«Зона бабочки»

Вокруг царила сплошная тьма, будто в первый день творения, когда земля была безвидна и пуста. Или словно внутри «Черного квадрата» Малевича, где негры ночью грузят уголь…

Гридин усмехнулся, отметив про себя, что и в этой новой и совершенно неясной, в прямом и в переносном смысле, ситуации не утратил привычку мыслить образно. И это не могло не радовать. Возможно, насчет погрузки угля темнокожими он и переборщил, потому что в черноте не раздавалось ни звука, — а те вряд ли смогли бы работать бесшумно, — зато с первоначальным библейским мраком все было точно: тьма кромешная не только заполоняла все вокруг, но и вверху, над головой, оказалась непроницаемой. Ни луны, ни звезд — поскольку сотворил Господь эти светильники небесные только на четвертый, кажется, день.

Впрочем, сравнение с Первой книгой Моисеевой в данном случае все же хромало: совсем недавно звезд в небе было сколько угодно, и луна присутствовала, и эта умилительная картина отлично просматривалась из кабины вертолета.

Кстати, о вертолете… Гридин прислушался, но не уловил ничего похожего на удаляющийся рокот. Высадив его, пилот вместе с машиной исчез, будто растворился в этом всепоглощающем мраке.

«Прошляпил, Герман, — упрекнул себя Гридин. — Прозевал. Мог и по голове получить на прощание. Например, пустым пластиковым стаканчиком. От пилота, для проверки реакции…»

Это он, конечно, преувеличивал. Пилот, действительно, мог бы позволить себе такую шалость — на удачу. Только он, Герман Гридин, успел бы уклониться в ста случаях из сотни.

Как бы там ни было, но вертолет, высадив пассажира, улетел, и теперь стоило подумать о том, что делать дальше. Хотя — что можно делать в такой темнотище, не имея при себе никаких источников освещения? Нет, разумеется, отправиться в путь прямо сейчас — не проблема, но сколько будет потрачено лишней энергии… Лучше все-таки дождаться рассвета. А рассвет здесь обязательно должен наступить — в противном случае, ему, Герману Гридину, не забыли бы дать фонарь. Хотя бы подствольный.