«Сказание о Темной Стороне»

4000 лет до Явинской Битвы

Черный обелиск, казалось, поглотил даже скудное освещение, пролитое двумя лунами Крейиз-II. Фигура в капюшоне делала медленные, идеально ровные шаги к массивному сооружению, держа руки спрятанными в складках огромной мантии.

— Така зееч ма тока дууваи, — пробормотала она в четвертый раз, ровно шесть ударов сердца после ее третьей интонации. Ситхские обряды должны были проводиться с максимальной осторожностью, нарушение, даже незначительное, установленного порядка могло означать гибель для непосвященных. И Вара Нреем не хотел искушать темную сторону, допустив промах.

Она сделала еще два шага к обелиску, остановившись на мгновение, чтобы бросить взгляд на безупречную симметрию его гладких граней, и четкие линии, которые обозначали его границы. Такая злая красота.

— Така зееч ма тока дууваи, — твердила она в пятый раз — или в четвертый? Ее сердце вдруг, забилось отвлекая ее. Успокойся.

Она прикинула расстояние от нее до обелиска на глаз. Около десятка метров, из чего следовало, что в пятый. Определившись с количеством декламаций, она помедлила еще мгновение в ожидании, чтобы увидеть не нарушила ли она обряд. Этого могло быть достаточно, чтобы обрушить гнев темной стороны.

Когда ничего не произошло, она сделала последние два шага в сторону сооружения ситхов и пропела еще один, последний раз. Обелиск продолжал молчать перед ней, как будто не обращая внимания на ее незначительное присутствие.

Завершая обряда, она опустилась на колени и откинула капюшон своей мантии, позволяя светло-каштановым волосам разлиться по ее плечам и вниз по спине. Она стиснула руки в кулаки и приложила их ко лбу, сложив запястья друг к другу.

Вара оставалась в таком положении, по ее ощущениям, целый час, когда что-то произошло. Она почувствовала изменения, как вокруг, так и внутри себя.

Гул, шел из глубины земли, рос от шепота до оглушительной какофонии на протяжении десятка ударов сердца. Земля под ней задрожала и затряслась. Хотя ее мышцы болели от долгого сидения, ей удалось сохранить положение, даже когда дрожание земля чуть не опрокинуло ее.