«Звезды»

Звезды (fb2) - Звезды (Как один день - 4) 850K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Computers

Computers - Как один день - 4. Звезды

Computers

Как один день - 4. Звезды.

Не все благополучно в мире Земли-2. И опять приходится вмешаться в развитие событий нашим героям… Никак иначе невозможно снова изменить историю, спасти людей, а заодно пережить новые необычайные приключения. Конечно, можно было бы пустить все на самотек и остаться в стороне, но разве Уоми и Кунья могут пойти на это, когда людям грозит опасность?

Доисторические приключения, космическая фантастика, фэнтези, героическая фантастика, эротика. 18+

Но кто мы и откуда,

 Когда от всех тех лет

 Остались пересуды,

 А нас на свете нет?

Я проснулся и открыл глаза. Надо мной был белый потолок, и тотчас у меня возникло острое ощущение дежа-ву – около двадцати лет назад субъективного времени я уже пережил нечто подобное, оказавшись в другом мире. Но теперь было существенное отличие – рядом со мной лежала моя любимая Кунья. Она спала, как обычно, уткнувшись носиком мне подмышку, ее рука обнимала мою грудь, а нога была закинута на меня – это была ее любимая поза. Ее светлые, как солома, волосы, коротко остриженные, рассыпались по моему плечу. Стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить ее, я обвел комнату глазами.

Мы лежали на широкой кровати, а за огромным, во всю стену, окном, занимался бледный рассвет, где внизу, в непостижимой глубине, сиял ночной, еще не проснувшийся город. В комнате было тепло, мы лежали на кровати совершенно голые, и при взгляде на прекрасное обнаженное тело Куньи во мне зашевелилось желание, но усилием воли я подавил его, снова прикрыл глаза и погрузился в воспоминания.

* * *

Еще вчера мы заснули в другом мире, в моем домике на полянке, посреди леса плодовых деревьев, где я впервые проснулся около двадцати лет назад, пытаясь осмыслить, что со мной произошло. Мои мысли вернулись назад на шестнадцать лет, когда мы, глубокой осенью, вернулись из свадебного похода.

Мы сэкономили время по сравнению с книгой Покровского, благодаря тому, что Дабу опять «помог» нам переправить лодки через водораздел, и нам не пришлось зимовать по дороге. Когда мы прибыли в Ку-Пио-Су, изредка уже сыпал легкий снежок, а у Куньи намечался заметный животик – ее беременность перевалила за середину. Но она держалась молодцом – избегала только самой тяжелой работы, а в остальном все было, как обычно.

После того, как мы вернулись в поселок, сразу же начался ударный труд – всем прибывшим надо было срочно построить хижины. К счастью, пока нас не было, помощники Карася не бездельничали, и в поселке было достаточно лопат, пил и топоров. Теперь все мужчины с утра до вечера копали землю, женщины рубили в лесу жерди и косили тростник по берегам реки. За время нашего отсутствия в Ку-Пио-Су не произошло никаких особых событий, все оставшиеся под руководством Азы заготовили много мяса и рыбы, собрали богатый урожай картофеля, и даже выстроили несколько новых хижин в расчете на то, что мы можем вернуться до зимы. Одну из хижин совместно заняли Гарру с Наей и Сойгу с Майкой, остальным тоже пришлось потесниться, но, в общем, никто на зиму не остался без жилья – ко времени, когда выпал настоящий первый снег, ударил мороз, а реку  сковал лед, все новые хижины уже были выстроены. Охотники регулярно приносили из лесу богатую добычу, о чем я не забывал заботиться, ссылаясь на Дабу.

К середине зимы Кунья, наконец, родила двойню, Сергея и Машу. Роды у нее, как и беременность, прошли легко, благодаря тому, что она обладала крепким сложением, а до родов ни минуты не сидела на месте – трудилась по дому, заботясь обо мне, и помогала другим – я не мог на нее нарадоваться. Мне тоже хватало работы – я все время бегал по поселку, помогал, как целитель, тем из молодых женщин, у кого беременность протекала трудно, а потом и принимал роды у тех, кому пришел срок. В свободное время я работал в мастерской Карася, мы с ним постоянно выдумывали все новые инструменты и орудия. Так мы все прожили до весны.

Кунья кормила малышей грудью, а благодаря моему целительскому искусству у нее всегда было достаточно молока. Я сделал две колыбельки, подвязав их веревками к потолку, и дети по ночам спали в них. Кунья решительно запретила мне помогать ей нянчить детей, сама развлекала, успокаивала и кормила их, готовила, стирала, и мы даже успевали после ужина вдоволь пообниматься на медвежьей шкуре. К счастью, дети вели себя спокойно, не болели, и, накормленные вечером, обычно спали до утра. Разумеется, все дети, родившиеся в поселке, тотчас получали таблетки биоблокады, поэтому болезней практически не было.

Наступила весна, прошло лето, и опять подошла зима. Наши дети, уже годовалые, целыми днями бегали по дому, молоком их Кунья только прикармливала, а в основном они уже вовсю ели обычную еду, и благодаря биоблокаде иногда даже выбегали голышом на мороз и кувыркались в снегу без всяких последствий, только ели потом, как волки. Глядя на нас, и все остальные стали относиться к воспитанию детей так же – после года совсем не кутали их, не боясь простуды, биоблокада служила отличной защитой. Наши близнецы после года начали уже свободно говорить, они охотно болтали с нами, друг с другом и другими детьми поселка. Сергей был веселым и словоохотливым, а Маша – более молчаливой и серьезной.

* * *

К середине этой зимы, как-то ночью, когда дети спали, а мы с Куньей лежали на медвежьей шкуре и отдыхали после бурно проведенного вечера, я спросил:

- Катюша, милая, ну, и как тебе наша жизнь?

- Чудесно! Я ни о чем таком не могла даже мечтать! Дети растут, мы любим друг друга, чего же еще желать?

- А не хочешь отдохнуть немного? Там, где мы уже были когда-то?

- А как же дети, дом, поселок?

- Так же, как и в прошлый раз – время будет тут остановлено, пока мы будем отсутствовать. Стрела будет висеть в воздухе, а дети – спать. Мы вернемся еще до рассвета, даже если проведем там несколько лет.

- Я буду скучать по ним! А ты?

- Да, я тоже. Но нам предстоят большие дела, и нужно подготовиться. Зато, когда мы вернемся… Представляешь, какая это будет радость для нас?

- Как скажешь, милый, тебе виднее. Раз надо – значит, надо. Ты мне расскажешь, в чем дело?

- Расскажу, конечно, но попозже, когда мы будем уже там. Пошли?

И мы встали, не одеваясь, по очереди поцеловали спящих детей, взялись за руки, и оказались на траве перед моим домиком, в котором я жил до того, как поселился в Ку-Пио-Су и встретил Кунью. Стоял вечер, уже почти стемнело, и мы направились в дом. Там все было, как и раньше, даже пыли на мебели не было – время не властно было в этом мире. Медвежья шкура все так же лежала в спальне на полу, мы улеглись на нее, и, обнявшись, уснули.

Наутро, проснувшись, мы, как в прежние времена, побежали голышом поплескаться в ручье, а потом, вернувшись, Кунья добыла из синтезатора завтрак, мы поели, и, усевшись на крыльце и обняв жену, я сказал:

- Ну вот, Катюша, теперь я тебе все расскажу.

- Да, милый, я слушаю! – откликнулась та, положив голову мне на плечо.

- Видишь ли, я давно задумал многое изменить в нашем поселке. Мы уже делаем бронзовое оружие и инструменты, мы избавили поселок от суаминтов, но этого мало. Ты помнишь дом Олега и Нины?

- Да. Он сделан из дерева. Очень красиво и прочно! А внутри – печь. Можно обогревать дом и готовить еду, удобно и совсем без дыма.

- Ну вот, я хочу, чтобы у всех в Ку-Пио-Су были такие дома. Это ведь намного лучше, чем хижины, правда?

- Конечно, милый! Это будет так здорово!

- А как тебе понравится, если во всех домах будет электрическое освещение, как здесь?

- У нас? В Ку-Пио-Су?! Неужели правда?

- Да, по крайней мере, я хочу попробовать это сделать. Конечно, все мне помогут, и ты прежде всего. Но это еще не все. Нам нужно начать учить всех, и детей, и взрослых. Я хочу, чтобы они стали читать книги, научились считать… И всему остальному! И наши собственные дети будут учиться вместе со всеми.

- Чудесно, но как это сделать? Ты, конечно, можешь научить всех, но разве ты один справишься? А я знаю и умею так мало…

- Я тоже далеко не все знаю и умею. Например, я не смог бы построить деревянный дом, сложить в нем печь, а тем более, научить этому других. Вот именно поэтому мы здесь. И ты будешь учиться вместе со мной, а потом учить остальных.

- А мы сможем? И сколько же на это потребуется времени?

- Как раз этим вопросом я и собираюсь заняться. Побудь пока дома, почитай книги, отдохни, а я навещу тех, кто нам поможет.

* * *

Как всегда, Кунья согласилась, не споря. Я оделся, как обычно, в свой комбинезон, приняв облик Вадима, и отправился в Медицинский центр, куда когда-то уже обращался по поводу коррекции генетического кода Ленина и для создания таблеток биоблокады.

Мои знакомые меня узнали и обрадовались. Они все, мужчины и женщины, собрались в конференц-зале, а я сделал нечто вроде доклада, во время которого рассказал о своей роли в изменении истории и появлении Земли-2 (о чем, впрочем, все уже знали), о поселке Ку-Пио-Су, тамошней жизни и ее реалиях, а также о своих планах на будущее, при этом я предстал перед ними в образе Уоми. Пищи для размышлений они получили более, чем достаточно, обещали подумать и помочь. Мы договорились встретиться снова через неделю, и я отправился домой, к Кунье.

Катюшу я застал в слезах – она раздобыла прежде всего «Ромео и Джульетту» Шекспира, прочитала это, так запомнившееся ей, произведение, и не могла удержаться. Однако, когда я появился, слезы ее быстро высохли. Мы пообедали, погуляли по лесу, и решили завтра снова сходить в горы. Я делился с ней планами на будущее, и мы вместе их обсуждали.

На следующий день, поднявшись на вершину горы, мы по воздуху совершили путешествие к озеру, которое виднелось на горизонте, поплавали в нем и поныряли, убедились, что там множество рыбы, и, наконец, уже ночью, вернулись домой.

Неделя прошла быстро – мы гуляли, Кунья читала, стреляла из лука, пистолета и автомата, восстанавливая прежние навыки, метала ножи, копья и дротики, мы с ней устраивали рукопашные спарринги с оружием и без него – словом, скучать было некогда. По вечерам мы опять играли в шахматы, и Кунья неизменно побеждала. Через неделю я снова появился в Медицинском центре.

Мои друзья опять собрались в зале, на этот раз в узком кругу, и рассказали, какие планы у них сложились в отношении нас с Куньей. С привлечением менеджеров, психологов и программистов они составили для нас план обучения, а компьютеры разработали конкретные программы. Нам предстояло провести тут около полугода субъективного времени, зато мы не потратим его даром, а по возвращении в поселок нам хватит работы на много лет. Задача, да еще и с испытанием на людях, всех увлекла чрезвычайно, и подготовкой нашего обучения занималась большая группа специалистов.

На следующее утро к нашему домику был добавлен лабораторный корпус, в котором разместились две медицинские капсулы. После обеда нас с Куньей позвали в лабораторию, и мы, раздевшись, причем Кунью нагота в присутствии посторонних ничуть не смущала, улеглись в капсулы.

Первый гипносеанс запомнился мне на всю жизнь. Когда закрылась крышка капсулы и наступила темнота, я почувствовал, как облегающие тело мягкие подушки сжались вокруг меня, началось легкое покалывание, тело стало невесомым и неощутимым. В голове сгустился туман, а спустя некоторое время наступило «пробуждение». Каким-то краем сознания я понимал, что по-прежнему лежу в капсуле, но в то же время двигался, ходил, работал, получал и запоминал информацию. Темой первого «урока» была постройка дома, начиная с заготовки леса и его обработки, и кончая кладкой печи, навеской двери и окон, причем время в этом «сне» текло необычно, субъективно для нас прошло много дней, включая перерывы на отдых, сон, еду и даже занятия сексом! Самое интересное, что при этом со мной была и Кунья, мы работали вместе и на равных, и жили в этом «сне», как обычно. Наконец, «урок» закончился, мы с Куньей «проснулись», поднялись из капсул и потом, несмотря на усталость (нас «разбудили» в конце рабочего дня, после окончания «постройки»), должны были подробно рассказывать ученым и конструкторам о своих ощущениях, о том, что мы видели, делали и запомнили в своем гипносне, и отвечать на множество вопросов. Мышцы ныли вполне реалистично, а вся информация о порядке строительства запомнилась так, как будто мы с женой построили не один дом, а множество.

В целом, результатами первого испытания и мы, и создатели капсул, остались полностью удовлетворены, и нам с Куньей дали три дня отдыха до следующего «сеанса».

* * *

Мы отдыхали, отсыпались, снова ходили в горы и плавали в озере, обсуждали полученные знания и навыки, и, наконец, опять после обеда легли в капсулы. На этот раз присутствовал лишь один дежурный, а обучение, которое длилось субъективно около месяца, а в реале – всего несколько часов, было посвящено различным наукам – физике, химии, математике, электротехнике и другим. Опять мы были вместе, я помогал Кунье осваивать то, о чем уже имел представление – физику, химию и электричество, а она мне помогала с математикой, которая никогда не была моей сильной стороной. Кунья же, как я уже убедился раньше, имела замечательные математические способности – основы дифференциального исчисления, интегралы и высшая алгебра давались ей легко, и она шутя усваивала эту совершенно новую для нее науку.

К вечеру мы снова вылезли из капсул, распрощались с дежурным, и опять получили перерыв на три дня. На этот раз мы навестили Олега и Нину, убедились, что у них все в порядке, и рассказали о своих делах – свадебном походе, произошедших событиях, детях. Я заметил, с каким жадным вниманием слушала Нина наши рассказы, особенно, когда речь заходила о наших близнецах.

На третий день мы снова легли в капсулы, на этот раз под контролем только автоматики – мы уже полностью освоили управление, и снова провели в гипносне половину дня, за которую прожили месяц, продолжая наше обучение по программе. Проснувшись, мы опять сделали трехдневный перерыв, эти паузы были необходимы, чтобы усвоенный материал успевал закрепиться в памяти, с удовольствием убедившись, что все помним. Так и пошло дальше – курс обучения, а затем – трехдневный перерыв. Нас иногда навещали друзья из Медцентра, чтобы убедиться, что все идет, как надо, мы с ними охотно проводили вечер, но, в общем, нам и так было не скучно, наш тандем для двоих был самодостаточен, хотя нам здорово недоставало наших друзей из поселка, а особенно – детей.

Быстро пролетели полгода, которые для нас субъективно растянулись примерно на пять лет. За это время Кунья, конечно, освоила и компьютер, досконально познакомилась с жизнью на Земле-1 и Земле-2, а в гипносне мы с ней получили целый пакет образовательных программ и все запомнили. Было там и множество практических данных и навыков. Словом, мы были теперь готовы отправляться в дальнейший путь по жизни.

Напоследок мы опять встретились с Олегом и Ниной, долго с ними разговаривали и гуляли по лесу, и, наконец, договорились, что через несколько лет заберем их к себе, в Ку-Пио-Су, пожить там и помочь в обустройстве поселка.

* * *

Вернувшись домой, в поселок, мы, конечно, не выдержали до утра, и разбудили детей, с которыми не виделись больше пяти лет по нашему счету (а дети, разумеется, ничуть не изменились, ведь для них не прошло и часа), на что те, впрочем, нисколько не обиделись, и с удовольствием играли с нами полночи, зато потом проспали до полудня.

В ближайшие дни я поговорил с Азой, и мы, собрав всех жителей поселка, рассказали им о наших планах на будущее. Не все нас поняли до конца, некоторым привычная жизнь казалась предпочтительней, но все охотно согласились помогать. Особенно привлекало их будущее детей – то, что они будут учиться в школе, и не будут знать нужды.

Очередным летом, сразу после посадки картофеля, началось большое строительство. Под нашим руководством мужчины валили лес, пилили его на бревна и доски, строили дома и делали мебель. Из глины формовали и обжигали кирпич, выкладывали печи и фундаменты под венцы, а из бронзы отливали металлические детали – петли, скобы, колосники, конфорки, дверцы для печей, и прочее. Охотой и рыбалкой продолжали заниматься не больше десятка мужчин – добытой ими дичи и рыбы хватало на всех.

К осени, когда стало холодать, было готово уже насколько десятков деревянных домов, и зиму большинство жителей провели в новых избах, пусть и неказистых, но вполне пригодных для жилья. Окна пока, за неимением стекла, затянули пузырями, так что внутри было не особенно светло, но зато тепло и уютно.

Одной из первых была построена школа, и мы приступили к обучению всех детей подходящего возраста, а также и тех взрослых, кто хотел и мог учиться. Мы создали библиотеку, для которой я достал множество книг, учебных и художественных, и среди жителей поселка нашлось немало любителей чтения. Словом, наш план успешно претворялся в жизнь.

Я раздобыл семена ржи, которая более неприхотлива, чем пшеница, на следующую весну мы ее посеяли, а осенью собрали богатый урожай, намололи муку, пока что на ручных жерновах, и стали печь хлеб и пироги. Следующим летом все, кто еще жил в хижинах, приступили к постройке собственных домов – они зимой сами убедились на примере соседей, насколько удобно и тепло живется в деревянных избах. Команда добровольцев занялась изготовлением стекла и бумаги, а Карась, прочитав книгу Жюля Верна «Таинственный остров», пристал ко мне с вопросом, как наладить в Ку-Пио-Су выплавку железа. Я знал, что железной руды в здешних горах не найти, и мы с ним, побывав на соседних болотах, обнаружили богатые месторождения болотной руды – лимонита, я научил его, как выплавить из него крицу, а затем делать железо и сталь. Уже через год Карась стал неплохим кузнецом и начал выделывать из железа и стали оружие и орудия, не забывая, впрочем, и о бронзе, которая была нам легкодоступна.

* * *

Еще через год мы с помощниками приступили к постройке электростанции. Я создал материалы, которые мы сами изготовить не могли, и мы протянули вдоль реки тросы с закрепленными на них бронзовыми воронками вингроторов нашего изготовления. Редуктор, генератор и прочее электрооборудование мне пришлось создавать самому, в готовом виде. К осени работа была закончена, и во всех домах поселка засветились «вечные» светодиодные лампы. Нечего и говорить, как были рады жители, отказавшись от надоевших лучин и свечей.

Затем я создал два комплекта УКВ-радиостанций, ветрогенератор, антенны, мачты и тросы, и мы наладили радиосвязь с Ку-Они, до которого было около тридцати километров. Не все понимали, зачем это нужно, пока в ту же зиму не произошло несчастье. Внезапно поступил сигнал SOS из Ку-Они – три девушки, пойдя за водой на реку, провалились, и их затянуло под лед. Я вместе с Куньей срочно переместился в соседний поселок, и мы, ныряя, нашли пострадавших и вернули их к жизни. Повезло, что у них всех была биоблокада, иначе можно было бы и не стараться их спасти. Кунья особенно отличилась в этой операции, ведь она отлично плавала и ныряла. Ей удалось вытащить двух девушек из трех, и она очень этим гордилась.

Нечего и говорить, какое впечатление все это произвело на наших соседей, и поэтому, когда я на следующее лето предложил жителям Ку-Они переселиться к нам, они с радостью согласились, и в течение двух лет население Ку-Пио-Су почти удвоилось. В Ку-Они остались только пустые хижины, в которые временно заселялись охотники и рыболовы, работавшие летом и зимой «вахтовым методом», по три-четыре месяца, а потом менявшиеся с живущими в Ку-Пио-Су.

Школа отнимала у нас с Куньей много времени, пока мы не начали привлекать к работе по начальному обучению лучших учеников, а сами продолжали вести только «продвинутые» курсы различных наук. Практические занятия – охоты и различных ремесел тоже вели не мы, а лучшие мастера этого дела – Сойон, Суэго, Карась. Мы посадили лен и начали выделывать ткани.

Наши близнецы росли, все понимали и многому научились. В четыре года они уже умели читать и писать, и охотно помогали нам в работе. Моим любимцем, конечно, был Сережка, а любимицей Куньи – Маша, хотя мы оба очень любили обоих, как и они нас. Но самое главное – мы с Катюшей по-прежнему любили друг друга и делали все для того, чтобы эти чувства сохранились навсегда. Кстати, когда наш «биологический» возраст достиг для Куньи примерно 24 лет, а для меня – 28, я прекратил старение наших тел, решив на этом остановиться – мы как раз находились на пике физической формы и зрелости. Например, летом мы легко, без передышек, добрались бегом до Ку-Они менее чем за два часа, и в тот же день, вечером, вернулись обратно. Шестидесятикилометровая пробежка босиком по пересеченной местности в течение одного дня нас лишь слегка утомила и доказала, что такие нагрузки нам вполне по силам.

Когда близнецам исполнилось по десять лет, мы с ними совершили еще один вояж в другой мир, остановив время в этом. К тому времени медкапсулы были значительно усовершенствованы, что позволило детям пройти курс, подобный нашему с Куньей, всего за месяц. Кроме того, они за это время подверглись и физическому развитию, соответствовавшему примерно пяти годам, и вернулись в Ку-Пио-Су практически взрослыми юношей и девушкой. Те, кто их знал, конечно, были удивлены, но они уже привыкли к чудесам и восприняли этот факт быстрого взросления наших детей с радостью. Теперь у нас были помощники, на которых мы во всем могли положиться.

Мы захватили в Ку-Пио-Су и Олега с Ниной. Им сразу нашлось дело – Нина занялась приручением и селекцией диких копытных, а Олег в школе учил жителей поселка рисованию и черчению. Исполнилась и мечта Нины – через два года у них уже было двое детей, мальчик и девочка.

Наконец, через шестнадцать лет после рождения наших близнецов, произошло событие, наложившее отпечаток на всю дальнейшую жизнь.

* * *

Мы с Куньей сидели в своей комнате на кровати, обнявшись, и разговаривали. Кунья высказала мысль, что наша жизнь течет так ровно, беспроблемно и счастливо, что становится даже немного скучно. Не успели мы обсудить этот вопрос, как в комнате внезапно появился Иисус. Я не видел Его с тех пор, как мы с Куньей были в Его мире в первый раз, и думал, что мы, возможно, уже вряд ли встретимся. А тут Он вдруг возник на стуле, одетый, как всегда, в белую тунику. Он, конечно, ничуть не изменился со времени нашей последней встречи, и, улыбаясь, смотрел на нас.

Кунья, не ожидавшая ничего подобного, задохнулась от волнения. Она, разумеется, отлично поняла, кто это такой – видела не одну сотню портретов в Интернете и читала множество книг. Соскочив с кровати, как была, без одежды, она распростерлась перед Иисусом на полу. А Он рассмеялся, протянул ей руку, помог встать и усадил обратно на кровать.

- Что тебя так поразило, Катюша? – спросил он. – То, что ты впервые оказалась перед Создателем Вселенной?

- Д-да… - прерывающимся голосом ответила она. – Я так давно мечтала Тебя увидеть…

- Ну, так что же? Смотри на здоровье! – и Он снова рассмеялся.

- Иисус, чем мы заслужили такую честь, что Ты появился у нас? – спросил я, вставая и кланяясь.

- Может быть, Я всего лишь захотел удивить твою жену, - улыбнулся Он.

Я покачал головой:

- Думаю, что не только. Предполагаю, что снова требуется мое вмешательство в историю, не так ли?

- Можно и так сказать, Вадим. Я, как всегда, не могу сказать тебе, что нужно cделать, это опять должен быть свободный выбор. Катюша, ты ведь хотела побывать на Земле-2, не правда ли?

- Да. Мне очень понравился этот мир, еще когда я видела его на картинах Олега, а потом и в Интернете.

- Ну, вот и прекрасно! Жду вас обоих у себя, там и поговорим обо всем. Только на этот раз время тут, в вашем мире, пусть идет, как обычно. Передайте все дела детям, они будут продолжать начатое вами, пусть этот мир живет своей жизнью, а для вас есть другие задачи. И можете захватить с собой Олега и Нину, им тоже будет интересно.

- Иисус, а мы вернемся сюда, в поселок, увидим снова своих детей? – спросила с тревогой Кунья.

- Это будет зависеть от вас самих. – И, сказав это, Он исчез.

Мы в недоумении переглянулись. Кунья, сидя на кровати без одежды, обняла меня и положила голову мне на плечо:

- Ну вот, милый, а я только что сказала, что становится скучно! И что же будет теперь?

- Только Он и знает… Но не скажет нам того, что не следует. Мы должны быть готовы ко всему, к жизни или к смерти… И даже к тому, что гораздо хуже – к разлуке друг с другом.

- Ну, нет, любимый! Не зря же Он дает нам совместное поручение? И я по-прежнему надеюсь, что умру раньше тебя. Остаться одной, без тебя, это так страшно!

- Катюша, не забывай: «Делай, что должно, и будь, что будет!». Ясно лишь одно – в мире Земли-2 назревает какой-то кризис, в который нам предстоит вмешаться…

* * *

Через неделю, дав все необходимые указания детям и поставив в известность Азу, мы отбыли из поселка вместе с Олегом и Ниной. Их дети тоже остались в Ку-Пио-Су у бабушки Гунды.

Снова оказавшись в нашем домике, я ждал Иисуса, но Он не приходил. Вместо этого появились операторы из Медцентра, мы с Куньей снова улеглись в капсулы и прошли обучение по жизни на Земле-2, как будто мы там родились и жили с самого начала. Помимо этого, Кунья прошла курс звездной навигации, а я – современной земной медицины. Обучили нас также и многим другим вещам, необходимым в звездной экспедиции. Было ясно, что нам предстоит принять в ней участие. Аналогичный курс прошли также Олег и Нина, только Олега обучали еще компьютерной графике и 3D-технике компьютерной скульптуры, а Нину – работе с животными разных эпох и с их генетическим материалом.

Наконец, когда обучение было закончено, появился Иисус. Как нарочно, Он снова застал нас обнаженными, в постели. Кунья опять вскочила и хотела броситься перед Ним на пол, но Он с улыбкой удержал ее, усадил на кровать, а Сам уселся на стул рядом.

- Ну вот, - сказал Он. – Вы, конечно, уже догадались, что вам предстоит принять участие в Первой Звездной. Вылет на орбиту Земли состоится через месяц после вашего появления на базе. Все организационные вопросы решены, вы все включены в состав экспедиции, ваши «легенды» досконально проработаны, о чем вы, конечно, уже узнали после обучения. Как вам себя вести? Как обычным людям, живущим на Земле-2 с рождения. На знакомство с остальным составом экспедиции и кораблем вам будет дано время, как и всем членам экипажа. А вот по прибытии на место, в систему звезды Ахернар, вам и предстоит самый главный выбор, но об этом пока никто не знает, и вы тоже. От вашего выбора зависит многое, но этот выбор должен быть с вашей стороны свободным и добровольным. Я уверен, что вы справитесь – такие, как вы есть. – И он ободряюще улыбнулся.

Мы все помолчали, и Иисус сказал:

- Вадим, для тебя имеется неприятная новость, хотя, я думаю, ты к ней уже готов. У тебя не останется никаких особых способностей – ты не будешь создавать вещи из ничего, не сможешь управлять временем и перемещаться между мирами. То есть, ты опять становишься обычным человеком. Правда, ты по-прежнему останешься целителем со всеми своими возможностями. Для Катюши ничего не меняется, у нее ведь сверхъестественных способностей и не было, ей будет проще. Теперь она – просто твоя жена Екатерина Матвеевна, звездный навигатор. Отчество ее включено в «легенду», при этом было учтено имя ее настоящего отца – Матай, которого она никогда не видела и не знала. Вопросы есть?

- Конечно, есть, но мы знаем, что ты на них не ответишь, - сказал я. – Поэтому спрошу только: к чему мы должны быть готовы?

- Ко всему. Еще раз повторяю, вы – обычные люди, правда, имеющие биоблокаду. Но вы любите друг друга, и любите всех людей, в этом – ваша сила. Я надеюсь, что этого будет довольно. – Иисус снова улыбнулся и исчез.

* * *

Вечером мы, как обычно, улеглись на кровать в моем домике, и долго ласкали друг друга. Потом уснули, а проснулись на Земле-2, в Москве, в своей квартире на 30-м этаже нашего дома. Пока я лежал и предавался воспоминаниям, за окном стало заметно светлее. Я протянул руку и пощекотал Катюшку за ухом. Она отмахнулась, как от назойливой мухи, и проснулась. Первым делом, осознав, что я рядом, она обняла меня и поцеловала:

- Вадик, милый! Как хорошо, что мы вместе, правда?

- Да, Катенька! Пока что мы вместе, хотя и не знаем, что нам предстоит…

- Ну, почему же? На первом этапе знаем. Мы летим к звездам. Надо же, я – звездный навигатор! Такое и во сне не привидится!

- Младший навигатор, не забывай, милая! – рассмеялся я. – А я – начальник медицинского отдела… Ну, пора вставать, правда? Сегодня у нас свободный день, а завтра – представление начальнику экспедиции. Помнишь, как его зовут?

- Конечно! Дубровский Андрей Дмитриевич. Приятный такой дядечка… И серьезный. Не терпится познакомиться с ним вживую. Хотя тебе, конечно, придется общаться с ним гораздо чаще, а мне – в основном через мое начальство. Ну что, пошли в душ? – и мы, вскочив с кровати, побежали в ванную.

В душевую кабинку, конечно, мы втиснулись вдвоем, и, стоя под струями теплой воды, снова ласкали друг друга, наслаждаясь тем, что мы рядом, вместе. Тела наши были прежними, привычными, у меня – тело Уоми, а Кунья осталась сама собой, только волосы у нас обоих сильно укоротились, в соответствии с обычаями этой эпохи. Со времени нашей первой встречи тело Куньи слегка изменилось – бедра стали шире, а грудь – больше. Если раньше ее грудь примерно соответствовала второму размеру, то теперь, после того, как она выкормила двоих детей, приближалась к третьему, но все ее тело оставалось таким же крепким и мускулистым, как раньше. Выйдя из кабинки, мы растерли друг друга громадным махровым полотенцем, опять обнялись и поцеловались, а вернувшись в комнату, подошли к окну.

* * *

Окно, со стеклом во всю стену, было с односторонней прозрачностью, поэтому Кунья без опаски прижалась к нему грудью и животом, всматриваясь в лежащий внизу город. По широким, идущим между домами улицам, двигались темные точки людей, изредка проносились небольшие машины разных цветов, а по воздушным трассам постоянно мелькали различные транспортные средства, которые трудно было рассмотреть из-за большой скорости.

Повернувшись ко мне, Кунья снова меня обняла:

- Милый, как здорово! Это наш мир, и мы тут живем!

- Да, но уже скоро будем далеко отсюда.

- Пока ты со мной, мне ничего не страшно! А мир, в котором ты жил, был похож на этот?

- Немножко. Только там было тесно и грязно, машин было множество, а света и воздуха – намного меньше.

- И ты все это смог изменить!

- Не я один.

- Но ты начал!

- Я даже не мечтал, что так хорошо получится. Ну что, пойдем, погуляем?

Мы оделись, обули кроссовки (все необходимое нашлось в шкафах), и вышли из квартиры на площадку. Конечно, мы предпочли бы ходить босиком, но в городе это было не принято, и пришлось использовать обувь. Дверь лифта открылась при нашем приближении, мы вошли, и я коснулся сенсора со светящейся цифрой «0». Лифт провалился вниз, и уже через минуту мы вышли в подземный гараж. Пройдя по коридорам, мы подошли к своей машине, Кунья села за руль и нажала кнопку запуска. Двигатель чуть слышно зажужжал, машина тронулась.

- Гипермаркет четыре! – сказала Кунья.

Автомобиль, никем не управляемый, ловко выехал со стоянки, поднялась и опустилась дверь, и мы помчались по улице. Через пять минут машина сама припарковалась у большого приземистого здания. Мы вышли и направились ко входу. Двери автоматически открылись перед нами и закрылись за нашими спинами.

Было еще рано, и в магазине почти никого не было. Мы шли мимо полок и стеллажей, выбирали товары и складывали их в корзину, которая следовала за нами. Набрав все, что было нам нужно на несколько дней, мы подошли к машине, загрузили пакеты, коробки и упаковки в багажник, и через пять минут были опять на подземной парковке. Перегрузив товары в корзину на колесиках, мы направились к лифту, а корзина послушно покатилась следом. Выгрузив все в прихожей, я оттолкнул корзину, устремившуюся обратно к лифту, и мы, наконец, снова оказались за закрытой дверью квартиры.

Кунья обняла меня и прижалась к моей груди:

- Милый, это сказка! Конечно, нас обучали, поэтому мы все знаем и делаем, как надо, но увидеть это все наяву – невероятно!

Мы скинули одежду и разулись, по старой привычке предпочитая ходить дома без одежды, перегрузили все, что надо, в холодильник, а остальное – на полки, Кунья пошла на кухню и принялась готовить завтрак. Она разогрела полуфабрикаты в микроволновке, нарезала салат из овощей, и уже через десять минут мы уселись за стол.

- Вадик, это все так вкусно, - говорила Кунья, уплетая за обе щеки разогретое жареное мясо с картофелем и заедая его салатом и хлебом. – В этом мире не надо никаких чудес. И, я думаю, ты уже не жалеешь, что тут нет синтезатора!

Доев завтрак и сунув грязную посуду в моечный автомат, мы прошли в комнату, и я переключил компьютер на новостной канал.

«Закончено формирование экипажа Первой Звездной экспедиции, - раздался голос, сопровождаемый кадрами, на которых мы увидели хорошо знакомое лицо Андрея Дубровского, человека примерно сорока лет, с довольно обычным, но твердым и решительным лицом. – Начальник экспедиции начал знакомство с членами экипажа». Мы увидели, как Андрей идет вдоль стоящих в строю людей, задерживаясь перед каждым, говоря несколько слов и пожимая руки. Я подумал о том, что уже завтра окажусь в этом строю, и мне тоже пожмут руку, когда я буду представляться начальнику экспедиции.

* * *

Отдохнув немного, я предложил:

- Катюша, пока у нас свободный день, не съездить ли нам за город?

Она радостно вскочила на ноги, захлопав в ладоши:

- Конечно, Вадик, милый! – Кунья старалась почаще называть меня по имени, чтобы привыкнуть к тому, что я теперь Вадим, а не Уоми.

Мы опять надели шорты и рубашки и спустились в гараж. Машина тронулась, и Кунья сказала:

- Южная граница города!

Мы понеслись по улицам с такой скоростью, что почти ничего не видели вокруг – мимо мелькали дома, машины, деревья, сливаясь в цветные полосы. Наконец, вырулив с трассы, машина остановилась, и Кунья сама взялась за руль. Мы опять тронулись, теперь уже не спеша, и покатили по шоссе, ведущему в поля, между небольшими рощицами.

Через полчаса езды мы подъехали к довольно широкой реке, и, не въезжая на мост, свернули направо, вдоль берега. Машина легко преодолевала неровности дороги, но скорость движения еще более снизилась. Подъехав к группе деревьев, Кунья остановила машину, и мы вышли. Вокруг, до самого берега, расстилалась полянка с невысокой густой травой, так что мы немедленно разулись, оставив обувь в машине, и пошли к берегу босиком.

Выйдя на песок, мы сбросили одежду, сложили ее на берегу и вбежали в прохладную воду. Это было почти как дома, в Ку-Пио-Су! Мы бегали по мелководью, гонялись друг за другом, плескались водой, плавали и ныряли. Наконец, переплыв пару раз реку, мы растянулись рядом в густой траве. Я подобрался поближе к Кунье, погладил ее по груди и животу, потом моя рука скользнула ниже… Потом мы обнимались и целовались, потом Кунья уселась на меня верхом, потом она стояла на четвереньках, опираясь руками о землю, а я обнимал ее сзади, потом мы ласкали друг друга стоя, потом перекатывались по траве, меняясь местами…

Наконец, мы снова улеглись на землю, держась за руки.

- Ну что, милый, тут совсем, как дома, правда? – сказала Кунья, раскрасневшаяся, счастливая. Она придвинулась поближе, обнимая меня и положив голову мне на плечо, а я гладил ее мокрые волосы и ласкал грудь.

 И тут вдруг позади нас раздался звонкий насмешливый голос:

- Ну, вы даете! Очень приятно было смотреть на вас!

Мы привстали и обернулись. Перед нами стояла стройная, абсолютно голая женщина лет двадцати пяти, с рыжими волосами и серыми глазами, и с улыбкой глядела на нас. Поскольку она совершенно не смущалась своей наготы, мы тоже не сочли нужным изображать стеснительность.

- Здравствуй! Я – Вадим, а это моя жена, Катя.

- Меня зовут Тамара, и я вам, честно сказать, немножко завидую. Мой муж занят на работе, а я одна тут коротаю время.

Мы все втроем уселись на траву, и я спросил:

- А где же твой муж, чем он занят?

- Принимает оборудование на корабле, он заведует оружейной частью.

- На корабле?

- На корабле Первой Звездной. Мы скоро летим с ним вместе на Ахернар.

- Вот так встреча! Мы тоже летим. А кто ты?

- Я – врач, психохирург.

- О! Значит, ты – моя сотрудница! Я – начальник медицинского отдела экспедиции, а Катюша – младший навигатор. Очень приятно познакомиться! – и я рассмеялся, протягивая ей руку.

Женщина слегка смутилась, пожимая мою руку, ее пожатие было сильным и уверенным:

- Не удивляйся, Вадим, ведь сегодня – последний свободный день, и я решила развлечься, поплавать и понырять. Не так уж скоро снова выдастся такой случай.

- Ну, чему же удивляться? Как видишь, мы тоже решили посвятить этот день отдыху. Завтра – представление начальству, а потом – месяц в тренировочном лагере, так что самое время расслабиться.

- Да, ты прав, конечно. Но не пора ли нам всем по домам? – спросила Тамара, легко поднимаясь на ноги

- Если хочешь, Тома, поехали к нам в гости! – предложила Кунья. – Наша машина вон там.

- Охотно, Катя, ведь у нас дома все равно никого нет.

Тамара добежала до своей машины, отдала ей приказ возвращаться и быстро оделась. Мы, тоже одевшись, уселись в машину и ждали ее. Я сел за руль, а женщины разместились на заднем сиденье, беззаботно болтая, и машина понеслась обратно в город.

* * *

Войдя в квартиру, я почувствовал, как проголодался. Кунья и Тамара крутились на кухне, готовя обед и разговаривая, а я сидел в комнате, смотрел на город, живущий своей обыденной жизнью, и раздумывал, насколько необычна эта, вроде бы случайная, встреча. Кунья не зря когда-то сказала, что это – добрый и счастливый мир. Все тут было так просто, естественно, и совершенно не похоже на тот мир Земли-1, в котором я родился и жил, и я впервые остро пожалел, что прожил там почти восемьдесят лет. Потерянных лет…

Наконец, Кунья с Тамарой накрыли стол в зале, и позвали меня. На столе стояли тарелки с борщом, салаты, нарезанный тонкими ломтиками хлеб, напитки в пластиковых бутылках. Мы расселись на стульях, причем я оказался напротив двух женщин, и взялись за ложки.

Тамара ела с удовольствием – она сказала, что утром, в одиночестве, ей совсем не хотелось есть, и она уехала на реку без завтрака. Кунья рассказывала про вымышленную, согласно «легенды», нашу с ней встречу, знакомство и семейную жизнь, о том, что у нас двое детей, которые остались с родителями, а мы, получив приглашение в экспедицию, переехали сюда несколько дней назад, что у нас в экспедиции еще двое друзей – Олег и Нина. Олег – профессиональный художник и скульптор, а Нина – биолог и специалист-зоогенетик. Абсолютно все, что она рассказывала, было заложено в «легенде» и закреплено в нашей памяти, хотя мы отлично помнили, кто мы такие и где живем на самом деле.

Тамара, в свою очередь, рассказала о себе и о Стасе, своем муже, о том, как они познакомились, и какой он отличный оружейник. Стас был значительно старше нас всех, а детей у них пока не было.

Доев борщ, мы перешли к отбивным, а перед этим подняли бокалы легкого пенистого вина за завтрашний день и за успех экспедиции. На сладкое было мороженое с шоколадом, которое мы утром взяли в гипермаркете, и чай с тортом, очень похожим на «Киевский», который запомнился мне еще из прошлого Земли-1.

Вечером мы смотрели «Мировые новости», а потом разошлись по комнатам и уснули – Тамара в одиночестве, а мы с Куньей, как всегда, в обнимку.

* * *

Проснувшись утром, мы нашли записку от Тамары – она ушла домой переодеться, и встретится с нами в зале, где будет представление членов экспедиции.

Мы с Куньей постояли под душем, позавтракали и оделись в легкую униформу – брюки, тонкие туфли и рубашки. Бюстгальтер Кунья, конечно, не носила – ее грудь и так отлично держала форму, а мода этого общества не ставила ограничений. До центрального штаба экспедиции было совсем близко, и мы пошли пешком, решив немного размять ноги.

На входе в штабное здание нас приветствовала система распознавания, назвав по именам и предложив пройти в зал, на второй этаж. Войдя в большое светлое помещение, мы сразу увидели Тамару, которая помахала нам рукой, и мы уселись рядом на стулья, стоявшие у стены. Через несколько минут к нам подошли Олег и Нина, мы представили их Тамаре, а вскоре последовала команда построиться.

Все находившиеся в зале, около двухсот человек, выстроились в одну шеренгу вдоль стен, и почти тотчас в зал вошел Андрей Дубровский. Не теряя времени, он направился вдоль строя, пожимая руки стоявшим людям, выслушивая их представления и говоря каждому несколько слов, или молча кивая головой. Я обратил внимание на то, что почти все собравшиеся были молодыми людьми, в основном, до тридцати лет, мужчинами и женщинами. Судя по их фамилиям, тут было много семейных пар.

Когда до нас дошла очередь, мы назвали себя:

- Василенко Екатерина Матвеевна, младший навигатор, двадцать четыре года!

- Василенко Вадим Васильевич, начальник медицинского отдела, двадцать восемь лет!

Андрей мельком взглянул на меня:

- Вадим, жду тебя сегодня вечером на совещании командного состава в восемнадцать ноль-ноль, комната триста четырнадцать, - и он шагнул дальше. Его рукопожатие было быстрым и уверенным.

По окончании знакомства с присутствующим личным составом начальник вышел на середину. Неторопливо прохаживаясь перед нами, заложив руки за спину, он заговорил:

- Товарищи! Вы все получили приглашение в состав Первой Звездной и прошли тщательный отбор. Не стану распространяться на тему, какая это честь и ответственность, вы обо всем этом прекрасно знаете, иначе бы вас не было в этом зале. Хочу лишь напомнить, что это еще и немалый риск – никто из нас не знает наверняка, с чем нам предстоит столкнуться. Поэтому любой может отказаться от участия в экспедиции, сейчас или в течение месяца пребывания в тренировочном лагере, обратившись с рапортом ко мне лично. Теперь все свободны до понедельника, когда вам надлежит явиться сюда, в девять ноль-ноль, для отправки в тренировочный лагерь. С собой брать ничего не нужно, форма одежды свободная. Сегодня, в восемнадцать ноль-ноль, в комнате триста четырнадцать – совещание командно-руководящего состава. Прошу быть всех, кто предупрежден. Вопросы есть?

Последовала минутная пауза, после чего Андрей сказал:

- Тогда все свободны! – и, не теряя ни минуты, вышел из зала.

Наша группа из двухсот человек, последняя в экспедиции, потянулась к выходу.

* * *

Мы, вместе с Тамарой, Олегом и Ниной, выйдя на улицу, медленно пошли вперед, обсуждая, чем нам всем заняться. Я предложил пойти к нам домой и пообедать. Мы поднялись в квартиру, Тамара сказала, что ее муж прилетел на Землю, и спросила разрешения пригласить его к нам. Мы, конечно, не возражали, и она, достав смартфон, поговорила со Стасом. Пока женщины на кухне готовили обед, мы с Олегом разговаривали в комнате, Олег рассказывал, какие произведения он создавал в последнее время с помощью компьютера, и что надеется увидеть и нарисовать в экспедиции, а я рассказал ему, как мы совершенно случайно встретили Тамару. О прошлой жизни и поселке мы не упоминали, это не входило в «легенду». В экспедиции и до нее мы были только жителями Земли-2, и этим все сказано.

Пришел Стас, крепкий высокий мужчина лет сорока, с открытым грубоватым лицом, Тамара бросилась ему на шею и тотчас потащила его помочь накрывать на стол, за который мы уселись. После обеда все решили прогуляться по городу, и я, помня о совещании, пошел вместе со всеми в парк. Там мы катались на аттракционах, в частности, среди прочих была карусель, на которой все размещались стоя, прислонившись спиной к опорам по периметру и пристегнувшись ремнями. Начиналось вращение, и когда перегрузка достигала примерно двукратной, карусель наклонялась, продолжая вращаться, постепенно ее круг устанавливался вертикально, так что в верхней точке вращения наступала невесомость, а в нижней вес тела более чем удваивался. Женщины восторженно визжали, мужчины реагировали более спокойно, хотя ощущения были не слабыми. Даже в ходе виртуальных тренировок на центрифуге, когда нам с Куньей давали по двенадцать «жи», было не так круто. В половине шестого вечера я направился к штабу экспедиции. Мы договорились, что по окончании совещания я свяжусь с Куньей, чтобы узнать, где всех можно найти. Стас пошел со мной, ему, как начальнику службы, тоже надо было присутствовать.

Войдя в здание штаба, мы поднялись на третий этаж, нашли дверь с номером 314, и оказались в большой комнате. За столом, на центральном месте, сидел Андрей Дубровский, и, как только мы вошли, он поздоровался со Стасом, которого давно знал, а меня приветствовал кивком головы и словами:

- А, вот и наша медицина! Садитесь, товарищи!

Все расселись за столом, и Андрей тотчас открыл совещание:

- Итак, вы все в курсе, что в понедельник, послезавтра – отъезд в тренировочный лагерь, где мы пробудем около месяца. Там мы получше познакомимся, поживем все вместе, как на корабле, и восстановим кое-какие навыки, которые нам всем пригодятся, а заодно посмотрим, кто на что способен. Для проживания семейных пар будут выделены отдельные комнаты, для остальных – комнаты на пять человек, для мужчин и женщин отдельно.

Итак, начальнику службы снабжения – позаботиться о размещении личного состава, одежде, обуви и снаряжении.

Начальнику службы питания – о продуктах, местах и распорядке приготовления и приема пищи.

Начальнику службы вооружения – об оружии и боеприпасах, а также организовать обучение личного состава их использованию.

Начальнику медицинской службы – об оборудовании, медикаментах и оказании помощи при возможных травмах во время тренировок. Также на нем лежит обучение всего личного состава приемам оказания первой помощи.

Главному штурману провести занятия со службой навигации и пилотирования, с целью проверки и совершенствования знаний и навыков.

Главному механику обеспечить занятия личного состава с автономным оборудованием и со скафандрами, заняться обучением и тренировкой тех, кто с ними пока не знаком.

Второму помощнику провести занятия со службой безопасности и всем личным составом по радиационной, химической и биологической защите.

Первый помощник отвечает за занятия по общему устройству корабля, технике пилотирования малых кораблей, планетарной и внутрисистемной навигации.

Планы всех мероприятий и расписание занятий получите после совещания, а все необходимое – в тренировочном лагере. У кого есть вопросы?

- Андрей, - тотчас обратился к начальнику первый помощник. – Что решили по поводу иностранных членов экспедиции?

- Они присоединятся к нам в лагере, все владеют русским языком, хотя и в разной степени, и будут участвовать в обучении и тренировках в составе смешанных групп. Программа обучения и тренировок для них та же самая. Добавлены занятия по русскому языку, истории и географии СССР.

Все помолчали.

- Если вопросов больше нет, все свободны до сбора в понедельник. На выходе методички, расписания и планы мероприятий будут сброшены на ваши смартфоны.

Мы направились к выходу. Когда я проходил в дверь, мой смартфон мелодично звякнул – в него загрузилась необходимая информация.

* * *

Выйдя из здания штаба, мы со Стасом остановились, и я связался с Куньей. Все наши сидели в ресторане, в расположенном рядом скверике, и ждали конца совещания. Через десять минут мы уже заняли места за столиком и присоединились к ужину, после чего естественным образом возник вопрос, чем заняться до понедельника, то есть завтра, в воскресенье.

Женщины предложили отправиться за город, на речку, где мы вчера встретились с Тамарой. Мы не возражали – знакомиться с методичками и планами я и Стас могли и там, пока остальные будут отдыхать. Договорились, что все мы разойдемся по домам, а утром встретимся на выезде из города, по указанным геокоординатам, на своих машинах.

Распрощавшись с новыми и старыми друзьями, мы с Куньей не спеша пошли к дому.

- Ну что, Катюша, - спросил я, - вот мы уже и законные члены экспедиции. Как тебе это?

- Чудесно, милый! Честно говоря, мне не терпится поскорее прибыть в лагерь, а потом и на корабль! И в систему альфы Эридана… И узнать, наконец, что нас ждет!

- Не боишься?

- Что ты! Пока мы вместе, я ничего не боюсь.

- Завидую!

- Неужели тебе страшно?

- Нет, не страшно, это неверное слово, но опасения есть. Во-первых, я все-таки отвечаю за медицинское обеспечение, а значит, в какой-то мере за нас всех. Около тысячи человек, не шутка! И еще, вдруг что-то случится такое, что нам придется расстаться?

- Надеюсь, что нет! А к ответственности тебе не привыкать.

Мы замолчали, шагая рядом по вечерней улице и держась за руки. Вокруг, как стеклянные кубики, светились дома, кое-где звучала негромкая музыка, проходили пешеходы и проносились машины. Я вспомнил Землю-1, где в начале двадцать первого века было совсем не так уж безопасно разгуливать по ночной Москве, и снова пожалел, что родился в том, а не в этом мире.

Наконец мы подошли к дому, вошли в подъезд и поднялись на лифте к дверям своей квартиры. В прихожей зажегся свет, мы скинули одежду и сразу направились в душ, а потом – в постель, временно позабыв в объятиях друг друга обо всех предстоящих заботах и опасностях.

* * *

Проснулись мы с Куньей рано, приняли душ, слегка перекусили, а потом захватили с собой продукты и спустились в гараж. Задав координаты встречи, мы помчались в машине по городу. Когда мы прибыли на место, еще никого не было.

Припарковав машину на обочине, мы приготовились ждать – я вытащил из кармана смартфон и взялся за методичку, а Кунья, чтобы не мешать мне, достала свой смартфон и углубилась в чтение какой-то книги. Примерно через полчаса подъехала машина Тамары и Стаса, и, пока мы здоровались с ними, прибыли и Олег с Ниной. Рассевшись по машинам, мы двинулись дальше, и вскоре были уже на нашей знакомой полянке, у реки.

Мы с Куньей, а также Стас и Тамара, тотчас скинули одежду и побежали к реке. Олег и Нина, тоже давно отвыкшие от стеснительности в Ку-Пио-Су, последовали за нами. Вбежав в воду, мы все наперегонки поплыли к противоположному берегу, а потом вернулись обратно, после чего мы со Стасом уселись на траву и углубились в чтение документов, а женщины продолжали плескаться в воде. Олег уселся неподалеку от нас, раскрыл над смартфоном виртуальный экран, и начал делать наброски реки и купающихся женщин.

Так прошло около часа. Мы в основном ознакомились с методичками, я прикинул, как организовать занятия в лагере, а Олег набросал десяток рисунков. Наконец, Стас, отложив смартфон с методичкой, потянулся и предложил:

- А что, если нам немного размяться? – он упруго вскочил и пригнулся, принимая борцовскую стойку, со слегка согнутыми в коленях ногами и расставленными руками. – В лагере мне предстоит вести курс единоборств для всех желающих.

Женщины, заинтересовавшись, встали с песка, где они загорали, и подтянулись к нам.

Я шагнул вперед, собираясь принять вызов Стаса, но тут Кунья, подбежав к нам, попросила:

- А можно мне попробовать?

Стас с удивлением взглянул на нее:

- А ты умеешь? Училась единоборствам?

- Да, немножко! Вадик меня тренировал.

- Ну, давай. Нападай! Бей в полную силу, не стесняйся!

Кунья, даже не группируясь, в полный рост сделала шаг вперед, стараясь произвести впечатление полной неумехи. Стас, улыбаясь, слегка отступил. Кунья сделала резкое движение рукой, притворяясь, что хочет нанести Стасу удар в живот, а когда тот в блоке выбросил вперед руки, внезапно молниеносно ушла в сторону, упала на колено и, захватив бедро Стаса, выполнила «мельницу», так что он перелетел через нее и грохнулся на песок. Оказавшись сверху, Кунья прижала его к земле, блокируя руку, но ее веса не хватило, и Стас попытался вырваться. Кунья быстро перекатилась через него, и заблокировала его с другой стороны. Этот прием повторялся еще пару раз, после чего Кунья вскочила на ноги и оказалась в двух метрах от Стаса.

Стас тоже вскочил, глядя на Кунью с большим уважением:

- О, да ты – мастер! К такому я не был готов. И это Вадим тебя учил?

- Да. – Кунья почти не сбила дыхание.

- Тогда я с ним даже и пробовать не буду! А тебя, Катя, попрошу в лагере помочь мне в обучении женщин – мужчине бороться с женщинами не слишком-то удобно.

- Ладно, я попробую, если только у меня будут перерывы в наших занятиях по навигации и пилотированию.

* * *

Пока шел поединок, Олег, не отрываясь, смотрел на борцов, и, как только он завершился, начал лихорадочно делать наброски на экране. При этом он бросал взгляды то на Кунью, то на Стаса, внося поправки в рисунок. Он работал обеими руками, как кистью – экран реагировал на все его движения. Мы стояли поодаль, стараясь ему не мешать, и, затаив дыхание, наблюдали чудо рождения картины. Наконец, через десять минут, он облегченно вздохнул и откинулся на траву. Мы подошли к нему и столпились вокруг экрана. Там был изображен Стас, с сосредоточенным, немного растерянным лицом, и Кунья, припавшая на колено, и готовая  обхватить его бедро. Мышцы обоих были напряжены, как сжатые пружины, и угадывалось продолжение движений, которые должны последовать через мгновение.

Стас, впервые видя работу Олега, широко раскрыл глаза:

- О, ты не просто художник! Ты – гениальный художник! А я все время ломал голову, зачем художник в экспедиции? Это совсем не то, что фото или видео!

- Спасибо! – Олег улыбнулся. – Спасибо и вам обоим за прекрасную натуру. Когда я доработаю и закончу картину, вы первые получите копии.

Женщины принесли из машин продукты, посуду и переносную микроволновку, которую подключили кабелем к одной из машин – автономного источника энергии было маловато, и мы все расселись на траве. Готовые блюда разогрелись за несколько минут, еда была расставлена посередине, и мы приступили к обеду.

За едой мы все непринужденно болтали. Обсуждался, прежде всего, поединок Стаса и Куньи. Тамара восторженно призналась, как она была удивлена исходом схватки. Обнимая Стаса, она заглядывала ему в глаза, и говорила, что первая попросится к Кунье на учебу.

- Ты не обидишься, милый? – спрашивала она. – Сколько раз ты пытался меня учить, но, увы, я так ничему и не научилась, кроме исходной стойки. А Вадим смог научить Катю! Значит, и я смогу научиться?

- Тома, я, честно сказать, еще никогда никого не учила, поэтому ничего не обещаю! – отвечала Кунья. – Я сама не знаю, что у меня получится.

- Но ты помнишь, чему и как училась у Вадима!

- Ну да, помню. Но учиться – это одно, а учить – совсем другое!

Тут Кунья немного лукавила – ведь она уже учила в школе Ку-Пио-Су многих, и женщин тоже, а особенно, девушек, многим вещам, в том числе, и приемам борьбы, чтобы они не были беспомощны при встрече с врагом. Правда, там упор делался на обращение с оружием.

Тем не менее, после обеда и короткого отдыха, Тамара пристала к Кунье, попросив ее показать хоть какие-то приемы борьбы. Та не стала отказываться, они отошли в сторону на траву, и приступили к занятиям, причем Тамара, судя по всему, очень старалась. Кунья показывала ей, как и куда направлять удар, как накладывать руки на тело противника, как выполнять простейшие блоки и броски. Мы все, расположившись рядом на траве, внимательно смотрели и слушали.

Наконец, у Тамары получился простейший захват и бросок – Кунья, конечно, не сопротивлялась, а, перекатившись по земле, тотчас вскочила на ноги и похвалила:

- Ну, вот, уже лучше! На сегодня хватит, наверное? Стас, ты как думаешь?

Стас только покрутил головой:

- Катя, у тебя отлично получается! А как ты группируешься в падении, как держишь тело! Да тебе можно в цирке выступать, ты – прирожденная гимнастка, а не навигатор!

Я, в свою очередь, сделал пару замечаний:

- Вот смотри, Катюша, когда ты перелетела через Тамару, ты выпрямила ноги чуть раньше, чем надо было. Нужно приземляться на полусогнутую правую ногу, иначе легко потерять равновесие.

Кунья внимательно выслушала замечание и согласилась:

- Ты прав, милый! Когда ты меня учил, ты уже говорил об этом, но я боялась, что у Томы не так получится, и отвлеклась.

- Да вы прямо как пара тренеров! – восхищенно воскликнул Стас. – Даже меня так не натаскивали!

- Стас, это совершенные пустяки, - отозвалась Кунья, поправив волосы. – Ты бы посмотрел, как Вадик начинал меня учить, и сколько синяков он мне наставил!

- Вот! - воскликнула Тамара. – В этом и была главная ошибка! Стас меня жалел, не проводил приемы так, как надо. То ли дело Катя! Посмотри! – и она с гордостью показала мужу следы пальцев от захвата Куньи на своей руке и царапины на теле от падения.

Кунья смутилась:

- Извини, Тома, я немного увлеклась. Не следовало делать это с такой силой.

- Пустяки, просто отлично! Это все пройдет до завтра. Зато я, наконец, поняла, как выполнять броски.

Мы рассмеялись. Тем временем, Олег снова делал наброски на своем экране. Закончив, он воскликнул:

- Да если так пойдет дальше, то я буду за день рисовать десяток картин!

- Ну что ж, - заметил я. – Тебе ведь не нужен карандаш и бумага, как древним художникам!

- Да, пожалуй… И как только они управлялись? – Олег лукаво взглянул на меня, ведь я-то  отлично знал, как по старинке рисовал он сам еще недавно, до обучения. Я подмигнул в ответ.

- Ну что, друзья? – спросил Стас. – Сплаваем еще пару раз на тот берег?

* * *

Мы, еще поныряв и поплавав, обсохли на траве, оделись, и решили разъехаться по домам – всем предстояло завтра утром явиться в штаб для отправки в лагерь.

Пока машина неслась в город, Кунья задумчиво сказала:

- Вадик, какие люди! За них не жалко отдать жизнь. Неужели здесь и сейчас все такие?

- Ну, Катюша, надо учитывать, что это – лучшие. Их отбирали из тысяч и тысяч. Знаешь, сколько было заявок в экспедицию? Больше сотни человек на место!

- И все-таки! Стас и Тома… Я как будто знала их всю жизнь!

- А ты не допускаешь, что это ты – такая?

- Тебе виднее, - улыбнулась Кунья, кладя голову мне на плечо, пока машина сама неслась по трассе. – А ты обратил внимание на то, что Нина больше молчала? О чем она думала? Может, о детях?

- Возможно. Я тоже сегодня наших вспоминал. Как они там справляются? За Машу я не беспокоюсь, она уже совсем взрослая, а вот как там Сережка? Когда он уже найдет себе пару? Хотелось бы, чтобы ему повезло так же, как мне… - И я обнял Кунью и прижал к себе.

- А Маша, значит, уже взрослая? – засмеялась Кунья. – Просто она производит такое впечатление своей серьезностью. Совсем недавно она призналась мне, что мечтает встретить своего, единственного… И не представляет, кто это может быть! И какой…

- Да? А ей не рано еще об этом задумываться?

- Я в ее возрасте… Да что там, ты и сам знаешь. Но, пока я не увидела тебя, я так и не представляла, что это такое – полюбить. А теперь мне отчего-то тревожно.

- Уж не боишься ли ты?

- Я не боюсь ничего, пока я с тобой. Умереть? Легко. Но, когда я думаю, что нам, возможно, предстоит расстаться…

- Но почему именно расстаться? Даже, если придется умереть… Ты же знаешь, что будет потом? Мы все равно встретимся.

- А если ждет такой вариант, как у Нины? Если придется прожить жизнь без тебя, и только потом… Это ужасно!

- Ну, не надо предполагать сразу самое худшее. Помнишь – делай, что должен…

- И будь, что будет! Да, милый, конечно. Сколько лет мы уже так живем?

- Семнадцать, кажется?

- Вроде того. И я по-прежнему надеюсь умереть раньше тебя! – и Кунья прижалась ко мне еще крепче и поцеловала.

* * *

Наконец, машина заняла свое место на стоянке, автоматически подключила аккумуляторы на зарядку, а мы, обнявшись, все сидели и молчали. Я тоже думал о том, что сказала Кунья.

- Милая, но ведь если даже будет худший вариант? Про который ты говорила… Ты не побоишься? Пойдешь до конца?

- А как тебе когда-то пришла в голову мысль переделать историю?

- Я подумал о пятидесяти миллионах напрасно погибших людей. И потом, мне ведь, по большому счету, ничего не грозило!

- Неправда! Ты мне рассказывал. Ты еще не знал. Ты допускал возможность, что, изменив историю, ты можешь исчезнуть! Перестать существовать, как личность…

- Да, правда. Но потом-то я уже знал!

- Но, даже не зная, ты готов был пойти на риск!

- Ну… Что такое одна человеческая жизнь, когда на весах лежат пятьдесят миллионов?

- Ты – герой! И я хочу быть достойна тебя! Я тоже не побоюсь все поставить на карту!

- Катюша, тогда я не знал тебя. А если бы знал… Как предположить, какой выбор я бы сделал?

- Ты бы отказался спасти людей, если бы на другой чаше весов была моя жизнь? Никогда больше даже не думай о таком! Если уж так сложится, я согласна! Всего одна жизнь… Против многих.

- Да.

И потом мы больше уже не говорили об этом. Поднявшись в свою квартиру, мы молча постояли под душем и пошли спать.  Но уснули, конечно, не сразу. Мы ласкали друг друга, как когда-то в поселке, и пусть это была не медвежья шкура, к которой мы так привыкли, а широкая двуспальная кровать, но мы-то были те же самые! И по-прежнему не представляли жизни друг без друга.

А потом мы уснули. Кунья, как всегда, положила голову мне на плечо, и закинула на меня ногу. Внизу, за окном, засыпал огромный город этого мира. Мира, который стал нам родным и близким.

* * *

Утром, когда я проснулся, Кунья уже возилась на кухне. Редкий случай, когда я остался спать после ее пробуждения! Наверное, инстинкт охотника ослабевает. И тотчас Кунья заглянула в комнату:

- Вставай, Вадик, иначе мы опоздаем!

Через пять минут мы сидели за завтраком, а через полчаса – уже шагали по улице к штабу. Во дворе было многолюдно, но мы сразу заметили Стаса с Тамарой и Олега с Ниной – они стояли вместе, и мы тоже подошли к ним. Не прошло и пяти минут, как появился Дубровский. Подняв маленький мегафон, он объявил:

- Товарищи! Просьба всем подняться на крышу, эскалатор в углу двора. Там всем, пожалуйста – на посадку в транспортник.

Стоило первым людям встать на широкую лестницу эскалатора, как она быстро поползла вверх. Через пять минут мы все оказались на крыше и ступили на другой эскалатор, ведущий по трапу в огромный транспортный корабль, в котором расселись на кресла, стоявшие в несколько рядов вдоль стен. Скоро корабль заполнился, аппарель поднялась, и я почувствовал, что мы летим – звука не было, но движение ощущалось.

Через полчаса полета корабль пошел на посадку, и, наконец, по легкому толчку мы поняли, что путешествие завершилось. Аппарель откинулась, и все потянулись к выходу.

Спускаясь на землю, я осмотрелся. Большая толпа людей стояла посреди широкого двора, вокруг которого тянулись трехэтажные здания светлых тонов – розовые, зеленые, белые, голубые, лиловые. По указаниям распорядителя, вооруженного мегафоном, мы направились к зеленому зданию – общежитию для семейных пар. На входе автомат-идентификатор называл каждого по имени и выдавал карточку с номером комнаты. Мы с Куньей оказались в маленькой комнатке на первом этаже, где стояли две кровати, стол и два стула. В углу мы обнаружили дверцу, а за ней – душ, раковину и туалет. На кроватях были стопочками сложены чистые простыни, подушки, полотенца и одеяла, совсем как в гостинице в мое время.

Не успели мы с Куньей оглядеться, как ожил динамик где-то за обшивкой стены:

- Внимание! Всем прибывшим через два часа, в двенадцать ноль-ноль – на общее собрание в конференц-зал, белый корпус, второй этаж. О сборе вы будете оповещены дополнительно.

Мы скинули одежду и пошли в душ, утром дома для этого не нашлось времени, а потом быстренько сделали в комнате перестановку – сдвинули кровати вместе, мы слишком привыкли спать вдвоем, застелили их постельным бельем, и сели рядом, обнявшись.

- Ну вот, Катюша, это наш новый дом, правда, всего на месяц. Как тебе тут?

- Вадик, я думаю, что бывает и хуже! Нам тут будет хорошо. Тем более, что это всего на месяц, да и бывать тут мы будем не так уж много. Пошли, осмотримся?

* * *

Мы оделись и вышли во двор. Там было много людей – видимо, им пришла в голову та же мысль, что и нам. Заметив неподалеку первого помощника, я подошел к нему, представился, впрочем, без необходимости – он меня запомнил, и спросил, где находится медблок.

- А, не терпится осмотреть свои владения? – пошутил он. – Белый корпус, первый этаж.

Мы направились туда. Сразу возле входа я заметил стрелку с красным крестом, указывающую направо, и мы пошли по коридору. Пройдя в конце его через дверь, мы оказались в приемной, из которой вели три двери. Первая – в коридорчик с кабинетами, вторая – в предоперационную, а дальше – в небольшой операционный зал, и третья – в зал, где стояли три медкапсулы, конечно, не такие, как те, в которых мы проходили обучение, но вполне узнаваемые, я их изучал. Вокруг них суетились трое молодых людей, и с ними Тамара.

Увидев меня с Куньей, она радостно объявила:

- Ребята, вот и наше начальство! Вадим, это психохирурги, Петр, Володя и Дима.

Я пожал руки врачам, и спросил, чем они занимаются.

- Знакомимся с оборудованием, товарищ командир! – пошутил Петр. – С такими капсулами я уже работал, так что все в порядке. Они предназначены для лечения и послеопреационной реабилитации. И операционная тут вполне приличная, мы уже смотрели.

- Да, я тоже заходил. Думаю, что проблем с оборудованием не будет. Но, надеюсь, нам это все вообще не понадобится в течение месяца. Вы ведь знаете, какая операция – самая лучшая?

- Которую не приходится делать! – засмеялся Володя. – Но, боюсь, работа все же будет – вот начнутся тренировки…

- А где остальные врачи? Ведь нас должно быть десять?

- Пока мы их не видели. Думаю, что скоро познакомимся.

И точно – дверь зала открылась, и вошли пять молодых людей, двое мужчин и три женщины, все подтянутые и красивые. Действительно, при конкурсе сто человек на место…

Мы поздоровались, это были три терапевта, невропатолог и стоматолог.

- Я уже посмотрела стоматологический кабинет! – живо доложила одна из девушек, Женя. – Отличное оборудование! Ну, надеюсь, что работы у меня будет не много – все же молодежь, в основном. А вот если у кого-то недостает зубов, можно тут их даже выращивать из стволовых клеток. С помощью психохирургов меньше, чем за неделю, справимся!

- Отлично, Женечка! А вот это моя жена, Катя, младший навигатор. По совместительству будет, если выберет время, вести занятия по самообороне. Так что, насчет возможной потери зубов у членов экспедиции – обращайся к ней, она тебе обеспечит пациентов!

Все, включая Кунью, расхохотались. Я посмотрел на экран смартфона:

- Пойдемте на собрание, товарищи, уже пора!

* * *

Зал на втором этаже был почти полон людьми. Только первые ряды, как всегда на собраниях, оставались пустыми – никто не хотел мозолить глаза начальству. Я вздохнул и повел свою команду во второй ряд. Пока мы рассаживались, смартфоны у всех ожили, и негромко напомнили:

- Просим всех членов экспедиции через пять минут прибыть на общее собрание, белый корпус, второй этаж!

Пока подходили отставшие, пять минут прошло, и за столом появились три человека – Андрей Дубровский и оба его помощника. Видимо, начальник был фанатом точного соблюдения времени – ровно в полдень он поднялся из-за стола. Шум в зале затих, и Андрей сказал:

- Приветствую всех участников Первой Звездной экспедиции в систему звезды Ахернар, или Альфы Эридана! Сегодня вы прибыли в тренировочный лагерь, где пробудете в течение месяца. Вас проверят на соответствие ваших знаний и навыков, и немного подучат. Расписание занятий и тренировок будет вам всем сброшено на смартфоны. Кроме того, вы познакомитесь и присмотритесь как друг к другу, так и к своему начальству. Сразу напоминаю, если кто-то передумает участвовать в экспедиции, вам следует подать рапорт на мое имя, я – начальник экспедиции Дубровский Андрей Дмитриевич. У всех могут возникнуть какие-то новые обстоятельства, и ничего в этом странного или, тем более, постыдного, нет. Если кому-то во время пребывания в тренировочном лагере потребуется отпуск, также обращайтесь ко мне с рапортом.

В случае каких-либо отклонений в состоянии здоровья, немедленно обратитесь в медблок, к нашим медикам.

Наша экспедиция пробудет в системе звезды Ахернар ориентировочно два года. Перелет займет в общей сложности, включая выход за пределы Солнечной системы и вход в систему Ахернар, порядка месяца, причем большая часть этого времени пройдет в обычном пространстве, а гиперпространственный прыжок времени практически не потребует.

Как вы знаете, Ахернар – голубая звезда спектрального класса B6, имеет спутник спектрального класса A3. Вследствие искажений гравитационного поля система сильно засорена, в ней имеется большое количество планет, малых планет и астероидов. Все это нам предстоит исследовать и уточнить. Задача не из легких, поэтому присутствует немалый элемент риска. Особенно большая нагрузка ложится на наших пилотов и навигаторов, именно им придется играть первую скрипку в исследовании системы.

Через месяц предстоит отлет на корабль для окончательного освоения и проверки его систем перед вылетом, что займет около полугода. Сейчас всем нужно будет получить и при необходимости подогнать обмундирование у комендантов каждого корпуса. Вопросы есть?

Вопросов не последовало.

- Тогда – после получения обмундирования всем отдыхать. Обед и ужин – в столовых каждого корпуса по распорядку, занятия и тренировки – с завтрашнего утра согласно индивидуального расписания. Все свободны!

* * *

Мы все разошлись по своим корпусам, и сразу отправились получать обмундирование. Оказалось, что комплекты, строго по нашим размерам, состоящие из брюк, рубашек и белья камуфляжных расцветок, для мужчин и женщин, уже подобраны и упакованы. В комплект входили также шорты и рубашки с коротким рукавом, высокие ботинки на «липучке» и кроссовки. Вернувшись в свою комнату, мы с Куньей переоделись в легкий вариант формы, и, выйдя во двор, направились на спортплощадку. Там было много людей. Они, преимущественно без одежды, занимались на снарядах, плавали в бассейнах, упражнялись в единоборствах. У Куньи разгорелись глаза, и, признаться, у меня тоже. Мы некоторое время стояли рядом с огороженными рингами, а когда очередная пара закончила спарринг, мы, переглянувшись, сбросили одежду и шагнули за канаты.

Мы давно не упражнялись вдвоем, и поэтому начали с легких ударов и блоков, потом перешли к более сложным комбинациям. Кунье удалось поймать меня на встречной атаке и уложить на траву, но я быстро с ней рассчитался в следующем поединке. Когда мы закончили, обнаружилось, что несколько десятков человек стоят рядом с канатами и смотрят на нас, и Стас в их числе.

- Отлично, Вадим! – воскликнул он. – А теперь не поработаете ли со всеми желающими?

Немедленно выстроилась очередь. Сначала нескольких девушек «принимала» Кунья. Среди них нашлось немало достойных соперниц, но ни одна не смогла ей противостоять, хотя несколько раз она все же оказалась на траве после удачных бросков. Потом я занял ее место, и первым вышел против меня Стас. Мы некоторое время кружили, присматриваясь друг к другу, потом я сделал стремительный нырок, но Стас заблокировал мою атаку, и мы опять закружились по рингу, не решаясь атаковать. Наконец, Стас попытался нанести мне удар ногой в живот, но я ушел с линии атаки, перехватил его ногу, и бросил на землю. Он признал свое поражение, и уступил место американцу, который тоже захотел попробовать свои силы.

Американец, здоровенный негр, без особых тонкостей начал атаку с серии прямых выпадов. Некоторое время я просто отбивал и блокировал его удары, которые были слишком сильны, но, наконец, уклонившись, поймал его руку в захват, и уложил на лопатки. Негр поднялся, улыбаясь, и, пожав мне руку, уступил место следующему желающему. Выиграв еще несколько схваток, я сделал вид, что устал, и покинул ринг. Кунья уже некоторое время стояла рядом и разговаривала с темнокожей стройной женщиной, которая оказалась женой того негра, что дрался со мной.

Когда мы все оделись, негр тоже подошел к нам, и завязался общий разговор на ломаном русском языке. Выяснилось, что американцы – вулканологи, и приняли участие в экспедиции ради возможности изучать вулканическую деятельность на планетах системы Ахернар, конечно, если получится. Поскольку время подошло к обеду, мы все направились в столовую нашего корпуса.

Сев за столик, мы пролистали цифровое меню на своих смартфонах, и каждый заказал блюда по вкусу. Американец, Джим, оказался убежденным вегетарианцем, поэтому усиленно поглощал овощи, ну, а мы с Куньей, и, кстати, его женой, Бетти, не стеснялись в выборе мясных блюд. Тарелки подавались маленьким лифтом в центре стола, туда же уходила грязная посуда.

* * *

После обеда мы все вчетвером отправились на прогулку в ближайшую рощу. Кунья тотчас скинула обувь, и мы все к ней охотно присоединились, перекинув кроссовки через плечо. Вулканолог увлеченно рассказывал о своей работе в национальном парке Йеллоустоун и о потенциальной опасности для Американского континента и всей планеты, если тектоническая активность в этом регионе будет нарастать. Его жена, химик, которая работала вместе с мужем, в основном внимательно слушала.

- И вот, я надеюсь, что исследования на планетах системы Ахернар помогут в наших исследованиях на Земле, чтобы избежать катастрофы, - закончил он на ломаном русском свою страстную речь.

- Да, и это еще одна причина, по которой мы летим к звездам! – сказала Кунья. – Об этом я пока не думала. И ведь правда, в случае взрыва Йеллоустоунского вулкана может пострадать вся планета!

- Да-да, это очень важно! – улыбаясь, подтвердил американец. – Но мы найдем способ! Обязательно найдем! Очень много коммерческих интересов поставлено на карту, и поэтому наши исследования хорошо финансируются.

Дойдя до лесного озера, мы все разделись и поплыли на противоположный берег. На этой дистанции, около километра, я обогнал всех, Кунья пришла второй. Мы немного отдохнули, переплыли озеро обратно, и, собрав одежду, пошли к тренировочной базе, обсыхая на ходу.

- Как у вас просто с этим, - с завистью сказала Бетти. – Хотите – ходите голышом, в том числе и на спортплощадке, и никого это не смущает. А у нас! Приличия, законы, правила общества… Если хотите поплавать без одежды – идите на специальный пляж! А если уж спортсмен разденется, то вообще его карьера на этом закончена – неспортивное поведение! Хорошо еще, что сейчас не делают различий между белыми и черными. А моя мать еще помнит времена, когда на пляж для белых черные не допускались. А уж о том, чтобы получить должность профессора, как мой муж, не стоило и мечтать… Все очень сильно изменилось с тех пор, как Советский Союз стал ведущей мировой державой, это ваша заслуга!

Кунья хитро посмотрела на меня, и подмигнула, намекая, что это моя заслуга, а я улыбнулся ей в ответ.

Когда мы вернулись обратно, уже подошло время ужина, и мы сразу направились в столовую. Перекусив, мы распрощались с Джимом и Бетти и разошлись по комнатам. Кунья опять читала какую-то книгу, а я изучал расписание на завтра. Мне предстояло распределить своих подчиненных для обучения групп по оказанию первой помощи, самому – до обеда дежурить в медблоке, а после – под руководством механиков изучать легкий биологический скафандр. Я его, конечно, и так знал, но повторение и тренировка не помешает.

- А что у тебя на завтра, Катюша?

- Целый день загружен под завязку, Вадик! – ответила Кунья, отрываясь от чтения. – Утром – занятия по навигации, потом – теория пилотирования малых катеров, а после обеда – прыжки с парашютом в скафандре с тридцати километров.

- Не страшно?

- Что ты! Я уже давно убедилась, что самый неприятный прыжок – с высоты нескольких сот метров, с десантного корабля. Не успеешь оглянуться, как уже земля! Только сгруппироваться еще можно, а уж стропы разобрать – как получится. А с тридцати километров – это сказка! До километра затяжным, а потом – на парашюте. Так что, на завтра, боюсь, все виды на меня у Стаса не прокатывают, придется ему самому поработать на ринге. Вот послезавтра – борьба, и он, конечно, меня запряжет тренировать, а не просто бороться. Ладно, давай спать, а? А то я что-то немножко устала сегодня. А ведь еще тебя ублажать, о муж мой! – и она рассмеялась.

- А то тебе самой это и не нужно вовсе?

- Очень нужно, милый! – внезапно совершенно серьезно ответила Кунья, обнимая меня и заглядывая в глаза.

* * *

Дни летели за днями, под завязку загруженные дежурствами, занятиями, тренировками. Мы с Куньей встречались только в столовой, и то не всегда, да еще по вечерам – в постели, но тем приятнее были эти встречи. Бывали и происшествия – вывихнутые руки и ноги, ссадины и порезы, даже пара переломов. Тамара и трое ребят – психохирургов легко справлялись со всем этим. Даже Женя вырастила второму помощнику несколько новых зубов – раньше у него все руки не доходили. А однажды, на восемнадцатый день, ко мне поступил персональный вызов с указанием срочно прибыть в медблок. К счастью, я был недалеко, и уже через три минуты, расталкивая толпу у дверей, вбежал в операционную. На носилках, стоящих на столе, лежало тело – назвать это человеком уже было нельзя. Комбинезон, окровавленный, изорванный в клочья, с торчащими сломанными костями…

Пока я шел к столу, Тамара поспешно докладывала:

- Несчастный случай при прыжке с парашютом – порыв ветра, стропы перепутались, погас купол, а запасной открывать было поздно – падение с высоты триста метров.

Я подошел к столу, положил руки на грудь пострадавшего, и, закрыв глаза, включил «медицинское зрение». Так, множественные переломы ребер с повреждением легких, перелом позвоночника в шейном отделе, переломы таза и костей конечностей, разрывы внутренних органов… Клиническая смерть.

Прежде всего – запустить сердце и дыхание. Теперь – перелом позвоночника с разрывом спинного мозга. Восстановить! Дальше, уже не спеша, можно заняться всем прочим…

Через полчаса, когда пострадавший спокойно спал в медкапсуле, а Тамара отпаивала меня крепким чаем, распахнулась дверь, и вбежала молодая девушка:

- Вася! Мой Вася! Что с ним? Он жив?! – это был ее муж.

Я улыбнулся:

- А как тебя зовут?

- Лена…

- Знаешь, Лена, твой Вася в рубашке родился. Я был тут же, в соседнем корпусе. Если бы не это… Ну, да ладно! Все хорошо, что хорошо кончается. Он через неделю плясать будет.

Девушка, пошатнувшись, сползла по стенке на пол, Тамара подхватила ее и усадила на стул. Через несколько минут, когда Лена немного успокоилась и пришла в себя, мы ей объяснили, какие травмы получил ее муж, и что удалось сделать. Я не стал рассказывать про разрыв спинного мозга, который устранил – это выходило за рамки возможностей современной психохирургии, но Лена и без того, плача, долго благодарила нас. Мы показали ей ее спящего мужа через окошко медкапсулы, напоили чаем, и она, успокоенная, ушла.

Я снова развалился в кресле, а Тамара, внимательно глядя на меня и держа за руку, спросила:

- Вадим, как это возможно? Мне ты можешь сказать? Ну, остановка сердца – ладно! Переломы и разрывы внутренних органов – тоже пустяки! Но ведь у него был разрыв спинного мозга! Полный разрыв, в шейном отделе, с повреждением продолговатого мозга. Это не совместимо с жизнью! Как ты смог?..

Я пожал плечами:

- Ну, я тоже кое-что умею… Не только драться на ринге…

- Но это же невозможно! Этого не умеет никто!

- Знаешь, - я прикрыл своей рукой ее ладонь. – У меня к тебе большая просьба. Не говори никому, что у него был разрыв спинного мозга, хорошо? И все будет в порядке.

- Но как?.. Ты можешь меня научить?

- К сожалению, нет. Этому не научишь. Я один такой…

* * *

Вечером Кунья внимательно посмотрела на меня:

- Опять исцеление?

- А ты откуда знаешь? Тебя же целый день не было на базе, у вас полеты…

- По тебе видно…

- Да. – И я ей все рассказал.

- А если Тамара не станет хранить секрет?

- Ну, одним уникальным специалистом будет больше… - я улыбнулся.

- А тебя не задержат из-за этого на Земле?

- Не думаю. Да и Тамара никому не расскажет.

- Ну, ладно… Но ты сильно рисковал!

Я пожал плечами:

- А что было делать? Дать человеку умереть?

- Да, конечно… Ты прав. Я хорошо помню, как ты исцелял меня. – И она улыбнулась. – Я бы тоже тогда не выжила, если бы не ты.

- Ладно, забыли. Надеюсь, последствий не будет.

Но последствия все же были, хотя и не такие, каких мы опасались. Через неделю, когда Василия уже выписали, и он вернулся к тренировкам, меня вызвал Андрей.

Немного волнуясь, я вошел к нему в кабинет.

- Здравствуй, Вадим! Как дела? – спросил он.

Меня это не совсем деловое начало разговора, так для него не характерное, несколько встревожило.

- Нормально, Андрей. Тренировки, занятия, дежурства…

- Да, я в курсе. Но я не об этом. Я о Василии Круглове. Который разбился при прыжке. У меня была его жена.

Я насторожился еще сильнее:

- А что с ним?

- Да нет, с ним все нормально, они даже и не подумали уйти из экспедиции. Но она говорила с людьми, которые его принесли, и видели, во что он превратился после падения… Он был уже мертв, когда ты пришел.

- Ну, так что же? На то мы и психохирурги…

- Но я говорил и с Тамарой. Она утверждает, что если бы не ты, все могло закончиться иначе. Ты работал с ним всего полчаса! И все восстановил.

- А что особенного? У него ничего такого и не было… Множественные травмы, клиническая смерть. Пустяки!

- Но полчаса! Обычному психохирургу… Да что говорить, ты и сам знаешь!

Я вздохнул с облегчением:

- Но я же не обычный психохирург! Поэтому я и здесь, а не сижу в своем госпитале.

- Да, разумеется. Тебя, конечно, тоже выбирали из тысяч. Но я не думал, что это так серьезно, что у нас такие врачи! Ну, ладно, в вашу профессию я не собираюсь лезть. Но ты заслуживаешь поощрения!

- Какие пустяки, Андрей! Если тебя только это беспокоит…

- Не только. Любая работа, выполненная на таком уровне, заслуживает награды. Так что, жди появления твоей фамилии в приказе! – Андрей усмехнулся.

- Спасибо за высокую оценку, но я прошу, чтобы в приказе также была и фамилия Тамары. Благодаря ее предварительному обследованию и докладу я сэкономил время. Да и она помогала…

- Хорошо, тебе виднее. Будет. Но приказ – это приказ, а скажи, что еще я могу для тебя сделать? Ты сам понимаешь, что случай смерти на тренировке, не говоря уже о человеческой жизни – это не самое приятное, что может быть в нашем деле, так что, я тебе обязан.

- Это мелочи. Так уж получилось, что я был рядом.

- Но все же?

- Ну… У меня есть просьба… Ведь нам еще два года работать.

- Слушаю.

- За два года многое может случиться. И я бы хотел, чтобы, если моя жена будет выполнять какое-то особое задание… Ее работа все же сопряжена с немалым риском, в отличие от моей… Я хотел бы быть с ней рядом. Я имею свидетельство по пилотированию и обслуживанию малых кораблей, так что не буду бесполезным грузом на борту… в случае чего… Да и на земле тоже.

Андрей улыбнулся:

- Вы, наверное, очень любите друг друга?

- Да.

- А моя жена погибла… - сказал он буднично, почти равнодушно, но на мгновение из-под маски бесстрастного начальника выглянуло живое лицо страдающего человека. – Ладно, считай, что твоя просьба будет учтена. Если только это будет не в ущерб делу. Это все?

- Да.

- Тогда ты свободен. И спасибо! – Андрей встал, обошел стол, и пожал мне руку. – Можешь идти.

* * *

Когда я вечером рассказал обо всем Кунье, она надолго задумалась.

- Ты все-таки всегда добиваешься своего! Никак не хочешь, чтобы исполнилась моя мечта – умереть раньше тебя… - и она грустно улыбнулась. – Ну, что же, пусть будет так. Ведь вдвоем мы многое сможем, правда?

- Да. И почему непременно умереть? Я уверен, мы победим!

- Конечно. Нужно надеяться на лучшее, тем более, что мы не знаем… Но ты все же подстраховался, хитрец! – и она рассмеялась. – А Андрей… Что же случилось с его женой? Теперь понятно, почему он одинок, и ни на кого не обращает внимания.

- Поживем, может быть, узнаем. А пока будем радоваться тому, что мы вместе и живы. Через неделю – отлет на корабль. Ты рада?

- Очень! Наконец-то наступает следующий этап. Ты тут хоть что-то совершил. А я… Тренировки, учеба, экзамены…

- Ну, это тоже важно.

- Как будто я не знаю! Но хотелось бы чего-то большего…

- А большее – это то, что мы вместе, разве нет?

- Да! Да, любимый, прости, я все время забываю! – и Кунья, обняв меня, начала стаскивать с меня одежду.

Пришлось мне первому идти в душ – вдвоем в тесную кабинку было никак не втиснуться, потом Кунья стремительно заняла мое место, а когда вышла, набросилась на меня так, как будто мы не были вместе месяц. Мы вертелись на кровати, обнимали друг друга, принимали различные позы, и Кунья шептала:

- Да, милый, мы вместе! Мы пока вместе, и должны радоваться. Не у всех такое счастье! Если бы ты знал, как я счастлива с тобой!

А утром, позавтракав в столовой, мы снова разошлись на целый день. Мне предстояло дежурство до обеда, и, когда я вошел в медблок, меня встретила Тамара:

- Привет, Вадик!

- Привет, Тома!

- Я читала приказ. Что это ты там наплел про меня?

- Да ничего особенного, сказал, как есть. Ты доложила обстановку, пока я шел к столу. И помогала – чаем меня потом поила! – я засмеялся.

- Это нечестно! – она топнула ногой. – Я ничего не сделала! Ты не должен был тащить меня в приказ! Я и так никому ничего не скажу…

Я обнял ее за плечи и притянул к себе:

- Ну-ну, при чем тут это? Я просто не люблю присваивать всю славу себе. Мы были вдвоем, разве этого мало?

- Ты и один все можешь… Ты – лучший психохирург, какого я видела в жизни! И мне так хотелось бы знать, в чем тут секрет… Я специально отпросилась с занятий, чтобы поговорить с тобой.

- Хм… Ладно, поговорим. Хотя сказать мне особенно нечего.

Мы сели рядом на кушетку.

- Только ты должна обещать, что ничего не разболтаешь! Никому!

- Клянусь! Даже Стасу не скажу ни слова!

- Ну, как тебе объяснить? Это у меня врожденное свойство. Вот как ты ставишь диагноз?

- Как все. Чувствую вибрации организма пациента. Резонанс…

- Да, я в курсе. А вот я – вижу! Вижу все внутри человека. А как ты потом лечишь?

- Ну… Тоже, как все… Ввожу свой организм в резонанс, настраиваюсь, произвожу изменения…

- А я просто представляю, что должно измениться. И это меняется. Именно так я вылечил Круглова. Восстановил его спинной мозг. И все остальное.

- И ты с рождения такой?

- Можно сказать и так. Просто я сначала не осознавал это. И, конечно, классическую психохирургию я тоже знаю, но практически ею не пользуюсь. Мой способ гораздо вернее.

- Да… Ты был прав, этому научить невозможно. Но я все равно попробую! Теперь, когда я знаю, что это реально существует и работает, будет проще. И ты всех людей так видишь?

- Да. Вот давай проверим. – Я настроился и, закрыв глаза, сосредоточился, но тотчас взглянул на Тамару с большим удивлением.  – Да ведь ты беременна! Шесть недель… Мальчик!

Тамара густо покраснела:

- Да… Я пока никому не говорила, даже Стасу…

- Вот это да! И что же ты будешь делать?

- Что… Рожать! Там, на Ахернаре! Есть специальная инструкция, беременность не является препятствием…

- Знаю. Ну, что же, пусть все идет, как идет. Но Стасу ты все же скажи.

- Скажу. Попозже, через пару месяцев. Иначе он будет настаивать, чтобы я осталась на Земле. А я хочу быть с ним!

- Понимаю. Ну ладно, тебе виднее.

* * *

До отлета на орбиту оставалось два дня. Все зачеты и экзамены были сданы, все тренировки пройдены. Я, как все, неоднократно прыгал с парашютом, летал на атмосферных катерах, в том числе в последнюю неделю – вместе с Куньей, Андрей держал слово, делу это не мешало. Кунья меня натаскивала в самых сложных ситуациях, и искренне радовалась моим успехам. Только одно мне не давалось – математические прикидки в уме. Я полагался на искусственный интеллект корабля и свои инстинктивные навыки, а Кунья все сама просчитывала, хотя бы приближенно. Но Искины меня не подводили, и я справлялся, хотя Кунья меня поругивала:

- Ну что тут такого сложного, Вадик? Система дифференциальных уравнений, ведь это так просто! Вот, в частных производных… Теперь берем интеграл по скорости, вот видишь? И получается… Что Искин был прав! Но, если бы я сама не прикинула, разве я могла бы ему доверять?

Я смеялся:

- Катюша, да у тебя вместо мозгов квантовая электроника! Как ты можешь обгонять в расчетах компьютеры?

- А я не обгоняю, а просто прикидываю. И, если порядок результатов совпадает, я верю им. А вот если нет… Тогда приходится менять исходные данные, и иногда получается, что я была права, а Искин ошибался. Беда машины в том, что она не может учесть все. Что в нее заложим, то и получим, не более!

- А когда мы в постели, ты тоже все просчитываешь?

Кунья расхохоталась:

- Нет, милый! В постели все мои математические способности почему-то отказывают. Я ни о чем не думаю, я только чувствую! Тебя. И только тебя! – и она притянула меня к себе, перегнувшись с соседнего сиденья катера, и прижалась пластиком своего шлема к моему.

В последний день, утром, Андрей опять собрал всех в конференц-зале.

- Товарищи! Я с удовлетворением должен вам доложить, что первый этап экспедиции завершен успешно. Подали рапорта об уходе восемь человек, из них – шестеро иностранных ученых, все – по семейным обстоятельствам.

Был один серьезный несчастный случай, но благодаря нашим медикам, - тут Андрей бросил взгляд на меня, - мы с этим успешно справились. Пострадавший остался в составе экспедиции.

Завтра, после девяти ноль-ноль – вылет на орбиту. Всем собраться утром на площади перед зданиями базы, прибудут транспортные корабли, которые нас доставят на корабль Первой Звездной. С собой из вещей брать ничего не нужно, на смартфоны вам будет сброшен график отлета. Вопросы есть?

Выждав, как обычно, минуту, Андрей кивнул:

- Ну, тогда до завтра все свободны. Дежурство медперсонала – по обычному графику, столовая работает, включая и завтрашнее утро.

* * *

Мы с Куньей, выйдя из зала, остановились во дворе базы, на площади. К нам подошли Стас с Тамарой, Олег с Ниной, а также американцы – вулканологи, Джим и Бетти. В медблоке остался дежурить Володя, а Женя добровольно составила ему компанию.

Мы же все направились к лесному озеру, на котором уже побывали в первый день. Разулись мы сразу, а через пять минут Бетти, шагая босиком, спросила:

- А можно, я разденусь? Это вас не смутит? Это так здорово, что у вас нет запрета…

- Конечно! – рассмеялась Кунья. – Мы все разденемся, чтобы никто не смущался. – И она первая стала сбрасывать одежду на ходу, а я почему-то вспомнил, как она делала это во время нашего путешествия, на вечерних купаниях, увлекая за собой всех остальных молодых жителей поселка, мужчин и женщин.

- Да, наверное, не скоро мы снова сможем вот так, голыми, погулять по лесу! – засмеялся Джим, обнимая свою жену, которая, шагая рядом, положила голову ему на плечо, совсем, как Кунья. Русский язык американцев за этот месяц заметно улучшился, да и манеры их стали проще.

Наконец, мы подошли к берегу, и сразу, побросав одежду на песок, побежали в воду. И снова в заплыве наперегонки к другому берегу мы с Куньей оказались первыми, только на этот раз я не старался ее опередить, а плыл с ней рядом. Выйдя на берег, мы легли на песок, держась за руки и глядя в синее небо. Все остальные тоже выходили из воды и ложились тут же, рядом с нами.

- Олег, - спросил я, - а ты много нарисовал за этот месяц?

- Да нет, не слишком, - отозвался он. – Не больше двух десятков картин. Зато вместе со всеми тренировался – летал, прыгал с парашютом, осваивал оружие. В основном я и рисовал все это – тренировки, прыжки… Иногда даже по ночам не спал, не мог успокоиться, пока не сделаю набросок. Даже Нина обижалась! – он засмеялся, обнимая жену, голова которой лежала у него на груди.

- А Нина чем занималась?

- О, помимо тренировок, я работала в группе биологов! Мы в основном гибридизировали ДНК разных живых организмов и проигрывали результаты на компьютерах. И, знаешь, получается, что сказка, которую рассказал барон Мюнхгаузен о вишневом дереве, выросшем на лбу у оленя, вполне реальна! Геномы животных, внедренные в ДНК растений, и наоборот, придают им особые свойства. Правда, во всем этом нужна большая осторожность. Неконтролируемые мутации… Да ладно, что это я вам мозги пудрю! Вот куда интереснее то, что писал Циолковский о космических жителях, с хлорофиллом под кожей. Которые ни в чем не нуждаются, кроме солнечного света! И, как ни странно, это тоже вполне возможно. Не знаю, стоит ли выводить таких людей – кто согласился бы жить в космосе, навсегда оставив Землю? Но вот чтобы люди и животные получали питание и кислород от солнечных лучей… В этом что-то есть!

- А что биологи будут делать на планетах Ахернара, если там совсем не будет жизни?

- Не может быть, чтобы не было! Мы непременно там что-то найдем!

* * *

Снова переплыв озеро, мы захватили одежду и пошли назад, к базе, продолжая разговор о возможных результатах экспедиции, так что, выйдя на опушку, чуть не забыли одеться, но обуваться так и не стали, и вернулись в свои комнаты босиком, и так же пришли в столовую на обед. Глядя на нас, многие другие тоже разулись, и даже зазвучали шутки в том плане, что нужно в последний раз перед отлетом прогуляться босиком по родной планете.

После обеда мы с Куньей заглянули в медблок, и оказалось, что Женя и Володя не теряли времени даром – к нашему изумлению, они встретили нас заявлением, что, всесторонне все обсудив, решили пожениться, и хотят сделать это до отлета, еще на Земле. Я крепко почесал в затылке, и мы все вместе направились к кабинету Андрея Дубровского, он в нашей экспедиции играл роль капитана корабля, который имеет все права и обязанности гражданских властей. А на дежурство в медблок до утра заступил Петр.

Андрей был занят подготовкой к завтрашнему вылету, но согласился уделить мне пару минут времени. Когда я изложил свою просьбу, он широко раскрыл глаза, засмеялся и сказал:

- Ну что же, дело важное! Если они так торопятся… Зови их сюда!

Я открыл дверь и поманил в кабинет Володю и Женю. Держась за руки, они подошли к столу Андрея, а тот, улыбаясь, спросил:

- Вы совершенно уверены, что хотите пожениться сейчас, еще на Земле?

Те, немного смущаясь, все же решительно ответили: «Да!». Андрей встал и сказал:

- Тогда, данной мне властью, я объявляю вас мужем и женой! Поцелуйте друг друга.

Они обнялись и поцеловались, а Андрей тем временем, не теряя ни минуты, распечатал на принтере и вручил им свидетельство о браке – оказывается, и такая программа была предусмотрена! Заглянув в документ, я заметил, что в качестве свидетелей обозначены мы с Куньей – все фамилии указывал Искин с помощью идентификаторов личности.

- Ну, а теперь, друзья, уж извините, мне очень некогда! Обратитесь к коменданту семейного общежития, пусть он вас там поселит. На одну ночь. Предъявите ему свидетельство. Вы – первая новая семья в этой экспедиции, поздравляю!

Мы все хором сказали ему «Спасибо!», и поскорее покинули кабинет – мы и так отняли у него не меньше десяти минут времени, и сразу направились к коменданту. Тот тоже широко раскрыл глаза, но возражать не стал, и молодожены тут же были заселены в одну из пустующих комнат. Мы с Куньей проводили их «домой», со смехом посоветовали на ночь сдвинуть кровати вместе, и сказали, что на ужин непременно ждем их в столовой, чтобы отметить свадьбу.

* * *

На ужин мы опять пришли босиком, и с удивлением обнаружили, что босиком были почти все поголовно! Движение «последний раз босиком по Земле» завоевало популярность, и все со смехом сбрасывали обувь, даже если пришли обутыми. Были тут и молодожены. Их усадили за столик посередине зала, и все по очереди подходили их поздравить. К сожалению, столы были устроены так, что сдвинуть их вместе было невозможно, но это никому не мешало.

А к концу ужина пожаловал и Андрей Дубровский, в официальном черном костюме, пиджаке, галстуке, и тоже… босиком! Он подошел к молодым, поздравил их еще раз с законным браком, а потом, обратившись ко всем собравшимся, заявил, что эта идея – пройтись босиком по Земле перед отлетом – ему очень понравилась.

- Я даже не помню уже, когда ходил босиком по Земле в последний раз. И неизвестно, когда придется еще… Поэтому я очень рад, что вы все это придумали. Большинство членов экспедиции – молодые люди, такими вы и оставайтесь! Вы еще успеете состариться, можете мне поверить. И сейчас, с вами вместе, я тоже чувствую себя молодым. До утра, друзья, до отлета! Но на корабль, уж извините, прошу по всей форме, в обуви. И ночью – спать, никаких гулянок. Ну, к молодоженам это, возможно, и не относится… - и Андрей, покачав головой и улыбаясь, удалился, под смех и аплодисменты присутствующих.

Ужин закончился веселыми шутками, и молодожены отправились в свою комнату, а все вышли на опушку леса, чтобы напоследок еще разок прогуляться босиком по Земле.

Мы с Куньей, обнявшись, шли по траве, вспоминали наш поселок, детей, друзей, но молчали. Наконец, Кунья вздохнула:

- Как ты думаешь, милый, как они там?

- Не сомневайся, Катюша, все у них хорошо. И у нас тоже все будет хорошо, я уверен! Смотри! – я поднял голову, показав на звезды. – Они добрые! И ждут нас…

Вернувшись в свою комнату, мы, как всегда, по очереди постояли под душем, и улеглись в постель. Кунья, задумавшись, обнимала меня. Я пошутил:

- Ну, что там получается в частных производных? Или твой компьютер не справляется с такой задачей?

Кунья встряхнула головой и засмеялась:

- Получается, милый, что сегодня – наша последняя ночь на Земле! Не будем терять времени! – и мы занялись друг другом.

Потом, когда, удовлетворенные, мы лежали рядом, Кунья, поглаживая меня по груди, сказала:

- А знаешь, милый… Даже если… Даже если нам не суждено вернуться живыми на Землю, я довольна! Это была хорошая жизнь. Жизнь с тобой.

- Катюшка, опять ты за свое! Мы вернемся. И в поселок – тоже. И увидим детей, уже совсем взрослых, и, возможно, даже семейных! Как же иначе? Ведь любая история должна иметь продолжение. Помнишь, как пишут в журналах? «Продолжение следует!»

- Да, наверное, я слишком мрачно смотрю в будущее, ты меня поправляй, если что. А как тебе Андрей сегодня понравился? Как он заявился босиком в столовую! Вот это был номер! Он совсем не такой уж мрачный нелюдим, каким хочет казаться иногда. Вот бы его женить! Но мы не знаем, через что он прошел в жизни…

- Да. Мне почему-то кажется, что его прошлое скрывает трагедию. Ты знаешь, он был командиром экспедиции за Нептун, в облако Оорта… А оттуда вернулось меньше половины. Я не знаю толком, что там случилось, и в Сети сведений нет, это закрытая информация. Не там ли погибла его жена? И он, как командир… ну, ты понимаешь?

- Понимаю.

- Ладно, Катюшка, спим, да?

- Спим. – И Кунья, как всегда, обхватила меня руками, уткнулась носом в мою подмышку и закинула на меня ногу.

* * *

Наутро мы проснулись, позавтракали в столовой, и вышли во двор. По графику, наш с Куньей вылет был первым – считалось, что врач должен прибыть на корабль и находиться там, на случай каких-либо происшествий. Все остальные мои подчиненные были распределены между предстоящими десятью рейсами, а Володя и Женя должны были дежурить в медблоке и вылететь последними. На всех, вышедших на посадку, был легкий комплект одежды – шорты и рубашки с коротким рукавом.

Ровно в девять часов утра нас попросили отойти к зданиям, и на середину площади приземлился сравнительно небольшой транспортник. Все, назначенные на первый рейс, потянулись к нему и ступили на эскалатор аппарели. Через пять минут мы уже расселись в кресла, стоявшие в несколько рядов в салоне, и ждали вылета. Место Куньи оказалось возле иллюминатора, и я тоже подглядывал в него.

Прозвучал мелодичный сигнал, и земля провалилась вниз. Очень быстро снаружи потемнело, поверхность планеты стремительно удалялась и превращалась в чашу, закруглявшуюся по краям. Ни перегрузки, ни невесомости не было – работали гравитационные установки, сохранялась обычная земная сила тяжести, но весь мир, казалось, движется вокруг нас. Кунья, прильнув со мной к иллюминатору, обнимая меня, прошептала:

- Помнишь, милый, ты обещал когда-то, что я увижу, какая она, наша Земля! Когда мы только-только начали встречаться…

- Да, Катюша.

Небо сделалось черным, на нем сияло множество звезд, а одна из них, ритмично подмигивая красными и зелеными огнями, увеличиваясь, приближалась, и, наконец, заполнила все поле зрения. Это был наш корабль!

Он походил на огромную тарелку. Множество окон сияло белым светом на его округлых боках, виднелись тонкие стволы противометеоритных излучателей, а на заднем плане висела наша планета, мы заходили со стороны открытого космоса. На этом полушарии Земли была ночь, и поверхность планеты слегка светилась в отраженном свете Луны. До Земли было далеко, несколько десятков тысяч километров.

- Корабль на суточной орбите, Вадик! – словно угадав мои мысли, прошептала Кунья. – Примерно тридцать шесть тысяч километров от Земли. И все время в тени.

Наш транспортник нырнул, огибая огромную тарелку снизу, и легкий толчок известил о прибытии. Все, начиная с задних рядов кресел, направились к эскалатору, уходящему в потолок, и через минуту уже сходили с него в корабле. На экране каждого смартфона навигатор указывал направление, по которому следовало двигаться, и мы с Куньей тоже направились по длинному, слегка изгибающемуся коридору вдоль стены, поднялись на следующий ярус, и вошли в дверь, которую указал навигатор, и которая открылась при нашем приближении.

* * *

Мы оказались в небольшой, три на три метра, каюте, возле стены которой были две койки, одна над другой, а возле другой стены – стол и два стула. Дверь закрылась, и мы сели на нижнюю койку, держась за руки и осматриваясь по сторонам.

- Вот, Катюшка, это наш новый дом! – сказал я. – И не на один месяц…

- Да… - немного разочарованно протянула Кунья. – Но как же тут мы будем спать вместе?

- Как-нибудь устроимся! – засмеялся я. – Не может быть, чтобы это не было предусмотрено.

Я подошел к маленькому пульту возле двери и вызвал инструкцию. Тотчас же все стало ясно. Коснувшись сенсора под номером два на экране, я увидел, как нижняя койка, с сидящей на ней Куньей, плавно отошла от стены, а верхняя так же плавно опустилась в открывшийся проем, образуя двуспальную кровать. Кунья захлопала в ладоши, и бросилась на кровать, потянув меня за собой. Мы улеглись рядом, убедившись, что места вполне достаточно. Кунья положила голову мне на плечо, обняла, и прошептала на ухо:

- Как чудесно, Вадик! Я уже не могу дождаться ночи, чтобы… Я тебя хочу! Ужасно хочу! Никогда я так не хотела! Разве что, в первую ночь. Наверное, корабль так действует…

Я поцеловал ее, погладив грудь, торчащие под тонкой рубашкой твердые соски, и прошептал в ответ:

- Я тоже. Но все же подождем, милая! Думаю, что нам уже скоро пора на свои рабочие места…

И тут как раз ожил динамик где-то в потолке: «Товарищи, до прибытия последнего транспортного корабля около двух часов. Можете пока отдыхать, в случае необходимости вас вызовут. Об общем сборе в центральном зале, второй ярус, мы вас известим дополнительно».

- Ага! – обрадовалась Кунья. – Вот здорово!

Она бросилась к шкафчику, вделанному в стену, мигом достала оттуда и расстелила на кровати белую простыню, и тотчас стала раздеваться, и я тоже не отставал от нее. Спустя минуту, мы уже обнимались, совершенно голые, посередине каюты, стоя на упругом ворсе ковра, а потом уселись на койку, и стали ласкать друг друга. И целый час для нас, кроме нас самих, ничего не существовало – ни корабля, на котором мы вскоре отправимся к звездам, ни космоса вокруг, ни Земли под ногами…

* * *

Наконец, мы улеглись рядом, голова Куньи лежала на моем плече, а я обнимал ее, поглаживая грудь и живот.

- Ну, вот… - вздохнул я, поднимаясь. – Будем одеваться?

Взглянув снова на экран пульта, я коснулся сенсора, и в углу каюты с потолка опустилась шторка душа. Кунья первая забралась туда, я – следом, после нее. Одевшись, мы снова уселись на кровать, вернув ее на место, и стали ожидать вызова.

- А тут хорошо, Вадик, как ты думаешь?

- Да, Катюша. Везде хорошо, где мы вдвоем. Боюсь только, что мы не каждый день сможем так отдыхать – вахты, тренировки, дежурства… Работа, одним словом!

- Ну, нам и того, что будет, достаточно, правда? Пока мы вдвоем, я хочу использовать каждый час! – и она своей босой ногой погладила мою ногу, стоящую на ковре.

Я вспомнил, как это было в первый раз, когда она училась читать, и улыбнулся:

- Ты помнишь?

- Да. А ты?

- Я тоже.

Динамик опять ожил: «Товарищи, все приглашаются на общее собрание, в зал, второй ярус. Начало собрания в двенадцать ноль-ноль».

Мы обулись, еще раз поцеловались напоследок, и направились в зал по маршруту, указанному навигатором. Когда мы пришли, зал был уже почти полон. Поскольку никаких указаний о местах размещения не было, мы уселись вдвоем на свободные места в первых рядах, там было пока свободно.

Через несколько минут зал практически заполнился, люди перестали входить, а ровно в двенадцать на возвышении появился Андрей Дубровский. Шум в зале затих, и он начал говорить:

- Товарищи, я приветствую вас на борту корабля Первой Звездной экспедиции. Наш корабль пока не имеет имени, вы об этом знаете. Предлагается его наименовать, для чего в течение десяти дней принимаются предложения членов экипажа. Затем будет проведено общее голосование для определения имени. Все предложения, как и голосование, будут приниматься через ваши смартфоны, на соответствующей странице. Там же вы сможете увидеть, какие предложения уже были сделаны.

Наша экспедиция начинается. Первые полгода мы будем находиться на орбите суточного спутника Земли, отрабатывая слетанность экипажа, выполняя тренировочные и учебные задания в космосе и на корабле. Расписание дежурств и занятий вы получите, как всегда, на свои смартфоны. Просьба помнить, что, в отличие от тренировочного лагеря, вы находитесь на корабле, поэтому исполнение расписания, как и указаний командиров служб, являются обязательными и подлежат беспрекословному исполнению. Я являюсь командиром корабля, и мои распоряжения обязательны для всех.

Любые соображения и предложения, касающиеся экспедиции, если это позволяет обстановка, должны докладываться по команде, то есть подчиненными – вышестоящим начальникам, а ими – моим помощникам или лично мне. Распоряжения начальников групп и служб, отданные своим подчиненным, должны исполняться беспрекословно, а отдавший приказ несет за него персональную ответственность, точно так же, как я отвечаю за весь корабль и всех людей.

Вы все – взрослые люди, и, излагая все это простыми словами, можно сказать: игры закончились, начинается работа в экспедиции. От точного и своевременного исполнения приказов и указаний зачастую будет зависеть ваша жизнь, и, что еще важнее, жизнь ваших товарищей. Разумеется, никто не отменяет личной инициативы, но она должна быть в пределах разумного и не подвергать риску ничью жизнь, а также цели и задачи экспедиции. Сегодня всем дается день отдыха, а начиная с завтрашнего дня – дежурства, тренировки и обучение по расписанию, которое вы найдете в ваших смартфонах. Есть вопросы?

После чего Андрей, как всегда, помолчал минуту, а потом закончил:

- Я надеюсь на вас, товарищи! Экспедиция должна закончиться успешно. А сейчас все свободны до завтра, можете использовать это время для знакомства с кораблем и своими службами.

* * *

Мы с Куньей, выйдя из зала, прежде всего взглянули на смартфоны. Мое свободное дежурство по медблоку начиналось завтра, в девять утра, у Куньи – полеты с восьми.

- Ну, Катюша, я пока что пойду в медблок, посмотрю, что там и как. А ты?

- Я, естественно – в отдел навигации. Но сначала, думаю, нам нужно сходить на обед, чтобы потом не отвлекаться – уже тринадцать часов.

Я согласился, и мы отправились в столовую. Видимо, та же мысль пришла в голову многим, и почти все места были уже заняты. Столовая в точности повторяла устройство столовой тренировочной базы, только была рассчитана примерно на сотню человек – на каждом из десяти уровней корабля она была своя. К моей радости, я увидел, что весь медперсонал уже тут, и мы с Куньей уселись за столик рядом с ними, благо там была еще пара свободных мест.

После того, как все пообедали, я предложил:

- Ну что, идем смотреть медблок?

Все дружно встали, а Кунья сказала:

- Иди, милый, а я – к навигаторам. – И она убежала.

Мы все, десять человек, направились в медблок, который располагался тут же, неподалеку, в центре второго яруса. Нас не удивило, что он был устроен точно так же, как медблок базы – операционная, кабинеты, зал с тремя медкапсулами. Выяснилось, что завтра утром на дежурство заступают Володя и Женя, а потом – скользящий график для всех остальных, дежурства круглосуточные, по шесть часов. Все прочее время у каждого было расписано под тренировки и учебу, с перерывами на завтрак, обед и ужин, тоже по скользящему графику, сон – восемь часов, и два часа в день личного времени.

Обойдя все помещения медблока, мы собрались в моем кабинете и расселись на стулья вдоль стен.

Я сел за стол, оглядел всех своих людей, и сказал:

- Ну, что же, вы все  - специалисты с опытом, не мне вас учить, но если будет надобность – обращайтесь ко мне по любому поводу и в любое время. Но сейчас мне хотелось бы вас спросить: что вы думаете насчет имени корабля?

Девять пар глаз с некоторым удивлением уставились на меня. Видимо, никому это пока не приходило в голову. После минутного молчания Володя предложил:

- А что, если имя будет «Альфа»? Это первая буква греческого алфавита, а у нас – Первая Звездная. И летим мы на Альфу Эридана.

Были и другие предложения – «Земля», «Эридан», названия земных городов, причем каждый предлагал свой родной город, имена известных людей… Немного поспорив и обсудив все названия, мы сошлись на том, что первое предложение Володи, «Альфа», предпочтительнее – оно нейтральное, звучит кратко и красиво. Тотчас все достали смартфоны и подали предложения об имени, причем оказалось, что, кроме нас, было еще около десятка предложений, и из них половина – тоже «Альфа»! Не нам одним пришла в голову эта «гениальная» мысль. Остальные пока не торопились.

- Ну что же, друзья, предлагаю пока разойтись на отдых до завтра, вы не против? – спросил я.

- Не против! Согласны! – одобрили все, и уже было потянулись к выходу, но тут Тамара, догнав Володю и Женю, спросила их с простотой, свойственной этому миру:

- А как у вас дела, молодожены? Как прошла первая брачная ночь?

Женя слегка покраснела:

- Очень хорошо, Тома! Я даже не думала, что это будет так здорово. Володя – замечательный!

- А Женя – еще лучше! – весело добавил Володя, обнимая жену. – Словом, мы нисколько не жалеем, что вчера отняли у Андрея десять минут. Кто знает, что ждет впереди, но этого у нас уже никто не отнимет! К тому же, Женя – стоматолог, и, если выбьет мне пару зубов, то сама же и вылечит! А я – психохирург, и, если наставлю ей синяков, быстренько их уберу! Словом, мы – идеальная пара, не переживайте! – закончил он под смех присутствующих.

- Знаете, мы с Катюшкой, когда я начинал ее тренировать, как-то дрались в спарринге, и я, не рассчитав, уложил ее на землю так, что она приходила в себя целых пять минут. А потом, поднявшись, поцеловала меня и сказала, что ей очень даже понравилось!

- А меня Стас пытался научить драться, но все время жалел. Наверное, потому у нас ничего и не вышло, я уже говорила, – рассмеялась Тамара. – А Катя здорово дерется, на базе она со мной немного поработала, и я уже кое-то умею.

* * *

Выйдя из медблока, мы все разошлись в разные стороны. Справившись, где находится отдел навигации, я пошел к эскалатору на девятый ярус. В большой комнате, среди множества компьютеров, я нашел Кунью – она сидела за пультом Искина, и, с помощью обеих рук, прокладывала на сенсорном экране курс, время от времени набирая что-то на клавиатуре. Когда я подошел, она обрадовалась:

- Смотри, Вадик, какая интересная задача!

Я сел рядом и взглянул на трехмерный экран, на котором сейчас замерли планеты и центральная звезда со спутником – это явно была система Ахернара.

- Что это?

- Вот вводная: орбита планеты пересекается с крупным астероидом, который с ней может столкнуться. На планете – люди, быстрая эвакуация невозможна. Нужно найти решение!

- Ну, - сказал я, немного подумав, - наверное, надо выслать тяжелый планетолет и отклонить астероид от орбиты планеты.

- Молодец, я это уже сделала. А вперед выслала легкий разведывательный катер, чтобы уточнить параметры малой планетки. Катер уже на астероиде и передает данные, планетолет движется к нему. – И Кунья снова протянула руки к экрану, картинка ожила. Теперь я различал маркеры катера на поверхности астероида и планетолета – в космосе. И вдруг в том месте, где только что был планетолет, сверкнула вспышка, и маркер исчез.

- Попадание метеорита! Планетолет выведен из строя! – воскликнула Кунья. – Пока долетит резервный, пока сцепится с астероидом – орбиты пересекутся! Что делать?!

Лишь на мгновенье она задумалась, и вдруг бешено застучала по клавишам:

- Если воспользоваться тягой катера, я успею отклонить астероид!

Тотчас маркер катера на поверхности астероида засветился красным – заработал двигатель. Сначала едва заметно, а потом все сильнее, орбита астероида начала отклоняться от расчетной, обозначенной зеленым пунктиром. Наконец, красный маркер погас – на катере кончилась энергия, но орбита астероида уже достаточно отклонилась, он явно расходился с планетой. Чиркнув по верхним слоям атмосферы, он помчался дальше в космос, а спасенная планета продолжила свой путь. Кунья облегченно вздохнула:

- Получилось! К счастью, это все так маловероятно… - она откинулась на спинку кресла и обняла меня. – А ты откуда?

- Мы были в медблоке, он точно такой же, как на базе. Всё осмотрели, и даже придумали и послали предложение по названию корабля.

- И какое же? Я пока не задумывалась…

- «Альфа».

- А, Альфа Эридана, да? Мне нравится.

- Это Володя предложил.

- А как у него с Женей? Ты не спрашивал?

- Тома спросила. Им хорошо вместе, это очевидно!

- Ну, уж не лучше, чем нам с тобой! – и Кунья, обнимая меня, перебралась ко мне на колени.

Некоторое время мы обнимались и целовались, и наконец, я улучил минутку и спросил:

- А как у тебя тут? Ты уже кого-то видела из начальства?

- Да, главного навигатора, Сашу Ивакина. Мы хорошо знакомы, уже работали вместе на базе. Он пошел отдыхать, а я осталась тут, чтобы порешать задачки – интересно же! Ну что, Вадик, пойдем в каюту? До ужина еще далеко… - и, соскочив с моих колен, она потащила меня за собой.

- А ты подашь предложение об имени корабля?

- Да, сейчас же, чтобы не забыть! – и она тотчас достала смартфон. – Я присоединяюсь к вам. «Альфа»! Смотри, за это имя уже больше двух третей предложений!

- А сколько всего уже высказалось?

- Двести восемьдесят человек!

- Ну, тогда, наверное, мы выиграли. Когда мы предлагали, было всего два десятка.

* * *

Придя к себе в каюту, мы по старой привычке разделись догола и легли на кровать, опустив верхнюю койку. Кунья обнимала меня, положив голову мне на плечо.

- Милый, шесть месяцев – это так долго! Я думаю, что можно сократить срок. Может, начальство так и решит? Ведь корабль уже готов, правда?

- Да. Но это от нас не зависит. Что у тебя на завтра?

- Полеты звена на слетанность. Мы летим до Марса и обратно, с посадкой на Фобосе. Подлетное время – шесть часов. А у тебя?

- Занятия с группой экипажа по первой помощи. Расширенный курс. А ребята дежурят в медблоке.

- Мы вылетаем в восемь. Проводишь меня?

- Конечно, не вопрос! У меня занятия с девяти.

- Ну, и отлично! – и она уселась на меня верхом, обняла и начала целовать в грудь и шею. – Знай, я намерена использовать каждую свободную минутку, предупреждаю!

- У, ненасытная! – шутливо оттолкнул я ее.

- А что, ты разве не хочешь?

- Еще как хочу!

И мы опять ласкали друг друга, перекатываясь по кровати, а потом лежали рядом, и голова Куньи снова была на моем плече.

- Катюша, ну, не странно ли? – спросил я. – Мы женаты уже семнадцать лет, но любим друг друга, как в первый день, и всегда готовы! Тебе не кажется, что тут что-то не так? С медицинской точки зрения, это патология!

- А мне плевать на твою медицину в этом вопросе! С тобой мне всегда хочется… Вот и все! И тебе тоже, верно?

- Да! А помнишь, как мы встречались на берегу, и старались не касаться друг друга? Ждали свадьбы.

- Помню. Это так странно, как мне теперь кажется. Сидеть рядом, и никого вокруг… И только разговаривать! Глупость какая. Теперь бы мы…

- Конечно! Ну, так мы теперь именно это и делаем… И вокруг – никого. – И я опять притянул Кунью к себе.

- А ты совсем не устаешь? – спрашивала Кунья, снова целуя меня. – Ты – уникальный мужчина!

- А ты? Ты тоже? Ты – уникальная женщина!

- Я – не устаю! Когда я с тобой… Это счастье!

- И для меня – тоже! Как ты и хотела, будем использовать каждую минуту…

* * *

На следующее утро мы встали пораньше и позавтракали в столовой, а потом спустились на нулевой уровень, где стояли катера. Кунья надела легкий скафандр, и с откинутым забралом шлема направилась к катеру. Я поцеловал ее и остался за пределами красной линии. Все пилоты, девять человек, выстроились в одну шеренгу и выслушали инструктаж командира звена, это была Кунья, а потом забрались в катера, и Кунья на прощанье помахала мне рукой. Провожающие покинули летную палубу, через несколько минут послышался звук, похожий на вздох – открылись створки выходных шлюзов, и катера покинули корабль. Мы пошли к эскалатору.

Я шел рядом с Ивакиным, начальником отдела навигации. Саша, коренастый невысокий мужчина лет тридцати, положил мне руку на плечо:

- Не волнуйся, Вадим! Катя – отличный пилот, лучший из всех, я думаю. А уж как она считает в уме, никакому компьютеру не угнаться! Даже я так не умею.

- Да, я знаю. Я летал с ней, и она меня всегда ругала, что я слишком полагаюсь на Искин корабля, а она сама все прикидывает в уме.

- Они вернутся через двенадцать часов, к вечеру.

Я вздохнул и направился в комнату возле медблока, где должен был проводить занятия. Пока еще было время, я зашел в медблок, там все было в порядке – Володя и Женя уже были на месте. Мы поздоровались, и ребята остались на дежурстве, а я пошел в учебный класс.

Время до вечера прошло незаметно. Поужинав, я вернулся в нашу каюту. Было уже девять часов, а Кунья еще не вернулась. Я вызвал Ивакина:

- Саша, что там слышно с катерами?

- А, волнуешься, Вадим! Катя будет часа через три. Там произошло ЧП – сразу после вылета с Фобоса отказал Искин одного из катеров – у него засбоила система навигации. Катя пересела на неисправный катер, и ведет его на корабль. Остальные уже здесь.

- А почему она?..

- Ну, ты же знаешь, что ей никакого компьютера не нужно, она и так долетит. Сама вызвалась. Ты не волнуйся, мы с ней постоянно на связи.

Я поблагодарил и отключился.

Кунья появилась около двенадцати ночи, она вошла в каюту тихонько, чтобы меня не разбудить, но я не спал, а лишь притворялся спящим. Она разделась и только хотела залезть в душ, как я вскочил и в сумрачном ночном свете обнял ее:

- Привет, космический бродяга!

- Привет! Извини, что заставила тебя ждать, но что было делать? На том катере был совсем неопытный пилот, его никак нельзя было отпустить без Искина.

Я обнял Кунью, от ее тела шел запах пота и особый, резкий запах скафандра.

- Погоди, я помоюсь, все-таки пятнадцать часов в скафандре – не шутка!

- Мне ты и так нравишься! Я так давно не чувствовал, как пахнет твое тело!

- Фу, разве это тело? Это скафандр так пахнет, - ответила Кунья, целуя меня. – А тебе правда нравится?

- Правда. Помнишь, как ты сказала, что хочешь ощущать мой запах? После того, как я предложил тебе не мыться? Когда ты грела воду…

- Помню. Но сейчас я лучше все же помоюсь. Ты подождешь?

- Конечно! Я волновался…

- Никак нельзя было отпустить этого мальчишку с неисправным Искином, - повторила Кунья. – Он совсем не умеет считать, почти, как ты, даже хуже! – и она засмеялась.

- А ты хоть ела?

- Да, во время полета. На борту свой рацион, не такой уж плохой.

Помывшись под душем, Кунья скользнула на кровать рядом со мной, и мы уже через полчаса спали в объятиях друг друга.

* * *

Быстро пролетело десять дней. Дубровский снова собрал собрание, и объявил, что голосование по поводу названия корабля не потребуется – больше половины всех членов экспедиции высказалось за имя «Альфа». Кроме того, он обрадовал нас всех, проинформировав, что правительственная комиссия решила сократить время пребывания корабля на орбите суточного спутника до одного месяца, так что уже через двадцать дней корабль отправится в путь.

- Это в значительной мере ваша заслуга, товарищи! Подготовка проходит настолько успешно, что они сочли возможным не затягивать наше пребывание рядом с родной планетой. Так держать, экипаж «Альфы»! – и Андрей улыбнулся.

Занятия, дежурства и тренировки продолжались, и стали уже привычной частью жизни. Кунья иногда отлучалась на несколько дней – они с группой катеров и транспортников летали по Солнечной системе, добираясь до Юпитера. Никаких происшествий больше не было, пилоты набирались опыта, и я не слишком волновался.

На пятнадцатый день, лежа рядом со мной, Кунья сказала:

- Вадик, через три дня мы в составе трех катеров летим на Титан. Это хорошая проверка как кораблей с их оборудованием, так и нас самих. Хочешь со мной?

- Конечно, Катюшка! Ведь это не на один день, да?

- Да. Почти двое суток полета, да сутки на Титане, и двое суток обратно. Я уже вышла с предложением на Андрея, и он дал добро – врач в полете лишним не будет, а он помнит свое обещание тебе. Я была уверена, что ты согласишься!

Оставшиеся три дня Кунья натаскивала меня по пилотированию катера, я изучал его техническую документацию и управление, а также условия на Титане, где была постоянная станция.

Наконец, на третий день утром, мы с Куньей подошли к катерам. Три изящные металлические сигары стояли рядом на нулевом уровне, четверо пилотов, собравшись возле них, оживленно беседовали. Когда мы подошли, они дружно обернулись к нам:

- А, вот и командир звена! Привет, Катя!

- Привет, ребята! Это – мой муж, Вадим, наш медицинский бог! Решили, что врач в этом рейде лишним не будет, со мной полетит он. Он неплохо летает на катерах, не сомневайтесь, я сама его учила. А как летаю я, вы все в курсе…

- Да уж! Говорят, это он склеил Круглова, когда тот разбился?

- Да.

Пилоты взглянули на меня с большим уважением и интересом – Вася Круглов тоже был пилотом, и все его прекрасно знали.

Мы прошли в гардеробную, чтобы надеть легкие скафандры. Это были костюмы из специального пластика, армированные полыми трубками. В нужные моменты трубки автоматически поддувались, обеспечивая противодавление в космосе. В таком скафандре можно было работать в вакууме, он обеспечивал термоизоляцию и при необходимости – автономность до четырех часов. Прозрачное забрало гермошлема опускалось вручную или автоматически – при падении внешнего давления, либо в наружной атмосфере, непригодной для дыхания. Внутри шлема было небольшое табло с индикаторами.

Скафандр надевался обычно на голое тело, в нем была собственная система сбора отходов жизнедеятельности, поэтому Кунья без малейшего стеснения скинула шорты и рубашку, и натянула комбинезон скафандра. Это было в порядке вещей, так что все остальные, и я в том числе, последовали ее примеру. Поправив пластик на груди, она наложила верхнюю часть со шлемом на плечи, раздалось легкое шипение, и костюм слился в единое целое.

Взглянув на индикаторы внутри шлема, и убедившись, что все в порядке, мы все направились к катерам.

* * *

Забравшись в катер, я хотел сесть на место второго пилота, но Кунья втолкнула меня в левое кресло:

- Садись за командира, заодно и потренируешься.

Пристегнув ремни, я проделал предстартовую диагностику. Все было в порядке, и я сказал в микрофон:

- Второй, третий, доложить о готовности!

- Второй готов!

- Третий готов!

- На исполнительный старт!

Все три катера двинулись к шлюзам. Двери шлюза закрылись за нами, индикатор на пульте замигал зеленым.

- Второй, третий, старт по готовности!

Люк впереди раскрылся, как лепестки огромного цветка, в глаза кольнули искорки звезд, заработали двигатели. Я посмотрел на экран заднего вида – корабль стремительно уменьшался, тая в космосе, слева светились фиолетовые огоньки термоядерных двигателей двух других катеров, а через минуту из-за края земного шара сверкнуло Солнце. Я сориентировался по курсу, и задал направление к Сатурну. Два ведомых катера послушно развернулись и последовали за нами.

- Ну вот, Катюша, мы на курсе, все в порядке.

- Да, Вадик, впереди почти двое суток полета. Жалко, что нельзя сократить время – запас скорости почти трехкратный, мы можем идти со скоростью до одной десятой световой, но полетное задание предусматривает именно такой график. Спешить некуда.

Внешняя связь включалась только по запросу, забрала шлемов были подняты, и мы с Куньей могли свободно разговаривать.

- Чем будем заниматься два дня?

- Поболтаем, поиграем в шахматы, почитаем книги… Не так уж часто выпадает на все это время.

Мы вволю наговорились, в основном о доме, и много раз сыграли в шахматы без доски, в уме. Кунья делала это шутя, с легкостью, мне же приходилось напрягаться, чтобы держать в уме позицию, я старался, но Кунья почти все время выигрывала, только пару раз мне удалось свести партию вничью. Время от времени я проверял курс и скорость – все было в норме, Искин послушно докладывал о состоянии всех систем. Каждый час я связывался с двумя другими катерами и выслушивал доклад, что и у них все в порядке, экстренных вызовов тоже не было. К концу первых двенадцати часов мы связались с «Альфой», связь была гиперпространственная, без пауз на прохождение радиоволн,  Кунья доложила, что все в норме, и добилась от Ивакина разрешения увеличить скорость до максимальной, это позволяло сократить время в пути почти на сутки. Она тотчас поговорила с подчиненными и скорректировала полетное задание. Ребята откровенно обрадовались – перспектива скучать в кабинах двое суток их не очень радовала.

Наконец, поужинав в скафандрах специальной пастой нескольких видов, к слову, довольно вкусной, и запив еду кофе, Кунья сказала:

- Вадик, поспи, я подежурю. В твоем распоряжении шесть часов.

* * *

Я послушался – расслабился в кресле, и через несколько минут погрузился в сон. Мне снилось, что мы уже прилетели на Ахернар, расселились по планете, и выращиваем там пшеницу. Я пахал землю обычным ручным плугом, запряженным парой быков туров, как в Ку-Пио-Су. Сергей, мой сын, шел рядом, подгоняя быков, а я налегал на рукоятки плуга. Вдруг с неба упала темная тень, подхватила одного из быков, и понесла ввысь. В руках у Сергея появился лук, и он выстрелил. Стрела пронзила огромного птеродактиля, тот выпустил быка и стал пикировать на нас. Сергей непрерывно стрелял, стрелы поражали огромного летучего ящера, но он, казалось, не чувствовал этого. Наконец, он обрушился на нас, сбив Сергея с ног, я бросился к нему, и нанес удар топором. Голова ящера отлетела в сторону, а я, тряся Сергея за плечи, кричал:

- Как ты? Сейчас я тебя буду исцелять, потерпи, будет больно! – а он смотрел на меня своими серыми глазами, и почему-то улыбался, сжимая мое плечо.

Я открыл глаза. Кунья, улыбаясь, осторожно касалась моего плеча рукой. Увидев, что я проснулся, она сказала:

- Ну что, соня? Ты проспал восемь часов, не хотелось тебя будить. Теперь твоя очередь, веди звено,  а я посплю.

- Мне снился такой сон! – сказал я, потягиваясь в кресле.

- Расскажи!

Я рассказывал, а Кунья, свернувшись калачиком на разложенном кресле, внимательно слушала.

- Счастливый! А мне дети давно не снились… Ладно, я буду спать, а то глаза слипаются. – И она тотчас уснула.

Я привел кресло в рабочее положение, запросил Искин о состоянии катера и связался с другими катерами. Все было спокойно, мы шли над плоскостью эклиптики, путь был свободен, и я задумался, поглядывая на звезды, горящие за лобовым стеклом. Мысли все время возвращались к дому, детям. Как они там? Как поселок?

Прошло уже часа четыре, полет проходил нормально, системы катера работали без замечаний, на двух других катерах, с которыми я связывался каждый час, тоже было все спокойно.

Вдруг запищал сигнал Искина. Я бросил взгляд на экран – мы догоняли какое-то небесное тело, оно было еще слишком далеко и чуть в стороне от курса, я не мог его видеть, и только маркер на экране обозначал его положение. Я запросил данные – по всем признакам, это было ядро крупной кометы, около ста километров в диаметре. Но встретили мы ее вне плоскости эклиптики, это с высокой вероятностью говорило о том, что комета – не из нашей системы. Как интересно!

Я взглянул на Кунью. Она спала, на лице ее было умиротворенное и мечтательное выражение. Будить ее очень не хотелось, но она же не простит ни мне, ни себе, если останется спать! Я протянул руку и коснулся ее плеча. Кунья, как всегда, проснулась мгновенно:

- Что случилось?

- Смотри! – я показал на экран. И правильно сделал – она восприняла информацию даже быстрее, чем я мог бы ей рассказать.

- Вадик, это комета из другой системы! Поворачиваем!

* * *

Пока Искин, повинуясь командам, нацеливал катер на отслеживаемое небесное тело, Кунья связалась с Ивакиным. Тот сразу заинтересовался:

- Катя, это же клад для науки! Ученые порвут нас, как Тузик грелку, если упустим! Догоняй, бери пробы, исследуй! Я доложу Дубровскому.

Кунья дала команду ведомым следовать за нами, но не подходить ближе, чем на сто тысяч километров, и быть все время на связи, а сама, взяв управление, пошла на сближение с кометой. Когда расстояние сократилось до десяти тысяч километров, мы ее увидели – небольшая, как казалось, глыба неправильной формы и темного цвета. С ее поверхности срывались и таяли в пространстве струи пара от замерзших газов – комета только недавно прошла проекцию орбиты Юпитера, и еще «дымилась» перед тем, как навсегда кануть в космос. Было очевидно, что вне плоскости эклиптики ее вообще никто не заметил, и мы встретились совершенно случайно.

Катер приблизился к комете и «приземлился». Гравигенераторы, работающие инверсно, прижали катер к поверхности – собственная сила тяжести небесного тела была совершенно ничтожна. Мы с Куньей переглянулись:

- Ну что, Катюша, выходим? Но ходить мы не сможем, любое движение унесет в космос навсегда, так что, только на реактивных ранцах!

Надев ранцы и захватив громадный ящик с лабораторными принадлежностями, благо, тут он ничего не весил, хотя инерция чувствовалась, мы по очереди прошли шлюз и ступили на поверхность кометы. Комета быстро вращалась, вид завораживал: звездное небо вокруг крутилось, как карусель. Но долго стоять и любоваться было некогда – разобрав приборы и емкости из ящика, мы разлетелись в разные стороны, заранее договорившись, что я занимаюсь твердыми образцами, а Кунья – газообразными.

Дело шло быстро – я отбил несколько образцов породы различного внешнего вида, собрал несколько камней, и упаковал все это в специальные пакеты и ящички. Оглядевшись, я никого вокруг не увидел. Где же Кунья? Тогда, взлетев метров на пятьсот над поверхностью кометы, я снова осмотрелся. И снова никого не увидел. Катер стоял на прежнем месте, но никаких объектов в космосе или на поверхности не наблюдалось. А тут еще постоянная звездная круговерть…

Я позвал в микрофон:

- Катя, ты где?

Ответа не было. Я запросил Искин катера, и получил ответ, что Кунья по расчетам должна находиться с другой стороны кометы. Я осторожно начал облет, и, выйдя из «радиотени», услышал:

- Вадик, слышишь меня? Отзовись!

- Слышу! Где ты?

- Меня сбросило с кометы внезапным ударом газовой струи, я удалилась примерно на десять километров. Возвращаюсь.

Я тщетно крутился в скафандре, пытаясь что-то рассмотреть, но ничего, конечно, не видел. Однако через несколько минут я снова услышал ее голос:

- Вадик, я уже рядом. Посмотри направо.

Повернувшись, я увидел приближающийся белый скафандр Куньи и вспыхивающий на ее шлеме яркий красный маячок, и вздохнул с облегчением. Через несколько секунд я уже обнимал ее. Прикоснуться к ее телу, хоть и через пластик скафандра, было приятно. Я прижался своим шлемом к ее прозрачному забралу, и сделал движение губами, как будто целуюсь. Кунья засмеялась – она держала в руках сетку с множеством емкостей для газа, часть из которых была заполнена, а я – мешок с образцами породы.

- Катюша, спускаемся и заканчиваем работу! Я буду тебя страховать.

Через полчаса мы уже сидели на своих местах в катере, Кунья отключила гравигенератор, и катер, медленно вращаясь, поднялся над поверхностью кометы. За то время, пока мы «гуляли» по небесному телу, Искин провел исчерпывающее астрофизическое исследование: масса, траектория движения, скорость вращения, плотность, вибрационное и ультразвуковое сейсмозондирование, солнечная и космическая радиация, плотность породы и газовый состав в месте посадки.

Уложив образцы в грузовой отсек, я вернулся в кресло. Кунья уже разворачивала катер, выводя его на курс к Сатурну, оставалось около десяти часов пути.

* * *

Когда катер вновь развил максимальную скорость, Кунья улеглась в кресле, собираясь продолжить прерванный сон.

- Вадик, подумать только! Эта комета путешествует в космосе миллиарды лет, а сегодня на нее впервые ступила нога человека. Это завораживает!

- Ей повезло, что мы ее встретили и навестили… Я оставил на ней флажок с гербом СССР. Если его случайно не унесет газовым выбросом в космос, кто-то, возможно, снова через миллиарды лет найдет его!

- Маловероятно. Ну ладно, я сплю, если что, сразу буди! – и она опять уснула.

Я снова остался на дежурстве, глядя на звезды, и раздумывая, что нас ждет на Ахернаре. Потом мысли вернулись к поселку. Я представлял, чем могут заниматься все наши друзья, дети… Потом я вызвал на экран книгу по Титану, и погрузился в чтение.

Незаметно пролетело восемь часов, и я разбудил Кунью. Она потянулась в кресле:

- Ну вот, через пару часов мы на месте.

Мы поели, и Кунья вывела катер в плоскость эклиптики. Мы приближались к Сатурну, его кольца виднелись во всей красе, сверкая в лучах далекого Солнца. Наконец, показался темный с этой стороны Титан. Мы заходили на посадку по приводному маяку, Искин вел катер на космодром постоянной базы, и скоро мы увидели контур ярких огней, окружающих место посадки. Катер завис над центром площадки, плавно опустился и замер. Кунья потянулась в кресле:

- Ну, все! Приехали.

Два других катера через несколько минут опустились рядом с нашим, и мы все вышли наружу. Нас встречали – десяток «аборигенов» в скафандрах, похожих на наши, окружил катера, а когда мы вышли, раздались приветственные крики и поздравления с благополучным прибытием, гости тут были редкостью. Тяжесть на планете была небольшая – даже чуть меньше, чем на Луне, хотя размеры Титана были немного больше, чем у спутника Земли.

Тотчас, всей толпой, мы направились к зданию базы – большому куполу в сотне метров от космодрома. Пройдя шлюз, все стали раздеваться, и Кунья снова оказалась голой в окружении десятка мужчин и пятерых женщин, молодых, стройных и красивых, как на подбор. Ничуть не смущаясь, она весело шутила, подтрунивая над теми из мужчин, кого это зрелище возбуждало, сочувствуя их «монашеской» жизни, и тотчас заявила, что прилетела с мужем, и им придется только смотреть и облизываться.

На это начальник станции, смеясь, ответил, что все они тут живут вместе с женами, так что особенно жалеть их не приходится, а удовольствие мужчин при виде такого совершенного женского тела вполне естественно.

- Вот погоди, расскажу их женам, те им живо мозги вправят! – смеялся он. Жены, стоя тут же рядом, ничуть не смущались, а смеялись еще громче мужчин.

Между тем, мы все оделись, и Кунья прежде всего заявила, что следовало бы помыться с дороги – больше суток, проведенных в скафандре, не улучшают самочувствия. Начальник предложил нам на выбор – бассейн, душ или баня. Переглянувшись, все прибывшие высказались за баню, и начальник в микрофон отдал соответствующее распоряжение, заявив, что все с удовольствием к нам присоединятся – они сами довольно редко баловали себя баней.

* * *

Баня, понятное дело, топилась не дровами, а электричеством, но каменка была самая настоящая, и когда один из обитателей базы плеснул на нее водой, пар так и рванулся во все стороны. Мы все, вместе с «аборигенами», за исключением двух дежурных по базе, полезли на полки, и взялись за веники. Веники были натуральные, березовые – их привезли по заказу месяц назад грузовым рейсом, вместе с продуктами и техническими материалами. То, что все были голыми, никого не смущало – в русских банях в старину всегда парились все вместе, мужчины и женщины.

Мы с Куньей не были в бане с самого отъезда из Ку-Пио-Су, поэтому испытывали истинное наслаждение, хлеща друг друга веником – мы оба были настоящими фанатами бани, впрочем, как и наши дети. Пар был горячий, полки и обшивка стен – из настоящего дерева, и вполне можно было на время забыть о том, что мы находимся на спутнике Сатурна, а снаружи – больше сотни градусов ниже нуля.

Наконец, удовольствие подошло к концу, все по очереди окатились ледяной водой и вышли в предбанник. Усевшись на лавки, мы не спеша натягивали шорты и рубашки на распаренное тело.

- Ну как, Катюша? – спросил я.

- Чудесно, Вадик, как дома! – ответила она, поправила мокрые волосы, и положила голову мне на плечо, а я обнял ее и поцеловал. На нас никто не обращал внимания, все были заняты своими делами – одевались и обувались.

- Знаешь, милый, - сказала Кунья, - я не стану обуваться, хоть один день похожу босиком! – с этими словами она встала и, взяв кроссовки в руку, направилась к выходу.

Мы все, пилоты катеров, переглянулись – нам вспомнился вылет с Земли, когда все мы ходили босиком перед отлетом. Я первый, не обуваясь, взял кроссовки и вышел в коридор вслед за Куньей, а за мной так же поступили и все наши. На вопросительные взгляды местных Кунья со смехом рассказала, как мы улетали с Земли.

- А вот теперь хотим прогуляться босиком по Титану! – шутила она. – Пусть не по самой планете, так хотя бы по полу станции. А если серьезно, то больше суток в скафандре очень располагает к хождению босиком.

В столовой на ужине мы все наелись до отвала, отведя душу после питания пастами в полете, а потом нас разместили в каютах, причем нам с Куньей предоставили «семейную», с довольно широкой койкой. Первым делом, усадив Кунью на кровать, я опустился на колени, взял в руки ее босые ножки и стал целовать пальчики, а она прижала мою голову к груди.

- Ты помнишь? – спросила она.

- Да.

Лежа рядом на кровати, мы страстно ласкали друг друга, ведь перед обратным полетом у нас была всего одна ночь.

* * *

Наутро, после завтрака, мы все шестеро надели скафандры, и вышли наружу. На Титане стояла пятнадцатидневная ночь, он, как и Луна, всегда был обращен к Сатурну одной стороной, на которой мы и находились. Облака ночью частично рассеивались, и в небе сияли кольца Сатурна, освещая станцию. Мы в сопровождении местных жителей шагали по поверхности и во все глаза смотрели по сторонам. Рядом были озера метана, а впереди виднелся огромный купол, где добывали гелий-3 и дейтерий – основные вещества, экспортируемые с Титана на Землю в качестве топлива для термоядерных электростанций и силовых установок кораблей.

Кунья попросила разрешения взглянуть поближе на метановое озеро, и мы, в сопровождении местных, подошли к каменистому берегу. Присев на корточки, мы все «потрогали» синеватую жидкость, заполнявшую впадину почвы. Она была почти неощутима – очень легкая и практически не оказывающая сопротивления погруженной в нее руке в перчатке.

Возвратившись после прогулки, мы переоделись и отправились в столовую. Праздничный обед был посвящен нашему прилету, жена начальника станции, Лариса, такая же молодая и красивая, как остальные, по этому случаю изготовила огромный торт, украшенный ягодами, выращенными в местной оранжерее. Мы наперебой восхищались и благодарили работников станции за гостеприимство, а они благодарили нас за то, что навестили их и скрасили их однообразное существование. Смена на Титане длилась год, а потом можно было улететь на Землю или остаться, по желанию. Как оказалось, все присутствующие «отбывали» уже второй срок, они привыкли, и им здесь нравилось, но следующий год, который начинался через три месяца, намеривались все же провести на Земле и отдохнуть, а потом опять вернуться. Поэтому они усиленно тренировали мышцы, отвыкшие от земной силы тяжести.

Я, как врач, вызвался осмотреть всех, здесь проживающих, обнаружил у них атрофию мышц и остеопороз костей конечностей, и незаметно, во время осмотра, привел все в норму. Когда все прошли медосмотр, они с удивлением отметили возросшую силу мышц, которую, как я надеялся, они не успеют растерять до отлета на Землю. Я рекомендовал им усилить тренировки на тренажерах.

Незаметно подошло время отлета. Мы простились с «аборигенами», которые проводили нас до катеров и долго махали руками, пока катера на гравитационных приводах медленно поднимались ввысь перед тем, как включить термоядерные двигатели.

И вот мы снова в космосе. Кунья вывела нашу тройку из плоскости эклиптики и задала курс на Землю. Снова потянулись однообразные часы вахт и отдыха, снова мы разговаривали, играли в шахматы, связывались с ведомыми и с «Альфой», читали книги. На этот раз никаких комет нам не попалось, и менее чем через сутки полета мы уже входили в шлюзы на нижней палубе.

Нас встречали Ивакин и сам Дубровский. Пожав нам руки, он поздравил с благополучным возвращением и отправил на отдых до послезавтра. До отлета из Солнечной системы оставалось всего несколько дней.

Однако, прежде чем пойти на ужин, мы с Куньей дождались планетологов, и передали им все собранные материалы по комете, которую, кстати, как первооткрыватели, официально назвали нашей фамилией – «комета Василенко». Сейчас эта комета следовала по своей орбите, уходя по пологой гиперболе все дальше в космос, чтобы уже никогда не вернуться в Солнечную систему. Кунья хотела, чтобы мы назвали комету моим именем, а  я – ее, так что, в конце концов, сошлись на фамилии.

Поужинав, мы отправились в свою каюту, и снова, конечно, пытались угадать, что нас ждет на Ахернаре, но так ничего и не придумали. Я опять припомнил свой сон, предполагая, что нас там ждет столкновение с какими-то чудовищами, а Кунья считала, что опасность будет исходить из космоса. Наконец, обнимая друг друга в постели, мы постарались наверстать все, что упустили в течение четырех дней.

* * *

Между тем, время старта приближалось. Связь с Землей была устойчивой, и все могли пообщаться напоследок со своими родственниками и друзьями, только нам с Куньей и Олегу с Ниной было немного грустно – наши дети и друзья были слишком далеко, в ином мире, хотя никто об этом не догадывался.

Наконец, знаменательный день настал. Все были на своих рабочих местах согласно аврального расписания. Точно в полдень корабль начал разворот, и вначале медленно, а затем все быстрее устремился в пространство, выходя из плоскости эклиптики в направлении альфы Эридана. Все системы корабля работали нормально, и после первых шести часов полета был дан отбой аврала, на местах осталась только дежурная смена. Неспешный разгон корабля должен был продолжаться трое суток, и только, когда корабль достаточно удалится от плоскости эклиптики, будет дан старт гиперпространственного прыжка. Конечно, при разработке проекта уже совершались пробные прыжки, в том числе, и на пилотируемых кораблях, но прыжок на такое расстояние, около ста сорока световых лет, будет выполнен впервые.

Вечером Кунья спросила:

- Милый, а во время прыжка корабль уцелеет?

- Да. Я ознакомился с историей экспедиции, правда, в самых общих чертах – в подробностях эта информация мне была недоступна, и теперь я понимаю, почему. Корабль успешно достиг Ахернара и вернулся на Землю через два года. Часть экипажа осталась на планете в системе Ахернар и основала там колонию.

- И ты не знаешь, что там случилось?

- Увы, не знаю.

- Ладно, хотя бы первый этап пройдет успешно. – И Кунья, как всегда, обняла меня, и мы уснули.

Следующий день прошел спокойно. Корабль ускорялся, удаляясь от эклиптики в направлении свободного космоса. А на третий день был снова объявлен аврал. Мы все были на своих местах, врачи со мной во главе – в медблоке, Кунья – в центральном посту, когда пришел вызов:

- Начальнику медицинского отдела экспедиции прибыть в центральный пост!

Я поспешно поднялся по эскалатору в центральный пост управления кораблем, на десятый ярус. Тут я еще не был, и, входя в зал, с любопытством огляделся по сторонам.

Казалось, потолка центрального поста не существовало – над головой сияли звезды. За пультами у стен сидели навигаторы, и я сразу увидел Кунью, которая, не отрываясь, смотрела на экран перед собой, по нему скользили цветные линии, иногда сменявшиеся графиками и цифрами. Я подошел к главному пульту, за которым сидел Андрей, а рядом с ним – Ивакин.

Ивакин кивнул мне, и я, подойдя к Андрею, по старой армейской привычке доложил:

- Начальник медицинского отдела по вашему приказанию прибыл!

Андрей улыбнулся и кивнул на кресло рядом с собой:

- Садись, Вадим! Я предполагаю, что при прыжке возможны любые фокусы, и присутствие психохирурга такого уровня, как ты, не повредит. Кстати, и твоя жена здесь, - он улыбнулся. – Как думаешь, все пройдет нормально?

- Уверен, что нормально, Андрей!

- А я волнуюсь, честно говоря. Тяжело это – отвечать за все! Ладно, ты побудь с Катей, пока мы прыгнем – тебе тоже будет интересно. Не будешь ее отвлекать?

- Не буду, на работе она не отвлекается.

- Хорошо, ступай! В случае чего, будешь рядом.

- Есть!

Я подошел к Кунье и сел возле нее, в свободное кресло.

- Вадик! Ты как тут оказался?

- Андрей вызвал, велел посидеть рядом с тобой. Волнуется.

Кунья бросила на меня быстрый взгляд и кивнула:

- Хорошо, и мне так спокойнее. – И она снова вернулась к экрану.

* * *

Я смотрел на экран, пытаясь в переплетении цветных линий увидеть какой-то смысл. В правом верхнем углу сменялись цифры, ведя обратный отсчет, и я вдруг понял, что это – оставшееся до прыжка время, в секундах. Около пяти минут.

Кунья, наблюдая за экраном, мимоходом пояснила:

- Я контролирую фон гравитационных полей, мы не должны перед прыжком попасть в узел. Конечно, есть Искины, но и человек не помешает. В случае приближения к узлу надо задержать старт. Вероятность практически нулевая, и все же… Встретили же мы ту комету!

Цифры в правом верхнем углу неуклонно стремились к нулю. Линии на экране все так же сплетались в своем кружении. Наконец, цифры показали ноль, мир вокруг вздрогнул, звезды на куполе мигнули и мгновенно изменили рисунок. Я ничего не почувствовал, и быстро осмотрел окружающих. Все, как ни в чем не бывало, сидели на своих местах, глядя на экраны, Андрей манипулировал рычажками на пульте и водил руками перед собой, воздействуя на объемный сенсор, Кунья продолжала напряженно смотреть на экран, цветные линии на котором тоже мгновенно изменились. Трудно было поверить, что за неизмеримо малый отрезок времени была высвобождена порция энергии, достаточная, чтобы превратить в пар планету размером с Луну. Я перевел дыхание, и всмотрелся в центр купола, где ослепительно сияла голубая звезда. Ахернар!

Через пару минут напряженной работы Андрей, наконец, облегченно вздохнул и откинулся в кресле:

- Все, товарищи, приехали. Прыжок прошел успешно. – Голос его прозвучал совершенно буднично и немного устало.

Несколько секунд царило молчание, а потом тишина взорвалась аплодисментами, и только это позволило мне понять, в каком напряжении все находились последние минуты перед прыжком. Андрей улыбнулся, улыбка его была облегченной и утомленной одновременно.

- Товарищи, мы – в системе Ахернара, до Земли сто сорок световых лет. До плоскости эклиптики – неделя полета. Распорядок вахт и дежурств – обычный, всем свободным от вахт – отдыхать! – и он снова повернулся к пульту.

Мы с Куньей, держась за руки, покидали центральный пост, направляясь к выходу на эскалатор. Перед самой дверью мы оглянулись и снова посмотрели на купол поста. Альфа Эридана ослепительно сияла в центре, словно напоминая, что мы – уже здесь.

* * *

Пока корабль на средней скорости приближался к плоскости эклиптики системы, астрономы работали, не покладая рук. В системе, кроме спутника Ахернара, небольшой звезды, было множество планет. За эту неделю их насчитали тридцать шесть! Среди них были маленькие и совершенно безжизненные, вроде Меркурия, опаленные чудовищным огнем звезды, были и газовые гиганты на периферии, типа Юпитера, холодные и мрачные, с большим количеством спутников. И, наконец, была восемнадцатая планета, к которой мы и направились. Размерами – чуть больше Земли, гравитация – практически земная, мощная атмосфера, которая, впрочем, не мешала видеть поверхность, облака в ней были с разрывами. Насколько позволяли рассмотреть телескопы, там были моря, покрывавшие восемьдесят процентов планеты, и суша, судя по результатам спектрального анализа – с богатой растительностью. В атмосфере обнаружился кислород, около двадцати пяти процентов, и азот – все остальное. Словом, это был двойник Земли! Судя по всему, нам невероятно повезло, и биологам будет, чем заняться.

 Кунья приходила со смены радостно возбужденная, и осыпала меня кучей сведений по планетной системе Ахернара – навигаторы помогали астрономам, выискивая малые планеты и метеоритные потоки с помощью оптических, радио-, и гравитонных телескопов. Я же, проведя день в медцентре практически без работы, жадно слушал.

- Милый, - говорила она, - представляешь, когда мы достигнем системы и обоснуемся на планете, сколько будет работы пилотам! Сколько полетов, исследований!

- Но это же риск! Можно потерять не один катер, и не одного человека!

- Мы будем очень осторожны. И никого не потеряем.

- Разве это зависит от вас? Столько разных случайностей…

- Но мы их все предусмотрим! Ты мне веришь?

- Конечно. Но я беспокоюсь за тебя.

- А ты не беспокойся. И, когда только возможно, мы будем вместе.

- Тогда я не боюсь. «Они жили долго и счастливо, и умерли в один день» - не так ли написано у Александра Грина?

- Да. И, если суждено, так будет и у нас. Но до этого я хотела бы увидеть поселок, наших друзей, детей…

- Не забывай, что нам еще предстоит что-то сделать. Очень важное, но мы пока не знаем, что.

- «Делай, что должно, и будь, что будет!», разве не так?

- Так.

- Тогда будем радоваться тому, что есть.

И мы опять радовались каждый день, а особенно – каждую ночь, стараясь прогнать прочь беспокойные мысли.

* * *

Корабль направлялся к восемнадцатой планете. Уровняв скорость, он вышел на круговую орбиту, и все занялись изучением Геи – так мы ее назвали.

Первый десант, в составе трех катеров, высадился на поверхность планеты на десятый день ее изучения. На первом катере шла Кунья, а я был за второго пилота. Мы сели на широкую поляну, возле леса, и сошли на землю. Группа биологов немедленно занялась исследованием воздуха, почвы и воды – по поляне протекал небольшой ручеек, а мы, все остальные, стояли в оцеплении и внимательно следили, не приблизится ли какая-то опасная живность. На всех были легкие скафандры, а вооружены мы были бластерами, которые стреляли тепловым лучом. В импульсном режиме каждый заряд позволял сделать сотню выстрелов, а в непрерывном – давал луч длительностью до десяти секунд. Обойма вмещала десяток зарядов, после чего ее можно было легко заменить.

Трава и листва деревьев, напоминающих пирамидальные тополя, были очень похожи на земные, такого же зеленого, только чуть более темного, цвета, и чуть более жесткие. Кунья, нагнувшись, потрогала траву рукой в перчатке, и сказала:

- А знаешь, милый, мне так хочется раздеться и побегать босиком! Тут совсем, как у нас на Земле…

- Не спеши, Катюша! Вот когда биологи все изучат…

- Конечно, я и не спешу. А вон, посмотри-ка! Сюда кто-то летит…

Мы все насторожились. Приближающаяся черная точка увеличилась и превратилась в летучего зверя, очень напоминающего птеродактиля, как его рисуют в учебниках – перепончатые крылья, большая пасть, полная белых зубов, маленькие красные глазки.

- Подстрелите его! – попросил начальник группы биологов, Антон. – Нам необходимы пробы его микрофлоры и ДНК.

Ящер кружил над поляной, присматриваясь к невиданным белым зверям, за которых он, несомненно, принимал людей в скафандрах, и раздумывал, годятся ли они ему в пищу. Некогда было дожидаться разрешения его сомнений – я вскинул бластер и нажал на курок. Бластер испустил почти невидимый луч, только по следу его прохождения светился воздух, голова ящера отвалилась от шеи, полетев на землю, а тело, судорожно забив крыльями, рухнуло в траву.

Мы, еще с двумя пилотами, подошли, и, дождавшись, пока почти двухметровое тело перестало биться, свернули крылья и положили его, вместе с головой, в специальный мешок. Кунья в это время стояла с бластером наготове, внимательно следя, не появится ли еще какой-то хищник. Кстати, когти ящера, длиной в несколько сантиметров, вполне могли бы с налета порвать пластик скафандра.

Тем временем биологи, собрав все необходимые пробы, занялись ловлей мелкой рыбы, кишевшей в ручье, крупных насекомых, реявших в воздухе, и жуков, ползающих по траве. Кто-то из них даже подстрелил небольшое животное, наподобие кролика, скачками приближавшееся по траве и павшее жертвой собственного любопытства. Еще через час, загрузив все пробы и объекты в катера, мы взлетели.

* * *

После прибытия на корабль все собранные образцы в герметичных мешках были доставлены в биологическую лабораторию, конечно, после наружного обеззараживания, которому подверглись также и мы все, и катера целиком. Для исследования было выделено десять дней, во время которых корабль оставался на круговой орбите, а мы неоднократно спускались на планету, обследуя различные ее области. Астрономы и навигаторы тоже не оставались без дела, они изучали систему, занося в память Искинов все объекты, представляющие интерес. Планетологи, включая и наших знакомых, Джима и Бетти, с орбиты изучали поверхность планеты, выискивая континентальные разломы и зоны вулканической активности.

Наконец, биологи закончили свои исследования. Результат их был поразителен – не было обнаружено никаких микроорганизмов и вирусов, отличных от земных! ДНК собранных биологических образцов также ничем не отличалась от знакомой, земной, хотя, конечно, принадлежала другим биологическим видам. Нам сказочно повезло – при первом же контакте с внеземной жизнью мы обнаружили мир, полностью идентичный нашему. Мы могли тут жить без скафандров, дышать местным воздухом, пить воду и есть мясо здешних зверей, разве что оно окажется слишком жестким или невкусным. Я, честно говоря, имел на этот счет свое мнение, но озвучил его только в разговоре с Куньей:

- А знаешь, Катюша, я как-то не очень и удивлен результатами биологических исследований. Ты же знаешь, как была создана Вселенная?

- Да, Вадик, я, признаться, тоже ожидала чего-то такого. Зачем, создавая жизнь на разных планетах, надо было бы делать ее принципиально различной?

- Скоро исполнится твоя мечта – побегать по траве босиком!

- Жду с нетерпением!

И мы дождались, уже на следующий день. Опять три катера приземлились на той же полянке, у ручья на опушке леса. Эксперимент решили произвести мы с Куньей и Стас с Тамарой, к нам добровольно присоединились также Джим и Бетти. Бетти пошутила:

- Должны же мы выяснить, как местный животный мир относится к черным!

Мы все вместе подошли к ручью и сняли скафандры, в то время, как остальные пилоты стояли рядом с бластерами, а биологи внимательно за нами наблюдали, готовые при необходимости оказать помощь. Под скафандрами на нас, как всегда, одежды не было, так что мы оказались совершенно голыми посреди чужого, но такого похожего на земной, мира. Звезда Ахернар сияла в небе ослепительным голубым блеском, и заметно пригревала, хотя и казалась непропорционально маленькой, в несколько раз меньше нашего земного Солнца.

Кунья первая ступила босой ногой на траву:

- Вадик, она мягкая! Как на Земле! – и она побежала к ручью.

В воздухе чувствовался запах травы, листьев и каких-то цветов. Осторожно, не спеша, Кунья вошла в воду, сначала по колени, а потом и по пояс – биологи уже установили, что никаких опасных животных в воде ручья не водится – ни хищной рыбы, ни змей. Постояв немного и плеснув себе на грудь прозрачной водой, Кунья нагнулась и сделала несколько глотков:

- Вода, как вода. Никакого особого вкуса! – обернувшись к нам, даже несколько разочаровано, сказала она.

* * *

Следом за ней мы все тоже полезли в воду, стали гоняться друг за другом и плескаться, как дети. Вода была теплой, температура воздуха достигала тридцати градусов. Биологи с живым интересом наблюдали за нами, а пилоты продолжали держать в руках бластеры, и не зря – скоро над лесом появился птеродактиль и стал кружить в вышине. Не было никакого сомнения, что на этот раз его нападение на голых людей добром не кончится, поэтому сразу три выстрела свалили его на землю. Мы, все шестеро, подбежали к его телу, которое уже перестало двигаться, и Кунья первая, присев на корточки, коснулась рукой его морщинистой кожи, покрытой мелкими чешуйками. Запах от мертвого ящера исходил не самый приятный – явственно разило падалью. Тем не менее, Кунья храбро намочила в темно-красной крови птеродактиля ладонь, провела себе по животу, а потом даже лизнула языком.

- Вкус крови такой же, как на Земле! – доложила она. – А как она воздействует на кожу, посмотрим!

Мы, все шестеро, уселись кружком на траву, биологи наблюдали за нами, а пилоты по-прежнему стояли с бластерами наготове. В течение получаса мы сидели под наблюдением биологов, и ждали, не случится ли с нами чего-либо, но самочувствие не менялось. Я, в свою очередь, время от времени оглядывал всех «медицинским зрением», и тоже не видел каких-либо изменений. А тут еще один из пилотов заметил приближающуюся со стороны леса стаю из десятка животных – уже знакомых нам «кроликов», и удачным выстрелом уложил сразу шесть из них.

Я подошел, собрал тушки животных, и, используя нож, входивший в комплект скафандра, быстро ободрал с одного из них шкурку. Собрав сухих веток на опушке, Кунья развела костер, разжегши огонь расфокусированным лучом бластера, и через несколько минут на длинных прямых ветках уже шипели над костром кусочки мяса.

Биологи, продолжая наблюдать за нами, высказывались в том смысле, что, чем больше мы проведем экспериментов, тем более будем уверены в полной биологической совместимости наших миров. Они нас не удерживали от продолжения опытов, так как после своих исследований местной биосферы были вполне уверены, что ничего вредного для человека в окружающем нас мире нет.

Когда шашлык изжарился, мы с Куньей осторожно откусили по кусочку мяса. Мясо было довольно приятно на вкус, и действительно напоминало крольчатину, мы с Куньей неоднократно ели такое, когда жили в Ку-Пио-Су. Но, понимая, что биоблокада предохраняет нас от отравления, впрочем, маловероятного, мы были очень рады, когда к нам присоединились сначала Стас с Тамарой, а потом попробовала мясо и Бетти. Вегетарианец Джим от пробы воздержался, заявив, что он лучше поищет в этом мире съедобные плоды и овощи. Все с похвалой отозвались о вкусовых качествах дичи, а потом Кунья снова вошла в ручей, и смыла кровь ящера с кожи живота. Внимательный осмотр показал, что никаких изменений на коже нет.

На этом биологи посчитали эксперимент завершенным, мы снова облачились в скафандры, причем забрали с собой в специальном мешке тушки кроликов, и на катерах вернулись на корабль. Там, после внешней обработки, не снимая скафандры, мы все проследовали в изолятор, где и остались на три дня. В изоляторе были предусмотрены все удобства, в том числе три отдельных «семейных» бокса с кроватями, так что жаловаться не приходилось. Была там и электрическая плита, а сковородки, картошку и приправы нам доставили, и мы, в дополнение к обычной пище, тушили и ели «крольчатину». Надо признаться, что, приготовленная надлежащим образом, она оказалась гораздо вкуснее, чем просто изжаренная на костре.

Когда через три дня карантина никаких последствий нашего эксперимента не обнаружилось (я, как врач, проводил ежедневный медосмотр), нас выпустили из изолятора и торжественно объявили по кораблю, что скафандры всем разрешено снять, а местными животными можно, при необходимости, питаться человеку. Впрочем, кроме нас с Куньей, да еще нескольких членов экипажа, когда-то игравших в ролевые игры на Земле, ни у кого соответствующего опыта не было.

* * *

Когда мы снова прибыли на планету, теперь уже в шортах и рубашках, здесь вовсю шло строительство. Доставленные с корабля блоки собирались в секции, монтировались на той самой полянке возле леса, и там быстро вырастал огромный купол из блестящего металла и пластика. Вокруг строительной площадки были установлены излучатели, которыми управлял Искин. Они пресекали любую попытку местных животных преодолеть периметр или подлететь сверху, никак не реагируя на людей. Кстати, животные очень быстро поняли, что приближаться к периметру смертельно опасно, и почти перестали гибнуть под лучами охранных систем.

Энергией все механизмы обеспечивала термоядерная установка одного из катеров, пока мы не смонтировали стационарную станцию в отдельном куполе, рядом с основным. В основном куполе был, в числе прочих помещений, выделен медблок, в котором постоянно дежурил кто-то из наших врачей. По периферии располагались каюты экипажа. Размер купола был таким, что в нем при необходимости могли разместиться все, прибывшие на корабле, однако большинство кают обычно пустовало.

Наконец, через месяц после начала строительства, первая стационарная станция для проживания людей на Гее была завершена, и «Альфа» начала готовиться к дальнейшему исследованию системы. На корабль вернулось около четверти экипажа, остальные остались на планете, чтобы заняться ее белее тщательным изучением и обустройством.

Кунья буквально разрывалась от противоречивых желаний – с одной стороны, ее тянуло в космос, а с другой – желание исследовать планету и каждый день ходить по траве босиком, было непреодолимо. В конце концов, я положил конец ее колебаниям, заявив, что мы остаемся, и, кроме того, большая часть людей тоже будет здесь, так что, если где и потребуется наше вмешательство, то именно тут, а не на корабле. Кунье поневоле пришлось согласиться. Как она мне потом призналась, она даже радовалась, что решение не пришлось принимать ей самой.

Спустя несколько дней после открытия станции «Альфа» ушла со стационарной орбиты, направляясь к периферии системы, чтобы начать исследование с внешних планет-гигантов, а мы стали обживать станцию и планету. Нам оставили три транспортных корабля и десяток катеров, а также большое количество различных запасов и материалов. Из врачей осталось пятеро, кроме меня, в том числе Володя с Женей. Осталась и Тамара, а с ней, конечно, Стас – для него беременность жены уже не была секретом. Начальником станции был назначен второй помощник Андрея, Константин.

Разумеется, остались и Олег с Ниной, которым в космосе делать было нечего, а здесь Нина в составе группы биологов работала над исследованием местных животных, мечтая их одомашнить – тут водились во множестве как ящеры, большие и маленькие, так и млекопитающие, в отличие от Земли, где появление млекопитающих и птиц совпало с массовым вымиранием рептилий. Олег всем помогал, а в свободное время рисовал, рисовал и рисовал. Остались и планетологи – они вместе с вулканологами собирались в первую очередь заняться исследованием приморского разлома, расположенного неподалеку от базы.

* * *

На второй день после отлета корабля мы с Куньей загрузили на борт одного из катеров двоих вулканологов, наших знакомых Джима и Бетти, остальные с оборудованием разместились на двух других катерах, и звено вылетело к берегу моря. Экспедиция предполагалась не на один день, поэтому мы взяли с собой запасы, а также секции для установки малого купола.

Через полчаса неспешного полета мы были на месте. Вдоль берега тянулись дюны, за ними начинались горы, поросшие лесом, а на песчаный пляж лениво накатывались волны. Мы приземлились за полосой дюн и дружно приступили к установке купола. Работы завершились только к вечеру, зато на ночь мы разместились с комфортом, в собственных каютах, хотя и небольших. Центр купола был отведен под лабораторию и склад.

Кунья ласкала меня в постели, говоря:

- Вадик, милый, как хорошо, что у меня есть ты! Терпеть не могу принимать сложные решения, а тут ты сам решил за меня…

- А как же математика? Разве не с точки зрения статистики мы тут нужнее, чем там?

- Ну, как сказать! Да, тут больше людей, но там – больше случайностей.

- Зато там этих случайностей легче избежать. Что может случиться с кораблем?

- А что может случиться с планетой?

- Кто знает! Одни только звери чего стоят!

- Я думаю, с этим справиться не так сложно. На что нам оружие?

- Зато там командует Андрей.

- Да, пожалуй. Он очень осторожен и предусмотрителен.

На этом мы закончили дискуссию и уснули – наутро группа в составе шести ученых отправлялась к разлому, ее должны были сопровождать мы с Куньей в качестве вооруженного эскорта.

Утром мы вдвоем встали пораньше и направились к берегу моря. Неизвестно было, водятся ли там опасные животные, поэтому мы не стали заходить далеко, а плескались на мелководье, где вода была не выше пояса. Она, кстати, оказалась соленой, хотя и не такой, как в земных океанах – соленость была меньше, чем в Черном море. Чуть подальше мелькали плавники каких-то тварей, похожих на акул, так что купаться, на всякий случай, приходилось с бластером на поясе, благо, он был водонепроницаем. Когда мы вышли из воды, зрелище было еще то – голые люди с оружием на ремнях! Мы переглянулись и расхохотались, натягивая рубашки и шорты. Обуваться мы не стали, а так и пошли босиком к куполу.

Вулканологи уже проснулись, умылись у ручья и собирались завтракать. Мы присоединились к ним, и за завтраком обсудили планы на сегодня. К счастью, все это были люди опытные, немало путешествовавшие на Земле, поэтому их не приходилось уговаривать соблюдать правила безопасности. Идти собрались пешком, чтобы по дороге исследовать геологическое строение пород и собирать образцы. С собой решили, на всякий случай, взять еще двух пилотов, а двое оставшихся должны были охранять катера и купол. Формально начальником экспедиции был я, как старший по должности, но весь поход, конечно, приноравливался к работе ученых.

* * *

После завтрака мы собрали запасы и приборы в рюкзаки и двинулись к горам. Я шел впереди, Кунья – сзади, двое пилотов – в середине колонны. Пройдя через редколесье, мы подошли к подножью горного хребта и начали подъем по склону. Склон был не крутой, идти было нетрудно. В середине дня мы устроили привал – выше начинались скалы. После обеда и короткого отдыха мы двинулись дальше, направляясь в ущелье, которое углублялось в горы. Ручеек, текущий по дну, издавал запах серы, и вода становилась все теплее – видимо, его питали горячие источники. В скалах по сторонам цвет породы менялся, стали попадаться жилки и гнезда белого серебристого металла. Геолог предполагал, что это никелевое железо, собирал образцы, но на анализы не было времени – до вечера мы хотели продвинуться как можно дальше.

Когда стало темнеть, мы выбрали полянку у ручья, с травой и кустиками, и поставили на ней три палатки, в которых и разместились на ночлег. Я связался с пилотами, оставленными охранять купол и катера, а потом и с базой. Связь была устойчивой, благодаря тому, что «Альфа» оставила на суточной орбите три спутника, перекрывающих зоной прямой радиовидимости почти всю планету. Приготовив ужин, все быстро уснули, установив охранный периметр из датчиков движения под управлением Искина. Засыпая, я вспомнил Ку-Пио-Су и наш ночлег на реке после боя с суаминтами, когда я тоже спал, просто пожелав проснуться при первых признаках опасности, полагаясь на свои сверхъестественные способности. Сейчас способности отсутствовали, зато нас охранял Искин.

Утром мы проснулись рано, позавтракали своими запасами и двинулись дальше. Ущелье сужалось, в окрестных скалах по-прежнему попадались прожилки и гнезда белого металла, которые переносной анализатор на ночлеге определил, как никелевое железо с содержанием никеля почти пятьдесят процентов. Мы уже думали, что скоро придется возвращаться и искать обходной путь, но за поворотом вдруг увидели впереди расщелину, и скоро вышли в большую котловину, в середине которой блестело озеро, над ним поднимался густой пар, а вокруг все было покрыто налетами серы и охры.

Мы направились к озеру, по пути отмечая вокруг множество горячих ключей, которые мы осторожно обходили стороной, и не зря – вскоре из трещины в скале, к счастью, довольно далеко от нас, вырвался мощный фонтан горячей воды, окутанной паром, и взлетел на высоту не менее сорока метров. Извержение гейзера продолжалось недолго, через пять минут все закончилось, и лишь над трещиной продолжал подниматься пар.

Мы осторожно обошли озеро, и, когда приблизились к противоположной стене котловины, увидели за клубами пара новую расщелину в ее дальнем конце. Узкий извилистый проход вел в соседнюю котловину, и, войдя в нее, мы замерли – в центре ее располагалась глубокая воронка, над которой клубился дым, подсвечиваемый снизу красно-желтыми отсветами пламени. Становилось трудно дышать из-за запаха серы и аммиака. Явственно чувствовалось содрогание почвы.

Поскольку время приближалось к вечеру, мы начали искать место для отдыха. Нам повезло – в одном из склонов котловины обнаружилась естественная лестница, составленная из каменных глыб, по которой мы, хотя и не без труда, поднялись на гребень каменного барьера и расположились наверху, подальше от центральной воронки. Установив палатки, мы приготовили поздний обед, или ранний ужин, и устроились на ночлег под охраной Искина и датчиков движения.

* * *

Ночью я проснулся, как от толчка. Мы с Куньей спали в отдельной палатке, в другой – Джим и Бетти, а в третьей, большой – ученые вместе с пилотами. Несколько минут я лежал неподвижно, обнимая Кунью, и пытался сообразить, что меня разбудило. Никакой зверь не мог к нам подобраться – сработали бы датчики, и Искин поднял тревогу. Вокруг было тихо, и я начал уже снова засыпать, как вдруг послышался нарастающий гул, идущий из-под земли, и палатка задрожала мелкой дрожью. Я вскочил, и, как был, голый, выбрался из палатки. В центре котловины, над которой мы расположились, стояло багровое зарево, и земля дрожала все сильнее. Из палатки выскочила Кунья, держа в охапке нашу одежду и рюкзаки, а я изо всех сил закричал, срывая голос:

- Вставайте! Землетрясение!

И тотчас мощный толчок бросил нас с Куньей на землю. Земля ходила ходуном, полотно палаток хлопало, а Искин, наконец, включил сигнал сирены. Наши люди начали показываться из палаток – к счастью, большинство спало в одежде. И тут раздался оглушительный грохот, и стало светло, как днем. Из воронки в котловине вырвался столб огня, и я увидел на его фоне, как воздух прорезали черные вулканические бомбы. Свет тотчас стал меркнуть – огонь заволокло дымом, и я понял, что надо срочно уходить – вся котловина с минуты на минуту могла превратиться в жерло вулкана. И тут вокруг нас по скалам застучали камни – это начали падать бомбы. Вспыхнули мощные фонари, осветив площадку, на которой мы ночевали.

Мы с Куньей в течение нескольких секунд оделись, и я скомандовал:

- Все за мной! Палатки оставить! – и, выхватив у Куньи рюкзаки, побежал к краю скальной стены, подальше от центральной впадины.

Оказавшись на краю обрыва, я извлек из своего рюкзака моток тонкой веревки, обвязал ее середину вокруг каменного зуба, и бросил конец веревки в пропасть – какова ее глубина, я точно не знал. Посветив туда фонарем, я увидел неровную каменную стену – дна видно не было.

- Спускайся первой! – сказал я, положив Кунье руку на плечо. – Будешь страховать остальных, – нас с Куньей специально обучали скалолазанью в гипносне, да к тому же я был уверен, что она удержится на веревке сколько угодно времени, а при необходимости сможет даже подняться обратно на гребень.

Не говоря ни слова, Кунья сжала мою руку, пропустила веревку через плечо, перекинув через нее ногу, и шагнула в пропасть. Ее фонарь, висящий на поясе, бросал вниз луч света. Тормозя веревкой спуск, она то упиралась ногами в скалы,  то отталкивалась от них, повисая в воздухе. Пятно света ее фонаря быстро удалялось.

Прошло несколько минут, и снизу послышался ее голос:

- Спускайтесь сюда! Тут площадка.

Я знаком приказал спускаться первому из группы ученых, это была Бетти. Шагнув к обрыву, она ловко перекинула веревку через плечо, точно так же пропустив ее под ногой, и быстро заскользила вдоль стены. И тут снова раздался грохот, земля задрожала у нас под ногами и вокруг снова посыпались вулканические бомбы. Бетти снизу закричала нам:

- Я на месте! Следующий!

Дальше последовал Джим, за ним еще один из ученых, затем еще и еще. На стене уже оставались только я и двое пилотов, когда в третий раз последовала бомбардировка. Один из пилотов, Женя, вскрикнул и осел на землю. Я посветил фонарем: он держался за ногу, стопа была раздроблена, текла кровь.

- Иван, вперед! – скомандовал я второму пилоту, и он повиновался, начав спуск. – Женя, руки!

Поняв меня, тот протянул руки перед собой, и я накинул на них веревочную петлю, а потом присел и взвалил его себе на спину, просунув голову между его рук. Вскинув Женю на плечи, я подтащил его к обрыву, он помогал мне здоровой ногой. Я зажал второй, свободный конец веревки зубами, и начал спуск.

Перевалившись за край обрыва, я повис на веревке, тормозя ногами и одной рукой, а второй придерживаясь за скалу. Скала была неровной, приходилось временами отталкиваться от нее, преодолевая выступающие участки и карнизы. Женя висел за спиной, временами издавая тихий стон, когда его раненая нога задевала стену. Фонарь, висевший на поясе, бросал вниз неровный, пляшущий по камням луч. Наконец, метров через тридцать, спуск закончился, и мои ноги коснулись опоры. Тотчас я почувствовал, как Женю снимают у меня со спины, и облегченно вздохнул.

* * *

Но расслабляться было рано. Потянув за второй конец веревки, я распустил петлю наверху, и веревка упала к моим ногам. Пока Кунья собирала веревку в моток, а Бетти перевязывала Жене раненую ногу индивидуальным пакетом, я подошел к краю площадки, на которой мы все оказались, и посветил вниз фонарем. Дальше склон был более пологим, кое-где росли чахлые кустики и деревца. На этот раз я пошел первым, снова закинув Женю себе на спину и обвязав веревку вокруг пояса. Джим сверху страховал нас. Сотней метров ниже склон перешел в ложбину, я положил Женю на землю и крикнул, чтобы спускались остальные.

Через десять минут все были внизу, Джим спустился последним, и сдернул за собой веревку. Тут почва дрожала не так сильно, а последовавший опять взрыв с выбросом вулканических бомб не причинил нам вреда – мы укрылись в небольшой пещерке в конце склона.

Присев рядом с Женей, я занялся восстановлением его ноги, и уже через полчаса он мог ходить, хотя я изрядно вымотался. Приказав остальным распределить вахты до утра, ведь датчиков у нас уже не было, я лег на землю и отключился.

Открыв глаза, я увидел, что давно рассвело. Все уже проснулись, и тихонько переговаривались, сидя в пещерке вокруг меня. Заметив, что я проснулся, Джим подошел ко мне:

- Что будем делать дальше, командир?

- Возвращаемся. Без снаряжения мы ничего больше не сделаем.

- Я сохранил образцы пород, - сказал геолог. – Они были у меня в рюкзаке.

- А я – пробы, взятые в котловине.

- Вот и отлично! Оружие у всех есть? – спросил я.

- Да.

- А где Катя?

- Пошла на охоту, с ней Иван. Ведь все запасы, кроме НЗ, пропали.

Выйдя из пещерки, я осмотрелся. Рядом журчал ручеек, в небе ослепительно сверкала Альфа Эридана, было довольно жарко. Охотников нигде не было видно, а извержение, очевидно, уже закончилось – вокруг стояла тишина.

Я вернулся в пещеру.

- С катерами связывались?

- Да. У них все в порядке. Чтобы прилететь сюда и подобрать нас, местность неудобная – в ущелье не сядешь. Так что, лучше нам идти пешком. На базе тоже все спокойно.

* * *

Кунья с Иваном вернулись через полчаса. За спиной у них висело по несколько «кроликов», которых они добыли. Быстро ободрав тушки, мы изжарили мясо на костре, и все уселись за завтрак. Джим был вынужден присоединиться к нам, пришлось ему пренебречь своей вегетарианской диетой – выбирать не приходилось, а силы были нужны.

После завтрака мы двинулись в путь, обходя по ущелью гору, в которой была котловина с кратером вулкана. Подойдя к тому месту, с которого мы проникли в первую котловину, с озером, мы в удивлении остановились – дорогу нам преградил довольно широкий ручей, над которым поднимался густой пар. Потрогав рукой воду, я убедился, что она почти кипит. Перепрыгнуть поток было невозможно, а достаточно высоких деревьев рядом не было. Подумав, я принял решение:

- Мы с Катей вас перенесем. Мы можем некоторое время находиться в кипящей воде, не получая ожогов.

Никто не возразил, хотя все посмотрели на нас с удивлением.

- Не удивляйтесь, это специальная тренировка, похожая на психохирургию, - пояснил я.

Я и Кунья разулись, я подхватил Женю, а она – Бетти, и мы ступили в воду. Ноги обожгло, но уже через несколько секунд нестерпимый жар сменился легким теплом, мы благополучно преодолели пять метров горячего ручья, доходящего до колен, и ступили на землю. Осмотрев ноги, я убедился, что, кроме легкой красноты, никаких последствий не было, кожа даже не потеряла чувствительность. Вернувшись обратно и немного «остыв», мы перенесли еще двоих, потом еще… Кунья, разумеется, брала тех, кто полегче. Наконец, все участники похода с вещами оказались на другом берегу, и мы двинулись дальше.

К концу дня отряд достиг места первой стоянки, только палаток и датчиков движения у нас уже не было. Поужинав остатками мяса «кроликов», мы распределили вахты, и я быстро уснул рядом с Куньей у подножья скалы – нам с ней досталась последняя вахта, перед рассветом. Когда нас разбудили, и мы заняли свои места рядом с костром, разумеется, повернувшись к нему спиной и глядя в разные стороны, предыдущие дежурные быстро уснули, а Кунья тихонько спросила:

- Милый, а ты не думаешь, что это вот небольшое приключение – оно и есть то, ради чего мы здесь?

- Не думаю, конечно. Это слишком мелко. Будем ждать чего-то другого, посерьезнее.

- Разумеется, ты прав. Я тоже в этом уверена.

После этого мы больше не разговаривали, а только сидели молча, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Первый час прошел спокойно, и я уже надеялся, что до рассвета ничего не случится, как вдруг невдалеке хрустнула ветка и зашуршала трава под тяжелыми шагами. Я привстал, глядя в ночь – к костру приближалась темная тень. Мы с Куньей переглянулись, вытащив бластеры и проверив их готовность. Я взял фонарь, и, направив его на источник шума, нажал кнопку.

Яркий луч высветил метрах в двадцати серо-зеленую массивную тушу и морщинистую кожу. Блеснули длинные зубы. Ящер! Не ожидая, пока ошеломленное внезапным светом животное бросится на нас, я выстрелил. Ящер взревел, и, подпрыгнув, устремился к нам. Включив непрерывный луч, я хлестнул им ящера слева направо и сверху вниз. Туша развалилась на две части и забилась на земле, лапы продолжали подергиваться, а пасть – судорожно открываться и закрываться. Кунья не стреляла, держа бластер наготове. Мы подошли к врагу и убедились, что не зря поспешили со стрельбой – огромные когти, сантиметров по двадцать длиной и зубы соответствующих размеров выдавали опасного противника, ящер явно не был травоядным. Тем временем все проснулись от шума и собрались вокруг нас.

- Вот это зверюга! – восхищенно воскликнула Бетти – туша, не считая хвоста, достигала не менее пяти метров в длину.

- Да, - сказала Кунья. – А представляете, что эта зверюшка могла бы натворить, если бы мы все спали? Ну что ж, до подъема еще час, отдыхайте, пожалуй!

- Да нет, что-то не хочется! – заявил геолог. – Давайте лучше подумаем, что будем есть на завтрак?

- А вот этого зверька и попробуем, наверное, - улыбнулась Кунья. – Мясо  пресмыкающихся вполне съедобно, и, я думаю, довольно вкусно.

* * *

Достав ножи, мы легко содрали шкуру и срезали с ляжки ящера большой кусок почти белого мягкого мяса. Большинство смотрели на эту процедуру с отвращением, и только нам с Куньей, как бывшим охотникам, все было нипочем. Нарезав мясо на небольшие куски, я расположил их над костром, насадив на ветки, пока Кунья стояла чуть в стороне и наблюдала за обстановкой – ведь ящер мог быть и не один.

Попробовав поджаренное мясо (соль и перец были у нас в НЗ в достаточном количестве), я убедился, что оно довольно вкусно, немного напоминает курятину, только чуть жестче. Остальные, отведав, согласились, что завтрак вполне удался. Наевшись, я сменил Кунью, а она подошла к костру. Уже светало, и я, сидя на камне, внимательно вглядывался в окружающие заросли.

Внезапно я заметил между стволов какое-то движение. Было уже светло, и я рассмотрел животное темного цвета, размером с небольшую собаку, осторожными быстрыми движениями приближающееся к костру. Держа в руке бластер, я внимательно наблюдал за врагом – а в том, что это именно враг, не приходилось сомневаться.

Когда животное приблизилось, я смог разобрать за частыми стволами деревьев, что это какое-то огромное насекомое. Характер движений не оставлял сомнения, что у него шесть ног. Его товарищей рядом видно не было, и я, тщательно прицелившись, выстрелил одиночным импульсом так, что луч прошил эту тварь насквозь, спереди назад. Зверь упал и закружился на песке, почти свиваясь в кольцо. Подбежав к нему, я увидел, что это огромный черный муравей, его размеры производили впечатление – более полуметра в длину! Большие мощные челюсти и острые когти на лапах не оставляли сомнения, что это опасный противник. Тело его было покрыто слоем хитина, который при постукивании палкой издавал глухой звук, как от удара в дерево.

Между тем, привлеченные моими действиями, рядом собрались все члены отряда, и только Кунья не спешила подходить, а внимательно оглядывалась по сторонам, и, как оказалось, не зря – еще три таких же муравья показались невдалеке. В два ствола мы с ней легко справились с этой угрозой, и скоро новые враги уже лежали на земле, подергиваясь и корчась в агонии.

Учитывая, что на нас может выйти целый отряд насекомых, я скомандовал остальным поскорее свертывать лагерь и двигаться дальше. Быстро собравшись, весь отряд, закинув за плечи рюкзаки, вытянулся в цепочку, покидая место стоянки. Мы с Куньей шли замыкающими с бластерами наготове, но больше нападения не было. По-видимому, догнавшие нас муравьи были всего лишь разведчиками. Однако, учитывая, что их поселения могут быть столь же многочисленны, как муравейники на Земле, мы не стали задерживаться, а только на ходу связались с базой и пилотами, узнали, что у них все спокойно, предупредили о возможном появлении муравьев, и быстрым маршем двинулись к морю.

* * *

Ближе к вечеру мы вышли из леса и направились к дюнам. Катера все так же стояли на земле, а пилоты, дежурившие рядом, радостно махали нам руками, пока мы приближались. Подойдя к катерам, мы немного отдохнули, перекусили имеющимися на катерах продуктами, и сразу занялись разборкой купола, чтобы вылететь в этот же вечер.

Пока мы занимались этим делом, пока грузили части купола в катера, все было спокойно, но, когда совсем стемнело, мы заметили неподалеку, в дюнах, черную шевелящуюся массу. Направленные на нее фонари высветили множество сверкающих фасеточных глаз и лап с коготками. Муравьи!

Я бы тотчас скомандовал катерам взлет, но на месте купола оставалось еще много запасов и оборудования, которые мы все лихорадочно грузили, стараясь ничего не забыть. Кунья запрыгнула в кабину своего катера, и крикнула:

- Вадим, продолжайте погрузку! Я их задержу.

Катер взлетел, Кунья поставила его почти вертикально, кормой вниз, и несколько раз прошлась над строем муравьев, поливая их смертоносным огнем термоядерных двигателей. Взвились языки пламени, заклубился черный дым, и от колонн муравьиного войска за несколько секунд ничего не осталось, кроме обугленных головешек на земле, продолжавших потрескивать и дымиться, издавая удушающий смрад. Когда Кунья посадила катер и вылезла из кабины, можно было лишь рассмотреть в свете фонарей дальние ряды убегающих насекомых.

Мы спокойно закончили погрузку оборудования, уселись в катера и взлетели. Сделав широкий круг над берегом, мы могли видеть в свете прожекторов множество насекомых, плотными рядами окружающих покинутый лагерь. Было совершенно ясно, что, если бы не ловкий маневр Куньи, наше отступление могло бы превратиться в паническое бегство.

Через полчаса мы были на базе, и я отправился с докладом к Константину. Мы обсудили с ним вопрос обороны от муравьев, если они нападут на базу. Несмотря на защитный периметр и практически неограниченные энергетические ресурсы, опасность представлялась вполне реальной. Во всяком случае, экскурсии небольшими группами становились очень рискованными. Мы вызвали на совещание биологов и пришли к выводу, что необходимо отыскать и уничтожить ближайшие муравейники, чтобы обезопасить экспедицию от этих врагов, по крайней мере, в обозримом будущем.

* * *

Вечером, лежа рядом с Куньей, я советовался с ней, как быть дальше. Она была согласна, что следует найти и уничтожить муравейники. Мы решили завтра же вылететь на разведку, и, приняв это решение, уснули.

Наутро, позавтракав, мы с Куньей сели в катер и взлетели. Летая расширяющимися кругами, центром которых была база, мы с ней не нашли никаких признаков муравейников в окружности ближайших десяти километров. Когда мы вернулись на базу, и я доложил Константину о результатах разведки, опять было созвано совещание биологов.

После обсуждения специалисты предложили найти и по возможности пометить одного или нескольких муравьев, а потом по радиометке найти их жилища. Во второй половине дня мы с Куньей и двумя биологами на борту вылетели в сторону моря, где накануне подверглись муравьиной атаке.

Долетев до места недавнего сражения, мы увидели там только обугленные останки сожженных Куньей муравьиных полчищ, и начали методичный облет окрестностей. Никаких следов наших врагов мы не замечали. Долетев до того места, где впервые встретились с муравьями-разведчиками, мы полетели дальше. Кунья вела катер на антиграве, лишь слегка подрабатывая двигателями, так что мы двигались со скоростью пешехода, внимательно вглядываясь в землю, которая была от нас на расстоянии метров тридцати, и практически бесшумно.

Наконец, один из биологов заметил двух муравьев, тащивших что-то по тропинке. Подлетев поближе, причем муравьи не обращали на нас внимания, мы разглядели, что они волокут огромное яйцо, видимо, какого-то ящера. Катер снизился, я спустился по веревочной лестнице, свисавшей из грузового люка, почти до земли, и выстрелил в одного из муравьев иголкой, заряженной радиомаяком. Игла попала муравью в брюшко и легко пробила хитин, причем муравей на это действие почти не обратил внимания. Теперь можно было набрать высоту и ожидать, отслеживая перемещение противников.

Катер быстро взлетел, зависнув примерно на полукилометровой высоте, и мы по экрану планшета стали отслеживать перемещение нашей радиометки. Муравьи двигались в направлении гор, куда мы ходили с планетологами. Пока катер висел на высоте пятисот метров, мы по очереди поужинали, а потом катер направился к горам, где все еще просматривалась на экране наша радиометка, только теперь ее перемещение прекратилось.

Достигнув предгорий, мы обнаружили, что тут имеется множество пещер, в одной из которых и скрылись муравьи, которых мы отслеживали. Посовещавшись, мы решили вернуться на базу, а утром вылететь на место, которое теперь было нам известно, и через десять минут уже были дома.

* * *

Вечером мы с Куньей лежали в постели, обнявшись.

- Милый, как ты думаешь, что мы завтра будем делать с муравьями? – спросила Кунья.

- Наверное, нужно будет подобраться поближе к пещере, в которой их гнездо, и заложить туда термическую бомбу.

- А кто это сделает?

- Ну, это, конечно, моя работа. Не посылать же на такое дело биологов?

- А почему бы нет? И есть ведь еще отряд охраны…

- Просто потому, что рисковать своей жизнью гораздо проще, чем чужой, - засмеялся я. – И, кроме того, я гораздо лучше для этого подготовлен.

- А почему бы, в таком случае, не пойти мне? Ведь моя подготовка не хуже!

- Потому, что я тебе не позволю. Ты – женщина, и нужна нашим детям в будущем, когда вернемся в поселок.

- А ты нужен мне! Я уже говорила, что не смогу без тебя жить.

- Не волнуйся, Катюша, я буду осторожен. И еще, никто лучше тебя не сможет управлять катером, если придется что-то предпринять.

- А разве твое место – не в медцентре?

- Там прекрасно справляются остальные, пока нет ничего серьезного.

- Да уж, мне тебя не переспорить, это точно. Ну что же, я – жена, и должна слушаться мужа… Только помни, без тебя я жить не хочу, и не буду!

- А кто тебя будет спрашивать? Я прикажу – жить! И, кроме того, я не думаю, что муравьи – та проблема, из-за которой мы здесь… Это еще цветочки.

Утром, на совещании с Константином и другими руководителями служб, в том числе, биологами, было решено, что с нами полетит еще Стас, он лучше нас всех знал приемы обращения с термическими бомбами. Стас откровенно обрадовался – ему давно хотелось размяться. Тамара, не скрывая волнения, провожала его, когда мы шли к катеру. В первый полет мы отправились на разведку.

Подлетая к пещере-муравейнику, мы увидели массу муравьев, направлявшихся к выходу из ущелья, и решили, что необходимо прилететь вечером, когда муравьи, скорее всего, все собираются в свое жилище, а еще лучше – рано утром, перед рассветом, когда они еще спят. Так ничего и не предприняв, а только ознакомившись с местностью, мы улетели на базу. Кстати, мы обнаружили, что выход из пещеры не один, муравьи появлялись, по крайней мере, из десятка отверстий в скалах, поэтому стало ясно, что одна термическая бомба не решит проблему.

* * *

В середине ночи мы с Куньей, Стасом и двумя биологами вылетели на катере к пещерам. С собой у нас было два десятка термических бомб и бластеры. Кунья доставила нас на место, катер завис на антиграве, и мы со Стасом по веревкам мигом очутились на земле. На нас были очки ночного видения, но никаких признаков муравьев мы не замечали.

Бесшумно подобравшись к пещерам, мы стали раскладывать в их устьях бомбы с дистанционными взрывателями, и вдруг в одной из пещер были встречены муравьями-охранниками. Их было трое, и раньше, чем они успели поднять тревогу, лучи бластеров уложили их на месте.

В верхние отверстия пещер бомбы приходилось закладывать, поднимаясь на несколько метров по стене. Это делал я, а Стас оставался внизу, внимательно наблюдая, не покажутся ли еще часовые. Наконец, работа была окончена, мы отбежали от пещер, Кунья спустилась пониже, и через несколько минут мы были уже на борту.

Поднявшись на несколько сот метров над скалами, катер завис, и Стас нажал кнопку, запуская взрыватели термических бомб. Никакого звука не было, но внизу мы увидели десяток вспышек, и начало разгораться яркое белое сияние, которое через несколько секунд приобрело красный оттенок и потускнело – бомбы проплавляли скалы, на которых были установлены, погружаясь в камень. Вскоре нам уже казалось, что начал извергаться вулкан – в снопах яркого света скалы плавились и оплывали, как куски масла. Муравьев нигде не было видно, они, по-видимому, все остались внутри и погибли, сожженные во время сна.

Мы отлетели в сторону примерно на километр, приземлились, и, не выходя из катера, стали дожидаться утра, отдыхая по очереди. Через пару часов забрезжил рассвет. Кунья подняла катер, и мы полетели к тому месту, где еще вчера были пещеры. Там зияла обширная воронка с оплавленными краями, а весь участок горного массива, где раньше был муравейник, оплыл и превратился в стекловидную массу. Спустившись на землю, мы подошли к месту вчерашней термической атаки. По мере приближения становилось все жарче, скалы были раскалены, и никаких следов уцелевших насекомых мы не обнаружили.

Удовлетворенные результатами нашего нападения на муравейник, мы отправились на базу.

* * *

Днем, после доклада Константину, мы отдыхали, отсыпаясь после ночной вылазки. Кунья говорила мне:

- Милый, я так волновалась, когда ты лазил по скалам! Вдруг напали бы муравьи?

- Ну, так просто меня не возьмешь – ты же знаешь, на что я способен. Да и не тот это случай, нам еще предстоит что-то неизвестное. Нам обоим сразу, наверное.

- Да. Хорошо бы нам умереть вместе, в один день! Если уж придется…

- Наша задача будет не умирать, а работать. Делай, что должно… А умрем мы, или останемся в живых – к делу не относится. Я думаю, что от нас будет зависеть многое. А после я хотел бы вернуться домой и увидеть детей. И еще много-много лет обнимать тебя, целовать и чувствовать рядом твое тело!

- Узнать бы, что нем предстоит? Дождаться…

- Уж за это не волнуйся, дождемся.

- Нет ничего хуже, чем ждать и догонять!

- Ну да, когда придет время действовать, ты и не задумаешься, это уж точно.

- А вот я – не уверена… Ты веришь в меня больше, чем я сама!

- А как же иначе? – и я обнял Кунью и прижал к себе, ощущая запах ее тела и волос. – Не забывай, каждый день, пока мы вместе – это счет в нашу пользу!

На следующий день была обычная работа – Кунья вылетала на разведку, я дежурил в медблоке, продолжая натаскивать свободных членов экипажа по оказанию медицинской помощи и пытался обучать Тамару своим методам лечения. У нее получалось пока плохо, она автоматически сбивалась на обычные методы психохирургии, но входить в резонанс с телом пациента ей удавалось с каждым разом все быстрее. Ее беременность протекала нормально, самочувствие не менялось. Бывало легкое недомогание, но я его снимал, а она даже не догадывалась о моем вмешательстве.

Экспедиции малыми партиями возобновились, ведь представлявший единственную серьезную угрозу муравейник был уничтожен, а других вблизи пока не обнаружилось. Различные мелкие приключения с ящерами, охота за млекопитающими с целью пополнения запасов пищи, и прочая повседневная суета стали привычными и даже слегка приелись.

«Альфа» регулярно выходила на связь – Андрей с остальным экипажем обследовали внешние планеты, и, кстати, они обнаружили на спутнике одной из них целые озера почти чистого гелия-3, очень нужного на Земле. Уже одно это открытие обещало, что рейсы грузовых кораблей в систему Ахернара могут стать регулярными, гелий-3 в Солнечной системе был большой редкостью, а его добыча требовала немалых затрат. Кунья прикинула, что транспортировка гелия-3 отсюда на Землю окажется в несколько раз выгоднее его добычи на месте, несмотря на энергозатраты таких прыжков – гелий-3 представлял огромную ценность для термоядерной энергетики из-за слабого нейтронного  излучении этих установок, практически весь наш флот работал на нем.

* * *

Спустя три месяца после основания колонии на Гее, континент, на котором мы обосновались, был почти целиком осмотрен. Несколько континентальных разломов были тщательно исследованы вулканологами и даже изучены экспериментально. Джим радовался:

- Представляешь, Вадим, мы, кажется, нащупали ритм, чтобы, вводя в резонанс горные породы, можно было вызывать и подавлять извержения. Это очень поможет нам на Земле с Йеллоустоуном! Я уверен, что проблема будет решена, мы с Бетти станем миллионерами, а Земле больше не будет угрожать опасность.

Бетти смеялась:

- Можно подумать, что, став миллионером, ты бросишь работу на кафедре вулканологии!

- Нет, конечно. Но, чувствуя в кармане большие деньги, приятнее работать. Хорошо вам, в СССР, вам не надо думать о завтрашнем дне…

- А почему бы тебе не перебраться к нам?

- А кто же будет работать в Йеллоустоуне? Ведь это моя страна! Вот представь себе, что в твоем доме пожар. Что ты будешь делать – тушить огонь или прятаться под надежной крышей соседа? Да и всей Земле не поздоровится, если у нас рванет. Кто-то должен решить эту проблему раз и навсегда…

На нашем континенте, мы назвали его Пангеей по аналогии с Землей, было заложено несколько стационарных малых баз, на которых дежурный персонал регулярно менялся, так что пилотам во главе с Куньей работы хватало. Было обнаружено еще несколько муравейников, но при известной осторожности они хлопот не доставляли, и мы их не трогали. Биологи изучали эти муравьиные города, находя много общего с поселениями муравьев на Земле.

Наконец, примерно через год после нашей высадки на Гее, встал вопрос более подробного исследования островов в океане – других континентов, кроме Пангеи, на планете не было. Эта задача естественным образом возлагалась на звено Куньи из трех катеров, и, конечно, я собирался лететь с ней.

Кстати, Тамара в положенный срок родила здорового мальчишку, чему Стас очень радовался. Роды принимал я, и все прошло нормально. Сына, несмотря на мои возражения, они назвали Вадимом в мою честь.

За этот год «Альфа» дважды заходила на Гею, делала длительную стоянку, давая отдых экипажу, и снова улетала. В последний раз корабль ушел на исследование внутренних планет системы, вращающихся вблизи Ахернара и ее звезды-спутника.

* * *

На следующий день мы с Куньей вылетели на острова. С нами летели еще два катера, но у каждого экипажа была своя цель, обозначенная на карте, снятой из космоса, с определенными геокоординатами.

Архипелаг, который мы назвали Полинезией, включал свыше десяти тысяч островов и островков. Многие из них были коралловыми атоллами, с лагуной внутри. С нами было также двое женщин-биологов, одна из них – Нина. Ее, конечно, сопровождал Олег. Катер прибыл на место в середине дня.

Мы выбрали довольно большой остров, диаметром не менее десяти километров, с лагуной внутри. Кольцо вокруг лагуны имело от пятисот метров до километра в ширину, на нем росли пальмы, очень похожие на земные. В лагуну вел узкий извилистый канал.

Кунья посадила катер внутри лагуны, подвела его к берегу, и мы все выпрыгнули в воду. Шагая босиком по белому коралловому песку, мы направились к лесу пальм. В воздухе летали бесчисленные стаи птиц, реяли огромные стрекозы и жуки, на которых охотились птицы, в лагуне всплескивала рыба.

Олег уселся на песок, положил рядом свой компьютер, раскрыл экран, и занялся рисованием. Мы, все остальные, расположились рядом. Было жарко, больше тридцати градусов, хотя зной и смягчался легким бризом, дующим с моря, и Кунья первая предложила искупаться. Скинув одежду, но, как всегда, оставив бластеры на поясных ремнях, все вошли в воду. Лагуна была мелкой, глубина нарастала очень медленно и даже в ста метрах от берега едва достигала пояса.

Плавая и ныряя, мы убедились, что жизнь в лагуне буквально кишит – рыбы различных размеров, крабы, в основном мелкие, и моллюски населяли теплую соленую воду. Не тратя времени даром, биологи с помощью сетей занялись сбором образцов, мы с Куньей им помогали, и время прошло незаметно. Олег за это время сделал десяток набросков.

Выбрав несколько крупных рыб, мы развели костер из обломков дерева, собранных на берегу, и пожарили рыбу так, как это было принято у нас в поселке – не потроша и не снимая чешую. Вытащив испекшуюся рыбу из огня, мы почистили ее –  теперь чешуя легко сходила, и стали есть, убедившись, что рыба вкусная, не уступающая земной форели или семге.

Отдохнув после обеда, мы все вместе продолжили сбор коллекций, подстрелив несколько птиц разных пород и присоединив к ним насекомых, которых наловили большими сачками. Вообще, животный мир острова оказался на удивление разнообразным, а биологи только и успевали паковать собранные образцы в пластиковые мешочки и контейнеры. Мы собирались остаться до завтра и продолжить исследование, как вдруг поясной коммуникатор Куньи издал резкий писк.

* * *

Отцепив коммуникатор от пояса, Кунья ответила на вызов, и по мере разговора лицо ее становилось все мрачнее. Закончив разговор и вернув коммуникатор на место, она повернула к нам побледневшее лицо:

- Вылетаем! Срочно!

Мы вскочили и начали лихорадочно грузить собранные материалы в катер, Кунья тем временем готовилась к старту. Последовала команда:

- Надеть скафандры! – это означало, что катер пойдет через космос.

Расспрашивать, что случилось, было некогда. Мы мгновенно сбросили одежду и натянули пластиковые костюмы, наложили на плечи шлемы с нагрудниками и загерметизировали их. Я запрыгнул на место второго пилота, остальные разместились позади, и катер взлетел. Кунья гнала катер на пределе возможностей. Уже через пару минут небо потемнело, засверкали звезды, и катер, огибая планету, помчался к другому полушарию, к базе. Пользуясь возникшей паузой, я спросил:

- Катюша, что случилось?

- Внесистемный объект! Возможно столкновение с планетой. Необходимы срочные меры. – Она замолчала, продолжая пилотировать катер, как на тренировке, описывая параболу в космосе. Не прошло и десяти минут, как мы пошли на посадку и приземлились рядом с куполом базы.

- Выгружаться! Быстро! – последовала команда. – Вадик, за мной!

Мы выскочили из катера, и, не снимая скафандров, а только откинув забрала, побежали к куполу, но нам навстречу уже спешили несколько человек. Я узнал Костю. Мы встретились в сотне метров от катера, тотчас развернулись и побежали все вместе обратно. Константин кричал на бегу:

- Катя, срочный вылет! Всю информацию получишь в космосе. Координаты и курс уже в Искине, транспортник взлетел пять минут назад. С тобой – Вадим, другие пилоты не готовы.

- А ты думаешь, я полетела бы без него? – бросила в ответ Кунья, приближаясь к катеру. Рядом на траве уже лежала гора контейнеров с образцами, а Олег, Нина и еще один биолог, Оля, лихорадочно заканчивали разгрузку, даже не сняв скафандров. Только мы уселись в кресла, как грузовой люк захлопнулся и катер взлетел. На экран Искина начала поступать информация.

* * *

Вот как обстояло дело. Час назад, когда мы еще были на атолле, астрономы обнаружили астероид, диаметром около ста метров, движущийся навстречу Гее. Орбита его была близка к гиперболической, скорость – почти пятьсот километров в секунду. Это все свидетельствовало, что астероид – внесистемный, и предвидеть такое событие было совершенно невозможно.

Тотчас был разработан план перехвата, и тяжелый транспортник с экипажем в семь человек уже поднялся в космос, навстречу астероиду. Он должен встретить астероид, уровнять скорости и сцепиться с ним, а потом, используя свои мощные двигатели, отклонить астероид с орбиты и предотвратить его столкновение с планетой, которое могло бы иметь катастрофические последствия. Судя по состоянию биосферы, подобных ударов Гея в прошлом не испытывала еще никогда, вероятность такой встречи практически равнялась нулю. Но, если столкновение произойдет, вся жизнь на планете будет с высокой вероятностью уничтожена, а экспедиция погибнет. «Альфе» было отправлено сообщение, но что мог сделать Андрей, находясь с кораблем, в лучшем случае, в трех днях пути? Встреча планеты с астероидом ожидалась, самое большее, через сутки.

Наше с Куньей задание заключалось в том, чтобы, обгоняя транспортный корабль, совершить посадку на астероиде и уточнить его параметры, это позволит лучше организовать операцию.

Мне невольно вспомнилась задача, которую «проигрывала» Кунья в центре навигации «Альфы», когда мы только что прибыли на корабль. Но что может случиться с транспортником в реальности? Для отражения метеоритов у него имеется Искин и система противометеоритных пушек. Экипаж надежный и опытный…

Пока я ломал над этим голову, Кунья вела катер, приближаясь к цели. Мы опережали траспортник на несколько часов. И тут выяснилось, что астероид не один, его сопровождал целый рой относительно мелких обломков, движущихся с той же скоростью. Кунья обогнула скопление, уровняла скорости, и, ловко маневрируя между каменных глыб, начала сближение с астероидом на малом ходу.

Пока катер опускался на поверхность астероида, я связался с базой и доложил обстановку. Костю, конечно, этот доклад не обрадовал. Наличие мелких глыб создавало дополнительные сложности при столкновении метеоритного роя с планетой, хотя астрономы уже рассчитали, что удар придется на ее противоположное полушарие, в океан, а Пангея останется нетронутой. Да и рой был очень компактным, а глыб, крупнее нескольких тонн, в нем не было вообще. Но вот при столкновении с планетой «главного» астероида гибель ее биосферы и людей будет неминуема.

Наконец, мы «приземлились». Планетка практически не вращалась, делая один оборот вокруг оси более, чем за сутки, что облегчило причаливание. Катер закрепился на поверхности с помощью инверсных антигравов, Искин тотчас начал исследование и передачу информации об астрофизических данных астероида на транспортник и на базу, а мы с Куньей стояли рядом с катером и, несмотря на серьезность обстоятельств, в которых тут очутились, любовались видом неба над головой.

* * *

Альфа Эридана сверкала ослепительным голубим шариком, ярко освещая темные скалы. Мы, обнявшись, стояли под черным звездным небом и смотрели в даль космоса. Где-то там, над близким горизонтом, была Гея.

- Вадик, - сказала вдруг Кунья через несколько минут молчания, - вот это оно! То, зачем мы здесь…

Я вздрогнул. Несмотря на вспомнившуюся задачу, которую когда-то решала Кунья, я до конца не верил, что это может быть правдой.

- Катюша, это невозможно! Ведь сюда идет транспортник…

- Вадик, я чувствую. Это оно! С транспортником что-то случится. Он не дойдет.

- Тогда почему мы молчим? Их же нужно предупредить как можно скорее!

Кивнув, Кунья потянулась к кнопке включения связи. И тут запищал вызов.

- Вызывает транспортный корабль «Тариэль-3». Вызывает «Тариэль-3»!

- Слушаю! – тотчас откликнулась Кунья. – На связи катер «Муха-9».

- Катя, у нас авария! Отказ разгонного блока реактора, аварийное отключение! Мы лишились хода, база извещена, «Тариэль-2» готовится, вылет через три минуты.

- Не успеет… - пробормотала Кунья, больно сжимая мне руку.

- Что ты сказала, Катя? Плохо слышно.

- Я говорю, что поняла! Успехов, ребята, конец связи.

Мы за тросы, привязанные к поясам, подтянулись к катеру – тяготение было практически нулевым.

Оказавшись за пультом, Кунья повернула ко мне побледневшее лицо:

- Ну, что?

- Действуй, Катюша!

Тотчас, словно очнувшись, она застучала по клавишам. Искин замигал экраном, практически мгновенно выдав ответ – нужно немедленно запускать двигатели на полную мощность, тогда есть шанс отклонить астероид. Кунья переключила антигравы так, что катер уперся носом в основание скал, подняв корму, и включила двигатели. Ослепительный блеск термоядерной струи выплеснулся в космос, освещая скалы, корпус катера задрожал, словно в агонии. Кунья постепенно наращивала мощность, а я, связавшись с базой, как можно короче и точнее докладывал Константину о принятом решении.

- Вас понял! – ответил Костя после короткой паузы. – «Тариэль-2» только что взлетел, идет на пределе. Высылаю катера «Муха-3» и «Муха-7», старт по готовности, подлетное время шесть часов. Остальные катера заняты срочной эвакуацией людей с баз противоположного полушария.

- Понял, конец связи! – отозвался я, откидываясь на спинку кресла.

* * *

Кунья продолжала плавно наращивать мощность. Пятьдесят, шестьдесят процентов. Восемьдесят! Словно завороженный, я следил, как нос катера под чудовищным напором постепенно погружается в породу у основания скал. Экран Искина тревожно замигал, сообщая о грозящем разрушении носовых конструкций катера. Кунья, не отвлекаясь на команды Искину, переключила управление двигателями на ручное и продолжала наращивать мощность. Сто процентов! Больше резервов не было, и она откинулась в кресле. И тотчас раздался треск, лобовое стекло лопнуло и рассыпалось крошкой, а стекла гермошлемов щелкнули, переводя скафандры в автономный режим.

Я подумал, что у нас осталось четыре часа жизни, и подключил к скафандрам кислород от магистрали катера. Пока что давление в магистрали было. Катер дрожал, все больше углубляясь в камень, а мы могли только сидеть и наблюдать за этим. Я посмотрел на Кунью:

- Катюша, у тебя, наверное, все уже просчитано? И место посадки, и вектор тяги, и запас топлива?

- Да, Вадик. Я все рассчитала заранее. Я ждала этого. Ты не сердишься?

- За что, милая?

- За то, что ты здесь.

- Как я могу сердиться? Там, на Гее, все наши. Олег и Нина. Джим и Бетти. Там сын Стаса и Тамары, мой тезка.

- Да. И там сын Володи и Жени, который еще не родился. И все остальные.

- Катюша, мы дождемся! Они долетят.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, в котором было даже не сомнение, нет – в нем была уверенность в неизбежном.

- А я очень рада. Мы умрем вместе, как я и хотела… Это была хорошая жизнь, и я не жалею. Увидим ли мы детей? После того, как умрем?

- Не знаю.

После этого мы ничего не говорили, а только сидели, держась за руки. Кунья, не отрываясь, смотрела на экран Искина.

- Вадик, мы не успеваем! Астероид столкнется с планетой – правда, по касательной… А катер уже никогда не взлетит.

- Катюша, форсаж! И ускорители! Это трехкратная тяга. Хотя и на короткое время.

- Я знаю. Но катер может разрушиться.

- А что мы теряем? Мы просто обязаны рискнуть.

Кунья кивнула, выпустила мою руку, и снова взялась за рычаги ручного управления. Тяга опять начала расти. Сто пятьдесят процентов. Двести. Двести пятьдесят. Триста!

И снова раздался треск. Носовые опорные балки корпуса сминались, экраны Искина погасли, и в заключение раздалось пронзительное шипение, передавшееся в скафандры через элементы конструкции, а манометры кислородной магистрали показали ноль.

- Ну вот, теперь – действительно всё! – и Кунья, подняв разделяющие нас подлокотники кресел, нагнулась и положила голову мне на колени. К сожалению, мы были в скафандрах, но чувствовали прикосновение тел друг друга сквозь тонкий пластик и пневмоскелет.

* * *

Спустя час грохот ускорителей умолк, двигатели перешли на нормальный режим, а нос катера ушел в скальный грунт до уровня кабины, так что кусочки дробленого камня начали сыпаться внутрь сквозь проем разбитого лобового окна, собираясь в кучки у нас под ногами. По-прежнему корпус дрожал, но уже не безнадежной, как раньше, а, казалось, победной дрожью. Искин, все еще живой, выдал информацию на экран внутри скафандра.

- Вадик, мы смогли! Мы сделали это! Астероид пройдет за пределами атмосферы, если двигатели будет работать в обычном режиме.

- Очень хорошо, Катюша. Значит, мы умрем не зря, правда? – я улыбнулся, поглаживая пластик скафандра у нее на груди.

Теперь Кунья лежала на спине, откинувшись, у меня на коленях, и мы могли видеть лица друг друга через прозрачные забрала. Антенны катера были разрушены, связи с базой не было, и нам никто не мешал.

- Как хорошо, Вадик! Я всегда мечтала умереть, держа тебя за руку и глядя тебе в глаза! И ни о чем не жалею. Разве что о том, что перед смертью не увижу детей.

Я вздохнул:

- Катюша, увы, я вынужден тебя огорчить. Я умру раньше.

Кунья рывком перевернулась и встала на колени на соседнем кресле, схватив меня за плечи руками в перчатках:

- Как?! Почему?

Я печально улыбнулся:

- Все дело в том, что запас кислорода в скафандрах одинаков для всех.

- Ну, и что?

- Ты же математик. Сообрази!

- Я знаю только, что кислород кончится у нас одновременно. Ну, плюс-минус несколько минут…

- Увы. Ты – маленькая. А я – вон какая махина. Я съедаю кислорода гораздо больше.

- Да… Я этого не учла… Опять ты меня перехитрил! Но я знаю выход. Я открою свой шлем. Не хочу жить без тебя!

- Ни в коем случае, Катюша!

- Почему?

- По многим причинам. Главная – у нас биоблокада, и мы сами не знаем, сколько времени сможем протянуть после того, как закончится кислород. Каково мне будет, если я выживу, а ты… Вспомни Ромео и Джульетту! Если бы не глупая ошибка…

- Да… Пожалуй… Придется тянуть до последнего. А еще?

- Мы должны дождаться спасателей, хотя бы один из нас. Недопустимо, чтобы… Ты понимаешь…

- Но что, если мне придется жить без тебя много лет?

- Дети. Ты должна вернуться, если мне не суждено. Но я постараюсь прийти к тебе. Ты должна верить!

- И это все?

- Нет. Перед тем, как потерять сознание, я попытаюсь, используя свои способности целителя, перевести нас обоих в такое состояние, при котором весь оставшийся кислород организм будет отдавать мозгу. Чтобы протянуть как можно дольше.

- Да. Это шанс.

- Ну, и последнее. Я просто тебе приказываю, любимая! Приказываю выжить! И дождаться меня. На сколько еще хватит энергии? Когда остановится двигатель?

- Примерно через два часа.

- Тогда давай просто помолчим, чтобы меньше расходовать кислорода. Мы ведь умеем молчать…

Мы молчали, глядя в глаза друг другу, и держась за руки. Потом двигатели отключились, и наступила звенящая, мертвая тишина. Тишина, когда в скафандре слышно собственное дыхание и биение сердца. Через некоторое время я почувствовал, что становится труднее дышать.

- Ну, Катюша, пора. Я начну с тебя, ты заснешь. А потом займусь собой. – Она доверчиво кивнула. – Прощай на всякий случай, любимая! Или – до встречи.

- До встречи, Вадик! – и она улыбнулась, сжав мою руку. – Жаль, что нельзя поцеловать тебя…

Я погрузил Кунью в сон, заставив всю кровь в ее теле отдавать кислород мозгу, а потом откинулся в кресле и закрыл глаза. Я лгал ей – я не мог сам на себя воздействовать силой своего целительства. Оставалось надеяться только на биоблокаду. В конце концов, сколько времени осталось? Часа полтора-два… Пустяки. Я дождусь. Выживу!

Стараясь дышать медленно и глубоко, я лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть, но в условиях начинающегося удушья это было невозможно. В глазах плыли цветные круги, в ушах шумело. Я попытался в последний раз сжать руку Куньи, но моя рука не слушалась, я ничего не чувствовал. Наконец, незаметно даже для себя, я потерял сознание.

* * *

Открыв глаза, я рассмотрел над собой белый потолок, и удивился – сколько можно?! Это происходит уже в третий раз! И тотчас вспомнил все. С трудом повернув голову, я увидел Кунью. Она сидела рядом с кроватью в глубоком кресле, откинувшись на спинку, и спала, глаза ее были закрыты, на лице – выражение покоя. Я снова положил голову на подушку и попытался обдумать ситуацию. Где мы? На базе? Тогда почему я не в медкапсуле? Помещение, в котором я лежал, походило на обычную палату медблока, но я не мог с уверенностью сказать, что нахожусь там.

Я попробовал поднять руку, и, хотя с трудом, мне это удалось. Потянувшись к Кунье, я положил руку на ее плечо. Мгновенно, как всегда, она открыла глаза и посмотрела на меня. На ее лице появилось выражение такого восторга, что я, улыбнувшись, приложил палец к губам. Кунья нагнулась ко мне, и уже через миг наши губы встретились. Поцелуй длился долго, и когда, наконец, он прервался, я снова приложил палец к губам и сказал:

- Т-с-с! – я хотел сначала уяснить для себя обстановку.

Кунья тотчас пересела на кровать и обхватила меня руками.

- Вадик! Любимый! Я уже не надеялась…

- Катюшка! Милая моя Катюшка!

Мы снова обнялись и поцеловались.

- Ну, а теперь рассказывай! Где я? Сколько времени прошло?

- Мы на базе. Прошло два месяца. Ты был в коме.

- Два месяца! Что случилось? Давай с самого начала.

- Когда я очнулась в катере, не нашем, а «Муха-3», я прежде всего почувствовала, что можно дышать. Я ощущала удушье даже во сне! Они вытащили нас и подключили кислород. Ты лежал рядом, но не двигался. С ними была Тамара, она возилась с тобой. Потом сняли с нас скафандры. Тамара пыталась привести тебя в чувство, я тоже звала тебя, но ты не слышал. Тамара сказала, что запустила твое сердце и дыхание, ни того ни другого не было. Никто не знал, сколько времени. Потом мы взлетели, и через три часа уже были на базе.

- А астероид?

- Астероид прошел мимо планеты, на расстоянии примерно пятьдесят тысяч километров. У нас получилось!

- А метеорный рой?

- Большую часть самых крупных метеоритов расстрелял катер «Муха-7», когда мы улетели, на нем был командиром Вася Круглов. Оставшиеся упали в океан. Конечно, это вызвало мощные волны, но никто не пострадал, только на островах смыло часть растительности. Кстати, «Тариэль» привели на буксире через три дня, все остались живы и здоровы. Они ужасно переживали, что не смогли долететь.

- А потом? Когда мы прилетели на базу?

- Тебя сразу осмотрели врачи. Они все были единодушны – ты мертв. Хотя Тамаре удалось запустить сердце и дыхание, мозг молчал. Энцефалограммы не было. Но я верила, что ты жив. Они поместили тебя в медкапсулу, дали повышенное давление кислорода. Тамара каждый день старалась тебя вернуть, она говорила, что ты ее учил. Тебя питали внутривенно, растворами. Я каждый день входила в капсулу и проводила рядом с тобой два часа.

Я улыбнулся:

- И что ты мне говорила? Наверное, всякие глупости?

Кунья покраснела:

- Да. Я уговаривала тебя вернуться. И еще много такого… Но изменений не было.

- А потом?

- А потом, вчера, когда я лежала в каюте и не могла уснуть, появился Он.

- Он?!

- Да. Ты знаешь, Кто.

- Знаю.

- Я бросилась перед Ним на пол…

- И что?

- Он меня поднял, усадил на кровать, и сказал: «Успокойся, Катюша. Вы оба готовы были умереть, чтобы спасти людей, и Вадим действительно умер. Его живое сердце держит его в этом теле. Он давно уже мог бы быть у Меня, в Моем мире. Но ты слишком привязана к нему, и не даешь ему уйти. Пусть будет так. Он будет жить. Вы не должны расставаться».

- Ну, и? Что дальше?

- А дальше я помню только, что я проснулась на кровати, и было уже утро. Думала, что это сон. Я вскочила и побежала в медблок. Что там творилось! Они все собрались возле капсулы. У тебя появилась энцефалограмма! Я попросила, чтобы тебя перевели в палату, и осталась с тобой. А теперь ты очнулся. Скажи мне, Вадик, это действительно ты? Ты вернулся ко мне? Ты любишь меня по-прежнему?

* * *

Я откинулся на подушку, потрясенный ее рассказом. Два месяца!

- Да, Катюша. Это я. Я все помню, и люблю тебя.

- Как же так получилось, что ты умер? Ведь я выжила!

- Прости. Я тебя обманул. Я не могу сам управлять своим организмом, а биоблокады оказалось недостаточно. Ты простишь меня?

- Я уже простила! Ведь ты сделал это ради меня, да? Я догадывалась…

- Да. Я хотел, чтобы ты жила. Увидела детей. Чтобы мы встретились.

- Я понимаю. И что же будет теперь?

- Ничего. Мы будем жить дальше. Помоги мне встать!

Кунья обхватила меня за плечи, и я сел на кровати. Голова закружилась, и несколько минут я сидел, обнимая ее. Стены перестали вращаться, я с трудом встал, и, шатаясь, сделал несколько шагов. Кунья поддерживала меня, и я вернулся на кровать, а потом она помогла мне надеть шорты и рубашку. Некоторое время мы сидели, обнявшись.

- Я никак не могу поверить в такое счастье! Ты вернулся…

- Да, Катюша. Но я ничего не помню после того, как потерял сознание в катере. А потом очнулся и увидел тебя. А что сейчас происходит на Гее? Эти два месяца…

- Андрей прилетел через день после пролета астероида, он все знает. Он приходил в медблок, мы говорили. Он сказал, что обязан тебе еще больше, чем прежде, что благодаря тебе экспедиция выжила. Ну, и меня благодарил тоже. Наши восстановили базы на островах. Андрей на «Альфе» снова ушел на внутренние планеты, а мне приказал оставаться рядом с тобой. Он верил, что ты выживешь!

- А о чем еще вы говорили?

- Знаешь, он рассказал… Тогда, в облаке Оорта… Когда погибла его жена… Он ее очень любил. Второй корабль оказался отрезанным от первого, на котором был он. Пылевое облако… И его жена уговорила его не рисковать, не пытаться спасти их. Она ему запретила! Если бы не это, наверное, вся экспедиция погибла бы. А от них ничего не осталось. Только пыль. Они до последнего были на связи. Они знали, что обречены…

- И что ты ему сказала?

- А что я могла сказать? Я сказала, что она была права. Лучше погибнуть кому-то, чем всем. Если все равно ничего нельзя сделать… И ради ее памяти он должен жить. И должен быть счастлив. Через полгода «Альфа» уходит к Земле. А мы?

- Мы полетим с ней. Мы свое дело сделали. Мы свободны.

- Но разве Он не мог Сам все сделать за нас? Отклонить астероид? Или уничтожить?

- Наверное, не мог. Не в том смысле… Это опять должен был быть выбор людей.

- Возможно. И мы выбор сделали, да?

- Да.

И потом мы снова ничего не говорили, а только сидели молча, держась за руки и глядя друг другу в глаза.

* * *

Через полчаса я встал и протянул Кунье руку:

- А знаешь, Катюша, я ужасно хочу есть! Пойдем в столовую.

- Я могу тебе принести. Но разве тебе можно? Ты не ел два месяца!

- Биоблокада. Ничего мне не сделается. И лучше давай-ка сходим потихоньку.

Когда мы покидали медблок, все собрались вокруг нас. Тамара бросилась мне на шею, и я едва устоял на ногах.

- Вадим, ты спас нас всех! Ты спас Стаса! И моего сына!

- Ну, не преувеличивай! Это Катя.

- Нет, это ты! Разве без твоего согласия она бы это сделала?

- А если бы не ты… Ты же прилетела на катере и запустила мне сердце. И потом старалась меня вернуть. У тебя правда получается то, о чем я говорил?

- Кажется, да. Немножко. Сердце я тебе запустила именно так. Просто захотела… А вчера появилась энцефалограмма. Я пыталась каждый день!

- Ну, вот, выходит, мы в расчете, - я улыбнулся.

Подошел Володя, и крепко пожал мне руку:

- Ты спас Женю. И нашего сына, ей скоро рожать…

Остальные стояли молча, но их взгляды были красноречивее слов. Мы пошли в столовую, расположенную недалеко. Когда мы уселись за столик, все, кто был в помещении, встали и собрались вокруг нас. Сначала они стояли молча, а потом раздались аплодисменты.

- Вадим! Катя! Вы спасли планету! Мы все вам обязаны!

Кунья покраснела, а я только улыбнулся:

- Ну, а как же могло быть иначе? Когда мы узнали, что на «Тариэле» авария, не могли же мы сидеть, сложа руки! Так что, товарищи, все нормально.

Кунья вскочила:

- Товарищи, ну дайте же человеку поесть! Два месяца…

- Да-да, конечно, ешь, Вадим! А тебе можно? – раздались голоса вокруг.

- Можно, можно, друзья, я ведь врач все-таки…

Я начал с куриного бульона с рисом, потом съел и курицу, из которого его сварили – на Гее стараниями Нины и других биологов, под охраной Искинов, уже успешно разводили кур, уток, овец и еще кое-какой скот. Потом я съел бифштекс с картошкой, винегрет, и закусил пирожными с чаем, но не наелся, а только отяжелел от еды, и Кунья повела меня в нашу каюту. Добравшись туда, я рухнул на койку и уснул раньше, чем Кунья успела расстелить простыню.

* * *

Проснувшись, я прежде всего почувствовал рядом Кунью. Она лежала, обнимая меня, уткнувшись своим прелестным носиком мне в подмышку, как обычно. На ней не было одежды, а я так и уснул в шортах и рубашке. Я погладил руку Куньи, лежащую на моей груди, и она тотчас проснулась.

- Любимый! Ты жив, ты снова со мной! – прошептала моя возлюбленная, целуя меня и обнимая. – Если ты еще не полностью восстановился…

- Я с тобой, милая моя Катюшка! И я себя чувствую вполне здоровым.

- Правда? Я так по тебе соскучилась!

- Я тоже. Хотя, правду сказать, для меня ведь прошло меньше суток. Мне было намного легче, чем тебе. Представляю, как ты измучилась без меня!

- Какие пустяки, Вадик! Я уже почти настроилась всю жизнь жить без тебя… Хотя и не знаю, как бы я выдержала. Ты запретил мне самой… Но, наверное, мне пришлось бы все время искать смерти. Если бы ты не вернулся ко мне…

- Постарался бы, конечно. Но не все от меня зависит.

- Да. И поэтому я счастлива. Я согласна была бы жить без тебя, терпеть, заниматься самыми рискованными делами, ожидая смерти… Только знать бы, что ты жив, что ты есть где-то и ждешь…

- Катюша, это все позади. И мы снова вместе. Я сейчас! – и я стал поспешно стаскивать с себя рубашку и шорты.

- Милый, а ты еще не слишком слаб? Ты уже совсем выздоровел? Я могу ждать хоть всю жизнь, если ты жив и рядом!

Я засмеялся:

- Катюшка, какая в этом надобность? Если я здесь и люблю тебя?

- А я… Да что говорить! Но, когда ты был в коме, и я обнимала твое тело в медкапсуле… Это было только тело! А мне нужен был ты, ты целиком! Я так мечтала, что ты обнимешь меня, поговоришь со мной…

Я бросился в душ, и уже через пять минут снова был рядом с Куньей, ласкал ее тело, шептал ей на ухо, как я ее люблю, и слышал в ответ, как она меня любит… Это было чудесно! И я искренне надеялся, что это – навсегда.

* * *

Мы слились воедино, Кунья стояла на коленях, я обнимал ее сзади, обхватывал руками ее грудь, гладил живот и бедра, изо всех сил прижимая к себе, и чувствовал ответные движения ее тела мне навстречу. Я сжимал ее крепкие упругие ягодицы, и думал о том, что вот эта женщина – моя, моя навсегда, вся целиком, без остатка, и ничто не сможет нас разлучить, даже смерть. Это было непередаваемое чувство, я никогда раньше не думал о Кунье так, как в этот миг. Она стонала от восторга страсти, и, наконец, все закончилось у нас вспышкой бешеной радости.

Потом мы опять лежали рядом и ласкали друг друга, и я видел следы своих рук на ее груди, а она прижималась ко мне и шептала:

- Милый, я хочу еще! Только не сдерживайся, я хочу чувствовать твои руки на своем теле, их силу, это так приятно!

- Прости, Катюшка, я, кажется, немного перестарался, у тебя синяки на груди. Тебе было больно?

- Это была такая чудесная боль! Такая счастливая! Я хочу еще!

И мы снова и снова целовались, обнимались, сжимая в объятиях друг друга, и снова стонали от страсти. Я покрывал грудь, живот и ноги Куньи поцелуями, она сжимала мое тело руками и бедрами, кусала меня за соски, садилась на меня верхом, а я целовал пальчики на ее ногах.

Наконец, когда, уставшие и счастливые, мы лежали рядом на кровати, держась за руки, и голова Куньи лежала на моем плече, она спросила:

- Милый, о чем ты думал сейчас, когда мы?.. Я чувствовала, это было что-то особенное!

- Да. Я думал, что ты – моя женщина, моя навсегда! А ты?

- Знаешь, почти то же самое. Я думала, какое это счастье – принадлежать тебе! Единственному мужчине. Делать для тебя все, что возможно…

И мы снова лежали рядом, обнявшись.

- Милый, когда я два месяца, каждый день, приходила к тебе в медкапсулу, и лежала рядом с тобой, и обнимала твое тело, я шептала тебе, как я хочу, чтобы ты пришел в себя, вернулся, чтобы мы опять могли быть вместе… Чтобы ты говорил со мной… И вот теперь, когда моя мечта исполнилась, и ты жив, ты рядом, когда мы снова можем говорить, у меня нет слов... Странно, правда?

- Бедная моя, милая Катюшенька! Любимая! Как ты настрадалась… Представляю, что тебе пришлось пережить. Это твоя заслуга, что мы снова вместе. Я никогда не смогу это забыть. Что мне сделать для тебя?

- Ничего, милый. Только будь рядом со мной, этого достаточно! Мне больше ничего не нужно от жизни…

* * *

На следующее утро мы встали пораньше, позавтракали, и пошли к ручью. Отойдя к самой границе периметра, мы разделись и вошли в воду. На середине ручья вода достигла пояса, мы обнимались и целовались, обливали друг друга водой, как дети, и, наконец, вылезли на берег. Здесь, лежа под ярким светом Альфы Эридана, мы обсыхали и загорали – Константин официально, по приказу Андрея, дал нам месяц отдыха.

Потом я обнял Кунью, она лежала на траве и улыбалась. Мы менялись местами, ласкали друг друга, а в паузах между объятиями и ласками лежали на траве и разговаривали.

- Знаешь, милый, я так тебя люблю, что могла бы умереть за тебя, не задумываясь!

- Катюша, ты уже умирала за меня когда-то. У Ойху в плену, помнишь? Ты думала обо мне, верила, что я жив, и все вынесла. Это куда больше, чем просто умереть!

- Но я тебе этим ничуть не помогла, когда ты лежал три дня без чувств, как мертвый.

- Как это – не помогла? Очень даже помогла! Каждый нуждается в том, чтобы в него верили.

- Может, ты и прав, любимый. Но я хотела бы чего-то большего. Например, как жена Адмета. Помнишь эту легенду?

- Да. Но я всегда возмущался, почему Адмет принял эту жертву? Я бы на его месте…

- Да, милый, я знаю, ты бы сам умер вместо меня. Но я думаю, что Адмету просто не оставили выбора.

- Как это, не оставили?! Он много дней искал того, кто согласится за него умереть.

- Ну, наверное, Алкеста просто поставила его перед фактом, иначе Адмет ни за что не пошел бы на это! А потом пришел Геракл…

- Может, и так. Знаешь, ты думаешь о людях лучше, чем они того заслуживают…

Наконец, надев шорты и рубашки, держась за руки, мы пошли к куполу базы. И тут на смартфон Куньи поступил вызов. Ответив, она некоторое время внимательно слушала, а потом сказала:

- Да, Костя, конечно! Я очень рада. Вадим? Ну, разумеется! Он тоже согласен!

Я вопросительно посмотрел на нее.

- Вадик, мы завтра летим на острова, с вулканологами! Ты согласен?

- Конечно, Катюша! С тобой – хоть куда!

* * *

За обедом Кунья объяснила мне суть этого задания.

- Понимаешь, остальные пилоты заняты, надо возить людей на временные базы, летать на разведку. А это – эксперимент. Мы повезем Джима и Бетти на вулканический остров, они должны проверить свои приборы – вызвать извержение вулкана и погасить его. Я была уверена, что ты согласишься – скучно ведь провести целый месяц без дела.

- Конечно, ты права, Катюша, мы полетим. Тем более, что этот эксперимент ведь, несомненно, поможет их работе по укрощению Йеллоустоуна на Земле, да?

- Да. Так что, по большому счету, мы поможем спасти Землю.

Вечером мы встретились с вулканологами. Джим и Бетти были в восторге от предстоящего полета, а тем более оттого, что летят с нами. Третьим в их группе был Курт Купер – американец немецкого происхождения, замкнутый молчаливый человек среднего роста, с живыми голубыми глазами, по отзывам Джима – прекрасный специалист.

Вечером мы с Куньей лежали в постели, отдыхая после любовных игр.

- Милый, - сказала Кунья. – Почему-то у меня плохое предчувствие. Что-то не сложится, я думаю.

- Что ты, Катюша! – отозвался я. – Все будет хорошо, ведь Джим уверен в успехе, да и Купер с этим согласен. Ну, в крайнем случае, придется дорабатывать аппаратуру. Но впереди еще полгода, они смогут.

- Да? Ладно, поживем – увидим! – и она, как всегда, уткнулась прелестным носиком в мою подмышку, обхватив меня руками.

Рано утром мы уже были у катера. Вулканологи грузили свою аппаратуру, довольно громоздкую, и прочие припасы – эксперимент должен был продлиться не один день. Наконец, все было готово, мы уселись в катер, Кунья ввела в Искин координаты острова, и катер взлетел. Наклон оси Геи был близок к земному, около тридцати градусов.

Катер шел в атмосфере, на высоте двадцати километров, на гиперзвуке в безоблачном небе. Быстро промелькнул континент Пангеи, сменившись ярко-голубой поверхностью океана, кое-где запятнанной буро-зелеными крапинками островов и архипелагов. Через три часа полета мы достигли нужного острова – он находился рядом с Южным полярным кругом, примерно на шестидесяти пяти градусах южной широты, и пошли на посадку. Остров был велик. На его побережье возвышалась гора высотой около трех километров, явно вулканического происхождения, это был конус потухшего вулкана. Безжизненный на первый взгляд берег был усыпан крупными и мелкими камнями, кое-где среди них прогладывали чахлые кустики и деревца, на пляж накатывались серые волны.

* * *

Кунья выбрала ровную площадку поближе к склону вулкана, на берегу залива, мы зависли на антиграве, а потом плавно опустились на песок. Все вышли на берег, чтобы размяться после полета, и подошли к воде. Дул резкий холодный ветер, бросая в лицо соленые брызги – на этом полушарии начиналась зима, да и широта была высокая, почти заполярье. Альфа Эридана сверкала низко над горизонтом. Джим поеживался в своей меховой куртке:

- Холодно. Ненавижу зиму!

Кунья подбежала к воде и пощупала ее рукой:

- Вадик, градусов десять, наверное. Искупаемся? Мы так давно не купались зимой!

- Вы что, с ума сошли? – удивился Купер.

- Нет, Курт! – засмеялась Кунья. – Мы с мужем очень любим зимние купания. А вы не хотите к нам присоединиться? – спросила она, уже сбрасывая одежду.

- Бр-р! – откликнулся Купер. – Даже смотреть на вас и то холодно…

Мы с Куньей быстро разделись и побежали к берегу. Холодный полярный ветер обжигал кожу, но благодаря биоблокаде тело скоро перестало ощущать мороз. Взявшись за руки, мы вошли в воду. Берег был крутой, и уже через несколько шагов Кунья поплыла, и я к ней присоединился, не чувствуя холода. Доплыв до скал, расположенных метрах в ста от берега, мы выбрались на камни и пошли вверх по склону. Зайдя за гранитный барьер, так что нас с берега не было видно, я обнял Кунью:

- Катюша, а давай мы… Помнишь, как это возбуждает зимой?

- Ладно, милый, только по-быстрому, а то на берегу будут беспокоиться.

Мы уселись на песок, лежавший между камнями, и обнялись.

- Не слишком жестко? – улыбнулся я. – Надо было захватить что-нибудь помягче, как ты думаешь?

- Нет, милый, в самый раз! – засмеялась Кунья, ложась на спину и притягивая меня к себе.

И правда, через несколько минут мы так увлеклись, что перестали чувствовать и жесткие камни, и холодный ветер. Постаравшись побыстрее покончить с любовными ласками, мы потом еще несколько минут посидели, обнявшись, на ледяном песке, ощущая, как всегда после секса в таких условиях, бодрость и эйфорию.

- Как хорошо, любимый, – сказала Кунья, - ужасно люблю секс на морозе! После этого такая бодрость, кажется, горы бы свернула! Что бы я делала, если бы ты умер?! Где еще мне найти такого партнера? – и она расхохоталась, вскакивая на ноги и протягивая мне руку.

- А, значит, только в этом все и дело? – пошутил я, вставая следом за ней.

Обнявшись, мы дошли до берега и поплыли обратно. Когда мы вернулись к нашим, Бетти подошла и погладила Кунью по груди:

- Да ты совсем теплая! Неужели ничуть не замерзла?!

- Нисколько. Дома мы зимой всегда плаваем и ныряем.

- А мне даже подумать страшно, чтобы в такой мороз просто раздеться, не то что залезть в воду!

- Разве это мороз? Мы с Вадиком плавали и в минус сорок! – она не стала добавлять, как мы тогда и сексом занимались прямо на льду, но я – то помнил, что мы вытворяли в Ку-Пио-Су зимой.

- Да, правду говорят у нас, что русские сродни белым медведям! – пробормотал Купер.

Тем временем мы оделись, и все вместе побежали к катеру. Забравшись внутрь, мы извлекли запасы продуктов, разогрели, и весело уселись за стол. Мы с Куньей, как обычно после такого экстрима, ели за четверых. В меню у нас были мясо, картошка, копченое сало с хлебом, рыба жареная и копченая, куриные яйца, сваренные вкрутую – в полном соответствии с зимним сезоном. Только Джим по-прежнему придерживался своей вегетарианской диеты, но и он налегал на сладости.

* * *

Плотно пообедав, мы занялись выгрузкой приборов и материалов. У подножья вулкана нашлась довольно большая пещера с ровным сухим полом, и мы заносили оборудование туда, перемещая его с помощью гравиплатформ. У дальней стены установили переносной термоядерный реактор и подключили к нему освещение и обогревательные приборы, вдоль стен расставили койки, оборудование и столы. В пещере сразу стало тепло и уютно. Основную установку с геовибратором предстояло смонтировать у стены, погрузив излучатель вибратора в породу. Этим мы и планировали заняться завтра.

Поужинав, мы разошлись по койкам. Купер, чтобы не мешать нам, поставил свою койку у противоположной стены, а мы с Куньей и Джим с Бетти расположились недалеко друг от друга, ничуть не стесняясь. И правда, ночью мы занимались сексом с Куньей, не обращая внимания на то, что делают наши друзья, а потом уснули, обнявшись. Любопытно, что Джим и Бетти тоже лежали в обнимку, почти как я с Куньей, это мы обнаружили утром, проснувшись, когда они еще спали, и приступив к приготовлению завтрака.

До обеда мы выгрузили из катера электробур, и, проделав в скалах большой колодец, установили туда излучатель геовибратора и залили его быстросхватывающимся бетоном, чтобы уже завтра можно было приступить к эксперименту, а сами в полном составе после обеда начали восхождение на вершину вулкана. Подъем был удобным, мы пользовались гравиплатформами, так что уже через час были на верхней точке конуса. Стоя на краю кратера, мы заглянули внутрь.

Почти отвесная каменная стена уходила вниз более чем на три километра, опускаясь ниже уровня океана. На дне колоссального провала курился дымок, поднимался желтоватый пар, не достигая, впрочем, даже половины глубины воронки. Это говорило о том, что вулкан, хотя и спящий, все же относился к числу действующих, что Джима очень порадовало, так как полностью отвечало условиям эксперимента. Оставалось выбрать место для установки дополнительных датчиков и камер наблюдения. Нас выручил Купер, он с помощью бинокля нашел подходящую нишу на противоположной стенке кратера, всего в тридцати метрах ниже его края, что позволяло при необходимости спуститься туда по веревочной лестнице.

Мы доставили в нишу оборудование, которое у нас было с собой, с помощью гравиплатформы, установили его, а потом все вместе вернулись в пещеру. Поужинав, улеглись спать, решив завтра же с утра приступить к эксперименту.

* * *

Утром мы с Куньей опять встали пораньше и приготовили завтрак. Потом Курт и Джим отправились на верхушку конуса, где Джим должен был остаться для наблюдения, а Курт – вернуться, и вместе с Бетти начать эксперимент. Мы с Куньей оставались пока не при делах, и решили снова искупаться.

Подойдя к берегу залива, мы сбросили одежду и вошли в воду. Сыпал небольшой снежок, но было безветренно, температура около нуля. Мы быстро доплыли до скал и снова, как накануне, занялись сексом на песке за скалами. На этот раз мы не были ограничены временем и не спешили, и оттого эйфория была еще заметнее. Потом мы спустились к морю за островком, и начали плавать и нырять в ледяной воде, обнимаясь и целуясь под водой. Наконец, обогнув скалистый островок, мы поплыли к берегу.

Обсохнув и одевшись на берегу, мы подошли к катеру, Кунья осталась забрать кое-какие припасы для обеда, а я не спеша направился к пещере. Войдя, я увидел в глубине ее две фигуры – Курт уже вернулся и стоял у стола с аппаратурой, Бетти сидела к нему спиной и внимательно смотрела на экран компьютера перед собой. Они тихо разговаривали. Я был от них на расстоянии более десяти метров и не слышал, о чем они говорят, когда вдруг разговор, как мне показалось, внезапно обострился, мне послышалось, что Бетти воскликнула по-английски «Никогда!», и вскочила на ноги. Курт отпрыгнул от стола на несколько шагов, в руке его вдруг появился бластер, Бетти негромко ахнула и повалилась на пол лицом вниз.

Не поняв вначале, что произошло, я бросился вперед, и, услышав шум, Купер обернулся и вскинул руку с оружием:

- Стоять!

Я замер на месте, поняв, наконец, что дело плохо. Рука сама метнулась к поясу, но бластера там не было, мы с Куньей не захватили с собой оружие. Первая моя мысль была о Кунье – она, ничего не подозревая, войдет в пещеру, и…

- Что вы делаете, Курт?! – нарочито громко воскликнул я, включая висящий на поясе смартфон на запись.

- Молчать, русский! – ответил он, поднимая бластер. – Я делаю то, что должен!

- Зачем? В чем дело?

- А, ты не знаешь? Ну, я скажу тебе, - ответил он, делая пару шагов вперед. –  Слишком много интересов сплелось вокруг Йеллоустоуна на Земле. Те, кто финансирует эту работу, хотят, чтобы извержения не было. Но у них есть и конкуренты, которым  нужно совсем другое. Смитам заплатили, чтобы они нашли способ предотвратить извержение, и я вижу, что это вполне реально – этот черный ублюдок нашел способ! А я с чем останусь? Это я должен был занять место профессора, а не грязный ниггер! Поэтому я на другой стороне. Вы все останетесь тут! – его лицо исказила гримаса, и я понял, что сейчас он выстрелит.

* * *

- И что же вы собираетесь сделать? – спросил я, просто чтобы потянуть время.

- Что? Очень просто! Извержение состоится, и вы все тут сгорите, а я улечу. И скажу, что спасся один, а ваш эксперимент провалился. Это мне и надо! Не зря же мне платят такие деньги…

- Кстати, сколько, Курт? Может, просто поделитесь с нами? И проблема решится без кровопролития.

- Ну, нет! Мне не нужны свидетели!

- А что вы сделали с Бетти? Она ранена? Могу я оказать ей помощь, пока не поздно?

- Поздно. Она мертва. А сейчас и ты будешь лежать рядом с ней! – и он поднял ствол бластера.

Между нами было почти десять метров, и, как бы ни хотелось, я не мог предотвратить выстрел. Мне оставалось только стоять и ждать, сжав кулаки, а в голове неотвязно вертелась мысль: «Вот это как раз то, ради чего мы здесь! Не пустяковая смерть нескольких сот человек в экспедиции, а гибель всей Земли». Ствол бластера смотрел мне прямо в глаза. Интересно, что я почувствую в момент выстрела, если Купер не промахнется? А Кунья? Она тоже погибнет?

- А как же Джим? – снова спросил я.

Купер фыркнул:

- За него не беспокойся. Он сидит в кратере, в той нише. И сгорит, когда я запущу вулкан. Веревочную лестницу я, конечно, убрал. Ну, ладно, хватит разговоров. Прощай, Вадим! Приятно было познакомиться.

- Погоди, Купер! Последний вопрос. Скажи, сколько же тебе заплатили?

Курт рассмеялся:

- О, любопытство! Ну, так чтобы ты знал – миллиард! Мне заплатили миллиард долларов. Они уже на моем счету. Но я согласился не из-за денег, а потому, что этот черный занял мое законное место. – И он нажал на спуск.

Я очень внимательно следил за его пальцем, и в тот же самый миг дернул головой в сторону, уходя с линии огня. Луч скользнул мимо, опалив волосы. И тотчас же произошло то, чего я совсем не ожидал – появившись у меня из-за спины, Кунья бросилась к Куперу. На мгновение он отвлекся, и ствол бластера качнулся в ее сторону, луч встретил ее тело в прыжке. Я видел, как отлетела ее левая рука, а из груди брызнула кровь, но остановить ее это не смогло – нога ударила руку Купера, и бластер улетел, вращаясь, к стене пещеры.

Дикая ярость захлестнула меня. Я стиснул кулаки, бросаясь вперед, и вдруг моя правая рука ощутила рукоять метательного ножа. Мгновенно проснулся инстинкт охотника и воина – без замаха, снизу, я швырнул нож, и он вонзился Куперу в солнечное сплетение. Удивленно хрюкнув, тот сложился пополам и боком завалился на пол.

* * *

Не теряя ни секунды, я бросился к Кунье, и, упав на колени, перевернул ее на спину. Ее левая рука была отсечена на середине плеча, а обрубок левой груди выглядывал в прореху рубашки. Текла кровь, но она, повернув ко мне побледневшее лицо, довольно спокойно сказала:

- Милый, я в порядке. Помоги Бетти, иначе ей конец!

Я не мог не признать, что она права – благодаря биоблокаде кровотечение через несколько секунд прекратится, я еще успею помочь Кунье. А что с Бетти? Купер так уверенно заявил, что она мертва…

Подскочив к ее телу, я перевернул его и заглянул в открытые глаза, одновременно включая «медицинское зрение». Луч бластера прошел через сердце, которое тепловым ударом буквально разорвало на куски. Восстановить! Убрать кровь из перикарда и левого легкого! Восполнить кровопотерю на сто процентов!

Тотчас глаза Бетти моргнули, и она взглянула на меня:

- Вадим, Купер!!! Это враг! Его надо остановить!

- Спокойно! Купера больше нет. Полежи немного. – И я снова подбежал к Кунье. – Милая, как ты?

- Нормально, Вадик. – Она говорила уже совсем обычным голосом, кровотечение прекратилось, и она сидела, опираясь о пол правой рукой. – Теперь давай к Джиму, а то как бы он не сорвался с обрыва, пытаясь выбраться из кратера. А я подожду, не впервой, - и она даже слегка улыбнулась.

Конечно, она снова была права, и пришлось подчиниться.

- Катюша, я быстро! – воскликнул я, выбегая из пещеры.

Я подбежал к гравиплатформе, стоявшей рядом, и вскочил на нее. И тут меня, хотя и с запозданием, озарила мысль: откуда взялся у меня в руке метательный нож? Значит, мои способности вернулись? Проверим! Я пожелал очутиться вместе с платформой на вершине горы, над нишей, и тотчас оказался там.

Упав грудью на край обрыва, я заглянул в пропасть. Джим, действительно, полз вверх по отвесной стене, он преодолел уже треть расстояния до края кратера. Я не решился окликнуть его – от неожиданности он мог сорваться, а пожелал очутиться вместе с платформой рядом с ним, и, схватив за рубашку, перетащил к себе, на платформу, одновременно сказав, по возможности спокойным голосом:

- Джим, это я. Все в порядке, летим домой.

Джим только охнул, уцепившись за меня изо всех сил, и сел на платформу, тяжело дыша.

- Вадим, как ты меня напугал! Полетели скорее, иначе Купер натворит такого! Он бросил меня здесь.

- Не натворит. Помолчи, и держись покрепче.

* * *

Платформа взмыла к краю кратера, а я мысленно ускорял ее полет так, что ветер свистел в ушах. Через десять минут мы уже были у пещеры, и, спрыгнув на землю, вбежали внутрь.

Кунья сидела у стены, Бетти обнимала ее за плечи, труп Купера валялся там, где его настигла смерть. Джим остановился, ошеломленный:

- Что тут произошло?!

- Не спеши, скоро все узнаешь.

Бетти вскочила, и, бросившись к мужу, обняла его. Припав к его груди, она, наконец, зарыдала, а я подсел к Кунье и сказал:

- Ты молодчина, я успел в самый последний момент, он уже взбирался по стене. Еще чуть-чуть, и мог бы сорваться.

- Я так и знала, что он не будет сидеть там и ждать. А что теперь?

- Теперь, милая, пока Бетти и Джим еще не пришли в себя, я займусь твоей рукой. Тебе очень больно?

Кунья потянулась обнять меня, но смогла это сделать только правой рукой, обрубок левой лишь дернулся, и она смущенно засмеялась:

- Вот видишь, я теперь – инвалид, хотя еще не привыкла! Мне совсем не больно, только ужасно чешется левая рука… Которой нет… Но это ведь не надолго?

- Конечно, Катюша. Сейчас я это поправлю. Хочешь пока поспать?

- Нет, милый, я хочу тебя видеть! А если даже будет больно – потерплю. Ты же знаешь, я терпеливая…

- Ладно. Тогда начнем.

Сняв с нее обрывки рубашки, я закрыл глаза, обнял Кунью, и занялся восстановлением ее тела. Это оказалось не так легко, но я очень старался – восстановил ее руку и левую грудь и восполнил кровопотерю на сто процентов. Когда я закончил, и, несмотря на усталость, шатаясь, поднялся на ноги, то увидел, что Джим и Бетти смотрят на нас во все глаза. Я улыбнулся:

- Ну-ну, друзья, не надо так удивляться, я же психохирург, и не какой-нибудь, а уникальный! Только вот устал, как собака… Лучше покормите-ка нас, думаю, что и Катюша не откажется.

- Я-то точно не откажусь, - откликнулась Кунья, помогая мне добраться до стола. – Джим, там возле входа лежит сумка с продуктами, я их захватила с катера. Несите их сюда! А потом мы вам все расскажем.

Но прежде всего Смиты оттащили труп Купера к стене, а потом уже отправились за сумкой.

* * *

Когда Джим и Бетти вывалили на стол кучу еды, разогрели кое-что, и мы все приступили к обеду, Кунья, усиленно жуя, начала рассказ:

- Когда мы вернулись после купания, Вадик пошел в пещеру, а я заскочила на катер и собрала кое-что к столу. А вернувшись, застала Вадима и Купера за интересной беседой. Я спряталась за выступом скалы, и все слышала, правда, не с самого начала. Мне очень хотелось броситься на Купера, но я выжидала, была уверена, что от первого выстрела Вадим уклонится, ведь оружия у нас с собой не было. Так и случилось: Купер выстрелил, Вадим увернулся, а я бросилась вперед.

- Милая, а если бы он прицелился в тебя получше?

- В конце концов, это не так уж важно. Если бы Купер меня убил, Вадик все равно получил бы несколько секунд форы. Главное для меня было – спасти его. – Она сказала это очень просто, искоса бросив на меня лукавый взгляд. – Но все получилось наилучшим образом, а руку он мне уже починил, как видите. – Она вытянула левую руку вперед, несколько раз сжав и разжав кулак. – Я ведь в курсе, какой он специалист!

- Катюша, я, конечно, тебе обязан жизнью, но я тебя слишком хорошо знаю, и ничего другого не ожидал. Я потом тебе скажу все, что думаю, ладно? Очень удачно, что ты успела как раз вовремя.

Джим и Бетти смотрели на нас во все глаза, а мы усиленно жевали и глотали куски мяса, заедая их картошкой и хлебом с салом и яйцами. Бетти спросила:

- Вадим, а меня сильно ранил Купер? Я, конечно, догадываюсь, что ты со мной тоже поработал…

- Честно?

- Честно!

- Тогда не очень широко раскрывай рот. Он тебя убил. Его выстрел попал точно в сердце, пришлось тебе его восстановить. Ты же знаешь, что происходит, когда луч бластера попадает в сердце?

- Тепловой взрыв… И долго я была мертва? – спросила Бетти, рассматривая кровь, черное пятно и дыру на своей рубашке, и приложила ладонь к груди, побледнев – темная кожа на ее лице приобрела серый оттенок.

- Не больше пяти минут. Я как раз успел, это была клиническая смерть. А что я могу, вы уже видели.

Вопреки предупреждению, наши друзья раскрыли рты очень широко, глядя на меня, но я продолжал есть, как ни в чем не бывало, и они, так ничего и не сказав, тоже занялись едой.

- Ешь, Бетти, не отвлекайся, ты, наверное, очень голодна, – сказал я с полным ртом. – Это побочный эффект таких операций. – И она кивнула, наконец-то через силу улыбнувшись.

* * *

Пообедав и отдохнув (я даже немного поспал, вымотавшись после исцелений), мы приступили к обсуждению сложившейся ситуации. Джим сказал, что уже пробовал связаться с базой, но безуспешно – Купер вывел из строя радио, а смартфон в таких высоких широтах был недоступен для спутника. Я прокрутил сделанную мной запись, и все внимательно ее прослушали.

- Я догадываюсь, о какой фирме говорил Купер, - сказал Джим. – Конкуренты наших спонсоров. У них свои интересы на других континентах. Но они ошибаются – в случае взрыва Йеллоустоуна погибла бы вся планета или на долгое время стала непригодна для жизни людей. Купер оказался совсем не таким хорошим специалистом, как я думал. Он что, не понимал этого?

- Деньги, Джим. За деньги такой и родную мать продаст, есть у нас в стране поговорка. А главное, он считал себя несправедливо обиженным, и ненавидел тебя. Хорошо еще, что сразу тебя не убил там, наверху. Видимо, хотел, чтобы ты перед смертью помучился…

- Но что же нам делать? – спросила Бетти. – К эксперименту все готово, но связи нет. Надо лететь на базу…

- Погодите пока. Я схожу посмотреть, что с передатчиком.

- Да уж ничего хорошего, не работает модуль селектора. Запасных блоков у нас тут нет, а с этим Купер сделал неизвестно что. Его ведь не спросишь!

Я незаметно подмигнул Кунье:

- Катюша, а может, случайно завалялся где-то блок селектора?

Не понимая еще, что я собираюсь сделать, она, тем не менее, мне подыграла:

- Может и так, Вадик. Сходи, посмотри в ящике ЗИПа. А мы пока тут приберем.

Я побежал к катеру – ведь мои способности восстановились! Что мне стоит создать новый блок селектора или устранить любую неисправность? Вот над чем надо действительно подумать, так это что я скажу? И кому?

Забравшись в катер, я увидел, что сделал Купер. Он вытащил блок селектора из  стойки, а стойку установил на место, так что сразу неисправность не бросалась в глаза. Создав новый блок, я воткнул его в гнездо и включил радио. И тут же чуть не оглох от непрестанных вызовов:

- Муха-9, Муха-9, ответь Центральному! Муха-9, почему не отвечаешь? Что у вас? Высылаем к вам катер Муха-7, вылет через тридцать минут. Муха-9, Муха-9, ответь Центральному!..

Послушав эти отчаянные призывы несколько секунд, и чувствуя, как лицо невольно расплывается в улыбке, я, наконец, нажал тангенту микрофона и сказал:

- Центральный, на связи Муха-9. У нас все в порядке, была небольшая неисправность. Отмените вылет Мухи-7, неисправность устранена, все идет по плану. Прошу на связь Константина.

- Муха-9, вас понял! Отменяю вылет. Рад, что у вас все в порядке. Переключаю на смартфон Константина.

* * *

Я отключил ретранслятор сигнала на смартфоны своих друзей – пока незачем им знать, о чем мы будем говорить, и стал ждать. Спустя несколько секунд послышался знакомый голос:

- Вадим, это я, Константин. Что у вас случилось?

- Костя, переключи на закрытый канал и включи запись. У меня важная информация.

- Сделано! – почти тотчас откликнулся Константин. – Слушаю, говори.

Я в кратких словах рассказал, что у нас произошло, и сбросил ему звуковой файл записи разговора с Купером. Костя помолчал некоторое время, прослушивая запись:

- Вадим, ты правильно мыслишь – пока следует сохранять полную секретность. Я немедленно перешлю Андрею твой доклад, пусть он решает, как быть дальше. А вы что будете делать?

- Работаем по плану, к эксперименту все готово, послезавтра приступаем.

- А справитесь сами, без Купера? Может, прислать вам кого-нибудь?

- Разумеется, справимся. Не нужно никого посвящать в это дело, помимо тех, кто уже в курсе, а их я предупрежу.

- Ну, службу безопасности подключить придется… - вздохнул Костя. – Но ты прав, конечно. Работайте по плану и хорошенько проверьте аппаратуру – Купер мог еще что-нибудь повредить. Люди не сильно пострадали?

- Я же здесь. Уже восстановились, только отдохнем денек, чтобы все пришли в себя.

- Ладно, тебе на месте виднее, не спешите. Пока что объявляю вам всем благодарность от имени командования. Желаю успехов!

Я чуть было не ответил по старой привычке: «Служу Советскому Союзу!», но вовремя удержался, усмехнувшись про себя, и сказал только:

- Благодарю! Прошу связаться со мной, когда Андрей примет решение.

- Обязательно. Кстати, Купера пока не хоронить, защитите труп от разложения.

- Это без проблем, тут холодно, около нуля.

- Вот и отлично, действуйте. Конец связи.

- Конец связи.

Включив ретранслятор, я вылез из катера и направился к пещере, застав всех сидящими за столом, они вопросительно уставились на меня.

- Ну, связь ты наладил, мы уже слышали. А потом отключил ретранслятор. Почему? – спросил Джим.

- Пока что никто лишний ничего не должен знать. Сейчас вам расскажу то, что можно. Кстати, не поужинать ли нам пораньше? – спросил я. – День сегодня был не из легких… Собирайте на стол, а мы с Катюшей сходим на катер, принесем еще что-нибудь, - и мы вышли.

* * *

Пока мы с Куньей шли к катеру, обнявшись, я пошутил:

- Ну что, Катюшка, рука уже не чешется?

Она засмеялась:

- Нет, конечно, милый! А как ты восстановил радио?

- Катюша, тебе я могу сказать. Ко мне вернулись мои способности, я опять все могу! Вот только управлять временем пока не пробовал, но думаю, что и это возможно.

- Чудесно! А почему ты отключал ретранслятор? Закрытый канал?

- Да. Я говорил с Костей, он свяжется с Андреем, и они решат…

- Разумно. Тебе виднее, что должны знать остальные, а что – нет. А насчет способностей… Ты должен быть очень осторожен! Чтобы никто ни о чем не догадался.

- Да, я и сам знаю. Но имей в виду, что на крайний случай у нас есть шанс.

Забравшись в катер, мы собрали кое-какие продукты, а напоследок я с видом фокусника достал из-за спины бутылку вина и протянул Кунье:

- Держи, Катюшка, я думаю, что сегодняшнее счастливое спасение надо отметить.

Она присмотрелась и захлопала в ладоши, как ребенок:

- Мускат! Фиолетовый! Мое любимое! Но… Вдруг завтра лететь?

- Завтра мы отдыхаем, так что полетов не будет. – И я добавил к бутылке четыре хрустальные стопки, по сто грамм каждая.

Когда я и Кунья вернулись в пещеру, мы с Джимом оставили женщин накрывать на стол, а сами, завернув тело Купера в плотный пластик, отнесли его к выходу и уложили в маленькую нишу, где было холодно.

- А его не следовало бы похоронить? – спросил Джим.

- Нет. Мы пока сохраним его труп, это приказ.

- Понятно. Но как удачно, что у тебя оказался нож! Откуда?

- Да, знаешь, я здесь на всякий случай всегда ношу его с собой. Куда больше нам повезло, что Катюша бросилась меня спасать.

- Да, твоя жена – это феномен!

- А твоя Бетти, что, хуже?

- Она, конечно, тоже бы не задумалась отдать жизнь за меня… Но у нее нет таких боевых качеств. Она бы просто погибла.

- А ты сам, что, скалолаз? Ты ведь полез на стену кратера, чтобы помочь?

- Думаю, что я бы вскоре сорвался, я полз из последних сил. Но я никак не мог спокойно сидеть там и ждать смерти, когда вы все могли погибнуть. И Бетти прежде всего…

- Вот видишь! Мы все одинаковы.

* * *

Подойдя к столу, мы увидели расставленные тарелки с аккуратно нарезанным сыром и копченым мясом, только у Джима вместо мяса лежали ломтики фруктов и пирожные. В середине стола торжественно возвышалась бутылка вина, и стояли рюмки. И тут я сообразил, что штопора у нас нет. Не создавать же его при всех! И тогда я применил старый способ русских любителей выпивки, которые попадали в такое же затруднительное положение. Я взял с лабораторного стола большую отвертку и аккуратно вдавил пробку внутрь бутылки.

Женщины захлопали в ладоши, а Джим рассмеялся:

- Правду говорят русские: голь на выдумки хитра!

Когда все расселись, я разлил вино, встал и сказал чуть-чуть торжественно:

- Друзья! Нет крепче той дружбы, которая прошла через испытания. Я думаю, что мы все можем сказать это о себе. Сегодня мы с честью встретили врага и выстояли. Давайте выпьем за это! За боевую дружбу и за чудесное спасение! По нашему обычаю, за это пьют стоя.

Все встали. Вино оказалось выше всяких похвал – я знал, что выбрал. Потом мы основательно закусили, потом снова выпили за нашу экспедицию, за успех эксперимента и за укрощение Йеллоустоуна на Земле. Положив смартфон на стол, я включил на воспроизведение какой-то медленный танец, право, не знаю, какой. Мы встали из-за стола и пригласили дам. Конечно, я танцевал с Бетти, а Кунья – с Джимом.

Бетти спросила:

- Скажи, Вадим, а Купер правда убил меня?

- Правда.

- Как странно! Я ничего особенного не почувствовала. Только кольнуло в груди… И вот, я снова жива, и даже ничего такого не могу вспомнить. Как я тебе благодарна! Ты спас меня, и не только. Я думаю, что Джим был бы очень огорчен. Так сильно, что… Ну, ты понимаешь… Мы с ним давно решили: если один из нас умрет, другой последует за ним…

- Понимаю. Ведь он тоже рисковал жизнью, когда полез на стену кратера. Я это как раз очень даже понимаю. Наверное, мы с Катюшей тоже не стали бы жить друг без друга.

- И, однако, она тоже рискнула жизнью, чтобы спасти тебя!

- Именно поэтому… Мы всегда считали и считаем, что лучше умереть вместе, чем жить порознь.

Когда мы снова уселись за стол и разлили вино в последний раз, Джим встал и сказал:

- Я предлагаю выпить за Катюшу. Она не побоялась броситься на врага с голыми руками, рискуя жизнью, обезвредила его и спасла нас всех!

Кунья смутилась и покраснела, а мы опять выпили стоя.

* * *

Закончив ужин, мы направились к выходу из пещеры. Альфа Эридана уже села, но, как всегда в высоких широтах, стояли еще светлые сумерки. Мы все не спеша шли вдоль берега залива. Было тихо, безветренно. Волны, шипя, накатывались на прибрежный песок. Дойдя до конца мыса, мы уселись на камни, только Кунья сидела на песке, опираясь головой о мое колено, глядя в море, а я гладил ее светлые волосы. Некоторое время все молчали.

- Какой длинный, тяжелый день! – сказала, наконец, Кунья, перехватив мою руку и прижимая ее к своей щеке. – Но мы все живы, и жизнь продолжается.

- Да, любимая, но это только благодаря тебе!

- Ну, Вадик, не преувеличивай! Каждый из нас сделал, что мог. Кстати, Бетти, а что тебе сказал Купер перед тем, как выстрелил?

- Разве это так важно? Ну, ладно. Он сказал, что ненавидит Джима, его карьера окончена, а эксперимент провалился. И что он, Купер, займет место профессора. На что я ответила ему: «Никогда!». А потом… Я до сих пор удивляюсь, что было совсем не больно, я уже говорила. Только кольнуло в груди. А дальше я сразу увидела Вадима, он смотрел мне прямо в глаза. Я еще подумала – откуда он взялся?

- Бетти, это Катюша тотчас послала меня помочь тебе, выходит, и ты ей обязана жизнью! А потом она отправила меня на вершину посмотреть, как там Джим, и помочь ему. Я думаю, что она единственная из нас полностью сохранила самообладание и сразу правильно оценила обстановку.

- Ну, а как же иначе, милый? Пока я стояла незамеченная и слушала ваш разговор с Купером, я успела все продумать и подготовиться. Это – как в шахматах!

- Кстати, Катюша – замечательная шахматистка. Мне очень редко удавалось у нее выиграть.

- Вот как? – удивился Джим. – Я тоже играю, и, думаю, не так уж плохо.

Кунья оживилась:

- Сыграем, Джим?

- Давай! У тебя белые.

Кунья тотчас среагировала:

- е2-е4!

- е7-е5! – тотчас ответил Джим. Его не удивило ни то, что Кунья бросила ему вызов, ни ее мгновенная реакция.

Я едва успевал следить за развитием партии. Оба противника оценивали позицию и делали ходы молниеносно, разыгрывая классический открытый дебют. Видимо, силы были примерно равны, так как ни один игрок не мог получить решающее преимущество. Скоро Джим пожертвовал слона, Кунья – коня. Фигур и пешек на доске оставалось все меньше, и, наконец, после примерно сорока ходов, Кунья протянула Джиму руку:

- Ничья! – и тот ее пожал. – А ты сильный игрок!

- Как и ты. Вот уж не думал…

Я засмеялся:

- Катюша, наконец-то тебе попался достойный противник!

Она вздохнула:

- Вот еще одно умирающее искусство… Квантовый компьютер победить невозможно.

- Ну, так что же? – возразил я. – Бегун никогда не обгонит автомобиль, но это не отменяет соревнования по бегу. Художник никогда не превзойдет видеоснимок в быстроте и точности, и, тем не менее, Олег – в составе нашей экспедиции. Люди соревнуются с людьми, а не с техникой! Которую, кстати, создали тоже люди…

Джим засмеялся:

- Катя, тебе шах и мат!

- На этом поле Вадик гораздо сильнее, так что я сразу сдаюсь! – она потерлась о мою руку щекой, а потом поцеловала ладонь. – Ну что, какие планы у нас на завтра?

- Отдыхаем и приходим в себя. Джим и Бетти должны тщательно проверить всю аппаратуру, чтобы знать, не испортил ли Купер что-то еще. А послезавтра, если все в порядке, начинаем эксперимент. Джим, мы справимся без Купера?

- Конечно, Вадим! Я скажу, в чем нам потребуется ваша помощь…

* * *

На следующий день мы все поднялись на рассвете, позавтракали, и Смиты сразу занялись своей аппаратурой, а мы с Куньей, как обычно, пошли к берегу. Раздевшись и войдя в воду, мы поплыли на скалистый островок, и, усевшись на наше место за скалами, занялись любовными играми, после чего просто лежали и отдыхали, наслаждаясь чувством эйфории и особой бодрящей свежести.

- Катюша, - спросил я. – А ты уже догадалась, что это было? Насчет Купера?

Она насторожилась:

- Ты о чем, милый?

- Да все очень просто. Мы здесь вовсе не ради спасения нескольких сот человек нашей экспедиции, это мелочь, о которой и говорить не стоит. Ну-ка, дальше давай сама!

Кунья на мгновение задумалась, и, внезапно сев на песке, негромко ахнула:

- Йеллоустоун! Мы спасли Землю от катастрофы!

- Еще нет, но первый шаг сделали. Сделали, благодаря тебе. И, если на моем счету около пятидесяти миллионов спасенных жизней, то на твоем Бог знает, сколько…

Кунья потрясенно молчала, глядя на меня, а потом нерешительно протянула:

- Ну… Так вот зачем мы здесь…

- Да, это так, Катюша… Он по мелочам не играет. И именно поэтому вернул меня к тебе, обратно. А ты думала?

- Мне это и в голову не приходило!

- Мне тоже. Я стал о чем-то таком догадываться во время разговора с Купером, а потом, когда обнаружил, что восстановились мои способности, уже не сомневался.

- Вот это да! А я-то надеялась, что все позади, мы улетим на Землю, вернемся в поселок, увидим детей…

- Улетим. Увидим. Но, боюсь, придется нам немного задержаться…

- Ну, зато теперь ты уже не станешь меня дразнить моим «гениальным умом». А вот ты… И как я сама не догадалась?!

- Не все коту масленица…

Приплыв обратно, мы оделись и пошли к катеру. Забравшись внутрь, Кунья запустила Искин на тестирование всех систем, чтобы узнать, не оставил ли Купер нам «наследство». Нельзя было полагаться на то, что он был так уж уверен в успехе своего покушения. Я, в свою очередь, тоже занялся просмотром, пользуясь своими способностями, и не зря.

После того, как Кунья закончила все тесты, я спросил:

- Катюша, нашла что-нибудь?

- Нет. Все чисто.

- А я вот нашел!

- Что?!

- Катер взорвется через час после взлета, если только не ввести специальный код в Искин. Программная закладка. Вот, смотри мнемосхему.

- Как ты узнал?!

- Мои способности восстановились, ты же знаешь. А это не добычу охотникам посылать или Ойху прирезать, тут ставки повыше.

- И что же нам делать?

- Да просто ввести код, конечно. Наверняка, Купер так и рассчитывал сделать, если бы победил.

* * *

Код возник у меня в памяти, как только я пожелал этого. Введя его в Искин, я убедился, что команда прошла, но предложил все же проверить катер в режиме автопилота.

- А если все же взорвется? – спросила Кунья.

- Ну, тогда нам ничего не останется, как сидеть тут и ждать помощи. Давай-ка я на всякий случай свяжусь с базой…

Я опять вызвал на связь Костю по закрытому каналу. Он сказал, что переслал мой доклад Андрею, а тот связался с Землей, и теперь ждет решения. На «Альфе» все благополучно, работают по плану. Я доложил о новой проблеме, и то, что мы хотим испытать катер на автопилоте. Костя одобрил эту мысль и сказал, что, если через два часа я не выйду на связь, он пошлет к нам на помощь другой катер.

- Через три часа, Костя. На всякий случай, мы сначала хотя бы выгрузим кое-какие запасы.

- Идет. Действуйте.

Кунья заложила в Искин программу полета по замкнутому маршруту длительностью полтора часа, а я тем временем вытащил на песок пару ящиков продуктов с НЗ, рассчитанные на неделю каждый, и воду. Мы вышли из катера и направились к пещере, катер взлетел, а мы проводили его глазами.

Придя в пещеру, мы рассказали нашим друзьям о неприятной новости, и о том, что мы рискуем остаться без транспорта. Джим только покачал головой:

- Вадим, вы нас снова спасли. А мы ничего не обнаружили, и я думаю, что в нашем оборудовании закладок нет – Купер не настолько его знал, чтобы залезть в программы Искина. К тому же, ему требовалась безупречная работа установки, чтобы вызвать полноценное извержение. Но все же…

- А давай-ка я тоже взгляну. Моя психохирургия чего-то да стоит… Ведь именно так я обнаружил проблему в катере.

Джим с сомнением покачал головой, но уступил мне место у пульта. Закрыв глаза и положив руки на клавиатуру, я пожелал просмотреть все оборудование на правильность функционирования. Тут уж пришлось использовать свои способности на всю катушку, хотя, конечно, другим об этом знать незачем… И я увидел. Хотя и не понял, что именно.

- Джим, вот это что за контур? – спросил я, вызывая на экран мнемосхему.

Он присмотрелся, сел за пульт и застучал по клавиатуре.

- Да, этого контура тут не было! Сейчас посмотрим…

Я скромно отошел в сторонку, к Кунье, мы присели на стулья и стали ждать. Не прошло и нескольких минут, как Джим обернулся к нам – на лбу у него выступили капельки пота, а лицо посерело:

- Вадим, как ты увидел?! Режим резонанса был бы блокирован на второй стадии. Извержение начнется, но остановить его мы бы не смогли…

- Это можно исправить?

- Нет проблем, раз я вижу. Но как он это сделал?

- Я думаю, что это вирус, внедренный в систему. Кто-то еще на Земле очень хорошо поработал, а тут Куперу оставалось только внести коррективы, чтобы получить доступ к режимам.

- Да, ты, наверное, прав. Сейчас я это уберу… Но, выходит, ты знаешь установку лучше меня?

- Нет, все гораздо проще. Я только увидел отклонения, патологию, это так же, как при восстановлении человеческого организма.

Джим снова застучал по клавиатуре, и минут через пять попросил:

- Посмотри еще раз, можешь?

Я опять закрыл глаза и сосредоточился:

- Теперь не вижу ничего такого… Вроде, все в норме.

* * *

Джим откинулся на спинку стула и вытер платком пот со лба:

- Вадим, это уникально! Если бы не ты…

- Ну, не преувеличивай! Просто Купер перестраховался трижды – с катером, с установкой, и лично, с бластером. Если бы не Катя, наверное, никого из нас уже бы не было в живых.

- А если бы не ты…

- Да, результат был бы тот же, только немного позже и мучительнее. Интересно, он тут, в экспедиции, был один? Как ты думаешь?

- Один. Точно. Больше никого не было из тех, кто работал по этой теме или имел доступ к установке.

- Хорошо, если так…

- Но все-таки… Как у тебя это получается?

Нужно было как-то выкручиваться, и я сказал почти правду:

- Знаешь, это у меня проявилось после того, как я провалялся в коме два месяца… Кроме людей, я стал видеть технику.

- А больше ничего?

Я засмеялся:

- Надеюсь, что нет. Только ты не говори никому, ладно? Я еще сам не знаю, что мне с этим делать.

- Буду молчать… А Бетти сказать можно? Она сейчас на вершине конуса, проверяет датчики и камеры наблюдения.

- Наверное, можно, мы все и так уже в этом по уши.

Мы с Куньей пошли на берег встречать катер – пока все было в норме, Искин докладывал, что лег на обратный курс и приближается к острову. Усевшись на камни, мы некоторое время молчали.

- Вадик, как ты когда-то сказал? Мы по уши в дерьме… Помнишь, после набега суаминтов?

- Да, Катюша. Но что мне было делать? Допустить срыв эксперимента? Чтобы Купер достиг своей цели? Кстати, что он планировал делать после нашей гибели? Ясно, запустить вулкан. Но через два часа прилетел бы другой катер. Тут есть варианты. Он мог бы восстановить связь. Между прочим, блок селектора он спрятал среди запчастей установки, в пещере. Только и всего. И я надеюсь, что Джим будет молчать.

- Я тоже надеюсь… А что будет потом, на Земле?

- Катюша, давай решать проблемы по мере их возникновения, ладно?

- Ладно. Тут, вроде бы, все узелки развязаны?

- Не уверен, посмотрим. Выше нос, милая! Мы бывали и не в таких переделках…

- Увы, ты не прав, и не нужно меня успокаивать, с тобой я и так ничего не боюсь и готова ко всему. Но это – самая сложная ситуация, в которую мы попадаем.

- Не могу не признать… Наверное, ты права. Но мы выкрутимся.

- А у Купера тут и вправду нет сообщников?

- Нет. Я просмотрел все, что мог – теперь не до того, чтобы обходиться без своих способностей, раз уж они вернулись. А вот на Земле…

- Вадик, давай будем решать проблемы по мере их возникновения, ладно? – Кунья рассмеялась, обнимая меня. – Катер заходит на посадку, все прошло нормально.

* * *

Вечером, в дальнем конце пещеры (Джим и Бетти на этот раз были от нас на гораздо большем расстоянии), после того, как мы долго ласкали друг друга, и, наконец, успокоившись, лежали рядом, отдыхая после секса, я спросил:

- Милая, неужели ты правда вчера собиралась умереть раньше меня?

- Вадик, я просто об этом не думала! У меня была совсем другая задача – спасти тебе жизнь. А если бы при этом я сама умерла, ну, так что же? Это совсем не страшно и не больно. Всего один миг, а не три дня, как в плену у Ойху…

- А что бы я тогда делал один, без тебя?

- То, что должен. А потом пришел бы ко мне. Я бы тебя ждала.

- Выходит, мы и правда две половинки, которые невозможно разделить?

- Выходит, так…

- Катюша, любимая, вот теперь мне по-настоящему страшно! Когда я думаю, что мог тебя потерять… А тогда я об этом не задумывался. У меня тоже была только одна задача – остановить Купера.

- А я ничего не боюсь, я уверена, что мы никогда не расстанемся! Мы – звездное эхо друг друга… Помнишь песню, которую ты пел?

- Но до меня только сейчас дошло… Что же это значит? Что я тебя не люблю?

Кунья рассмеялась, обнимая меня:

- Вадик, любимый, конечно, любишь! Но не так, как я.

- Как – не так? Меньше, чем ты? Хуже?

- Да нет, просто ты – мужчина. Ты еще не знаешь, как любит женщина.

- Как?! Я прожил уже сотню лет, и не знаю?

- Конечно, не знаешь! Ты, как все мужчины, любишь умом. Твой ум постоянно занят чем-то еще.

- А твой? Разве нет?

- Да, конечно, мой тоже. Но женщина любит сердцем… Ум этому не мешает.

- Катюша, но я очень хорошо чувствую, что ты меня любишь сильнее, лучше, глубже… Не знаю, как выразиться. Мне горько это сознавать.

- Ну, так что же? Меня это вполне устраивает! – и она снова рассмеялась, лаская меня.

- Но не устраивает меня! Я хочу полюбить по-настоящему, как ты.

- Не расстраивайся, Вадик, ты еще полюбишь! Какие твои годы? Пройдет всего сотня-другая лет… - и она, смеясь, уселась на меня верхом в очередной раз, обнимая, целуя и заставляя на время забыть обо всех сомнениях и неприятностях.

Когда все закончилось еще раз, и мы, счастливые, опять лежали рядом, я осторожно спросил:

- Катюша, а что ты думаешь о сексе? О том, что связывает наши тела?

Она мечтательно улыбнулась:

- Вадик, это сказочно! Только ради этого я могла бы за тебя умереть. Но не хочу! Я хочу наслаждаться этим всю жизнь, хоть сто лет, хоть тысячу… Я испытываю с тобой такое блаженство, что не передать словами… А ты?

- Да, я тоже. Но это ведь не любовь, это удовольствие. Такое же, как от вкусной еды, комфортного отдыха… Без любви это было бы одинаково с любой из женщин!

- Да, ты прав, это еще не любовь, но ее существенное дополнение. Без такого мужчины, как ты, мне было бы ужасно пусто и плохо. Как женщине. Но без этого мы еще могли бы прожить, правда? А вот без любви – нет! Когда я знаю, что есть ты, когда в любой момент, если мне скажут: «ты должна умереть, чтобы он остался жить» я отвечу – да! – вот без этого не обойтись. Не отвечай, я знаю, что у тебя это точно так же, только ты – мужчина, и этим все сказано… Тебе нужен анализ, а я чувствую. Давай лучше не анализировать эти чувства, а просто жить! Просто наслаждаться друг другом…

* * *

На следующий день, после завтрака, мы все собрались у лабораторных столов.

- Джим, я думаю, что план эксперимента у вас уже давно готов, поэтому остается только распределить роли.

- Да, Вадим. В общем, мы вполне можем обойтись и без вас с Катей, но будет лучше, если кто-то из вас займет место Купера. Мы планировали, что, когда начнется извержение, вы подниметесь на катере и будете снимать вулкан сверху, так и для вас было бы безопаснее… А теперь придется лететь на катере одному, а второму побыть с нами, на всякий случай, и помогать. Кто это будет?

- Я! – одновременно сказали мы с Куньей, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

- Я думаю, что я пригожусь тут больше, - настойчиво сказал я. – Вы уже знаете, я могу видеть, что происходит в вашей установке, поэтому принесу тут больше пользы. А Катюша побудет наверху, на катере. Так и мне будет спокойнее.

- А мне? – спросила Кунья.

- Тебе тоже, Катюша. И ты же понимаешь, что это для пользы дела?

- Но ты тоже должен понимать, что я не смогу спокойно смотреть сверху, если что-то пойдет не так?

- Ты и не будешь, – возразил Джим. – Если что-то пойдет не так, твоей задачей будет наша экстренная эвакуация. Ты – лучший пилот из нас всех, поэтому сможешь нас вытащить.

- Но ведь ничего такого не должно произойти?

- Думаю, что ничего. Скорее всего, Катя, твоя помощь и не потребуется. Но иметь запасной вариант не помешает. Кроме того, вся информация на всякий случай будет идти на катер, и в случае повреждения оборудования в пещере у нас будет дубликат.

- Ну, пусть так, - согласилась Кунья. – Но ты помни, Вадик… Если с тобой что-то случится…

- Знаю, милая, - шепнул я ей на ухо. – Ты же веришь Уоми? Все будет хорошо!

Она улыбнулась и обняла меня.

- Ладно, Джим. Мы готовы выслушать ваши указания.

Когда все было расписано чуть ли не по минутам, Кунья, поцеловав меня, побежала к катеру, а мы, заняв места за столами с мониторами, стали ждать. Наконец, Кунья сказала по радио:

- Я над кратером. Датчики и видео включены. Прием информации идет.

* * *

Джим дал команду, и Искин подал энергию на виброизлучатель. Мы ничего не почувствовали, излучатель был направленным, да и частота вибраций – несколько сот герц. Волны были устремлены на огромный лакколит, лежащий на глубине в несколько километров под вулканом. Начался его разогрев, это показали датчики температуры, но главное было – настроиться в резонанс. Искин начал менять частоту и амплитуду волн, добиваясь нужного эффекта.

- Дно кратера разогревается, началось плавление породы, - доложила Кунья.

Я не удержался:

- Катюша, поосторожнее там, возможен взрыв! Следи внимательнее.

- Не волнуйся, Вадик, я всегда успею уйти.

Показания датчиков внезапно прыгнули вверх.

- Внимание! – скомандовал Джим. – Прорыв лакколита в кратер!

И тотчас Кунья доложила:

- В кратере лава. Уровень стремительно растет! Пятьсот метров… Тысяча…

Дальний от пещеры край кратера был ниже, поэтому мы были уверены, что извержение нас не затронет, Искин продолжал подбирать режим резонанса. Теперь мы чувствовали это: стены пещеры дрожали, напряжение скальной породы росло. Раздался грохот. Перекрывая этот шум, Кунья доложила:

- Произошел выброс вулканических бомб, я уклонилась. Скорость выброса небольшая, меньше звуковой, – и, специально для меня, добавила: - Не волнуйся, Вадик, катер в порядке, я тоже.

Я вздохнул свободнее. В мою задачу входил мониторинг режимов виброизлучателя и стен пещеры. Все было в норме – хотя трещины в стенах появились, но пока не опасные, пещере ничего не угрожало, но я все же с помощью моих способностей дополнительно укрепил стены и потолок.

- Внимание! – сказала Кунья. – Лава достигла края кратера, начался перелив через его дальний конец. Вижу это в инфракрасном и радио- диапазоне, в видимом спектре – сплошной дым и пламя.

- Перевожу установку во второй режим! – сказал Джим. – Будем тормозить.

Вибрация пола и стен еще более усилилась, но мы видели, что температура лавы начала падать. Если на максимуме она достигала почти полутора тысяч градусов, то сейчас – не больше тысячи двухсот, падение было медленным, тепловая инерция была очень велика. Температура воздуха в пещере достигала уже пятидесяти градусов, с нас градом катился пот.

- Внимание! – доложила Кунья. – Начинается разрушение ближней к пещере стенки кратера. Через трещины изливается лава. Скорость движения по склону пока невелика, расчетное время достижения пещеры – два часа.

* * *

Джим манипулировал режимами Искина, добиваясь максимально быстрого охлаждения лавы, но прорвавшийся лакколит укротить так быстро не получалось. Лава продолжала изливаться, хотя и медленнее. Кунья вывела на наш монитор то, что она видела с помощью оптики – по пологому склону довольно быстро продвигался вниз высокий, около пяти метров, фронт лавового потока, состоявший из больших и маленьких черных глыб, в трещины которого прорывались языки пламени, и все это шевелилось и двигалось, как живое. Это совсем не соответствовало моим представлениям об извержении – я думал, что увижу стену огненно-жидкой лавы, а тут была просто стена раскаленной породы, правда, быстро перемещающаяся по склону под действием какой-то чудовищной силы.

Джим продолжал манипулировать режимом виброизлучателя, температура в кратере была уже ниже тысячи градусов, зато в пещере приближалась к шестидесяти. Я давно включил вентиляторы на полную мощность, это помогало, хотя и слабо.

Наконец, Кунья доложила, что выброс лавы прекратился, хотя кратер по-прежнему был заполнен до краев. Теперь нужно было выжидать в подобранном режиме, чтобы давление внутри лакколита уменьшилось – виброизлучатель способствовал расширению его полости внутри пород батолитовой платформы.

Джим скомандовал:

- Катя, возвращайся. Теперь предстоит ожидание в течение нескольких часов, пока извержение полностью прекратится.

Кунья посадила катер на прежнее место и прибежала в пещеру:

- Ну и жара у вас тут! – воскликнул она, и, не задумываясь, стала сбрасывать одежду. Мы переглянулись и тотчас последовали ее примеру, тем более, что уже гуляли когда-то голыми на Земле, и это нас ничуть не смущало. – Джим, какие результаты?

- В общем, положительные, но для окончательных выводов необходимо дождаться завершения эксперимента, еще около суток, и изучить записи.

- А где мы будем жить эти сутки? Тут у вас дышать нечем. Давайте перенесем столы и койки поближе к выходу!

Мы приняли это предложение, и через час новый временный лагерь обосновался у входа в пещеру. Труп Купера пришлось вынести на воздух, так как и тут было около тридцати градусов.

- А то как бы наш друг не протух! – пошутила Кунья, ее соседство мертвого врага ничуть не смущало, в то время, как Джим и Бетти не могли скрыть отвращения.

Мы расположились за столом и плотно пообедали, причем я опять раздобыл бутылку вина, и мы выпили в честь успеха эксперимента, только вся компания за столом присутствовала в совершенно голом виде, что, впрочем, только способствовало нашему веселью. Джим подвел предварительные итоги эксперимента, а мы внимательно слушали.

- Вы только представьте, как бы это выглядело, если бы он делал в таком виде доклад на заседании ученого совета! – веселилась Бетти, и мы все хохотали.

После обеда мы убедились, что установка, продолжавшая работать на расширение и охлаждение лакколита, функционирует нормально, а потом мы с Куньей побежали купаться. Стало еще холоднее, наступала полярная зима, но нас это не смущало. К берегу скалистого островка прибило ветром несколько льдин, и мы, взобравшись на льдину и взявшись за руки, разбегались и несколько метров ехали по льду босиком, как на коньках. Кунья откровенно радовалась:

- Ну вот, Вадик, наконец-то мы здесь разобрались с этим вулканом! Как ты думаешь, в Йеллоустоуне все пройдет так же удачно?

- Джим считает, что да. Ведь там будет не один излучатель, а много.

- Ну да, если только ему никто не подложит свинью.

- А вот это, боюсь, уже будет наша с тобой задача.

- Ты что же, полагаешь, что нас пошлют в Америку?

- Не исключаю такой вариант.

Потом мы обнимались прямо на льду, вспоминая наш поселок, и я шептал ей на ухо: «Катюша, я люблю тебя!». Потом я таскал Кунью по льдине за ногу, а она, хохоча, отбивалась от меня другой ногой, потом, сцепившись в спарринг-схватке на краю льдины, мы в обнимку скатились в ледяную воду, и, наконец, веселые и счастливые, приплыли обратно на остров.

* * *

Ужин прошел весело, мы все были довольны результатами эксперимента, в пещере стало немного прохладнее, и мы решили, что завтра могли бы уже вылететь обратно на базу. После ужина я с Джимом вышел прогуляться на берег, и прямо спросил его, считает ли он вероятным, что на Земле противники его проекта будут продолжать попытки сделать то, что не удалось Куперу.

Джим надолго задумался.

- Я считаю, Вадим, что это не исключено. Противников у нас хватает. Вот если бы вы с Катюшей…

- Что?

- Если бы вы были рядом, мне было бы гораздо спокойнее. Но я не смею вас просить… Во-первых, это небезопасно для вас. Во-вторых, я вряд ли сумею пробить фонды на оплату двух дополнительных помощников, да еще и русских…

- Вот это последнее, Джим, оплата, как раз не имеет для нас никакого значения.

- А первое?

- Понимаешь, это все вообще не от меня зависит. Я пока не знаю даже, что решат на Земле относительно Купера. А ты что предложишь? Поднять шум, опубликовать его признание? Или замять всю эту историю, промолчать?

- Если мы обнародуем откровения Купера, мало что изменится – конкуренты поднимут мощную дезинформационную волну, и весь народ будет убежден, что это самореклама с нашей стороны, что мы сами не уверены в своей теории, и хотим таким образом прикрыть свои задницы, как говорят у нас… По мне, так вообще не следовало бы людям знать, как и почему погиб Купер и что он сделал, но я понятия не имею, что по этому поводу скажут русские.

- Подождем ответа с Земли, так, что ли?

- Да, наверное. За нашу лояльность можете не беспокоиться – я соглашусь с любым вашим решением и со своей стороны сделаю все, что смогу. С нами уже сыграли не по правилам, так что моя совесть будет чиста. Но в любом случае, я был бы счастлив видеть вас с Катей в Йеллоустоуне. Как это говорят у вас в России? Локоть друга…

- Джим, если так решит руководство, с нашей стороны я это обещаю.

- Вадим, у меня есть вопрос. Хотелось бы провести еще один эксперимент… Он был запланирован, и на нем особенно настаивал Купер. Его интересовал результат, и теперь я, кажется, понимаю, почему. Перед тем, как улететь, мы снова запустим вулкан, но уже не будем его останавливать. То есть спровоцируем извержение. Это будет интересная проверка нашего оборудования. А для Купера это была бы репетиция взрыва в Йеллоустоуне… Которого теперь не будет. Но программы для этого разработаны.

- Но тогда ведь все оборудование тоже будет уничтожено?

- Да, но это не важно, мы же все равно не собирались демонтировать его и вывозить на Землю. Записи будут сохранены, программы Искина с поправками на обучение во время эксперимента мы скопируем. Как отнесутся к этому ваши?

- Думаю, возражений не будет. Чем больше результатов, тем лучше, верно?

Мы вернулись в пещеру и решили, что завтра с утра я свяжусь с Костей и запрошу дальнейшие указания. В постели, лежа рядом с Куньей, я пересказал ей наш с Джимом разговор и спросил ее мнение о поездке в Йеллоустоун.

- Ну что ж, Вадик, я согласна. Кто сказал «А», должен сказать и «Б», так?

- Подождем решения с Земли, Катюша.

* * *

Наутро я связался с Костей по закрытому каналу.

- Вадим, против последнего запуска вулкана мы не возражаем, ведь он был запланирован. Что с того, что Купера больше нет? Посмотрим, в чем он хотел убедиться. А труп Купера уничтожьте, везти его на базу незачем.

- А что мы скажем людям про его гибель?

- Скажете, что он погиб при исполнении… Несчастный случай.

- А доказательства?

- При необходимости смоделируют на компьютере видео, хотя необходимости не вижу. Мог же он просто сорваться в кратер вулкана? Все продумано, а доказательств не потребуется. Безопасники в курсе. Когда вернетесь, я объясню. Только как отнесется к этому Джим?

- Постараюсь сегодня выяснить. Но, в общем, он уже сказал мне, что примет любое наше решение. Ему совсем не понравилось, как с ним поступили. Заодно и обдумаем ход последнего эксперимента. Но это потребует задержки вылета на день, а то и больше.

- Что же, вас никто не торопит. Свяжись со мной вечером по результатам разговора с Джимом.

Мы, как обычно, сплавали с Куньей на островок, уже довольно плотно окруженный льдинами, и, лежа на песке между скал, говорили о новом плане, разработанном руководством. Вернувшись в пещеру, я собрал всех вокруг стола.

- Друзья, – начал я. – Получены указания о наших дальнейших действиях.

И я кратко изложил то, что узнал.

- Я уже говорил, что соглашусь с любым решением, - сказал Джим. – Но нужно продумать, как все это организовать. Я думаю, что лучший вариант «гибели» Купера – это та ниша в стенке кратера, где он хотел похоронить меня. При подготовке оборудования он по неосторожности «сорвался» и погиб на дне кратера.

- Бетти, как ты к этому относишься?

- Я, как и Джим, полностью согласна с тем, что предложите вы. Разве мало того, что Купер меня убил, а ты вернул к жизни?

- А что насчет последнего эксперимента? Это не опасно?

- Думаю, что нет, - сказал Джим. – Будут интересные результаты. Мы снова разогреем лакколит, запустим вулкан и, возможно, вызовем взрыв, режимы будет нетрудно просчитать. Если даже не удастся взорвать таким образом весь остров, то вулкан, во всяком случае, мы разрушим. Пангея далеко, наши базы на островах тоже в другом полушарии, а цунами, даже если возникнет, никому не причинит особого вреда.

- Хорошо, вот и займитесь сегодня расчетами, а завтра приступим.

* * *

Вечером Костя дал добро, и наутро мы приступили. Все лишнее было загружено в катер, термоядерная установка переведена в защищенный режим, чтобы избежать взрыва при ее разрушении, а в Искин введена новая программа. Я на платформе отнес труп Купера и «уронил» его в кратер, а когда вернулся, и все было готово, Кунья взлетела. Мы запустили программу и стали ждать результата, данные в реальном времени уходили на Искин катера.

Примерно через полчаса последовала реакция – магма начала разогреваться, уровень ее в кратере повышался, весь остров трясся до основания. На этот раз никакого ограничения не было, температура в пещере быстро достигла шестидесяти градусов, все охлаждение было направлено на аппаратуру, и через час мы покинули пещеру.

Кунья приземлилась на берегу, мы загрузились в катер, и он взлетел. Кунья барражировала примерно в трех километрах над вершиной вулкана, мы все на всякий случай надели скафандры – не исключался вариант, что придется экстренно уходить через космос.

Магма достигла краев кратера и поползла вниз по склону. Температура в пещере по показаниям приборов приближалась к ста градусам, но Искин должен был работать не менее, чем до трехсот, а стены пещеры я предусмотрительно укрепил – она не разрушится, пока ее не зальет лава, или пока не произойдет взрыв. По склонам вулкана катились раскаленные камни, фронт лавового потока достиг уже середины конуса, весь остров был скрыт завесой дыма, а извержение все усиливалось.

Наконец, когда температура в пещере приблизилась к двумстам пятидесяти, наступила развязка. С оглушительным грохотом конус вулкана расселся пополам, над вершиной взлетел столб дыма и пара, а лава хлынула на побережье острова. Извержение стало неуправляемым, аппаратура прекратила работу, и Кунья начала стремительно набирать высоту, чтобы уйти от ударной волны. Несмотря на антигравы, нас вдавило в кресла, через несколько секунд небо почернело, засветились звезды, а внизу мы видели только бешено кипящую воронку на месте нашего острова.

Еще около часа катер кружил над местом взрыва, от острова почти ничего не осталось, но цунами, как и показывали предварительные расчеты, оказалось умеренным. Джим был полностью удовлетворен результатами, и Кунья взяла курс на базу.

- Ну вот, теперь мы своими глазами видели, что может случиться на Земле при взрыве в Йеллоустоуне, с той лишь разницей, что лакколит под ним мощнее в сотни раз. Все Скалистые Горы разнесет в пыль! От Соединенных Штатов практически ничего не останется, да и всей Земле мало не будет… - задумчиво сказала Кунья.

- Учтите еще, что там будет несколько десятков геовибраторов, и процесс ускорится многократно! – заметил Джим.

* * *

Когда мы приземлились на базе, к катеру подошел сотрудник безопасности и проводил всех к Косте. Войдя в его кабинет, мы увидели там начальника службы безопасности экспедиции Ивана Корнейчука. Костя сказал:

- Присаживайтесь, товарищи! Господа Смит, вы не против такого к вам обращения?

- Не против, Константин, мы ведь в одной команде. А Купер был в другой. Я уже говорил Вадиму, со мной сыграли бесчестно, и я сделаю все, что нужно, чтобы предотвратить такое в дальнейшем.

- Это единственная причина вашего отношения к проблеме? – спросил Иван.

- Нет. Я обеспокоен еще тем, что мы пытаемся предотвратить катастрофу, а на Земле нашлись силы, готовые этому помешать, и даже напротив…

- Вадим, расскажи, пожалуйста, как можно подробнее, что и как произошло, - сказал Костя.

Я рассказал, стараясь, чтобы эмоции не мешали беспристрастному и точному изложению событий, а Константин и Иван внимательно слушали. В нужных местах Джим, Бетти и Кунья дополняли мой рассказ.

- Меня интересует, - спросил Иван, - как выжила Катя, пока ты занимался спасением Бетти и Джима?

Это мы с Куньей уже обсуждали, предвидя возможность такого вопроса.

- Очень просто. Как только Купер был убит, я остановил у нее кровотечение, это не потребовало много времени, и занялся Бетти, а потом полетел за Джимом. Катя сама настояла на этом.

Кунья подтвердила:

- Да, я в тот момент могла и подождать, а вот Бетти и Джим ждать не могли. Вадим, как психохирург, не имеет себе равных, вы же в курсе!

- Да, мы знаем. Я, со своей стороны, изучал случай Круглова и считаю, что всем нам очень повезло с Вадимом в качестве начальника медицинского отдела экспедиции, - кивнул Иван. – Итак, каковы наши варианты гибели Купера?

 Джим высказал свои соображения, почему не следует предавать огласке истинные обстоятельства смерти Купера и изложил детали нашей версии. Костя и Иван согласились:

- Значит, для общественности Купер погиб просто по неосторожности, о чем мы все искренне сожалеем, да?

- Да, вы правильно поняли.

- Отлично, так и решим. Вы все, разумеется, подпишете показания, когда мы их соответствующим образом оформим?

- Конечно.

- У меня есть просьба к руководству, - сказал Джим. – Не могли бы вы поспособствовать, чтобы по окончании экспедиции Катю и Вадима направили к нам, в Йеллоустоун, где они помогли бы нам с организацией эксперимента? Их помощь здесь была неоценимой.

Костя и Иван переглянулись.

- Я думаю, что пока рано об этом говорить, - ответил Костя, - да и не нам это решать. Вы можете идти, товарищи, - кивнул он Джиму и Бетти, - и прошу вас, твердо держитесь нашей версии гибели Купера.

- Есть! – по-военному ответил Джим. – Я служил в морской пехоте, сэр, и знаю, что такое дисциплина. Кроме того, это в наших интересах.

* * *

Когда Джим и Бетти ушли, Костя задумался, выбивая пальцами руки дробь на столе:

- А вы что скажете на предложение Смита?

- Мы готовы, Константин, если руководство посчитает это нужным. Джим Смит считает возможность дальнейших диверсий вполне вероятной, а нам с Катей он, разумеется, доверяет на сто процентов.

- Ну ладно, я, конечно, доложу обо всем Андрею, а Иван – на Землю, по своим каналам, пусть там тоже пошевелят мозгами. Ведь спасение Земли – наша общая задача! Но вы же понимаете, что это может быть опасно?

- А если Йеллоустоун взорвется, это не опасно? – воскликнула Кунья.

- Да-да, конечно… Хорошо, вы с Вадимом пока отдыхайте, распоряжение Андрея о вашем отпуске остается в силе.

Мы с Куньей, попрощавшись, вышли.

- Ну вот, Вадик, похоже, мы сами напросились, - грустно сказала Кунья. – А я так мечтала вскоре увидеть детей…

- Не расстраивайся, Катюша, не надо забывать, что мои способности вернулись, и я в любой момент могу перенести нас с тобой в поселок, и на любое время.

- И стрела будет висеть в воздухе, пока мы не вернемся? – радостно воскликнула Кунья. – А сработает ли это на таком расстоянии? Сто сорок световых лет…

- Думаю, да. Ведь это вообще другой мир. Но лучше все же давай дождемся окончания экспедиции и возвращения на Землю.

Мы пообедали, пообщались с нашими коллегами, а потом нас поймал Олег и попросил ему позировать – он задумал нарисовать новую картину, а возможно, даже изваять скульптуру. Причин отказываться не было, и мы сразу направились в его студию. Там он поставил нас рядом, я приобнял Кунью, положив руку ей на плечи, и мы посмотрели друг на друга. Олег воскликнул:

- Вот так и стойте! – и стал молниеносно набрасывать что-то на экране. Не прошло и десяти минут, как эскиз был готов, и Олег с облегчением выпрямился:

- Ну, все. Остальное я потом доделаю.

Я и Кунья подошли посмотреть. На экране мы с женой смотрели друг на друга, причем в моих глазах читалась любовь, а в ее – искреннее восхищение. Да, это не фотография! Каким чудом Олег сумел уловить в наших взглядах то, о чем мы и сами едва догадывались, и уж точно не собирались это выражать перед художником? Я только покачал головой, а Кунья смотрела, приоткрыв в изумлении рот, и молчала, а потом задумчиво сказала Олегу, повторяя свои слова:

- Ты веришь в нас больше, чем мы сами…

После того, как с позированием было покончено, я рассказал Олегу, что на самом деле произошло с Купером, и поделился мыслями, что теперь нам, по-видимому, придется спасать Землю. Немного подумав, Олег уверенно сказал:

- Вы сможете! Ведь вы никогда не думаете о себе, а именно это и требуется. С такой любовью к людям, как у вас…

- Ладно-ладно, пока рано об этом говорить. – О том, что информация о гибели Купера совершенно секретна, я даже не упомянул, Олег и сам все прекрасно понимает.

* * *

Наш «отпуск» продолжился – мы купались в ручье по утрам, загорали, занимались любовью на берегу и несколько раз летали с группой биологов на острова, охотились с ними за животными, птицами и насекомыми, ловили рыбу в лагунах, словом, помогали, как могли, а заодно отдыхали.

Женя благополучно родила сына и кормила его грудью, дети появились еще у нескольких супружеских пар, все они были здоровы. «Альфа» заканчивала исследование внутренних планет и собиралась возвращаться на Гею, чтобы предоставить экипажу отдых перед отлетом на Землю.

Я продолжал заниматься с Тамарой, обучая ее приемам целительства, причем теперь уже использовал свои вернувшиеся способности, так что у нее все получалось. Она не знала, что это зависит от меня, и была в восторге. А я, кроме того, наделил ее возможностью передавать эти приемы другим и надеялся, что с нее начнется новый клан целителей на Земле-2.

Наконец, на орбите Геи появилась «Альфа». Оставив на борту дежурную смену в десять человек, все остальные спустились на планету. Надо было видеть, с каким наслаждением люди ступали по траве, как они купались в ручье и загорали под светом Альфы Эридана! Два года в космосе…

На второй день Андрей встретился со мной, Куньей и Смитами. Мы долго беседовали, Андрей хотел лично услышать обо всем. Он не сказал вслух ничего о поведении Куньи, но то, как он смотрел на нее, стоило любой похвалы. А Кунья, видя его взгляд, напоследок очень просто объяснила:

- У меня ведь, фактически, и не было выбора – или погибнуть всем, или спастись. Что же еще оставалось делать? Мне повезло…

Андрей молча кивнул, встал, пожал нам всем руки и направился к выходу. Когда за ним закрылась дверь, мы подошли к окну и увидели, как, когда он показался из купола, к нему подбежала девушка, младший навигатор, как и Кунья. Они взялись за руки и, о чем-то разговаривая, медленно направились к берегу ручья.

Мы с Куньей переглянулись и улыбнулись, глядя им вслед, а Смиты ничего не заметили – они в это время оживленно обсуждали по-английски, какова вероятность того, что начальство после возвращения на Землю отпустит нас с Куньей в Йеллоустоун.

- Ее зовут Таня… - сказала Кунья, обнимая меня.

* * *

Прошло еще несколько дней, мы с Куньей, вместе с другими пилотами, возили «отдыхающих» с «Альфы» на острова, те купались, загорали, охотились, ловили рыбу… Андрей с Таней несколько раз присоединялись к нам, но разговор о событиях на вулканическом острове больше не возобновлялся. Дежурная смена на корабле менялась несколько раз, чтобы все имели возможность развлечься и отдохнуть на Гее.

Наконец, дней через десять после прилета «Альфы», Андрей снова собрал нас и ознакомил с заключением комиссии по расследованию «несчастного случая», произошедшего с господином Купером во время эксперимента вулканологов. Мы прочитали протокол и охотно его подписали, все четверо, причем Джим посетовал, что мои с Куньей заслуги в деле спасения всех участников эксперимента, к сожалению, остаются «за кадром», и с этим, увы, ничего не поделаешь. Мы с женой скромно промолчали, а Андрей только улыбнулся в ответ на это замечание.

Спустя еще месяц была назначена дата отлета «Альфы» на Землю. Все желающие могли остаться на Гее и основать постоянную колонию. Таких набралось 125 человек, не считая их детей, уже родившихся тут. Оставались Володя с Женей и своим сыном, оставался Константин в качестве главы колонии. Олег и Нина, безусловно, улетали с нами – они скучали по своим детям и по друзьям в поселке, куда собирались вернуться при первой возможности. Стас и Тамара улетали тоже – Тамара мечтала основать новое направление в земной медицине, пользуясь своими обретенными возможностями, и учить других психохирургов.

Когда оставалось десять дней до вылета, Андрей объявил общее собрание. За полчаса до начала зал был полон, пришли все – и «аборигены», которые прожили на Гее почти два года, и экипаж «Альфы», и те, кто улетали на Землю, и те, кто оставался. Только на «Альфе» дежурила группа из десяти человек, но и они использовали видео с эффектом присутствия. Вся наша команда медиков сидела в первых рядах, а рядом со мной была Кунья.

Ровно в полдень появился Андрей. Он приветствовал всех присутствующих, сделал краткий доклад, в котором подвел итоги экспедиции, а потом случилось неожиданное.

- А сейчас я прошу пройти на сцену… - и Андрей начал перечислять фамилии участников экспедиции – их было несколько десятков.

Я вздрогнул, услышав наши с Куньей имена. Мы все, немножко помедлив, поднимались на возвышение и строились в ряд перед сидящими в зале. Здесь были многие и многие из наших знакомых, членов экспедиции – Олег и Нина, Стас, Константин, Вася Круглов… Были и Смиты – Джим и Бетти.

Наконец, список закончился. Встав перед строем, Андрей, обращаясь к залу, зачитал приказ о награждении всех, кого он вызвал, орденами и медалями СССР, тут были самые различные награды. Джим и Бетти получили ордена Дружбы Народов, Олег и Нина – ордена Знак Почета, Константин – Героя Коммунистического труда, Стас – орден Красной Звезды… Награждены были также многие из летавших на «Альфе». Но когда дошло до нас с Куньей, и Андрей объявил о присвоении нам звания Героев Советского Союза, зал взорвался аплодисментами. Через несколько секунд люди начали вставать с мест и продолжали хлопать стоя. Даже я был смущен такой реакцией, что уж говорить о Кунье! Мы стояли, сжимая в руках красные коробочки с нашими наградами, смотрели на людей в зале, видя перед собой сотни блестящих глаз, и не знали, куда деваться от смущения.

После того, как собрание закончилось, к нам с Куньей начали подходить знакомые, малознакомые и вовсе незнакомые люди, они нас поздравляли, обнимали, пожимали нам руки и благодарили, а мне подумалось о том, что вот это, общая благодарность, дороже любых наград.

* * *

Наконец, мы с Куньей направились в медблок, а с нами пошли Смиты и Олег с Ниной. Придя на место, мы расположились в одном из кабинетов, и некоторое время сидели молча. Потом я отошел в угол и извлек из шкафчика с приборами и инструментами бутылку русской водки и тарелку с солеными огурцами. Излишне говорить, что еще за секунду до этого там ничего не было, но моим друзьям незачем было об этом знать. Поставив на стол бутылку и разлив водку в шесть больших стопок, я сел, выложил наши с Куньей «звездочки» и сказал:

- Друзья, в СССР давно существует обычай – награды следует «обмывать». – И я погрузил свою «звездочку» в стопку с водкой. В мире Земли-2, в отличие от Земли-1, к медали «Золотая звезда» не прилагался Орден Ленина, в свое время сам Ленин об этом позаботился, да это и к лучшему.

Следом за мной такую же процедуру проделали все мои друзья, обмакнув в стопки свои ордена, а потом мы молча встали и выпили. Все мы были людьми с опытом, так что никто не поперхнулся, как будто мы это делали каждый день, после чего закусили солеными огурчиками.

- Ну, друзья, - сказал я, – конечно, я очень рад, что заслуги каждого из нас оценены. И тот, кто получил награды, знает, за что они получены, независимо от того, что указано в наградных листах, - и при этом со значением посмотрел на Джима и Бетти. – С чем вас всех поздравляю.

После этого мы еще немного посидели, поговорив о результатах экспедиции, о предстоящем отлете на Землю, о колонии на Гее и остающихся, потом Джим и Бетти попрощались и ушли к себе, а мы остались. Олег сидел и задумчиво катал пустую стопку в ладонях.

- Что же, мы скоро будем дома. А потом?

- Нам с Катей, думаю, предстоит еще путешествие в Йеллоустоун. А вы?

- Мы с Ниной мечтаем вернуться в поселок, увидеть детей…

- Думаю, что я смогу это вам организовать. А с нами не хочешь?

- Нет, Вадим. Время моих подвигов прошло… Я мечтаю только об одном – пожить спокойно с женой и детьми. Ты уж не обижайся, но без нас вы с Катюшей справитесь лучше. Ты же прекрасно понимаешь, что эти звездочки – это не только признание ваших заслуг, но и аванс на будущее.

- Еще ничего не решено…

- С вашей стороны, или наверху?

- С нашей – мы готовы.

- Ну, вот видишь! Слушай, а у тебя не найдется в шкафу еще одна бутылка? Сто лет не пил водку…

* * *

Десять дней, остававшихся до отлета, пролетели быстро. Наконец настал день прощания. Все остающиеся, сто двадцать пять человек, некоторые – с детьми на руках или в колясках, стояли полукругом вокруг транспортника, в который грузились улетающие. Мы, поднимаясь по эскалатору аппарели, оборачивались и махали руками на прощание, а колонисты, стоявшие на земле, махали нам. Наконец транспортник поднял аппарель и взлетел на антигравах. Чтобы перевезти всех улетающих, нужно было сделать с десяток рейсов. Олег летел с последним рейсом, он сидел на траве и набрасывал сцену прощания.

Когда мы все оказались на корабле, «Альфа», словно совершая круг почета, по расширяющейся спирали несколько раз облетела планету (Кунья объяснила мне, что для этого достаточно было лишь притормозить корабль), а десять катеров и три транспортника, остающиеся на Гее, следовали за ней. Мы оставили колонистам большую часть всех запасов, техники и материалов, находившихся на корабле, так что склады на базе были забиты под завязку.

«Альфа», выйдя из плоскости эклиптики в направлении Солнечной системы, набирала ход. Спустя три дня, достигнув расчетной точки, корабль приготовился к прыжку, все опять, как два года назад, заняли места по авральному расписанию. Меня Андрей снова пригласил в центральный пост, и я уселся рядом с Куньей, которая занималась знакомым делом – контролировала гравитационные поля.

На этот раз вместо Ахернара в центре купола светилась слабенькая желтая звездочка – наше Солнце. Цветные линии сплетались на экране монитора, а в углу бежали цифры, ведя обратный отсчет секунд. Наконец, цифры показали ноль, рисунок звезд на куполе мгновенно изменился, а желтая звездочка превратилась в маленький яркий шарик – мы совершили прыжок, сто сорок световых лет остались позади. Мы дома! Корабль, уже в обычном пространстве, направлялся к Земле. Прозвучал отбой аврала, и все потянулись к выходу из центрального поста.

Вернувшись в свою каюту, мы с Куньей улеглись на койку, и, обнявшись, задремали – напряжение авральных часов дало о себе знать. Оставалась еще неделя полета, корабль шел над плоскостью эклиптики, приближаясь к родной планете.

* * *

Мы все – я, Кунья, Стас, Тамара, Олег, Нина и Смиты сидели у нас в квартире за столом. И – вот нежданный сюрприз! – к нам присоединились Андрей с Татьяной. Стол был уставлен блюдами с самыми изысканными кушаньями и фруктами, а также – как без этого – бутылками с вином. Вина были на любой вкус – любимый фиолетовый мускат Куньи, сухие вина, десертные и крепленые. Было и шампанское, и коньяк, и, как водится у русских, обычная водка.

Все уже было сказано и за все выпито, в том числе за Андрея и Татьяну, которые собирались пожениться буквально на днях. Вот только Андрей разберется окончательно с отчетами экспедиции… Кстати, на груди у Андрея сияла точно такая же звездочка, как у нас с Куньей, полученная уже на Земле, а кроме того – усыпанный рубинами орден Александра Македонского, высшая награда, присуждаемая в мире Земли-2 за выдающиеся достижения в области науки. Андрей вообще-то не любил носить награды, но эти не стал снимать, собираясь на встречу с нами.

Мы с Куньей уже побывали на приватном приеме у Председателя Верховного Совета СССР, вместе с нами были Джим и Бетти. Председатель был в курсе всех наших приключений и официально дал свое согласие на участие меня и Куньи в Йеллоустоунском эксперименте, но – негласное, под прикрытием. Мы должны были изображать обычных туристов из СССР, а в действительности наша главная задача была – страховать Смитов. Фактически, мы выступали в роли шпионов, или, если вам так больше нравится – агентов, разведчиков.

Лично меня, с учетом вернувшихся способностей, это устраивало как нельзя лучше. Нам предложили на выбор любое оборудование и снаряжение, мы для вида не отказались, но в действительности я лишь ознакомился с отобранными образцами, собираясь при необходимости создать точно такие же. Оборудование собирались переправить в Америку по дипломатическим каналам, а мы должны были получить его уже на месте, при необходимости.

Сейчас же нам с Куньей предоставили отпуск, который мы могли провести как угодно, а все остальные, кроме Андрея, его помощника и заместителей, были отпущены из состава экспедиции по домам, как завершившие командировку. Олег сдал копии всех своих работ в Центральную Галерею, где открыли специальный раздел, и был свободен, как вольный ветер, также как и Нина.

Тамара возвращалась в свой Институт Психохирургии, где собиралась возглавить кафедру, Стас пока не решил, что будет делать дальше, а Смиты собирались домой –  готовить Йеллоустоунский эксперимент, мы договорились, что прибудем в Соединенные Штаты, когда они нас негласно известят.

Вечер закончился, все разошлись, остались только Олег и Нина. Мы, четверо, сидели за столом, потягивая вино из рюмок и дожевывая закуски. Наконец, Олег сказал:

- Вадим, а тебе не кажется, что пора нам с Ниной отправляться домой, в поселок?

Я рассмеялся:

- Что, не терпится поесть мяса с дымком костра и завалиться на лежанку в своей избе?

- Нет, - серьезно ответил Олег. – Не терпится увидеть детей, приступить к работе в школе. Привык. Это наш дом.

- А мне хочется посмотреть, как там дела на ферме, сколько самок тура отелилось, какой надой молока у зубров… - улыбнулась Нина, обнимая Олега.

- Ладно. Тогда поехали?

- Как это?

- Так же, как оттуда. Только я тут оставлю стену времени.

- Что это значит?

- А вот что – сколько бы мы ни пробыли там, тут время будет стоять, и при желании мы сможем вернуться в то же самое мгновение. Это нас с Куньей касается, вы-то с Ниной останетесь в поселке навсегда, я так понимаю?

- Да.

- Ну, тогда дайте мне руки, и вперед! – и я встал, вытянув перед собой руку ладонью вверх.

На мою ладонь положила руку Кунья, потом – Олег, потом Нина. И мир вокруг нас вздрогнул…

Конец четвертой книги

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg