«Сокровище Империи»

Сокровище Империи (fb2) - Сокровище Империи 1126K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Яковлевич Корепанов

Алексей Корепанов   Сокровище Империи

Последний летний месяц был на исходе, а над улицами и площадями Роджера ‒ столицы планеты Натали ‒ все еще продолжала висеть сизая дымка. Ежедневно то тут, то там горели лесные торфяники. В белесом от зноя небе скалился пышущий жаром Фавн, народ литрами поглощал прохладительные напитки, а особенно обалдевшие плескались в фонтанах, откуда их лениво пытались прогнать полицейские. Даже привычные к жаре пиктимы ‒ автохтоны Натали, вопреки своим обычаям, вовсю покупали мороженое в столичных шопах.

Сквер напротив Исторического музея, как и другие оазисы малоэтажного Роджера, был усеян обширными разноцветными тентами кафе. Они, вкупе с густой листвой деревьев, ничуть не пострадавшей от жары, служили хорошим убежищем от солнечных лучей. Широкие лопасти вентиляторов разгоняли удушливую хмарь, в кабинках работали кондиционеры, так что посетители этих кафе чувствовали себя вполне комфортно.

Впрочем, мужчина, устроившийся на низком диванчике в одной из таких кабинок, не обращал внимания на температуру. У него были свои заботы. Он редкими короткими глотками пил сок из высокого бокала и время от времени бросал взгляд на экран подвешенного к потолку тивишника с едва слышным звуком. Но чаще смотрел сквозь прозрачную изнутри стенку кабинки на дорожку, ведущую к кафе. Белая просторная одежда мужчины контрастировала со смуглым лицом, черными волосами и черной с проседью аккуратной бородкой. По улице медленно, словно разомлев от жары, проезжали уникары, такие же разноцветные, как навесы многочисленных кафе. Они спускались с виадука, переброшенного над линиями надземки, и катились мимо сквера к невидимой отсюда площади с памятником Роджеру Куну. Кун был командиром разведчиков, в стародавние времена проложивших путь в систему Фавна, к планетам, позднее названным Натали и Натали-I. Кто такая эта Натали, сейчас сказать не мог бы, наверное, никто.

Мужчина поставил бокал и напрягся, увидев на дорожке того, кто назначил ему встречу в этом кафе. Встреча была вовсе не из тех, во время которой хочется улыбаться и которую долго вспоминаешь с теплом в душе.

Вновь прибывший ‒ высокий крупный кросс[1] средних лет тоже был в белом: рубаха с короткими рукавами навыпуск и шорты выше колен. Он, не здороваясь, уселся на диванчик напротив. Поставил локти на приземистый овальный стол, опустил подбородок на сплетенные пальцы и бросил довольно мрачным тоном:

‒ Ну?

‒ Все по-прежнему, ‒ сделав унылое лицо, тут же ответил бородач.

‒ Значит, на связь не выходят, ‒ констатировал кросс. ‒ И скорее всего, уже не выйдут. Я же говорил, надо было ставить маячок на объект.

‒ Могли засечь.

Кросс взглянул угрюмо, но согласился:

‒ Могли. Теперь не могут. И мы не можем. И где искать? Мне нужны зацепки, хоть какие-то!

Бородач с силой потер висок, быстро взглянул на кросса и тут же опустил глаза.

‒ Вторая группа... ‒ неуверенно сказал он.

‒ Что?

‒ Дает сигнал, но без пояснений. Возможно, нащупают.

‒ Возможно! ‒ мрачно усмехнулся кросс. ‒ Или нащупают нас. И тогда уж пощупают, и хорошенько пощупают, удовольствие вряд ли получим. Ты понимаешь, что поставлено на карту?

‒ Понимаю, ‒ вздохнул бородач. ‒ Но шансы все-таки есть. Если вторая группа...

‒ Шансы ‒ это не более чем вероятность, возможность, ‒ хмуро прервал его кросс. ‒ Мне нужны не шансы получить объект, а сам объект. Надеюсь, чувствуешь разницу?

‒ Чувствую, ‒ вновь вздохнул бородач. ‒ И все-таки шансы есть.

Глава 1. Край утех

Он из последних сил карабкался по каменистому склону, задыхаясь, чувствуя пятками, что преследователь не отстает и вот-вот схватит за ногу, подомнет... Сердце колотилось прерывистыми очередями, давно уже выскочив из груди и обосновавшись где-то под нижней челюстью. Едкий пот заливал глаза, и не было никакой возможности хоть на мгновение остановиться, чтобы смахнуть его. Горький воздух резал пересохшую глотку, как безумный убийца, в уши то и дело вонзался противный визг, от которого невыносимо ломило в висках и хотелось застрелиться. Оружие он тоже никак не успевал достать, потому что приходилось постоянно цепляться руками за камни. Камни не были надежными ‒ они раз за разом срывались со своих мест и катились вниз. Больше всего он боялся, что тоже в любой момент может заскользить вслед за ними и стать добычей того кошмарного создания, что неустанно преследовало его. Иззубренный горный хребет впечатался в изумрудное небо, до перевала было еще далеко, но там было спасение. Только бы добраться, дотянуться, бросить взгляд на другую сторону... Только бы...

Его цепко схватили за ногу, потянули вниз. Он хрипло заорал и лягнул преследователя... Еще раз... Ступня угодила во что-то мягкое, он, продолжая орать, бросился в сторону ‒ и налетел лицом на что-то твердое. Кто-то сорвал с него шлем, и изумрудное поднебесье огласил пронзительный крик:

‒ Ты что, совсем охренел, стафлюга?! Чего брыкаешься?

Серые скалы исчезли, перед глазами возникла ножка стола. Скула побаливала, сердце продолжало неистовствовать. Он перевернулся на спину и вместо неба увидел над собой белый потолок. Поспешно сел ‒ его качнуло ‒ и некоторое время непонимающе рассматривал живую картину на стене. Там было что-то переливчатое, струящееся, какие-то тошнотворно завивающиеся спирали, мельтешащие пятна и множество мигающих глаз... Он сглотнул, борясь с подступившей к горлу дурнотой, обернулся на всякий случай ‒ никакие чудовища его не преследовали ‒ и сфокусировал взгляд на фигуре, застывшей в трех шагах от него.

Фигура была что надо. Даже более чем. Стройная, длинноногая, с рыжими слегка вьющимися волосами до плеч, аппетитной грудью и прочим, тоже аппетитным... Совершенно голая фигура. Рыжеволосая держалась рукой за бок и болезненно кривилась.

‒ Ты кто? ‒ туповато и все еще хрипло спросил он, уже понимая, что на нем тоже нет никакой одежды.

‒ Конфетка без пальто, ‒ несколько раздраженно процедила девушка, продолжая потирать бок. ‒ Мозги от игрушек отшибло, что ли?

‒ Ладно, не злись, ‒ миролюбиво сказал он и огляделся, постепенно въезжая в реальность.

Прозрачный игровой шлем приткнулся у кресла на желтом с синими разводами ковре, устилающем пол просторной комнаты.

"Отель "Остров блаженных", семьсот второй номер", ‒ вспомнил он и возгордился собой.

После таких пьянок ‒ и помнить подобные детали?!

Доминировало в семьсот втором номере, безусловно, просторное ложе на высоких изогнутых золоченых лапах, занимающее чуть ли не четверть всей кубатуры. На него вполне можно было посадить патрульный крейсер Стафла,[2] и там осталось бы еще много свободного места. Судя по разбросанным подушкам и скомканным простыням, ложе активно использовалось, хоть и не для посадки космических кораблей, но и отнюдь не для сна. На полу рядом с ним вперемешку валялась мужская и женская одежда. Правда, темно-синий комбинезон с белыми буквами "МНР" ‒ легион "Минерва" ‒ на рукавах и золотым орлом-аквилой на груди все-таки лежал отдельно, на спинке кресла у окна. На прикроватном столике стояли полупустые бутылки в окружении всяких фруктов и разорванных блестящих упаковок с местными закусками. Два бокала лежали среди одежды. Еще одна бутылка, с длинным горлышком, почти полная, возвышалась посреди большого стола напротив окна. Живые картины растекались по всем стенам, и на их фоне не сразу можно было заметить панель тивишника, демонстрирующего какое-то шоу с фейерверками, прыгающей толпой и золотым дождем. Звук у тивишника был выключен.

‒ Ну и игрушка, однако... ‒ Он ошалело помотал тяжелой головой. ‒ Чистейший реал!

"Я чуть в штаны не наложил", ‒ хотел добавить он, но вспомнил, что штанов на нем нет.

Сейчас он чувствовал себя гораздо менее пьяным, чем совсем недавно, когда ему вдруг вздумалось позабавиться в псевдореальности. А до этого были другие забавы. Уже здесь, в семьсот втором. С рыжей "конфеткой без пальто". А где он ее взял на борт и вообще чем занимался до появления в этом номере, пока не припоминалось.

‒ Не злись, красавица, ‒ повторил он и подумал, что пока ему все-таки лучше посидеть на полу. Не делать резких движений. ‒ И где ж это я тебя подцепил, такую красоту... заводную? ‒ Тело, оказывается, не забыло, что они недавно здесь вытворяли.

‒ Ты тоже хорош! ‒ хошка[3] фыркнула, уже беззлобно, и наконец оставила в покое свой бок.

‒ Чего не отнять, того не отнять, ‒ кивнул он и, успев схватиться за ножку стола, удержал себя в сидячем положении.

Рыжая, покачивая великолепными бедрами, подошла к столу и взяла бутылку. Плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу, длинно отхлебнула прямо из горлышка. Он потирал пострадавшую скулу и молча смотрел на нее. Комната мягко покачивалась, сердце вернулось на место, в грудную клетку, и деловито продолжало гонять по жилам смесь крови с алкоголем. Причем, вполне возможно, алкоголь в этой смеси преобладал.

‒ Это не ты меня подцепил, а я тебя, ‒ заявила хошка. ‒ Там. ‒ Она показала пальцем с длинным серебистым ногтем на пол. ‒ В баре. Ты уже собирался Линусу уши отрывать.

‒ А ты, значит, приняла огонь на себя. На собственное, так сказать, лоно... Правильно. ‒ Он снова хотел кивнуть, но поостерегся. ‒ Мы мирные люди, но наши фугасы у нас, если что, под рукой...

‒ Ага, приняла, ‒ подтвердила хо. ‒ Твое счастье, что приняла. А то Линус бы тебя уделал, хоть ты и файтер.[4] Ты же на ногах не стоял.

‒ Не родился еще тот, кто бы меня уделал, ‒ вяло произнес он, посмотрел на окно, настроенное на режим непрозрачности, и вдруг встрепенулся. ‒ Слушай, ясноокая, а что сейчас: день или ночь?

‒ Утро скоро, ‒ сообщила рыжая и сделала еще один глоток.

‒ Утро... ‒ эхом откликнулся он. ‒ Ну, то, что я вторую неделю торчу на Китеже, это я помню. Да-а, насчет девчонок не врали... Оказывается, все вы здесь заводные, не только автохтонки... (Хошка вновь фыркнула.) Но вот город как называется? Как-то с бухлом рифмуется...

‒ Фофоло, дорогуша, ‒ посмеиваясь, подсказала хошка.

‒ Точно! В Фофоло есть бухло! А почему название такое?

Рыжая пожала плечами:

‒ Не знаю. Что-то такое по-гарски. ‒ И тут же пояснила: ‒ По-местному. Здесь у гаров раньше поселение было, еще до нас. А звать меня, дорогуша, если ты забыл, Синтия.

‒ Ну, имя-то я твое помню, ‒ соврал он и подбородком показал на ложе-космодром. ‒ И все прочее тоже. Заводная ты, однако, Синтия. Завод еще не кончился?

‒ А у тебя? ‒ Хошка выразительно посмотрела на его обнаженное тело. Точнее, на один из участков тела.

‒ За этим дело не станет, ‒ заверил он. И лукаво добавил в рифму: ‒ Нужно будет ‒ встанет.

Рыжая взмахнула бутылкой, запрокинула голову и засмеялась, показывая ровные зубы. Груди ее завлекательно подрагивали от смеха.

‒ Еще и Беллона не выглянет из-за горизонта, и не проснется еще утренний шалунишка-ветерок, как я уже буду готов, ‒ торжественно заявил он. ‒ Сейчас, только глотну чего-нибудь и приму душ. Годится?

‒ Годится! ‒ весело кивнула Синтия.

Он осторожно поднялся с пола и, чуть покачиваясь, направился к столику с бутылками. И на ходу приговаривал, явно приходя в себя:

Славный Китеж, край утех, Для утех здесь нет помех, Хватит тех утех на всех! "Эх" и "ух", и снова "эх"!

Опустошил недопитую бутылку, подмигнул улыбающейся хошке и направился в ванную.

‒ Ну, ты даешь, Гамлет! ‒ восхищенно понеслось ему вслед.

Он обернулся:

‒ Я не просто Гамлет. У меня кличка ‒ Граната! Взрываюсь ‒ и всех красавиц наповал!

‒ Это я уже заметила! ‒ хихикнула Синтия.

У Гамлета Мхитаряна, файтера двадцать третьей вигии седьмой центурии легиона "Минерва" слова не разошлись с делом, что было ему присуще далеко не всегда. Но только не в таких занятиях. Местный желтый карлик Беллона, вокруг которого вращалась планета Китеж, еще не появился в чистом по-весеннему небе, а просторное ложе вовсю уже использовалось для тех самых утех. Граната знал толк в подобного рода делах, Синтия была вполне квалифицированной хошкой, да еще и получила от Мхитаряна гораздо выше тарифа, притом за сутки вперед... В общем, оба они старались вовсю. Наконец расстыковались и обессиленно распластались на ложе в обрамлении живых картин, продолжавших струиться по стенам.

Чуть позже сосредоточенный серв[5] принес в номер заказанное файтером пиво и маслины не маслины, пикчи не пикчи, кальсы не кальсы... короче, что-то солоноватое и вкусное. Они лежали, потягивали прохладный, довольно крепкий напиток, и рыжая лениво поинтересовалась, облизывая пальцы:

‒ И каким же ветром тебя сюда занесло?

Граната потер волосатую грудь, потеребил внушительный горбатый нос ‒ объект постоянных шуток соратников, и ответил расслабленно:

‒ Отпуск у меня, красавица. ‒ Поднял палец и внушительно добавил: ‒ За особые заслуги перед Империей.

Было почти незаметно, что он пьян. Причем пьян далеко не первый день.

‒ Да ну? ‒ не очень-то поверила Синтия. ‒ Рассказывал мне один... Тоже стафл, только из наших, из "Беллоны". Спас, говорит, кучу народу в Зеленом секторе, это километров двести отсюда, у моря. Корабль был неисправный... ‒ Она задумалась. ‒ Ли... урна? Что-то такое...

‒ Либурна, ‒ подсказал Граната. ‒ Десантный корабль. Это штука такая летающая.

‒ Да знаю я... Либурна, конечно. Ну вот, а он его сумел отвести в сторону, так он говорит, и посадить на мелководье. И тоже, говорит, ему сразу бонус немереный за особые заслуги...

‒ Еще бы, ‒ кивнул Мхитарян. ‒ Хотя это не ему надо бонус, а техам анусы разворотить...

‒ Да ты погоди. ‒ Синтия выплюнула косточку на пол. ‒ А потом мне другой, из его же центурии, говорил. Мол, врет он все, и не было его на той либурне. И брякнулась она там не из-за неисправности, а так нужно было. Вот. ‒ И хошка вновь присосалась к пиву.

‒ Та-ак... ‒ зловеще произнес Граната, отставив бутылку. ‒ Значит, не веришь? Мне не веришь, Гамлету Мхитаряну, файтеру второго ‒ заметь! ‒ ранга. Вруном считаешь...

‒ Да нет, ты не так понял, ‒ попыталась оправдаться рыжая, но Граната ее уже не слушал.

Он повернулся на бок, положил руку на грудь хошке и придавил Синтию к ложу. И внушительно произнес, нависая над ней:

‒ Сейчас я тебе все расскажу, мистрис Фома неверующая. Тайны выдавать не буду, не положено, но в общих чертах. И тогда ты поймешь, что у Гамлета Мхитаряна действительно есть особые заслуги.

‒ Только руку убери, ‒ сдавленно попросила хо, ‒ а то не дослушаю, задохнусь...

Но Гранату уже понесло ‒ и рыжая хошка услышала историю о недавних действиях "минерв" на одной из планет Ромы Юниона.[6]

В изложении файтера все случившееся выглядело так. Несколько вигий срочно перебросили на этот космический объект. "Для оказания помощи местной полиции в борьбе с антисоциальными элементами, ‒ так, слегка заплетавшимся языком высказался Граната и добавил: ‒ Короче, с фанатиками". В роли фанатиков выступала одна из этнических групп автохтонов, поклонявшаяся некоему триединому божеству. Среди файтеров "Минервы" велись разговоры, что дело тут не в неспособности полов самим справиться с заварушкой ‒ сил и средств у полиции вполне хватало. Просто полы жили на той же планете и не желали в случае чего оказаться крайними. Другое дело ‒ Стафл. Там собран народ со всей Империи, что прикажут, то и выполнят, без проблем. И в конце концов, подавление массовых беспорядков ‒ одна из уставных задач Стафла.

Так вот, продолжал Гамлет, их вигия в количестве двадцати красавцев-эфесов вылетела на патрулирование территории автохтонов. И угодила в переплет. Выделенный им полицейский флаинг был обстрелян на подлете к горному храму этого самого Триединого. Пилотам-полам удалось посадить машину без жертв, и файтеры взяли храм в оборот. Взорвали входные двери и были готовы уже ринуться внутрь, но местные жрецы приготовили им неприятный сюрприз. Притаившийся за дверями защитник-одиночка метнул в файтеров пригоршню каких-то взрывчатых шариков такой убойной силы, перед которой не устояли боевые комбинезоны. Жрецу, конечно, не дали остаться в живых, однако он успел вывести из строя пятерых.

‒ Четверть вигии одним махом, представляешь?! ‒ Мхитарян ударил по ложу кулаком. ‒ Неслыханное дело! Причем двоих насмерть. Ну, им сразу заморозку, а когда мы выбрались оттуда ‒ в госпиталь. Но вернутся ли в строй ‒ неизвестно. Одному потом еще добавили, камешком тонн в пять, уже мертвому, Томашу Игроку... Вот тот уже точно свое отслужил... Сто процентов. Будет теперь у себя на Кремле в огороде копаться... если сможет...

Рыжая забыла про пиво и вовсю глазела на курчавого файтера.

А Гамлет, все больше распаляясь, продолжал рассказывать о том, как Джек Срослофф по прозвищу Атос разрезал жреца выстрелом из излучателя. Как эфесы ворвались в храм, и ударная тройка ‒ Портос, Гладиатор и Арамис ‒ покрошила на мелкие кусочки целую толпу жрецов, собиравшихся отчаянно защищать свое змеиное гнездо.

А потом Крис Габлер по кличке Гладиатор ‒ нормальный парень, с достаточным количеством мозгов в голове ‒ угодил в какую-то ловушку, провалился черт-те куда, чуть ли не в преисподнюю. Глубоко в каменной толще оказался целый лабиринт, где никакие нити Ариадны не помогут. (Хошка непонятливо округлила серые глаза, она о таких нитях явно не слыхала.) И пропал бы Гладиатор в этих глубинах, кишащих жрецами Триединого, как пить дать пропал бы... если бы не бравый файтер второго ранга Гамлет Мхитарян, уроженец планеты Лавли в системе Януса, отличник боевой и политической подготовки (надевает по тревоге боевой комбинезон со всеми прибамбасами за минуту десять, собирает излучатель с подствольником за девять секунд, выпивает бутылку коньяка из горлышка за четыре целых восемьдесят три сотых секунды и наперечет знает места базирования легионов Стафла). Файтер Мхитарян вызвался возглавить группу поиска упомянутого Криса Габлера, получил одобрение вигиона и вместе с Портосом, Арамисом и чернокожим Юрием Гальсом ‒ Годзиллой смело ринулся в каменные глубины, полные неведомых опасностей. И Крис Габлер был спасен.

А потом он, Гамлет Мхитарян, спас Габлера еще раз. И не только Габлера, но и Портоса, и Арамиса. А вот Атоса они потеряли.

И все дело было в жрицах зловещего горного храма, решивших отомстить тем, кто убил их единоверцев. Они прикончили Атоса ‒ отрезали ему голову в номере отеля в одном из приморских городов. Они настигли Габлера, Арамиса и Портоса на борту галеры, направлявшейся на Единорог. Применив какие-то хитрые психотехники, они заставили экипаж повернуть идущую к сабу[7] галеру назад и совершить посадку неподалеку от горного храма. Файтеров уволокли в подземелья, и если бы он, Гамлет Мхитарян, не поднял тревогу, его сослуживцы были бы уже мертвы.

‒ А они живы и здоровы! ‒ торжественно заявил Граната. ‒ Портос с Арой повезли тело Джека к нему домой, на Нирвану, хоронить ‒ там до сих пор мертвецов в землю закапывают, такой обычай. Гладиатор к себе полетел, на Форпост. Нам за участие в боевых действиях дополнительный отпуск дали, вот я и гуляю. Сначала на Нова-Марсе, теперь здесь... ‒ Он склонился над хошкой, едва не тыча своим внушительным носом ей в лицо. ‒ И что скажешь: нет у меня особых заслуг перед Империей? Я ведь троих спас. И не каких-нибудь там рекламеров или тотеров... Отнюдь! Файтеров спас! Высококлассных специалистов, защитников рубежей! Вот так-то, красавица.

И только тут Граната заметил, что красавицу сморило.

‒ А-а! ‒ махнул он рукой, отполз от рыжей и глотнул пива. ‒ Сейчас от... отдохнем немного, и пойдем давать копоти... По полной программе, с хороводами и бегом по потолку!

* * *

Гамлет Мхитарян очнулся на полу в каком-то тесном помещении. И первым делом потянулся к скучающей поблизости едва начатой бутылке коньяка с неизвестным ему названием "Ледяные горы". Граната не имел ни малейшего понятия, как попал сюда. Сделав хороший глоток, файтер проверил нагрудный карман комбинезона. Все пять кардов, как и положено, были на месте. Нэп со скудным набором вещей отпускника лежал у стены. Мхитарян с трудом повернул словно набитую песком непослушную голову и обнаружил дверь за спиной. Он поднялся на ноги с тяжелой грацией крейсера, преодолевающего гравитационное поле планеты-гиганта, и направился узнавать, куда это его занесло. Кое-какие подозрения на сей счет у него были, но хотелось полной определенности.

Нет, то, что он вытворял в Фофоло в компании хошек всех мастей и примкнувших к ним посетителей самых разных кабаков, где ему довелось побывать, помнилось. Хотя и не так четко, как хотелось бы.

Водопады спиртного... Танцы на столах... А вот по потолку все-таки не бегал... Бои без правил, в которых он участвовал, не прибегая к экстре, и его почти тут же вырубил какой-то верзила ‒ из автохтонов, судя по пепельной коже... Песни под гитару, причем на гитаре играл не он. Он не играл, а пел. Громко, самозабвенно, до хрипа...

Шире шаг! Слушай, враг! Страшись ответа грозного! Лишь только нам одним даны, Лишь только стафлам вручены Ключи от неба звездного!

Какой-то на уши поставленный кабак, перевернутые столы, женский визг и вой полицейских сирен... Кухня с остолбеневшими поварами, черный ход, прыжок в уникар и полет черт знает куда... Темные заросли ‒ и опять огни кабака... И составленные вместе безразмерные ложа, горы жратвы, реки пива и множество голых тел. И смех из ванной, а потом ‒ чья-то расквашенная рожа... И хошки тянут его куда-то, а он поливает их шампанским...

Сделав несколько шагов по коридору, Граната торопливо проверил банк-кард и облегченно выдохнул: время нищеты еще не пришло. Хотя и потрачено было немало.

Но что было дальше? Где он сейчас?

Разъяснения Мхитарян получил у первого же попавшегося на глаза серва. И разъяснения эти привели файтера в замешательство. Оказалось, что он находится на борту галеры "Луций Муммий", галера уже прошла через саб и чешет по планетной системе Фатума, приближаясь к единственному колонизованному миру в этом уголке Виа Лактеа[8] ‒ Серебристой Луне. Как его угораздило приобрести билет, и что он забыл на Серебристой Луне, являлось тайной за семьюдесятью семью печатями. А то и больше. Ясно было одно: планета Китеж осталась позади, вместе со всеми ее кабаками и хошками. Нужно было жить дальше.

Черная дыра в собственной памяти настолько расстроила Гранату, что он, вернувшись в свою каюту и усевшись на узкое ложе, решил хотя бы пару дней ‒ до Серебристой Луны ‒ притормозить с выпивкой. Уж больно тревожные были симптомчики.

Приняв такое решение, он слегка повеселел. Хлебнул еще коньяку ‒ исключительно для поправки здоровья, ‒ вытащил из кармана плоскую коробочку унидеска и начал разбираться с мейлами.

Посланий было три: два текстовых, с перерывом в несколько часов, от "бати"-вигиона Андреаса Сколы, а еще одно ‒ видео, с прицепленной объемкой, от адресанта, подписавшегося: "Ко-ко".

Начал Граната именно с него. Появившееся в сером облачке озы ‒ объемной зоны унидеска ‒ большеглазое женское лицо, обрамленное пышными светлыми волосами, миловидное, хотя и чуть опухшее, он узнал довольно быстро. Кажется, именно эта девушка была одной из последних, с кем он общался ‒ в разных смыслах этого слова ‒ на Китеже.

‒ Привет, Гамлет, ‒ подмигнув, сказала блондинка. ‒ Если ты открыл этот мейл, значит, уже очухался. С чем тебя и поздравляю. Ты обещал заглянуть на обратном пути, не забыл? Кабак "Плакучая ива". Смотри, не перестарайся на Серебристой, ‒ она хихикнула, ‒ чтобы и на меня хватило сил. Жду, лапочка моя носатая! В прицепе ‒ процесс доставки тебя на предполетный контроль, как ты и просил. Там все прыгает, но это уж ты сам виноват ‒ я до сих пор шампанским писаю. А еще хочу тебе сказать, носопыра ты мой...

Граната поморщился и вырубил блондинку. Не открывая прицеп, удалил мейл, поставил блокировку на адресанта и привалился спиной к переборке.

Почему он выбрал именно Серебристую Луну, оставалось неясным, но зато теперь понятно было, как он оказался на борту "Муммия". И почему он так поступил, тоже было понятно. Надоел ему этот длительный загул, просто надоел...

Мхитарян с грустью подумал о том, что приличные эфесы, получив отпуск, спешат домой... как Гладиатор... как Годзилла... А вот его домой совсем не тянуло. Нехорошая атмосфера была в родительском доме, в городе Арарате на планете Лавли ‒ одной из пяти спутниц желтой звезды Янус. Или Татлян, как по старинке называла эту звезду прабабушка.

Покосившись на бутылку, он открыл мейл вигиона ‒ копию предыдущего послания того же Андреаса Сколы. Вигион был лаконичен:

"Если ты дома ‒ рад за тебя. Если еще нет ‒ бросай куролесить и живо домой!"

Граната усмехнулся:

"Заботится батя..."

И зашевелил пальцами правой руки над панелькой, набирая такой же лаконичный ответ:

"Еще не дома, но уже не пью. Всем салют! Или вигион, или ничто!"

Это он так переделал высказывание кого-то из древних римлян касательно Юлия Цезаря.

Отправив мейл, Гамлет принял душ, голышом прошлепал назад к ложу, лег и принялся обдумывать дальнейшее свое существование до посадки в космопорте Серебристой Луны. От весьма недурного коньяка "Ледяные горы" мозги окутал легчайший туман.

Итак, первым делом ‒ не пить. Пока. В кабак ни в коем случае не ходить, дабы избежать искушения, заказывать завтраки-обеды в каюту. Ни к каким компаниям не прибиваться ‒ по той же причине. А значит, не высовывать нос из каюты. "Носопыру"...

И что делать в четырех стенах, то бишь переборках? Смотреть арт-объемки,[9] в которых хорошие парни отчаянно сражаются с плохими парнями и спасают мир? Или заливаться слезами, сопереживая борьбе светлых благородных эльфов с гнусными мерзопакостными орками? Подучить устав Стафла? Вспомнить ТТХ патрульных крейсеров или штурмеров? Играть самому с собой в карты или в игрушки на унидеске? Заняться физподготовкой ‒ отжиманиями от пола?

Граната с ужасом понял, что делать ему совершенно нечего. И в надежде избавиться от этого ужаса, поспешно включил канал ньюзов.

Его угораздило тут же попасть не на ньюзы, а на какую-то беседу. Ее вели молодой медиар с умной и хитроватой физиономией и средних лет чиновник аскетического вида ‒ как стало ясно из его высказываний, какой-то столичный грэнд.[10]

Собственно, это была даже не беседа ‒ медиар только молча кивал, а грэнд вовсю разглагольствовал. Граната слушал, заложив руки за голову, и сонно хлопал глазами.

‒ Вспомним истоки, вспомним начало, так сказать, нашего пути, ‒ чиновник обращался то ли к медиару, то ли к зрителям. ‒ Первые сабы, колонизация планет... Далеко не везде и не все шло гладко, но в конечном итоге все мы научились жить в мире и согласии друг с другом, и ромсы ‒ новая историческая общность, сложившаяся в Виа Лактеа, это не пустой, так сказать, звук, это реальность. Здание нашей Империи строилось камень за камнем, без спешки и стремления ликвидировать все проблемы одним махом. Ничего, кроме благодарности, не можем мы испытывать к тем, кто играл главную роль в Сенате в период создания Ромы Юниона, кто принимал жизненно важные решения в годы Нонавирата, Септавирата, Квинтавирата, Триумвирата... Неоценима деятельность наших Цезаров, делом своей жизни провозгласивших процветание Империи и добившихся этого процветания. Наш Цезар Юлий, как и его предшественник Цезар Бертран, ежедневно неутомимым своим трудом, так сказать, доказывает верность раз и навсегда избранному курсу: "Всё для блага ромсов, всё во имя ромсов". Все мы воочию видим и, так сказать, ощущаем на себе результаты этой кропотливой работы. Мы пришли к подлинному обществу благоденствия, о котором мечтали наши далекие предки, к той самой Утопии, которая казалась им чем-то фантастическим. Кстати, и планета Утопия в системе Диес тоже входит в это общество. Мы создали прекрасный новый мир!

Граната чувствовал, что засыпает. Грэнд вроде говорил правильно, как по писаному, но далеко не все. Отнюдь не в каждом уголке Империи царили тишь да гладь.

‒ Но всем ли этот мир по душе? ‒ осторожно вклинился медиар, и Граната с удивлением вновь посмотрел на экран.

‒ К сожалению, не всем, ‒ выдержав короткую паузу, ответил чиновник. ‒ Могу со всей ответственностью заявить, что в последнее время наметились... э-э... кое-какие опасные для нашего совместного процветания и дальнейшего развития тенденции... Нет, скорее даже, не тенденции, а только, так сказать, намеки на них, ‒ тут же поправился грэнд. ‒ Но эти намеки не могут не вызывать опасений у тех, кому общество доверило стоять, так сказать, на страже мира и спокойствия в нашем общем доме.

‒ Что ты имеешь в виду? ‒ еще более осторожно вопросил медиар.

‒ Я имею в виду идеи сепаратизма, ‒ не стал уклоняться от ответа чиновник. ‒ Мы хорошо помним уроки истории и четко представляем, во что это может вылиться. История нашей прародины, Земли, полна таких примеров. Но те, кто намерен повторить прежние ошибки, должны понять: мы не позволим, чтобы такое произошло вновь. Не для того создавался Рома Юнион. А если не поймут, у нас есть, так сказать, силы и средства противостоять желанию отдельных лиц посеять распри в нашем общем доме.

"Силы и средства ‒ это Стафл, ‒ подумал Граната. ‒ Но о ком это он? Кто это у нас хвост поднимает?"

Медиар словно услышал его мысли.

‒ Ты можешь назвать конкретные имена? ‒ спросил он.

‒ Не думаю, что в этом есть необходимость, ‒ на этот раз ушел от ответа грэнд. ‒ Сепаратистам еще не поздно одуматься и уяснить, что этот номер не пройдет. Раздоры никогда не вели ни к чему хорошему. Не стоит забывать и о возможности ‒ пусть и гипотетической ‒ внешней угрозы. Мы должны быть едиными, в единстве наша сила, и альтернативы тут просто нет. Это позиция Императора, это позиция Палатина,[11] это позиция большинства, и иной позиции быть не может. Как известно, победа там, где согласие. При согласии, как говорится, малые дела растут, при несогласии и великие дела разрушаются. Разрушать мы ничего не позволим!

‒ Можно ли твои слова расценивать как предупреждение тем, кто... м-м... ‒ Медиар замялся.

‒ Именно так их и нужно расценивать, ‒ кивнул грэнд.

"Что за дела? ‒ подумал Мхитарян. ‒ Откуда вдруг эти сепаратисты вылезли? Не было печали..."

Его взгляд невольно раз за разом возвращался к недопитой бутылке, скромно поблескивающей в дальнем уголке каюты. Почему-то вспомнилось, как однажды, при патрулировании Конфайна,[12] пришлось срочно выбрасывать бутылки со спиртным в космос ‒ один из стажеров оказался отнюдь не стажером, а членом легатской проверочной комиссии. И просто повезло, что его вовремя раскусили. А ведь спиртное производят вовсе не для того, чтобы поливать им межзвездное пространство. Отнюдь! Совсем для других целей производят спиртное. Тот же коньяк "Ледяные горы". Кстати, очень даже неплохой коньяк, ничуть не хуже "Коктебеля", ничуть... Ох и было же попито "Коктебеля" на Нова-Марсе, в славном городе Александрии, у теплого моря...

Граната вдруг обнаружил, что рядом плещутся волны, и покачиваются на волнах бутылки с коньяком...

...Он вынырнул из дремы, почесал курчавую грудь, сел на ложе и обхватил руками колени. Палатинец и медиар уже исчезли с экрана, и там вовсю буйствовала реклама. Файтер поморщился и отключил звук.

С одной стороны, кое-кто покушается на целостность Империи. С другой стороны, консул ‒ главнокомандующий! ‒ отдает приказ о прекращении всех боевых действий в пределах Ромы Юниона и возвращении подразделений Стафла в места постоянной дислокации. До особого распоряжения. А за этим приказом, вероятнее всего, стоит Администрация Императора. И как это понимать?

Без бутылки не разберешься.

А потому Гамлет Мхитарян незамедлительно спорхнул с ложа и с легким сердцем взял бутылку.

Глава 2. Вкус смерти

Кристиану Габлеру доводилось слышать о том, что перед лицом смерти человек вспоминает всю свою жизнь, причем это происходит совершенно непроизвольно. Вероятно, в последние мгновения перед тем, как быть разрушенным, мозг лихорадочно анализирует, почему все так нехорошо вышло. Ищет причины, которые привели к столь печальному финалу. Сейчас Габлеру представилась возможность узнать, действительно ли возникают такие воспоминания ‒ Эрик Янкер возвышался над ним, сжимая в руке небольшой серебристый ган, и дуло этого вполне убойного оружия было направлено Крису в лицо.

Но никакие воспоминания в голове не теснились.

Нет, кое-что все-таки вспомнилось. Древняя-предревняя надпись на стене дома в земном городе Помпеи, которую он еще школьником увидел в какой-то тиви-передаче. И ощутил холодок в животе, когда прозвучал перевод на терлин: "Однажды ты умираешь и становишься просто ничем".

Неподвижное от "заморозки" тело застыло в кресле, а в душе все клокотало, и если бы взглядом можно было испепелять, от этой сволочи Янкера не осталось бы и следа. Габлер не чувствовал ни страха перед надвигающимся небытием, ни сожаления о так неожиданно обрывающейся жизни. Он чувствовал совсем другое: злость и досаду.

Злость. Злость на бывшего друга, Улисса, который вновь, как и когда-то в юности, предал его. Только теперь речь шла не о том, что не быть ему, Крису Габлеру, звездным капитаном. Отчисление из нэви-колледжа ‒ событие печальное, но не смертельное. Речь шла о том, что больше не быть ему, файтеру Габлеру, среди живых.

Досада. Досада на самого себя, клюнувшего на приманку. Поманили его, Криса Габлера, перспективой заработать много-много денариев, и полез он в разборки грэндов. Сделал свое дело ‒ и оказался лишним. Уж очень много знал он теперь такого, чего не надо бы ему знать. Вот уж воистину, во многом знании много печали, как изрек какой-то древний мудрец...

И самое, пожалуй, обидное ‒ не в состоянии он ничего сказать напоследок Эрику Янкеру, потому что язык у него тоже заморожен. Спасибо сослуживцу Годзилле, коварно сделавшему укол.

Все пути ведут к смерти.

И пусть ему уже удается слегка шевелить языком, потому что "заморозка" потихоньку проходит, ‒ ничего это не меняет.

Однако Янкер все не стрелял. Видно было, что никак не может он решиться на этот необратимый поступок. Хоть и стал чиновник Администрации Императора орудием Иных, но что-то такое еще осталось...

‒ Тьфу, дьявол! ‒ с чувством сказал Янкер, отвел взгляд от лица Габлера и опустил ган.

В душе у Криса шевельнулась надежда. Неужели Улисс не сможет? Неужели отпустит в мир живых?

Янкер целеустремленно прошел мимо кресла, в котором куклой сидел Габлер, и исчез из поля зрения файтера. Шаги затихли за спиной, потом что-то там зашуршало... стукнуло...

"Сейчас, гад, выстрелит в затылок, так легче", ‒ пронеслось в голове у забывшего дышать Криса.

Он почувствовал, как на лбу выступила испарина, и тут же услышал звуки, которые любой эфес не спутает ни с какими другими ‒ звуки торопливых глотков. Сверхчувствительный нос Габлера, вечно создающий ему проблемы, уловил запах какого-то алкогольного пойла.

Надежда издала последний вздох и воспарила в те края, куда вот-вот должна была отправиться и его, Криса, душа. Если вообще есть такие края. Стало ясно, что Янкер просто не может заставить себя нажать на спуск, а потому решил облегчить задачу с помощью спиртного.

"Что ж, правильный подход", ‒ отстраненно подумал Габлер.

И тут, как рыба из воды, выпрыгнула еще одна мысль... нет, даже не мысль ‒ целая вигия мыслей. Ворох соломинок, за которые хватается утопающий, если поблизости нет ничего более надежного.

Собственного тела он по-прежнему почти не ощущал, но ему вдруг показалось, что лежащая в правом нагрудном кармане комбинезона коробочка с питательным драже-стимулятором из боевого рациона файтеров просто-таки давит на ребра.

Попробовать хотя бы чуть-чуть приоткрыть рот!

Он сделал усилие... Еще раз... И выдохнул:

‒ А мне?..

Янкер у него за спиной поперхнулся. Вновь прозвучали шаги ‒ теперь уже приближаясь, ‒ и грэнд опять оказался перед Габлером. Ган он переложил в левую руку, а правой держал за горлышко пузатую бутылку со знакомой Габлеру по кабакам этикеткой: бородатый древнеримский воин, воздевший короткий меч, на фоне извергающегося вулкана. И надпись: "Возрождение".

Габлеру больше всего на свете хотелось, чтобы это название стало для него символическим.

‒ Ну, ты силен, ‒ изумленно сказал Янкер. Глаза у него слезились, но не от жалости к бывшему другу, а от коньяка. Не привык палатинец хлестать коньяк прямо из бутылки. ‒ Уже и языком шевелить можешь... На, выпей... на дорожку...

Он отнюдь не издевался, но Габлеру захотелось плюнуть ему в лицо.

Эрик сунул оружие в карман пиджака, наклонился, обхватил затылок Габлера и ткнул ему в рот бутылку. Стекло стукнулось о зубы, коньяк обжигающей струйкой полился в горло. Крис судорожно глотнул ‒ раз, второй, третий...

"На дорожку... На дорожку..." ‒ билось в голове.

Янкер отвел бутылку, хлебнул сам.

‒ И... за... ку... сить... ‒ эта короткая фраза далась Габлеру уже лучше. Он чуть склонил голову и показал глазами. ‒ В пра... вом... кар... мане...

‒ Последнее желание ‒ закон, ‒ пробормотал Эрик.

Он поставил бутылку на пол, отстегнул липучку на комбинезоне Габлера и запустил руку в нагрудный карман. Крис боялся, что сердце сейчас разнесет ребра, выскочит наружу и влепится в потолок. Янкер извлек узкую коробочку, повертел в руке. Отвинтил колпачок, заглянул внутрь.

‒ Вот такая, значит, у вас, стафлов, закуска...

‒ Дра... же... ‒ пояснил файтер. ‒ Сыпа... ни... в рот... На дорож... ку...

Эрик молча выполнил просьбу и сунул коробку назад, в карман комбинезона. По лицу его было видно, что на этом все проволочки закончились, и окончательной закуской будет пуля в лоб.

В подтверждение столь печальной мысли Габлера Янкер выпрямился и вновь извлек на свет божий ган.

‒ Прости, Крис...

Видимо, коньяк оказал благотворное влияние. Хотя Габлер по-прежнему не мог управлять собственным телом, но язык словно оттаял, и файтер сумел перекатить драже за щеку. Четыре горошинки, четыре гладкие горошинки, вкуса которых он не ощущал. Крис очень надеялся на то, что нужная находится в их числе. Нет, не могла она сместиться вниз...

"Что делаешь, делай скорее", ‒ хотел он вытолкнуть из себя знаменитую фразу Иисуса Христа, адресованную предателю Иуде.

Но это прозвучало бы уж слишком в стиле старых фантастических книжек, оставшихся от прапрапрадедов, и тех арт-объемок, что ежедневно гоняли по тиви. И дело было даже не в этом. Требовалось срочно найти какие-то другие слова, которые заставят Янкера отойти подальше ‒ хотя бы на несколько шагов.

Ствол гана вновь смотрел Габлеру в лицо. Он сумел изобразить подобие усмешки, набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул в несколько заходов:

‒ Какой ты... наивный... Думаешь... я такой болван... и отдал тебе... настоящее Копье?

Оружие дернулось в руке Янкера. Затуманенный коньяком взгляд стал встревоженным. Грэнд отвернулся от Габлера и сделал несколько шагов к столу, на котором лежало в футляре Копье Судьбы. Вероятно, до него тут же дошло, что Крис блефует, так как он вдруг остановился. Но повернуться уже не успел.

Все свое желание жить, всю свою ненависть к бывшему закадычному другу Эрику Оньо Янкеру вложил Габлер в то действие, которое ему удалось произвести, оставаясь неподвижным. С силой выплюнутые им горошины понеслись в спину Улиссу ‒ и файтер инстинктивно зажмурился, успев мысленно воззвать к ангелу-хранителю.

Грохот взрыва показался ему оглушительным, горячая волна ударила в лицо, швыряя его на пол вместе с креслом. Но боли от падения он не почувствовал ‒ наконец-то "заморозка" сыграла на его стороне...

Габлер лежал на полу, в голове шумело, и этот шум то усиливался, то ослабевал, словно набегали на берег волны. И проступали в шуме слова, точнее, сам шум превращался в слова:

"Жи... вой... Жи... вой... Жи... вой..."

То ли это ангел-хранитель рапортовал, то ли никак не могло поверить в спасение собственное "я" Габлера.

Двигаться Крис пока не мог ‒ хотя кое-какие мышцы уже непроизвольно подергивались, ‒ поэтому просто лежал, глядя в потолок и чувствуя, как обильный пот стекает с висков и как по-прежнему колотится сердце.

Далеко не каждый день приходится сидеть беспомощным под смертоносным дулом.

В комнате не раздавалось никаких звуков. У Янкера не было ни единого шанса выжить после взрыва, способного легко разворотить не то что пиджак, а защиту боевых комбинезонов. Такое Габлер видел собственными глазами, там, на Нова-Марсе. На плато, перед горным храмом триединого Беллизона.

Крис лежал и думал ‒ все равно ни на что другое он был пока не способен. Думал о том, какую огромную роль играют подчас в человеческой жизни случайности. И так ли уж они случайны?

Убийственные "камешки" жрецов Беллизона, почти неотличимые от драже из боевого рациона файтеров... Это неведомое взрывное устройство он подобрал в храме, сунул в коробку с драже и забыл о нем. Потом вспомнил, когда летел на галере "Гней Помпей Магн", и собирался выбросить. Но побоялся последствий. Вновь успешно забыл из-за дальнейших событий... И вновь вспомнил ‒ в самый нужный момент. Из-за таких "камешков" пострадали файтеры его вигии и погибли жрецы. В их числе ‒ отец Анизателлы, Низы. Низа чуть не погубила его, и еще Портоса и Арамиса, а теперь этот "камешек" из храма Беллизона ‒ божества, жрицей которого она была, спас ему жизнь. Какое причудливое плетение! Неужели все происходит само собой?

От таких мыслей шум в голове усилился. Впрочем, возможно, виновата в этом была легкая контузия.

...Наконец тело "оттаяло", и Габлер смог сначала сесть на полу, а потом, пошатываясь, подняться на ноги. Никаких разрушений в комнате не наблюдалось, все досталось Эрику Янкеру.

То, что совсем недавно было телом светловолосого кросса, уроженца планеты Форпост, соседа по улице, одноклассника, сокурсника и бывшего друга, лансера-треса Администрации Императора, орудия неведомых Иных, окровавленными кусками валялось на полу и под столом. Зрелище было не для слабонервных, но за годы службы в Стафле Габлер успел многое повидать. И не было у файтера ни капли жалости к тому, кто намеревался лишить его жизни.

‒ Прости, приятель, ‒ сказал он, глядя на залитое светом невидимых светильников кровавое месиво с лохмотьями недавно столь элегантного костюма. ‒ Сегодня твоя очередь идти в рай, я в отпуске.

"Только не в рай ты попадешь, а на дно ада", ‒ мысленно добавил Габлер, морщась от тяжелого запаха крови.

В оттаявшем рту стал ощущаться привкус коньяка, драже и чего-то еще. Того "камешка". Теперь Габлер знал, каков он, вкус смерти.

Он осторожно, чтобы не запачкать подошвы бегунцов, обогнул уже начинавшую подсыхать густую лужу, рядом с которой лежала бутылка ‒ коньяк из нее вытек и смешался с кровью. Подобрал отлетевший к стене ган Янкера и спрятал в набедренный карман комбинезона. Подошел к столу, снял с плеч нэп, отлепил липучку. Взял со столешницы черный цилиндрический футляр ‒ в нем лежал сувенирный меч-обманка, скрывающий Копье Судьбы. Покачал в руке и вертикально засунул в нэп ‒ футляр там уместился. Занес руку над цепочкой Лили Акимжанов, но брать не стал. Зачем ему украшение веронки? Мертвой веронки.

Габлер вскинул нэп на спину и немного постоял, обводя взглядом комнату. Потом, ни на что, собственно, не рассчитывая, проверил свою банк-кард. И убедился в том, что переведенных Эриком денег там уже нет. Скотина Янкер не соврал. Решил, что мертвому деньги ни к чему и провернул обратную операцию. Интересно, куда ушла эта уймища деников ‒ назад в эрарий[13] или на счет самого Янкера?

Убрав банк-кард обратно в карман, Крис решил проверить ящики стола. Может, удастся содрать с поганца хоть что-то? Хоть шерсти клок, как почему-то говорили в старину.

Но ящики стола разочаровали. Там россыпью валялись кристаллы объемок и какие-то карды, лежал стакан с желтоватым налетом на стенках, надорванный пакет с салфетками и еще какое-то барахло.

"И что вы, грэнды, тут делали, в своей норе? ‒ подумал Габлер. ‒ Выпивали и сопливые носы вытирали?"

Нет, тут занимались и кое-чем другим. Это стало ясно, когда файтер заглянул в нижний ящик. Там лежали наручники. Две пары. Крис взял одно из этих милых устройств, повертел в руках, осматривая, и бросил на стол.

Стараясь не глядеть на изуродованные останки того, кто совсем недавно был Эриком Янкером, он пересек комнату и подошел к приоткрытой дверце стенного шкафа. Видимо, именно оттуда Улисс достал бутылку. Там рядочком стояли еще три, непочатые, с тем же изображением древнеримского легионера ‒ давнего предка ромсов. Плюс полудюжина изящных рюмок. Крис взял бутылку и с досадой захлопнул дверцу.

По-прежнему не глядя на ошметки кровоточащей плоти, он опустился в кресло у стены, по которой по-прежнему бежали разноцветные абстрактные узоры, отвинтил пробку и сделал длинный глоток. Его почти тут же пробила испарина, руки и ноги стали ватными, и он чуть не выронил бутылку. Это не была реакция на коньяк. Это была запоздалая реакция на смертельную угрозу, совершенно неожиданную, ошеломляющую, подлую...

Эрик Янкер... Бывший лучший друг.

"Два раза не предают, Крис..."

Ага, как же! Еще как предают...

Годзилла, сослуживец, приятель... Чернорожая сволочь с Минохи, блип! Соучастник преступления. Да, преступления не произошло, но это отнюдь не заслуга Юрия Гальса. С которым немало было выпито в кабаках...

Крис не знал, куда пропал Годзилла, но был уверен, что того нет в доме ‒ взрыва беллизонского "камешка" не услышал бы только глухой.

"Сволочи..."

Даже если они орудия Иных ‒ все равно сволочи...

Габлер тряхнул головой и сделал еще глоток. Коньяк его совершенно не брал, словно какой-то чудак, возомнивший себя Христом наоборот, превратил его в обыкновенную воду. То, что он услышал от Янкера, стояло просто поперек мозгов. И самое страшное ‒ рассказ Эрика не был враньем. Зачем грэнд стал бы врать файтеру, которого решил убить в этой комнате? Нет, все там было правдой.

Да, чертову уймищу лет назад на самом деле бродили по Земле какие-то могучие разумом существа, сотворившие странную штуковину ‒ Копье Судьбы... Копье Власти... Как там еще называл его Улисс? И эта штуковина действительно оказывала влияние на ход событий и помогала своему владельцу одерживать победы. И потому столь крепка была власть императоров, и разрасталась галактическая Империя, и не сотрясали ее бесконечные войны. Действительно существовали некие Иные, вознамерившиеся перебраться сюда из другой Вселенной. Дабы возможное сопротивление ромсов не помешало их планам, они решили завладеть Копьем. И сделать это руками самих ромсов. Тех, кого они подчинили себе. Таких, как Эрик, как Годзилла... А вот на самом ли деле они намерены быть просто добрыми соседями или замыслили совсем иное ‒ неизвестно. И вряд ли стоит сомневаться в реальности "Вероны", тайного альянса сепаратистов трех планет ‒ Великолепной, Роуза и Натали, тоже задавшегося целью умыкнуть у Императора чудесный юнит. С парочкой этих веронцев ‒ Здено Шатаном и Лили Акимжанов ‒ ему, Крису, пришлось иметь дело. Он забрал у них Копье и передал Эрику. С блеском выполнил работу. И Эрику чуть не удалось отблагодарить его по полной.

Да, все эти сведения о Копье, чужаках и двух группировках охотников за древней вещицей были правдой. Приходилось принять эту правду и думать, что с ней делать дальше.

Крис завинтил пробку и поставил бутылку подальше от себя.

Первым делом нужно было дождаться Годзиллу.

Вряд ли кто-то другой нагрянет среди ночи в эту нору грэндов, расположенную у черта на рогах, в каком-то провинциальном буферном Елисавете, на задворках Ромы Юниона, на изуродованной давней войной Земле. Эрик не стал бы приводить его, Криса, сюда, если бы не был уверен: тут никто не помешает переправке простофили-файтера, любителя деников, в загробные края. Знал об этом только Годзилла ‒ такая же марионетка Иных...

Марионетка не марионетка, но он, считай, все равно что убил его, Криса Габлера, сослуживца по двадцать третьей вигии седьмой центурии легиона "Минерва". А такое не прощается.

"А кто дал тебе право быть палачом? ‒ донесся чей-то голос из глубины. ‒ Кто дал тебе право выносить приговор?"

"Отстань, ‒ мысленно отмахнулся Габлер. ‒ Если не я его, то он меня, чтобы я его не засветил. У них все средства хороши, значит, и отвечать нужно адекватно. Он-то таким вопросом не задавался".

"Да, не задавался, ‒ не унимался голос, ‒ потому что пляшет под дудку чужаков".

И как же выбить из головы Годзиллы то, что вложили туда Иные? Как вообще доказать, что с башкой у Юрия Гальса не все в порядке? Кто поверит в россказни про чужаков? Ну, вот явится он, файтер второго ранга Кристиан Конрад Габлер, к Императору, ‒ допустим, удастся такое ‒ и расскажет все как есть. И что подумает Император? Правильно: подумает он, что и Эрик Янкер, и Годзилла ‒ агенты веронцев. Вполне реальных веронцев, а не каких-то там неизвестных существ из иной Вселенной, которым почему-то нехорошо стало жить в этой самой иной Вселенной. А чужаки в конце концов заполучат Копье, вторгнутся и камня на камне не оставят от Ромы Юниона...

Фантастика? Как знать...

"Стоп! ‒ сказал себе Габлер. ‒ Копье они не получили. Ни они, ни веронцы. Вот оно, Копье, у меня за спиной. Вернуть эту штукенцию владельцу, Императору, рассказать, как дело было, и удостоиться благодарности. Повышения по службе... Пополнения банковского счета..."

"Ага, как же, ‒ вновь дал о себе знать невидимый собеседник. ‒ Так тебе и поверят. А даже если и поверят, никаких дивидендов это тебе не даст".

‒ Почему? ‒ вслух буркнул Габлер.

Хотя уже понимал, почему.

Простому файтеру легиона "Минерва" ни сном ни духом не полагалось знать о наличии Копья Судьбы ‒ поистине сокровища Империи. Ну никак не мог он принадлежать к числу посвященных. А что всегда, во все времена, делали с теми, кто знает то, что ему знать не положено?

Ответ был прост, как дважды два ‒ четыре.

Самым полезным для собственного здоровья было бы немедленно избавиться от Копья. Бросить в унитаз и спустить воду. Или оставить здесь, в этой комнате, а самому мчаться на космодром. И улетать на свой Форпост, где папа с мамой глаза проглядели в ожидании непутевого сыночка-отпускника. А кузен Йеспер ругается, поди, на чем свет стоит...

Но тогда что же такое, блип, получается? Все эти его похождения с неоднократным риском для жизни ‒ впустую? Половина отпуска потрачена черт-те на что... Целый легион невосстановимых нервных клеток скончался напрасно... Преждевременная, блип, седина, и кто знает, сколько его будут мучить кошмары... Уплывшие из рук деньги наконец, и не просто деньги ‒ деньжищи! Сто двадцать тысяч денариев! Сто двадцать тысяч!!!

И просто бросить эту чудесную железяку и уйти?

Крис едва не застонал и с силой потер руками лицо, чувствуя, что еще немного ‒ и его разорвет от противоречивых стремлений.

И тут откуда-то из-под стола донесся тихий писк. Точно такой же писк звучал недавно из кармана Эрика Янкера.

Файтер встал ‒ тело уже окончательно забыло о "заморозке" ‒ и направился к столу. Возле ножки лежал окровавленный, но, судя по всему, ничуть не пострадавший унидеск Янкера. Крис достал из ящика неколько бумажных салфеток, осторожно поднял аппарат с пола и протер. Потом опустился в кресло у стола и обнаружил, что блокировку Янкер не поставил. Габлер включил экранчик, и на нем тут же проявились два слова: "На месте".

Он вызвал предыдущее сообщение ‒ то, что пришло во время монолога Эрика, который он, Габлер, вынужден был выслушивать, находясь в окаменевшем состоянии. Оно оказалось столь же кратким: "Все чисто".

Даже без подписи было совершенно ясно, кто посылал эти мейлы и что имел в виду.

Годзилла. Превратив его, Габлера, в статую, напарник Янкера куда-то направился, предоставив лансеру-тресу Администрации Императора самолично отправить школьного друга в лучший мир. И теперь прибыл туда, куда нужно. Подельники меняли место дислокации поодиночке. Это новое место тоже вычислялось без труда, но Крис для полной уверенности покопался немного в меме[14] унидеска. И обнаружил заказ Эрика. Два билета на галеру до Единорога. Заказ был сделан еще позавчера, восемнадцатого августа, когда он, Габлер, вместе с Эриком летел с Марса на Землю на каботажнике "Петр Великий". Все было расписано заранее. Они выпивали вместе в каюте Янкера, и Эрик уже тогда знал, что он, Крис, не жилец.

Габлер скрипнул зубами.

"Просчитался, тварь!"

Годзилла, несомненно, ждал сейчас Эрика на космодроме "Дикое поле". Оттуда шаттлом на орбитальную станцию, потом на галеру ‒ и вперед, к Единорогу.

А дальше? Что они дальше собирались делать с Копьем? Где и как передать его чужакам?

Впрочем, какое ему, файтеру-отпускнику, до этого дело?

Габлер, скривившись, медленно откинулся на спинку кресла и заиграл желваками на скулах.

Как это ‒ какое дело?!

В голове словно что-то щелкнуло. Такое случалось с ним еще в нэви-колледже, когда нужно было срочно придумать правдоподобное объяснение не очень благовидных поступков. И возник план. Очень обнадеживающий план.

Он посмотрел на часы, вмонтированные в манжету комбинезона: времени до старта было вполне достаточно. Вернул на экран последнее сообщение Годзиллы и добавил к нему всего одно слово: "Жди". Отправил мейл, сунул унидеск Эрика в карман своего комбинезона. Встал и вышел из комнаты, в которой по-прежнему висел тяжелый запах крови.

Вышел он не так, как обычно файтеры вываливаются из кабака ‒ ногой по двери, руки врастопырку. Нет, приоткрыл тихонько, прислушался, осторожно выглянул, как солнышко из-за туч. Не увидел и не услышал ничего подозрительного ‒ и вот тогда уже шагнул в коридор. Прикрыл дверь и направился к лестнице, все равно чувствуя себя мишенью. Остановился, выискивая любознательные глазки камер слежения, но нигде ничего такого не заметил. Поравнявшись с чуть приоткрытой дверью, заглянул туда. Большая ванна, душ, унитаз. Унитаз был кстати ‒ "оттаявшее" тело ничего не имело против того, чтобы избавиться от балласта. Да и умыться не мешало, смыть прилипчивый запах чужой крови...

Управившись с этими делами, Крис спустился на первый этаж. Вечно доставлявший проблемы нос по-прежнему испытывал дискомфорт. Габлеру казалось, что и комбинезон пропах кровью. Он обвел взглядом освещенный невидимыми светильниками коридор, в который выходили четыре двери. Возможно, грэнды хранят за одной из них сменную одежду? Да и вообще, сколько можно светиться в комбинезоне файтера? Кто сказал, что Шатан и Акимжанов были единственными из преследователей-веронцев? А если они сумели до того, как попасться, передать сообщникам его, Габлера, приметы?

Это напоминало манию преследования, но Крис все-таки решил подстраховаться. Даже если нет там никакой одежды, может, есть что-то другое? Все тот же шерсти клок...

Ближайшая к нему дверь оказалась запертой, но что такое дверные запоры, пусть и самые надежные, для файтера далеко не первого года службы? Граната обязательно сказал бы по этому поводу что-нибудь вроде: "Зачем эфесу крепкий лоб? А двери выносить чтоб".

Габлер криво усмехнулся: этот Мхитарян всех поэтами сделает...

Но дверь он вынес не лбом, а плечом, тут большого умения не требовалось. Дверь со стуком, показавшимся ему оглушительным в царящей вокруг тишине, ударилась о стену. И Крис замер на пороге.

Комната была просторной и не очень обремененной мебелью. Собственно, Габлер даже не разобрал, что там находится. Нет, разобрал, конечно, ‒ света, падающего из коридора, вполне хватало, ‒ но тут же переместил эту информацию в папку "Удаленные" в своей голове. Все его внимание было приковано к двум телам у левой от него стены.

Он ощутил очередное ‒ какое уже по счету? ‒ дежавю. Вновь лежали на полу мужчина и женщина, как и в Твери, в номере отеля "Селигер". Мужчина был в синем свитере и и чуть более светлых, тоже синих, джинсах, женщина ‒ в ворсистой сиреневой кофте и темно-серых брюках. Только тогда, в "Селигере", они после стычки с "минервой" Крисом Габлером лежали лицом вниз, и он знал наверняка, что его противники живы. Теперь же Здено Шатан и Лили Акимжанов покоились на спине, и Габлер был уверен, что перед ним ‒ трупы. Веронцы-сепаратисты, намеревавшиеся отколоться от Ромы Юниона. Отступники.

И вот тут бы ему и уйти, потому что не его это было дело... Совершенно не его. Однако что-то внутри тормознуло Габлера. Он быстрым шагом пересек комнату ‒ за окном горели редкие уличные огни, ‒ склонился над веронцами и поочередно проверил пульс.

Толчки были слабыми и редкими, но ‒ были. Веронцев явно чем-то напичкали. Обезвредили на время? Или оставили здесь умирать? Ведь обронил же Янкер, что с ними покончено.

"Блип, ну мне-то что до этого?" ‒ подумал Крис.

А сам уже поднял на руки легкое тело Лили Акимжанов. И понес к выходу, мысленно ругая себя самыми разными словами. Возможно, если бы лечебница находилась не по соседству, он бы еще подумал, а так...

Габлер опустил витающую в бог знает каких сферах женщину у двери на улицу и без труда разобрался с замком ‒ на этот раз просто открыл. Высунул голову и быстро осмотрелся. Давешний уникар, стоявший возле дома, исчез, улица была пустынной, как плац после отбоя. Крис вновь подхватил веронку и скорым шагом направился к соседним воротам со светящейся надписью: "Сейнт Анна".

"Уголок тут тихий, никто не досаждает", ‒ вспомнились ему слова Эрика Янкера.

Габлер уложил женщину на траву, посмотрел на нее ‒ и неожиданно почувствовал что-то похожее на сожаление. Удивившись мимолетом, он поспешил в дом, за ее напарником.

...Оставив старых знакомых у ворот, Крис бросил взгляд на темное здание за сквозной оградой, под крышей которого светился красный крест ‒ и несколько раз нажал на кнопку звонка.

"Может быть, зачтется когда-нибудь где-нибудь", ‒ усмехнувшись, подумал он.

Дверь под крестом открылась. Файтер отскочил от ворот лечебницы и поспешно зашагал прочь. Путь его лежал к вокзалу с непонятным названием "Ковалевка", на который он совсем недавно прилетел вместе с Эриком Янкером.

Эрика Янкера нужно было забыть навсегда.

Глава 3. Возродить хрустальные замки!

Эти края совершенно не походили на оживленную приморскую Александрию на Нова-Марсе, оставившую массу впечатлений, в том числе и очень нехороших. Там, собственно, настоящий размах начинался только ночью. Здесь же, судя по тишине и абсолютному безлюдью, не было любителей бродить под звездами. А если и были, то не в этих кварталах, а где-нибудь ближе к центру города. Крис шагал под редкими фонарями, стараясь держаться в тени деревьев и ступать как можно тише, ‒ ему очень не хотелось привлечь чье-либо внимание. Но не все в жизни получается так, как хочется...

Справа от тротуара вверх уходил поросший травой склон, на вершине которого стояло какое-то полуразрушенное строение ‒ Крис обратил на него внимание еще когда шел тут с вокзала вместе с Эриком Янкером. Внизу склон упирался в широкий парапет, тоже какой-то ветхий, помнивший, наверное, еще довоенные времена. Над парапетом беспорядочной массой темнели заросли кустов, пока не потерявших листву. Когда Крис проходил мимо него, из кустов кто-то прыгнул ему на спину.

"Люди Янкера!" ‒ мысль успела мелькнуть в тот момент, когда Габлер летел на тротуар, успев выставить перед собой руки, чтобы смягчить падение.

В следующее мгновение голова его оказалась притиснутой к жесткому шершавому покрытию тротуара. А кто-то еще цепко обхватил его ноги возле щиколоток. Судя по всему, его тут поджидали, и намерения у напавших были самые серьезные. Поэтому Крис, не мешкая ни секунды, сосредоточился и задействовал экстру. Коньяка он, слава богу, выпил немного, да и ушел этот коньяк, как вода в песок, поэтому экстра врубилась почти без задержки. Горячий поток энергии хлынул в мышцы, голова же, напротив, стала холодной и кристально ясной, как морозный воздух на плацу на базе легиона "Минерва". Уже не человек Крис Габлер лежал на тротуаре, а машина Крис Габлер ‒ мощная, скоростная, с молниеносной реакцией. Всего ничего прошло после падения, как файтер оттолкнулся ладонями от тротуарного покрытия и врезал затылком тому, кто торчал у него на спине. Почти тут же поднял ноги вместе с тем, кто их держал, бросил их назад, словно плыл брассом. Крутнулся, переворачиваясь лицом вверх, и вскочил со скоростью стартующего штурмера. Правой рукой заехал в один темный силуэт, целясь в лицо, левой ногой ‒ в другой. И тут же выдал вторую серию, сменив руку и ногу. Этого оказалось вполне достаточно. Двое нападавших вяло шевелились возле его бегунцов и не выказывали никакого намерения вставать и бросаться в драку. В слабом свете почти скрытого листвой фонаря поблескивали лезвия двух ножей. Габлер заметил бы их и без фонаря ‒ экстра позволяла превосходно видеть в темноте. Он подобрал оружие нападавших, покрутил в руках. Ножи были вполне солидные и предназначались явно не для детской игры в "ножички". Подумав, файтер один за другим отправил их в полет к развалинам на холме. Потом на всякий случай добавил каждому из поверженных противников ногой ‒ в четверть силы. Вытащил из набедренного кармана ган Эрика, присел на корточки и осмотрел агрессоров. Все чувства продолжали оставаться обостренными, дыхание не сбилось и сердце стучало ровно. Хотя Крис с мимолетной досадой отметил, что коньячок все же дал о себе знать. Если бы его противники тоже владели экстрой, ему пришлось бы попотеть. Но, на счастье, они экстрой явно не владели.

Перед ним корчились два лохматых типа лет под сорок, а может, больше, в обычных джинсах и грязноватых свитерах ‒ хоть освещение и было весьма слабым, он сейчас видел все пятна на их одежде. Пятен хватало, самых разных. Типы пыхтели и пытались бормотать ругательства. Вряд ли это были люди Эрика Янкера или еще одна парочка веронцев. Габлер поднялся, спрятал ган и досадливо плюнул. От типов не пахло спиртным, однако с глазами у них было не все в порядке. Очень неестественно блестели их глаза. И вообще, тот факт, что они продолжали шевелиться, а не лежали в глубокой отключке после его ударов, вызывал удивление. Кажется, что-то их поддерживало, что-то покрепче стимулирующего драже из рациона файтеров.

"Вот тебе и Земля, ‒ подумал Крис, ‒ вот тебе и прародина. Сборище каких-то обдолбанных уродов..."

Тем малолеткам в Твери, встретившим его по прилете на набережной, явно хотелось просто почесать кулаки. А этим что было надо? Позарились на нэп? Вообразили, что файтер таскает с собой золотые слитки?

Он пнул ногой под ребра того, что лежал поближе.

‒ Эй, засранец! Чего не спится в ночь глухую?

Тот приподнял голову и зыркнул, как собака на солдата в старой сказке. Та, у которой глаза, словно чайные чашки. И прохрипел с ненавистью:

‒ Псы императорские...

‒ Всем вам ноги поотрывать, ‒ подхватил другой, с глазами, словно мельничные колеса. ‒ Ходят тут... Ублюдки палатинские с окраин...

Да, на Земле почему-то не жаловали "инородцев". Наверное, проявлял себя комплекс бывшей столицы, превратившейся в захолустье. И чем-то они себя, несомненно, подстегивали. Какой-то строго-настрого запрещенной дрянью...

"Псы императорские..."

Крис не помнил, чтобы файтеров так обзывали. Такое, значит, было представление о служащих Стафла кое у кого из землян. Интересно, сами они пришли к данному мнению или кто-то вложил это мнение в их косматые тупые головы?

Габлер шагнул к тому, другому, вновь присел и сказал негромко и почти ласково:

‒ Слышь, ты, буферный? Это не я окраина, это вы тут в глубокой заднице. И чем тебя, скажи на милость, файтеры обидели?

Тот сверкнул глазищами, проворчал с ненавистью:

‒ А то не знаешь! Творили тут что хотели, с-суки... Измывались... Забыл?

Ни о чем подобном Габлер никогда не слышал... но ведь, наверное, далеко не все им и говорили.

Однако ответил он жестко, не испытывая никакой жалости к этим типам:

‒ Значит, заслужили, пупы Вселенной.

‒ Псина... ‒ буркнул буфер.

Крис выпрямился, чувствуя, как кровь прихлынула к лицу.

И что с ними теперь было делать? Поубивать гадов?

Файтера передернуло, но он сдержался. И сказал совсем по-детски:

‒ Сам дурак.

А потом ударил ногой в злое лицо, теперь уже гарантированно вырубив местного часа на три, не меньше. Повернулся к первому недоброжелателю, ошеломленно притихшему, ‒ и повторил процедуру. Не испытывая при этом ничего похожего на угрызения совести.

Как там было написано на одной из плит с древнеримскими высказываниями, которых полно в городах всех миров: "По отношению к врагу все дозволено"? Вот этим и надо руководствоваться.

Хотя какие они враги...

Свалив бессознательные тела местных уродов в кусты за парапетом, Габлер продолжил путь.

* * *

На вид елисаветскому вокзалу "Ковалевка" было лет пятьсот, а то и больше. Но веяло от него не историей, а скорее, "библейской мерзостью запустения" ‒ такое выражение Крис когда-то услышал от Гранаты. Видимо, власти уделяли не слишком большое внимание этим территориям ‒ непонятной буферной зоне между Евро Юнионом и Великой Русью. Мол, уцелело тут что-то во время давней войны ‒ вот и хорошо, пусть гниет и дальше. Спали в креслах пять-шесть пассажиров с помятыми физиономиями, за витринами шопов виднелись одинокие скучающие продавцы, да сидели на широком подоконнике двое полицейских, взирая на все окружающее с полнейшим равнодушием. Видать, спокойная тут у них была служба. И плевать им было на то, какие безобразия творятся в темных уголках Елисавета, какие уроды там бродят. Никто никуда не улетал и ниоткуда не прилетал, и десятка два желто-черных полосатых уникаров на стоянке казались погруженными в глубокий сон. Звезды над деревьями выглядели далекими-далекими, и просто не верилось, что люди все-таки сумели зачем-то добраться до них. За стоянкой тянулся, скрываясь в темноте, какой-то забор, а с другой стороны к вокзалу подступало высокое длинное здание без единого следа архитектурных украшений. Оно смахивало на производственный корпус заброшенного завода. Подобные корпуса частенько присутствовали в объемках ‒ под темными сводами таких зданий плохие парни пытались свести счеты с хорошими парнями и наоборот. Удобное место для перестрелок и махания кулаками.

Появление Габлера в зале не вызвало у полицейских никакого интереса, а вот продавец сувенирки, куда он, осмотревшись, зашел, заметно оживился. А уж когда Крис без раздумий купил меч славейнов, решил, наверное, что стафл с перепоя совсем разум потерял. Зачем ему среди ночи сувенирный меч, которых полным-полно в любом шопе? Автохтоны планеты Кремль в системе Приапа поставили производство этой продукции на поток. Знающие же люди говорили, что никогда за всю свою долгую историю славейны не пользовались подобным вычурным оружием, и появилось оно ‒ уже в виде сувениров, вряд ли способных проткнуть и фанеру ‒ только после появления на Кремле колонистов. Продавец и еще что-нибудь подумал бы, если бы знал, что в нэпе у файтера лежит еще один такой меч, только в футляре. Обманка, скрывающая Копье Судьбы.

Когда Габлер покинул сувенирку с мечом под мышкой, парочка муниципальных полов уже куда-то исчезла с подоконника, а одинокие пассажиры продолжали смотреть свои сны. Повертев головой, Крис обнаружил другой нужный шоп и направился туда, дабы осчастливить еще одного продавца.

Оттуда он вышел с пакетом, полным покупок. В пакете лежали, во-первых, неброские серые джинсы с десятком накладных карманов в разных местах. Во-вторых, тонкий, но теплый, тоже с карманами, свитер в серо-белую продольную полоску. В третьих, короткая, но просторная серая куртка. И наконец ‒ серая же, разумеется, чтобы все было в тон, каскетка с очень длинным козырьком. Если нахлобучить такую, она скроет не то что половину, а две трети лица. Нечего посторонним пялиться на его физиономию. Переодеться ‒ и стать серым и незаметным...

Файтер вышел на улицу и направился к стоянке уникаров. И был остановлен вопросом в спину:

‒ Куда направляемся, звездный орел?

Крис медленно обернулся. Двое коренастых полицейских вынырнули из тени под деревьями и ленивой прогулочной походкой приближались к нему. Сердце у файтера сошло с орбиты. Убийство грэнда ‒ это не шуточки. Но у него ведь на лбу не написано!

‒ В чем дело? ‒ недовольным тоном спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

‒ Да ни в чем, ‒ пожал плечами один из полов и лениво улыбнулся. ‒ Как там, на Конфайне? Все спокойно?

Скучно было блюстителям порядка, общения им хотелось, интересных историй ‒ ведь служба "звездных орлов" полным-полна интересных историй... Иначе зачем бы народ перся в файтеры?

‒ Все спокойно, ‒ чуть натянуто улыбнулся в ответ Габлер. ‒ Конфайн на замке.

‒ А от кого хоть охраняете-то? ‒ вполне дружелюбно поинтересовался второй полицейский.

Крис окинул его взглядом и ответил так, как и сам от себя не ожидал:

‒ От чужаков охраняем. Пытается кое-кто сюда прорваться, в соседи набивается. Нужны нам такие соседи? ‒ Он поймал себя на мысли о том, что фактически повторяет вопрос Янкера, который тот задавал на борту каботажника "Петр Великий" файтерам-отпускникам с Марса.

Лица полов мгновенно словно окаменели.

‒ Давай, орел, лети, куда летишь.

Они повернулись, как по команде, и все той же прогулочной походкой направились к дверям вокзала.

"Не верят, ‒ подумал Габлер, провожая их взглядом. ‒ И никто мне не поверит..."

Двери за полицейскими закрылись. Файтер двинулся дальше, но сигнал унидеска заставил его вновь остановиться. На этот раз сработал личный аппарат Габлера. Весточку о себе подал Арьен Рютте ‒ рыжий эфес легиона "Солнце", с которым они недавно на галере "Луций Корнелий Сулла Фэликс" держали путь на Шамбалу в системе Квирина. Крису пришлось покинуть галеру и на спасательной шлюпке добираться до Марса, поскольку на галере обнаружилась Низа. А Рютте, судя по мейлу, благополучно долетел до Шамбалы. О чем хоть и с приличным запозданием, но все же сообщал Габлеру.

Но вообще мейл Арьена Рютте обрадовать Габлера никак не мог.

"Привет, братан, я уже на Шамби, ‒ сообщал Рютте. ‒ По дороге попытался слегка приструнить твою беллизонку, но вышел облом. Держи себя в "готовности-пять"..."

Можно было только предполагать, каким образом Арьен Рютте пробовал "приструнить" Анизателлу и что там случилось дальше, но уж явно ничего хорошего. "Готовность-пять" ‒ то есть максимально повышенная в условиях боевых действий.

Да, перспективы рисовались отнюдь не радужные...

Габлер незаметно осмотрелся и быстро набил: "Спасибо, Арьен". Убрал унидеск в карман и продолжил путь к стоянке.

Просторная площадка освещена была плоховато, что-то там постоянно мигало, но заказанный на вокзале уникар под номером пятьдесят шесть Крис нашел без особого труда. Снял с плеч нэп, вытащил футляр с Копьем. Извлек оттуда замаскированный юнит и на его место засунул только что купленный меч автохтонов Кремля. Открыл дверцу, положил футляр с мечом под сиденье. Еще раз осмотрелся и зашагал дальше, к забору. Выбрал место под чахлым оголенным деревцем и принялся переодеваться. Переложил документы в куртку, сунул ган в один из набедренных карманов джинсов, натянул каскетку. Свернул комбинезон и затолкал в нэп. И, удовлетворенный собственной оперативностью, сел прямо в траву, прислонился спиной к стволу неизвестного представителя местной флоры. Тут царила темнота, зато заказанный и оплаченный уникар был хорошо виден. Ничто не мешало приступить к следующему пункту плана.

Габлер вынул унидеск Эрика Янкера и неторопливо, тщательно обдумывая каждое слово, сочинил сообщение для Годзиллы. Несколько раз перечитал:

"Нарисовалась новая Верона, буду уводить. Груз на вокзале К, уник 56, под передним левым сиденьем. Забирай и действуй. Справлюсь. Если что ‒ залягу. Потом свяжусь с тобой. Сам на связь ни с кем не выходи и ничего никому не сообщай. Все вопросы решаю только я".

Удовлетворенно кивнул ‒ и отправил мейл.

Так... Габлер поблуждал глазами по ночному небу с незнакомыми созвездиями и продолжил работу с унидеском, теперь уже со своим. В голову невольно лезли всякие мрачные мысли, связанные с Низой, но файтер упорно гнал их прочь. Янкер, несомненно, никому не сообщил об опасных беллизонках ‒ и здесь соврал! ‒ но Габлер надеялся, что сможет постоять за себя. Даже если придется пойти на крайние меры...

Узнав, когда галера с Годзиллой на борту прибудет на Единорог, Крис принялся придумывать сообщение для Гранаты. Чтоб того проняло даже мертвецки пьяного ‒ у Габлера не было оснований полагать, что Гамлет Мхитарян вдруг записался в трезвенники. И еще он очень рассчитывал на то, что Граната не примет его мейл за шутку.

"Гамлет, будь 24-го в космопорте Единорога, жди галеру с Земли, ‒ написал он. ‒ Там будет Годзилла. Незаметно проследи, куда он направится дальше, и сообщи мне. Только не попадайся ему на глаза! Речь идет о преступлении! Годзилла ‒ страшный тип! Поверь, я совершенно не пьян, и с психикой у меня все в полном порядке!"

Крис обнаружил, что слишком много у него получилось восклицательных знаков. Но что поделать? Как еще убедить Гранату?

"Отнесись к этому серьезно, ‒ помедлив, продолжил он. ‒ Прошу тебя, Гамлет! Если Годзилла с кем-то встретится на Единороге и передаст черный цилиндрический футляр, сообщи мне. И следи за этим человеком. Я сейчас на Земле, меня чуть не убили, и Годзилла к этому приложил руку. Дело крайне серьезное, крайне! Я на тебя очень рассчитываю, Гамлет!"

Крис отправил мейл и покусал губу.

"Ну, Граната, не подведи! На тебя вся Виа Лактеа смотрит..."

В темноте небес возник отдаленный мягкий рокот, заставив Габлера поднять голову. Освещенный изнутри уникар скользнул над корпусом заброшенного завода, завис над площадкой и осенним листом опустился на гладкое покрытие. Это никак не мог быть Годзилла ‒ слишком мало прошло времени, ‒ но Крис на всякий случай проследил, кто это пожаловал ночью в провинцию. Оказалось, мужчина, женщина и ребенок, то ли мальчик, то ли девочка. Они, негромко переговариваясь, пересекли пространство перед допотопным вокзалом и скрылись в его дверях.

Файтер скользнул взглядом по стоянке и принялся за новое послание.

Надо было потеребить Арамиса и Портоса. Коль беллизонки не угомонились, ему, Крису, и "мушкетерам" лучше быть вместе, втроем. И хорошенько успокоить жриц Триединого. А может, "мушкетеры" и со слежкой за Копьем подсобят.

Скорее всего, сослуживцы уже покинули после похорон печальный дом Атоса и отправились дальше. Арамис ‒ к себе, на Беловодье, Портос же, помнится, к родным пенатам не собирался. А собирался он на Вери Рому, поглазеть на столицу Империи. И покутить в столичных кабаках, естественно.

"Лино, крайне необходимо, чтобы ты и Юл подключились, ‒ начал Габлер мейл Арамису. ‒ Дело в беллизонках, и не только в них. И дело серьезное и срочное. Потом сообщу, где встретимся. Не пропадай без вести".

Примерно такое же сообщение он отправил Портосу.

Пришло время вновь навести справки, и Крис навел. Ближайшая галера ‒ кроме той, что шла к Единорогу, ‒ уходила с орбитальной станции позже, в пятнадцать часов, и направлялась в систему звезды Диес, на Утопию. Да хоть куда, главное было убраться отсюда. И Крис заказал билет. Но Арамису и Портосу решил пока ничего не сообщать, это можно будет сделать и на борту. Мало ли что... Череда последних событий показала, что из жизни отнюдь не исчезли неожиданности. Во всяком случае, те, что не очень приятные.

Неожиданная встреча с Эриком... И что теперь осталось от Эрика? И что теперь будет с ним, Кристианом Габлером, умудрившимся влезть по уши не в свое дело?..

Он убрал унидеск и вновь поднял глаза к небу. Звезды смотрели на него, но не видели его. Плевать им было на отпускника-файтера, который никак не может добраться до дома. До родного Супергольма ‒ города детства.

Ему вдруг вспомнилось, как они с Эриком ‒ сопляки-первоклашки ‒ привязывали нитку к рукоятке гана, игрушечного, но очень похожего на настоящий, и вечерком оставляли на тротуаре. А сами прятались за углом и, заранее похихикивая, ждали, кто же клюнет на приманку. Вот появляется прохожий, наклоняется к "оружию"... А оно уползает от него, потому что Эрик тянет за ниточку. Вот смеху-то!

А как они вместе с прочей пацанвой носились по всему району, играя в догонялки... Врывались в вагон надземки, проскакивали его насквозь и вылетали в другую дверь, перед самым отправлением, оставив не успевших выскочить преследователей с носом... Лавировали по залам шопов, едва не сбивая с ног покупателей... Забирались на стройки... Спускались в коллекторы, по которым текли ручьи... И куда только их не заносило!

А в школе... Вырубить свет в раздевалке и налететь на девчонок. Потискать их и получить коленом в живот или пониже... Кр-расота!

Нэви-колледж... Сунуть учебную гранату в руку отрубившемуся от алкогольного передоза Коди Акробату и разбудить. И смеяться его обалделому виду, так же, как в детстве, когда забавлялись с игрушечным ганом...

Эрик и Крис. Улисс и Гладиатор. И что Эрик?

Обманул его Эрик.

Перечеркнул все перспективы. А перспективы вырисовывались очень заманчивые. Свобода. Деньги ‒ это свобода. Возможность покончить со службой в Стафле и заняться чем-нибудь другим. В свое удовольствие.

И где же эти деньги?..

Пришедшая в голову мысль заставила Габлера отбросить прочь воспоминания. Рядом, в нэпе, находилось огромное богатство. Потенциальное богатство. Но его можно было превратить в самую реальную реальность.

Итак... Припрятать где-нибудь это Копье Лонгина, надежно припрятать. Это первое. В принципе, годилась любая камера хранения, только не здесь, не на Земле. Хоть и на той же Утопии.

Второе. Выйти на твинсеров[15] и продиктовать свои условия. Если, мол, раскошелитесь ‒ узнаете, где спрятана одна интересная штучка, об утрате которой очень сокрушается Император. Деники ‒ на анонимный счет или на подставное лицо... В общем, с гарантией, что его, Криса Габлера, не повяжут. Тут надо проконсультироваться у специалиста... А что? Бывали такие случаи, и не раз. И не только в объемках, но и в реале. Получали бойкие парни выкуп за заложников, и их, этих парней, найти потом не могли. Главное ‒ деньги вперед. Пойдут на такое или нет? Или посчитают блефом?

"Расковырять обманку, ‒ подумал Габлер, все более загораясь собственной полубезумной идеей из разряда тех, которые могут либо вознести на вершину, либо низвергнуть в пропасть. ‒ Извлечь Копье, послать твинсам детальное описание или стерео с датой... В общем, наварить на этом... Зря, что ли, парился? Уже половину отпуска перевел!"

Да, затея была очень рискованной... но попробовать стоило. "Овчинка стоит выделки", ‒ как не совсем понятно выражался прадед Хенрик. То есть это слова были непонятны, а смысл-то вполне ясен. Ведь очень уж это неприятно, когда рушатся хрустальные замки, когда уже много чего себе намечтал на будущее... И тут хлоп лбом в стену ‒ дальше пути нет. Рискнуть?

Хрустальные замки... Прекрасные замки...

Тут же вспомнился Граната с его вездесущими стишками. Хотя нет, это была песенка, пьяненькая песенка под гитару:

Прекрасные замки строю с красоткой я на прибрежном песке. Флаинг гудит вдалеке. Волны на берег бегут, и медленно рушатся стены наших строений. Слышу кабацкое пенье. Всё, что мы создаем за долгие годы, радуясь, хмурясь, страдая, Гадская Жизнь разрушает.

Что-то в этом роде...

Надо постараться, чтобы "гадская Жизнь" не дотянулась до этого замка. Самого, пожалуй, главного в жизни.

Итак. С помощью Гранаты проследить путь Годзиллы, выявить его партнера, которому он передаст не Копье Судьбы, а обыкновенный сувенирный меч, и сдать их обоих с потрохами.

Разобраться с беллизонками. Хотя бы поговорить, упросить, откупиться, пожертвовать на храм или утрясти это дело как-то еще... В общем, разобраться. Или разделаться.

Прикупить еще тройку ‒ пяток таких мечей для отвода глаз, добраться наконец до родного дома и начать действовать. Может, и "мушкетеров" с Гранатой привлечь, для прикрытия. И поделиться с ними, разумеется... Там не одной тысячей денариев пахнет. Всем хватит.

Начать действовать. Как можно скорее начать действовать, пока его не вычислили.

Габлер вновь подумал о Низе, девушке с прекрасным лицом древнеегипетской царицы Нефертити. Она очень жестоко поступила с ним, но у Криса по-прежнему сжималось сердце от какого-то теплого чувства. Не мог он просто вычеркнуть ее из своей души. Однако... Рассчитывать на взаимность не стоило.

Вдали вновь возник звук уникара. Габлер вынырнул из круговорота собственных мыслей и взглянул на часы. Очень возможно, что на этот раз к вокзалу подлетал Юрий Гальс. Годзилла. Летел, чтоб заглотнуть наживку.

Крис ощутил, как внутри всколыхнулась волна ненависти, и попытался ее подавить. Годзилла был ни в чем не виноват, чужаки сделали его марионеткой, послушным исполнителем их воли. Умом Габлер это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Он, не задумываясь, пристрелил бы сослуживца ‒ благо за оружием далеко ходить не надо, вот оно, в кармане... но роковой час для Годзиллы еще не пришел.

"Все равно он ‒ мой", ‒ недобро подумал Крис в стиле героев объемок, глядя на заходящий на посадку уникар.

Да, это был именно Юрий Гальс ‒ Габлер хорошо различил выбравшуюся на стоянку мощную высокую фигуру в комбинезоне эфесов в свете, льющемся из салона аэротакси. Годзилла не стал тратить время даром. Он захлопнул дверцу, огляделся и быстрым шагом направился вдоль однотипных летательных аппаратов, отыскивая нужный. Не прошло и минуты, как он добрался до машины под номером пятьдесят шесть и нырнул в салон. Габлер смотрел во все глаза, встав под деревом и напряженно покусывая губу. Вот Годзилла вновь появился с футляром в руке, бросил быстрый взгляд на пустынную площадь и зашагал к своему такси. Зарокотал двигатель ‒ и уникар, словно подхваченный ветром, взмыл в звездную темноту.

"Счастливого пути, приятель..."

Габлер, прищурившись, провожал взглядом удалявшийся огонек, пока тот не пропал вдалеке.

Игра началась.

"Теперь мой ход".

Можно было спокойно лететь вслед за Годзиллой на космодром "Дикое поле" и там ждать шаттл на орбитальную станцию. И, разумеется, не попадаться Годзилле на глаза. А больше тут его, Криса, никто не знает, и никаких следов он нигде не оставил.

Габлер забрал нэп и шагнул уже было к стоянке. И вдруг замер, похолодев.

Не оставил никаких следов? А в норке грэндов на Карабинерной, 7, где лежали на полу раздолбанные останки Эрика Янкера? Шарил по ящикам, хватал наручники, лапал бутылку... Сколько прекраснейших отпечатков пальцев! Рядом с клочьями тела убитого высокопоставленного чиновника, служащего Администрации Императора, палатинца! Вот что значит браться за дела, которыми тебе никогда не приходилось заниматься... Вот что значит непрофессионализм...

Где хранилась копия медки[16] файтера Кристиана Конрада Габлера? Правильно, в соответствующем отделе легиона "Минерва". А что, кроме всего прочего, было на этой копии? Правильно, отпечатки сетчатки и пальцев. Отпечатки пальцев Кристиана Конрада Габлера! И неважно, сколько времени понадобится тем, кто будет расследовать это преступление, для того, чтобы отыскать этот документ. Главное, они его рано или поздно отыщут. И всю оставшуюся жизнь он, Крис Габлер, не благодушествовать будет в своих хрустальных замках, а пялиться на небо в клеточку. Если вообще ему удастся видеть небо...

Крис отчаянно выругался и зашагал назад, на улицу Карабинерную, едва удерживаясь от того, чтобы не помчаться, не разбирая дороги. Нужно было стереть отпечатки пальцев!

Глава 4. Повторение пройденного

Каждый должен заниматься своим делом. Тем, чему учили, к чему ты проявил способности.

Эти банальности крутились в голове Габлера, спешащего назад, к местному гнезду грэндов.

Зарвался, возомнил себя крутым суперменом из объемок... А сам даже не помнит, закрыл ли дверь, покидая дом на Карабинерной. Про отпечатки пальцев забыл...

Полез не в свое дело, и вместо того, чтобы жевать себе преспокойно мамины пироги в родном доме да наслаждаться отпуском, нажил кучу проблем. Решил рискнуть за большие деньги... с которыми Эрик обманул. Что, жизнь слишком пресной казалась?

"А ведь такой и казалась, ‒ подумал Габлер. ‒ Рутинной. И вот вопрос: стоит вообще в жизни рисковать или нет? Не рискнешь ‒ будешь жить в кругу семьи до старости. Как там Граната говорил? Сидеть дома, рюмочку по выходным, да жену тискать... Рискнешь ‒ можешь концы отдать. А если не отдашь концы, что в жизни изменится? Все равно будешь век доживать, совершил ты что-то этакое или нет... Но относиться к себе будешь по-другому ‒ вот в чем дело! Будешь знать, что ты ‒ смог. Себя будешь уважать... Не о том ты думаешь! ‒ тут же одернул себя Крис. ‒ Расфилософствовался, Марк, понимаешь, Аврелий... Лучше вспоминай, на чем еще следы мог оставить..."

Дошагав до холма с развалинами, он бросил взгляд на темные кусты ‒ там было тихо. Стафлоненавистники, безусловно, еще пребывали в отключке.

"Уроды..." ‒ вновь подумал Габлер.

Метров за пятьдесят до лечебницы он замедлил шаг, вглядываясь в пространство у ворот, и никого там не обнаружил. Возможно, Здено Шатану и Лили Акимжанов еще удастся жить долго и счастливо...

Он прокрался мимо ворот и очутился у двери дома номер семь.

Дверь оказалась не только не запертой, но и чуть приоткрытой. Габлер в который раз обругал себя и, осмотревшись напоследок, скользнул в дом. В коридоре было по-прежнему светло и безлюдно. Крис поднялся по лестнице и направился к комнате, где нашел свою смерть Эрик Янкер. Торопливо открыл дверь и шагнул за порог.

Увиденное там сразу же отпечаталось в сознании неподвижной картиной. Время словно застыло, хотя файтер продолжал делать шаг вперед, и его выставленная правая нога еще не коснулась пола подошвой бегунца. Обстановка в комнате не изменилась, но в ней оказались живые люди. Подробностей Крис зафиксировать не успел, но главное определил. Их было трое. Трое молодых мужчин в разной одежде, однозначно ‒ не в полицейской униформе. Вероятно, сивилы.[17] Двое стояли, один спиной к Габлеру, другой вполоборота, и у каждого в руке было по черному гану внушительных размеров. "Молот", пятая, кажется, модель, штука весьма убойная. Третий сидел на корточках над останками Эрика и копался там обеими руками. Его "Молот" лежал рядом, на полу. А у стены валялся нэп Янкера в окружении вытряхнутых оттуда вещей. Понятно, что эти люди, кто бы они ни были, искали Копье. И вряд ли служили в одной конторе с Эриком. Скорее, наоборот. Тот, что стоял вполоборота, уже начал поворачивать голову к Габлеру, услышав звук открывшейся двери.

Вариантов у Криса было маловато, и все упиралось в острейшую нехватку времени. Достать их в прыжке, сбивая с ног, не получалось ‒ слишком далеко, и можно запросто схлопотать пулю в живот или куда-нибудь еще. Отпрянуть назад мешала инерция, да и добежать до лестницы он бы никак не успел ‒ пуля догонит. А заскочить в ванную ‒ значит, загнать себя в ловушку. Проанализировав все это за считанные доли секунды, Габлер выбрал третий вариант и тут же приступил к его реализации. Благо такие навыки вколачивали в него в Стафле уже не первый год. Он оттолкнулся правой ногой от пола и бросился вбок, ныряя в промежуток между стеной и креслом. Его счастье, что помещение было знакомым, и он помнил, что где находится. Еще не успев соприкоснуться с полом, Крис выхватил ган из набедренного кармана джинсов, оттолкнул плечом кресло и тут же пошел перекатом вдоль стены, как учили. Да еще и успел ногой толкнуть кресло по направлению к троице. Это сработало ‒ грохотнул чужой выстрел, и пуля прошла мимо. Крис, продолжая совершать акробатические упражнения, докувыркался до угла комнаты и успел за это время огрызнуться двумя выстрелами. Оба оказались удачными, в чем он почти не сомневался. Двое стоявших мужчин, которые успели уже повернуться к нему, рухнули как подкошенные, потому что файтер угодил каждому из них в коленную чашечку. А третий от неожиданности шлепнулся на задницу и пялился на Габлера, по-видимому, еще не успев ничего сообразить. Эти ребята явно не служили в Стафле и на твинсеров тоже не тянули.

‒ Бросай оружие! ‒ что есть мочи заорал файтер, вскочив с пола, словно подброшенный пружиной и танцуя, как боксер на ринге.

Звуковой эффект он сопроводил стрельбой над головами троицы. Тот, что сидел на заднице, понял его неправильно, потянулся за своим лежащим на полу ганом ‒ и тут же получил пулю в запястье. Габлер заглушил его болезненный крик собственным воплем:

‒ На пол! Лицом вниз! Руки за голову!

И сопроводил эти требования еще парочкой выстрелов.

Ганы со стуком полетели на пол. Подвывающие противники растянулись там же, причем тот, кого Крис угостил в запястье, плюхнулся прямо в кровавые останки Эрика Янкера. Комната заполнилась стонами. Тем, кому досталось по ногам, очень хотелось уделить внимание своим пострадавшим коленям, но страх смерти удерживал их от лишних движений.

Крис перестал танцевать и приблизился к поверженной троице, держа парней под прицелом. Один за другим отшвырнул ногой их ганы подальше, навис над ранеными. Все трое перестали стонать и настороженно прислушивались к тому, что происходит у них над головами. Их лежащие на затылках руки дрожали, из простреленного запястья непонятливого текла кровь. Они явно боялись, что сейчас их переправят в мир иной без надежды на воскрешение.

"Вот это и называется: пришел, увидел, убедил... в смысле ‒ победил", ‒ подумал Габлер и присел на край стола.

И только сейчас обнаружил, что каскетка не слетела с головы при всех его упражнениях, а сидит, как влитая. Он еще ниже опустил длинный козырек, чтобы эти ребята не смогли как следует разглядеть его лицо. Хотя они были слишком озабочены собственными ранами, чтобы глазеть на него.

Теперь он мог поподробнее рассмотреть незнакомцев, правда, со спины. Один был в темных джинсах, двое других ‒ в брюках. Все ‒ в куртках разного фасона, вполне по погоде. Темноволосые, в стрижках ничего вычурного. Обычные парни, каких полно в любой толпе.

Нет, это явно были непрофессионалы. Профессионалы, пожалуй, уже успели бы сделать в нем пару дырок, и не он бы теперь возвышался над ними, а они над ним. Ну и, конечно, здорово помогло то, что они оказались совершенно не готовы к такому повороту событий. И все-таки не стоило давать одному из них возможность выстрелить. На нем, Крисе, ведь не боевой комбинезон, доков там нет, и никто не заштопает. И крионики в комнате не наблюдалось.

Впрочем, не время было забивать себе голову подобными мыслями. Сейчас следовало заниматься совсем другим.

‒ Если дернетесь, вам конец, ‒ зловещим тоном пообещал Габлер, чувствуя себя героем арты.

Ответом ему был новый сдавленный стон одного из сивилов. В стоне этом было столько боли, что Крис снял со спины нэп и начал в нем рыться. Никто и никогда не мог бы обвинить его в склонности к садизму. Файтер отыскал нужную упаковку, вскрыл ее и подошел к поверженным незнакомцам, продолжая держать ган в руке. На изуродованное тело Эрика Янкера он вновь старался не смотреть. Положил по таблетке возле головы каждого из незнакомцев, вернулся к столу и вновь уселся на него. А потом скомандовал:

‒ Руки с затылка не снимать, таблетки брать губами. Это обезболивающее. Поняли?

‒ А если отрава? ‒ буркнул парень с простреленным запястьем.

‒ На кой черт мне вас травить? ‒ вопросом на вопрос ответил Габлер. И пояснил: ‒ Просто воротит от стонов ваших. А мне не стоны нужны, а инфа. Давайте, заглатывайте, я тут рассиживаться не намерен.

После недолгих колебаний парни подчинились. И принялись затравленно и со злостью смотреть на него.

‒ Вот так, ‒ сказал Крис. ‒ Теперь вопрос: кто вы такие? Отвечает один. Вот ты. ‒ Он показал ганом на самого ближнего к столу.

Тот исподлобья глядел на него и молчал. У него были маленькие светлые усики.

‒ Та-ак... ‒ протянул файтер. ‒ Значит, память отшибло? Сейчас попробую восстановить. Считаю до трех. Потом продырявлю тебе голову и задам тот же вопрос следующему. И ну-ка, все мордами в пол, нечего на меня пялиться. ‒ Он вскинул ган. ‒ Итак, раз... Два...

Убивать он их не собирался ‒ хватит с него и одного трупа. Но был готов продырявить им все что можно, благо лечебница рядом. Откачают.

‒ Мы задание выполняем, ‒ сглотнув, нехотя сказал усатый, покорно опустивший голову на пол. ‒ А вот ты кто такой?

‒ Чье задание? ‒ проигнорировал вопрос Габлер.

Усатый поморщился, но, вероятно, не от слов Криса, а от боли. И вдруг нагло заявил, впрочем, не поднимая головы:

‒ Какое твое дело? Мы тебя сюда не звали...

"А действительно, какое мое дело? ‒ спохватился Габлер. ‒ Не все ли мне равно, кто они, блип, такие? Мне отпечатки стереть надо и валить отсюда побыстрей! Вот так сходил за хлебушком, как говорится... Нашел кучу проблем на свою задницу".

Он еще раз медленно осмотрел их всех из-под козырька, покрутил в руке ган, раздумывая, с чего начать. И решительно хлопнул себя рукой по бедру.

‒ Вот что я вам скажу, мистеры. Чтоб вы не маялись в неведении. Можете мне верить, можете не верить ‒ это уже ваше дело.

Троица тихо сопела и уже не стонала. То ли таблетки начали действовать, то ли боялись пропустить хоть слово. А может, и то, и другое вместе.

‒ Как вы уже успели убедиться, здесь нет того, что вам нужно, ‒ продолжал Крис. ‒ Но было. Именно в этой комнате.

Сивил с раздробленным запястьем приподнял голову и зыркнул на Габлера. Файтер тут же выразительно направил на него ствол гана, и парень опять уткнулся подбородком в кровавое мясо трупа.

‒ Я понятия не имею, какую ценность представляет сувенирный меч славейнов, ‒ вновь заговорил Крис, ‒ но мне посулили очень хорошие деньги, если я его заберу кое у кого... И, кстати, обдурили. Впрочем, это уже мои проблемы ‒ не стоит быть таким доверчивым, уши развешивать. Так вот, мистеры, я отдал меч этому типу, в чьих останках вы копались... Кстати, убил я его исключительно с целью самообороны. Потому что он, заполучив это ничего не рубящее и не колющее оружие, решил, что гораздо проще будет укокошить меня, чем заплатить обещанное...

‒ Где он? ‒ хрипловато спросил усатый сивил.

‒ Кто? Этот тип? Да вот же он, лежит перед...

‒ Меч! ‒ не дал договорить Габлеру усатый.

Крис пожал плечами:

‒ Не знаю. Этот тип при мне отдал его еще одному типу, а куда тот отправился, не моя забота. Я не из их команды, и вляпался в это дело совершенно случайно.

С пола донеслось недоверчивое хмыканье.

‒ Совершенно случайно, ‒ с нажимом повторил Габлер. ‒ Просто выручал человека. Повторяю, можете мне не верить, это ничего не меняет. И вас, мистеры, сейчас, по-моему, гораздо больше должен волновать не меч... Между прочим, полагаю, что там, внутри, какая-то серьезная контрабанда... Так вот, не меч вас должен волновать, а ваша дальнейшая судьба.

В комнате стало совсем тихо. Кажется, трое лежащих на полу вообще прекратили дышать. Габлер не стал их томить и продолжил:

‒ Как я понимаю, и эти парни, и вы занимаетесь чем-то очень незаконным. Но это пускай уже полы разбираются. Мне с ними встречаться совсем ни к чему, потому что доказать свою невиновность будет сложновато, и вообще... А вот вам повстречаться придется, хотите вы этого или нет. Потому что полицию я вызову обязательно, только позже. Законы, парни, надо соблюдать, даже если они суровы, правильно? Так что готовьтесь увидеть небо в клеточку...

‒ Подожды, нэ торопыс, ‒ подал голос еще один, лежащий между двумя другими.

Говор у него оказался странноватым. Вероятно, парень был из автохтонов, хотя по лицу вроде не скажешь. Впрочем, лиц незнакомцев Крис как следует и не видел.

‒ Да нет, мне-то как раз торопиться надо.

Файтер соскользнул со стола и попятился, по-прежнему держа троицу на прицеле. Целью его был нижний ящик. Не успел он до него добраться, как парень повторил:

‒ Подожды.

‒ Ну, жду. Что дальше?

‒ Тэбэ дэнгы обэщалы, да? Сколко тэбэ дэнэг обещалы?

‒ Вот только не надо, ‒ поморщился Габлер. ‒ Как сказал какой-то мудрец, в одну реку нельзя войти дважды. Я ж понимаю, сейчас вы мне горы златые будете предлагать, вечное благоденствие, персональную галеру и орден "За заслуги перед Ромой Юнионом" Первой степени. Или даже два, на каждую сторону груди. Мы это уже кушали, больше не хочется. Сыт по горло... до подбородка. ‒ Последние слова он добавил, вспомнив песню, которую когда-то пел Граната. ‒ Давайте делом займемся, без разговоров. Иначе глотки позатыкаю.

Сивил длинно вздохнул. Его приятели обреченно молчали. Поняли, что номер не пройдет.

Теперь Габлеру предстояло проделать нечто подобное тому, что он уже проделывал со Здено Шатаном и Лили Акимжанов в тверском отеле "Селигер".

"Повторение пройденного, ‒ вздохнул файтер. ‒ Опять возиться. Как бы не вошло в привычку..."

Он чуть присел, выдвинул нижний ящик стола и достал наручники. Пошарил в уголке, извлек два ключа ‒ он их заметил, еще когда копался в столе в поисках чего-нибудь ценного. Шагнул назад и в сторону, к углу, не сводя глаз с сивилов. Хоть комната и имела вполне современный вид, сам дом был явным старожилом. Об этом свидетельствовала труба толщиной с руку ‒ то ли водопроводная, то ли еще какая-то. Она белела в углу, выныривая из пола и уходя в потолок, чуть отступая от стены, так что в этот промежуток едва удалось пропихнуть наручники. Вторые наручники Габлер взял со стола. Теперь ему предстояло разместить сивилов в углу, приковав друг к другу. Файтер уже прикинул, как это можно сделать. Первого ‒ за правую руку слева от трубы. Второго, используя другое кольцо тех же самых наручников, ‒ за левую руку справа от трубы. Чтобы вырваться, им пришлось бы сломать трубу, а это явно было им не по силам ‒ Крис попробовал покачать ее, но безуспешно. А третьего, с раздолбанным запястьем, соединить другими наручниками ‒ за здоровую руку ‒ с одним из его коллег. И пусть себе отдыхают в ожидании полиции и вырабатывают общую линию поведения на допросе. А он, Габлер, будет уже далеко.

‒ Эй, слушай мою команду, ‒ сказал он. ‒ Сейчас по одному на четвереньках подползаете ко мне. Если кто-то дернется, пусть пеняет на себя: убивать буду насмерть. Давай, усатый, пошел!..

Те двое, которым Габлер продырявил колени, никаких проблем ему не создали. По очереди неуклюже подползли к углу и дали себя приковать. С файтера при этом сошло семь потов, потому что ему нужно было возиться с каждым из них и не выпускать из поля зрения третьего, который в любой момент мог кинуться наутек или же сделать попытку добраться до оружия. Однако Крис ни на секунду не усомнился в том, что сможет его быстренько утихомирить.

И все-таки третий постарался попортить ему кровь. Едва файтер протянул к нему руку, намереваясь нацепить браслет, как тот вскочил с пола и ударил Габлера головой в живот. Точнее, попытался ударить, потому что Крис в последний момент увернулся ‒ с реакцией у него все было в полном порядке и без экстры, ‒ и бедолага врезался лицом в трубу. Судя по отвратительному хрусту, он сломал себе нос или челюсть и рухнул на пол рядом с коллегами. Те зашевелились, но благоразумно решили оставаться там, где лежали, не поддержав атаку. А Габлер от души добавил непоседе ногой под ребра. Тот захрипел, обмяк и застыл.

‒ Ведь предупреждал же: не дергаться, ‒ с досадой сказал файтер, нависая над ним. ‒ Ну что за любители жизнь себе усложнять!

Он обвел взглядом всех троих лежащих ничком сивилов, поднял руку с ганом и рукавом куртки вытер пот со лба. Прицепил шустрика наручниками к партнеру, выпрямился и шумно выдохнул. Основное дело было сделано, но хлопот еще хватало.

‒ А ну, вытащить все из карманов, ‒ приказал он тем двоим, что могли его слышать. ‒ Только все! Проверю, и если что-то найду, проделаю с вами то же упражнение, что проделал с собой ваш приятель. С размаху ‒ мордой о трубу! Советую поберечь физиономии.

Через некоторое время на полу лежали два унидеска, упаковка жвачки, расческа, носовой платок и другая вполне безобидная мелочь.

‒ А инки?[18] ‒ спросил Габлер.

‒ Не брали с собой, ‒ буркнул усатый.

‒ Верю, ‒ сказал файтер. ‒ Не хотели светиться. И это еще раз подтверждает, что действуете вы незаконно. У законопослушных граждан документы всегда с собой. Вот как у меня.

Судя по лицам обоих этих пленников, им явно было что сказать по этому поводу. Однако они предпочли промолчать.

Габлер подобрал унидески, положил на стол и обыскал продолжающего пребывать в отключке сивила, который пострадал из-за собственного хронического непослушания. Улов оказался таким же. Крис добавил к предыдущим третий унидеск и посчитал эту часть работы законченной. Парни лишились средств связи, а значит, на помощь рассчитывать уже не могли.

Оставалась финальная часть. Габлер взял чужой носовой платок и тщательно протер обе пары наручников, уничтожая свои отпечатки. Двое раненных в колени сивилов исподтишка угрюмо наблюдали за ним. После полировки наручников Крис прошелся по комнате, припоминая, к чему еще тут прикасался и тут же пуская в ход платок. В куртке подал голос унидеск, но файтер не стал извлекать его на свет божий ‒ потом, потом...

Он убрал свои отпечатки и с вещей, извлеченных из карманов третьего сивила. Потом платком обхватил за горлышко предварительно старательно протертую недопитую бутылку коньяка "Возрождение" и отнес ее к пленникам. Поставил на пол:

‒ Вот, можете угоститься в ожидании полов. А мне пора, парни.

Усатый нервно повернулся к нему:

‒ Слушай, а может...

‒ Не может! ‒ тут же прервал его файтер.

‒ Дай с хозяевами связатса, ‒ взмолился другой. Теперь Крис видел, что это точно автохтон с вертикальными желтыми зрачками. Из ригов с Великолепной, одной из планет заговорщиков-веронцев. ‒ В дэнгах купатса будэш, я тэбэ говору! Атвэчаю!

‒ Ага, ‒ кивнул Крис. ‒ Спасибо, конечно, но я предпочитаю купаться в естественных водоемах.

Он забрал со стола чужие унидески и рассовал по карманам куртки.

‒ Как он хоть выглядит? ‒ сделал еще одну попытку усатый.

Крис повернулся к нему:

‒ Что, мечи славейнов никогда не видел? Ну, так зайди в любую сувенирку, там их навалом...

‒ Да нет, ‒ досадливо скривился сивил. ‒ Как выглядел тот, который меч забрал?

Габлер поиграл ганом, уставясь на усатого, и сказал проникновенно:

‒ Ребята, ну ведь вы же в полной заднице, неужели еще не понимаете? В ауте. Закончились уже для вас все дела, и надолго. Так что не суетитесь. Лучше думайте о вечном, да вон, коньячок хлебайте, пока есть возможность. В тюрьме таким вряд ли угостят.

‒ Но послушай, друг, ты даже не представляешь...

‒ Тамбовский волк тебе друг, ‒ осадил усатого Габлер.

Этого мифического, судя по всему, зверя поминал в спорах с Конрадом-Антонио ‒ отцом Криса, прадед Хенрик, приезжая в Супергольм из-за степей своих и гор. Тамбовский волк был другом Императора, как догадывался маленький Крис, подслушивавший эти споры. И фраза эта звучала как-то негативно.

Усатый от бессилия заскрипел зубами, а риг понурился. Третий лежал, безучастный ко всему, уткнувшись лицом в лужицу уже загустевшей крови, которая натекла из его разбитого носа.

‒ Приятного отдыха, ‒ пожелал им Габлер и почти обогнул стол, но остановился от внезапно мелькнувшей мысли.

Собственно, ничего эта мысль не давала, но почему бы на всякий случай не подсунуть им дезу?

‒ Они что-то о Верке говорили, ‒ повернувшись к пленникам, сказал он. ‒ Считали меня уже трупом, потому при мне и болтали. Тот именно туда собирался. Рад, если от этого сообщения вам стало легче.

Даже если они каким-то образом сумеют донести эту туфту до хозяев, пускай те попробуют пошарить на Вери Роме, в самом сердце Империи. На этой планете в одной только столице, Грэнд Роме, живет миллионов тридцать, если не больше. Есть где развернуться, поискать того не знаю кого...

‒ Ох, много теряешь, много... ‒ сдавленно донеслось сзади, но Крис уже не слушал.

Он подошел к останкам Эрика и присел на корточки, едва преодолевая тошноту. Вытер платком ган и с помощью платка же вложил оружие в руку трупа. Пусть полицейские поломают головы, кто в кого стрелял и что тут вообще произошло. А сивилы пусть попытаются убедить полов в том, что все это устроил какой-то неизвестный, а они просто шли мимо и заглянули на огонек. Гуляли, понимаешь, по ночному Елисавету, свежим воздухом дышали, на звезды, опять же, любовались...

Крис поспешно встал, бросил ключи от наручников на пол, к ганам сивилов, и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

От чужих унидесков он избавился в санузле, отправив их в утилизатор. Вымыл руки и лицо, взглянул на себя в зеркало: вид у отражения был какой-то взъерошенный. Габлер поправил нэп на спине, торопливо дошагал до конца коридора и чуть ли не скатился по лестнице. На этот раз замок на входной двери он запер и уже примелькавшейся дорогой устремился к вокзалу.

Поравнявшись с развалинами на холме, Габлер все-таки замедлил ход и заглянул в кусты за парапетом. Бессознательные тела там отсутствовали. Местные враги Стафла, видимо, пришли в себя и отправились на охоту за другими файтерами. Или решили завязать с этим делом и потопали по такому случаю в кабак. Правда, в подобное что-то не верилось. Хорошо, что эти униженные и оскорбленные не представляли собой какой-то реальной угрозы. Пока?..

Отмахав полпути, Габлер вновь остановился. Собственно, зачем лишний раз мозолить глаза вокзальным служителям правопорядка?

"Ох и не профи же ты в таких делах, ‒ в очередной раз сказал себе Крис, высматривая номер ближайшего дома. ‒ Ну ничего сразу сообразить не можешь, как душара[19] какой-нибудь..."

Достав унидеск, он заказал такси на Карабинерную, 29 и тут же мысленным приказом вызвал на экран последний мейл. Послание было от Гранаты. И не было в нем ничего утешительного.

"Кончай шутить, Гладиатор, ‒ написал Граната. ‒ Твои шутки какие-то унылые. Перепил, что ли?"

‒ Блип! ‒ Габлер чуть не шваркнул унидеск на тротуар. ‒ Ур-род!

Надежда на Гранату лопнула, как сладкий сон при учебной тревоге. А это значило... Файтер зло плюнул себе под ноги. А это значило, что полет в систему Диес отменяется. Нужно самому пасти Годзиллу и лететь с ним на Единорог. Да еще так, чтобы Годзилла не заметил слежки.

‒ Ур-род! ‒ повторил Габлер и, продолжая стоять в ожидании такси, принялся с помощью унидеска перезаказывать билет.

У него аж пятки чесались ‒ так ему хотелось как можно быстрее убраться с Земли. А еще лучше ‒ переместиться недельки на три в прошлое, до всех этих событий на Нова-Марсе, из-за которых он влип по самые уши. Но, увы, вопреки тем старым фантастическим книжкам, доставшимся ему от предков, машину времени так и не изобрели, и никаких обнадеживающих перспектив не маячило.

Впрочем, ходила среди риферов[20] нэви-колледжа в годы учебы Габлера одна вполне похожая на фантастическую история. Будто бы когда-то экипаж одного из кораблей эксплошников[21] вместо того чтобы прыгнуть через подпространство в неизведанную планетную систему, угодил в земное прошлое. В довольно давнее прошлое, когда еще не было Ромы Юниона, а земляне только-только выходили в ближний космос. Кажется, еще и до Марса не добрались. Так вот, те эксплошники обнаружили на Земле все материальные признаки цивилизации: города, промышленные предприятия, плотины, всякую технику и прочее. Но от самой земной цивилизации остались только давно разложившиеся трупы. Проведя исследования, экипаж выяснил, что земляне погибли в течение каких-то двух десятков лет от пандемии. И выходило, что некому было изобретать сабы и расселяться по Виа Лактеа, и само существование в будущем Империи было невозможным ‒ предки ее основателей умерли, не дав потомства. Эксплошникам каким-то образом удалось вернуться в современность, потому, собственно, эта история и стала известной. Хотя сведения, разумеется, были тут же засекречены, как это обычно бывает в подобного рода историях. Всегда находится кто-то, кому не терпится рассказать о своей встрече с пришельцами из другой галактики, общении с ангелами и прогулках по загробному миру.

"Хотя Низа говорила, что у них были такие вернувшиеся из загробья", ‒ вспомнил Габлер.

Случай с эксплошниками создавал грандиозное противоречие. И отмахнуться от него было никак нельзя, поскольку они якобы представили массу материалов, свидетельствующих о том, что они не спятили. И тогда было выдвинуто предположение о том, что они попали в прошлое-черновик. В этом черновике земляне действительно вымерли, так никогда и не создав звездной Империи. Но некая неведомая сила переписала этот черновик, и действительность пошла по другому пути. Те, кто интересовался древней земной историей, знали, что во времена первых космических полетов на Земле возникла угроза массового распространения какой-то смертельной заразы, но с этой угрозой удалось справиться. Да, погибших было немало, но до вымирания цивилизации дело не дошло.

Интересная была история... Будоражила воображение, и бежали по спине мурашки при мысли о том, что же за неведомая сила выступила в роли спасителя... И только один лишь раз она вмешивалась? И готова ли вмешаться еще в случае чего? Невольно казалось, что чьи-то глаза пристально следят из глубин космоса... и надо срочно выпить еще по чуть-чуть и послушать другую историю...

Крис едва удержался от того, чтобы не поежиться ‒ так отчетливо вспомнилось то давнее состояние. И Эрик тогда сидел с ним рядом, и Коди Акробат. Славное было времечко... Только для него оно слишком быстро закончилось... стараниями того же Эрика...

И вот вышло так, что он, Крис, все-таки отомстил. Хотя давным-давно не думал о мести. И как ни крути, Эрик Янкер когда-то был даже не просто его другом, а лучшим другом...

Он вздохнул, прислонился к дереву и сунул руки в карманы куртки. Ночь была холодной, и неуютно и тревожно было на душе.

Со стороны вокзала "Ковалевка" показались огни такси. Уникар не летел, а ехал ‒ вокзал находился неподалеку, да и совершить посадку здесь было проблематично из-за множества деревьев и каких-то допотопных проводов.

Ни Арамис, ни Портос пока знать о себе не давали. Это еще ни о чем не говорило, но на душе у Криса стало еще тревожней.

Глава 5. Знаток древностей

В космопорт "Дикое поле" Габлер прибыл еще до рассвета. Выбрался из такси в прохладный сумрак, поднял воротник и еще ниже, чуть ли не нос, натянул каскетку. Подлетая к космопорту, он спрятал нэп под курткой. Пусть окружающие считают его горбатым или крылатым ‒ это лучше, чем если Годзилла обратит внимание на знакомую вещь из экипировки файтеров; у Юрия Гальса был точно такой же нэп.

В здание порта Крис заходить не стал, только взглянул сквозь стеклянную стену на толкущуюся там публику. Годзиллы нигде видно не было, но это и понятно ‒ тот вряд ли станет бродить туда-сюда, имея при себе такую "ценность". Небось, сидит в уголке, в каком-нибудь кафе, и ждет не дождется посадки на шаттл до орбиталки.

Отойдя от стеклянной стены, Крис окинул взглядом площадь и нашел нужный шоп. Выяснил через витрину, что Годзиллы там нет, вошел и, особенно не выбирая, приобрел арт-очки чуть ли не на пол-лица. Очки были квадратными, с серыми псевдолинзами, они казались массивными, но на самом деле ощущались не больше, чем усевшийся на переносицу жук. В них можно было смотреть объемки и тиви, и одновременно довольно сносно видеть окружающее. Габлер посмотрел на себя в зеркало и убедился в том, что стал вполне безликим. Обыкновенный пассажир, похожий на файтера двадцать третьей вигии седьмой центурии легиона "Минерва" Кристиана Конрада Габлера не больше, чем, например, излучатель похож на боевой комбинезон.

И все равно болтаться по космопорту не стоило, чтобы лишний раз не светиться, а стоило выкупить билет и засесть в кафе. Но в такое, разумеется, где не расположился Годзилла. Попивать себе кофеек, а на досмотр направиться только когда уже объявят посадку.

Крис, соблюдая все меры предосторожности, так и сделал. А перед этим зашел в сувенирку и приобрел еще три декоративных меча все тех же славейнов. А что тут такого? Подарки родственникам, проживающим в захолустье, в глуши какой-нибудь саратовской, где нет таких сувенирок. Одинаковые, чтоб никому не было обидно. Чтобы не перепутать, он сделал ножиком метку на мече-обманке.

Устроившись с большой чашкой кофе за столиком в углу, Габлер стал дожидаться, когда напиток остынет ‒ горячий кофе он не любил. И немного расслабился. Арт-очки надежно отгораживали его от внешнего мира, Годзиллы поблизости не наблюдалось. Неподалеку от Криса двое мужчин в возрасте пили что-то явно покрепче кофе ‒ судя по их раскрасневшимся лицам и не очень уверенным движениям. Неподалеку от входа остриженная чуть ли не наголо остроносая женщина потягивала какой-то зеленоватый напиток, провожая равнодушным взглядом тех, кто проходил мимо прозрачной стены кафе. В общем, свободных столиков было гораздо больше, чем занятых, поэтому Габлер внутренне досадливо поморщился, когда его уединение нарушили. Человека, молча плюхнувшегося за его столик, он хорошо разглядел сквозь свои невключенные очки. Это был сухощавый бородатый мужчина средних лет с узким вытянутым лицом, на котором застыла мировая скорбь. Темные волосы мужчины забавным коротким хохолком топорщились на макушке, как у серой птички лапи, которых было полно в лесах под родным Супергольмом, а по бокам головы отдельными прядями свисали чуть ли не до плеч. Посредине выпуклого лба краснело непонятное пятнышко размером с асс ‒ какой-то символ? ‒ а в зарослях бороды просматривалось узкое серебристое колечко, испещренное черными точками. То ли оно там было приклеено, то ли держалось каким-то иным образом... Длинным распахнутым синим плащом явно не того размера можно было накрыть половину вигии в полном боевом снаряжении, и еще осталось бы место. Под плащом багровел свитер. Мужчина принес с собой вместительную чашку бульона и тарелку с белым хлебом, но отведать этот "завтрак туарера"[22] не спешил. Поставил все это чуть ли не под нос Габлеру и скорбно уставился в непроницаемые псевдолинзы его очков, изредка длинно и совершенно непонятно по какому поводу вздыхая.

Габлер просидел минут пять, отставив чашку, ‒ кофе не лез в горло под этим тоскливым взглядом ‒ и наконец не выдержал.

‒ У тебя какие-то проблемы? ‒ не снимая очки, спросил он не самым дружелюбным тоном, на всякий случай насторожившись. События последних дней сделали его пуганой птицей.

Последовал еще один затяжной вздох, от которого бульон в чашке пошел волнами. И сухощавый человек, похожий на птичку лапи, ответил утомленным голосом, тоже полным скорби:

‒ Это не у меня проблемы, брат мой. Это наши общие проблемы...

Обращение "брат мой" не сулило ушам файтера ничего хорошего. Кажется, Лапи был приверженцем одного из множества религиозных учений, имевших хождение в мирах Ромы Юниона. Благо на кострах за это не сжигали, не вешали и не расстреливали, как бывало в иные времена. У Габлера был некоторый опыт общения с подобными зациклившимися типами, и он вовсе не намеревался этот опыт приумножать. Но просто встать и уйти было бы невежливо. Попросить заткнуться ‒ тем более. В любом случае, с реагированием Крис опоздал (хорошо еще, что не в боевой ситуации), потому что Лапи тут же продолжил, причем достаточно напористо, навалившись грудью на стол. Это была целая возмущенно-обвинительная речь, этакая филиппика, которыми так славились древние, и ей позавидовал бы и сам Цицерон. Габлера чуть не снесло потоком слов, и он проклял тот момент, когда решил перекантоваться именно в этой кафешке.

Да, файтер не ошибся. Человек-лапи, судя по всему, действительно был из числа тех ромсов, которые религиозные вопросы ставили выше всего другого в жизни. Он был неофитом общества "Ценители Христа" и посетил Землю для того, чтобы собственными глазами увидеть разные места и сооружения, связанные с древним богочеловеком. (У Габлера невольно холодок прошел по спине ‒ ведь в его нэпе покоилось оружие, которым якобы проткнули плоть этого богочеловека.) Лапи сыпал названиями, в большинстве своем Крису неизвестными, но кое-что знакомое он все-таки уловил: Голгофа... храм Гроба Господня... Нотр-Дам... Кельнский собор... И конечно ‒ Рим. Хотя до этого Габлер понятия не имел, что в этом земном городе находится собор Святого Петра, имеющий самое прямое отношение к христианству. Неофит возмущался состоянием этих святынь, по сути, превратившихся в развалины. Сыграла ли тут свою роковую роль разрушительная война, потрясшая Землю и в конечном счете лишившая ее главенствующего положения среди обитаемых миров, ‒ или все дело было в отсутствии внимания со стороны местных государственных структур? Габлер этого не понял, а расспрашивать не стал. Во-первых, ему это было неинтересно, а во-вторых, вряд ли удалось бы вставить хоть слово.

Но не только плачевное состояние памятных мест вызвало гнев "ценителя Христа".

‒ Представляешь, тут в разных храмах хранится чуть ли не полтора десятка крайних плотей Спасителя! Три терновых венца! Чуть ли не сотня гвоздей из креста, на котором его распяли! Откуда их там могло быть столько?! И никто так и не удосужился выяснить, где действительно бесценная реликвия, а где пустышка!

Поклонник древнего бродячего философа и лекаря, которого, может, никогда и не было на свете, так кипятился, словно речь шла о его собственной крайней плоти. И его бульон, и кофе Габлера дрожали от от шлепков ладонями по столешнице. Как любой старательный новичок, Лапи тщательно изучил жизнь и учение того, кому поклонялся ‒ это было заметно. Крис тоже кое-что знал об этой древней вере. И в школе они это проходили, и всякие истории из евангелий он помнил, и вообще, христианство отнюдь не ушло в прошлое. Но Габлеру, конечно же, было далеко до настоящего знатока. В Роме Юнионе не было никакой официальной религии, сам Император никогда не делал никаких заявлений по поводу своих пристрастий в этом вопросе, и каждый ромс сам решал, в кого ему верить. Насколько Габлер помнил из какой-то тивишки, не верящими ни в каких богов считали себя, согласно опросу, только процентов семь или восемь жителей Империи.

‒ Так ты действительно думаешь, что Иисус Христос это бог? ‒ полюбопытствовал он.

Эрих Янкер говорил о том, что Иисус ‒ представитель иной цивилизации, оставившей на Земле Копье Судьбы.

"А может, не только это Копье, но и другие интересные вещицы", ‒ мысленно добавил Габлер.

‒ А кто же еще?! ‒ взвился Лапи. ‒ Разумеется, бог, самый настоящий! Доказательств можно привести множество...

Габлер, словно защищаясь, выставил перед собой ладони:

‒ Не надо, я о них слышал. ‒ При этом он не забывал следить за всеми проходящими мимо кафе. ‒ А вот интересно, что было бы, осуди Пилат на казнь не Христа, а того разбойника... как его?..

‒ Варавва. Но...

‒ Да, Варавву, ‒ не дал собеседнику развить мысль Крис. ‒ Вот предположим, что народ не захотел терять превосходного лекаря и подал голос не за Варавву, а за Христа. Того отпустили, не распяли, и он не смог искупить своей смертью первородный грех. Продолжал проповедовать, исцелять, рассказывать всякие притчи апостолам и прочее там... Воду в вино превращать... Шли годы, и апостолы постепенно его покинули. Кто вернулся домой, кто женился, кто умер. Да и сам Иисус постарел, и в конце концов закончил, так сказать, свой земной путь и вернулся к родителю. Не выполнив свою миссию. И проповеди его благополучно забылись, и главным стал, например, этот... буддизм. А потом главный буддист принял решение о переходе всего человечества в нирвану для соединения с Буддой. И все подчинились и чикнули себя ножичком по горлышку. Могло ведь такое быть, да?

Крис не импровизировал, а просто пересказывал то, что плел когда-то в кабаке Граната. Он ожидал, что сейчас последуют громы и молнии, но собеседник только снисходительно усмехнулся:

‒ Предположить можно что угодно. ‒ Тон его был менторским. ‒ Ева отказалась есть плод с древа познания добра и зла, Понтий Пилат отпустил Иисуса... Но случилось именно так, как случилось, потому что иначе случиться просто не могло.

Габлеру оставалось только развести руками. Собственно, в разговор он вступил, чтобы скоротать время до посадки на шаттл. И никогда не был силен в подобных делах. Вот если поспорить о достоинствах и недостатках ходовой части боевых кораблей, информерах, рексах и прочем оборудовании...

‒ Вот ты говоришь, три терновых венца, сотня гвоздей, ‒ неторопливо начал он, почти физически ощущая таинственный юнит в нэпе на своей спине. ‒ А что-то еще с тех времен сохранилось? Ну, там, одежда Иисуса... Стражники ее забрали, так ведь?

‒ Да, забрали и разделили между собой, ‒ кивнул знаток. ‒ Только, опять же, истинные ли куски тут хранятся? О плащанице не говорю ‒ не та она, сто процентов. А вот частицы ризы... Когда-то были, но сейчас найти невозможно... при этом бардаке... ‒ Лапи вновь протяжно вздохнул. ‒ Мало, ох мало заинтересованности. И наша задача ‒ раздуть пламя веры.

"Боже упаси от такой напасти", ‒ усмехнулся про себя Крис.

Неофит окинул его медленным взглядом:

‒ Вижу, брат мой, интересуешься. Неравнодушен к Господу нашему?

‒ Нет-нет, ‒ торопливо ответил Габлер. ‒ Мой интерес с верой никак не связан. Это я так, из чистого любопытства. Что-то где-то слышал...

Лапи явно напрягся. Файтер почувствовал, что еще миг ‒ и неофит набросится на него, оплетет сетями слов и утащит в болото собственных убеждений. И поспешил отвести внимание "ценителя Христа" от своей персоны:

‒ Не берусь судить, бог Иисус или нет. Мне просто интересно... Если считать описанное в евангелиях правдой... Его ведь копьем под ребра ткнули, да? Что-то я слышал об этом копье, только уже не припомню.

Знаток кивнул:

‒ С копьем тоже... Одно в музее хранилось, тут, неподалеку, в Хофбурге. Другое ‒ в монастыре. Какое истинное? Еще два ‒ подделки. А может, оба первые именно те, с Голгофы. Может, Спасителю на кресте не один удар нанесли, и не только Гай Кассий...

‒ Так копье не одно? ‒ удивленно пробормотал Крис.

‒ Увы, не не одно, а ни одного, ‒ вздохнул человек-лапи. ‒ Их давным-давно никто не видел... Во всяком случае, мы о них ничего теперь не знаем. С этой войной... ‒ Знаток удрученно махнул рукой и тут же придавил ладонью свой хохолок. ‒ Правда, Хофбургское копье еще до войны пропало... В Нете вообще никакой инфы нет, у нас другие источники... Только проверить ничего невозможно. Есть такие сведения, что было совершено очень тщательно спланированное нападение на музей, и Хофбургское копье похитили. Кто? Зачем? Неизвестно. Никаких следов...

Габлер вновь едва удержался от того, чтобы не поежиться. Наверное, именно Хофбургское копье и покоилось в его нэпе. Если бы только знал этот "ценитель Христа"...

‒ А то копье, что в монастыре? ‒ спросил он.

Лапи столь же удрученно пожал плечами:

‒ Эчмиадзинского монастыря больше не существует. Там теперь одни развалины... до сих пор радиоактивные... Может, успели копье вывезти, может, нет... Никто ничего не знает.

Он понурился, придвинул, не глядя, к себе свой бульон, уже подернувшийся пленкой жира. Покрутил чашку в руках и вновь поставил на стол.

‒ Мда-а... ‒ протянул Габлер. ‒ Загадок в мире хватает...

Лапи вздернул подбородок:

‒ Не загадок, а безответственности хватает, брат мой, маловерия и, возможно, злых умыслов.

Габлер промолчал.

‒ А что касается Хофбургского копья, ‒ вновь заговорил "ценитель Христа", ‒ то есть один документ, посвященный его похищению. Ни автор, ни время создания неизвестны... и вряд ли его можно считать документом, то есть истинным свидетельством... Однако текст весьма любопытный в том, что касается схемы похищения. Хотя остальное автор, конечно же, нафантазировал. Иисус Христос вечен... Но, во всяком случае, о копье самое главное узнаешь. Давай качну. ‒ Лапи порылся в кармане плаща и вытащил унидеск.

‒ Хорошо, почитаю на досуге, ‒ согласился Габлер и достал свой. ‒ Новые знания никогда не помешают.

‒ Истинно так, брат мой.

Теперь голос у Лапи был довольным. Он уже видел Криса в рядах своего общества.

Покончив с перекачкой инфы, человек-хохолок убрал унидеск, но рука его пустой из кармана не вернулась. Теперь он извлек визитку.

‒ Если не утратишь интерес, держи с нами связь. ‒ Он протянул серый прямоугольник файтеру. ‒ Мы поможем встать на истинный путь. Я ведь тоже очень долго блуждал во мраке.

Габлер взял визитку, кивнул:

‒ Спасибо.

Прочитал бегущие под гладкой поверхностью золотистые строки:

Позаботься о душе своей, приди к нам

и обретешь жизнь вечную.

"Какая польза человеку, если он приобретет

весь мир, а душе своей повредит?"

(Евангелие от Матфея)

Общество "Ценители Христа"

Мы ждем тебя

Адрес... Все реквизиты связи... Картинки из жизни, смерти и посмертия Спасителя...

Планету "ценители Христа" для своего офиса подобрали с вполне соответствующим названием: Парадиз. То есть Рай. А на Парадизе-XII в той же системе Латоны размещалась база легиона "Латона". Крису в тех краях бывать еще не приходилось.

‒ Спасибо, ‒ повторил Габлер. ‒ Возможно, когда-нибудь воспользуюсь.

Он сказал так только из вежливости. Он был уверен, что ни в каких богах не нуждается. И если и интересовал его Иисус Христос, то лишь как представитель некой иной цивилизации, почему-то застрявший в свое время на Земле. Или же этот пришелец, возведенный землянами в ранг божества, всерьез считал, что проповедями можно изменить натуру человеческую?

Лапи подался к нему:

‒ Чем быстрее это произойдет, брат мой, тем лучше для тебя, для души твоей. А чтобы ускорить этот процесс, позволь мне кое о чем тебе поведать. Растолковать мысли Спасителя нашего.

‒ Нет-нет, ‒ невольно поморщился Габлер. ‒ В другой раз. Уж очень арта интересная. ‒ Он легонько постучал пальцем по псевдолинзе своих очков. ‒ В другой раз.

Сказано это было таким тоном, что "ценитель Христа", кажется, понял: здесь ему не обломится.

‒ Вот от этих арт-объемок, от мусора этого дьявольского вся и беда, ‒ заявил он. ‒ Каленым железом выжигать, под корень!

Лапи в последний раз длинно вздохнул, встал со стула, так и не притронувшись к своей еде, и удалился искать новых собеседников.

Габлер тоже вздохнул ‒ облегченно, и вернулся к кофе. Но, сделав глоток, поставил чашку и полез в карман за унидеском. Ему не терпелось прочитать инфу о Копье Судьбы. Эта вещь действительно могла стать для него судьбоносной. И причем неизвестно, со знаком плюс или минус. А то и с двумя. Минусами...

Текст был коротким, без заголовка. Еще раз бросив взгляд вокруг, Крис приступил к чтению. И сразу понял, что никакой это не документ, а рассказ, наподобие тех, что были в книжках, оставшихся от прадедов. Очень старый рассказ, некоторые слова были ему даже незнакомы.

"В телефонной трубке прозвучало:

‒ Избавитель, груз на борту, идем к вам. У нас без потерь. Сейчас будем.

‒ Понял. Жду.

Высокий темноволосый мужчина в длинном черном плаще убрал мобильник в карман и прислонился к гладкому боку серого "опеля", застывшего на обочине. Его жесткое, словно высеченное из гранита лицо было сосредоточенным, бледные губы плотно сжаты, а по вискам, несмотря на весеннюю предвечернюю прохладу, медленно стекали струйки пота. Он был напряжен, как солдат, которому через мгновение предстоит броситься со связкой гранат под танк. С покрытых лесом холмов тянуло тонким чесночным ароматом молодой черемши. Солнце падало за деревья, и высоко над Венским лесом летел самолет, оставляя за собой белую пушистую тропинку.

"А оно тоже оставит след? ‒ подумал мужчина. ‒ Или сразу исчезнет?"

Вдалеке, над крышами зданий древней Вены, показалась темная точка. Она приближалась, приобретая очертания вертолета, и вместе с ней нарастал торжествующий рокот двигателей.

Этот рокот звучал прекрасней венского вальса!

От дворца Хофбург до столичной окраины путь не так уж далек.

Избавитель оттолкнулся от бока "опеля" и шагнул навстречу несущейся во весь опор, будто норовя догнать солнце, винтокрылой машине. Он был бледен, но не от страха и не от слабости, а от осознания умопомрачительной важности того, что предстояло ему совершить.

Летающий синий зверь с красной нашлепкой сверху и белыми полосами по бокам фюзеляжа завис над серым жуком-"опелем". И гремела над лесом симфония двигателей, и вздымалась пыль, и чуть ли не разрывалась в клочья невысокая еще трава, и воздушные волны неистово плескались в ветви дубов и буков, теребя хвосты удирающим белкам. Трепетали полы черного плаща, развевались длинные, с проседью, волосы, но лицо Избавителя оставалось таким же сосредоточенным, словно и впрямь было из камня.

Отъехала в сторону дверца ‒ и вниз, в весеннюю траву, полетело что-то узкое, продолговатое... Брезентовый сверток полуметровой длины. Мелькнула в проеме рука в пятнистом, темно-зеленом, махнула приветственно, и вертолет, постепенно набирая высоту, устремился к зеленым холмам, продолжив погоню за недосягаемым солнцем.

Но Избавитель уже не видел его. Черным вороном, черной пантерой метнулся он к тому, что лежало в траве в десятке шагов от автомобиля. Схватил, торопливо открыл клапан специально сшитого чехла... и замер.

Но только на два-три мгновения. Осторожно, медленно выдохнул ‒ и извлек на свет...

В голове крутилось одно и то же, словно звучал бесстрастный голос экскурсовода, повторявшего эти слова не первый год, изо дня в день:

"...железный наконечник состоит из двух частей, скрепленных серебряной проволокой и стянутых золотой муфтой..."

Копье Судьбы.

Копье святого Маврикия.

Копье Власти.

Святое Копье.

Копье Лонгина.

Копье Христа...

Названия не столь важны, важна суть: именно это копье обагрено кровью распятого на кресте Спасителя.

"Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода".

Так писал Иоанн.

Бесценная реликвия. Ее обладатели могли вершить ‒ и вершили! ‒ судьбы мира, могли творить великое добро или столь же великое зло...

Человек в черном плаще, боясь дышать, держал в руках оружие, равного которому не было под земными небесами. Он знал об этом древнем железном наконечнике буквально все, что только можно было узнать.

Финеес, третий первосвященник Иудеи, сын первосвященника Елеазара и внук Аарона, маг и каббалист, в стародавние времена приказал изготовить это чудесное копье. Его держал в руке Иисус Навин, глядя, как с грохотом рушатся стены иерихонские. Им любовался Ирод Великий. А центурион Гай Кассий проткнул им тело распятого Христа.

Это копье приносило победы тем, кто владел им ‒ Константину Великому и Теодориху... Юстиниану и Карлу Мартеллу... Карлу Великому и Генриху Птицелову... Оттону Третьему и Фридриху Барбароссе... Наполеону Бонапарту и Адольфу Гитлеру...

А потом копье оказалось среди множества христианских святынь в сокровищнице Габсбургов ‒ венском дворце Хофбург.

Избавитель готовил операцию тщательно, не один год, строя планы похищения Святого Копья в узком кругу единомышленников. Все было рассчитано и расписано буквально по сантиметрам и секундам. Каждый участник предстоящей операции четко знал, что и в какое мгновение он должен сделать. Все они не один раз побывали в Хофбурге и могли выполнить то, что от них требовалось, даже с закрытыми глазами.

Вертолет, перекрашенный в цвета полиции. Гранатомет. Гранаты со слезоточивым газом. Десантные тросы. И прочее...

Допустимо ли творить зло во имя последующего бесконечного торжества добра?

Избавитель был твердо уверен: не только допустимо, но и необходимо.

Он бережно провел пальцем по приглушенно поблескивающей золотой муфте. Дотронулся до острия, которое некогда касалось плоти Христа.

Дрогнуло ли что-нибудь в душе Гая Кассия, когда он нацеливал копье на тело Искупителя?

Гай Кассий... Когда Иисус принял смерть на кресте, этот римлянин сказал: "Истинно человек сей был Сын Божий". Так писал евангелист Марк. Уверовав в Иисуса Христа, Гай Кассий при крещении принял имя Лонгин. Лонгин-копейщик.

Владелец Копья Судьбы, оси развития человечества, может сотворить добро или зло.

Избавитель намеревался сотворить величайшее добро, какого еще не видел этот мир.

Стряхнув оцепенение, он зажал реликвию под мышкой, бросил взгляд в ту сторону, откуда прилетел вертолет, и шагнул к "опелю". Открыл заднюю дверцу и вытащил приготовленное древко.

Тихо было вокруг, словно в первые дни творения, и лишь изредка перекликались в ветвях весенние птицы.

Когда возник вдалеке, над городом, шум новых моторов, Избавитель уже стоял на дороге, отведя назад руку с копьем.

Полицейские вертолеты налетели роем рассерженных ос и понеслись дальше, продолжая погоню. Сидящие в них люди скользнули взглядом по серому "опелю" и черной фигуре неподалеку ‒ и только. Мало ли кто ездит и бродит в окрестностях Вены...

А Копье Судьбы, пущенное рукой Избавителя, уже отправилось в свой последний полет. Взмыв в воздух, оно тут же перенеслось в иной слой бытия и ринулось к престолу, где восседает Единый в трех ипостасях, некогда давший человечеству возможность и дальше плодиться и размножаться на теле планеты, созданной Им из вселенской пустоты.

На лице Избавителя застыла блаженная улыбка.

Копье Судьбы достигло престола и вновь, как когда-то, на Голгофе, пронзило божественную плоть. Теперь уже бесплотную плоть.

И вновь погиб Сын Божий, и в этот раз ‒ навсегда. И теперь людям нужно было жить, не уповая на Христа. И рассчитывать только на самих себя"

Габлер закрыл текст и задумчиво уставился в пространство.

Эрик Янкер рассказывал о римском центурионе Гае Кассии и обо всех этих королях и императорах ‒ владельцах чудесного Копья... Там, в норе грэндов на Карабинерной. Просвещал перед тем, как отправить его, Габлера, за грань бытия.

Мда-а... Такое не мог написать посторонний. Такое мог написать только сам Избавитель. А скорее всего, это была литературная выдумка. Нет, возможно, именно так похищение и произошло, но никуда этот Избавитель Копье Судьбы не швырял. Полиция погналась за ложной целью, а человек этот, забрав юнит, преспокойно удалился. Концовка явно рождена фантазией неизвестного автора. И автор этот отнюдь не жаловал Иисуса Христа.

А не так ли поступали и те, кто писал евангелия? Они ведь не присутствовали при распятии Христа. И чем руководствовались? Слухами? Габлер вновь, как и при последнем общении с Янкером, подумал о том, что этот кусок древнего железа вовсе не обладает какой-то чудодейственной силой. Слухи ‒ не более того. Насколько Габлер помнил из истории, и Наполеон, и Гитлер в конечном счете потерпели крах. В случае с Наполеоном он был не уверен, но Гитлер-то точно проиграл в третьей, кажется, земной мировой войне.

Слухи, в которые верили... и верят. Верит Император Ромы Юниона.

А может, все-таки не слухи? Может, Копье действовало избирательно, по каким-то своим неведомым правилам?

Габлер в который раз едва не поежился. Все-таки вряд ли оно было пустышкой. Эрик ведь говорил, что Копье уже давно изучают.

"Это не простой кусок железа. Это некий объект с необъяснимыми пока свойствами. Он действительно каким-то образом влияет на развитие событий", ‒ вот что говорил Эрик. А зачем ему было бы врать приговоренному к смерти?

Крису на миг захотелось вытащить Копье из нэпа, тихонько оставить здесь и уйти.

Но только на миг. Копье и ему должно было принести победу.

"Железный наконечник состоит из двух частей, скрепленных серебряной проволокой и стянутых золотой муфтой..."

Раздолбать обманку и взглянуть на него...

"Ага, вот прямо сейчас, ‒ сказал он себе. ‒ Сиди и не дергайся".

Но мысли его продолжали вертеться вокруг Копья, которым проткнули когда-то божественную плоть.

Божественная плоть... Бог, пославший собственного сына на смерть...

Крис усмехнулся: хорош папаша!

И вообще, если разобраться, ерунда какая-то получалась с этим распятием. По убеждениям христиан, бог создал первых людей, а потом, когда они согрешили, лишил их бессмертия. И вот через сколько-то там лет он надумал отрядить к землянам своего сына, чтобы люди своими руками убили его, и за это убийство очистились от старого греха. Очистились от греха путем убийства сына бога! Причем этот сын каким-то хитрым образом был и самим отцом, да еще и некой эфемерной субстанцией. Три в одном! Убийство, значит, не грех? Убийство бога! Или он, Габлер, что-то напутал с этой историей, или же сочиняли ее с глубокого похмелья ‒ антикрэпа-то тогда не было...

Впрочем, распяли кого-то там на кресте или нет, но Копье Судьбы существовало. И сейчас лежало в нэпе у него, Криса Габлера, и знать-то никогда не знавшего о подробностях всех этих давних дел.

У него вновь возникло желание взглянуть на Копье, и вновь он одернул себя:

"Успокойся. Попивай кофе и жди, когда объявят посадку".

...И после пятой или шестой чашки кофе Габлер дождался. Прозвучало объявление, продублированное вспыхнувшей на табло надписью, и народ потянулся к зонам досмотра. И вот тут Крис наконец-то увидел Годзиллу. Щекам стало горячо, кулаки непроизвольно сжались. Да, умом Габлер понимал, что Юрий Гальс старался поспособствовать умерщвлению сослуживца не по своей воле, но сердцем... Сердце требовало немедленно подскочить к Годзилле и навсегда вырубить его ударом по затылку.

Разумеется, Крис подавил свой порыв. Дождался, когда Годзилла, пройдя контроль, исчезнет за дверью, ведущей к накопителям, посидел еще немного, а потом встал, снял арт-очки и покинул свое убежище.

Досмотр Габлер прошел без проблем, хотя и здорово волновался. Но все это было внутри, а внешне он выглядел совершенно спокойным. Обманка была надежной, и приборы таможенников ничего необычного не обнаружили.

Вновь нацепив арт-очки, файтер проехался по коридору на то и дело дергавшемся траволаторе и очутился в одном из накопителей. Народу тут было уже много, и Годзилла заметить его не мог ‒ разве что если специально пялился на всех появлявшихся в этом круглом помещении. За стеклянной стеной виднелась цепочка обшарпанных басов, а дальше, до самого горизонта, простиралась равнина космодрома. Над ней ползли серые осенние облака, блокируя путь солнечному свету. Земное утро было невзрачным, каким-то вялым. Казалось, будь его воля, оно с удовольствием уступило бы место недавно прошедшей ночи.

Крис устроился в одном из глубоких кресел с высокими спинками, которые рядами стояли по всему накопителю. Повертел головой, высматривая Юрия Гальса, но не обнаружил. Поработав с унидеском, выяснил координаты полиции Елисавета ‒ пора было подумать и о пленниках на Карабинерной, 7. Не засвечивая свой адрес, послал сообщение об убийстве и даже немного посочувствовал тем парням: ничего хорошего их не ждало.

"Ты лучше о своем будущем переживай", ‒ тут же сказал он себе.

А будущее пока было туманным.

Глава 6. Красота спасет мир

Весь путь от Земли до Единорога Габлер проторчал в своей каюте. Сюда же заказывал и еду. Он не сомневался в том, что кабаки галеры заполнены сотнями пассажиров, и среди жующей, пьющей и танцующей толпы вполне можно затеряться. Но решил не рисковать. Если Годзилла его узнает, могут случиться большие неприятности. А ему еще следовало выяснить, кому агент чужаков Юрий Гальс передаст предмет, который считает Копьем Судьбы. То-то удивятся чужаки, когда им в руки ‒ или что там у них? ‒ попадет сувенирный меч славейнов!

Эрик Янкер говорил, что не знает, как выглядят Иные, как себя называют и где находятся. Но считал, что обитают они в какой-то другой Вселенной. Габлер был не в курсе новейших теорий об устройстве мироздания; точнее, не знал деталей. Но самые общие представления имел. Как утверждали ученые, в момент Большого Взрыва возникло множество неких пузырей. Потом отдельные из них начали расширяться и в конце концов образовали несколько Вселенных. Иные жили в одном из таких Универсумов. Еще Янкер говорил, что существованию чужаков там что-то угрожает, с этой угрозой справиться они не могут, а потому решили поискать себе другое местечко для проживания. И выбрали Виа Лактеа. Мол, намерены мирно сосуществовать. Засылают сюда технику и, воздействуя неведомым излучением на мозги тех, кто попался им в космосе под руку, приобретают сторонников. Они делают это для того, чтобы заполучить Копье Судьбы и тем самым удержать Императора от военного противодействия их вторжению. Веронцы оставили с носом агентов Иных... А в итоге вышло так, что теперь Копье у него, обычного файтера второго ранга Криса Габлера...

Крис понятия не имел, действительно ли чужаки настроены так миролюбиво, как утверждал Эрик... если вообще они существовали, эти чужаки... Но был намерен не только выбраться из всей этой истории, но и сообщить обо всем, что узнал, в Администрацию Императора. Анонимно, разумеется. Делить Виа Лактеа с чужаками? С какой это стати? Пусть ищут другие места.

Он вновь коротал время за просмотром тиви и арт-объемок и чувствовал, что его уже просто тошнит от всех этих галер, шлюпок и каботажников. А ведь совсем не факт, что конечным пунктом Годзиллы является именно Единорог. Вполне возможно, что в этом центре галактических трасс тот просто пересядет на другую пассажирку и отправится куда-то еще дальше для встречи со своим сообщником. И придется следовать за ним, и в любой момент на любой галере в дверь его, Габлера, каюты может войти беллизонка Анизателла. Она ведь чувствует его... даже если он заберется на край света. Как говорили персонажи объемок, вдвоем им было тесно в Виа Лактеа. И остаться в живых должен был только один. Крису хотелось, чтобы этим одним оказался именно он ‒ у него были большие планы на будущее. Но и смерть беллизонки его не устраивала. При одной мысли о ней по-прежнему сладко сжималось сердце. Хотя, возможно, Низа просто как-то приворожила его. Она, судя по всему, умела делать много чего необычного, эта черноглазая жрица горного храма Беллизона...

Чтобы узнать побольше о том предмете, который находился в его нэпе, Габлер полез в Нет ‒ и никаких упоминаний о Копье Судьбы там не обнаружил. Как и говорил "ценитель Христа". И Крис сделал вывод о том, что тут явно не обошлось без цензуры.

Чувствуя себя последней скотиной, Габлер сочинил очередное, сто пятидесятое или двухсотое, послание домой, где, наверное, давно уже протухло мясо зарезанных в честь его возвращения телят, а старые вина отец с досады спустил в канализацию. О том, какие слова употребляет, поминая его, Криса, кузен Йеспер, в кои-то веки выбравшийся со своего Асгарда ради встречи с братцем-файтером, думать вообще не хотелось. Нехорошие это были слова, ясное дело. В послании Габлер, чтобы больше не морочить голову родителям, честно признался в том, что влип в историю, и когда появится в родном Супергольме, просто не знает. Но появится обязательно, блип! Всем, как говорится, смертям назло!

Галера не успела еще добраться до местного саба, расположенного где-то между орбитами Марса и Юпитера, когда наконец-то отозвался Лино Пирико-туо-туо, то бишь Арамис. Он уже прибыл домой, на Беловодье, с похорон Атоса, и, в отличие от Гранаты, принял сообщение Габлера всерьез. И был готов встретиться с Крисом в любом месте и в любое время. От Портоса же по-прежнему не было ни слуху ни духу, и Габлер имел все основания для того, чтобы предположить: до Юла Ломанса беллизонки уже дотянулись.

"24-го прибываю на Единорог, ‒ сообщил Габлер Арамису. ‒ Буду тебя ждать. Портос молчит. Коннектился ли он с тобой?"

Арамис не замедлил с ответом. Он обещал прилететь на Единорог, а вот по поводу Портоса сказать ничего не мог: тот с ним на связь не выходил.

Когда галера приблизилась к Единорогу, Крис окончательно понял: с Юлом Ломансом дело дрянь. Не мог этот здоровяк, способный перепить кого угодно, несколько суток кряду валяться в отрубе. К тому же он собирался знакомиться с достопримечательностями столицы Империи, а не беспробудно пьянствовать. Для того, чтобы заливаться спиртным, вовсе не обязательно было переться на Вери Рому ‒ на родине Портоса, Гее, со спиртным тоже проблем нет. И даже если он по пьяни потерял унидеск, приобрести новый и восстановить все адреса ‒ вовсе не проблема. Не может ведь он столько времени обходиться без коммуникатора! Это более невероятно, чем гулять в открытом космосе без скафандра...

По всему выходило, что Габлеру с Арамисом нужно мчаться на Нова-Марс, ставить на уши полицию и выручать Портоса... если еще не поздно. А скорее всего, покупать оружие и самим лезть в подземелья горного храма ‒ местные полы уже ясно дали понять, что связываться со служителями Триединого не намерены, себе, мол, дороже. Ведь Портоса должны еще доставить на Нова-Марс, а на это нужно время. Значит, надежда пока есть, пусть и слабая. И коль она есть, они должны сделать все, что в их силах. И дело даже не в том, что Портос там, на Нова-Марсе, в храме Беллизона, спас жизнь ему, Крису Габлеру. Просто ‒ как же по-другому? И может, все-таки удастся убедить полицию выделить людей... Или попробовать договориться со стафлами? Спейсматка "Гулливер" легиона "Сильван" наверняка до сих пор висит на низкой орбите над Ново-Марсом...

Но как же быть с Годзиллой? Кто будет следить за ним? Сдать его твинсерам, и пусть вытягивают из него все, что он знает. Но Эрик говорил, что инфу из агентов чужаков невозможно вытянуть никакими способами...

В общем, настроение у Габлера при подлете к Единорогу было хуже некуда. И хоть гласило одно из выбитых на плитах изречений: "О мертвых или хорошо, или ничего", Крис мысленно в тысячный раз на чем свет стоит честил проклятого Эрика Янкера, который втянул его во всю эту историю.

В конце концов Габлер решил, что, оказавшись на Единороге, пошлет анонимное сообщение насчет Годзиллы, если тот вознамерится следовать куда-то дальше. А если Годзилла передаст свою "драгоценность" на Единороге, он, Габлер, маякнет и о том типе, который примет псевдо-Копье. Все это, конечно, не могло привести к каким-то существенным результатам: ну, задержат Годзиллу или того типа, обыщут ‒ и что? Найдут сувенирный меч славейнов? Но в любом случае агенты Иных засветятся. А настоящее Копье может помочь выручить Портоса ‒ до этой мысли Габлер дошел не сразу, а когда дошел, обозвал себя тупицей. Обменять Портоса на чудодейственное Копье Судьбы! Если, конечно, жрецы Триединого согласятся на такой обмен, и если их удастся убедить в том, что Копье действительно не простое. Так или иначе, есть возможность решить дело миром. Как говорится, на хрена нам война... Крис не особенно вдохновлялся собственными умозрительными построениями, но это был хоть какой-то просвет.

...Пассажиров еще не пригласили на выход, а Крис уже был возле одного из шлюзов ‒ с нэпом за плечами, в каскетке и арт-очках. Пусть стюарды считают его последним придурком ‒ плевать на стюардов! Нужно покинуть галеру раньше Годзиллы и поскорее добраться до баса. А там он знал, что делать ‒ устройство космодромных басов в Стафле изучали наряду с устройством множества других транспортных средств.

По трапу Габлер сошел первым. Вновь, как и почти два десятка дней тому назад, здесь падал снег. Но теперь он был такой густой, что далекое здание космопорта выдавало себя только бледными пятнами огней. Цепочка желтых басов поджидала метрах в ста от нырнувшего на дно атмосферы космического исполина, и на крышах космодромного транспорта лежали снежные шапки. Стояло безветрие и мороз почти не ощущался. Да и мороза особого не было: чуть ниже нуля ‒ это не минус тридцать восемь зимой на базе легиона "Минерва". На плацу. И тем более не тот холод вкупе с нехваткой кислорода на марсианской базе, где Криса угораздило совсем недавно побывать.

Подняв воротник и смахивая с ресниц огромные, прямо-таки сказочные снежинки, Крис, не оборачиваясь, заторопился к крайнему басу справа от галеры. Тот должен был, приняв пассажиров, уйти к терминалу первым. Цепкие подошвы бегунцов позволяли Габлеру уверенно держаться на ногах, а кое у кого, судя по возгласам за спиной, с передвижением по снегу были проблемы. И хоть файтера занимало сейчас совсем другое, он невольно вспомнил, как в школьные годы ходил с ребятами на высокий берег речки Лазурь, и они наперегонки мчались вниз на лыжах, и ветер свистел в ушах, и захватывало дух... И ярким оранжевым пятном маячила впереди спина Эрика Янкера ‒ лыжником тот был отменным... и все же однажды въехал прямо в присыпанную снежком прорубь...

Габлер тряхнул головой, поднял арт-очки на лоб и вошел в открытую дверь баса. Мельком глянул на парящие в воздухе красные строчки в передней части салона: "24 августа ЕИК.[23] 17.26. -2,2 градуса". Прошел под ними к стенке блока управления, заранее приготовленной пилкой для ногтей поддел почти незаметную панельку. Не так давно ему приходилось проделывать нечто подобное в каюте галеры "Луций Корнелий Сулла Фэликс", открывая путь к спасательной шлюпке. Но теперь, слава богу, Низы поблизости не было. Пока?.. Габлер зябко повел плечами.

Дверь блока управления отъехала в сторону. Крис бросил взгляд на пассажиров, разноцветными вереницами идущими от трапов галеры. Годзиллы среди них не наблюдалось. Да и вообще там не было никого в комбинезоне Стафла: ни в парадном, цвета блеклого серебра, с золотистыми звездами, ни в служебном, темно-синем, с белыми надписями "МНР" ‒ "Минерва" ‒ на рукавах и пурпурно-золотым стафловским орлом-аквилой на груди. Видать, не спешил никуда Юрий Гальс, и оставался среди тех, кто еще не сошел с галеры.

Габлер быстро шагнул в тесное помещение и тут же вручную вернул дверь на место.

Держать в штате несколько десятков водителей для обслуживания внутрикосмодромных рейсов было бы нерационально ‒ с поездками по маршруту "терминал ‒ корабль ‒ терминал" вполне мог справиться простейший пайлот,[24] но в басах было предусмотрено и ручное управление. "Это если вдруг искусственные мозги объявят забастовку и потребуют пятидневной рабочей недели", ‒ с усмешкой объяснял файтерам преподаватель курса наземных гражданских транспортных средств. Быстро проделав необходимые манипуляции, Габлер переключил управление на себя, сел в кресло водителя и принялся ждать.

Первые пассажиры уже входили в бас, отряхивались от снега и стремились занять места у окон ‒ хотя езды до здания космопорта было всего ничего. Как когда-то говорил психолог, такая манера свойственна людям с давних времен. И не только людям, но и автохтонам многих планет. Но не всем. Зерране или кто-то еще, наоборот, никогда не садились возле окон. Даже не зерране, а одна из групп коренного населения Питера в системе Ювенты ‒ ведь зерранами всех автохтонов Питера называли по имени самого крупного местного народа; практика, обычная и для других планет. Кроме, разумеется, Земли. Разглядев наконец вдали мощную фигуру Юрия Гальса, Крис закрыл все двери и повел бас от галеры, хотя в салоне оставалось еще немало свободных кресел. Скорость он развил весьма приличную, чем, наверное, немало удивил пассажиров, и лихо затормозил у терминала, так что из-под колес баса взметнулись снежные облака. Вновь переключил управление на пайлота, выскользнул из кабины и, не забыв задвинуть за собой дверь и вставить на место панельку, опустил на глаза арт-очки и смешался с пассажирами, уже покидающими бас. Безусловно, кое-кого в космодромных службах очень озадачит такое "поведение" безотказной рабочей лошадки, но это уже не его проблемы. Его проблема ‒ побыстрее добраться до зала космопорта и занять удобную позицию для наблюдения за дальнейшими действиями Годзиллы.

Обогнав тех, кто разместился на едва ползущем по длинному коридору траволаторе, Крис дошагал до дверей, ведущих в зал. Вошел, встал в сторонке и принялся искать глазами удобное место для слежки. В зале крупнейшего в Роме Юнионе космопорта было как всегда многолюдно, но это не было многолюдьем стадиона или парада Стафла. Зал был огромен, но довольно тих, пассажиры, как обычно, бродили туда-сюда, стояли у касс, говорили по мобикам, рассматривали витрины шопов, сидели в десятках кафе... В общем, занимались всем тем, чем обычно занимаются в залах космопортов любой из полутора сотен населенных ромсами планет. Еще не успев как следует осмотреться, Габлер зацепился взглядом за человека, который сидел метрах в двадцати от него на круговой лавке у фонтана. Голова и плечи человека были скрыты широкими листьями какого-то экзотического растения, торчащего во все стороны из огромного вазона. Но комбинезон! Темно-синий комбинезон со всеми инсигниями![25] Файтер легиона "Минерва" собственной персоной! Крис шагнул в сторону, увидел, кто именно это сидит... Удивился, обрадовался, тут же мысленно выругался и поблагодарил себя за то, что так предусмотрительно провернул номер с басом.

Рядом с переливающимися всеми цветами радуги струями, ежесекундно создававшими все новые и новые узоры, восседал Гамлет Мхитарян. Наметанный глаз Габлера сразу определил, что Граната не совсем трезв.

"Все-таки приковылял, чертяка! ‒ У Криса словно гора с плеч свалилась. ‒ Хоть и не поверил, но заявился. Молодчина! Вот только местечко выбрал чуть ли не на самом виду..."

Действовать нужно было не мешкая, пока в зале не появился Годзилла. Габлер быстро подошел к основному элементу композиции "Поддавший файтер у фонтана", поднял очки, открывая лицо.

‒ Привет, Гамлет. Давай за мной!

‒ О-о, Гладиатор! ‒ расплылся Граната в удивленной пьяноватой улыбке. Вид у него был такой, словно он замешкался на "арене", и его слегка придавило кормой совершившего посадку патрульного крейсера. Мхитарян не очень уверенно встал и раскинул руки для объятий. ‒ Вот те раз ‒ проблевался в унитаз! А мейлил: "Годзилла... убийца..." Что за маскарад? Ты что, комбез в карты продул?

‒ Потом, Гамлет, потом! Помолчи, пожалуйста.

Крис схватил Гранату за руку и потащил за собой, то и дело оглядываясь на двери коридора, ведущего из терминала. Мхитарян не вырывался, но бурчал расслабленным голосом:

‒ И какого черта я приперся, от хошек оторвался? Тебя что, совсем шиза скосила с перепоя?

‒ Если бы шиза, ‒ на ходу отозвался Крис. ‒ Тут дело посерьезней.

‒ Ну да, паранойя, ‒ заметил Граната. ‒ "Годзик чуть не прибил..." ‒ не ты ли так писал? И где же твой Годзик? Или ты его уделать сумел на пассажирке?

‒ Будет скоро Годзик, он сзади идет. Прошу, помолчи, сейчас все объясню. Мне тебя разыгрывать совсем ни к чему.

Габлер довел Гранату до эскалатора, косо уходящего на второй ярус. Перемещаясь вверх, со ступенек еще раз бросил взгляд на двери. Прибывшие с Земли пассажиры продолжали струйкой вливаться в зал, но Годзиллы среди них пока не было. Граната покорно молчал, стоя рядом на движущейся лестнице, и смотрел на Криса с сочувствием. Он явно решил, что сослуживцу снесло башню.

‒ Встанем вон там, возле Марциала. ‒ Габлер мотнул головой на серую плиту с очередным древнеримским изречением.

Плита была вмонтирована в ограждение второго яруса, и золотые буквы, складываясь в предложение, с обеих сторон сообщали всем и каждому: "Уметь наслаждаться прожитой жизнью ‒ значит жить дважды". Автором изречения значился Марциал. Словосочетание "прожитой жизнью" в зале космопорта выглядело как-то странно, намекающе, это Крис подметил еще в прошлый раз.

Граната издал короткий смешок:

‒ Недурно: "Встанем возле Марциала"! Хочешь поставить себя вровень с поэтом, Гладик? Не получится. Даже у меня и то не получится.

‒ Не кривляйся, а? ‒ попросил Габлер. ‒ Потерпи.

‒ Потерплю, ‒ не стал выкобениваться Граната. ‒ Только учти: недолго.

Мхитарян снял с плеч нэп и достал из его бокового кармана объемистую посеребренную фляжку. Крис тут же вырвал ее из руки носатого файтера и шагнул с эскалатора на второй ярус.

‒ Э-э... ‒ опешил Граната.

Габлер сунул фляжку в карман своей куртки, подошел к плите с изречением Марциала и положил руки на ограждение. Отсюда был отлично виден весь зал.

‒ Он вот-вот должен появиться, и мы посмотрим, что будет дальше, ‒ сказал Крис, чуть повернув голову к грозно сопящему рядом Мхитаряну.

‒ Ты чего это мой коньяк забрал? ‒ хмуро осведомился тот. ‒ Мы же не на службе.

Габлер развернулся к нему всем телом и собрался еще раз сказать этому Принцу Датскому о серьезности ситуации. Но наткнулся взглядом на бесстрастного орла с эмблемы и спохватился: Юрий Гальс может приметить знакомый комбинезон, а это совсем ни к чему. Он снял куртку, оставшись в серо-белом свитере, и протянул сослуживцу:

‒ Напяливай.

Граната покорно сунул руки в рукава, облачился и тут же извлек фляжку из кармана. Но когда Крис, опустив на глаза арт-очки, нахлобучил ему на голову свою каскетку, попытался возмутиться:

‒ На кой черт мне этот крендель?!

‒ Заткнись! ‒ не выдержал Габлер. ‒ Или я набью тебе морду! Просто стой тихонько, и я потом тебе все объясню. Я ведь давно уже должен был трупом лежать, понимаешь ты или нет? И это Годзилла позаботился, понятно тебе, стихоплет носатый?!

Глаза у Гранаты немного прояснились, он поморгал и действительно заткнулся. И даже сунул так и не открытую фляжку обратно в карман.

"Проняло..." ‒ Габлер облегченно вздохнул и продолжил наблюдать за прибывающими пассажирами.

‒ Хрен бы ты меня здесь увидел, ‒ все-таки не удержался Граната. ‒ Но я по-любому на Однорогого собирался. Я же в столицу здешнюю думаю попасть, в Кришну. Посетить Сад наслаждений. Напоследок приберегал...

"Не получится у тебя, дорогуша", ‒ подумал Крис.

И тут же увидел Годзиллу. Ткнул локтем в бок Гранату, кивком показав, куда смотреть. Юрий Гальс вошел в зал неспешной походкой необремененного никакими проблемами отпускника. Каковым он, собственно, и являлся. Однако проблема-то у него была. И если у него такой вид, то это либо маскировка, либо действительно спешить ему некуда. Или же и то, и другое. По сторонам Годзилла не смотрел и сразу направился к кассам. И это, скорее всего, значило, что Единорог для него действительно только транзитный пункт. Передача псевдо-Копья должна состояться где-то в другом месте.

Оставалось выяснить, каким рейсом намерен улететь дальше Годзилла. Это не составляло никакого труда. Граната все же извлек фляжку, молча приложился к ней. Удовлетворенно выдохнул, и Криса обдало до боли знакомым ароматом коньяка "Коктебель". Хотя приморская Александрия казалась уже чем-то далеким-далеким. Они продолжали наблюдать за Годзиллой, пристроившимся в конце короткой ‒ из трех человек ‒ очереди. Вот Годзилла уже второй... первый...

Крис посмотрел на табло. И увидел, как поменялось число свободных мест в одной из строчек. Их стало на одно меньше. Галера "Квинт Серторий". Старт в двадцать часов по "едику". Пункт назначения ‒ планета Амазония в системе звезды Либер. Все ясно и понятно.

‒ Амазония... ‒ недоуменно пробормотал Граната, тоже все сообразивший. ‒ То он на Миноху свою распрекрасную рвался, то вдруг на "сильванском" лонге[26] на Верку умотал... А теперь здрасьте: Амазония. Что-то тут не то... Рыба хи какая-то на спине и мое лицо на лице вообще ничего не поймет,[27] ‒ если вспомнить несравненную Ольгу...

‒ А я тебе о чем? Смотрим дальше, на всякий случай. Вдруг он все-таки тут груз свой отдаст.

‒ Да что за груз-то, Гладиатор? Что за черный футляр?

‒ Терпение, Гамлет, терпение... Сейчас поглядим, где он пристроится, и я тебе все расскажу.

‒ А чего тебе дома-то не сиделось?

‒ Я до дома еще не добрался, ‒ буркнул Крис. ‒ Встретил одного... друга детства... На свою задницу.

Граната тихо присвистнул и вновь отхлебнул из фляжки. Из-под козырька каскетки виднелся только его замечательный внушительный нос.

Годзилла поправил нэп на спине и все той же прогулочной походкой побрел вдоль шопов. Остановился возле кафе, открыл дверь и вошел туда. Сквозь прозрачную стену было видно, как он набирает целый поднос всякой всячины. Когда темнокожий великан устроился за столиком, Крис взглянул на Гранату:

‒ А вот теперь слушай.

Излагать события Габлер старался кратко, без подробностей и красивостей. Собственно, он выкладывал Мхитаряну даже не факты, а некую аннотацию всего, происшедшего за эти дни. И кое о чем умалчивал ‒ слишком долго было бы объяснять. В его интерпретации дело выглядело так.

Случайно встреченный здесь, в космопорте Единорога, грэнд ‒ школьный товарищ ‒ попросил его, Габлера, помочь задержать похитителей страшно ценной штуковины из Палатина ‒ наконечника древнего копья времен Иисуса Христа. Посулил за это кучу денег. А когда Крис справился с задачей, решил сэкономить и с помощью Годзиллы отправить его, Криса, на тот свет. Он, Крис, с этим не согласился, забрал наконечник, а Годзилле подсунул туфту. Тот должен переправить ее дальше, другому члену группировки. А каким образом Юрий Гальс оказался причастным к этому делу, если львиную долю времени торчит, как и все они, на базе легиона "Минерва" на Эдеме-V, он, Габлер, не имеет ни малейшего понятия. В общем, позарились на раритет две преступные группировки, а в итоге ценная вещица находится в нэпе у него, Габлера, а Годзилла через два часа потащится на Амазонию с дешевым сувенирным изделием. И нужно проследить, кому он это изделие передаст. Потому что, как мудро говорили еще древние, те же римляне, наверное, "тебя посадят, а ты не воруй". То бишь не воруй, а то посадят.

Крис рассказывал, поглядывая то на Годзиллу, который подкреплялся обстоятельно, не спеша, то на Гранату. Мхитарян слушал, и вид у него становился все более недоуменным.

‒ И это все? ‒ недоверчиво спросил он, когда Габлер замолчал.

‒ Н-ну... ‒ замялся Крис. ‒ Если вкратце, то все.

Граната с силой потер нос и заявил, не глядя на сослуживца:

‒ Знаешь, я не люблю, когда меня за дурака держат. А я ведь даже в глупостях своих порой умней, чем другие на полном серьезе. Без ложной скромности. Ты что, Гладик, в сыщика решил поиграть? Сдай свою хреновину вон тем, ‒ он кивнул на бредущий по залу полицейский патруль, ‒ заложи Годзика, раз он такой, и все дела. Или говори правду. И заодно объясни: я-то тебе на кой черт понадобился?

‒ Я хотел попроще, ‒ попытался оправдаться Габлер. ‒ Слишком долго все объяснять... Да и не хотел тебя грузить, тебе это радости не добавит.

Граната подбоченился:

‒ Значит, так, мистер Габлер. Можешь дурью маяться как хочешь, а я валю отсюда. В Кришну, в Сад наслаждений. Прямо сейчас. Или же ты все рассказываешь без утайки. А есть и еще один вариант: я сам тебя закладываю вон тем парням в сине-красной форме. Мол, свихнулся на почве злоупотребления алкоголем, опасен для окружающих.

Габлер вздохнул и пояснил:

‒ Это не воры, Гамлет. И не копье у меня в нэпе, а сверхсекретная военная разработка. Тут две группы сепаратистов, и каждая хотела прибрать эту разработку к рукам. Ты знаешь, что у нас есть сепаратисты?

‒ Слыхал...

‒ Годзилла участвует в одной из этих организаций. Но закладывать я его не буду. Да и как я его заложу? Где доказательства? У него в нэпе обычный сувенир, только и всего. Он меня к смерти приговорил, понимаешь? Он абсолютно уверен, что я уже мертв. Ты бы такое простил? А еще я столько дров поневоле наломал и такое узнал, что мне светиться никак нельзя. Меня просто уберут...

Граната из-под козырька посмотрел на Криса. Коньячный туман из его глаз вдруг куда-то улетучился, и взгляд был ясный и пронизывающий.

‒ Кажется, понимаю... ‒ медленно сказал он. ‒ И то понимаю, как ты с Годзиком решил... Так сказать, сыграть ему на лучевике песнь о скорой встрече с богами. Тут осуждать вряд ли кто возьмется ‒ око за око... И другое тоже понимаю. Намерен устроить свою игру, Гладик? Сколько такая разработка может потянуть? Чтобы жить припеваючи, хватит, да?

‒ Думаю, хватило бы, ‒ ответил Габлер, ‒ и не на одну жизнь. Но игра, к сожалению, получается не моя. Дело в том, что Портос пропал. Догадываешься, где его можно искать?

‒ Та-ак... ‒ нахмурился Граната, но тут же вскинулся. ‒ Может, залился по макушку?

Габлер отрицательно покачал головой:

‒ Не тот случай. Тут один знакомый маякнул: охота за нами продолжается. Я тебе не говорил, а ведь мне тут на днях пришлось в спасалке с галеры улепетывать, на Марсе прятаться.

‒ Не понял! ‒ удивился Граната. ‒ У этих беллизонских жрецов под носом, что ли?

‒ Не на Нова-Марсе, а на Марсе, ‒ пояснил Крис. ‒ На том, что в системе Солнца.

‒ Ара... тоже пропал?

‒ Да нет, с ним все в порядке. Он должен тут быть в двадцать один. ‒ Крис глянул на табло. ‒ Летит на "Флавии Стилихоне". И вот тогда мы с ним и отправимся на Нова-Марс. Попробуем уговорить этих красавиц на обмен. А если не получится... ‒ Габлер развел руками.

Граната еще раз быстро взглянул на него и принялся сосредоточенно грызть ноготь. Крис наблюдал за Годзиллой ‒ тот пиршествовал вовсю, и не было этому пиршеству ни конца ни краю. Причем никаких бутылок со спиртным на столе не просматривалось.

‒ Все мы, все мы в этом мире тленны... ‒ пробормотал Граната, о чем-то размышляя, и начал вгрызаться уже чуть ли не в сам палец. И вновь метнул в Габлера зоркий взгляд, в котором не было ни тени коньяка "Коктебель". ‒ Ты, как я понимаю, хочешь и рыбку съесть... Поправь, если ошибаюсь. И Портика ты хочешь вызволить, и Годзику должок отдать... Да еще и выяснить его связь и сдать эту связь с потрохами. Хотя сам говоришь, что доказательств-то нет...

‒ Ничего, зато засвечу, ‒ быстро сказал Габлер. ‒ Лишняя зацепка твинсам не помешает.

Ответные слова Гранаты показали, что он тоже читает надписи на каменных плитах.

‒ "Помни о родине", ‒ медленно процитировал он. ‒ Похвальное у тебя, Гладиатор, стремление, враги нам совсем ни к чему... Хотя твое с Арой намерение лезть в те подземелья беллизонские... Я когда в школу ходил, каждый день видел вот такие слова: "Что бы ты ни делал, делай разумно и предусматривай результат". Неплохо сказано, а?

Габлер пожал плечами:

‒ Не все и не всегда можно предусмотреть, Гамлет.

‒ Ну да, ну да, ‒ покивал Мхитарян. ‒ Ох и напрягаешь же ты меня, Гладик! А я с детства совсем по-другому привык. Даже стишок соответствующий сочинил, можно считать ‒ мое кредо.

‒ И что же за кредо? ‒ хмуро полюбопытствовал Габлер.

‒ Очень простое, всего четыре строчки.

‒ Давай, излагай, не тяни.

Граната принял величественную позу и изрек с видом мудреца:

Собака злая во дворе неугомонно лает, А я залез на дерево и обрываю груши. Вот так и жизнь ‒ визжит, рычит и иногда кусает, Но ты, поэт, наплюй на все и обрывай плоды!

‒ Хорошее кредо, ‒ сказал Крис, продолжая посматривать на трапезу Годзиллы. ‒ Удобное. Только не всегда получается наплевать.

‒ Согласен, ‒ кивнул Граната и взглянул на Габлера. ‒ Так значит, ты с Арой намылился в тот гадюшник беллизонский, а мне вместо Сада наслаждений предлагаешь на Амазонию переться?

Крис всем телом повернулся к нему, тут же припомнив свой разговор с Янкером в этом космопорте. Эрик тогда предложил отбросить эмоции и отнестись к его просьбе как к сулящему большую выгоду предложению.

‒ Давай так, Гамлет. Чисто по-деловому. Я тебя просто нанимаю для выполнения определенной работы: проследить за Годзиллой и выяснить, кому он всучит свою безделушку. И сообщить мне, а дальше уж моя забота. У меня рейс на Нова-Марс только послезавтра, да сутки в пути ‒ к тому времени уже будешь на Амазонии. А уж как ты установишь личность сообщника Годзиллы, решай сам. Можешь даже драку с этим сообщником затеять, чтобы вас обоих забрали, и ты узнал его имя. В общем, думай, фантазия у тебя покруче моей будет.

Граната хмыкнул, но промолчал.

‒ Теперь об оплате этого дела, ‒ продолжал Габлер. ‒ Деньги тебе предлагать как-то...

‒ Почему? ‒ прищурился Граната. ‒ Полагаешь, не возьму? Еще как возьму, ты меня просто плохо знаешь.

Габлер поднял брови:

‒ Вот даже как? И сколько?

На губах Мхитаряна блуждала неопределенная полуусмешка.

‒ Так сколько? ‒ процедил Крис, чувствуя, как от прихлынувшей крови начинают гореть щеки. Человек человеку ‒ друг... но редки люди среди людей.

‒ Конкретную сумму назвать не могу, мистер работодатель. Тут штука потоньше будет...

‒ Чем твоя? ‒ не удержался Габлер.

‒ Ну, моя вне конкуренции, это даже не обсуждается. Я, Гладик, другую штуку имею в виду. Обязуюсь выполнить условия договора, если ты, со своей стороны, обязуешься без твоей обычной ругани и подколок давать мне в долг, сколько я попрошу. Ну, если в карты продую... С возвратом, конечно, когда появится такая возможность. Заметь: не если появится, а когда появится. В разумных временных пределах, разумеется.

‒ И какие же пределы ты полагаешь разумными? ‒ теперь уже прищурился Габлер. Весело прищурился. Все-таки не так уж редки люди среди людей. Особенно среди тех, кого считаешь как минимум своими приятелями. ‒ До конца этого Центума?

‒ А сколько там осталось-то? ‒ махнул рукой Граната. ‒ Каких-то два десятка лет. Годится?

‒ Годится, ‒ улыбнулся Крис.

‒ Рано радуешься, ‒ охладил его Принц Датский. ‒ Работодатель также обязуется без возражений и, опять же, ругани тестировать информер[28] исполнителя по первому требования вышеупомянутого исполнителя.

‒ Ну ты и штучка! ‒ воскликнул Габлер.

Граната развел руками:

‒ Штучка со штучкой. Это я еще по-божески, со скидкой. Учитывая, сколько выпили вместе. И деньги за билеты туда-обратно мне вернешь. Содрать бы с тебя еще компенсацию за моральный ущерб... Я ведь мог уже сегодня зависнуть в этом Саду наслаждений... Да уж ладно, не буду, что-то я сегодня добрый. Творю, понимаешь, добро без устали, без края ‒ натура у меня, тарам-парам, такая...

Крис слушал и молча кивал: мели, мол, мистер Мхитарян, язык без костей. Все было объяснимо: Граната чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что не летел с ними выручать Портоса. И прекрасно понимал, что, вполне возможно, он, Габлер, не сможет выполнить условия договора насчет денег в долг и тестирования информера. По весьма и весьма уважительной причине, каковой, несомненно, является смерть.

‒ Ну так что: согласен? ‒ завершил наконец свои разглагольствования Граната.

‒ Так мне все равно деваться некуда... ‒ развел руками Габлер.

‒ Тогда я за билетом?

Граната деловито поправил козырек каскетки и отлепился было от ограждения, но Крис остановил его:

‒ Подожди, исполнитель. Тебе бы физиономию немного перерисовать. Ну, с носом, понятно, ничего не сделать, а вот щечки подкачать... Подбородок подправить... Пленки там в глаза, прическу и все такое. Время еще есть ‒ дуй в салон красоты. Затраты возмещу. И одежду цивильную прикупи, переоденься. И только потом уже за билетом. А я буду Годзиллой любоваться.

Граната набычился и засопел, но длилось это недолго.

‒ Ты прав, ‒ сказал он. ‒ Так и быть, похожу недельку с чужой физиономией. Или сколько там она сохраняется?

‒ По-моему, дней пять, не больше. Потом вновь сможешь любоваться собственным неотразимым ликом.

‒ Неотразимым ‒ это точно, ‒ совершенно серьезно согласился Граната. ‒ И где же в этом ангаре красавцев лепят?

‒ Тут поищи, вниз не спускайся. В справочной узнай.

Черноволосый носатый файтер кивнул и, держа перед собой фляжку, направился вглубь яруса. Крис проводил его взглядом и вновь сосредоточился на Годзилле. Тот продолжал радовать собственный желудок все новыми и новыми порциями разнообразной еды. Его можно было понять ‒ хоть кормили на базе неплохо, но как надоедает один и тот же рубон...

Крис наблюдал за ним и думал о тех старинных книжках, которые читал-перечитывал в детстве. Как там все было просто, в той наивной фантастике, сочиненной давным-давно. Оказавшись в сложной ситуации, герои тех книг всегда находили выход из положения. Или же выход находился сам. Вот если бы сейчас опустилась с небес гигантская рука, взяла Годзиллу за шкирку и забросила за пределы Вселенной. Потом принесла сюда Портоса, целого и невредимого. Потом прихлопнула всех чужаков, набивающихся в соседи. А под конец погрозила бы пальцем Анизателле, и та вместе со своими подружками перестала бы гоняться за троицей файтеров, устроивших бойню в горном храме. Если бы эта длань господня еще смогла оживить Атоса... Э-эх, сюда бы этих старинных фантастов, сочинителей боевиков, в самую что ни на есть реальную жизнь, в двадцать четвертое августа восьмидесятого года Третьего Центума, в звездную Империю, нареченную Ромой Юнионом...

В общем-то, все нравилось Габлеру в этой фантастике, разве что книжные герои казались ему ну очень уж примитивными. Если и были у них мозги, то совсем немного, и Крис не мог понять ‒ то ли авторы специально их изображают такими, то ли персонажи в какой-то степени отражают уровень самих авторов. Верить в последнее очень не хотелось...

Годзилла наконец завершил трапезу и, посидев еще немного за столом, тяжело поднялся и вышел из кафе. Но далеко убредать не стал, устроился в кресле в одной из зон ожидания ‒ кое-кто сидел там в арт-очках, кое-кто играл в игрушки на унидесках. Сложил руки на животе и закрыл глаза.

"Правильно, ‒ подумал Крис. ‒ Навернул под завязку, теперь можно и пофазить".

Хорошо бы ‒ навечно.

Агент чужаков... Даже если и невольный, все равно ‒ агент чужаков. Чужаков! Габлер вспомнил агрессивных мальчишек, преградивших ему дорогу на ночной тверской набережной и явно неадекватных типов на улице Карабинерной в Елисавете. О каком мирном соседстве с чужаками может идти речь, если и сами ромсы ‒ далеко не та новая историческая общность, где каждый любит другого чуть ли не больше чем самого себя, как твердили еще в школе учителя. Разве он, Кристиан Конрад Габлер, далекий потомок чистокровных землян, в глубине сознания считает равными себе автохтонов и даже кроссов? Да, он считает равным себе кросса Лино Пирико-туо-туо, потому что лично знает Арамиса и уважает его, но это уважение отнюдь не распространяется на всех других полугинейцев. То же самое и с Гранатой. Плевать ему на то, что в роду у Мхитаряна были корбы. Но корбов он не ставил на одну доску с собой. У Годзиллы темная кожа. Да, Юрий Гальс из колонистов, его предки жили на Земле, но он все-таки не такой, как он, светлокожий Крис Габлер. Где-то когда-то он то ли слышал, то ли читал, что именно этот вид розни самый живучий и, вероятнее всего, неискоренимый. Наверное, подобная рознь отсутствует только у ангелов, в давным-давно придуманном кем-то раю... Или и ангелы тоже разные?

Правда, к беллизонке Анизателле, он, потомок древних скандинавов (как утверждал прадед) Крис Габлер, никакой неприязни не испытывал. А эта неприязнь землян к единокровцам из других планетных систем? Как ее преодолеть? А-а, короче, незачем забивать себе голову. О другом сейчас нужно думать...

Минут через сорок Габлеру надоело пялиться на дремлющего Юрия Гальса и он повернулся спиной к ограждению. Народ бродил по ярусу, под ногами у прохожих путались резвящиеся детишки, кто-то шагал к эскалаторам, кто-то удалялся от них. Растерянно озирались, жевали на ходу, вели разговоры, целовались, передавали по кругу бутылку... Незнакомец, шагающий прямиком к Крису, заставил того напрячься ‒ слишком целенаправленно он шел, словно именно Габлера выбрал для какой-то неведомой цели.

Опять какие-нибудь веронцы, не к местной ночи будь помянуты?

Незнакомец был одет в приталенную куртку цвета морской волны с треугольными серебристыми вставками на плечах и облегающие черные джинсы, заправленные в высокие ботинки на толстой подошве. Из воротника куртки выглядывала высокая горловина черного свитера. Одной рукой человек придерживал черную же сумку, свисающую с плеча, а под мышкой другой руки держал какой-то серый сверток. Габлер опознал в этом свертке свою куртку, из которой торчал козырек каскетки, и расслабился. Точнее ‒ застыл от изумления.

‒ Держи свои шмотки, ‒ сказал человек знакомым голосом, остановившись перед Габлером.

‒ Ох ни хрена себе! ‒ только и смог выдавить из себя Крис.

‒ Чего в изумленье разинули рты? Живо шагайте в салон красоты! ‒ продекламировал Граната и ткнул куртку Габлеру. ‒ Но учти: за моральный ущерб, связанный с временной утратой привычного облика, я с тебя тоже взыщу.

‒ Ни хрена себе... ‒ повторил Крис.

От черноволосого носатого Гамлета Мхитаряна остался, пожалуй, только нос. Да и тот выглядел несколько по-иному на преобразившемся лице. Курчавые черные волосы пропали без следа. Теперь выбритый до блеска череп Принца Датского покрывали редкие параллельные полоски волос цвета хорошо оттертой меди. Густые брови превратились в две ниточки. Черные глазищи перестали быть как черными, так и глазищами: узкие, светло-серые, они делали Гранату вылитым тургом из системы Орка. Щеки округлились, словно файтера год держали в клетке и кормили как на убой. Подбородок стал массивным, раздвоенным, с глубокой ямочкой, над ним нависала пухлая нижняя губа. Да плюс оттопыренные уши. Они придавали Мхитаряну сходство со странным гуманоидным персонажем какой-то детской объемки, дружившим с зубастой зеленокожей рептилией. Граната отнюдь не стал красавцем, но приобрел экзотический облик, казался одновременно хитрым и надменным, и лично у Криса не возникло бы желания поближе познакомиться с обладателем такой физиономии. На ней крупными буквами было написано, что тебя запросто обведут вокруг пальца и выпьют за твой счет. А самое главное: этот скользкий субъект, явный выходец с островов Хоупа ‒ четвертой планеты системы Орка, ничуть не напоминал уроженца Лавли, болтуна и стихоплета Гамлета Мхитаряна. И это было именно то, что требовалось. Теперь для слежки за Годзиллой не нужны будут ни арт-очки, ни каскетка.

‒ Нос бы тебе еще немного вмять, ‒ задумчиво-мечтательно изрек Габлер, слегка придя в себя. ‒ Вообще был бы красавцем неописуемым.

‒ Себе, блип, вминай, синекрыл чешуйчатый! ‒ тут же нахохлился Граната. ‒ И учти, Крыс: если хошки от меня в таком виде шарахаться начнут, это тебе будет стоить...

‒ Во-первых, о хошках пока забудь, ‒ перебил его Габлер, привычно пропустив мимо ушей это "Крыс". ‒ А во-вторых, хошкам разве главное ‒ хлеборезка твоя? Или все-таки ствол? Тебе ж его не переделали?

Граната гордо выпрямился:

‒ Ствол в переделке не нуждается!

‒ Воистину, твоя красота, мистер Мхитарян, может спасти мир, ‒ пробормотал Габлер.

‒ А то! Летать, нырять, бежать куда-то ‒ со всем управится Граната! ‒ Мхитарян посмотрел на усмехнувшегося сослуживца и выразительно добавил: ‒ Вот только денег маловато...

‒ Сейчас перекину, не переживай. ‒ Крис достал унидеск, пошевелил пальцами. ‒ Давай твой счет.

Когда денежные вопросы были утрясены, неузнаваемый Граната состроил довольную физиономию:

‒ Отлично! Вечером ‒ деньги, а утром, значит, будут стулья. ‒ Он воззрился на кафе. ‒ А где же наш подопечный?

Габлер кивком указал на зону ожидания:

‒ Вон, на массу давит... Иди за билетом.

Граната осторожно провел ладонью по лоснящимся волосяным валикам на голове, поправил сумку на плече и шагнул к эскалатору. Но тут же остановился и посмотрел на Габлера:

‒ Знаешь, Гладик, если это такой развод, то я о тебе сагу сложу, строк на пятьсот, ей-богу!

Крис невесело хмыкнул:

‒ Я бы не отказался. Но с сагой не получится, Гамлет...

Граната вновь окинул его пристальным взглядом неузнаваемых щелочек-глаз, хотел еще что-то сказать, но так и не сказал. Повел головой, словно разминая шею, и удалился.

"Со всем управится Граната. Дай бог, чтобы именно так и было", ‒ подумал Габлер.

Надел куртку, каскетку и опять повернулся к залу, положив ладони на ограждение.

За стеклянной наружной стеной продолжал медленно падать снег. Снежинки беззаботно порхали в воздухе, не ведая ни о каких чужих проблемах. И Крис не прочь был бы падать вместе с ними... став одной из них...

Глава 7. Защитить спину

За окном пассажирского флаинга лениво колыхалось белое-белое искрящееся море. Нет, не море это было, а холмы, засыпанные снегом от подножий до макушек. Снегопад утих, и воздух был прозрачен. На небо высыпали звезды, словно кто-то, пребывая в прекрасном настроении, по-ухарски расшвырял их огромной лопатой куда попало. Холмистая равнина, залитая светом орбитального зеркала, растекалась во все стороны, растворяясь в обширном круге окоема, и казалось, что весь Единорог такой же ‒ белый, искрящийся и безлюдный. На самом же деле эта четвертая планета системы Карны была довольно густозаселенным миром. Автохтоны, правда, по непонятным причинам давным-давно вымерли, зато колонисты расселились не только на всех четырех материках, но и на многочисленных островах в морях и океанах. По уровню развития экономики Единорог давно и прочно входил в десятку ведущих планет Ромы Юниона. Летели сюда охотно и, как правило, пускали здесь корни.

До столицы Единорога ‒ мегаполиса Кришны ‒ оставалось еще минут сорок полета.

Габлер сидел в кресле у окна рядом с Арамисом. Тот занимался какими-то поисками в Нете, и его плоское лицо, отнюдь не претендующее на эталон красоты, было сосредоточенным. Он даже едва заметно шевелил губами, словно повторял то, что требовалось запомнить. Лино Пирико-туо-туо успел в отпуске подстричься, и теперь его голова, покрытая каким-то светлым ворсом, выглядела непривычно ‒ совсем недавно на ней было полно русых волос, закрывавших уши кросса. И в гражданке Габлер его раньше не видел. Сейчас вместо форменного комбинезона Арамис щеголял в короткой меховой куртке с разноцветными разводами, клетчатых брюках-трубах с большими накладными карманами, а кривоватые его ноги украшали высокие, под колено, желтые сапоги с широкими отворотами. Видать, порядком надоела файтеру униформа Стафла.

Арамис прибыл на Единорог без опоздания, через час после того как галера "Квинт Серторий" с Годзиллой и Гранатой на борту стартовала к Амазонии. Торчать более полутора суток в космопорте в ожидании рейса на Нова-Марс не было смысла, и файтеры решили перекантоваться в столице. От Портоса вестей по-прежнему не приходило.

Габлер никогда не был особенно близок с этим потомком землян и гинейцев ‒ автохтонов планеты Беловодье, так и не избавившимся от привычки вставлять в свою речь всякие гинейские словечки. Впрочем, Габлер вообще вряд ли мог бы назвать кого-либо своим другом ‒ после Эрика Янкера он больше не желал иметь друзей. К тому же Лино входил в состав самодостаточной троицы, которую не так давно кто-то окрестил именами файтеров из объемки. Те файтеры почему-то называли себя мушкетерами, хотя налево и направо разили своих противников-инопланетян и всяких выдуманных монстров не из древних мушкетов, знакомых любому бойцу Стафла благодаря курсу истории оружия, а из самых обычных табельных излучателей. Нельзя сказать, что эта троица ‒ Лино, Юл и Джек ‒ держалась обособленно, но все-таки... Теперь в живых из троицы остались только двое... Если вообще не один Арамис.

По пути к флаингу Арамис коротко рассказал о похоронах Атоса. В подробности ему явно вдаваться не хотелось, и это было вполне понятно. Ничего радостного в этих подробностях Крис не нашел бы. По словам Арамиса, никто, кажется, не заметил, что голова у покойника ненастоящая... Отрезанную голову, вероятно, пока так и не нашли. Крис, в свою очередь, тоже лаконично, поведал о своей встрече с Низой и бегстве с галеры на Марс. Обо всем, связанном с Копьем Судьбы и своих планах насчет этого юнита, а также о собственной одиссее, Габлер решил рассказать потом. Не на ходу. В отличие от болтуна Гранаты, Арамис был парнем достаточно серьезным, хоть и себе на уме, и от него можно было ничего не утаивать.

Уже после того как флаинг, набрав полный салон пассажиров, отправился в полет к Кришне, Арамис сообщил, что коннектился с родителями Портоса ‒ троица давно обменялась домашними номерами. Как оказалось, Юл Ломанс известил родителей о том, что благополучно добрался до Грэнд Ромы и намерен все время своего пребывания в столице Империи посвятить походам в музеи, картинные галереи и прочие культурные заведения. Отец Портоса, сам бывший файтер, очень сомневался в том, что благие намерения сына воплотятся в жизнь. "Говоря о перечне культурно-просветительных учреждений, Юл забыл упомянуть кабаки, ‒ отмейлил он Арамису, ‒ а их бы, я думаю, надо поставить на первое место". У отца Юла были все основания так писать.

И скорее всего, кто-то из беллизонок охмурил горевшего желанием повысить свой культурный уровень Портоса именно в кабаке...

Оставалось надеяться на то, что еще можно что-то предпринять для его спасения. Или хотя бы попытаться. А как же иначе?

...Еще задолго до того, как внизу потянулись заводские цеха и многочисленные строения пригородной зоны, размещенные в салоне флаинга экраны показали замечательное зрелище, которое возникло на горизонте прямо по курсу. Среди мерцающей белизны тянулись к небесам десятки тонких белых башен, увенчанных клубками полыхающих радуг. Знаменитые небоскребы Кришны ‒ картина, известная во всех уголках Ромы Юниона. Их любили показывать по тиви, и в немалом числе объемок зритель мог созерцать эти взмывающие к орбитальному зеркалу колонны... или их павильонные копии. Башни предстали перед пассажирами во всем своем великолепии, они словно явились из сказочных снов, переливаясь разноцветьем огней, сплетающихся и разбегающихся переменчивыми узорами. А чуть позже выполз из-за горизонта и сам мегаполис ‒ сияющий праздничный мир, раскинувшийся в окруженной холмами обширной долине, по которой протекали три реки: Ганга и ее почти такие же полноводные притоки. Несмотря на зиму, в Кришне буйствовала зелень, и вздымались из этих рукотворных джунглей самые причудливые здания, какие только можно видеть в Империи. Кришну создавали фантазеры, и выглядел этот город поистине фантастически...

‒ Я в шоке... ‒ тихо сказал Арамис, уже давно оторвавшийся от своего унидеска. ‒ Вот это чудо так чудо...

‒ Может, закажем номера в этом чуде, на самой верхушке? ‒ предложил Крис. ‒ Сиганем пару раз оттуда без наддува, а?

‒ Пару раз никак не получится. ‒ Арамис смял в улыбке широкие щеки. ‒ Если без наддува. А представляешь, сколько такой номер потянет?

‒ Жизнь дается ромсу только один раз, ‒ махнув рукой, отозвался Габлер засевшей в голове со школьных лет цитатой. ‒ Кто знает, будет ли еще у нас такой случай...

Арамис покосился на него и молча полез в унидеск. Нашел расценки, так же молча ткнул пальцем.

‒ Ого, ‒ сказал Крис. ‒ А собственно, мы что, никогда землю с птичьей высоты не видели?

‒ Правильно мыслишь, ‒ кивнул Арамис. ‒ Это пусть шахтеры на чердак лезут, вот им интересно будет.

Действительно, летать им на службе приходилось немало: дежурство на Конфайне, тренировочные полеты, учения...

‒ Тогда заказывай поближе к земле, ‒ сказал Габлер. ‒ В центре, и чтоб название было красивое.

‒ Эстет, ‒ хмыкнул Арамис и вновь зашевелил пальцами над панелькой унидеска. ‒ О! "Веселый Авалокитешвара".[29] Заковыристо, язык сломать можно.

Габлер поморщился:

‒ Какое уж тут веселье, Лино? Поскромнее бы...

‒ Сейчас найдем поскромнее, ‒ пробормотал кросс. ‒ "У Будды за пазухой"... "Семь якши"... "Царь Дасарата"... "Под крыльями Гаруды"... Во, смотри, какая птичка. Чем не родственница нашему аквиле?

Габлер посмотрел и кивнул:

‒ Годится.

* * *

Отель "Под крыльями Гаруды" располагался на оживленной улице, ведущей, судя по схеме, к центральной площади мегаполиса. Невысокое восьми‒ или девятиэтажное здание не только переливалось золотисто-красно-синими цветами мифического царя птиц, но и передавало его внешний облик. Соседствующие друг с другом однокомнатные номера Габлера и Арамиса находились на четвертом этаже и действительно под одним из крыльев Гаруды. Номера, между прочим, были тоже не из дешевых. За такие деньги в тверском отеле "Селигер" можно было провести не сутки, а всю неделю.

Шел первый час ночи, когда файтеры отправились поужинать. В кабаке "Гаруды", куда они заглянули, было не протолкнуться. Причем, судя по обилию смуглых черноволосых посетителей, большинство тут составляли не приезжие, а жители столицы. Дым стоял коромыслом, гремела музыка. Какие-то тощие типы в набедренных повязках и тюрбанах, кажется, соревновались, кто дольше протанцует на битых стеклах, щедро рассыпанных посреди зала. Еще кто-то развлекался шпагоглотанием. Изолированных кабинок тут не было, и спокойно поговорить представлялось очень проблематичным. К тому же блюда в кабаке, как успели разглядеть файтеры, были незнакомые. Впрочем, и полноценными блюдами эту еду назвать язык не поворачивался ‒ какая-то разносортная трава с густым запахом цветов и чего-то острого, залитая то ли майонезом, то ли технической смазкой. Возможно, все это было и вкусно, но ни Крису, ни Лино не хотелось экспериментировать на своих желудках на ночь глядя.

Они вышли на улицу в поисках более удобного места для беседы и вполне традиционного ужина. Небо вновь затянули облака, скрыв орбитальное зеркало, однако света хватало и без него. По залитой огнями улице вихрем носились пестрые уникары, словно именно ночью очень многим горожанам нужно было срочно куда-то прибыть, а за опоздание полагался расстрел. Предупредительные надписи сообщали о том, что в столице использование уникаров разрешается только в режиме наземного транспорта. Многочисленные шопы были открыты, от многоцветья витрин рябило в глазах. Тут тоже звучала музыка и стучали барабаны. Тротуары были запружены народом. Поражало обилие совсем маленьких детей, которые пребывали тут без взрослых и казались вполне самостоятельными. Народ не спешил по своим делам, а, по-видимому, бесцельно толокся на пятачках. А если не толокся, то сидел ‒ заняты были все скамейки, бортики фонтанов со светящейся водой и даже нижние ветви деревьев. Те, кому не хватило места там, сидели на бордюрах, а то и прямо посреди тротуаров. На листьях и хвое лежал снег, но тротуары оставались сухими. Вероятно, они были с подогревом. Среди праздной публики парами бродили полицейские, лениво поглядывая по сторонам. Было немного непонятно, как горожане работают после таких ночей... но, возможно, среди этих толп просто не было работающих. Или же большинство живущих в Кришне неделю трудились, не покладая рук, а потом всю неделю отдыхали. А может, как предположил Лино, в разгаре был какой-нибудь местный праздник типа юбилея граненого стакана, из которого некогда пивал сам Будда...

Кабаков здесь тоже хватало, и они отнюдь не пустовали. Файтеры прошли метров двести, пробираясь сквозь толпу и отмахиваясь от бесконечных предложений купить, поучаствовать, попробовать и так далее ‒ и догадались наконец свернуть в переулок, под сень громадных раскидистых деревьев, искрящихся разноцветными огоньками. Причем это были не фонарики ‒ светились сами ветви деревьев. Здесь тоже слонялись кришненцы и гости города, но по сравнению с шумным разгулом за углом эта местность казалась почти пустынной. Прошагав квартала три мимо странных зданий, словно спроектированных пришельцами из другой галактики, "минервы" обнаружили достаточно скромную вывеску: "Уютный термополий".[30] Древнеримские нотки пробрались и сюда. Сквозь прозрачную стену был виден не очень большой зал с кабинками. Мягкий свет просто радовал глаз после вихрей протуберанцев на соседней улице. Двери многих кабинок были закрыты ‒ то ли из-за отсутствия посетителей, то ли из-за того, что посетителям хотелось уединиться. У дальних дверей, ведущих, вероятно, в подсобные помещения, кучкой стояли сервы, упакованные во что-то вроде белых простыней, и вели неторопливый разговор. Никаких пронзительных мелодий из кабака не доносилось, никто не танцевал на круглой площадке перед кабинками, и эфесы пошли на посадку.

В кабинке, кроме стола и четырех кресел, было полно ненавязчиво и приятно пахнущих растений, разметавших желто-зеленые побеги по стенам и потолку. Одну из стен, где полагалось бы находиться окну, занимала живая картина. На ней, впрочем, почти ничего не менялось: качались под ветром головки цветов над холмистой равниной, в вышине медленно кружили белые птицы. Возможно, именно так выглядели летом те места, над которыми файтеры пролетали, направляясь из космопорта в Кришну.

Серв настойчиво рекомендовал испить горячего красного вина "Зита и Гита", но оба сослуживца предпочли пиво ‒ не время было для возлияний. Пиво им тут же доставили, правда, тоже горячее, и пряностями от него несло за полпарсека, но, как говорится, в чужой казарме свои бегунцы не носят. Кроме пива, на столе появились чашки с горячим же пахучим бульоном, мясное ассорти и местный сок "Амрита". Файтеры повесили куртки на вешалку, а нэп Габлер, подумав, вновь нацепил на спину ‒ так ему было спокойней. Они приступили к еде, и Крис тут же начал рассказывать.

Арамис был хорошим слушателем. Он не перебивал, не охал, не воздевал руки и на его блинообразном лице не появлялось и признака хоть каких-то эмоций. Крис ощущал себя древним сказителем, неторопливо излагающим историю своих мытарств. Для полноты картины не хватало разве что пианино ‒ или на чем там они играли, эти древние сказители...

‒ Да уж, история, ‒ сказал Арамис, когда Крис, замолчав, присосался к изрядно остывшему пиву. ‒ Прям как в объемках... Чудодейственный артефакт... Чужаки... Фантастика какая-то. И Годзилла...

‒ Хотел бы я оказаться зрителем, а не персонажем, ‒ пробормотал Габлер, поставив бокал на стол.

Пиво оказалось весьма странным на вкус, и он никак не мог понять, нравится ли ему сей напиток или нет.

‒ Расскажи мне такое Граната, у меня возникли бы сомнения, ‒ продолжал Арамис. ‒ Очень и очень большие сомнения. Но ты среди балаболок замечен не был. И пьешь не больше других, шиза достать не могла. Так что я тебе верю.

‒ Спасибо, ‒ с легкой иронией кивнул Габлер. ‒ Я тебе очень признателен, дружище.

‒ Но шиза могла достать других, ‒ не обратив внимания на иронию, веско произнес Арамис.

Крис нахмурился:

‒ То есть?

Сослуживец тоже хлебнул пива, бросил взгляд на закрытую дверь кабинки и чуть подался к нему через стол:

‒ Запудрить мозги можно любому, согласен? При умелом подходе. Психотропное воздействие, тыры-пыры и всякое такое, сам знаешь. Примеров хватает...

‒ Хочешь сказать, что мне просто мозги запудрили? ‒ неприязненно прищурился Габлер.

‒ Да не о тебе речь, Крис. Я же говорю: шиза могла достать других. Янкера твоего, пусть он хоть трижды грэнд с головы до пят и обратно... Ты о "бритве Оккама" слыхал?

Крис отрицательно мотнул головой.

‒ Был такой древний землянин, из командиров, ‒ пояснил Арамис. ‒ Подробностей не знаю, но суть в том, что он всех лишних ‒ чик! ‒ бритвой по горлу. Оставлял только тех, кого надо.

‒ Ну и что? ‒ недоуменно вопросил Габлер, чувствуя, как пиво неожиданно шибануло в голову, а в желудке развели неслабый костер.

Он поспешно глотнул "Амриты", и костер нехотя погас. Или притворился погасшим.

‒ Не стоит лишних держать, такая суть, ‒ между тем пояснил Арамис. ‒ В чужаков из другой Вселенной я могу поверить ‒ если есть другая Вселенная, то почему бы там и не жить кому-то? Но они в твоей истории лишние, и без них все можно объяснить. Вот ты скривился только что и сочку глотнул, да? Потому как в брюхе жжет, и у меня тоже... ‒ Арамис, идя по стопам Криса, выпил стакан местного сока. ‒ Можно предположить, что это сейчас какие-нибудь чужаки нам в пузо излучением вредоносным шарашат. А можно сделать и более простой вывод: пыво здесь такое. Пекучее, как я не знаю что. И никаких чужаков...

Габлер слегка хлопнул ладонью по столу:

‒ Я понял. И какой же тут более простой вывод?

‒ Чужаки здесь ни при чем, и никто к нам в домушку лезть не собирается. Нет никаких чужаков, а сепаратисты есть, и ты о них слышал, и я тоже. Так что справа тут именно в сепаратистах, Крис. О Вероне мы знаем. А если сепаратисты есть и еще где-то? Может, их на каждой планете хватает. И именно кто-то из них запудрил мозги и Янкеру твоему, и Годзилле, и другим. Конкурирующая группировка. ‒ Арамис опять быстро взглянул на дверь. ‒ У тебя в руках очень серьезная штуковина, Крис. На ней можно хорошо заработать. Или же... ‒ Арамис провел ребром ладони по горлу.

‒ Согласен, ‒ подумав, медленно кивнул Габлер. ‒ Может, ты и прав, Лино. Во всяком случае, такое объяснение меня гораздо больше устраивает. Все-таки сепаратисты ‒ это свои, а не какие-нибудь разумные пауки из другой Вселенной. А насчет того, что на Копье можно заработать... Тоже согласен. Жизнь заработать и тебе, и мне, и Портосу.

Арамис уловил мысль мгновенно:

‒ Ага, обменять, значит... Годится. Только согласятся ли на такое эти беллизонцы?

Крис пожал плечами:

‒ Попробуем их убедить. А что нам еще остается, Лино?

Кросс задумчиво покивал, потеребил воротник своей лиловой, с разводами, рубашки.

‒ Принимается, Крис. Только без зброи... ну, без оружия в тот храм соваться не стоит.

‒ Ясное дело, ‒ согласился Габлер. ‒ И хорошо бы еще там, в окрестностях, сканером пройтись. Там ведь явно другой вход есть, кроме парадного. Тем более, те двери, что мы тогда раздолбали, вообще не вход.

‒ Как это? ‒ вскинул брови Арамис. Но тут же сообразил: ‒ Ну да, пилот говорил, что в эти двери входить нельзя. Врата бога. Да и хрен до них доберешься, если без флаинга.

‒ Или если не птица, ‒ добавил Крис и вновь потянулся к бокалу с пивом.

Да, интересное было тут пиво: вроде и вкус непривычный, и в брюхе жжет, а еще хочется...

Арамис развалился в кресле и скрестил руки на груди.

‒ Сепаратисты... ‒ пробормотал он. ‒ И когда это они Годзиллу успели обработать?

‒ В отпуске? ‒ предположил Габлер.

Арамис рассеянно покивал, что-то прикидывая, и поднял взгляд на Криса. И взгляд его был несколько ошарашенным.

‒ Представляешь, нас в вигии всего ничего ‒ два десятка, но среди нас есть как минимум один агент сепаратистов, Годзилла. А сколько вигий в центурии? А сколько центурий в манипуле? А сколько манипул в нашем легионе? А...

‒ Понял, понял, не продолжай, ‒ прервал сослуживца Габлер. ‒ Но ведь не в каждом же подразделении...

‒ Да пусть и в одном из сотни, все равно число-то о-го-го какое получается. Чувствую, скоро нам вместо прогулок по Конфайну с сепаратистами воевать придется.

"А не лучше ли это, чем натаскиваться до умопомрачения, потеть в балетах,[31] чесать яйца в казарме и водку пить в кабаках?" ‒ подумал Габлер, но вслух ничего не сказал.

Он чувствовал все нарастающее неудобство внизу живота. Здешнее пиво, судя по всему, обладало ярко выраженным мочегонным эффектом ‒ ведь только полбокала и выпито было. Арамису же пока ничего не давило, он сделал всего несколько глотков.

‒ Пойду, отолью, ‒ сказал Крис и поднялся.

‒ Нужная справа, ‒ кивнул Арамис и вновь потянулся за соком.

Габлер вышел, не до конца закрыв за собой дверь кабинки. Арамис видел, как он поправил нэп на спине и зашагал к противоположным от входа дверям, возле которых все так же кучковались сервы. И скрылся в коридоре.

Не прошло и минуты, как из того же коридора выскочил коренастый мужчина и устремился к двери, ведущей на улицу. Возможно, он и не привлек бы внимания Арамиса ‒ мало ли кто, куда и зачем бегает по местному кабаку, ‒ но в руке у коренастого был синий с белыми полосками нэп. Тот самый, который только что висел на спине у Габлера. Во всяком случае, очень похожий.

Арамис вскочил с кресла и метнулся прочь из кабинки. Габлер говорил, что носит Копье с собой, в стафловском нэпе. Кем бы ни был этот коренастый, но он, кажется, снял с Гладиатора этот груз. С трупа Гладиатора?..

На раздумья ушло меньше секунды, и Арамис направился к выходу. Крис, живой ли, мертвый ли, мог подождать, а тот тип ждать не будет.

Змеящиеся по ветвям деревьев огоньки давали не так уж много света, но его хватило, чтобы файтер разглядел похитителя. Тот удалялся от кабака в противоположную от центра сторону, уже вскинув нэп на плечо. Однако, вопреки ожиданиям Арамиса, не очень спешил. Словно был уверен, что гнаться за ним некому.

"Ошибаешься!" ‒ злорадно подумал файтер.

Он бесшумно перебегал от ствола к стволу, быстро сокращая расстояние до преследуемого. Коренастый все-таки старался держаться в тени, поближе к стенам домов, и это было только на руку файтеру. Зачем нервировать редких прохожих? Хотя похититель наверняка был вооружен, Арамис рассчитывал справиться с ним без экстры. Две-три секунды ‒ и все дела.

Сапоги были потяжелее привычной файтерской обуви, но проблем не создавали. Резко стартовав, гинеец набрал скорость и прыгнул сзади на похитителя, толкая того на стену. Коренастый врезался плечом, громко охнул и стал оседать на тротуар. Арамис быстро добавил ему носком сапога в живот, а локтем по затылку. Этого вполне хватило. Мужчина, всхлипнув, распластался у ног Арамиса, как пьяная хошка после десятого совокупления в позиции спиной к партнеру. Никто, кажется, еще ничего не успел заметить, а если и заметил, то не сообразил. Файтер наклонился, чтобы поднять упавший с плеча похитителя нэп, но услышал позади какие-то звуки, похожие на быстрые шаги. Он действовал отнюдь не в боевой обстановке, однако тело сработало на автомате. Сначала метнуться в сторону, уходя с линии возможной атаки... Потом перекатиться под защиту толстенного древесного ствола... И только после этого посмотреть, действительно ли возникла угроза или это кто-то из местных просто совершает ночную пробежку. Есть ведь, наверное, здесь и такие чудаки-любители...

Это был явно не приверженец оздоровительного ночного бега. Крепкий высокий парень в чем-то черном притормозил у соседнего дерева, вскидывая тонкую трубку. Не очень приятно оказаться с голыми руками перед противником, вооруженным парализатором. Заряд, выпущенный из такого оружия, невидим, это не луч излучателя, и приходится ориентироваться только по направлению ствола и движению пальца врага на спусковом крючке. Арамис вовремя уловил это движение и бросился головой вперед в ноги парню. Предназначенный файтеру парализующий удар пришелся в дерево. Парень быстро опустил ствол оружия, целясь в летящее тело, но файтер повернулся в воздухе набок, словно плавал в невесомости, прогибаясь и уходя чуть в сторону. Черный еще раз нажал на спуск, однако это ему не помогло. Невидимый заряд пронесся сбоку от Арамиса, а кросс, пролетая мимо парня, словно косой, подсек его ноги своей правой ступней. Парень едва успел, падая вперед, соприкоснуться выставленными руками с покрытием тротуара, а файтер уже не только приземлился и развернулся, но и прыгнул ему на спину. Схватив за волосы, крепко приложил лицом о тротуар, поднял откатившийся в сторону парализатор. Угостил неприятеля щедрым зарядом в спину, метнулся к первому, слабо шевелящемуся у стены. Вновь не поскупился на порцию излучения, временно превратив коренастого в бревно. Сунул оружие в карман брюк, схватил нэп и бросился назад, к кабаку, попутно отметив, что очевидцев стычки поблизости не наблюдается.

"А спину Крису не прикрыл, ‒ злясь на себя, подумал Арамис. ‒ Не защитил..."

Оставалось уповать на то, что вооружены эти типы были только парализаторами.

Файтер быстрым шагом вошел в кабак и устремился к дверям, ведущим в коридор. Сервов там уже не было. Они толпились дальше, возле туалета, словно белые призраки. На их фоне выделялся длинноволосый округлый человек в черном костюме. Человек стоял на коленях рядом с лежащим на полу Габлером и пытался делать ему что-то вроде искусственного дыхания, обеими руками давя тому на грудь. Судя по гримасе, застывшей на лице Габлера, и скрюченным пальцам рук, его оприходовали именно из парализатора, и искусственное дыхание могло в этом случае помочь не больше, чем поможет заглохшему танку стакан водки, влитый в дуло. К счастью, даже весьма мощный заряд парализатора не так уж часто становился смертельным. А уж тем более для эфеса. Арамису невольно вспомнился старый анекдот о файтере, бредущем по полю боя. Вокруг трупы, кровь... Вдруг раздается голос: "Эй, браток, пристрели, мучаюсь..." Файтер ‒ туда. Лежит окровавленный кусок мяса, глаза на нем болтаются, кишки выпали, рук-ног нет. Сжалился файтер и лупанул от души из лучевика. И тот же голос: "Спасибо, браток..."

Арамис бесцеремонно оттолкнул длинноволосого, нагнулся, нащупал пульс. Повернулся с негодованием:

‒ Это у вас здесь так принято посетителей обслуживать? Действительно "Уютный термополий", ничего не скажешь!

Длинноволосый, явно хозяин заведения, замахал руками:

‒ Что ты, мистер! Это какой-то залетный! Скорую уже вызвали, а вот полицию...

Он замялся, и это было понятно. Какому кабаку нужна такая сомнительная слава?

‒ Не нужно полицию, ‒ выпрямившись, сказал Арамис. ‒ И "таблетка" тоже ни к чему, он оклемается минут через пять ‒ семь. Отбой давай скорой! Скажи: ложная тревога.

Хозяин поспешно закивал, полез в карман за мобиком. Сервы теснились у стенки и помалкивали.

‒ Ну, блип, и нравы тут у вас, ‒ проворчал Арамис и подумал, что нужно как можно скорее сматываться из кабака. И срочно менять отель.

‒ Хэлло, скорая? Это снова из "Уютного термополия" беспокоят! Ошибочка вышла! ‒ затараторил хозяин. ‒ Клиент просто перебрал немного, уже в чувство привели... Да-да, "Уютный термополий"! Все в порядке... э-э... ложная тревога! ‒ Он со скорбным видом выслушал, что ему говорили, вытер вспотевший лоб и взглянул на хмурого Арамиса. ‒ Всё, отставили. Этот гад убежал?

‒ Убежал, но добычу бросил, ‒ не стал вдаваться в подробности файтер, кивнув на нэп.

‒ Ужин за наш счет, и все что угодно!

‒ Такси угодно, прямо сейчас. Негайно! Ну, немедленно. И погрузить его поможете.

‒ Зачем такси, мистер?! У меня свой кар, во дворе! ‒ чуть не подпрыгнул "термопольщик" и ткнул пальцем вглубь коридора, откуда тянуло запахами кухни. ‒ Сейчас все сделаем!

Он зыркнул на одного серва, что-то шепнул другому, ткнул под ребра третьего и принялся поднимать одеревеневшего Габлера. Один из сервов тут же кинулся помогать ему.

‒ Пойду наши куртки заберу, ‒ буркнул Арамис и, не выпуская из руки нэп сослуживца, направился к кабинке.

Оглянулся на полдороге ‒ двое в белом уже уносили Криса, словно ангелы ‒ невинную душу. Из кабинок никто не высовывался, а может, там никого и не было. Сообщник коренастого, судя по всему, выскочил из одной из них. А коренастый поджидал жертву в туалете...

Надев свою куртку и переложив в ее карман трофейный парализатор, Арамис забрал куртку Габлера и вернулся на место происшествия. Оттуда всех уже как будто ветром сдуло. Впереди маячила белая фигура. Она призывно махнула рукой: сюда, мол.

Ведомый сервом файтер прошагал мимо приоткрытых дверей кухни, чуть не утонув в непривычных ароматах, потом еще мимо каких-то дверей. Свернул за угол. Дверь впереди была открыта, за ней в свете орбитального зеркала, проглядывающего из-за туч, виднелась площадка и деревья у глухой стены.

Обслуга во главе с хозяином стояла возле небольшого кара кофейного цвета. Один из сервов сидел на переднем сиденье ‒ ради такого случая решили воспользоваться ручным управлением, ‒ Габлер полулежал сзади и уже, кажется, пошевеливался.

Хозяин прижал руки к груди:

‒ Умоляю, только не держите на нас зла! Это первый такой случай, поверьте! Я и охрану-то не завожу, потому что никто никогда... У меня приличное заведение, и все это знают! Не обижайтесь!

‒ Ладно, забыли, ‒ махнул рукой Арамис. ‒ А охрана никогда не помешает, мало ли что... И вообще-то, умные люди не обижаются, а сразу начинают планировать месть.

Во дворе повисла тишина.

Арамис подмигнул оторопевшему хозяину и коротко пояснил:

‒ Шутка.

Он открыл дверцу и собрался нырнуть на сиденье рядом с Габлером, но наткнулся взглядом на лежащий там незнакомый черный нэп с обильным серебряным шитьем.

‒ А это что? ‒ повернулся он к хозяину.

‒ Вино... э-э... "Золотой лотос Лакшми",[32] ‒ не сразу отозвался тот; видимо, все еще переваривал шутку. ‒ Изумительное! Дабы ликвидировать... э-э... горький привкус инцидента. От души!

‒ Ну, спасибо. Если от души, то не принять просто нельзя.

Арамис устроился на мягком сиденье и положил черный нэп себе на колени.

‒ Не держите зла... ‒ донеслось до него, и кар, мягко тронувшись, направился к воротам.

Кросс успокаивающе поднял руку и взглянул на сослуживца. Гримаса с лица Габлера уже исчезла, и теперь на нем прочно обосновалось недоуменное выражение. Он неуверенно опустил и поднял голову, повел плечом...

‒ Живой, Гладиатор, ‒ сказал Арамис и похлопал по нэпу Габлера, лежащему между ними. ‒ И барахлишко твое в целости и сохранности.

‒ Куда ехать, мистер? ‒ услужливо спросил серв.

‒ К отелю "Крылатая..."... э-э... ‒ Арамис запнулся, потому что забыл название.

‒ "Под крыльями Гаруды", ‒ не очень внятно сказал Габлер, и кросс понял, что тот вполне пришел в себя.

Глава 8. Беготня ‒ залог здоровья

В каре, в присутствии серва, файтеры кабацкое происшествие не обсуждали и заговорили только когда оказались в номере Криса. Правда, первым делом Габлер направился в туалет ‒ облегчиться в "Уютном термополии" он так и не успел.

Крис уже полностью восстановился после неприятного сюрприза мощностью в пару-тройку десятков тайсонов, но ничего существенного сказать не мог.

‒ Подошел к двери туалета, открыл и тут же схлопотал, ‒ вот этим и ограничивались все его впечатления. ‒ Никакой супермен не успел бы среагировать, стопроцентно!

Свой нэп он проверил еще по пути к отелю, убедился, что все четыре меча на месте, и успокоился.

‒ А ты где мешком успел разжиться? ‒ кивнул он на черный с серебром нэп, который Арамис поставил на пол.

‒ Подарок от заведения, ‒ пояснил тот. ‒ Какое-то винишко. Сказали ‒ недурное.

Габлер хмыкнул и осторожно опустился в кресло у низкого столика, видимо, не до конца еще доверяя собственному телу.

‒ В любом негативе есть свой позитив, ‒ изрек он. ‒ Давай, рассказывай, что я пропустил.

Арамис сидел в кресле, лицом к двери. Куртку он с себя не снял. Правая рука его сжимала рукоять парализатора в кармане. Глупости, конечно, но ему показалось, что околачивавшийся возле ресепшена отельмен в пестрой униформе с изображениями птицы Гаруды во всю грудь и спину как-то уж очень пристально посмотрел на них, когда они вошли в вестибюль и направились к лифту.

Он поведал о том, чем занимался, пока Габлер был в отключке. Крис слушал и все больше и больше мрачнел.

‒ Значит, они как-то умудрились сесть мне на хвост, ‒ сказал он, когда Арамис замолчал. ‒ Но как? Как они могли меня засечь?!

‒ Не знаю, ‒ медленно произнес Арамис. ‒ Но засекли. Не думаю, что тут есть идиоты, которые устраивают засаду в сортире, чтобы просто завладеть чьими-то носками. Ждали именно тебя, Крис. Мне картинка вот так представляется. Тебя еще на Земле вычислили и летели на Однорогого с тобой вместе. Может, их тут двое, а может, и поболее. Мы сюда, и они сюда, в отель. Потом в кабак. Один засел в кабинке, другой в сортире. Связь друг с другом держали. Ты пошел отлить ‒ и он тебя сразу и долбанул. Только не думали они, что я это дело замечу. Прокололись...

Габлер с силой потер подбородок.

‒ И все-таки, как они могли меня... ‒ Он не договорил. И тут же воскликнул: ‒ Шатан со своей напарницей! Они меня хорошо могли рассмотреть, там, в Твери, в "Селигере". Передали мою мнему[33] сообщникам-веронцам...

‒ Ну вот, ‒ кивнул Арамис.

‒ Нет, блип, не вяжется! ‒ Габлер досадливо саданул кулаком по подлокотнику кресла. ‒ Я же в портах постоянно маскировался... Хотя это уже позже, а поначалу...

‒ Крис, это сейчас не главное, ‒ заметил гинеец. ‒ Потом подумаем, в более удобное время. Главное сейчас другое: нас засекли и знают, где мы поселились. По-моему, надо уносить отсюда ноги, и чем быстрее, тем лучше. В следующий раз могут ведь и не параликом, а гранатой. Не той, которая Прынц Датский, а помощней, из подствольника. А мне помирать нежелательно, тем более в отпуске. Даже с тобой за компанию.

Габлер встрепенулся:

‒ Здесь ты прав, Лино. Подъем?

‒ Подожди хвилинку. ‒ Арамис извлек унидеск. ‒ Посмотрим, как удобней. Та-ак, что мы тут имеем? ‒ Он вгляделся в экран. ‒ А имеем мы с тобой, Крис, очень разветвленную сеть подземки. И заметь, подземка бесплатная. Пошли, соображать на ходу будем. Чувствую, спать нам ложиться еще не скоро придется.

‒ А теперь ты подожди хвилинку, ‒ сказал Крис. ‒ Закажу такси под крыльцо. Запрыгиваем, рвем до какой-нибудь станции и ныряем в лабиринт.

‒ Годится, ‒ кивнул Арамис. ‒ Давненько, однако, не бегали, аж соскучился. Вспомним базу родную... Вигион бы одобрил.

‒ Блип, дважды платить за жилье придется, ‒ не в тему проворчал Габлер, доставая унидеск.

‒ Жизнь дороже, ‒ справедливо заметил Арамис. ‒ Вино забираем? Кабатчик говорил, какое-то крутейшее, я такого названия и не слышал.

‒ Ясное дело, не оставляем, ‒ ответил Крис, работая с унидеском. ‒ Подарками не разбрасываются, правильно?

Арамис поднял с пола нэп, встал и только собрался вскинуть его на спину, поверх куртки, как у входной двери раздался негромкий сигнал. Сигнал мелодичностью своей ласкал слух, но прозвучал он для файтеров подобно выстрелу из гранатомета.

Оба, переглянувшись, подумали об одном и том же, и Арамис вновь сунул руку в карман и на ощупь включил парализатор. Дверь в комнату они за собой не закрыли, и им хорошо была видна прихожая номера и входная дверь.

‒ Вряд ли веронцы такие вежливые, ‒ негромко сказал Крис, опуская унидеск. И все-таки приготовившись к неожиданностям, повысил голос: ‒ Да! Не заперто!

Дверь номера чуть приоткрылась, и в щель аккуратно просунулась темноволосая голова. Посмотрела на настороженных файтеров, моргнула. Дверь открылась шире, и перед ними возник смуглолицый парень в униформе с гарудами. Арамис узнал его: это был тот самый отельмен, который недавно провожал их взглядом в вестибюле отеля.

‒ Что такое? ‒ спросил Габлер. ‒ Какие-то проблемы, мистер? Номер оплачен.

‒ Я... это... ‒ Парень осторожно вошел в комнату и остановился. ‒ Сказать кое-что хочу.

‒ Ну так не тяни. ‒ Арамис по-прежнему держал руку в кармане. ‒ Мы спешим, такси ждет.

‒ Я... это... ‒ вновь завел отельмен.

‒ Это мы уже поняли, ‒ нетерпеливо сказал Арамис. ‒ Теперь скажи, что ты имеешь в виду под словом "это"?

Отельмен помялся, бросил на него нерешительный взгляд. Набрал побольше воздуха и выдохнул:

‒ В общем, тут приходили... э-э... двое...

‒ Куда приходили? ‒ быстро спросил Габлер.

‒ Ну... сюда...

‒ И?

‒ Я как раз тут был... ну, в коридоре... в холле... Менял этот... ну... А они сразу ствол в спину и говорят: тащи, мол, ключи от четыреста седьмого и четыреста восьмого.

‒ От наших, значит, номеров, ‒ утвердительно сказал Габлер.

‒ Ага, от ваших... Четыреста седьмой и четыреста восьмой. А то, говорят, отстрелим тебе эти... ну... А если, говорят, пойдешь за ключами и шум поднимешь, то, мол, все равно потом отстрелим. Мол, никуда не денешься. И я, ну... А что делать-то? Как я... э-э... с отстреленными-то?.. То есть... ну... без них? ‒ Парень шумно сглотнул. ‒ Мы, говорят, только посмотрим, нам, мол, надо. Эти, мол... ну, то есть вы... кинуть нас хотят. Ты откроешь, мол, мы посмотрим и брать ничего не будем. Ну... вот... ‒ Отельмен робко развел руками и вновь сглотнул. ‒ Это ж... э-э... не шуточки. Их-то, может, потом и найдут, а мне-то, ну... не легче будет, да? И я это... ну...

‒ Короче, все понятно, ‒ Арамис вынул руку из кармана. ‒ Вместо того, чтобы вызвать полицию, как это сделал бы любой добропорядочный ромс, ты поскакал вниз, забрал на ресепшене ключи и открыл этим типам наши номера. Они вошли, порылись и ровным счетом ничего не обнаружили, потому что мы тут ничего не оставляли. Извинились за беспокойство и удалились. Так?

‒ Ну... так, ‒ кивнул отельмен. ‒ Только не извинялись они... Просто ушли...

Арамис прищурился:

‒ Но и после этого ты в полицию не заявил. Потому что за сохранность своего организма беспокоился, это понятно. А главным образом, потому, что они тебя за труд вознаградили. Пообещали и там же, в холле твоем, тебе на счет скинули. А уж только потом ты им ключи с ресепшена притащил. Много дали-то?

Парень растерянно заморгал и выдавил с пяток очередных "ну" вперемежку с "э".

‒ Ладно, ‒ сказал беловодец, переглянувшись с Габлером. ‒ Любой труд должен быть оплачен, а тайна сделки есть тайна сделки. Ты другое скажи, мистер: зачем ты нам это сообщаешь? Только про совесть не надо, про моральный облик и так далее.

После короткого молчания вновь раздались скупые "э" и "ну".

‒ Хорошо, я сам скажу, ‒ не выдержал Арамис. ‒ От деников ты отказаться не захотел... Ну, не смог, ‒ поправился он, потому что отельмен отчаянно замотал головой. ‒ Хотя никто тебя искать бы не стал, это они просто запугивали. А потом, когда эти сивилы ушли, ты включил мозги, вспомнив, что они у тебя есть, и начал прикидывать. И прикинул ты, что вся эта неприглядная история может тебе боком выйти. Парни эти рано или поздно попадутся ‒ ведь не за бутылкой же водки спрятанной они в наши номера ломились, ‒ станут их раскручивать... той же отверткой. Знаешь ведь, что такое отвертка, и как с ее помощью язык развязывают?

Отельмен сначала испуганно кивнул, потом отрицательно помотал головой ‒ и вновь закивал.

‒ Ну вот. И выяснится твоя неприглядная роль в этой истории. Доказать, что ты брал деньги, может, и не докажут, но осадок, как говорится, останется. А кому нужен служащий, которого в полицию таскают? Нафига нам без фига, когда с фигами до фига, так ведь? Тут же у вас, думаю, нехватки рабочих рук не наблюдается? И найдет твое начальство повод, чтобы тебя убрать. А в другом месте не возьмут. Такие справы, приятель.

Парень совсем понурился и даже, кажется, дышать перестал.

Арамис махнул рукой Крису: "пошли". Вскинул нэп на спину. Подошел к отельмену, похлопал по плечу:

‒ Ладно, не горюй, мистер. Спасибо, что все-таки сказал. Предупрежден ‒ значит, вооружен, правильно? Не тронут тебя эти парни, не беспокойся, у них другие заботы. И даже не вспомнят о тебе, так что живи спокойно. Иди, работай, а нам давно уже в гости пора. А то выпьют без нас все что можно и что нельзя.

Отельмен робко кивнул и молча вышел.

Но когда Габлер и Арамис покинули номер, оказалось, что он стоит в коридоре отеля, в двух шагах от двери. Файтеры вопросительно воззрились на него.

‒ Может, ну... это... ‒ затянул он. ‒ Ну... эти деньги... Может, с вами поделиться?

‒ Хорошее предложение, ‒ ответил Габлер, заперев дверь. ‒ Спасибо. Только нам и свои некуда девать, шахтерские. Так что оставь себе.

‒ Можешь выпить на них за наше здоровье, ‒ добавил Арамис.

Файтеры поспешили к лифту.

‒ Пусть подумает, ‒ усмехнулся кросс, когда кабина пошла вниз. ‒ Бросим Стафл, пойдем в актеры.

‒ Только сначала побегаем немного, ‒ хмуро сказал Крис. ‒ И роли получше учить надо: ты этих деятелей сивилами назвал, а мы с тобой сейчас вроде бы тоже сивилы.

‒ Прокол, ‒ согласился Арамис. ‒ Хотя, думаю, этому олуху глубоко плевать, кто мы такие.

Когда они забрались в такси, Арамис еще раз изучил схему и назвал пайлоту конечный пункт поездки ‒ станцию подземки со странным хриплым названием "Махабхарата" в десятке кварталов от отеля "Под крыльями Гаруды". Сбросил нужную сумму с оперкоста,[34] и такси резво стартовало и влилось в поток транспорта, ничуть не ослабший, несмотря на глубокую ночь. Никто их, кажется, специально не преследовал, но такое впечатление могло быть обманчивым.

Пока такси добиралось до этой "Махабхараты", файтеры, не тратя времени даром, продумали предстоящий маршрут и наметили точку финиша. Если за ними продолжали следить, нужно положить конец этой слежке.

‒ Раз, два, помчались! ‒ скомандовал Арамис, едва такси остановилось у тротуара, и первым выскочил в автоматически открывшуюся дверь. Крис тут же метнулся за ним.

Станцию подземки не заметить было трудно ‒ ее белый куб со светящимся изображением крылатого желтого вагона и витиеватой красной надписью "Махабхарата" возвышался на площади за сквером. Файтеры понеслись по длинной аллее, лавируя в гуще ночной публики. Публика, как и на улицах, бродила, стояла, сидела и даже лежала ‒ в траве под деревьями, на скамейках, под скамейками и просто на плитах аллеи, и казалась вполне довольной собой и окружающим.

"Интересные ребята, ‒ на ходу подумал Крис, едва не споткнувшись о кого-то длинного и бородатого, индифферентно вытянувшегося на спине поперек аллеи. ‒ Небось этой... реинкарнации дожидаются. А если ему, к примеру, на яйца наступить ‒ отреагирует?"

Экспериментировать он не стал и помчался дальше. Если кто-то и обращал внимание на двух бегущих мужчин, то ловко это скрывал. Из кустов доносился звон колокольчиков и монотонный стук, и несколько голосов заунывным речитативом поминали чьи-то хари и какие-то рамы ‒ во всяком случае, именно так почудилось Габлеру.

Бег получался не совсем такой, как обычно, будто за две с лишним недели отпуска Габлер успел набрать килограммов семь-восемь лишнего веса. К ногам словно прицепили груз, и Крис не сразу сообразил, в чем дело: просто Единорог был больше и массивней Нова-Марса, Земли, Эдема-V да и многих других планет. А гигантская гора в южном полушарии, вздымающаяся чуть ли не в открытый космос ‒ именно ей планета Единорог, вероятно, и была обязана своим названием, ‒ делала эту спутницу Карны почти уникальным явлением в Роме Юнионе. Почти, потому что марсианский Олимп чуть ли не вдвое превосходил высотой "рог" Единорога. Да, гравитация тут была побольше ‒ Арамис успел ощутить эту дополнительную тяжесть раньше, когда пришлось побегать и потрудиться, чтобы вернуть нэп Габлера.

Аллея наконец кончилась, и файтеры вылетели на площадь перед входом в подземку. Народу тут было не меньше, чем в сквере, а шума этот народ производил гораздо больше. Пока "минервы" пробивались к дверям, они услышали много всякого. Им пытались всучить самые разнообразные рекламные карды, им предлагали прямо сейчас посетить какие-то местные достопримечательности, принять участие в акциях, сделать ставки, ответить на вопросы, определить номер, сыграть в бербекс и большой дар-фарар (если файтеры правильно расслышали неизвестные названия), угадать мелодию, вычислить слабое звено, попытать счастья в лотерее, позолотить ручку, почистить ауру, внести пожертвования на реставрацию грозящего окончательно упасть Пизанского Тадж-Махала и капитальный ремонт какого-то Провала, "чтоб не слишком провалился"...

Сопровождаемые последним криком в спину: "Красно-желтая горячка через пятнадцать минут, спешите зарегистрироваться, только для своих!", они ввалились в двери станции, и людской поток понес их к эскалатору.

‒ С глузду съехать можно, ‒ пробормотал Арамис, оборачиваясь к Габлеру. ‒ По-моему, у них тут у всех мозги набекрень... ‒ Он поймал гневный взгляд смуглолицего толстяка, топающего следом, и добавил: ‒ А может, так и надо.

‒ У них! ‒ возмущенно выдохнул толстяк. ‒ Понаехали тут на наши головы, з-замкадыши...

Ни Габлера, ни Арамиса никто еще никогда так не обзывал, и они понятия не имели, что значит это странное слово. Но было ясно, что к похвале оно не имеет никакого отношения.

Толстяк умудрился протолкаться вперед, тесня необъятным пузом посторонившегося Арамиса. Вцепился в поручень пальцами-сосисками и с важным видом поехал вниз.

Крис молча покачал головой. Мир был полон чудес. Хотя что они, файтеры, могли знать об особенностях того или иного города, годами сидя на своих базах на задворках планетных систем?..

Ждать поезда долго не пришлось. "Минервы" втиснулись в переполненный вагон, и Габлер подумал, что рабочий день, возможно, начинается в Кришне почему-то ночью. Может быть, днем тут в это время года слишком жарко? Хотя какое там жарко, когда идет снег...

Первым промежуточным пунктом они наметили станцию "Поле Курукшетра", третью от "Махабхараты". После второй остановки людей в вагоне заметно поубавилось, и файтеры вздохнули свободнее. Впрочем, их как раз устроила бы толпа ‒ в толпе гораздо легче затеряться. И Габлер, и Арамис украдкой обшаривали взглядами лица пассажиров, пытаясь вычислить преследователей (если, конечно, кто-то их действительно преследовал), но никого подозрительного не обнаружили.

Выскочив из вагона на заранее намеченной станции, они взлетели по лестнице и бросились вглубь облицованного розовым камнем тоннеля, который вел к поездам другой линии. Тут было довольно людно, но не шумно. Вдоль стен тянулись прилавки, заполненные вазами с разнообразными цветами. Витрины маленьких шопов ломились от выставленных напоказ товаров. Именно относительная тишина и позволила Габлеру, вновь держащемуся позади Арамиса, услышать за спиной отдаленный топот. Он обернулся на бегу и увидел, что за ними, закладывая виражи среди шагающих в обе стороны людей, спешат двое черноволосых парней с небольшими тускло поблескивающими ганами в руках. Лицо одного от подбородка до глаз закрывала красная повязка, на другом были большие темные очки, по форме очень похожие на те, что лежали в нэпе Габлера.

‒ Двое сзади! ‒ крикнул он в спину Арамису.

Тот глянул назад и прибавил ходу, чуть не сбив с ног женщину, обернутую переливчатым, стекающим на пол куском материи. Выход из тоннеля был уже близок, оттуда донесся, нарастая, гул тормозящего перед станцией поезда. Габлер тоже ускорился, перейдя, как и Арамис, на бег зигзагами, дабы уменьшить свои шансы быть подстреленным. Оставалось только поражаться дерзости этих молодчиков ‒ как успел заметить Крис, в залах станций, кроме всего прочего, располагались полицейские пункты.

До выхода на перрон оставалось всего чуть-чуть, когда оттуда, справа и слева, выскочили еще двое с ганами. Габлер, не успев рассмотреть их лица, отпрыгнул к двери ближайшего шопа. И тут же, оттолкнувшись от нее, развернулся и присел, выставив руки и собираясь броситься на ближайшего врага. Арамис поступил по-иному ‒ нырнул на пол, на животе выехал на перрон, перекатом ушел в сторону и вскочил на ноги, тоже приготовившись к схватке. А эти двое, вскинув ганы и не обращая внимания на "минерв", бросились в тоннель, навстречу быстро приближающейся первой парочке. Народ в переходе подался в стороны, к стенам, послышалась чья-то громкая ругань.

"Бах! Бах!" ‒ почти слитно прогремели ганы и гулкое эхо понеслось по тоннелю.

На светлой куртке того, что был в очках, возникло посредине груди красное пятно. Второе пятно украсило лоб высокого мужчины, который затормозил позади этой парочки, но отходить к стене не стал. Очкарик резко замедлил ход, понурился и опустил руку с ганом, даже не пытаясь выстрелить в ответ. Напарник же его решил поправить дело и, отскочив за угол шопа, нажал на спуск. Результатом его выстрела оказалось желтое пятно на противоположной стене, и подбежавшие двое успокоили парня двумя красными кляксами в живот. Тот покорно поднял руки. Все, кажется, были живы-здоровы. Попавший под раздачу мужчина платком стирал краску со лба и довольно успешно: она прямо на глазах становилась бесцветной, так что и лоб был уже чист, и платок не запачкался. Впрочем, несмотря на столь удачный итог, мужчина от души сыпал ругательствами.

"Красно-желтая горячка", ‒ вспомнил Крис призывный вопль у дверей станции "Махабхарата".

Плюнул и поспешил к Арамису, тоже сообразившему уже, что опасности для них нет.

Они успели впрыгнуть в вагон, двери тут же закрылись и поезд устремился прочь от платформы в полумрак тоннеля. Все откидные сиденья были заняты разношерстным людом, не желавшим ночью спать, и файтеры устроились по обе стороны от дверей. Согласно плану, им предстояло доехать до следующей станции с не менее загадочным, чем предыдущие, названием ‒ "Атхарваведа" ‒ и там вновь совершить как можно более быструю пересадку.

‒ В каждой норушке свои, блип, игрушки... ‒ отдышавшись, выдал Арамис, не забывая постреливать глазами по сторонам.

‒ Да, мы тоже в детстве любили побаловаться, ‒ сказал Габлер. ‒ Гоняли по улицам, шопам... И в подземке тоже догонялки устраивали... Но тут посерьезнее. "Красно-желтая горячка"... Это тебе не полкило орехов, понимаешь.

‒ Да уж, ‒ покивал, соглашаясь, Арамис. ‒ И не литр водки.

‒ Уж лучше бы, нах, водку пили, нах! ‒ вдруг вклинился в их разговор стоящий поблизости щуплый мужичок с несвежим и каким-то серым лицом, непохожим на смуглые физиономии большинства жителей столицы. От него, кстати, крепко несло свежевыпитым спиртным. ‒ Носятся туда-сюда, нах, заикой сделать могут. Мне, нах, как-то в глаз попали. Зато одному вчера так ножку подставили! Рылом в витрину, нах, а продавец добавил! Достали, нах!

‒ А куда же полиция смотрит? ‒ осведомился Габлер.

‒ Так штрафует, а что толку? Горячники эти все в секрете держат, разве уследишь? Собрались, побегали, постреляли ‒ и разбежались. И доказать еще надо, нах, они же рыла-то прячут. ‒ Мужичок вдруг качнулся на Арамиса, но сумел-таки удержаться за поручень. ‒ Я бы их не штрафовал, им от этого только интереснее. Я бы их, арджун недоделанных, на сто первый километр, нах, в Черные топи. Вот там пусть и побегают, если смогут. И проволочкой колючей все оцепить, чтоб не вырвались, нах!

‒ Радикально, мистер, радикально, ‒ вновь покивал Арамис. ‒ И ганы им дать настоящие...

‒ Во-во! ‒ подхватил Габлер. ‒ Пусть пощелкают друг друга, нах. А то совсем распустилась молодежь, правильно?

Он весело посмотрел на мужичка, и тот насупился, заподозрив издевку. Поводил пальцем перед собственным носом, набрал в грудь побольше воздуху, готовясь что-то сказать, однако так и не сказал. Но, видно, что-то обдумывал и намеревался и дальше развивать эту тему, просто подбирал слова. И кто знает, что еще услышали бы файтеры, если бы поезд не начал тормозить. "Минервы" переглянулись, напряглись и встали лицом к дверям, тут же позабыв о случайном собеседнике.

Мгновенно выскочив из вагона, они понеслись туда, куда была нацелена желтая светящаяся стрела указателя. В этом переходе тоже было полно шопов и цветов, но никто, кажется, ни в какие подвижные игры не играл. Арамис вновь бежал первым, Габлер за ним, временами оглядываясь и успевая оценить всех, кто шагал следом. Подозрений ни один из них не вызывал. Но это вовсе не означало, что файтеров упустили из виду. Во всяком случае, нужно было исходить из худшего. Поэтому они продолжали бежать, словно очень боялись опоздать на крайне важное мероприятие. Остановились только в зале между платформами, укрывшись за колонной и окидывая взглядом каждого, кто появлялся из тоннеля. Дождались прибытия поезда, прорысили вдоль перрона и прыгнули в последний вагон, когда двери уже начали закрываться. На этой ветке народу было не густо, и они смогли сесть и немного перевести дух.

‒ Да-а... ‒ протянул Габлер, выставив ноги в проход между сиденьями. ‒ Надо бы подсказать отцам-командирам. Пусть для разнообразия хотя бы раз в месяц сюда возят вместо бегов.[35]

‒ Это занадто будет, ‒ не согласился Арамис. ‒ Зачем лишние проблемы местным создавать? У них и своих хватает... нах...

‒ Твоя правда, нах, ‒ не стал спорить Габлер.

Они вовсю старались не унывать, хотя будущее рисовалось не слишком обнадеживающим.

* * *

Эти забеги уже сидели у них в печенках, но задуманный план файтеры реализовали до конца. Только в пятом часу утра, когда в подземных лабиринтах стало заметно малолюдней, они, сменив десяток поездов, выбрались на поверхность. В двух кварталах от этой станции должен был, если верить инфе унидеска, находиться отель с выпадающим из местной темы названием "Колизей". Возрожденные прихотью последних правителей Империи тени Древнего Рима продолжали витать над мирами Ромы Юниона.

С неба сеял снежок, растекаясь водой по мостовым и тротуарам. Вода быстро испарялась ‒ с подогревом в Кришне все было в порядке, ‒ и лишь скверики, разбросанные тут и там, были укрыты белым покрывалом. Народ совсем рассосался, нигде не было и намека на недавнее столпотворение, уличный трафик иссяк, и город казался живой картиной, висящей в комнате какого-то великана. Безмолвное разноцветье вывесок подчеркивало сонную тишину, гигантские башни терялись в белесом небе, и ветви многочисленных деревьев застыли в безветрии.

Впрочем, файтеры не тратили время на то, чтобы любоваться неожиданным белым безмолвием мегаполиса. Они вновь бежали, и их могли принять за фанатов сверхранних пробежек. Правда, одежда была не та, да еще нэпы... Обозримое пространство выглядело пустынным, никто не спешил за ними следом. У зеркального фасада отеля они перешли на шаг и в вестибюль вступили уже не спеша, очень надеясь на то, что все эти ночные перемещения в разных направлениях дали нужный эффект.

Номер они взяли двухместный ‒ так казалось безопасней. За прозрачной наружной стеной виднелся въезд в подземный паркинг. Файтеры разбрелись по своим комнатам с намерением раздеться, принять душ и завалиться спать как минимум до полудня. Очень радовало то обстоятельство, что это были все-таки не бега на базе, после которых непременно следовали прочие утомительные мероприятия, и суетиться уже не надо.

Крис пристроил нэп у ложа, сел в кресло и принялся стаскивать бегунцы. Бросил их на пол, утопил спину в податливой спинке кресла и застыл, раскинув руки на обширных подлокотниках. На живой картине под потолком извивался в танце некто улыбчивый и многорукий, то ли мутант, то ли автохтон. "Ах да, автохтонов на Единороге нет", ‒ вспомнил Крис. Делать ничего не хотелось, а хотелось оказаться дома, в Супергольме, в своей постели, и чтобы в окно светило солнце, а впереди ждал беззаботный день ‒ день школьных каникул...

Он даже, кажется, умудрился задремать и открыл глаза, услышав голос Арамиса. Сослуживец стоял в двери комнаты, уже без куртки, и держал в руке унидеск.

‒ Что, Лино?

‒ Я говорю, не обдурил кабатчик. Выходит, не зря я полночи пробегал с его выпивкой за спиной. Сейчас посмотрел в Нете, и знаешь, сколько бутылочка этого "Лотоса" стоит? ‒ Арамис пошевелил губами, подсчитывая. ‒ Короче, майже... ну, почти ящик водки. А он шесть бутылок отвалил, нормально?

‒ Ого, ‒ поднял брови Крис. ‒ Более чем. Только пить нет настроения. Вообще.

‒ Да у меня тоже, ‒ признался Арамис.

Габлер отлепился от спинки кресла, подался вперед и с силой потер лицо руками.

‒ Я вот все думаю, ‒ начал он, уставившись в желто-зеленый клетчатый пол, ‒ где они меня могли засечь? Согласен, в отеле том тверском, в "Селигере", я им чуть ли не позировал... Но я ведь эту веронскую парочку упаковал по углам и быстренько смотался оттуда. Космопорт... Орбиталка... Марс... Опять Земля... Они ведь не могли по всем портам своих людей понатыкать? Нереально...

Арамис, нахмурившись, молча подпирал широченным плечом дверной косяк. Взгляд Криса немного поблуждал по полу и уперся в брошенные возле кресла бегунцы.

‒ Опять, что ли, умудрились маячок подсунуть? ‒ пробормотал он и потянулся за своей форменной обувью.

‒ Какой такой маячок? ‒ насторожился Арамис.

‒ Так я же вроде бы говорил тебе, что в их маячок вляпался... в Елисавете, в отеле, когда через окно в их номер запрыгнул, ‒ рассеянно ответил Габлер, осматривая светлые подошвы бегунцов. ‒ Да нет, никаких маячков...

‒ Ты говорил, что веронцы ждали тебя в твоем номере, и ты их вырубил! ‒ тоном обвинителя произнес Арамис и направился к нему.

Габлер поднял на него глаза:

‒ Да нет, ждали они меня в другом отеле, уже в Твери. А маячок тот я вытащил, в "Селигере" вытащил. Желтенькая такая кругляшечка, миллиметра три диаметром, а то и меньше...

‒ Дай сюда!

Арамис выхватил бегунцы из рук Габлера и принялся изучать их с таким сосредоточенным видом, словно это были мины новой конструкции. Крис с возрастающим беспокойством наблюдал за ним.

‒ Нож есть? ‒ отрывисто спросил кросс.

‒ Э-э, обувка-то казенная, ‒ попытался было встать на защиту атрибутов стафловского обмундирования Габлер, но, наткнувшись на взгляд Арамиса, потянулся к своему нэпу и начал рыться в нем.

Кросс молча ждал, усевшись на ложе.

‒ На каком копыте был маячок? ‒ спросил он, когда Габлер вручил ему небольшой складной нож. ‒ И где именно?

‒ Вот тут, ‒ ткнул пальцем в подошву Габлер.

Арамис сделал маленький крестообразный надрез, сунул туда кончик лезвия. Пошевелил ‒ и, кажется, что-то поддел. Габлер круглыми глазами смотрел, как из подошвы на свет божий появляется темный отросток, формой и размерами весьма смахивающий на отрезанный ноготь. Через мгновение этот "ноготь" лежал на ладони Арамиса.

‒ Это что?.. ‒ Габлер сглотнул. ‒ Еще один маячок?

‒ Ага, ‒ кивнул Арамис. ‒ Только не еще один, а все тот же. Файтер должен постоянно повышать и углублять кругозор, а не сидите тут, зеваете, ‒ назидательно проскрипел он голосом преподавателя Лукьянова по прозвищу Тормоз. ‒ Маячки такого типа, файтер Габлер, имеют нехорошую привычку прорастать внутрь объекта, копируя собственную структуру.

Крис недоуменно взглянул на сослуживца:

‒ А мы разве такое изучали?

‒ Я же говорю: повышать кругозор надо, то бишь расширять, а не только выпивкой и хошками интересоваться. В мире есть кое-что и помимо программы подготовки бойцов Стафла. Например...

‒ Стоп! ‒ досадливо поморщившись и подняв руку, перебил Арамиса Габлер. ‒ Выходит, эта дрянь меня постоянно засвечивала?!

‒ Именно, ‒ вновь кивнул гинеец и положил крошечное устройство слежения на покрывало. ‒ Как бы ты ни маскировался. У веронцев просто не было случая потрясти тебя раньше.

‒ Ну да... ‒ пробормотал Крис. ‒ С Земли я убрался вместе с тем парнем, Арьеном... Потом Марс, логово эфесов, туда просто так не сунешься... До Земли с Янке... ‒ Он запнулся и покивал. ‒ Вот так веронцы, наверно, нору грэндов в Елисавете и вычислили. А тут и я нарисовался. До Однорогого в каюте сидел, не высовывался, а здесь... ‒ Габлер с размаху откинулся на спинку кресла и скривился так, словно у него невыносимо разболелись зубы. И почти простонал: ‒ Значит, вся наша беготня насмарку?

‒ Точно, ‒ угрюмо подтвердил Арамис. ‒ Фирма "Марна прация". "Напрасный труд".

Уроженец Беловодья поставил бегунец Криса на пол, вновь выпрямился и покрутил в руке ножик.

‒ Опять беготней заниматься, ‒ измученно то ли спросил, то ли констатировал Габлер. ‒ Блип, я спать хочу!

‒ Совсем немножко, ‒ успокоил его кросс. ‒ Даже не беготней, а непродолжительным перемещением в пространстве. ‒ Лицо его стало серьезным и сосредоточенным. ‒ Итак, что мы маем, Крис?

‒ Проблемы мы маем, ‒ буркнул Габлер.

‒ Ну, это понятно. Но маячок-то ‒ вот он. ‒ Арамис ткнул пальцем в миниатюрный аппаратик. ‒ Осталось сделать так, чтобы между ним и тобой было как можно большее расстояние...

Крис подался к нему:

‒ Так давай я его в унитаз спущу, и все дела!

‒ Можно, ‒ кивнул кросс, ‒ но нерационально. Пусть веронцы думают, что ты так ни о чем и не подозреваешь. Нам с тобой тут только день простоять да ночь продержаться.

‒ И что ты предлагаешь?

Арамис нацелил на сослуживца острие ножа:

‒ Сейчас ты обуваешься и выползаешь через черный ход. Не думаю, что они постоянное наблюдение ведут, но осторожность не помешает. Хватаешь такси и катишь в другой отель, сейчас с этим определимся. А я забираю винишко и этот маячок, тоже беру такси ‒ и следом. Выхожу неподалеку от нашего нового логова, а маячок оставляю под сиденьем. Пусть катается веронцам на радость. Они-то будут думать, что это ты катаешься.

Габлер подумал, покивал. Вновь взглянул на Арамиса:

‒ Когда они поймут, что я из такси не намерен вылезать, то могут ведь и нападение организовать, так? И дадут по голове какому-нибудь ни в чем не повинному сивилу.

Арамис пожал плечами:

‒ Это уже не наша проблема. Давай, Крис, собирайся. Может, они уже на лифте сюда поднимаются, а у нас на двоих только один паралик.

‒ Опять за жилье переплачиваем... ‒ проворчал Габлер.

Он обулся, забрал у Арамиса нож. Встал перед сослуживцем.

‒ Не наша, говоришь, проблема? А помнишь, Граната историю про монаха рассказывал?

‒ Он много чего рассказывал... Что за история?

‒ Ну, шел куда-то один монах, попросился переночевать к одной. Та его согласилась пустить, но условие поставила. Либо, говорит, зарежешь моего барана, либо дочку мою невинности лишишь, либо выпьешь моей водки самодельной. Ну, монах думать начал, что выбрать. Он же вроде как весь белый и пушистый, нельзя ему ни убивать, ни бесчестить... Вот он и выбрал вред себе ‒ водки нахлебался. ‒ Габлер взял нэп.

‒ Ну? ‒ поторопил его Арамис, выслушав всю эту историю со скептическим видом.

‒ А пьяному, сам знаешь... Короче, в итоге и барана зарезал, и девчонку оприходовал...

Арамис хмыкнул:

‒ И какую мораль изрек наш непревзойденный мудрец Граната?

‒ Меньшее зло не всегда защищает от большего, ‒ поучительно поднял палец Габлер.

‒ А я тебе другое скажу, Крис, ‒ прищурился беловодец. ‒ Когда дело идет об опасности для собственной жизни, долго философствовать и рассусоливать не будешь. Что, скажешь, не так? Да и не станут же они палить, не разобравшись, кто там, в такси, сидит.

‒ Может, ты и прав, ‒ не сразу кивнул Габлер. ‒ Ладно, давай, подбирай отель.

Арамис вытащил из кармана унидеск и начал выискивать новое место для временного проживания двух файтеров без особых запросов.

За окном уже стряхивал остатки сна огромный город.

Глава 9. Жертва привычки

Крис, к собственному удивлению, спал плохо ‒ такое с ним случалось крайне редко; пожалуй, еще в нэви-колледже, накануне экзамена. Ворочался на ложе, слушая тихое посапывание Арамиса, и прокручивал, прокручивал, прокручивал в голове одни и те же мысли.

Копье... Граната... Годзилла... Портос... Веронцы...

Колея привычного размеренного файтерского существования сначала вильнула, а потом сменилась какой-то загогулистой тропинкой. И тропинка эта то ли пропадала во мраке, то ли и вовсе обрывалась...

За окном расползлась белесая утренняя муть, сквозь которую едва виднелась стена соседнего дома. Было начало десятого, и оставалось еще больше суток торчать здесь, на Единороге. А потом... А потом ‒ на Нова-Марс, полезать в собственную могилу.

Операция по перемене места базирования, кажется, прошла успешно. Покинув отель "Колизей" с тыла, Габлер спрятался за высоким раскидистым кустарником и вызвал такси. Проехал несколько кварталов, наблюдая, не увязался ли кто-нибудь следом, но так и не понял: маячили там какие-то уникары, изредка мелькали разномастные кары, но слежка это была или нет ‒ бог весть. У входа в украшенный всякими завитушками-закорючками отель "Нарасимха" файтер не стал задерживаться ‒ проскочил мимо огромной статуи жутковатого типа с львиной головой и нырнул в двери. Выбор свободных номеров тут оказался небогат ‒ на двоих могли предложить либо однокомнатные, либо суперлюксы по супер же стоимости. Разумеется, Крис выбрал жилье попроще; проводить в номере гонки на спидо он не собирался и полагал, что Арамис того же мнения. Устроился в номере на шестом этаже и стал ждать сослуживца. Тот явился минут через двадцать, доложил, что все в порядке: вино не забыто, маячок оставлен в такси. Они наконец-то приняли душ и завалились спать, намереваясь предаваться этому занятию как минимум до полудня, а то и больше.

Но спать у Габлера не очень получилось.

Потянувшись к тумбочке, он взял унидеск, включил сигналлер и проверил почту. От Портоса по-прежнему ничего не было, а вот Граната прислал рапорт. Судя по перепутанным, пропущенным и добавленным невпопад буквам, Гамлет набирал текст в очень нетрезвом виде. Из этой мешанины, которую весьма условно можно было отнести к терлину, Крис уловил, что Принц Датский успешно движется к Амазонии, Годзиллой не узнан и добавляет ярких красок собственному существованию с помощью спиртных напитков. Но о задании помнит, выполнить готов и непременно выполнит. Не удержался Граната и от своих традиционных поэтических потуг ‒ мейл завершался следующими строчками:

Если крылья раскроет беда, Если Смерти нависнет коса, Мы, смеясь, уплывем в небеса И останемся в них навсегда.

"Не получится, ‒ мрачно подумал Крис. ‒ Скорее уж, под землей останемся. Точнее, в каменной толще, в лабиринтах храма Беллизона. И будет совсем не до смеха..."

Он сел на ложе, зашевелил пальцами над панелькой, сочиняя ответ:

"Ты там поосторожней, Гамлет. Пить пей, только в кабаках не буянь, а то запрут до конца полета и сдадут полам. И на хрен мне тогда такой помощник нужен? Жду сообщений через каждые шесть часов, будь ты хоть пьяный, хоть спящий. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке. Отнесись к этому со всей ответственностью! Самый сердечный привет от Арамиса".

Крис подумал, глядя в потолок. Там бродили, бегали и перелетали с ветки на ветку какие-то иллюзорные хвостатые зверьки с густой коричневой шерстью. Беззвучно пошевелил губами, зараженный пороком Гранаты, и дописал, то и дело останавливаясь и подбирая слова:

Смерти коса по башке может дать, Вот тогда уж точно будет ни сесть и ни встать. Надо тебе, Гамлет, Принц Датский, поменьше водку пить, А не то получится, что не "быть" тебе, а "не быть".

Габлер перечитал, хмыкнул ‒ как-то не так получилось, как-то корявенько... но ведь не Вергилий же он и не Овидий. И даже не Гамлет Мхитарян. Он добавил смайл "улыбка с подмигиванием" и отправил мейл. Хотелось верить в то, что Граната не подведет.

‒ Что у тебя? ‒ спросил от противоположной стены Арамис, оторвав голову от подушки. Плоское лицо его было заспанным, но настороженным. ‒ Юл откопался?

Габлер отрицательно мотнул головой:

‒ Не, это Гамлет. Пьет, но службу несет...

‒ Тьфу, и ты стишками заговорил! Мало нам одного Овидия...

‒ Да нет, это у меня случайно. ‒ Габлер покосился на окончание отправленного текста и поспешно выключил сигналлер.

Арамис потянулся, зевнул и вновь посмотрел на сослуживца:

‒ Чего не спится?

Крис пожал плечами и невольно подумал:

"Может, скоро надолго заснуть придется. До самого второго пришествия... Стоп!"

Он ударил кулаком по ложу, сгорбился, обхватив поднятые колени руками, и спросил, глядя перед собой:

‒ И чем будем день занимать? Винца подарочного отведаем?

Арамис спустил ноги на пол, встал и еще раз потянулся ‒ заиграли мышцы под светлой, испещренной коричневыми пятнышками кожей. Огладил широкими ладонями трусы, стволом гана наставил палец на Криса:

Это винцо мы с собой на Нова-Марс возьмем, разопьем там со жрецами... и жрицами. Нам сейчас лучше мозги ясными держать. Довожу план мероприятий на двадцать пятое августа восьмидесятого года Третьего, понятное дело, Центума. Первым делом сигналь в ган-шоп, заказывай паралик. Пусть доставят, без зброи мы теперь никуда.

‒ Может, лучше "Молот"? ‒ предложил Крис. ‒ Или "ГГ". Небольшой, аккуратный, а лупит будь здоров...

‒ Скорее уж, "будь мертв", ‒ усмехнулся Арамис. ‒ Зачем? Тебе что, трупы нужны? Ганами обзаведемся на Нова-Марсе, а может, даже и не ганами, а чем-нибудь пострашнее.

‒ Ладно, пусть будет паралик, ‒ согласился Габлер. ‒ Сейчас закажу, прямо с унитаза.

Он тоже встал и пошлепал было в прихожую, но Арамис остановил его, выставив ладонь:

‒ Э-э, стоп, на унитаз я первый. И дослушай вводную. Вторым делом мы идем пожрать. А третьим ‒ гуляем по городу. Чтобы было что вспомнить. Ну, и к хошкам заглянем... напоследок...

‒ Согласен, ‒ кивнул Крис. ‒ В Сад наслаждений, опередим Гранату. Он туда уж так рвется, так рвется... Давай, на унитаз, шагом ‒ марш! А я над первым пунктом поработаю.

...Смуглый чуть ли не до синевы доставщик из ближайшего ган-шопа прибыл так быстро, словно специально поджидал в вестибюле отеля. Габлер впустил его в номер, а Арамис на всякий случай следил из ванной, держа оружие наготове. Доставщик вручил парализатор, пожелал удачных развлечений ‒ и был таков.

‒ Они тут что, действительно с параликами развлекаются? ‒ поднял брови Крис, пряча темную изогнутую трубку в карман.

‒ А ты разве на себе не почувствовал? ‒ высунулся из ванной Арамис с белыми от шейв-пенки щеками. ‒ В туалете "Термополия" этого "уютного", в лоб?

‒ Так это же были не местные...

‒ А может, у местных развлечения еще круче. Из паралика по яйцам ‒ и бросают в груду хошек. Управишься хоть с одной ‒ значит, победил. Нет ‒ новый заряд получай, и в эти... в Черные топи! Нах!

Покончив с утренним туалетом, файтеры отправились завтракать. Габлер свой нэп забрал с собой, а дар хозяина "Уютного термополия" оставили в номере. Кафе в конце коридора Габлер усмотрел еще при заселении в отель, и они зашагали туда по пружинящей под ногами ковровой дорожке цвета морской волны.

Однако кафе не оправдало их ожиданий: там было сколько угодно самой разнообразной и совершенно незнакомой зелени, но не было мяса. Ну не считать же мясом нечто мелкое, темное, усыпанное все той же зеленью, похожее на засохшие птичьи лапки, каковые предлагались покупателям под загадочным названием "липкали нотофелии пластинчатой"? Файтеры переглянулись, поморщились и отправились вниз.

Бывший несколько часов назад тихим и пустынным вестибюль отеля "Нарасимха" теперь преобразился и сделался похожим на площадь перед входом на станцию "Махабхарата". Толпилось там очень много местного смуглого населения, хватая за руки идущих в кабак и из кабака постояльцев и всовывая им всякие рекламные карды, визитки, образцы товаров и прочую мутотень. Арамис и Крис лавировали среди этой публики, как лонги в метеорном рое, отворачиваясь, отмахиваясь и чуть ли не отбиваясь от миллиона предложений, а двери кабака, казалось, ничуть не приближались, оставаясь недостижимым прекрасным видением из мира грез. Но не зря, не зря говорил великий поэт Граната:

Там, где бирема не пройдет, И уникар не просочится, Эфес, как змейка,[36] проползет - И ничего с ним не случится!

Преодолели все преграды и оказались у самых дверей, где возвышалась статуя того же страховидного человекольва, что и у входа в отель, только поменьше.

‒ Вот ведь посчастливилось этаким покемоном уродиться, ‒ покачал головой Арамис.

‒ Наверно, мутант, ‒ предположил Габлер. ‒ Тут же урановых шахт до хренища.

Беловодец даже остановился и посмотрел на Криса, как вигион на эфеса, угодившего с похмелья в первую же ловушку на полосе препятствий ‒ с удивлением, сожалением и порицанием.

‒ Какой мутант, Гладиатор? Это же Нарасимха и есть, типа бога у этих. ‒ Он мотнул головой на кишащую за их спинами толпу.

‒ А почему бог не может быть мутантом? ‒ парировал Габлер.

И подумал:

"Кстати, возможно, и Христос мутант... Отсюда и необычные способности. Или гибрид: мама ‒ землянка, а папа ‒ небожитель, чужак..."

В кабак вошли уже свободно, дыша полной грудью, но тут-то их и подстерег самый предприимчивый распространитель, обосновавшийся, в отличие от других, прямо в зале, на пути от дверей к столам. Вероятно, была у него особая договоренность с кабатчиком, и кабатчик имел тут свой интерес.

‒ Незабываемое зрелище, ‒ негромко, но внушительно сообщил плотный солидный мужчина в чем-то синем, длинном, струящемся и переливчатом. ‒ Великая битва на Курукшетре. Полтора миллиона Пандавов против двух с половиной миллионов Кауравов. Восемнадцать дней сражений в течение всего лишь часа реального времени. Участник может быть одновременно в двух десятках тел любых воинов, включая Арджуну, Карну, Бхимасену, Сахадеву и прочих великих, и по-иному повернуть события битвы. Вполне реальные ощущения. Выигрыш ‒ от ста до тысячи денариев. Бывает и больше. Билеты можно купить и на месте, но там трехпроцентная надбавка за регистрацию. У меня ‒ всего лишь один процент. Да еще там очереди, а тут ‒ нет. Если не побываете, считайте, что провели время в Кришне зря.

Все это было выдано без знаков препинания и практически на одном дыхании. Бородатый распространитель явно поднаторел в практике древних земных йогов, известных по арт-объемкам.

И соломинка сломала спину верблюду.

‒ Сколько? ‒ спросил Арамис.

‒ Сорок сестерциев сорок ассов один билет, ‒ мгновенно ответил распространитель. ‒ Дешевле грибов. И на целых восемьдесят ассов меньше, чем на месте. Гейм-холл "Поле Курукшетра", рядом с одноименной станцией подземки. Ближайшие бои в одиннадцать и в двенадцать тридцать. Сейчас я вас быстренько зарегистрирую.

Он говорил так, словно файтеры уже дали согласие.

"А почему бы и нет?" ‒ подумал Габлер и вопросительно посмотрел на Арамиса.

‒ На одиннадцать, ‒ сказал тот. ‒ Потренируемся, оттянемся...

* * *

К гейм-холлу "Поле Курукшетра" они подкатили на такси, чувствуя приятную тяжесть в желудках. ("Потому что подземка ‒ транспорт маргиналов", ‒ с неожиданным снобизмом заявил Арамис в духе давнего знакомого Габлера ‒ экс-барабанщика Ены Бессонного.) Желудки были набиты разными мясными изделиями, орошенными весьма недурным легким пивом "Олобонь" ‒ всего по бутылке на брата. День был тихим и ясным, хотя в воздухе порхали редкие снежинки, падающие с неизвестно каких высот.

Распространитель оказался прав ‒ у касс змеились длиннющие очереди, словно все собравшиеся действительно свято верили: без участия в великой битве на поле Курушетра, пусть даже и не подлинной, время в столице Единорога будет проведено совершенно зря.

Широкий коридор привел их в небольшой, человек на сто, амфитеатр с удобными креслами и пятачком внизу, на котором одиноко возвышались два черных цилиндра. Следуя возникшим в воздухе перед глазами светящимся строкам инструкции, файтеры проделали необходимые манипуляции с панелями в подлокотниках. Арамис подмигнул сослуживцу и надвинул на голову встроенный в изголовье кресла матовый колпак. Габлер, окинув взглядом рассаживающихся по своим местам участников действа, последовал его примеру.

И мгновенно растворился в серой пустоте, не утруждающей себя ни одним намеком на хоть какой-нибудь объект. Легкий шум зала исчез, так же, как и все окружающее, и собственное тело ничем не напоминало о том, что оно все еще существует. Подобное состояние очень напоминало метаморфозы, случившиеся с Габлером в подземелье горного храма, в плену у жрецов Беллизона. Но там чертовщина продолжалась минут пять, не больше, а здесь вообще не было никакого представления о времени.

"Начинается десятисекундный отсчет, ‒ бесполым голосом объявила серая пустота. ‒ Приготовься сделать свой выбор".

Габлер повел плечами (оказывается, у него были плечи) и сцепил руки перед собой.

"Десять... девять..."

После слова "ноль" мир вернулся. Но это был уже другой мир. И Крис знал все об этом мире, словно прожил там целую жизнь... нет, десять жизней.

Над бескрайним полем вставало красное солнце, и багрянцем пылали воды двух рек. Бесконечными рядами стояли воины, блистали доспехи, сверкали серебром колесницы, покрытые тигровыми шкурами, развевались стяги...

Что-то неуловимо сместилось, словно мигнуло само время, и вот уже нет никаких рядов, а есть месиво...

...люди кони боевые слоны мечи секиры копья тучи летящих стрел железные дротики кровь кровь рев труб грохот барабанов лязг оружия крики воинов вопли слонов ржание лошадей стук колес стоны кровь кровь кровь ломаются дышла и оси воины корчатся под ногами слонов падают с коней всадники стрелы стучат в кожаные щиты кровь кровь кровь кровь...

Он был лучником, и стрелу за стрелой посылал во врага, и от каждого удачного попадания горячая сила толчками вливалась в него, и он же совсем в другом месте без устали орудовал мечом, и он же летел на коне в самую гущу Кауравов, и он же седовласым Бхишмой на серебряной колеснице с белым стягом, на котором золотилась пальма, в серебристых доспехах вторгался в ряды Пандавов, разя их налево и направо, и никто не мог остановить его.

Но удар по затылку заставил его выронить лук, и он же на другом краю поля упал с коня, сраженный стрелой, и затоптал его обезумевший слон, и его, великана Гхатоткачу с медно-красным лицом и черным, как ночь, телом, с огромной пастью от одного остроконечного уха до другого, его, окруженного полчищами ужасных ракшасов, свирепых и кровожадных, поверг на землю божественный дротик Карны. Он пытался уклониться, и дротик прошел мимо сердца ‒ и это было существенное изменение! ‒ но Карна тут же добил его. И каждый раз, падая в пучины смерти своими многочисленными телами, он испытывал боль, но боль не телесную, а эмоциональную, и сила истекала из него, заставляя страдать...

Обрушив секиру на воина Пандавов, он разрубил того от ключицы до пояса, и тут же, в другой своей ипостаси, на противоположном конце огромного священного поля содрогнулся от боли, когда страшный удар меча снес ему голову. Будучи воином изрядно поредевшей акшаухини Кауравов, он встретил поднятой палицей и отбил летящую в него стрелу, влился в тело Абхиманью, и, высоко занеся над собой колесо от разбитой колесницы, бросился на Кауравов, весь в пыли и крови, рыча, как раненый лев. И топтал он врагов, как слон топчет в озере стебли лотоса, и схватился с сыном Духшасаны, отразил удар палицы и сам нанес могучий удар. И пал сын Духшасаны, Абхиманью же остался жив и продолжал сокрушать врагов ‒ это Габлеру удалось еще раз изменить реальность битвы.

Он, воодушевленный этой победой, почти не обратил внимания на то, как был убит сразу в пяти других ипостасях, и рукой Дурьодханы, увернувшись от стрелы с острым и твердым, как алмаз, наконечником, поразил Юдхиштхиру, причем поразил насмерть, вновь направив события по иному пути и заработав себе очки.

Мысленно вскрикнув от смертельного удара в грудь и успев еще раз погибнуть, раздавленный колесом колесницы с утыканным стрелами мертвым возничим, он в теле Арджуны помчался на Ашваттхамана, и его блистающая колесница, ведомая Кришной, сотрясала землю и словно раскатами грома оглашала все вокруг. Сразил коней Ашваттхамана, разорвал стрелой тетиву на луке врага, но самого сына Дроны убить не смог. Сосредоточил себя только на теле Арджуны и, осыпая стрелами Кауравов, устремился к Карне. Стрелы впивались во врагов, как змеи в муравейник. Стаи ворон тучами кружили в небе, высматривая добычу.

Они встретились с Карной посреди поля брани, как два сияющих солнца на небосводе. Воины Пандавов и Кауравов толпились вокруг, и вся земля была усеяна трупами и сплошь покрыта кровью. Сблизились их колесницы, и понеслись друг другу навстречу стрелы. Вновь натянул Арджуна тетиву своего лука...

...и все пропало в серой пустоте.

И в этой серой пустоте вспыхнули налитые кровью буквы, складываясь в слова, словно на легендарном пиру Валтасара:

"Без выигрыша".

Колпак сам собой поднялся, и Габлер вновь начал ощущать собственное тело. Сердце колотилось, как пошедший вразнос двигатель, лицо было мокрым от пота, дышалось, будто после десятикратного преодоления полосы препятствий, ногти скрюченных пальцев впились в кожу ладоней. Он был выжатым до капли, ему казалось, что прошел не час, а те самые восемнадцать дней, о которых говорил распространитель. А то и больше. Арамис сопел рядом, красный, взъерошенный. Публика вокруг утиралась платками, кто-то негромко ругался.

‒ Блип, не успел! ‒ сказал Габлер. ‒ Но почему ‒ "без выигрыша"? Я ведь порядком оприходовал...

‒ Ты тоже в пролете? ‒ пропыхтел Арамис.

Крис обвел взглядом ближайших участников битвы на Курукшетре и процедил сквозь зубы:

‒ По-моему, не только мы в пролете. Хоть убей, не помню, чтобы тот красавец заикался о проигрыше.

‒ Так ведь не проигрыш же, ‒ хмыкнул Арамис. ‒ Просто ‒ "без выигрыша". Дурят, ох дурят нашего брата!

‒ Просьба покинуть зал, ‒ раскатился над амфитеатром бесстрастный голос. ‒ Желающие вновь поучаствовать в битве могут приобрести билеты в кассах. При повторном участии предоставляется скидка.

‒ Ну уж нет, ‒ проворчал беловодец. ‒ Совсем уж конченых болванов поищите. Хотя я чуть этого Арджуну не завалил...

Крис поднялся, рукавом куртки вытер потный лоб.

‒ А я наоборот.

Арамис тоже встал, повел плечами.

‒ Что значит: "наоборот"?

‒ Не успел Карну прикончить. Так вот почему местное солнце Карной назвали...

‒ Нет, просто совпадение, ‒ отрицательно качнул головой Арамис. ‒ Переименовывали строго по Древнему Риму, только Солнце не трогали. Карна ‒ это богиня какая-то римская. Вот нам бы на базу такую игрушку... И в кабаки бегать перестали бы.

‒ Ох, сомневаюсь, ‒ не согласился Крис. ‒ Хотя я бы точно не ходил. Во всяком случае, долго бы не ходил.

‒ Пьянство ‒ мать всех пороков, ‒ назидательно изрек Арамис.

‒ Тоже мне учитель! ‒ фыркнул Габлер. ‒ Давно так поумнел?

‒ С вами поумнеешь, как же! Последние мозги пропьешь...

Они в толпе таких же неудачников вышли в коридор, потом в просторный вестибюль. И обнаружили, что довольно много людей устремилось к кассам, возле которых по-прежнему нетерпеливо колыхались очереди. А вот к окошку выдачи выигрышей не спешил никто.

‒ Невероятно, но мне опять есть охота, ‒ сказал Арамис. ‒ Словно сутки без пайка.

Габлер прислушался к себе и понял, что тоже очень не прочь перекусить, причем как можно быстрее.

"Интересное заведение, ‒ усмехнулся он. ‒ Знают, чем взять".

Арамис словно подслушал его мысли.

‒ А вот если бы это было участие в строительстве какой-нибудь Вавилонской башни, такой толпой бы не повалили, ‒ заметил он. ‒ Или даже Олимпийские Игры. На кровь же денег не жалко. Вот она каково, естество звериное наше...

‒ Да уж, ‒ поддакнул Крис.

И подумал:

"Если чужаки к нам прорвутся, драка будет похлеще этой, на Курукшетре. А может, и не драка будет, а просто резня. Причем не мы их, а они нас... У них ведь, надо думать, кое-что поубойней луков и топоров имеется".

* * *

Утолять внезапный голод они устремились в расположенное наискосок от гейм-холла заведение с многообещающим, хотя и непонятным названием "Дары Арьяварты". Никто из многочисленных прохожих вроде бы не обращал на них никакого внимания. В отличие от минувшей ночи, народ не прохлаждался, а, кажется, действительно шел по делам.

Правда, у входа в "Дары" сгрудились человек двадцать с лишним. Судя по внешности, приезжие. Габлер и Арамис начали было протискиваться через это очередное сборище, но, заинтересовавшись, остановились. Смуглый человек, завернутый во что-то наподобие белой простыни, раскрутил в руке смотанную веревку и запустил ее одним концом в небо. Веревка взлетела и повисла вертикально, словно зацепилась в воздухе за что-то невидимое. Смугляк выпустил из пальцев другой конец веревки, и тот застыл в десятке сантиметров над тротуаром. Мужчина повернулся к такому же смуглому мальчику, сидящему на корточках у стены. Мальчику было лет десять-одиннадцать, и вся его одежда состояла из вполне доисторической набедренной повязки, белой, как легкий снег, продолжающий почему-то падать с безоблачного солнечного неба. Мужчина молча кивнул, и мальчик встал и подошел к неподвижной веревке. Заученно обхватил ее руками и ногами и принялся ловко карабкаться, возносясь над задирающимися вслед головами зрителей, словно это была не гибкая тонкая веревка, а шест. При полном молчании раскрывших рты присутствующих он быстро добрался до верхнего конца веревки, оказавшись на высоте восьмого этажа здания, в котором размещалось кафе "Дары Арьяварты". Но это было отнюдь не все. Не сбавляя темпа, мальчуган полез еще выше, прямо по воздуху, по-прежнему перебирая руками и помогая себе ногами, словно веревка-шест возносилась и туда, только невидимая. А где-то на уровне двенадцатого этажа парнишка просто исчез. Сначала пропали поднятые руки, потом голова, туловище, и последними ‒ босые ноги. У Габлера создалось такое впечатление, что мальчик забрался в трюм зависшего над улицей невидимого штурмера. И веревка тут же упала на тротуар.

Зрители еще немного поглазели в пустые небеса со слепящим диском Карны, а потом все взоры обратились к невозмутимому демонстратору.

‒ Э, кио, парня-то верни, ‒ неуверенно произнес кто-то.

Смугляк поднял веревку, неторопливо смотал и изрек неожиданно густым звучным голосом:

‒ А это от вас зависит, мистеры. По пять сестерциев с носа, наличными, и Радж материализуется. ‒ Он кивнул на банкомат в простенке кафе.

Кое-кто тут же плюнул и пошел прочь, правда, недалеко, до ближайшего угла, откуда можно было наблюдать за происходящим. Однако основная масса, согласившись с тем, что за зрелище надо платить, потянулась к банкомату.

‒ Опять надурили, ‒ сказал Габлер и двинулся туда же.

‒ Есть-то всем хочется, ‒ заметил Арамис, следуя за ним.

Сноровисто спрятав полученные банкноты куда-то в складки одеяния, демонстратор приставил рупором ладони ко рту, поднял голову и зычно воззвал, пугая прохожих:

‒ О великие боги, верните Раджу тело! Аюрведа-Камасутра-Джавахарлалнеру-Вахидарехман-Сатья-Саи-Баба-Чандрагупта! К вашей милости взываю!

Расставшиеся со своими сестерциями вновь принялись недоверчиво пялиться в воздух. Кое-кто из них посмеивался.

‒ Свершилось! Благодарю вас, о великие боги! ‒ торжественно прогудел кудесник.

В вышине было по-прежнему пусто. Зрители стали поворачиваться к демонстратору, проследили, куда он смотрит, и увидели, что босоногий мальчонка как ни в чем не бывало топает по тротуару, приближаясь к кафе. Где он был и откуда появился? Разумеется, эту тайну ни он, ни демонстратор не открыли бы даже на допросе в полиции, и это было их право.

‒ Занятно, ‒ подытожил Арамис и направился к двери кафе.

‒ И сравнительно дешево, ‒ добавил Габлер. ‒ Я бы за такие фокусы побольше брал... если это фокусы.

Арамис на ходу обернулся:

‒ Какие фокусы? Обычное волшебство.

‒ Ага, конечно, ‒ усмехнулся Крис.

И подумал о беллизонках ‒ потомках земных атлантов, получивших, как ему говорила Анизателла, от этих атлантов совершенно уникальные знания.

Возможно, этот смугляк тоже владел какими-то неведомыми доисторическими премудростями.

На стене у двери кафе висела привычная доска с очередным изречением. Только имя, начертанное под ним, было каким-то не римским и ранее не попадалось на глаза на других досках, растыканных по всей Империи: Лал-дэд. Да и не просто изречение это было, а стихи:

"Становится бессмертным дух, лишь отказавшись от желанья. Живешь, а плоть как бы мертва: вот в этом ‒ истинность Познанья".

‒ Странное заявление перед входом в жрачное заведение, ‒ пробормотал Арамис, тоже в рифму.

‒ Да, я от желания поесть отказываться не собираюсь, ‒ заявил Габлер. ‒ Тут они что-то не в ту степь...

Желание поесть они, расположившись за столиком у окна, начали удовлетворять с того, что называлось здесь "бириани" и оказалось горячим, душистым и очень вкусным. Потом перешли к чему-то сладкому, что именовалось "ваттилаппам", и принялись запивать все это пенистым белым напитком "ласси", посыпанным травой и семенами. Насытились, переглянулись и взяли еще по стакану этого самого "ласси". И принялись неторопливо прихлебывать, поглядывая в окно. Жизнь на улице по-прежнему бурлила и не обращала никакого внимания на двух отпускников-"минерв" в одежде сивилов. А те, чье внимание они могли бы привлечь, наверное, следили за маячком, катавшимся в такси.

‒ Между прочим, гораздо вкуснее, чем водка, ‒ заметил Арамис, покачивая в руке стакан.

Габлер хотел было согласиться с этим утверждением, но не успел, потому что в кармане у беловодца засигналил унидеск. Арамис вытащил аппарат, глянул, и по тому, как тут же изменилось его лицо, Габлер понял: это восстал из мертвых Юл Ломанс.

‒ Очухался, гад ты этакий? ‒ ласково поприветствовал друга кросс. ‒ Радуйся, что морду тебе не могу набить... пока. ‒ Он поморщился, вероятно, слушая невидимого и неслышимого Габлеру собеседника. ‒ Подожди, пусть и Крис на тебя полюбуется, на заразу распоследнюю.

Арамис поднял взгляд на Габлера, и тот, прихватив свой стул, подсел к нему, а беловодец увеличил озу.

Да, это был Юл Ломанс собственной персоной. Во всяком случае, его физиономия ‒ помятая, с багровым отливом и усталым тусклым взглядом. Такого взгляда никогда не будет у тех, кто пьет "ласси". В глазах Портоса буквально таки отражались поглощенные им в последние дни шеренги бутылок со спиртными напитками.

‒ Ай-яй-яй, ‒ покачал головой Крис, чувствуя, как с плеч свалился целый хайв "Гулливер" со всем вооружением и транспортными средствами, и на душе стало светло и радостно. Очень рискованный визит к жрецам горного храма отменялся. И Копье Судьбы не надо будет им отдавать. ‒ Здравствуй, мистер Ломанс. Отыскал истину в вине?

‒ Пошел ты! ‒ буркнул Портос, но как-то вяло.

‒ Выглядишь ты неважно, ‒ все так же нежно сказал Арамис. ‒ Хуже, чем с креста снятый. Ты чего, зараза, не отзывался? Совесть у тебя есть или пропил, гидота ты такая? Болтом тебя по голове!

Портос скривился:

‒ Да погоди ты с совестью. Ты сначала выслушай, а потом уже про совесть мне рассказывай. Тут такое дело...

И непохожий сам на себя поблекший Портос уныло поведал историю, которая украсила бы любую передачу о вреде чрезмерного употребления алкоголя. Особенно, если таковое происходит не с верными друзьями, а черт-те где и черт-те с кем.

Из угрюмых слов Юла Ломанса вырисовывалась следующая печальная картина. После похорон Атоса Юл, как и намеревался, отправился на Вери Рому, где и оттянулся по полной после рутины и тягот казарменного быта. Нет, начал он свое пребывание в столичном городе Грэнд Роме вполне пристойно: экскурсии там всякие, музеи, картинные галереи, выставки. В главном городе Империи действительно было на что посмотреть ‒ там экспонировались достижения культуры поистине всех времен и народов, и картины лесного племени гонов с Элизиума соседствовали с гобеленами вымерших тикстов с Астрея, а скульптуры филлидиев-огнепоклонников ‒ с ритуальными корзинами древних силверийцев. Но это днем. А кто же ходит в музеи по вечерам? Правда, по вечерам к услугам горожан и гостей столицы были красочные шоу и концерты старинной музыки, футбол, хоккей и бокс... но сила привычки есть сила привычки. Портоса тянуло к чему-то знакомому, проверенному, а знакомым и проверенным был старый как мир нехитрый набор: кабаки и хошки. Причем столичные кабаки и столичные хошки. Среди жителей Грэнд Ромы было немало таких, кто обеспечивал себе хлебушек с маслицем за счет приезжих раззяв, простаков из имперской глубинки вроде периферийного рукава Персея, лохов-отпускников, которых можно облапошить, обвести вокруг пальца, обдурить, надуть, околпачить, наколоть и оставить без штанов.

Именно этот фокус и проделали с Портосом. В подробности он особенно не вдавался, цедил сквозь зубы слово за словом, повествуя о своем позоре, но картина складывалась вполне понятная.

‒ Коктейль "Максимум пять", ‒ вздохнул Портос. ‒ Он-то, кажется, меня и доконал.

‒ И что же это такое? ‒ ехидно поинтересовался Арамис. ‒ Пять раз по башке врезали?

‒ Нет, ‒ вымученно улыбнулся уроженец Геи. ‒ Мне рецепт сказали, а потом... Берут, значит, кастрюлю и выливают туда несколько бутылок пива ‒ максимум пять. Потом добавляют несколько рюмок водки ‒ максимум пять. Слегка помешивают и доливают несколько бокалов шампанского ‒ максимум пять. Затем слегка подогревают и пьют, делая длинные медленные глотки ‒ максимум пять.

‒ Понятно, ‒ зловеще сказал Арамис. ‒ А потом ты возвращаешься от стойки к своему столу, делая небольшие шаги, ‒ максимум пять. И все, аут. Анекдотами решил нас поразвлечь?

‒ Какие анекдоты, Лино?! ‒ чуть ли не простонал Портос. ‒ Да я бы хрен вырубился, только они туда чего-то намешали.

Крис хотел было уточнить, кто такие "они", но решил не перебивать бедолагу. Портос и сам объяснит, кому он обязан теперешним своим более чем плачевным состоянием.

Но, как стало понятно из дальнейшего грустного повествования, несчастный Юл Ломанс ничего конкретного типа имен и адресов не знал.

Он, опоенный какой-то дрянью, оказался в полной зависимости от тех прощелыг, что взяли его в оборот. О какой-то случайности здесь не могло быть и речи ‒ поддели его на крючок вполне целенаправленно, выделив из толпы как вполне пригодного для облапошивания субъекта. Пьяный файтер из нездешнего легиона, в одиночку, в отпуске и, разумеется, с немалыми отпускными ‒ чем не находка для жаждущих и страждущих? Приклеились к Портосу крепко, намертво, от себя не отпускали. Впрочем, если бы и отпустили, никуда эфес уйти бы не смог ‒ не то было состояние.

‒ Все время если не в отключке, то как заторможенный чуть ли не до нуля, ‒ жаловался Портос. ‒ Руки-ноги не слушались, на горшок водили и держали, чтобы не упал... То в кабаках, то в квартирах каких-то, возили туда-сюда, как растение, блип! И все подпаивали да подпаивали. Вроде и весело, и мозги не включаются... А! ‒ Он горестно махнул рукой.

‒ Пока живут на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки... ‒ пробормотал Арамис.

‒ Сам дурак! ‒ окрысился геянин, но вновь как-то вяло, без напора. ‒ Тебя бы на мое место.

‒ Ну, а дальше-то что? ‒ поспешно погасил назревающую ссору Габлер.

А дальше было еще хуже. В каком-то непонятном ему самому порыве безбрежного альтруизма Портос обналичил почти все свои заработанные в Стафле денежки и вручил этой шайке-лейке. Сей благородный поступок был отмечен очередным пиршеством, а потом вся компания почему-то переместилась на Единорог.

‒ Вот вроде только что был на Верке, а уже везут меня куда-то... Я и пошевелиться не могу, а они говорят: это Кришна. Мол, сейчас в такое местечко закатимся, век помнить будешь...

‒ Ты что, просигналить не мог? ‒ спросил Арамис, глядя на друга со смесью злости и жалости.

Подавленный здоровяк слабо махнул рукой:

‒ Какое там просигналить... Я и не знал, со мной ли деск или уже нет. ‒ Портос шумно вздохнул, так что почудилось ‒ заколыхалось само серое пространство озы. ‒ Только сегодня его обнаружил. Собственно, один деск у меня из имущества и остался... А, нет... Еще трусы остались...

Габлер тихо и длинно присвистнул.

‒ Ну, ну, излагай, ‒ сказал Арамис. ‒ Дуралей позорный.

Из дальнейшего монолога доблестного файтера двадцать третьей вигии стало известно, что сегодня Портос в полном одиночестве очнулся в каком-то помещении, больше похожем не на гостиничный номер, а на комнату в комьюнити.[37] Кроме трусов, которые были на нем, и унидеска, лежавшего на полу у ложа, обнаружился и нэп, в кармашке которого ‒ слава богу! ‒ в целости и сохранности лежала "великолепная пятерка": инка, банка,[38] ливка,[39] медка и пейка.[40] А вот казенный комбинезон и казенные бегунцы исчезли. Равно как и все до последнего асса деньги со счета. Шейв-пенка нашлась среди пустых бутылок на столе, один носок ‒ под столом. Входная дверь оказалась запертой, на стук в нее и зов Портоса никто не реагировал.

Судя по всему, собутыльники посчитали проект "Лох-файтер" закрытым и удалились устраивать веселую жизнь на деньги Портоса и ловить новых простодушных детей далеких планет.

Из мейла Арамиса, сохранившегося в унидеске, геянин узнал, что тот должен был вчера прилететь на Единорог для встречи с Габлером ‒ и тут же вышел на связь.

‒ Давайте сюда, парни, ‒ хмуро сказал он. ‒ И одежду мне по дороге купите, и что-нибудь на ноги. Потом рассчитаюсь.

‒ Сюда ‒ это куда? ‒ спросил Арамис.

‒ Ну... не знаю... Из окна улица видна какая-то, внизу. Тут этаж пятый или шестой... А! Точно, шестой. Я номер на двери запомнил, ну, когда заходил... когда заносили... Три шестерки, как в "тузе-перевертыше".

‒ Да, запоминающийся номер, ‒ согласился Арамис. ‒ Что еще из твоего окна видно?

‒ Ну, по улице кары-уникары мотаются, народ туда-сюда ходит...

‒ Какие-то особые приметы у этой улицы есть? ‒ терпеливо спросил беловодец. ‒ Шопы какие-то, кабаки с вывесками, что-то еще?

Голова горемычного Портоса в объемной зоне унидеска повернулась в сторону. В профиль здоровяк тоже выглядел вполне несчастным.

‒ Ага, есть, ‒ сказал он. ‒ Наискосок, слева, домище такой серый... раз, два, три... семиэтажный, с колоннами, как Парфенон... ‒ Экскурсии по очагам культуры Грэнд Ромы все-таки не прошли для Ломанса даром. ‒ На первом этаже, над дверями, написано: "Фитоцентр". Три... Три... пхала.

‒ Как? ‒ переспросил Арамис. ‒ Читать разучился? Какие "три пихала"?

‒ Может, "три опахала"? ‒ предположил Габлер.

‒ Да нет, ‒ досадливо поморщился геянин. ‒ Фитоцентр "Трипхала".[41] Пхала... три...

‒ Понятно, ‒ кивнул Арамис. ‒ Такси найдет. Сиди там и не высовывайся, скоро приедем.

‒ А куда ж я высунусь без штанов? ‒ вздохнул Портос. ‒ Да и самочувствие... Все плывет, слабость дикая... Причем постоянно. Видно, траванулся. ‒ Он помолчал и добавил: ‒ Вы там еще пивка прихватите. Может, полегчает...

‒ Винца принесем, ‒ пообещал Арамис. ‒ Хотя оставить бы тебя там, дурака, чтобы сам выкручивался и впредь меру знал.

‒ Где ж она, эта мера? ‒ вновь, еще тяжелее, вздохнул Портос. ‒ Давайте, парни, выручайте.

‒ Выручим, куда ж мы денемся? ‒ заверил гинеец. ‒ А пожевать чего-нибудь прихватить?

‒ Не, ‒ поморщился Портос. ‒ Никакого желания.

Арамис озадаченно хмыкнул. Это действительно было очень и очень необычно ‒ любитель поесть Портос отказывался от еды! Видать, действительно траванулся крепко.

‒ Держись, Юл, и за трусами присматривай, ‒ сказал он. ‒ Как бы и они не пропали. Мы скоро.

А Габлер ободряюще улыбнулся бедняге.

Глава 10. Три шестерки

Когда страдальческая физиономия Портоса исчезла из озы, Арамис вывел на экран схему Кришны, задал название и без труда обнаружил фитоцентр "Трипхала". Находился он на улице Раджа Капура, ближе к северо-западной окраине мегаполиса, а наискосок от него, через дорогу, стоял многоэтажный дом, протянувшийся чуть ли не на весь квартал. Там, очевидно, и томился обобранный чуть ли не до ниточки Юл Ломанс.

Арамис убрал унидеск в карман и повернулся к Габлеру:

‒ Ну что, прикупаем этому бухарику шмотки и едем туда?

Крис сосредоточенно потер подбородок:

‒ Интересно, зачем эти прохвосты его с Верки сюда тащили? Деники-то они из него уже выкачали в столице... На кой он им сдался, безденежный?

Арамис некоторое время непонимающе смотрел на него, а потом предположил:

‒ Ну, понравился он им. У них, мабыть, такие лохи конченые не часто случаются. Прокатиться захотелось с ветерком, через пол-Ромки. А может, им чего и надо тут, на Однорогом, вот и слетали за чужие деньги. И обрати внимание, благородство им не чуждо: могли его и вовсе без трусов оставить.

‒ Может быть, может быть... ‒ задумчиво пробормотал Габлер, уставясь в стол, и вновь поднял взгляд на сослуживца. ‒ А ты заметил, как он говорил?

‒ А как он говорил? Ртом он говорил...

‒ Ясно, что не задницей. Я же спросил не "чем", а "как". Он, Лино, не говорил, а выдавливал из себя, словно через силу... Словно его заставляли заученный текст произносить... Под прицелом...

Арамис откинулся на спинку легкого кресла, сцепил пальцы на животе и прищурился.

‒ Ты чего, мистер Габлер? Напрашиваешься на визит к психиатру? Они ж его поили хрен знает чем, у него вообще язык мог отняться! Не ищи черных пликликов в темной пещере, потому что не сидят они в пещерах. Давай, допивай ‒ и вперед, займемся шопингом!

"Да, от такой жизни точно придется к мозгоправу наведаться", ‒ подумал Крис и вылил в себя остатки приятного местного напитка.

Подождав у дверей, когда подъедет заказанное такси, "минервы" быстро нырнули в него и направились приобретать одежку-обувку для измученного отнюдь не нарзаном дружка-приятеля. Особо не выбирая, купили несчастному свитер и брюки подлиннее и попросторнее, а также необъятную, бледно-зеленую, приятную для глаза куртку местного производства с капюшоном. Чуть не заблудившись среди полок, заставленных разнообразной обувью, выбрали здоровенные полусапоги на толстой подошве, с устрашающими квадратными носищами. В таких сапогах одно удовольствие было дошагать по снегу хоть до самого космопорта. Вспомнив, что носок у Портоса обнаружился всего один, купили и носки. И еще плотную черную майку с длинными рукавами, чтоб, не дай бог, не подхватил простуду ослабленный алкоголем сослуживец.

Покончив с покупками, поехали на улицу Раджа Капура. Никакого намека на слежку файтерам обнаружить так и не удалось.

Такси доставило их к фитоцентру "Трипхала". Красно-желтая многоэтажка без каких-либо архитектурных излишеств, ставшая тюрьмой для Портоса, строгим параллелепипедом возвышалась на другой стороне улицы. Где-то за одним из многочисленных окон сейчас, возможно, с тоской и надеждой взирал на течение городской жизни файтер, воздавший обильную дань богу алкоголя.

‒ Подержи, ‒ сказал Арамис, когда они спустились в подземный переход, и протянул Габлеру пакет с обновками.

Крис взял пакет, а гинеец на ходу достал унидеск и вызвал Портоса. Дождался, когда в озе появилась коротко остриженная голова на могучей красноватой шее и порадовал приунывшего друга:

‒ Юл, мы уже здесь. Тебе выход из подземного перехода виден?

‒ Э-э... Сейчас... Да. А вы там?

‒ Там. Сейчас выйдем и помашем тебе рукой.

‒ А обмундирование купили?

‒ Купили, купили, не беспокойся.

Они вновь выбрались под ясное небо, уже переставшее разбрасываться снегом, и Арамис поднял руку.

‒ Вижу, ‒ сообщил Портос. ‒ Давайте, парни, жду. Три шестерки, ход вне очереди.

Юл Ломанс отключился, а Крис подумал, что три шестерки ‒ это не только ход вне очереди при игре в "туза-перевертыша", но и кое-что другое, гораздо менее приятное.

Обогнув стоянку, файтеры приблизились к первому подъезду. Узилище Портоса должно было находиться именно здесь. Входная дверь была гостеприимно открыта настежь, неподалеку от нее стояли два небритых типа с похмельными угрюмыми лицами. Из подъезда явственно тянуло перегаром ‒ видно, любили гульнуть на всю катушку здешние жильцы. Арамис вошел первым, Габлер, оглянувшись, последовал за ним.

Грязноватые стены вестибюля вкупе с неперезентабельным закутком ресепшена свидетельствовали о том, что это именно комьюнити, а не отель. Жили здесь гораздо дольше, чем в отелях, как местные, так и приезжие, и относились к месту своего обитания с гораздо меньшей заботой, чем относились бы к собственному жилью.

В пространстве ресепшена не наблюдалось ни одной живой души. На столе лежали какие-то бумажки, покосившееся кресло стояло в стороне, спинкой к столу. На стене, в ячейках, лепились редкие пластинки ключей. В их числе файтеры увидели и ключ от номера шестьсот шестьдесят шесть.

‒ Обеденный перерыв, что ли?

Ответить на этот вопрос Арамиса было некому.

Правда, из-за спинки кресла высунулась мохнатая мордочка какого-то местного домашнего зверька с большими ушами, разбуженного голосом файтера, но прояснять ситуацию зверек не стал.

Габлер обвел взглядом ободранные двери лифтов в противоположной стене вестибюля, ведущую наверх пустынную лестницу, штабель каких-то замызганных ящиков у окна и повернулся к Арамису:

‒ Сейчас спрошу у местных.

Он поставил на пол пакет с вещами для Портоса, подошел к входной двери и выглянул во двор. Похмельная парочка продолжала скучать у подъезда. Это были средних лет мужчины в мятой одежде, непохожие на основную массу смуглых жителей Кришны. У одного ‒ широкоскулого и курносого ‒ до плеч свисали светлые засаленные волосы, другой ‒ бритый наголо ‒ смахивал на кросса. Его покрытую трехдневной как минимум щетиной щеку пересекал старый шрам, а в ухе болталась серебристая хитро изогнутая бирюлька.

‒ Мистеры, не знаете, куда портье подевался? ‒ спросил Крис.

Мужчины переглянулись, и светловолосый, длинно сплюнув, сипло поинтересовался:

‒ А зачем тебе портье? Вселиться сюда собираешься, что ли? Так это не к портье...

‒ Вселяться я не собираюсь, ‒ пояснил Габлер. ‒ У нас тут одни шутники приятеля заперли, в шестьсот шестьдесят шестом. Ключ там висит, на ресепшене, но не брать же самим?

Мужчины вновь переглянулись, и теперь заговорил уже бритый:

‒ А что мешает-то? ‒ Голос у него тоже был сиплым, словно они оба вчера долго и громко пели. ‒ Она наверх пошлепала, на двенадцатый, там Валера Сид долги раздает, в натуре. Хватай ключ ‒ и все дела.

‒ Да неудобно вроде... ‒ замялся Габлер.

‒ Ты че, с подоконника упал? ‒ вылупился на него бритый и подтолкнул приятеля. ‒ Пошли, поможем жутко щепетильным мистерам.

Светловолосый снова сплюнул и молча двинулся к двери.

Подойдя к ресепшену, бритоголовый бесцеремонно распахнул дверцу в барьере и шагнул туда. Покосился на лохматого зверька, столбиком застывшего на сиденье кресла, и отлепил нужный ключ. Бросил взгляд на хмурого приятеля ‒ тот и в вестибюле продолжал плеваться, ‒ подошел к Габлеру, стоящему рядом с Арамисом, и протянул гладкую пластинку:

‒ Держи, мистер. Только не забудь на место вернуть, а то Ракшасиха тарарам устроит, в натуре. За услугу всего лишь сестрик. Один. ‒ Он для наглядности показал грязноватый палец.

Арамис издал какой-то тихий невнятный звук, а Габлер безропотно полез в карман: сам напросился. Достал толстую пачку сестерциев, появившихся у него после операции с банкоматом, отделил одну купюру и вручил бритому. Повернулся к Арамису:

‒ Пошли.

Они направились к лифтам. Арамис кривил губы, ему явно хотелось что-то заявить по поводу стоимости предельно простой услуги, какую они без труда могли оказать себе и сами, однако он молчал.

Светящийся кружок на стенной панели перескакивал с одной цифры на другую, спускаясь все ниже и ниже. Двери лифта с постукиванием разъехались, открывая скудный интерьер замызганной кабины с мутноватым треснувшим зеркалом в полстены. В кабине пахло перегаром и чем-то кислым. Арамис, поморщившись, шагнул туда. Габлер, держа пакет за ручки, сунулся следом, и в этот момент за их спинами раздалось сиплое:

‒ Эй, мистеры, подождите.

Файтеры обернулись. Похмельные личности спешили к лифту.

‒ Подъедем с вами, в натуре, ‒ сообщил бритый, вваливаясь в кабину. ‒ Нам на пятнадцатый.

Его приятель, сплюнув напоследок, втиснулся в пахучее пространство, и в лифте после появления этих двоих завоняло еще сильнее. Арамис вдавил кнопку, створки с тем же стуком сомкнулись, и кабина поползла вверх. До стартующего штурмера ей было очень далеко.

Файтеры стояли у одной стенки, а двое местных ‒ напротив, лицом к ним, засунув руки в карманы своих пожеванных плащей. Лифт едва добрался до третьего этажа, когда бритый внезапно ткнул локтем в кнопку "стоп". Он и его дружок почти синхронно вынули руки из карманов, раздались два щелчка ‒ и "минервы" с удивлением обнаружили, что им в животы почти упираются острия ножей. Ножи выглядели очень солидно, и явно годились не только для того, чтобы вычищать грязь из-под ногтей.

‒ Бабло давай, выгружай, ‒ просипел бритый, исподлобья глядя на Криса мутноватыми глазами. ‒ И корешок твой тоже.

Справиться в равных составах с двумя абсолютно трезвыми файтерами Стафла, имея в руках только ножи, было так же проблематично, как вытащить из воды сома с помощью удочки. (Это сравнение Габлер вычитал в одной из тех фантастических книг, и оно его впечатлило, хоть он и не знал, что за зверь такой ‒ сом.) Поэтому прежде чем приступить к решительным действиям, он позволил себе взглянуть на Арамиса. Вид у того, разумеется, был вовсе не испуганный и даже не озабоченный, а слегка недоуменный.

‒ Вы шшо, совсем мозги пропили? ‒ чуть повернув голову, ласковым голосом обратился беловодец к бритому, который стоял напротив Габлера.

И с последним произнесенным словом ударил коленом в пах своего светловолосого визави. Тот хрюкнул и согнулся, и Арамис добавил ему ребром ладони по шее. Подхватил выпавший из руки грабителя нож и отстранил ногой оседающее тело, направив его в угол кабины.

За те же несколько секунд Габлер разобрался со своим противником несколько по-иному. Он выбросил вперед левую руку с пакетом, прижав бритого к стенке, и тут же врезал тому ногой по коленной чашечке. А правой рукой вывернул запястье болезненно вскрикнувшего незадачливого правонарушителя, так что нож со стуком упал на пол.

‒ Не, ну совсем с глузду съехали, ‒ все с тем же недоуменным видом произнес Арамис, наклонился и поднял его. ‒ С похмелья ножичками махать. Как тебе это нравится? ‒ Кросс посмотрел на Габлера.

‒ А что тут может нравиться? ‒ вопросом на вопрос ответил Крис. ‒ Подобное совершенно неприемлемое в обществе поведение подрывает мою веру в ромсов, и это мне очень неприятно. ‒ Он горестно вздохнул и угостил дернувшегося было бритого по другой коленке.

‒ Да, да, как я тебя понимаю, ‒ скорбно покивал Арамис и придвинулся к противнику Габлера. ‒ Тебе же заплатили, ушлепок, целый сестерций заплатили! Не на одну бутылку хватит, и тебе, и дружку твоему. ‒ Он кивнул на вырубленного светловолосого. ‒ Острых ощущений захотелось? Как-то это неблагородно, мистер, тебе не кажется?

Бритоголовый мистер кряхтел от боли и таращил глаза из-за пакета.

‒ И что с ними делать? ‒ спросил Арамис. ‒ Сдать в полицию?

‒ Ну да, не хватало еще мороки, ‒ возразил Габлер. ‒ Довезем до верха, да и выкинем в окно. Думаю, общество от этого ничего не потеряет.

‒ Да еще и спасибо скажет, что помогли очиститься от погани, ‒ с серьезным видом подхватил Арамис. ‒ И это будет правильно.

‒ Э-э... Вы че? ‒ испуганно вскинул голову бритый. ‒ Какое окно, в натуре?! Не надо в окно!

Габлер посильнее придавил его пакетом, а беловодец сказал:

‒ А почему бы нормально было не попросить? Мол, так и так, парни, трубы горят, денег нет, подайте сколько можете, в натуре. Мы что, не прониклись бы, не выручили?

Бритый захлопал глазами, шмыгнул носом и покаянно пробубнил:

‒ Ну... это... Не правы мы... В натуре... Больше не будем...

‒ Ага, как же, ‒ иронично усмехнулся Арамис. ‒ Никогда в жизни. Ты еще клятву какую-нибудь страшную дай.

‒ Век воли не видать! ‒ вытаращившись на беловодца, торжественно заявил бритый.

‒ И не увидишь, если будешь продолжать в том же духе, ‒ сказал Арамис. ‒ Не советую больше так делать, ребята. Можете очень крепко нарваться. И не то что воли не увидите, но и вообще без головы... ‒ Он осекся.

Габлер понял, что гинеец вспомнил об Атосе. Арамис нажал на кнопку, и кабина продолжила подъем.

‒ В общем, мы сейчас выходим, а ты с дружком остаешься, ‒ вновь заговорил гинеец. ‒ А ножички, уж извини, конфискуем. Вопросы есть?

Вопросов не было.

На шестом этаже файтеры покинули вонючую кабину. А горе-грабители потащились выше, на пятнадцатый. Во всяком случае, как минимум сестерций у них был, этого вполне хватало, чтобы зализать физические и душевные раны. Точнее ‒ залить...

В обе стороны от лифтов тянулся полутемный коридор, по которому ощутимо гулял сквозняк. Перегаром тут вроде не пахло, зато тянуло чем-то неаппетитным, подгоревшим. Коричневое пластиковое покрытие пола изобиловало вздутиями, словно его отхлестали жгучей травой типа крапивы из детской сказки о лебедях-принцах. На дверях квартир тускло светились номера.

Дверь с тремя шестерками, судя по царапинам, кто-то когда-то с неизвестной целью пытался порезать ножом. Габлер приложил к ней пластинку ключа, дождался щелчка и шагнул за порог. Арамис, напоследок оглядев безлюдный коридор, тоже вошел в тесную прихожую.

‒ Эй, ты живой, Юл? ‒ громко спросил Крис, направляясь к приоткрытой двери в комнату.

‒ Живой... ‒ донеслось оттуда.

В отличие от прихожей, комната оказалась довольно большой, да еще и просторной, поскольку мебели в ней было всего ничего: ложе у стены, стол посередине, кресло у окна и такое же у другой стены. По убранству она безнадежно проигрывала даже казармам Стафла ‒ то ли так и было задумано изначально, то ли мебель потихоньку отсюда растащили. Абсолютно голые стены цвета мокрого песка поддерживали тот же стиль. Очень неуютно выглядело это похожее на ангар обиталище, и с ним вполне сочетался унылый вид Юла Ломанса. Файтер сидел на ложе, поставив босые ноги на пол. Одеждой ему служила желтая простыня, изображающая плащ. Вид у него был не только унылый, но и какой-то напряженный, словно он маялся животом и каждую секунду ждал повторения болезненного позыва.

‒ Жаль, что другие тебя не видят, ‒ сказал Арамис, подойдя к ложу. ‒ Очень поучительное зрелище.

Портос лишь вымученно изобразил улыбку.

‒ Хорош на мозги капать, человеку и так хреново. ‒ Габлер поставил пакет перед страдальцем. ‒ Одевайся, Юл. Сейчас винца хлебнешь, и полегчает. Вино, говорят, отменнейшее.

Портос с усилием сглотнул и начал вынимать из пакета вещи.

‒ Мда-а... ‒ Арамис обвел взглядом комнату. ‒ Значит, здесь и гуляли... Это что, и вся квартира? Пустоватая она какая-то.

‒ Нет, еще кухня, ‒ ответил уроженец Геи, медленно надевая майку. ‒ Тоже пустая.

Крис подошел к окну. Ясное совсем недавно небо уже стало серым, и из него, как из прохудившегося мешка, опять сеял снег. Вдалеке, в просвете между домами, виднелся кусок открытого пространства, на удивление безлюдного, и заканчивалось оно косым ступенчатым боком какого-то черного сооружения без окон. Крис мимолетно подумал о том, что есть тьма-тьмущая городов, где он никогда не бывал и, наверное, никогда не побывает, и в каждом городе ‒ свои интересные места... а не только кабаки.

‒ Стаканы-то хоть имеются или как? ‒ спросил у него за спиной Арамис.

Габлер повернулся. Арамис выставил на стол бутылку и смотрел на Портоса, который так же медленно, как и раньше майку, натягивал брюки.

‒ Не знаю, ‒ буркнул тот. ‒ Не помню...

Арамис сокрушенно покачал головой ‒ то ли по поводу стаканов, то ли по поводу Портоса.

‒ Значит, хлебнешь прямо из бутылки, дорогуша. Только чуть-чуть, для поправки, а не одним глотком до дна. ‒ Беловодец повернулся к Габлеру. ‒ Крис, дай штопор.

Габлер подошел к нему, снял нэп со спины и поставил на стол. Портос тяжело опустился на ложе и, пыхтя, начал напяливать сапог. Лоб его блестел от явно нездорового пота.

‒ А штопора у меня, однако, может и не быть... ‒ пробормотал Крис, роясь в нэпе. ‒ Что-то я не помню...

Портос издал какой-то неопределенный звук и замер, глядя на дверь. Арамис перестал рассматривать этикетку на бутылке и быстро сунул руку в карман куртки. А Габлер уже выхватил парализатор.

В дверном проеме стояла беллизонка Анизателла. А рядом с ней ‒ бородатый темноволосый мужчина лет шестидесяти, на полголовы выше девушки. Под распахнутым серым плащом виднелся строгий серый костюм. Мужчина смахивал на служащего среднего звена, но Габлер ни секунды не сомневался в том, что служит тот не какой-то фирме, а единомножественному богу Беллизу-Беллизону-Беллизонам. Тем более, что из-под длинных волос, словно серьга, поблескивал кругляш на цепочке. На нем был выгравирован золотистый круг, вписанный в равносторонний треугольник. Знак триединого Беллиза.

Несмотря на отчаянность ситуации, Габлер не мог не отметить, что девушка по-прежнему выглядит замечательно. Жакет и узкие брюки, в которых он видел ее в последний раз на галере "Луций Корнелий Сулла Фэликс", идущей к Шамбале, сменились черными джинсами, облегающим темно-синим с красными ромбиками свитерком и короткой, нараспашку, стального цвета курткой с капюшоном. Из-под упавшей на лоб каштановой челки смотрели красивые чуть раскосые черные глаза. И взгляд этих глаз был совсем не обнадеживающим.

Ничто не мешало Габлеру нажать на спуск парализатора, однако он почему-то не делал этого. Медлил и Арамис, хотя тоже держал в руке оружие. Портос затих на ложе, уронив второй сапог на пол.

‒ Стрелять бесполезно, это вам не поможет, ‒ произнес мужчина звучным густым голосом и сделал шаг вперед.

Низа осталась на месте и теперь смотрела не на парочку файтеров, застывших у стола, а на нэп Габлера. На лице ее появилось какое-то непонятное выражение.

‒ А если мы все-таки попробуем? ‒ поинтересовался Арамис.

Мужчина пожал плечами:

‒ Попробуй. Это не то оружие, а другого у вас нет. К сожалению... ‒ Он сделал короткую паузу и закончил с нажимом: ‒ Для вас.

‒ А если мы все-таки попробуем? ‒ повторил Арамис, однако без особой надежды.

Беллизонец уловил эту интонацию и едва заметно усмехнулся. Кажется, в этой паре жителей Нова-Марса главным был именно он.

‒ Предлагаю идти с нами, ‒ темноволосый обвел взглядом файтеров. ‒ Всем троим.

‒ А если не пойдем? ‒ не сдавался Арамис.

‒ У нас есть средство заставить вас подчиниться, ‒ заявил беллизонец.

В отличие от Низы, на терлине этот жрец Триединого изъяснялся безупречно. Девушка отвела взгляд от нэпа, но Крис напрасно старался встретиться с ней глазами. Он был уверен в том, что беллизонец не блефует, и у них действительно есть такое средство.

Арамис навел оружие на гостя с Нова-Марса и произнес:

‒ Не помню, в какой объемке древнеисторический герой посоветовал одному нахалу: "Приди и возьми". Рискнешь, мистер?

‒ Подожди, ‒ быстро сказал Крис и демонстративно положил свой парализатор на стол. ‒ Я не буду стрелять. ‒ Он взглянул на Арамиса и кивком показал, чтобы кросс сделал то же самое.

Арамис нахмурился, но, помедлив, подчинился. Если бы это была сценка из объмки, он бы непременно сказал: "Надеюсь, Крис, ты знаешь, что делаешь". Но это была не объемка...

Беллизонский жрец бесстрастно наблюдал за ними, засунув руки в карманы плаща, и пока оставался на месте.

Нужно было не стрелять, а поговорить. Хотя бы попытаться. Судя по тому, что беллизонцы спокойно пришли сюда ‒ не ворвались, а именно пришли, всего лишь вдвоем и, вероятно, без оружия, ‒ они были абсолютно уверены в собственных силах. И для такой уверенности, Габлер ничуть не сомневался в этом, у них имелись все основания. Троих оставшихся в живых убийц жрецов горного храма, заманили в ловушку. Вновь собрали вместе. Точнее, заманили двоих с помощью третьего ‒ Портоса. С невольной, разумеется, помощью...

‒ Низа, послушай... ‒ проникновенно начал Крис, глядя на ее очаровательное лицо, пытаясь достучаться до сердца этой богини возмездия.

Но больше ничего сказать не успел.

Дверь квартиры распахнулась, с грохотом ударив о стену, и в прихожую ворвались какие-то типы. Первый оттолкнул с дороги Низу, чуть не сбив ее с ног, и ввалился в комнату. В руке он сжимал увесистую бейсбольную биту, и Габлер опознал в нем давешнего бритоголового любителя чужих денег.

‒ Вот эти двое! ‒ просипел бритоголовый своим дружкам. ‒ Уделаем ублюдков!

Похоже, никого, кроме Арамиса и Габлера, он в комнате не замечал, даже здоровенного Портоса. Или просто игнорировал.

Низа, морщась, держалась за плечо, беллизонский жрец недоуменно застыл, не вынимая рук из карманов. Вслед за инициатором этого нападения в просторном помещении нарисовались еще четверо парней, очень схожих друг с другом опухшими небритыми физиономиями и засаленными волосами. Двое, как и главарь, были вооружены битами, третий держал приличных размеров нож, а четвертый крутил в руке метровый декоративный подсвечник в виде обнаженной женской фигуры с круглым пятнышком над переносицей. Светловолосого, схлопотавшего в лифте от Арамиса, среди них не было ‒ видимо, беловодец немного перестарался с силой ударов.

‒ Че, влипли, ублюдки? ‒ Бритоголовый взял биту на изготовку и направился к столу. ‒ Щас верну должок, в натуре!

Парализатор Крис хватать не стал, тут можно было обойтись и без оружия. Как и без экстры. Не шелохнувшийся Арамис, видимо, был того же мнения.

‒ Ты девушку толкнул, обормот, ‒ произнес Габлер спокойно. ‒ А ну, быстренько извинился, забрал свою вигию и утопал отсюда. Если не хочешь очень серьезно занемочь.

Бритоголовый зарычал, пригнулся и бросился вперед, а вслед за ним ринулись и остальные четверо.

‒ Юл, не лезь, пожалуйста, ‒ предупредил Арамис вставшего было с ложа Портоса. ‒ Мы сами справимся.

Эти слова он говорил, уже отражая нападение. Точнее, уклоняясь от нападения. Габлер тоже отпрыгнул в сторону, только в противоположную, и две биты со свистом бесполезно рассекли воздух, не найдя цели. Пока двое напавших первыми разворачивались, файтеры встретили следующих. И встретили очень удачно. Так удачно, что узкогрудый парень охнул и присел, выпустив нож и прижимая к животу поврежденную руку, а субъект с подсвечником пропахал носом пол и неуклюже пытался подняться. Пока Арамис разбирался с третьим "битоносцем", Габлер нанес быстрый удар бритоголовому и, судя по треску кости и воплю вожака, сломал тому ключицу. Увернулся от орудия второго типа из этой пары ‒ бита грохнула по столешнице, чуть не разбив бутылку, ‒ огрел его ребром ладони по почке и добавил ногой в промежность. Воплей и стонов в комнате стало больше. Низа сделала шаг в сторону от двери и прислонилась спиной к стене, бесстрастно наблюдая за побоищем. Беллизонец, по-прежнему держа руки в карманах, отошел к окну и тоже выступал в роли созерцателя. Взгляд у него при этом был каким-то брезгливым, словно он вляпался ногой в дерьмо. Портос так и не сел обратно на ложе, но и участвовать в забаве не торопился. И то и дело затравленно посматривал на девушку ‒ такое выражение лица было ему вовсе несвойственно.

Габлер, прыгнув ногой вперед, чуть не проткнул насквозь того типа, которого не до конца вырубил Арамис. Тип отлетел к стене, звучно ударился затылком и сполз на пол, выронив биту. Завершил эту скоротечную схватку, а точнее, избиение, беловодец, угодивший оппоненту в челюсть его же подсвечником. Оппонент замычал, попятился, развернулся и бросился прочь из квартиры. Следом, забыв подобрать нож, потрусил второй. Пострадавшую руку он все так же бережно прижимал к животу и, судя по его болезненной гримасе, чувствовал себя не очень хорошо.

Местных жителей в комнате осталось трое. Бритоголовый, скорчившись и ругаясь, держался за сломанную ключицу не пострадавшей правой рукой и больше ни на что не обращал внимания. Тип, получивший в промежность, подвывая, возился на полу. Еще один так и сидел у стены с отрешенным видом, пребывая вдали от здешних забот.

‒ Битва на Курукшетре... ‒ пробормотал Арамис, деловито направляясь к нему.

Габлер начал подбирать с пола предметы, выпавшие из рук бедолаг, возомнивших себя ну очень крутыми бойцами и вознамерившихся поживиться наличностью файтеров, о которой им, безусловно, поведал обиженный в лифте бритоголовый. А беловодец, словно забыв о парочке остававшихся неподвижными визитеров с Нова-Марса, подхватил вырубленного обитателя комьюнити и поволок в коридор.

Парализаторы продолжали лежать на столе. Портос наконец опустился на ложе и сидел согнувшись, словно на плечи ему давил неподъемный даже для него груз.

‒ Извинись перед девушкой, ‒ сказал Крис, подойдя к бритоголовому.

Тот угрюмо зыркнул на него, не отрывая руки от пострадавшей ключицы. Посопел и выдавил из себя, повернувшись к беллизонке:

‒ Извини...

‒ Мистрис, ‒ подсказал Габлер.

‒ Мистрис, ‒ покорно просипел бритоголовый.

Низа непонятно шевельнула плечом и вновь перевела взгляд на водруженный на стол нэп Габлера. Ее спутник направился к входной двери и выглянул в коридор. Тут же вернулся, кивнул девушке и остановился рядом с ней.

Габлер мимолетно подумал, что у Арамиса появился шанс унести отсюда ноги, только вряд ли тот этим шансом воспользуется.

Так и оказалось. Беловодец вошел в комнату, мельком глянул на беллизонцев и шагнул к явно не знающему, что делать дальше, бритоголовому.

‒ Значит, так, ‒ начал он негромко, но внушительно, ‒ забирай своего приятеля и отправляйтесь зализывать раны, пока их не стало еще больше. Еще раз сунетесь ‒ уделаем уже по полной программе, так что за реанимацию платить придется, и немало. И в полицию заявим, свидетели есть. ‒ Он кивнул на служителей далекого горного храма. ‒ Все понял?

Бритоголовый набычился. Посмотрел на притихшего приятеля, который не спешил подниматься с пола, но слушал внимательно, мотнул головой на сложенные у стены трофеи:

‒ Вещички-то отдайте.

Арамис прищурился:

‒ Может, тебе еще и ключ от квартиры, где деники лежат? Получишь у своей Ракшасихи, внизу. Попозже. И очень плохо, что ты выводов не делаешь, дружище. Я же тебя предупреждал, что можешь крепко нарваться. Ладно, валите отсюда, дайте нам с приличными гражданами поспилковаться... ну, пообщаться. ‒ Беловодец вновь бросил взгляд на неподвижных беллизонцев. ‒ Они нас по всей Империи искали, и мы могли бы давно сидеть и винцо с ними пить, а приходится на ваши рожи смотреть. Давай, дружище, уматывай.

Бритоголовый молча двинулся к двери, даже не взглянув на своего приятеля. Арамис еще не успел повернуться к последнему из нападавших, как тот встал и тоже заковылял к выходу.

‒ И дверь закройте, ‒ сказал им вслед кросс.

Дверь закрылась и в комнате стало тихо. Очень тихо.

Глава 11. Ты ‒ мне, я ‒ тебе

Три недели назад Габлер, как и Портос с Арамисом, уже имел счастье переживать подобное очень неприятное душевное состояние ‒ в недрах горного храма служителей триединого божества. Но тогда их спас Граната.

Теперь же на Гранату уповать не приходилось. Далеко был Граната.

Беллизонцы стояли у стены, Габлер с Арамисом ‒ посреди комнаты, а непохожий на себя Портос продолжал сидеть, так и не обув второй сапог. Тишина была напряженной, как перед бурей, и в этой тишине вдруг прозвучал голос Анизателлы. При этом она впервые посмотрела на Криса.

‒ Я не думаю, что это было специально подготовленное для нас представление, ‒ сказала она тем чудесным бархатистым голосом, которым впервые говорила с Габлером на теплом морском побережье, в Александрии. ‒ Этого просто не может быть. Там, на галере, ты имел вступиться за меня, еще не зная мои намерения. Но сейчас... Вместо того, чтобы попытаться совершить побежку. ‒ Она повернула голову к своему спутнику, слушающему ее с хмурым видом. ‒ Даллио Энгилейнон, я отказываюсь от мести этому человеку за смерть моего отца.

Арамис издал какой-то невнятный звук, а Габлер почувствовал, что с плеч у него упала не просто гора, а целый небесный свод. Словно был он тем древним мифическим титаном, которого на время подменил другой мифический силач. Он понял, что именно должен был в этот миг ощутить титан.

Лицо беллизонца после этого заявления не стало менее хмурым.

‒ Это твое право, даллиа Анизателла, ‒ произнес он.

Арамис тут же рукой показал на бутылку, красующуюся посредине стола, и весело предложил:

‒ Так что, выпьем за мир и дружбу?

Габлер без небесного свода на плечах мысленно прыгал на одной ножке. Но незамедлительно прозвучавшие слова Энгилейнона не просто вернули небесный свод на место ‒ тяжеленное небо просто прихлопнуло его, вдавило в землю и превратило в двумерное, абсолютно безжизненное пятно. Пропустив мимо ушей предложение Арамиса, беллизонец заявил:

‒ Даллиа Анизателла отказывается от мести как дочь, но вы будете покараны за смерть наших сородичей и собратьев.

‒ Как?! ‒ вскричал Арамис. ‒ От мести отказываетесь, но все равно мстите? Где же логика?

‒ У нас своя логика, ‒ и бровью не поведя, ответил беллизонец. ‒ Согласитесь, мы имеем все основания поступить подобным образом, и на нашем месте вы сделали бы то же самое.

‒ На вашем месте мы бы обратились в суд, ‒ со злостью процедил Арамис. ‒ Мы же объясняли уже этой... даллиа... даллии... и другим... Мы приказ выполняли, можете вы это понять?! И кроме того, если бы не убили мы, ваш сородич убил бы нас! И наших, между прочим, он тоже ухлопал. Но мы же не стали настаивать на бомбардировке вашего храма! А уж поверьте, парочки бомб точно хватило бы! И вы и так Атоса прирезали. Мало вам? У нас же законы одни для всех, так? Пусть суд решает, виноваты мы или нет. Вы ведь в обществе живете, а не сами по себе, так? В Роме Юнионе!

Энгилейнон слушал все это с непроницаемым видом и вдруг вытащил руку из кармана и выставил перед собой, повернув ладонью к Арамису.

И беловодец словно обнаружил перед собой стену. Плюнул на пол и опустил голову.

А Габлер до самых пяток прочувствовал, что значит книжное выражение "воздух наливался обреченностью".

‒ Никто нас в свое время не спрашивал, хотим ли мы находиться в вашем обществе, ‒ холодно произнес беллизонец. ‒ И к нам, служителям единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, это не относится. Нам ничего от вас не нужно. Кроме того, нетрудно догадаться, в чью пользу примет решение ваш суд. А волю единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов надлежит выполнить. Мы ‒ его служители, его орудия, не более того. Как там у вас говорится: "ничего личного"? Воистину так. Мы отнюдь не кровожадны и не находим удовольствия в том, чтобы убивать. У нас свои задачи при прохождении пятого слоя фии. Тот, кто повергает других, сам должен быть повержен. Единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны должен получить это жертвоприношение.

‒ А говоришь, что вы не кровожадны, ‒ мрачно заметил Габлер. ‒ Боги моих предков давным-давно отказались принимать кровавые жертвы и довольствуются иными подношениями. И боги всех других рас тоже. ‒ Тут Крис кривил душой; он понятия не имел, действительно ли это так. ‒ А ваш единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны, выходит, пользуется давно отжившими методами. Несовременный он какой-то...

‒ Не тебе судить о нем! ‒ оскорбленно вскинулся Энгилейнон. ‒ Кровавая жертва ‒ это крайняя мера, нечто из ряда вон выходящее. Но в данном случае...

‒ Божество ‒ это нечто совершенное, ‒ перебил его Габлер, от отчаяния испытывая прилив вдохновения. ‒ Оно источник любви, и в нем не может быть зла. Один древний земной правитель готов был принести в жертву богам свою дочь. Она добровольно взошла на жертвенник, но сами же боги подменили ее животным, которое и пошло под нож вместо нее. Истинное божество никогда не будет против замены кровавой жертвы на другое подношение!

Габлер говорил горячо, прижав руки к груди. Беллизонец слушал с хмурым видом, а Низа смотрела на файтера с непонятным любопытством.

‒ А подношение может быть очень и очень богатым, ‒ продолжал Крис. ‒ Не только ваш бог, но и вы, его служители, можете получить нечто такое, чего нет больше ни у кого, чья ценность просто не поддается измерению. Согласится ли ваш единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны на такую замену? Дабы не исчезло наше лайо в кругах пустот. ‒ Он хорошо запомнил те слова, что услышал в глубинах горного храма.

Энгилейнон был явно озадачен таким поворотом разговора. А Низа прищурилась и спросила, кивая на нэп Габлера:

‒ Ты говоришь о том, что лежит сейчас среди твоих вещей? Я чувствую там нечто... очень необычное.

‒ Да, ‒ вынужден был признаться Крис.

‒ И что же там у тебя такое? ‒ насторожился Энгилейнон.

Габлер немного помедлил, подбирая слова, и сказал:

‒ Это наконечник древнего оружия. Его называют Копьем Судьбы. Слыхали о таком?

Беллизонцы переглянулись, и Энгилейнон ответил:

‒ Нет. И чем такое подношение может удовлетворить единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов?

‒ Считается, что тот, кто владеет этим Копьем, имеет очень хорошие шансы на победу в противостоянии с любым неприятелем, ‒ осторожно пояснил Габлер. ‒ Вообще, это как бы гарантия неуязвимости.

О том, что Копье Судьбы похищено у Императора, и его ищут по всему Роме Юниону, он предпочел умолчать.

‒ Считается? ‒ переспросил беллизонец. ‒ Или это на самом деле так?

‒ Я не проверял, ‒ честно ответил Крис. ‒ Можешь навести справки. Его еще называют Копьем Лонгина. Очень древняя штуковина. Некий объект, ‒ он вспомнил слова Янкера, ‒ с необъяснимыми пока свойствами. Каким-то образом может влиять на развитие событий. Забирайте и предложите единомножественному Беллизу-Беллизону-Беллизонам вместо нашего мяса. Обманывать вас нам смысла нет, вы ведь нас запросто снова найдете.

‒ И откуда же у тебя такая ценность? ‒ недоверчиво задал вопрос Энгилейнон. ‒ В кустах нашел или как?

‒ Или как. Можно сказать, случайно досталась.

‒ И на это Копье можно взглянуть?

‒ Оно замаскировано.

Низа вдруг направилась к столу, обогнув Габлера. Он не стал преграждать ей путь, но приготовился оказать сопротивление, если беллизонка вздумает забрать нэп. Однако девушка не стала ничего забирать. Она просто приложила руку к нэпу и замерла на несколько секунд. Вздрогнула и отдернула ладонь, словно обожглась. И даже слегка пошатнулась, как будто получила невидимый удар. По лицу ее растеклась какая-то восковая бледность, и Анизателла некоторое время стояла, закрыв глаза и тяжело дыша. Энгилейнон напряженно смотрел на нее, но не делал ни единого движения.

Наконец Низа, кажется, пришла в себя и открыла глаза. С усилием потерла виски и повернулась к Габлеру:

‒ Четыре одинаковых. Намеревался подсунуть кому-то неправильное и приобрести много денег?

Она имела в виду одинаковые сувенирные мечи, которые каким-то непостижимым образом сумела обнаружить, не заглядывая в нэп.

Габлер смущенно развел руками и пробормотал:

‒ Каждый делает свой маленький бизнес...

Эту фразу он когда-то где-то то ли прочитал, то ли услышал, и она ему запомнилась.

Низа посмотрела на него мельком, так что файтер не успел ничего прочитать в ее темных глазах, и вернулась к своему спутнику. Сказала ему несколько непонятных напевных слов, и Энгилейнон призадумался. Совершенно человеческим жестом потеребил густую бороду и медленно обвел взглядом файтеров:

‒ Мы выйдем в прихожую. Сейчас вернемся.

Габлер вновь развел руками: мол, не возражаю, выходите на здоровье, советуйтесь; мы подождем, нам спешить некуда...

Беллизонцы покинули комнату, прикрыв за собой дверь.

‒ Клюнули! ‒ радостно, но тихо сказал Арамис, потирая руки. ‒ Есть шанс уцелеть.

Он подмигнул Габлеру и посмотрел на Портоса. Вид у того по-прежнему был неважнецкий, и он словно не совсем понимал, что тут, собственно, происходит.

"Только бы согласились... ‒ подумал Крис. ‒ Только бы они согласились..."

Он не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что загадочная штукенция, от которой, вполне возможно, зависело благополучие Империи, кажется, уплывала в руки беллизонцев. Что бы там ни выдумывали мечтатели прошлого о создании нового человека, а базовые инстинкты никто не отменял. И когда нависает угроза смерти, руководствуешься, в первую очередь, инстинктом самосохранения. И это нормально.

И в конце концов подобное зло ‒ меньшее, чем если бы Копье попало к чужакам или сепаратистам. Правда, неизвестно, как намерены использовать его беллизонцы ‒ вдруг начнут планетарное восстание, дабы изгнать захватчиков-колонистов с Нова-Марса? Но у Императора достаточно средств, чтобы вернуть Копье. Никакие сверхспособности не смогут противостоять тому оружию, которым оснащен Стафл...

‒ Прорвемся, Гладиатор, прорвемся! ‒ продолжал шептать Арамис. ‒ А может, прибьем их до смерти, а? А трупы вывезем и выбросим.

‒ А толку? ‒ охладил его пыл Габлер. ‒ Другие явятся по наши души. И вообще...

Он махнул рукой, не договорив. Этого типа, Энгиле... короче, Энги, он мог бы убить, но Низу...

Крис направился было к креслу у окна, намереваясь сесть, но тут беллизонцы вернулись. Он буквально впился глазами сначала в лицо Энгилейнона, а затем, не сумев ничего на нем прочитать, в лицо Анизателлы. Та встретила его взгляд прохладно, но без прежней мрачной решительности во что бы то ни стало предать файтеров смерти. Остававшийся стоять у стола Арамис затаил дыхание.

‒ Я не могу сейчас ничего сказать. ‒ В звучном голосе беллизонца, кажется, не слышалось намеков на похоронный марш. ‒ Нам нужно посоветоваться, и решение будет зависеть не от нас. Дай свой номер, ‒ взглянул он на Габлера. ‒ Думаю, сегодня же вечером мы с вами свяжемся. Надеюсь, не надо лишний раз повторять, что бежать бесполезно?

‒ Мы будем в отеле, ‒ ответил Крис, чувствуя, как за спиной, похоже, прорезаются крылья. ‒ Надеюсь, что мы с вами поладим.

‒ Если нужна какая-то денежная компенсация, ‒ вступил в разговор Арамис, ‒ ну, за... убитых... мы готовы.

Беллизонец гордо выпрямился:

‒ Те, кто покинул пятый слой фии, не нуждаются в компенсации.

Арамис неловко пожал плечами:

‒ Ну, смотрите...

Энгилейнон извлек из кармана плаща мобик цвета темного перламутра, и Крис продиктовал свой номер. Беллизонец молча развернулся и направился к двери. Вслед за ним так же молча шагнула девушка.

‒ Низа! ‒ остановил ее Крис. ‒ Тебя не очень затруднит вернуть нашего Юла в нормальное состояние?

Анизателла на мгновение задумалась, посмотрела на своего спутника и подошла к Портосу. Тот сидел, шаря по ее лицу таким взглядом, словно увидел собственную смерть.

‒ Ложись, ‒ коротко сказала беллизонка.

Файтер покорно повалился набок, как подрубленный ствол, забросил на ложе левую ногу, а потом, помедлив, и правую, в сапоге. Низа положила ладонь ему на лоб, закрыла глаза, и лицо ее стало сосредоточенным. В тишине слышалось напряженное прерывистое сопение Портоса. Не прошло и минуты, как оно стало стихать, и вскоре файтер стал дышать ровно и почти беззвучно. Глаза его еще некоторое время смотрели в потолок, хотя вряд ли что-то видели, а потом веки эфеса сомкнулись.

‒ Через несколько минут он очнется, ‒ пообещала Низа, убрав ладонь. ‒ Но будет иметь слабость и... ‒ она помолчала, подбирая слово, ‒ ...и заторможенность. Потом это пройдет, но не сразу же, через промежуток.

‒ А выпить-то ему можно будет? ‒ поинтересовался Арамис и кивнул на бутылку.

На лице беллизонки появилось отдаленное подобие улыбки.

‒ Можно, только не очень много. Не всю полностью бутылку, а то станет падать.

Энгилейнон у двери нетерпеливо пошевелился, но Крис все-таки задал девушке свой вопрос:

‒ Ты его еще в столице обработала, в Грэнд Роме?

‒ Обработала? ‒ непонимающе подняла брови Анизателла, но тут же сообразила, что имеет в виду Габлер. ‒ Да, его обработали. Вместе с его компанией.

Крис посмотрел на нее почти с ужасом, а девушка добавила:

‒ Пьяных... обрабатывать есть очень просто. Хотя его, ‒ она кивнула на лежащего Портоса, ‒ обрабатывала не я.

Низа обдала Габлера строгим взглядом ‒ от этих красивых глаз у него защемило сердце ‒ и поплыла к двери. Во всяком случае, так ему показалось.

Крис смотрел, как она уходит, и думал, что ни при каких обстоятельствах не смог бы ее убить. А еще он думал, что никогда не решился бы взять ее в спутницы жизни. Страшно было бы жить с такой спутницей...

Но сердце продолжало ныть.

Дверь квартиры закрылась за беллизонцами, и Габлер с Арамисом некоторое время стояли неподвижно.

‒ Ф-фу!.. ‒ наконец выдохнул гинеец.

Он сгреб бутылку со стола и врезал по донышку с такой силой, что пробка вылетела без всякого штопора. Сделал длиннющий глоток ‒ в воздухе заблагоухало нежнейшими цветами, ‒ вновь выдохнул и вытер рукавом губы.

‒ Вот уж не думал, что ты языком можешь молоть почище Гранаты, ‒ сказал он Габлеру. ‒ Убедил-таки! Красиво излагаешь, Цицерон!

‒ Не спеши, ‒ осадил его Крис. ‒ Как говорит моя бабушка, "если рано птичка запоет, тут ей и конец придет".

Арамис прищурился:

‒ Она, случайно, Гранату не учила в школе? Я так думаю, не придет конец. Они же не дураки, выгоду понимают... А вино преотличнейшее! ‒ Кросс протянул бутылку Габлеру, но тот отрицательно качнул головой. ‒ Ф-фу... Отлить надо после такой нервотрепки.

Беловодец сунул парализатор в карман и танцующей походкой вышел из комнаты. Портос продолжал лежать неподвижно. Грудь его равномерно вздымалась и опадала, а осунувшееся лицо с закрытыми глазами было безмятежным, как у вигиона, который временно избавился от своего подразделения. Крис передернул плечами, чувствуя, как напряжение уходит, словно тучи, так и не разразившиеся грозой, и подошел к окну. Улица Раджа Капура продолжала жить обычной транспортно-пешеходной жизнью. Беллизонцев видно пока не было. На стоянке под окном пестрели кары. Большой уникар с серыми боками приткнулся у обочины, забравшись передним колесом на тротуар. Снег прекратился, и зеркальная крыша уникара отразила свет на мгновение пробившегося сквозь облака солнца. Это можно было, при желании, считать добрым знаком. Крис заметил эту внушительную посудину еще когда в первый раз подошел к окну. Габлер продолжал смотреть вниз, но ни Анизателлу, ни ее спутника так и не увидел ‒ должно быть, они еще не успели выйти из комьюнити.

Услышав шаги, Крис обернулся. Это был Арамис.

‒ Что там наш спящий красавец, еще не отямился? ‒ осведомился он. ‒ Или его, блип, целовать надо? У меня есть для него интересное сообщение.

Портос будто ждал этих слов. Он зашевелился, открыл глаза и звучно зевнул. Приподнял голову и некоторое время с недоумением рассматривал собственную ногу, обутую в сапог. А потом вновь распластался на простыне, словно внезапно лишился сил.

Арамис взял бутылку, подошел к нему, присел рядом на ложе.

‒ Ну, как ты, Юл? Полегчало?

Портос молча хлопал глазами, но было видно, что это уже не тот подавленный безвольный тип, каким он был совсем недавно. Освободившись от непонятных, поистине колдовских чар, файтер вновь стал более-менее походить на себя.

Арамис покрутил у него перед носом бутылкой:

‒ Хлебнешь?

Ломанс, немного помедлив, скривился, словно сел на колючку, и помотал головой. Потом приподнялся на локтях и принял полусидячее положение. Обвел комнату настороженным взглядом и спросил свистящим звучным шепотом, похожим на шум стартующей ракеты:

‒ А где эти? Ушли?

‒ Ушли, ‒ подтвердил Арамис, поставив бутылку на пол. ‒ Кажется, откупились мы от них. ‒ Он взглянул на приблизившегося к ложу Габлера. ‒ Благодаря Гладиатору.

Портос перевел взгляд на Криса:

‒ А где это ты обзавелся... такой хреновиной? ‒ Говорил он с запинками, словно никак не мог отдышаться.

‒ Подсобил один бывший друг...

‒ А что это за придурки сюда ворвались? ‒ продолжал расспросы Ломанс. ‒ Чем вы им не угодили?

‒ Да тут двое в лифте нас пытались ограбить, ‒ пояснил Габлер. ‒ Мы их немножко поучили уму-разуму, но учеба впрок не пошла. Они пополнение набрали... а остальное ты сам видел.

‒ Между прочим, у тебя могут быть большие проблемы с этим Копьем, ‒ заметил Арамис. ‒ Если твинсеры тебя вычислят, то...

‒ А что мне было делать? Расхлебаюсь как-нибудь. ‒ В голосе Габлера не было особой уверенности.

Беловодец с сомнением посмотрел на него, молча кивнул и вновь повернулся к Портосу:

‒ Аппетит еще не пробудился?

Юл вновь медленно помотал головой. Видно было, что он действительно несколько заторможен.

‒ Позволь задать тебе один вопрос, ‒ продолжал Арамис. ‒ Ты в ванную свою заглядывал?

‒ Н-не помню... ‒ недоуменно ответил здоровяк. ‒ Я вообще плохо помню... что тут было. Ну, пили... А что?

‒ А то, что пошел я сейчас туда руки помыть, а из-под ванны торчит что-то знакомое. Комбез твой торчит. Я не поленился, встал на карачки, заглянул подальше ‒ опа! И бегунцы там же обретаются. Это что, собутыльники твои туда все позапихивали или ты сам в невменяемом состоянии?

‒ Блип! ‒ после паузы радостно изрек Портос. ‒ Хорошая новость! Понятия не имею... кто куда что засовывал. Она меня как на Верке зацепила... так и все, конец!

‒ Кто ‒ она? ‒ спросил Арамис.

‒ Да подружка этой Низы, что на "Помпее" была, когда они нас уделали. Гели... Гелиси... Гелисинийра, вот. Я ее потом уже заметил... когда попался. Она и не пряталась больше... знала, что я уже ничего ей сделать не могу. И этих типов, видно, тоже прихватила... и они со мной сюда поперлись... ‒ Портос на несколько секунд прикрыл глаза, тяжело вздохнул.

Габлер и Арамис молча смотрели на него.

‒ Ничего сделать не мог, парни! ‒ продолжал Портос. ‒ Словно кто-то мной управлял. Вот даже когда с вами говорил... хотел все рассказать ‒ так ведь не получалось! Блокировка... Жуткое дело... ‒ Он зябко повел могучими плечами. ‒ Чувствуешь, знаешь, что тебя ведут... а делаешь так, как внушили. Робот...

‒ Да уж... ‒ пробормотал Арамис. ‒ Не хотелось бы мне оказаться на твоем месте.

Габлер помял подбородок.

‒ Представляете, что они могут натворить с такими способностями? Но почему тогда мятеж у них не удался?

‒ Думаю, не все они такие колдуны, ‒ медленно сказал Арамис. ‒ Далеко не все. Может, только жрецы этого их Беллизона, и тоже не все. Иначе не видать бы нам Нова-Марса как своих ушей. Ты заметил, Крис, что Низа твоя Копье почуяла, а жрец этот нет? Может, во всем храме их только трое таких и есть: Анизателла, Гелисинийра и ‒ как ее? ‒ Джандинарья, кажется. Низа, Гели, Джанди. Секретное оружие.

‒ Так что за Копье-то? ‒ подал голос Портос. ‒ Ты им такое наплел, Гладиатор. А если поймут... что вранье все это?

‒ Не вранье, ‒ ответил Габлер. ‒ Если и Низа что-то необычное почувствовала, значит, точно не вранье.

‒ Так давай, рассказывай.

‒ Сейчас.

Крис направился к столу и вытащил из нэпа помеченный меч. Подкатил кресло к ложу Портоса, расстегнул куртку, уселся и положил сувенирное оружие себе на колени.

‒ Вот тут, внутри, находится наконечник Копья Судьбы, ‒ начал он. ‒ Очень интересная штуковина...

Рассказывал он без особых подробностей. Арамис эту историю уже слышал, а расписывать Портосу всякие мелкие детали было ни к чему. Граната, конечно, не упустил бы возможности подробнейшим образом все изложить, да еще и приукрасить, но Габлер на лавры Гранаты не претендовал. Арамис слушал, чуть склонив голову и прикрыв глаза, Ломанс же, который полулежал, подперев голову рукой, наоборот, не сводил с Криса взгляда. Взгляд был заинтересованный и порой изумленный, хотя и несколько мутноватый.

‒ Вот такая история, ‒ закончил Габлер.

‒ Вот и сказочке конец, а кто слушал ‒ молодец, ‒ пробормотал Арамис. ‒ Ось такая фигня, малятки... Я тебе еще раз скажу, Крис: если бы услышал такое от Гранаты, засомневался бы. Крепко бы засомневался...

‒ Я бы, наверно, тоже, ‒ кивнул Габлер. ‒ Кстати, он скоро должен выйти на связь. Если только не залился там по самые уши.

Портос воспринял эту историю довольно спокойно, словно что-то в этом роде рассказывали ему каждый день. Он задумчиво покрутил пальцами короткий массивный нос и медленно сказал:

‒ Если этот твой... Эрик... говорил правду, то скоро... начнется большая рубка. С этими чужаками.

‒ А, прекрати! ‒ досадливо махнул рукой Арамис. ‒ Нет никаких мифических чужаков, а есть вполне реальные сепаратисты. С вполне реальными программами психотропного воздействия. И очень даже может быть, что рубиться с ними действительно придется. ‒ Он взглянул на Габлера. ‒ Это очень хорошо, что ты послал Гранату следить. Сдашь твинсерам Годзиллу и его соучастника ‒ это тебе большущий плюс будет. И за грэндов этих, Шатана и его напарницу, отдуваться не придется, ты же, по сути, интересы Императора защищал, Копье у воров отнял. Отдадим его беллизонцам, и тут же надо выйти на Твинс. Пусть сразу тормознут этих фанатиков Беллизона...

‒ А нас Гели с Джанди уделают, да? ‒ прервал его Габлер.

Беловодец на несколько мгновений задумался. Портос сопел и молча переводил взгляд с одного сослуживца на другого.

‒ Согласен, ‒ кивнул Арамис. ‒ Спешить не стоит. Пусть уползают в свое горное бомбоубежище, а уж потом и маякнешь твинсерам. Они там, думаю, камня на камне не оставят, и хреновину эту Императору вернут в целости и... ‒ Он осекся под взглядом Криса, но тут же подался к нему. ‒ Что ты на меня вытаращился? Не можешь, да? Любовь и все такое? Я ведь видел, какими глазами ты на нее пялился, на Низу-Анизателлу... Да не любовь это, Крис! Неужели не понимаешь? Это все штучки ее, чары, колдовство, охмуреж, экстрасенсорное воздействие ‒ называй как хочешь! Она же тебя окрутила, притянула к себе, только и всего! Вспомни, к смерти в тех подземельях не только нас, но и тебя приговорила, и без колебаний. Что, не так?

Габлер угрюмо молчал.

‒ Хорошо, ‒ сказал Арамис. ‒ Если ты не можешь, я сам с твинсерами свяжусь. Ты еще вот о чем подумай: даже если промолчишь, Копье-то искать не перестанут. Представляешь, какие силы будут... ‒ да что будут! ‒ уже и сейчас задействованы! Все перероют, все записи видеонаблюдения во всех космопортах перешерстят, да и не только в космопортах, и рано или поздно на тебя выйдут. Ты же с твоим Эриком в космопорте общался, правильно? И физиономию свою не прятал. Так вот, в черепушке твоей покопаются, и выяснят, куда ты Копье пристроил... Вот тогда и попробуй объясни, что ты чист как только что из ванны и знать ничего не знаешь! Поверят они твоим объяснениям, как думаешь? Или ты от жизни успел уже устать?

Габлер обреченно кусал губу. Ему нечего было возразить, и он чувствовал себя связанным и идущим ко дну с камнями на ногах.

‒ Вот так, ‒ подвел черту Арамис и, подавшись к Габлеру, похлопал его по колену. И мягко добавил: ‒ Будет у тебя еще любовь, Крис, и настоящая, не обманка, не морок. И мы с Юлом у тебя на свадьбе погуляем, если пригласишь, конечно.

‒ И не одна, ‒ брякнул Портос.

Его чуть не отбросило от свирепого взгляда Габлера, и здоровяк, несмотря на всю свою заторможенность, тут же перевел разговор на другое.

‒ Вот ты со штукой этой таскался, да? ‒ кивнул он на меч. ‒ А не хотелось глянуть на нее?

‒ Хотеть-то хотелось, ‒ не сразу ответил Крис. ‒ Только как я гляну? Копье-то внутри, в мече, это же обманка сверху.

‒ Так распотрошить, да и все...

‒ Ага, чтоб меня на первой же таможне за шкирку взяли?

Портос почесал в затылке, посопел и заявил:

‒ Но ты же теперь таскать его с собой не будешь. Думаю, эти... колдуны от него не откажутся, так пусть сами с таможней и разбираются. Они такие, что и таможне сумеют глаза отвести. ‒ Он зябко повел плечом. ‒ Чародеи, блип, сказочные...

‒ Нет уж, ‒ мотнул головой Габлер, ‒ не буду я ничего потрошить. Да и не так, наверное, это просто. Не пиво открыть...

‒ Да, не стоит совершать лишних движений, ‒ поддержал его Арамис. ‒ Зачем создавать себе ненужные проблемы? Отдать от греха подальше, сообщить Твинсу и выбраться сухим из воды. Это для тебя, Гладиатор, сейчас самое главное.

Габлер согласно кивнул и пробормотал:

‒ Лишь бы Граната не подкачал... Хороший он парень, но не всегда предсказуемый.

‒ Это уж точно, ‒ подтвердил Арамис и обвел сослуживцев взглядом. ‒ Ну что, парни? Будем ждать сигнала от наших прятелей-беллизонцев и уповать на лучшее. Прежде всего, давайте сматываться отсюда. Двинем в отель, ты, Юл, устроишься, перекантуемся до вечера. Не знаю, как у вас, а у меня настроение заметно в гору пошло. Появилась перспектива дальнейшего безоблачного существования, а это весьма ободряет.

‒ А у меня пока настроение не очень, ‒ грустно сообщил Портос. ‒ Ни асса за душой...

‒ Не хнычь, будут тебе ассы, и сестерции будут, и деники, ‒ успокоил его Арамис и полез в карман за унидеском. ‒ Да, Крис? Окажем посильную помощь пострадавшему от неумеренных возлияний?

‒ А куда ж мы денемся? ‒ Габлер тоже достал унидеск, намереваясь произвести транзакцию. ‒ От таких несчастных случаев никто в этой жизни не застрахован. Правильно, Юл?

‒ Золотые слова! ‒ воскликнул повеселевший Портос.

‒ Хотя на досках не зря предупреждают: "Берегись, чтобы не упасть", ‒ заметил гинеец. ‒ Видать, древние римляне это хорошо прочувствовали. А ты, Юл, не очень.

‒ А! ‒ отмахнулся Портос. ‒ Если все читать ‒ голова распухнет, горшок[42] не налезет. Что-то мне жрать захотелось... Бросить чего-то в реактор. ‒ Он похлопал себя по животу.

Арамис возвел глаза к потолку:

‒ Слава всем богам, Юл Ломанс возвращается к нормальной жизни!

Глава 12. Неотвязные

В коридоре было тихо, как в казарме, когда там никого нет. В дальнем его конце, у подоконника, стояли, чуть пошатываясь, две какие-то сутулые фигуры и совершали непонятные неторопливые движения руками. Файтеры решили спускаться вниз не на лифте, а по лестнице ‒ местные обиженные обитатели могли тормознуть лифт, и пришлось бы вновь проводить усмирительную операцию. А настроение было совсем не то.

Лестница имела такой вид, словно именно сюда, а не в утилизатор, жильцы комьюнити выбрасывали всякий мусор. Пока троица пробиралась на первый этаж, дало знать о себе заказанное еще в номере такси ‒ оно уже прибыло и ждало возле дома.

‒ Ну и культура, блип, ‒ ворчал Портос, брезгливо перешагивая через какие-то попахивающие объедки. ‒ Плюнуть негде, просто безобразие какое-то...

Они оставили ключ от шестьсот шестьдесят шестой квартиры на ресепшене. Там по-прежнему не было никого, кроме давешней лохматой зверушки, даже не соизволившей проснуться. Вышли из подъезда и направились прочь от дома.

‒ Номер пятнадцать ‒ тридцать два, ‒ сказал Арамис. И тут же добавил, показав рукой: ‒ Вон, поджидает.

Зеленое, с большими желтыми цифрами на боку такси стояло рядом с серым уникаром, который Крис видел из окна узилища Портоса. По мостовой сновал транспорт, по тротуарам шли по своим делам горожане, и никто, кажется, не обращал внимания на троицу файтеров, ничем не отличавшихся сейчас от сивилов. Тем не менее, Габлер чувствовал себя неуютно на открытом пространстве. Арамис, хмуря брови, посматривал по сторонам, а Портос с удивлением взирал на запорошенную снегом листву деревьев.

‒ Эх, жрать-то как охота, ‒ уныло сказал он. ‒ Кажется, и снег бы съел, только бы на нем были следы зверей...

‒ Ого! Вот это ты дал! ‒ поразился Арамис. ‒ Гранату наслушался?

Крис поймал себя на том, что прикидывает, откуда за ними могут наблюдать, и заторопился к такси. Открыл дверцу, нырнул на заднее сиденье, подвинулся, освобождая место Портосу. Арамис сел впереди, тронул горошину энтера:

‒ Отель "Нарасимха".

Он глянул на почти моментально высветившуюся на панели сумму за проезд, достал унидеск, пошевелил пальцем, производя оплату. В динамике пайлота раздался какой-то звук, словно автоматический водитель удовлетворенно причмокнул, мотор ожил, и такси медленно отчалило от тротуара. В большом зеркале заднего вида поплыл, удаляясь, дом, где Портос провел не самые лучшие свои часы.

‒ Билеты на Нова-Марс пока отменять не будем? ‒ спросил Габлер.

Арамис мотнул головой:

‒ Пока не будем. ‒ Повернулся, взглянул на Криса и добавил: ‒ Чтоб не наврочить.

‒ Что это еще за хрень? ‒ встрепенулся Портос. ‒ Когда ты уже научишься нормально разговаривать, Лино? Талдычишь тебе, блип, талдычишь... Ты же не в своей озерной глуши. Ну, давай, я тоже буду болтать, как наши урулии ‒ и много ты поймешь? А мы же, блип, должны правильно понимать друг друга...

‒ Чему и способствует терлин ‒ незаменимое средство общения, объединяющее Империю, ‒ подхватил Габлер голосом медиара.

‒ Наш Юл и впрямь очухался! ‒ усмехнулся Арамис. ‒ Осталось только дождаться, когда его потянет в кабак. Я не знаю, мистер Ломанс, как будет на терлине "не наврочить", понял? Но объяснить могу. "Не наврочить" ‒ это если раньше времени о чем-то говоришь, как-то так. И плюнуть надо через левое плечо.

‒ Ага! ‒ буркнул Портос. ‒ Плюй, точнехонько Гладику в физиономию угодишь. Дикий вы народ, Лино, как я погляжу. Небось, и по полям голыми скачете, дождь призываете...

Арамис, вывернув шею еще больше, миролюбиво посмотрел на него:

‒ Нет у нас полей, разве что футбольные. А ты, дорогой, видать, не на шутку жрать-то хочешь, а? Ишь, разбурчался. Потерпи, сейчас такой обед соорудим, лопнешь.

‒ Мне, чтобы лопнуть, надо столько сжевать, что тебе и не снилось.

‒ Вот лучше бы тебе есть, чем алкоголем заливаться.

‒ Не учи ученого! ‒ огрызнулся Портос. ‒ Ты что, под вигиона косишь? Нотации мне тут всякие разводишь, понимаешь... ‒ Манеру Андреаса Сколы он изобразил довольно похоже, употребив одно из любимых словечек вигиона: "понимаешь".

‒ Это не нотации, Юл, ‒ сказал беловодец. ‒ Это я хочу, чтоб ты больше в такие переделки не попадал, не пил со всякими сомнительны...

‒ Останови! ‒ неожиданно бросил Габлер, неотрывно глядя в зеркало заднего вида.

Арамис среагировал моментально ‒ не беспокоя пайлота, просто ткнул в клавишу на приборной панели. Уже разогнавшееся такси сбавило ход, подрулило к тротуару и остановилось.

‒ Живот схватило? ‒ участливо спросил Портос.

Габлер подался к зеркалу, ткнул пальцем:

‒ Видите тот серый уник?

‒ Ну, вижу, ‒ посмотрев в зеркало, сказал Арамис. ‒ И что?

Портос молча сопел.

‒ Он только что ехал за нами следом, а теперь тоже тормознул, ‒ пояснил Габлер. ‒ Я его сразу заметил. Это тот уник, что стоял возле комьюнити, когда мы в такси садились.

‒ Ты хочешь сказать... ‒ начал беловодец, но Крис не дал ему договорить.

‒ Мы когда в той квартире торчали, в "трех шестерках", я его в окно видел, внизу, крыша еще у него зеркальная. А когда мы только туда приехали, его там, кажется, еще не было.

‒ Ага, ‒ сказал Арамис. ‒ Но маячок-то твой сейчас по городу катается. Как они могли нас засечь-то? Может, совпадение?

‒ Может, и совпадение. А может, и нет. ‒ Габлер криво усмехнулся. ‒ Лучше, как говорится, сделать лишний шаг, чем не дойти...

‒ Согласен, ‒ кивнул Арамис. ‒ Мудрые слова. А ну-ка сейчас проверим.

Он вновь нажал на энтер и сказал:

‒ Отель "Нарасимха".

Пайлот выражать свои чувства ‒ если они у него, конечно, были ‒ не умел, поэтому безмолвно повел такси вперед, снова вливаясь в транспортный поток. Серый уникар с зеркальной крышей еще секунд десять оставался на месте, а потом покатился следом.

Такси обогнуло площадь со скульптурой какого-то приплясывающего многорукого существа ‒ оно почему-то показалось Крису старым знакомым ‒ и свернуло за угол. Проехало квартал, постояло у светофора и двинулось дальше. Все три файтера не сводили глаз с зеркала заднего вида. Серый уникар держался поодаль, за другими машинами, но не отставал. Еще через три квартала Арамис повторил манипуляцию с приборной панелью, и такси, сбросив скорость, покорно подчалило к тротуару. Серый с некоторой задержкой, как дисциплинированный ведомый, проделал то же самое. Их разделяло метров восемьдесят, как прикинул Габлер, и теперь было совершенно ясно, что это никакое не совпадение. Он, горе-конспиратор, умудрился выдать себя и без маячка. И скорее всего, это произошло еще вчера, когда он совершал перебазирование из отеля "Колизей" в отель "Нарасимха".

"Не учили нас такому, не учили..." ‒ удрученно подумал Крис.

Оставалось непонятным, почему преследователи не попытались проникнуть в их с Арамисом номер еще ночью. Не смогли? Боялись засветиться? Не были уверены, что процесс отъема Копья Судьбы пройдет без помех? Впрочем, не это было сейчас главным. А главным было то, что их засекли, их преследовали, и в намерениях преследователей не приходилось сомневаться. Самым лучшим вариантом было бы немедленно отправиться в ближайший полицейский участок, как-то что-то объяснить, попросить полов связаться с твинсерами... Но тогда беллизонцы не получат Копье (если они вообще намерены его забирать), и пребывание файтеров-убийц в пятом слое фии продолжит оставаться под вопросом. Под очень большим вопросом. И этот знак вопроса может незаметно превратиться в три урны с прахом. Хотя вряд ли служители ново-марсианского горного храма будут очень уж хлопотать о сохранности праха тех, кто поднял руку на жрецов Беллизона.

Нужно было во что бы то ни стало дотянуть до встречи с беллизонцами.

Крис нагнулся и начал копаться в нэпе, отыскивая свою универсальную пилочку.

‒ Да, ты, пожалуй, прав, ‒ медленно сказал Арамис. ‒ Это не совпадение. Где-то они нас все-таки прихватили. Может, на тебе еще один маячок висит?

‒ Ну, не знаю. ‒ Габлер разогнулся, держа в руке свой пока безотказный инструмент. ‒ Разве что мне его в задницу засунули, там я еще не проверял.

‒ Спокойно, Крис, спокойно. ‒ Гинеец продолжал смотреть в зеркало. ‒ Мы их видим, у нас есть два паралика. Будем ими отбиваться, в случае чего.

‒ А другой вариант? ‒ буркнул Портос. ‒ Тихо-мирно едем дальше, высматриваем укромный уголок. Выходим, прячемся и поджидаем. А потом ‒ как учили... Их же там не целая вигия, да?

‒ Кажется, есть вариант получше, ‒ сказал Арамис, когда Габлер потыкал ему в плечо пилкой. ‒ Связанный с матчастью данного транспортного средства. Я правильно думаю?

‒ Угу, ‒ сказал Крис и передал ему пилку. ‒ Справишься?

‒ А то! ‒ Беловодец пересел на другое сиденье и почти без заминки подцепил левую половинку приборной панели, открывая доступ к внутренностям. ‒ Не тебе же одному отличаться, мы тоже ученые.

Пайлот вдруг заверещал так, что зазвенело в ушах, но Арамис чуть ли не моментально заставил его заткнуться, сделав какое-то резкое движение пальцем в глубине панели.

‒ Ох, ничего себе! ‒ Портос ошалело потряс головой. ‒ Мужественны песни умирающих...

Серый уникар по-прежнему стоял в отдалении, и никто оттуда не высовывался. А улица продолжала жить обычной жизнью.

‒ Та-ак, в полетный режим вручную перевести не получится, ‒ заявил Арамис, склонившись над разверстой панелью. ‒ Блок тут стоит, солидный такой, его разве что лучевиком...

‒ А если я? ‒ встрепенулся Портос.

‒ Не, Юл, не катит, тут силой ничего не выйдет. Будем отрываться в наземном... оп! Ограничитель скорости я усыпил, сейчас рванем с ветерком. Только гляну, где тут ближайший отель. ‒ Беловодец высветил на правой половинке панели схему города и определил местонахождение такси номер пятнадцать ‒ тридцать два, в котором они сидели.

‒ Зачем нам ближайший? ‒ не понял Крис. ‒ Нам же отрываться надо. И желательно подальше.

‒ Точно! ‒ поддержал его Портос. ‒ Умотать куда-нибудь на окраину, и не в отель, а в кабак. Сидеть на людях, жевать чего-нибудь, да побольше, и ждать этих... колдунов подгорных.

‒ Узко мыслите, мистеры, понимаешь. ‒ Теперь уже Арамис скопировал манеру вигиона Андреаса Сколы. ‒ Во-первых, с превышением скорости мы много не накатаемся, полы тормознут непременно. А во-вторых, где нужно устраивать нычку? Правильно, под фонарем, там искать не будут. Вот... раз... два... три... пять кварталов отсюда, улица Индиры Ганди, отель "Поющая Майя". Держитесь, парни, врубаю форсаж!

Такси, взвизнув покрышками, скакнуло с места, как нирванский попрыгунчик-переросток, так что файтеров вдавило в спинки сидений. Ведомая уже не осторожным пайлотом, а рукой Арамиса машина бесцеремонно выскочила в средний ряд прямо под носом у едва успевшего притормозить каплевидного желтого кара и помчалась по улице Раджа Капура. Арамис на этом не успокоился и, наращивая скорость, вылетел в левый ряд, и даже там умудрился совершить обгон, пройдя впритирочку к полосатому разделительному барьеру. Портос крякнул, но промолчал, хотя, судя по его физиономии, удовольствия от такого заезда он отнюдь не испытывал. Крис тоже чувствовал себя не очень комфортно, но, не отрываясь, смотрел в зеркало заднего вида. Серый уникар прозевал мощный старт преследуемых, однако уже набирал ход, маяча вдалеке, среди других машин. Теперь уже не оставалось ни капли сомнения в том, что тут имеет место не случайность, а целенаправленное действие.

‒ Чуть сбавь, ‒ напряженным голосом посоветовал Портос беловодцу. ‒ Не протиснешься.

Уникар, который нагоняло такси файтеров, взял чуть влево, к барьеру, не оставляя места для обгона, ‒ это пайлот среагировал на нарушителя правил дорожного движения. Но Арамис, пробурчав что-то, обогнул его по средней полосе. Подрезав при этом такое же изумрудное такси. Они пролетели уже два квартала, оба раза угодив на зеленый свет, и нужный перекресток был все ближе и ближе. Люди на тротуаре смотрели вслед взбесившемуся уникару с номером "15 ‒ 32" на боках.

‒ Отрываемся помаленьку, ‒ сообщил Портос уже без прежней напряженности.

Такси продолжало мчаться вперед, миновав еще один перекресток. Серый по-прежнему держался в зоне видимости. И тут в салон ворвался берущий за душу и такой знакомый по артам вой полицейской сирены. Ярко-красный, как кровь на снегу, уникар выбрался из просвета между высоченными домами и устремился к дороге.

‒ Быстро отреагировали, не спят... ‒ пробормотал Портос. ‒ Поддай-ка еще, Лино!

‒ Уже на максималке, ‒ отозвался Арамис. ‒ Сейчас ныряем за угол.

Зеленый свет впереди сменился желтым, там нужно было поворачивать направо, к отелю "Поющая Майя". Полицейский уникар, не тратя времени даром, взмыл в воздух и устремился в погоню за нарушителем правил дорожного движения. Арамис, лавируя, перестроился в крайний правый ряд. А потом чуть сбавил ход и передним и задним правыми колесами выехал на тротуар ‒ другого места для обгона просто не было. Сосредоточившись до предела, беловодец умудрился добраться таким образом до поворотного закругления тротура и, самое главное, не сбить никого из прохожих. Правда, левый бок такси потерся при обгоне о небольшой сиреневый кар, однако это были мелочи. На повороте Портос вновь приглушенно крякнул и, подчиняясь законам физики, навалился на Габлера. Криса вдавило в дверцу, но кости у него, кажется, уцелели. В следующий миг уникар занесло. Он уже выскочил на улицу Индиры Ганди, идущую перпендикулярно улице Раджа Капура. Стартовавшие на зеленый свет по улице Ганди машины еще не успели набрать ход, и уникар файтеров благополучно избежал столковения. Полицейские, не ожидавшие такого маневра, пролетели дальше по улице Капура и пошли на разворот, а хитромудрый Арамис, вместо того чтобы сломя голову гнать дальше, ‒ до отеля оставался один квартал ‒ вдруг сбросил скорость. Над тротуаром нависало внушительное здание ‒ судя по выставленным в витринах товарам, это был супермаркет. Над его многочисленными дверями красовались одинаковые витиеватые надписи: "Сад Кришны". Разноцветные светящиеся буквы этих надписей представляли собой нечто вроде растительного орнамента из искусственных веток, листьев и цветов. Такси проехало вдоль супермаркета и еще раз, повинуясь манипуляциям Арамиса, повернуло направо. Эта дорога вела к обширной стоянке, заполненной машинами. Но ехать туда беловодец не стал, а припарковался напротив бокового входа в "Сад Кришны" ‒ он нашел свободное место в ряду авто, стоящих вдоль полосы невысоких деревьев с удивительно густой пятнистой листвой. С проезжей части улицы Ганди такси было не видно, его закрывали другие машины.

‒ Выскакиваем ‒ и туда! ‒ скомандовал Арамис, показывая на двери супермаркета, и первым покинул уникар.

Портос и Крис моментально последовали за ним. Габлер сразу оценил смекалку сослуживца и, торопливо входя вслед за Арамисом и Портосом в ближайшие двери, оглянулся. Полицейская сирена уже заткнулась, красного уникара над улицей не было видно, а серый, вероятно, еще не доехал до перекрестка.

Войдя в супермаркет, Арамис свернул к ближайшей витрине. Сквозь нее было видно, как медленно, отыскивая не занятый пятачок, идет на посадку возле стоянки полицейский уникар.

‒ Они нас вряд ли разглядели сверху, деревья мешают, ‒ сказал Арамис, ‒ но лучше тут не торчать. Топаем вон туда, ‒ он махнул рукой в сторону дверей в дальней от улицы Индиры Ганди стене супермаркета, ‒ а до отеля будем добираться дворами.

Серый уникар преследователей до сих пор в поле зрения не появлялся, но можно было не сомневаться в том, что он проскочит мимо поворота к стоянке и помчится дальше по улице Ганди, разыскивая зеленое такси. И те, кто сидит в нем, будут ругаться, плеваться и скрипеть зубами от досады, когда убедятся в том, что добыча сумела ускользнуть.

‒ Неплохо придумал, ‒ одобрительно сказал Портос. ‒ Я бы так, наверное, не сообразил.

‒ Пил бы меньше, соображалка лучше бы работала, ‒ нравоучительным тоном изрек Арамис.

‒ Пошел ты! ‒ буркнул Портос. ‒ Я бы другое сообразил: подставился бы, они влетают нам в зад, мы выскакиваем и с ходу им в головешку ‒ н-на!

‒ И нас забирают за решетку, ‒ добавил Габлер.

Репликами они обменивались уже на ходу, торопливо шагая к дальним дверям. Народу тут было немного, так что их передвижению никто не мешал.

‒ А гоняешь ты неплохо, ‒ вновь выдал комплимент Портос, когда они уже покинули пропахший какими-то незнакомыми благовониями и пряностями "Сад Кришны". ‒ Но я бы с тобой ездить не стал.

‒ Да я бы с собой тоже, ‒ усмехнулся Арамис. ‒ Наслышан, что ты не столько гонять любишь, сколько бока сопернику отбивать. Так, парни, двигаем нормальным шагом, и лучше под деревьями. Кто знает, может, за нами с орбиты наблюдают.

‒ Ага, как же, прямо с орбиты, ‒ скептически сказал Портос, но послушно направился к полосе деревьев.

Так они и пробирались за спинами выходящих на улицу многоэтажных зданий, посматривая по сторонам. Ничего подозрительного на глаза не попадалось. По дворам время от времени медленно проезжали машины, однако среди них не было серого уникара с зеркальной крышей. И мистеров полицейских поблизости тоже не замечалось. Ходили туда-сюда местные жители, с визгом носились малыши на детских площадках. Пожилые горожанки выгуливали мохнатых мелких животных, стояли у подъездов какие-то волосатые и бородатые типы, размахивали руками, что-то друг другу доказывая. Столица Единорога жила своей жизнью, не обращая внимания на троицу нездешних "минерв", но имелись, имелись в Кришне и такие, кому очень даже было дело до файтеров. Точнее, до того предмета, что находился в нэпе Криса Габлера.

К отелю "Поющая Майя" вышли минут через десять ‒ он возвышался на углу, на другой стороне переулка. Семи‒ или восьмиэтажное здание было нежно-розовым, с обведенными золотистыми полосами полукружиями окон и белыми полуколоннами по обеим сторонам от зеркальных входных дверей. К дверям вело невысокое крыльцо. Загогулистое черно-белое слово "Поющая" располагалось над козырьком, параллельно тротуару, а лазурное, не менее извилистое "Майя" сбоку возносилось к третьему этажу. За оградой рядом с отелем зеленел сад, примыкающий к стоянке. Машин напротив крыльца не было, людей тоже.

По улице, названной именем древней то ли воительницы, то ли, наоборот, миротворицы Индиры Ганди транспорт сновал исправно, а переулок, к которому вышли файтеры, был пустынен. Троица пересекла его и, поглядывая, не вывернет ли вдруг из-за угла серый уникар, поднялась на крыльцо и вошла в вестибюль отеля. Там было малолюдно и, как и давеча в супермаркете, витал приторный запах ‒ таких ароматов "минервам" никогда не доводилось обонять в своей казарме.

С поселением проблем не возникло ‒ и через несколько минут лифт уже возносил эфесов на шестой этаж.

Шестьсот третий номер приготовил им сюрприз. Вошедший туда первым Арамис, не снимая с плеч нэп, открыл дверь из прихожей в комнату и замер на пороге. Ничего в комнате не было видно, потому что от пола до потолка клубился туман, и плавали в этом тумане какие-то разноцветные узоры. Габлер и Портос застыли за спиной у гинейца, и Портос успел сказать: "Что за хрень?" ‒ но тут сразу со всех сторон зазвучала музыка, словно что-то понеслось на них, что-то ритмичное и многообещающее, и чистый, нежный и сильный женский голос запел:

Легкое тело флейты,

Гибкое тело скрипки, Жаркое тело гитары, А я ‒ поющая Майя, я - Поющая Майя, Поющая Майя...

Расплывчатые разноцветные узоры порхали в такт этому дивному пению, и перед зачарованными файтерами постепенно предстало колышущееся женское лицо, сотканное из тумана.

Струнное тело лютни, Звонкое тело бонгов, Полое тело виолы, А я ‒ поющая Майя, я - Поющая Майя, Поющая Майя.

Лицо казалось ожившим ликом с древних земных икон, тонкое бледное лицо с чуть отрешенными глазами... Каштановые волосы стекали на плечи, лоб пересекала узкая переливчатая лента, охватывающая голову, а между темными бровями свисал на короткой цепочке поблескивающий полумесяц, уставив рога вверх.

Горькое тело моря, Плавное тело лавы, Слезное тело розы, А я ‒ поющая Майя, я - Поющая Майя, Поющая Майя.

Габлеру вдруг почудилось, что они по ошибке угодили в какой-то волшебный сад, и до скончания времен будет звучать здесь этот чарующий голос, выпевая легкие звучные слова, чьи зримые радужные воплощения выписывали пируэты в безбрежности, незаметно сменившей туман обыденного бытия.

Тело волынки и цитры, Тело луны и свирели, Тело струилось и пело, А я ‒ поющая Майя, я - Поющая Майя, Поющая Майя.[43]

Голос стих, как стихает звон капель, потому что дождь ушел дальше, к горизонту, продолжая звенеть в других местах, огибая планету, а музыка все звучала ‒ гитара и еще какой-то сладко щемящий душу музыкальный инструмент.

"Флейта?" ‒ словно в каком-то внезапном странном полусне неуверенно подумал Крис.

Наконец все смолкло, и глазам файтеров предстала обычная просторная комната с полукруглым окном и розовыми стенами без всяких живых картин ‒ тивишник в углу, три кресла рядком у стены, длинный диван напротив, стол в окружении стульев посредине. Три закрытые двери вели, надо полагать, в спальни. Очередной номер в очередном отеле ‒ эти номера уже успели надоесть Габлеру хуже казармы на Эдеме-V.

‒ Вот оно как... ‒ протянул стоящий рядом Портос. ‒ А я думал, Майя это какая-то их богиня, единорогов этих, ну, типа Индиры Ганди. А это песня, оказывается. Ольги.

Арамис оглянулся, поднял брови:

‒ Ого! Откуда такие познания, Юл? Ты же вроде в этих справах музыкальных не очень разбираешься.

‒ Опять, блип, на своем озерном? ‒ нахмурился Портос и пояснил: ‒ Граната как-то пел, в Нью-Бобринце, в "Русалке". ‒ И добавил мстительно, памятуя недавние выпады товарища: ‒ А некоторые уже вырубились тогда, мордой в закусках отдыхали. Вот и все "справы".

‒ Не помню такого, ‒ индифферентно пожал плечами Арамис.

‒ Зато я помню. И ты, Гладик, должен помнить. ‒ Портос посмотрел на Габлера. ‒ Да?

‒ Наверное, меня тогда там не было, ‒ не поддержал его Крис.

Только вчера в космопорте Единорога Граната упоминал эту "поющую Майю" ‒ Ольгу, говорил что-то о "рыбе хи на спине" и "лице на лице"...

‒ Это они хорошо придумали, таким образом новых постояльцев встречать, ‒ поспешил вернуться к прежней теме Арамис и шагнул в комнату, уже потерявшую всякое сходство с волшебным садом. ‒ Необычный у нее голос, и песня тоже какая-то необычная... Это тебе не горлодерня типа "мы пройдем сквозь шторм и дым, славься, славься, Рома-Рим!.."

Габлер тут же вспомнил, как совсем недавно, на каботажнике "Петр Великий", идущем с Марса на Землю, пьяными разухабистыми голосами горланили эту песню два стафла из легиона "Солнце" и Эрик Янкер... Жив был еще Эрик Янкер, еще не поперхнулся убойным драже беллизонцев... А он, Крис, молча сидел, уставившись в стол, и было ему совсем невесело...

‒ Ну почему? ‒ возразил Портос, вваливаясь в комнату вслед за гинейцем и на ходу стягивая куртку. ‒ "Шторм и дым" тоже о-го-го, только по-другому. Так вот, Граната тогда, в "Русалке", спел, а они еще потом и видео с ней запустили. Да, хорошие песни, только слов непонятных многовато. Он еще мне потом про эту Ольгу такое наплел... Не знаю, сам выдумал или слышал где-то. Мол, родилась на Салде, кажется ‒ это спутник Утопии-четыре, ‒ и это, мол, новое ее рождение... То есть сама она так заявляет.

‒ Как это? ‒ обернулся Арамис, аккуратно поставив на диван черно-серебристый нэп с "Золотым лотосом Лакшми".

‒ Ну, вторая жизнь, новое воплощение. ‒ Портос неопределенно повел рукой. ‒ Переселение душ и все такое... Мол, когда-то жила на Земле, давно, в древности, еще до их атомной войны. И тогда же и все эти песни свои сочинила. А теперь просто вспоминает, из своей прежней жизни...

‒ Граната и не такое расскажет, ‒ заметил Арамис.

Он тоже снял куртку, оставшись в рубашке, которая уже не была лиловой с тусклыми блестками, а обрела веселую пятнистую расцветку. Заглянув в спальню, бросил куртку туда. Удовлетворенно кивнул, проследив за ее полетом, и повернулся к сослуживцам:

‒ Понятно, почему им тут Ольга так понравилась, они ведь тоже в переселение душ верят. Может, и есть в этом что-то... Так легче жить, правильно? Мне вот тоже иногда что-то такое во сне видится.

‒ Ага, ‒ сказал Портос. ‒ Особенно после хороших посиделок. Учти, если через пять минут тут не появится много жратвы, я вас обоих сжую, вместе с вашими душами, и не будет у вас никакого переселения.

‒ Метемпсихоз, ‒ сказал Габлер. ‒ Кажется, так это называется. Не знаю, переселилась она или нет, но поет замечательно.

‒ Все, парни, Портосов песнями не кормят. ‒ Арамис подошел к стенной панели. ‒ Сейчас заказываю рубон, без никакой выпивки, и сидим здесь, не высовываемся, ждем этих служителей Беллизона.

...Когда тарелки, вазочки, блюдца, кувшины и бокалы перекочевали с длинной тележки серва на стол, комната сразу пропиталась экзотическими ароматами. Джалфези... Тандури... Бхайджи... Ала-хоул... Пасанда... Нибу пани... Эти названия звучали как имена еще не открытых, но чертовски привлекательных планет. Все было острым, душистым, пряным. Габлер с Арамисом особо на еду не налегали, зато Портос старался не то что за двоих, а за добрую половину вигии. Он, кажется, окончательно пришел в себя и временами бросал плотоядные взгляды на нэп с местным восхитительным вином. Но на любые виды алкогольных напитков был наложен временный запрет. Алкоголь можно будет употребить после, когда все утрясется ‒ если утрясется...

Сидели, вкушали яства местной кухни, перебрасывались фразами. Тивишник был включен, что-то негромко бормотал и показывал ньюзы, перемежаемые рекламой.

Услышав знакомое имя "Арджуна", и Габлер, и Арамис прислушались, но оказалось, что речь идет о каком-то шоу на местности. И было это шоу, как следовало из слов медиара, противовесом виртуальным забавам в гейм-холлах.

‒ Ну, не знаю, круче ли это, чем та битва, ‒ с сомнением произнес Арамис и посмотрел на Габлера. ‒ Да, Гладиатор?

Габлер хотел ответить, но тут у него в кармане блямкнуло.

‒ О! ‒ Габлер вытащил унидеск. ‒ Граната очнулся!

‒ Это не может не радовать, ‒ заметил Арамис. ‒ И что там у него?

Крис пробежал глазами текст и покачал головой:

‒ Опять буквы путает, зараза пьяная. И без выпендрежа, конечно, не может. Вот, послушайте: "Продолжаю неотвратимо ввинчиваться в черные бездонные бездны, пытаясь залить ужас разумной пылинки, оказавшейся лицом к лицу с беспредельностью..."

‒ Эк, хватил! ‒ невнятно изрек Портос с набитым ртом. ‒ "Пытаясь залить..." Чем он его заливает-то? Небось, "Коктебелем"?

‒ "Пребываю в парении духа, но о задаче своей не забываю", ‒ продолжал Крис и посмотрел на Арамиса. ‒ Да, это не может не радовать. ‒ Он вновь перевел взгляд на текст послания Гранаты. ‒ "И хоть и говорили мудрые древние римляне: "Блажен тот, кто вдали от дел", я блаженствую, и находясь при деле. Объект смыться с борта не порывается, и путь наш усеян цветами..."

‒ Ну, блип, и несет его, ‒ усмехнулся Арамис.

‒ Короче, ‒ сказал Габлер, ‒ все у него в порядке, на связь выйдет часов через двенадцать, не раньше. Пишет, ему выспаться надо.

‒ Проспаться, ‒ внес уточнение Арамис. ‒ Бочка бездонная в бездонных безднах...

Крис сочинил короткий ответ:

"Умоляю, не переусердствуй с выпивкой. Не подведи. С Портосом все в порядке. Мы пока в Кришне. Жду связи".

Он убрал унидеск и вновь принялся цедить кисловатый приятный напиток. Арамис лениво ковырялся в тарелке, зато Портос старался вовсю, усиленно работая челюстями.

Минут через пять с экрана вновь прозвучало знакомое название: "Черные топи". Этот топоним упоминал мужичок в подземке.

‒ О, Черные топи, нах! ‒ встрепенулся Арамис.

Габлер понимающе улыбнулся, а Портос продолжал сосредоточенно управляться с содержимым очередной тарелки.

На экране возникла какая-то местность, покрытая буйной растительностью, в которой преобладали густо-зеленые тона с солидной примесью белого. На переднем плане, зарывшись чуть ли не по самую крышу в снег, стоял красный полицейский уникар ‒ близнец того, что преследовал файтеров на улице Раджа Капура, а поодаль несколько фигур в черной с золотом форме копошились возле каких-то ящиков. Как следовало из комментария, на территории Черных топей доблестная полиция обнаружила неизвестно чей склад старинного оружия эпохи первопоселенцев.

‒ Интересно, с кем это они тут воевать собирались? ‒ поднял брови Арамис. ‒ Автиков тут вроде уже не было, все вымерли.

Габлер пожал плечами:

‒ Может, зверей зубастых было полным-полно.

‒ А мне вот другое интересно, ‒ вдруг вступил в разговор Портос, сыто жмурясь и наливая из кувшина в бокал желтый напиток. ‒ Давно об этом думал. Представляете, парни, глубокая-преглубокая древность, ну, на Земле. Тот же Рим, императоры, гладиаторы и все такое. И в какой-нибудь самой захудалой стране, которую по носу щелкали все кому не лень, вдруг кто-то исключительно головастый изобрел...

‒ Лучевик, ‒ с иронией вставил Арамис. ‒ Или атомную бомбу.

‒ Нет, ‒ помотал головой Портос. ‒ Самый обыкновенный примитивный пулемет. А? Наклепал бы местный царь-король-президент таких пулеметов побольше, вооружил армию ‒ пулеметы можно на повозки поставить ‒ и на Рим, валить легионеров. Что там меч против пулемета, да? И дальше, дальше ‒ властелин мира!

‒ Ага, разбежался, ‒ хмыкнув, возразил Арамис. ‒ Артишек насмотрелся? Дошел бы этот властелин до первого леса и остановился на ночь. Прыгают глазастые лесные люди с деревьев, лупят горящими стрелами по лагерю, режут сонных. Делят добычу, а непонятные железные хреновины их шаман приказывает утопить в болоте, принимая за чужих идолов. И пулеметы ‒ на дне болота! Вот тебе и все покорение мира. Неужели ты думаешь, что...

‒ Тихо, парни! ‒ Крис подался к экрану. ‒ Смотрите!

На экране вновь присутствовал красный полицейский уникар, но уже другой. На этот раз он стоял напротив знакомых дверей с вывеской "Сад Кришны", неподалеку от не менее знакомого зеленого такси с большим желтым номером "15 ‒ 32" на боку.

‒ ...грубо нарушая правила дорожного движения, ‒ комментировал тот же сочный мужской голос. ‒ Лишь чудом обошлось без пострадавших. Но это происшествие говорит о том, что далеко не все хорошо у нас с безопасностью на дорогах. Нарушителям удалось скрыться, однако полиции известно, как они выглядят. Просьба ко всем, опознавшим правонарушителей, информировать любой полицейский участок...

‒ Вот блип! ‒ сказал Арамис, Портос засопел, а Габлер с досады чуть не плюнул на пол.

Тивишник во всех подробностях демонстрировал салон такси, причем с разных точек, и файтеры могли полюбоваться сами на себя. Арамис за панелью управления, на переднем сиденье, а сзади ‒ Портос и Габлер, оба напряженно смотрят в зеркало заднего вида. Арамис на экране показал куда-то рукой и выскочил из такси, за ним проворно выбрались Портос и Габлер.

‒ Камеры-то не отключил, красавец? ‒ хмуро прогудел Портос.

‒ Да я о них и не знал... ‒ растерянно ответил Арамис. ‒ Этого нам еще не хватало для полного счастья. Будем надеяться, что на ресепшене сейчас тивишник никто не смотрит.

‒ Не рви сердце, ‒ сказал Крис. ‒ За такое не сажают. Если что, заплатим штраф, не смертельно. Я тоже не знал, что тут камеры в такси ставят.

‒ Не сажают... ‒ пробурчал Портос. ‒ А может, здесь как раз очень даже и сажа...

Его прервал громкий стук в дверь, которую Габлер запер за удалившимся сервом.

‒ Эй, откройте, быстрее! ‒ раздалось из коридора. ‒ У вас под ванной трубу прорвало, номер под вами заливает! Перекрыть надо!

‒ Тьфу! ‒ все-таки в сердцах плюнул на ковер Крис. ‒ Что ни минута, то новости...

Он сидел ближе всех к прихожей, спиной к двери, поэтому именно ему пришлось встать со стула и направиться туда.

‒ Трубу прорвало... ‒ проворчал Портос. ‒ Это, блип, отель или сарай какой-то?

‒ Хорошо, что не унитаз, ‒ добавил Арамис.

В дверь продолжали стучать, и Крис, громко сказав на ходу: "Сейчас!" ‒ открыл дверь отельмену.

Среагировать он не успел бы, даже если бы врубил сразу десяток экстр. Собственно, он вообще ничего не сообразил, только почувствовал мгновенный холодок в груди ‒ и выпал из пространства и времени...

Глава 13. Веронское зеркальце

Крис Габлер прожил на свете двадцать семь лет, и все эти годы ухитрялся обходиться без каких-либо существенных потрясений для организма. Ну, пару раз неудачно падал в детстве, прыгая с крыши, однажды распорол ногу... Палец обжег... Получал в уличных драках в нос и по челюсти... Сломал запястье, играя в футбол... Но никто и никогда еще удачно не стрелял в него до нынешнего посещения Единорога. (Учения, разумеется, не в счет, но там выстрелы достаточно условные.) А тут за два дня дважды сподобился попасть под удар парализатора. И это не считая заморозки.

Ощущения были не самыми приятными. Нет, ничего не болело, только мышцы немного покалывало ‒ из чего Крис, собственно, и заключил, что оприходовали его именно из парализатора, ‒ но невозможность управлять собственным телом очень угнетала. И хотя разум подсказывал, что это скоро пройдет, сердце тревожно сжималось. И крутилась в голове неотвязная мыслишка о том, что вдруг что-то там, внутри, необратимо изменилось, и до конца дней он, здоровый тренированный парень, останется парализованным. Очень противная была мыслишка...

С некоторым усилием открыв глаза, Габлер обнаружил, что не лежит на полу у входной двери, как следовало ожидать, а сидит на диване в комнате. Причем сидит как-то косо, как бывает с отрубившимися на пьянке. Все-таки парализатор был весьма гуманным оружием ‒ если такое слово уместно применять к оружию, ‒ он не вызывал тяжелых последствий, за исключением тех случаев, когда его врубали на полную мощность. Судя по ощущениям, о полной мощности речь не шла. Тот, кого файтеры приняли на отельмена, убивать их не собирался. Зачем убивать, когда можно просто нейтрализовать, забрать нужную вещь и, торжествуя, удалиться.

Впрочем, лжеотельмен был, во-первых, не один, а во-вторых, торжества не получилось. Габлер пока продолжал оставаться манекеном, но позиция, в которой кто-то разместил его, давала ему возможность видеть почти всю комнату. У стены между креслом и окном в поте лица трудился Арамис. Картинка была Габлеру знакомой, и метод, который применял беловодец, как систер-шип был похож на тот, каким не так давно пользовался сам Крис. На полу ничком лежали четыре неподвижных парня, экипированных неприметно и стандартно, хотя и не в униформу: темные куртки, темные джинсы, ботинки. Обычные парни, таких полным-полно на улицах любых городов на любых планетах. Арамис деловито связывал им руки за спиной длинными полосами фиолетовой ткани, образовавшимися, как предположил Габлер, из простыни.

"Ух ты, лихо, ‒ подумал он. ‒ Ай да Арамис! Были горячие головы, а теперь холодные тела".

Насчет холодных тел он преувеличил ‒ на полу лежали не трупы, а такие же, как и он, пострадавшие от парализатора. И этот парализатор применил явно гинеец, поскольку у Портоса оружия не было, а Крис своим парализатором воспользоваться не только не успел, но и не мог. Потому что доверчиво потопал открывать дверь, не позаботившись о том, чтобы вынуть оружие из куртки, которую он, как и Арамис свою, оставил в спальне.

До персонажей тех старинных фантастических романов, даже в туалете не расстававшихся с бластерами, аннигиляторами и плазмометами, ему было дальше, чем от Единорога до края Виа Лактеа.

Неподалеку от парней лежали их парализаторы, мобики и прочее содержимое карманов, изъятое Арамисом. И это было далеко не все, что лежало на полу. Сумев чуть повернуть голову влево, Габлер увидел перевернутый стол, бесстыдно, как хошка, задравший ножки к потолку. Рядом лежал один из трех стульев. На нем раньше сидел Портос. Теперь Портос не сидел, а навзничь распластался на полу в окружении тарелок, бокалов, прочей посуды и остатков трапезы, обильно усеявших ковер. Можно было предположить, что Юл Ломанс тоже угодил под заряд парализатора. Тивишник продолжал что-то бормотать, и бегали там по зеленому полю крепкие смуглые девушки, гоняя клюшками мячик.

И выходило так, что доблестный файтер Лино Пирико-туо-туо в одиночку управился с четырьмя недругами, охотившимися за Копьем Судьбы. Причем начинал он эту схватку безоружным, потому что оставил парализатор в куртке.

Арамис связал руки последнему удальцу, выпрямился, длинно выдохнул и провел рукавом по лбу. Отодвинул ногой подальше вещички вторгшихся в номер, посмотрел на Габлера:

‒ Пришел в себя, Крис?

Габлер слабо кивнул и открыл было рот, но язык пока не желал слушаться его.

‒ Юла приложили. ‒ Арамис посмотрел на по-прежнему неподвижного Портоса. ‒ Если бы не он, они бы и меня завалили. Они в комнату ворвались, Юл в них сразу ‒ столом, а я рыбкой в спальню, за параликом. Один за мной сунулся и сразу огреб. А я потом ‒ экстру на полную, и как учили. Вылетел в комнату, на бреющем, и вертушкой вдоль стенки. Юла они уже успели оприходовать, ну, а я их всех... Угостил от всей души из паралика, и пикнуть не успели. Как говорится, сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше. Правда, одного Юл столом так приголубил, что тот и встать не сумел, а потом я добавил для верности, чтобы кайф был покрепче. Тебя на диван перетащил, а Юла тревожить не стал ‒ уж больно тяжелый. Надеюсь, не обидится. ‒ Гинеец вновь вытер лоб и покачал головой. ‒ Обдурили нас, как дошкольников. Слабоваты мы по этой части... На спецагентов не потянем. ‒ Он бросил взгляд на поверженных противников. ‒ Ладно, давай, Гладиатор, откачивайся, и будем дальше жить. Пойду, умоюсь.

Осторожно пробравшись среди посуды и остатков обеда, беловодец вышел в прихожую. Веронцы ‒ а Крис не сомневался, что это были именно они, а не сообщники Эрика Янкера ‒ продолжали изображать из себя бревна. Зато Портос слабо пошевелился. Да и сам Габлер чувствовал, что тело вот-вот начнет ему подчиняться, и настроение у него улучшилось.

Можно было оставить этих типов здесь, а самим убраться подальше и сообщить в полицию. А можно было поступить и по-другому. Крис принялся обдумывать пришедшую в голову идею, изредка поглядывая на все еще пребывающих в отключке веронцев и пробуя совершать разные телодвижения.

Когда Арамис вернулся из ванной, Портос уже сидел на полу и осматривался с видом файтера, обнаружившего себя неизвестно где после ночи, проведенной в кабаке, а Габлер делал попытки встать с дивана.

‒ Процесс пошел! ‒ констатировал Арамис и помог Портосу перебраться в кресло.

Ломанс опустился туда тяжело, как потерпевший аварию крейсер в болото, и просипел:

‒ Все впечатление от обеда испортили. ‒ Откашлялся и добавил уже более звучно: ‒ Гады!

‒ Не то слово, ‒ согласился Крис, уже сумев подняться и довольно уверенно держась на ногах.

‒ Вы мне нравитесь, парни, гвозди бы из вас делать, ‒ сказал Арамис, подошел к подоконнику и забрал свой парализатор. ‒ Сейчас я им добавлю, и мы быстренько сматываемся.

‒ Подожди, ‒ остановил его Габлер. ‒ Во-первых, мне очень интересно узнать, как они нас вычислили. ‒ Язык вновь стал послушным, и слова давались легко. ‒ А еще есть у меня одна интересная прикидка. ‒ Он повел головой в сторону открытой двери одной из спален, откуда начинал свой победный ход перекатом Арамис. ‒ Пойдем туда, чтоб не подслушали.

‒ А что, мне это знать не обязательно? ‒ с уязвленным видом осведомился Портос.

‒ Потом расскажу, ‒ пообещал Габлер. ‒ А ты пока присмотри, пожалуйста, за незваными гостями.

Арамис шагнул к Портосу и вручил ему парализатор:

‒ Держи их на мушке, Юл.

‒ Да я их, если что, и безо всякого паралика разуделаю, ‒ хмуро заявил уроженец Геи. ‒ Ногой по ребрам, и все дела. Гораздо эффективнее. Я на них злой. Весь рубон пришлось по полу раскидать...

‒ Смотри, не перестарайся, с такими-то сапожищами, ‒ предупредил Арамис и вслед за Габлером направился в спальню.

Плотно прикрыв дверь, он повернулся к Крису. Тот, чуть пошатнувшись и тихонько выругавшись сквозь зубы, присел на развороченное фиолетовое ложе.

‒ Есть идея, ‒ ответил Габлер на вопросительный взгляд сослуживца. ‒ У меня в нэпе, если ты помнишь, кроме Копья, имеются сувенирные мечи. От обманки их отличить трудно...

‒ Стоп, ‒ сказал Арамис, ‒ не продолжай. Идею твою ухватил. И не скажу, что я от нее в восторге.

‒ Может, все-таки выслушаешь? ‒ сдвинул брови Габлер. ‒ И вообще, не так нужно отвечать. Мало, что ли, объемок смотрел? "Не думаю, что это хорошая идея", ‒ вот как принято говорить в таких случаях.

Арамис прислушался ‒ за дверью было тихо ‒ и направился к стулу, стоящему возле еще одного тивишника. Уселся, положил ногу на ногу и покачал своим щегольским желтым сапогом.

‒ Ладно, уговорил. Не думаю, что это хорошая идея. И я не уверен, что ты знаешь, что делаешь и что ты в порядке. Но ход твоих мыслей мне понятен, Крис. Ты хочешь впарить этим парням безделушку славейнов, как и Годзилле, и срубить с них, точнее, с тех, кто их послал, круглую сумму. И, разумеется, поделиться с товарищами.

Габлер поднял бровь:

‒ И что тебе в моем плане не нравится?

‒ А не нравится мне, файтер второго ранга Габлер, ‒ задушевно начал Арамис, ‒ то, что ты, честный защитник рубежей Империи, хочешь замарать свои руки и форму Стафла этим неблаговидным поступком, от которого за парсек несет этаким специфическим...

‒ Да пошел ты! ‒ махнул рукой Крис. ‒ Выделываешься, как Граната...

Беловодец обхватил руками колено и подался к нему:

‒ Да не выделываюсь я, Гладиатор. "С ростом богатства растут и заботы". Не встречалось тебе такое изречение на плите? Допустим, ты расскажешь им историю о том, что влез в это дело совершенно случайно и ничего не знаешь и не ведаешь. Мол, посулили хорошие деньги, вот ты и решил подсуетиться. Но поскольку стал объектом серьезной охоты, то готов от этой штуки избавиться. Продать. Допустим, они клюнули, и денежки ты получил. А потом мы отсюда убрались и сдали этих парней. Думаешь, они об этой мошеннической сделке промолчат?

‒ А что тут такого? ‒ невинно развел руками Габлер. ‒ Я их что, принуждал? Под дулом лучемета заставлял деньги мне скинуть? Я же не виноват, что они такие завзятые любители ритуальных мечей славейнов... И потом, разве есть какой-то официальный договор? Я где-то что-то подписывал? Как они докажут, что я их слегка поимел?

‒ Хорошо, ‒ кивнул Арамис. ‒ Не докажут. Но думаешь, тебя не найдут те, кто лишился таких денег?

‒ Так их же... ‒ начал было Крис, но осекся.

Кто знает, удастся ли обезвредить всех веронцев? Дотянутся ли у Твинса руки до всех? А если это руки одураченных веронцев дотянутся до него, Криса?

‒ Вижу, ты зрозумил, ‒ сказал беловодец.

‒ Зрозумил не зрозумил, но понял... ‒ пробормотал Габлер и встал с ложа. Его уже не пошатывало. ‒ Ладно, тогда я задам им тот вопрос, о котором говорил, потом превращаем их в деревяшки и продолжаем знакомиться со столицей.

‒ Вот что мне всегда нравится в людях, ‒ Арамис тоже поднялся со стула, ‒ так это умение прислушиваться к разумным доводам и менять свои решения. Жаль, что далеко не все таким качеством обладают. Но ты вполне вменяемый, и я просто рад за тебя.

‒ Да пошел ты, ‒ повторил Крис, но уже добродушно.

‒ Уже иду, ‒ усмехнулся Арамис и открыл дверь в гостиную.

Расположение присутствующих там действующих, а точнее, бездействующих лиц оставалось прежним ‒ Портос с парализатором в руке сидел в кресле, связанные веронцы рядком лежали у стены. Но кое-что изменилось. Во-первых, Портос выключил тивишник. Во-вторых, он что-то жевал. Подобрать это "что-то" он мог только с пола. И в-третьих, незадачливые преследователи уже не изображали из себя бревна, а, лежа ничком, совершали разные слабые телодвижения, свидетельствующие о том, что их организм возвращается к нормальному функционированию.

‒ Очухиваются потихоньку, ‒ сказал Портос, покосившись на вернувшихся из спальни сослуживцев.

‒ Вот и замечательно. ‒ Арамис направился к веронцам. ‒ Эй, мистеры, сейчас я вам помогу сесть нормально, и мы немного побеседуем. И смотрите, не дергаться, а то вырублю так, что мало не покажется.

Он поочередно перевернул всех четверых с живота на спину, помог сесть. Веронцы угрюмо молчали, в их глазах не было ни капли надежды на лучшее будущее. Арамис переставил стул поближе к ним, уселся и махнул рукой Портосу и Габлеру:

‒ Давайте сюда.

Когда сослуживцы тоже сели, беловодец повернулся к Крису:

‒ Ты хотел что-то узнать? Спрашивай.

Портос продолжал жевать, поигрывая парализатором. Габлер чуть наклонился вперед, обводя взглядом хмурые лица веронцев. Один из них, судя по сероватой коже и приплюснутой с боков голове, был то ли из кроссов, то ли из пиктимов ‒ автохтонов Натали, трое остальных ничем не отличались от самого Габлера.

‒ Кто у вас главный? ‒ спросил он.

Веронцы молчали, словно слуха у них было не больше, чем у мебели. Крис подождал две-три секунды и собрался было повторить вопрос, но Портос его опередил.

‒ Так не годится, парни, ‒ вполне добродушно начал верзила и помял мясистый нос. ‒ Мы вас сюда не приглашали, вы сами приперлись. А вот теперь разговаривать с нами не желаете. Это даже как-то невежливо. Я ведь тоже могу невежливым быть, уж поверьте. Никому из вас руки-ноги никогда не ломали, а? Сейчас устрою, причем запросто.

‒ Какая разница, кто главный, а кто нет? ‒ подал голос бритоголовый плечистый парень, черты лица которого, казалось, вырубали с помощью долота, не очень заботясь о художественности работы. ‒ Вы же нас в живых не оставите. ‒ Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

‒ А вот и ошибаешься, мистер, ‒ вступил в разговор Арамис. ‒ Мы вполне законопослушные граждане, в отличие от вас, кстати, и никого убивать не намерены. Пусть с вами разбираются те, кому это по долгу службы положено.

‒ Как и с теми, кого ваши командиры на Землю послали, ‒ вставил Габлер. ‒ Они уже за решеткой.

‒ Да, ‒ кивнул Арамис. ‒ А у нас только один вопрос: как вам удается постоянно держать нас под наблюдением? Позволю себе предположить, что коль ты отозвался, то ты и есть командир. Так что просвети, будь ласка.

Бритоголовый хмыкнул:

‒ Будь ласка! ‒ Судя по его смягчившемуся взгляду, заявление Арамиса о законопослушных гражданах было ему как пиво с похмелья. Да и трое других перестали выглядеть аллегориями уныния и слегка приободрились. Все-таки тюрьма лучше смерти. ‒ Ты из гинейцев, что ли?

‒ Из них, из них, ‒ покивал Арамис. ‒ Что-то имеешь против гинейцев?

‒ Да нет, ‒ пожал плечами бритоголовый. ‒ Только с какой радости мне секреты выбалтывать?

‒ Да с такой! ‒ не вытерпел Габлер, вскочил со стула и навис над ним, уперев руки в колени. ‒ Тебе же ясно сказали: конечности переломаем! Да, мы не убийцы, но сломанные кости это не смертельно. Зато очень больно!

‒ А если еще яйца начать откручивать, то это вообще... ‒ грозно прогудел за его спиной Портос.

‒ Ага, и это тоже, ‒ подтвердил Габлер, в упор глядя на слегка поблекшего бритоголового. ‒ Хочу тебя расстроить, мистер. Той вещи, за которой вас послали, здесь нет. Нет, понимаешь? Кое за кем вы не уследили, и этот кое-кто уже очень далеко отсюда. Не от этого отеля, а вообще от Единорога. Так что в ваших же интересах не отмалчиваться, а ответить на один-единственный вопрос. Суд это учтет, когда будет определять вам меру наказания, понял ты или нет?!

Бритоголовый исподлобья взглянул на него:

‒ А где гарантии, что вы нас после этого не завалите?

Теперь уже не выдержал Портос. Он взвился со стула и заревел так, что, казалось, задрожали стены:

‒ Блип, ему еще гарантии подавай! Вот я тебе покажу гарантии!

Он, оттеснив Габлера, врезал ногой по ребрам бритоголовому, и тот вскрикнул и повалился на соседа. Портос хотел добавить, но Крис успел с трудом удержать его.

‒ Еще гарантий хочешь?! ‒ прорычал здоровяк, грозно потрясая парализатором.

‒ Хватит, ‒ произнес Арамис. ‒ Сейчас он все нам скажет. Ведь скажешь, да? ‒ вкрадчиво обратился он к бритоголовому, скривившемуся от боли. ‒ Будь ласка, мистер.

Двое других веронцев цветом своих лиц вполне могли теперь соперничать со снегом, порхающим за окном, а кожа то ли кросса, то ли пиктима из серой стала синеватой.

‒ Не зли меня, парень, ‒ угрожающе сказал Портос, пытаясь отстранить от себя Габлера. ‒ Я и так злой, вы мне весь кайф обеденный испаскудили. Тебе же объяснили: жить будете. Так вы что, инвалидами жить собираетесь? Давай, рассказывай.

‒ Это маячок... ‒ морщась, выдавил из себя бритоголовый и попытался сесть прямо, но охнул и повалился на соседа. Видимо, с ребрами у него не все было в порядке.

‒ Вот только не надо про маячки, ‒ тут же отреагировал Крис. ‒ Маячок ваш я давно выковырял, а другой вы прицепить никак не могли.

‒ Выковырять-то выковырял, а след на тебе остался, ‒ туманно пояснил пиктим.

‒ Ого, это что-то новенькое, ‒ озабоченно сказал Арамис, переглянувшись с Габлером. ‒ Мы такое не проходили. Что за след, как он может остаться?

‒ Это у специалистов нужно спросить, ‒ вновь включился в разговор бритоголовый. ‒ А мы просто исполнители. Маячок какую-то инфу из организма считывает, может, состав мочи... или мозгов, если есть... ‒ Он сверкнул глазами на Портоса и тут же пригасил взгляд. ‒ Не знаю... В общем, фиксирует какой-то след, его обрабатывают, получают... ну, мы ее нашлепкой называем... И по этой нашлепке можно вести объект...

Крис беспокойно шевельнулся:

‒ И что, объект постоянно будет на крючке? Всю жизнь, что ли?

Бритоголовый перевел на него взгляд ‒ Габлер прочитал в нем злорадство ‒ и кивнул:

‒ До самой смерти.

У Криса в животе похолодело, словно он наелся снега или холодных котлет. Перспектива быть под наблюдением у веронцев до тех пор, пока они не доберутся до него и не поквитаются за все, мягко говоря, неприятности, которые он им причинил, радовать никак не могла. Только-только забрезжило что-то ободряющее в отношениях со служителями Беллизона, а тут новая напасть, не менее губительная для здоровья.

"Это называется выскочить из горящего дома и угодить под уникар..." ‒ уныло подумал Габлер.

‒ Эй, мистер, ты нас за идиотов-то не держи, ‒ услышал он голос Арамиса. ‒ Во-первых, состав мочи меняется, а во-вторых, он, в данный момент, у меня, например, точно такой же, как еще у сотни объектов, которые вон там ходят. ‒ Беловодец мотнул головой на окно. ‒ И как ты, умник, именно меня определишь?

Крис посмотрел на понурившегося бритоголового и воспрял духом. Слова Арамиса были сродни словам Христа, возвратившего к жизни того покойника, как его? Лазера?

‒ Я вот сейчас проконсультируюсь кое с кем, ‒ продолжал гинеец, ‒ насчет реальности того, что ты здесь наплел, и будет ясно, может ли такая нашлепка существовать или ты просто фантазер большой.

‒ Я про мочу к примеру сказал, ‒ пробурчал бритоголовый. ‒ Не знаю, что там именно считывается.

‒ Да зачем консультироваться? ‒ зловеще громыхнул Портос. ‒ Сейчас я его буду охаживать до тех пор, пока у него моча из горла не хлынет. Да вообще всех уделаю! ‒ Он вновь придвинулся к веронцам. ‒ Такой вариант устраивает?

‒ Стоп! ‒ сказал Арамис и обратился к бритоголовому: ‒ А как, браток, вы эту нашлепку засекаете? Не нюхом же, так? ‒ Он обернулся и окинул взглядом извлеченные из карманов веронцев вещи. Вновь повернулся к связанным парням. ‒ Есть же ведь у вас какой-то прибор, так? И где этот прибор?

Пленники угрюмо молчали.

‒ В уникаре он, где же ему еще быть? ‒ заявил Портос. ‒ Я правильно говорю? ‒ Он вонзил взгляд в бритоголового.

Тот непонятно блеснул глазами и подтвердил:

‒ В уникаре.

‒ Где лежит, как выглядит? ‒ продолжал напирать Портос.

‒ В кармане на левой передней двери, ‒ вновь не стал отмалчиваться бритоголовый. ‒ Черная коробка. Мы его зеркальцем называем.

‒ Хорошее у вас зеркальце... ‒ протянул Арамис. ‒ Думаю, Твинс оно очень заинтересует.

"У твинсеров такие наверняка тоже есть", ‒ подумал Крис.

‒ А почему же вы нас сразу не засекли, пока мы до отеля добирались? ‒ поинтересовался он.

‒ След неустойчивый, плавающий, ‒ пояснил бритоголовый. ‒ Пропадает, восстанавливается с задержкой... И еще размазывается постоянно, не дает точной привязки...

‒ Не все, значит, так хорошо с чудо-техникой, ‒ пробурчал Портос.

Он шагнул назад и, присев на корточки, начал копаться в вещах веронцев. Удовлетворенно крякнул и поднялся, держа в руке тонкий зеленый стерженек дистанционки.

‒ Сейчас притащу это зеркальце.

Вручив парализатор Арамису, Портос направился к выходу, и бритоголовый проводил его все тем же непонятным взглядом.

Минуты три-четыре в комнате царила тишина. Арамис наблюдал за неподвижными веронцами, вновь, как в спальне, покачивая ногой и легонько постукивая парализатором по колену. Крис отошел к окну и смотрел на город. Небо неохотно расставалось со снегом, которого, видно, немало накопило в своих закромах. Габлер уже не в первый раз отрешенно подумал о том, что хорошо бы сейчас превратиться в снежинку и так же беззаботно лететь, радуя своим порханием тех, кто наблюдает за тобой. Мягко упасть на землю вместе с миллионами других, холодным покрывалом замаскировать чьи-то следы... Только не такая он снежинка, что скрывает чьи-то следы. Он сам оставляет за собой след, и этот след позволяет вот этим веронским парням держать его на прицеле.

"А ведь им, собственно, ничего не грозит, ‒ вдруг сообразил Габлер. ‒ Ну, вырубим мы их часиков на пять-шесть, если врежем посерьезнее. Анонимно сообщим в полицию... Мол, в "Поющей Майе", в таком-то номере, беспомощные сепаратисты, приходите и берите... А у них что, на лбу написано, что они сепаратисты? Это же простые исполнители, они наверняка хозяев своих не знают. Там же, небось, цепочка длинная. И что именно ищут, тоже не знают. Им дали команду найти по этому зеркальцу объект, то бишь меня, забрать нэп и ждать дальнейших указаний. И все... Вот и расскажут полам: зашли, мол, в отель к друзьям-приятелям, да номером ошиблись, а их какие-то громилы и уделали ни за что ни про что. Нет оснований их под статью подводить... А вот насчет зеркальца... Если оно у них одно такое, то заберем мы его, и хрен они меня потом найдут. А если нет? Мне теперь что, всю жизнь каждого шороха бояться? Да и долгой ли эта жизнь будет? Или все-таки он сказки рассказывает про вечную нашлепку?.."

Габлер вернулся от окна и опять устроился на стуле рядом с Арамисом. Тот молча покосился на него. Бритоголовый застыл на полу в какой-то напряженной позе. Казалось, что он прислушивается, когда откроется дверь в номер. И команда его тоже выглядела настороженной.

‒ Вот что, приятель, ‒ обратился к нему Крис, ‒ ты меня здорово расстроил. И хочешь ‒ верь, хочешь ‒ не верь, но я отсюда не уйду, пока не разберусь, врешь ли ты насчет этой нашлепки или нет.

‒ Что-то мне подсказывает, что врет, ‒ заметил Арамис. ‒ Не бывает таких постоянных меток. Временная ‒ н-ну... возможно. Но постоянная... Прикинь, все клетки организма целиком обновляются за несколько лет, какие там пожизненные метки? ‒ Он чуть подался к бритоголовому, перейдя на прежний вкрадчивый тон. ‒ Сейчас вернется этот здоровенный парень с вашим зеркальцем, и мы с этим делом разберемся. Специалисты мы неплохие, уж поверь. И, как я уже говорил, можем и проконсультироваться с еще более грамотными умниками. И если окажется, что ты нам голову морочил, мне тебя будет очень жаль. Товарищ наш таких шуток не понимает ‒ ну не все у него в порядке с чувством юмора, что поделать? ‒ и очень от этого раздражается. Очень, поверь. Нам уже видеть приходилось. Да? ‒ Он повернулся к Крису.

‒ Лучше бы этого не видеть, ‒ подыграл Габлер. ‒ Я после таких сцен с воплями, кровью и соплями бессонницей мучаюсь и голова у меня трясется. Просто не переношу таких сцен.

Бритоголовый и его сообщники сопели и продолжали прислушиваться и поглядывать на открытую дверь в прихожую.

‒ Юпитером клянусь, ‒ для вящей убедительности присовокупил Крис.

Бритоголовый дернулся, словно опять получил по ребрам, выпятил подбородок и злобно прошипел:

‒ А мне наплевать на твой Юпитер, понял? Нашли себе пуп Вселенной, недоделки...

Габлер не сразу сообразил, что веронец говорит не о главном командире древнеримских богов, которого имел в виду он, Крис, а о звезде Юпитер ‒ раньше носившей имя Ярило, как заявлял когда-то прадед Хенрик, ‒ вокруг которой обращалась Вери Рома, главная планета Империи. А вот Арамис сразу сообразил, о чем ведет речь бритоголовый.

‒ А-га, ‒ с расстановкой произнес он и прищурил и без того узковатые глаза. ‒ Юпитер, значит, тебе не нравится, да? Тебе Фавн больше по душе? Или Вертумн? Или Церера? ‒ Так назывались звезды тех планетных систем, которые входили в альянс "Верона". ‒ Не хотите, значит, с Юпитером иметь никаких дел? Притесняют вас, несчастных, в Империи, кислород перекрывают, в каменоломни загоняют, да? Не здороваются, блип, кусок последний отнимают, место в подземке не уступают...

‒ А ты вспомни, чем кончали все империи, ‒ вдруг подал голос парень, сидящий с противоположного края от бритоголового.

Арамис повернулся к нему, но ответить не успел ‒ бритоголовый опередил его.

‒ Кто вы вообще такие? ‒ с вызовом спросил он, причем спросил громко, с надрывом, словно заблудился в лесу. ‒ Вы на кого работаете? На твинсеров вроде не похожи...

‒ Это почему же? ‒ поднял брови Арамис. ‒ Рылом не вышли, что ли?

‒ Твинсеры не стали бы тут с нами рассусоливать, ‒ охотно и опять же чересчур громко пояснил бритоголовый. ‒ Просто забрали бы, и все дела, и уже у себя стали бы все выяснять. И с чего бы твинсерам подставляться?

‒ Ну, твинсеры не твинсеры, не ваше это дело... ‒ начал было беловодец, но бритоголовый тут же перебил его:

‒ С огнем играете, понятно вам или нет?! С очень большим огнем!

"Чего это он так расшумелся? ‒ удивленно подумал Габлер. ‒ Корму отсидел, что ли?.."

И тут из прихожей раздался голос Портоса:

‒ Это кто тут сирену изображает? А ну, поймали тишину!

Бритоголовый скрежетнул зубами и сразу как-то сник, растекся, словно растаявшее мороженое. А Портос, держа в руке черную коробку, направился прямиком к нему. И прежде чем сослуживцы успели что-либо сообразить, повторил свое недавнее действие ‒ вновь с ходу засадил гигантским полусапогом в то же место, по многострадальным ребрам веронца. И тот опять, как и в первый раз, охнул, только теперь гораздо громче, и повторно завалился на соседа. А Портос от души добавил ему еще.

‒ Ты что, озверел? ‒ вскочивший со стула Арамис попытался оттолкнуть гиганта, но безуспешно. ‒ За что ты его?

‒ Он знает, за что! ‒ прорычал Портос и еще раз впечатал квадратный носок сапога в бок веронцу, так, что тот побелел и закатил глаза. ‒ Там же, в унике, еще один сидел, а этот гад ничего не сказал. Надеялся, что приятель меня вырубит и сюда примчится, своих выручать.

Теперь Крису стало понятно странноватое поведение бритоголового.

‒ И что, уже не сидит? ‒ спросил он.

‒ Не сидит, ‒ подтвердил Портос, поворачиваясь к нему. ‒ Лежит и, думаю, встанет не скоро. Он и до паралика дотянуться не успел, как я его вот этим в лоб! ‒ Он покрутил здоровенным кулаком.

Вид у веронцев стал совсем подавленным. Бритоголовый морщился и глаз не открывал, но Габлер заметил, что тот следит за обстановкой сквозь неплотно сомкнутые веки.

‒ Молодчина! ‒ Арамис похлопал друга по плечу. ‒ Давай эту хренотень, будем разбираться.

‒ Что?! ‒ возмутился Портос так, словно ему предложили разбавить водку компотом. ‒ Это мы будем разбираться? Да они должны нам сейчас все выложить без запинки, а то я их всех поубиваю! Поняли? ‒ гаркнул он, нависая над веронцами, как хайв над космодромом. ‒ А ну, рассказывайте, как пользоваться!

‒ Да погоди ты! ‒ Арамис ловко выхватил у него черный прибор и, вручив парализатор Габлеру, сел и начал вертеть "зеркальце" в руках. ‒ Та-ак... Где тут у нас открывается? Ага! ‒ Он нажал пальцем, и крышка откинулась. ‒ Вот тут у нас энтер... А вот тут картинка... Свет мой, зеркальце, скажи, обстановку доложи... Что мы маем? А маем мы схему... Это, я так понимаю, наш отель... Вот мы сейчас увеличим... Во-от. Наша комната... А это ты. ‒ Беловодец поднял голову и посмотрел на Криса. ‒ Этакая тучка-летучка... Полюбуйся.

Он повернул прибор экраном к сослуживцам, и Габлер увидел "тучку-летучку" ‒ сероватое, расплывчатое, почему-то изогнутое пятно на однотонном, бледно-зеленом, как куртка Портоса, фоне.

‒ Я свою фигуру несколько иной представлял, ‒ криво усмехнулся он.

Этот "портрет" Криса совершенно не радовал. Неприятно было чувствовать себя под наблюдением, а если это наблюдение будет продолжаться неизвестно как долго...

‒ Зеркальце-то кривоватое, как то ха-ха-шоу, ‒ подтолкнул его под локоть утихомирившийся Портос. ‒ Ты на самом деле чуть получше выглядишь...

Арамис опустил крышку прибора и тихим голосом обратился к веронцам. Бритоголовый уже открыл глаза, и видно было, что пинки Портоса ни самочувствия его, ни настроения отнюдь не улучшили.

‒ Ну что, сограждане вы наши славные? Думаю, вы в курсе, что за такую подлянку делают.

‒ Спускают в канализацию, ‒ пробурчал Портос.

Арамис кивнул:

‒ И это еще не самое худшее. Выбор у вас невелик. Или вы быстренько говорите, как долго держится этот след, ‒ он постучал пальцем по крышке прибора, ‒ или мы начнем очень серьезно думать, как вас самым болезненным образом оставить калеками до конца ваших печальных дней. И будут вам сплошные мраки, мистеры. Ответ типа "след на веки вечные" не принимается.

‒ Думать я не буду, ‒ возразил Портос. ‒ Сразу начну делать калеками.

Арамис развел руками:

‒ Вот видите? ‒ Он с прищуром уставился на бритоголового. ‒ Итак, вопрос: сколько держится след?

Портос вновь навис над веронцем. Тот, видимо, до конца осознав, чем все это может для него завершиться, поморщился и неохотно процедил:

‒ Дня два-три...

Крис уже во второй раз за этот день почувствовал, что за спиной у него выросли крылья, и чуть не взлетел к потолку. Портос удовлетворенно крякнул, а Арамис с довольным видом откинулся на спинку стула и, расплывшись в улыбке, изрек:

‒ Ну вот, все пляшут и поют! Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в длительную овацию. Слышны крики: "Ура!" ‒ Впрочем, он тут же деловито встал и окинул взглядом лежащие на полу унидески, парализаторы и прочие вещи веронцев. ‒ Так... С этим пусть полиция разбирается или твинсы. ‒ Он повернулся к грустным сепаратистам. ‒ А зеркальце ваше мы конфискуем, чтобы нам спокойней на свете жилось. Как говорит наш вигион, было, значица, ваше, станет наше. Только он имеет в виду всякие тайком пронесенные горячительные напитки... Отдельными несознательными личностями.

‒ А-а, вот вы кто... ‒ презрительно протянул бритоголовый. ‒ Птички звездные... бесхвостые... И сами в клетке, и клеточку охраняете.

‒ Ну, блип, достал! ‒ глухо рыкнул Портос и шевельнул пальцем, снимая парализатор с предохранителя. ‒ Получайте по полной!

Он полоснул невидимым лучом по веронцам, и те застыли, словно вмороженные в лед.

‒ И куда ты спешишь? ‒ с досадой произнес Арамис.

‒ А что нам с ними, садиться и чаи гонять? ‒ вскинулся Портос. ‒ Надоели они мне. Грубят, обзываются... Невоспитанные какие-то.

‒ С выдержкой у тебя, мистер файтер, не очень, ‒ заметил гинеец.

А Габлер озабоченно спросил:

‒ Не перестарался? Сколько ты им всадил?

‒ Не переживай, восьмерочку.

‒ Ну, восьмерочка не десяточка, ‒ сказал Арамис, глядя на неподвижных веронцев. ‒ Однако часов на шесть, не меньше. Давайте, парни, валим отсюда. Поищем другое гнездышко для птичек звездных, бесхвостых.

‒ Смотри, могу и тебя вырубить, ‒ пригрозил Портос.

‒ А ты что, хвостатый? ‒ с иронией спросил беловодец. ‒ Только хвост спереди растет?

‒ Тьфу на тебя!

Портос, расшвыривая ногами вещи веронцев, направился к дивану, где лежала его куртка.

А Крис повторил про себя последние слова бритоголового:

"И сами в клетке, и клеточку охраняете".

Тот считал Империю клеткой. Но неужели каждой планетной системе лучше бы жилось в одиночку? Были ведь уже, были в истории случаи. Кричали когда-то: "Мы богатые, мы головастые! Да у нас столько угля, столько стали, столько хлеба... Отделимся, и будет у нас вообще райская жизнь!"

Отделились. И где они теперь? Наелись до отвала?

И все-таки Крис признался самому себе, что, может быть, Империя ‒ и не стопроцентное благо.

Мысль эта была для него самого неожиданной, и он поспешно прогнал ее.

Глава 14. "Мы друг за друга ‒ стеной!.."

Сообщать администрации отеля о том, что они сюда больше не вернутся, файтеры не стали ‒ это было бы им не на руку. Но когда они уже почти дошли до выхода на улицу, сзади их окликнули:

‒ Мистеры, подождите, пожалуйста!

Все трое тут же обернулись, приготовившись к очередной неожиданности ‒ например, к еще одной группе охотников за Копьем Судьбы. Но это оказался отельмен ‒ невысокий плотный парень в черно-бело-лазурной униформе, усеянной витиеватыми буквами "ПМ". Он приближался к ним прыгающей птичьей походкой, и в такт шагам мотались его вислые, чуть ли не до груди, усищи и одинокая длинная прядь на гладкой, будто мрамор, голове. Казалось, голову не только побрили, но и щедро намазали каким-то блестящим лаком. Такой головой впору было бы сбивать кегли. Внешностью своей отельмен явно отличался от большинства жителей столицы.

Габлер подумал, что парень начнет предлагать им совершенно особые услуги, получить которые невозможно нигде, кроме отеля "Поющая Майя", ‒ может быть, у них тут сейчас сама Ольга будет вживую давать концерт, ‒ но отельмен не оправдал его ожиданий.

‒ Мистеры, я, конечно, извиняюсь, ‒ негромко и как-то даже таинственно приступил он к делу, нещадно налегая на букву "о", ‒ но я вас совершенно недавно... совершенно случайно имел удовольствие видеть...

‒ Ну и что? ‒ непонимающе нахмурился Портос, в то время как Арамис уже все сообразил.

‒ Это ты о местных ньюзах, что ли? ‒ прищурился он.

Габлер тут же сунул руку в карман куртки, где лежал парализатор.

Отельмен заметил его движение, но вовсе не испугался, а удовлетворенно улыбнулся и кивнул:

‒ Именно. Замечательные вы тут гонки на улице устроили... ‒ Парень выжидающе замолчал.

Будь на месте файтеров даже раз и навсегда включившие тупильник змеевидные долбуны с Хоупа, то и они бы, наверное, смекнули, зачем отельмен затеял этот разговор.

Пока Крис переваривал эту мысль, Арамис достал унидеск и, поигрывая им, осведомился, причем даже, как показалось Габлеру, с оттенком восхищения:

‒ На транзакцию, значит, как бы намекаешь?

Отельмен ухмыльнулся и красноречиво развел руками: на нее, мол, родимую, именно на нее.

Портос, кажется, ничего еще не сообразил и только молча сопел и хлопал глазами. А Крис подумал, что с удовольствием сейчас дернул бы этого гнусного типа одной рукой за усы, а другой за одинокую прядь. А потом двинуть коленом в живот и отнести вон в то креслице за колонной ‒ пусть отдыхает. Но это значило бы к нарушению правил дорожного движения приплюсовать и посягательство на здоровье личности... и Габлер не только сдержал свой порыв, но и блокировал спиной Портоса, который наконец-то въехал в ситуацию и с возмущенным видом шагнул было к отельмену.

‒ И сколько мистер просит за молчание? ‒ осведомился Арамис.

Парень неторопливо поскреб свою лакированную голову и, не моргнув и глазом, заявил:

‒ Сотню.

‒ Сотню чего? ‒ спросил Арамис.

‒ Как чего? ‒ удивился парень такой непонятливости. ‒ Деников, разумеется. ‒ И увидев, что Арамис собирается возразить, торопливо добавил: ‒ В полиции с вас сдерут гораздо больше, тут с этим очень строго. А то и вовсе задержат и дело возбудят... вы ж там могли такую костоломку устроить...

Портос громко крякнул, а гинеец кивнул:

‒ Годится.

Отельмен, не сдержав довольной улыбки, извлек из нагрудного кармана банк-кард, и Арамис, поглядывая на маленький прямоугольник, зашевелил пальцем над своим унидеском. Габлеру еще больше захотелось посягнуть на здоровье этого усатого проходимца, однако он держал себя в руках, продолжая блокировать грозно пыхтящего Портоса. Кто его знает ‒ может, и в самом деле тут за такое отправляют в тюремную камеру...

‒ Порядок, ‒ удовлетворенно сказал отельмен, пряча банк-кард в карман. ‒ Считайте, что я вас не батчил.

‒ Не батчил? ‒ Арамис с удивлением воззрился на него. ‒ Ты что, никак, с Беловодья?

Парень помотал головой:

‒ Нет, со Жмеринки.

И пока гинеец соображал, что это за планета такая, развернулся и пошлепал через вестибюль к своей служебной комнате.

‒ Со Жмеринки... ‒ недоуменно сказал Арамис, провожая его взглядом. ‒ А где это?

Габлер вспомнил толстогубого, тоже усатого, но не до такой степени, портье из тверского отеля "Селигер" и пояснил:

‒ Это на Земле. Населенный пункт в буферной зоне, есть там у них такая непонятная территория. Типа ни вашим, ни нашим, нейтральная полоса.

‒ Вот хитрюга! ‒ Портос хлопнул себя по бедрам. ‒ Сто деников! Ну, я понимаю, на выпивку сотню истратить, это еще куда ни шло, но просто так отдать... Вот зараза! Эх, врезал бы я ему...

Арамис поднял бровь:

‒ Давно в камере у полов не сидел? ‒ Это он намекал на недавние события в приморской Александрии на Нова-Марсе. И, чуть помолчав, задумчиво добавил: ‒ Выходит, нам теперь маскироваться надо, а?

‒ Не помешает, ‒ кивнул Габлер. ‒ А ну-ка, отойдем в сторонку.

Они подошли к креслам, рядком стоящим у стены. Габлер сбросил с плеч нэп, порылся в нем и извлек каскетку и арт-очки.

‒ Держи. ‒ Он протянул очки Арамису, а сам нахлобучил головной убор с длиннющим козырьком. И посоветовал Портосу: ‒ А ты мешок себе на черепушку накинь.

‒ Сматываться надо отсюда побыстрее, ‒ пробурчал Портос, послушно поднимая капюшон куртки. ‒ Когда эти жрецы законтачат? Со своим Беллизоном советуются, что ли?

‒ Прорвемся! ‒ бодро сказал Арамис, в очках ставший похожим на какую-то пучеглазую рыбу. ‒ Еще чуть-чуть продержаться. Погнали, парни!

Он направился к выходу, и сослуживцы последовали за ним.

И Габлер вдруг подумал, что такой вот отельмен может ради собственной выгоды покрыть любое преступление. Хотя наверняка не бедствует. И сколько таких в Империи?..

Так уж устроен человек, независимо от того, в каком месте Вселенной он обитает?

На улице продолжал лениво падать редкий снежок, и облачное небо чуть потускнело в преддверии вечера. Серый уникар одиноко стоял в переулке, шагах в двадцати от крыльца. Портос вытянул руку с дистанционкой и, сказав: "Загружаемся", ‒ первым забрался в салон.

‒ Уникар не роскошь, а средство передвижения, ‒ вдруг ни с того ни с сего ляпнул Арамис.

Эта фраза, в общем-то, вполне могла быть начертана на одной из мраморных плит, только в Древнем Риме, насколько знал Крис, уникары отсутствовали.

В салоне было достаточно просторно или же просто так казалось благодаря односторонней прозрачности корпуса, позволявшей видеть все, что находится снаружи. Помимо водительского места и трех кресел для пассажиров, сзади от стенки до стенки тянулось разделенное убирающимися подлокотниками сиденье, рассчитанное еще на четырех человек. В проходе между креслами лежал на животе веронец в традиционно серой куртке, отведавший кулака уроженца Геи.

‒ И что с ним делать? ‒ спросил Габлер.

‒ Да ничего, ‒ ответил Портос, устраиваясь за панелью управления. ‒ Выбросим за первым же углом, на хрена он нам нужен? Ты проходи, проходи, ‒ жестом подогнал он Арамиса. ‒ Ты класс уже сегодня показал, дай теперь я немного повышиваю.

‒ А для чего тогда автоматика? ‒ удивился тот.

‒ Попрактиковаться лишний раз не помешает, ‒ пояснил Портос. ‒ Чтобы руки помнили. А то они все больше бутылки да стаканы помнят.

‒ Успеешь повышивать, ‒ сказал Арамис и снял арт-очки. ‒ Давайте сначала проверим эту коробку, вдруг еще какое зеркальце отыщется.

‒ Да ну, ‒ усомнился Габлер. ‒ Зачем им два?

‒ Проверка лишней не бывает, ‒ веско заявил гинеец. ‒ Может, эти ребята с собой очень полезные вещи таскают. Которые и нам пригодятся.

‒ Ну-ну, ‒ усмехнулся Портос. ‒ Помародерствуем немного. Паралик я этому, ‒ он кивнул на лежащего, ‒ в карман засунул, мне он без надобности. Я сейчас мирный отпускник, и намерен в самое ближайшее время попасть домой, к маме с папой.

‒ Что ж ты сразу о маме с папой не подумал? ‒ поинтересовался Арамис. ‒ Нет, на Верку поперся...

‒ Так я ж для знакомства с культурными... это... ценностями!

Габлер и Арамис дружно фыркнули.

Поиски длились недолго ‒ ни в карманах дверей, ни в контейнерах под сиденьями не обнаружилось ничего интересного. Разве что нэпы с личными вещами веронцев и несколько банок пива. Пиво, судя по скучному названию ‒ "Кришненское темное Љ 3" ‒ было местным, и забирать его файтеры не стали ‒ это уже походило бы на крохоборство. Когда облазили все уголки, Портос вновь уселся на место водителя и заявил:

‒ Не знаю, кому как, а мне опять жрать захотелось. Видать, нервной энергии много израсходовал.

‒ Жрать ‒ это да, ‒ согласился Арамис, устроившись на сиденье рядом. ‒ Тем более, я после экстры. Так себя выжимать ‒ и до пенсии можно не дотянуть. ‒ Он повернулся к Габлеру, который облюбовал кресло за спиной Портоса. ‒ Догадываешься, где тут можно посидеть спокойно в ожидании, да еще и получить бесплатный рубон?

Крис недоуменно пожал плечами:

‒ В социальной столовой, что ли?

‒ Узко мыслишь, файтер! ‒ проскрипел беловодец гнусным голосом инструктора Ясиновского. ‒ Где, значит, в этом городе тебя просто обязаны бесплатно накормить? Ну, думай, файтер, думай!

‒ А! Ну да! В этом... В "Уютном терминаторе"! ‒ сообразил наконец Габлер.

‒ Вот именно, ‒ кивнул Арамис. ‒ Только не в "терминаторе", а в "термополии". За ними должок. Вот там и посидим. Высвечивай, Юл, сейчас сориентируемся, как туда добраться.

Как стало ясно из схемы, путь до кабака, где с Габлером обошлись очень нехорошо, был неблизким. Но, во-первых, там действительно могла получиться бесплатная кормежка, а во-вторых, спешить "минервам" было некуда. Поэтому они решили отправиться именно туда.

С по-прежнему пребывавшем в бесчувственном состоянии веронцем не церемонились ‒ проехали пару кварталов по переулку и сгрузили под аркой, в наметенный ветром сугроб, аккуратно прислонив к стеночке. На прощание Портос дал ему еще разок по голове, чем заслужил укор Арамиса, обвинившего сослуживца в недостаточной гуманности.

‒ Ничего, в следующий раз хорошенько подумает, стоит ли лезть во всякие сомнительные дела, ‒ парировал здоровила, оглаживая кулак. ‒ Если, конечно, думалка у него теперь напрочь не отбита.

Руководствуясь схемой столицы, добрались до конца переулка и выехали на запруженную транспортом широкую улицу Рабиндраната Тагора. По ней направились к центру города, тщательно соблюдая правила дорожного движения. Дабы ни один полицейский не имел ни малейшего основания прицепиться.

‒ Нет, никак не клеится, ‒ вдруг ни с того ни сего сказал Арамис.

Портос удивленно взглянул на него:

‒ Ты о чем?

‒ Да я все об этом Копье думаю, ‒ пояснил беловодец. ‒ Вот ты, Крис, говоришь, кто им владеет, того победить нельзя, да?

‒ Это не я говорю, ‒ отозвался Габлер. ‒ Это мне говорили.

‒ Ну, ясно, Эрик твой говорил, не в том дело. Главное ‒ победить нельзя. То есть эта штучка как бы гарантирует безопасность. Тогда зачем было тратить столько средств на создание Стафла? Нет, мы нужны, не спорю, но не в таких масштабах. Пара легионов для спокойствия грэндов, и хватит. По идее, любой враг просто обречен на неудачу...

‒ Но враг-то об этом не знает, ‒ заметил Крис. ‒ Владевшие Копьем не жили в постоянном мире и спокойствии, а побеждали в войнах. А как победишь без армии? Тут, я думаю, и десяток таких хреновин не поможет. Наверное, при Боссе не дураки состоят, давно все прикинули и рассчитали.

‒ Может, ты и прав, ‒ согласился Арамис.

‒ А у меня еще это зеркало веронское в мозгах засело, ‒ заявил Портос. ‒ Прикиньте, парни, у нас таких нет, а у этих есть.

‒ У твинсов тоже должно быть, ‒ сказал Габлер. ‒ У них такое должно быть, о чем мы ни слухом ни духом...

‒ Вот-вот, ‒ покивал Портос. ‒ И я о том же. Сдается мне, парни, что у нас ой-ей-ей сколько всякого есть, только далеко не все об этом знают. Может, уже сейчас имеются такие таблетки, что глотнул ‒ и живи хоть тыщу лет. Только о них не кричат, их тихонько в сейфе держат, потому что сколько же тогда народу лишнего появится и сколько средств дополнительных на выплату пенсий пойдет... Или эта коробка, ‒ он обвел рукой салон уникара. ‒ Может, телепортацию давно уже открыли, но внедрять и не собираются ‒ иначе целые корпорации загнутся. И так всюду, по любой отрасли...

‒ Ну-у, гигант мысли, ‒ протянул Арамис. ‒ Только мысли этой годков, наверное, не меньше, чем нашей Вилке,[44] а то и больше.

‒ Зато сам дошел! ‒ горделиво парировал Портос и принялся взирать на городские виды.

Улицы к вечеру вновь стал заполнять празношатающийся, на первый взгляд, народ, и чем ближе к центру, тем этого народа становилось все больше. Горожане не только бродили туда-сюда, но и сидели на скамейках, дорожных ограждениях и прямо посреди тротуаров. Собирались группками, что-то обсуждали, вовсю размахивая руками ‒ видно, без этих телодвижений тут было ну никак не обойтись. Слушали гитаристов и каких-то обритых наголо юнцов и девиц в белых одеяниях, вооруженных бубнами и колокольцами разных размеров. Судя по всему, толочься на улице было излюбленным времяпрепровождением большинства кришненцев.

‒ Может, хлебнем этого... "Лотоса"? ‒ предложил Портос, покосившись на черный с серебром нэп, который Арамис поставил на пол рядом с собой. ‒ Что-то пить захотелось...

Гинеец смерил его уничтожающим взглядом и повернулся к Габлеру:

‒ Нет, ну ты только посмотри на него! Вот тебе и гигант мысли! Пить ему, блип, захотелось! Не напился еще! Ну, вообще!.. Еще отямиться не успел, и вновь о том же!

Крис, оторвавшись от созерцания пейзажа за стенками уникара, только руками развел и вынес лаконичный вердикт:

‒ Неисправим.

Арамис подался к невозмутимому уроженцу Геи:

‒ Пить будем, когда из этой заварушки живыми выберемся, понял? А если тебе так не терпится, могу пособить ‒ я как раз отлить не против. Не дадим друг другу умереть?

‒ Смотри, как бы я тебе отливалку навсегда не попортил, ‒ проворчал Портос. ‒ Вина ему жалко, жлобяре...

Арамис откинулся на спинку сиденья, безнадежно закатил глаза и потряс головой.

‒ Опа! ‒ вдруг воскликнул Габлер, подавшись вперед и глядя куда-то на тротуар. ‒ Тормози!

Портос среагировал мгновенно, не задавая вопросов, и уникар, сбрасывая ход, подъехал к бордюру.

‒ Сейчас пободаемся! ‒ встрепенулся Арамис.

Он уже увидел, что привлекло внимание Криса, и был готов выскочить из машины и приступить к активным действиям.

Широкий, усеянный бродящими, стоящими и сидящими людьми тротуар в этом месте превращался в просторную площадку, утыканную приземистыми деревьями. В глубине ее располагалось трехэтажное пестрое здание с дугообразным вогнутым фасадом, украшенное всякими колоннами, балкончиками и разной замысловатой лепниной в растительно-зверином стиле. Над зеркальными входными дверями вилась надпись, составленная опять же из элементов разных растений и диковинных зверей, которые, наверное, никогда и не водились ни на одной планете Ромы Юниона. Надпись была столь же витиеватой, как и ее исполнение: "Сладчайшая вода священной Ямуны".

Хотя судя по тому, что творилось на этой площадке неподалеку от дверей, подавали там отнюдь не сладчайшую воду, а напитки покрепче. Десятка полтора смуглолицых кришненцев мужского пола, молодых и постарше, наседали на двух высоких крепких парней в столь знакомых темно-синих комбинезонах Стафла, да еще и с белыми буквами "МНР" на рукавах. А из дверей кабака спешили, чтобы принять участие в мероприятии, другие смугляки. Сивилы цеплялись к эфесам, и не просто к эфесам, а к бойцам из легиона "Минерва"! Судя по не весьма уверенным действиям этого дуэта, файтеры испили немало священной воды из сладчайшей Ямуны... или наоборот, и не только не в состоянии были задействовать экстру, но и на ногах держались с превеликим трудом. Что, впрочем, не мешало им, стоя спиной к спине, более или менее успешно отбиваться от наскоков разъяренных сивилов, к счастью, использовавших в качестве оружия только кулаки и собственные ноги. Чем братья-"минервы" так досадили местным любителям вкусной водички, было непонятно, да и не имело значения ‒ следовало как можно быстрее, до вмешательства полиции и нанесения серьезных увечий обеим сторонам конфликта, забирать товарищей по службе и уматывать подальше.

Все трое файтеров выскочили из уникара и бросились на это малое поле Курукшетра. Туда же подтягивались те, кто бездельничал на тротуаре, но, судя по их поведению, не для того, чтобы поучаствовать в бою, а дабы просто поглазеть. На бегу Крис подумал, что управиться тут можно и без экстры, а то и в самом деле до пенсии не дожить, если столь беспощадно эксплуатировать собственный организм. Да и не тянули кришненцы на серьезных бойцов. Те еще не заметили приближающееся к "минервам" подкрепление, продолжая сумбурные атаки. Оказавшись поближе, Габлер узнал одного из файтеров. Лицо того было залеплено то ли салатом, то ли еще какой-то холодной закуской, но этот камуфляж постепенно отпадал, и теперь не оставалось никакого сомнения в том, что перед Крисом эфес из двадцать четвертой вигии по прозвищу Спартак. Второй файтер повернул голову, делая очередной выпад, и Габлер распознал и его: с этим длинноносым крепышом из двадцать четвертой он и Атос летели в одном флаинге, возвращаясь в Александрию от горного храма служителей Беллизона.

В следующую секунду Крис, Портос и Арамис дружно врезались в толпу, которая наскакивала на братьев-"минерв", ‒ и понеслось... Спартак и крепыш, обнаружив неожиданную поддержку, взревели от радости. Они узнали сослуживцев, хотя те были в одежде сивилов. "О, наши пришли!" ‒ завопил Спартак, и оба эфеса с удвоенной скоростью замахали кулаками, хотя, судя по их затуманенным глазам, пребывали на грани между явью и теми мирами, куда попадают крепко перебравшие личности. Арамис действовал аккуратно, вырубая смугляков без жестокости, но эффективно. Габлер тоже особо не зверствовал, просто переводя соперников в горизонтальное положение, не добавляя ногами и давая возможность поверженным отползти за деревья. А вот Портос явно разгулялся, видимо, вымещая на несчастных кришненцах всю свою злость за ту передрягу, в которую он угодил, возжелав приобщиться к культурным ценностям столицы Империи. Те, с кем он вступал в контакт, издавали болезненные вопли, и это могло плохо кончиться. Вполне возможно, кто-нибудь из работников "Ямуны" или многочисленных зевак уже вызвал полицию...

Пробившись к Спартаку, Крис схватил его за руку и потянул за собой:

‒ Валим отсюда, быстро! ‒ Он отбил чей-то кулак и повернулся к Арамису. ‒ Лино, уходим!

Беловодец тоже все прекрасно понимал, потому что тут же вцепился в длинноносого крепыша, выдернул его из толпы и бросил Портосу:

‒ Юл, прикрывай!

Хорошо, что до уникара было недалеко, потому что соратники из двадцать четвертой норовили бежать зигзагами, выписывая ногами кренделя, а Спартак то и дело оборачивался и порывался вернуться, чтобы продолжить потасовку.

‒ Пус-сти... Дай я им!..

‒ Хватит, ты уже дал, ‒ попытался урезонить его Габлер.

‒ Пус-сти! Они мне тарелкой... в физ-зиономию...

‒ Зато ты им ‒ кулаком. И не раз!

Все-таки их удалось затолкать в уникар. Зеваки хмурились и роптали, но не приближались. Никому не хотелось в такой приятный день, суливший не менее приятный вечер, получить в ухо или под глаз ‒ состоятельность звездных орлов в драке была очевидной. Портос и вовсе не бежал к уникару, а просто быстро шел, иногда оглядываясь ‒ он оказался настолько убедительным в выведении противников из строя, что преследовать его никто даже и не пытался. Незадачливые воители кто лежал, кто сидел, а кто ползал по площадке, с руганью потирая пострадавшие места, а устоявшие на ногах смотрели вслед победителям, и если бы у них вместо глаз были лучевики, от файтеров и уникара не осталось бы даже воспоминания.

"Ну, и с чего бы нас любить? ‒ вдруг подумал Крис, плюхнувшись в кресло и вспоминая многочисленные драки, в которых ему доводилось участвовать. ‒ С чего любить таких защитничков?.."

Раньше такая мысль ему как-то в голову не приходила. Наверное, потому, что в этот раз он участвовал в кабацкой драке, будучи совершенно трезвым. А еще потому, что был уверен: эту потасовку завязали или спровоцировали именно файтеры Стафла. Надежда и опора...

Сослуживцы из двадцать четвертой развалились на заднем диване, Арамис сел за панель и, дождавшись Портоса, стартовал от бордюра. Проехав мимо "Ямуны" и живописной группы пострадавших, он почти тут же свернул в переулок.

‒ Нэпы! ‒ спохватился Крис и повернулся к Спартаку с крепышом. ‒ Где ваши нэпы?

‒ А-а!.. ‒ расслабленно махнул рукой Спартак, явно с трудом удерживая глаза открытыми. ‒ Н-нэпы... в отеле оставили...

‒ В каком? ‒ поинтересовался Арамис.

‒ А-а... Н-не помню... ‒ Спартак толкнул локтем товарища. ‒ Рик, в к-каком?..

Но Рик уже посапывал, запрокинув голову и уставив вверх горбатый длинный нос, весьма похожий на рубильник Гамлета Мхитаряна. Спартак с безмерным удивлением посмотрел на него, расстегнул комбинезон и запустил руку за пазуху. Покопался там, то и дело норовя привалиться к стенке и плечом отталкиваясь от нее, и с победоносным видом извлек серебристую фляжку ‒ точь-в-точь такую же, к какой любил прикладываться Граната.

‒ О! ‒ удовлетворенно изрек он, непослушными пальцами пытаясь отвинтить крышку. ‒ Горючка не п-пострадала!

Портос удовлетворенно хмыкнул, а Спартак вскинулся и, размахивая фляжкой, немузыкально пропел:

Мы друг за др-руга ‒ стеной! И Стафл нам всем как дом р-родной! Но ты пойми нас, пойми нас, легат, - Любому отпуску файтер р-рад!

Арамис поморщился, Портос покивал, Габлер поковырял пальцем в ухе, словно пытаясь извлечь застрявшие там трубные звуки.

‒ Держи, братан! ‒ Спартак протянул фляжку Крису.

Но тот отрицательно помотал головой, будучи абсолютно уверенным, что там отнюдь не компот, прихваченный из полицейской столовой в Александрии.

‒ Пока не могу. Мы сейчас на режимном положении.

Спартак округлил мутные глаза:

‒ Даже вот так? ‒ Он широко повел рукой и заявил: ‒ А у нас тоже р-режим: выпьем и лежим!

Файтер захохотал в лучшем стиле Годзиллы и присосался к фляжке.

Арамис тем временем, посматривая на схему, сделал еще один поворот, опять в какой-то переулок. Портос, всем телом повернувшись назад, с болезненным любопытством наблюдал за процессом поглощения спиртного Спартаком, но помалкивал насчет того, что не прочь присоединиться к этому процессу. По салону поплыл запах коньяка.

Спартак оторвал фляжку от губ, перевел дух, и тут до него дошло:

‒ Стоп! К-какое такое режимное положение? Вы же в отпуске, нет?

‒ В отпуске, в отпуске, ‒ подтвердил Крис. ‒ Но выпьем чуть позже.

‒ И мы в отпуске! ‒ взревел Спартак, и с лица его посыпались кусочки подсохшего кабацкого блюда.

‒ Закусью соришь, ‒ заметил Портос.

Спартак провел рукой по лбу и с пьяным недоумением уставился на испачканные пальцы.

‒ Во дела! Хер... хер-ралики по-домашнему... Хар-рошие хер-ралики! Прямо в физиономию! ‒ Он кое-как вытер лицо рукавом комбинезона. ‒ Ну, шапокляки недоделанные! Ну, козлы! М-мало мы им надавали!

‒ А за что отпуск получили? ‒ спросил Портос. ‒ За участие в боевых?

‒ Ага! ‒ размашисто кивнул Спартак и еще раз хлебнул из фляжки. ‒ Хвала Нова-Марсу и этим... либез... безил... беллиз... ‒ Он вдруг осекся и все с тем же недоумением обвел взглядом сослуживцев из двадцать третьей вигии. ‒ А вы чего не в форме? Пропили, что ли?

‒ Бережем, ‒ коротко ответил Крис.

Неинтересное это дело ‒ трезвому общаться с крепко пьяным. Хуже, чем чистить ходовую часть крейсера.

Спартак перевел взгляд на Рика ‒ тот уже сполз с сиденья и похрапывал в проходе, открыв рот и лежа на спине, ‒ мотнул головой и принялся завинчивать крышку фляжки. Глаза его то и дело непроизвольно закрывались, но неугомонный файтер упорно не желал отрубаться. Арамис сбросил ход и смотрел по сторонам, словно что-то там выискивал. Ныряющий под горку переулок был малолюдным, по обеим сторонам дороги стояли у бордюров несколько уникаров. Спартак принялся заталкивать фляжку в нагрудный карман, но вдруг встрепенулся и резко подался вперед:

‒ Эй, парни, а слыхали? Вашего в Акленсардии... в Алескандии... ну, в общем, опоили хошки бел... беллизонские какой-то бурдой и голову отрезали... Слыхали, нет?

‒ Слыхали... ‒ угрюмо ответил Портос и отвернулся от Спартака.

А Крис в очередной раз отметил, что при всей видимой секретности инфа в Стафле распространяется с поразительной быстротой.

‒ Секта у них какая-то, в Алкесандр... в Алссандрии... ‒ продолжал бубнить Спартак. ‒ Собрались в парке, и голвл... головой этой в футбол играли... А потом сожгли... Козлы!

"И всякие слухи тоже перемещаются с запредельной скоростью", ‒ подумал Габлер.

‒ Мы же там еще на п-пару дней остались, ‒ не успокаивался Спартак. ‒ Все на базу, а мы с Риком п-перед отпуском хвосты подчищали... Так после этого голвл... голово... отрезания нас в город не пускали, ни-ни! Потом в комсо... космопорт закинули, и мы сюда. Здесь и томро... тормознули...

Он вяло махнул рукой и привалился к стенке, кажется, наконец-то решив отрубиться.

‒ Вот! ‒ вдруг удовлетворенно сказал Арамис и свернул под арку.

‒ Ты куда это? ‒ удивился Портос. ‒ Пописать, что ли?

‒ Сейчас растолкую.

Беловодец вывел уникар в просторный двор. В дальнем конце двора стояло длинное приземистое серое строение, похожее на склад. Ведя машину самым малым ходом, Арамис объехал его и остановился, чуть не уперев уникар носом в глухую стену трехэтажного здания, которое почти примыкало к складу.

‒ Приплыли, ‒ сообщил он. И добавил голосом автоаноунсера: ‒ Поезд дальше не идет.

‒ Эт пчему еще?! ‒ вскинулся Спартак. ‒ Давай, вези в кабак, угщ-щаю!

‒ Не получится, ‒ спокойно ответил Арамис. ‒ Нам в одно место нужно, но мы туда пойдем пешком, тут не очень далеко. Народу у той "Ямуны" много было, номер запомнить не проблема, и полам подсказать. Так что в этой коробке лучше не светиться. Пусть здесь постоит.

‒ Согласен, ‒ неожиданно оказался очень уступчивым Спартак. ‒ Мы с Риком тут и подремлем... а потом в отель.

‒ Может, лучше сразу в отель? ‒ повернулся к нему Крис. ‒ Разбуди Рика, пусть вспомнит, в какой, а мы вам такси вызовем. А то полиция прямо тут вас и сцапает.

‒ Н-ну и пусть цапает! ‒ Спартак выпятил грудь колесом. ‒ Значит, в участке порде... подремлем. В чем нас обвинять? В драке? Так я сам обвиню! Кто первый хер... хер-раликами? Тот козел первый, а не мы! Мы что? Мы просто с-сидели, н-никого не трогали...

‒ Ладно, ‒ Арамис нацепил очки. ‒ Отдыхайте. Только в отель на этой коробке не возвращайтесь, лучше точно такси возьмите. Приплюсуют вождение в пьяном виде, и тогда наверняка в срок на постоянку[45] не вернетесь. А это, сами знаете, чревато...

Спартак призадумался и махнул рукой:

‒ Годится! Давай, братаны, всех благ! На базе прос... проставимся...

Глава 15. Решение беллизонцев

‒ Блип, столько сидеть в кабаке и быть абсолютно трезвым! ‒ Портос скривился и с видимым отвращением хлебнул сока "Амрита".

Сидящий рядом Арамис усмехнулся:

‒ Терпи, эфес, терпи. Вот получим отпущение грехов, и тогда уж...

‒ Если получим, ‒ буркнул здоровяк. ‒ У меня чего-то с этой Низой встречаться никакого желания нет.

‒ Не бойся, не съест, ‒ подбодрил его беловодец.

‒ Да я и не боюсь... Просто видеть ее мне не очень... Лучше бы бутылку увидеть. А еще лучше ‒ не одну, и даже не две.

‒ А ты закрой глаза, Юл, и представляй, что это бутылки к нам в гости пожаловали, ‒ посоветовал Арамис.

Габлер, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе, изучал потолок, с которого бахромой свисали какие-то длинные желто-бело-зеленые вьющиеся растения.

Вот уже часа полтора они сидели в кабинке кабака "Уютный термополий", отгородившись от всего остального мира, и наелись так, что больше не лезло, а беллизонцы все не выходили на связь. Да, без выпивки было скучновато, но мозги надлежало держать ясными ‒ кто знает, чем может закончиться этот вечер. Если ново-марсианские жрецы решат, что файтеров все-таки нужно покарать, то перспективы вырисовывались невеселые.

До кабака они добрались без приключений. Габлера с Арамисом тут узнали, и чернявый толстячок ‒ хозяин "Термополия" ‒ лично, в сопровождении двух сервов, принес им то, что заказал Портос. А заказал Портос немало, и вряд ли хозяин хорошо подумал о Крисе и беловодце: ну, ладно, сами решили подкрепиться на халяву, но ведь еще и притащили с собой сущего обжору. Впрочем, если внутри "термопольщик" и бурлил от возмущения, то внешне ничем это не показал и подтвердил, что угощение за счет заведения. И несомненно, бальзамом на его душу было удивительное заявление Арамиса о том, что вместо алкогольных напитков они будут пить исключительно сок "Амрита". Толстячок едва не запрыгал от радости и умчался выполнять заказ. Видимо, хорошо знал, сколько могут выпить файтеры...

‒ Эх, хотя бы глоточек чего-нибудь этакого, ‒ в сотый раз проныл Портос, жуя зубочистку. ‒ Хотя бы пивка...

‒ Пывко здесь специфическое, тебе не понравится, ‒ заявил Арамис. ‒ Горячее, а потом полчаса в животе клокочет.

‒ Они что, совсем с прибабахом? ‒ удивился Портос. ‒ На хрена горячее-то?

Арамис пожал плечами:

‒ Везде свои прибабахи... У нас, например, одну настоечку в замороженном виде подают, небольшими кульками.

‒ Какими еще кульками? ‒ вытаращился на него Ломанс.

‒ Ну, шариками. Кинул в рот, и сосешь...

‒ Дикари! ‒ вздохнул Портос. ‒ Что с вас взять?

‒ Дикари не дикари, а Верке в ножки не кланяемся, ‒ вдруг заметил беловодец. ‒ На своем живем, и практически независимые.

‒ А! ‒ отмахнулся Портос и рыгнул. ‒ Ты мне уже все уши прожужжал своей независимостью. Как сидели в болотах своих да озерах, так и сидите...

Арамис вскинулся было, но Портос демонстративно отвернулся от него, вновь принявшись грызть зубочистку, и гинеец по примеру Габлера развалился в кресле. Достал унидеск и начал что-то там высматривать.

Крис, повернувшись, потянулся к висящей позади него куртке. Запустил руку в карман и вытащил свою недавнюю покупку. Уселся поудобнее и принялся ее разглядывать, водя пальцем по гладкому теплому мрамору.

На эту сувенирку в полуподвальчике они наткнулись, покинув уникар с коллегами-"минервами" из двадцать четвертой вигии и пройдя квартала три по переулку. Она располагалась на углу, там, где переулок вливался в широкую улицу с многорядным движением, и привлекла внимание Криса как названием ‒ "Диковинки Единорога", ‒ так и обилием этих самых диковинок, выставленных на витрине. Там были самые разнообразные фигурки из камня, кости, золота, дерева и чего-то еще ‒ сказочные звери, рыбы, птицы, какие-то вообще непонятные существа... Браслеты, бусы, медальоны и прочие штуковины, названий которых Крис не знал... Картинки, выложенные из разноцветных кусочков дерева... Прозрачные шарики с объемным изображением, где разыгрывались целые сценки из жизни древних богов, как понял Габлер, узнав известного ему Будду... И много всего прочего. Но глаз его сразу зацепился за белую, размером с две трети ладони, фигурку единорога, гордо вскинувшего голову с длинным прямым рогом во лбу. Отец Криса коллекционировал подобные вещицы ‒ ну, не то чтобы коллекционировал, но при случае приобретал то одну фигурку, то другую, и длинная, от стены до стены, полка в его комнате была заставлена дракончиками, ангелочками, руньками, слониками, брызгунами и тому подобным. Подарок получался преотличный, и Крис, не торгуясь, приобрел мраморного красавца, которые, кажется, когда-то водились на Земле. Оставалось еще придумать подарок маме, но его нужно будет подыскать в другом месте ‒ мама любила экспериментировать со всякими инопланетными пряностями, хотя порой результатами этих экспериментов оставалась довольна только она одна...

‒ А может, горячее пиво очень даже и в жилу будет? ‒ внезапно вновь завел Портос, с тоской оглядывая уставленный пустыми тарелками стол.

‒ Да тебе и моча пятнистого двухвоста в жилу будет! ‒ с досадой произнес Арамис, подняв глаза от унидеска.

И тут за спиной Габлера раздалась трель. Он поставил мраморного единорога на стол и вновь потянулся к куртке. Вынул аппарат, шевельнул пальцем. В серой дымке озы не возникло никакого изображения, но раздался знакомый голос, от которого у Криса заколотилось сердце.

‒ Это Анизателла, ‒ негромко сказала невидимая беллизонка. ‒ Мы готовы встретить вас. Где вы сейчас располагаетесь?

‒ Кабак "Уютный термина..."... то есть "Уютный термополий", ‒ хрипло ответил Габлер и откашлялся. ‒ Это в центре. В отеле усидеть не получилось. Найдете?

В серой дымке раздался смешок. Портос и Арамис слушали, забыв дышать.

‒ А как ты думаешь, Крис? Ждите, мы в близком времени будем.

Габлер положил унидеск на подлокотник пустующего кресла рядом с собой и почувствовал, что спина у него взмокла, словно он только что пробежался до Нова-Марса и обратно.

Арамис криво усмехнулся:

‒ Если уж она тебя на Земле из своих гор разыскала...

‒ А зачем тогда было спрашивать, где мы сидим? ‒ нервно огрызнулся Крис.

‒ Вот тебе то же самое веронское зеркало, ‒ сказал Портос. ‒ Только с титьками.

Он было засмеялся собственным словам, но тут же прервал смех и потянулся к бокалу с соком.

Сердце у Криса продолжало прыгать, как файтер на батуте, но в душе пускала корни робкая надежда. И тон беллизонки, и ее смешок не казались какими-то кровожадными. Хотелось верить, что грядущая встреча закончится миром, и Кристиана Габлера, Юла Ломанса и Лино Пирико-туо-туо не придется навсегда вычеркивать из списков Стафла.

‒ Надо бы сказать, чтобы со стола убрали и еще одно кресло принесли, ‒ озабоченно произнес Арамис.

...Рассиживаться в кабинке в ожидании беллизонцев оказалось просто невмоготу, и троица, надев куртки, промаялась с полчаса на улице, у входа в кабак. Вечер уже основательно сгустился, свет орбитального зеркала не в состоянии был пробить облачную пелену, и вновь падал легкий снег. Разговаривать не хотелось ‒ провожали взглядами прохожих и даже не обменивались мнениями по поводу симпатичных девчонок. А их тут было немало.

Арамис первым заметил две приближающиеся фигуры ‒ повыше и пониже, ‒ и толкнул локтем Габлера:

‒ Идут!

Энгилейнон и Низа неторопливо подошли к "Уютному термополию" и остановились. Бородатый беллизонец по-прежнему был в просторном длиннополом плаще. Знак триединого божества под его ухом зловеще блестел в свете деревьев. Девушка тоже не сменила наряд, оставаясь в черных джинсах и куртке цвета стали. Капюшон она не поднимала, и в ее темных волосах серебрились снежинки.

‒ Мы пришли, ‒ прогудел беллизонец, и от его сочного голоса Габлер чуть не поежился. Казалось, это трубит сама судьба.

Вот только какой она будет?..

Он взглянул на Низу ‒ у нее было бесстрастное лицо статуи ‒ и сделал приглашающий жест:

‒ Проходите. Там отдельные кабинки, никто не помешает.

Под взглядами все так же кучковавшихся у служебного входа сервов они пересекли тихий зал и вошли в кабинку. Энгилейнон сел в дальнее кресло справа от входа, не сняв плаща, ‒ словно показывая, что задерживаться здесь не намерен. Девушка устроилась в кресле рядом с ним, ближе к двери, а трое файтеров расположились напротив ‒ Габлер в центре, Арамис и Портос по бокам. Свой нэп Крис поставил на пол рядом с собой, а нэп с вином продолжал стоять под уже прибранным столом, куда его еще часа два назад определил беловодец. Файтеры тоже не стали снимать куртки, и Арамис держал руки в карманах.

‒ Что вам заказать? ‒ спросил Габлер, переводя взгляд с Энгилейнона на Анизателлу.

‒ Ничего, ‒ лаконично ответил жрец.

Но тут только что закрытая Портосом дверь бесшумно отъехала в сторону, и в проеме появился серв.

‒ Заказ будет позже, ‒ тут же сказал ему Крис, и серв мгновенно исчез.

Дверь вновь отрезала собравшихся от остального мира.

‒ Мы приняли решение, ‒ возвестил Энгилейнон, устремив взгляд куда-то в угол кабинки.

Файтеры молчали, ожидая продолжения. Низа бесстрастно смотрела куда-то между Габлером и Портосом, причем уроженец Геи старался выглядеть как можно более незаметным, что при его габаритах было более чем проблематично.

‒ Нельзя сказать, что оно далось нам легко, ‒ продолжил служитель Беллизона и опять помолчал. ‒ Ваши правители утыкали все вокруг разными изречениями... ‒ Он иронично усмехнулся, а Крис про себя отметил это "ваши правители". ‒ Видимо, считают довольно банальные суждения какой-то сверхмудростью. Есть среди них одно, которое весьма подходит к нашей ситуации: "Справедливость проявляется в воздании каждому по его заслугам". Вот это ‒ в самую точку. Но, в данном случае, мы не будем соблюдать этот принцип. Мы приняли решение. Повторяю, оно далось нам с трудом, но это наше решение. Окончательное. Единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны дал нам знак. Мы готовы вместо ваших жизней забрать у вас раналлакс. ‒ Он перевел взгляд темных глаз на Габлера. ‒ То, что ты назвал Копьем Судьбы.

Портос выдохнул с такой силой, что по кабинке прошелся чуть ли не ураган. Арамис с размаху откинулся на спинку кресла и упал бы вместе с ним на пол, если бы не помешала близкая перегородка. Габлеру не раз доводилось пребывать в невесомости на борту лонгов ‒ когда искусственную гравитацию специально отключали ‒ и выполнять всевозможные тренировочные задания, однако впервые в жизни он ощутил это непередаваемое словами состояние не в космосе, а на поверхности планеты. Тело его продолжало сидеть в кресле, но сам он парил где-то в зазвездных сферах, где водятся только ангелы ‒ если верить в христианство. Ангелов он там не видел, зато отовсюду лучились мягким светом чьи-то теплые глаза. Глаза Низы. Их было очень много, и Крис ощущал истинное блаженство и готов был утонуть в любом из них. В общем, чувствовал он себя, как после финального и в большинстве случаев лишнего ‒ правда, это выяснялось только наутро ‒ стакана водки.

В кабинке царила просто космическая тишина. Ее нарушил тот же Энгилейнон:

‒ Мы забираем раналлакс и уходим. ‒ Он по-прежнему глядел на Криса. ‒ И больше не будем преследовать вас. С нашей стороны опасности для вас не будет... если только вы вновь не вздумаете добраться до нашего храма.

‒ Да ни за что! ‒ торопливо громыхнул Портос, выкатив глаза. ‒ Что, других мест в Вилке нету?

‒ Если не прикажет командование, ‒ осторожно заметил Арамис. Он подался вперед и положил руки на стол, сцепив пальцы в замок. ‒ Нас же не просят, нам приказывают.

‒ Я предупредил, ‒ внушительно сказал жрец, не удостоив его взглядом и продолжая буравить этим самым взглядом Криса.

Габлер нагнулся, расстегнул стоящий у кресла нэп и вытащил обманку с Копьем Судьбы, размещенную отдельно от сувенирных мечей славейнов. Протянул через стол Энгилейнону. Жрец принял подношение, а точнее, эквивалент трех жизней, повернулся к девушке. Анизателла чуть приподняла ладонь и почти тут же взглянула на своего спутника. Вероятно, он прочитал в ее взгляде то, что нужно, и сунул Копье куда-то под плащ. И чуть подался вперед, явно собираясь встать.

Крис зачарованно смотрел на Низу, а Портос вдруг сказал с несвойственной ему робостью и очень негромко:

‒ Подождите. А как насчет того, чтобы вернуть голову?.. Мы похоронили его... без головы...

‒ Это невозможно, ‒ ответил Энгилейнон, оставаясь в кресле.

Крису тут же вспомнился недавний невнятный рассказ крепко выпившего Спартака.

‒ Почему? ‒ спросил он.

‒ Ее нет, ‒ лаконично пояснил беллизонец.

Габлер наконец перехватил взгляд Низы. Этот взгляд болезненно и в то же время сладко резанул по сердцу. Она тут же опустила ресницы и принялась отряхивать совершенно не нуждающуюся в этом куртку.

‒ Ладно, ‒ подал голос Арамис. ‒ Расчет произведен, стороны претензий друг к другу не имеют. Вам наши извинения, думаю, ни к чему, но все-таки ‒ извините. Мы не убийцы, мы исполняли приказ. Давайте закрепим наш мирный договор глотком хорошего вина.

Он принялся было вытягивать из-под стола нэп, но его остановил холодный голос жреца:

‒ Мы не собираемся пить с вами вино. У вас принято пить вино с чужеземцами ‒ убийцами ваших сородичей? У нас ‒ нет.

Энгилейнон резко встал, придерживая под плащом меч славейнов, и тут же поднялась и Низа. Не удостоив никого прощальным взглядом, она протянула руку, собираясь сдвинуть в сторону дверь кабинки...

"...и исчезнуть навсегда..." ‒ с отчаянием подумал Габлер.

И в самый последний момент он все-таки решил сказать то, о чем говорить не хотел, о чем не нужно было говорить, дабы обезопасить и себя, и сослуживцев. Что-то, живущее у него внутри и почти никогда не дававшее о себе знать, не позволило ему промолчать и дать беллизонцам уйти. Дать уйти Анизателле, Низе...

‒ Подождите, ‒ поднявшись, скопировал он Портоса. ‒ Это же не бутылка ‒ сунул в карман и понес. ‒ Габлер взглянул на Энгилейнона и добавил: ‒ Наш, как ты говоришь, правитель очень даже не прочь вернуть это Копье себе.

Низа опустила руку и повернулась к файтерам. Энгилейнон остановился, не успев выбраться из-за стола.

‒ А почему ты называешь Копье ранала... ну, как ты там говорил? ‒ торопливо продолжил Габлер. ‒ Вам что-то известно о таких штуковинах?

‒ Это неважно, ‒ бросил жрец. ‒ Во всяком случае, наемникам это знать необязательно. Так что насчет правителя?

Крис проглотил "наемников" и пояснил:

‒ Император сделает все, чтобы вернуть Копье. И если выяснит, у кого оно было, и куда этот кто-то его подевал ‒ а он обязательно это выяснит! ‒ то этому "кому-то" мало не покажется. Догадываешься, о ком речь?

‒ И что? ‒ ледяным тоном спросил Энгилейнон.

‒ А то! Да он же меня со своими грэндами не только удавит, но и на атомы распылит! Как ты думаешь, не должен ли я был сообщить ему, куда намерен подевать Копье?

Портос замычал и потряс головой, а Арамис ударил носком сапога Криса по ноге. Габлер дернулся, но не обернулся, продолжая смотреть на жреца. Тот некоторое время молча изучал лицо файтера, и Крис почти физически ощущал, как невидимая рука пробирается ему в кишки, наматывает их на пальцы и тянет, тянет, выдирая из тела. Он сглотнул и уперся обеими ладонями в стол, чувствуя на себе и взгляд Низы.

‒ Но ты же не сообщил, ‒ наконец сказал Энгилейнон.

Сказал утвердительно, словно знал это наверняка.

‒ Не сообщил, ‒ кивнул Крис, вызвав повторное мычание Портоса и услышав длинный вздох Арамиса. ‒ Но сообщу обязательно. Инстинкт самосохранения штука очень требовательная, а он, в данном случае, стоит на первом месте. Что, разве не так?

‒ Да, для тебя... для всех вас именно так, ‒ ответил Энгилейнон с каменным лицом. ‒ По-иному вы не можете.

Было непонятно, говорит ли он только о Габлере, Портосе и Арамисе или имеет в виду более общую категорию. Всех, кто не относится к богоизбранным беллизонцам.

‒ Ну вот. Я сообщу, и у вас, думаю, будут большие проблемы.

Жрец едва заметно усмехнулся:

‒ Постараемся эти проблемы решить. Как ты уже, наверное, заметил, мы кое-что умеем. ‒ Он бросил взгляд на Низу.

‒ Ну, вам виднее, ‒ с облегчением выдохнул Крис.

‒ Против "Грома" нет приема, ‒ негромко, словно про себя, пробормотал Портос.

Но Энгилейнон услышал и вновь слегка обозначил усмешку:

‒ Не всякий ваш "Гром" доберется до цели.

Судя по этим словам, он понял, что файтер имеет в виду отнюдь не звуковое явление в атмосфере, сопровождающее разряд молнии. Жрец триединого божества знал о боевых ракетах "Гром", которыми были оснащены штурмеры Стафла. Держал, так сказать, руку на пульсе.

‒ Древние знания... ‒ протянул Габлер, вспомнив, что ему рассказывала Низа на борту галеры "Гней Помпей Магн".

Казалось, это было давным-давно, в каком-то прошлом существовании, а не считанные дни назад.

Ему страшно не хотелось, чтобы Низа исчезла из его жизни. Чары в этом были виноваты или не чары, но он лихорадочно думал, как же задержать ее.

‒ Да, древние знания, ‒ вскинув подбородок, сухо сказал Энгилейнон. ‒ Такие знания, что никогда и не снились всем вашим мудрецам, вместе взятым.

Крис подался к нему через стол:

‒ Вы действительно потомки одного из народов Земли, тоже очень древнего? Мне Низа... ‒ Он взглянул на спокойную беллизонку и поправился: ‒ Мне даллиа Анизателла говорила...

‒ У тебя есть основания не верить ей? ‒ с надменным видом спросил Энгилейнон.

Оснований не верить служительнице Беллизона у Габлера было предостаточно, но это вряд ли относилось к ее рассказу о земном острове Атлантисе. По словам Низы, этот огромный остров некогда уничтожили пришельцы с Нова-Марса-III, который тогда назывался совсем по-другому... Ди... Да, Дилиль. А часть автохтонов ‒ атлантов ‒ пришельцы забрали с собой. И в результате получились кроссы ‒ беллизонцы. Уже потом они переселились на Нова-Марс, а коренные жители Дилиля по какой-то там причине погибли...

‒ Мне просто хотелось бы узнать о вашем народе побольше, ‒ пояснил Крис.

На лице Энгилейнона мелькнуло что-то похожее на удивление. Даже Низа на миг перестала быть бесстрастной. Портос и Арамис сидели так тихо, словно их вообще тут не было.

‒ А зачем тебе знать о нас побольше? ‒ ледяным тоном спросил жрец.

‒ Н-ну... ‒ Габлер пожал плечами. ‒ Так...

Файтер уже начал жалеть, что затеял этот разговор. Какой-то унизительный для него он получался.

‒ Знания лишними никогда не бывают, ‒ совсем уж беспомощно добавил он.

‒ Да? ‒ оскалился Энгилейнон. ‒ А как тебе тезис: "Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь"? В данном случае, под мудростью подразумеваются знания. Впрочем, все это пустое. Суета сует. Порыться в Нете не пробовал?

‒ Я пробовал, ‒ вдруг подал голос Арамис. ‒ Инфы там маловато. Во всяком случае, о родстве с землянами ни слова.

‒ Могу сделать эти познания более полными, ‒ наконец впервые заговорила Низа.

Смотрела она при этом не на Арамиса, а на Габлера, и он никак не мог понять, что таится в глубине ее глаз... не глаз, а двух озер с холодной-холодной водой.

Жрец сделал какое-то движение, словно собирался прервать девушку, но промолчал.

‒ Я уже сообщала тебе, что наши предки переселились на Милиль, ‒ продолжала беллизонка. ‒ Который вы, не спросив мнения тех, кто жил там очень давно, назвали Нова-Марсом. После переселения Милиль был разделен на территории разных... сообществ... Все жили мирной жизнью, пока сын правителя одного из сообществ не похитил молодую жену у правителя другого сообщества. Забрал ее в свой город и отдавать не имел намерения. Тогда обиженный правитель обратился за помощью к еще другим правителям. Собралось большое войско и окружило тот город, в котором имелась похищенная жена. Но город успешно оборонялся, и те, кто хотел прорваться туда, ничего не могли поделать с этим. Такое положение имелось довольно долгое время...

‒ Понятно, ‒ прервал беллизонку Арамис. ‒ И тут нашелся один умник, и предложил соорудить деревянного коня. Мистрис даллиа Анизателла полагает, что файтеры Стафла даже арты не смотрят, только водку дудлят? А вот вы, значит, смотрите в своих подземельях. По-моему, мы занимаемся бесполезным делом. Переговоры прошли успешно, выпить с нами по такому поводу вы не желаете... Ну, тогда вопросов у нас нет. Как говорит в таких случаях один наш сослуживец: "Географию хорошо знаете? Не заблудитесь, если мы вас пошлем, мистер и мистрис?"

Габлер обмер, а Портос громко крякнул. Трудно сказать, поняли беллизонцы Арамиса или нет, но больше задерживаться в кабинке они не стали. Бросив на Криса последний непонятный взгляд, Низа вышла первой, а за ней, оставив дверь открытой, так же молча удалился Энгилейнон.

Габлер потерянно рухнул в кресло и прикрыл глаза.

‒ Ну, ты зарядил, Лино... ‒ протянул Портос. ‒ А если бы они нас тут и приговорили? Мало того, что Гладик с какого-то хрена благородство начал изображать, точно уж, как в объемке, так еще и ты...

‒ Не приговорили же? ‒ повернулся к нему Арамис. ‒ Ишь, блип, выделываться начали, как мухи на тивишнике... Тоже мне, суперсущества! Понятно, почему их не любят. ‒ Гинеец ткнул в бок неподвижного Криса. ‒ Ты тоже хорош, мистер Гладиатор! Чуть нас всех не подставил, сопли распустил! Брось ты фигней маяться...

Габлер метнул в него такой яростный взгляд, что Арамис осекся. Поерзал в кресле, принял деловитый вид и хлопнул ладонями по подлокотникам.

‒ Значица, так, ‒ скопировал он вигиона Андреаса Сколу, ‒ с одним пунктом программы разобрались. Идем дальше. Теперь нужно сообщить в полицию насчет тех парней в отеле, в "Майе". Пусть полы выходят на твинсов, а те уж их потрясут. ‒ Он взглянул на Криса и добавил: ‒ И еще: чем быстрее твинсы будут знать, куда уплыло Копье, тем больше у тебя шансов не только остаться на свободе, но и получить благодарность... И вообще, выбраться из всей этой халепы. Я тебе это уже говорил.

‒ Только благодарности мне для полного счастья и не хватало... ‒ пробормотал Габлер и с силой потер ладонями щеки.

Низа...

"Мы разошлись, как в космосе галеры", ‒ сказал бы Граната.

Или спел бы, как пел когда-то в кабаке, облепленный назойливыми нью-бобринецкими хошками:

Прощай! Из космопорта корабли Уходят в дальние края... Прощай! Твой след теряется вдали, И вновь один остался я...

Судя по всему, служителей Беллизона совершенно не тревожило то, что твинсеры в самое ближайшее время будут знать об их приобретении. И вряд ли Низа и Энгилейнон рискнут добираться до Нова-Марса на галере... Хотя... Нет, очень сомнительно. Их же возьмут уже при посадке. Скорее всего, они прибыли сюда, на Единорог, на какой-нибудь космической яхте, и на ней же и уйдут. Каким-то образом добившись разрешения на проход через саб. Если вспомнить, что они проделали с экипажем "Помпея", у них это должно получиться... А возможно, они и вовсе не собираются прямо сейчас покидать Единорог. В общем, это уже забота Твинса. А его, Габлера, забота... точнее, не его, а Гранаты ‒ проследить за Годзиллой и сдать твинсерам крупную рыбу.

Габлер извлек из кармана унидеск, отыскал адрес полицейского управления Кришны и принялся сочинять послание. Арамис и Портос молча наблюдали за ним.

На этот раз свой адрес Габлер скрывать не стал ‒ играть в прятки он больше не собирался. Пора было заканчивать с этой "халепой", как выразился беловодец, и уповать на то, что она не выйдет ему боком, и он останется на свободе... и в рядах Стафла...

‒ Ну вот и умничка, ‒ удовлетворенно сказал Арамис, когда Габлер, отправив сообщение, спрятал унидеск. ‒ Вот теперь можно и заглотнуть по стаканчику-другому. Не знаю, как у вас бывало в жизни, парни, а я впервые от такого трындеца ухожу. Будто заново родился...

Крис промолчал. Перед глазами у него продолжала стоять Низа... С неподвижным лицом статуи... С холодным взглядом, не дающим никаких надежд на прекрасное завтра... А Портос поскреб подбородок и тяжело выговорил, словно камни ронял:

‒ Мне приходилось... заново...

Арамис покивал. И он, и Габлер знали, что сослуживца когда-то угораздило попасть в переделку с летальным исходом. И если бы не криосистема боевого комбинезона, "наваявшая мерзляка", как это называлось у файтеров, Портос сейчас не сидел бы с ними за одним столом.

‒ Но насчет стаканчика-другого я категорически возражаю! ‒ тут же продолжил верзила, и когда Габлер и Арамис, не веря ушам своим, удивленно вытаращились на него, добавил: ‒ Меньше, чем на бутылку, не согласен, клянусь хвостом фатейки!

‒ О как! ‒ поднял брови Арамис. ‒ Сильно сказал... наверное... И ты, Крис, того же мнения?

‒ Нет, ‒ отрицательно мотнул головой Габлер. ‒ Я чисто символически, мне ведь вскоре объясняться придется.

‒ Разумно, ‒ согласился гинеец. ‒ Винцо-то у нас есть, и неплохое, ‒ он ткнул ногой черный с серебром нэп, ‒ но распивать здесь то, что принесли с собой, хотя они же его нам и подарили, как-то не совсем правильно, да? Лучше уж закажем. Согласны, парни?

‒ Угу! ‒ энергично кивнул Портос и пошевелил пальцем над углом столешницы, вызывая меню. ‒ Та-ак... Что у них тут, легкого класса?.. Легкой степени тяжести... "Дыхание Брахмы"... Не знаю, не пил... "Хванчкара"... Ну, это сладкая водичка... "Лучистое"... "Три топора"... "Агдам"... А, помню, помню... ‒ Портос бормотал самозабвенно, словно читал какое-то длинное заклинание. ‒ "Золотая осень"... Нет, только не это, помойкой попахивает... О! "Солнцедар"! То, что надо для отладки организма. Не теряйте время даром ‒ похмеляйтесь "Солнцедаром"! Берем?

‒ Полагаюсь на твой вкус, ‒ осторожно ответил Арамис. ‒ Но не больше, чем по литру. И без закуски, ‒ он похлопал себя по животу, ‒ а то грузить уже некуда.

‒ Я пару стаканов, и все, ‒ заявил Габлер.

‒ Годится, ‒ вновь кивнул Портос, мазнул пальцем по углу стола, вызывая серва, и благодушно развалился в кресле. ‒ Думал, уже и не доживу до такого счастья...

‒ Только подогревать не надо! ‒ спохватился Арамис. ‒ А то и кишки обожжем, и мозги.

‒ А кто собирается подогревать? ‒ удивился Портос.

‒ Так я ж тебе уже втолковывал: здесь все в горячем виде подают... Ну, кроме сока.

‒ На хрена?

‒ Потому что специфика такая.

‒ Да, горячего не надо, ‒ согласился Портос. ‒ Иначе отсюда стартуем прямо в космос, на собственном топливе. Причем хлестать будет с двух сторон. Сейчас наберу: "Не подогревать ни в коем случае".

...Серв учел пожелание клиентов и принес изящные кувшины с вином нормальной, а не повышенной температуры. Файтеры, сняв куртки, наполнили бокалы темно-красным напитком. Арамис понюхал вино, непроизвольно содрогнулся и пробормотал:

‒ Все понятно...

‒ Чего тебе понятно? ‒ нахмурился Портос и собрался было одним махом осушить бокал, но гинеец остановил его:

‒ Тормозни, Юл! Я что-то скажу сначала.

Тот замер, не донеся свою порцию до рта. Потом досадливо крякнул, вернул емкость на исходную позицию и пробурчал:

‒ Давай, только покороче.

‒ Парни! ‒ торжественно начал Арамис, вздымая бокал над головой. ‒ Согласитесь, сегодня мы счастливо избежали близкого знакомства со смертью. У нас на Беловодье, у одного озера, живет отшельник. Живет уже хрен знает сколько, и еще хрен знает сколько проживет, до тех пор, пока Вселенная не схлопнется. А знаете, почему?

‒ Наверное, потому, что не болтает много, и не заставляет других посуду держать, ‒ проворчал Ломанс.

‒ А вот и нет, ‒ повернулся к нему Арамис. ‒ Когда приходит к нему Смерть и заявляет, что пора, мол, давно твой срок пришел, он с ней не спорит. "Не проблема, ‒ говорит, ‒ я давно готов. Давай по такому случаю вмажем по стакану, и забирай, я готов". Ну, а Смерти что? На халяву да не выпить? Тем более, о здоровье заботиться ей не надо. Даже если и перепьет, не умрет же... А если и умрет, то для Смерти что смерть? Это переход в жизнь, вариант неплохой, да?

‒ Блип, короче, Склифосовский! ‒ продемонстрировал Портос знакомство с древним фольклором. ‒ А то для тебя сейчас настанет переход в смерть, отвечаю!

‒ Ну вот, ‒ и бровью не повел беловодец, ‒ достает этот отшельник бутылку, наливает, и они выпивают. Потом еще по одной... И он продолжает себе жить дальше. А знаете, почему?

Крис неопределенно повел плечом, продолжая думать о Низе... как она с этим жрецом направляется к яхте... А Портос ответил:

‒ Ясное дело, почему: Смерть вырубается надолго.

‒ Э, нет, ‒ покачал пальцем Арамис. ‒ Тогда бы никто не умирал в это время. Нет, Юл, у нее просто мозги отшибает, и она не может вспомнить, зачем к нему пришла. Отшельник ей еще стаканчик на дорожку, она уходит ‒ и вспоминает о нем очень нескоро. И все повторяется...

‒ Пить уже можно? ‒ осведомился Портос.

‒ Сейчас, только самое главное добавлю. Мозги-то у Смерти отшибает знаешь, почему? Потому что тот отшельник ее постоянно именно "Солнцедаром" угощает!

‒ Тьфу! ‒ с чувством произнес Портос и выплеснул вино себе в рот, распахнувшийся, как грузовые ворота спейсматки.

‒ Вот тебе и "тьфу", ‒ сказал Арамис. ‒ Я же предложить хотел, чтобы мы почаще поили нашу смерть "Солнцедаром".

‒ Чего ж ты тянул-то? ‒ Портос схватил кувшин и вновь наполнил бокал. ‒ Такое предложение грех не поддержать. Давайте, парни!

Он проворно отправил вторую дозу вслед за первой. Арамис проделал ту же процедуру, а Габлер выпил свой бокал мелкими глотками, без особого желания, не ощущая ни вкуса, ни запаха вина. Хотя такой запах не ощутить было практически невозможно, да еще имея столь чуткий нос.

Друзья сочувственно наблюдали за этим процессом.

‒ Ничего, ничего, время лечит, ‒ пробормотал Арамис.

‒ Накатим-ка еще, ‒ предложил Портос и вновь потянулся за кувшином. ‒ Нанесем врагу удар, осушивши "Солнцедар"!

Арамис фыркнул:

‒ Не врагу, а печени собственной. Нет, блип, надо хлопотать, чтоб Гранату от нас перевели. Вон, хоть к Спартаку. Иначе скоро все стихами говорить будем. "Вигия, стройся! Юл, в штанах не ройся!"

Портос звучно глотнул вина, возвел глаза к потолку, подумал и выдал:

‒ Вигия, отдыхать! А файтеру Пирико туо-туо от отбоя до самого подъема... м-м... унитазы отмывать! О! Вот что "Солнцедар" с мозгами делает! А, Крис?

Габлер натянуто усмехнулся. Впрочем, густой пахучий напиток действительно словно обволакивал сознание, образ Анизателлы подрагивал и расплывался, и жизнь начинала казаться вовсе не такой уж пустой и глупой шуткой, как говаривал Граната.

"Выкручусь, все будет хорошо... Хорошо... все будет хорошо, я это знаю... знаю... И домой, к маме с папой... А Низа... А что Низа?.. Ей суждено там, под горами, а мне на базе... до пенсии... Если не возьмут нас обоих уже сегодня. Что ж, может, хоть на допросах увижу..."

Портос и Арамис о чем-то оживленно говорили, потрясая бокалами, и их голоса звучали словно из-за стены, постепенно сливаясь в гул. Ничего не хотелось делать и ни о чем не хотелось думать. Плыть по волнам, лежать на теплом песке, летать над цветущими садами...

Сигнал унидеска вернул Криса к реальности. Он лениво потянулся к куртке и в очередной раз вытащил аппарат. Сослуживцы замолчали. Габлер прочитал сообщение, потряс головой и еще раз, спотыкаясь взглядом, прошелся по строчке, смысл которой никак не мог пробиться в одурманенное "Солнцедаром" сознание.

‒ Кто? ‒ спросил Арамис, поставив бокал и при этом чуть не промахнувшись мимо стола. ‒ Полиция?

‒ Нет... ‒ растерянно ответил Габлер. ‒ Не полиция...

И в этот момент дверь кабинки не просто отъехала, а буквально отлетела в сторону, и в проем ворвались какие-то люди в сером, с оружием в руках.

‒ Это Твинс! ‒ проревел первый, с чуть ли не квадратным лицом и приплюснутыми ушами. ‒ Всем оставаться на местах, руки за голову!

Хозяину "Уютного термополия" очень повезло, что этот первый сразу обозначил свою принадлежность. В противном случае, файтеры, которые в начальный момент приняли вновь прибывших за веронцев, могли в процессе потасовки, даже слегка оглушенные пахучим напитком, нанести серьезный ущерб заведению. А так они подчинились команде квадратнолицего, хоть и не слишком торопливо, а Портос добродушно сказал, обращаясь к ощетинившимся стволами твинсерам:

‒ Опаньки! Парни, "Солнцедарчика" хлебнуть не желаете?

Глава 16. К Амазонии

‒ Великий Джа, ты просто ненасытный, лысик... ‒ утомленно выдохнула синеволосая переселенка и закатила глаза. ‒ Откуда столько энергии? Я уже просто отключаюсь...

‒ Перпетуум мобиле, ‒ гордо, хотя и несколько запинаясь, ответил Гамлет Мхитарян, сполз с нее и вжался голой спиной в переборку.

Каюты на "Квинте Сертории" были не хуже, чем на других галерах, да и ложа делались по стандарту. И в этом был их главный, по мнению Гранаты, недостаток ‒ слишком тесно ему было заниматься любовью на таких ложах, он предпочитал простор. Но выбор был небогат: или вести подцепленную в кабаке синеволосую не совсем юную мистрис к себе в каюту, или идти к ней. Ложа и там, и там были одинаковыми, а каюта Зины ‒ так, кажется, ее звали? ‒ находилась гораздо ближе к кабаку, чем каюта Гранаты. Правда, она была четырехместной, но подруги Зины торчали в кабаке и менять застолье на "наложье" в ближайшее время как будто не намеревались.

‒ Чиво? ‒ Синеволосая попыталась открыть глаза, помутневшие от разнообразных коктейлей и ликеров, которыми ее вдоволь попотчевал Мхитарян, чтобы она поскорее захотела принять горизонтальное положение. С ногами врозь. ‒ Чиво за перпета... перпетаум?

‒ Специальная такая штука, ‒ нехотя пояснил Граната, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. ‒ Всегда готовая к работе.

‒ А-а... ‒ протянула Зина, и ее рука обессиленно свесилась с ложа. ‒ Великий Джа... Всегда работать... неинтересно... Лучше... не работать...

Через мгновение она уже спала, приоткрыв рот и даже слегка похрапывая. Мхитарян приподнялся на локте, подперев рукой тяжелую голову, и попытался сфокусировать взгляд. Голые груди Зины торчали под самым его носом, но абсолютно не возбуждали.

Ему не нравились женщины с недостатком темперамента.

"Сам виноват, ‒ подумал он. ‒ Не нужно было так упаивать..."

Граната выпил не только не меньше, но гораздо больше Зины, однако сказывалась закалка. И брести в свою каюту и заваливаться спать он отнюдь не собирался. Хотя не так давно, в кабаке, когда Зина уковыляла в туалет, он отмейлил Габлеру, что намерен заняться именно этим.

Зина оказалась переселенкой. Таких переселенцев на галере было полным-полно. Все они направлялись на Амазонию из разных уголков Империи по оргнабору. В столице Амазонии ‒ Манаусе ‒ их ждал транспорт, который должен был доставить переселенцев в горные районы. Правительство Амазонии при поддержке Грэнд Ромы вознамерилось коренным образом улучшить финансовую ситуацию, приступив к широкомасштабной добыче полезных ископаемых в тамошних Андах. Планета по сути представляла собой большую деревню, не более. Своих рабочих рук остро не хватало, да и работали там, в основном, колонисты и немногочисленные кроссы. Автохтоны же держались обособленно, со своих стародавних территорий не выбирались и занимались тем же, чем их пращуры ‒ земледелием, скотоводством, морскими промыслами. И приобщаться к благам пришлой цивилизации отнюдь не спешили. Исключение составляли только серокожие карлики арагнойцы, населявшие обширную лесостепную зону, у северной границы которой находился Манаус. В столице их было немало, но никакого желания отправляться на работу в горы они не проявляли, несмотря на то, что горнякам сулили очень приличные деньги. Арагнойцы чуть ли не поголовно работали челноками, торгуя на рынках Манауса и неполного десятка других городов Амазонии продуктами, которые они скупали у самых разных автохтонов планеты.

Все это Гранате в долгой застольной нетрезвой беседе поведала Зина. Была она родом с Авалона в системе Гекаты, недавно развелась с третьим мужем и надеялась найти в амазонских Андах очередное счастье. Под землей она, впрочем, трудиться не собиралась ‒ для женщин в новых горных поселках хватало другой работы.

В общем-то, в постельных развлечениях она проявила себя неплохо, но слишком уж быстро выпала в осадок. Неугомонному Гамлету Мхитаряну этого было мало, он жаждал продолжения активной деятельности. В конце концов, отпуск случается не так уж часто, и нужно провести его на все двести. Чтобы потом было что вспомнить в казарме и на полигонах эдемской базы. Конечно, можно было использовать с таким трудом буквально выцарапанный отпуск для посещения родного дома, но в родной дом Гамлета Мхитаряна совершенно не тянуло. Отец с матерью давно не ладили, и это не могло не отражаться на детях. Но и на развод родители не шли, словно находили какое-то болезненное удовольствие в своей полной дрязг семейной жизни. Чтобы пореже бывать дома, Гамлет после школы подал документы в техноколледж, расположенный не только в другом городе, но и в другом полушарии планеты Лавли. А потом, сменив несколько мест работы и нигде долго не задерживаясь, клюнул на рекламу и подался в Стафл...

Он осторожно перевалился через продолжающую похрапывать Зину ‒ ей, наверное, уже снились амазонские Анды ‒ и голышом направился в ванную. Его все-таки немного пошатывало, и окружающее расплывалось перед глазами. Тем не менее, это не помешало Мхитаряну увидеть себя в настенном зеркале возле ванны и в который раз подивиться своему новому облику. Выбритый череп с волосяными полосками по-прежнему блестел, в узких серых глазах не было и намека на мысли, в собственный тяжелый подбородок хотелось заехать кулаком, а оттопыренные уши и вовсе оторвать. Радовал только нос ‒ привычный нос, предмет особой гордости Гранаты, наряду с тем, что находилось гораздо ниже.

Контрастный душ если и не вернул Гамлета в состояние той свежести, которая бывает после недельного воздержания от спиртного, то слегка разогнал туман в голове. Точнее, кое-как приспособил сознание к этому туману. Граната звонко похлопал себя ладонями по бокам, шумно выдохнул и, выйдя из ванной, принялся собирать свою разбросанную по каюте одежду. Зина уже перевернулась на живот, и вид ее голой оттопыренной попки заставил его призадуматься и опустить руку с трусами, которые он уже намеревался надеть.

"Надо брать от жизни все, пока есть такая возможность", ‒ решил он.

И покинул каюту переселенки минут на двадцать позже, чем собирался. Причем Зина так и не проснулась. Но сны ей, судя по ее довольным постанываниям, снились уже другие.

Кабак на этом ярусе галеры находился в двух десятках метров от каюты Зины и назывался весьма романтично: "Звезды зовут!" Уроженец Лавли, продолжая слегка пошатываться, отправился туда. На ходу он оправлял черный свитер со следами закусок и поглаживал бритую голову, словно уговаривая ее еще немного потерпеть и не отключаться. О миссии своей он помнил и за Годзиллой не то чтобы присматривал, но встречал его в кабаке. Юрий Гальс, разумеется, Гамлета не узнавал, потягивал водочку (правда, весьма умеренно) и держал нэп при себе, чтобы никто не позарился на скрытую там величайшую ценность ‒ сувенирную безделушку. Конечно, существовала определенная вероятность, что Годзилла передаст то, что он, по словам Габлера, считал секретной военной разработкой, нужному человеку прямо здесь, на борту "Квинта Сертория", но вероятностью этой можно было пренебречь. Зачем в таком случае Годзилле было переться на Амазонию, если он мог отдать секретку кому надо еще в космопорте Единорога?

Нет, Юрий Гальс будет держать ее при себе как минимум до Амазонии, и основная работа у Гранаты начнется именно там... если не еще дальше. Как, когда и зачем Годзилла умудрился влезть во все эти дела, Мхитарян не мог даже представить себе, да и не сушил мозги по этому поводу. Человеки разумные потому так и называются, что способны принимать решения и совершать действия, до которых никогда не додумаются носороги или какие-нибудь турароны чешуйчатобокие плоскостопые.

При первом же взгляде на зал кабака "Звезды зовут!", который Граната покинул не так уж и давно, становилось понятно, куда, собственно, зовут эти звезды. А звали они хорошенько выпить и вволю потанцевать, чем и занимались довольно многочисленные посетители. Кое-кого Граната уже знал в лицо, кое с кем успел познакомиться поближе при совместном распитии спиртных напитков, а кое-кому уже и надоел немного декламацией стихов собственного сочинения. Судя по всему, переселенцы стремились нагуляться вволю, прежде чем приступить к не самой, надо думать, веселой работе в горах. Вздымались над столами бокалы, со всех сторон слышались громкие разговоры, смех, а кое-где и плач... Целовались, хлопали друг друга по плечам, возбужденно ерзали на стульях, спорили... Что ж, для чего нужны подъемные, как не посидеть в кабаке? Разговоры сливались с музыкой, и разухабистый голос лился с потолка, распевая о "жемчужине у моря", и кто-то громко объявлял, что "эта песня звучит для наших гостей с Элизиума"... Граната вспомнил, как на "Агриппе" играл на рояле подрабатывавший музыкантом студент ‒ Сергей Кор из Харкоффа, что на Снежинке. Тут же никакого рояля не было. Зато у дальней стены, в углу, стояла гитара.

Гамлет, глядя по сторонам, шел через зал и высматривал подходящее местечко. Годзиллы в кабаке, кажется, не было. Не успел он сделать и десятка шагов, пробираясь между столиками, как кто-то потянул его за рукав:

‒ Эй, Булат, давай к нам!

Граната повернул голову и обнаружил развеселую компанию ‒ несколько мужчин и женщин разного возраста в свободных позах расположились за овальным столом и, судя по обилию бутылок, заряжались по полной программе. Кажется, с кем-то из них он сегодня... или вчера?.. уже знакомился и что-то пил. И назвался Булатом ‒ дабы Годзилла не нервничал, услышав ненароком знакомое имя.

Никаких оснований отказываться от приглашения кросс не видел, поэтому, ни секунды не колеблясь, подсел к столу. И ему тут же вручили бокал с чем-то, судя по запаху, весьма крепким. А поскольку наливали это пойло из сумки, притулившейся у ножки стола, и наливали украдкой, чтобы не заметили сервы, можно было сделать вывод: переселенцы умудрились протащить сюда самогон.

‒ Здорово ты выдал! ‒ кудрявый крепыш в полосатой рубашке навыпуск, кажется, Колян... или Толян... ткнул его кулаком в бок.

‒ А что я выдал? ‒ поднял тонкие ниточки бровей Граната.

‒ Ну, про нас, про переселенцев! Не помнишь, что ли? ‒ Крепыш взмахнул рукой и нетрезво затянул, перекрывая разливающуюся по кабаку песню: ‒ Мчится галера пьяная... Здравствуй, земля поганая... Ну, что-то там такое...

‒ А я записала! ‒ сунулась ему под руку худощавая блондинка со вздернутым носиком и полезла в вырез платья за мобиком. ‒ Вот, послушай себя, Булатик!

Народ за столом чуть притих, и из мобика раздался рев. В этом реве Граната не без некоторого труда узнал свой собственный голос, звучащий не очень музыкально, но зато очень пьяно:

В дальний путь отправились, дом родной покинув, Но никто из нас об этом не грустит. Ждет нас Амазония, горные глубины, Песня молодая далеко летит. Ой, ты, зима морозная, Ноченька яснозвездная! Скоро работы новой Для нас настанет день, настанет час! Мчится галера легкая... Здравствуй, земля далекая, Здравствуйте, горы дикие, А ну, встречайте нас, встречайте нас!

Компания принялась хлопать в ладоши, топать ногами, свистеть и прочими способами выражать свое восхищение талантами "Булата", а Мхитарян горделиво выпятил подбородок, покивал и тоже "хлопнул" в ответ ‒ бокал, залпом. Он не помнил, когда успел такое сочинить, но в том, что мог такое сочинить, не сомневался.

Содержимое бокала оказалось настолько жгучим, что Граната тут же схватил со стола бутылку пива и опростал ее несколькими длинными глотками. Ему мгновенно налили еще огненного пойла, он отправил его вдогонку за пивом ‒ и галера словно встала на дыбы и пошла выписывать загогулины по космическим дорогам...

Самогон был забористый, и было его много, по мозгам он ударял со страшной силой ‒ в голове у Гранаты словно одна за другой разрывались гранаты. Мир пошел колесом, в нем обнаружились какие-то неизвестные науке диковинные измерения, и файтера мотало по этим измерениям, прикладывая физиономией то об стол, то о некие странные образования, принадлежащие явно иной Вселенной, и он самозабвенно отплясывал с тамошними иномирянами, и пытался учить их ходить строем по долине смерти,[46] преодолевать тропу разведчика[47] и делать нычки. Время от времени ему в желудок словно сами собой попадали все новые и новые порции самогона, и превратившийся в нечто уже совсем непонятное пространственно-временной континуум расцветал неописуемыми красками. А в голове почему-то вертелось сочное и совершенно непонятное выражение: "хроносинкластическая инфандибула"...

Внутренне содрогнувшись от этого мозгодробительного термина, Мхитарян вынырнул из иных пространств и времен и обнаружил себя сидящим на длинном диване в холле. По бокам от него на том же диване, и в креслах у переборок, и прямо на полу перед ним сидели мужчины и женщины со смазанными лицами, и все вокруг было заставлено бутылками и бокалами. В клетке под потолком беспокойно прыгали серенькие круглохвостки ‒ вечные обитатели галер, менявшие цвет оперения при малейшем признаке отравляющих веществ. Оказалось, что в руках у него та самая гитара, что недавно ‒ или уже очень давно? ‒ скучала в уголочке в кабаке, и пальцы его перебирают струны. Он совершенно не помнил, что именно собирался петь, но тут же запел с пьяной проникновенностью, обводя взглядом так и остающиеся расплывчатыми лица переселенцев:

Что-то живет во мне, Что-то жует в спине, Лапкой скребет в боку, Клювом стучит в башку. Что-то поет во мне, Вертится на ремне, Просит то пить, то есть, Рвется везде залезть. Пишет в ночи стихи, Тихо кричит: "Апчхи!" Тащит меня к другим, Твердит непонятный гимн. Песни поет не те, На чуждой частоте, На неземных ладах, В иных смысловых рядах.[48]

Гамлет посвистел непослушными губами, делая проигрыш, перебрал напоследок струны и тут же обнаружил у себя под носом бокал все с тем же самогоном.

‒ Зашибись! ‒ с чувством сказал склонившийся над ним Колян-Толян или кто-то совсем другой, качаясь, как былинка на ветру. ‒ Аж до печенок проняло, гадом буду! А нашенскую знаешь, "Калинку-малинку"? В с-саду ягода малинка моя...

‒ Да что вашу! ‒ вскинулся Граната, влил в себя самогон и уронил бокал за плечо. ‒ Я вам сейчас нашу... Сам сочинил!

Он залихватски врезал по струнам и заголосил, совсем позабыв о том, что никакой он сейчас не файтер Стафла, а простой пассажир, которому зачем-то там нужно на Амазонию:

Там, где бирема не пройдет, И уникар не просочится, Эфес, как змейка, проползет - И ничего с ним не случится! А ну-ка, громче песню пой! Пускай от страха враг трясется, За вечный мир идем мы в бой - Родная вигия прорвется! Эфесу недоступен страх, В глаза он смерти смотрит прямо. Не устоит коварный враг, А дома ждет эфеса мама. А ну-ка, громче песню пой! Пускай от страха враг трясется, За вечный мир идем мы в бой - Родная вигия прорвется! Пусть знает враг, что мы сильны, Никак не может быть иначе! Чтоб в мире не было войны Эфес готов к любой задаче! А ну-ка, громче песню пой! Пускай от страха враг трясется, За вечный мир идем мы в бой - Родная вигия прорвется!

Граната театрально вскинул руку, и холл взорвался аплодисментами и восторженными воплями. Его толкали в бока, звонко шлепали по бритой голове, совали в лицо бокалы и предлагали ехать вместе с переселенцами в горы и ежевечерне выступать с сольными концертами. Он вновь было взялся за гитару, но оказалось, во-первых, что пальцы не желают его больше слушаться, а во-вторых, в холл нагрянули гарды. Их зеленая униформа ассоциировалась с лужайками, на которых так хорошо лежать, глядя в небо и дожидаясь, когда прекратит кружиться голова, но речи их были весьма суровыми. Гарды категорически заявили, что холл не место для пьянок, и предложили всем немедленно убраться отсюда ‒ или возвращаться в кабак, или расходиться по каютам. Гардов попробовали угостить самогоном, но они отказались, и участникам веселой посиделки не оставалось ничего иного, как очистить этот уютный уголок от собственного присутствия. Тем более, что один из этих крепких серьезных парней в зеленом заявил: круглохвостки вполне могут принять выдыхаемые алкогольные пары за отравляющие вещества и поменять окраску. Что случится дальше, было вполне очевидно. Аппаратура наблюдения за пернатыми поднимет тревогу, завоют сирены, начнется суматоха, паника и прочий трам-тарарам. А кому это нужно? А если перепуганные пассажиры начнут массовое бегство в открытый космос на спасательных шлюпках? Вылавливай их потом по всей планетной системе...

В общем, народ начал расходиться, кроме тех, кто крепко-накрепко уснул в креслах. Гранату тот самый Колян-Толян, обладающий, видимо, иммунитетом к самогону, потащил было назад, в кабак, но файтер нашел в себе силы отказаться. Нагрузки отпускного периода все-таки давали о себе знать, и Мхитарян был очень не прочь завалиться на ложе ‒ теперь уже в одиночестве, без партнерш ‒ и поспать. К тому же до Амазонии оставалось не так уж и много, а в космопорте ему надлежало быть в более-менее адекватном состоянии и следить за Годзиллой. Поэтому Граната вручил гитару переселенцу и побрел по коридору в другую сторону от кабака, к своей каюте.

Он тут же забыл, что остался в одиночестве и, глядя себе под ноги и изо всех сил стараясь не упасть, счел нужным что-то такое растолковать мнимому собеседнику:

‒ Ну да, понимаю... глупо спать, когда вся наша жизнь сон... Понимаю... Один, помнится, мне говорил... Или это я ему говорил?.. "Мы созданы из вещества того же... что наши сны... И сном окружена... вся наша маленькая жизнь..." Ха! ‒ Мхитарян хотел хлопнуть себя ладонью по лбу, но промахнулся и угодил по носу. ‒ Не мог он мне говорить, блип! Это же Шекс... Шекспир!.. А может, точно, это я ему сказал?.. Ну что, мол, брат Шекспир... Я тебе как поэт поэту...

Пройдя еще несколько трудных шагов, Граната забыл о воображаемом собеседнике. Он с пьяной решительностью рубанул рукой воздух и с трудом сумел удержать себя в относительно вертикальном положении.

‒ Но! Спать-то все равно нужно! Спят бартынги и слоны... Хошки, вигио-оны... Все всегда спать должны... после вы-пи-во-на...

Бормоча все это, Гамлет добрался до своей каюты. Нашарил в кармане пластинку ключа и, покачиваясь как влево-вправо, так и вперед-назад, с третьей попытки открыл дверь. В каюте тут же зажегся свет. Мхитарян шагнул туда.

‒ Ф-фух... ‒ облегченно выдохнул он. ‒ Добрался до базы...

Второго шага он сделать не успел. Зато успел почувствовать, как ему сдавили сонную артерию ‒ и каюта очень быстро сменилась темнотой, в которой угасли все мысли.

* * *

В ноздри ударил едкий запах, от которого загудело в голове, и Гамлет Мхитарян с трудом открыл глаза. Он по-прежнему чувствовал себя крепко выпившим, видел только какие-то пятна перед собой и не в состоянии был определить, что это такое.

‒ Очнулся, носяра лавлийский? ‒ Знакомый голос прозвучал вполне дружелюбно, однако Граната от этого голоса стал гораздо менее пьяным, и самогон в желудке вмиг превратился в лед.

Он хотел протереть глаза, но понял, что не может, и дело тут было вовсе не в том, что руки его не слушаются. Руки-то и хотели бы послушаться, но толку от них было мало. Как и от ног. Он, в свитере, джинсах и ботинках, лежал на левом боку, на собственном ложе, повернувшись лицом к каюте. В весьма неудобной позе, потому что руки его находились за спиной и были, вероятно, перетянуты такой же липкой лентой, как и ноги. Кресло было выдвинуто на середину каюты, и в нем, положив ногу на ногу, сидел Годзилла. Его нэп стоял на полу рядом с креслом. Темнокожий верзила похлопывал себя по колену поблескивающим прямоугольником инки. Если принять во внимание его определение "носяра лавлийский", которое, несомненно, относилось к носатому уроженцу планеты Лавли Гамлету Мхитаряну, то не составляло особого труда догадаться, что инка извлечена из кармана новенькой, цвета морской волны куртки этого самого Мхитаряна. Потерявшего всякую бдительность и вляпавшегося по самые... по самое... по самую... Граната даже не мог подобрать слова для точного определения своего теперешнего положения. Опять же, не нужно было иметь уникальные мозги, чтобы понять: Юрий Гальс присутствовал в холле или где-то рядом, слышал, что болтал пьяный придурок Гамлет ‒ именно так сейчас, в припадке самобичевания, охарактеризовал себя Мхитарян, ‒ и песенку залихватскую тоже слышал... И все понял. Ну, а если сомневался, то инка означенного пьяного придурка Гамлета развеяла остатки сомнений. Пошел следом, нажал на нужную точку ‒ и вот он, беспомощный лавлийский носяра, лежит, как последняя хошка, и можно делать с ним все что угодно...

Все эти мысли, копошащиеся в одурманенной голове Гранаты, никоим образом не добавляли ему оптимизма, но приходилось мириться с тем, что есть. Даже будь руки и ноги у него свободны, с Годзиллой ему не справиться, применяй хоть две экстры. Юрий Гальс ему не по зубам ‒ это было не раз проверено в разных спаррингах за время совместной службы.

‒ Ты не молчи, не молчи, ‒ почти ласково сказал Годзилла. ‒ Ты лучше скажи, зачем ты этот вернисаж устроил.

‒ Не вернисаж, а маскарад, ‒ угрюмо поправил сослуживца Граната.

‒ Да хоть и марш-парад, ‒ махнул рукой Годзилла. ‒ Так зачем ты эту хренотень устроил, носяра?

‒ На свою блямбу черную посмотри, ‒ огрызнулся Мхитарян. ‒ Ты географию хорошо знаешь? Не заблудишься, если я тебя пошлю?

‒ Но, но, ‒ нахмурился Годзилла. ‒ Не груби дяде, а то дядя может рассердиться.

Граната не сдержался и фыркнул:

‒ А представляешь, сколько там народа уже? Не протолкнуться!

‒ Кончай выдрыгиваться. ‒ Годзилла швырнул ин-кард на стол. ‒ Шуточки шуточками, а дело очень серьезное, мистер Мхитарян. И если ты мне все не расскажешь, придется сделать тебе больно.

‒ И сердце не дрогнет? ‒ насмешливо спросил Граната.

Точнее, это голос его прозвучал насмешливо, а внутри у лавлийца все напряглось. Если Годзилла пытался убить Криса, что ему помешает убить и его, Гамлета Мхитаряна? Придушит и оставит тут, в каюте. Высадится на Амазонии и смоется. И даже если убийцу потом и поймают, ему, Гамлету Мхитаряну, будет от этого не легче. Точнее, уже никак не будет.

‒ Сердце у меня не дрогнет... ‒ пробормотал Годзилла с таким видом, словно обдумывал что-то очень важное, и потер лоб. ‒ Значит, уцелел Гладик... Не знаю, как, но уцелел... Выходит, не поднялась рука у...

Он не договорил и посмотрел на притихшего Гранату. Опять с силой потер лоб, расстегнул ворот темно-синего комбинезона, будто ему вдруг стало очень душно. И сказал убежденно:

‒ Это он тебя послал, носяра.

И вот тут-то Граната даже насамогоненными своими мозгами, стремящимися не думать, а спать, отчетливо понял: Юрий Гальс убивать его не будет. Ничего не даст Юрию Гальсу убийство сослуживца. Поскольку есть еще живой и здоровый Крис Габлер, который знает о преступной деятельности Годзиллы и до которого дотянуться отсюда, с галеры, невозможно ‒ ни придушить, ни утопить...

Граната молчал, злорадно и торжествующе, и взгляд его, вероятно, был достаточно выразительным, потому что Гальс с досадой плюнул на пол.

‒ Ай-яй-яй, ‒ укоризненно сказал Мхитарян. ‒ Как некультурно.

‒ Замолкни, ‒ мрачно посоветовал уроженец Минохи и принялся сосредоточенно грызть ноготь.

Без своего обычного хохота он казался совсем другим, словно его подменили.

‒ То "не молчи", то "замолкни", ‒ сказал в потолок Граната. ‒ Ты уж как-то определись.

Годзилла никак не отреагировал на это замечание и продолжал грызть ноготь. С умственной деятельностью у Гранаты были затруднения ‒ все-таки последняя порция горячительного, как обычно, оказалась лишней, ‒ однако он полагал, что знает примерный ход мыслей темнокожего файтера.

"Каким-то образом Крис Габлер умудрился остаться в живых, ‒ так, должно быть, рассуждал Годзилла. ‒ И проследил, куда я направляюсь. А чтобы не светиться самому, повесил мне на хвост Мхитаряна. А зачем? Почему Габлер сразу не сдал меня твинсерам? Да потому что сам захотел поиграть и наварить на этом. Значит, твинсеры ничего не знают, и значит ‒ есть шанс".

‒ Да, Юрик, твинсы ничего не знают, ‒ сказал Граната. ‒ Пока не знают. И поскольку я обделался по полной программе, тебе, возможно, удастся передать свою штукенцию кому надо. И для этого и убивать меня не нужно, ‒ поспешно добавил он. ‒ Запер в ванной после посадки, и все дела. Но тебе-то это все равно не поможет, тебя же все равно возьмут, рано или поздно. Куда ты из Вилки-то денешься? На кой хрен ты вообще связался с этими сепаратистами? И когда успел-то, Юрик? Что, деников обещали немерено? И что ты с этими дениками делать будешь за решеткой? На кой они тебе там? А впаяют тебе, думаю, немало. И против кого, Юрик, эту военную разработку намечали использовать? Да против тебя же, чудак! Тебе что, мирная жизнь надоела? Ощущений колючих захотелось? Так ушел бы из Стафла и занимался себе экстримом. У тебя, Юрик, только один нормальный выход ‒ прямо сейчас, отсюда, связываться с твинсами, колоться и сразу в порту им сдаваться. Это тебе в большой зачет пойдет, Юрик, в очень боль... Ты чего?

Разливавшийся соловьем Граната только сейчас заметил, что Годзилла уже давно не грызет ногти, а всем телом подавшись вперед, вовсю пялится на него. Так, что его глаза, и без того навыкат, чуть не падают на пол.

‒ Ты чего? ‒ с опаской повторил Мхитарян.

‒ Это тебе кто сказал про сепаратистов? ‒ спросил минохианец. ‒ Гладик?

‒ Гладик, ‒ не стал отпираться Граната. ‒ А что тут такого? Я как-то, недавно, уж и не помню где, смотрел тивишник... Так там этих сепаратистов ругали в хвост и в гриву. Ну неужели непонятно, что задавят их, не дадут подняться? Стафл и будет давить, вместе с твинсами. Они что, против Стафла выстоят? Замучаются выстаивать. А ты к ним качнулся. Мозги-то проветри, Годзик.

‒ Дурень ты, носяра, ‒ сказал Годзилла и наконец-то привычно хохотнул, блеснув зубами. ‒ Какие, на хрен, сепаратисты? Ты думаешь, я каким-то придуркам мог продаться? Да я их, если что, первым давить буду, пусть только рыпнутся! Я тебе что, Иуда какой-то или как? Никаких военных разработок! Тут, ‒ он ткнул носком бегунца в нэп, ‒ совсем другое лежит. И сепаратисты тут совершенно ни при чем, носяра.

‒ Не понял... ‒ совершенно искренне изумился Граната. ‒ А Гладик говорил, ты сепаратистам какую-то секретную новинку намылился притаранить.

На самом деле Габлер говорил, что Годзилла отправился в путь с простым сувенирным изделием, но Мхитарян не собирался расстраивать минохианца. Да тот, скорее всего, и не поверил бы.

‒ Никакую не новинку, и никаким не сепаратистам. Заруби это на своем клюве, файтер!

‒ А зачем же ты тогда Гладика собирался прикончить? ‒ растерянно спросил Граната.

Годзилла легко поднялся из кресла, словно был не здоровенным парнем, едва проходящим в дверь и способным руками гнуть подковы, если бы таковые применялись в Стафле, а крохотной птичкой наподобие тех же круглохвосток.

‒ У нас... у меня просто другого выхода не было, ‒ ответил он. ‒ И скажу тебе честно, я готов и за решеткой посидеть, лишь бы сделать то, что я должен сделать. А еще я тебе вот что скажу, носяра: врешь ты, и твинсы уже обо мне, конечно, знают. И будут меня караулить. А тебя Гладик послал за мной присматривать. На всякий случай, чтобы я, значит, на полпути не выпрыгнул. Что, не так?

Граната молчал.

‒ Знают твинсы, знают, ‒ повторил Годзилла. ‒ Только не выйдет у них ничего, я уж постараюсь.

Он шагнул к Мхитаряну и наклонился над ним. Граната посмотрел ему в глаза и с замиранием сердца подумал, что Годзилла все-таки прикончит его. На всякий случай. Или с досады на жизнь свою, не так сложившуюся.

‒ Ты извини, Гамлет, ‒ сказал Юрий Гальс. ‒ Как говорится, ничего личного, но вырублю я тебя надолго, как учили. Хотя, надеюсь, к посадке оклемаешься.

‒ А мое мнение тебя не интересует? ‒ уныло подал голос Граната, понимая, что если даже он сейчас врежет головой или коленями Годзилле в пах, это лишь отсрочит финал. Да и увернется Годзилла, он-то водку ведрами не хлебал, знал меру, в отличие от некоторых... не будем показывать пальцем... ‒ Может, мне чего-то совсем другого хочется. У меня масса желаний. ‒ Он, как мог, оттягивал неизбежное. ‒ Я бы даже вот так сформулировал: я полон желаний, как только что налитый стакан. Хотений до хрена, так что не видно дна... ‒ Рифма у него получилась чуть ли не автоматически.

‒ Увы, далеко не всегда наши хотения совпадают с тем, что необходимо в данный момент, ‒ назидательно изрек Юрий Гальс.

Граната хотел удивиться этой фразе, весьма неожиданной в устах темнокожего грубоватого файтера, но не успел. Годзилла почти мгновенно выбросил вперед руку, и Гамлет Мхитарян полетел туда, откуда совсем недавно вернулся...

И уже не услышал, как Годзилла, оскалившись, пробормотал:

‒ Нас не догонят...

А галера "Квинт Серторий" начала торможение.

Глава 17. Летать можно и лежа

Крис Габлер лежал на верхнем ложе, подложив руки под голову, и смотрел в потолок. В детстве он любил по утрам вот так полежать в постели, не думая ни о чем ‒ уже покинув мир сновидений, но еще не погрузившись в мир реальный. Но на этом сходство с детством и заканчивалось. Потому что, во-первых, спать ему тут еще не приходилось, а во-вторых, это был отнюдь не родной Супергольм. Бриг Осота ‒ особого отряда Твинса ‒ на умопомрачительной скорости мчался сквозь космический вакуум, приближаясь к Амазонии. Спальное помещение брига, а таких на корабле было несколько, по простоте убранства переплюнуло даже казарму вигии Габлера на эдемской базе ‒ ничем не украшенные переборки со встроенными шкафами, четыре двухъярусных ложа друг напротив друга по обе стороны узкого прохода... Вот, собственно, и все. Твинсеры в серых комбинезонах лежали и сидели на ложах ‒ кто спал, кто играл на унидесках, кто жевал. Разговоров они не вели и на Габлера внимания не обращали. Он к ним с разговорами тоже не лез и продолжал изучать потолок.

Единственным, кого он знал по имени, был их командир, тот самый невысокий крепыш с квадратной физиономией, первым ворвавшийся в кабинку кабака "Уютный термополий". Правда, имя свое Юрген Роймер назвал уже в уникаре, куда погрузили в наручниках и не пытавшихся, разумеется, оказывать сопротивление троих файтеров. А дальнейшие его слова привели "минерв" в недоумение. Оказалось, что их повязали отнюдь не местные твинсеры ‒ этот отряд прибыл из столицы Империи. Каким образом осоты успели с Вери Ромы добраться до Единорога, если Габлер только совсем недавно отправил послание? Да и то не им, а кришненским полицейским.

Однако все выяснилось очень быстро. Никаких наводок от местной полиции столичные осоты не получали. Просто, изучив записи камер видеонаблюдения, они, как и предрекал Арамис, выяснили, с кем контактировал Эрик Янкер и кому мог передать Копье Судьбы. (Впрочем, название это Роймер не употреблял и, вероятнее всего, не был поставлен в известность о том, что именно похищено из императорской резиденции.) И вот наконец твинсерам удалось добраться до файтера второго ранга двадцать третьей вигии седьмой центурии легиона "Минерва" Кристиана Конрада Габлера. Одного из главных участников кражи государственного имущества. Государственного преступника...

Что-либо объяснять и доказывать прямо в уникаре, мчавшемся по вечернему городу (второй уникар, с остальными осотами, не отставал), Крис счел нецелесообразным. Арамис и Портос тоже помалкивали, причем раскрасневшийся от "Солнцедара" уроженец Геи при этом громко сопел и косился на бесстрастных твинсеров. Документы, унидески, оружие и даже нэп с благородным вином "Золотой лотос Лакшми" у них, само собой, отобрали. И вообще особо не церемонились, как это принято у представителей силовых структур всех времен и народов ‒ подталкивали в спину, выводя из кабака, на глазах у сбежавшихся сервов и самого хозяина; покрикивали и грубо указывали, куда идти и что делать. Глядя на приостанавливавшихся у кабака прохожих, Габлер подумал, что им троим во второй раз за сутки светит попасть в местные ньюзы.

Уникар подъехал к воротам в высокой сплошной ограде и остановился. Юрген Роймер выскочил из него и скрылся в будке. Вскоре створка отъехала в сторону, и оба уникара вползли во двор какого-то высокого здания. Габлер предположил, что тут располагается местный Твинс. Файтерам приказали выходить из машины и сопроводили в здание. А там развели по разным кабинетам, и с тех пор Крис не видел больше ни Арамиса, ни Портоса. Правда, потом, уже находясь на борту брига и получив назад свой унидеск, он узнал, что сослуживцев отпустили, и они намерены возвращаться домой и догуливать отпуск. Помочь Габлеру они ничем не могли.

А вот у него с этим внеплановым отпуском так все как-то и не складывалось...

Допрашивал Криса все тот же Юрген Роймер. Судя по его ухваткам, командиров особых отрядов Твинса, кроме умения находить и задерживать кого надо, обучали и всяким другим штучкам. И полномочия у него были немалые. А еще он умел очень внимательно слушать, задавать точные вопросы и делать выводы. И был в курсе многих событий, вызванных участием Габлера в этой истории. Советоваться со своим начальством, пребывавшим очень далеко отсюда, в иной планетной системе, он не имел возможности, потому что решения нужно было принимать очень быстро.

Разумеется, Крис не удержался от, может быть, несколько глуповатого вопроса: как твинсеры разыскали их на Единороге? Роймер уклончиво ответил, что твинсеры свое дело знают, что населенных пунктов и отелей на планете гораздо меньше, чем звезд в Виа Лактеа, а систем видеонаблюдения, может, и побольше, и нужно только оперативно обрабатывать информацию. Других вопросов Габлер задавать не стал и подумал, что осоты, в отличие от веронцев, обошлись без маячков и зеркал. И еще он подумал, что если в этом возникнет необходимость, Твинс сможет проследить, как и где проводил свой день любой ромс. Ну, не любой, но что-то вроде того. Хорошо это или не очень, он сказать себе не мог.

В ходе повествования Габлера в поведении Роймера произошла перемена ‒ он перестал воспринимать файтера как злоумышленника и теперь видел в нем в большой степени жертву обстоятельств. В пользу того, что эфес не состоял изначально в преступном сговоре с теми, кто был причастен к похищению, говорило многое. Обнаруженные полицией пленники в доме номер семь по улице Карабинерной. Здено Шатан и Лили Акимжанов, которых сумели откачать. Еще одни пленники ‒ в номере отеля "Поющая Майя". Да и сам факт, что Габлер не петлял по всей Империи, пытаясь запутать следы и где-то залечь, шел ему в плюс.

А в минусе было то, что похищенной вещи у Габлера не оказалось. О происшествии с галерой "Гней Помпей Магн", которая вернулась на Нова-Марс, не добравшись не только до Единорога, но и до саба, Роймер знал, Крис только открыл ему глаза на причину этого происшествия. Выслушав всю историю о беллизонцах, командир Осота вскочил из-за стола, сунул Габлеру унидеск и потребовал немедленно сделать мнемы Низы и Энгилейнона. Получив результат, он забрал унидеск и вылетел из комнаты с такой скоростью, что Крису показалось ‒ серый комбинезон Роймера стал красноватым из-за эффекта Доплера. Вне всякого сомнения, он помчался сообщать кому надо об этой паре, дабы немедленно были приняты меры по ее розыску и задержанию. Крис не мог дать себе уверенный ответ, смогут ли твинсы справиться с такой задачей. И в глубине души надеялся, что Низе все-таки удастся ускользнуть ‒ с Копьем или без. Лучше, конечно, без.

Чтобы снять с себя подозрения в в том, что он намеренно тянул с этим рассказом, Крис попросил вернувшегося Роймера отдать его, Криса, унидеск. И продемонстрировал сообщение, отправленное им из "Уютного термополия" в местную полицию. А еще он продемонстрировал последнее сообщение, которое получил в том же кабаке перед самым вторжением осотов в кабинку, пропахшую "Солнцедаром":

"Гладик, не старайся понапрасну, меня не достать!"

Это сообщение пришло с борта галеры "Квинт Серторий" от файтера двадцать третьей вигии седьмой центурии легиона "Минерва" Юрия Ифеаньи Гальса. И значило оно, что Гамлет Мхитарян разоблачен, и Гальс сделает все возможное, чтобы скрыться.

Юрген Роймер отлично понимал, как важно взять Годзиллу ‒ участника тайной антиимперской организации, подручного бывшего чиновника Администрации Императора Эрика Янкера. Крис полагал, что Роймер незамедлительно пошлет сообщение на Амазонию, и местные твинсы сцапают Годзиллу в космопорте после посадки там галеры "Квинт Серторий". О судьбе Гранаты он боялся думать. И пытаться связаться с ним, скорее всего, было бесполезно.

Но Роймер решил иначе, и почему он поступил именно так, Габлер не знал. Возможно, у центральных и местных твинсеров были какие-то свои отношения... Возможно, Роймер не очень надеялся на амазонцев... А возможно, хотел принять личное участие в захвате преступника, чтобы показать свои способности Императору и получить солидные дивиденды ‒ то ли в денежном выражении, то ли в виде дальнейшего продвижения по службе. А может, и то, и другое. Или какое-то третье...

‒ Беру ребят и вылетаю туда, ‒ принял решение командир Осота и встал из-за стола.

Габлер изумленно посмотрел на него со своего стула:

‒ Но вы же не успеете!

‒ Успеем, ‒ усмехнулся Роймер. ‒ Ты не летал на наших бригах... и нашими путями.

О том, что Твинс оснащен лонгами, которых нет у Стафла, Габлер знал. Даже название этих лонгов ‒ "бриг", выпадало из ряда "римских" названий: ротунда, либурна, бирема... Знал он и с какой предельной скоростью может летать бриг. И что-то тут не складывалось ‒ не мог Юрген Роймер догнать галеру, слишком мало времени оставалось до ее посадки в космопорте Амазонии.

‒ Для подстраховки тормознем галеру, ‒ тут же добавил командир Осота.

А вот это был вариант: Роймер вполне мог организовать сообщение капитану "Квинта Сертория".

И только потом, находясь уже в другом месте, Габлер вспомнил оговорку Роймера насчет "наших путей". (А что это было, если не оговорка?) И у него возникло подозрение, что каждая планетная система Империи имеет не только один саб, через который и производятся все межзвездные перелеты. У твинсов есть и свои, секретные, дублирующие сабы, и расположены они не на периферии, а неподалеку от главной планеты системы, что позволяет значительно сократить расстояние между точками старта и финиша. Добавить к этому скоростные характеристики бригов ‒ и получится, что силы Твинса могут прибыть в любое место Ромы Юниона в максимально короткий срок. Крис припомнил свое обучение в нэви-колледже, тренировочные полеты. Да, кажется, вырисовывался в прилегающем к Форпосту межпланетном пространстве шаровой сектор, в котором полеты никогда не проводились. Конечно, это еще ни о чем не говорило ‒ или же все-таки говорило о сабах, предназначенных только для нужд Твинса. Впрочем, возможно, этими сабами при необходимости могли пользоваться и подразделения Стафла, только знали об этом лишь те, кому положено знать. А он, Крис Габлер, в их число не входил.

‒ А впрочем, нет, ‒ поправился Юрген Роймер, ‒ тормозить не стоит.

‒ Не стоит, ‒ согласился Габлер, хотя командир Осота его мнения не спрашивал. ‒ Он почует неладное и может взять заложников.

‒ Ну, это нас не остановит, ‒ вновь усмехнулся Роймер. ‒ Но создавать лишние проблемы нежелательно. Если он отправил такое сообщение, значит, считает, что после посадки его будут брать...

‒ И поэтому при подходе галеры к Амазонии воспользуется спасалкой, ‒ убежденно сказал Крис.

‒ Именно, ‒ кивнул Роймер. ‒ Как ее сажать на планету, конечно, проблема. Одно дело, в космосе болтаться, ждать, пока не подберут, и совсем другое...

‒ Нас учили. Годзилла справится, посадит в лучшем виде.

‒ Годзилла?

‒ Это кличка Гальса, ‒ пояснил Крис.

‒ Та-ак... А дальнейшие его действия? Скорее всего, припрячет свой сувенирчик и сообщит агенту...

‒ Логично, ‒ заметил Габлер.

Роймер задумчиво потер щеку, но сразу же встрепенулся и подошел к нему. Посмотрел сверху вниз, и Крис невольно напрягся на стуле.

‒ Не мне решать твою дальнейшую участь, Габлер. Пока вынужден тебя задержать. Остаешься здесь, а там видно будет. Я свое дело сделал и соображения на твой счет сообщу руководству уже с борта. Но если бы окончательное решение принимал я, ты сейчас шагал бы уже в ближайший кабак. Бывай, Габлер! ‒ Командир Осота сделал прощальный жест и направился к двери.

‒ Подожди! ‒ сказал ему в спину Крис и встал.

Роймер обернулся:

‒ Да?

‒ Послушай, командир... ‒ Габлер шагнул к твинсеру и остановился. ‒ Понимаешь, он меня убить хотел. Считай, что убил, хоть и не получилось у него... Но это не его заслуга. Понимаешь? Я с ним... в одной казарме... в одном строю... А он... ‒ Файтер вплотную приблизился к молчащему осоту, навис над ним. ‒ Я хочу ему в глаза посмотреть... Просто посмотреть... Предоставь мне такую возможность, командир. Обузой не буду, все-таки хоть что-то да умею... Если не доверяешь, оружие можешь не давать... Никуда я не денусь... Предоставь мне такую возможность!

Юрген Роймер раздумывал несколько секунд, показавшихся Габлеру такими длинными, словно комната угодила вдруг в мощное поле тяготения какой-нибудь сверхзвезды. Наконец что-то дрогнуло в лице коренастого твинсера, и он принял решение:

‒ Хорошо. Летишь с нами. Но! ‒ Осот предупреждающе поднял ладонь. ‒ Никакой самодеятельности!

...И вот уже несколько часов Крис Габлер находился на борту брига, который пытался догнать галеру "Квинт Серторий". Никакого оружия ему действительно не выдали, и одет он был теперь в свой служебный темно-синий комбинезон, извлеченный из возвращенного ему нэпа, ‒ лишнего боевого облачения на бриге не нашлось. Еще до старта он отправил послание Гранате, хоть и не рассчитывал на ответ. Но даже если с Гранатой было все в порядке, ответ не мог прийти так быстро ‒ световой барьер, ограничивающий скорость распространения электромагнитных волн, пока никто не отменял.

Контакта с твинсерами не получалось ‒ видимо, эти парни никак не могли понять, почему этот тип, за которым они охотились на Единороге, теперь на равных летит вместе с ними на Амазонию, без наручников и охраны. Но никто не стал задавать такой вопрос командиру, когда тот вместе с файтером забрался в чрево готового взять курс на космодром флаинга и сказал: "Этого парня зовут Кристиан Габлер. Он с нами".

Начальство всегда знает, что делает. Или, во всяком случае, думает, что знает.

Габлер насчитал во флаинге девятнадцать твинсеров вместе с командиром ‒ почти вигия. Он не знал, в каких делах приходилось участвовать этим парням, выполняя функции службы безопасности, и кто и каким образом посягал на незыблемость Ромы Юниона. В ньюзах об этом не говорилось. Можно было порассуждать о том, что Твинс в чем-то дублирует Стафл, но почему-то он, Габлер, не видел таких ребят при подавлении студенческого мятежа на Натали три года тому назад. Он тогда после учебного центра на Ковчеге-III только-только прибыл в легион "Фавн" и сразу был брошен на утихомиривание этой соплячни, которой захотелось побунтовать. И на Нова-Марсе совсем недавно он их не видел. Впрочем, не его это было дело.

Когда флаинг совершил посадку на поле космопорта, осоты вместе с Габлером тут же перебежали на борт небольшого черного лонга. Не прошло и четверти часа, как бриг покинул Единорог.

...Габлер продолжал изучать потолок, и мысли его вертелись вокруг Копья, Гранаты, веронцев, Годзиллы... Он вновь подумал о том, что был бы не прочь отмотать время на месяц назад и вновь оказаться в казарме на базе, на неуютном Эдеме-V. Чтобы не было в его жизни горного храма беллизонцев, встречи с Эриком Янкером и всех последующих событий.

"И Низы?" ‒ спросил его тот, кто сидел где-то в глубине и временами задавал неудобные вопросы.

"Отстань", ‒ мысленно отмахнулся от него Габлер.

Как-то незаметно всплыло воспоминание о давней стычке, в которой вместе с ним, Габлером, участвовали Улисс-Янкер и Коди Акробат. Они шли по ночной Упсале вместе с тремя девчонками, с которыми совсем недавно познакомились в дансинге. Риферы нэви-колледжа из кожи вон лезли, выделываясь перед девчонками, те смеялись, переглядывались и, кажется, были не против повременить с возвращением домой. Благо теплая весенняя погода весьма способствовала ночным прогулкам. Но тут из-за угла вывернула немалая компания подвыпивших местных парней, и приятное общение с упсальскими девчушками сменилось дракой. Постоять за себя риферы сумели ‒ не впервые попадали тут в такие переделки, и вспомнилась эта вполне рядовая стычка Габлеру не потому, что он вместе с Улиссом и Коди как-то особенно красиво махал руками. А потому, что причиной этой стычки была традиционная неприязнь местных к чужакам. Неискоренимая, кажется, неприязнь, зародившаяся, наверное, еще в те стародавние времена, когда предки ромсов выбрались из океана на сушу или там слезли с деревьев.

И эта неприязнь проявлялась у существ, так сказать, одной породы. Он, Габлер, сам успел ощутить ее совсем недавно в Твери и в Кришне... А что же будет, если соседями ромсов окажутся Иные? Не ларки с его родного Форпоста, не риги с Великолепной, не гары с Китежа, не кардактии с Авалона... Эти-то свои, чуть ли не родные, но и с ними нет-нет да и доводится цапаться. А если тут поселятся самые что ни на есть чужайшие чужаки? Пусть даже кроткие-прекроткие, тихие-претихие, добрые-предобрые... Но ‒ чужие. Раз уж они в состоянии совершить переселение из иной Вселенной, то, конечно же, не удовлетворятся какой-нибудь единственной планетной системой вне пределов Империи. Да если даже на словах и удовлетворятся, то что будет на деле, через какое-то время? Есть такое слово ‒ "ксенофобия". И это не просто слово, сочетание букв ‒ это выражение реально существующего явления. Неискоренимого никакими указами Императора. Ксенофобия обязательно породит конфликты, а конфликты перейдут в войну. Нет, Иным не место в Виа Лактеа! Если не могут справиться с какой-то местной напастью, пусть ищут пути, ведущие в другую сторону от Вилки. Не получается? Так старайтесь, блип, занимайтесь только этим, капля долбит камень, как подметил Овидий... Вы же крутые парни, ромсов ловко своими пособниками делаете ‒ уж лучше другим займитесь. Не нужны в Империи никакие чужаки...

Эрик Янкер сам рассказал, когда и как стал прислужником Иных. В семьдесят шестом, после окончания нэви-колледжа, откуда из-за него был изгнан его друг Кристиан Габлер, он проходил стажировку в легионе "Либер", на крейсере "Звездное пламя". Именно здесь, в той самой планетной системе, где находился сейчас и он, Габлер. Тогда, при обычном облете Конфайна, крейсер чуть не столкнулся с неопознанным объектом, "этакой колбасой в космосе", как выразился Улисс. "Колбаса" полоснула по крейсеру каким-то фиолетовым лучом ‒ и сгинула. А все, кто находился на борту, стали марионетками Иных. Или, как считал Арамис, жертвами психотропного воздействия отнюдь не мифических чужаков, а вполне реальных граждан Империи, настроенных к ней весьма нелояльно.

Об этом Крис тоже сообщил командиру Осота. И не сомневался, что Твинсу не составит особого труда разыскать всех тех, кто летел тогда на патрульном крейсере "Звездное пламя" вместе с Эриком Янкером.

А как насчет Годзиллы? Где и когда могли пощекотать ему мозги? Когда ‒ неизвестно, а вот где ‒ понятно. В таком же патрульном полете, только не в системе Либера, а в системе Минервы. Или раньше, если Юрий Гальс до эдемской базы служил где-то еще. И опять же, не он один угодил под такой луч, а весь экипаж. И об этом нужно сказать Роймеру... Хотя тот наверняка тоже сообразил, что к чему. И архивы Стафла, несомненно, твинсеры трясут вовсю или уже перетряхнули до донышка. И вообще, им, скорее всего, известно обо всех этих делах не в пример больше, чем знает он, Габлер. Вляпавшийся в эту историю по чистой случайности да по собственной дурости... и стремлению разбогатеть чуть ли не халяву. О волшебное слово "халява", сколько народу из-за тебя погорело...

Габлер вздохнул и поерзал затылком по жесткой подушке.

А ведь не надерись они тогда в Александрии, он не встретил бы Эрика Янкера, и гулял бы сейчас по родному городу, попивал пивко... Впрочем, что теперь рассуждать? Случайно родился ты именно здесь и сейчас, и вся твоя жизнь ‒ набор случайностей. Случай правит миром, да и мир возник по воле случая.

"Сенека, блип", ‒ мысленно усмехнулся Габлер.

И вдруг поймал себя на том, что не очень искренен с самим собой. Ведь положа руку на сердце, он мог сказать: события последнего месяца ‒ все эти перемещения, слежки, стычки и прочее ‒ ему где-то даже нравились. Уж очень они отличались от размеренной жизни на базе. Он играл в этих событиях увлекательную роль героев тех старых книг, героев, выдуманных давно ушедшими в мир иной писателями, он оживлял собой этих героев и как бы возвращал к жизни и их творцов, пытавшихся в силу своего разумения и способностей изобразить будущее. Он и сам порой чувствовал себя персонажем какого-то фантастического романа, сочиненного ромсом... ‒ нет, еще не ромсом, а просто землянином ‒ в каком-то покрытом пылью времен седобородом столетии... Этот землянин сидел у окна в своем замке, покуривая табак, и набирал текст на допотопном компе, а рядом горела свеча, сидел на цепи черный желтоглазый кот с тематическим именем Марс, и пробивался из-за двери запах свежесваренного в подвале пива, и куда-то плыл в небесах почтовый воздушный шар... Писатель сочинял его, Кристиана Конрада Габлера, файтера Стафла, а потом бродил по тенистому парку, придумывая название для своей книги. Что-нибудь этакое... "Месть Беллизона"... "Копье Империи"... Авторы тех старинных книг очень любили подобные названия, и их можно было понять: какое название привлекательнее для читателей ‒ "Тайна черного брига" или "Дядя Вася"? Даже если этот дядя Вася ‒ неуловимый, жестокий и хитроумный агент кровожадных чужаков из иного измерения, целью своего существования поставивших изничтожение Империи...

"А еще надо будет обязательно купить несколько списанных лонгов, ‒ размечтался Габлер. ‒ Потом, когда выйду на пенсию и внезапно разбогатею. Например, крупно выиграю в лотерею или найду среди каких-нибудь развалин, куда зайду отлить, возвращаясь из кабака, карту острова, на котором древние космические пираты зарыли сокровища... Да-а..."

Некоторое время он пытался вспомнить, зачем ему большие деньги. Ах, да! Он купит списанные лонги (плевать, что они не продаются, все можно сделать при наличии деников), пригласит сослуживцев-ветеранов, таких же пенсионеров, как и он сам... И они устроят настоящее космическое сражение! А то ведь как-то несправедливо получается. Многое из того, что выдумывали писатели древности, претворилось, так сказать, в жизнь, сказка стала былью ‒ и драки звездных бродяг в кабаках, и могучая Империя, и подпространственные тоннели, и легкие и мощные излучатели, и коварные сепаратисты вместе с чужаками, и... А вот космических сражений не было! Чтоб дым и пламя (это в космосе-то!), и палят из всех орудий линкоры-флагманы (какова, опять же, в космосе эффективность такой стрельбы, когда противники носятся на огромных скоростях ‒ это уже совсем другая песня). Совершают почти мгновенные немыслимые развороты юркие истребители (и наплевать на все законы физики!), и разведывательные катера лавируют среди астероидных полей, в последний момент ловко уворачиваясь от убийственных глыб (хотя чего там уворачиваться, если эти астероиды разделены десятками, а то и сотнями тысяч километров, а катера, надо думать, в астероидных полях не врубают субсветовую скорость). Ну нет никакого смысла в космических сражениях, где прут друг на друга сотни всяких-разных кораблей!

Те древние сочинители в космосе, разумеется, никогда не бывали, знали о нем плоховато и считали его чем-то вроде моря-океана, по которому от одного острова-планеты до другого плавают эти... Как их?.. Пароходы. Морские сражения бывали? Бывали. А мы вот возьмем да и перенесем их в космос! Делов-то!

Крис ни в чем не винил этих сочинителей ‒ времена были темные, непросвещенные... Небось, и Землю считали плоской...

Да, не сложилось как-то с космическим сражениями, но в память о фантазерах былых времен Габлер был готов организовать такое шоу...

В конце концов, не столь важно, что такое невозможно; главное ‒ как все это описано. Вон, в сказках тоже совершают всякие невероятные подвиги, изничтожают чудовищ невиданных, гоняют в сапогах-скороходах, пьянки устраивают с помощью скатертей-самобранок, живой водой трупы на ноги ставят... Ходят туда ‒ не знают куда и приносят то ‒ не знают что...

Крис сказки в детстве любил и зачастую даже переделывал на свой лад.

Ну почему герой безропотно приносит живую воду пославшему его царю? Жизнью рискует, с монстрами рубится... Да пошли ты этого царя подальше, забери ее себе и пользуйся! А можно и приторговывать, и иметь на этом навар... Хороших людей каких-нибудь от смерти избавлять... То же самое и с молодильными яблоками, и с принцессами из заморских стран. Перебьешься, царь-государь, и без принцессы, самому нужна... А драконам зачем головы рубить? Редкие ведь животные, не в каждом краю имеются. Вывези ты этого дракона, да приспособь для воздушных экскурсий типа таких, какую он, Габлер, с парнями совершил недавно в Александрии ‒ и вот тебе и источник деников...

Неизвестно, куда бы его еще занесло, но тут подал голос унидеск, заставив Криса вздрогнуть и полезть в карман комбинезона.

"Гамлет!.."

Но это был не Мхитарян. Это был мейл от кузена Йеспера. Кузен лаконично сообщал, что отбывает на свой Асгард, и теперь уже пусть Крис приезжает к нему в гости.

"Если захочешь", ‒ добавлял Йеспер, и Габлер тут же представил его рассерженную физиономию.

Крис вновь вздохнул и ответил столь же кратко:

"Прости, Йесп. Дела. Когда-нибудь навещу".

Он повертел унидеск, раздумывая, не послать ли очередную весточку в отчий дом, и так и не послал.

Он не знал, когда доберется до Форпоста... И доберется ли вообще.

Совсем как в старинной истории о доме на холме, к которому можно бежать и день, и два, и три, и не приблизиться ни на шаг... Что-то в этом роде.

Габлер погрузился в невеселые мысли и не заметил, как серый потолок исчез, сменившись какими-то смутными образами. Эти образы были явно не от мира сего, потому что файтер задремал.

* * *

Обнаженная Низа с загадочной улыбкой склонилась над ним и приставила к своим красивым губам какую-то дудку. Звук был таким резким, что Габлер дернулся и открыл глаза. Эхо продолжало блуждать по каюте, и все осоты поворачивались к возникшему у противоположной от входа переборки изображению. Это был Юрген Роймер.

‒ Внимание, мистеры, ‒ сказал он. ‒ Объясняю ситуацию и ставлю задачу. Нери, прекрати жевать.

‒ Уши у меня свободны, Юрген, ‒ с невозмутимым видом произнес черноволосый горбоносый осот, полулежащий на нижнем ложе через проход от Габлера.

Командир и глазом не моргнул, услышав такое, а Крис подумал, что у твинсов порядки совсем не те, что в Стафле.

‒ А ну-ка, разбудите Кирилла, ‒ тем же ровным голосом то ли скомандовал, то ли попросил Роймер.

Ни один из осотов не пошевелился, а Габлер, привстав на локте и оглядев каюту, никого спящего не обнаружил. И сообразил, что командир держит в поле зрения не только их каюту.

‒ Итак, мистеры, слушайте. Похоже, придется немного побегать. И отнюдь не на стадионе, а наоборот.

Произнеся это загадочное "наоборот", Роймер чуть прищурился, отчего квадратное его лицо приобрело какой-то зловещий вид, и поделился с подчиненными сведениями, которые должны были вскоре заставить их "немного побегать". К Габлеру, надо понимать, это тоже относилось, раз его взяли с собой на задание.

И вот какие это были сведения.

Галера "Квинт Серторий" уже выходит на финиш. Но выходит без одного из своих пассажиров. Файтер Юрий Гальс (лицо Роймера сменилось изображением Годзиллы в полный рост, явно раздобытым в отделе личного состава легиона "Минерва") решил не дожидаться конца полета и добраться до Амазонии на спасательной шлюпке. Задача осотам ставилась вполне понятная: прибыв к месту посадки, произвести задержание упомянутого Юрия Гальса. Оружия у него с собой иметься не должно, но эфес он не из самых худших, и нужно быть готовыми к любым неожиданностям. Тем не менее, желательно брать его живым. Велика вероятность того, что Гальс постарается совершить посадку подальше от обжитых территорий, в такой местности, где его трудно будет обнаружить. И амазонская полиция, и амазонский Твинс поставлены в известность и тоже готовы вылететь на место посадки. Орбитальные спутники шлюпку уже засекли, все дерганья Гальса, собственно, совершенно ни к чему ‒ даже если он скроется с места посадки, ему рано или поздно придется пробираться в какой-либо населенный пункт. Но, безусловно, нужно брать его сразу, а то мало ли что... Попадется на глаза какому-нибудь крупному хищнику, или утонет в болоте, или случится еще какая-нибудь напасть. Предполагается, что Юрий Гальс ведет противоправную и антигосударственную деятельность, располагает важными сведениями, и никакой иной вариант, кроме его оперативного задержания, категорически неприемлем. Само собой, все участвующие в операции получат бонусы как в виде денег, так и в виде внеплановых краткосрочных отпусков.

Услышав об отпусках, Габлер не смог сдержать кривой усмешки. Юрген Роймер расценил это по-своему и добавил, что в операции примет участие и файтер Стафла Кристиан Габлер, сослуживец Юрия Гальса, но бонусы, по всей видимости, у него будут несколько другими. Больше Крис не усмехался.

‒ С галеры сообщили, что пострадавших у них не обнаружено, ‒ добавил командир Осота и вновь посмотрел на Габлера.

Это можно было понимать двояко, но Крис подумал, что Граната, кажется, уцелел.

Нельзя сказать, что сообщение командира как-то изменило поведение осотов. Когда изображение Роймера исчезло, они приняли прежнее положение на ложах и даже и не подумали обсуждать предстоящую операцию. То ли для них это было будничным делом, то ли в Осоте существовали свои неписаные правила, отличающиеся от правил Стафла.

А для Габлера такая операция была внове. Не приходилось ему участвовать в погоне за одиночкой, да еще и сослуживцем. Да еще и бестрепетно обрекшим его, Криса Габлера, на смерть. За такое нужно убивать ‒ око за око, зуб за зуб... Годзилла располагает ценными сведениями? Возможно. Но Янкер, помнится, говорил, что сведения из служителей Иных не вытянуть даже с помощью отвертки. Так что ничего твинсы не добьются... если, конечно, Янкер не врал. Хотя зачем ему было врать? Он же рассказывал все это человеку, которого намеревался убить сразу же после своего рассказа.

Око за око...

‒ Эй, аквила, можно вопрос?

Крис, вновь улегшийся на спину, повернул голову. Возле его ложа стоял черноволосый Нери и смотрел на него.

‒ Можно, сы-сы, ‒ бесстрастным голосом сказал Габлер.

Нери, дернув щекой, уперся руками в боковину ложа, так что его волосатые кисти оказались перед самым лицом Габлера. Остальные осоты с интересом повернулись к ним.

‒ А вот скажи, как это так получилось, что сначала мы за тобой гонялись, а теперь выходит, что ты вместе с нами гоняешься?

‒ Такова жизнь, ‒ немного подумав, ответил Крис. ‒ Сегодня за тобой бегают, а завтра ты за кем-то бегаешь. Дичь превращается в охотника.

Он не намерен был вдаваться в подробности. Если будет нужно, им командир все расскажет.

Осот обжег его недобрым взглядом черных глаз, протянул: "Ну-ну..." ‒ и отошел.

Минут двадцать в каюте стояла тишина, а потом откуда-то из-под потолка раздался голос Юргена Роймера:

‒ Входим в атмосферу. Собирайтесь, мистеры. Конфетку в рот, и с Габлером поделитесь.

Крис сразу понял, о чем идет речь, и похлопал себя по карману комбинезона.

‒ У меня свои есть.

В кармане лежала коробочка с питательным драже-стимулятором из боевого рациона файтеров. Та самая, благодаря которой он летел сейчас на борту брига Твинса, а не кормил червей в каком-нибудь овраге на окраине Елисавета или в унылых пространствах буферной зоны.

Осоты начали неторопливо открывать стенные шкафы и извлекать оттуда шлемы и излучатели. Узколицый и узкоглазый парень, собиравшийся спуститься на пол со своего верхнего ложа напротив Габлера, перехватил взгляд файтера и вполне дружелюбно сказал:

‒ Тебе что, особое приглашение нужно? Блокировку сняли ‒ открывай и выгребай барахлишко.

Крис кивнул и, повернувшись, протянул руку к панели.

Вскоре он, как и другие, сидел в одном из кресел, в которые трансформировались ложа, с откинутым на спину шлемом и излучателем на поясе. Ни оружие, ни шлем с информером, кажется, ничем не отличались от стафловских. Разве что вместо орла-аквилы на излучателе едва виднелась эмблема Твинса ‒ две угловатые буквы "С". Дальняя переборка вновь превратилась в экран, на котором отображалось то, что находилось за бортом брига.

Далеко внизу сквозь разрывы в облаках виднелась буро-зеленая поверхность планеты. Лучи Либера время от времени сверкали в водоемах ‒ то ли прудах, то ли озерах, ‒ и казалось, что какой-то великан разбросал по равнине осколки гигантского зеркала. (Крису тут же вспомнилось это сравнение из старой книги, герой которой тоже куда-то там летел.) Никаких признаков жизни на Амазонии с такой высоты видно не было.

‒ Объект только что совершил посадку, ‒ раздался в каюте голос командира Осота. ‒ Картинка со спутника нормальная, только все равно ничего не видно. Сообразил, куда улепетывать... ‒ Роймер немного помолчал и продолжил: ‒ Готовьтесь, мистеры. Кажется, не побегать придется, а полазить. Тауфик, помнишь джунгли Хоккайдо? Тут что-то в этом роде. Поддержка отстает, начнем сами. Сканеры не забудьте проверить.

Никто в каюте, включая и Криса, и не подумал последовать совету командира. И дело тут было вовсе не в тотальном пофигизме, то бишь стрессоустойчивости, а в том, что, конечно же, все уже проверили и начинку шлемов, и излучатели.

‒ От сканеров в джунглях толку немного, ‒ пробормотал сидящий рядом с Габлером курносый веснушчатый парень, который недавно располагался на нижнем ярусе, под ложем Криса.

Габлер согласно кивнул. Ни в джунглях Хоккайдо, ни в джунглях Амазонии бывать ему не приходилось, но он представлял себе, в чем тут проблема. Да и арту с историей Маугли и всяких зверей смотрел в детстве не раз. Сканеры распознавали биологические объекты, но джунгли ‒ не пустыня и не ледник, там всяких тварей не то что по паре, там клыками, когтями и хвостами все кишмя кишит. Быстро распознать Юрия Гальса в этой мешанине будет сложновато.

‒ Мастерства ему не занимать, ‒ вновь включился командир, ‒ ты был прав, Габлер. Умудрился вывернуть на реку, садился на отмель, но чуток перескочил, въехал в берег. Сверху не видно, там заросли сплошные, но спасалку спутник прощупал. Судя по приборам, люк открыт, а значит, объект ушел. Начинайте ноги-руки разминать, мистеры, до финиша семь минут максимум.

‒ О-о!.. ‒ курносый сосед Габлера, скривившись, закатил глаза. ‒ Прогулочка будет знаменитая...

Крис вновь перевел взгляд на экран и увидел, как приближается от горизонта к снизившемуся бригу необъятная зеленая масса джунглей.

И ему остро захотелось стать Маугли, который прекрасно приспособился к жизни в подобной чащобе.

Глава 18. По следу

Может быть, герои древних боевиков и испытывали удовольствие, пробираясь сквозь дикие леса далеких планет. Крис Габлер такого удовольствия не испытывал, и судя по лицам осотов, он был в этом не одинок. Второй час подряд они бродили там, куда ни одно здравомыслящее существо не сунуло бы и носа. Исключение составлял Годзилла, но у него не было другого выхода. Правда, Габлер все чаще подумывал о том, что на месте Юрия Гальса уже давно прекратил бы бессмысленную попытку скрыться и сдался. Хотя если тебе светит пожизненное заключение... Но ведь могут и принять во внимание, что Годзилла не по собственной воле стал соучастником несостоявшегося убийства.

В отличие от Гальса, экипаж брига не стал рисковать и не пытался посадить корабль на мелководье. Бриг завис над джунглями неподалеку от брошенной спасательной шлюпки, и бортовой излучатель прошелся по зарослям, прореживая их. Когда самые высокие и толстые деревья были повалены, бриг выпустил посадочные опоры и медленно, как опасающийся спугнуть дичь охотник, опустился на вырубку, прессуя своим многотонным корпусом то, что уцелело после работы излучателя. Было утро, но воздух уже успел основательно прогреться, и предстоящий поход виделся не очень радостным способом проводить время.

Первым делом, на всякий случай, проверили шлюпку ‒ вдруг Годзилла затаился именно там, рассчитывая на то, что уж в спасалке его точно искать не будут. Шлюпка оказалась пуста. Флаинги поддержки были на подходе, но Юрген Роймер решил их не ждать, и отряд углубился в джунгли. Зачастую путь приходилось прокладывать с помощью излучателей, и оставалось только удивляться тому, как Годзилла упрямо продирался сквозь чащу без всяких подручных средств. Примятая трава и сломанные ветви отмечали его продвижение по этим зеленым дебрям, и, наверное, никто не сомневался в том, что беглеца удастся настичь. Вскоре сканеры закончили анализировать следы, оставленные Юрием Гальсом, и на экранчиках информеров появилась ярко-красная линия, уходящая в заросли. И когда вверху, над высокими деревьями, верхние ветви которых сплетались в почти не пропускающий солнечные лучи покров, загудели подоспевшие флаинги, стало ясно, что обнаружение Гальса ‒ только вопрос времени.

Роймер провел переговоры с бортами. Садиться тут не было никакой возможности, и необходимости в том, чтобы подкрепление спустилось по тросам, тоже не было. Один летательный аппарат отправился следить за рекой ‒ Годзилла мог, сделав крюк по зарослям, вернуться к наиболее легкому пути по джунглям. А второй, с местными твинсерами, приступил к сопровождению отряда Роймера, пытаясь сверху с помощью сканеров засечь Годзиллу. Однако у местных это получалось не лучше, чем у осотов. Линию следов они тоже поймали, но не более того. Бегающей, прыгающей и ползающей живности тут оказалось действительно предостаточно, и в зеленом сумраке висела густая смесь рычания, визгов, воплей, хохота, щелканья, писка, визга, уханья, свиста, хрюканья, какого-то совершенно дурного басистого ора и других звуков, которыми здешние обитатели приветствовали ‒ или пугали ‒ неожиданных гостей.

И приветствовали-пугали не только колебаниями воздуха разной силы и частоты. Какой-то проворный зверь с гладкой пятнистой зелено-желтой шкурой прыгнул с дерева на шедшего замыкающим осота и сбил его с ног. Зверюга явно намеревалась полакомиться свежим мясцом, но не знал нецивилизованный хищник, что такие легкие на вид комбинезоны твинсеров рассчитаны и на гораздо более серьезные испытания. На помощь вскрикнувшему курносому Арпаду тут же пришел долговязый Яннис и располосовал излучателем слишком самонадеянного обитателя джунглей. ("Перемолотил на фарш", ‒ сказал себе Габлер. Так частенько писали старинные авторы фантастических книг.) Потом пришел черед осота с кружком темных волос на макушке, имени которого Крис пока не знал. Его ноги обхватило выскользнувшее неведомо откуда здоровенное змеевидное создание... и в самом скором времени разделило судьбу зелено-желтого прыгуна. Несладко пришлось и командиру ‒ он в это время шел первым, только что сменив высоченного чернявого Кирилла, острой бородкой своей напоминавшего Габлеру покойного Атоса. Юргена Роймера забросали с веток какими-то увесистыми плодами ушастые крикливые нахалы с круглыми глазами размером с тарелку и длинной рыжей шерстью. Связываться с нахалами не стали, просто прошлись лучами по деревьям, и ушастые, еще громче вопя, посыпались на землю вместе со срезанными ветками и убрались с глаз долой. Пожалуй, самая большая неприятность случилась с горбоносым Нери. Непонятно, почему именно его выделило из других длиннохвостое летающее существо (птица? ящер? нечто рукокрылое?) размером с небольшой кар, с пестрыми, как наряды хошек, крыльями... Во всяком случае, пропустив мимо себя добрую половину отряда, оно вдруг сорвалось с ветки и запорхало к Нери. И продемонстрировав завидную меткость, вывалило ему на шлем килограммов пять-шесть черно-зеленых, вязких и очень пахучих испражнений. Отряду пришлось остановиться, а ругань Нери перекрыла все лесные звуки... Вернее, эта ругань заставила всех местных обитателей ошеломленно замолчать и броситься врассыпную. Габлер был готов дать голову на отсечение, что такого они в жизни своей никогда не слышали. Он и сам почерпнул для себя много нового... А Роймер ответил на взволнованный запрос с борта ‒ лингвистические экзерсисы Нери донеслись и до флаинга. Отчищался, то есть пытался отчиститься осот всякими палочками и листочками. Остальные отошли в сторонку и кто сочувственно, а кто и с плохо скрытой улыбкой на него посматривали, но подойти и помочь никто не решался. После этого Роймер перевел невезунчика в арьегард и пообещал похлопотать перед руководством об увеличении бонуса пострадавшему. Лишь после этого Нери, кажется, кое-как восстановил душевное равновесие.

Единственное, что по-настоящему радовало тут глаз и не стремилось этот самый глаз выцарапать, были бабочки... Во всяком случае, эти летающие создания очень походили на бабочек, которых Крис навидался на родной планете. Только никогда не приходилось ему встречать таких огромных, величиной с голову, окрашенных настолько пестро и неповторимо, что казалось ‒ тут основательно поработал целый манипул криэйтеров, а то и не один...

Но вообще, джунгли Амазонии отличались от того, что Габлер видел в арт-объемках. Несмотря на явную нехватку солнечного света, здесь был довольно густой подлесок ‒ кусты зачастую сплетались ветвями, что и создавало отряду главные трудности.

Чем дальше в лес это не только тем больше дров и толще партизаны. Это еще и тем меньше первоначального энтузиазма. Наверное, Юрию Гальсу путь по джунглям давался легче ‒ ему было что терять. Кто-то даже предложил поднять в воздух бриг, чтобы с помощью бортового излучателя расчистить просеку перед отрядом. Но это предложение было отвергнуто командиром ‒ где гарантия, что тот, кого они преследуют, не угодит под луч?

Тут же поступило другое предложение. Почему бы, мол, не поменяться местами с теми, кто прохлаждается в летающей колбасе? Они по тросам ‒ сюда, а мы ‒ туда. В удобные кресла. В прохладу. В покой и негу...

Все с надеждой воззрились на командира, и даже обитатели джунглей вновь притихли. Однако Роймер только поморщился и отрицательно покачал головой. Эта инициатива явно пришлась ему не по вкусу.

"Не хочет ни с кем делить пальму первенства?" ‒ подумал Габлер.

Подчиненные одарили командира красноречивыми взглядами, выругались про себя, сцепили зубы и продолжили продвижение вперед.

Крису было хуже, чем осотам. Их спецодежда поддерживала благоприятный температурный режим, и обуты они были во что-то типа файтерских прыгунцов с экзоскелетонной функцией. На Габлере же был обычный служебный комбинезон, в котором хорошо на занятиях сидеть и ходить в столовую... но не в джунгли. Бегунцы были вполне приличной обувью, однако для местных условий неплохо бы иметь что-то получше. Сапоги-скороходы, например. Или наспинные ранцы. Хотя в таких зарослях особо не разлетаешься... Пот струился по щекам и по спине, и страшно было подумать, во что он, Габлер, превратился бы здесь, если бы не стимулятор.

Настроение файтеру поднял мейл Гранаты:

"Крис, я живой. Сижу в космопорте. Годзик меня вырубил и смылся. Я тебя подвел, Крис".

Габлер облегченно выдохнул и тут же послал вызов, включив режим озы. Проделал он это на ходу, держа излучатель в правой руке, а унидеск ‒ в левой.

‒ Опа... ‒ растерянно изрек Граната, увидев изображение в своей объемной зоне. ‒ Гладик? Что это за горшок ты напялил? Ты где сейчас? А Портик и Ара с тобой?

Габлер чуть не захлебнулся в этом потоке вопросов.

‒ Там же, где и ты: на Амазонии, ‒ ответил он. ‒ С твинсами. Мы со жрецами этими беллизонскими договорились, они нас трогать не будут...

‒ Ну, слава всем богам Вселен...

‒ Не перебивай! Портос и Арамис остались на Единороге, и отпуск, в отличие от некоторых, догуливать собираются дома. А я иду за Годзиллой... которого ты упустил. Знаешь, как моя бабушка говорит? "Не пей вино ‒ иссушишь ум, под старость будешь облоум". А тебе и старости дожидаться не пришлось.

Граната виновато вздохнул и понурился.

‒ Ну и рожа у тебя, Гамлет, ‒ усмехнулся Крис. ‒ Чужая...

‒ Это поправимо, маска исчезнет, ‒ пробурчал Граната и поднял глаза. ‒ Ну, прокололся, каюсь. Он меня раскусил, вырубил... Блип, меня же этому не учили, Крис!

‒ А напиваться тебя учили? Ладно, Гамлет, мне болтать некогда, обстановка, понимаешь, не способствует. Рад, что ты жив. Ты уж постарайся не куролесить, сиди в порту, кофеек попивай. А потом дуй домой, а мне тут еще расхлебывать. Но информер свой сам будешь тестировать, понял?

‒ Понял, понял! ‒ радостно закивал Граната. ‒ И деньги за билеты можешь не возвращать, так уж и быть. Считай, это мой тебе подарок за хорошую работу.

Габлер чуть не споткнулся, услышав такое. К Гамлету Мхитаряну явно возвращалось привычное нахальство.

‒ Ну, ты, блип, даешь, ‒ только и смог сказать он.

Граната прищурил и без того узкие чужие глаза:

‒ Между прочим, Годзик мне поведал, что никаких военных секретов у него нет. А ты мне что впаривал?

‒ Это сейчас неважно! ‒ быстро ответил Крис. ‒ Все, Гамлет, конец связи. Тебе по джунглям никогда бродить не приходилось? Удовольствие, скажу тебе, ниже среднего.

‒ О! ‒ встрепенулся Граната. ‒ Я на обратном пути еще на Рогатого заскочу. В Сад наслаждений.

Габлер протяжно вздохнул:

‒ У тебя только одно на уме.

‒ Ошибаешься, у меня много чего на уме. Ох, много, Крис! Только бы жизни хватило! А что касается твоей бабушки, то Гамлет Мхитарян вот так скажет: "Сокрыта истина в вине, стакана каждого на дне!" Истину я ищу, Гладик, истину! Хочу познать суть мироздания.

И, оставив за собой последнее слово, Граната ушел со связи.

"Ага, ты познаешь, как же, ‒ подумал Крис, убирая унидеск. ‒ Это мироздание тебя познает, и мало тебе не покажется..."

Отряд продолжал путь по джунглям.

Подошли к узкому ручью, в котором копошились какие-то червяки. На песке у самой кромки воды виднелся отпечаток громадной рубчатой подошвы. Такой же узор был и на файтерских бегунцах Габлера. Перескочили через ручей и не успели пройти и полсотни метров, как увидели впереди скопление мелких зубастых полосатых зверушек с острыми мордочками. Завидев людей, зверьки с громким писком брызнули во все стороны и растворились в зелени. Вскоре стало понятно, что заставило их там собраться. Под толстенным, в три обхвата, бугристым стволом, обмотанным каким-то природным подобием веревок, лежал полурастерзанный труп оскалившего пасть зверя с гладкой короткой шерстью. Даже в полусумраке джунглей шерсть играла чуть ли не всеми цветами радуги. Как-то не верилось, что такого крупного хищника с острыми зубищами в палец длиной и мощными когтистыми лапами могла завалить эта разбежавшаяся мелкота. И не зря не верилось ‒ при ближайшем рассмотрении оказалось, что зверю свернули шею, и мелкота набросилась уже на мертвое тело. Так свернуть шею мог только человек. Юрий Гальс. Возможно, он применил экстру ‒ или же справился и так.

‒ Силе-ен... ‒ уважительно протянул кто-то из осотов, окруживших поверженного хищника.

‒ Вперед, вперед, ‒ поторопил Роймер, и отряд зашагал дальше.

А Габлер подумал, что Годзилла может сменить тактику. Если он услышал гул флаинга и понял, что преследователи идут по пятам, то что ему стоит взять пример с того зверя, прыгнувшего на Арпада? Залезть на дерево, пропустить под собой отряд и обрушиться сверху на замыкающего. При том хаосе пятен, что выдают сканеры, это не казалось очень сложным, тем более, для профессионала. Да если еще и с экстрой... Валит замыкающего, забирает излучатель и поливает в спину ушедшим вперед. Конечно, всех он не положит, это же не детский сад на прогулке... но потери отряду нанесет немалые, и шансы его возрастут. Пусть и ненадолго.

А что бы он, Габлер, сделал на месте Годзиллы, обезоружив замыкающего? Наверное, не по другим осотам стал бы стрелять, а отполз бы в сторонку и полоснул по флаингу! Колбаса валится сверху на головы осотам, все внимание на нее, осоты разбегаются, дабы не угодить под леталку... В общем, на какое-то время наступает легкий переполох... вернее, может наступить. И нужно воспользоваться им и ломануться назад, к бригу. Наблюдателей над головой нет, путь расчищен... Подкрасться к кораблю ‒ экипаж-то, скорее всего, не пялится во все глаза на джунгли, а занят менее утомительным делом ‒ и попытаться пробраться на борт. Если люк открыт ‒ вообще прелесть, если нет ‒ лупануть по замку из лучевика. Получится ‒ значит, получится, а коль случится облом... тогда лезть в бриг через дюзу планетарного движка... В общем, варианты есть.

Крис оглянулся и понял, что вариантов нет. Замыкающих теперь было двое ‒ Роймер уже об этом позаботился, ‒ и от основного отряда их теперь отделяло гораздо меньшее расстояние, чем раньше. Видимо, командир подумал о том же, о чем и он, Габлер.

Еще через сотню метров тернистого в буквальном смысле слова пути ‒ колючки тут присутствовали, причем в весьма большом количестве, ‒ с флаинга с "курортниками" (уже в переносном смысле) поступила инфа, которую командир без промедления передал на информеры осотов и Габлера.

Крис рассматривал появившуюся перед глазами карту местности и осмысливал ее звуковое сопровождение. На западе зеленый массив джунглей пересекала синяя линия реки (на самом деле вода в ней была мутно-желтой, в чем Габлер убедился при посадке брига). На всех остальных направлениях зеленый цвет без всяких иных линий доходил до краев экранчика. Белым был обозначен путь отряда, и эта белая полоса наползала на красную ‒ Годзиллы, ‒ ведущую на север. И там, на севере, на небольшой возвышенности, в двух километрах от той точки, где находился сейчас отряд, вот уже много веков, как следовало из пояснения, продолжали зарастать буйной зеленью и все больше разрушаться от дождей и ветров развалины древнего города автохтонов. Автохтоны давным-давно переселились в загробные края, но каменные сооружения пережили своих строителей. Это был не единственный мертвый город в джунглях Восточного континента Амазонии, тут даже когда-то работали археологические экспедиции ‒ об этом тоже не преминули сообщить с борта. Судя по красной линии, Юрий Гальс направлялся именно туда. Город, как выяснили то ли историки, то ли археологи, то ли лингвисты, носил сложноватое имя Тикатпцменхрпатц. Во всяком случае, именно так расслышал это название Крис. Или примерно так.

У Габлера не было никаких сомнений в том, что Годзилла, прежде чем удирать с галеры на спасалке, основательно порылся в Нете, интересуясь укромными местечками Амазонии.

‒ Прибавили шагу, мистеры! ‒ скомандовал Роймер. ‒ Чем труднее, как говорится, к любимой дорога, тем прекрасней и радостней встречи час.

Габлер давно уже подметил, что командиры любят молоть языком нечто подобное. Оказывается, это относилось не только к Стафлу.

‒ Только этот час будет уже без нас... ‒ пробурчал идущий следом за ним курносый Арпад, и Крис подумал, что тут, кажется, есть свой Гамлет Мхитарян.

Когда луч излучателя шедшего первым Кирилла, срезав ветки, уперся в грубую каменную кладку, Габлер понял, что его представления о затерянных в лесных чащобах городах были неверными. Он-то рассчитывал, что перед ними откроется обширное пространство, на котором и будут возвышаться разные строения, а оказалось, что мимо этого города очень просто пройти и не заметить его. Город стал частью джунглей, слился с ними, и различить его не получалось. Да, местность здесь поднималась в гору, но деревья не становились реже или ниже, и вверху во все стороны простирался все тот же почти сплошной зеленый полог. След Годзиллы вел вдоль массивного каменного основания, поросшего мхом и травой, и сворачивал за угол. Стена древнего сооружения наклонно уходила вверх, теряясь в зарослях, и можно было предположить, что это пирамида.

Сосредоточенно и осторожно отряд вступил в затерянный в джунглях город. И Крису показалось, что он стал персонажем арт-объемки. Здесь слились воедино дерево и камень, растения пытались поглотить то, что возникло в этом месте не природным путем, а сооружения древних автохтонов сопротивлялись, не желали быть погребенными под толщей зелени. Отряд миновал три такие циклопические постройки, спотыкаясь на почти невидимых под ковром мха неровных каменных плитах, и Габлер сообразил, что в старинном городе царит странная тишина. Да, вдалеке по-прежнему раздавались крики птиц и зверей, но здесь, в царстве древнего камня, никто не подавал голоса, словно это был совсем иной мир. Что-то незримо витало в воздухе, давило на плечи, создавало напряженность, заставляло постоянно бросать взгляды по сторонам...

"А откуда они тут брали камень?" ‒ подумал Крис, стараясь избавиться от неприятного ощущения чьего-то чужого присутствия.

Дело тут было вовсе не в Годзилле ‒ казалось, сами строения настороженно и зловеще следят за пришельцами. Видимо, и другие тоже чувствовали нечто необычное, потому что движения осотов стали особенно опасливыми и чуть замедленными.

Красная линия на картинках информеров ‒ след Юрия Гальса ‒ попетляла между древесно-каменными гибридами ‒ и вдруг оборвалась. Долговязый Кирилл, вскинув излучатель, остановился возле уходящего вверх бока очередной пирамиды, вздымающегося из зарослей кустарника с узкими, похожими на лезвия ножей, темно-зелеными листьями и мелкими черными ягодами. Кустарник обрамлял темное пятно входа ‒ это была довольно узкая стрельчатая арка высотой метра три с лишним. Перед ней едва выступала из земли покрытая мхом плита. Пространство под аркой тоже было выложено камнем, и виднелись в полумраке уходящие вниз ступени. Ступеней было всего три, а дальше вглубь пирамиды тянулся коридор с красным, словно залитым кровью полом, и тянуло оттуда чем-то сладковатым и незнакомым. Именно там обрывался след. Кое-где в стенах коридора виднелись темные правильные очертания арок пониже ‒ боковые ходы.

‒ А ну-ка...

Командир рукой отстранил Кирилла, сделал осторожный шаг вперед, держа палец на спуске излучателя. Квадрат фонаря на шлеме вспыхнул, освещая покатые стены и потолок ‒ все это было увито длинными, похожими на канаты растениями с раскрытыми ярко-красными бутонами. Бутонов было не меньше, чем бутылок в хорошем кабаке, от них тянулись вниз засохшие алые потеки, и стало понятно, что пол коридора не орошен кровью и не выложен красным камнем, а залит соком этих растений. Коридор терялся вдали, куда не доставал свет фонаря, и был все таким же красным.

Роймер обернулся к сгрудившимся у входа осотам, отдал распоряжение:

‒ Настя, Разван ‒ вправо. Гамаль, Ку ‒ влево, вдоль стены. Обойти вокруг, может, он там выскочил.

Судя по всему, клички у твинсеров были не приняты.

Названные тут же исчезли, а командир шагнул к стене, усеянной крупными бутонами.

‒ Сейчас посмотрим, что это за миллион алых роз...

Некоторое время он стоял неподвижно ‒ анализатор информера изучал растения, затем шел поиск по базам данных ‒ и вновь повернулся к стоящим поблизости парням:

‒ Ничего опасного. Алборапаула анвознесия, как-то так. Применяется в парфюмерии. Но след забила напрочь... ‒ Командир поднял взгляд к зеленому лесному пологу, над которым гудел невидимый флаинг, протянул задумчиво: ‒ Решил в прятки поиграть? Габлер, за ним такого не замечалось?

Роймер был вполне симпатичен Крису, но на этот вопрос файтер решил не отвечать.

Впрочем, Юрген Роймер и не настаивал.

Некоторое время все молча стояли, ожидая вестей от совершающей обход пирамиды четверки.

‒ Пока повисите, у нас задержка, ‒ сообщил командир на борт.

Наконец обе пары встретились где-то с обратной стороны пирамиды и доложили, что там следа нет.

‒ Значит, решил в прятки поиграть, ‒ скорбно повторил Роймер и вздохнул. ‒ Ну что, мистеры, пошарим в Нете? Кто первый найдет что-то путное насчет этого сооружения, кидает всем. И получает конфету.

‒ И грудастую Свету, ‒ тихонько добавил стоящий рядом с Габлером Арпад, но командир услышал.

‒ Свету ты уже получал, мистер Медьеши. Точнее, от Светы получал. Не так?

‒ Хотел ей между ног, а получил между глаз! ‒ хохотнул в духе Годзиллы плотный чернобровый осот.

Что-то от файтеров у твинсов все-таки было.

Арпад покраснел и выпятил грудь, собираясь дать достойный отпор, но Роймер выставил перед собой руку:

‒ Стоп! Ищем инфу.

Крис тоже принял участие в поиске, но конфету заработать не успел. На экранах его информера возникли найденные кем-то из осотов картинки и текст. Информации хватало ‒ три археологические экспедиции провели тут в общей сложности больше года и поработали на славу. Роймер уточнил у пилота флаинга местоположение отряда, и оказалось, что они находятся перед сооружением, фигурирующим в отчетах археологов под названием Равнина Коияна. Почему именно так назвали пирамидальную постройку, вовсе не похожую на равнину, уточнять не стали ‒ это, в данном случае, было неважно. А важно было то, что в инфе имелся и план пирамиды. Правда, как очень быстро выяснилось, план этот был весьма неполным. Археологи исследовали систему ходов до третьего подземного уровня, а дальше лезть не стали: и время поджимало, и подобных пирамид насчитывалось в мертвом городе Тикатпцменхрпатце чуть ли не два десятка.

Юрген Роймер задвинул информер в шлем. Его серые глаза взирали на окружающее очень мрачно. Габлер прекрасно понимал командира Осота: таскаться по неисследованным тоннелям древней пирамиды в поисках Годзиллы ‒ занятие не самое веселое.

‒ Та-ак, ясненько... ‒ безрадостно изрек Роймер и покусал губу. ‒ Быстренько расчищаем пятак под леталку и лезем туда. ‒ Он мотнул головой на вход в пирамиду.

‒ А конфету? ‒ подал голос Хиранья (если Габлер правильно запомнил имя этого парня).

Роймер повернулся к твинсеру:

‒ За такую инфу, мистер Дахал, не конфеты получать, а смолу горячую... литра два-три. Так, стоп с расчисткой пятака... Кирилл, Яннис, со мной, проверим сканеры. Остальным стоять на месте.

Он скользнул под арку, двое осотов немедленно последовали за ним. Оставшиеся продолжали стоять, и только Нери, буркнув что-то, уселся на мох. Габлер прислонился спиной к стволу ближайшего дерева и рассеянно посматривал на черный провал входа. Судя по всему, операция грозила затянуться. Невидимый флаинг рокотал чуть в стороне, вверху, и этот рокот уже казался таким же атрибутом джунглей, как и отдаленный ор разнообразных представителей местной фауны.

Минут через пять вернулась четверка осотов, отправленных в обход пирамиды, а вскоре из каменных недр древнего строения вынырнул и Роймер с сопровождающими. Лица всех троих отнюдь не излучали оптимизма.

‒ Мистер Арсе, потрудись встать.

Это было сказано таким ледяным голосом, что горбоносый Нери мигом оказался на ногах. Крис невольно отлепил спину от дерева и принял нечто подобное стойке "смирно". Командир обвел всех тяжелым взглядом.

‒ В общем, так, парни... ("Значица, так, парни", ‒ тут же вспомнился Габлеру вигион Андреас Скола.) Сканеры там бесполезны. По прямой годятся, а что за любым углом ‒ не видят. Сплошной камень... А потому соваться туда не будем. Он там век не просидит.

‒ А если какой-то подземный ход ведет в другую постройку или вообще за пределы города? ‒ предположил узкоглазый Ку.

‒ Согласен, ‒ кивнул Роймер. ‒ Поэтому делаем так: Орти, Настя и Разван ‒ чистить пятак. ("И этот в рифму заговорил!" ‒ поразился Габлер.) Остальным придется рассредоточиться по периметру города и глядеть во все глаза. И этих задействуем. ‒ Он ткнул пальцем в воздух, в ту сторону, откуда по-прежнему доносился рокот. ‒ Другого варианта нет. Будем ходить по периметру, караулить. Пусть даже и не заметим Гальса, но след должны засечь. Если только он не намерен на постоянное жительство под землей устроиться. Сейчас вызову подкрепление, а пока будем сторожить. Нери и... ‒ Командир запнулся и вновь обвел всех взглядом, ‒ ...и Габлер остаются здесь, у входа, он ведь может и вернуться сюда. Напоминаю всем: мертвяк нежелателен, в голову не целиться. Всё! Остальные ‒ за мной! Орти, Настя, Разван, почему еще здесь? Десять метров в сторону, вон туда, ‒ и расчищайте, а потом на периметр!

Трое твинсов зашагали в указанном командиром направлении, четырнадцать отправились вместе с Роймером, который на ходу связывался с бортом, а Нери с Габлером остались у пирамиды.

...К полудню воздух стал таким душным и вязким, что климатические условия в районе расположения эдемской базы легиона "Минерва" больше не представлялись Габлеру такими уж дрянными. "Все познается в сравнении", ‒ у того, кто первым произнес или написал эту фразу, очевидно, были веские основания так утверждать. Разгулявшийся не на шутку Либер, прорвавшись наконец туда, куда его так долго не пускали, заливал нещадным светом мостовую древнего Тикатпцменхрпатца сквозь огромную дыру в зеленом пологе. Ее проделали излучатели осотов, чтобы обеспечить комфортную посадку флаинга с коллегами-твинсами из Кришны. Теперь флаинг стоял неподалеку от пирамиды Равнина Коияна, и рядом с ним, лениво пожевывая травинки и отмахиваясь от насекомых, лежали в тенечке оба пилота ‒ им надлежало находиться в непосредственной близости от вверенного им транспортного средства. А твинсы вместе с парнями Роймера совершали непрерывное монотонное движение по кругу, обходя дозором окрестности погребенного в джунглях города.

В отличие от пилотов, Крис и Нери на земле не лежали и травинки не жевали. Они проредили излучателями растительность у бока пирамиды, чтобы обеспечить себе более-менее нормальный обзор, и заняли позиции наблюдателей. Габлер, скрестив ноги, сидел наискосок от входа, положив оружие так, чтобы им можно было незамедлительно воспользоваться. Нери устроился под деревом в трех метрах от него и скучающе раз за разом обводил взглядом пейзаж. С Крисом он разговоров не заводил (демонстративно ‒ так казалось файтеру), а Габлер и не напрашивался. Шлемы они, разумеется, не снимали и слышали недавнее сообщение Юргена Роймера о том, что из ближайшего города уже спешит сюда подкрепление, и, видимо, придется вешать над джунглями спутник-стационар. Операция по поимке Юрия Гальса превращалась в весьма затратное мероприятие, а это значило, что Твинс с полной серьезностью относится к предположению о том, что в Империи орудуют агенты Иных или какие-то местные недоброжелатели. И вряд ли стоило удивляться по этому поводу ‒ сведений о том, что творится в Роме Юнионе, у твинсов наверняка было гораздо больше, чем у него, Криса Габлера.

И кто? Юрий Гальс, сослуживец... Кто бы мог подумать?..

Габлер представил себе, как чернокожий гигант пробирается сейчас по темным подземельям, понимая, что шансов ускользнуть от преследования у него почти нет, ‒ и ему стало так неуютно, что он зябко повел плечом. Сувенирную безделушку Годзилла наверняка припрятал где-то по дороге, в надежде, что она все-таки попадет в руки тех, кто вознамерился ею обладать... Вернее, не этой безделушкой, а Копьем Судьбы. Крису даже стало немного жалко сослуживца, который ни сном ни духом не ведал о том, что все его усилия изначально были напрасны...

"Он отдал тебя в руки убийцы", ‒ напомнил себе Габлер.

Если Годзилле не удастся найти другой выход из подземелий, он вернется к исходной точке. Если не заблудится. Но вернется не сейчас, а ночью ‒ экстра позволяет видеть в темноте ‒ и попробует выбраться отсюда. А возможно, и завладеть оружием. Во всяком случае, он, Крис, поступил бы именно так. Получится ‒ не получится, но почему бы не попытаться? Малоприятная процедура на Ковчеге-III, где приводили в исполнение смертные приговоры, ему, скорее всего, не грозит, но вот пожизненное заключение... Это же ведь еще надо представить суду неоспоримые доказательства того, что ты действовал, подчиняясь чужой воле.

Хотя... а где доказательства того, что Годзилла так обошелся с ним, Крисом? Кто это видел? Эрик Янкер? И что может сказать теперь Эрик Янкер? То-то и оно... Не очень-то, кажется, и пострадает Юрий Гальс...

Габлер встал, забрав излучатель, и посмотрел на Нери:

‒ Схожу туда... Недалеко... Не бывал еще в пирамидах.

Горбоносый осот равнодушно пожал плечами:

‒ Валяй. Ты же не...

Он не договорил и отвел глаза, но Габлер его понял: "Ты же не наш, ты же вольный орел. Иди куда хочешь".

Файтер подавил раздражение и направился к арке.

"А мне ведь и вправду не приходилось бывать в пирамидах. В храме беллизонском бывал, а в пирамидах ‒ нет".

До сегодняшнего дня он не знал, что на Амазонии есть пирамиды. А на других планетах? Разве что на Земле, тоже в каких-то джунглях. Были когда-то на Земле и другие пирамиды, самые знаменитые, возведенные для фараонов, ‒ и в школе такое проходили, и в артах он видел. Но нет уже тех пирамид ‒ не смогло их уничтожить время, а вот атомная бомбардировка очень даже смогла. И не только их, а много чего еще. "По отношению к врагу все дозволено".

Так ли уж правы были древнеримские мудрецы?

Порезвились земляне, что и говорить... Основательно порезвились... Собственно, вся их предыдущая история была историей сплошных войн, малых и больших. Ежедневно в том или ином месте планеты кто-то с кем-то воевал. Как они вообще себя не истребили?..

Крис задвинул информер в шлем, вошел под арку и спустился по ступеням в коридор, уходящий в темноту. Включил пластину-фонарь на шлеме. Ему хотелось все тут рассмотреть собственными глазами, а не в виде картинки на экране информера, пусть очень четкой, красочной и подробной, но ‒ картинки. Под ногами слабо похрустывал засохший красный сок этой алборы... анвози... в общем, этих парфюмерных растений. Запах тут ощущался сильнее, вполне приятный запах, хотя и слишком насыщенный для духов. Но, во всяком случае, получше аромата "Солнцедара".

Габлер медленно направился вглубь коридора, рассматривая стены, увитые растениями. Кое-где из-под этих зарослей проступала каменная кладка, и виднелись там какие-то переплетения линий ‒ то ли рисунки, то ли письмена. Дойдя до ближайшего ответвления тоннеля, Крис обернулся. Солнце продолжало заливать светом траву, кусты и деревья, а Нери, как оказалось, покинул свое местечко на выступающем из земли древесном корне и уселся прямо напротив арки, лицом к ней. Видел он Габлера или нет, трудно было сказать, но файтер, тронутый таким проявлением внимания, дружелюбно махнул твинсу рукой. Тот никак на это не отреагировал, и Крис свернул за угол.

Боковое ответвление было гораздо уже основного тоннеля и намного короче ‒ в десятке метров впереди оно выводило в какое-то более обширное помещение. Файтер медленно вошел туда. Луч фонаря скользнул по стенам с кровавыми шарами цветов, выхватил из довольно плотной уже темноты каменное возвышение в дальнем конце. Подойдя к нему походкой экскурсанта, Габлер легонько провел пальцем по гладкой прохладной плите. На ней не было ни мха, ни пыли, и файтеру невольно представилось, как некто каждое утро или каждый вечер поднимается по ступеням наверх из подземных глубин и с пылесосом обходит всю пирамиду. Такую посмертную отработку положили ему местные боги за прегрешения ‒ слишком часто пивал, не давал проходу юным девам, высказывал сомнения в том, что небо не твердое... и вообще вел себя нескромно.

Крис усмехнулся, обогнул это непонятно для чего предназначенное возвышение и неторопливо направился к правой от него стене, где тоже был проем, только уже не арочный, а самый обычный, прямоугольный.

Там, в глубине, послышался какой-то шорох, словно зашевелились от ветра стебли растений. Но откуда тут взяться ветру? Или это тот, с пылесосом, открыл дверь и устроил сквозняк?

Нет, ветер тут был ни при чем. Скорее всего, это шуршала какая-то местная живность. Например, змея...

Крис поспешно опустил на глаза информер и, держа лучевик на изготовку, ступил в проем. В свете фонаря проглядывали на дальней стене какие-то рисунки, заляпанные кровавыми бутонами... Какие-то фигуры с чем-то, похожим на оружие, в руках...

Он сделал еще два шага вперед ‒ и тут на него кто-то обрушился.

Глава 19. Если ты не девственник...

На голову Крису Габлеру уже прыгали, и не раз. На тренировках. Но это были отнюдь не дикие звери, а сослуживцы. Падая на камни лицом вниз, он успел сообразить, что зверюга на него напала очень тяжелая, и хорошо, что голова его защищена шлемом. А вот за то, что не сумел удержать в руке оружие, инструктор задал бы ему жару. Излучатель отлетел к стене, в этот же момент Крис соприкоснулся с каменной поверхностью и хотел уже бросить свое тело в сторону с переворотом на спину, но ему не дали это сделать. Тяжесть навалилась на спину, придавила Габлера к каменной плоскости, и в нос шибанул парфюмерный запах. Он уже видел напавшего на экране информера ‒ комплекс обеспечивал круговой обзор ‒ и подумал, что лучше бы это был хоть и самый хищный из всех хищников, а не...

‒ Это кто же к нам пришел? ‒ прозвучал над ним знакомый голос. ‒ Судя по комбезу ‒ "минерва", а судя по неуклюжести ‒ Гладик.

‒ А без экстры слабо, Юра? ‒ спросил Габлер, лихорадочно соображая, что же предпринять.

Даже лицом к лицу, даже с экстрой он ни разу не мог одолеть Юрия Гальса. А уж лежа на животе, придавленный Годзиллой... Тот, согнувшись, сидел на нем, вытянув вдоль тела левую руку Габлера и коленом прижав ее к камням, а правой рукой удерживал согнутую в локте, с кистью у шлема, правую же противника. В которой, увы, уже не было излучателя. Радовало, пожалуй, только одно: Годзилла не рискнет оставить его, Габлера, и добираться до оружия ‒ слишком далеко оно лежит. Значит, попробует просто свернуть шею. Что тоже не радовало.

‒ С экстрой надежней, ‒ сказал Годзилла, нависая над Крисом. ‒ Не тот случай, чтобы давать тебе шанс.

Юрий Гальс и не подозревал, что уже дал Габлеру шанс. Тем, что не сразу приступил к расправе, а поддержал разговор. Объемок, что ли, мало смотрел, не знает, чем обычно подобные разговоры заканчиваются? Ему нужно ломать шею противнику, хватать излучатель и выбираться отсюда, а он болтовней занимается. Не может повторить то, что сделал на Земле, в доме на Карабинерной?

Крис подумал о том, что информер работает, связь есть, Нери недалеко. Сказать только два слова: "На помощь!" Только два слова...

Габлер понимал, что если поступит так, то проживет еще от силы секунд десять. А то и меньше.

‒ У тебя ко мне личная неприязнь? ‒ спросил он, чувствуя, что волосы на затылке становятся мокрыми от проступившего горячего пота. Парфюмерный аромат продолжал щекотать ноздри, вызывая желание чихнуть. ‒ Я у тебя что, когда-то хошку перехватил? Или стакан забрал?

‒ Как тебе удалось от Янкера уйти, Гладик?

Вот оно что! Годзилле хотелось узнать, как он, Габлер, умудрился остаться в живых. Эх, любопытство, любопытство, скольких ты сгубило...

‒ Да уж удалось, Юра, ‒ медленно и спокойно ответил Крис, не пытаясь даже пошевелиться.

Теперь он думал о том, что чем дольше будет длиться эта мирная беседа, тем больше вероятность выкрутиться и на этот раз. Главное ‒ не дергаться раньше времени. Просто покалякать... Почему бы и не покалякать сослуживцам? Фонарь светит в стену над самым полом, в помещении царит этакий интимный полумрак. Вокруг тишина и сладковато пахнет духами. Все условия для неспешного разговора...

‒ Дело в том, Юра, что мы с Эриком дружили... с детства... Вот и не поднялась у него рука на старого друга. Уговорил я его грех на душу не брать, оставить меня в живых. Видно, моя красноречивость на него подействовала. Я хоть и не Граната наш, но, выходит, тоже кое-что могу языком. Упаковал он меня, надежно упаковал ‒ так ему казалось ‒ и упрятал. А я, как видишь, выбрался.

Габлер почувствовал, как Годзилла заерзал у него на спине.

‒ Он тебя, выходит, давным-давно знал? ‒ в голосе Юрия Гальса звучало удивление.

‒ Знал, Юра, знал. Меня, между прочим, из-за него из нэви-колледжа выперли...

‒ А он мне совсем другое... ‒ Годзилла оборвал сам себя, и пальцы его, стискивавшие правое запястье Криса, дрогнули и чуть разжались.

Совсем чуть-чуть, но Габлер это ощутил и слегка перевел дух.

"Еще не вечер..." ‒ подумал он.

‒ Мне Янкер все рассказал, Юра. Про этих как бы Иных...

Твердое колено Годзиллы дернулось и чуть не расплющило левую руку Габлера о камни.

‒ Не "как бы Иных", Гладик! Они такие же реальные, как... как мы! Понял?

‒ Понял, понял, ‒ миролюбиво сказал Крис. ‒ Хотя у меня есть большие сомнения в том, что...

‒ Такие же реальные, Гладик! ‒ Годзилла еще сильнее навалился на Габлера и приблизил голову к его затылку.

На экране информера Крис отлично видел его лицо ‒ темнокожее, с выпуклыми глазищами и раздувающимися ноздрями. Можно было попробовать нанести удар головой по массивной челюсти Гальса, но Габлер решил не рисковать ‒ вероятность успеха была минимальной, а в случае неудачи все тут же для него и закончилось бы. В этой древней пирамиде, где и так, наверное, мертвецов полным-полнешенько...

‒ И нет у них никаких злых намерений, Гладик! Понял? Если б к тебе сосед попросился жить, у которого дом вот-вот рухнет, ты бы что, отказал?

‒ Это смотря какой сосед, ‒ осторожно ответил Габлер. ‒ И все время жить в одном доме с соседом...

‒ А! Ни хрена ты не понимаешь! ‒ Годзилла еще ближе пригнулся к Габлеру, и тому показалось, что несчастные кости сейчас не выдержат и треснут под весом гиганта. ‒ Не понимаю, зачем он тебе рассказал... Убедить хотел?

‒ Возможно...

‒ Но дело я все равно сделал! ‒ вдруг чуть ли не взревел Гальс. ‒ Сделал, Крис!

‒ Поздравляю, ‒ морщась от боли, выдавил из себя Габлер, и ему вновь захотелось чихнуть.

Он пока не был намерен расстраивать сослуживца сообщением о том, что Годзилла мотался через пол-Вилки с сувенирной финтифлюшкой.

‒ Тебе Янкер говорил, что это за штуковина? ‒ спросил Годзилла.

"Нет, ну любопытный же ты до ужаса, ‒ подумал Крис. ‒ Все тебе расскажи..."

‒ Послушай, Юра, может, мы продолжим беседу в несколько иных позах? ‒ предложил он. ‒ Не знаю, как тебе сидеть на мне верхом, а мне под тобой не очень удобно. И как-то двусмысленно получается, ты не находишь? Что о нас могут подумать?

‒ Пошел ты, ‒ сказал Годзилла, и это прозвучало беззлобно.

‒ И пошел бы, да не могу, ‒ произнес Габлер. ‒ Не возражаешь, если я чихну? Ароматы эти забодали до невозможности...

‒ Не возражаю, ‒ проворчал Гальс. ‒ Я уже тут начихался...

‒ Спасибо, Юра. Только смотри, не слети с меня.

Габлер громогласно чихнул, содрогнувшись всем телом, мотнув головой и как бы непроизвольно выдернув правую руку из-под тяжелой длани Юрия Гальса. Чихнул еще раз, и еще.

‒ Ох, Юра, выручил...

Правая рука Габлера, медленно и расслабленно описав полукруг по камням, столь же расслабленно замерла у туловища, так, что ладонь оказалась у бедра. Годзилла никак не отреагировал. Он неподвижно сидел, уставившись Габлеру в затылок, ‒ Крис видел это на экране информера ‒ и, казалось, о чем-то раздумывал.

‒ Ничего конкретно мне Янкер не говорил, ‒ поспешил продолжить разговор Габлер. ‒ Сказал только, что это очень нужная в хозяйстве Босса вещь, и буду я до конца дней своих в дениках купаться. Вот я, блип, уши и развесил... Потрудился так, что дым из задницы шел!

‒ Потрудился ты не напрасно, Гладик. ‒ Голос уроженца Минохи расцветили торжественные нотки. Но плечо Габлера он все-таки крепко придавил правой рукой. ‒ Я тоже не знаю, что это такое, но эта штука очень нужна Иным. И она к ним попадет, не сомневайся! ‒ Он знакомо хохотнул, превратившись в обычного файтера Годзиллу. ‒ Вы тут за мной гоняетесь, надеетесь... Кстати, а кто гоняется-то, полиция?

‒ И полиция тоже. Вместе с Твинсом.

‒ Я так и думал. И вот скажи мне теперь, на что наш Твинс годится? За что им деньги платят?

‒ За обеспечение безопасности, надо полагать. Служба у них такая ‒ безопасности...

‒ Ха! ‒ вновь хохотнул Годзилла. Сейчас, наверное, можно было и попытаться изменить ситуацию, но Крис не спешил. ‒ Наша служба и опасна, и трудна! И дурна! Ничего-то они не обеспечили. Думают, штукенцию эту я где-то по пути припрятал, в чащобах этих уродских, чтоб они все повыгорели!

‒ А что, не так? ‒ с интересом спросил Габлер.

‒ Не так, Гладик, совсем не так, ‒ весело оскалился Годзилла. ‒ Я ее в спасалке оставил и сразу сообщил кому надо. Ищи-свищи ее теперь, ее забрали уже! Твинсы-дринсы! Сортиры им драить у Босса в Палатине, а не безопасность обеспечивать... Проявил самодеятельность, но у меня другого выхода и не было, Янкер где-то залег.

‒ Лихо... ‒ пробормотал Крис. ‒ Штуковину, значит, в спасалке оставил, а нас тоже оставил ‒ в дураках...

Если бы речь шла о настоящем Копье Судьбы, он бы расстроился не на шутку. Но и так было не очень приятно. Особый отряд, специалисты... А шлюпку как следует проверить не удосужились. Такой финт, какой проделал Годзилла, никому и в голову не пришел.

‒ Ну, ты не в счет, Гладик, ‒ сказал Годзилла. ‒ Ты же не твинс-дринс.

И тут ожила связь.

‒ Эй, аквила, ты там не заблудился? ‒ раздался ничуть не встревоженный голос Нери.

Голова Годзиллы на экране информера дернулась, словно он получил оплеуху. Счет шел буквально на доли секунды, и Крис уложился в это сверхкороткое время, предотвратив возможные, губительные для него, действия минохианца.

‒ Все нормально, сы-сы, ‒ быстро сказал он. ‒ Брожу тут, дышу духом древности.

Юрий Гальс замер. Габлер чувствовал, что плавает в собственном поту.

‒ Ну-ну... ‒ лениво протянул Нери. ‒ Дыши дальше, аквила.

Он ушел со связи, и Габлер чуть ли не со всхлипом перевел дух.

‒ Сы-сы! ‒ Годзилла хохотнул. ‒ Это ты твинсеров так называешь? Слушай, Гладик, я против тебя ничего не имею. А там... на Земле... Не мог я по-другому, понимаешь? Хоть ты бы там оказался, хоть кто-то другой ‒ без разницы.

‒ Понимаю, Юра, все я понимаю, ‒ мягко произнес Габлер. ‒ Понимаю, что задурили тебе мозги до самой задницы насчет Иных. Это же у тебя после очередного патрулирования случилось, так?

‒ Да, после патрулирования, ‒ подтвердил Годзилла. ‒ Только не задурили, а наоборот. Ты кончай такими словами бросаться, а то я обижусь. Повторяю, ничего я против тебя не имею... Но мне выбраться отсюда нужно, понимаешь? Не хочу я за решетку, тем более, если есть возможность туда не попадать. Но ты же мне, блип, не дашь уйти, тебе же за меня, небось, такой бонус пообещали... Никак нам не разойтись.

‒ Нам вдвоем тесно в Вилке, ‒ пробормотал Габлер. ‒ Так у меня и с Янкером вышло.

‒ Во-во. Я же так четко дело сделал. Забрал... Пронес... Доставил... Твинсов вокруг пальца об... ‒ Годзилла вдруг осекся и тяжело задышал. Габлер мог поклясться, что видит на экране, как темное лицо гиганта покраснело, хотя это, наверное, было просто невозможно. ‒ Постой-ка... Что значит ‒ "так и с Янкером вышло"? Ты его что ‒ сумел уработать?

‒ Во-во, ‒ скопировал Годзиллу Крис. ‒ Если бы не я его, то он бы меня, так что и я по-другому не мог.

Юрий Гальс сопел все громче. Казалось, мозги его в черепной коробке скрипят от напряжения.

‒ Ты хочешь сказать, что освободился и разыскал Янкера?

‒ Нет, Юра, дело не так было. Ты отчалил, а мы с Эриком вдвоем остались. И поскольку мы дружили когда-то, он не смог отказать мне в последней просьбе.

‒ И что за просьба? ‒ прохрипел Годзилла.

‒ Когда мы были на Нова-Марсе, я в том храме, в горах, нашел одну бабахалку. Ма-аленькую такую, но очень эффективную. И очень похожую на наше стим-драже. Я ее в коробку с драже и положил, и таскал с собой в комбезе. Ну, и попросил Янкера сунуть мне в рот это как бы драже. Чтобы коньяк зажевать, который он в меня влил. Видно, еще один грех на душу он брать не хотел ‒ последняя просьба все-таки... Дальнейшее, думаю, понятно.

Юрий Гальс выкатил глаза так, что они только чудом не выпали из орбит.

‒ Ты чего мелешь, Гладик?! Полнейшим идиотом меня считаешь, да? Если ты Янкера... то как же он мне мейлы посылал? В мертвом состоянии, что ли?

‒ Один мейл был коротким: "Жди". Другой подлиннее. ‒ Габлер говорил очень медленно, буквально роняя слова, одно за другим. ‒ О том, что за ним веронцы увязались, и он будет их уводить. А груз, мол, на вокзале, уник, кажется, пятьдесят шестой или пятьдесят седьмой... уже не помню. Забирай, мистер Гальс, и действуй. А он заляжет, а потом с тобой свяжется. Эти мейлы именно я отправлял, Юра, с деска Янкера. И носился ты, Юра, с пустышкой. Ты пустышку забрал и улетел. А я в сторонке стоял и смотрел, и то, что тебе было нужно, в моем нэпе лежало. А теперь уже не лежит. Очень далеко отсюда эта штучка, Юра. Вот так.

Годзилла издал какой-то сдавленный звук и, кажется, перестал дышать. Его правая рука отпустила плечо Криса, и Гальс начал медленно, как в невесомости, распрямляться на спине у Габлера, запрокидывая изумленное до предела лицо к потолку. Даже не изумленное, это слово было неточным, а другого слова для определения того выражения, которое, кажется, навеки обосновалось на физиономии Годзиллы, Крис просто не знал. Ему не приходилось еще видеть такое, даже в объемках.

Впрочем, он недооценил сослуживца. Не прошло и двух секунд, как Юрий Гальс спохватился и начал обратное движение, чтобы вновь припечатать плечо Габлера к полу. Но не успел. В отличие от Криса. Неторопливо рассказывая о Янкере и своих мейлах, Габлер задействовал экстру. И теперь сделал невероятное усилие и начал переворачиваться с живота на левый бок, сталкивая с себя минохианца. Тот покачнулся и наклонился в сторону, упершись левой рукой в каменный пол. Оттолкнулся ладонью, стараясь вернуться в прежнее положение, ‒ но ему не хватило времени. Кисть Габлера, который давно поджидал подходящего момента, скользнула в набедренный карман комбинезона ‒ пальцы с треском отлепили застежку ‒ и извлекла оттуда то, что там лежало. В следующее мгновение острый мрамор вонзился в правый глаз Годзиллы, и гигант взревел, отшатнувшись и хватаясь руками за лицо. Выбравшись из-под него, Крис рванулся к излучателю. Схватил его и моментально развернулся, нацелив ствол на Юрия Гальса. Тот, продолжая орать, пытался встать на ноги, но Габлер тут же полоснул лучом ему по коленям, и Годзилла осел на пол.

‒ Такое не прощают, Юра, ‒ сказал Габлер и еще раз прошелся лучом по сослуживцу, на этот раз отдельными импульсами, точечно, поперек груди. ‒ Считай, что мы квиты.

Гигант захлебнулся собственным криком и завалился на спину. Крис шагнул к нему, не опуская оружия, и едва не оглох от нового крика:

‒ Только не в голову!

Это кричал Нери. Он ворвался в помещение с излучателем в руке и бросился между Габлером и Годзиллой.

‒ Ты что, аквила, сдурел? Он нам целым нужен, а не кусками!

‒ Не преувеличивай, сы-сы, ‒ усмехнулся Крис. ‒ Я его шинковать и не собирался. Целый он, у меня заряд на минимуме. Надеюсь, ваши помощники крионику с собой прихватили?

Нери свирепо взглянул на него и склонился над распростертым на полу Годзиллой, освещая тело гиганта своим фонарем. Прицепил излучатель к поясу комбинезона, достал из кармана наручники ‒ и тут же сунул обратно. Вновь метнул взгляд в Габлера:

‒ Давай, бери, тащим в леталку!

‒ Ну уж нет, ‒ покачал головой Крис. ‒ Уж кого-кого, а его я таскать не буду. Ни живого, ни мертвого. Зови летунов, пусть подсобят.

Осот злобно выругался и выскочил из помещения.

‒ Командир, мы его взяли! ‒ донесся до Габлера его удаляющийся голос.

"Мы..." ‒ файтер вновь усмехнулся.

Но тут же встрепенулся и сам связался с Юргеном Роймером, чтобы сообщить о том, как провел их всех Юрий Гальс.

Годзилла не шевелился и, кажется, не дышал, что было и не очень странно при таких-то попаданиях. На месте правого глаза у минохианца алело кровавое пятно. Крис злорадно подумал о том, что глаз, в отличие от самозарастающего комбинезона, сам собой не восстановится. Посветив фонарем по камням, Габлер нашел и поднял с пола мраморную фигурку, которую выпустил из руки, бросаясь за излучателем. Острый рог мифического зверя был красным от крови Годзиллы. Файтер подошел к стене, сорвал несколько алых лепестков и обтер фигурку. Еще на борту брига, переодевшись, он вытащил единорога из кармана куртки и переложил в комбинезон. Как будто знал, что ему вскоре пригодится этот символ планеты в системе Карны. Правда, теперь вручать отцу эту вещицу в качестве сувенира было бы как-то не очень...

Крис засунул мраморного единорога в набедренный карман и, не глядя на человека, обрекшего его на смерть, направился к выходу из пирамиды. Свернул в основной тоннель и остановился, пропуская мимо себя Нери и пилотов ‒ те были уже без травинок.

Он не сомневался в том, что Годзиллу вернут к жизни. Сейчас по-быстрому заморозят, а в больнице откачают ‒ обычное дело с файтерами. Если бы он, Габлер, намеревался обеспечить минохианцу окончательную смерть, то действительно нарезал бы мелкими кусками, а то и вообще сжег, чтоб и пепла не осталось. Однако делать это он не собирался. Во-первых, потому что Юрген Раймер такого бы не одобрил, и это могло бы осложнить дальнейшую судьбу файтера второго ранга Габлера. А во-вторых... Да, попадись Годзилла ему тогда, на Карабинерной, ‒ без вопросов. Стер бы в порошок... если бы сумел. А теперь, по прошествии времени... В конце концов, это было бы не совсем честно. Счет был бы один ‒ ноль в пользу гладиатора-спартаковца, а так все нормально: один ‒ один. Боевая ничья. Больно было Годзилле? Больно. Ну и достаточно. Дырки в груди залатают, колени подправят, глаз новый вживят ‒ будет как новенький. Вполне пригодный к дальнейшей жизни.

Крис в очередной раз усмехнулся и вышел из полутьмы пирамиды на солнечный свет. Как всегда после экстры, хотелось где-нибудь посидеть, не делая резких движений.

...Вопреки ожиданиям Габлера, командир Осота не только не высказал неудовольствия по поводу нетоварного вида Юрия Гальса, но и крепко пожал эфесу руку. И Крису стало ясно: Роймер прекрасно понял, какие чувства побудили его, Габлера, так негуманно обойтись с сослуживцем. А вот остальные твинсы, не знающие о взаимоотношениях Криса и Юрия Гальса, понять это не могли и смотрели на "минерву" с неодобрением ‒ их бонусы были под угрозой. Впрочем, косились на него далеко не все. И никаких претензий ему не предъявляли. Даже Нери. Да и какие тут могли быть претензии? Кто, как не он, Габлер, избавил их от дальнейшего пребывания в этом не самом лучшем месте во Вселенной?! Правда, им пришлось еще с часок поскучать среди развалин Тикатпцменхрпатца.

Подкрепление так и не долетело до древнего города. Развернулось и вместе с полицейским флаингом, патрулировавшим реку, отправилось выполнять другую задачу. Флаинг местного Твинса с замороженным Годзиллой на борту умчался в ближайший населенный пункт, где имелась больница, а сами твинсеры и осоты остались в Тикатпцменхрпатце. С Годзиллой улетели и четверо из отряда Роймера ‒ караулить его после возвращения к жизни, чтобы никуда не делся. Командир то ли сомневался в способностях местных твинсеров, то ли так ему было спокойнее. Что ему могло грозить в случае побега Юрий Гальса, можно было только догадываться.

Роймер мог дать команду перегнать сюда бриг, но делать этого не стал. Он не собирался лишний раз наносить ущерб, как он выразился, "зеленым легким планеты", и был, наверное, прав. Во всяком случае, никто не возражал... да и кто будет возражать командиру? Оставалось ждать возвращения флаинга амазонских твинсеров и потом уже в два захода перевозить людей: сначала осотов ‒ к бригу, а потом местных ‒ в пункт постоянной дислокации. Можно было, конечно, потихоньку топать к бригу пешочком, но этот вариант Роймер предлагать не решился. Как известно, проклятия, даже мысленные, могут принести вред тому, кого проклинают. Кроме того, Роймеру предстояло и дальше работать с этими парнями...

Так что все устроились в тенечке в окружении потрескавшихся от времени каменных стен и принялись заниматься самым приятным на службе делом ‒ отдыхать. То бишь дремать, пялиться в зеленый свод над головой, перебрасываться фразами, играть на унидесках и совершать иные действия, не требующие больших энергозатрат. Древние камни уже не производили гнетущего впечатления. Ничто зловещее в воздухе больше не витало и не давило на плечи. Подумаешь, мертвый город! Не один он такой во Вселенной, и нет в нем ничего необычного...

На Криса осоты опять не обращали внимания, но когда Роймер попросил файтера поподробнее рассказать о случившемся, все головы тут же повернулись к нему.

Был бы Крис Габлер Гамлетом Мхитаряном, повествование затянулось бы надолго, превратившись в захватывающую подробную сцену из объемки. Но Габлер уложился в две минуты. Попутно он вспомнил, что так и не изучил те настенные рисунки. Можно было вновь сходить в пирамиду, но теперь его туда совершенно не тянуло. Хватит с него пирамид.

Когда он продемонстрировал слушателям мраморного единорога, рассказав, опять же кратко, историю его приобретения, курносый Арпад заявил:

‒ Видать, этот твой Гальс не девственник.

Габлер недоуменно посмотрел на него:

‒ Ясное дело, что не девственник... Какие в Стафле девственники, смеешься, что ли? Но при чем тут это?

‒ А при том! ‒ многозначительно поднял палец Арпад. ‒ Если верить легендам землян, единороги убивали каждого, кто попадался им на глаза. И только девственница могла с ним справиться. Он подходил к ней, ложился, клал ей голову на колени и засыпал.

‒ Я бы тоже не прочь девственнице голову на колени, ‒ заметил Разван. ‒ Только спать бы не стал.

‒ Ну? ‒ все еще не понимал Крис. ‒ А какое отношение это имеет к Гальсу?

Арпад неопределенно поводил рукой:

‒ Просто у меня образ такой возник, нечто символическое. Если бы Гальс был девственником, твой единорог не смог бы причинить ему вреда. Ты бы ему прямо в глаз не попал, промазал бы.

‒ Ну, это вряд ли, ‒ возразил Габлер. ‒ Таких промахов за собой не припомню. Я ж его физиономию в информере видел.

‒ То есть бил наверняка, ‒ констатировал командир Осота.

‒ Как учили, ‒ скромно сказал Крис.

‒ Единорога рог как раз врагу вонзился в левый глаз, ‒ продекламировал Арпад.

‒ В правый, ‒ заметил Габлер и подумал, что дело Гранаты живет и процветает.

‒ Ну ты и силен языком молоть, ‒ одобрительно сказал Кирилл Арпаду и лениво сплюнул в траву. ‒ Девственницы... Единороги... Раз и в глаз...

‒ Языком молоть мы все сильны, ‒ проворчал Юрген Роймер. ‒ А головой думать не очень. Выводы правильные делать, начальство ставить в известность...

Все притихли, хотя, в данном случае, эти слова относились не к ним, а к экипажу брига. Летуны здорово прокололись.

Узнав от Габлера, что Годзилла оставил свой груз в спасательной шлюпке, откуда его должны забрать ‒ и уже забрали, по утверждению Гальса, ‒ командир Осота немедленно связался с пилотом брига. И выяснил, что минохианец сказал сослуживцу правду.

Экипаж из брига не вылезал, и что делалось вокруг, видел на экранах своей рубки управления. Собственно, задачу вести наблюдение за окрестностями Роймер им не ставил, но это и так было ясно ‒ не на рыбалку же они сюда прилетели, и не в отпуске находились. Могли бы и сообразить, что надо сообщать командиру об увиденном. В то время, когда отряд Роймера еще находился в пути к древнему городу, на экране брига появился уникар. Зеленая летающая машина зависла над рекой, выискивая место для посадки, и приткнулась на песчаной косе неподалеку от спасательной шлюпки. По словам пилота брига, оттуда выбрался человек в желтой форменной куртке с черным логотипом во всю спину. Там была изображена стилизованная китообразная галера, то ли взмывающая в небеса, то ли идущая на посадку, а под ней полукругом тянулась надпись: "Космопорт "Манаус"". Человек видел торчащий из зелени бриг и приветственно помахал ему рукой. Немного постоял, вероятно, прикидывая, как добраться до шлюпки, и неторопливо направился к берегу. Пробрался сквозь заросли вдоль самой воды, вскарабкался по скобам на крышу спасалки и исчез в открытом люке.

Экипажу брига все было ясно: космопорт "Манаус" прислал своего служащего, чтобы тот оценил состояние шлюпки и определил, каким образом ее можно отсюда изъять и вернуть на галеру "Квинт Серторий". Ничего странного. Они даже не удосужились оторвать свои задницы от кресел и пойти посмотреть своими глазами, что там делает служащий космопорта. Пусть даже не все трое ‒ это и не положено было, ‒ пусть кто-то один. Нет, проводили взглядами и продолжили попивать кофе или что-нибудь там еще.

Портовик пробыл в шлюпке не очень долго и совершил обратный путь к уникару. Повернулся к бригу, поднял оттопыренный большой палец и нырнул в свой аппарат.

И был таков.

В общем-то, трудно было обвинять экипаж брига в потере бдительности ‒ будь на их месте кто-то другой, он тоже, пожалуй, ничего бы не заподозрил. Но летуны не сообщили об этом эпизоде командиру! Вполне вероятно, что Юрген Роймер тоже не усмотрел бы в появлении портовика ничего такого... Или усмотрел бы и сразу поднял тревогу.

Как бы там ни было, но погоня за зеленым уникаром началась с большим опозданием. Именно этим и занималось сейчас не долетевшее до Тикатпцменхрпатца подкрепление и наблюдавший до этого за рекой полицейский флаинг. Псевдопортовик был сообщником Янкера, Годзиллы и прочих. Вероятно, именно ему Гальс должен был передать свой груз в космопорте. И изловить его было бы очень желательно. Хотя не исключался и другой вариант: этого человека, возможно, и в самом деле служащего космопорта "Манаус", мог нанять сообщник Годзиллы, чтобы не светиться самому. Пообещал определенную сумму, немалую, наверное, и теперь ждет результата. Анализ картинок со спутника позволил обнаружить зеленый уникар, когда тот уже подлетал к Сантосу ‒ второму по численности населения городу Амазонии. В отличие от Единорога ‒ перекрестка межзвездных путей, Амазония была заштатной планеткой и многочисленными средствами видеонаблюдения не располагала. Так что безалаберность, а точнее, не предельно скрупулезное отношение к делу экипажа брига могло привести к обрыву цепочки, если этого человека не найдут. Хотя Юрген Роймер надеялся вытрясти инфу из Годзиллы, несмотря на то, что рассказал ему Габлер.

"У нас, кроме отвертки, есть и кое-что другое, ‒ недобро прищурившись, заявил он Крису. ‒ Тут только одна проблема: мозги у него могут не выдержать..."

Габлер внутренне содрогнулся, и на лице его, вероятно, что-то отразилось, потому что командир Осота добавил:

"Мы не ради собственной прихоти этим занимаемся. Когда речь идет о безопасности Империи..."

Он не договорил, но Крис и так понял: когда речь идет о безопасности Империи, можно кому-то и мозги свернуть. А то и шею. Цель, как говорится, оправдывает средства.

Не то чтобы Габлер был с этим не согласен, но не желал бы, чтобы с ним поступили подобным образом. "Не делай другим того, чего ты не хотел бы, чтобы сделали тебе".

"А как же те беллизонцы, которых ты укокошил в храме?" ‒ тут же спросил он себя.

И быстренько-быстренько решил вообще об этом не думать.

...До брига добрались уже во второй половине дня, усталые и голодные ‒ никакие, даже самые сладкие, "конфетки" не могли заменить привычной пищи. Роймер тут же отправился в рубку, и все представили, какой разговор там сейчас состоится. Настроения это осотам не прибавило. К тому же на бриге не было ни душа, ни ‒ что гораздо хуже ‒ никакой еды. Потому что вылет произошел чуть ли не в аварийном порядке, а летуны ‒ опять эти летуны! ‒ не догадались, находясь в космопорте Единорога, пока Особый отряд разыскивал в Кришне Габлера, прикупить хоть что-нибудь съедобное. Нет, для себя они, возможно, и прикупили, но остальным осотам было от этого не легче ‒ не идти же клянчить... Поэтому когда Арпад Медьеши ни с того ни с сего брякнул, что пребывание в мертвом городе может иметь нехорошие последствия для здоровья, его готовы были прибить и выбросить из брига хищникам на съедение. Арпад забормотал что-то о некротическом поле, присутствующем в таких местах, однако что это за поле такое, объяснить толком не смог, только ссылался на какие-то арты. Но когда ему возразили, что в Тикатпцменхрпатце работали археологи, причем не день, и не два, а гораздо дольше, курносый осот многозначительно обвел взглядом соседей по каюте и посоветовал зайти в Нет, отыскать состав экспедиций и посмотреть, какова была дальнейшая судьба этих археологов. Что он, оказывается, уже и сделал в ожидании флаинга.

Если верить Нету, один был найден безнадежно мертвым в собственном доме. Другой внезапно покончил жизнь самоубийством. Третий погиб где-то в горах, и его тело до сих пор не нашли. Четвертый бросил археологию и уединился на каком-то островке...

В каюте началась вялая дискуссия. Крис в ней участия не принимал, но подумал, что когда-то слышал о чем-то подобном. О каком-то "проклятии", лишавшем жизни тех, кто потревожил древние кости. И ему еще сильнее захотелось помыться. Возможно, продезинфицировать организм сумела бы водка, но осоты на эту тему вообще не говорили, и никаких бутылок Габлер в каюте не замечал. Что, впрочем, было и неудивительно ‒ еще бы твинсы брали с собой на операцию спиртное!

Прервал дискуссию появившийся на экране Юрген Роймер. Он довел до сведения подчиненных, что бриг отправляется в космопорт "Манаус", но стартует не сегодня, а завтра ‒ бриг должен был пройти основательную предстартовую проверку, ‒ так что ночь предстоит провести на Амазонии. И тут же погасил возникшее оживление заявлением о том, что после обеда в космопорте осоты вернутся на борт и будут неотлучно там торчать до самого финиша на Вери Роме. Хоть космопорт и носил имя столицы Амазонии, но находился в трех сотнях километров от нее, и Роймер явно не желал, чтобы его команда под вечер отправлялась знакомиться с достопримечательностями Манауса. Когда экран погас, осоты высказали свое мнение на этот счет, и Габлер обнаружил, что их лексика в определенной своей части ничуть не уступает лексике файтеров Стафла. Он тихонько поинтересовался у Арпада, отмечают ли как-то твинсеры окончание операции.

"Смотря как прошла операция, и вообще, отмечать это дело можно по-разному", ‒ весьма туманно ответил Арпад, и Крис решил воздержаться от других вопросов.

Как однажды сказал Граната, "Стафл есть Стафл, а Твинс есть Твинс, и им не сойтись никогда".

Правда, ему, Габлеру, довелось. Если это можно назвать словом "сойтись". Он был среди твинсеров инородным элементом. "Восьмым холмом Рима", ‒ как могли бы сказать древние римляне. И файтер ощутил вдруг мимолетное желание стать тут своим...

Бриг стартовал из джунглей и, совершив суборбитальный прыжок, благополучно опустился в космопорте "Манаус". Пообедали всей компанией в одном из кабаков космопорта, причем не только никакой водки, но даже пива на столах так и не появилось. Экипаж брига отсутствовал ‒ не иначе как летуны готовили мыло для теплой встречи с начальством в Грэнд Роме и аппетит у них был испорчен. Перед обедом помылись в душевых комнатах порта и в итоге обрели более-менее приемлемое расположение духа. А когда Юрген Роймер разрешил, прежде чем возвращаться на бриг, часок побродить по космопорту ‒ если найдутся желающие, ‒ то всех тут же как ветром сдуло. И Габлер, прохаживаясь по малолюдному по сравнению с Единорогом космическому вокзалу, замечал, что кое-кто из осотов, устроившись в кафе, все-таки пьет пиво. Что не могло его не радовать. Ему пива не хотелось, а хотелось как можно быстрее расхлебаться с этим делом и жалкий остаток отпуска все же провести дома. Но последнее слово было не за ним. Роймер сказал, что обязан доставить его в столицу Империи, и там с ним будут говорить уже другие ‒ им и решать судьбу файтера легиона "Минерва". И повторил, что лично он, Роймер, не видит тут состава преступления.

Тем не менее, неприятный холодок в груди нет-нет да и давал о себе знать.

И то и дело вспоминалась беллизонка с удивительным замечательным именем Анизателла...

Габлер уже собирался покинуть здание космопорта и выйти под открытое небо, когда на связь вновь вышел Граната.

‒ Ну, как дела? ‒ с ходу поинтересовался он. ‒ Поймали?

В изображении, возникшем в озе, уже узнавались черты Гамлета Мхитаряна ‒ маскировка потихоньку начинала расплываться. И был Граната, похоже, трезвым. Во всяком случае, производил именно такое впечатление.

‒ Поймали, ‒ сообщил Крис. ‒ Он сейчас в больнице.

Габлер не стал уточнять, кто именно уложил Юрия Гальса на больничную койку.

‒ Мерзляк? ‒ спросил Граната.

‒ Он самый, ‒ подтвердил Габлер. ‒ Ты уже летишь домой?

‒ Да еще не собрался, ‒ помявшись, несколько виновато ответил Граната. ‒ То-се... Пятое-десятое...

Габлер изучил его лицо и предложил:

‒ Может, тебе сразу к месту дислокации? Там и догуляешь, в Нью-Бобринце. Кабаки-то везде одинаковые.

‒ Не знаю, ‒ вздохнул Граната. ‒ Возможно, ты и прав. Устал я уже, блип, от такого отпуска. ‒ Он помолчал и встрепенулся. ‒ А как же Сад наслаждений?

‒ А ты что, еще не насладился? ‒ иронично поднял бровь Крис. ‒ По-моему, наскребся уже так... Ты где сейчас? Тут, в порту?

‒ Да нет, в этом... в Манаусе-хренаусе, в столице. Дай, думаю, слетаю, посмотрю, что тут и как...

‒ Посмотрел?

‒ А! ‒ скривился Граната. ‒ Не на что тут смотреть. Дыра дырой, и дергают все время: то купи, это купи... На хрен мне их побрякушки? Я что, блип, дикарь? Вот, совету твоему мудрому следую: сижу, кофеек потягиваю. Слушай, а у тебя какие планы? Летишь с этими?

‒ Лечу, ‒ кивнул Габлер. ‒ Только не сегодня. Завтра. Лонг на техосмотре.

‒ Так давай, сюда подгребай. Посидим, чаи погоняем. А то мне тошновато что-то.

Крис прищурился:

‒ Чаи, говоришь? Может, еще и в театр сходим или на балет?

‒ А что? ‒ тут же выпятил подбородок Граната. ‒ Почему нет? Мы что, рылом не вышли, на балет сходить? На "Лебединое", понимаешь, "озеро". Не все же самим балетами на постоянке заниматься.

‒ С рылом у тебя действительно не все в порядке, ‒ усмехнулся Габлер. ‒ В зеркало смотрел? Знаю я твои балеты. Исполняются на столе, в номере отеля, голыми пьяными хошками. Лебеди умирают, падают на ложе и там вдруг очень даже воскресают. В озере плещется коньяк, и эфесы, лежа на брюхе, лакают его и поют и смеются, как дети. А мне еще с твинсами разговаривать, на их территории, на Верке. И не факт, что меня просто отпустят. Пусть и не посадят, но, может, сочтут пребывание в Стафле нецелесообразным, по причине моей дурости. И пойду я, Гамлет, вышибалой на галеру. И буду тебя там из кабаков вышибать.

‒ Да брось ты! Думай о хорошем. А вообще, знаешь, как один древний поэт рассуждал? Паллад ‒ так его звали. Между прочим, из Александрии, только не той, разумеется, что на Ново-Марсе, а что на Земле когда-то была.

‒ Ну, давай, поведай.

Граната чуть призадумался, потер лоб и с театральными ужимками начал:

Полон опасностей путь нашей жизни. Застигнуты бурей, Часто крушение в нем терпим мы хуже пловцов. Случай ‒ наш кормчий, и в жизни, его произволу подвластны, Мы, как по морю, плывем, сами не зная куда. Ветром попутным одни, а другие противным гонимы, Все мы одну, наконец, пристань находим ‒ в земле.

‒ Очень жизнеутверждающе, ‒ заметил Габлер. ‒ Только последние слова надо заменить. Не в земле, а в огне мы теперь пристань находим. Да, Гамлет, удачный ты стишок припомнил. У меня, знаешь, прямо камень с души свалился. Действительно, чего дергаться, переживать? Пристань-то и вправду одна.

‒ Ну вот! ‒ воскликнул Граната, уловивший, разумеется, иронию собеседника. К нему, кажется, возвращалось привычное хорошее настроение. ‒ Я знал, что тебе понравится. Давай, дуй сюда, проведем трезвый вечерок... пока не пришли к последней пристани.

‒ Ладно, ‒ сдался Габлер. ‒ Сейчас с командиром согласую. Я вроде бы и на свободе, но все-таки поставлю в известность. А то будем с тобой сидеть, и вдруг они вновь врываются, меня хватать.

‒ Тут ты прав, ‒ согласился Граната. ‒ Твинсов лучше не расстраивать, а то такую отдачу можно схлопотать... Мне один соотечественник еще в учебке, на Третьем Ковчеге, рассказывал. Был у него такой случай...

‒ Тормозни, ‒ прервал его Крис. ‒ При встрече расскажешь.

‒ Слушай, а давай, лучше я к тебе подскочу, в порт. Чтобы твинсам твоим было спокойней.

‒ Можно и так, ‒ согласился Габлер.

Глава 20. Огненная пристань

В кабаке космопорта было прохладно и тихо. Никто не ругался, не танцевал, не крутились возле потенциальных клиентов хошки и не летели на пол бокалы. Зал был разделен на части "живой изгородью" ‒ зеленые побеги, обвиваясь вокруг подпорок, едва ли не сплошной стеной тянулись к потолку, ‒ и трудно было определить, сколько посетителей отдают сейчас должное еде и напиткам кабака "Маракана". Крис и Граната сидели за столиком недалеко от входа, перед этими мини-джунглями, и, повернув голову, могли видеть, как за прозрачной стеной бродят в ожидании своих рейсов пассажиры.

‒ Знаешь, а у них в отряде тоже такой, как ты, есть, ‒ сказал Крис.

‒ В смысле? ‒ удивился Граната. Он был уже без куртки, недавно приобретенной в космопорте Единорога, но все в том же черном свитере. ‒ Тоже с Лавли, что ли?

‒ Тоже стишки сочиняет.

‒ Сочиняет! ‒ фыркнул Граната. ‒ Я стихи не сочиняю, Гладик. Они из меня растут. Когда бы знал ты, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...

‒ Представляю.

‒ Ни хрена ты не представляешь! Стихи, Гладик, это тебе не фигли-мигли, не упал-отжался, не сунул-вынул. Тут, ‒ Мхитарян постучал себя пальцем по лбу, ‒ кое-что особенное надо иметь.

‒ Ой-ой, я тебя умоляю, ‒ скорчил гримасу Крис. ‒ У поэта в голове лишь бутылка или две...

Граната безнадежно махнул рукой и припал к бокалу с пивом.

Все разговоры о "чаевничании" оказались обманкой, такой же, как меч славейнов с упрятанным там Копьем Судьбы. Никакого чая Граната и не думал заказывать, а заказал он темное пиво "Роберто Карлос да Силва Роша", мотивируя свой выбор тем, что никогда не слыхал о пиве с таким названием. Габлер мысленно плюнул и последовал примеру сослуживца. Пиво неожиданно врезало по голове с такой же силой, с какой лупил по мячу этот легендарный футболист древности. Крис еще в детстве слышал легенду о том, как этот самый Роберто Карлос однажды, промахнувшись по воротам, залепил мячом в болельщика. И у того что-то так сотряслось в голове, что он вдруг нашел решение какой-то сверхсложной математической задачи (хотя и таблицы умножения-то не знал), а вот к футболу охладел совершенно...

Впрочем, нокаутирующее действие первых глотков этого местного напитка прошло довольно быстро, и в дальнейшем пиво только бодрило и мозги не затуманивало. В общем, Габлер так и не понял, понравилось оно ему или нет. И все-таки заказал чаю и "бригадейро" ‒ круглые сладкие штуковины вроде конфет, напомнившие, опять же, о детстве, когда конфеты еще казались гораздо вкуснее пива. Они ему и сейчас показались вкуснее пива, и это могло значить либо то, что он уже начинает впадать в детство, либо то, что он вышел из того возраста, когда готов в любое время дня и ночи вливать в себя это самое пиво. Двадцать семь ‒ это не семнадцать. В двадцать семь кое-кто уже может сказать, что жизнь вполне удалась. А тут...

‒ Гамлет, ты жизнью доволен? ‒ вдруг спросил Крис.

В ответ Граната состроил такую физиономию, что Габлер чуть не поперхнулся чаем.

‒ Вот и я тоже, ‒ вздохнул он.

‒ Вообще-то, друг Гладик, это вещь относительная, ‒ изрек Мхитарян с видом записного философа. ‒ А мы ведь еще так устроены... Мечтаешь о юге ‒ это я условно, ‒ а попадешь туда... и захочешь на север. А на севере будет сниться восток... Вот такие вот мы... ‒ Он обвел взглядом зал и вновь обратил к Габлеру полузнакомое лицо. ‒ Может, ты мне наконец все без утайки о своих похождениях расскажешь? Что это за штуковина? Перо ангела? Зуб сатаны? Уголек из вечного костра Оогиндия?

Крис отставил чашку, сложил руки перед собой на столе и, навалившись на них грудью, сказал:

‒ Что-то в этом духе. Копье, которым проткнули на кресте Иисуса, который Христос.

Граната испытующе посмотрел на него и, видимо, поняв, что Габлер отнюдь не валяет дурака, сказал:

‒ Допустим. И зачем нужно носиться с этим копьем? Оно денег огромных стоит, что ли?

‒ Не в деньгах дело, ‒ ответил Габлер. ‒ Есть такое мнение, что его приказал выковать какой-то древний земной жрец...

И он поведал Гамлету Мхитаряну все от начала до конца.

В течение всего этого рассказа Граната не сделал ни единого глотка пива. Сидел, скрестив руки на груди, и слушал, и это было очень на него непохоже. И даже когда Габлер замолчал, носатый файтер еще некоторое время задумчиво смотрел куда-то в пространство.

‒ Вот такие пирожки с котятками, ‒ наконец сказал он. ‒ Теперь с веревкой повешенного все понятно.

Крис вытаращился на него и подумал, что пиво сотворило с мозгами Гранаты что-то непотребное.

‒ Ты про какую веревку, дружок? ‒ мягко полюбопытствовал он.

‒ Повешенного, ‒ и глазом не моргнув, ответил Мхитарян. ‒ У меня прабабушка из корбов. Понимаешь, ребенком я был шаловливым, неугомонным, но когда прабабушка начинала рассказывать мне всякие предания, легенды, мифы, сказания, поверья, былины и всякое такое из устной традиции корбов, я становился подобным штурмеру с иссякшей горючкой и внимал, внимал...

‒ Кончай выдрыгиваться, а? ‒ с досадой сказал Габлер. ‒ Не хочешь нормально объяснить, лучше тогда вообще заткнись.

‒ Так я же и объясняю, Гладик! Мне прабабушка рассказала одну историю о творце мира Оогиндии. Он с помощью своего вечного костра отогрел мировое поле и посадил там семена жизни. Выросли из этих семян, разумеется, первые корбы и стали жить себе, поживать, горя не знать, как эти ребята, Адам и Ева. Плодились на Лавли, то есть не на Лавли, конечно, ‒ у корбов она называется покруче: Оогивелипара... Так вот, плодились-плодились, а потом стащили уголек из вечного костра Оогиндия. И посчитали себя равными творцу, а потому пустились во все тяжкие...

‒ А покороче нельзя? ‒ процедил Габлер, зная, что Граната может без устали работать языком часами.

‒ Можно и покороче, ‒ кивнул Мхитарян, ничуть, кажется, не огорошенный предыдущими откровениями Криса. ‒ История сродни христианской. Только у землян бог сына своего принес в жертву, а тут самому Оогиндию пришлось в петлю лезть. Вернее, дать себя повесить. Понятное дело, с последующим воскресением. А веревка эта, на которой его корбы повесили, приобрела чудесную силу. Кто ею подпояшется, обретет бессмертие и прочие бонусы. Одна загвоздка: найти ее надо. Вот до сих пор и ищут. Вообще, во всех этих преданиях столько всего интересного! Возьмем простейший пример: всем известную с малых лет сказочку про курочку Рябу. Знаешь такую сказку, надеюсь?

Габлер невольно кивнул.

‒ Ну вот. И что мы имеем, значит? А имеем мы, значит, вот что, мистеры. ‒ Граната явно копировал инструктора Ясиновского. ‒ Весьма вероятно, что в данной сказке в зашифрованном виде содержится инфа об имевшем, значит, место в давние времена соприкосновении цивилизации землян ‒ отдельного народа или жителей какого-то региона ‒ с более развитым инопланетным разумом и о неподготовленности землян к уразумению новых знаний, на несколько порядков превышающих уровень знаний того времени. Этот самый, значит, инопланетный разум при посредстве некой "курочки Рябы" ‒ или же под ней можно подразумевать самих чужаков ‒ предложил землянам новые знания ‒ "золотое яичко".

Габлер непроизвольно вжал голову в плечи. Ему казалось, что он попал под обстрел.

‒ Земляне ‒ "дед и баба", ‒ не сбавляя темпа, тарахтел Граната, ‒ не смогли осмыслить и воспринять эти новые знания: "Дед бил, бил ‒ не разбил, баба била, била ‒ не разбила". Знания, изложенные на каких-то материальных носителях, в дальнейшем были уничтожены стихийными силами природы: "Мышка бежала, хвостиком задела ‒ яичко упало и разбилось". Так? Подчеркнем, кстати, что слово "разбить" имеет в данной сказке двоякий смысл: в первом случае, "разбить яичко", значило ‒ получить новые знания; во втором ‒ утратить эту возможность. Но чужаки утешили землян тем, что обещали дать знания попроще: "простое яичко". И заметьте, мистеры, что в сказке не говорится о том, выполнила ли "курочка Ряба" свое обещание. Осмелюсь предположить, что все-таки, значит, выполнила, и мы теперь имеем такие представления об устройстве мироздания, какие имеем, и похожи они на истинную картину бытия не более, чем простое яичко ‒ на золотое! Потому как никто даром истинные знания давать не будет.

Крис почувствовал, что голова у него начинает кружиться так же, как после пива "Роберто Карлос". Но пиво тут, кажется, было ни при чем. Гамлет Мхитарян мог бывать штучкой поубойней какого-то там пива. Особенно если некоторое время не имел собеседника.

‒ И это только один пример, Гладик. А если взять сказку "Теремок"? Так там же чуть ли не прямым текстом говорится о ксенопроникновении!

Габлер поморщился и чуть ли не застонал. Как ни странно, разошедшийся не на шутку Граната это заметил и подался к нему через стол.

‒ Я все это к чему, Крис? Я это к тому, что и во всяких небылицах может быть зерно истины. Разные чудесные прибамбасы можно, наверное, в любых верованиях отыскать. И выходит, не всегда это простые выдумки. Копье Судьбы существует и действительно способно как-то влиять на события. Другое дело, что Иисуса этим копьем, возможно, никогда не тыкали, и вообще оно к нему никакого отношения не имеет. Просто есть какая-то необычная штука, обросшая легендами. То ли ее кто-то из древних автохтонов смастрячил, то ли пришельцы звездные забыли на Земле...

‒ Янкер тоже что-то в этом роде говорил, ‒ пробормотал Крис.

‒ Так это же само напрашивается! И чужаки тоже вполне могут быть ‒ почему нет? "Курочку Рябу" не забыл? И сообщников себе набирают, ничего сверхъестественного. А вот как отреагировать на их попытку в соседи напроситься ‒ это вопрос. И я, Крис, честно, очень не хотел бы оказаться на месте тех, кто будет принимать решение. Пустить ‒ как бы себе дороже не вышло. Отказать ‒ такое может начаться... ‒ Граната покрутил головой, вспомнил о пиве и отхлебнул из бокала. ‒ По любому, привычной жизни придет конец. Правда, не думаю, что так уж скоро. Во всяком случае, не завтра и даже не через десяток лет.

‒ Ну, спасибо, утешил...

‒ Хотя, конечно, никаких чужаков может и не быть, ‒ тут же добавил Граната. ‒ А может быть элементарное запудривание мозгов. Или химеры сознания. Симулякры... Выбирай, что больше по вкусу. Я кому-то, кажется, недавно говорил: "И сном окружена вся наша маленькая жизнь..." ‒ Он помолчал и взглянул на Габлера. ‒ И кто, собственно, сказал, что чужаки ‒ это нехорошо? Может, мы с ними вместе таких высот достигнем, что о-го-го!

‒ И а-га-га... ‒ угрюмо вставил Крис.

‒ А вообще, если подумать, все закономерно, ‒ продолжал Граната. ‒ Земляне начали вертеть дырки в пространстве, находить новые планеты. И на многих из них натыкались на автохтонов. Сколько таких сейчас, с автохтонами? Десятка два, не меньше?

‒ Да, где-то так... ‒ подтвердил Габлер.

‒ И все они по своему технологическому, так сказать, уровню, стояли ниже земной цивилизации. Явились этакие боги и оттяпали кусок территории. Но! ‒ Граната поднял палец. ‒ В общем и целом наставники с местными ладили, так, по крайней мере, нас в школе учили. И вот теперь доходит и до иного случая: нам, ромсам, придется иметь дело с чужаками, которые, очевидно, покруче нас в смысле всяких там технологий. И чем нам это грозит? Возможно, что и ничем. Вот взять тех же корбов моих. Что они раньше имели? Избушки в лесах, огороды да иинмуртов ‒ колдунов, которые работать не работали, но жили припеваючи. Ни тебе Нета, ни тиви, ни спунов, ни мороженого... Принесло ли им все это больше счастья ‒ это дело другое. Но у них появилось то, чего раньше не было, и до чего они сами хрен знает когда бы додумались. Если вообще додумались бы. Так и с этими Иными. Счастливее мы, возможно, и не будем, но получим то, чего раньше не имели. Согласен?

‒ Согласен, ‒ кивнул Габлер. ‒ Например, водку новую, от которой похмелья вообще не бывает. Оружие такое, что враз целую планету распылить может. Второй нос научимся выращивать или там крылья. Тебе это нужно?

‒ Пока не знаю, ‒ серьезно ответил Граната. ‒ Там будет видно. Те же крылья. Ты знаешь, что они у тебя появиться не могут, потому без них и не горюешь. А если появится такая возможность, разве не захочешь полетать? Не на униках, а именно на крыльях, собственных?

Крис неуверенно пожал плечами. А Граната добавил:

‒ Они ведь, эти чужаки, могут такое нам дать, о чем мы и представления не имеем.

‒ Или по голове дать... ‒ пробормотал Габлер.

‒ Или по голове, не исключено, ‒ согласился Граната. ‒ Но почему-то кажется мне, что нам от них никуда не деться. Потому что у них другого выхода нет.

‒ Чувствовать себя дикарем...

‒ Почему дикарем? Учеником! Ведь с древности мечтали о контактах, хотели получить что-то, до чего самим не дойти. Вот, послушай, это один землянин, не из самых древних.

‒ Валяй, ‒ без особого энтузиазма кивнул Габлер.

Граната наморщил лоб, припоминая, и начал декламировать, причем без обычных своих ужимок:

Простерлись галактик спиральные руки... Пространство ‒ и звезды... Но где же ‒ вы, где же? Лишь звезды, лишь звезды... То гуще, то реже.. Ну кто прекратит одиночества муки?

Габлер хмыкнул:

‒ Прямо уж, "муки". Веками жили в одиночестве ‒ и ничего. Зато чувствовали себя хозяевами.

‒ Ладно, Крис, вопрос это сложный, и споров тут, думаю, будет выше крыши... ‒ Граната задумчиво покрутил бокал, задумчиво вылил в рот остатки пива. ‒ И пока лучший вариант, я тебе скажу, Гладик, держаться от всего этого подальше, голову над этим не ломать и предоставить разгребать все это тем, кому положено. Я сказал! ‒ И Мхитарян со стуком поставил пустой бокал на стол.

‒ Мда, с тобой не соскучишься. ‒ Габлер с силой потер лоб. ‒ Столько ты всего наговорил...

Он откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на животе. Граната пожал плечами и обвел зал медленным взглядом. И изрек, явно рассчитывая на то, что эти его слова тоже когда-то будут запечатлены на плитах, как многочисленные древнеримские изречения:

‒ Мир гораздо многообразнее, друг Горацио, чем все наши представления о нем. Вспомни ту же "Курочку Рябу"! Это тебе Гамлет говорит. Не тот, что "быть или не быть?", а тот, что Мхитарян.

‒ Да уж... ‒ только и протянул Крис.

‒ И это лучше, чем если было бы наоборот.

Габлер проглотил и это, но теперь уже ничего не сказал. Но затем все-таки заметил:

‒ Иногда ты меня удивляешь, Гамлет.

‒ А что? ‒ выпятил грудь сослуживец. ‒ Ты считал, Гамлет Мхитарян мастак только водку жрать да хошек мять? Нет, мистер! Головой можно еще и думать, так жить интересней.

‒ А-бал-деть... С такими мозгами ‒ и в файтерах...

‒ Вот-вот, ‒ покивал Граната. ‒ В Палатине я был бы полезней, сто процентов! А кто только что говорил: "У поэта в голове лишь бутылка или две"?

Габлер поднял руки:

‒ Сдаюсь. Прости, брякнул, не подумав.

‒ Прощаю, ‒ величественно повел рукой Граната. ‒ Подрастешь, поумнеешь... ‒ Он подмигнул Крису. ‒ Если получится, конечно, поумнеть.

‒ Да иди ты, умник. Сначала строем ходить нормально научись, а потом рассуждай, понимаешь. Мыслитель, блип!

Граната улыбнулся, и сразу стало ясно, что он не тург из системы Орка ‒ турги вообще не умели улыбаться. Точнее, отсутствовал у них такой вид мимики. Гамлет посмотрел на свой пустой бокал и потянулся к углу столешницы, чтобы сделать новый заказ. Но тут заросли наискосок от их столика зашевелились, и из-за них показалась знакомая Габлеру фигура в сером комбинезоне. Черноволосый горбоносый осот Нери Арсе вместо того чтобы, согласно распоряжению командира, находиться на борту брига, оказывается, торчал в кабаке "Маракана". И не просто торчал, а, судя по его виду и походке, позволил себе употребить спиртные напитки, и в количестве, кажется, немалом. Во всяком случае, его качало так, словно он угодил в те самые "астероидные поля" и пытался уклоняться от несущихся прямо на него глыб. Или же твинсы, в отличие от файтеров, просто пить не умели. В компании с кем Нери там сидел, было не видно. А может, пил в одиночестве ‒ все-таки твинсерам, наверное, не положено гулять компаниями.

"Смотря как прошла операция, и вообще, отмечать можно по-разному", ‒ вспомнил Габлер слова Арпада.

Нери Арсе явно считал, что операция прошла отлично.

Вопреки своему разболтанному состоянию, он углядел Габлера и ломанулся к нему, чуть не снеся пару столиков на своем нелегком пути.

‒ Что, аквила, обмываешь везуху свою? ‒ Нери, покачиваясь, уперся ладонями в край стола сбоку от Криса. Гранату он, кажется, и вовсе не замечал. ‒ А если не откачают его, тогда что?

Можно было, конечно, не обращать внимания на выпившего осота, но только тот вряд ли бы отцепился.

‒ Ты куда идешь, сы-сы? ‒ невозмутимо поинтересовался Крис. ‒ Сы-сы идешь? Ну, так и иди себе. Толчок вон там, направо. А вообще-то, командир твой сказал всем на месте сидеть. Нет?

Нери шумно засопел и, продолжая покачиваться, впился глазами в Габлера:

‒ А мне плевать, что там кто-то сказал, хоть и наш Квадрат. Он мне не всегда указ! Понял, аквила? Я не в твоей казарме вонючей... Могу идти, куда хочу! И ты мне не указывай, понял?

Крис пожал плечами:

‒ Да я и не указываю вроде бы. Иди, куда шел.

‒ Нет, именно указываешь! ‒ с пьяной неуступчивостью возразил Нери. ‒ Расселся здесь и указываешь!

Габлер мельком посмотрел на Гранату. Тот с некоторым удивлением разглядывал нагрузившегося сотрудника Твинса, но помалкивал. Крису заводиться тоже не хотелось ‒ это было бы совсем ни к чему. Но все же он не удержался и посоветовал:

‒ Давай, мистер Арсе, двигай дальше, а то обмундирование промочишь.

Нери некоторое время вникал в смысл сказанного файтером, а потом дернулся к Габлеру:

‒ Сейчас ты сам все промочишь, аквила!

Трезвому справиться с пьяным ‒ дело нехитрое, но Крис не оставлял надежды на мирное урегулирование конфликта, возникшего на ровном месте. Поэтому он просто чуть повернулся к осоту и поднял колено. Хоть и пьян был осот, но выучку, как говорится, не пропьешь ‒ он почти тут же среагировал на препятствие и остановился, балансируя, как древний канатоходец. Неизвестно, что он намеревался предпринять, но тут за спиной Криса, у входа в кабак, раздался громкий голос:

‒ А ну, стоять на месте!

Нери повернул туда голову, и его лицо стало мрачным. Крис опустил колено, а напрягшийся, готовый прийти на помощь сослуживцу Граната вновь расслабился и непринужденно положил руки на подлокотники кресла. Под взглядами появившихся сервов и высунувших головы из зелени посетителей "Мараканы" Юрген Роймер, которого, оказывается, за глаза называли Квадратом, подошел к столу и хмуро воззрился на подчиненного.

‒ Мистер Арсе, предлагаю немедленно вернуться туда, где тебе положено находиться. Если это для тебя проблема, могу вызвать сопровождение, доведут под ручки.

‒ Обойдусь! ‒ выпятил грудь Нери, но тут же покачнулся. ‒ Не утруждай себя, командир. Сам дойду, это же не по джунглям, как дурак, лазить.

Он мазнул по Крису мутноватым взглядом и, обогнув Роймера, направился к выходу.

‒ Ты меня уже допек. Может быть, в Твинсе ты и останешься, но не в моем отряде, ‒ негромко, словно про себя, сказал ему вслед командир Осота.

Роймер посмотрел на Криса, потом на Гранату, задержал взгляд на недопитой чашке с чаем и, не сказав больше ни слова, тоже зашагал к двери, за которой уже скрылся его подчиненный.

‒ Кажется, у парня будут неприятности, ‒ проводив его глазами, заметил Граната. ‒ Чего это он на тебя взъелся? За Годзика переживает? Значит, это ты Годзика успокоил?

‒ Да так уж получилось, ‒ нехотя признался Габлер.

‒ Все правильно, ‒ сказал Граната. ‒ Такое прощать нельзя, пусть ему хоть десять раз мозги обработали. Бывало уже такое, устилали путь к счастью трупами. И чего добились?

А Крис подумал: интересно, а что привело в кабак Юргена Роймера? Лично решил разыскать вставшего на лыжи[49] подчиненного? Или...

Выпив еще один бокал пива, Граната вдруг заявил:

‒ Да, наверное, ты прав, Гладик. Я, пожалуй, не буду больше никуда мотаться. Отпуску все равно конец скоро, так что двину я прямиком на постоянку нашу, на родной, можно сказать, Эдем-пять, чтоб ему пусто было. Казармы запах мне и сладок и приятен... Что бы там ни говорил этот совершенно не умеющий пить твинс. Лучше эти дни к плановому отпуску приплюсую.

‒ Так ты же собирался в Сад наслаждений, ‒ вкрадчиво напомнил Габлер.

Граната закинул руки за голову и потянулся всем телом.

‒ Мечта должна оставаться мечтой, Гладик. Тем, к чему стремишься, но не достигаешь. Если достигаешь, это уже неинтересно. Что-то должно всегда быть впереди, в перспективе.

‒ А домой так и не заглянешь?

Мхитарян медленно помотал головой:

‒ Не в этот раз...

"А я домой успею или уже нет? ‒ подумал Крис. ‒ Или вообще о доме придется забыть годиков на несколько?.."

* * *

Габлер сидел в кресле возле низкого овального столика, на котором стоял одинокий бокал. Воды там оставалось на донышке. Не то чтобы файтера мучила жажда, но, наверное, он был не первым, у кого пересыхало во рту при даче показаний в этом просторном и почти пустом кабинете. Впрочем, это впечатление было обманчивым, мебели тут хватало: кроме овального столика, напротив двери, у стены, располагался обширный стол с отодвинутым сейчас креслом с высокой спинкой. Были в кабинете и другие кресла, расставленные то здесь, то там без видимой системы, и другие низкие столики. А впечатление простора создавала прозрачная боковая стена кабинета, который находился, как выяснил Крис, поднимаясь сюда на лифте, на двадцать седьмом этаже. С такой высоты открывался обширный вид на уходящую за горизонт столицу Империи ‒ Грэнд Рому. Мегаполис топорщился похожими на иглы небоскребами, их дополняли гигантские шаровидные, кубические, пирамидальные здания, а между ними вздымались в пасмурное небо самые разнообразные по форме постройки. Чуть ли не каждая из них вполне могла претендовать на победу в конкурсе безумных архитекторов ‒ во всяком случае, именно так представлялось Крису, привыкшему к строгим линиям родного Супергольма. В разных местах зеленели пятна скверов и парков, а еще две зеленые полосы обрамляли широкую серую ленту, повторяя все ее изгибы. Это был Тибр, неспешно текущий к Тирренскому океану. Он тоже был испещрен зелеными пятнами островов и перечеркнут вычурными линиями мостов. Транспорт сновал внизу, по широким улицам, образующим геометрически безукоризненную сетку, в небе же парили только лиловые полицейские уникары.

Всю эту величественную панораму Габлер наблюдал из Палатина, из той его части, которую занимал Твинс. Снаружи ему уже доводилось видеть это мегаздание, равного которому не было во всей Империи. Еще задолго до того, как летевший из космопорта флаинг с осотами и Габлером приблизился к Грэнд Роме, поднялась из-за горизонта белая стена, возносясь к небесам. Уплывала назад холмистая зеленая равнина, расчерченная дорогами, усыпанная скоплениями разноцветных домиков у непременных озер ‒ это были пригородные поселения, ‒ и все больше приближалось то, что казалось гигантским айсбергом с очень правильными контурами. Он неоспоримо господствовал над окружающей местностью, являя собой символ величия Ромы Юниона, и все дороги действительно вели туда, к сердцу грандиозной Империи ромсов, о какой и мечтать никогда не мог даже самый великий из императоров Древнего Рима. Вери Рома мчалась в пространстве вокруг Юпитера вместе с двумя другими планетами этой системы ‒ Викторией-I и Викторией-II, ‒ неся на себе столицу столиц, подлинный центр мироздания, и центром этой столицы был Палатин...

Он имел форму правильного восьмиугольника и потому носил и еще одно имя ‒ Октагон. Каждая из его сторон имела трехкилометровую ширину, и весь этот комплекс простирался на семь с лишним километров как с севера на юг, так и с запада на восток и вздымался на триста метров над всхолмленной равниной Кампанья Романа. Его окольцовывали дороги и парки, а в обширном внутреннем дворе можно было разместить с десяток футбольных полей. Сведений о том, на какую глубину уходят его подземные этажи и сколько их, в Нете не было.

И как тут было не вспомнить знакомую с раннего детства песню:

Утро красит нежным цветом Центр Вселенной ‒ Октагон, Выплывает из рассвета Вечный город, сбросив сон. Холодок бежит за ворот, Шум на улицах сильней. С добрым утром, славный город, - Сердце Родины моей! Кипучая, Могучая, Никем непобедимая, - Империя, Империя - Единая, любимая!

Да, Крис еще в детстве видел воочию это здание ‒ отец специально возил его в Грэнд Рому, ‒ но впервые оказался внутри Октагона. И не для того, чтобы стать хозяином одного из тысяч кабинетов, а чтобы вновь давать показания. На этот раз его слушателем был не Юрген Роймер, а Яков Калина ‒ высокий мужчина в пепельного цвета неброской форме, с бледным лицом, словно высеченным из мрамора, и курчавыми темными волосами, создававшими прическу, похожую на шлем. Полковник Яков Калина ‒ у твинсов была своя система званий. Крис вновь безропотно рассказывал все от начала и до конца, хотя был уверен, что полковник располагает записью его предыдущего общения с командиром Осота и уже изучил ее самым тщательным образом. Более того, Габлер не сомневался, что твинсер знает всю его подноготную, начиная с пеленок. Твинс был очень серьезной организацией и занимался очень серьезными делами.

Не файтер здесь был главным, и не он распоряжался сейчас своей судьбой...

Дослушав Габлера до конца, полковник не стал задавать вопросов. Он немного помолчал, рассеянно, как показалось Крису, глядя сквозь прозрачную стену на город, распростершийся под затянутым облаками небом. Потом перевел взгляд на невидимую для Криса объемную зону своего прозрачного компа, шевельнул пальцем, что-то там посмотрел и встал из-за стола. Бросил на ходу: "Я сейчас", ‒ и вышел из кабинета.

Крис не мог бы сказать, что полковник относится к нему с недоверием, и уж тем более, как к врагу, но все равно ему было как-то неуютно. Хотелось быть как можно дальше от этого кабинета, от этого Твинса ‒ вообще от планетной системы Юпитера. В идеале ‒ где-нибудь в другой галактике... Нет, лучше в казарме на базе, и не сейчас, а в конце июля, до того, как случилась вся эта хрень. Но имея уже представление о будущем, чтобы вместо броска на Нова-Марс угодить на губу суток этак на десять, явившись пьяным из увольнения или умышленно плюнув на ботинок центуриону Зеднику...

"Интересно, а у твинсов губа есть?" ‒ подумал он, имея в виду участь горбоносого Нери.

Состоялась у того неприятная беседа с Роймером или нет, Габлер не знал. Вечером ‒ вряд ли, о чем можно говорить с пьяным? А утром, после завтрака в космопорте и старта с Амазонии, Нери из каюты, кажется, не отлучался.

Впрочем, судьба осота Габлера не волновала. Гораздо больше его заботило собственное самое близкое будущее... Желательно, без неба в клеточку и увольнения из Стафла.

Крис вздохнул и вынул из кармана комбинезона коробочку с драже. Кинул в рот гладкую кругляшку и сгорбился в кресле. Нэп стоял рядом, на светло-коричневом, под дерево, полу. Там нашли свое место рядом с ненужными мечами славейнов куртка, свитер и джинсы ‒ все это одеяние легко можно было сжать до размеров кулака. Еще один меч, изъятый из нэпа, лежал на столе полковника Калины рядом с белым мраморным единорогом...

Габлер начал было еще один длинный вздох, но тут дверь кабинета открылась, и файтер поспешно прервал это унылое занятие. Вошедший полковник, мельком взглянув на него, направился к столу. Взгляд был вполне нейтральным, но у Криса сжалось сердце. Ему вдруг подумалось, что твинс ходил куда-то к еще более высокому начальству, чтобы окончательно определиться с мерой наказания, которой заслуживает файтер второго ранга Кристиан Конрад Габлер. У него как-то вылетело из головы, что такие вещи решаются в суде, а не в кабинетах Твинса. Но и дело-то было, мягко говоря, весьма неординарным. Хотя, вполне возможно, полковник просто ходил в туалет.

Яков Калина уселся за стол и скользнул взглядом по озе своего невидимого компа.

‒ А что с беллизонцами, полковник? ‒ Габлер наконец-то решился спросить о том, о чем давно хотел узнать.

Твинсер мог просто проигнорировать этот вопрос, мог посоветовать не лезть не в свое дело ‒ ко всему этому Габлер был внутренне готов, ‒ но Калина поступил иначе. Он поднял глаза на Криса и, прищурившись, произнес:

‒ Очень своевременный вопрос, файтер. Только что пришла инфа с Нова-Марса. Вот давай вместе и посмотрим, мистер Габлер.

Он повел пальцем над столешницей, и появившееся объемное изображение быстро увеличилось и заполнило собой чуть ли не полкабинета, скрыв и полковника, и стол, и прочее.

Габлер сразу узнал уходящие за горизонт красноватые пески, над которыми он летел на полицейском флаинге в тот не очень давний злополучный день в начале августа. Только тогда небо было затянуто облаками и шел дождь, а сейчас там вовсю светил Сильван. Наблюдение велось явно с борта уникара, вдали болтался над песками еще один, и еще... Это были не сине-красные аппараты местной полиции, а серые ‒ должно быть, машины твинсов.

‒ Висят, ждут, ‒ прокомментировал невидимый полковник Калина.

Изображение мгновенно сменилось ‒ теперь это был вид с большой высоты. Огромное рыжее пятно с вкраплениями зеленого упиралось в горы, и Крису даже показалось, что он узнал то плато, на котором стоял храм беллизонцев. Да, вот он, белый параллелепипед неподалеку от ущелья, а вот те уступы и розовые заросли вокруг озера... И черные пятна на скале, на розовом фоне ‒ следы излучателей файтеров двадцать третьей вигии, пытавшихся нащупать сбившее флаинг орудие. Серые коробки уникаров полукругом расположились над равниной километрах в сорока от предгорий, их было много, и все они ждали тех, кто должен был появиться в воздухе или на земле. Мужчину и женщину, которые должны доставить Копье Судьбы в храм Беллизона. Это явно была увеличенная картинка с низкой стационарной орбиты, со спутника ‒ и она тут же пропала.

‒ Спутник ослеп, ‒ сообщил чей-то голос. ‒ Связь с карами потеряна.

Такое было тоже очень знакомо Крису. Невидимый колпак над территорией беллизонцев. Потеря связи. Повторялась та же история, и наивно было бы считать это простым совпадением.

‒ Кары друг друга видят и слышат, ‒ вновь раздался голос того же ново-марсианского твинсера. ‒ Запись продолжают вести. Это пошла запись с борта четыре.

Темный сгусток посреди кабинета уже сменился тем же изображением, что было первым: пески внизу, бледно-голубое небо и слепящий кружок Сильвана вверху, застывшие в воздухе уникары.

‒ Объект в поле зрения...

Из дымки на горизонте вынырнула зеленая точка и начала стремительно приближаться. Вскоре стало ясно, что это самый обычный уникар, и несется он прямо к горам, словно не замечая поджидающих его машин твинсеров. Те начали разворачиваться к нему, и Крис с замиранием сердца подумал, что сейчас они откроют огонь, и никакие уникальные способности не спасут Низу и Энгилейнона. Точнее, уже не спасли, потому что это запись ‒ все уже завершено там, под небом Нова-Марса...

Но твинсеры не стреляли. Серые уникары пропустили зеленого собрата и тут же устремились в погоню за ним. И Габлер понял, что дело тут совсем не в гуманности. Просто расстрел машины беллизонцев с ее последующим крушением мог нанести непоправимый вред Копью. Твинсы будут брать добычу в конце пути, никуда она от них не денется. Уже не делась.

Крис облегченно вздохнул, и тут же голос комментатора сообщил:

‒ Исходная точка объекта ‒ космопорт "Стронгхолд", галера с Единорога, "Гай Фабриций Лусцин".

Файтер, продолжая наблюдать за картинкой, изумленно откинулся на спинку кресла.

Выходит, не было у Низы и жреца никакой яхты! Спокойненько сели на рейс до Нова-Марса, спокойненько долетели ‒ и никто не поджидал их в космопорте "Стронгхолд". Но почему? Как же это твинсы так прокололись? Почему не взяли беллизонцев еще при посадке на галеру на Единороге, почему уже там не изъяли Копье? Или тут имели место какие-то свои соображения, суть которых скрыта за семью печатями от него, простого файтера Стафла, совершенно случайно угодившего в эту историю? А может, беллизонцы переложили Копье в какой-то другой футляр? Все ищут сувенирный меч славейнов, а никакого меча уже нет? Но все равно, кто выпустил бы Копье из космопорта "Стронгхолд"? Да всех пассажиров галеры задержали бы на выходе, а то и с борта не выпустили бы и перешерстили весь багаж. Или не хотели устраивать всеобщий переполох и решили взять служителей Беллизона уже перед храмом?

Гадать можно было сколько угодно...

Тем временем машины Твинса продолжали преследовать зеленый уникар, не отпуская его дальше, чем на две сотни метров. Вдали показались предгорья, зеленый аппарат стремился именно туда. Вот он пошел на снижение, и Габлер невольно подался вперед, вцепившись вспотевшими ладонями в подлокотники кресла. Ему вдруг показалось, что твинсы вот-вот начнут стрельбу. Зеленый уникар опустился, взметнув тучу песка, по инерции промчался вперед по длинному песчаному языку и вылетел на камни. Проскакал по ним еще несколько метров и уткнулся носом в неровный бок невысокой скалы. Она была первой ‒ за ней скалы множились, возносились все выше и выше, уходя вдаль то отдельными группами, то длинными цепочками, чтобы на горизонте превратиться в настоящие горы. Одна машина твинсов, запись с борта которой видели сейчас полковник Калина и Крис, осталась в воздухе, зависнув над зеленым уникаром, остальные пошли на посадку. Зеленая дверца отъехала в сторону, и на камни выскочила высокая фигура. И затаивший дыхание Габлер сразу понял, что это не Энгилейнон и уж тем более не Анизателла. Этот ромс был гораздо выше и жреца, и девушки, и совершенно лыс. Серые узкие брюки, заправленные в высокие, тоже серые, сапоги, широкая, цвета местных песков, накидка до бедер, взбугрившаяся на спине ‒ там, несомненно, висел нэп с Копьем. Ромс повернул голову к преследователям, и стало видно, что это беллизонец. И этот беллизонец был Габлеру совершенно незнаком.

Преследуемый бросил взгляд на приземляющиеся серые машины и устремился вперед, вглубь скальных нагромождений, легко перескакивая с камня на камень, огибая выступы и перепрыгивая через трещины.

Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить: ни Энгилейнон, ни Анизателла не летели на Нова-Марс на галере "Гай Фабриций Лусцин". Скорее всего, едва покинув кабак "Уютный термополий", где остались Габлер, Арамис и Портос, они передали Копье Судьбы своему сообщнику. И уже тот, переложив, наверное, его в другую емкость, направился в космопорт, чтобы улететь на Нова-Марс.

Ясно было и другое: незнакомый беллизонец, тоже, бесспорно, имеющий отношение к горному храму, вовсе не намерен бежать по горам до самого конечного пункта в надежде, что его не смогут догнать. Ну кто бы, находясь в здравом уме, стал рассчитывать на такое? Нет, ему нужно было преодолеть каких-нибудь несколько метров, а потом он нырнет в расселину, скроясь из глаз преследователей... Начнет кружить по лабиринтам, опускаясь все ниже, в глубины... Доберется до незаметного выступа в стене, сработает механизм, повернется плита, пропуская беглеца в тоннель, и закроется за ним... И он уйдет к храму по подземным ходам, проделанным в этих горах теми, кто жил здесь тысячи лет назад...

Габлер был не одинок в такой мысли, потому что в следующее мгновение луч из зависшего над землей уникара метнулся к беллизонцу, не давая ему скрыться. Стрелявший твинсер не имел намерения убивать, он явно целил по ногам, но как раз в этот момент беглец спрыгнул с очередного довольно высокого обломка. И луч излучателя перечеркнул его тело не по ногам, а поперек спины, пройдясь по скрытому под накидкой нэпу.

И ‒ ослепительный свет! Ничего, кроме света...

Столб света, подобный тому, что вырывается из-под кормы стартующего крейсера, только гораздо тоньше, ушел в небеса ‒ и исчез.

Изображение мигнуло, и прежде чем ошеломленный Габлер успел хоть что-то осознать, вновь появилось. Теперь съемка велась с другого места, и нетрудно было понять, откуда. Машина твинсов висела над тем обломком, с которого спрыгнул беллизонец. Внизу, у бугристого серого каменного бока обломка, виднелось проплавленное в горной породе идеально круглое углубление ‒ будто упал мяч на мокрый песок, оставив след, и отскочил куда-то.

‒ Объект исчез, ‒ хмуро констатировал голос.

И тут же пропала и картинка. Замерший в кресле Габлер вновь увидел полковника Калину, тоже замершего за столом. Полковник смотрел на него застывшим взглядом.

И среди всего буйства мыслей, вдруг заплясавших в голове у Криса, он сумел выделить только одну:

"Кажется, домой я вообще могу не попасть".

А полковник все так же молча смотрел на него...

Примечания

1

Кроссы ‒ потомки местного населения планеты (автохтонов) и колонистов. (Здесь и далее ‒ примечания автора.)

(обратно)

2

Стафл (от англ. star fleet) ‒ звездный флот.

(обратно)

3

Хошка, хо (от англ. whore) ‒ проститутка.

(обратно)

4

Файтер (эфес, стафл) ‒ боец Стафла.

(обратно)

5

Сервы ‒ обслуживающий персонал.

(обратно)

6

Рома Юнион ‒ на языке Империи, терлине (от лат. terra lingua), означает "Римский Союз".

(обратно)

7

Саб ‒ подпространственный тоннель.

(обратно)

8

Виа Лактеа (лат.) ‒ Млечный Путь, наша Галактика.

(обратно)

9

Арт-объемка, арта, объемка ‒ "потомок" кино.

(обратно)

10

Грэнд (жаргон) ‒ служащий высших органов государственной власти. (От названия столицы Империи ‒ Грэнд Рома.)

(обратно)

11

Палатин ‒ один из холмов Рима, где находились дворцы императоров. Так же называется и резиденция Императора Ромы Юниона.

(обратно)

12

Конфайн ‒ условные космические границы Империи.

(обратно)

13

Эрарий (от лат. aerarium) ‒ имперская казна.

(обратно)

14

Мема ‒ память.

(обратно)

15

Твинсер, твинс ‒ сотрудник Твинса (от англ. twin S ‒ Security Service, Секьюрити Сервис), Службы безопасности.

(обратно)

16

Медка, мед-кард ‒ медицинская карточка.

(обратно)

17

Сивил (жаргон) ‒ гражданское лицо, штатский.

(обратно)

18

Инка, ин-кард ‒ личная карточка каждого гражданина Ромы Юниона, удостоверение личности. (от англ. individual ‒ личный).

(обратно)

19

Душара, дух (жаргон) ‒ новобранец.

(обратно)

20

Рифер (от англ. reefer) ‒ курсант.

(обратно)

21

Экспло (от англ. exploration) ‒ Служба дальней разведки.

(обратно)

22

Туарер (от англ. tourer) ‒ турист.

(обратно)

23

ЕИК, "едик" ‒ Единый имперский календарь, общий для всех планет. Кроме ЕИК, на каждой планете есть и свой календарь.

(обратно)

24

Пайлот (от англ. pilot) ‒ робот-водитель.

(обратно)

25

Инсигния ‒ знак различия.

(обратно)

26

Лонги ‒ боевые космические корабли разного класса.

(обратно)

27

Из песни Ольги Арефьевой "Саван".

(обратно)

28

Информер ‒ система отображения информации в боевом шлеме файтера.

(обратно)

29

Авалокитешвара ‒ в буддийской мифологии олицетворение сострадания.

(обратно)

30

Термополий ‒ древнеримская харчевня, где подавали горячую еду и вино с пряностями.

(обратно)

31

Балеты (жаргон) ‒ показные учения, марши, построения и т. п.

(обратно)

32

Лакшми ‒ в индуистской мифологии богиня счастья и благополучия, супруга Вишну, рожденная из золотого лотоса.

(обратно)

33

Мнема ‒ "фотографирование" образов, возникающих в памяти человека. Производится с помощью унидеска.

(обратно)

34

Оперкост ‒ текущие расходы, текущий счет.

(обратно)

35

Бега (жаргон) ‒ учебный марш-бросок.

(обратно)

36

Змейка ‒ разведывательное устройство.

(обратно)

37

Комьюнити ‒ дом с наемным жильем.

(обратно)

38

Банка, банк-кард ‒ банковская карточка.

(обратно)

39

Ливка, лив-кард ‒ документ, подтверждающий пребывание файтера в отпуске (от англ. leave ‒ отпуск).

(обратно)

40

Пейка, пей-кард ‒ расчетная карточка (от англ. pay ‒ платить).

(обратно)

41

Трипхала ‒ аюрведический фитопрепарат.

(обратно)

42

 Горшок (жаргон) ‒ шлем.

(обратно)

43

 Ольга Арефьева. "Поющая Майя".

(обратно)

44

 Вилка (жаргон) ‒ Виа Лактеа.

(обратно)

45

 Постоянка (жаргон) ‒ пункт постоянной дислокации.

(обратно)

46

 Долина смерти (жаргон) ‒ строевой плац.

(обратно)

47

 Тропа разведчика (жаргон) ‒ усложненная полоса препятствий.

(обратно)

48

Ольга Арефьева. "Птичка".

(обратно)

49

Встать на лыжи (жаргон) ‒ самовольно отлучиться.

(обратно)

Оглавление

Алексей Корепанов   Сокровище Империи

  Глава 1. Край утех

  Глава 2. Вкус смерти

  Глава 3. Возродить хрустальные замки!

  Глава 4. Повторение пройденного

  Глава 5. Знаток древностей

  Глава 6. Красота спасет мир

  Глава 7. Защитить спину

  Глава 8. Беготня ‒ залог здоровья

  Глава 9. Жертва привычки

  Глава 10. Три шестерки

  Глава 11. Ты ‒ мне, я ‒ тебе

  Глава 12. Неотвязные

  Глава 13. Веронское зеркальце

  Глава 14. "Мы друг за друга ‒ стеной!.."

  Глава 15. Решение беллизонцев

  Глава 16. К Амазонии

  Глава 17. Летать можно и лежа

  Глава 18. По следу

  Глава 19. Если ты не девственник...

  Глава 20. Огненная пристань Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg