлемо обращаться к любому живому существу по имени. Будь то человек или оборотень. Не так ли Энгельс?

— Возможно, — задумчиво протянул мужчина, как бы находясь в глубоком раздумье. — На счёт помощи…Дерек. Драки похитили нескольких моих друзей, Даяна попала в беду из-за них. В общем, я поддержу тебя и твой народ в этом походе. К сожалению… или к счастью, моя жена не сможет к нам присоединиться, — его взгляд и улыбка, невольно сорвавшаяся с губ, потеплели, — мы со дня на день ждём пополнения семейства.

— О-о, поздравляю, — протянул Дерек.

— Спасибо. Так вот, — продолжил человек-оборотень, — возможно, кто-нибудь ещё согласится выступить с нами, думаю… всё же Ингвар, не будет слишком уж против. Я сказал, возможно, но всё же это маловероятно. Большего я не могу тебе пообещать. Сам понимаешь.

— Понимаю, спасибо и на этом.

— Кстати, а с чего ты всё это организовываешь, человек? — Специально или случайно Энгельс снова перешел на свою обычную форму обращения.

— Они похитили мою подругу, ту девушку, что была со мной. Помнишь?

— Конечно, у нас отличная память, — мужчина с гордостью стукнул себя кулаком в грудь. — Сочувствую тебе, человек. Она славная девушка.

Надеюсь не всё ещё потеряно, и ты вернёшь её. Сколько дней с тех пор минуло?

— Пять дней. Надо торопиться, понимаю. — Добавил он, увидев на лице оборотня скептическое выражение. — Идти одному бессмысленно, а поднять народ очень тяжело. _ — Да, но ты справишься. В тебе чувствуется воля к победе, — мужчина уже почти по-дружески хлопнул парня по плечу.

— Слушай, Энгельс, есть одно обстоятельство, которое не даёт мне покоя с нашей первой встречи…. Почему ты сам не освободил тогда жену или, по крайней мере, не объяснился с нами по-человечески? Ведь Николас уже буквально готов был спустить курок.

— А ты что, не заметил, какая была фаза луны, человек?

— Полнолуние вроде, ну и что?

— А то, что в полнолуние мы без своей воли превращаемся в волков и не можем общаться с людьми. Вот и пришлось мне тогда рискнуть и попросить помощи у людей, то есть у вас. Рискнул и как видишь, не прогадал. — Оборотень скупо улыбнулся через плотно сжатые губы, оборотни не любили, открыто выражать свои чувства, тем более не в кругу семьи и при представителе чужого народа. Это считалось у них плохим тоном.

— Я об этом впервые слышу.

— Не всё ж вам людишкам стоит знать о нашей звериной сути, — лукаво подмигнул человек-волк.

— Ну, теперь все понятно. — Произнёс Дерек, с опаской поглядывая на идущего рядом чернокожего мужчину. Чего это он с ним так разоткровенничался?

Энгельс почувствовал этот его взгляд и снова улыбнулся сквозь сжатые губы. Друзья и противники, одинаково, всегда должны оставаться вне полном ведении всего происходящего.

— Знаешь славная эта твоя девушка, добрая. Вступиться за оборотня…. Сдается мне, что если б её тогда не оказалось рядом, то всё могло сложиться по другому, и боюсь не в лучшую для нас с Даяной сторону. — Оборотень многозначительно улыбнулся.

— А она, честно говоря, поняла, что вы оборотни, а не волки только в лагере, когда мы ей об этом сказали.

— Волки, волки. Волки мои братья и моя благодарность от этого не уменьшилась. Хотя она странная девчушка, как из другого мира.

— Ты даже себе представить не можешь, насколько прав, — протянул Дерек.

— Что? — Не понимающе переспросил оборотень.

— Длинная история, как-нибудь потом расскажу, во время похода на драков, раз уж ты решил составить мне компанию.

Энгельс кивнул, но промолчал.

Так задумавшись, мужчины молча шли, насквозь прорезая своими телами темноту. Изредка несколько пар жёлтых глаз наблюдали за ними из мрака, иногда за деревьями мелькали тёмные силуэты. Энгельс просто не обращал на них внимания, так как и мы не обращаем внимание на прохожих, встречаемых на улице. Дерек же, хоть и внимательно следил за всем происходящим, понимал, что пока человек-оборотень рядом, он в полной безопасности. Вскоре показались первые признаки зарождающегося рассвета.

— Дальше я не пойду, — остановился Энгельс у границы леса. — Светает, и для тебя нет более никакой опасности. Расскажи-ка лучше подробнее, когда и куда мне нужно подойти и могу пообещать, что один воин у тебя уже есть, человек Дерек.

Парень быстро объяснил новому союзнику, где и когда им предстоит встретиться. На прощанье оборотень крепко пожал человеку руку, затем незаметно скрылся в предрассветных сумерках. Сразу за его исчезновением из лесу раздался долгий волчий вой, которому с разных сторон завторил хор подобных голосов.

Дерек проводил оборотня долгим задумчивым взглядом, что ж ещё один соратник ему обеспечен. Хотя, в общем, поход его оказался неудачным, ведь один человек-волк, вместо целой стаи оборотней не самое лучшее чего он мог добиться и чего ожидал. Впрочем, судя по его последнему приключению, ему надо радоваться уже только по той простой причине, что он остался жив. Ведь не окажись Энгельса рядом, он бы дорого продал свою жизнь, но итог от этого был бы ещё менее удачен и Виктории никто бы уже точно не помог. Последняя мысль несколько приободрила Дерека и вселила в него надежду.

Бросив последний взгляд на оставшийся позади лес, он медленно побрёл вперёд, дожидаясь, когда полностью рассветет, и он сможет протрубить в рог, вызывая верхового орла-исполина.

* * *

Родители и друзья Николаса приняли его с распростертыми объятиями. Гномы тут же завалили Ника всевозможными вопросами. Похищение всем полюбившейся Виктории, всех взбудоражило и расстроило, Анна даже всплакнула. Но было ещё одно обстоятельство, которое сильно угнетало маленьких человечков. Набеги на их поселения гораздо участились и гномы теперь пропадали бесследно всё чаще. Детям и женщинам было строго-настрого запрещено покидать подземные города и деревни. Гномы уже начинали голодать из-за того, что не было возможности выйти на поверхность и собрать урожаи. Они жили в постоянном страхе, несмотря на свой воинственный характер. Предложение выступить против ненавистных драков, да ещё с такими сильными союзниками, было воспринято на "ура".

Условившись о месте и времени похода, Николас поспешил обратно в Граден, ведь ему ещё предстояло встретиться с эльфами.

Тем временем, оставшиеся гномы разослали гонцов по соседним поселениям и принялись изготавливать волшебные мечи и непробиваемые кольчуги, подгоняя их под себя.

* * *

Эльфы это такие же маленькие человечки, как и сам Николас, но на этом их сходство и заканчивается. В отличие от несколько безобразных гномов, не в обиду будет им сказано, эльфы имели прямо-таки ангельскую внешность и красоту. Несмотря на то, что у всех у них, как у мужчин, так и женщин, были густые длинные волосы, всякая растительность на лице, за исключением бровей и ресниц, у обоих полов полностью отсутствовала. Их тела, в отличие от коренастых, крепко-сбитых гномов, были тонкими и изящными. Женщины носили коротенькие яркие платьица, в то время как Анна и её подруги предпочитали длинные закрытые модели постельных тонов. Их красивые жёлтые, розовые, салатовые волосы ни когда не заплетались в косы, а свободно рассыпались по плечам, прикрытые лишь венками из полевых цветов. Одежду мужчин составляли облегающие брючки и свободные длинные рубашки, также ярких тонов. Весь гардероб эльфов, был соткан ими же самими особым способом и снабжён заклинаниями, которые защищали не хуже тоненьких гномичьих кольчуг. Все они, и мужчины и женщины, носили за спиной лук и колчан со стрелами, которые, благодаря бесконечному заклинанию, никогда не заканчивались. Помимо оружия за спиной у каждого лесного жителя имелись прозрачные ангельские крылышки. И вообще всем своим видом они напоминали маленьких ангелочков, спустившихся с небес и надевших яркую одежду.

Николаса встретили настороженно, так как гномов, мягко говоря, недолюбливали, а тут ещё и слух прошёлся, что якобы дочь одного и старейшин встречается с гномом. Что было вообще противоестественно. Однако, выслушав парня, все заметно расслабились — Люсинда не была причиной его визита. Наблюдая за эльфами зорким глазом и проанализировав их реакцию на своё появление, Ник понял, что никто здесь отношения между эльфом и гномом не одобряет. Что и следовало доказать.

Его размышления были прерваны одним из старейшин.

— Драки причиняют нам непоправимый ущерб, — мелодично произнёс он. — Они похищают наших братьев и сестер, выжигают наши леса, вытаптывают наши цветники, на которые мы тратим столько времени и сил.

— И что же Вы ответите? Для нас ваша помощь была бы неоценима, — настаивал гном.

— Мы не можем решить одни столь сложную задачу, — уклончиво ответил стареющий эльф, не замечая лести Ника. — Надо собрать совет старейшин и отослать депешу в соседние поселения.

— И сколько это займёт времени?

— Если поторопиться, думаю дня три-четыре.

— О, пожалуйста, не мешкайте тогда. Моя подруга похищена и находится в большой опасности, как и многие другие люди, гномы, эльфы и представители иных народов, — умоляюще попросил гном.

Вызванные тут же женщины принесли небольшую клетку с несколькими разноцветными мини-птичками колибри. Старейшина написал записочки и прикрепил их к крошечным лапкам. Затем направил каждую пичужку в определённую сторону, и те быстрее ветра понесли маленькие послания таким же маленьким получателям.

В этот же день собрали совет старейшин, которые, немного посовещавшись, постановили, что было бы неплохо приструнить распоясывавшихся последнее время драков.

— Мы ещё никогда не собирали столь низкие урожаи, — говорили одни.

— А наши прекрасные цветники, — поддерживали другие.

— Они полностью разрушил мой дом, сровняли его с землёй, — пожаловался кто-то.

— Это всё ещё не самое главное, сколько эльфийских жизней унесли эти безжалостные великаны, — заключил какой-то доморощенный философ.

— А сколько еще унесут, — прошамкал какой-то старичок, тяжело вздохнув.

Через два дня колибри принесли ответ. Старейшины почти всех поселений, согласились, что нельзя и дальше терпеть выходки людей-драконов. Из-за них резко снизилась численность эльфийского населения, ухудшился жизненный уровень, а, кроме того, быстро угасал их имидж маленьких непобедимых воинов.

В общем Николасу больше ничего не оставалось, как назначить час наступления, распрощаться с Люсиндой и убраться восвояси.

Эльфы же, издавна владеющие магическими заклинаниями, принялись читать их и чертить руками таинственные руны над своей одеждой и оружием.

* * *

Несколько дней они добирались до своей конечной цели. Драки взяли небывалый темп, и люди уже еле передвигали ноги, от постоянного падения и ударов, содранные в кровь. Не всем удалось выдержать этот тяжёлый переход. Две, ещё живые, но совершенно обессиленные молодые женщины были, дабы не задерживать движение, безжалостно брошены на съедение сопровождавшим отряд драконам. Это обстоятельство подвигло измученных людей собрать все свои последние силы и упорно двигаться вперёд, с подхлестывающим их желанием выжить.

Виктория, впрочем, как и все остальные, сильно похудела. Она мало, чем отличалась от окружающей её грязной и потрёпанной толпы. Лицо её осунулось, и тёмные круги залегли под прекрасными зелёнными глазами. Да и как тут не похудеешь при таком темпе и при одноразовом питании какими-то помоями, которые у них назывались едой. Разве что иногда удавалось измученным людям сорвать какой-либо фрукт или ягоду и растянуть эту влажную сладость на несколько часов. Но это случалось крайне редко, в основном же приходилось довольствоваться простыми травинками или молодыми прутиками, жуя их, дабы заглушить предательский голод или подавить приступ тошноты.

Вьющиеся ещё недавно медные локоны Виктории, нацепляли колючек и имели совершенно не живой вид. Она радовалась, что вообще успела заплести косу, иначе то ли ещё было бы. Хотя, скорее всего, даже если ей и придётся очередной раз вырваться из этого невообразимого ужаса, косу придётся срезать подчистую, оставив, лишь ещё кое-как державшийся в порядке, ёжик.

Ящерам для отдыха было достаточно пяти-шести часов в сутки, они казалось в любой ситуации, будут чувствовать себя бодро и уверенно, и организмам людей пришлось подстраиваться под этот дикий график. Грязные исхудавшие копии мало, чем походили на ухоженных и цветущих людей, похищенных грубыми варварами, не весть для каких целей, несколько недель назад. Под конец пути они уже просто не осознавали, что происходит, бездумными животными брели они сдабриваемые пинками и ударами. Когда же их, в конец обессиленных, провели по тёмным сырым коридорам и приковали цепями к скользким холодным стенам, все почувствовали небывалое облегчение. Не успели люди-драконы уйти и оставить их наедине с такими же бедолагами, как и они, пленники заснули мгновенно. Выбившаяся из сил Виктория, тоже отнюдь не была исключением.

* * *

Когда войско, состоящее из представителей разных народов, вышло наконец-таки по направлению к Драконьей равнине, радости Дерека не было предела. Он и так слишком долго ждал и боялся упустить решающий момент. Образ любимой девушки, попавшей в беду, преследовал его. Стоило закрыть глаза, и он являлся во сне. Вначале она весело улыбается и кружится перед ним в лёгком цветастом платье. Затем всё начинает таять и расплываться. И вот она уже в изорванной одежде, с синяками и кровоподтёками, плачет и протягивает к нему руки, моля о помощи. Парень просыпался в холодном поту, дрожа и утирая, невесть откуда взявшиеся, редкие мужские слёзы. Каждую ночь одно и тоже. Дерек потерял покой и лишился сна. Тоска по Виктории и некое чувство вины, постоянно щемили сердце. Бессонные ночи и плохой аппетит давали о себе знать, он похудел и осунулся. Николас уже всерьёз стал опасаться за здоровье друга, поглядывая на него искоса, но всё же до поры до времени помалкивал.

Когда они вышли на границу с Драконьей равниной, то оказались с противоположной стороны от того места, где Дерек несколько месяцев назад встретил Викторию. Молодой лорд Альбатрас окинул задумчивым взглядом владения полулюдей полудраконов, и небесные глаза его заволокла пелена прошлого. Каменистая пустошь нагнетала на него нежелательные воспоминания о давнишней встрече, которая и породила за собой последовательную цепь, приведшую к настоящим событиям. Для Дерека эти воспоминания были одновременно и приятными и болезненными, поэтому он не стал полностью отдаваться их притягательной силе и, отвернувшись, приступил к делам в данный момент более насущным, то есть к вырабатыванию тактики и стратегии предшествующего боя.

К счастью, во взаимоотношениях ранее враждующих сторон не возникало никаких конфликтов. Разве что какой-то человек-недотёпа, поспорил с эльфом, что сможет дальше, быстрее и точнее поразить цель из лука. Не стоит, и упоминать, кто вышел из спора победителем. Благо, что поверженный оказался честным малым и, признав свое поражение, лишь пожал эльфу руку и дружески похлопал по плечу. На этой оптимистической для бывших врагов ноте, оборотень-разведчик принёс неожиданное известие. Справа от них, в паре километров, замечен одинокий драк и пара парящих над ним драконов. Новость эта вызвала неровный ропот непонимания среди всех её услышавших.

— Странно для драков ходить в одиночку, — удивлённый Дерек мешкать, однако не стал. Он был настолько зол, что готов был собственноручно убить этого одинокого воина. Вместе с Энгельсом, Ником, Петром и Грегором, рослым хозяином таверны, он ринулся в указанном направлении. Вскоре Дерек понял, что драк уже совсем близко, так как неизменные спутники людей-драконов парили почти над ними. Идти надо было очень осторожно, дабы не привлечь внимание этих огромных хищников, ведь никто из присутствующих не собирался стать обедом. Все как один были одеты в серые плащи с капюшонами, которые помогали им сливаться с окружающим ландшафтом. Передвигаться было довольно трудно, так как пришлось подниматься в гору, лавируя при этом между раскиданными то тут, то там огромными камнями.

И вот наконец-то он появился в проходе между двумя валунами. Высокий, двухметрового роста, могучий, с широкими плечами и твёрдой походкой. Гордый, с высоко поднятой головой, он смело вышагивал по мелкому гравию. Но что-то не то было во всём его статном облике, что-то противоречащее всему дракскому роду. Ну, конечно! Простые полотняные штаны, длинная просторная рубашка, с расстёгнутыми верхними пуговицам, и соломенная широкополая шляпа. И не оружие было в его мускулистых руках, виднеющихся из-под закатанных рукавов, а обычная лопата и ведро. Он весело насвистывал себе под нос, изредка поднимая руку и помахивая драконам. Те же совсем по-собачьи, кружились над ним, виляя толстыми хвостами и издавая совсем незнакомые Дереку звуки. Это его очень удивило, ведь не даром же он не один год изучал язык и поведение драконов. Но сильная жажда мести не позволяла обращать внимание на такие мелочи.

Маленький отряд, во главе с Дереком, смело выступил перед драком, держа его самого и его драконов под арбалетным прицелом. Человек-дракон растеряно взглянул на вооружённых мужчин, а затем поднял взгляд на спускающихся всё ниже драконов. Увидев решимость в глазах незнакомцев, он испугался. Но не за себя. Для него, пережившего в своей прошлой жизни не одно серьёзное сражение, страх был неведом. Но семья, его святая святых, находилась сейчас под угрозой, ровно, как и два его неизменных преданных спутника. А это был уже не малый повод для страха.

— Пожалуйста, — взмолился он, и в голосе его проскользнула нотка отчаяния, — не убивайте драконов. Они не причинят вам вреда.

0x08 graphic

0x08 graphic

0x08 graphic Вдруг откуда-то сзади драка, раздался детский голосок полный панического страха.

— Папочка, папа, не позволяй им убивать Дина и Дану.

Между огромными серыми валунами, спотыкаясь о более мелкие булыжники, бежала девочка двенадцати-тринадцати лет. Голубое платьице свободного покроя, длинные чёрные, как смоль, волосы, заплетённые в толстую, ниже колен, косу. Всё бы ничего, вроде обычная девочка, если бы не типично дракское лицо, со слегка смягчёнными женскими чертами.

Дерек и его друзья удивлённо отпрянули, арбалетные болты при этом слегка отклонились от цели. Нам нелегко понять, отчего появление ребёнка смогло вызвать столь неадекватную реакцию у бывалых воинов. На их же лицах, у всех как у одного, застыло выражение недоумения. Из поколения в поколение у всех народов передавалась легенда о злых воинственных людях-драконах похищавших человеческих женщин и не имеющих возможности появления своих. И все же они опомнились, прежде чем драк успел бы что-нибудь предпринять, если бы конечно захотел, и носы арбалетных болтов резко взлетели вверх.

— Стой, Нара. — Драк на ходу поймал девочку за руку и, прижав к груди, с опаской поглядел на незнакомцев.

— Но, папа, они убьют моих драконов, — возмущенно прокричала девочка и, после нескольких безрезультатных попыток вырваться, разразилась громкими рыданиями, уткнувшись в отцовский живот. Несозревшая, ещё чисто детская, психология не позволяла ей полностью осознать ту опасность, которой они сейчас все подвергались, а отнюдь не только двое чешуйчатых чудовищ.

Казалось, растерянных воинов теперь уже ничем нельзя было удивить, но вдруг, между всё теми же серыми валунами, показалась самая, что ни на есть, человеческая беременная женщина. Она вела за руки мальчика и девочку лет трёх, и дети тоже имели обычные дракские лица.

Быстрым шагом, подойдя к мужу, она загородила его своим телом и взмолилась:

— Пожалуйста, не убивайте нас. Пощадите.

Дерек и его спутники пребывали в состоянии уже отнюдь не легкого шока. Да что же тут твориться, в конце-то концов? Не весть, откуда взявшийся драк, в обычной крестьянской одежде, не существующие в природе девочки драки, а теперь ещё и человеческая женщина, молящая о пощаде. Всё это было похоже на странную шутку, только смешно никому не было.

Тем временем, драк аккуратно отодвинул женщину в сторону и мягко произнёс:

— Наяра, зачем ты пришла? Сколько раз я тебе говорил, завидишь опасность, забирай детей и прячьтесь.

— Дак, но это же не драки. Это мои братья-люди…, — она на секунду замолчала, окинув взглядом Николаса и Петра, — … и гномы. В любом случае я не позволю им убить тебя и наших драконов. — Она упрямо покачала головой.

— Да что здесь вообще происходит, объяснит мне это кто-нибудь, в конце-то концов? — Не выдержав, прервал её Дерек.

Все представители дракского семейства с любопытством уставились на него. В это время огромная серая туша опустилась рядом со странной семьей, и здоровый шершавый язык лизнул заплаканную щеку девочки. Нара засмеялась и обхватила руками чешуйчатое животное за длинную изящную шею.

— Меня зовут Дак, а это моя жена и дети… — Медленно начал свой рассказ её отец.

* * *

Когда Виктория проснулась, то чувствовала себя вполне отдохнувшей. Но стоило ей пошевелиться, как всё тело обдало ужасной болью, желудок скрутило болезненным спазмом. Девушка не выдержала, и её вырвало. Есть хотелось ужасно, пить ещё ужаснее. Вытерев губы грязной рукой, она огляделась.

Огромная пещера с тусклым светом нескольких факелов и множеством лежащих рядом грязных измученных тел, в которых едва теплилась жизнь. Виктория попыталась подняться, но тяжёлые цепи и сильное истощение сделали эту задачу невыполнимой и не позволили ей даже сдвинуться с места.

— Эй, меня кто-нибудь слышит? — Чуть слышно прошептала девушка срывающимся голосом.

В ответ лишь всхлипывания и тихие стоны.

Она лежала так, неудобно скорчившись на холодном полу, наверное, уже несколько часов, а может и несколько минут, трудно было это понять, так как время здесь тянулось до бесконечности долго, прежде чем услышала тяжёлые шаги.

— Всё как обычно, парни, — прогремел чей-то голос совсем рядом. — Мёртвых и умирающих отдайте драконам, а остальных накормите и пусть отдохнут. Да и ещё, Мерден велел выбрать пару девушек ему в услужение.

— Он же недавно уже выбирал.

— Что-то ему не понравилось, и он вернул их. Но ваше дело не давать или обсуждать приказы, а выполнять их. Так что приступайте к работе.

— Слушаемся, Норк.

— Да и ещё, постарайтесь сильно не увлекаться и оставить побольше живых, а то в прошлой партии многие погибли.

— Да, Норк.

Мерден, Норк…. Где-то она слышала эти имена. Виктория напрягала память, но мысли были оборванные и неточные. Очень хотелось, есть, это все что приходило сейчас на ум. Ничего, она вспомнит, только бы ещё немного отдохнуть и… поесть.

К счастью или, к сожалению, её приписали к отряду "живых". Их сразу накормили какими-то ужасными помоями, но и эта пища, после стольких дней голода, показалась девушке манной небесной. Отоспавшись после еды, Виктория принялась слаживать мысли воедино и размышлять о своём положении. Мерден, Норк…. Почему эти имена показались ей знакомыми? Норк. Норк. Норк. Не это ли имя называла драки, когда она находилась в плену в первый раз. Дай Бог памяти! Девушка глубоко задумалась, вспоминая: "Эту, наверное, заберёт, Норк", "Слушаемся, Норк". Да, по-видимому, этот Норк был не последней фигурой среди безгубых ящеров. Но какой бы властью он не обладал, второй, то есть Мерден, пользовался ещё большей. Виктория собралась с мыслями…, а это имя, кажется, упоминал Дерек, называя так своего крёстного. Страшная догадка, как не крути, приходила на ум. Неужели крёстный её друга как-то связан с этими жестокими убийцами? Виктория закусила губу. Голова по-прежнему отказывалась работать, а от усиленного размышления ещё и пошла кругом. "Надо отдохнуть, — твердил разум, — отдохнуть…, отдохнуть…, отдохнуть".

* * *

— Всё началось тринадцать лет назад. Я тогда был совсем юный. К нам пригнали новую партию женщин, и мне сразу приглянулась Наяра, находящаяся среди них. Видя моё к себе отношение, она, не имея выбора, ответила мне благосклонностью. Мне удалось всё устроить так, чтобы её отдали в моё распоряжение, для продолжения моего рода. Чтобы не быть отданной на съедение драконам, она должна была выполнить своё предназначение, то есть родить сына. Мы не стали рисковать и через несколько месяцев уже ждали рождения ребёнка. Всю беременность я тайно приносил ей лучшую пищу и помогал, как мог. Вынужденное сближение со временем переросло в нечто большее. Время шло. Мы часто подумывали о побеге, но куда идти такой паре как мы, да ещё и с ребёнком драком. И всё же мы совершили побег. Поводом для него послужили преждевременные роды, при которых присутствовал только я. Ни хозяина, ни нянек не было рядом, так как роды начались слишком неожиданно. В общем, когда малыш родился, мы были поражены. Это была девочка. Мы испугались, да это и понятно, ведь все знают, что у нас рождаются только мальчики.

Слушатели согласно закивали. Драк же тем временем продолжал.

— Нам удалось несколько дней скрывать рождение ребёнка, пока Наяра не окрепла. Потом у нас появилась возможность бежать. Мы прошли всю Драконью равнину, вплоть до этого места. Дальше мы не знали что делать, куда идти. Не вернуться обратно к дракам, не отправиться дальше к людям мы не могли. Ну, вы сами понимаете! Тогда мы решили взобраться на гору и осмотреться, в надежде найти какое-нибудь пристанище. Когда мы поднимались по склону, то нашли огромное драконье яйцо. Стыдно признаться, но мы взяли его с собой, чтобы съесть после восхождения. Взобравшись наверх, мы увидали в горе впадину, в которой находилась запущенная хижина. Земля вокруг оказалась весьма плодородной, и рядом протекал ручей. Мы осмотрелись и решили остаться здесь. Это место оказалось райским уголком и именно в нём мы тогда нуждались. Только мы настроились отобедать, как скорлупа нашего яйца вдруг треснула, и на свет появился наш Дин. — Человек-дракон указал рукой на мирно спящее в стороне чудовище. — Материнское сердце Наяры дрогнуло при виде драконьего детеныша, и она не позволила мне убить малыша. А я, если быть откровенно честным, и не настаивал, вы ведь знаете что мы, в некотором смысле боготворим драконов. К тому же они нам как братья меньшие, мы растём с ними бок о бок. Мы же были первыми живыми существами, которых он увидел, вылупившись из яйца, и вполне понятно, почему он стал воспринимать нас как маму и папу. Вот так он с нами и остался и живёт уже двенадцать лет.

— Чем же вы его кормите? — Настороженно поинтересовался Дерек.

— Ну не в коем случае не человечиной. — Дак понимающе улыбнулся. — Людские предрассудки. Ему очень нравятся угли и головешки от очага. А вообще он доедает остатки с нашего стола, а также летает в лес, где питается листвой и фруктами. Вряд ли он хоть раз в жизни пробовал мясо, по крайней мерке человеческое.

— А второй дракон?

— Дану привёл Дин, года три назад. Она была совсем молоденькая, это видно по чешуйкам на голове и шее. Может, когда-то она и пробовала мясо, чего не знаю, того не знаю, но, сколько живет у нас, питается как Дин. Они для нас как собаки и лошади для людей. На них можно ездить верхом, то есть летать, и в тоже время они нас охраняют. Они разжигают очаг, согревают своим телом, как видите вопреки бытующему мнению они теплокровные. Дети их очень любят…, да и они детей.

— Да, любопытная история. — Они ужинали в доме гостеприимных хозяев, слушая и удивляясь. — Вы только не обижайтесь, но я не думал что встречу такую удивительную семью, очень уж это… ну, не естественно, что ли…. Скажите, а вы нашли какое-либо объяснение рождению у вас двух девочек?

— Ах да, чуть не забыл самое главное. — Драк вышел в другую комнату и вернулся с ветхой толстой книгой в руках. — Вот этот дневник оставил мой далёкий предок. Он также как и я, только будучи уже довольно не молодым, сбежал от своих собратьев и укрылся на этом самом месте. Это благодаря нему мы и получили возможность поселиться здесь. Так вот, тут рассказывается, что много веков назад, у драков были целые города и деревни, такие, какие сейчас имеются у других народов. Они вели спокойную, мирную жизнь. В этих поселениях жили не только мужчины, но и женщины. Эта идиллия продолжалась до тех пор, пока в наших краях не появился черный колдун. Многих драков он обратил в свою тёмную веру и сделал воинами, а тех, кто не подчинился, в том числе и всех женщин и девочек, они уничтожили. Вот тогда-то и появилась легенда о том, что люди-драконы произошли от дракона и человеческой женщины. На самом деле все было гораздо прозаичней. Развитие шло как, например, у людей и обезьян. То есть мы пошли по разному пути развития: более разумные люди-драконы и менее развитые истинные драконы. Наши хромосомы идентичны человеческим, поэтому мы можем иметь общих детей. Этим и воспользовался колдун. Мои собратья под его предводительством веками похищают людских женщин для продолжения своего рода, совершенно забыв, что когда-то на земле жили и дракские женщины. Они и не ведают, что сами стали невольными жертвами и пособниками зла. К сожалению, я был одним из них, но вовремя осознал свои ошибки и пришёл к единственному верному решению. — Он горестно вздохнул и продолжил. — Некоторым женщинам везло, и они становились няньками или прислугой колдуна, менее везучие шли на корм драконам. Со временем драки становились всё злобнее, положение женщин становилось всё ужаснее. Каким-то образом этому драку удалось раскрыть для себя правду и, не выдержав жестокости своих собратьев по отношению к людям, он сбежал. Далее в дневнике ведётся повествование его одинокой жизни отшельника. Зачем это колдуну я не могу сказать, но из тех записей смог узнать, что уже несколько поколений рождённых девочек и их матерей тайно отдают на съедение драконам. Благо, что мы вовремя ушли от моих сородичей и этим сохранили жизнь Нары и Наяры. — Драк с улыбкой посмотрел на любимых женщин.

— А зачем похищают гномов, эльфов и оборотней?

— А что, похищают уже и их? — Удивился Дак. — Нет, этого я не знаю. Мы сами живём отшельниками, понимаете ли. Только жена иногда ходит в город: продаёт урожай и покупает ткань для одежды, а также другие нужные в хозяйстве вещи. Сам я, как вы понимаете, из-за своего внешнего вида, не могу показываться людям на глаза.

Трёхлетняя девочка сонно заворочалась в крепких объятиях отца. Драк ласково улыбнулся, посмотрев на спящую дочь.

"Да есть всё же чудеса на свете". — Подумал Дерек.

— И никто за двенадцать лет вас не обнаружил? — Произнёс он вслух.

— А кто? Драки в гору не полезут, для чего? Другие народы так вообще обходят Драконью равнину стороной. — Пожал плечами драк.

— Понятно. — Дерек на секунду задумался. — Вот ещё что хотел спросить. Ты уже знаешь цель нашего пути и не одобряешь своих собратьев. Так не присоединишься ли ты к нам?

— Честно говоря, — немного подумав, ответил драк, и на лице его отразилось глубокое сомнение, — это не моя война. Если победят драки, может пострадать моя жена и дочери. Если победите вы, опять-таки под удар ставится моя семья. Мы теперь изгои и, если можно, я хотел бы попросить, сохранить моё убежище в тайне.

— Что ж я могу тебя понять, хотя и не скажу, что меня это обстоятельство радует. — Дерек поднялся и протянул драку руку. — Не думал, что доживу до такого, от всей души пожимать руку драку.

Дак расплылся в дружеской улыбке.

— Что ж, нам пора. Мы не раскроем ваш секрет. А ты в свою очередь, если передумаешь, то знаешь где нас искать.

— Я не враг своему народу, но для их же блага, надеюсь, вы одержите победу. Только прошу вас, не будьте к ним сильно уж строги, поверьте, не все мы такие плохие как кажемся.

Дерек вежливо поклонился, уважая стремление к миру своего нового знакомого, но в глазах его драк не увидел ни грамма сомнения по поводу ранее принятого решения. Ещё недавно пылающие солнечным теплом небесного цвета глаза, превратились в поблёскивающие недобрым светом голубые льдинки.

* * *

— Странно, я впервые слышу упоминание о чёрном колдуне, — задумчиво произнёс Меден. — Так как ты говоришь, его звали.

Дерек посмотрел на старика так, словно видел его впервые в жизни.

— Господи, Меден, как же я об этом не подумал. Я совсем забыл спросить об этом драка, а сам он об этом как-то не упомянул. Вот глупец, ведь имя колдуна могло тебе что-то подсказать.

— Ничего, — успокоил его чародей, положив руку крестнику на плечо, — само то, что драками правит некий чёрный колдун, уже проясняет многое, а там чуток поразмыслим и до самой сути доберёмся. Ох. — Он резко схватился за сердце.

— Меден, что с тобой? — Дерек поддержал старика.

— Всё в порядке, сынок, сейчас отпустит. Что-то сердечко последнее время пошаливает, странное скажу тебе недомогание для чародея моего ранга, и ощущение какое-то непонятное. Я что-то чувствую, но не могу уловить что. Ну, всё, вот оно и отпустило, я же говорил, что всё будет хорошо. Кстати, я тут порылся в своей библиотеке, так вот, — старик слегка подвигал в пустом пространстве рукой, затем прочертил в воздухе непонятные для Дерека знаки, и перед ним появилась древняя как мир книга, покрытая редкой паутиной и пылью. Меден сдунул тонкий сероватый слой с шершавой поверхности ветхого издания, и продолжил, — я тут вычитал, что во всех мирах существуют так называемые межпространственные порталы, и их великое множество. Изредка, то один то второй, то третий и так далее открывается и даёт возможность существу из одного измерения попасть в другое. Именно таким способом Виктория, по-видимому, и очутилась в нашем мире. Время открытия портала не ограничено. Каждый портал в разное время может открываться на различный его промежуток: от нескольких минут, до нескольких месяцев. Возможно, и его можно высчитать, во всяком случае, я попытаюсь. Что-то случилось, Дерек? Ты выглядишь расстроенным.

— Нет, всё в порядке, Меден. — Парень с тоской подумал о том, что как только он найдёт Викторию, ему придётся вновь её потерять.

— Если даже мы отыщем портал, через который прошла эта девушка, — размышлял чародей, — и даже если он до сих пор открыт, что маловероятно, вряд ли мы сможем отправить её обратно по нему. По крайней мере, я бы не стал рисковать.

— Почему?

— Из твоего рассказа, — рассеяно ответил волшебник, — я понял, что странная птица, на которой летела девушка, разбилась. То есть портал в какой-то степени спас ей жизнь. Есть вероятность, что если мы вернём её этим же путём, она погибнет. Это гипотеза, но всё же….

— И что мы можем сделать? — С возрастающей надеждой спросил Дерек.

— Мы должны найти другой открытый портал, — бесхитростно ответил чародей.

* * *

Двух молоденьких девушек драки увели с собой. Те шли спокойно, смирившись со своим положением и судьбой и лишь многим позже, Виктории предстояло узнать, что одна из них совершила попытку побега и была за это жестоко наказана. А пока…. Проходя мимо Виктории, один из людей-драконов, с удивлением на страшном лице, подошёл к ней и приподнял подбородок. В глаза девушке сразу бросились знакомые кожаные штаны и всё тот же человеческий скальп, уже слегка почерневший от старой засохшей крови.

— Парни, голову даю на отсечение, что это та самая девица, которая улизнула от нас несколько месяцев назад.

— Не знаю, меня тогда с вами не было, — с сомнением проговорил один из его напарников. — Думаешь, она смогла бы выжить на Драконьей равнине?

— Нет, это точно она, хотя волосы её теперь годятся разве что для набивки подушек, да и для этого они слишком грязны. В любом случае надо доложить Норку.

И, резко развернувшись на каблуках и что-то бормоча себе под нос, он быстро покинул эту своеобразную тюрьму.

* * *

— Сколько нам ещё осталось идти? — Спросил Энгельс.

— Не больше двух недель. Но, скорее всего их разведчики заметят нас раньше, если они у них вообще есть. К тому же существует ещё большая опасность… драконы. Уж от них нам точно скрыться не удастся.

Их многочисленное войско только что пересекло границу, и теперь было полностью во власти просторов Драконьей равнины и её кровожадных обитателей.

* * *

Виктория упиралась и как могла, пыталась вырваться, когда её буквально волокли по тёмным туннелям подземелья. Ей уже однажды посчастливилось выбраться из этого кошмара, второй раз удача вряд ли улыбнётся ей. Девушка прекрасно понимала, что её тащат либо к Норку, либо к Мердену, и она не знала какой вариант ужасней.

В итоге её привели в просторную, на удивление светлую, комнату с огромными окнами. После грязной темницы, новое помещение показалось Виктории слишком чистым и ухоженным, каковым оно и являлось. Комната была обставлена изысканно и со вкусом.

Оставив девушку в одиночестве посреди комнаты, драки удалились. Поначалу Виктория думала, что она здесь действительно одна, но неожиданно раздавшийся спокойный мелодичней голос опроверг её предположение. Он казалось, шёл отовсюду, отдаваясь эхом от потолка, стен и пола.

— Так вот ты какая… молодая и красивая, слегка грязная и исхудавшая, но думаю это не твоя вина. Неудивительно, что даже драки запомнили твоё лицо.

— Кто здесь? — Девушка настороженно посмотрела по сторонам.

— Меня зовут Мерден. — В голосе зазвучала нотка величия. — Я великий потомственный волшебник и по совместительству полноправный хозяин Драконьей равнины и её обитателей. Ну что это я. Ты, наверное, очень устала. Может, хочешь присесть?

Деревянный стул с резной спинкой неожиданно плавно подлетел к ней и, едва Виктория опустилась на гладкую поверхность, как он, всё также плавно вернулся на своё место у стола.

— Чаю?

Слетевшая с подноса чашка, наполненная теплым приятно пахнущим напитком, опустилась на стол перед девушкой. Виктория с благодарностью приняла дар незнакомца и почти сразу же почувствовала, как приятное тепло разлилось по телу.

— Спасибо. — Девушка отставила в сторону пустую чашку. — Так чего же Вы от меня хотите?

— Предпочитаешь брать быка за рога? Это хорошо. Люблю решительных людей. Что же, слушай. Последнее время у меня очень много дел и я один едва справляюсь. В общем, мне нужен помощник, ну или помощница. Я довольно давно живу среди драков, чтобы понять, что они очень верны и исполнительны, но, мягко говоря, не слишком умны для этого. Пробовал я подобрать себе компаньона среди эльфов, гномов и даже оборотней. Я э…, так сказать, приглашал и людей, но никто из них мне… не подошёл. А ты меня заинтересовала…. Уже много лет я ни чему не удивлялся, и даже думал, что уже утратил это глупое качество, но ты удивила старика, девочка.

— Но ведь я просто обычный человек!

— Да, но в тебе что-то есть, что-то, в чём я не могу разобраться. Ты, только не обижайся, несколько странная. Я чувствую, что ты знаешь очень многое, знаешь то, чего не знаю даже я. И это в одно и тоже время и пугает и завораживает. Ты вообще откуда?

— Сомневаюсь, что Вы бывали в тех местах или хотя бы о них слышали.

— И всё же?

— Россия, Санкт-Петербург.

— Гм…. какое смешное и непонятное название. Действительно не слыхивал о таком. Дотуда должно быть путь не близкий?

— Не близкий, это слабо сказано.

— Что ж, думаю, я в тебе не ошибся. Ты мне подходишь, — неожиданно твёрдо заявил таинственный голос. — Так ты согласна? Улучшение жизненных условий я тебе, конечно же, гарантирую.

Девушка ненадолго задумалась, потом, решившись, немного подалась вперёд.

— Кто Вы? Какие цели преследуете? Я чувствую, что Вы не человек-дракон. Вы человек?

Всё помещение заполнил громовой хохот.

— Кто я? Драк или человек? Не то не другое. Я есть сама жизнь. Я Бог и Король. Я есть я, Великий Мерден.

Виктория строго нахмурилась.

— Кто бы Вы не были, думаю, не стоит богохульствовать. Это грешно, впрочем, как и все предыдущие Ваши деяния.

— Оставь свои проповеди до лучших времён, девочка, меня не пугают твои жалкие россказни о грехе. Я не боюсь ни рая, ни ада, ибо я бессмертен. Ответь мне лучше на заданный вопрос, принимаешь ли ты дарованные тебе блага или возвращаешься в только что оставленную тобой жалкую темницу?

— А если я соглашусь, в чём будет состоять моя задача? — Настороженно поинтересовалась девушка.

— В основном будешь заниматься бумажной работой, так сказать бухгалтерскими подсчётами. Иногда поможешь мне найти определённую запись в магической книге, не углубляясь, однако в её чтение, — поспешно пояснил он, — или выполнить другое мелкое поручение. В общем, как видишь, ничего особенного.

— А мне…. а мне не надо будет для этого обещать душу дьяволу или ещё что-нибудь в этом роде? — Подозрительно спросила Виктория.

Громкий хохот вновь содрогнул стены, заставил задребезжать окна и вздрогнуть саму Викторию.

— Что, наслушалась дьявольских баек, девочка? Нет, ничего подобного я не потребую, но есть одно но…. Чтобы я сейчас тебе тут не говорил, но обещать душу тебе придётся, только не дьяволу, а мне. То есть если ты меня предашь, — голос стал похож на раскаты грома, — то умрёшь страшной смертью, такой, о какой даже в самом жутком кошмаре подумать не могла.

* * *

— Что-то ждёт меня, сынок. Что-то случится. — Меден устало облокотился о камень и закурил трубку. Со стариком что-то точно происходило последние дни. Он сильно осунулся и похудел, и всё это, без видимых на то причин. Казалось, он даже состарился, постарел сразу на пару столетий, превратился из всё ещё крепкого пожилого мужчины, в дряхлого чуть живого старика. Теперь он как-то весь сгорбился и уже не только для поддержания имиджа опирался на свой древний посох.

— Ты чувствуешь что именно, крёстный? — С высоты своей молодости он с юношеской жалостью посмотрел на старика, и как он только до сих пор не замечал, что Меден уже так стар. Не смотря на его древний возраст, молодому воину всегда казалось, что его старший друг проживёт ещё целую вечность.

— Нет, Дерек, — будто прочитав мысли крестника, чародей приосанился и отложил в сторону посох, — но это так напоминает мне те чувства, которые я ощутил, почувствовав угрозу, нависшую над тобой. Всё это как-то взаимосвязано, но на этот раз что-то произойдёт со мной, хотя… может и со всеми нами, — забывшись, он вновь поднял посох и, опёршись на него своими обеими морщинистыми руками, задумчиво уставился вдаль на великие просторы Драконьей равнины раскинувшиеся перед ними.

* * *

Время шло. Один день сменялся другим, влача своё монотонное существование, но Виктории скучать, не приходилось. С тех пор как она приняла условия чёрного колдуна и согласилась на него работать, физическое её состояние заметно улучшилось, чего нельзя было сказать о состоянии душевном.

Теперь у неё была своя, пусть крошечная, но отдельная комнатка, где не шныряли туда-сюда большие крысы и не ползали просто огромные пауки и мерзкие слизни. Питание её теперь было сносным, хотя далеко не вкусным и даже не приятным, но всё же это были не те помои, которыми она готова была питаться первые дни. Работа была не сложной и даже, наоборот, вопреки первоначальному мнению заниматься ею было приятно, она помогала отвлечься от довлеющих на Викторию печальных мыслей. Хотя сама мысль о том, что она вот так всю свою жизнь, до самой старости будет перебирать древние пергаменты колдуна, сильно её пугала. Девушка, нередко перебирая бумаги или делая записи, останавливала взгляд на своих руках и представляла себе, как они со временем стареют, становясь дряхлыми, морщинистыми и ссохшимися, подстать перебираемым ими пергаментам. Этого ой как не хотелось, но работу надо было продолжать, чтобы не накликать на себя ещё большей беды. Мердену для чего-то нужен был точный учёт всех состоявших у него на службе драков, а не состоявших у него на службе драков вообще не существовало в природе, а также новорождённых и умерших. Девушка вела для него учёт драконов, пленниц и пленников.

Чего он так опасается? Для чего все эти цифры? Может быть, какая-то тайна скрывается под этими точными подсчётами? Или просто боится, что кто-то сбежит? Но беглец, скорее всего, погибнет. Хотя она-то выжила, но это чистая случайность, та самая редкость, необъяснимое чудо если позволите. И вообще не попадись ей Дерек по пути…. С другой стороны, а мало ли в жизни таких случайностей? И неужели эти подсчёты из-за неё одной, из-за её побега? Вряд ли. А может она не первая? Но зачем тогда считать драков и младенцев? Возможно, конечно, что не все люди-драконы согласны с деспотическими методами правления колдуна, и он об этом знает или хотя бы догадывается? Все эти догадки маловероятны. Но опять-таки при чём здесь дети? Почему в его книге есть одинаковые, по мнению Виктории, колонки "дети" и "мальчики"? Какой в этом смысл, если рождаемые младенцы однополые? Ошибка? Или за этим что-то скрывается?

Нет, это слишком сложная головоломка для её истерзанного за последние месяцы и уставшего от всех навалившихся событий, разума. Надо ещё что-нибудь выведать и снова всё хорошо обдумать Между тем, положение пленников, скорее даже пленниц, подземелья, благодаря стараниям Виктории, медленно, но улучшалось. Девушка насколько могла, старалась облегчить им и без того тяжёлую жизнь. Факелов в тюремной пещере теперь стало больше, а в распоряжении несчастных всегда была свежая питьевая вода. Пленные эльфы, по её настоянию, выткали каждому по одеялу, чтобы хоть как-то согреть бесконечное множество измученных существ удерживаемых в нескончаемой ночи пещеры. Таинственный голос, точнее его обладатель, никак не поддерживал её начинания, но и никак их не опровергал, что давало ей некоторый размах в своих действиях.

Виктория не могла понять, для чего же вообще она была нужна Мердену, особо важной работы он ей не поручал. Помощью пленникам она, конечно же, как уже было сказано выше, занималась чисто по своей инициативе. Может, он просто не любил заниматься бумагами, и она попалась как нельзя кстати? Этот вариант показался девушке наиболее правдоподобным, хотя и не вполне её удовлетворившем.

Вскоре наступил август, пора рождения маленьких драков. Вот тут-то Викторию ожидал большой сюрприз. Почти треть новорождённых оказались девочками. Но не успевшее окрепнуть удивление сменилось ужасом, когда она услышала распоряжение черного колдуна, то был страшный нечеловечный приговор.

— Виктория проследи, чтобы няньки сделали всё как обычно. Мальчиков с матерями перевели в другое помещение и накормили. Девочек и их матерей бросьте на корм драконам. Тайно! Ты новенькая у нас, поэтому повторяю ещё раз, лично для тебя, выполнить все поручения, а главное избавиться от нежелательных младенцев женского пола, в условиях строжайшей секретности.

Голос давно уже перестал звучать, а девушка так и осталась стоять с открытым ртом и округлившимися от ужаса глазами. Что за дикое приказание? Что за варварская жестокость? За что?

Старые няньки, по совместительству повитухи, уже суетились вокруг рожениц, отделяя, тех, кому посчастливилось родить мальчиков и благодаря этому выжить, от родивших девочек и тем самым обречённых на верную гибель. Виктория по-прежнему не могла прийти в себя. Что ещё за половая дискриминация, едкие отголоски крутого патриархата? И вообще, как этот старик, вернее его голос, казавшийся таким милым собеседником, мог быть настолько бессердечным. Одно дело похищать представителей всех народностей для создания непобедимой армии. Использовать при этом мощь волшебного оружия гномов, заклятия эльфов, возможность перевоплощения оборотней, ум людей для обретения власти над всем миром, над всем живым и давно умершим. Другое же дело убиение невинных младенцев и их матерей. Девушка не могла, открыто выражать своё недовольство, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт, но что-то всё равно надо было решать.

Виктория несколько часов раздумывала, как помочь несчастным и их дочерям. Приговорённые к смерти женщины, с маленькими шевелящимися свёрточками на руках, уже находились в отдельной комнате, готовые к боли и мучительной смерти. Скоро придут няньки, впустят драконов и начнётся этот печальный танец смерти.

Виктория стремглав выскочила из этого помещения. Она бежала по тёмному туннелю туда, где, как она знала, драки хранят грязные вонючие лоскутки старой материи. Именно сейчас они могли сослужить хорошую, возможно впервые по-настоящему добрую, службу людям.

Уже спустя несколько минут, девушка быстро раздавала тряпицы, потерявшим было надежду женщинам. Те дрожащими руками повязывали их себе на шею, как когда-то раньше делали драки.

Виктория провела свой маленький женский отряд по туннелю, через который сюда проникают драконы. Выйдя в наступившие сумерки и услышав протяжный писк, женщины запаниковали.

— Это единственный ваш шанс, — пыталась втолковать им Виктория и хоть как-то успокоить, — пусть ничтожный, но другого такого не будет. Сейчас у вас есть реальная возможность избавиться от бремени долгого плена, спасти свои жизни и жизни ваших малышек. Эти повязки предохранят вас от драконов, а сами драки редко выходят в сумерках. Или вы уходите или через полчаса вместе с дочерьми будете брошены на съедение драконам. Терять вам нечего, а это последняя возможность выжить.

Девушка обвела взглядом сбитую в кучку толпу. Неожиданно в самом её чреве раздались всхлипывания и лёгкие вскрики. Женщины расступились.

— Мне не нужна эта уродина. Я не хочу умирать из-за этого страшилища, — молодая женщина положила плачущую малышку на холодные камни стремительно остывающей без солнца равнины и бегом скрылась в подступившем вдруг мраке, обрекая себя на неминуемую гибель, хотя, пожалуй, верная смерть с распростёртыми объятиями и так поджидала их на каждом шагу.

" И почему кто-то всё время портит любую трогательную сцену, хотя вполне вероятно, что от этого она ничего не потеряла, а наоборот стало только трагичнее, — подумала Виктория. — И, в конце-то концов, из кого-то же получаются преданные хозяину няньки".

Раздумывая над этим, Виктория наклонилась за плачущим ребёнком, но не успела она поднять брошенное дитя, как одна, уже не молодая женщина, сухая и морщинистая, явно проведшая в этих казематах полжизни и выжившая каким-то чудом, подхватила девочку и начала её успокаивать.

— Всё в порядке, дорогая, я заберу крошку. За свою долгую жизнь я потеряла столько родных детей, что не оставлю без крова и ласки сироту при живой матери, да и та может быть одумается, — произнесла она обращаясь к Виктории.

Её соратницы по несчастному цеху посмотрели на неё с некоторой толикой удивления и непонимания. Но не это сейчас занимало скупую горстку женщин. Немного посовещавшись, все пленницы единогласно решили попытать счастье и, медленной вереницей, двинулись к уходящей линии горизонта, едва виднеющейся в сумеречной мгле.

Всё та же немолодая женщина, теперь уже с двумя младенцами на руках, подошла к Виктории и слегка дотронулась до её руки.

— Пошли с нами, попытайся спастись, дочка.

Но та лишь печально улыбнулась.

— Если я уйду, то не оставлю вам даже этого маленького шанса. Ведь когда Мерден узнает, что мы сбежали, то пошлёт за нами погоню. Нас легко нагонят и убьют. Я должна попытаться заверить его в том, что вас уже нет в живых. Как видите, у меня нет выбора, а вы поторопитесь, дорога длинная и очень тяжелая.

Девушка протянула несколько небольших кожаных мешков, наполненных питьевой водой, ещё окружавшим её женщинам.

— Экономьте воду, иначе вам её не хватит, и держитесь друг друга, в единстве наша сила.

— Спасибо, дочка. Пусть отец небесный не оставит тебя, — проговорила бывшая пленница подземелья, прижимая к груди успокоившихся малышек.

Оставшиеся женщины заторопились, догоняя вперёд ушедших.

Ещё несколько минут Виктория смотрела вслед удаляющимся изнурённым голодом и жаждой фигурам в грязном изорванном тряпье. Она прекрасно понимала, что вряд ли у них есть даже этот мизерный шанс. Выжить на Драконьей равнине без пищи и почти без воды практически невозможно даже здоровому человеку. Если же учесть что женщины были истощены, и каждая имела младенца на руках, то это было вдвойне невозможно. Но она не могла отнять у них надежду, да и у себя тоже. Ей нужно было что-то предпринять, и у неё был свой план.

— Да поможет вам Бог, — Виктория несколько раз перекрестила скрывшиеся во мраке тени и повернула обратно.

Она побежала в свою комнатёнку, и вытащила из-под кровати связанное в узел одеяло, наполненное чем-то твёрдым и тяжёлым. Медленно тащила она свою нелегкую ношу по тёмным сырым коридорам, пробираясь в столовую драконов, а та лишь тихонько позвякивала, да постукивала о каменный пол и холодные стены.

Развязав тугой узел, девушка вытрусила его содержимое, которое оказалось старыми обглоданными костями, на них она напоролась несколько дней назад, исследуя туннели. Вдруг раздался громкий многоголосый писк и массовое хлопанье крыльев. Едва Виктория успела скрыться в узком проходе, как из внешнего входа показалось несколько молодых драконов. Их крылья ещё не приспособились для полётов, не могли выдерживать массу их огромных тел, поэтому они передвигались пешком. Некоторые из них, тут же бросились в сторону девушки, и стали зубами и когтями скрести стены туннеля, почувствовав лёгкую добычу. Испуганная Виктория ещё больше отскочила вглубь хода. Вскоре они осознали, что какими бы маленькими не казались по сравнению с более взрослыми сородичами, для этого туннеля они были всё-таки велики. Поэтому они развернулись и с ещё большей яростью накинулись на голые кости и начали драться из-за них с товарищами.

Знакомое Виктории хлопанье огромных крыльев между тем приближалось, становясь всё громче и яростней. Девушка осторожно подошла к выходу и, рискуя жизнью, взглянула вверх, предварительно, однако, не забыв посмотреть по сторонам. Сверху площадка не имела потолка, и там уже обозначилось смутное очертание звёзд. Теперь же этот вид был неожиданно испорчен появлением нескольких чудовищ, которые медленно, но шумно, опускались на пол подземелья. Виктория уже почувствовала некоторую долю облегчения, когда выяснилось, что как говориться, она рано радовалась. Драконы обнаружившие, что их жестоко обманули, и вместо желанного живого мяса они получили лишь старые безвкусные объедки, подняли ужасный гвалт, хлопая крыльями и крича. Виктория испуганно осмотрелась. Услышат ли этот шум её пленители.

Неожиданно раздавшийся с верхней площадки женский визг, заставил девушку вздрогнуть. Она взглянула вверх и уловила лёгкое движение, за которым последовал громкий крик:

— Хозяин, Хозяин, сюда. Она предала Вас, Хозяин.

Вика бросилась по грубовытаченным каменным ступеням наверх. "Вот погеройствовала", — промелькнула досадная мысль. На полдороге она столкнулась с беззубой старухой-нянькой, хотя, наверное, старуха это было слишком грубо сказано, в этих условиях год проходил за два-три, так что нянька эта могла по возрасту быть ещё даже не совсем пожилой.

— Куда ты их спрятала? — Прошипела приспешница колдуна. — Я не хочу быть наказанной за чужие грехи.

— Грех ты совершаешь сейчас, против Бога и людей, попирая все христианские законы.

— Я всё расскажу Хозяину, маленькая ведьма. Он не только вернёт беглянок, но и тебя скормит этим тварям.

Она многозначительно ткнула пальцем вниз на беснующихся чудовищ. Худая, растрёпанная женщина с блестящими безумием глазами, её можно было только пожалеть. Она попыталась оттолкнуть девушку в сторону. Вика не только смогла устоять, но и резко выхватила свой маленький ножичек-брелок, единственное оставшееся у неё напоминание о родном теперь уже далёком мире. Старуха ахнула и испуганно отшатнулась, не понимая даже что это и не оружие вовсе, оно не в коей мере, и при самом большом желании, не сможет причинить вреда и котёнку.

" Несчастная", — подумала Виктория, а вслух произнесла:

— Я не позволю вам и дальше причинять людям вред.

Старая женщина развернулась и, с удивительной для её возраста и нынешнего состояния быстротой, побежала назад всё с теми же дикими криками.

— Хозяин, Хозяин, предательство. Она предала Вас.

Виктория последовала за ней, но не успела она проделать и несколько шагов, как навстречу первой старухе выскочила другая. Женщины столкнулись, от неожиданности отшатнулись друг от друга и обе кубарем полетели вниз. Не успев удариться об пол и вероятно толком не почувствовав боли, старые няньки были моментально разорваны драконами в клочья. Виктория растерянно наблюдала сверху за этой смертельной агонией. Она не знала, чтобы сделала, если бы догнала старуху и как бы заставила её замолчать, но видит Бог, она хотела совсем не этого. Смерти она никому не желала.

Тяжёлые шаги, глухо отдающиеся от каменных стен, вывели девушку из оцепенения и через пару секунд её испуганному взору предстали два драка вынырнувших из-за угла.

— Что здесь произошло? — Подозрительно спросил один из них, мельком взглянув вниз на дерущихся за скудную пищу драконов.

Второй тоже небрежно посмотрел на разворачивающуюся на площадке драму.

— Ничего особенного. Я просто выполняла обычные поручения Хозяина. Думаю, вы в курсе что, как и обычно, нам не удалось избежать рождения мёртвых сыновей. — Какой смысл говорить сейчас о чудесном рождении девочек? Открыто выступить против Хозяина? Это глупо. Да и кто ей поверит. К тому же, кто мог поручиться, что именно эти драки не являются и сами хранителями этой страшной, по меркам Виктории, тайны. В общем, она решила, что лучше будет промолчать. — Хозяин приказал отдать безжизненные тела младенцев и их матерей на съедение драконам.

— А где старуха?

— Не знаю.

— Мы слышали её крики, — добавил второй, молчавший до этого момента.

— Я тоже, но когда пришла, её уже не было.

— Что ж, значит, Мерден приглашает тебя к себе лишь для того, чтобы похвалить, а не наказать, — с иронией усмехнулся первый драк.

Второй молча качнул головой и четырёхпалой рукой указал направление, в котором Виктории надо было идти, да она и сама прекрасно знала, где находятся хозяйские покои. На несколько секунд глаза их встретились, и девушка могла поклясться, что прочитала в них сочувствие, но драк тут же отвёл взгляд, и Виктория сразу засомневалась. Может, ей это только показалось.

Она послушно пошла вперед, ощущая на себе колкие оценивающие взгляды. Не было смысла даже пытаться как-то от них отделаться. Она прекрасно понимала, что они выполнят любой приказ Хозяина, так как ослушавшегося ждала слишком жестокая смерть. Да и относились к ней теперь более серьёзно, с тех пор как история о совершённом ею первом побеге стала состоянием гласности. Поэтому она шла смиренно, раздумывая лишь о том, как будет объясняться с Хозяином.

* * *

— Дерек, смотри, на горизонте показался небольшой отряд. Он движется в нашу сторону, — оборотень вытянул руку в сторону открывающегося горизонта. — Вероятно, драки узнали о нас и выступили первыми.

— Если так, то удивительно, что они решили атаковать в сумерках, да и малочисленный этот отряд. Может разведчики? Что ж в любом случае приготовиться к обороне, может они используют какой-то тактический приём. Вперёд. Отомстим за наших друзей и близких, — он поднял над головой обнажённый меч.

— Отомстим за наших друзей и близких, — скандировали воины тысячной армии, потрясая, кто копьями, кто мечами и луками, а кто и просто сжатыми кулаками.

И лишь оборотни, молча и неуверенно продолжали принюхиваться и прислушиваться. Они бросали на Дерека осторожные взгляды, словно не решаясь произнести что-то вслух. Атмосферу неловкости разрушил Энгельс, который уже давно не обращал внимание на многие жизненные условности.

— Подождите, — он ещё раз принюхался, — я чувствую запах драконов, но это явно не драки.

Остальные оборотни согласно закивали.

— Глупости, — выкрикнул кто-то из ряда воинов.

— А кто же ещё будет бродить по Драконьей равнине в сумерках? — Настороженно спросил Дерек, он доверял Энгельсу и не торопился поддерживать недовольные возгласы.

— Это… люди.

— Люди? Не может быть. — Дерек перевёл недоверчивый взгляд на нежданных странников.

— Я чувствую запах людей, драконов и…, — оборотень повёл чёрным носом, — … кровь.

— Может, ты ошибаешься, до них ведь пусть не близкий? — Настаивал молодой воин.

— Может быть когда-нибудь, и ошибусь, — Энгельс снисходительно оскалился, — но думаю не раньше, чем лет так через семьдесят-восемьдесят.

— Понятно. В таком случае возьмём несколько всадников и поскачем им навстречу. Нужно узнать, кто они и что здесь делают. К тому же им возможно нужна наша помощь, я как-то уже повстречал недалеко от сюда человека, который нуждался в ней. Грегор, останешься за старшего, и, в любом случае будьте начеку.

— Хорошо. Удачи, лорд Альбатрас.

* * *

Увидев надвигающееся войско, женщины вначале запаниковали, а затем, подумав, всё так же смиренно пошли вперёд. Чему быть, того не миновать. Они были слишком уставшими и голодными, а некоторые откровенно жалели, что отправились в этот напрасный путь. Лучше уж быть съеденными и обрести вечный покой, чем вновь и вновь проходить через эти тяжёлые испытания. На их взгляд это была более лёгкая смерть. Даже если впереди был враг, а так, скорее всего и будет, то сейчас это была хорошая возможность покончить с этим нескончаемым мучением.

* * *

— Ты предала меня. Не знаю, как, но предала, — злобно прогромыхал голос колдуна, и в помещении сразу стало холодно, темно и не уютно.

— Но что я сделала? — Виктория невинно потупила взор.

— Об этом ты сама должна мне рассказать. Все слышали, как нянька кричала о твоём предательстве, а ей я склонен доверять. Теперь же две старухи пропали. Что ты об этом скажешь.

— Может быть, они сбежали? — Предприняла Виктория последнюю, несколько глупую, но всё же попытку выкрутиться.

— Не пори чушь, — раздражённо отверг её предположение Мерден. — Они прожили у меня более пятидесяти лет, вырастили не одно поколение драков и вдруг на старости лет надумали бежать. Бред! Чистейшей воды бред. Так ты точно ничего не хочешь мне рассказать.

— Я ничего не знаю. — Упрямо твердила Виктория.

— Хорошо, тогда ты будешь наказана. Хотя мне действительно жаль, ты хорошо управлялась с делами. — Колдун вызвал драков. — Я навещу тебя через пару дней. Может, к тому времени ты одумаешься и захочешь мне обо всём поведать. А если нет, тебе придётся пенять на себя.

* * *

Подъехав на более близкое расстояние, Дерек с друзьями отчётливо различили детский плач. Дети? Посреди Драконьей равнины? В сумерках? Это обстоятельство их очень удивило и обескуражило. Когда же они увидели несколько десятков худых оборванных женщин с младенцами на руках, то испытали настоящий шок.

* * *

— Значит, она жива. Я знал, я чувствовал это и, о, как это похоже на Викторию, прийти на помощь нуждающимся. — Дерек присел на корточки и обхватил голову руками. — А ведь именно сейчас она сама как никогда нуждается во мне, а я не в силах ей помочь.

— Надо завтра пораньше выйти. Боюсь, у Вики могут быть неприятности из-за помощи беглецам, — произнёс маленький человечек стоявший рядом.

— Думаешь, я этого не понимаю, да я бы отправился хоть сейчас, но все воины слишком устали от длительного перехода, а впереди нам предстоит нешуточное сражение. К тому же в сумерках драконы наиболее активны, нам ещё надо пережить эту ночь. Они верят в меня, и я не могу их подвести.

Наступило недолгое молчание.

— Как только вернёмся, распоряжусь на счёт завтрашнего утра, — молодой человек окинул печальным взглядом женщин, с помощью мужчин взбирающихся на лошадей.

Они едва могли держаться в сёдлах. Обессиленные от недавних родов и суточного перехода, женщины полулежали на шеях боевых скакунов, в то время как их малютки спокойно посапывали на руках принявших их воинов. Скорее бы добраться до виднеющегося на горизонте лагеря, чтобы несчастные смогли наконец-то поесть и отдохнуть.

— Я всё делаю правильно, я должен…. Прости меня, Виктория, — еле слышно прошептал Дерек, — но я не могу их сейчас оставить. Не могу поступить иначе.

Николас тяжело вздохнул, расслышав слова Дерека, и задумчиво посмотрел на друга.

* * *

Виктория вырывалась и кричала, когда её вновь волокли по тёмному коридору. Похоже, это уже становилось закономерностью. По злой иронии судьбы, среди трёх её провожатых был всё тот же наряженный. Девушку потянули вниз по выбитой в скале грубой лестнице. Стены и пол были покрыты какой-то мерзкой слизью и, несколько раз Виктории почудилось, будто она шевелится. Чем ниже они спускались, тем сильнее распространялся запах мертвечины и гнили. Они прошли достаточно большое количество пролетов, прежде чем остановились. Вокруг была кромешная тьма, и лишь несомый одним из драков факел охватывал небольшой пяточёк вокруг них. Надзиратели и их подопечная вошли в помещение где трупный запах был настолько силён, что невозможно было вдыхать его не испытывая при этом приступа тошноты. Девушку подтащили к стене и заковали в висевшие на ней цепи. Довольно-таки высокий рост Виктории сыграл ей сейчас весьма хорошую службу. Она едва касалась носками каменного пола, но этого было достаточно, чтобы уменьшить нагрузку на руки.

— Повесишь здесь, может, одумаешься, — ехидно произнёс наряженный. — А я пока мест поговорю о тебе с хозяином, если выживешь, и волосы твои наберут былую красоту, то я, пожалуй, не отказался бы сменить тотем на своём шлеме. Знаешь, уж больно твои волосы запали мне в душу. Жаль, конечно, что трудный переход на столько испортил их внешний вид. Дождёмся ли мы теперь до тех пор, пока они отрастут, точнее ты дождёшься ли.

Он протянул руку к её коротким теперь волосам, Виктория резко дёрнулась, не дав ненавистной лапе дотронуться до себя. При этом цепи сильнее впились ей в руки, а ноги ненадолго оторвались от пола, и она испытала приступ сумасшедшей боли.

Люди-драконы усмехнулись. Для них она лишь одна из многих самок, что-то вроде инкубатора производящего их на свет, но в тоже время не принимающего никакого участия в их воспитании и дальнейшей жизни. Человеческие женщины, которых они используют по их прямому назначению, а затем выбрасывают за ненадобностью, а точнее скармливают драконам, убивая этим сразу двух зайцев. Но Викторию меньше всего сейчас интересовали их выгоды, чувство юмора и красноречие. Она пыталась как можно лучше осмотреть помещение, пока драки ещё не унесли факел. Оглядевшись, девушка поняла, откуда этот отвратительный гнилостный запах. Начиная от её ног, и по всей освещаемой факелом поверхности пола, лежали тела людей, гномов, эльфов, оборотней и других ещё неведомых ей существ. Все они были либо с признаками трупного разложения, либо горстками голых обглоданных костей. Весь пол просто кишел большими крысами со сверкающими злобными красными глазами и не меньшими слизняками, поблёскивающими в неясном мерцающем свете своими толстыми телами. Ей опять стало дурно, как вдруг до неё донёсся едва различимый стон. Девушка осмотрелась. Неужели она здесь не одна? Приглядевшись, Виктория в нескольких метрах от себя различила смутное очертание распятой таким же образом девушки. Незнакомка была по-детски сложена и имела небольшой рост, из-за чего её ноги сантиметров двадцать не доставали до пола. Голова её опустилась на грудь, и длинные тёмные волосы скрывали лицо. По всему было видно, что вывернутые запястья причиняют ей невыносимую боль. Из-под железных оков, по содранным предплечьям, стекали капельки свежей ярко-красной крови. За что же была так жестоко наказана эта несчастная?

Виктория перевела взгляд на людей-драконов. Но их, похоже, нисколько не трогали человеческие страдания, они по-прежнему что-то увлечённо обсуждали между собой. Придя к определённому решению, драки пошли обратной дорогой, унося с собой единственный источник света. Кромешная темнота накрыла пленниц своей пеленой, оставив их наедине со своими переживаниями душевными и телесными.

Прикованная неподалёку девушка, по-видимому, была без сознания. Она не шевелилась и не издавала ни звука, если не считать редкие стоны, вырывающиеся из её уст от причиняемой цепями нестерпимой боли. Виктория посочувствовала ей и в очередной раз порадовалась, что пусть с трудом, но всё же может опереться на ноги.

Мёртвая тишина уже начала угнетать своей оглушающей пустотой, когда её соседка зашевелилась.

— Пить… — раздалась едва слышная просьба.

— Эй, — окликнула её Виктория, — ты меня слышишь?

— Кто… кто здесь? — Вопросом на вопрос ответил тихий детский голосок после непродолжительного молчания.

— Я такая же пленница, как и ты.

В ответ лишь молчание и гробовая тишина.

— Ты здесь давно? — Спросила Виктория.

— Наверное, несколько часов, а может и дней. Я… я не знаю. — Последовал всё такой же тихий ответ.

— Я Вики. А как тебя зовут?

— Марта.

— А за что ты сюда уго… — Не успела Виктория договорить, как новая знакомая неожиданно застонала и, по-видимому, вновь потеряла сознание. Виктория несколько раз окликнула её, но в ответ услышала лишь попискивание крыс. Сколько она провисела в таком состоянии, девушка не знала. Иногда её ног касались ползающие повсюду мерзкие тельца, покрытые жёсткой короткой шёрсткой или не менее отвратительные скользкие, казалось полностью состоявшие из слизи существа. Тогда она вскрикивала и поджимала ноги, но вскоре это уже не помогало. Тело её отяжелело, железные браслеты на руках стали причинять невыносимую боль, впиваясь в запястья и выкручивая руки. Ещё какое-то время она боролась с усталостью и пыталась облегчить страдания, вставая на пальцы ног. Но долго это продолжаться не могло. В какой-то момент вконец обессиленная Виктория, вскрикнув от резкой нестерпимой боли, потеряла сознание, безвольной нитью обвиснув на руках.

* * *

— Меден, что с тобой? — Спросил обеспокоенный Дерек.

Старик выглядел последнее время не важно, к тому же слишком часто, будто невзначай, хватался за сердце.

— Я чувствую тревогу в душе и не могу отделаться от смутного беспокойства. Дерек, как-то… мне не хорошо, — чародей чуть не упал и, поддерживаемый более молодым другом, опустился на расстеленное одеяло.

— Ну, как ты Меден?

— Всё, сынок, уже отпустило. Всё нормально, всё нормально. — Старик громко выдохнул.

— Ты не раз уже говорил мне о своём предчувствии, крёстный. Ты ещё не понял что это?

— Нет и я первый раз в таком замешательстве. Честно говоря, меня это даже пугает. — Меден покачал головой увенчанной белоснежным нимбом.

Дерек удивлённо уставился на крестного, ведь старик уже не первое столетие славился своей способностью точного предвидения и не дюжиной отвагой. От этого вся абсурдность событий последних месяцев казались ещё более странной.

* * *

Она не могла вспомнить, сколько времени уже здесь находилась. Всё тело нестерпимо ныло, голова раскалывалась, и ужасно хотелось пить. Виктория, напрягаясь, вспоминала, что с ней произошло. Когда же ей это удалось, она попыталась разглядеть в темноте прикованную рядом девушку, ещё ребёнка. — Марта, — прошептала она иссохшимися губами.

Ответа не последовало. Виктория попыталась пошевелиться и, от пронзившей всё её тело сильнейшей боли, вновь потеряла сознание.

* * *

Когда они вернулись к своим основным силам в сопровождении беглянок, среди воинов началось что-то неописуемое. Мужчины и женщины бросались друг другу на шею и, обнимаясь, плакали. Основная часть войска возглавляемого Дереком, когда-то в прошлом потеряла своих родных и близких. Теперь же оказалось, что почти все женщины встретили сейчас кого-то из родственников или хотя бы знакомых. Некоторые были разлучены уже много лет, другие расстались совсем недавно. Каждый воин пытался узнать что-то о своих дочерях, сёстрах, жёнах. Со всех сторон только и слышны были вопросы, вопросы и вопросы. Радости людей не было предела. Люди не сразу разобрали, что младенцы все как один драки, а когда это поняли, то никто не думал обращать внимание на маленьких детёнышей драков. Здесь и сейчас ненависти не было места, да и как можно было ненавидеть эти крошечные плачущие комочки. Ведь они всего на всего ни в чём не повинные дети. Хотя вероятнее всего здесь и присутствовала толика противоречивых чувств, но люди боялись высказать их, открыто. Ободрённые мужчины, сразу воспрянули духом и были готовы хоть сейчас выступить против ненавистных драков, сокрушить незыблемые бастионы и свернуть горы, в недрах которых они расположены.

Каждый надеялся, что, раз его товарищи уже обнимают и целуют своих родных, то возможно и ему это скоро предстоит. Гномы и эльфы радовались не меньше остальных, ведь они тоже успели задать свои вопросы и теперь знали, что в подземельях драконьего города томятся не только люди, но и их братья и сёстры. И, что самое главное, они ещё живы.

Даже строгие оборотни не скрывали своих чувств и позволили улыбкам радости засиять на своих темнокожих лицах.

Все теперь понимали, что выступили не зря, даже те, кто вначале сомневался в успехе этого похода, ведь сейчас, когда они ощутили первые подтверждения правильности своего решения, это было более чем очевидно.

Что ж, несмотря на то, что бывшие пленницы как не старались, не смогли вспомнить или рассказать ничего такого, чтобы смогло союзникам облегчить взятие Дракограда, в силу того, что они большую часть своего плена провели в подземных казематах, всё же огромную роль в предстоящей битве они сыграли. Ведь боевой дух и вера в победу это уже половина победы.

Поутру, отправив женщин с их драгоценной ношей, в сопровождении двух десятков мужчин, по направлению к долгожданной свободе, армия союзников двинулась на Дракоград.

* * *

В её затуманенное сознание проникал какой-то посторонний шум. Она никак не могла понять что это. Не было сил пошевелиться, не было сил хоть как-то отреагировать на нечто происходящее совсем рядом с ней. Только боль окружала её, пронизывала всё её тело, терзала душу. Только боль и ничего больше.

* * *

Как и следовало ожидать, их появление не прошло незамеченным. Драки, с выкованными пленными гномами мечами на изготовке смело ринулись оборонять своё многовековое пристанище и сражались как истинные драконы. Погибали люди и их союзники, погибали и их враги драки. Бой шёл воистину не на жизнь, а на смерть. Посреди этой ужасной какофонии смерти, между воинами, имевшими человеческий облик и лишь, отдалённо его напоминающий, метались три огромных волка. То здесь, то там кто-то резко вскрикнув, уходил навечно в лучшие мира, напоровшись на безжалостные мощные челюсти. Вдруг над полем боя послышался монотонный голос, читающий непонятные руны на древнем языке. Вначале воины ещё прислушивались к этому заунывному пению, а затем и вовсе перестали обращать на него внимание. И лишь один столь же древний человек, проживший уже не одно столетие на этой бренной, грешной земле, понимал каждое слово. Это понимание в нём росло и крепло, и вскоре он уже отчётливо осознавал, что так беспокоило его все эти долгие месяцы. Вопрос оставался лишь в том, как он столь долго не мог понять очевидного. Старик прочитал заклинание, обвёл своё тело руками и, не боясь более ничего, смело пошёл сквозь ряды сражающихся, в тёмные коридоры скорби.

* * *

Виктория в очередной раз пришла в себя. Рядом всё как будто ожило. Происходящее вокруг зарождалось неуловимо и бесшумно, но всё же повсюду чувствовалось лёгкое движение. Красные крысиные глазки почему-то, каким-то непостижимом образом оказались не на полу, а на уровне её лица и выше. И так по периметру всего помещения. Огромные крысы словно парили в воздухе на высоте метра, двух, а то и трёх от земли.

Неожиданно они как перезревшие фрукты начали падать, с обретённой было высоты. Глаза девушки, привыкшие к темноте, различали повсюду неясное движение. Вдруг незримая холодная рука, костлявая, со ссохшимися пальцами-крючками и исходившим от неё тошнотворным запахом гнили, коснулась лица Виктории и, притворно ласково, провела по влажным от слёз щекам. И тут девушка отчётливо услышала дикий, полный ужаса, крик и неожиданно для себя самой осознала, что кричит, оказывается она сама. Ей вторил печальный писк, падающий крыс. Она закричала с новой силой и вдруг поняла, что кричит уже не одна. Марта также пришла в сознание, и её душераздирающий крик сотрясает нерушимые своды подземного каземата.

* * *

Войско союзников отпрянуло, когда изо всех тёмных, не знавших света и тепла, коридоров драконьего замка повалили полуразложившиеся трупы или совершенно голые скелеты во всеоружии. Они с удивительным напором начали атаковать живых. Но страх было испытывать некогда, поэтому опешившие было воины снова ринулись в бой. Вдруг один из драков что-то прокричал, указывая четырёхпалой лапой на множество движущихся точек на горизонте. А уже через несколько минут можно было различить не одну сотню, а может быть даже тысячу, чёрных, серых и бурых волков, которые в бешеном темпе прорвали линию обороны противника, оставляя за собой горы трупов.

— Мы пересмотрели свой ответ на вашу просьбу о помощи, человек, — бросил на ходу Ингвар, опрометью пронёсшись мимо Дерека, Парень ответил взаимной улыбкой на звериный оскал оборотня и приветственно вознёс меч к небу. Затем всё так же непринуждённо принялся отражать удары врага. Но на этом судьба не стала к ним менее благосклонна и удача не отвернулась от Дерека и ведомого им народа. Их ждал ещё один приятный сюрприз, хотя для некоторых он оказался весьма неожиданным, а кое-кто и испытал лёгкий шок.

Внезапно послышавшееся хлопанье огромных крыльев заставило всех присутствующих поднять головы вверх. Серое чудовище, просто исполинских размеров, издав протяжный крик, стало плавно опускаться в самую гущу сражения. Высокий статный воин драк, в полном вооружении спрыгнул со спины своего ручного дракона. Он и его новый знакомый человек поприветствовали друг друга всё в той же манере, с использованием поднятия меча, и принялись сражаться вместе, рука об руку. Дракон тем временем пахнул огнём поверх голов сражающихся и взмыл ввысь.

Не успел драк и начать сражаться, как его ближайший противник воскликнул, останавливаясь и слегка приопуская оружие:

— Дак, ты ли это?

Воин настороженно пригляделся и наконец-то узнал друга своего детства и юношества.

— Лоск?!

Они были одногодками и росли как братья, а может быть оно, и в самом деле так было, вскормленные одной женщиной. Как они были дружны когда-то и сколько времени проводили вместе. Многое связывало молодых дракских мужчин, но когда это было. Сколько воды утекло с тех пор, сколько всего изменилось. Теперь же они оказались по разные стороны баррикад.

— Дак, где ты пропадал все эти годы? И что ты делаешь в стане врага?

— Это длинная история, Лоск. За эти двенадцать лет я впервые за долгие годы узнал правду и я на её стороне. Мы не враги друг другу. Есть лишь один общий враг, как наш, так и ваш, и это чёрный колдун, ваш Хозяин, от которого я отказался несколько лет назад. Это главный наш враг и единственный. Поверь, мне не хотелось бы сражаться против своих собратьев, тем более что уже много лет я веду мирный образ жизни. Но я не в силах больше делать вид, что ничего вокруг не происходит, не замечать несправедливости своего народа. Моя жена человек и я не желаю более, чтобы подобным ей человеческим женщинам причиняли боль и страдания мои же братья. Я не желаю подобной участи моим дочерям.

— Дочерям? — Оружие чуть не выпало из рук изумлённого Лоска.

— Да дочерям, на днях у меня родилась уже третья. И знаешь что, Лоск, — продолжал между тем Дак, словно и не прерывался, — я всем докажу что драки могут быть честным и миролюбивым народом, каковыми мы и являлись несколько веков назад. Колдун должен поплатиться за все свои злодеяния, а мои дети не будут больше жить в страхе. Я хотел не вмешиваться, но я ошибался, оставаться пассивным я не могу. Да и Наяра мне этого не простит.

— Я не понимаю тебя, Дак.

— А ты и не должен меня понимать, Лоск. Если ты по-прежнему доверяешь мне, то, в память о нашей былой дружбе сложишь оружие. Если нет, то я всё равно не смогу с тобой сражаться, поэтому лучше уйди с дороги.

— Я верю тебе, Дак, и всегда верил. — Лоск полностью опустил оружие и отошёл в сторону. — Ты сам знаешь, не всем нам нравятся хозяйские порядки.

— Да восторжествует правда и добро. — Выкрикнул воин драк и, смело размахивая мечом, пошёл вперёд, обходя старого друга, находящегося в полной растерянности.

Слух о воине Даке, вставшем на сторону противника, быстро разнёсся по рядам драков. Знавшие его раньше, верившие ему люди-драконы останавливались в нерешительности. Некоторые уже начали слаживать оружие.

* * *

— Я ждал тебя. Рано или поздно ты должен был явиться сюда, братец.

— А я то и не думал, что мы когда-нибудь встретимся, Мерден.

Два старика стояли друг против друга. Их облик был невероятно схож и лишь цветом одеяния, да дьявольским блеском глаз злого колдуна они разнились. На Медене был белый балахон, а на Мердене чёрный.

— Так значит, именно ты все эти столетия натравливал народы друг против друга.

— А ты, впрочем, как и всегда, оказался слишком глуп, чтобы понять это раньше, чем тебя ткнули носом в очевидное. — Презрительно фыркнул его злобный брат.

— Зачем тебе это, Мерден? — Проигнорировав нападки брата, спросил чародей.

— Власть, братец, власть. Всё заключается в этом незамысловатом слове. В-Л-А-С-Т-Ь! Я хочу сам править миром, а не чтоб мир правил мною. Ты даже не представляешь насколько приятно осознавать, что ты центр вселенной. Я решаю, кому жить, а кому умереть. Я казню и милую. Я Король, я Хозяин, я Бог. Пока только людей-драконов, но вскоре, все народы падут передо мною ниц. А чего достиг ты со своею честностью и добротою? Занимаешься жалким ученичеством, растишь таких же неудачников, как и сам. Ты позоришь наш великий род, братец. Я же скоро стану вершиной мира, его творцом и повелителем и ещё больше прославлю наше и без того громкое имя.

Он возвёл руки к небу и разразился громким безумным смехом. Своды пещеры задрожали, стены заходили ходуном, а находившиеся в помещении грубые предметы, завертелись над головой чёрного колдуна в стремительном дьявольском танце.

— Не ломай комедию, Мерден, — белый чародей взмахнул рукой, и тяжёлые предметы градом посыпались к ногам его брата. — В этом театре нет зрителей. На меня же не действуют твои элементарные способности простейшего телекинеза.

— Да как ты смеешь?! — Мерден даже покраснел от негодования. Рука его взметнулась вверх, и из неё вырвался яркий слепящий луч.

Меден спокойно отразил удар таким же чётко направленным столпом света.

— Безумец, что же ты натворил? — Печально произнёс он, качая головой. — Кто дал тебе право распоряжаться судьбой целого народа. Ты почти погубил драков и хочешь уничтожить другие расы.

— Я не хочу, — прогремел Мерден, — Я уничтожу.

Он послал всё туже сияющую молнию в сторону брата, но взял чуть выше, и камни безжалостно посыпались на голову несчастного родственника.

Оставив заживо погребённого под грудой камней Медена, злой колдун со всех ног бросился вниз. Он бежал в ту часть подземелья, где все последние годы гномы, эльфы, люди, оборотни трудились над созданием его детища, его сокровища.

Колдун быстро шёл по скользкой лестнице. Он был зол и полон решимости. Сколько веков потрачено впустую. Сколько бессмысленных жертв. Не то чтобы он о них сожалел, но всё же…. И вот, когда он так близок к цели, когда он нашёл то, что так долго искал, появляются эти мерзкие наместники Бога на земле, со своей скупой добродетелью, и пытаются помешать его планам. Две недели, сказали эльфы, всего две недели. Ничего, обойдёмся без их глупой болтовни. Кому вообще нужны эти их бессмысленные заклинания? Главное рецепт найден, состав подобран, корона выкована. А что ещё нужно? Его красавица, его прелесть, его будущее. Вот она, только протяни руку и возьми. Золотая, украшенная множеством редких драгоценных камней, каждый из которых наделён своей особой силой. Однако эти работяги постарались. Пожалуй, он всё-таки дарует жизнь их семьям, заточённым в подвалах замка. Если, конечно же, они ещё живы, в чём лично он очень даже сомневался.

Чёрный колдун рассмеялся своим зловещим дьявольским смехом, который эхом разносился по подземельям и сводам Дракограда, пугая мелких подвальных зверушек.

Чем ниже спускался Мерден, тем горячее становился воздух, тем тяжелее становилось дышать. Стены и пол теперь уже не были покрыты слизью и с потолка не капали холодные капли. Напротив, здесь было жарко. Можно даже сказать слишком жарко, пожалуй, даже как в аду.

* * *

Меден скинул с себя каменное покрывало и направился по следам недоброй ауры брата. Он почти физически ощущал его присутствие, исходящее от него зло. Чародей слышал, как Дерек выкрикнул его имя, но некогда было терять драгоценное время.

Спускаясь по всё той же лестнице, он так же ощущал неприятную скользкую жижицу под ногами. Затем он почувствовал, как стал нагреваться воздух, и вдруг оказалось, что пол уже больше не холодный и влажный, а горячий и потрескавшийся. Вскоре жар стал нестерпимым, Меден вытер рукавом вспотевшее вдруг лицо. Неожиданно из-за поворота вырвались алые язычки пламени.

" Матерь Божья, не уж-то и впрямь это гиена огненная?" — Было первым, что пришло на ум старому волшебнику.

Как оказалось, он был не прав, но очень близок к истине. Перед его взором предстали несколько работающих, больших и маленьких, человечков. Только тогда он понял, что находится в глубокой шахте. Среди измученных рабов возвышалась высокая фигура брата. Он с любовью поглаживал аккуратную точёную корону, в то время как остальные присутствующие смотрели на неё устало и печально.

Налюбовавшись атрибутом своего величия, Мерден поднял корону и стал медленно одевать её на голову. Из золоченого нимба тут же вырвались лучи слепящего света и окутали голову злого колдуна. Его брат близнец отреагировал мгновенно, вскинув руку и произнося заклинания, он пустил столп света в злосчастную корону. Та не вздрогнув, отразила удар и, единственное чего добился своим действием Меден, так это обратил всеобщее внимание на себя. Мерден не по доброму усмехнулся. Слишком много волшебства и дьявольской мощи было вложено в это украшение, чтобы оно не смогло не противостоять ослабевающей силе уставшего старика. Ещё немного и этот королевский головной убор навсегда останется на голове Мердена, сольётся с его телом и станет питаться его кровью, даря ему взамен беспредельную силу и власть о которой он так мечтал.

Меден ещё и ещё пробовал низвергнуть украшение, грозящее принести всем живущем на земле немалые беды, но всё было напрасно. Набиравшийся силы брат лишь смеялся ему в лицо и молодел на глазах. Теперь он уже не прикасался к своему сокровищу, оно само зависло над его головой и пронизывало яркими лучами всё его тело.

В дверях, наблюдая за всем происходящим, стоял удивлённый Дерек. Он видел как Меден скрылся в этом направлении, окликнул его и не получив ответа, последовал за крёстным. В результате теперь он был свидетелем того, как точная копия его старого знакомого, буквально у всех на виду превращалась в пожилого, а затем и вовсе молодого, полного сил, мужчину. Как-то диковинно было видеть Медена таким молодым, почти его ровесником, ведь, сколько он не помнил крёстного, он был всё таким же стариком и оставался таковым уже, наверное, пару столетий. Несколько секунд парню вполне хватило, чтобы прийти в себя от испытанного шока и оценить ситуацию. Ещё не до конца поняв, что к чему, но Дерек всё же выхватил из ножен свой волшебный меч и, подскочив к Мердену, со всей силы, преодолевая сопротивления зла, провёл между короной и головой теперь уже совсем юного старика. Свет, окутывающий тело Мердена, несколько раз жалобно вздрогнул, затем корона бесполезной безделушкой упала на каменный пол, рассыпавшись на мелкие кусочки, а потом и вовсе превратилась в прах.

— Что ты наделал? — Закричал вновь стареющий колдун. — Ты всё испортил. А вы? — Он повернулся к испуганным пленникам. — Вы сделали что-то не так.

— Я же говорил Вам, что она наберётся силы только через две недели. — Робко прошептал худенький эльф, нервно дёрнув прозрачными крылышками.

Мерден с ненавистью взглянул на своих недавних слуг, и те как один вздрогнули от смеси злобы и безумия в его глазах. Не успел старик послать свой смертоносный луч, как Дерек опрометью бросился ему на перерез и принял удар на себя, прикрыв несчастных пленников полами своего плаща. За этим его поступком последовал уж совсем неожиданный поворот событий. Плащ, который как хамелеон подстраивался под ситуацию, вдруг зеркально отразил посланный злым колдуном луч и отправил его в обратном направлении. Ответный удар пришёлся столь неожиданным для чёрного колдуна, что он и не подумал как-то себя обезопасить. На несколько секунд глаза его расширились от удивления и непонимания. Мерден пошатнулся и вдруг начал быстрее стареть и сохнуть. Кожа его стала морщиться и лущиться, открывая куски ещё живого мяса, которые в свою очередь медленно опадали, оставляя только голые покрытые кровью кости. Когда от Мердена остался лишь один окровавленный скелет, он ещё раз вздрогнул, и тело его вспыхнуло ярким дьявольским пламенем. Через несколько минут на том месте, где совсем недавно стоял чёрный колдун, осталась лишь горстка мёртвого серого пепла.

* * *

С пленников были сняты кандалы, Дерек вывел их по узкой лестнице наверх. Туда где они впервые за многие месяцы, а кто-то может быть и годы, вдохнули свежего воздуха и взглянули на яснее звёздное небо. Меден остался в подземелье, чтобы проститься, пусть и со злым колдуном, но всё же когда-то горячо любимым братом, который просто не смог найти своего места в жизни и сбился с истинного пути. В это время к Дереку и его малочисленному отряду приблизилось несколько огромных волков. Неподготовленные спутники молодого воина, не привыкшие видеть оборотней в таком обличии, вскрикнув от ужаса, отпрянули, не готовые к новым испытаниям судьбы.

— Всё в порядке, — успокоил их Дерек, — это мои… друзья.

— Там, — Энгельс кивнул в сторону выхода, — в нас уже не нуждаются. И мы решили помочь тебе отыскать Викторию. У тебя есть какая-нибудь её вещь?

— Только меч и ножны. Это подойдёт? — Парень протянул названные предметы.

Волк втянул носом воздух.

— Да, пожалуй. Хотя эти вещи побывали в руках многих посторонних, я чувствую также и её знакомый запах.

— Энгельс, Ингвар, может кто-то из ваших братьев поможет отыскать и их семьи, — Дерек оглянулся на стоявшую сзади компанию.

Бывшие пленники согласно закивали и несколько испуганно взмолились.

— Пожалуйста, помогите.

— Без проблем. Сергард, отправляйся с Энгельсом.

— Но, отец. Ты оберегаешь меня и всегда даёшь более лёгкое поручение.

— Сын! Разве того, что ты идёшь с Энгельсом тебе недостаточно, чтобы почувствовать свою значимость.

— Но…

— Сэргард. — Это одно единственное слово скорее было похоже на рык и бывшие пленники подземелья испуганно вздрогнули.

— Хорошо, папа, я иду с Энгельсом, — и молодой оборотень покорно опустив голову, подошёл к своему более старшему товарищу.

— Знаешь, я в тебе ошибался, человек, — Ингвар вновь повернулся к Дереку после словесной перепалки с сыном. Он оскалился в доброй улыбке, если её можно было так назвать. — Ты оказался очень даже славным малым. Я рад, что мы тебя не съели тогда.

Вожак стал отдавать приказы людям-оборотням, больше не обращая на парня никакого внимания, и Дерек вместе с двумя своими провожатыми отправился на поиски искомой девушки, из-за которой, в общем-то, и начался весь этот сыр бор.

* * *

Когда Виктория вновь очнулась, вокруг стояла мёртвая тишина. Не было слышно не скрежета крысиных когтей о голые обглоданные кости, не их жалобного голодного писка. Темнота, тишина и безжалостная боль во всём теле сводили с ума.

Неожиданно, сквозь завесу тишины, она расслышала быстрые приближающиеся шаги. Девушка затаила дыхание, сердце её бешено колотилось. Вскоре в проеме, служившем входом, появилось призрачнее сияние факела, и незнакомый голос негромко произнёс:

— Она здесь, в нескольких метрах от нас.

Девушка замерла. Она не знала чего ей ожидать, не знала бояться ей или радоваться. В любом случае хуже уже не будет, к тому же пора, как и всем смириться с судьбой. Возможно, драки не будут утруждать себя какой-нибудь уж очень изощрённой пыткой и тогда её ждёт быстрая смерть. Что ж, этот лучший вариант избавиться от этой нескончаемой боли.

— Виктория, — неожиданно резко выкрикнул до боли знакомый голос, и родная тёмная фигура показалась в проходе, окруженная неясным серебристым светом.

Дрожащими руками Дерек снимал её оковы, стараясь не причинить ещё большей боли. Опешившая девушка вначале просто не могла поверить в такое счастье, но услышав знакомый голос, шептавший на ухо слова успокоения и почувствовав знакомую теплоту его рук….

— Дерек, я не одна. Там Марта, — еле слышно прошептала Виктория о том, о чём они и без того уже знали, затем без сознания рухнула в раскрытые объятия любимого.

* * *

Оборотни исследовали все подвалы и подземелья Дракограда и близлежащих территорий, освободили всех пленников остававшихся в живых. Некоторые из этих несчастных уже годами не видели солнечного света и смогли выйти из замка только ближе к наступлению сумерек. Драконы десятками слетались на запах пленников, которых уже сотни лет использовали как их пищу. Воинам пришлось уничтожить не одного дракона, прежде чем они миновали Драконью равнину. Всех несчастных, освобождённых в этом походе, отправили по домам на радость родным и близким. Марта, находящаяся в подземелье вместе с Викторией, оказалась ни больше не меньше как дочерью того самого трактирщика и была с благодарностью принята отцом из рук перевоплотившегося Энгельса.

Дождавшись, когда все отойдут на безопасное расстояние от замка, Меден долго разводил руками и читал заклятия. В результате, на месте грозного когда-то сооружения, осталась лишь груда больших и маленьких камней.

Так уж получилось, что мало кто из драков принял правду Дака, потому в живых их осталось совсем немного. Выжившие, вскоре принялись строить Новый Дракоград на противоположной стороне Драконьей равнины.

Что касается человеческих женщин-матерей и их детей-драков, то почти все они, что вполне естественно и объяснимо, отказались от малышей в пользу отцов.

Те же матери, которые несмотря ни на что не смогли расстаться со своими чадами, поселились в приграничной зоне, недалеко от Дака и Наяры. Некоторые, но очень малочисленные, даже решились жить в Новом Дракограде.

С подачи Дака, победившая сторона не стала уничтожать всех драконов, их отпрысков и драконьи яйца. Человек-дракон, так сказать, принялся за перевоспитание своих "братьев меньших". В этом его, не без удовольствия, поддержали любящая семья и несколько вновь обретённых старых друзей.

Вернувшись, домой к гномам, Николас постоянно думал о своей прекрасной желтоволосой Люсинде, с прелестными острыми ушками. Не выдержав долгой разлуки, он вскоре отправился свататься к эльфам. Крылатый добронравный народец вначале был настроен против такого жениха, но, посмотрев на отвагу в бою и доброту в сердце, дал согласие на необычную свадьбу. Правда, у отца невесты было особое условие. Получив согласие жениха, старейшина дал ему выпить какой-то божественного вкуса напиток и произнёс над юношей тайное заклинание. С тех пор у гнома появились маленькие крылышки, которые росли день ото дня.

Оборотни, узнав поближе другие народы, во всеуслышание пообещали не нападать больше на их представителей… по возможности.

Meден вернулся в Медгард и продолжил обучение своих учеников, в том числе и Дарены, которая, впрочем как и Дерек, была потомственной колдуньей со стороны матери, поэтому она скорее не обучалась, а лишь оттачивала своё редкостное умение. Старик часто вспоминал, теперь уже навсегда потерянного брата и печалился. Когда они расстались в прошлый раз, несколько веков назад, чародей и подумать не мог, что Мерден станет настолько безумным и жестоким. Хотя в его душе всегда обитало зло и коварство. Но брат есть брат.

Дерек и Виктория не придумали ничего лучшего, как отправиться в замок к Медену. Девушке всё равно не куда было идти, а Меден был её единственной надеждой попасть домой; парень же просто не хотел с ней расставаться. Здесь, под покровом колдовского величия замка, они почему-то начали неумолимо отдаляться друг от друга, и этому, казалось, не было логического объяснения. Возможно, всему виной было ожидание скорой разлуки, осознание неминуемой потери. Впрочем, какой бы не была причина происходящему, но Виктория вела себя тихо и отрешённо. Часто задумавшись, она часами сидела у открытого окна и смотрела вдаль.

Дерек же лишь печально наблюдал за произошедшей с ней переменой, не предпринимая попыток хоть как-то сблизиться.

Зато его сестре удалось сразу же найти общий язык с новой знакомой, как оказалось, у них было много общего, и Дарена не преминула этим воспользоваться.

Так был установлен мир между всеми народами, большими и маленькими. Навсегда, а, скорее всего на время, но зажглось всё-таки над всеми солнце правды и добра.

* * *

— Дерек, Дерек, — Меден бежал с удивительной для его многовекового возраста быстротой. — Дерек.

— Меден, что произошло? — Дарена выскочила из библиотеки.

— В чём дело, крёстный? — Навстречу старику уже спешил Дерек.

— Сэр, Вам плохо? — Побледневший Гарольд уже держал в руках стакан с холодной водой, он был наслышан от Дерека о плохом состоянии своего хозяина. И хоть после печальной, даже в чём-то трагической, встречи с братом необъяснимое недомогание Медена больше не беспокоило, преданный Гарольд всегда был начеку.

— Что случилось? — Отрешённо спросила отвлечённая от своих дум Виктория, выходя из спальни, которую делила вместе с Дареной.

Всё это произошло так быстро и прозвучало в унисон.

— Я нашёл. — Старик размахивал каким-то свёртком.

— Что Вы нашли сэр? — Подозрительно спросил его Гарольд, нахмурившись. — Не ужели свои старые очки?

— Да при чём тут это. — Отмахнулся старик. — Я вычислил, где совсем недавно открылся портал. По моим расчётам он продержится ещё пару дней. Через несколько часов я подведу окончательный результат и завтра смогу с точностью отправить Викторию именно в её измерение, — восхищённо объявил старик.

Но никто, кроме него, не выражал по этому поводу особого восторга, и ни каких признаков радости даже и близко не было заметно ни у кого из собравшихся здесь людей. Напротив, лица всех присутствующих скорее сделались ещё более грустными.

— Как вас не радует моё открытие? — Разочарованно спросил чародей.

— Это великолепно, сэр! — Невпопад проговорил его верный слуга, оставаясь при этом всё таким же невозмутимым.

— Спасибо, Гарольд, только ты всегда меня один и понимал. Пойду, закончу расчёты. — Меден рассеяно удалился.

Свойственная всем гениальным людям невнимательность позволяла ему не замечать очевидного, и даже не догадываться о разыгравшейся в его собственном замке любовной драме.

Гарольд, неловко потоптавшись на месте, мельком взглянул на Викторию, затем на Дерека, и, покачав головой, отправился за своим хозяином.

Оставшаяся в коридоре троица растерянно переглянулась.

— Что ж, скоро ты вернёшься домой. — Подвёл итог всему вышесказанному Дерек.

— Да. — Упорно рассматривая носки своих туфелек, тихо произнесла Виктория.

— Ты… ты рада?

— Да. — Она по-прежнему не отрывала взгляда от пола.

Дарена громко хмыкнув, вбежала в свою спальню и с силой стукнула дверью.

Виктория наконец-то подняла взор, посмотрев на дверь, и тихо прошептав:

— Я, наверное, пойду, — быстро начала спускаться по лестнице вниз.

Вскоре протяжно скрипнула створка открываемых в холле ворот.

* * *

— Дерек, ты не должен уезжать. Ну, останься хоть ненадолго.

Молодой человек решительно покачал головой.

— Мне нужно ехать, Дарена. Я уже целый год не видел отца.

— А я два, и очень по нему скучаю, но это не повод, для того чтобы…

— Что ж, Дарена, мне, наверное, пора. — Перебил её Дерек. — Передай ещё раз "большое спасибо" Гарольду. Этот жеребец пришёлся мне как нельзя кстати. На нём я гораздо быстрее доберусь домой, а если учесть, что Драконья равнина свободна, то это вообще пустяковое дело и…

— Дерек, что ты несёшь?

— Я что-то не то сказал? — Наигранно удивился парень.

— Ха, ты плохой актёр, Дерек, к тому же ты мой брат. Я же знаю, что не дорога тебя волнует и не драки. — Сестра упёрла изящные кулачки в бока. — Что же, ты даже не попрощаешься с ней?

— С кем?

— Сам знаешь.

— Я уже попрощался. — Дерек в сотый раз заглянул в седельный мешок.

— Когда?

— Двадцать минут назад в лаборатории Медена. — В ход пошёл раз сто первый.

— И это всё?

— А что ещё ты от меня хотела? Чего ждала? — Брат раздражённо взглянул на Дарену, его терпению приходил конец.

— Дерек, пойми, если она уйдёт, ты её больше никогда не увидишь. — Даже под строгим взглядом брата, девушка не желала отступать.

— Это её жизнь и я не чего не могу с этим поделать. — Стараясь выглядеть безразличным, Дерек пожал плечами.

— Но ты же мужчина! МУЖЧИНА, понимаешь?

— И что с того?

— Ты должен, нет, ты просто обязан что-нибудь предпринять.

— Дарена, пожалуйста, ты всё усложняешь.

— Но ты хотя бы сделал то, о чём я тебя просила? Что она ответила? — Девушка с нескрываемым любопытством заглянула в его лицо.

— Дарена, ты суёшь нос не в свои дела и вообще…

— Аааа, ты не сказал ей, — пронзила её неожиданная догадка, — но ты же мне обещал!

— Дарена, так лучше и для неё и для меня.

— Как ты можешь знать, что для неё лучше? К тому же я не совсем уверена, что так лучше и для тебя.

— Дарена, ТАК, лучше для нас обоих. Поэтому ты ей тоже ничего не скажешь. Ты меня слышишь?

— Слышу, но как же твои чувства к ней. Она должна о них знать, Дерек.

— Дарена, ты слышала, что я тебе сказал? Ты должна пообещать мне, что…

— Но…

— Никаких "но". Ты моя сестра, Дарена, одна из самых близких для меня людей. Не делай того, от чего потеряешь моё доверие, и потом сама же будешь об этом сожалеть.

— Но завтра она отправится в другое измерение, и ты её окончательно потеряешь. — Настаивала Дарена.

Дерек на мгновение притянул её к себе, а затем, отстранившись, свободно вскочил в седло.

— Я передам от тебя "привет" отцу, сестрёнка, — он развернул скакуна и, пришпорив его, сразу пустил галопом.

— Глупец! Глупец! Глупец! — Выкрик сестры ещё долго отдавался эхом в его голове.

* * *

Дерек долго скакал не останавливаясь, пока не осознал, что может загнать подаренного ему жеребца. Он перевёл его на рысь, на шаг и дал немного остыть. Тот тяжело дышал, ноздри с жадностью втягивали воздух, глаза грозили вывалиться из орбит. В общем, несчастное животное представляло собой сейчас очень жалкое зрелище, и Дерек глубоко устыдился — Прости, приятель, просто я настоящий эгоист. — Парень спешился и похлопал жеребца по шее. Тот в ответ только согласно заржал.

Напоив коня и дав ему вволю напастись, Дерек и сам перекусил, а затем вновь отправился в путь. Теперь он ехал значительно медленнее, чувствуя перед жеребцом некоторую вину и стараясь не усугублять её.

На следующее утро его ждала неожиданная встреча.

— Ох — хо-хо, Дерек, куда это ты направляешься? — Слегка подрагивающие крылышки маленького человечка, были ещё слишком крошечными, чтобы поднять его в воздух.

— Приветствую тебя, дружище. Вот, возвращаюсь домой, к отцу. — Спешившись, парень крепко пожал протянутую руку друга. Затем наклонился пониже и, обняв, похлопал по плечу.

— Неужели мы опоздали? Как жаль, — растерянно проговорил гном, затем будто опомнившись, добавил изменившимся тоном. — Кстати, познакомьтесь. Это моя невеста Люсинда, а это Дерек, мой лучший друг.

— Мне очень приятно с Вами познакомиться Люсинда. Слышал о Вас много хорошего и должен признать, что Вы действительно такая красавица, какой и описывал Вас Николас. — Дерек учтиво склонил голову, приклонив колено, и поцеловал крошечную ручку.

— О, спасибо, — маленькая девушка смущённо зарделась. — Я тоже слышала о Вас только хорошее, лорд Альбатрас.

— Дерек, — улыбнувшись, предложил молодой лорд.

— Дерек, я что-то недопонимаю, так объясни хоть ты мне. — Прервал обмен любезностями гном. — Мы получили послание с голубем. Там сказано, что Меден нашёл способ отправить Викторию в её мир и на днях она вернётся домой. Мы спешили с ней проститься и, наверное, уже опоздали, раз встретили тебя.

— Всё это правда, но переход случиться только сегодня. Хотя вы всё равно вряд ли успеете.

— Как? Подожди! Если она ещё не покинула наше измерение, то, что же тогда здесь делаешь ты? — Удивился гном.

— А где же я, по-твоему, должен быть? — Раздражённо спросил Дерек.

— Конечно же, с ней. Это вполне естественно. Я же знаю, ты любишь её.

— Вы что все сговорились? Гарольд хотя бы просто намекал, а вы прямо-таки напрямую лезете не в своё дело.

Люсинда, чувствую накаляющуюся атмосферу, с опаской переводила взгляд с одного на другого.

— Как ты вообще мог её отпустить?

— А что я могу сделать? Она из другого мира и мы не можем быть с ней вместе. — Огрызнулся Дерек, уже поднявшийся в полный рост. Он грозной скалой возвышался над маленькими людьми.

— Прости меня Дерек, но ты дурак. — Николас твёрдо стоял на своём, по-прежнему невозмутимо смотря снизу вверх. — Пойми, вы, по крайней мере, люди и вы любите, друг друга, я же знаю. Я столько путешествовал с вами бок о бок, что был бы просто самым большим остолопом на свете, если бы этого не заметил. А это значит, что для вас не существует преград.

— Ник!

— Что Ник? Мы с Люсиндой вообще представители разных народов, но и мы, пойдя на какие-то уступки, — гном многозначительно помахал прозрачными крылышками, — остались вместе. А ты…. Я верил, что ты любишь её, думал ты настоящий мужчина.

— Хватит. Хотя ты и зашёл слишком далеко, Николас, я тебя прощаю. Но выслушивать твои оскорбления больше не намерен. — Дерек вскочил в седло и слегка поклонился девушке. — Был рад встрече и знакомству с Вами, Люсинда.

— Я тоже.

Даже не попрощавшись с другом, молодой человек вновь пустил лошадь галопом.

— Вы через столько прошли, чтобы быть вместе, и теперь ты оставил ее одну. Ты трус, Дерек. Ты не друг мне больше. Слышишь? Ты трус, — кричал вслед Дереку разозлившийся гном. — Трус!

— Николас, так нельзя! — Возмутилась поведением жениха Люсинда.

— Я знаю что, делаю, Люси. Пойми это. — И взяв девушку за руку, он, не оглядываясь, потянул её за собой.

Люсинда ещё несколько раз неуверенно обернулась, но затем, смирившись, послушно последовала за женихом.

Какое-то время Дерек скакал галопом, потом перешёл на рысь, на шаг, а теперь и вовсе остановился. Уставшая лошадь, широко расставив ноги, с трудом переводила дыхание.

"Глупец!", "Трус!" — По-прежнему звучало у него в голове.

— А ведь они правы. Я просто самый обыкновенный жалкий трус. — Несколько минут он стоял, задумавшись, собираясь со своими мыслями.

— Виктория! — Будто осознав наконец-то что-то важное, выкрикнул Дерек и развернул жеребца.

Взмыленная лошадь вновь отдалась бешеной скачке.

Не прошло и двух часов, как он не только догнал, но и обогнал гнома и его будущую жену.

— Молодец! Так держать, друг! — Прокричал ему вдогонку Николас и, обернувшись, гордо добавил, обращаясь к Люсинде. — Что я тебе говорил, Люси. Это наш Дерек. Это мой лучший друг.

Девушка улыбаясь, покачала головой. Мужчины! Кто может до конца понять их сложную психологию. Однако на душе её сразу полегчало. Люсинда сильнее сжала руку любимого, и ощутила ответное нежное прикосновение. Не заметно они ускорили шаг.

Тем временем, ободрённый словами друга, Дерек мчался во весь опор, надеясь не опоздать и не потерять, обретённую ценою стольких усилий, любовь.

* * *

— Это и есть портал?! — Виктория с любопытством разглядывала неясное призрачное сияние. Оно искрилось и переливалось всеми цветами радуги. Девушка подошла поближе и почувствовала приятную прохладу, исходящую от зависшей на метровой высоте сферы. Она вспомнила, как впервые ощутила похожую свежесть около трёх месяцев назад, с Дереком, у водопада. Виктория никогда не была так счастлива как тогда, с ним. Лёгкая дрожь приятных воспоминаний пробежалась по телу.

Девушка уже давно не слушала наставления Медена о том, как именно ей попасть в своё измерение. Мысли её летали в недалёком прошлом, там, где она испытала так много нового и ранее неизведанного.

— Меден, — неожиданно спросила Виктория, — я нахожусь в вашем мире почти год, а в моём родном измерение время протекает в той же плоскости?

— Вероятнее всего да, но с точностью я сказать не в состоянии. Я изучил только теорию, да и то из-за нехватки времени вполне сносно, но всё же поверхностно, поэтому рассуждать о практике другого мира я не в силах. С точностью могу сказать только одно: ты вернёшься в свой мир, если сделаешь всё так, как я сказал и вряд ли течение времени будет так уж сильно разниться, ну может совсем чуть-чуть. Послушай, Виктория, не хочу тебя торопить, но через час, а то и меньше, портал закроется, так что тебе нужно поскорее решать, остаёшься ты или возвращаешься назад. Поторопись, девочка, ведь время не ждёт.

— Да, Вы правы, Вы правы. — Вика подошла к светящейся сфере и коснулась её рукой. Пальцы тут же, с лёгким покалыванием, погрузились в бесконечную пустоту и исчезли в таинственном сиянии. Девушка наклонилась и заглянула за край пульсирующего шара, но там её рука не показалась. Она будто бы испарилась, поглощённая вселенской бездной. Щекотливое пощипывание не исчезло, но и не усиливалось, что было хорошим признаком. Виктория высунула руку и покрутила ею перед глазами, как бы ища на ней следы пребывания в этом безжизненном пространстве. Но нет, вот она цела и невредима, и даже ощущение дискомфорта в ней полностью исчезло, словно его никогда и не было.

— А что, Меден, если я войду в портал, то уже не смогу вернуться в ваш мир?

— Да. По-видимому, ты окажешься в межпространстве, и могла бы вернуться, но вряд ли отыщешь дорогу обратно. Это как если бы ты вышла из комнаты в длинный коридор, где их сотни или даже тысячи, прошлась по нему и не можешь войти обратно по той простой причине что все они одинаковы, и ты не можешь сообразить, из какой именно ты только что вышла. Так вот, если ты попытаешься сама найти обратный вход, то, скорее всего, попадёшь в другой мир, даже если шагнёшь туда, откуда только что вышла. Но пока хоть какая-то часть твоего тела остаётся здесь, ты соответственно сможешь найти обратный путь. Ты всё поняла?

— Да. — Виктория неуверенно кивнула.

— Именно поэтому я так настаивал, чтобы ты внимательно меня выслушала. Ну, а теперь, тебе пора, Виктория, — вновь поторопил девушку старик.

— Мне так жаль, что нам не довелось узнать друг друга лучше. — Всхлипнула Дарена, и обняла новую подругу, утирая слёзы. — Я никогда тебя не забуду.

— Я тоже.

Виктория снова просунула руку, а затем и голову, в сферу. Там было темно и прохладно, лишь изредка появлялись мелкие точечки, будто звёзды на холодном ночном небе, да редкие пульсирующие полосочки. Девушка высунула голову в приютившее её, и так ласково с ней обошедшее измерение, помахала новым друзьям на прощание и сделала решающий шаг.

* * *

— Гарольд, Гарольд, — кричал Дерек, ворвавшись в замок и пробегая по коридорам Медгарда.

— Да, сэр? — Тот вырос как из-под земли, из неоткуда. И как всегда, он был сама невозмутимость.

— Послушай, Гарольд. Меден не говорил тебе, где находится портал. Мне очень… — он неожиданно осёкся, увидев вышедшего из лаборатории чародея. — Меден? Я… опоздал.

Парень медленно опустился на корточки и обхватил голову руками.

— Не успел, не успел. Я так и знал, тщетные надежды. А ведь я не сумел сказать самого главного. Всё потеряно.

— Дерек, что случилось? Почему ты вернулся? — Прозвучал знакомый голос.

— Виктория? — Молодой человек не верил своим глазам. Резко поднявшись, он подбежал к девушке и обнял её. — Я думал что опоздал, думал, что всё кончено. Но как? Но почему? Почему ты здесь? Вы не успели? Портал закрылся?

Девушка перевела взгляд на любопытные лица Гарольда, Дарены, Медена и ещё нескольких его учеников проживающих на время учёбы в замке.

— Нет, портал ещё был открыт, — ответила Вика и добавила после минутного молчания. — Просто мне нужно было с тобой поговорить, Дерек. Наедине. И я не смогла уйти без этого. Я много думала…. Ведь открытый портал можно отыскать и чуточку попозже. Я живу здесь уже почти год, думаю, ничего не случится, если задержусь ещё на денёк, другой.

— Наш разговор…, — начал было Дерек — Да, — перебила его девушка, — помнишь, несколько месяцев назад мы собирались с тобой поговорить? Так вот, по-моему, время пришло.

— Пройдите в нашу спальню, — предложила Дарена. — Там вам никто не помешает.

— Спасибо, Дарена. — Виктория, а за нею и Дерек, медленно стали подниматься по ступенькам.

— Я тут ни при чём, — шепнула Дарена, проходящему мимо брату. Он лишь безразлично махнул рукой. Не до этого. К тому же, именно сейчас он ничего не имел бы против, если бы виновницей их новой с Викторией встречи стала его сестра.

Любопытные лица, смотрящие им вслед, разочарованно вытянулись.

Они поднялись на третий этаж, и вошли в просторную, по-женски обставленную, хорошо освещенную комнату. Дерек прикрыл за собой дверь.

— Я так боялся не успеть, боялся… тебя потерять. Но почему, почему ты не ушла? — Осторожно задал он прямой, мучивший его вопрос.

— Дерек, я уже сказала, что мы с тобой должны поговорить. Я хочу тебе кое-что сказать. Присядь. — Девушка и сама опустилась на большую мягкую кровать.

— Вики, что произошло? — Настороженно спросил парень, чувствуя напряжение в её голосе. — Ты меня пугаешь.

— Понимаешь Дерек… мы с тобой, то есть…. то, что между нами произошло…. в общем…, — девушка замолчала на несколько секунд, а затем, собравшись с духом, выпалила, — Дерек, я беременна и не могла уйти, не сказав тебе об этом.

— Беременна…? Значит…. Подожди, это значит…, что я скоро стану отцом? — Осторожно спросил молодой человек.

— Точнее через пять с половиной месяцев.

— Так ведь это…, это здорово… или нет? — Он не мог понять по Викиному невозмутимому лицу, радуется ли она этому обстоятельству.

— Вероятно, наверное, здорово. — Девушка неуверенно улыбнулась, уже потеплевшей улыбкой, осознав, что её опасения на счёт отрицательной реакции Дерека, не оправдались и его не пугает скорое отцовство. По-видимому, разными были не только их измерения, но и сами людские мировоззрения их жителей, так как российские парни обычно таким новостям не очень-то радовались.

Осчастливленный лорд между тем подхватил Викторию на руки и начал кружить, затем, испугавшись, осторожно посадил обратно на кровать.

— Извини, я не сделал тебе больно?

— Нет, всё в порядке.

— Точно?

— Всё нормально.

— Ты уверена?

— Дерек, да со мной всё хорошо.

— Вот и отлично. Эй, малыш, — Дерек нежно коснулся рукой живота подруги и прижался к нему щекой. — Привет, это папа. Как у тебя там дела?

— Интересно, кто родится, мальчик или девочка? — Обратился он к матери своего будущего ребёнка.

— Не знаю. В нашем мире делают УЗИ, чтобы определить пол ребёнка и узнать о его физическом состоянии.

— У-З-И? Что это?

— Ультразвуковая диагностика. Она позволяет увидеть малыша на мониторе компьютера. — Увидев, как его брови поползли вверх, Виктория махнула рукой. — Забудь, это всё не важно.

— Увидеть на…. Где?

— А, так, ерунда. — Виктория провела рукой по его курчавым волосам, как делала это когда-то раньше, а он привычным движением положил голову ей на колени. Как давно они уже так не сидели, как приятно было ощущать это обоюдное умиротворение.

— Да это и не важно. Мы будем рады любому малышу. Ведь ты останешься со мной Виктория. — Стоя на коленях, он поднял на неё полные надежды глаза. Брови сосредоточено сошлись на переносице, костяшки на кистях сжатых рук смертельно побелели. — Ты выйдешь за меня замуж? Будешь моею женой?

— Да. — Смущаясь, пробормотала Виктория.

— Так идите же ко мне, моя будущая леди Альбатрас.

И их уста слились в сладком поцелуе.

Через пять месяцев у них родилась прелестная девочка, с такими же, как у матери медными волосами и зелёными глазами. Она была так прекрасна в чудесном розовом платьице и в тон ему чепчике и пинеточках, сшитых заботливой Анной, когда крёстные родители, Николас и Дарена, держали крохотную Анастасию на руках.

Крылышки гнома уже полностью отросли и он, вместе со своей теперь уже женой, мог не только приходить к своим друзьям, но и прилетать. Дерек не держал на него обиды, напротив даже был ему безмерно благодарен. Да и как можно было обижаться на друга, который просто от всего сердца желает тебе только счастья.

Таким образом, мир был налажен не только между народами, но и во вновь созданных семьях их отдельных представителей. Все они были очень счастливы, и остаётся лишь надеяться, что это гармония продлится всю их оставшуюся жизнь.

* * *

— Дарена, ты уверена, что хочешь этого?

— Да, конечно.

— Я просто опасаюсь, сможешь ли ты выжить в условиях моего мира. — С сомнением проговорила Виктория.

— Не переживай так, Вики. Меден мне всё объяснил: как попасть в твой мир, как найти портал и вернуться назад.

— Не знаю, стоит ли тебе рисковать.

— Конечно, стоит.

— Может, следует подождать пока я смогу сама….

— Нет, не следует. Как ты не поймёшь, Виктория, ведь об этом приключении я мечтала всю свою сознательную жизнь. Попасть в другое измерение это так здорово! — Дарена восторженно прижала руки к груди.

— Но ваш мир и так сам по себе полон захватывающих событий. Здесь живут прямо-таки сказочные создания. Какие ещё приключения тебе нужны?

— Да, но это так обыденно. Пойми это мой родной мир. Ведь твой мир не кажется тебе столь удивительным как наш.

— Возможно. Наш мир намного отличается от вашего. — Задумчиво произнесла Виктория.

— Это-то меня и прельщает. Не волнуйся, вы с Меденом и так на всю оставшуюся жизнь напичкали меня всевозможными инструкциями. Я просто найду твою семью, всё им расскажу и объясню, что как только Настасья подрастёт, вы их непременно навестите.

— Ой, я так за тебя волнуюсь, прямо места себе не нахожу. К тому же мне бы так хотелось увидеть своих родных, но дочка ещё слишком мала и…

— Всё будет хорошо, не сомневайся, — Дарена крепче сжала руку подруги, — не забывай, ведь я потомственная колдунья и уже почти получила диплом об окончании обучения. И ещё, Виктория, если у меня всё получится и у меня выдастся такая возможность, я приведу твоих родных с собой, ну или кого-нибудь из них.

— Ой, спасибо, Дарена. — Виктория бросилась на шею золовке.

— Эй, девчонки, о чём вы там шепчетесь? Дарена, дорогая, думаю, тебе пора, если ты конечно ещё не передумала. — Дерек обнял за плечи двух своих самых любимых женщин и лукаво взглянул на сестру.

— Ни за что. Ты ведь знаешь, что я никогда не меняю своего мнения, конечно, если всё уже точно обдумано и решено. А сейчас как раз такой случай. Но ты прав, мне, действительно, пора, пока портал ещё открыт.

Попрощавшись с любящей её семьёй, девушка бесстрашно вошла в переливающуюся сферу. Ещё какое-то время портал искрился призрачным сиянием, а затем, несколько раз вздрогнув, исчез. Вход в межмировое пространство был закрыт.

Все присутствующие переглянулись. Виктория по своему обычаю перекрестила исчезнувшую дверь в родной мир.

— Да пребудет с тобой Бог.

— Пойдёмте, леди Альбатрас. С ней всё будет в порядке. — Дерек ласково обнял жену, державшую на руках маленькую дочку.

Виктория тяжело вздохнула. Он не понимал, насколько опасным мог оказаться её мир для его сестры. Какие странные явления её подстерегают. С какими странными вещами ей придётся столкнуться. Но Дарена справится. Она девушка сильная, волевая — это у них семейное.

— Ты прав, дорогой, она справится. — Вика сильнее прижала к себе ребёнка, как бы пытаясь укрыть от всех ещё предстоящих в её жизни невзгод. — Просто я знаю не понаслышке, что такое оказаться в незнакомом чуждом тебе мире.

— Разница в том, дорогая, что она знает куда идёт и где окажется, а ты не знала. — Напомнил Дерек, ласково глядя на жену.

— Да, конечно, но…. Ах… Что ж, тогда пошлите домой. Куда ты смотришь детка? — Виктория проследила за взглядом дочери.

Так же поступили и остальные.

— Анастасия! — В один голос выкрикнули её изумлённые родители.

Обескураженный волшебник же восхищённо заключил:

— Матерь Божья. Девочка обладает редким врождённым даром, точь-в-точь, как и её бабушка. Его обязательно надо развивать. Такое чудо нельзя пускать на самотёк.

Все трое удивлённо посмотрели на довольно улыбающуюся восьмимесячную девочку, которая махала рукой закрывшемуся порталу. Несколько камешков и осенних листочков легко взлетев, сложились в два простых слова "Дарена, пока", переливаясь и играя в лучах заходящего солнца.

Часть 2: Возвращение в чужой мир

Накануне похода на драков.

Она безвольно брела вперёд, брела куда глаза глядят, не имея определенной цели своего пути и не зная своего конечного исхода. Да это всё было и неважно. Вещевой мешок, наполненный всеми её скромными пожитками, нажитыми за двадцать два года, был далеко нелегким, но в любом случае он был не тяжелее, камня лежащего у неё на сердце. Обида. Стыд. Унижение.

События, произошедшие с ней за последнее время, не давали покоя, воспоминания всякий раз терзали душу. В чём-то она возможно, действительно, была не права, и она это прекрасно понимала, только легче от этого понимания почему-то не становилось. В голове не укладывалось, как только он, как они все могли с ней так жестоко поступить. Даже этот уродливый гном посмел коснуться её своей омерзительней лапой. Они все, в открытую или в тихую, насмехались над ней. Да как они посмели?! А Дерек? ведь он ей действительно понравился. По-настоящему понравился. Как, как он мог оттолкнуть её, отказаться от её безупречного тела. Ведь она видела его взгляд, блуждающий по всем её изгибам и округлостям, взгляд полный страсти и желания, взгляд возбуждающий и в тоже время успокаивающий. Она готова была отдать ему себя всю, всю без остатка. Забыть про материальную выгоду и про несправедливость окружающего её мира, про своё положение полурабыни, и отдаться всепоглощающей страсти в объятиях понравившегося ей воина. Но он не принял её дара и не только не оценил его, но и грубо отверг. А потом его прихвостень, этот волк в овечьей шкуре, который сам ещё совсем недавно бросал на неё вожделенные взгляды, унизил её, унизил на виду у всех. Они высмеяли её, выставили на всеобщее посмешище, обрекли на вечный позор, вынудили покинуть родные насиженные места, бежать не оглядываясь, бежать от стыда и насмешек. Вряд ли она когда-нибудь посмеет вернуться, хотя как бы хотелось всё же возвратиться и отомстить, отомстить им всем без исключения. Но что это?

Какой-то посторонний звук привлёк её внимание, беспардонно прервав её размышления своим появлением. Девушка осмотрелась. Увиденное не принесло ей долгожданного облегчения. Напротив. Увлечённая своими мыслями о мести жителям Градэна за их издевательские усмешки, а то и откровенные высказывание в её адрес, она неведомо как свернула с основной дороги и теперь шла по узенькой тропинке в самую чашу леса. А может, и не было вовсе этой основной дороги, может, она уже закончилась, а может, и не начиналась совсем.

— Зря я не дождалась следующего утра, — прошептала светловолосая девушка, испуганно оглядываясь по сторонам.

Небо, едва виднеющееся из-за пышных крон могучих многовековых деревьев, неестественно быстро стало затягиваться тёмной пеленой. Быстро, пожалуй, даже слишком быстро, беззаботные облака сменились чёрными тучами. Уходящее солнце спряталось за тучу и не показывалось более. Когда же туча ушла, солнце там уже не было. Оно исчезло, пропало, испарилось в наступившем мраке. Настала ночь, произошла прямо-таки неестественная смена времени суток. И на смену жизнерадостному солнцу выступила луна, полная луна.

Девушка пошла быстрее, испуганно поглядывая вокруг себя. Обычные, каждую ночь посещающие любую чащу, лесные звуки несколько пугали, но в тоже время и успокаивали. Ведь пока они звучат, значит все в порядке, всё обыденно, без изменений — лес живёт своей привычной жизнью. Её мечты о безопасности рухнули в одночасье, разбившись в пух и прах о жестокую действительность, когда всю пульсирующую вокруг неё лесную жизнь внезапно поглотила тишина. Мёртвая тишина. Темнота и тишина прекрасно дополняли друг друга, создавая тем самым какую-то свою особую, дьявольскую гармонию. И ничего страшнее, чем звучание оглушающей тишины в ослепляющей темноте посреди этого ночного леса, в ту короткую минуту она себе и представить не могла. Мир словно умер, быстро в бесшумной агонии. Не было слышно ни одного живого звука, впрочем, как и не живого. И это было необычное состояние для столь густонаселённого и доселе оживлённого творения матушки природы или Господа нашего Отца небесного, это уже кто, во что верует и как пожелает.

В общем, оказавшись в такой ситуации, совершенно одна, посреди незнакомого леса, девушка прекрасно понимала, что находится в большой опасности. Даже ветер, будто подчиняясь кому-то или чему-то свыше, присмирел и совершенно затих, стих и шелест листвы, замерев, словно в испуге, в ожидании чего-то более древнего и могущественного. И это что-то было уже совсем близко, оно надвигалось с завидной целеустремлённостью новое, опасное, неизведанное. Что-то нечеловеческое. И она это чувствовала, она это знала.

Прошло несколько коротких мгновений, показавшихся девушке долгими томительными часами ожидания, прежде чем лес начал оживать, но вопреки её надеждам ночные звуки не просто возобновились, но и принялись нарастать, усиливаться. Ещё минуту назад застывший в молчаливой галантности ветер стал безжалостно рвать на ней одежду, выбивал белокурые пряди из безупречной длинной косы и с силой хлестал ими по смертельно бледному лицу, исказившемуся от испытываемого ею ужаса. Но это было не всё. Шёпот. Оглушающий, неистовый шёпот. Он казалось, шёл отовсюду: тихий, вкрадчивый, завораживающий.

— Кто здесь? — Испуганно выкрикнула девушка, с беспокойством оглядываясь по сторонам.

Шёпот стал громче и настойчивей.

— Кто Вы? Что Вам от меня нужно?

Звук неотступно приближался, окружая и обволакивая её своей пеленой. Вот он уже совсем близко: вокруг неё, над нею, в ней.

— Нет! Нет! Нет!

Девушка развернулась и стремглав бросилась вперёд, используя последнюю бесполезную попытку вырваться из лап окутывающего её кошмара, так до конца и не понимая, что судьба её уже предопределена. Она слышала неугомонный шёпот и тихий смех летящий ей вслед. По усиливающемуся постепенно звуку, она наконец-то поняла, что обречена. Опасность догоняла её, она была уже совсем рядом, за самой спиной. Ко всем одолевающим её доселе чувствам прибавилось ещё одно более сильное и в данный момент преобладающее над всеми остальными — чувство панического ужаса, а также понимание невозможности спастись. Страх ещё не успел полностью разрастись, в её измученном сознании, когда она ощутила на своём плече чьё-то ледяное прикосновение. Возможно, голова её пошла кругом, это предвестник — холодная ласка смерти.

* * *

Прошло несколько долгих месяцев.

Дарена находилась почти в полной темноте, лишь изредка мимо проплывали неровные чёрточки, да весело подмигивали сверкающие точечки-звёздочки. Девушка вот уже несколько минут безрезультатно искала нужную дверь в иной мир, понимая, что нельзя надолго оставаться в межпространстве. Снова и снова она заглядывала в каждый похожий портал, поминутно сверяясь с картой. Толи она не слишком умна для этого рискованного предприятия, то ли Меден что-то напутал в расчётах.

Но, как оказалось позднее, никто из них не был прав, просто изо своей неосведомлённости и скудных познаний в области перемещения в другие измерения, они не учли некоторые нюансы и тонкости межмирового пространства. В результате ученице чародея пришлось немножко поблуждать в незнакомой обстановке, прежде чем она докопалась до истины и смогла найти наконец-то нужный ей вход в портал, тут же обдавший её своим теплом, которое и предсказывал ей наставник. Дарена смело вошла в массовое скопление точечек и полосочек, которые, мгновенно поглотив её тело, продолжили озорно подмигивать и игриво флиртовать со своим воображаемым партнёром. Лишь лёгкое покалывание во всём теле оповестило её о том, что она прошла не через обычную дверь, а через что-то таинственное, почти сверхъестественное.

Мир встретивший её по ту сторону портала, оказался не таким, какой она ожидала увидеть. Будучи полной противоположностью Средневековии, он удивлял и ошарашивал. Вокруг неё возвышались многоэтажные дома, да такие которых ей не приходилось видеть ранее. При этом её удивляла не столько их высота, ведь многоярусных домов хватало и в её мире, не говоря уже о громадных крепостях с их башнями и непосредственно замками, поражала их форма и материал, из которого они были сооружены. Это не было похоже ни на что в её мире. Особый интерес вызывала и мостовая, которая была выложена не таким знакомым для её мира булыжником, а какой-то странной твёрдой землёй, не прогинающейся даже под круглыми копытами огромных чудовищ, шныряющих туда-сюда здесь в слишком большом, по мнению Дарены, количестве. Эти уродливые монстры, грохоча и рыча, проносились мимо, казалось, не обращая на неё ровным счётом никакого внимания. Виктория предупреждала её об этих странных созданиях. Она называла их автомобилями и по её словам они относятся к одному виду машины, по крайней мере, так Дарена её поняла, и что самое поразительное, Виктория утверждала, что они НЕЖИВЫЕ. Ну не смешно ли? Ведь Дарена собственными глазами видела, как резво они носились по улицам этого большого города мира Виктории. К тому же она могла воочию убедиться в разнообразии как их цветовой гамы, так и формы. Конечно, у неё не было повода усомниться в правдивости своей невестки, более того, она, несомненно, целиком и полностью ей доверяла, как и полагается примерной золовке. Но всё же…. Некие сомнения затаились у неё в душе: может, Виктория сама ошибалась или, что ещё неприятнее, стала жертвой чьей-то злой шутки. В любом случае эти создания выглядели никак не мёртвыми, а самыми что ни на есть живыми.

Дарена вновь перевела взгляд на необыкновенный булыжник, или землю, или как там это у них называется; постучала по твёрдой поверхности, удивлённо покачала головой. Всё тут было таким удивительным и непонятным. Шагая, Дарена с интересом смотрела по сторонам, без тени смущения разглядывая окружающий её новый мир, когда услышала громкий незнакомый визг и испуганные крики. Она резко обернулась. Одно из металлических чудовищ с удивительной быстротой неслось прямо на неё, издавая тот самый пронзительный писк. Дарена даже не успела испугаться и как-то среагировать на неожиданное нападение зверюги, как её сбил сильный толчок, и она необъяснимым образом отлетела к стене близстоящего дома.

— Ты что это совсем сдурела? Чего застыла посреди дороги? — Девушка лет пятнадцати поднялась с земли, отряхнула пыль со старого, потрёпанного жизнью и временем, джинсового костюма, и упёрла руки в бока.

— Дура, ты что творишь? — Прокричал водитель остановившейся бардовой шестёрки.

— Вали, вали отсюда, папаша, сами разберёмся. Радуйся что твоя шаха вообще ещё фурычит, она ведь у тебя похоже совсем уже на ладан дышит, того и глядишь, развалится, — огрызнулась спасительница Дарены, и в заключении развела руками и произвела непристойный звук ртом, продемонстрировав розовый язычок.

— Идиотки! — Истерически прокричал мужчина, переходя на визг подобно своей машине, и поспешил поскорее убраться от странной парочки. В наше-то время ничего хорошего нельзя ждать от нынешней молодёжи. Он печально покачал головой, ладно, Слава Богу, что хоть под колёса не угодила, а то бы одним испугом не отделался бы.

— Ну а ты-то как? — Сочувствующе повернулась девушка к Дарене, когда машина скрылась из вида, и проследить её дальнейшее движение было невозможно. — Нормально? Ну а действительно, чего ты прёшь по самой дороге? Жить, что ли надоело? Так извини, что помешала свершению суицида. Но ведь ещё не поздно, могу и отойти в сторонку, полюбоваться твоим превращением в лепёшку.

Девушка вопросительно взглянула на Дарену. Та ей ответила ещё более непонимающим взглядом, с трудом силясь понять смысл вышесказанного.

— Я не думала, что это чудовище побежит на меня. Я наблюдала за ними некоторое время и сочла их вполне безопасными, мне так показалось. Вроде бы… я… ошибалась. — Дарена смущённо пожала плечами, с кем не бывает. И всё же слова её спасительницы по отношению к ней и всаднику взбесившегося монстра, показались Дарене слишком грубыми.

— Во даёт! Девочка, а ты никак и в самом деле сбрендила, — девушка постучала своим изящным кулачком по своему не менее изящному лбу. Она вообще вся целиком и полностью была воплощением хрупкости и изящества. Её нельзя было назвать красавицей, но её длинные золотистые волосы, цвета спелых колосьев пшеницы, и немногочисленные веснушки на носу и щеках придавали ей свой, особый шарм. — Не животное это вовсе, а машина. МА-ШИ-НА! И не бегают они совсем, а ездят, хотя у автомобилистов и существует такое понятие как пробег, но это уже другая история. Впрочем, в технике и во всем, что с ней связано я ни бум-бум.

— Ну да, конечно, машины. Я знаю, Виктория рассказывала мне о них, — рассеяно произнесла Дарена.

— Всё. С меня хватит. — Сказала спасительница после короткого молчания, во время которого не сводила с ею же спасённой девушки любопытный взгляд. После чего она согнула руки в локтях и подняла их кверху, ладонями к собеседнице. — Я ухожу. Не надо благодарности и счастливо оставаться, подружка.

— Постой! — Дарена попыталась остановить новую знакомую.

— Прощай! До скорого… тьфу, тьфу, тьфу. До нескорого свидания! Чао! Чао-какао! — Она помахала рукой через плечо и скрылась за углом.

Несколько секунд Дарена растерянно смотрела по сторонам. Она и подумать не могла, что всё здесь будет настолько неожиданным и незнакомым. Конечно, Виктория предупреждала её, но, о Боже, как часто мы бываем глухи и слепы к чужим советам, зачастую оказывающимися по-настоящему дельными.

Что поделаешь? Сама загорелась, сама вызвалась, сама и расхлёбывай. Но одной, без проводника, ей никак не справиться. Ей обязательно нужен кто-то, кто бы мог проводить её до Викиных родителей. И эта девушка вполне подходила на эту роль и попалась ей как нельзя кстати.

— Эй, подожди, — прокричала Дарена ей вдогонку и последовала за ней.

— Э, нет, подруга, так дело не пойдёт. — Та отрицательно покачала головой и попробовала остановить незнакомку жестом вскинутой руки. — Признаю, я слегка погорячилась на счёт подружки, но я не виновата, что ты поняла меня слишком буквально. Мне такие подруги не нужны, спасибо, смотрела "Кабельщика", и имею примерное понятие, что значит дружить со слегка сдвинутыми. А если честно, то мне вообще подруги ни к чему. Я, конечно, понимаю, что и сама не супермодель и одежда у меня далеко не от Юдашкина или Версачи, — девушка обвела руками своё скромное одеяние, — но ты вообще какая-то странная и прикид у тебя не для нашей местности. Ты что из психушки сбежала или с театрального представления?

— Прикид? Психушка? Кааб… кабел… Я не понимаю тебя.

— Прости, но я тебя тоже, — девушка быстро развернулась и вновь стала удаляться.

— Подожди, я хотела тебя попросить, — Дарена не отставала.

— Ни чем не могу помочь.

— Мне нужно найти вот эту улицу, — она протянула небольшой свёрнутый листочек.

— Так иди и поищи, не трать на меня времени зря. — Новая знакомая, проигнорировав протянутую с запиской руку, обошла её и пошла дальше.

— Я заплачу, — золотая монетка радостно блеснула в руках.

— Вот это уже другой разговор. — Монета перекочевала в другие девичьи руки. — О-го-го, а настоящая?

— Ещё бы.

Новая знакомка попробовала монетку на зуб.

— Слушай, а ты случаем не воришка?

— Чего? — Недоумённо открыла рот Дарена.

— Украла, говорю монетку-то, небось? Мне чужое дело вешать на себя ни к чему, я и так у ментов на учёте.

— Я не воровка и не украла, — она с достоинством вздёрнула курносый носик. — Мне отец дал.

— Понятно и кто у нас папенька? Березовский или Абрамович?

— Лорд Генрих Альберт Винсент Альбатрас, потомок знаменитого рода Альбатрасов, владелец Хотинхейма. Но я не буду перетруждать твой слух и не стану перечислять все его титулы и звания.

— Ха-ха-ха, — рассмеялась её собеседница, — во загнула, ну умора, точно из психушки.

— Послушай, — вспылила Дарена, что-что, а смеяться над высоким происхождением своего отца она не позволит. — Я очень рада, что тебя рассмешила, но хотя и не знаю что такое у… умора и пси… психушка, но не думаю что это что-то хорошее, и всё же мне обязательно нужно попасть по этому адресу. И если ты не можешь мне помочь, что ж не беда, я найду кого-нибудь другого.

Она наигранно мило улыбнулась и в какое-то короткое мгновение монета оказалась не у изумлённой собеседницы, а у неё самой. Дарена смело развернулась с твёрдым намерением закончить на этом их несостоявшееся знакомство.

— Э, э, подожди, я ведь ещё не сказала, нет, — та тихонько, почти что нежно, схватила её за плечо. — Чего ты так горячишься, я провожу тебя, тем более это место находится не так уж и далеко.

Дарена гордо вскинула голову.

— Да, ладно не обижайся, с кем не бывает, ну ляпнула лишнего, подумаешь. Подождём, сейчас подойдёт трамвай, и мы через часок будем на месте.

— Трамвай?

— Да. — Сказала она и, взглянув на недоумевающее лицо Дарены, добавила. — Это такой общественный транспорт.

— Общественный?

— Да.

— Как дилижанс?

— Пожалуй. Ну, по крайней мере, что-то в этом роде.

— И за него надо платить?

— Само собой.

Дарена достала ещё одну золотую монету.

— Э, нет, — новая знакомая тут же выхватила её у неё из рук, — давай это мне, а я заплачу за нас обоих, а то вдруг у контролёра ещё сдачи не будет, он ведь человек маленький, денег больших не имеет, не то, что твой батюшка.

Дарена одарила её презрительным взглядом, на что та не обратила ровным счётом никакого внимания. Она, довольно ухмыляясь, рассматривала небольшой золотой с изображённым на нём львом, державшем меч и ярко сияющим солнцем в маленькой короне. Затем она перевела на Дарену подозрительный, затуманенный некой думой, взгляд и пробормотала, словно только для себя, тихо-тихо.

— Странная ты какая-то.

Они вышли на оживлённую улицу, как сказала новая знакомая на Невский проспект, на которой движение значительно превышало движение на только что оставленной ими улочке. Всё это было в новинку для Дарены, несколько пугало её и заставляло усомниться в правильности своего решения — путешествия в чужой мир. Теоретически это казалось намного приятнее, чем оказалось практически.

Они свернули ещё на одну улицу, прошли несколько сотен метров и вскоре оказались на небольшой возвышенной платформе, где принялись чего-то или кого-то ждать. Не успела Дарена и рта раскрыть для вполне закономерного вопроса, как внезапно раздался совсем новый для её благородных ушей шум и скрежет, и огромное чудовище, исполинских размеров, на двух поводках прикрепленных к протянутой над дорогой проволоке, вынырнуло из-за поворота. Оно двигалось по проложенной специально для него дорожке, наверное, им с помощью поводков и этой дорожки управлял кто-то более развитый и могучий. Это существо определённо приближалось к тому месту, где стояли они и ещё несколько человек, и вскоре остановилось прямо перед ними. Высокая и широкая дверь-пасть распахнулась и оттуда, казалось просто нескончаемым потоком, хлынул народ всех мастей и сословий. Дарена испуганно отступила, но разношерстная толпа, не обращая внимания на её растерянность, уже заключила её в свои объятия и устремилась в открытую глотку чудовища. Её белокурая спутница, обхватив её за руку и подчинившись движению толпы, устремилась во всё тот же разинутый зев. Буквально в последний момент Дарене удалось ослабить её хватку и выскользнуть как раз перед тем, как это дьявольское создание поглотило всех ранее в него вошедших. Девушка подросток последовала за ней, а оставшиеся внутри люди, видимо ничего не понимая и не подозревая о нависшей над ними угрозе, безразлично смотрели сквозь частично прозрачные толи бока, толи брюхо. Словно мартышки загипнотизированные движением удава. Какой кошмар!

— Ты что это опять козлишь? — Вспылила её спутница, затем вздохнула и смиренно добавила, проследив печальным взглядом отбывание трамвая. — Теперь придётся ждать следующего не менее получаса.

— Ты как хочешь, а я не дам проглотить себя этому монстру.

— Какому монстру? Ведь это и есть трамвай, тот самый общественный транспорт, на который мы спешили и успели, между прочим, как раз вовремя. Если бы не ты со своими выкрутасами, то мы бы уже приближались к цели нашего, а точнее твоего пути, ведь это ты у нас так сильно торопилась. К тому же какой же это монстр, ты что не заметила, что люди из него выходят живёхонькие. Дикая ты, провинциалка.

— Можешь обзываться, сколько хочешь и, тем не менее, я не собираюсь стать пищей червя-переростка. Думаешь, я в своём мире не насмотрелась на монстров, что бы не понять что это самое настоящее чудовище.

— О-о-о, как тут всё запущено. Думаю, поездов ты точно не видела, иначе вряд ли бы назвала трамвай червем-переростком. Ты вообще, из какой глубинки?

— Глубинки?

— Ладно, проехали. И как ты только здесь оказалась, пешком, что ли пришла?

— Я и правда пешком пришла, — Дарена размышляя, наблюдала, как глаза у её собеседницы медленно расширяются и вылазят на лоб. А, была, не была, в крайнем случае, примет за умалишённую, — я через портал из другого мира.

— Во вруша. Тебе бы с твоим богатым воображением романы писать.

— А я может, и пишу, — обиделась почти дипломированная ученица чародея.

— Хорошо, будет уже препираться. Тебя звать-то хоть как? Меня Катею кличут, друзья Кэт величают, но это, — она наставительно подняла палец вверх и пояснила, — только друзья, хотя у меня их толком и нет, так одни приятели.

— Меня зовут Дарена, для всех и для друзей, а их у меня, между прочим, много, — не сдержалась и похвасталась Дарена, — и для врагов, этих значительно меньше.

— Ну и имечко, — фыркнула Катя, не заметив, а может, напротив заметив, укол спутницы о разнице в количестве их друзей, — под стать видочку.

Дарена обиделась ещё больше, хотя вряд ли это уже было возможно, но промолчала.

— Что ж пойдём пешком, а то я с тобой совсем с катушек скачусь пока дождусь следующего, тем более, насколько я поняла ты в него всё равно не сядешь, а спячу я с тобой в принципе в любом месте.

Дарена безразлично проследила, как та спрятала в карман золотую монетку. Ученица волшебника тяжело вздохнула: что это за мир такой и что это за катушки, с которых должна была скатиться эта зловредная колючка.

Какое-то время они шли молча, изредка бросая друг на друга любопытные взгляды. Молчание было прервано почти сумасшедшим криком Дарены.

— А-а-а-а-а, о, Боже, Катя смотри. Виктория не говорила, что в вашем мире тоже живут гномы и каланчи. — Её радости не было предела, хоть что-то родное в этом неприветливом мире.

Катя посмотрела на её указующий перст, и взгляд её переметнулся на противоположную сторону улицы, где мирно и не спеша, прогуливались, по-видимому, артисты бродячего цирка: высокий и неимоверно худой мужчина, не менее неимоверный, но маленький не человек, а прямо скажем человечек и женщина, с лёгкой почти невидной щетинкой.

— Господи, Дарэна, какая ты всё же странная. Какой там ещё ваш наш мир и что это за таинственная Виктория. Алё, гараж, проснись девочка. — Катя развела руками. — Мы живём на единственной обитаемой, ну это населённой разумными существами планете и эта планета называется Земля. Хватит витать в облаках и бредить детскими сказками и этот мир, о котором ты всё время твердишь…. Забудь его и живи жизнью соответствующей твоему возрасту. А если этот мир, и, по-видимому, это так, засел в твоей голове прочно и подпитывается твоим воспалённым сознанием, так сходи к врачу психиатру или психотерапевту. Не помню точно, сама не обращалась, Слава Богу, но кто-то из них, а может быть и оба точно психами заведует. К тому же спешу тебя заверить, обрадовать или огорчить, что в реальной жизни не существует ни каких-то там гномов и тем белее пф-ф-ф каких-то там каланчей. А эти люди, на противоположном тротуаре, лишь жертвы игры гормонов. Им можно только посочувствовать, а не радоваться их горю. По всей видимости, в детстве у них была нарушена функция гипофиза.

— Что?

— Ой, Дарена, и нарываешься же ты на грубости своим чтоооо. Что? Что? При недостаточном количестве гормона роста, ребёнок растёт очень медленно, и, взрослея, остаётся ростом не выше детей пяти-шестилетнего возраста. И, наоборот, при его избытке вырастает великан до двух метров и выше. Если же и у взрослого человека усилена функция гипофиза, то у этого индивидуума непропорционально разрастаются некоторые части тела, например пальцы рук, ног, нос. А у тётки, видимо, вместе с женским гормоном эстрогеном, выделяется слишком большое количество мужского гормона андрогена, который в небольшом своём количестве способствует развитию у девочек вторичных половых признаков, ну там волос под мышками и… ну сама знаешь где, а в переизбытке волосы начинают расти на тех местах, на которых они растут у мужчин: груди, спине, лице и так далее и тому подобное. И, как видишь, у тётеньки избыток андрогена на лицо, в прямом смысле этого слова. Кстати, у меня тоже есть одна такая знакомая, прямо скажу, бедная деваха, бреется каждое утро как мужичёк женского пола, а ведь ей надо, чтобы даже малейшая щетинка не проглядывалась, а этого добиться, как известно не очень-то легко. Да не завидная судьба.

Она тяжело вздохнула и покачала головой.

Эмоции на лице Дарены превосходили одна другую, недоверие, удивление, восторг и, в конце концов, восхищение.

— Откуда у тебя такие познания? — Дарена остановилась, восторженно глядя на идущую рядом девушку, но та даже и не приостановилась, и ученице чародея пришлось догонять собеседницу. За этих несколько коротких секунд её пронзила объясняющая всё догадка. — Так ты занимаешься наукой? Ты учёная, светило светил.

— Отстань. Скажешь мне тоже светило светил. Мне ещё только пятнадцать, хотя шестнадцать уже и не за горами. Какое же из меня светило, так, возможно лишь небольшой огарок, да и тот на последнем издыхании, потому что школу я бросила и у меня только аттестат о среднем неполном.

— И то верно, я об этом как-то не подумала. Ты ещё слишком молода. Но откуда же у тебя такие великолепные знания в области структуры человека?

— Вот уже великолепные познания, да эту науку у нас на зубок знает каждый девятиклассник. Это же анатомия, а её все любят. Она же людей изучает, ну сама знаешь пестики там тычинка, только человеческие, Ха-ха. — Катя почувствовала на себе недоумевающий взгляд и, сморщив лоб и пожав плечами, покачала головой и попыталась разъяснить. — Ну, ты даёшь, одним словом деревенщина неотёсанная. Размножение, понимаешь? Ну, неужели не интересовалась в переходном возрасте?

— Не-а, — растерянно покачала головой Дарена, а затем вдруг неожиданно вспыхнула, когда к ней пришло полное осознание вышесказанного. — У вас этому учат в школе?

— А, ну что с тебя возьмёшь, если ты даже трамвая в жизни не видела, — она бесстрастно махнула рукой, решив, что любые её объяснения будут бессмысленны против такой беспросветной безграмотности.

— И всё-таки Катя, какой просвещённый у вас мир, несмотря на некоторые неприличные тонкости. Пожалуй, ещё немного и я изменю о нём своё мнение. Знаешь, ведь Виктория не говорила мне о столь разительном прогрессе, так явно охватившем ваше измерение, даже в таком юном возрасте, и подозреваю…

— О-о-о-о-о-о. — В безудержной злобе больше не в состоянии выслушивать этот бред сумасшедшей, Катя как заведённая затрясла руками на уровне своей груди, не зная как заставить эту безумную спутницу, которая ко всему прочему не плохо платит, замолчать.

* * *

Сны преследовали его с раннего детства: стремительные и оборванные, завораживающие и непонятные. Для него это была загадка, которую он пытался разгадать всю свою сознательную жизнь, которая в свою очередь была далеко не безоблачной. Детство его проходило в трудных детдомовских буднях, юношество в бесконечных беспризорных скитаниях, которые в итоге сводились всё к тем же детдомовским будням, и лишь сны спасали его, пускай только на время, но всё же, от тяжёлой действительности. Всё что он помнил о себе до детского дома, так это только имя Леонард, не совсем привычное для слуха рядового россиянина имечко, да примерный возраст что-то около пяти лет. Маленьким мальчиком он был найден на улице имени Пушкина и отведён в районный отдел милиции, а оттуда уже туда, где и полагается находиться беспризорнику. До этого брошенным щенком скитался он по темнеющим улицам и проспектам: холодный, голодный, напуганный.

Уже в детском доме ему пытались изменить имя на более приемлемое, такое как, например Лёша, но мальчик был необычайно молчалив и упорен, и упрямо отзывался при этом только на своё родное — Леонард, и никак не реагируя ни на какое другое. Так ему было дано полное фамилия, имя, отчество, а точнее Пушкин Леонард Александрович.

Теперь он уже совсем взрослый, ему двадцать восемь. Но он по-прежнему ищет объяснение своим снам и мечтает найти своих настоящих родителей. Почему-то в нём жила уверенность, что он в этом мире лишний, чужой. Даже странные сны про невероятных сказочных созданий: гномов, оборотней и вампиров, казались ему более близкими и родными. И не любимая работа, не добрые друзья не могли до конца выгнать из его сердца этого убеждения.

* * *

— Вот мы уже и почти на месте. — Облегчённо выдохнула Катя, ей уже до чёртиков надоела эта безумная стрекотня про загадочную Викторию и таинственные иные миры. В общем, ЧИСТЕЙШЕЙ ВОДЫ БРЕД!

— Слава Богу. Мне очень нужно туда попасть и как можно быстрее. — Дарена ещё раз взглянула на смятый листочек в своих руках.

— Ну, быстрее бы мы туда попали, если бы на трамвае поехали. Дайка мне ещё раз на адрес взглянуть.

— Не говори мне про этого железного монстра, — Дарена вздрогнула от воспоминаний, протягивая листок собеседнице. — Я тебе уже сказала, что не позволю ему себя поглотить. Может быть, он кого-то и возвращает, но вдруг возьмёт и проголодается как раз в тот самый момент, когда я в него войду. И вообще меня удивляет, что в столь прогрессивном мире, столько ужасных монстров, свободно разгуливают по улицам города. Как дико, использовать для перевозки людей такое чудовище, неужели вы ещё не развились до повозок и дилижансов?

— Думаю, мы их уже несколько веков как переросли, — пробормотала Катя, и продолжила уже громче. — Сейчас попетляем немножко среди улиц и дворов и вскоре будем на месте. Кстати, должна заметить, райончик ты выбрала не из приятных.

Дарена не обратила внимания на всё возрастающее беспокойство во взгляде Катерины.

— Я его не выбирала. Я просто иду по адресу, который мне дали, — ответила она раздражённо, пожалуй, даже несколько грубовато. Тут её хваленое воспитание и прямо-таки ангельское терпение стали подводить. Честно говоря, новая знакомая ей уже изрядно надоела своими придирками и недовольством, наскучила своим неверием и страстным желанием оставаться в любой ситуации колко на всё реагирующим огрызком. Сколько ещё можно отпускать в её адрес глупых шуточек и идиотских насмешек. Так не полагает вести себя девушкам из высшего общества, настоящим леди. Хотя, что это она, ведь совершенно очевидно, что Катя неимоверно далека от высшего общества, а может быть даже ещё больше чем далека.

— О-па-на.

Этим громким полным иронии возгласом было прерваны её размышления.

— А мы как раз тебя и искали. — Четверо парней вышли им навстречу в тёмной подворотне. — Вот уж не думал, что не найдя тебя в твоём районе, случайно обнаружим здесь, готовую на блюдечке, да ещё и не одну.

— Что вам нужно? — Катя насторожено переводила взгляд с одного на другого, заранее зная, что ответ ей не понравится. Она нервно облизнула мигом пересохшие от волнения губы.

— А ты типа и не знаешь? — Один из парней возвёл руки к небу, качая головой. — О, святая невинность.

— Наивность. — Поправил другой.

— Нет, невинность.

— Да какая разница, — нетерпеливо пробурчал третий, — смысл примерно тот же.

— Тебе лучше знать, ты же у нас гений, — огрызнулся первый, — гений недоучка.

— Заглохни.

— Оба заглохните, — прогремел четвёртый, хранивший до этого грозное молчание, и, прищёлкнув языком, посмотрел на девушек. — У нас тут, по-моему, решаются дела поважнее, чем ваш глупый спор.

Катя вздрогнула под его взглядом, отступила на шаг и сильнее сжала свое серебряное распятье. От её колючести не осталось и следа.

— А не ты ли это на днях, паск… дорогая, — медово-сладким голосом продолжал между тем четвёртый, — предупредила лохов о нашем появлении.

— Я не…

— Я? Я? — Передразнил её парень. — Что я? Мы бабки-то просрали, извини за выражение, и, между прочим, по твоей вине. Так что будешь расплачиваться, как хочешь. С тебя тридцать штукарей плюс проценты.

— Но у меня нет таких денег, — голос невозмутимой шутницы слегка дрогнул.

Дарена смотрела на неё по новому и с нескрываемым удивлением.

— Значит достанешь. Это отучит тебя лезть не в свои дела. А пока, — он окинул их обеих оценивающим взглядом, — мы удовлетворимся авансом, который прямо сейчас и возьмём. Вы как, ребята, на счёт аванса. Ведь ты, тоже не против, девочка Кэт? Хотя твоего мнения и мнения твоей подружки никто спрашивать не будет.

— Отпустите. — Катя безрезультатно пыталась вырваться из крепких мужских объятий. Предательские слёзы уже ручьём хлынули из глаз.

Ну вот, за что боролась на то и напоролась, жалко только что Дарена со своим сказочным безумием пострадает ни за что. — Не трогайте хотя бы её. Она же вам ничего не сделала. Она здесь ни при чём и оказалась со мной совершенно случайно.

— Дууура, — наставительно протянул четвёртый. — Я на твоём месте не был бы столь великодушным. Сама же потом спасибо скажешь, ведь вдвоём вы быстрее расплатитесь… детка.

— Я вам ничего не должна, сволочи, а она тем более. — Катя продолжала отчаянно брыкаться.

— Ошибаешься и это мне решать кто, когда и сколько мне должен.

— Нет, это ты ошибаешься, — Дарена спокойно, не совершая, как говориться, лишних движений, высвободилась из цепкого захвата державших её парней и, не сделав не шага, перенеслась на несколько шагов в сторону. Bсe присутствующие, в том числе и Катя, смотрели на неё с лёгким недоумением.

Дарена, между тем, неожиданно оторвалась от земли и стала медленно подниматься вверх, где, и застыла, сантиметрах в двадцати-тридцати от поверхности.

— Так что, может, отпустите её по-хорошему? — Её голос казался наполненным какой-то особой силой, он притягивал и заставлял повиноваться.

Но парни, приоткрыв рты от удивления, продолжали держать вмиг присмиревшую Катю, хотя до того бывшая железной хватка, уже давно ослабла. Удивление было столь велико, что они просто не верили своим глазам и даже против своей воли не могли пошевелиться.

Катя, воспользовавшись шокированностью парней, схватила державшего её за руку, за кисть, поднырнула ему подмышку и ударила его низом раскрытой ладони. Тот, схватившись за горло, упал как подкошенный.

— У меня получилось, — взволновано взвизгнула Катя, — получилось, Дарена.

Оставшиеся на ногам трое остальных как завороженные смотрели на развернувшуюся перед ними картину.

Тогда молодая, почти дипломированная, чародейка подняла руку и внезапно огненная вспышка сверкнула молнией, прочертив неровную дорожку света. Электрическая волна прошла по телам молодых мужчин, не коснувшись, однако недавно удерживаемой ими девушки. Вздрогнув и одновременно вскрикнув от резкой нестерпимой боли, они, развернувшись, бросились бежать на не совсем слушающихся их ногах.

— Дарена?! — Восхищённо воскликнула Катя. — Ну, ты даёшь. Это что какой-то фокус?

— С тобой всё в порядке? — Та, не обращая внимания на восторг в голосе вынужденной спутницы, внимательно осмотрела её со всех сторон, словно ища на ней следы насильного удержания, а может, и сомневаясь в точности своего молниеносного удара.

— Да со мной всё в порядке. — Девушка отмахнулась от неё как от назойливой мухи, впрочем, стараясь при этом не сильно её обидеть. — Ладно, Дарена, давай, валим отсюда. Мы их уделали. — Катя отвернулась, собираясь уходить.

— Подожди, он, кажется, не дышит. — Ученица чародея наклонилась над лежащим с открытыми глазами парнем.

— Во, блин, — Катя попыталась нащупать пульс у него на шее. — Точняк не дышит. Что нам теперь делать, Дарена?

Она загнанно посмотрела на присевшую рядом девушку, а та на неё.

— Всё, теперь точно надо поскорее уматывать отсюда. Это же мокруха. Не смотри так на меня, сам напросился. — Огрызнулась Катя на парня, прикрывая ему глаза. Она поднялась и в беспокойстве принялась заламывать руки.

— О, Господи, только мокрухи мне ещё и не хватало. Давай, Дарена, поторопись. Вдруг менты нагрянут или ещё кто похуже. — Она многозначительно скосила глаза на лежащего у их ног парня, а затем в ту сторону, где скрылись его дружки. — В конце концов, они же здесь не просто так мило прохаживались.

Катя потянула Дарену за рукав.

— Подожди.

— Что значит подожди? Да что ты там всё высматриваешь? Кони он бросил, понимаешь, копыта откинул. Всё, кранты ему, слышишь? Ай, — Катя махнула рукой, — оставайся, раз не хочешь подкинуть нашим ментярам очередного глухаря. Я, собственно говоря, не против. Сядешь за меня, слышала? — Громко выкрикнула девушка последнюю фразу и, развернувшись, стала уходить.

— Да замолчи ты наконец-то и стой на месте. — Это высказывание прозвучало столь властно, и было так внушительно, что Катя остановилась как вкопанная, конечно, вполне возможно, что тому причиной была не сила слов и не интонация, а кое-что посильнее. Не исключено, что здесь не обошлось без магии.

Не обращая внимания на остолбеневшую попутчицу, Дарена забормотала непонятные слова, которые скорее напоминали детский лепет или бред сумасшедшего, и стала разводить руками с растопыренными в разные стороны пальцами над бездыханным телом у своих ног. Голос её постепенно нарастал, к удивлению Кати, оставаясь при этом всё тем же едва слышным, непонятным полушёпотом.

Катя вздёрнула брови, критически скривила губы и покрутила пальцем у виска. Затем, продолжая свою беззвучную критику осуждения, подняла глаза к небу, но не успела покачать головой, как парень громко вдохнул воздух, откашлялся и резко сел, продолжая фыркать и пускать пузыри и слюни.

Вот теперь глаза Кати определённо полезли на лоб, и она медленно приблизилась к сидящему дуэту.

Парень же не был столь растроганным и благодарным, взглянув на Катю, Дарену и все вспомнив, он резко вздрогнул и, подскочив, громко выкрикнул.

— Твою мать, что вы со мной делаете бешеные сучки. — И смачно сплюнув, стал неуверенно улепётывать.

— Во те на. Никакого тебе "спасибо" ни "до свидания". Вот такая мы благодарная нация, замечательный народец. — Покачала головой Катя, проследив, как парень скрылся за поворотом, затем повернулась к Дарене. — Ты мне случайно ничего не хочешь объяснить?

— Нет.

— А что здесь всё-таки произошло, — не унималась Катя.

— Не твоего ума дело. — До этого момента сидевшая на коленях Дарена стала подниматься и обтряхиваться.

— Ничего себе, вот у нас и зубки прорезались. — Но любопытство взяло верх, и девушка спросила более спокойно и просящее. — И всё же? Ещё пять минут назад я могла бы поклясться, что он уже отбросил копыта.

— Господи, и где ты только набираешься этих выражений? — Поморщилась Дарена, но всё же ответила. Самой не терпелось поделиться тем, что она проделала впервые. — Его душа ещё не покинула тело, а ране я помогла излечиться.

Она повернулась.

— А теперь веди меня дальше.

— Э-э-э-э, нет. Что значит "его душа ещё не покинула тело, а ране я помогла излечиться"?

— То и значит, что я и сказала.

— То и значит, что я и сказала. — Передразнила её Катя. — Хочу сообщить тебе, что в головоломках я не сильна, так что нечего мне мозги пудрить.

— Понимай, как знаешь, я тебе уже всё сказала. И, кстати, пошли, хватит здесь стоять. Я ведь тебе всё-таки плачу за то, чтобы ты проводила меня туда, куда мне нужно.

Катя молча посмотрела на неё, а затем махнула рукой.

— А Бог с тобой. Главное ты меня от мокрухи спасла. А теперь, даже если этот подонок скопытнётся где-нибудь по дороге, это не мои проблемы. Что ж пошли, дитя загадок. — Она сделала приглашающий жест рукой и играючи поклонилась.

Совсем немного пройдя молча, Катя рискнула вернуться к прерванному разговору.

— Всё-таки не плохие фокусы ты вытворяешь.

— Это не фокусы.

— А что же тогда?

— Ты действительно хочешь это знать? — Дарена остановилась, и теперь сверлила собеседницу гневным взглядом.

— Конечно. — Пожала плечами и развела руками Катя.

— Что ж тогда знай, что это просто обычная магия. — Она невозмутимо пожала плечами. Чему тут удивляться? Половиной из этих приёмов она владела с пяти лет.

— Ну, вот опять этот бред. — Катя разочарованно покачала головой. — Не хочешь говорить правду, так не отвечай.

— А ты сама если не готова услышать правду, то не спрашивай. Но послушай, что нужно было этим грубиянам? Им надо было тридцать штук… чего… золотых? Раз ты им должна, так может, следовало вернуть? Это было бы правильно. Я бы тебе одолжила.

— Ещё чего, ни в коей мере. Сами виноваты, нечего проворачивать свои грязные делишки на виду. А ты, если хочешь расстаться со своими денежками, так и заплатишь мне чуть позже и чуть больше, а сейчас нечего ими махать. А то того и глядишь, ограбят средь бела дня и разрешения не спросят. — Катя сильнее сжала её руку державшую несколько золотых. — А они перебьются, ничего я им не должна, и тем более никаких золотых.

Дарена неуверенно пожав плечами, спрятала деньги в небольшой кожаный кошелёчек. Она встряхнула головой и её волосы тяжёлой, но мягкой волной рассыпались по плечам и спине.

По сравнению с хрупкой Катей, Дарэна выглядела довольно-таки крупной, но это не делало её менее привлекательной. Её волосы были цвета воронова крыла, точь-в-точь, как у брата, распущенные, они свободно ниспадали до самой талии, тонкой, несмотря на некоторую общую плотность. Глаза её были как у матери зелёные, почти изумрудные, и меняли свой оттенок в зависимости от испытываемых девушкой чувств. Длинные ресницы, загнутые чуть назад, добавляли её облику ощущение невинности и чистоты. Небольшой аккуратный нос, полные спелые губы и плавный подбородок с едва заметной ямочкой завершали доброе округлое лицо.

Катя же была небольшого роста, такая тонкая и изящная блондинка с небесно-голубыми глазами. То есть являла собой полную противоположность своей новой знакомой. В этом и была заложена в каждой своя изюминка, своя прелесть и внутренняя красота. Да-да и у Кати, несмотря на её извечную колючесть, существовал очень богатый внутренний мир, просто она в силу своего возраста и тяжёлых жизненных испытаний, не смогла пока ещё найти гармонию с окружающим миром и самой собой.

Девушки шли молча, задумавшись о чём-то своём, лишь изредка бросая друг на друга любопытные взгляды. Они шли рука об руку, такие разные и такие прекрасные.

— Ну, вот мы и пришли. — Проговорила вдруг Катя, останавливаясь, и в её голосе почему-то послышалось что-то очень похожее на разочарование. Сама того, не замечая, она за это короткое время успела привязаться к своей странной спутнице, почувствовать в ней родственную душу.

Они стояли перед старым четырёхэтажным домом, наверное, сразу послевоенного, а может и довоенного времени. Стены его были выбелены в жёлтый цвет, а покатая крыша стрелой уходила в небеса. Он был расположен полукругом и несколько имеющихся в нём подъездов выходили во внутренний дворик.

— Дайка я ещё раз гляну на номер квартиры. — Катя разгладила помятый листочек. — Тебе на третий этаж, Дарена, вон в тот подъезд. Позвонишь или постучишь в дверь с этим номером.

— Спасибо. — Девушка вновь свернула листочек и спрятала его в складку платья, доставая что-то другое. — На, возьми ещё монеты.

— С меня хватит и тех двух, спасибо. — Катя отрицательно покачала головой.

— Ну, как знаешь. — Дарена пожала плечами и обернулась на старый дом за своей спиной.

— И не предлагай их всем подряд, ведь это целое состояние и кто-то обязательно захочет воспользоваться любым способом, чтобы завладеть им.

— Хорошо. Ладно, я, наверное, пойду тогда. Пока.

— Пока.

Она развернулась на сто восемьдесят градусов и твёрдым шагом направилась к нужному ей подъезду номер два.

— Дарена. — Катя подалась немного вперёд.

— Да. — Та повернулась, уже сжимая в руках дверную ручку.

— Спасибо что спасла нас от тех парней и меня от смертного греха. — Катю несколько смутили собственные слова, ведь не так часто ей приходилось кого-нибудь благодарить, но этот случай без сомнения заслуживал исключения.

— А, пустяки. — Дарена беззаботно махнула рукой, но потом посмотрела на Катю с некоторой опаской. — Но ты будь осторожна, они настроены решительно и думаю, ты с ними ещё встретишься.

— Спасибо, постараюсь. Ну, там, буду избегать тех мест, где могу их встретить и так далее. — Девушка улыбнувшись, развела руками. — Что ж теперь, наверное, пока. Удачи тебе, Дарена.

— Спасибо и тебе того же. До свидания. — Дарена потянула за ручку.

Дверь захлопнулась легко и непринуждённо, как проделывала это уже не одну тысячу раз.

— Надеюсь, что, несмотря на все твои странности, твоя жизнь будет более удачной чем моя, и ты найдёшь то, что ищешь. — Прошептала ей вдогонку Катя и, вставив руки поглубже в карманы джинс, и подцепив носком кроссовка валявшуюся на дороге банку из-под пива, отбросила её в сторону и пошла обратно своей дорогой, что-то тихонько напевая себе под нос.

* * *

На стук ответили не сразу. Но вскоре, прорезая тишину, раздались лёгкие шаги по паркету или чему-то другому заменяющему в этом мире знакомый Дарене паркет.

— Да? Кто вы? Что вам нужно? — Настороженно спросил из-за двери тонкий женский голосок.

— Здравствуйте. Вы меня не знаете. Меня зовут Дарена, Я подруга вашей дочери.

Тишина.

— О-о, — женщина дружелюбно распахнула дверь перед незнакомкой и виновато улыбнулась. Вокруг глаз и губ разбрелись усталые морщинки, а в глазах притаилась вселенская печаль. — Извините. Проходите, пожалуйста, я просто немного растерялась.

Они прошли в небольшую, по мнению Дарены, комнату, обставленную далеко не шикарно, но всё же со вкусом. Повсюду чувствовалось прикосновение женской руки.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Может быть чаю? — Маргарита Петровна удивленно пробежалась взглядом по странной одежде незнакомки.

Длинное, до пола, платье, такие, наверное, носили в старину, из-под которого выглядывали чёрные сапожки на высоких каблуках, сверху на плечи накинута необычная кожаная куртка, длинные чёрные волосы в беспорядке раскинулись поверх неё.

— Да если можно, то не отказалась бы. Хотя я ещё совсем не давно обедала с Викторией и Дереком, но всё же слегка проголодалась. Путь был длинный, да и ваш мир такой утомительный.

Женщина замерла на пороге, слегка вздрогнула, затем медленно обернулась.

— Простите. Что вы сказали?

— Я говорю, что с тех пор как мы отобедали с Викторией, прошло уже несколько часов, и я успела изрядно проголодаться. Простите, если я сейчас проявляю некоторую бестактность.

— Девушка вы проявляете сейчас даже большую бестактность, чем думаете. Вы ошибаетесь, если говорите серьёзно и проявляете нечто гораздо большее, чем бестактность, если шутите, так как такими вещами, как материнское горе, не шутят. — Голос женщины дрогнул, когда она вновь заговорила. Казалось, боль уже утихла, но она никогда не пройдёт полностью и не исчезнет бесследно в пучине времени. И вот теперь, когда рана потихоньку стала затягиваться, когда огрубевшие её края, не срослись, но всё-таки перестали кровоточить, эта таинственная незнакомка случайно или намеренно всколыхнула старую брешь в душе, резанула по живому, заставив сердце сжаться от новой боли. — Если вы ещё не в курсе, то вынуждена с прискорбием сообщить, что моя дочь трагически погибла в авиакатастрофе почти два года назад.

— Да нет же, это вы ошибаетесь. Простите, что я вновь подошла к нашему разговору не тактично, но всё же Виктория жива. — Больше всего в этот момент Дарена опасалась, что сейчас явится отец её невестки и выставит её вон, не дав возможности высказаться. Она ужасно корила себя за неумело поставленный разговор.

— Теперь-то я вижу, что вероятно вы всё же шутите, а этого бы не следовало делать. Среди чудом выживших, а их всего пять человек, её не было. — Сказала женщина печально, потом, гордо вскинув голову, подняла на девушку полный вызова взгляд. — Так кто вы? И что от меня хотите?

— Но мне от вас ничего не нужно и Вики, действительно, жива. Каким-то образом она через открывшийся портал попала в наше измерение. Я пришла, чтобы предупредить вас. — Увидев скептический взгляд незнакомой родственницы, Дарена испытала неописуемое разочарование, граничащее разве что с всепоглощающим желанием доказать свою правоту. — Вы просто обязаны поверить мне на слово, ну нету, нету у меня более весомого вещественного доказательства. Всё что осталась у Виктории в память о вашем мире, так это маленький брелок-ножичек, но и его крошка Анастасия успела куда-то припрятать прямо перед моим уходом. Кстати, Виктория вышла замуж за моего брата, она просила извиниться, что без вашего с отцом благословения, но обстоятельства того требовали, и у них родилась прелестная девочка. Из-за неё-то к вам и явилась я, а не сама Виктория, она вынуждена была остаться с ребёнком.

Убитой горем матери эти слова надежды казались такими неправдоподобными и в то же время всё больше похожими на правду. — Ой, чуть не забыла. Она просила передать, что у неё всё хорошо и что она назвала дочку Анастасия в честь вашей матери, как вы того и хотели.

— Откуда вы знаете…?

— Если бы родился мальчик, то она назвала бы его Михаилом в честь отца вашего мужа, как и обещала. Ещё она сказала что…

Маргарита Петровна уже не слышала, что далее говорила незнакомка. Голова её пошла кругом, перед глазами всё неожиданно поплыло, и она потеряла сознание. Отчаявшаяся женщина готова была и без того поверить во что угодно, лишь бы вновь обрести потерянного ребёнка, а тут ещё эта девушка стала произносить то, что до этого знали только они вдвоём. После такого открытия ей ничего не оставалось, кроме как просто упасть в самый что ни на есть тривиальный обморок.

Прошло несколько минут, прежде чем Дарене удалось частично с помощью магии, частично с помощью сподручных средств, привести мать Виктории в себя. Она заварила крепкого чая, и теперь Маргарита Петровна, закутавшись в шаль и свернувшись в кресле калачиком, пила его, слушая и удивляясь диковинному рассказу Дарены. Иногда она вскрикивала от поведанного девушкой ужаса и беспокойно прикладывала руки к груди, а иногда по её щекам текли слёзы. То были слёзы радости и счастья. Кто бы только мог предположить, что всё так обернётся. Дочь жива и вполне счастлива, к тому же у неё растёт внучка. Недаром она так долго не могла смириться со свое бедой и поверить в её гибель, хотя вероятно это свойственно всем матерям потерявшим самое дорогое, что у них когда-либо было. О, если бы она узнала об этом раньше, тогда возможно всё было бы по-другому. Хотя…, вряд ли, ведь Иван ясно дал понять, что всё началось гораздо раньше и смерть или жизнь дочери уже ничего не смогла бы изменить. Всё было предрешено судьбою, и поиск любых лазеек был бы бесполезен, как не имеющий права вступать в препирательство с жизнью и судьбой и обречённый на решительный проигрыш и вполне понятный исход.

* * *

Опять этот сон. Неужели он задремал, но ведь ещё совсем рано. Леонард отложил книгу и взглянул на часы. Ничего себе, уже восемь часов вечера. Итого он проспал четыре часа. Что ж он будет делать ночью? Ну, конечно же, читать, впрочем, как и всегда. Леонард скинул с себя тёплый плед и поднялся. Лениво потянувшись, он пошёл на кухню, надо перекусить. Ого, так уже совсем стемнело. Да это вам не лето с его продолжительным световым днём. На улице заметно похолодало, и день стал значительно короче. Вот что значит осень. Он дотронулся до холодной батареи, пора бы и отопление включить. Экономисты на людском здоровье. Просто невыносимо холодно. Он поёжился. Эд, до этого момента следящий за хозяином печальными глазами, подошёл к нему и потёрся о колено. Леонард погладил его рыжую макушку Сделав себе кофе, Леонард тяжело опустился на стул. Что же такое случилось в его далёком прошлом? Кто он? Кто его родители? Что означают его сны? Если они вообще что-нибудь означают. Это просто его бурное воображение рисует эти незатейливые картины или что-то действительно за этим скрывается? Может какая-нибудь тайна тесно переплетена с его прошлым? А может…

Он взглянул через открытую дверь кухни на томик зарубежной фантастики лежащий на столе: Дин Андерсон со своей непобедимой воительницей Песней Крови. Леонард перевёл взгляд на книжную полку, которая не плохо просматривалась с его места у стола. Здесь наряду с известными зарубежными авторами, такими как Джон Мур, Пирс Энтони, Элизабет Хэйдон, Роберт Сильверберг и, несомненно, несравненными Клайвом Стейплзом Льюисом и Джоном Роналдом Толкиным и другими красовались и наши российские, не менее известные, Сергей Карелин, Сергей Крускоп, Андрей Белянин, Роман Злотников, украинские писатели Громов и Ладыжевский под псевдонимом Генри Лайон Олди и множество других. Чего только стоит хотя бы Ричард Длинные руки Гая Юлия Орловского или Волкодав Марии Семёновой — замечательные произведения. Да какой смысл в том чтобы их перечислять. Фантастика, фэнтези, снова фантастика и вновь фэнтези. Все книжные полки были завалены ими, ну если не считать сугубо рабочих книг по истории. Ведь как порядочный преподаватель истории, он должен был иметь стеллаж и с профессиональными книгами. Так к чему это он всё? Возможно это лишь мираж, выдумка созданная его разыгравшимся воображением, остаточное явление трудного детства которое волею судьбы ему пришлось пережить. В определённом возрасте все девочки мечтают стать принцессами и ждут своего принца на белом коне, в то время как мальчишки мечтают быть сильными и смелыми, вооружёнными до зубов рыцарями на том самом белом коне, конечно можно и на вороном, это тоже не возбраняется. Так вот, наверное, он, так до конца и не вырос из детства, оставшись навсегда со своими глупыми сказочными мечтами. Леонард вспомнил, как в детстве прямо-таки упивался ненасытными рассказами Клайва Стейплза Льюиса, самое драгоценное его сокровище, книгу, подаренную одной доброй воспитательницей, его единственную и тем самым ещё более ценную книгу на тот момент. Заглянем на секунду вперёд и тогда узнаем, что так оно оставалось и до конца его дней. Нарния. Он десятки раз перечитывал эти удивительные сказки, с их удивительными приключениями в волшебной стране Нарнии созданной добрым львом Асланом. Как жалел он тогда что Льюис написал детских книг только семь, но этот недостаток с лихвой компенсировался, когда он вырос и в более старшем возрасте прочитал его романы и трилогию. Они также поражали своим великолепием, непредсказуемостью и чистотой. Да это был великий писатель всех времён и народов.

А Толкин со своими хоббитами. Его прямо-таки бессмертные, в прямом смысле этого слова, произведения "Хоббит или туда и обратно", трилогия "Властелин колец" и последняя, примыкающая к ней книга, " Сильмариллион?". Он покорил своего читателя не количеством написанных произведений, а непревзойдённым качеством. Джон Роналд Руэл Толкин был любим Леонардом в зрелости почти, как и его друг Клайв Стейплз Льюис в детстве, недаром же они были знакомы и дружны, нередко подумывал молодой мужчина, перечитывая любимые книги в очередной раз. Как он мог этого не знать, да и кому это тогда лучше знать как не ему, ведь он с тщательной щепетильностью нудного библиофила изучал биографию понравившегося автора. Ему не был дан богом талант самому писать книги, но ему был дан талант их читать с искренним удовольствием и интересом. Иногда он белой завистью завидовал кому-нибудь из авторов, мечтая когда-нибудь написать что-то своё.

Он глубоко уважал и своих современников, российских и зарубежных писателей, которые не отставали от своих предшественников на литературном поприще и удивляли не менее увлекательными сюжетами и зачастую непредсказуемыми развитиями событий.

Да, безусловно, домашний любимец Тим Ланцелот Кира Булычёва и нелишённый любопытства неутомимый межпланетный искатель приключений Язон динАльт Гарри Гаррисона были по своему интересны, удивительны и даже прекрасны, но всё же чем старше он становился, тем всё чаще стал вырываться из мира фантастики, переходя на более земной и сказочный жанр фэнтези, хотя ему, по его же мнению пора было бы уже и вырасти из детства. Да, по-видимому, дела так и обстоят, он начитался этих сказочных историй, начиная с раннего детства, возомнил себя неким Ричардом Длинные руки. Они-то и подвели его к уже близкому тридцатилетнему рубежу. Конечно, тридцати ему пока ещё нет, но всё же четвёртый десяток уже не за горами. Годы идут, принося знания и жизненный опыт, а ума не прибавляется ни на йоту, он становится взрослым мужчиной, а в душе по-прежнему остаётся мальчишкой. Всё читает, читает, всё свободное время напропалую. Вот ему крышу-то и снесло. Любовь к чтению это конечно благородное дело, но не книгу же за книгой. Понавыдумывал себе другую жизнь, иные миры, через завесу своих снов, бредил какой-то тайной, а в результате оказался обычным мальчишкой, брошенным родителями, а может и просто потерянным, к тому же ужасно одиноким. Эта неожиданная догадка принесла долгожданное облегчение, хотя несколько и расстроила. Ведь каждому хоть немного хочется хоть ненадолго бросить обыденную действительность с ее жестокой реальностью и хоть на чуть-чуть оказаться в сказке, почувствовать себя её частью.

Леонард перевёл взгляд на поскуливающую собаку. Что ж пора и ему спуститься с небес на землю, понять, что сказки слишком далеки от реального мира, они лишь плод нашего воображения, литературный вымысел, они показывают мир таким, каким бы хотел его видеть автор. A все авторы в душе являются авантюристами и искателями приключений, оттого и произведения их столь правдоподобны и ярко выражены.

Но что-то его опять заносит, и он вновь пускается в рассуждения. Леонард повернулся к своему четвероногому другу, пытаясь прогнать досужие домыслы.

— Что, приятель, проголодался?

Он поднялся и медленно побрёл к пакету с Чаппи, пора покормить брата своего меньшего.

* * *

— Кого ты там увидела, Дарена? — Маргарита Петровна с интересом заглянула через её плечо в окно. Там уже совершенно стемнело.

— Да так, ничего особенного. Просто девушка, которая меня проводила, по-прежнему сидит во дворе. — Она указала рукой на тёмную фигурку, отбрасывающую длинную узкую тень в тусклом свете уличного фонаря.

— О-о-о, должно быть она проголодалась. А может ей некуда идти?

Пригласи-ка её подняться, — и она принялась суетиться возле плиты, наскоро готовя ужин.

— Не думаю что это хорошая идея, — пробормотала Дарена.

— Что ты там бурчишь себе под нос? — Спросила, не отрываясь от кулинарных хлопот, прямо-таки лучащаяся от последних новостей женщина.

— Я говорю, что не назвала бы эту идею хорошей.

— Почему так строго? — Маргарита Петровна потянулась за солью.

— Но мы ведь её совсем не знаем и всё такое прочее, — пожала плечами Дарена, снова выглянув в окно. Фигурка не сдвинулась с места. А жаль!

— Прости меня, дорогая, но вынуждена тебе напомнить, что я и тебя совсем не знаю, — женщина повернулась к ней, вытирая руки о полотенце и, как бы извиняясь, улыбнулась и слегка передёрнула плечами. — Разве ты с этим не согласна?

— Да, конечно, с этим не поспоришь, но зато я знаю себя и знаю вас, — с видом победителя заявила Дарена.

— Откуда такая уверенность? Не думаю, что ты провела в моём обществе больше времени, чем я в твоём.

— Да, но вы мать Виктории, а это многое значит.

— И что же это значит? — Маргарита Петровна села на стул и облокотилась на стол. — Ну же просвети старушку.

Девушка смущённо закачала головой.

— Что вы, до старушки вам ещё очень далеко.

— Спасибо, — женщина улыбнулась, — а как там, на счет моего вопроса.

— Ну, здесь всё просто, — она растерянно водила пальцем по столу. — Вы же мать Виктории… ну понимаете ма-а-ть.

— А, ты, наверное, имеешь в виду родственные узы?

— Ну, да, — радостно кивнула Дарена, довольная столь быстрой догадкой собеседницы.

— Вот уж не думала, что ты подвержена какой либо дискриминации. Неужели ты действительно думаешь, что одна только родственная связь с Викторией говорит о том, что я такой же хороший человек как и моя дочь? — Увидев растерянность в глазах девушки, она печально покачала голевой. — Что это я, наверное, в вашем мире все язычники, вы и понятия не имеете о едином Боге и тем более не слышали о Каине и Авеле.

— Почему же? — Обиженно воскликнула Дарена. — Да согласна, в нашем мире полно язычников, так же как и имеется множество различных религий, но при этом я и народ среди которого я живу, верит в единого Бога, и я не меньше вашего знаю об этом первом братоубийстве.

— Ну, тогда всё значительно проще, ты сама облегчила мне задачу. — Маргарита Петровна поднялась и снова подошла к плите. — Ответь мне только на один вопрос: разве вправе кто-либо возлагать страшный грех Каина на кого-либо из его кровных родственников: отца ли, мать ли, или рождённого после братоубийства Сифа? Думаю, если ты хорошо подумаешь, то всё поймёшь, девочка. Одним словом знаешь ты меня ни чуть не лучше, чем девчушку у меня под окном. Так что лучше иди, позови её, пока бедолажка окончательно не продрогла.

Она заканчивала их диалог, не отвлекаясь от помешивания почти готового ужина и так как по её виду было видно, что она не расположена на дальнейшую беседа, Дарене ничего не оставалось, как незаметно выскользнуть в прихожую, маленькую, но всё же по домашнему уютную, впрочем, как и всё в этой квартире. Там она надела свою куртку, обула сапоги и так же бесшумно, лишь едва скрипнула дверь, проскользнула в подъезд, а затем и непосредственно на улицу.

— Катя.

Девушка моментально обернулась, и хотя лицо её почти сразу поглотила тень, Дарена успела прочитать на нём облегчение и тут же угрызения совести, словно кошки, заскребли у неё на душе. Ещё минута и она уже была рядом, не дожидаясь дальнейшего приглашения. Дарена, одолеваемая раздвоением чувств, открыла перед ней подъездную дверь.

— Ну, давай, заходи же. — Сказала она, заметив вопросительный взгляд голубых глаз.

— А можно? — Неуверенно спросила девушка.

— А чего бы я тебя звала, если бы было нельзя?

— Понятно, — Катя сделала несколько шагов, а затем вновь остановилась подозрительно спросив. — Надеюсь, вы не каннибалы и не собираетесь разрезать меня на кусочки, зажарить и съесть?

Кошек, как и не бывало. Дарена громко хлопнула дверью. Начинается.

— Bот и отлично, не очень-то мне и хотелось тебя приглашать. До свидания. — И она быстро побежала по ступенькам, в слабой надежде, что успеет скрыться, пока та опомнится. Но не тут-то было.

— Подожди, я с тобой, но знай, я несколько лет занималась каратэ и сумею за себя постоять если что. Даже и не думайте покушаться на мою жизнь или честь.

— Господи, да кому ты нужна? — Дарена раздражённо покачала головой. — А ты не упоминай Господа в ругательствах.

— А я не ругаюсь.

— Ругаешься.

— Нет, ты считаешь, что упоминание о тебе это ругательство?

— Нет.

— Да.

— Да, ты вообще это дело любишь.

— Кто бы говорил. — Они подошли к двери, где Дарена резко остановилась. — Послушай, давай сразу договоримся, ты меня достала за день и позвать тебя сюда, была не моя идея. У нас сейчас слишком много своих проблем, чтобы разбираться ещё и с тобой, тебя пожалели, так что веди себя потише, особенно со мной. Будем придерживаться принципа, ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Понятно?

— Понятно.

— Кстати, что ты вообще тут делаешь? — Дарена покосилась на неё с подозрением. — Почему ты не ушла?

— Ну, я просто… я подумала, что может быть, тебе ещё понадоблюсь, может того, кого ты ищешь, не окажется дома или… или ещё что, — она несколько виновато пожала плечами, явно не ожидая такого вопроса и исподлобья взглянув на Дарену.

— Но прошло уже больше четырёх часов. — Напомнила ученица чародея. — Неужели ты не проголодалась?

— Я ведь ела перед тем, как мы с тобой встретились. — Ответила девушка, пожав плечами.

— Но ведь это было очень давно. К тому же, чтобы ты сделала, если бы я сейчас не вышла? Так и сидела бы, умирая от голода и холода?

— Нет, пошла бы домой, — насупилась Катя, бросив на Дарену обиженный взгляд.

— Ну, слава Богу, хоть дом-то у тебя есть, — с сарказмом в голосе, всплеснула руками молодая леди Альбатрас.

— Конечно же, есть, только я туда всегда успею, поэтому никогда особо и не спешу, — неохотно пояснила девушка и с нетерпением глянула на по-прежнему закрытую дверь.

— И кто-то ещё говорил, что это я странная, — спокойно произнесла Дарена и резко распахнула дверь.

— А, вот вы где, а я-то, думаю, куда вы запропастились. — Маргарита Петровна с интересом разглядывала спутницу своей гостьи, но, почувствовав смущение девушки, и увидев, как краска медленно заливает её лицо, она перевела взгляд на Дарену. — Тебя так долго не было, что я уже было, подумала, что моё богатое воображение сыграло со мной злую шутку и ты лишь плод моего помешавшегося от горя разума. Я рада, что это не правда, и ты действительно существуешь. Ну что же, девочки, ужин готов, стол накрыт. Прошу к столу, только вначале помойте руки, не потерплю в своём доме нерях.

Женщина говорила так быстро, что Дарена не смогла вставить даже слова, пока та продолжала свой монолог, когда же та закончила, девушка тем более ничего не успела сказать, так как Маргарита Петровна уже увела послушную Катю за собой в ванную. Дарена вздернула бровь, Катя выглядела заметно присмиревшей, куда только подевались её постоянные колкости и насмешки, хотя вероятно всё ещё впереди.

Когда мать Виктории вернулась на кухню, Дарена оглянувшись и убедившись, что они всё ещё одни, быстро подошла к ней и тихо произнесла:

— Я забыла предупредить вас, что эта девушка тот ещё огрызок, и я даже подозреваю, что возможно она нечиста на руку.

— Да ладно, Дарена, обычный подросток. Я даже не понимаю, почему ты так против неё настроена. Мне просто стало жаль бедняжку, сидит на холоде и голодная, а, между прочим, она сказала, что думала, что ещё может тебе понравиться. Разве такая самоотдача не заслуживает тарелочки супа.

— Может быть, и заслуживает, — сдалась Дарена и медленно побрела в ванную, встретив по дороге и сам объект их обсуждения.

Когда все уселись за стол, Катя положила руки на столе и принялась читать молитву, после чего поцеловала своё серебряное распятие и только тут обратила внимание на удивлённые лица смотревших на нее женщин.

— Что не выгляжу набожной? — Улыбнулась девушка. — Если честно, то вы на особо верующих, тоже не тянете.

Дарена и Маргарита Петровна переглянулись, при чём у первой в глазах светился победный огонёк. Ну что я вам говорила? Катя, не обращая на них более никакого внимания, с нескрываемым рвением, принялась за еду. Ужин прошёл в полном молчании и только под конец, во время чаепития, Маргарита Петровна несмело поинтересовалась.

— А твоя мать не будет переживать, что тебя так долго нет?

— Нет. — Катя смущённо отвела взгляд и опустила голову. — Не будет.

Женщина кинула обеспокоенный взгляд сначала на одну, затем на другую. Дарена также с интересом посмотрела на девушку.

— А где ты живёшь? — Настороженно спросила Маргарита Петровна.

Катя нехотя ответила.

— О, так это же на другом конце города, туда же несколько часов добираться. И как это я сразу не спросила, теперь ты сможешь дотуда только на такси доехать. Тебе во сколько нужно быть дома? — Не унималась женщина.

— Без разницы, это не имеет значения. — Она отставила в сторону чашку и потупила взор.

— Как это не имеет? А твоя мать? У вас есть телефон? — Настаивала, ещё больше обеспокоенная Маргарита Петровна.

С каждым последующим вопросом Катя всё больше уходила в себя. Её голос становился всё тише, взгляд всё понурей, а голова всё ниже опускалась на грудь.

— Нет.

— А у соседей есть телефон? Может быть у каких-то знакомых?

— Нет. — Её едва было слышно, взгляд полностью упёрся в колени.

— Катя, но не может же такого быть, чтобы во всём вашем доме не у кого не было телефона? Ведь это же неправда, не может быть правдой. — С укоризной произнесла женщина.

Вот тут-то Катя и сорвалась. Её прямо-таки прорвало.

— Господи, да поймите же вы, наконец, я живу с матерью-алкоголичкой и её таким же бой-френдом в комнате коммунальной квартиры. И их совсем не интересует где я и что со мной. Большую часть своей жизни я провожу на улице, сплю у знакомых или в подъезде. Дома я появляюсь лишь для того, чтобы помыться и постирать одежду, да и то по возможности выбираю время, чтобы предки ушли на точку. И всё равно мне почти каждый раз приходится с боем отбиваться от ее пьяных дружков и их собутыльников. Думаете, я могу торопиться в ТАКОЕ место? Думаете, у меня есть на это желание? — Девушка громко разрыдалась, выложив всю правду своего тяжёлого положения, о которой старалась, как можно меньше рассказывать.

За столом воцарилось удручённое молчание, прерываемое лишь всхлипываниями Кати, все забыли об остывающем чае и подгорающем печенье. Первой опомнилась Маргарита Петровна. Она подскочила к плите, достала противень и выключила газ.

— Хорошо. — Она решительно повернулась к девушкам. — Сегодня обе переночуете у меня.

Она медленно вышла из кухни, чтобы приготовить ещё одну постель, не забыв, однако, перед этим высыпать на печеньицу свежие, пышущие теплом готовые изделия, со слегка подгоревшей корочкой.

— Я этого не хотела, — после короткого молчания пробормотала Катя, не поднимая головы, — я не этого добивалась.

— Я знаю, теперь я это знаю. — Дарена виновато закусила губу. — Ты не хочешь возвращаться домой?

— Не хочу.

— Не хочешь оставаться с матерью?

— Не хочу?

— Я попробую тебе помочь, по-моему, это в моих силах. — Она почесала подбородок, в то время как Катя бросила на неё взгляд полный надежды и сомнения.

— Да, ладно, Катя, не переживай. Всё будет в порядке. — Дарена положила ладонь на её руку, крепко вцепившуюся в край стола. — Кэт. Можно мне тебя так называть?

— Наверное, думаю, хуже от этого ни кому не будет. К тому же теперь в некотором роде ты моя подруга, — она удручённо замолчала, пытаясь улыбнуться сквозь печаль, но из этого ничего не выходило.

— Да успокойся ты, говорю же, мы что-нибудь придумаем. — Дарена потрепала её за плечо. Ей было стыдно за своё недоброе отношение к этой столь глубоко несчастной девушке, ведь теперь-то она поняла причину её колючести. — Ты лучше чай допивай, а то стынет.

Чуть позже, когда Катя принимала душ перед сном, Дарена обратилась к их гостеприимной хозяйке с речью.

— Как вы думаете, Маргарита Петровна, может быть, взять её с собой? Жалко девчонку, ей нет ещё и двадцати, а жизнь уже пошла под откос. Мне кажется, здесь её не ждёт ничего хорошего, а там ей занятие всегда найдётся.

— Не знаю, Дарена, лишь бы она не оказалась не тем человеком. К тому же ты сама предупреждала меня о её нечестности, да и её семья заставляет желать лучшего.

— Вот уж не думала, что вы подвержены какой-либо дискриминации, Маргарита Петровна. А как же всё то высокое, о чём вы мне говорили ранее: Каин, Авель и всё такое прочее. Это не честно, да и человек она не плохой, просто вынуждена всю жизнь отбиваться от подонков, вот и выросла своеобразной колючкой.

Дарена опёрлась на локоть и посмотрела на женщину, лежащую на соседней кровати. Та неуютно зашевелилась поёрзала под пристальным взглядом собеседницы, который будто сверлил её сквозь темноту. Уловив испытуемое ею неудобство, девушка поспешно отвернулась.

— Ты уверенa в правильности своего вывода, ведь еще недавно ты говорила обратное.

— Тогда я не решилась, так как мне это ещё запрещено. А теперь, я вам признаюсь, я прозондировала её мозг и должна заметить, что она даже значительно лучше, чем хочет казаться. Тяжёлая жизнь вынуждает её на те поступки, которые она сама не одобряет. А её вызывающее поведение это всего лишь защитная реакция на отрицательные условия окружающей среды, иными словами она просто не знает от кого или от чего ждать очередного подвоха вот и воспринимает всё в штыки.

— Дарена, а у вас все так выражаются? Не обижайся, но порой твои слова и действия так не типичны для средневековья.

Девушка, несмотря на предупреждение, всё равно обиженно поджала губки.

— А я живу в Средневековии, а не в средневековье. Это две большие разницы. Насколько я поняла из рассказов слышанных от Виктории, в вашем средневековье жили одни варвары. Мой народ намного культурнее, образованнее и просвещённее. Не подводите, пожалуйста, больше под нашими мирами общей черты, если разговор зайдёт о вашем средневековье.

— Ладно, извини, просто названия очень схожи. — Маргарита Петровна пожала плечами. — Да я и не сказала бы, что средневековье так уж плохо. Чего только стоят рыцари с их преклонениями перед дамами сердца.

— Ладно, оставим пустое. А что там на счёт Кати? — Нетерпеливо спросила девушка.

— Ну не знаю, если только ты уверена, — с сомнением произнесла женщина. — Просто, если оставаться предельно честными, то…

— Вы сомневаетесь в искренности нас обоях и в правильности своего решения оставить нас на ночь, — продолжила за неё Дарена. — Тем более что уж как-то подозрительно я и сама вошла в ваш дом и её ввела. Но вы, наверное, забыли, что я не очень-то жаждала её появления здесь.

— Да, всё совершено, верно, — Маргарита Петровна смущённо улыбнулась и нервно хихикнула. — Просто такое достоинство, как доброе сердце, было всегда моим недостатком. Я слишком доверяю людям, даже тогда, когда этого делать, явно не следует.

— Я понимаю. — Дарена виновато закусила губу, а потом продолжила. — Простите, я ни в коем случае не хотела воспользоваться своим даром и прочитать ваши мысли. Просто когда эмоции выражены через чур чётко, я читаю их как бы между строк и ничего не могу с собой поделать.

— Она уже идёт, давай-ка спать, Дарена, — Маргарита Петровна улеглась поудобнее.

— И на чём же мы перешили? Как быть с Катей? — Поинтересовалась Дарена.

— Тебе лучше знать, ведь это не я мастер читать чужие мысли.

Ну, a раз ты уверена, что у неё честные намерения, не будем бросать девочку на произвол судьбы. — Неуверенно проговорила женщина. — Завтра когда отправимся к… к потр….

— К порталу, — подсказала Дарена.

— Да к порталу, возьмём её с собой. А теперь давай спать. Спокойной ночи. — Она отвернулась к стенке.

— Отлично, мне это нравится. Доброй ночи.

— Смотри не раскайся потом, девочка. — Послышался сонный голос.

— Постараюсь.

— Да и я бог даст, не раскаюсь. — Тихо пробормотала она.

Свет в прихожей погас, послышались лёгкие шаги, тихо скрипнула открывающаяся дверь, а ещё чуть позже все уже мирно спали.

Прошли сутки. То же место, та же осень, те же девушки, не считая Маргариты Петровны, только на улице не утро, а глубокая ночь.

— Через несколько минут портал откроется. Вы всё запомнили? — Дарена волновалась как никогда. На ней ещё никогда не лежало бремя такой ответственности. Откроется ли этот портал вновь, как и предсказывал Меден? Правильно ли она высчитала продолжительность открытия? Ведь она могла в чём-нибудь и ошибиться, а крёстного не было рядом, чтобы помочь, подсказать и хоть как-то поддержать свою ученицу.

— Да, я всё поняла и запомнила. — Маргарита Петровна слегка поёжилась. По натуре она была женщиной спокойной и не любила перемен в жизни. Хотя она была ещё достаточно молодой, ей едва миновало сорок, она не была склонна ко всякого рода авантюрам и приключениям. Ей была по вкусу более размеренная, монотонная, пусть для кого-то и казавшаяся скучной, жизнь. То, что им предстояло пережить, очень её пугало, но ни что не могло ей помешать воссоединиться с дочерью, даже этот страх перед неизведанным.

— Кэт? — Дарена повернулась к стоявшей в стороне девушке.

— Да. Да. Да, — Катя возмущённо скрестила руки на груди и, покачав головой, закатила глаза. Неужели они считают её дурочкой. Между прочим, она, Катя, всегда отличалась хорошей памятью и повышенной внимательностью. К тому же, честно говоря, она вообще не понимает, что они тут делают. Как три…, прямо нет слов, столпились на пустой дороге в три часа ночи и лопочут бред про какой-то мистический портал. У некоторых явно слишком богатое воображение и немного, возможно совсем чуть-чуть, поехала крыша. И что она только с ними делает? Хотя вероятно, это всё же лучше чем спать в подворотне или отбиваться от грязной алкашни. Хоть какое-то развлечение в её тяжкой жизни. Пожалуй, она даже согласна, что Дарена обладает неким таинственным даром, тем более что она сама была тому свидетелем. Но этому должно быть более разумное объяснение, чем переход из другого мира и принадлежность к касте колдунов. Надо просто хорошенько раскинуть мозгами и уделить чуть больше времени логическому мышлению. Но что это?

Над дорогой, в нескольких сантиметрах от асфальта, заиграло вдруг призрачное сияние. Оно светилось и подрагивало, едва виднеясь даже в темноте, настолько оно было прозрачным. Как любопытно. Катя подалась вперёд.

— Мы на всякий случай возьмёмся за руки, — продолжала тем временем объяснять Дарена, — чтобы никто из нас не потерялся и не остался в межпространстве. Но всё же постарайтесь вспомнить всё, чему я вас учила, и самое главное как попасть именно в наш мир. Всё понятно?

Маргарита Петровна согласно кивнула и снова поёжилась. Пожалуй, мысль оказаться в неведомом межпространстве, а затем и в чужом мире, сама по себе выглядела весьма не привлекательной, а перспектива застрять там навсегда или хотя бы на долгое время была просто кошмарной. Поэтому женщина была готова во всём подчиниться знающей в этом толк Дарене.

— Кэт? — Та между тем смотрела по сторонам в поисках не весть, куда запропастившейся спутницы. — Кэт? Господи, куда она делась?

— Мне кажется, она вошла вон в ту светящуюся штуку в виде шара. Я, конечно, могу и ошибаться, но мне показалось….

— Что? — Дарена резко обернулась. Перед её взором тут же возникло неясное очертание входа в другие измерения. — Портал.

Она бросилась по направлению к нему, но тот, будто под её строгим взглядом, печально вздрогнул на прощанье и пропал. Её рука, буквально вошедшая в межпространственный распределитель, осталась на том же месте, только сферы уже не было. Вход в другой мир вновь был закрыт и, как предупреждал её перед уходом Меден, на этот раз надолго.

— О, нет. Кэт. — Дарена взмахнула руками, в надежде вернуть портал, но поймала лишь темноту, не более. — Как такое могло произойти. Ведь он должен был быть открыт сто десять минут, это почти два часа, а он только открылся.

Она достала из сумки исписанный листок и пробежалась взглядом по своим расчётам, бегло в уме что-то прикинув и сообразив.

— О, Боже, не может быть. Я…я… как я могла так грубо ошибиться. Ведь это секунды, секунды, а не минуты.

Толи излишнее волнение, толи элементарная невнимательность, сыграли с Дареной такую злую шутку. И в тот момент осознание собственной вины было столь глубоко, что беспросветное отчаяние на мгновение полностью одолело её. Маргарита Петровна с сожалением и тоской посмотрела на девушку, а затем перевела печальный взгляд на простирающуюся над дорогой темноту. После того, что она сейчас увидела своими глазами, её вера в правоту Дарены укоренилась окончательно и бесповоротно. И что же теперь? Неужели ей так и не удастся увидеться с дочерью и внучкой?

К тому времени Дарена, поборов в себе состояние безнадёжности, собрала всю свою волю в кулак и твёрдо произнесла:

— Нужно найти другой портал, через этот нам путь заказан. Меден предупреждал, что после этого раза он откроется не скоро, а других он не знал. Что ж, он нам теперь не помощник, будем искать сами. И найдём!

* * *

— Дарена? Маргарита Петровна? Где вы?

Катя несколько раз обернулась вокруг своей оси. Повсюду стояла сплошная стена темноты, через которую с трудом угадывались очертания огромных деревьев и лишь портал, вполне реальный вход в её мир, всё ещё светился во мраке. Но вот и он, несколько раз моргнув лукаво, растворился в непроглядной мгле. Катя уже было рванула в его сторону, но в том, что этот неосознанный порыв являющийся лишь бесполезной попыткой вернуть невозвратимое, окажется безрезультатным, не оставалось сомнений. И вот теперь, она стояла в полном одиночестве, в полной темноте, целиком и полностью осознавая свою былую неправоту и опрометчивое неверие, в то время как её душу постепенно заполнял панический страх, грозящий перерасти во всеобъемлющее безумие. А ведь ещё несколько минут назад, до того как она необъяснимым образом миновала звёздное небо, или что-то очень на него похожее, она находилась посреди большого небезызвестного города Санкт-Петербурга, в обществе двух слегка странноватых дам, которые утверждали, что собираются отправиться в параллельный мир. Тогда она относилась ко всему этому слегка скептически, несмотря на события последних дней, хотя и начинала понемногу во что-то верить, и, по-видимому, не зря. Ну и кто из них теперь сумасшедший. И, как она подозревала, в данный момент она как раз-таки и очутилась в этом самом параллельном мире. Какое-то время Катя ещё безнадёжно кружила в темноте, тщетно зовя новую знакомую.

— Дарена. Дарена. Дарена.

Но по-прежнему только эхо вторило ей своей удручающей пустотой. Эхо и ничего больше, за исключением, пожалуй, обычного голоса леса.

Ещё немного и Катя, поборов своё уныние, постаралась взять себя в руки. Она попыталась вспомнить все, чему её учила Дарена, и что говорила. Кажется, нет точно, она показывала карту своего мира — теперь главное чтобы она, Катя, попала именно в Средневековию — и говорила, что портал откроется на территории оборотней. Оборотни. Что ж, хорошее начало. И, о, Боже, после всего, что с ней случилось, это было похоже на правду. К тому же теперь она стопроцентно верила во всё, что до этого рассказывала Дарена и готова была поверить даже в большее. Тогда она пропустила это сообщение мимо ушей, теперь же это звучало многообещающе, и приятного в этом было мало. Ей во чтобы-то не стало, нужно было что-то решить, и она решила.

Подойдя к первому же попавшемуся дереву, она провела рукой по шероховатой поверхности его ствола. Чисто. Потрогала второе, третье, четвёртое безрезультатно. И вот, только на пятом или шестом, она почувствовала мягкую влажность мха. Отлично. Теперь она хотя бы имела понятие, где юг, где север. Виктория и остальные Альбатрасы живут на севере, Граден, а соответственно и Медгард, находится на юге. Дарена говорила, что до Градена добираться значительно ближе, чем до Хотинхейма. Значит, выбор сделан, она определилась с конечной целью своего пути и, глубоко вздохнув, смело двинулась на юг. Сухая осенняя листва беззаботно шуршала под ногами, ветер, добровольный помощник листопада, уныло шелестел в кронах почти полностью осиротевших деревьев. Где-то ухал филин, по крайней мере, так думала Катя, или хотела так думать. Лес был наполнен ночными звуками, для девушки, прожившей всю жизнь в большом городе, новыми и пугающими. Внезапно оживлённая жизнедеятельность леса оборвалась, ночные звуки, будоражащие до этого момента её слух, полностью смолкли, тишина оглушала своей пустотой. Девушка резко остановилась, испуганно озираясь по сторонам. Рука непроизвольно потянулась к шее и замерла, обхватив маленький серебряный крестик, подаренный ей когда-то отцом. Всё также неожиданно шум ночного леса возобновился с новой нарастающей силой. Ветер, словно обиженный мститель, с особым злорадством безжалостно хлестал её по лицу своими холодными невидимыми руками. Повсюду слышался неясный шёпот или может быть это просто шелест листвы. И всё же он необъяснимым образом проникал в её голову, звучал как бы внутри неё, постоянно стоял в ушах, как будто что-то издаваемое этот звук находилось не вокруг неё, а уже в ней самой.

Катя закрыла уши руками, но звук от этого не стала тише, боль, сопровождавшая его, не проходила. Девушка снова обхватила крестик, холодное серебро до боли впилось в ладонь, губы беззвучно двигались, в глазах застыла мольба. Слёзы ручьями стекали по бледным щекам. Ей было ужасно страшно оказаться в этом чуждом для неё мире, страшно слышать нестройное звучание неугомонного шёпота, страшно ощущать ледяную ярость безумного ветра. Ну, почему же ей, как и в любом рядовом фильме ужасов, пришлось оказаться в такой дурацкой ситуации именно ночью? И кто в этом виноват? Конечно, Дарена. Это она заварила всю эту чёртову кашу, прости Господи, бессовестно перекинув на неё эту ношу и предоставив ей же, её и расхлёбывать. Но, если быть предельно честной, Дарена тут совершенно не при чём, ею двигали самые честные побуждения. Ведь это не чародейка, а именно она, Катя, слишком восхвалялась своей независимостью и самостоятельностью, не желая никого слушать, и именно она приняла неправильное решение, сделала опрометчивый шаг. Беспорядочные мысли пчелиным роем проносились у неё в голове, сбивая с толку и не давая сосредоточиться. Сама того, не замечая, она стала произносить слова молитвы вслух, пытаясь прогнать злобную стихию и заглушить предательски закрадывающийся в душу страх. Голое её становился всё громче, слова звучали всё яростнее, несмотря на божественное обращение.

— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет…

Громкий смех яркой вспышкой раздавшийся со всех сторон, заставил напрячься и без того расшатанные нервы.

— Кем это она пытается нас отпугнуууутььь, — с сарказмом прошептал тоненький женский голосок.

— Посмотрите, да ни как она убегает, и главное от кого от нас, — с усмешкой прошипел другой.

Взрыв шепчущего смеха на несколько секунд пересилил завывание ветра.

— Э-Э-эй, детка, от нас не убежишь.

Несколько неясных теней оторвались от тёмного неба и зависли прямо над ней, преследуя и пугая.

Катя споткнулась о какую-то корягу, не устояла на ногах и с силой рухнула на усыпанную хвоей землю. Рука, по-прежнему сжимавшая бесценное распятие, сильно дёрнулась и, с рывком отпустив его, бессильно ударилась оземь. Её святая святых беспомощно упала в нескольких сантиметрах от раскрытой ладони. Катя мгновенно протянула руку, чтобы подобрать последнюю память об отце, когда почувствовала сзади надвигавшуюся опасность. Она резко обернулась, продолжая всё также полулежать на спине.

Незнакомая женщина зависла в воздухе прямо перед ней. Она была прекрасна, но не это бросалось в глаза при первом на неё взгляде и не белокурые локоны, спадающие до пояса, а мертвецкая бледность лица и два длинных аккуратненьких зубика, выступающих далеко за рамки разумного. Этого не может быть, ведь их не существует… Но нет, положение, в котором она сейчас оказалась, на прямую говорило ей об обратном. Да она действительно повстречала вполне реальную Дарену, действительно перенеслась во вполне реальный, но чуждый ей лес и над ней действительно завис вполне реальный вампир женского пола. Теперь она до конца осознала истинное положение дел. А истина заключалась в том, что они, то есть вампиры, действительно существуют, точно так же как и оборотни, в чьих владениях она оказалась, как и колдуны, к чьему роду принадлежит Дарена, как и каланчи, как и гномы, за которого её новая знакомая приняла лилипута, как вероятно и ещё многие и многие другие народы, просто не в её Катином мире, а в соседнем вполне реальном параллельном измерении. Стоп, но при чем здесь вампиры? Они ведь, как общеизвестно, враждуют с оборотнями. Что же они делают на их землях?

— О чём задумалась, красавица? Что, разве мама не учила тебя не бродить по ночному лесу полному всякого рода хищных обитателей? Да ещё и в одиночку. — Лицо женщины стало медленно изменяться, превратившись на мгновение в ужасную гримасу.

Катя закричала и попыталась вырваться из цепких рук, забыв обо всём на свете, окунувшись в пучину кошмарного безумия. Но новая волна безудержного смеха заглушила её крик отчаяния, а безжалостные зубы уже терзали девичью шею. Ужасная боль стремительно распространялась по всему телу, но, собрав все силы воедино, превозмогая страдания, девушка потянулась к серебряному крестику. Не с первого раза, но ей удалось схватить божественное распятие и, собравшись с духом, она с силой прижала его к ненавистному лицу, не представляя какие последствия могут последовать за этим её последним жестом отчаяния. Женщина истошно закричала, лицо её исказилось от смеси боли, гнева и ужаса. Нежная бледная кожа задымилась, и крест сильнее начал въедаться в некогда прекраснее лицо. Усилием воли, той удалось откинуть от себя распятие, обжигая руку о его серебряную цепь.

Катя подхватила падающий крестик и прижала к груди. Женщина, с ещё дымившемся шрамом, с ненавистью уставилась на неё. Прекрасные черты уже давно стёрлись с её дьявольского лица, стали прямо-таки уродливыми, превратив их обладательницу в чудовище из самого страшного ночного кошмара. Она кривилась, обнажая клыки, и, слегка покачиваясь, как ядовитая змея низвергала шипение, разве что не поигрывала раздвоенным языком по одной простой причине, его у неё не было. Беспокойные глаза постоянно перебегали с решительного взгляда укушенной на руку, сжимавшую миниатюрный крест. А Катя теперь не за что не рассталась бы со своим и без того дорогим распятием, потому что теперь она знала, что на данный момент это её единственное оружие, очень опасное оружие для её врага.

Раскатистая волна смеха быстро угасла, две её весёлые подружки с волнением и интересом поглядывали на развернувшуюся перед ними драматическую сцену.

Тем временем, женщина совершила несколько попыток приблизиться к Кате, но той каждый раз удавалось увильнуть, отпугивая нападающую протянутой рукой сжимавшей крестик, подруги не спешили прийти ей на помощь, по-видимому, не такие уж они были и подруги. Но вскоре, после изданных ею каких-то шипящих звуков, женщины с неохотой полетели по направлению к Кате. Девушка тут же поняла, что пришёл её конец, ведь против троих клыкастых упыриц один крестик бессилен, тут он её уже не спасёт, по крайней мере, их нужно как минимум три.

Неожиданно все трое резко обернулись. Они синхронно оскалились, от чего сделались ещё менее привлекательными, тела их пробрала мелкая дрожь, на лицах читалась жгучая ненависть и обычный животный страх. И в тот момент, когда из чащи леса показалась пара жёлтых глаз, они, кинув последний взгляд на свою до смерти перепуганную жертву, взмыли ввысь и убрались восвояси. Пара жёлтых глаз продолжала медленно приближаться к девушке, по-видимому, зверь принюхивался. Что ж, она, даже при очень сильном желании, которого у неё в данный момент не было (на неё напало состояние полной апатии) не смогла бы оказать ему достойного сопротивления. Кем бы не было это чудовище, ей оставалось лишь пожелать ему приятного аппетита и преподнести себя готовой на блюдечке с золотой каёмочкой. Конечно, можно было ещё уповать на милость Божью, на чём она и порешила.

И вот он появился перед ней во всей красе: величественный, могучий, вероятно прекрасная партия для особ противоположного пола среди своего народа, огромный волк исполин. Он внимательно изучал её, с каждым новым шагом оказываясь всё ближе.

Катя беспомощно вытянула вперёд руки и прошептала надрывающимся голосом.

— Не подходи.

Но зверь неожиданно ошарашил её, заговорив на вполне человеческом языке. Такого она никак не ожидала.

— Они укусили тебя. — Не спрашивая, утвердительно заявил он. И в голосе его было столько тоски и печали.

Девушка непроизвольно коснулась рукой двойной ранки на шеи, пальцы тут же ощутили какую-то вязкую влагу. Кровь.

— Кто вы?

Девушка, всё так же лёжа на спине, на запястьях и пятках, испуганно отползла назад. Скривившись от боли, она пальцами правой руки вновь потрогала кровоточащую рану.

Молодой оборотень, проигнорировав ее вопрос, с опаской оглянулся в темноту, прислушался и насторожился.

— Ты ещё человек. — Он задержал на ней задумчивый взгляд, но лишь на секунду дольше, чем следовало. — Они уже близко. Уходи.

Сэргард повёл влажным носом.

— Кто они? — Катя настороженно осмотрелась. Что ещё ждало её в этой пугающей темноте? Какие ещё испытания ей предстояло вынести?

— Я сказал, спасайся. Уходи. Убирайся. Беги. Прочь. Я попробую их задержать.

— Задержать кого?

В ответ на её несколько неуместный в столь драматический момент вопрос из близлежащих кустов близлежащего пролеска выскочила пара десятков таких же огромных, а то и больших, волков. Они с рычанием начали наступать на девушку, сразу же без предисловий беря её в кольцо.

— Не трогайте её. — Её давешний невольный спаситель, теперь уже вполне осознанно, вновь встал на её защиту.

— Уйди, Сергард.

— Нет, — твёрдо ответил молодой оборотень, ощетинившись, — я не уйду, а вы не тронете её.

Девушка испуганно переводила взгляд с одного на другого. Так странно было видеть, как решается её судьба, к тому же если и обвинители и защитник выглядели похожими, но иными, разительно отличавшимися от неё самой. Она обессилено осела на землю после неудачной попытки подняться, и теперь была даже не в силах пошевелиться от страха, оставаясь в его полной безоговорочной власти.

— Они укусили её, я чувствую это. Она должна умереть.

— Вы не можете её убить, ведь уже почти год как мы заключили негласное перемирие с людьми, — он с сожалением посмотрел на девушку, понимая всю тщетность своих попыток её спасти. Их глаза встретились, и Катя прочитала в них ту самую жалость и то, что на этот раз она точно обречена. Она прекрасно понимала бесполезность любого сопротивления и готова была смириться со своим положением позднего ужина для стаи разъярённых волков, которые вероятно и были теми самыми людьми-оборотнями, то есть от части и её братьями по крови. Однако такое положение дел не устраивало самого Сэргарда, что было весьма удивительно, и потому, ужасно злясь на преобладание одной своей половины над другой, то бишь излишнюю человечность, он, тем не менее, продолжал вести дискуссию со своими сородичами, — и мы не в нраве его нарушать.

— Она не человек, она вампир, а их и близко не было на сражении и на заключении перемирия.

— Она ещё человек и Ингвар не одобрит если…

— Ингвар не одобрит тебя. — Устало перебил его пожилой волк. Как ему надоело пререкаться с сыном вожака. Да его отец отличный оборотень, достойный пример для молодёжи их племени, но сын вырос слишком слабохарактерным и мягкосердечным. Этот сопляк слишком много на себя берёт, пора бы кому-нибудь поставить его на место. — Эти трусы даже здесь отличились и поджали свои хвосты, то есть клыки или что там у них.

Оборотень раздражённо покачал головой, не привык он понапрасну тратить время.

— И всё же пока она человек и Ингвару не понравится, если вы её убьёте, ведь он обещал человеку.

Оборотни взволновано переглянулись, им всё это не нравилось и они уже давно нетерпеливо переступали с лапы на лапу, как когда-то при встрече с теперь уже легендарным человеком.

— Но ведь она всё же вампир, — не очень уверенно выкрикнул кто-то из толпы.

Бурый оборотень бросил туда недовольный взгляд.

— Она укушена, а значит вампир. Процесс превращения это всего лишь вопрос времени.

— Она ещё не стала вампиром, это лишь переходная стадия, — не сдавался Сэргард.

— Она вампир и этого не изменить. Я бы не тронул её, если бы она была человеком, я ведь не зверь.

"Точное замечание", — промелькнуло у Кати в голове. Наблюдать решение собственной судьбы, гадать какая чаша весов перевесит людская или вампирская и это всё притом, что она-то считала себя целиком и полностью человеком, было страшно. Особенно если учесть то, в чью сторону склоняется всеобщее мнение, участь её была очевидна.

— Что ты предлагаешь, сын вожака, посидеть, подождать пока у неё вырастут клыки, и она научится летать? Сэргард, мы все одна семья и я прощаю тебе твою слабость, а теперь уйди с дороги. — Бурый сделал несколько шагов вперёд.

— Нет, — Сэргард грозно оскалился.

— Послушай, я не хочу… мы не хотим причинять тебе боль из-за одного вампира. Она не заслуживает этого, пойми.

— Уже через несколько дней она станет вампиром. И что тогда? — Миролюбиво добавил другой оборотень. — Нам легче с ней справиться пока она человек.

— Значит, вы всё-таки признаете, что она человек? — Победоносно воскликнул Сэргард.

— Да, но вопрос в том надолго ли? Сэргард я больше не намерен играть с тобой в то, кто кого переговорит. У нас есть дело, и мы его выполним.

Молодой оборотень повернулся к девушке и едва слышно прошептал:

— Уходи, уходи.

Катя неуверенно поднялась и сделала несколько маленьких шажков назад, не отрывая взгляда от звериной стаи.

Среди оборотней началось неровное волнение. Почувствовав неладное, Сэргард во весь голос закричал:

— Беги.

И она побежала. Резко развернувшись, Катя побежала что было сил, она даже и не подозревала, что была на такое способна. Воля к борьбе проснулась в ней с новой силой. Позади слышалось тяжёлое дыхание и хруст сухих веток под огромными телами, волки даже не пытались соблюдать тишину, ведь они на этот раз не выслеживали добычу, они её преследовали. К тому же это был их родной лес.

— Стойте, стойте, стойте же, — слышался где-то сзади голос Сэргарда, но вот и он и его справедливый обладатель куда-то пропали.

Не успев увернуться от тяжёлый лапы более старшего бурого сородича, Сэргард получил сильный удар и, отлетев в сторону, стукнулся головой о многовековое дерево. Поднявшись, он неуверенно встал на растопыренные лапы, растеряно затряс головой и печально посмотрел вслед удаляющимся фигурам, сожалея, о предрешённой девичьей судьба.

Катя пробежала всего несколько метров, но уже совершено выбилась из сил. И вот, когда зубы оборотней буквально хватали её за пятки, какая-то неведомая сила вдруг подняла её вверх, и она словно птица воспарила над землёй.

— Теперь ты с нами, красавица.

— Ты одна из нас.

— Ты такая же, как мы.

Шипели отовсюду тихие женские голоса. Катя напрасно пыталась вырваться из цепкого захвата изящных, но сильных рук.

— Ну, тише, тише, ты и так-то, должна заметить, не пушинка, а тут ещё дёргаешься как рыбка на крючке, — с иронией произнёс чей-то голос ей в самое ухо, обжигая тёплым дыханием.

Две женщины спокойно, без особых усилий, несли её под руки и казалось совсем не чувствовали её веса, вопреки насмешливым словам.

— Не придирайся к девочке, Маришка, не видишь, она напугана, ведь ей это в новинку, — запротестовал другой. — Вспомни себя.

— Если бы Он мне не запретил, я бы медленно высосала у неё кровь, всю до последней капельки. И делала бы это медленно, и она словнавально хватали её за пятки, какая-то неведомая сила вдруг подняла её вверх и она словна птица �� очень медленно и мучительно, — произнесла третья. Она летела сама по себе, несколько в стороне, и произнесся это, она потрогала небольшой шрам в виде миниатюрного распятого Иисуса на щеке.

— О, это обычная реакция, Порошка, — с плохо скрытой неприязнью заметила Катина заступница, — на твоём месте могла оказаться любая из нас.

— Но почему-то оказалась именно я, — плаксиво прошипела Порошка, капризно надув при этом спелые губки.

— О чём вы спорите? Скоро мы вернёмся домой. — Проговорила Маришка. — Там Он. Он мудр. Он всегда прав. Он всё решит. Он вас рассудит.

* * *

— Даяна, милая, что с тобой происходит последнее время? — Энгельс с тревогой попытался заглянуть жене в лицо.

— Всё в порядке, — несколько раздражённо ответила женщина и отвернулась.

— Но я же вижу, что…

— Я же сказала всё в порядке… если ты всё знаешь и видишь лучше меня, тогда зачем спрашиваешь. — Она замолчала, задумавшись, словно пожалела о своей излишней вспыльчивости. — Мне нужно уйти ненадолго… к… к Ингвару, он просил. Присмотри за девочками. Ладно?

— Конечно. А что там у Ингвара? Что-то случилось? — Энгельс нахмурился.

— Нет, просто я обещала заглянуть и… в общем, мне нужно идти, — Даяна виновато отвела в сторону взгляд и стала поспешно собираться. Заглянув в комнату дочек, она убедились, что у них всё в порядке и все трое крепко спят.

— Пока, Энгельс. — Она обернулась на пороге.

— Ты надолго?

— Нет, я же сказала, я скоро вернусь. — Не говоря больше ни слова, она выскользнула на улицу.

Энгельс ещё долго смотрел ей вслед, точнее на уже успокоившийся полог, закрывавший вход в их скромное жилище, за которым она скрылась.

А через пару часов пришёл и сам Ингвар.

— Доброй охоты, Энгельс.

— Доброй охоты, Ингвар.

— Вот возьми, Энгельс, — он протянул небольшой свёрток. — Сара передала Даяне, та просила. Там какая-то трава вроде что ли. — Он пожал плечами. — Мы выходим на охоту. Ты с нами?

— Нет, я не могу. Я должен сидеть с дочерьми, — человек-оборотень кивнул в сторону детской спальни.

— А-а-а, — протянул Ингвар и подозрительно нахмурился. — А где сестра?

— Она пошла…, пошла к тебе, — нехотя произнёс Энгельс и, понуро опустив голову, отвернулся. — Сказала, ты звал поговорить.

— Давно?

— Пару часов назад.

— Странно, у нас, её нет, да она и не приходила вовсе. Старшие дети со мной, а Сара с малышами уже спит. Да и о чём говорить на ночь глядя, самое время охоты. — Задумчиво проговорил Ингвар, затем добавил опомнившись. — Правда может, она в чём-то меня не так поняла и подумала, что надо срочно поговорить о том, в чём не было особой срочности. Возможно, в том и я виноват отчасти, что-то такое сказал, напутал, а сам запамятовал. Наверное, она просто задержалась по дороге и пришла к нам чуть позже. Сара не совсем ещё спала, когда я уходил.

— Наверное.

Они помолчали с минуту.

— Ладно, я пойду, — прервал неловкое молчание Ингвар, — стая ждёт. Доброго сна, Энгельс.

— Доброй охоты, Ингвар. — Энгельс дружески хлопнул вожака по плечу.

Он заметил, что его шурин ушёл глубоко задумавшись, и в очень скверном настроении. И оба они знали почему.

Охота в эту ночь никак не вязалась.

* * *

— Мне нужны, такие как ты, Ка-тя, женщины с характером. — Он с довольной улыбкой посмотрел на Порошку, затем вновь повернулся к Кате. — На этот раз я правильно произнёс твое имя, можешь не отрицать это.

Он мило улыбнулся. Его улыбка была слишком милой и как-то не вязалась с холодными, как сталь клинка, глазами, длинными хищными клыками и вообще всем обликом величественного вампира.

— Почти, — ответила девушка. С тех самых пор как она находилась в логове этих кровожадных упырей, то есть где-то около часа, её глаза не переставая, обследовали всё, наполненное всякого рода вампирами, помещение не упуская ни одной малейшей детали, — ошибка лишь в ударении.

— Дьявол, женщина, перестань, пялиться по сторонам. Когда ты здесь хоть немножко поживёшь, у тебя и в мыслях не будет сбежать от нас. Тебя потом и колом, даже осиновым, не выгонишь из семьи. — Он многозначительно обвёл рукой дюжину собравшихся здесь женщин.

Пойманная именно за такими соображениями Катя виновато проследила за его рукой. Окружавшие её женщины были всё определённо прекрасны, за исключением, пожалуй, одной карлицы, которая к тому же, по-видимому, страдала ещё и повышенным содержанием мужского гормона, так как подбородок и щёки её украшала густая короткая щетинка. Или это была не карлица?

Были среди этого женского батальона и брюнетки и блондинки, как например Порошка, и рыжие. Bсe в лёгких, полупрозрачных белых платьях — и это-то несмотря на позднюю осень стоящую на дворе — какое в последствии выделили и самой Кате. Из книг и кинематографа девушка знала что вампиры это ничто иное как мертвецы, кем видимо предстояло стать и ей после их укуса, поэтому, наверное, им и не было холодно, ведь мертвецы, пусть даже и ходячие, не в состоянии что-то ощущать. Да, тогда её скромные познания только и ограничивались чьей-то художественной выдумкой, а узнать о реальней жизни настоящих вампиров ей лишь предстояло в последствии.

— Знакомьтесь, девочки, это Ка-тя, некоторые из вас с ней уже знакомы. — Он кивнул в сторону несчастной Порошки и, рядом с ней стоявших Маришки и Ватрушки. — Теперь она член нашей дружной семьи, и эту ночь я проведу не с кем-то из вас, а с ней.

— Что? — Задыхаясь от возмущения, Катя непонимающим взором окинула всех присутствующих. Постепенно осознание вышесказанных слов доходило до её, отказывающегося во всё это верить, разума.

Кто-то ей миролюбиво улыбался, а кто-то с откровенной ненавистью и зашипел, по-видимому, имея на Него свои виды, на которые Катя не имела ровным счётом никакого желания, и на Его расположение нисколечко не претендовала.

— А ты разве не знала? А ну да, от куда же? Так слушай, твоя первая ночь вампира целиком и полностью принадлежит мне. Это Закон. — Невозмутимо ответил Он.

— Она ещ-щ-щё не вампир, — протестующе зашипела Парошка.

— Но скоро им станет, это лишь вопрос двух-трех дней. — Его голос стал заметно твёрже.

— Закон гласит, что Тебе принадлежит первая ночь вампира, а она пока не вампир. Так гласит Твой Закон. — Упрямо повторила обезображенная крестом блондинка.

Зал беспокойно зашевелился и зашипел.

— Хорошо. Хорошо. — Он с трудом пытался скрыть очевидную злобу. — Я чту Свой Закон. Отложим это на пару дней.

Послышались менее шипящие звуки, страсти не надолго улеглись. Таким образом, сама того не ведая ревнивая Порошка, отложила ненавистное наказание Кати и дала ей некоторую отсрочку, которая могла пообещать очень многое, ведь время это лучший наставник, лекарь и судья. Оно когда надо и накажет и рассудит и вылечит, если захочет, конечно.

— Ты, как и каждая из твоих сестёр прежде, — спокойно продолжал Он, — можешь выбрать себе семью только для своей индивидуальной мести, ведь помимо нашей общей цели, мы должны что-то делать и для своего личного удовольствия. Итак, кого же ты выбрала? Ведь по Моему Закону я могу это спросить сейчас? Не так ли, Порошка?

Та виновато отступила, не опуская, однако гордой головы.

— Ну, мы ждём, Ка-тя. Да, и смени имя, оно слишком режет слух, — раздражённо заметил Он, беспечно махнув рукой. — Ватрушка поможет тебе в этом. Итак, твой выбор? Так приятно каждый раз слышать эту сладкую песню мести. Может, услышим и чьё-нибудь знакомое ненавистное имя.

Все с нескрываемым нетерпением уставились на Катю.

— Я… я… но я… не знаю. — Неуверенно пробормотала девушка.

По залу пронёсся лёгкий шёпот неодобрения.

— Я знаю, ты растеряна, такое бывает. И всё же… — Его глаза стали ещё холоднее. — Девочки, помогите ей, ведь ей тяжело, она ведь новенькая. Ну, Порошка, сообщи нам свой выбор, кажется, у тебя язык чешется, такая ты сегодня разговорчивая.

Горделивая упырица смело выступила вперёд, проигнорировав Его недобрый взгляд.

— Я уже давно выбрала лорда Уткинсона и его семью. Я буду мстить ему медленно и жестоко, как и любому другому кто причинит мне хоть маломальский, но вред. — В течение всего своего монолога, она в упор смотрела на Катю, не отводя жёлто-зеленных глаз. Зрачки её сузились, клыки удлинилась, голос стал более шипящим. Ни у кого не осталось сомнений в том, для кого именно были произнесены эти слова, и во всём помещении не нашлось бы не одного вампира, который не порадовался бы, что не она сейчас находится на Катимом месте. Даже Он не хотел иметь столь сильных духом в своей ненависти врагов.

— Отлично, многие считают, что я слишком кровожаден, но я ничего не могу с собой поделать обожаю запах и вкус человеческой крови, вид чужих страданий и предчувствие обречения на вечные муки моих собственных жертв. — По его виду можно было сказать, что сейчас Он, несмотря на, в некотором смысле кровное родство, накинется на кого-либо из собравшихся здесь женщин. Настолько изменилось Его, и без того не очень привлекательное лицо. Даже на привыкших к разного рода ужасным зрелищам упыриц, оно производило жуткое зрелище. В конце концов, он был не укушенным, а первородным вампиром, от того и вид при обращении у него был кошмарнее. Дело было не в обычном для вампиров изменение глаз и клыков, а в чём-то более серьёзном, в полном общем уродстве. Всем сразу стало очевидно, что Он проголодался.

— Напомни, кому предназначена твоя месть, Маришка? — В Его охрипшем вдруг голосе послышалось нетерпение.

— Я выбрала Алъбатрасов. — Просто ответила та, скромно пожав плечами.

— Семейство Альбатрасов. Неплохо, неплохо. Я и сам имею на них зуб, точнее два. Решили соединить воедино все народы. Глупцы. С вампирами им этого не удастся, мы не такие слабаки. Ладно, хватит. — Он устало поднял руку, — Ка-тя?

— Не думаю, что могу кого-нибудь выбрать, — неуверенно ответила она на Его вопросительный взгляд.

— Хорошо. — Он окинул взглядом собственника присутствующих. — Даю тебе время подумать до Моей первой ночи, но тогда ты будешь должна, просто обязана ответить. Таков Закон. Мой Закон. — Он повернулся к своим верным сподвижницам. — Я ухожу, я проголодался. Наташка придёшь ко мне чуть позже…

Стоявшая чуть в стороне хрупкая брюнетка скромно поклонилась.

— Но сегодня моя очередь. — Возмущенно воскликнула Порошка.

— А ты научись держать язык за зубами. — Холодно ответил Он, окинув её не менее ледяным взглядом.

Недовольная Порошка со злостью уставилась на довольную, словно получившую похвалу от любимого хозяина собаку, Наташку. Та словно ей назло скинула Саян скромности и с победоносным видом подошла к Нему и прижалась посильнее. Он не обратил на неё ровным счётом, ни какого внимания, лишь бросив на ходу:

— Проводите новенькую в опочивальню. И что бы с ней всё было в порядке. Слышала, Порошка?

И не дождавшись ответа, Он быстро удалился с высоко поднятой головой.

* * *

— Папа, где она? — Дерек неожиданно ворвался в библиотеку, с грохотом захлопнув за собой дверь.

— Кто? Виктория? — Лто? Виктория? — .Н��������������орд Альбатрас недоумевающе взглянул на сына и поднялся из своего кресла.

— Конечно же, да, папа. — Раздражённо ответил тот.

— В комнате укладывает спать Анастасию, — спокойно ответил лорд Альбатрас. — Что-то случилось?

— Да, папа, что-то случилось, какой ты проницательный.

— Но, но юноша, я по-прежнему Ваш отец, несмотря на то, что повысил свой статус до положения дедушки. — Никто не мог сравниться с ним в самообладании, разве что Гарольд. — Кто позволял Вам говорить со мной в таком тоне.

— Прости, отец, но в данный момент я не могу быть спокоен, — Дерек раздражённо взмахнул рукой.

— Тебя не было целую неделю и вот ты являешься и прямо с порога кричишь на отца. И судя по твоему тону, подозреваю, что также ты обойдёшься и со своей женой.

— Нет, отец, ты ошибаешься, с ней я обойдусь гораздо хуже. — Услышав ровный стук каблучков, Дерек выскочил в холл. Отец последовал за ним.

— Дерек, дорогой, ты вернулся. — Раскрыв объятия, Виктория уже спешила к нему навстречу, быстро спускаясь по широкой лестнице.

Но тот лишь брезгливо оттолкнул её раскинутые руки.

— Дерек?! — Виктория непонимающе замерла, руки безвольно опустились.

— Виктория что это значит? — Молодой лорд Альбатрас со злостью взглянул на жену.

— Дерек, я не понимаю о чём ты? — Она стояла в полном недоумении, слёзы обиды самопроизвольно текли по щекам.

— Не делай из меня дурака, Виктория. Я тебя спрашиваю, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? — Он почти вплотную подошёл к жене и почти с ненавистью посмотрел на неё сверху вниз.

— Пойми же, я честно не знаю, о чём ты говоришь. — Она умоляюще посмотрела на него, от досады заламывая руки.

— Дерек, оставь девочку в покое. Это уже не смешно. — Лорд Альбатрас с возмущением бросил книгу на небольшой столик перед зеркалом и вновь повернул на сына полный негодования взор. — По-моему ты уже сказал гораздо больше, чем следовало, а теперь иди к себе и успокойся.

— Брось, папа, ты просто не знаешь, что она сделала. — Выкрикнул Дерек, указывая на Викторию пальцем вытянутой руки.

Его отец, нахмурившись, повернулся к невесте, которая с пылом прокричала:

— О, как интересно и что же это я такое сделала?

— Не увиливай от ответа, Виктория, я и так всё знаю, — он сел в кресло и обхватил голову руками. Полное отчаяние одолевало его, разрушая все прежние иллюзии о дальнейшей счастливой жизни рядом с женой, дочкой, а возможно и еще с несколькими детьми.

— Так скажи мне то, что ты знаешь, так как я, что, по-моему, совершенно очевидно, совсем не в курсе. — Она тоже перешла на крик, слёзы обиды уже высохли, уступив место вполне объяснимому гневу.

— Действительно, сын, — Генрих Альбатрас непонимающе развёл рукам, — мы так и не можем понять, что ты тут нам битый час толкуешь.

— О, нет, отец. Это ты ничего понять не можешь, а она-то всё прекрасно понимает. — Он вновь подскочил с кресла и злобно указал на Викторию пальцем. — Ты… ты… неужели ты посмеешь отрицать правду, отрицать, что совершенно бессовестным образом изменила мне, тому, кому клялась в вечной любви, тому с кем обещала жить до конца дней своих и встретиться на небесах, что бы объединиться на веки вечные?

— Что? — Виктория не верила своим ушам. — Изменила? Я?

На несколько секунд она потеряла дар речи, а потом, когда до неё наконец-то дошёл полный смысл вышесказанного, она громко рассмеялась.

— И это всё? Да кто тебе вообще сказал эту глупость? Дорогой, я бы никогда и не подумала о подобном. — Улыбаясь, она протянула к нему руки. — Успокойся, и давай всё обсудим спокойно, да с чего ты вообще это всё взял?

Дерек грубо оттолкнул её руки.

— Перестань, тебя видели…

— Это неправда.

— …и не один человек…

— Ложь, — её глаза вновь стали наполняться слезами.

— … я верю этим людям…

— А мне? Мне ты не веришь? Ты им веришь больше чем мне?

— … я сам….

— Бред. О, Господи, ну скажите хоть вы ему лорд Альбатрас. — Она, находясь под воздействием бурных эмоций, возбуждённо размахивала руками, затем на секунду зарылась в них лицом, провела по волосам и вновь повернулась к мужу, продолжая, и тем самым лишая слова, открывшего было рот свёкра. — Чего ты от меня хочешь, Дерек? Чего? Хочешь услышать правду, так насколько я поняла, она тебя не интересует. Хочешь за мой счёт удовлетворить своё самолюбие? Играешь в настоящего мужчину? Так я тебе не позволю выплёскивать на меня свою не расходованную энергию, не позволю играть на моих чувствах. Не хочешь мне верить — не верь.

Но прежде посмотри на себя самого. Ты, ты-то сам? Где ты пропадал все эти дни. Где? Я скучала. Мы все скучали. И, тем не менее, я ждала, вопреки вероятно твоему желанию. Тебе что нужен повод? Повод для чего, Дерек?

— Не думал, что ты поверишь глупым сплетням, сынок. — Всё также невозмутимо произнёс Альбатрас-старший и подошёл к плачущей невестке.

— Нет дыма без огня, папа.

— А огня без пламени. — Выкрикнула Виктория. — Так ведь я не устраиваю тебе сцен и не спрашиваю где ты дневуешь и ночуешь последние дни. К тому же мне тоже не раз приходилось выслушивать гнусные намёки.

— Тебя видели.

— Обознались.

— Не думаю.

— Значит оболгали.

— Сомневаюсь.

— Я же тебе верю, Дерек, и не о чём не спрашиваю.

— А может, следовало бы. — Ехидно вырвалось у рассерженного мужа.

— Что? Что? — Возмущению Виктории не было предела, на протяжении всего разговора её чувства постоянно менялись, приобретая порою немыслимый оборот. Обида, злость, возмущение, гнев своевременно находили свой выход, но когда-то должен был настать предел её терпению, момент, когда все одолевающие её чувства соединятся воедино и вырвутся наружу, подобно тому, как проснувшийся вулкан извергает свою лаву, вода выходит из переполненных берегов, невысказанные слова срывается с губ. Но не сейчас, сейчас она лишь обессилено опустилась в кресло, из которого несколькими минутами ранее подскочил ее муж. — Лорд Альбатрас, ну хоть вы скажите ему. Объясните ему, что это… это неправда, милорд.

— Сын, Виктория почти не выходит за территорию Хотинхейма в твоё отсутствие, а если и выходит, то или с дочерью или со мной.

— А ночью, отец? Ты и ночью за ней следишь?

— Я и днём-то за ней не слежу, — развёл руками лорд Альбатрас, — зачем же мне делать это ночью? Просто в отличие от тебя я знаю твою жену и считаю твои оскорбления бессмысленными. Сейчас же извинись перед женой. Я прошу, нет, я требую.

— И не подумаю. — Дерек с презрением взглянул на Викторию. — Та, что предала меня, не заслуживает моих извинений.

Виктория как от удара вздрогнула под его ядовитым взглядом.

— Вот видишь, дочка, что можно объяснить глупцу. — Нахмуренно произнёс её свёкр, но она даже не слышала его слов.

— Дерек, как ты мог поверить всему этому, после того через что нам вместе пришлось пройти. — Она утирала ладошкой мокрые от слёз щёки.

— Как ТЫ могла всё это совершить после того, через что нам вместе пришлось пройти. — Он не мог сдержать приступ необузданного гнева.

— Хватит. — Она сердито топнула ногой и гордо вскинула заплаканное личико. — Я ненавижу тебя, Дерек, ненавижу. Лучше бы я ушла обратно тогда, ни говоря тебе, ни слова, ни говоря ничего. Я бы сама вырастила Анастасию. Всё. Я не хочу тебя больше знать, не хочу больше видеть. Как только вернётся Дарена, одна или с моими родителями, я забираю дочь и возвращаюсь к себе домой, в Россию, в Санкт-Петербург.

Дерек удручённо молчал. С одной стороны затаив обиду, с другой, боясь потерять горячо любимую семью. В его душе ещё теплилась надежда, что всё это неправда, что это просто жуткий обман или неправдоподобный сон и всё же это была реальность, и как он сам сказал чуть раньше, не бывает дыма без огня. Но всё-таки надежда остаётся надеждой, хотя он вряд ли сможет поверить обратному, вопреки очевидному простить коварное предательство, принять чудовищную ложь.

— Вика, дочка, ты не сделаешь этого, ты не покинешь меня и не заберёшь Настеньку, не увезёшь от меня мою девочку. Ты же мне как родная дочь. — Шокированный свёкр, гневно повернулся к сыну. — Дерек, не смей обижать жену. Да что же это такое творится, в конце-то концов. Ты слишком опрометчив и доверчив, да только доверяешь не тому, кому нужно. Я и то могу поручиться за твою жену, а ты… Стыдись, сын, стыдись.

— Но люди, папа.

— Люди завистливые, мстительные и лживые. Мало ли кому ты насолил. — Он многозначительно развёл руками.

— У меня и раньше были кое-какие подозрения, но сейчас я…

— Пошёл вон, сын! — Лорд Генрих Альберт Винсент Альбатрас резко развернулся. Глаза его были полны негодования, но голос оставался всё таким же спокойным, разве что стал немного твёрже и холоднее. — Вон. Я не намерен больше слушать твои оскорбления в адрес своей невестки. Более того, я считаю их безосновательными и беспочвенными. Так что пошёл вон и не появляйся здесь, пока не одумаешься. Может я и не прав сейчас, но я поступаю по велению своей совести. Уйди с глаз долой.

Он развернулся и, подойдя, обнял за плечи плачущую Викторию.

— Не плачь, дочка, он не тебя наказал, он себя наказал. Он ещё одумается, поймёт свою ошибку, вот увидишь. — Он подбадривающе потрепал её за плечо. — Он слишком молод и вспыльчив. По сути, он и сам ещё дитя.

Дерек в замешательстве постоял ещё несколько секунд, затем, бесшумно развернувшись на каблуках, пошёл прочь. Прочь от любви и ненависти, правды и лжи, чести и предательства.

* * *

Светало. На тёмном небе уже появились первые солнечные блики, первые лучи солнца уже прорезали просыпающийся дремучий лес, первые дневные обитатели, покинув свои ночные убежища и, томно потягиваясь спросонья, разбредались по своим обычным повседневным делам, не забывая, однако оглядываться по сторонам и принюхиваться. В этом жестоком мире нужно всегда оставаться настороже. В мире не в смысле какого-то особого измерения, ограниченного определёнными рамками, а в смысле безграничного мирового масштаба, то есть в рядовом мире любого измерения, любой галактики, любой параллели. В общем, жизнь продолжалась, одно время суток сменялось другим, наступало утро.

— Мне пора идти. — Женщина нехотя поднялась, стряхнула редкие сухие веточки и листочки со своего мехового топа и штанов. Она ещё раз, словно как бы прощаясь, окинула ласковым взглядом их любовное логово, покинутую медведем берлогу.

— Пожалуйста, Даяна, останься. — Десхард поднялся следом за ней.

— Но уже поздно, — подойдя к выходу, она взглянула на порозовевшее небо, — вернее точнее очень рано.

— Ты знаешь, о чём я говорю. — Он подошёл сзади, нежно взял её за плечи и повернул в себе. — Останься со мной… навсегда.

— Я не могу, ты же знаешь. — Она опустила взгляд. — Он мой муж. У нас дети. А закон гласит…

— К чёрту закон. — Десхард легонько встряхнул её, руки его продолжали лежать у неё на плечах. — Я люблю тебя, и любил всю жизнь, знаю, что и ты чувствуешь то же самое.

— Я люблю его, — слёзы тонкими струйками потекли по темнокожему лицу.

— Если это на самом деле так, тогда что же ты делаешь здесь? Не стоит меня обманывать, Даяна. — Он выжидающе заглядывал ей в глаза. — У тебя ведь нет с ним счастья, я же вижу.

— Десхард, не надо. — Она попыталась вырваться, но он продолжал по-прежнему крепко, но ласково сжимать её лицо в своих ладонях.

— Прости меня за прошлое, Даяна, хватит обид.

— Ты оставил меня одну, бросил, предоставив самой разбираться со своей семьёй. Мне было трудно. — Пожаловалась она.

— Я был молод и глуп, мне хотелось повидать мир…, но я ни на секунду не забывал о тебе, я любил тебя всё это время. И сейчас я здесь только для того чтобы забрать тебя с собой. В любом случае я не уйду без тебя. Либо ты отправишься со мной сама, либо я вызову Энгельса на поединок. Решай сама, но твоя судьба быть рядом со мной. — Он помедлил, дожидаясь желанного ответа, и Даяна, не заставила себя долго ждать.

— Только не надо крови, Десхард, не хочу брать на себя еще и этот грех. Энгельс здесь совершенно не при чём. Он замечательный человек-оборотень, замечательный муж и замечательный….

— Любовник. — Со страданием в голосе подсказал Десхард.

— … отец, Десхард, — с укоризной произнесла Даяна, — замечательный отец. Вот что я хотела сказать. Он хороший, но если честно, мне, действительно, часто чего-то не хватает. — Она помолчала. — Может быть, я и хотела бы пойти с тобой, но теперь у меня дочери. Прежде я должна всё хорошо обдумать, и только тогда, прийти к определённому заключению. Такое решение так просто не даётся.

— Согласен. Я всё понимаю и готов подождать. А пока… — Всё так же, не отпуская её лица, он наклонился, приник своими устами к её, и жарко поцеловал.

* * *

— Где мы находимся?

— На границе, там, где сходятся земли трех народов: вампиров, людей и оборотней, — ответила Маришка, расчёсывая длинные светло-русыё волосы.

— И большой здесь город? — Катя подтянула ноги под себя и уселась поудобнее.

— Город, о, город. — Девушка прыснула от смеха. — Вот рассмешила, сестра. Да нет тут никакого города. Не город здесь, а горы. Горы, сплошные горы. Посреди них и находится наше тайное убежище.

Она опустила руку с зажатой расчёской и с интересом посмотрела на Катю, явно ожидая продолжения расспросов, и та не заставила себя долго ждать.

— Почему убежище? От кого?

— Ну, люди и оборотни, как известно наши давние заклятые враги и… — она сделала весьма театральную паузу для усиления драматического эффекта, — … вампиры тоже.

— Подожди… но ведь вы, то есть мы, сами вампиры. Разве нет? — Заинтересовавшись, Катя чуть подалась вперёд.

— Да, но, — она окинула подозрительным взглядом помещение, в котором они находились и, убедившись, что они здесь одни, всё-таки перешла на шёпот, — мы особая группа вампиров, а благодаря Нему, — она многозначительно кивнула в сторону дверного проёма, — мы создадим новую расу непобедимых вампиров. Те, что живут за горами, трусы и бездельники. Ими правит Виктор, самый главный из трусов и предателей. Они уже забыли вкус тёплой человеческой крови. Они питаются соком кровавого дерева, а иногда довольствуются кровью несчастных зверюшек. — Она скривилась в гримасе брезгливого отвращения. — Виктор пропагандирует милосердие и блюдёт главную заповедь "не убий" в отличие от своего сына. Да, да, Он его сын. И Он покинул родные тихие места. Он ушёл один и основал колонию, где начал собирать нас. Мы все в какой-то степени Его дети, a Он наш отец. Он считает, что по своей сущности женщины мудрее и сильнее мужчин, к тому же мы матери Его будущих детей. И когда родятся наши дети, а их будет целая армия, мы будем править миром, то есть Он будет править миром, — она испуганно оглянулась, но рядом никого больше не было, ни кто кроме Кати не услышал её ужасной оплошности. Девушка вздохнула с облегчением.

Значит не такие уж они и бесчувственные, подумала Катя, вспомнив страх Маришки, гнев и ненависть Порошки и Его желание.

— И какое же место во всей этой истории отведено мне? — Спросила Катя, заранее зная ответ.

— Такое же, как и всем нам. Быть сестрой, женою и матерью. Мы вместе будем основателями нового народа, целой армии могучих и непобедимых вампиров, — глаза её загорелись, на бледных щеках ненадолго заиграл румянец.

— Ну и сколько же мужчин уже пополнили ряды вашей, то есть нашей доблестной армии.

— Что ты. — Маришка испуганно оглянулась. — Он один, единственный мужчина среди нас. Наш отец, любовник и муж.

— Что не гнушаетесь инцеста?

— Чего? — Блондинка удивлённо выпучила глаза, забыв и о расчёске, мгновенно застывшей в руках и об опасливом шёпоте, перешедшем вдруг на вполне громкий крик.

— Да ничего, просто так ляпнула. Ну, там отец, муж, любовник… ну не совместимые эти понятия в одном человеке по отношению к другому человеку. Понимаешь? Нет. Ну да ладно. — Она обняла свои колени и упёрлась в них подбородком. — Что же Он тогда там нёс про первую ночь, если все ночи и без того принадлежат Ему, ведь других мужиков у вас нет?

— Принадлежат Ему, но не тебе. Он мог бы провести эту ночь в обычном установлением порядке, но для новеньких Он делает исключение.

— Вот велика ценность, кому нужно это Его исключение. — Катя брезгливо скривилась и пожала плечами.

Маришка же резко вскрикнула и вновь опасливо огляделась.

— Что ты, а если Он услышит, или Порошка, или ещё кто, — прошипела она и добавила громким голосом. — Это большая честь для нас на день стать Его первой женой.

— Будь моя воля, я бы предоставила эту великую честь кому-нибудь из вас на выбор.

— Тише-тише, далеко не все тут здесь настолько терпеливы как я. — Она прижала палец к губам.

— Ну, хорошо подойдём с другой стороны. — Катю реакция упырицы только позабавила, но ни в коей мере не напугала. — Вы не ревнуете Его друг к другу?

— Лично я нет. К чему ревновать, мы для него все равны, но вот, — она наклонилась поближе к Кате, — Порошка постоянно ревнует. Ты вообще будь с ней поосторожней, ведь у неё и без ревности на тебя зуб имеется. — Она многозначительно похлопала себя по щеке.

Катя согласно кивнула. — Ведь это всё предубеждение, что вампиров тяжело убить, тем более знающему в этом толк вампиру. Парошка она ведь из нас первая, вот и хочет всегда быть выше всех, не никто её в этом стремление не поддерживает.

— А Он?

— Ему это льстит, Он любит жестокость, но потасовки среди нас не одобряет и даже запрещает.

— Подожди и что вы Его все любите?

— Любим? Не знаю, но ночь с ним провести не одна из нас не откажется и не только потому, что все мы Его чуточку боимся, — она лукаво подмигнула Катя.

— Ну, а тогда как на счёт… — Вопрос, недосказанный, так и завис в воздухе, никогда так и не получив своего ответа.

Приближающееся громкое шипение оборвало их задушевный разговор, их "сёстры" возвращались с прогулки.

Прошли сутки с этого разговора, двое с момента укуса. У Кати теперь уже на лицо, в прямом смысле этого слова, были все признаки вампиризма. От переходной стадии всё тело ломило, внутренности жгло. Клыки заметно удлинились, ногти тоже резко подросли и на удивление самостоятельно заострились, не прибегая к помощи маникюрши. Зрачки сузились, приняли овальную форму, и цвет глаз с голубого необъяснимым образом поменялся на жёлто-зелёный. Помимо внешних, появилась и уйма скрытых внутренних признаков. Все её чувства обострились, пока не совсем устойчиво, но слух стал в несколько раз тоньше, нюх острее, взгляд пронзительнее.

Как-то она сказала об этом подружившейся с ней Маришке, но та только лукаво подмигнула.

— Ну, теперь-то ты, наверное, понимаешь основную причину, почему не одна из нас не откажется провести с ним ночь, ведь другие мужчины нам всё равно не светят.

Смысл этих слов дошёл до Кати не сразу, но когда всё же ход её мысли завершил своё логическое заключение, девушка густо покраснела.

Между тем, во всём её теле ощущалась небывалая лёгкость, просто загадочная. Стоило ей только подпрыгнуть и сосредоточиться на этом, как прыжок получался неимоверно высоким, гораздо выше реального, а длина его выходила далеко за грани разумного. С трудом, но всё же она уже совершала, небольшие перелёты, ощущая все положительные стороны своего перевоплощения. Она парила как птица над землёй, а скорее как летучая мышь, потому что стояла глубокая ночь и вся земля матушка спала, за исключением ночных хищников, конечно, коей она сейчас и являлась. Но помимо множества плюсов её теперешнего положения, существовало и как минимум три минуса, очень больших минуса. Во-первых, у неё появилась неимоверная тяга, тяга к тёплой свежей крови, настоящая жажда. Жажда, которую она не могла позволить себе удовлетворить и в то же время не могла отказать ей. Это было мучительно больно умирать от жажды и осознавать, что ты не можешь, не должна утолять голод за счёт другого живого существа, независимо от того разумное оно или нет. Вторым признаком было то, что ультрафиолетовые солнечные лучи больше не ласкали её нежную девичью кожу, а жгли и палили. Один раз она, вопреки отговоркам новых сестёр, попробовала подставить руку под нежный утренний лучик и в результате получила ожог. Не сильный, и тем более не смертельный, но всё же ожог. Это ослабило её не физически, но морально. Лёгкая рана почти сразу зажила, благо она успела во время отдёрнуть руку, а то бы… Хотя лучше вообще не иметь никакой жизни, чем влачить жалкое существование ночной хищницы, с телом упырицы и сердцем ангела. С некоторых пор она была не просто ночной хищницей, ведущей свою активную жизнь в тёмное время суток, нет, теперь дневной свет был для неё губителен, смертелен. Третий же минус заключался в одном простом слове Он, мысль проводить с ним любовные ночи, то есть людские дни, не очень-то её прельщала, а если быть предельно точными, то скорее даже отвращала. Короче жизнь преподнесла ей не очень-то приятный сюрприз, привилегия отказаться от которого, была ей не подвластна. Оставалось только самостоятельно искать выход из сложившегося не очень-то приятного положения. Тем более что очередная настоящая человеческая ночь подходила к концу и вскоре должна была наступить её первая вампирская ночь, а спасительное решение так и не было найдено. А несколько часов это слишком короткий срок для разрешения трудностей находящихся на грани фантастики.

Услышав посторонний шум, Катя резко обернулась — Где Он? Где Он? — Порошка ворвалась в комнату напуганная и бледнее бледного, если такое определение вообще возможно по отношению к вампиру. Её состояние было очень близким к истерике, она даже, вопреки своему обычаю, забыла бросить на Катю полный ненависти взгляд. — Виктор и с ним небольшой отряд. Они прочёсывают западные горы, скоро будут и у нас.

Катя мгновенно замерла, для неё это сообщение было не менее волнующим, чем для остальных, но ни в коей мере не пугающим и тем более не чем-то из разряда ночных кошмаров или полуночных фильмов ужаса. Напротив, это вторжение миролюбивых вампиров давало прекрасную возможность для побега, оно было её последним шансом, в нём она видела своё спасение. Скоро её первая ночь, скоро ей зададут последний вопрос, и скоро она должна будет ответить, и вот теперь у неё появилась возможность избежать этого, такими подарками судьбы не разбрасываются. А Виктор? Он вряд ли отвергнет её, насколько Катя поняла, он был довольно милым стариком, хотя бы потому, что хотел мира между народами и вёл борьбу против таких, как и его сын вампиров, не гнушающихся человеческой крови, к какой бы расе человечества не относились её обладатели.

Среди колонии, тем временем, разгоралась паника. Они ещё были малочисленны и не готовы к открытой борьбе, действуя исподтишка и совершая предательские вылазки. Повсюду слышались неровный шёпот и шипение, они нервничали, спорили, переговаривались. И тут, посреди этого низкого шума, явился Он. Его появление заставило всех мгновенно замолчать, не позволяя ни одному слову сорваться с уст, ни одному спасительному вдоху ворваться в обездоленные разом легкие, ни одному стуку сердца прорваться сквозь завесу тишины. Все и всяк находились под властью Его чар, были парализованы Его мощью и величием.

— Повелитель.

— Я в курсе. — Жестом руки Он остановил, заговорившую было Порошку. — Да вы все правы, мы ещё слишком слабы, чтобы противостоять его силам. Время ещё не наступило, но оно придёт, очень скоро придёт. А пока, закрывайте наглухо двери и уходим вглубь пещер. Выйдем на противоположной стороне гор. А вернёмся сюда через несколько дней, после предварительной разведки. Я всё сказал, приступайте.

В общей панике и спешке никто и не заметил, как Катя лишней тенью скользнула, совсем за другую, выходившую наружу, дверь. Она бежала и молилась, сжимая завёрнутое в несколько слоёв материи, распятие. Даже теперь, когда она уже не была человеком, по крайней мере, в полном смысле этого слова, вера в Господа нашего её оставалась сильна и после стольких невзгод, она не померкла, не потеряла своей силы. Вера поддерживала её, помогала прогонять страх, ведь Катя прекрасно понимала что, совершая побег, она совершает предательство, которое её недолговременные сёстры и тем более Он, вряд ли простят. Но она делала то, что должна была делать, то, что велело сердце, что подсказывала совесть.

Вот она уже выскочила из пелены тёмных туннелей и увидела звёздное ночное небо, почувствовала свежую влажность воздуха, наверное, недавно прошёл дождь, прохлада лёгкого ветерка нежно приласкала её лицо. Широко расставив руки, она полной грудью вдохнула вольного воздуха и взмыла ввысь. Она летела не спеша, ибо знала, что ещё несовершенна в этом новом для неё ремесле — полёте. Летела она на запад, летела к свободе, летела за помощью, за надеждой. Тело её ещё не было приучено к свежей крови, но она давно уже начала ощущать предательскую жажду и голод и как бы она не противилась этим своим новым потребностям, но теперь они являлись ее сущностью, которой она не могла противостоять. Организм требовал своё, протестующе насылая на неё усталость и изнурение.

Но она продолжала лететь, ей, во что бы то ни стало, нужно встретиться с Виктором, ведь она в чужом, незнакомом ей мире и именно он сейчас может ей помочь, подсказать, что ей делать дальше, показать дорогу в Медгард, а возможно и вернуть ей человеческую суть.

Ещё немного и она услышала, знакомые шёпот и шипение, вначале испугавшись, она тут же вспомнила, что её вероятные спасители тоже вампиры, и успокоилась. Их голоса были полны доброжелательного спокойствия, и это вселяло надежду, а вскоре появились и сами их благородные обладатели. Она смело ринулась к ним, и они так же смело встретили её, стоя неподвижно, исполненные гордого спокойствия и лишённые тревог. Они знали о её приближении, они ждали её. _ — Виктор? — Полуспросила, полупозвала она, несмело вглядываясь в лица незнакомцев.

— Да это я. — Ответил самый старший и самый величественный из них. Он стоял не шелохнувшись, внимательно изучая обратившуюся к нему девушку.

Нужно заметить, что здесь присутствовали одни лишь мужчины, в отличие от Его соратниц, которые к тому же уже скользили по её телу своими любопытно — любующимися взглядами, распознав в ней особу родственных кровей. Все кроме Виктора.

— Помогите мне, — взмолилась Катя, схватив моложавого старика за руку, и игнорируя взоры сторонних зрителей, — я сбежала от него и….

Она принялась рассказывать ему о трёх последних днях своей жизни, стараясь не упоминать, однако, о Дарене и своём предназначении, не зная, как он к этому отнесётся.

— Что ж дитя коли, у тебя есть желание, то ты отправишься с нами, — произнёс он, выслушав её исповедь и, как бы благословляя, ложа руку ей на голову. — Не уверен, что мы сможем тебе помочь в том смысле, которого ты жаждешь, но мы примем тебя в свою семью. Ты попробуешь и, если тебе не по нраву будет наш образ жизни, ты сможешь уйти. Мы ни кого не держим. Но скажу тебе сразу прямо, с нами тебе будет гораздо легче.

Пожилой мужчина повернулся к сопровождавшему его отряду.

— Что ж, братья, раз они ушли в горы, как нам сообщила эта юная леди, то продолжение нашего предприятия не имеет смысла.

Вернёмся позже, а пока возвращаемся с… новым членом нашей семьи.

Процессия развернулась с неуловимой для неподготовленного глаза быстротой. Никто и не подумал усомниться в словах девушки, и не потому что они были через чур уж доверчивы, а потому лишь что слишком явно чувствовали ложь.

Гораздо позже, когда Катя узнала Виктора и всю его семью поближе, и поняла, что они не способны причинить зла невиновному человеку, она поведала им свою полную историю, со всеми выходящими оттуда подробностями и поделилась своими дальнейшими планами, не услышав, правда ожидаемых слов одобрения. Новые знакомые во многом её понимали и всё-таки не могли принять её, неестественное на их взгляд, желание поменять вновь приобретённую жизнь вампира на прежнее убогое обличье жалкого человека. Но это непонимание никак не сказалось на радушный приём в новую семью, хотя и старой-то у неё, по сути, так толком никогда и не было, по крайней мере, после смерти отца, и на зарождение великой дружбы.

* * *

— Мне, пожалуйста, ещё эля, — Дерек с силой стукнул кружкой по столу.

— О, красавчик, вижу, ты уже дошёл до кондиции. Посмотри, что я тебе принесла. — Девушка, явно нетяжёлого поведения, плавно подошла к столу, сильно виляя бёдрами. Её внешний вид и одежда были невообразимо далеки от образа великосветской дамы из высшего аристократического общества, к которому она вероятно не очень-то и стремилась, хотя возможно тайно и лелеяла мысль каким-то образом там оказаться. Лицо её было раскрашено грубо и вульгарно, впрочем, всё в этом или любом другом трактире не отличалось особой утончённостью или изяществом. На ней был самый минимум одежды, скорее открывающий, чем прикрывающий наготу.

Девица открыто демонстрировала свои прелести, слащаво улыбаясь.

— Ты явно скучаешь, дружок. Как на счёт поразвлечься? Ну что, может составить тебе компанию? — Она игриво стрельнула глазками.

— А почему бы и нет? В конце-то концов, моя жёнушка не слишком церемонилась. Присаживайся, крошка. — Он раскрыл объятия, приглашая новую знакомую, а точнее незнакомую, опуститься к себе на колени.

Её не надо было долго уговаривать, ведь именно в этом и заключался смысл её существования, и он сразу же почувствовал приятную теплоту её ягодиц опустившихся на его бедро.

— Что будешь пить, милая. — Дерек поднял руку с пустой кружкой.

— Вот. Я же сказала, что уже принесла нам обоим выпить, — она подтолкнула кружку по массивному столу в его сторону.

— А вот за это отдельное спасибо. — Он схватил кружку и сразу пригубил, опорожнив её подчистую.

— А, не за что. — Девушка беспечно махнула рукой. — Так за что пьем, красавчик?

Она играючи провела кончиком пальца по его щеке, обвела контур губ. Он попытался поймать губами её палец, но в связи с изрядной порцией выпитого, промахнулся. Девушка заливисто засмеялась, изогнувшись, она выставила свою изящную шейку и глубокое декольте на всеобщее обозрение.

— А пить-то не за что, так душу заливаю или изливаю, это смотря с какой стороны посмотреть. — Дерек задумчиво сжал опустевшую кружку. — Вот тебя, например, предавали хоть раз?

— Ой, милый, даже и не спрашивай, так часто, что и не сосчитать. — Проворковала она, вновь беззаботно махнув рукой. Похоже, это обстоятельство её не очень-то печалило.

— А вот меня предали, — возмущённо продолжал он, будто и не слыша ее слов.

— Женщина. — Уверенно произнесла легкомысленная девица.

— Без сомнений, да ещё какая, — в глубокой задумчивости произнёс Дерек, затем удивлённо взглянул на собеседницу и, отстранившись, спросил. — А ты откуда знаешь?

— Ой, ли. Трудно догадаться что ли? — Улыбнулась та и рука её медленно и точно побежала по его щеке, шее, груди и стала опускаться всё ниже, всё ближе к самым интимным местам его мужской сущности.

Дерек в замешательстве замер. Хоть он и был уже порядочно пьян, но всё ж таки не до такой степени, чтобы не ощутить свежий волнующий прилив возбуждения и не попытаться с ним справиться. Девушка прижалась к нему всем своим телом и попыталась поцеловать, что вызвало нежелательную волну воспоминаний радостных и печальных, солнечных и тёмных, приятных и не очень. От неё неприятно пахло потом и нечистотами, в то время как от его любимой Виктории всегда разносилось благоухание роз, после принятой ею ванны из их лепестков. Этой женщине, наверное, не очень часто приходилось принимать ванну, учитывая контингент её клиентов, таких же грязных, пьяных и с неприятным запахом изо рта. Но женщина всегда есть женщина, при желании можно обойтись и без лишних телячьих нежностей и ласк. Но мозг вопреки организму всё-таки забастовал.

— Господи, что я делаю? Нет, я не могу. Чем я тогда буду отличаться от неё. — Он покачал головой, от чего она слегка закружилась от переизбытка выпивки, затем оттолкнул от себя вначале руки девушки, а потом и её саму. — Пшла прочь.

— Ты меня обижаешь, милый. — Она обиженно надула губки, поднимаясь.

— Прости, но всё же, пойди прочь. Нет, вот, возьми сначала. — Он протянул ей несколько монет. — Это за потерянное время.

Девица оскорблёно прошествовала мимо, не преминув при этом захватить протянутые серебряные. Вскоре она уже обольстительно обхаживала какого-то пьяного деревенского мужлана. Дерек и сам резко поднялся и, пошатываясь, побрёл к выходу, постоянно натыкаясь на чьи-то твёрдые взгляды, и ежеминутно извиняясь перед теми, кому наступал на ноги. Хотя его извинения и действовали на большинство таких же нетрезвых посетителей успокаивающе, но под конец своего недолгого, но трудного пути он напоролся на жёсткий отпор. Ему неминуемо пришлось вступить, в столь нежелательный в данный момент, бой. Его волшебный меч, после долгого спокойствия, вновь ожил и принялся отбивать удары и наносить свои. Несмотря на своё теперешнее состояние, он чудесным образом уверенно орудовал мечом и твёрдо стоял на ногах. В конце концов, в руках он держал не какую-то простецкую железячку, а самый что ни на есть волшебный меч, подаренный ему заботливым крёстным. Это грозное оружие уже не раз спасало ему жизнь, так что не было ничего удивительного в том, что оно не подвело его и на этот.

Но вот при очередном своём выпаде, излишняя поспешность его подвела, он поскользнулся и упал в небольшую речку, протекающую мимо трактира. Лорд погрузился в неё с головой, чем вызвал всеобщий хохот. Дерек выкарабкался на берег по скользкому покрытому илом дну, мокрый, словно новорождённый котёнок, но, тем не менее, гораздо более опасный, жёлтые опавшие листочки мокрыми каплями свисали с его длинных волос. Cмex прогремел новыми раскатами. Радость и веселье это конечно хорошо, но смех смехом, а то, что он пусть немного, но протрезвел, окунувшись в бодрящие ледяные воды это ещё лучше. Отрезвляющее купание в купе с изнуряющими тренировками и силой волшебного меча, помогло ему одержать победу над таким же опьяневшим противником. Тот упал и даже не поднялся, потому что там же вскоре и задремал, мирно свернувшись калачиком.

Дерек же, бросив брезгливый взгляд на него, на всю собравшуюся вокруг них разношерстную компанию, и на себя, мокрого и грязного, в том числе, развернулся и, махнув рукой, тихо произнёс:

— А ну вас всех. Подамся-ка я лучше к Медену.

* * *

В это время Дарена и Маргарита Петровна тщетно пытались найти на карте Медена портал, упорно прочёсывая сантиметр за сантиметром. Они не учли только одного карта картой, но ведь местности Петербурга и его окрестностей старик чародей, само собой разумеется, не знал, так что как его волшебные чертежи совпадут с реальносуществующим городом и областью иного мира, оставалось только догадываться. Они крутили карту и так и этак, но с ней ничего не происходило, она бесполезным пергаментом оставалась лежать на столе. Тут Маргариту Петровну осенило.

— А если наложить твою карту на карту Петербургской области. Как думаешь, из этого что-нибудь получится?

— А что, нужно попробовать, мы не должны исключать ни какие варианты иначе так и останемся в тупике. Мне кажется, это может сработать. — Согласилась обнадёженная Дарена.

Маргарита Петровна принесла карту Ленинградской области, более новой у неё не нашлось. Они расстелили её на столе, Дарена наложила на неё свою. Вначале казалось, что ничего не происходит, но вдруг карта замерцала неясным призрачным сиянием и через короткий промежуток времени, на ней ясно выделилось более яркое мигающее пятнышко. Маргарита Петровна хорошо знала это место, и они сразу же занялись каждый своим делом, подготавливаясь к скорому отъезду. Дарена принялась с помощью каких-то замысловатых формул высчитывать время пребывания портала в открытом состоянии, а мать Виктории в спешке складывала свои вещи и кое-какие продукты.

Чуть позже Дарене пришлось всё-таки преодолеть свой страх и во имя благих целей, позволить поглотить себя железному чудовищу. Это оказалось на удивление быстро и безболезненно, но всё же вряд ли бы она ещё хоть раз в своей жизни пошла бы на такой риск, если бы не чрезвычайные обстоятельства к этому её вынуждающие.

Всю дорогу, проведённую в жёлтом такси, его пассажирки очень волновались и оживлённо о чём-то беседовали громким шепотом, чем привлекли нежелательное внимание таксиста. Ему ведь было невдомёк, что эти привлекательные молодые женщины боялись опоздать в закрывающийся портал, вход в другое измерение. Откуда он мог это знать, а если бы ему даже удалось каким-то образом прочитать их мысли или подслушать разговор, то всё равно он не поверил бы, сославшись на их буйное помешательство и обязанность обосноваться в сумасшедшем доме.

— Спасибо. — Маргарита Петровна отошла от отъезжавшего такси и проводила его долгим задумчивым взглядом. Не скоро ей теперь придётся довольствоваться благами цивилизации, если конечно у них всё получится и если Дарена и на этот раз не оплошает. Ещё раз оглянувшись, и тяжело вздохнув, она решительно повернулась к Дарене. Та спокойно встретила её взгляд и тихо произнесла.

— Мы совсем близко от него, совсем рядом. — И они рука об руку смело двинулись в темноту парка.

* * *

Леонард вновь гулял с Эдом, и надо же было ему разбудить хозяина в два часа ночи. Леонард поёжился и в очередной раз пожалел, что не наделся потеплее.

— Эд, давай уже закругляйся, холодно. — Пожаловался он псу. — К тому же тебе-то ничего, а мне завтра на работу.

Пёс весело взвизгнул и продолжил свой беззаботный бег из стороны в сторону.

— Эд. — Более настойчиво позвал Леонард, но сеттер его уже не слышал, он как сумасшедший мчался вперёд, преследуя не существующую добычу. Хозяину ничего не оставалось, только как припуститься ему вдогонку, так как простыми командами его уже было не остановить. Чёрт бы побрал этих охотничьих собак.

* * *

И вот, наконец, они увидели знакомое призрачнее сияние, сверкающая сфера зависла прямо над ними.

— Портал. — Затаив дыхание, выдохнула Дарена.

Маргарита Петровна, как и её дочь, яблоко от яблони недалеко падает, перекрестилась, но вдруг неожиданно вздрогнула и повернулась.

— Ты слышала, Дарена?

— Что? — Девушка недоумённо повернулась, она слишком увлеклась увиденной сферой, забывшись на какое-то мгновение.

— Собачий лай. Хотя может быть, мне показалось. Ладно.

Дарена вновь объяснила Маргарите Петровне, что и как нужно делать.

— Вы всё поняли?

— Конечно, я же слышу это уже не в первый раз. — Маргарита Петровна обняла себя за плечи, словно озябла, и её бросало в дрожь. Только дрожь эта была совсем иного рода.

— О, Боже, что за…, что это такое? — Неожиданно воскликнул мужской голос за их спинами.

Женщины разом обернулись, и глаза Дарены мгновенно расширились от удивления.

— Гарольд, что ты тут делаешь?

— Простите? — Непонимающе переспросил молодой мужчина и без того находящийся в состоянии лёгкого шока.

Дарена двинулась в его сторону, раскрыв объятия, но вдруг резко остановилась. Когда она подошла поближе, свет от сферы лучше осветил его лицо, раскрывая тайну появления Гарольда и открывая другую не менее загадочную.

— Постой, ты не Гарольд, но… как похож. Кто ты? — Пробормотала она совсем не в состоянии собраться с мыслями. Это определённо было лицо Гарольда, но значительно помолодевшего, да и ростом он был, чуть ли не на метр ниже слуги Медена, как только она этого сразу не заметила.

— Меня зовут Леонард, вы, вероятно, обознались. — Растеряно ответил мужчина и повернулся к сфере. — Что это за страннее явление? — Он задумчиво почесал подбородок.

— Леонард? Так ты его сын? Вот откуда эта невероятная схожесть. — Запоздало догадалась Дарена.

Это высказывание очень заинтересовало молодого человека и он, не скрывая своего интереса, поспешно спросил:

— Чей сын?

— Как чей? Гарольда, конечно. Ведь этому не может быть другого объяснения, твоё лицо почти точная его копия, ну разве что за редким исключением. — Она смахнула рукой эту редкую малость, словно назойливую муху. — Всё сходится, ведь и зовут тебя Леонард. Он потерял сына, когда мальчику было примерно пять лет и сейчас ему должно быть столько же, сколько и тебе… я так думаю.

— Кто он? — Удивлённо спросил Леонард, совершенно задавленный весом так неожиданно навалившихся на него нерешённых вопросов.

— Кто он? — Рассеянно повторила за ним Дарена.

— Ну, тот, кого ты считаешь моим отцом. Кто он? — Сердце Леонарда билось как сумасшедшее, неужели он уже так близок к разгадке тайны терзавшей его душу в течение стольких лет.

— Послушай у нас очень мало времени. Я вижу, ты не отрицаешь вероятность возможного отцовства Гарольда, значит, на то есть свои причины. Я же в свою очередь уверена, что ты действительно его сын по ранее приведённым причинам. Об этом говорит буквально всё. — Весь свой недолгий монолог она сопровождала покачиванием головы и размахиванием пальцев согнутых в локтях рук. — Так что, если ты готов рискнуть и бросить все, отправиться с нами для того, чтобы узнать свою настоящую семью. То знай, мы не будем против и примем тебя в нашу скромную компанию. Правильно я говорю, Маргарита Петровна?

Женщина безразлично пожала плечами. Смотревшие на неё в этот момент Дарена и Леонард вновь повернулись друг к другу.

— А куда это с вами? — Поинтересовался молодой человек.

— В мой мир, да и в твой, наверное, тоже, в Средневековию, если хочешь. — Она показала, на светившуюся сферу, — Твой мир, мой мир, Средневековия. Что это ещё за мифическая Средневековия? — Как завороженный повторил за ней Леонард, проследив за её рукой и с ещё большим интересом уставившись на отбрасывающее призрачный свет слабое радужное сияние. — Так каково её предназначение — переход в другое пространство, другое измерение, другую параллель.

— Я понимаю твоё желание рассуждать, но говорю тебе ещё раз, у нас совсем нет времени. Так что давай скорее определяйся. Если идёшь с нами, то держи пса покрепче, если не собираешься его здесь бросить, конечно, и давай мне руку. Если нет, то ты должен забыть обо всём что здесь произошло, о том, что ты видел и слышал и я тебе в том помогу. — Видя его нерешительность, Дарена уже подняла руки, собираясь произнести заклинание, когда Леонард остановил её.

Он взглянул на собаку, пёс испуганно жался к ногам хозяина, потом окинул любопытным взором своих новых знакомых. Неужели он действительно на столько близок к разгадке? Всё произошло именно тогда, когда он уже было полностью отчаявшись, почти потерял надежду. Его одолевали сомнения, на самом ли деле Эд разбудил его посреди ночи, на самом ли деле он стоит сейчас в обществе странноватых дам. Не сон ли это? Он тайком ущипнул себя. Нет, похоже, не сон. Ну а если всё происходит сейчас на самом деле, не помешались ли эти женщины, не лишились рассудка. А может, всё же провидение заставило собаку попроситься на улицу так поздно, ослушаться хозяина и привести его к этой светящейся штуковине. Что ж, в любом случае он не мог отказаться от того, о чём мечтал всю свою жизнь, одним махом обрести семью и поучаствовать в приключении. Выбросить из головы свои воспоминания, пускай даже с помощью гипноза которым вероятно хотела воспользоваться эта полуночная красавица, и начать всё сначала? Он не мог поступить так глупо, хотя не известно еще какой его поступок мог оказаться глупее. В конце концов, что он на этом теряет? И вообще, зачем ломать голову над вопросом, на который итак уже заранее знаешь ответ.

Леонард взял разом присмиревшего Эда на короткий поводок, и посмотрел на своих будущих попутчиц.

— Ну-у-у? — вопросительно промычала Дарена.

— Я с вами. — С решительным спокойствием ответил Леонард и протянул ей свою большую мужскую ладонь.

* * *

Они стояли в знакомой ночи, окутанные столь близким для них мраком. Свои белые одеяния Катя давно сменила на более практичные и удобные чёрные брюки, рубашку и плащ. Так одевались все приближенные Виктора, поэтому нет ничего удивительного в том, что при её появление в семье, ей была предложена такая же форма одежда. Что ж, это её даже больше устраивало, брюки ей были более привычны, чем платья, к тому же так она была практически незаметна в темноте, да и марким её наряд теперь никак не назовёшь. А уж выпачкаться здесь было много вариантов.

— Что ж, ты сделал свой выбор, по моему мнению, не очень удачный, но на то твоя воля. Я сразу предупреждал тебя, что насильно мы тебя держать не станем. Если когда-нибудь решишь вернуться, мы с радостью примем тебя обратно. — Виктор искоса взглянул на своего младшего сына, понуро опустившего голову. Не для кого не было секретом то, что в сердце этого юноши запала новоиспечённая вампирша.

— Спасибо, но всё же я хочу попытаться вернуть свой первоначальный облик. Простите меня, но я в отличие от вас рождена человеком и хотела бы им остаться. Также как и вы, я думаю, не хотели бы сейчас стать людьми? Я буду искать всевозможные пути и приложу все усилия для достижения своей цели. Но я вам всем очень благодарна и за помощь и за участие и за совет обратиться к Медену и за это. — Она раскрыла сжатую ладонь и посмотрела на свой серебряный крестик и свёрнутую рядом цепочку. Они были аккуратно сложены и заключены в прозрачную смолу смоляного дерева, может ненадолго, а может и на веки вечные, но в любом случае теперь они были для неё безопасны, впрочем, как и для любого другого вампира. Теперь это был прозрачный медальон, обычный медальон на тоненькой верёвочке. Катя с благодарностью приняла его, а позже и повесила на свою тонкую девичью шею этот многозначащий для неё дар. Когда-нибудь, а надежда на это в ней была очень велика, так вот когда-нибудь она извлечёт своё сокровище из смолы и повесит на шею своё драгоценное серебряное распятие, подарок отца, а пока…

— Отправляйся к Медену, дитя. На мой взгляд, он, конечно, вряд ли сможет тебе помочь, но всё же попытайся, ибо, если кто-то и найдёт лекарство от твоей названой хвори, так это он. Он и никто другой.

— Спасибо, Виктор, я никогда вас не забуду.

— Я тоже. Жаль, что ты пробыла у нас так недолго, и мы не успели узнать друг друга получше. Думаю, ты ещё слишком мало знаешь о нашем народе и обо мне в частности, чтобы полюбить наш образ жизни и мышления, но это всё лишь вопрос времени. Так что в любом случае независимо от исхода своего предприятия навести старика. — Он по-отцовски приобнял её.

— Обязательно, Виктор.

— Когда-нибудь ты поймёшь все прелести и преимущества вампирской жизни, — Виктор отстранился от неё и лукаво улыбнулся, — смирившись с её недостатками, а может, и сочтёшь их за достоинства. Жизнь даётся лишь один раз и по тому, кем бы ты не родился, или не стал в юношестве как ты, например, её следует проживать по чести. Каждый прожитый день нужно проводить в любви и радости, а не в ненависти и страдании, тем более что эта ненависть относится к твоему новому естеству. Запомни, ты есть тот, кто ты есть и этого не изменить. Если не можешь полюбить свою новую сущность, то хотя бы прими её такой, какая она есть.

— Постараюсь. — Катя натянуто улыбнулась.

— Ну, ладно не буду тебя задерживать, а то уже замучил своими нравоучениями. Пустые бредни старого умудрённого опытом вампира. Отправляйся к Медену и обязательно передай ему от меня мои приветствия и наилучшие пожелания, он мой старинный приятель. Мы не виделись с ним уже слишком много лет. Пусть приезжает погостить, будем как всегда рады.

— Я ему обязательно всё передам. — Катя оглянулась в непроглядную темноту позади себя. Что ж, ей придётся преодолеть страх перед мраком, так как ночь теперь её родная стихия и ей ещё быть и быть с нею наедине аж до самого Медгарда.

— Ну, удачи, дитя. Да не оставят тебя звёзды. И не забывай принимать сок кровавого дерева, хотя голод и жажда тебе сами этого не позволят.

Они распрощались и Катя, взлетев ввысь, начала очередной этап своего продолжительного пути от Санкт-Петербурга до Медгарда.

Какое-то время она ещё летела, а потом ей это толи наскучило, толи она устала с непривычки, что более вероятно, и она перешла на более знакомое для себя передвижение, на шаг. Земля была надёжней, на земле она чувствовала себя в большей безопасности, чем в небе. Хотя на самом деле всё было донельзя наоборот. Но земля была её родной стихией, поэтому она по-прежнему продолжала идти пешком.

Катя была в пути уже несколько ночей, а днём ей приходилось скрываться в затаённых тёмных уголках, о которых ей поведал Виктор. На третью или четвёртую ночь ей вновь повстречался Сэргард. В этом не было ничего удивительного, ведь она шла вдоль границы земель оборотней и вампиров, а как она узнала от своих новых знакомых, и те и другие частенько нарушали исконные рубежи и забредали на вражескую территорию, где-то в этих местах они повстречались и в первый раз. Так вот и в эту ночь, он охотился в своих родных местах и, как это обычно у него бывало, улизнул от стаи. Блуждал, блуждал в поисках добычи и вот набрёл на Катю.

Почувствовав опасность, она, поступила так, как поступала все свои последние ночи в таких случаях, взлетела вверх. Она зависла в воздухе и с любопытством стала наблюдать, как большой чёрный волк обнюхивает землю, на которой она только что стояла. Он задрал морду к верху и их взгляды пересеклись.

— Ты?

— Да я. — Катя рискнула опуститься чуть ниже, узнав своего недавнего заступника.

— Можешь и вовсе приземлиться, думаю, ты должна понимать, что я тебя не трону.

Девушка лишь на мгновение замешкалась и опустилась на землю.

— Ты уже вампир. — Констатировал он и без того явный для обоих факт.

— Да вроде бы… к сожалению. — Она слегка поморщилась.

— К сожалению? — Он вопросительно посмотрел на неё.

— А ты что думал? Что я прямо-таки буду рада своему перевоплощению? Так вот мой ответ, конечно же, НЕТ! — Катя прожгла его огненным взглядом.

— И что ты будешь делать дальше? — Оценивающий взгляд, чисто по-мужски, прошёлся по хрупкой фигурке.

— Жить и бороться. Допустим сейчас, я иду к Медену в надежде, что он поможет мне избавиться от этой напасти и вернуть прежнее состояние. Виктор сказал, что если мне кто-то и поможет, так это он.

— Виктор?

— Да, глава истинных, я имею в виду первородных, вампиров.

— А этот. — Пренебрежительно фыркнул человек-оборотень, в волчьих устах это прозвучало смешно и не умело.

Катя бросила на него недоверчивый взгляд и незаметно отошла чуть в сторону, в его словах не было особого дружелюбия.

— Я тут немного заплутала, несмотря на то, что во мне по идее должны проснуться инстинкты вампира. Просто я пока ещё не могу ими умело управлять. — Девушка опустила глаза. Она понимала, что ни в чём не виновата, но всё же испытывала некоторую неловкость, даже скорее стыд, за своё теперешнее положение. Ну а если быть предельно честными, то некая толика её вины всё же присутствовала в сложившейся ситуации.

Сэргард сделал вид, что не заметил её смущения, хотя и ощутил новый прилив других чувств в ней. Он прикинул, какой может быть реакция оборотней, когда они узнают, что он подружился с вампиром и так мило беседует с ней и как он может от этого пострадать. Но, решив, что подружился это слишком громко сказано, он всего лишь проводит её к Медену, тем более что старик чародей числился в друзьях всех людей-оборотней, Сэргард прогнал все сомнения.

— Хочешь, я провожу тебя.

Катя подняла на него полные надежды глаза, ей бы это очень помогло. Трудно руководствоваться инстинктами вампира, когда не знаешь, как ими управлять и понятия не имеешь куда идти. На ловушку его слова не были похожи, она не чувствовала в них лжи, ещё одна способность вампиров.

— Была бы очень благодарна.

— Тогда пошли. То есть, — он замолчал, оглянувшись, — подожди я сейчас.

Он скрылся в темноте, а через несколько минут, когда Катя уже начала волноваться, и насторожено поглядывать по сторонам, переживая из-за своего незнания куда идти, оттуда вышел уже человек, обычный темнокожий парнишка, совсем молоденький.

— Ты. — От удивления глаза у Кати не только расширились, но и готовы были вылезти из орбит. Нет, она прекрасно понимала, что одно то, что он был ЧЕЛОВЕКОМ-оборотнем, уже говорило о том, что он не просто волк, но всё же это перевоплощение в человека было столь разительным и неожиданным. Одно дело понимать что-то теоретически, но теория и практика зачастую оказываются вещами очень разными, а порой даже прямо противоположными, но увидеть оборотня в совершенно другом обличии, в человеческом обличии, это уже что-то выходящее за грани реального, покруче привычной практической действительности.

— Что тебя удивляет? Неужели ты не знала что я человек-оборотень? Думала просто говорящий волк? — Ухмыльнулся Сэргард.

— Да нет, но…

— Не знала, что наш народ чернокож? — Допытывался он.

— Я бы не сказала, что ты так уж чернокож. — Скорее ощутив всей кожей, чем, почувствовав во взгляде немой вопрос, она продолжила. — Просто ты не видел чернокожих людей в моём родном городе. Там кожа у людей различных рас отливает разными оттенками. Про тебя я бы сказала, что у тебя просто смуглая кожа, как у мулата, например. Тебя ещё можно назвать темнокожим, потому что кожа у тебя действительно тёмная, но ни как не чернокожим, так как до черноты ей ещё далеко.

— Гмм, не разу ещё не слышал ни от кого таких слов. Обычно все поражаются цвету нашей кожи и считают её очень чёрной. — Оборотень искоса взглянул на неё, вроде бы из любопытства, но невольно залюбовался её красивым профилем.

— А, простофили не грамотные. — Она махнула рукой, отгоняя глупые мысли. — Вообще-то ты очень даже ничего, симпатичный.

Она бросила на него оценивающий взгляд, и Сэргард тут же отвернулся, смутившись.

— Ты и сама… очень красивая… А что такое мулат? Надеюсь не оскорбление?

Катя весело рассмеялась, да пожалуй, путешествовать вдвоём было действительно интереснее, веселее и безопаснее, тем более что Сэргард знал дорогу.

— Нет, если бы я хотела тебя оскорбить, то употребила бы словечки покрепче. Уж поверь мне. — И в подтверждение своим словам, она сжала губы в плотный пучок и несколько раз кивнула. — А мулатами, если хочешь знать, в наших краях называют людей с тёмным, но не чёрным цветом кожи, по большей части у них один родитель имеет белую кожу, а другой чёрную.

— Полукровки. — С презрением откликнулся на её объяснения человек-оборотень, от чего Катя посмотрела на него удивлённо нахмуренно, похоже дискриминации подвержено не только человеческое население, но и всякого рода его генетические ответвления, ведь по её мнению люди-оборотни это те же люди только подверженные какой-то не объяснимой мутации. Хотя она могла и ошибаться. — Ну, в принципе можно и так сказать, но это звучит слишком грубо, такими словами мы перестали бросаться ещё в прошлом веке, по крайней мере, большинство из нас.

— Подожди, значит, ты считаешь, что я похож на полукровку? — Несколько угрожающе произнёс он, и высказывание это прозвучало как грозный рык. В этот момент, несмотря на его нынешний человеческий облик, Катя полностью осознала, что он, прежде всего волк. Она снова подалась немного в сторону. Нет, она не чувствовала страха, ведь теперь у неё было ценное оружие: когти, клыки и способность к полёту. И всё же это была предосторожность.

— Вот дремучий лес, — покачала головой девушка, улыбнувшись про себя.

— Да лес, действительно, дремучий, но не уходи от ответа. — Сказал Сэргард более спокойно. — Так, по-твоему, я и, правда, похож на полукровку.

На этот раз Катя не только едва сдержала улыбку, но и чуть не прыснула со смеха. Подняв руку в немом жесте подождать, она сделала вид, что чем-то подавилась.

— Нет, этого я не говорила. Я лишь сказала, что кожа у тебя не очень тёмная, а ты всё сам переиначил. Я даже не употребляла такого слова, полукровка, ты сам его первый сказал. Что не помнишь?

— Понятно. Я всё помню, ты права. — Рассеянно согласился юноша.

— А чего это ты так взбеленился? Разве у вас нет полукровок?

— Не знаю, что ты подразумеваешь под первым вопросом, у тебя вообще привычка непонятно изъясняться. Что до второго вопроса, то полукровок у нас нет. Мы очень радеем за чистоту кровей.

Мой народ всегда ревностно относился к браку и ко всему с ним связанному. Нет, у нас нет ни полукровок, ни иных примесей в крови.

Теперь Катя, кажется, начала понимать, что такое разность нравов, культуры, жизненных устоев. Это уже не зависело от перемены параллели, в каждом народе любого измерения были свои ценности, свой быт. И если уж ты заходил на чью-то территорию, в гости ли или насовсем, то, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не суйся, то есть живи по правилам того народа или тех людей что согласились разделить с тобой тепло и уют. Но что это она? Ей ещё рано рассуждать на такие темы, ведь она ещё пока ни к какому народу не примкнула, ни где не нашла себе пристанище.

Сэргард, заметив её глубокую задумчивость, дабы сменить тему разговора, спросил, много ли она знает о его народе. Услышав в ответ скромное "Почти ничего", вызвался быть её гидом по историческим сводкам о людях-оборотнях и принялся за увлекательное повествование. Так бы и шли они, беззаботно болтая, забыв о вражде своих народов, о принадлежности теоретически к разным расам и происхождении практически из разных миров, если бы Катя вовремя не опомнилась.

— Светает. — Протянула она. — Мне пора искать убежище на день.

— Гм, а ты, действительно, не можешь выйти на солнечный свет? — Заинтересовано спросил Сэргард. Он много об этом слышал, но ввиду взаимной ненависти, так ни разу и ни говорил с живым вампиром, как вот сейчас с Катей.

— Он меня сожжет. — Печально ответила Катя.

Какое-то время они шли молча.

— Знаешь, по-моему, зря вы враждуете с Виктором. Он не плохой старик и ни кому не желает зла. Чем-то он мне даже напоминает святого отца. — Катя непроизвольно сжала своё распятие.

Сэргард перехватил её движение и, почувствовав себя неловко, словно подглядел что-то личное, отвернулся.

— Зря не зря. — Сказал он, неожиданно разозлившись. — Не мы эту вражду начали, не нам её и прекращать.

— Но тех, кто её по настоящему начал, наверное, уже нет в живых.

Значит мы, их потомки, должны положить конец этой вражде, этим бессмысленным смертям. Мне кажется это сделать можно. — Она вопрошающе посмотрела на своего спутника.

— Теоретически может быть и можно, но на практике невозможно.

Это исконная вражда, вековая.

— Грустно, — печально протянула девушка.

— От чего? — Удивился Сэргард. Для него это была обыденная жизнь и он, как не старался, не мог понять её горечи.

— Потому что два народа, в принципе не плохие, убивают друг друга без какой-либо веской на то причины. И ни кто уже не в силах вспомнить, откуда взялась эта ненависть, кто породил эту вражду.

— Ну, это ты загнула, может кто-нибудь и вспомнит.

Катя бросила на него недовольный взгляд и продолжила, будто и вообще не прерывалась.

— Если отдельные представители ваших, ну теперь уж думаю наших, народов, — она тяжело вздохнула, — и не заслуживают жизни, по крайней мере, среди цивилизованного общества, то с ними и нужно вести борьбу. Но это ни в коем случае не должно касаться целых наций. А такого добра как отбросы общества в любом народе хватает, и в любом мире, как в вашем, так и в нашем.

Человек-оборотень резко остановился и сосредоточенно посмотрел на девушку.

— Ты оговорилась. Ты хотела сказать в нашем мире. — Медленно и настороженно предположил он.

— Нет. Я сказала то, что хотела. Ты что, так до сих пор и не понял, что я из другого измерения? — Удивилась Катя.

— Ничего себе. — Сэргард присвистнул. — А я-то глупец всё не мог понять, почему в тебе всё такое странное: поведение, речи, запах. Оказывается ты из другого мира, как и леди. Это всё объясняет.

— Под "леди", думаю, ты подразумеваешь Викторию?

— Ты знакома с леди Альбатрас? — Ещё больше удивился человек-оборотень и от избытка эмоций его зрачки расширились так, что поглотили весь белок.

— Лично нет, но мы с ней из одного мира и даже города. Меня привела Дарена…

— Леди Дарена? — Вскрикнул Сэргард не в силах скрыть изумление.

— Да, похоже, у вас тут все леди кроме меня. — С лёгкой укоризной произнесла Катя. Смутившись, Сэргард отвёл взгляд. — Так вот Дарена и Маргарита Петровна, мать Виктории, по-видимому, не успели пройти через портал, а я прошла и за это поплатилась, на мой взгляд, слишком жестоко, но с этим уже ничего не поделаешь. В общем, мы потерялись, а потом ты знаешь, что произошло.

— Так вот кого чуть не разорвали мои сородичи. Теперь я ещё больше рад, что хоть как-то им помешал. Что ж, после твоего рассказа я просто обязан проводить тебя в Медгард. Леди Дарена ещё не вернулась, и все обеспокоены этим обстоятельством. Они будут рады твоему приходу.

— Надеюсь, а то иначе мне не куда податься. — Она печально покачала головой. — Правда Виктор сказал, что всегда будет рад моему возвращение, но, честно говоря, мне бы этого не хотелось.

— Не переживай, — Сэргард нежно дотронулся до её руки, — Меден непременно приютит тебя, ты просто его не знаешь.

— Возможно. Думаю, Дарена ошиблась в расчётах, по-моему, портал был открыт гораздо меньше, чем она говорила. Это и послужило началом всей этой заварушки.

— Что ж, скоро мы всё узнаем. Кстати, вон там, в паре сотен метров, есть укромное местечко — охотничья сторожка, и на данный момент она пустует уже не одну неделю. На мой взгляд, это самое удобное место чтобы тебе передневать. Через полчаса рассветёт и тебе негде будет переждать день.

— Как всё-таки славно, что я тебя встретила, до следующего убежища, о котором рассказывал Виктор, мне ещё добираться и добираться.

— Тем лучше для всех нас. Проведём день тут. Послушай, мне всё время хотелось знать, но я не настолько знаком с леди Альбатрас, а точнее практически незнаком, чтобы спросить. Об этом ходят разные слухи. Что у вас за мир такой? Водятся ли там у вас люди-оборотни?

— Мир как мир. Но, судя по тому, что я здесь увидела за последние дни, он очень отличается от вашего. А оборотни водятся, да только не такие, какие ты думаешь. И называют их у нас не люди-оборотни, а оборотни в пагонах. — Она весело засмеялась. Сэргард не понял её шутки, чего и следовало ожидать, но улыбнулся её радости и редкой весёлости. Катя взглянула на шагавшего рядом парня. С ним ей было хорошо, с ним она чувствовала, себя в безопасности.

Гораздо позже, когда в самый разгар дня они сидели в тёмном уюте охотничьего пристанища, Катя, чуть помедлив, всё же спросила.

— Почему ты помогаешь мне, Сэргард?

— Не знаю. — Он помолчал, затем бесхитростно ответил. — Просто, наверное, ты мне нравишься.

— Ты мне тоже, но наши народы….

— Наши народы это общее, а мы частное. Не об этом ли ты твердила мне добрых полночи. Так воплотим твои речи в дело и соединим наши народы в нашей совместной дружбе, мне кажется это сделать можно. Разве не ты так говорила немного ранее. — Он взглянул на неё с лукавой искоркой в глазах и улыбнулся.

— Очень даже может быть. — С сомнением протянула Катя и тоже взглянула на него, только совсем без улыбки.

— Почему вообще мир делится на расы? Почему нельзя просто жить? Почему кто-то должен стыдиться того, что он тот, кто он есть? Почему мы должны опасаться реакции наших народов, если мы лично сами симпатизируем друг другу? Это несправедливо.

— Сто тысяч почему, — едва слышно пробормотала Катя.

— Что?

— Да так, ерунда.

— Ну, вот ты, ты ведь уже пошла против своего народа, когда оставила его и пошла искать противоядье против вампирской хвори? — Сэргард выжидающе смотрел на девушку.

Та устало покачала головой.

— Что лично до меня, то у меня нет народа. Я одиночка. У меня свои ценности и принципы в жизни.

— У меня тоже, но всё же я представитель своего народа. У каждого он должен быть, и есть, просто иногда мы от него отрекаемся, не понимая, что при этом в любом случае остаёмся его частью. Вот ты, например. Ты считаешь, что ты одна, что у тебя нет народа, но на самом деле у тебя их два: люди и вампиры. Ты уже не человек, но и вампир ты не с рожденья. Тебе лучше, у тебя два народа и ты сама можешь выбрать кто тебе ближе.

— Тебе легко было произносить этот монолог. Ты человек-оборотень от рождения. Ты не был человекам и оборотнем по отдельности. Ты частичка своего мира, ты человек-оборотень и не знаешь, что это такое быть кем-то другим, а ещё хуже быть на периферии, ничего не понимая и не зная, что делать.

— А что тут понимать, нужно просто жить. Жизнь всех рассудит, всё расставит по своим местам. Когда-нибудь и ты поймёшь, что надо просто плыть по течению. И это правильно, это верно.

— Когда-нибудь может, и пойму, а пока я буду идти против течения, пусть преодолевая пороги и бурные потоки, но жить, так как я считаю нужным. А вы все бредёте как послушные овцы, не имеющие собственного мнения и способности рассуждать.

— Ладно, я вижу, этот разговор ни к чему хорошему не приведёт.

Так что пойду-ка я на охоту, конечно, не самое время, но всё же. Что тебе принести? Какое мясо тебе больше по вкусу? Крольчатину, птицу, оленину? — Хлопнув в ладоши, он быстро поднялся и, ожидая ответа, воззрился на девушку.

Катя брезгливо скривилась.

— Спасибо, я вегетарианка.

— Вегетарианка? — Сэргард почесал затылок.

— Чего тут не понятного. Не ем я продуктов животного происхождения. — Увидев его недоумевающий взгляд, она театрально закатила глаза и добавила. — Мяса я не ем, понимаешь?

— Но ведь ты вампир? — Да, скучно Сэргарду с ней не было, что ни час, то что-нибудь новенькое и ещё более забавное.

— Я только недавно им стала и надеюсь ненадолго, по крайней мере, не навсегда. — Терпеливо объяснила Катя.

— А кровь? Как ты без неё?

— Без неё я вскоре умру, но у меня есть сок кровавого дерева, который мне дал Виктор. — Она достала из кармана и показала, ему небольшой бутылёк, наполненный красноватой жидкостью. — Так что около недели я в безопасности. Это моё спасение на сегодняшний день. Надеюсь, что вскоре мне не будет нужно и это.

— Что же ты будешь есть во время всего пути? И что ела?

— Сейчас уже почти зима, я понимаю, что найти овощи и фрукты трудно. Но если что найдёшь, принеси мне. Хорошо? Если нет, то обойдусь эти несколько дней соком. С некоторых пор у меня аппетит неважный.

Сэргард нахмуренно рассматривал новую подругу.

— Да и ещё. Я понимаю, что ты хищник, инстинкты и всё такое, но попрошу, если вдруг всё же убьёшь несчастную зверушку, то не тащи её сюда, съешь по дороге. — Она сделала прискорбное лицо и сложила руки в жесте немой мольбы. Весь её вид вызывал скорее смех, чем жалость, вероятно, этого она и добивалась, только Сэргарду вовсе было не до смеха. Речь шла о жизненно необходимых для любого человека-оборотня вещах, а в этом смешного было мало. Серьёзные люди смеются только тогда, когда им по-настоящему смешно, чего нельзя было сказать о теперешнем моменте.

— Кажется, теперь я понемножку начинаю понимать твоё отчаяние. — Сэргард покачал головой и с сожалением посмотрел на становившуюся всё ближе для него девушку.

Та беззаботно пожала плечами, лицо её не выражало ни каких эмоций.

* * *

Виктория приснула в гостиной за книгой. С момента перехода Дарены в её родное измерение, прошло несколько недель, а от той не было ни слуху, ни духу. Похоже, в её жизни началась чёрная полоса, и на горизонте пока не было видно и намёка на хотя бы мало-мальски тоненькую белую линию. Вот и на Дерека что-то не понятное нашло, накинулся с пустыми обвинениями. Она очень тяжело переживала последнюю ссору с мужем, довольно-таки серьёзную ссору, гораздо отличающуюся ото всех остальных. И вот сейчас, одолённая сильной усталостью, душевной и физической, она словно нашла успокоение во сне, вопреки, мучавшей её уже не одну ночь бессоннице. Казалось, сон принесёт ей долгожданное облегчение, но не тут-то было. Сон был беспокоен. Ей снился кошмар, для любой любящей матери просто кошмарный кошмар. Её маленькая десятимесячная дочь каким-то необъяснимым образом оказалась в бурных потоках воды, она плывёт по течению, барахтается на волнах, но не тонет. Виктория бросается в воду, пытается схватить ребёнка и каждый раз оказывается совсем рядом, но какая-то неведомая сила в последний момент выхватывает девочку из рук матери. Казалось, именно сейчас она подхватит своё дитя на руки, вытащит на берег, спасёт, но вновь она проигрывает борьбу стихии и ребёнок оказывается на небольшом отдалении. Виктория явственно слышала её испуганный зов.

— Мама, мама, мама.

Она проснулась в ужасе, с криком на устах и в холодном поту.

— Настя. Настя. Настенька.

Мать подскочила в страхе, в беспокойстве оглядываясь по сторонам.

Сидевший невдалеке за книгой лорд Альбатрас, испуганно вздрогнул.

— Что случилось, дочка?

Виктория посмотрела на него невидящим, полным безумием, взглядом.

— Лорд Генрих, она уплывает от меня. Она плывёт, а я не могу её схватить. Что мне делать? — Она разрыдалась и умоляющее посмотрела на седовласого, но всё ещё молодого, мужчину в очках в серебряной оправе на носу.

— Кто? — Лорд Альбатрас снял очки, сложил их и положил на небольшой столик из красного дерева, затем поднялся.

— Анастасия она… Где она?

— Это, должно быть, всего лишь кошмар, дорогая. Ты просто переутомилась.

— Где она? — Голос её прозвучал жёстче.

— Она там, где ты оставила её полчаса назад. Виктория, ты ведь сама уложила её спать. Ты что не помнишь? Она спит, с ней Грета и… Виктория.

Но она его уже не слышала. Она бежала к лестнице.

— Она уплывает, она зовёт, я чувствую. Настенька. — Слёзы ручьём стекали по щекам, страх сковывал сердце, на подкашивающихся ногах она поднялась на третий этаж.

Лорд Альбатрас неотступно следовал за ней, пытаясь хоть как-то успокоить и уговаривая не шуметь, дабы не разбудить малышку. Но, поднявшись на площадку третьего этажа, онисам понял, что что-то тут не так. Здесь было холодно, очень холодно, а ведь все помещения прекрасно отапливались. Наверное, прислуга забыла закрыть где-то окно. Чем ближе они приближались к спальне Виктории, тем сильнее ощущалась прохлада.

Дрожащей рукой Виктория взялись за ручку, и открыла дверь. Вот где было по-настоящему холодно и темно. Кто потушил все свечи? Вот и ответ. Окно распахнуто нараспашку и ледяной ветер, играючи, неистово треплет шторы. Детская кроватка была пуста, ровно, как и их с Дереком, с ностальгией отметила Виктория.

— Где Грета? Где ребёнок? — Возмущённо воскликнул лорд Альбатрас.

Виктория на ватных ногах подошла к дочкиной постельке, она уже знала, сон сбылся. Одеяло отброшено в сторону, на белоснежной маленькой простынке она с ужасом обнаружила несколько капелек алой крови. Она вскрикнула и зажала рот руками. Настя! Настя! Настенька!

Дверь за ними резко отворилась. Старая нянька, ещё детей самого лорда Альбатраса нянчившая, возникла на пороге, в руках она держала детский ночной горшок. Она недоумённо посмотрела на испуганные лица своих господ, потом на распахнутое окно, которое точно было закрыто, когда она покинула комнату пару минут назад. Растерянность сменилась гневом.

— Что здесь происходит? Кто раскрыл окно? И где ребёнок? — Строго спросила она, но нарочито не громко, будто боялась разбудить девочку, которой в спальне уже не было и вовсе.

Виктория и Генрих Альбатрасы удивлённо воззрилися на няню. Затем будто очнувшись, лорд Альбатрас подошёл к раскрытому окну, машинально выглянул из него, прекрасно зная, что откроется его взору, и плотно закрыл его. Он повернулся к невестке и прочитал в её глазах немой вопрос. Кто сможет попасть в окно комнаты, если окно находится над пропастью?

Нянька тихо всхлипывала, прижимая к груди пустой горшок, — Но кто мог забраться сюда? — Спросил вдруг Генрих, не в силах более держать невысказанный вопрос в себе. — Здесь же обрыв, сплошная стена. Не выемочки, не уступчика.

Они молча переглянулись. Ужасная догадка пронзила всю троицу своим метким остриём. Это объясняло и присутствие крови на простыне.

— Вампиры. — Выдохнули они общим дыханием.

Виктория замерла и схватилась за сердце. Слёзы стали медленно высыхать, оставляя неровные дорожки. Лорд Альбатрас попытался её было поддержать, но передумал. Уж слишком в твёрдой решимости она стояла на ногах, окутанная пеленой неподвижного спокойствия.

— Надо срочно найти Дерека, милорд, и отправьте, пожалуйста, кого-нибудь к Медену. Он должен знать, должен помочь. — Стойко произнесла Виктория, собрав воедино все остатки своего самообладания. Не время сейчас горевать и лить слёзы, эту простую истину она уяснила для себя уже давно, надо браться за ум и действовать. Только это сейчас и может спасти Анастасию: чистый разум, логическое мышление и быстрая реакция.

* * *

Сэргард ещё раз с силой постучал в ворота, но опять без результата.

— Не открывают. — Констатировал он очевидный факт. — Слушай, а может тебе влететь в какое-либо открытое окно. Вон прекрасный вариант в башенке, и свет горит и окно распахнуто. Ведь ты можешь? — Он с надеждой посмотрел на девушку. — Надоело попусту дверь тревожить.

— Я-то могу, но боюсь напугать кого-нибудь до полусмерти. — Она безразлично пожала плечами.

— И то верно. Мало ли что. Я вот, например, слышал, Гарольда жена хворает уже много лет и вообще не выходит бедняжка. Честно говоря, иногда мне кажется, что это вымышленный персонаж, потому что никто из моих знакомых её никогда не видел. Думаю, её не существует вовсе, ну а если она всё же реальна, то тем более не стоит её пугать.

— Сэргард, Сэргард, — заволновалась вдруг Катя, — постучи ещё разок, мне кажется, я слышу, как кто-то идёт по коридору.

Человек-оборотень постучал снова, затем принюхался, одновременно превращаясь в пучок слуха.

— Так это же и есть старина Гарольд. Хвала ночи. — Потом бросил на Катю недоверчивый взгляд. — У тебя слух острее моего? Девушка смущённо улыбнулась.

— Да есть немного.

— Но это же невероятно.

На этот раз, на стук ответили. Над ними неожиданно зажглась лампа, и на высоте почти трёх метров открылся глазок.

— Кто там? — Спросил невозмутимый голос.

— Я Сэргард, человек-оборотень, сын вожака стаи Ингвара, друга лорда Дерека Генриха Альбатраса. Со мной девушка, с некоторых пор она человек-вампир. Девушка пришла из мира леди Виктории вместе с леди Дареной и некой леди Маргарет, матерью жены лорда. — Выдал он на одном дыхании.

— Вот и Маргарита Петровна стала леди, все только не я. — Пробормотала Катя.

Гарольд окинул её любопытным взглядом, а Сэргард недовольным, и продолжил.

— В дороге они потерялись между собой. Теперь мы здесь и эта девушка очень просит аудиенции у великого Медена.

Некоторое время ответом им было гробовое молчание. Затем послышался лёгкий стук.

— Входите, господа. — Произнёс все тот же спокойный голос.

Огромные ворота на удивление бесшумно распахнулись, пропуская посетителей, и тут Катя, впервые в своей жизни, увидела такого высокого человека. Теперь она поняла, что именно имела в виду Дарена, называя одного из артистов бродячего цирка каланчой. Но тот этому и в подмётки не годился. Вот этот был настоящий великан, только был он неимоверно худ. Катя отвела взор, не прилично было пялиться на незнакомого человека, пускай и с такой удивительной странностью, а может быть и благодаря ей. Люстры по мере их продвижения, зажигались, будто сами по себе, а позади них так же необъяснимо гасли. По лестнице к ним навстречу уже спешил седовласый старик. По-видимому, он был только что оторван ото сна. Волосы его были взлохмачены, поверх них наспех натянут смешной колпак, халат распахнут, и под ним с трудом угадывалась пижама, в тон колпаку с яркими звёздочками, на ногах были смешные меховые тапочки. "Совсем как у нас в России, — подумала Катя, — только эти из натуральных кожи и меха". Теперь такие мелочи не вызывали у неё сомнений. Что ж, это вполне объяснимо она же вампир, так сказать ночной хищник, в каком-то роде.

— Где моя крестница? — Воскликнул тем временем старик. Он выглядел растерянно, очевидно ожидая увидеть не тех, кто перед ним предстал.

— Про кого он спрашивает? — Шёпотом спросила Катя у Сэргарда.

— Леди Дарена его крестница. — Так же шёпотом ответил тот.

— Ах, да. — Девушка вновь с интересом воззрилась на старика.

Тот, посмотрев по сторонам и, без интереса, бегло пробежался взглядом по своим вновь прибывшим гостям обратился к своему слуге.

— Гарольд, мне показалось, ты сказал, что Дарена… — Он обескуражено замолчал.

— Эта девушка, сэр, — Гарольд кивнул в сторону Кати, — утверждает, что перешла в наш…

— Пыталась перейти, — поправила его Катя, заведомо подняв руку, как первоклашка.

— … пыталась перейти в наш мир с леди Дареной, но потерялась. Молодой человек, сын Ингвара вожака людей-оборотней.

— Вампир и оборотень, о, не удивляйся, дочка, я слишком стар, чтобы не распознать в любом человеке его сущность. — Меден сразу же ощутил их принадлежность к своим народам и теперь с большим интересом рассматривал молодую пару. — Странное сочетание, очень странное.

Что-то бормоча, старик подошёл поближе к девушке. Та машинально сжала одной рукой своё распятие, а другой, ища поддержки, схватила ладонь Сэргарда. Он, почувствовав её испуг, сильнее стиснул хрупкое запястье.

— Не бойся, дочка, я не причиню тебе вреда. — Мягко заметил старик.

— А я и не боюсь. — Гордо ответила девушка, но голос её предательски дрогнул. Правда, этого никто не заметил, точнее, сделали вид.

— Я только хотел попросить тебя об одолжении. Пройдёмте в библиотеку. — Чародей повернулся к слуге. — Гарольд, спасибо, можешь быть свободен. Уже поздно, точнее рано, возвращайся к жене.

Гарольд в нерешительности последовал за ними, только несколько позади.

— Всё в порядке, Гарольд. — Улыбнулся Меден. — Эти люди для меня не опасны. Они не причинят мне вреда, несмотря на столь необычный союз. Отправляйся спать, а мы пока побеседуем.

Гарольд наконец-то сдался, Меден никогда не пригласил бы гостей в библиотеку и не отправил бы его, зная, что они представляют для него опасность.

— Как тебя всё-таки зовут, дитя, Катя, Кэт или Катарина? — Спросил Меден, после того как предложил гостям присесть и сам уселся в своё любимое кресло. Завидев удивление в глазах девушки, чародей улыбнулся.

— Не удивляйся, я же волшебник. Так как же тебя зовут?

— Вообще-то в моём родном мире меня зовут Катя или Кэт, но Сэргард зовёт Катарина, говорит это имя ближе вашему миру.

Сэргард согласно кивнул, — Понятно. Как тебя звать можно мне?

— Всё равно. Как вам будет удобно. — Катя пожала плечами.

— Тогда Катарина. Ты не против?

— Нет.

— Спасибо. Так вот, Катарина, насколько я понял, ты пришла ко мне, чтобы поведать свой рассказ относительно моей крестницы. — Он замолчал, давая девушке возможность кивнуть. — Если ты будешь излагать мне свою историю устно, то, как минимум это займёт много времени, к тому же будет выглядеть несколько бессвязно. Ты согласна?

— Возможно. — Подозрительно ответила Катя, такого она не ожидала. — И что же вы мне предлагаете?

— Я могу предложить тебе способ попроще. Если ты мне позволишь, то я приложу свои руки к твоему лбу, и ты постараешься расслабиться…

Катя напряглась, стараясь уловить, где тут подвох. Сэргард молчал и не двигался.

— … тогда, буквально в течение нескольких минут, — продолжал между тем Меден, — я твоими глазами увижу то, что ты хотела мне поведать. Ты согласна?

Катя молчала.

— Всё просто и безопасно. Я не какой-нибудь там шарлатан, я великий волшебник. У меня сбоев не бывает и любой может это подтвердить. Да вот хотя бы Сэргард, — старик посмотрел на юношу.

— Да, Катарина, я не слышал не об одной его ошибке. Но если ты против, мы не будем рисковать.

— Нет, нет….я…, я согласна. Только… только можно Сэргард будет держать меня за руку? — Оба посмотрели на чародея.

— Это не помешает. — Согласно кивнул волшебник.

Катя облокотилась на подлокотники кресла, и уже прикрывая глаза, вслепую нащупала руку Сэргарда подавшуюся ей навстречу. Меден приступил. Катя боли не чувствовала, она вообще ничего не чувствовала, она спала.

— Теперь мне всё понятно. — Произнёс Меден через несколько минут, опускаясь в любимое кресло. — Как ты и предполагала, Дарена со своей спутницей не успели пройти через портал. Это ничего. Это хорошо. Это значит, что они уже скоро будут здесь, не даром же эта девочка, моя ученица. Гораздо хуже было бы, если бы они в портал вошли и уже там исчезли. Это было бы страшно. А так всё хорошо, всё просто отлично. Будем ждать их со дня на день. Гм… — Он замолчал. — Что же касается твоей просьбы ко мне, твоей проблемы…

Катя замерла в ожидании, он и об этом уже знает.

— … прости, но Виктор был прав. Я вряд ли смогу тебе помочь.

Люди веками пытались найти лекарство от этой хвори, и я в том числе, но никто так и не вылечился от вампиризма, несмотря на величайшие старания и всевозможные методы…

Девушка совсем сникла, без жалости на неё и смотреть было нельзя.

— … Но Виктор был прав, я не оставлю тебя в беде и постараюсь тебе помочь, буду искать к этому всевозможные пути…

Катя несколько расслабилась, заметив это, Сэргард улыбнулся.

— … Но пока единственный твой выход, это опять-таки предложенный Виктором сок кровавого дерева. Я надеюсь, ты это понимаешь?

Катя кивнула.

— Он всегда должен быть у тебя с собой. Это понятно?

Снова согласный кивок.

— От этого зависит твоя жизнь. Но я ещё раз тебе говорю, я только попытаюсь, но ничего не обещаю. Это что-то из разряда невозможного, но не надо отчаиваться. В остальном же, привыкай, это твой крест и нести его тебе, скорее всего до конца дней твоих. Ты не одна такая из рода людей ставшая вампиром. Обдумай вышесказанное и смирись. Нет, не отказывайся от борьбы, борись, но не испытывай ненависти к самой себе. Тут никто не виноват и ты тем более. Это просто злой рок, неприятное стечение обстоятельств. А с такой смутой, что творится у тебя внутри, жизнь может стать не выносимой.

— Она уже стал, — еле слышно пробормотала Катя, но он услышал.

— Смени ненависть на любовь. Ты ведь нашла друзей среди вампиров, значит не всё так плохо. А между тем мы постараемся тебе помочь. Я со своей стороны приложу к этому все усилия. Главное не отчаивайся.

После этих слов, Катя и вовсе упала духом, ведь она так надеялась на помощь доброго волшебника, на его магию и верный совет. Ну, совет она, конечно, получила, может быть даже и верный, но от этого почему-то не легче. Оказалась что даже волшебники не всемогущи.

Ему хорошо рассуждать, он ведь может выходить на солнечный свет. Уж лучше бы она стала оборотнем, хотя бы дня не боялась. Нет, те её наверняка сразу же растерзали бы. Эх, и угораздило же её влипнуть в такую передрягу. Катя с силой сжала своё серебряное распятие, заключённое в безопасную для неё оболочку, и, закрыв глаза, стала умолять отца прийти ей на выручку, как он всегда делал, когда она была маленькой. Но он больше не придёт, теперь всё изменилось, ведь тогда он ещё был жив. Он не придёт, но он слышит её и молча поддерживает, ведь он обещал, обещал быть всегда с ней рядом. Катя, тихо всхлипнув, расплакалась, неожиданно для себя и для окружающих. Меден смутившись, он всегда стесняйся женских слёз, отвернулся и подошёл к окну. Сэргард обнял её за плечи.

— Мы найдём выход, обязательно найдём. — Прошептал он так тихо, что только она услышала. — Жить и бороться. Помнишь.

— Жить и бороться. — Едва слышно прошептала Катя, успокаивавшись.

Сэргард был прав, надо жить и бороться.

* * *

— Эд, Эд, — кричал Леонард, но неугомонный пёс уже сорвался с поводка и, то ли испугавшись то ли почуяв свободу, стремглав бросился в звёздное небо межмирового пространства, ещё секунда и он полностью скрылся из виду.

Леонард попытался вырваться, но Дарена крепче сжала его запястье, и серьёзно посмотрев на него, произнесла.

— Нет, Леонард, правильнее нам не разбредаться.

— Но моя собака, мой друг, Эд. — Он нерешительно протянул руку в сторону, где исчез сеттер.

— Нет. — Твёрдо повторила Дарена и с невиданной доселе силой потянула его за собой.

И вот они уже преодолели переход и теперь вовсю смотрели по сторонам. Леонард с интересом, Маргарита Петровна с ужасом, а Дарена с удивлением. Всё разнообразие испытываемых ими чувств было легко объяснимо. Леонард всю жизнь пытался раскрыть тайну своего рождения, увидеть места, откуда он родом, Маргарита Петровна никогда не покидала родного города, и у неё никогда не возникало такого дикого желания, а Дарена и вовсе не ожидала, что окажется в нескольких сотнях метров от ставшего родным замка Медгарда.

* * *

Солнце начало уже просыпаться, когда Даяна спешила домой. Она торопилась, ей предстоял серьёзный разговор, разговор, не терпящий больше отлагательств. И вот теперь, по прошествии уже нескольких часов, они с Энгельсом всё ещё так и не могли найти обоюдного решения.

— Прости, но я думала, что полюблю тебя, думала, что смогу жить с тобой, не вспоминая прошлого, думала, буду счастлива, мы будем счастливы. Но я так больше не могу. Я живу, постоянно ожидая чего-то, счастья, любви… я не знаю. — Она в полном изнеможении опустила руки и покачала головой.

— Нет, Даяна, не поступай так со мной. Не поступай. — В его глазах застыла почти мольба.

— Ты очень хороший, Энгельс. — Ласково произнесла женщина и подошла чуть ближе. — И я по-своему люблю тебя, но Десхард… Я не могу забыть его, не могу выкинуть из сердца и души. Я знаю, что буду очень страдать, если уйду сейчас, но если не уйду…

Нет. — Энгельс закрыл уши руками и отвернулся. — Я не желаю этого слушать.

— … то буду страдать ещё больше. — Не обращая внимания на его протест, закончила Даяна. — Мы все будем страдать.

— Ты бредишь, Даяна. Ты что заболела? То, что ты тут говоришь, это ведь неправда. Это просто не может быть правдой.

— Но это правда. Правда. Правда. Я хочу быть с Десхардом. Я ухожу к нему, Энгельс. Я ухожу от тебя. — От волнения она уже почти кричала, плавно изогнувшись, чем скорее напоминала женщину-кошку, чем оборотня-волка в женском обличий.

— Десхарда нет здесь, Даяна. Он ушёл уже более десяти лет назад, и больше не появлялся. И ни когда не появится, потому что знает, чем это ему грозит. Он отступник и племя вынесло ему свой приговор — смерть. Куда тебе идти, ведь ЕГО ЗДЕСЬ НЕТ.

— Ты не прав, Энгельс, ох как ты не прав. Он здесь и я могу тебе это сказать, ибо знаю, что ты не кому не скажешь. Но он здесь и не просто здесь. Я провела с ним эту ночь, Энгельс, сегодня, вчера и позавчера. Я была с ним и в своём счастье даже не помнила о тебе. Тебя не существовало для меня и…

Энгельс не выдержал и, размахнувшись, залепил ей звонкую пощёчину. Даяна отшатнулась, на щеке пылал огненный рубец.

— Не поступай так со мной, Даяна. — Он медленно покачал головой. — Ты знаешь, как я тебя люблю, всегда любил. Я был неправ, когда ударил тебя. Я никогда не поднимал руку на женщину, но ты вынудила меня, Даяна. Что ты со мной делаешь? За что?

— Прости. — Она помолчала, прижимая ладонь к пылающей щеке. — Но как раз здесь ты был прав, прав как никогда. Я заслужила эту пощёчину, я виновата и признаю это. Более того, я рада, что ты меня ударил и тем самым отрезвил. О, Энгельс, ты был хорошим мужем, хорошим отцом, ты был таким мужчиной, о котором только можно было мечтать.

— Тогда ответь мне почему? Почему, Даяна?

— Потому что он первый, если бы не он… если бы не он мы могли бы быть счастливы вместе: ты и даже я. О, Энгельс, как ты ошибся тогда. На твоё сердце претендовало множество женщин, но ты выбрал меня, ту, которая предала тебя и опозорила. Нет, не ты сейчас неправ, а я. Я не просто не права, я виновата, виновата перед собой, перед тобой, перед нашими детьми, перед братом, перед своим народом. Я всех предала, перед всеми виновата.

— Значит, ты всё решила, Даяна? Решила бесповоротно? — Энгельс окинул её долгим задумчивым взглядом.

— Да. — Голос женщины дрогнул, и она слегка опустила голову, тем самым, признавая свою вину.

— Ты бросаешь меня, Даяна? Бросаешь вопреки нашим древним обычаям, вопреки нашей вере?

— Я… да, Энгельс, — она ещё больше склонилась под грузом своей вины.

— Хорошо. Но ты признаёшь, что ты причина нашего разрыва? Что именно ты покидаешь меня, а я ровным счётом не имею к этому никакого отношения? Ведь не я тебя бросаю, Даяна. Так?

— Да, но… но к чему ты клонишь? — Подозрительно спросила женщина, прищурив глаза и закусив губу.

— А к тому, что это мои дочери, Даяна. Мои, а не его. Ты признала свою вину, так что оставь детей мне, Даяна, у вас ведь ещё будут свои…, общие.

— Но я не могу, я… — Она замолчала.

Энгельс выжидающе посмотрел на жену, и по всему было видно, что он твёрд в своём намерение оставить девочек себе. Даяна вначале хотела возмутиться, как она, любящая мать могла бросить своих детей. Но, по сути… она уже это сделала, сделала, когда снова встретилась с Десхардом, сделала, когда рассталась с их отцом. И где вообще им будет лучше? И с кем? С нею и с Десхардом, у которых нет ни дома, ни земли, ни племени, в их одиноком скитании по опасным чужим территориям, бродяжничество чистой воды? Или с родным отцом, в уютном и тёплом доме, под постоянной опекой и его и всех членов племени? Что лучше ясность и точность или полная неопределённость? И где грань, разделяющая эти понятия? А выбор? Выбор ведь сделан уже несколько недель назад, а точка поставлена минутою ранее.

— Хорошо, ты прав, — наконец-то согласилась Даяна после долгого раздумья. — Я не вправе забирать у тебя и дочерей, не вправе лишить детей отца, если инициатором разрыва стала я сама же. Я оставлю тебе девочек… я только… я с ними попрощаюсь.

Энгельс удовлетворённо кивнул. Он любил дочерей всем сердцем и душой, и ни за что бы с ними не расстался, и она это прекрасно понимала. А что до неё самой, то единственное что согревало его душу в эти печальные минуты, так это мысль что она всю свою оставшуюся жизнь будет ощущать боль ужасной потери от расставания любящей матери с любимыми детьми. Нет, он не был мстительным, но всё же это обстоятельство несколько потешило его самолюбие и хоть немного скрасило горечь разрыва.

* * *

— Что? Ты сошла с ума, Даяна. — Ингвар был в бешенстве. — Бросить всеми уважаемого члена нашего общества ради этого…, этого ничтожества которое бросило тебя уже больше десяти лет назад.

А девочки, дочери, дети которых вы ждали столько лет и которые наконец-то появились на свет. Девочкам нет ещё и двух лет, а ты их уже бросаешь? Я не ожидал от тебя такого, сестра. Зная законы нашего народа, ты всё же бросаешь мужа, детей, семью, свои стаю и ради чего? Ради кого?

Даяна стояла виновато, понуро опустив голову, словно собака поджавшая хвост. С Ингваром ей было разговаривать гораздо труднее, чем с Энгельсом, ведь её муж всегда отличался покладистым характером, к тому же очень сильно её любил, а брат был слишком строг.

— Я решила, Ингвар, и я так поступлю.

— Ты решила, ты решила. Что ты решила? Ты опозорила Энгельса.

Как он после этого будет смотреть братьям и сёстрам в глаза. Это наивысшее оскорбление. Он мог бы убить тебя, и наш закон его оправдал бы. Но он не желает тебе зла, он даёт тебе шанс быть счастливой. Когда-нибудь ты поймёшь, как ты была глупа… но будет уже поздно. Как, думаю, ты и ожидала, племя изгоняет тебя, я изгоняю. Брак решение обдуманное, желание лично каждого, не навязанное чужим мнением. Нет измен в браке, нет разрыва в браке. Наш закон строг, но справедлив. Нарушившему его есть только два пути: смерть и изгнание. Энгельс дал тебе шанс. Он твой муж, он обманут, он решил. Ты будешь жить, но не с нами. Сегодня же ты покинешь наши земли и в твоих интересах не появляться здесь более никогда. Любая встреча с представителями нашего народа, может означать для тебя смерть. Ты вне закона, ты для нас теперь чужая, изгой. Моё сердце, Даяна, разрывается при мысли о твоём изгнании и возможной смерти, то ты мне больше не сестра. Ты изгнана, прощай. — Он отвернулся.

— Ингвар, брат, ты слишком строг со мной. — Даяна в отчаянии схватила его за плечо.

— Пошла прочь, Даяна. — Он сбросил ее руку и обернулся. — Что теперь обо мне будут думать как о вожаке. Ты опозорила меня и Энгельса.

— Не надо так, мы заключили с ним соглашение и…

— Это так теперь называется, да? Соглашение? Ты предала всех, бросила мужа и дочерей, а теперь ищешь себе оправдания. Так я тебе помогу, не утруждай себя, для тебя, их нет. Соглашение, надо же такое придумать, — он вскинул руки вверх.

— Я знаю, мне нет оправданий, Ингвар. — Даяна покачала головой и вытерла слёзы.

— Уходи, Даяна, уходи быстрей, Энгельс ведь может и передумать, а я не стану его останавливать, я не в праве, даже если бы хотел. Убирайся, — он отодвинул в сторону шкуру медведя, прикрывающую вход, — чтобы я тебя больше не видел и не появляйся более в наших краях. Вон из моего дома, из нашей жизни.

— Прощай, брат. — Даяна кивнула и переступила порог. Она ещё долго чувствовала на себе печальный взгляд брата и еще сотни других взглядов, взглядов в которых явно читалось презрение.

Она прекрасно знала, как люди-оборотни чтят свой закон, и понимала, что для всех теперь она прокаженная, и почти каждый из её бывших друзей желает ей смерти, жестокой смерти. Что ж возможно, и она бы так думала на их месте, но не теперь, не теперь.

* * *

— Дарена. — Меден крепко обнял крестницу и прижал к груди, затем повернулся к остальным. — Вы должно быть леди Маргарет, миледи.

— Маргарита Петровна, но можно и Маргарет, если вам так будет угодно. — Улыбнулась женщина, поглядывая по сторонам в надежде как можно скорее увидеть дочь, и не зная, когда ей это предстоит.

Старик повернулся к третьему гостю и замер.

— Леонард. — Полушёпотом произнёс он.

Мужчина вопросительно посмотрел на Дарену.

— Нет, Леонард, это не твой отец, — ответила она, прочитав его немой вопрос. — Это Меден, великий волшебник и мой крёстный, а твой отец из рода каланчей.

— А кто это?

— Скоро узнаешь.

— Леди, вот и вы, наконец-то, мы вас так все ждали. — Гарольд поклонился Дарене, Маргарите Петровне, мельком взглянул на мужчину, на его руки сжимающие поводок. Что-то заставило взглянуть его выше и выше на лицо этого человека. Руки его задрожали, губы в немом молчании прошептали "Леонард", и он бросился обнимать вновь обретённого сына, не веря, что такое возможно.

— Вот это и есть Гарольд, твой отец. — Радостно сообщила Дарена.

Меден улыбнулся. Глаза же Маргариты Петровны и самого виновника сего радостного события, Леонарда, застыли от удивления. Никогда ещё в своей жизни им не приходилось видеть столь высокого человека. Для Леонарда же ещё было шоком и то обстоятельство, что он приходится его кровным отцом. Так вот что значит каланча, от того-то и сам он ростом аж под два метра, благо, что не три, иначе то-то весело бы ему жилось в детском доме. После обмена приветствиями, они поднялись в библиотеку. Гарольд заметно нервничал и заламывал руки, от его былого спокойствия не осталось и следа.

— Сэр, — дрожащим голосом произнёс он, — позвольте нам с… с сыном покинуть вас на сегодня.

— О, конечно, Гарольд, такая новость, такая новость. Поздравляю тебя. Ну же иди, обрадуй свою семью. Думаю, и Леонарду не терпится снова увидеться с матерью.

— Спасибо, сэр. — Гарольд с признательностью кивнул и потянул сына за собой.

— Спасибо, — смущённо пробормотал Леонард, не веря, что это явь, а не сон, но, всё же подозревая, что каким-то чудом оказался в сказке.

— У меня есть мать? — Спросил Леонард, следуя за отцом по длинному коридору. — Дарена, не говорила мне о ней.

— О, да, она просто замечательная женщина, — мечтательно произнёс Гарольд, но Леонард не смог не обратить внимания на потаённую грусть в его голосе. — В отличие от меня она человек, не каланча. Еще у тебя есть две старшие сестры и младший брат, рождённый за несколько дней до твоей пропажи.

— Но что… что произошло со мной? Как я очутился в ином, чуждом мне мире? — Воскликнул Леонард.

— Вот мы и пришли. Мы с матерью всё тебе объясним. К сожалению, твоих сестёр и брата нет сейчас в Медгарде, у них свои семьи и они живут отдельно, но они обязательно приедут, когда узнают, что ты нашёлся. Они замечательные и очень поддерживают нас с мамой. — Гарольд застыл в нерешительности у двери, обхватив рукой круглую ручку. — Твоя мать, Леонард. С некоторых пор она слегка… необычная. Ты к этому привыкнешь, но поначалу это всегда даётся с трудом, тем более что ты вырос в другом, более спокойном мире.

— Знаете, я, конечно, не помню своего родного, во всё же не назвал бы мир приютивший меня спокойным.

— Спорить не буду, тем паче, что мне сравнивать не с чем. А ты поживёшь здесь и сам во всём разберёшься. — Гарольд с силой нажал на дверную ручку.

Дверь медленно отворилась. В комнате царил полумрак. Тяжёлые шторы были наглухо задёрнуты. На первый взгляд комната была слишком тёмной и нежилой. Вдруг из дальнего угла вынырнула неясная тень и неожиданно тусклый, почти лунный, свет залил спальную комнату. Очень высокого роста женщина стояла прямо перед ними, не шелохнувшись, не вздрогнув, будто ничего более в мире не существовало, кроме маленького плетеного коврика у её ног и она ни когда не покидала этого своего пристанища. Живыми оставались только большие жёлто-зелёные глаза, которые с интересом рассматривали вновь прибывшего. Губы женщины задрожали, тем самым, начиная общий процесс оживления. Она немного поддалась вперёд, подрагивая, словно берёзка на ветру.

— Леонард? — Неуверенно произнёс спокойный, чуть шипящий, но всё же приятный голос.

— Да это он, дорогая. Наш сын наконец-то вернулся. Одна ты верила, что он жив, отрицая всякие предположения, и вот он здоровый и повзрослевший стоит перед нами.

Слёзы струились из радостных глаз.

— Да я верила, я чувствовала, я знала. — Она плавно подошла к нему точнее то ли подплыла, то ли подлетела, не касаясь пола ногами, а может, это ему только показалось. Она на секунду взяла его руки в свои, вглядываясь в такое родное, но столь незнакомое лицо. Затем улыбнулась ему и обняла. — О, этот ужасный день лишил меня очень многого, лишил общения с тобой, лишил способности полноценного воспитания остальных детей, забрал Михаэля, лишил меня всего, лишил меня возможности просто счастливо жить.

Леонард сильнее прижался к матери, чувствуя, что она в этом нуждается сейчас, да и сам он, за годы детдомовской жизни обделённый материнской лаской и любовью и постоянно её жаждущий, нуждался в этом не менее, а может быть и вовсе более чем она.

— Ну что же тогда, произошло? — Странное ощущение близкой разгадки тайны родилось где-то внутри его и это будоражило и возбуждало. — Что случилось тогда двадцать пять лет назад…, мама?

Она взяла его за руку, подвела к небольшому диванчику в углу и жестом предложила присесть, потом опустилась рядом и протянула руку Гарольду.

— Дорогой.

Тот выдвинул стул из-под письменного стола, поднёс его к дивану и, взяв жену за руку, опустился на него.

— Всё началось тогда, когда твою мать наконец-то признали моей законной женой и приняли в семью мои родители. Она была человеком, а мои родители, каланчи ещё старых устоев, жили и мыслили по-другому, противясь смешанных браков. Несколько лет мы жили в обществе людей, но мой народ всегда отличался стремлением объединяться с себе подобными и с каждым годом, мне всё труднее становилось уживаться в человеческом обществе. Не удивительно, что когда мой родители приняли нас, мы были несказанно рады, и я и вся моя семья, вы все уже просто измучились от моей постоянной печали и тоске по дому, — пояснил он, затем продолжил. — Но радость наша длилась недолго. Однажды ночью на нашу деревни напали вампиры. Почти все её жители в прямом смысле этого слова были выпиты до дна. Большинство детей, в том числе и все вы с новорождённым малышом на руках, пытались скрыться в лесу, пока взрослые отдавали свои жизни, стараясь отвлечь от вас налётчиков. Я чудом уцелел, чем, безусловно обязан твоей матери, пожертвовавшей собой ради меня. — Он с нежности провёл ладонью по их сплетённым запястьям. — Она оттолкнула меня и я, ударившись головой, потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то увидел как незнакомая женщина в белоснежном одеянии, склонилась над телом моей жены. Я вскочил и бросился к ним, но та, будто прочитав мои мысли, резко повернулась, и я увидел холодные жёлто-зелёные глаза, длинные клыки и две тёмные струйки крови, стекающие по шее моей жены. Я уже было подумал, что дни наши сочтены, когда упырица быстро развернулась, испуганно зашипела и, бросив на нас беглый взгляд, скрылся в выбитом окне. Я бросился к жене и осознал, что она ещё жива. Вдруг на пороге появился седовласый старик и несколько одетых в чёрное вампиров, в руках один из них за длинные волосы держал безжизненную голову только что истязающая мою жену. Я хотел было защищаться, но старик только бесстрашно отодвинул меня и наклонился над твоей матерью. Не обращая на меня внимания, он осмотрел её и тихо заключил: "Она пока жива и её ещё можно спасти". К тому времени я уже понял, что они не враги и не подумал сопротивляться. Как ты уже, наверное, понял это был Меден. Он прочитал над ней заклинание и влил в её полуссохшиеся губы сок кровавого дерева, и буквально через несколько минут она уже пришла в себя и выпила весь пузырёк досуха. К утру, мы нашли своих детей, всех кроме тебя. Правда Михаэля, самого старшего из вас нашли мёртвым. Было ещё несколько спасённых ребятишек, которых отправили к дальним родственникам, так как выживших взрослых кроме нас больше не оказалось. Твоей матери предложили присоединиться к Виктору и его последователям, вампирам, проповедующим добро и мир на земле, правда их целью являлась также и искоренение зла на протяжении всей её поверхности. Чтобы там ни было, она отказалась, решив остаться вместе со своей семьёй, как бы трудно ей это не представлялось в нынешнем-то состоянии. А так как всё поселение было умерщвлено, включая твоих деда и бабку, то Меден предложил нам пищу и кров, в обмен на что, я должен был помогать ему управляться с замком и выполнять кое-какие мелкие поручения. Я конечно сразу же согласился, так как нам не куда было идти, а с младенцем и больной женой на руках у меня и вообще не было другого выхода. Мы стали жить у Meдена и никогда об этом не жалели, а после стольких лет в Медгарде так и вовсе не представляем себе жизни за его пределами. Работа у меня не трудная, и даже порой приятная, и всё же не позволяет чувствовать себя нахлебниками. Что до Медена, то, честно говоря, я всегда подозревал, что он предложил мне работу скорее из жалости, чем, действительно нуждался в моей помощи, по-моему, он и раньше не плохо справлялся. Но это обстоятельство никогда не омрачало нашу дружбу, в делах касающихся благополучия моей семьи, я не слишком-то горд. A Meдену я от всей души, безгранично благодарен, и всегда буду ему верен, и ни в коем случае никогда не подведу его. Вот и вся история, сынок. Ты, вероятно, заблудился, отстал от сестёр, что в той панике не очень-то удивительно, и в результате перешёл в другой мир через открывшийся портал, а в том, что это возможно мы уже имели возможность не раз убедиться.

— Понятно. А что случилось с теми вампирами?

— Напавшими на деревню?

Леонард кивнул.

— Почти всех их истребили, ну кроме тех которые вероятно успели унести ноги, или возможно у них говорится крылья. Знаю только, что все кому не посчастливилось, погибли, а это были одни женщины. В общем, в какой-то мере смерть жителей нашей деревни была отомщена, — задумчиво проговорил Гарольд.

— Значит, — Леонард с любопытством посмотрел на мать, — вы вампир?

— К сожалению это так и я ничего не могу с этим поделать, никто не может. Вот так и живу с этим бременем уже столько лет. Многие и многие годы я не видела солнечного света, не нежилась в его тёплых лучах. Думаю, мне это уже никогда не предстоит. Я обречена, обречена на пожизненное пребывание в полной темноте. — Она зарылась лицом в ладони и беззвучно разрыдалась.

Леонард удручённо молчал, вот наконец-то ему и раскрылась тайна его рождения, загадка его сновидений и теперь, всё хорошо обдумав и приняв решение, он сможет, в конце концов, определиться и найти своё место в бесконечном круге жизни.

* * *

— Это правда, Сэргард? Вы что с твоей тёткой сговорились что ли? Хотите лишить меня власти и рассудка? — Ингвар был полон негодования.

— А в чём Даяна то провинилась?

— Не увиливай от ответа, сын, и не напоминай об этой нечестивой. — Раздражённо ответил вожак.

— Ты сам о ней заговорил, при чём тут…

— Хватит. Здесь я задаю вопросы, а ты отвечаешь. Ты… да ты ещё щенок, чтобы перечить отцу. Я последний раз тебя спрашиваю это правда? — Но его вопрос уже был похож и не на вопрос вовсе, а на грозный звериный рык.

Сара содрогнулась. Она одинаково волновалась и за сына и за мужа, ведь только она одна знала, насколько они тверды духом и добры сердцем. Пост вожака был очень важен для Ингвара, а тут два таких удара сразу, почти одновременно, выдержит ли его бедное сердце, она тяжело вздохнула, скрестив ладони на груди в немой мольбе.

Сэргард недовольно взглянул на отца, начинается. И как он умудряется всегда быть в курсе всех событий, да ещё с такой скоростью. А чего он ожидал? Думал, явится домой после стольких дней отсутствия, а они ни слухом, ни духом. Конечно же, дождешься от них. Да ещё Даяна видать почву для разговора подпоганила. Интересно всё же, что же она хоть натворила? Может, подружилась с кентавром? Он невольно улыбнулся.

— Чего лыбишься? — Прогремел отец. — Или гнев отца тебе уже кажется смешным? Лучше отвечай, на кой черт ты связался с вампирами? Они же наши враги. Забыл?

— Лично мне они ничего не сделали, да и тебе вроде бы тоже. Какие они мне тогда враги? — Огрызнулся Сэргард.

— Ах ты, гадёныш, перечить отцу надумал? Учить меня вздумал? Я тебе покажу. — Он грозно навис над сыном.

— Папа, я просто познакомился с одной девушкой из их народа, что тут такого? Ну, проводил её к Медену, она, между прочим, несла ему вести о леди Дарене. И вообще вампиром она стала всего-то пару недель.

— Ах, так, не делают ничего плохого, говоришь? А она-то как стала вампиром, если они не делают ничего плохого? Да и об этом случае я наслышан. Знаю, что моё доброе имя ты пытался поганить и ради кого, ради кровососа.

— Ну, в любом народе есть свои отдельные представители, которые не заслуживают жизни, даже среди нашего.

— Что? Да кто тебе внушил эту ересь?

— Катарина, да и не ересь это вовсе. — Сэргард пристыжено опустил голову, чувствуя свою вину. Он прекрасно понимал отца, но и доводы Кати ему казались более чем приемлемыми. С девушкой ему было разговаривать намного проще, чем с Ингваром, с ней можно было и поспорить. Сейчас же перед ним стоял не просто его отец, то был его вожак, вожак всех людей-оборотней на протяжении всех их земель. Это что-то да значило, а он ему перечил.

— Вот как? Катарина? Я смотрю вы с ней уже на дружеской ноге.

Подружились, значит?

— Ну а если и так, то что? Мы свою дружбу никому не навязываем.

Вам хочется воевать, воюйте, а мы попробуем обойтись без крови. — Сэргард решил отстаивать свою точку мнения до конца.

Сара вся сжалась и зажмурилась, ожидая новую вспышку гнева Ингвара, но на минуту воцарилась полная тишина, но ненадолго, лишь на то время, когда её муж не мог справиться со своим негодованием и задыхался от возмущения.

— Подружился с вампиром? Подружился с вампиром? С вампиром? — Он все ещё задыхался от злости, и каждое слово давалось ему с трудом.

— Ингвар, пожалуйста, не волнуйся так, всё будет хорошо. Ведь он не сделал ничего плохого. — Сара положила руку ему на предплечье.

— Ничего плохого? Да он предал свой народ, связался с нашими врагами, да ещё считает себя правым. Наш сын предатель, как и моя сестра. По-твоему это ничего плохого.

— Но он ещё ребёнок, Ингвар, совсем мальчик, — ощущение ужасной потери уже закралось ей в душу, и она с силой вцепилась в локоть мужа.

— Все хватит, — человек-оборотень попытался отдёрнуть руку, но она по-прежнему её крепко сжимала, не желая сдаваться, — я отрекаюсь от тебя, Сэргард. Ты не сын мне более. Сейчас ты уйдёшь…

— Нет, — прошептала Сара, отпуская его руку и в ужасе зажимая рот рукой.

— … и больше не переступишь границу наших земель, иначе…

— Нет.

— … можешь быть убит, как предатель.

— Нет. Ингвар. Нет. Ингвар. Это ведь наш сын, наш Сэргард. Не делай этого. — Она упала на колени, рыдая.

— Я уже это сделал. Поднимись, Сара, что ты делаешь, — он поднял её с пола и силой усадил на кровать. — Он нам больше не сын и нечего лить слёзы. Ты запятнал нашу семью, покрыл позором. Я простил тебя в первый раз, отпускаю и во второй, но запомни, третьего не будет. Я и так многое тебе прощал, потому что ты мой сын, был моим сыном. А теперь уходи. Убирайся.

Сэргард молча кивнул, бросил на мать прощальный взгляд, полный печали, и скрылся в темноте.

Ингвар опустился на мягкую постель и долго сидел молча, пока оба они не успокоились.

— Да что ж это творится, Сара. Разом потерял я сына и сестру, за одну ночь, мне пришлось от них обоих отказаться.

В Саре жалость к мужу взяла верх над злостью на него, и она села ближе, обняв его.

— Всё будет хорошо, Ингвар, всё будет хорошо. — Она провела рукой по его кудрявым волосам, — Но ведь он всегда был моим любимцем, Сара. Он наш младшенький, не считая девочек, конечно. Мой младший сын. — Вожак спрятал лицо в ладонях.

— Вы помиритесь, Ингвар.

— Не бывать этому, Сара, не бывать. Он же предал нас, связался с этими дьявольскими отродьями, нашими врагами.

— Но драки тоже были нашими злейшими врагами, да и люди тоже, а сейчас? — Она заискивающе заглянула к нему в глаза.

— Я сказал этому не бывать. — Он резко поднялся. — Всё, Сара, разговор окончен. Забудь своего младшего сына, будто его никогда и не было. Ложись спать, а я вывожу стаю на охоту.

Он ушёл. Какое-то время Сара ещё сидела задумавшись. Потом, заглянув в спальню к девочкам, удостоверилась, что они мирно спят, и тихо выскользнула из дома на улицу.

— Сэргард. — Окликнул его родной голос.

— Мама? — Парень удивлённо повернулся. — Что ты тут делаешь? Хотя я знал что ты, скорее всего, пройдёшь за мной.

— Ты думаешь, я могла вот так спокойно дать тебе уйти? Я догадывалась, что вероятно ты придёшь сюда, чтобы всё обдумать и решить, как быть дальше. — Она обняла его. — Что же ты натворил, сынок. Отец вне себя от ярости.

— Он должен понять и принять меня, а иначе нам не о чём с ним разговаривать.

— Но эта девушка, Сэргард. — Кажется, Сара тоже не очень-то была довольна новой подругой сына.

— Она мне нравится, мама, очень. Возможно, я её даже люблю.

— Ты пробыл с ней всего лишь неделю.

— Этого достаточно для настоящего чувства. — Сэргард уже сам не понимал что говорит, слова вырывались из самых глубин его души.

— Но она вампир.

— Не её вина, что ее укусили. — С каждым новым словом к нему приходило настоящее осознание того, почему с их самой первой встречи его так к ней тянуло. Возможно, виной тому была любовь с первого взгляда.

— Они наши враги. — Не унималась Сара. Она очень хотела понять сына, но, прежде всего, у неё в жилах текла волчья кровь, кровь человека-оборотня. Из поколения в поколение вместе с молоком матери они впитывали исконную ненависть к вампирам, и эту вражду вряд ли можно было искоренить, настолько велика была эта злоба. Поэтому волею своих древних инстинктов, Сара принимала скорее сторону мужа, чем сына, хотя ни в коем случае не хотела зла ему и старалась всячески поддержать.

— Ваши, но не мои. Ваше мировоззрение давно устарело, мама, пора смотреть на жизнь по-новому. — Он окинул мать печальным взором, прекрасно понимая, что сейчас она находится в полной растерянности, не зная, что предпринять и сказал уже немного мягче. — Возвращайся домой, мама. Отец будет очень недоволен, узнав, что ты выходила из дома без его ведома и, тем более что ты встречалась со мной.

— О, сынок, ты плохо знаешь своего отца. Он очень переживает, думаю, он и из дома-то ушёл только для того, чтобы я могла встретиться с тобой. Он далеко не глуп и прекрасно понимает, что я не могла отпустить тебя, не попрощавшись. — Она нежно погладила его по щеке.

— Возможно, мама, но лучше тебе всё же вернуться. Я уже не ребенок и сам справлюсь со своими трудностями. — Он обнял её и как-то по-отечески поцеловал в лоб.

— Да ты уже далеко не ребёнок. — Она печально улыбнулась.

— До свидания, мама.

— До свидания, сын. — Она перевоплотилась в своё животное "я" и скрылась в темноте.

Сэргард какое-то время ещё смотрел вслед матери. Что за память? Он так и не спросил у неё, что натворила Даяна, ну, да ладно, потом. Он также перевоплотился в волка и лёгкой трусцой побежал в сторону Медгарда.

И только когда он растворился в темноте, из такого же непроглядного мрака на кое-как освещенную луной поляну вышел огромный серый волк. Он постоял немного, задумавшись, затем понуро опустил голову и с чувством полной разбитости побрёл домой.

* * *

— Прости меня Катя. — Дарена тихо плакала, обнимая вновь встреченную новую знакомую.

— Можешь не звать меня больше Катя и Кэт тоже. Теперь меня все зовут Катариной, думаю, тебе это тоже поближе, чем все мои прежние имена. — Она пожала плечами. — Что до меня, то оно мне даже нравится. К тому же, почему бы и нет. Я поменяла свой старый мир на новый, жизнь человека на вампирское существование, почему бы и имя не сменить. Верно?

— Это была моя ошибка, и она обернулась для тебя бедой. — Дарена будто и не слышала лёгкой иронии в её голосе, а может быть как раз наоборот.

— Это не беда для меня, это настоящая трагедия, была бы я немножко повпечатлительнее, то уже давно бы наложила на себя руки, а так ничего, пока держусь. К тому же я виновата не меньше тебя, а то и гораздо больше, так что не вини себя. Это, конечно, не пустяки, но ты всё равно ничего не сможешь сделать. Как сказал Меден, это мой крест и он всю жизнь теперь будет висеть у меня на шее корабельным якорем. — Она сжала одной рукой серебряное распятие, а другой смахнула набежавшую слезу и улыбнулась. — Неплохой афоризм, так это, кажется, называется.

Дарена виновато поджала губы и, опустив голову, отвернулась и подошла к окну. Где-то там, вдалеке, за лесом, за горами, за пустыней и снова за горами, и снова за лесом, находился их родовой Хотинхейм. Там её ждала семья.

— А что… Катарина, ты еще не познакомилась с Викторией? — Это была хорошая возможность сменить не приятную тему. — Или может быть с Дереком.

— Спасибо, но у меня уже есть что-то типа парня, но если ты настаиваешь… — она резко осеклась, как она вообще могла это забыть. Ладно, Слава Богу, что хоть вообще вспомнила. — Виктория, Господи, я совсем забыла, а ведь могла предупредить Медена ещё прошлой ночью.

— Что-то случилось, Катарина, не томи. — Сердце Дарены оборвалось.

Она неожиданно осознало, что грядёт что-то страшное и это что-то не просто произойдёт, оно уже произошло.

— Я не знаю, может быть это твоей семьи и вовсе не касается, здесь ведь тоже вероятно попадаются однофамильцы и не обязательно….

— Катарина, ЧТО? — Дарена крепко вцепилась в её руку.

Катя, невидящим взором воззрилась на девушку и начала рассказывать.

— Когда я была у вампиров, не у Виктора, конечно же, нет. — Она освободила свою руку от Дарениного захвата. — Там у них был такой дурацкий обычай, выбирать семью для мести. Так там одна из обращённых, некая Маришка, девица в принципе вроде как не плохая, так вот она выбрала семью лорда Альбатраса.

— Лорда Альбатраса? Мою семью?

— Ну, этого я уже не знаю, может быть, здесь есть и другие Альбатрасы, не одни же вы тут крутые лорды, владельцы Хотенхейма или как там его. Эй, эй, Дарена, что с тобой? — Катарина склонилась к неожиданно согнувшейся девушке. Та с силой сжимала виски, крепко зажмурив глаза.

— Дерек приехал. — Дарена как ни в чём не бывало, выпрямилась, подбежала к окну и выглянула из него. — Эй, Дерек.

Она помахала кому-то, кого Катарина никак не могла увидеть со своего места у самой стены.

— Твой брат?

— Да, вон он разговаривает с Меденом у ворот. Подойди, посмотри.

— Кх, кх. — Катарина слегка покашляла, что-то кому-то напоминая.

— Ой, прости, я совсем забыла. Честное слово, я не специально. — Она снова выглянула в окно. — Надо его встретить, так хочется поговорить, мы давно не виделись. Ты не будешь против, если я тебя оставлю?

Катарина равнодушно пожала плечами и безразлично развела руками.

— Надо ещё сообщить ему то, что ты только что мне поведала. — Рассеянно пробормотала Дарена, покидая комнату.

Катарина оставшись в полном одиночестве, кинула тоскливый взгляд на окно, завязались сумерки, скоро ей можно будет выйти на улицу, и пошла в выделенную ей Меденом комнату.

Между Дереком и его крёстным тем временем разгорался спор. По-видимому, крестника ожидал не столь пышный и радостный прием, чем тот на который он рассчитывал и похоже на то были свои причины.

— Но я сам видел. — Доказывал Дерек.

— Видел? — Не уступал Меден. Он выжидающе посмотрел на молодого лорда, и по всему было видно, что он знает гораздо больше, чем говорит.

— Мне так показалось. Я не уверен, я не видел лица, но её платье, фигура и волосы… Нет, это, безусловно, была Виктория. — Он, по-прежнему, находился в полной растерянности. Всё также рассеяно он поднял руку вверх и помахал окликнувшей его сестре.

— Когда-нибудь, может через несколько лет, но ты всё же станешь спокойным и рассудительным, как и твой отец. Возраст позволяет смотреть на многие веши иначе, уж поверь мне. Тогда ты поймёшь, каким был глупцом, веря в бестолковые сплетни, распускаемые врагами, а сейчас в силу своего возраста и юношеской пылкости, ты воспринимаешь всё слишком близко к сердцу, не даёшь объясниться, и рубишь с горяча. Это пройдёт. Гораздо позже ты поймёшь свои ошибки и не раз над ними и посмеёшься и поплачешь.

— Я согласен, что ты говоришь правильные вещи, но…

— Дерек, Дерек.

— Сестрёнка. — Он сжал Дарену в крепких объятьях.

— Почему ты здесь? Где Вика? Настя? Папа? — Она огляделась. — С ними всё в порядке?

— Да, конечно, просто мы слегка поссорились, — он бросил на Медена предостерегающий взгляд.

— Поссорились? Надеюсь ничего серьёзного, потому что Катарина только что предупредила меня о грозящей кому-то из нас опасности. Некая Маришка выбрала для мести семью Альбатрасов, нашу семью.

Дерек вновь переглянулся с Меденом, на этот раз более взволновано и понимающе.

— Где эта девушка? Я хотел бы с ней сам поговорить? Кто вообще эти Маришка и Катарина?

— А мне она ничего не говорила. — Удивился Меден, тем самым, игнорируя крестника. — И в мыслях её я этого не прочёл.

— Она забыла, — пояснила Дарена. — А мысли ты не прочитал, наверное, потому что кроме моего возвращения тебя больше ничего не интересовало.

— Но где же эта Катарина? Скорее зови ее. — Поторопил Дерек сестру.

Дарена уклончиво покачала головой.

— Она не может сейчас выйти. — Она окинула раскалённое закатом небо печальным взглядом. — Войдём в замок, там и поговорите.

Они повернулись и уже собрались заходить в высокие ворота, когда услышали позади окрик.

— Лорды. Леди. Лорд Альбатрас.

Они обернулись. Конный всадник мчался к замку во весь опор. Он был уже совсем рядом и начал осаживать лошадь. Все переглянулись, эта спешка имела недоброе предзнаменование.

— Лорд Альбатрас, — всадник соскочил с лошади и, задыхаясь от волнения, произнёс, — беда. Меня послали к великому Медену и вас тоже разыскивают. Какая всё-таки удача, что я застал вас здесь. Лорд Альбатрас, ваш отец, и миледи, ваша жена, велели просить у вас, милорд, — он повернулся к Медену, — всяческой помощи и поддержки, так как юная леди Анастасия пропала и, по всей видимости, похищена вампирами.

Дарена вскрикнула, Дерек до боли сжал зубы, почувствовав, как заходили желваки на его щеках, Меден взглянул на него с некоторым обвинением, которое не ускользнуло от того, кому предназначалось.

— Леди задремала за книгой, и ей приснился сон, будто маленькая леди тонет и зовёт её. Когда они с милордом поднялись в спальню, ребёнка не было. Окно распахнуто, кроватка пуста, а на белоснежной постельке несколько капелек крови. Это всё что мне велели передать.

— Где же была Грета, ведь в её обязанности входит смотреть за Настей, когда матери нет рядом?

— Девочка спала и она отлучилась на минуту, а когда вернулась, лорд и леди уже были там. Всё произошло очень быстро и лорд Альбатрас полагает, что это проделки вампиров, ведь окно находится над обрывом, может быть он и не так страшен, но всё же… — Он замолчал, выполнив до конца свою миссию.

— Катарина была права, — прошептала Дарена, но в установившейся тишине её слова прозвучали, чуть ли не как выкрик или даже как приговор. Bсe присутствующие, сразу же на неё воззрились.

Первым в себя пришёл Меден.

— Спасибо. — Сказал он принёсшему ужасную новость всаднику. — Теперь пойди в дом, Гарольд позаботится о тебе, накормит, покажет комнату, где ты сможешь отдохнуть.

Паренёк замялся, смяв шапку в руках и переступая с ноги на ногу.

— Ну, может я чем-нибудь ещё смогу помочь, милорд, — выдавил он наконец-то из себя, — мы все очень любим маленькую леди. Она такая славная. Извините за фамильярность, милорд.

— Иди в замок, Патрик. — Вступил в разговор Дерек. — Ты был в пути много дней и очень устал. Пойди, отдохни, а потом мы решим, чем ты сможешь помочь.

— Да, милорд. Леди, сэр. — Слуга повернулся и вошёл через высокие ворота в замок.

— Твои орлы, Меден, они в полном здравии? — Дерек знал, что должен срочно что-то предпринять. Его дочь похищена и было совершенно ясно, что кто-то из вампиров объявил ему личную войну. Теперь он уже, наверное, мог сказать наверняка, что его жена была оклевящена, а он как последний дурак поддался их влиянию и тем самым поспособствовал похищению Настеньки.

— Конечно, как и всегда. — Ответил Меден. — Насколько я понял, ты хочешь отправиться в Его пещеры, ведь все мы здесь понимаем, что Виктор здесь не при чём.

— Да, и твоя новая подруга, — он повернулся к сестре, — мне в этом поможет.

— Видишь, как быстро могут сбываться мои предсказания, и как быстро ты можешь понять, каким ты был глупцом. — Сказал Меден, печально улыбаясь. Дерек посмотрел на него с укоризной. Но чародей не испытывал и капли стыда. Дерек был его крестником и напоминал ему себя в молодости, с ним он позволял себе некоторые запрещённые шалости, такие, например, как забраться в самые отдалённые уголки его разума и прочитать затаённые мысли.

— Да, только, кажется, от этого я буду больше плакать, чем смеяться, — прошептал молодой отец.

— Отправляйся, Дерек, — продолжил чародей, — правда я думаю, что после предательства Катарины, они уже покинули свое убежище, но всё же попробуй, может это и приведёт хоть к какому-нибудь результату. Я же отправлюсь к Виктору, тем более что несколько дней назад получил от него устное приглашение, думаю, он сможет нам помочь. Дарена, ты отправишься к Виктории. Насколько я понимаю ситуацию, Анастасия по-детски, но всё же пытается воспользоваться своим врождённым даром и связывается с самым близким и родным ей человеком, с матерью. Но Виктория слишком несовершенна в нашем ремесле, поэтому ты должна быть с ней рядом, когда малышка пошлёт очередной знак. Надо торопиться, до полного захода солнца остаётся ещё несколько часов. Мы успеем вылететь и пролететь какое-то время.

— Но как же быть с Катариной? Она не выносит солнечного света, а орлы не летают в темноте. — Воскликнула Дарена, останавливаясь.

Они ведь давно уже прошли через ворота, через холл и теперь поднимались по лестнице в библиотеку Медена, по дороге обсуждая настоящее положение вещей.

— С этим не должно быть проблем. — Казалось у Медена на всё готов ответ. — Дерек вылетит сегодня же в указанном направлении, с наступлением темноты остановится на ночь. За время его отдыха Катарина не только догонит его, но и обгонит. Думаю, Сэргард будет при ней, сегодня он порвал со своим народом из-за этой девушки.

— Меня очень радует то обстоятельство, что не я один являюсь жертвой твоего мысленного вуайеризма. — Перебил его Дерек.

— Что за странные словечки, крестник. — Улыбнулся Меден.

— Моя жена из другого мира, забыл? Она обучает меня некоторым их высказываниям на досуге. — Дерек вспомнил, как пытался подглядеть за Викторией, когда она купалась и она, смеясь, назвала его вуайеристом, а потом по его просьбе объяснила смысл вышесказанного. Воспоминание это отдалось болью в сердце. Каким же он всё-таки был глупцом. В этом-то чародей точно прав. Он никогда не простит себя за пролитые Викторией напрасные слёзы.

— А мне почему-то запрещено читать смысли? — Обиженно произнесла Дарена, когда до неё дошёл смысл вышесказанного.

Этот разговор несколько снял общее напряжение, но никак не мог увести от реальной действительности, и Меден, тяжело вздохнув, продолжил.

— Похоже, весь мир катится под откос. Представители всех народов и оборотней в частности, хотят найти себе супруга из вражеского стана, а народ, в общем, и сородичи Сэргарда в этом не исключение, всячески этому противится, а что до Ингвара, то он вообще этого не приемлет. Всё вверх дном. Ну да ладно. Суть в том, что Сэргард может быть для вас прекрасным связующим звеном, ведь ему ни по чём, ни день, ни ночь, в любое время суток он чувствует себя одинаково уверено. Думаю, они не будут против того чтобы оказать нам помощь.

— Катарина поможет, она не пройдёт мимо чужой беды. — Подтвердила Дарена.

— А даже если захочет, я ей этого не позволю. — Вставил Дерек.

— Ты только палку не перегибай, а то наломаешь снова дров. Подумай об этом на досуге. — Напомнил Меден. — Как выраженьице?

— Опять за своё. Надеюсь, что всё то, что ты только что сказал, ты почерпнул не из головы моей жены.

— О, нет, с нашей дорогой юной леди, я таких вольностей себе не позволяю.

— А ведь во всём виноват только я один. — Дерек спрятал лицо в ладонях и потёр его обеими пятернями.

— Я не отрицаю твоей вины, но и не надо её преувеличивать. — Серьезно сказал чародей. — Ещё не известно кто и зачем сыграл с вашей семьёй такую злую шутку. В любом случае, если вампиры что-то удумали, то они совершили бы это, не зависимо от того, был ты в тот момент рядом со своими родными или нет.

Его слова произвели подобающий эффект и остаток пути троица провела в полном молчании, думая над тем кому и зачем нужно было похищать маленькую беззащитную девочку. Но раз сиё деяний было совершенно, значит, кому-то это действительно было нужно. Это единственный вывод, к которому они пришли, так и не вспомнив семейных врагов среди вампирского народа.

* * *

— Я так и знала, что ты не сможешь усидеть на месте и отправишься за дочерью, потому и прилетела не одна. — Дарена отошла в сторону, открывая взгляду стоявшей в полном боевом облачении Виктории, двух оседланных исполинов-орлов в дали возле самого леса. Возле них суетилась небольшого роста женщина.

— Мама, — растеряно прошептала Виктория, с этими навалившимися на них проблемами, она совершенно забыла о миссии, с которой Дарена отправлялась в её мир. Она сделала несколько шагов вперёд и закричала уже, как говорится, во всё своё девичье горло. — Мама.

Маргарита Петровна вообще недолюбливала птиц, а сама мысль, чтобы к тому же взобраться на такого исполина верхом и лететь несколько дней, слазя лишь для ночлега, да по другим необходимым нуждам, приводила её в состояние панического ужаса. Но радость скорой встречи с дочерью и желание хоть как-то её ускорить, побороли в итоге страх перед полётом, и Маргарита Петровна всё-таки воссела на птицу, пусть и с некоторым испугом, и позволила орлу оторвать себя от земли и увлечь в голубые небеса. С каждым часом полёта, страха становилось всё меньше, а интереса и радостного удивления всё больше. Женщина даже и подумать не могла, что сможет найти себе такое странное занятие по душе. Под конец пути полёт на орле казался ей не просто увлекательным занятием, а верхом блаженства, настоящим предвестником экстаза. Очень жаль, что честь владеть такими замечательными пташками выпадает только волшебникам, да и то лишь самым одарённым. И вот теперь после приземления, ожидая скорое расставание и возможно навсегда с новыми пернатыми друзьями, она суетилась вокруг двух огромных птиц, гладя их и угощая фруктами.

Окрик дочери заставил её вздрогнуть и забыть об этих чудесных птицах. Вот когда она по-настоящему поверила и наконец-то осознала, что дочь-то её и правда жива и невредима. Она медленно развернулась на подгибающихся ногах. Хотя она уже не раз слышала, что Виктория жива и хотя ей, действительно, хотелось в это верить, но всё-таки сомнения терзали её душу до самого последнего этого момента, ведь она уже более года считала дочь погибшей. Теперь же она стояла в нескольких метрах от неё, здоровая и красивая и даже слегка поправившаяся.

— Доченька, живая.

Слёзы душили обеих обнимающихся женщин, градом сыпались из их глаз. Они столько не виделись, столько всего произошло за это время, им столько нужно друг другу рассказать, столько всего накопилось.

— Мама, мне так нужно с тобой поговорить, о стольком поделиться, но я не могу, прости, не могу остаться. Моя Настенька, Дарена ведь говорила тебе, что у меня дочка, она, — Вика махнула рукой куда-то в неопределённом направлении, — где-то там. Она в беде и я должна ей помочь, должна спасти дочку. Ты побудь здесь, мама, погости, познакомься с отцом моего мужа. Дарена тебе всё здесь покажет и…

— Ну, уж нет, мы полетим вместе, а кто-нибудь из слуг проводит вас и устроит. Сейчас я кого-нибудь позову.

Она уже повернулась, чтобы сходить позвать слуг, когда упёрлась в могучую мужскую грудь.

— Папа, папочка, привет. — Девушка бросилась отцу на шею.

— Привет, дочурка. — Он не сводил своих небесно-голубых глаз, точь-в-точь как у сына, с миловидной женщины стоявшей напротив. Та под его взглядом несколько смутилась, слегка покраснела, чего с ней не происходило уже много лет, и отвела глаза. Почувствовав её смущение, он и сам несколько смутился, возмущаясь своему невежеству. — Доброе утро, миледи. Если не ошибаюсь, вы и есть мать моей невестки и новой дочери Виктории, леди Маргарет.

Мужчина галантно поднёс её руку к губам и поцеловал.

— Должен сказать, что у вас просто замечательная дочь, образованная и утончённая. Для меня честь принять столь очаровательное дитя в свою семью. И у нас с вами просто великолепная внучка, восхитительная малышка. — Глаза его заволокла пелена воспоминаний, а седая голова отрицательно качнулась. — Это похищение, оно совершенно вывело меня из состояния равновесия. Мы сделаем всё возможное, чтобы вернуть девочку и невозможное, конечно, тоже.

— Лорд Генрих, мы бы с Дареной предпочли, чтобы вы с моей матерью оставались здесь, а мы на орлах отправимся в горы к Дереку.

— Да, папа, оставайся с Маргаритой Петровной.

— Но, дети, — возмущённо воскликнул отец, — ведь я главный мужчина в этой семье и вы думаете, что я буду здесь прохлаждаться, пока мои дочери будут рисковать своими жизнями. Так вот: не бывать этому, по крайней мере, я отправлюсь с вами.

— Но, папа, ты не можешь, ведь у нас только два орла, а нам с Викторией нужно лететь в любом случае. Ведь Настя уже несколько раз пыталась связаться с ней, я же своим волшебством буду направлять силу девочки в нужное русло. А чем можешь помочь ты? Ведь ты воин, а обычная боевая сила нам может и не пригодиться. Вопрос с нехваткой верховых орлов всё также не снят с обсуждения. Оставайся-ка ты лучше тут и жди новостей.

— Возможно, ты и права, но это как-то не по-мужски, оставлять вас без помощи. — Лорд Альбатрас покачал головой.

— Ты можешь отправиться пешком или верхом, но всё равно не угонишься за нами, так что в твоём упрямстве нет ровным счётом никакого смысла. — Настаивала Дарена.

— Хорошо, — сдался лорд Генрих, — но я не переживу и никогда не прощу себя если с кем-то из вас хоть что-нибудь случится.

— С нами все будет в порядке, папа, я уверена, ведь сила и добро на нашей стороне. Мы пошли, а ты помоги устроиться Маргарите Петровне. — Дарена потянула Викторию за собой и прошептала. — Пошли быстрее, пока не передумал.

— Но… — начал, было, лорд Альбатрас, о как-то не по ���������������������������������������������������������������������������������������������������������������� неуверенно поднимая руку, но девушек уже и след простыл. Они уже были в нескольких метрах на спинах огромных орлов, которые начали медленно взмахивать крыльями, поднимая своих седоков ввысь.

— До свидания, — махала на прощанье Дарена, — не волнуйтесь за нас.

— Пока. — Вторила ей Виктория.

— Ох уж эти дети. — Покачал головой Лорд Альбатрас, поворачиваясь к своей гостье. — Ну, что ж, леди Маргарет, нам с вами ничего не остаётся, как проследовать в дом.

Маргарита Петровна улыбнулась. Счастье от встречи с, казалось навсегда потерянной, дочерью было безгранично и ни что не могло омрачить этого момента.

Они улыбнулись друг другу, и медленно пошли по направлению к дому, о чём-то тихо беседуя.

Чуть позже, когда они были в пути уже больше часа, Виктория неожиданно вскрикнула и схватилась за сердце.

— Что с тобой? — Забеспокоилась подруга, — Всё в порядке. — Виктория оставалась по-прежнему бледной, но боль уже прошла. Она повернулась к Дарене. — Она не в горах.

Та удивлённо посмотрела на Викторию, вот значит, что означал этот резкий всплеск.

— А где?

Птицы летели очень медленно и над самой землёй с того самого момента, когда почувствовали недомогание одной из наездниц, ведь на то они и были орлами волшебников.

— В лесу, каком-то очень тёмном лесу, и ей совсем не больно, только немного страшновато.

— Надо предупредить остальных. — Проговорила Дарена, всё ещё злясь на себя за то, что не поняла сразу о Настиной попытке связаться с матерью. Ты как, в порядке?

— Да, нормально. Всё уже прошло.

И орлы, словно услышав слова Виктории о её восстановившемся самочувствии, и почувствовав их общее возбуждение, снова взмыли в голубые небеса и полетели теперь уже в компании многочисленных белоснежных лошадок.

* * *

— Сэргард, это правда? — Катарина настойчиво заглядывала ему в глаза.

— Что именно? — Он постарался выглядеть непринуждённо.

— То, что ты поругался из-за меня с родителями и тебя выгнали с ваших исконных земель и отрекли от твоего народа? — Катарину не обманул его нарочито невинный вид, и уж тем более ей не было смешно от этих его кривлячеств.

Выбора не было, придётся говорить правду. Люди-оборотни народ честный, и если уж он не может уйти от прямого ответа, то врать Катарине он точно не намерен. И всё же такая постановка вопроса его не очень устраивала.

— Нет, это они со мной поругались и вовсе не из-за тебя, а из-за своих предрассудков и вековых устоев. Времена меняются, меняется и жизнь, а они упрямо не хотят этого понять, и гнут своё.

— Не надо было тебе этого делать, Сэргард, ведь это твой народ, твоя семья, а я тебе чужая. — Она печально покачала головой.

— Ты мне не чужая. Ты такая же, как и все мы и никто из нас не вправе от тебя отворачиваться. Ты мой друг, а я не предаю друзей и это главное.

— Нет, главное не это, главное семья, мать, отец, братья и сестры. Я плохо помню своего отца, но эти воспоминания самое светлое из того, что было в моей жизни. — Она взяла в руку свой крестик и с улыбкой посмотрела, на него. — Это единственный его подарок. Всё что у меня осталось от него.

— А где он сейчас? — Полюбопытствовал юноша-оборотень.

— Интересный вопрос. Наверное, где-нибудь на небесах, окружённый сотнями ангелов, живёт и дарит людям добро, грустит обо мне. — Она подняла к звёздному небу наполненные слезами глаза. — Где ты, папа? Ты наблюдаешь за мной? Следишь за моими делами, хорошими и плохими? Надеюсь, я не очень тебя огорчаю.

— Думаю, ты его только радуешь.

— Это вряд ли, — она покачала головой, — просто ты меня ещё слишком плохо знаешь.

— А твоя мать? Где она? — Сэргард знал о ней так мало, а хотелось бы гораздо большего, что начал проявлять несвойственное ему в повседневной жизни любопытство.

— Она? Она там, в моём мире, но я не очень-то люблю вспоминать о ней. Она не хороший человек, хоть и дала мне жизнь, с этим не поспоришь. В любом случае я не хочу возвращаться домой, к ней, хотя возможно мой милосердный отец и осудил бы меня за это. — Она закусила губу, задумавшись над своими же словами.

— А братья, сестры? — Не унимался Сэргард.

— Их у меня никогда не было, хотя и могли бы быть. Так что как видишь, в том мире меня никто не держит. И я очень хотела бы назвать этот мир своим, но не тем я хотела быть, кем сейчас являюсь. — Она печально улыбнулась.

— Может быть, твоя мечта ещё сбудется и тебе удастся всё изменить. — Осторожно предположил Сэргард.

— Только мне что-то в это уже и самой не верится.

— Не надо так думать, Катарина, надо верить в лучшее. Ты добьёшься всего, о чём мечтаешь, если только очень сильно захочешь этого.

Девушка взглянула на него с лёгкой усмешкой, но всё-таки с сильнейшим чувством благодарности. Так приятно когда есть, кому тебя поддержать в трудную минуту, как-то успокоить, отвлечь.

Сэргард, почувствовав перемену в её настроении, улыбнулся, осторожно взял её за руку и произнёс:

— Послушай-ка, Катарина, а не хочешь ли ты послушать одну из легенд нашего мира. У нас имеется так много мифов, в нашей Средневековии. А ты ещё так мало знаешь о нашей жизни, истории и о народах.

Так в мирной беседе происходило их узнавание друг друга и так они коротали долгую дорогу. Но долго ли, коротко ли длится дорога и идёт время, но различные нужды нашего организма никому из живого не чужды.

— Мне кажется пора перекусить. — Сэргард похлопал себя по животу. — Я не очень-то долго могу обходиться без еды, я так сказать люблю хорошо покушать.

— Я так подозреваю, что ты намекаешь, что тебе пора на охоту. Что ж, иди, поохоться, а я обойдусь тем, что взяла с собою в дорогу. Только прошу, не приноси жертву своего голода ко мне, так как я тебе уже говорила, что являюсь злостной вегетарианкой и ярой защитницей животных. — Напомнила Катарина.

— Да трудновато тебе придётся в нашем мире, где очень много созданий, которые так и норовят друг друга скушать. — Скептически произнёс Сэргард, и в этих словах не было ни капли сарказма.

— Что ж такова ирония судьбы или с лёгким паром. С одной стороны я вампир, с другой, я та которой являюсь всю свою сознательную жизнь, — она вновь печально улыбнулась, скупая слеза плавно скатилась по бледной щеке.

— Знаешь, после наших с тобой вот таких разговоров, мне не одна зверушка в глотку не полезет. Чувствую, что если ещё немного с тобой пообщаюсь, то того и глядишь, стану ещё большей диковинкой всех времён и народов, чем ты. — В голосе юноши слышалось то ли огорчение, то ли досада. — Одно дело вампир, как ты там говоришь, вегетарианец, а другое вегетарианец оборотень. Это вообще как-то не вяжется со всеми жизненными устоями.

— По-моему моя жизнь сама по себе не вяжется с жизненными устоями. Вампир, не ведающий вкуса тёплой, свежей крови, любитель солнечного света обречённый навеки прятаться в кромешной тьме. — Она громко причмокнула губами.

— Но я ведь тоже не обычный человек. Я на половину зверь, то есть я, как и ты в принципе ночной житель, хищник так сказать.

— В том-то и дело что ты да, а я нет. Я мечтаю ещё хоть раз понежиться в лучах восходящего солнца. Я жажду света, жажду тепла, жажду простой счастливой человеческой жизни. — Разволновавшись, она рьяно размахивала руками. — И всё же я вынуждена скрываться в ночи, прятаться по подвалам и пещерам, искать повсюду темноту, словно воришка, скрывающий своё преступление, а единственная моя вина состоит лишь в том, что я оказалась не в то время, не в том месте, не в том обществе.

— Но это не твоя вина. Неужели ты думаешь, что раз я, например, имел неосторожность родиться в семье людей-оборотней, то значит и я в чём-то виноват. Ты не права. — Он остановился. — Тебя давно пора понять, что ты такая, какая есть, когда бы ты такой не стала и смириться с этим. Это неизбежность и приняв это, наконец-то, ты сама облегчишь себе жизнь и поймёшь, что и с этим можно мириться и жить без ущерба для себя и окружающих.

— Возможно, но это меня не устраивает, такая жизнь не для меня.

Я не могу быть счастливой, влача это жалкое существование. — Она обвела руками всю себя, с ног до головы.

— И вновь наш разговор зашёл в тупик и плавно перешёл в ссору. — Сэргард покачал головой.

— Поэтому на этой оптимистической ноте я и предлагаю закончить наш разговор и перейти на более приемлемые темы.

— Согласен. — Он на секунду задумался. — Тебе не страшно возвращаться в пещеры?

— Нет, ведь теперь я знаю, куда и зачем иду, к тому же я не одна, — она взяла его за руку. — Не знаю почему, но я доверяю тебе и верю, что ты не бросишь меня в беде. Ко всему прочему, сейчас я уже привыкла к своему состоянию и, несмотря на отрицательное отношение к самой себе, знаю все свои преимущества и недостатки.

— Как ты думаешь, они уже укусили её? — Спросил вдруг Сэргард.

Катарина поёжилась, вспомнив, как это произошло с ней.

— Надеюсь, что нет, не хотелось бы, чтобы такой крошке сломали жизнь.

— Лагерь Дерека уже совсем близко, скоро мы к нему выйдем. — Произнёс Сэргард после недолгого задумчивого молчания.

Неожиданно Катя резко остановилась.

— Я что-то чувствую, Сэргард, что-то чувствую. — Она замолчала, растерянно взглянула на спутника, отпустила его руку и продолжила. — Похоже, я преждевременно переоценила свои способности, я в них ещё не до конца разобралась. Даже не совсем могу понять то, что ощущаю. Вот что мы сделаем. — Она остановилась и повернулась к Сэргарду. — Ты пойдёшь к Дереку и скажешь, что ты, как и обычно встретил меня, но я что-то почувствовала и мне пришлось отлучиться. Сейчас я объясню тебе как вам идти дальше. Сама же я пойду в другом направлении, туда, куда мне подсказывает идти инстинкт и куда ведёт интуиция. Позже я нагоню вас, а пока следуйте тому, что я тебе объясню.

— Твой план безупречен, — с серьёзным видом проговорил человек-оборотень, — но и в нём есть свой изъян.

— Да, и что же это? — Искренне удивилась девушка.

— А то, что я не отпущу тебя одну. — Невозмутимо ответил он.

Катарина улыбнулась.

— Ты сделаешь так, как я тебе сказала, ведь Дерека нужно предупредить, иначе он не сможет продолжить дорогу.

— Я найду его утром, когда оставлю тебя в безопасном укромном месте.

— Сэргард, — мягко, но с укором, напомнила Катарина, — время не ждёт, а мы ведь не хотим навредить малышке лишней отсрочкой. Я на своей шкуре познала всю силу вампирской ненависти, я не желаю такой учести маленькой невинной девочке.

— Но зачем тебе вообще нужно куда-то идти. — Не сдавался юноша.

— Я чувствую, что это важно. Обещаю, со мной всё будет в порядке, а следующей же ночью я догоню вас, и ты как всегда меня встретишь. Ну что, договорились? — Катарине не хотелось вновь затевать ссору.

— Договорились, — неохотно проговорил Сэргард, — но прежде я хотел бы тебе кое-что сказать.

Катарина с облегчением кивнула, спора не предвидится, и Сэргард продолжил.

— Большинство людей считают, что мы всегда, ну или почти всегда, оборотни, волки.

— Ты ещё не знаешь, что думают об оборотнях люди в моём мире, — вставила Катарина.

Сэргард взглянул на неё с недовольством, и она сразу же замолчала, и больше, до самого окончания его длинного монолога, не разу не перебивала друга.

— Так вот, это общее заблуждение. В основном мы перевоплощаемся только тогда, когда идём на охоту, на войну, когда за короткий промежуток времени нужно преодолеть большое расстояние, да ещё в полнолуние. А так, в остальном, мы ведём обычный человеческий образ жизни. Наши жилища, хоть и отличаются от человеческих, и находятся в основном в пещерах, вполне благоустроенны. В них имеются основные помещения и отдельная спальня, в которой мы проводим время в полнолуние, когда независимо от своей воли находимся в зверином обличии. Мы не совсем волки, мы полуволки, но в тоже время мы и полулюди. — Он тяжело вздохнул, будто набираясь храбрости перед чем-то серьёзным, наверное, подбираясь к чему-то главному. Катарина стояла в полном недоумении. — В каждом из наших племён, свои законы и порядки. Среди моих соплеменников, впрочем, это относится ко всем людям-оборотням, считается огромным грехом любое проявление сексуального влечения до проведения венчального обряда. У нас если женишься или выходишь замуж, значит навек.

"Бачели вочи, что покупали…"-подумала Катарина, но промолчала, по-прежнему оставаясь в полном недоумении.

— Создавать пару вторично, — продолжал между тем Сэргард, не прерываясь, — дозволенно лишь оставшимся в одиночестве, например, после смерти партнёра, других причин я просто не встречал. Так вот к чему я всё это говорю, поцелуй это одно из проявлений того самого влечения, и он также запрещён до обряда. Я чту наши законы, но я уже успел нарушить один из них несколько дней назад, так что не думаю, что сделаю себе этим намного хуже. — Неожиданно он обхватил её лицо руками и крепко поцеловал. — Это мой первый поцелуй, и я хотел подарить его тебе. Нет, нет, — он протестующе закачал головой, — я ещё не закончил. Позволь мне сказать все до конца, всё, что я хотел.

Катарина прикрыла рот, заглушив тем самым сорвавшиеся было с губ слова.

— Скоро мне исполнится восемнадцать, возраст вполне зрелого мужчины и я вправе выбрать себе жену. Ты девушка, о которой я мечтал, такая спутница жизни, которая мне нужна. Я предлагаю тебе стать моей женой…

Катарина, не веря услышанному, медленно качала головой, но Сэргард прекрасно понимал, что это механически-повторяющееся движение на самом деле ничего не означает, что это простая реакция на прозвучавшую неожиданность.

— … но не отвечай мне сразу отказом, пожалуйста. Подумай до тех пор, пока не разберёшься со всеми навалившимися на тебя проблемами. Обдумай всё хорошенько и реши, но знай, что я люблю тебя всем сердцем, а мы оборотни однолюбы, по закону и по духу. Но не думай, я не в коем случае не давлю на тебя. Пока же мы будем решать наши нынешние дела: вернём ребёнка и постараемся вылечить тебя от вампиризма. Я всё сказал и теперь, мы поступим так, как ты говорила ранее. Только будь очень осторожна, ведь теперь твоя жизнь и безопасность, дороже для меня, чем моя собственная. — Он взял девушку за руки и замолчал, крепко сжимая ладони обескураженной Катарины. Следующие его слова были произнесены серьёзно, но в них проскальзывали легкие нотки юмора. — Всё это говорю я ещё и к тому, чтобы ты знала, сбежать тебе от меня не удастся, я найду тебя везде, слышишь, найду, во что бы то не стало.

Да уж, такого напора она никак не ожидала и тем более не рассчитывала получить столь странное и неожиданное предложение руки и сердца. Закон законом, но ей и самой не очень-то хотелось отвечать отказом, хотя и над тем, чтобы сказать "Да" надо было тоже хорошенько подумать. Видимо этот парнишка был ей не совсем безразличен. Предложение оставить пока всё как есть, и разойтись по заранее намеченным путям было довольно-таки своевременным. И, наскоро попрощавшись, они разошлись каждый в свою сторону. Он пошёл навстречу Дереку с полным сознанием выполненного перед собой долга, она же в тёмную неопределённость с целым ворохом накопившихся, а теперь ещё и добавленных Сэргардом вопросов.

* * *

Девочка весело улыбалась, перебирая яркие цветочки в полумраке пещеры. Несколько женщин, кто с улыбкой, кто с безразличием, а кто и с откровенной то ли ненавистью, то ли завистью, наблюдали за ней.

— Почему ты не кусаешь её, Маришка, ведь она с нами уже столько дней, — прошипела одна из них. — Я понимаю, конечно, что это твоя добыча, и Он приказал не вмешиваться в отношения мести и не ссориться между собой, но ведь всему есть предел. Не хочешь сама, поделись с другими её сладкой детской кровью.

Некоторые при этих словах согласно зашипели, другие наоборот негромко возмутились.

— Никто к ней не прикоснётся без моего ведома, иначе я пожалуюсь Ему. Это моя месть и я имею право насладиться ею в полной мере. — Маришка капризно топнула ножкой.

— Но своей местью ты соблазняешь мгогих из нас. Почему-то мы не приносим работу на дом, по крайней мере, не поделившись ею. — Настаивала женщина.

— Ребёнок ни в чём не виноват, Порошка. Я мщу её родителям, мне нужна ИХ кровь, ИХ плоть, ИХ слёзы. — Пыталась объяснить Маришка.

— Но она и есть их плоть, кровь и слёзы.

— Я сказала, что не трону девочку и не позволю ни кому из вас к ней прикоснуться, — гневно зашипела блондинка. — Этот ребёнок мой и не стоит вообще обращать на неё внимание. Она невинное дитя и я не позволю её покалечить.

Девушка замолчала, задумчиво разглядывая играющуюся девочку. Она уже сомневалась в правильности своего поступка. Ей просто очень хотелось отомстить родителям этой крошки. Отомстить за всё за унижение и насмешки, за увольнение и изгнание из города, за это ужасное состояние в котором она сейчас находилась.

Отомстить за всё, за себя. Но в любом случае она уже начинала понимать необдуманность своего проступка и теперь ясно осознавала, что не хотела крошке зла, но пока ребёнок здесь, она находится в смертельной опасности, а возможно даже ещё хуже, чем в смертельной. Теперь же, глядючи на эту девочку, она думала, что она могла бы быть её дочерью, если бы её отец был к ней более благосклонен. Но он отверг её, отверг по её мнению очень грубо. Она желала, просто жаждала ему отомстить. Ему и его красавице жене, которая заняла желанное ею место. Но ребёнок, девочка… Она тут не при чём. Глупая месть. Уж лучше бы она вскрыла артерию её матери, а не играла в эти глупые безумные игры, подвергая крошку необдуманной опасности. Но теперь уже поздно что-либо менять, хотя и не настолько поздно, чтобы исправить свои ошибки.

* * *

— Вот всё что она просила передать. Катарина обещала нагнать нас следующей ночью, так что пока мы отправимся вдвоём. Ты лети, но старайся не терять меня из виду, а я в свою очередь попытаюсь двигаться по возможности на открытой местности. — Сэргард беспокойно обернулся, затем сказал кратко. — Пора.

— С ней всё будет в порядке, друг. — Дерек понимающе похлопал человека-оборотня по плечу.

— Надеюсь, у неё манера впутываться в разного рода неприятности. — И он скрылся за ближайшими кустами терновника. Ему предстояло перевоплотиться в волка и преодолеть огромное расстояние. И на протяжении всего своего длинного пути его мысли постоянно возвращались к Катарине. Что именно она тогда почувствовала? Не навлечёт ли она на себя опасность, откликнувшись на это своё предчувствие? И что с ней сейчас вообще происходит?

Дерек перекусил и, взобравшись на орла, отправился в путь, вслед за Сэргардом.

Катя осторожно брела в непрочной темноте, уже прорезаемой утренним рассветом. Она ощущала поблизости вампиров, и это не были люди Виктора, так как среди них она явно чувствовала присутствие своей прародительницы, упырицы, которая её укусила.

У Кати было огромное желание следовать вперёд и найти Его, и Его женщин, а с ними вероятно и ребёнка, но скоро начнёт светать, а ей ещё надо найти укромное место, в котором она сможет укрыться на день. С другой стороны раз они где-то впереди, значит, там есть и укрытие, а они близко это она знала точно. "Рискну и пойду вперёд, — решила девушка, — а там будь что будет. Если и не успею укрыться от солнечного света, может оно и к лучшему".

Вскоре она услышала едва различимый звук, который не способно было уловить человеческое ухо, но и она с некоторых пор человеком не являлась. Они переговаривались, они не особо скрытничали, они ни кого не ждали.

Лес становился всё менее проходимым. Через пышные кроны не было видно уже проясняющегося, но всё ещё звёздного, ночного неба. В некоторых местах чаща была настолько непроходимой, что девушка не могла идти в полный рост, и ей приходилось пригибаться, чтобы сделать хоть несколько шагов. Её превосходно видящие в темноте глаза, различали неясные силуэты деревьев. Катарина прекрасно знала, что где-то там, за пределами этой жуткой чащи, зарождался рассвет. Наступило утро. За последние несколько недель она очень соскучилась по прохладному свежему воздуху, по ярким солнечным лучам, но сейчас была даже рада, что рассвет не мог побороть могучие кроны этих многовековых деревьев и убийственный для неё свет оставался за пределами досягаемости. Это позволяло ей оставаться в живых, то есть спасало жизнь. Оказывается тьма, и мёртвые леса тоже иногда даруют жизнь, в особенности ей и ей подобным. Но в данном случае на кону была не только её жизнь, но и жизнь невинной малышки.

Катарина резко остановилась, внезапно она почувствовала, что совсем рядом, в темноте, кто-то стоит, кто-то кто знает, что совсем рядом в темноте стоит она.

* * *

— Она в опасности, Дерек, я чувствую это. Она говорит мне об этом, это где-то внутри меня. — Виктория постучала кулаком себя в грудь. Чумазые щёки, как следствие торопливого слазания с орла и неминуемого падения в грязь, оставшуюся после дождя, были залиты горькими слезами. — И в этом виноваты мы с тобой. Кто-то из нас, а точнее ты лорд Альбатрас, явился причиной похищения нашей дочери. Кому-то и чем-то ты очень насолил и теперь это дьявольское отродье вымещает зло на моей девочке. Будь ты проклят, Дерек Альбатрас, будь ты проклят. Виктория набросилась на мужа с кулаками, тот попытался ее обнять, но она его грубо оттолкнула.

— Почему тебя не было рядом? Почему тебя не было рядом, когда ты был нам так нужен? — Продолжала кричать Виктория, не пуская, однако, больше в ход кулаки. Но ей надо было выкричаться, излить душу и теперь он это понимал, как и понимал свою ошибку совершённую несколько недель назад. Но того времени уже не вернуть и те ошибки уже не исправить, поэтому он старался хотя бы не совершить новые.

— Где ты был, когда мы все в тебе нуждались? Ты поверил им. Это была неправда, а ты поверил. Ты же знаешь что это неправда. — Осуждающе произнесла она, обессилено опустилась на землю и откровенно разрыдалась.

Дерек повторил свою попытку, постарался её обнять. Виктория продолжала не сильно молотить его в грудь.

— Я не могла так поступить, — бормотала она, — а теперь, теперь моя девочка…

Её сопротивление не было слишком большим препятствием для его любви, особенно теперь, когда он понял всю беспочвенность своих обвинений и полностью осознал свою вину. Силы Виктории были на исходе и вскоре, он уже свободно обнял её, прижав к груди.

— … моя Настенька. Ты же знал, ты же знал, — всхлипывания потихоньку стали затихать.

Дарена и Сэргард стояли в стороне, искоса и несколько виновато поглядывали на семейную сцену, невольными свидетелями которой они стали. Виктория и Дарена присоединились к ним совсем недавно, насколько Сэргард понял, они заметили друг друга в полёте ещё издалека, в отличие от человека-оборотня, который и не понял вначале, почему Дерек стал так резко снижаться. И вот теперь супруги ругались уже битых полчаса, а точнее ругалась она, и кажется, наконец-то, начали приходить к какому-то общему знаменателю. Присутствие его, Сэргарда, теперь было не обязательным, дорогу он показал, но раз девочка уже не там, в его функции проводника они больше не нуждались, а в остальном они справятся и при помощи юной чародейки.

— Я возвращаюсь за Катариной, — полушёпотом произнёс он. — Понимаю что ещё утро, а она должна появиться не раньше следующей ночи, но у меня как-то не спокойно на душе. Не нравятся мне эти её предчувствия, боюсь, что она попала в беду.

— Да, конечно, Сэргард. Когда найдешь её, то догоняйте нас, а пока мы и сами справимся.

Сэргард кивнул Дарене, бросил последний взгляд на Дерека и Викторию, они стояли на коленях обнявшись, затем повернулся и рысью пустился обратно, к своей Катарине.

Бежать пришлось долго, прежде чем он нашёл её след, нашёл и вскоре вновь потерял, видимо она полетела. Так он терял и снова находил её след до тех пор, пока не подошёл к дремучему умирающему лесу. Тут её путь прослеживался отчётливо, ведь здесь ей пришлось идти пешком. Сэргард ускорил шаг.

* * *

Катарина вдруг отчётливо различила детское хныканье и шипение пытающейся успокоить ребёнка женщины.

— Маришка, это ты? — Спросила догадавшаяся девушка.

И вот после непродолжительного молчания, прозвучал неуверенный вопросительный ответ.

— Катя, что ты тут делаешь? — И более осторожно. — Это ведь ты?

— Да я, — Катарина двинулась в сторону голоса. При ближайшем рассмотрение, одного взгляда, насквозь прорезающего темноту, было достаточно, чтобы понять, ребёнок здоров, не укушен. Катарина вздохнула с облегчением.

— Зачем ты это сделала, Маришка? Девочка не виновата. — Катарина осуждающе покачала головой. — Я не желаю этой крохе нашей с тобой участи.

— Я тоже. Я просто хотела отомстить её родителям, но теперь… — Она с опаской оглянулась. — Что мне делать Катя? Теперь Он приказал её укусить или выпить кровь до самой последней капли. Он сошёл с ума, а они с Ним заодно. Я не могу им этого позволить.

Я и сама не без греха, но убить невинного ребёнка. Нет, это не правильно.

Катя окинула, задумчивым взглядом свои чёрные, шёлковую рубашку, кожаные штаны и плащ, затем перевела взор на белоснежную призрачную одежду Маришки, лёгкое кружевное платье и небольшой венок на голове.

— Раздевайся, Маришка. — Решительно произнесла она, махнув рукой, тем самым, поторапливая собеседницу.

— Что? Но что ты хочешь сделать?

— В любом случае не тебя совращать не бойся.

— Они скоро нас хватятся и тогда неминуемо найдут. — Запротивилась блондинка. — Надо уходить, а тебе тем более.

— Вот сейчас и уйдём, но вначале сделаем так, чтобы вас не нашли, по крайней мере, сразу. — Катарина принялась в спешке расстегивать рубашку. — Мы поменяемся одеждой, то есть в брюки мои ты, не обижайся, конечно, не влезешь, так что я оставлю их при себе, а тебе придётся довольствоваться рубашкой и плащом. Я надену твоё платье и венок, думаю, в темноте они не сразу заметят разницу в росте и комплекции, и возьму одеяльце девочки. Только ты отправляйся не к Альбатрасам, а лети к своим горам. Они не будут тебя там искать, по крайней мере, не должны, решат, что ты несешь ребёнка родителям.

— А на самом деле? — Спросила Маришка, быстро раздеваясь. Девочка молча сидела на развёрнутом одеяле.

— На самом деле всё так и есть, только родители её у вас в горах, ищут тебя и малышку. До них меньше суток пути, но ты поторопись, чтобы не разминуться.

Они поменялись одеждой, и Маришка уже хотела уходить, когда Катарина окликнула её и схватила за руку.

— Постой, я хочу дать ей вот это.

Она сняла с себя крестик, заключённый в смолу смоляного дерева и, перекрестив девочку, надела ей его на шею. Настя улыбнулась и, если бы Катарина не понимала что это всего лишь крохотная маленькая девочка, то подумала бы что с пониманием и благодарностью.

— Это должно помочь тебе выжить, крошка. Береги себя, детка. Теперь лети, Маришка, и побыстрее. Я подожду их здесь и попробую увести по ложному следу. Надеюсь, мне это удастся. Да и ещё, возможно ты встретишь молодого оборотня, Сэргарда. Он мой друг. Расскажи ему все, и он тебя проводит. Всё, теперь торопись. Каждая секунда задержки может стоить нам всем жизни.

— Спасибо, Катя, никак не ожидала, что найду в твоём лице такую поддержку.

Маришка растворилась в темноте, а Катарина присела и стала терпеливо ждать, будучи не в состоянии, в силу своей доброй натуры, оставить упырицу в одиночестве расхлёбывать кашу, которую она сама же и заварила. Впрочем, у Катарины были и другие цели.

Через какой-то неопределённый промежуток времени, полной восприимчивостью к исчислению времени, вампиры не обладали, Маришка почувствовала приближение оборотня. Рисковать она не могла, но и просто так улетать не собиралась, ведь возможно именно на него она могла переложить груз ответственности, к тому же если это тот, кто ей нужен, значит она на правильном пути. Быстро всё это обдумав, она плавно взлетела на высокое дерево, чтобы в случае чего он не смог её достать. Ждать ей пришло не долго, и вот он появился могучий чёрный волк. Он бежал трусцой, осторожно обнюхивая воздух и явно чувствуя её присутствие.

— Эй, оборотень. — Окликнула его Маришка и сразу же слегка огорчилась, так как обращение её получилось не очень-то любезным, чего на самом деле она не хотела.

Он поднял на неё свой суровый взгляд, несколько секунд спокойно рассматривал её, затем спросил.

— Где она?

Маришка бегло обрисовала ему сложившуюся ситуацию. Сэргард всё также оставался на земле, Маришка на дереве, они кратко посовещались и решили, что каждый пойдёт своей дорогой, ребёнок при этом останется с Маришкой. Она пыталась его уговорить забрать Настю, но ей так и не удалось переложить на него ответственность за жизнь девочки, что ж придётся самой до конца исправлять свою ошибку, хоть Маришка и не очень радовала предстоящая встреча с разгневанными родителями. Но делать нечего.

— Если узнаю, что ты хоть что-нибудь сделаешь ребёнку, найду и убью. — Пригрозил на прощанье Сэргард.

Маришка усмехнулась.

— Боюсь, что меня убьют раньше тебя. Думаешь, стала бы я рисковать своей жизнью ради этой крошки, если бы моей целью было бы, в конце концов, убить её или даже укусить?

— Да кто вас разберёт, бесчинствуете по всей округе. Ну а вообще, догадываюсь, что ты говоришь правду. Что ж, я рад это слышать. Замечательно, что не все вы ещё конченые сволочи. — Невозмутимо произнёс человек-оборотень.

Женщина возмущённо окрысилась, явив собой ужасающую гримасу и показав длинные острые клыки, что не очень-то испугало молодого оборотня, отчасти потому что её едва ли можно было различить в сумраке погибающего леса, отчасти потому что он ощущал её осязаемую панику и понимал, что она сама находится в ловушке, от части, что и сам имел не менее острые клыки.

Объяснив Маришке, куда и как надо идти, Сэргард поспешил на навстречу к Катарине. Хотелось верить, что с ребёнком все будет в порядке, тем более упырица явно осознала свою ошибку и как можно скорее хотела вернуть маленькую леди в семейное лоно, а вот чтобы помочь своей взбалмошной подружке ему придётся вдоволь потрудиться.

* * *

— Мне кажется, нам не нужно отсюда уходить, она сама приближается. — Виктория упрямо стояла на своём, наотрез отказываясь, покидать их временное пристанище.

— Это бред, чушь, глупость. — Твердил Дерек. — Дарена, ну скажи хоть ты ей, ведь сейчас среди нас ты, наверное, единственный здравомыслящий человек. Скажи ей, что нам пора отправляться, мы и так потеряли слишком много времени.

— Но она права, Дерек. — Пожала плечами Дарена. — Я здесь только для того чтобы поддерживать Викторию и помогать ей. Для этого Меден меня сюда и прислал. И если Виктория говорит что чувствует Настино приближение, то так оно и есть. Девочка пытается связаться с матерью, указать нам правильный путь. Я за то, чтобы остаться тут, хотя бы до утра.

— И ты туда же. Ну, хорошо, если вы, действительно, верите в эту ерунду, то побудем здесь до рассвета, а затем, когда вы убедитесь в бесплодности лишней потери времени, мы отправимся в горы.

— Вот и отлично, — пробормотала Виктория, довольная уже и этой отсрочкой.

Получив его согласие, и не обращая более на него ровным счётом никакого внимания, она принялись вновь разводить потушенный костёр и разлаживать свои скромные пожитки.

* * *

Маришка увидела сквозь мёртвые прутья деревьев тусклый проникающий свет, она подошла, ближе и он стал ярче. Что бы это такое могло быть? Ну, конечно же, это ведь солнечные лучи. Что ж, ей придётся переждать день, а для этого ей, Маришке, надо укрыться, ведь мало того, что теперь она предатель для своих, так ещё совсем недалеко гранила с землёй оборотней, что не намного лучше.

А в это время Катарина изо всех сил убегала от преследовавших её собратьев, точнее сосестёр. Как она и рассчитывала, они клюнули на её уловку и теперь, она как загнанный зверь мчалась вперёд, не чувствуя страха и усталости. Ей удалось их обмануть, и они ещё не осознали своей ошибки. Если они догонят её то приговор ей неминуемая смерть, и она прекрасно это понимала, что придавало ей немалые силы, но бежать становилось всё труднее. Да ещё это платье постоянно путалось в ногах, да цеплялось за кусты. Не очень подходящий наряд для пробежек по густым лесным дебрям, хотя и не лишён изящества и особого шарма.

А где-то недалеко, натолкнувшись на своих сородичей, убегал и Сэргард, преследуемый своими бывшими соплеменниками. Они, как и обещал ему Ингвар, не собирались давать провинившемуся собрату пощады.

В какой-то определённый момент траектория их движения совместились, и они чуть было не столкнулись.

— Сэргард?

— Катарина?

Они обои с опаской оглянулись.

— Куда теперь? — Спросила Катарина, прекрасно понимая, что он здесь также неспроста.

— За мной гонятся, так что сюда нельзя, за тобой думаю тоже. Так что остаётся только одно восток. — Произнёс запыхавшийся Сэргард.

— Почему не запад?

— А потому что этого они от нас и ждут, что мы отправимся на юго-запад к Медгарду, а такого нашего хода, как поход на восток, они не смогут предугадать.

— А, по-моему, они найдут нас где угодно, не зависимо от нашего направления. Если пойти в сторону Градена, у нас будет хоть какой-то шанс выжить. — Настаивала Катарина, нервы уже начали сдавать, и она готова была расплакаться. Героизм героизмом, самопожертвование само собой, но страха в такой ситуации ни как не избежать, хорошо ещё, если дело не закончится паникой. Хотя теперь она была не одна. Это уже хорошо.

— Да пойми же ты, наконец, — произнёс Сэргард, оглядываясь по сторонам, что-то стало подозрительно тихо, и увлекая её за собой на восток, — не будет у нас этого шанса. На западе лес вскоре обрывается, а на дворе ещё только полдень, на востоке же Мёртвый лес тянется ещё не на одну сотню миль. Ясно?

— Понятно, я опять всё порчу. — Срывающимся голосом прохрипела девушка, отметив про себя, что не даром окрестила лес Мёртвым.

— Хватит самобичевания. Не чего ты не портишь, напротив вероятно спасла жизнь ребёнку. — Давно уже перевоплотившийся в человека, оборотень сильнее потянул её за собой.

— Ах да, кстати, что-то не похоже чтобы ты успел проводить Маришку и вернуться. — Она прекрасно понимала, что ему это было ни как не успеть.

— Решил, что она справится и сама, в конце концов, ты увела-таки преследователей за собой, значит, им ничего не грозит. Сама же она, девочку не тронет.

— Будем надеяться.

— Вот псы, опять зашевелились. Катарина, ну давай же, быстрей. — Без неё бы, да ещё в своём зверином обличий, он уже был бы далеко от сюда, а так…

— Нам не убежать, Сэргард, по крайней мере, пока я с тобой. У меня больше нет сил. Перевоплотись и беги один. — Катарина будто прочитала его мысли. — Со мной у тебя нет шанса.

— Справимся, ты сможешь. — Твёрдо произнёс человек-оборотень, осознавая при этом, что с ней шанса у него действительно нет.

Оборотни и вампиры, после того как у них прошёл первый шок, продолжили своё преследование. Они двигались каждый по своей территории, не нарушая границу, ведь беглецы убегали прямо по периметру. Каждая из сторон хотела раньше настигнуть добычу и тем более они не желали отдавать на суд врагам своего, пусть и провинившегося, но всё же сородича, это несколько сдерживало исконных врагов от желания наброситься друг на друга и помогало по возможности игнорировать лютых недругов, лишь изредка скалясь и шипя. Каждый из них преследовал свои собственные интересы.

— Сэргард, что это светится там впереди? — Взволнованно спросила девушка. — Лес заканчивается?

— До конца ещё слишком далеко. Сэргард настороженно покачал головой.

Позади раздавались звуки приближающейся погони. Катарина и Сэргард быстро приближались к мерцающему источнику света.

— Сэргард, — восторженно воскликнула девушка, — так ведь это…, это же портал. Мы спасены.

Катарина схватила друга за руку и заворожено замерла. С молодым оборотнем происходило тоже самое. Он к тому же впервые в жизни наблюдал столь загадочное и необычное явление. Их мысли сплелись воедино и они вместе обернулись. Преследователи совсем близко, всего в нескольких метрах, и это был их единственный шанс.

— Катарина? — Сэргард вопросительно взглянул на подругу.

— Да. — Кратко ответила она и кивнула в подтверждение слов.

Они покрепче взялись за руки и не просто вошли, а буквально впрыгнули в искрящуюся сферу. Они упали, но не ударились, так как всё здесь было каким-то мягким и пустым. Всё ещё держась за руки, они медленно поднялись. Сэргард было отпустил её руку, но Катарина сильнее сжала его запястье.

— Не отпускай руку, чтобы нам с тобой не потеряться. — Увидев его удивлённый взгляд, добавила. — Такое возможно, Дарена предупреждала.

Сэргард кивнул, понимающе соглашаясь.

Катарина уже хотела заглянуть в ближайший вход в другой мир, когда Сэргард остановил её.

— Ты что делаешь, там ведь наверняка может светить солнце. — Он сам заглянул вовнутрь и покачал головой. — Ну, вот ты чуть было, и не лишила меня своего прекрасного общества. Нет, туда мы точно не пойдём.

На следующий раз им повезло больше, за открывшимся входом было темно и сыро. По-видимому, то была пещера и они, не сговариваясь, вместе ступили в неё.

— Как думаешь, они последуют за нами? — Неуверенно спросила девушка.

— Думаю вряд ли. Побояться затеряться, сама говоришь, что это возможно, да к тому же они старые враги и всё же не станут работать сообща, а мы для них не настолько ценная добыча, чтобы сотрудничать из-за нас или ещё чего доброго жизнью рисковать. Знаешь, как говорят " Нет проблемы на виду, и сердца болька утихает".

— А у нас говорят " С глаз долой, из сердца вон."

— …Ну, что-то типа того. Думаю, они, скорее всего немного поогрызались и уже пошли по домам. А вот нам нужно быть поосторожней, не известно куда нас жизнь занесла. — Он остановился, оглядываясь по сторонам. — Правда не вижу пока ничего не обычного, но кто знает, что подстерегает нас за очередным поворотом…

— Сэргард, — тихо позвала его Катарина, остановившись.

— …неизвестно какие создания обитают в этих пещерах…

— Сэргард, — позвала она настойчивей и громче.

— … Я вообще не люблю неизвестность, лучше сражаться, когда знаешь, с кем имеешь дело. И вообще…

— Сэргард.

— Что там у тебя случилось, Катарина? Почему ты отстаешь, — он наконец-то обернулся. Девушка стояла в нескольких шагах позади него, в глазах её застыла растерянность, — ведь сама же гово….

— Катарина. — Резко закричал он, подскакивая к подруге. — Ты ранена?

Не успела она и рат раскрыть, как он уже проверял целостность её кожного покрова и костного состава. Девушка стояла, расставив пальцы в разные стороны. На руках её виднелась кровь, которая в небольшом количестве была размазана и по брюкам и по некогда бывшем белоснежным обрывкам Маришкиного платья. Она растерянно посмотрела на Сэргарда и быстрые манипуляции его рук, и покачала головой.

— Нет.

— Как нет? Что значит, нет? Ведь кровь-то откуда-то взялась? — Он кивнул на её испачканные руки и одежду.

Она всё так же растерянно засунула руку в карман и достала мелкие осколки некогда цельного пузырька.

— Сок кровавого дерева, Сэргард, его больше нет.

— Ну, слава ночи, а то я уж было испугался. А это пустяки. — Он с облегчением махнул рукой. Увидев её обеспокоенное лицо, он неуверенно спросил. — Или нет?

— Я так не думаю, Сэргард. Это ведь СОК КРОВАВОГО ДЕРЕВА. — Выразительно произнесла она, и до него наконец-то дошёл смысл выше сказанного.

Их глаза встретились и в них застыло понимание всей серьёзности этого незначительного происшествия.

— Ничего не осталось? — Скорее констатировал факт, чем спросил человек-оборотень.

— Ничего. — Покачала головой Катарина. — Видимо раздавила его, когда мы запрыгнули в портал и упали, а впопыхах не заметила.

Только сейчас почувствовала, что одежда влажная и поняла, что разбила бутылёк. — Она посмотрела на свои окровавленные руки и попыталась кое-как обтереть кровь о влажные стены пещеры.

— Ты когда пила его последний раз, Катарина? — Беспокойство Сэргарда начинало расти с постепенным осознанием невозможности жизни вампира, коем являлась его подруга, без принятия им крови или её заменителя, как это было в данном конкретном случае.

— Давно, слишком давно. Я совсем забыла об этом в свете последних событий. — Катарина заглянула ему в глаза. — Ты живёшь в своём мире всю жизнь и должен лучше во всём разбираться… Я… я умру, да Сэргард? Я боюсь, Сэргард, почему-то я так боюсь.

— Нет, Катарина, не говори глупостей, мы этого не допустим. — Он обнял её и прижал к груди, надеясь, что для неё его слова прозвучали более убедительно, чем для него самого. — К тому времени мы уже найдём дорогу и вернёмся домой, а если даже нет, то, в крайнем случае… ну это… я имею в виду, что ведь в любом мире есть живые существа и ничего страшного не случится, если мы позаимствуем у кого-нибудь из них немного крови. В конце концов, такова жизнь.

— Нет, я не смогу. — Она отстранилась от него и покачала головой.

— Зато я смогу. Мне твоя жизнь дороже, чем какой-то там неведомой зверушки.

— Я тебе не позволю. — Строго произнесла Катарина.

— А кто тебя будет спрашивать. И вообще у тебя осталось, возможно, всего несколько часов, так что, по-моему, ты не в том положений, чтобы руководствоваться своими моральными принципами.

— Возможно, но думаю, моя смерть будет только к лучшему для всех. — Она вспомнила о своём нынешнем состоянии полужизни. — А для меня в первую очередь.

— Для всех может быть и да, но только не для меня. — Он сильнее сжал её локоть, да так что она почувствовала боль. Он, увидев, что она скривилась, ослабил хватку. — Извини. Просто я хотел сказать, что ты знаешь насколько для меня дорога, так что мы будем бороться за твою жизнь, как ты и собиралась, только на этот раз вместе… до конца.

— Ты хотел сказать попытаемся. — Катарина огляделась, не хотелось вновь затевать ссору, и потому надо было срочно менять тему разговора. Она внимательно смотрела по сторонам, хотя оборотни тоже неплохо видели в темноте, но всё же, вампиры не шли с ними ни в какое сравнение, но не заметила, ничего необычного.

— Интересно всё-таки, где мы оказались? — Спросила она. Вот тебе и смена разговора, тем более что этот вопрос интересовал их обоих не менее чем сама причина разгорающегося спора.

— Сейчас узнаем. Следуй за мной, только осторожно, будь начеку, мало ли кого мы встретим. — Он медленно двинулся по узкому проходу.

Катарина послушно последовала за ним. С каждым шагом они ощущали всё больший холод, хотя уже давно поняли, что находятся не в тропиках и далеко не в летний период. Хотя и в их мире уже зарождалась зима, но там жгучие морозы были редкостью, а здесь холод пробирал до самых костей. И вот впереди забрезжил свет, свет настолько тусклый, что с первого раза было понятно, что он не представляет для Катарины ровным счётом никакой опасности.

Ёжась, дрожа и стуча зубами, они вышли из пещеры. Холод стоял нестерпимый, даже для их почти невосприимчивых к нему, к холоду, организмов, а раскинувшийся перед ними пейзаж оставлял желать лучшего. Горы, голые камни и белый-белый снег на протяжении многих сотен миль во все стороны. Здесь им было точно не выжить, не говоря уже о том, что им предстояло найти донора, а вернее донорскую кровь для изголодавшегося вампира. Хотя если они останутся тут, то Катарина не успеет умереть от голода, прежде они оба умрут от холода.

— Пошли-ка мы обратно, Катарина, пока ещё не окончательно закоченели. — Произнёс Сэргард после кратковременного осмотра окрестностей и его слова едва перекрыли совместный стук их зубов. — Надеюсь, портал ещё не закрылся, ведь совершенно ясно, что нам тут не выжить.

Девушка послушно развернулась, обнимая себя за плечи в бесполезной попытке согреться. Сэргард взглянул на неё с жалостью, и приобнял подругу, стараясь поделиться с ней частичкой своего тепла, которого и у самого-то толком не было, особенно если учесть то обстоятельство, что все оборотни мужского пола вечно были обнажены по пояс. Катарина оценила его попытку и прижалась к парню посильней.

— Неужели мы теперь обречены на скитания. — Проборматала она, Сэргард не ответил.

Несколько мгновений они ещё стояли у входа в пещеру, тёмным пятном выделяясь на белом фоне. Нет, здесь не было видно даже и намёка на перспективу выжить, как не было видно и не одного живого существа. Безжизненное тёмное небо и безжизненное белоснежное пространство вокруг, окружённое мёртвым полумраком, безжизненная пустота и безжизненная тишина. Прекрасная натура, мечта любого пейзажиста. Красиво, но ничего больше.

Они плотнее прижались друг к другу и побрели обратно в глубь туннеля, в самую сердцевину пещеры, продрогшие и покрытые инеем.

Оставалось надеяться, что выход из этого мира по-прежнему открыт, и они сумеют спасти свои жизни, успев покинуть это ледяное измерение. Жизнь оправдала все их надежды, да и сама фортуна была на их стороне.

И вновь они в межпространстве, здесь было значительно теплее, но сразу так не согреешься. Сэргард взял девушку за руку и попытал счастье за следующим входом. Тепло, сумрачно, вроде бы вполне безопасно. Они сделали решающие шаги и очутились в новом мире.

— Что это? — Сразу же удивлённо воскликнул Сэргард, с любопытством разглядывая непонятную дорогу уж слишком напоминающую радугу.

Катарина тоже внимательно изучала, разноцветные блики, поблёскивающие в ночи. Девушка растерянно обернулась.

— Сэргард, по-моему, это… очень похоже на Биврёст.

— Бив…, что?

Катарина молча посмотрела по сторонам и только потом обернулась к другу.

— Биврёст или ещё его называют Бильрёст, радужный мост, — в глазах её запылал восторг, а в голосе послышалось восхищение, когда она осознала, где на самом деле находится, — дорога в Асгард. Вау, во дела. Не думала, что он и в самом деле существует.

— Я что-то не понял, — Сэргард заглянул ей в глаза, загородив радужную дорогу. — Что это ещё за Асгард?

— Мир скандинавских богов. Подожди, раз там Асгард, значит там, — она развернулась на сто восемьдесят градусов, — Ётунхейм.

Они смотрели на бесконечные просторы, раскинувшиеся перед ними. Вдруг в недалёком леске им почудилось движение, и они мигом юркнули за ближайшие кусты и поближе к порталу.

— Смотри это, похоже, двуликий Гюрд, — прошептала Катарина, показывая на человечка крадущегося по дорожке. — Не думала, что я его вот так сразу узнаю.

Сэргард уже открыл, было, рот, чтобы спросить, почему двуликий, когда человечек вдруг за чем-то нагнулся, и на его затылке показалось второе лицо. Понятно, с этим разобрались.

— Но кто он? — Задал человек-оборотень второй мучавший его вопрос.

— Тшшшш, говори тише, великан это. Ве-ли-кан.

— Чего? — Сэргард беспечно высунулся из-за куста, но Катарина быстро затащила его обратно, так что они по-прежнему остались незамеченными. — Что честно?

— Ну, да. — Пожала плечами девушка. — Ты думаешь я склонна сейчас шутить?

— Да, нет. Просто по его виду этого не скажешь. Видела бы ты великанов в нашем мире. Правда, честно говоря, я и сам их не видел, но говорят они просто огромные, а этот, наверное, не выше меня.

— Не скажет он, вёл бы себя лучше поосторожней, если не хочешь убедиться в его происхождении и познакомиться с ним поближе. — Предупредила Катарина.

— Ах, так, ты сомневаешься в мой смелости и силе? — Возмутился Сэргард, вновь потеряв бдительность.

— Тихо ты, остолоп, — строго прошептала Катарина, — смотри он там не один.

Из леса на дорогу и вправду подтянулись ещё несколько человек и крупных и поменьше.

— Опять какие-то гадости против богов задумали. — Зло прошептала девушка. Сэргард взглянул на неё в недоумении, но промолчал. Катарина отступила и потянула его за собой. — Пошли, не наш это мир и нам тут нечего делать.

— Хотелось бы конечно ещё побродить по Асгарду, — проговорила Катарина мечтательно, когда они уже находились в межпространстве, — но сомневаюсь, что асы будут нам приятно удивленны, скорее наоборот. Жаль, конечно, что мы не в силах их предупредить, но, в конце концов, это смысл их жизни, а мы сами по уши в… Гм, я имею в виду, что неприятностей у нас у самих, общем, выше крыши.

— Согласен, раз ты говоришь, они справятся, значит, справятся. — Кивнул Сэргард. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в схватку, не зная за кого, и за что он будет сражаться. — Я так понимаю, у них там что-то типа вражды между нашими народами?

— Можно и так сказать, — согласилась девушка.

— Слушай, все могу понять… осторожно, — он аккуратно отстранил её и заглянул в следующий портал, — светло, пошли к другому… но вот все думаю, откуда ты всё про них знаешь, и про Гюр… ну про великана этого? Ты же вроде как кроме своего и нашего мира нигде не была?

Катарина улыбнулась.

— Книжки, Сэргард, надо читать и художественные и не очень…

Слушай, а ты вообще-то читать хоть умеешь?

— Обижаешь, Катарина, обижаешь, — он покачал головой и заглянул в следующий портал. — Сюда, вроде темно.

Они шагнули в пустоту и оказались в более тёплом и гостеприимном мире, чем все предыдущие, по крайне мере, так казалось на первый взгляд. Только оказавшись внутри, они поняли, что находятся в прямом смысле этого слова внутри, а не снаружи. Вот тебе темнота, тепло и уют, да они же угодили прямиком в чей-то маленький домик.

— Вот те на. — Только и вырвалась у Катарины, Сэргард удивлённо промолчал.

— Как думаешь, мы в своём мире? — Спросила Катарина с сомнением.

— Что-то я в этом очень сомневаюсь, — пробормотал Сэргард и сделал несколько шагов вперёд. — Но надо убедиться, прежде чем покинуть это место. Всякое может быть.

Они посмотрели по сторонам более внимательно. В небольшом домике всё выглядело более чем мило, но всё же как-то не по-человечески. Кровать была слишком низкой и представляла собой скорее мягкую подстилку без ножек и спинок. Сэргарду она напомнила его собственную, которой он пользовался в полнолуние. Стола и стульев не было, и несколько тарелок стояли на небольшой возвышенности, прямо на полу. Посередине комнаты лежал маленький кругленький коврик. Окна были без стёкол и по всему своему периметру обвиты ветвями живого вьюнка, заползающими с улицы, двери тоже. Стены были увешаны, не фотографиями, нет, с таким видом техники здесь, по-видимому, были не знакомы, а симпатичными картинами и картинками. На них были изображены улыбающиеся животные, да-да именно улыбающиеся, хотя это и трудно объяснить, если сам не видел, и всё-таки они улыбались, резвясь на лоне природы. На некоторых были изображены люди, странно одетые, а скорее наоборот почти раздетые. Всё это было странно, но при этом Катарине и Сэргарду стало совершенно очевидно, что домишка в котором они оказались, принадлежал одному из изображенных на картинках животному… вопрос только какому?… и что место в котором они сейчас находятся ни коем образом не принадлежит к их миру. Переглянувшись, и без слов поняв друг друга, они уже хотели вернуться ко всё ещё открытому порталу, когда услышали сзади незлобное рычание. Друзья резко обернулись. Огромный лев скорее с любопытством, чем со злобой рассматривал их. Его хвост с пышной кисточкой беспокойно бегал из стороны в сторону. Человек-оборотень быстро прикинул, сколько времени им понадобиться, чтобы добраться до портала, с сильным противником даже крохотные секунды имели огромную роль, и слегка поддался вперёд, прикрывая Катарину. Ногти на его руках стали стремительно удлиняться, превращаясь в когти, зубы уже доросли до клыков, а шерсть уже топорщилась на загривке.

В глазах животного появился ещё больший интерес. Он сделал шаг навстречу.

— Кто вы? — Прозвучал спокойный приятный голос. Вопрос, заданный львом прозвучал столь неожиданно, что процесс перевоплощения Сэргарда прекратился, не успев завершиться. И он сам и Катарина потеряли дар речи от удивления.

— Они очень похошши на людейй, — прошипел огромный удав, выползая из-за льва, — только какие-то штранные.

— Может быть, они глухонемые или просто не разумные, — предположила выглянувшая из-за косяка двери антилопа и вновь спряталась.

— Но они ведь одетые, значит, вероятно, разумные. — Отверг её предположение лев.

Сэргард и Катарина молча переводили взгляд с одного на другого, пытаясь совладать с собой. В каждом из их родных миров было много странного и удивительного, но это было что-то новенькое и они просто не знали что сказать, оставалось только внимательно слушать.

— Честно говоря, меня в первую очередь больше волнует тот факт, как они оказались в моём жилище, Эдвард. — Лев покачал мохнатой головой.

Вот и ответ на один их вопрос, они в жилище льва. Пара уносить ноги, решила девушка и посмотрела на друга, похоже он был с ней полностью согласен, но когда они резко обернулись, портал был закрыт. Итак, путь к отступлению отрезан.

— Мошшет быть, они шабрели шюда ф поишках пищщи. — Продолжали гадать животные. — Шнаете, по-моему, это шамка и шамец.

— А, по-моему, они понимают всё, о чём мы тут с вами говорим, — добавила, выскочив из-за угла, антилопа и вновь спряталась, всё так же подглядывая с улицы.

Лев устало покачал головой.

— А, по-моему, лучше всего позвать Маду и Авена или отвести их к ним. — Подытожил он.

— Пошшалуйй так будет дашше лучшше, — согласился удав, по-видимому, Эдвард.

— А кто они такие, эти Авен и Мада? — Спросил вдруг Сэргард.

Портал, через который они проникли в этот мир, был закрыт, а эти Авен и Мада похоже, здесь главные, так что он решил, что надо узнать о них побольше и наладить контакт или отношения, это уже как хотите.

Вопрос прозвучал столь внезапно, что Катарина подскочила от неожиданности и удивлённо воззрилась на спутника, словно то были первые слова за всё время из знакомства, что она от него услышала, а что уж говорить о ведущих совет животных.

— Они разговаривают. — Удивился лев.

— Рашшгофарифают. — Согласился удав.

— Я же говорила, я же говорила, я же говорила, что они нас понимают, — радостно запрыгала антилопа, а затем снова трусливо юркнула за дверь.

— Дааа, без Авена и Мады здесь явно не обойтись, — заключил лев.

— И всё-таки кто такие эти Авен и Мада, — продолжая всех удивлять, настаивал Сэргард.

— Как кто? Люди. — Прозвучал невозмутимый ответ. Лев неловко дёрнул плечами, словно пытался ими пожать. Что ж возможно, наверное, и такое.

* * *

Дарена, произнесла заклинание и обвела место их ночёвки рукой, обойдя по кругу. Обычно она проделывала эту процедуру, чтобы предохранить лично себя от нежелательного постороннего, а возможно даже враждебного вторжения, в данном случае её защита распространялась и на брата с женой. Теперь же отужинав и приняв все меры предосторожности, они молча, сидели вокруг костра и всё так же молча смотрели на огонь. Затем в полной тишине, за исключением лёгкого потрескивания костра и тихо брошенного "Доброй ночи", они разошлись по своим спальным местам и улеглись на тёплые одеяла, закутавшись каждый в свой плед. Защитный барьер окружающий их позволял людям спать спокойно, не оставляя дежурить часового. Это было огромное преимущество при нахождении в столь опасном месте, особенно по отношению к другим вероятным путникам.

Дарена какое-то время ещё слышала молчаливую перебранку Дерека и Виктории, не пускающей его прилечь рядом и обнять её, а затем и они затихли, видно всё-таки решили заключить перемирие. А вскоре все уже и вовсе мирно спали.

Всё началось под утро. Первой проснулась Виктория.

— Настя. — Закричала она, резко садясь на одеяле, но всё вокруг было тихо и спокойно. Её это ни сколечки не удовлетворило. Виктория огляделась и принялась яростно расталкивать мужа.

— Дерек, Дерек, да проснись же ты, наконец, Дерек.

— Что та… Господи Виктория что случилось? — Взлохмаченный и не выспавшийся, он сонно тёр руками глаза.

— Дерек. — Взволновано произнесла Виктория, полностью вставая, сна как не бывало. — Настя. Где она?

— Настя? — Удивлённо переспросил он, и первой его мыслью было то, что жена от горя помешалась рассудком. — Разве ты не помнишь, дорогая? Её ведь…

— Что случилось? — Сонно спросила Дарена, усаживаясь на своём одеяле.

Брат окинул её хмурым взглядом и продолжил.

— … похитили вампиры, по всей вероятности некая Маришка и мы…

— Я знаю, — перебила его Виктория, отмахнувшись как от назойливой мухи, — всё я прекрасно помню, но ведь сейчас она здесь.

— Где? — Хором спросили брат и сестра, резко вскочив на ноги.

Внезапно, будто в ответ на их вопрос, всё вокруг ожило, зашипело и среди всего этого шёпота, шелеста, шума, они различили едва слышимый детский плач. Он будто оплакивал кого-то. И только тут, они поняли, что до этого момента уже какое-то время находились в полной, поглотившей все лесные звуки, тишине. Мёртвой тишине.

— Настя. — Закричала Виктория, прорываясь через защитный барьер, но Дерек успел-таки вовремя остановить её. В отличие от неё, он уже понял, что на них надвигается и с кем им, вероятно, придётся иметь дело. Огненные блики уже поигрывали на ледяной стали его волшебного клинка.

Звук между тем нарастал.

— Виктория отойди к костру. — В голосе лишь холодное спокойствие. После долгого перерыва, он лениво поигрывал мечом.

— Но, Дерек, Я…

— Виктория, быстро к костру. — На этот раз в нём послышалась небывалая твёрдость, и она безропотно подчинилась. Дерек удовлетворённо кивнул. — Дарена, ты готова?

— Да. — Девушка спокойно разводила руками, сосредоточенно прикрыв глаза.

— Отлично. Держи барьер, как можно дольше, надо выиграть время. — Она понимающе кивнула, и Дерек вновь повернулся к источнику звука, хотя он уже давно звучал отовсюду и установить его непосредственный источник, было теперь делом немыслимым. Но Дерека было не так-то просто обмануть. — Попробуем продержаться до рассвета. Вот, вот оно, осталось несколько секунд. Дарена, Виктория, оставайтесь на своих местах.

Несколько секунд, всего несколько секунд. Один, два, три…

Вдруг из темноты окружающей блеклый пяточёк вокруг тусклого костра, показалась появилась их старая знакомая с маленькой девочкой на руках, с их девочкой. Теперь-то они прекрасно понимали, кем была их таинственная мстительница и каковы были её мотивы. Загадкой оставалась лишь то, как она попала в стан врага. Но если хорошо подумать, можно было понять и это. Сейчас, по-видимому, она убегала. Преследователи уже практически настигли её, в буквальном смысле наступая на пятки. Она попробовала подойти к людям поближе, но невидимый защитный барьер оттолкнул её.

— Ребёнок, — кричала она, — заберите девочку. Быстрее. Быстрее.

Из жёлто-зелёных глаз текли слёзы, в них затаился небывалый страх. Дрожащими руками она передала ребёнка матери. Виктория, прижимая дочку к груди, свободно вернулась под защитный покров.

— Простите. — Едва слышно прошептала Маришка и, резко развернувшись, попыталась скрыться. Но не тут-то было. Обозлённые бывшие сёстры, под Его неизменным предводительством, уже безжалостно рвали её тело на куски острыми как клинки ногтями, впивались клыками, высасывая остатки бесполезной крови.

— Она же наша сестра. — Пыталась образумить обезумившую свору кровопиц, её бывшая подруга, но никто не обращал на неё ровным счётом никакого внимания. Осознав всю тщетность своих усилий, и убедившись в смерти Маришки, она, расплакавшись, бросилась прочь в неизвестном направлении, не желая больше участвовать в этом фарсе. Видя, как поплатилась за свою слабость Марищка, она не хотела стать следующей жертвой их беспощадного отбора, а в его семье нет места слабакам.

Вампиры, разобравшись с Маришкой, перекинули свою безумную злобу на горстку людей укрывшихся за невидимым защитным барьером. Под их общим напором, прозрачная оболочка стала подрагивать, переливающиеся трещинки волнами расходились по её поверхности. Ещё чуть-чуть и Дарене вряд ли удастся их удерживать и далее. Дерек, видя затруднения сестры, наказал жене придвинуться поближе к костру и крепче сжал рукоятку меча.

— Мы ещё повоюем, а там посмотрим, кто кого. — Тихо пробормотал он.

Дарена пыталась совладать с волшебством нерасчитаным на столь дерзкий и грубый напор противника. Виктория, безмолвно двигая губами, молилась, по-прежнему прижимая дочку к груди. Она сидела на коленях у самого костра, и его пламя несколько обжигало её спину, у ног её лежал извлечённый из ножен волшебный меч.

Шёпот, шелест, шипение и другие шумные звуки, издаваемые упырями, смолкли также неожиданно, как и появились, только их обладатели по-прежнему оставались на своих местах, с опаской озираясь по сторонам. Вот они снова принялись шипеть, пятясь и отступая, но в шорохе этом больше не было задорного огня, в нём зарождались искорки панического ужаса.

Ещё немного и со стороны леса послышалось новое, многоголосое шипение, а за ним и хлопанье огромных крыльев. И как раз в тот самый момент, когда из-за могучих деревьев начали выныривать высокие человеческие, по крайней мере, внешне, фигуры в чёрном, звёздное небо заслонила собой исполинская туша чудовища, на котором горделиво восседал высокий седовласый старик.

После недолгой паузы, во время которой атакующие перестраивались на роль атакуемых, началась жестокая битва, к которой не преминул присоединиться и, соскучившийся по настоящему бою, Дерек. Но битва выдалась не из приятных, так как вскоре выяснилось, что вся противоборствующая сторона женщины. И всё же продемонстрированная ими несколькими минутами ранее жестокость сыграла не в их пользу и не оставляла места для жалости. Через несколько беспощадных минут всё было кончено. Пара десятков женских тел лежали в беспорядке полностью обескровленные или обезглавленные. Все они, изувеченная Порошка, её противоречивая спутница Ватрушка, уродливая карлица, всё та же печальная Маришка и другие, все кроме Него. Его не было нигде, ни среди убитых, ни среди выживших. Но никто не проронил ни слова относительно этого обстоятельства, кто-то из-за незнания, кто-то из-за понимания того, что Он всегда был, есть и будет, такой же дерзкий и неуловимый, пока и на него не найдётся ловец, который Его одолеет. Но когда это ещё будет?

— Что будем делать с телами, Виктор? — Спросил вдруг кто-то.

Взгляды всех присутствующих устремились к моложавому вампиру.

— Утро похоронит их, а пока положите тела, как подобает, и будем собираться в обратную дорогу.

Вампиры медленно принялись улаживать мёртвые женские тела на спины, слаживая руки на груди, закрывая глаза и расправляя платья. Если они и вели недостойную жизнь, то свой уход к Создателю должны принять в спокойной позе смирения.

— Несчастные жертвы Его дьявольских происков, — устало покачал головой Виктор, оглядывая поле битвы. — Мне стыдно, Меден. Я стыжусь того, что дал Ему жизнь, стыжусь того, что Он мой сын.

— Тебе не чего стыдиться, не в чем себя винить. — Меден положил руку ему на плечо. — Такое случается почти в каждой семье. Вспомни хотя бы Мердена.

Виктор перекрестился и смиренно произнёс:

— Упокой с миром, Господи, их грешные души.

Чародей лукаво улыбнулся.

— Если бы я не знал что ты урождённый вампир, то за твои дела, поступки и слова, принял бы тебя за священнослужителя.

— И это отчасти было бы правдой, ведь несмотря на отказ от меня святой церкви, я проповедаю её заповеди среди своего народа.

— Да я и сам чем-то напоминаю священника, хотя и очень отдалённо, — сказал Меден, чуть наклонившись к своему собеседнику, — и даже частично верую в бога. Все волшебники по своему верующие люди, и не верь никогда тому, кто утверждает обратное. Он просто пытается скрыть этот очевидный факт. Ведь бывает Магия чёрная и белая, Магия Добра и Зла, Бога и Дьявола. Каждый волшебник проповедует то во что верит.

— Да, но люди утверждают обратное, поэтому ты и я всегда будем вне церковного закона.

— Что ж, не беда, — улыбнулся Меден, — уже не один век так живу, и меня такой порядок дел вполне устраивает.

— А вот меня не очень. — Обиженно проговорил Виктор. — Моё вампирское происхождение очень отодвигает мои мечты от реальности.

Он помолчал, задумавшись.

— Скоро начнёт светать, нам пора уходить, ребята уже справились. — Он окинул взором разгорающееся небо. — Не заглянешь к другу на огонёк?

— Нет, вернусь в Медгард с крестниками, — покачал головой его друг. — Остались ещё кое-какие неотложные дела. Ты уж не обессудь.

— Твои визиты никогда не были особо затяжными и всегда только по необходимости. — С укором произнёс Виктор. — Надеюсь, ты всё-таки когда-нибудь решишь навестить старого друга просто так, по велению сердца.

Они крепко пожали друг другу руки и, слегка кивнув, разошлись в разные стороны.

— Что это? — С любопытством спросила Виктория у подошедшего Медена.

— Что ЭТО? А это. Это распятие Катарины, девушки из твоего мира. — Ответил чародей.

— Но что это за странная оболочка, в которую оно заключено?

— О, это всё старый добрый Виктор. Катарина им очень дорожила, а после того как она стала вампиром, то не могла до него дотрагиваться и даже обожглась. Виктор приказал окунуть его в смолу смоленого дерева, чтобы этот крестик не мог больше причинять ей вреда и по-прежнему оставался её сокровищем хранившем и оберегавшим её. — Пояснил Меден.

— Но что он делает на шее нашей дочери? — Спросил Дерек.

— Вряд ли это распятие могло оказаться у Насти в другом случае, как если бы Катарина сама не надела ей его на шею. Значит, она всё-таки нашла её. А Сэргард, ведь он пошёл за ней. — Задумчиво рассуждала Дарена. — Но если они встретились, распятие у Насти, а Катарина не вернулась, значит, её уже нет в живых.

— Ну, этого мы точно не знаем, и не имеем ни какого морального права так думать. — Наставительно проговорил Меден. — К тому же где тогда Сэргард.

— Кстати, по-моему, на этой Маришке был плащ и рубашка Катарины, — заметил Дерек.

— А когда это ты успел заметить? — Подозрительно спросила Виктория, не забыв, сколько проблем у них и раньше возникало из-за этой девушки, хотя своим предсмертным поступком она отчасти и искупила свою вину.

— Ты опять за своё, — покачал головой Дерек.

— Вот и нет, ты, что забыл, что я никогда не была инициатором наших ссор. — Спокойно проговорила его жена и, вспомнив, добавила. — И вот ещё что, когда эта самая Катя — Катарина расставалась с Настей, она была ещё жива и в полном здравии, хотя и находилась в некоторой опасности.

— А ты откуда знаешь? — Удивились остальные.

— От Насти. — Виктория невозмутимо пожала плечами.

Все взгляды переместились ниже и сосредоточились на маленькой спящей девочке у нее на руках. Несмотря на шум и гам стоящий здесь совсем короткое время назад, девочка мирно спала и никакая сила не смогла бы сейчас нарушить её детский сон.

Ночь к этому времени уже сменилась утром, звёздное небо исчезло, занимался рассвет. Безжизненные тела на поляне слабо дымились, некоторые уже пылали адским пламенем.

— Думаю, когда она проснётся, — Виктория задумчиво посмотрела на спящую дочку, — то я смогу узнать и больше, а пока нам, наверное, пора, возвращаться.

— Что ж уже почти рассвело, скоро можно будет вызвать орлов и отправляться в Медгард, — сказал чародей, потирая руки.

— Мы, наверное, не полетим в Медгард, — покачала головой Виктория, — думаю нам нужно возвращаться домой… Там мама, лорд Генрих и вообще…

Она обменялась с Дереком понимающими взглядами.

— Ну, тут-то я думаю, Виктория ты не права. — Меден протестующе покачал головой. — Девочка устала, ей столько всего пришлось пережить. Здесь-то и до Медгарда дорога не близкая, тем более для ребёнка, а уж до вашего дома и подавно.

Он выжидающе замолчал и, ожидая закономерного ответа, внимательно посмотрел на сам предмет своей речи.

— Ну, хорошо, — сдалась Виктория, осмыслив всю разумность его предложения и логичность предположения, — летим в Медгард.

Меден победоносно улыбнулся.

И вот теперь они неслись на могучих орлах исполинах по бескрайнему голубому простору, обласканные яркими солнечными лучами и подгоняемые попутным ветром. И вновь природа отнеслась к ним благосклонна, день выдался на редкость солнечным и не морозным. Меден возглавлял эту маленькую процессию, гордо восседая на спине одолженного у Виктора дракона, своего орла он оставил у старого друга, ведь тот не мог двигаться в темноте, так необходимой вампирам. За чародеем следовал Дерек, крепко прижимая к груди маленькую Анастасию, которую за последние несколько месяцев чуть не потерял дважды. Дарена и Виктория двигались по обеим сторонам от него, на небольшом отдалении. Они летели не торопливо, путь был не близкий, но им больше не куда было спешить.

* * *

— Какая удивительная история, — восторженно всплеснула руками молоденькая девушка, в странной одежде из травы и листьев. — Неправда ли, Авен?

— Полностью с тобой согласен, дорогая Мада, — кивнул миловидный молодой человек, облачённый в столь же странный наряд. — Ни я, ни Мада, не кто-либо ещё в этом мире и понятия не имели о существовании у нас такого рода порталов.

— Как это не странно звучит, — проговорил Сэргард, пожимая плечами, — но они реально существуют, как в вашем, так и в нашем и во многих других мирах.

— Большое вам спасибо, — вмешалась в разговор Катарина, сохранявшая до этого времени полное молчание, — что вы согласились прийти сюда сами. Знаете ли, солнечный свет для меня опасен и даже губителен. — Она помолчала с секунду. — И всё же очень хотелось бы знать, что это за место? Это что рай?

Наступили сумерки, и они смело прогуливались по прекрасному саду, на деревьях которого росли все мыслимые и даже немыслимые фрукты, овощи и даже мясные продукты так необходимые для хищных животных обитающих здесь в удивительной дружбе с травоядными. Здесь сосуществовали всевозможные животные всех видов, отрядов, разнообразных размеров и форм, здесь были также животные, давно вымершие в других мирах. Всех их было неимоверное множество и, как не странно это звучит, все они разговаривали и вели спокойную мирную жизнь. Тут не было места ругани, дракам, воровству и тем более убийствам, никто даже не знал, что означают эти слова. Повсюду парила взаимная дружба и любовь.

— Нет, здесь пребывают не души умерших, а вполне живые существа, просто в отличие от ваших миров, о которых вы нам сейчас рассказывали, в нашем не произошло первородного греха. — Пояснила Мада.

Чуть позже, уже глубокой ночью, когда солнце сменилось месяцем и небо покрылось звёздами, они сидели в обществе нескольких животных и разговаривали ни о чём, так о всяких пустяках.

— Мне бы тоже хотелось отправиться в ваш мир, побывать в разных местах, увидеть других невиданных ранее существ и созданий. — Мечтательно проговорил лев, в чей дом они попали в самом начале.

— Ты так думаешь, — с горечью улыбнулась Катя, — тогда послушай о чём, мы может тебе поведать.

Они рассказали ему о тысячах убийств, вынужденных и неоправданных, о жестоких кровопролитных войнах, о безжалостном насилие, об измене и предательстве, о воровстве, об обмане и клевете, обо всех реалиях их миров, погрязших в жестокости и грехе.

— Нет, — лев протестующе замотал свой густой гривой, — если ваш мир так ужасен, я не хочу становиться его частью ни на время, ни тем более навсегда.

Сэргард и Катарина заговорщицки переглянулись и улыбнулись. Им и самим-то порой не хотелось оставаться частью своих миров, но и отказаться в тоже время от них они не могли. В свете всего услышанного льву ничего не оставалось кроме как помахать им лапой на прощание.

По чистой случайности, по счастливому стечению обстоятельств, а может и просто с помощью Создателя, они нашли другой портал в мире, в котором никто о них ранее не ведал. Наверное, теперь им предстояло долгое утомительное путешествие из портала в портал, из мира в мир, из одного измерения в другое, и через это они должны пройти вместе, вдвоём, рука об руку, а между тем, силы Катарины были уже на исходе. Лицо её осунулось, большие жёлто-зелённые глава стали ещё более жёлто-зелёными, зрачки более узкими и овальными, два аккуратненьких зубика удлинились, превратившись в хищные клыки, и больше не поддавались её усилиям спрятать их. Всё её тело сотрясала мелкая дрожь. Она, да и Сэргард тоже, прекрасно понимали, что им надо срочно уходить из этого мира не знавшего насилия, боли и зла.

— Может быть, вы всё-таки останетесь? — Мада со своей детской наивностью и простотой не могла понять всей серьёзности положения Катарины и опасности, которая грозила бы всему их миру, если бы здесь начали существовать создания подобные этой девушке.

— Мы бы может быть, и остались бы, только погостить, но я вам уже говорила, мне нужна кровь, свежая кровь. — Обессилено ответила Катарина, голос её стал ещё более сиплым.

— Оставайтесь, мы отучим тебя от этой вредной привычки. — Не унималась Мада. — У меня здесь много друзей, но мы с Авеном единственные люди в нашем мире и мне очень бы хотелось иметь подругу вроде тебя.

— Прости, — покачала головой Катарина, от которой не ускользнуло выражение разочарования, промелькнувшее на лице ее собеседницы, — но тут дело не в привычке, Понимаешь? Дело во внутреннем, физическом состоянии. Моему организму просто необходима свежая кровь. Это как болезнь, только её ничем не вылечишь. С этим ничего не поделаешь и остаётся только предоставить моему организму то, без чего он не может существовать, то есть тёплую кровь.

— Как жаль. — Разочарованно вздохнула Мада. — Как жаль, что Создатель заранее не предусмотрел вероятности появления среди нас таких удивительных существ как вы.

— Ну что ж поделаешь, значит так суждено, может быть это и к лучшему. А теперь, простите, но нам действительно надо торопиться. — Сэргард подтолкнул Катарину к порталу, в тоже время, поддерживая её за талию, вконец обессиленную, но все еще бодрившуюся. Он и тревогой заглянул ей в глаза. — Катарина?

— Всё в порядке. — Она покачала рукой, поняв скрытую суть его вопроса.

Тем временем они уже вплотную подошли к порталу, а Сэргард даже вступил в него одной ногой, выжидающе протянув руку подруге.

— Мада, Авен, — проговорила Катарина напоследок, — вы бы попросили своего Создателя, чтобы он закрыл все порталы в ваш невинный мир, или выставил вокруг них охрану или ещё что-нибудь, чтобы обезопасить ваше царствие добра. Ведь помимо нас к вам могут проникнуть и ужасные злобные существа.

— Не допусти, Создатель, такого злодеяния.

— Надо попросить.

— Обязательно, ведь мало ли что, — прошёлся неровный шёпот.

— О, Создатель, — всплеснул передними лапами лев, не удержавшись при этом на задних, он смешно перевернулся и упал. Смущённо подскочив, он тряхнул мохнатой рыжей гривой и продолжил, — в их мирах происходят ужасные вещи, о которых они мне поведали. Слава Создателю, что мы живём не в их жестоких мирах.

Все согласно закивали, испытывая глубокую благодарность к своему Творцу за это обстоятельство.

Ещё раз, помахав на прощанье, Катарина и Сэргард, как они тогда думали, навсегда покинули этот божественный мир, надеясь, что не одна грешная нога не ступит в эту кладезь Божью, сотворенную Великим Создателем, не осквернит её девственной невинности.

Тем временем они занимались проблемами более насущными. Сэргард заглянул в следующий портал, там было темно и сыро. Ночь, как и в том мире, из которого они только что вышли. Что ж, это вполне подходило. Они ступили в сферу, но не успели сделать и несколько шагов, как с громким испуганным визгом в них врезался рыжий живой комок шерсти, за которым следовал какой-то доисторический монстр, что-то типа древнего горгозавра, изображение картинки которого Катарина видела когда-то в музее. Но рассмотреть поподробнее это чудовище юрского периода не было времени, впрочем, как и возможности, потому что пёс Леонарда, а это был именно он, сбил их с ног и вытолкнул в межпространство, благо они не успели отойти от портала. Катарина едва устояла на ногах, да и то только благодаря Сэргарду, тот критически осмотрел собаку и скривился в брезгливой гримасе.

— Что за псина?

Напуганное животное и не думало от них убегать, а, наоборот, в паническом страхе жалось к ногам девушки, почувствовав в ней что-то человеческое.

— Помнится, вновь обретённый сын Гарольда, что-то говорил о потерянной в межпространстве собаке. Ирландского сеттера, кажется. Так вот, думаю это он и есть. — Тихо проговорила Катарина, оперевшись о плечо Сэргарда. Силы её были на исходе, всё тело ныло и ужасно хотелось пить. Жажда изнуряла и иссушала её изнутри, жажда, невыносимая жажда крови.

Сэргард окинул её обеспокоенным взглядом.

— Нам надо как-то выбираться отсюда, Катарина. Ты с каждой минутой всё больше слабеешь, а через несколько часов полнолуние. — Она вопросительно посмотрела на него, и он не преминул объяснить. — Это значит, что я превращусь в волка, и мы не сможем по нормальному общаться. И это не говоря ещё о том, что ты не сможешь на меня опереться, а в случае чего, я не смогу тебя нести.

— Думаешь, я этого не понимаю, Сэргард. — Еле слышно прошипела Катарина. — От меня у всех одни только неприятности.

— Не говори глупости. — Человек-оборотень ободряюще потрепал её за плечо. — Не ты вина всех наших злоключений, а междоусобная вражда. А мы с тобой выберемся, обязательно выберемся, главное только захотеть. Вот увидишь.

— Да уж. — Девушка покачала головой и снисходительно закатила глаза, что вызвало новый приступ головокружения.

— Послушай, Катарина, — парень в задумчивости посмотрел на пса, — насколько мне известно, твои познания в зоологии таких вот тварей намного шире моих. Так вот волки, они очень отличается от собак, например вот от таких как эта?

— Ну, для начала скажу, что ты мне льстишь, у меня за спиной всего-то девять классов, а ты тут рассуждаешь о каких-то моих познаниях. Что Дарена наболтала? Ну, а вообще, по-моему, волки считаются предками собак. Это в общем, а уже каждая порода, в том числе и сеттер, — она кивнула на их нового спутника, — выводилась в условиях селекции и жесточайшего искусственного отбора. Они, конечно, очень отличаются от волков, но есть, по-видимому, и сходство.

— Что ж, думаю, стоит рискнуть. — Сэргард задумчиво почесал подбородок.

— Рискнуть? Э-э-эй, давай-ка без риска. Я уже достаточно нарисковалась за последние недели. Спасибо. — Запротестовала Катарина.

— В нашем положении любой шаг рискованный, так что… ты присядь пока, Катарина, а то тяжело тебе будет сейчас, в твоем состоянии, стоять без поддержки.

— Что ты делаешь? — Слабо заупрямилась Катарина, возмущаясь. — Нам нельзя надолго оставаться в межпространстве. Мы можем потерять друг друга, затеряться во времени, испариться, разлететься на атомы и Бог знает что ещё.

— Не переживай, это займёт всего-то минут десять, а потом, возможно, мы попадём домой. Знаешь, мне стыдно в этом признаться, оборотни почти не болеют, а если и болеют, то молчат, но эта беготня из мира в мир, смена температур вызвала у меня некоторые признаки… ну, в общем, я простудился. — Он виновато пожал плечами. — То есть всё это время я не мог отыскать дорогу домой с помощью своего чутья, но возможно это сможет сделать собака. По крайней мере, я не замечаю у неё явных признаков какой-либо болезни, а как ты сама справедливо заметила, она почти что волк.

— Он, — поправила друга Катарина, теперь новыми глазами посмотрев на уткнувшегося ей в колени пса.

— Кстати, не пугайся, мне сейчас придётся перевоплотиться, а так как укрытия поблизости нам не найти, то весь процесс будет у тебя на виду. — Предупредил человек-оборотень, отходя чуть-чуть в бок.

— Вот ещё напугал. — Пробормотала девушка.

Он уже остановился и начал своё перевоплощение, не обращая внимания на её колкости, привык. Ногти его стали удлиняться, и заостряться на глазах, зубы от них не отставали. Начиная с загривка тело начало покрываться шерстью, спина сгорбилась, ноги неестественно согнулись. Симпатичное ещё несколько минут назад лицо стало быстро видоизменяться, удлиняться, уши, глаза, нос, рот всё меняло свою форму, превращая, человеческие черты лица в животные. Пальцы на всех четырёх конечностях начали стремительно выгибать в маленькие дуги, обрастая густеющим прямо на глазах шёрстным покровом. Пара минут и перед ней уже стоял могучий волк исполин. Катарина смотрела на него устало и отрешённо, но всё же в её взгляде проскальзывало восхищение. Пёс теперь ещё в большем страхе жался к её ногам.

Сэргард подошёл к испуганной собаке и начал слегка поскуливать, погавкивать, незлобиво рычать. Сеттер начал успокаиваться и уже с интересом посмотрел на волка, затем, дрожа и прерываясь, словно борясь с неуверенностью, ощущая неоспоримее превосходство стоявшего перед ним зверя, начал отвечать на тот же манер.

— Оторви ленту от своего платья, Катарина, — произнёс Сэргард после кратких переговоров с одним из представителей лучших друзей человечества, — и обвяжи ею меня и собаку.

— Но это же кружево, оно не выдержит первого же рывка. — Засомневалась девушка.

— А никакого рывка не будет, — развёл руками Сэргард, — ни я, ни он не собираемся рвать твоё кружево. Это всего лишь предосторожность, на случай если кто-то из нас вздумает нечаянно потеряться, когда мы сдвинемся с этого насиженного тобой места.

Катарина уже было открыла рот, чтобы ответить колкостью на его невинную шутку, но он продолжал, не обращая внимания на её мгновенную вспышку гнева, и она промолчала.

— Ты сама говорила, что в межпространстве существует такая вероятность, а это оно самое и есть. Удивительно уже то, что мы до сих пор ещё вместе. Не знаю, заметила ли ты, но всё это звёздное небо, пёстрое пространство над нами, под нами и вокруг нас, постоянно перемещается, даже в том случае, когда мы остаёмся на одном месте, вот как сейчас. — Он попытался показать ей это наглядно, но она ничего такого не заметила. — Ладно, забудь. Дай псу понюхать край своего платья, ведь эта ткань, носимая вампирами, является исконной частью моего мира.

Девушка посмотрела на осмелевшую собаку, а тот тем временем сам приблизился к ней вплотную, принюхиваясь и запоминая запах. Казалось, он был в курсе отведённой для него задачи и всё понимал, хотя вполне возможно так оно и было.

— Сэргард, я, наверное, не выдержу, у меня совсем не осталось сил, — обессилено произнесла Катарина, с трудом поднимаясь, оперевшись на его широкую спину.

Человек-оборотень посмотрел на неё полным сострадания взором. Её измождённое осунувшееся лицо, светящиеся жёлто-зеленные глаза и приоткрытый рот с выступающими главными атрибутами вампиризма и без лишних слов мог описать её нынешнее состояние.

— Потерпи, Катарина, осталось совсем немного. Мы выберемся. Ты справишься. — Он нежно потёрся о её руку своей могучей головой.

Они медленно двинулись по мерцающей пустоте, держась рядом и каждый раз останавливаясь, позволяя псу исследовать и обнюхать неизменное безжизненное пространство вокруг них.

Медленный темп движения задала Катарина. Каждый пройденный шаг ей давался с трудом, и с каждой минутой это становилось всё более очевидно. Жизнь угасала в ней стремительно и беспощадно с каждой новой прожитой минутой.

Эд превратился в само обоняние, целеустремлённо двигаясь вперёд. Для него словно больше ничего не существовало в этой жизни, кроме своей чётко намеченной цели. Сэргард по-прежнему находился в облике волка, в бесполезных попытках, силясь преодолеть свой недуг и помочь собаке почувствовать дорогу в родной мир.

Здесь всё так перепуталось, с тех пор как он побывал тут в первый раз. Несколько раз они входили в портал, ожидая, что вот-вот окажутся дома, но вновь оказывались посреди необъятного звездного горизонта. Сэргард всё с большей тревогой поглядывал на обессиленную подругу, и с каждым шагом его былая уверенность в благополучном исходе их предприятия, покидала его. Ему начинало казаться, что они никогда не выберуться из этой бесконечности, что они уже потерялись, а тем временем Катарине становилось всё хуже, она буквально таяла на глазах, хотя и старалась держаться. Ещё больше удручал и тот факт, что уже несколько раз входя в новый портал, они оказывались не в другом мире, и тем более не в своём собственном, а всё в том же нескончаемом межпространстве. Но собака шла уверенно, в её поведении не было не капли беспокойства. Эд лишь иногда слегка поскуливал от охватившего его охотничьего азарта, и это вселяло некую уверенность. Наблюдая за спокойным поведением собаки, Сэргард не решался, однако, больше завести с ней некоторое подобие беседы, общение с псом без особой необходимости было ниже его достоинства.

— Сэргард, — прервала его размышления Катарина, — а ты уверен, что если мы всё-таки выйдем, то попадём в ночь, ведь мы идём уже, наверное, несколько часов.

— Ты преувеличиваешь, Катарина, прошло всего-то три-четыре десятка минут или в любом случае не больше часа. — Покачал волчьей головой человек-оборотень. — А то, что наступает ночь это однозначно, я чувствую, что вскоре потеряю возможность изъясняться по-человечески.

Но вот пёс, не давая им договорить, удовлетворённо взвизгнул и, оглянувшись, упорно потянул вперёд, но не настолько сильно, чтобы порвать тонкую связующую нить между ними. И вот вновь открывшийся портал, переход и они уже стоят не посреди, ставшего привычным, звёздного межпространства, а в тёмном дремучем лесу. Девушка и волк застыли в тихой нерешительности, и лишь беззаботный Эд почувствовав свободу, порвал тонкое кружево и уже носился кругами, лая и подпрыгивая.

— Как думаешь, где мы? — Спросила Катарина, обессилено опускаясь на землю.

— Надеюсь что дома, — неуверенно пробормотал её спутник, — хотя кто его знает. Мало ли мы уже так думали пока бродили между открытыми порталами.

Понимая, что вскоре он всё равно превратится в волка, Сэргард вопреки здравому смыслу, всё же обратился в человека. Ему так хотелось обнять её, уставшую и измождённую, поцеловать, приласкать и хоть как-то успокоить. Он положил её голову себе на колени и нежно провёл по волосам. Казалось, она потратила все свои последние силы, чтобы добраться до этого места и теперь едва могла пошевелиться, не в силах подняться и сделать хоть шаг.

— Я умираю, Сэргард, — уверенно прошептала Катарина, — я чувствую это.

— Ты должна вкусить свежей крови, Катарина, и силы вернутся к тебе, хотя бы частично. Давай я принесу тебе какого-нибудь зверька?

— Я не могу, не могу предать то, во что верила всю свою сознательную жизнь. — Тихо ответило бледное подобие, ещё недавно задорной Катарины. Непрошенные слезы свободно стекали по бескровным щекам. — Может мне лучше умереть, такие чудовища не должны жить на белом свете. А знаешь что самое странное, когда смерть уже стоит на моём пороге, мне почему-то очень захотелось жить.

На секунду её губы украсила слабая улыбка, затем взгляд ее померк, глаза закрылись, голова безвольно опустилась на его колени, она потеряла сознания.

Сэргард осторожно опустил её голову на покрытую легким инеем траву. Он внезапно почувствовал легкий озноб и прекрасно осознавал, что это означает. Отойдя немного в сторонку, он почувствовал, как по всем его жилам прошёлся процесс перевоплощения, наступило полнолуние.

В беспокойном метании он не мог решить, что ему предпринять, что сделать, чтобы спасти её жизнь и тут его взгляд остановился на стоящей неподалёку собаке. А что, это мысль. Пёс будто прочитав его мысли слабо поскуливая, отступил. Было отчётливо ясно, что он ему не соперник и было совершенно очевидно, кто выйдет победителем, если поединок вообще состоится. Сэргард размышлял всего несколько секунд, потом отвернулся от пса и подошёл к лежащей девушке. В её теле ещё теплилась слабая жизнь.

Оборотень сел рядом с ней, поднял переднюю лапу и, раздвинув мордой на ней шерсть, с силой впился в свою живую плоть, превозмогая боль, он ещё какое-то время терзал своё тело, дождавшись, чтобы кровь текла более смелой струйкой. Затем поднёс лапу к ее приоткрытому рту и долго смотрел, как кровь стекает по мертвенно бледным губам и в рот и дальше по тонкой девичьей шее.

— Сэргард, — окликнул вдруг его знакомый голос, и только тогда он понял, что уже давно слышал не громкое рычание пса. Молодой оборотень резко обернулся, в сердцах ругая себя за то, что был так не осмотрителен, и подпустил кого-то так близко незамеченным.

— Энгельс, — прорычал он, утратив возможность человеческого общения, и добавил с облегчением. — Значит дома.

— Я здесь для того, чтобы тебя предупредить, Сэргард, — прорычал слегка поседевший огромный чёрный хищник. Его взгляд с любопытством скользнул по лежащей на траве в бессознательном состоянии девушке. Сэргард перехватил его взор и слегка поддался вперёд, прикрывая своим телом Катарину. Но у Энгельса уже пропал интерес к ней, а может, его и вообще не было, как бы то ни было, он уже смотрел в глаза племяннику.

— Не ходи прямо, Сэргард, и не води её, идите в обход, ведь вы насколько я понимаю, возвращаетесь в Медгард, кстати, очень мудрое решение. Почти все люди-оборотни по непонятной для меня причине ополчились против вас. На мой взгляд, эта ничтожная мелочь слишком раздута. Думаю, здесь не обошлось без чьих-то интриг, существует какой-то подстрекатель, который метит на место Ингвара, желая лишить его власти. А ведь за все тридцать лет его правления, твой отец сейчас наиболее ослаблен. Сначала Даяна…, а теперь вот и ты.

— Я не желаю зла отцу, он должен понять.

— Я уверен, он понимает, просто ему тяжело это признать. — Покачал головой Энгельс. — Но дело даже не в нём. В общем, что попросту время тратить, Ингвар у власти уже много лет, справится и без нашей глупой болтовни. А вы как можно быстрее добирайтесь до Медгарда и уповайте на гостеприимство хозяина, а он, думаю, не подведёт. Поживите там, подождите, пока все утихнет, а там видно будет. Тебе сейчас лучше не встречаться со своим народом.

— Согласен. — Сэргард приблизился к дяде. — А ты, Энгельс? Почему ты это делаешь?

— Потому что я тоже когда-то был молодым и любил, — он мечтательно улыбнулся, затем вновь покосился на бледную девушка с выпирающими клыками. — Конечно, моя любимая намного отличалась от твоей, но всё равно это ни к чему хорошему не привело. К тому же ты мой племянник, а кровное родство для меня что-то, да значит.

— Понимаю. — Согласно кивнул молодой волк.

— Сэргард, — Энгельс слегка замялся, — я не ошибся? Ты дал ей свою кровь?

— Да, дядя. — С вызовом отозвался оборотень.

— А ты знаешь, что оба наших народа веками страшились кровосмешения между оборотнями и вампирами, потому что никто не может точно сказать, к каким последствиям это приведёт. Но говорят, они будут ужасными.

— Я знаю, дядя, но это был единственный способ её спасти. — Он с жалостью и любовью посмотрел на подругу. — Мы и так слишком долго тянули, она едва жива. Ей срочно была нужна свежая кровь, а моя как раз оказалась под рукой.

— А он? — Энгельс кивнул в сторону собаки. Так как два волка в полнолуние были не в состоянии разговаривать на человеческом языке, то изъяснялись они между собой по-своему, при чём Эд прекрасно всё понимал и, услышав последнее замечание, сжался в один сплошной комок нервов.

— Он это не выход. — Сэргард бросил на собаку беглый взгляд. — Он в некотором смысле наш друг… что ли.

Нелегко было гордому оборотню признаться в дружбе с какой-то там собакой, но ведь он перед ней всё же в долгу.

— Что ж, решай сам, ты уже вполне взрослый для самостоятельных решений.

— А долго отсюда до Медгарда? — Спросил Сэргард.

— Нет, совсем близко, если идти по прямой, а если в обход, то около суток. — Ответил Энгельс.

— Дядя, а ты не можешь сделать мне одолжение? Понимаешь, я не могу оставить её одну, — он кивнул на девушку, — она сейчас беззащитна. Ты не мог бы показать этому псу дорогу на Медгард, чтобы он мог привести кого-нибудь на помощь. Я, как понимаешь, сейчас не в состоянии доставить её в замок, я бессилен.

— Ты сам-то понимаешь, о чём просишь? Показать дорогу и кому? Собаке?! — Он окинул пса презрительным взглядом. — Они ведь глупы как никто.

Пёс протестующе зарычал.

— Они не настолько глупы, как мы думали. Знаешь, ведь он понимает нас, Энгельс, и я даже с ним разговаривал. — Проговорил Сэргард. — Несомненно, их язык несколько примитивен по сравнению с нашим, и всё же я понимаю его вполне сносно.

— Что ж, если так…, но только ради тебя, племянник. — Он подошёл к Сэргарду почти вплотную. — Желаю тебе удачи и счастья, Сэргард, не знаю, когда теперь свидимся. И ещё, не нарушай свой закон, Сэргард. Pаз выбрал не предавай её.

— Не предам, дядя. Спасибо тебе.

Энгельс кивнул.

— Пошли, пёс.

Эд без особого желания пошёл за волком, понуро опустив хвост.

— Энгельс, — окликнул вдруг Сэргард, что-то вспомнив.

Тот обернулся.

— Увидишь Сару, передай ей, что у меня всё в порядке и что я люблю её.

Человек-оборотень ещё раз кивнул и вместе с псом помчался в сторону Медгарда.

Сэргард, проводив их взглядом, подошёл к Катарине и лёг с ней рядом, положив морду на передние лапы. Теперь оставалось только ждать.

* * *

— Дерек, Виктория вы тут… и Настя тоже, — Николас увидел ребёнка сидевшего на руках Медена, — но что случилось? Неужели это всё выдумки. Я слышал, что мою крестницу похитили, поспешил на помощь и….

— … как всегда опоздал, — закончил за него Дерек. — Малышку, действительно, похищали, но уже нашли. Теперь она, слава Богу, в отличном здравии и полной безопасности.

— Ну, конечно же, — негодовал гном, — я всегда умудряюсь пропустить всё самое интересное.

— Ну, интересного тут мало. — Не согласился Дерек. — И вообще должен заметить, в мире появились новые герои, а нам с тобой видимо пора на покой.

— Да не смеши меня. Ишь, чего вздумал, мне нет ещё и двадцати, а он меня уже в старики записывает. Нет, мы ещё повоюем.

— Хотя может, и повоюем, — кивнул молодой лорд, — похоже и на этот раз не обошлось без некоторых потерь.

— Но расскажите же, в конце-то концов, что произошло?

Повествование не заняло много времени, а чуть позже к ним присоединились ещё двое улыбающихся родных людей. Лорд Генрих Альберт Винсент Альбатрас и Маргарита Петровна выехали верхом из Хотинхейма, как им и предложила Дарена, даже не подозревая, что они последуют её совету. За время этой долгой поездки они сблизились и стали очень симпатизировать друг другу, однако, не выдавая пока своих истинных чувств.

Теперь же Маргарита Петровна уединилась в спальне Дарены с дочерью и помогала ей укладывать спать внучку. Им о многом нужно было поговорить, ведь они столько не виделись, даже, несмотря на то, что Маргарита Петровна давно уже находилась в Средневековии.

— Мама, а где отец? Я ожидала, что Дарена вернется с вами обоими. — Спросила Виктория.

— Отец? — Как-то отрешённо повторила Маргарита Петровна, как-будто вспоминала о чём-то давно забытом. — Он ушел от меня стазу после известия о катастрофе. Оказывается, у него в течение последних двух-трёх лет была постоянная любовница, о которой мы ничего не знали и даже не догадывались. Вот он и ушёл к ней, как только нам сообщили, что тебя не стало.

Виктория сидела, ошарашено сложив руки на коленях.

— Надо же. Такого поворота событий я и вовсе не ожидала. Как он мог так поступить с тобой и ещё этих два года. Это кажется не вероятным и, о, так не похоже на отца.

— В нашей жизни всякое бывает… Строка из песни нашего родного мира, помнишь? И это правда. Вот я, например, после года страданий, вновь обрела тебя и Настеньку в придачу. — Она ласково провела рукой по детскому одеяльцу. — И… вот твой свёкр проявляет ко мне повышенное внимание.

— Лорд Генрих?! — Недоверчиво переспросила Виктория. — Да ты что?

Мы уже думали, что он до конца дней своих будет скорбить по потерянной леди Матильде.

— Ну, Вика ты там не о чём ещё не задумывайся, ведь проявление внимания это не что там такое, — она покрутила в воздухе пятернёй.

— Не что-то там такое, но с этого-то всё и начинается. — Озорно кивнула её дочка.

— Будем надеяться, ведь он мне тоже весьма симпатичен, а я теперь одинока и ещё вполне молода. — Она лукаво улыбнулась, склонив голову.

Виктория ответила, ей понимающей улыбкой.

Прошло время.

Вскоре Виктория и Дерек отправились погостить к уговорившему их Николасу, ведь они уже несколько месяцев не виделись с Люсиндой и их близняшками.

Лорд Генрих и Маргарита Петровна решили остаться в Медгарде, чтобы немного отдохнуть и развеяться, но все прекрасно понимали, что они просто хотели побыть вместе, без помех и суеты.

Маргарита Петровна уже давно прогуливалась в оранжерее Медена, надеясь, что он всё-таки выйдет. Вела себя глупо, как девчонка. Она прекрасно понимала, что они уже давно не дети, но так хотелось почувствовать себя юной и влюблённой.

— Добрый вечер, леди Маргарет.

— Здравствуйте, лорд Альбатрас. — Женщина прямо-таки расцвела и смущённо зарделась. Она задумалась, и как раз о нём, от того и не заметила его приближения. Это обстоятельство её слегка смутило.

— Я давно хотел с вами поговорить, леди Маргарет, и вот он удачный момент. Мы с вами одни. — Он развёл руками. — Я… мы… Господи, да что уж тут ходить вокруг да около. Леди Маргарет, вы мне весьма симпатичны, и даже более…

Он замолчал, не зная как проложить свою многообещающую речь.

— Честно говоря, вы мне тоже весьма… лорд Альбатрас. — Попыталась она сгладить остроту момента.

— Тем более, леди Маргарет. — Он сделал шаг ей навстречу. — Мы бы с вами могли как-то, что-то…

— Что вы имеете в виду? — Невинно спросила она.

— Мы могли бы быть вместе, соединить наши жизни. Мы с вами оба одиноки и ещё достаточно молоды, особенно вы.

— О, но мы, наверное, не можем быть вместе, наши дети ещё только недавно поженились, у нас растёт внучка и вообще… — Засомневалась Маргарита Петровна, хотя в душе теплилась надежда. В конце концов, она была всего лишь женщиной, которой тоже хотелось почувствовать себя желанной, немного пофлиртовать и пококетничать.

— Это всё предрассудки, леди Маргарет, ведь это же наоборот прекрасно общие дети, общие внуки. Это так замечательно. Мы с вами уже одна семья, почему бы не сделать её ещё более сплочённей. Поймите, я уже не в том возрасте и не могу, как в молодости опрометью броситься в омут с головой. Мне тяжело признаться вам в любви, я не делал этого уже почти тридцать лет, но вы мне глубоко симпатичны, — он приблизился к ней и взял в руки её ладони, и озорно заглянул в ясные голубые глаза, — и вы сами только что признались мне в аналогичных чувствах. Давайте же не будем противиться нашему обоюдному влечению, и соединим наши судьбы воедино, Маргарет.

Ей понравилось, как прозвучало это простое "Маргарет" и она сдалась, тем более что сама этого желала всем сердцем. Маргарита Петровна согласно улыбнулась и ответила ему крепким пожатием рук.

— Маргарет. — Улыбнулся лорд Генрих.

— Генрих. — Улыбнулась леди Маргарет.

Она взяла его под руку, и они вместе, рука об руку, стали прогуливаться по яркому цветнику, вкушая вездесущий аромат благоухающих раскрытых бутонов.

* * *

Послышался возбуждённый собачий лай, и Леонард от неожиданности вздрогнул.

— Эд, Эдвард. — Он не верил своим ушам, но это однозначно был лай его сеттера. Он не мог обознаться, ведь он слышал его уже в течение шести лет, да и какой хозяин не узнает голоса своего друга-собаки.

Леонард выглянул в окно.

Ну, конечно же, вот он мчится со всех ног по примыкающей к замку полосе открытой местности. Откуда же он здесь взялся? Но где присущая ему беззаботность? Где наивная и даже глупая весёлость? Казалось, он был чем-то напуган. О, Боже, так ведь за псом гонится волк, да ещё какой огромный. Леонард и не знал, что такие бывают. Хотя, что можно было ожидать от мира, в котором его же собственная мать является вампиром.

Он отшатнулся от окна и, не раздумывая, бросился на выручку своему псу.

— Отец, отец, — кричал он, спускаясь по крутой лестнице. Он уже не верил, что успеет вовремя, да и вообще что он сделает, если даже успеет? Бросится на зверя с кулаками? Хотя волк и бежал удивительно степенно, не торопясь, он в это время, наверное, уже настиг его рыжего ирландца и рвёт его в клочья. Слишком долго он спускается по этой чёртовой лестнице. И угораздило же его забраться в восточную башню.

— Что случилось, Леонард? — Его отец стоял в холе, заглядывая в лестничный пролёт. — Твой панический тон напугал меня до смерти.

— Моя собака, отец, она нашлась.

— Так ведь это замечательно, ты так скучал по своему четвероногому другу.

— Боюсь, что теперь буду скучать по нему ещё больше. — Произнёс Леонард, посмотрев на отца снизу вверх, он уже полностью спустился за время их короткого диалога. — За ним гонится волк, и боюсь, мы уже опоздали.

— Волк? — Удивился Гарольд и тихо пробормотал, пожав плечами. — Да не водятся у нас тут волки.

Они уже были у самого выхода и распахнули высокие ворота. И что же предстало перед их недоумевающими взорами? Вот он, вновь ставший беззаботным, ирландский сеттер жив и здоров, прыгает и ласкается к своему хозяину. А чуть поодаль сидел невозмутимый чёрный зверь с лёгкой сединой. И что самое удивительное, по крайней мере, для Леонарда, увидев Гарольда, он слегка кивнул.

— О, — рассмеялся Гарольд, — так ведь это Энгельс. Вы ещё не знакомы?

— Кажется, нет, — растерянно произнёс Леонард и его брови сошлись на переносице, — если бы познакомились, я бы запомнил.

— Это мой сын, Леонард, тот самый который пропал несколько лет назад. Мы теперь снова вместе. — Гордо произнёс Гарольд. — А это наш общий друг Энгельс, человек-оборотень.

Энгельс улыбнулся и протянул лапу, затем, вспомнив, как он сейчас выглядит, он пожал плечами и улыбнулся ещё шире, если этот звериный оскал вообще можно было назвать улыбкой.

— Это всё из-за полнолуния, Леонард, а вообще-то он не только волк, но и человек, что, кстати, бывает гораздо чаще. — Объяснил Гарольд сыну.

Но это объяснение не произвело должного эффекта, так как Леонард всё равно не мог этого понять, а если учесть череду необъяснимым событий навалившихся на него в последнее время, то сделать это было вдвойне, а то и в тройне, сложнее.

Тем временем Эд непрерывно лаял и тянул хозяина за штанину, будто звал их куда-то. Так как солнце уже взошло, Гарольд предложил отправиться за собакой на орлах. Он объяснил, что это вполне безопасно и увлекательно, но Леонарда не надо было уговаривать. Он уже заранее был готов ко всякого рода приключениям, ещё с самого раннего детства.

Энгельс же пошёл своей дорогой, к своим дочерям. Он свою миссию уже выполнил.

* * *

— Что-то случилось, Меден? — С беспокойством спросил его старый друг.

— С чего это ты взял? — Лукаво улыбнулся Меден.

— Ты уже много лет не навещал меня без того, чтобы впутать в какую-нибудь историю. Твои визиты всегда ограничивались необходимостью. Вот и на этот раз я спрашиваю тебя, что случилось?

— Ну, ты в своем монологе и хватанул лишка. А сто лет назад, разве не я подтолкнул тебя на ту забаву. — Весело подмигнул чародей.

— А, ты о том, когда…

— Да, да, именно о том когда…

— Ой, мальчики, чувствую, что вы сейчас говорите обо мне, — прошипела вошедшая женщина. В руках она держала поднос с тремя кружками ароматного чая. В раскосых желто-зеленных глазах светилось озорство. Женщина была, уже довольно стара, но её некогда прекрасное лицо, не потеряло ещё былой красоты. — Стоит мне выйти, как вы сразу же начинаете обсуждать меня за спиной. Это не честно или, по меньшей мере, не прилично.

Она обиженно поджала губки.

— Не подумай ничего плохого, дорогая. — Виктор притянул женщину к себе и поцеловал. — Меден просто вспоминал, как познакомил нас в прошлом веке. В каком это было году, Меден?

Но тот не слышал, он сидел, задумавшись, и даже закусил губу, столь глубока была, его дума.

— Меден?

— Меден?

— Что, а, что?

— О чём это ты задумался?

— Да вот думаю, годы уходят стремительно и безвозвратно. А вот ведь ты по-своему прав.

— В чём именно?

— Мы уже лет двести, пожалуй, не перекидывались с тобой в картишки или кости. Где там у тебя наши игровые атрибуты? Ну-ка, доставай-ка. — Меден кивнул головой в сторону старого сундука, где, как он знал, Виктор всегда хранил боевые заслуги и сокровища своей молодости.

— Конечно, нашел дурака, — проворчал Виктор, но все же полез в сундук. — Ты же у нас теперь вон какой великий, не то, что в прошлые времена. Думаешь, я не помню, как уже пару сотен лет назад не мог выиграть у тебя не одной партии?

— Ну, это тогда, — наигранно печально вздохнул старик-чародей, — тогда я был молод и полон сил, а теперь я уже дряхлый шестисотлетний старик.

— Да и я вроде бы не помолодел с тех пор, — пробурчал Виктор. — И вообще, последнее время я не одобряю азартных игр, — Что? Боишься проиграть? — Лукаво улыбаясь, склонился к нему Меден.

— Я? Да никогда.

— Что, надеешься на мой склероз, раз уж я постарше тебя на пару веков?

— Да уж, дождёшься от тебя.

Они весело рассмеялись, вспоминая былые времена, беззаботную молодость и приятные времяпровождения.

Что ж, несмотря на небольшую поправочку стоявшую у каждого после дефиса и следующую вслед человеку, они, прежде всего, оставались людьми и ничто человеческое, как говорится, им было не чуждо.

* * *

— Как она?

— Всё в том же состоянии. — Сэргард беспокойно взглянул на подругу. — По-видимому, я ошибся, дав ей свою кровь. А ведь я знал, что это грозит серьезнейшими последствиями.

— Я вот тут принесла тебе… вот. Я знаю, она им очень дорожила. — Маргарита Петровна протянула ему серебряное распятие, заключенное в смоляную оболочку. — Виктория отдала мне перед отъездом. Она сказала что Катя, ну то есть Катарина, не знает тут ничего кроме как Медгарда, поэтому если и вернется, то сюда. А это распятие, ей оно может пригодиться. Вот и пригодилось.

— Спасибо. Я знаю, она была бы вам очень благодарна за его возвращение. — Сэргард внимательно осмотрел серебряный крестик. — Она говорила, что в нём заключена особая сила, и эта сила поможет тому, кто его носит. Видно поэтому она и одела его на шею вашей внучке.

Маргарита Петровна согласно кивнула.

— Кто знает, может оно поможет и ей сейчас, — добавил Сэргард, ложа его девушке на грудь.

И вдруг, то ли это распятие и впрямь поделилось с ней какой-то своей божественной энергией, то ли ее организм уже отдохнул достаточно, чтобы наконец-то прийти в себя, но только рука её внезапно вздрогнула и, как и прежде, крепко сжала свое сокровище; большие жёлто-зеленные глаза медленно открылись, а на губах заиграла усталая, но счастливая улыбка.

* * *

А где-то в сотнях, или даже тысячах, километров от этого места, по бесконечным туннелям подземного городка, бегала горстка детишек, среди которых была и подросшая малышка Анна, и малыши-двойняшки Николаса, и крошка Анастасия. Она была ещё довольно мала, но уже давно уверенно держалась на ногах и не отставала от других ребятишек, которые не забывали присматривать за всеми малышами.

А в нескольких метрах над ними, на самой земной поверхности, как и многими месяцами ранее, стояли её родители, крепко державшись за руки и наблюдая за умиротворённым закатом, осознав все свои ошибки, и приняв друг друга такими, какие они есть.

Часть 3: Сосредоточение чужих миров

Она бежала, едва сдерживая слёзы. Голые подошвы ног были поранены и кровоточили, оставляя кое-где на камнях неровные пятна крови. Повсюду были мелкий гравий и большие серые валуны. Куда не глянь, всё тонуло в серости, и даже небо имело темно-серый оттенок. На всей линии мёртвого горизонта не было видно ни одного живого существа, ни одного деревца, ни одной травинки. Прошло время, случились перемены, но природа оставалась неизменной. Ни один луч солнца казалось, не проникал сквозь завесу серости и пустоты, не ласкал своим теплом грубые потрескавшиеся камни и серую иссохшуюся землю. Девушка обернулась. Преследователей не было видно.

Мада споткнулась, упала, поднялась и, ещё раз с опаской оглянувшись, снова побежала вперёд. Там были горы, как она надеялась, спасительные горы. Возможно, именно там ей удастся окончательно оторваться от этой, ужасающей всем своим видом, разношерстной компании. Вампиры, оборотни, тролли, драки и другие изгои, не принявшие мира и испытывающие нестерпимую жажду крови, обрушили свой неоправданный гнев на беззащитную потерянную женщину. Но пока Маде удавалось удачно от них скрываться, избегать их, тем самым, спасая себе жизнь. Она полагала, что все её удачи это не просто счастливые стечения обстоятельств, а помощь всемогущего Создателя. Хотя она, преследуемая и практически загнанная в угол, как затравленный зверь, иногда и сомневалась, что его могущественная всесильность распространяется и на этот варварский мир тоже. Всё что она здесь видела до сих пор, скорее походило на обитель дьявола, где не имела силы Божья власть.

Ну, вот они и горы. Мада легко взбиралась вверх по небольшим уступам, а кое-где и по совершенно голой отвесной скале. Ни какое природное явление и самые извращённые тонкости ландшафта, не могли стать для неё преградой. Она была выше этого, была первым, а точнее вторым человеком на Земле, рождена в гармонии с Землёй, для гармонии с природой. Но такое положение дел существовало в её мире, как всё обстояло здесь, она уже имела несчастье убедиться. Страх окутывал её разум и сжимал сердце, но неугасимая вера в Создателя помогала кое-как его побороть и идти дальше. Мада уже начинала верить, что всё-таки власть Создателя распространяется и на эти грешные земли, потому что тот факт, что она до сих пор оставалась жива, нельзя было назвать по-другому, как только свершением божественного чуда, творением его заботливых отцовских рук. В том, что она попала именно в тот мир, у девушки не было ни каких сомнений. Об этом говорило и великое множество этих страшных, и в тоже время странных и удивительных, существ преследующих её и ей только оставалось надеяться, что она встретит хоть одно мало-мальски дружелюбное создание, которое и подскажет ей линию дальнейшего передвижения к цели. Вот тут-то ей и повстречалась обыкновенная, на первый взгляд, женщина. Мада, привыкшая доверять своим глазам, засомневалась, ведь и Сэргард с Катариной оказались далеко не теми за кого их приняли вначале. Хотя они и хорошие, даже если и не нелюди, то всё равно они не люди, по крайней мере, в прямом смысле этого слова. А в затаённой опасности их народов она имела возможность сегодня убедиться. Они люди, но только отчасти, наполовину, а вторая же сторона их натуры это жестокая звериная сущность. А животные этого мира неимоверно отличались от близкой ей фауны родного, не по облику своему, но, по сути.

Близость с природой научила Маду передвигаться совершенно бесшумно, поэтому женщина по-прежнему не замечала её приближения, пока та не остановилась у неё за спиной. Незнакомка занималась бесполезным, по мнению Мады занятием, собирала какие-то чёрные камни в большую плетеную корзину.

— Простите.

Та испуганно встрепенулась и с опаской посмотрела на незаметно подкравшуюся к ней девушку.

Мада возликовала. Не было никаких сомнений в том, что перед ней стояла, самая что ни на есть обыкновенная человеческая женщина.

— Человек, слава Создателю. — Она вознесла руки к небесам. Истерзанные нервы девушки не выдержал, и она сорвалась. Дрожащая рука прижалась тыльной стороной ладони к бледным губам. Слёзы рекой хлынули из глаз, омывая душевной влагой измождённое лицо, постепенно превращаясь в грязные потоки, смывая грязь и пыль после многочисленных падений.

Женщина, увидев реакцию незнакомки, несколько успокоилась, и в глазах её зажглось любопытство. Взгляд подозрительно скользил по полуобнажённому телу Мады.

— Вы человек, вы мне поможете, — девушка сделала несколько неуверенных шагов, подойдя ближе.

— Кто вы? — Наяра, а это была именно она, всё же отступила насторожено. Годы постоянного ожидания жестокого наказания или даже может быть смерти, не могли затмить годовалое перемирие, тем более что не все были с ним согласны. До сих пор ещё встречались и те, кто открыто или исподтишка выражал протест против мира народов и выступал против запрета расовых дискриминаций. То тут, то там находили кого-нибудь избитого или уже потерявшего жизнь навсегда. Особо опасной эта ситуация была для полукровок и их родителей. Именно этого и опасалась Наяра, ведь её дети были полукровками, а она женой драка. Их образ жизни даже сейчас не очень-то разделялся на жизнь до и после великого сражения. Наяра по-прежнему боялась любых незнакомых людей или драков, а также других живых существ. У них был свой круг общения, и они вместе обучали и переучивали драконов и их отпрысков. Всё же чужаки были опасны, и лучше было их избегать.

— Меня зовут Мада и мне нужна ваша помощь.

— У вас странная одежда. — После непродолжительного молчания ответила Наяра, окидывая любопытный взглядом скупой наряд из зеленных листьев.

— Что вы, это обычная одежда. Удобная, простая и не требующая животных жертв. — В ответ она окинула взглядом одежду собеседницы. — Но, пожалуйста, поймите, вы должны мне помочь. Грядёт катастрофа, грозящая гибелью множеству миров. Мне нужно как можно скорее попасть в… в Медгард, замок Медгард. Так называется это место, — и добавила менее уверено, — кажется.

— Так вы направляетесь к Медену? — Удивлённо протянула Наяра.

— Честно говоря, не совсем, а точнее я с ним даже не знакома. Мне нужны некие Сэргард и Катарина.

— Но боюсь, что я их не знаю. — Покачала головой женщина. — Я не знаю никого с такими именами. Я вообще редко спускаюсь с гор, здесь мой дом.

— Но полагаю, вы знаете, где находится Медгард, а, насколько мне известно, они находятся именно там. Мне нужно срочно попасть туда. Это вопрос жизни и смерти, уж поверьте мне, я говорю не только о своей смерти и даже не о вашей. Я говорю о полном истреблении целых народов и наций, о смертях массового масштаба, о вымирании всех существующих миров.

— Давайте подымимся к нам. — Предложила Наяра. — Скоро вернётся мой муж. Вы с ним всё обсудите, объясните ему сложившуюся ситуацию, и возможно он отвезёт вас в Граден, а то и сам Медгард.

— Отвезёт?

— Да, на драконе. Так вы доберётесь гораздо быстрее, чем пешком.

— На драконе. Ага. — Задумчиво пробормотала Мада. Это было новое для неё слово и её не очень-то интересовало его значение. Здесь в этом чудовищном мире было очень много нового и необычного, но когда она вернётся домой, всё возвратится на круги своя, жизнь вольётся в старое русло, и будет протекать по-прежнему спокойно и не торопливо. Только это и утешало её во всех злоключениях.

— Я согласна, я зайду в ваш дом и подожду вашего мужа. Спасибо.

— Что ж, пошлите. — Наяра поманила незнакомку за собой и, подняв корзину, стала взбираться ещё выше.

— Ах да, чуть не забыла. — Она резко остановилась и повернулась, продолжая держаться за небольшой выступ в скале. Так она и стояла, зависнув в неустойчивом положении при подъёме. Её гибкости и умению могла позавидовать любая воздушная гимнастка. — Мой муж и дети…, — добавила она, — … не совсем обычные люди, поэтому не пугайтесь и не удивляйтесь, когда их увидите. Тем более раз вы не из наших мест, — она ещё раз окинула любопытным взглядом одежду Мады. — Вам это может показаться несколько… необычным. Поэтому я и сочла своим долгом вас предупредить.

— Что вы подразумеваете под словами "не совсем обычные люди"?

— Скоро вы всё увидите сами и поймёте. — Наяра уже снова взбиралась вверх. Вот она уже достигла своей цели и, пройдя между двумя большими валунами по мелкому гравию, повернула направо. — Просто не удивляйтесь и всё.

На этой "оптимистической ноте" разговор был закончен.

* * *

— О, Господи, Сэргард, — в ужасе выкрикнула Катарина, сжимая своё распятие, — как ты можешь? Это всего лишь маленькие беззащитные зайчатки.

Она указала на два съёжившихся комочка под кустом, которые вытаращили на них свои круглые испуганные глазёнки.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как у Катарины прошла горячка, и она уже почти полностью поправилась, но это была первая ночь её пребывания на улице с самого начала её недомогания.

— Это всего лишь еда Катарина, живая еда и ничего больше.

— Как ты можешь? Они же совсем беспомощные крошки и не могут постоять за себя. Огромный, сильный дядька-волк хочет слопать беззащитных малышей. Стыд тебе и позор. А если бы ты был на их месте.

— Да ну тебя, Катарина, ты всегда умела испортить мне аппетит. И, слава, Ночи, я не на их месте. — Беззлобно сказал человек-оборотень и, развернувшись, пошёл в обратную сторону.

Девушка лукаво подмигнула напуганным зайчатам и украдкой помахала им рукой на прощание, будто они и впрямь могли осознать её жест милосердия.

— Не обижайся, Сэргард. — Она догнала его и примирительно провела ладонью по жёсткой шерсти на спине. — Просто я не могу позволить своему будущему мужу так бессовестно скушать этих милых крошек. Я бы себе этого никогда не простила. — Она и не пыталась скрыть озорной улыбки, увидев удивлённое выражение морды его лица.

Сэргард застыл на месте, бровь мгновенно взметнулась вверх.

— Мужа? Будущего? — Он недоверчиво повернулся. — Значит, ты всё-таки приняла сделанное мной тогда предложение? Ты согласна стать моей женой? — Последний его вопрос был насквозь пропитан надеждой.

— А разве я могла ответить отказом такому чудесному молодому человеку, как ты. К тому же за последние месяцы я успела к тебе очень привязаться и… полюбить.

— Полюбить? — Сэргард без стыда и опасения, обычно испытываемых оборотнями при перевоплощении, превратился в человека. Его сильные обнажённые руки притянули девушку к себе. — Полюбить. — Повторила Катарина, затем оглянулась и добавила в темноту. — Вот видите, зайчатки, а он мне ещё и не верит.

Но они, конечно, ничего не видели, ничего не слышали и тем более не могли ответить, хотя этого и не требовалось.

— Верю. — Парень сильнее прижал её к себе. — Но не обещаю, что и впредь не буду лакомиться зайчатиной. Ведь не забывай что твой будущий муж всё же наполовину волк, хоть и человек тоже наполовину.

— Ну, слава Богу, хоть это ты признаёшь, наполовину человек. — Она сделала строгое выражение лица. — Что ж, будем искоренять твою пагубную привычку и необъяснимую тягу к насилию и…

Сэргард не дал ей договорить, он притянул девушку к себе ещё ближе и поцеловал.

— Боюсь, тебе этого не удастся, да, и мне, даже если я очень этого захочу. — Произнёс Сэргард, оторвавшись наконец-то от ее сладких губ. — Как ты там говорила, дело тут не в привычке, а во внутреннем физическом состоянии. Моему организму просто необходимо свежее мясо. — Он наигранно клацнул зубами и наклонился над ней. — Поэтому-то я тебя сейчас и съем.

Катарина вскрикнула и, смеясь, отскочила в сторону.

Сэргард не унимался. Он совершил прыжок в направлении её, и снова щёлкнул зубами, звук получился вполне реальный звериный.

— Эта болезнь ни чем не лечится. Чем предпочитаешь быть, ужином или завтраком.

— Сэргард, прекрати, — взмолилась Катарина, — я думала мы поговорим серьёзно.

— Не я затеял разговор о жалости к исконной волчьей пищи. — Он снова её обнял, и стал покусывать за шею.

— Об этом мы ещё поговорим попозже, а сейчас у нас есть более важные темы. Да и ещё, — застрекотала Катарина, отстраняясь от Сэргарда, — я не знаю, как там у вас у волков оборотней проходят свадебные обряды, но я хочу, чтобы у нас было всё как у людей белое платье, цветы, подарки и всё такое. Я так часто мечтала об этом дне, что он просто не может обмануть моих ожиданий. Я этого не допущу.

Сэргард крепко обнял её за плечи и чмокнул в щёку.

— Я тоже. Всё будет, как ты захочешь, дорогая, только, конечно, в пределах разумного. — Весело улыбнулся он, слепка наклонив голову. — Значит, ты всё же согласна стать моей женой, моей женщиной?

— Да. — Катарина потёрлась щекой о его обнажённое плечо.

— Я люблю тебя, Катарина, очень люблю, ты знаешь.

— И я тебя.

— Люблю с того самого дня, как впервые увидел тебя посреди нашего леса. Уже тогда ты накрепко запала мне в душу, я понял, что ты моя судьба, — продолжил Сэргард, зажав её лицо в своих ладонях, — и надеюсь, что твоё неожиданное согласие не вызвано тем, что теперь ты не можешь жить без меня физически.

— Что? — Она непонимающе свела брови на переносице. Затем осторожно отвела его руку в сторону и посмотрела ему прямо в глаза.

— А что, разве Меден тебе ничего не говорил? — Растерянно пробормотал молодой оборотень, опуская руки.

— Не говорил что?

— Я думал он всё тебе рассказал, ведь он заходил к тебе перед моим приходом.

— Он просто справился о моём здоровье. Но объясни же мне, наконец, что за козни вы строите за моей спиной? — Несколько раздражённо спросила Катарина. — Что ты скрываешь?

— Никто не строит ни каких козней, Катарина. Всё довольно просто. Ты ведь в курсе, что для того чтобы сохранить тебе жизнь, мне пришлось дать тебе свою кровь?

— Да, ты мне говорил, — настороженно произнесла девушка, — ну и…

— Дело в том, что при этом произошло запретное смешение крови вампира и оборотня. Никто никогда не знал, какими последствиями это грозит. Но это всегда было под запретом, и те и другие знали, что ничего хорошего это не сулит.

— Ну и что же со мной случилось? Ближе к делу, Сэргард, пожалуйста, — взмолилась Катарина.

— Когда ты была без сознания, Меден брал у тебя кровь для анализа, для определения твоего состояния и чего-то там ещё. — Катарина посмотрела на кончики своих пальцев. Она вспомнила, что когда, пришла в себя, видела на пальцах следы от уколов. — Оказалось, что твои кровяные клетки умирали через несколько дней. Именно поэтому ты пребыла в забытье так долго, мы тебя неправильно лечили. Потом Медеи, догадавшись или в целях эксперимента, точно не знаю, взял несколько капель крови у меня, — он протянул ей ладонь, — и смешал нашу кровь, что уже однажды проделал и я. Это привело к весьма любопытным результатам, по словам Медена даже просто "ошеломительным". Твои умирающие кровяные клетки ожили, стали очень даже подвижными и начали делиться. Он прибежал ко мне с криком "Эврика!" И тогда я опять капнул тебе в рот несколько капель своей крови и вскоре после этого ты пошла на поправку.

— То есть? — Из глаз Катарины медленно вытекали скупые слёзинки.

— То есть ты не можешь жить больше недели без моей крови.

— Подожди, дай-ка подумать. — Девушка положила одну руку на лоб, а другую упёрла в бок, при этом беспокойно ходя из стороны в сторону. — Значит, я полностью завишу от тебя?

— Да, в какой-то мере, но ведь это не важно. Ты будешь моей женой и постоянно находиться рядом. В любой момент, когда твоему организму понадобится моя кровь, ты её получишь, так что всё это ерунда. — Его малоубедительные доводы не очень-то её успокоили.

— О-о-о, нет. — Она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.

— Но это же ничего не меняет, — он попытался взять её за руку, — ведь ты только что согласилась стать моей женой, поэтому в любом случае я за тебя в ответе и ты полностью от меня зависишь.

— Да, но всё же ты не прав это меняет многое. Это другое. — Она оттолкнула его руку. — Я только начала свыкаться с потерей старой и обретением новой ночной жизни и вот очередной удар, как говорится, ниже пояса, очередное несчастье.

— Ну, какое же это несчастье, ты преувеличиваешь. Не расстраивайся так, Катарина. — Ему наконец-то удалось её обнять.

— Я люблю тебя, Сэргард, видит Бог по-настоящему, на самом деле, от всего сердца. Но я не хочу, чтобы всё было так. Я не хочу, чтобы и ты зависел от меня, ведь ты будешь чувствовать, что ДОЖЕН быть со мною рядом, ДОЖЕН мне свою кровь ради того чтобы я могла сохранять свою жалкую жизнь твоего паразита.

— Глупыш, — Сэргард улыбнулся, заглянув в её заплаканное лицо, и ещё сильнее прижал её к своей груди, — ведь я оборотень, я люблю тебя, а мы люди-волки если полюбили кого-то, то на всю жизнь. По натуре своей, я не совсем человек, так что будь уверена, что у меня никогда не возникнет желания оставить тебя или что-то там ещё. Я однолюб и отныне и вовек ты моя жизнь. Я люблю тебя такой, какая ты есть и уж поверь, мне совсем не жалко поделиться с тобой парой капелек крови в неделю, тем более что больше тебе и не надо. К тому же это отличная возможность удержать тебя возле себя, ведь ты то по натуре настоящий человек, несмотря на принадлежность теперь и к другим народам. — Он лукаво погрозил ей пальцем.

Она слабо улыбнулась.

— Прекрати, ты ведь прекрасно знаешь, что мне никто кроме тебя не нужен.

— Ну, это ты пока так думаешь, посмотрим, как ты заговоришь, когда станешь женой бессердечного волка поедающего беззащитных зверюшек.

— О, нет, я тебе не позволю. — Она игриво замахнулась, он увернулся и, подскочив, заключил её в объятия.

— К тому же, дорогая, — сказал он уже более серьёзно, — это новое неизведанное явление и Меден не успел его, как следует изучить. Мы ещё поживём у него, ведь всё равно по моим законам мы не можем с тобой пожениться, пока тебе не исполнится восемнадцать.

— По моим тоже.

— Тем более, Катарина, а пока, этот чародей будет разбираться в нашей проблеме и возможно, вскоре ты сможешь обходиться без моей крови. Конечно, это откроет тебе перспективу на поиски лучшего поклонника, чем я и от этого обстоятельства я буду очень страдать, но думаю, я это как-нибудь переживу. По крайней мере, постараюсь. Пока же, я со своей стороны сделаю всё, чтобы ты была счастлива.

Катарина отстранилась от него и несколько секунд вглядывалась в его смуглое лицо, затем наконец-то крепко прижалась к нему всем своим хрупким девичьим телом и прошептала.

— Я люблю тебя, Сэргард, люблю всем сердцем.

Они вновь поцеловались. Их объятия, поцелуя, а затем и взаимные ласки становились всё более жаркими, требовательными и настойчивыми.

— Катарина, милая, ты сводишь меня с ума, — он нежно провёл ладонью по её губам.

— Сэргард, я… — начала, было, она, проводя рукой по его обнажённой груди, животу и опускаясь ниже.

— Нет, — твёрдо прервал её речь оборотень, перехватывая и руку.

— Ты… ты не хочешь меня? — Растерянно пробормотала девушка.

— О, нет, конечно же, нет. Боги видят, как я тебя желаю всей душой и телом. Но закон запрещает какую-либо связь до священного обряда. А я, может быть, и нарушаю какие-то незначительные из них, но всё же я чту великий закон. К тому же я слишком люблю тебя, чтобы обрушить гнев Божий и на твою голову. Мы подождём до свадьбы, осталось недолго. — Он поднёс её руку к губам и перецеловал на ней каждый пальчик и ладонь, затем вновь приник к её губам.

— Пойдём-ка в Мэдгард, дорогая. Скоро светает, к тому же я здорово проголодался. А ты?

— И я.

— Да с твоей жалостью ко всему живому мы и сами можем умереть с голоду.

— Ты меня за это осуждаешь?

— Нет. Я тебя люблю и за это и за многое другое.

Они взялись за руки и побежали в сторону Медгарда, изредка останавливаясь, чтобы поцеловаться или просто заключить друг друга в объятия, ощущая в этом жгучую потребность.

* * *

— Что-то случилось Дерек? Тебя не было пять дней, и ты ушёл так поспешно, никому ничего не объяснив.

— Теперь всё в порядке, дорогая. — Он подошёл к жене и поцеловал её в лоб, затем устало опустился на мягкий диван, откинувшись на его удобную спинку. — Я и сам многого не понимаю.

В отличие от него, Виктория не понимала совсем ничего.

— Но что всё-таки произошло?

— Несколько дней назад, мы убили дракона.

— Убили дракона? Но ты ведь обещал Даку не убивать драконов, — удивлённо воскликнула она.

— В том-то и дело что убил его Дак, я лишь ему слегка помог, — ответил её муж, почесав заросший подбородок и искоса поглядывая на жену.

— Дак? Это на него не похоже, совсем не похоже, — в замешательстве произнесла Виктория, присаживаясь рядом с мужем. При этом её движении пышное длинное платье, которое она была вынуждена носить в этом мире и не очень-то этому противилась, тихо зашуршало своими многочисленными нижними юбками.

— Ты не понимаешь. Это был не обычный дракон, дорогая, — сильно жестикулируя руками, Дерек выпрямился, продолжая сидеть. — Он напал на одну из деревень недалеко от границы с Драконьей равниной и уже съел почти всех её жителей и домашний скот. Когда мы подоспели, там уже был полный разгром. Нам ничего не оставалось кроме как убить его и тем самым спасти оставшихся в живых крестьян. К тому времени как мы туда добрались, он уже насытился и был туп и неповоротлив. Мы одолели его без особого труда, руководствуясь знаниями Дака, но нам пришлось побороться с нашими драконами, чтобы заставить их подлететь к этому чудовищу, такой эти свирепые хищники испытывали перед ним панический страх. Наверное, это какая-то новая неизученная особь, — неуверенно предположил он, — вымахавшая до неописуемых размеров.

— А он летал, Дерек? — Задумчиво спросила Виктория.

— Нет.

— И он стоял на задних лапах?

— Да.

— А его передние были короткими и казались неуклюжими?

— Да. — Дерек был просто ошеломлён её познаниями.

— И он имел примерно вот такой вид. Не суди строго, — улыбнулась Виктория, приподняв на секунду бровь, — ты ведь знаешь что художница из меня никакая.

Она быстро набросала на бумаге небольшое изображение, которое скорее напоминало грубую карикатурку.

— Господи, это конечно далеко не холст великих художников… — снисходительно улыбнулся Дерек.

— Я тебя предупреждала, — развела, руками Виктория.

— … но откуда, ты знаешь, как он выглядит? Он что из твоего мира? Этот дракон? — Вопросительный взгляд остановился на её лице.

— Нет, слава Богу, таких чудовищ в моём мире нет, у нас главным образом чудовища двуногие, ну то есть люди. А эти существа называются динозаврами. Они существовали в нашем мире много миллионов лет назад и уже давным-давно вымерли во время ледникового периода. Нет, этот точно не из моего измерения.

— Тогда возможно он из другого параллельного мира.

— Да, это вполне вероятно, ведь попала же сюда я, моя мать и Катя с Леонардом. Думаю наши миры не единственные параллели в пространстве. Помнишь, о чём нам рассказывала Дарена, там великое множество дверей в иные миры, то есть порталов.

— Да, по-видимому, он проник в один из них. Что ж, это печально, но всё же это единичный случай и вряд ли достоин усиленного внимания. Поэтому я не хочу больше разглагольствовать на эту тему. Сейчас у меня есть только два желания. Уже глубокая ночь, поэтому пора бы было подумать об отходе ко сну, но с другой стороны перед этим я был бы не прочь уединиться с моей красавицей женой.

Не успела Виктория и глазом моргнуть, как муж подхватил её на руки и, страстно целуя в шею, понёс жену на третий этаж в их спальню. Она вскрикнула от неожиданности.

— Дерек. — Строго прикрикнула на него Виктория, впрочем, при этом, не очень-то сопротивляясь и весело смеясь.

В тот момент они и понятия не имели о новой назревающей глобальной катастрофе, о начале которой они только что довольно беспечно рассуждали.

* * *

"Наступает вселенский хаос", "Чума двадцать первого века", "Катастрофа мирового масштаба", "Пропажи людей по всему миру участились. Что это? Похищение НЛО или новая невидимая атака боевиков?", "Где люди? Единовременно пропало более сотни человек", "Таинственное исчезновение рейсового автобуса", "Количество людского населения на Земле резко снижается. В чём причина? Где утерянные два миллиарда?" Пестрели заголовки последних газет. Что-то странное происходило во всём мире.

Леонард быстро пролистывал свежие газеты и журналы.

— Кажется, я только что разгадал тайну Бермудского треугольника. — К этому времени, он уже успел с помощью Дарена побывать в родном мире, уладить свои дела и вернуться. Он уволился с работы и сообщил друзьям и соседям что уезжает к родственникам в гости, вероятно, надолго. Это было необходимо, ведь кто-то мог его и хватиться, так как он исчез неожиданно.

По-видимому, это один большой, не закрывающийся портал в межпространство, портал, поглощающий десятки, сотни, если не тысячи людей ежегодно на летающем и плавающем транспорте. И, похоже, судя по заголовкам последних изданий, этих порталов становилось всё больше. Пожалуй, если бы он вернулся в свой мир и раскрыл глаза всем учёным мужам, то вполне вероятно мог рассчитывать на вполне заслуженную Нобелевскую премию или не заслуженную. Но он не мог так поступить. Это неправильно, нечестно по отношению к его отцу, к матери, ко всем людям и другим созданиям, обитающим в этом мире, да и по отношению к нему самому тоже. Чувствуя себя частичкой чьей-то тайны, он с самого раннего детства искал разгадку своих снов, и только сейчас обретя своё настоящее "я", он осознал истинную ценность этой находки, она изменила всю его жизнь, вернула душевное спокойствие и подарила счастье, радость, семью. Леонард знал, что нашёл своё место в жизни, только теперь он по-настоящему вернулся домой. Он понимал, что теперь вряд ли возвратится к старому существованию, к некогда любимой профессии научного сотрудника совмещённой с преподаванием, которую, кстати, можно продолжить и здесь. Сотрудничество с Меденом, соотношение магии и науки, тонкая грань между магической реальностью и научной действительностью обещали много интересного. Ему стало совершенно очевидно, что возврат в старый мир к скучной жизни рядового обывателя невозможен и этот новый мир с его сказочной жизнью был теперь не только его прошлым, но и настоящим и будущим, обещая множество невероятных приключений.

Леонард отбросил газеты и журналы в сторону и закурил, затем, услышав знакомый голос и весёлый смех, выглянул в окно.

Там в розовом саду, в беседке, несмотря на поздний час и ночное время, а скорее, наоборот, благодаря ему, беззаботно беседуя и смеясь, сидели трое молодых людей. Леонард докурил, поднялся и, медленно выйдя из библиотеки, плотно прикрыл за собой дверь. Он направился в розарий. По его мнению, Дарена, Катарина и Сэргард, несмотря на разность их расового происхождения: колдунья, вампир и оборотень, продолжали всё же оставаться интересными и разносторонними людьми. Они были одной из лучших компаний собеседников, о которой он только и мог сейчас мечтать.

— Я бы посоветовала вам три возможных варианта дальнейшего жизненного пути, — Дарена загнула указательным пальцем правой руки мизинец на левой, — первый это остаться здесь, в Медгарде. Думаю, Меден не будет особо против, тем более что он и сам заинтересовался реакцией организма вампира на поступление в него крови оборотня. Да и работу он вам какую-нибудь найдёт, чтобы вы не чувствовали себя нахлебниками, будете сами зарабатывать себе на жизнь. Вот Леонард допустим, тоже здесь осел, правда, тут у него семья. А вот и он. Долго жить будешь, я только что о тебе вспоминала.

— Надеюсь ничего плохого? — Леонард улыбнулся, присаживаясь на садовую скамейку рядом с вышеуказанной известной троицей. — Не помню за собой никаких грешков перед тобой, никаких провинностей.

— О, нет, что ты. Я не могу сказать о тебе ничего плохого, — с сарказмом в голосе произнесла она, — по крайней мере, пока.

— Мы обсуждали планы на нашу дальнейшую жизнь, решали, где осесть. — Поспешил вмешаться Сэргард, предупреждая тем самым неизменную ссору. Взяв Катарину за руку, он с нежностью посмотрел на девушку.

— Я что-то пропустил? — Брови Леонарда удивлённо взметнулись вверх.

— Мы решили пожениться, — радостно сообщил Сэргард. — Я сделал Катарине предложение, и она ответила согласием.

В глазах его и во всём облике светилась гордость.

— Так это же замечательно. Поздравляю, всё к тому и шло. — Он одобрительно кивнул, приподнялся, крепко пожал руку Сэргарду и чмокнул Катарину в щёку. — Такое яркое событие надо отметить.

— Вот и отметим, когда придёт время, а пока нам следует решить нечто более важное, чем пиршество и балы. — Съязвила Дарена. — Ты со мной не согласен, Леонард?

— Понятия не имею, о чём идёт речь, но думаю что раз это "нечто более важное" имеет для тебя такое значение, то я склонен с тобой полностью согласиться, ведь осознание тобой ценности данного момента весьма весомый аргумент.

Сэргард и Катарина улыбнулись, подобного рода стычки были последнее время не редкостью, поэтому были им знакомы и привычны. Дарена сделала вид, что ничего не слышала, решив проигнорировать данный выпад.

— Итак, я продолжаю, — произнесла она чуть громче и настойчивее, чем следовало. — Второй вариант, это отправиться к моему отцу и Дереку. У нашей семьи огромные земли на севере, большое количество деревень и лишние руки там никогда не помешают…

Сэргард скептически улыбнулся и покачал головой, да какие из них крестьяне. Между тем Дарена, не замечая иронии во взглядах всех присутствующих, интересно как в деревне воспримут появление вампира и оборотня в их рядах, да и как отнесутся сами представители свободных народов к сельской жизни, что ж похоже годы, проведённые в Медгарде, надели на неё розовые очки и поменяли мировоззрение, продолжала.

— … а года через два и я на родину вернусь. Будем жить рядом, это же здорово. Третий вариант это отправиться в Приграничную зону к Даку и Наяре. На их территории очень хорошо относятся к смешанным бракам, хоть и не жалуют чужаков, всё же её основатели и сами принадлежат к разным народам. Там вас примут также тепло. Тамошняя работа состоит в основном в выращивании и дрессировке драконов, а также доставка продуктов из города и добыча их в лесу, ну там ягоды, фрукты, грибы и… мясо, — добавила она, наклоняясь к Сэргарду, — думаю, это как раз по твоей части. Можно, конечно, жить отшельниками, как Дак и Наяра раньше, в этом возможно тоже есть свои преимущества, но я бы не советовала. Мало того, что это опасно, так ещё мы на то и разумные существа, чтобы жить сообща. И вообще, это был бы не самый лучший выбор с вашей стороны, учитывая отношение к вашему союзу оборотней, вампиров, да и людей вашими друзьями тоже не назовёшь.

— Приятное приложение к предложению поселиться в человеческом поселении, среди людей, — улыбнулся Леонард.

Дарена окинула его испепеляющим взглядом, проигнорировав проникнутое иронией высказывание Леонарда, обращаясь по-прежнему только к Сэргарду и Катарине.

— Лучше бы вам выбрать один из трёх предложенных вариантов, но какой именно советовать не буду у вас своя голова на плечах, да и не нужны вам ничьи советы. И, кстати, если вам что-нибудь не понравится, вы всегда сможете покинуть выбранное место и найти счастье на новом, ведь держать вас никто не будет, по крайней мере, в прямом смысле этого слова. Ну, и что же вы решили?

Она нетерпеливо переводила взгляд с одного на другого, тем самым, провоцируя их к принятию какого-нибудь решения.

Сэргард с Катариной переглянулись, им стало несколько неудобно от такого неожиданного напора Дарены.

— Ну, вообще-то нам надо всё хорошенько обдумать, ведь свадьба ещё только через несколько месяцев, то есть сами мы никуда не торопимся, и никто нас пока не подгоняет и не прогоняет.

— Время, действительно, терпит, — согласился с невестой Сэргард, покрепче к себе её прижав.

— Надо же, Дарена, вот уж не думал что ты такая настырная и нетерпеливая. Не успели люди…, — Леонард замешкался, с опаской кинув взгляд на молодую парочку, не оскорбились ли их чувства оборотня и вампира, когда он назвал их людьми, но такими они будут всегда оставаться в его понимании, впрочем, как возможно и в своём, несмотря на свои "полу — " с небольшим хвостиком. Что ж, по-видимому, они были не в обиде, — так вот только люди сообщили о счастливейшем событии в их жизни, как ты тут же насильно пытаешься решить их проблемы насущные, которые, скорее всего они были бы рады решить и сами, без постороннего вмешательства.

— Да я просто предложила, — возразила Дарена.

— Предложение должно оставаться предложением, а не настойчивым решением за других.

— Это неправда. — Возмутилась Дарена. — Послушай, Леонард, ты не мог бы ответить мне на один вопрос?

— Пожалуйста, всё что угодно. — Он произвёл галантный жест рукой, будто пропуская её вперёд.

— Почему любой наш с тобой разговор непременно переходит в спор и заканчивается ссорой?

— Может быть, потому что я сама рассудительность, а ты вспыльчивость и непостоянство, и мы не можем с тобой сочетаться?

— А может быть, потому что ты зануда, а я сама подвижность и непосредственность? Ты нудный червь бессмысленней науки, а я магическая и загадочная волшебница?

— Любая магия может легко и просто объясниться таким занудным червем как я и к твоему сведению наука не может быть бессмысленной, ибо она определяет саму суть бытия.

— Да ты что?!

— Да я ничего.

— Да твоя наука не идёт не в какое сравнение с магией.

— Конечно, ведь там и сравнивать-то не с чем.

Катарина и Сэргард, озорно переглянулись, всё как обычно, ничего в этом мире не меняется.

Но тут они ошибались. Мир менялся и ещё как.

* * *

— Отец, — Дерек быстро шёл по коридору. Он очень спешил.

— Что случилось, дорогой? Ты так взволнован.

— Виктория, быстро собери необходимые вещи себе, Насте и скажи матери, пусть тоже собирается.

— Мы уезжаем?

— Да.

— Но куда? Что собрать для тебя?

— Я не куда не еду, я остаюсь, а вы летите в Медгард.

— Но почему ты всё время решаешь за меня? — Обиженно произнесла Виктория. — И к чему такая спешка?

— Будь хорошей девочкой, сделай всё, как я сказал. — И наставительно добавил. — Вики только минимум необходимых вещей. Кстати, ты не видела моего отца?

— Лорд Генрих как обычно у себя в библиотеке.

— Ах, да. — Рассеянно произнёс Дерек, явно думающий о другом, и направился в библиотеку, крикнув через плечо. — Собирайся и побыстрее, дорогая.

Виктория растерянно посмотрела ему вслед. В этом весь Дерек, налетит, как стихийнее бедствие, оставив после себя только полное жалкое недоумение.

Молодой лорд Альбатрас тем временем уже вбегал в библиотеку.

— Папа, собирайся, хватит читать книги.

— Что-то случилось? — Лорд Альбатрас-старший невозмутимо оторвал взгляд от книги и, поверх очков, посмотрел на сына.

Прошлый раз, когда сын вот так ворвался в их старый дом, всё это обернулось для них большими неприятностями. Так что, по-видимому, и настоящий его визит означал что-то не очень хорошее.

— Вам надо срочно покинуть имение. Я предупредил Викторию, она собирается, леди Маргарет уже вероятно тоже.

Ну, Слава Богу, лорд вздохнул с облегчением, на этот раз у сына не было никаких обид на его любимую невестку.

— А случилось-то хоть что?

— Война.

— Война? — Лорд Генрих снял очки. — Но с кем? Наши соседи многоуважаемые люди и с ними у меня никогда не возникало конфликтов, да и наши предки всегда жили в мире.

— Да при чём тут соседи, — Дерек раздражённо махнул рукой и опустился в кресло, по привычке обхватив голову руками.

— Тогда кто? Кто объявил нам войну?

— Я… я не знаю. — Растерянно произнёс молодой лорд, не поднимая головы.

— Что значит, ты не знаешь. Дерек, ты меня удивляешь. Устроил панику в доме, всполошил женщин, расстроил своего старого отца, а потом заявляешь, что и сам не знаешь причину этому.

— Папа, вокруг происходит что-то неописуемое. — Дерек поднялся и в беспокойстве принялся ходить из стороны в сторону, оживлённо жестикулируя. — В наших краях стали появляться невиданные доселе создания. Среди них есть, как и примитивные, так и разумные существа, многие безвредные, но и множество агрессивных. Несколько минут назад прискакал гонец, он принёс депешу, да что я тебе рассказываю. На сам читай. — Он подал отцу свёрнутый лист пергамента.

— "Великому сэру лорду Генриху… так, так… Альбатрасу… так

… сожжено несколько деревень…, — он молча пробежался взглядом дальше, — … убито несколько сотен людей, множество пропало без вести… Люди напуганы… Просим ввести военное положение… предоставить защиту… Командир восточного гор…" Неужели всё настолько серьезно?

— Делай выводы сам, отец. Но я считаю, что оставаться здесь не безопасно. По крайней мере, наши семьи должны покинуть здешние края и направиться в Медгард под защиту Медена.

— Да, думаю, ты прав. — Лорд набил трубку табаком, поднялся и подошёл к окну. — Неужели мир сошёл ума, сын. Все эти бессмысленные жестокие убийства. Это так печально, сколь и неожиданно.

— С кем мы отправим наших женщин? — Произнёс он, отворачиваясь от окна. — Это должен быть надёжный человек….

— Да.

— … которому бы, мы всецело доверяли и на которого могли бы полностью положиться.

— Ещё раз, да, и… кажется, я знаю такого человека.

— Да? — Удивился отец. — И кто же этот доблестный воин? Кто твой протеже?

— Ты.

— Я?

— Ну да. Ты человек надёжный и тебе мы можем полностью доверять. Вот видишь, всё именно так как ты и хотел.

— Но я не могу отправиться с ними, когда мой народ в опасности.

— Папа, с твоим народом остаюсь я, так что всё будет хорошо.

— Вот и отлично, отправляйся-ка ты лучше с нашими семьями.

— Отец, ты уже пару лет как отошёл от дел и оставил наши земли на моё управление. Ты об этом не разу не пожалел, ведь так? И на этот раз я тоже тебя не подведу.

— Но ты мой ребёнок, Дерек. Ты должен уходить со всей семьёй, а я, как отец, как старший, должен принимать удар на себя.

— Тоже мне сказал, да я сам уже давно отец, а вот ты снова вскоре им станешь, уже в третий раз, поэтому, ты просто обязан оставаться со своей женой, пока не убедишься в её полной безопасности, а заодно и в безопасности невестки и внучки. И к тому же, папа, мне не приятно это говорить, но ты уже далеко не молод.

— Только вот этого не надо, Дерек, не делай из меня дряхлого старика, мне всего-то будет пятьдесят. — Он покачал головой. — Эх вы, молодёжь, записываете в старики всех, кому едва исполняется сорок, а то и всего ничего тридцать.

— Не обижайся отец, но мы ведь оба прекрасно знаем, что у тебя нередко возникают проблемы со здоровьем. У тебя больное сердце и плохое зрение, я уже не говорю о каких-то мелких недомоганиях.

— Что-то ты не больно заботился о моём сердце, когда нападал на меня и на Викторию несколько месяцев назад.

— Папа, мы же договаривались не вспоминать о моей тогдашней ошибке, я ведь полностью признал свою вину и у всех попросил прощения.

Генрих Альбатрас промолчал, тем самым, соглашаясь с вышесказанным.

— Ты великий воин, отец. Всем что я знаю, всем, что я умею, я обязан, прежде всего, тебе и этого никто и никогда у нас не отнимет. Я горд тем, что я твой сын, а ты мой отец, и очень тебе за всё благодарен. Но сейчас послушай меня, ведь в глубине души, может быть в подсознании, ты и сам осознаёшь, что у меня больше шансов выдержать это сражение, если оно вообще состоится, поэтому тебе лучше сопровождать нашу семью туда, где они будут в безопасности, то есть в Медгард.

— Господи, что я за жалкий человек такой. Мои же дети вьют из меня верёвки и опекают меня как ребёнка, перекладывая все опасности на свои плечи.

— Не расстраивайся, папа, просто мы тебя очень любим, ты же знаешь, к тому же так будет лучше. А вообще, кто тебе сказал, что моё пребывание дома будет более опасно, чем ваша дорога в Медгард?

— Хорошо, уговорил, но учти, как только мы доберёмся до замка, я отправлюсь обратно, к тебе на подмогу. — Он задумался на секунду. — Но, Дерек, действительно, не опасно ли нам сейчас ехать сквозь леса, если они полны разбойников, убийц и мародёров? Не безопаснее ли остаться здесь, под защитой нас и наших войск?

Дерек тяжело вздохнул, вдохнув побольше воздуха, как перед очень тяжёлым и трудным разговором.

— Ответ прост, отец, вам не придётся идти сквозь леса, которые и правда полны разбойников, убийц и мародёров.

— Как так?

— Вы полетите на драконах подаренных Даком. — Осторожно произнёс Дерек, наблюдая за тем, как вытягивается лицо отца.

Лорд между тем вначале побледнел, а затем наоборот покраснел от разгорающегося внутри него гнева.

— Ты думаешь, о чём говоришь? Я? На этих хищных тварях, на этих чудовищах? И мои самые родные люди? Да ни за что на свете. Ни разу в жизни я не сяду на этих людоедов и моя жена тоже. Ты что забыл, я ведь даже место для их проживания просил выделить тебя как можно дальше от каких-либо поселений, а от нас тем более. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему вы не уничтожили всех этих чудищ сразу после Дракской войны.

— А потому, что большинство из них, по натуре своей и при правильном воспитании, безобидны.

— Да уж безобидны. Ты, наверное, не слышал, сколько тысяч людей за последние столетия скормили им драки, если бы слышал, то не был бы к ним столь благосклонен. Кстати, те люди и их родственники, думаю, вряд ли бы с тобой согласились бы. Также я не понимаю твоей расположенности к самим дракам, нужно было вырезать весь их дракский род на корню.

— Не будь столь жестоким, отец, я же знаю ты не такой. И вообще, что бы ты не говорил и как бы к ним не относился, но лететь тебе придётся. Ехать по земле намного утомительнее, медленнее и опаснее, как ты и заметил ранее. И это ещё одна причина, по которой мы не можем послать с ними постороннего человека.

— Не понял и какова же эта причина?

— А причина такова, что не один из наших слуг не согласится лететь на драконе, а если и согласится, то при первом же испуге свалятся с огромной высоты, сломав себе шею. Я, конечно, мог бы послать кого-то из воинов, но они также запуганны драконами, и к тому же они пригодятся мне и здесь.

— А я значит, нет.

— Папа, они откажутся лететь, и придётся заставлять их угрозами, приказа они, конечно, послушаются, но…

— Но-но, — перекривил сына лорд, — но и я не полечу на этих тварях, я тебе уже это сказал. Лучше погибнуть от рук разбойников, чем от зубов дракона. Всё решено, мы выезжаем верхом. Разговор окончен.

— Папа, ты не можешь рисковать жизнью жены, невестки и внучки, и между прочим жизнью своего ещё не рождённого малыша. Отец, ты просто обязан…

Послушался лёгкий стук в дверь, и она отворилась.

— Дерек, лорд Генрих, — Виктория слегка кивнула, — мы готовы.

— Хорошо, мы сейчас выходим.

Отец и сын, не обращая внимания на вошедшую женщину, твёрдо смотрели друг другу в глаза.

Часом позже.

— Дерек, будь осторожен. — Виктория покрепче прижалась к мужу.

— Со мной всё будет в порядке, а ты береги себя и остальных. Я вижу, ты взяла с собой своё волшебное оружие. — Он одобрительно кивнул. — Надеюсь, оно тебе не понадобится, но поступила ты правильно.

— Всякое может случиться в дороге, и в связи со сложившимися обстоятельствами, я и вообще не знаю чего ожидать.

— А где твои вещи, дорогая?

— Вот.

— И это всё?

— Да.

— Одна сумка?

— Нет, две. Одна с Настиными вещами, другая с едой. Себе я взяла лишь одну смену одежды. В замке Медена есть кое-какие мои вещи, если понадобятся ещё, закажу портнихе, жене Гарольда. Она отлично умеет шить. А ты же сам сказал минимум вещей.

— Да, но ты, похоже, поняла это слишком уж буквально.

Вика пожала плечами.

— Вечно ты чем-нибудь недоволен.

— О, нет, дорогая, я всем доволен, но уже надо отправляться в путь. Удачи. — Он поцеловал жену и дочь.

— Счастливой дороги, леди Маргарет.

Женщина улыбнувшись, кивнула.

— Счастливого полёта, отец. — Дерек не смог скрыть озорной улыбки. — Не беспокойся, всё будет в порядке, Виктория уже давно на короткой ноге с этими драконами.

Лорд Альбатрас-старший недовольно фыркнул и с гордым видом отвернулся, в открытую игнорируя сына. За маской безразличия, даже некоторой враждебности, скрывалась обида.

Драконы, тем временем, дружно выпустив языки пламени, что они проделывали перед каждым взлётом, поднялись в воздух. Семья Альбатрасов верхом на величественных летающих хищниках направилась в Медгард. Они и понятия не имели что до замка волшебника они так и не доберутся, сойдя с дистанции на полпути.

* * *

— Авен ранен, и не он один. В нашем мире творится что-то просто неописуемое. Помимо ранений, многих и убивают, повсюду множество чужаков. Нас уничтожают, а мы даже не можем постоять за себя. За последние недели мы узнали значения множеству ужасных слов. Мы не созданы для насилия и поэтому наш мир погибает, мы не в силах себя защитить. Я узнала, что Совет Создателей принял решение уничтожить все параллельные миры, как когда-то Содом и Гоморру, чтобы создать новые, более совершенные. Но мы не могли примириться с такой участью, мы тоже имеем право на жизнь. Мне удалось уговорить своего Создателя отсрочить этот приговор и дать нам шанс исправить наши ошибки и грехи. У нас сорок дней, то есть уже двадцать три, и если за это время они не увидят реальных изменений в лучшую сторону, то нас уничтожат, как недостойных жить. Я должна как-то поднять все миры, но знаю только вас, потому и отправилась первым делом в Средневековию. Но, как видно я опоздала, я и не думала, что уйдёт столько времени, прежде чем я доберусь до вас. Теперь мы не успеем.

— Ну, это мы ещё посмотрим. — Дарена закусила губу.

Дверь за спинами сидящих отворилась.

— А, вот вы где. — Меден окинул подозрительным взглядом всех присутствующих, задержав его ненадолго на Маде, от которого та сразу почувствовала себя неудобно. Старик виновато кашлянул, устыдившись. — Где Дак? Мне сообщили, что он прилетел около часа назад. Надеюсь, его накормили и дали возможность выспаться с дороги?

— Он сразу же улетел, крёстный.

— Как жаль, — покачал головой чародей и снова с подозрением взглянул на незнакомку, — а мне так надо было с ним поговорить, — У него были срочные дела. На севере очень неспокойно, повсюду грабежи и убийства. Отец и Дерек с семьями, возможно, тоже скоро прибудут сюда.

— Мне сказали, Дак был не один. — Намекнул Меден, пора бы было представить ему незнакомку.

— Да, он был с Мадой, — Дарена кивнула в сторону сидевшей девушки. — Дак очень переживал что на столь продолжительное время оставил Наяру и детей без своей защиты, но серьёзность обстоятельств, требовала его вмешательства. Знаешь, то, что Мада рассказывает, частично объясняет творившиеся в нашем мире непорядки и все выходившие из этого следствия. Здесь нам есть над чем подумать.

Медеи теперь уже с любопытством взглянул на незнакомую девушку. Ему сразу показалось, что в ней есть что-то не от мира сего, но для этого не надо было быть семи пядей во лбу, достаточно было взглянуть на её одежду и весь её внешний вид, а для чародея ещё и на внутренний. Борясь с постыдным искушением прочитать ее мысли, Меден произнес, медленно опускаясь в своё любимое, и поэтому по вполне понятным причинам не кем не занимаемое, кресло.

— Что ж, рассказывайте, что там у вас приключилось, а потом вместе подумаем над решением. — Он слегка наклонился к незнакомке. — Хотя знаете, если вы не против….

Сэргард и Катарина понимающе переглянулись.

— … то у меня есть несколько иной способ узнать всю правду от начала до конца в самых мельчайших подробностях.

* * *

Прошло семь дней с тех пор как они вылетели из Хотинхейма. Полёт на драконах сокращал длительность дороги сразу в несколько раз. И если бы не частота остановок, во время которых Маргарите Петровне надо было размять затёкшие конечности, а лорду Альбатрасу выплеснуть свои отрицательные эмоции, то они бы были ещё на пару дней ближе к Медгарду. Виктория же чувствовала себя верхом на драконе прекрасно, что до Насти, так она вообще во всех живых существах души не чаяла, оттого и сидела ровно и послушно впереди матери.

— Виктория, — лорд Генрих силился перекричать свист проносящегося мимо них ветра и глухое хлопанье огромных крыльев, — по-моему, на нас что-то летит.

Виктория пригляделась.

— Это верховой дракон и на нём всадник. Не думаю, что они для нас опасны, моя Дуся радуется их приближению, чешуйки на её шее поют, значит это кто-то свой. Через пару минут узнаем кто именно.

Лорд критически посмотрел на невестку, что там ещё за чешуйки он мог понять, но что за бред насчёт того, что они поют. Но через несколько секунд чешуйки на шее его дракона тоже стали шевелиться и поскрипывать, что ж образно, но этот скрип отдалённо, конечно, но можно было назвать пением, дракон признал встречного всадника и его животное.

Виктория осмотрела Настино сидение. Девочка размещалась впереди матери, и крохотное детское тельце ещё двумя ремнями обхватывалось вокруг пояса и груди Виктории. Это детское седло из двух сидений специально для своих детей разработали Дерек с Даком, очень подружившиеся с момента первой встречи, и теперь многие ими пользовались. Так вот, на ребёнке была одета тёплая накидка с капюшоном, так как на этой высоте было достаточно прохладно, да и разрезаемый ими воздух безжалостно полосовал по обнажённым лицам и рукам всадников. Это и было одной из причин образования у драконов чешуи. Для этого люди, садящееся на драконов, обязательно надевали перчатки и шапки, скрывающие большую часть лица, оставляя открытыми только глаза. Но летящему им навстречу всаднику этого не требовалось, потому что его кожа сама по себе была настолько груба, что спокойно могла противостоять беспощадному ветру и не подвергалась обжигающему обветриванию.

— Так ведь это Дак.

— Драков нам тут только не хватало, — недовольно пробурчал лорд Альбатрас.

— Эй, Дак, привет. — Виктория приветственно помахала знакомому рукой.

— Добрый день, леди, лорд. — Драк доброжелательно кивнул.

Женщины улыбнулись, Виктория радостно, а Маргарита Петровна несколько удивлённо, мужчина тоже ответил кивком, но как-то вымученно, через силу, чертыхнувшись сквозь зубы. Он был по натуре добрым и справедливым человеком, но как не старался, не мог до конца искоренить в себе многовековую ненависть к дракам и истинным драконам.

— Если мы с вами хотим поговорить, то нам лучше бы опуститься на землю, потому что на такой высоте это было бы не очень хорошей идеей, — прокричал им Дак.

— Да, Дак, вы правы, к тому же самое время отобедать. — Согласилась Виктория, направляя Дусю вниз, вслед за Дином Дака.

За ними последовали и остальные.

— Куда вы направляетесь? — Поинтересовался драк опускаясь на зелёный ковёр из молодой травы, отпустив перед этим своего дракона вдоволь попастись и отдохнуть.

Также поступили и остальные. Отпущенные драконы тут же разбрелись, но это никого не беспокоило. Драконы это животные, обладающие отменным слухом, наверное, в несколько сот раз превышающим человеческий, хотя это так и не было до конца изучено. Драконы вообще были малоизученными животными, из-за кошмарного, на первый взгляд стороннего наблюдателя, а может и на все последующие, внешнего вида и дурной славы. Так вот благодаря своему послушанию и отличному слуху, они быстро являлись на первый же зов хозяина. Но тут могла возникнуть следующая неприятность, некоторые свободные драконы, знавшие одного хозяина не позволяли порой постороннему сесть на себя, будь то мужчина или женщина, ребёнок или взрослый, человек или оборотень, гном или драк, хотя всадниками драконов редко становились кто-нибудь кроме людей и драков. Во всём вышесказанном есть ещё одно непонятнее обстоятельство, имеющее двоякое значение. Это понятие "свободный дракон, имеющий хозяина". Как свободный дракон может иметь хозяина? И как дракон, имеющий хозяина, может быть свободным? По-другому, это ещё можно назвать дружбой, преданностью, собачьей любовью. Думаю, каждый понимает, что никто не сможет удержать дракона, если тот сам этого не захочет. Но можно воспитать дракона с рождения, приучая его к какому-то особому ремеслу, например к собиранию угля и дров, поддержанию тепла в доме, перевозке тяжёлых грузов. Охране драки их принципиально не обучали, это у них было в крови, приходилось чаще наоборот выявлять, контролировать или искоренять такие качества. То есть между человеком и драконом вполне мог развиваться так называемый симбиоз. Пока дракона это устраивает, он может достаточно долго жить так, спать на заднем дворе и помимо зелени и углей питаться помоями, до определенной степени они готовы стерпеть даже побои, тем более что они практически не чувствительны к боли. Их чешуя предохраняет даже против пламени, выпускаемого противником в битве за самку или в борьбе за территорию, против острых когтей и клыков. Но это всё только на теории, на практике же драконы ещё слишком не распространенны среди людей и вряд ли распространятся в последующие несколько десятилетий. Всё что встречается до сих пор это единичные случаи, с драконами пока имеют дела люди так или иначе связанные с драками. Вообще среди всего человечества и других рас трудно было найти желающих не только ездить на этих млекопитающих верхом, но и тем более ухаживать за ними, хотя они и неприхотливы в содержании, но все же в некотором уходе нуждаются. А со свободными драконами всё основывается на дружбе и верности. Дракон живет, где хочет в лесу, в горах или рядом с домом, но, как правило, он непременно выбирает место поближе к хозяину. Он сам принимает такое решение, от того и зовётся свободным. Он приходит и уходит, оставаясь при этом всегда преданным своему более разумному другу. Драконы чувствуют, когда им отвечают взаимностью, оттого и предпочитают "дружить" с искренне любящими их драками. Некоторые становятся настолько домашними, что редко покидают принадлежащую другу-хозяину землю без его непосредственного при этом присутствия.

Но что-то мы отклонились от цели моего повествования. Итак, вернемся немного назад.

Так вот стоило хозяину или наезднику, ехавшему до этого на нём верхом, позвать дракона по имени, которое, кстати, у каждого из них обязательно имелось, как тот мигом оказывался рядом. Остальные не обращали никакого внимания на этот зов, только если среди них не оказывалось тёзки, что бывало весьма редко. Да и то не каждый отзывался на незнакомый голос, подчиняясь только воле хозяина.

Словом, драконы разошлись или разлетелись, кто поспать, кто поесть, а кто и просто размять уставшие мышцы. Люди и драк, тоже решили перекусить, чтобы заглушить голод, и дать передохнуть затёкшим телам.

— Так куда вы направляетесь, миледи? — Дак обращался большей частью к Виктории, видя отрицательное отношение к своей персоне двух других людей. При чём если в лорде Альбатрасе говорила старая принципиальная ненависть, то в Маргарите Петровне банальное отвращение к безобразному на её взгляд существу.

— В Медгард, Дак, к Медену.

— Надо же, а я только что оттуда.

— Летал погостить?

— Что вы, — Дак снисходительно улыбнулся столь глупому предположению, — мы не настолько близки с Великим…. Просто отвозил к нему девушку, она кажется из другого мира и…

— Из другого мира? — Виктория, а следом за ней и её мать, заинтересовано приподнялись.

— Но точно не из вашего, миледи. — Драк понимающе улыбнулся. — Она была до неприличия раздета, не считая странного наряда из каких-то больших листьев. Девушка пришла из какого-то… Эдема.

— Эдема. — Воскликнули разом все присутствующие, видно было, что последние слова, заинтересовали и двух отрешённых до этого времени людей.

— Да, по крайней мере, она так сказала. Она всё лепетала про какого-то Создателя, про апокалипсис и вообще была немного не в себе. К тому же, она кажется, и меня смертельно испугалась.

— И в этом нет ничего удивительного, — прошептала, было, Маргарита Петровна, но, увидев по осуждающему взгляду дочери, что произнесла это слишком громко, смутившись, замолчала.

Лорд, довольный невольной оплошностью жены, усмехнулся.

Дак тактично промолчал, делая вид, что не расслышал последнего замечания. Он привык к людской ненависти, но ничего кроме печали она у него не вызывала, ведь он прекрасно осознавал вину своего народа и лишь очень горевал за своих детей обречённых своими предками на одиночество.

— В общем, я отвёз её к Медену, пускай он разбирается с её глупыми бреднями.

— В свете последних событий не сказала бы, что они такие уж глупые. — Не согласилась Виктория. — Возможно, она знает что-то такое, чего не знаем мы.

— Возможно, — кивнул драк, — и, честно говоря, она направлялась даже не к Великому, а к его гостям, к некой Катарине и сыну оборотня Ингвара, Сэргарду. Хотя я слышал, что вожак отказался от своего отпрыска из-за его связи с вампирами.

— Да, но, на мой взгляд, это очень печально, — произнесла Виктория, в задумчивости опуская взор и качая головой. — Изгнать своего ребёнка из-за такого пустяка, обречь на страдания… не знаю…. не знаю.

— Я с вами полностью согласен, но такова психология оборотней.

Может быть, конечно, я так думаю, потому что и сам являюсь представителем смешанного брака и мои дети… но… кажется, мы немного отклонились от темы, миледи. Обстановка в наших краях накаляется, боюсь, что грядёт война.

— Думаю, уже грянула, Дак, именно поэтому мы и вылетели к Медену, ища убежища. — Виктория погладила по медным волосам спящую дочку, а Маргарита Петровна непроизвольно коснулась своего округлого живота. — Но я очень переживаю за Дерека. Как он там один?

— Вот-вот, а ведь я говорил ему, полетай с женой, а он ты стал стар, стал стар, — пробурчал лорд Генрих Альбатрас.

Виктория слегка кашлянула, пытаясь скрыть улыбку, сорвавшуюся с губ.

— А ведь леди Дарена сказала, — продолжил драк, — что гномы изготовили несколько маленьких волшебных зеркал.

— Ну и что от них проку, — недовольно развёл руками лорд, — разве что можно будет с их помощью причёску поправить.

— Просите, но вы не правы, милорд, — мягко ответил Дак, и в его голосе послышалась лёгкая усталость. — Я же сказал что это волшебные зеркала, соответственно они имеют некоторую силу, как и все вещи изготовленные гномами.

— Конечно, в том, что могут мастерить гномы, вы не плохо разбираетесь. Научились, Слава Богу, пока столетиями держали их в подземельях.

— Лорд! — Возмущённо вскрикнула Виктория.

— Всё в порядке, миледи, — Дак успокаивающе положил ей на маленькую женскую кисть свою огромную четырёхпалую ладонь. — Я уже привык и давно научился с этим справляться.

— Эх, папа, папа. — Покачала головой молодая женщина.

А лорд между тем продолжал, будто и не было этого неприятного для всех инцидента.

— И какую же силу они содержат? Какую помощь могут нам предоставить эти зеркала? — Скептически произнёс старший Альбатрас.

— С их помощью можно общаться между собой, видеть, кого пожелаешь и даже разговаривать на любом расстоянии.

— О, какое чудо, мы сможем увидеть Дерека. Наконец-то я вижу и здесь хоть какие-то намёки на мою родную цивилизацию.

— Да, я, конечно, понимаю вашу вполне естественную радость, но для этого нам нужно каким-то образом забрать их у гномов. А, честно говоря, я с ними, впрочем, как и со многими другими, — он бросил строгий взгляд на спутников Виктории, — не в ладах.

— Это пустяки, ведь я с некоторых пор со многими из них в замечательных отношениях. Вот только доберёмся до гномьего леса, остановимся на опушке и я обращусь к гномам с нашей просьбой. Но только пойду я одна.

— Я и не собирался вторгаться в их тайные владения, миледи. Вы меня знаете, я не к кому не питаю злобы. — Он печально покачал головой. — А что вы будете делать потом, миледи? Отправитесь к Медану?

— Нет, я передумала. Погостим у Анны и Петра. Да, мам? Там мы тоже будем в безопасности.

— Как скажешь, дорогая, — пожала плечами Маргарита Петровна, — мне здесь всё незнакомо.

— А сколько дотуда добираться, дочка? — Спросил её лорд.

— Завтра или послезавтра будем на месте, лорд Генрих.

— Отлично, но тогда я беру зеркало и возвращаюсь домой.

— Дерек будет недоволен.

— Я его отец. Я Альбатрас-старший и мне решать. Тем более что кто-то же должен отвезти зеркало моему сыну.

— Ну, ладно, я не буду с вами спорить, тем более что вы, пожалуй, правы.

— Я тоже, дорогой. Думаю, вы, действительно, должны быть в это тяжёлое время рядом с сыном.

— Я знал, что вы меня поймёте, Маргарет, — лорд поцеловал жену в щёку.

— Думаю, мне стоит, только если у нас всё получится, отвезти одно зеркало Медену. — Вставил Дак.

— Да, вы правы, нам всем нужно быть в курсе назревающих событий. — Согласилась Виктория.

— Что ж, на том и порешим. — Лорд Альбатрас поднялся. — Отправляемся.

— Ваша внучка, лорд, она ещё спит. Подождём, пусть девочка отдохнёт. — Предложил Дак.

Виктория с благодарной улыбкой посмотрела на внимательного друга, который, как она знала, был замечательным отцом.

— Да, конечно, я просто слишком увлёкся и не подумал об этом. Вылетим попозже, пусть поспит, — и он сам, забыв о приличиях, опустился на мягкий травяной ковёр.

* * *

— Ищи портал, крёстный, нам необходимо поговорить с этим упрямцем. Я не вижу другого выхода.

— Ты права, дочка, но надо всё хорошенько обдумать. Мы не можем просто так явиться к Господу Богу, а Создатель Эдема я так понимаю в некоторой степени, подозреваю даже что в очень большой степени, ему сродни и заявить, что мы не желаем погибать, как вышеупомянутые города в испепеляющем пламени и что мы не имеем за душой тяжкого греха. Я ещё не совсем выжил из ума, чтобы делать также заявления кому-то, кто, думаю, гораздо могущественней меня, ведь я, по крайней мере, не создавал целые миры, а он видимо не один, да я ведь и сам творение рук ему подобном. — Закончил свою возбуждённую речь Меден.

— Конечно, надо всё обдумать, я и не говорила, что мы будем действовать спонтанно, но остаётся очень мало времени и нам всё же надо действовать, значит вполне вероятно, в конце концов, придётся всё-таки импровизировать. Как не крути, но сегодня-завтра нам следует отправляться, поэтому следует найти ближайший портал.

— Чем я сейчас и занимаюсь, дорогая. Ты бы не ставила себя выше меня, ведь это же, в конце концов, я научил тебя всему, что ты знаешь и умеешь.

— Да, крёстный, но я этого и не опровергала, — она, защищаясь, подняла руки.

— Вот он, вот он, Дарена. — Возбуждённо воскликнул чародей. — Нет… их… два, нет четыре, восемь. Господи, да их великое множество и они постоянно открываются. Посмотри сама. — Дарена заглянула ему через плечо. — Мир точно сходит с ума, но это многое и объясняет.

Меден ещё раз взглянул на полную карту Средневековии, на которой мигали, уже, наверное, сотни переливающихся точечек.

— Дарена, позови-ка Катарину с Сэргардом, да и Леонарда тоже. Они все должны быть где-то поблизости, — он продолжал водить пальцем по карте, что-то вычитая, подсчитывая и нашёптывая.

Дарена спустилась вниз. Все трое сидели в гостиной, ведя оживлённую дискуссию на тему путешествия к Создателю.

Когда четвёрка поднялась наверх, в лабораторию Медена, а точнее примыкающий к ней кабинет, старик уже склонился над какой-то ветхой книгой. Задумавшись, он не обращал на них внимания, пока его не окликнули.

— А вы уже здесь, — он рассеяно поднял глаза, будто не понимая, для чего они тут. Затем, словно опомнившись, произнёс. — Нам пора решить, в какой именно портал мы отправимся, и кто из нас пойдёт. Ну, собственно говоря, я-то пойду обязательно, а вот кто меня будет сопровождать это ещё вопрос.

Собравшиеся дружно загудели.

— Тише, тише. Я прекрасно понимаю, что каждому хотелось бы пройти через портал и побывать в новом мире, не скрою, что эта мысль и меня приводит в трепет, но всё же первостепенное значение для нас должна иметь наша главная цель. Ведь неудача в нашем предприятии означает не крах материальный и не обиду и слёзы, а разрушение целых миров, гибель всех существующих на данный момент народов.

— Ну, тогда нужно решить, какие именно цели мы преследуем, какая задача встаёт перед оставшимися и, в конце концов, через какой портал наш отряд двинется, ведь есть такие места, которые не доступны каждому.

— Хорошо, — согласился Меден и взглянул на карту, подтянув её к себе. — Порталов довольно-таки много, но и наш мир огромен, так что ближайших открытых только три. Насколько я заметил, они, можно сказать, открыты, то есть они периодически закрываются, но не более чем на двадцать-тридцать минут и вновь отворяются. Один из них расположен на Драконьей равнине, подозреваю, что именно оттуда, по-видимому, и пришла наша гостья, кстати, в отличие от остальных, он не мигает, второй находится в Амазонии, а третий на землях кентавров. Куда отправимся? Должен заметить, что самый ближний из ближайших тот, что в Амазонии.

— Ну, конечно же, в Амазонию. Я так много слышала и читала о её жительницах, что хотела бы увидеть их воочию, — восторженно проверещала Катарина, не в силах сдержать прорвавшееся шипение. — Ведь в Амазонии живут амазонки? — Вдруг неуверенно спросила она.

Меден едва заметно кивнул.

— Да, но сомневаюсь, что тебе там будут рады, так же как и всем остальным. Эти женщины слишком воинственны, чтобы расточать свою любезность на незнакомцев.

— А я бы лучше отправилась в Кентаврию, — мечтательно проговорил Дарена. — Вам это может показаться странным, но я не разу за всю свою жизнь не видела живого кентавра. — Девушка посмотрела на своих собеседников, ожидая увидеть вполне закономерное удивление.

Но её опасения не оправдались. Катарина и Леонард этим обстоятельством были явно не удивленны, Меден находился в состоянии глубокой задумчивости, а Сэргард и вовсе вёл себя так, словно всё происходящее ни в коей мере его не касалось.

Правда, Леонард, улучив момент, с улыбкой спросил.

— Прости, Дарена, но твои слова означают, что до сих пор ты видела кентавров только мёртвыми?

— Ха-ха-ха, как смешно, просто растратившие свои последние знания на бесполезные опыты нудные черви науки не в состоянии понять, что какой-то человек может мечтать побывать в Кентаврии и познакомиться с настоящими кентаврами.

— Почему же, я понимаю. Побывать в гостях, познакомиться, присмотреть женишка. А что прекрасно, как там говорят, и мужик в доме, и скотина в хозяйстве. Идеальный вариант счастливей пары в мире нет.

Катарина непроизвольно улыбнулась знакомой шутке. Дарена же промолчала, обиженно поджав губки, а тут ещё Меден подлил масло в огонь.

— Извини, дочка, — заговорил он вдруг, — но в этот раз на землях кентавров тебе точно не побывать.

— Как? Почему? — Дарена выглядела по-настоящему расстроенной, и даже Леонарду её стало жаль.

— Ты в любом случае с нами не поедешь, тебе предстоит дорога на Совет магов. Я, как видишь, не смогу там присутствовать, так что этот жребий выпал тебе. Ты моя ученица, моё доверенное лицо и ты находишься в курсе всех происходящих событий. Ты им всё объяснишь, и вы совместно решите, что ещё мы можем предпринять, помимо встречи с Создателем. Да, и ещё, ваша задача состоит ещё и в том, чтобы выяснить, что сдерживает порталы, не даёт им закрыться и пускает в ближайшие миры всю нечисть из соседних. Я думаю, ты должна понимать всю важность своего задания и огромную ответственность, возложенную на тебя.

— Отлично, я, конечно же, понимаю весь груз ответственности возложенной на меня и осознаю важность сего предприятия. — Без особого энтузиазма нестройно повторила Дарена, качая головой из стороны в сторону. — Когда мне отправляться?

— Завтра и мы также, думаю, выступим завтра, так как у нас каждый день на счету.

— Но, вы же, наверное, полетите на орле или… — она взглянула оценивающим взглядом на Катарину, — на драконе.

— Нет, — покачал головой чародей, — полететь у нас не получится.

Путь в Амазонии и в Кентаврию пролегает через землю великанов, а они не позволят не птицам, не драконам бороздить свои воздушные просторы. Идти придётся пешком, а точнее верхом, иначе мы рискуем погибнуть вместе со своими птицами.

— Но так будет гораздо медленнее, — воскликнула Катарина.

— Зато безопаснее. До границы с великанами доберёмся на птицах, там, у тамошнего герцога одолжим лошадей и далее отправимся верхом. Думаю, все-таки успеем вовремя, да ещё пара дней остается на всякие непредвиденные обстоятельства, но прядётся выложиться по полной.

— А я? — Выкрикнула Катарина. — Я же не подумала о том, что не смогу с вами идти.

— Почему? — Удивился чародей.

— Да потому что идти, то есть ехать, основную часть пути нам придётся днём, а мой организм не выносит ультрафиолетовых лучей.

— Ну, это не беда, — Меден махнул рукой. — Я дам тебе волшебный плащ с капюшоном, и каждое утро буду налаживать заклятие, длящееся несколько часов. Возможно, ты будешь ощущать некий дискомфорт, но это не смертельно.

— Что ж, я согласна ради жизни во всём мире и утоления моего личного любопытства.

— Раз мы решили идти в Амазонию, то ты Леонард не сможешь нас сопровождать, — продолжал строить планы Меден, и тут же пояснил, — амазонки не пустят на свои земли мужчину.

Леонард безразлично пожал плечами.

— А я закоренелый холостяк и вообще, в отличие от Дарены, мне чтобы найти подружку не обязательно ехать к амазонкам.

Ученица чародея открыла, было, рот, но, передумав, лишь обижено насупилась. В отличие, от беззаботного Леонарда, Сэргард напротив застыл в напряжённом ожидании, но Меден не упомянул о нём не слова и он немного расслабился.

— Вначале, Леонард, ты проводишь Дарену к магам, дорогу она знает. — Молодые люди недовольно переглянулись, но промолчали. — Дорога туда займёт у вас дня два, постарайся, чтобы и обратно она заняла не больше. Полетите на орлах. Оставишь мою ученицу на попечение наших соратников и вернёшься назад. Тогда тебе придётся направиться к оборотням и…

— К оборотням? Я?

— Ну да, чему ты удивляешься? — Он пожал плечами. — Не Сэргарда же туда посылать.

— Как чему? Ведь я не знаю не их, не дороги к ним, не как с ними общаться.

— Что поделаешь, придется всему научиться. При других обстоятельствах, я бы конечно отправил туда нашего друга, — он кивнул в сторону насторожившегося человека-оборотня, — но в данной ситуации они его и слушать не станут, а просто убьют. Он изгнанник, а на верную смерть я никого посылать не собираюсь. Тяжело конечно нам будет работать слаженно, жалко, что мы не сможем общаться. Согласованность, знаете ли, очень хорошая штука. И, о, да я совсем забыл о Сэргарде.

Внезапно послышался какой-то посторонний шум и громкий писк снаружи. Все переглянулись и, как падающий горох, посыпали мимо нескольких стульев, длинного стола и полок с книгами, к распахнутому окну. Там уже давно наступили сумерки, но сквозь темноту легко угадывались чьи-то огромные очертания. Самого их обладателя невозможно было точно разглядеть, так как он находился немного с боку и чуть дальше, на площадке перед замком и рвом, но все слышали его хриплое дыхание и легко догадались, кто именно там приземлился.

Они со спокойной душой вернулись на свои места. Через несколько минут раздался лёгкий стук в дверь, и на пороге появился Гарольд, который произнёс громогласным невозмутимым голосом.

— Человек-дракон Дак, сэр. Изволите принять, сэр?

— Да, конечно, Гарольд, ты же и сам всё прекрасно знаешь. И давай-ка без фанаберии, здесь все свои.

Гарольд недовольно поморщился и отошёл в сторону, пропуская вперёд драка. Ему не нравилось дружеское расположение к дракам хозяина, вызванное вероятно близостью людей-драконов к его погибшему брату, ведь он всё же любил Мердена, несмотря на все его злодеяния.

Дак, войдя, слегка поклонился. Кошмарное его лицо казалось несчастным и осунувшимся. Глаза выглядели уставшими и слезились, что в принципе было не свойственно дракам. Через зеленоватую пелену проглядывались красные чёрточки капилляров, а серая кожа вокруг них, превратилась в чёрную, от измождения и тяжести долгого перелёта и бессонных ночей.

— Добрый вечер, лорд, леди, господа, — он опустил свой взгляд сначала на Медена, потом на девушек и под конец остановил его на молодых мужчинах. Почтение в его глазах сменилось вежливостью, а затем и вовсе банальным безразличием. — Простите, что вот так вот врываюсь и прерываю вашу беседу, но мною движет неотложное дело. И всё же в первую очередь я хотел попросить у вас разрешения, Великий Меден, отпустить моего дракона в вашем внешнем саду. Обещаю, что он не поломает ваши деревья и он очень чистоплотен. Просто он слишком устал с дороги после столь долгого перелёта ему бы перекусить немного фруктов и листвы, а затем отдохнуть.

— Распорядись Гарольд, — Меден не раздумывая, взмахнул рукой, как будто это было что-то само собой разумеющееся и не требующее разрешения.

— Спасибо, сэр, я сообщу ему, — под удивлёнными взорами собравшихся, он подошёл к окну и, высунувшись в него, громко свистнул, затем прокричал что-то неразборчивое. Откуда-то из темноты раздался ответный писк и шумное хлопанье крыльев.

— Он полетел в сад, — пояснил Дак, отвернувшись от окна и смущенно улыбнувшись. — Вы уж попросите, пожалуйста.

— Гарольд, — только и произнёс волшебник. Изумлённый каланча кивнул и аккуратно закрыл дверь, с той стороны.

— Не думаю, что его кто-то осмелится потревожить, — сказала Дарена.

Все согласно закивали и расслабленно улыбнулись.

— Что вы, он у меня очень культурный, его достаточно только попросить.

— Дак, ты и сам устал не меньше своего дракона, давай я распоряжусь, чтобы тебя накормили и выделили комнату для отдыха, — Меден отечески положил руку ему на плечо.

— Спасибо, буду вам очень признателен, но чуть позже, сначала дела.

— Отдых дракона для тебя важнее?

— Конечно, — не раздумывая, ответил драк, — ведь я намного разумнее его, при этом он член нашей семьи и мой друг. Я его воспитал и вырастил. Если я не буду о нём заботиться, то кто же? Ну да ладно, это уже обратная сторона моей жизни, поговорим о другом. Вернулся я неспроста, — он полез в сумку, закреплённую на поясе. — По дороге отсюда мне посчастливилось встретить леди Альбатрас, с дочерью и родителями её и лорда. Она направлялась к вам из-за нестабильной обстановки в их землях.

— А мой брат? — Выкрикнула Дарена.

— Дерек остался дома управляться с делами, которые насколько я знаю, очень плохи, — он печально покачал головой.

— Как и во всём мире, и не только в нашем, — констатировал Сэргард.

Дак мельком взглянул на человека-оборотня, наконец-то нашел в сумке то, что искал и продолжил.

— Мы с леди заглянули к гномам. Как и говорила леди Дарена, — Дак слегка поклонился девушке в знак уважения, она ответно кивнула, извлёк из сумки и протянул ей маленькое зеркальце, — они изготовили несколько волшебных зеркал. Маленькие человечки были настолько добры, что не отказали в любезности одолжить в безвременное пользование несколько из них. Одно я привёз вам, думаю, оно вам пригодится.

— Да, ты прав, оно нам сейчас как нельзя кстати, — Меден довольно улыбнулся, — и нам бы сейчас пригодилось даже два.

Он быстренько изложил драку свой план действий.

— Так что как видишь, Дак, ты прилетел вовремя. На фоне назревающих событий, твоя помощь будет неоценима. Я считаю, что нам нужно, пусть это и грубо звучит, отлавливать все существа из других миров. Их надо держать под замком, особо опасных, к сожалению, придётся ликвидировать.

— Почему, к сожалению? — Спросил Сэргард. Для человека-оборотня, чья жизнь была насквозь пропитана жестокостью, излишнее сожаление всегда давалось с трудом.

— Да потому что мы ничего о них не знаем, не знаем о смысле их существования, а они в свою очередь вырваны из привычной для них среды обитания.

— Нашла коса на камень, — задумчиво пробормотал Леонард.

— Можно и так сказать, — согласился чародей.

— Но если они агрессивны, то должны подлежать уничтожению. — Настаивал человек-оборотень.

— Твоя, правда, с этим не поспоришь.

— И всё-таки это печально. — Заключила Катарина.

— Мы опять отошли от темы нашей беседы. Я ещё не знаю, как, но нам надо попытаться закрыть портал, во что бы то ни стало. Сейчас, конечно, первостепенная задача встретиться с Создателем, потому что только в его силах свершить казнь или помиловать. Убедим одного, проще будет уговорить совет. Зеркала нам помогут, мы сможем показать Создателю, что уже проводим кое-какие реформы по ликвидации опасных созданий и спасению всех возможных. Мы объясним ему, что хотим вернуть каждого в свой мир. На это уйдёт время, пожалуй, даже очень много времени, но попытаться стоит.

— Я могу дать вам ещё одно зеркало, своё, ведь то пригодится леди Дарене.

— О, спасибо, Дак. Я с каждым разом удивляюсь тебе всё больше, в обросших слухах о твоих братьях, ты выглядишь, ангелом воплоти.

Дак улыбнулся во весь свой безгубый рот, выставив на показ частые, но не такие острые как у сородичей зубы, первый признак отказа от сырого мяса.

— В общем, Лео пойдёт со своим заданием к оборотням, Дак к дракам, Сэргард к гномам…

— Э, нет. — Покачал головой Сэргард, пригрозив указательным пальцем. — Я без Катарины не куда, а она без меня. Вы то должны знать, КАК, — он сделал ударение на этом простом слове, — она во мне нуждается.

— Сэргард, — попыталась успокоить его девушка.

Меден достал небольшой пузырёк из полки письменного стола.

— У нас есть вот это, наполним его НЕОБХОДИМОЙ ей кровью и….

— Нет уж, чтобы не случилось, как бы я не должен был поступить, но я не оставлю её одну. Ищите кого-нибудь другого на эту роль, а что до вашего пузырька, то я вполне способен вспомнить то, что случилось с первым. Больше её жизнь не должна подвергаться опасности из-за такого пустяка.

— Позвольте мне, сэр. Я всё равно хотел заглянуть к гномам, в надежде получить ещё одно зеркало для себя.

— Это превосходно, Дак, но тогда у Сэргарда появляется замечательная возможность навестить эльфов и вампиров…

— Вампиров? — Озадачено спросила Катарина и с нескрываемой заботливостью посмотрела на своего друга.

— … вампиров под руководством Виктора, — Меден с укоризной взглянул на юную упырицу, как он мог об этом не подумать, — эти не причинят ему вреда.

— К эльфам лучше пойти Леонарду, Меден. После того как он проводит меня, то по дороге к оборотням, он пройдёт совсем рядом от их земель.

— Да, ты права, Дарена, тогда у Сэргарда остаются вампиры и, возможно….люди.

— Если бы у всех у нас были зеркала, было бы намного проще.

— Да, но больше чем они уже нам дали, гномы, навряд ли дадут.

— А я по-прежнему протестую, — не унимался человек-оборотень, — я отправляюсь с вами в Амазонию.

— Нет, нет и нет. Об этом не может быть и речи, — воскликнул старик, — Сэргард, ты мужчина.

— Спасибо что подсказали, но я и сам в курсе этого уже восемнадцать лет. Что с того?

— А то, что амазонки не пустят тебя на свои земли, а если и пустят, то даже использовать по прямому назначению не станут, потому что ты ОБОРОТЕНЬ. Им смешанная кровь не нужна. Короче тебя просто убьют.

— Но вы же идёте, а вы тоже, должен заметить, мужчина.

— Я не просто человек, я маг, я волшебник и, в конце концов, я просто глубокий старик. Я смогу себя защитить и я не представляю для них не интереса, не угрозы. Старик, он и есть старик, а о колдовской его сущности пойди, догадайся. К тому же, мне просто необходимо пойти и никто не в состоянии меня заменить. Сэргард, послушай меня, не будь эгоистом. На карту поставлено благо всех миров. — Раздосадовано выкрикнул старик.

— Всё в порядке, Меден. — Катарина примирительно положила руку старику на плечо, потом повернулась к будущему мужу. — Сэргард, не будем спорить, мы решим с тобой всё чуть позже.

— Ну, если, в принципе, мы уже всё решили, тогда давайте закругляться.

— Ты прав, Лео, теперь у некоторых из нас есть волшебные зеркала и с их помощью мы сможем связываться, так что детали будем рассматривать по ходу дела. А пока нам всем надо отдохнуть, завтра предстоит начало нелёгкого пути.

Все засуетились, поднимаясь. Меден слаживал книги и карту, Леонард подошёл к драку и завёл с ним непринуждённую беседу, Катарина взяла Сэргарда за руку и нежно ему улыбнулась, и лишь Дарена по-прежнему продолжала сидеть на своём месте.

— Постойте, а как же Виктория, леди Маргарет, папа и Анастасия? Дак, ты же сказал, что они летели к нам, в Медгард.

Все взоры устремились на драка.

— Все три леди Альбатрас остались у гномов, леди Дарена, а лорд вернулся к сыну на подмогу. Кстати, у них теперь тоже есть зеркала, так что вы при желании можете с ними связаться.

— Так, всё хватит разговоров. — Твёрдо сказал Меден. — Дак слишком устал. Пойдём со мной, мой друг, тебе должно быть уже приготовили комнату. А теперь, не подумайте, конечно, я вам всем безгранично доверяю, но всё-таки попрошу покинуть мой личный кабинет и лабораторию. Тем, кто страдает бессонницей, могу предоставить в бессрочное пользование библиотеку и смежный с ней кабинет. Но я бы предпочёл, чтобы все разошлись по своим комнатам. Нам всем не мешало бы хорошо отдохнуть перед трудной дорогой.

Все послушно направились к выходу.

* * *

Катарина махнула Сэргарду на прощание.

— Как тебе удались его переубедить? — Удивлённо усмехнулся Меден.

— А знаете, особо и не пришлось. Просто объяснила ему, что к чему, пока весь мир в опасности у нас не может быть никакого будущего. Он и сам всё это прекрасно понимает, просто смириться не может.

— Это любовь, — понимающе вздохнул старик.

Катарина улыбнулась и посмотрела на раскинувшуюся под ними панораму: леса, поля, горы и маленькие человечки-муравьи копошащиеся внизу. Красиво.

Она, Меден и Мада отправились сегодняшним утром в Амазонию. Как чародей и обещал, на ней был надет закрытый чёрный плащ с капюшоном, и она была окрещена сберегательным заклинанием. Она не испытывала особой боли, только то ли несмелое пощипывание, то ли лёгкую щекотку, но вскоре она к этому более или менее привыкла, а может, и просто смирилась.

К вечеру, они уже сменили орлов на более привычных для людей верховых животных лошадей. А через пару часов наши путники вошли в чудесный лес, где обычные лесные звуки звучали в необычном многоголосье. Трели птиц, шелест листвы, даже легкое дуновение ветерка были очень громкими. Все животные и птицы находились с ними в необъяснимой близости, не только не боясь, но и вовсе не обращая на них никакого внимания. Все они занимались своими обычными делами, всем своим видом показывая, что ничто постороннее их не касается.

— Это волшебный лес. — Шепнул удивленным девушкам Меден.

Рядом паслось несколько невозмутимых оленей, но вдруг ветвисторогий вожак, стоявший в стороне, застыл в нерешительности, а затем, громко протрубив, повёл куда-то за собой всё стадо, следя, чтобы никто не отставал. А чуть погодя, мимо них пронеслось несколько принюхивающихся волков, небольших волков, небольших относительно Сэргарда, Энгельса, Ингвара и других оборотней. Это были обычные животные-волки.

— Они не обращают на нас внимания, — удивлённо воскликнула Катарина.

Лошади тоже вели себя вполне спокойно, не считая той на которой сидела девушка-вампир.

— Я же сказал это волшебный лес. — Загадочно повторил Меден.

Чем дальше в чащу они заходили, тем толще, выше и массивней казались деревья. Какое-то время Катарина с интересом наблюдала за этим явлением, но переход был таким невесомым, что вскоре она всё списала на оптический обман.

Неожиданно повсюду послышался лёгкий шелест голосов, настолько тихий, что его спокойно можно было принять за обычный шепот вечернего ветерка в зелени летней листвы. Правда временами он становился громче и настойчивей. В отличие от Мады, слух Катарины позволял ей расслышать в этом шорохе нотки человеческой речи, и даже отдельные слова. Это напомнило ей другой поздний вечер и её свою первую роковую встречу с вампирами. Катарина взглянула на Маду, но та ехала спокойно без каких-либо опасений. Она, скорее всего и понятия не имела, что могло скрываться за этим безобидным на слух шелестом, принимала голоса за шум леса. Эта скромная жительница Эдема и подумать не могла, какой ужас ей пришлось бы испытать, если бы она сейчас встретили Его с семьёй. Но насколько Катарина знала, их уже нет в живых, по крайней мере, семьи, старой семьи, ведь могла появиться и новая.

Катарина перевела взгляд на Медена, он тоже был спокоен. Это хороший признак, значит, скорее всего, всё в порядке. Но она все же решила развеять мучившие её сомнения.

— Что это, Меден?

— О, ничего страшного, просто дриады о чём-то спорят. У некоторых спор уже перерастает в откровенную ссору, но это всё пустяки, нам они не причинят не малейшего вреда.

— Дриады? — Не поняла Мада.

— Нимфы, духи леса или божества, как хотите.

— А мне показалось… — начала было Катарина.

— Я знаю, — прервал её Меден, — но ты прислушайся… к лесу, к ветру, к листве, ко всему живому вокруг. Жизнь кипит вокруг нас, лес не боится дриад, он их боготворит. А в твоих воспоминаниях? Что в них не так?

Меден с теплотой заглянул ей в глаза. Да, он был прав. Звуки леса не на секунду не смолкали, всё вокруг дышало жизнью, а ссора лесных нимф не заходила дальше банального спора. Катарина почувствовала эту разницу, она вздохнула с облегчением.

На утро, после непродолжительного сна, Катарина поняла, что не было никакого оптического обмана, а окрепнуть этому предубеждению помогли опускающиеся сумерки. Теперь, окончательно проснувшись, она отчётливо видела, что лес стал очень редким и деревья упирались своими кронами прямо в небеса, закрывая собою солнце. Им больше не попадались беззаботные животные, живущие своей жизнью, давно уже смолкли споры дриад. А по огромным деревьям, кустам и траве, которая достигала просто неимоверных размеров и почти превышала их рост, Катарина поняла, что они входят в страну великанов, или уже вошли в неё.

* * *

В тёмных туннелях царил полумрак, вокруг лишь земляные полы, потолки и стены, скреплённые деревянными балками и тишина. По всему туннелю через каждые двадцать пять-тридцать метров, на поперечных перекладинах висели необычного вида фонари, а судя по их размеру скорее фонарики. Неожиданно по всем многочисленным входам и выходам разнеслось громкое эхо детского смеха. Дети гномов, а с ними и маленькая Анастасия старшая по росту, но младшая по возрасту, беззаботно носились по бесконечному лабиринту подземелья. Дети не чувствовали приближения беды, но хорошо было уже и то, что они послушно выполняли наставления взрослых и не выходили на поверхность, кишащую теперь новыми опасностями, предаваясь своим детским забавам под многометровой защитой земной коры.

Виктория к этому времени уже успела связаться и с Дереком узнала, что лорд Альбатрас вернулся домой живым и невредимым, и с Меденом который ещё раз объяснил ситуацию и сказал, что свяжется, когда они пройдут страну великанов и войдут в Амазонию, и с Даком сообщившим что дракам удалось поймать двух неизвестных существ, заключённых теперь под стражу. Он даже показал ей их, при этом она испытала приступ невыносимого отвращения. Она жила у Петра и Анны уже какое-то время и у неё бывали моменты, когда она была готова оставить дочку на попечение матери и гостеприимных хозяев и вернуться к Дереку. В конце концов, она была не из тех женщин, которые, охая и страдая, дожидаются мужа с поля брани, она привыкла действовать сама. И всё же, всё хорошенько обдумав, уже в который раз разум побеждал любящее сердце, и она оставалась в безопасном подземном царстве.

* * *

— Так, держитесь меня, не отходите, громко не разговаривайте, ну, и вообще ведите себя как можно тише и незаметнее. Если повезёт, пройдём Великанию без приключений.

— Меден, а ведь страна населенная такими огромными жителями и располагающая такой растительностью должна быть безмерно велика.

— Так оно и есть.

— Но разве мы сможем, хотя бы и верхом, преодолеть такое расстояние за столь короткий отпущенный нам срок? На мой взгляд, это просто невыполнимая задача.

— Если размышлять так, то задача действительно выглядит невыполнимой, но это только до тех пор, пока ты не ознакомишься с картой местности, — Меден развернул небольшой плотный листок, — Дело в том, что страна великанов имеет форму неправильного, так сказать вытянутого, ромба и мы идём по меньшему из его углов. Здесь мы убиваем сразу трёх зайцев, хотя и говорят, что это невозможно, сокращаем путь, сводим к минимуму встречу с великанами и получаем возможность подойти к нужному порталу, не углубляясь в Амазонию, хотя боюсь встречи с её жительницами нам всё равно не избежать.

— Понятно, остаётся только надеяться, что эта встреча будет иметь дружественный характер.

— Ты права, но думаю, что это так и останется только надеждой и ни чем большим.

Они вышли на бесконечный луг со свободнорастущими полевыми цветами и травой. Да, пожалуй, часики и васильки, розовый и белый клевер можно было бы даже назвать обычными, если не брать во внимание их гигантский размер, ведь все эти лютики-цветочки превышали наших путников как минимум в два раза. Единственное что помогало им следить за дорогой и не сбиться с пути, так это то, что они ехали верхом. Безлесый промежуток пути, оказалось, преодолеть гораздо тяжелее, чем сам лес, хотя теоретически, кажется всё должно быть донельзя наоборот. В отличие от громадного редкого леса, трава была относительно менее громадной, но очень густой и труднопроходимой. К вечеру следующего дня им все же удалось преодолеть эти непролазные дебри. От постоянного опасения, а встречи с огромными людьми несколько раз, казалась, были неминуемы, но к счастью каждый раз их удавалось избегать, нервы всей троицы были на пределе, а Катарину к тому же замучила непереносимая щекотка. И вот он наконец-то долгожданный лес, долгожданные сумерки и долгожданная возможность передохнуть по-человечески.

Солнце уже скрылось из виду, заходя на ежедневный покой, и Катарина с облегчением сбросила с себя плащ.

— Что замучило тебя мое заклинаньице? — Усмехнулся чародей.

— Да уж, нету больше моих сил.

— Ничего не поделаешь, такова плата вампира за удовольствие находиться под ясным солнышком. Ты только не обижайся, не я устанавливал правила жизни.

Ехавшая чуть позади, измученная и подавленная, не столько тяжелым переходом, сколько множеством невиданных доселе созданий и тяжёлыми испытаниями, выпавшими на её лёгкую до сих пор долю, Мада, истошно завизжала. Меден и Катарина резко обернулись. Несмотря на эффект неожиданности оба остро отреагировали на вероятную опасность. Меден, облачённый на этот раз в обычную крестьянскую одежду, дабы избежать лишних проблем с амазонками, недолюбливающими колдунов, уже держал наготове свой меч. Это сверхмощное холодное оружие было изготовлено им же ещё во времена его далёкой молодости и пролежало без надобности всего два года со времён войны с драками. Меден вообще никогда не страшился пойти на определённый риск, если это шло во благо правде и добру, и не гнушался любой работы.

Катарина тоже уже приготовилась к защите, глаза её пылали яростным жёлто-зелённым огнём, зрачки сузились до невозможности, клыки в спокойном состоянии едва превышающие длину резцов, теперь выступали явно и угрожающе, ногти удлинились и заострились.

— Охо-хо-хо, батюшки, да вы во все оружие. — Летучая мышь одним взмахом могучих крыльев поднялась с плеча жительницы Эдема и легко опустилась на таковое же Медена.

— Виктор, а ты то тут хоть что делаешь? — Меден смотрел хмуро и недовольно.

— Хорош приятель, — засмеялся Виктор, и не успели они и глазом моргнуть, как перед ними, словно из-под земли, возник моложавый мужчина с жёлто-зелёнными глазами, окаймляющими продолговатый зрачок. Он отряхнул чёрный плащ. — Сам значит к Создателю на задушевный разговор, а я об этом и слыхом, не слыхивал, так сказать ни слухом, ни духом. Так значит. За что ж ты меня так обидел-то. Коли не знаешь, как я об этом мечтал?

— Так не развлекаемся же мы. По делу идём, торопимся.

— Так разве ж я вас задерживаю? Пошли вместе. — В тон ему ответил Виктор, пожимая плечами.

— Ты же мужчина, Виктор, мало что старик. Одного они ещё может, и пропустят, тем более с моими чарами, а вот двоим нам, точно смерти не миновать.

— Это кто это здесь старик? Обижаешь, друг. — Покачал головой вампир. — Да и мужчина ли?

— А разве не так? — Медену едва удавалось скрыть улыбку.

— Одну минуточку, пожалуйста. — Виктор взмахнул рукой. — А теперь?

На плече Медена беззаботно слаживая свои рукокрылышки, сидела всё та же летучая мышь.

"Вот она магия первородных", — завистливо подумала Катарина.

— Понял, — кивнул чародей, — ночью летишь, днём на поясе висишь под плащом. Устраивает? Или, может быть, хочешь в сумке проехаться?

— Нет, уж лучше на поясе, — нехотя согласился вампир. — Примерно об этом я тебе и толкую уже битый час.

— Ну, это ты несколько преувеличил. Ладно, пошли, всё равно от тебя теперь не отвяжешься, не первый век знаком и знаю это не понаслышке.

— Так бы сразу, чего воду в ступе толочь. — Мужчина вновь так же незаметно возник перед ними. — А сейчас мне бы очень хотелось поговорить с творением рук этого самого Создателя. И, о, дорогая Катарина, как бы хорошо я к тебе не относился, дитя моё, но вынужден признать, что речь сейчас идёт не о тебе, а вот об этой не менее прекрасной леди, с которой не имею чести быть знакомым, и о которой слышал, что она из самого Эдема.

— Мышиный жеребчик. — Покачал головой Меден.

— Должен заметить, что ты не прав, друг мой, ведь я уже не один десяток лет верен своей летучей мышке.

— Может быть и так, не буду спорить, но говоришь красиво, как и тогда в… — старик взглянул на девушек, потом на Виктора, улыбнулся, и махнул рукой, так и не закончив свою мысль.

Катарина, вся напрягшая слух в надежде услышать скандальные подробности личной жизни своего более старого собрата, разочарованно вздохнула. Но никто этого не заметил.

Они спокойно ехали по ночному лесу, трава здесь была не многим ниже, чем на лугу, а деревья и кусты были настолько редкими из-за своего размера, что позволяли горстке верховых передвигаться быстро и без особых трудностей. Но слишком уставшие чтобы двигаться дальше, пусть даже и по лёгкому пути, они вскоре остановились на ночлег. Уснули все незамедлительно, без предисловий. Хотя нет, не все.

Выспавшийся за день Виктор, бороздил небесные просторы где-то над нескончаемыми кронами деревьев, изредка спускаясь ниже, заботливо оберегая сон своих товарищей.

Вставать приходилось рано, несмотря на общую усталость. Они ещё затемно перекусили и отправились в путь. Лошадей вели за уздечку, давая им возможность отдохнуть чуть дольше, пока не рассвело, и они не миновали заросли гигантского колючего кустарника. Животные устали не меньше своих наездников, были измождены и недовольны.

Лошадь Катарины с опаской поглядывала на ведущую её девушку, так и не привыкнув к ней за несколько дней пути, она как всегда возмущённо похрапывала, чувствуя в ней враждебную кровь. Катарину это обстоятельство очень удручало, ведь она была известной любительницей животных и заядлой вегетарианкой, считая себя закадычной подругой всех мыслимых и не мыслимых зверюшек. А тут такая неприятность.

Девушка попыталась успокоить кобылу, похлопав ее по шее, но соловая лишь отскочила в сторону и беспокойно заржала, выпучив и без того круглые от испуга глаза. Остальные лошади поддержали свою подругу дружным ржанием, явно не желая мириться с долгим соседством со столь подозрительной, на их взгляд, личностью, да ещё эта рукокрылая вьётся над самыми головами.

— Виктор, не мельтеши. — Раздражённо произнёс Меден. Он развёл руками и что-то едва слышно пропел. Лошади тут же успокоились и смиренно пошли за своими "пешими седоками". — А ты не бери в голову, Катарина, всё как-нибудь образуется.

Но это слабое утешение не очень-то обнадёжило удручённую девушку.

— Постойте. — Мада, итак несколько отставшая, резко остановилась. — Это мне кажется или и в самом деле приближается какой-то шум.

Все остановились и прислушались. Шум действительно имел место быть, да ещё какой. Но где же Виктор с его уверениями о честном несении дозора и их полной безопасности? Но вот он уже летит им вдогонку.

— Меден, неприятность. Два великана идут по нашим следам и с ними трёхглавый.

— Я бы даже сказал что это очень большая неприятность. — Меден почесал подбородок. — Может волшебство?

— Не пойдёт, ведь собачка-то не из простых.

— И что ты предлагаешь?

— Там, чуть восточнее, течёт река, в ней есть заводь. Так как бежать всё равно не имеет смысла, то думаю можно в воду войти, она притупит нюх псины, в кустах притаиться, авось не заметят. Нужно только чтобы кто-то их отвлёк, да лошади не заржали.

— Ну, лошадей я беру на себя, а вот отвлечь. Ладно, что-либо придумаем. Мада, Катарина на лошадей и быстрей вперёд. Стойте, а где Катарина? Мада?

— Шепнула, что отвлечёт и… улетела, — сама не веря своим словам, растеряно ответила та, придерживая вновь взбунтовавшуюся лошадь Катарины.

— Гадкая девчонка. Ладно, вперёд, мы должны любой ценой завершить начатую миссию, если конечно сами не попадёмся.

— Отведу вас к заводи и за ней вернусь, — прошипел Виктор, и в голосе его слышалась неподдельная тревога за ближнего. — Если всё удастся, вы потом нас не ждите, уходите. Бог даст, догоним, не зря ж летать умеем.

Недолго Катарине пришлось искать неприятности на свои нижние девяносто. Вот они голубчики. Один метров десять, а то и больше, второй видно совсем ещё ребёнок, метра на два-три пониже. Ну, это если на глазок, хотя на глазок и больно. А собачка-то, просто мечта для служебного собаководства, настоящий мутант. Конечно, не как у вилки, но всё ж один укус и враз три дырки, псинка-то трехголовая. Тут Виктор не преувеличивал, ничего не скажешь. Собака не очень большая, всего-то метра три в высоту, так себе младшему и до бедра не достаёт, а старшему и того меньше с трудом до коленок. Но с нюхом у неё видать всё в порядке, тройной пятак работает как дробильный станок. Покружив чуть в сторонке, Катарина тяжким бременем опустилась на среднюю из голов.

Пёс вздрогнул и беспокойно затрусил своей бульдожкой, остальные недовольно чихнули и взглянули на него исподлобья. Чего мол, брат, волнуешься, делу мешаешь? Тем временем Катарина перепрыгнула-перелетела на правую голову, затем на левую. Собака распыляясь, заёрзала. Благо, что свет от фонаря был не очень ярок, да и находился он ещё на высоте метров шести от места разыгравшегося собачьего трепета. Раздразнив своим неоправданно дерзким поведением четырёхметрового в длину кобеля, Катарина тем самым предотвратила преследование своих друзей. Свернув в сторону, она повела чудовищную псину и её не менее чудовищных хозяев за собой. Желание спасти товарищей гораздо превышало заботу о своей собственной безопасности, что и привело её к роковой ошибке.

Не успела она и глазом моргнуть, как оказалась в цепкой, более чем метровой длани, и все её дёрганья и вырывания оказались лишь бесполезным мартышкиным трудом. Для двух великанов не было смысла продолжать охоту, так как собака, завидев свою обидчицу беспомощную в ловушке, не хотела снова брать след и лишь вырывалась и оглушала предрассветный лес громким рыком. Человекообразные гиганты, смирившись с безрезультатными попытками усмирить разбушевавшееся животное, развернулись и пошли в обратном направлении, унося с собой принёсшую себя в жертву дружбе и правому делу, Катарину.

* * *

Сэргард уже давно побывал у вампиров, что и спровоцировало, в конце концов, неожиданное появление Виктора. Сейчас, минуя территорию оборотней, он спешил к гномам, чтобы получить возможность связаться с Катариной и справиться как у неё дела.

— Сэргард, — окликнул его вдруг знакомый голос.

Оборотень остановился и настороженно обвёл подозрительным взглядом пространство вокруг себя, нос его продолжал бешено втягивать ночной воздух. Голос был очень близок ему, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежал.

— Сэргард.

Ну, конечно же, как он мог забыть её голос.

— Тётя, — молодой оборотень кивнул медленно и с явной не двусмысленной неохотой.

— Доброй охоты, Сэргард.

— Тебе того же.

— Ты твёрд со мной, Сэргард. Наверное, тоже меня презираешь. Жаль. Я думала ты меня поймёшь, особенно сейчас когда… — она на несколько минут замолчала, приведя тем самым племянника в состояние неловкости и нетерпения. — Я с раннего детства была влюблена в Десхарда, но он не соблюдал правила, не чтил законы, то есть был плохим человеком-оборотнем в глазах моих близких, но только не в моих. Нас разлучили, но я не переставала его любить. Я прожила с Энгельсом почти пятнадцать лет. Он очень хороший, но он не Десхард. Я с самого начала знала, что не ему принадлежит моё сердце отныне и вовек.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Так ты ведь и сам любишь. Запретный плод всегда сладок, не так ли, Сэргард? Кому же это знать, если не нам с тобой, ведь твоя любовь тоже вне закона. Когда-нибудь, может статься, и ты меня поймёшь.

— Я и сейчас понимаю твою любовь, но Энгельс? За что так его? Ведь сама только что сказала, он хороший. Ведь у тебя был выбор, ты не должна была совершать с ним свадебный обряд.

— Должна, не должна, Сэргард, ведь говорю же тебе, я была слишком молода и ошиблась. — Вспылила Даяна. — И эта моя ошибка стоила дорого нам обоим. Для него она обернулась потерей священного брака, а для меня лишением троих дочерей. И ещё не известно, чья плата за мою счастливую жизнь дороже, Сэргард, ещё не известно. — Она вновь замолчала, затем тихонько что-то пробормотала, словно оправдываясь. — Я и не подозревала, что Десхард снова появится в моей жизни, думала, он ушёл навсегда. Потом… — Даяна сконфужено замялась.

— И где ты теперь? — Прервал Сэргард затянувшееся тягостное молчание.

— Я? — Она будто не ожидала от него таково вопроса или была слишком задумчива, чтобы сразу ответить. — Мы, — поправила она его, — живём в приграничье Драконьей равнины.

— Ну и как вам там?

— Совсем неплохо. В этих местах очень хорошо относятся к любым смешанным бракам, и нашу ситуацию тоже никто особо строго не судит, так как основная масса населения там и сами изгои. Кого-то свой народ уже давно простил, но они там осели и не хотят покидать насиженные места, другие наоборот изгнаны совсем недавно.

— Кто знает, возможно, скоро и мы станем вашими соседями. Мы собираемся связать наши судьбы навек и нам уже предлагали поселиться на тамошней границе.

— А ты уверен, что навек?

— Да ну тебя. — Сэргард взглянул на неё с возросшим неодобрением. — Не стоит мой разум наполнять такими настроениями. Пойду-ка я лучше вперёд, мне к гномам.

— Постой, не кипятись. Пойдём вместе, нам же по пути.

— Я тороплюсь.

— А я тебя не задержу.

— А что это ты вообще здесь делаешь, так далеко от Драконьей равнины? — Подозрительно спросил Сэргард.

— Я… — в нерешительности промямлила Даяна, — я… ходила смотреть на дочерей.

— Ты сошла с ума, ведь это очень рискованно. Они могли разорвать тебя в клочья, если бы заметили, но, Слава Ночи, как вижу, не заметила.

— Ты ещё слишком молод, тебе этого не понять. — Печально протянула серая волчица.

— Скучаешь по ним? — Понимающе взглянул на неё Сэргард, после короткого молчания.

— Ещё бы.

— А Энгельс?

— В какой-то мере и по нему, всё-таки не чужой, столько лет вместе. Ну ладно, не будем о грустном. Зачем ты держишь путь к подземным обитателям? — Сменила она неприятную для неё тему разговора.

— Боюсь что это о ещё более грустном, тётя, по крайней мере, хорошего тут мало. Разве только то, что мы уже в курсе и пытаемся предотвратить катастрофу, вселяет надежду, но еще, не известно удастся ли им завершить свою миссию. Затем и иду к гномам, чтобы связаться по волшебному зеркалу с Меденом и Катариной, узнать, как они там поживают в суровых условиях Великании и Амазонии.

— Если честно, я ничего не поняла. Насколько я знаю Катарина это та самая девушка-вампир, из-за которой тебя изгнали, а миссия, их миссия… Ну, в общем, если можно ещё раз и поподробнее.

— Да, видно давно ты не была в своей приграничной зоне, раз ещё не в курсе назревающих событий. Вот и я уже успел утолить твоё любопытство и узнать историю твоего изгнания….

Даяна недовольно сверкнула глазами.

Сергард проигнорировал её недовольный выпад, в конце концов, он и сам так умел. Он просто, без всяких предисловий, принялся излагать ей свой обоснованный рассказ.

Так и бежали они рядом лёгкой трусцой, по-своему счастливые и по-своему несчастные.

* * *

— А-а-а, чудовище. Мама, — дети, издавая истошные крики, в бешеной скачке неслись по тёмным туннелям в сторону подземного городка. Гномы, на ходу выхватывая мечи и молоты, побежали туда, откуда только что вернулись малыши.

— Настя, Настенька. — Виктория с трудом пробралась сквозь толпу любопытствующих. — Анечка, где моя Настя?

Но маленькая сестра Николаса лишь в растерянности покачала головой.

— Наверное, отстала, когда мы все побежали.

Не тратя время на дальнейшие расспросы, Виктория бросилась вслед удалившемуся гномьему отряду. Ещё издали она услышала протестующий детский крик и громкий плач. Голос, несомненно, принадлежал её дочери, да и какая же мать не узнает голос своего родного ребёнка. Она не могла идти быстро, так как потолки были не более полутора метра в высоту, а может и того меньше, нависая сверху грозной тучей. Земля кое-где была обсыпана, балки треснуты, перекрытия обвалены. Почему она не замечала этого раньше? Да и не могло быть такого непорядка у гномов, которые были известными работягами и до дотошности аккуратными, очень ревностно относясь к своему нелёгкому труду. Может быть, причиной этому разгрому послужило пронёсшееся здесь несколькими минутами ранее чудовище. Эта догадка подстегнула её и заставила двигаться быстрее. Вот огромная дыра в стене сродни гномьим туннелям, только круглая и без балочного перекрытия. Так вот значит, каким путём это существо проникло в окрестности подземного городка, попало в коридор, проделанный руками гномов, и решило облегчить себе дорогу, двигаясь дальше по уже проторённому пути. Размышляя в таком направлении, леди Альбатрас завернула за угол и чуть не врезалась в горстку гномов с опаской выставивших вперёд своё холодное оружие и в тоже время с некоторым любопытством взирающих на развернувшуюся перед ними картину.

А весь проход перед ними закрывало что-то мягкое, светлое и покрытое коротенькой, на вид жёсткой, шёрсткой. Это что-то очень напоминало обычного яблочного червя, которого мы иногда с отвращением встречаем в перезревшем фрукте, только увеличенного до неимоверных размеров. Громоздкое тело с трудом вмещалось в метровой ширины проход и столько же занимало в высоту, что позволяло в оставшемся сверху отверстии поместиться усевшейся на спине червеобразного монстра крошке Анастасии.

— Мама, мама, — увидев мать, девочка радостно захлопала в ладоши, а повернувшиеся гномы почтительно расступились, позволяя, матери самой снять с метровой высоты червя маленькую дочку.

— Мама, Чуча дуга, дуга Чуча, мама.

— Всё хорошо, Настенька, теперь давай-ка спускайся, и идём к маме на руки.

— Не-е, — закачала головой девочка, — дядя Чуча боль. Чуча дуга, мама.

— Чуча? Кто это Чуча? — Виктория с опаской приблизилась к червю и попыталась снять девочку, но та увернулась и отползла назад, похоже, тело червя уходило вглубь на несколько метров.

— Чуча там, там Чуча, — малышка похлопала по всколыхнувшемуся разом телу.

— Это Чуча. — Догадалась Виктория.

— Да, — Настя захлопала в ладоши, — Чуча дуга.

— Чуча твоя подруга.

— Да, — девочка ещё больше развеселилась и радостно закивала.

— Хорошо, раз Чуча твоя подруга, мы её не обидим, и дяди не сделают ей больно, а теперь идём ко мне на ручки.

Девочка отрицательно покачала головой.

— Чуча до-ом, — девочка, произнеся последнее слово, забавно вытянула личико.

— Чуча хочет домой.

— Да. — Снова одобрительный кивок.

Червь плаксиво вздрогнул, маленькие глазки печально моргнули, а уголки продолговатого рта поползли вниз, издавая подавленный писк.

— Чуча до-ом там, Чуча па-ач, — серьёзно произнесла девочка и успокаивающе потрепала по мягкому телу, — Чуча па-ач.

— Пускай Чуча не плачет, Настенька, мама ни кому не даст Чучу обидеть. Мы найдём Чучин дом и объясним как ей… или ему больше не потеряться. Хорошо?

Девочка согласно кивнула.

— А теперь слазь, дяди Чучу не обидят.

Девочка послушно соскочила прямо матери в руки, Виктория подхватила её и прижала к груди. Она остановила гнома, поднявшего было меч.

— Не надо, он никому не причинит зла. Вы же знаете у Анастасии врождённый дар, и телепатия одна из его сторон. Мысли любых живых существ, в том числе и не разумных для неё открытая книга. Я подумаю, что с ним делать, наверное, это один из бедолаг вошедших в портал и затерявшихся в незнакомом мире. Дождемся, возвращения Медена и там придумаем, как их всех вернуть в родной мир.

Гном кивнул с некоторой неуверенностью, но меч всё же опустил.

В это время из-за поворота вынырнул его собрат, который для людей не просвещённых и с гномами близко не знакомых мог показаться его родным братом-близнецом, впрочем, как и каждый из гномов присутствующих здесь или оставшихся в подземном городке. И только для самих гномов и для их друзей отличия были на лицо. Но если представители других народов могли понять удивление вновь обращённых друзей или врагов, так как когда-то и сами испытывали нечто подобное, то сами гномы совершенно искренне не могли понять, как их вообще можно спутать, они ведь все такие разные.

— Леди, там человек-оборотень по имени Сэргард просит у вас аудиенции. — Произнёс вновь прибывший. Гном со смесью страха, брезгливости и любопытства разглядывал огромного червя.

— Он наверху? — Не сомневаясь в положительном ответе, спросила Виктория, но гном удивил её своим ответом.

— Что? А? — Он не сразу понял, о чём идёт речь, полностью углубившись в изучение невиданного ранее существа. — А нет, старейшина позволил ему войти, он в городе.

— Я… — Виктория обернулась на червя. — Ну, раз так, вы не могли бы проводить оборотня сюда, а заодно спросить у старейшины, где я могу некоторое время подержать это… живот… существо.

— Может в камере?

— Нет, что вы. На свободе, но в таком месте, чтобы он никого больше не напугал и не разрушал ваши конструкции, то есть не причинял никакого вреда.

— На противоположной окраине города, есть пара заброшенных домов, их хозяева погибли ещё во времена вражды с драками, и больше в них так никто и не заселился. Думаю, старейшина, не будет против, если вы подержите его там, конечно при условии что вы за него ручаетесь.

Виктория окинула оценивающим взглядом несчастное червеобразное создание. Дочка заискивающе заглянула ей в глаза и подергала за ворот платья.

— Я ручаюсь за него, но если вам не трудно спросите всё-таки разрешения у старейшины, ведь я всего лишь гостья в вашем городе. Я же пока послежу, чтобы этот… или эта Чуча не натворил больших бед.

— Конечно, леди Альбатрас, я всё узнаю. — Он развернулся и перед уходом, не сдержавшись, бросил на червя ещё один любопытный взгляд.

— Спасибо. — Виктория с улыбкой посмотрела на радостное личико дочери.

Та усиленно кивала, во всём полностью поддерживая мать.

Гномы с опаской и некоторой толикой недовольства всё же разошлись, а Виктория повернулась к ползучке, с любопытством рассматривая бледно-розовое колыхающееся тело.

— Ох, и недолюбливала же я вашего брата, находя в откусанном яблоке и хорошо ещё, если целиком, — она приблизилась и, стараясь заглушить брезгливость, с любопытством потрогала редкую шёрстку. — Надо же, казалась колючей. И вовсе ты не мерзкий, а тёплый и пушистый.

Червь что-то проклокотал и, как показалось Виктории, слегка потёрся о её руку.

— Маль, Чуча, — Настя тоже погладила червя, довольно улыбаясь матери, — мама, маль Чуча.

— Леди Альбатрас. — Сэргард спокойно вырулил из-за поворота, с интересом оглядываясь по сторонам, ведь ему ещё не приходилось бывать в гномьих городках, не каждый удостаивался такой чести.

Но, увидев, что скрывается за спиной стоявшей перед ним женщины, воин-оборотень чуть было не отскочил в сторону и резко выхватил из ножен небольшой кинжал, каким обычно пользовались оборотни.

— О, мой Бог, что за дьявольской создание находится за вашей спиной, миледи?

— О, никакое это не дьявольское создание, а всего лишь Чуча, несчастное творение Создателя, оказавшееся в чужом мире.

— Потрогайте его, Сэргард, — она улыбнулась, дёрнув курносым носиком, — после того как я сама это сделала, он мне перестал казаться таким уж противным, а наоборот мягким и пушистым как зайка, просто шёрстка бесцветная.

Сэргард вспомнил зайчат, что они встретили с Катариной несколько недель назад. Как он по ней скучает! А почему бы и нет, Катарина потрогала бы и, подойдя, он потрепал толстую голову. Червячок-переросток снова что-то довольно проклокотал. Тело его казалось желеобразным, колыхаясь при каждом движение.

— И, правда, милый, ему бы в домашние любимцы к великанам, слышал, что они до них очень охочи. — Свои же слова напомнили ему о цели своего визита. Лицо Сэргарда посуровело и это не ускользнуло от внимательной Виктории.

— О чём вы хотели со мной поговорить, Сэргард? — Сразу перешла она к сути дела. — Что-то случилось?

— Я очень переживаю за Катарину, миледи, свою будущую жену. — Сэргард кратко изложил создавшуюся ситуацию. — И зная, что у вас и у Медена есть волшебные зеркала, хотел бы связаться с оным, чтобы узнать как у них дела? Хватает ли Катарине крови? И помогает ли заклятие колдуна от солнечных лучей?

— Ну, это не проблема, раз нужно связаться, свяжемся.

— Нужно вернуться в город?

— Нет, — Виктория понимающе улыбнулась, ведь она прекрасно знала, что такое тревога за ближнего, — оно у меня всегда с собой. Я ведь, знаете ли, и сама постоянно жду новостей от мужа, да и с Меденом периодически связываюсь. Я ведь и сама не всегда отсиживалась в безопасном месте с ребёнком, было время, когда и я принимала участие во всякого рода дерзких вылазках. И вообще, теперь это мой мир и мне тоже не безразлична судьба его народов.

— Да, но боюсь, здесь речь идёт не об одном мире.

— Это я уже слышала. Подождите, сейчас мы с ними свяжемся. — Она достала из потайного кармана небольшое зеркальце.

Сэргард вновь повернулся к червю и с откровенным любопытством принялся его разглядывать.

Настя недовольно нахмурилась и, подойдя к Сэргарду, встряхнула окаймлённой медными локонами, хорошенькой головкой.

— Дядя, Чуча тя.

— Чего, малышка? — Сэргард наклонился к ребёнку. Люди-оборотни всегда с особой нежностью относились к детям.

— Чуча тя, Чуча тя.

Человек-оборотень вопросительно посмотрел на её мать, ища помощи в переводе.

— Чуча это червь, — подсказала та, — и она стесняется, наверное, Вы слишком пристально на неё смотрите.

— О, простите юная леди, — Сэргард улыбнулся девочке и подмигнул ей. — Прости Чуча.

— Меден, привет, — через минуту Виктория уже смотрела на зеркало, а Сэргард маячил за самой её спиной. — Тут Сэргард, думаю, вы знаете, о ком идёт речь, и ему не терпится с вами поговорить.

Молодой оборотень с благодарностью, но всё же слишком поспешно, выхватил у неё зеркало, из которого на него смотрело несчастное лицо Медена.

— Здравствуйте. Как дела? Как Катарина? Я могу с ней поговорить? — Сэргард выкручивал шею, чтобы заглянуть за плечо Медену, в поисках Катарины, но с зеркалом этот номер не проходил.

Виктория покачала головой, да, похоже, этого молодого человека ничего в мире не интересовало кроме как его любимая девушка. Хорошо же всё-таки, что истинная любовь всё ещё бродила по свету, истаптывая босые ноги в кровь.

— Сэргард, у меня печальные новости.

— Где она? Что с ней? — В беспокойстве выкрикнул юноша, после этих слов в душу закралось происшествие чего-то ужасного. В глазах оборотня зажёгся опасный огонёк.

— Она пропала. Попыталась отвлечь от нас великанов и не вернулась. Виктор полетел за ней следом, но от него тоже пока никаких вестей.

— Я ведь вас предупреждал, я просил….

Жизнь человека-оборотня медленно, но уверенно катилась под откос, казалось ещё чуть-чуть и она будет закончена.

— Когда это произошло? — Лицо Сэргарда буквально на глазах на несколько секунд вытянулось, зубы заострились, глаза из карих превратились в жёлтые, волчьи, пылающие яростным огнём. Но это превращение произошло на столь короткое мгновение, что Виктория не могла бы поклясться, что сие действо, действительно имело место быть, а не являлось лишь игрой её разгулявшейся фантазии.

— Несколько часов назад.

— Я выхожу за вами, так и знал, что её нельзя отпускать одну.

— Стой, Сэргард, нужно подождать до вечера. Если она не придёт до утра, тогда поступай, как знаешь.

— Ей нужна моя помощь.

— Если не придет за ночь, а пока подожди, ведь всё равно не успеешь, до нас от границы с великанами неделю добираться.

Лицо Сэргарда вновь подверглось частичному перевоплощению. На этот раз Виктория убедилась, что это не плод её буйного воображения.

— Я подумаю, я решу.

Виктория взяла зеркало из его рук, чтобы расспросить Медена, как в остальном продвигаются их дела.

Сэргард присел у стены и, закрыв глаза, задумался, пока чьё-то монотонное мычание не вывело его из этого полусонного состояния забытья.

— Тнтя, тнтя, — твердил детский голосок, а его обладательница тем временем теребила его обнажённое плечо, — тнтя.

— Что случилось, малышка? Я совсем тебя не понимаю. Прости. — Произнёс он, искренне сожалея о своей непонятливости.

— Тнтя ле, — девочка смешно растопырила руки в стороны, — тнтя ле.

— Тётя? Ты хочешь сказать тётя? — Он встал на колени и положил свои большие ладони на крохотные плечики улыбающейся девочки.

Виктория к этому времени уже закончила разговаривать с чародеем и теперь внимательно наблюдала за дочерью и человеком-оборотнем.

— Миледи, по-моему, она хочет что-то сказать. Вот послушайте. — Он как утопающий, пытался схватиться хотя бы за соломинку.

Именно об этом Виктория и подумала, но всё же присела рядом.

— Возможно, ведь я уже устала повторять, что у нее дар. Ну, что ты там говоришь дяде, Настюшка, я попробую перевести.

— Мама, тнтя ле, бол, дядя бол, — она грузно потопала ногами.

— Я… я не знаю, я не понимаю.

— Мама, мама, тнтя ле, бол дядя, — настаивала девочка, распыляясь от глупой непонятливости взрослых.

— Вроде бы… Она говорит что-то типа, тётя летает, а дядя большой, но я не вижу в этом особого смысла.

— Возможно, тётя летает это Катарина, ведь она умеет летать, а большой дядя, это вероятно великан, ведь Меден сказал, что она полетела отвлекать великанов.

— А возможно, — хмуро произнесла Виктория, — это обычный лепет полуторагодовалого ребёнка, а всё остальное только то, что вы хотите услышать.

— Но вы же сами только что говорили, что у неё дар. — Возмутился Сэргард.

— Да у неё есть дар, но она, прежде всего ребёнок и не требуйте от неё того, что просто сами хотите получить. Пошли, дочка.

— Но нет, позвольте мне с ней поговорить ещё немного.

— Мама, — девочка подёргала мать за платье и улыбнулась ослепительной улыбкой.

— Ну, хорошо, только недолго и побыстрее, — сдалась Виктория, оставаясь при этом очень недовольной.

И этому было две причины. Во-первых, она не верила в эту совместно выдуманную ими историю, считая её полнейшей ерундой, а во-вторых, пришёл гном и сообщил, что старейшины разрешили подержать неопознанного зверя в заброшенных домах на окраине города, пока его не вернут на родину, но при условии, что он не будет причинять никому беспокойства.

А Сэргард тем временем по-прежнему разговаривал с девочкой.

— Скажи мне, что с тётей, крошка? Она жива?

— Тнтя, — девочка широко открыла рот и показала на свои аккуратненькие клыки, — тнтя ле.

Девочка с завидным упорством твердила одно и тоже, но, как известно, частое повторение свойственно всем маленьким детям.

— Всё хватит. Простите, Сэргард, но это заходит слишком далеко. К тому же нам, действительно, пора. Настя, зови с собой Чучу. Мы отведём его в новый дом, где он поживёт, пока мы не отправим его в старый.

Виктория еле сдерживала свой гнев. Да, ей было жаль бедного парня, но ей уже порядком надоел этот бред и это общение её ребёнка с человеком-оборотнем, пусть даже и в некоторой степени их другом и спасителем. Она, конечно, помнила, как в недавнем прошлом он рисковал жизнью ради её дочери, но всё же люди-оборотни очень опасны и жестоки, особенно в своей ненависти и горе. Этот же Сергард сейчас пребывал не в лучшем настроении, поэтому она сделает всё, чтобы ограничить пребывание Анастасии в его обществе и постарается держать девочку как можно дальше от него. В конце кондов он на половину зверь, а от животных в любой момент можно ожидать чего угодно. Здесь она не учла одного важного момента, для Анастасии, что прекрасно ладила со всеми живыми существами, большую опасность представляли существа разумные, чем истинные звери. И хотя Сэргард конечно был разумным, но всё же мысли Виктории о том, что его звериная сущность могла быть опасна для девочки были совершенно излишними.

— Миледи, а нельзя ли и мне получить такое зеркало.

Виктория обернулась, хоть это движение и неудобно было совершить, находясь в столь ограниченном пространстве.

— Вы думаете у гномов их миллионы? Они и так уже выделили нам целых пять, а это даже больше чем они готовы были дать в самом начале, да и то мы должны будем их им вернуть. И вообще, — уже более холодно произнесла она, — считайте, что гномы вам уже оказали невиданную честь, раз вы целый и невредимый стоите сейчас посреди гномьих владений. Что ж, а теперь вы должны решить, Сэргард, либо остаётесь здесь, тогда вам выделят комнату, либо покидаете подземное царство, тогда вам завяжут глаза и выведут вас на поверхность в той же последовательности, как и привели сюда.

Она выжидающе посмотрела на него.

— Ну и?

Оборотень взглянул на улыбающуюся девочку, его последний шанс хоть что-то узнать о Катарине.

— Что вы решили?

— Пожалуй, я задержусь на ночь, как и посоветовал Меден, а завтра будет видно, но, скорее всего, завтра я уйду.

— Хорошо, тогда пошлите. Настенька, пошли.

— Тнтя ле, тнтя ле, — снова пролепетала девочка и показала на зубы.

— Не суй пальцы в рот, сколько раз тебе говорить, они же грязные, — раздражённо одёрнула её Виктория.

— Верно, малышка, — прошептал Сэргард едва слышно, — я тоже думаю, что она жива и даже если она в плену, то всё же сможет вырваться каким-либо способом и улететь.

По тёмному лабиринту туннеля они двинулись в сторону ярко освещенного подземного городка. В глазах молодого оборотня лучилась надежда, а на губах играла мечтательная улыбка.

Червь последовал за ними.

* * *

— Мне не дожить до следующего вечера, Виктор, да что там, мне не дожить до первого солнечного лучика и моя смерть будет ужасной. Я оставила свой плащ в седельной сумке и я уже совсем не чувствую щекотки, действие заклятия Медена проходит.

— Не унывай, дочка, — летучая мышь подлетела к подвешенной к потолку клетке, в которой сидела Катарина, — я не волшебник, но кое-что всё же могу. Вот гадость, они и впрямь приняли тебя за пичужку.

Он заработал острыми коготками в замочной скважине, оттуда слышалось лёгкое поскрипывание, да постукивание, и замок не выдержал, поддался и открылся.

Виктор уловил полный удивления взгляд девушки, виновато пожал плечами и произнёс, оправдываясь.

— В молодости с ребятами пошаливали.

— Понятно, — Катарина нервно хихикнула.

Только он успел приоткрыть дверцу, как в комнату вбежала девчушка лет так, ну, в общем, неопределённого возраста, да и как его определить-то возраст этот при таких-то размерах.

Виктор мгновенно юркнул за спину Катарины.

— А, птичка, ты сама открыла клетку, ой и у тебя детёныш, — девочка опасливо обернулась, потом обхватила могучей рукой хрупкое тельце вырывающейся Катарины. — Брат с папай идут. Они хотят скормить вас Гигамоту. Быстрее улетай и уноси детёныша, правда он у тебя какой-то странный, да и ты пташка необычная.

Девочка ещё несколько секунд разглядывала невиданных доселе пичужек, а затем выпустила их в распахнутое окно. Катарина не стала себя долго уговаривать и сразу же вспорхнула вверх, Виктор следовал не отставая.

— Где она Виканта? Ты опять это сделала? Ты выпустила её, ты открыла клетку и окно. — Прогремел грозный голос почти сразу, как только они отлетели на безопасное расстояние.

— Это не я, папа, честное слово.

Катарина вздохнула с облегчением, Слава Богу, что на месте преступления их застали не эти два гиганта переростка.

— Я убью её, папа. — Послышался шипящий злобой крик.

— Не трогай сестру. — Оборвал его раздражённый окрик.

— Это не я, папа, на этот раз она сама открыла клетку. — Продолжала оправдываться девчушка, разводя руками.

— Она выпускает, а нам ловить. Она всегда их выпускает. Для чего я вставал так рано, а Гигамот всё равно остался голодный.

— Надо было заводить более безобидную зверюшку, хотя бы туже самую птичку, — ехидно заявила его сестра. — Пааапа.

— Я же сказал, не трогай сестру, отпусти её сейчас же.

— Но папа она первая начала.

— Не правда, это всё он…

— Я же сказал, угомонитесь оба, иначе….

Но что было бы иначе Катарина и Виктор так и не узнали. Голоса медленно затихали, пока совсем не исчезли, видимо их обладатели не только покинули комнату, но и удалились далеко за её пределы.

— Что это ещё за Гигамот, Виктор? — Подозрительно спросила Катарина.

— А шут его знает. Наверное, гигантская змея, или ещё какой монстрик, великаны имеют пристрастие ко всякого рода неведомым зверюшкам, вечно друг друга хотят перещеголять необычным питомцем. А Гигамот верно имя кого-то из их домашних любимцев.

Злополучная парочка спряталась под гигантским подоконником, не рискуя сразу улететь, боясь быть пойманными, ведь могли же и заметить, через окно в лучах предрассветной зари. Так сидели они, дожидаясь ухода гигантов мира сего, притаились как пауки-переростки и чуть к таковому в паутину, как раз время завтрака, не угодили, едва ноги, то есть крылья, унесли.

— И чем только их тут таким кормят, — со злостью произнесла Катарина, отряхивая пыль с рубашки, видно теранулась о фронтон, взлетая. — Не пауки, a прям боровы какие-то, самих как любимцев содержать можно. Надо возвести хвалу солнцу и свету за то, что отблеск зари осветил это восьминогое чудовище, а то еще бы чуть-чуть, да цап-царап и висели бы мы сейчас как куколки в белых пеленах, да только без белых тапочек, отравленные и разъедаемые его пищеварительным соком и переворачиваемые двумя ногощупальцами. Никто бы нас не вспомнил, и не кому было бы над нами панихиду отслужить, не в первом, не во втором смысле.

— Хватит недовольства выражать, ты лучше на небо посмотри.

— А что там? — Катарина подняла глаза вверх и безразлично пожала плечами. — Небо как небо. Разве что светает, ну и что?

— Светает? — Через минуту она уже была на ногах и в ужасе заламывала себе руки. — Мы погибли Виктор.

— Только не паникуй, дитя моё, все в силах Господа нашего, а если бы он хотел чтобы мы перешли в мир иной, покинув грешную землю, то не осветил бы своей лампадой господней поджидающего нас монстра и не даровал бы нам пути ко спасению.

— Но что нам делать?

— А ты посмотри себе под ноги, дочка. Что ты видишь?

Катарина посмотрела вниз и слегка ударяла носком ботинка серую волну под ногами.

— Хоть и верую я в Господа Бога нашего всей душой, но хоть убей, не вижу под собой ничего божественного. Шифер обычный и ни черта больше.

— Не упоминай Господа всye, не то будешь гореть в гиене огненной, хотя думаю, мы и без того с тобой там побываем, доля такая. А стоишь ты на крыше, под которой неизменно есть тёмный чердак, где самое место тебе, мне и нам подобным. Полетели. День переждём, отдохнём, выспимся, как следует и…

— А на тёмном чердаке, где нам самое место, неизменно присутствуют и пауки, а об этом вы не подумали? — Катарина впёрла руки в бока.

— Хватит жаловаться, если не хочешь поджариться. Мы, между прочим, тоже кровососы, так что сама должна понимать, что кушать хочется всем. Уж тебе то с твоей жалостью ко всему живому следовало бы это знать.

Катарина недовольно крякнула, но так и не нашлась что ответить.

А Виктор между тем продолжал.

— Вот теснина, пролезай, а с закатом Медена нагоним. Зная старого прохвоста, как свои пять пальцев, гарантирую, что он будет плестись теперь как черепаха, время тянуть, да нас поджидать, чёрт бы его побрал.

— За зов нечистого будете гореть в аду. — Голос Катарины звучал еле слышно и глухо, так как она уже находилась за толстенными досками перекрытия.

Кряхтя и ругаясь, Виктор попытался, было пролезть в щель в человеческом обличии, а затем, схватившись за голову одной рукой и взмахнув другой, будто вспомнив что-то важное, забытое и, превратившись в мышь, спокойно влетел в огромный теперь для него проём.

* * *

Старик придержал лошадей, стремящихся догнать вперёд ушедшую гнедую кобылу.

Катарина пропала уже двадцать часов назад, принеся себя в жертву их благому делу, но Меден не оставлял надежды, чувствуя, а может быть просто очень желая чтобы эта белокурая девушка была жива и здорова. Хватит с неё и тех суровых жизненных передряг, которые уже успели выпасть на её нелёгкую долю.

— Не спеши, Мада, надо подождать наших.

— Тут я с вами не согласна, — она всё же придержала лошадь, — может быть, их и в живых-то уж нет, а мы будем тратить на них такое драгоценное время. Нет, не секунды лишней не желаю больше оставаться в вашем варварском мире. Хочу домой. — Она капризно топнула ногой, оставаясь при этом сидеть в седле, от чего испуганное животное, не столько получившее сигнал к движению, сколько ощутив неописуемый страх, и со степенного шага сразу перешло на ускоренный галоп. Напуганная жительница Эдема вцепилась в кобылу всеми четырьмя пятернями, издавая при этом дикий, полный ужаса, вопль.

Меден подождал пару минут, дав ей таким образом обдумать своё непристойное поведение, хотя вряд ли за эти сто двадцать секунд она хоть на миг ощутила укоры совести. Зато старик сам несколько устыдился, почувствовав какое-то радостное удовлетворение хоть от какого-то отмщения за её холодную жестокость и за то, что испытал к этой предупредившей их, и тем самым давшей шанс на спасение, девушке, презрение.

Он нехотя взмахнул рукой, переборов детское желание помучить её ещё, но уж слишком громко она кричала и, наверное, уже все находившиеся от них в нескольких милях вокруг живые существа были предупреждены об их приближении.

Лошадь остановилась мгновенно и Мада, не ожидая столь сильного и резкого толчка, с трудом удержалась, будучи близка к тому, чтобы перелететь через шею замершего как вкопанное животного, так и повисла на уздечке и гриве впереди и чуть слева. Меден догнал их легко.

— Устыдись, Мада, Создатель ведь всё видит и слышит и вот тебе его первый знак в подтверждение моих слов, — он кивнул на тяжело дышащую лошадь.

Мада поправила волосы судорожно сжатыми пальцами и, словно удивившись этому обстоятельству, окинула их не понимающим взглядом. На руках остались вздутые мозоли от кожаного повода, которые она заработала, пытаясь удержать взбесившееся животное. Дрожь утихла, страх отступал, но боль, пульсирующая в обожженных пальцах, не только не улеглась, но и наоборот усилилась. Ощущение собственной чёрствости приходило медленно, но неизбежно.

* * *

Сидя на крепком вороном жеребце, он безжалостно размахивал своим массивным мечом, будто хлеща плетью, наносил удары направо и налево, сея страх, боль и смерть. Но другого выхода не было, он это прекрасно понимал, они все это прекрасно понимали, он и все его мужественные соратники, воспротивившиеся злу. Те с кем им сейчас приходилось иметь дело, были простым отребьем, никчёмными отбросами общества, изгоями, отлучённые от своего народа и сбившиеся, пускай в большую, но всё же стаю с её понятиями и иерархией. Здесь были всевозможные существа, которые только может себе представить чей-то воспалённый разум, жители этого мира и вероятно множества других, так как о некоторых из них Дерек и представления не имел, кто они и откуда взялись. В отличие от оборотней, троллей и кентавров, они были более озлобленны, мстительны и жестоки. Это был не их мир, не их народ, не их уклад жизни. Они и понятия не имели, как вернуть свою жалкую жизнёнку в прежнюю умеренную колею, от того и собирались в сумасшедшие стаи, от того-то и жгли деревни, насиловали женщин и, впиваясь клыками, когтями и мечами, разрывали в клочья всё живое, что попадалось им на пути. Им не было дела до чужой беды, до чужой боли и лишь удовлетворение собственной ежеминутной слабости волновало их больше всего, и каждое последующее убийство делало их ещё более жестокими и обозлёнными. Жестокость, как известно, порождает жестокость. Поднялся, в конце концов, не выдержал народ герцогства Альбатрасов и, возглавляемый отцом и сыном, своими могущественными, многоуважаемыми и любимыми всеми лордами, бросился на одичавшие стаи недочеловеков, громя и разрушая все их временные и постоянные убежища, лишая жизни тех, кто лишал жизни их родных и близких. Это сладкое слово месть зависло над всем Севером, не принося желанного облегчения. Жестокость порождает жестокость это всеми известная истина, но бывают ситуации, когда даже без этой нежелательной жестокости просто не обойтись. Весь Север был охвачен жарким пламенем нескончаемого сражения, в то время как на Юге царила холодность и сдержанность. И единственное тому объяснение это множество бесхозных земель на Севере, там хозяйничали либо люди, либо полукровки, изгнанные своим народом за несчастье уродиться такими или пустить иноверца в своё сердце. Они не буянили на Юге лишь потому, что вот уже какое поколение, столетие за столетием стекались на свободные земли Севера, ведя там мало-мальски мирное существование, лишь изредка совершая небольшие вылазки, похищая главным образом продукты питания и вещи домашнего обихода. И вот именно сейчас, когда весь мир оказался под угрозой, когда из параллельных миров начали проникать всевозможные виданные и невиданные создания, агрессивные и не очень, эти убийцы и мародёры начали свою кровавую деятельность. Но слишком несобранными были их действия, не было сплочения и единения в рядах этой разношерстной армии и за личиной солдат скрывалось одно лишь хулиганьё, целью которого были не какие-то жизненные ценности, не власть и даже не деньги. И всё чем они занимались, так это просто жгли деревни и города, убивали, насиловали, грабили.

* * *

— Знаешь, дорогая, я здесь подумал, наверное, нам действительно стоит избавиться от Гигамота. На мой взгляд, он и вправду становится опасен, ведь он растёт и взрослеет.

— Но ты ведь сам принёс его в наш дом, — с укором напомнила жена.

— Признаю, что ошибся, — он разделся и залез к ней под тёплое одеяло.

— Ты чего это?

— Ещё очень рано, хочу погреться, а если удастся то и вздремнуть, — ответил он на недоумевающий взгляд супруги.

— И что нам с ним делать? — Не унималась жена. — Надеюсь, ты не предлагаешь его пристрелить?

— Ну, что ты такое говоришь? Что я варвар что ли? — Он с укоризной посмотрел на неё своими большими синими глазами. — Отдадим в Зоонариум. Убьём одним выстрелом сразу двух зайцев, и ему там будет хорошо и нам спокойнее. Я слышал, что его недавно расширили и там сейчас выделен довольно-таки большой пяточек естественной среды обитания для многих видов животных. Так что всё будет хорошо.

— А дети?

— А что дети? — Не понял папа великан, он удивлённо посмотрел на жену, перестав подсовывать под себя уголки одеяла.

— Ну, им же нужен домашний питомец.

— А Трезубец чем не питомец, между прочим, он уже начинает слушаться сына, чувствует в нём подрастающего мужчину.

— А Виканта?

— Виканта. А что Виканта? Она вообще никогда не любила Гигамота, и он не был её питомцем. Для неё важнее эта блоха, которую она держат в баночке.

— Зачем ты так, это не блоха, — укорила его жена.

— А что тогда?

— Ну, я не… я не знаю, но это всё равно должно быть какое-то заграничное животное.

— Да, ты, наверное, права, это всё же не блоха.

Жена победно улыбнулась, не каждый раз муж вот так признаёт её правоту и свою несостоятельность.

— Это должно быть муравей. — Прогромыхал он с громким смехом, наблюдая за удовольствием промелькнувшем было на лице жены. Вот дурочка подумала, что он признаёт свою неправоту. Он покачал головой и произнёс примирительно. — Ладно, забудь. В любом случае Виканта сама сегодня сказала, что хотела бы, чтобы у нас были более безобидные любимцы. Так что решено.

Он грузно отвернулся от жены набок, затем, что-то вспомнив, приподнялся и сказал через плечо.

— Да и не буди меня на завтрак, поем попозже. А сейчас я намёрзся, устал и хочу выспаться.

Не прошло и минуты, как всю комнату всколыхнул громкий храп, да, как видимо, больше ничего интересного они пока не услышат. Катарина повернулась к задремавшему Виктору. Он висел вниз головой, ухватившись лапками за какой-то по меркам великанов прутик или соломинку, которыми была устелена вся крыша на чердаке.

— Вы слышали?

— Какой Вы, Катарина? Подумаешь старше тебя на пару-тройку веков, знаешь, а ведь я, скорее всего, доживу до тех времён, когда ты достигнешь моего возраста, конечно в ином понимании этого слова. В конце концов, я же принадлежу к древней расе истинных вампиров. Так что, если учесть что в скором будущем, по моему исчислению лет, конечно, мы с тобой станем ровесниками, предлагаю тебе перейти на "ты".

— Не удобно как-то. — Замялась девушка.

— Не удобно, по нужде, не снимая штанов. А что же тут не удобного? — Пожал плечами Виктор, ухмыляясь.

— Знаете, а вы, то есть ты совсем другой, не такой, каким был при нашей встрече.

— Просто я разносторонний, а ты тогда, не успела меня узнать.

— Ну, так ты слышал?

— Слышал что?

— Они отдают своё чудовище, ну то которому хотели меня скормить, в какой-то Зоонариум.

— Ну, и?

— А что это?

Виктор недовольно зашевелился.

— Ну, я не знаю точно, но тебе же только что сказали, что это что-то вроде острова, на котором обитают разновидности некоторых животных в приближенных условиях к их среде обитания.

— Круто, заповедник в Средневековии, в стране великанов. Вот побывать бы, а.

— А это ещё что? — Он, нахмурившись, покрутил головой, наклоняя её из стороны в сторону и тем самым, разминая кости шеи.

— Такой же остров, ну не обязательно остров, только у меня на родине, в моём мире.

— А-а-а, слушай, давай спать, время пройдёт, и заметить не успеешь.

— Виктор?

Ответом ей было молчание, лишь изредка прерываемое звонкой тишиной.

— Виктор, ты спишь? Не спи.

— Ну что ещё? — Раздражённо опросила мышь, летучая.

— А ты слышал, они кого-то в баночке держат.

— А я-то тут при чём?

— Ну, может быть тому существу нужна наша помощь, как мне сегодня?

— Катарина, давай спать. Мне совершенно нет дела до какого-то там существа сидящего в баночке. Оно не имело чести знакомства со мной, так что это его проблемы, а не мои. Так, больше меня не беспокоить до вечера. Я сплю. — Он, осторожно перебирая лапками, повернулся к ней спиной и завернулся в собственные крылья.

— Ты, наверное, не слышал анекдот, как избушка на курьих ножках родила детишек и больше не поворачивалась к лесу задом.

— Очень смешно, а теперь давай спать. — Он уже был переполнен недовольством через край.

— Виктор, Виктор.

— Послушай, Катарина, я уже, кажется, начинаю жалеть, что пришёл тебе на помощь.

— Ну, Виктор, я просто хотела спросить. Ты не думал, а вдруг мы проснёмся сегодня вечером, а мы уже опоздали.

— Глупый ты ребёнок, такого просто не может быть.

— Почему? — Удивилась Катарина.

— Да потому что если мы опоздаем, то мы уже не проснёмся сегодня вечером.

— Ах, да. Ты прав, ты прав. — Она помолчала немного. — Кстати, Виктор, спасибо за моё спасение.

— Пожалуйста, и я сам буду тебе очень благодарен, если ты помолчишь хотя бы ближайшие два часика. Тогда мы будем с тобой квиты.

— Виктор, а как же на счёт того существа в баночке?

— Прислушайся, Катарина. Слышишь, петух кричит, между прочим, в третий раз, то есть нам сейчас самое время поспать. — Он перелетел на другой прутик находящийся чуть поодаль.

— А ещё в священники метит. Иуда Искариот. — Обиженно проворчала девушка, улаживаясь поудобнее на соломе, или на чем-то очень её напоминающем. Она и сама сильно устала, так что Морфей не заставил себя долго ждать, и её не пришлось уговаривать. Он пришёл плавно и не спеша, и почти с отеческой любовью окутал её своей пеленой.

— Катарина, вставай, Катарина, вставай, — твердил чей-то настойчивый голос, чья-то крепкая рука трясла её за плечо.

— Отстань, я не хочу сегодня идти в школу.

— В школу? — И голос и поднятая рука зависли в замешательстве.

— Да ладно встаю, пошутила я, — Катарина сладко потянулась, полезла в карман, вытащила оттуда небольшую стекляшку и сделала из неё глоток.

— Брррр, — она передернула головой и плечами. — Ну, теперь я точно готова к подвигам. Берегитесь силы зла, Зена проснулась и вновь выходит на тропу войны.

Катарина потрясла в воздухе сжатым кулаком.

— Какая ещё Зена? Катарина не говори загадками. — В голосе вампира скользило недовольство. Он тоже пригубил свой пузырёк. — Солнце спряталось, нам пора.

— Ничего себе мы дали жару, — присвистнула девушка, — проспали и утро, и день и вечер.

— Говори, пожалуйста, за себя. Я, — он уткнулся кулаками в бока, выставив грудь вперёд, — например не спал, так вздремнул немного, а потом охранял твой покой.

— Да неужели?

— Истинная правда.

— Да не грузи, — беззаботно махнула рукой девушка.

— Ладно, хватит препираться, Меден вечно ждать не будет. Полетели. — Эти последние слова произнесло уже крупное рукокрылое.

— Полетели. — Катарина протиснулась всё в туже теснину и стремглав полетела вниз, заглядывая в каждое последующее окно.

— Что ты делаешь, Катарина? Нет, ты окончательно сошла с ума, тебя ведь заметят.

Но девушка упорно продолжала перелетать от каждого следующего окна к каждому последующему.

— Я не буду тебя больше выручать, раз ты сама ищешь себе проблемы. — Он по-прежнему летел следом за ней.

— О своих нижних девяносто я могу позаботиться и сама. Можете лететь своей дорогой, сэр вампир Виктор.

— Ладно, всё хорошо, скажи мне только, что ты ищешь, и мы будем искать вместе.

— Я ищу баночку.

— Чёрт, да какую ещё баночку ты ищешь?

— Не упоминай Господа всуе.

— Господь милосердный он меня простит, но какую к чёрту баночку ты ищешь.

— Я хочу забрать его с собой.

— Кого? Катарина, вот посмотришь, из-за твоей глупости мы не успеем добраться до Медена, и нас застанет рассвет. Мне-то всё равно я маленькая летучая мышь, мне всякое дупло укрытие, а вот ты погибнешь вредная, непослушная, глупая девчонка. Подумай о себе. Я тебя ещё раз спрашиваю, кого ты ищешь?

— Да его же, — она заглянула в очередное окно, огляделась и, по-видимому, не увидев то, что искала, тяжело вздохнула и полетела к следующему.

Виктор послушно следовал рядом, за компанию бессмысленно заглядывая в каждый оконный проём, сам не понимая, для чего он это делает.

— Вот она, нашла.

— Ну, вот, теперь ещё какая-то она. — Недоумевающе произнёс Виктор.

— Да, нет же, дурачок, она это баночка, а он в ней. Вон она на столе.

— Но-но, поостерегитесь, юная леди. Вам ещё только семнадцать, а мне уже пятьсот, так что если я и могу списать какие-то ваши колкости на пылкость молодого возраста, то уж дурачка никак нет.

— Ладно, Виктор, прости я не права, а теперь полетели.

— Стой, куда?

Но она уже была на середине комнаты и, усиленно жестикулируя, махала ему рукой.

— Дрянная, дрянная девчонка, вот вызвался помочь на свою голову. — Но он всё же перелетел через комнату и опустился на массивный стол, рядом с ней.

— Ну и какого хрена тебе здесь надо?

— Как не прилично, Виктор, — возмутилась Катарина.

— Да к чёрту приличия, когда нас всё равно пристукнут сейчас как тараканов или, что ещё хуже, скормят неопознанному Гигамоту.

— Тогда как раз самое время подумать о душе. — Катарина обхватила рукой свой крестик и, перекрестившись, три раза подряд прочитала Отче наш.

— Всё, моё терпение лопнуло, — уже "обратившийся" седой мужчина крепко схватил её за руку, — мы уходим, тьфу ты, улетаем. Сумасшедшая.

— Стой, а как же он? — Она вырвалась, подбежала к прозрачному стеклу и прижалась к нему лицом, затем обернулась к Виктору. — Вон он, смотри, блоха-это кот. А я-то думаю, что за блошка или муравей?

— Ну, и зачем он тебе?

— Просто чтобы был свободным.

Виктор несколько секунд рассматривал пушистое рыжее существо, мирно спавшее свернувшись калачиком, по ту сторону стекла.

— Думаешь, ему это нужно?

— Ну, конечно же, сам подумай, воля это и есть… воля.

— Ладно, давай спасать, хотя не люблю я этих тварей, всё бы им мышей жрать. — Он повернулся к Катарине. — А ты уверена, что ему здесь плохо?

— А если бы ты был на его месте?

— Но ведь я разумный, тоже мне сравнила, а он…

— Он живой, Виктор, сидит в банке, пускай и такой огромной, и этим всё сказано.

— Фууууу. Ну и заноза ты Катаринка, уже сочувствую Сэргарду.

— Хм, — хмыкнула девушка и взлетела наверх двухметровой банки. Вампир последовал за ней. — Крышкой закрыли, сволочи, сожгли все пути к отступлению.

— Ага, ты бы ещё что-нибудь громогласней придумала, пути… к отступлению…

— А что нет? — Огрызнулась Катарина. — Хорошо ещё крышка с дырками, а то бы коту вообще капут.

— Потому и с дырками. — Невозмутимо произнёс Виктор. — Думаешь, они здесь совсем дураки что ли?

— Глянь, а крышка-то из стекла, — она потопали по ней ногой, в ответ на что, снизу раздалось жалобное мяуканье, — как и банка.

— А из чего она должна быть, по-твоему? — Пожал плечами вампир.

— А что, до пластмассы ещё не додумались? Ладно, стекло это хорошо, тем лучше для нас, попробуем сдвинуть. Как думаешь, удастся?

Виктор отлетел в сторону и посмотрел на всю конструкцию со стороны.

— Думаю, сдвинем, — прищурившись, авторитетно заявил он, — нет, точно сдвинем.

— Тогда давай попробуем.

Они упёрлись в решётчатую стекляшку, отдавая на это все свои силы, и глянцевая окружность поддалась. Чуть-чуть, ещё чуть-чуть, ещё, и призрачное стекло уже летит вниз с высоты метров шести, с учётом того, что на столе оно не задержалась, а полетела прямиком на пол. И вот эта глыба стекла разбивается с громким дребезгом, разлетевшись сразу во все стороны на тысячи осколков. Всё это, конечно же, всего лишь литературное преувеличение для повышения значимости эффекта, на самом деле осколки были так себе не большие, да и набралось их, наверное, не больше чем пара десятков.

— Упс, — Катарина закусила губу и виновато поглядела на Виктора, — этого мы не учли.

— Хватай кота. — Заорал во всю глотку тот.

Катарина залетела в банку и попыталась схватить напуганного кота, но не тут-то было. Тот увернулся, и в результате она ухватила его только за пушистый хвост. Рыжий издал душераздирающий вопль, шерсть у него поднялась дыбом, лапы разъехались во все стороны, когти беспощадно скребут пол, а он по-прежнему истошно орёт. Да, довольно комичное зрелище, но им сейчас было не до смеха.

— Взяла, — прокричала Катарина, прижимал к груди мигом притихшего кота. — Виктор, линяем.

Того не надо было долго уговаривать, он уже во всю прыть уносил ноги, то есть крылья, держа на руках какую-то коробку.

— Что это у тебя?

— Да спичечный коробок спёр, мы туда твоего кота спрячем, чтобы киска тебя не поцарапала или что ещё хуже, чтобы ты его не выронила, и он не разбился. А то, знаю я тебя, оплакивать твоего кота ты будешь одна, а страдать придётся обоим.

— Да он уже вроде присмирел, но ты прав, так будет лучше.

— И почему это я обо всём должен думать? — Проворчал седовласый вампир.

На этот раз они летели не останавливаясь, через всю комнату, через открытое окно, через лужайку перед домом, через всё, всё, всё лишь бы поскорее оказаться в темноте спасительного леса.

Уже, будучи довольно-таки далеко от дома они услышали громкий нечеловеческий вопль.

— Пааапа, кто-то мою блошку сожрал, — и последовавшие за ним громкие рыдания.

— Ну вот, обидела ребёнка, теперь довольна?

— Довольна, — без следа сожаления ответила Катарина. — Посмотри, какой он хорошенький, а какой ласковый.

Виктор взглянул на неё исподлобья.

— Замуж тебе пора, коли ласки не хватает, а не по чужим домам лазить, котов воровать.

— Ыыыы, — Катарина показала ему язык, — старый ворчун.

Совместными усилиями они засунули кота в коробку, поначалу он ещё вырывался, а потом вроде притих. Виктор обвязал коробку прихваченной у великанов верёвкой, что они одеждё штопали, и проковырял в ней несколько дырочек для воздуха.

— Ну, всё, теперь ты готова лететь?

— Теперь да, — довольно улыбнулась Катарина.

— Ну, слава Богу, — беззлобно пробурчал вампир. — Полетели.

* * *

Меден растерянно посмотрел по сторонам, а потом с улыбкой подбросил в костёр несколько полешек.

— Лес затих, они выбрались, — убежденно пробормотал он и полез в седельную сумку.

— Что? — Сонно переспросила Мада. — А это…, то есть они. Не вижу связи.

— А я вижу. — С прохладцей в тоне, которая возникла у него к Маде за тот короткий промежуток времени, что они провели наедине, и она показала себя не с лучшей стороны, пробурчал чародей и пожал плечами.

К тому времени как по округе разнёсся ароматный запах жареного мяса, позади сидящих у костра людей раздался весёлый голос.

— Эй, привет вам, черепахи.

Меден улыбнулся. Ему и поворачиваться не надо было, чтобы понять, кто это там веселится у него за спиной, он и без того это знал. А вот Мада наоборот была очень удивленна и смотрела с некоторой толикой недоверчивости, словно появление старых попутчиков было чем-то из ряда вон выходящим, как например выход из-под земли мертвяков.

— Что-то ты больно развеселился, приятель, — произнёс Меден, лукаво наклонив голову. — Видать оттого, что от семьи оторвался, да от народа. Чай тяжкое это бремя быть великим предводителем, раз смена обстановки смогла так на тебя повлиять.

— Да уж не легче и не тяжелее, чем бремя магии.

Меден поднялся и, крепко обняв друга, похлопал его по спине.

— Я рад, что ты в порядке, Виктор, и за тебя рад, дочка, — он приобнял и девушку, чмокнув её по-отечески в лоб. — Да, пощекотала ты нервишки старику, да и сама, небось, тоже шок испытала. А что это у вас там за коробочка?

— А ты вон у той больно жалостливой леди спроси, что всю кашу заварила. А мне бы сейчас пожрать чего, да на боковую, в смысле на твой бок. Спать хочу, устал шибко.

— Проголодались, так присаживайтесь к нашему скромному столу. Я как почувствовал что вы близко, так сразу за завтрак принялся. Так, а что в коробке, Катарина, утоли любопытство старика.

— Кот. — Она взглянула на недоумение в глазах Медена и добавила. — Ну да, обычный кот, рыжий.

— Потом расскажешь, кот он и в Амазонии кот, — Виктор уселся на траве и принялся за завтрак, — а сейчас давайте есть.

— Сейчас бы поспать, — потянулась Катарина.

— Некогда, времени в обрез.

— Да я знаю, — тяжко вздохнула Катарина. — Ну что перекусываем и по сёдлам.

— Кому по сёдлам, а кому и спать под плащом на поясе.

— А если кто-то будет много говорить и хвастаться, так этого кого-то недолго сонного и коту скормить, — она отвернулась от замолчавшего разом Виктора и подошла к своей кобыле. — Что ж, придётся, видимо, тебе ещё меня потерпеть, девочка.

Та как обычно дёрнулась в сторону, но тут же притихла, подчиняясь привычному движению Медена.

Вскоре все расселись по сёдлам, Виктор уже мирно спал под надёжной защитой друга, а кот, насытившись, лежал в полудрёме в огромном спичечном коробке. Катарина взглянула на запад, в раскалённую сталь зари, и глубоко накинула капюшон.

— Ну что в дорогу.

— В дорогу.

Мада во время завтрака не проронила не слова, молчала и сейчас, возможно чувство вины не давало ей покоя, а может, и просто не было настроения вести беседу. Это было известно лишь ей одной, ах да, и, конечно же, её Создателю, хотя вполне возможно, что и вездесущий Меден был в курсе её потаённых раздумий.

* * *

В то время, когда повсюду шли сокрушительные бои с враждебно настроенными иноземцами, когда совет колдунов, в составе которого присутствовала Дарена, собравшись в магический круг то ли телепатически, а то ли ещё каким-то способом, прочёсывали земли в поисках существ из других миров, когда специально созданные отряды вылавливали этих самых созданий и собирали в построенных на безлюдных территориях бараках, Меден со своими спутниками приближался к землям Амазонии. Они всё ещё ехали верхом, когда зеркало в кармане чародея неожиданно засветилось призрачным сиянием, задребезжало, и звонкий женский голосок громко произнёс.

— Меден, отзовись. Меден, это я Виктория.

— Да, Виктория, я тебя вижу и слышу. Что-то случилось?

Он всматривался в её измождённое лицо.

— Нет, всё, не скажу что нормально, но всё обычно, в понимании последних недель, но это потом. Тут Сэргард сгорает от нетерпения узнать, нет ли известий от Катарины.

— Она вернулась с Виктором и котом.

— С котом?

— Да так, в общем, всё нормально, все живы здоровы.

— А как вообще обстоят дела?

— Всё хорошо, да только пару часов назад я сверялся с картой, и оказалось, что мы прошли как минимум три открытых портала, появившихся совсем недавно, но так не ворочаться же назад. Теперь уж и вперёд ближе.

— Да не приятно, но ничего не поделаешь. Вы уж там держитесь.

— Постараемся.

— Ну, всё, счастливо, до свидания. Ой, совсем забыла, я свяжусь с вами ещё раз ближе к ночи, Сэргарду очень хотелось поговорить с Катариной, но сейчас он отлучился. Уж лучше б вы взяли его с собой, совсем истосковался парень, да и у меня хотя бы под ногами не крутился.

— Любовь, — просто развёл руками чародей, от чего его лицо на несколько секунд исчезло из зеркальца и на его месте взметнулись пушистые кроны деревьев. Но волшебник мгновенно опомнился и вновь поднёс зеркало к лицу. Виновато улыбнувшись, он произнёс. — Ну, тогда до скорого.

Виктория кивнула и исчезла из поля видимости.

Меден спрятал зеркало и взглянул на своих спутниц.

— Ну что там? Всё нормально?

— Всё нормально.

— А долго ли нам ещё до Амазонии?

— Пройдём это урочище и мы там. Но ночевать будем в нём, в Амазонию лучше вступать при свете дня и во всеоружии.

— Значит завтра.

— Значит завтра, хотя может быть и послезавтра, это смотря как ехать и смотря, что нам может повстречаться в дороге.

— Понятно. — Катарина согласно кивнула и не уютно заёрзала в седле. Даст Бог ничего такого непредвиденного больше не случится, хватит с неё великанов.

— Скоро расположимся на ночлег. — Добавил Меден.

— Это хорошо, — прошипел Виктор где-то под плащом.

— Это хорошо, — согласилась уставшая Катарина, По-прежнему мучавшаяся угрызениями совести Мада, как всегда промолчала.

Подошла ночь. Виктор, уже давно побывавший в шкуре человека и поразмяв свои многовековые косточки, снова обратился в мышь, естественно летучую, и исследовал неведомые ему просторы. Отужинав, все улеглись спать, конечно, все за исключением вампира, который и на ужин то не заглядывал, перекусив вероятно какой-то своей вампирьей пищей.

Через несколько часов, где-то по середине ночи, точного времени Катарина не знала, так как батарейка в её кварцевых часах уже давно села, а Леонард, побывав в России, забыл привести ей новую. Она их не выбрасывала, но и не носила, продолжая бережно хранить в отведённой для неё комнате в замке Медена. Так, на всякий случай, вдруг ещё придётся вернуться домой, или, может быть, прогресс в этом древнем сказочном мире наплюёт на матушку эволюцию и совершит сразу резкий скачок до Интернета, машин и батареек, а если и нет, то всё ж таки это память о родном мире, пусть и не давшем ей особого счастья, но всё-таки её породившем. Но речь сейчас не об этом.

Короче, где-то посреди ночи, её суперчувствительный слух уловил какие-то посторонние, явно не принадлежавшие ночному лесу, звуки. Катарина насторожилась. Это означало, что что-то идёт не так.

Бросив обеспокоенный взгляд на спящих товарищей, Катарина свободно взлетела вверх, к пышным кронам могучих деревьев. Хотя деревья уже давно перестали быть по-настоящему могучими, как на землях великанов, ведь теперь они входили в Амазонию. Здесь они были почти обычными, только очень старыми и большими. Девушка прислушалась. Звук больше вроде бы не раздавался, но будто бы и не исчез совсем. Это выглядело довольно-таки странно. Наверное, то, что происходило, если оно вообще происходило, происходило очень далеко отсюда, и единичный порыв ветра, по-видимому, донёс до её обострённого слуха отголосок чего-то происходящего вдалеке. Несколько минут она боролась с собой, сгорая в искушение слетать разузнать, что там вообще происходит. И происходит ли? С одной стороны ей хотелось утолить своё любопытство, понять, что всё ею слышанное ей не прислышалось, ведь возможно кто-то там именно сейчас нуждайся в её помощи. С другой стороны стоило ли ей ввязываться в это сомнительное предприятие, тем более что это возможно лишь игра воображения, и не лучше ли оставить всё как есть. Всё обдумав и решив, что даже если её сегодняшний полёт останется безрезультатным, то это будет ей грозить всего-то лишь ещё одной бессонной ночью, а если всё окажется донельзя наоборот, то вероятно ей удастся спасти кому-нибудь жизнь. И она поспешила на помощь, как делала это раньше, как делала это сейчас, и как будет делать это ещё не раз. И это не смотря на всю её видимую колючесть.

Перед этим она с любовью потрепала своего кота за загривок и вернула его в коробку.

— Без обид, Рыжий, так на всякий случай, чтобы не надумал сбежать.

И Катарина полетела навстречу приключениям или просто бессмысленно потерянной бессонной ночи. Вначале она разочаровалась в своём необдуманном решении, так как вокруг стояла не пробиваемая тишина, но постепенно она начала слышать звуки вполне реального боя, а через какой-то определённый промежуток времени она различила в темноте своим прекрасным оборотне — вампирским зрением и самих дерущихся. Но как бы хорошо она не могла видеть сейчас, это в любом случае было хуже чем обычное человеческое зрение, то есть она по запаху и по теплоте улавливала несколько расплывающуюся форму каждого тела. Первое что ей бросилось в глаза это огромная разница в росте сошедшихся сторон. Катарина сообразила что это, вероятнее всего, люди и гномы, и так же сразу непроизвольно встала на сторону гномов, может потому что они меньше, а значит слабее, а значит, не могут быть не правы. В общем, к тому времени, когда она уже непосредственно вступила в бой, у неё уже сложилось своё определенное мнение. И она, не раздумывая, встала на сторону меньших и, пробудив все свои животные инстинкты, позаимствованные у своих новых сородичей, рвала и метала врагов, не задумываясь даже о том, что они может быть и не враги вовсе. Люди, что побольше, всполошились от такой сколь неожиданной, столь и бешеной атаки и медленно начали отступать, а маленькие напротив поняв, что налетевшая, словно ветер, фурия им не враг и не новый обидчик, а наоборот заступница, воспрянули духом и накатили на противника новой оживлённой волной. Взрослые, почти сразу под общим напором начали отступать. Почему взрослые? Да потому что маленькие, то бишь гномы, на поверку оказались и не гномами вовсе, а самыми что ни на есть настоящими детьми, а если точнее, то маленькими девочками. И в тот момент, когда Катарина это поняла, она сразу осознала правильность своего поспешного решения. Так как если бы она решила наоборот, то всё-таки воевать на стороне взрослых мужиков против горстки крошечных девчушек было бы, слабо говоря, неприлично и лично для неё неприемлемо.

Как только она появилась, ход боевых действий резко переменился в пользу воинственных крошек, которые быстро оттеснили противника в сторону расплывчатых контуров границы.

И вот когда враг был почти полностью разбит и с позором убегал от каких-то там девчонок-малолеток, отказавшихся от дальнейшего преследования противника, из темноты перед ними выступила величественная женщины на чёрном боевом единороге.

Огромное животное гордо вскинуло красивую голову, раздутые ноздри с жадностью впитывали в себя запах недавней битвы, словно наслаждаясь им и черпая в нём свои силы. Красивая женщина-воительница с аристократическим лицом и царственной осанкой с высока взирала на последствия пролитой крови.

Хоть всё сие мероприятие прошло без смертельных человеческих зверств, но поле, а точнее, поляна боя была значительно окроплена алой, пышущей теплом, кровью.

Катарина только сейчас это заметила. Она облизнула мигом пересохшие губы, соблазн присосаться к чьей-либо ране или встать на колени и испить желанную влагу с травинок, был непростительно и даже до неприличия велик. Но что поделаешь? Инстинкты и есть инстинкты, с ними не поспоришь.

— Что здесь произошло, Вивиан? — Тем временем спросила всадница, величественно окидывая всё видимое пространство вокруг костра прямо-таки королевским взором.

— Лапифы, мама, — одна из девочек опустилась на одно колено и преклонила голову, в то время как остальные продолжали стоять, тоже слегка опустив головы, — они напали на нас спящих.

Взор красивой воительницы наконец-то остановился на Катарине, и одна её бровь сразу поползла вверх. Девочка, перехватив недоумённый взгляд воинственной, но по-своему женственной, матери, незамедлительно пояснила.

— Она помогла нам, мама, когда лапифы уже буквально загнали нас в угол.

— Кто ты? — Спросила женщина надменно, не отнимая от Катарины подозрительного взгляда. При этом она произвела неопределённый жест рукой и стоявшая на колене девочка поднялась, не поднимая, однако, головы.

— Вам ответить честно или так, чтобы вы меня не убили? — Катарина слегка склонила голову на бок, в глазах застыла озорная улыбка и не капли страха. Кому, как ни ей было знать, что даже если бы амазонка и захотела её сейчас убить, то из этого ничего бы не вышло. Эта попытка так бы и осталась на уровне попытки, ни к чему не приведя и не увенчаясь успехом. Теперь девушка уже и сама прекрасно знала свою силу, знала, что ей ничего не стоит выпустить когти и клыки или вспорхнуть в небеса, настолько ловко и стремительно, чтобы ни в коем случае не быть пойманной.

Девочки с опаской переводили взгляд с одной на другую. Они все прекрасно видели своими глазами, как отрастали когти и клыки у этой незнакомки, как искривилось её симпатичное сейчас лицо в безумной злобе, сколь метки и сильны были её удары, и какими потоками крови они сопровождались. Но девушка помогла им и они не желали ей зла, а Дания ведь тоже на многое была способна. Кому же это знать как если не им. Дания на то и Дания, единственная и непревзойдённая.

Амазонка безоблачно улыбнулась интересной постановке вопроса.

— Ты помогла нашим девочкам, поэтому я думаю, что вполне имею полное право подсказать тебе верный ответ, а верным в данном случае будет правда.

— Что ж, тогда я человек, но не просто человек, а человек, который пришёл из другого мира, человек, которого укусил вампир и человек, которого, в тяжёлый для него момент, друг-оборотень вскормил своею собственной кровью. Вот какая я термоядерная смесь, взрывная, если говорить простым человеческим языком. Это честный ответ с моей стороны, а уж примите ли вы мой честный ответ за верный, это вам решать. — Она замолчала.

Женщина несколько минут изучала невозмутимое Катаринино лицо. Лёгкая улыбка не сходила с её уст.

— Ну, имя-то у тебя хоть есть, термоядерная смесь? — Она лукаво улыбнулась, отчасти от определённого вывода сделанного из ответа девушки, отчасти из-за правильно выговоренного незнакомого слова.

Девочки вздохнули с облегчением, и Катарина приняла это за хороший признак.

— Катарина, но вообще-то урождённая я Катя, Екатерина, но здесь никто меня так не зовёт. Я всё больше становлюсь Катариной.

— Что ж, Катя-Катарина, и что ты делаешь на землях Амазонии? Вероятно, заблудилась?

— Вообще-то, если быть предельно честной, я шла именно в Амазонию. Правда моей целью было попасть на ваши территории днём, но я услышала шум боя и поспешила на помощь.

— Значит, ты уже была на наших землях, — попыталась подловить незнакомку Дания, — невозможно уловить шум боя, находясь на таком расстоянии, за её пределами. Далековато. — Между строчками злорадно играя, мигнул немой вопрос, обращённый к Катарине.

— Обижаете, во мне течёт кровь оборотня и вампира. Хотя я не скажу что так уж рада этому обстоятельству, но иногда оно мне очень сильно помогает, а последнее время, так, пожалуй, вообще уж часто.

— Ну, допустим, и что тебе нужно в наших краях. — Она слегка наклонилась вперёд в седле.

— О, это вопрос жизненно важный.

— Жизненно важный для кого?

— Для всех. Для всех миров в нашем пространстве и не только в нашем.

— А что есть и другие? — Амазонка наклонилась ещё ниже, на губах застыла улыбка, но глаза продолжали оставаться серьёзным.

— Есть и их великое множество, — невозмутимо ответила Катарина, — и оттого, как быстро мы попадём к открытому порталу, зависит многое, если не всё.

— Мы?

— Я не одна, со мной мужчина и женщина.

— Мужчина? — Это слово, наполненное презрением вкупе с некоторой брезгливостью, резко слетело с, будто созданных для поцелуя пухленьких губ.

— Старик, — поправилась Катарина, опомнившись и осознав, что чуть было, не совершила непростительно грубую ошибку.

— Это уже лучше, всегда приятно видеть врага дряхлого и лишённого сил, это льстит нашему самолюбию. А что за портал такой? — Без интереса спросила Дания, вдруг принявшись рассматривать свои аккуратно остриженные ногти.

— Где-то в вашем лесу расположен портал, вход в другой мир. Он представляет собой сферу, ну круг, шар по-другому, или как её ещё назвать, — Катарина видела, как постепенно в глазах амазонки зажигается всё больший интерес, но она ещё не знала, чем вызвана эта столь резкая перемена настроения и не высказанное любопытство.

— Эта… сфера, шар или круг она имеет неясное призрачное сияние, горит, словно переливается.

— Да, — теперь уже глаза Катарины заполнялись надеждой и удивлением.

— А если заглянуть во внутрь, то там постоянная ночь и яркие звёздочки прорезают своим сиянием ночную пустоту. И небо это полно не только ясных горящих звёздочек, но и падающих умирающих.

— Да.

— Что ж, тогда я знаю, как выглядит этот самый портал и знаю, где он находится, наши воительницы обнаружили его пару недель назад и теперь держат под настоящим строжайшим контролем, мало ли что оттуда может появиться.

— И кто оттуда появился?

— Да ни кого. Нет, ну, правда, было разок, что оттуда выскочил зверёк, не то зайчик, не то белочка, не то мальчик, не то девочка.

— Ну и?

— Что ну и? — Амазонка раздражённо покачала головой и развела руками. — Ускакал куда-то в лес, что нам ещё и за такой мелочью, что ли гоняться?

— Послушайте, а вы не могли бы нас туда проводить?

Девочки продолжали наблюдать за этим необычным диалогом, со смесью страха и интереса.

— Ну, я не знаю. Это наша земля, наш священный лес, — она немного подумала, — хотя если поглядеть на это с другой стороны, ты говоришь что это очень важно для нашего мира, а если это важно для него, значит и для нас, а я склонна тебе верить. Не думаю, что каких-то трое людишек, пускай даже среди них и получеловек, полувампир, полуоборотень или что точнее треть человека, треть вампира, треть оборотня, — она наклонилась, как бы кивнув в сторону Катарины, — смогли причинить нам много забот и вреда. В любом случае, если вы хотя бы попытаетесь, то вам больше не жить на этой грешной земле. Мы просто сотрём вас с лица земли. Что ж, если это так важно, то с учётом твоей помощи нашим девочкам, мы согласны вам помочь.

— Спасибо.

— Пока не за что. Хорошо. Что ж, отправляйся за своими товарищами. Мы будем ждать вас здесь.

— Мы, возможно, приедем подъем только ближе к завтрашнему вечеру.

— Вот и отлично, а мы пока отдохнём и поохотимся. Правда, девочки?

— Да, Дания.

— Верно, Дания.

— Конечно, Дания.

Катарина полетела обратно, с полным коробом отличных новостей.

* * *

Наступила следующая ночь. Они подъехали несколько часов назад, но амазонка уже сама приняла решение не трогаться с места до следующего утра. И, вот, теперь все окружающие погрузились в глубокий сон, Катарина подошла к сидевшей, как каменное изваяние в отблесках костра, Дании. Женщине, наверное, было немного за тридцать, а, может быть, и уже около сорока. Красивая, пожалуй, даже очень, ничего не скажешь. Длинные чёрные волосы заплетены в две толстые тугие косы, в которую вплетены на конце каждой, не заколка, не резинка и не бант, а цепочка с двумя железными шариками-шипами, точь-в-точь булава, только во много раз меньше. В волосах тончайшая золотая корона, а может и позолочённая. Уши проколоты, серёжки маленькие и неброские, хотя каждая снабжена крошечным камешком голубовато-фиолетового цвета, наверное, аметистом. Катарина не блистала знаниями о камнях.

Верхнюю часть тела обтягивал лиф, кожаный с металлическими вставками. Он клином сходился к пупку. Обнажённый её живот был настолько плоский, брюшные мышцы настолько подтянуты, что можно было поставить под сомнение весь тот факт, что она вообще хоть что-нибудь употребляет в пищу, а питается лишь только святым духом. Возможно, такое сомнение и зародилось бы в Катарининой душе, если бы она сама не видела за ужином, как эта самая Дания с таким удовольствием уплетала один кусок жареного мяса за другим. Далее шла небольшая кожаная юбочка, сантиметров на десять не доходящая до колен, под которой при глубоком наклоне виднелись коротенькие кожаные шортики. На предплечьях были широкие металлические браслеты, которые извивались в форме то ли золотого дракона, то ли змеи и доходили до самого локтя, к каждому крепился небольшой кинжал с такой же драконьей ручкой. На ногах были то ли сапоги, а то ли шнурованные босоножки, являя собой, говоря словами Катарины, ядерную смесь кожи и металла. Они доходили до самых коленей и сплошь состояли из резьбы, дырочек и закорючек, завитушек и выпуклостей. На каждой голени так же было закреплено по кинжалу. Меч в широких ножнах, несколькими минутами ранее висевший на поясе, и колчан со стрелами, в данный момент мирно покоились у ног воинственной хозяйки, не терявшей при всём при этом своей женственности. И даже, наоборот, в какой-то мере эти атрибуты войны добавляли в её облик толику сексуальности и даже сексапильности.

Девочки также имели по две косы с металлическими наболдажниками. А вовремя недавнего боя у Катарины была возможность воочию увидеть, как они умело ими пользуются. Такой же лиф-амазонка, обвивающий их змейками вокруг шей, юбочка-шорты и сапоги, та же причёска, та же одежда, то же оружие, та же смесь кожи и металла. Одним словом сразу угадывалась та же порода. Но одно различие всё же имелось. На шее Дании, висела золотая цепочка, а на ней золотой медальон в виде миниатюрного топорика, Катарина где-то слышала, что это амулет воительниц — лабирис. У девочек на шее такового не было, из чего следовало, что они пока ещё не заслужили этой величайшей чести.

Катарина опустилась рядом.

— Хочешь поговорить? — Не шелохнувшись, произнесла Дания.

Если бы Катарина не слышала её голоса ранее, то очень бы усомнилась, что эти слова произнеслись именно ею, столь неподвижной и невозмутимой она казалась, будто и не слышала о приближении своей спутницы.

— Хотелось бы.

— Хочешь получить ответы на интересующие тебя вопросы?

Её губы не проронили не звука, каменные уста не шелохнулись. Катарина с сомнением заглянула ей в лицо, на котором играли неровные блики костра, и решила для себя, что на этот раз не пропустит мгновения, когда губы амазонки придут в движение.

— Да.

— Ну, задавай. — Она попыталась скрыть, проскользнувшую было улыбку, но уста её по-прежнему оставались недвижимыми.

— Кто были те люди, что напали вчера на девочек?

— Лапифы. — Повседневно сказала Дания, то, что Катарина уже итак слышала ранее. Она повернулась к собеседнице и её губы наконец-то зашевелились. Но, увидев по удивленному лицу недоумевающей девушки, что это слово ей ни о чём не говорит, продолжила. — Их земли находятся между Кентаврией и Амазонией. Не знаю, что им надо было в наших краях, хотя и могу догадываться. Думаю, эти собаки чувствуют, что скоро у нас открывается охота на мужчин, вот и решили, наверное, одним махом и свою тягу к войне удовлетворить, а заодно и нашим девочкам крылышки укоротить, шакалы. — Её глаза блеснули ненавистью, которую рьяная представительница злостного матриархата и не скрывала к лицам мужского пола, считая их не чем не лучше, а если уже быть откровенно честными, то даже значительно хуже своих единорогов и дьявольских псов. — Вообще-то они очень редко появляются на наших землях, главным образом враждуя с кентаврами. Всё не могут поделить своих женщин, которых-то и женщинами, по-моему, мнению назвать нельзя. Что это вообще за женщина, если она живёт по указке так называемого мужа? Стыд и срам для нашего рода. — Она нахмурилась, что, однако, не лишило её привлекательности. — В этом году мы не собирались их трогать, но они сами напросились, тем самым, подписав себе смертный приговор, — она жёстко ухмыльнулась, и в её глазах зажёгся дьявольский огонёк. — Они очень сглупили, напав на наших девочек, ведь, несмотря на свой юный возраст, они уже воины. Потому что, поверь уж мне, сила не в том, чтобы получить удар по железным латам и выдержать его, а в том, чтобы уйти от удара, не будучи обременённой лишней тяжестью и нанести меткий и точный свой. — Она провела рукой вдоль своего тела. — А в этом мы мастера, тренируемся дни напролёт с трёх — четырёхлетнего возраста.

Глаза Катарины расширились от непонимания, ведь они на прямую лишают себя детства, затем в них запылал уже лукавый огонёк.

— Ну, Слава Богу, хоть три-четыре года для беззаботного детства вы себе оставляете.

Ответ поразил её до глубины души.

— Беззаботного? — Удивилась амазонка. — Но до трёх-четырёх лет мы оттачиваем мастерство верховой езды и ловкость движения. Сейчас, они уже подошли к тому возрасту, когда им положена первая самостоятельная вылазка, без взрослых. Она, конечно, могла обернуться для них трагедией и стать роковой, но мы обязаны идти на риск, чтобы выжить в будущем. На этот раз вовремя появилась ты.

Она замолчала. А Катарина не стала спрашивать, сколько лет должно стукнуть девочкам, чтобы они впервые шли серьёзно рисковать своей жизнью? Шесть? Семь? Восемь? Ответы на её вопрос уже лежали чуть поодаль, но всё же недалеко от костра.

Катарина оторвала взгляд от юных амазонок и перевела его на чёрного единорога, мирно похрапывающего чуть в стороне.

— А ваш конь…? — С восторгом произнесла Катарина. — Он просто великолепен. Хотела бы я проехаться на таком верхом.

— Боюсь, что это невозможно. Единороги принимают только одного хозяина, либо какое-то очень приближенное к нему лицо. В нашем племени эта честь обычно достаётся старшей дочери. Говорят, правда, что ещё они признают своим хозяином того, кто убил прежнего, но за точность этой информации не ручаюсь, так как у нас случаев такого перехода боевых коней ещё не было.

— Жаль, хотя меня и своя-то лошадь не больно-то жалует, видать чувствует звериную сущность.

Амазонка дружелюбно улыбнулась.

— Зато этот вон рыженький, наверное, очень даже жалует, вон, как к тебе жмётся и с рук почти не слазит.

— Да, это мой Рыжий, так и знала, что обрету в нём друга, когда спасала от участи великанской блохи всю жизнь заточённой в большой банке. Знаете, я всегда с удовольствием читала и слушала об амазонках и даже не подозревала, что придётся встретиться когда-нибудь с вами воочию. — Неожиданно сменила она тему разговора.

— Да неужели? Это льстит моему самолюбию.

— Скажите, а вот, правда, что…

— Правда. — Даже не утрудившись дослушать вопрос до конца, ответила Дания и похлопала себя по выжженной левой груди. — Так гораздо удобней сражаться.

— А, правда, что…

— Правда, у меня самой три сына и все они воспитываются отцами.

— И что…

— Нет, я по ним не скучаю, если ты об этом, и не вижусь с ними. — Сказала она слишком поспешно. — Вообще у меня есть дочь, Вивиан, ты её видела, девчонка не лишённая амбиций. Она будет хорошей амазонкой, если доживёт.

— Жестоко.

— Возможно для кого-то, но такова сама жизнь, а в нашем обществе нет места не только мужчинам, но и слабым женщинам.

— Я слышала, что вы специально калечите своих новорождённых сыновей, — осторожно спросила Катарина, — чтобы те не могли претендовать на вашу власть и использовались лишь для продолжения рода или убиваете.

— Враки. — Безапелляционно заявила Дания. — В нашем обществе нет места мужчинам, тем более калекам. Отцы наших дочерей должны быть полны сил и полностью здоровы. Конечно, я не могу поручиться, что где-то такой инцидент не имеет место быть, ведь Амазония огромна и наше приграничное племя далеко не единственное. — Но на её лице можно было прочитать, что в этих словах имелась очень даже большая доля истины, но ей не хотелось столь открыто это признавать. — Но мы предпочитаем не опускаться до детоубийства и пополнения армии инвалидов, а решаем всё мирным путём, отдавая сыновей на воспитание родных или, в крайнем случае, потенциальных отцов. Мужчины так похожи друг на друга, их всех и не упомнишь. — Она немного /виновато пожала плечами. — По крайней мере, мы ещё не разу не слышали, чтобы в человеческом поселение хоть одно подброшенное дитё оставили без людского участия.

— А правда что… — Начала было Катарина, но тут она вспомнила свои первые неудачи на новом для неё журналистском поприще и решила переформулировать чуть не сорвавшуюся с уст фразу. — А то, что для того чтобы получить разрешение на рождение ребёнка, нужно убить хотя бы десять ненавистных мужчин, правда?

— Конечно же, нет. Это чудовищная ложь. — Слабо возмутилась амазонка, по её лицу было видно, что она оценила новую постановку вопроса. — Вполне достаточно всего-то трёх. Так что передайте своему спутнику мужского пола, чтобы он опасался и всегда был настороже, так как именно в этом году наши пятнадцатилетние девочки получили разрешение на убийства лиц мужского пола.

— О, вы мне льстите, моя дорогая, — донёсся голос казавшегося спящим до этого момента старика, — в моём-то возрасте я уже давно не мужчина.

Она окинула лучащимся смехом взглядом пожилого мужчину в обычной крестьянской одежде. Как уже говорилось ранее, Меден совершал сиё путешествие инкогнито и хотел, чтобы как можно меньше людей было посвящено в его истинное положении.

Но Данию сложно было обмануть, она звонко рассмеялась.

— Должна заметить, что отец Вивиан был примерно вашего возраста, когда мы её зачали и хочу сказать, что он был ещё о-го-го. Получше чем все эти глупые юнцы. Значительно получше.

— Так уж и моего возраста? — Озорно покачал головой старик, продолжая лежать на тёплом одеяле. В глазах его по-прежнему сияла искорка смеха.

— Может быть даже и постарше, — кокетливо заявила амазонка.

— Ну, вот в этом-то я точно очень сильно сомневаюсь. — Загадочно произнёс Меден. Честно говоря, иногда он и сам совершенно путался и нередко забывал, сколько столетий он прожил на этой грешной земле.

— Но неужели вам совсем не нужны мужчины в жизни? Как же вы без них обходитесь? Ведь совершенно без них, жить нельзя, наверное. — Наивно спросила Катарина, подняв на Данию свои невинные глаза.

— Да неужели? А для чего они нам нужны? Мужчины? — Вкрадчиво спросила амазонка, чуть склоняясь к рядом сидевшей девушке. — Для секса? Ну, в этом мы и сами неплохо можем удовлетворить себя и друг друга, во всяком случае, не хуже чем там какой-нибудь мужчина, а зачастую даже и лучше.

Щёки Катарины постепенно заливала краска стыда, масло в огонь подливало ещё и то, что она прекрасно понимала, что Меден по-прежнему был свидетелем их разговора. Не исхищрённой в любви и тем более сексе девушке, такие разговоры были вообще не приемлемы, но если в присутствии женщины это еще, куда не шло, то присутствие при данной теме мужчины, было что-то из ряда вон выходящее.

— Что вы, — в полном смущении Катарина отчаянно закачала головой, — я вовсе не это имела в виду. Я говорила о помощи в ремонте, строительстве, охране.

Её взгляд прошёлся по холодному блеску кинжалов, по ножнам со вставленным в них оружием, по тяжёлым мини-булавам в каждой косе и поняла всю глупость выданного ранее предположения. Но что она могла поделать? Да, она поняла, что задавала довольно-таки глупые вопросы, но что ещё она могла предположить, если вся её жизнь проходила среди мужчин, она и представить себе не могла что всё может быть иначе.

— Со всем этим мы прекрасно справляемся и сами, — Дания снисходительно улыбнулась, мол, чего с неё взять-то, всю жизнь проводит среди жалких мужчин, — а что касается любви. Так физическую мы прекрасно дарим, друг другу, да раз в пять лет получаем от мужчин. Хотя, не спорю, и среди нас попадаются очень падкие на мужчин девочки, некоторые даже совсем покидают наши земли, уходя к людям или кентаврам. У них, да и у вас тоже, это называется любовью. Кстати, то, что я вам сказала сейчас, вряд ли подтвердит кто-нибудь из моих соотечественниц, так как по возможности такие случаи если и встречаются, то это тщательно скрывается. Всё это конечно допустимо, рабынь среди нас нет, и у каждого есть собственное мнение, но мы этого не одобряем, так как это несколько ослабляет наши ряды. Поэтому тшшш, — она прижала длинный изящный палец к губам, — это тайна, секрет. Любовь же платоническую, — продолжила она дальше, — мы дарим и получаем вот им и соответственно от них.

Она издала какой-то негромкий звук, то ли свист, то ли вой. Из темноты тут же бесшумно вынырнуло животное, очень напоминающее собаку, но в то же время и будто ею не являющееся. В холке высота его составляла чуть больше метра плюс массивная голова с в меру отвисшими брылями, большие висячие уши, могучая мощная грудная клетка, крупные, словно у тигра, широко поставленные лапы, толстый опущенный к низу хвост. Пёс подбежал к хозяйке и застыл перед ней чёрным каменным изваянием, ожидая дальнейших приказаний.

Дания похлопала по земле рядом с собой, пёс послушно растянулся у её ног, отбивая толстым крепким хвостом благодарственную дробь.

— Что же, их маленьких кобельков то же воспитывают отцы-кобели? — Обретая свою прежнюю уверенность, спросила Катарина, радуясь смене темы разговора.

Амазонка оценила её чувство юмора и улыбнулась, а спящий Меден неожиданно закашлялся.

— Нет, — Дания потрепала пса за загривок, — но лично мой единорог и моя собака женского пола. Да, правда, моя хорошая?

Катарина с недоумением заметила, что к родной дочери женщина-воительница была более сурова и менее ласкова.

Тем временем огромная псина повизгивала от удовольствия и ещё сильнее била своим хвостом. Не возможно было поверить, что эта большая улыбающаяся собака, выказывающая сейчас такую любовь и ласку своей госпоже, могла представлять собой серьёзное оружие в руках опытной хозяйки. А она могла, и ещё как.

— Ещё у нас есть дочери, которым мы дарим заботу и любовь.

— А заодно лишаете их детства. — Не преминула вставить Катарина, для неё понимание этого причиняло боль, ведь в какой-то степени она и сама была лишена детства после смерти отца.

— Детства? — Амазонка с интересом посмотрела на Катарину, не отрывая руки от собачьего брюха. — Не думаю, что мы кого-то чего-то лишаем, но разве что жизни наших врагов. По крайней мере, я никогда не считала себя, свою дочь и других своих соплеменниц в чём-то ущемлёнными. Наша жизнь такова, что мы должны быть очень сильными, жёсткими и стойкими. Если мы с молоком матери и с пелёнок не будем всё это впитывать, то не будем доживать и до двух — трёхлетнего возраста. Что сделаешь такова наша жизнь и мы этим живы и счастливы.

— Да, это ваша жизнь. — Пожала плечами Катарина.

— Это наша жизнь, — согласилась Дания, — которая нас вполне устраивает, и в которой нет места каким-то там мужчинам, — сказала она с презрением, — их роль в нашей жизни лишь роль самцов-производителей, для произведения дочерей нам подобных они лишь нужны и используются нами по своему прямому назначению и единственному верному.

— Может быть, хотя я с вами не согласна и у меня есть своё мнение на этот счёт. — Уверенность уже давно вернулась к Катарине, и она бесстрашно смотрела амазонке в глаза.

— А мы никого не наказываем за её личное мнение, даже если это мнение особенное, расходящееся с мнением всех нас. Каждый волен выбирать свой истинный путь, хотя, — она наставительно подняла указательный палец вверх, оторвавшись на мгновение от недовольно заворчавшей собаки, — если этот кто-то живёт в нашем племени, то она должна жить по нашим правилам и законам, и полностью соблюдать их, иначе её ждёт изгнание, а особо упорных даже… смерть.

Это слово сорвалось с её губ настолько обыденным тоном, что особо сомневаться не приходилось, что это нежелательное состояние души и тела было для них чем-то повседневным, не требующим особого внимания и рассмотрения делом. Смерть. Что такое смерть? Для нас и нашего понимания это довольно-таки страшное слово, а для них, похоже, это было что-то не более серьёзное и заслуживающее внимания, чем недалёкий поход в кусты по малой нужде.

Что поделаешь, это была своя дикая, почти животная жизнь, в которой существовал свой закон джунглей и само собой выживали сильнейшие.

* * *

— Скоро? — Наконец-то спросила молчаливая Мада. Она уже ужасно устала от этого жестокого мира, ужасно истосковалась по мирной спокойной жизни в Эдеме, и ужасно изголодалась. Люди здесь почему-то использовали преимущественно мясо, то есть тело невинно убиенного перед этим животного. Но что с них возьмёшь? Одним словом, самые что ни на есть настоящие варвары!

— Да уже не более ста шагов, лошадиных, конечно. Там, в подлеске.

Они ехали этим путём уже двое суток. Дорога была достаточно сносной, хотя и казалась на первый взгляд непроходимой, но всё же это была родина их проводников, которые знали здесь каждую пядь земли, каждое деревцо, каждый кустик, каждую травинку, что помогло им в итоге, без особых приключений преодолеть остаток пути по землям Амазонии. Несколько раз они совершали неожиданно большой крюк, Катарина сделала вывод, что они обходят поселения амазонок, в которые не допускался никто извне.

Дания подъехала к пышному кусту и осторожно, во избежание царапин, порезов и уколов, раздвинула его ветви. Затем обернулась и кивнула головой в сторону открывшегося вида. Им открылась великолепная поляна, сплошь усыпанная весёлыми цветами, белыми, розовыми, голубыми, жёлтыми, фиолетовыми, и даже салатовыми.

— Это великолепно, — у Катарины дух перехватило из-за представшей перед ней картиной. Поляна оказалась скорее и не поляной вовсе, а целым лугом или даже полем раскинувшемся в своём цветном великолепии. Множество пчёл, жучков, бабочек и прочих насекомых, а также маленьких птичек колибри резвилось на этом цветном ковре привлечённые радующим глаз разнообразием красок, ласкающим дыхательные пути живительным ароматом цветов.

На другой стороне луга светилась уже знакомая всем призрачная сфера.

— Ну, Слава Богу, — удовлетворённо выдохнул Меден.

— Ну, Слава Богу, — облегчённо согласилась Мада.

— Ну, Слава Богу, — Катарина увлечённо закусила губу, сжимая уже знакомое нам всем своё неотлучное распятие.

Виктор заворочался и недовольно закряхтел. В то время как все любовались каким-то великолепием и за что-то восхваляли Бога, ему приходилось по-прежнему в неудобной позе, замлевшим висеть в темноте на поясе, не услышанным и не замеченным. Эта участь была его нежеланной прерогативой уже в течение нескольких дней, тех самых, что ему приходилось скрываться от амазонок. Пребывание в состоянии летучей мыши несколько дней подряд не то чтобы надоело, но уже очень раздражало. Да, что ни говорите, но человеком быть лучше, особенно если тебе есть с чем сравнивать.

Две аналогичные Дании женщины на могучих белых единорогах со свирепостью на лицах выступили вперёд, но, увидев воительницу на огромном чёрном животном, они почтительно склонили головы и отступили, хотя по-прежнему поглядывали на незнакомцев с настороженностью и тревогой.

— Что ж, я сделала всё, что могла, чтобы отплатить вам за помощь девочкам и внести свою скромную лепту в наше общее благое дело, теперь дело за вами. Насколько я поняла, жизнь нашего мира и… других, возможно, хотя для меня очень даже сомнительно, в ваших руках, так что желаю вам удачи.

— Дания, миленькая, пожалуйста, возьмите моего кота, на время моего недолгого, надеюсь, путешествия в другие мира.

— Кота? Я? — Та с некоторой брезгливостью приняла панически мяукающего Рыжего из рук благодарной Катарины. — Но что мне с ним делать? У нас никогда не было котов.

— Просто держите его в доме. У вас ведь есть дома, правда? — Неуверенно спросила девушка, и продолжила когда амазонка согласно кивнула. — Кормите его. Только не запирайте, чтобы он всегда имел возможность выйти по нужде.

— Наши дома сложно запереть, — улыбнулась Дания, — они…, — но тут она резко запнулась и перевела разговор в другое русло. Как говорится дружба дружбой, а служба службой. Разглашать какие-нибудь детали их жития-бытия это еще, куда ни шло, а вот какие-либо стратегические тонкости это уже было под очень строгим грифом секретно.

— Но чем мне его кормить? — В полной растерянности спросила амазонка.

— Тем же что едите сами и кормите собак. Ну, там мясо там, рыбу… и всё такое. — Настаивала Катарина, невинно при этом улыбаясь. — Если в ваших жилищах до сего момента были мыши, так я думаю, он и их переловит.

— Хорошо, — без особого энтузиазма проговорила амазонка и посмотрела на присмиревшего и теперь мирно посапывающего у неё на руках кота, — надеюсь, он не доставит мне особых хлопот.

— Не доставит. Он вам самим понравится, ещё себе такого захотите завести.

— Сомневаюсь, но животное всё же продержу до твоего возвращения, надеюсь только, что оно будет скорым. В общем, прошу вас, не задерживайтесь. — Она с некоторой неприязнью взглянула на рыжий пушистый комок на своих руках.

— Тем скорее оно настанет, чем скорее мы окажемся в Эдеме. — Философски заявил Меден. — Так что нам надо торопиться. Хотя я и сам уже захотел завести себе кота, чтобы скрашивать долгую старость, ну разве что только чёрного. — Старик заговорщически подмигнул улыбающейся Катарине. Всё-таки Медену удалось сохранить своё инкогнито, но ещё было не известно, надолго ли. — Но всё же не считаю это достойным поводом для того, чтобы задерживаться.

— Да, вы правы, — усиленно закивала головой Мада. — Нельзя ли поторопиться?

Виктор соглашаясь, щекоча, поскрёб живот друга. Меден по-идиотски хихикнул.

— От чего же нельзя, сразу же и отправляемся.

— Когда вы вернётесь, мои люди мне доложат, вы немного подождёте, и вам привезут кота. Никаких преград на наших землях вы не встретите, несмотря на исход вашего похода. Обещаю. А теперь позвольте откланяться. Прощайте.

Воинственная, но от этого не менее женственная, всадница, величественно развернула своего чёрного единорога, кивнула молчаливым стражницам, и поскакала прочь, с поляны, мимо пышного куста боярышника, через леса, к своим не запирающимся жилищам.

Горстка малолетних девочек, на таких же, как и они сами, маленьких подростках единорогах слегка поклонились своим новым знакомым и невозмутимо последовали за своей госпожой.

Когда они скрылись из виду, то смотрящая им вслед Катарина повернулась к Медену.

— Поедем верхом? — Спросила она.

— Ыга, — о чём-то задумавшись, промычал Меден.

— Думаете, высоты хватит?

В глазах Медена заиграл лукавый огонёк.

— Проедем, если голову пригнём, а ещё точнее проедем, если спешимся и возьмём лошадей под уздцы.

— Ой, а как-то об этом не подумала, — смутилась вдруг Катарина, и с досадой добавила. — Вот тупица.

— Не кори себя, Катарина, ни какой человек на свете не в силах думать обо всём сразу. А теперь берём лошадей под уздцы и пошлите.

Но всё оказалось не так-то уж просто. Лошади испугано шарахались от переливающейся сферы, и не в какую не соглашались идти в таинственное межпространство, а затем и в иной мир. Трудность представляло ещё и то, что Меден тщательно скрывал свою принадлежность к сообществу колдунов, очень не любимых амазонками, которым, говоря откровенно, и самим не чужда была какая-то доля магии. От этого их противостояние магии извне было ещё более странно. Сейчас же, находясь под пристальными полными любопытства взглядами её явных представительниц, он не мог применить своё волшебство, открыто. Во взглядах этих оставшихся амазонок, бросаемых на Медена, и без того сквозила откровенная неприязнь, если даже не ненависть. Это чувство относилась не именно к Медену, он лишь был частным звеном, в слепой цени общей нелюбви ко всему мужскому полу. Вероятнее всего, если бы прямым объектом этой неприязни был бы непосредственно он, то к этому времени его уже не было в живых.

И всё-таки улучив благоприятный для того момент, Меден вроде бы незаметно успокоил лошадей, которые, ошарашив всех своим неожиданным спокойствием и послушанием, смело вошли в межпространство, ведомые своими временными хозяевами, а затем и повернули к самому Эдему.

* * *

То, что увидела Катарина по ту сторону портала, её очень опечалило и встревожило. Здесь не было больше того умиротворённого спокойствия и ощущения дикой радости и счастья. Дом знакомого им с Сэргардом льва, как и многие другие непрочные, но красивые жилища, были разрушены. Вокруг не было видно не одной живой души. Повсюду царили хаос и разрушение.

Мада старалась не смотреть по сторонам, по всему было видно, что когда она уходила отсюда в последний раз, всё было примерно в той же поре, такое же удручающее состояние и запустение царили повсюду. Она ехала с опущенной головой, ведя их за собой спокойно и уверенно, что означало, что ей точно известны координаты их конечного пути.

Они проехали несколько километров, несколько часов нескончаемого пути, прежде чем увидели то ли воздушный замок, то ли дворец, то ли церковь, маячившую где-то на горизонте между небом и землёй. Сначала им показалось, что она находится на небольшой возвышенности, благодаря чему и создаётся видимость того, что она как будто парит в воздухе в нескольких метрах над землёй. Но оказалось, что это им действительно только казалось. Чем ближе они подъезжали, тем крепло ощущение, будто с каждым их приближающимся шагом эта, вероятно, всё же церквушка становилась на метр, два, а то и на все три выше. Это реальность или только игра воображения?

В результате, когда они подошли к нему вплотную, здание висело в нескольких километрах над землёй, а первая к нему ступень находилась на высоте нескольких сотен метров.

— Ну и что это за выкрутасы? — Поинтересовался Меден.

Виктор взмыв в уходящих лучах заката, попытался долететь до благородного строения, но оно будто играло с ним в салочки, постоянно ускользая и оставаясь в метре-двух от него, как бы он не стремился подлететь к нему поближе.

Мада улыбнулась и что-то произнесла на гортанном никому неизвестном языке.

Неожиданно оказалось, что ступеньки идут прямо из-под их ног. И как они только раньше этого не заметили? Осознание того, что всё это лишь дело рук Мады не сразу до них дошло.

Меден и Катарина отпустили своих лошадей по примеру Мады и последовали за ней на ступеньки. Виктор, отчаявшись догнать ускользающий замок, обратился в человека и последовал за ними. Только почему-то лестница с каждым пройденным шагом, становилась не на одну, а на две-три ступеньки выше, а уже пройденные нижние ступени исчезали, будто их там никогда и не было вовсе. Это напомнило Катарине эскалатор, только когда не стоишь и не ждёшь, пока он тебя подымет, а поднимаешь наравне с ним, так сказать нога в ногу, в результате оказываешься наверху в два раза быстрее, правда там пройденные ступени не исчезают таинственным образом. И, Слава Богу! А то бы это грозило инсультом не только пожилым и страдающим всякого рода сердечными заболеваниями людям, но и каждому второму, если не первому, жителю мегаполиса.

И вот вскоре они уже были наверху. Да это было захватывающее, ни с чем не сравнимое зрелище, хотя и несколько пугающее. Мечта всех экстремалов! Подниматься по узенькой лестнице без перил, уходящей в далёкую высь. Это было круто! Даже больше чем круто. От этого захватывало дух, и леденела душа. Если бы Катарина к этому времени ещё не умела летать, она, скорее всего, умерла бы от страха, но теперь, после осознания своих левитационных способностей, страх высоты был ей неведом. Они стояли на высоте нескольких километров от земли и, что самое удивительное, воздух тут совсем не был разряжён, и дышалось здесь легко и просто, будто ранним утром в хвойном лесу после дождя. Сам воздух казалось, дышал прохладной и чистотой.

То, что снизу казалось величественным замком, на самом деле оказалось не больше не меньше чем как обычным двухэтажным строением, двери которого в данный момент приглашающе распахнулись.

Они вошли в просторный холл, потолки которого были настолько высоки, а стены широки, о чём и подумать нельзя было, находясь снаружи. Дому не надо было быть особо большим снаружи, если он и без этого оставался просто огромным изнутри. С противоположной стороны открылась другая двустворчатая дверь, за которой виднелся зал, размером не меньше первого.

Высокий моложавый мужчина с длинными седыми прядями и бородой в белоснежном одеянии до пят, вышел им навстречу, смиренно сложа руки на груди.

Его лицо с трудом можно было рассмотреть из-за яркого сияния витающего вокруг него, но иногда всё же, при лёгком его повороте, на открытых участках лица можно было заметить и небольшие морщинки, придававшие ему лишь больше мудрости и понимания.

— Да святится имя твое, да будет царствие твое отныне и вовеки веков, — услышали все уверенный голос Мады. Только здесь к ней вернулось её былое состояние души.

— Дочь моя, Мада, ты вернулась, уложившись в срок. — Мужчина протянул к ней руки.

Девушка подошла к нему, поцеловала его в тыльную сторону левой ладони и обняла, прижавшись как к родному отцу. Хотя на самом деле, всё вероятно именно так и обстояло.

— Да, Создатель, у меня в запасе ещё остались сутки.

— И много ли миров ты успела повидать за эти сорок неполных дней, дитя моё? Добилась ли ты того результата, которого жаждала? Нашла ли повод ли, причину ли, с которой я смогу выступить на совете Создателей во имя сохранения жизни всех параллелей? — Его блуждающий взгляд с любопытством скользнул по её спутникам. Он слегка вздрогнул, будто ощутив в них что-то очень далёкое от божественного, но, заметив, как Катарина несколько раз перекрестилась, и насколько правильно и непринужденно она это сделала, будто проделывала это не одну добрую сотню раз, а также как мирно поблёскивал Иисус Христос на своём распятии у неё на груди, успокоился. В конце концов, это были не его создания, а мало ли кого мог создать какой-то другой Создатель в каком-то далёком чужом мире. Главное это вера идущая из глубины самой души, и кто бы её не испытывал, что бы он собой не представлял, но уже только одной своей истинной верой он ставил себя по эту сторону баррикад, сторону, которая принадлежит им Создателям, Единому Богу, другим Богам и Божествам. — Что за… люди пришли с тобой и стоят теперь за твоей спиной, дочь моя?

— Начну с первого вопроса, то есть с самого начала, Создатель. Я побывала только в одном мире, но увидела и узнала очень многое. Там царит хаос. Этот мир полон предательства и жестокости, ненависти и зла, смерти и боли, унижения и обиды, но в то же время он полон и ещё больше дружбы, любви, преданности и взаимовыручки. И, несмотря на его недостатки, я сделала вывод, что и этот мир, ровно, как и наш, не заслуживает полного уничтожения. Все живые существа в нём, а он полон всевозможных созданий, умеют, и любить и жить ради друг друга. И теперь, познав и этот мир, я буду молить тебя выступить в защиту всех миров, а не только нашего, как я просила ранее. Ведь теперь я понимаю, что раз и в этом мире оказались порядочные слуги Господа своего Бога, то и в других мирах помимо недобрых, злых и коварных, будут обитать и вполне мирные невиновные жители. Пришедшие со мной, отец, могут показаться вначале отступниками божьими, приверженцами сатаны, так как один их них колдун, второй вампир, а девушка так вообще что-то общее между вампиром и оборотнем. Но, между тем, они все остаются, прежде всего, порядочными людьми. Колдун верит и почитает своего Создателя Бога, использует свою магию только лишь во имя добра и блага своего народа. Вампир настолько любит своего Бога, что мечтает быть служителем в его храмах и церквях, несся всем творениям божьим их мира слова ценности Бога, и сейчас он это делает для своего народа. А девушка, сама ставшая жертвой слуги сатаны, даже, несмотря на то, что физически не может выносить серебро и изображение лика своего Бога, продолжает носить его на своей шее и любить своего Создателя, несмотря на то, что он не уберёг её, свою верную рабу от того ужаса, который ей пришлось пережить. Она по-прежнему любит и преклоняется перед своим Богом. И эти два вампира, которые по своей натуре физически не могут прожить и нескольких дней без поступления в организм свежей крови, нашли всё же выход из создавшейся щекотливой ситуации.

Меден, Виктор, Катарина все они в недоумении смотрели на Маду. Неужели это та скромная молчаливая девушка, которую они знали? Девушка, которая ненавидела их мир и не скрывала это? Девушка, которая была готова бросить Катарину в беде? Неужели это всё она? Честно говоря, они совершено не рассчитывали на то, что она вступится и за их мир, на то, что она так хорошо чувствует их и понимает. Но, в конце концов, сейчас это было именно так. Теперь им было совершенно очевидно, что жаловалась она, потому что ей было по настоящему трудно в их чуждом ей мире после своего невинного Эдема, но в глубине души….

В общем, теперь она решила идти до конца и попытаться отвоевать не только свой мир, что было её первоначальной целью, а всё множество параллелей, сколько бы их там на самом деле не оказалось бы. Возможно, в этом её решении сыграла свою роль и продемонстрированная Виктором, Катариной и Меденом взаимовыручка, в то время как она верующая и невинная Мада, желала лишь бросить всё, всех и вся, только чтобы оказаться в безопасности и поскорее вернуться домой. Она наконец-то осознала, что и она не без греха, а значит, не заслуживает большего права на жизнь, чем любое другое живое существо из любой параллели. Короче говоря, недавние спутники теперь смотрели на неё с удивлением и уважением, не ожидая в свою сторону такой рьяной защиты.

— Они пьют сок кровавого дерева, — между тем, продолжала Мада, не замечая или не желая замечать их удивление и уставленные на неё лица, — произрастающего в некоторых местах их мира, и берут его с собой, если опасаются, что им понадобится кровь в дороге. Я сама была свидетелем того, как эта девушка, ещё несколько месяцев назад, чуть не погибла, так как, нуждаясь в крови, наотрез отказывалась принести себе в жертву любое другое существо. А сейчас, побывав в их мире, я поняла, что там не только она одна готова на самопожертвование ради друзей и незнакомцев. В конце концов, если их Создатель сам создал такое дерево с его кровавым соком, значит это кому-нибудь нужно. Да их мир жесток, но это только лишний раз доказывает, насколько им труднее там живётся, насколько труднее оставаться человечными в этих жестоких условиях, чем нам обласканным твоею лаской и добротой, не в чём не нуждающихся, всё имеющих. Но раз и в таких варварских условиях жизни они продолжают оставаться людьми, значит это чего-то, да стоит. И вот сейчас, они и я вместе с ними пришли просить у тебя помощи в сохранении наших миров и прочих параллелей. Все мы очень разные, но цель у нас одна и она общая для всех, стремление к единству, миру и добру.

Она отступила в сторону, пропуская вперёд пришельцев из другого мира и давая возможность Отцу-Создателю самому решать, что делать дальше. Это была её первая столь длинная и значительная речь в жизни, и она далась ей с некоторым трудом. Теперь же, ожидая решения свыше, она очень волновалась.

— Что можете вы добавить к словам Мады? За какие такие заслуги мы, Совет Высших Богов, должны сохранить жизнь столь жестоким и варварским мирам? Ведь думаю вы в курсе, или по крайней мере догадываетесь, сложив дважды два, что обстановка во всех мирах сейчас заставляет желать лучшего. То, что делаете вы, всё равно, в конце концов, приведёт к тому же, что хотим сейчас сделать мы, это лишь вопрос времени. Вы сами уничтожите свои измерения, и результат будет всё тем же единым. Разница лишь в том, что к тому времени как вы уничтожите свои миры, мы бы уже создали новые лучшие, без злобы и ненависти, зависти и жестокости, лжи и обиды.

— Это вы сейчас так думаете, — вступила в разговор Катарина, — но из всего, что я знаю о мирах и их Создателях, так это то, что каждый из наших миров создавался и изменялся не в первый раз.

Все, кроме самого Создателя, заинтересованного её речью, смотрели на неё с превеликим удивлением, ведь раньше им это и в голову не приходило.

— Но жизнь, — продолжила между тем Катарина, — рано или поздно приходит к одному и тому же выводу, что жизнь она сама и есть борьба добра и зла. И сколько бы раз вы не решали уничтожить созданные миры и возводить новые, в конце концов, всё будет повторяться, как повторялось уже не раз.

— Согласен, дитя Бога своего, в твоих словах есть смысл, но этого не достаточно, чтобы сохранить вам жизнь, ведь пока есть шанс, что последующий мир будет лучше, то…, — он печально покачал головой и развёл руками.

— Но ведь вы не позволяете нам жить своей жизнью, ведь возможно если бы вы не истребляли целые измерения, то мы бы сами по себе, своими стараниями, стали бы лучше. Ведь сколько войн между добром и злом мы выиграли сами по себе, без чьей-то помощи. И каждый раз это была наша, пусть маленькая, но всё-таки победа. Мы сами делаем мир лучше, потихоньку конечно, но возможно в итоге, мы добьёмся, не совершенства, конечно же, нет, его не бывает в природе, но большой с ним близости. Мы постараемся сделать мир лучше, ведь мы по настоящему этого хотим, от всей души, от всего сердца.

— А посмотрите на меня, на Катарину, ведь по всем законам жизни, божьим и дьявольским, мы создания темноты, а значит порождение зла, но мы добились невозможного, мы не пьём крови живого существа, да конечно дерево тоже живое, но оно не подвержено обращению, мы не приносим никому смерти, из-за нашей жажды крови.

— Но опять-таки это не повод, для того чтобы сохранить вам жизнь. Послушайте, не чего личного здесь нет, мы просто стараемся сделать что-то во благо добра.

— Нельзя прикрываться добром, когда совершаешь убийство целых миров, — в сердцах выкрикнул Меден.

— Тише, тише, Меден, подождите, ругань ни к чему не приведёт. Это только начало тупика. — Катарина примирительно подняла руки вверх, глубоко вздохнула, и продолжила, обращаясь к Создателю Эдема. — Послушайте, давайте выходить из нижеследующего. Вы не могли бы мне ответить на несколько вопросов? Их совсем немного, пожалуйста?

Она улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой, обнажив небольшие, находящиеся в спокойном состоянии, но всё же слегка выдающиеся, клыки.

— Если это как-то поможет нашему решению, то согласен, — невозмутимо ответил Создатель, всплеснув руками, и вновь уложив их, как первоклассник на своём первом уроке.

— У вас у Создателей, есть свои правила, своды, законы?

— Да, конечно, как и у любой разумной группы существ.

— И вы обсуждаете свои поступки, действия, решения?

— Да, — с сомнением в голосе произнёс Создатель, — но я не понимаю, к чему ты клонишь, дочь своего Бога? Я не вижу в твоих вопросах особого смысла.

— А слышали ли вы, обсуждали ли вы гибель Содома и Гоморры?

— Да, — настороженно ответил Создатель, — мы обсуждали это деяние и судьбу этих неверных Господу и Добру людей.

— А скажите, пожалуйста, как вы считаете, прав ли Господь наш милосердный, что прислушался к прошению Авраама? Должен ли отец наш небесный, наш Создатель и Творец, прислушиваться к просьбам нашим, детей своих грешных, душам их заблудшим, послушным овцам Пастыря своего, коли они верят всей душой и любят Господа Бога своего единственного в мире оном.

— Каждый отец должен выслушать дитятю своего, но лишь только праведный и осознавший грехи свои и покаявшийся в содеянном, заслуживает особого внимания и может уповать на милость Божью.

Катарина подбежала к белоснежному Создателю и, опустившись перед ним на колени, припала губами к его руке.

— Благословите, отец небесный, и отпустите грехи мои, ибо я грешна.

Создатель Эдема несколько секунд стоявший в замешательстве, вдруг поднял руку и опустил ей её на чело.

— В чём состоит твой грех, дитя Бога своего?

— Я покинула родной мир и перешла в другое измерение, оставив мать свою в бедственном положении, и не печалюсь об этом. Да она не любила и не ласкала меня, но всё же она моя мать, она дала мне жизнь. Она моя единственная мать и другой матери у меня не будет. Я упоминала Господа всуе. У меня бывают нечестивые мысли, мои деяния не всегда отличаются чистотой.

— Что ж, это не самые великие грехи, хотя мы просто обязаны почитать своих родителей, дарующих нам жизнь. Я отпускаю тебе грехи твои. Но мы сами, родители, порой очень часто являемся причиной бед детей своих, дитя, поэтому не вини себя слишком строго, прости свою мать, и не таи в душе своей на неё злобу. Ибо это великая сила прощение.

— Отпустите и мне грехи мои, отец небесный, ибо грешен я, — Меден тяжело опустился на колени, возраст сказывался, однако, и поцеловал руку Создателю сего мира.

Катарина в это мгновение поднялась с пола.

— В чём грех твой, сын брата моего? — Создатель положил и ему свою ладонь на голову.

— Не вы создали меня, но раз и святые отцы отпускают грехи именем Господа нашего, то Господь Бог Создатель другого мира может отпустить мои прегрешения, ибо стремлюсь я скорее покаяться.

— Слушаю тебя, сын Господа твоего.

— Грешен я, ибо пользуюсь запретной магией, но пользуюсь ею только лишь во имя добра, справедливости и блага народа своего — Это все твои грехи?

— Нет, отец небесный. Грешен я, ибо приходилось мне убивать в бою врагов моих и врагов моего народа, и врагов друзей моего народа, чтобы восстановить мир на всей земле нашей.

— Отпускаю и тебе грехи твои, сын Господа твоего.

— Отец небесный, отпусти и мне грехи мои, ибо грешен я и хочу покаяться. — Вся процедура в очередной раз повторилась, за исключением того, что вместо Медена и Катарины на этот раз выступал Виктор.

— Около пятисот лет назад я убил человека невиновного, убил, чтобы его кровью насытиться. — Меден и Катарина в ужасе ахнули, не зная о таком пунктике в биографии праведного Виктора. Тот в свою очередь старался ни на кого не смотреть, особенно избегал взгляда двух своих друзей. — Это был первый и последний случай, но этот грех камнем висит у меня в душе и сжимает сердце, ибо нет греха страшнее, чем убиение невиновного.

— Любое убийство это тяжкий грех и нет ему оправдания…. В чём ещё грешен ты, сын своего Бога?

— С тех пор я многих убивал, но убивал врагов всех праведных существ населяющих наш мир. В основном вампиров пьющих кровь разумных и не разумных существ и обрекающих их души на мучения, оборотней рвущих чужую плоть, ибо чувствовал я, что мой грех меньше, чем совершаемый ими. Пусть я не прав. Но я хочу лишь мира и любви на всей земле, искоренить зло и смерть неестественную. Также в сердцах и гневе мог я упомянуть имя Господа нашего всуе.

— Что ж отпускаю и тебе грехи твои тяжкие, ибо чувствую, что чиста душа твоя, ровно, как и помыслы твои.

— Отец, мой Создатель, отпусти и мне грехи мои тяжкие. — Мада упала на колени и припала к руке отца своего, обливаясь слезами горькими.

— Мада, дочь моя, не прошло и двух месяцев с тех пор, как я отпускал тебе не грехи твои, но провинности. В чём же на этот раз ты предо мною провинилась? — Он ласково, почти с нежностью, погладил копну её тёмных волос. И во всех его движениях чувствовалась невероятная любовь к своему созданию.

— Это не провинность, отец, это грех серьёзный, ибо хотела я оставить друзей своих без малейшей помощи, бросить их на произвол судьбы, когда попали они в беду серьёзную, не по их вине, а по вине другого создания. Гложет меня эта вина уже почти две недели.

— Отпускаю тебе грехи твои, дочь моя родная, дарую тебе любовь мою непомерную, ибо кого я буду любить больше всего, как если не создание мною же созданное. Все мы совершаем ошибки, дитя моё, главное вовремя осознать их и исправиться. Теперь поднимись же с колен, Мада. — Он вновь погладил девушку по голове, почему-то несколько виновато улыбаясь одними глазами.

— Отец небесный, брат названный Господа Бога моего, — вновь обратилась к Создателю Катарина, выйдя чуть-чуть вперёд, — чисты ли мы все теперь пред тобой и Господом нашим, пред всеми Создателями всех миров?

— Да, дочь Господа своего.

— Тогда прошу и тебя, как Авраам просил Господа Бога моего когда-то за Гоморру и Содом и прислушался Господь к его просьбе и обещал пощадить эти города, на которые вопль восходил до самого Господа. И на пятьдесят праведников обещал пощадить города грешные и на сорок и на десять. Так неужели сейчас не пощадите вы праведников живущих среди нечестивых?

— Мы бы и согласны пощадить миры и не поступать с праведниками, как с нечестивыми, но, насколько нам известно, слишком малое число праведников осталось во всех мирах.

— Вот перед вами стоят четыре праведника, о, Создатель, которые почитают Бога каждый в своём мире. Четыре праведника из трёх миров, и были у нас прегрешения, но вы отпустили нам грехи наши, приняв у нас покаяние. Я лично ручаюсь почти за сотню и назову их праведниками.

— А я не за сотню ручаюсь, а за шестьсот праведников. — Подтвердил Виктор.

— Я стар, уже очень стар, многих повидал, многих знавал и могу поручиться не за сотни, но за тысячи праведников и за детей их и за детей их детей. — Добавил Меден.

— Отец мой, а наш Эдем? Ты же знаешь, он был полон праведниками через края, пока не стали открываться порталы, впуская нечестивых. Так разве же можешь ты позволить погубить детей твоих любящих, тобою же созданных, ради того чтобы уничтожить пришельцев грешных? — Мада вновь опустилась перед ним на колени, целуя руку.

— Задали вы мне тут думу думать, и ответил бы я вам согласием и сам был бы очень рад, но всё чаще открываются двери межпространственные и ходят пришельцы из мира в мир и сеют панику, смуту и суету.

— И на это есть у нас решение, отец Небесный. Дайте время и мы найдём причину безвременно открывающихся порталов и установим систематизацию их открывания. А также не допустим свободного перемещения пришельцев из других измерений, такие же ограничения стоит ввести и в других мирах. Но это всё требует время, которое мы и просим вас нам дать. Дайте нам время, дайте нам возможность жить своей жизнью, и мы сами будем вершить судьбы людей, сами будем устраивать жизнь к лучшему, только дайте нам шанс. Дайте нам этот шанс. Мы лишены возможности общения со своим Создателем, в отличие от Эдема, поэтому мы обращаемся к вам и ко всему Совету опять-таки через вас.

Внезапно после этих слов Медена над залом зависла гробовое молчание. И лишь несколько минут спустя, Создатель задумчиво произнёс.

— Да, вероятно вы правы и лично я бы очень хотел бы вам дать этот шанс, но не знаю, как решит Совет, а он настроен очень решительно.

— Да полно вам, — вскрикнула вдруг Катарина, привлекая к себе удивлённые взгляды всех присутствующих в зале и не только. — Даже у нас у простых смертных есть вот это, — она взмахнула волшебным зеркальцем, хранившимся у неё после очередного разговора с Сэргардом, — ни за что не поверю, что у самих Великих Богов и Создателей не будет чего-то вроде этих зеркал или мобильников из моего старого мира. ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Катарина, тшшш, — зашипела на неё Мада.

И сейчас Меден и Виктор были с ней полностью согласны, как бы девочка не перегнула палку.

Но сама девочка смело смотрела в глаза Создателю Эдема, и не думала отводить взгляд.

Несколько минут Создатель то ли с интересом, то ли с любопытством, рассматривал возбуждённое лицо Катарины, будто что-то обдумывая или давая время кому-то что-то обдумать или обсудить.

— Хорошо. Подождите, я вернусь через минуту, — он развернулся и также как и вошёл, плавно и легко вышел, прикрыв за собой большие двустворчатые двери, закрывающиеся бесшумно.

— Катарина, что на тебя нашло? — Растерянно спросил Меден, здание блокировало всякую магию, от того видимо и Виктор не мог проникнуть сюда в своём мышином обличии, и он никак не мог прочитать её мысли. Больше он ничего сказать не успел.

И что во всей этой ситуации было самое удивительное, так это то, что Создатель Эдема, действительно, вернулся не больше не меньше, чем как ровно через минуту.

Но, как в последствии объяснял Виктор, в этом не было ничего удивительного. Просто Совет находился в соседнем помещении, и весь их разговор просматривал и прослушивал, словно прямую трансляцию, только не по телевизору, а сквозь прозрачную стенку, соглашаясь или возмущаясь. Сам же Создатель исчезал за дверьми только затем лишь, чтобы услышать от них окончательный вердикт. Сами они не могли очно встретиться со смертными, так как по своим же собственным правилам могли видеться только с избранными, каковыми эта четвёрка не в коей мере, несмотря на некоторые их заслуги, не являлась.

— Совет вынес своё решение, — произнёс Создатель, невозмутимо держа руки всё так же по-школьнически сложенными. — Вы нас убедили. Мы дадим вам этот шанс.

Шквал голосов и радостных возгласов раздался в зале, усиленный разносившимся эхом.

— Но, — продолжил Создатель, перекрывая их голоса повышенным тоном и возвращая их с небес на землю, затем после воцарившегося молчания, вернувшись к более тихому, — но мы даём вам год. Ровно год, не больше не меньше. Если за этот год мы не увидим улучшений или наоборот будут только ухудшения, параллели будут уничтожены.

— Увидите.

— Увидите, ну в смысле улучшения. Пока мы тут с вами разговариваем, у нас в Средневековии вовсю идёт работа. Как только мы вернёмся, сразу к ней подключимся. — Поддержала Виктора Катарина.

— Что ж, дети Создателей своих, — он мило улыбнулся, — мы дали вам положительный ответ на вашу просьбу. Теперь дело за вами, так что не подведите. Я отпустил вам грехи ваши, так что теперь ступайте с миром. И… удачи.

— Подождите, а как же на счёт того, сколько раз нам прочитать Отче наш или другие молитвы для полного отпускания грехом. — Остановила его Катарина. Нет, прикоснуться к нему она не посмела, как верный слуга не потревожит своего господина прикосновением, она остановила его словом, уже повернувшегося, чтобы уйти.

— Я думаю, вы так до конца ещё и не поняли. Я и есть Отче ваш, а если не я, так брат мой, и я отпускаю вам ваши прегрешения. Идите с миром дети мои и дети Создателей своих. Прощайте. Мада, жду тебя к себе через несколько дней.

— Да, отец мой. — Девушка слегка поклонилась, счастливо улыбаясь, что всё, похоже, возвращается на круги своя.

Он развернулся и медленно побрёл в свои покои, или другие более близкие залы. Он шёл нарочито медленно, будто чего-то ожидая с минут на минуту.

Четвёрка посетителей растерянно выходила из дворца, так до конца и, не веря своему счастье.

— Ребята, вы возвращайтесь домой, — остановился вдруг Виктор, — я вернусь чуть позже, сам.

— Виктор, ты что задумал? — С тревогой спросил Меден.

— Да, ничего особенного, старик, — вампир по-дружески похлопал Медена по плечу, — просто я так долго ждал этого момента, что не могу сейчас вот так просто уйти. Побывать ЗДЕСЬ и уйти, не получив ответы на свои вопросы. — Он развёл руками. — Увидимся попозже. Создатель, можно попросить вас подождать.

Он легко и свободно, забыв о своём почтенном возрасте, побежал в другой конец зала, к уже было прикрывшему двери Творцу.

— Сбылась мечта идиота. — Прошептала Катарина, наклоняясь к улыбающемуся Медену.

Они наблюдали за другом, ожидая ответа Создателя.

— Я всё слышал. — Негромко произнёс Виктор, поворачиваясь и весело погрозив Катарине пальцем.

Она прыснула со смеха, зажав рот рукой. Всё-таки они находились в храме, и она не хотела производить очень уж громких звуков без причины.

— В чём дело, сын отца своего? — Спросил Создатель, но на лице его не было и тени удивления, вот когда все поняли, что он уж точно находится в курсе всего.

— А моя телепатия здесь не действует, но так и должно быть. Это, наверное, что-то высшее. — Пробормотал Меден с лёгкой завистью.

Оставшаяся троица, медленно развернулась. Виктор, похоже, принят, а им здесь уже делать нечего. Они свою миссию выполнили.

Спускаясь по вырастающим под ними из ничего ступенькам, они были ещё в большей растерянности и недоумении. Одна лишь Мада шла уверенно, как по очень знакомой дорожке, с довольной улыбкой на устах. Она-то очень хорошо знала своего Создателя и с точностью могла заявить, что они добились желаемого результата. Всё хорошо.

Меден же с Катариной не были столь оптимистически настроены. Нет, они, конечно, были очень довольны. Но им всё ещё просто не верилось, что занявшая столько времени, сил и нервов дорога завершилась примерно за полчаса, да к тому же в их пользу. Это было столь же не реально сколь и неправдоподобно. Всё это очень отличалось от созданной у них в голове более тяжёлой и сложной действительности, в которой они неосознанно приготовились к долгому и мучительному убеждению.

Катарина в последний раз обернулась, чтобы попрощаться со столь любезно принявшим их строением. Нет, она почему-то даже не удивилась, когда увидела что строение, которое они только что покинули, теперь имеет маленькие размеры и только один этаж. Так оно, наверное, и должно быть. В нашей жизни всё подвержено постоянным изменениям, так почему же это здание должно оставаться постоянным.

С помощью магии, Меден подозвал к себе лошадей, и они все уселись верхом. Волшебник восстановил повреждённую защиту от света Катарины, и они отправились в путь. Там, Мада проводит их до портала, там они и попрощаются, скорее всего, навсегда, хотя с нашей жизнью ничего нельзя сказать наверняка, к тому же надо ещё изгнать из Эдема всех пришельцев из других измерений и вернуть потерянных на места. Так что может быть, им ещё предстоит когда-нибудь встретиться. Там же, они оставят лошадь Мады для Виктора, если она ему и не пригодится, то уж через межпространство он её точно проведёт.

Катарина тяжело вздохнула, что ж, похоже, это её захватывающее приключение подходит к своему неминуемому финалу.

* * *

— Ой, Рыжик, что это с тобой? Как ты растолстел. Ох, Дания по незнанию, наверное, кормила тебя как своего единорога или пса. — Катарина обвиняюще посмотрела на амазонку.

— Нет, нет, нет, он ел до не приличия мало. Мы его, конечно, пичкали всякого рода вкусностями, но после аппетита наших животных и нас самих, думаю, все заметили, что мы очень любим, покушать, он ел непростительно мало. У котика не важный аппетит.

— Да, но факт остаётся фактом. За неделю, что мы ходили к Создателю и ждали вас, он точно набрал несколько килограмм. Ну, ничего страшного, это его ничуть не испортило, а наоборот придало шарма. Ой, ты мой куси-пуси. — Девушка пощекотала мурлыкающему коту животик.

— Мяу.

— Катарина.

— Да Дания.

— Я понимаю, что говорила, что такого не будет, но признаю я была не права и всё же, не оставишь ли ты Рыжего нам? — Решились наконец-то амазонка.

— Что? — Растерялась девушка, такого поворота событий она вообще не ожидала. — Извините Дания, но Рыжего я не отдам. Я рисковала ради него жизнью и он мой, но обещаю, что если мне встретится какой-нибудь другой кот или котенок….

— Желательно рыжий….

— … не обязательно, но может рыжий, то я обязательно переправлю его вам.

— Хорошо, мы были бы тебе очень благодарны. — Несколько смущённо сказала Дания.

— И не забудь обо мне, Катарина, помниться я заказывал тебе чёрного, как и у всех ко… — Он осёкся, с тревогой взглянув на амазонок, но они ничего такого не заподозрили.

— Что я вам рожу, что ли котов этих. — Недовольно пробормотала Катарина, но её никто не услышал, по одной простой причине, что никто и не слушал.

Все были заняты прощанием и обсуждением более серьёзных тем, чем ворчанье молоденькой девчонки.

— Кстати, Дания вы поняли всё на счёт дальнейшей охраны портала?

— Да.

— Так вот, я оставлю вам вот это зеркало, его использование довольно простое.

— Магия. — Возмущённо проскрипела амазонка, стражницы мгновенно схватились за мечи.

— Дания, это ради жизни в нашем мире, возьмите его ради вашего народа, ради ваших дочерей. Примите его лишь на время, Дания, это важно. Очень важно.

— Хорошо, — без особо восторга вынужденно согласилась амазонка, стражницы отпустили рукояти мечей.

— Так вот, если кто-то пройдёт в портал и попадёт в наш мир, свяжитесь с нами. Не убивайте его, кто бы он ни был, конечно, если он не будет представлять для вас опасность, а если будет…, — Меден развёл руками, — … пусть земля ему будет пухом.

— Меден, почему они её так слушаются? — Прошептала Катарина, когда они отъехали на несколько десятков метров от амазонок и скрылись за колючим кустом боярышника.

— Ты что ещё не поняла, он их предводительница. — Так же шёпотом ответил Меден.

— Ни черта себе. Ой, прости Господи, и Создатель тоже прости. — Катарина быстро перекрестилась и с опаской оглянулась по сторонам.

* * *

ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ.

Увидев Катарину, Сэргард бросился со всех ног, чтобы заключить в объятия свою любимую. Катарина, вопреки своему первоначальному убеждению, тоже бросилась в объятия человека-оборотня. В это мгновение никого вокруг них не существовало. Во всём мире они были одни, и нечего важнее этого обстоятельства их больше не интересовало.

— Сэргард. — Прошептала Катарина, после того, как они наконец-то разомкнули объятия. Она, улыбаясь, смотрела ему в глаза.

— Катарина. — Он сжимал большими тёмными ладонями её веснушчатое бледное лицо.

И не было у них слов, чтобы сказать что-то большее, да и зачем что-то говорит, когда между ними царило всё понимающее молчание.

Сэргард плавно наклонился и с жадностью впился в девичьи губы.

Меден лукаво улыбнулся и покачал головой, проходя мимо влюблённой парочки и ведя под уздцы обоих лошадей.

* * *

— Катарина! Катарина! Катарина! — Прокричал кто-то в окно снаружи.

— Господи, я только вчера вернулась, неужели, нельзя мне дать по-человечески отдохнуть. Ну, что там ещё? — Она выглянула в окно, и кровавое пламя заката обожгло ей глаза.

Внизу стоял молодой парнишка, с которым она познакомилась ещё сразу после того, как сбежала от Него.

— Катарина, какая-то старушка у портала на Драконьей равнине устроила скандал, и орёт, что хочет домой, но только через её труп её заставят туда ступить без её любимой рыжей кошки Перси. Именно за ней она и нырнула в этот чёртов портал.

— Ну, а я тут при чём? — Искренне удивилась Катарина. — Что ты мне предлагаешь? Пойти поискать её кошку?

— Ну, вообще-то, — парень замялся, — там услышали, что такая кошка есть у тебя. И вот я тут.

— Чегооо? Вы все ошибаетесь. У меня не кошка, у меня кот, и зовут его не Перси, а Рыжий. И вообще, я стащила его у великанов, а не у какой-то там старушки из параллели.

— Катарина, Катарина. — Растерянный Сэргард появился на пороге, в глазах его застыло удивление и непонимание.

— Господи, да вы хоть час-то можете без меня прожить? — Раздражённо переводя взгляд с одного на другого, спросила Катарина.

— Лично я нет. — Улыбнулся Сэргард.

Раздражения как не бывало, разве любовь, тем более, взаимная, может раздражать?

Катарина резко подошла к нему и поцеловала.

— Ну и что там у тебя случилось?

Идиотская маска радости сошла с лица Сэргарда, и оно снова растерянно вытянулось.

— Катарина, твой кот Рыжий….

— Рыжий? Что с ним? — Девушка резко подскочила, что такого могло произойти с этим ленивым растолстевшим куском шерсти. — Господи, надеюсь ничего серьёзного?

— Он… он рожает.

— Что? — Рот её округлился, глаза готовы были вылезти из орбит.

— Вот-вот, думаю, у меня было примерно такое же выражение лица, когда появился его первый котёнок.

— Котёнок? Какой котёнок? Сэргард, ГДЕ МОЙ КОТ? — Катарина от злости аж подпрыгнула, прижав руки вдоль тела и сжав кулачки.

Сэргард пожал плечами.

— Пойдём, сама убедишься. Я бы тебе, наверное, тоже не поверил бы, подумал бы, шутишь.

Катарина снова свесилась в окно.

— Эй, мне нужно отлучиться ненадолго, я скоро приду. Ты пока погуляй, сходи на кухню перекуси, только не уходи пока. Ладно?

Парень согласно кивнул.

— Ну, что Сэргард, пошли. Оценю твоё чувство юмора.

Но, как выяснилось, чувство юмора здесь было не при чём. При виде представшей перед ней картины, Катарине было вовсе не до смеха.

Её рыжий кот, а точнее кошка Перси, вольготно развалилась на диване, облизывая четыре мокрых комочка: двух рыжих и двух чёрных. По крайней мере, их цвет был близок к вышесказанному, но из-за мокрой шерсти ещё трудно было различить оттенок.

— О, мой Бог, это, действительно, мой кот и он кошка. — Катарина обессилено рухнула на диван. — Вот нам и объяснение его необъясняемой полноты. И какой это тебе ветерок надул, милая Перси?

— Мяу.

— Ну, конечно же, мяу, а как же иначе. — Катарина погладила довольно мурлыкающую кошку. — В таком состоянии мы не в праве тащить её на Драконью равнину.

Сэргард улыбаясь, покачал головой. Как будто он не понимал что дело тут не в кошкином состоянии, просто Катарина чертовски привязалась к этому рыжему мешку шерсти, и ей не хочется с ним расставаться.

— К тому же, — продолжила Катарина, указывая на одного из рыжих котят, — он мой, этого отдадим амазонкам, чёрного Медену, а другого потом пристроим. Что ж, чувствую, придётся тащить бабулю сюда.

— Ну, ты даёшь подруга, дык, как это ты прозевала-то, что твой Рыжий и не Рыжий вовсе, а Рыжая.

— Да кабы я в этих кошках разбиралась. У меня-то их отродясь не было. Да и не в моих это правилах котам под хвосты заглядывать. Как-то само собой решилось, что Рыжий это Рыжий. И всё тут.

— А, оказалось, что не всё. — Не преминул вставить Сэргард.

— Да, оказалось что не всё. И, в конце концов, это здорово. Хоть я и привязалась к коту, но ничего не поделаешь, Рыжего, то есть Перси, отдадим хозяйке, а я выращу своего Рыжего или Рыжую, кто получится. Ой, не разбираюсь я в этих котах. — Она покачала головой, затем поднялась. — Надо распорядиться на счёт старушки или ей лучше там подождать? Нет, это слишком долго, лучше отправим её потом из ближайшего портала, того, что открылся за Граденом. Как думаешь?

— Я думаю, — Сэргард обхватил её за тонкую талию и притянул к себе, — хоть бы скорее прошли эти долгие недели, и ты бы наконец-то официально стала моей женой. Я так скучал без тебя, — он уткнулся лицом ей в шею, — и в очередной раз убедился, что был прав, когда пошёл на конфликт со своими родителями, ради возможности быть рядом с тобой.

— Нет, тут ты не прав, — она нежно провела рукой по его коротким курчавым волосам, — им надо было всё объяснить, и я уверенна, они бы…

— Они бы не поняли, Катарина. Им не объяснишь, это в крови. У них свои устои и ценности, но может когда-нибудь…, когда-нибудь они, то есть он, потому что мать в любой момент могла бы принять мою сторону, не будь давления отца, успокоится и смирится. Мне бы, конечно, тоже очень бы хотелось, что бы они присутствовали на нашей свадьбе. А пока, пока мы будем счастливы с тобой только вдвоём, то есть втроём с Рыжим или Рыжей, а потом, потом у нас появятся детки, и мы уже с ними не будем совершать ошибок моих родителей и обращать внимание на предрассудки.

— А мне бы очень хотелось познакомиться с твоими родителями.

— Если бы они только тебя узнали, то уверен, что полюбили бы и поняли бы меня. — Сэргард погладил её по голове.

— Думаю, они замечательные люди… — оборотни, раз у них такой классный сын, как ты.

— Значит, ты считаешь меня классным?

— Да.

— Не знаю, что это значит, но мне это уже нравится. — Сэргард наклонился и нежно коснулся её губ.

* * *

Через несколько недель состоялась их свадьба, яркая и ослепительная. Всё было именно так, как и мечтала Катарина. Белоснежное длинное платье с открытым лифом и пышными обручами, с прозрачной призрачной вуалью и куртуазным веночком, множество цветов и пышный свадебный торт. Неимоверное множество гостей со всех концов Средневековии прибыли на это торжество. Даже хозяйка Перси и та задержалась ещё на несколько дней. На свадьбе той были все их друзья или хотя бы просто знакомые, не было разве что сородичей Сэргарда, по-прежнему не смирившихся со смешанным браком своего собрата. Что поделаешь, многие народы очень ревностно относятся к чистоте своей крови. А оборотни, так были вообще их ярыми приверженцами. Так что не было даже его родителей, что в сложившихся обстоятельствах было вполне естественно. Не было и амазонок со своей не менее женственной, чем воинственной, предводительницей Данией. Но к тому времени она уже успела получить в подарок маленького рыженького котёнка переданного сдержавшей обещание Катариной и отослать свой свадебный подарок. Конечно, Дания не была в восторге, когда услышала о предстоящей свадьбе. Она даже открыто её осуждала. Но, в конце концов, это жизнь Катарины, а раз для неё это событие радостное, Дания не могла не подарить ей свой подарок, внеся тем самым свой вклад в общее дело. И, конечно же, это было оружие, а что ещё могла подарить воинственная амазонка. Оно конечно вряд ли пригодится, по крайней мере, Катарина на это надеялась, к тому же у неё есть когти и клыки, но она всё равно приняла его с благодарностью, и хранила в память о необыкновенной дружбе.

ПРОШЛО ЕЩЁ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ.

Сэргарду казалось, что его молодая жена уделяет ему преступно мало времени, увлёкшись своей новой работой, хотя, сказать по правде, он и сам был очень занят делами и обязанностями, навалившимися на него последнее время.

— Тебе не кажется, дорогая, неправильным, если не жестоким, то, что мы отлавливаем людей и других разумных существ наравне с не разумными… животными, изучаем их…

Сэргард подошёл к столу жены и уселся на спинку её кресла, обняв саму его хозяйку за плечи.

— Но ведь мы сканируем их, читаем мысли…

— Что ещё более ужасно, — вставил человек-оборотень, он очень не любил когда кто-то лез в его личную жизнь и другим того не желал.

— …и если у них праведные намерения, мы предоставляем им выбор, остаться здесь или вернуться домой, но это решение должно быть единственным и бесповоротным. Для этого нам опять приходится залезать к ним в мозги, но это необходимо. Ты ведь знаешь. — Она печально вздохнула, похоже, ей это тоже не очень нравилось.

— Да, я знаю, знаю, но всё же…, — Сэргард неуверенно пожал плечами.

— Ты прекрасно понимаешь, что теперь, в свете последних событий, мы вынуждены контролировать все выявленные порталы и искать всё новые. Тот хвост от самолёта, найденный в руинах Старого Дракограда, что стал виной всей этой цепной реакции, убран, но этот сбой в работе порталов…. Думаю, они надолго вышли из строя, хотя маги над этим сейчас усиленно работают. И всё же, мы должны все появляющиеся создания депортировать обратно в их измерения, стирая им память.

— А нельзя ли быть с ними более лояльными? — Неожиданно спросил Сэргард.

Катарина подняла на него удивлённый взгляд.

— Это вынужденная мера, Сэргард, ты ведь и сам должен всё прекрасно понимать…. Знаешь, ты меня удивляешь, дорогой. Не кажется ли тебе, что мы поменялись с тобой местами? — Катарина виновато улыбнулась.

Сэргард растерянно пожал плечами.

— Да, общение с тобой не прошло для меня даром. Я становлюсь всё более и более мягкотелым, мой отец этому не обрадовался бы.

— Глупости, ты по-прежнему злой и безжалостный волчище, которого я очень сильно люблю, просто всем нам в данной ситуации не по себе. Но мы ведь не причиняем им вреда. И, в конце концов, мы спасаем не только свою жизнь, но и жизнь всех параллелей, ведь конец отведённого нам года не за горами. Говорю тебе ещё раз, это ни какая-то наша блажь, а вынужденная мера, чтобы не повторились события последних месяцев. Ты же не хочешь вновь со мной разлучиться? — Озорно лукаво спросила она.

— Упаси, Господь. — Он яростно затрусил головой, перекрестился и крепче прижал девушку к себе.

— Так вот, а Создатель дал нам только год и, должна тебе ещё раз напомнить, несколько месяцев которого, уже прошли. Улучшения во всей этой обстановке, конечно, уже заметны, но, думаю, они ещё слишком незначительны, чтобы сослужить нам хорошую службу перед Советом Создателей. Так что, мы просто должны выполнять свою работу. К сожалению, есть и побочный эффект в наших действиях. Мы научились находить дорогу и отправлять каждого именно в его мир, но далеко не всегда он попадает на ту улицу, в тот город и даже страну, из которой некогда исчез. Они ничего не помнят о нашем измерении, а зачастую и о самом себе, но насколько я помню многих из них ложат в больницы, и стараются восстановить им память. Что ж, это печально, но значительно лучше, чем, если бы все миры канули в лету. Но по-другому и быть не может, ведь мы не в состоянии вычислить их точное место жительства и найти именно тот портал, через который они попали в наш мир. Единственный факт, который мы хорошо просчитываем так это то, чтобы эти существа не очутились на опасных для их жизни природных территориях. Как, например, на болотах, на воде, то есть в море, океане или просто на реке, ведь некоторые не умеют плавать, или где-то в снегах, как например, если бы оказаться в Антарктиде или на Аляске. Бррр. — Она передёрнулась от представившегося холода.

— А где это?

— Да там… это я о своём мире, да мало ли вообще таких мест, где нежелательно оказаться.

— Да, я знаю, в чём заключается твоя работа, дорогая, ведь с нею же связана и моя собственная. — Сэргард чмокнул увлёкшуюся жену в щёку.

— Но это так удивительно, ведь я впервые по-настоящему работаю, да к тому же выполняю что-то настолько важное для всего человечества, да и не только, — она лукаво взглянула на супруга. — Но хватит об этом, я больше ни слова не хочу об этом слышать и сама ничего не скажу. Послушай лучше мою новость. Это чудо. Ты ни за что не поверишь, что произошло.

Она замолчала, чтобы немножко помучить его ожиданием.

— И что же случилось на этот раз? — Сэргард снисходительно улыбнулся, склонив голову на бок.

— О, нет, это не пустяки, как обычно.

Она опустила на пол Перси младшую, до этого момента сладко спящую у неё на коленях. Та сразу принялась играть со своим братом Виктором, которого Меден специально назвал так, в честь вампира, чтобы досадить другу доброй шуткой, когда тот наконец-то соизволил вернуться от Создателя.

В кабинете Медена, который он теперь временно, пока не уладятся все дела, делил с Катариной, было слегка прохладно. Это, наверное, из-за дождя, который не прекращался уже несколько дней. Влага проникала через распахнутое окно и оседала на мебели, стенах и самих обитателях замка, и огонь в камине от этого уже не спасал. Что ж поделаешь, осень, к тому же поздняя.

Катарина поёжилась, но даже этот холод не мог испортить ей настроение, так как её давняя мечта наконец-то вроде бы как начала осуществляться.

— Это что-то по-настоящему важное и удивительное. Это что-то потрясающееся. Помнишь, чуть больше месяца назад, Меден как обычно взял у меня кровь на проверку, и я…, мы…, то есть он наконец-то получил просто ошеломляющие результаты. Во-первых….

— О, есть ещё и, во-вторых. — Улыбнулся Сэргард.

— Не хочешь, не слушай. — Катарина обиженно надула губки.

— Всё, всё, всё. Я слушаю, прости. — Сэргард покрепче стиснул её в своих объятиях.

— Тогда подожди, не перебивай. Так вот, во-первых, моя кровь выдерживает без твоей уже больше месяца. Клетки в конечном итоге всё равно погибают, но это всё ерунда, ведь интервал сохранения их жизни увеличивается. Меден полагает, что в моём организме продолжает идти какая-то метаморфоза и пока не известно к чему она может привести. Но то, что мы сейчас имеем совсем не плохой показатель. Значит в скором будущем, я, возможно, перестану пользоваться твой кровью. Но это ещё не всё, как ты заметил, есть ещё и, во-вторых, и оно ещё чудесней. — Она радостно взмахнула руками и прижала их ладонями друг к другу.

— Но что может быть ещё чудесней того, что вскоре мой организм будет работать только на меня, избавится от тебя как паразита. И ты больше не будешь тянуть из меня несчастного мои жизненные силы, пить мою бедную кровь…

— О, вау, у нас появилось чувство юмора? Поздравляю. — Катарина улыбнулась.

— … а то я уже погибаю. — Сипло закончил Сэргард, не обращая внимания на её сарказм, и в панике схватился за горло, в агонии оседая на пол. — Кха, кха, кха.

— Сэргард! — Возмущённо вскрикнула Катарина, не в силах всё же скрыть улыбку. — Хватит паясничать. У меня сегодня настолько превосходное настроение, которое не могут испортить даже твои обезьяньи рожицы. Но, если тебе не интересно, конечно, то я умолкаю.

Она принципиально отвернулась и подошла к раскрытому окну, обняв себя за плечи. О, Боже, сколько же раз за последние месяцы, она любовалась отсюда раскинувшимся внизу видом, естественно это происходило поздним вечером или ночью. И всё это время она не переставала удивляться тому, что эта красота действительно существует. Это вам не оживлённые улицы Москвы, Санкт-Петербурга или любого другого областного города, или хотя бы даже районного, заполненные людьми, машинами, шумом, криками и вездесущим смогом. Да, что там города, ведь даже в деревне или лесу нельзя было найти столь чистого воздуха, как в этом мире не знающим пока технического прогресса и не насладившемся дарами современной цивилизации. Катарина и представить себе не могла, что можно вот так здорово жить без чипсов, телевизора, полуфабрикатов и готовой горячей воды. А ведь можно, представьте себе, да ещё как здорово!

Катарина выглянула в окно. Интересно как этот пейзаж смотрелся при свете солнечного дня. Вот было бы здорово на это посмотреть.

Сзади, за её спиной, томился в ожидании супруг. Несмотря на его смех и шутки, её возбуждённое состояние передалось и ему. И теперь он смотрел на неё во все глаза, в ожидании того, что сейчас она скажет что-то важное. Да что там важное, вероятно что-то грандиозное.

— Не томи, Катарина, что же, во-вторых?

— Ну, ладно, ты прощён. — Она повернулась к нему, оставив полюбившийся пейзаж забавляться с прохладным ночным ветерком. — К тому же мне и самой не терпится тебе всё рассказать. Слушай. Во-вторых, он вынес мою кровь на солнце.

— На солнце? — Испуганно ахнул Сэргард. — И что?

— А то, что она не погибла сразу, а прожила несколько часов, в то время как раньше сгорала почти мгновенно, шипя и извиваясь. — Радостно сообщила Катарина, глаза её сияли всё ярче, в то время как в них появлялись слёзы счастья.

— Не может быть! — Заворожено прошептал Сэргард.

— Может, Федя, может. — Улыбаясь, ответила Катарина.

Но он даже не обратил внимание на эту её фразу, тем более что понятия не имел что это ещё за Федя и с чем его едят.

— И что это значит? — Настороженно спросил человек-оборотень, в то время как сердце его стучало как сумасшедшее.

— Меден говорит, что когда метаморфоза завершится, то я либо полностью потеряю вампирью чувствительность к ультрафиолетовым лучам, либо стану к ним менее чувствительна.

— А такое разве возможно? — Недоверчиво спросил Сэргард.

— Не знаю, в нашей жизни всякое бывает. В любом случае, раз Меден так говорит, значит, вероятность этого всё же есть. Ведь никто до этого времени не знал, что будет, если смешать в одном живом существе три разных вида крови. Так что, возможно, скоро мы увидим результат, но, возможно, что только через несколько лет. Кто знает? Но всё равно это означает, что сбудется моя мечта и пусть всего несколько часов, даже пусть два-три, но я смогу нежиться в лучах тёплого солнца.

— О, дорогая, но ведь это такая замечательная новость. Если учесть, что ты и вампир и оборотень, а теперь к тому же возвращаются и некоторые твои, казалось утерянные, человеческие качества то ты…. Получается что ты у меня тот ещё индивидуум, уникум в своём роде, единственная и неповторимая во всех отношениях.

— А ты в этом ещё сомневался.

Они счастливо рассмеялись.

А где-то в нескольких миллионах километров от них, а может быть на расстоянии вытянутой руки, всего-то в какой-то паре миллиметров, в таком же параллельном мире, на такой же планете Земле, в стране под названием Россия, в одном окне многоэтажного дома горел слабый свет. На диване, прижавшись, друг к другу, сидела пара пожилых людей. Женщина безмолвно плакала, а мужчина успокаивающе приобнял её за плечи. У них не было горя, просто был понедельник двадцать ноль-ноль. Они просто смотрели телевизор, первый канал. На коленях у пожилой женщины лежала рыжая кошка, а по комнате играючи носился маленький чёрный котёнок. И, возможно, на всей этой большой планете, а может и во всей вселенной, только они одни знали великую тайну. И за это знание, за сохранение памяти с них взяли ничтожно низкую плату — молчание. Они прекрасно понимали, что жизнь их подходит к логическому концу, и возможно уже вскоре они унесут свою тайну в могилу, не подводя своих новых друзей.

А с экрана телевизора, тем временем, слетали простые незамысловатые слова:

— Я не помню, кто я и как меня зовут. Но почему-то мне знакомо и близко имя Иван, быть может, меня так зовут. Я разбираюсь в компьютерах, поэтому врачи предполагают что я, возможно, с ними работал. Может быть, у меня есть семья или кто-то меня знает, откликнитесь, пожалуйста. Я очень жду, хочу узнать свою историю и больше не быть одиноким.

Старичок сильнее прижал к себе свою старушку, он был безумно рад, что нашёл её, и стариться им придётся и дальше вместе, как и раньше, доживая свои дни в мире и спокойствие.

Это не деревня. Там ложатся рано, чтобы с первыми петухами встречать восходящий день. Но вот и в городе тоже окна потихоньку потухают, одно за другим. Люди ложатся спать, чтобы завтра с утра начать свой тусклый обыденный день. В мире царит лишь суета сует.

Они живут…. Они живут и даже не подозревают, что вокруг них существует великое множество параллелей, миров со своими проблемами и благими делами. И быть может кто-то, в этот самым момент, вносит свою скромную лепту в благосостояние всего живого, ради мира во всём мире.

И лишь одиноко горящее окно….

* * *

ПРОШЛО ДВА ГОДА.

— Энгельс. — Тот от неожиданности даже подпрыгнул. Не удивительно, после стольких лет разлуки и одиночества ещё раз услышать такой родной любимый голос.

— Даяна? — Человек-оборотень в нерешительности отступил назад, и посмотрел по сторонам.

— Не пугайся и не ищи Сэргарда, он позвал тебя по моей просьбе. — Ответил спокойный голос, Даяна выступила из темноты вперёд.

Прекрасная серая волчица, в мгновение ока обернувшаяся человеком.

— Где ты его видела? — Спросил Энгельс, но это его вовсе не интересовало. Ему было как-то странно и чудно оказаться вот сейчас, спустя столько лет, с ней наедине, и говорить на такие не принуждённые темы.

— Я случайно встретила его через несколько месяцев после того, как я… как мы… как мы с тобой расстались и с тех пор мы поддерживаем с ним некоторую связь. Ведь мы с ним обои изгои. Я даже была у него на свадьбе. — Похвасталась она неожиданно. Даяна улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. — Знаешь, его Катарина, действительно, славная девушка.

— Да, я знаю.

Они несколько минут стояли молча, в полной тишине. Не в силах разорвать тягостное и в тоже время столь сладостное молчание. Энгельс хотел спросить, почему она вызвала его сюда, но не решался. Даяна, конечно же, догадывалась об этом, но не знала с чего начать, не знала, как нарушить царивший сейчас между ними покой и безмятежность. Но, наконец, она не выдержала.

— Прости меня, Энгельс, — вдруг выпалила несчастная женщина и сделала шаг ему на встречу, — я думала, что любовь это сказка, но я была не права. Оказывается, любовь это жизнь со всеми выходящими отсюда последствиями, жизнь со своей семьёй.

Любовь это смех, но любовь это и слёзы, любовь это радость, но она же и горе. Любовь это всё то, что окружает нас во всех её проявлениях. Любовь это ты и девочки, Энгельс. Теперь я это понимаю. Я ошиблась, обласкала детское увлечение и приняла его за любовь, придумала себе не существующую мечту. — Она не знала, для кого всё это говорила, для него или для себя. Не знала, верит ли сама во всё вышесказанное, но ей ужасно хотелось, чтобы всё было именно так. Она была счастлива с Десхардом, очень счастлива, но дети и воспоминания об Энгельсе, никогда её полностью не отпускали. И тогда она решилась. Десхард расстроился, Десхард был не согласен, но он всё понял или просто принял очевидный факт. Ему ничего другого не оставалось, выбора ему никто не предоставил. И сейчас, говоря всё это, Даяна очень надеялась, что именно так всё оно и было, так всё и будет, так всё и есть на самом деле. Одно она знала точно, отчасти её слава действительно были правдой, ведь они шли из глубины её души, от самого чистого сердца. Она говорила то, что чувствовала, хотя возможно где-то и кривила душой. — Когда я потеряла вас, я поняла, что у меня в моей жалкой бесполезной жизни была только одна любовь — любовь к семье, к тебе и детям, и только одна мечта оставаться с вами до конца дней своих. Не знаю, говорил ли тебе Сэргард, хотя навряд ли, я его просила об обратном, но я со стороны наблюдала вашу жизнь, следила за тобой и за девочками. Да следила, как какой-то жалкий воришка, бессовестно выкрадывая частички вашей жизни. И сейчас я прошу, если в тебе осталась хоть капля… чувства ко мне, кроме ненависти и неприязни, прими меня обратно. Я….

— Где Десхард?

— Остался на границе. Я поняла, что не люблю его, по крайней мере, так, как тебя и детей. Не буду тебя обманывать чувство, конечно же, есть, прошлого не изменить. — Она опустила голову и печально покачала ею. — И всё же… я не могу больше жить без тебя и девочек. Я в любом случае вернусь к моему народу, пусть меня лучше убьют, но больше мне идти не куда. Здесь моя семья. — С неуверенным вызовом произнесла она.

Даяна с надеждой подняла на него глаза. И он вдруг совершенно неожиданно улыбнулся в ответ, покачал головой, и сам, не понимая самого себя, раскрыл ей навстречу объятия, в которые она, не раздумывая, мгновенно рухнула, рыдая и обнимая его обнаруженные крепкие плечи. Он понимал, что она чувствовала, или думал, что понимал.

— Может быть, я и старый дурак, но….

— Энгельс, может ты и дурак, но не такой уж старый, тебе нет и сорока, — сказала она с укором.

— … но я скучал по тебе, — продолжил он, улыбаясь.

— Но я боюсь только одного, — прошептала она сквозь слёзы, — что из-за меня могут начаться гонения тебя и девочек. Вас могут изгнать. И меня гложет вина и за это, ведь это я стану тому причиной.

Он снова улыбнулся и соскучившиеся по ней за время долгой разлуки руки, прошлись по любимому лицу, обнаружив вдруг свежий шрам на подбородке. Им ещё так много нового предстоит узнать друг о друге заново. Они прошлись по тонкой шее, по обнажённым плечам, по маленькому клочку материи — топу, носимому женщинами-оборотнями, едва прикрывающему грудь и остановились на нежной коже талии. Он наклонился к ней для поцелуя, и в самый последний момент, когда их губы уже были готовы слиться в поцелуе, прошептал:

— Справимся! Выдержим!

* * *

Леонард отложил в сторону тетрадь и ручку, захваченные им ещё из прошлой жизни. Вот он и написал свою первую книгу.

Он поднялся. Надо будет дать почитать её всем участникам описываемых событий, чтобы не исказить описанную действительность, ведь почти всё в ней было записано лишь по рассказам очевидцев, сам-то он появился здесь далеко не в самом начале данной истории. Да и Дарена уже несколько месяцев пытается добраться до его записей. Он её понимает, ей интересно. Что ж, в любом случае она окажется первой читательницей. Кто же ещё, как не она? Если конечно она уже не воспользовалась своей магией и не почерпнула все нужные ей знания из его головы. Нет, он должен выбросить эти мысли, ведь она обещала что будет, по возможности, не использовать магию в его кабинете, на что он обещал, по возможности, не распространять на неё свою науку. Хотя они оба прекрасно понимали, что грань между магией и наукой слишком тонка, чтобы порой разделять её, тем более в случае их союза.

Леонард поднялся и поднял тетрадь.

Надо идти порадовать жену и детей, а то Милли и так уже жаловалась, что отец уделяет им с Микаэлем очень мало времени. Очень умная девочка для своих пяти лет и надёжная сестра для трёхлетнего Микаеля. Леонард угадывал в ней Дарену, а Меден ещё и её мать.

Что ж, история повторяется, повторяется в том смысле, что любовь и неуёмный талант к магии по-прежнему проявляется по женской линии семейства Альбатрасов, у Дарены, Анастасии, а теперь и Милиссы. Пожалуй, эта мифическая Средневековия, со своим великим наследием, никогда не лишится своей прелести и сказки.

— Ты не мог, этого знать, — скажет ему супруга, когда прочтёт ещё самые первые строки.

Конечно же, она будет права. Да и в любом случае у Дарены ведь всегда есть своё собственное мнение на любой счёт.

Но ведь даже в правдивой истории должна быть хоть капля художественного вымысла.

Так и случилось чуть позже. Когда Дарена прочитала начало нашей истории, то не поверила, что Леонарду вообще кто-то мог рассказать некий её аспект. Тут она права, ему просто захотелось немного приукрасить личную жизнь Виктории и Дерека, а также остальных участников описываемых тут событий. Но с другой стороны, откуда мы можем это знать, ведь возможно всё именно так и было на самом деле.

КОНЕЦ.

Оглавление

Часть 1: Чужой мир

Часть 2: Возвращение в чужой мир

Часть 3: Сосредоточение чужих миров

Реклама на сайте