«Поймать ночь.»

Шеррелин Кеньон

Поймать ночь

Темные охотники — 10

Шеррелин Кеньон «Поймать ночь», 2009

Оригинальное название: Sherrilyn Kenyon «Seize the Night»,

Перевод: Fever и Mastodon

Коррекция: lory, Guinewera, Аваричка

Редактирование: Guinewera

Худ. оформление: Elisa

Аннотация

Бессмертный, соблазнительный Тёмный Охотник Валериус Магнус, некогда знаменитый римский полководец, разрывается между обязанностью защищать человечество и возникшими чувствами к Табите Деверо, невестке его смертельного врага, бесшабашной охотнице на вампиров, которую преследует тёмная сила, чтобы уничтожить всех тех, кого она любит.

Шеррелин Кеньон

Поймать ночь

Пролог

— С днем рождения, Агриппина, — сказал Валериус, положив одинокую красную розу у подножия мраморной статуи в часовне, которая находилась в его доме. Но даже это священное место никак не могло равняться с тем местом, которое эта женщина занимала в его сердце, пока была жива. Местом, которым она до сих пор владела, даже по прошествии двух тысяч лет.

Закрывая глаза, он чувствовал себя искалеченным болью утраты. Искалеченным чувством вины от того, что последними звуками, которые он услышал смертным человеком, были мучительные рыдания Агриппины, звавшей его на помощь.

Задохнувшись от воспоминаний, он подошел и коснулся ее мраморной руки. Камень был твердым. Холодным. Непреклонным. Таким, какой Агриппина никогда не была. В жизни, отмеченной грубой формальностью и суровостью, она была для него единственным утешением.

И он все еще любил ее за эту спокойную доброту, которую она дарила ему.

Руками он сжал ее тонкую руку и щекой прикоснулся к холодной, каменной ладони.

Если бы у него было только одно желание, он бы загадал вспомнить точное звучание ее голоса.

Почувствовать тепло ее пальцев на своих губах.

Но время отняло у него всё, кроме той агонии, на которую он обрек ее. Он умер бы еще десять тысяч раз, если бы только смог спасти ее от боли в ту ночь.

К сожалению, не было никакой возможности повернуть время вспять. Невозможно заставить парок отменить свои действия и подарить Агриппине то счастье, которое она должна была познать.

Точно так же, как нет ничего, что могло бы заполнить ту ноющую пустоту, которую оставила смерть Агриппины.

Скрепя зубами, Валериус отошел и заметил, что горящий около нее вечный огонь замерцал.

— Не беспокойся, — сказал он ее лику. — Я не оставлю тебя в темноте. Обещаю.

Это было обещание, данное ей при жизни, но даже в смерти он никогда его не нарушал. Уже более чем две тысячи лет он продолжал освещать ее, даже тогда, когда сам был вынужден жить в темноте, которая так ее пугала.

Валериус пересек солярий, подойдя к большой буфетной стойке в римском стиле, в центре которой стоял сосуд с маслом для огня. Взяв его, он подошел к статуе и, поднявшись на каменный пьедестал, наполнил лампу.

В этом положении их головы были на одном уровне. Скульптор, которого он нанял столетия тому назад, уловил все изящные изгибы и впадинки ее благородного лица. Воспоминания Валериуса лишь дополнялись медовым цветом ее волос. Ярко-зеленым цветом ее глаз. Агриппина была безупречна в своей красоте.

Вздыхая, Валериус прикоснулся к ее щеке, прежде чем спуститься. Бесполезно жить прошлым. Что сделано, то сделано.

Теперь он поклялся защищать невинных. Наблюдать за человечеством и быть уверенным, что ни один человек не потеряет тот драгоценный свет в своей душе, который потерял сам Валериус.

Уверенный, что пламя будет гореть до завтрашней ночи, Валериус почтительно склонил голову перед статуей.

— Amo, — прошептал он на латыни. — Я люблю тебя.

При ее жизни он молил богов, но так и не набрался смелости произнести эти слова вслух.

Глава 1

— Мне плевать, если они бросят меня в самую глубокую, самую грязную яму на веки вечные. Я принадлежу этому месту, и никто не заставит меня уйти. Никто!

Глубоко вздохнув и стараясь не спорить, Табита Деверо пыталась вскрыть замок от наручников, которыми ее сестра Селена приковала себя к железным воротам, ведущим на знаменитую площадь Джексона. Сестра спрятала ключ в своём лифчике, и у Табиты не было никакого желания искать его там.

Несомненно, за это их обоих арестуют, даже в Новом Орлеане.

К счастью, в середине октября по вечерам на улице было немного людей, но все проходящие мимо, таращили на них глаза. Табиту это не заботило. Она более чем привыкла к тому, что люди на нее так смотрят и считают странной. Даже сумасшедшей.

Она гордилась собой вдвойне. Гордилась тем, что всегда была готова помочь друзьям и семье в тяжелые моменты. Учитывая и этот случай, когда ее старшая сестра находится на гране нервного срыва, такого же, который случился, когда ее муж, Билл, попал в автокатастрофу, где он чуть не погиб.

Табита всё ещё возилась с замком. Последнее, что она хотела, так это чтобы сестру арестовали.

Снова.

Селена пыталась оттолкнуть от себя Табиту, но та не двигалась с места, поэтому Селена укусила ее.

Табита с визгом отскочила, тряся рукой в надежде облегчить боль. Абсолютно не раскаявшись в содеянном, Селена, одетая в рваные джинсы и большой темно-синий свитер, очевидно принадлежавший Биллу, развалилась на мощеных ступеньках, ведущих на площадь.

Ее длинные вьющиеся каштановые волосы были заплетены и странно уложены. Никто бы не узнал ту Мадам Селену, какой ее знали туристы, если бы она не держала большой транспарант с лозунгом "У экстрасенсов тоже есть права!".

Селена начала борьбу с тех самых пор, как был принят этот дурацкий, глупый закон, запрещавший экстрасенсам гадать туристам на картах на площади. Чуть ранее полиция уже прогнала ее от федерального здания за акцию протеста, поэтому Селена приковала себя цепью к воротам недалеко от того места, где когда-то находился её гадальный столик.

Очень плохо, что она не могла видеть свою судьбу так же ясно, как Табита. Если Селена не отцепится от этого проклятого забора, то проведёт ночь в тюрьме.

Взвинченная и сердитая, Селена продолжала махать своим транспарантом. Здравомыслие ее покинуло. Но Табита привыкла и к этому. Высокая эмоциональность, упрямство, и невменяемость в их каджуно-румынской семье были обычными вещами.

— Ну давай, Селена, — сказала она, пытаясь снова успокоить ее. — Уже темно. Ведь ты не хочешь стать приманкой для даймона, не так ли?

— Мне всё равно! — Селена фыркнула и надула губы. — Даймоны все равно не захотят есть мою душу, так как у меня нет никакого чертового желания жить. Я только хочу вернуть свой дом. Это — мое место, и я его не покину. — Она подчеркнула каждое слово последней фразы ударами транспаранта о камни.

— Прекрасно. — Вздохнув с отвращением, Табита села рядом с ней, но не так близко, чтобы Селена смогла снова ее укусить. Она не собиралась оставлять свою старшую сестру здесь одну. Особенно, когда она была так расстроена.

Ведь если даймоны и не могли причинить ей вред, то грабитель мог.

Так они и сидели, как две неподвижные статуи: Табита, одетая во все черное, с серебристой заколкой, удерживающей ее темно-рыжие волосы, и Селена, размахивающая своим транспарантом перед всеми, кто проходил мимо по прогулочной аллее, убеждая их подписать ее прошение об изменении закона.

— Эй, Табби! Что нового?

Это был риторический вопрос. Табита помахала рукой Брэдли Гамбиери, одному из экскурсоводов, возглавляющих вампирские туры вокруг квартала. Направляясь к туристическому центру, чтобы доложить еще брошюрок, он даже не остановился, проходя мимо них. Но окинул хмурым взглядом Селену, которая обозвала его «ласковым» словцом за отказ подписать прошение.

Хорошо, что он знал их, а то мог действительно обидеться.

Табита и ее сестра знали большинство местных жителей, часто посещавших это место. Они выросли здесь и часто прогуливались по площади еще с подросткового возраста.

Конечно, многое изменилось с тех пор. Несколько магазинов как открылись, так и закрылись. Сейчас Квартал считался более безопасным местом, нежели был в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов. Впрочем, некоторые вещи остались такими же, как и тогда. На том же самом месте до сих пор находились пекарня, «Кафе Понталба», «Кафе дю Монд» и «Корнер Кафе». Туристы все еще собирались на площади, пожирая глазами кафедральный собор и колоритных местных жителей, проходящих мимо... и вампиры и уличные грабители все также бродили по улицам в поисках легкой добычи.

Волосы на затылке Табиты встали дыбом

Скользя взглядом по редеющей октябрьской толпе, Табита инстинктивно потянулась рукой к тайным ножнам в ее сапоге, где был спрятан трехдюймовый стилет.

Последние тринадцать лет она считала себя убийцей вампиров. Она также была одной из тех немногих людей в Новом Орлеане, кто действительно знал, что происходило в городе с наступлением темноты. Битвы с проклятыми наложили на нее как духовные, так и телесные шрамы. Она поклялась жизнью, что никто не пострадает во время её караула.

Это была клятва, которой она строго следовала — если что-то или кто-то встанет на её пути, то будет уничтожен.

Она моментально расслабилась, как только её пристальный взгляд остановился на высоком, невероятно сексуальном мужчине с черным рюкзаком на спине, выходящим из-за угла церкви.

Уже прошла пара месяцев с момента, когда он последний раз был в городе. По правде говоря, Табита соскучилась по нему намного больше, чем должна была бы.

Против собственного желания и здравого смысла, она позволила Ашерону Партенопайусу выведать путь к ее тщательно охраняемому сердцу. Впрочем, Эш, определенно, был таким мужчиной, какого невозможно не обожать.

Эту скользящую чувственную походку было сложно не заметить, и все женщины на площади, за исключением обезумевшей Селены, замирали в его присутствии.

Как будто некая неведомая сила заставляла их останавливаться и наблюдать за ним. Мало кто из мужчин мог быть настолько сексуальным.

Он был словно окружен аурой дикости и опасности, а по медленным, грациозным движениям было очевидно, что в постели он бесподобен

По сути, при взгляде на него вы ощущали, будто ваше тело обволакивает горячий и восхитительный шоколад.

При росте в шесть футов и восемь дюймов Эш всегда выделялся из толпы. Как и она, он был одет во всё черное: в разглаженную футболку на размер больше с надписью Годсмак , которая все же не могла скрыть его мощную мускулатуру, и в сделанные на заказ кожаные брюки, так плотно облегающие его спереди, что даже хотелось прикоснуться.

Но Табита так никогда бы не сделала. Ведь воздух вокруг него был наполнен чем-то предостерегающим, что заставляло людей держать руки при себе, если они хотят остаться невредимыми.

Она улыбнулась, заметив его обувь. Эш носил одежду в немецко-готическом стиле. Этим вечером на нем была пара чёрных байкерских ботинок, имеющих на каждом по девять застёжек в форме летучей мыши-вампира, расположенных по всей длине.

Чёрные длинные волосы, свободно лежащие на плечах, прекрасно сочетались с его сверхъестественно красивым лицом и, все же, совершенно мужественным телом. Безупречным. В Эше было что-то, что заставляло каждый гормон в её теле плясать и страстно желать большего.

И при всей своей сексуальной привлекательности, его аура была настолько темной и смертоносной, что заставляло Табиту думать о нём только как о друге, кем он ей и приходился со дня их встречи на свадьбе её сестры-близнеца Аманды три года назад. С тех пор их пути неоднократно пересекались. Часто приезжая в Новый Орлеан, Эш помогал ей против городских хищников.

Теперь он стал неотъемлемой частью её семьи, особенно после того, как стал часто останавливаться в доме Аманды, став крестным отцом ее дочки.

Он остановился возле неё и поднял голову. Сквозь его тёмные очки Табите было сложно определить, на кого из них с сестрой направлен его взгляд, но было очевидно, что он ошеломлен ими двоими.

— Эй, красавчик, — сказала Табита. Строчки из «Вампиров» Годсмак, написанные на майке, вызвала на ее лице улыбку. Какое странное совпадение, учитывая, что с тех пор, как Эш стал бессмертен, он обзавелся собственной парой клыков.

— Клёвая майка.

Игнорируя ее комплимент, он стянул черный рюкзак с плеча и приподнял очки, показав жуткие мерцающие серебристые глаза, казавшиеся светящимися в темноте.

— Как долго Селена прикована наручниками к воротам?

— Около получаса. Вот болтаюсь с ней и препятствую стать кебабом для даймонов.

— Я хочу, — пробормотала Селена, но потом повысила голос и развела широко руки, — о, вампиры, я здесь, придите и закончите мои страдания!

Табита и Эш обменялись полуудивленными, полураздражёнными взглядами, глядя на ее спектакль.

— Привет, Лейни, — сказал спокойным тоном Эш, сев около Селены и положив рюкзак под ноги.

— Уйди, Эш. Я не сдвинусь с места, пока они не отменят свой закон. Я принадлежу этой площади. Я здесь выросла.

Он понимающе кивнул.

— Где Билл?

Селена рыкнула.

— Он — предатель!

Табита ответила на вопрос:

— Он, скорее всего, в здании суда, прикладывает лёд к пикантному месту после того, как Селена ударила его и обвинила в том, что он подавляет ее.

Лицо Эша смягчилось, словно эта мысль развлекла его.

— Он заслужил это, — ответила Селена, защищаясь. — Он сказал мне, что закон есть закон, и я должна повиноваться ему. В задницу его. Я не сдвинусь с места, пока они его не изменят.

— Думаю, я задержусь тут на некоторое время, — сказала Табита тоскливо.

— Ты можешь заставить их аннулировать закон, — сказала Селена, поворачиваясь ближе к Эшу. — Ведь можешь?

Не отвечая, он прислонился в ограде.

— Не подходи слишком близко к ней, Эш, — предупредила Табита. — Она кусается.

— Значит нас двое, — сказал он с намеком на юмор, сверкнув клыками. — Но я думаю всё-таки, что мой укус намного больнее.

— Это не смешно, — угрюмо сказала Селена.

Эш обнял ее за плечи.

— Ну давай, Лейни. Ты ведь знаешь, что это ничего не изменит. Рано или поздно копы явятся за...

— И я нападу на них.

Эш чуть сжал ее в объятиях.

— Ты не можешь напасть на них из-за того, что они выполняют свою работу.

— Нет, могу!

Пока еще у него получалось оставаться спокойным, имея дело с Королевой Истерии.

— Ты действительно хочешь это сделать?

— Нет. Я хочу вернуть назад свое место, — голос Селены надламывался от горя и боли. У самой Табиты сдавило грудь от сочувствия к ней.

— Я никому не навредила тем, что у меня был здесь столик. Это моё место, на котором он стоял с 1986 года! Это так несправедливо, что я должна уйти из-за зависти глупых художников. Кому нужны их дрянные картины в этом Квартале? Они тупые. Что такое Новый Орлеан без медиумов? Просто очередной скучный захудалый туристический городишка и всё!

Эш с сочувствием обнял ее.

— Времена меняются, Селена. Поверь мне, я знаю, и иногда ты ничего не сможешь сделать, только позволить этому продолжаться. Независимо от того, насколько ты хочешь остановить время, оно должно идти вперед и менять что-то ещё.

В словах утешения Табита услышала печаль. Эш прожил более одиннадцати тысяч лет, помня еще те времена, когда Новый Орлеан вряд ли можно было назвать городом. Если уж на то пошло, он, наверняка, помнил его до появления какой-либо цивилизации.

Если и кто и знал об изменениях, так это Ашерон Партинопайус.

Эш, вытерев слёзы с лица Селены, повернул её подбородок в сторону здания, находившегося напротив.

— Ты знаешь, что это здание продаётся? «Гадание на картах Таро, мистический бутик Мадам Селены». Можешь себе такое представить?

Она фыркнула

— Да, конечно. Как будто я могу себе это позволить. Ты хоть представляешь реальную цену этой недвижимости?

Эш пожал плечами.

— Деньги не проблема для меня. Только скажи, и оно твоё.

Селена уставилась на него, не веря тому, что он предлагал.

— Серьёзно?

Он кивнул.

— Ты могла бы оставить свой транспарант прямо здесь и показать людям свой совершенно новый магазинчик, где ты сможешь раскладывать карты столько, сколько душе угодно.

Наконец-то, благодаря Эшу, Табита увидела решение проблемы от временного помешательства сестры, и села поближе к Селене.

— Ты всегда говорила, что желаешь работать там, где дождь не достанет тебя.

Селена откашлялась, обдумывая это.

— Было бы хорошо смотреть из здания, а не наоборот.

— Да, — сказала Табита. — Ты больше не замерзала бы зимой или не парилась бы летом. Климат-контроль круглый год. Хватит катать тележку и устанавливать стол и стулья. Ты могла бы иметь Ле-Зи-Бой в дальней комнате и держать у себя в столе все виды карт Таро. Тиа обзавидовалась бы тебе, ведь она всегда хотела иметь магазинчик поближе к площади. Подумай об этом.

— Ты хочешь его? — спросил Эш.

Селена воодушевлённо кивнула.

Эш вытащил свой сотовый и набрал номер.

— Эй, Боб, — сказал он после короткой паузы. — Это Эш Партинопайус. Здесь продаётся здание на улице Святой Анны у площади Джексона. Да, это. Я хочу его купить. — Он сдержанно улыбнулся Селене. — Нет, мне не нужно его видеть. Просто принеси ключи сюда утром, — он отстранил телефон. — Селена, во сколько ты можешь встретиться с ним здесь?

— В десять?

Он повторил в телефон.

— Да, и запиши все на имя Селены Лоуренс. Завтра днем я всё улажу, в том числе и вопрос об оплате. Хорошо. И тебе приятного дня. — Эш, закончив разговор, положил телефон обратно в карман.

Селена улыбнулась ему

— Спасибо тебе.

— Никаких проблем, — в тот момент, когда он встал, наручники свободно соскользнули с руки Селены.

Иисусе, этот человек обладает поистине некой устрашающей силой. Табита не могла понять, что ее впечатлило больше: вскрытие наручников без царапинки или трата пары миллионов долларов без всяких колебаний.

Эш протянул руку к Селене, чтобы помочь ей встать на ноги.

— Только пообещай, что у тебя всегда можно будет купить много ярких блестящих вещей для Сими.

Табита засмеялась при упоминании демоницы Эша. Она до сих пор не могла понять, приходилась ли Сими ему подружкой. У них были очень странные отношения.

Эш беспрекословно исполнял любое её требование. Если только это не касалось убийства и поедания ею кого-нибудь.

Это единственное, что он запрещал демонице, которую скрывал от большинства своих Темных охотников. А Табита знала о ней только потому, что Сими часто присоединялась к ним в кинотеатрах. По каким-то причинам, Эш очень любил кино и последние два года ходил на просмотры вместе с Табитой. Предпочтение отдавал ужасам и боевикам. Тогда как Сими представляла собой необычное и уникальное создание, которое заставляло его смотреть «девичьи» фильмы, вызывающие временами его стоны.

— Где Сими-звезда сегодня вечером? — спросила Табита.

Эш прикоснулся к тату в виде дракона на своём предплечье

— Бродит вокруг. Ещё слишком рано для нее. Ей не нравится выходить до девяти вечера. — Он забросил рюкзак на плечо.

Селена, приподнявшись на цыпочки, обняла Эша.

— У меня будет вся линия Кирк Фолли только для Сими.

Он улыбнулся и похлопал ее по спине.

— Больше никаких наручников, хорошо?

Селена отпрянула от него.

— Ну, Билл сказал, что я могла бы протестовать позже с ним в спальне, и я ведь, действительно, должна ему за свой пинок, так что….

Эш засмеялся, глядя, как Селена поднимает наручники с земли.

— И ты ещё удивляешься тому, что я чокнутая, — сказала Табита, пока Селена засовывала их в задний карман.

Эш опустил очки, прикрыв свои жутко мерцающие серебристые глаза.

— По крайней мере, она забавная.

— А ты слишком снисходителен. — Именно за это Табита любила его больше всего. Он всегда видел во всех что-то хорошее — Так, какие планы на вечер? — спросила его, пока Селена складывала свои транспаранты.

Прежде, чем он ответил, большой черный Харлей с рёвом выехал улицу Святой Анны, но достигнув поворота по направлению к Роял-стрит, остановился.

Табита наблюдала, как высокий гибкий байкер в черном кожаном костюме снял шлем, с легкостью удерживая ногами мотоцикл.

К ее удивлению, это оказалась афроамериканка — женщина, а не мужчина. Женщина положила шлем на бензобак и расстегнула куртку. Она была необыкновенно хороша: стройная, сильная, со смуглой кожей и безупречным цветом лица. Ее черные, как уголь, волосы были собраны в конский хвост.

— Ашерон, — сказала она с карибским акцентом. — Где я могу припарковаться?

Эш указал на улицу Декейтер позади себя.

— Там общественная стоянка с другой стороны пивоварни. А я подожду тебя здесь.

Пристальный взгляд женщины скользнул по Табите, а потом по Селене.

— Они — друзья, — сказал он. — Табита Деверо и Селена Лоуренс.

— Невестки Кириана?

Эш кивнул.

— Я — Дженис Смит, — сказала она им. — Приятно встретить друзей Охотников.

Табита была уверена, что эта игра слов, намекающая на фамилию Кирина и его бывшее занятие, когда он был Тёмным охотником — одним из бессмертных воинов, как Дженис и Эш, охраняющих ночью от вампиров, демонов, и жуликов-богов. Дженис завела свой мотоцикл и умчалась прочь.

— Новый Темный охотник? — спросила Селена, опередив сестру.

Он кивнул.

— Артемида переправила ее сюда из Флорида-Кис , чтобы помочь Валериусу и Жан-Люку. Вечером у неё первый выход, так что я подумал провести экскурсию по городу.

— Нужна помощь? — спросила Табита.

— Неа. Я справлюсь. Только попытайся при встрече с Жан-Люком не проткнуть его снова осиновым колом.

Табита рассмеялась при упоминании о той ночи, когда она имела неосторожность повстречать Темного охотника, выглядящего как пират. Было темно, и Жан-Люк схватил ее сзади в переулке, пока она преследовала группу даймонов. Увидев только клыки, она мгновенно его ударила.

Всё-таки, он должен был её простить.

— Ничем не могу помочь, все вы, клыкастые, похожи в темноте.

Эш оскалился.

— Да. Я знаю, что ты имеешь в виду. Все вы со своей душой тоже для нас одинаковы.

Табита покачала головой, продолжая смеяться, потом, обняв сестру, направилась к Декейтеру, где Селена оставила свой джип у дороги.

Возвращение Селены домой, где колеблющийся Билл не знал, ожидать ли от нее очередного пинка, не заняло много времени. Удостоверившись, что с ней всё хорошо… и с Биллом тоже, Табита возвратилась в Квартал для патрулирования.

Это была относительно тихая ночь. Как обычно, она зашла в кафе «Понталба», купила четыре порции красных бобов и риса с кока-колой. Затем она направилась с едой к переулку Роял-стрит, где, как было известно, собиралось много бездомных. С тех пор, как город решил покончить с бродягами и бездомными, их стало меньше. Теперь они были, как вампиры, блуждающие в тенях, о которых уже никто не помнит.

Но Табита знала, где они, и никогда не забывала об этом.

Оставив пищу на старой ржавой бочке, и повернувшись, чтобы уйти, она услышала людей, спешивших за едой.

— Эй, если вы хотите поработать…

Но они ушли прежде, чем она успела закончить.

Вздохнув, Табита направилась вниз по Роял-стрит. Она знала, что не в её власти спасти мир, но, по крайней мере, накормить нескольких голодных она могла.

Без конкретного плана действий, она блуждала по одиноким улицам, рассматривая ювелирные изделия в витринах.

— Эй, Табби, убила каких-нибудь вампиров за последнее время?

Она взглянула на подходившего к ней Ричарда Креншоу, официанта из ресторанчика морепродуктов «Майка Андерсона», находившегося недалеко от её собственного магазина. Он имел дурную привычку уходить с работы, когда захочет и нападать на стриптизёрш, которые заказывали костюмы в ее магазинчике.

Как обычно, он смеялся над ней. Это было ясно. Многие смеялись. Фактически, большинство людей считали ее ненормальной. Даже собственная семья смеялась над ней долгие годы… пока ее сестра-близняшка не вышла замуж за Тёмного охотника и не столкнулась лицом к лицу с вампиром, чуть не убившим её.

Внезапно вся семья осознала, что ее сверхъестественные истории вовсе не являются полным бредом или галлюцинациями.

— Да, — сказала она Ричарду, — одного прошлой ночью превратила в пыль.

Закатив глаза, он рассмеялся, проходя мимо нее.

— Не стоит благодарности, Дик , — выдохнула она. Даймон, которого она убила, крутился рядом с черным входом «Майка Андерсона», где Ричард выбрасывал мусор, прежде чем уйти с работы. Если бы не Табита, то он, скорее всего, был бы сейчас мёртв.

Неважно. Ей не нужна была благодарность за свою работу, так что она ее и не ждала.

Она продолжала идти по улице, чувствуя себя сегодня очень одинокой. Как бы она хотела жить вслепую, не зная ничего о действительности.

Но она не была слепой. Она знала и из-за этого знания должна была выбирать: помогать людям или нет. Никогда в своей жизни Табита не могла повернуться спиной к тем, кто нуждался. Ее способность сопереживания иногда слишком тяготила ее. Она чувствовала боль других даже глубже, чем свою собственную.

Именно это ее качество привлекло Эша в начале их знакомства. На протяжении трех лет он обучал ее некоторым уловками, чтобы заглушить эмоции посторонних и сосредоточиться на своих собственных. Эш был послан богом, и помог ее душевному равновесию больше, чем кто-либо другой. Однако его уловки не помогли обрести ей полную тишину.

Временами это казалось совершенно непреодолимым. Табиту охватывали настолько сильные эмоции, что это заставляло ее выплескивать их наружу, чтобы только снять напряжение.

Вот таким образом она, одна, проводит очередную одинокую ночь, бродя по улицам и рискуя жизнью ради людей, насмехающихся над ней.

Патрулировать одной было намного интереснее, чем с группой друзей.

Табита пыталась не вспоминать о Триш и Алексе, которые погибли при выполнении своих обязанностей. Но это было бесполезно. Глаза наполнились слезами, как только она тронула рваный шрам на лице, который подарил ей даймон Десидериус. Он был одним из самих жутких психов, который чуть не убил ее сестру-близняшку и зятя. К счастью, Аманда и Кириан выжили. Табита хотела бы быть убитой вместо друзей той ночью. Это было не справедливо, заплатить столь высокую цену только за то, что для них на первом месте было помочь Табите. Боже, ну почему она не держала рот на замке и не оставила их в покое и неведении?

Вот почему сейчас она дралась в одиночку. Она больше никого не попросит рисковать своей жизнью.

У них был выбор.

У нее нет.

Табита замедлила шаг от охватившего ее знакомого чувства, когда мурашки пробежали по спине.

Даймоны...

Они были позади неё.

Повернувшись и присев на колени, якобы завязывая шнурки на обуви, она уже знала, что теней, приближающихся к ней, было шесть.

Валериус, поправив на правой руке кожаную перчатку, направился вниз по практически пустой улице. Как всегда, он был одет безупречно: в черного цвета длинное пальто из кашемира, водолазку и слаксы. В отличие от большинства Темных Охотников, он не был варваром, носящим кожу. Он был олицетворением утонченности. Воспитанности. Благородства. Его род вел свое начало от одного из самых древнейших и уважаемых семейств в Риме. Римским военачальником, отец которого был признанным сенатором, Валериус охотно пошел бы по его стопам, если бы не вмешались Парки или Мойры .

Но все в прошлом, и Валериус не хотел ничего вспоминать. Агриппина была единственным исключением из этого правила. Единственной, кого он вспоминал из своей человеческой жизни.

Единственной, достойной этих воспоминаний.

Вздрогнув, Валериус сосредоточился на других вещах, менее болезненных. Свежесть в воздухе предвещала скорое наступление зимы, которая в Новом Орлеане разительно отличалась от зимы в Ди-Си .

Однако, чем дольше он находился в этом городе, тем больше это высасывало у него кровь и прохладный ночной воздух был слишком холоден для него.

Валериус остановился, так как чутье Темного Охотника уловило присутствие даймона. Повернув голову, он тщательно прислушивался.

Он услышал, как группа мужчин смеется над свой жертвой. Но потом до него донеслось что-то очень странное.

«Смейся, смейся, засранец. Кто много смеется, тот дольше живет, а сегодня я готова повеселиться на всю катушку».

Вспыхнула драка.

Валериус развернулся и двинулся в обратном направлении. Пробираясь сквозь тьму, он обнаружил приоткрытые ворота, ведущие во двор, где шесть даймонов боролись с высокой человеческой женщиной.

Валериус был очарован мрачной красотой схватки. Один из даймонов напал на женщину сзади. Она перекинула его через плечо и одним грациозным движением, проткнула ему грудь длинным черным кинжалом. Даймон вспыхнул и рассыпался золотистой пылью.

Повернувшись, она встала лицом к лицу с другим противником. Перебросив кинжал из одной руки в другую, она держала его как женщина, хорошо умеющая защитить себя от нежити.

Два даймона кинулись в её сторону. Она сделала кувырок назад, но другой даймон предугадал эти действия и схватил ее.

Не паникуя, женщина подтянула ноги к груди и повисла на нем всем весом, что заставило даймона упасть на колени. Тогда она быстро вскочила и нанесла удар в спину.

Он превратился в пар.

Обычно в таких случаях даймоны разбегались, но не эти четверо. Вместо этого они заговорили друг с другом на языке, которого он не слышал уже очень давно — древнегреческом.

«Маленькая цыпочка бла-бла-бла, не настолько тупа, чтобы купиться на это, ребята», — ответила женщина на безупречном греческом.

Валериус был настолько ошеломлен, что не мог двигаться. За последние две тысячи лет он не видел и не слышал ничего подобного. Даже Амазонки, которые считались лучшими бойцами, блекли по сравнению с этой женщиной, противостоящей даймонам.

Неожиданно за спиной женщины появился свет. Он вспыхнул головокружительно ярко. Ледяной ветер промчался через весь двор и принес еще шестерых даймонов.

Валериус столкнулся с чем-то более странным, чем женщина-воин, сражающаяся против даймонов.

Табита медленно повернулась и увидела новую группу. Срань Господня. Ранее она видела такое только один раз.

Новая партия даймонов смотрела на нее и смеялась. «Жалкий человек»

«Жалкий — ты!» — сказала она, метнув кинжал в грудь одному из них.

Он двинул рукой и отбил кинжал, прежде чем тот достиг цели. Затем он взмахнул рукой в ее направлении. Что-то невидимое и болезненное пронзило ее грудь и она отлетела кубарем.

Ошарашенная и напуганная, Табита лежала на земле.

На нее нахлынули ужасные воспоминания той ночи, когда погибли ее друзья. То, чем обернулась их борьба с воинами Спати даймонов.

Нет, нет, нет.

Они мертвы. Кириан убил их всех.

Паника утроилась, пока она пыталась привести себя в порядок.

Она заставила себя встать на ноги, но ее голова закружилась, перед глазами все поплыло.

Валериус пересек аллею за считанную секунду, как только увидел ее падение.

Самый высокий даймон, даже выше, чем Валериус, засмеялся: «Как мило со стороны Ашерона, послать нам игрушку».

Валериус выхватил из-под пальто два раздвижных меча, высвободив лезвия. «Игрушки для детей и собак. Теперь, когда ты обозначил свою категорию, я покажу тебе, что римляне делают с бешенными псами».

Один из даймонов улыбнулся: «Римляне? Мой отец всегда говорил, что все римляне, умирая, визжат как свиньи».

Даймон бросился в атаку.

Валериус уклонился и взмахнул мечом. Даймон выхватил из ниоткуда меч и парировал атаку с умением, говорившим о многих годах тренировок.

Остальные набросились все разом.

Кинув свой меч и взмахнув руками, Валериус схватил крюки на веревке, прикрепленные к запястьям. Крюк-кошка прошел сквозь грудь самого высокого и того, с кем он дрался.

В отличие от других даймонов, эти не распались мгновенно. Они уставились на него своими пустыми глазами, прежде чем взорваться на части

Но пока Тёмный охотник был занят ими, другой даймон извлек свой меч и резанул его поперек спины. Валериус, зашипев от боли, повернулся и ударил его локтем в лицо.

Женщина была снова на ногах. Она убила еще двоих.

Валериус не был уверен, что произошло с другими. По правде говоря, ему было немного сложно двигаться из-за ужасной боли в спине.

«Умри, даймонский наглец!», — прорычала женщина, прежде чем нанести молниеносный удар ему в грудь. И мгновенно выдернула клинок обратно.

Валериус зашипел и отшатнулся от боли, пронзившей его сердце. Он схватился за грудь, неспособный думать из-за этой муки.

В ужасе Табита прикусила губу, увидев, что мужчина отступил и не превратился в пыль.

«Вот дерьмо! — выдохнула она, бросившись к нему. — Пожалуйста, скажи мне, что ты какой-нибудь невезучий Темный Охотник, и что я не убила бухгалтера или адвоката».

Мужчина упал навзничь.

Табита перевернула его на спину и проверила дыхание. Его глаза были приоткрыты, но он ничего не говорил. Челюсть сильно сжата, но из глубин горла вырывались стоны.

Напуганная, она до сих пор была не уверена в том, кого она ошибочно проткнула. С колотящимся сердцем, она подняла его водолазку. В центре груди зияла ужасно выглядящая колотая рана.

Но потом она увидела то, что так надеялась обнаружить...

Над правым бедром у него была метка в виде лука и стрелы.

«Благодарю тебя, Господи», — выдохнула она, сразу почувствовав облегчение. Он оказался действительно Темным Охотником, а не просто неудачливым человеком.

Табита схватила телефон, чтобы позвонить Ашерону и дать знать, что один из его людей ранен, но тот не отвечал.

Она набирала номер Аманды, когда к ней вернулся здравый смысл. В этом городе было только четыре Темных Охотника. Эш, который руководил ими. Дженис, с которой она ранее встретилась. И бывший пиратский капитан Жан-Люк. И…

Валериус Магнус.

Он был единственным Темным Охотником в Новом Орлеане, с которым она не была лично знакома. А также он был смертельным врагом ее зятя.

Она нажала на кнопку отбоя. Кириан убил бы его в одно мгновение, тем самым вызвав на себя гнев Артемиды. В отмщение, богиня убьет его, а этого Табите вовсе не хотелось. Аманда умрет, если что-нибудь случится с ее мужем.

Так, надо подумать. Если хотя бы половина того, что рассказывал Кириан об этом человеке и его семье, правда, ей следует оставить его и дать умереть.

Но Эш никогда не простит ее, если она так поступит с одним из его людей. Кроме того, она не может его оставить здесь — даже она не была такой бессердечной. Нравится ей или нет, но он спас ей жизнь, и она была обязана отплатить ему тем же.

Вздрогнув, Табита поняла, что надо найти ему безопасное место. Но проблема заключалась в том, что он был слишком большим, чтобы она самостоятельно могла с этим справиться. Снова набрав номер, она замерла в ожидании ответа. После первого же гудка раздался голос с характерным каджунским произношением.

— Привет, Ник! Это Табита Деверо. Я в старом дворе возле Роял-стрит с раненым и мне нужна помощь. Есть ли шанс, что сегодня ты захочешь стать моим рыцарем в сверкающих доспехах и предоставить руку помощи бедной девице?

В трубке прозвучал мягкий смех Ника Готье.

— Почему же, cherie? Ты же знаешь, что я живу ради таких моментов. Сейчас буду!

— Спасибо, — сказала она, предварительно описав точное местонахождение, и повесила трубку.

Уроженец Нового Орлеана, как и сама Табита, Ник был знаком с ней в течение многих лет, с тех пор как они стали часто посещать одни и те же рестораны и клубы. И это не упоминая о том, что он для своих подружек купил несколько пикантных комплектов, продававшихся в ее магазине для взрослых «Ларец Пандоры».

Очаровательный проказник, Ник был самым красивым мужчиной, какого она когда-либо встречала. У него были темно-каштановые волосы, часто спадавшие на глаза, такие голубые и соблазнительные, что их следовало просто запретить законом.

А потом в ход шла его улыбка...

Даже она не могла устоять перед этим.

Она была поражена, когда три года назад, во время свадьбы ее сестры, узнала, что Ник, на самом деле, работает на бессмертных. Улицы кишели слухами о том, чем он занимается, зарабатывая на хлеб. Любой местный житель, часто посещавший Квартал, знал, что этот человек имел массу наличных денег, но никто не слышал, что бы у него была какая-либо конкретная работа. Окончательно Табита была шокирована, когда он оказался шафером Кириана.

С той ночи она и Ник образовали необычный союз приятелей-собутыльников и партнеров по преступникам, терзавших Темных Охотников. Было на самом деле здорово иметь кого-то, с кем можно поговорить, кто тоже знал, что вампиры реальны, и кто понимал ту опасность, которой она подвергается каждую ночь.

Табита села на вымощенную булыжником дорожку в ожидании Ника. Валериус так и не двигался. Она подняла голову, чтобы рассмотреть великого Сатану Кириана. По словам зятя, он и его римское семейство были худшими из ублюдков.

Они убивали и насиловали все и всех на своем пути, когда вели свои кровопролитные кампании в античном мире. Она бы скептически посчитала слова Кириана клеветой, если бы не тот факт, что другие Темные Охотники были с ним согласны.

Как ей было известно, Валериус никому не нравился.

Никому.

Слушая его легкое дыхание, она подумала, что он выглядит не таким уж зловещим.

Возможно, потому что он был практически мертвым. Но все еще дышал. Лунный свет бродил тенями по красивым чертам его лица и выявлял раны, истекавшие кровью. Если бы он мог обескровиться до смерти, она бы наложила повязку на его грудь, но он не мог, так что она оставалась на месте.

«Как же ты умер?» — прошептала она. Кириан этого не знал. Она прочитала всё, что возможно об античном Риме и Греции, но имя Валериуса редко где упоминалось. Несмотря на все ту жестокость, в которой Кириан обвинял его, Валериус Магнус был не больше, чем сноской в истории.

— Эй, Таб, ты здесь?

Она вздохнула с облегчением, услышав низкий голос Ника. Слава богу, он жил в трех кварталах отсюда и знал каждый уголок.

— Я здесь.

Ник, одетый в выцветшие джинсы и синюю рубашку с короткими рукавами, быстро подошёл, но взглянув на лежащего, чертыхнулся.

— Ты, должно быть, шутишь, — прорычал он, когда Табита попросила помочь поднять Валериуса. — Я бы даже не помочился на него, будь он в огне.

— Ник! — сказала Табита, шокированная его злыми словами. Обычно Ник был самым добродушным из всех мужчин. — Я не для этого тебе позвонила.

—О да, конечно. Я заметил, что ты не позвала Кириана. А почему интересно? Потому, что он убил бы вас обоих?

Табита старалась совладать со своим темпераментом, чтобы не разозлить его еще больше, сказав, что он ведет себя как ребенок.

— Ну давай же Ник. Не будь таким. Я тоже не хочу ему помогать, но Эш не отвечает на звонки, и, судя по всему, он никому не нравится.

— К черту. У всех есть мозги, кроме тебя. Оставь его гнить на улице!

Она встала к нему лицом и, уперев руки в боки, сказала:

—Отлично. Тогда ты объяснишь Эшу, почему один из его Охотников убит! Сам разбирайся с его гневом. Я пас.

Сузив глаза, он посмотрел на нее:

— Ты действительно больна на голову, Табби. Почему ты не позвонила Эрику?

— Потому что неудобно просить об услуге бывшего, который к тому же на ком-то счастливо женат, понял? Я почему-то подумала, что мой друг Ник не будет трепать мне нервы, но вижу, что ошибалась!

Он наигранно вздрогнул.

— Табита, я действительно ненавижу, этого человека. Я знаю Кириана слишком давно и многим ему обязан, чтобы помогать человеку, дед которого распял его.

— И мы не ответственны за действия членов нашей семьи, не так ли Ник?

У Ника свело скулы.

Отец Ника был осужден за убийство, и погиб во время тюремного мятежа. Всем было хорошо известно, что этот мужчина — уголовник-рецидивист, проведший всю юность сына за решеткой за всевозможные преступления. Ник сам чуть не повторил судьбу отца, но повстречал Кириана, который вмешался и спас его.

— Это подло Таб, действительно подло.

— Но это правда. Теперь, пожалуйста, забудь, что он придурок и помоги мне отвести его домой, хорошо?

Прежде чем подойти к ним ближе, Ник проворчал:

— Ты хоть знаешь, где он живет?

— Нет, а ты?

— Где-то в Садовом районе.

Ник вытащил телефон и набрал номер. Через минуту он чертыхнулся:

— Отто, ответь.

Снова ругнувшись, он повесил трубку и посмотрел на нее:

— Знаешь, это очень плохо, когда даже собственный оруженосец не отвечает, чтобы тебя спасти.

— Может, Отто занят.

— Может, Отто экстрасенс.

— Ник!

Положив телефон в карман, он наклонился к Валериусу. Закинув его на плечо, Ник прошел через двор к своему ягуару, припаркованному на улице. Он небрежно сбросил Валериуса на пассажирское сидение.

— Осторожней с его головой, — рявкнула Табита, когда голова Валериуса ударилась о машину.

— Я же не могу его убить или что-нибудь в этом духе? Что может с ним случиться?

— Я нанесла ему колотую рану.

Ник моргнул и захохотал:

— Я знал, что ты мне нравишься не просто так. О боже, не могу дождаться, чтобы рассказать Кириану. Он лопнет от смеха.

— Мда, хорошо, но перед этим давай отвезем Валериуса ко мне и ты дашь мне номер Отто, чтобы я попыталась до него дозвониться.

— И ты хочешь сказать, что мне надо отвезти его к тебе, тогда как движение на Бурбон-стрит ночью закрыто?"

Она одарила его игривым взглядом.

Он проворчал:

— Отлично, но ты мне будешь должна по гроб жизни.

— Да, да, да. Давай заводись, оруженосец.

Пробормотав что-то себе под нос, явно не комплимент, он подошел с другой стороне к машины и сел.

Так как машина была двухместной, Табита договорилась встретиться с ними в ее магазине. Когда она проходила сквозь толпу на Бурбон-стрит, она почувствовала чье-то злое присутствие, прикасающееся к ней ментально.

Оглядываясь вокруг, она всматривалась в толпу, но ничего не заметила.

Однако, она чувствовала это глубоко внутри.

«Что-то страшное грядет...», — прошептала она название своей любимой книги Рэя Брэдбери.

И что-то внутри подсказывало ей, что это гораздо хуже того, с чем она когда-либо сталкивалась.

Глава 2

Медленно приходя в себя, Валериус услышал неподалеку чье-то напевание.

Напевание?

Он мигом открыл глаза, ожидая оказаться дома в собственной кровати. Вместо этого, он лежал на старинной, двуспальной кровати с балдахином, с украшенным резьбой деревянным сводом, обитым темно-красным бархатом.

Слышимый им голос доносился слева из кресла-качалки. Повернув голову, Валериус поразился увиденному.

Это было…

Что ж, на первый взгляд это было похоже на очень крупную женщину с длинными светлыми волосами, которая была одета в розовый пушистый свитер с коротким рукавом и штаны цвета хаки. Только у «женщины» плечи были такими же широкими, как и у Валериуса и четко выраженное Адамово яблоко.

Восседая в кресле, она просматривала осенний выпуск «Vogue», листая его блестящими, кроваво-красными ногтями, больше похожими на когти. Она подняла глаза и прекратила напевать.

— О! Ты очнулся! — сказала она взволнованно, встала и засуетилась вокруг кровати.

Неуклюже схватив с прикроватной тумбочки что-то похожее на рацию, она нажала на кнопку, одновременно проверяя, не сломала ли ноготь.

— Табби, мистер Секси проснулся.

— Хорошо, Марла, спасибо.

Валериус слабо помнил этот голос, но не смог отчетливо вспомнить, как и то, что с ним случилось.

— Где я? — спросил он.

«Ад» казалось, был наиболее подходящим ответом. Но боль в теле и затемненная комната, представляющая собой своеобразную смесь древности и современности, говорили о том, что даже ад не был бы таким уж плохим и безвкусным.

— Не двигайся, сладкий, — сказала неизвестная женщина, продолжая жестикулировать и суетиться вокруг кровати. — Табби сейчас придёт. Она сказала, чтобы никуда я тебя не отпускала, так что даже не думай.

Прежде, чем он успел спросить, кто такая Табби, ещё одна женщина ворвалась в комнату.

Она была тоже высокого роста, правда в отличие от первой, стройнее, почти как спичка, с телом, прекрасно подтянутым физическими нагрузками. Длинные темно-рыжие волосы были стянуты в «конский хвост» и на левой скуле виднелся ужасный шрам.

Валериус замер при виде воительницы, которую видел прошлой ночью. Воспоминания нахлынули на него, включая и тот момент, когда она вонзила кинжал прямо ему в грудь, тем более она и сейчас стояла с большим ножом для мяса в руках.

— Ты! — обвинил он, отпрянув к самому дальнему краю кровати.

Женщина заметно съежилась, и, повернувшись к первой, подтолкнула ее к двери.

— Спасибо, Марла, я ценю твою заботу о нём.

— Да, в любое время, милочка. Ты только звякни, если тебе что-то понадобится.

— Обязательно.

Она поторопила большую женщину к выходу из комнаты и захлопнула за ней двери.

— Привет, — сказала она Валериусу.

Он пристально посмотрел на нож в ее руке, потом опустил взгляд на затягивающуюся рану на своей груди.

— Что? Вернулась покончить со мной?

Она глянула на него неодобрительно.

— Что…? — и тогда ее взгляд упал на свой нож. — Ох, это. Нет, прошлой ночью произошел несчастный случай.

Положив нож на туалетный столик, Табита повернулась к нему. Она должна была признать, что Валериус смотрелся на редкость привлекательно в её постели. Его лицо украшали длинные черные волосы, спадавшие вниз. Черты лица были идеальны, словно их ваял некий талантливый скульптор. И его тело тоже…

Ей богу, мужчина не должен выглядеть так аппетитно.

Именно поэтому она провела ночь в своём офисе этажом ниже и утром, первым делом, послала Марлу присмотреть за ним.

Спящим, он казался более соблазнительным, чем ей хотелось. Он выглядел расслабленным и спокойным.

Притягательным.

А проснувшись — опасным.

Но всё равно заманчиво.

Нужно отдать должное богине, у Артемиды был изысканный вкус, касающийся мужчин. Как знала сама Табита, так и со слов Аманды, не существовало такого понятия, как уродливый Тёмный Охотник.

Табита действительно не могла винить богиню за это. Если вы должны собрать мужчин для собственной армии, какая женщина не выберет самого высокого и привлекательного мужчину из всего стада?

И это также объясняло, почему Ашерон был их лидером.

Да уж, хорошо быть богиней. Табита не могла представить, как замечательно было бы командовать всем этим восхитительным тестостероном.

Валериус был превосходным материалом для ТО , сидя с божественно высеченной рукой, опирающейся о ее матрас, пока остальная часть его тела была недоступна ее взору. Он выглядел как взвинченный, дикий зверь, готовый напасть.

Но он был в замешательстве. Она чувствовала его эмоции, обращенные к ней. Он был также разгневан, но Табби была не уверенна из-за чего именно.

— Ты здесь в безопасности, — сказала она, шагнув ближе к кровати. — Я знаю, кто ты и могу тебя заверить, что все окна прикрыты.

— Кто ты? — с подозрением спросил он.

— Табита Деверо, — сказала она.

— Ты — оруженосец?

— Нет.

— Тогда, откуда ты знаешь…

— Я — друг Ашерона.

Он гневно рявкнул.

— Ты лжёшь!

Он неожиданно встал и зашипел, осознав, что полностью гол.

Табита прикусила губу, чтобы не застонать от вида изумительной, обнажённой кожи. Она должна отдать должное Темным Охотникам — они все были невероятно хорошо сложены.

Валериус схватил простыню с постели и прикрылся.

— Где моя одежда? — спросил он самым презрительным голосом, который она когда-либо слышала.

Неудивительно, что Нику и остальным приходится тяжело с ним. Высокомерие и самоуверенность выпирали из каждой клеточки этого мужественного тела. Было очевидно, что Валериус — человек, привыкший отдавать приказы, что было понятно, если учесть, что в прошлом он был римским полководцем.

Как на грех, Табита не привыкла следовать чьим-то приказам и, в особенности, мужским.

— Держи рубаху шире, — сказала она, смеясь над своей плохой шуткой. — Твоя одежда в прачечной и ее доставят, как только она будет готова.

— А до того времени?..

— Похоже, что ты будешь голым.

Его челюсть отвисла, словно он не мог поверить в услышанное.

— Прошу прощения?

— Проси что хочешь, но тебе придется быть голым, — сделав паузу, Табита представила грешную картину в своём воображении. — Только задумайся, великолепный, голый и просящий мужчина — это предмет фантазий. Мольба не вернёт тебе одежду, но зато ты сможешь получить что-то взамен, — приподняв бровь, она взглянула на него.

Его кулак, держащий простыню вокруг талии, сжался. Табита чувствовала, что он был оскорблен, но это все же странно забавляло ее.

— Знаешь, ты ведь римлянин, можешь просто сделать тогу из простыни, — она приподняла голову.

Валериус стоял, чувствуя странное желание плюнуть. Если бы он был низкого происхождения, то наверняка так бы и сделал.

Такой странной женщины еще свет не видывал.

— Откуда ты знаешь, что я римлянин?

— Я говорила тебе, что знаю Эша и ваших остальных ночных обитателей, — она одарила его игривым взглядом. — Ну, давай, сделай тогу для меня. Я как-то пыталась сделать ее в колледже, но она свалилась в самый разгар вечеринки. Слава Богу, моя соседка по комнате была достаточно трезва, чтобы поднять её и обернуть вокруг меня, прежде чем мальчишки из братства набросились бы.

Услышав за спиной бой часов с кукушкой, Валериус повернулся, чтобы посмотреть на время, и нахмурился, поняв, что «птицей» служил краснокожий индеец-могавк. Да еще и с повязкой на глазу.

— Разве он не забавен? — спросила Табита, — Я приобрела его в Швейцарии, где год училась.

— Очарователен, — холодно сказал он. — Теперь, если ты оставишь меня, то я …

— Эй-эй, подожди секундочку, приятель. Я не твоя прислуга, и таким тоном со мной не разговаривай. Capisce ?

— Saeva scaeva , — пробормотал Валериус со вздохом.

— Saeve puer — парировала она.

Теперь он действительно изумился.

— Ты только что оскорбила меня на латыни?

— Ты оскорбил меня первым. Не то, чтобы я сильно обиделась, будучи названной необузданной дьяволицей. Это даже льстит, но, тем не менее, я не тот человек, который проглатывает оскорбления.

Как назло, это его впечатлило. Ведь в течение долгого времени он не встречал женщины, знающей его родной язык. Разумеется, ему не понравилось, что его обозвали придурковатым мальчиком, но женщине, обладающей таким интеллектом, трудно было промолчать.

Минула целая вечность с тех пор, как он был с кем-то, явно его не презиравшим. Она не жалила его своими остроумными ответами. Скорее, она спорила с ним, как первоклассный спорщик, чьи слова не стоит принимать близко к сердцу.

Как необычно.

Как пугающе освежает.

Неожиданно по всему дому зазвучала тема из сериала «Сумеречная зона».

— Что это? — спросил он тревожно.

Может он действительно забрел на территорию Рода Серлинга .

— Дверной звонок. Скорей всего, доставили твою одежду.

— Табби! — закричала Марла где-то за дверью спальни. — Это Бен с твоим барахлом.

Валериус застыл от такого грубого поведения.

— Он всегда так кричит?

— Эй, ты — Табита сказала сурово — Марла — одна из моих самых лучших подруг на свете и, если ты будешь оскорблять ее или продолжать называть «Он», то я воткну в твою задницу кол, и это будет гораздо больнее, чем в грудь, — и она выразительно посмотрела на его пах.

Глаза Валериуса расширились от угрозы. Да что она за женщина, если смеет говорить такое мужчине?

Прежде чем он заговорил, она покинула комнату.

Ошеломленный, он не знал что делать. Что думать. Он подошёл к туалетному столику, где она оставила нож. Рядом лежали его бумажник, ключи, и телефон.

Схватив телефон, он набрал номер Ашерона, который немедленно ответил.

— Мне нужна помощь, — впервые за две тысячи лет Валериус произнес такое.

Ашерон, немного застонав, спросил.

— Помощь, в чём? — голос был охрипшим, как будто Валериус пробудил его от глубокого сна.

— Я в доме какой-то сумасшедшей, которая утверждает, что знает тебя. Ашерон, ты должен забрать меня отсюда, прямо сейчас. Мне плевать, что для этого потребуется.

— Сейчас полдень, Валериус. Мы оба сейчас должны спать. — Эш сделал паузу. — Кстати, а ты где?

Валериус осмотрел комнату. Трехстороннее старинное зеркало туалетного столика было увешано бусами от Марди Гра . Вместо персидского ковра лежала огромная детская автодорожная карта. Некоторые места в комнате указывали на безупречный вкус владельца, а некоторые были просто ужасны.

Он запнулся, когда взгляд упал на какой-то алтарь Вуду.

— Без понятия, — сказал Валериус. — Снаружи играет какая-то отвратительная музыка и слышен рёв рожков, и я нахожусь в доме с кукушкой в виде индейца-могавка, трансвеститом, и с чокнутой, владеющей ножом.

— Что ты делаешь у Табиты? — спросил Ашерон.

Вопрос ошарашил его. Ашерон действительно знал её?

Ну ладно, Ашерон был немного экстравагантен, но сих пор Валериус предполагал, что у Атланта больше здравого смысла, чтобы не связываться с людьми низшего класса.

— Извини?

— Расслабься, — зевая, сказал Ашерон. — Ты в хороших руках. Табби не причинит тебе вреда.

— Она проткнула меня кинжалом!

— Чёрт, — сказал Эш. — Говорил же ей не нападать на Охотников. Ненавижу, когда она делает это.

— Ты ненавидишь? Я тут один с гноящейся раной.

— Серьёзно? — спросил Ашерон. — А я раньше и не знал, что у Темных Охотников бывают гноящиеся раны. По крайней мере, снаружи.

Валериус стиснул зубы от неуместной шутки Атланта.

— Не вижу в этом ничего забавного, Ашерон.

— Да, я знаю. Но смотри на вещи оптимистично: ты уже третий Темный Охотник, которого она пригвоздила. Судя по всему, иногда она немного увлекается.

— Немного увлекается? Эта женщина ходячая угроза.

— Да нет, она — молодчина. Если только ты не даймон, тут она может дать фору самой Ксантиппе с ее деньгами.

Валериус усомнился в этом. Должно быть, даже печально известная древнегреческая мегера была гораздо сдержаннее, чем Табита.

Открылась дверь, и показалась упомянутая особа с его одеждой, упакованной в полиэтилен.

— С кем ты разговариваешь? — спросила она.

— Передай ей «привет», — сказал Ашерон секунду спустя.

На этот раз Валериус сплюнул. Он просто не мог поверить в то, что здесь происходит. Эти двое отлично знали друг друга.

Он уставился на Табиту, вешающую его одежду на ручку двери шкафа.

— Ашерон передаёт привет.

Подойдя к нему, она наклонилась вперед и повысила голос, чтобы Ашерон мог услышать ее по телефону.

— Эй, прелестное дитя, разве ты не должен спать?

— Да, должен, — ответил тот Валериусу.

— Не называй Ашерона «дитем», — строго сказал Валериус Табите.

Она фыркнула на него. Прямо как лошадь.

— Ты не называй Ашерона «дитем»… ну просто потому, что его от этого сразу стошнит. А я зову его так всё время.

Валериус был потрясен. Была ли она…

— Нет, она не моя девушка, — сказал Ашерон с другого конца трубки, словно услышал его мысли. — Я оставлю это место для какой-нибудь бедной дурочки.

— Ты должен мне помочь, Ашерон, — повторил Валериус, крепко сжимая простыню и отходя от преследовавшей его Табиты.

— Хорошо, слушай. Вот некоторая помощь. У тебя ведь при себе дорогое пальто из кашемира?

Валериус не мог представить, как это могло помочь ему, но в данной ситуации, готов был пойти на всё, что угодно.

— Да?

— Охраняй его как следует, так как Марла примерно твоего размера и определенно попытается украсть, если увидит. У неё странный фетиш к пальто и курткам, особенно если их носили мужчины. Последний раз, когда я был в городе, она с концами унесла мою любимую мотоциклетную куртку.

Валериус изумился.

— И когда это ты связался с трансвеститами, Ашерон?

— У меня много интересных друзей, Валериус, и некоторые из них, совершенно законченные придурки.

Он застыл.

— Это в мой адрес?

— Нет. Я всего лишь думаю, что ты слишком тревожишься о своей репутации. Теперь, если ты уже выпустил пар на меня, я бы хотел лечь спать.

И Эш действительно повесил трубку.

Валериус стоял там, держа сотовый телефон. Он чувствовал себя так, словно кто-то обрезал трос его спасательного жилета и бросил бултыхаться в воды, кишащие акулами.

Челюсти тут как тут, готовые сожрать его.

Юпитер, помоги ему.

Табита подняла подушку с пола и вернула на кровать, но как только взгляд скользнул по заднице Валериуса, она сразу замерла. Проклятье, у него самая прелестная попка, какую она когда-либо видела у мужчин. Кому-то надо поставить на ней печать «Высший сорт». Только его холодный, суровый взгляд удерживал ее, чтобы не подойти и не дотронуться.

И еще многочисленные шрамы на спине. Похоже, что кто-то не раз его избивал.

Но кто бы посмел сделать такое?

— Ты в порядке? — спросила она, когда он подошёл к туалетному столику и положил телефон.

Валериус, проведя рукой по своим длинным волосам, вздохнул.

— Сколько часов до заката?

— Чуть больше пяти. — Она все еще чувствовала его гнев и смущение. — Ты хочешь лечь в постель и поспать?

Он одарил ее грозным, суровым взглядом.

— Я хочу пойти домой.

— Конечно, я бы тебя сразу отвезла туда, если бы Отто соизволил поднять трубку прошлой ночью.

— Я отпустил оруженосца за плохое поведение — прошептал он, как вдруг его лицо побледнело.

Табита почувствовала ужас, который резко последовал за болью, такой глубокой, что она содрогнулась.

— Что случилось? — спросила она.

— Мне нужно немедленно попасть домой.

— Что же…может у тебя какие-то особые отношения с Аполлоном, о которых мне следует знать? Потому что, это столь же вероятно, как и мой выигрыш в лотерею, что было бы вполне реально, если бы Эш когда-нибудь делился этими чертовыми номерами. Злобный пес — вот он кто. Никогда не расколется.

Почувствовав, как волна безнадежного отчаяния захлёстнула Валериуса, Табита инстинктивно подошла к нему и нежно прикоснулась к его руке.

— Серьёзно, всё будет хорошо. Я отвезу тебя, как только наступит закат.

Он опустил взгляд на её ладонь. Ни одна женщина за эти столетия не касалась его так. Это не было сексуально. Это было успокаивающе, словно предлагая утешение.

Он посмотрел в ее жгучие голубые глаза.

Они светились умом и проницательностью. Но, прежде всего, они были добрыми, и доброта была не тем, к чему привык Валериус.

Большинству людей хватало одного взгляда на него, чтобы почувствовать мгновенную сильную неприязнь. Будучи человеком, он приписывал это своему царственному статусу и роду, заслужившему репутацию своей жестокостью.

Будучи Темным Охотником, эта неприязнь начиналась с того факта, что он римлянин. Греция и Рим провели века, сражаясь друг с друга, пока Рим, в конечном итоге, не поставил Грецию на колени. Было очевидным, что греки его возненавидят. К сожалению, греки и амазонки были крикливой группой, быстро настроившей остальных Охотников и оруженосцев против собратьев римлян по рождению.

Валериус веками убеждал себя, что не нуждается в соратниках по оружию, и даже стал получать нездоровое удовольствие, напоминая о своем привилегированном римском статусе.

С первого года перерождения, он научился наносить удар прежде, чем они нанесут свой.

Тогда он, наконец, использовал чувство такта и строгую формальность, которые отец вдалбливал с ему детства.

Но эта формальность сразу же исчезла при ласковом и успокаивающем касании этой женщины.

Табита сглотнула, ощутив, как что-то пробежало между ними. Его темный, напряженный взгляд прошелся по ней, впервые не порицая и не осуждая. Он был почти нежным, а нежность была не тем, что Табита ожидала от мужчины с репутацией Валериуса.

Валериус коснулся пальцами шрама на ее щеке. Она не увидела насмешки на его лице, каковая обычно появлялась у большинства мужчин. Вместо этого он мягко провёл вдоль его линии.

— Что случилось? — спросил он.

— Автомобильная авария — чуть не выпалила она. Она говорила эту ложь столь долгое время, что теперь она вылетала практически автоматом. Честно говоря, сказать ложь было гораздо проще, чем жить с этой правдой.

Она знала, как отвратительно ее лицо. Семья понятия не имела, сколько раз Табита подслушивала комментарии по поводу её шрама, и сколько раз слышала предложения Кириана Аманде о том, что он с удовольствием заплатит за пластическую операцию.

Но Табита боялась больниц с тех пор, как умерла её тётя от осложнения после простого удаления миндалин. Она никогда не согласится сделать с собой что-то, только потому, что она уже не такая красивая. Если весь остальной мир не согласен с ней, это их проблема, а не её.

— Даймон, — тихо произнесла она. — Сказал, что хочет оставить мне особый подарок, чтобы я всегда помнила его.

По его скулам заходили желваки, и она почувствовала его гнев за нее.

— Надо отдать ему должное, — сказала она, сглатывая ком в горле. — Он был прав. Я думаю о нем каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.

Валериус провел рукой вниз по шраму к ее шее, где один из даймонов фактически укусил ее. Если бы не Кириан, который пришел на выручку, скорее всего она бы умерла той ночью.

— Мне жаль — прошептал он.

Она была уверена, что эти слова никогда не сходили с губ этого мужчины.

— Всё в порядке. У всех нас есть шрамы. Мне просто повезло, что большинство моих снаружи.

Валериус был поражён ее мудростью. Он не ожидал такой глубины мыслей от женщины вроде неё. Прежде чем убрать с шеи его руку, она слегка сжала её и отошла назад.

— Ты голоден?

— Умираю с голоду, — искренне ответил он.

Как и большинство Темных Охотников, он обычно ел три раза за ночь. Первый раз, на закате вскоре после пробуждения, второй — приблизительно в десять или одиннадцать вечера, и третий раз — примерно в три или четыре утра. Учитывая, тот факт, что ранен он был довольно давно, то последний раз он ел вчера вечером.

— Хорошо, у меня прекрасно оборудованная кухня. Что бы ты хотел?

— Что-нибудь итальянское.

Она кивнула.

— Звучит хорошо. Иди, переоденься, а я встречу тебя внизу. Кухня — дверь слева, только не открывай правую, с наклейкой «Биологически опасно» . Она ведёт в мой магазин, а там нет ничего, кроме дневного света.

Потянув дверь, чтобы закрыть за собой, она остановилась.

— Кстати, ты мог бы повесить своё пальто в мой шкаф, прежде чем спуститься. Марла…

— Ашерон уже предупредил меня.

— А, хорошо. Увидимся позже.

Валериус подождал, пока она уйдет, и пошел одеваться. Повесив пальто в шкаф, он был поражен тем фактом, что ее одежда была преимущественно черной, как и его. Только ярко-розовое атласное платье резко выделялось из моря темного цвета. И ещё, красная клетчатая мини-юбка.

Эта юбка привлекла его внимание. Воображение сразу же нарисовало непрошенную картинку Табиты в этом наряде. Любопытно — красивые ли у нее ножки?

Он всегда ценил стройные, нежные, женские ножки. Особенно, когда они обвивали его.

От этой мысли тело моментально напряглось. Валериус поморщился, неожиданно почувствовав себя извращенцем, стоя в ее стенном шкафу и мечтая о ней.

Тотчас закрыв дверь шкафа, он вышел из комнаты. Коридор был окрашен в ярко-желтые цвета, которые были немного неприятны его чувствительным глазам Темного Охотника. Двери комнаты в конце коридора были приоткрыты, откуда виднелась прибранная, со вкусом декорированная спальня. Он заметил серебристое с блестками платье лежащее поперек антикварной кровати и рядом стоял кудрявый черноволосый парик на специальной поролоновой подставке в форме головы.

— О, привет, милашка, — поприветствовала Марла, которая, судя по всему, только приняла ванную.

На ней был розовый халат, а на очевидно лысой голове — тюрбан.

— Табби внизу.

— Спасибо, — поблагодарил он, склонив голову.

— O-o-o, хорошие манеры. Какой хороший шанс для Табби. Большинство парней, которых она таскала домой, неотесанные грубияны. Кроме Эша Партенопайуса, который замечательно воспитан. Но он тоже странный. Ты когда-нибудь встречал его?

— Да, я знаком с ним.

Она явно вздрогнула.

— O-o-o, мне нравится, как ты говоришь «знаком», сладенький. С таким замечательным акцентом. Теперь тебе лучше уйти, пока я не отняла еще больше твоего времени. Бог знает, как я могу заболтать тебя, если ты только позволишь.

Улыбаясь ее яркой мимике и прогонявшему его шиканью, он сделал ей ручкой, и закрыл двери. В Марле было какое-то чудное очарование.

Он спустился по превосходной, вишнёвой лестнице, выведшей его на маленькую площадку. Он поморщился, увидев справа наклейку «Биологически опасно» , о которой говорила Табита. Повернув налево, он прошёл через пару застекленных створчатых дверей, явно нуждавшихся в ремонте, и очутился в маленькой столовой, где стоял старый бело-коричневый фермерский стол и стулья со спинками, видавшие лучшие деньки.

Стены были выкрашены в белый, режущий глаз, цвет, на них висели рамки с черно-белыми видами европейских достопримечательностей — Эйфелева башня, Стоунхендж и Колизей. Черные занавеси штор плотно закрывали окно, дневной свет не попадал на него. У дальней стены стоял черный буфет. Вверху он был хаотично заставлен фотографиями и коллекционными музыкальными пластинками, включая Элвиса с Эльвирой. Два больших антикварных серебряных канделябра стояли по краям.

Но что его удивило, так это фотография 8 x 10 в центре буфета, на которой была запечатлена Табита в подвенечном платье, рядом с мужчиной, чьё лицо закрывала маленькая вырезанная картинка головы Рассела Кроу.

Он попытался убрать картинку.

— Вот ты где, — раздался голос Табиты за его спиной.

Валериус быстро выпрямился.

— Ты замужем? — спросил он.

Она нахмурилась, пока не увидела фотографию.

— О, мой бог, нет. Это моя сестра Аманда на своей свадьбе. Девочка на фотографии рядом, её дочь, Марисса.

Изучая свадебную фотографию, Валериус заметил, что единственной разницей между женщинами был шрам.

— У тебя сестра-близнец?

— Да.

— И почему твоя сестра замужем за Расселом Кроу?

Табита засмеялась.

— Ах, это — нелепая шутка моего зятя, самодовольного нудного растяпы.

Валериус одарил её лукавым взглядом.

— Я так понимаю, ты равнодушна к этому мужчине.

— На самом деле, я люблю его до смерти. Он действительно хорош для моей сестры и племянницы, и по-своему очень мил. Но во многом похож на тебя, воспринимает всё слишком серьезно. Вам, парни, надо оживиться и побольше веселиться. Жизнь слишком коротка… ладно, возможно, не для тебя, но для нас, остальных смертных.

Валериус был зачарован этой женщиной, которой не следовало принимать его. Она была безвкусной и грубоватой, но в тоже время, забавной и очаровательной, причем в самых неожиданных ситуациях.

Табита плюхнула на стол маленькую красную консервную банку с торчащей пластмассовой ложкой, и которая являла собой нечто похожее на макаронные рожки с маринарой .

Валериус поморщился.

— Что это?

— Равиоли.

Он выгнул дугой бровь.

— Это не равиоли.

Табита взглянула на блюдо.

— Ну, хорошо, это — Бифарони . Моя племянница называет все эти маленькие жестянки, исходящие из микроволновки, равиоли, — она выдвинула для него стул. — Ешь.

Валериус был в ужасе от её предложения.

— Прошу прощения? Ты же не думаешь, что я буду это есть, не так ли?

— Ну, в общем да. Ты сказал, что хочешь что-нибудь итальянское. Это итальянское, — она подняла банку и указала на этикетку. — Видишь, повар Боярди . У него только самое лучшее.

Впервые за всю свою жизнь, Валериус был так потрясён. Наверняка, она шутит.

— Я не ем из бумажных стаканчиков и с пластмассовых столовых приборов.

— Да-да-да, мистер Фенси Пантс ! Прости, если обидела тебя, но здесь на планете Земля, мы, плебеи, едим все, что попало под руку, и если нас угощают, мы не задаём лишних вопросов.

Табита скрестила руки на груди, так как он опять стал чопорным хреном. Если бы взглядом можно было бы убить, то ее несчастная банка Бифарони разлетелась бы вдребезги.

— Я должен уйти до наступления темноты, — он высокомерно кивнул головой и направился к лестнице.

Табита изумилась, что он ушел. Он действительно был оскорблен и глубоко задет, но это не имело никакого отношения к ней. Всё должно быть совсем наоборот. Подняв Бифарони, она вздохнула и, взяв в рот кусочек, направилась обратно на кухню.

Валериус осторожно закрыл дверь в комнату, хотя ему очень хотелось хлопнуть ею. Но аристократы не хлопают дверьми. Эти поступки свойственны простолюдинам. Знать умеет контролировать свои эмоции.

И его не заденет мнение невоспитанной женщины и ее попытки обидеть его.

Он был так глуп, что на одно мгновение подумал, что она…..

— Меня не волнует, нравлюсь ли я кому-либо, — тихо пробормотал он.

За всю его жизнь всем было наплевать на него. Почему сейчас это должно измениться? Все же, крохотная часть его жаждала, чтобы кто-нибудь проявил доброжелательность к нему. И он не мог справиться с этим желанием. Простое «Передай привет Валериусу» . Хоть раз в жизни…

«Ты становишься глупым» — проворчал он себе. Лучше пусть боятся, чем любят. Слова отца до сих пор звучали в его ушах. Люди всегда предают того, кого любят, но никогда того, кого действительно боятся.

И это правда. Страх держит людей на расстоянии. Он лучше, чем кто-либо знал это.

Боялись ли его братья?…

Валериус вздрогнул от воспоминаний и сел на раскладной парусиновый стул в углу комнаты.

Рядом стоял книжный шкаф с широким ассортиментом книг. Насупившись, он пробежался по заголовкам, от «Последних дней Помпеи» и «Жизни Александра Великого» до «Хроник Дрездена» Джима Батчера.

Что за необычная женщина эта Табита! Когда Валериус потянулся к книге о Древнем Риме, его внимательный взгляд упал на мусорное ведро рядом со стулом. Обычно такие штуки люди держат на кухне, но его внимание привлек обрывок черного рукава, торчащий из-под закрытой крышки. Открыв ее, он обнаружил свою рубашку и пальто.

Вытаскивая их, он нахмурился еще сильнее. Вещи до сих пор были разорваны и в крови. Он потрогал пальцами разрез на спине, где даймон полоснул его мечом.

Но он же надел свои вещи…

Валериус поднялся и снял с себя шелковую водолазку. Такую же, от Ральфа Лорена, он одел вчера вечером. Этому было только одно объяснение.

Табита купила ему новую одежду.

Он подошёл к шкафу и проверил пальто. Все выглядело таким же, пока он не заметил, что у медных пуговиц был немного другой оттенок. За исключением этого, пальто являлось точной копией.

Он не мог в это поверить. Одно пальто стоило ему пятнадцать сотен долларов. Зачем ей надо было делать это?

Желая получить ответ, он спустился вниз и обнаружил ее на кухне, готовящей в одиночестве.

Стоя в дверях, он заколебался. Она стояла к нему боком, идеальным безмятежным профилем. Она была воистину красивой женщиной.

Ее выцветшие черные джинсы обтягивали длинные ноги и весьма привлекательные ягодицы. Высоко задранный чёрный свитер с коротким рукавом, застегнутый на пуговицы, оставлял открытой часть загорелой кожи от заниженной талии джинсов до пупка, который, если он не ошибался, был проколот.

Ее длинные темно-рыжие волосы были откинуты назад и, стоя возле плиты с босыми ногами, она выглядела удивительно безмятежно. Серебряное колечко поблескивало на пальце правой ноги.

Радио было включено. Тихо играла песня Мартина Брили «Соль моих слез». Бедра Табиты двигались одновременно с музыкой в эротическом ритме, соблазнявшем его больше, чем он мог себе позволить.

В самом деле, всё, что он мог сделать, так это не приближаться к ней настолько, чтобы нагнуть голову и попробовать манящую, сочную кожу.

Она была вспыльчивой и наверняка хорошо его долбанет. Он сделал шаг вперед, и она подпрыгнула и нанесла удар ногой ему в пах. Согнувшись от боли, Валериус проклинал всё на этом свете.

— О Боже! — Табита задохнулась, сообразив, что только что въехала своему гостю. — Мне так жаль! Ты в порядке?

Его глаза угрожающе блеснули.

— Нет, — огрызнулся он, прихрамывая и отходя от нее подальше.

Табита помогла ему подставить табуретку, которую держала на маленькой кухне.

Он сел и накрыл ладонью ушибленное место.

— Я серьезно очень, очень извиняюсь, — повторила она. — Должна была предупредить, что не следует подкрадываться ко мне сзади.

— Я не подкрадывался, — сказал он сквозь сжатые зубы. — Я просто шёл.

— Давай, я дам тебе немного льда.

— Не нужен мне лед. Мне нужно передохнуть минутку, без болтовни.

Она подняла руки, сдаваясь.

— Не торопись.

По его лицу пробежала тень любопытства, и он окончательно пришел в себя.

— Слава Юпитеру, что у тебя в руках не оказалось очередного ножа, — пробормотал он, но потом чуть громче спросил. — Ты бьешь так каждого мужчину, приходящего в твой дом?

— О, Господи, ещё один! — сказала Марла, входя в комнату — Табби, я диву даюсь, какая у тебя личная жизнь, если для всех мужчин — ты явная угроза.

— Ой, помолчи, Марла. Я не нарочно…. в этот раз.

Марла, закатив глаза, взяла две диетические кока-колы из холодильника и вручила одну Валериусу.

— Прислони к ушибу, сладенький. Поможет. Будь благодарен, что ты не на месте Фила. Слышала, что ему пришлось сделать операцию на яичко, после того как Табби застукала его с другой, — она хлопнула пробкой бутылки и направилась наверх.

— Он заслужил это, — крикнула вслед Табита — Ему еще повезло, что я не отрезала их.

Валериус абсолютно не хотел дальше продолжать эту тему. Он встал и положил кока-колу на кухонную стойку.

— Почему ты занимаешься готовкой?

Табита пожала плечами.

— Ты отказался есть консервы, и поэтому я делаю тебе пасту .

— Но ты сказала…

— Я говорю много чего, что не имею в виду на самом деле.

Он наблюдал за её действиями у кухонной плиты. Как только она взяла кастрюлю с кипящими макаронами и направилась к раковине, прозвучал звонок.

— Хочешь сделать это за меня?

— Сделать что? — он спросил.

— Микроволновка.

Валериус оглядел кухню. За всю свою жизнь он редко бывал на кухне и немного знал о кухонных приборах, ведь для таких вещей у него были слуги.

Снова прозвучал звонок.

Оказывается, пищала микроволновка. Потянув дверцу на себя, Валериус вытащил миску с маринарой, воспользовавшись прихваткой в форме рыбки, лежащей рядом.

— Куда мне это положить?

— На плиту, пожалуйста.

Он так и сделал.

Табита поставила около него маленькую миску и затем размешала соус с пастой.

— Так лучше? — спросила она, вручив ему.

Валериус кивнул, но потом взгляд упал на макароны. Он моргнул, не веря своим глазам. Их форма его поразила.

Нет. Конечно, он видел всякое.

Но что это за…?

Он уронил челюсть, когда понял что это — это крошечные макароны-пенисы плавали в красной маринаре.

— Да ладно тебе, — раздраженно сказала Табита. — Только не говори мне, что у римского полководца проблемы с пенирони.

— Вот честно, ты же не думаешь, что я буду есть это? — спросил он в ужасе.

Она вышла из себя.

— Не смей хвастаться своим превосходством, приятель. Так случилось, что я точно знаю, как вы, римляне, жили. Как украшали свои дома. Вы пришли из долины фаллоса, так что не надо так возмущаться, видя их на тарелке. И в моем доме нет колокольчиков «музыка ветра» в форме фаллосов, отпугивающих зло или ещё что-то. Но спорю, у тебя так и было, когда ты был человеком.

Это было правдой, но с тех пор прошли века… и если подумать, он все равно никогда не видел ничего подобного.

Она вручила ему вилку.

— Она не из серебра, но из нержавеющей стали. Я уверена, что ты справишься.

Вид макарон всё ещё гипнотизировал его.

— Где ты взяла это?

— Продаётся в моём магазине вместе с клиторони.

— Клиторони ?

— Я думаю, ты можешь себе их представить.

Валериус не знал, что сказать. Он никогда прежде не употреблял непристойного вида пищу. И что за магазин у нее, если она торгует товаром такого типа?

— Дом Ветти , — сказала Табита, уперев руки в боки. — Нужны подробности?

Валериус был хорошо осведомлён об этом римском доме, о котором упомянула Табита. Также ему были хорошо известны и непристойные фрески. По правде говоря, его народ был довольно откровенным в сексуальных предпочтениях, но меньше всего он ожидал столкнуться с этим лицом к лицу в современное время.

— Non sana est puella — прошептал Валериус, что в переводе с латыни означало: «Это девушка сумасшедшая» .

— Quin tu istanc orationem hinc veterem antque antiquam amoves, vervex? — парировала Табита. — Может, ты всё-таки прекратишь использовать этот мертвый язык, баранья башка?

Никогда прежде Валериус не был одновременно так оскорблен и удивлен.

— Откуда ты знаешь латынь так хорошо?

Она отщипнула кусочек тоста с плиты.

— У меня степень магистра по древним цивилизациям, а у моей сестры, Селены — степень доктора по тому же предмету. Нам нравилось в колледже дурачиться, обзывая друг друга на латыни.

— Селена Лоуренс? Сумасшедшая, которая на площади раскладывает карты Таро?

Она пригвоздила его яростным взглядом.

— Эта безумная, случайно и есть моя любимая старшая сестрёнка и, если ты еще раз её оскорбишь, то будешь хромать … ещё сильнее.

Валериус прикусил язык и направился к столу в столовой. Он встречал Селену несколько раз за последние три года, и ни одна из этих встреч не прошла гладко. Когда Ашерон впервые упомянул о ней, Валериус был в восторге от перспективы пообщаться с кем-то, знающим его язык и культуру.

Но, как только Ашерон представил их друг другу, Селена выплеснула свой напиток Валериусу в лицо и обозвала всеми известными оскорблениями и даже несколькими неизвестными.

Он не знал, почему Селена так его ненавидела. Все, что она смогла сказать так это, как ей досадно, что он не погиб от варварского нашествия, растерзанный на куски.

И это было ее самым доброжелательным пожеланием его смерти.

Она пришла бы в восторг, узнав правду о его настоящей смерти, оказавшейся гораздо позорнее и болезненней, чем все ее громкие слова.

Каждый раз, когда он отваживался нести дозор за даймонами на площади, Селена осыпала его проклятиями и швырялась в него всем, что было под рукой.

Без сомнения, она бы пришла в восторг, узнав, что сестра ранила его. Она бы только пожалела, что он все еще жив, а не валяется мёртвым где-нибудь в сточной канаве.

Табита остановилась в дверях, наблюдая за Валериусом, который поглощал макароны в тишине, сидя с прямой, неподвижной осанкой. Его умение держать себя было безупречно. Он выглядел спокойным и бесстрастным.

Однако ему было очень неловко в ее доме. Он был явно не в своей тарелке.

— На, возьми, — сказала она, предлагая хлеб.

— Спасибо, — поблагодарив, он взял его.

Он нахмурился, разглядывая блюдце из-под хлеба. Наконец, положив хлеб на стол, вернулся к своей необычной еде.

Наступила неловкая тишина между ними. Она не знала, что сказать ему. Было странно находиться рядом с этим мужчиной, о котором она была столь наслышана.

И ничего хорошего там не было.

Ее зять и его лучший друг Юлиан на семейных праздниках часами обсуждали Валериуса и его семью, и тот факт, что Артемида отправила этого Тёмного Охотника в Новый Орлеан назло Кириану, так как была вынуждена даровать ему свободу. Может и правда так. Или возможно богиня хотела, чтобы Кириан встретился лицом к лицу со своим прошлым, и расставил все точки над i.

Так или иначе, Валериус больше всех пострадал от решения Артемиды, Кириан и Юлиан неустанно напоминали ему о своей ненависти.

Забавно, он не казался ей таким уж плохим.

Конечно, он был высокомерным и церемонным, но…

Было что-то ещё в нем, что-то большее. Она чувствовала это.

Табита пошла на кухню, чтобы принести ему что-нибудь попить.

Первая мысль была дать воды, но она уже разозлила его, накормив пенирони. Она чувствовала себя сильно виноватой за этот детский порыв. Так что она распахнула винный шкафчик и решила дать ему то, что он, несомненно, оценит.

Валериус взглянул на Табиту, которая протянула ему бокал красного вина. Почти ожидая, что оно окажется терпкой, дешёвой мадерой, он был приятно удивлен богатому и насыщенному вкусу.

— Спасибо, — поблагодарил он.

— Пожалуйста.

Как только она стала отходить, Валериус остановил ее, схватив за руку.

— Зачем ты купила мне новую одежду?

— Как ты…

— Нашел свою в мусорном ящике.

Она съежилась, как будто ее обеспокоило, что он узнал о её поступке.

— Мне следовало выкинуть ее в мусор. Чёрт.

— Почему ты не хотела, чтобы я узнал?

— Подумала, что ты ее не примешь. В конце концов, что я еще могла сделать, если по моей вине она пришла в негодность.

Он одарил ее улыбкой, согревшей ее сердце.

— Спасибо, Табита.

Впервые он назвал ее по имени. Его глубокий, бархатистый акцент, вызвал дрожь во всём теле. Повинуясь импульсу, она коснулась ладонью его щеки, практически уверенная, что он ее оттолкнет.

Он не оттолкнул, только посмотрел на неё с любопытством в черных глазах.

Табита была поражена его красотой. И внутренней болью, которая отозвалась в ее собственном сердце. Не думая, она опустила голову и захватила его губы своими.

Валериус был совершенно не готов к таким действиям. Никогда прежде, женщина не целовала его первой. Никогда. Табита была дерзка и требовательна, и это обожгло его тело испепеляющим лавовым потоком.

Обхватив её лицо ладонями, он ответил на поцелуй.

Табита застонала от изысканного вкуса своего полководца. Касаясь языком его клыков, она вздрагивала. Он был неумолимым и беспощадным.

Запретным.

И ее, гордо живущую по собственным правилам, это привлекало еще больше.

Она села верхом ему на колени, обхватив ногами. Он не возражал, и взамен отнял руки от её лица и провел ими по спине, в то время как Табита ослабила ленту в его волосах и они заструились чёрным шёлковым каскадом по её пальцам.

Она чувствовала его эрекцию, упирающуюся между ее бедер, и еще больше зажглась желанием.

Она так давно не была с мужчиной. Так давно не чувствовала столь сильное желание, охватывающее ее. Она страстно желала его, несмотря ни на что.

Голова Валериуса закружилась от ощущения её губ на своих устах, подбородке, шее. Ее жаркое дыхание опаляло его. Века прошли с тех пор, как он был с женщиной, знающей, кем он являлся.

С женщиной, которую не надо было целовать осторожно, из страха, что она обнаружит его клыки.

Никогда он не сталкивался с такой возбуждающей женщиной. Так открыто идущей ему навстречу. Такой дикой. Она ничего не боялась и не сдерживала себя.

Она была неистовой и пылкой, но при этом всецело женственной.

Табита знала, что не стоит этого делать. Темным Охотником не разрешалось связываться с женщинами. Им запрещалась любая эмоциональная связь, за исключением, может быть, оруженосцев.

Она могла бы переспать с Валериусом только раз, но потом будет вынуждена отпустить его.

Более того, вся ее семья ненавидела этого человека, и она тоже должна. Ей следует оттолкнуть его. Только она не могла. В нем было что-то неотразимое.

Несмотря на здравый смысл и все соображения, она хотела его.

Ты просто возбуждена, Табби, отпусти его.

Можно подумать, это так легко. Прошло почти три года с тех пор, как она порвала с Эриком и с тех пор не была ни с кем. Никто даже не вызывал в ней большего, чем мимолетное любопытство.

Может только, за исключением Эша. Но она хорошо его знала, чтобы что-то предпринимать.

Но даже он не опалял ее так. У него нет той внутренней боли, какую носил в себе Валериус, а если и есть, он лучше ее прячет.

Она чувствовала, что так или иначе, Валериус в ней нуждается.

Как только она добралась до молнии на его брюках, зазвонил телефон.

Табита игнорировала его до тех пор, пока голос Марлы не раздался по рации.

— Табби, это Аманда. Она говорит, чтобы ты взяла трубку. Сейчас же.

Табита простонала от разочарования и прежде чем встать, подарила Валериусу горячий, быстрый поцелуй.

— Пожалуйста, не произноси ни слова, пока я у телефона — предупредила она его.

С тех пор, как Аманда вышла замуж за Кириана, она стала поразительным экстрасенсом, и, услышав голос Валериуса, сразу бы поняла, кто это. Табита была в этом точно уверена. И это было бы последним, что она хотела обсуждать.

Она подняла трубку настенного телефона на кухне.

— Эй, Мэнди, что-то нужно?

Табита повернулась и стала наблюдать за Валериусом, приводящим себя в порядок. Он зачесал назад волосы и завязал маленькой черной лентой, которую она сняла.

Он опять стал величественным и непреклонным, и, взяв вилку, продолжил есть.

Ее сестра бормотала что-то о своем плохом сне, но Табита не отвлекалась от Валериуса, пока не прозвучало слово «даймон Спати».

— Извини, что? — переспросила она у Аманды.

— Я сказала, что у меня был дурной сон о тебе, Табби, что ты была серьёзно ранена в схватке. Я просто хотела удостовериться, что ты в порядке.

— Да, всё хорошо.

— Точно? Твой голос немного странный.

— Ты оторвала меня от работы.

— Ох, — произнесла Аманда, соглашаясь с ее ложью, что заставило Табиту чувствовать себя немного виновной. Она не привыкла скрывать что-то от своей близняшки. — Хорошо. В таком случае, не буду тебя отвлекать, но будь осторожна. Меня действительно не покидает плохое предчувствие.

Табита чувствовала то же самое. Было что-то необъяснимое и, вместе с тем, неослабевающее.

— Не волнуйся. Эш в городе и ещё один Темный охотник приехал. Все хорошо.

— Хорошо. Я уверена, что ты прикроешь себя. Но, Табби?..

— Да?

— Прекращай врать мне. Мне это не нравится.

Глава 3

Табита повесила трубку, чувствуя себя немного странно после разговора. Еще больше настораживало предвидение Аманды о ее самочувствии. Это начинало вызывать сильное беспокойство, особенно учитывая ее собственное тревожное предчувствие.

Три года назад, когда Десидериус пытался убить Аманду и Кириана, она чуть дважды не погибла. С тех пор ни один даймон не мог добраться до нее. Главным образом потому, что она отточила своё мастерство и стала более наблюдательной.

Кроме тех, встреченных прошлой ночью…

С ними было тяжело справиться, и некоторым все равно удалось улизнуть. Конечно же, они не вернутся. Большинство даймонов быстро покидали территорию, как только сталкивались с ней, или с одним из Темных Охотников. Храбрость им была неизвестна, поскольку они были молоды, и главной задачей для них было выжить. Только немногие осмеливались столкнуться лицом к лицу с армией Артемиды, состоящей из воинов, за плечами которых сотни, а то и тысячи лет боевого опыта в сражениях против них.

Только такие, как Десидериус, бывший полубогом, обладали силой и глупостью, чтобы бороться с Темными Охотниками.

Нет, вчерашние даймоны, ушли и с ней все будет хорошо. Аманда, должно быть, съела тухлого цыпленка или еще что-нибудь.

Она повернулась к Валериусу, который уже доедал свою еду.

— В чем твоя сила? — спросила она.

Было видно, что вопрос его озадачил.

— Прошу прощения?

— Твои силы Темного Охотника. Есть предчувствие или предвидение?

— Нет, — ответил он, делая глоток вина. — Как и большинство римских Темных Охотников, я смирился. Прошу прощение за грубость, но меня просто «кинули» в этом плане.

Табита нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Сделав глубокий вдох, он ответил:

— Артемиду очень задевал тот факт, что в Риме она не была главным божеством. Обычно ее почитали низшие классы, рабы и женщины. Затаив злобу, она выместила ее, создавая нас. Я сильнее и быстрее, чем человек, но у меня нет никаких сверхъестественных экстрасенсорных способностей, в отличие от остальных Темных Охотников.

— Тогда, как ты ухитряешься бороться с даймонами?

Он пожал плечами.

— Точно так же, как и ты. Я сражаюсь более искусно, нежели они.

Да уж, возможно, но из этих сражений она часто выходила окровавленной. Оставалось только догадываться, как часто он оказывался в таком же состоянии. Тяжело бороться с даймонами, будучи человеком.

— Но это же несправедливо! — сказала Табита, сердитая из-за него на Артемиду, создавшую такое неравенство среди Темных Охотников. Как могла богиня ослаблять их, зная, чему они противостоят?

Черт, Сими была права. Артемида — сука.

Валериус нахмурился, услышав в голосе Табиты гнев. Он не привык, чтобы кто-то принимал его сторону, во всех смыслах. Ни человек, ни Темный Охотник. Казалось, что над ним висит злой рок, при любом вопросе всегда оставаться в проигрыше, независимо от того, был ли он прав или нет.

— Мало что справедливо в этом мире.

Сделав последний глоток вина, он поднялся и в знак благодарности склонил голову.

— Благодарю за еду.

— В любое время, Вал.

Он застыл от прозвучавшей презренной клички. Его брат Маркус и отец — единственные, кто называл его так и только затем, чтобы подразнить или унизить.

— Мое имя Валериус.

Табита бросила на него холодный взгляд.

— Я не могу называть тебя Валериусом. Фу-у. Это звучит, как какой-то разбитый итальянский автомобиль. И каждый раз, как я слышу это имя, возникает огромное желание разделить его на Во-лар-рей. Ой, ой, ой, и тогда я начинаю думать о фильме «Голливудские рыцари» и поверь мне, ты не захочешь, чтобы я зашла дальше. Поэтому, чтобы сохранить мою психику от этой заезженной пластинки в моей голове и образа сумасшедшего, бегающего вокруг школьного спортзала и делающего отвратительные вещи, ты будешь или Валом или малышом.

Его взгляд потемнел.

— Мое имя Валериус, и на Вала отвечать не собираюсь.

Она пожала плечами.

— Отлично, малыш, это твой выбор.

Он уже было открыл рот, но понял, что спорить бессмысленно. Табита отлично знала, что нужно сделать, чтобы получить желаемое. На все доводы ей было глубоко плевать.

— Очень хорошо, — неохотно сказал он. — Придется смириться с Валом. Но только от тебя.

Она улыбнулась.

— Видишь, это же совсем безболезненно. Кстати, почему ты так ненавидишь это имя?

— Оно грубое.

Она закатила глаза.

— Ты наверно очень веселый в постели, — с сарказмом сказала она.

Валериус замер от ее слов.

— Не понял, что?

— Просто любопытно, как это, заниматься любовью с мужчиной, который стремится быть таким строгим. Не-а. Не могу представить, чтобы кто-то весь такой царственный снизошел до этого и замарался.

— Уверяю тебя, относительно этого на меня никогда не жаловались.

— Правда? Ты, должно быть, спал с настолько холодными женщинами, что при желании, мог морозить на них кубики льда.

Он развернулся, чтобы выйти из комнаты.

— Мы не будем это обсуждать.

Не давая ему передохнуть, Табита последовала за ним к лестнице.

— В Риме тебе нравилось делать это? Я имею в виду, из всего прочитанного мною ясно, что вы, ребята, предавались групповому сексу.

— Могу представить, сколько лжи они понарассказывали.

— Так ты всегда был таким дерганным?

— Какая тебе разница?

Она остановила его.

— Потому что я пытаюсь понять, что сделало тебя таким. Ты настолько закрыт, ты же почти человек.

Ее ответ ошеломил его.

— Я не человек, мисс Деверо. В случае если вы не заметили, я один из проклятых.

— Детка, открой глаза и оглянись. Мы все прокляты, так или иначе. Но проклятый — далеко не мертвый. А ты живешь так, как будто уже умер.

— В самую точку!

Она прошлась жарким, оценивающим взглядом по его великолепному телу.

— Для мертвеца ты в потрясающей форме.

Его лицо ожесточилось.

— Ты меня даже не знаешь.

— Нет, не знаю. Но вопрос в том, знаешь ли ты себя сам?

— Только я и знаю.

И этот простой ответ объяснил все, что она пыталась узнать.

Он одинок.

Она хотела бы утешить его, но интуиция подсказывала, что лучше дать ему чуть больше пространства. Он не привык общаться с людьми, в отличие от нее… хотя опять же, только с некоторыми.

Бабушка Флора, цыганка-прорицательница, всегда говорила, что Табита несется к людям как товарный поезд, снося их с места.

Она тяжело вздохнула, когда он отступил от нее еще на один шаг.

— Между прочим, сколько тебе лет?

— Две тысячи сто…

— Нет, — перебила она. — Не годы Темного Охотника. Сколько тебе было, когда ты умер?

Она почувствовала, как его окатила волна глубокой боли.

— Тридцать.

— Тридцать? Боже, а ты ведешь себя, как старый, сморщенный чернослив. Неужели никто не смеялся там, откуда ты родом?

— Нет, — просто ответил он. — Смех не дозволялся и не поощрялся.

До нее дошел смысл его слов, и она задохнулась, вспомнив шрамы, увиденные на его спине.

— Никогда?

Он не ответил. Вместо этого, продолжил подниматься по ступенькам.

— Теперь я должен отдохнуть.

— Подожди, — бросившись вверх по лестнице, становясь рядом с ним и мешая пройти. Она повернулась лицом к нему.

Табита чувствовала его смятение. Боль. Смущение. Она знала только, как ненавистен этот мужчина для других. Может быть, он заслужил это, но в глубине души она была не уверена в этом.

Без причины, люди не закрываются от всего мира. К счастью, никто не был таким стоиком.

И в этот момент, она поняла кое-что. Это его защитный механизм. Она становилась наглой и буйной всякий раз, когда была не в духе или чувствовала неловкость.

Он же становился равнодушным. Официальным.

Это было его фасадом.

— Извини, если что-то сказанное мной, задело тебя. Мои сестры часто говорят, что я умею мастерски обижать людей.

На его губах заиграла улыбка, и если она не ошиблась, его глаза даже слегка потеплели.

— Я не обижен.

— Хорошо.

Валериуса охватил соблазн остаться здесь и поговорить с ней, но от этой мысли ему стало неловко. Он не тот тип людей, с которыми можно спокойно поболтать. Даже когда он был человеком, его разговоры были посвящены военной тактике, философии и политике. И никакой болтовни.

Беседы с женщинами были еще немногословнее, чем с мужчинами. Он даже толком не разговаривал с Агриппиной. Они обменивались фразами, но никогда она не делилась с ним своим мнением. Просто соглашалась с ним, выполняя то, что он просил.

У него возникло ощущение, что Табита ни с кем не согласится, даже зная, что не права. Казалось, что для нее, это вопрос принципа — не соглашаться со всем.

— Ты всегда такая откровенная? — спросил он.

Она широко улыбнулась.

— По-другому не умею.

Внезапно по радио заиграла песня Линерд Скинерд «Дай мне три шага».

Табита слегка визгнула от счастья и бросилась вниз. Валериус не успел моргнуть, как она уже сделала звук громче, и подбежала обратно к нему.

— Я обожаю эту песню, — сказала она, танцуя под нее. Валериусу трудно было сосредоточиться на чем-то, когда она покачивала бедрами в танце и подпевала.

— Давай же, потанцуй со мной! — сказала она во время первого соло на гитаре. Она подбежала к нему и взяла за руку.

— Это совсем не танцевальная музыка.

— Конечно же, танцевальная, — ответила она и подхватила припев. Ему на удивление, она весьма его развеселила. За всю свою жизнь, он не знал никого, кто бы так наслаждался жизнью и получал удовольствие от таких простых вещей.

— Давай же, — повторила она, когда в песне наступила пауза. — Это замечательная песня. Тебя должен восхитить тот, кто умеет рифмовать «дружище» и «крикунище» . — Она подмигнула ему.

Валериус засмеялся.

— О мой Бог, он знает, как смеяться, — она остановилась в нерешительности.

— Да, знаю, — беспечно ответил он. Она стащила его с лестницы и пошла шагами вокруг него, продолжая танцевать и используя как майское дерево.

Отпустив его, она щелкнула пальцами и закружилась, потом снова остановилась.

— В один прекрасный день, думаю, ты сбросишь эти начищенные ботинки и все-таки дашь себе волю.

Валериус откашлялся, пытаясь представить себе такую картину. Это было невозможно. Когда он был человеком, было время, когда он бы мог попробовать.

Но те дни давно прошли.

Каждый раз, когда он пытался измениться, кто-то другой платил за это ужасную цену. Так что он научился быть собой и не беспокоить окружающих.

Табита наблюдала, как его лицо снова окаменело. Она вздохнула. Что нужно сделать, чтобы достучаться до этого парня? Будучи бессмертным, вне всякого сомнения, он совершенно не наслаждался жизнью.

Кириану со всеми его недостатками, следует отдать должное. Бывший греческий полководец наслаждался каждым вдохом и жил полной жизнью.

Тогда как Валериус, судя по всему, просто существовал.

— Как ты развлекаешься? — спросила она.

— Я читаю.

— Литературу?

— Научную фантастику.

— Правда? — удивленно, спросила она. — Хайнлайн?

— Да. Гарри Гаррисон — один из моих самых любимых писателей, а также Джим Батчер, Гордон Диксон и К.Дж. Черри.

— Ух ты! — с удивлением сказала она. — Я впечатлена. Вперед Дорсай!

— На самом деле, мне больше всего нравится у Диксона новеллы «Дикий Волк» и «По правую сторону с медведями».

Это ее очень удивило.

— Даже не знаю, но мне кажется, что к твоему стилю больше подходит «Солдат, не спрашивай».

— Это классика, но те две, для меня ценнее.

Хм. «Дикий Волк» — рассказ об одиноком человеке в чужом мире, без друзей и союзников. Это лишний раз подтверждало ее подозрения о его жизни.

— Ты когда-нибудь читал «Молотобойцы»?

— Дэвид Дрейк. Еще один фаворит.

— Ага. Тебе, должно быть, нравятся военные штучки. Несколько лет назад Берт Коул написал книгу под названием «Быстрый».

— Шаман. У него достаточно сложный герой.

— Да. Удивительно безнравственный и вместе с тем, все же добродетельный. Никогда не знаешь, на чьей он стороне. Немного напоминает некоторых моих друзей.

Валериус не удержался от улыбки. Так приятно поделиться с кем-нибудь своей «позорной тайной». Только один его знакомый увлекался научной фантастикой — Ашерон, но они редко говорили об этом.

— Ты потрясающая женщина Табита.

Она улыбнулась ему.

— Спасибо. Теперь я отпущу тебя в постель, — мягко сказала она, — Уверена, ты сможешь воспользоваться отдыхом.

Она жаждала подарить ему нежный, дружеский поцелуй в щечку, но потом передумала и просто наблюдала, как он выходит из комнаты и поднимается наверх.

Валериус молча продолжал свой путь. Эта женщина обладала настолько мощным притяжением, что он был точно выжатый лимон рядом с ней.

Он снял одежду, повесил обратно в шкаф, чтобы не помять, и лег в кровать спать.

Но сон не приходил. Впервые, он почувствовал приятный аромат на простынях.

Это был запах Табиты. Теплый, живой. Соблазнительный.

Это возбудило в нем желание. Он рукой прикрыл глаза и стиснул зубы. Что он делает? Завести отношения с женщиной, последнее, что он может сделать, будучи Темным Охотником. Даже если бы и мог, Табита Деверо последняя женщина на планете, с которой он мог бы быть.

Как друг Ашерона, она была для Валериуса запретным плодом. Ему надо снова позвонить Ашерону и настоять, чтобы тот помог ему выбраться.

Но Ашерон оставил их вместе.

Перевернувшись, он еле сдержался, чтобы не сделать глубокий вдох и не представить, как Табита могла бы выглядеть в его постели. Ее обнаженные ноги обвивающие…

Чертыхнувшись, Валериус подтянул под себя вторую подушку, под которой увидел шелковую, черного цвета ночнушку. Образ Табиты в ней обжег его желанием.

Он задохнулся. Не раздумывая, он подтянул ее ближе и позволил прохладному шелку ласкать его кожу. Поднес ночнушку к носу и вдохнул ее запах.

Она не для тебя.

Это было правдой. Он уже убил одну женщину из-за своей глупости. Не надо наступать на те же грабли второй раз.

Он положил ночнушку назад под подушку и заставил себя закрыть глаза.

Но даже так его продолжал преследовать образ женщины, которая должна была его отвергнуть по многим причинам, и все же она полностью его пленила и очаровала.

Остаток дня Табита провела, прогуливаясь между магазином и лестницей, заставляя себя развернуться и заниматься своими делами.

Но она чувствовала ужасную тягу к Темному Охотнику, спящему в ее постели. Это было глупо. Он был античным воином, и, судя по всему, она ему даже не понравилась.

Но все же его поцелуй говорил о другом. В те несколько минут, они так желали друг друга. Он совсем не отталкивал ее.

Дождавшись четырех часов, она пошла его будить.

Медленно открыв дверь, Табита остановилась, заметив, что он спит. Он лежал к ней спиной, крест-накрест исполосованной ужасными шрамами. Это были не боевые шрамы. Скорее они были похожи на следы избиения плетью. Многократного избиения.

Она не могла отвести взгляд. Не раздумывая, она пересекла комнату и положила руку ему на плечо.

Он молниеносно перевернулся и схватил ее.

Прежде чем, до нее дошло, что он собирается делать, она уже была под ним, на кровати, его рука держала ее за горло.

— Отпусти меня, Валериус, или я сильно тебя ударю.

Он моргнул, словно только проснулся. Его хватка мгновенно ослабла.

— Прости меня, — сказал он, слегка поглаживая ее шею. — Я должен был предупредить, чтобы ты не будила меня касанием.

— Ты всегда нападаешь на людей, которые тебя будят?

Валериус не мог говорить, чувствуя мягкость ее кожи кончиками пальцев. По правде говоря, он видел ее во сне. В его мире. Обнаженная, в одном жемчужном ожерелье, покрытая лепестками роз.

Она была невероятно красивой. Ее глаза были такими синими. Дерзкий носик, и губы…. как в легендах. Сочные, полные, просящие его внимания.

Прежде чем он смог остановить себя, его рот накрыл ее поцелуем.

Табита застонала, пробуя на вкус своего римского воина. Поцелуй был нежным и мягким, полная противоположность его телу, твердому как сталь. Она таяла под ним, обвивая руками его обнаженную спину, исследуя обнаруженные шрамы.

И она очень хорошо осознавала, что он совершенно голый.

Он зарычал, ощущая ее язык, нежно ласкающий его. Ее аромат и нежные изгибы дурманили его. Грубый материал ее джинсов царапал его тело, когда она обхватила его своими длинными ногами. Притянув его к себе, Табита провела рукой по его волосам, убирая их с лица.

Он приподнял край ее свитера, чтобы нежно коснуться рукой груди в атласном лифчике. Она увлеченно стонала, эти хриплые, примитивные звуки распаляли его.

Как ранее заметила Табита, он провел слишком много ночей с женщинами, никогда так открыто не реагировавшими на его касания. Ее руки пробежалась по его плечам и опустились на поясницу.

Он думал только об одном — овладеть Табитой. Глубоко погружаться в нее, пока они оба не насытятся и не выбьются из сил.

Как только он отодвинул краешек ее лифчика, в нем проснулись последние остатки здравомыслия. Она не для него.

Он убрал руку.

Табита обхватила руками его голову и повернула к себе.

— Я знаю, кто ты, Вал. Все хорошо.

Взяв его руку и положив себе на грудь, она опустила свой атласный бюстгальтер, чтобы он почувствовал ее твердый возбужденный сосок, дразнящий его ладонь. Он задохнулся, коснувшись ее мягкой груди. Она была такой теплой, такой зовущей, что он засомневался, что был для нее кем-то особенным.

— Ты спишь со всеми Темными Охотниками?

Она застыла.

— Что?

— Мне просто интересно, была ли ты с Ашероном,… Тэлоном.

Она сбросила его с себя.

— Что это за вопрос такой?

— Я тебя только что встретил, а ты уже дважды предложила себя.

— Ах ты, надменный ублюдок, — она схватила подушку с кровати и накинулась на него.

Валериус поднял руку, защищаясь, но она не останавливалась.

— Ты такой тупоголовый! Не могу поверить, что ты спрашиваешь меня о таком. Клянусь, больше никогда не окажусь с тобой в одной комнате!

Наконец-то удары подушкой прекратились.

Он опустил руку.

Она хватила его последний раз прямо по голове и опустила подушку.

— Для твоего сведения, приятель, я не какая-нибудь подзаборная шлюха, и не сплю с каждым парнем, проходящим мимо. Я подумала, что ты.… О, не важно! К черту тебя!

Она повернулась и выскочила из комнаты, так сильно хлопнув дверью, что задребезжали окна и затряслись бусы на зеркале и алтаре.

Валериус лежал в постели совершенно ошеломленный тем, что только что произошло. Она била его подушкой?

Благодаря их схватке прошлой ночью, он знал, что Табита могла напасть на него с чем-то более болезненным, все же она удержалась.

Честно говоря, его успокоила ее своенравная реакция. Ее негодование было слишком велико, чтобы казаться наигранным.

В груди странно потеплело. Может он действительно нравится ей?

Нет. Это невозможно. Он никому не нравился. Никогда.

«Ты ничтожество. Я оплакиваю тот день, когда мать тебя родила. Я просто счастлив, что она умерла прежде, чем увидела, какой ты позор для семьи». Он вздрогнул от жестоких слов, которые не раз повторял его брат Маркус.

Собственный отец относился к нему с презрением. «Ты слабак. Жалкое существо. Я бы лучше увидел тебя мертвым, чем понапрасну кормить, поить и растить тебя».

Но их слова были благожелательны, в сравнение с теми, что ходили среди Темных Охотников.

Нет, он никак не мог нравиться Табите. Она даже его не знает.

Он не понимал, почему она была так чувствительна к его прикосновениям.

Может, она просто полна страсти. Он ведь красивый мужчина. Не то, чтобы он был самовлюбленным. Это простая констатация факта. Нет счета женщинам, предлагавшим ему себя за все эти века.

Но по каким-то причинам он не желал думать об этом. Ему хотелось чего-то большего, чем одна ночь с Табитой.

Он хотел…

Валериус пытался выкинуть эти мысли из головы. Ему никто не нужен, даже друг. Его жизнь лучше проводить в одиночестве, подальше от других.

Поднявшись с постели, он оделся и, выйдя из комнаты, спустился вниз.

В столовой была одна Марла.

— О-о-о, сладенький, я не знаю, что ты сделал с Табби, но она не на шутку завелась. И попросила передать, чтобы ты поел, прежде чем она отравит еду, или сделает еще что похуже.

Валериус был удивлен, увидев ожидающее его — телятину в вине, итальянский салат с чесночным хлебом.

— Откуда это? — спросил он Марлу.

— От Тони, дальше по улице. Табита послала меня принести. Она и Тони сейчас немного на ножах. Господь любит ее, хотя она имеет склонность всех раздражать. Но он справится. Всегда справлялся.

Валериус занял свое место и вкусил райской пищи. Никогда он не ел ничего вкуснее. Зачем Табите идти на неприятности из-за него?

Он уже справился с половиной, когда вышла Табита из своего магазина.

— Надеюсь, ты подавишься — прорычала она, направляясь на кухню.

Валериус проглотил откусанный кусочек, вытер рот, и, соскользнув со стула, последовал за ней.

— Табита? — он попытался ее остановить. — Извини, что я так сказал. Я просто…

— Просто что?

— Люди никогда не отнесутся к тебе хорошо, без причины. — И они никогда не были к нему добры.

Табита остановилась. Он это серьезно?

— Обед был нормальным?

— Великолепным. Спасибо тебе.

— Без проблем. — Она отдёрнула свою руку. — Ты наверняка знаешь, что уже стемнело. Я могу отвезти тебя домой, когда будешь готов.

— По пути надо будет остановиться и взять масла для лампы.

— Масло для лампы? У тебя нет электричества?

— Есть, но этим вечером мне крайне необходимо масло, прежде чем я вернусь домой.

— Хорошо. «Тачка» ждет через четыре квартала, около дома Тии, моей сестры. Мы может захватить масло в ее магазине.

— У нее оно есть?

— Да. Она жрица Вуду. Ты, наверно, видел алтарь наверху, это её работа. Она немного странная, но мы ее все равно любим.

Валериус почтительно склонил голову и направился наверх за своим пальто.

Табита собралась убрать посуду, но Марла прогнала ее прочь.

— Я сама разберусь с этим.

— Спасибо, дорогая.

Марла наморщила нос.

— Не за что. Вы, двое, идите и побеситесь за меня. Я хочу знать все подробности.

Табита засмеялась, представив, какое «бешенное» время с Валериусом можно провести. Это будет просто чудом, если она заставит его надеть кеды и отпить из бумажного стаканчика.

Валериус присоединился к ней. Она быстро повела его к двери, ведущей в магазин, чтобы Марла не заметила его пальто и не конфисковала.

Он так резко остановился в магазине, что она чуть не влетела в него. Он разинул рот, осматривая магазин с ужасом во взгляде.

— Где мы?

— В моем магазине, — ответила Табита. — «Ларец Пандоры» на Бурбоне. Обслуживаю стриптизерш и трансвеститов.

— Это…. это …

— Магазин для взрослых? Да, я знаю. Я унаследовала его от своей тети, когда она устала и отошла от дел. Теперь закрой свой рот и прекрати задыхаться. Я здесь зарабатываю уйму денег и завожу друзей.

Валериус не мог поверить в то, что видит. Табите принадлежало логово греха. Почему его это удивляет?

— Как раз это — причина упадка западного мира — сказал он, пока она вела его мимо витрины с декоративными накладками на соски и прозрачными трусиками.

— Ну да, конечно, — сказала Табита — И можно подумать, ты бы не отдал руку на отсечение, чтобы увидеть женщину в этих штучках, танцующую тебе стриптиз. Спокойной ночи, Фрэнни, — сказала она женщине у кассы. — Убедись, что отдала Марле чеки и кассу, когда будешь закрываться.

— Есть, босс. Хорошего вечера.

Табита вышла на улицу. Город уже поставил дорожные ограждения на перекрестке Бурбон, после закрытия превращающийся в прогулочную аллею. Она свернула налево на Бьенвилль-стрит, приближаясь к дому сестры, в тоже время, высматривая любую подозрительную деятельность.

Тёмный охотник оставался удивительно молчаливым. Она услышала, как он ругается, когда они приближались к следующему перекрестку.

Через две секунды Валериуса ударила молния.

Глава 4

Табита охнула, когда Валериус отлетел к зданию от удара молнии. Прежде чем она сделала хоть шаг, на него обрушился настоящий ливень. Более того, дождь шел только в том месте, где лежал Валериус.

— Какого черта? — спросила она.

Валериус глубоко вздохнул, медленно пытаясь встать на ноги. У него была разбита губа и порез на щеке, полученный от удара о здание. Не произнося ни слова, он вытер кровь тыльной стороной руки и потом коснулся раны на щеке.

Он промок до нитки, пока дождь продолжал выбивать по нему ритм стаккато.

— Через минуту остановится.

Так и произошло.

Валериус вытер воду с лица и выжал волосы, собранные в хвост.

Табита ошеломлённо спросила.

— Что это было?

— Мой брат, Зарек, — ответил он устало и встряхнул руками так, что брызги разлетелись в разные стороны. — Он стал богом пару лет назад и с тех самых пор я выступаю в качестве своеобразного развлечения на весь день. Именно поэтому больше и не сажусь за руль. Я уже достаточно устал, что на каждой остановке из машины выпадает двигатель, ни с того, ни с сего. Единственным безопасным средством передвижения остались мои ноги, но ты тому свидетель, даже так не всегда безопасно.

Никакого гнева в его тоне не было.

— А моя машина безопасна?

Он кивнул.

— Ему нужен только я.

Она приблизилась к нему.

— Не стоит, — предостерег он. Неожиданно от его дыхания начал образовываться пар. — Здесь холодно.

Табита протянула руку и почувствовала арктический воздух, окружавший его. Там где он стоял, воздух был холоднее, чем в морозилке.

— Зачем он это делает с тобой?

— Он ненавидит меня.

— Почему? — она почувствовала, как волна стыда окатила его. — Что ты сделал ему?

Он не ответил. Вместо этого подышал на руки и направился вдоль по улице.

— Валериус, — окрикнула Табита, хватая его за руку и пытаясь остановить, не думая, что может сама получить обморожение — Поговори со мной.

— И сказать что, Табита? — тихо спросил он. — Когда мы были детьми, я испытывал к Зареку жалость, но попытки помочь ему, заканчивались тем, что я причинял ему еще больший вред. Он вправе ненавидеть меня и любого другого из нашей семьи. Я должен был просто оставить его одного и не обращать никакого внимания. Для всех нас было бы лучше, если бы я так и поступил.

— Нет ничего плохого в том, чтобы помочь другому.

Он окинул ее бесстрастным взглядом.

— Как всегда говорил мой отец, «Nullus factum bonus incedo sinepoena» — Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. А в случае с Зареком, он считал себя обязанным доказать свои слова.

Все, что Валериус рассказал, повергло ее в ужас.

— Я думала, что моя семья странная. Но вы, ребята, похоже, были вообще неблагополучной семейкой.

— Ты даже не представляешь, — ответил он, продолжая идти по улице.

Табита шла следом, и, говоря откровенно, очень ему сочувствовала. Она не могла представить, чтобы кто-то из родных так ее ненавидел. Были времена, когда возникало недопонимание. В семье с восемью сестрами и разнообразным ассортиментом других родственников, всегда находился кто-то, не рассказывающий что-то другому, но, в конце концов, семья — это семья и если над кем-то нависала угроза, единство семьи Деверо быстро брало вверх.

Если даже формально они не разговаривали друг с другом, то все равно всегда могли рассчитывать на поддержку семьи в трудную минуту. Даже когда были детьми. В средней школе, Табита поклялась, что никогда больше не будет разговаривать со своей старшей сестрой Триной, которая пошла на свидание с парнём, на которого, как она знала, запала Табита.

И когда этот сопляк разбил сердце Трине тем, что параллельно встречался с девицей из группы поддержки, Табита запустила настоящего питона тётушки Коры в его машину. Он настолько испугался, что наделал в штаны, прежде чем Табита успела вытащить змею.

И все же, только через два дня, конфликт между сёстрами был исчерпан, и они помирились. Никто в их семье не злился больше, чем на несколько недель. Независимо от степени обиды, они бы никогда не причинили зло друг другу.

Господи, что за семья была у Валериуса, раз брат, спустя две тысячи лет швыряет в него молнии?

К тому времени, когда они подошли к магазину сестры, его брови и ресницы покрылись изморозью, а кожа приобрела жуткий сероватый оттенок.

— Ты в порядке?

— Это меня не убьет, — тихо сказал он. — Не волнуйся. Ему скоро надоест, и он ненадолго оставит меня в покое.

— Это насколько?

— Обычно на несколько месяцев, иногда дольше. Всё никак не могу предугадать момент его нападений. Ему нравится преподносить мне сюрпризы.

Табита была в ужасе от того, что увидела.

— А Эш знает, что он с тобой делает?

— Зарек — теперь бог. Что Ашерон может сделать, чтобы остановить его? Так же, как и ты со своим зятем, Зарек забавляется, издеваясь надо мной.

— Я никогда не была жестока к нему. Ну, может только раз. Я послала коробку от Рогейн на его день рождения, но это был просто розыгрыш, пока я не вручила ему настоящий подарок, — она коснулась его ледяных рук и поняла, что он неимоверно дрожит.

Ее сердце болезненно сжалось. Подув и потерев друг об друга свои ладони, Табита прижала их к его лицу, настолько холодному, что от прикосновения ее кожу моментально обожгло.

Он одарил ее благодарным взглядом и отстранился.

Внезапно серое облако окутало их.

Табита закашлялась от отвратительного запаха, зажала нос, и, повернувшись, увидела сестру, бормочущую что-то непонятное.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Его окутывает зловонный запах смерти. Ты же не собиралась привести его в мой магазин, не так ли?

— Да, — она выхватила маленькую деревянную миску из рук Тии. — Пожалуйста, будь так любезна, убери это мерзкое хреновое вуду. Оно воняет.

Тиа потянулась за ней.

— Отдай.

— Прекрати или я выкину эту фигню на улицу.

Тиа моментально отошла.

Табита посмотрела на буро-золотистый порошок и скривила губы от тошнотворного запаха.

— Ты знаешь, ведь я действительно могу обойтись без этой пудры для тела «Shower to Shower» смешанного с экскрементами. А я ещё рассказывала Валу, что моя семья не настолько плоха, — сказала Табита, возвращая миску сестре.

— Вам необходима защита, — оправдывалась Тиа. — Тут что-то есть. Я чувствую это.

— Может это твой здравый смысл. Ты в принципе могла бы его и призвать.

Тиа бросила на нее обиженный взгляд.

Табита улыбнулась.

— Просто шучу. Я знаю, что ты имеешь в виду, я тоже это чувствую.

Тиа взглянула на Валериуса, который до сих пор дрожал.

— Почему он окоченевший и мокрый?

— Это длинная история, — ответила Табита, уверенная, что Валериус вряд ли поблагодарит, если она расскажет о его брате-психопате. — Это моя сестра Tиянa, коротко — Тиа.

— Привет, — ответила Тиа, схватила Валериуса за руку и потянула к входу в магазин.

Он испуганно посмотрел на Табиту.

— Всё нормально. Она немножко чокнутая, но в ней есть изюминка.

— Я не желаю слышать о своём безумии от сумасшедшей, выслеживающей вампиров в свободное время. Тебе стоило бы её видеть, — рассказывала Тиа Валериусу, таща его через узкий магазинчик, загроможденный полками с разнообразными гри-гри , амулетами, куклами вуду, свечами и сувенирами для туристов. — Она думает, любой парень в черном — вампир. Ты можешь себе представить, сколько мужчин в Новом Орлеане носят чёрное? Она пугает. Честно.

Тиа повернулась и обратилась к продавцу, который в этот момент наклеивал цену на новую партию брелков с зубами аллигаторов. — Шелли, присмотри на минутку за магазином.

Тиа провела их через черный ход к складу. Усадив Валериуса на табуретку, она достала большую коробку, вытащила из нее несколько мексиканских пончо и укутала его.

Потом отправилась в ванную и принесла полотенце.

— Высуши ему волосы, а я пока сделаю какое-нибудь теплое питье.

— Спасибо, сестрёнка, — поблагодарила Табита и взяла полотенце.

Валериуса потрясла такая безмерная доброта. Никто и никогда не обращался с ним так…. словно он для них что-то значил. Как будто они беспокоились.

— Я могу сам высушить волосы.

— Сиди и не двигайся. Согревайся, — сказала Табита, стягивая ленту с его волос.

Он удивился, с какой нежностью эта женщина тщательно обсушивала полотенцем его волосы, параллельно расчесывая пальцами.

Тиа вернулась с большой дымящейся кружкой в форме черепа, из которой исходил странный запах, и вручила ему.

— Не волнуйся. Это не зелье, а только домашняя смесь шоколада и корицы, которую я продаю на Рождество. Предполагается, что она должна отпугивать меланхолию.

— Срабатывает? — спросил он.

— У большинства людей, да. Шоколад стимулирует эндорфины, что поднимает дух, а корица заставляет думать о домашнем уюте и материнской любви, — Тиа улыбнулась. — Тебя бы удивило, как много научных знаний в магии.

Валериус нерешительно глотнул и поразился приятному тёплому вкусу.

— Спасибо, — сказал он.

Она кивнула и обратилась к сестре.

— Вы, ребята, пришли за своей машиной?

— Да, не хотела беспокоить тебя.

— Всё в порядке. Я как раз ждала прихода Аманды. Я звонила ей и сказала, что сделала талисман для нее и Мариссы.

Табита похолодела, представляя, что сделает Аманда, встретив их здесь. Уж она точно не оценит оказанной Валериусу помощи. Не то, чтобы она стыдилась своих действий, просто хотела избежать осложнений для собственного блага.

— Отлично, но нам нужно идти. Надо еще кое-что сделать. Поцелуй Мэнди за меня.

— Конечно.

Табита жестом указала Валериусу следовать за ней через чёрный ход, который вывел их во внутренний дворик, где был припаркован её Мини Купер рядом с Мицубиси Тии.

Она открыла машину.

— Садись. Я сейчас вернусь.

Валериус сделал, как она сказала, и удивился достаточному пространству для ног, так как снаружи выглядело совсем наоборот. Несмотря на это, ему было чуть тесновато.

Она забежала в магазин и через несколько минут вернулась с полиэтиленовым пакетом. Сев в машину, Табита вручила это ему.

— Твоё масло для лампы.

Он поразился, что она вспомнила про это, ведь у него самого совершенно вылетело из головы.

— Спасибо.

Ничего не ответив, Табита завела автомобиль и включила задний ход, чтобы выехать из дворика. Оказавшись на дороге, она переключила коробку передач и машина с визгом бросилась вперёд.

Он спокойно сидел, пока она лавировала между машинами с такой скоростью, что он бы ужаснулся, если б не был бессмертным.

Внутреннее пространство машины было для него настолько крошечным и непривычным, что сложно было не замечать Табиту. Она вела машину, как и жила — быстро и на грани.

— Почему ты так агрессивная? — спросил он, когда она завернула за угол, он мог поклясться, что машина встала на два колеса.

— Мама говорит, я такой родилась. Она считает, что Аманде досталась вся сдержанность за двоих, а мне вся смелость.

Став серьёзной, Табита переключила передачу и пошла на обгон медленно идущего автомобиля.

— На самом деле, это неправда. Фактически, я вроде магнита. В отличие от Аманды, мои экстрасенсорные способности более приглушённые. Интуиция, психометрия. Высоко ценятся даймонами, но практически бесполезны для людей.

Остановившись на светофоре Канал-стрит, она взглянула на него.

— Мне было всего тринадцать, когда даймоны напали на меня в первый раз, и, если бы не Тэлон, я была бы уже мертва.

Валериус нахмурился. Она была права. Магниты являются сильнейшей приманкой для даймонов. А её сила духа и жажда жизни ещё больше притягивали их.

— В отличие от большинства людей, у меня нет возможности жить, игнорируя твой мир. Проще было научиться защищаться, чем ждать смерти, сложа руки. Без обид, но смерть не привлекает меня.

— Согласен. Будучи мертвым уже более двух тысяч лет, не смею рекомендовать это.

Она рассмеялась.

— Ну не знаю. Мертвый и в Армани. Я думаю, что большинство людей бросились бы с крыши здания, лишь бы стать такими же богатыми, как ты.

— И при жизни у меня было достаточно денег и даже намного больше… — Валериус умолк, вовремя спохватившись, что чуть не сказал о друзьях. Ведь это было совершенной неправдой, по крайней мере, в прошлом люди, откровенно презиравшие его, держали своё мнение при себе, за исключением семьи.

Об этом он не любил говорить и даже думать.

— Намного больше чего? — спросила Табита, когда он не закончил предложение.

— Ничего.

Валериус показал дорогу к своему дому, вниз по Третьей улице в Садовом районе.

Табита тихо присвистнула, как только они оказались на месте. Она подъехала к подъездной аллее, ограждённой разнообразной зеленью, и остановилась у больших кованых железных ворот. Опустила окно автомобиля и нажала кнопку охранного блока.

— Да?

Валериус подался вперёд и громко ответил.

— Гилберт, это — Валериус. Открой ворота.

Ворота открылись через несколько секунд.

— Мило, — произнесла Табита, направляясь по круговой дорожке и паркуясь перед парадной дверью, прямо рядом с облезшим красным Шевроле Айрок, скорее всего принадлежавшем одному из работников Валериуса. Она не могла представить, чтобы он гробился в этой машине со времен своей смерти.

— Могу поспорить, это не твоя развалюха, или однажды твой брат настолько разозлился, что решил прибить её гвоздями?

Валериус ничего не ответил.

Табита остановилась, уставившись на фонтан у поворота дороги, с синей ночной подсветкой. Это было данью богине Минерве, а также одной из причин, почему Валериус выбрал именно этот дом своим пристанищем.

— Артемида знает об этой статуе?

— Раз я всё ещё дышу, то вряд ли, — сказал он спокойно.

Они поднялись по старым каменным ступенькам и, как только достигли двери, Гилберт открыл её.

— Добрый вечер, милорд, — его дворецкий никак не прокомментировал тот факт, что Валериус явился домой мокрый.

Этот суровый, старый англичанин напомнил Табите Альфреда из фильма «Бэтмен».

— Добрый, Гилберт. — Валериус отошёл в сторону, чтобы старик заметил Табиту. — Это мисс Деверо.

— Очень хорошо, сэр. — Гилберт чопорно поклонился ей. — Очарован, мадам, — и повернулся обратно к Валериусу.

— Ваша светлость и мадам желают что-нибудь выпить или съесть?

Валериус взглянул на нее.

— Я в порядке.

— Нет. Спасибо, Гилберт.

Дворецкий поклонился им и ушёл.

Валериус повёл гостью налево.

— Если ты не против, подожди меня в библиотеке. Я скоро вернусь.

— Ты куда? — поинтересовалась она, удивляясь его внезапному мрачному настроению.

— Я должен переодеться во что-то сухое.

— Хорошо, — кивнула она.

Валериус поднялся по лестнице.

Табита побрела через арочный дверной проем в темную комнату, от пола до потолка заставленную книгами. Стоя в углу и бегло просматривая наименования книг, она почувствовала, что кто-то вошёл в библиотеку.

Повернувшись, Табита обнаружила привлекательного мужчину примерно её возраста, который уставился на нее.

— Аманда? Какого черта ты тут делаешь?

— Я не Аманда, — ответила она, пересекая комнату, чтобы он увидел шрам на ее лице. — Я — её сестра Табита. А ты?

— Отто Карваллетти.

— Ага, — дошло до неё. — Оруженосец Вала.

— Да уж, не напоминай мне.

Она и без своих способностей почувствовала его злобу.

— Почему ты служишь тому, кого ненавидишь?

— Как будто у меня есть выбор. Совет послал меня сюда, и вот я здесь, заперт в аду.

— Дружище, не знаю, откуда ты родом, но я против тех, кто ненавидит мой город.

Он усмехнулся.

— У меня нет проблем с Новым Орлеаном. Я люблю этот город. Это из-за графа Пеникулы, с которым я постоянно спорю. Встречала его?

— Какого графа?

— Придурок, который живет здесь. Валериус. Ну, ты знаешь, «не дыши в моём присутствии, работяга».

Должно быть, это был самый странный мужчина, какого Табита когда-либо встречала, а это говорило о многом, учитывая необычный круг её друзей.

— Работяга, как в пролетариате?

Он оживился, увидев, что она его поняла.

— О, слава Богу, у тебя есть мозги.

Табита не знала, это комплимент или как.

— Я все-таки не пойму. Почему Совет Оруженосцев послал тебя сюда? Разве они не знают о твоем отношении к нему?

— С тех пор как мой отец стал одним из его членов, то да, они знают. К сожалению, больше никто не займет это место. А так как господин Валериус потребовал кого-то, знающего итальянский и латынь, то выбирать особо не пришлось. Напыщенный индюк.

— Что плохого в желании работать с человеком, знающего твой родной язык? Например, я знаю, что Тэлон учит Саншайн гаэльскому, а Юлиан и Кириан каждый раз находясь с Селеной, моментально переходят на древнегреческий.

— Да, но они не требуют знания языка от своего оруженосца. Да и кстати, Ник — не ас в греческом.

Табита фыркнула.

— Ник, такой же ас и в английском.

— Эй, не оскорбляй моего друга.

— Так случилось, что Ник тоже один из моих друзей, и я люблю его как брата, но это не даёт право осуждать Валериуса.

— Да уж. Милочка, тебе стоит открыть учебник и почитать о прошлой жизни Валериуса Магнуса.

Табита скрестила руки на груди и подняла голову.

— Извините меня, мистер Карваллетти, но вы должны знать, что у меня степень магистра по античной цивилизации. А у вас?

— Нет, у меня докторская степень из Принстона.

Как назло, это ее поразило. Глупые люди в Принстон не попадали.

— По античной цивилизации?

— Нет. Киноведение, — вполголоса ответил он.

— Извини, что? — ошеломлённо спросила Табита, широко раскрыв глаза. — Ты сказал кино? Специалист по фильмам? О, я почти под впечатлением.

— Эй, — защищаясь, сказал он — К твоему сведению я надрывал задницу, чтобы получить эту степень, спасибо тебе большое.

— О да, конечно. А я участвовала в программе Фулбрайт . Ты когда-нибудь посещал школу, которую не воздвигнул твой папочка?

— Мой отец не строил школы…, — помолчав, он добавил. — Прадед строил.

Табита фыркнула.

— Сожалею, но мне пришлось выучить четыре языка, чтобы получить эту степень. А что насчет тебя?

— Не один. Я вырос, разговаривая на двенадцати.

— Ты случайно не Мистер Фенси Пантс? O-o-o, и у тебя хватает наглости наезжать на Вала? По крайней мере, он не хвастается своим высоким интеллектом.

— Нет, он только хвастается своим высоким происхождением. «На колени все предо мной, вы плебейские отбросы».

— Возможно, Валериус поступал бы по-другому, если бы вы не относились так отвратительно к нему все время.

— Я противен ему! Леди, вы даже не знаете меня.

Табита пошла на попятный, главным образом потому, что почувствовала его боль.

— Ты прав, Отто, я тебя не знаю, и возможно поступаю с тобой так же, как ты при встрече с Валом. Хватило взгляда и трех секунд разговора, и вот готово некое действительно резкое суждение, которое легко может быть как верным, так и неверным.

Она приблизилась к нему, сцепив руки за спиной.

— Вот тебе наглядный пример. Твои взлохмаченные волосы выглядят привлекательно, ведь это Шебби-шик — работа реально дорогого стилиста. Ты сколько не брился? Два дня?

— Три.

Игнорируя его, Табита продолжила.

— На тебе вызывающе-кричащая, ярко-красная гавайская рубашка, как я знаю, принадлежащая Нику, он одевает ее, когда желает подразнить Кириана. Он делает специальные онлайн-заказы, чтобы приобрести эту пошлятину. Ты босой и я уверена, виденный мною во дворе потрёпанный Айрок — твой.

Он заметно напрягся, что подтверждало её подозрения.

— На первый взгляд, ты похож на тех безработных парней, завсегдатаев тусовок, часто посещающих мой магазинчик и просматривающих видео в кабинках в дальнем углу, потому что ни одна уважающая себя женщина не будет встречаться с такими, как вы. Тот типаж мужчин, который покупает всё с голыми сиськами, трахается, не снимая с шеи бусы Марди Гра, напивается недели напролет, блюёт и орёт на женщин, тыкая на их «буфера».

Он скрестил руки на груди и сердито посмотрел на неё.

— Ну а теперь, давай сравним это с другими, замеченными мною, фактами. По твоему собственному признанию ты — оруженосец голубых кровей, так как происходишь из рода потомственных оруженосцев. У твоей семьи больше денег, чем у Бога за всё время. Ты поступил в Принстон, да ещё и на смехотворную специальность, и каким-то образом получил докторскую степень. Это говорит мне о том, что статус для тебя что-то значит. Дай угадать. Тот действительно крутой ягуар цвета темный металлик, буквально сверкающий в темноте, что Ник припарковал у себя в доме и никогда не ездит на нем, в действительности твой.

Остановившись возле Отто, Табита оглядела его с ног до головы.

— Не говоря уже о том, что ты беспокоишься о своей репутации, хоть и притворяешься безвкусным тупицей. И ни одного человека с хотя бы толикой ума, ты не одурачишь своим видом.

Она подняла его руку, где красовалась татуировка в виде паутины и произнесла с иронией.

— Хорошие швейцарские часы с хронографом, марка Патек Филипп. Так, а модель — 5004P, стоит сто пятьдесят тысяч долларов.

— Как ты узнала об этом?

— Я родом из семьи владельцев магазинов, и моя тётя Зельда владеет ювелирным бутиком. — Табита протянула руку к нему. — Смотри, видишь мои часы в форме гроба? Это ходовой товар, как и твой, но в то же время их розничная цена составляет тридцать два доллара. И после сильного удара об даймона, они продолжают тикать.

Отто взглянул на неё.

Табита продолжила свою речь.

— И ты непростой оруженосец, — она указала на тату-паутину, где были отмечены все его предки-оруженосцы. — Прошел обряд крови. Поэтому, доктор Карваллетти, я полагаю, что в реальной жизни ты не слишком отличаешься от Вала. Такой же упрямый, высокомерный и готовый пойти на любые жертвы, лишь бы сделать свою работу.

Она наклонила свою голову.

— Думаю, тебя больше всего беспокоит то, что если бы ты был Тёмным Охотником, то был бы таким, как он. Я думаю, такое сходство между вами убивает тебя. Где висит твой чёрный костюм от Армани? В доме Ника?

— Кто ты? Чёртов Шерлок Холмс?

Табита улыбнулась.

— Почти, обычно мне хватает меньше времени, чтобы добраться до истины.

Он смотрел на нее с холодным безразличием.

— Не нуждаюсь в твоих уроках морали, малышка. Не вчера родился.

— Не сомневаюсь, но тебе надо бы знать больше о людях. Они часто говорят не то, что думают. Прямо сейчас, я знаю, как сильно ты меня ненавидишь. И больше всего желаешь вышвырнуть мою задницу отсюда и с силой захлопнуть дверь, но заметь, ты не сделал ничего из этого.

— Так к чему ты клонишь?

— К тому, что обряд крови оруженосцев гласит — следовать указам Совета и держать в секрете мир Тёмных Охотников. Это значит, они пойдут на любой шаг, даже на убийство, чтобы сохранить тайну. Я уверена, когда-то в прошлом тебе приходилось совершать нечто плохое, подчиняясь клятве оруженосца и выполняя свой долг. Читая в учебнике про Валериуса, ты когда-нибудь размышлял о том, получал ли он удовольствие от содеянного? Или он просто выполнял свою работу?

Отто поднял голову.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты должна стать адвокатом?

— Только Билл, во время спора. Кроме того, мне больше нравится убивать кровопийц, чем быть одной из них, — она протянула ему руку. — Табита Деверо. Рада знакомству.

Его замешательство захлестнуло ее. Слегка помедлив, он пожал ее протянутую руку.

— Не волнуйся, Отто, — сказала она, улыбнувшись. — Ко мне нужно привыкнуть. Большинству моих лучших друзей потребовались годы, чтобы выносить моё общество. Я как плесень, обычно нарастаю на вас очень медленно.

— Это ты сказала, не я.

Она шлёпнула его по руке.

— Сделай мне одолжение, будь милым с Пеникулой. Думаю, мы многое в нем не замечаем.

— Ты — единственный человек, кто так думает.

— Да уж. Я считаю, что мы, неудачники, должны поддерживать друг друга. Как минимум, мы тогда не будем болтаться в одиночестве.

Он растерянно и хмуро взглянул на неё, но ответить не успел, зазвонил его сотовый.

Табита отошла в сторону, давая ему возможность спокойно поговорить по телефону. Блуждая по холлу, она с интересом рассматривала совершенно потрясающую плитку на полу.

Пока не дошла до дверного проема, где заметила Валериуса, стоящего внизу лестницы. На первый взгляд, он мог сойти за одну из статуй, стоявших по бокам лестницы, но в отличие от них, был из плоти и крови.

Он уставился на Табиту, её слова ещё звучали в его голове. На памяти Валериуса никто и никогда не защищал его.

Ни разу, за все две тысячи лет его жизни и смерти.

Даже если бы они и сделали это, то без сомнения, не так красноречиво как она. Тень дверного проёма падала на неё. Эти длинные темно-рыжие волосы обрамляли открытое и честное лицо.

Лицо женщины, которая не боялась противостоять кому угодно и чему угодно. Он не знал никого более храброго.

— Спасибо, — тихо произнес он.

— Ты слышал?

Он еле заметно кивнул.

— Как много?

— Достаточно.

Табита почувствовала себя неуютно.

— Ты мог бы дать знать о своём присутствии. Нехорошо подслушивать.

— Я знаю.

Она подошла и встала перед ним.

Валериус спустился с лестницы. Он желал заключить её в свои объятия и страстно поцеловать, но не мог себе этого позволить.

Она была человеком, в отличие от него. В прошлый раз, позволив себе испытывать чувства к женщине, не предназначенной ему, он обрёк её на такую боль, какую ни одна женщина никогда не испытывала, а себя — на смерть.

Но эти мысли всё равно не мешали его телу жаждать Табиту. Сердце испытало внезапную, незнакомую боль от самого факта, что она вступилась за него.

Не удержавшись, он протянул руку и дотронулся до щеки со шрамом.

Он долгое время был одинок. Изолирован. Ненавидим.

А эта женщина…

Она заполнила ту внутреннюю пустоту, о которой он сам позабыл.

Сердце Табиты сильно забилось от ощущения тепла его руки. Нежностью и благодарностью светились его темные глаза. Нет, Валериус не такой, как думает Отто.

Он не был холодным и бесчувственным. Жестоким или злым. Иначе она бы знала. Она бы почувствовала.

Ничего подобного в нём не было. Она чувствовала в нем только боль и одиночество.

Накрыв его ладонь своей, Табита улыбнулась ему.

К ее удивлению, он ответил тем же. Впервые она увидела его настоящую улыбку, смягчавшую черты его лица, что отдалось в её сердце.

Валериус наклонил голову ближе к ней.

Табита приоткрыла губы, желая вкусить его.

— Эй, Валериус?

Он резко дёрнулся, и Табита еле сдержала проклятие. Отто выбрал самый неподходящий момент.

Валериус отошёл от неё за две секунды до выхода Отто в холл.

— Да?

— Я ухожу на всю ночь. Собираюсь встретиться с Тедом и Кием с веб-сайта Темных охотников. Телефон при мне, так что звони, если что.

Пристальный взгляд Отто скользнул по Табите, и она почувствовала его презрение.

Она улыбнулась ему.

— Доброй ночи, Отто. Не позволяй Теду втянуть тебя в неприятности.

— Теда ты тоже знаешь?

— Малыш, я знаю почти всех в этом городе.

— Отлично, — тихо пробормотал Отто, направляясь к двери.

Как только дверь за ним закрылась, Валериус продолжил начатое.

По непонятным ей самой причинам, Табита потянулась и обхватила его лицо руками.

Вздрогнув, он приоткрыл рот.

Не в силах противиться искушению, она встала на цыпочки и поцеловала его.

Глава 5

Табита оказалась совсем не готова к его ответной реакции на поцелуй. В одно мгновение, нежным жестом, он притянул ее к себе, обнял и, приподняв, положил на отполированные ступеньки. Это было не самое удобное место, но все равно необыкновенно эротично.

От его несравненного, обжигающего, требовательного поцелуя она ослабела и задыхалась. Он расположил свое длинное, мускулистое тело между ее ног, коленом поддерживая свой вес. Она чувствовала его эрекцию, упирающуюся ей в живот, и сгорала от желания ощутить на себе его нагое тело.

Его пряный, восхитительный запах ворвался в нее, возбудив еще больше.

В его поцелуе не было ничего цивилизованного или приличного. И в его объятии не было ничего цивилизованного. Это было непристойно и грубо. Многообещающе.

Табита обхватила ногами его за талию и вернула поцелуй с той же силой.

Валериус не мог думать, пробуя ее на вкус. Чувствуя ее. Она окутывала его своим жаром и страстью.

Все что он мог, так это не взять ее прямо здесь на лестнице, как какой-то полководец-варвар.

— Перестань целовать меня, Табита — лихорадочно выдохнул он.

— Почему?

Он зашипел, когда она нежно укусила его за подбородок.

— Потому что, если ты не остановишься, я займусь с тобой любовью, а это последнее, что нам обоим нужно.

Пока он говорил, Табита провела языком по контурам его губ. Все что она хотела, это сорвать с него одежду и ртом исследовать каждый дюйм его возбуждающего, мужского тела. Облизывать и дразнить его, пока он не запросит пощады.

Но он был прав. Это последнее, что им нужно делать. Он — Темный Охотник, которому запрещено иметь подружек, и что еще хуже, он был не тем парнем, какого можно когда-либо представить семье.

За дружбу с самым ненавистным врагом ее зятя, все отвернутся от нее. Ее большая семья не просто приняла Кириана. Его все полюбили.

Даже сама Табита. Как она может так обидеть его?

Нет, это нечестно по отношению ко всем ним.

— Хорошо, — тихо произнесла она, — Но ты должен для начала с меня слезть.

Это было самым сложным, что Валериус когда-либо делал. Всем сердцем он желал остаться там, где был. Но он не мог и знал это.

Глубоко вздохнув, он заставил себя подняться и помог ей встать на ноги.

Его тело было все еще возбужденным, а дыхание затрудненным. Он не мог стоять к ней так близко и не касаться. Но все же, он привык держать себя в руках.

Валериус был так воспитан.

Чего он совсем не ожидал от себя, так это практически животной потребности взять ее. Это нужда была примитивной и требовательной. Неистовой. Он страстно жаждал только одного — ощутить вкус Табиты.

— Полагаю, на этом нам стоит расстаться, — сказал он, запинаясь.

Табита кивнула. Он прошел мимо нее так близко, что она могла почувствовать его неукротимый, настоящий мужской запах. Сердце забилось сильнее, еще больше разжигая ее страсть.

Все, что она могла, так это не потянуться к нему. С болью, она смотрела, как он открывает входную дверь своего дома.

— Спасибо, Табита, — тихо произнес он.

Она чувствовала его печаль, и ей стало еще больнее.

— Держись подальше от неприятностей, Вал. Смотри, чтобы тебя снова не проткнули.

Он кивнул, ведя себя строго и церемонно. Но отказываясь смотреть на нее.

С тоской вздыхая над тем, чему не в силах помочь, Табита заставила себя уйти.

Все кончено.

Импульсивно, она оглянулась, как только дверь закрылась. Не было никакого намека на присутствие Валериуса. Никакого.

Вот только интуиция подсказывала, что он до сих пор наблюдает за ней.

Валериус не мог отвести глаз от Табиты, когда она садилась в машину. Не мог понять, почему чувствовал необъяснимое желание выбежать из дверей и остановить ее.

Она не была такой, как Агриппина. Табита не была успокаивающей и утешающей, но все же…

Сердце заныло, когда она завела машину и направилась к выезду, прочь из его жизни.

Опять он был один.

Как и всегда. Даже, когда Агриппина жила в его доме, он сдерживал себя. Он наблюдал за ней издалека. Страстно желая ее каждую ночь, и все же, он ни разу к ней не прикоснулся.

Это не для него. Он был аристократом, а она всего лишь рабой низкого происхождения, прислуживающей в его доме. Будь он таким, как его братья, он бы, несомненно, взял ее. Но Валериус никогда бы не воспользовался своим преимуществом, чтобы заставить лечь с ним в постель.

Она бы не посмела отвергнуть его. У рабов нет власти над собственными жизнями, особенно когда это касается их повелителей.

Предложение переспать с ним крутилось на его языке каждый раз, как он ее видел.

И каждый раз, открывая рот, он так же быстро его закрывал, избегая просить ее о том, в чем она не могла отказать. Поэтому, он привел ее в свой дом, чтобы спасти от других членов своей семьи, которые могли с ней сделать все, что угодно.

Валериус вздрогнул, вспомнив ночь, когда его братья пришли за ним. Ночь, когда они обнаружили ее статую и поняли, кто это.

Чертыхнувшись, он отвернулся от окна и попытался выкинуть все эти мысли из головы.

Ему не суждено помочь кому-нибудь.

Он рожден быть одиноким. Не знать ни приятелей, ни близких друзей. Никогда не смеяться и не играть.

Судьбу не победить. Нет никакой надежды на большее. Он рожден для этой жизни, также, как был рожден для предыдущей.

Табита ушла.

И это к лучшему.

С болью в груди, он поднялся по лестнице из красного дерева в свою комнату. Он примет душ, переоденется, и займется работой, которую поклялся себе выполнять.

Подъехав обратно к дому Тии, Табита увидела на улице тойоту Аманды. Она вышла из машины и шла к двери, когда через черный ход вышли Аманда с Тией.

— Привет, Мэнди, — сказала Табита, подходя ближе обнять свою близняшку.

— Так кто тот великолепный мужчина, с которым ты была? Тиа сказала, что ты так и не назвала его имя.

Табита собралась, чтобы случайно не выдать свои мысли и эмоции сестре-близняшке.

— Он просто друг.

Аманда покачала головой.

— Табби, — проворчала она. — Тебе пора прекращать встречаться с друзьями геями и найти себе бойфренда.

— Он не показался мне геем, — сказала Тиа. — Но он был отлично одет.

— Итак, где малышка М? — спросила Табита, пытаясь сменить тему разговора.

— Дома. Ты же знаешь, какой Эш. Он не разрешает ей выходить из дома после захода солнца.

Табита кивнула.

— Да, я с ним согласна. Она очень особенная маленькая девочка, которую надо защищать.

— Я тоже согласна, но ненавижу оставлять свою детку вот так. Меня охватывает ощущение, что я лишилась жизненно важного органа. — Аманда подняла свой серебряный талисман. — Тиа заставила меня пообещать, что я повешу это в комнате Мариссы.

— Хороший совет.

Аманда нахмурилась.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Сегодня ты какая-то очень странная.

— Я всегда очень странная.

Аманда и Тиа засмеялись.

— Это правда, — согласилась Аманда. — Хорошо, тогда я не буду беспокоиться.

— Будь добра. Одной мамы мне вполне достаточно.

Аманда поцеловала ее в щеку.

— Девушки, увидимся позже.

Ни Табита, ни Тиа не произнесли ни слова, пока Аманда не села в машину и не уехала. Табита положила руки в карманы, и повернулась к хмурой сестре.

— Что?

— Кто он был, только честно?

— Да что с вами такое? Он не тот, о ком стоит беспокоиться.

— Он Темный Охотник?

— Прекрати это, Глэдис, — сказала Табита, намекая на любознательную соседку из сериала «Моя жена меня приворожила» , в честь которого Табиту и назвали. — Это тебе не приз в игре «Двадцать вопросов» и у меня полно дел. Еще увидимся.

— Табита! — Тиа последовала за ней по улице. — Не похоже на тебя — скрывать что-либо. Это нервирует меня.

Табита глубоко вздохнула и повернулась к старшей сестре.

— Послушай, он просто нуждался в помощи, которую я и оказала. Теперь он вернулся к своей жизни, а я к своей. Здесь обойдемся без семейного совета.

Тиа осуждающе фыркнула.

— Ты невыносима. Почему ты не можешь просто ответить на мой вопрос?

— Спокойной ночи, Тиа. Люблю тебя. — Табита пошла дальше и, слава богу, сестра остановилась и вернулась в свой магазин.

Вздохнув с облегчением, она направилась на Бурбон-стрит без определенной цели. Она захватит немного еды для бездомных и выполнит свой обход.

— О, это Табита!

Повернувшись на знакомый мелодичный голос, который очень хорошо знала, Табита увидела мчащуюся к ней Сими, демоницу Эша. Она выглядела, как юная девушка 19—20 лет. Этим вечером на ней была черная мини-юбка, фиолетовые лосины и пикантный корсет. На ногах шпильки на высоком каблуке, а в руках дамская сумочка в форме гроба. Ее длинные черные волосы свободно ниспадали на плечи.

— Привет, Сими, — сказала Табита, изучая улицу позади демоницы. — Где Эш?

Она закатила глаза и с отвращением произнесла.

— Его перехватила эта старая корова, богиня, сказала, что ей надо с ним поговорить, а я говорю, что голодна, и хочу что-нибудь съесть. На что он сказал «Сими, не ешь людей. Иди в Санктуарий и жди, там пока я поговорю с Артемидой». Поэтому Сими и направляется в Санктуарий совсем одна и будет ждать, когда Акри за ней придет. Ты идешь в Санктуарий, Табита?

Табиту всегда забавляло, что демоница говорит о себе в третьем лице.

— Не совсем. Но могу с тобой туда прогуляться, если хочешь.

Проходящий мимо мужчина присвистнул, пристально разглядывая Сими.

Демоница одарила его пылким взглядом и ухмылочкой.

Развернувшись, он подошел к ним.

— Ей, малышка, — сказал он. — Компания не нужна?

Сими разозлилась.

— Человек, ты слепой? — спросила она, для наглядности придвигаясь к Табите. — Не видишь, что у Сими уже есть компания? — она покачала головой.

Он рассмеялся.

— У тебя есть номер, я как-нибудь позвоню и поболтаем с тобой?

— Что же, у меня есть номер, но если ты позвонишь, ответит Акри, а он очень рассердится, и тогда твоя голова взорвется. — Она выпятила подбородок. — Хммм, дай мне подумать, барбекю. Итак, мой номер 555-….

— Сими… — предупреждающе произнесла Табита.

— Эх, жаль, — сказала Сими, снова вздохнув с отвращением. — Ты права, Табита. Акри просто взбесится, если из-за Сими придется делать жаркое из этого парня. Он иногда такой привередливый. Клянусь тебе.

— Акри? — спросил мужчина. — Это твой парень?

— О нет, от этого просто тошнит. Акри, мой папочка и очень расстраивается, когда на Сими смотрят мужчины.

— Что же, а если папочка не знает, то и переживать нечего.

— Да уж, — сказала Табита, вставая между ними. — Поверь мне, ее «папочка» не тот, кому стоит пакостить. — она взяла Сими за руку и повела прочь.

Мужчина последовал за ними.

— Да ладно, я просто хочу ее номер.

— Ее номер 1-800-отвали, — бросила Табита через плечо.

— Отлично, сучка, иди своей дорогой.

Табита не успела моргнуть, как Сими вырвалась из ее хватки и ринулась к мужчине. Она схватила его за шею и без труда, подняв так, что его ноги болтались над землей, ударила о стену здания.

— Ты не смеешь так разговаривать с друзьями Сими. Ты слышишь меня?

Он не мог ответить. Его лицо уже посинело, глаза вытаращены.

— Сими, — сказала Табита, пытаясь оттащить руку демоницы от его горла. — Ты убьешь его. Отпусти.

Карие глаза демоницы на секунду полыхнули красным пламенем, и потом Сими отпустила его. Согнувшись в три погибели, мужчина кашлял и хрипел, стараясь восстановить дыхание.

— И больше никогда не оскорбляй леди, ты, глупый человек, — сказала она. — Сими это серьезно говорит.

Без лишних слов или мыслей о происшедшем, Сими закинула сумочку на плечо и скользящей походкой пошла по улице, словно это не она только что чуть не убила человека.

У Табиты сердце до сих пор колотилось. Что бы случилось, если бы она не остановила Сими?

— Итак, Табита, у тебя еще есть те вкусные мятные конфетки, которыми ты угощала Сими, когда мы ходили в кино?

— Извини, Сими. — Ответила она, пытаясь успокоиться, наблюдая, как несчастный парень, спотыкаясь, идет по улице. Несомненно, на какое-то время у него отпадет охота знакомиться с другими женщинами. — Я не захватила их с собой.

— Ах, как жаль, они действительно мне понравились. Особенно те, зеленого цвета. Очень вкусные. Сими надо заставить Акри купить их.

Да уж, и Табите надо бы убедиться, что Эш больше не отпустит свою демоницу без сопровождения. Сими не была злой, она просто не понимала, что такое хорошо, и что такое плохо. В мире демонов такого понятия нет.

Сими понимала только приказы Аша и в точности выполняла их.

По крайней мере, они направлялись туда, где большинство людей знали и понимали Сими. Санктуарий был байкерским баром на авеню Урсулинок, 688, принадлежавший семейству Охотников-оборотней. В отличие от Темных Охотников, они были дальними родственниками проклятых Аполлитов и Даймонов, с одной существенной разницей. Все они были наполовину зверями.

Давным-давно, Охотники-оборотни первоначально были наполовину Аполлитами и наполовину людьми. Стремясь спасти своих сыновей от обычной смерти Аполлитов в двадцать семь лет, их создатель, при помощи магии, скрестил сущность животного с телами сыновей.

В результате были сотворены два сына с сердцами людей, и два — с сердцем зверя. Те, кто были людьми, назывались Аркадианами, а те, кто зверьми — Катагария. Большую часть своей жизни Аркадиане проводили в обличии человека, могущего принимать форму животного. Тогда как Катагария были зверьми, принимающими обличие человека.

Несмотря на родство, эти две группы, враждовали между собой, так как Аркадиане считали, что их звериные родственники — жалкие существа, а звери считали, что это в них заложено природой.

Этот бар принадлежал семейству медведей Катагария. В стенах Санктуария радушно принимали всех. Людей, Аполлитов, даймонов, богов, Аркадиан и Катагарию. Главное правило гласило «Ты не кусаешь меня, и я не укушу тебя». Санктуарий был одним из нескольких неприкосновенных мест на планете, где ни одно паранормальное существо не будет атаковано. И медведи с радостью присмотрят за Сими, пока Эш не вернется к ней.

Сими без конца щебетала, пока они не вошли через распашные двери в бар.

— Ты зайдешь внутрь? — спросила она Табиту.

Не успев ответить, Табита увидела Ника Готье, направляющегося к ним. С тех пор, как мать Ника работала в этом баре, он стал практически постоянным посетителем.

— Дамы, — сказал он с очаровательной улыбкой, присоединяясь к ним.

— Ник, — поприветствовала его Табита. Сими тепло улыбнулась.

— Привет, Ник, — сказала она, накручивая локон на пальчик. — Ты тоже идешь в Санктуарий?

— В принципе, я так планировал, а вы двое?

У Табиты зазвонил телефон.

— Подождите, — сказала она Нику и Сими, прежде чем ответить на звонок. Это была Марла, бьющаяся в истерике.

— Что? — спросила Табита, пытаясь понять слова Марлы, прерывающиеся рыданиями.

Она взглянула на Ника, который хмуро наблюдал за ней.

— А как насчет Ника Готье?

Вопрос был прерван криком Марлы, полным ужаса.

— Хорошо, хорошо, — сказала Табита, моментально поняв, почему Марла так расстроилась. Ник был одет в одну из своих отвратительных гавайских рубашек, потрепанные голубые джинсы, и кеды, выглядевшие так, словно ими подкармливали мусородробилку.

— Перестань плакать и одевайся. Я найду кого-нибудь, обещаю.

— Обещаешь? — шмыгнула носом Марла.

— Зуб даю!

— Спасибо, Табби. Ты богиня!

На этот счет у Табиты были большие сомнения, когда она повесила трубку.

— Ник, можешь поразвлечь немного Сими? Мне надо предотвратить катастрофу.

Ник ухмыльнулся.

— Конечно, cher . Я более, чем счастлив составить Сими компанию, если она не против.

Сими кивнула головой.

— Ты знаешь, мне очень нравятся голубоглазые люди, — сказала она Табите. — Они все — первый сорт.

— Желаю вам обоим повеселиться, — сказала Табита, покидая их, и помчалась на Чартрес-стрит.

Валериус сушил феном волосы, когда услышал какую-то суету в спальне. Это было похоже на Гилберта и…

Выключив фен, он вышел из ванной и увидел Гилберта, пытающегося вытащить Табиту из спальни.

— Мой господин, простите меня, — сказал Гилберт, отпустив Табиту. — Я пришел сообщить, что у вас посетитель, но она последовала за мной в ваши покои.

Валериус задохнулся, увидев невозможное. Табита вернулась в его дом.

Неожиданное чувство счастья окатило его, но он не позволил себе даже улыбнуться.

— Все в порядке, Гилберт, — сказал он, удивляясь своему тону, когда всё, что он хотел, так это улыбаться ей как слабоумный болван. — Оставь нас.

Гилберт поклонился и подчинился.

Табита сглотнула, с восхищением разглядывая Валериуса, одетого только во влажное бордовое полотенце, окутывающее его стройные бедра. Казалось совсем неприлично — обнаружить его в таком виде. С его высокомерием, она думала, у него есть целая коллекция шелковых халатов или нечто подобное.

Его темные распущенные волосы были влажными, обрамляя безупречное, точеное лицо.

Ух ты, он так хорошо выглядел. Он, наверное, смотрелся бы еще лучше, будь он нагим, таким же, когда вскочил с ее постели.

Табита оборвала эту мысль, чтобы не вляпаться из-за нее в неприятности.

— Чем обязан такой чести? — спросил он.

Она улыбнулась. Ну да, конечно, для ее плана, он идеален. На этот счет можно даже не сомневаться.

— Мне надо, чтобы ты оделся, — она сделала паузу, поймав себя на мысли, что с женщиной, которая говорит такое мужчине, явно не все в порядке.

— Извини?

— Поторопись и одевайся, встретимся внизу. — Она подтолкнула его к кровати, где лежал костюм. — Fretta! Fretta!

Валериус точно не знал, чем больше потрясен, желанием его одеть или ее итальянской речью.

— Табита…

— Одевайся! — ни сказав больше ни слова, она вышла из комнаты.

Прежде, чем он пошевелился, она открыла двери и, высунув голову, произнесла.

— Знаешь, скинь хотя бы полотенце, копуша…. а, не важно, просто мысли вслух. Распусти волосы, и убедись, что ты одеваешь действительно что-то очень элегантное и дорогое. Идеально было бы Версаче, но Армани тоже сойдет. И не забудь надеть галстук и захватить пальто.

Совершенно сбитый с толку, но все же заинтригованный ее просьбой, он поменял уже лежащий на кровати костюм, на черный костюм от Версаче, шелк и шерсть, сочетая его с черной шелковой рубашкой и подходящим шелковым галстуком. Потом открыл двери.

Табита повернулась на звук открывающейся двери, чувствуя, как во рту пересохло. Она уронила челюсть.

Нет, Табита конечно знала, что он великолепен, но…

О Боже!

Все что она могла сделать, так это просто продолжать дышать. Никогда раньше она не видела мужчину в абсолютно черном костюме, да еще и «от кутюр», высокая мода, первый класс! Он выглядел изящно и величественно.

Марла умрет, когда увидит!

Если Табиту сначала не убьет переизбыток гормонов.

— Знаешь, я часто слышала, как говорят, нельзя быть красивым таким, но в твоем случае, это действительно так.

Он нахмурился.

Табита схватила его за руку и потащила к лестнице.

— Пойдем, не будем тратить время.

— Куда ты меня ведешь?

— Я прошу оказать мне услугу.

Валериус был странно польщен ее просьбой. Очень редко кто-либо просил его о таком. Обычно, человек просит об услуге тех, кого считает друзьями.

— Что тебе нужно?

— Марле нужен эскорт для феерического шоу «Мисс Красный Свет».

Валериус тут же остановился.

— Что?

Табита повернулась к нему лицом.

— Ой, ну хватит, пожалуйста, не будь таким ханжой. Ради Бога, ты же римлянин.

— Да, но это не значит, что у меня наследственная практика по эскорту трансвеститов. Табита, пожалуйста.

Она взглянула на него так разочарованно, что он сразу почувствовал себя виноватым.

— Марла репетировала месяцами, и именно сегодня ее бросил парень. Самый главный конкурент подкупил его стать своим сопровождающим. Если Марла проиграет, это убьет ее.

— У меня нет никакого желания строиться на параде в окружении геев.

— Это не парад… в прямом смысле. Все, что ты должен сделать, выйти с ней в самом начале, когда ее будут представлять. Это займет пару минут и все. Давай же, Вал. Она потратила годовую зарплату на роскошное платье от Версаче.

Табита посмотрела на него самым трогательным и проникновенным взглядом, какой он когда-либо видел. Он совсем растаял.

— Больше некому позвонить в такой короткий срок. Ей нужен действительно элегантный мужчина. Кто-то, кто просто высший класс и я не знаю, кто бы еще подошел на эту роль. Пожалуйста. Для меня? Я обещаю, что в долгу не останусь.

Что касается его, то лучше быть избитым или убитым… еще раз. И все же, он не мог себе позволить так ее огорчить.

— Что, если кто-то из них насчет меня лапать…

— Не начнет. Обещаю. Я защищу все твое… — она выгнула бровь и посмотрела на его зад. — Имущество.

— И если кто-то узнает об этом…

— Не узнает, я унесу секрет с собой в могилу.

Валериус тяжело вздохнул.

— Знаешь Табита, каждый раз в своей жизни, слыша крик о помощи, я только делал еще хуже для них. У меня плохое предчувствие насчет всего этого. Что-то обязательно пойдет не так. Вот увидишь. Марла упадет со сцены и сломает шею, или даже хуже, воспламенится ее пышный парик.

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Ты становишься параноиком.

Нет, он не становился. И пока она вела Валериуса к выходу, в голове всплывали ужасные воспоминания из его жизни.… То время, когда он, чувствуя жалость к Зареку, пытался его утешить после побоев. Но отец заставлял бить Зарека еще сильнее. Валериус задерживал удары, надеясь, что они не будут такими болезненными, как у отца. Но закончилось все тем, что он ослепил бедного раба.

И потом, попытка удержать Зарека, чтоб его не поймали за пределами виллы, привела к тому, что отец отдал мальчика работорговцу, оторвав от всего, что тот когда-либо знал.

А когда Валериус только стал военачальником, у него в подчинении был молодой солдат, последний оставшийся в живых сын в семье. Надеясь удержать юношу подальше от поля битвы, он отправил его гонцом в другой римский лагерь.

Парень умер два дня спустя атакованный ордой кельтов, случайно наткнувшихся на него.

И Агриппина…

— Я не могу это сделать, Табита.

Табита остановилась на передних ступеньках и посмотрела на него. По его прерывающему голосу было понятно, что он не шутит.

Она действительно почувствовала волну страха, нахлынувшую на него.

— Все будет хорошо. Пять минут. И все.

— А если я наврежу Марле?

— Я буду рядом. Ничего плохого не произойдет. Поверь мне.

Он кивнул, но она чувствовала его неохоту, таща к такси, которое попросила подождать. Сев, Табита дала указание водителю ехать в клуб «Ча-Ча» на Канал-стрит.

Они добрались до места всего за пятнадцать минут. Пока она расплачивалась, Валериус стоял на тротуаре с таким видом, словно сейчас застрелится, особенно когда некоторые клиенты клуба обратили на него внимание.

— Не волнуйся, — сказала Табита, подойдя к нему. — Они тебя точно не обидят.

Валериус не мог поверить, что делает это. Наверно, он сошел с ума.

Табита взяла его за руку и повела через ярко-розовые двустворчатые двери.

— Эй, Табби, — окликнул вышибала у дверей. Он был крупным и мускулистым, одетым в безрукавку. Его темно-каштановые волосы были коротко стрижены, а на бицепсе красовалась татуировка в виде кельтского браслета. На первый взгляд он смотрелся угрожающе, но его открытая, искренняя улыбка сглаживала свирепый вид.

Табита достала свой бумажник, чтобы заплатить за вход.

— Привет Сэм. Мы здесь, чтобы помочь Марле. Она в задней комнате?

— Убери это, — сказал Сэм, убирая от себя ее бумажник. — Ты же знаешь, твои деньги здесь не нужны. Да, Марла в задней комнате и, пожалуйста, идите и помогите ей. Мой друг скоро свихнется из-за ее непрерывных рыданий.

Табита подмигнула ему.

— Не волнуйся. Кавалерия здесь.

Валериус глубоко вздохнул и последовал за Табитой, в самое страшное место, где когда-либо был. Лично он, скорее бы прогулялся прямо в логово к даймонам, вооруженным бензопилами и резаками.

Когда они подошли к ярко-желтой двери около сцены, он чувствовал себя получше. И хотя некоторые мужчины останавливались поглазеть на него, ни один не приблизился.

— Не беспокойся, — сказала Табита, когда он прошел мимо нее. — Я прикрываю твой фланг.

Валериус подпрыгнул, когда она игриво ущипнула его зад.

— Пожалуйста, не подавай им пример.

Она рассмеялась.

Они прошли сквозь толпу, всю в процессе нанесения макияжа, одевания париков и замысловатых платьев. Рыдающая Марла сидела в дальнем углу, вокруг нее, причитая, порхал мужчина. Ее лысая голова была прикрыта розовым тюрбаном, а макияж был совсем угроблен.

— Ты губишь весь мой тяжкий труд, дорогая. Прекрати плакать или я никогда не закончу вовремя.

— Какое это имеет значение? Я все равно проиграю. Энтони, будь ты проклят! Все мужчины — свиньи. Свиньи! Не могу поверить, что он так меня подставил.

Валериус посочувствовал Марле. Очевидно, это шоу много значило для нее.

— Ей, малышка, — сказала Табита. — Не унывай. У нас есть кое-кто, намного лучше, чем старина Тони. Более того, они оба, он и Минк умрут, когда увидят, с кем ты выйдешь, — она подтолкнула Валериуса.

— Привет, Марла, — просто сказал он, чувствуя себя последним ослом.

У Марлы отвисла челюсть.

— Ты сделаешь это для меня?

Он бросил взгляд через плечо на внимательно наблюдающую за ним Табиту. В ее глазах был заметен страх, что он пойдет на попятный.

Бог свидетель, как он хотел этого.

Он очень, очень не хотел проходить через всё это. Но Валериус Магнус все снесет. Он никогда в своей жизни не убегал и сейчас выполнит просьбу Табиты, неважно, насколько ему это неприятно.

Выпрямившись, он повернулся к Марле.

— Я почту за честь стать вашим сопровождающим.

Марла издала пронзительный вопль, подпрыгнув и схватив его в объятия, да так крепко, что он испугался, что его ребра треснут. Она закричала еще громче, отпустив его и схватив Табиту в объятия, при этом оторвав ее от земли.

— О, дорогая, ты самый лучший друг на всем белом свете! Только представь, как Марла Дивайн выйдет под руку с одним-единственным гетеросексуальным мужчиной во всем этом клубе. Подруга, они умрут от зависти, — она отпустила Табиту. — Кэрри, иди сюда и поправь мой макияж, pronto . Я должна быть неотразимой! Неотразимой!

Кэрри улыбнулся ее спектаклю.

— Садись, дорогая, и ты будешь именно такой.

Пока Кэрри работал над Марлой, Валериус и Табита отошли в сторонку, чтобы не мешать остальным.

— Спасибо тебе, — сказала Табита. — Честно.

— Все в порядке.

Табита посмотрела на Валериуса. Не удержавшись, она обняла его и улыбнулась, положив голову ему на грудь.

У Валериуса перехватило дыхание от ее объятия. Сердце застучало быстрее от этой картины, от тепла ее тела, прижимающегося к нему. Неожиданная нежность переполнила его.

Он выпрямился и слегка коснулся ее волос, надеясь, что с Марлой ничего не случится из-за его помощи.

Последний раз он помогал Ашерону, год назад попросившему его о помощи в борьбе против даймонов, вместе с волчьей стаей Катагария. Валериус охотно согласился, но во время сражения Вэйн и Фанг, два волка-союзника, потеряли свою сестру в неожиданной атаке даймонов. Она умерла на руках своих братьев.

Эта картина преследует его и по сей день.

Валериус сказал Вэйну, что если понадобится помощь, он всегда с радостью окажет поддержку волку своим мечом. К счастью, Вэйн никогда не нуждался в нем.

Ты становишься посмешищем.

Возможно, но его бы это не беспокоило так сильно, если б только его и касалось. Беда всегда обрушивается на того, кому он старается помочь.

Валериус перестал об этом думать и сосредоточился на женщине рядом с ним. На женщине, какую никогда прежде не встречал.

Она была по-настоящему особенной. Уникальной.

Казалось, время остановилось, пока он стоял так, просто позволяя ее теплу согревать его.

Он даже вздрогнул, когда Марла встала и жестом указала ему следовать за ней.

— Там-тарарам… там… — Табита напела главную мелодию из сериала Драгнет , словно предвещая его гибель, пока они шли вслед за Марлой, через гримерную в холл, заполненный трансвеститами.

Табита поцеловала Валериуса в щечку, и оставила его, уступая место другим.

Она направилась в клуб и заметила лучшего друга Марлы — Ива, сидящего с приятелями за столиком перед подиумом.

— Эй, истребительница вампиров, — сказал Ив, пока она подтаскивала стул к столу. — Ты здесь для поддержки Марлы?

— Конечно! Для чего еще я могу тут быть?

Оживление нарастало, пока они вели шутливую беседу, делая ставки на победителя. И вот шоу, наконец, началось.

Табиту охватила нервная дрожь, когда объявили выход Марлы и Валериуса. Толпа взревела с той минуты, когда увидела Валериуса, шествовавшего так, словно ему было вполне комфортно в роли эскорта. Только Табита чувствовала его беспокойство, вызванное скорее страхом причинить вред Марле, а не чем-либо еще.

Когда они подошли к первым ступенькам подиума, где собрались остальные конкурсанты, Валериус сошел первым и, как истинный джентльмен, помог спуститься Марле.

Табите хотелось разреветься от такого великодушного поступка, который он совершал для совсем незнакомого человека.

Она не могла представить любого другого гетеросексуального мужчину, кто бы сделал что-то столь смехотворное, ради помощи женщине, которую только что встретил. И уже тем более женщине, проткнувшей его кинжалом.

Как только эскорт отпустили, она пробилась через толпу, чтобы найти его. И найдя его, немедленно бросилась в объятия и прижалась к нему.

Валериус был совершенно ошеломлен ее бурной реакцией. Ей было так хорошо в его объятиях, что он только и мог не наброситься на нее и не начать целовать, пока они оба не устроят свой собственный спектакль.

Обняв его еще крепче, она коснулась его губ нежным поцелуем.

— Ты лучший!

Шокированный, он не знал, что ответить.

— Если хочешь, мы можешь уйти прямо сейчас.

Валериус осмотрелся.

— Нет, — честно сказал он. — Я зашел так далеко и не убил Марлу, думаю, мы должны остаться и посмотреть, как у нее всё пройдет.

Взгляд на ее лицо вызвал в его теле жгучее желание.

— Эш хотя бы представляет, какая ты лапочка?

— От такой перспективы я просто вздрагиваю.

Она засмеялась, взяла его за руку и повела к столику возле сцены.

Большая группа мужчин поприветствовала их.

— Ты был превосходен, — сказал один из близстоящих.

Валериус наклонял голову каждый раз, когда Табита представляла их друг другу. Они просидели там чуть больше часа, пока конкурсанты показывали свои таланты и проводили конкурс купальников. Последнее вызвало у Валериуса чувство еще большей неловкости, чем пребывание на сцене.

— Ты в порядке? — спросила Табита, придвигаясь ближе. — Ты как-то позеленел.

— Я в порядке, — ответил он, хотя чувствовал отвращение от мысли, как мужчины могут настолько стеснять себя в купальных костюмах, не оставляя никаких признаков пола.

Некоторые вещи просто в голове не укладывались.

Через час судьи наконец-таки отобрали трех финалистов.

Табита подсела вперед. Она обхватила Валериуса рукой и уткнулась подбородком ему в плечо, задержав дыхание и молясь за Марлу.

Валериус не двигался, но ощущение его руки в своей, очень грело ее. Результат неважен, она и так благодарна ему за поддержку.

Ни Кириан, ни Эш ни за что бы не согласились сделать это.

Табита заметила встревоженный взгляд Марлы, когда дошли до имени победителя.

Она затаила дыхание. До тех пор, пока не объявили…

— Марла Дивайн!

Марла закричала и сжала в объятиях ближайших конкурсантов. Они подпрыгивали и кричали, к ним подходили остальные участники для объятий и поздравлений.

Табита вскочила на ноги, поддерживая, крича и свистя.

— Давай, Марла, давай!

Она опустила взгляд на Валериуса, который с ужасом уставился на нее.

Обидевшись, она потянула его встать.

— Давай послушаем, полководец, — сказала она. — Крикни.

— Я кричал, только отдавая приказы войску, и это было очень давно.

Ладно, он и так стал гораздо менее стеснительным за один вечер.

Она пренебрежительно фыркнула и продолжила подбадривать криками свою соседку по комнате.

Ведущий надел корону и ленту на Марлу, потом вручил дюжину роз и провел к подиуму.

Марла прошла вдоль него, плача и смеясь, посылая публике воздушные поцелуи.

Когда все закончилось, Табита и Валериус пробрались к ней через толпу. Марла сначала обняла Табиту, потом схватила Валериуса.

— Спасибо тебе!

Валериус кивнул.

— Пожалуйста. Поздравляю с победой, Марла.

Марла улыбнулась.

— Я в долгу перед вами двумя. Не думайте, что забуду об этом. Я ухожу, встретимся позже.

— Отлично, — ответила Табита. — Увидимся дома.

Они направились из клуба на оживленную Канал-стрит, окружающую Французский квартал.

Табита посмотрела на часы. Почти десять.

— Не знаю как ты, но я умираю от голода. Не хочешь где перекусить?

Валериус одарил ее изумленным взглядом.

— Ты, наверное, единственная живая женщина, задающая подобный вопрос мужчине с клыками.

Она засмеялась.

— Возможно, ты прав. Так ты не хотел бы ко мне присоединиться?

— У нас нигде не заказан столик.

Она закатила глаза.

— Дорогой, там, куда хожу я, нам не нужен никакой вонючий заказ.

— Куда мы пойдем?

Она указала на Роял-стрит, соединявшую улицы Канал и Ибервиль.

— Морепродукты Антуана. Устричный дом акме.

— Акме? Никогда там не ел.

И как только Табита открыла двери в это заведение, Валериус понял почему. Там были пластиковые скатерти в черно-белую клетку.

Он помедлил в дверях, осматривая маленький ресторанчик. Он был крохотным, всего для нескольких посетителей. Справа от него — бар во всю стену, слева — столики. Стены — безвкусное смешение зеркал, картинок, и неоновых вывесок. Всё было кричащим и отвратительным.

Не говоря уж о том, что Валериусу пришлось быстро опомниться и мысленно воссоздать свое отражение в зеркалах, пока кто-нибудь не заметил, что оно у него отсутствует.

Табита повернулась и посмотрела на него. Она уставила руки в боки.

— Переставай уже выглядеть так, словно только что наступили на твои новехонькие туфли, а? У них самые лучшие устрицы на свете.

— Здесь такой… неоновый свет.

— Так надень солнцезащитные очки.

— Не похоже, чтоб здесь соблюдали санитарные условия, — тихо произнес он.

— О, пожалуйста, ты собираешься съесть нечто, вроде пылесоса для океана. Ты же знаешь, как образуются жемчужины, правда? Все устрицы всасывают мусор. Кроме того, ты бессмертен, о чем ты беспокоишься?

— Валериус?

За спиной Табиты он увидел Вэйна и Брайд Катталакисов, сидящих в устричном баре, где двое мужчин за стойкой снимали створки устриц для посетителей, ожидающих свой заказ. Валериус вздохнул с облегчением. Наконец, есть кто-то с кем можно нормально пообщаться. Хотя бы чуть-чуть. Вэйн был аркадианским волком, а Брайд — его человеческой супругой.

Одетый в джинсы и футболку с длинным рукавом, Вэйн был ростом с Валериуса, с длинными темно-каштановыми волосами, свободно ниспадавшими на плечи. Брайд была пухленькой, красивой женщиной с длинными темно-рыжими волосами, собранными в беспорядочный узел. На ней был желтовато-коричневый свитер одетый поверх коричневого платья с маленькими белыми цветочками.

Валериус пересек помещение и пожал руку Вэйну.

— Волк, — поприветствовал он. Среди Аркадиан и Катагарий было принято обращаться к их звериной сущности. — Рад тебя снова встретить, — он посмотрел на Брайд. — И встретить вас, моя леди, для меня всегда честь.

Брайд улыбнулась ему, потом взглянула на Табиту.

— Что вы здесь делаете? Вместе?

— Вал оказал мне услугу, — ответила Табита, подходя к нему. Она повернулась к одному из мужчин за стойкой, вытирающему руки после расколотых устриц.

— Эй, Лютер, два пива и вилку.

Высокий афроамериканец засмеялся над ней.

— Табби, это что, четвертый раз на этой недели и ты здесь? У тебя что, нет дома?

— Ага, только у нас нет устриц. По крайней мере, таких вкусных, как у тебя. И я должна сюда приходить, хотя бы для того, чтобы докучать тебе. Только представь, целый день без Табиты.… Чтобы ты делал?

Лютер засмеялся.

Валериус не упустил странный обмен взглядами между Вэйном и Брайд, перед тем, как Лютер поставил перед Брайд блюдо с разделанными устрицами и пошел за пивом для Табиты.

— Есть что-то, о чем мне следует знать? — спросил их Валериус.

Только Вэйн открыл было рот, чтобы сказать, как Табита пнула его по ноге. Сильно.

Вэйн взвизгнул и хмуро глянул на нее.

— Что это было? — спросил Валериус. — Зачем ты его ударила?

— Просто так, — ответила Табита, протягиваясь через бар, чтобы утащить оттуда устрицу.

Она выглядела, как ангел, и значит, происходит что-то очень зловещее.

Валериус посмотрел на Вэйна.

— Что ты хотел сказать?

— Совсем ничего, — ответил Вэйн и глотнул пива из своей кружки.

У Валериуса появилось плохое предчувствие.

Лютер вернулся с двумя бутылками пива и вручил их Табите, одну она протянула Валериусу.

Он беспомощно уставился на нее.

— Не жаждешь выпить? — спросила Табита.

— Стаканы нам не дадут?

— Это пиво, Вал, а не шампанское. Возьми. Ей богу, оно не кусается.

— Табби, будь добра, — упрекнула ее Брайд. — Валериус, наверно, не привык к пиву.

— Я пью пиво, — сказал Валериус, неохотно беря бутылку, — только не так.

— Хочешь устриц? — спросила его Табита.

— Не уверен, после твоего красочного описания, чем они являются.

Табита засмеялась.

— Открой их нам, Лютер, и продолжай готовить, пока я не лопну.

Лютер оскалился.

— Не думаю, что у тебя есть предел, Табби. Это чудо, если после твоего ухода, остается хоть что-то.

Табита села на стул рядом с Брайд и предложила Валериусу место напротив. Он поставил на стойку свое пиво и неохотно сел.

— Тебе здесь неуютно, Валериус? — ласково спросила Брайд. — Как только Табите удалось тебя уговорить?

— Я сам пока не знаю.

— Вы давно встречаетесь? — спросил Вэйн.

— Мы не встречаемся, — быстро ответила Табита. — Я же сказала, Вал просто оказал мне услугу.

— Как скажешь, Таб. Надеюсь только, что твоя сес…

Его слова прервала откашливающаяся Брайд.

— Табита знает, что делает, Вэйн. Да, Табби?

— Обычно нет, но это и хорошо. Правда.

Валериус еще раз продал бы душу за возможность читать мысли Вэйна.

— Вэйн, можно с тобой поговорить, с глазу на глаз?

Брайд вылила соус Табаско на устрицу.

— Выйдешь из-за стола, мистер Катталакис, и окажешься в буквальном смысле в собачей конуре, до конца недели, я серьезно. И еще, я натравлю на тебя твоего брата Фьюри, и сменю замки.

Вэйн съежился.

— Как бы я не хотел тебе помочь, Валериус, но ты, должно быть, помнишь, ее отец зарабатывает тем, что кастрирует собак, и он хорошо обучил свою дочь. Я думаю, мне следует отказаться.

Валериус взглянул на Табиту, деловито поедающую устриц Лютера. Она старательно отводила глаза в сторону.

Что Вэйн знал, а он нет?

Они сидели в баре, Табита и Брайд болтали об одежде, старых друзьях и всякой ерунде, мужчины чувствовали себя не в своей тарелке. Ресторан закрывался в десять, но Лютер подавал им устриц еще пятнадцать минут.

— Спасибо Лютер, — сказала Табита. — Я очень ценю, что ты меня не гонишь.

— Всегда, пожалуйста, Табби. Мне нравится, что ты ценишь мою еду и сервис, и должен сказать, легче накормить тебя, чем твою подругу Сими. Маленькая девочка ест, как демон.

— О, ты даже не представляешь.

Валериус пошел расплачиваться, а Вэйн остался с женщинами. После оплаты счета Вэйн и Брайд направились на Роял-стрит, а он с Табитой к Бурбон-стрит.

— Готов патрулировать? — спросила Табита.

— Я провожу тебя к тво..

— Я не собираюсь домой, — перебила его Табита.

— Куда ты пойдешь?

— Выслеживать даймонов. Так же, как и ты.

— Это опасно.

Она остановилась и уставилась на него.

— Я знаю, что делаю.

— Знаю, — ответил он спокойно. — У тебя дух и сила амазонки. Но я бы предпочел, чтобы ты не приносила себя в жертву ради того, что лучше оставить нам, уже мертвым. В отличие от тебя, нас никто не оплакивает, если мы погибаем.

Табита был огорошена его неожиданными словами. Еще больше ее поразила чувствовавшаяся в нем печаль. Боль.

— Кто оплакивал тебя, когда ты умер? — спросила она, не уверенная, что хочет знать ответ.

Он остановился и посмотрел в сторону.

— Никто.

— Никто? У тебя разве не было никакой семьи?

Он горько рассмеялся.

— Моя семья — шекспировская трагедия. Поверь мне, они с радостью от меня избавились.

— Как ты можешь так говорить? Я уверена, они беспокоились. Конечно…

— Мои братья убили меня.

Табита почувствовала агонию мести, нахлынувшую на него, как только прогремели его проникновенные слова. У нее сжалась грудь. Сказал ли он ей правду?

— Твои братья?

У Валериуса перехватило дыхание от пронесшегося перед глазами прошлого. По правде говоря, на него накатила волна облегчения от рассказанной через две тысячи лет правды, как он стал Темным Охотником.

Он кивнул, пытаясь выбросить из головы сменяющиеся воспоминания той ночи. Когда он заговорил, его голос был удивительно спокойным.

— Я был обузой для семьи, поэтому они меня казнили.

— Как казнили?

Его глаза ничего не выражали.

— Ты знаток античности. Уверен, ты знаешь, как поступал Рим со своими врагами.

Табита прикрыла рот, когда волна тошноты накатила на нее. Не сумев сдержать себя, она взяла его руку, отодвинула рукав и увидела шрам на его запястье. Что и требовалось доказать.

Как и Кириан, он был распят.

— Мне так жаль.

Холодно и церемонно, он отдернул руку и поправил рукав.

— Не стоит. Я нахожу в этом своеобразную принадлежность к семейной истории. Кто живет с мечом, от меча и погибнет…

— Сколько людей ты распял?

Она почувствовала его стыд, потом он развернулся и пошел от нее. Не желая его отпускать, она бросилась за ним и заставила остановиться.

— Скажи мне, Валериус. Я хочу знать.

Мука на его лице ранила ее. Он сжал зубы.

— Ни одного, — после длинной паузы, произнес он. — Я отказался так убивать людей.

Слезы заволокли глаза, но она уставилась на него.

Он не был таким, каким его считали Кириан и другие. Не был.

Описываемый ими мужчина, не колеблясь, унизил и убил бы любого. А Валериус — нет.

Он откашлялся, словно слова причиняли ему боль.

— Когда я был юношей, я видел казнь человека. Он был одним из величайших полководцев своего времени.

У Табиты замерло сердце, она поняла, что речь идет о Кириане.

— Мой дед обманом захватил его и допрашивал нескольких недель, — его дыхание было сбивчивым, тело напряженным. — Мой отец и дед приказали позвать меня с братьями стать свидетелями этого. Они хотели научить нас, как сломать человека. Как лишить чувства собственного достоинства, чтобы от него ничего не осталось. Но все, что я видел, это кровь и ужас. Никто не должен так страдать. Я смотрел в глаза этому мужчине и видел его душу. Его силу. Его боль. Я пытался убежать, но за это меня избили и вернули назад, заставив досмотреть всё до конца.

Он бросил на нее яростный, мучительный взгляд.

— Я возненавидел их за это. Даже спустя две тысячи лет я все еще слышу его крики, когда они подняли его изломанное тело и потащили гордого полководца на площадь, чтобы он умирал, как простой уголовник.

Табита прикрыла уши, представив, каково было Кириану умирать такой смертью. От сестры ей было известно, что эта смерть до сих пор преследовала Кириана в ночных кошмарах, хотя теперь их было меньше, чем до свадьбы, но все же они были. Иногда он вставал посреди ночи убедиться, что его жена и ребенок в безопасности.

А иногда совсем не мог спать, боясь, что кто-то придет и снова отберет всё, что у него есть.

И он ненавидел Валериуса с безумным чувством мести.

Валериус глубоко вздохнул, увидев, как съежилась Табита. Ему самому тошно, только не так явно.

Его сердце годами хранило вину и ужас своего детства. Вернуть бы время назад, и он бы ни за что не продал душу Артемиде. Лучше умереть и безмолвие поглотит отзвуки жестокости отца, чем жить вечно с эхом их голосов в памяти.

Он был уверен, теперь Табита его ненавидит, также как и другие. И она совершенно права. То, что сделала его семья — непростительно. Вот почему он старался избегать Кириана и Юлиана.

Нечего лишний раз им напоминать об их прошлой жизни в Древней Греции. Теперь это даже жестоко, когда они оба счастливы в современном мире.

Он все не мог понять, зачем Артемида перебросила его в Новый Орлеан. Так поступил бы его отец, следя за тем, чтобы оба грека никогда не знали покоя.

Но Валериус никогда об этом не говорил. И если он когда-либо столкнется с Кирианом и Юлианом, его извинения ни к чему хорошему не приведут. Однажды, века назад, он пытался извиниться перед Зоей, убитой его братом Мариусом. Амазонка набросилась на него, изо всех сил пытаясь убить.

Валериус был вынужден победить ее.

Тогда она плюнула в него: «Римская мразь! Никогда не пойму, почему Артемида позволила тебе жить, когда тебя надо выпотрошить, как визжащую свинью!»

За столетия он научился высоко держать голову, не обращая внимания на мнение других Темных Охотников. Он не мог дать им мир и освободить от прошлого, также как не мог освободиться сам.

Некоторых призраков невозможно прогнать.

Теперь Табита знала правду, и она тоже его возненавидит. Так и быть.

Валериус развернулся, уходя.

— Вал?

Он остановился.

Табита не знала, что ему сказать. Так что она обошлась без слов. Потянувшись и нагнув к себе его голову, она прильнула к его губам.

Валериус был шокирован ее реакцией. Он притянул ее к себе, утопая в тепле ее губ. В тепле ее объятий, но…вскоре отпрянул.

— Ты знаешь, кто я, Табита,… почему ты до сих пор здесь?

Она посмотрела на него, ее голубые глаза искрились нежностью.

— Потому что я знаю, кто ты, Валериус Магнус. Поверь мне, я знаю. И я хочу прямо сейчас отвести тебя к себе, и заняться любовью.

Глава 6

Валериус никогда не поймёт эту непредсказуемую женщину. В глубине души он представил себе Табиту в облегающем черном пеньюаре, который он нашёл под ее подушкой.

Этот образ преследовал его.

— Я бы с удовольствием пошел к тебе домой, Табита, — сказал он. — Но не сейчас. Я должен выполнять свою работу.

Она улыбнулась ему, затем опять поцеловала так страстно, что его тело опалило желанием.

Чуть отстранившись, Табита выдохнула ему на ушко.

— И это заставляет меня хотеть тебя ещё больше.

Он задрожал, когда она медленно и чувственно облизнула мочку уха.

— На рассвете я заставлю тебя кричать от наслаждения.

Его член моментально встал в нетерпеливом предвкушении.

— Обещаешь? — вопрос непроизвольно вырвался из его уст.

Сделав шаг назад, Табита провела рукой по его лицу, груди, направляясь к ремню. От ее прикосновений, он сгорал от возбуждения.

— О да, детка, — дразнила она. — Я настроена выжать из тебя все, пока не кончишь.

Одной этой мысли хватило, чтобы превратить его кровь в лаву. Он не удержался и представил себе длинные ноги Табиты, обвивающие его бедра, и её тело, тёплое и влажное, радостное встречающее его внутри себя.

Он притянул ее ближе к себе для поцелуя, несмотря на то, что они стояли посреди улицы. Валериус никогда не делал то, что свойственно людям низкого происхождения. Но он никогда и не наслаждался так, как от вкуса ее губ.

Ее пряно-сладкий аромат вторгся в его сознание и вызвал у него жгучее желание.

Это будет самая долгая ночь в его жизни.

Глубоко вздохнув, он неохотно отошёл от нее.

— Так, где мы начнём патрулирование?

— Ты не попытаешься заставить меня идти домой?

— А смог бы?

— Ни в коем случае.

— Так откуда мы начнём патрулирование?

Табита засмеялась.

— А не слишком ли ты разодет для выслеживания живых мертвецов?

— Не очень. Как раз подходит. Ты не считаешь, что я должен выглядеть так, словно иду на похороны?

Она опять засмеялась над его нездоровым чувством юмора.

— Пожалуй, да. Ты всегда носишь костюмы?

— Мне в них удобнее всего. Я не из тех мужчин, которые предпочитают джинсы и майки.

— Ну да, представляю твой взгляд, если бы я одела костюм. Прямо сгораю от нетерпения. — Табита кивнула в сторону улицы. — Пойдем?

— Нам обязательно начать с Бурбона? Может, пойдем на Шартр или Роял?

— На Бурбон-стрит многолюдно.

— Но даймонам нравится убивать у кафедрального собора. — Ему внезапно стало очень неуютно.

— А что не так с улицей Бурбон?

— Там много сомнительных людей.

Это ее задело.

— Извини, но и я живу на Бурбоне. Так ты меня считаешь сомнительной?

— Нет. Не совсем. Но ты владелец секс-шопа.

Эти слова ещё больше разозлили Табиту.

— Ах, так! Ну, всё! С меня довольно, граф Пеникула. Можешь идти своей дорогой.

— Табита, пожалуйста. Мне не нравится эта улица.

— Отлично, — отрезала она, отходя от него. — Ты идешь туда, а я сюда.

Валериус стиснул зубы, когда она оставила его одного. Он терпеть не мог хоть на шаг заходить на эту улицу. Она была яркая, шумная и полна людей, люто его ненавидевших.

Просто уйди. Забудь ее.

Он должен. Действительно должен, но не мог.

Не сдержавшись, он пошел за Табитой. И нагнал её уже только на улице Бурбон.

— Что ты тут делаешь? — поинтересовалась она, когда Валериус появился рядом. — Я совсем не хочу замарать твою репутацию.

— Табита, пожалуйста, останься со мной. Я не хотел тебя обидеть.

Она повернулась к нему, презрительно кривя губы.

И только Табита открыла было рот, чтобы задать ему взбучку, как кто-то с балкона вылил ведро зловонной воды прямо на Валериуса.

Валериус так и стоял, не шелохнувшись. Нахмурившись, она взглянула вверх и увидела смеющегося Чарли, фэйсконтролера из стриптиз-клуба «Королева красоты». Он убрал ведро и хлопнул рядом стоящего мужчину по ладони: — Дай пять!

— Чарли Лару, какого чёрта ты делаешь? — заорала ему Табита.

— Я? — возмущенно спросил он. — А с каких пор ты болтаешься с врагами? Ник рассказал мне всё про эту мразь, и я пообещал Нику, что если еще раз поймаю на нашей улице этого кретина, он очень об этом пожалеет.

Табита была бы менее шокирована, даже если б Чарли ударил её. Она посмотрела на Валериуса, который вытащил из кармана носовой платок, чтобы вытереть лицо, гневно играя желваками на скулах.

— Клянусь, Чарли, если ты спустишься, я сверну тебе шею.

— За что? Ты ведь знаешь наш закон, Табби. Почему сама нарушаешь его?

— Потому что Вал неплохой парень, а вот Нику пора бы успокоиться. Ну, подожди, Чарли. Я собираюсь мило побеседовать с Брэнди и когда мы закончим разговор, тебе повезёт, если она позволит тебе припарковаться у ее въезда и поспать в машине.

Брэнди была подружкой Чарли и постоянным клиентом в её магазине.

Чарли побледнел, а Табита тем временем, взяла за руку Валериуса и потащила через улицу к своему магазину.

— Не могу в это поверить! — сердито ворчала она.

— Вот почему я ненавижу эту улицу, — бесстрастно сказал он. — Каждый мой визит сюда заканчивается встречей с враждебно настроенными друзьями Ника.

— Вот придурок!

Никогда в жизни она не была в таком бешенстве. Табита зашла в магазин и, даже не перекинувшись словом со своим работником, сразу направилась с Валериусом наверх в ванную, предварительно захватив из шкафа полотенце и мочалку.

— Иди и прими душ, а я пока позаимствую кое-какую одежду у своей соседки.

Валериус побледнел.

— Без обид, но серебряные блестки и пастель не мой стиль.

Табита невольно улыбнулась.

— Я позаимствую не у Марлы, а у Марлона.

— Марлона?

— Ее второе «я», он не часто её навещает, но она хранит несколько вещей на тот случай, если он захочет показаться.

— Что-то я не совсем понимаю.

— Иди мыться, — сказала она, гоня его в комнату.

Валериус не спорил. Зловонный смрад от воды был поистине невыносим. Он был благодарен, что Табита решилась терпеть его так долго, позволяя привести себя в порядок.

Как только он разделся и зашёл в душ, открылась дверь.

Валериус замер.

— Это всего лишь я, — сказала Табита по другую сторону душевой занавески. — Нашла тебе черные слаксы и простую черную рубашку. Возможно, штаны будут великоваты в талии, но длина должна подойти. А вот насчёт рубашки, не уверена. Если что, можешь надеть одну из моих футболок.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Прежде, чем он осознал её действия, занавеска приоткрылась и показалась Табита, глядя на него голодными глазами.

— Не за что.

Валериус не двигался, стоя лицом к ней, пока горячая вода струилась по спине. Этот бесстыжий, жаркий взгляд заставил против собственной воли желать её.

Казалось, что она совсем не против.… И точно, лёгкая улыбка озарила ее лицо.

— Ты всегда шпионишь за своими гостями? — тихо спросил он.

— Конечно, нет. Но могу же я взглянуть на то, чем намереваюсь насладиться позже.

— И ты всегда такая беззастенчивая?

— Честно?

Он кивнул.

— Нет, в этом смысле обычно я не такая назойливая, к тому же ты — последний мужчина на планете, о ком мне следует думать. Но как видишь, не могу с собой справиться.

Валериус потянулся, чтобы коснуться её. Право же, она была так хороша, что не верилось.

— Я никогда не встречал такой, как ты.

Накрыв его руку своей, она повернула голову и поцеловала его ладонь.

— Поспеши. У нас много работы.

Она ушла, и он сразу остро ощутил её отсутствие. Что же в ней такого?

Не желая об этом думать, Валериус быстро помылся и затем оделся. Табиту он нашёл в спальне, сидящую в кресле и просматривающую одну из своих книг.

Почувствовав присутствие Валериуса, она взглянула на него. Он молча стоял в дверном проёме, смотрясь совершенно в своем стиле, кроме не совсем подходящей ему одежды.

Вставая, она одарила его ласковой улыбкой. Подойдя к нему, расстегнула манжеты на слегка коротких для него рукавах, и закатила их до локтей.

Потом вытащила рубашку из штанов.

— Знаю, что это не твой стиль, но так смотрится намного лучше.

— Ты уверена?

Он выглядел восхитительно.

— О, да.

— Единственная проблема состоит в том, что я не смогу носить это без длинных рукавов, — сказал он, держа в руке длинный выдвижной меч.

Табита задержала дыхание, глядя на качество его клинка.

— Очень хорошая работа. Келл? — спросила она. Келл был Темным Охотником в Далласе, и делал много тяжёлого оружия для своих собратьев.

— Нет, — глубоко вздохнув, произнёс он. — Келл не работает ни с кем из Рима.

— Что?

Он забрал у нее оружие.

— Он из Дакии, и его люди сражались против римлян. Его с братьями схватили и отправили в Рим, как гладиаторов. И спустя две тысячи лет он все еще зол на всех нас.

— Отлично, я уже сыта этим по горло. Почему Эш не мешает обращаться с вами так по-свински?

— А как он может прекратить?

— Выбить из них дух?

— Это не поможет. Я и мои собратья научились жить, не беспокоя их. Нас мало, так что нечего спорить.

Табита заворчала.

— Прекрасно, пусть они все сгниют.

Валериус оставил меч на туалетном столике, и они вдвоем отправились на улицу.

Табита быстро увела его подальше от тротуаров, чтобы никто больше не мог облить из ведра, и обняла его рукой.

— Знаешь, я не могу понять, как ты выполняешь свои обязанности, когда Зарек с Олимпа метает в тебя молнии, а остальные неудачники охотятся за тобой на улицах.

— Я быстро научился избегать Бурбон-стрит, оставляя ее для Тэлона, а теперь для Жан-Люка, и патрулирую те места, где не знают Ника.

— А Зарек?

Он не ответил.

Они молча повернули в сторону улицы Дюмэйн. Они отошли недалеко, как вдруг Табита почувствовала что-то странное, проскользнувшее мимо нее.

— Даймоны — она не подозревала, что прошептала вслух, пока Валериус не отпустил ее.

Достав кинжал из кармана, Валериус обернулся вокруг своей оси, пытаясь уловить запах, но…

Ничего не было.

Табита чувствовала присутствие зла, но тоже не могла засечь его точное расположение.

Что-то засвистело в воздухе, и неожиданный ветер пронесся по улице с едва различимым, безумным смехом.

— Табита…

Кровь застыла в жилах от голоса, прошептавшего во тьме её имя.

— Мы пришли за тобой, малышка.

Смех отразился громким эхом и постепенно угас.

У Табиты в ужасе перехватило дыхание.

— Где ты? — позвал Валериус.

Никто не ответил.

Валериус обнял Табиту, лихорадочно пытаясь понять, кто или что это говорил.

— Табита?

Он круто развернулся на прозвучавший прямо за ним голос.

Это был не человек. Не даймон,…а дух. Призрак.

Оно открыло рот, словно собираясь кричать, но потом сгустилось в жуткий туман, который кинулся на Табиту и прошел сквозь нее, оставляя ее тело совсем холодным.

Это смотрелось так, словно что-то высосало ее душу.

Валериус чувствовал дрожь Табиты, но к ее чести, она не кричала и не теряла над собой контроль.

— Оно ушло? — спросила она.

— Думаю, да, — по крайней мере, он больше это не чувствовал.

— Что это было? — спросила она с лёгкой паникой в голосе.

— Не уверен. Ты опознала это или хотя бы голос?

Она покачала головой.

Раздался вопль человека.

Валериус отпустил ее и бросился на крик. Он знал, что Табита у него за спиной и постарается, чтобы так и оставалось. Меньше всего он хотел оставлять ее позади для атаки этого существа.

Добежать до маленького тёмного закоулка, откуда раздался крик, не заняло много времени.

К несчастью, они явились слишком поздно. Тело неподвижно лежало на улице.

— Держись подальше, — предупредил он Табиту, медленно приближаясь к телу.

Табита начала было спорить, но в действительности, сама не хотела признавать очевидное. Честно говоря, она и так видела достаточно много трупов.

Валериус опустился на колени проверить пульс.

— Он мёртв.

Перекрестившись, Табита глянула вдаль. Ее взгляд упал на здание, и она нахмурилась. На старом блеклом кирпиче была надпись кровью на греческом языке. Она говорила на греческом, но читать не могла.

— Ты знаешь, что там написано?

Валериус посмотрел на текст и его лицо окаменело.

— Она гласит — «Смерть тем, кто вмешивается».

Как только он дочитал, слова исчезли. Она сглотнула, чувствуя, как новая волна паники захлестнула её.

— Что тут происходит, Вал?

— Не знаю, — ответил он, доставая телефон и звоня Tэйту, окружному коронеру и давнему другу Темных охотников.

— Я удивлена, что Tэйт с тобой разговаривает, — сказала она, когда Валериус повесил трубку.

— Я ему не нравлюсь, но после разговора с Эшем, он научился меня терпеть. Нам лучше уйти до прибытия Тэйта с полицией.

— Согласна, — произнесла она, чувствуя тошноту. — Как думаешь, стоит ли позвонить Эшу и рассказать о случившемся?

— Нам неизвестно, что на самом деле произошло. Даймону не хватило бы времени убить и забрать душу человека.

— Так к чему ты клонишь?

— Ты или твоя сестра воскрешали кого-нибудь?

— Нет! — возмущенно ответила она. — Нам и так хорошо.

— Значит, у кого-то на тебя зуб, Табита, и пока мы это не выясним, мне не следует спускать с тебя глаз.

Табита полностью согласилась с этим. Откровенно говоря, она и не хотела оказаться без его внимания. Кроме того, это… существо может вернуться.

— Скажи мне, Вал. Темные Охотники могут противостоять призракам?

— Честно?

Она кивнула.

— Чертовски немногие. Более того, если мы не будем осторожны, то станем одержимыми.

От этих слов Табита похолодела.

— Ты хочешь сказать, если этот призрак вернётся, то может завладеть тобой?

Валериус кивнул.

— И да поможет вам Бог, тебе и всему городу, если это случится.

Глава 7

Табита чувствовала себя неспокойно весь остаток ночи. Она не могла избавиться от ощущения, что ее окружает атмосфера зла. Гнили. Кто-то неподалеку охотится на нее.

Как бы она хотела знать, кто или что.

И почему?

Валериус мало разговаривал, пока они патрулировали, так и не найдя никаких признаков даймонов. Когда они вернулись к ее дому на Бурбон-стрит, оставалось меньше часа до рассвета.

Валериус отступил, давая ей возможность открыть дверь. Табита остановилась, заметив, что он не собирается заходить.

— Тебя сегодня здорово напугали, — тихо произнес он, держа руки в карманах. — Тебе необходимо хорошо выспаться, и тогда почувствуешь себя лучше.

Табита следила, как лунный свет освещает его красивые черты лица. Искренность, которую она увидела в его жгучих, черных глазах, тронула ее.

— Если честно, не хочу быть одна. И я очень хочу, чтобы ты зашел.

— Табита…

Она приложила пальцы к его теплым губам, чтобы остановить протест.

— Все хорошо, Вал. Если ты не заинтересован в сексе со мной, я не приму это близко к сердцу. Но…

Он прервал ее слова жарким поцелуем. Табита застонала от вкуса римлянина, когда он обхватил ее затылок рукой, запустив пальцы в волосы.

Обнимая его, она затащила Валериуса в дом и прижала к стене, чтобы отдаться исступленному, всепоглощающему поцелую. И только потянув за одежду, практически срывая его рубашку, она заметила, что даже не закрыла дверь.

Захлопнув и заперев ее, она вернулась к Валериусу.

— Марла, — хрипло произнес он, когда она принялась расстегивать ему штаны.

Табита чертыхнулась. Валериус прав. Если Марла услышит их, она явится разобраться, что тут.

— Иди за мной, — шепнула она, беря его за руку и ведя по лестнице в свою комнату.

К счастью, дверь в комнату Марлы была закрыта. Табита завела его в спальню и закрыла на замок собственную дверь.

Ей следовало бы нервничать, но нет. Словно что-то в ней нуждалось в близости с этим мужчиной, таким ненавистным всей ее семье.

Это было неразумно.

Все же она была здесь, нарушая все известные ей запреты. Аманда убьет её за это. Кириан никогда ее не простит.

Сердце не слушало голос разума. Вопреки здравому смыслу, она хотела римского полководца.

Табита неистово целовала его, нуждаясь в нем. Он мог развеять все ее страхи.

Валериус зарычал, так хороша она была на вкус. Он не привык к женщинам, берущим в сексе инициативу на себя, и такое отсутствие скромности нашел весьма освежающим. Она оторвалась от его губ только, чтобы снять с себя рубашку, и снова упасть в объятия.

Ощущение прижимающихся тел, прикосновения её небольшой, манящей груди в кружеве белья, затмевали ему разум. Она расстегнула его брюки и скользнула рукой вниз, нежно лаская член.

Он зашипел от удовольствия, когда она перевела руки от бедер к его ягодицам. Медленно, обольстительно, она спустила его штаны, обнажая для себя. Он никогда не испытывал ничего более чувственного.

Встав перед ним на колени, Табита сняла с него туфли и носки, а потом и штаны.

Он не понимал эту женщину. Он не мог поверить, что она здесь, с ним и в таком виде. Так много времени прошло с тех пор, как он был с женщиной. Как Табита правильно подметила, большая их часть были холодны и равнодушны в постели.

Никакой страсти. Не так, как сейчас.

Не такие, как она.

Она была особенная, бесценная, редкое удовольствие, которым он хотел насладиться. В ней был огонь, согревающий его. Его тянуло на этот огонь, даже против собственной воли.

Табита остановилась, почувствовав его странное настроение.

— Валериус, что-то не так? — прошептала она, встав перед ним.

— Я просто пытаюсь понять, почему ты со мной.

— Потому что, ты мне нравишься.

— Почему?

Она соблазнительно закусила губу.

— Ты необыкновенно забавный и добрый, — она пожала плечами.

Он тряхнул головой.

— Я не добрый. Я просто знаю, как быть равнодушным.

Табита запустила руку в его распущенные волосы, и позволила шелковистым прядям ласкать свои пальцы.

— Ты не равнодушен ко мне, полководец.

Она пробежалась язычком по краю его нижней губы и после поцеловала его.

У Валериуса голова шла кругом от ее слов и действий. Умирая от желания, он потянулся к ее спине и расстегнул лифчик. Не прерывая поцелуй, она опустила руки, позволяя белью упасть на пол.

Он прижимал ее к себе так, что ее обнаженная грудь жарко касалась его груди. Ее серебренная в форме полумесяца сережка в пупке задевала бедро, вызывая необычный трепет, а член горел, нуждаясь в ней.

Как и его сердце.

Он никогда не занимался любовью с женщиной, которой действительно нравился. В его человеческой жизни, отношения с любовницами подразумевали политический подтекст. Женщинам, стремящимся привязать его к себе, он нужен был только как влиятельный, богатый муж или любовник.

В его жизни Темного Охотника связи ограничивались женщинами, даже не знавшими его.

Но Табита…

С низким горловым рычанием, он раздел ее как можно быстрее. Свет уличных фонарей пробивался сквозь занавески, падая на ее нагое тело. Она была прекрасна. Стройная, подтянутая. Он никогда не желал кого-либо больше.

Валериус оторвал ее от пола и прижал к двери.

Табита засмеялась, чувствуя его силу. Необузданную, земную страсть. Нет, ее военачальник не был бесстрастным. Он пылкий и волнующий. Восхитительный.

Поддерживая ее только силой своих рук, он глубоко скользнул в нее.

Табита глухо застонала, чувствуя его целиком в себе.

— Вот так, детка, — простонала она. — Дай мне всё, что у тебя есть.

Резко двигаясь, Валериус наклонил голову к ее шее, вдыхая жаркую сладость. Она обхватила его одной ногой за талию. Он никогда прежде не занимался любовью таким образом. Это было дико, яростно.

И ему это нравилось.

Табита изгибалась дугой, притягивая его еще глубже, встречая толчок за толчком. Чтобы увеличить глубину проникновения, она встала одной ногой на пол, поднимая и опуская свое тело. Он мог только ждать, пока она получит от него такое же удовольствие, какое дарила ему сама.

Валериус обхватил ее грудь, наслаждаясь мягкой влажностью ее тела, радостно принимающего его.

Он смотрел, как она покусывает губы, обхватывая другой ногой его талию и крепче сжимая его меж бедер. Она была невероятной.

Она лизала и поддразнивала его шею, пока он продолжал толчки за двоих.

Табита не могла думать, чувствуя его в себе, жесткого, мощного. Ее тело пылало и горело желанием. Она чувствовала, как сжимает его, нуждаясь в нем.

Ей пришлось сдержать вскрик, кончая.

Валериус зарычал, когда она впилась ногтями ему в спину и застонала на ухо. Ему даже не было больно.

Он улыбнулся, видя, как она достигла оргазма в его объятиях. Она даже смеялась и мурлыкала, и потом, обхватив руками его лицо, подарила умопомрачительный, сводящий с ума поцелуй.

Этот поцелуй довел его края. Он мог поклясться, что видел звезды, когда его тело высвободилось в ней.

Валериус крепко держал ее, пока по его телу не прошла последняя дрожь. Голова кружилась так, что он лбом облокотился на дверь, пока она медленно скользила вниз ногами по его телу.

— Ты один из неистовых, ведь так? — сказала она игриво, покусывая его голое плечо.

Валериус усмехнулся, странно польщенный этим.

Табита проскользнула между ним и дверью, и подошла к проигрывателю, под грудой одежды в дальнем углу.

— Что ты делаешь? — спросил он.

Неожиданно тишину заполнила песня Элвиса «Не могу не любить тебя». Уменьшив громкость, она вернулась к нему и взяла за руки.

— Табита?

— Потанцуй со мной, Вал. Все, хоть раз в жизни, должны потанцевать ночью голыми.

— Я не танцую.

— Все танцуют под Элвиса.

Пока он не начал отнекиваться дальше, Табита обвила его шею руками и прислонилась головой к груди, начиная медленно танцевать,

Никогда он еще не был таким неуверенным. Она вела его под музыку, и он чувствовал самое необычное спокойствие в своей жизни. Оно было волшебным. Особенным.

С легким сердцем он запустил руку ей в волосы, безмолвно обнимая, и они отдались звукам музыки.

Табита тихо подпевала Элвису мягким, мелодичным голосом.

— У тебя красивый голос, — прошептал он.

Она поцеловала его в грудь.

— Спасибо. В колледже, я была солисткой во всех девчачьих хэви-метал группах.

Он улыбнулся от мысли, что ее дыхание щекочет ему грудь. Он легко мог представить ее на сцене, поющей буйной толпе.

— Правда?

— Мммм. — она взглянула на него с такой нежностью, какую он никогда не видел на женском лице. — Мы считали, что станем следующими Виксен . Но нет. Шелли забеременела, а Джесси решила, что хочет поехать в Лас-Вегас и стать менеджером в отеле.

— А ты стала истребительницей вампиров.

Она покружилась в его руках и прильнула к груди.

— Да, и я чертовски хороша в этом.

Он опустил взгляд на маленький шрам на груди, где она проткнула его.

— Наверное, я соглашусь с тобой.

Песня остановилась, но последовала следующая, Аэросмит «Сладкое чувство».

Табита отпустила его, соблазнительно покачиваясь в такт музыке. Глядя на нее, у Валериуса перехватило дыхание, особенно когда ритм ускорился, и она взмахнула ногой над головой.

А когда она стала использовать столб от кровати в качестве стриптизерского шеста, он чуть не застонал.

Не было в мире ничего эротичнее, чем смотреть, как танцует эта женщина. Она приблизилась, повернулась к нему спиной, и, собрав волосы в хвост, нежно потерлась бедрами об его пах.

Валериус больше не мог этого выносить. Заключив её в объятия, он опустил голову и стал дразнить губами её плечи. Затем провел руками по груди, плавно переместившись к колечку на животе и ниже, к треугольнику темно-рыжих завитков между ног. Она все еще была влажной от их любовных ласк.

В тот момент, когда он дотронулся до её естества, она зашипела и потерлась об его руку. К его изумлению, Табита дотронулась рукой к его предплечью, и потом накрыла его руку своей, призывая продолжать.

Она совсем не стеснялась, давая понять, что именно ей нужно, и он наслаждался этим. Не надо было гадать, какое прикосновение доставляет удовольствие. Она реагировала на каждое, а когда он проник в нее два пальцами, она застонала.

Повернувшись к нему лицом, Табита схватила его и прежде, чем он сообразил, что она делает, буквально бросила на кровать, оседлав.

Валериус засмеялся.

— Знаешь, мужчина послабее, может действительно испугаться тебя.

Засмеявшись, она распустила волосы на плечи и отбросила назад.

— Ты боишься меня, Вал?

— Нет, — искренне ответил он. — Мне нравится, что ты знаешь, что хочешь и не боишься это взять.

Улыбка, подаренная ему, растопила сердце.

Она провела кончиком пальца по его переносице, слегка задевая ногтем кожу, потом по контурам губ, и ниже к горлу.

Табита наклонила голову к его груди, пробуя на вкус, и зарычала, почувствовав, как язык коснулся его твердого соска. Его вкус превзошел все ее ожидания. Не было ничего лучше, чем чувствовать его возбуждающую, золотистую кожу под собой.

Что ей больше всего нравилось, так это то, что он не чувствовал себя с ней в опасности. Он совсем не возражал против ее ненасытного аппетита к его соблазнительному телу.

Какая приятная неожиданность.

Она провела губами по его груди, к плоскому, сильному животу, к бедрам. И почувствовала, как он всем телом вздрогнул. Смеясь, она прошлась пальцами по завиткам в паху. Он уже снова был возбужден.

Отстранившись, она разглядывала его в тусклом свете комнаты. Он был великолепен. Она поддразнивала пальцами головку его члена, позволяя влаге обмазывать ее.

Валериус безмолвно наблюдал за ней, пока она изучала его длину, и чуть ниже — мягкие мешочки. Заставив его изогнуться дугой.

Наслаждаясь своей властью над ним, Табита наклонила голову и взяла головку в рот. И его тело дернулось в ответ, убедительно прося большего.

Она гордилась собой, слыша его низкие стоны.

Валериус лежал, гладя ее волосы, пока она нежно облизывала его от кончика до основания. За всю свою вечную жизнь, он не испытывал того чувства, возникшего сейчас в глубине души. Что такое есть в Табите, что она видит его через внешнюю маску?

Ему вспомнились ее слова, адресованные Отто: «Полагаю, что все мы, неудачники, должны держаться вместе, чтобы не болтаться в одиночестве»

Но она не была неудачницей. Она была жизнерадостной и удивительной.

Табита вдыхала насыщенный, мужской аромат, неторопливо пробуя его на вкус. Подняв взгляд, она увидела, что он наблюдает за ней, его глаза заволокло желанием.

Улыбаясь, она языком медленно прокладывала путь по его телу наверх, пока не добралась до искусительного рта, молящего о поцелуях. Он зарычал и прижал к себе крепче, когда она пробежалась руками по его плечам. Табита отстранилась, чтобы куснуть за подбородок. Его щетина кольнула язык, губы, а дыхание ласкало щеки.

Она приподнялась и медленно погрузила его в себя, дюйм за дюймом, во всю его потрясающую длину.

Валериус обхватил ее лицо руками, в то время как она начала двигаться в спокойном, легком ритме, от которого захватывало дух еще больше, чем от ранней, бурной сцены.

Занимаясь с ним любовью, она была как шепот ветра. И это было именно занятие любовью. Нежное, ласковое. Накрыв его руку своей, Табита приоткрыла губы, пробуя на вкус его пальцы.

Валериус зашипел от волшебного воздействия ее языка на подушечки пальцев. Улыбаясь еще шире, она игриво покусывала их.

Он подтянул ее к себе, ловя губами и, приподнял бедра, проникая в нее еще глубже.

В этот раз они достигли оргазма одновременно.

Она упала ему на грудь, они оба были в поту и учащенно дышали.

Валериус ласково ее убаюкивал. Он не хотел больше никогда ее отпускать. Если бы он мог, то провел бы все свою оставшуюся бессмертную жизнь в забытьи этого прекрасного мгновения, прижимаясь к ней своим уставшим, насытившимся телом.

Закрывая глаза, он чувствовал, как проваливается в беспробудный сон, впервые за две тысячи лет.

Убедившись, что дневной свет не угрожает Валериусу, Табита тихо лежала в объятиях Валериуса, прислушиваясь к его сонному дыханию.

Она до сих пор переживала из-за призрака, которого они встретили. Внутренняя тревога не отпускала. И часть её считала, что стоит позвонить Ашерону, а другая — не хотела тревожить его из-за всякой ерунды. Ведь он тоже нуждается в отдыхе.

Как только они проснутся, она поинтересуется у Ашерона.

А сейчас у нее есть Валериус, принесший ей странное чувство умиротворения.

Не надо бы ей испытывать такие чувства, не к этому мужчине, которого ее сестра никогда не пустит на порог дома. Одна половина считала себя предателем Аманды и Кириана, но другая, не могла устоять перед его глазами, полными муки.

Он был островком спокойствия в ее хаотичной жизни, и по правде говоря, ей нравился его сдержанный юмор. Его способность легко преодолевать трудности, не срываясь с катушек. В ее мире редкость встретить такого человека.

Но он не человек. Нет…

Она знала это, как и то, что нет никакой надежды на какое-либо будущее в их отношениях. Темные Охотники не ввязывались ни в какие серьезные отношения. Они никогда не смогут быть вместе. Никогда.

Как только они покинут постель, им придется расстаться. Он просто станет еще одним мимолетным приятелем.

И все же, она не хотела отпускать его.

— Стоп, — прошептала она себе. Ей нужно отдохнуть.

Закрывая глаза, Табби заставила себя заснуть. Но и во сне не было спокойствия. Все утро ее преследовали отчетливые, жуткие образы ее сестры, Кириана, малышки Мариссы, плачущей и зовущей на помощь.

Больше всего ее мучили лица погибших друзей и сцены, где Валериуса подвергают пыткам. Она видела, как его растягивают, и слышала издевательский смех, пока он боролся за жизнь.

Она чувствовала его боль, его предательство.

Слышала его крики о мщении, эхом проносящиеся сквозь время.

Табита проснулась после полудня, дрожа всем телом после сна.

Она проспала всего несколько часов, но была так расстроена, что не могла заснуть снова.

— Табита?

Она взглянула на Валериуса, который прищурился на нее спросонку.

— С тобой все в порядке? — хрипло спросил он.

Она поцеловала его голое плечо и одарила улыбкой.

— Не могу уснуть. Давай, спи дальше.

— Но…

Она приложила палец к его губам.

— Спи, малыш. Я в порядке. Правда.

Он прикусил ее пальчик, повернулся, крепко ее обняв, и снова заснул.

Табита лежала в его надежных объятиях, мысли беспокойно метались. Она так не хотела вставать. Но через несколько минут, услышала где-то внизу болтовню Марлы и Дебби об инвентаризации, и, в конце концов, решила подняться.

Быстро приняв душ, она оделась, беспокоясь, чтобы не разбудить аппетитного парня в своей кровати. И спустившись по лестнице, сразу позвонила Отто и попросила привезти одежду для Валериуса.

— Почему он не вернулся домой прошлой ночью? — спросил Отто.

— Уже практически светало.

— Ага, — произнес Отто, давая понять, что не купился на это. — Я возьму что-нибудь для него, буду примерно через час.

— Отто, — предупреждающим тоном произнесла Табита. — Лучше привези то, что он захочет одеть, а не в духе Ника я-хочу-насолить-Кириану.

— А тебя это все забавляет.

Табита покачала головой и повесила трубку. Не найдя себе лучшего занятия, она направилась в магазин, где Дебби разговаривала по телефону с клиентом.

Часом позже прибыл Отто и с гримасой забросил одежду. Но Табита заметила, что он был одет в стильный черный свитер и отличные джинсы, вместо своей обычной одежды. Он, наверное, всегда так выглядит, когда рядом нет Валериуса.

Когда Отто уехал, она отнесла одежду наверх, и положила на видном месте, чтобы, Валериус сразу заметил ее, как проснется. Потом побрела обратно в магазин, где чистила и дорабатывала стенд с накладными сосками.

Только она заканчивала подбирать соски в пару к бикини, как появился Ник Готье, с лучезарной улыбкой снимая солнечные очки.

— Добрый день, sher, — поприветствовал он, подходя к ней.

И легонько поцеловал ее в щеку.

Табита нахмурилась. Уже давно Ник не делал ничего подобного.

— Что ты натворил, что пребываешь в таком хорошем настроении? — спросила Табита.

Он сверкнул дьявольской, очаровательной ухмылкой.

— А как ты думаешь? Знаешь, я должен тебе классный обед.

Она еще больше растерялась.

— За что?

— Твоя подруга… Сими. Она просто отпад!

Табита похолодела, услышав прозвучавший в его голосе благоговейный трепет.

— Не могу дождаться, когда снова ее увижу, — продолжал Ник, отчего ее страх только возрос. — У тебя случайно нет ее номера телефона под рукой, а? Сегодня в шесть вечера, мы должны встретиться, но мне придется немного задержаться, не хочу заставлять ее ждать.

У Табиты перехватило дух, панический страх снедал ее. Это не могло произойти. Ник не сделал то, о чем Табита подумала, ведь так?

Конечно, даже Ник Готье не был настолько глуп.

— Сими? Тебе нужен номер Сими?

— Ну да. Прошлой ночью она улизнула так быстро, что я не успел спросить.

— Почему она так быстро улизнула?

— Она сказала, что должна встретиться с кем-то. — Он нахмурился. — А в чем дело? Есть что-то, о чем я должен знать? Она же не замужем, или как?

Табита почувствовала, как краска сошла с ее лица.

— Скажи мне, ты не делал ничего такого с Сими прошлой ночью, правда же? Вы просто были вместе в Санктуарии и…

— Я угостил её барбекю. Она сказала, что это ее любимая еда, а эти медведи ни черта не разбираются в тонкостях при выборе дров.

Табита потерла виски, пытаясь облегчить резкую боль, начинающую пульсировать между глазами. Это очень плохо…

— И после того, как вы поели, вы…?

Он шаловливо усмехнулся.

— Ты же знаешь, джентльмены никогда не рассказывают о своих любовных связях.

Табита прикрыла рот рукой, чувствуя, что ее сейчас действительно стошнит.

Ник тотчас пришел в себя.

— Что?

— Ты же не спросил ее, с кем она собиралась встретиться, не так ли?

— Нет, я предположил, что это друг.

— О, Ник, — сказала она, чуть не плача из-за его неведения, — это больше, чем друг. Я тебе так скажу — ее номер 555-562-1919.

Он глянул волком.

— Это номер Эша.

— Да, его.

Когда весь ужас ситуации до шел до него, его бледность могла сравниться с ее собственной.

— Но не нашего же Эша, который Эш Партенопайус?

Табита печально кивнула.

Его лицо сменило все цвета радуги.

— О, Боже, Табита, почему ты мне не сказала?

— Я думала, что ты ее знаешь. Она же тебя знает.

— Нет, до прошлого вечера я никогда не встречал ее. — Ник провел рукой по лицу, бормоча проклятия.

Табита покачала головой.

— Эш прибьет тебя.

— Не смей говорить ему! — огрызнулся он.

— Я и не собираюсь. Но, что если Сими…

— Я ему позвоню и скажу, что нам нужно поговорить. Я признаюсь…

— Ник, он убьет тебя. Он любит Сими, действительно любит ее. Эш никогда не простит тебя. Повезет, если ты вообще вернешься целым.

Ник не мог поверить в то, что слышит. За последние несколько лет Эш несколько раз упоминал, что у него есть подруга, но Ник не воспринял это всерьез.

Меньше всего он ожидал познакомиться в Квартале с его подругой без него самого.

О, Боже, что же теперь будет. Как он мог переспать с девушкой лучшего друга? Почему Сими не сказала ему? И если, как говорит Табита, Сими знала, кто он, то почему она пошла на это?

— Она повздорила с Эшем? — спросил он, надеясь и молясь на такую возможность.

— Нет, Ник. В этом тебе не повезло.

Он опять чертыхнулся.

— Я должен поговорить с ним, — сказал он Табите. — Не собираюсь быть трусом. Я слишком многим ему обязан.

— Тогда на всякий случай сходи в собор св. Луиса на исповедь, прежде чем признаться.

Ник перекрестился, не в силах поверить, что так попал. Мог бы и догадаться, что Сими слишком хороша, чтобы быть настоящей. Она была такой веселой, и он действительно стремился увидеть ее снова.

Табита права. Ему крышка.

— Эй, Табби, — Марла просунула голову в магазин. — Валериус встал и принимает душ в ванной.

Ник изумился, бросив свирепый взгляд.

— Валериус?

— Тсс! — шикнула Табита.

Он не успокоился.

— Тот самый Валериус, недоумок Валериус? Какого черта он до сих пор здесь делает, Табита?

— Не твое дело.

Его захлестнул гнев.

— О, да, конечно. Извини, но между нами…, — он сделал паузу, взвешивая то, что хотел сказать, и передумал. — Ладно, в любом случае, мне не повезло больше, чем тебе, но ты серьезно влипла. Аманда вырвет тебе сердце, если узнает.

Табита повернулась к нему, в ее глазах полыхнул гнев.

— Ей-богу, Ник, скажешь, хоть слово насчет этого, и я нажму на телефоне быстрый набор и свяжусь прямо с Эшем.

Он поднял руки, сдаваясь.

— Договорились. Но тебе лучше выкинуть этого римского придурка.

Она указала на двери.

— До свидания, мистер Готье.

Он надел солнечные очки.

— До скорого, мисс Деверо.

Табита закрыла лицо руками, обдумывая, как ужасен этот день, а ведь он еще очень далек от завершения.

Собравшись, она направилась к двери, ведущей в ее апартаменты. Наверху, она услышала Валериуса, принимающего душ.

Табита зашла в комнату и заказала доставку пиццы, на случай, если тот голоден.

К тому времени, когда он принял душ и оделся, пиццу доставили. Табита расплатилась и положила ее на стол, ожидая, когда Валериус спустится.

Она до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке.

— Для таких паршивых дней нужен специальный выключатель, — бормотала она, ставя две тарелки.

Валериус застегнул последнюю пуговицу на рубашке и спустился вниз на поиски Табиты.

Заметив её, стоящей к нему спиной, он остановился на лестнице, любуясь ею. Она потянулась через стол, выставляя ему на обозрение свою попку. На уголках его губ заиграла улыбка, когда он вспомнил, как эти ягодицы выглядели прошлой ночью — обнаженные, соблазнительно покачивающиеся в такт музыке.

Он тотчас возбудился.

Пытая сдержать свое ненасытное тело, Валериус зашел в комнату и нахмурился, увидев на кухонном столе большую, белую коробку. Оттуда исходил аппетитный аромат, но…

— Что это? — спросил он.

— Пицца, — ответила она, поворачиваясь к нему лицом.

Он с отвращением нахмурился.

— Ой, да ладно тебе, — раздраженно произнесла она. — Это же итальянская еда.

— Это пицца.

— Ты когда-нибудь ел пиццу?

— Нет.

— Тогда сядь и замолчи, а я пока достану нам вино. Тебе понравится, обещаю. Ее собственноручно сделал итальянец по имени Бубба.

Валериус с сомнением выгнул бровь.

— Нет такого итальянского имени — Бубба.

— Конечно же, есть, — нахально ответила она. — Оно даже более итальянское, чем Валериус. По крайней мере, имя Бубба заканчивается на гласную букву.

Валериус открыл было рот, чтобы возразить, но остановился. Нет смысла спорить с Табитой, когда она в таком взвинченном настроении.

— Ты сердишься, потому что не выспалась или хочешь, чтобы я ушел?

— Я не выспалась и если ты знаешь, что лучше для тебя, то сядь и поешь, — она направилась на кухню.

Валериус не послушал. Последовав за ней на кухню, он поднял ее и забросил на плечо.

— Что ты делаешь? — гневно спросила она.

Он усадил ее в кресло, опираясь ладонями на его ручки так, чтобы она оставалась на месте.

— Добрый вечер, Табита. Сегодня у меня все хорошо, а как ты?

— Срываюсь на тебя.

— Печально слышать, — ответил он, нежно гладя рукой её щеку. — Я проснулся, вдыхая твой запах на своей коже и должен сказать, это подняло мне настроение, так что я не хочу, чтобы ты его испортила.

От этих слов и нежного взгляда Табита растаяла. Не говоря уж о том, что его свежий, чистый запах кожи мог прогнать самое жуткое настроение. Его губы были настолько близки к ее, что она уже могла бы вкусить их.

И эти темные глаза…

Они влекли.

— Ты знаешь, как надо надоедать, не так ли? — спросила она, загоняя вглубь злость и даря ему улыбку. — Хорошо, я поиграю в милашку.

Она притянула его голову к себе, чтобы поцеловать.

И только она скользнула по губам, как зазвонил телефон. Проклиная несвоевременный звонок, она пошла отвечать.

Это была Аманда. Опять.

Табита особо не обращала внимания на ее бормотание о Мариссе и Кириане, и о других своих снах.

До тех пор, пока она не упомянула ее и Десидериуса.

— Что? — спросила она, заставив себя не смотреть на Валериуса, ковыряющего пиццу, словно это какое-то НЛО.

— Я говорю, мне страшно, Табби. Действительно страшно. На протяжении всего сна мне снилось, что Десидериус убил меня с Кирианом.

Глава 8

Напуганная Табита повесила трубку. Она никогда не слышала в голосе Аманды такого страха. И что еще хуже, она знала способности сестры, и если та предсказывала свою смерть, то…

Недолго думая, Табита позвонила Ашерону.

— Эй, Эш, — сказала она, замечая, что внимание Валериуса переключилось от пиццы к ней. — У меня проблема. Только что звонила Аманда и сказала, что видела во сне свою смерть. И прошлой ночью я столкнулась с чем-то, действительно похожим на призрака. Оно…

Эш появился перед ней.

— Что? — переспросил он.

Табита на секунду замерла, осознавая, что Эш только что сделал. Иногда он действительно пугал.

Она повесила трубку и снова все повторила, в том числе, подробно рассказав о призраке, виденном ими прошлой ночью.

С отсутствующим взглядом и наклонив голову, Эш, казалось, прислушивается к чему-то.

— Можешь увидеть ее смерть? — спросила Табита.

С бешено бьющимся сердцем, Эш пытался рассеять туман, окружающий будущее Аманды и Кириана.

Ничего не видно.

Ничего не слышно.

Черт возьми. Вот почему он старался никого к себе близко не подпускать. Каждый раз судьбы тех, о ком он позволил себе позаботиться, или тех, кто являлся частью его собственного будущего, становились ему невидимы.

И больше всего он ненавидел мрак, окружавший Кириана и Аманду.

— Поговори со мной, Эш.

Он взглянул на Табиту, слыша и чувствуя страх, панику, охватившие её разум. Ее мысли метались, пытаясь найти утешение, которое он не мог дать.

Теперь даже ее будущее было ему недоступно.

— Судьба твоей сестры была «быть счастливой», — сказал он спокойно. Ключевое слово «была». Свобода воли могла и часто изменяла судьбу.

Что изменилось?

Что-то должно было и это промелькнуло во сне Аманды.

Он не сомневался в способностях Аманды, и если она предвидела их смерть, это был вполне вероятный исход, если только он не сможет найти причину и изменить ее, пока не слишком поздно.

Эш закрыл глаза, концентрируясь на мыслях людей, ища то, что могло изменить судьбу Аманды, но ничего не нашел.

Ничего.

Черт возьми!

Сейчас Валериус стоял за ним. Эш отошел в сторону, чтобы не подставлять римлянину открытую спину.

— Расскажи мне в точности, что случилось вчера ночью, — попросил он Табиту.

Табита описала всю сцену встречи с призраком, и Валериус дополнил ее некоторыми деталями.

— Юриан! — выкрикнул Эш, призывая своего Спати.

Табита нахмурилась. Эш вёл себя очень странно, она чувствовала его беспокойство.

— Кто такой Юриан?

Прежде, чем она закончила вопрос, на кухне появился высокий и невероятно красивый мужчина, белокурый и голубоглазый, одетый в черные кожаные штаны и чёрную же рубашку.

Он выглядел не особо довольным, переводя прищуренные светло-голубые глаза на Эша.

— Ты взял неверный тон, Эш. Наплевать кто ты, но мне это не нравится.

— Нравится или нет, но я должен знать, что затеяли Спати. А точнее, вернулся ли на игровое поле Десидериус.

Ужас охватил Табиту.

Юриан презрительно скривил губы.

— Почему ты беспокоишься о нём? Дес — сопляк.

— Десидериус мёртв, — решительно произнесла Табита. — Кириан убил его.

Юриан усмехнулся.

— Да уж, а я «пасхальный заяц», видишь мой пушистый хвостик? Не так просто убить Спати, малышка. Все, что вы сделали, так это вывели его из строя на некоторое время.

— Чушь собачья! — зарычала Табита.

— Нет, Табита, — спокойным тоном сказал Эш. — Сущность Десидериуса была выпущена. Но если один из его братьев или детей захотят его вернуть, они смогут это сделать. Это нелегко, но возможно.

Её ошеломил тот факт, что Эш скрывал от них столь важную информацию.

— Почему ты никогда не говорил нам об этом?

— Потому что я надеялся, что до этого не дойдёт.

— Надеялся? — завопила она. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не связывал с этими надеждами жизни моей сестры и Кириана.

Эш не ответил.

И в этот момент до нее дошел подлинный смысл событий, происшедших за последние дни.

— Так значит, я действительно сражалась со Спати той ночью, когда встретила Валериуса.

Юриан фыркнул.

— Поверь мне, малышка, вы скорей всего столкнулись с новичками. Были б это настоящие Спати, вы были бы уже мертвы.

Его высокомерие начинало серьезно её раздражать. Между прочим, кто этот придурок?

— Откуда ты столько знаешь о них, мистер Всезнайка?

— Был одним из них.

Её обуяла ярость, и она стремительно кинулась на него.

Эш поймал ее и потянул назад, оторвав от пола. Табита брыкалась и ругалась, из всех сил пытаясь добраться до Юриана, наблюдающего за ней с ухмылкой.

— Прекрати, Табби, — выдохнул Эш ей на ухо. — Юриан теперь на нашей стороне. Поверь мне, он заплатил за свою преданность к другой стороне больше, чем ты можешь себе представить.

Ну да, конечно.

— Как ты мог привести в мой дом даймона после того, что они сделали со мной? С моей семьей? — потребовала ответа Табита.

— Ох, малышка, я не даймон больше — сказал Юриан, его глаза угрожающе сверкнули. — Если бы я был…

— То был бы уже мёртв, — закончил за него Валериус зловещим тоном. — От моей руки.

Юриан засмеялся.

— Да, конечно, — он взглянул на Эша. — Чванливость твоих Охотников беспредельна. Тебе следует их лучше просвещать насчет нас.

Эш отпустил Табиту и обратился к нему.

— Мне надо, чтобы ты проник туда и выяснил, что происходит. Есть там кто-нибудь, все еще преданный тебе?

Даймон пожал плечами.

— Скорей всего я смогу отыскать прислужника или двух. Но… — Юриан окинул взглядом Табиту. — Если Дес действительно вернулся, он захочет завершить начатое. Да поможет вам Бог, если он всё-таки перевоплотился. Новый Орлеан захлебнется в крови.

— Кому выгодно возвращение этого монстра? — спросила Табита.

— Его детям, — одновременно ответили Юриан и Эш.

Табита все еще не могла поверить в услышанное. И когда ее охватило волнение, на лице Юриана наконец отразилось сострадание.

Обеспокоенность.

Когда он заговорил, в его голосе уже не было высокомерия.

— Поверь мне, сложно избавиться от преданности к отцу, который спас тебя от ужасной смерти в 27 лет.

Что-то в его тоне указывало на то, что он судит по собственному опыту.

— А ты верен отцу? — спросила Табита.

Лицо Юриана окаменело.

— Я пошёл бы ради него на всё до того дня, когда он убил меня и забрал то единственное, что я ценил больше собственной жизни. Все узы, связывавшие нас, были мгновенно разорваны, — он взглянул на Эша. — Посмотрим, что получится узнать.

Яркая вспышка на мгновение окружила Юриана, прежде чем он исчез. Его озлобленность до сих пор веяла в окружающей их атмосфере.

— К чёрту, — пробормотал Эш. — Юриана с его драматизмом. Надо будет ему напомнить, чтобы прекратил свои пиротехнические фокусы.

— Ещё один рассерженный мужчина, — произнесла Табита.

— Ты себе не представляешь, Таб. Он имеет полное право для ненависти. — Эш потряс головой, словно избавляясь от воспоминаний, и тихо продолжил. — Пока Юриан занят, вы оставайтесь вместе и прикрывайте друг другу спины. Десидериус — сын Диониса, а этот бог все еще злится на меня, за случившееся на Марди Гра три года назад. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы помогать Десидериусу, но я бы не сбрасывал его со счетов.

Он многозначительно взглянул на Табиту.

— Даже если папочка не поможет, у Десидериуса хватит своей божественной силы, чтобы убить вас, о чем ты наверняка помнишь.

— Ага, — с сарказмом произнесла она, вспоминая, как легко он со своими даймонами разделался с ней и её друзьями. — Я помню.

Затем Эш посмотрел на Валериуса.

— Десидериус может манипулировать людьми. Овладевать ими, если ты рассеян. Табита достаточно упряма и единственная вещь, которая может ею овладеть — дух шоколада. Здесь нам повезло. Но на Марлу могут повлиять. И Отто должен быть осторожен. Что касается остальных твоих служащих… подумай насчет того, чтобы дать им отгул.

По виду Валериуса, Табита могла сказать, что он бы лучше умер.

— Я могу справиться с ними.

— Но ты должен иногда спать. Один из твоих слуг может легко ворваться в спальню и убить тебя. Не думаю, что они настолько тебя любят, чтобы противиться приказам Десидериуса, как повар Кириана.

Валериус в гневе раздул ноздри.

Эш проигнорировал боль, которую Табита чувствовала в Валериусе.

— Мне нужно, чтобы вы были вместе. Я предупрежу Дженис и Жан-Люка о происходящим, — он повернулся к ней лицом. — Табита собирай вещи и переезжай на время к Валериусу.

— А мой магазин?

— Марла присмотрит пару недель за ним.

— Да, но…

Его черты лица ожесточились.

— Не спорь со мной, Табита. Десидериус — мощная сила, враждебно настроенная против тебя, сестры и Кириана. На этот раз он не будет с вами играть, а убьет.

Она бы с ним поспорила, как обычно, просто чтобы позлить. Но знала этот тон голоса, при котором никто не смел спорить.

— Хорошо.

— Ты получил приказ, полководец, — сурово сказал Эш Валериусу.

Валериус с сарказмом отдал ему честь по-римски.

Закатив глаза, Эш исчез.

Теперь, когда они остались одни, Валериус безмолвно уставился на нее. Ярость настолько переполняла его, что ей становилось больно.

— Что? — спросила она.

Он молча подошёл к буфету, где стояла фотография со свадьбы Аманды, и снял вырезку Рассела Кроу с лица Кириана.

Он чертыхнулся.

— Я должен был догадаться, когда ты назвала ее имя.

Видя отвращения на его лице, она завелась.

— Да, и меня зовут Табита, а не Аманда. И что это меняет?

Но он не слышал ее. Она знала.

Валериус спокойно вышел из комнаты и поднялся наверх. Она даже подпрыгнула, когда дверь ее спальни со стуком захлопнулась.

— Прекрасно, — выкрикнула она. — Ведешь себя, как ребенок. Мне плевать.

Валериус неподвижно сидел на краю кровати, раздумывая над тем, кем на самом деле оказалась Табита.

Его спасла близняшка жены Кириана. Это абсурдно, действительно абсурдно. На протяжении двух тысяч лет, он избегал встречи с греком, чтобы не причинять ему боли воспоминаниями о том, что сделала его семья, а теперь это….

Он стиснул зубы, сочувствуя предательству Кириана. Дед Валериуса, вылитый он сам, несколько веков назад соблазнил любимую жену Кириана, Теону, чтобы она предала мужа. Он не был захвачен на поле битвы, как подобает мужчине его статуса. А был опоен своей женой в собственном доме, пока он пытался спасти ее, и передан в руки смертельного врага.

Живот Валериуса скрутило от воспоминаний, когда его отец и дед развлекались на протяжении нескольких недель, пытая греческого военачальника с целью получить необходимую информацию. Он помнил крики Кириана.

Неприглядное зрелище побеждённого мужчины, лежащего в крови преследовало его по сей день. Пустые глаза Кириана, полные муки. Только однажды их взгляды встретились, и этот момент оставил неизгладимый след в его душе.

Хуже того, Валериус помнил смех деда за ужином тем вечером, когда был распят Кириан после попытки своего отца спасти его.

«Ты бы видел его лицо, когда его жена пришла в мои объятия у него на глазах. Шлюха стонала и просила меня взять её, а он смотрел, как я трахал ее. Жаль, что он умер прежде, чем увидел её лицо, когда я вышвырнул ее прочь.»

Валериус никогда не понимал такую жестокость. Достаточно победить врага, но овладеть его женщиной прямо перед ним…???

А теперь он переспал с близнецом жены Кириана.

История практически повторилась.

И Ашерон знал и ничего ему не сказал. Зачем атлант требовал, чтобы они держались вместе, зная, как отнесется к этому Кириан? Это в голове не укладывалось. Еще более было непонятно, зачем Табита спасла его, зная, как Кириан его ненавидит.

Юпитер свидетель, этот мужчина имеет полное право желать его смерти. Неудивительно, что Селена так яростно его ненавидела. И учитывая, что она — свояченица Кириана, просто чудо, что она не была еще агрессивнее.

Открылась дверь.

Валериус напрягся, видя вошедшую Табиту. Она не проронила ни слова, упаковывая маленький чемоданчик… с оружием.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Что Эш сказал, то и делаю. Собираюсь к тебе переехать.

— Почему бы тебе не пожить у Кириана с Амандой?

— Потому что я доверяю Эшу. Раз он сказал мне быть с тобой, значит, я так и сделаю.

— Тоже будешь плевать в меня? — спросил он, не сдержавшись.

Табита запнулась от его неуместного вопроса.

— Прости, что?

Валериус заиграл желваками.

— Это то, что делает твоя сестра Селена каждый раз, как меня видит. Вот я и интересуюсь, следует ли мне также держаться от тебя на приличном расстоянии для плевка.

Табита бы рассмеялась, если б он не был совершенно серьёзен.

— Плевок. Интересное слово для тебя. Не думала, что ты его знаешь.

— Да. Что же, твоя сестра и мой последний оруженосец очень хорошо обучили меня плевкам. — Он встал и двинулся к двери. — Подожду снаружи, пока ты собираешься.

Табита пнула дверь, закрыв ее прежде, чем он подошел. Он повернулся к ней с крайне надменным выражением лица.

— Что за муха тебя укусила?

— Извини? — его голос был таким же ледяным, как и взгляд.

— Слушай, тебе надо кое-что узнать обо мне. Во-первых, я не терплю лицемерия. Во-вторых, ничего не скрываю. И неважно, что я чувствую к кому- или чему-либо, я даю знать.

— Я заметил.

Она проигнорировала его реплику.

— И в третьих, я — эмпат . Ты можешь стоять тут и изображать безразличие, сколько влезет, но ведь я чувствую то же, что и ты. Так что не прикидывайся таким скрытным, я всё прекрасно знаю. И меня это только бесит.

Напряжение в скулах чуть спало.

— Ты — эмпат?

— Да. Я знаю, что присутствие Эша на кухне причиняло тебе боль, но не знаю почему, и я чувствовала, как тебя обуяла ярость, когда ты обнаружил лицо Кириана на фотографии. — Она подняла руку и коснулась его щеки. — Моя мать всегда говорила — в тихом омуте черти водятся. Только пару раз твои эмоции вышли из под контроля, прошлой ночью, когда мы занимались любовью, и когда поднявшись наверх, ты хлопнул дверью.

Он попытался отойти, но она не позволила.

— Поговори со мной, Вал, не уходи.

— Я не понимаю тебя, — с колотящимся сердцем ответил он. — Я не привык, что могу кому-то нравиться, и уж точно не тем, кто имеет полное право меня ненавидеть.

— Почему я должна ненавидеть тебя?

— Моя семья погубила твоего зятя.

— А моего дядю Салли, ростовщика, застрелил на улице один из его должников. В любом семейном древе есть придурок. Это не твоя вина. Ты ведь не убивал Кириана, разве не так?

— Нет, я был еще ребенком, когда он умер.

— Тогда в чём твоя проблема?

Для безрассудного человека временами она мыслила на удивление здраво.

— Все знакомые Кириана, которых я встречал в этом городе, возненавидели меня, едва увидав. Я предполагал, что ты будешь такой же.

— Что же, ты знаешь, как говорят… «предположения делают из нас с тобой ослов». Иисусе. Я люблю Кириана, но ему действительно надо научиться отпускать прошлое.

Он не мог ей поверить. Поверить в то, что она принимает его таким, какой он есть…

Табита заключила его в крепкие, странным образом подбадривающие объятия.

— Я знаю, что не могу удержать тебя, Валериус. Поверь мне, я полностью понимаю жизнь, которую ты ведешь и твое призвание. Но мы же друзья и союзники.

Он прижал ее к себе ближе, ее слова прозвучали глубоко внутри.

Она отстранилась от него, сделав шаг назад.

— И сегодня вечером нам есть чем заняться. Ведь правда?

— Верно.

— Отлично, тогда погнали.

Он нахмурился.

— Погнали?

Табита, дурашливо усмехнувшись, пояснила.

— Мой племянник Йен увлекается «Могучими Рейнджерами» . Думаю, я слишком долго смотрела их вместе с ним.

— А! — произнёс он, беря её чемодан. — Давай устроим тебя в моем доме, а к вечеру прогуляемся и поищем какого-нибудь даймона.

Избегая встречи с Тией и множеством очередных вопросов, Табита вызвала такси, чтобы добраться до дома Валериуса. К тому времени, когда они прибыли, Отто уже уехал.

Гилберт, как и ожидалось, встретил их возле двери.

Он как всегда выглядел столь же скучным, как и его формальное приветствие.

— Рада снова тебя видеть, Гил, — сказала Табита, пока Валериус передавал ему её чемодан. — Отличная несгибаемая осанка.

Гилберт нахмурился, посмотрел вниз, а потом недоумённо на нее.

Валериус слегка улыбнулся.

— Мисс Деверо на некоторое время останется у нас, Гилберт. Пожалуйста, попроси Маргарет приготовить комнату для леди.

— Да, милорд.

Валериус направился к лестнице, но затем остановился.

— Когда Маргарет закончит, я бы хотел, чтобы весь персонал ушел в отгул на несколько недель.

Гилберт выглядел потрясенным.

— Но, милорд?

— Не беспокойся. Оплачу по полной ставке. Считайте это преждевременным рождественским подарком. Только оставь на моём столе список телефонов, чтобы я смог всем сообщить, когда надо будет вернуться.

— Как пожелаете, милорд.

Табита чувствовала печаль Валериуса. Несмотря на сказанное Ашероном, ему нравился Гилберт, и, казалось, сама мысль об его уходе была ему ненавистна.

— Куда ты направился? — спросила она, когда Валериус стал подниматься по воистину королевской лестнице из красного дерева.

— Я собираюсь взять новое оружие. Не желаешь присоединиться?

— O-o-o, — с намеком произнесла она — У меня слабость на мужчин с большим количеством оружия. Покажи мне, что у тебя есть, детка.

Она точно не знала, удивился он или нет, ожидая ее.

Табита последовала за ним наверх, потом они повернули налево в длинный коридор. Наполовину пройдя его, Валериус остановился и открыл дверь.

Табита тихо присвистнула, увидев его огромный тренировочный зал. Там было множество боксерских груш, матов и манекенов, один из которых, выглядел особенно потрёпанным.

А еще на нем была яркая гавайская рубашка.

— Полагаю это тот, кого мы оба знаем? — спросила она, заметив колотые отметины на голове куклы.

— Я отказываюсь отвечать, ссылаясь на Пятую поправку.

— Я так понимаю, Отто не принимает участия в твоих тренировках.

Он взглянул на манекен.

— Думаю, можно сказать, в каком-то смысле все же принимает.

Она покачала головой, тогда как Валериус направился к шкафу. В нем оказался целый арсенал, к которому, она была уверена, у ATF могли возникнуть вопросы.

— Гранатомёт?

— E-Bay , — ответил он. — Там можно найти все.

— Видимо, да. Кому нужен Келл, если у тебя столько всего?

Усмехнувшись, Валериус достал длинный, смертельно-опасный клинок.

— Что выберет моя леди?

Табита сняла маленький арбалет, висевший на двери.

— Я пересмотрела слишком много серий про Баффи . Определенно, я лучница.

Валериус отошел назад, пока Табита выбирала себе оружие. Следовало признать, ему доставляло удовольствие видеть женщину, знающую, как позаботиться о себе. Она внимательно все рассматривала и с профессиональной тщательностью оценивала.

Он бы никогда не подумал, что нечто подобное может его так возбудить, его тело уже жаждало ее. Он с трудом сдерживался, чтобы не взять ее прямо здесь у шкафа.

Табита оглянулась и уловила исходящую от Валериуса волну опаляющего желания. Его черные глаза горели.

Он был близок к тому, чтобы не сдержаться. Огонь его страсти обрушился на неё, до такой степени возбуждая, что она с трудом дышала.

— Вот, — сказала она, вручая ему отполированный стальной кол.

Он отступил назад, кладя его в карман. И прежде, чем он ответил, открылась дверь, впуская Гилберта.

— Мисс Деверо?

Она повернулась к дворецкому, подходящему к ней.

— Да?

— Ваша комната готова.

Валериус откашлялся.

— Пожалуйста, убедись, что комната тебя устраивает, прежде чем я отпущу слуг.

— Хорошо, — согласилась она, зная, что ему необходимо перевести дух. И по правде говоря, ей тоже. Если она не покинет комнату в ближайшие несколько минут, они оба голыми растянутся на полу.

Табита, отойдя от шкафа, пошла за Гилбертом по коридору в противоположное крыло дома. Он довел ее до комнаты в конце коридора и открыл дверь

Табита в изумлении смотрела на роскошную комнату. Все-таки, она была самой лучшей. Она и не ожидала ничего меньшего от Валериуса, но всё же, увиденное впечатляло.

Она была отделана в тёмно-синих и золотых тонах. Роскошное тёмно-синее пуховое одеяло уже было расстелено для нее.

Гилберт направился к интеркому, но затем остановился.

— Я полагаю, никто не ответит, если вы будете звонить, — тихо произнёс он.

— Вы не хотите покидать это место?

Он, казалось, немного удивился вопросу.

— Я уже долгое время с милордом.

По его тону, Табита сказала бы, что слово «долгое» очень много значило для него.

— Вы — ещё один оруженосец?

Он покачал головой.

— Они даже не знают, что я существую. Вот почему милорд Валериус меняет оруженосцев так часто. Он взял меня к себе, когда мне было 15 лет, его тогда направили в Лондон. Никто другой меня бы не подобрал.

— Почему они не сделали вас оруженосцем? — нахмурившись, спросила она.

— Совет ответил отказом на просьбу милорда.

— Почему? — спросила она, не понимая.

Совет дал позволение для Ника Готье, когда Кириан попросил, хотя одному богу известно, насколько у мальчишки темное прошлое.

— Боюсь, что их мало заботит военачальник и его желания.

Табита тихо прорычала. Она никогда не относилась к тем людей, которые могли спокойно осуждать других. Как часто говорила её бабушка Зельда: «Не дай Бог самому оказаться в такой ситуации».

— Не волнуйся, Гилберт. Я чертовски постараюсь, чтобы никто не добрался до Валериуса, пока вас не будет. Договорились?

Он улыбнулся.

— Договорились, — поклонившись ей, он вышел.

Табита пересекла комнату и обнаружила, что ее одежда уже распакована и аккуратно разложена по ящичкам гардероба и в ванной.

Ух ты! Женщина может и привыкнуть к такому обслуживанию.

Она разложила свое оружие, которое уже находилось в ящике. Ее любимцами были ножи с выдвижным лезвием, крепившиеся к запястьям с помощью застёжки-липучки. Таким образом, они быстро выпускались от запястий к ладоням, что требовало большой осторожности, иначе можно было ужасно поранить руку.

Приподняв штанину, Табита засунула в ботинок ещё и кинжал, а также положила нож-бабочку в задний карман. Большая часть ее оружия была запрещена законом, но у нее имелось достаточное количество друзей в полиции, чтобы ее не беспокоили.

Она натягивала свитер с длинными рукавами, чтобы прикрыть всё оружие на руках, когда в дверь кто-то постучал.

Открыв её, она увидела Валериуса. Он точно самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Его волосы были до сих пор влажными и собраны в его почти постоянный хвост. Но, честно говоря, она предпочитала видеть их распущенными и растрепанными.

Его точеные черты лица ничего не выражали, но Табита чувствовала, что он восхищен.

— Я уже выхожу на патрулирование.

— Я готова.

Она почувствовала, как он еще больше обрадовался. Его черты лица смягчились, и она с трудом удержалась, чтоб не кинуться его обнимать.

Ей богу, никто не должен быть таким соблазнительным.

Он широко открыл дверь.

— Идем, моя опасная леди, даймоны ждут.

Спускаясь по лестнице, Табита увидела Отто, ожидающего их внизу.

Должно быть, он вернулся, пока они были наверху.

— В Новом Орлеане поднята тревога, — сказал он им. — Эвакуируются все оруженосцы, кроме тех, кто прошел обряд крови. Эш также созывает для подкрепления ещё Охотников из северной части штата и Миссисипи. Ты знал об этом?

— Нет, — ответил Валериус. — Я не подозревал, что поднята тревога.

— А Аддамсес уезжает? — спросила Табита.

Отто кивнул.

— Даже Тед. Их переводят в центр управления Темных Охотников в Милуоки до отмены тревоги.

Табиты вспомнила о предупреждениях Аманды. Она вытащила свой сотовый из заднего кармана и позвонила сестре, чтобы справиться о них, пока Валериус и Отто разговаривали друг с другом.

Она успокоилась, услышав через минуту голос Аманды.

— Эй, сестричка, — сказала она, стараясь говорить как обычно, — чем вы занимаетесь?

— Да особо ничем. И да, я знаю насчёт сигнала тревоги. Эш уже переехал сюда с каким-то Тёмным Охотником по имени Кассим.

— Почему вас не эвакуировали?

— Как сказал Эш, они преследуют нас. Он считает, лучше сражаться на своей территории, чем в незнакомом месте. Не волнуйся, Таб. Я вправду чувствую себя лучше, когда рядом Эш и Кассим.

— Да. Я знаю, что Эш не позволит, чтобы с вами что-то случилось. Берегите себя, ребята. Я с вами позже свяжусь. Люблю тебя.

— Мы тебя тоже. Пока.

Табита вздохнула, как только Аманда повесила трубку, и ее живот свело ещё сильнее от необъяснимого страха.

Почему она так нервничает?

— Я прослежу, чтобы к ночи прислуги уже не было, — сказал Отто, перед тем как уйти.

Валериус высокомерно кивнул.

Как только они остались одни, Табита изо всех сил попыталась избавиться от своего мрачного настроения.

— Ты знаешь Темного Охотника по имени Кассим?

— Слышал о нем.

— Что ты знаешь?

Валериус поправил рукав пальто вокруг запястья.

— В средние века он был африканским принцем. Несколько лет назад Эш перевел его в Александрию, а перед этим он был в Джексоне, Миссисипи. А что?

— Просто интересуюсь, так как его направили в дом Аманды. — Она указала пальцем на входную дверь. — Идём?

Он схватил её за руку, когда она пошла.

— Чтобы это не было, мы доберёмся до них. Не волнуйся.

Искренность в его голосе ошеломила её.

— Ты защитишь своего заклятого врага?

Валериус отвел взгляд. Но потом обжигающе взглянул на нее.

— Я защищу тех, кто тебе дорог. Да.

У него не было никаких причин делать это. Ни одной. Табита не сомневалась, что на его месте Кириан поднялся бы наверх, запер дверь и просто бездействовал.

Но Валериус…

Не удержавшись, Табита приблизила свои губы к его, и горячо поцеловала. Его вкус пронзил её. Как бы она хотела не иметь никаких дел на вечер, чтобы затащить Валериуса наверх и заняться с ним любовью.

Если б только она могла…

Вздохнув с сожалением, она куснула его губы и отстранилась, чувствуя, как он не хочет ее отпускать. Заставляя себя отойти от него, Табита шагнула назад и, открыв двери, вышла наружу.

По подъездной дороге к ним направлялся Отто, идя от своей машины, припаркованной на улице, и её осенило, что он всё ещё одет в черные джинсы и свитер, как и днем… сегодня оруженосец не изображал из себя «оборванца Отто». Судя по всему, он повзрослел.

— Я кое-что забыл, — сказал он, вручая Валериусу устройство, похожее на маленький передатчик. — На всякий случай. Совет хочет, чтобы он был у всех при себе, и если что-нибудь случится, мы сможем вас вытащить.

К ее изумлению, он дал и ей тоже.

— Спасибо, Отто.

Оруженосец склонил голову перед ней.

— Вы, двое, будьте осторожны. Тэлон будет патрулировать вокруг квартала вместе с Кирианом и Юлианом. Они также будут просматривать авеню Урсулинок вокруг Санктуария, Шартр и Французский рынок. Вы, ребята, возможно, захотите патрулировать в другом месте.

— Мы будем околачиваться на северо-западной стороне Квартала. Бурбон, Тулуза, Св. Луи, Бьенвилль и Дофин.

Валериус съежился, едва услышав про Бурбон, но ничего не сказал.

— Эш взял на себя кладбища, — продолжил Отто, — Дженис на Канале, в районе складов и Хэррода, Жан-Люк берет на себя Садовый район. Ульрик в Деловом районе. Зоя в Тулейне вместо Кассима, который, как сказал Эш, станет поджаренным тостом, если он, Аманда или Марисса покинут дом до рассвета.

— Кто такой Ульрик? — спросила Табита.

Отто с издевкой взглянул на неё.

— Темный охотник из Билокси, прибыл сюда полчаса назад. Он блондин, так что постарайся не проткнуть его, если встретишь в переулке.

Табита обиделась.

— Что? Не моя вина, что я протыкаю только клыкастых. Они не должны выглядеть как даймоны.

— Я не похож на даймона, но ты меня проткнула.

Отто засмеялся.

— Да ладно, ты выглядел как адвокат, так что я должна была тебя убить. Это мой моральный долг.

Валериус покачал головой. Успокоившись, она взглянула на Отто.

— Сколько оруженосцев осталось в городе?

— Только я, Kай, и Ник. Последними покинули город Тед и твой бывший, Эрик с женой, они улетели чартерным рейсом примерно час назад. Все остальные, начиная с Лизы, будут ждать сигнала на возвращение от Эша.

— Что насчёт Оборотней? — спросил Валериус.

— Они все крутятся вокруг Санктуария, чтобы защитить молодняк и женщин. Даже Вэйн и Брайд покамест околачиваются там.

— Оборотни хоть немного нам помогут? — задала вопрос Табита.

Отто покачал головой.

— Они считают это проблемой людей, поэтому не хотят вмешиваться.

— Не могу в это поверить, — раздражённо произнесла Табита.

— Тогда ты многого не знаешь о зверях, — сказал Отто. — Вот почему Тэлон хочет следить за клубом. Аполлиты и даймоны знают, что если они в Санктуарии, то никто, даже Эш не смогут их тронуть.

Табиту это рассмешило.

— Эшу не нужно прикасаться к ним, чтобы убить.

— Прости, что? — одновременно спросили Валериус и Отто.

— Что? Вы разве не знали? — спросила она их. — Эш производит неизгладимое впечатление в бою. Эш надерет вам задницу, прежде чем вы сообразите, что он здесь. Он двигается так быстро, что невозможно уловить взглядом.

— Похоже на Корбину — сказал Отто. — Она может телепортироваться. Неожиданно появляется, наносит удар даймону, и также неожиданно исчезает, прежде чем он успеет превратиться в пыль.

— Корбина?

— В прошлом греческая королева, ставшая Темной Охотницей, — ответил Валериус.

Табита закатила глаза.

— Дай я угадаю. Она недружелюбна по отношению к тебе?

— Мне действительно надо отвечать?

Нет, не надо.

— Да уж, — сказал Отто. — Но она делает обход по парку в компании Зои и Самии. Если ты рядом с ними произнесёшь слово «римлянин», лучше сматывайся быстрее.

Он посмотрел на Табиту.

— Ну, не ты, а те из нас, кому есть, что оберегать между ног.

— Ладно. На этой интересной ноте, я думаю, мы можем закончить, — сказала Табита, отходя от него, и указывая на потрепанный красный Айрок, припаркованный по другую сторону ворот. — Не возражаешь, если мы позаимствуем твою машину, Отто?

Валериус пришел в ужас.

Отто злорадно рассмеялся, вытаскивая ключи.

— С удовольствием.

— У меня есть своя … — мгновенно выпалил Валериус.

— Эта подойдет, — перебила его Табита, и, подмигнув Отто, взяла ключи.

Но Валериус не отступал.

— Действительно, Табита, я думаю …

— Садись в машину, Вал. Я обещаю, она не укусит.

В него это не вселило уверенности.

Смеясь, она направилась к Айроку и к ее удивлению, Отто крикнул им вслед.

— Ребята, будьте осторожны. Я, может, и не ценю никого из вас, но не хочу, чтобы плохие парни победили.

— Не волнуйся, — успокоила его Табита, продолжая идти. — На сей раз, я знаю, чего ожидать.

— Не будь такой самоуверенной, — сказал Валериус, буравя ее взглядом. — «Гордыня до добра не доведёт» — как сказал мужчина, который был гораздо лучше меня.

Она приняла его слова близко к сердцу.

— Хороший совет, — и обернувшись, попрощалась с оруженосцем. — Доброй ночи, Отто.

— Доброй. Береги мою машину.

Валериусу и вправду было противно.

Табита при виде его реакции чуть не задохнулась от смеха.

— Ммм, — она глубоко вдохнула воздух Нового Орлеана, открывая маленькие ворота рядом с выездом. — Прелестный запах.

Валериус нахмурившись, взглянул на нее.

— Все, что я чувствую, так это зловоние отходов.

Она грозно посмотрела на него, как только он подошел к ней.

— Закрой глаза.

— Я предпочитаю не делать этого, так как могу на что-то наступить, принести это домой, и оно будет вонять всю ночь.

Она посмотрела на него с отвращением, что он принял, как должное.

— Ты единственная из знакомых мне женщин, которая, вдыхая прогорклый воздух, считает его приятным.

Она закрыла ворота.

— Закрой глаза, Валериус, или нос останется твоей единственной частью, которая завтра будет в рабочем состоянии.

Валериус не был уверен, стоит ли ему подчиниться, но все же неохотно сделал это.

— Теперь глубоко вдохни, — сладким голосом произнесла она ему на ухо, моментально посылая дрожь по всему его телу. — Чувствуешь запах речной сырости с примесью каджун гумбо ? Не напоминает ли тебе испанский мох?

Он открыл глаза.

— Все, что я чувствую, так это запах мочи, протухших морепродуктов и речной слизи.

Табита разинула рот.

— Как ты можешь говорить такое?

— Это то, что я чувствую.

— Ты знаешь, что ты — упрямый осел? — проворчала она, садясь в машину.

— Меня обзывали и хуже.

Ее взгляд стал серьезным и грустным.

— Я знаю. Но сейчас для тебя другие времена. Я собираюсь прикрывать твой зад, так что этой ночью мы будем отрываться, задавать жару даймонам и…

— Прошу прощения? — оскорбленным тоном спросил он. — Прикрывать что?

— Ты меня слышал, — озорно улыбнулась Табита. — Знаешь, твои проблемы с людьми наполовину из-за того, что ты мало смеёшься и воспринимаешь слишком серьезно и себя, и других.

— Жизнь серьезна.

— Нет, — возразила она, ее голубые глаза страстно горели. — Жизнь это приключение. Она волнует и пугает. Иногда она немного скучна, но она никогда не должна быть серьезной.

Табита заметила сомнение в его глазах. Он так не привык доверять людям, что ей почему-то захотелось добиться его доверия.

— Идем со мной, военачальник Валериус. Позволь показать тебе какой действительно может быть жизнь, и почему так чёртовски важно сохранить этот мир.

Она следила, как он берется за дверную ручку, словно прикасается к грязным детским памперсам. Табита никогда не видела, чтобы кто-то так издевательски себя вел. Это весьма впечатляло.

Не сказав больше не слова, он сел в машину. Она переключила коробку передач, и машина с визгом дернулась с обочины.

Валериус мало чего ожидал от этой ночи; но следовало признать, ему нравилась энергия этой женщины. Пыл, с которым она жила. За ней было удивительно интересно наблюдать. Неудивительно, что Эш сдружился с ней.

Когда ты бессмертен, острота ощущений угасает быстрее, чем тело. Столетия сменяют друг друга так быстро, что легко забыть свою человеческую сущность. Сложно помнить, зачем ее нужно сохранять.

Он с трудом вспоминал, как надо смеяться. Опять же, смех и Валериус были несовместимы. До Табиты, он ни с кем вместе не смеялся.

У нее энтузиазм, как у ребенка. Как-то ей удалось сохранить идеалы своей молодости, даже столкнувшись с миром, вовсе ее не одобрявшим. Ей действительно не волновало, что подумает о ней он или кто-либо еще. Она шла по жизни, делая то, что должна и трактуя всё на свой лад.

Как он ей завидовал из-за этого.

Она была мощной силой, с которой следовало считаться.

Валериус не смог сдержать смех.

— Что? — спросила она, завернув за угол так резко, что он практически свалился на её сидение.

Он выпрямился.

— Я только что подумал, кому-то надо было назвать тебя Ураган Табита.

Она фыркнула.

— Ты опоздал. Моя мама уже так сделала. Фактически, она назвала меня так, зайдя в первый раз в мою комнату в общежитии, и увидела весь тот хаос, который я сотворила, оставшись без Аманды, обычно убиравшей за мной. Так что будь благодарен, ведь после двенадцати лет самостоятельной жизни я наконец-то научилась убирать за собой.

Он вздрогнул, представив эту картину.

— Действительно, я благодарен.

Она резко направила машину на автостоянку у пивоварни Джексона и заехала за пределы парковки.

— Полиция отбуксирует автомобиль.

— Неа, — ответила она, заглушив мотор и положив на приборную панель маленький серебряный медальон с гравировкой своего имени. — Это — маршрут Эда, и ему лучше знать. И если он попробует это сделать, я заставлю свою сестру навести порчу на них с братом.

— Эд?

— Один из полицейских, патрулирующих здесь. Он с меня глаз не спускает. Мы вместе ходили в среднюю школу, и он несколько лет встречался с моей старшей сестрой Кармой.

— У тебя есть сестра по имени Карма? — спросил Валериус.

— Да, и это имя ей очень подходит. У нее отвратительная склонность возвращаться и вредить своим обидчикам, когда они меньше всего это ожидают. Она как большой, чёрный паук, выжидающий в засаде.

Слова Табиты были далеко не так забавны, как ее ужимки, изображающие, как она держит нечто в руках и грызет, как бешеная мышь.

— Как только ты начинаешь считать себя в безопасности от её гнева… Бам! — она хлопнула в ладоши. — Карма сбивает тебя с ног и оставляет лежать на полу истекающим кровью.

— Надеюсь, ты шутишь.

— Вовсе нет. Она — страшная женщина, но я люблю её.

Валериус вышел из машины, затем остановился, поскольку его осенила ещё одна мысль. Прокручивая события назад, он вспомнил, что каждый раз у неё появлялся очередной родственник.

— Так, сколько у тебя сестёр?

— Восемь.

— Восемь? — переспросил он, потрясенный числом. Неудивительно, что он запутался. И как только она не путается.

Табита кивнула.

— Tиянa, сокращенно Тиа. Селену и Аманду ты знаешь. Потом Эсмеральда или просто Эсси, как мы ее называем. Жасмина или Мина. Петра, Екатерина, а проще Трина. Ну и Карма, которая отказывается иметь прозвище.

Валериус присвистнул от такого перечня.

— Что?

— Я просто жалею тех несчастных мужчин, которым посчастливилось жить в одном доме со всеми вами. Должно быть, это действительно ужасно, как минимум одну неделю в месяц.

Она в изумлении уставилась на него и громко захохотала.

— Неужели ты пошутил?

— Всего лишь пугающая констатация факта.

— Да, конечно. Ну, по правде говоря, мой отец много времени проводил на работе, включая и те «критические дни», и он следил, чтобы все домашние животные были мужского пола, поэтому он не чувствовал себя слишком ущемленным. Что насчёт тебя? У тебя были сестры?

Он покачал головой, когда она присоединилась к нему, слезая с пассажирского сидения, и они направились к Декейтер-стрит.

— У меня были только братья.

— Вау, подумать только, если бы твой отец женился на моей матери, из нас бы вышла семейка Брэйди.

Он усмехнулся.

— Вряд ли. Поверь, по сравнению с моей семьей, Борджиа выглядят как Оззи и Харриет .

Она подняла голову, взглянув на него.

— Для человека, который гордится своей чопорностью и совершенством, ты слишком много знаешь о поп-идолах.

Он не ответил.

— Так сколько братьев у тебя было? — спросила Табита, удивляя его своим быстрым возвратом к предыдущей теме.

Он не хотел отвечать, но все же не удержался и выпалил.

— Пару лет назад я думал, что только четыре.

— Что случилось потом?

— Я узнал, что Зарек тоже один из них.

Табите не понравилось его открытие.

— Ты не знал, пока был жив?

Её невинный вопрос вызвал в нём бурю эмоций — вины и гнева. Он действительно должен был знать. Если бы он потрудился взглянуть на Зарека, пока они были людьми…

Но ведь он был сыном своего отца.

— Нет, — ответил он с печалью. — Я не знал.

— И все же ты знал его?

— Он был рабом в нашем доме.

— Но он же был твоим братом? — с ужасом спросила Табита.

Он кивнул.

Табита была сбита с толку, как и он той ночью, когда узнал правду.

— Как ты мог не знать об этом?

— Ты не понимаешь, в каком мире я жил. Ты не спрашиваешь о некоторых вещах. Если так сказал отец, значит это истина. Ты не смотришь на слуг, и на Зарека… в те времена, он был неузнаваем.

Табита ощутила волну горя, столь глубокого, что ей стало так же больно, как и ему. Она обняла его и слегка сжала в объятиях.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Стою рядом с тобой, чтобы Зарек не бросил в тебя очередной заряд молнии. Ты говорил, он не причиняет боль невинным людям, ведь так?

— Да.

Она улыбнулась ему.

— Зови меня Щитом.

Валериус невольно улыбнулся, ложа руку на ее предплечье.

— Ты такая странная женщина.

— Да, но я нарастаю на тебе, не так ли?

— Да.

Ее улыбка стала ещё шире.

— Мы — грибки. А затем ты поймешь, что на самом деле, я тебе нравлюсь.

Проблема была в том, что она уже ему нравилась. И намного больше, чем следовало.

— Куда мы идем? — спросил Валериус, поскольку они стремительно направились вниз по Декейтер к Ибервиллю, подальше от возможного столкновения с каким-нибудь охотником, недовольным, что он еще дышит.

— Ну, ещё рано, так что проведем пока проверку периметра и тщательно все осмотрим у клуба «Пропасть». Я уверена, ты ни на шаг туда не заходил. Многим аполлитам нравится там тусоваться, и я немало даймонов стерла в порошок и в клубе, и поблизости.

— Это случайно не тот клуб, который часто посещает Ашерон?

— Да, но поскольку он сейчас на кладбищах, у меня предчувствие, что даймоны соберутся там, считая себя в безопасности.

Он не мог с этим спорить.

Табита повела его к кафе-ресторану «Магнолия».

— Ты опять голодна? — недоверчиво спросил он, когда она зашла в ресторан

— Нет.

— Тогда, почему мы здесь?

— Не волнуйся.

Она подошла к стойке и заказала с собой пять порций.

Валериус был совершенно обескуражен, осматривая помещение, которое большинство людей назвали бы «домашним». В обычных домах можно было найти такие же стулья и маленькие столики, накрытые красно-белыми пластиковыми скатертями в клетку.

Это определенно не относилось к тому типу мест, где Валериус питался, но, Табите, похоже, оно было по вкусу.

Когда заказ был готов, Табита забрала его и вышла на улицу.

Валериус последовал за ней, гадая, что она собирается делать.

Он утолил свое любопытство в темном переулке. Она оставила там пакеты с едой, и потянула его за руку. Она услышал, как засуетились люди в темноте.

— Ты кормишь бездомных? — тихо спросил он. Она кивнула. — Ты часто это делаешь?

— Каждую ночь примерно в это время.

Он остановил ее и пристально вгляделся.

— Зачем?

— Кто-то же должен, — и только он хотел что-то сказать, как она приложила руку к его губам. — Я знаю все доводы, Вал. Зачем им работать, если такие люди, как я, кормят их бесплатно? Ты не можешь спасти мир. Пусть кто-нибудь другой о них заботится, и так далее. Но я не могу так поступить. Каждую ночь, приходя сюда, я знаю, что они страдают. Один из мужчин, Мартин, когда-то был выдающимся бизнесменом, но на него подали в суд, и он все потерял. Жена с ним развелась и забрала детей. Теперь в свои пятьдесят шесть — он банкрот, за его плечами неоконченное среднее образование, и никто не возьмет его на работу. Он работал на меня в магазине, но этой поддержки не хватало, и он спал в переулках, не желая брать милостыню. Я очень хотела вытащить его из этой ямы. Но если бы у меня получилось, то пришлось бы поступать так с остальными, а я не в состоянии платить каждому временному служащему тридцать тысяч долларов в год.

— Я не собирался говорить ничего подобного, Табита, — спокойно сказал он. — Только хотел сказать, что твоё сострадание к другим поражает меня.

— О-о-о, — она робко улыбнулась ему. — Я привыкла к тому, что мои действия только осуждают.

Валериус поднял её руку к своим губам и стал целовать каждый пальчик. — Я не осуждаю вас, моя леди. Я восхищаюсь вами.

Ее улыбка стала еще шире и смутила его. Она сжала его руку в своей, а потом сделала то, чего он меньше всего ожидал. Она обняла его за талию и пошла с ним по улице.

Валериус чувствовал себя так странно. Он веками наблюдал за подобными действиями влюбленных, но никто и никогда не вел себя так с ним. Поколебавшись, он обнял Табиту за плечи, и позволил себе всем телом впитывать ее тепло.

Словами не описать то, что он сейчас чувствовал. Это так объединяло. Людям не следует так интимно прижиматься друг к другу на публике. И все же, он в жизни не чувствовал себя лучше, чем рядом с этой необыкновенной женщиной.

Лёгкий ветерок взмахнул прядью ее волос над его рукой. Их мягкость и лёгкость вызвали в памяти воспоминания, как он берёт её в постели. Дикую и неприрученную.

От этой мысли дрожь прошла по его телу.

Они почти не разговаривали, гуляя по темному городу. Люди занимались своими делами, не подозревая о надвигающейся опасности. Спокойствие было поистине пугающим.

Вскоре после полуночи они свернули на улицу Тулуз. Ночной клуб «Пропасть» был необычным заведением в Новом Орлеане, мрачный и далеко не столь привлекательный, как большинство других заманчивых мест, переполненных туристами.

Табита повела его в длинный узкий переулок, жутковатый на вид.

— Эй, Табби, — окликнул её высокий афро-американец, проверявший удостоверения личности пары, стоящей перед ним. Он был лысый, татуировки покрывали каждый дюйм его тела… даже руки.

— Привет, Тай, — сказала Табита. — Как сегодняшний вечер?

— Неплох, — ответил тот, подмигивая и пропуская пару в клуб. — Кто твой друг? — спросил он, хмуро осмотрев Валериуса.

— Это Вал. Он — друг Эша и Сими.

— Без дураков? — спросил Тай, прежде чем дать ему руку. — Tай Гагне. Приятно познакомиться.

— Взаимно, — Валериус пожал руку в ответ.

— Вы двое развлекайтесь, и, Табби, никакого оружия сегодня. Договорились?

— Да, Тай. Никакого кровопролития. Заметано.

Переступив порог клуба, Валериус поразился количеству людей, одетых в чёрное. Очень походило на созыв Темных Охотников. В толпе с легкостью можно было определить туристов, которые отважились зайти сюда или забрели по неосторожности. В одном помещении собралось такое множество пирсингованых и татуированных тел, сколько он не видел за всю свою долгую жизнь.

Большинство завсегдатаев клуба знали Табиту.

— Привет, Влад, — сказала Табита тощему мужчине, кожа которого была настолько бледной, что казалась почти прозрачной. Он был одет в белую гофрированную рубашку, в кроваво-красный бархатный пиджак, и черные слаксы. Длинные, черные волосы обрамляли его исхудалое лицо, глаза закрывали круглые, чёрные солнечные очки.

— Добрый вечер, Табита, — ответил мужчина и улыбнулся, показав Валериусу пару клыков. Он приветственно поднял бокал бренди, казалось, что в нём кровь, а не красная водка, которую сразу распознало чутье Тёмного Охотника. Длинные, тощие пальцы Влада украшали серебряные когти.

Валериус еле удержался, чтобы не рассмеяться, и не показать собственную пару настоящих клыков.

— Влад — вампир пятнадцатого столетия, — сказала она Валериусу.

— Названный в честь моего уважаемого отца, Влада Цепеша, — пояснил он с фальшивым трансильванским акцентом.

— Правда? — сказал Валериус. — Я нахожу это весьма интересным, так как единственный сын Влада, Раду, был убит турками в восемнадцать лет. И единственный выживший ребенок Влада, дочь Эсперетта, ныне проживает в Майами.

«Влад» закатил глаза.

— Ей богу, Табита, где ты таких находишь? — спросил он.

Как только вампир-самозванец слинял, Валериус засмеялся, подавая пример Табите.

— А если серьезно, — успокоившись, поинтересовалась она. — Есть хоть крупица правды в твоей нелепой истории?

Он кивнул.

— Спроси Эша. Муж Ретты стал Темным Охотником примерно в 1480 году. И я так понимаю, она последовала за ним. Ее муж — один из немногих Охотников, который разговаривает со мной нормальным тоном.

— Круто! — Табита отстранилась, давая пройти между ними очередной готической принцессе.

Она кивнула в сторону лестницы.

— Наверху три бара и зал, называемый Библиотекой. Даймоны обычно таятся там или в баре Звуков. Остальные два — это Главный бар и бар Афродиты. Ах да, и я, наверное, должна тебя предупредить, что Эрос и Психея часто посещают бар Афродиты, так что ты можешь оставить это на меня, в случае, если они появятся.

— Эй, Табби! — окликнула пухленькая блондинка, хватая Табиту в крепкие объятия. — Видела каких-нибудь вампиров сегодня?

— Привет, Карли, — сказала она, бросая веселый взгляд на Валериуса. — Нет, а что?

— Ладно, если встретишь, направишь ко мне. Я готова быть укушенной и приобрести бессмертие.

Табита закатила глаза.

— Я ведь тебе объясняла, они не умеют так делать. Это голливудский миф.

— Ага, в общем, я хочу поддаться мифам. Так что, если найдешь кого, скажи ему, что я жду в Библиотеке.

— Хорошо, — кивнув, ответила она. — Будет сделано.

— Спасибо, куколка.

Валериус потер бровь, когда блондинка их покинула.

— Ты знаешь много интересных людей.

Табита рассмеялась.

— И это мне говорит исполнитель распоряжений того парня, который бродит по свету почти двенадцать тысяч лет, не говоря уж о том, что ты знаком с дочерью графа Дракулы. Не желаю от тебя такое слышать, приятель.

Она была права.

— Ты можешь расслабиться? — сказала она, расстегнув его пальто и взъерошив волосы.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь помочь тебе вписаться в обстановку. Это бы, конечно, подействовало, если б ты не выглядел так, словно страдаешь запором.

— Прости, не расслышал?

— Да ладно тебе, — произнесла она, касаясь рукой его губ, пытаясь смягчить их. — Прекрати кривить губы и делать вид, что ты боишься что-то здесь подцепить. Ты же не можешь умереть или что-нибудь в этом духе.

— Тебе единственной стоит беспокоиться.

— И это я слышу от того, чья нация практически изобрела булимию. Скажи-ка мне, как часто ты посещал вомиториум ? — грубо спросила его Табита.

— Спасибо тебе на добром слове, но так делали не все.

— Да, конечно, — огрызнулась она и пошла прочь.

Валериус ускорил шаг, чтобы догнать её. Меньше всего он хотел остаться здесь один, в окружении странных людей. Хоть они и не могли навредить ему, но все же тревожили. Он не понимал, почему Ашерон предпочитал «зависать» в таком месте. Здесь было так громко, что он не слышал собственных мыслей. Свет хаотично играл то на декорациях скелетов, то на летучих мышах…

Он бы ни за что не проводил свободное время в таком клубе, будь у него хоть какой-нибудь выбор.

Но Табита соответствовала этому жуткому окружению. Эта была её среда обитания. Её люди, ее культура.

Здесь никто не был скучным.

Она повела его на танцпол, где её сразу же окликнула высоченная женщина, одетая в костюм индейца-могавка цвета электрик.

Валериус в ужасе смотрел на Табиту, бросившуюся в пляс с женщиной, на самом деле, оказавшуюся мужчиной, одетым в блестящую синтетику с большими серебряными пряжками по всему телу. Глаза и губы были выкрашены в чёрный цвет, а волосы выглядели так, словно не знали расчески.

Табита, казалось, не замечала, что покачивается под громкую ритмичную музыку. Она была прекрасна.

Ей было все равно, кто на нее смотрит. Никакие приличия и правила ее не сдерживали.

Она просто была сама собой.

И он любил ее за это.

Смеясь над чем-то сказанным мужчиной, Табита низко нагнулась, а потом гибким движением поднялась, что пробудило в нем такие фантазии, о которых он даже не мог подумать. Каждая клеточка его тела знала ее. Знала нежность лица, знала, как свет освещает ее кожу.

Она двигалась подобно сердцебиению.

Табита взглянула на него. И в тот миг, когда он встретил взгляд ее голубых глаз, его член напрягся в нетерпеливом ожидании.

Улыбаясь, Табита поманила его пальчиком к себе.

Валериус уже шагнул вперед, но потом остановился. Он не танцует на публике. Его отец-римлянин считал танцы бестолковым времяпрепровождением, недостойным их положения, и запрещал им даже думать об этом. А став Тёмным Охотником, он никогда об этом не задумывался.

Не желая смущать её перед друзьями, он отошел назад.

Табита остановилась, затем сказала что-то парочке. Поцеловав в щёку мужчину и обняв женщину, она присоединилась к нему.

— Дай я угадаю. У римлян нет чувства ритма.

— Не тот, каким бы я хотел поделиться.

Она улыбнулась еще шире.

— Я бы проверила, если бы не видела тебя танцующим. Я… — Табита умолкла, вглядываясь поверх его плеча.

Валериус повернул голову, чтобы узнать, почему она замерла. И сразу же заметил даймонов.

Их было пятеро.

И они направлялись к выходу в маленькой женской компании.

Глава 9

Не задумываясь, Табита последовала за даймонами, но Валериус ее остановил.

— Что ты делаешь? — возмущенно спросила она.

— Это ловушка.

— Что? — нахмурила она брови.

Со странным выражением на лице, он еще сильнее сжал ее руку.

— Неужели ты не чувствуешь? Даже я без особых способностей ощущаю это.

— Нет, и если мы не пойдем за ними, то тех людей убьют.

Она попыталась вырвать руку из его хватки, но тот держал крепко.

— Табита, послушай меня. Это неправильно. Даймоны не настолько храбры и они знают, что я здесь.

Он прав. Это слишком очевидно. В этой толпе Валериус выделялся как солнце во тьме.

— А что тогда ты предлагаешь делать? Просто позволить невинным погибнуть?

— Нет. Ты остаешься здесь, а я пойду.

— К черту…

— Табита! — рявкнул он, прожигая ее черными глазами. — Я бессмертный. Ты — нет. Они не смогут сильно меня покалечить, если только один из них не владеет топором. Чтобы они со мной не делали, я выживу. А ты, возможно, нет.

Табита хотела бы поспорить, но понимала, что он прав. Не говоря уж о том, что она чувствовала искренность его слов. Это не было мужской показухой, чтобы доказать свое превосходство над ней.

Валериус заботился о ее безопасности, а если он будет тревожиться за нее, то не сможет сконцентрироваться на сражении.

— Хорошо, — ответила она. — Ты иди, а я постараюсь не пойти за тобой.

У него желваки заходили на скулах.

— Ради меня, пожалуйста, постарайся сильнее, чем обычно. Успехов тебе.

Он отпустил ее, и не успела она и глазом моргнуть, как он уже скрылся из виду.

Валериус спешно пробирался через толпу вслед за даймонами. Он ненадолго остановился у входа, чтобы попросить Тая удержать Табиту в баре для ее же безопасности. Он не был уверен, что парень поможет, но Тай хоть немного замедлит ее, и возможно, ему хватит этого времени, чтобы убить даймонов прежде, чем она догонит его и поставит себя под удар.

Покинув бар, он остановился на улице. Громкая музыка все еще гремела в ушах. Но даже так, он мог чувствовать даймонов…

Дойдя до угла здания, он с уверенностью повернул на Роял-стрит и направился в ту сторону, где они затаились. Даймоны быстро перемещались, заманивая его во тьму.

Если он не ошибался, что маловероятно, там была многочисленная группа.

Немного замедлив шаг, он завернул на улицу св. Луи, и, пройдя еще немного, наткнулся на приоткрытые ворота.

Они были внутри. Тихие и неподвижные.

Ожидающие.

Убили ли они уже людей?

Выхватив кинжал и держа рукоять в мертвой хватке так, чтобы лезвие было на одном уровне с предплечьем, Валериус, стараясь не создавать лишнего шума, приоткрыл ворота и проскользнул вглубь черного, как смоль, двора.

Стояла безлунная ночь, и в отличие от остального Нового Орлеана, двор окутала кромешная тьма. Обходя вокруг здания, он прекрасно знал, чего ожидать.

Даймоны поджидали его.

Он слышал, как кто-то цокает языком.

— Давненько я не встречался с действительно смышленым Темным Охотником. Этот уже знает, что мы здесь.

Валериус обошел кустарник и обнаружил группу из девяти ожидающих даймонов. Он ошибся, приняв тех женщин за людей.

У них были клыки.

Проклятье.

Валериус выпрямился во весь свой впечатляющий рост, и, окидывая взглядом группу, изогнул бровь.

— Что же, когда некто бросает такой дерзкий вызов, я предполагаю, он хочет, чтобы на него ответили, — сказал Валериус.

Лицо даймона озарила ленивая улыбка. Он медленно выдвинулся из группы, вставая перед Валериусом. Он был стройного телосложения, на дюйм ниже, и, как и все его вида, в превосходной мужской форме.

— Этот вызов был не тебе, — устало вздохнул даймон. С явным отвращением он взглянул на стоящую позади группу. — Я думал, что сказал вам выманить женщину, а не Темного Охотника.

— Десидериус, мы пытались, — ответила одна из женщин. — Она осталась в стороне.

Валериус пришел в ярость, услышав имя даймона, оставившего шрам на лице Табиты. Он хотел порвать его на кусочки, но знал что, тем самым выдаст себя и Табиту, показывая, что она для него что-то значит.

Интересно, если бы он сохранил самообладание той ночью, когда братья убили его, они бы оставили Агриппину в покое? Он не собирался понапрасну пожертвовать Табитой.

Десидериус нахмурился.

— Табита Деверо осталась в стороне?

— Так сказал ей Темный Охотник, — добавил другой даймон. — Я слышал их.

— Интересно. — Десидериус повернулся лицом к нему. — С трудом могу себе представить, что Табита кого-то послушалась. Видимо, ты для нее особенный.

— Она не считает тебя угрозой, — небрежно бросил Валериус. — Ты недостоин ее времени, — зевая, продолжил он, — Также как и все вы недостойны моего.

Даймон замахнулся, чтобы ударить его.

Валериус перехватил руку, вывернул и локтем двинул в горло. Десидериус отшатнулся, извергая проклятия.

— Я знаю всё о греках и их уловках, — зарычал Валериус, сжимая рукой горло Десидериуса, и перебрасывая его на улицу. — В особенности, я знаю, как убивать их.

Не успел он вытащить свой кинжал и убить Десидериуса, как остальные разом набросились на него. Кто-то схватил сзади, пока одна из женщин замахивалась, чтобы нанести удар длинным, угрожающе выглядящим кинжалом.

Валериус ответил ударом на удар и вывернулся, вставая лицом к лицу с остальными. Один из них резанул его по лицу. Он заскрежетал зубами от боли, вспыхнувшей по всей щеке, чувствуя вкус крови.

Впрочем, боль ему была не в новинку. Еще смертным, он был хорошо знаком с избиением и мукой.

Валериус вернул удар даймону, отчего тот упал на колени.

Вдруг откуда не возьмись, в самую грудь его поразила шаровая молния. Она сбила его с ног и впечатала в кирпичную стену позади него. Валериус не мог дышать. Он пытался оставаться на ногах, но сильнейшая боль взяла над ним верх, и он рухнул на землю.

— Больно, правда? — сказал Десидериус. — Этот дар я унаследовал от отца. — Десидериус наклонился и, схватив правую руку Валериуса, стал изучать римский перстень с печаткой. — Кажется, я нашел кое-что интересное. Римлянин и в Новом Орлеане. Должно быть, Кириан Фракийский очень тебя любит.

Валериус свирепо смотрел на него, пытаясь встать.

Едва он шевельнулся, как Десидериус метнул в него очередной заряд.

— Что мы будем с ним делать? — спросила одна из женщин.

Десидериус опять засмеялся и схватил его, но… именно Валериус посмеялся последним. Превозмогая боль, он нанес удар по противнику.

Схватив Десидериуса, он швырнул его на стену, от которой тот отлетел с глухим звуком.

— Вопрос не в том, что ты сделаешь со мной, а в том, что я собираюсь сделать с тобой.

Табита больше не могла стоять и ждать. Но она не была полной дурой. Вытащив сотовый, она позвонила Ашерону, который ответил после первого же гудка.

— Эй, Табби, — сказал он со смешком. — Номер Валериуса 204-555-6239.

— Я, правда, ненавижу, когда ты так делаешь, Эш.

— Значит, ты возненавидишь меня еще больше?

— Не могу себе представить.

— Повернись.

Она повернулась и увидела его с другой стороны бара. Шесть футов, восемь дюймов, обутый в высокие «готические» ботинки, которые добавляли к росту ещё добрых три дюйма. Его невозможно было не заметить.

Несмотря на то, что он сказал, она почувствовала волну облегчения, видя его здесь. Сбросив звонок, она пересекла помещение и подошла к нему.

— Что ты здесь делаешь?

— Я знал, что ты собираешься пойти за Валериусом, и я здесь, чтобы пойти с тобой.

— Значит, ты тоже считаешь, что он в беде.

— Я знаю, что так оно и есть. Идем.

Табита не стала его расспрашивать. Она слишком хорошо его знала. Ашерон Партенопайус редко когда вдается в подробности. Он живет по своим собственным правилам и весьма скрытен.

Эш пошел к выходу на улицу. Табита не знала, куда они направляются, но, судя по всему, Эш интуитивно знал.

— У меня действительно плохое предчувствие, — сказала она Эшу, когда они практически бежали по улице.

— У меня тоже, — ответил он, скользнув в открытые ворота. Табита последовала за ним, но потом резко затормозила, увидев самую невероятную картину, какую она когда-либо видела в своей жизни.

Валериус сражался. В каждой руке у него было по мечу, и он отбивал атаку четырех даймонов, наносивших и парировавших удары со свойственным им совершенным мастерством. Это было изменчивое, яростное и смертельно красивое зрелище.

Быстро крутнувшись, Валериус поймал одного из светловолосых даймонов, и ударом снизу пробил его грудь, проделав темную дыру в сердце, где были собраны человеческие души. Даймон превратился в золотую пыль.

Эш присоединился к схватке, поймав на кол двух даймонов. Он отогнал их от Валериуса, давая римлянину возможность сконцентрироваться на других даймонах.

Шагнув вперед, Табита сразу почувствовала, как на нее обрушилось что-то холодное и жуткое.

— Предсказуемо, — снова прозвучал этот зловещий голос, охотившийся за ней.

Испепеляющая молния пронеслась мимо нее, направляясь к Ашерону.

В одно мгновение Эш пронзил даймона колом, а в следующее, упал на колени, пока Валериус приканчивал своего даймона.

Другой даймон, с которым дрался Эш, подошел добить его. Но этот удар перехватил Валериус, убив противника.

Табита подбежала к Эшу, который лежал на земле и шипел, держа руку так, как если бы она была сломана.

— Сими, — он тяжело дышал. — В человеческую форму. Сейчас же!

Татуировка большого дракона на предплечье Эша отделилась от кожи темно-красной тенью, и быстро перевоплотилась в демоницу, которую Табита отлично знала.

— Акри? — спросила Сими, держа Эша за голову. — Акри, где болит?

Табита опустилась рядом на колени рядом с ними, стараясь рассмотреть руку Эша, которая буквально превратилась в камень, только что не твердела. Кожа принимала бледно-серый цвет, и это распространялось от руки по всему плечу.

С окровавленным лицом Валериус упал на колени по другую сторону от Эша.

— Что это?

Эш корчился, словно был охвачен огнем.

— Сими. Akra… Thea Kalosis. Biazomai, biazomai.

Табита увидела выражение ужаса на лице Сими, прежде чем она исчезла.

— Эш? — паникуя, спросила она. — Что происходит?

— Ничего, — он задыхался, потом схватил Валериуса за рубашку. — Отведи Табиту домой. Немедленно!

— Мы не можем оставить тебя, — ответили они в унисон.

— Идите! — рявкнул Эш за миг до того, как сероватая, камнеподобная кожа расползлась еще больше по телу.

Они не ушли.

Эш боролся и кричал, пока этот серый цвет распространялся по всему его телу. Табита уложила его прямо на землю. Эш тяжело дышал, словно старался побороть то, что внутри.

Это была безнадежная борьба.

Он вытаращил сверкающие, серебряные глаза, как только их тронул серый цвет, и замер, как труп. Эш не дышал. Не двигался. Словно что-то удерживало его в таком окоченелом состоянии.

— Что нам делать? — спросила она Валериуса.

— Вы сдохнете.

Табита обернулась, услышав за собой злорадный голос, и встретилась лицом к лицу с призраком, в окружении многочисленных даймонов.

— О Господи, кто-то раскидывает кругом даймоновское удобрение? Они так неожиданно возникают, прямо как в отстойных ужастиках.

Валериус поднялся на ноги.

Не успела она пошевелиться, как он уже занялся ими.

Табита бросилась в бой.

— Женщину не убивать, — рыкнул призрак даймонам. — Она нужна мне живой.

Другой белокурый даймон засмеялся.

— Да, но вы вольны обращаться с ней так грубо, как пожелаете.

Табита обернулась, обнаружив позади себя еще одного. Она врезала ему рукой, но он увернулся от удара, выпрямился и нанес ей сокрушительный удар по ребрам.

От боли она свалилась на колени.

Валериус чертыхнулся и направился к ней, но двое даймонов перерезали ему путь.

Только при помощи силы воли Табита поднялась на ноги.

Даймон был впечатлен.

Табита собралась нанести удар, но он молниеносно отпрянул. При попытке еще раз напасть на нее, его отшвырнули на стену здания за спиной Табиты.

— Оставь ее в покое, — прорычал Валериус. Он встал между ней и остальными даймонами.

Табита отдернула рукав и выстрелила из арбалета в ближайшего даймона. Он распался в прах.

Внезапно, что-то рикошетом прошлось по даймонам, убив двоих прежде, чем те исчезли.

Табита скользнула взглядом мимо орды даймонов и увидела подмогу. К ним приближались Юлиан, Тэлон и Кириан, вооруженные до зубов. Она как никогда была счастлива видеть их. В одиночку любой из этих светловолосых мужчин был опасен. Вместе они были непобедимы.

Бок об бок с Валериусом, она сражалась с даймонами, между тем Кириан, Юлиан и Тэлон включились в драку. Впятером у них не заняло много времени расправиться со всеми. Поистине, это было красочным зрелищем, когда один за другим даймоны развеивались в золотистую пыль.

За исключением одного, который напал на ее. Призрак обернулся вокруг этого конкретного даймона, и они оба казалось, испарились в никуда. Табита неодобрительно нахмурилась на это необычное зрелище. Пока не услышала раздающиеся проклятия Кириана. Мгновение назад Валериус был рядом с ней, а в следующую секунду его лицом впечатали в стену.

— Ублюдок! — взревел Кириан, набрасываясь на него с кулаками. Валериус уклонился от ударов и вывернулся в сторону. Он отшвырнул Кириана и придавил бы к стене, если бы сзади его не схватил Юлиан.

И следующее, что она увидела, как Юлиан тоже бьет Валериуса. Не мешкая, она бросилась на Юлиана, оттолкнув его назад, и встала между Валериусом и двумя греками.

— Уйди с дороги, Табита, — сказал Кириан, с ненавистью пристально глядя на Валериуса. — Я не хочу, чтобы Аманда потом жаловалась, что я причинил тебе боль из-за твоей дурости.

— А я не хочу, чтобы она жаловалась на меня из-за того, что я навсегда тебя покалечила за то, что ты идиот.

— Это не игрушки, Табита, — сурово произнес Юлиан. В своей человеческой жизни он был греческим полководцем, командующим Кирианом. К несчастью, он насолил богам, за что был заточен в книгу и проклят быть рабом любви для любой призвавшей его женщины.

Грейс Александр, лучшая подруга Селены, освободила полубога.

С тех пор он часто присоединялся к отряду Темных Охотников для борьбы с даймонами, и сейчас он вместе с Кирианом намеревался убить Валериуса.

Такого она не могла допустить.

Она протянула руки, чтобы удержать их на расстоянии.

— Нет, не игрушки.

— Табита, всё в порядке, — произнес позади нее Валериус. — Эта конфронтация продолжается уже долгое время.

— Тэлон, — сказала Табита, бросив взгляд на высокого кельта блондина, стоящего за друзьями греками. Как обычно, он был одет в байкерскую мотоциклетную куртку, футболку и кожаные штаны. Его волосы были коротко стрижены, за исключением двух тонких косичек, свисающих с левого виска. — Ты не собираешься мне помочь?

Тэлон состроил гримасу.

— К сожалению, собираюсь, — и встал рядом с ней.

— Кельт, — гаркнул Кириан.

С лицом полным решимости, Тэлон сложил руки на груди.

— Слушай, — процедила сквозь зубы Табита. — У нас сейчас проблемы гораздо более серьезные, чем твоя ненависть к Валериусу и его семейству.

— Это какие? — спросил Кириан.

Табита указала на Эша, все еще неподвижно лежащего на земле.

У Кириана побледнело лицо, когда его взгляд сосредоточился на теле Эша.

— Что произошло?

— Не знаю. Один из даймонов сделал это с ним. Нам надо его отнести в безопасное место.

Кириан окинул Валериуса злым, сердитым взглядом.

— Мы еще не закончили.

Валериус ничего не ответил и подошел к Эшу.

Когда он собирался поднять его, Кириан оттолкнул Валериуса в сторону.

— Убери свои грязные руки, римлянин. Мы не нуждаемся в твоей помощи. Сами обо всем позаботимся.

— Так уж случилось, что Валериус, — единственный Темный Охотник здесь, — огрызнулась Табита на зятя. — И у него больше прав помочь Эшу.

— Греки не желают твоей помощи и не нуждаются в ней, римлянин, — сказал Юлиан, проходя мимо Валериуса и грубо задевая его.

Табита чувствовала гнев Валериуса, его боль, но больше всего стыд.

Почему?

— Вал?

Как только имя сорвалось с ее губ, Табита поняла, что только что совершила серьезную ошибку. Кириан грубо выругался.

— О, только не говори мне, что сдружилась с ним. Черт подери, Табита, я думал, что даже тебе хватит ума не связываться с ним.

Вот и всё! Табита подошла и встала перед ним.

— Спустись на землю, Кириан. В прямом смысле, — она указала на Валериуса. — Он тебе ничего не сделал.

Кириан сжал губы.

— Откуда тебе знать? Ты была там?

— Ооо, просто детский сад. Нет, меня там не было. Но я умею считать и прекрасно знаю, сколько тебе было лет, когда ты был убит. Что? Ты дал себя пригвоздить пятилетнему сосунку?

Кто-то схватил ее сзади. Табита начала отбиваться, но потом поняла, что это Валериус, который оттаскивал ее назад.

— Не надо, Табита. Оставь.

— Почему? Я устала от их отношения к тебе. А ты нет?

Лицо Валериуса было абсолютно бесстрастным, но не сердце. Она чувствовала его боль.

— Меня действительно не волнует, что они обо мне думают. Правда. И не надо тебе отворачиваться от всей своей семьи. Оставь это.

— Почему?

Валериус посмотрел мимо нее на Кириана, потом сурово уставился на нее.

— Это подождет. Сейчас, главное, чтобы Ашерон был в безопасности. Иди с Кирианом.

Табита хотела бы поспорить, но он прав, и она не настолько упряма, чтобы не признавать очевидный факт. Чем дольше они здесь пререкаются, тем большая опасность угрожает Эшу, особенно, когда рядом нет Сими.

Первоочередная задача — обеспечить Эшу безопасность.

— Будь осторожен.

Валериус сдержанно отсалютовал ей по-римски, и, развернувшись на каблуках, покинул их.

— Ты невероятна, — брюзжал Кириан, вместе с Юлианом поднимая тело Ашерона. — Подумать только, и ты еще кричала Аманде насчет меня, а сама ласкаешься с этим ублюдком.

— Закрой рот, Кириан. — произнесла Табита. — В отличие от Аманды, я не против вонзить кол тебе прямо в сердце.

— Куда мы отвезем Ти-Рекса ? — спросил Тэлон, беря Эша за ноги.

— Ко мне домой, — ответил Кириан. — После атаки демона на Брайд Катталакис в ее визит к нам, Эш наложил какое-то заклятие, чтобы обезопасить дом. Мне кажется, кто бы с ним это не сотворил, он не сможет вернуться и причинить ему вред, если Эш будет у меня.

Тэлон кивнул.

— Что именно с ним сделали?

Табита пожала плечами.

— Не знаю. В него что-то ударило и через секунду он уже был на земле. Все произошло так быстро, что я даже не заметила, чем они в него ударили.

Тэлон глубоко вздохнул.

— Блин, никогда бы не подумал что, что-то может свалить Эша. И не так.

— Да уж, — согласилась Табита, — но, по крайней мере, он все еще жив. Правда, в каком-то причудливом состоянии.

Она не хотела им признаваться, как ее напугал тот факт, что даймоны уложили могучего атланта без особых усилий. Если они смогли проделать это с ним, можно и не говорить, что они могут сделать с остальными.

Отсюда напрашивался вопрос, почему даймоны оставили их в покое, когда могли убить.

Бессмыслица какая-то.

Они направились по темным, безлюдным аллеям, высматривая даймонов и невинных прохожих, которые могли бы вызвать полицию, если бы увидели, что они несут нечто похожее на труп, направляясь к лэндроверу Юлиана.

Табита залезла на заднее сидение вместе с Эшем, а Тэлон остался, продолжая патрулирование на улицах. Сидя впереди на пассажирском сидении, Кириан продолжал угрюмо молчать, пока Юлиан вез их в Садовый район, где находился особняк Кириана, всего через два дома от Валериуса.

Она задалась вопросом, имеют ли они представление, что так близко живут друг от друга. Практически соседи, но их разделяла бесконечная ненависть.

Выбросив эти мысли из головы, она пробежалась рукой по волосам Эша, очень странным и мягким на ощупь. Глаза полуоткрыты, и впервые не мерцали серебром. Страшно представить, что с ним сотворили, и никто не знает, что это и как им вернуть его к жизни.

Боже, что же произойдет, если у них не выйдет?

Что станет с Темными Охотниками, если у них больше не будет предводителя Эша? Это была ужасающая мысль. Он всегда знал, что делать и как сказать. Как сделать лучше для всех.

Прикусив губу, Табита подавила панику. Сими найдет, чем помочь Эшу. По-другому просто быть не может.

Мужчины вышли из машины и вытащили Эша, неся его в дом. Табита шла следом.

Аманда моментально вскочила с дивана, увидев, как в фойе вносят Эша.

— О Господи, что случилось?

— Мы не знаем, — ответил Кириан, направляясь вместе с Юлианом к лестнице из красного дерева.

— Табби? — спросила Аманда.

Та пожала плечами и последовала за мужчинами. Аманда присоединилась к этой странной процессии, поднимающейся наверх. Там они встретили высокого афроамериканца, вышедшего из гостевой комнаты.

— Ашерон? — произнес он с сильным акцентом.

— Мы не знаем, что с ним случилось, — ответил Кириан на еще незаданный вопрос, проходя мимо него.

— Привет, я Табита, — она протянула руку новому Темному Охотнику, охранявшему ее семью.

— Кассим, — отвечая рукопожатием, представился он, следуя за остальными в комнату Эша.

Как только они осторожно уложили его на кровать, Кириан скривил рот.

— Аманда, почему бы тебе не спросить свою сестру о ее новом дружке?

— Кириан, — предупреждающим тоном произнесла Табита. — Отстань или с трудом будешь ходить.

— Какой друг? — переспросила Аманда.

— Валериус Магнус, — ответил Юлиан. — Они сегодня достаточно дружелюбно общались, когда мы их обнаружили.

— Да, так и было, — ответила Табита. — И это не ваше дело.

Аманда кинула на нее суровый взгляд.

— Табита…

— Замолчи! — рявкнула Табита. — Слушай, я с удовольствием соглашусь на продолжение «суда над сестрой Табитой» после того, как поможем Эшу. Сейчас я собираюсь звонить всем, кто может что-то знать, как это исправить. А вы, ребята, можете стоять здесь, почесывать задницы и перемалывать мне косточки, но я не собираюсь слушать.

Сняв с пояса телефон, Табита направилась к лестнице и спустилась в гостиную, звоня Тие, абсолютно беспомощной в этой ситуации.

— Давай же, Ти, — умоляла Табита. — Должно быть, он под каким-то заклинанием.

— Может и нет, если ты не знаешь в чем причина такого состояния. Эш не совсем человек, Таб. Одно неверное движение и мы можем причинить еще больше вреда.

Табита ругнулась и скинула звонок. Только Аманда присоединилась к ней в гостиной, как они услышали такой сильный удар по входной двери, что чуть не отлетели петли.

Передав телефон Аманде, Табита потянулась к ботинку за своим стилетом.

— Акри! — маниакальный вопль Сими эхом прокатился по дому, как жуткий гром. — Впусти Сими, акри!

— Что это? — спросила Аманда с мертвенно-бледным лицом.

— Демоница Эша.

— Это Сими производит такой отвратительный звук? — спросил Кириан, вместе с Юлианом сбежав вниз.

— Похоже на то, — ответила Табита, направляясь к двери.

— Нет, — крикнул Кириан, преграждая путь. — Это может быть ловушкой.

— Поцелуй мою задницу, — пробормотала она. — Сими? Ты снаружи?

— Табита, впусти меня. Я не могу помочь акри, если не вижу его. Я нашла, что может исцелить моего акри. Впусти меня, или Сими сделает барбекю из этой двери. Так что помоги мне.

— Нельзя, Сими. Щит ранит тебя, если попытаешься. Они должны пригласить тебя.

Табита замерла, услышав за дверью незнакомый, нежный женский голос, в нем слышался легкий иностранный акцент.

— Сими, кто с тобой?

— Одна из кори богини-сучки, ее прислужниц в храме на Олимпе. Катра очень хороший человек, она поможет акри. Теперь впусти Сими.

— Все хорошо, — сказала Табита Кириану. — Я знаю Сими достаточно хорошо, ручаюсь, что за дверью действительно она.

Кириан окинул ее угрожающим взглядом.

— Ага, Валериуса ты тоже знаешь. И это заставляет меня еще больше сомневаться в твоем здравом смысле. Нет.

Табита оставалась непреклонной.

— Аманда, если яйца мужа для тебя что-то значат, советую убрать его с моей дороги, или он будет петь сопрано.

— Кириан, дай ей открыть дверь.

— Черта с два, — гаркнул он. — Моя дочь спит наверху.

— И ее племянница спит наверху, — напомнила ему Аманда. — Табита никогда бы не подвергла опасности Мариссу. Теперь отойди.

Кириан сделал такой жест, как будто собирался их двоих придушить, но потом отступил.

Табита распахнула дверь, увидев снаружи Сими вместе с очень высокой женщиной, облаченной в мантию.

Они не спросили где Эш, видимо, зная интуитивно.

— Не волнуйся, Табби, — сказала Сими, ведя наверх невероятно высокую женщину. — Катра никогда не причинит вреда моему акри. Она любит его, как и все мы.

Катра не слушала Сими, поднимаясь вверх по лестнице в незнакомом доме. Впрочем, для нее не существовало такого понятия как «незнакомый дом». От отца и матери она унаследовала великую силу, в том числе и способность чувствовать сущность и планировку строений.

В доме веяло теплом, уважением и любовью. Неудивительно, что Ашерон с удовольствием здесь останавливался при каждом визите в Новый Орлеан. Это великолепный дом и Марисса, счастливое дитя, живущее здесь. Как бы она хотела знать такое место, будучи маленькой девочкой.

Она открыла последнюю дверь в коридоре и нашла Ашерона, распростертого на кровати с балдахином.

Кат остановилась, рассматривая Ашерона. Ни разу за все века она не видела его так близко. Будучи совсем юной, она часто пыталась увидеть его мельком, когда он приходил на Олимп повидать Артемиду. Как и всю прислугу богини, Кат выгоняли из храма всякий раз, как он приходил.

Ей больше чем, кому-либо другому запрещали даже приближаться к нему. А теперь…

Она всю свою жизнь ждала этот один-единственный момент. Единственный шанс прикоснуться к нему. Узнать его.

Почувствовать его руки вокруг себя, хотя бы один раз.

С колотящимся сердцем, она пересекла комнату и встала рядом с кроватью, совсем не подходящей его высокому, стройному телу. Бледность и странный цвет кожи никак не умаляли тот факт, что он, несомненно, был самым красивым мужчиной из когда-либо рождавшихся.

Но в нем было много больше, чем внешняя красота.

Даже в таком состоянии, он командовал и боролся. Она чувствовала его силу, обращающуюся к ней. Зовущую ее.

Он был олицетворением могущества.

Более того, он был бесценен для порядка мироздания. Если Ашерону суждено умереть…

Не хотелось даже думать об этом.

Используя свои способности, по мощности уступающие только ему, Кат силой мысли закрыла и заперла на замок двери спальни. Опустив капюшон, она присела рядом. Ей хотелось побыть с ним наедине хотя бы пару минут, и чтобы никто не смог подглядывать за ними.

— Ты такой красивый, — выдохнула она, проведя по линии брови.

С того момента, как она в детстве мельком увидела его, она жаждала коснуться его руки. Жаждала, чтобы он назвал ее по имени.

А лучше всего, чтобы он просто знал, что она существует.

Но этому не суждено было случиться.

Артемида всегда будет стоять между ними. Столетия назад она распорядилась, чтобы никто, в особенности Кат, не смели когда-либо прикасаться к божественному Ашерону.

Все же она сидит здесь, наедине с ним, далеко от зорких глаз богини.

Потаенные чувства захлестнули ее. Не в силах сдержать их напор, Кат прильнула к нему, крепко сжимая в объятиях, желая, чтобы он пришел в себя и узнал ее. Почувствовал ее.

Но нет.

Он никогда не узнает, что она была здесь. Что она была единственной, способной помочь ему. Катра запретила Сими рассказывать Ашерону, и как только она исчезнет, остальные забудут, что когда-либо видели ее.

— Я люблю тебя, — прошептала она ему на ухо. — И всегда буду любить, — прежде, чем отойти, она прикоснулась к щеке целомудренным поцелуем и взяла его большую руку в свои.

Слезы струились по ее лицу, когда она коснулась своей щеки его пальцами.

— Однажды, — выдохнула она, — мы узнаем друг друга. Обещаю.

Своей силой она отомкнула двери и вытащила из кармана маленький мешочек. Там хранилось три листочка с Древа Жизни, цветущего только в саду Разрушительницы, в глубинах ее храма в Калосисе. Только это могло прервать юпнси, священный сон, с помощью которого Орасия освобождала от обязанностей служить в священных храмах Катотероса во времена, когда древние боги Атлантиды правили миром.

Только это могло вернуть Ашерона со всей его мощью.

Кат мяла листья, пока те не стали влажными. Держа над губами Ашерона, она продолжала скручивать их сильнее до тех пор, пока ему в рот не попало девять капель.

Она наблюдала, как к губам возвращается естественный оттенок, и медленно распространяется по всему телу.

Он сделал глубокий вдох и открыл глаза.

Катра моментально исчезла.

Эш почувствовал вокруг себя колебание воздуха. Он резко сел, желая, чтобы боль не терзала так его тело.

Вытирая губы, он скривился от горького, мерзкого вкуса во рту.

— Акри?

Сердце замерло, когда он услышал нерешительный голос Сими перед тем, как та ворвалась в комнату и запрыгнула на постель рядом с ним.

Неожиданно он все вспомнил. Даймоны.

Вспышка.

Черт побери, что в него ударило?

— Сими, что я здесь делаю?

Сими кинулась в объятия Эша, повалив его на спину.

— Ты напугал Сими, акри. Она не знала, что с тобой случилось. Ты стал абсолютно серым, как какая-то гадкая статуя или нечто вроде того. Тебе не полагается так делать! Сам говорил.

— Я в порядке, Сим, — ответил он, убаюкивая ее. — Как мне кажется. Почему я в доме Кириана… с тобой в человеческом облике?

— Мы привезли тебя сюда.

Эш напрягся, услышав голос Кириана. Он медленно приподнялся и сел вместе с Сими, все еще обнимавшей его.

Сложив руки на груди, Кириан стоял в дверях вместе с Юлианом и Амандой.

— Ты в порядке? — спросил Кириан.

Эш кивнул.

— Кажется, да. Еще немного не определился, но дышу.

Или по крайней мере пытался, учитывая, что Сими сжимала его, как защищающая мать-медведица.

— Ты знаешь, что с тобой произошло? — прозвучал голос Табиты со стороны коридора.

К сожалению, он знал, но это не то, что им нужно знать, ввиду того, что Сими сходила за противоядием и вылечила его. Слава богу, она поняла приказ.

Если остальные когда-нибудь узнают, кто он в действительности…

Но тут напрашивается вопрос: «Кто из даймонов знал правду о нем?» Откуда они узнали, каким единственным оружием можно его действительно нейтрализовать?

Больше это не сработает. Теперь, зная, чего ожидать, он знал, какие меры предосторожности принять.

Горе тому, кто окажется достаточно глупым, чтобы напасть на него.

— Хорошо, Сими, — сказал Эш, похлопывая демоницу по спине. — Ты можешь отпустить меня.

— Нет, не могу, — ответила она, прижимая еще сильнее. — Ты был такой ужасный, акри. Как одна из этих штуковин дома. Фу! Сими это не нравится. Ты должен оставаться милым и розовым, каким тебе полагается быть. Или голубым. Я не возражаю, когда ты голубой. В смысле, кожи. Когда ты грустишь до посинения, Сими тоже печальна.

— Хорошо, Сими, — прервал ее Эш, пока демоница еще чего-нибудь не наговорила.

— Твоя кожа становится голубой? — спросил Кириан.

— У всех синеет кожа, когда им холодно, — уклончиво ответил он.

Эш соскользнул с постели, несмотря на хватку Сими, которая так и не ослабла. Ему надо убраться из этой комнаты, чтобы отвлечь их от мысли о том, что он чуть не умер.

Сими поднялась вместе с ним, намертво сцепив руки вокруг его талии.

— Думаю, к тебе кто-то прилип, Ти-Рекс, — сказал Тэлон со смехом.

— Да, немного, — Эш вышел из комнаты.

— Мы можем достать какое-нибудь мороженое? — спросила Сими, наконец его отпустив. Она направилась к лестнице, но потом завернула к детской Мариссы и заглянула, приоткрыв двери.

— Шшш! — громко произнесла Сими, выпрямляясь. — Малышка спит.

— Да и Табита смывается, — сказал Кириан. — Спешишь встретиться с Валериусом?

Табита разозлилась.

— Скажи мне кое-что, Эш, — произнесла она низким тоном, подойдя к нему на лестнице. — Артемида сильно расстроится, если я убью бывшего Темного Охотника?

— Нет, но думаю, твоя сестра расстроится.

Табита оглянулась на Аманду.

— Тогда пусть лучше достанет его страховку. Так как он близок к опасному падению с этой лестницы.

— Не угрожай мне, Табби, — ответил Кириан. — Ты меня грязью обливала, когда узнала, что я с Амандой. Ты даже пыталась убить меня. А теперь сама связалась с худшим из подонков. Скажи ей, Эш. Такие, как он, убивали без сострадания.

Табита взметнулась на верхнюю ступеньку, лицом к лицу с Кирианом.

— Такие, как он? Как античный полководец? Похоже, я знаю еще двоих таких же, — она многозначительно окинула взглядом Кириана и Юлиана.

— Табита, — окрикнула Аманда. — Довольно. Ты знала, какие чувства испытывает Кириан к Валериусу. Как ты могла так поступить с нами?

Эш потер голову, словно его одолевала головная боль.

— Народ, оставьте Табиту в покое. Я ответственен за то, что оставил их вдвоем.

— Зачем? — произнесли в унисон Кириан, Юлиан и Аманда.

Эш остановился на верхней ступеньке, бесстрастным взглядом окинув Табиту.

— Табби, какой твой идеал мужчины?

— Честно?

Эш кивнул.

— Ты, — без промедления ответила она. — Кто-то высокий, великолепный, модный и гот.

— И что ты думаешь о Валериусе?

Табита нерешительно взглянула на Аманду.

— Он конечно консерватор и отстал от жизни, но мне очень нравится.

Кириан и Юлиан чертыхнулись.

— Табита..., — предостерегающим тоном произнесла Аманда.

— Не «Табить» меня. Боже, как я устала от ваших постоянных выговоров. — Табита спустилась с лестницы и направилась к входной двери.

Открыв двери, она столкнулась на ступеньках с Ником, который ухмыльнулся ей и зашел в фойе. Он проскользнул мимо так быстро, что она не успела предупредить, что Эш в доме...

С Сими.

Она повернулась, вытаращив глаза.

— Эй, Ники, — произнесла Сими, с сияющим лицом упорхнув от Эша к Нику.

Табита похолодела от ужаса.

И она видела, Эш мгновенно понял, что Сими «знала» Ника. Его лицо покраснело от ярости.

Ник замер в изумлении.

Казалось, Сими не заметила, что натворила.

— Ники, — сказала Сими, кладя руки на его бедра и надувая губки. — Почему ты меня сегодня вечером не встретил, как обещал?

Рот Ника то открывался, то закрывался. Эш в ярости заревел. Он схватил Ника за горло и швырнул об стену. Удар был настолько сильным, что Ник пробил насквозь гипсокартонную стену.

Табита съежилась от боли и сочувствия, когда Ник с трудом поднялся из гипсовой пыли.

— Я не знал, что она твоя подружка, Эш, — задыхаясь, выговорил Ник. — Клянусь тебе.

Серебристые глаза Эша стали обжигающе красными.

— Она не моя подружка, идиот. Она моя дочь.

Табита не думала, что это возможно, но Ник побледнел еще сильнее.

— Но она так… так молода. Ты так молод..., — он громко сглотнул. — Я попал.

Казалось, что глаза Эша вскипают красным и желтеют, он ударил Ника так сильно, что тот отлетел на двадцать футов в сторону Кириана.

Наверху Марисса начала плакать.

— Аманда, успокой своего ребенка, — нечеловеческим голосом зарычал Эш. Низким и гремящим. Пугающим.

Когда он отвлекся, Табита подбежала к Эшу, но тот направил на нее руку, и она замертво встала, сдерживаемая невидимой силой.

— Акри! — пронзительно закричала Сими. — Нет!

Эш приближался к Нику, но не успел сделать и двух шагов, как Сими встала между ними.

Табита сжалась от страха, когда Эш издал мучительный вопль.

— Ты никогда не должна была иметь половых отношений, — сказал он демонице.

И хотя остальные опасались за свою жизнь, Сими совершенно не волновал его гнев.

— Почему нет? — спросила Сими. — Все этим занимаются.

Эш провел руками по своим черным волосам.

— Потому что, черт возьми, Сими, теперь ты будешь такой же, как все остальные. И мне не будет с тобой никакого покоя.

Сими скривила лицо, словно это было самое отвратительное, что она когда-либо слышала.

— Пожалуйста, акри. Ты много о себе мнишь. Это просто противно. Ты слишком долго ошиваешься с этой телкой. Бе! Я имею в виду, ты привлекательный мужчина и все такое, но ты не Трэвис Фиммел . Так вот, с ним все в порядке. Но, честно говоря, Сими не очень понравились все эти обнимания и потения. Похоже, что для такого небольшого удовольствия приходится жутко много работать. Что касается меня, я лучше пойду по магазинам. Это намного веселее и мне не придется потом принимать душ. Ну, пока я не пойду в какое-нибудь грязное место, хотя большинство торговых центров в наши дни достаточно, чистые.

Ник открыл было рот, чтобы опровергнуть ее слова, но Тэлон оборвал его, качая головой.

— Парень — произнес Тэлон резко. — Будь чертовски рад, что ты облажался в постели, и прими то, что она тебе предлагает, пока не лишился жизни.

— Да, Ник, — добавил Кириан. — Держи свой чертов рот на замке.

Не обращая внимания на них двоих, Эш притянул Сими ближе к себе, словно боялся отпустить ее.

Невидимая сила, держащая Табиту на месте, отступила. Она сделала глубокий вдох, казалось, в воздухе запахло спокойствием.

Но когда Эш оглянулся на Ника, его глаза все еще багрово пылали.

— Ты для меня умер, Готье. И на твоем месте, я бы покончил с собой, чтобы спастись от дальнейших неприятностей.

— Эй! — крикнула Табита, когда Эш направился к входной двери. — Это жестоко.

— Отвали, Табита, — предупреждающе рыкнул он. — Сими, вернись ко мне.

Демоница превратилась в густую черную дымку и расположилась на руке Эша, став тату в виде дракона.

Эш немедленно захлопнул за собой двери. Не раздумывая, Табита погналась за ним.

— Эш! — окликнула она, дергая его, чтобы остановить. — Что ты делаешь?

— Ухожу, пока не убил Ника.

— Ты не можешь свалить всю вину только на него.

— Черта с два могу. Он спал с моей Сими.

— Что же, если ты хочешь возненавидеть кого-нибудь, то ненавидь меня. Только я виновата, что оставила их вместе.

Его глаза вспыхнули пламенем. В буквальном смысле.

— Оставь меня, Табита. Сейчас же.

— Нет! — убежденно ответила Табита. — Если ты хочешь кого-нибудь ранить, то пусть это будет та, кто действительно ответственна. Вы с Ником лучшие друзья. Не думай, что я этого не знаю. Он любит тебя как брата, а ты сейчас его просто уничтожил.

— Он спал…

— Я расслышала с первого раза. А еще я знаю, как переживал Ник, когда узнал, что Сими твоя. А скажи-ка мне, Эш, почему Ник не знал про неё?

Он яростно заиграл желваками.

— Я хотел, чтобы ни один мужчина не знал о ней. Я знал, что наступит день, и она все равно узнает…, — он вздрогнул от этой мысли. — Ты не понимаешь.

— Ты прав, не понимаю. Я не знаю, что случилось с тобой сегодня. Я не знаю, что охотится за мной. Я не понимаю, в какого черта ты превратился несколько минут назад и почему в твоих глазах сейчас пляшет сумасшедший огонь. Кто ты? Потому что прямо сейчас, я хотела бы знать, был ли ты вообще когда-нибудь человеком?

Его глаза вспыхнули красными и стали снова серебристыми.

— Когда-то я был человеком, — выдохнул он.

— А сейчас?

— А сейчас пришло время вам двоим умереть.

Едва прозвучали жуткие, угрожающие слова, как что-то горячее пронзило живот Табиты.

Глава 10

Табита задыхалась от охватившей ее боли. Она никогда не испытывала ничего подобного. Как будто что-то вторглось в её тело.

Эш с проклятиями запустил в нее заряд.

Табита закричала от боли удара, чувствуя, как что-то пытается разорвать её на куски.

Не в силах выдержать это, она начала падать, и тут же поняла, что кто-то прижал ее к сильной груди.

— Я поймал тебя, — произнёс Валериус, подняв на руки и прижав к себе.

Сердце Табиты дрогнуло от его близости. Она не знала, как он смог вовремя здесь оказаться и успеть поймать ее, но была ему очень благодарна.

— Берегитесь, — произнесла она сквозь сжатые зубы, стараясь не стонать от переполняющей ее боли.

Глаза наполнились слезами. Она боялась, что призрак теперь попытается завладеть либо Эшем, либо Валериусом.

— Забудь об этом, — сказал Ашерон.

Призрак засмеялся и затем исчез.

Эш моментально оказался возле неё.

— Дыши спокойно, — прошептал он.

Табита больше не могла говорить, уткнувшись носом в шею Валериуса, и вдыхая теплый запах его кожи. Она бы никогда не подумала, что может испытывать такие чувства к кому-либо.

Она ощущала себя странно защищённой, несмотря на то, что не могла постоять за себя.

— Надо доставить ее в безопасное место, — резко сказал Валериус.

Эш кивнул.

В одно мгновение они оказались за пределами дома Кириана, а в следующее — уже в комнате Валериуса.

Валериус вздохнул с облегчением, осторожно опуская Табиту на матрац.

— Ты в порядке?

— Думаю, да, — прошептала она, так как боль понемногу начала отступать.

Он одарил ее теплой улыбкой, но при взгляде на Эша его лицо ожесточилось.

— С чем мы столкнулись?

Эш глубоко вздохнул, задержав дыхание на несколько секунд, очевидно обдумывая ответ.

— Этот призрак около дома Кириана — Десидериус. Хорошие новости в том, что он не материален… пока.

— Но когда я с ним боролся, он был в физической форме, — ответил Валериус. — Он нападал на меня ранее.

— Когда? — ее ужас возрос десятикратно. — Я не видела его.

— Тот самый, кого призрак защищал в конце сражения. Помнишь?

Табита покачала головой.

— Это был не Десидериус. Поверь мне, я помню лицо этого ублюдка.

Она коснулась шрама на своей щеке.

— Нет, — ответил Эш. — Это был его старший сын. По словам Юриана, у них одинаковые имена.

Табита закатила глаза.

— Да что с вами такое, люди античности? Одно имя на всех? Три имени на всю родословную и все используют их повторно?

— Такова была традиция, — ответил Валериус. — Я только рад, что она нарушена. Поверь, я вовсе не в восторге от имени, которое напоминает тебе о попсовой песне и парне, который творит нечто отвратительное в спортзале средней школы. Но с учетом всех обстоятельств, я полагаю, «Валериус» определенно лучше, чем «Новая бомба извращенцев».

Табиту рассмеялась от неожиданного комментария, удивляясь, что он все-таки понял её намек о фильме «Голливудские Рыцари».

— Зная Табиту, я даже не буду спрашивать, о чем это вы, — сказал Эш, потирая бровь.

Внезапно, он застыл. Табита чувствовала его страх.

— Эш?

— Что случилось? — прошептал Эш, обращаясь не к Табите, словно говорил с кем-то еще.

— Эш?

— Вы двое оставайтесь здесь и больше не покидайте дом этой ночью, — и он мгновенно исчез.

Табита посмотрела на Валериуса, чей хмурый взгляд напоминал её собственный.

— Что это всё значит?

— Не знаю, но чувствую, что ничего хорошего.

Эш вихрем ворвался в свой дом в Катотеросе. Звук захлопнувшейся пятнадцатифутовой мощной дубовой двери отразился эхом, угрожающе задрожав. Он только пересек изящный порог, как его одежда сразу сменилась с современной готической, на древнеатлантическую. Швы джинсов превратились в плотную тканую шнуровку крест-накрест, поддерживающую облегающие черные кожаные штаны идеально сидящие на стройном теле. Вместо куртки и рубашки его гибкое тело облегало длинное одеяние из тяжелого черного шелка, царственно спадающее складками до полка. Спина была украшена вышитой эмблемой золотого солнца, пронизываемого тремя серебряными молниями.

Это был его личный знак власти, им отмечалось все, чем он владел.

Не останавливаясь, Ашерон прошёл через широкий, облицованный черным мрамором холл с таким же узором в центре пола.

В этом круглом холле не было никакой мебели, но на каждой из шестнадцати колонн, которые поддерживали золотистый куполообразный потолок, были высечены изваяния самых могущественных богов Атлантиды.

Богов, однажды назвавших это королевство своим домом. В те времена они радостно собирались в этом зале, общаясь друг с другом, наблюдая и защищая человечество.

Но те дни давно минули.

Древние боги давно исчезли.

Эш направился в тронный зал и остановился у главных дверей. По бокам дверного проема располагались изображения Аполлимии Разрушительницы и ее мужа Архонта Косметаса, чье имя означало «Порядок». Когда-то они вдвоем контролировали параллельные миры Катотерос и Калосис, но в приступе гнева Аполлимия уничтожила всех, кто обитал здесь.

Всех.

Ни один атлантический бог не остался в живых, когда она пронеслась через этот храм в неистовой ярости. Эш никак не мог понять, что могло подтолкнуть её на такие действия.

— Юриан! — прогремел он, вызывая своего подчинённого, едва войдя в тронный зал древних богов.

Юриан тут же появился в зале Атлантов, сердитый как черт. Он резко остановился, заметив, что Эш находится в своем истинном обличии. Темный Охотник стоял перед позолоченным возвышением с двумя золотыми тронами в форме драконов.

Юриан все еще имел проблемы, общаясь с Эшем в таком виде. Пылающих кроваво-красных глаз было вполне достаточно, чтобы заставить полубога Юриана съежиться от страха, да еще и эта переливающаяся синева его мраморной кожи…

Брр…

Но больше всего смущал ужасный, глубокий шрам, проходящий от пупка до горла, где выжженным клеймом виднелся отпечаток руки. Похоже, кто-то сжимал горло, в то время как остальные резали на части.

В тот день, когда Юриан прибыл в Катотерос, он узнал от Алексиона, что отпечаток руки может появляться и исчезать, но вертикальный шрам виден только в этом царстве, и ему строго наказали никогда и ни при каких обстоятельствах не реагировать на это.

Конечно, если ему дорога жизнь.

Эш был вне себя, что проявлялось в громе и молниях, сверкающих и вспыхивающих за свинцовыми окнами храма.

Мало что могло напугать Юриана, но этот весьма могущественный мужчина мог.

Даже домашние любимцы Эша, птерозавры , боялись подойти к своему хозяину, когда он в таком настроении. В отличие от Юриана, маленькие, крылатые, драконоподобные создания мудро спрятались.

— У тебя есть, что доложить? — спросил Ашерон с ярко выраженным акцентом атлантов.

— Главным образом то, что в Аду все сорвались с цепи.

Ашерон выглядел весьма недовольным такой новостью. Еще больше молний рассекали небо за высокими от пола до потолка окнами, озаряя весь тронный зал и придавая телу Ашерона жуткое сияние. Гром зловеще рокотал, сотрясая пол храма, где стоял Юриан.

— Что происходит?

Юриан удержался от очередной колкости, так как заметил, что погода в Калосисе зеркально отражает погоду здесь, в Катотеросе. Весьма вероятно, что это было бы самоубийством.

— Я не знаю. Десидериус вернулся в коридор совсем недавно, вместе со своим сыном. Мне сообщили, что он о чем-то переговорил со Страйкером, и тот наделил его способностью перевоплощаться. Аполлимия Разрушительница заперта в своём храме и никому не позволено навещать её. Видимо, кто-то совершил нечто плохое, поэтому она отправила своих демонов Шаронте на кровавую охоту по всему Калосису, с целью найти нарушителя. Спати в страхе разлетелись как мухи, и очень многие наделали в штаны, боясь ее ярости.

— А твой отец?

Юриан напрягся при упоминании Страйкера, главы Спати даймонов, которого контролировала породившая его Разрушительница.

— Я не знаю. Когда Десидериус ушёл, он психанул в верховном зале, расколов его на части. — Его лицо ожесточилось. — Он продолжает выкрикивать мое имя, и я не могу понять почему. Возможно, он узнал, что я жив.

Ашерон отвёл взгляд в сторону.

— Что происходит, Эш? Уверен, что ты знаешь.

— Нет, не знаю. Разрушительница молчит. Я ничего от нее не слышу, и меня это больше всего беспокоит. Она никогда не молчала в наших сражениях.

Юриан ругнулся, понимая, к чему ведет эта ситуация.

— Что могло одновременно их так разделить?

Ашерон выразительно заиграл желваками.

— Предполагаю, что Страйкер послал Десидериуса, чтобы испытать меня. Однажды Деси увидел, что это действует, и доложил об этом Страйкеру, тем самым, дав так нужное ему подтверждение.

— Подтверждение чего?

Ашерон внимательно прошелся по нему взглядом.

— Кто он на самом деле для Аполлимии.

Юриан присвистнул.

— Да уж, это свёло его с ума. Может нам повезёт, и они с Разрушительницей убьют друг друга.

Тот бросил на него такой взгляд, что Юриан шагнул назад.

— Извини, — быстро произнес он.

Ашерон начал расхаживать взад и вперед. Его одеяние мрачно развевалось, серебристые каблуки цокали по чёрному мраморному полу. Смотрелся он устрашающе.

— Зачем Десидериус пытался захватить тело Табиты?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Юриан.

— Он пытался завладеть ею, когда я был рядом. Когда я выбил его из нее, он накинулся на меня.

Бессмыслица. Это же было так глупо… хотя, ведь это был Десидериус.

— Почему он предпринял попытку, зная, кто ты?

Эш тихо и зловеще засмеялся.

— Не думаю, что Страйкер поделился с ним такой информацией. Он бы не посмел. Иначе бы подорвал свой авторитет в Калосисе.

Дельное замечание.

— Я так полагаю, главный вопрос в том, кто станет донором тела.

Ашерон приподнял голову, словно только что догадался о чем-то.

— Он гонится за Кирианом или Амандой. Так как он не смог добраться до тела Табиты и моего, то наверняка будет искать того, кого они знают и кому доверяют. И это следующее, что тебе надо выяснить. Страйкер меня блокирует, поэтому я ничего не чувствую относительно Десидериуса.

— К твоему сведению, я начинаю чувствовать себя тут пушечным мясом. Многие в Калосисе будут радоваться тому дню, когда Страйкер перережет мне горло. Если кто из них узнает, что я шпионю за ними, то отправят назад к тебе по частям.

Ашерон криво и зло усмехнулся.

— Ничего. Я просто снова тебя соберу.

— Спасибо, босс. И эта мысль тревожит меня еще больше. Надеюсь, Шалтай-Болтай не захочет свалиться со стены, ладно?

Лицо Ашерона снова ожесточилось.

— Иди, Юриан.

Склонив голову, Юриан шагнул назад и перенес себя в Калосис.

Прислушиваясь, Ашерон безмолвно стоял в своем тронном зале. Он по-прежнему ничего не слышал от другой стороны. Снова блеснули молнии, засвистел ветер за оконными стеклами.

— Поговори со мной Аполлимия. Что ты делаешь?

Но впервые за одиннадцать тысяч лет, она хранила полное молчание.

Единственно, что он услышал в тишине своего разума, так это слабый голос своей сестры. «Будь осторожен в своих желаниях, младший брат, они имеют свойство сбываться».

Табита повесила телефонную трубку после разговора с Амандой. В то время как она рассказывала ей о нападении Десидериуса прямо рядом с их домом, Кириан и Талон забинтовывали Нику рёбра.

— Я боюсь, Вал, — произнесла она, положив трубку. — Действительно, боюсь. Я все еще слышу голос Аманды, рассказывающей о сне, где они умирают. Я знаю, ты ненавидишь Кириана, но…

— Ты не права. Это он меня ненавидит.

Табита качнулась, когда Валериус заключил её в крепкие объятия, в которых она и вправду нуждалась. Он бережно прижал её к груди, одной рукой играя с её волосами.

Она вдохнула его пряный, приятный аромат, успокаивающий ее даже больше, чем прикосновения.

— Ашерон не даст ей умереть. Ты знаешь это, — утешая, произнес он.

— Очень на это надеюсь, но вот ее видение…

— Всё может измениться. Как всегда говорит Ашерон «Судьба бессильна перед волей человека». То, что она видела, было одним из возможных исходов.

Табита захлебнулась слёзами, представив, какой станет её жизнь без Аманды. Она не сможет этого вынести.

— Я не могу потерять свою сестру, Валериус. Не могу. Мы всегда были одним целым.

— Ш-ш-ш, — прошептал он и нежно поцеловал её в макушку. — Уверен, она чувствует то же самое по отношению к тебе. И клянусь своей жизнью, ни одна из вас не должна бояться потерять другую. Я буду начеку.

Табиту изумила его нежность, Валериус явно никогда ее не показывал, даже самому себе.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него.

— Как могли твои братья убить тебя?

Он мгновенно ее отпустил и сделал три шага назад. По его лицу, она поняла, что этот вопрос причинил ему глубокую боль.

— Извини, Вал. С моей стороны это было бестактно.

— Всё в порядке. В те времена все было по-другому.

Очевидно, это его стандартный ответ на любой вопрос, но этот вывод слишком прост, чтобы с ним согласиться.

— Мне нужно позвонить Отто, чтобы он привёз нам ужин. Не знаю как ты, но я голоден.

Табита кивнула, предоставляя нужную ему передышку. Не оглядываясь, Валериус вышел, оставив её одну в библиотеке.

— Что ты нашла в этом ублюдке?

Она быстро повернулась на неожиданно прозвучавший позади голос, и увидела высокого мужчину ростом с Вала, сердито уставившегося на неё. Одетый в чёрные джинсы и футболку, он был невероятно красив с аккуратной эспаньолкой, коротко стриженными чёрными, как смоль волосами и ярко-синими глазами.

— Кто ты такой, черт побери?

— Зарек.

Это неожиданное имя застало её врасплох. Так вот он, печально известный мальчик для битья, живший в доме Валериуса в Риме. На первый взгляд, братья были схожи только ростом и цветом волос.

Табита скрестила руки на груди, без страха глядя ему в лицо.

— Так значит, ты тот гад с молниями.

Он зло рассмеялся на её оскорбление.

— На твоём месте я бы поостерегся. Нет закона, запрещающего мне поджарить и твою задницу.

Она усмехнулась, не принимая угрозу всерьез.

— Уверена, что так оно и есть. Да только Эш убьёт тебя, если причинишь мне вред.

— Пускай попробует, но вряд ли у него что получится.

Табита втянула воздух сквозь зубы в ответ на его дерзкий тон.

— А ты самонадеянный, да?

Зарек равнодушно пожал плечами.

— Итак, что ты тут делаешь? — спросила она.

— Я наблюдал за вами.

Ей стало противно от его признания и от мысли, что он мог видеть. Она брезгливо вздрогнула.

— Ты сексуальный извращенец!

Его глаза опасно сузились.

— Вряд ли. Уверяю тебя, что вовремя отводил глаза, когда вы начинали свои дерьмовые любовные утехи. Однажды я уже был слеп, и не хочу возвращаться к этому.

— Тогда зачем ты наблюдал за нами?

— В основном из любопытства.

— А сейчас ты здесь. Зачем?

— Потому что мне интересно, с чего это свояченица Кириана трахается с таким, как Валериус.

Табита презрительно усмехнулась.

— Это не твоё дело, чёртов приду…

Она умолкла, так как комната завращалась вокруг нее.

Внезапно библиотека Валериуса исчезла, и она оказалась в зеркальном коридоре, где увидела отражение себя и Зарека.

— Где мы?

— На Олимпе. Хочу тебе кое-что показать.

Зеркало перед ней замерцало и изменилось. Они в нем больше не отражались.

Вместо этого оно показало ей прошлое.

Она увидела древнюю холщовую палатку, внутри которой находился привязанный к деревянному каркасу окровавленный мужчина, мучимый пытками. Он кричал, моля о милосердии на латыни, в то время как другой человек избивал его шипастой плетью.

Съежившись, Табита закрыла уши, пока избиение не прекратилось, и вперед вышел мужчина в римских доспехах.

Это был молодой Валериус. Его угрюмое заросшее лицо явно нуждалось в бритье, доспехи заляпаны пятнами крови. Он выглядел уставшим и неопрятным, как будто не спал несколько дней, тем не менее, его окружала аура королевского превосходства.

Он хлестнул водой в лицо мужчине.

— Скажи, где они будут переходить?

— Нет.

Слова Валериуса, приказывающего солдату продолжать избиение мужчины, эхом отозвались в ее голове.

— Твой любовник ослепил меня, — прорычал Зарек ей на ухо, а зеркало затуманилось и вскоре прояснилось, показывая двух маленьких мальчиков.

Один лежал на земле, свернувшись калачиком, пока другой избивал его плетью. Один из ударов попал мальчику прямо в глаз. Закричав от боли, он прикрыл глаз чумазой рукой.

— Я на земле, — сердито проворчал Зарек ей на ухо. — А Валериус — тот, кто безжалостно бьёт меня, а ты с ним трахаешься.

Не в силах смотреть на эту жестокость, Табита развернулась и натолкнулась на кого-то еще.

Она начала вырываться, но, подняв голову, увидела Эша, чей вид не предвещал ничего хорошего.

— Что ты делаешь, Зи?

— Показываю ей правду.

Ашерон покачал головой, глядя на бывшего Темного Охотника.

— Не могу поверить, что ты женат на нимфе правосудия и ничему от нее не научился. Зи, в любых воспоминаниях всегда есть три стороны. Твоя, их, и истина, находящаяся где-то между вами. Ты показываешь ей отдельные фрагменты, чтобы доказать свою точку зрения. Почему бы тебе не показать Табите полную картину?

Эш подвёл её к зеркалу.

— Табби, я не собираюсь лгать тебе или пытаться изменить твоё мнение. Это воспоминания не Зарека или Валериуса, а только подлинная, объективная реальность.

Она снова увидела Валериуса ребёнком и мужчину в тоге, удивительно похожего на Зарека, подходящего к нему. Должно быть, это их отец.

Смеясь, он похлопал Валериуса по плечу.

— Вот так, сын мой. Всегда бей по самому уязвимому месту. Когда-нибудь ты станешь хорошим полководцем.

Маленький Зарек так свирепо смотрел на них, словно готов был убить их прямо на месте. Отец выхватил плеть из рук Валериуса и снова приступил к избиению.

Выражение его лица ужаснуло Валериуса, и он выбежал из комнаты, задыхаясь от рыданий. Казалось, что его сейчас стошнит. Пробежав через римский внутренний дворик, он упал у огромного фонтана в центре атриума. Скрестив руки и прислонившись к краю фонтана, он опустил на них голову.

— Извини меня, извини, извини, — повторял он вновь и вновь, сквозь рыдания.

Его отец выбежал из дома, приближаясь к нему.

— Валериус! — прокричал отец, подойдя к ребёнку. — Что ты делаешь?

Валериус не ответил. Тогда отец схватил мальчика за волосы, подняв с земли.

Ужас на лице мальчика ожег Табиту.

— Ты жалкий маленький слизняк, — глумился он. — Мне стоило назвать тебя Валерией. Ты больше похож на женщину, чем на мужчину.

И тогда отец занес руку и ударил наотмашь с такой силой, что от прокатившегося эха несколько птиц в испуге взметнулись ввысь. Потеряв равновесие, Валериус упал на землю.

Нос и щека были в крови. Валериус попытался подняться на ноги, но отец хлестнул плетью поперек спины. Мальчик моментально упал.

Но отец продолжал стегать его.

Валериус прикрывал голову, пока удар за ударом осыпали его маленькое тельце.

— Вставай, — прорычал отец после двадцати ударов плетью.

Валериус плакал так сильно, что не мог говорить.

Отец пнул его по ребрам.

— Вставай, черт тебя дери, иначе дам ещё столько же.

Табита не могла представить, как ему удалось справиться, но он, дрожа и шатаясь, встал на ноги. Его одежда была изорвана в клочья, лицо в грязи и крови.

Отец схватил сына за горло и прижал разодранной спиной к шершавой, каменной стене так, чтобы ещё больше ободрать плоть.

Табита съежилась от боли и сочувствия, пытаясь представить, как мог такой юный ребенок, держаться на ногах и не падать.

— Ты будешь стоять здесь до наступления ночи и, если хотя бы согнешь колени, я прикажу бить тебя каждый день, пока не научишься терпеть боль. Ты понял меня?

Валериус кивнул.

— Маркус! — закричал отец.

Из дома выбежал другой мальчик, чуть постарше и похожий на Валериуса.

— Да, отец?

— Следи за братом. И зови меня, если он присядет или хотя бы пошевелится.

Маркус улыбнулся в ответ, как будто ему только что преподнесли подарок.

— Да, господин.

Отец развернулся и ушел. Едва он скрылся с глаз, брат со смехом повернулся к Валериусу.

— Бедный маленький Вал, — сказал он с издевкой. — Интересно, что отец сделает с тобой, если ты упадёшь.

Маркус ударил ему прямо в живот.

Валериус застонал от боли, но не сдвинулся с места.

Маркус только сильнее разозлился.

Рыкнув на Валериуса, он начал избивать его. Валериус пытался сопротивляться, но без толку. Маркус в два счета повалил его опять на землю.

— Отец! — позвал Маркус и побежал к двери, за которой скрылся их отец. — Он упал!

Табита отвернулась, боясь очередного наказания. Она уже видела живьем его спину. Проводила руками по этим шрамам, которые он сносил с достоинством и грацией.

Этот мужчина должен люто ненавидеть своего отца, но всё же Табита ни разу не слышала от него ни одного плохого слова. Он просто продолжал жить, выдержав все испытания и держа при себе эти мучительные воспоминания.

Для нее он был исключительным.

Зеркало померкло.

— Это ничего не меняет, — сказал Зарек, скривив губы. — Да, его тоже избили, но это не отменяет тот факт, что он пытал…

— Греческого солдата, чья армия напала на римское поселение, — перебил его Эш. — Всех женщин и детей заперли в храме Минервы и сожгли дотла. Валериус явился с армией, чтобы остановить их, пока те не убили еще больше невиновных людей.

Зарек презрительно усмехнулся.

— Не все были невиновными.

— Нет, — произнесла Табита, её горло сжалось. — Но он был военачальником в жестокое время.

— Да, — спокойно подтвердил Эш. — И делал то, что должен был.

Зарек фыркнул.

— Да, конечно. Валериус всю свою смертную жизнь пытался угодить своему отцу, пытался вызвать за себя гордость у этого животного.

— И когда вы были детьми, он настолько боялся вашего отца, что каждый раз в его присутствии заикался, — ответил Эш, опровергая слова Зарека.

— Чтобы понравиться семье, он никогда не противостоял их жестокости.

— Никогда?

Табита опять посмотрела в зеркало, отображающее спящего маленького Валериуса, примерно восьми лет. Ее сердце учащённо забилось от вида мирно посапывающего ребёнка.

Но потом дверь его спальни распахнулась.

Валериус подпрыгнул, когда свет от лампы упал на него.

Отец стащил его с кровати и буквально швырнул на пол. Валериус взглянул на отца и затем на того, кто держал лампу.

Это был Маркус.

— Что это? — спросил отец, кидая в него попону .

Валериус побледнел.

— Что это за покрывало, Зарек? — спросил Эш.

Синие глаза Зарека похолодели.

— Это дерьмовая попона для старой лошади, которую одной зимней ночью мне дал этот маленький ублюдок и за это меня избили.

— Валериус! — выкрикнул отец, дав пощёчину сыну. — Отвечай мне.

— П-п-попона.

— Я видел, как он дал её рабу, отец, — сказал Маркус. — Так делал Мариус. Он не хотел, чтобы раб замёрз.

— Это правда?

Валериус казался испуганным.

— Это правда!

— Ему было х-х-холодно, — он сглотнул.

— А как ему теперь? — ухмыльнулся отец. — Что же, пусть лучше страдает раб, а не ты, не так ли? Возможно, пришло время выучить этот урок, мальчик.

Не успел Валериус пошевелиться, как отец сорвал с него одежду и, схватив за тонкую руку, вытащил из комнаты. Совсем голого Валериуса крепко привязали к столбу на улице. Было настолько холодно, что от их дыхания исходил пар.

— П-п-по…

Мольбу Валериуса оборвал еще один беспощадный удар наотмашь.

— Мы римляне, мальчик. Мы ни у кого не просим пощады. За это тебя изобьют утром. Если ты переживёшь эту ночь.

Дрожа от холода, Валериус прикусил губу, чтобы зубы так сильно не стучали.

Маркус засмеялся над ним.

— Я думаю, что вы слишком добры, отец.

— Не подвергай сомнению мои решения, Маркус, если не желаешь присоединиться к нему.

Смех моментально прекратился. Не говоря ни слова и не оглядываясь, они вернулись в дом, оставив Валериуса одного на улице.

Маленький мальчик упал на колени, пытаясь развязать руки, но без толку.

— Я клянусь, что буду хорошим римлянином, — тихо прошептал он. — Клянусь.

Изображение померкло.

— Ты не переубедишь меня, Ашерон. — холодно сказал Зарек. — Я все еще считаю, что он — безжалостный ублюдок, который ничего не достоин.

— А как насчёт этого?

На этот раз, когда зеркало просветлело, Табита увидела весьма искаженную версию преследования своего отца повзрослевшим Зареком в их древнем римском доме.

Мужчина средних лет истекал кровью, лицо выглядело избитым.

Он ворвался в комнату, похожую на обеденный зал, где за столом сидел одетый в доспехи Валериус и писал письмо. Он хмуро поднялся с места, как только увидел обезумевшего отца.

Он упал возле сына, хватаясь за металлические ремни его кирасы.

— Ради Юпитера, помоги мне, мальчик. Спаси меня!

Зайдя в комнату, Зарек резко остановился, увидев Валериуса в полном воинском обмундировании. Свет горящих свечей сиял на его золотой броне, контрастируя с кроваво-красным плащом.

Валериус с грозным видом оттолкнул отца в сторону и медленно вытащил меч из бордовых кожаных ножен, словно готовясь к схватке с Зареком.

— Вот так, мальчик, — злобно усмехнувшись, произнёс отец. — Покажи ничтожному рабу, чему я тебя учил.

— Вперед, ублюдок, — вызывающе рыкнул Зарек. — Я здесь для мести, и ты не можешь убить того, кто уже мертв.

— Я и не собирался, — просто сказал он.

— Валериус, — зарычал отец. — Что ты делаешь, мальчик? Ты должен помочь мне.

С совершенно невозмутимым лицом, Валериус смотрел на отца, как на абсолютно незнакомого человека.

— Мы римляне, отец, и я уже давно не мальчик. Я военачальник, которым вы меня сделали. И вы хорошо научили меня тому, что мы не просим пощады ни перед кем.

Валериус вручил свой меч Зареку рукоятью вперед.

Не говоря ни слова, он отдал честь брату, вышел из комнаты и закрыл двери.

Крики отца разносились эхом, когда Валериус медленно шёл по коридору.

Табита с трудом перевела дух, став очевидцем трагедии их жизни. С одной стороны, она не могла поверить, что Валериус оставил своего отца умирать, но с другой стороны, она все прекрасно понимала.

Бедный Валериус. Бедный Зарек. Они оба стали жертвами одного человека. К одному сыну относились с презрением, потому что он был рабом, а к другому, потому что не был равнодушным и бесчувственным. По крайней мере, до этого момента.

Она взглянула на Зарека, в его глазах еще плескалась боль и ненависть прошлого.

— Зарек, если ты так сильно ненавидел Валериуса, почему не убил и его тоже?

— Пардон за каламбур, но слепой временами близорук.

— Нет, — прошептала Табита. — Ты знал, ведь так? Ты знал, кто заслуживает ненависти, а кто нет.

Ухмыляясь еще более холодно, Зарек перевел грозный, свирепый взгляд с Табиты на Ашерона.

— Это ничего не меняет. Валериус все равно не заслуживает покоя. Он не заслуживает ничего кроме презрения. Он — сын своего отца.

— А ты? — спросила Табита. — Для меня очевидно, что тебя отравляет ненависть, не дающая тебе жить спокойно. Валериус не набрасывается на других. Никогда. По мне, он гораздо больше мужчина, чем ты.

Зарек пронзительно взглянул на нее.

— А ты думаешь, что такая особенная. Что он стоит твоей защиты. Скажу тебе вот что, милашка. Если хочешь узнать, кого действительно любит Валериус, сходи в его солярий. Представляю, как много значит для него Агриппина, что он на протяжении двух тысяч лет хранит ее каменную статую.

— Зарек… — предупреждающе прогремел Эш.

— Что? Это правда, ты сам прекрасно знаешь.

Зарек отошёл назад, будто пытаясь исчезнуть.

— Что за..?

Эш одарил его насмешливым взглядом.

— На будущее, Зарек, если ты когда-нибудь причинишь вред Табите, я убью тебя. Будь прокляты все боги и богини.

Зарек открыл было рот, чтобы возразить, но исчез не успев сказать ни слова.

И в следующий миг Табита вернулась обратно в библиотеку, на то место, где изначально стояла.

— Табита? — позвал Валериус, заходя в комнату. — Разве ты не слышала мой вопрос?

Табита прикоснулась к ближайшей полке, чтобы удостовериться, что она действительно здесь. Да, она на месте. Но чувствовала она себя довольно таки странно.

— Нет, — ответила она. — Извини, прослушала твой вопрос.

— Отто хотел узнать, нравятся ли тебе грибы.

— У меня к ним весьма противоречивое отношение.

Валериус удивленно посмотрел на нее и передал ее слова Отто. Заказав ужин, он положил телефон в карман.

— Ты в порядке?

Нет, она не в порядке. Показанное и сказанное Зареком и Эшем привели ее мысли в беспорядок.

Хотела бы она знать, кому верить.

— Где у тебя здесь солярий?

Дурное предчувствие волной окатило Валериуса.

— Мой, что?

— Солярий. У тебя же тут есть один?

— Я…эээ, да. Есть.

По крайней мере, он не лгал.

— Могу я его увидеть?

Он застыл.

— Зачем?

— Мне нравятся солярии. Такие прекрасные комнаты. — Табита вышла из библиотеки, направляясь в другую часть дома. — Сюда идти?

— Нет, — сказал Валериус, выходя за ней. — Я все же не понимаю, почему ты хочешь…

— Доставь мне удовольствие. Я только взгляну, хорошо?

Валериус задумался. Что-то было с ней не так, он чувствовал это. И все же он не мог утаить прошлое и по каким-то непонятным ему причинам не хотел ничего скрывать от неё.

Царственно склонив голову и шагнув назад к лестнице, он произнёс.

— Изволь следовать за мной.

Поднявшись наверх, они подошли к комнате, расположенной рядом со спальней Валериуса. На ее двери была клавиатура цифрового замка.

Табита наблюдала, как он набирает код. Замок щелкнул. Валериус глубоко вздохнул и широко распахнул дверь.

Сердце Табиты сжалось, как только она увидела посреди солярия статую молодой красивой женщины. Возле нее пылал вечный огонь.

Она взглянула на Валериуса, но он уставился в пол, отказываясь встретиться с ней взглядом.

— Так вот почему ты так волновался о масле для лампы. Ты должно быть, действительно её любишь.

Глава 11

Валериус посмотрел на статую. Слова Табиты звенели у него в ушах. Как всегда, лицо Агриппины было устремлено в никуда. Непроницаемое. Холодное.

Бесчувственное.

Грудь болезненно сжалась от жестокой реальности былого и собственной ограниченной глупости в попытках удержать хоть что-нибудь хорошее из человеческой жизни.

— По правде говоря, я ее даже не знал, — тихо начал он. — Я никогда толком с ней не разговаривал, перекинулся всего парой слов за всю ее жизнь. И все же, если бы у меня могла бы быть любящая женщина, я был бы благодарен, если это была она.

Табита замерла от его признания.

— Я не понимаю. Почему ты заботишься о статуе женщины, которую даже не знал?

— Я жалкое существо, — он горько усмехнулся. — Нет, на самом деле я еще большее ничтожество, чем обычный жалкий человек. Я забочусь о ее статуе потому, что не смог позаботиться о ней самой.

Она чувствовала его гнев и боль, берущие ее за сердце.

— О чем ты говоришь?

Он застыл всем телом и уставился в другую сторону.

— Ты хочешь узнать обо мне правду, Табита? Настоящую правду?

— Да, хочу.

Скрестив руки на груди, он отошел от нее к темному окну, глядя на изящный внутренний дворик.

— Я наследственный неудачник, причем в гигантском масштабе, и никогда не понимал, почему так. Я провел всю жизнь, пытаясь понять, какое мое чертово дело до остальных, когда всем и всегда было плевать на меня.

Его сквернословие шокировало ее. Это был не его стиль разговора, что только указывало в каком он расстройстве.

— Нет ничего плохого в заботе о других.

— Да, это так. Но зачем мне заботиться? Если я прямо сейчас умру, никто и не заметит. Большинство тех, кто меня знает, откровенно порадуется.

Горло сдавило от верности его утверждения и от самой мысли о его смерти...

Ей стало неимоверно больно.

— Мне не все равно, Валериус.

Он с сомнением покачал головой.

— Как так? Ты меня едва знаешь. Я не дурак. Я видел твоих друзей. Никто из них не выглядит так, как я. Никто не ведет себя так и не разговаривает, как я. Вы высмеиваете тех, кто выглядит и ведет себя, как я. Такие типы, как вы, ненавидите нас. Игнорируете нас. Я богат и образован. Я родом из знатного римского семейства, следовательно, обязан думать, что я превыше всех, так что в порядке вещей выглядеть жестоким и хладнокровным, когда я рядом. У нас нет чувств, чтобы их задеть. Как может быть так, что римскому аристократу не наплевать на раба? И все же спустя две тысячи лет, она стоит здесь, а я - титулованный сторожевой пес, присматривающий за простой рабыней потому, что та с детства боялась темноты, и я однажды пообещал ей, что она никогда не будет спать во мраке.

Его слова так глубоко тронули ее, что она чуть не плакала, грудь сдавило.

Сам по себе тот факт, что он держал клятву, данную простой рабыне...

— Почему она боялась темноты?

У него желваки на скулах заходили.

— Она была дочерью богатого купца в городе, который уничтожил мой отец. Он привел ее в Рим с намерением продать на рынке, но моя бабушка увидела ее и решила, что она может составить хорошую компанию. Мой отец преподнес ее в дар бабушке, и Агриппина всю жизнь прожила, боясь, что кто-нибудь еще может придти за ней темной ночью и снова разрушить ее мир.

Его пристальный взгляд затуманился.

— Для нее стало неприятным открытием, что настоящих монстров свет не заставит убраться прочь. Меньше всего они заботятся, что их увидят.

Табита нахмурилась.

— Я не понимаю.

Он повернулся и грозно взглянул на нее.

— Ты знаешь, что такое астеросум?

— Нет.

— Это древний наркотик, он полностью парализует тело, но оставляет способность видеть, слышать и чувствовать. Его использовали римские лекари, когда требовалось сделать ампутацию.

Он содрогнулся, будто что-то болезненное прошло сквозь него. Она почувствовала мучительную боль и в своей груди.

Валериус обхватил себя руками, словно защищаясь от ужаса прошлого.

— Этот наркотик мне дали братья, явившись ночью на мою виллу. Я только что взял кельтский город Ангарацию. Вместо того чтобы сравнять его с землей и всех убить, как сделал бы любой другой мужчина в моем роду, мы с кельтами договорились о капитуляции. Я думал, что будет лучше, если их дети вырастут, не испытывая ненависти к Риму и не стремясь отомстить за своих, как прежде, — он горько рассмеялся. — Это стало моей роковой ошибкой.

— Как милосердие может быть ошибкой? — ошеломленно спросила она.

И только спросив, она сразу вспомнила сказанные его отцом слова. В мире Валериуса, это было преступлением.

Валериус откашлялся.

— В большинстве случае, меня посылали во внешние провинции сражаться с кельтами. В то время я был единственным римлянином, кому сопутствовал успех в борьбе с ними, главным образом из-за того, что я понимал их. За это братья ненавидели меня. Уничтожение всех было для них единственным способом покорять народы.

— И они задумали тебя убить?

Он кивнул.

— Они пришли в мой дом и одурманили меня. Я лежал на полу совершенно беспомощный, пока они уничтожали все кругом. Разгромив мой холл, они вытащили меня на задний двор, чтобы убить. И там они обнаружили статую Агриппины.

Табита взглянула на белое мраморное лицо из его прошлого.

— Почему ты держал там статую?

— Как и моя бабушка, я считал, что она заслуживает безопасности. Защиты. Поэтому выделил небольшой участок в своем личном саду незадолго до того, как она переселилась ко мне.

Ее зло кольнула неуместная ревность. Может, он и не любил эту женщину, но явно испытывал к ней глубокие чувства. В особенности с тех пор, как провел тысячи лет, выполняя свое обещание.

— Как она оказалась у тебя? — спокойно спросила она.

Он сделал глубокий, неровный вдох.

— Моя бабка вызвала меня домой с поля боя, так как знала, что умирает и боялась за Агриппину. Она знала нрав сыновей и внуков, а Агриппина была очень красивой и утонченной женщиной, много значившей для нее. Я был единственным, к кому она могла обратиться, и кого не пришлось бы удерживать от постели Агриппины. Так что она попросила забрать ее к себе в дом и беречь от остальных.

У Табиты сжалось горло от его доброты.

— Ты влюбился в нее?

— Я любил мысль о ней. Она была воплощением красоты. Нежная и добрая. В моем мире никогда прежде не существовало этих понятий. Всякий раз, находясь дома, я часами наблюдал за ней издалека, когда она исполняла свои обязанности. Я часто задавался вопросом, мог ли кто-то столь прекрасный, полюбить такое ничтожество, как я. Я бранил себя за то, что желал любви рабыни. Я был благородным римским полководцем. Зачем мне благосклонность рабыни?

И все же он жаждал благосклонности. Она знала это. Чувствовала.

Валериус умолк. Если бы она его не знала, то поклялась бы, что видит слезы в его глазах.

— Они изнасиловали ее у меня на глазах, и я не в силах был помочь.

— О, Вал, — выдохнула Табита.

Он отошел от нее, как только она прикоснулась к нему.

— Я даже не мог закрыть глаза или повернуть голову. Я лежал абсолютно беспомощный, пока они с наслаждением бесчестили ее. Чем сильнее она кричала, тем больше они смеялись и так до конца, пока Маркус не пронзил ее моим же мечом.

У него слова застряли в горле, глаза были полны слез.

— Какая во мне была польза? — спросил он сквозь зубы, раздувая ноздри в бессильной злобе. — В конце концов, что хорошего я ей сделал? Если бы я не взял ее в свой дом, как минимум, они бы позволили ей жить.

Табита задыхалась от слез, когда он, наконец, позволил обнять себя. Она пыталась не думать о том, что случилось, когда они убили Агриппину.

Она видела шрамы на его запястьях и знала, что его распяли. Не ночь, а самый настоящий ужас. Неудивительно, что он не хотел вспоминать прошлое.

И она больше никогда не будет спрашивать его об этом.

Какой-то миг он все еще был напряженным, но потом расслабился. Обнял ее покрепче и притянул ближе к себе.

— Что я за человек такой, что любое доброе деяние всегда вредит тем, кому я пытаюсь помочь?

— Ты не навредил ни мне, ни Марле, ни даже Гилберту.

— Пока что, — выдохнул он. — Агриппина жила в моем доме почти 10 лет, пока парки не забрали ее.

— Никто меня не тронет, Валериус. Поверь мне.

Он ласково провел рукой по щеке со шрамом.

— В тебе столько огня. Он всегда согревает меня, когда ты рядом.

— Согревает тебя? А большинство людей он обжигает. Мой бывший часто говорил, что я всех выматываю. А еще изнуряю его настолько, что потом ему требуется минимум два или три дня, чтобы возместить каждый проведенный со мною час.

Валериус слегка улыбнулся.

— Мне не кажется, что ты выматываешь.

— А я не считаю тебя жалким.

Это своеобразное соглашение вызвало у него смех.

— Что в тебе такого Табита? Я знаю тебя всего несколько дней, а чувствую, что могу рассказать обо всем.

— Не знаю, но я чувствую тоже самое по отношению и к тебе.

Она приподнялась и наклонила его голову к себе, чтобы поцеловать.

Валериус застонал, вкушая ее. Чувствуя ее. В ее объятиях он не чувствовал себя ни жалким, ни холодным. Она научила его смеяться и снова испытывать радость.

Нет, она вызывала в нем чувство радости впервые в жизни. Кроме нее, никто не протянул ему руку и не обнимал его.

Она знала, что он нудный, но смирилась с этим. Вместо того чтобы отвернуться от него, она мягко подшучивала над ним, и это сработало.

Она не отказалась от него.

За всю жизнь, она единственная подружилась с ним. И это делало ее самой замечательной женщиной в мире.

Табита отстранилась.

— Сколько у нас есть времени до приезда Отто с ужином?

Он взглянул на часы.

— Возможно, двадцать или тридцать минут. А что?

Она улыбнулась.

— Сойдет.

Не успел он спросить, как она скинула с себя блузку и, обернув ее вокруг шеи, пальчиком поманила за собой.

— Иди ко мне, полководец. Я собираюсь покачнуть твой мир.

Она и не подозревала, что перевернула его мир с той минуты, как Валериус впервые увидел ее, сражающуюся с даймонами, и с тех пор только это и делала.

Страйкер наконец-таки заставил себя успокоиться. По крайне мере, внешне.

Мысленно он все еще кипел.

Будь проклята Разрушительница со своим враньем, и будь проклят Ашерон Партенопайус за свою честность.

Последнее, чтобы он сделает, так это избавит мир от них обоих. Но он должен продвигаться вперед осторожней.

Стратегически.

Если Разрушительница когда-нибудь узнает, что он дал Айму Десидериусу для того, чтобы Спати смогли обезвредить Ашерона, его жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Нет, он должен очень ловко действовать, чтобы уничтожить их обоих, и он это сделает.

Рано или поздно.

Вокруг него зашипел воздух, Десидериус просил об убежище, чтобы вернуть Спати из Нового Орлеана в царство Калосис, ад атлантов.

Сюда не проникал свет. Здесь всегда было темно и мрачно. Но его это не волновало до той ночи, когда он убил собственного сына.

Теперь все по-другому.

Страйкер вытянул руку и открыл портал.

Вернулся Десидериус, по-прежнему в виде бесплотного тумана.

Страйкер испытывал неприязнь к даймону. Когда-то он был у него в милости, но провал Десидериуса в случае с простым Темным Охотником и его человеческой любовницей внушил Страйкеру полное отвращение к этому существу.

Если бы не тот факт, что Страйкер не хотел подставлять себя под гнев Разрушительницы, он бы не дал Десидериусу ни единого шанса вернуться в свою телесную оболочку. Но в обмен на то, что Десидериус ранит Ашерона, Страйкер согласился на реинкарнацию даймона.

— Я думал, что ты собираешься…

— Чему я противостою? — спросил Десидериус, мерцая безликой, бесформенной сущностью в едва освещенных покоях.

— Ты знаешь, чему противостоишь.

— Нет, — ответил Десидериус. — Что за вещество ты мне дал, что это подкосило лидера Темных Охотников?

— Пусть тебя это не заботит. Твоя задача принести мне ребенка.

— Я не понимаю, зачем?

Страйкер засмеялся.

— И никогда не поймешь. Принеси мне ребенка или я забуду, что помиловал тебя.

Если бы Страйкер не знал его лучше, то подумал бы, что призрак насмешливо ухмыльнулся ему.

— Меня выбил Ашерон из тела этой сучки. Теперь они под охраной. Мне нужно другое тело.

Страйкер остановился, услышав пронзительный вопль даймонов со стороны коридора. Несомненно, Шаронте Аполлимии до сих пор разыскивали того, кто украл у нее Айму.

Никто не будет искать у него. Они не посмеют.

По правде говоря, он был уже не в настроении играть. Его мать, Разрушительница, сказала — ждать.

Он достаточно ждал.

В тот день, когда он пролил кровь собственного сына для ублажения Разрушительницы, он начал кое-что замечать.

И когда его мать приказала принести маленькое дитя бывшего Темного Охотника и человеческой чародейки, он догадался. Этот ребенок, известный, как Марисса Хантер, держал в своих ручках все равновесие вселенной.

Любой, кто завладеет ей, завладеет ключом к управлению самой первоначальной и древнейшей силой всех времен.

Она — судьба всего мира.

Разрушительница стремилась захватить ребенка, чтобы все было под ее контролем.

Страйкер удержался от горькой усмешки. Она получит Мариссу только через его труп. В конечном счете, он будет контролировать Финальный Жребий. А не Аполлимия.

— Арод, Тайбер, Сирус, Аллегра! — призвал Страйкер.

Четыре военачальника Спати возникли перед ним. Трое мужчин и одна женщина. Страйкер на миг пробежался глазами по их совершенным, прекрасным телам. Все четверо физически выглядели не старше 27 лет... также как и он. И, как и он сам, они были рядом с незапамятных времен. Аллегра была самой молодой в их группе, но даже ей было уже девять тысяч лет.

Выученная убивать, захватывать, овладевать человеческими душами и жить за их счет, его армия не имела себе равных.

Пора человечеству встретиться с ними.

— Ты звал нас, акри? — спросил Тайбер.

Страйкер кивнул.

— Десидериусу необходимо тело для выполнения моего распоряжения.

Четверо даймонов тревожно взглянули друг на друга.

— Успокойтесь, — сказал Страйкер. — Я не прошу никого из вас стать добровольцем. О, нет. Совсем нет. Ваша четверка станет его телохранителями.

— Но, акри, — тихо произнесла Аллегра. — у него нет тела, чтобы защищать.

Страйкер маниакально засмеялся.

— Нет. У него есть тело.

Он вытянул руку, и в центре комнаты появилось изображение. Темный Охотник, одетый во все черное, бродил в одиночестве по улицам Нового Орлеана.

— Вот твое тело, Десидериус, — сказал он, — и твой пропуск в дом Хантеров. А теперь принеси мне этого ребенка, иначе вы все умрете... навсегда.

Как только они стали с мерцанием исчезать, Страйкер остановил их для последнего приказания.

— Ашерон забрал у меня единственное, что я когда-либо любил. В память о моем сыне, я повелеваю отплатить людям, которых Ашерон любит. Я хочу увидеть, как улицы Нового Орлеана умоются в крови. Вы поняли меня?

Десидериус злобно улыбнулся.

— Поняли, акри. Определенно поняли.

Валериус зарычал, так хорошо чувствуя себя с Табитой. Совершенно нагая в его объятиях, она неистово целовала его, нежно лаская рукой его возбужденный член от кончика до самого основания.

Его черная рубашка распахнулась. В отличие от нее, он оставался еще практически одетым.

— Отто на подходе, — сбиваясь, произнес он, когда она опустила голову, посасывая его возбужденный сосок.

Было сложно собраться с мыслями, когда ее рука так умело двигалась.

— Тогда нам лучше завершить начатое, — со смехом сказала она, залезая на постель.

У Валериуса захватило дух от вида ее обнаженного тела на черном одеяле.

Он смотрел, как она раздвинула ноги, зазывая его.

Она обвила лодыжками его бедра, притягивая к себе.

Он зашипел, когда Табита потянулась и опустила его штаны настолько, чтобы принять в себя.

Выгибая спину дугой, она пустила его в свои глубины, застонав и извиваясь. Валериус подался вперед, упираясь рукой, пристально глядя на ее, двигающееся под ним, обнаженное тело. Стоя на полу, он глубоко вонзился в ее теплое, влажное лоно.

— Вот так, детка, — она тяжело дышала, так же резко встречая его.

Валериус вонзался более жестко, позволяя ей мягко прикасаться к нему. Он обхватил рукой ее грудь, наслаждаясь мягкой, упругой кожей. Рот увлажнился, желая вкусить ее.

Табита застонала, когда Валериус наклонил голову и ртом накрыл ее грудь, продолжая пронзать ее. Ей нравилось чувствовать этого мужчину внутри себя. Нравилось, как он смотрел — диким, первобытным взглядом.

Было что-то очень чувственное в том, как он каждый раз лишался самоконтроля, прикасаясь к ней. Ей нравилось, как Валериус терял осторожность, когда они оставались наедине.

И он не осуждал ее.

Закрывая глаза, она крепко прижала его голову к себе, пока он продолжал увеличивать темп. Нет ничего лучше, чем он, проникающий в нее снова и снова. Чем его язык, творящий волшебство с ее грудью.

Не в силах вынести это, она оттянула его от своей груди, чтобы поцеловать. Его глаза потемнели от страсти, а лицо чуть раскраснелось от напряжения.

Она прильнула к нему, запуская руки в его длинные волосы и покусывая его губы.

Валериус гортанно зарычал, когда Табита язычком проложила путь к его уху, так посасывая мочку, что он задрожал всем телом.

Он терял над собой контроль. Хотел быть еще глубже в ней.

Отстранившись, он перевернул ее на живот, наклонив так, чтобы ее ягодицы были в приподнятом положении.

— Вал?

Отбросив волосы с ее шеи, он вошел в нее. Табита вскрикнула от наслаждения, когда он погрузился в нее до конца.

Какая-то потайная, дикая часть его вырвалась наружу. Он руками ласкал ее грудь, пока аромат их страсти дурманил голову.

Табита задохнулась, когда Валериус взял инициативу на себя. Он продолжал одной рукой ласкать грудь, а другой исследовать ее тело: мимо колечка на пупке, проникая между ее ног.

— О, Вал, — всхлипнула она, задыхаясь от наслаждения его касаний. Его пальцы погружались в глубины ее расщелины, одновременно с толчками.

У нее кружилась голова.

Никогда она не чувствовала себя такой желанной. Такой необходимой.

— Мне нравится, как ты пахнешь, Табита, — выдохнул Валериус ей на ухо.

Она почувствовала, как по шее скользнули клыки.

— Ты собираешься укусить меня, Вал?

Табита почувствовала, как он застыл, а клык опасно завис над ее яремной веной.

— Я раньше никогда никого не хотел укусить, — запинаясь, сказал он.

— А теперь?

Он задвигался еще быстрее.

— Я хочу поглотить тебя.

Табита вскрикнула, так как сразу же кончила.

Валериус сжал зубы, чувствуя ее содрогания. Его другая дотоле неизвестная сторона все еще умоляла попробовать ее. Умоляла взять ее.

Это было дико и пугающе.

Он прикусил ее за шею, заставляя себя не прокусить кожу. Но это было тяжело.

Черт, почти невозможно.

И когда минутой позже он дошел до кульминации, то услышал триумфальное рычание своей незнакомой стороны.

Он прижимал ее к себе, пока последнее вздрагивание не пошатнуло его.

Совершенно истощенный, Валериус повернул ее лицом к себе и упал на колени перед ней.

Табита затрепетала при виде гордого римского воина, стоящего перед ней на коленях. Он сцепил руки вокруг ее талии и осторожно опустил голову ей на живот.

Она нежно пробежалась руками по его волосам.

Он поднял голову и посмотрел на нее так внимательно, что ее опалило.

— Не знаю, почему ты здесь, Табита, но я очень этому рад.

Она ответила ему улыбкой.

Пристально глядя на нее, он куснул чувствительную кожу ее живота, чуть ниже колечка. Закусив губу, она застонала, когда язык коснулся ее сережки в форме луны, а губы потягивали за колечко. Потом провел языком вокруг пупка, отчего ее тело еще больше запылало.

И когда он вонзил два пальца в нее, она почувствовала, что сейчас взорвется.

— Ты так прекрасна, Табита, — сказал он, раздвигая ее ноги, чтобы самая сокровенная часть тела была доступна его взгляду.

У нее перехватило дыхание, когда он ртом завладел ее естеством, пробуя ее своим поразительным языком. Она раскинула ноги еще шире, чтобы дать ему больше места, когда он скользил языком по нежным складочкам.

Табита в упор взглянула на него. Похоже, он наслаждался ее вкусом так же сильно, как и ей нравилось быть испробованной.

И он не торопился, исследуя ее.

— Эй, Валериус?

Он судорожно дернулся, услышав голос Отто снизу. Тем не менее, оставаясь в ней одним пальцем, продолжая доставлять удовольствие и изучая ее.

Медленно поднимаясь на ноги, он скользнул в нее еще одним пальцем.

— Что ты со мной сделала, Табита? — обжигающе прошептал он ей на ухо. — Отто в холле, а я думаю, как оказаться в тебе снова. Ласкать тебя языком, пока не почувствую вкус твоего оргазма.

От его неожиданных слов Табита низко, гортанно застонала, представив то, что он описал.

— Избавься от Отто, и я твоя на всю ночь.

Он страстно ее поцеловал, и потом сжал за ягодицы.

— Оставайся обнаженной. Я хочу съесть свой ужин с тебя.

Табита закусила губу, дрожь прошла по ее телу.

— Ты его получишь.

Поднявшись, Валериус быстро застегнул рубашку и натянул штаны. Он бросил на нее обжигающий, многообещающий взгляд и вышел из спальни, оставив ее одну.

Табита стянула покрывала и скользнула под темные шелковые простыни, хранившие его пряный, мужской запах.

Обхватив подушку руками, она глубоко вздохнула.

— Что я делаю? — спросила она себя.

Она же спит с врагом и безумно этим наслаждается.

Более того, она не хотела уходить.

Никогда.

— Подарок мне от жизни, — сказала она шепотом. Похоже, она всегда увлекается парнями, с которыми никогда не сможет быть.

Она должна уйти отсюда и заночевать у Аманды и Кириана, но не могла заставить себя расстаться с Валериусом. Что он будет делать без нее?

Более того, что она сама будет делать без него?

Глава 12

Эш резко остановился, заметив Кириана через приоткрытую дверь в его кабинете на втором этаже. Было уже четыре часа утра, и хотя Кириан с Амандой иногда поздно ложились спать, было странно видеть бывшего Тёмного Охотника в одиночестве.

Подняв голову, он увидел сквозь щель, как Кириан склонился над кипой бумаг, теребя волосы. Эш чувствовал, как он расстроен.

Он легко стукнул в дверь, чтобы не испугать его.

Кириан поднял голову и снял очки.

— О, привет, — тихо произнес он, когда Эш приоткрыл дверь. — Я уж подумал, что Аманда пришла звать меня в постель.

— Ни за какие деньги вселенной, — заходя, ответил Эш. Он подошел к чёрному столу дугообразной формы в стиле Чиппендейл , где были разбросаны официальные документы и заметки. — Что ты тут делаешь так поздно?

— Не мог уснуть, я… — Кириан усмехнулся.

— Что? — переспросил Эш, волнуясь за своего старого друга.

Кириан глубоко и устало вздохнул.

— Ты понятия не имеешь, на что это похоже, Эш. Как труден каждый день. Ты ещё помнишь, каково быть человеком?

Эш положил свой рюкзак на пол, слушая хаотичные, отчаянные мысли Кириана.

В обычной ситуации, Эш не ответил бы ни какие вопросы о своем прошлом, но сейчас его друг нуждался в поддержке, честно говоря, как и он сам, после всего того дерьма, что произошло сегодня вечером между Ником, Сими, Зареком, Табитой, Разрушительницей и даймонами.

— Ага, я помню, что значит быть человеком, но изо всех сил стараюсь не зацикливаться на этом.

— Ну да, но без обид, ты был молод, когда умер. Ты понятия не имеешь, какую ответственность я несу.

Эш воздержался от горькой усмешки. Если бы Кириан только знал…

Он моментально бы поменялся судьбой и обязанностями с бывшим греческим полководцем.

— Взгляни на это, — сказал Кириан, протягивая ему лист бумаги. — Забудь чёртовых даймонов, самые страшные существа на этой планете — адвокаты и страховые агенты. Бог мой, знаешь ли ты статистику дорожных происшествий? Мне вообще страшно сажать малышку или жену в машину. В моей аптечке раньше не было ничего, кроме зубной пасты и бинта, а теперь — Адвил, Судафед, Бен-Гей, Липитор, Беницар . У меня высокое кровяное давление, повышенный холестерин…

— Ну, ты злоупотреблял нездоровой пищей последние сорок лет.

— Я был бессмертным! — рявкнул Кириан, его лицо стало мертвенно-бледным. — Я опять умру, Эш. Только на этот раз, я сомневаюсь, что Артемида предложит мне сделку. — Он нервно провел рукой по волосам. — Та же участь постигнет и мою жену, и Мариссу…

— Не думай об этом.

Кириан впился в него взглядом.

— Не думай об этом? Тебе легко говорить. Ты не умрешь. А я только и думаю, тем более что Аманде продолжают сниться кошмары. Я теперь человек. Я не могу защищать их так, как раньше.

— Поэтому Кассим и я здесь.

Кириан покачал головой и потянулся за очками.

— И я ненавижу эти чертовы штуки, которые вынужден одевать, чтобы прочитать этот мелкий шрифт, предназначенный намного эффективнее заполучить мою душу, чем могла бы богиня. Что случилось со мной, Ашерон? Вчера я был самым крутым ночным преследователем. Даймоны дрожали от страха. А кто я теперь? Я настолько жалок, что подкупаю Ника, чтобы протаскивал в дом пирожки, и съедаю по одному, прячась в кабинете, чтобы Аманда не узнала и не устроила головомойку. У меня гайморит, меня мучают боли в спине, если неправильно сплю. Мои колени ни к черту, вчера я наклонился поднять Мариссу и чуть не упал. Стареть действительно хреново.

Эш недоуменно посмотрел на него.

— Ты говоришь мне, что хочешь вернуться?

Кириан смущённо отвёл взгляд.

— Иногда, да, но потом смотрю на жену и думаю, какой же я эгоистичный ублюдок. Я так сильно ее люблю, что в глубине душе мне настолько больно, как я даже и не подозревал. Я задыхаюсь, едва подумав, что Марисса или Аманда могут пострадать.… Не могу жить. Ненавижу чувствовать себя беспомощным. Ненавижу понимать, что постарею и умру перед ними.

— Ты не умрёшь, Кириан.

— Откуда ты знаешь? — огрызнулся он.

— Я не позволю.

Кириан презрительно усмехнулся.

— Будто ты можешь прекратить это. Мы оба знаем, что у меня нет другого выбора, кроме как умереть стариком.… Это еще если мне повезет прожить так долго и не умереть от сердечного удара, автокатастрофы, пищевого отравления или миллиона других бедствий.

Кириан охватил голову руками.

Эш искренне сочувствовал другу. Тяжело быть человеком. Черт, да вообще жить тяжело.

Жизнь определенно не для слабаков. Как только кажется, что все идёт по накатанной, то как минимум, три или четыре дела обязательно пойдут не по плану. Это просто закон природы.

— Аманда снова беременна, — выдохнул Кириан после небольшой паузы.

Несмотря на мрачный тон, Эш почувствовал его счастье. И его ужас.

— Поздравляю.

— Спасибо, — ответил Кириан, взглянув на кучу бумаг на столе. — Я пытаюсь привести свое завещание в порядок, на всякий случай.

Эш подавил желание рассмеяться над своим другом фаталистом.

— Ты не умрёшь, Кириан. — повторил он.

Эш знал, что Кириан не слышит его. Он слишком зациклился на том, что могло навредить не только Аманде и ребенку, но и ему.

— Ты согласишься снова стать крёстным отцом малышу? — спокойно спросил Кириан.

— Конечно.

— Спасибо. А теперь, если не возражаешь, я должен разобраться к завтрашнему дню с адвокатом и страховой компанией.

— Хорошо. Спокойной ночи, полководец.

— Спокойной ночи, Ашерон.

Эш поднял с пола рюкзак и закрыл за собой дверь, выходя. Он остановился в коридоре, заметив Аманду, стоящую в кремовом халате в дверях спальни. В её глазах стояли слёзы.

Эш приблизился к ней.

— Ты в порядке?

Она пожала плечами.

— Так происходит со всеми, кому возвращают души?

Вздохнув, он кивнул.

— Сложно перестроиться. Ты проводишь сотни, тысячи лет, думая, что у тебя масса времени в мире, где ничего не может задеть тебя, и тело болит только в течение нескольких часов, а став смертным ты понимаешь, что тебе остается прожить тридцать, сорок лет, если повезет. Теперь ты уязвим перед смертью и болезнями так же, как и все остальные. С этим нелегко смириться. Первый порез простой бумаги чуть не убивает их.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Аманда смахнула её и изящно шмыгнула носиком.

— Хотела бы я, чтобы он остался таким, как раньше. Если бы ты только сказал мне об этом.

— Сказал бы что, Аманда? — спросил он — Что вы двое до конца своей жизни будете любить друг друга? Растить детей? Да вы даже не представляете, как чудесна ваша жизнь. Сколько людей с радостью продали бы душу, за то что у вас есть. Забудь Артемиду и бессмертие. То, что есть у вас, гораздо более драгоценно и уникально.

Его сердце сжалось от злости, что эти двое сомневаются в своей любви и правильности принятого решения.

— Даже я обменял бы свое бессмертие на один-единственный день вашей жизни.

Он взял ее руку и поднял шрамом вверх, чтобы она видела место, где душа Кириана обожгла ее, когда она возвращала ее в его тело.

— Однажды я спросил тебя — стоит ли он этого. Помнишь, что ты мне ответила?

— Я пройду через пламя ада, чтобы умереть за него.

Эш кивнул.

— И я пройду через пламя ада, чтобы сохранить вам обоим жизнь.

— Я знаю.

Он крепче сжал её руку.

— Ты действительно жалеешь, что лишила его жизни Темного Охотника?

Аманда покачала головой.

— Я бы умерла без него.

— А он без тебя.

Она вытерла глаза и улыбнулась ему.

— О, я просто устала и беременна. Ненавижу это эмоциональное гормональное состояние. Извини, что свалила все на тебя. Уверена, у тебя и так хватает проблем, — она приподнялась на цыпочки, чтобы обнять его.

Эш сомкнул руки за спиной Аманды, наслаждаясь нежностью её прикосновения. Редко кто прикасался к нему, как к другу, и это много значило для него.

— Я люблю тебя, Эш, — прошептала она и поцеловала в щеку. — Ты самый лучший друг, которого только можно желать.

За исключением Ника…

Эш вздрогнул, вспомнив свой гнев. Не следовало делать то, что он сделал. Нечасто он давал волю ярости. Немногое его выводило из себя, и из-за Сими он срывался с катушек. Пока Ник не замарал её, она была единственным чистым созданием, оставшимся в его жизни.

Часть его ненавидела Ника за это.

Но разумная, рациональная часть — понимала. Тем не менее, Эш не мог простить им то, что они сделали. Он боялся, как это может отразиться на Сими. Кем она может стать…

— Ник в порядке?

Аманда выглядела очень смущенной.

— Он выглядел довольно ужасно. Я пыталась заставить его поехать в больницу, но он отказался. Сказал, что за свою жизнь достаточно наломал рёбер и знает, как с этим справиться. Так что Кириан и Тэлон забинтовали его и отослали домой.

Эш кивнул.

— Поглядывай за ним.

— А ты? Разве ты не собираешься навестить его?

— Я не могу. По крайней мере, не сейчас. Мне нужно время, чтобы справиться с этим, я не гарантирую, что не причиню ему ещё вреда. Бог знает, у Ника талант говорить в любой ситуации то, что не нужно.

Он увидел согласие на ее лице.

— Ты ведь знаешь, что он любит тебя?

— Ага, но у эмоций нет мозгов.

— Нет, только не уверена, что эмоции знают об этом.

Эш мягко подтолкнул ее к спальне.

— Иди, поспи немного.

Аманда шагнула назад, потом остановилась и повернулась к нему лицом.

— Эш?

— Да?

— Почему ты оставил Табиту с Валериусом?

— По той же причине, по которой отдал тебе душу Кириана в тот день, когда мы впервые встретились.

— Ты должен знать, что между ними двумя никогда не будет мира. Никогда. Табита не может привести Валериуса в нашу семью. Это просто несправедливо по отношению к Кириану.

— Возможно, но ответь мне на вопрос. Встреть ты Валериуса раньше, чем Кириана, твои чувства к нему не изменились бы? И если бы Табита вышла замуж за Валериуса и только потом ты повстречала Кириана, чтобы ты почувствовала, если б она сказала, что ты должна расстаться с ним?

Аманда отвела взгляд.

— Вот именно, Аманда. Кириан должен отпустить прошлое, чтобы было будущее,

Табита резко втянула воздух сквозь зубы, когда Валериус слизывал соленое чесночное масло с её груди. Игриво смеясь, он покусывал за соски, наблюдая за ней.

Он ненадолго отстранился от неё, обмакнул в масло креветку и положил ей в рот. Табита сладострастно облизала его пальцы, так нежно кормящие её.

— Думаю, мы устанавливаем рекорд по самой продолжительной трапезе в истории человечества.

Валериус улыбнулся и положил другую креветку на правый сосок Табиты. Масло таяло на груди. Слизывая его языком, он добрался до креветки и жадно съел ее.

Табита отбросила назад его волосы, убрав с лица.

— Видишь, я же знала, что вы римляне необузданны в этом плане. Я была права, не так ли?

— Твоя правда, — ответил он, выжав сок лимона ей на живот.

Его щетина нежно коснулась живота, вызывая озноб во всем теле.

— Ты такой замечательный — тихо сказала она.

Валериус замер. Никто и никогда не говорил ему такие слова.

Никто.

И в этот момент у него возникла ужасная мысль. Ему придется дать ей уйти.

Какая-то неведомая сила обрушалась на него, лишая возможности дышать.

Жизнь без Табиты.

Как такая мысль могла возникнуть в его голове, учитывая то, что он только что встретил ее? И возвращаясь назад в прошлое, в свой холодный, бесплодный мир, где люди игнорировали, высмеивали и пренебрегали им, Валериусу хотелось кричать от такой несправедливости.

Он хотел остаться с ней.

Желание удержать её рядом с собой было безрассудным, неправильным, а также эгоистичным.

У Табиты есть любящая семья, она всегда занимала большую часть жизни. Он сам видел. Любовь. Забота.

Его семья была настоящим кошмаром, полным зависти и жестокости. Но ее…

Он не мог забрать Табиту у них. Это неправильно.

— Валериус? Что-то не так?

— Нет, — ответил он, одарив полуулыбкой.

— Я не верю тебе.

Валериус лежал на ней, слушая ее дыхание. Табита убаюкивала его своим телом, и он наслаждался ощущением ее кожи. Ее руки и ноги обвивали его обнаженное тело.

Но это было не просто нагое тело. Его душа была обнажена перед ней.

Валериус отдал бы всё, чтобы быть с этой женщиной, но она была единственной, с кем он не мог быть.

Это нечестно.

Табита поглаживала по спине Валериуса, ощущая его эмоции. Его переполняло яростное отчаяние, и она не знала почему.

— Малыш, — прошептала она. — Поговори со мной.

— Почему ты называешь меня малышом? — Его дыхание щекотало ее грудь.

— Это тебя задевает?

— Нет. Просто в разговоре со мной никто не выражал нежности. Непривычно слышать это от тебя.

Её сердце сжималось от боли, когда она провела рукой по шрамам на его спине.

— Ты когда-нибудь любил? — спросила Табита.

Он покачал головой.

— У меня была только Агриппина.

— Но ты никогда не прикасался к ней?

— Нет. Я спал с другими, у которых был выбор, быть со мной или нет.

Она нахмурилась.

— И ты ни одну из них не любил?

— Нет, — ответил он и повернул голову, чтобы посмотреть на нее. — А ты? Ты когда-нибудь любила?

Она вздохнула, вспомнив прошлое и одного человека, с которым хотела разделить свою жизнь.

— Я любила Эрика. И так сильно хотела выйти за него замуж, что когда он порвал со мной, думала, что умру от боли.

Она почувствовала, как ревность охватила Валериуса.

— Почему он расстался с тобой?

Она провела пальчиком по его левой брови и запустила руки в его волосы, чтобы поиграть с ними, пока будет объяснять.

— Он сказал, что я выжгла его дотла.

Глаза наполнились слезами, когда она вспомнила тот летний день, когда Эрик пришел и завершил те единственно нормальные отношения, который у нее когда-либо были.

— Он сказал, что ему тяжело продолжать со мной отношения, ему уже за двадцать, и его ужасает мысль, как у нас будет, когда ему стукнет сорок. Он предложил мне завязать с охотой на вампиров и закрыть магазин, тогда у нас будет шанс. Но как я могу бросить то, что для меня так много значит? Я живу охотой. Я обязана это делать для тех, кто не может сам за себя постоять.

Валериус приподнялся и нежно осушил ее слезы поцелуем.

— Эрик был дураком.

Она улыбнулась, когда его стройное, мускулистое тело чувственно скользнуло по ней. Ох, он восхитителен. Вся эта сила и мощь…

И Табите стало интересно, за кем он пришел, став Темным Охотником.

— Кому ты отомстил? — тихо спросила она.

Он застыл и отстранился от неё.

— Почему ты хочешь знать?

— Просто любопытствую. Я проколола шины у машины Эрика, когда он бросил меня.

Он был ошеломлен.

— Нет, ты не могла.

Она кивнула.

— Я бы сделала больше, но решила, что этого хватит, чтобы унять мой гнев. А шины были действительно хорошими, «Пирелли» — призналась она.

Валериус покачал головой и засмеялся.

— Хорошо, что я больше не вожу машину.

— Ты уклонился от моего вопроса, — напомнила Табита, стукнув пальцем по кончику его носа. — Скажи мне, Валериус. Это не скажется на моем отношении к тебе. Клянусь.

Валериус лёг около неё, вызывая в памяти забытые воспоминания. Обычно он старался не вспоминать те последние часы человеческой жизни. Не вспоминать первую ночь бессмертия.

Облокотившись на локоть, он выводил круги на её груди. И восхищался тем фактом, что Табита совсем не стеснялась своей наготы. Их нагота ни капельки не беспокоила ее.

— Вал? — напомнила она.

Она не собиралась дать ему возможность ускользнуть от вопроса. Глубоко вздохнув, он задержал руку над её пупком.

— Я убил своих братьев.

Табита провела рукой по очертаниям челюсти, чувствуя его боль и вину.

— Они пили и забавлялись с рабынями, когда я появился. Я никогда не забуду выражение ужаса на их лицах, когда они увидели меня и поняли, зачем я пришел. Мне следовало отпустить их, но я не смог, — он отстранился от неё, его глаза переполняли боль и страдания. — Кто убивает собственных братьев?

Табита села и поймала его за руку, когда он поднялся с постели.

— Они первые убили тебя.

— Как гласит старая поговорка: злом зла не исправишь. Мы были семьёй, а я зарезал их, как незнакомых врагов, — он взъерошил волосы. — Я даже убил собственного отца.

— Нет, — убежденно сказала она, сжав его руку. — Зарек убил вашего отца, не ты.

Нахмурившись, он взглянул на нее.

— Откуда ты знаешь?

— Эш рассказал мне.

Лицо Валериуса окаменело.

— И он рассказал, как Зарек убил его? Он пронзил его моим же мечом. Мечом, который я вручил ему после того, как отец молил о спасении.

Табита ощущала его боль и хотела успокоить.

— Без обид, но твой отец был ублюдком и заслужил такую смерть.

— Нет, — не соглашался он, качая головой. — Никто не заслуживает такого. Он был моим отцом, а я предал его. То, что я сделал — неправильно. Так же неправильно, как та ночь, когда…

У Табиты перехватило дыхание от накатившей на Валериуса ужасной волны вины. Она села прямо.

— Что, малыш? Какая ночь?

Валериус сжал руки в кулак, пытаясь избавиться от детских воспоминаний, но бесполезно.

Снова и снова он видел насилие, слышал крики, и сейчас проносившиеся эхом сквозь столетия.

У него никогда не получалось блокировать их.

Не успел он подумать, что делает, как уже рассказывал ей то, что не говорил ни одной душе на свете.

— Мне было пять лет, когда Кириан умер, и я был там той ночью, когда он пришёл отомстить моему деду. Вот почему я знал, почему Зарек пришёл за моим отцом. И когда я умирал, знал, что надо звать Артемиду. Я…

Он покачал головой, чтобы привести мысли в порядок. Но это было тяжело. События прошлого до сих пор были кристально ясными и преследовали его.

— Мой дед разбудил меня ночью, чтобы рассказать о величайшей победе над достойным противником, хотя она и была достигнута путём предательства. Мы были в зале, когда услышали на улице ржание чем-то напуганных лошадей. Я чувствовал там что-то зловещее. Оно ощущалось в воздухе. Потом мы услышали, как убивают кричащих стражей. Тогда мой дед спрятал меня в кабинете и выхватил меч.

Валериус вздрогнул.

— Через щель в двери я видел все, что происходило в зале. Я видел, как вошел Кириан. Он был совсем взбешен, сражаясь с моим дедом. Дед не мог противостоять его ярости. Но Кириан не удовлетворился простым убийством. Он четвертовал его. Кусок за куском, дюйм за дюймом, пока не осталось ничего, напоминающего человеческое тело. Я закрыл уши и давился рыданиями. Я думал, что меня стошнит, но боялся, что Кириан обнаружит меня и тоже четвертует.

Так я сидел, как трус во тьме, пока в зале совсем не стихло. Я посмотрел и увидел только запятнанные кровью пол и стены.

Он провел рукой по глазам, словно закрываясь от воспоминаний, все еще терзающих его.

— Я выполз из кабинета. Помню, как уставился на свои сандалии, запачкав их в крови деда. И потом я кричал, пока не потерял голос от этого ужаса. Многие годы я продолжал думать, что если бы побежал за помощью, то возможно, спас бы его. Если бы я вышел из кабинета, то смог бы что-нибудь сделать.

— Ты был просто ребёнком.

Ему не нужно было её утешение. Он лучше знал.

— Я не был ребенком, когда ушёл и оставил отца умирать.

Он погладил ее по щеке. Она такая прекрасная. Смелая.

В отличие от него, у неё были моральные принципы и доброта.

У него нет права прикасаться к такому драгоценному, такому бесценному созданию.

— Я недостойный человек, Табита. Я уничтожил всех, с кем имел дело и ты… ты — сама доброта, ты должна жить столько, сколько сможешь. Пожалуйста. Тебе нельзя оставаться со мной, иначе я тебя тоже уничтожу. Я знаю, что так оно и будет.

— Валериус, — сказала она, беря его за руки. Она чувствовала его потребность прикасаться к ней, его желание беречь и защищать ее.

Обнявшись, они молча стояли в темноте.

— Ты — хороший человек, Валериус Магнус. Честный и благородный, и я побью любого, кто скажет, что это не так… даже тебя.

Валериус закрыл глаза, держа Табиту в своих объятиях. Затем обхватил ладонями её лицо и стал целовать, наслаждаясь её запальчивостью и добротой.

И в этот момент, он понял то, что ужаснуло его больше, чем все остальное.

Он влюбился в Табиту Деверо. Он любил ее, бесстыдную соблазнительницу, охотницу на вампиров, грубоватую и ненормальную женщину, которой она была.

И не было ни единого шанса быть с ней. Ни одного.

Что ему делать?

Как он мог отказаться от того единственного, что так ценно для него? Но все же, он любил её и понимал, что должен поступить так.

Она принадлежит своей семье, а он — Артемиде.

Он поклялся служить богине столетия назад. Для Темного Охотника есть только один способ освободиться от этой присяги. Кто-то должен так любить его, что сможет пройти испытание Артемиды.

Аманда очень любила Кириана. Саншайн любила Талона, и Астрид Зарека.

Несомненно, Табита была достаточно сильной, чтобы вынести испытание. Но может ли такая женщина как она, полюбить такого, как он, и освободить его?

Едва эта мысль пришла ему в голову, как он осознал, насколько был глуп.

Артемида не собиралась освобождать очередного Темного Охотника, и даже если она согласится, Табита никогда не будет его. Он отказывался вставать между ней и её семьей.

Возможно, он и нуждался в Табите, но, в конечном счете, она нуждается в семье гораздо больше. Валериус привык выживать в одиночку. А она — нет.

Он не настолько бессердечен, чтобы просить ее выбрать невозможное, что будет стоить для нее всего, чем она так дорожит.

Глава 13

Последующие две недели стали настоящим адом на земле, особенно после наступления темноты. Казалось, что даймоны живут только чтобы забавляться и издеваться над ними.

Никто не был в безопасности. В городе даже пытались ввести комендантский час по приказу Ашерона, но это не удалось выполнить, поскольку в Новом Орлеане развлекались круглосуточно.

О таком количестве жертв Табита слышала только в голливудских фильмах. Орден оруженосцев и Ашерон с трудом скрывали все смерти от полиции и новостных агентств. Но больше всего Табиту пугало то, что нескольких пойманных им даймонов было чертовски тяжело, практически невозможно убить.

Каждую ночь она возвращалась в дом Валериуса, страдая от боли во всем теле. Она знала, что он не хотел, чтобы она ходила с ним на патрулирование, но не произносил ни слова насчет этого.

По возращению домой, он просто проводил час или два, перевязывая раны Табите и делая лечебный массаж для снятия боли.

Несправедливо, что он никогда не болел и не испытывал продолжительную боль, а немногочисленные царапины заживали через несколько часов.

Сейчас Табита обнаженная лежала, укрывшись в его объятиях. Он спал, крепко обхватив ее, как будто боялся потерять.

И это грело душу больше, чем когда-либо. Она должна была встать еще несколько часов назад. Уже было начало пятого после полудня, но с тех пор как Табита переехала к Валериусу, она стала стопроцентной совой.

Ее голова лежала на его плече, а правой рукой он обнимал ее за талию. Табита пробежалась рукой по его предплечью, исследуя каждый дюйм смуглой кожи.

У Валериуса были красивые руки. Длинные и зауженные, сильные и рельефные. В последние недели они подарили ей столько утешения и наслаждения, что она едва могла дышать от переполнявшего счастья при каждой мысли о нем.

Зазвонил ее сотовый.

Табита выскользнула из его объятий.

Это была Аманда.

— Привет, сестренка, — не очень уверенно сказала она. За последние две недели их отношения стали очень напряженными.

— Привет, Табби, хочу поинтересоваться, можно ли к тебе ненадолго зайти и поговорить.

От такой идеи Табита закатила глаза.

— Мне не нужна очередная лекция, Мэнди.

— Клянусь, что не будет лекций. Просто, как сестра с сестрой. Пожалуйста.

— Хорошо, — спокойно ответила она после непродолжительного внутреннего спора, и дала адрес Вала.

— Увидимся через несколько минут.

Табита дала отбой и подкралась к постели. Валериус лежал на своей стороне кровати. Волосы рассыпались вокруг головы, щетина затемняла лицо, но все равно, спящим он выглядел, как мальчишка.

Даже во сне, его мускулы наглядно и рельефно выделялись. Темные волосы слегка прикрывали идеальные изгибы и контуры тела, делая его еще более мужественным и соблазнительным.

Но Табиту привлекала не только его красота. Но и его сердце. То, как он заботился о ней, совсем не подавляя ее. Она знала, что ему не нравится, когда она сражалась рядом с ним, и все же он ни разу не возразил. Он просто был наготове, позволяя Табите самой вести свои битвы. Он вмешивался только тогда, когда она переоценивала свои силы.

Тогда он набрасывался на врагов и спасал ее, не заставляя чувствовать себя неумелой или слабой.

Табита улыбнулась, смотря на него спящего.

Как мог кто-то столь много значить для нее за такое короткое время?

Покачав головой, она потянулась за платьем и вспомнила, когда Валериус первый раз увидел на ее шее татуировку в форме маленького кельтского треугольника.

— Зачем ты специально наносишь эти метки? — спросил он, в ужасе от самой этой идеи.

— Это сексуально.

Валериус скривил рот от такого ответа, хотя теперь он весьма наслаждался, целуя и массируя тату по утрам, когда они возвращались с патрулирования.

Она импульсивно подняла с пола его черную шелковую рубашку и одела на себя. Ей нравился его пряный мужской аромат, исходящий от ткани. Нравилось, как ткань облегала кожу.

Она натянула брюки, и спустилась вниз, ждать Аманду.

— Привет, Таб.

Она свернула налево, спустившись с лестницы, и обнаружила Отто за компьютером в кабинете Валериуса. Это было единственное технологичное устройство, которое она смогла найти в доме Вала, кроме внушительной коллекции DVD-дисков, которую он прятал в сейфе своего кабинета, чем и объяснялась его просвещенность в современной поп-культуре.

— Привет, Отто, над чем работаешь?

— Как всегда, пытаюсь отследить угрозу даймонов. Я использую программу Бракса, вычисляющую системность развития события, чтобы определить, где они могут появиться этим вечером.

Она кивнула. Отто постепенно шел ей навстречу, и с тех пор как начались смертельные атаки даймонов, он вернулся к своему основному гардеробу в черной гамме.

Сегодня на нем была черная водолазка, темно-серый свитер и черные слаксы. Она была вынуждена признать, что он весьма привлекателен, когда не пытается выглядеть, как безвкусный неряха.

Он даже отдал Айрок, и теперь ездил на своем Ягуаре, заявляя, что ему больше не интересно дразнить и настраивать против себя Валериуса, с тех пор как римлянин так увлекся Табитой, что перестал реагировать на колкости Отто. Даже Гилберта здесь не было, чтобы реагировать на них.

Она зашла в кабинет и посмотрела поверх его плеча.

— Нашел что-нибудь?

— Нет. Пока нет никакой системы. Я вообще не понимаю, в чем дело. Если они хотят добраться до Кириана, почему не направляются к нему?

Она раздраженно вздохнула.

— Они играют с нами. Тебя здесь не было при первом раунде Десидериуса. Ему нравится заставлять нас бояться его и дурачить нам голову.

— Ага, меня уже тошнит от увеличивающегося числа жертв. Десять человек погибли вчера, и Совет с трудом скрывает все от властей. Общественность взбудоражена, а ведь они знают только о малой части от реального количества.

Табита съежилась от страха.

— Скольких даймонов убили вчера?

— Всего дюжину. С четырьмя разобрались вы с Валом, Эш убил пятерых, и по одному Дженис, Жан-Люк и Зоя. Остальные ублюдки смылись.

— Проклятье!

— Ага, не нравится мне быть на проигрывающей стороне. Это действительно дерьмово.

Табита нахмурилась, прокручивая его список в голове.

— Знаешь, это довольно печально, что я, обычный человек, могу разобраться с большим количеством даймонов, чем Темный Охотник.

Отто с издевкой взглянул на нее.

— Ты сражаешься не сама.

Она фыркнула.

— К твоему сведению, Валериус помогает мне, а не наоборот.

— Тоооочно.

Табита засмеялась над его шутливой насмешкой, пока другая мысль не пришла ей в голову.

— А что насчет Ульрика?

— А что насчет него?

— Скольких он убил?

— Ни одного, а что?

Ни одного? Что-то здесь не так.

— Прошлой ночью он тоже никого не убил, не так ли?

— Нет.

Плохое предчувствие охватило ее. Нет, конечно же, она ошибается.

Это невозможно, или все-таки…?

— Где вчера было больше всего убийств? — спросила Табита.

Отто нажал на клавишу, и карта Французского Квартала появилась на мониторе. Те места, где кто-то погиб, были отмечены красным. Табита увидела, что больше всего красных отметин сосредоточено в северо-восточном секторе.

— Кого назначили на эту территорию?

Отто проверил по другому монитору.

— Ульрика.

Она похолодела.

— И он не убил ни одного даймона? — недоверчиво спросила она.

Отто прищурил глаза.

— На что ты намекаешь?

— Десидериусу необходимо тело.… Когда все это только началось, Валериус говорил, что если даймон овладеет Темным Охотником…

— Да это бред собачий, Табита. Вчера вечером я собственными глазами видел Ульрика, с ним все было в порядке.

— А если я права? Вдруг Десидериус завладел им?

— Ты ошибаешься. Десидериус не сможет и пальцем к нему прикоснуться. Он был средневековым военачальником. Единственное, что он хорошо знает, так это как защищать себя.

Возможно.

Рядом с воротами посигналили.

— Должно быть, моя сестра.

Отто крутнулся на стуле к маленькому видеопульту, показавшего водителя. Это была Аманда.

Он открыл ей ворота.

Табита пошла встречать сестру у дверей, но все же не могла избавиться от предчувствия, что с Ульриком что-то не так. Несмотря на то, что сказал Отто, ей требовались доказательства, что она не права.

Сегодня она сама встретится с Темным Охотником и посмотрит, есть ли причина для ее опасений, и если таковая есть, он превратится в даймонскую пыль.

Распахнув дверь, она увидела Аманду, вылезающую из своей Тойоты на подъездной аллее. На ней были симпатичные черные слаксы, темно-зеленый шелковый топ и черный свитер. Было так здорово видеть ее снова.

Табита молча стояла в дверях, ожидая, пока Аманда подойдет ближе.

Приблизившись, Аманда крепко ее обняла.

— Я скучала по тебе.

— Всего несколько домов разделяют нас.

— Знаю, но мы в последнее время мало разговаривали.

Табита сжала ее в ответ и отпустила.

— Я знаю. Сейчас тяжеловато общаться.

Аманда по-матерински отвела волосы с лица Табиты и улыбнулась.

— Ты выглядишь счастливой, несмотря на эту подозрительность, ведь так?

Табита нахмурилась.

— Ты серьезно меня пугаешь, — она взглянула поверх Аманды, осматривая улицу. — Мою близняшку заменил кто-то с такой же внешностью?

Аманда рассмеялась.

— Нет, дурашка. Это я. Просто я очень беспокоилась о тебе.

— Ладно, как видишь, со мной все в порядке. Ты в порядке. Всё в порядке. Так что привело тебя сюда?

— Я хочу встретиться с Валериусом.

Если б сестра ее ударила, Табита и то меньше бы удивилась.

— Прошу прощения?

— Пару недель назад Эш кое-что сказал мне, и это заставило меня задуматься. И с каждым днем, проходящим без тебя, без твоего перемалывания косточек этого парня и переезда ко мне, пока всё это не закончится, я еще больше задумывалась. Ты же с ним день и ночь, ведь так?

Табита пожала плечами с равнодушием, которого на самом деле не чувствовала.

— Да, и что?

— А еще, у меня не было ни единого звонка от моей смертоносной близняшки, рассказывающей мне, что она собирается оторвать парню голову и положить ее в сумку с шарами для боулинга, если он еще хоть раз скажет или сделает то-то. Почему-то, мне думается, что это рекорд для тебя, Табби.

Табита виновато завертелась. Ведь правда, за всю свою жизнь, она постоянно в отношениях с кем-то ежечасно угрожала убить его за какую-либо раздражавшую ее привычку.

Но с Валериусом…

Даже когда он действовал ей на нервы, это было не так уж и плохо. И по правде говоря, он очень редко раздражал ее. Они разговаривали обо всем на свете, и даже когда их взгляды расходились, он всегда уважал ее мнение.

— Ты любишь его, правда?

Табита отвела взгляд.

— О Боже, Табита, — выдохнула Аманда. — Ты никогда не ищешь легких путей, ведь так?

— Не начинай, Аманда.

Аманда взяла ее за лицо и повернула к себе, глядя в глаза.

— Я люблю тебя Табби. Люблю. Из всех мужчин…

— Я знаю! — гневно рявкнула она. — Думаешь, я проснулась и подумала, хммм, а кто тот единственный мужчина на всей планете, который гарантированно навсегда отдалит меня от семьи? Ой, я должна немедленно его найти и безнадежно влюбиться.

Табита глубоко вздохнула, подавляя гнев.

— Бог свидетель, я не хотела влюбляться в такого, как Валериус. Я по-прежнему думаю, что ты для него идеальная женщина. Ты — элегантная, утонченная. Дьявол, ты даже знаешь, какой вилкой есть, когда выходишь в свет. Я идиотка из колледжа, которая идет с тобой и папой, и пьет из миски для ополаскивания пальцев, думая, что это долбанный бульон.

Табита презрительно усмехнулась от своих же слов.

— И если на то пошло, только послушай манеру моего разговора. Я должна отпугивать его, но когда он смотрит на меня, я трепещу.

Снова и снова, в ее голове прокручивались доводы, почему она не может быть с Валериусом. Они должны быть совершенно несовместимы, но это же не так. Это было бессмысленно. Неправильно.

Табита вздохнула.

— Как-то вечером он пригласил меня в Кавалерский дворец , мы сели за стол, центр которого был элегантно украшен различными экзотическими овощами и фруктами, очень аппетитно выглядящими. И я, дура, схватила нож для масла и начала их резать, чтобы взять кусочек. И продолжала, пока не подняла глаза и не увидела недоумение на лице официанта, тогда я поняла, что сделала что-то абсолютно глупое. Я спросила его, в чем дело, и он ответил, что никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь ел эти украшения. Мне было так стыдно, что хотелось умереть.

— О, Господи, Табби.

— Знаю. Валериус, благослови его Господь, и бровью не повел. Он потянулся и тоже взял кусочек, потом окинул официанта таким надменным, царственным взглядом, что тот тут же исчез. Потом Вал сказал, чтобы я не беспокоилась об этом. Что он тратит достаточно денег в этом месте, так что я могу съесть даже скатерть, если захочу, и если это не сделает меня счастливей, то тогда он купит этот ресторан просто затем, чтобы я могла уволить официанта.

Аманда рассмеялась.

Табита тоже смеялась, когда он произнес это, и воспоминание о его доброте все еще грело ее.

Она посмотрела на сестру искренним взглядом.

— Не думай, что я не понимаю, что этот мужчина не для меня. Правда, правда, я это знаю. Мне нравится заглатывать устрицы на обед и пить пиво из бутылки. Он же привык к ужину из пятнадцати блюд, когда слуги кладут тебе салфетку на колени и меняют серебрянные столовые приборы после каждой перемены блюд.

— Но ты все еще здесь.

— И я не понимаю почему.

Аманда мягко улыбнулась.

— Всё, чего я когда-либо хотела — это милая, нормальная жизнь с хорошим и обычным мужчиной. Вместо этого, я оказалась замужем за бывшим бессмертным, имеющим в друзьях богов, демонов и животных, принимающих человеческое обличие. И теперь я даже не знаю к кому причислять Ника. Посмотрим правде в глаза, я вышла замуж за мужчину, который подарил мне дочь, обладающую способностями разговаривать с животными, как доктор Дулитл , и передвигать в доме всё что угодно с помощью мысли. И знаешь что?

— Что?

— Я не променяю это ни на какую нормальность в мире. Любить нелегко. Все, кто говорят по-другому, обманывают тебя. Но за это стоит бороться. Поверь мне, я знаю и поэтому сейчас здесь. Я хочу познакомиться с этим человеком и посмотреть, есть ли какая-нибудь возможность смягчить Кириана, по крайней мере, чтобы при произнесении имени Валериус у него не лопались вены.

Слезы затуманили глаза Табиты, и она заключила сестру в объятия.

— Я люблю тебя Аманда, правда, люблю.

— Я знаю. Я идеальный близнец.

Табиту рассмешило это высказывание.

— А я психованный близнец, — отступив, она взяла Аманду за руку и повела в дом.

Аманда тихо присвистнула, зайдя внутрь и оглядывая изысканную обстановку.

— Очень милое место.

Отто вышел в фойе и покачал головой.

— Кириан разнесет все в щепки, если когда-нибудь узнает, что ты была здесь.

— А ты станешь хромым, если просветишь его, — ответила Табита.

— Не беспокойся. От меня он не это услышит. Я не такой дурак. — Отто направился к двери. — Я иду на встречу с Кием и Ником. Сегодня ночью мы собираемся держаться вместе и самостоятельно патрулировать, посмотрим, удастся ли поприжать кого-нибудь из этих придурков.

Табита кивнула.

— Ребята, будьте осторожны.

— Вы тоже. — Он кивнул им и вышел.

— Почему бы тебе не подождать в библиотеке? — сказала Табита. — Пойду, посмотрю, встал ли уже Валериус.

Аманда кивнула.

Табита рванула по лестнице, направляясь к комнате Валериуса. Он все еще спал.

Она подняла шелковую простыню, кусая его за бок.

Он издал стон наслаждения и перевернулся на спину.

У Табиты перехватило дыхание от вида его нагого тела. Она могла глазеть на этого мужчину день и ночь напролет.

Особенно она любила местечко на его теле, где короткие вьющиеся волоски спускались от пупка к паху. Не в силах устоять перед искушением, она наклонилась и коснулась губами этих маленьких волосков.

Его член отяжелел. Он нежно положил руку на ее голову.

— Ты определенно знаешь, как удачно разбудить мужчину, ведь так?

Она засмеялась, нежно куснув его за кожу, и отстранилась.

— Мне нужно, чтобы ты встал.

— Я встал, — сказал он, указывая взглядом на ту часть тела, которая стояла по стойке смирно.

— Не это, — закатив глаза, сказала Табита. — Внизу моя сестра, она хочет встретиться с тобой.

— Какая из сестер?

Она выразительно посмотрела на него.

Его лицо стало мертвенно-бледным.

— Я не могу встретиться с ней.

Табита отказалась слушать его аргументы.

— Оденешься и встретишься с ней. Это займет только минуту, и она уйдет.

— Но…

— Никаких «но», полководец. Жду тебя у лестницы, и если не появишься через пять минут, я приведу ее наверх.

Аманда сидела в кресле бордового цвета около надежно занавешенного окна. Она оглядывала этот официальный, элегантный особняк. В отличие от ее дома, здесь не было ничего гостеприимного. Все указывало на то, что этот мужчина строг и грозен, снисходителен и много о себе мнит. Холодный. Даже немного злой и страшный.

После всех рассказов, Валериус Магнус был таким, каким она и ожидала.

Как Табита могла связаться с подобным мужчиной? Ее сестра не была такой.

Ладно, Табита могла быть злой, но у нее это выглядело почти милой особенностью.

Казалось, прошла вечность, прежде чем она услышала спускающуюся по лестницы Табиту.

— Табита! — тихий голос был строгим и приказным.

Когда Табита не огрызнулась в ответ, Аманда встала, чтобы выяснить, что происходит. Она спряталась в тени, чтобы видеть Валериуса с Табитой на ступеньках.

Он был одет в черные брюки и черную рубашку на пуговицах. Из того, что Аманда о нем слышала, она предполагала, что он коротко стрижен. К ее удивлению, его волосы ниспадали до плеч. Изящные черты лица. Идеальные.

Каждая клеточка его тела источала силу и сдержанность. Определенно, это был не тот тип мужчин, которые привлекали Табиту.

Никогда.

Он так свирепо смотрел на сестру, как будто хотел задушить.

— Ты не можешь привести ее сюда. Она должна немедленно уйти.

— Почему?

— Потому что Кириан умрет, если когда-нибудь узнает, что его жена была в моем доме. Он сойдет с ума.

— Вал…

— Табита, я не шучу. Это жестоко по отношению к нему. Ты должна увести ее, пока он не узнал.

Аманда была потрясена его словами. С чего это он вдруг беспокоится, как бы не навредить Кириану, когда сам Кириан с радостью увидел бы его в гробу?

— Аманда хочет встретиться с тобой, Валериус. Пожалуйста. Только на минутку и я уверена, она потом уйдет домой.

Аманда нахмурилась, услышав спокойный и здравомыслящий тон Табиты. Обычно, когда сестра не могла добиться своего, то становилась довольно вспыльчивой. Или как минимум, крикливой.

Его лицо сразу смягчилось, и он, протянув руку, погладил ее по щеке со шрамом.

— Ненавижу, когда ты на меня так смотришь, — он пальцем провел по ее брови и нежно улыбнулся. — Хорошо.

Он взял ее руку в свои и поцеловал с тыльной стороны.

Табита поцеловала его в щеку, отстранилась и направилась к библиотеке.

От увиденного у Аманды заколотилось сердце, она шагнула назад в комнату, чтобы они не заметили ее подглядывание. Но пока она ждала, картина их встречи так и проносилась перед глазами.

Валериус не мог поверить, что собирается встретиться с женой своего врага.

С близнецом Табиты.

Он еще никогда так не нервничал и не был таким неуверенным в себе.

Но не позволял себе показать это. Он выпрямился и зашел в библиотеку, где Табита поприветствовала свою сестру.

Было чрезвычайно странно слышать их диалог. Он мог различить, кто из них говорит только по лексикону. Табита своеобразно выражалась, тогда, как у ее сестры была выразительная и правильная речь.

Аманда слегка расширила глаза, осматривая его с головы до ног, но не подавая виду, что она о нем думает.

— Вы, должно быть, Валериус, — сказала она, подходя и протягивая руку.

— Честь имею, — официально произнес он, ответив быстрым рукопожатием и отходя на шесть шагов назад.

Она взглянула на Табиту.

— Вы двое странная парочка, не так ли?

Табита пожала плечами и засунула руки в карманы.

— Слава Богу, он привлекательнее Тони Рэндалла, а у меня нет носа Джека Клагмэна .

Валериус еще больше напрягся.

Табита ласково пробежалась по его руке.

— Расслабься, милый. Она не кусается. Только я, — она подмигнула ему.

В том-то и была проблема, что он не знал, как расслабиться. Особенно, когда ее близняшка так на него уставилась, словно он нечто зловещее.

Аманда смотрела на сестру и ее римского полководца, и была уверена, что возненавидит его с первого взгляда. Но к ее удивлению этого не случилось.

Безусловно, он не был дружелюбным. Он стоял с жестким, высокомерным видом, казалось, бросая оскорбительный вызов. Но, присмотревшись получше, она поняла, что это напускное. Он действительно ожидал от нее какой-либо жестокости и просто подготовил себя к этому.

На самом деле, ее экстрасенсорные способности не улавливали никакой жестокости. Несмотря на то, что ему было сильно не по себе, его взгляд неуловимо смягчался каждый раз, когда он смотрел на Табиту.

И сложно было не заметить, как реагировала на это Табита.

О, боже мой, они действительно любят друг друга. Какой ужас!

— Что же, — медленно произнесла Аманда — Я могу стоять здесь и смущать всех, или могу пойти домой. Наверное, мне стоит вернуться домой, пока еще не стемнело. Так что…

— Мои извинения, миссис Хантер, — быстро сказал Валериус. — я не хотел причинять вам беспокойство. Если вы хотите остаться и побеседовать с Табитой, я буду более чем счастлив удалиться.

Она улыбнулась его любезности.

— Нет, все в порядке. Я просто хотела встретиться с вами лично. Я не из тех людей, которым легко что-либо внушить, поэтому хотела сама узнать, действительно ли вы тот черт с рогами. Очень странно, что вы выглядите, как бухгалтер.

— Из ее уст, можешь считать это комплиментом, — сказала со смехом Табита.

Он почувствовал себя еще более неловко.

— Все нормально, — сказала Аманда. — Правда. У меня просто было безумное желание узнать, кто держит мою сестру заложницей. Не похоже на нее, не звонить мне по тридцать раз в день.

— Я не держу ее в заложницах, — быстро ответил он, будто это высказывание его задело. — Она может уйти, когда захочет.

Аманда улыбнулась.

— Я знаю, — она посмотрела на Табиту и покачала головой. — Итак, на День Благодарения развернется настоящий ад, а? Не говоря уж об ужасе на Рождество. А мы еще думали, что бабуля Флора плохо относится к дяде Роберту.

От сказанного сестрой у Табиты заколотилось сердце.

— Ты не возражаешь?

— Ох, конечно, я против. Я скорее убью себя, чем причиню боль Кириану, но я не могу причинить боль и тебе, и я не желаю терять тебя из-за того, что случилось две тысячи лет назад. Может нам повезет и один из даймонов разберется с Валериусом.

— Аманда! — рявкнула Табита.

— Я шучу, Табби. Правда, — она взяла Валериуса за руку и вложила в руку Табиты. — Один из вас не такой как другой, одному из вас не место здесь, — тихо пропела она.

Потом пришла в себя и спросила:

— Ты собираешься просить у Эша обратно душу Валериуса?

Табите стало немного неловко от такого вопроса.

— Мы еще так далеко не заходили.

— Понятно.

Табита напряглась от этого «маминого» тона.

— И что это должно значить?

Аманда посмотрела на нее, как будто не понимая.

— Ничего это не значит.

— Ага, конечно, — ответила Табита, закипая от гнева. — Я знаю этот тон. Ты думаешь, у меня с ним не серьезно, ведь так?

— Я не говорила такого, — с жаром произнесла Аманда.

— Тебе и не надо это говорить, Аманда. Ты знаешь, я действительно устала от шуточек нашей семьи. Я никогда не понимала, почему именно я странная сумасбродка, когда Тиа танцует голая на болотах во время церемоний вуду; Селена приковывает себя наручниками; Карма — бык-осеменитель, а тетушка Жасмин пытается скрестить венерину мухоловку с кудзу для выведения растения, пожирающего мужчин, чтобы оно сожрало ее бывшего…

— Она что? — переспросил Валериус.

Табита проигнорировала его.

— И ты, драгоценная Аманда, всеобщая любимица. Сначала по незнанию встречаешься с полуаполлитом, чей приемный отец желает убить тебя из-за твоей силы, а потом все заканчивается свадьбой с вампиром, которого я должна терпеть, хотя лично я думаю, что он напыщенный, властный грубиян без чувства юмора. И почему после всего этого, я единственная сумасшедшая?

— Табита…

— Не Табить мне, ты прекрасно знаешь, что это бесит меня!

Глаза Аманды вспыхнули.

— Отлично, хочешь знать, почему ты чокнутая? Потому что ты ударяешься из одной крайности в другую. Черт возьми, что у тебя было? Девять дисциплин в колледже?

— Тринадцать.

— Вот видишь? Ты легкомысленна. Если бы мы не заботились о тебе, ты была бы одной из тех бездомных, которых кормишь каждую ночь, и ты знаешь это. Вот поэтому ты их и кормишь.

— Я могу позаботиться о себе.

— Ну да, конечно. Сколько ты сменила работ, прежде чем Ирена оставила тебе магазин? Между прочим, она не хотела отходить от дел. Папа заплатил ей, потому что это была единственная работа, на который ты задержалась больше, чем несколько дней.

— Ты сука! — Табита ринулась к сестре, но Валериус перехватил ее.

— Табита, успокойся, — сказал он, удерживая ее.

— Нет! Я устала, что со мной обращаются, как с деревенским дурачком, и это те люди, которые утверждают, что любят меня.

— Мы не относились бы к тебе так, если бы ты так не вела себя. Бог мой, Табита, посмотри на себя. Посмотри, из-за чего от тебя ушел Эрик. Я люблю тебя, правда, люблю, но ты ничего не делаешь, только препираешься всю жизнь.

— Не смей так с ней разговаривать, — прорычал Валериус, отходя от Табиты и становясь напротив Аманды. — Мне наплевать, кто ты, но я вышвырну тебя отсюда. Никто не смеет так с ней разговаривать. Никто. Нет ничего неправильного в Табите. Она преисполнена добротой к каждому. Если ты не видишь ее хорошие качества, значит с тобой что-то серьезно не то.

Улыбка неожиданно озарила лицо Аманды.

— А это и есть то, что я хотела узнать.

— Так ты разыграла меня? — рявкнула Табита.

— Нет, — строго ответила Аманда — Это не игры. Но прежде чем мне придется совершенно расстроить своего мужа, я должна знать, что у вас все серьезно, и Валериус не одна из твоих навязчивых идей «как свести семью с ума».

Табита уставилась на нее, ее обуревали смешанные эмоции.

— Иногда, Мэнди, мне кажется, что я тебя ненавижу.

— Знаю. Приведи его к нам сегодня вечером, попробуем еще раз.

— Не могу поверить, что ты делаешь это для нас, — сказал Валериус.

Аманда сделала глубокий вздох.

— Без обид, но нет. Я это делаю для Кириана. Эш сказал мне кое-что, и я пришла сюда, чтобы удостовериться в том, что происходит.

И с этим она повернулась и направилась к двери.

— Мэнди? — окликнула Табита, останавливая ее, пока та не ушла. — Перемирие?

— Нет. У нас беспечная, убийственная семья. По крайней мере, не будет скучно. Увидимся вечером.

Табита посмотрела вслед сестре. У нее засосало под ложечкой, она предчувствовала очень дурное предзнаменование. Мрачное и суровое. Пугающее и леденящее.

Словно она интуитивно знала, что сегодня ночью кто-то из них умрет…

Глава 14

Одетая в черные кружева Аполлимия сидела на своем диванчике, для несведущих выглядя как прекрасный, неземной, светловолосый ангел. Она смотрела сквозь величественные застекленные створчатые двери на свой сад, где цвели только черные цветы в память о ее единственном настоящем сыне, которого так жестоко отобрали у неё.

Даже по прошествии всех этих столетий, её материнское сердце кровоточило от боли утраты и дикого, бесконечного желания держать на руках своего ребенка. Ощущать тепло его прикосновения.

Что хорошего быть богиней, если ты не можешь осуществить единственное желание, сжигающее тебя изнутри?

И этот день был самым мучительным из всех дней. Именно в этот день она подарила жизнь своему прекрасному, совершенному сыну.

И в этот день они навсегда отобрали его у нее.

Слезы заблестели на глазах, как только она подняла с колен маленькую черную подушечку и поднесла к лицу, вдыхая её пряный запах. Запах её сына. Закрывая глаза, она представляла себе драгоценное, горячо любимое лицо. Слышала его повелевающий голос.

— Мне нужно вернуть тебя, Апостолос, — но ее шепот был неслышимым, и она знала это.

— Он здесь, Великодушная.

Аполлимия замерла, услышав за спиной голос Сабины. Она была самой доверенной слугой Шаронте со времени исчезновения Кседрикса в ту ночь, когда греческий бог Дионис и кельтский бог Камулус пытались вызволить её из заточения в Калосисе .

Аполлимия положила на колени подушечку, отпуская оранжевую, крылатую демоницу.

— Мама, ты звала меня? — спросил Страйкер, приближаясь к ней.

Она постаралась не выдать того, что знает о его предательстве. Он считает себя умнее.

Ее это смешило.

Никто никогда не побеждал Разрушительницу. Поэтому она в заточении. Её могут заключить в тюрьму, но никогда не смогут уничтожить. И Страйкер вскоре усвоит этот урок.

Но не сегодня. Сейчас он ей еще нужен.

— Время пришло, m'gios, — это выражение атлантов, означавшее «мой сын», всегда отдавало горечью в ее рту. Он был жалким суррогатом по сравнению с мальчиком, которого она родила. — Сегодня вечером идеальное время для нападения. В Новом Орлеане полнолуние и Темные Охотники будут рассеяны.

И ей нужен этот человеческий ребенок! Пришло время положить конец ее неволе, раз и навсегда.

Марисса Хантер была небольшой жертвой для возвращения сына в его реальное, живое состояние. И со всей мощью Атлантиды она возродит своего сына.

Ничья другая жизнь, даже её собственная, не стоит и частички его жизни.

Страйкер склонил голову.

— Несомненно, мама. Я уже послал своих даймонов устроить резню. Десидериус вернется с ребенком в полночь и когда они покинут город, в живых не останется ни одного Темного Охотника.

— Хорошо. Мне всё равно, сколько погибнет Спати или кого-либо еще. Я должна заполучить этого ребенка!

Она почувствовала, как Страйкер удаляется.

— Страйкериус? — позвала она.

— Да, мама?

— Служи мне хорошо и будешь безмерно вознаграждён. А предашь меня, и ничто не спасёт тебя от моего гнева.

Страйкер посмотрел на богиню, прищурив глаза, а она даже не удосужилась взглянуть на него.

— У меня даже и в мыслях не было предать тебя, мама, — ответил он с тайной ненавистью в голосе.

Нет, он не предаст ее сегодня.

Он убьет ее.

Покинув ее храм, Страйкер созвал всех своих Иллюминати, прежде чем открыть проход, который доставит их в Новый Орлеан. И тогда они исполнят его волю, а он укроется в безопасном месте от внимания Разрушительницы. Настало время завершить давний конфликт между человечеством и аполлитами.

Начинается новая эра и человечество…

Пора им узнать о своем низшем положении.

Что до Ашерона, теперь Страйкер знал, кем он является и как его нейтрализовать.

В конце концов, даже великий Ашерон не сможет быть в двух местах одновременно, и не сможет противостоять нападению, которое скоро начнется.

Десидериус остановился возле маленького магазинчика вуду. Он был причудлив и очарователен, и для большинства туристов выглядел похожим на все остальные магазины. Единственное, что выделяло его из всех остальных местечек Французского квартала, было то, что здесь он почувствовал реальную силу.

Закрыв глаза, он вдохнул его насыщенный, затхлый аромат. В качестве даймона, ему нужна была ее душа для жизни, но с тех пор, как он оказался в теле Темного Охотника…

Убийство людей теперь было простым удовольствием, а не необходимостью.

Он улыбнулся про себя, заходя внутрь магазинчика, чтобы найти свою цель. Хватило секунды для определения её местонахождения. Она стояла за прилавком, обслуживая туриста, собирающегося купить приворотное зелье.

— Привет, Ульрик! — взволнованно сказала жертва, как только покупатель вышел из магазина, оставив их наедине.

Ах, как хорошо, она знала Темного Охотника. Это упростит её убийство.

— Привет, — поприветствовал он, подходя к прилавку. — Как дела?

— Я уже собралась закрываться. Очень рада, что ты зашел. После всего, что тут происходит, что ж… приятно увидеть знакомое лицо.

Десидериус пристально вгляделся в маленькое фото, налепленное на календарь, рекламирующий ароматизированные свечи, который висел за её плечом. На снимке были запечатлены девять женщин, и двух он моментально узнал.

Его взгляд помрачнел.

— Как дела у Табиты с Амандой? — спросил он.

— Они в порядке, с учетом всех обстоятельств. Мэнди боится покидать дом, а Табби… ты, наверное, уже встретил на улице.

Да, Аманда боялась выходить из дома, что неимоверно осложняло их задачу.

Но он знал один способ выманить чародейку на улицу.

И улыбнувшись женщине за прилавком, он спросил.

— Хочешь, я провожу тебя до дома?

— Как мило. Спасибо, это было бы отлично. Только дай мне секундочку, захвачу конверт с деньгами, чтобы разобраться дома с бумажной волокитой.

Десидериус облизнул губы, уже ощущая на языке вкус ее крови.

Ночь оглушала своей тишиной. Эш шёл в одиночестве по кладбищу Святого Луиса № 1, ища даймонов, часто посещавших это место, чтобы заполучить души умерших, которые отказывались отходить в мир иной.

Коренные жители Нового Орлеана прозвали эти впечатляющие каменные могильники — Городом Мёртвых, название которого в точности соответствовало этому месту. Так как город находился ниже уровня моря, никто не мог хоронить людей под землей во избежание их повторного появления.

Полная луна отбрасывала искаженные тени от скульптурных композиций на кирпичные, каменные и мраморные склепы, некоторые из которых были даже выше самого Ашерона. Несмотря на некоторую беспорядочность захоронений, большинство могил располагались блоками, которые странным образом зеркально отображали планировку и дизайн города.

Каждый склеп был искусно сработан вручную, как памятник тому, чьи останки он содержал. Существовало три вида могил: стенные склепы, семейные и общественные, в которых хоронили определенные группы населения. Например, как округлая гробница итальянского сообщества, самый большой склеп, возвышающийся на кладбище.

Большинство могил проявляли признаки старости: в расколотой кладке отсутствовали или искривились кирпичи, наряду с обвалившимися крышами, и повсюду росла темная плесень. Многие захоронения были ограждены скрипящими железными заборами и изгородями.

Здесь было красиво. Спокойно. Несмотря на то, что через стратегически расположенные дыры в наружных стенах забирались грабители и накидывались на последние останки тех обитателей, которые покоились здесь.

Эш дотронулся до могилы Мари Лаво, знаменитой городской королевы вуду, чья могила была отмечена «Xs» от тех, кто отдавал ей должное.

Она была выдающейся женщиной и за всю его долгую жизнь, она единственная из людей действительно знала, кто он на самом деле.

Вдали послышались звуки сирен, полиция выехала на очередное место преступления.

Отвернувшись, Эш почувствовал дрожь во всем теле от удара, ослабившего его силы. Он зашипел от боли, чувствуя, как открываются запретные, хрупкие врата, изливая зло в этот мир.

Иллюминати покидали Калосис…

Внезапно его зрение затуманилось.

Эш больше ничего не видел вокруг себя, сокрушенный отражениями душ, кричащих в смертельной агонии. Человек не мог это слышать, они были похожи на звук разбивающегося стекла.

Менялся закон вселенной.

— Атропос! — позвал он греческую богиню судьбы, перерезающую смертным нить жизни.

Перед ним тотчас появилась высокая светловолосая богиня, глаза которой были полны ярости.

— Что? — рявкнула она.

Они никогда не ладили, и по правде говоря, все мойры терпеть его не могли. Но его это не волновало. У него гораздо больше причин ненавидеть их, чем могло быть у них.

Пытаясь унять боль, Эш прислонился к одному из старых склепов.

— Что ты делаешь? — задыхаясь, спросил он.

— Это не я, — возмущенно ответила она. — Что-то происходит на вашей стороне, а не на нашей. У нас нет никакого контроля над этим. Если хочешь остановить это, то останавливай.

И она исчезла.

Обхватив руками живот, Эш сполз на землю. Боль… она вгрызалась в него все сильнее. Он не мог дышать. Не мог думать.

Крики мучительно звенели в голове, вызывая слезы на глазах.

Без разрешения Ашерона, Сими сошла с его руки.

— Акри, — произнесла она, становясь на колени рядом с ним. — Что терзает тебя, акри?

— Сим, — он задыхался между приступами ужасной острой боли. — Я н-не м-могу…

Его слова прервались стоном.

Увеличившись в размерах, Сими перевоплотилась из молодой женщины в демоницу. Кожа и рожки стали красными, волосы и губы черными, а глаза горели во тьме тускло-желтым цветом.

Она отодвинула Эша от склепа, проскользнув между камнем и ним, и обвилась телом вокруг него. Ее полуночные крылья накрыли их обоих, как защитный плащ.

Губы Эша дрожали от боли, слезы катились по щекам. Ему казалось, словно что-то рвет его изнутри. Он должен перестать кричать, иначе будет беспомощным.

Сими прижалась к нему щекой и стала напевать древнюю колыбельную, успокаивающе его укачивая.

— У Сими есть ты, акри, и она прогонит прочь все эти голоса.

Эш лежал в ее объятиях и молился, чтобы она оказалась права. Потому что, если она не излечит его в ближайшее время, никто не сможет восстановить то, что было разодрано на части.

Табита остановилась как вкопанная, от внезапно нахлынувшей боли.

Задыхаясь, она потянулась к Валериусу, который шел рядом.

— Табита? Что-то случилось?

— Тиа, — выдохнула она, ее сердце так сильно заболело, что она боялась не удержаться на ногах. — Что-то случилось с ней. Я знаю это.

— Таб…

— Я знаю! — завопила она, схватив его за рубашку. — О, Боже, нет!

Табита выхватила телефон, и на ходу набирая ее номер, побежала в сторону магазина Тии. Они были в шести кварталах от него.

Никто не отвечал.

С бьющимся от страха сердцем, она позвонила Аманде. Этого не может быть. Она ошибается.

Ошибается!

— Табита? — она уловила всхлипы в голосе Аманды.

— Это правда, да? Ты тоже это чувствуешь?

— Кириан запрещает мне покидать дом. Говорит, что очень опасно.

— Не волнуйся. Я на улице и позвоню тебе, как только что-то узнаю.

Сжимая телефон в руке, Табита с Валериусом приблизились к погруженному во мрак магазину.

Все выглядело нормально…

Валериус замедлил шаг, почувствовав смерть. Магазин окутала зловещая пелена. Он достаточно долго был Темным Охотником, чтобы распознавать это без всяких сверхъестественных способностей.

Табита попыталась открыть входную дверь, но та оказалась запертой.

— Тиа! — крикнула она, стуча в дверь. — Ты еще здесь?

Никто не ответил.

Она повела его вокруг магазина, направляясь в небольшой внутренний дворик. Дверь черного входа была приоткрыта.

Валериус затаил дыхание, убеждаясь в своих опасениях, а Табита тем временем замедлила шаг, осторожно подходя к двери.

— Тиа? — снова позвала она.

Валериус оттащил ее от черного входа.

— Стой позади меня.

— Она моя сестра!

— А я бессмертный, так что стой за мной.

К счастью, она кивнула.

Валериус осторожно открыл дверь, высматривая, не движется ли навстречу кто-нибудь.

Никого не было.

Подсобка выглядела абсолютно нормальной. Всё было на месте и выглядело так же, как и несколько недель назад, когда Тиа ухаживала за ним.

Взявшись рукой за кинжал на поясе, Валериус осторожно приблизился к опять же приоткрытой двери в сам магазинчик. Открыв ее, он замер, увидев пару туфель, торчащих из-под прилавка.

Его сердце остановилось.

— Стой здесь, Табита.

— Но…

— Проклятье, Табита, стой!

— Я не твоя потаскуха, полководец, и не смей со мной так разговаривать!

Он понимал, что это страх делает ее такой гневной. Она никогда не умела справляться с переполнявшими ее эмоциями.

— Пожалуйста, Табита. Побудь здесь, пока я посмотрю.

Она кивнула.

Валериус вошел и с опаской направился в ту сторону, где увидел туфли. Приблизившись, он увидел остальную часть тела.

Дерьмо.

Его грудь сжалась, когда он перевернул Тию и посмотрел в тусклые глаза, уставившиеся в пустоту. Ее шея была разодрана, как если на нее напал даймон, но душа всё еще была здесь. Он чувствовал это.

Почему даймон не забрал ее душу?

Закрывая ее глаза, он почувствовал кое-что еще. Табиты не было рядом.

Панический страх захлестнул его. Слушаться кого-либо не в правилах Табиты. Быстро поднявшись, Валериус помчался в кладовую, где и нашел ее сидящей перед пультом видеонаблюдения, на котором мигала черно-белая запись смерти Тии.

Табита сидела, прикрывая рот руками, слезы струились по ее щекам. Рыдания были тихими, но сотрясали все тело.

— Мне так жаль, Табита. — прошептал он, выключая монитор и привлекая ее в свои объятия.

— Она не может быть мертвой! — завопила она, хватаясь за него. — Это неправда. Нет, только не моя сестра. Она не умерла. Не умерла!

Он молчал, нежно укачивая Табиту.

Она закричала от боли и, отпихнув Валериуса, побежала к витрине.

— Табита, нет! — выкрикнул он, успев перехватить её прежде, чем она увидела тело сестры. — Ты не должна видеть ее такой.

Закричав, она оттолкнула его.

— Проклинаю тебя! Всех вас проклинаю. Почему ты просто не убил меня? Почему мою сестру? Почему…?

Ее глаза расширились от ужаса.

— О, Боже, им нужна моя семья.

Табита вытащила телефон и без промедления снова набрала номер Аманды.

Пока она звонила своей семье, Валериус вытащил «Nextel» , чтобы сообщить остальным о случившемся.

— Красный Сигнал всем, — с напряжением в голосе произнес он. — Тиа Деверо убита в своем магазине. Всем отступить и обеспечить безопасность своих семей.

Один за другим, Темные Охотники и оруженосцы отзывались на сообщение: Отто, Ник, Кий, Роже, Зоя, Жан-Люк, Ульрик, Дженис, Кассим, и даже Тэлон, Кириан и Юлиан. Но от Ашерона никакого сигнала не поступило.

Валериус попытался связаться с ним при помощи «Nextel», потом позвонил ему.

Ответа не было.

Кровь застыла в жилах. Неужели даймоны уже добрались до него и снова ранили?

— Я люблю тебя, Мэнди, — сказала Табита. Ее губы подрагивали от горя. — Будь осторожна, хорошо? Сегодня ночью я найду этого ублюдка и убью.

Валериус взглянул на темный экран монитора.

— Ты знаешь, кто убил ее? — спросил он.

Табита кивнула.

— Это был Ульрик, и теперь я собираюсь убить его.

Ник шел по улице Урсулинок, направляясь к дому на Бурбон-стрит, где он жил вместе с мамой. После звонка Валериуса по поводу Тии, он решил немедленно проверить как там мама, допоздна работающая в Санктуарии.

В принципе, он еще до звонка планировал околачиваться рядом с баром, ожидая ее ухода, так что он уже практически был рядом, когда ему позвонили.

Подойдя к створчатым дверям, Ник столкнулся с Девом Пельтье, одним из медведей, владеющих Санктуарием, который следил за входом. Он сказал, что из-за плохого самочувствия его мать ушла с работы раньше. Ник обозлился на медведя, пока тот не упомянул, что Ульрик согласился проводить ее домой.

Учитывая его сломанные ребра, мама будет в большей безопасности с Темным Охотником, чем с ним. Но все равно, он хотел удостовериться, что с ней все в порядке.

Они всегда были вдвоем, всю его жизнь. Забеременев в пятнадцать лет от уголовника, его мама была изгнана из дома и перебивалась кое-как. Он бы не винил ее, если б она бросила его, но мама этого не сделала.

— Ты единственное в моей жизни, что я когда-либо сделала правильно, Ники, и каждую ночь я благодарю Бога за то, что он подарил мне тебя.

И поэтому он так сильно любил ее.

Ник никогда не встречал бабушек и дедушек ни с чьей стороны. Черт, он и отца видел несколько раз мельком, и только один раз он запомнил. Когда Нику было десять лет, отец вышел на свободу на целых три месяца, и ему нужно было место, где перекантоваться.

Его отец был дурным примером, постоянно пил пиво и избивал их, пока один из его приятелей-уголовников не убедил его участвовать в налете на банк, где отец ради забавы застрелил четырех людей. Ему незамедлительно вынесли приговор и отправили в тюрьму, где спустя год один из заключенных перерезал ему горло во время тюремного бунта.

Вкус Шериз Готье к мужчинам оставлял желать много лучшего, но как мать…

Она была идеальна.

И для нее он сделает все, что угодно.

Он услышал помехи, исходящие от Nextel, и предположил, что Отто снова звонит поболтать.

Но нет.

Голос Валериуса нарушил тишину.

— Ник, ты здесь?

Что еще ему сегодня надо. Скривившись, Ник резко сдернул телефон с пояса.

— Что? — рявкнул он.

— Я хотел сообщить тебе, что Ульрик — это Десидериус. Он уже убил Тию. И я не знаю, кто будет следующим. Думаю, тебе стоит проверить маму, — внезапно голос Валериуса изменился, отчего Ник пришел в ужас.

— Ох, подожди, — усмехнулся Десидериус, — она уже мертва, — он причмокнул губами. — Хммм, группа крови нулевая, резус отрицательный. Моя любимая. Конечно, ты будешь рад узнать, что ее последние мысли были о тебе.

Ник замер на мгновение, затем бросил телефон и изо всех сил рванул домой.

Снова и снова, перед глазами представала мать. Ее нежные поддразнивания, пока он взрослел. Гордость на ее лице в тот день, когда он сообщил, что поступил в колледж.

Поломанные ребра ныли, но ему было плевать, даже если они разорвут его легкие.

Он должен добраться до нее.

К тому времени, когда Ник добрался к воротам своего дома, его настолько трясло, что он едва смог набрать код замка.

— Черт побери, открывайся! — зарычал он, когда код не подтвердился.

Он ещё раз набрал комбинацию.

Ворота медленно распахнулись, предвещая недоброе.

Тяжело дыша от страха и напряжения, он помчался к черному входу.

Дверь оказалась открытой. Ник вошел, готовясь к драке. Остановившись на кухне, он вытащил из ящичка около плиты свой пистолет Глок 31. Проверил обойму, убедившись, что в ней все семнадцать патронов.

— Мам? — позвал он, задвинув обойму. — Мам, это Ник, ты дома?

Только тишина была ему ответом.

С колотящимся сердцем в ожидании нападения, Ник крался по дому, проверяя комнату за комнатой.

Он не обнаружил ничего странного, пока не поднялся наверх в гостиную. С первого взгляда казалась, что мама сидит в кресле, как она делала миллион раз раньше, дожидаясь возвращения сына.

Он купил дом только из-за этой комнаты. Мама любила читать любовные романы. Всю жизнь она мечтала о собственном доме, где была бы пятисторонняя комната, в которой можно было бы наслаждаться чтением книг в тишине. Стена была заставлена книжными полками, сделанными на заказ.

Каждый дюйм этих полок был заставлен романами, которые она с любовью покупала и хранила.

— Мам? — произнес Ник, его голос прервался всхлипом. Держа оружие дрожащей рукой, с затуманенными от слез глазами, он смотрел на светлые волосы, видневшиеся поверх кожаного кресла. — Пожалуйста, поговори со мной, мама, пожалуйста.

Она не двигалась.

Борясь со слезами, Ник медленно подошел к креслу и дотронулся до нее. Но она все равно хранила молчание.

Положив руку на ее мягкие волосы, он увидел ее бледное лицо и ужасную рану на шее от укуса. Ник закричал от горя.

— Нет, мамочка, нет! — зарыдал он, упав на колени возле нее. — Черт возьми, мама, не умирай!

Только на этот раз он не почувствовал никакого утешения, прикоснувшись к ней. Никакого нежного любящего голоса, который сказал бы ему, что мужчины не плачут и не показывают свою боль.

Но как мужчина может вынести эту безжалостную муку?

Это его ошибка. Во всем виноват он. Он был идиотом, подружившись с Темными Охотниками. Он никогда не говорил ей правду.… У нее не было ни шанса.

— Мамочка, — выдохнул он, прижавшись к ее холодному лицу и укачивая в своих объятиях. — Я так виноват, так виноват. Я не хотел причинить тебе боль. Не хотел. Пожалуйста, проснись. О, пожалуйста, мам, не покидай меня.

И тогда ярость овладела Ником, пробежав по венам, выплескиваясь сокрушительной волной, и разрывая его на части.

— Артемида! — закричал он. — Я вызываю тебя в человеческом обличии. Немедленно!

Она почти тут же появилась перед ним, раздраженно уперев руки в бока.

Но потом она увидела тело его матери.

— Что это? — спросила она, скривив рот, будто вид смерти был ей отвратителен. — Ты Ник, друг Ашерона, не так ли?

Ник положил тело матери на кресло, утирая слезы тыльной стороной руки, и медленно встал на ноги.

— Я хочу отомстить даймону, совершившему это. Требую мести, сейчас же.

— Можешь требовать всё, что угодно, человек, но ничего не получишь, — грубо фыркнула она.

— Почему нет? Всем остальным придуркам ты даешь право отомстить. Сделай меня Темным Охотником. Ты должна мне.

Она подняла подбородок и, выгнув бровь, посмотрела на него.

— Я тебе ничего не должна, человек. И если ты, глупец, ещё не заметил, ты должен умереть, чтобы стать Темным Охотником, — она с отвращением вздохнула. — Разве ты ничему не научился у Ашерона?

Артемида шагнула назад, собираясь вернуться домой на Олимп, но не успела, человек встал на колени и поднял пистолет.

— Сделай меня Темным Охотником, — зарычал он за секунду до того, как спустил курок.

Артемида заледенела от громкого эха раздавшегося выстрела. Она задержала дыхание, смотря на мертвого мужчину, лежащего в ее ногах.

— О, нет, — сказала она, задыхаясь, сердце гулко стучало. Человеческий друг Ашерона только что застрелился… прямо перед ней!

Что ей делать?

Мысли лихорадочно блуждали.

— Он во всем обвинит меня.

Он никогда не простит ее. Никогда. Несмотря на то, что это не ее вина, Ашерон все равно найдет причину, чтобы обвинить ее во всем. Скажет, что она должна была понять и остановить его.

Она в ужасе уставилась на запекшуюся кровь, брызнувшую на ее белое платье. Такого она еще никогда видела.

— Ох, думай, Артемида, думай…

Но трезво думать не получалось. Все что она слышала, так это голос Ашерона, рассказывающий, сколь много Ник и его мать значили для него.

— Ты никогда не поймешь, Арти. У них никого нет, кроме друг друга, и вместо того, чтобы винить другого за погубленную жизнь, как обычно делают люди, они наоборот сплотились. Жизнь Шериз полный отстой, но она все равно добра и отзывчива ко всем. В один прекрасный день Ник женится и наполнит ее дом любящими внуками. Зевс знает, они оба заслуживают этого.

А теперь Ник мертвый лежал у ее ног.

Кончил жизнь самоубийством, а ведь он был католиком.

Она уже чувствовала запах серы.

— Ашерон! — крикнула она, посылая вызов во все измерения. Она должна рассказать ему, пока не станет слишком поздно. Только он может все исправить.

Он не отвечал.

— Ашерон! — опять позвала она.

И снова тишина.

— Что мне делать?

Ей запрещалось творить Темных Охотников из самоубийц. Но если она оставит Ника мертвым, на его душу заявит права Люцифер, и он проведет вечность в аду, подвергаемый пыткам.

Так или иначе, она проиграет. Ашерон обвинит ее в страданиях друга. Он подумает, что она это сделала только с целью причинить ему боль.

А если она спасет Ника…

На размышления времени не оставалось.

Пока она колебалась, перед глазами пронеслось и осталось одно воспоминание. Выражение лица Ашерона в тот день, когда она пренебрегла его страданиями и отвернулась от него.

Это единственное в ее жизни, о чем Артемида искренне сожалела, и единственное, что хотела изменить.

Другого выхода нет. Она не может снова так обидеть Ашерона. Никогда.

Встав на колени, она притянула тело Ника к себе и восстановила то лицо, которое было до выстрела. Потом убрала с лица его волосы и произнесла заветные слова на мертвом языке.

В ее руке появился камень. Она почувствовала его жар, когда душа вошла в камень.

Две секунды спустя глаза Ника открылись. Больше не синие, а черные как уголь. Он зашипел от боли, когда свет упал на глаза, теперь ставшие к нему чувствительными.

— Почему ты не позвал Ашерона вместо меня? — тихо спросила она его.

— Он рассержен на меня, — ответил он, шепелявя из-за клыков, к которым придется привыкать. — Он сказал, что мне лучше убить себя и избавить его от проблем.

Артемида содрогнулась, услышав эти слова. Бедный Ашерон. Он никогда не простит себя за это.

И не простит ее.

Ник поднялся на ноги.

— Я хочу отомстить.

— Прости, Ник, — прошептала она. — Я не могу тебе помочь в этом. Ты не выполнил условия договора.

— Что?

Не успел он сказать что-либо еще, как она подняла руку и отправила его в специальную комнату в своем храме.

— Где ты, Ашерон? — прошептала она. Мир разваливается на части, а от него ничего слышно.

Не похоже на него быть таким беспечным.

Испугавшись, что с ним случилось что-нибудь плохое, Артемида закрыла глаза, пытаясь отыскать его.

Десидериус разгуливал по улице так, будто она ему принадлежала. А почему бы и нет?

Так и есть.

Он раскинул руки и наклонил голову, услышав крики невинных в своей голове.

— Ты должен быть здесь, Страйкер. — рассмеялся он. Только Страйкер мог по достоинству оценить красоту этой ночи.

Но время подходило к концу.

Он должен вернуться с ребенком Хантера к полуночи или Разрушительница отберет его тело.

— Отец?

Десидериус повернулся на голос своего сына.

— Да?

— Ашерона все еще нет, как и обещал Страйкер, и мы отыскали вход.

Десидериус засмеялся. Наконец-то он сможет отомстить Аманде и Кириану.

Он насладится основным блюдом с Табитой на десерт, как только отдаст ребенка.

Глава 15

Валериус разрывался между своей привязанностью и чувством долга. Как Темный Охотник, он хотел найти Ашерона, но как мужчина, он не мог оставить Табиту, которая дежурила в магазине сестры до приезда коронера Тэйта.

Один за другим, она связывалась с членами семьи, удостоверяясь, что те в безопасности.

Она не решилась набрать последний номер.

— Я не могу позвонить маме и сообщить ей, — сказала она со слезами на глазах. — Не могу.

Зазвонил телефон.

Когда она увидела номер звонящего, Валериус всё понял по выражению ее лица.

Он взял из ее рук мобильный и ответил на звонок.

— Табита Деверо, — тихо произнес он.

— Кто это? — голос женщины звучал чуть истерично.

— Я…, — он запнулся, понимая, что не может представиться полным именем, которое без сомнения внесено в черный список врагов, из-за чего женщина запаникует еще больше. — Вал, — твердо ответил он. — Я друг Табиты.

— Это ее мама. Мне надо знать, что с ней все в порядке.

— Табита, — с нежностью в голосе сказал он, протягивая ей телефон. — Твоя мама хочет удостовериться, что с тобой все в порядке.

Она откашлялась, но трубку не взяла.

— Я в порядке мама. Не беспокойся.

Валериус приложил трубку к уху.

— Миссис Деверо…

— Нет, не говори — с надрывом в голосе сказала она. — Я уже все знаю и хочу, чтобы моя малышка была дома со мной. Не хочу, чтобы она оставалась одна. Пожалуйста, не мог бы ты привезти ее сюда?

— Хорошо.

Она повесила трубку.

Нажав на сброс, Валериус вернул телефон Табите. Она засунула его в карман.

Он чувствовал, что совсем никак не может помочь ее горю, и это бесило его больше всего. Казалось, в такой момент ему следует что-то сказать, но из своего личного опыта знал, что слова бесполезны.

Все что он мог, это поддержать ее.

— Прием? — из интеркома Nextel позвал голос Отто. — Я у дома Ника. Ворота открыты, и что-то действительно жуткое произошло здесь. Мне нужен подсчет всех, немедленно.

Кий сразу же ответил, как и Тэлон, и Дженис. Далее Юлиан, Зоя и потом Валериус.

Все ждали, кто еще отзовется.

Никто больше не отвечал.

— Ник? — позвал Отто. — Ты там, Каджун? Давай же, приятель, ответь мне в своей хитрожопой манере.

Ответа не было.

Валериус похолодел.

— Жан-Люк? — позвал Отто.

Опять ничего.

— Ашерон?

Табита кинула на Валериуса панический взгляд, страшное предчувствие охватило его.

Они уже знали следующие имена в списке Отто.

— Кириан? Кассим?

В ответ только шипение помех на линии.

Валериус снял с ремня Nextel и связался с Отто по отдельной линии.

— Что произошло у Ника?

— Шериз мертва, а его нигде нет. Я нашел его пистолет в луже крови, возле тела матери, в обойме не хватает патрона, но не это стало причиной смерти Шериз.

Валериус заскрежетал зубами, поняв, что Отто имеет в виду.

— Нападение даймона?

— Да.

Табита чертыхнулась, спрыгивая с табурета.

— Я должна добраться до Аманды.

— Отто, встречай нас у Кириана. — он включил обратно связь со всей группой. — Дженис, Тэлон, Зоя? Вы можете начать поиски Жан-Люка?

— Кто предоставил тебе командование, римлянин? — ехидно произнесла Зоя.

Валериус был в не настроении для этого дерьма, он шел за Табитой.

— Прекрати, Амазонка. Сейчас дело не в моей наследственности, а в твоих соратниках и их жизнях.

— Я встречу вас у Кириана. — ответил Юлиан.

— Нет, пожалуйста. Оставайся с женой и детьми. Убедись, что они в безопасности.

— Хорошо. Дай знать, если что-то обнаружишь.

Табита уже сидела за рулем своего Мини Купера. Валериус сел в машину и хлопнул дверью.

Она дала задний ход, не побеспокоившись открыть деревянные ворота, которые снесла, с визгом вылетая на улицу.

Валериус вцепился в панель управления, когда она устроила смертельную гонку, несясь по дороге к дому сестры.

Добравшись до места, Табита не затормозила у высоких железных ворот Аманды. Валериус прикрыл лицо рукой, когда они въехали прямо в ворота, выдирая железные прутья из каменной кладки.

Табита дала по тормозам только перед входной дверью и выпрыгнула из машины, даже не заглушив мотор.

Валериус без промедления последовал за ней.

Снаружи казалось, что с домом все в порядке. Свет был включен, и когда Табита пинком ноги открыла входную дверь, они услышали, что где-то наверху включен телевизор.

— Мэнди? — пронзительно выкрикнула Табита.

Сестра не ответила ей.

— Эй, пап? — сказал наверху кто-то. — Твой десерт прибыл.

Артемида остановилась у кладбища, где почувствовала присутствие Ашерона. Она вздрогнула от отвращения, так как всегда ненавидела такие места, тогда как он, судя по всему, отдавал им предпочтение.

— Ашерон? — позвала она, проходя вдоль каменной стены.

Земля была темна и холмиста, что затрудняло передвижение, поэтому она поплыла в воздухе над кладбищем.

— Ашерон?

Вспышка огня пронеслась над ее головой.

Артемида уклонилась и собралась уже ответить, как вдруг заметила домашнюю зверушку Ашерона. Она скривила губы, но тут увидела Ашерона, лежащего на руках демоницы. Он выглядел ужасно, корчась, словно страдал от невыносимой боли.

— Что ты сделала с ним? — требовательно спросила Артемида у этого создания.

Демоница зашипела на нее.

— Сими ничего не сделала, ты сучка-богиня. Это ты всегда причиняешь страдания моему акри. Ты, а не я.

В другое время Артемида еще бы поспорила с этим, но не сейчас, когда Ашерон лежал здесь, терзаемый болью.

— Что с ним случилось?

— Это души тех, кого поглотили даймоны. Они кричали, когда умирали и сегодня их очень много. Сими не может заставить их убраться.

— Ашерон? — снова позвала его Артемида, встав рядом на колени. — Ты слышишь меня?

Он отшатнулся от нее.

Она попыталась дотянуться до него, но демоница отпихнула ее.

— Не трогай моего акри.

Чертовы Шаронте! Только одна особа могла управлять ими…

Нет, двое ныне живущих людей могли контролировать их.

— Аполлимия? — обратилась она к окружавшему ее туману. — Ты слышишь меня?

Зловещий хохот эхом раздался на легком ветру. Атлантическая богиня не могла выйти из своего заключения в телесной форме, но ее силы были так велики, что она могла проявить свою волю и высказать ее, несмотря на ограничения.

— Так значит, ты заговорила со мной, сука. Почему я должна тебя слушать?

Артемида смирила свой нрав, чтобы не ответить оскорблением на оскорбление, что сразу же прогонит старшую богиню.

— Я не могу помочь Ашерону. Его демоница не позволяет мне. Мне нужна твоя помощь.

— А почему это должно меня волновать?

— Потому что я…, — Артемида заскрежетала зубами, прежде чем сказать самое труднопроизносимое для нее слово. — Пожалуйста. Пожалуйста, помоги мне.

— Чем ты мне отплатишь за эту услугу? Ты вернешь мне моего ребенка?

Артемида скривила рот, подумав об этом. Ни за что и никогда она не могла его отпустить.

— Я не могу это сделать, и ты знаешь об этом.

Она почувствовала, как Аполлимия удаляется.

— Нет! — торопливо сказала она. — Выполни эту просьбу, и я освобожу Катру от служения мне. Только ты будешь повелевать Катрой, и ей больше не придется разрываться между преданностью к тебе и мне.

Она снова услышала, как древняя Атлантическая богиня смеется над ней.

Вскоре смех резко оборвался.

— Я бы в любом случае помогла ему, доверчивая крошка. Но спасибо тебе за подарок.

Красная жуткая мгла накрыла всю территорию, когда голос Разрушительницы стих. Появилось очертание руки, которая устремилась в тело Ашерона. Ашерон закричал от невыносимой боли. Все его тело стало неподвижным и напряженным.

— Акри? — взвыла демоница с ужасом на лице.

Когда туман рассеялся, Ашерон вдруг обмяк.

Артемида медленно выдохнула, наблюдая за ним в страхе, что Аполлимия просто назло могла даже ухудшить его состояние. Демоница прижала его к своей груди, ласково убирая с лица его длинные черные волосы.

Его грудь поднималась и опускалась в нормальном темпе.

— Сим? — выдохнул он, посмотрев на демона с такой нежностью, что Артемида возненавидела его.

— Шшш, акри, ты должен отдохнуть, ради Сими.

Он провел рукой по волосам и заметил Артемиду, стоящую перед ним. Вся нежность тут же исчезла с его лица.

— Что ты делаешь…

Его голос умолк, словно Эш внезапно о чем-то узнал.

И тут же исчез, оставляя Артемиду и демоницу одних на кладбище.

Богиня скрестила руки на груди, раздраженная его грубостью.

— Мог бы сказать «спасибо», Ашерон!

Но она знала, что он ее не слышит. Он обладал удивительной способностью отключать ее.

Ее утешило, что демоница выглядела совершенно сбитой с толку, но тут глаза Сими расширились, и она превратилась в человеческую женщину с рожками.

— Они захватили малышку Мариссу! — выдохнула демоница и тоже исчезла.

Табита набросилась на даймона, который засмеялся, отступая в сторону, и ударил кулаком по спине. Позвоночник взорвался болью.

Валериус яростно заорал и выстрелил в него.

Но промахнулся.

Даймон снова засмеялся.

— Посмотрим, умрет ли римский полководец, оплакивая свою земную любовь, так же, как грек.

Табита задохнулась, услышав эти слова. Кириан не умер. Нет.

— Ты лжец! — зарычала она.

Оглянувшись, она увидела, как Валериус борется с даймонами, которых все больше сбегало с лестницы. Они кишели в комнате, как злые муравьи.

Двое из них схватили ее. Табита вырвалась, но казалось, ее удары едва задевают их, не причиняя никакого вреда.

Валериус оторвался от своего противника и протянул ей один из своих мечей.

Она выхватила его и, повернувшись, столкнулась с тремя даймонами. Она вонзила меч в ближайшего, но он не испарился.

Вместо этого он улыбнулся ей.

— Ты не можешь убить слуг богини, человек. Иллюминати не простые даймоны.

Она подавила панику, пока та не овладела ею.

— Валериус? О какой богине они говорят?

— Есть только одна богиня, ты жалкая дура. И это не Артемида, — ответил Иллюминати и впился зубами в ее шею.

Табита закричала от боли.

Вдруг ее отбросили от них. Она увидела Валериуса, напавшего на даймонов.

— Не тронь ее.

Даймон прошипел.

— Не волнуйся, Темный Охотник, прежде чем она умрет, мы полакомимся ее кровью. Так же, как мы сделали с ее сестрой.

Табита закричала от мучительной боли.

— Будь ты проклят!

Сзади ее схватил другой даймон.

— Конечно же, мы прокляты. Другого выхода у Спати нет, — он скрутил ее, сбивая с ног.

Табита почувствовала кровь на своих губах, но ее не запугать. Она не позволит им уйти.

Из-за подножки даймона ее меч отлетел к подножию лестницы, она взглянула наверх и замерла. Ее охватил ужас.

Наверху лестницы лежал Кириан. Распростертое тело, голова, свешивающаяся со ступеньки, правая рука вытянута. Окровавленный меч грека упал на середине лестницы. Невидящие глаза открыты, и маленький ручеек крови струился из губ. Зияющая рана в его груди приковала Табиту к месту.

Они убили их.

В нескольких футах от его тела виднелись две голые, женские ножки, высовывающиеся из-под розовой ночной рубашки в дверях детской.

И потом она увидела Ульрика с плачущей Мариссой на руках, он перешагнул через тело Аманды и направился к лестнице.

— Папочка! — плакала малышка, пытаясь высвободиться из крепкой хватки даймона, чтобы добраться до отца. В Ульрика полетели картины со стен, но тот не обращал внимания.

— Папочка, мамочка, вставайте, — Марисса вцепилась в волосы даймона. — Вставайте!

— Аманда! Аманда! Аманда! — Табита не знала, кто первый начал звать сестру по имени, ужас охватил ее. Она кричала, пока силы не покинули ее, и тогда она поняла, что эти истеричные вопли — ее собственные.

Схватив меч, она взбежала по лестнице к даймону. Он оттолкнул ее, и она, поскользнувшись на крови Кириана, кубарем полетела вниз.

Валериус поймал ее прежде, чем она успела проделать весь путь вниз.

— Беги, Табита, — выдохнул он ей на ухо.

— Не могу. Она моя племянница и будь я проклята, если отдам ее без боя.

Она отпихнула Валериуса, когда по комнате вдруг пронесся призрачный ветер. Он мстительно неистовствовал в доме, сбрасывая лампы, растения и все небольшие вещи поблизости.

И когда он касался даймонов, они падали один за другим, не успев вздохнуть.

Прижимая к себе Мариссу, Десидериус, все еще находясь в теле Ульрика, пробежал мимо них с Валериусом в гостиную.

Табита последовала за ним с твердым намерением вернуть племянницу.

— Деси! — крикнул он, когда его сын упал и исчез. — Деси!

— Больно, правда ведь?

Табита обернулась на голос, который знала так хорошо.

Это был Ашерон.

Он медленно ступал через раскуроченные двери, будто ничего странного не произошло.

Марисса прекратила плакать, как только увидела его.

— Акри, акри! — позвала она, потянувшись к нему.

— Кто ты к черту такой? — спросил Десидериус.

Эш взмахнул рукой, и Марисса высвободилась из рук Десидериуса. Она проплыла через комнату к Эшу, тут же прижавшему ее к груди.

— Я ее крестный отец с ярко выраженной божьей половиной, — целуя в макушку ребенка, сказал он.

— Рисса хочет к мамочке и папочке, акри, — произнесла девочка, крепко обнимая крошечными ручками Эша за шею. — Сделай так, чтобы они встали.

— Не беспокойся, ma komatia, — ласково сказал Эш — Теперь все будет хорошо.

Завопив, Десидериус бросился на них, но был отброшен назад какой-то невидимой стеной.

Валериус стоял рядом с Табитой, когда Ашерон подошел к ним.

Эш протянул руку, и меч Кириана оказался у него. Он протянул его Табите.

— Держи, Табби. Десидериус весь твой.

— Страйкер! — призвал Десидериус, вытаскивая нечто, оказавшееся древним амулетом. — Открой портал.

— Не будет никакого портала, — произнес Эш с ухмылкой. — Не для тебя, придурок.

И впервые с тех пор как началась эта ужасная ночь, Табита улыбнулась.

— Сожри сталь, жалкий ублюдок.

Она накинулась на него.

Валериус бросился помогать ей. В нынешнем состоянии она не мыслила здраво, а он не собирался смотреть, как ее снова ранят. Ей и так досталось.

Пока Табита нападала на даймона, Ашерон остановился на лестнице рядом с телом Кириана.

— Закрой глаза, Марисса, и загадай желание, чтобы папочка обнял тебя.

Она зажмурилась.

— Папочка, обними меня.

Валериус остановился, когда Кириан сделал глубокий вдох и заморгал. Грек выглядел таким же изумленным, каким чувствовал себя Валериус, помогая Табите в борьбе с даймоном.

Эш протянул Кириану дочку, пронзительно вскрикнувшую от счастья, что отец жив. Потом атлант продолжил свой путь наверх.

У Валериуса не было времени обдумать это совершенно странное происшествие, так как Десидериус напал на Табиту.

Он оттащил даймона назад.

— Забудь об этом, — прорычал Валериус.

Десидериус пытался вырваться из этой хватки.

Торжествующе завопив, Табита вонзила меч прямо в сердце Десидериуса. Валериус отпрыгнул за секунду до того, как лезвие прошло сквозь тело даймона, и так же легко могло проткнуть и его.

Табита вытащила меч из тела, улыбаясь, пока рана Десидериуса не стала затягиваться.

Он засмеялся.

— Я Темный Охотник, сука. Ты не можешь…

Слова затихли, когда Валериус нанес ему тот удар, который мог убить Темного Охотника.

Он обезглавил его.

— Назвавший ее сукой — не жилец, — рыкнул он над рухнувшим телом Десидериуса.

Табита застыла на месте от ужасного зрелища. Она должна была почувствовать вкус возмездия.

Но не чувствовала.

Ничто не сможет уменьшить боль, причиненную этой ночью.

Валериус притянул Табиту к себе, отвлекая от тела, и в этот момент Отто с грохотом ворвался через остатки дверей.

Он остановился, осматривая повреждения, нанесенные когда-то бывшему прекрасным дому ее сестры.

— Я хочу знать об этом? — прошептал Отто.

Она покачала головой.

— Аманда, — выдохнула она с мукой в голосе, слезы опять наполнили глаза.

Как может ее близняшка быть мертвой?

— Табби?

Табита задержала дыхание, услышав голос сестры с лестницы. Она медленно повернула голову, боясь, что это может оказаться очередным призраком.

Но нет.

Там стояла Аманда с бледным лицом, растрепанными волосами, в ночнушке, покрытой кровью.

Но она была живой!

Взвизгнув, Табита побежала к ней, и схватила в объятия, крепко прижимая к себе. Слезы снова выступили на глазах, только в этот раз от счастья.

Аманда была живой! Слова эхом отдавались в ее голове.

— Я люблю тебя! Люблю! Люблю! — шептала она, уткнувшись в шею сестры. — И если ты когда-нибудь снова умрешь на моих глазах, я убью тебя и без того мертвую!

Они так и стояли вдвоем, не разнимая рук.

Валериус улыбнулся, глядя на них и радуясь за Табиту, что Аманда цела.

Улыбка исчезла, когда он столкнулся с взглядом Кириана. Грек спускался с лестницы вместе с Ашероном, и в его глазах не было ничего, кроме откровенной ненависти.

— Где Кассим? — спросил Отто.

— Он мертв, — устало ответил Эш — Наверху в детской.

Валериус и Отто вздрогнули.

Табита отпустила Аманду, заметив Кириана.

— Ты был мертв, — выдохнула она. — Я видела.

— Они оба были мертвы, — сказал Эш, проходя мимо близняшек и направляясь в гостиную. Он вытянул руку и сжал в кулак.

Тело Десидериуса мгновенно исчезло.

— Ты что, бог? — спросил Валериус, прокручивая в голове предыдущее заявление Эша.

Эш не ответил. Ему и не требовалось.

— Почему ты никогда не говорил нам? — спросил Кириан.

Эш пожал плечами.

— А должен был? К завтрашнему дню никто из вас даже не вспомнит о том, что узнали обо мне.

Табита нахмурилась.

— Я не понимаю.

Эш глубоко вдохнул.

— Вселенная — очень сложная штука. Все, что вам надо знать, так это то, что Кириан и Аманда теперь бессмертны. Никто и никогда не сможет убить их снова.

— Что? — спросила Аманда, отходя от Табиты.

Эш посмотрел на Кириана.

— Я обещал, что не дам тебе умереть, и я сдержал слово.

— Подожди! — сказала Табита — Ты бог. Ты можешь вернуть Тию!

Лицо Эша побледнело.

— Тия мертва?

— Ты не знал?

— Нет, — тихо произнес Эш. Он принял отстраненный вид, будто прислушивался к чему-то едва уловимому. — Она не должна была погибнуть сегодня.

— Тогда спаси ее!

Он выглядел таким же измученным, какой чувствовала себя Табита.

— Я не могу помочь Тие. Ее душа ушла. Я не могу заставить ее вернуться в тело против ее воли. Души Аманды и Кириана отказались покинуть дочь, и я пришел вовремя, чтобы возродить их.

— Как насчет моего не рожденного ребенка? — спросила Аманда. — Он не пострадал из-за этого?

Эш покачал головой.

— С ним все хорошо, и он будет тебе весьма признателен, если ты будешь пить побольше яблочного сока.

Эш поднял руки, и всё в доме стало выглядеть так, как и было до прихода даймонов.

Всё было на месте.

— Эш, — сказала Табита, вставая перед ним — Пожалуйста, верни мне Тию.

Он приложил ладонь к лицу Табиты.

— Если бы я только мог, Табби. Я бы действительно это сделал. Но знай, что она наблюдает за тобой и любит тебя.

Она пришла в ярость от его слов.

— Для меня этого недостаточно, Эш. Я хочу, чтобы она вернулась.

— Я знаю, но сейчас я должен проверить остальных.

— Но моя сестра…

Эш взял руку Табиты и вложил в руку Валериуса.

—Мне надо идти, Табита. — он повернулся к Отто. — Жан-Люк жив, но серьезно ранен. Вы с Ником нужны мне, чтобы привести его в форму.

— Мы не знаем, где Ник, — тихо произнес Отто. — Я обнаружил его мать мертвой.

Эш моментально исчез.

— Я действительно ненавижу, когда он так делает — сказал Кириан, переводя взгляд на уже заснувшую Мариссу в его руках.

Табита не шевелилась, пока сестра не села на пол и не начала плакать.

Табита села рядом и придвинула ее к себе.

— Что за день, — всхлипнула Аманда. — Я видела, как убили моего мужа. Кассим… Тия, а теперь Шериз.

— Я знаю, — ответила Табита. — и не уверена, что именно мы выиграли в этом раунде.

— Нет, — сказал Кириан и присел рядом с ними. — Мы все еще здесь, а они нет. Для меня это победа. — Он притянул жену к себе и прижал к груди, целуя в макушку.

Повернувшись, Табита увидела, как Валериус направляется к двери вместе с Отто.

К тому времени, когда она их догнала, они уже были снаружи.

— Что ты делаешь? — спросила она его.

— Мы не хотим навязываться в этот семейный момент, — тихо ответил он. — Твоя сестра нуждается в тебе.

— А я нуждаюсь в тебе.

Валериус замер, когда она обняла его и прижалась ближе. Отто заглушил мотор ее машины.

— Я оставлю ключи в зажигании, увидимся позже, ребята. — Он сел в свой Ягуар и уехал.

— Спасибо, — прошептала Табита, утыкаясь носом в его подбородок. — Я бы сегодня не справилась без тебя.

— Извини, что от меня не было большей помощи, и мне очень жаль за Тию.

Он чувствовал, как ее слезы обжигают его грудь через рубашку.

— Твоя мама сказала, что хочет, чтобы ты была дома.

Табита кивнула.

— Да, я должна увидеться с ней. Мы опора для нее. — Она отстранилась от него, когда Аманда появилась в дверях. — Я собираюсь навестить маму.

Аманда кивнула.

— Передай ей, что я приеду завтра утром. Не хочу, чтобы она видела меня в таком виде.

Табита посмотрела на окровавленную одежду Аманды.

— Да уж, это последнее, что ей требуется.

И потом Аманда сделала нечто абсолютно невероятное. Она потянулась ближе к Валериусу и сжала его в крепких объятиях.

— Спасибо за то, что пришел, Валериус, и за то, что оберегал Табиту.

Она поцеловала его в щеку, перед тем как отпустить.

Валериус еще никогда в жизни не был так поражен. В этот момент он ощутил странное чувство принадлежности к чему-то. Это было настолько незнакомое и странное ощущение, что он даже не знал, как совладать с этим.

— Не за что, Аманда.

Она похлопала его по руке и вернулась в дом.

Валериус помог Табите сесть в ее разбитую машину, а сам на этот раз занял место водителя. Он не сказал ни слова, пока она указывала дорогу к дому матери в Метарии.

Никто из них не проронил ни слова. Всем сердцем он переживал за нее. Взяв Табиту за руку, он нежно держал ее в темноте, пока она, сидя на пассажирском месте, смотрела в окно.

Когда они добрались до дома ее матери, он вышел и открыл ей дверь.

Табита громко вздохнула, готовясь к встрече с мамой. Ее храбрость на этот раз отступила.

Валериус протянул ей ключи.

Она нахмурилась, когда он отступил от нее.

— Что ты делаешь?

— Я возвращаюсь.

— Не оставляй меня, Вал. Пожалуйста.

Он нежно погладил ее по холодной щеке и кивнул, положив руки ей на плечи. И по правде говоря, она очень сильно нуждалась в его прикосновении, когда постучала в дверь.

На пороге появился отец с мрачным выражением лица. Когда он увидел Табиту, его суровый взгляд тотчас же просветлел, а глаза наполнились слезами, он схватил ее в крепкие, ломающие ребра объятия.

— Слава Богу, по крайней мере, с тобой все в порядке. Твоя мать сходит с ума, беспокоясь о тебе.

Она сжала его в объятиях.

— Со мной все хорошо, папа, как и с Амандой и Кирианом.

Отец отпустил ее, потом перевел взгляд на Валериуса.

— А ты кто?

— Папа, он мой парень, пожалуйста, будь добр к нему.

Доброжелательность — последнее, что он ожидал встретить, так что когда ее отец протянул ему руку, он был потрясен.

Валериус ответил на рукопожатие, и потом они зашли в дом, заполненный кланом Деверо.

И ступив в гостиную, Валериус почувствовал себя так, как никогда в жизни.

Он почувствовал, будто пришел домой.

Глава 16

Эш вошел в храм Артемиды на Олимпе без какого-либо предупреждения. Она полулежала на белом троне, скорее похожем на шезлонг, посреди большого главного зала, окруженного колоннами.

Ее кори, поющие и играющие на лютнях, тот час поспешно бросились из зала, но пробегая мимо него, один довольно высокий светловолосый служитель остановился и взглянул на богиню.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Артемида, и на этот раз ее голос был нерешителен.

Он подошел к ней и скинул с плеча рюкзак.

— Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделала, но, обдумывая твой поступок, меня осенило, что ты ни разу за одиннадцать тысяч лет не делала для меня ничего даром. И простое чувство страха заставило меня разыскать тебя. Так чем я тебе обязан?

Сидя на своем белом троне, Артемида обхватила себя руками.

— Я беспокоилась о тебе.

Он горько рассмеялся.

— Ты никогда не беспокоишься обо мне.

— Нет, я беспокоюсь. Я звала тебя, а ты не ответил.

— Я почти никогда не отвечаю тебе.

Она отвела взгляд, напоминая ему своим видом провинившегося ребенка, который натворил что-то плохое.

— Выкладывай, Артемида. С меня достаточно дерьма на сегодня, которое предстоит разгрести, и твоего еще туда не хватало.

Она глубоко вздохнула.

— Отлично, я все равно не могу скрыть это от тебя.

— Скрыть от меня что?

— Сегодня ночью родился новый Темный Охотник.

У него кровь застыла в жилах. В буквальном смысле.

— Проклятье, Артемида! Как ты могла такое сделать?

Она встала с трона, готовая к борьбе.

— У меня не было выбора.

— Ага, конечно.

— Нет, Ашерон. У меня не было выбора.

Пока она говорила, он проник в сознание Артемиды и увидел там ее с Ником.

— Ник? — выдохнул он, и его сердце разбилось вдребезги.

Что он натворил?

— Ты проклял его, — тихо сказала Артемида. — Мне так жаль.

Эш заскрежетал зубами от нахлынувшего чувства вины. Он знал, что лучше молчать в гневе, чем говорить.

Его пожелание, даже не обдуманное, воплотилось в жизнь. Одно неверное слово…

И он проклял своего лучшего друга.

— Где он?

— В жилище.

Эш собрался уходить, но Артемида остановила его.

— Я не знала, что еще сделать, Ашерон. Не знала.

Она вытянула руку, на которой появился амулет темно-зеленого цвета, и вручила ему.

— Сколько ударов плетью? — спросил он с горечью, думая, что она предлагает ему душу Валериуса.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

— Ни одной. Эта душа Ника и у меня нет никаких прав на нее.

Артемида втиснула амулет в его руку.

Эш был настолько потрясен, что не знал, что ответить.

Он засунул его в рюкзак.

Артемида сглотнула, наблюдая за тем, как он бережно прячет его.

— Теперь ты начинаешь понимать.

— Понимать что?

— Насколько тяжела ноша души.

Он бесстрастно взглянул на нее.

— Этому я научился давным-давно, Арти.

После чего он отошел и направился в тюрьму Ника. Медленно открыв дверь, он нашел своего друга, свернувшегося калачиком на полу.

— Ник?

Ник взглянул на него воспаленными черными глазами. Эш видел, чувствовал гнев и боль Ника, они раздирали его.

— Они убили мою мать, Эш.

Новая волна вины захлестнула Ашерона. Одной простой фразой в приступе гнева он изменил их судьбы и украл у Ника и Табиты двоих людей, которых они не должны были терять.

Это он был во всем виноват.

— Я знаю, Ник, и очень сожалею, — ему было настолько жаль, что Ник даже и представить себе не мог. — Шериз была одной из немногих добропорядочных людей на этом свете. Я тоже ее любил.

Он любил всю новоорлеанскую команду гораздо больше, чем следовало. Любовь — никчемное чувство, не приносившее ему ничего кроме страданий.

Даже Сими…

Эш провел рукой по своей татуировке, пытаясь совладать с эмоциями.

Собравшись, он обратился к Нику.

— Пойдем.

— Куда?

— Я отведу тебя домой. Тебе предстоит многому научиться.

— Чему?

— Как быть Темным Охотником. Все, что ты знаешь о сражениях и выживании — ничего не значит. Я должен показать тебе, как использовать новые способности и правильно видеть твоими глазами.

— А если я не хочу учиться?

— Тогда ты умрешь, и на сей раз уже не вернешься.

Ник взял его за руку и позволил Ашерону поднять себя на ноги.

Эш закрыл глаза и забрал Ника домой.

Он никогда не радовался обучению нового Темного Охотника, но этот...

Этот причинял ему боль больше всех.

Валериус выскользнул из дома семейства Деверо за час до рассвета. Табита наконец-то заснула, и он отнес ее наверх в комнату, которую она делила с Амандой в детстве.

Уложив ее на кровать, он провел много времени, рассматривая на стене старые совместные фотографии двух сестер.

Фотографии близняшек с другими сестрами.

Его бедная Табита. Он не знал, пройдет ли у нее когда-нибудь боль утраты.

Валериус вызвал такси, которое доставило его прямо к дому, погруженному в полный мрак. Сейчас тут никого не было, и он только теперь осознал, насколько стал зависим от Табиты.

Эти последние несколько недель…

Удивительных недель.

Она была удивительна.

Теперь их совместное время закончилось.

Валериус открыл дверь в свой дом и прислушался к тишине. Закрыв и заперев ее на замок, он поднялся вверх по лестнице к соляриусу, где его дожидалась статуя Агриппины.

Долив масла в ее лампу, он вдруг понял, насколько был глуп, и как мужчина, и как Темный Охотник.

Не в его силах было защитить ни Агриппину, ни Табиту от боли под названием жизнь.

Так же как, он не мог защитить и себя самого.

Но тогда, возможно, смысл жизни не в защите. Может быть, он в чем-то другом.

В чем-то более ценном.

В поддержке.

Он не нуждался в защите от прошлого. Он нуждался в прикосновении женщины, чья сердечность прогнала этих демонов. В женщине, само присутствие которой превратило невыносимое в терпимое.

И в течение всех этих столетий он так и не научился самому ценному.

Как сказать кому-то «Я люблю тебя».

Но, по крайней мере, он понял значение этого чувства.

Его сердце рвалось на части. Он коснулся холодной щеки Агриппины. Пришло время отпустить прошлое.

— Спокойной ночи, Агриппина, — прошептал он.

Присев, он задул пламя, вышел из комнаты, принадлежавшей ей одной, и зашел в ту, которую разделял с Табитой.

Табита проснулась и обнаружила себя в одиночестве в своей старой постели. Она закрыла глаза, желая вернуться в детство. Вернуться в те дни, когда все ее сестры жили в этом доме. Вернуться в то время, когда их самым худшим страхом было не получить приглашение на школьный бал.

Но время всегда летит быстро.

И назад пути нет.

Вздыхая, она повернулась и поняла, что Валериуса нет рядом. Она моментально ощутила его отсутствие.

Она встала и надела халат, который, скорее всего, оставила для нее мама. Проходя мимо туалетного столика, Табита остановилась и шагнула назад, заметив кольцо с печаткой, а под ним сложенную записку.

Ее сердце учащенно забилось, когда она узнала кольцо Валериуса.

Взяв записку в руки, она прочитала всего несколько слов.

«Спасибо, моя леди Табита. За все. Вал»

Табита нахмурилась. Ее только что кинули? О, да, как раз то, что ей сейчас нужно.

Почему бы и нет?

Она чуть не разозлилась, но потом прочитала записку еще раз и осознала, что он подписался не «Валериусом».

Он воспользовался прозвищем, которое она ему дала.

Прозвищем, которое он ненавидел.

Ее горло сжалось. Она положила записку в карман, и поцеловала кольцо, которое он ей оставил. Одев его на большой палец, она пошла в ванную.

Валериусу снилась Табита. Она смеялась ему на ухо, лежа рядом с ним.

Это казалось таким реальным, и он мог поклясться, что чувствовал ее руку на своей спине…

Нет, сейчас она запустила пальцы ему в волосы.

А потом Табита опустила руку, пробежавшись вниз по бедру, и накрыла его ладонью.

Зарычав от удовольствия, Валериус открыл глаза и понял, что это не сон.

Табита лежала рядом с ним.

— Привет, малыш, — прошептала она.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, не в силах поверить, что это действительно она.

Табита подняла руку, показывая кольцо.

— Где бы я могла еще быть, после того, как получила твою коротенькую записку?

— Она не была короткой.

Табита усмехнулась ему.

— Я чуть не подумала, что ты говоришь мне проваливать.

— Как тебе такое взбрело в голову? Я оставил тебе свое кольцо.

— Утешительный приз?

Он закатил глаза от ее неудачного умозаключения.

— Нет. Это кольцо означает, что его владелец незаменим и весьма ценен. Видишь?

Он повернул его так, чтобы она могла увидеть царский герб.

Медленная улыбка озарила ее лицо.

— Значит, я весьма ценная?

Валериус поднял ее руку к своим губам, чтобы поцеловать.

— Ты значишь для меня намного больше.

Ее глаза затуманились, когда она взглянула на него.

— Я люблю тебя, Валериус.

Он никогда не слышал более прекрасных слов.

— Я тоже люблю тебя, Табита. — произнес он хрипло.

Ее улыбка стала еще шире и, обняв Валериуса, она поцеловала его со всей страстью.

Она буквально содрала с себя рубашку, извиваясь под ним.

Он засмеялся над ее пылом и нежно поцеловал в губы.

Но Табита была не в настроении для нежностей. Они яростно занимались любовью, словно другой возможности больше не будет.

Позже, лежа в объятиях друг друга, Валериус играл с ее волосами, размышляя над их будущим.

— Что же нам теперь делать, Табита?

— Что ты имеешь в виду?

— Как сделать так, чтобы у нас все получилось? Кириан все еще ненавидит меня, и я по-прежнему Темный Охотник.

— Ну, — запинаясь, произнесла она. — Рим не сразу строился. Постепенно, шаг за шагом будем продвигаться.

Но она и не подозревала, что эти шаги будут такими ужасными.

Первый случай произошел в вечер поминок сестры. Валериус привез Табиту к родителям и неожиданно встретил там Кириана, Аманду и Юлиана со своей женой Грейс.

Враждебность была осязаема.

Табита собиралась все время быть с Валериусом, но ее утащила тетя Зельда.

— Я сейчас вернусь.

Валериус кивнул и направился на кухню, чтобы выпить что-нибудь.

Там его и окружили Юлиан с Кирианом.

Он устало вздохнул, ожидая, что они начнут издеваться над ним. Он поставил назад свою чашку.

Кириан схватил его за руку.

Валериус собрался было отдернуть ее, когда понял, что тот не причиняет ему боль, а только приподнял рукав его рубашки, чтобы увидеть шрамы от распятия.

— Аманда рассказала мне, как ты умер, — спокойно сказал Кириан. — Я не поверил ей.

Валериус резко отдернул руку. Не говоря ни слова, он пошел прочь от двух греков.

Но голос Кириана остановил его.

— Послушай, Валериус. Я должен сказать, что каждый раз, как тебя вижу, это в буквальном смысле меня убивает. Можешь себе представить, как бы это было, если бы у меня было лицо того человека, который пригвоздил тебя к дереву?

Валериус горько усмехнулся над иронией.

— На самом деле, я в точности знаю, как ты себя чувствуешь, полководец. Всякий раз, смотрясь в зеркало, я вижу лицо своего палача.

Может они с братьями и не были близнецами, но были настолько похожи, что ему было трудно смотреть на себя в зеркало и не видеть их. Вот почему он был чертовски признателен, что Темные Охотники не отражаются в зеркалах, по крайней мере, пока сами не захотят.

Кириан кивнул.

— Вижу, что да. Полагаю, что я не смогу подкупить тебя или запугать, чтобы ты держался подальше от Табиты. Не так ли?

— Да.

— Тогда нам остается только повзрослеть, потому что я очень сильно люблю свою жену, и не хочу обижать ее. Она уже потеряла сестру, и, если потеряет еще одну, это убьет ее. Она нуждается в Табите. — Кириан скривился, будто от боли и затем протянул руку Валериусу. — Перемирие?

Валериус пожал его руку.

— Перемирие.

Кириан отпустил руку, и тогда Юриан протянул свою.

— Между прочим, — сказал Кириан перед уходом. — Это всего лишь делает нас дружелюбными врагами.

Табита зашла на кухню, как только они ушли.

— Ты в порядке?

Он кивнул.

— Кириан решил повзрослеть.

Табита поразилась.

— Полагаю, бессмертие ему полезно.

— Очевидно, так и есть.

Они оставались на поминках до полуночи, и потом поехали домой на разбитом Мини Купере Табиты.

Войдя в холл, они встретили поджидающего их Ашерона.

— Что ты тут делаешь? — спросил Валериус.

Эш подошел к ним и протянул Табите маленькую коробочку.

— Ты знаешь, что с этим делать. Только помни: не урони.

Табита была ошеломлена тем, что держит в руках коробочку с душой Валериуса.

— Мы решили, что не будем делать этого. Я не хочу лишать Валериуса бессмертия.

Эш глубоко и устало вздохнул.

— Пока ты не вернешь ему душу, им владеет Артемида. Ты этого хочешь?

— Нет.

— Тогда действуй. — Эш направился к выходу, затем остановился и оглянулся. — Кстати, Табби, ты теперь тоже бессмертная.

— Что?

Он пожал плечами.

— Было бы несправедливо по отношению к Аманде потерять тебя из-за старости.

— Но как? Как я могу быть бессмертной?

Эш криво ухмыльнулся.

— Это воля богов. Не спрашивай.

Он выскользнул за дверь, оставив их наедине.

— Ух ты, — выдохнула Табита, открыв коробочку и увидев внутри ярко-синий медальон. Он так потрясающе переливался множеством оттенков, что казался живым.

Она закрыла коробочку.

— Ну, что ты думаешь?

— Я думаю, тебе лучше не ронять его.

Она согласилась.

Позже ночью, когда пришло время нанести ему удар, чтобы вернуть душу, она поняла самое страшное.

Она не сможет это сделать.

— Давай, Табита, — произнес Валериус, сидя на кровати без рубашки. — Ты, не моргнув глазом, вонзила в меня кинжал в ту ночь, когда мы встретились.

— Ага, но тогда ты был мешком с мусором.

— Я чувствую себя обиженным.

Проходили недели в попытках Табиты нанести удар Валериусу, но все было безуспешно.

Она даже пыталась представить, что он даймон.

Но это не сработало. Не говоря уж о том маленьком факте, что они обнаружили, как истощить все силы Темного Охотника, чтобы сделать его человеком на достаточно долгое время для его смерти.

Так они и пребывали в своеобразном мире. Табита переехала из своей квартиры к Валериусу, оставляя магазин под присмотром Марлы.

Они проводили все время вместе, и днем, и охотясь по ночам.

Она все еще не могла решиться сделать это, но однажды днем, она осознала, в чем его слабость: когда ей больно. Это была случайность. Потянувшись за своим мечом, он нечаянно толкнул ее локтем. Его глаза оставались голубыми два часа.

Тем не менее, она не могла нанести ему удар.

Это было безнадежно.

До того лета.

Во время тренировки Валериуса и Табиты в спортзале случилось невообразимое.

Секунду назад она упражнялась с Валериусом, а в следующую, в дверь ворвался Кириан, вынудив Валериуса нечаянно ударить Табиту. Его глаза мгновенно стали голубыми. Не успела она понять, что Кириан собирается делать, как тот схватил Валериуса и швырнул на пол, вонзив кол в самое сердце, оставляя торчать из груди.

— Что ты делаешь? — пронзительно закричала Табита, бросаясь к нему.

Аманда поймала ее.

— Все хорошо, Табби, — сказала она, впихивая коробочку с душой Валериуса ей в руки. — Поскольку ты продолжаешь говорить мне, что не можешь сделать это, Кириан вызвался добровольцем.

— Ага, и если хоть немного повезет, ты случайно уронишь это, — зловеще произнес Кириан.

Табита сердито посмотрела на него.

Выхватив коробочку из рук сестры, она упала на колени рядом с Валом.

Он лежал на полу, тяжело дыша. Лицо в поту, из раны текла кровь.

— Не волнуйся, малыш. Я не уроню ее.

Он одарил ее дрожащей улыбкой.

— Я доверяю тебе.

Ее сердце остановилось, когда он умер. Схватив медальон, она закричала, так как он обжигал ладонь. Закусив губу, Табита прислонила его к метке в виде стрелы и лука на бедре Валериуса.

— Ш-ш-ш, — успокаивающе сказала Аманда. — Через секунду перестанет так жечь. Просто думай о Валериусе.

Так она и делала, хотя разумная ее часть хотела отбросить кусок пылающей лавы, опаляющий руку.

В конце концов, медальон начал остывать.

Валериус не двигался.

Табиту охватила паника.

— Все хорошо, — сказала Аманда. — Это займет несколько минут.

И через некоторое время Валериус открыл глаза, которые теперь светились ярко-голубым цветом. Его клыки совсем исчезли.

Табита улыбнулась, глядя на него, чрезвычайно благодарная, что он жив.

— Ты странно выглядишь.

Валериус охватил ее лицо ладонями.

— Зато ты выглядишь превосходно.

— Думаю, мне стоит его проткнуть еще раз, просто для ровного счета, — сказал Кириан.

— Я думаю, нам пора уходить, — произнесла Аманда и, встав с пола, потянула мужа, быстро направляясь к выходу.

— Да ладно, — заныл Кириан в коридоре — Разве я не могу порадоваться, еще раз проткнув его?

— Здравствуй, человек, — произнесла Табита, перед тем как поцеловать его.

И потом она отпрянула с криком, кое-что поняв.

Она — бессмертна. Но Валериус нет, он теперь уже не Темный Охотник.

— О, Боже мой, — выдохнула Табита — Что мы наделали?

Но ответ был прост. Они только что обрекли ее провести вечность без него.

Глава 17

Четыре месяца спустя. Олимп.

— Зарек, твой брат сегодня женится.

Зарек перевернулся на постели и увидел свою жену Астрид, смотрящую на него тем буравящим взглядом, лишающим спокойствия, которым она окидывала его каждый раз, когда он сердил ее.

— А почему это должно меня волновать?

— Из всей семьи у тебя остался только он, и я бы хотела, чтобы мой ребенок знал семьи обоих своих родителей.

Зарек откатился на свою сторону кровати, притворяясь, что игнорирует ее. Но это было невозможно. Во-первых, он слишком ее любил, чтобы не обращать на нее внимания, а во-вторых, ее невозможно было игнорировать.

Он почувствовал ее руку, играющую с его волосами.

— Зарек?

Он не ответил. После того, как Эш с Табитой вернулись на землю, он провел много времени в Перадоматио, зале Прошлого.

Все-таки Астрид смягчила его. Женившись на ней, он много узнал о справедливости.

Нет, это не совсем так. С ней прошлое стало как-то терпимей, и теперь она была беременна…

Он не хотел, чтобы его сын родился в мире, которому чуждо понятие прощения.

— Астрид, нелегко отпустить прошлое, — наконец произнес Зарек.

Она поцеловала его в плечо, посылая по всему телу приятную дрожь.

— Я знаю, Прекрасный Принц.

Он перевернула его на спину и прижалась к нему.

Зарек положил руку на ее округлившийся животик, чувствуя, как под ладонью шевелится неугомонный ребенок. Через две недели наступит срок рождения его сына.

— Итак, мне, наверное, надо одеться для свадьбы? — тихо спросила Астрид.

Зарек откинул ее длинные, светлые волосы с лица, и обхватил его ладонями.

— Я предпочитаю тебя обнаженной и в постели.

— Это твой окончательный ответ?

— Табита, что-то не так?

Табита обернулась и увидела позади Валериуса. Он выглядел чрезвычайно элегантно в черном костюме с галстуком, хотя он всегда так выглядел. И в отличие от нее, из его прически никогда не выбивалось ни единой волосинки.

Ее тело мгновенно захотело его близости. Она была в свадебном платье без бретелек и босая, так как туфли на высоком каблуке скинула, как только они покинули собор.

— Все в порядке, — соврала Табита, не желая, чтобы он знал, как ей жаль, что после всех этих разборок именно она все ему испортила.

И когда-нибудь она действительно столкнется с его смертью.

Ее сердце разрывалось от боли.

— Ты еще не готов поменять меня? — игриво спросила она, хотя в горле все сжалось.

— Никогда, но во дворе целая толпа людей интересуется, куда пропала невеста.

Она сморщила носик.

— Хорошо, я иду, — сказала она, беря его под руку.

Он повел ее назад к тихому ужасу, который представляла ее семья.

В церкви она решила не рассаживать гостей на скамейки, чтобы не было так очевидно, что со стороны жениха никого нет.

Даже четверо свидетелей из семи были позаимствованы с ее стороны. Только Эш, Гилберт и Отто были здесь ради Валериуса.

Она все еще злилась, что больше никто из Темных Охотников не пришел, и даже не послал открытку с наилучшими пожеланиями.

Кириан, Юлиан, Тэлон и Тед любезно вызвались в свидетели, чтобы ее сестры не остались без эскорта. Она всегда будет их любить за это.

Тетя Софи схватила Табиту и оттащила от Валериуса.

Она пообещала вернуться, перед тем как ее окружили женщины.

Валериус улыбнулся, глядя на них, потом повернулся и пошел за бокалом шампанского. Смех эхом разносился по двору, смешиваясь с музыкой нанятого оркестра. Табите хотелось, чтобы играла группа готов, но ее мама решительно воспротивилась и потребовала не издеваться над ушами гостей.

Валериус оглядел толпу приглашенных, они смеялись и разговаривали. Эш, Отто и даже Гилберт стояли в стороне с другими свидетелями. Он хотел бы подойти и присоединиться к ним, но по опыту знал, что Кириан и Юриан хоть и терпят его присутствие, но им оно не нравится.

Как странно, что даже на собственной свадьбе он чувствовал себя чужим.

Глотнув шампанского, Валериус пробежался взглядом по толпе, пока не обнаружил жену в окружении сестриц.

Он улыбнулся, глядя на то, как восхитительно выглядит Табита с распущенными по плечам золотисто-каштановыми волосами. Ей вплели маленькие цветочки по всей длине волос и обрызгали сияющим блеском. Она выглядела как неземная, сказочная волшебница-обольстительница.

К нему подошла распорядительница свадьбы и сообщила, что торжественный обед готов.

Кивнув ей головой, Валериус пошел сообщить Табите, чтобы все занимали свои места.

Он провел новобрачную за свадебный стол.

Табита чуть слышно рассмеялась. Когда она садилась, остальные буквально сорвались с места, чтобы пододвинуть для нее стул без происшествий. Наконец-то она освоила, как это полагается делать. Первый раз, когда Валериус отодвинул для нее стул, был полнейшим фиаско.

Валериус занял место справа от нее, а Гилберт слева.

Официанты начали подавать блюда и наполнять бокалы.

Валериус взял ее за руку и поцеловал пальчики. Чувствуя его губы на руке, она воспламенилась. Она никогда не думала, что человек может быть так счастлив, и в тоже время так напуган.

Когда все уже было накрыто, Гилберт встал, чтобы произнести речь в их честь.

Оркестр перестал играть.

Гилберт открыл рот, но не успел ничего сказать, так как его перебил низкий голос с акцентом.

— Я знаю, что обычно шафер произносит тост за здоровье молодых, но думаю, Гилберт простит меня, если я ненадолго займу его место.

Табита чуть не открыла рот от изумления, когда Зарек направился мимо гостей к их столу.

Валериус напряженно сжал ее руку.

Зарек остановился прямо перед ними, и выразительно посмотрел на брата.

— Меня всегда очаровывали свадьбы, — звучно сказал он. — Это время, когда двое людей смотрят друг другу в глаза и обещают, что никто и ничто не разлучит их.

Выходцы из двух семей создают отдельную ветвь, связывающую их с семейными корнями. Это время, когда две семьи объединяются друг с другом из-за любви двоих. Время, когда враждебность и плохие отношения следует отбросить, равно как и прошлое.

Зарек скользил взглядом по столу, останавливаясь на каждом из нынешних и бывших Темных Охотниках.

— Свадьба символизирует новое начинание. Ведь ни одно живое существо не может выбрать себе семью… Бог свидетель, я бы никогда не выбрал свою, — он ехидно улыбнулся Валериусу — Но, как однажды правильно написал римский драматург Теренций «Из многих плохих начинаний зарождается великая дружба».

Зарек протянул им бокал.

— Моему брату Валериусу и его жене Табите. Наслаждайтесь таким счастьем, какое я познал со своей женой. И дарите друг другу всю свою любовь, которую вы оба заслуживаете.

Табита не знала, кто из них был больше потрясен словами Зарека. Ее семья, не подозревающая, настолько это было неожиданно, зааплодировала пожеланию Зарека.

Безмерно потрясенные, они не сделали ни глотка.

Зарек подошел к ним и криво, чуть ли не издевательски, ухмыльнулся.

— Теперь вам предполагается сделать глоток.

Они отпили, но Валериус поперхнулся. Он с подозрением понюхал бокал.

— Ты отравил меня? — вполголоса спросил он у Зарека.

Зарек потер бровь средним пальцем.

— Нет, Валериус. Даже я не настолько жесток.

— Это нектар , — сказал женский голос.

Табита обернулась и увидела позади себя прекрасную белокурую беременную женщину.

Женщина нежно положила руку на ее плечо, и поцеловала в щеку.

— Я жена Зарека, Астрид. — тихо сказала она, чтобы никто, кроме них двоих, не слышал. Она повернулась к Валериусу и подарила ему такой же поцелуй.

— Мы не могли решить, что преподнести вам в качестве свадебного подарка, поэтому Зарек решил, что лучшим подарком будет совместное бессмертие.

— Ага, — угрюмо произнес Зарек. — Это вежливый вариант того, что я сказал.

Астрид одарила его игривым взглядом, и вновь посмотрела на них.

— Поздравляю вас.

Она протянула Валериусу маленькую чашу с чем-то, напомнившим Табите желе Джелл-О .

— Это амброзия , — сказала она Валериусу. — Съешь это и ты сможешь метнуть молнии обратно в Зарека, всякий раз как он надумает поиграться с тобой.

— Эй! — гаркнул Зарек — Я не давал на это согласия.

Астрид невинно взглянула на него.

— Таким образом, я надеюсь, что в дальнейшем ты будешь играть честней со своим братом.

Табита засмеялась.

— Знаешь, я думаю, мне очень нравится моя новая свояченица.

Астрид оставила их и присоединилась к Зареку, выглядевшему явно недовольным.

— Не беспокойся, дорогой, я уверена, у тебя еще будет масса других занятий, которым ты сможешь уделить свое время, вместо того, чтобы изводить Валериуса.

Его взгляд смягчился, как только она прикоснулась к нему.

Валериус поднялся с места и, обойдя стол, остановился перед Астрид и Зареком.

— Спасибо, — сказал он.

Он протянул руку Зареку, тот подозрительно посмотрел на нее. Табита почти ожидала, что он отвернется.

Но он этого не сделал.

Пожав руку Валериусу, он похлопал его по спине и отпустил.

— Твоя женщина любит тебя больше, чем ты себе представляешь. Она — адская огненная кошка. Возможно, мне надо было подарить тебе что-нибудь из кевлара .

Валериус рассмеялся над этим.

— Надеюсь, вы останетесь на приеме.

— С удовольствием, — быстро ответила Астрид, опередив Зарека.

Они заняли свои места за столом рядом с Селеной и Биллом. Валериус вернулся к Табите.

— Bon appetit, — сказала Табита, протягивая ему амброзию.

Он съел и потом поцеловал ее.

— Ммм, — выдохнула Табита, вдыхая аромат своего мужа. — Pedicabo ego vos et irrumabo. Я собираюсь пройти с тобой через взлеты и падения.

Валериус улыбнулся.

— Я собираюсь позволить тебе это. — Его лицо стало серьезным, он пристально посмотрел на нее, сгорая от любви. — Amo , Табита. Amo.

Эпилог

Год спустя.

— Взгляните на этого несчастного сукиного сына, — произнес Кириан, ужиная в кафе Понталба в компании Аманды, Грейс, Юлиана, Билла и Селены. — Мне следовало быть добрее и убить его, когда была такая возможность.

Через входные двери справа, они увидели Табиту и Валериуса, идущих по направлению к собору Св. Людовика.

Женщины нахмурились, наблюдая за ними.

— Что? — спросила Аманда.

— Он так облажался, — ответил Билл и глотнул пива. — Интересно, что он натворил на этот раз.

— О чем вы толкуете? — поинтересовалась Селена.

— Я знаю это походку Деверо. — пояснил Кириан, качая головой. — Такая походка означает «этой ночью ты ничего не получишь, приятель, и даже и не проси».

— Ах, черт. Верно, — согласился Билл. — Радуйся, Кириан, что женился на единственной из сестер, которая не будет мучать тебя в приступе гнева. Ты точно везунчик.

— Прошу прощения? — Селена свирепо посмотрела на мужа.

Кириан засмеялся.

— Я бы на твоем месте не смеялась, — предостерегающим тоном сказала Аманда.

Они увидели, как Табита вытянула руку ладонью к Валериусу, жестом показывая, что не хочет с ним говорить.

Затем она пошла дальше, Валериус следовал за ней, успокаивающе жестикулируя.

— Я действительно ненавижу эту походку, — пробормотал Билл.

— Думаю, этим вечером вы сами будете идти за такой походкой, — произнес Юлиан, доставая свой Nextel. — Он пролистал список имен и нажал кнопку вызова. — Эй, Отто? Ты где?

— В Кафе дю Монд. А что?

— Видишь Табиту с Валериусом? Похоже, они идут по аллее в твою сторону.

Отто с отвращением фыркнул.

— Да уж, этим двоим надо найти себе комнату.

— Не понял?

— Они постоянно целуются, как сексуально озабоченные подростки.

Аманда и Селена окинули мужей негодующими взглядами.

— Не может быть. — Кириан вскочил и выбежал через дверь, Билл бежал на шаг позади.

Пройдя квартал, они увидели Табиту и Валериуса, остановившихся перед магазином Селены.

Как и следовало ожидать, они страстно обнимались.

— Извините, — произнес Билл. — А вы знаете о правилах поведения в общественных местах?

Табита усмехнулась.

— А помнишь, что случилось в последний раз, когда ты попытался объяснить Деверо, каковы законы в городе?

Билл побледнел.

Табита засмеялась, и вернулась к тому, чем она занималась, когда Билл ее так грубо прервал.

Реклама на сайте