Светлана Альбертовна Тулина ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ДИПЛОМИРОВАННОГО СПЕЦИАЛИСТА
Я — специалист. Дипломированный.
Но при этом я не «узкий», что бы там кто ни говорил. Они говорят — «подобен флюсу». И хихикают. Полагают — смешно. Наверное, у меня нет чувства юмора. Я и комедии не смотрю — мне от них плакать хочется. Человек падает в лужу — это смешно? У меня есть знакомый аутист, я по нему в универе социальную практику отрабатывал. Так вот, он смеялся, когда идущий в парк монор проехал мимо остановки, так и не открыв дверей. Это я хотя бы могу понять — он подумал, что монор пошутил. Потому и смеялся. А почему смеются те, кто считает себя нормальными, я не понимаю. И больше не пытаюсь понять. Надоело.
Закончится рейс — попрошу вернуть меня в одиночный патруль. Все равно адаптация не удалась. И не удастся, что бы там Док ни говорил. Я не стану одним из них. Даже пытаться не буду.
Док называет это негативным мышлением, которое надо преодолевать. А зачем? В патруле никто не заставит смотреть комедии. Никто не станет ругаться, что я опять не так одет и делаю не то. А работа там та же самая — только кнопок поменьше, да сигналы не желтый-синий-красный, а оранжевый-зеленый-синий. Красный редко. Оттенков побольше, и их тоже запоминать надо, но зато никто не мешает. Не хихикает вслед. Просто сигналы разного цвета — и все.
О, кстати. Желтый. Пора.
Встаю с койки. Проснулся давно, просто вставать не хотелось. Сигнал был синим, а выходить в коридор просто так…
Больше — не хочу.
Умываюсь. Чищу зубы. Одеваюсь. Расчесываться не надо — Доку спасибо, волосы у меня не растут. Удобно и аккуратно. Знаю, что меня называют лысым уродом. Не обижаюсь. На что? Ведь правда — лысый. И не красавец.
Смотрю на свое отражение, тщательно проверяю одежду. Надеваю рабочий фартук и проверяю карманы. Выхожу в коридор.
Конечно же, старший конвоя бригадир Майк тут как тут. Делает вид, что просто так завис у капсулы, а вовсе не меня проверяет. Ну так проверяй — я всегда сигнал с упреждением ставлю, чтобы не опаздывать. Вот и сейчас — до начала вахты еще куча времени.
Здороваюсь, но он, конечно же, не отвечает. Даже не смотрит в мою сторону. Недоволен — опять не поймал. Это у него пунктик такой — поймать. Я бы мог заложить Кэт — та четвертую вахту пропускает. Но не буду. Пусть пропускает. Мне не трудно, а пятнадцать реалов не лишние.
Протискиваюсь мимо бригадира Майка — он и не подумал отодвинуться. Мелкая месть за то, что не сумел ни на чем поймать. Морщусь — пахнет от него неприятно. Впрочем, не мое дело.
Иду по коридору. Гравитацию после аварии не восстановили, но мне нравится. Тело невесомое, и только ботинки магнитными подошвами по металлорезине шлеп-да-шлеп. Можно по потолку пройти, или по стене. Я на днях так и сделал. Не в коридоре, конечно. В смотровой. Прогулялся между обзорными экранами, пока не видит никто. Они вблизи такие огромные! А за ними до самой обшивки — какие-то непонятные трубы и провода. Я особо рассмотреть не успел — наткнулся на механика и удрал. Нет, он не ругался, он, может, меня и не заметил совсем, но зачем рисковать? Лучше я попозже еще разок прогуляюсь — никто ведь не запрещал мне этого, правда?
Коридор выводит к лифту. На всякий случай проверяю клавишу, но она не реагирует. Удачно, что не работает — я летать больше люблю. Открываю аварийный шлюз, протискиваюсь и толкаю себя вниз. Скобы проносятся мимо, время от времени бью по ним ладонью, сначала ускоряясь, потом — тормозя.
Внизу все как обычно — даже отсутствие Кэт. Работаю один. Провожу магнитным ключом по приемнику на двери первой камеры, прикладываю палец. Гудение, щелчок — меня опознали и разрешили доступ. Набираю код. Снимаю приподнявшуюся панельку. Перевожу влево рычаг. Теперь можно достать использованный диск фильтра, что я и делаю. Кладу его в левый карман фартука. Из правого достаю новенький, выщелкиваю из упаковки, вставляю в гнездо. Бросаю съеживающуюся на глазах упаковку на пол — она из активного кислорода и в течении минуты распадется на молекулы. Теперь — рычаг и все прочее в обратной последовательности. Убедиться, что огонек над панелькой стал синим — и можно идти к следующей двери.
Это и есть моя работа. И мне нравится. Особенно — запах озона. Триста две камеры — это триста две упаковки от фильтров. Люблю этот запах.
Продвигаюсь вдоль дверей. Иногда меня замечают и пытаются заговорить. Не люблю пустые разговоры, тем более на работе. Не замедляю движения. За мной по коридору движется полоса синих огоньков, вытесняя желтые. Это красиво.
Покончив со своей половиной, смотрю на часы. Уложился с запасом. Бригадир Майк ни к чему не сможет придраться, даже если проверит. Но он никогда не спускается на рабочий уровень. Наверное, знает, что тут ко мне придраться не сможет даже он — я ведь специалист и работаю очень быстро. Поэтому он и караулит у капсулы — надеется, что просплю. Проспать кто угодно может.
Сажусь на откидной стул у двери лифта. Уборщики прибрались хорошо — вчерашней грязи нет и в помине, красные пятна и потеки с переборок тоже отчистили. Достаю из бокового кармана сэндвичи и бутылку молочной смеси. Перед половиной Кэт стоит пообедать. Дополнительные пятнадцать реалов. А, может, и все двадцать — если в бухгалтерии согласятся, что это сверхурочные.
Доев и допив, аккуратно отправляю мусор в сжигатель. Эти обертки — не из кислорода, их нельзя бросать на пол. Перехожу на половину Кэт, осторожно переступив через ее сумочку. У сумочки застежка магнитная, прилипла к полу, длинная ручка слегка приподнята и болтается петлей. Будь я менее аккуратен, мог бы зацепиться ногой и упасть. Кэт — очень неаккуратная.
Панелька, клавиши, рычаг, фильтр… желтый огонек сменяется синим. Это очень красиво, но я не позволяю себе отвлекаться. И потому работаю быстро. Кэт тратит на каждую дверь намного больше времени. Она никак не запомнит все цифры, постоянно сверяется с электронным блокнотиком. И все равно не может нажать больше четырех подряд. Наверное, у нее низкий статус, с такой-то памятью. Всего сто пятьдесят дверей по двенадцать цифр на каждую. Я проглядел их на ее рабочем комме и запомнил еще месяц назад, когда она первый раз попросила подменить.
* * *
— Когда этот псих придет?!
— Скоро уже. Успокойся.
— Как я могу успокоиться, как?! Как ты сам можешь быть таким спокойным?! Мы тут сдохнем, пока он возится! Я уже задыхаюсь! Задыхаюсь, понимаешь ты, урод?! Развалился тут, как… как…
— Как тот, кто хочет выжить. Перестань метаться. Приляг и расслабься.
— Куда?! На пол, что ли? Ты же занял всю койку, урод!
— Ложись рядом. Койка широкая.
— Урод! Я тут подыхаю, а он только об одном и думает! Скотина!
— Да ложись ты хоть на пол, мне-то что?
— Тебе меня совсем не жалко! Все вы такие! Подвинься, урод, не видишь — мне места мало?! И не прижимайся! Не обломится тебе ничего, понял?!
— Может, мне вообще встать?
— А мог бы и встать! Уступить девушке! Тем более, не посторонней!
— Зачем? Ты же сама сказала, что больше не обломится.
— Урод! Урод! А если я беременна?! Мы же не проверялись! И неизвестно, когда теперь! И вообще… Ой, мамочка, и зачем я только согласилась, и зачем только связалась с этим уродом! Ведь это только из-за тебя мы тут…
— Что-то новенькое. Это мне, что ли, невтерпеж было? Это у меня, что ли, так чесалось, что до конца вахты не подождать?
— Убери руку, урод! Да ты мне по гроб жизни обязан! Я тебе жизнь спасла! Если бы не я, тебя бы по стенкам размазало точно так же, как Сандерса! Если бы ты дверь не запер……
— Сколько раз тебе повторять — не запирал я. Это автоматика, когда давление упало.
— Не запирал он… толку-то! Слышишь? Идет вроде…
— Показалось. Но уже скоро.
— Как ты думаешь — он нас выпустит?
— Надеюсь. Если он говорил с кем-нибудь из начальства — тогда наверняка. Он ведь очень послушный и никогда не нарушает четких инструкций. Док клялся, что в пределах своей категории он адаптирован идеально.
— Ну да! Идеальный даун!
— Он не даун. Просто… человек с недостаточной хромосомной адекватностью. Но он хорошо адаптирован и обучен. Чтит закон и порядок, начальству подчиняется. Просто ему нужен приказ. Приказ офицера.
— Но ты ведь офицер! Прикажи, пусть откроет! И убери все-таки руку… ох… нет, ну ты сейчас меня заведешь, а потом… нет, ну правда… ну не надо… ну он же сейчас придет…о-о-ох… не на-а-а-а…а-ах… ладно, давай, только быстрее, сил уже нет… давай же… о-ох… куда ты?!
— Тихо! Он пришел. Эй! Как там тебя?! Ты говорил с капитаном?
— Скотина! Скотина!!!
— Ты рассказал ему о нас? Я офицер! Ты должен был рассказать!
— Скотина!.. Что он сказал?
— Что капитану это не интересно. Не понимаю…
— Он мог соврать?
— Нет, они врать не могут. Тут другое…
— Эй, урод! Он офицер, слышишь?! Ты должен выполнять команду, придурок! Взгляни на экран, урод, взгляни! Бейджик видишь?! Читать умеешь? Что на нем написано, ну?
* * *
Проблемная камера. Но эта камера — на участке Кэт. Про свой участок я знаю все — там не может быть никого со статусом офицера. Но на участке Кэт — не знаю. Она мне ничего не говорила. А человек в проблемной камере называет себя офицером. Решать проблемы — работа тех, у кого высокий статус. У капитана самый высокий. Так что пусть он и решает. Вот я и спросил.
Только он не ответил.
Ну что ж, не моя проблема. Новых инструкций нет, значит, и медлить нет смысла. Иногда те, которые считаются нормальными, ведут себя очень странно и пытаются присвоить статус, на который не имеют прав. А офицеры сами открывают любые двери, им не нужен для этого специалист, даже такой хороший, как я.
— Эти камеры открываются лишь снаружи, ты, придурок!!!
Даже плечами не пожимаю — зачем? Обращено не ко мне — я специалист.
* * *
— И как его только взяли?! Он же придурок!
— Не его — так другого кого, еще и похуже могли. У этого хотя бы диплом и опыт работы.
— Как можно таким выдавать дипломы?!
— А попробуй не выдай — сразу загремишь под статью о дискриминации по хромосомному признаку.
— Зачем он врет? Что я ему плохого сделала?!
— Он не врет. Если говорит, что доложил капитану, а тот не ответил — значит, все так и есть.
— Сволочи! Уроды! Почему нас не освободили?!
— Может, решили наказать. Мы же нарушили. Во время вахты…
— Козлы! Это ты нарушил! А я вообще не при чем, у меня свободное время было! Это из-за тебя я тут застряла, да?!
— Не кричи. Я думаю. Может, им просто не до нас…
— Думает он! Было бы чем! Что значит не до нас?!
— Гравитацию так и не восстановили. И лифт… может, все куда хуже…
— Мы третий день заперты в этой консервной банке! Здесь нечем дышать! Жрачка отвратная! И вода воняет! Куда хуже?!
* * *
Мне нравятся коридоры. Наверное, адаптируюсь. Если бы еще не эти, которые в камерах… В прошлый раз пытались доказать, что я должен подчиняться параграфу пять прим-три. А ведь это только для узких специалистов.
Я специально в диплом заглянул. На всякий случай. Там четко написано — «специалист». Там нет слова «узкий». Значит, параграф пять меня не касается. Узкий специалист — это когда умеешь делать что-то одно. А я ведь и еще кое-что умею, кроме замены фильтров. Куда более интересное. И приятное.
Только вот заниматься этим не разрешают. Когда впервые попробовал, расчетчицы стали вопить и звать капитана. А тот меня выгнал из рубки и запретил это делать. И Док потом сказал, что нельзя. Я спросил, почему раньше было можно и даже нужно, а теперь нельзя. А он сказал, что можно у себя в капсуле, когда экран отключен. Я пробовал — неинтересно. В рубке совсем другое дело…
Иду по коридору. Чем дальше — тем холоднее. В рубке вообще очень холодно. Ну и ладно, я ведь не собираюсь там задерживаться.
Капитан куда вежливее бригадира Майка — он застыл у потолка и проходу не мешает. Здороваюсь и, так и не дождавшись ответа, прохожу к коммуникатору. Но на капитана я не в обиде — он все-таки капитан. В креслах пусто — оба пилота у кофейного автомата, вечно они там толкутся. Набираю свой код. Код принят, сигнал становится синим. Докладываю обстановку — все нормально, никаких нарушений. Двести девяносто восемь камер, фильтры стандартные, заменены успешно. Одна камера — фильтр заменен на усиленный в связи с возрастанием нагрузки. Еще одна камера — резервная, фильтр законсервирован в начале полета, консервация подтверждена. Кэт опять пропустила вахту.
Это, наверное, не совсем хорошо с моей стороны. Но сама виновата. Если бы она меня заранее предупредила и попросила подменить, я никому бы ничего не сказал. Первый раз, что ли? Мне не трудно. Но она не стала предупреждать и просить, просто не вышла — и все. Словно так и надо. Ну и поделом. А мне премиальные будут. Точно будут, уже четыре вахты за нее отработал.
Завершаю доклад и нажимаю отсыл. Огонечек меняет цвет. Вообще-то, это не моя работа, но я очень люблю смотреть, как они меняют цвет. И, потом, мне совсем нетрудно. На соседней консоли мигает желтым, далекий голос бубнит устало:
— …«Шхера», ответьте, ответьте, «Шхера»… есть кто живой, ответьте… вы отклонились от курса, ответьте, «Шхера»…
Он давно там бубнит, но это не имеет ко мне никакого отношения. Я сделал свою работу на сегодня и могу быть свободен. Могу сесть в кресло прямо тут и слегка позабавиться. Что-то мне подсказывает, что сегодня капитан возражать не будет. Он вообще очень молчаливый последнее время, да и девчонок, которые могли бы завопить, в рубке нет. А пилоты и раньше не возражали, смеялись только и пальцем показывали. Может, действительно доставить себе удовольствие, пока есть время?..
Ежусь и судорожно зеваю.
Нет. Слишком холодно. Да и устал я — все-таки за двоих работал.
Покидаю рубку, вежливо кивнув капитану на прощанье. Он не отвечает, но я не в обиде. Во-первых, он все-таки капитан. А, во вторых, ему очень трудно было бы кивать, когда голова так сильно свернута в сторону, что из разорванной шеи торчит позвоночник.
Прохожу по коридору до своей капсулы. Протискиваюсь мимо бригадира Майка — и что он так ко мне привязался? Снова зеваю — резко, даже челюсти больно. Еще какое-то время трачу на шлюз, а потом сразу — спать…
* * *
— Не плачь.
— Как же, не плачь!.. Что же теперь будет-то?! Ой, мамочки-и-и-и!
— Все будет хорошо.
— Ага, хорошо, как же… когда они все… Когда мы все… ой, и зачем я только согласилась!..
— Может, я ошибся. И все не так плохо.
— Как же, ошибся! А почему нас тогда не освободили? Нету их никого, нету! Ой, мамочки… только мы и этот идиот. И бандиты эти, ой, страшно-то как, мамочки…
— Он не идиот. А они — не бандиты. В колонисты особо агрессивных не загоняют, кому нужны проблемы? Только за мелкие правонарушения. Дорогу не там перешел, хулиганство, налоги опять же… Так что ты не бойся.
— Капитан такой вежливый… был… и девочки… Не ссорились… шнурки одалживали, а теперь… ой, ну почему-у-у?! Нет, ты вот скажи, есть справедливость, а? Почему их больше нет, а этому идиоту хоть бы что!
— Так радуйся. Если бы и он не выжил — кто бы нам фильтры менял?
* * *
Иду по коридору. Просто так иду.
Здесь коридоры хорошие. Интересно ходить. В патруле нет коридоров, только кабина, и ходить некуда. А мне нравится. Опять погулял по потолку в смотровой. Механика далеко обошел. Они больше не перемещаются, никаких неожиданностей, раз запомнил, где кто — и все. Это очень удобно, когда никаких неожиданностей. Только вот бригадир Майк… и зачем ему понадобилось лезть в скафандре в самое узкое место у моей капсулы? Там и так тесно…
Раньше коридоры были более скучными и неприятными, там не было заплат, но были эти, которые считают себя нормальными. Постоянно на них натыкался. Неприятно было.
Смотрю на таймер и сворачиваю вниз. Если не торопиться — приду как раз к началу вахты.
* * *
— Я не хочу умирать…
— Если все получится, то никто больше не умрет.
— Что получится, что?! Осталось меньше суток! Мы должны были начать торможение еще вчера! А завтра будет поздно, мы разобьемся!
— Значит, сегодня.
— Что сегодня, придурок?! Даже если этот лысый урод нас выпустит, что мы сможем?! Пилоты погибли! Корабль неуправляем! Я не пилот, если тебе еще не ясно?! Может, ты у нас пилот?!
— Я был пилотом. Правда, давно. И на другой модели. Но это шанс.
— Что же ты молчал, пока я тут с ума сходила?! Надо его уговорить, надо обязательно его уговорить! Ты уже придумал — как?!
— Да. Только ты не кричи, Ты его нервируешь.
* * *
Спускаюсь. Покачиваю головой под музыку. Я сегодня решил проблему. Это — не моя работа, но приятно. Вот как вчера, когда я придумал с двойным фильтром. Ведь если в камере вдвое возросла нагрузка на фильтр — логично заменить его двойным. Это красиво. Как синий огонек. Раньше я такого не делал, но вчера мне понравилось. И сегодня тоже придумал. Не люблю, когда мне создают проблемы. Но не обслуживать проблемную камеру тоже нельзя. Значит, снова выслушивать их глупости? Снова нервничать? Не хочу.
И я понял, что надо просто взять у капитана клипсу аудиоплеера. И взял.
Я его спросил сначала, но он не стал возражать.
* * *
— А я знаю, почему он выжил.
— Ну и почему?
— Он в аварийной капсуле ночует. Она на отшибе и полностью автономна. Я все думал, почему никто ими не воспользовался? Ведь разгерметизация не могла быть мгновенной. А теперь понял…
— Что понял?
— Если и были такие — они к первой бросились. А там наш придурок. Запершийся изнутри. Он всегда запирался, после той шуточки Сандерса.
— Дурак твой Сандерс, и шутки у него дурацкие.
— Это уж точно.
— Мы обречены, да?
— Хорошо, что здесь койки жесткие. В компенсаторную мы бы точно вдвоем не влезли…
— Ты бы все равно не смог! Там двое — и то с трудом справлялись, а ты уже давно не пилот, ты вообще никто! У нас все равно не было шансов! Не было, слышишь?! Ну что ты молчишь?!.
* * *
Сегодня хороший день.
Иду по коридору и улыбаюсь. Плеер — это очень хорошо. И пусть говорят что угодно. Я не слушаю больше. Я не узкий. Это не правда. Узкий, когда основная функция одна. У меня их две. Одна — менять фильтры. А вторая — делать желтые огонечки синими. И это куда приятнее, чем менять фильтры. Только разрешают редко.
Капитан говорил — это не игрушка, а баловство. Док отсылал вниз, где неинтересно. Капитан всегда запирал свое баловство на ключ и ключ с собой уносил. Я забрал этот ключ — капитан висит в рубке вниз головой и молчит. Я его спросил, но он молчит. Молчание — знак согласия. Значит, можно. Я так и думал, что сегодня будет можно. Сегодня хороший день.
На пульте у пустого кресла мигает уже не только желтым, но и красным. Стараюсь не обращать на это внимания, прохожу к своему комму, делаю плановый доклад. Голос рядом продолжает бубнить.
Подхожу к левому креслу пилота. Сажусь. Отпираю панель магнитным ключом капитана.
На экране — красивая картинка. Очень красивая, но не правильная. Несколько цифр сюда, несколько — вон туда… цифры — это несложно, я видел, здесь консоль проще, чем в свободном патруле. Отбиваю пальцами быструю дробь. Клавиши сенсорные, это старомодно, но красиво. Сразу видно, как меняют цвет огоньки.
До некоторых дотянутся сложно, приходится сильно наклоняться вправо. Обычно пилотов двое, но мне не привыкать работать за двоих. Красные — самые неприятные, с ними приходится возиться дольше. Но я справляюсь и с ними.
Откидываюсь в пилотском кресле и улыбаюсь. Смотрю на сине-зеленое перемигивание. На консоли больше нет желтых огоньков. Красных тоже нет, но желтые меня всегда раздражали больше. И стрелочка на экране теперь не промахивается мимо красного шарика и не упирается в большую лохматую звезду. Прекрасный день — сегодня мне никто не запретил получить удовольствие до конца. Преисполненный благодарности, аккуратно засовываю ключ капитану в нагрудный карман кителя. Говорю:
— Спасибо!
Ответа не жду. Спасибо и на том, что из рубки не выгнал. Все-таки он — капитан. А я — просто специалист. Пусть и дипломированный…
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Прекрасный день дипломированного специалиста», Светлана Альбертовна Тулина
Всего 0 комментариев