«Заря над Араксом»

Андрей Ливадный. Заря над Араксом. роман.

Пролог.

2638 по летоисчислению Земли. Борт фрегата «Гекуба».

Танец зеленых линий на экране масс-детектора был способен свести с ума.

В пространстве кипел бой, – это не вызывало сомнений, к тому же система гиперсферного навигационного комплекса «Ариадна» постоянно укрупняла фрагмент аномалии, где появились и исчезали трепещущие, изменчивые нити пульсационных напряжений.

Любой навигатор знает – силовая линия аномалии всегда связана с реально существующим физическим объектом.

Значит в трехмерном континууме сейчас, в данную секунду царил настоящий содом.

…Шел тридцать второй год Галактической войны.

Лейтенант Иверзев мог при желании сосчитать по пальцам количество людей, входящих в экипаж десантного фрегата «Гекуба». Их было пятеро. Остальное – машины.

Одни кибермеханизмы несли вахту на постах, другие обслуживали системы фрегата, третьи, в ожидании своего часа, возвышались в парковочных ангарах предстартовых накопителей, – идеальные боевые машины, не знающие усталости, боли, страха, преданные лишь четко определенным программным целям своего существования.

Смыслом их бытия являлась война.

Порой Иверзеву казалось, что он медленно сходит с ума.

Ему было страшно. Страшно, жутко и одиноко.

Пятый год… Он уже наизусть знал каждую царапинку на приборных панелях, ему давно опостылел въевшийся в разум, медленно пожирающий его танец тонких вездесущих зеленоватых линий.

Он устал от пустоты, как внутренней, так и внешней.

Казалось, что это никогда не закончиться.

…Он с трудом оторвал взгляд от полусферы масс-детектора, быстро пробежав пальцами по текстоглифным клавишам, шифрующим последовательности команд.

Идентификации точки пространства.

На информационном экране возникла приевшаяся до тошноты надпись:

Ждите.

Наконец внутри многочисленных приборных панелей раздался мелодичный тоновый сигнал.

Точка пространства идентифицирована. В данный районе дислоцирована станция ВПК.

Далее шли технические характеристики автоматического завода, – пятидесятикилометровой многоуровневой сферы, – настоящей искусственной планеты, где из поставляемого грузовыми кораблями сырья изготавливались секции бронеплит обшивки для строящихся кораблей флота.

Еще один электронно-механический мир, работающий исключительно на войну.

Проклятье…

Они не могут пройти мимо. Станция являлась одним из важнейших стратегических объектов данного сектора.

Палец Иверзева на мгновенье застыл, прежде чем коснуться сенсора интеркома.

Принятие решения. Последнее право, которое еще не отняли у людей вездесущие машины. Порой в такие секунды к горлу подкатывал горячий, удушливый ком и хотелось не то расхохотаться, не то зарыдать в истерике, – разве это право? Разве он может не доложить ? Или случиться чудо: командир корабля, выслушав сообщение, не примет заранее известного решения?

– Навигационная рубка вызывает командный пост.

– Командный на связи.

– Система «Ариадна» фиксирует пульсационные напряжения аномалии. Район идентифицирован, как точка дислокации шестнадцатой станции ВПК.

– Идет бой?

– Однозначно. По данным масс-детекторов в трехмерном континууме маневрируют как минимум три крупнотоннажных боевых единицы.

– Класс?

– Невозможно определить. Но, думаю, это штурмовые корветы Флота Колоний.

– Так «невозможно определить» или «корветы»?! – Резко переспросил капитан «Гекубы»

Иверзев не ответил. Как объяснить свое интуитивное понимание, которого нет ни у одного автоматического локационного комплекса? Он столько времени провел за монитором масс-детектора, что стал своего рода провидцем. Не станешь же докладывать о тонких едва приметных завитках, видимых лишь при максимальном увеличении. Иверзев знал – именно так отражается в структуре аномалии работа плазменных двигателей, а по спирали подобные установки расположены лишь у штурмовых корветов Флота Колоний.

Парадокс – все они измотаны глобальным чувством одиночества, ощущения собственной ничтожности перед бездной космического пространства, но, тем не менее, тихо ненавидят друг друга…

– Это корветы. – С усталым равнодушием, которое всегда накатывало, как ледяная волна в ожидании неизбежного боя ответил Иверзев. В таком состоянии он вполне мог послать командира куда подальше. Хуже все равно не будет.

Мог, но не послал.

Надежда. Почему она не покидает измученный войной рассудок? На что я надеюсь?

– Перевести секции гипердрайва в режим экстренного всплытия! Иверзев, твоя задача: найти безопасную точку гиперперехода, с таким расчетом, чтобы станция оказалась в радиусе досягаемости для аэрокосмических истребителей и десантно-штурмовых модулей.

– Есть, сэр.

…

Командир десантного фрегата «Гекуба» капитан Френк Хуберт, до недавнего времени являлся старшим оператором орудийно-ракетного комплекса «Прайд». Он служил на крейсере класса «Интерпрайз», но война, продолжавшая уже четвертое десятилетие подряд, вконец обескровила Землю и ее союзников по Альянсу, быстро превращая недавних выпускников военно-космических школ в старших офицеров, командующих огромными кораблями флота.

Люди не возвращались. После ожесточенных боев с набирающими силу и мощь Колониями «в живых» оставались в основном машины. Их латали, и снова бросали в бой.

Карьера.

Как он мечтал о ней, начиная службу во флоте.

Думал ли он, что на вершине карьерных амбиций его уделом станет простое нажатие клавиш с текстоглифными обозначениями команд для электронных систем корабля? Война людей постепенно переросла в войну машин, но разве возможно остановить ее маховик, раскрученный до немыслимой скорости?

Все они начали прозревать, но слишком медленно и поздно.

Если он погибнет сегодня, будет ли в его смерти хоть капля смысла?

…

Информационные экраны тактических систем управления один за другим высветили сигналы готовности.

Они всплывали из пучин гиперсферы, чтобы оказать помощь автоматическому заводу-станции, подвергшемуся массированной атаке со стороны вражеского флота.

Интересно на борту штурмовых корветов Колоний есть хотя бы один человек?- Невольно подумал Хуберт.

Френк затруднялся ответить на данный вопрос.

Впрочем, в следующую минуту ему стало не до размышлений на отвлеченную тему.

Секции телескопического обзора наполнились иной чернотой: непроглядная тьма гиперсферы истончилась, исчезла, вместо нее появилась бездна, сияющая мириадами холодных звезд, а на их фоне явственно проступили очертания космической станции, озаренной неистовыми, шквалистыми вспышками.

У капитана не оставалось никаких сомнений относительно происходящего, как опытный офицер, долгое время занимавший кресло старшего оператора комплекса «Прайд», он в первые же мгновенья четко ощутил ритмику полыхающего в пространстве боя.

Станция защищалась, работали все батареи противокосмических орудий видимой полусферы; три штурмовых фрегата Флота Колоний, выстроившись кильватерной колонной, шли на сближение с целью, прорываясь сквозь плотный заградительный огонь, чтобы выпустить из своего чрева десятки десантных модулей.

Касания текстоглифных клавиш мгновенно побудили к действию соответствующие системы фрегата.

Капитан лишь краем глаза следил за возникающими на тактических информах строками сообщений:

Орудийные палубы – беглый огонь. Автоматическое распределение целей.

Стартовые катапульты левого борта – десятисекундный отсчет.

Навигационный комплекс «Антарес» – расчет маневра сближения со станцией на средней тяге двигателей.

Генераторы радио/оптических помех – мощность 100 процентов.

Система отстрела дипольных отражателей1 , – активировано.

Система отстрела ИК-ловушек2 , – активировано.

Системы генераторов магнитного противоплазменного щита – мощность 100 процентов.

Ну, вот теперь мы готовы. Молитесь, если успеете.

* * *

Космическое сражение на коротких дистанциях, явление редкое. Обычно группы кораблей маневрируют на удаление от одной до десяти световых секунд друг от друга, стараясь повредить либо уничтожить противника посредством тяжелого бортового вооружения. Этот этап, в зависимости от обстоятельств, может измеряться сутками бортового времени, и лишь получив очевидный перевес, корабли одной из сторон начинают массированную атаку: в первой волне идут снабженные гипердрайвом аэрокосмические штурмовики под прикрытием истребителей, далее следует волна десантных модулей, которые в первую очередь атакую те корабли противника, у которых повреждены секции гипердрайва.

Так рекомендуют действовать тактические наставления, однако в данном случае все складывалось иначе. Покинув гиперсферу в непосредственной близости от зоны боевых действий, фрегат «Гекуба» неожиданно возник за кормой трех штурмовых корветов Флота Колоний.

Находясь в выгодной позиции фрегат начал сближение со станцией, следуя рыскающим курсом, что позволяло ему поочередно отрабатывать по противнику всеми орудийно-лазерными и ракетными комплексами.

В первые минуты после вступления в бой действия «Гекубы» были столь удачны, что не получив ни одного повреждения корабль сумел полностью вывести из строя двигавшийся в арьергарде корвет.

Затем начались внезапные, непредсказуемые проблемы.

Фрегат постоянно оповещал автоматические устройства станции о своей принадлежности к силам ВКС Альянса, однако это не уберегло «Гекубу» от «дружественного огня» – один из ракетных залпов противокосмических батарей станции угодил в район предстартового накопителя, повредив штурмовой носитель класса «Нибелунг».

Не смотря на это, фрегат продолжал развивать атаку.

Френк Хуберт ни на секунду не отрывался от тактических информационных экранов.

Масса обломков, образовавшаяся после гибели замыкавшего строй корвета, мешала маневрировать, заставляя на время выйти за пределы атакующего конуса.

– Сэр, головной корвет вышел на критическую дистанцию до цели! – Раздался доклад по громкой связи. – Они выпустили десантно-штурмовые модули!

Это было плохо. Очень плохо. На станции не имелось адекватных средств противодействия, для подавления высадки кибермеханизмов, целью которых являлся прорыв к силовой установке.

Палец Хуберта коснулся очередного текстоглифа, но в ответ он получил лишь раздражительно моргающую надпись:

Десантирование подразделения серв-машин невозможно. Штурмовой носитель поврежден.

Фрайг. Проклятая, кибернетика! Если высадившиеся на поверхность станции десантные группы противника не будут немедленно уничтожены, и сумеют проникнуть внутрь объекта, последствия станут губительными для обеих сторон: взрыв силовой установки не оставит ни единого шанса на спасение – против обломков, выброшенных в космос ядерным взрывом, не уберегут никакие генераторы электромагнитного поля…

Для примитивных боевых механизмов высадившихся на поверхность станции, факт собственного разрушения не играл никакой роли – они выполнят задачу, не считаясь с потерями и последствиями.

Единственным «слабым звеном» в данном противостоянии являлись люди – пять человек составляющих экипаж «Гекубы».

В отличие от механизмов для них исход боя исчислялся не цифрами нанесенного ущерба.

Инстинкт самосохранения, оперировал лишь одной ценность, одним понятием: жизнь.

Френк развернулся к резервному терминалу, откуда можно было ввести нестандартную командную последовательность.

Минуту спустя его лихорадочные усилия увенчались успехом: соединение серв-машин получило приказ на десантирование через грузовой вакуум-створ, обычно использующийся для загрузки бортового боекомплекта. Сближаться со станцией они должны, используя собственные двигатели реактивной тяги.

На лбу Хуберта выступили мелкие капельки холодного пота.

Если успеют…

Он с замиранием сердца следил за исчезающими среди хаоса обломков точками, уже не уделяя внимания действиям остальной автоматики, которая к этому времени успешно вернула корабль в конус атаки и мощным бортовым залпом отработала по выпустившему десант штурмовому фрегату.

Пиррова победа…

Крупные фрагменты вражеского корабля сохранили скорость и траекторию, они продолжали сближаться с обшивкой станции, пока не врезались в нее, проломив внешний слой бронеплит.

Все. Это конец.

Проломы в обшивке, окруженные мутными облаками декомпрессионных выбросов, в ближайшие минуты послужат торной дорогой для десантных сервомеханизмов, у которых теперь появился путь для быстрого проникновения в недра станции.

– Иверзев?

– Да, капитан?

– Принимай управление. Делай что хочешь, но если мы в ближайшие пять минут не уйдем в гиперсферу, фрегату конец. Десант проник на борт станции. Они взорвут главную силовую установку.

…

Он не успел.

Гиперпространственный переход, состоялся несколькими секундами после того, как грянул взрыв реактора станции.

Это было похоже на ад.

Аномалия не прощает таких погружений.

Энергия атомного взрыва, настигшая фрегат за мгновенье до погружения, ворвалась вместе с ним в пространство гиперсферы, не только изувечив корабль, но и сбив тонкую настройку генераторов высокой частоты.

У Иверзева потемнело в глазах, когда он увидел, как в полусфере масс-детектора растет, укрупняясь, вертикаль гиперсферы.

Жить.

Я хочу жить!…

Визг сминаемых переборок, зловещий свист декомпрессии, чудовищной силы удар, судорогой прокатившийся по палубам фрегата, – все это воспринималось лишь краем сознания, казалось ничтожным по сравнению с вертикальной линией напряжения, в которую неумолимо затягивало потерявший управление корабль.

Любому школьнику известно, что по мере погружения в аномалию космоса, растет напряженность сопутствующего силового поля, которое в конечном итоге разлагает на элементарные частицы любой материальный объект.

Нет ни защиты, ни способа к спасению.

Мрак.

Всеобъемлющий мрак на экранах.

Они погружались в режиме слепого рывка вдоль вертикали.

В понимании Иверзева это была верная смерть.

* * *

Цепная реакция декомпрессии отсеков не докатилась до навигационной рубки, – где-то вовремя отработала аварийная автоматика, изолировав сохранившие герметичность отсеки от поврежденных.

Иверзев, у которого не нашлось времени чтобы облачаться в скафандр, вскочил, рванувшись к нише с прозрачными створками, где хранилась гермоэкипировка, но вдруг остановился, подумав: если ли смысл?

Они погружались в пучину гиперсферы, туда, откуда не вернулся ни один автоматический корабль-разведчик. Вертикаль аномалии космоса необъяснимым образом приняла поврежденный фрегат, и Иверзев все отчетливее понимал: «Гекуба» в данный момент скользит внутри мощнейшего энергетического потока, но, не смотря на это обстоятельство, он не ощущал признаков дальнейшего разрушения корпуса. Судя по показаниям приборов все повреждения, с которыми боролось автоматика, были получены еще в трехмерном континууме, в момент взрыва силовой установки станции.

Он медленно сел назад в кресло.

Вопреки теории гиперсферы стремительное погружение внутри вертикальной линии напряжения не сопровождалось губительными для корабля последствиями.

Иверзев не понимал что происходит. Он даже не мог определить, на каком энергетическом уровне аномалии находится фрегат, все данные, отражающие структуру гиперсферы, необъяснимым образом исчезли, – полусфера масс-детектора была засвечена равномерным зеленоватым сиянием, в то время как обзорные экраны демонстрировали непроглядный мрак.

Этого не может быть. Что-то должно произойти…

Он не ошибся в своем предчувствии.

Произошло невероятное.

Экраны телескопического обзора внезапно просветлели, передавая изображение.

Иверзев успел отчетливо рассмотреть источающий холодный свет энергетический сгусток, вокруг которого обращалось ожерелье из восьми или девяти планет.

Зрелище оказалось настолько неожиданным, потрясающим, что он не успел ничего предпринять – телескопический обзор включился всего на десять-пятнадцать секунд, затем экраны начали гаснуть, как будто у них внезапно иссякло питание.

Мгновенные, сумасшедшие переходы от отчаяния к надежде и обратно, воздействовали на рассудок лейтенанта самым непредсказуемым образом.

Он был жив. Жив вопреки всему, но гаснущие экраны, полное отсутствие связи с другими палубами фрегата, и картина, проявившаяся в полусфере масс-детектора, перечеркивали вспыхнувшую с новой неистовой силой надежду на спасение.

Корабль терял энергию.

Приборы гиперсферной навигации показывали, что вокруг нет ни одной горизонтальной линии напряжения, только вертикали.

Разумом он понимал: влекомый энергетическим потоком вертикали, фрегат проскочил все уровни гиперсферы, оказавшись в самом центре аномалии, где, вероятно, не бывал еще ни один человек.

В опустевшем рассудке осталась единственная мысль: нужно что-то делать, пока непонятная сила не вычерпала из накопителей силовой установки последние эрги.

Если сюда их привела вертикаль, то возможно подобная линия напряжения сможет вытащить корабль из этого жуткого пространства?

Не с кем было посоветоваться.

Он принимал последнее решение на свой страх и риск, понимая, что по большому счету терять уже нечего.

Дождавшись, когда ближайшая вертикаль выйдет точно в центр экрана масс-детектора, он включил низкочастотные генераторы гипердрайва.

Ощутимый рывок, дрожь в переборках и…

Под сводом отсека зажглось тусклое аварийное освещение.

Потеря энергии прекратилась, очередная вертикаль поглотила корабль и теперь влекла его в неизвестность.

Иверзеву оставалось лишь неистово надеяться, что на этот раз они не погружаются в пучины аномалии, а всплывают.

* * *

Немногие электронные системы корабля, не утратившие своих функций в результате катастрофического погружения и наступившего вслед за этим резкого перепада напряжения, продолжали бесстрастно фиксировать все немыслимые коллизии, которые претерпевал фрегат.

Главная кибернетическая система была разрушена, к моменту включения генераторов низкой частоты утрата централизованного управления привела к активации автономных программ. Виртуальная сеть «Гекубы» распалась на отдельные компоненты, теперь каждый механизм или исполнительная система действовали в аварийном режиме, сообразуясь с доступной информацией и изначально заложенными инструкциями.

В живых на борту фрегата оставался только лейтенант Иверзев.

Он был изолирован в навигационной рубке, каналы внутренней связи не работали, и это обстоятельство избавило его от многих ужасающих картин.

Он не видел, как плавает в невесомости тело капитана, не мог наблюдать искореженные, потерявшие прочность, светящиеся от вторичной радиоактивности коммуникации фрегата, не воспринимал, как в районе предстартового накопителя аварийные приводы открывают ангары боевой планетарной техники и сервомеханизмы, включившиеся в автономный режим, выстраиваться перед десантными шлюзами.

Для них не произошло ничего сверхъестественного, боевые машины по большей части уцелели и были готовы исполнить предначертанную им функцию – уничтожать живую силу и технику противника, захватывать новые территории, штурмовать объекты инфраструктуры колоний.

Им было абсолютно не важно, что искалеченный фрегат, пройдя через центр аномалии, продолжал слепой рывок, осуществляя восхождение по произвольно избранной лейтенантом Иверзевым Вертикали.

Только он понимал, что подобный рывок приведет «Гекубу» в не поддающуюся точному исчислению точку пространства, – если кораблю суждено покинуть гиперсферу, то вероятнее всего, он выйдет в трехмерный космос на удалении в сотни, если не тысячи световых лет от злополучной станции.

Лейтенант ждал решения своей судьбы, находясь в полном неведении.

Как он мог знать или предположить, что человечеству понадобиться больше тысячи лет, чтобы открыть уникальные свойства Вертикалей и в принципе повторить спонтанный маневр фрегата «Гекуба»?

Он хотел одного – жить, до остального ему не было никакого дела.

Неистовой надежде Иверзева суждено было сбыться лишь наполовину – гиперсфера действительно отпустила корабль, возвращая заблудившееся в недрах аномалии материальное тело в метрику трехмерного пространства, но…

Это произошло не в космосе, а в границах планетарной атмосферы!

Последнее, что запечатлел рассудок лейтенанта Иверзева, был вид огромного города, выстроенного по характерной, безошибочно узнаваемой типовой схеме, присущей всем колониям периода Великого Исхода: на равнине, граничащей с побережьем лазурного океана, возвышался возведенный механизмами колониального транспорта исполинский цокольный этаж3 , на поверхности которого высились жилые кварталы зарождающегося мегаполиса.

Он хотел закричать от радости, но не смог, – его сознание навек погасил жестокий удар.

Фрегат «Гекуба» врезался в поверхность неизвестной планеты. Вздымая десятки тонн почвы, он распался на несколько неравных частей, каждая из которых начала самостоятельное движение. Со стороны казалось, что на равнине, недалеко от побережья вдруг началось извержение вулкана, – окрестности вмиг застило плотными облаками пыли, к которой примешивался дым, тлеющие комья почвы, перемешанные с раскаленными кусками обшивки и обезображенными фрагментами механизмов, разлетались на десятки километров от трех воронок, образовавшихся на месте катастрофического падения фрегата…

…Прошли сутки, прежде чем плотные облака дыма и пыли начали понемногу рассеиваться, обнажая покрытые пеплом отлогие скаты исполинских воронок, на дне которых среди уродливых обломков можно было заметить движение.

Это перемещались немногие пережившие катастрофу боевые сервомеханизмы.

Никто не отменял их программ.

Утратив единый командный центр, они были готовы к реализации своих функций в автономном режиме, тем более, что уцелевшие сканеры машин фиксировали четко распознаваемую инфраструктуру укрепленных вражеских позиций.

* * *

Побережье. Неподалеку от места крушения фрегата «Гекуба».

Тысячелетие спустя…

Он часто приходил сюда на закате, когда солнце кровавой каплей медленно стекало за линию горизонта, окрашивая поверхность океана в багряные тона.

Крупный желтый песок пляжа казался в такие часы сиреневым, на его фоне ярко выделялись рыжеватые от покрывавших их окислов, полузасыпанные прибрежными барханами корпуса его менее удачливых собратьев.

Иные чувства.

Людям никогда не понять, что испытывал он, застыв, будто изваяние на гребне песчаного холма. Прощальные лучи солнца, отражаясь от кучевых облаков, окрашивали его броню в опалесцирующие тона. Притихшая природа казалось, чего-то ждет, даже ветер ненадолго успокаивался, не тревожа мелкой рябью зеркальную гладь воды, по которой медленно перекатывались пологие, ленивые волны.

Он размышлял.

О себе, о людях, о машинах, – тех, кто нашел свою уникальную нишу в огромном, враждебном мире, и о тех, кто не состоялся как сила , и теперь медленно ржавел под зыбким, сыпучим саваном песка…

Он видел красоту, зловещую красоту гармонии, недоступную пониманию большинства современников. Ему казалось, что на этом берегу у кромки воды, среди дряхлых эндоостовов древних механизмов, сходятся пространство и время…

Люди звали его Отшельником.

Ныне живущее поколение не помнило его истинного облика, отражающего настоящую сущность: когда-то он являлся человекоподобным механизмом серии «Хьюго-БД12», но века борьбы за существование заставили его сменить несколько механических оболочек.

Сейчас над прибрежными дюнами возвышался контур серв-машины класса «Хоплит». Отшельник сам восстановил этот корпус, отыскав его среди напитанных металлом рыжих песчаных осыпей, где покоились останки десятка подобных механизмов.

Когда-то он принимал участие в битве, состоявшейся тут на берегу океана, но об этом уже никто не помнил – в отличие от машин люди живут недолго, и уже через два поколения никто не ассоциировал одинокого «Хоплита» с термином «враг».

Вообще, люди – странные существа. Они уникальный вид, способный приспособиться к любым, самым невыносимым условиям существования. Их главная особенность, скрыта в алогичности многих поступков и выборов, – например, испытывая стойкую неприязнь к механическим формам, они, тем не менее, могут спокойно перешагнуть через вековые традиции, заставить замолчать свои чувства и обратиться за помощью. Или напротив, презрев все сделанное для них, внезапно напасть, в непонятном приступе враждебности.

И то и другое казалось Отшельнику как минимум странным. Он уже давно не был рабом примитивной логики, но приобретенная вместе с вековым опытом способность к абстрактному мышлению не могла помочь в понимании человеческих поступков.

Стремления людей, казались ему суетой. Возможно, они так спешат, часто и круто меняя решения, взгляды, позиции, из-за несовершенства собственных тел, которые не подлежат восстановлению или ремонту? У людей есть один огромный недостаток – вместе с телом, всегда погибает личность. А биологические носители недолговечны, уязвимы, – вот им и приходиться спешить, чтобы вместить многое в короткие отрезки времени.

Впрочем, у каждой мыслящей формы есть свои преимущества и недостатки. Отшельнику потребовались века, чтобы познать реальность в той степени, как познает ее человеческий ребенок за несколько лет жизни. Он не мог с точностью определить что лучше, – растянутое на столетия взросление или быстрый взлет, за которым неизбежно ждет падение в пропасть небытия?

…Он стоял на вершине песчаного холма, неотрывно глядя, как набирают силу краски заката.

Сегодня он ожидал вновь услышать далекие голоса, исходящие, по его внутреннему ощущению из той бездны, откуда много столетий назад пришел он сам.

Машине не свойственны галлюцинации, поэтому он относился к голосам со всей серьезностью. Шепот вечности обжигал рассудок, он был горяч, как пламенный шар уходящей на покой звезды.

Голоса не звали его, не просили, не требовали – они просто проносились мимо, задевая чуткие сенсоры, внося явный диссонанс в систему устоявшегося мировоззрения.

Он слышал их, но не понимал сути обрывочных посланий.

Локальные возмущения гравитационного поля возникали в разных местах, порождая медленно гаснущие источники сигнала.

Несколько месяцев он следил за интригующими явлениями, пока не определил конкретный участок, где аномалии проявляли себя наиболее часто и сильно.

Сейчас он стоял в сотне метров от вычисленной окружности и ждал, – возможно сегодня ему удастся наконец поймать смысл обрывочных фраз, связать их воедино, и тогда он получит ответ на вопрос о природе их появления?

Вместо голосов он услышал шаги.

Вернее сказать не услышал, а ощутил – сейсмодатчики обнаружили двух незваных гостей раньше, чем чуткие микрофоны передали шелест осыпающегося песка.

Шли двое – сервоид и человек.

Такое соседство настораживало, и Отшельник был вынужден прервать созерцательное ожидание, повернувшись в ту сторону, откуда приближались незваные гости.

(обратно)

Часть 1. Линии Судьбы.

Глава 1.

Колония планеты Треул. Одно из молодых корпоративных поселений Окраины…

Метель укрывала следы, занося их снегом.

Разведывательный корабль остался далеко позади, выше уровня облаков, на небольшой площадке средь сверкающих горных пиков.

Отряд продвигался быстро и уверенно. Десять существ, издали похожих на гуманоидов, облаченных в странные, с точки зрения человеческих технологий, скафандры, не обращали внимания на разыгравшуюся непогоду. Метель скрадывала контуры их фигур, превращая в смутные тени, бесшумно, словно призраки, скользящие по коварному леднику, зажатому меж обрывистых стен ущелья.

…Тысячью метров ниже, где ледник обрывался на четкой границе, образованной сплошным нагромождением каменных глыб, снег уже шел: здесь моросил дождь, и, перекрывая его монотонный шум, звонко перекликались весенние ручейки, берущие начало где-то в недрах ледовых масс.

Люди недавно приступили к освоению Треула. Пока что в долинах предгорий базировалось несколько геологоразведочных партий, да велось первоначальное строительство: выравнивались площадки и закладывались огромные фундаменты для существующих в стадии проекта рудодобывающих комплексов.

Обычная картина для молодой колонии, куда пришли первопроходцы из стремительно развивающейся корпорации «Спейсстоун», чье название в дословном переводе с интеранглийского означало «космический камень».

Корпорация действительно могла считать себя молодой, ее деятельность на Окраине началась всего лишь два десятилетия назад, и не шла ни в какое сравнение с таким титанами, пережившими века развития, как «Эхо», «Генезис» или «Ифосистемз».

Однако у молодости есть ряд неоспоримых преимуществ. Не отягченные грузом вековых интриг, не имеющие за плечами тяжелого опыта корпоративных войн, руководители новой промышленной группы смело внедряли ультрасовременные технологии, добиваясь успеха там, где потерпели фиаско их могучие, но консервативные конкуренты.

Делая ставку на роботизированные комплексы, корпорация одновременно вела разведку и первичное строительство сразу в нескольких звездных системах, на естественные ресурсы которых из-за неблагоприятных условий биосфер, не претендовали другие, более осторожные промышленные гиганты.

Здесь нужно учитывать специфики Окраины. Трудный быт первых поколений колонистов, постоянные локальные войны между пятью основными промышленными группами, исторически контролировавшими данный район космического пространства, выработали определенные традиции, выраженные в своеобразных понятия целесообразности. Прежде чем приступить к колонизации той или иной планеты, ее рассматривали с различных точек зрения, оценивая не только количественный и качественный состав естественных ресурсов, степень агрессивности или благоприятствования исконной биосферы, но и скрупулезно изучали тактическое расположение конкретной звезды, причем система привязки таких оценок опиралась в первую очередь на негласно установленные границы сфер влияния и жизненных интересов могучих корпораций.

«Спейсстоун» начинал практически с нуля, когда все удобные, благоприятные и доступные планеты были зарезервированы негласными соглашениями между ведущими корпорациями сектора, но это не смутило молодых руководителей новоявленной промышленной группы. Их сила опиралась на иные столпы: не связанные консерватизмом, не обремененные преемственностью поколений, они делали ставку исключительно на машины, обходясь минимумом персонала, за счет широкого привлечения мнемоников4 , и нужно сказать, что такая стратегия оказалась выигрышной, она не только позволила новому игроку прочно занять свое место на богатейшем в плане естественных ресурсов поле Окраины, но и быстро продвинуться к вершинам корпоративной иерархии.

К старому как мир понятию о том, что деньги должны делать деньги, они добавили еще несколько принципов, главный из которых гласил: машины должны воспроизводиться самими машинами. На практике это выглядело весьма убедительно. В любой взятый к рассмотрению гипотетический мир, свободный от притязаний других корпораций, осуществлял посадку не колониальный транспорт с людьми, а базовый корабль, на борту которого имелись небольшие, но эффективные линии производства для создания кибернетических механизмов. Как правило, таким «модулем освоения» руководил кибернетический мозг, который контролировался немногочисленным экипажем, в основном мнемониками, имеющими, помимо своих уникальных способностей, два-три специальных образования, что превращало их в универсальных специалистов.

Разведка перспективных в плане полезных ископаемых регионов планеты давала ответ на конкретные вопросы, о численном составе и специализации машин, необходимых для быстрой и эффективной разработки месторождений.

Затем наступала первая фаза колонизации. Автоматические рудодобывающие комплексы приступали к добыче необходимого сырья, одновременно на базовом корабле запускались в работу линии по производству кибернетических механизмов, и вот уже первые машины начинали создавать себе подобных, процесс стремительно ширился в геометрической прогрессии: не знающие усталости, не теряющие время на сон, не обращающие внимания на условия окружающей среды кибернетические системы осуществляли разведку, строительство, и первичное терраформирование участков поверхности, где в ближайшем будущем предполагалось компактное проживание людей.

При этом парк геологоразведочной и планетопреобразующей техники постоянно расширялся за счет новых производств, созданных уже на планетной тверди и пользующихся естественными ресурсами колонизируемого мира. Таким образом, один корабль, спустя два-три стандартных месяца после посадки, превращался в центр огромного автономного роботизированного комплекса, не нуждающегося в поставках материалов, имеющего собственную ремонтно-техническую базу, фактически не испытывающего прессинга враждебной для человека биосферы.

Спустя год, как правило, заканчивался первых цикл строительства, и новоявленная колония начинала окупать себя, выдавая «на гора» партии обогащенных полезных ископаемых.

Дальнейшее развитие проходило по той же схеме, но теперь ставки на немедленную прибыль и перспективное развитие распределялись в равных пропорциях, появлялось большое количество строительных и планетопреобразующих механизмов, которые приступали к этапу активного терраформирования. Корпорация «Спейсстоун» использовала самые передовые технологии, позволяющие основывать поселения на любых мирах.

Используя эмиттеры суспензорного поля5 , строительные кибермеханизмы изолировали определенные площади от окружающей среды планеты, формируя под колпаком защиты собственный микроклимат. Одновременно с этим возводились здания, совершенно не похожие на типовые бараки, с которых начиналась любая из «старых» колоний. Под защитой суспензорного поля усилиями механических строительных бригад создавались опрятные комфортные поселения. К этому времени некоторые производства перепрофилировались на выпуск бытовых машин и различной техники, без которой уже не мыслилось комфортная жизнь человека.

Спустя два-три года (в зависимости от условий конкретного мира) колония была готова принять первых поселенцев. Обычно ими являлись сотрудники корпорации, прибывавшие в колонию вместе с семьями.

…На Треуле к приходу весны закончилась первая фаза комплексного строительства.

Людей в колонии по-прежнему можно было сосчитать по пальцам, всюду, не смущаясь соседством с дикой необузданной природой планеты, царили кибернетические механизмы различных форм и специализаций.

Все развивало в строгом соответствии с графиком проводимых работ.

Даже весна, не капризничая, пришла в срок, точно спрогнозированный кибернетическим центром информации и связи, занимающем целый этаж в недавно возведенном планетном офисе корпорации «Спейсстоун».

…Даша Лоури открыла глаза устало, помассировав веки.

В последний месяц ей приходилось выдерживать большие нагрузки. Популяция кибернетических механизмом исчислялась уже не сотнями, а тысячами автономных единиц, и по инструкции в офисах мнемонического отдела должны были нести вахту как минимум два десятка специалистов ее профиля, но пока не прибыл очередной корабль с Аллора, она в периоды дежурства единолично контролировала глобальную сеть.

В принципе, нагрузки можно было снизить, доверившись координационно-управляющей системе, но Даша, как любой мнемоник, воспитанный в учебных центрах корпорации, не доверяла машинам на подсознательном уровне. Это качество прививалось в течение всего процесса обучения, и имело под собой вполне конкретную, оправданную почву. Любую самую надежную, высококлассную машину необходимо периодически контролировать, проверять, и делать это должен человек. В век высочайших технологий функционирование многих кибернетических систем протекает на зыбкой грани фола, ибо в их структуре присутствуют не только программы независимого поведения, но и аппаратные средства для их реализации. Говоря проще, – большинство кибермеханизмов наделено искусственными нейросетями, которые позволяют машинам адекватно реагировать на различные, часто возникающие нестандартные ситуации. Однако помимо явных преимуществ наличие нейросетей – это палка о двух концах.

Даша Лоури являлась мнемоником пятого уровня и отлично понимала, что многие их окружающих ее машин по потенциалу своего саморазвития в десятки, если не в сотни раз обогнали знаменитых приматов Прокуса, достигших промежуточного уровня между обезьяной и первобытным человеком.

Кибермеханизмы воспринимались ей, как нечто неодухотворенное, но способное, при определенных условиях внезапно, непредсказуемо осознать факт собственного бытия. Такие сбои были хорошо известны, исключить их вообще, являлось сверхзадачей даже для мнемоника, но в ее силах было свести процент подобных неполадок, влекущих за собой непредсказуемые последствия, к допустимому минимуму.

Этого не сделает ни один кибернетический мозг, потому что опасные симптомы не всегда явны, а распознавать их необходимо в зародыше. Такое под силу только человеку, способному, благодаря имплантированным кибермодулям, входить в виртуальное пространство сети, и ощущать каждую машину, порой интуитивно предугадывая нежелательные отклонения в их работе.

Сегодня дежурство прошло без происшествий.

Даша посмотрела на голографический монитор, скорее по привычке, чем в силу реальной необходимости: она ощущала приближение идущего ей на смену мнемоника, так же отчетливо, как шум дождя, за тонким, но прочным стеклом.

Эдуард Жевье уже миновал систему допуска, и направлялся к эскалаторам, по диагонали пересекая сумеречный холл огромного пустующего до поры здания.

Ну вот. Еще несколько минут и она на целые сутки будет свободна, предоставлена сама себе. Можно выспаться, не думая о сонмище машин, отдохнуть, сбросить нервное напряжение, а там, уже недалеко до прибытия основной группы специалистов… Собственно это было ее последнее одиночное дежурство, корабль с Аллора должен прибыть завтра к вечеру…

– Привет. – Жевье вошел в помещение. От него пахло дождем. Одежда мнемоника была мокрой, на коротко остриженных волосах блестели капельки влаги.

– Суспензорный купол барахлит? – Спросила Даша, кивком отвечая на приветствие.

– Нет, скорее его настраивают на тонкую фильтрацию.

– И как?

– Прохладно. Я вообще не люблю сырость.

– А мне нравится дождь.

– Сейчас насладишься. Похоже, небо затянуло надолго, теперь будет моросить сутки не меньше. – Эдуард занял кресло, формально принимая дежурство, и спросил:

– Так тебе вызвать флайкар к подъезду, или прогуляешься пешком?

– Пешком. – Ответила Даша. – Ты знаешь, мне недалеко. Хочу подышать.

– Дело твое. Лично для меня гулять под дождем – удовольствие ниже среднего.

Она лишь пожала плечами, забирая со стола сумочку.

– Спокойного тебе дежурства.

– Спасибо.

* * *

Они двигались неторопливым размеренным шагом.

Край ледника остался позади, теперь вместо метели их окружила морось дождя, и следы от подошв странной гермоэкипировки четко пропечатывались на влажной земле.

Впереди все явственно проступала глухая стена зарослей, за которой зеленоватым сиянием искрился купол суспензорной защиты, накрывавший собой средних размеров город.

Спустя четверть часа странный отряд подошел вплотную к периметру суспензорного поля.

Теперь их можно было рассмотреть в деталях. Испускаемое суспензорное защитой зеленоватое сияние причудливыми бликами змеилось по мокрым от дождя элементам гермоэкипировки и в его призрачном свете вдруг становилось ясно – это вовсе не скафандры… У периметра защитного поля остановились не живые существа, а машины . Некоторые характерные особенности, которые до последнего момента скрадывали сумрак и непогода, позволяли судить об этом с большой долей уверенности. Гуманоидная форма механизмов более не могла ввести в заблуждение любого, даже неискушенного наблюдателя. Между отдельными элементами защитных кожухов, скрывавших под собой механические приводы опорно-двигательного аппарата, не было герметичных уплотнений, верхние конечности имели явное сходство с универсальными манипуляторами, голова (в привычном для человека понимании данного термина) отсутствовала, вместо нее у каждого из существ имелось небольшое вздутие каплеобразной формы, жестко соединенное с грудной платиной. Его расширяющаяся часть незначительно выступала над кожухами плечевых суставов; в материале каплеобразного выроста угадывалась неоднородность, там явно располагались датчики сенсорных систем, выдающие себя тусклым, едва приметным свечением.

На первый взгляд остановившиеся подле защитного поля механизмы не имели аналогов среди известной людям техники, и все же, при более внимательном рассмотрении в их облике начинало проступать нечто неуловимо-знакомое. Наверное, окажись на месте назревающий событий опытный конструктор, хорошо знакомый с основными принципами моделирования автономных механических киберсистем, он бы сказал, что данные существа могли иметь предков из числа серийных человекоподобных машин, но что именно подвигло механизмы на радикальную самореконструкцию, оставалось только гадать.

В любом случае у купола суспензорного поля стояли уже не андроиды, а нечто иное.

Неясными оставались их цели, и потому тусклое свечение, испускаемое сканирующими системами, выглядело зловеще.

Кто они, откуда и зачем прибыли на планету? Почему их корабль совершил посадку в труднодоступном горном районе?…

…Два механизма отделились от группы. Отойдя на несколько шагов, они претерпели внезапную трансформацию: опустившись на четыре точки опоры оба выпустили из-под раздвинувшихся сегментов грудного кожуха дополнительные устройства, которые тут же врезались в сырой податливый грунт, вынимая и утрамбовывая его в виде кольцевого отвала. Не прошло и минуты, как оба механизма скрылись под землей, лишь из вырытой ими вертикальной шахты доносился едва уловимый гул, да ощущалась легкая вибрация почвы.

Через четверть часа по ту сторону купола суспензорной защиты внезапно зашевелилась земля, проваливаясь в полость прорытого U-образного тоннеля.

Восемь механизмов, терпеливо ожидавших окончания работ, один за другим скрылись в подкопе, ведущем по другую сторону защитного периметра.

* * *

Даша действительно любила пасмурную, дождливую погоду.

Небесная влага, тщательно отфильтрованная, полностью стерилизованная тонко отстроенной системой всепогодного климат-контроля, приятно ласкала лицо своей прохладой, под куполом дул легкий ветерок, редкие источники дежурного освещения таинственно подсвечивали пустые улицы безлюдного городка.

В такие минуты ей хотелось остановиться, слиться с окружающим, полной грудью вдыхая запахи свежести, стать частью маленького рукотворного оазиса, созданного по воле людей на поверхности затерявшейся в глубинах космоса, изначально непригодной для жизни планеты.

Ей нравилось видеть, ощущать результаты глобального технологического чуда, когда претворяется в жизнь продуманный до мелочей проект, позволяющий людям спокойно сосуществовать с любой исконной средой обитания колонизируемых миров, не истребляя под корень иные биосферы, но и не испытывая прессинга с их стороны.

Все это было очень непохоже на реальность ее родного мира, и тем острее ощущалась личная сопричастность к происходящему.

Ветер над куполом усилился, но внутри защищенного пространства все оставалось по-прежнему, разве что в небольших лужицах на минуту появилось отражение далеких проглянувших в разрыв облаков звезд.

Все это настраивало на теплый лирический лад, и в душе невольно, сами собой складывались строки:

Отражаются звезды в воде,

На дороге как зеркало – лужи…

Теплый ветер заботливо кружит,

Над листвою, умытой в дожде…

Мысль внезапно осеклась.

Покой и безмятежность, такие желанные после напряженного суточного дежурства вдруг сломались, будто карточный домик под порывом ворвавшегося в окно ветра.

Покидая центральный офис, Даша, вопреки существующим инструкциям, не удалила из имплантов кибернетические модули, и вот теперь она внезапно насторожилась, словно опытный музыкант, уловивший в звуке знакомой мелодию фальшивую ноту.

Машинально она включилась в единое информационное поле, вызвав Жевье:

Эд, что случилось?

В первый момент она не восприняла ответа на уровне мнемонической связи, хотя обычно общение двух мнемоников в пределах контролируемого ими киберпространства происходит мгновенно.

Не могу понять… – Наконец отозвался Жевье. -Термальные всплески на границе седьмого сектора периметра. Система идентификации не смогла классифицировать объекты.

Ты сказал «на границе». Внутри или снаружи? – уточнила Даша, машинально поворачивая назад к зданию центрального офиса.

Внутри. В том и проблема. Я ощущаю что-то непонятное. Это не звери, да им и не под силу преодолеть защитный купол. Мне кажется, там что-то механическое.

Датчики поля?

Они молчат. Нарушения периметра не зафиксировано.

Открой зону для визуального контакта.

Пытаюсь. Что-то мешает.

Я иду к тебе. Сейчас разберемся. Только не лезь туда один, без страховки. Направь для проверки ближайший из механизмов.

Хорошо. Не волнуйся. Сейчас разберемся, что это может быть.

Даша не успела отойти далеко, поэтому на возвращение ей понадобилась всего пара минут.

Как и Жевье она пересекла пустынный холл и поднялась по эскалатору на второй этаж. Внутри росла, ширилась неосознанная тревога, но ее источник не поддавался нормальному логическому осмыслению. Атака периметра извне – событие заурядное, в конце концов, исконная природа планеты богата различными агрессивными жизненными формами, но их попытки пересечь периметр защитного поля заранее обречены на провал: прежде чем проектировать систему суспензорного купола, кибернетический мозг тщательно проанализировал повадки всех известных представителей животного мира Треула. В итоге, по рекомендации киберсистемы, основные эмиттеры были заглублены в грунт на пять с половиной метров, – для этого специально вырыли и забетонировали кольцевой канал. Теперь ни один представитель местной биосферы, включая обитающие в почве микроорганизмы, в принципе не мог преодолеть защитный барьер, нижняя кромка которого располагалась глубже плодородного слоя…

И все же кто-то проник во внутреннюю зону. Почему Жевье решил, что это механизмы? Даша не ставила под сомнение мнемонические способности своего напарника, просто ей было трудно представить, откуда могли взяться не классифицируемые объекты? База данных центральной кибернетической системы колонии хранила подробные описания миллионов модификаций различных механизмов. Даже если они попали на Треул извне, – это не имеет никакого значения для точной классификации. Нет, скорее это какие-то животные, умудрившиеся вопреки расчетам сделать подкоп под периметром купола. – Мысленно заключила Даша. Жевье просто занервничал, – наверняка таким образом сказывается длительное напряжение одиночных дежурств.

Сейчас мы решим эту проблему.

Лоури уже поднялась на второй этаж и направлялась по длинному коридору к помещению контрольной станции, когда ее настиг неожиданный, оглушительный по своей внезапности и мощи мнемонический удар.

Она смогла устоять на ногах только благодаря тому, что машинально ухватилась за выступ установленного в нише коридора молекулярного репликатора.

На несколько секунд она полностью потеряла чувство ориентации в пространстве и времени, в голове взорвался тугой шар невыносимой боли, словно мозг на какое-то время превратился в сгусток расплавленного металла.

С глухим стоном Даша содрогнулась всем телом; ее пронзила конвульсия, стены коридора поплыли перед глазами, теряя физическую незыблемость, радужные волны искажений, казалось, меняли саму структуру вещества… но на самом деле коридор по-прежнему оставался пуст, незыблем и тих, – это сознание мнемоника, впитав страшный удар, утратило ощущение границы между киберпространством и реальностью.

– Эд!… – Вскрикнула она, с трудом преодолевая последние метры, отделявшие ее от дверей контрольной станции.

Вход в помещение открылся автоматически.

Даша еще не пришла в себя после обрушившегося на нее удара, но тренированный рассудок яростно сопротивлялся ощущениям боли, стремясь, во что бы то ни стало удержать искру сознания, не потерять связи с окружающим миром.

Свет по всему зданию судорожно моргал, на множестве терминалов различных компьютерных систем появились сигналы сбоя, и они безропотно уходили в перезагрузку, чтобы восстановить утраченные функции.

– Эдвард!

Даша застыла в дверном проеме, не в силах сделать шаг по направлению кресла, из-за спинки которого виднелась безвольно свесившаяся голова Жевье.

Он сидел вполоборота, и Лоури отчетливо видела пепельно-серый оттенок его кожи, тонкую струйку слюны, стекавшую из уголка полуоткрытого рта, безумно расширенные глаза, в которых теплилась искорка жизни, но отсутствовал разум.

Даша мгновенно поняла – с ним произошло самое страшное, что может случиться с мнемоником – рассудок Эдварда подвергся уничтожающей атаке более сильного противника, которую не смогли остановить ни виртуальные блоки, ни специальные буферы памяти, установленные между кибернетическими модулями и живыми нейросетями…

То, что она испытала минуту назад, было лишь отголоском его агонии, попыткой в последний миг ответить ударом на удар…

Вторжение…

Мысль отчаянно билась в рассудке, пока непослушные пальцы расстегивали ворот его рубашки, но все тщетно: Эдвард был жив, физически… и мертв как личность. Даша поняла это, еще раз заглянув в глаза напарника.

Вторжение…

Включаться в киберпространство было по-настоящему страшно, но она сумела преодолеть накатившую жуть, мысленным усилием активируя установленные в имплантах кибернетические модули.

Реальность контрольной станции отдалилась и исчезла.

Вокруг простерлось виртуальное пространство: собственно, она стала частью сети огромной, сложнейшей кибернетической системы, ядро которой располагалось глубоко в бункере, под зданием главного офиса.

Вызвать реанимационную камеру для Эдварда, было делом одной секунды, дальше последовал ряд заученных до автоматизма действий, направленных на обеспечение личной безопасности.

Даша не знала, кто и с какой целью атаковал кибернетическую сеть.

Конечно, первая мысль была о кибрайкерах, но внутренняя логика тут же поставила под сомнение справедливость такого предположения, – хакерам нет нужды физически присутствовать на острие атаки, обычно они действуют дистанционно, через каналы связи на гиперсферных частотах, находясь на расстоянии в десятки световых лет от объекта вторжения.

Следующим, уже более логичным объяснением случившегося, могло стать военное вторжение, элементарная агрессия со стороны хорошо подготовленного, технически оснащенного противника, намеревавшегося захватить колонию, с минимальными разрушениями существующей инфраструктуры. В таком случае для атаки могли быть привлечены работающие по найму кибрайкеры, но для закрепления успеха после мнемонической атаки, здесь, на Треуле, должны были высадиться отнюдь не фантомные силы.

Разум мнемоника при полном включении в киберпространство работает на тактовой частоте компьютерных сетей, поэтому для рассмотрения вариантов и принятия первых решений Даше потребовалось не более десяти секунд.

Она даже не пыталась предположить, кто осмелился атаковать официально формируемую колонию, находящуюся под защитой и юрисдикцией колониальной администрации Аллора, – с этим разбираться не ей – системы связи уже получили приказ на объявление красного кода тревоги и буквально в эти мгновения станция гиперсферной частоты Треула начала передавать сигнал бедствия.

Через три-четыре часа на орбитах планеты появятся силы немедленного реагирования, – оставалось лишь удержать ситуацию под контролем до их прибытия, не дать противнику осуществить свой замысел, каким бы он ни был…

Даша расслабленно сидела в кресле, ее глаза были прикрыты, но это обманчивое физическое состояние никак не отражало того внутреннего напряжения, которое испытывал разум, находившийся на постоянной связи с центральным кибернетической системой колонии.

Не теряя времени на догадки относительно конкретного источника угрозы, она отдавала команды, направленные на глобальное противодействие.

Первым делом она изолировала станцию ГЧ, введя ее автоматику в автономный режим, запретив всякую связь с планетой. Одновременно на станции включилась полная защита от постороннего воздействия. Оборвав связь с внешним миром, она обезопасила кибернетическую систему колонии от вероятного повторения атаки через сеть Интерстар.

Решив эту проблему, она тут же переключилась на внутренние аспекты безопасности.

Опрос устройств защитного периметра не дал ей новой информации: как и говорил Жевье, целостность купола не вызывала сомнений. Видеосенсоры так же не смогли дать ей утвердительного ответа по факту нарушения зоны охраны. Экспресс-анализ видеофайлов отражал обычную статистику, но визуальные сканеры не перекрывали всех участков периметра – единовременно ими отслеживались лишь наиболее рискованные направления, в основном те, где строительство уже вплотную приблизилось к куполу защиты.

Даша считывала данные, одновременно активируя подсистемы безопасности, доступ к которым мог осуществить лишь мнемоник, обладающий высшим приоритетом командного доступа. Эти программы не могли включиться автоматически, – сейчас пробуждался псевдоинтеллект, зарезервированный на случай форс-мажорных обстоятельств, угрожающих существованию колонии.

Даша не колеблясь проделала необходимые операции, – теперь она могла не беспокоиться об отдельных уязвимых точках в сложном сетевом единении сотен машин. Все жизненно-важные объекты колонии переходили под защиту разбуженной подсистемы, которая слишком опасна для повседневного использования, но незаменима при подобных обстоятельствах.

Все. Глобальная составляющая противодействия исчерпана.

Седьмой сектор.

Эдвард упомянул конкретное направление, где его разум зафиксировал аномалию.

Не смотря на растущее внутреннее напряжение, не оставлявшее моральных сил на переживание эмоций, Даша испытала моментальную горечь: ведь она спешила ему на помощь, просила, не лезь туда в одиночку, а он не послушал…

Вызвав последние сообщения системы, она проследила за действиями Жевье и внутренне содрогнулась: оказывается, напарник лишь частично внял ее предупреждению, – к границе седьмого сектора периметра им был послан оперативный резерв, состоявший из группы видеодатчиков, в сопровождение двух сканирующих ботов, но при этом Эдвард совершил ошибку, стоившую ему если не жизни, то рассудка, – он осуществлял личный контроль над их действиями, находясь в прямом контакте с кибернетическими механизмами.

В данных отчета не содержалось никаких сведений о том, кто нанес удар, мобильная группа не отвечала, никаких возмущений в работе сети не регистрировалось, словно источник опасности прекратил свое существование.

Нет. Даша не могла позволить себе подобного заблуждения. Не вступая в прямой контакт с немногочисленными следящими устройствами, расположенными в седьмом секторе периметра, она определила для себя конфигурацию местности, почерпнув всю необходимую информацию из резервных источников.

Все ясно.

В интересующем ее районе еще не начиналось строительство, там простиралась размеченная геодезическими аппаратами пустошь, где в ближайшее время освободившиеся от иных работ группы строительных кибермеханизмов должны были приступить к выемке грунта.

Это объясняло многое. Колония Треула формировалась по отработанной, уже многократно апробированной схеме. На первых стадиях строительства люди из числа мнемоников контролировали те области под защитным куполом, где были задействовано максимальное количество кибермеханизмов. При известном дефиците автоматических средств мониторинга, остальные участки подвергались лишь плановому периодическому осмотру.

Такое положение вещей являлось нормальным и оправданным, – защитное суспензорное поле гарантировало надежную защиту периметра от поползновений представителей исконной биосферы планеты, и не было никакого смысла уделять дополнительное внимание не активным участкам местности, попусту расходуя силы и технические средства. В конце концов, колония горнодобывающей корпорации – это сугубо мирное поселение, где главной заботой мнемоников является контроль над кибернетическими механизмами, а не тотальная защита периметра от вероятных вторжений.

На то и существовал аналитический отдел планирования, чтобы заранее просчитать все степени потенциальных опасностей и определить статус колонии, регламентировав тем самым внутренний распорядок и приоритетные задачи для немногочисленного персонала.

На этот раз кто-то допустил грубую ошибку при планировании. Месяц назад здесь работало десять человек, затем, в преддверии смены состава, восьмерых отозвали, оставив их вдвоем с Эдвардом дожидаться прибытия корабля с первыми поселенцами…

Одна в пустом городе…

Неприятная, отдающая обыкновенным человеческим страхом мысль шарахнулась в голове, но Даша усилием воли загнала ее вглубь сознания.

Реального мира не существовало и страхи, присущие обычному человеку не должны вмешиваться в работу мнемоника, – этому их учили долго и тщательно.

Включаясь в сеть, ты начинаешь существовать по законам киберпространства, где все рационально и каждое явление имеет под собой конкретную причинно-следственную связь.

Мысли не мешали ей действовать.

Обособив один из терминалов, Даша изолировала его от сети, одновременно вызвав ближайшую к седьмому сектору бригаду, состоявшую из двух десятков подвижных кибермеханизмов. «К-2» имели в своем распоряжении весь необходимый набор сенсорных датчиков, позволяющих использовать их в качестве разведывательной группы. Строительные механизмы данного типа обычно применялись на больших высотах, где их деятельность была постоянно связана с точными измерениями и большой степенью риска при монтаже сложных конструкций, к тому же в набор их инструментов входили плазменные резаки и устройства ионной сварки, которые с равным успехом могли быть использованы в качестве оружия ближнего боя.

Под властью мнемоника подобная «строительная бригада» представляла серьезную боевую единицу.

Лоури была уверена: неизвестный противник, нанесший смертельный удар Эдварду, по-прежнему находиться где-то в районе пустоши. Сейчас ее главная задача состояла в том, чтобы обнаружить и по возможности нейтрализовать незваных гостей.

Действуя стремительно и последовательно, Даша проявляла максимальную осторожность, она сознательно завышала степень опасности, чтобы избежать фатальных ошибок своего напарника. Сформированная ей группа механизмов уже двигалась в указанном направлении, но Лоури не вела ее лично, перепоручив контроль изолированному от общей сети терминалу. В логике своих действий она исходила из наихудшего варианта развития событий, предположив, что среди неизвестных, проникших за линию защитного периметра, присутствует как минимум один мнемоник, пытавшийся оглушить, а затем переподчинить себе разум Эдварда, с тем, чтобы использовать его для прямого доступа к управлению главной кибернетической системой колонии.

Если это так, то противник, ощутив противодействие, поймет, что произошла замена и нанесет новый удар… который уйдет в ложном направлении, в худшем случае повредив несколько временно изолированных от сети терминалов.

Чтобы добытая таким способом информация не пропала, Даша включила в схему еще один компьютерный комплекс, связав его с контроллером группы машин. Последний должен был получать данные путем мгновенных асинхронных сеансов телеметрии, что на девяносто процентов гарантировало сохранность аппаратуры и программного обеспечения, в случае нанесения удара по группе механизмов.

Теперь ей оставалось ждать, пока сформированный отряд прибудет в указанную точку.

Не желая разделить участь Жевье, она временно вышла из сети.

За окном немного просветлело, дождь прекратился, – это суспензорное поле вышло из режима климатической фильтрации, – в данный момент эмиттеры периметра работали на полную мощность, наглухо замкнув купол защиты.

Автоматическая реанимационная камера уже забрала бессознательное тело Эдварда. Даше очень хотелось внушить себе, что он выкарабкается, хотя надежда на благополучный исход была ничтожной. Лоури давно разучилась верить в чудеса, – род ее профессиональной деятельности не предполагал наивных иллюзий.

Она ощутила холодок в груди. Не ко времени вспомнилась корпоративная школа, больше похожая на закрытое медицинское учреждение, где их учили бесчувственности . Участь мнемоника – одиночество, кроме тех редких случаев, когда они находили любовь и судьбу среди представителей своей касты .

Да, именно так. Не играет никакой роли тот факт, что Совет Безопасности миров признал право любого человека на добровольную дополнительную имплантацию – это решение лишь узаконило статус мнемоников, но кроме законов Конфедерации существовали законы корпоративные, которые всячески ограждали ценнейшую категорию сотрудников, от общения с посторонними. Даша была прекрасно осведомлена, как искусственным путем формируется общественное мнение, – им не давали права на нормальную жизнь, всячески изолировали, отталкивали от других людей. Причина такой «политики» очень проста: мнемоники владели не только необыкновенными способностями, но и многими корпоративными тайнами. За каждым из них следили строго и неусыпно, исключением были разве что подобные Треулу молодые колонии.

Вот и выходило, что большинство из них так и оставались одиночками, замкнутыми в себе, а потому непонятными… даже отталкивающе-непонятными для других. Ежедневное общение с машинами и воздействие имплантов накладывали неизгладимый отпечаток на разум, но путь назад закрыт, невозможен…

Эти мысли рано или поздно приходили к любому из них. Вот и сейчас, Даша остро ощущала, что не может полноценно сопереживать Эдварду, – где-то в глубине сознания, перечеркивая все душевные порывы, сидела холодная мысль, – он не справился, допустил непростительную беспечность и получил закономерный удар.

Этому голосу хотелось крикнуть в ответ: Заткнись! и в свою очередь спросить, а справлюсь ли я?

Моральное одиночество научило Дашу спорить с притаившимся на донышке души вторым «я», она нашла отдушину, позволяя себе любить дождь, утренний туман, запахи леса, – все, что не могло ответить взаимностью, обжечь осознанным встречным чувством привязанности.

Идеальный мнемоник. Ты справишься.

Заткнись.

Группа строительных механизмов уже пересекла границу злополучного сектора. По-прежнему не включаясь в сеть, Даша развернула кресло к приборному комплексу, куда периодически поступала телеметрия данных с датчиков кибермеханизмов.

В сфере стек-голографа клубилась вязкая ночная мгла, подсвеченная зеленоватым мерцанием термальной оптики, дождь прекратился, но перенасыщенная влагой земля курилась испарениями, словно нарочно подыгрывая неведомым пришельцам.

Даша коснулась сенсора, включая фильтрацию видеосигнала. Изображение в объемном мониторе тут же приобрело резкость.

Как утомительно и долго… – с долей раздражения подумала она. Осуществлять наблюдение и манипулировать ручным вводом команд, без мнемонического контакта с системой было непривычно, собственные действия казались слишком медлительными, видеоизображение – неполноценным, лишенным массы подробностей.

Я должна увидеть их и понять с кем или с чем имею дело.

Она пытливо всматривалась в изображение и недоумевала – вокруг (датчики кибермеханизмов обеспечивали сканирование всего пространства вплоть до внутренней границы суспензорного поля) не просматривалось ни одного постороннего сигнала.

Неужели ошиблась с выбором направления?

Нет… Они должны быть где-то тут, рядом, ведь прошло не более пяти минут с момента как Эдвард ощутил постороннее присутствие подле защитного периметра.

Вот именно, что ощутил. – Шепнул голос-искуситель.

Нет. Она твердо решила, что не включиться в сеть, пока не определит источник угрозы…

В этот миг на стереоэкране возникло стремительное движение.

Даша отчетливо видела, как под ступоходами строительного механизма начала вспучиваться напитанная влагой почва, – что-то обтекаемое вырвалось из тщательно, со знанием дела подготовленной засады, и рассудок мнемоника мгновенно перестроился: пусть она и не находилась в прямом контакте с машинами, но способность соизмерять время течением миллисекунд от этого не пропала, – она воспринимала видеоряд, будто перед ней прокручивали замедленную съемку события, разум подмечал множество деталей, которые попросту бы ускользнули от внимания, при «нормальной» скорости восприятия…

Первым, что бросилось в глаза, была отлетающая в сторону тончайшая маскировочная сетка, состоящая из металлизированных нитей. Заметить ее позволила все та же вездесущая, липкая грязь; затем, из образовавшегося провала появился обтекаемый корпус, – сначала она определила его как элемент бронескафандра, но через долю секунды изменила свое мнение – попавшие в поле зрения гибкие манипуляторы, заключенные в гофрированные кожухи из металлопластика, не вписывались в концепцию боевой гермоэкипировки… вообще, кроме приблизительного сходства форм между известными Даше сервомеханизмами и теми существами , что, вырвавшись из схронов, стремительно атаковали строительных роботов, ее разум не нашел иных аналогий.

Чужие . – Эта мысль обожгла рассудок, за мгновение до того, как атакованный строительный механизм вдруг объяла бледно-фиолетовая аура, и он начал медленно падать, не предпринимая никаких попыток к противодействию, словно его сервомоторы пришли в полную негодность…

Именно так.

Бледное сияние, сопровождавшее атаку, являлось побочным эффектом контактного электромагнитного удара, – разряд шел от манипуляторов чуждого существа, варварски сжигая всю сервомеханику жертвы.

Даша впервые сталкивалась с таким способом нейтрализации кибермеханизмов, но была вынуждена признать, что он оказался эффективным: прошло не более десяти секунд с начала атаки, а вся группа строительных роботов, посланная на разведку сектора, лежала в истоптанной ступоходами грязи, – механизмы застыли, окостенев в нелепых позах, словно опрокинутые муляжи.

Видеоряд… Откуда транслируется изображение?

Она бросила взгляд на датчики.

Контуры атакованных механизмов искрились алыми маркерами критических повреждений, но центральный процессор, скомпонованный вместе с системными блоками внутри грудной полости механизмов, по-прежнему выдавал устойчивый, исправный сигнал! Даша не могла немедленно ответить на вопрос, каким образом чужаки сумели столь точно дозировать мощность удара – они сожгли всю исполнительную периферию, оставив нетронутым ядро системы!

Далее события приняли совершенно неожиданный оборот.

Чужаков было десять. Семеро из них без особого труда подняли массивных строительных роботов и понесли по направлению защитного поля, трое, оставшиеся на месте схватки, подобрали маскировочные сети, не позволившие датчикам вовремя обнаружить засаду, а затем… принялись заметать следы, придавая почве первозданный вид при помощи каких-то специфичных приспособлений, работа которых была основанная на локальном эффекте антигравитации. Они без труда приподнимали по несколько кубометров мелкозернистого гравия перемешанного со стерилизованной продукцией почвоукладчиков и равномерно распределяли массу по площади, где до этого явственно виднелись следы борьбы.

Даша поняла – еще минута и чужаки скроются, унося в качестве трофеев семь строительных механизмов.

Обычный человек на ее месте не увидел бы смысла в подобной акции. Поведение чуждых механизмов не укладывалось в рамки традиционной логики, – группа строительных роботов имела смехотворную ценность, их было проще купить, чем осуществлять столь дерзко и одновременно грамотно спланированный захват. Учитывая, что при этом пострадал мнемоник и, по сути, подверглась атаке колония, добыча чужаков не шла ни в какое сравнение с теми последствиями, которые они спровоцировали.

Так мог рассуждать кто угодно, но только не мнемоник.

Даше с первого дня обучения постоянно внушали, что самым ценным в мире является информация. Для нее не играла роли коммерческая ценность строительных роботов – она видела перед собой чуждые механические формы, которые завладели исправными носителями информации, где содержались разнообразные сведения о структуре колонии, планах ее развития, специализации производств…

Чужие. Чужие машины. Не классифицированные ни по одной из баз данных. Принадлежали ли они людям, или являлись порождением иной цивилизации?

История развития человечества уже знала примеры, когда иная раса кропотливо выкачивала информацию о человечестве, успешно маскируясь анонимностью пользователей межзвездной сети Интерстар.

Словно в подтверждение ее мыслей на центральном терминале зажглось сразу несколько предупреждающих сигналов.

Один из парализованных строительных механизмов пытался установить канал обмена данными с глобальной базой данных колонии.

Даша более не могла колебаться. Инстинкт мнемоника – это не расхожий миф, она отвечала за информационную безопасность колонии, и сейчас каждый ее нерв взывал к немедленному действию.

Вход в сеть.

Сознание взорвалось бриллиантовой россыпью горячих брызг, время и пространство утратили смысл физических величин, она более не принадлежала миру материальных тел: киберпространство распахнулось, поглотило ее рассудок, который слился с виртуальной оболочкой колонии, став на время ее волей, управляющим центром, ядром глобальной системы …

Теперь в ее распоряжении оказались все технические средства колонии, но увы, среди них не было специализированных боевых машин, способных уничтожить пришельцев вместе с их трофеями.

Перекрыть все каналы доступа к базам данных колонии.

Тело Даши застыло в кресле, вцепившись пальцами в подлокотники. Ее лицо побледнело, принимая пепельно-серый оттенок, но мысль работала четко. Перед внутренним взором мелькали схемы информационных коммуникаций, пока сознание не ухватило тонкую нить, связующую электронный «мозг» захваченного кибермеханизма с информационным хранилищем.

Она вложила все силы в удар.

Нитевидный канал начал пульсировать, пока она не почувствовала, как разрушается система, которой манипулировала чуждая воля.

Ответный удар последовал незамедлительно. В сознании Даши возник огненный вал, который стремительно надвигался на нее, будто гигантская приливная волна…

Секундный сбой связи.

Ее тело судорожно выгнулось в кресле.

Нет, она не оборвала связь, не вырвалась из кипящего киберпространства, сумев пережить мгновенную атаку, но когда сознание прояснилось уже не одна, а две нити жадно тянулись к виртуальному ядру системы.

Лоури поняла, уничтожать кибермеханизмы ментальными атаками, бессмысленно, – ее сознание не выдержит ответных ударов, учитывая, что в распоряжении противника оставалось еще шесть исправных процессорных блоков, имеющих права доступа к информационным хранилищам. Ей в одиночку не перекрыть все каналы, по которым может осуществляться связь – она попусту распылит силы, не оставив средств для защиты собственного рассудка, сама станет слабым звеном сети…

Нет, единственным выходом из ситуации было полное отключение всех систем колонии.

Она отдала терминирующий приказ, и тут же переключилась на иную задачу, зная, что несколькими секундами спустя каналы обмена данными оборвутся сами по себе.

Она ощущала их – чуждые машины, которым оставалось преодолеть всего четыреста метров до подкопа, проведенного под куполом суспензорной защиты.

На противодействие оставались считанные мгновенья.

Даша быстро сориентировалась, перехватив управление двумя лазерными установками, подготовленными в седьмом секторе для точной разметки котлованов под будущее строительство.

Находясь в киберпространстве, она не видела, как вспыхнули и тут же погасли темно-вишневые потоки когерентного излучения, поразив группу отступающих к куполу машин.

Двух строительных роботов пытавшихся выкачать информацию с запоминающих устройств колонии, разрезало на неравные части; неподалеку от купола суспензорной защиты раздался грохот, сопровождаемы вспышками микровзрывов, – там в этот момент разлетались размягченные клочья перегретого металла, напитанный озоном воздух вдруг закрутило мгновенными мутными смерчами, и тут же без промедления последовал ответный удар…

На этот раз противник огрызнулся электромагнитным разрядом такой мощности, что Даша ощутила, как искажается, теряя привычную структуру виртуальное пространство колонии.

Один за другим выключались пораженные терминалы сети, в киберпространстве воцарился хаос, сотни машин теряли управление, и Даша, последним усилием истощенной воли, повторила глобальный приказ на прекращение всех действий – только так можно было уберечь сложнейшую кибернетическую сеть от неизбежной цепи локальных катастроф, связанных со сбоями в работе отдельных механизмов.

Мир в ее сознании поблек, выцвел, но эта внезапная потеря красок означала, что команда аварийного выключения систем успешно прошла по каналам связи.

Все.

Она осталась одна, окружающая техногенная оболочка отключилась, свою работу продолжала лишь автоматика, обслуживающая ядерный реактор и автономная система суспензорной защиты.

На фоне поблекшего киберпространства явственно выделились восемь активных сигналов, исходящих от инородных машин.

Половина из них уже преодолела барьер суспензорного поля, оказавшись по ту сторону периметра, и Даша, не колеблясь, ударила по оставшимся внутри, понимая, что вкладывает в отчаянную атаку остатки сил, оставаясь практически беззащитной.

* * *

Два инородных механизма уничтожавшие следы продвижения группы внезапно застыли, не подавая признаков функциональности. Они не успели собрать и ликвидировать обломки двух строительных роботов, пораженных лазерными разрядами.

Суспензорное поле светилось наряженным зеленоватым сиянием.

Уцелевшие машины обменялись короткими взаимными сообщениями.

Дальнейшее уничтожение следов было признано нецелесообразной тратой времени. Следовало как можно быстрее покинуть планету, сохранив захваченные кибермеханизмы. Судя по всему, они не боялись преследования в космосе, но до оставленного в районе высокогорья корабля предстоял долгий путь,

Два пришельца, все еще остававшиеся внутри купола защитного поля, развернулись в сторону темных зданий колонии и произвели синхронный залп.

Бледное голубоватое сияние объяло постройки тусклой аурой электромагнитного удара.

Ничего не изменилось вокруг, но чуткие сенсоры машин зафиксировали, как гаснет остаточная активность кибернетических систем внутри зданий.

Отследив результат атаки, они подхватили обездвиженные тела своих собратьев и скрылись в подкопе.

Минуту спустя почва вновь пришла в движение, обрушившись в проделанный машинами тоннель.

Подле границы купола суспензорной защиты остались лишь немногочисленные фрагменты уничтоженных лазерными разрядами строительных механизмов.

До появления вызванных Дашей Лоури групп немедленного действия оставалось еще четыре часа.

Она неподвижно сидела в кресле. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали подлокотники, на бледном обескровленном лице не дрожал ни один мускул, глаза молодой женщины оставались плотно закрыты.

Она так и не вышла из виртуального пространства, попав под последний уничтожающий удар чужеродных механизмов.

Несколько минут спустя, купол суспензорной защиты внезапно вспыхнул напряженным мерцанием и погас.

Над темными улицами города пророкотало эхо отдаленных взрывов, – это вышли из строя несколько эмиттеров, не выдержавших последствий перегрузки, возникшей в момент электромагнитного удара.

(обратно)

Глава 2.

Открытое космическое пространство.

В глубинах космоса, вдали от звездных систем, дрейфовало поле обломков.

Если быть точнее, то скопление различных, деформированных в той или иной степени конструкций состояло из сферического уплотнения, вокруг которого на сотни километров простиралось своеобразное кольцо, материалом для которого послужили относительно небольшие находящие в постоянном хаотичном движении фрагменты космических аппаратов.

След отгремевшей тысячи лет назад войны.

Центральная часть скопления до сих пор хранила очертания исполинской станции, похожей на небольшую рукотворную планету. В первозданном виде ее форма напоминала мяч для игры в регби, с длинными решетчатыми выступами на торцевых поверхностях.

Когда-то на этих опорах размещались вынесенные в космос локационные системы и причальные доки для транспортных кораблей.

Скрытая от посторонних глаз станция являлась автоматическим заводом, который в период войны выпускал бронеплиты обшивки для техники Земного Альянса.

Сейчас здесь властвовал мрак и холод.

Поверхность рукотворного небесного тела навек запечатлела в своем «рельефе» следы внезапной ожесточенной атаки и столь жестокого сопротивления: повсюду виднелись разбитые исковерканные надстройки, секции обшивки на протяжении сотен метров отсутствовали, обнажая тусклые ребра каркаса или внутреннюю структуру подвергшихся декомпрессии отсеков.

Однако следы серьезных разрушений выглядели не более чем ранами на бронированной шкуре рукотворного исполина. Станция насчитывала порядка пятидесяти километров в диаметре, и там, где обшивка сохранила свою целостность, взгляду стороннего наблюдателя открывался ни с чем не сравнимый механореалистический пейзаж: над близким, изгибающимся горизонтом высились решетчатые стрелы разгрузочных кранов, между ними зияли пологие разломы уходящих вглубь пандусов с двумя монорельсовыми направлениями, между выступами сохранившихся надстроек проходили самые настоящие дороги, поверхность которых до сих пор оставалась намагниченной, притягивая к себе все металлические предметы… кое-где из-под истерзанной ракетными попаданиями обшивки плавно вспучивались купола защитных систем станции.

Далее, ближе к торцевым поверхностям, следовал целый лес разгрузочных стрел – настоящие металлические джунгли, в которых можно запросто сбиться с пути и бесконечно блуждать по многоуровневым переходам, изредка попадая в помещения складов.

На обратной стороне станции простиралось пустое, изъеденное язвами ожогов пространство, оканчивающееся колоссальным провалом – воронкой с коническими, оплавленными адской температурой краями, которая образовалась в момент взрыва ядерного реактора, питавшего энергией автоматические производства.

…Среди окружающих станцию обломков, чуть выше плоскости эклиптики тускло поблескивающего кольца, освещая замысловатые конструкции, медленно маневрировал современный космический корабль. На его борту, меж навигационных и габаритных огней легко читалась маркировка Военно-Космических сил Конфедерации Солнц.

Малый крейсер не имел имени собственного, только порядковый номер. «Борт 2057» являлся специализированным кораблем разведки, осуществлявшим поиск и зачистку оставшихся после войны кладбищ кораблей. Совет Безопасности Миров, финансировавший данную акцию, ставил перед собой вполне конкретные задачи, где только часть приоритетов была отдана поиску и захоронению человеческих останков, – основной задачей спецгрупп космического десанта было обнаружение и ликвидация боевых машин, – наиболее опасного наследия войны.

Капитан Рауль Шелест, командир особого подразделения по борьбе с кибернетическими механизмами, в данный момент двигался по поверхности станции, в районе складских терминалов.

Датчики боевого скафандра минуту назад обнаружили термальный всплеск.

– Группа альфа, подтягивайтесь. – Произнес он в коммуникатор, одновременно мысленным целеуказанием обозначив на тактической карте конкретные позиции для каждого бойца. Данные тут же были ретранслированы автоматическим устройством АТК6 поддерживавшим постоянный контакт как с базовым кораблем высадки, так и с каждым из находящихся на поверхности станции десантников.

Шелест не стал бы отвлекать своих бойцов, осуществлявших прочесывание заданного квадрата, по пустякам.

С одиночным кибермеханизмом капитан мог справиться без посторонней помощи, но по мере приближения к источнику энергетической и тепловой активности, становилось очевидно: не далее как в километре работает крупный реактор. Как правило, подобные стационарные источники питания являлись местами концентрации машин, – в условиях естественного энергетического дефицита программная логика механизмов заставляла их вести натуральную войну за овладение системами подзарядки, – обычно пик подобных столкновений приходился на первое десятилетие автономного существования.

Дожидаясь подхода основной группы, капитан продвинулся еще на пятьдесят метров: он обогнул надстройку, открывая себе обзор.

Впереди в тусклом рассеянном свете прожекторов базового корабля возвышался корпус штурмового носителя класса «Нибелунг».

Действительно проблема… По оперативным данным на станции в период войны не базировалось серв-соединений, но архивные документы тысячелетней давности нередко грешили против истины, и в таких ситуациях Шелест привык полагаться на реальные факты. В данном случае он видел перед собой специализированный корабль, предназначенный для транспортировки и технического обслуживания тяжелой планетарной техники.

– Внимание. Всем перейти режим боевого сканирования. Источник энергии определен как штурмовой носитель класса «Нибелунг». Вероятно, на его борту может находиться серв-соединение.

– Командир, я фиксирую источник энергии. – Раздался голос штатного снайпера группы, который, уже занял позицию на господствующей над остальными площадями надстройке.

– Есть еще активные сигналы?

– Датчики по нолям. Никого нет дома.

– Сам-то веришь? – Усмехнулся Шелест. – Свято место пусто не бывает.

– Верно. Мне нужен Зимогоров для страховки.

– Добро.

Рауль продолжал сканировать окрестности.

Не нравился ему этот штурмовой носитель. Сомнительно, чтобы реактор «Нибелунга», работающий на пятидесяти процентах мощности, не истратил запаса активного вещества за минувшее тысячелетие, да и сам корабль выглядел слишком «свежо» – броня светлее окружающей обшивки станции, корпус не имеет характерных следов повреждений от баллистического оружия – лишь несколько пятен ожогов от лазерных попаданий, да пара выбитых декомпрессией люков, в общем – чужеродное вкрапление на фоне тотальных разрушений и царящего вокруг хаоса.

Создавалось стойкое впечатление, что он прибыл сюда уже после войны. Подобные случаи, кстати сказать, не редкость. Часть боевой техники еще много лет эксплуатировалось различными компаниями и даже частными лицами, пока не изнашивалась окончательно. Обычно проблему утилизации подобных реликтов решали в обход существующих межпланетных соглашений, – нанимали какого-нибудь пилота с единственной целью – похоронить выработавший свой ресурс космический корабль на каком-либо из известных космических кладбищ.

Практически беззатратный способ решения серьезной проблемы. Один демонтаж реактора обычно влетал в круглую сумму, а тут нужно всего лишь заплатить горе-пилоту, согласившемуся на содействие в афере. При этом хозяева кораблей не задумывались о том факте, что на подобных обломках войны, как правило, существует своя «поствоенная жизнь», остро нуждающаяся в энергетических ресурсах.

В результате такой безответственности машины, которые по определению должны впасть в энергетическую кому, продолжали функционировать, но что еще хуже, среди них зачастую попадались образчики техники, оснащенные модулями псевдоинтеллекта…

Хорошо бы заглянуть во внутренние отсеки «Нибелунга» – подумал Рауль. – Тогда все станет ясно…

От повторного сканирования штурмового носителя его отвлек вызов на командной частоте.

– Борт 2057 вызывает группу «альфа».

– Слушаю. Капитан Шелест. – Рауль узнал голос майора Олсби, координирующего действия его группы.

– Мы зафиксировали крупный не принадлежащий станции объект. Двадцать километров от твоей позиции по вектору 160.

– А конкретнее?

– Штурмовой корвет Флота Свободных Колоний. Поздняя модификация, система опознания определила его комплектацию как автоматический вариант, хотя произвести полную идентификацию не удалось.

– Что помешало? – Осведомился Шелест, продолжая внимательно изучать окрестности «Нибелунга». Рассмотреть ближайшие подступы к кораблю мешало странное с точки зрения капитана дугообразное возвышение: на надстройку или технологический выступ не похоже, на ум шла одна, не уместная в конкретных условиях ассоциация с баррикадой.

– Корвет серьезно поврежден огнем ракетно-артиллерийских комплексов. – Пояснил координатор. – Детали корпуса с явной маркировкой не сохранились.

– Автоматический корабль такого класса должен нести на борту мобильные штурмовые группы. – Напомнил майору Рауль. – У вас есть сведения по их комплектации и численному составу?

– Есть. Не только сведения, но и визуальное подтверждение. Зонды зафиксировали разрозненные группы «LDL-55»7 .

– Функциональны?

– Да. Мы снизили орбиту одного из разведзондов, – реакция вялая, сканеры передали данные по энергооснащенности – заряд накопителей порядка двадцати-тридцати процентов от заявленного в ТТХ9 номинала.

– Зонд сбили?

– Да, на втором витке. Пятидесятимегаваттный разряд теплового лазера.

– Насколько я помню у «LDL-55» лазерные комплексы выкачивают по двести мегаватт.

– Энергетический голод. – Шелест живо представил, как вечно сутулящийся майор пожал плечами, глядя на показания парящих в воздухе голографических приборных панелей. – Что касается цифр, – вновь зазвучал в коммуникаторе голос Ричарда Олсби, – то могу тебя «порадовать» – на борту корвета базировалось десять штурмовых групп. Каждая соответственно включала в свой состав тридцать шагающих лазеров. Вот и умножай.

Шелест умножил. Триста бродячих лазерных установок… Теперь их количество следовало поделить на статистически выверенный коэффициент невосполнимых потерь при прорыве стационарной обороны объекта, и снизить степень потенциальной угрозы в соответствии с данными, снятыми уничтоженным зондом.

Все равно получалось многовато.

– У меня проблема иного сорта. – Сообщил Рауль координатору. – Обнаружен «Нибелунг» с работающей силовой установкой. Я передаю координаты, для орбитальной группировки слежения.

– Принимаю. А «LDL-55» тебя не беспокоят?

– Пока нет. – Сухо ответил Рауль. – Они уже выполнили свою задачу, уничтожили реактор станции, и теперь, следуя программным приоритетам должны охранять зону высадки. Радиус охвата по максимуму составляет пять километров.

– Понял тебя. Жди поддержки минут через семь не раньше. Кстати, ты всерьез считаешь, что лазерные боты охраняют обломки корвета?

– Однозначно. – Ответил Шелест и пояснил: – Данные сервомеханизмы имеют сравнительно небольшую степень программной свободы. Хотя острая необходимость в подзарядке вполне может пригнать их сюда, – судя по всему реактор «Нибелунга» единственная энергетическая аномалия на всей поверхности станции.

– Согласен. Я отдаю приказ на старт двух модулей огневой поддержки. Пусть блокируют направление на корвет, пока ты занимаешься штурмовым носителем. Что намереваешься предпринять?

– Выдвинусь поближе под прикрытием своей группы. Тут на поверхности станции непонятное возвышение. Сплошной металл, из-за него сканирующее излучение не пробивает до основания «Нибелунга».

– Понял тебя. Советую дождаться, пока группировка спутников закончит подвижку.

* * *

Рауль не стал пренебрегать советом координатора, но передислокация аппаратов слежения не внесла ясности, скорее данные, полученные с их сенсоров, лишь усложнили общее восприятие обстановки.

Сразу за возвышением, которое Рауль продолжал мысленно называть «баррикадой» располагался относительно ровный участок не поврежденной поверхности древней станции. Создавалось впечатление, что кто-то намеренно очистил пространство вокруг «Нибелунга» от разного рода обломков, лишь бронеплиты под днищем штурмового носителя вздымались пологими волнами, немо свидетельствуя об аварийной посадке корабля.

Последним штрихом к картине, окончательно сбившим с толка капитана Шелеста, стало абсолютно неуместное сооружение в виде двадцатиметрового арочного прохода, сиротливо возвышающегося посреди расчищенной площадки.

Изучив конструкцию посредством сканеров орбитальной группировки, Рауль пришел к выводу, что ее возраст составляет от силы две-три сотни лет. Внушительных размеров арка, непонятно кем и с какой целью возведенная на поверхности древней станции смотрелась будто распахнутые настежь ворота в иной, неподвластный пониманию мир, – эстетика ее форм несла нечто неуловимо-тонкое, основанное на чувственных ассоциациях архитектора, воплощенных в плавных линях изящных, но не вычурных изгибов.

Парадокс. Особенно остро неуместность данной конструкции ощущалась, когда взгляд проходил сквозь образованный ей проем, и… вместо ожидаемого иного пространства находил лишь ровное поле плотно пригнанных бронеплит да искореженную ураганным огнем надстройку комплекса противокосмической обороны…

Созерцательное замешательство Рауля внезапно усилилось. Он как будто почувствовал чужой взгляд, холодный, изучающий, пристальный, хотя мгновенное сканирование окрестностей не выявило ни малейших изменений обстановки.

И все же он остро, до дрожи чувствовал: кто-то находиться поблизости и пристально смотрит на него…

Из неприятного состояния капитана Шелеста вывел голос майора Олсби:

– Первый, на связь. Срочное сообщение.

– Что стряслось? – Рауль по собственной фразе почувствовал, что выбит из привычного уравновешенного состояния.

– Мы принимаем сигнал бедствия. Срочно сворачивайтесь, за вами выслан челночный корабль.

– При чем тут мы? – Не понял капитан.

– Полученный сигнал транслируется из системы Треула. Это колония рудодобывающей компании «Спейсстоун». По информации, переданной из штаба флота, на планете полно машин, при минимальном количестве людей. Мы – ближайший корабль, способный оказать помощь.

– Понял. Много машин – это наш профиль. Сворачиваемся. Укажите координаты точки подбора. – Шелест против обыкновения не стал возражать или спорить, хотя всем было известно, как обычно реагировал капитан на попытки начальства использовать его подразделение для решения какой-либо внезапно возникшей проблемы.

Он продолжал ощущать на себе чужой взгляд, который в сочетании со странностями окружающей обстановки доводил восприятие до той степени абсурда, когда вместо ясного, трезвого мышления рассудок начинают заполнять всякого рода домыслы.

Рауль никогда не отличался ни суеверностью, ни тем более – малодушием, но сейчас он был рад, что его группу временно отзывают с поверхности древнего сооружения.

Было над чем подумать во время вынужденной передышки: в том, что они вернуться сюда Шелест не сомневался ни на секунду.

* * *

Группа капитана Шелеста. Колония Треула. Автономный режим.

Десантный модуль вышел из гиперсферы в непосредственной близости от планеты.

При получении сигнала бедствия пилоты, спешащие на выручку, как правило, не придерживаются энергетически выгодных точек всплытия, – в расчет берется уже не экономичность, а исключительно скорость.

– Внимание в десантном. Капитана Шелеста в рубку управления. – Раздался в интеркоме голос галактлейтенанта Грабцова.

Рауль отдал мысленный приказ, и наклонное ложе приподнялось, сухой звук фиксаторов освободил бронескафандр от страховки, позволяя встать.

Он бросил взгляд в узкий проход между двумя рядами наклонных капсул, готовых в любой момент войти в стартовые стволы электромагнитных катапульт.

Закругленные с обоих торцов овальные цилиндры, внутри которых находились бойцы его подразделения, были герметизированы. Обычная мера предосторожности при подлете к планете. Случись что-то непредвиденное и автоматика в течение нескольких секунд отстрелит двенадцать индивидуальных посадочных капсул, снабженных собственными двигателями и системой навигации.

Дверь рубки управления неслышно скользнула в сторону.

– Как обстановка? – Рауль без лишних приглашений занял резервное кресло пилота и взглянул на обзорные экраны.

В прицеле курсовой координатной сетки висел огромный коричневато-серый шар планеты, на фоне которого скользила яркая, отливающая серебром ажурная конструкция станции гиперсферной частоты.

– Пока тихо. – Ответил Грабцов. – Я бы сказал – подозрительно тихо. Станция ГЧ заблокирована. Связи с колонией нет. Сигнал бедствия передается единственным передатчиком, работающем в режиме изоляции от остальной аппаратуры.

– Виртуальная атака? – Предположил Шелест.

– По признакам похоже на то. Непонятно отчего молчит сама колония? Мы уже в пределах прямой связи.

Рауль взглянул на показания датчиков, расположенных в сфере голографического монитора. Действительно, лейтенант прав, – создавалось впечатление, что на поверхности не работает ни один кибернетический комплекс.

Сканеры штурмового модуля способны зафиксировать даже ничтожную энергетическую активность, здесь же ее не наблюдалось вообще, – лишь смутно тлело тепловое пятно ядерного реактора.

Суспензорное поле свернуто. Силовая установка погашена в аварийном режиме. Станция ГЧ блокирована. Слишком круто для последствий виртуальной атаки. Скорее отключение произведено внутренней командой, распространенной по глобальной сети. Иначе не объяснишь. Шелест прекрасно отдавал себе отчет, что внизу на относительно небольших площадях сконцентрирована сугубо гражданская техника: строительная, рудодобывающая, планетопреобразующая, но степень пассивной защиты созидательных механизмов, работающих в режиме освоения чуждой для человека планеты по определению не должна уступать продвинутым боевым аналогам.

– Что делать капитан? Выходить на орбитальный виток?

– Сажай модуль.

– А если ловушка?

– Без «если». Идем на посадку в режиме максимальной защиты.

Лейтенант Грабцов молча опустил забрало гермошлема.

Рауль пристегнулся к креслу, и тоже загерметизировал шлем, давая понять, что не собирается возвращаться в индивидуальную капсулу.

– Внимание всем! – Произнес он в коммуникатор. – Идем на посадку. По сигналу – покинуть капсулы для десантирования через рампу.

Шар планеты уже разросся до исполинских размеров, заполнив все сектора телескопического обзора, лишь на мониторах заднего вида медленно терял контрастность фон усеянного мириадами звезд космического пространства, уступая место постепенно разгорающейся ауре, излучаемой нагревающейся обшивкой модуля.

Плавный вход в атмосферу сопровождался лишь легкой, едва ощутимой вибрацией; внизу простирался клубящийся океан облачности – серая мгла в которую минуту спустя погрузился ДШМ9 .

Пока на экранах властвовала серая муть, подсвеченная багрянцем от раскаленной обшивки, Рауль на несколько мгновений активизировал кибернетические модули имплантов.

Ничего.

Ощущение пустого киберпространства оказалось настолько резким, непривычным, что он на миг почувствовал себя не сидящим в кресле снижающегося космического аппарата, а одиноко стоящим посреди бескрайней и безмолвной пустыни…

…Наконец облака расступились.

Модуль продолжал снижаться; над данным полушарием планеты царила ночь, и только термальная оптика вычерчивала зеленоватые подернутые мелкой рябью помех контуры приземистых зданий небольшого городка, над которым царил высотный офис корпорации «Спейсстоун».

Ни одного габаритного огня, освещенного окна или иного проблеска света – лишь глухая тьма.

– Посадочные площадки временного космопорта свободны. Начинаю окончательный маневр.

Рауль дождался, пока схлынут резкие перегрузки торможения, а индикатор скорости сравняется с отметкой двухсот километров в час.

Вновь короткое включение имплантов.

Сфера сканирования пуста. Разум капитана воспринимал лишь фоновое тепло реакторной установки.

– Приготовиться к десантированию! – Шелест встал с кресла и добавил, обращаясь к Грабцову:

– Как только мы покинем корабль, поднимешься на один километр. Без моей команды огня не открывать. О любых изменениях обстановки докладывать немедленно.

– Понял. – Не оборачиваясь, ответил пилот. – Удачи.

* * *

Единственное поселение колонии Треула встретило десантников вязким мраком не освещенных улиц и нудной моросью дождя.

– Земцов, берешь двух человек, задача – осмотр периметра суспензорной защиты.

– Понял командир.

Три фигуры в бронескафандрах отделились от немногочисленной группы и тут же растворились в плотном мраке, оставив напоминанием о себе лишь маркеры засечек на радаре АТК.

– Остальные за мной. – Приказал Рауль, избрав в качестве ориентира здание колониального офиса.

Необходимости отдавать дополнительные инструкции он не видел – бойцы действовали четко, слаженно, – разбившись на пары, они двигались вслед за командиром, прочесывая сканирующим излучением каждое ответвление главной улицы.

Рауль остановился когда до центральной площади городка оставалось пройти менее ста метров.

У подножия строящегося здания лежал универсальный кибермеханизм.

– Моллиган, – осмотреть!

Несколько секунд ожидания. Почему-то зябко, неуютно на душе, не тревожно, а именно неуютно, не то от капель моросящего дождя, сбегающих по забралу гермошлема, не то от…

– Он разбился, сэр. – Пришел доклад. – Упал с верхних этажей.

– Понял. Что в здании?

– Наблюдаю группу из пяти однотипных машин. Один механизм стоит, остальные лежат. – Сайрок подчеркнул интонацией последнее слово.

Рауль понял, на что именно обращает его внимание боец. Отключившийся по приказу кибермеханизм никогда не рухнет с высоты и не останется лежать, окаменев в произвольной позе. Перед штатным выключением любая машина выполнит ряд операций, например, отойдет на безопасное расстояние от края строительной площадки и замрет в строго определенном положении.

– Электромагнитный импульс. – Вновь раздался в коммуникаторе чуть хрипловатый голос Моллигана. – Сканирование показывает повреждение цепей управления. Часть внутренних схем носит характерные следы плавления.

Рауль выслушал доклад, на мгновенье включился в киберпространство, но ощутил все ту же гнетущую пустоту.

– Земцов, что у тебя?

– Обнаружено два взорванных эмиттера суспензорной защиты. Предположительно разрушение произошло из-за резкого скачка напряжения.

Кто-то все же атаковал колонию. Причем не виртуально.

– Грабцов?

– На связи.

– Что на сенсорах?

– Чисто.

– Свяжись со станцией ГЧ. Сними аварийную блокировку, и проверь, когда было зафиксировано последнее возмущение гиперпространства.

– Понял.

Рауль посмотрел на сумеречное здание офиса и коротко скомандовал:

– Вперед. Земцов, исследуй эмиттеры. Мне важно знать – мог их взрыв привести к возникновению электромагнитной аномалии?

– Сейчас разберемся.

– По сторонам поглядывай.

* * *

Оставив двоих бойцов на входе, Рауль с остатками группы поднялся на второй этаж, где, следуя логике стандартной планировки подобных учреждений, должны располагаться посты дежурных операторов. Обычно на стадии автоматического терраформирования в колонии постоянно проживало от двух до десяти человек. Все они обязательно являлись мнемониками, в последнее время это стало нормой для молодых колоний, развивающихся с использованием передовых технологий.

– Кривченко, Полибов, – осмотреть медицинский модуль здания.

Еще двое десантников исчезли в сумраке длинного коридора.

Рауль осмотрелся. Компьютерное видение позволяло ему ориентироваться в незнакомой обстановке как у себя дома – повсюду имелись хорошо различимые маркеры, условно обозначающие тип помещений и их предназначение.

– Прямо по коридору сорок метров, седьмая дверь справа.

Автоматика не работала, поэтому сдвижные двери пришлось открывать вручную, благо усилители мускулатуры боевых скафандров легко справлялись с подобными преградами.

– Термальный всплеск!

– В сторону! Блокировать коридор!

Шелест, благодаря имплантам, различил не только тепловую аномалию – он уловил встречное излучение кибермодулей.

Мнемоник.

Войдя в помещение, он включил фонарь гермошлема и сразу же увидел ее – безвольно оползшую в кресле, бледную, но живую.

Черты лица молодой женщины врезались в память Рауля до мельчайших подробностей, но сейчас он не думал об этом, – присев подле кресла капитан в первую очередь попытался установить прямую связь с ее рассудком.

Рискованный, но оправданный в данной ситуации шаг.

Перед ним находился мнемоник, разум которого подвергся виртуальной атаке, в этом Рауль не сомневался ни на секунду. Он слишком хорошо знал эти слабые едва ощутимые эманации угасающего подсознания…

Усилием воли подавив пытающиеся вырваться воспоминания о погибших боевых товарищах, чью агонию он воспринимал приблизительно тем же образом, Шелест собрал все моральные силы, передавая в рассудок женщины единственную команду: Жить.

Чуда не произошло, да и не могло произойти, – она по-прежнему оставалась в состоянии глубокого беспамятства, но ее разум, уже вошедший в состояние комы, начал медленно, но неуклонно повышать активность биоритмов, – Рауль стимулировал ее нервные ткани, передавая через импланты один и тот же импульс возбуждения, сконцентрированный в простой по звучанию, но глубокой, всеобъемлющей для травмированного рассудка мнемонической команды – жить .

Из личного опыта он знал, что при своевременном вмешательстве у мнемоника есть шанс выкарабкаться. Один из ста, но он есть.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем ее импланты начали реагировать, посылая в разум капитана Шелеста отдельные импульсы, не несущие конкретной информации, а лишь свидетельствующие, что на какое-то время коллапс сознания приостановлен.

…Он с трудом открыл отяжелевшие веки.

Голова кружилась от перенапряжения.

– Грабцов, сажай модуль на площадь перед главным офисом. – Выдохнул он в коммуникатор, не узнавая собственного голоса. – Подготовь к старту автоматическую спасательную капсулу, с программой прыжка в систему Аллора.

– Буду через две минуты.

Рауль, пошатнувшись, встал с колен, еще раз взглянул в бледное лицо незнакомой женщины и подумал, что в данной ситуации он сделал все, что мог. Даже чуть больше, чем позволяли ему инструкции и уставы.

– Сэр, обнаружен еще один мнемоник.

– Где?

– В медицинском модуле.

– Состояние?

– Уже не реагирует на прямую стимуляцию мозга.

* * *

На площадь перед пустующим офисом, ломая опорами не предназначенный для подобных нагрузок стеклобетон, садился десантно-штурмовой модуль.

Рауль сам вынес бессознательное тело женщины на крыльцо и быстро, не останавливаясь, направился к открывающейся рампе. Время сейчас играло решающую роль. Чем быстрее она окажется в центральной клинике Аллора, тем больше шансов, что сознание и память в конечном итоге вернуться… по крайней мере Рауль надеялся на это.

– Спасательная капсула готова?

– Да.

– Запускай предстартовую процедуру. – Шелест ступил на влажный от дождя рифленый металл рампы.

– Капитан, мы не превышаем наши полномочия? Все-таки речь идет не о простом сотруднике корпорации…

– Я сказал – запускай автоматику! – Раздраженно ответил Рауль. – Мы спасаем человека.

– Не психуй, все уже сделано. Я предварительно связался с Аллором. В точку подбора обещали выслать корабль. Кстати – лейтенант Грабцов наклонился, помогая капитану уложить бессознательное тело в индивидуальную спасательную капсулу, оснащенную не только системой жизнеобеспечения, но и собственным гиперприводом, заряженным на один прыжок. – Я проверил базы данных станции ГЧ. Последнее возмущение метрики пространства зафиксировано два месяца назад. Это был плановый рейс транспортного корабля корпорации «Спейсстоун».

Вот тебе и вторжение… Подумал Рауль, ожидавший получить прямо противоположную информацию.

И тут же, не то опровергая, не то усиливая его сомнения пришел доклад от лейтенанта Земцова:

– Командир мы установили, что взрыв эмиттеров спровоцирован резким броском напряжения. Скорее не они явились источником электромагнитного удара, а наоборот… И еще, в трехстах метрах от взорванных установок, если следовать вдоль бетонного желоба, обнаружены фрагменты универсальных кибермеханизмов со следами лазерных ожогов.

– Что-то еще? – Интуитивно предположил Рауль, почувствовав натянутые интонации в голосе лейтенанта.

.– Не возьмусь судить, командир, но тут странное разрыхление почвы… Очень похоже на подкоп, сделанный под нижней кромкой суспензорной защиты, но точно утверждать без специальной аппаратуры нельзя. Сканеры моего скафандра фиксируют разницу в плотности грунта, не более.

– Хорошо, освободиться Грабцов, он тебе поможет. Прочешем всю прилегающую площадь сканерами модуля. Пока зафиксируй местоположение обломков.

– Принято.

…

Несколькими минутами позже из стартовой шахты ДШМ вырвалось ослепительное пламя.

В хмурых небесах Треула раскаленным росчерком сверкнула звезда.

Только в отличие от других она не падала, а взмывала вверх, навстречу мириадам своих собратьев.

Капитан Шелест проследив за стартом, обернулся к Грабцову:

– Передислоцируйся к периметру. Отсканируй там каждый квадратный метр указанной площади. Я пошел налаживать связь с руководством корпорации.

– Погоди, капитан. А почему мы отправили одну капсулу? Я слышал, в здании обнаружили еще одного выжившего?

– Он умер. – Коротко ответил Рауль. – Если быть точнее – превратился в растение – после небольшой паузы добавил он.

(обратно)

Глава 3.

Аллор. Две недели спустя после событий на Треуле.

В помещении, где очнулась Даша, было светло и тихо.

Она лежала на широкой кровати, вплотную придвинутой к панорамному окну, за которым, если смотреть, не отрывая головы от подушки, простирались лазурные небеса, с редкими полосами перистых облаков.

Это не Треул… – пришла первая мысль.

Смотреть за окно было приятно и больно. Глаза резал пронзительный свет, источаемый небесной лазурью.

Выжила…

Сколько эмоций мыслей, воспоминаний может концентрировать в себе одно единственное слово…

Некоторое время Даша лежала, наслаждаясь ощущением внутреннего покоя, какой-то детской безмятежности, словно ей довелось родиться вновь.

Возможно, так оно и было?

Между прошлым и настоящим витала плотная туманная пелена. Роковые события в колонии Треула вспоминались как что-то далекое, нереальное произошедшее не с ней, а с другим человеком.

Впрочем, состояние умиротворенности длилось недолго, – ровно до тех пор, пока не раздался тихий шелест автоматически открывшихся дверей и в больничную палату не вошел незнакомый мужчина, приблизительно лет сорока на вид. Он сразу не понравился Даше. Взгляд посетителя равнодушно скользнул по ее осунувшемуся лицу, водянистые глаза рефлекторно сощурились, поймав свет полуденных небес.

– Опусти жалюзи и подготовь пациента. – Хозяйским тоном распорядился он, обращаясь к сопровождавшему его андроиду.

Даша была так слаба, что не могла сопротивляться, даже если бы очень захотела.

– Ну, мисс Лоури, как вы себя чувствуете?

Не дождавшись ответа, он сел в кресло у маленького прикроватного столика, небрежно отодвинул на край пластиковую вазу с экзотическими цветами и разместил там переносной компьютер, выполненный в виде тонкого складывающегося планшета.

Даша молча ждала продолжения, разглядывая оказавшуюся на уровне ее глаз залысину. Свет потолочных панелей, которые автоматически включились, как только андроид опустил жалюзи, застыл на коже незнакомца причудливым бликом.

В изголовье кровати сдавленно пискнул звуковой сигнал на блоке медицинской аппаратуры. Она ощутила, как в кожу, чуть ниже затылка впился инъектор, и туманная дымка, застилавшая часть сознания, вдруг начала стремительно таять.

– Давайте знакомится мисс Лоури. – Он закончил свои деловитые приготовления и посмотрел на Дашу. – Я Дик Пекман, отдел внутренних расследований корпоративной службы безопасности.

Она уже догадалась, что перед ней кто-то из чиновников «Спейсстоуна», и лишь слабо кивнула в ответ, с трудом задав встречный вопрос:

– Где я?…

– Мы находимся на Аллоре. Месяц назад вас доставили в центральную клиническую больницу. К сожалению, на посланный вами сигнал бедствия первыми отреагировали не мы… Впрочем, это сейчас не важно. Врачи клиники действовали согласно общим правилам, – в первую очередь они удалили кибернетические модули из ваших имплантов..

Вот почему я ощущала такой всеобъемлющий покой… – Догадалась Даша. Она уже не помнила, когда в последний раз расставалась с кибернетическими модулями.

Значит отдел внутренних расследований? – Горько подумала она, но тут же укорила себя в бесконтрольности эмоций. Нужно собраться с силами. Раз меня пришли не награждать, а допрашивать, значит, дела плохи.

Впрочем, не все ли равно?

Пробудившиеся ощущения жизни казались ярче, важнее, чем бюрократическая волокита, связанная с официальной оценкой ее действий на Треуле.

– Скажите, Эдвард Жевье… Он выжил?

– В физическом смысле – да. – Ответил Пекман, включая аудиозапись. – Но его мнемоническое состояние остается стабильно-тяжелым. Полная потеря памяти. Однако, не будем забегать вперед. – Мягко произнес он. – Давайте условимся, – вопросы задаю я, а вы как можно подробнее отвечаете на них.

– Почему меня допрашивают? – Голос Даши немного окреп, очевидно сказывалось действие введенного ей препарата.

– Я же сказал, – невольно поморщился Пекмен. – Вопросы буду задавать я.

– Хорошо, задавайте. – Даша откинула голову на подушку, глядя в потолок.

Такой оборот событий воздействовал на нее гнетущим образом. Нет, она понимала, что события на Треуле не могут остаться без внимания, но столь откровенная форма допроса… Она отдала все силы, едва не лишившись рассудка, защищая собственность корпорации, а они смеют в чем-то подозревать ее?!…

– Не волнуйтесь мисс Лоури, пока что мне необходимо услышать от вас полное, подробное изложение событий. Выводы о целесообразности и правомочности ваших действий будут сформулированы позже.

– Что я должна рассказывать?

– Все. Начиная с того момента, как вы сменились с дежурства.

– Посмотрите записи автоматических регистраторов.

– Не надо капризничать мисс Лоури. Этим вы лишь усугубите свое положение. Позвольте напомнить, что все оперативные базы данных кибернетической системы колонии стерты. В виду явной недееспособности Эдварда Жевье, отдать приказ на уничтожение информации могли только вы, верно?

– Да. Я отдала такой приказ.

– С чем была связана необходимость подобного шага?

Даша повернула голову, внимательно посмотрев в водянистые глаза представителя корпорации.

– Вы действительно ничего не знаете? Вы не приняли сигнала бедствия? Не были осведомлены о вторжении неклассифицированных кибернетических форм?

– Сигнал бедствия действительно имел место. Относительно остальных утверждений у нас есть определенная доля сомнений. Компьютерная сеть колонии на момент высадки спасательных групп была выведена из строя на девяносто пять процентов, то есть работали лишь автономные системы реактора. Вы единственный участник событий, который на сегодняшний день в состоянии отчитаться перед руководством корпорации.

На некоторое время в больничной палате повисла глубокая тишина.

Даша с трудом могла осмыслить прозвучавшее обвинение, и в то же время ее сознание помимо воли все глубже погружалось в травматические воспоминания, – по-видимому, введенный ей препарат обладал не только общестимулирующим действием, но и влиял на психику, подавляя волю к осознанному сопротивлению.

– Хорошо, господин Пекман. – Наконец слабым голосом произнесла она. – Я, естественно, расскажу все, как было. Это ведь в моих интересах, верно?

– Наконец-то я слышу здравое заявление. – Удовлетворенно ответил следователь. – Аппаратура готова к записи. Начинайте, Мисс Лоури.

* * *

Она рассказала все. Даже немногим больше, если учитывать не интересующие отдел внутренних расследований эмоциональные оценки событий.

Пекмен выслушал Дашу, не перебивая вопросами, не проявляя ни участия, ни каких-либо иных эмоций. Он был сдержан и вежлив как тщательно запрограммированный андроид.

– Отлично, мисс Лоури. – Произнес он, когда Даша, вконец обессиленная вынужденным возвращением к страшным событиям на Треуле, замолчала, безучастно глядя в потолок. – Отдыхайте. Сейчас вам введут успокоительное. Я загляну через пару дней, когда мы сопоставим факты и придем к определенным выводам.

Она промолчала. Сил на ответ уже не осталось. Лишь где-то на донышке души притаилась если не уверенность, то надежда, что она поступила правильно. И тогда и сейчас. В конце концов, ее изложение событий поставит все на свои места, и больше не возникнет такой нелицеприятной, отталкивающей ситуации, как сегодня.

…

Пекмен действительно появился спустя двое суток, хотя из-за постоянного воздействия вводимых в кровь препаратов Даша периодически впадала в забытье, полностью теряя ощущение времени.

Конечно, как опытный мнемоник она могла призвать внутренний резерв организма, нейтрализовать действие подавляющих психику химических соединений, но был ли смысл в таком противодействии? Она нуждалась в отдыхе, и не противилась своему состоянию, подсознательно понимая, что гораздо хуже будет лежать, мучительно переживая состоявшийся допрос, и ждать, когда снова откроется неприметная на фоне стены белоснежная дверь…

На этот раз в палату вошли двое.

Дика Пекмена сопровождал уже не молодой, пронырливый человек, лицо которого Даша запомнила еще с той поры, когда обучалась в школе мнемоников.

Профессор Сергачев. Без сомнения это был он.

Подойдя к изголовью кровати, на самом деле представляющей собой сложный терапевтический комплекс, он взглянул на показания находящихся вне поля зрения Даши датчиков и произнес:

– Она спит.

– Вы уверены, профессор?

– Да.

– Выходит, способности мнемоников воздействовать на кибернетические системы даже без посредничества кибермодулей, – это сказка?

– Скорее страшилка для недоумков. – Неожиданно огрызнулся Сергачев. Он обладал болезненным самомнением и ненавидел, когда кто-то ставит под сомнение его выводы. – Такие способности могут развиться у мнемоника с десятилетним стажем, когда изменения коснутся непосредственно тех участков коры головного мозга, с которыми контактируют импланты. Она не способна сейчас шевельнуть пальцем, не то, чтобы воздействовать на киберсистемы. Так что не лезьте не в свою специфику…

– А вы не зарывайтесь Павел Евгеньевич. – Так же внезапно окрысился Пекмен. – Вы не у себя в клинике, а я не имплантированный вами монстр. – Он немного помедлил и добавил: – К тому же мы оба находимся в абсолютной заднице.

– Это почему?

– Вы готовили данного мнемоника, а я до последнего времени отвечал за общую безопасность колонии Треула. Так что нам обоим придется несладко, когда расследованию будет дан ход.

– Не понимаю, в чем меня могут обвинить?

– В том, что вы аттестовали мнемоника, у которого явные отклонения в психике. К сожалению, не подтвердился ни один факт из ее рассказа. При тщательном обследовании территории, нам не удалось обнаружить следов вторжения чужеродных кибермеханизмов. Найдены лишь обломки универсальных строительных роботов, которые были попросту расчленены на фрагменты при помощи лазерных установок. Оперативная память машин стерта, не сохранилось ни одного документального свидетельства событий. Но самое главное: датчики станции ГЧ не зафиксировали возмущений гиперпространства. Ни один корабль не совершал всплытия в пределах системы Треула. Значит, не было и мифических механизмов, если только они не материализовались непосредственно на поверхности планеты.

Пекмен покосился на притихшего профессора и продолжил:

– Очень удачно, что вы оказались на Аллоре профессор. И я оторвал вас от участия в конференции не ради прихоти. Ситуация на самом деле очень сложная. Мы имеем лоботомированного Эдварда Жевье, и мисс Лоури, которая своими действиями повредила оборудование, стоимостью в несколько миллионов кредитов. Я уже не говорю об убытках, которые потерпела корпорация из-за полной остановки всех производств. Отсюда напрашивается закономерный вывод: Лоури просто свихнулась, не выдержала нервного напряжения изматывающих дежурств. Возможно, между ней и Жевье что-то произошло, и она убила своего напарника, после чего, не в силах обуздать нервный срыв, уничтожила оперативную информацию со следящей и записывающей аппаратуры колонии.

Профессор Сергачев сел в кресло, снизу вверх посмотрев на Пекмена.

– Интересная теория. Возможно, я не смогу ее опровергнуть. Такого разгрома на моей памяти не устраивал ни один мнемоник. Но вы сказали, что мы оба «в заднице»?

– К сожалению. Кроме всего прочего аппаратура колонии подверглась двум мощнейшим электромагнитным ударам. Этот факт установлен и никак не вписывается в теорию свихнувшегося мнемоника. Среди оборудования Треула нет достаточно мощных генераторов, способных нанести подобные удары. Это может склонить мнение следствия в пользу показаний мисс Лоури, не смотря на указанные мной противоречия с данностью. Возможно, что она не лжет, – в таком случае диверсионная группа внедрилась на планету за несколько месяцев до роковых событий. Станция ГЧ хранит данные по аномальным возмущениям метрики ровно шестьдесят стандартных суток, после чего информация обновляется. Если следствие склониться к этому варианту, то козлом отпущения окажусь я.

– Прекрасно. Я буду свидетельствовать в пользу своей воспитанницы, и вас отправят куда-нибудь подальше, рабским трудом компенсировать убытки, нанесенные корпорации.

– Не выйдет. Если на Треуле нет генераторов, способных выкачать мощность, эквивалентную нанесенным ударам, то взрыв некоторых агрегатов вполне может привести к возникновению желаемого эффекта. В логику подобного утверждения очень удачно вписываются два взорвавшихся эмиттера защитного поля. Не сомневайтесь, я запасусь необходимыми техническими экспертизами, указывающими, что источником неисправности являлось воздействие мнемоника. Тогда на первый план вновь выйдет версия о невменяемости вашей воспитанницы.

– Значит мы враги? Зачем тогда вы завели эту беседу, тем более в больничной палате неподконтрольного корпорации учреждения?

– Все просто. Нам не обязательно быть врагами. Меня не интересует судьба мисс Лоури, но очень беспокоит собственная. Вам, я думаю, так же не безразлична карьера и все связанные с ее успешностью блага. Внутреннее расследование, кто бы не вышел из него победителем, навредит нам обоим. Завтра на Аллор прибывает спецрейс, которым мне приказано доставить ее, – Пекмен небрежно кивнул в сторону Даши, – в клинику корпорации. Там мы уже не сможем беседовать тет-а-тет. Но пока она находиться здесь на Аллоре, случиться может всякое. До прибытия корабля у нас есть еще сутки. Допустим, мисс Лоури скончается. Тогда мы вполне сможем объединить наши позиции и доказать, что на Треуле произошла техногенная катастрофа… например взрыв эмиттера суспензорного поля, который привел к глобальному электромагнитному удару. Рассудок Жевье, пребывающий в киберпространстве, естественно не смог выдержать запредельной нагрузки. Когда его место заняла Лоури, взорвался второй эмиттер, не уничтоживший ее разум, но травмировавший его до степени неуправляемых рассудком реакций. Понимаете мою мысль? Она свихнулась, сошла с ума, вследствие аварии силовой установки. А что может натворить безумный мнемоник, известно из практики. Таким образом, мы можем избежать полноценного расследования, ограничившись показаниями на слушаньях в специальной комиссии.

– Вы предлагаете убить ее?

– Называйте, как хотите, профессор. Я обрисовал ситуацию и перспективы ее развития. Решение за вами. В конечном итоге, то, что она выжила – граничит с чудом. Никто не знает, что в действительности произошло на Треуле. Ее рассказ звучит как ложь, но кроме нас двоих существуют и иные сотрудники корпорации. У каждого свои амбиции, и не факт, что в предстоящем расследовании не примут деятельного участия мои или ваши недоброжелатели. Нам обоим грозят равные неприятности, которые неизбежно перерастут в настоящие проблемы. Решить их можно здесь и сейчас, другого шанса, думаю, уже не светит. Так что решайтесь. У нас не так много времени на раскачку и моральные терзания.

* * *

В первый момент душа сжалась, ухнула куда-то в бездонную пропасть, обыкновенный человеческий страх сжал горло, перехватывая дыхание. Она лежала и слушала, как два человека решают ее судьбу, вернее не решают, а уже решили , вознамерившись убить…

ЗА ЧТО?!

Во избежание неприятности по работе, ради карьеры, сытого благополучия…

За ответами не нужно далеко ходить вот они – слова – стучаться в разум, ломятся в виски, но тело даже не вздрагивает от поселившегося в душе ужаса…

Она окаменела.

Я же рисковала жизнью, умирала ради вас, на треклятом Треуле…

Нет, этим двоим было все равно. Для одного она – имплантированный монстр, для другого – плод удачного нейрохирургического эксперимента, очередной шажок к олимпу научной славы и личного благополучия.

Даша вдруг поняла: у нее нет ни единого шанса. Мнемоник с пустыми имплантами, оказывается даже более уязвим, беззащитен, чем обыкновенный никогда не обладавший никакими специфическими способностями человек. В эти роковые минуты у нее отнимали право жить, дышать, и не было возможности оказать сопротивление, максимум, чего она смогла добиться, – это вопреки медикаментозному воздействию оставаться в полусознаии, выслушивая, как два человека торгуются друг с другом, разменивая ее жизнь…

…

– Хорошо, вы убедили меня. – Голос профессора звучал глухо, надтреснуто, но он уже сделал свой выбор, поддавшись угрозам Дика Пекмена. – Каким образом мы будем действовать?

– Данный вопрос в вашей компетенции. Я сумел договориться, чтобы наше посещение осталось тайной для других сотрудников клиники. Это стоило немалых денег. Могу уверить – в ближайшие три-четыре часа никто не войдет в палату мисс Лоури.

– Вы предлагаете мне…

– Да, Фрайг вас побери! Я предлагаю вам прекратить трястись, собраться с духом и применить на практике свои познания в кибернетике и медицине. Вот комплекс жизнеобеспечения, что вам еще нужно?

– Да, да… я понял, только не надо на меня орать!

…

Шаги.

Убийца приблизился к изголовью. Она не смогла даже пошевелиться, силы организма были на исходе, сознание то меркло, то возвращалось вновь…

– Думаю, одного часа будет достаточно. Комбинация этих препаратов смертельна для нервных тканей.

– Следы профессор.

– Их не будет. Компоненты не являются ядом. Они легко усваиваются организмом. Мало кто знает смертельную пропорцию их сочетания.

– Результат гарантирован?

– Да. Этим способом после введения снотворного устраняют несостоявшихся мнемоников. К сожалению не все операции имплантации бывают успешны.

– Даже так? – Криво усмехнулся Пекмен.

Сергачев осекся, понимая, что сболтнул лишнее.

Впрочем, что уж теперь.

– Закончили?

– Да.

– Когда наступит действие?

– Минут через пятнадцать. Все зависит от организма. Я не могу превысить дозу, иначе при биохимическом анализе будут обнаружены остаточные соединения нового химического компонента.

– Хорошо. Теперь уходим отсюда, и больше не встречаемся, по крайней мере в ближайшие дни. Вы находитесь на своей конференции, я решаю текущие дела. Для нас происшествие в клинике – шок, понятно? Постарайтесь натурально изобразить свое сочувствие и непонимание: к вам обязательно станут цепляться репортеры если не галактических новостей, то местных каналов сферовидения. Дальше, чтобы не запутаться в показаниях, утверждаем одно и тоже, – мы не встречались, хотя знакомы заочно как сотрудники одной корпорации. Мнению относительно событий на Треуле может разниться в деталях, но должно совпадать в главном. Причина трагедии – техническая неисправность эмиттеров защитного поля. Они взорвались, уничтожив рассудок Эдварда Жевье и нанеся непоправимую травму покойной мисс Лоури. Я обеспечу необходимые технические заключения, вы же в свою очередь должны убедить комиссию, что в результате сильнейшего электромагнитного удара она повредилась умом. Все остальное лишь следствие ее безумных поступков. При таком раскладе следствие быстро зайдет в тупик и заглохнет.

– Да, я все понял. Давайте уйдем отсюда. Время уже пошло. У меня крепкие нервы, но нет никакого желания присутствовать при ее агонии.

– Согласен. Выходите первым, мне нужно еще раз встретиться с дежурным врачом, чтобы окончательно уладить все нюансы.

Слов больше не было.

Дважды тихо прошелестела дверь, и все стихло.

Даша осталась один на один со смертью.

* * *

Глубины разума. Кто может утверждать, что познал их в полной мере?

Тысячи лет над загадками сознания бились поколения ученых. В результате человек получил новые возможности, были созданы нейроподобные системы, использующие в качестве прототипа биологический мозг, и на искусственных носителях сначала робко, а затем все явственнее, мощнее начали проявлять себя кибернетические рассудки различной степени интеллектуальности.

Техногенная цивилизация в могуществе совокупных знаний, давно перешагнула критическую черту, позволяющую преобразовывать целые миры, но, в отличие от кропотливых миллионнолетних процессов эволюции, создание новых биосфер, нельзя рассматривать как акты творения, – честнее сказать, что исконную жизнь колонизированных миров «насиловали», искусно, умело, не уничтожая, но подчиняя своей воле, видоизменяя, загоняя в рамки человеческого метаболизма.

Люди не желали меняться сами, хотя подобных процессов не смогли избежать многие колонии Первого Рывка.

Трудно определить, где на какой планете сейчас проживал наиболее чистый вид «Homo Sapiens».

Чураясь чуждых биосфер, люди все же радикально, необратимо изменились за десять веков экспансии к звездам. Их изменил космос, а вернее та техногенная среда, без которой не мыслимо покорение пространства и колонизация планет.

Тысячелетие не прекращающейся научно-технической революции, не могло пройти бесследно, оно неизбежно толкало человека на новую ступень развития, – вдумайтесь, нас постоянно окружают машины, намного превосходящие собственных создателей, по крайней мере в узких областях специализаций. Они более прочны, не так подвластны влиянию окружающей среды, им почти незаметен бег времени, и что же? Почему в определенный момент они не стали нашими преемниками?

Ответ прост. Эту опасность предвидели. Галактическая война, едва не поставившая человечество на грань самоуничтожения, показала, насколько быстро и успешно могут развиваться кибернетические системы, оставленные вне рамок контроля. Поэтому техногенная среда обитания с определенного момента жестко контролировалась, некоторые технологии намеренно замораживались, в силу непредсказуемости их использования. Одновременно с этим, люди вольно или невольно сближались с машинами: новые поколения уже не удовлетворял ранг пользователей, – какой хозяин может допустить, чтобы слуги, были умнее, сильнее, чем их создатель?

Сам факт неприятия подобного положения вещей год от года, век от века толкал человечество на все более тесную интеграцию с кибернетическими механизмами. Изобретались и воплощались на практике все новые и новые средства локального и тотального контроля над кибернетической составляющей – уже к концу двадцать седьмого века, когда отгремела война, ни один человек на развитых мирах не мыслил себе жизнь без импланта, позволяющего напрямую соединять разум с машинами, образующими виртуальную среду планет, а после создания сети Интерстар и всей Обитаемой Галактики в целом.

Виртуалка давно перекочевала из области развлечений в категорию параллельной реальности, где без преувеличения жили и работали миллиарды людей.

Дальнейшее развитие технологий позволило отказаться от шунтов нейросенсорного контакта, в обиходе появились более продвинутые средства коммуникации, стандартные импланты приобрели новые возможности, теперь они оснащались собственными вычислительными ресурсами, а так же портами удаленного доступа.

Теперь при управлении бытовой техникой человеку вовсе не обязательно было вставать, прикасаться к сенсорам, – достаточно было четко, однозначно сформулировать мысленный приказ, который понимала система распознавания мыслеобразов, далее включалась в работу программа транслятор и, как итог: коммуникаторы порта удаленного доступа передавали кибернетическому устройству внятные для него инструкции, выраженные языком машинного кода.

Однако кроме повседневных бытовых проблем существовали задачи иного рода, связанные с управлением сложными механо-кибернетическими комплексами.

Избрав для себя путь техногенного развития, человечество неизбежно должно было породить мнемоников. Подобного шага требовала логика ситуации, сложившейся к началу тридцать девятого века.

Конечно, появление первых людей с большим числом подключенных через импланты кибернетических модулей, поначалу основывалось на конкретных проблемах и задачах. Например, того требовала защита информационных потоков сети Интерстар от посягательств кибрайкеров – хакеров нового поколения, которые добровольно, осознанно шли на дополнительное имплантирование, осуществлявшееся в нелегальных частных клиниках. Или, к примеру, среда военных – разве мог космический флот, по определению особо чувствительный к гибкости управления, игнорировать новейшие технологии? Естественно нет. Мнемоники появились не в одном месте, их зарождение и развитие шло параллельно, на многих мирах. Человечество, таким образом, реагировало на тысячекратно усложнившуюся техногенную оболочку, в рамках которой проходила жизнь большинства людей. К разряду первых мнемоников можно отнести не только специально подготовленных служащих крупных корпораций и их потенциальных противников, именующих себя кибрайкерами, – все подразделения по борьбе с роботами, равно как и отряды спасателей постепенно стали формировать из людей, прошедших специальную подготовку, имеющих в своем распоряжении дополнительные импланты и наборы кибернетических модулей, расширяющих возможности разума до уровня полного контроля над киберпространством и образующими его машинами в радиусе действия устройств беспроводной связи.

Но это только внешняя видимая, сторона нарастающего процесса.

Главное скрыто в глубине измененного сознания мнемоников. И не только в сознании, – структура нейронных сетей, образующих кору головного мозга, постепенно адаптировалась к имплантам, нервные клетки перестраивались, кибермодули предлагали рассудку новые средства восприятия мира, которыми не одарила нас природа в процессе эволюции…

Наступал критический период накопления мутаций, когда изменения в структуре головного мозга должны были либо закрепиться на генетическом уровне, либо быть отторгнуты организмом…

Для каждого мнемоника данный процесс был сугубо индивидуальным.

Кто-то сходил с ума, а кто-то успешно продолжал работать в большинстве случаев не подозревая, что эволюционирует…

Существовала лишь одна планета – Гефест, где процесс накопления подобных мутаций не только осознано культивировался, но и тщательно изучался.10

Даша никогда не бывала на Гефесте, она даже не слышала о существовании этой уникальной планеты, равно как не знала истинного числа мнемоников, разбросанных по различным звездным системам Обитаемой Галактики.

Сейчас она ощущала себя обессиленной, смертельно напуганной женщиной, которую только что приговорили к безболезненной, но неминуемой смерти.

…

Разум мнемоника.

С одной стороны он обладает уникальными способностями благодаря ежедневному контакту с машинами, огромной практике пребывания в киберпространстве, причем не в развлекательном, а рабочем, где время тысячекратно ускоряется, и многие профессиональные привычки укореняются на уровне подсознательного.

С другой стороны, он хрупок как натуральное стекло.

Первое качество настоящего мнемоника – уравновешенность, ибо поспешность, спонтанная реакция, либо промедление недопустимы при контакте со сложными роботизированными комплексами.

Это бытовой дройд может подождать, пока хозяин соизволит четко сформулировать свое мысленное пожелание. Даша Лоури не могла позволить себе подобной роскоши, – она специализировалась на тонкой настройке и взаимодействии экспериментальных промышленных систем, которые не прощали ошибок, как новая модель аэрокосмического истребителя не простит пилоту-испытателю неточности в управлении…

…Прошелестев пневматикой, закрылась дверь.

Дашу вдруг начало трясти.

Осознание смертельной опасности происходило на уровне рефлексов, ее рассудок еще боролся с захлестнувшей его волной ужаса, а организм уже отреагировал на угрозу: резко понизилось общее давление в кровеносной системе, уменьшая дозу смертельного препарата попадающего в сосуды, одновременно она ощутила глухой ритмичный гул в висках, – внутричерепное давление крови стремительно росло, разум машинально входил в иной темпоральный поток, нейронные сети, расположенные в районе пустующих в данный момент имплантов, мгновенно активировались, не взирая на отстутвие кибермодулей.

Именно они в критический момент приобрели командный приоритет, оптимизируя работу других участков мозга в полном соответствии со степенью осознанной угрозы.

Организм мнемоника боролся за жизнь.

Мышцы дрожали все сильнее, она конвульсивно напряглась, едва ли осознав звук поочередно лопнувших захватов, фиксирующих положение рук.

Резко сев, Даша ощутила десятки тончайших трубочек протянувшихся от комплексного аппарата жизнеобеспечения к ее голове и плечам.

Долго тщательно культивируемый в рассудке баланс, лопнул, разбился вдребезги, одновременно с отвратительным ощущением выскальзывающих из-под кожи острых, тонких наконечников капельных систем.

Половина дела.

Даже меньше.

Мысли казались сейчас помехой, они раздражали, порой запаздывая за действием.

Пальцы уже ощупали фиксирующие захваты на лодыжках, – не было смысла их ломать, – стремительно набухающие синяки на запястьях говорили не в пользу силовых мер, но она уже не могла остановить бешеного темпа, который взял организм, – холодная ярость топила в себе здравый смысл, чувство растерянности прошло, она продолжала жить в темпе кратких, неуловимых для обычного человека отрезков времени.

Захваты на лодыжках не выдержали, вылетев из гнезд.

Она не чувствовала боли. Резко встав, Даша даже не пошатнулась, – освободившись от капельной системы, являвшейся источником яда, ее организм задействовал все внутренние резервы, – окажись в палате посторонний человек, он бы наверняка в ужасе бежал: Лоури на миг застыла подле кровати, ее глаза источали тусклое безумие, мышцы продолжали конвульсивно сокращаться, и при этом ее нагое тело худело буквально на глазах.

Окно.

Резкий удар, взгляд вниз.

Бронестекло. Пятнадцатый этаж. Внизу обширный паркинг, на котором выстроились кажущиеся маленькими, игрушечными флайботы.

Вот один из них тронулся с места, взял короткий разбег и оторвался от земли, за ним сорвалась вторая машина, и они начали расходиться в разные стороны, исчезая в призрачном рыжеватом дневном свете звезды Аллора.

Это поспешно скрылись ее убийцы.

На миг реальность померкла, потемнела, но этот мрак не имел отношения к зрению, он возник в душе, где внезапно надломился тот стержень, на который опиралась вся прошлая жизнь.

Испытанный минутой ранее ужас, которому предшествовало бессильное заслушивание приговора, породил сумерки сознания, и в душе, заполняя образовавшуюся пустоту, внезапно шевельнулась ненависть.

Ненависть к людям.

Это было ужасно. Она по-прежнему стояла подле окна, дрожь постепенно пошла на убыль, возвращалась способность контролировать мысли и действия, но, избежав смертельной угрозы, Даша не обрела свободы.

На краткий миг проблема показалась неразрешимой. Что ей теперь делать, куда идти? Как выжить без удостоверения личности, с пустыми имплантами, на незнакомой планете, где она не знает никого, кроме собственных убийц?

Нужно найти одежду.

Она подошла к дверям, и те послушно скользнули в сторону, открывая взгляду длинный, ярко освещенный коридор.

Почему так тихо и пусто?

В ее понимании медицинское учреждение такого уровня должно походить на муравейник, – все-таки центральная больница всего сектора Окраины…

Пекмен что-то говорил о дежурном враче? Значит сегодня выходной день?

Да, к тому же он заплатил еще одному потенциальному убийце, заплатил именно за эту пустоту коридора и гробовую тишь.

Сознание Даши постепенно погружалось в омут сумеречных мыслей. Куда ни глянь, везде ощущается враждебность. Она и раньше, в силу специфики своей работы не страдала тягой к людям, сейчас же лопнула, порвалась единственная связующая нить между ее личным восприятием реальности и неким абстрактным чувством причастности к миллионам иных людей.

Все они казались ей сейчас одинаково-серыми, в лучшем случае равнодушным, в худшем – опасными.

Здесь открывалась одна из ловушек, в которую с легкостью попадало сознание мнемоника – ее образ мышления длительное время формировался в среде кибернетических систем, не только воздействуя на машины, но и получая обратную связь. Она машинально оценивала всю общность окружающих ее людей, с точки зрения рациональных логических закономерностей, и куда бы не метнулась в эти роковые минуты ее мысль, рассудок тут же предсказывал реакцию посторонних на событие, просчитывал ее с точки зрения прецедента , выдавая далеко не лучший прогноз.

Она не могла обратиться за помощью к кому-либо. Визит в полицейское управление ничего не даст. Местные власти не смогут обеспечить надлежащей защиты, они предпочтут не связываться с внутренними делами корпорации и выдадут ее представителям «Спейсстоуна».

Станут ли ее слушать в правлении корпорации?

Нет. Пекмен ясно сказал – в околопланетном пространстве Треула не было зафиксировано гиперпространственных аномалий.

Значит, ее слова вернее всего воспримут за ложь, подвергнут сомнению, и в конечном итоге она окажется либо в клинике профессора Сергачева, любо в тюрьме.

Все.

В сознании Даши замкнулся круг мыслей. Она определила для себя вероятную перспективу развития событий, и серая хмарь в душе стала от этого еще плотнее.

Она по-прежнему падала в бездну, не находя в окружающем ни единой точки опоры.

Есть ли смысл, да и сама возможность сопротивляться обстоятельствам?

Да, если перешагнуть через все, чем жила раньше. Принять новое мировоззрение, рожденное в ту минуту, когда ощущение покоя вдруг резко сменилось на смертельный ужас и непонимание: как два человека смогли приговорить ее к смерти, опираясь только на извращенные понятия заботы о собственном благополучии?

Выходит, она все это время спала, находясь в каком-то омуте навязанных ей грез, а реальность намного проще жестче, бессердечнее, чем казалось хотя бы с недостижимого теперь Треула, где она старательно исполняла свою работу, сокровенно лелея в душе светлые ростки любви к окружающему, пыталась и находила прекрасное в обыкновенных на первый взгляд явлениях?

Почему она полагала, что остальные люди такие же, как она? Где черта морального невозвращения, за которой остались воспоминания далеко не безоблачного детства, явно указывающие на ошибочность утрированного мировоззрения?

В растерзанных мыслях по капле копилась ярость и душевная боль.

Пекмен растоптал ее душу своим цинизмом, ткнул лицом в реальность , где каждый сам за себя.

Хорошо. Пусть будет так.

Она внезапно успокоилась от сознательно подчеркнутой мысли.

Пусть будет так. Я одна. Меня использовали, как вещь, для них я имплантированный монстр, от которого ждут лишь неприятностей. Моя душа никого не интересует, она нужна лишь мне самой, чтобы окончательно не потеряться в окружающем вязком мраке враждебности.

Все. Хватит пустопорожней философии.

Она вздрогнула, будто очнувшись, сделала шаг назад, позволяя дверям закрыться, и обернулась в поисках выхода из создавшейся ситуации.

Теперь рассудок мнемоника, найдя новую точку опоры, работал холодно и расчетливо. Нет кибермодулей? Не проблема. Никто не отнял у нее памяти, знаний, профессиональных навыков, а кроме бесполезных сейчас дополнительных имплантов есть еще один, – стандартный, как у любого человека.

Сложный терминал системы жизнеобеспечения высился перед ней; из безвольно обвисших трубочек на пол капала прозрачная жидкость, скапливаясь в лужицу смертельного яда.

Что ж, местным силам правопорядка будет чем заняться.

Если они соизволят обратить внимание на вытекший раствор, – тут же мысленно поправила себя Даша.

Она попыталась сориентироваться во времени, но не смогла. Вероятно, с момента ее освобождения прошло три-четыре минуты, растянутые в субъективную вечность благодаря спонтанным реакциям организма на грозившую ей опасность.

Терминал.

Она обошла его по кругу. Вся аппаратура, скомпонованная в трех блоках, располагалась на низкой платформе, которая могла свободно перемещаться. Сзади на системных устройствах располагались порты связи, такие же приемопередающие приспособления были вмонтированы в стену помещения, за изголовьем кровати. Дальше наверняка шли оптические кабели, связующие автономный терминал с глобальной сетью здания.

Даша присела, нащупывая пальцами крепления декоративного кожуха. Давно ей не приходилось вручную препарировать кибернетические системы. Будь в ее распоряжении стандартный набор кибермодулей, она даже не прикоснулась бы к блокам аппаратуры.

Но модулей нет…

Зато есть морально устаревший шунт!

Она увидела его сразу, как только пластиковая панель облицовки поддалась усилию ослабевших пальцев.

После резкого скачкообразного взрыва метаболических реакций появились первые признаки надвигающейся депрессии. Пальцы мелко дрожали от незначительных усилий, потребовавшихся для снятия кожуха.

В специальной нише, свернувшись тонкой глянцевитой змейкой, был аккуратно уложен оптический кабель, предназначенный для тестирования аппаратуры на случай сбоя в работе устройств беспроводной связи.

Даша, не колеблясь, достала его, расправила на коленях, придирчиво осмотрела разъем, и, привычным движением раздвинув заглушку пеноплоти, закрывающую стандартный имплант, расположенный (в отличие от дополнительных) в правой височной области, плавно соединила заостренный наконечник шунта с ответным гнездом.

Теперь подключиться к терминалу было делом нескольких секунд.

Вход в систему…

Порт технического обслуживания оказался не защищен. Поразительная халатность, с точки зрения мнемоника.

В области затылка проявилась боль. Разум, как и тело, находился на грани истощения, к тому же небольшая доза смертельного препарата все же попала в кровь, воздействуя как токсин.

Она постаралась сосредоточиться, игнорируя боль.

Знание различных кибернетических систем, давало Даше реальный шанс выбраться из клиники. Вопрос: пошла бы она на такие меры раньше? сейчас не рассматривался. Прошлое было заблокировано, может быть временно, а может и навечно… Кто знает?

Горечь. Она ощущалась в каждом действии, каждой мысли, словно сейчас в эти самые минуты Даша теряла нечто дорогое, невосполнимое.

А как иначе? Снова воткнуть себе капельницу?

Мысль на какое-то время разбудила ярость, это помогло собраться, сконцентрироваться, не отвлекаясь на самоанализ.

Ей приходилось действовать осторожно, Даша ожидала встретить систему защиты, которую придется взламывать или обходить без поддержки специализированных кибернетических модулей. Главное не поднять тревогу, не привлечь внимания.

Она прикрыла глаза.

Перед мысленным взором возникла четкая схема терминала поддержания жизни. Датчики тревоги оказались блокированы – теперь понятно, почему система никак не отреагировала на внезапный обрыв связи с организмом пациента.

Пекмен. Опять его работа. Вернее деньги.

Так, что я могу? Даша осторожно тестировала незнакомую архитектуру специализированной сервисной оболочки. Ага, управление дополнительными устройствами периферии. Что там у нас? Блокировка дверей, окна, связь с противопожарной системой… Негусто.

Даша на всякий случай привела в действие механизм окна, почувствовав, как ворвался в комнату порыв свежего ветра.

Отлично…

Ее рассудок скользнул к глобальной противопожарной системе.

По определению сеть такого типа должна быть свободна от всяческих препон, иначе терялся смысл ее функциональности.

Не ошиблась. Внутренний взор свободно скользнул по своеобразному тоннелю, имеющему множество ответвлений. Кабельная сеть, с отводкой в каждое помещение. Она свободно перешла на следующий уровень, что соответствовало четырнадцатому этажу здания, и повернула.

Датчики задымления, термальный контроллер, два разнотипных устройства непосредственной борьбы с огнем, и обязательный отвод информационного канала к системе поддержания жизни.

Даша на миг остановилась. Логично ли это?

Пожалуй, да. При возникновении пожара необходимо, прежде всего, спасти человека. Легче всего это сделать через терминал систем жизнеобеспечения. К примеру, разбудить спящего пациента, простимулировать его организм определенной дозой препаратов, чтобы он смог сам выбраться из помещения.

Вторгаться в виртуальную среду терминала было опасно – Даша понимала, что порог уровня входящего сигнала достаточно низок, и ее проникновение будет распознано несложной системой как импульс, побуждающий к действию.

В сознании тут же родилась дерзкая мысль.

Лоури не стоила иллюзий. Да, она смогла проникнуть в глобальную сеть, возможно, даже без подспорья дополнительных кибернетических модулей у нее хват опыта, чтобы взломать систему защиты… и что дальше? Ее задача – бежать отсюда, а это уже относится к разряду отнюдь не виртуальных, а физических действий. Ее организм слаб, ни о какой акробатике на высоте пятнадцати этажей не может быть и речи.

Остановивший ее фильтр входящего сигнала подсказывал очевидное решение. Если не можешь выбраться сама, значит нужно создать условия, чтобы тебя вытащили отсюда, не акцентируя внимания на личности.

Паника. Вариант с пожаром подходит идеально. Выходной день предполагал минимальное количество персонала, зато все больные на местах. И, судя по размерам корпусов, их тут не одна тысяча.

Размышляя, Даша вернулась в виртуальное пространство терминала своей палаты. Действовать нужно быстро, пока еще не истек лимит оплаченной Пекменом преступной халатности.

Что мне и нужно. – В мыслях опять промелькнула горечь.

Потратив немного времени на изучение датчиков своей палаты, она определила достаточную мощность и модуляцию сигнала. Теперь генерировать необходимый импульс дело техники.

Несколькими секундами позже корпуса центральной клинической больницы Аллора неожиданно затопил протяжный вой сирен.

Для людей и электронных систем все происходящее явилось полнейшей неожиданностью. Лоури действовала наверняка, – даже сотня гипотетических хулиганов, вздумавших поднести к датчикам своих палат источники тепла, не смогла бы вызвать такого глобального эффекта . Подав мощный импульс в центральную сеть, она добилась ответной реакции десятков тысяч бесхитростных датчиков, тут же отреагировавших сообщением о возгорании.

Сложно представить, что за несколько мгновений размеренный покой больничных корпусов может превратиться в настоящий содом.

Повсюду, в каждом помещении автоматически сработали системы пожаротушения, тысячи автономных комплексов слали экстренные запросы в сеть, критически перегружая информационные каналы, в буквальном смысле сжирая вычислительные ресурсы ядра системы; Даша к этому моменту уже отключилась от терминала, чтобы не стать жертвой собственного удара. Еще двадцать-тридцать секунд и глобальная сеть попросту «рухнет», не в силах обработать каждый запрос, и предпринять адекватные ответные действия.

…Под потолком палаты, разбрызгивая воду, вращались устройства пожаротушения, из скрытых под облицовкой отверстий били струи углекислого газа, терминал цвел невообразимой гаммой индикационных сигналов сбоя, свет внезапно отключился, сменившись на красноватое аварийное освещение.

Выглянув в окно, Даша увидела крошечные фигурки людей, выбегающих из зданий, а над громадой расположенного чуть в стороне мегаполиса уже появилось неисчислимое сонмище темных точек, – это поднятые по тревоге аварийные службы выслали весь резерв кибермеханизмов на борьбу с несуществующим огнем.

Пора.

Она вышла в темный скупо подсвеченный красноватыми лампами, залитый водой коридор. В теснине мрачного пространства метались тени людей. Придерживаясь рукой за стену, Даша пошла в направлении обширного холла, где располагались шахты лифтов и имелись запасные выходы на аварийные лестницы.

Пока что ее план работал безупречно. Никто не обращал внимания на бредущую вдоль стены фигуру, – из открывающихся дверей то и дело появлялись автоматические транспортеры с тяжелобольными, герметичные боксы с замкнутыми системами жизнеобеспечения имели собственный привод, позволяющий им эвакуировать пациентов с минимальным риском для их здоровья.

Она присматривалась к автоматическим камерам, пока под прозрачным колпаком одной из них не увидела женщину своего возраста и схожего телосложения. Взглянув на крохотный информационный экран, она прочла цифры. Палата 1294.

В красноватом сумраке номера палат светились желтовато-зеленым светом.

Отыскав нужный номер, Даша вошла в распахнутые двери.

Ей становилось все хуже, держаться на ногах позволяла лишь сила воли. Это единственное, что имелось у нее в избытке.

Открыв нишу, предназначенную для личных вещей, она быстро упаковала сухую цивильную одежду в изящный дорожный кейс. Затем обыскала небольшой сейф, замок которого автоматически открылся при поступлении сигнала тревоги.

Статкарточка, удостоверение личности, несколько стереоснимков, электронный ключ.

Она взяла необходимое, прикрыла тяжелую металлическую створку и вновь вышла в коридор.

Оставался последний пункт импровизированного плана: дойдя до сектора биохимических лабораторий, она осторожно заглянула внутрь помещения.

Пусто.

Защитные биологические костюмы, оснащенные шлемами из ткани и пластика, хранились за прозрачными створками встроенных в стену шкафов. Отыскав подходящий по размеру комплект экипировки, Даша упаковала его в специальный кофр. На совершение этих действий ушли почти все силы, а ей еще предстояло спускаться на пятнадцать этажей вниз.

Почувствовав приступ дурноты, она подошла к приоткрытому окну.

Все могло рухнуть из-за физической слабости организма. Она даже не знала, сколько дней или недель провела без сознания. Пытаясь отдышаться, она смотрела вниз. Окно биологической лаборатории выходило на противоположную сторону, относительно главного входа, – здесь располагался обширный, тщательно спланированный и ухоженный парк. На его территории не было заметно столпотворения человеческих фигурок, зато на разных высотах роились сбитые с толка автоматические боты, – их сканеры не фиксировали очагов возгорания, что противоречило множественным сигналам, продолжающим поступать от автономных систем больничного комплекса.

Даша отлично знала устройство подобных машин. Аналогичные кибермеханизмы, благодаря их относительной простоте, неприхотливости и универсальности, использовались во многих колониях.

Она поставила на широкий подоконник свою ношу, и полностью открыв окно, призывно взмахнула рукой.

Один из флайботов тут же сорвался с места, плавно спикировав к одинокой человеческой фигуре.

Надежная, понятная машина.

– Эвакуация. Код 7564. Открой доступ.

Система распознавания речи уловила человеческий голос, и спасательный механизм без проблем внял команде: часть обшивки сначала подалась вверх и в сторону, а затем откинулась в горизонтальное положение, лязгнув скругленным краем о подоконник.

Даша, стараясь не смотреть вниз, перешла по узкой аппарели внутрь спасательного аппарата.

Оставив свой багаж в тесном отсеке, рассчитанном на двух человек, она набрала на сенсорной клавиатуре известный ей код, открывая доступ в небольшую рубку, где помимо автоматики располагалось кресло пилота и резервная система ручного управления.

Неужели выбралась?

Не верилось, что спасение придет так неожиданно, ей не пришлось спускаться вниз, смешиваться с толпой, пользоваться украденной статкарточкой…

Оказавшись внутри понятной, доступной для управления машины, она ощутила не просто облегчение, – на миг возникло чувство защищенности, словно между ней и остальным миром выросла надежная неодолимая стена, ограждающая ее от помыслов и посягательств других людей.

Неужели я так привыкла к одиночеству?

Даша понимала – сейчас не время, но теплое, коснувшееся измученного сознания чувство, относилось именно к машине, преданной и надежной в своей простоте, не способной на предательство, подлость. Перед мысленным взором возникла сравнительная картинка сотен людей, которых она видела выбегающими из здания.

Холод. Металлический холод в груди, чувство отвращения, граничащее с омерзением.

Что же случилось со мной?

Или это было всегда, но только сейчас пришло осмысление таящегося в душе предвзятого чувства?

Кто породил его – хирурги и воспитатели в центре подготовки мнемоников, или двое разноликих убийц, – один уверенный в себе, надменный, расчетливый и властный, а второй жалкий, трясущийся, но, тем не менее, согласившийся ее убить?

Чем отличались от них люди, что отталкивали друг друга от переполненных лифтов, готовые затоптать на аварийных лестницах менее расторопных?

Все… Хватит!…

Даша прикусила губу. С внутренней болью ей все равно придется разбираться… но потом. Сейчас не время и не место.

Так часто случается в жизни. Мы отодвигаем проблемы, когда они наиболее остры и понятны, прячемся от собственных мыслей, загоняя их вглубь сознания, чтобы разобраться потом.

Взгляд Даши вернулся к панелям управления, и рассудок сосредоточился на них. Чувство защищенности так же иллюзорно, ненадежно, пока она не вырвалась отсюда, с территории, контролируемой службами безопасности Аллора.

Она не зря зашла в биологическую лабораторию, взяв комплект защитной экипировки. Укрыть от преследования ее могла только знаменитая аллорская сельва.

Переключив систему флайбота в режим речевых команд, она отключила всю внешнюю коммуникацию, обрывая связь кибернетической системы с командным центром. Там естественно зафиксируют внезапную потерю контакта со спасательной машиной, но кто станет всерьез беспокоиться о кибермеханизме, когда на огромной площади перед больничными корпусами мечется многотысячная, охваченная паникой толпа?

Когда у службы контроля возникнет возможность вернуться к проблеме и заняться выяснением судьбы флайбота, она уже будет вне досягаемости систем обнаружения мегаполиса. Вряд ли к поискам станут подключать спутниковый контроль, но и об этом она позаботиться.

Ей предстояло многое изменить в своей судьбе.

– Карту материка. – Потребовала Даша, отдав приказ автопилоту следовать в направлении огромных уже пройденных почвоукладчиками, но еще не освоенных людьми территорий.

* * *

Место приземления она выбирала долго и тщательно.

В конечном итоге, рассмотрев и отвергнув несколько вариантов, она остановилась на расположенной в глуби сельвы станции технического обслуживания планетопреобразующих машин. Заброшенной или законсервированной? Карта не давала ответа на данный вопрос, но в любом случае, ей необходимо, чтобы на месте посадки присутствовали какие-либо постройки, среди которых можно укрыть флайбот, от систем спутникового сканирования.

Даша прекрасно понимала, что долго продержаться в сельве она не сможет, этот этап бегства был необходим ей как передышка, возможность восстановить подорванные силы, благо неприкосновенный запас спасательной машины предоставлял ей такую возможность.

Пока она размышляла, в желто-зеленом море колышущихся на ветру лактиний появился просвет: стеклобетонные площадки, две разрушенных временем эстакады, несколько одноэтажных зданий промышленного типа – станция все-таки оказалась заброшенной, о данном факте молчаливо свидетельствовали тронутые коррозией корпуса почвоукладчиков, с демонтированными силовыми установками.

Что ж, безлюдность как нельзя кстати устраивала Лоури.

Она повела флайбот на снижение, в последний момент включив автопилот, который тут же «подхватил» заданный вектор посадки, филигранно вписав спасательную машину в полуоткрытые створы приземистого здания с частично обрушившейся крышей.

Даша дождалась пока выключаться двигатели флайбота. Откинувшись на спинку кресла она равнодушно и устало созерцала сумеречную обстановку бывшего цеха по ремонту планетарных машин. Все оборудование давно пришло в негодность, видимо власти Аллора не собирались в ближайшем будущем отвоевывать у ядовитой сельвы новые жизненные пространства.

Почувствовав, что легкая вибрация, наконец, прекратилась, она взглянула на датчики приборной панели.

Система рециркуляции воздуха работала исправно. В герметичной машине ей не грозила бактериологическая и токсическая опасность, поэтому Даша решила, что нет нужды облачаться в защитный костюм. Выходить наружу не было ни желания, ни сил.

Спать.

После предельного напряжения измученный организм требовал одного – сна. Глаза закрывалась сами собой, Даша то на мгновенье проваливалась в краткое забытье, то, вздрогнув, начинала вновь осознавать окружающую обстановку, пока усталость окончательно не возобладала над остаточным нервным возбуждением.

Она уснула глубоко и крепко, сама не заметив, как провалилась в похожий на потерю сознания сон.

* * *

Ее пробуждение, в который уже раз нельзя было назвать приятным.

Дашу потревожил звук шагов.

Именно так… следующим ощущением, буквально резанувшим по нервам, стало осознание того, что она не сидит в кресле флайбота, а лежит на чем-то жестком и неудобном.

Шаги слышались за спиной, причем их сопровождало негромкое эхо, видимо помещение было внушительных размеров.

Шаги стихли, что-то скрипнуло, затем раздался характерный звук: тонкий специфический шелест электромагнитного затвора импульсной винтовки не перепутаешь ни с чем.

– Проклятая пыль. – Пробурчал незнакомый хрипловатый мужской голос.

Клацнула о поверхность пустого контейнера какая-то деталь, видимо незнакомец взялся за чистку оружия.

– На Дионе всегда так. – Отчетливо прозвучал второй голос. – Кому золотые пляжи Коллио, а кому и пыль глотать. Хорошо хоть в скафандрах париться не пришлось. А то помнишь, Серж, как в позапрошлый раз, я надеваю его, а там к Фрайгу, система терморегуляции накрылась.

– Угу. Мне тогда тоже какой-то утиль попался. С заклинившими светофильтрами. – Мрачно согласился тот, кого назвали Сержем. – Пока шли, думал, сдвинусь, не видно ни зги…

– Ладно, пойду, взгляну на датчики. – Очередная реплика сопровождалась звуком отодвигаемого в сторону пустого контейнера. – Боюсь, как бы наша прелестная незнакомка не притащила за собой копов.

– Да не похожа она дурочку, Фонг. Флайбот спрятала грамотно, ни один спутник не просечет. И автоматику выключила, – радиомаяки не работают. Вот только магнитные маркеры не стерла. Я когда угоняю машину, первым делом стираю опознавательные номера. В сельве они ни к чему, а засечь по ним могут.

– Слушай, ты не думал, откуда она взялась?

На некоторое время в разговоре возникла пауза.

– А ты не догадываешься?

– В смысле?

– Новости смотри почаще. – Беззлобно поддел его Серж. – Вчера в Клайфпорте неизвестный кибрайкер атаковал компьютерную сеть центральной клинической больницы.

– На кой?

– Не знаю. Никто не знает. А вот я догадываюсь.

– Ну, поделись, умник.

– Сам, что ли не видишь? Во что она одета? Больничное барахло. Видать держали там ее на препаратах, спит уже почти сутки. А ее затылок? Ты видел? Пять заглушек, помимо стандартного импланта. Плюсуй сюда угнанный флайбот с маркерами центра чрезвычайных ситуаций и ее багаж – цивильная одежда, да биологический костюм высшей защиты. Странно все это не находишь?

– Да… – Согласился с ним Фонг. – А по сферовизору что говорят?

– А что они могут сказать? – В голосе Сержа проскользнули презрительные нотки. Начальник управления полиции бьет себя пятками в грудь, мол, всю планету перепашем, но найдем.

– А что он взвелся? Из больницы ничего не украдешь.

– Да при чем тут кражи… Там два десятка трупов. Паника, давка, компьютерная сеть рухнула, лифты не работают… Короче, пока народ ломился по лестницам, затоптали друг друга. Кто сейчас в реанимации, а кого и в морг. Видать крепко они ее достали…

…Даша, сжавшись в комок, слушала незнакомый голос, а перед глазами плыли радужные круги.

Двадцать человек. Не считая тех, кто отделался ушибами и переломами.

Выходит, я теперь убийца?

На ее мысленный вопрос внезапно ответил голос Сержа:

– Сами виноваты придурки. Был я раз в такой ситуации. Аварийная посадка суборбитального челнока. Двести человек в салоне. Уж как их инструктировали по громкой связи во время снижения, так нет, – приземлились благополучно, им бы сидеть тихо и радоваться жизни, а тут как обычно, спасатели: вскрыли два аварийных выхода, чтобы подать герметичные трапы. Ты бы видел этих баранов. Повскакивали с мест, в проходе давка, лезут друг другу по головам, и что в итоге? – Серж презрительно сплюнул. – Самые прыткие получили ожоги и переломы – обшивка еще не остыла, трубопереходы не подали, а они давай, лишь бы вперед, с десяти метров на стеклобетон под раскаленную обшивку.

– Слушай, а нам она беды не наделает?

– Сказал – не дергайся. Поживем – увидим.

– Я слышал эти кибрайкеры, того, маленько двинутые все.

– А ты с ними встречался? – Иронично спросил Серж.

– Нет, мне Макс рассказывал. Видел как на Ганио, один кибрайкер схлестнулся с местными отморозками. Те на него стволы направили, а он сидит себе спокойно, улыбается. Ну, ты сам знаешь, у детей пустыни нервишки хлипкие, чуть что – сразу пальбу поднимают, а тут… жмут бедолаги на сенсоры, а на оружии даже индикаторы зарядов не светятся. Заблокировано.

– И что?

– Да, Макс говорил, за ножи схватились. А этот сидит за столиком, только побледнел слегка, да глаза прикрыл, будто десяток головорезов ему вовсе не интересны. Короче дернулся один из них, а рядом как раз дройд-официант проходил. Развернулся так спокойно, и ганианцу столовым ножом в глаз. Уложил наповал, потом оборачивается и вежливо спрашивает у остальных: «Что господа будут заказывать?»

– Да, представляю… – Усмехнулся Серж. – И как, выпустили они того парня?

– А куда деваться? Макс рассказывал, там вся автоматика «повисла», только андроиды не отрубились. Вышло их штук десять из подсобки, и все как один деревянным шагом поперли прямо на тех отморозков. А им куда деваться со своими кинжалами против дройдов? Пришлось отступать. Ну, а тот парень, пока разворачивалось все это шоу, куда-то исчез. Никто даже не видел, как он встал и ушел.

– Ладно, не дрейфь, разберемся.

Сухо щелкнул, встав на место, электромагнитный затвор вычищенного оружия.

– Ты собирался сходить посмотреть на показания датчиков.

…

Шаги Фонга прогрохотали по лестнице и стихли.

Даша по-прежнему лежала, не меняя позы.

В душе застыла горечь, боль, растерянность.

Жизнь не просто дала трещину, она рушилась, оседая грудой обломков невозвратимого прошлого.

Теперь она уже дважды объявлена вне закона. На нее будут охотиться как на дикого зверя…

Почему? Почему все так происходит?!…

Видимо она все же пошевелилась, вздрогнула от собственных мыслей.

– Ну, что, проснулась? – Раздался за спиной хрипловатый голос Сержа.

Даша устала. Смертельно устала от гложущего изнутри ощущения постоянной опасности. Ей вдруг подумалось, что теперь уже все равно… нет смысла притворятся спящей, мучительно искать несуществующий выход из новой передряги, в которую втравила ее капризная, злая судьба.

Пошло все к дьяволам Элио.

Она резко села, так, что от движения зашумело в висках, и неприятно закружилась голова.

Под сводами сумеречного ангара, сквозь грязные двойные стекла просачивался тусклый дневной свет. Метрах в пяти от нее на перевернутом кверху дном контейнере сидел мужчина средних лет, плотного телосложения, с аккуратной бородкой обрамлявшей тонкие губы. Странно, но в его облике не оказалось ни одной черты, мысленно нарисованной воображением. Бронзовый космический загар на лице, холодные серые глаза, гладко зачесанные назад темные волосы…

А кого ты хотела увидеть? Грязного оборванца, подпоясанного бласт-подсумками?

Серж усмехнулся, спокойно выдержав ее взгляд.

– Давно не спишь? – Спросил он.

Даша едва заметно пожала плечами.

– Значит, слышала наш разговор? И что скажешь? Больница твоих рук дело?

– Тебе не все равно?. – Вопросом на вопрос ответила она. Слова, слетевшие с пересохших губ, прозвучали как хриплый шепот.

– Значит, ты кибрайкер?

– Мнемоник. – Поправила его Даша, не понимая, зачем вообще решилась заговорить.

– Есть разница? – Пытливо прищурился Серж.

– Есть. – Слова обдирали пересохшее горло. – Дай воды.

– Без проблем. – Он встал, открыл дверцу запаркованного в ангаре флайбота и достал пластиковую бутылку с минеральной водой.

– Лови.

Даша, естественно, не поймала.

– Ну, ты совсем, смотрю, раскисла. – Серж подобрал бутылку, небрежно отер ее рукавом и подал в руки Даше. При этом он ни разу не повернулся к ней спиной, постоянно находясь настороже.

Она с трудом отвинтила пробку и сделала несколько глотков, не чувствуя вкуса воды, лишь ощущая как стало проясняться сознание.

– Боишься?… – Тихо спросила она, вспомнив отрывок недавнего разговора.

– Тебя? Нет. – Покачал головой Серж, снова усаживаясь на перевернутый контейнер.

– Почему? Не поверил Фонгу? – Дашу вдруг начало злить его спокойное благодушие.

– В твоих имплантах нет модулей. Заглушки мягкие. Под ними пустота. – Спокойно объяснил он, и добавил, пристально посмотрев на Дашу:

– Может быть, для начала познакомимся? Все-таки не каждый день к нам жалуют гости.

– А кто вы такие? – Даша аккуратно поставила бутылку на пол и зябко натянула на плечи тонкое одеяло. Покидая больницу, она даже не успела переодеться.

– Мы? – Серж возвел взгляд к потолку. – Контрабандисты. Мирные нарушители таможенных правил.

– Так я пленница или гостья?

– Сам не знаю. Нам с Фонгом ты ни к чему. Но вот вопрос: куда ты собираешь двигать дальше, девочка? Ты явно никогда не бывала в сельве. – Уверенно констатировал он. – Твой защитный костюм, мягко говоря – фуфло. Флайбот угнан, статкарточка украдена, верно?

Даша была вынуждена кивнуть.

– Вот и думай сама, определяй свой статус.

– Зачем вы перенесли меня сюда?

– Извини, герметичность твоей машины пришлось нарушить. Надо же было нам посмотреть, что внутри? Знаешь, тут у нас что-то вроде временной базы, и я отвечаю за сохранность грузов. А это серьезная ответственность. Случись что с товаром, мне голову оторвут. А тут чужая машина.

– Значит я не пленница? Могу вот так взять, собраться и уйти?

– Без проблем. Через недельку твой труп сожрут лактинии. Ты в курсе, что эти растения – хищники?

– Слышала.

– Ну так что, знакомиться будем? Или мне называть тебя чужим именем со статкарточки?

– Даша.

– Вот видишь. Все не так мрачно. Меня зовут Сергей. Можно просто – Серж. – Он встал, заглянул за штабель контейнеров и достал оттуда знакомый кейс. – Вот твоя одежда. Я буду неподалеку. Позовешь, когда переоденешься. Думаю, у тебя есть кое-какие перспективы выбраться отсюда. Короче, одевайся, там поговорим.

(обратно)

Глава 4.

Глубокий космос. Район дрейфа скопления обломков.

До повторной высадки на поверхность древней космической станции оставалось менее часа, когда капитан Шелест вошел в тактический отсек базового корабля.

– Что нового? – Рауль обменялся рукопожатиями с майором Олсби и двумя дежурными офицерами, которые сегодня обеспечивали информационную поддержку группы.

– Разворошил ты осиное гнездо, капитан. – Усмехнулся в усы пожилой майор, временно исполнявший обязанности командира корабля. – Пришлось передислоцировать борт. Сейчас батареи нижней полусферы работают по отдельным сигналам.

– Идентификация?

– Да все то же самое. Мобильные лазерные установки Флота Колоний.

– Ясно. – Шелест слушал пояснения, внимательно изучая трехмерную тактическую карту. – Еще что-нибудь? Покрупнее ходячих лазеров?

– Нет. – Отрицательно качнул головой лейтенант Римор. – Мы провели сканирование указанного корабля. Конвойный носитель действительно не принадлежит ни силам обороны станции, ни штурмовым группам, осуществлявшим атаку.

– Захоронен? Как я и говорил?

– Да. На борту пусто. Конфигурация отсеков не изменена, но сканеры не просматривают характерного оборудования для обслуживания и перезарядки серв-машин. Скорее всего последние хозяева корабля демонтировали его, приспособив ангары планетарной техники под транспортировку крупногабаритных грузов. Короче, от «Нибелунга» осталось лишь название, да внешний вид.

Рауль кивнул. Нечто подобное он предполагал с самого начала. Впрочем, некоторые сомнения оставались, и не только у него:

– Лично мне непонятно почему пилот, захоронивший корабль на станции, не удосужился погасить реактор? – Пробурчал себе под нос галактлейтенант Кирсанов, занимавшийся в данный момент оптимизацией траектории сближения группы Шелеста со станцией.

– Не успел или не захотел связываться. – Не оборачиваясь, ответил Олсби. – Анализ повреждений показывает, что «Нибелунгом» управляли вручную, причем далеко не самым лучшим образом. При снижении корабль задел несколько надстроек и в конечном итоге врезался в обшивку станции.

– Пилот находился в состоянии аффекта? – Предположил Рауль.

– Вероятно. – Кивком согласился с ним координатор. – Не думаю, что его могли до смерти напугать ходячие лазеры. В этом смысле анализ косвенно подтверждает твои выводы капитан, – где-то поблизости могут базироваться серв-машины.

– Но сенсоры их не фиксируют? – Уточнил Шелест.

– Нет. – Римор обернулся с таким видом, будто это он лично виноват в отсутствии активных сигналов от работы реакторов серв-машин.

– Ладно. – Рауль ободряюще потрепал по плечу молодого лейтенанта. – Разберемся на месте. – Он мысленно передал системе тактического отсека намеченную схему высадки. На виртуальной модели станции немедленно появилось несколько условных обозначений.

– Я десантируюсь непосредственно подле «Нибелунга», вот за этой непонятной мне металлической грядой. – Шелест указал на кольцеобразный выступ, со всех сторон преграждавший доступ к злополучному транспорту. – Мое продвижение прикрывают группы огневой поддержки. Бойцы высаживаются вот на этих трех крупных надстройках. Думаю, нет смысла лезть в недра станции, производя глубинную зачистку. Брошенный корабль дает нам реальную возможность обойтись без лишнего риска. Я поднимусь на борт и установлю взрывные устройства в реакторном отсеке. Задержка таймера составит два часа двадцать минут. План достаточно прост. Мы погружаемся в гиперсферу, а через двадцать минут взрыв реактора вычистит окрестности на глубину трех уровней, в радиусе видимого «горизонта». На мой взгляд, этого достаточно для полной ликвидации проблемы.

– Два вопроса Рауль. – Координатор перевел взгляд с тактической схемы на капитана Шелеста. – Почему к «Нибелунгу» идешь именно ты? И второе – отчего в одиночку, без напарника, – разве это разумно?

– Я иду под прикрытием. – Возразил Рауль. – Это ответ на второй вопрос. Что касается выбора кандидатуры, – Шелест кивком отозвал майора в сторону и продолжил так, чтобы не слышали остальные офицеры:

– Ричард, ты же знаешь, бойцы моей группы не так давно прошли имплантацию. Они опытные десантники, но для работы в киберпространстве этого недостаточно.

– У меня такое ощущение, капитан, что ты что-то не договариваешь.

Шелест пожал плечами. Он откровенно не желал делиться с майором своими подсознательными подозрениями.

– Если на борту «Нибелунга»…

– Дело не в штурмовом носителе. – Капитан не мог четко сформулировать свои подозрения, и оттого ощущал дискомфорт в общении. – Ты обратил внимание на арку посреди расчищенного от обломков пространства?

– Да. Совершенно непонятная конструкция.

– Согласись – она не просто непонятна, скорее – неуместна. И построили ее явно не шагающие лазеры.

– Но и не люди, верно?

– Не знаю. Поэтому я пойду туда один.

– Послушай, Рауль, не проще в таком случае уничтожить «Нибелунг» с орбиты?

Шелест усмехнулся.

– А кто потом будет вычищать группировку «LDL-55»?

– Не понял? Что ты задумал? – Нахмурился майор.

– Я привлеку их внимание. – Объяснил Шелест. – Не сразу, конечно, а уже после установки зарядов. Думаю, пары термических гранат будет достаточно, чтобы сканеры «пятьдесят пятых» зафиксировали аномальное излучение. Обрати внимание – я обозначил позиции групп огневой поддержки с таким расчетом, чтобы бойцы контролировали направление от корвета до штурмового носителя.

– По-твоему, они пойдут на приманку?

– Обязательно. Реактор «Нибелунга» единственный источник энергии на всей станции. Отсюда вывод: по причине естественного энергетического голода корабль имеет для машин особую ценность.

– Почему в таком случае они охраняют обломки корвета, а не драгоценный реактор?

– Программные приоритеты. – Коротко пояснил Рауль. – Ты же знаешь историю, Ричард. «LDL-55» достаточно примитивны, их массовое производство в конце войны являлось вынужденным шагом, в ответ на явное господство серв-машин Альянса. Сложным интеллектуальным системам класса «Одиночка» колонии противопоставили примитивную, но недорогую технику, добиваясь успеха количественным перевесом и огневой мощью. Программное ядро данной модели несет четкий набор инструкций. Они обязаны охранять корабль высадки. При этом им абсолютно нет разницы, разрушен тот или нет.

– И все же они пойдут на твою приманку?

– Источник энергии важнейшая составляющая функциональности. Любая аномалия, замеченная в районе «Нибелунга», спровоцирует «LDL-55». – Раулю не доставляло особого удовольствия излагать майору Олсби азы тактики антикибернетических подразделений, но, к сожалению, выбирать начальство не приходилось. Ричарду оставалось всего пол года до заслуженной пенсии. Шелест не был виноват в том, что дослуживать майора прислали именно к ним.

– Ладно, полагаюсь на твой опыт, Рауль. – Наконец согласился тот с доводами капитана. – Действуй. В случае осложнений мы готовы прикрыть вас всеми установками главного калибра нижней полусферы. – Олсби вернулся к своему креслу, давая понять, что конфиденциальная часть обсуждения окончена. – Задержись на пару минут Рауль. – Неожиданно попросил он.

– В чем дело? – Шелест не любил медлить, когда все точки над «и», в плане подготовки операции, уже расставлены.

– Я хотел спросить, что там стряслось на Треуле?

Рауль пожал плечами.

– Непонятная, я бы сказал – темная история. Вся автоматика в ступоре. Оперативная память управляющей системы уничтожена. Удалось найти и эвакуировать на Аллор одного мнемоника, – молодую женщину в тяжелейшем посттравматическом состоянии. Думаю объяснить, что там произошло на самом деле, сможет только она, если очнется, конечно.

Олсби разочарованно кивнул. Вероятно, он ждал подробностей, но Рауль не был расположен к беседе на отвлеченную тему.

– Все, пошел готовить группу к высадке. Постарайтесь за оставшееся время подчистить зону десантирования.

* * *

Для капитана Шелеста это была заурядная операция.

Пять лет в спецгруппе по борьбе с кибернетическими механизмами, – целая жизнь по меркам моральных и физических нагрузок: все острые впечатления давно притупились, став лишь реалиями будней.

В отличие от капитана бойцы его группы нервничали, хотя внешне ни одном лиц не отражалось волнения, – Рауль интуитивно чувствовал его на мнемоническом уровне: парни еще не научились строго контролировать свои мысли, не сжились с дополнительными имплантами, – в виртуальном пространстве, которое отлично воспринимал их командир, то и дело проскальзывали туманные образы, – именно они выдавали истинное состояние бойцов.

– Спокойнее. – Капитан Шелест вопреки инструкциям прохаживался по узкому проходу между двумя рядами наклонных капсул, установленных перед открытыми затворами стартовых катапульт. – На сегодня ваша задача предельно проста – занять указанные позиции и прикрывать меня огнем по мере возникновения такой необходимости…

Десантный модуль ощутимо встряхнуло – это резко поменялся вектор тяги двигателей, свидетельствуя, что пилоты уже начали маневрировать над искореженной поверхностью древней станции, приближаясь к первой точке десантирования.

– Романов, Стоун, Хергайнен – встать! К рампе!

Резкий импульс торможения и модуль завис над надстройкой. В отсеке предупреждающе моргнул красный свет.

– Пошли!

Первая тройка скрылась в шлюзе.

Прошло около минуты, прежде чем переборки передали короткий толчок, – это закрылся внешний сегмент рампы.

– Первое звено на позиции. – Пришел по связи доклад сержанта Хергайнена. – Заданный сектор чист.

– Держать позицию, не расслабляться, но и не нервничать. Учитесь. Время от времени включайте импланты. Впитывайте обстановку, сживайтесь с ней, в дальнейшем нам часто придется работать в подобных местах.

– Принято командир.

Модуль уже двигался по направлению следующей контрольной точки.

– Второе звено, на выход!

…

Массивный внутренний люк шлюзовой камеры закрылся за Раулем.

Судя по ритмике едва ощутимых вибраций, корабль высадки завершал плавный разворот, вот он прекратился, но Шелест не почувствовал ускорения.

Что они там уснули?

– Грабцов. – Вызвал он пилота десантного модуля.

– Да, капитан.

– В чем задержка? Я в шлюзе.

– Датчики фиксируют появление активных сигналов. Визуального контакта нет. Группы прикрытия докладывают, что движение идет внутри станции под обшивкой.

– Как далеко от зоны высадки?

– Четыре километра. Направление на корвет Колоний.

Шелест не усмотрел в этом ничего противоестественного.

– Это «пятьдесят пятые». Они в своей «зоне ответственности», так что давай вперед, на малой тяге. Откроешь десантный люк рампы как можно ближе к кораблю.

– Понял, капитан.

Шелест начал включаться . В разных ситуациях на это требовалось от пяти до пятнадцати секунд.

Трудно передать ощущения, возникающие сразу после активизации боевых кибернетических модулей. Мир меняется, он обретает иную глубину, объем: обшивка модуля более не препятствие для взгляда, но за ней простирается уже не исковерканная временем и давними катаклизмами поверхность древнего сооружения, – там громоздятся гротескные тени, каждая имеет свой оттенок, и разум в первые секунды инстинктивно тянется туда, в иное пространство, сформированное не присущими обычному человеку органами чувств, однако нельзя закрыть глаза, поддаться влекущему зову, иначе – гибель.

Взгляд Шелеста сконцентрировался на фактуре брони внутреннего люка. Испытанный прием. Киберпространство способно поглотить рассудок в считанные мгновенья, но передвигаться ему предстоит в реальном мире.

Нельзя закрывать глаза и полностью полагаться на микродатчики.

– Внимание! Десять секунд. Пошла декомпрессия!

Второе зрение отступило. Оно не исчезло вовсе, оставаясь как фон, туманная перспектива, на которую накладываются четкие визуальные образы реальных предметов.

Критический момент пройден. В этом умении совмещать две реальности, примирять между собой два способа восприятия, состоит великое искусство, овладеть которым удается не многим. Этого не объяснишь словами, не втолкуешь тому же майору Олсби, никогда не ощущавшему себя частью виртуального мира, где четко и недвусмысленно видны принадлежащие ему системы и явления, а все остальное становиться тусклым, потусторонним, и нужно иметь огромную силу воли, чтобы произвольно, по мере возникновения необходимости, мгновенно менять местами приоритеты восприятия.

Рауль был способен к подобным волевым усилиям.

Внешний люк дрогнул и резко ушел в сторону.

Близкая поверхность приняла его мягким касанием, на объектах с низкой гравитацией существует немало ловушек, например, здесь нельзя допускать привычных физических усилий, иначе псевдомускулы боевого скафандра, чутко реагирующие на напряжение каждой мышцы, оттолкнут тебя в бесконечность открытого космического пространства.

Шелест действовал умело. Еще до того как открылся десантный люк, он наметил для себя несколько точек опоры и сейчас воспользовался одной из них: из утолщения на левой руке, подобно браслету, охватывающему запястье бронескафандра, выхлестнулся тончайший трос, мгновенно обмотавшийся вокруг покореженной решетчатой конструкции, подмятой «Нибелунгом» во время неуклюжей посадки.

Подошвы скафандра на миг вошли в прочный контакт с материалом обшивки, здесь работал не магнитный эффект (в составе керамлита очень мал процент железа), а специальный молекулярный слой, обеспечивающий сцепление практически с любой поверхностью. Оттолкнувшись, Рауль совершил длинный прыжок, используя трос в качестве опоры. В результате он полетел по короткой дуге, оказавшись под самым бортом «Нибелунга».

Над головой холодно сияли мириады звезд.

Выпуклая обшивка штурмового носителя закрывала от взгляда базовый корабль высадки, но второе зрение отчетливо фиксировало его в виде яркого распространяющего энергетическую ауру, узнаваемого контура.

Взгляд Шелеста скользнул ниже, к поверхности станции. Между ним и бугрящимися вдалеке надстройками, где заняли позиции группы огневой поддержки, простиралось два километра обшивки древнего сооружения. Во время прошлой высадки это пространство, посреди которого высилась загадочная арочная конструкция, показалось ему ровным, но сейчас при ближайшем рассмотрении он понял, что ошибался. Явные следы ремонта были видны лишь у основания арки, далее шли нетронутые со времен штурма станции участки, которые ранее были недоступны для наблюдения из-за высокой кольцевой возвышенности. Теперь, оказавшись внутри своеобразного периметра, Шелест отчетливо видел взломанные ударами декомпрессии бронеплиты с иззубренными краями, обрамляющие пробоины, через которые открывался доступ к внутренним коммуникациям станции, кое-где виднелись характерные следы лазерных ожогов, но сейчас внимание Рауля сосредоточилось на иных деталях окружающей обстановки, воспринимая признаки полыхавшего много веков назад боя лишь как естественный фон, своеобразный микрорельеф, в котором рассудок не находил ничего необычного.

Шелест не стал делиться с координатором ощущениями, полученными во время первого посещения станции, – Олсби все равно не понял бы его пояснений. Сейчас, затаившись под основанием «Нибелунга» капитан невольно ждал их повторения, но шли секунды, а чувство «взгляда со стороны» не появилось.

Ореол мистичности постепенно истончался, исчезал, а на его место возвращался привычный для разума анализ окружающего. Взгляд Рауля избирательно выхватывал из общей картины восприятия признаки вторичной, более поздней деятельности, имевшей место уже после штурма станции силами Флота Колоний.

Наиболее масштабными и впечатляющим конечно являлась арка и тот самый непонятный вал, кольцом охватывающий подступы к «Нибелунгу». Еще во время прошлой высадки он привлек пристальное внимание Шелеста, но тогда капитан не успел разобраться в вопросе его происхождения, теперь же, находясь в непосредственной близости, Рауль отчетливо понял, что интуитивное восприятие не подвело: кольцевая возвышенность возникла не в результате мощного взрыва, или декомпрессионного выброса – обшивка под сооружением , сохранила все свои прочностные характеристики, более того, баррикада в некоторых местах изгибалась, а порой и изламывалась, обходя явные повреждения корпуса.

Кто и зачем возвел на поверхности станции примитивное защитное сооружение?

Рауль мысленно включился в режим сканирования. Реальность на мгновенье поблекла, уступая место контрастной цветовой гамме восприятия энергий.

Сопроцессоры боевого скафандра работали в данный момент в прямом контакте с разумом человека, он мысленно приближал участки заинтересовавшей его конструкции, окончательно убеждаясь, что она создана по прошествии веков после разрушения станции: различные фрагменты обшивки, механизмов, и даже целые секции рухнувших надстроек, собранные с больших площадей, были скреплены между собой посредством сварки.

В поисках разумного объяснения увиденного капитан постепенно увеличивал радиус и мощность сканирующего излучения, пока его мысленный взгляд не проник под внешний слой обшивки станции, – он интуитивно полагал, что деятельность загадочных строителей не ограничивалась поверхностью древнего сооружения.

Отсканировав инфраструктуру низлежащих помещений, Рауль понял, что не ошибся в своем предвидении: все без исключения коридоры, ведущие в направлении баррикады и отгороженного ею «Нибелунга», были завалены массивными фрагментами металлоконструкций.

По мере появления новых подробностей у Шелеста возник ряд закономерных сомнений.

Как он уже упоминал в разговоре с майором Олсби, штурмовые сервомеханизмы Флота Колоний, именуемые в просторечье «ходячими лазерами», являлись узкоспециализированными боевыми машинами. Не смотря на явную скромность программного и аппаратного обеспечения, «LDL-55», сочетая в себе небольшие размеры, высокую подвижность и внушительную для своих габаритов разрушительную мощь тяжелой лазерной установки, являлись сущим бичом для сложных кибермеханизмов Альянса. Действуя большими группами, они успешно боролись с серв-машинами, что же касается штурмовых операций, то небольшие размеры позволяли «LDL-55» свободно проникать вглубь защитных сооружений, используя любые доступные проходы, включая глобальные вентиляционные системы. Основной целью подобных проникновений обычно являлась главная силовая установка атакованного комплекса. С потерями при этом никто не считался, соотношение наносимого «LDL-55» ущерба тысячекратно перекрывало затраты на изготовление самих механизмов.

Эти мысли промелькнули в сознании Рауля, пока он сканировал помещения, расположенные под обшивкой станции.

На первый взгляд общая картина увиденного вполне укладывалась в рамки послевоенного противостояния между тяжелой техникой Альянса и остаточными группами «LDL-55», уцелевшими после крушения штурмового корвета.

Естественно на дрейфующей во мраке космоса, лишенной энергии станции, работающий реактор брошенного «Нибелунга» должен был стать объектом жесткой конкуренции, поэтому капитана Шелеста не настораживали масштабы защитных сооружений окружающих корабль. Его смущала арка, сам факт ее наличия и определенный сканерами возраст материала сварных швов.

Возможно, в истории со штурмовым носителем не все так просто и однозначно. Что если корабль не захоронен тут, а потерпел крушение, совершил вынужденную посадку на поверхность древней космической станции? В таком случае находящие на борту люди могли выстроить арку при помощи тяжелых серв-механизмов, именно для того, чтобы привлечь внимание случайно оказавшегося поблизости космического корабля. Слишком вызывающе смотрелась эта конструкция на фоне исковерканной поверхности, изначально лишенной каких бы то ни было архитектурных изысков.

Учитывая возраст сооружения было наивно полагать, что кто-то из экипажа злополучного транспорта все еще жив, но мысль о людях, задев рассудок, уже не отступала.

Теперь и баррикада не казалась Раулю столь уж примитивным защитным сооружением. Ее строительство обретало смысл при четком понимания тактики противника, его потенциальных недостатков, и что особенно важно – конкретных физических характеристик окружающего пространства, например низкой гравитации.

«LDL-55» хорошо действовали в теснине замкнутых пространств, или на поверхности планет, где сила тяготения позволяла использовать все преимущества шагающего привода. Однако, когда «над головой» разверзлась бездна открытого космоса, любое неосторожно приложенное усилие, как правило, ведет к роковым последствиям. Строители баррикады учли не только ничтожное тяготение, они были так же хорошо осведомлены об интеллектуальной ограниченности «LDL-55», – шагающие лазеры не обладали достаточным резервом вычислительных ресурсов, чтобы вести бой, одновременно преодолевая поверхности со сложной геометрией. Таким образом, в момент преодоления препятствия они автоматически превращались в беззащитные мишени…

Единственным, что не вписывалось в схему подобных рассуждений, было непонятное чувство, испытанное им при прошлой высадке.

Рауль был более чем заинтригован. Не надеясь обнаружить живых членов экипажа, он все же мысленно пообещал себе, что не покинет «Нибелунг», без детального осмотра его основных отсеков, особенно – рубки управления, где могли сохраниться записи бортового журнала.

* * *

– Первый на позиции. Группам прикрытия – внимание. Двигаюсь вдоль борта к грузовой аппарели.

Используя датчики кибермодулей, Шелест наметил оптимальную траекторию движения. Учитывая нагромождение обломков, выбитых при столкновении транспорта с обшивкой станции, он переключился на реактивные двигатели скафандра, – короткий импульс поднял его выше опасного уровня, далее, двигаясь уже по инерции, Рауль оттолкнулся рукой от надстройки, меняя направление прыжка, чтобы несколькими секундами позже плавно коснуться накрененной площадки грузового подъемника.

Заученным движением погасив инерцию, он выпрямился. Акробатика в условиях ничтожного тяготения требовала особых навыков и предельной концентрации внимания, – в момент сложного, стремительного подъема капитан не мог контролировать окружающее пространство, потому, едва закрепившись на наклонной плоскости, огражденной помятыми металлическими поручнями, он первым делом произвел моментальное сканирование окрестностей.

Даже с высоты верхней площадки разложенной в рабочее положение грузовой рампы он мог просматривать лишь тот участок обшивки, что находился внутри периметра защитных сооружений. Благо надстройки древней станции, где расположились группы огневого прикрытия, господствовали над окрестностями, обеспечивая хороший обзор и прямую связь с командиром.

Про базовый корабль высадки говорить не приходилось, он занимал позицию буквально над головой Шелеста…

– Внимание, первый, – Внезапно раздался в коммуникаторе голос майора Олсби. – Наши сенсоры фиксируют множественные источники энергетической активности! Движутся под обшивкой станции. Общее направление – «Нибелунг».

Реакция капитана была мгновенной. Отступив от края площадки, он скрылся среди покосившихся решетчатых конструкций несущих опор, одновременно активируя режим полной электронной защиты боевого скафандра.

На несущей частоте общего канала связи раздался доклад Земцова:

– Командир, мы фиксируем цели, но не можем работать по ним – механизмы используют коммуникации первого и второго уровней!

– Вижу. – Сдержано ответил Рауль. Сканирующие комплексы боевого скафандра работали на пределе мощности, равно как и кибермодули имплантов, но Шелест наблюдал лишь размытые, нечеткие контуры, продвигающиеся по древним коммуникациям. Однако идентифицировать их не составляло особого труда. – Сорок два сигнала. – Внес он свое дополнение в общую информационную картину. – Это «LDL-55». Они прорвали защитные сооружения в магистральном тоннеле уровня «А».

– Какие защитные сооружения?! О чем ты говоришь? – Раздался недоуменный вопрос координатора.

– Кто-то пытался оградить «Нибелунг» от посягательств ходячих лазеров. – Пояснил ему Шелест. – Возвышенность, окольцовывающая корабль, искусственного происхождения. Все проходы, нижних палуб, ведущие в направлении корабля, забаррикадированы.

На общей частоте связи возникла пауза.

Майору Олсби потребовалось некоторое время, чтобы переориентировать сканирующие комплексы, увеличив до максимума мощность проникающего излучения.

– Все, вижу, это действительно «LDL-55». – Наконец вновь раздался его голос. Он слышал пояснения Рауля, но сейчас голова координатора была занята вопросами далекими от проблемы строителей защитных сооружений. Ситуация резко изменилась, по сути она фактически вышла из-под контроля, и майор откровенно занервничал, – он видел стремительно продвигающиеся машины, но не мог их остановить…

В коммуникаторе задался едва слышный щелчок – это Олсби переключился на закрытую командную частоту:

– Фрайг побери, Шелест, ты же говорил, что они не дернуться до срока!

Капитан не ответил. Препираться с начальством в критический момент – последнее дело. Не время сейчас втолковывать майору, что предугадать реакцию древних сервомеханизмов на высадку десанта можно лишь с определенной долей вероятности.

В диалог на общей частоте связи вступил лейтенант Кирсанов:

– Капитан, сканеры показывают, что из тоннеля есть только один выход на поверхность – в двухстах метрах от твоей позиции.

– Грузовой пандус? – Шелест быстро сориентировался по полученным данным, и теперь держал под пристальным вниманием темное ущелье с отвесными стенами, в которое вливались две широких дороги с намагниченной поверхностью. Компьютерное видение показывало, что наклонный спуск заканчивается мощными шлюзовыми воротами.

– Вакуум-створы закрыты. – Передал он на базовый корабль. – «LDL-55» смогут разрезать их, но на это уйдет минут десять. – Оценил Рауль сложившуюся ситуацию. – Этого времени хватит, чтобы осуществить первоначальный план.

– Действуй. – Вновь включился в диалог Олсби. – Комплексы «Прайд» доложили готовность. Мы тебя прикроем.

– Ворота в «мертвой зоне» для остальных групп. – Напомнил ему Шелест.

– Не беспокойся. Твои ребята сегодня отдыхают. Длина пандуса позволяет отработать по целям установками главного калибра. Они не пройдут. – В голосе майора звучала нервозная уверенность.

Теперь Рауль был вынужден переключиться на закрытый от прослушивания канал связи:

– «LDL-55» оснащены двухсотмегаваттными установками теплового спектра излучения. – Напомнил Шелест координатору. – Если устройства накачки имеют достаточный запас энергии, они могут огрызнуться, майор. Базовый корабль в зоне прямой видимости.

– Учту твое замечание. – Сухо отреагировал Олсби.

Рауль не стал вступать с ним в спор.

– Успеха. – Коротко ответил он. – Выдвигаюсь к грузовому шлюзу. Мне потребуется пять минут, чтобы добраться до реакторного отсека и установить все заряды.

– Понял тебя. Действуй.

…

По всем расчетам у капитана Шелеста оставался приличный запас времени, чтобы спокойно преодолеть наклонную плоскость грузовой аппарели, и выйти к закрытому шлюзу, где имелся дополнительный люк, соответствующий человеческому росту.

Вскрыть его не составило труда. Кибернетические модули, которыми были оснащены импланты Рауля, содержали все необходимые базы данных: он не только представлял детальную схему запирающего механизма, но и мог быстро подобрать необходимый код доступа.

Прибегать к физическим методам воздействия не пришлось – электроника корабля работала исправно, что еще более насторожило капитана.

Неужели на борту кто-то есть? – Промелькнуло в голове Рауля вполне обоснованное предположение, но развить тему он не успел.

Прежде чем открылся внешний люк шлюзовой камеры произошло два неожиданных события: во-первых, он снова остро ощутил чей-то пристальный, изучающий взгляд… по крайней мере внутреннее восприятие опиралось именно на ассоциацию с взглядом, а во-вторых, пространство, отгороженное дугообразной баррикадой, внезапно взорвалось .

Сложно подобрать иной термин, когда видишь, как в десятке различных точек поверхность керамлитовых бронеплит начинает на глазах наливаться темно-вишневым цветом, и вдруг вскипает раскаленным гейзером частиц расплавленного металла, смешанных с мутным выбросом декомпрессионного взрыва.

Это было потрясающе красиво. Красиво, не смотря на внезапность, и острое чувство опасности, захлестнувшее разум, – Шелест несколько секунд не мог оторвать взгляд от извергающейся, освещенной багряными отсветами поверхности древнего сооружения, подумав, что на его глазах наглядно опровергнуто сложившееся мнение о полной неспособности «LDL-55» принимать нестандартные тактические решения.

Они не стали резать мощные модульные ворота, а воспользовались наличием атмосферы в некоторых внутренних помещениях станции. Критический нагрев бронеплит плюс давление привели к серии беззвучных взрывов: раскаленный металл, соприкоснувшись с холодом вакуума, тут же остывал, образуя причудливые потеки, а из конических воронок на поверхность станции уже выбирались шагающие лазеры.

Зрелище достойное кисти лучших механореалистов эпохи… Взгляд все еще жадно впитывал футуристическую картину происходящего, а мышцы и разум уже работали, готовясь встретить смертельную опасность.

Рауль мог перехватить управление над одним из механизмов, заставив того атаковать своих собратьев, но тут же отказался от подобной мысли – число противников не располагало к подобным воздействиям, требовавшим максимальной концентрации воли и внимания. Данный способ нейтрализации хорош, когда имеешь дело с одним или двумя механизмами, но «пятьдесят пятых» десятки…

Странный озноб неприятной волной прокрался по всему телу. Шелест продолжал наблюдать, сохраняя полную неподвижность. Фототропная броня скафандра надежно защищала его от сканеров, но выбравшиеся на поверхность «LDL-55» тут же начали выдвигаться в направлении «Нибелунга», что резко снижало шансы капитана остаться незамеченным – потенциальные возможности антисканирующего покрытия сокращались пропорционально расстоянию до цели.

Нужно сказать, что вид приближающегося противника являлся серьезным испытанием для психики. Это лишь в сравнении с серв-машинами Альянса штурмовые боты Флота Колоний масштабировались как небольшие устройства , – на самом деле их рост превышал человеческий, а длинный выступ лазерного излучателя, в сочетании с механическими конечностями шагающего привода придавал облику «LDL-55» грозный, но несколько комичный вид.

Впрочем, Шелест в данный момент был далек от иронических ассоциаций..

Тускло светились глубокие воронки, в беззвучье вакуума среди хаоса обломков на него надвигалась чистая квинтэссенция механической смерти, – подобное восприятие ситуации являлось единственно правильным: наступил роковой момент, когда машины пересекли незримую черту, за которой их сенсоры смогли уловить слабое фоновое излучение энергосистем боевого скафандра, – десяток длинноносых механических уродцев вдруг остановились, и, синхронно развернувшись в сторону обнаруженной цели, произвели залп.

Рауля в очередной раз выручила реакция. За доли секунды он сумел просчитать событие и отдать мысленный приказ, заставивший систему струйных реактивных двигателей бронескафандра дать резкий боковой импульс тяги.

Десять темно-вишневых, различимых взглядом потоков когерентного излучения ударили в район открывающегося люка, мгновенно превратив его в бесформенный ком размягченного металла; во все стороны брызнули тускнеющие на глазах керамлитовые капли, – остывая, они рикошетили от обшивки и решетчатых конструкций подъемника, будто шрапнель, но ни сам залп, ни его последствия не настигли намеченной цели…

…Пролетая мимо покореженной фермы технического обслуживания, от которой, прихотливо извиваясь, тянулись обрывки силовых кабелей, Шелест, только что явно избежавший смерти, но не потерявший рассудка от внезапного развития событий, расчетливо использовал ее, чтобы погасить инерцию движения и одновременно уйти из зоны прямой видимости: для мгновенного снижения по спирали ему хватило нескольких точных прикосновений к опоре.

Сверху, от района изуродованной шлюзовой камеры, беззвучно отделился, пролетев мимо, внушительный фрагмент массивного люка. Через мгновенье, ударившись о площадку подъемника, он лениво подскочил вверх и поплыл прочь, оставив на наклонной плоскости глубокую вмятину.

Рауль к этому моменту уже достиг поверхности станции и пробирался среди нагромождения бронеплит, выбитых из крепежных гнезд жесткой посадкой «Нибелунга».

Почему молчат батареи базового корабля?

Внутреннее ощущение времени подсказывало, что с момента возникновения первого декомпрессионного взрыва прошло не менее минуты. Слишком велика пауза, учитывая стремительную ритмику событий.

– Первый, не видим тебя! – Голос майора Олсби прозвучал резко и взволнованно. Нехорошее качество для координатора. Нервничать можно «до» или «после»…

– Я в режиме «хамелеон» – коротко осведомил его Рауль. – Нахожусь на тридцать метров правее шлюза, под основанием корабля.

– Цел?

– Даже не поцарапало.

– Утихни.

– Понял. – Капитан переместился в сторону, чтобы случайная подвижка корпуса «Нибелунга» не стала для него очередной проблемой, и коротко доложил:

– Готов.

– Начинаем обработку целей. Я приказал группам прикрытия не высовываться.

– С меня причитается. – Ответил Шелест, понимая, что координатор в данном случае принял правильное решение…

В следующий момент обшивка станции часто, ритмично завибрировала, словно по ней внезапно замолотили металлическими прутьями…

– Ты идиот, Олсби… – непроизвольно вырвался у капитана разочарованный вздох.

Нелестное замечание в адрес старшего офицера на некоторое время осталось без комментариев, – задохнувшийся от гнева майор понял, что имел в виду Шелест, обозвав его идиотом…

Вакуумные электромагнитные орудия хлестнули по поверхности древней станции короткими отрывистыми очередями, – наведением артиллерийских комплексов управлял компьютер, но не смотря на точность попаданий эффект был скорее отрицательным: тяжелые снаряды не только поражали цели, они взламывали обшивку, поднимая в космос тонны обломков. С тем же успехом зону основных событий можно было накрыть бронированным «колпаком», – взметнувшиеся над поверхностью фрагменты бронеплит не только приняли на себя повторный залп орудийных установок, они экранировали систему связи, и частично блокировали работу сканеров.

– За «идиота» ответишь, капитан… – прохрипел коммуникатор.

– Отвечу. – Шелест переключился на частоту своей группы, оставив координатора переваривать последствия применения неадекватного ситуации вооружения – бить по целям следовало из лазерных установок, а не молотить по станции всей дурью артиллерийских комплексов.

– На связи первый. Осмотреться и доложить.

Выслушав данные обстановки Рауль отдал приказ:

– Работают только снайпера. Бить исключительно на поражение, после выстрела обязательная мгновенная – он подчеркнул это слово, – смена позиции. Следить, чтобы не было повторяемости действий. Машины не прощают предсказуемости. Остальным – фиксировать перемещения противника, доклад наблюдателей каждую минуту. Связь может резко ухудшаться по мере распространения поля обломков. Используйте импланты. С борта сейчас вышлют эвакуационный модуль, но он сможет сблизиться со станцией в двух-трех километрах отсюда. Как только с ним наладится связь – отходить без промедления.

– А ты, командир? – Выразил общую обеспокоенность лейтенант Земцов.

– Я в автономном режиме. Передайте майору Олсби – пусть посадит индивидуальную капсулу вне границы поля обломков и ждет двадцать четыре часа. Это приказ. Все, прения закрыты, работаем.

* * *

Рауль понимал, – он упустил нечто важное в стремительном развитии событий.

С самого начала заурядная на первый взгляд операция по зачистке пошла в разрез с отработанными ранее сценариями.

Понятно, негативную роль тут сыграло первое, краткосрочное появление его группы в районе предполагаемых действий, – из-за полученного сигнала бедствия, вынудившего свернуть операцию, они лишь засветили себя, привлекая повышенное внимание кибермеханизмов к месту аварийной посадки «Нибелунга».

Нет – рассуждал Шелест, осторожно пробираясь вдоль борта злополучного транспортного корабля, – Ни один сценарий тут не подходит. Наличие баррикады прямо указывает: данный район в недалеком прошлом являлся зоной длительного активного противостояния..

Следовало признать: коллективные действия «LDL-55» не укладывались в рамки поведения, определенного для остаточных, разрозненных, утративших часть функциональности сервомеханизмов, – по всем признакам выходило, что спустя тысячу лет после окончания войны его отряд столкнулся с полнокровным боевым соединением, не только пережившим века забвения, но приобретшим за этот период определенный боевой опыт.

Эти мысли стали основным мотивом принятия решения о режиме автономного поиска. Втягивать вслед за собой группы прикрытия под низкий «небосвод», состоящий из сталкивающихся на высоте тридцати-сорока метров массивных обломков, он не стал бы и по прямому приказу с базового корабля. Пусть бойцы отработают по целям с предельной дистанции и отходят. Он же собирался повторить попытку проникновения на борт «Нибелунга».

Размышляя таким образом, Рауль перемещался вдоль корпуса транспортного корабля к его носовой части. Во-первых, этим маневром он оставлял между собой и прорвавшимися на поверхность станции «LDL-55» труднопроходимый участок, состоящий в основном из взломанных при крушении «Нибелунга» бронеплит, во-вторых, Шелест приближался к баррикаде, – среди составляющих ее элементов было много решетчатых каркасных конструкций, непроходимых для лазерных ботов, но идеально подходящих для скрытного перемещения человека, экипированного в боевой скафандр.

Волны вздыбленных давним ударом секций обшивки постепенно сглаживались: он приближался к носовой части древнего транспорта, одновременно выходя к плавно загибающейся баррикаде. Еще метров пятьдесят и можно остановиться, выбрать точку наблюдения, для уточнения обстановки.

…

– Борт 2057 вызывает первого, повторяю: Борт 2057 вызывает…

Монотонный автоматический вызов, не смотря на приглушенную громкость аудиосистемы, лишь добавлял напряжения в нервозную обстановку, царящую в тактическом отсеке малого крейсера.

– Заткните этого говоруна. – Не выдержав, рявкнул майор Олсби. – Переключите на световую индикацию.

Связь с Раулем потеряна. Жив ли он – неизвестно. Сканеры вязнут в поле обломков уже распространившимся над площадью в два десятка квадратных километров.

– Что Земцов? Восстановили канал обмена данными?

– Да сэр. Эвакуационный модуль держит их частоту. Лейтенант просит еще десять минут. Снайпера успешно работают по целям.

– Дайте развертку телеметрии. – Майор угрюмо посмотрел на оживший информ своего терминала.

Так. «LDL-55» поднимаются к аппарели. Что это может означать? Они фиксируют капитана Шелеста? Ведут преследование? Непохоже…

Общее видение ситуации оставляло желать лучшего. Сканеры бронескафандров не давали полномасштабной картины происходящего. Даже при суммировании данных компьютерная модель выглядела так, словно Олсби подглядывал за событиями в узкую щель замочной скважины. Верху обломки, снизу десятки тысяч тонн металла, часть обзора перекрывает корпус «Нибелунга», но даже в этом узком «информационном коридоре» сигналы от активных машин постоянно пропадают, затем появляются вновь, не позволяя четко оценить и прогнозировать ситуацию в развитии.

– Земцов, у тебя есть связь с первым?

– Нет, сэр. Я уже передал вам его последнее сообщение.

– Я не вижу основной группировки «пятьдесят пятых». Ты можешь оценить эффективность нашего огня и обозначить дислокацию остаточных групп механизмов?

– Бортовым залпом уничтожено восемнадцать машин. – После недолгой паузы доложил лейтенант Земцов. – В данный момент полтора десятка «LDL-55» сосредоточились у кормовой части штурмового носителя. Остальные равномерно распределись вдоль периметра баррикады. Выглядит как оцепление. Снайпера работают по доступным целям. Ответный огонь неэффективный…

Олсби слушал галактлейтенанта, одновременно пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий.

Зачем они группируются подле аппарели?

Два варианта – либо «LDL-55» имеют собственную цель, а десант воспринимают лишь как сопутствующую помеху для ее достижения, либо они намерены использовать древний войсковой транспорт в качестве выгодной позиции. Стоит им найти способ преодолеть вертикальный подъем, как они окажутся на одном уровне с надстройками станции, а значит, смогут вести прицельный огонь по точкам высадки групп прикрытия.

Майор живо представил себе эту картину.

Фрайг раздери эти древние конструкции… Кто знал, что крепления бронеплит станции столь ненадежны?

Нет, он не мог позволить бойцам оставаться на месте, Олсби попросту не находил выхода из сложившейся по его вине ситуации.

– Земцов, отводи бойцов к эвакуационному модулю.

– Не понял сэр, повторите!

– Я приказываю отходить!

– Мы бросаем командира?

– Прекрати пререкаться лейтенант! Исполняй приказ!

Олсби несколько секунд помедлил, пытаясь обуздать охватившую его ярость, а затем добавил, уже более спокойно:

– Я жду подтверждения.

– Исполняем… сэр.

* * *

Рауль намеренно активировал режим полной маскировки, заблокировав все каналы связи, – в данный момент он хотел вынудить координатора на принятие тяжелого решения. Отход основной группы развязывал ему руки, – действовать в одиночку, зная, что рискуешь лишь собственной жизнью, всегда легче, чем соизмерять каждый свой шаг с мыслями о бойцах подразделения.

С точки зрения капитана, эвакуация групп прикрытия являлась закономерным, необходимым шагом, – «LDL-55» могут сжечь любую из надстроек, не оставив укрывшимся там бойцам ни единого шанса на спасение. Статичные позиции хороши для внезапного огня, рассчитанного на полное уничтожение противника, но в сложившейся ситуации они лишь обостряли проблему.

Прослушивая командную частоту, он не отвечал на вызовы, пока Олсби не отдал необходимого приказа.

Земцов молодец. Скрипит зубами, но приказы выполняет. Возможно, даст в морду майору, но ребят выведет.

Все. Они пошли.

Шелест едва удержался от облегченного вздоха. Теперь он мог работать, не оглядываясь назад.

Дело то за малым, – промелькнула мысль. – Подняться до ближайшего технического люка, проникнуть на борт, а дальше по изначальному плану с небольшими коррективами – взрывные устройства в реакторный отсек, и ходу отсюда, пока «LDL-55» толкутся подле изувеченной аппарели, в поисках способа подняться наверх.

Непонятно их поведение. Почему не обошли «Нибелунг» вдоль бортов, как сделал он? Ведь наверняка они зафиксировали те надстройки, откуда по ним вели огонь снайпера. Зачем карабкаться наверх, – здесь у баррикады достаточно выгодных позиций… Когда в качестве оружия применятся двухсотмегаваттный лазер нет особой разницы под каким углом направлен луч – эффект будет приблизительно одинаков, или они не понимают, что от обрушения конструкций не спасет ни один бронескафандр?

Не понимают…

Мысль Рауля зацепилась за данное утверждение. Точно. Неужели они никогда не имели дела с людьми?!

Опять на первый план выходила мысль о присутствии на станции тяжелых серв-машин. Выходит, «LDL-55» попросту не знают иного противника? Они планируют свои действия в расчете на «живучесть» тяжелой планетарной техники?

Рауль уже поднялся на своеобразный гребень защитного сооружения, в одном месте вплотную примыкавшего к обшивке «Нибелунга».

Отсюда открывался вид на носовую часть корабля. Чуть приподнятая относительно обшивки станции, она выглядела весьма плачевно: смятая при ударе, потерявшая обтекаемость форм, с огромной оплавленной дырой в том месте, где должны располагаться люки технического обслуживания локационных систем.

Стоп…

Откуда такие повреждения? Деформация обшивки – понятно, но уродливая дыра, выжженная в корпусе?…

Взгляд Шелеста машинально начал искал объяснение и нашел его: внизу у основания баррикады среди прочих обломков он ясно различил характерные фрагменты без сомнения принадлежащие «LDL-55». Анализаторы тактической системы свидетельствовали, что не менее двух десятков лазерных ботов нашли тут свой конец.

Снова взгляд вверх. Отверстие неправильной формы, площадью в десятки квадратных метров. Внутри, среди потеков металла, угадывались непонятные смутные формы.

Шелест не стал теряться в догадках. Проще подняться и проверить, тем более что выплавленное лазерами отверстие значительно облегчало проникновение на борт «Нибелунга».

Отсканировав структуру материала, он поднял руку и выстрелил вглубь наклонного, постепенно сужающегося тоннеля специальным наконечником, за которым тянулся тонкий мономолекулярный трос.

Проверив прочность соединения, Рауль включил микропривод лебедки и начал медленно подниматься вверх.

Поверхность станции постепенно отдалялась, через некоторое время мимо проплыли края огромного отверстия, и капитан Шелест оказался внутри конусообразной полости, внутренняя поверхность которой представляла собой причудливую смесь фрагментов конструкций и механизмов, подвергшихся воздействию высоких температур.

Он не рискнул включать источники освещения, задействовав компьютерное видение.

Это походило на сюрреалистический кошмарный сон: сканеры кибермодулей передавали разуму вполне понятное для человеческого восприятия изображение, четко выделяя контуры автоматически распознанных конструкций…

Среди множества фрагментов механических узлов, принадлежавших «Нибелунгу», он четко рассмотрел оплывшие контуры двух «Хоплитов». Серв-машины были замурованы, вплавлены в общую массу размягчившегося материала обшивки и переборок, – они выглядели как изваяния, в некоторых местах их тугоплавкая броня выступала барельефным контуром на сглаженной поверхности выжженного лазерами конического тоннеля, проходящего через внешний и внутренний корпуса штурмового носителя.

Рауль, не смотря на свой богатый опыт, затруднялся представить, что тут происходило в действительности. Простой констатации факта, было явно недостаточно… да он видел обломки «LDL-55», понимал, что два «Хоплита», заняв позиции в смежных отсеках, использовали технические люки в качестве амбразур, но общая картина столкновения необъяснимым образом принимала моральную окраску, будто он, глядя на контуры серв-машин, сопереживал им…

Откуда шло это чувство? Почему он мысленно принял сторону тяжелых планетарных машин Земного Альянса, пытавшихся отразить атаку шагающих лазеров?

Он непроизвольно встряхнул головой, отгоняя странное наваждение.

Ощущение трагичности не исчезло. Шелест ни разу не испытывал столь глубокого, сильного сопереживания . Он повидал на своем веку много различной техники, но никогда его рассудок с такой настойчивостью не пытался одухотворить кибернетические системы, рассматривая аспекты их существования с точки зрения человеческих моральных ценностей…

Наваждение рассеялось, когда толчок и легкое раскачивание возвестили об окончании подъема.

Взглянув вниз, он увидел далекую поверхность станции, гладкие, тускло отсвечивающие глянцевитыми бликами стены пройденного конического тоннеля, затем, не оборачиваясь, воспользовался системой сканирования, чтобы наметить план дальнейших действий.

Над головой свисали причудливые сталактиты, образовавшиеся в момент кристаллизации расплавленного материала переборок, за ними сканеры обнаружили полость геометрически правильной формы. Отсек. Истончившаяся переборка собственно не являлась помехой, в одном месте пол помещения провалился вниз: скругленные края отверстия виднелись меж исполинских потеков металла, и Рауль, выстрелив второй трос, освободил магнитный захват первого, начиная движение по дуге.

В верхней точке амплитуды раскачивания он снова закрепился; теперь до края отверстия оставалось не больше метра. Ему потребовалась еще минута, чтобы, осторожно манипулируя точками опоры, подобраться вплотную к провалу и с последним, точно рассчитанным акробатическим движением оказаться внутри отсека.

Все. Он на борту «Нибелунга».

* * *

За просевшим люком, который пришлось вскрывать при помощи усилителей мускулатуры бронескафандра, открылся длинный коридор.

Тусклые источники аварийного освещения окрашивали сумрак в багряные полутона, но Рауль уже вдоволь пресытившийся впечатлениями, предпочел строгое, лишенное моральной окраски компьютерное видение.

Вход в киберпространство принес некоторое облегчение. Шелест не подозревал, что немые стены и красноватый свет могут воздействовать на его рассудок, пробуждая непонятные, будто навязанные сторонней волей ассоциации.

Магистральный коридор грузовой палубы. То, что нужно. Реакторный отсек располагался в кормовой части корабля, рубка находилась выше, на следующей палубе, а по обе стороны данного коридора согласно стандартной схеме должны присутствовать обширные, соответствующие габаритам серв-машин ремонтно-парковочные боксы, где осуществлялось техническое обслуживание и перезарядка тяжелой планетарной техники.

Рауль не преминул заглянуть в первый попавшийся бокс, лишь затем чтобы убедиться: корабль действительно был переоборудован для гражданских грузоперевозок, – вместо сложных агрегатов обслуживания и крепежных ферм, обеспечивающих остойчивость серв-машин при транспортировке, отсек заполняли покосившиеся при аварийной посадке стеллажи со специальными креплениями для стандартизированных грузовых контейнеров.

Удовлетворившись осмотром, он вернулся в основной коридор. Теперь ему предстояло пройти четыреста метров по прямой и спуститься на один уровень вниз.

В темпе … – Мысленно подстегнул себя Рауль.

…

До реакторного отсека Шелест добрался без осложнений. Силовая установка «Нибелунга» работала на пятидесяти процентах расчетной мощности, и капитану пришлось затратить еще пару минут сверх обещанного майору Олсби лимита времени, на манипуляции с автоматической системой, – для гарантированного возникновения неуправляемой ядерной реакции после разрушения направленными взрывами системы защиты, требовалось как минимум семьдесят процентов номинальной мощности.

Закончив приготовления, он активировал таймер, закрепив неприметное устройство в глубине узкой щели между двумя компьютерными терминалами.

Все. Дело сделано, теперь назад тем же путем, через пробоину в носовой части «Нибелунга».

…Подозрительную вибрацию Рауль ощутил, поднимаясь по вертикальной лестнице на уровень технической палубы.

Внутри корабля царил вакуум, из-за мощных межпалубных переборок сканеры кибермодулей, равно как и аппаратура слежения боевого скафандра работали лишь на коротких дистанциях, практически в пределах прямой видимости, в такой ситуации на первый план выходило осязание: любому кто служил в космическом флоте хорошо известно, – порой ритмика вибраций, передающихся по конструкциям корабля, дает намного больше информации, чем зрение и слух.

Капитан замер.

В данный момент он находился в узком вертикальном стволе шахты аварийного межпалубного перехода. Шелесту оставалось преодолеть всего две скобы, чтобы выбраться в магистральный коридор вышележащего уровня, но вслед насторожившей его вибрации корпус корабля передал глухой толчок, сопровождаемый серией кратких, отрывистых, но ритмичных колебаний.

В следующий миг сканеры передали рассудку нечеткий, но все же различимый образ: метрах в десяти от выхода аварийной шахты, там, где коридор расширялся, плавно переходя в предшлюзовую площадку, возник силуэт «LDL-55».

Несколько секунд спустя одиночный сигнал начал множиться, словно от электронного призрака, нарисованного воображением по показаниям электронных систем, начали отделяться его двойники, но что самое скверное – они обретали недвусмысленную четкость: «пятьдесят пятые», взломавшие внутренний люк шлюзовой камеры, двигались по коридору вглубь корабля!…

Над головой, в тусклом красноватом свете промелькнули стремительно передвигающиеся сервомеханизмы, их тяжелая поступь наполнила корабль ритмичными тактовыми вибрациями, но Шелесту оставалось абсолютно непонятно, зачем шагающие лазеры с таким упорством карабкались вверх, выбивали люк, и главное – куда устремились сейчас?

Они промелькнули буквально над головой, не удостоив капитана своим вниманием, что прямо указывало: на борту «Нибелунга» у них есть цель более важная, чем человек, затаившийся в тесной вертикальной шахте межпалубного перехода.

Вибрации множились, теперь они распространялись не только сверху, судя по ощущениям часть механизмов устремилась к реакторному отсеку, воспользовавшись для перемещения стандартными коммуникациями штурмового носителя.

Все произошло в считанные мгновенья, однако для Рауля стремительные события не явилось полной неожиданностью, он и прежде понимал, – сервомеханизмам необходима энергия. Доступ к системам реактора являлся достаточным поводом для усилий, что приложили «LDL-55» ради проникновения на борт, неясным оставалось одно: почему они разделились? Нижняя группа в данный момент его не беспокоила, а вот те, что промчались над самой головой, представляли серьезную проблему.

Единственный путь к отступлению оказался отрезан.

Оставаться в узком вертикальном стволе было опасно и бессмысленно. В любой момент снующие внизу лазеры могли обнаружить присутствие человека, и тогда роковая развязка неминуема. Достаточно одного разряда когерентного излучения чтобы замуровать его в теснине вертикального перехода. В рассудке промелькнул образ двух «Хоплитов» навеки вплавленных в бесформенные массы металла.

Рауль осторожно подтянулся, чуть приподняв голову. Датчики гермошлема мгновенно отсканировали коридор.

Пять сервомеханизмов столпились в дальнем конце тоннеля у модульных ворот одного из складских отсеков. Не понимая смысла их действий, Шелест зафиксировал дистанцию, – четыреста метров. До предшлюзовой площадки всего двадцать, и, судя по показаниям датчиков, район взломанного люка в данный момент остался без боевого охранения.

Выбирать не приходилось.

Рауль четко понимал определение «оправданного риска», – данный термин являлся неизбежным спутником капитана на протяжении многих лет, но его работа не предполагала бессмысленного героизма. Он пришел сюда не в поисках славы, не за острыми ощущениями, а с вполне конкретной целью – ликвидировать источник питания древних боевых механизмов. Свою задачу он выполнил – оккупировавшие реакторный отсек шагающие лазеры при всем желании не смогут предотвратить взрыв силовой установки. На это у них точно не хватит «мозгов».

Мысли не мешали Шелесту действовать. Подчиняясь мнемоническому приказу, боевой скафандр вновь перешел в режим полной электронной защиты, теперь все датчики работали лишь на пассивный прием, тонкий покрывающий броню слой фототропного полимера, известный под названием «хамелеон», после активации поглощал девяносто процентов паразитического излучения внутренних энергосистем, одновременно защищая человека от направленного сканирования и визуального обнаружения. Три пусковых ствола тактического ракетного комплекса, расположенного поверх брони на правой руке, от локтевого сустава до запястья, открыли лепестковые диафрагмы, обнажив острые жала реактивных снарядов. Уходя на задание, Рауль никогда не отказывался от стандартных систем вооружения, но в критические моменты все же привык полагаться не на огневую мощь штатных «ОРК11», а на свою способность к стопроцентному компьютерному видению, когда разум управляет телом, по сути, пребывая в киберпространстве.

Схватка с любой машиной требует от человека адекватной скорости реакции и точности, – техническую часть данной проблемы успешно решали кибермодули дополнительных имплантов и упорные тренировки. В то же время для эффективного противодействия кибермеханизмам человек должен постоянно демонстрировать свое превосходство на уровне абстрактно-ассоциативного мышления, ломая логику машины непредсказуемостью тактических приемов.

В этом смысле штатное вооружение боевого скафандра уже не дотягивало до необходимого уровня гибкости в применении, поэтому Рауль никогда не выходил на задание без двух, изготовленных по спецзаказу укороченных штурмовых автоматов системы Ганса Гервета. Модель сочетала в себе лучшие качества импульсной винтовки и знаменитой ИКБС12 «Гюрза»: бронебойный заряд такого оружия при точном попадании способен нанести критические повреждения большинству известных моделей легкой планетарной техники. «LDL-55» входили в список допустимых целей для данной модификации оружия, поэтому Рауль, прежде чем окончательно включиться, достал оба «Гервета» из беззвучно открывшихся оружейных сегментов экипировки.

Изумрудные точки индикации засвидетельствовали, что микропроцессоры оружия установили связь с имплантами, войдя в прямой контакт с разумом человека.

Вперед…

Миг полного перехода рассудка в киберпространство неуловим, как ожидаемая, но почему-то всегда внезапная вспышка фотокамеры.

Мир стремительно менял краски.

Теснина переборок растворилась, предметы вокруг обрели прозрачность, но лишь на определенную глубину, в зависимости от присущей им цветовой гаммы. Например, металлокерамические сплавы, впитавшие холод вакуума, были похожи на зеленоватое стекло, ниже, под ногами тусклой каплей тлел реактор «Нибелунга», рядом с ним четко просматривались пульсирующие энергосистемы шагающих лазеров, заключенные в матово-серую, чуть подсвеченную изнутри оболочку корпусов.

Капитан более не мог медлить, – любая сверхчеловеческая способность, пусть она и основана на вполне понятных технологиях, имеет свою цену, в плане последствий для организма. Когда секунды вдруг растягиваются в субъективную вечность, биохимические реакции так же начинают ускоряться, пытаясь достичь той ритмики, что задает разум.

Он не мог видеть себя со стороны.

Размытая тень промелькнула в красноватом сумраке тоннеля, словно из вертикальной шахты межуровневого перехода вырвался призрак.

И тут же, отнимая право на очередной вдох, пришел удар, настолько же болезненный, сколь и внезапный.

Не пуля, не разряд лазера – мысль.

Обреченная мысль, прозвучавшая как глухой, отдаленный набат незримого колокола.

Нет выхода отсюда. Настало время умирать.

Шелест остановился, невольно оборачиваясь на звук бесплотного голоса, будто не понимал, что тот звучит лишь в сознании, где не бывает направлений…

Это не мои мысли!…

Тщета. Оружие разряжено, сервомоторы едва движутся…

Нет. Я только что активировал все системы. Все работает.

Секунда задержки. Вечность, которую заполнял глухое эхо горячего шепота.

Сбой. Глобальный сбой в кибернетическом пространстве.

Помоги…

Естественно, Рауль не подчинился зовущему голосу. Он по-прежнему управлял своим телом и рассудком, но ситуация радикально изменилась: на борту «Нибелунга» находился кто-то еще, и покинуть корабль, не выявив источник мнемонического сигнала, капитан не мог.

Он вспомнил все – и странное ощущение взгляда со стороны, и свою необъяснимую тоску при виде двух легких серв-машин, замурованных в стенах конического тоннеля, и множественные признаки былого присутствия загадочных строителей баррикады.

Это один из них. Вероятно последний.

«Одиночка»?

Не факт…

Неужели все-таки человек?– Обожгла рассудок внезапная мысль. – Здесь на кладбище кораблей, среди мертвого металла, спустя тысячу лет после окончания войны?!

Разум, перебирая варианты, работал как никогда быстро и отчетливо: криогенная камера? Маленький анклав бывших сотрудников станции? Или команда потерпевшего аварию космического корабля, – выжившие, сумевшие добраться до островка смерти посреди бескрайнего океана космоса?

А может голос принадлежит тому самому злополучному пилоту, что привел сюда «Нибелунг»?!

Все варианты казались равнозначно вероятными, ибо слово, в котором звучала тоска, по твердому убеждению Шелеста могло принадлежать лишь человеку, но не машине…

Помоги…

Рауль медленно повернулся.

Со стороны это выглядело почти молниеносным движением: фоторопная броня скафандра превращала фигуру капитана в едва различимую, красноватую, как сам сумрак, тень; он мысленно зафиксировал ближайшего к себе «LDL-55», который отошел к противоположной стене коридора, явно намереваясь использовать лазер для вскрытия запертых ворот.

В следующий миг по длинноносому механическому уродцу ударили два «Гервета»: Рауль стрелял, постоянно смещаясь вбок, едва осознавая, что под подошвами скафандра уже не пол, а стена, – все чувства в эти мгновения уходили вслед выпущенным зарядам, туда, где деформировался металл, крошились сервомоторные узлы, покрывались губительной паутиной трещин бронированные сферы, защищающие процессорные устройства «LDL-55»…

В ответ вдоль коридора ударил тонкий шнур когерентного излучения. Хрупкое стекло виртуальных поверхностей тут же расплылось радужными волнами перепада температур, все вокруг пришло в движение, начало искажаться, – один из известных вывихов киберпространства, когда засвечены все датчики сенсорных систем, и компьютерное видение начинает сбоить, передавая картину несуществующих деформаций…

Толчок от потолка.

Ноги пружинят, – он сам рикошетит от стен, словно резиновый мячик, брошенный озорным мальчишкой…

Два «Гервета» в его руках бьют не умолкая, короткими, частыми прицельными очередями, пятна температурных аномалий пылают, будто костры, скорость действий приближается к пику возможностей человеческого организма, – слишком узко пространство коридора, для постоянного уклонения от лазерных лучей, которыми отплевываются сервомеханизмы.

Сколько их осталось? Двое? Нет один. Только один, остальные гаснут – так компьютерное видение передает образ простреленных корпусов, из которых конвульсивными толчками истекают потоки энергии – кровь и плоть киберпространства…

«Гервет» в правой руке смолк, выбросив пустую обойму.

Активные сигналы?

Ноль.

Любимая цифра капитана Шелеста. Единственное, где она редко выигрывает – это в казино.

Он возвращался.

Слишком рано, вынужденно, лишь затем чтобы дать возможность системам поддержания жизни произвести необходимые манипуляции, успокоить бешено бьющееся сердце, нормализовать давление, вогнать дозу стимулятора в непослушные после дикого напряжения мышцы…

Кому-то виртуальная среда дарует покой, развлечения, отдых, а кого-то старит на годы.

Восемнадцать секунд.

Два пустых магазина, медленно уплывающие вдоль коридора, шум в голове, да искры, бьющие из простреленных корпусов пяти смертоносных боевых машин.

…

Голос исчез… как будто его и не было.

Почувствовав действие стимуляторов, Рауль оттолкнулся ногами от стены, перевернулся, и длинными прыжками устремился в дальний конец тоннеля, туда, где располагался отсек с выходом к пробоине.

«LDL-55» пытались вскрыть ворота предпоследнего ангара.

Остановившись напротив мощных створов, Шелест едва успел подумать: И что теперь?! когда массивные бронеплиты внезапно дрогнули, и начали раздавать в стороны, открывая проход.

Он шагнул в огромное помещение, бывшее некогда ангаром для серв-машин.

(обратно)

Конец доступной бесплатно части книги

Полная версия доступна за $0.50 в библиотеке FictionBook.

(обратно) (обратно)

1

Дипольные отражатели – В радиотехнике есть такое понятие – диполь. Это полоска металла (чаще всего фольга) длина которой является кратной длине волны сканирующего излучения. Например, при длине волны в один метр диполи имеют такую же длину (полный диполь), пятьдесят сантиметров (полуволновой диполь), двадцать пять сантиметров (четверть волновой диполь). Особенность диполей состоит в том, что они максимально эффективно отражают сканирующий сигнал, создавая на экранах детекторов массу ложных целей.

(обратно)

2

ИК-ловушки – термические заряды создающие ложные цели в тепловом диапазоне сканирования. Могут оснащаться дополнительными генераторами, имитирующими характерный энергетический след работы силовой установки выпустившего их корабля. Иногда применяются в комплексе с так называемыми «фантом-генераторами» создающими вокруг ложной цели голографическую копию объекта.

(обратно)

3

Цокольный этаж – Типовое защитное сооружение, как правило, возводимое на месте посадки колониального транспорта кибернетическими механизмами, еще до пробуждения основного состава колонистов. Все корабли, покидавшие Землю в период так называемого Великого Исхода, несли на своем борту оборудование, механизмы и материалы для строительства цоколя.

(обратно)

4

Мнемоники – люди прошедшие дополнительную имплантацию кибернетических модулей, позволяющих контролировать большие группы механизмов, управлять ими используя интерфейс мысленных команд. Впервые появились на корпоративной Окраине. Воспитывались в специальных школах, первоначально задачей мнемоников являлась защита информационных потоков от несанкционированного доступа.

(обратно)

5

Суспензорное поле – В отличие от иных видов энергетической защиты электромагнитная суспензия активно взаимодействует с окружающим веществом. В идеале для ее работы подходит любая газообразная среда. Прототипом для создания суспензорного поля являлись древние разработки, предполагавшие устанавливать на космических кораблях специальные электромагнитные улавливатели, предназначенные для сбора разреженного межзвездного газа, который в дальнейшем использования в качестве активного вещества для силовых установок.

После открытия феномена гиперсферы, данная технология утратила свою актуальность, – изменился сам принцип перемещения космических кораблей. Однако спустя века о ней вспомнили, в связи с разработкой аварийных защитных систем, в частности речь шла о средствах борьбы с декомпрессией отсеков. В итоге было запатентовано и воплощено на практике несколько систем, использующих один и тот же принцип: газ или иная взвесь вещества (широко известна практика использовании пыли на безвоздушных мирах) попадая в зону действия магнитного поля, излучаемого эмиттером, уплотняется до такой степени, что между отдельными молекулами (либо частицами вещества) возникают насильственные взаимосвязи. В результате получается пленка, способная выдержать давление в несколько атмосфер. Первые устройства суспензорной защиты появились на космических кораблях к финалу Галактической войны. Позже, с развитием нанотехнологий, появились различные модификации суспензорной защиты, использующие два типа эмиттеров, основной, и вспомогательные, которые благодаря своим микроскопическим размерам внедряются непосредственно в структуру защитного поля, позволяя гибко настраивать его режимы и пространственную конфигурацию (например, это необходимо для формирования локальных проходов в защитном поле).

(обратно)

6

АТК – Автономный Тактический Комплекс. Система предназначена для оснащения бронескафандров офицерского состава десантных групп.

(обратно)

7

«LDL-55» – аббревиатура от «Large Driver Laser»

(обратно)

9

ДШМ – Десантно-штурмовой модуль.

(обратно)

11

ОРК – Орудийно-ракетный комплекс.

(обратно)

12

ИКБС – Импульсно-компрессионная боевая система. Усиленный заряд разгоняется в стволе электромагнитным полем, предварительно получив импульс ускорения от системы высокого давления.

(обратно)

13

Охотник – Главный герой рассказа «Свиданье с Богом».

(обратно)

14

системы «Хьюго БД», обладающие тремя степенями программной свободы – Машины данной серии проектировались исключительно для использования в колониях. Каждый андроид снабжался пакетом программ, которые позволяли ему действовать на трех разных уровнях свободы:

Первый являлся стандартной программной оболочкой для бытовой машины. При активации робот годился для выполнения любых хозяйственных работ, с полным запретом самостоятельных действий и жестким регламентированием ситуаций, когда деятельность робота могла вызывать угрозу для окружающих.

Второй уровень программных оболочек включался автоматически, в случае, если от людей не поступало никаких команд на протяжении стандартного земного месяца. Для совершившего посадку колониального транспорта это был критический отрезок времени, в течение которого исчерпывались все бортовые энергоресурсы.

Данный уровень программной свободы предполагал, что андроид может совершать определенные шаги, направленные на обеспечение безопасности колонистов и самостоятельной реконструкции зоны посадки.

Третий уровень программной свободы мог быть включен только человеком, путем ручного ввода команд со встроенного пульта программатора. Его включение активировало все процессорные и программные возможности андроида, а так же жестко привязывало его к определенному человеку или группе людей, которых он был обязан защищать при любых обстоятельствах. Всего блок идентификации дройда серии «Хьюго-БД12» мог хранить от одного до пяти образцов ДНК и связанных с ними образчиков голосового ряда для распознавания речевых команд. Находясь в состоянии третьей степени свободы, андроид мог исполнять любые функции, начиная от посадки цветов, уборки помещений и, заканчивая убийством любого существа, включая физическое уничтожение других людей, если они прямо угрожают жизни его хозяина.

(обратно)

Оглавление

.

Пролог.

Часть 1. . Линии Судьбы.

  Глава 2.

  Глава 3.

  Глава 4.

  Конец доступной бесплатно части книги . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте