«Пламя свечи»

Иван Витальевич Безродный Пламя свечи

Риччи спешил. Он должен был успеть до того, как начнет светать, иначе она погибнет, да и ему не выбраться будет из Замка, но это, в таком случае, не играло бы уже никакой роли. Однако приходилось быть предельно осторожным, в Лесу таилось немало опасностей, а что уж говорить о владении Темного Паши! Сейчас, спускаясь по крутому косогору к Реке, мертвенно поблескивающей в свете, красноватой луны, он старался не думать ни о кровожадных вурдалаках, ни о Шарах, ни о Кочках. Амулет, подаренный ему накануне колдуньей, должен был уберечь его от большинства напастей Ночного Царства.

Риччи поправил новую заплечную сумку из кожи престарелого дракона, которого доблестные стражники прославленного Камелота подбили то ли в прошлом, то ли в позапрошлом месяце, и спрятался за последним раскидистым деревом, стоящего почти у воды. В этом месте Река была узкой, но бурной и игривой. Она с шумом и плеском перекатывалась через заросшие ряской, скользкие валуны, цепочкой ведущие на противоположный берег. Старики молвили, будто их еще в незапамятные времена уложила армия гоблинов под предводительством графа Шумана, когда они шли очередным штурмом на Камелот, но Риччи совершенно не верил этим россказням, считая, что камни были здесь всегда, по-крайней мере, задолго до появления Нечисти в этих местах.

Парень нервно облизал потрескавшиеся губы и осторожно выглянул из-за дерева, обозревая Реку. Вроде, все спокойно. Интересно, мелькнула шальная мысль увидит он здесь русалок или нет? Но тут же, устыдившись, прогнал эту шальную затею. Сколько народу уже погибло в страстных объятиях речных совратительниц… Говорят еще, что они не брезгуют даже троллями! Хотя счастливчики, сумевшие уйти от русалок живыми, рассказывали удивительные вещи…

Риччи покрепче сжал в кулаке амулет (древнюю, но начищенную до ослепительного блеска амазинскую монету стоимостью в пятьдесят два сулупуни) и спустился к темной воде. Дул несильный, но холодный ветер. Риччи зябко поежился, подосадовав, что не накинул что-нибудь потеплее старого балахона. Он еще раз зорко оглядел окрестности и ступил на первый валун. На его ноги тот час же накатила волна, кожаные башмаки сразу промокли, и ступни сковал холод ледяной воды. Хорошо еще, что год нынче выдался очень теплым, подумал он.

Паренек вдохнул поглубже и, ловко балансируя, осторожно пошел вперед, благо луна светила достаточно ярко, и камни было хорошо видно. Некоторые из валунов были полностью скрыты Рекой, а некоторые, самые большие и мшистые, гордо торчали над ней на добрый фут. Где-то они плотно соприкасались между собой, а где-то приходилось прыгать через недовольно ворчащие волны. Камни были предательски скользкие, и, казалось, шевелились под ногами, будто пытаясь сбросить с себя незваного гостя. К тому же луну закрыло небольшое облако, и все погрузилось во мрак, только звезды в вышине подавали парню какие-то знаки. Несколько раз Риччи чуть было не упал в воду, и только сила священного амулета помогала ему удерживать спасительное равновесие.

Вдруг, когда Риччи был уже всего в нескольких ярдах от берега, справа раздался громкий всплеск, по воде побежали большие пузыри, и над водой показалось что-то темное, округлое. Хитро блеснули красные глазки. Водяной! Риччи от неожиданности ойкнул и нерешительно остановился. С Водяным шутки плохи… Вот угораздило! Про него-то Риччи и забыл! Но ничего, есть выход…

— Куда это ты собрался, добрый молодец? — запищал со злостью старик. — Поди, ночь уж на дворе, а ты шляешься, где не попадя, да меня не спросясь! А ну, стой! Держи-ка ответ перед Водяным!..

Скрывшее было луну облако сгинуло, и взору парня предстало насмешливое лицо властителя Реки и русалок: крючковатый нос, тонкие губы, кустистые брови, нависшие над недобро поблескивающими красноватыми глазками. У старика был весьма вздорный характер, лет ему было не счесть, но силы и колдовства не занимать. А Риччи находился еще на его территории.

— Мне бы, батюшка, на тот бережок попасть… — сказал он как можно вежливее.

— Ах, на тот бережок!.. — скривил губы в кривой ухмылке Водяной и подплыл ближе. С его длинных жиденьких волос стекала вода. — А у меня кто разрешение спрашивать будет, а?

Он высунул из-под воды волосатую руку и звонко щелкнул длинными узловатыми пальцами. Тут же Риччи окатила невесть откуда взявшаяся высокая волна. Но он ждал этого, поэтому удержался и в Реку не упал.

— Батюшка, отпусти, спешу я очень! — паренек начал тянуть время, незаметно засунув руку в сумку и нащупывая там табакерку.

— Ой-ты, спешу! — передразнил его Водяной. — Как через Реку перебраться, так все вы горазды, а как при этом вспомнить хозяина ее, да ублажить его… Законно ему причитающимся! Нет, до этого никто не додумается! Вот и приходится топить вас, горемычных…

— Может, печенье хочешь? — спросил Риччи. — Маковое, матушка моя делала…

— Печенье, говоришь? — Водяной заинтересованно подплыл ближе и почесал затылок. — А не врешь?

— Вот, смотри!

Он высунул из сумки сжатый кулак, и старик почти совсем вылез из воды. Вот простофиля! Риччи резко бросил жменю чихательного табаку прямо в широко раскрытые глаза Водяного. Тот охнул, захлопал руками по голове и с воем ушел под воду. Риччи тут же бросился на спасительный берег. И вовремя. Огромная волна накрыла камни, и бесчисленные воронки закружились на много ярдов вокруг. Валуны загудели, задрожали, и один из них, самый старый, со стоном раскололся надвое. Мох отскакивал от камней целыми пластами.

— И-и-и! Попадешься ты мне еще, сорванец! — вынырнув, завизжал Водяной, грозя Риччи крючковатым пальцем. Другой рукой он оттирал слезящиеся глаза. — Не будет тебе в следующий раз пощады! И не жди!

Паренек добежал до крупной сосны и, отдуваясь, обернулся, махнув ему рукой.

— Спасибо, батюшка! — весело крикнул он. — Век тебя не забуду!

— Я тебя тоже… — мстительно произнес Водяной и с ворчанием скрылся под водой. На поверхности Реки еще долго вращались воронки, раскрученные рассерженным стариком…

Риччи смахнул со лба крупные капли и пошел вперед по тропинке. Он совсем промок, и теперь, на ночном холоде продрог до самых костей.

А Лес становился все гуще и темнее. Луна снова скрылась за облаками, и дорогу практически перестало видно. Сейчас этого Риччи не очень-то хотелось делать, но, налетев на дерево и, порядком расшибив себе лоб, он все-таки достал Светляковый Корень. Привлекать к себе внимания вблизи владений Темного Паши самое последнее дело…

Сейчас Корень спал блеклый и холодный. Риччи тщательно обмазал его верхнюю часть мазью на основе крови молодого дракона и выжимки сальных желез Болотного Трутня. Через минуту Корень ожил, нагрелся и начал светится бледно-голубым пламенем, разгораясь все сильнее и сильнее. Не дожидаясь, пока он полностью проснется, Риччи устремился вперед.

Дорогу он помнил хорошо, и даже сейчас, ночью, ни разу не сбился с пути. Зато пару раз он слышал далекий вой вурдалаков, от которого стыла кровь в жилах и шевелились на затылке волосы, а на Прогалине Трех Повешенных на него вдруг напал седой косматый филин, очумевший от света Светлякового Корня.

— Ух-ух, ух-ух! — хлопал крыльями он, пытаясь расцарапать Риччи лицо. — Нечисть-нечисть-нечисть-нечисть! Умри-умри-умри-умри! Ух-ух, ух-ух!

— Да постой же ты, болван! — паренек отчаянно отбивался от птицы. — Я человек! Риччи, сын кузнеца Тома, из Камелота!

— Ух-ух, ух-ух! Нечисть-нечисть-неч… Риччи-риччи-риччи-риччи? Ух-ух, ух-ух! Ч-ч-человек-х-х! Ух-ух! Риччи-риччи-риччи-ух! Ух…

Филин нехотя развернулся и тяжело поднялся в воздух, на прощанье еще проворчав что-то нелюбезное. Риччи вытер с расцарапанной щеки кровь, и недобро посмотрел ему вслед. Болван… Только этого еще не хватало! Теперь будет лететь над Лесом и безостановочно ухать: «Риччи-риччи-риччи-ух! Риччи-риччи-риччи-ух!» И вся Нечисть в округе узнает о его походе в Замок… «Что же тогда будет с ней?!» — в ужасе подумал он и, спотыкаясь о корни и камни, заспешил по узкой петляющей тропинке в сторону Жабьева Болота.

Топь была небольшой, но крайне опасным. Болотные Духи, заманивая незадачливого путника призрачными огоньками, могли завести его в такую трясину, откуда никакого выхода, кроме как утопнуть и стать одним из них, уже не было. Кроме этого, Кочки. Самые странные создания, какие-то только могла выдумать природа… Впрочем, природа ли создала всю эту Нечисть?

Риччи выломал длинный прочный шест и пошел по болоту, ориентируясь по еле заметным в темноте приметам. Огоньки появились сразу же. Желтые, голубые, красные, они сначала мерцали то справа, то слева (но никогда на надежном направлении), а потом, поняв бесплодность своих гнусных попыток, роем окружили Риччи, мешая смотреть ему под ноги.

Зловонные испарения становились все сильнее, почва все мягче и жиже, и, наконец, под ногами захлюпала вода. Риччи пошел осторожнее, пробуя дорогу шестом. Светляковый Корень он прикрутил к груди, чтобы не занимать руки, направив его яркий свет вперед, чтобы не слепил глаза, и огоньки, прочь кидаясь от Корня, кружились в бешеном хороводе вокруг его головы. Где-то снова заухал филин. Риччи было страшно, очень страшно, но он крепился. Надо! Потому что там, впереди, его ждала она! Если он струсит, если повернет назад, она погибнет, и не будет ему прощения ни на этом, ни на том свете!

А вот и Кочки… Они возбужденно шевелились по обе стороны от тропы, колыхались и тряслись, словно горки омерзительного студня, протягивали к нему поросшие мхом и травой отростки. И будто цепкие, холодные пальцы вцепились в мозг Риччи, сжали его сердце, сдавили желудок. Странные, потусторонние мысли полезли в голову, неведомые ощущения и желания заполнили его, и никуда было скрыться от них. Ошеломляющая чернота и безумная пустота заполонили его сознание, неведомый, чуждый ужас проник до самых его костей, сковывая движения и затмевая взор. Риччи старательно обходил их, ибо, наступив на одно из этих созданий, он обрек бы себя на долгую и мучительную смерть.

Шатаясь, словно во сне, собрав остатки воли и мужества, он, наконец, достиг конца топи и, дрожа от страха и напряжения, выбрался на сухую землю, где его тут же мучительно вырвало остатками скудной вечерней трапезы. Если бы не мысли о ней, ему никогда бы не выбраться ночью из Жабьего болота!..

Кочки, наконец, оставили его в покое и снова, недовольные исходом встречи, замерли в ожидании следующей жертвы.

А тем временем Светляковый Корень, истощившись, умирал. Немного передохнув, Риччи с сожалением закопал его в землю. Может, еще оклемается. Но теперь такой яркий свет был ему и не нужен, даже наоборот. Потому что здесь начинались земли Темного Паши, а до самого Замка оставалось всего ничего от силы полчаса ходьбы. Правда, предстояло еще проникнуть внутрь него и спасти ее…

В этом месте рос редкий ельник, и теперь ничто не затрудняло его пути. Снова появилась луна, ярко осветив дорогу. А в небе появились Летучие Мыши слуги Паши. Они, кувыркаясь и пронзительно вереща, носились взад-вперед над елями и вынюхивали приближение недоброжелателей хозяина. К счастью, ведьмин талисман надежно оберегал Риччи, делая его для них невидимым, и на этот счет он мог особо не беспокоиться.

Пролезть сквозь ржавую, старую, но чрезвычайно высокую ограду Замка оказалось не таким уж простым делом, как предполагал Риччи ранее. Она вся заросла терновником и гигантской крапивой, которая в это время года еще почему-то не завяла (не иначе, как колдовство!), а большие прорехи, которые он использовал когда-то в детстве, теперь были заделаны. Орудуя целых десять минут острым кинжалом, исцарапанный и обожженный паренек с трудом проник в Сад по ту сторону ограды. Сам же Замок стоял далее его темная громада мрачно возвышалась над уродливыми, корявыми деревьями и колючими кустами. На первом этаже, приподнятом над землей на добрых десять футов, в маленьком окошке колыхался одинокий огонек. Сердце его, и так неспокойное, готово было выскочить из груди. Вот! Она!

Тут же, совсем близко, из-за развесистых кустов, раздался долгий, протяжный вой. Риччи инстинктивно упал на холодную землю и что есть силы вжался в нее, зажмурив глаза от страха. Встреча с вурдалаком не предвещало ничего хорошего, особенно рядом с Замком. Он сжал в потной ладони талисман, читая все молитвы, какие только приходили на ум. Вой постепенно стих, перейдя в хрип и сонное бормотание. Успокоившись, Риччи поднялся и, как можно сильнее пригнувшись, от дерева к дереву, начал приближаться к Замку. От страха у него начали стучать зубы, и он изо всех сил стиснул челюсти.

Вдруг справа послышался треск и тихое шипение. Риччи икнул и испуганно присел, затравленно озираясь. Шаровые молнии! Широко открытыми от ужаса глазами он смотрел на приближающуюся цепочку небольших бледно-желтых Шаров, медленно летящих на высоте четырех-пяти футов. Их было по меньшей мере пятнадцать, а возглавлял процессию большой, около фута диаметром ярко-голубой Шар. С треском разбрасывая искры, они, казалось, летели безо всякой цели или системы. Иногда один из них резко взмывал вверх, как бы обозревая окрестности, а потом нехотя спускался обратно на свое место.

Риччи похолодел. Шары легко могли почувствовать присутствие человека и накинуться на него, в мгновение ока испепелив своим адским жаром. Он никогда не видел их раньше, но много слышал от отца, а тот-то приукрашивать не стал бы.

И они заметили его. Цепочка плавно изогнулась, и голубой Шар повел процессию прямо на парня.

Отвлечь их можно было только одним способом. Риччи пошарил трясущейся рукой в сумке и достал большую медную пластину с древними письменами, которую он нашел в Восточных развалинах в прошлом году и, когда Шары приблизились почти вплотную, и уже ощущался жар, исходящий от них, швырнул ее как можно дальше в сторону. Шары наперебой кинулись пластине вдогонку, а Риччи быстро пополз вперед, не думая о последствиях. Но погони не было, так как медь, бронза и золото были для них куда более интересной находкой, чем одинокий испуганный человек.

Риччи добрался до сложенной из гигантских глыб стены Замка и свернул влево, в ту сторону, где, как он помнил, находились Врата. Неожиданно сзади раздалось громкое сопение и ворчание. Риччи оглянулся и, к своему ужасу, в ярком лунном свете увидел трусящего к нему крупного вурдалак. Из его усеянной острыми клыками пасти вырывались клубы пара.

Времени практически не оставалось. Риччи молниеносно засунул руку в карман, вытащил маленькую коробочку с Мертвяком, достал жука и, косясь на приближающегося Зверя, разгрыз его зубами, тщательно пережевав и проглотив. Жук был твердым, горьким и колючим, и пах весьма дурно, зато, по заверению колдуньи, съевшего его человека вурдалак не за что бы не тронул. Правда, действие Мертвяка длилось обычно не более пары минут. После этого Риччи лег на землю, прикинувшись мертвым, и крепко сжал в руке кинжал. Мало ли что…

Вурдалак медленно подошел к нему и заворчал, мотая косматой головой. Риччи чуть-чуть приоткрыл один глаз и с тревогой ждал продолжения. «Иди, иди отсюда! мысленно умолял он Нечисть, затаив дыхание. Мертвый я. Мерт-вый! Давно уже умер. Разлагаюсь уже. Видишь? Это ваши Шары меня убили. Иди, иди!» Вурдалак презрительно фыркнул и постоял в нерешительности, как бы раздумывая. Потом он разочарованно зевнул, развернулся и засеменил обратно. Риччи с трудом перевел дух, с отвращением сплевывая горькую слюну. Пока пронесло! Он приподнялся и продолжил свой полный опасностей путь. К ней!

Скоро из-за поворота показались высокие граненые колонны и широкая мраморная лестница. Рядом коптила пара тусклых масляных фонарей. Ворота были закрыты, и около них тупо расхаживало из стороны в сторону парочка безобразных, приземистых гоблинов. В руках у них были узловатые дубины, а за пояса, составляющие единственную деталь их обмундирования, было заткнуто по короткому ятагану.

Для них у Риччи был припасен вкусный подарок. То самое обещанное Водяному мамино печенье. Но не простое, а с сильным колдовским зельем. Риччи тихонечко подполз поближе к воротам и, в тот момент, когда со скуки гоблины пялились куда-то в темноту, бросил пакетик с печеньем прямо им под ноги. Гоблины удивленно ворчали и долго рассматривали пакетик, не решаясь его тронуть. Потом самый смелый (и самый косматый) поднял его и начал шумно нюхать.

А дальше все шло по плану. Гоблины развернули пакет и, обнаружив там вкусно пахнущее печенье, принялись с чавканьем уплетать его за обе щеки, побросав свои дубинки. Потом, конечно же, не поделив лакомство, разодрались, и на шум, со страшным скрипом открыв ворота, выскочили еще два гоблина, сторожившие Замок с внутренней стороны. В конце концов, захватив пакет, один из них убежал в сад, за ним, возмущенно голося, бросились новенькие, а самый первый вояка, косматый, на которого уже подействовало зелье, свернувшись калачиком, мирно захрапел на земле.

Путь ничто не преграждало. Риччи беспрепятственно вошел в Замок и огляделся. Он оказался в мрачном холле, освещенном громадными факелами, торчащими из стен. Направо уходил узкий грязный проход, видимо, в помещения прислуги и охраны, а наверх вела витая лестница, по которой Риччи принялся осторожно подниматься, держа наготове кинжал. Через несколько поворотов лестницы он очутился на площадке первого жилого этажа. Вправо и влево вели широкие коридоры, устланные дорогими коврами, в углах стояли рыцари в латах, а на стенах висели картины в тяжелых золоченых рамах. Риччи свернул налево и нос к носу столкнулся с маленьким кривоногим троллем-лакеем. Его красные слезящиеся глазки удивленно уставились на Риччи, а большие острые уши, из которых торчало по пучку волос, в страхе затрепетали.

— Вор! Вор! — запищал на весь Замок тролль и со всех ног кинулся прочь. — Спасите, кто может!!! Помогите! А-а-а!

Соседняя дверь тот час же распахнулась, и на ее пороге показался тролль-управляющий. В руках он сжимал длинную тонкую шпагу, с которой и не преминул кинуться с утробным ворчанием на Риччи. Сильным пинком парень отбросил его к стенке, став на изготовку.

— Живым тебе не уйти! — прохрипел управляющий и завизжал, брызжа слюной. — Стража, стража! Стра…

Риччи, не без труда отбив клинок в сторону и прижав своим телом тролля, хладнокровно перерезал ему тонкое, будто пергаментное горло. Управляющий холодно улыбнулся, булькнул что-то на прощанье и умер, испустив зловонный запах. На подкашивающихся ногах Риччи побежал по коридору, считая двери. Вот она! Он толкнул маленькую, обитую парчовой темно-бордовой тканью дверь. По счастью, она оказалась незапертой, и парень попал в небольшую комнатку, в которой и находилась его цель… Его цель!

Посреди комнаты, выпучив в ужасе миндалевидные глаза, в одном исподнем стояла Арманда, жена Паши. Перед тем, как Риччи ворвался в ее опочивальню, она расчесывала перед большим овальным зеркалом свои длинные черные волосы, и теперь изысканная серебряная расческа валялась на персидском ковре, а эта толстуха тряслась и размахивала руками, пытаясь отгородиться от непрошеного гостя.

— Кто ты такой, что происходит?.. — пролепетала она, пятясь в угол. Я…

Не обратив на Арманду никакого внимания, Риччи бросился к окну. Там, на подоконнике стояла она. Свеча.

Свеча! Она горела! Она тратила свою святую энергию, отдавая этой Нечисти свой бесценный куркуданский воск! Она медленно умирала! Это нельзя было допустить!

Риччи нежно взял ее в руки и с улыбкой затушил фитиль. Все!.. Комната погрузилась во мрак, и Арманда в ужасе заверещала:

— Насильник! Насильник! Паша! Паша! Спаси меня!

— Заткнись! — со злостью прошипел Риччи, вытирая с губ пену. — А не то…

Дверь широко распахнулась, из коридора брызнул яркий сноп света, и в спальню ввалились рыцари, а за ними и Темный Паша собственной персоной.

Вяжите его! — пророкотал он торжествующе, скаля зубы и дико вращая глазами.

Рыцари гурьбой накинулись на Риччи и свалили его. Силы были неравными, парень успел только одного из них полоснуть клинком по щеке, но исход битвы был предрешен…

Только когда карета скорой помощи, завывая сиреной и сверкая огнями, увезла в реанимацию маленькую Сьюзен, а доктор Спарк кое-как успокоил бьющуюся в истерике миссис Ротт, шериф Мозли позволил себе закурить.

— Боже мой, Боже мой… — обхватив голову руками, причитал мистер Ротт. — Моя маленькая Сьюзен!.. О, Сьюзен…

— Мы должны надеяться на лучшее… — мягко проговорил доктор, коснувшись его рукава.

— Сьюзен, Сьюзен… — раскачивался в забытьи Ротт.

Арманда снова забилась в истерике, и Спарк заново принялся пичкать ее таблетками, уговаривая выпить уже второй или третий стакан воды. Шериф тяжко вздохнул и подсел к отцу семейства.

— Скажите, — обратился он к Ротту, чтобы вывести его из губительного ступора, — когда вы впервые заметили, что ваш сын начал принимать этот наркотик?

Ротт тупо уставился на него и снова закрыл лицо ладонями, пожав плечами и медленно покачав головой. Неожиданно встрепенулась Арманда, отбросив руку участливого доктора.

— Это произошло, наверно, недели две назад… О, Риччи всегда был таким добрым, ласковым мальчиком… Слова грубого не скажет… А тут он будто с цепи сорвался… Мы и предположить поначалу не могли, что же случилось. Думали, может, в колледже что… Оказалось, нет, успеваемость у него хорошая, друзья его уважают… У него есть девушка, Кэтти, но и у них все складывалось очень даже прилично. Весной мы хотели с Роббинсонами поженить их…

Миссис Ротт украдкой вытерла вновь набежавшую слезу.

— У него пропал аппетит, он стал крайне раздражителен, с нами практически не общался, ничего не рассказывал, дерзил отцу… На меня даже как-то замахнулся!

— Ты мне этого не говорила! — с негодованием воскликнул мистер Ротт, подняв голову.

Арманда пропустила это замечание мимо ушей.

— Он стал постоянно куда-то уходить, и не сообщать, куда, продолжала она. Раза три или четыре не ночевал дома. Мы пытались поговорить с ним, но все без толку. А потом, дней пять назад мы… Мы нашли этот пакетик…

— Это был фантастикс! — взвизгнул мистер Ротт. — Да-да, фантастикс! Он жевал его! Только где, спрашивается, он брал на это дерьмо деньги?!

Миссис Ротт судорожно вздохнула.

— Мы и предположить не могли, что наш горячо любимый сын стал наркоманом… — заплакала она, и доктор Спарк протянул ей очередной носовой платок. — Но почему именно Риччи? Почему именно он? Я никак не могу этого понять! Поначалу мы решили, что он нашел где-нибудь этот пакетик, и просто хвастается перед друзьями своей «крутизной»… Поговорили с ним, но он, конечно же, все отрицал.

— Подлец!.. — прошипел отец, но Арманда его не услышала.

— А позавчера вечером он заявился домой сам не свой. На лицо были все признаки наркотического опьянения… Он дрожал как осиновый лист, глаза вытаращенные, пустые, зрачки расширенные… Бормотал что-то о вурдалаках, троллях, ведьмах… И слезно просил меня сделать какое-то колдовское печенье, чтобы усыпить гоблинов, потому что ему надо там кого-то спасти… Отец насильно обыскал его, и мы нашли еще два пакетика один уже пустой, и один полный. Полный! Вот так вот, мистер Мозли…

— Что было потом? — спросил шериф.

— Они подрались… с отцом… И Риччи убежал… Мы не знали, что делать! В полицию обратиться побоялись, ведь за этот фантастикс грозит тюремное заключение… Мы не хотели такого для нашего сына… слезы полились из ее глаз. Ладно хоть, что он Молли не тронул, убежала, детка, ягодка наша… Но мы и этого не хотели! — она испуганно ткнула на кровяные полосы на полу и залилась слезами.

— Мы думали, что он вернется… И мы что-нибудь придумаем, — сказал глухо Ротт.

— И он вернулся… — тихо произнес Мозли. — По-видимому, Риччи допустил передозировку фантастикса. А это ведь хуже героина или крэка… Там наступает смерть, а здесь… Здесь человек полностью уходит в свой иллюзорный, придуманный мир фантазий и грез, он становится фанатично обуреваем навязчивыми желаниями и идеями… Контроль отключается полностью. А когда это еще и обращается против родных…

— Замолчите! — гневно закричал мистер Ротт. — Вы не имеете права… Вы… — губы его предательски задрожали, и он сник. — Нам не нужны ваши пустые разглагольствования! Ладно, из-за своего состояния мы не можем сами вести машину, но когда подъедет ваша, шериф?! Нам надо к нашей доченьке, в больницу! Ох, Сьюзен, Сьюзен…

За окном скрипнули тормоза, стукнула дверца.

— А вот и она, — облегченно сказал Мозли. — Идемте.

Они торопливо поднялись и заспешили к выходу.

…А где-то там, на Реке, под корягой дремал Водяной и во сне строил коварные планы отмщения дерзкому пареньку по имени Риччи…

17-19.12.00

К О Н Е Ц