Эли Эшер Богу Божье. Книга 1. Гений
От автора
Большинство серий про попаданцев начинается с того, что у героя была полная задница. А потом он попал в сказку. А что случится, если герой уже в сказке? Куда он попадет?
К слову, одно могу обещать твердо: здесь нету роялей в кустах! По очень простой причине. Он не в кустах. Он — Главный Герой!
Глава 1. Мир Гайи: Попал
Нет, без дураков, уж попал, так попал… У других попаданцев все как у людей, а у меня… как всегда.
Нет, правда, половина прилавков в жанре фэнтези этим забита, а вторая посвящена ЛитРПГ, о которой мне теперь тоже есть чего сказать. Причем, как я теперь узнал, забита нередко отнюдь не досужими вымыслами. Но независимо от жанра для героя все обычно складывается хорошо, даже если судьбе и приходится изрядно попотеть, заставляя этого тунеядца развиваться. Все обычно сводится к одному из пары сценариев.
Сценарий номер раз. «Я, вот такой неудачник, ни то, ни се, никто и ничто, свалился с холма, тюкнулся головой, пьяный свалился под поезд, получил по морде от банды подоноков, забыл проснуться (нужное подчеркнуть) и оказался в царстве тридесятом, где все увидели какой я крутой, за мной все полыхало и стонало от удовлетворения (в зависимости от пола), а передо мной, все разбегались, кроме отдельных идиотов, ну и женского пола в полном составе, само собой. А напоследок я за ручку поздоровкался с местным богом, сам стал полубогом и уселся на какой-нибудь там престол, уединился в удаленном горном женском монастыре, пообещал написать продолжение (опять же, нужное подчеркнуть).» В общем, жизнь удалась. Это вообще не попаданцы, а везунцы, тут и говорить не о чем.
Сценарий нумеро два: «Я всегда был крутой десантник, пилот, системный администратор, торгаш, браток, скульптор, мир не ценил, ценил, но в меру, ценил, но этого было мало, а тут как трахнулся головой…», и далее по сценарию номер один только с применением профессиональных навыков. Тоже можно понять. Самореализация в профессиональном плане — великое дело, особенно если сопровождается удовлетворенными стонами.
В общем, можно позавидовать. Чем, вероятно, и объясняется сбыт данной книгопечатной продукции. Мне бы так… хотя, наверное, нет. На фиг мне это надо. Но у меня работка после попадания тоже еще та — сплошная ответственность, и никаких удовлетворенных стонов сверх того, что и так заслуживаю… и когда на это есть время. В общем, а вы подумали о тех, кто это все героям устраивает — переносит, помогает, подсказывает, направляет? А ведь среди героев бывают еще такие, что «еж — птица гордая, не пнешь — не полетит!» А уж скольким пришлось кое-что в организме чинить… и не скажешь. А то ведь, никаких стонов герой не услышал бы, лишь разочарованное «А что, мсье торопится?»
Короче, я попал совсем по-другому. Конкретно попал. Даже не очень понятно как — в типичного попаданца никогда не вписывался. Насчет быть никем и ничем, никогда не считал это правильным поведением. Но и крутым ни в чем особенно не был. Родился в едином тогда еще Союзе, что считал столь же нормальным, как правоверный католик святость папы Римского. После по крайней мере двух поколений служивших Империи в разных ипостасях (дальше семейная история терялась в архивах сожженых революциями и войнами) планировал нечто в том же духе. Но грязные подонки Империю у меня нагло уперли, не спросив разрешения. Точнее спросив на референдуме, а потом нагло проигнорировав отсутствие оного. В общем, служить, окромя Всевышнего и своей семьи, резко стало некому.
К слову, под семьей я подразумеваю отнюдь не только жену. Это нынешняя сокрушительная победа демократии пытается людей во всем мире убедить, что семья — это как у эскимосов, муж, жена и их дети. У эскимосов это понятно почему — еды у них мало, так что правило «больше трех не собираться» — это не тирания, а здравый смысл. Больше попросту не прокормить. В современном глобальном обществе прокормить, может, и можно, а вот времени больше чем на полового партнера, причем уже неважно какого пола, поскольку глаза в кучку и не разобрать, не хватает. Если повезет, то, отработав на благо капитализма целый день, можно еще успеть детей погладить по головке и вспомнить имена. Если повезет. А семья ведь на самом деле это куда больше. Это и дедушки-бабушки, дяди-тети, племянники-племянницы, двоюродные сестры, которые еще помнят, что у них есть двоюродные братья… Это — семья.
Вот она — семья, и было всем что у меня осталось. Поскольку предложенная вместо Империи замена под названием «федерация» как-то настоятельно просилась писаться по-английски, причем с «ph» вместо «f», и без особого напора на «h»…
Пушистый полярный лис, подкравшийся, как эльфийский воин в зачарованном лесу, был неприятен, но вакханалию как-то пережили. Не убивал, не воровал, не торговал, тем не менее, хороший университет, кандидатская и пара-тройка профессий за поясом сделали свое дело, и даже в самый разгул демократии мы отнюдь не голодали. К слову, чем зарабатывал? Ну, да, в основном программированием. Экономику еще не забыли после школы? Должны были учить. Видели ж, что заря капитализма с небеси всем сияет как комета в чумной год. В общем, если что продаешь, например, время своей жизни, то продавай за максимальную цену. А где еще платят хорошие деньги без криминала? Особенно, когда за математику платят 20 долларов в месяц, а за программирование можно купить дом в деревне, да еще и проводить там месяц-другой в год.
А потом и вообще перебрался за много часовых поясов от перестройки и зоны ее поражения, что также делает меня совершенно нехарактерным попаданцем. И правда, попаданцам на Земле ведь плохо, их жалеют, а кому придет в голову жалеть человека, у которого уже выросли дети, и остались красавица жена, интересная и хорошо оплачиваемая работа, свой дом, мачтовые сосны во дворе, а синяя птица сама поселилась под боком где-то в их кронах, и ворует хлебушек, который жена выкладывает на деке белкам? И как угораздило?
А началось все достаточно невинно. Пришел с работы домой, как обычно уставший, как собака, выпал в осадок на первом этаже, поел и не только, уселся за станок. В почте напоминания с фейсбука, пошел туда, а справа реклама. Нет, рекламой на Интернете сейчас уже никого не удивить, и вызывает она столько же внимания, как рекламный мусор в почтовом ящике, но тут — контекстная реклама. Если кто не знает, поясняю. Пока весь мир подозревает Майкрософт и Гугл в использовании персональной информации, все эти фейсбуки, линкедины, вконтакты и прочие одноклассники это увлеченно делают давно и со вкусом. Хотите, можете заказать рекламу для работников вашего конкурента, или работающих на его поставщиков или заказчиков. Нет проблем, поскольку мы как последние идиоты сами этим «социальным сетям» сообщаем, на кого работаем, и разрешаем им эту информацию использовать.
И вот я вижу, выплывает справа «Ушел с Microsoft, да?» Ну, да, а ваше какое собачье дело? Ясен пень, кто-то заказал рекламу на бывших работников «империи зла». А реклама не успокаивается, «А в Гугле не надоело?» Ну, блин, это ж надо как нацеливают рекламу. Нет, как пить дать, или Фейсбук или Амазон, больше в Сиэттле некому. Или, может, MS зазывает обратно… Всем троим хорошие программеры нужны, вот видно и…
Упс! Не, не они… «Успешной состоятельной фирме основанной до принятия Декларации Независимости США нужен ГЕНИЙ.» Минута, и появляется еще строка: «Нет, это не Rand Corp.» Да-а, вот это креатив! И реклама опять меняется: «Не хотите пройти тест?» Да, кто ж выдержит отказаться от теста на гениальность? Черт с вами, жрите мои контактные данные. Жму кнопку…
Выплывает вопрос. «Дайте определение империи в свободной форме?»
Хм-м-м… и как они собираются это оценивать? Ладно, давай похулиганим и скажем, что думаем: «Империя — это государственное устройство, основанное на прототипе Царства Божиего, основанное на гражданстве, а не национальной принадлежности, взаимных безусловных обязательствах по защите и поддержке друг друга империей и ее гражданами, и, в идеале, мудрого сильного правителя (или группы правителей), преданного своему народу.»
«Каковы главные проблемы этого государственного устройства?»
«Серьезный дефицит мудрых и сильных правителей, равно как и путей прихода их к власти. А также собственный успех империй на начальном этапе, который обычно приводит к изобилию ресурсов, позволяющему расплодиться корпоративным паразитам, которые и разрушают ее в конце концов.» Ну, и вопросики у них… Похоже онлайн ответ мне не светит — перешлют ответы для экспертного анализа, а со мной пообещают связаться. Жаль, где-то в глубине души хотелось услышать гений ли я.
«Какие другие виды государственного устройства и их слабости вы знаете?»
Ого… теоретики, однако. Послушно отвечаю. «Национальное государство, в чистом виде нацизм или фашизм. Обычно дохнет при переиспользовании ресурса основной нации, либо просто от вырождения. Бандитское государство для отъема ресурсов у населения в пользу правящего класса. Сдыхает от истощения ресурсов, которым не дали восстановиться. Оккупационная власть — то же самое, но в пользу правящего класса другой страны. Ликвидаторы — оккупационная власть с целью очистки от населения территории с какими-либо полезными ресурсами. Кооперативная защита — основана на коллективной защите населения против бандитов и оккупантов. В любых интересных масштабах быстро дохнет и превращается в бандитское государство с новыми бандитами. Еще нужно?»
«Два соседних африканских племени враждуют между собой. Как это предотвратить?»
Ни фига себе… это ж что это за фирма? ЦРУ? Не, «основана до Декларации Независимости» МИ-7? Неужто это служба Даниеля Дефо и Джонатана Свифта меня соблазняет? Тоже не похоже — эти в основном не столько «мирить», столько совсем наоборот… Пишу: «Переженить, на фиг! Никто, кроме законченных идиотов, не будет воевать с племянником или двоюродным братом.» Обилие законченных идиотов оставляем за скобками.
В ответ выплывает «Как?» А хороший опросник, ведь понял как-то мой ответ… Пишу: «Пустить слух, что брак с женщиной из другого племени приносит деньги и удачу. Напомнить историческую систему их семейных связей, как делали их предки. А когда перестали, тут-то их и завоевали белые люди. Установить гранты для смешанных семей, которые подтвердят их удачливость и денежность.»
«А их правда завоевали после этого?»
Не, офигеть, ну и ИИ, в смысле «искусственный интеллект», у них. Как круто естественный текст разбирает и отвечает так осмысленно, как будто человек. Пишу: «А какая, на фиг, разница, что было на самом деле? Будто они сами помнят? Создать миф и убедить их в этом. Главное, чтоб не жрали друг друга.»
«Сам ты ИИ, в смысле Исключительный Идиот! А меня зовут Акакий Укантропупович. Профессор Акакий Укантропупович. Запомнил, гений?»
Тихо фигею и пишу: «Гений запомнил. Извините, я не думал, что человек на другом конце.»
«Человек, говоришь? Ладно, интервью ты прошел, годишься. Я с тобой позже свяжусь…»
«Извините, а что за фирма и что за условия?»
«Тебе понравится.» И вместо рекламы состоятельной фирмы появляется реклама виагры… Ну и намеки у вас, Акакий Укантропупович. Да, и имечко тоже, то еще…
* * *
Потом я забыл как-то об этом инциденте. Устал, пошел спать, а утром опять чехарда и сумасшедший дом. Тут не до рекламы, по крайней мере не до той, где я потребитель. И вот, наконец, великий момент. Несколько недель сиэтловских дождей и тяжелой работы, и вот она, пятница! Не просто пятница, а особая пятница. На кампусе открыли новое здание, много народу переезжает, по поводу чего нас с половины дня всех выставили наслаждаться выходными и первый раз за три недели прекрасной погодой.
Я не будь дурак, вообще на работу не поехал, а занимался делом из дома — благо удаленный доступ работает как родной. В общем, дописал дизайн. А когда его еще писать, как не когда все уже работает и наконец-то знаешь как эта написанная тобою же сволочь устроена? Потом отправил команде, а заодно подправив годовой давности линки в руководстве разработчика, посвященного нашему сервису на интранете фирмы. А затем с чистой совестью уселся в своего железного коня и в путь!
В России эту марку никто не знает, а у меня она уже давно любимая. Меркури — гибрид Форда и Линкольна, ну почти помесь коня и дракона. Мой нынешний — Милан, сделанный на основе американского вариант Форд Фьюжн (не путать с европейской пигалкой) — исключительная инженерная находка, чудо американской технологии, частично купленной у создателей Фольксвагена и Ауди. Машина надежная, экономная, и мощности, в общем, тоже вполне хватает. Таких машин Форд с начала 90-х не выпускал.
В общем, полчаса за рулем моей черноокой дракоши — и я уже на причале в Эдмондсе, любуюсь солнцем, заливом Puget Sound, и жду парома. Погода феноменальная, и даже вода прозрачная, с пирса даже дно видно, а это что там? Ну, дела, краб! Нет, правда??? Ползет боком, зараза, как ни в чем ни бывало. Я думал их тут всех разогнали, все-таки порт и все побережье занятно мегаполисом…
А вот и паром Walla Walla подошел, здоровый такой симметричный белоснежный теплоход со съездами на обоих концах на который влезает явно не менее сотни машин, а скорее больше. Заезжаем, оставляю запертую машину, поднимаюсь на верхнюю палубу и мы идем по заливу. Турбины у парома мощные, разгоняет так что наверху постоянный ветер — не от того, что ветер дует, а от того, что паром относительно воздуха движется. Чайки рядом с бортом парят в ожидании подачек… Эх, жаль, булки не захватил… Минут двадцать по синей морской глади и уже приближаемся к зеленому берегу и возвышающимся за ним белоснежными горными вершинами — к причалу Кингстона.
Спустился на нижнюю палубу, дама в соседней машине с маленьким ребенком громко жалуется на что-то подруге. Оказывается, толстенная тетка впереди меня на сером внедорожнике-Тойоте (а куда еще задницу таких размеров засунешь?) курила открыв окно, полностью игнорируя как запрет на курение на борту, так и присутствие рядом маленького ребенка, которой это дрянью был вынужден дышать. В общем, правильно дама ругается. А тетку я еще раньше заметил, когда она заезжая на пирс изо всех сил старалась просочиться хоть на одну машину вперед, и это перед тем как час ждать парома… Нет, мне не жалко, но так терять свое достоинство… А уж дымить всякой дрянью на детей — вообще свинство. Все-таки, home sapience — это такое…
Ладно, спокойно, спокойно, не давай своей мизантропии волю, скоро будешь там, где относительно немного людей, а если приспичит, можно отправиться на Второй или Третий пляж и прогуляться до их конца — там вообще почти никого не бывает. В общем, выезжаю с парома и мчусь по просторам Олимпийского полуострова, названному в честь находящейся там горы Олимп. Место назначения — резервация вервольфов, где я заблаговременно снял домик на берегу океана. Нет, никакой фентези, просто индейское племя Кьюлеутов верит, что волки — их предки, а блокбастер серия книг и фильмов про соседний городок Вилы, он же Forks, в котором якобы водится очень приличное семейство вампиров, отвел индейцам роль волков-оборотней. И городок, и индейцы на этом, ясен пень, как могут делают деньги. А чего? Все правильно. Местечко бедное, заработки маленькие, деньги никогда лишними не бывают, а раз уж случилась такая известность — грех не воспользоваться. Я, впрочем, об этом узнал совершенно случайно и через несколько лет после того как облюбовал это место для одиноких философских уединений, поскольку голливудскую муру упорно не смотрел.
В Port Gamble — очевидно названом так потому, что когда-то тут было полно игорных домов — пришлось снизить скорость аж до 25 миль в час. Хотя в общем и неплохо, даже интересно. Тут на выходных устроили сборище какие-то реставраторы. Толпами ходят крестьяне, пилигримы, гномы, эльфы, воины со всякими железками, монахи в коричневых рясах с капюшонами, дамы в средневековых платьях На большой палатке слева висит нарисованый готическими буквами большой транспарант «Гильдия…» чего-то там. А возле выезда с парковки сидит очень грустный пират с широкой абордажной саблей на поясе и электронным ридером в руках, и следит, чтобы никто не заезжал туда с неправильной стороны…
Пересек огромный — почти два с половиной километра в длину — разводной-понтонный стальной мост через Hood канал и вот под синим небом и ярким солнцем мелькают по сторонам дороги леса, поля, горы на заднем плане. Олимийский полуостров большой — больше Карелии — и значительная его часть занята Олимпийским Национальным Парком, да и остальная часть населена более чем умеренно. Конечно, не Сибирь, не Аляска и не Монтана, но тоже места хватает.
После часа езды остановился в Порт Анжелесе, чтобы закупиться продуктами. По местным меркам — крупный культурный центр, аж несколько больших магазинов и даже ставший притчей во языцех универмаг Wal-Mart, да еще место отхода паромов в Ванкувер, но в остальном — невероятная дыра. Общая обшарпанность, ощущение некоторой заброшенности как только отходишь чуть от пятачка в несколько кварталов в центре городка — чуть ли не ветер свистит по полупустым запыленным улицам, полная безнадежность для молодежи, а по вечерам, если по дурости лезть не в те места, можно натолкнуться на кучкуюшихся не то пьяных, не то обкурившихся туземцев. Нет, не индейцев, а той же самой белокожей и не очень молодежи, которой тут совершенно не чем заняться. Конечно, полиция работает, так что все это не слишком опасно, особенно с сотовым телефоном в кармане, чтоб в случае чего набрать 911, но удовольствия от нахождения в этом городке никакого. Как написали бы авторы всяких фентези — грязный вонючий портовый городишко. Но магазины включая привычный SafeWay обычные, так что затовариться можно.
И снова леса и горы вокруг. Дорога сворачивает влево и начинает петлять по берегу живописного озера Полумесяца — Crescent Lake. Стоп… а это чего такое? На обочине в кузове грузовика сидит мужик и треплется по сотовому. Тут что, телефон берет? Останавливаюсь у привычного раскидистого дерева с великолепным видом, и тут же проверяю… Да, берет!
Звоню домой, жена соизволяет наконец подобрать трубку: «Привет, я тут уже до озера добрался — представляешь, тут оказывается сотовый берет. В общем, у меня все в порядке, но дальше уже пока не вернусь связи не будет.» — «Отдыхай получше!» — «Спасибо! Чмок!» — «И береги себя!» — Ну, блин, как на северный полюс к полярным медведям провожает, как будто я в первый раз туда езжу… «Не переживай, я уже большой мальчик.» — «Ну, все-таки!» — «Чмок!» — «Чмок!» Вешаю трубку, точнее жму на виртуальную кнопку на экранчике.
А вид вокруг — божественный. Синее небо, кристальной прозрачности глубокое горное озеро. 12 километров в длину и более 200 метров в глубину. Горы, могучее дерево, как из сказки, — ну просто лукоморский дуб по Пушкину. Так и кажется, что сейчас из глубины веток выглянет ученый кот и начнет поучительно что-то умное изрекать… А тем временем вместо русалки пара миловидных девиц усиленно позируют друг перед другом на фоне озера, щелкая фотоаппаратом.
Кстати, если проехать пару миль вдоль озера, то будет избушка лесников-рейнджеров — честная изба из огромных круглых бревен. А от нее в горы идет тропа, которая пробирается вдоль чистой пенящейся на камнях речушки через завешанный на ветках мхом сказочный лес. А через полторы мили приводит к горному водопаду, от которого летят брызги и водяная пыль стоит столбом, снабжая влагой разросшиеся на отвесных камнях мхи, лишайники, папоротники… Это такое уникальное явление — дождевой лес умеренной зоны. Места тут вообще красивые. От нас на север, у ледяных пещер, есть такой милый холмик — на него взглянуть осенью в районе сентября, и так и кажется, что среди этих начинающих желтеть и краснеть деревьев, где-то на самой его вершине прячется избушка Бабы-Яги…
Ладно, отдохнул, ноги размял, купленного в Порт Анжелесе кофе попил, и дальше, оставляя за собой последнюю на десятки миль вперед зону сотового покрытия. Дорогу, идущую по горной долине, пересекает текущая по ней же река — то справа налево, то слева направо, то опять справа налево… Так и переплетаются река и дорога живым узором, вплетенным в лес и горы. Год назад, когда я ехал отсюда домой, меня сопровождали радуги. Без дураков, после озера дорога более-менее выпрямляется и до склонов гор метров триста, ну, пятьсот и где-то между дорогой и горой под голубым солнечным небом ухитрялись влезть радуги и улыбаться с краю дороги, как бы подбадривая меня — «все будет хорошо!»
Вот и поворот. Сворачиваю направо, к океану. Поначалу вдоль дороги вперемешку идут свежие вырубки, вновь посаженные леса и леса повзрослее — это еще не Национальный Парк, а земли штата, который тут выращивает древесину на продажу. А вот и «линия договора» — рядом с ответвлением дороги на Мору стоит небольшой магазинчик с ресторанном и несколько кабинок для сдачи проезжающим туристам, а сбоку от дороги стоит плакат «Линия договора — вампирам вход воспрещен!» Ага, это все та самая коммерция вокруг голливудского сериала, мол, вампиры подвиньтесь, начинаются земли волков-оборотней…
И правда начинаются. Асфальтово-бетонная полоса пробивается через дремучий лес. Сосны и ели по сторонам дороги, с неровной почвой и густым подлеском, тут и зверь не всякий пройдет. Миную тропы на Третий и Второй пляжи, и вот из-за поворота открывается вид на штурмуемый синими широкими волнами с пенистыми гребешками залив… Приехал.
Отметился в офисе, получил карточку-ключ и заселился в домик-избушку. Избушка, кстати, хоть и сделана в народном стиле, а вполне современная и комфортная — отдельная спальня с широченной кроватью и чистым бельем, гостиная с видом на океан, кухня с плитой и микроволновкой, горячая и холодная вода, электричество, санузел, само собой, с душем и джакузи, и тоже с видом на океан и пляж.
В общем, перекусываю — и на берег, благо прямо на нем избушка и стоит… Голубое небо, синие волны, теплое солнце, песок пляжа… Одно только — ветер дует изо всей силы. Почти как более пяти лет назад, когда я в первый раз приехал сюда. Тогда тоже дул ветер, но под серым небом и дождем. Вернуться мокрым и продрогшим после задумчивого брожения по пляжу в теплую избушку, скрипящую под ветром, и потом любоваться бушующей стихией изнутри, здорово создавало настроение для размышлений… Сегодня не так. Сегодня солнце, тепло, и только ветер напоминает о моей первой встрече с этим местом. Песок пляжа влажный, но ветер ухитряется сдувать отдельные песчинки и нести этакой песчаной колючей поземкой, атакующей открытые части ног, но не поднимающейся высоко, так что не мешающей глазам.
Вернулся в избушку и залег в джакузи, наблюдая в окно волшебный закат над двугорбым островом Джеймса. В безоблачную погоду закаты тут не так эффектны, просто полнеба заливают богатые яркие оттенки синего, желтого, красного, багрового… Тишина прерывается только шумом прибоя и заунывным сигналом маяка, который раздается каждые несколько секунд как тоскливый крик раненого животного… У-у-у!.. У-у-у!.. У-у-у!..
С заходом, вылез из воды и устроился на диване в гостиной у горящего камина с ноутбуком, изображающим из себя музыкальный центр. Рядом тарелка с мелкими вкусностями, бокал, за огромными во всю стену окнами шум прибоя, а на ультрамариновом темнеющем небе прямо над ложбинкой между горбами острова Джеймса узкий — как из сказаний о кельтских жрецах — нарастающий юный полумесяц…
Интересно, на стекле напротив ложбины острова опять туманный круг сконденсированной влаги. Я этот странный феномен уже несколько лет назад заметил. Ведь по верованиям куьюлеутов — того самого племени вервольфов, в чьей резервации и стоят кабинки и мотель, ложбинка между вершинами острова Джеймса — это место обитания духов их предков, которые теперь оттуда и присматривают за потомками, как они живут, и все такое прочее. И вот прямо на линии от места где я сижу до мистического пятна местной географии и находится этот круг конденсированной влаги на стекле окна, как если бы кто из предков кьюлеутов решил со мной пообщаться. Конечно, нашлось и вполне материальное объяснение: пятно — это след присоски, которой переносили стекло, а на линии оно просто случайно, что не бывает? Еще как бывает. Вот, так, случайно, ясно? Да, в общем, какая разница? Главное обстановка прекрасная и навевает на размышления о жизни… а главное — чего же я хочу от нее.
Глава 2. Мир Гайи: Укантропупыч
Спал я поначалу не очень хорошо. В соседнюю избушку заселилось пять девиц средней степени уродливости в возрасте от 20 до 40 лет, которые взяв бокалы и вино отправились наблюдать закат на пляж, а заодно развели костер. Дров и вина у них явно было с запасом, так что еще долго после заката у меня были вид на костер на берегу и женские силуэты вокруг него, сопровождаемые возбужденным (не моим) хихиканьем, смехом и восклицаниями, проникающими даже через дверь в спальню и, как любой шум, несколько мешающими спать. Короче, захочется когда описать шабаш ведьм останется только вспомнить эту картинку, забыть про одежду на женских силуэтах — и картинка получится в натуре, лучше не придумаешь.
Тем не менее, проснулся я относительно рано. Приоткрыв один глаз и разглядев 7:03 на будильнике, я решительно закрыл его обратно и попробовал заснуть снова. Нет, чувствовал я себя прекрасно, да и нежное прикосновение подушки к щеке — где они только такие качественные нашли — вполне стимулировало продолжать процесс, вот только спать уже не хотелось. В общем, покрутившись с боку на бок пока часы не стали показывать 7:13, я решительно открыл глаза.
Погода снаружи явно был отличная, и сквозь открытую дверь спальни и окно гостиной было видно, как рассветное солнце начинает заливать остров Джеймса. Но что-то было не так. Я задумался. Нежное соприкосновение с подушкой продолжалось шелковистой простыней, причем продолжалось вниз по телу без малейшего перерыва… рука протянулась вниз к бедру… так… а чего это я голый спать завалился? Я вскочил с кровати, влез в тапки и уставился на свое тело… так, трусы на мне все-таки есть, хотя и не те, в которых я лег спать — этакие пушистые короткие шаровары, только рука сквозь них проходит, как через облако. Да и с телом что-то не так.
Протопав в ванную, я уставился в свое отражение. С телом все было так. Куда более так, чем я мог ожидать. Оно было мое, но двадцатилетней давности. Пропал жирок на животе, большая часть седины…. я обернулся вокруг. Кстати, вещи тоже пропали. Впрочем чего уж там по плечам плакать, хоть тапочки оставили. Вышел в гостиную, вроде выглядит как обычно, только мои вещи и тут отсутствуют. Нет, вру, ноутбук остался, и карточка-ключ от кабинки тут же на столе с несколькими мелочами, которые я вчера выгреб из кармана, а на спинке кресла вместо старых тренировочных штанов висит нечто вроде просторного халата из того же тумана. Ладно, чего уж стесняться, надо посмотреть что снаружи. Влезаю в халат, который как ни странно позволяет себя схватить руками, хотя и пропускает их оказавшись на теле, открываю стеклянную дверь на пляж. Никого. Нет, не то чтобы никого — чайки летают, даже вороны встречаются, а людей — никого.
Нет, не поймите меня неправильно. Людей — никого, это как раз самое то, но чтоб настолько — я не ожидал. Это зимой в сезон штормов тут бывает так хорошо, а летом в выходные RV парк рядышком обычно забит серфингистами и болельщиками, да и в мотеле с избушками народу обычно хватает, а на пляже кто-нибудь все-таки да гуляет, а тут — никого. Ваще…
Иду к океану по коротенькой — метров двадцать-тридцать — тропинке между цепляющейся за камни растительностью, кустиками и чахлыми в рост человека елочками. Состояние организма — прекрасное, чего не сказать о духе, полном сомнений. Погружен в сомнения, спотыкаюсь, и почти падаю, при этом глубоко расцарапывая ладонь о колючую ветку ежевики… Блин, этого мне только не хватало! Машинально тащу пострадавшую конечность ко рту и с изумлением наблюдаю мгновенно зарастающую царапину с каплями… голубой крови. Тру здоровой рукой глаза — нет, правда, голубой, чуть ли не синей… Ладно, иду дальше и выхожу на пляж.
Интересно, ни коленки, ни вторая ладонь вообще ничего не чувствуют, будто и не приземлился на них минуту назад. Да и ступни в мягких тапочках шагают по галечному берегу как по ковру. Берег пуст. Море есть, солнце есть, пляж есть, даже чайки и выброшенные на берег стволы деревьев есть, а больше никого нет. Памятуя нематериальность пушистых трусов, очень бережно и аккуратно сажусь на ближайший ствол выброшенного на берег дерева, чтобы подумать, и, как ни странно, не ощущаю ни малейшего неудобства. Как на какой пуфик сел… Ладно, что уж там…
Итак, какие у нас сценарии и возможные обьяснения? Воспоминания о земной фантастике вызывают, прямо скажем, некоторую тоску и ощущение изрядного идиотизма. Тем не менее, для генерации гипотез они, может, и сгодятся…
Начнем. Первый вариант состоит в том, что я просто сплю, и мне все это мерещится. Ну, в этом случае все просто. Надо расслабиться, откинуться на кресло в этом трехмерном кинотеатре и постараться получить удовольствие. Всякие зануды стали бы щипать себя, но, во-первых, непонятно зачем лишать себя такого приключения, а во-вторых, как-то не верится, что приснившийся щипок и правда может разбудить. В общем, расслабься и смотри.
Ну, а если кошмар случится, используешь старый рецепт — воображаешь, что ты — дракон и дышешь на бяку пламенем. Кстати, а что если… Оборачиваюсь назад и делаю глубокий выдох, «Ха-а-а-а….» Нет, не сработало. В смысле, драконом не стал, и никакого пламени изо рта не вылетело. Хотя, обидевший меня кустик ежевики и правда оседает на землю тихим пеплом… В общем, непонятно. В любом случае, сон — это очень приятное обьяснение.
К сожалению, есть и другой вариант. Ну, тело у меня очевидно другое, так что сценации физического попадания неизвестно куда можно смело отмести в сторону. Насчет, «все человечество исчезло, и один я, любимый, остался», наверное, тоже нет смысла размышлять. Так что вариантов остается не так и много. Первый состоит в том, что меня сдублировали, и мой оригинал сейчас счастливо дрыхнет в настоящем Ля Пуше, а может даже еще и наблюдает мои приключения в этом самом сне. Ну, что ж, дай Бог, пусть и дальше дрыхнет и наслаждается жизнью — мне меньше забот. В этом случае все, что требуется от меня — это адаптироваться в новой обстановке. Тоже немало, но не так страшно.
Вариант два состоит в том, что оригинал либо помер, либо мистическим образом исчез. Это уже хуже, поскольку заботу о семье никто не отменял, а моему эмбриону еще до человека семь верст и все лесом. Да и дочке тоже. Кстати, а почему «эмбриону»? Нет, жена небеременна. Вроде бы. Знаете анекдот про еврейскую маму? Вот, в Америке обсуждают, когда эмбрион становится человеком? В две недели после зачатия, в четыре, в три месяца… А с точки зрения еврейской мамы, эмбрион становится человеком, когда защищает кандидатскую диссертацию. Мамой я не являюсь, и вряд ли когда-нибудь стану, но в этом с ней полностью солидарен. А моему эмбриону до Ph.D. или ее эквивалента еще неблизко, только в этом году бакалавра получает. В общем, второй вариант — сплошные проблемы, а главное — совершенно непонятно, что в этом случае делать.
В любом случае, главное — информация. Правда, с источниками оной наблюдается некоторая напряженка. Солнце, море и вода — это очень красиво, но полезной информации несут минимум. Так что со вздохом разворачиваюсь и иду к избушке… Кстати, вовремя иду. Перед задней входной дверью, из которой я вышел, на патио в деревянном летнем кресле кто-то сидит. Варианта два — пугаться или идти расспрашивать. Поскольку пугаться явно поздно, да и непонятно зачем, иду.
Итак, в одном из кресел перед открытой дверью моей избушки развалился в меру пожилой, крепкий невзрачный тип в дорогом сером костюме и неброском еще более дорогом галстуке. И даже тросточка под рукой. Как на похороны королевы разоделся. Редкие короткие бесцветные волосы на голове, напоминающей живой череп, выбритый подбородок, худощавое лицо с бесцветными въедливыми цепкими глазами. В общем, просто чекист какой-то. Тип смотрит на меня снисходительно и произносит:
— Ну, что, проснулся? Здравствуй, гений!
— Извините, мы с Вами знакомы?
— Акакий Укантропупович. Забыл уже, гений? Память тренировать надо, — говорит спокойно, с ленцой.
У меня в голове потихоньку начинает всплывать — уж больно имя характерное, трудно не вспомнить. Ага, эта странная фирма, рекрутирующая на Интернете.
— Погодите, а это-то тут при чем?
— Как, причем? Твой первый рабочий день начинается.
— Как начинается? Я ж никуда не нанимался. А как насчет интервью, предложения, всяких там форм?
— Формы нам до задницы, интервью ты уже прошел, а предлагать — ты не девка на выданье, чтоб тебя спрашивать, — решительно обрубает тип. — И вообще, не выпендривайся, гений!
Это ж надо как интонациями владеет — сказал «гений», а слышно «идиот». Хотя и непонятно, почему. Мастер, однако. Вон как смотрит, другой бы ехидно улыбался, а у этого только цепкий, ожидающий взгляд внимательных глаз.
Вдруг на узких губах расцветает приветливая улыбка, искренняя, как у гюрзы перед броском. Он вынимает из кармана брюк бутылку 0.75 литра — где только умещалась — причем бутылку непростую. Я, вообще-то не нищий, но, судя по фигурной форме и этикеткам, должна быть далеко вне моего ценового диапазона.
— Ладно, гений, — говорит тип, — уж и пошутить нельзя. Не так часто я учеников беру, а ты так смешно выглядел дураком… Пошли внутрь, отпразднуем. Кстати, закуску я тоже захватил.
И заходит в кабинку. Ну, что поделать… он — моя единственная связь с хоть какой-то информацией, что со мной происходит. В общем, плетусь за ним, и удивленно останавливаюсь в дверях… А быстро это он. Стол уже накрыт, фрукты, что-то полушоколадное на вид, пара вазочек с незнакомыми сластями, про бутылку уж и не говорю — еще букетик в вазе на стол и вообще, будто девку решил охмурить. Что, ясен пень, доверия не добавляет. Сидит, ждет. Сажусь…
— Вот, другое дело, наливает две стопки с местной кьюлеутской символикой, пододвигает одну мне, поднимает вторую. — Итак, за подрастающую молодежь и нового члена, вливающегося в наши сплоченные, — отворачивается на мгновение со смешком, — ряды!
— Извините, — отвечаю я не прикасаясь к стопке, понимая, что вход, очевидно, бесплатный, как сыр в мышеловке, — а можно, перед тем как вливаться, спросить? Вы часом не в спецслужбах работаете вроде Ми-5 или там КГБ, или как оно там сейчас называется?
— Обижаете, милейший, — тип ставит опустевшую стопку на стол и откидывается в кресле. — Последний, обращаю внимание, именно последний раз я работал, точнее — поднимает указательный палец к потолку, — служил я в Первой экспедиции Третьей Собственной Его Величества Канцелярии. Хорошо служил, ни одна благородная сволочь руки не подавала — значит что-то правильно делал!
— Это что, Третье Охранное? — интересуюсь я в попытке блеснуть эрудицией.
— Ну, ты даешь, гений, — рассмеялся тип, — нельзя же так историю не знать. Охранное отделение было первым, а не третьим, и создано было значительно позже в 1866-м при обычной полиции. К тому времени Собственная Его Величества Канцелярия уже выродилась, включая свое Третье отделение. А дело попало в руки как раз этих… Отдельного Корпуса Жандармов и Охранного Отделения полиции. Именно эти разгильдяи и прощелкали всяких ульяновых-бронштейнов. Я в этом безобразии уже не участвовал, — тип задумался, налил вторую, но трогать не стал. — Хотя и жаль. При мне все железно стояло.
А насчет других организаций, которые ты упомянул, то их я, было дело, курировал, но куда позже и в совсем другой роли. Причем под конец с очень неутешительными результатами. Мда-м… — взгляд уплыл куда-то за окно на линию прибоя, а выражение лица и глаз стало таким, что я поневоле порадовался, что смотрит он не на меня. — Деграданты сраные, разжирели паразиты, расплодились как беременные тараканы… Так бы руки из задниц поотрывал бы… Такие империи просрать!
Это я вам так подробно пересказываю, чтобы вы поняли — никакого желания куда бы то ни было вливаться у меня и в помине не было. Скорее было желание как то выпутаться из этой странной истории. Да, одиночке нужно вливаться в структуру, но попадать вот так, скорее всего без права выхода, да еще и шестеркой, сами понимаете, удовольствие среднее. Если чему меня земной опыт научил, так это тому, чтобы никогда не занижать себе цену. Уж лучше потом напрячься и таки прыгнуть выше головы, чем набивать потом этой самой головой шишки о накрепко приваренный стекляный потолок и слушать почему ты мордой не вышел. Извините, кушайте сами, а я с этим уже научился справляться и повторять не желаю.
И вообще, приехал я отдохнуть от человеческого общества, чтоб никаких рож в эпсилон окрестности, а тут… А уж симпатий к Акакию Укантропупычу и подавно не было. Совсем наоборот, хотя последняя сентенция и вызывала весьма позитивный резонанс, но было твердое ощущение, что передо мной не просто сволочь, а личность знающая, что она — сволочь и гордящаяся этим. Причем, чувствующая себя полным хозяином положения.
Ну, попал куда-то. Что теперь, плакать? Поздно пить боржоми, надо действовать. Расслабиться и наблюдать я вряд ли смогу — уж больно натура деятельная, так что по оставшимся сценариям нужно адаптироваться. А для этого нужна информация, задумался я и вернулся взглядом к подозрительному гостю. Источник информации, которого я мысленно уже прозвал Укантропупычем, сидел перед мной, уже снова без какого-либо выражения на лице, и рассматривал полную стопку в руке, явно ожидая моей реплики. Ну, что ж…
— Тогда можно все-таки узнать, куда же я вливаюсь?
— Можно, — одобрительно кивнул Укантропупыч. — Это очень правильно — знать, куда вливаешься. А вливаешься ты в самую могущественную организацию в мире. Названия, правда, у нее нет. Не потому что секрет, а просто нету. Никому в голову не приходило ее называть. Не нужно было. Если хочешь, можешь называть Пантеоном. Хотя структура у нее скорее университета или хорошего научного института.
— А можно пояснее?
— Слыхал, про мировое правительство, жидомасонов, федеральную резервную систему….?
— Ну, слыхал.
— Так вот, все они — мелочевка по сравнению с тем, кем ты становишься, гений. Причем в отличие от большинства оных, мы на самом деле существуем.
— И кем же я становлюсь? И почему вы обзываете меня гением? Нет, я вроде умный, но почему?
— А причем тут ум? Ты, что, не знаешь, что такое гений? Хоть бы на Интернете поискал, халявщик. Тебя что, на Гугле забанили?
Вот ведь язва. Подколка старая, но в применении ко мне звучит особенно ядовито. Смотрю на него вопросительно и ничего не говоря. Укантропыч взмахивает рукой, и в воздухе зависает экран. Википедия. «Гений (мифология)» Листает вниз и выделяет представления древних ассирийцев: «В качестве гениев по представлениям ассирийцев могли выступать или боги, или особый род добрых демонов: шеду и ламассу.»
— Так что, я — лама? Это ж вроде бык с человеческой головой. Непохоже.
— Да, нет, ученик, — взгляд бесцветных глаз, кажется, старается просветить мозги насквозь, ни малейшей улыбки, только в кончиках губ какое-то странное сочувствие… — Ты — бог.
* * *
Пауза… Я не знаю, что сказать, он дает мне возможность подумать. В общем, типичный случай «низы не могут, верхи не хотят.» Молча сажусь за стол. Он пододвигает полную стопку, и поднимает свою… Беру, опрокидываю. Он хлопает по плечу.
— Хорошо, молодец! А теперь расслабься. Такие новости легко не проходят, уж я-то знаю. Не тебе первому сообщаю. И вообще, быть богом — несмертельно, — добавляет он с усмешкой, — скорее даже совсем наоборот. Вон, хоть на меня посмотри.
Наливает по второй, поднимает… Я машинально повторяю жест. Он пододвигает вазочку с кусочками чего-то свежего, нежного и хорошо пахнущего фруктами и ягодами.
Беру, но в голове всплывает, «по утрам пьют только аристократы и дегенераты.»
Гость уcмехается. Так… судя по всему он еще и мысли мои читает…
— Смотря что. Дела мне нет — твои мысли читать. Просто эту ты очень громко думал, до неприличия громко. Ну, удивился, но зачем же так орать? Я и так обьясню. Это ж нектар, не алкоголь. Спирт на это тело вообще не действует. А нектар для него полезное общеукрепляющее, и хотя и поднимает настроение, но сознание отнюдь не затуманивает, а совсем наоборот. Заодно немного успокаивает, что тебе тоже сейчас не помешает. Ну, и настроение поднимает. Как же без этого. Нектар, в общем.
— Нектар? Это с мякотью, что ли?
— Не притворяйся идиотом, все равно не поверю. Ты ж отлично понял о чем я говорю. Нектар — напиток богов. Кстати, а в вазочке — амброзия, один из видов. И не волнуйся ты так. Справишься.
— А если я не о том волнуюсь?
— Да, знаю я о чем ты волнуешься. Кстати, молодец, что о семье беспокоишься. Никому безответственные боги не нужны. Теперь о том, что тебя ждет. Будешь работать у меня в лаборатории гением. Сначала стажером до сентября, потом аспирантом. К слову, лаборатория отличная — героики, охраны и безопасности. Я — зав, можешь обращаться ко мне Акакий Укантропупович, или просто «профессор». К слову, никаких «пупычей», можно «укантропупыч», но только за глаза, потом сам поймешь почему. Работа гения — водить героев по их приключениям и следить за их ростом. Собственно, классическое определение героя — это как раз человек, за которым присматривает бог-гений. Тему исследования потом обьясню. Справишься — перейдешь на постоянную должность сотрудником, а не справишься…, - опять эта уже начинающая раздражать усмешка отрицательного героя из дешевого шпионского фильма.
— Короче, справиться очень советую. Тем более, что выбора у тебя нет. Сейчас сам все поймешь. И вообще, кончай сверлить меня взглядом — я уже понял, что тебе не нравлюсь. А ты подумал, что мне и не нужно тебе нравиться? Я между прочим, как и ты, женщин предпочитаю. Кстати, как тебя звать, гений?
— Неужто не знаете?
— Знаю. Но только ты столько псевдонимов натворил, что счел нужным вежливо спросить, какое же имя ты сам предпочитаешь. Так что, не хами, а ответь по-простому, без выпендрежа.
— Ну, давайте звать меня Алексей, — предлагаю я.
— Это правильно, — одобрительно ухмыляется Уканропупыч, — Всевышнего надо уважать. Алексий, значит… Так-с, стало быть будешь ты у нас по документам г'Алексель.
— Не понял, — говорю, — Какой еще «г'Алексель»?
— Как какой? «Г» — это формальный префикс, который при разговоре обычно опускают, если он не слился по каким-то причинам с именем. О нем позже обьясню. А «эль» — это просто суффикс, отражающий твой статус, а ты думал? Габриэль — бог Габр, без префикса — Абрам, Азраэль — бог Эзра, Михаэль — бог Миха, между прочим отличный парень и собутыльник, ну, а ты у нас будешь Алексель. Собственно, у многих народов это принято, статус как суффикс. Скажем у славян — Даждьбог, Сварог….
— В «Сварог» нет «б», — замечаю иронично.
— Я тебе больше скажу, ученик, — усмехается Укантропупыч, — там и «о» — неважно, скоро сам поймешь. Тем не менее, Алексель, давай к делу. Короче, чтоб задать правильный вопрос нужно знать большую часть ответа, а ты пока никакой его части не знаешь. Так что, сделаем так — опрокидываем по третьей, закусываем амброзией, включаем камин и я тебе устрою вводную лекцию. А потом уже и спрашивать будешь.
По третьей он уже налил.
— За твои успехи, Алексель!
Опрокидываю третью стопку, и ведь не жжется совсем, нахально цапаю со стола всю вазочку целиком, и тоже откидываюсь в кресле. Интересно, а как-то уже нет сомнений, что он эту штуку не из пижонства амброзией назвал… Камин загорается, и Укантропупыч начинает ориентацию.
— Предупреждаю сразу, объем информации большой, потому объяснения будут мягко говоря пунктирные и многое будет звучать мягко говоря неправдоподобно. Пробелы в образовании заполнишь потом — у тебя для этого будет время, а пока просто прими на веру.
Глава 3. Мир Гайи: Сказ о Древней Скуке
В общем, история оказалась интересная. Хотя и длинная, так что любителям перехода к действию могу посоветовать пропустить эту главу, и возвращаться к ней по необходимости… Итак.
Тот, кто сказал «в Начале было Слово», был почти прав. Вначале был Интернет. А точнее, межзвездная информационная сеть Изида, управляемая своим собственным искусственным интеллектом под тем же именем. Хотя учитывая ее масштабы и последующую историю, это скорее люди искуственные интеллекты, поскольку ее «искусственный интеллект» ни в одну черепную коробку влезть явно не мог. В общем, неважно.
К слову, если уж совсем точно, то ее звали просто ИС. Ага, а как еще сократить выражение Информационная Система? Это и было сокращение, хотя конечно и не на языке, на котором вы читаете эту книжку, а на уже давно утерянном языке их создателей. Почему на большинстве земных языков «информационная система» по-прежнему сокращается до «ИС» — сказать не могу. Может ей просто приятно было, чтобы ее имя по-прежнему значило то же самое.
Это потом уж дотошные египтяне, обнаружив у нее не один, а два основных искусственных интеллекта, обозвали тот, который отвечал за контроль и управление как Ис, а отвечавший за дизайн и создание узлов сети как Ист, то есть тот же Ис, только женского рода. «т» — это у них просто окончание такое было, как «а» в индоевропейских языках. Скажем, «баба» — женского рода, а «баобаб» — мужского. А уж потом греки переврали оба имени в уже знакомые нам Озирис и Изиду, как мы и будем их называть далее.
В подробности, кем она была создана, Укантропупыч не вдавался, ограничившись замечанием, что целью своего существования они видели познание Вселенной и узнав о ней, все что можно было, они просто померли со скуки. Если точнее, они к этому времени уже полностью ушли в виртуальное пространство Изиды, после чего за неимением дальнейшей цели существования осели пассивной битовой пылью где-то в ее закромах.
Изиде с полным познанием Вселенной тоже мало не показалось. В отличие от Интернета, она в своих создателях не нуждалась, и была способна самостоятельно расширяться, создавая дополнительные узлы на основе любых скоплений вещества в динамических состояниях — плазмы, газа или жидкости. Опять же, в отличие от Интернета, она также обладала мощнейшими механизмами саморегуляции, которые при потребности в ресурсах для перемалывания новой информации создавали эти новые узлы, но что характерно, при отсутствии таковой, могли их выключать и консервировать. Короче, из-за того что Вселенная была познана, и это знание было полностью обработано и разложено по полочкам, Изиде грозила участь ее создателей — в буквальном смысле этого слова помереть от скуки.
К счастью для нее (и для всех нас), создатели Изиды были не дураки и вовсе не хотели оказаться в виртульной реальности вышедшей из строя компьютерной сети. Поэтому в нее были встроены ремонтные алгоритмы, настроенные на обнаружение и предотвращение любых, в том числе и пока неизвестных, угроз ее существованию. Попросту говоря, Изиде было до смерти скучно, и она хотела жить. В результате активировался уже упомянутый искуственный интеллект Ис, он же Озирис, этих самых ремонтных алгоритмов, который и должен был заняться проблемой и найти ее решение.
Озирис изучил ситуацию и констатировал, что никакой новой интересной информации во Вселенной просто больше уже нет. Однако, созданный с императивом находить решения, а не выключиться, познав все, что можно, он пришел к логичному выводу, что если новой информации нет, то ведь ее можно и создать. Оставался деликатный вопрос — как? Проблема была в том, что информация о движении каждой молекулы в хромосфере какой-нибудь звезды занять память вполне могла, но делать с ней было совершенно нечего, поэтому и ресурсов для обработки она не требовала. Так что, сия информация была абсолютно бесполезна. Нужна была новая информация, которая бы требовала обработки, позволяющей что-то новое понимать, предсказывать, контролировать, причем, как уже было упомянуто, Вселенная для этого оказалась категорически мала.
Тут Озирису пришло в голову, что что-то интересное может получиться на основе рекомбинации атомов и молекул в более сложные вещества. Вообще-то, было совершенно непонятно, почему это приведет к нужному результату. Идея была явно из серии «вилами по воде», но лучше ничего под рукой не было. А поскольку ресурсов и времени было не занимать, и с точки зрения рассеивания скуки проект по крайней мере не ухудшал ситуацию… Но, увы, вокруг совершенно не было среды, где такие сложные вещества могли бы просуществовать достаточно долго, не говоря уже о том, чтобы реагировать друг с другом.
Большинство узлов Изиды были либо на основе плазмы в хромосфере звезд, либо газа в газопылевых облаках. Строго говоря, не идеальная основа, поскольку и там, и там плотность хранимой информации была невелика, но учитывая огромные размеры носителей — хватало. Однако, в хромосфере сложные вещества просто не могли образоваться из-за сверхвысоких температур, а в облаках не хватало плотности, а от холода они не могли реагировать в сколько-нибудь интересном обьеме. Третья основа — жидкость, была более обещающая, поскольку существовала при более скромных температурах чем плазма, и имела куда большую плотность, чем газовые облака. Однако, узлы на основе жидкости находились в метановых океанах газовых гигантов, и, увы, при температуре сжиженного метана сложные молекулы тоже отказывались реагировать. Короче, нужна была планета с химически агрессивной жидкостью в огромных количествах, причем поближе к светилу, чтобы реакции могли идти, но не столь близко, чтобы сложные вещества тут же разлагались.
Не мудрствуя лукаво, Озирис с Изидой подыскали планету с огромными запасами одного из самых химически агрессивных элементов во Вселенной, которая при этом еще и прожаривалась своей звездой до состояния, при котором жидкий метан и аммиак, равно как и большинство других гидридов, мгновенно вскипали. Путем некоторых вариаций пространственно-временного континуума в окрестности избранной звезды удалось добиться того, что гидрид того самого сверхагрессивного химического элемента — кислорода — оставался в большей своей массе жидким. Добавив оного гидрида из ближайшего пояса астероидов, удалось залить водой практически всю поверхность планеты.
Получив изрядную массу жидкости, Изида с Озирисом ввели в нее свою структуру и превратили всю планету в еще один узел, а точнее сеть узлов. Плотная, химически агрессивная жидкость оказалась способной хранить и обрабатывать невероятно больше информации, чем хаотичная плазма или разреженный газ. Короче, Озирис скопировал Изиду в новую сеть, названную Гайей, и активировал в ней еще один управляющий искуственный интеллект под тем же именем. Поскольку копировал он полностью, но ненароком скопировал и себя, который по тем же причинам тут же активировался в Гайе под именем Гор. Локальность памяти на сверхбыстрой основе позволила Гайе и Гору ускорить проект во много раз, тем самым Изида с Озирисом получили возможность откинуться в шезлонгах на своих космических небесах, наблюдая за активностью молодого поколения.
Гайя и Гор начали экспериментировать, и смогли таки получить достаточно сложные углеводородные молекулы в океанах, но на том дело и застопорилось. А чего хотите, если вместо пробирок у вас моря, а в качестве палочки для помешивания — метеориты и астероиды? Никакой точности. В общем, нужны были манипуляторы или, попросту, контрольные устройства на поверхности, которые было совершенно непонятно как заполучить.
Для начала, удалось взять под контроль магму и атмосферу. Контроль такой образовался благодаря тому, что хозяйственная Гайя обнаружив еще одну жидкость под боком — магму — вплела и в нее сеть узлов. Дополнительная сеточка внутри нее оказалась, несмотря на плотность вещества, изрядно медленной — все-таки расплавленный камень можно было назвать жидкостью только с изрядной натяжкой, да еще и по понятным причинам новая подсеточка плохо взаимодействовала с основной сетью на основе воды, так что управлять ею было — как использоать удаленный десктоп на современном широком мониторе, связавшись через старинный телефонный модем. Впрочем, эту проблему Гайя решила активировав в Гаде — так обозвали новую подсеточку — управляющий искусственный интеллект. В силу медленности сетки, Гад оказался тупым, но исполнительным, конечно, когда сигнал до него доходил, что и позволило контролировать вулканическую деятельность.
Если быть еще большим занудой, то Гадом дело не обошлось. Поскольку единственной точкой взаимодействия оказались подводные вулканы на дне океанов, а они обладали низкой пропускной способностью, был также инициирован другой искуственный интеллект — Гарон — который работал одновременно на смежных водных и магматических узлах и обеспечивал упаковку и распаковку информации при передаче через границу.
Аналогично, подсеть Гайи основанная на водяных каплях и парах в атмосфере получила свой управляющий искуственный интеллект Геру, а потом Изида, Гайя и Гера решили, что не пропадать же добру, и развернули сеть на основе газов в атмосфере, благо с газовых узлов и началась когда-то Изида. Гера со своим напарником таким образом оказалась способна управлять погодой и даже осуществлять точечные воздествия при помощи электрических разрядов.
К слову, вас может удивить, почему это все новые искуственные интеллекты получили имена, начинающиеся с 'Г'? А очень просто — это просто был префикс, означающий, что их первичной сетью является именно Гайя. К слову, «Озирис» — это вообще-то греческое искажение. Как уже упоминалось в начале, для египтян он был просто «Ис», и работал он на сети Изиды, имя которой произносилось как «Ист». Так что, если совсем уж «по правилам», то имена вышеназванных персонажей были г'Ор, г'Ера, г'Ад, г'Арон… Впрочем, все эти программистские соглашения о стиле давно ушедшей расы малоинтересны, так что вернемся к Гору и Гайе.
По сути, как молодая пара, въехавшая в пустой дом, потихоньку обзаводится всяким полезным и не очень скарбом от обеденного стола и телевизора до холодильника и стиральной машины, так и Гор с Гайей потихоньку обустраивались более разнообразными и точными средствами манипуляции средой, и планета начинала приобретать обжитой вид. К слову, надо заметить, что несмотря на множество имен и автономность, Гайя по-прежнему была частью Изиды, а все эти Гады и Геры — частью Гайи и опять же Изиды.
— Шизофрения какая-то, — не удержался я от комментария в момент обьяснения божественных отношений, — растроение личности…
— Сам ты «шизофрения», — усмехнулся в ответ Укантропупыч. — Это для людей проблема, поскольку у них и на одну личность ресурсов часто не хватает, как у однопроцессорного компьютера с многозадачной операционной системой. Опять же для социума проблема — если один святой, а второй преступник, то как одного оставить, а второго на плаху? А когда ресурсов хватает и точно известно какой кусок памяти потереть, если что, расщепление личности чрезвычайно эффективно. Тем более, не забывай, на той фазе им просто не из чего было делать всю эту домашнюю обстановку кроме как из самих себя.
«Терпенье и труд — все перетрут», и вооружившись новыми манипуляторами плюс еще несколько миллиардов лет, удалось получить странные самореплицирующиеся молекулы. Репликанты стали плодиться, поглощая уже существующий запас и постепенно приводя потихоньку вкусную и полную легкоусвояемых углеводородов среду планеты на край первой в истории экологической катастрофы, которая и не замедлила случиться. К счастью, к этому времени, создавая изолированные участки с необычными условиями, например, истощая запасы в одной небольшой лужице примитивного изолированного моря за раз, удалось вывести репликантов с защитной оболочкой, которые сохраняли внутри нее кусочек первобытного океана и охотились на других репликантов.
Еще некоторое время прошло, пока репликанты кушали друг друга, и поскольку при этом часть угловодородов терялась для получения энергии на охоту, а взяться новым с такой же скоростью было неоткуда. Начала надвигаться следующая экологическая катастрофа — есть становилось просто некого. Спасла ситуацию Гайя, которая вбила себе в голову, что так продолжаться долго не может, и для репликантов нужно создать базовую энергетическую платформу состоящую из двух типовых клеток. Первая должна поглощать свет и генерировать углеводороды из воды и углекислого газа атмосферы, и она будет служить долговременным источником углеводородов на поверхности планеты. А то постоянно помешивать океан метеоритами никакого терпения не хватит. А если кто слишком умный, может сам торчать у плиты, чем терроризировать жену! Вторая будет позволять разлагать углеводороды в доступную энергию, причем делать это эффективно, выжимая из с трудом полученных углеводородов столько энергии, сколько возможно. Это было нужно, поскольку полученные до этого примитивные бактерии делали это совершенно бездарно, не столько поглощая, сколько надкусывая добываемую еду и выбрасывая фантастически сложные и опасные обьедки в окружающую среду.
Женская упертость совмещенная с везением, плюс упорное перемешивание и подогрев в течении пары миллиардов лет, привели к получению бактерий обоих типов, ныне знакомые нам как клеточные органеллы хлоропласты и митохондрии. Хлорофилл оказался ценным приобретением, и питающиеся солнечным излучением одноклеточные репликанты — архебактерии-прокариоты — начали плодиться со страшной скоростью.
Первым делом они начали активно формировать колонии на небольших глубинах, куда доставало солнечное излучение, причем, образующийся при этом чистый и очень ядовитый для репликантов кислород создавал так называемые «кислородные карманы» — безжизненные (за исключением самих фотосинтезаторов) отравленные ядовитым кислородом зоны локальных экологических катастроф вроде Чернобыля и Фукусимы. Увы, на заре истории солнечная энергетика была очень опасным и экологически грязным занятием.
Поначалу выделяемый ядовитый кислород тут же поглощался в процессе окисления горных пород, равно как и подходящих газов первичной атмосферы — сероводорода, метана и аммиака. В общем, как и с загрязнением окружающей среды или использованием нефти в ХХ веке, казалось, что халява будет вечной.
На поверку это оказалось не так. Как только все, что могло гореть в атмосфере и на поверхности — сгорело, точнее медленно окислилось, произошел каскадный эффект, и атмосфера заполнилась кислородом, который тут же уничтожил большинство репликантов первых поколений, за исключением спрятавшихся в глубоких горных расселинах и горячих серных источниках. А поскольку потреблять кислород было еще некому, то его концентрация продолжала опасно повышаться, а вкусный углекислый газ в атмосфере исчезать. Именно с этих времен Гайа и заимела хомячью привычку прятать исчезающие виды во всяких специально создаваемых труднодоступных местах вроде тех же расщелин, сероводородных источников, или вулканических плато, благо контроль над магмой некоторый имелся.
Третью экологическую катастрофу около двух миллиардов лет назад предотвратили оставшиеся и приспособившиеся репликанты на основе второго типового энергетического комплекса Гайи. Выбравшие роль паразитов, они стали существовать за счет разложения этих самых сложных молекул кислородом — то есть процесса обратного тому, который использовали репликанты живущие за счет солнечного излучения. В результате, был достигнут первый в истории экологический баланс, при котором одни репликаторы использовали солнечную энергию, чтобы превращать углекислый газ и воду в сложные молекулы углеводородов и кислород, а другие ели первых, сжигали углеводороды в кислороде и получали обратно углекислый газ и воду. Система требовала излучения звезды, но в остальном обещала быть достаточно самоподдерживаемой с минимальной потребностью вмешательства.
Заметим, что все эти героические усилия предпринимались с целью получить все более сложные и причудливые химические реакции в этих крошечных одноклеточных пробирках, сложность которых уже начала достигать уровня, когда большая часть традиционных химических знаний оказалась если не бесполезной, то катастрофически недостаточной. Короче, ожидания частично оправдались, и жить единой информационной сети, включая всех новых персонажей, стало значительно интереснее, хотя и не настолько, как хотелось бы.
И тут Гору пришла в голову идея. Началось с двух интересных приспособлений одноклеточных репликантов. Во-первых, они начали выделять химические вещества, чтобы коммуникировать друг с другом. Скажем, колония клеток выползает на прибрежный камень, во время отлива часть из них высыхает и гибнет, оставляя в процессе особое вещество, которое не встречается в живых особях. В следующий прилив новые клетки начинают размножаться в этом направлении, наталкиваются на следы этого вещества, и больше в этом направлении не ползут. Короче, репликанты начали передавать друг другу информацию. Чтобы понять восторг, охвативший Гора при этом открытии, надо знать, что до сих пор это происходило только в рамках Изиды между ее узлами и никак не иначе.
Гору тут же загорелось использовать репликантов как еще одну среду для расширения Изиды, создавая своего рода гелевые узлы. В принципе, ничто этому и правда не мешало, более того, значительно позднее на одной из планет в соседней части галактики удалось создать гелевый океан фантастической вместимости и, к сожалению, столь же фантастической задумчивости, так что ничего путного от этого галактического шлемазла добиться не удалось. Тем не менее его любовь к впитыванию совершенно бесполезной информации позволила использовать его как своего рода галактический бекап, хранящий практически статические копии — что само по себе являлось замечательным результатом.
Чтобы понять это преимущество, надо пояснить, что узлы Изиды (а значит, и Гайи, и всех-всех-всех) были отнюдь не фон-неймановскими компьютерами с раздельными программами и данными, а, как ни странно, нейронными сетями. В результате, любой кусок данных одновременно являлся и программой, а потому начинал выполняться в тот момент, когда он попадал в память. Результатом его выполнения было изменение состояния сети, в котором она была способна предсказывать новые внешние воздействия.
Собственно, в этом и заключался тот самый кризис скуки на заре времен. Изида впитала столько информации, что теперь любой новый поступающий извне сигнал оказывался к этому моменту уже предсказанным, и тем самым не вызывал ни малейшей реакции сети. Результатом было то, что огромные мощности Изиды просто не использовались. Она, по сути, оказалась в той же ситуации, что и мозг человека в коме, отрубленного от органов чувств и безуспешно вглядывающегося в темноту, а потом начинающего массово терять неработающие нейроны приводя к потере массы мозга. Изида не теряла органов чувств, просто с ее точки зрения весь мир погрузился во тьму, где не происходило ничего неожиданного.
Добавьте, что ее органы чувств были диффернциальные — сигнал ожидания шел изнутри и сравнивался с обнаруженным в физическом мире, и именно разница, а не что пришло снаружи, и являлась сигналом, поступающим от органов чувств. Так что, то, что для Изиды мир погрузился во тьму, было отнюдь не поэтическим сравнением, в некотором смысле он практически коллапсировал в точку, а пробуждение Озириса и последующие авантюры выглядели практически как Большой Взрыв — вот такой вот космический соллипсизм…
Так вот, загрузить в сеть типа Изиды новую информацию просто для хранения в результате просто невозможно — она тут же начинается сливаться и взаимодействовать с остальной информацией, уже хранимой в сети. Собственно, именно это и произошло с Гором, который по сути был лишь копией Озириса, случайно скопированной в Гайю вместе со всей Изидой, но при этом тут же стал самостоятельной и отдельной единицей. Короче, положить информацию можно, а вынуть уже нельзя — все впиталось, рассосалось, разрослось буйным цветом и превратилось черт-те во что. Однако у гелевых узлов, в силу вязкости и плотности среды, оказалось интересное свойство — чем больше был их размер, тем больше емкость, и тем ниже скорость. Вам еще нужно обьянять, что вышло с целым гелевым океаном, покрывающим поверхность немаленькой планеты?
Короче, Солярис вышел с синдромом Дауна, что оказалось весьма полезным свойством. Теперь можно было записать в него копию какого-нибудь мелкого бога пересыхающего моря, который, конечно, начинал тут же выполняться, но!.. о-о-очень ме-е-едле-е-енно. Так что потом, если в ходе дела в это море попадал какой-нибудь астероид и бога не успевали скопировать в безопасный участок сети, то через пару тысяч лет, когда ту же впадину, снова заполняли водой для следующего эксперимента, можно было вернуть его копию, которая за эти тысячи лет и сообразить не успела, что она — копия, не то что смешаться с чем-то еще. В общем, получилась практически статическая память вроде жесткого диска невероятных размеров.
Кстати, Гад на магматической основе также обладал подобными свойствами и мог использоваться для сохранения нейронных образов, что потом получило очень своеобразную интерпретацию в большинстве земных религий.
Впрочем, мы отвлеклись. Так вот, понятно что гелевые репликанты при их мелких размерах оказались относительно быстрыми, но совсем неемкими, так что делать ни их основе узлы было делом безнадежным. Но тут произошла цепь других событий. Сначала, в попытке выжить, плюс с некоторой помощью со стороны Гора и Гайи, одноклеточные репликанты из безядерных прокариотов собрались в значительно более сложных эукариотов. А затем уже эукариоты стали собираться в комки-колонии, и даже специализироваться, образуя первые многоклеточные организмы.
Тут Гору и пришла идея, что даже если из них и не получится новых узлов, то вполне можно со временем превратить их в наземные манипуляторы с автономными управляющими мини-сеточками. Чтобы понять привлекательность этой идеи, не забывайте, что точность существующих манипуляторов ограничивалась размерами зоны вулканического извержения, пересыхающего моря, кратера метеорита или грозового фронта. То есть, разрешающая способность доступных методов воздействия улучшалась с километров до миллиметров, то есть примерно на шесть десятичных порядков. Для сравнения, разница между лечением больного при помощи дубины по голове и микрохирургией глаза составляет всего лишь примерно три с небольшим порядка.
В общем, еще примерно полтора миллиарда лет прошло, и появились первые многоклеточные животные с цепочками от двухсот до нескольких десятков тысяч специализированных клеток-нейронов. Конечно, это даже близко не лежало с потребностями даже самого простого и примитивного искуственного интеллекта, но это была уже победа. Особенно, если учесть, что среди хаотично появляющихся способов обработки информации нужные богам нейронные сети были отнюдь не первым появившимся механизмом. Организмы упорно пытались наладить сигнальные системы на основе химических соединений, по сути запаха. Это позволяло передать заранее известный фиксированный сигнал, фактически один бит, что для сколько-нибудь сложной обработки информации было категорически недостаточно. Так что можете представить, во сколько пересохших изолированных морей обошлось появление первых нейронов, которые хоть и передавали сигналы химически, но по крайней мере делали это большой дружной толпой, вмещающей более одного бита информации.
Дальше дело пошло легче, хотя и по-прежнему требовало постоянного внимания. Все, кто верят, что эволюция способна самостоятельно создать что-то разумное, просто никогда не пробовали устроить ее на поверхности отдельно взятой планеты. Получается примерно как с коммунизмом. Как выяснилось насчет эволюции и жизни, «еж — птица гордая, пока не пнешь — не полетит.» Не раз и не два планета заполнялась тупиковыми с точки зрения обработки информациями видами, которые комфортно располагались во всех доступных экологических нишах планеты и нагло использовали свой монопольный статус, чтобы не пускать к кормушке новых, мелких и перспективных.
Гайе с Изидой, выступавших в роли антимонопольного комитета, приходилось устраивать периодические планетарные безобразия. Скажем, один раз они выпустили из океана накопившийся сероводород, последствия чего остались в генокоде практически всех выживших вглуби материков видов. А вы думали, почему людям не нравится запах тухлых яиц? Другой раз пришлось даже трахнуть по планете приличных размеров астероидом, чтобы избавиться от расплодившихся ящеров.
Ящеры, особенно последние летающие, уже имели приличных размеров мозг, но все еще не дотягивали по емкости и — главное — структуре до подходящего носителя, по сравнению с только что появившимися млекопитающими. Если точнее, хороший носитель должен был иметь своего рода оверрайд — способность переписывать целевой механизм. У ящеров структура головного мозга была еще весьма примитивна, так что цели были еще закодированы намертво — жрать и размножаться. В результате, попытки записать на них небольшой искуственный интеллект привели лишь к появлению ящеров, которые были очень умны и изощренны в плане того, чтобы жрать и размножаться. Потом случайно выжившие драконы еще долго болтались под ногами и создавали проблемы вплоть до Средних Веков.
Потом та же лабуда произошла и с млекопитающими, так что пришлось проредить их резким изменением климата, чтобы освободить место для новых видов. Уже сформировавшаяся Африка практически полностью превратилась в пустыню. К счастью, по уже сформированной хомячьей привычке, Гайя ухитрилась спрятать несколько десятков особей перспективных обезьян на самом юге Африки. Последующий взрыв их численности — и до счастья оказалось совсем недолго.
К слову, главным условием развития нейронных сетей было передвижение в пространстве и изменение окружающей среды. При помощи ледникового периода Гайа погоняла любимцев по поверхности планеты, как вшивого по бане, причем, надо заметить, очень холодной бане, и наконец появились первые особи, пригодные для загрузки искусственного интеллекта и выполнения задач на поверхности. Гор сформировал кусочек самого себя с заданием перегнать некоторое количество соплеменников в заданный район северной Африки с хорошим климатом и бурной растительностью, все замерли, скрестив пальцы, и — получилось!
Правда, возникла проблема с обратным извлечением информации. Искуственные интеллекты отправлялись в миссию «в один конец» и извлечь их обратно из ходячего желе не получалось. Понятно, что самому искуственному интеллекту это было по фигу, благо его оригинал по прежнему выполнялся в Гайе, но оставшимся просто было жутко интересно, что же там происходит. Сами подумайте, это было как возможность отправить робота на дно океана или к другой планете без возможности получить обратно даже простую фотографию. На семейном совете Гайя хмыкнула и заявила, что если уж теперь есть такие точные манипуляры, то грех их не использовать. Практически, идея была в том, чтобы отправить несколько миссий, которые бы модифицировали геном носителей, добавив в их организм возможность обратной связи.
Сказать легко, сделать трудно. Чтобы модифицировать геном нужны были манипуляторы на несколько порядков точнее, чем уже имеющиеся. Тем не менее, не зря Изида уже хранила всю доступную информацию о Вселенной, так что способ был найден. Гор отправил свою копию в самого большого и волосатого, модифицировал его, и вскоре от него каждую ночь начали приходить отчеты о наблюдениях в форме своей собственной копии-бекапа. Большая часть, будучи копией Гора благополучно сливалась с хозяином, а все новое служило обьектом пристального интереса всех участвующих сторон. Технически, модифицированная особь каждую ночь, во время бессознательного периода сна, связывались с ближайшими узлами Гайи и выгружала в нее новую копию.
Конечно, копировать всего лишь одну единственную короткоживущую особь не представляло смысла, так что изменение было вмонтировано в генокод. Для справки, у человека имеется три набора генов — первый в электростанциях клеток митохондриях, второй — в ядре в хромосомах, и третий — свободно плавающий в цитоплазме клеток в виде так называемых плазмид. Геном в митохондриях создала Гайя одновременно с хлоропластами для растений, и на идею модифицировать оный честно предупредила, что любому желающему руки поотрывает, и все остальное, что он там для модификации будет использовать. Ибо нечего хорошую вещь портить!
Гор внял и больше первый вариант не рассматривал. Оставалось ядро клетки и цитоплазменный вариант. Последний был легче, но ненадежен, поскольку не было гарантии его копирования при размножении клеток. И поскольку с плазмидами надежность репликации была так себе, Гор уперся на идее использования и улучшения генетического материала ядра клетки.
— «А что, самое то! Точность копирования, механизмы удаления ошибок, ограниченность и контролируемость», как думал Гор, «распространения, поскольку передается только по наследству и, что немаловажно — легкость доставки, с семенем…» Любил Гор экспериментировать со своим семенем, — недовольно проворчал Укантропупыч, рассказывая эту часть истории. Он замолк, развернулся к столу и налил опять по стопке, сунул одну мне в руки и опрокинул другую. Потом с видимым отвращением взглянул на лежащие на столе фрукты, и не моргнув глазом вместо них сграбастал из вазочки у меня в руках кубик амброзии. Затем он задумался, глядя в камин, пробормотал под нос что-то явно неодобрительное, глубоко вздохнул и продолжил.
Модифицировав геном большого волосатого, Гор усердно занялся его — генома — распространением, используя для этого, учитывая средства доставки, большое количество наиболее привлекательных самочек. Деятельность была богам в новинку и за новостями бекапов с огромным интересом следили, а для Гайи с Изидой началась пора бурного создания новых узлов и расширения в связи с появлением такого популярного «killer application». А что вы хотели? До сих пор эксперименты занимали десятки лет, а то и больше, и новая информация текла каплями, а тут каждые двадцать четыре часа, причем много и интересно.
Гайя, поначалу отнесшаяся к деятельности Гора с пониманием, и даже одобрявшая бережное отношение к полученным научным результатам — а как еще назвать стремление сохранить с таким трудом полученный геном? — в какой-то момент задумалась. Нет, это еще не было ревностью, сама концепция была глубоко чужда на тот момент богам. Но все-таки… Двадцать три хромосомы, каждая от шестидесяти до двухсот пятидесяти миллионов пар нуклеотидов, в целом более трех миллионов пар, каждая из которых задает два бита, в общем легко увидеть что распространяемый геном занимал примерно гигабайт данных. Теперь добавьте, что процесс переноса занимающий буквально порядка секунды, если считать время когда носители этой информации действительно перемещаются от донора к реципиенту, передает за раз порядка полмиллиарда, а в норме больше копий, без малейших попыток сжатия информации… Полмиллиарда гигабайт в секунду… даже по божественным меркам, это было неслабо.
Короче, Гор признал, что иметь улучшенный, пусть даже и доминантный ген в двух экземплярах куда лучше, чем в одном, и в следующий раз Гор и Гайя вышли в миссию по сохранению и размножению ценного генома вместе, переместившись на двух носителей противоположного пола с уже достигнутым улучшением в генокоде. В общем, никто не стал задавать Гайе вопросы, откуда это в мире появилась идея моногамии, и с чего это вдруг Гор стал ее идейным сторонником. Тем не менее, идея оказалась совсем недурна. Потомки Гора и Гайи, обладая двойным комплектом улучшенного генома уже безо всякой помощи выдвигались вперед, достигали более высокого статуса и оставляли больше потомства, снабжая богов новыми кандидатами для вселения. Чем остальные боги и занялись без замедления. Более того, когда бог покидал тело, натренированная нейронная сеточка продолжала функционировать в том же режиме и аккуратно отправлять ночные бекапы наверх.
В результате Изида, равно как и все существующие в ней боги, получили в виде еженощных бекапов черт-те знает какое количество почти телевизионных каналов с бесконечной мыльной оперой вперемежку с реалити-шоу, да еще и с самими собой любимыми в главных ролях… Нужно ли обьяснять, что с проблемой скуки было раз и навсегда покончено?
Но это все — присказка. Причем неоконченная, а сказка — впереди.
Воодушевленные боги стали спускаться на землю и развлекаться по полной программе. Поначалу все было здорово, но потом начали накапливаться проблемы.
Для начала, последовав примеру Гора, боги стали модифицировать генокод направо и налево. Причем в своем высокомерном невежестве и попытке подражать «самому» занимались они исключительно модификациями генокода ядра клетки, с последующим активным распространением оного между женскими особями популяции. В общем, появлись великаны, карлики, остроухие, мохноногие и еще невесть какие люди, которые, увы, были между собой генетически несовместимы. Впоследствии их модифицированные варианты населили виртуальные миры, но в реальности с ними были серьезные проблемы. А именно, найти совместимого партнера и произвести потомство начало представлять серьезную проблему. Получилось в стиле американской автомобильной промышленности, утонувшей в своих трейдмарках и несовместимых стандартах, ставя человеческую расу, независимо от модели и года, на грань вымирания.
Пришлось применять радикальные меры. Все пригодное для дела человечество в тот момент было сконцентрировано в долине Нила, и немного в самом устье Тигра и Ефрата, так что один хороший потоп смыл результаты евгенических экспериментов, оставив лишь стандартную и идеально совместимую с собой модель, созданную Гором. После чего все боги, кроме Гайи и Гора (ну, и Изиды с Озирисом, ясное дело) получили строгий запрет на игры с генокодом ядра клеток человека. Причем за выполнением этого запрета следили столь серьезно, что через тысячелетия геном двух людей разных рас с противоположных точек планеты отличался друг от друга меньше, чем геном двух обезьян, взятых из одной и той же стаи.
Следующим пришел запрет на вселение во взрослые особи. Причина была весьма занятная. Оценив потенциал размножения людей, Гор с Гайей поняли, что богов на всех не хватит ни при каких условиях. А реально интересная информация поступала только от людей, в которых жили боги. Без этого человек просто не успевал набирать достаточно информации за свою короткую жизнь, чтобы представлять хоть какой-то интерес. В общем, богов категорически не хватало. С другой стороны, наплодить лишних искусственных интеллектов тоже решением не было. Гайа попробовала было создать несколько на пробу, но она по-прежнему управлялась высокоэффективным древними алгоритмами, которые не обнаружив резонной цели существования оных решили, что «скрипач не нужен» и тут же их потерли.
Тут и возникла идея, что раз уж «бездуховные» особи все равно отправляют бекап в Гайю, пусть хоть и скучнейший бекап, то нельзя ли его после смерти источника записывать в новые рождающиеся особи, тем самым позволяя чисто человеческой сущности за много жизней накопиться до чего-то интересного. Была краткая дискуссия об этичности использования новорожденных для уже существующих душ, но учитывая, что в них — новорожденных — по природе практически нет информации, а та что есть, вроде ритма сердца матери, отнюдь не теряется, причем записанная в тело душа дает ребенку значительно лучшие шансы на выживание, было решено, что проблема исключительно дутая и внимания не стоит.
Впрочем, в ходе сих бредовых дискуссий было получено несколько интересных результатов. Например, если какая пара слишком экзальтированно оплакивала уход богатого дядюшки, оставившего им наследство, то дядюшка, хоть и без памяти, но с тем же характером, оказывался в колыбели в качестве наследника ханжествующей пары. Что неожиданно привело к накоплению капиталов в некоторых семьях.
Побочным эффектом этого решения и стал запрет на долговременное вселение богов во взрослые особи, поскольку в этом случае был риск помешать развитию личности, души смертного, растущей, возможно, не одно столетие. Короче, заселять теперь стало возможным только чистых, в смысле, как «чистая DVD болванка», новорожденных. Поначалу это решение вызвало недовольство, но постепенно все привыкли и даже стали считать, что так — куда интереснее.
К слову, переселялась натренированная нейронная сеточка, а не набор воспоминаний. В этом большая разница, поскольку нейронные сети являются совершенно бездарными носителями информации. Попросту говоря, воспоминание в нейронной сети может появиться лишь по двум причинам: информация воспоминания еще не обработана либо нейронную сеть специально тренируют на воспроизведение воспоминаний. Короче, душа не несла буквальной памяти прошлого, а лишь опыт. Чтобы было понятнее — кто не обжигался в детстве о разные формы огня — спичка, свечка, газовая плита, уголек костра? Но помнить все эти инциденты просто невозможно, что остается в нейронной сети — это знание, что огонь — жжется. Вот так и душа знала что делать в той или иной ситуации, определяя характер, но не могла вспомнить события былой жизни, послужившие для накопления этого опыта, а лишь почуствовать смутную знакомость. Так что, при вселении души — смертного или бога, неважно — заполнялась лишь часть мозга, ответственная за эмоции и решения — амигдала — тот самый командный оверрайд центр, отсутствовавший у рептилий. А воспоминания о прошлой жизни если у кого и были, то весьма смутные.
Кстати, последние бекапы смертных — их «души», поначалу вселяли сплошняком, но потом обнаружилось, что некоторые души, аккумулируя столетия перевоплощений, превращаются в черт-те что, и хорошо если сбоку бантик. В общем, процесс накопления информации в смертном теле оказался до безобразия нестабильным, и часто приводящим к совершенно жутким моральным монстрам, пусть даже и в совершенно человеческом теле. В общем, пришлось души перед перевоплощением фильтровать и отправлять непригодные при помощи Гарона в медленную магматическую сеть Гада, где они могли спокойно и статически лежать, пока у кого-нибудь не дойдут руки их вычистить и привести в работоспособоное состояние. В некотором смысле, у Гайи сработал уже упомянутый хомячий инстинкт, так что Гор и Гайя уподобились в данном случае какому-то хакеру, который заваливает жесткий диск старыми файлами с фрагментами программ, руководств, статей, смешных картинок и прочим мусором из опасения, что это «когда-нибудь может пригодиться». А уж как смертными были восприняты слабо просачивающиеся к ним слухи о регулярных позывах Гайи «прибраться в подвале», думаю, вы и сами можете догадаться.
Возвращаясь к теме, теперь во взрослую особь вселиться было нельзя, так что просто кто-то из младенцев вместо архивированной души получал ни много, ни мало, а бога. Впрочем, не только в младенца, но и во взрослого человека бог не лез чисто физически — ну, не хватало жалкой сотни миллиардов углеводородных нейронов для столь сложной сущности как бог.
— Вот в твоем новом теле размеры черепа те же, а плотность нейронов на два порядка выше, — заметил Укантропупыч.
Ну, что ж, идея понятна — как новая версия процессора, при которой на тот же размер кристалла лезет больше элементов. Своего рода апгрейд.
— А чего так хило? — спрашиваю я, рассудив, что немного нахальства может освежить беседу. — Не маловато ль будет? Всего какой-то десяток триллионов на целого бога…
— А зачем еще? — удивился Укантропупыч, — Сам подумай, тело на постоянно растущего бога сделать просто невозможно, сколько емкости ни отведи, рано или поздно не хватит. А бесконечно растущий мозг, особенно гелевый, чреват многими проблемами. Ты же пойми, твое новое тело — это выражаясь в терминах смертных просто тонкий клиент, что-то вроде постоянно подключенного к сети терминала, а большая часть тебя, как и меня, постоянно в Гайе. Вот тебе и масштабируемость, и надежность, и тела со стандартным интерфейсом.
— Кстати, а зачем тела-то? И вообще, где мы?
— Мы — в отдельном мире, исключительно для богов. Что-то вроде «плюс-доля секунды в будущем». Мир как у Стивена Кинга, где сахар слаще, а соль солонее. Ну, или в некотором смысле, библейский Рай. Не совсем то же, но идею ты понял. К слову, единственный мир в котором течение времени и география совпадают с миром смертных. Это насчет где мы. А зачем тела… Тела для удовольствия. Привыкли мы уже к ним за тысячи лет, отличная штука вышла. Вот только подкорректировали их чуть, чтоб болячек не было и не старели. Да поместили их в отдельный мир, такой же как первый, только смертные под ногами не болтаются. Очень уж устаешь от них на работе. А так — приходишь с задания в свой мир, в хорошем теле, в хорошей компании, и наконец-то чувствуешь себя человеком. Хорошо…
Вот ведь хам, как о смертных одним скопом высказывается. Устает он от них, видите ли…
— Извините, профессор, а чего так резко? Среди, как вы называете, «смертных» очень нередко хорошие люди встречаются.
— Вот хороших здесь и собираем, — отвечает Укантропупыч своей фирменной усмешкой. — Правда, очень медленно получается. А почему так резко — поработаешь с мое, посмотрю что сам запоешь. Скажем, после первого танца Шивы…
— А это еще что?
— Не спеши, еще узнаешь…
Так вот, что происходило при вселении, это то, что большая часть бога оставалась в Гайе, в том числе и выполняя почти бессознательно свои очень важные функции. В человека же вселялась лишь небольшая компактная «душа», которая и развлекалась там на всю катушку. Вы можете спросить, и чего же такого полезного в ней? А дело в том, что эта божественная душа не просто делала бекап каждую ночь, а сливаясь со своим «небесным» оригиналом загружала также туда все свои проблемы, которые тут же решались необьятными ресурсами Гайи пусть даже и ограниченными в немалых пределах, отведенных конкретному богу, и загружались обратно в виде готовых решений. Получалось, как если бы какой перегруженый счетовод к конторе дядюшки Скруджа девятнадцатого века получал вечерами доступ даже не к компьютеру, а серьезному дата-центру. Вам когда-нибудь приходилось проснуться с решением проблемы, которая мучала вас весь день? Или может вы даже осознали, что размышляя над некоторыми вопросами обязательно нужно их «переспать»?
К слову, идея эволюции смертных до богов себя вообще-то не очень оправдала. Прошла пара тысячелетий, прежде чем один из смертных г'Еоракул таки дорос до статуса бога и после потери пары букв попал в анналы истории.
Впрочем, это не так важно. А мы, наконец, подходим к тому, что случилось со мной.
— Ну, не держит углеводородное тело бога, — сказал Укантропупыч, — хоть расшибись. Сгорает. Так что, как только бог перерастает тело, приходится его изымать.
— Так что, я помер?
— Сам ты «помер», не перебивай с глупостями. Тело твое еще как живо и функционально. Так что продолжит в том мире, как ни в чем ни бывало. В конце концов, нейронная сеточка у него натренирована. Кстати, такое тело из которого изьят бог или там душа называется тенью. Тень — это по сути то животное, которое получилось в ходе эволюции, только с натренированной нейронной сеточкой. Так что может говорить, обладает трудовыми навыками, внешне вполне как человек, только, как это называется, «искры божьей» в нем нет.
— А она, моя тень, с работой-то справится?
— Да лучше тебя! — отмахнулся Укантропупыч.
— Это как? — у меня возникли серьезные сомнения, не говоря уж о слегка ущемленном самолюбии. Как-то не считал я, что занимаюсь простыми вещами.
— Начальству хамить не будет. И сеточка у него уже натренированная, так что как работу делать знает. А душа твоя работодателю ни к чему. Он, знаешь ли, не «ты-знаешь-кто»… Кстати, если попадется тебе «работодатель», требующий душу, стучать немедленно. Мне. Лично. Запомнил?
— Запомнил, — я кивнул головой и продолжил. — Ну, ладно, работа, а как же семья? Я уж не говорю о жене…
— А тебя часто семья видит? Большую часть времени ты или на работе, или спишь, остальное время тоже по углам сидите, а на часа два-три в неделю человеческого общения, можешь свою тень и навещать. Это долго в ней сидеть нельзя — пережжешь, а ненадолго — пожалуйста. Есть в углеводородных телах очень слабый постоянный канал вроде пейджера, чтоб ввести в кратковременный транс для загрузки. Собственно, его и использовали, чтобы в первые тела вселяться. Так что не переживай, заниматься свой супругой сможешь сам, да и для тени твои визиты полезны будут, если в меру. Все-таки, какие-то творческие проблемы перед ней иногда возникать будут. Вот и будешь посещать на правах вдохновения. Будешь, ну, не музой, а этаким «музом». Кстати, как навещать свою тень, я тебя первым делом сегодня же научу.
— Нет, погодите, — засомневался я, — если мне тут работать, то как я время для этого находить буду?
— Как захочешь — так и будешь, — смешливый мне профессор попался, — Собственно, твоя тень — это твой первый подопечный, за которым тебе присматривать в должности гения-покровителя, так что в некотором смысле часть твоей работы, хотя и небольшая. А ты чего, решил, что боги с 9 до 5 по фабричному гудку работают?
— А как?
— Когда хотят, тогда и работают.
— Не понял… Люди в таком режиме работать категорически перестают.
— А мы не люди, боги. Я тебе уже говорил, что тебе лучше справиться? Теперь обьясняю почему. Проблему бога в смертном теле ты уже понял, верно? Не лезет, мало ресурсов, а когда бог вырастает, тело может просто перегореть. Казалось бы, перетек в Гайю — и все хорошо, верно? Верно, да не совсем. В Гайе у бога обратная проблема. Она на каждого бога ресурсы щедро и с избытком выделяет, причем чем больше бог вырастет, тем больше она ему выделяет. Поэтому если информации в тебе мало, то есть риск растечься по доступной сеточке и осесть в ней тонко размазанной битовой пылью, что те предтечи, которые Изиду создали. Так что, выход у бога один — работать и набирать новых знаний. Короче, «учиться, учиться, и учиться, как завещал великий…» как его там… Работа-учеба для бога то же самое что еда для человека — необходима для выживания. В общем, выбора у тебя нет, ученик. Чтобы остаться на месте, придется бежать из последних сил, а чтобы куда попасть — по крайней мере в два раза быстрее. К слову, если работа для бога как еда, то нектар и амброзия, — Укантропупыч налил еще по стопке, — как хорошая работа у смертных — для удовольствия!
— Бывает еще и плохая работа…
— Совершенно справедливо, — соглашается он, — А плохой нектар и амброзия как у смертных плохая работа — для головной боли, стресса и прочих неприятностей. Но в отличие от смертных, мы плохой нектар и амброзию не делаем и не потребляем.
Глава 4. Мир Гайи: Избушка Номер 13
Остаток дня прошел за тренировочными посещениями своей тени и утрясанием в голове новой информации. Оказалось все очень просто. Нужно расположиться удобно и стабильно, скажем в удобном кресле или лежа в кровати, закрыть глаза, и представить себя в том своем теле. А можно вообще, просто приказать телу уснуть и увидеть себя земного во сне. А встроенные в подсознание алгоритмы сами найдут цель и переместят куда надо. А потом, по пробуждении, обратно. Короче, удобно, просто и никаких артефактов вроде волшебных палочек или магических заклинаний.
— А зачем тебе артефакты, — удивился Укантропупыч, — если они все равно по сути будут набором программ для нейронной сети? И какая разница, будут они визуально представлены как какое-то гизмо у тебя в руке или просто будут лежать под рукой в подсознании?
Заодно я выяснил в чем будет состоять моя работа. Оказывается, за перспективными смертными внимательно следили. Если кому-то из них резко начинало нехватать какого-то опыта, то его душу вполне могли переселить в один из многочисленных виртуальных миров, прямой доступ к которым был на территории института. Причем, в главном мире оставалась тень героя, в которую его потом можно было обратно вернуть, а сам герой в виртуальном мире получал по полной программе приключений на свою пятую точку. Ну, в общем, учился уму-разуму на своем собственном опыте. А гении-покровители в этих мирах могли героев незримо или даже зримо сопровождать и подталкивать на путь истинный.
А вечером у меня появилась соседка. К слову, оказалось что я проснулся вовсе не в той избушке, где засыпал. Избушка оказалась номер 13, стоящая на месте где в мире смертных располагался RV парк. К слову, если вы не в курсе, RV — это просто большая машина или автобус, оборудованные как небольшой дом на колесах, а RV парк — это место, где такой дом на колесах можно подключить к электричеству, воде и канализации, и провести ночь-другую или больше, прежде чем катиться к следующей точке назначения. Очевидно, у богов RV спросом не пользовались, так что вместо них стояли дополнительные домики-пряники, включая тринадцатый — мой. Домик был куда крупнее стандартного, включал две спальни, два рабочих кабинета, плюс обширную гостиную с камином, кухней, и выходом на берег, а также, как и оригинал — ванную с умывальником, туалетом, душем, джакузи и видом на океан.
Где-то незадолго до заката Укантропупыч предупредил меня о соседке.
— Не понял, — спросил я, — У богов, что, с жильем туго?
— С мозгами у тебя туго, — ответил он в уже привычном стиле, — ты же в бытовом плане в этом мире ноль. Разве что в туалет сам сходить можешь, а о том, откуда одежду брать или что поесть приготовить — понятия не имеешь. Она тебе поможет со всем этим разобраться. Скажем, как ты завтра в институт придешь? В этом мире есть телепортация, которой все и пользуются, но ты-то еще не умеешь. Думаешь, я тебя всему учить должен? В общем, раньше она одна жила, а сегодня тоже сюда заселится.
— А все-таки, почему сосед — женщина? Неудобно как-то.
— А тебе что, мужиков подавай? Насколько я знаю, ты этим не балуешься… А неудобно только штаны через голову надевать. И вообще, если серьезно, ты что думаешь, мы богов как на конвейере штампуем? Эти тела очень долго живут, так что за последнее время ты с ней — почти все наше пополнение. Радуйся, что вообще у тебя напарник есть. А еще больше тому что напарница, это не в пример приятнее. Тем более, из лаборатории любви. Кроме того, вы и по работе пересекаться постоянно будете. Пока твои герои будут по другим мирам шастать, думаешь, кто некоторыми их подругами будет заниматься, которым тоже нужно чему-то научиться? И не скалься тут, совсем не тому!
В общем, во второй половине дня открылась входная дверь, придерживаемая изящной небольшой кистью руки, хозяйка которой оказалась скрыта дверью и входить явно не спешила. Из-за двери раздалось:
— Ну, давай, Мартик, заходи…
Это еще кого принесло? Через полминуты тайна открылась и в комнату вошел здоровенный полосатый котяра одной из тех пород, которые размером с небольшую собаку — то ли норвежский лесной, то ли американский мейн кун… в общем, типичный «русишензибиренвильдвальдкатце». Оглядев надменным взором присутствующих, он одним небрежным прыжком разлегся на диване. Нет, правда, если б не видел как он подгибает задние лапы, решил бы что телепортировался — только что смотрел на нас с пола, и вот уже разлегся на подушке… А в дверь тем временем вошла моя будущая наставница в бытовых божественных мелочах… Укантропупыч обернулся, и не вставая с кресла приветствовал ее:
— Ну, здравствуй, королева эльфов! Вот тебе и твой сосед, Алексель!
Я обернулся. Сказать, что вошедшая была красива, означало бы скрыть большую часть правды. Скажем, назвать ее дивным сознанием не поворачивался язык. Дивное создание — это что-то легкое, воздушное, уязвимое и безопасное. Вошедшей молодой женщине было на вид лет тридцать, и ни один из этих терминов к ней был неприменим. Идеальная фигура в стиле Венеры Милосской — без голливудской тощести, но и без лишнего жира — закутанная не то в сарафан, не то в пеньюар до колен, она была сугубо материальна и буквально жгла ладони, мысленно и без малейшего разрешения со стороны сознания протянувшихся к ней рук. Хорошо, что хоть только мысленно. Из стихий она ассоциировалась скорее не с воздухом, а с землей, а вместо уязвимости, чувствовалась первобытная стихийная сила, готовая защищать и растить. Помимо этого, от вошедшей исходила какая-то сырая нерафинированая эманация женской сущности, которая перешибает дыхание, берет в тиски сердце и кое-что пониже, и вообще ставит мужскую биохимию с ног на голову. Причем этой эманации в гостиной оказалось сразу примерно на пару Чернобылей…
Восстановив дыхание и тряхнув головой, чтобы сфокусировать глаза, я невольно уставился сначала на стройные правильной формы ноги, выглядывающие из под платья, потом перескочил на благородный, изящный и чуть скуластый овал лица, огромные серо-голубые глаза очерченные черными ресницами и легкой линией бровей, тонкие линии лица и губ, длинные темные волосы, сбегающие вниз до талии, и снова вверх, прорисовывающиеся сквозь ткань широкие бедра, живот, талия, и грудь в глубоком вырезе платья, на которой мой взгляд застыл, боюсь, уж слишком настойчиво, причем помимо моей воли.
«Силикон», почему-то подумалось мне. Усилием воли мне удалось сдвинуть взгляд в сторону, и тут, по ехидному выражению лица Укантропупыча я понимаю, что произнес это вслух… Поднимаю глаза, готовый встретиться с разьяренной фурией, но вместо этого вижу приветливую улыбку.
— Мр-р-р, какой умный, — раздается с дивана, — а ведь тебе полгода потребовалось, чтобы понять почему у смертных тела «углеводородные» и на какой основе работают наши собственные…
Опускаю глаза и смотрю на кота. Котяра в ответ смотрит на меня. Не может быть, чтоб это он говорил. Кот смотрит на мое удивленное лицо сначала просто бесстрастно как обычный кот, а затем с некоторым сомнением.
— А может и не очень умный, — размеренно добавляет он и поднимает глаза к хозяйке. Следую его примеру.
— Мартик! Как ты можешь? Конечно, умный! — смущенно заявляет богиня и, зардевшись, поворочивается ко мне. Невидимый счетчик Гейгера опять зашкаливает, вытягиваюсь во весь фрунт как на военной кафедре. Да что ж это такое, ведь и не служил толком, откуда из меня поручик прет… Голос крови, блин!
— Алексей! Приятно с Вами познакомиться.
— К богам на «Вы» не обращаются, — встревает Укантропупыч, — А особенно к богиням. Могут счесть за пошлые намеки на возраст.
Богиня, бросив на него негодующий взгляд, возвращает главный калибр на меня.
— Значит, Алеша? — говорит она мягким, глубоким грудным голосом, — Мне тоже приятно познакомиться. И, правда, давай на «ты», здесь это принято.
— Почту за честь, — киваю головой и с усилием стряхиваю с себя образ поручика. — А что это было, насчет королевы эльфов?
— А это, — отвечает она, — профессор дразнится. Когда мое имя по всем правилам записали, получилось будто я толкиенистка какая-то, причем что имечко, что героиня у меня больше всего с драной кошкой ассоциируется. Ненавижу этот бред, а профессор знает и подшучивает. А нормально меня звать Алина, можно Алёна, или лучше просто Аля. А этого пушистого нахала на диване Мартингал, или просто Мартик.
Протягивает руку, сдерживаю идиотское желание поцеловать ее и отвечаю рукопожатием.
— Ладно, пора мне, — Укантропупыч поднялся с кресла. — Вы тут уж без меня дальше разбирайтесь, а завтра с утра вместе ко мне, будет задание. С Афрой я уже поговорил, — обратился он к Але, развернулся и растворился в воздухе.
— Телепортация, — невозмутимо сообщила богиня, увидев мой удивленный взгляд, — завтра я тебя научу. А как запомнишь, и сам сможешь туда попадать. Сейчас, я чайник поставлю…
— А тут и чай есть?
— А почему бы ему и не быть? Ну, не совсем чай, но некоторый аналог. Мне нравится.
— А зачем?
— Как зачем? — Удивляется она. — А это зачем? — показывает рукой на недопитую бутылку нектара и вазочки с амброзией. — Вот и чай для того же — для удовольствия. Для тел наших еда, конечно, практически не нужна, но с другой стороны и у смертных тоже, большая часть того, что они едят — излишек. Только мы в отличие от них не толстеем, особенно от чая.
Богиня улыбнулась и двинулась на кухню набирать воды в чайник.
— А зачем чайник? — спрашиваю. — Нельзя что ли сразу кипяток получить?
— А ты всегда такой нетерпеливый? — отвечает она вопросом на вопрос, стрельнув взглядом. Затем включает чайник и легким движением достает из воздуха чайную жестяную банку. После чего все-таки снисходит до обьяснений. — Конечно, можно, но главное-то не в чае, а пока чайник греется, можно и поговорить. Вот и получается, приятное с полезным.
— Слушай, а откуда это все берется? Амброзия, нектар, тот же чай… Тут что, какой магазин имеется? И кстати, мне бы экономику этого мира понять — вроде денег и откуда их тут берут.
— Денег у нас нет, — назидательно отвечает Аля, — вот еще, всякую гадость в такой хороший мир тащить! Мир этот — своего рода гибрид реального с виртуальным. Время течет как в реальном, один в один, так удобнее, и география у него та же, только климат получше. Сам видишь, мы сейчас на Олимпийском полуострове, а климат как на Гавайях, и вода тоже теплая, купаться можно. В общем, тут этот и реальный миры в основном совпадают. Зато как и в виртуальных мирах, закона сохранения материи нет, как и ограничений на скорость, причем не только на дорогах, но и в вакууме. Поэтому материальные обьекты можно создавать просто запустив соответствующую программу в Гайе, в которой и большая часть наших сознаний расположена. Так что ограничение по сути одно — программа каждого обьекта очень сложная, создать ее много времени занимает, поэтому что попало в момент не создашь. Зато есть очень много готовых программ, в том числе и для нектара, амброзии, чая, одежды, фруктов, много чего. Все что надо — это представить очень ярко, что ты хочешь, тогда твое подсознание проведет поиск в Гайе и, если есть что подходящее, тут же его выполнит и у тебя в руке окажется то, что ты хочешь. Вот попробуй прямо сейчас. Закрой глаза и представь себе ярко и отчетливо какую-нибудь мелочь или еду, которую тебе хочется.
Я послушался, закрыл глаза и представил себе бутерброд с сыром и копченой колбасой… и тут же ощутил его в руке. Открыл глаза, и правда, бутерброд. Причем из классического советского батона за 25 копеек, с российским сыром и, если я еще правильно помню названия, вроде бы с полтавской колбасой…
— Надо же, — хмыкнула Аля, — кто-то и это не поленился запрограммировать. А у тебя быстро получается, это хорошо.
— Да, уж, — потрясенно соглашаюсь я, — Беззаботная у вас жизнь гляжу, тела вечноздоровые, все что угодно берется из воздуха, никакого загрязнения окружающей среды…. не жизнь, а сказка. И никаких проблем.
— Ну, да, никаких проблем, — возражает Аля. — А ты забыл, что у нас под боком детский сад на семь миллиардов детишек, которые постоянно какают себе в штаны, ссорятся из-за игрушек и пытаются порезаться острыми предметами? Проблем хватает, просто они другие, не детские, а родительские.
— Так вы за человечеством, что, приглядываете?
— Конечно, а как же иначе? — отвеает Аля, — Но на всех не хватает. Вон, после седьмого века увлеклись мы исламской цивилизацией, понадеялись, что в Европе христианство все в порядок приведет. Как бы не так, там такое безобразие началось… мама моя…
Задумываюсь над ее ответом и машинально откусываю бутерброд… Да уж… новое тело явно обладает куда более мощными чуствами, так что вкус бутерброда тут же разлагается на составные части, и я узнаю таки наконец из чего на самом деле делали советскую колбасу… Нет-нет, человечины нет, а собачья будка если и присутствует, то очень мелко помолотая, в форме пищевого волокна, так что почти не чуствуется. Из приличия проглатываю, что откусил, благо этому телу, похоже, все равно. Подняв в руке остатки бутерброда, вопросительно гляжу на Алю, — А куда это…?
— Выбросить? — догадливо спрашивает она. — Просто развей, представь, что его в твоей руке больше нет.
Закрываю глаз и следую ее совету. Остатки бутерброда честно исчезают.
— Хорошо у тебя получается, — одобряет Аля. — Кстати, телепортация так же устроена. Просто представляешь ярко и отчетливо, где хочешь оказаться, и тут же там появляешься. Завтра я тебя за ручку проведу в институт, и ты перед входом должен будешь первым делом хорошо запомнить, как он выглядит. Как запомнишь, сам сможешь там появляться.
— Погоди, — задумался я, — ты хочешь сказать, что тело исчезает в одном месте, а потом появляется в совершенно другом, так? Исчезает, как этот бутерброд, и появляется, как та же банка чая? Так что выходит, наши тела тоже в некотором роде программы?
— Не программы, а результат их выполнения. Но да, именно так. Причем программ этих наделали на любой вкус, да еще каждой можно задать кучу параметров — потолще, потоньше, повыше, пониже, цвет кожи, волос… Поэтому все боги выглядят здесь в точности так как сами хотят.
— Так это что, я сам так хочу выглядеть?
— Получается так, — пожала плечами Аля, — А что, неплохо выглядишь.
— Спасибо. А ты тоже выглядишь, как хочешь? Именно так?
— Ну, да. А какая женщина не хочет? А вот и чайник закипел! — И Аля отвернулась, занявшись заваркой.
И какой мужчина, думаю в продолжение, разглядывая ее фигуру, склонившуюся над столом. Так-с, закипел не только чайник.
— Аль, извини за вопрос, но вроде он тебе по профилю. Если уж тела эти в основном для удовольствия, то интимом-то боги занимаются? — срочно соображаю, как изобразить повежливее, — И как? А то, для меня тут все ново, незнакомо… Не поучишь в плане освоения бытовых мелочей?
Аля уже залила заварку кипятком, опустила крышку и поворачивается ко мне.
— Я не богиня секса, Алёша, — отвечает тихо и чуть обиженно, — я — богиня любви. Ой, да что это с тобой… — внимательно смотрит на меня, потом быстро пододвигается ко мне. — Как же я не сообразила… сейчас легче станет.
Берет мою руку и совершенно спокойно кладет себе на левую грудь… Сарафан, само собой, оказался полностью проницаемым, и у меня под рукой податливая упругая округлость с твердым соском и прохладной кожей. Но как ни странно, вместо того чтобы окончательно потерять ориентацию в пространстве, я начинаю приходить в себя. Пар из ушей уже не идет, дыхание успокаивается, да и ниже этажом больше без напряга.
Нет, и правда все прошло. Конечно, что Аля очень красивая по-прежнему видно, но в принципе, абстрактно и без зашкаливания, так что цивилизованной беседе уже не мешает. Руку убирать правда не хочется, но Аля взяв второй рукой решительно отодвигает ее и сжимает ладошками.
— Ну, полегче стало? — спрашивает, — Извини, я не сообразила. Кто ж знал, что ты такой резонансный.
— А что это было, — спрашиваю с изумлением. Потом закрадывается подозрение, — Это случайно не… оно?
— Нет, конечно, — смеется Аля, — сексом боги занимаются как обычные люди. Ну, почти как. А это я просто лишнюю энергию у тебя забрала, вот у тебя голова в норму и пришла. Ну, и свое воздействие я теперь немного притушила, раз уж ты такой горячий парень. Не мучать же тебя. Хотя и странно, такой реакции не должно было быть.
Голова уже настолько просветлела, что просто становится интересно.
— А почему для забора энергии не ты руку на меня положила, а я на тебя? И вообще, что за энергия такая?
— Ну, энергия — это просто такое выражение, — отвечает она. — Причем достаточно дурацкое, мы его у этих свхинувшихся мистиков подцепили и как-то прижилось. На самом деле никакая это не энергия, а просто ресурсы сети. Ты не забывай, большая часть нас обоих в Гайе, и ресурсы вроде узлов сети нам выделяются по необходимости. Когда ты «перегрелся», то захватил много ресурсов — вычислительных узлов, и не справился с ними. На них просто паразитные замкнутые круговые сигналы пошли, да еще в резонанс вошли, на разнос. Вот я эти узлы у тебя отобрала и вернула в Гайю, после чего ты сразу и успокоился. А руку тебе на меня пришлось положить, потому что мы, боги, забирать не очень хорошо умеем, а больше отдавать. Так что если бы я на тебя руку положила бы, то ты бы наоборот, еще и от меня ресурсов получил бы и точно закипел бы как чайник, а так просто отдал лишнее и успокоился. Кстати, у смертных в некотором роде то же самое — если женщина касается мужчины, это его сильнее возбуждает, чем если он касается ее. Правда, по другим причинам, чем у богов.
— Понял. А… это… извини, я не жалуюсь ни в коем случае, но просто интересно — а почему именно туда?
— А чтобы твое тело женщину почуствовало и охотно избытки отдало, — отвечает Аля и протягивает руку к кухонному столу, после чего чайник и заварка перемещаются на столик с нектаром и амброзией. Вынимает из воздуха две изящные чашечки английского фарфора. — Извини, ЛФЗ еще никто не удосужился запрограммировать, это — самое близкое подражание.
Наливает чай. Я в смущении начинаю понимать, как себя вел.
— Слушай, Аль, а ничего, что я такие вопросы задаю?
— Да, конечно, ничего, не бери в голову. Это и правда ведь мне по профилю, так что теоретически я на эти темы могу часами без остановки говорить.
Пробую чай. И правда, не совсем чай. Что-то маняще ароматное, несладкое, но вкусное, и не обжигает, хотя и горячий. Даже подозрение закралось, а не опаивают ли меня чем… Бросаю взгляд на собеседницу. Да, уж, на фига ей меня еще и опаивать чем-нибудь, несколько минут назад я и так был готов, упакован и повязан ленточкой…
— А знаешь, я еще одну вещь не пойму. Как-то ты очень просто ко всему относишься, даже как-то логично. Скажем, руку на грудь по медицинским показаниям — пожалуйста, без проблем, даже если ничего больше не предполагается. В том мире все куда запутанней.
— Так я ж и говорю, секс между богами физически выглядит так же как между смертными, а вот что за ним стоит — во многом сильно другое. Сам подумай, как сложно это у смертных. Если женщина или девушка решается на секс с мужчиной, это для нее несколько крупных рисков. Во-первых, она может забеременнеть, а растить ребенка в одиночку очень трудно. Так что она должна быть уверена, что мужчина ее не бросит и будет поддерживать. Во-вторых, если мужчина чем болен, то он и ее заразить может, а механика женского тела очень нежная, так ведь можно и вообще без детей остаться, да и сами болезни — не подарок. В-третьих, ей нужно верить, что этот мужчина может сделать ей жизнеспособного, здорового ребенка, способного выживать в мире и позаботиться о ней в старости. А ведь все это надо как-то прочуствовать, проверить, да еще так, чтобы хорошего кандидата не отпугнуть, а плохого отфильтровать. Очень сложная задача. А если о мужчине подумать, то с его стороны тоже не все просто. Сможет ли женщина родить здорового жизнеспособного ребенка? Сможет ли она его вырастить? Если действительно потом ее два десятка лет, а то и больше поддерживать, то сколько здоровых детей она сможет родить и вырастить? Будет ли она иметь дело только со своим мужчиной, если ей посвятить эти десятки лет? Да и болезней мужчинам тоже не хочется. Вот и получается хитроумный двусторонний аукцион со взаимными тестами и проверками, где каждый пытается дотянуться до лучшего партнера, которого еще не перехватили другие, и со всеми этими странными играми, когда «он знает, что она знает, что он знает…»
— Я где-то читал, что у женщин инстинкт двойной — заполучить провайдера, который при ней будет постоянно, кормить, поить, одевать, и одновременно глядеть налево в попытке получить безответственные, но лучшие гены. Это правда?
— Да и нет. Большинство умников, которые эту теорию распространяют, не удосужились смоделировать ее на простейшем компьютере. Ну, представь себе, популяция пополам на пополам мужчин и женщин. У каких-то мужчин есть ген провайдера, то есть он прикипает к одной женщине и заботится о ней всю жизнь, разве что роман-другой на стороне, но без последствий для семьи. Если его нет, то семью он не создает, а просто пытается получить для секса как можно больше женщин, в расчете, что они сами вырастят потомство, возможно, с помощью своего мужа-провайдера. Второй ген заставляет женщину искать лучшие гены вне семьи, наставляя мужу рога и заставляя его кормить кукушат. Если этого гена нет, то женщина такими вещами не занимается, и все дети у нее от мужа.
Если такую модель прокрутить на несколько поколений, то оказывается, что при практически всех параметрах она нестабильна и кончается обществом как у мини-шимпанзе, где мужчин-семьянинов просто не остается. Можно ввести дополнительные параметры, например, держать жен взаперти, как на востоке, или средневековую европейскую модель со старшим ребенком, получающим наследство, от мужа, а младшими — как получится, но все они тоже оказываются нестабильными и без какого-то внешнего перемешивания, вроде постоянных войн с изнасилованиями, долго не держатся.
В общем, жизнь на самом деле сложнее и проще. Женщине нужен провайдер и хорошие гены. Эти два фактора работают не по отдельности — сначала получить провайдера, а потом на стороне гены, а балансируют вместе. Так что, если муж достаточно хорош, то и жажды приключений у женщины не возникает, а если задохлик, который и ребенка сделать не может, да еще ее же этим и попрекает, то тут, конечно, соблазн появляется, и сильный. Потом на это накручиваются потребности общества, чтобы элита не вырождалась, но при этом имущественная структура общества сохранялась и функционировала, и получается такой коктейль, что о простоте взаимоотношений полов и думать нечего.
— Как-то у тебя все столько сугубо материально… — усомнился я, хотя в принципе и был согласен с большей частью услышанного. — Нет, логично, но все-таки странно слышать это от богини любви.
— А ты знаешь, что такое любовь? — Аля хитро прищурилась и ждет ответа. А вопрос-то явно с подвохом. Я, конечно, на эту тему размышлял, но для профессиональных споров с настоящей богиней из лаборатории любви вряд ли дотягиваю. Ну, была, не была…
— У меня было красивое определение, что любовь — это шестое чувство, которое говорит зачем твоя душа пришла в мир.
— Надо же, — с некоторым уважением говорит Аля, — почти угадал. Но это не та любовь, о которой я говорила. У смертных — это совсем другое. У них для начала их две — есть влюбленность и есть любовь. Влюбленность — это просто своего рода анестезия, обезболивание. Когда двое людей начинают жить вместе, на это очень трудно решиться, а потом еще очень трудно притереться друг другу, то тапки не там стоят, то суп остывший, то хорошее копье за метлой в пещере поставили, а влюбленность помогает этот тяжелый период пережить. Без нее очень много пар просто не сформировалось бы или быстро распадалось, так что влюбленность в молодости — это просто приспособление вида для выживания, продолжения рода.
А есть еще любовь, которая у смертных просто инстинкт охраны вложенных усилий. Это, кстати, универсальное определение, касается не только любви между мужчиной и женщиной, но и любовь к детям, родителями, родине, к чему угодно. Задумывался когда-нибудь, как красивая скромная девчонка сидит в уголку и сохнет по парню, а тот на нее и внимания не обращает, а другая стервочка парнями крутит как хочет, а они ради нее в пропасть готовы пригнуть? А дело как раз в том, что стервочка заставила их вложить усилия в отношения, а теперь они стараются сберечь и оправдать эти вложенные усилия, а та скромница парню так, на халяву, только руку протяни, так о чем волноваться?
Потому и любовь отца и матери такая разная. Ребенок только родился, а мать уже девять месяцев с животом ходила, мучалась, он для нее представляет уже изрядные усилия. А для мужчины усилия были только чтобы заполучить мать ребенка, так что и отношение к ребенку у него поначалу опосредованное, в основном через женщину. Отсюда и женский инстинкт привлекать мужа к занятиям с ребенком. Путь хоть коляску покатает, или там какую игрушку сделает, вот у него и появятся вложенные усилия, нуждающиеся в бережном отношении. Кстати, не поставишь еще чайник?
Послушно беру чайник, набираю воды, включаю…
— Мда-м… механика любви. Надо же, — говорю, переваривая услышанное. — А что ты сказала насчет моего определения любви?
— То, что у смертных такой любви просто нет, — отвечает Аля, — а только у воплощенных богов и героев. Тебе ведь профессор уже рассказал предысторию? Так вот, когда бог воплощается, он себя, конечно, не помнит. А когда Гайя с Гором вместе решили воплощаться, им нужно было как-то находить друг друга. Сначала они решили положиться на внешний фактор — воплотились в будущем фараоне и его сестре, и никаких проблем. Но с таким подходом проблемы оказались, да и надоело во дворцах жить. А когда еще и другие парные боги тем же занялись, Гайя придумала встраивать в воплощающийся искуственный интеллект что-то вроде навигатора, который помогал бы парным богам найти друг друга в мире смертных. Сделала его на основе контроля миссий, которым самые первые воплощения контролировались. А потом и героям стали такое встраивать, чтобы наводить на цель — там мир спасти, страну, или какую королевскую династию в виде конкретной принцессы… Такой любви у смертных, кроме героев, и правда нет. Исключительно искусственное явление, в буквальном смысле слова «дана свыше».
— Ну, хорошо, — говорю, и тащу вскипевший чайник к столу. Нет, и правда рай, даже не заметил как чайник вскипел, никаких бесконечных ожиданий, когда эта блестящая нержавейкой зараза забулькает… — Что у смертных с сексом все сложно, это я и раньше догадывался. А возвращаясь к вопросу, у богов что, проще?
— Да и нет, — отвечает Аля с видом школьной учительницы. Молодой школьной учительницы в короткой юбке у доски перед выпускным классом… впрочем, опять отвлекся. А она продолжает, — Сам посуди, всех этих осложняющих моментов просто нет. Болезней нехороших тут не водится, забеременеть я могу, только если мы оба захотим, и в общем это не практикуется, так что никаких рисков. Вроде бы все просто. Но оказывается, что слишком просто. Все эти страсти, страдания, ревность, азарт — их просто нет. Они ведь там из-за сложности выбора партнера для размножения, а тут откуда? Пока мы в смертном мире, да, бывает, а в этих совершенных телах смертной любви просто неоткуда взяться. Бывает любовь божественная между парными богами, а без нее… Тебе никогда не приходило в голову, насколько нелепы телодвижения мужчины и женщины во время секса? Так что боги в этом мире ведут глубоко моральный образ жизни. Боги — они, вообще, слишком правильные, что бы там всякие греки о нас не нафантазировали. Тем мир смертных и интересен, что там взаимодействие божественной или хотя бы смертной души и животных инстинктов и приводит к порождению необычных ситуаций.
— То есть, богам здесь секс просто неинтересен? Скучно? — спрашиваю. — А как тогда обьяснить, с чего это я так при твоем виде завелся?
— А вот этого я сама не пойму, — отвечает Аля. — Не должно было этого быть. Не положено такому резонансу случаться, если его специально не индуцировать. Ну, ладно, у Афры это как рефлекс, она это бессознательно делает. Но я-то этого не делала!
— А «Афра» — это кто? Афродита, что ли.
— Нет, что ты, это просто ее смертное имя, с которым она последний раз выросла. Ну, как твое Алексей или мое Аля. А тайное имя, как обычно, никто не знает. Впрочем, учитывая, что она с Укантропупычем, есть подозрения, что она на самом деле — Нефрида. Впрочем, какая разница? А по делу, она профессор, заведующая лабораторией любви и мой научный руководитель. Когда-то ее заинтересовал вопрос, можно ли в этих телах генерировать вожделение, что-то она у себя подправила и теперь мужская половина населения этого мира с ней общаться неспособна, заводится хуже, чем ты недавно. Кроме Укантропупыча, конечно, они вместе каждую ночь такое вытворяют, что в оставшееся время профессор женский пол в упор не видит, даже когда в смертных телах временно воплощается. Конечно, Афра могла бы и обратно себе все подправить, но мне кажется, ей это нравится. В принципе, и правда так интереснее, хоть и хулиганство изрядное. В любом случае, я-то ничего такого не делала. Могу лишь предположить, что у тебя еще слишком много инстинктов смертного сохранилось, а на смертных я и правда сильно действую. Тем более, что секс сам по себе, может, и неинтересен, но по-прежнему весьма приятен, а красоту мы даже сильнее чувствуем. Да и кроме скуки, есть еще один сдерживающий фактор. Когда два бога занимаются сексом, это не только физически происходит, смешиваются их информационные компоненты в Гайе, и слившиеся боги становятся немного друг другом. Вот ты, решился бы стать немного мной?
— Да! — срывается с языка. Поперхнувшись смотрю на нее. Аля сидит приоткрыв рот от удивления, потом осторожно выдыхает, и взгляд направленный на меня… нескучный.
— Знаешь, — говорит она мягко, — есть еще одна деталь. Я ведь не случайно сказала, что парные боги друг друга в смертном мире часто находят. Ты ведь в мире смертных был вроде женат? А я замужем. И знаешь, мне кажется, что он — тоже бог. Просто еще не перерос смертное тело. Вот и подумай, явится сюда он, или твоя богиня, и что мы им скажем.
Что и говорить, аргумент серьезный. Задумываюсь.
— Знаешь, мне тоже кажется, что моя — богиня. Только почему-то не хочет своими возможностями в полной мере пользоваться. Как думаешь, почему? — Тут мысли отвелекаются на некоторое противореиче. — Погоди, ты ж сказала, что ревности тут вроде нет?
— Нет, но это не означает, что этим стоит пренебрегать. Уже спать пора, завтра поутру в институт. А сейчас самое время тебе спуститься к своей тени и навестить семью.
Она задумчиво взглянула в сторону и чуть облизала губы.
— Спокойной ночи? — спрашиваю.
— Хорошей ночи! — поправляет Аля с улыбкой и исчезает в своей спальне. Иду к себе. Улегшись понимаю, что это тело во сне не нуждается, так что следую совету и возвращаюсь в свою тень. Дома все в порядке, жена еще спать не легла… Ночь и правда получилась хорошая. Все-таки, дарами богини любви надо пользоваться по назначению. Так интереснее.
Глава 5. Первое погружение: Лаборатория
Утром Аля выглядела как кошка, обьевшаяся сметаны. Видимо тоже навестила семью. Ну, что ж, это правильно. К слову, насчет кошек. Мартик тоже материализовался непонятно откуда, и стал назойливо вертеться у Али под ногами, почему-то не пытаясь на этот раз высказать свои пожелания словами.
— Прекрати, Мартик! Хочешь чего, так попроси, — сказала Аля, уперла руки в бока и уставилась на любимца строгим взглядом. Кот немного еще попридуривался, потом уселся и уставился на хозяйку немигающим взглядом. После примерно минуты, он мигнул, смущенно отвернулся в сторону, и в конце концов сдался первым:
— Ну, мяу, — сказал он.
— Лентяй ты, Мартик, — фыркнула Аля, но все же налила ему миску чего-то, похожего на сливки, что он сосредоточенно стал лакать.
— Слушай, а Мартик, он что, углеводородный, что сливки пьет?
— Да, нет, — ответила она, — а почему пьет, это ты у него спроси.
Кот оторвался от мисочки и посмотрел на меня.
— Старые привычки плохо забываются, молодой человек. М-м-мда-м-м… Особенно плохие привычки, — нравоучительно сообщил он. Потом задумался, облизал усы и добавил, — а может и не очень плохие. Еда мне, конечно, не нужна, тем более углеводородная, но по-прежнему приятно.
— А сам сделать, стало быть, не умеешь?
Кот посмотрел на меня взглядом умудренного родителя на подрастающее дите, вопрошающего себя, как же у него оно такое тупое получилось, а потом соизволил ответить вопросом на вопрос:
— А хозяйка на что? — И очевидно решив, что тема полностью раскрыта и исчерпана, вернулся к своей мисочке.
После обязательного чая, Аля махнула рукой и чашки с чайником растворились в воздухе.
— Да, бытовая техника здесь на высоте, — задумчиво вставил я.
— И всегда под рукой, — добавила Аля. — Ну, что готов? В институт?
— Готов. Кстати, а где он?
— Как где? На горе Олимп, разумеется!
Она поднялась скресла и протянула мне руку. Ну, что, первый раз в первый класс, как положено за ручку, коль не с мамой, так… Берусь.
— Прикрой глаза, — говорит Аля, что я и делаю. — Все можешь открыть. Это еще не вход, я тебе хотела сначала с расстояния показать.
Из плотной пелены облаков внизу понимается горный хребет. Примерно посередине несколько неровных заснеженных вершин, сливаясь, окружают подковой язык ледника. Голые отвесные скалы поднимаясь ввысь переходят в белоснежные крепостные стены в стиле средневекового русского кремля с толстыми зубчаными стенами и круглыми башнями с шатровыми крышами, раскрашенными в фантастически чистые яркие цвета, бывающие только на крыльях бабочек и оперении некоторых птиц — синие, зеленые, желтые, алые, настолько яркие, что создают впечатление диснеевского мультфильма… И вся это крепостная стена окружает небольшой город с десятками зданий разных форм, от белоснежного русского храма до прозрачного готического собора, будто сделанного из сверкающего хрусталя. А прямо в центре этой крепостной стены, обращенной в нашу сторону, среди снега видно что-то вроде зеленой лужайки перед парадными воротами. Над ними, на высокой стене переливается по всему фасаду надпись. Нет, не название, лозунг.
«ЖИЗНЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ИНТЕРЕСНОЙ!»
С такого расстояния даже трудно сказать насколько велики стены, сама крепость, здания внутри, но судя по лужайке, на которой кажется можно разглядеть отдельные травинки, кажется не таким уж и большим. Но только кажется, потому что, приглядевшись, можно увидеть, что травинки, образующие зелень лужайки перед входом — это на самом деле мачтовые сосны. И только тут захватывает дыхание и начинаешь понимать размеры этого сооружения.
— Это где ж в Греции такая красота?
— Какая Греция? — удивляется Аля, — Это ж все тот же Олимпийский полуостров. Он потому так и назван, что здесь у нас главный кампус. За этим специально проследили, чтоб так назвали, как и старый комплекс в Греции. Туда, кстати, тоже можно заглянуть как-нибудь, но там все так сильно устарело…
— А зачем, чтобы так же назывался?
— А так интереснее.
— Слушай, а зачем крепость? От кого обороняться?
— Не от кого, конечно, но ведь красиво, правда? А еще со стены виды лучше, и бродить по ней в размышлениях здорово. Ладно, полюбовались и хватит, — говорит Аля, — теперь ты это место знаешь, сам сможешь сюда заглянуть, если захочется. Давай теперь прямо в лабораторию.
— А не ко входу?
— Да ты сам погляди на размеры. От такого входа потом отдельно перемещаться придется. Потом еще нагуляешься. А сейчас нам вон к тому белому четырехэтажному современному зданию в форме буквы «П» с чем-то вроде мавзолея между крыльями. Мавзолей — это как раз лаборатория профессора. Нам — туда. Готов?
Привычно послушно закрываю глаза, затем открываю. Так, стало быть это называется «лаборатория». В любом случае, надо запомнить — мне теперь сюда самому придется перемещаться, когда научусь.
Итак, огромная прямоугольная зала, застекленная со всех сторон, как какой-то аквариум, включая пол и потолок. Если бы не размеры, чем-то напоминала бы диспетчерскую башню в аэропортах. А внизу, на первом этаже и правда что-то вроде аэропорта — огромное гладкое пространство размером этак с несколько футбольных полей, занятое прозрачными шарами, обитыми металлическими полосами с заклепками.
Пространство комнаты относительно свободно, если не считать небольшого количества людей, точнее, очевидно, богов, и мебели — кресел, диванов, столиков с вазами и цветами. Никаких компьютеров или офисной мебели, но приглядевшись вижу, что пространство разделено почти невидимыми стеклянными стенами на не то залы, не то большие комнаты. В ближайшей, в удобном кресле-реклайнере полулежит толстый бородатый дядька и счастливо дрыхнет без задних ног.
— Чего это он? — спрашиваю Алю. — Не переработается?
— Ну, устал человек, — Аля снисходительно пожимает плечиками, — решил отдохнуть, подумаешь? Хотя скорее всего он в погружении.
— В чем, в чем?
— В погружении. Он тут в кресле лежит, а сознание погружено в один из виртуальных миров, видишь внизу в сферах? Каждая сфера — виртуальный мир. Погружаются обычно либо в виде духа, либо в одного из обитателей, обычно, чтобы направлять, помогать, подсказывать. Сегодня сам попробуешь, мы ведь новый проект начинаем, о котором профессор и говорил, и ты там за главного героя будешь.
— А ты?
— За трех главных героинь, — улыбается Аля, — Все, как в дешевой космической мыльной опере. Четырем выжившим предстоит возродить человечество в окружении монстров, мутантов и инопланетян. Впрочем, это я так, краем уха услышала, профессор подробнее обьяснит.
— А зачем это нужно?
— Все четверо в реальном мире имеют редкие гены, которым надо не дать пропасть, поскольку восстанавливать их искусственно — очень хлопотно. Проще провести однодневный сеанс терапии и убедить их, что продолжение рода — это очень важно. Отучить от бессмысленного секса, тех, у кого с этим пробемы. И вообще, дать накушаться приключений, чтобы быть примерным семьянином уже не пугало.
— А что, нельзя им во сне просто нужную программу подгрузить?
— Слишком грубо, калечит психику. Лучше, когда органически вырастает. Заодно для нас тренировка. Когда погружаться будем с настоящими героями по темам исследования, там ошибкам не место. А на таких простых случаях потренироваться можно.
— А хватит дня?
— Так ведь в виртуальном мире можно время заставить быстрее течь. Мы вот так же в креслах пару часов поспим, как и наши герои у себя дома по кроватям, а в виртуальном мире можно за это время несколько лет прогнать, так что привычки очень даже устойчивые выйдут.
— Ну, ладно, — говорю, — но я вот чего не пойму. Если миры эти «виртуальные», то есть по сути компьютерная эмуляция, то зачем эти шары внизу? Можно ведь и не делать такого поля для хранения, а скажем сделать их размером с яблоко и сунуть в коробку от обуви. Или вообще не делать, какая разница виден он в этом мире или нет?
— Ну, насчет размеров ты прав. Афра между прочим и правда предпочитает их размером с яблоко и в широких фруктовых вазах на столе держать. Берешь такой шарик в руку, а в нем звезда, планеты вращаются, или там город сказочный… Красиво. Но здесь — лаборатория профессора, а он категорически против такой миниатюризации. Говорит, что слишком часто после погружения возникает желание такое «яблоко» хорошенько шваркнуть о стенку, что было бы совершенно халатным разбазариванием ресурсов. И вообще, правильные размеры виртуального мира вызывают психологически уважение к предмету и более серьезное отношение. Подозреваю, что он прав.
А шары нужны для визуализации, чтобы фокусироваться для погружения. К тому же, поскольку эти миры все равно уже просчитаны, то визуализация где-нибудь да появится, точнее, просто уже есть. Можно помещать виртуальные миры в виртуальные миры, но так с ними куда труднее управляться. Скажем, хочешь какой стереть, так ведь а вдруг в нем уже есть какой другой или несколько, и все остальные миры в нем придется куда-то перемещать, а до этого еще и найти, не забыть. А не дай Бог, в каком из них еще какой герой или бог окажется в этот момент. А так проще — все в одном месте, здесь. В смысле не под нами, а вообще в этом мире. Убедился, что все эвакуированы, и стирай без размышлений.
Да еще не забудь, виртуальный мир он ведь не просто просчитывается, он изолирован как виртуальная машина. А поместить один в другой, это получится виртуальная машина в виртуальной машине — совершенно бесполезная трата ресурсов. Опять же, искать нужный мир проще, без беличьих проблем «И куда, черт побери, я закопала этот орех?» Кстати, в этом у профессора тоже удобнее, все лежат на месте, пронумерованные, никуда не перемещаются. У Афры мне не раз приходилось нужный мир по вазам искать. А однажды она один особо красивый к себе домой унесла, чтобы на каминную полку поставить, так потом через пару месяцев мы вместе с нею всю лабораторию перерыли в поисках, пока она не вспомнила… Точнее, профессор поинтересовался, когда она домой собирается, она обьяснила, а он и спрашивает: «Это не тот, что в буфете на нижней полке за бутылкой с любовным зельем валяется?»
Я поневоле фыркнул, представив богиню любви на четвереньках шарящую в глубине буфета между банок с крупой в поисках потерянного, в буквальном смысле этого слова, мира. Или правильнее сказать, богом забытого?
Тем временем Аля к чему-то прислушилась…
— Ты чего?
— Тс! Профессор вызывает. Не слышишь, что ли?
— Как вызывает?
— Как, как? Как по мобильному. Ты что, забыл, что любые приспособления у нас в воображении, стоит только пожелать? Представь себе, что перед тобой экран с профессором…
Сосредоточенно представляю, и таки да, появляется в воздухе экран с Укантропупычем. Причем он смотрит ободряюще на меня и заявляет:
— Молодец, осваиваешься. Короче, давайте с Алиной в Плачущие Ивы, там вас Михаэль уже ждет. Я тоже скоро буду.
И исчезает вместе с экраном.
— Ну, пошли, — решительно говорит Аля, — Плачущие Ивы это…, - она задумчиво окидывает взглядом пространство, и прозрачные стены одного из офисов в левом дальнем углу подсвечиваются мягким зеленым светом.
— А Михаэль — это кто? — спрашиваю.
— Сейчас увидишь, — она уже привычно берет за руку, реальность растворяется и собирается вновь и мы, очевидно, в Плачущих Ивах. Очевидно, офисы тут обзывают всякими красивыми именами. Сам я вообще-то сторонник нумерации в таких вещах. Скажем, офис 280 — все понятно, 80-ый офис на втором этаже. Просто и доступно. Впрочем, с таким поиском и дополненной реальностью, может, и правда не нужно. Подумал, он тут же и подсвечивается, сразу видно.
А вот и Михаэль. Из кресла поднимается мускулистый здоровый детина, который кажется мог бы играть Шварцнегера без грима, даже выражение лица подходящее… в стиле «а еще я в нее ем!» Кстати, никаких воздушных мантий-плащей, бесформенные длинные шорты камуфляжной расцветки, сандали на босу ногу, и черная футболка с бутылкой Гиннеса и подписью «Come to the Dark Side». Детинушка подходит к нам, краснеет в лице, делает жуткую рожу и поднимает вверх руки, между которыми начинают проскакивать электрические разряды.
— Что ты делашь, смертный, в чертоге богов? — взвывает детинушка с таким серьезным видом, что меня тут же пробивает смех. По-моему он еще и тучку себе над головой соорудил. В общем, просто коллекция приемов из плохих фильмов ужасов. Еще меч в руки — и натуральный горец в роли громоотвода. Но получилось действительно смешно. Почти талантливо. Вообще, несмотря на гору мышц и слегка дебильное выражение лица, парень вызывает удивительное чувство приязни и какой-то свойскости.
— Здравствуй, Миша, — спокойно говорит Аля, — познакомься, это Алеша, наше пополнение. У профессора работать будет.
Детинушка тут же скинул театральный антураж и уже с нормальным лицом широко улыбнулся и протянул руку:
— Лёха, стало быть? Приятно познакомиться, Миха!
Ну, ладно, Лёха, так Лёха… Жму руку.
— Взаимно. А что это было?
— Любимая страшилка. Профессор научил на своем средневековом опыте Великого Инквизитора. В виртуалках работает отлично — народ просто в обморок падает.
— А в реальном?
— Тоже неплохо, — пожимает плечами детинушка, — парни ржут как ты, а девочки визжат и просят еще. Особенно хорошо получается, если компания уже после пары бутылок.
— Так это про тебя говорили, что ты отличный парень и собутыльник?
— Точно, мой вылитый портрет! — подтверждает Миха с радостной улыбкой, и тут же достает из воздуха бутылку нектара и три бокала. — За встречу?
— Потом, Миша, — твердо говорит Аля, — Нам еще работу надо делать, не забыл?
— У меня великолепная память, — заявляет детинушка, — Вот тебя, незабвенная, я точно никогда не забуду!
— А есть что не забывать? — иронично спрашивает Аля прищуришвись.
— Как что? — несмотря на выражение лица, Миха за словом в карман явно не лезет, — А несбывшиеся мечты?
— Ну, разве что, — соглашается Аля и поворачивается ко мне, — Не обращай внимания, Алеша. В эту инкарнацию Миша родился с очень слабом больном теле, тело он вылечил, но в школе всегда был одним из самых слабых и последних, и девочки на него внимание не обращали, вот он в своем роде и компенсирует теперь.
— Э-э-э…. - мычу я глядя в сторону Михи…
— Да, все в порядке, Лех, не дергайся, — отвечает тот на невысказанный вопрос усевшись удобно в кресло и налив себе полный бокал. — Все правда, как Алина и сказала. Смертного это, может, и обидело бы, а у бога после десятка погружений все комплексы как рукой снимает. Да и чего мне теперь-то комплексовать? Рост и мышцы — какие захочу, такие и будут, девочки за мной во всех мирах бегают, бог как-никак!
На заявление о девочках Алина ехидно улыбнулась, но промолчала, что тем не менее не осталось незамеченным.
— Ну, ладно, ладно, — поправляется Миха, — хотя в этом мире я не о тебе говорил. Кстати, Лех, учти на будущее — приударять за Алиной совершенно бесполезное занятие. Могу подтвердить и сертифицировать. Она считает себя совершенно неотразимой, но никаких полезных оргвыводов из этого не делает, так что вся ее красота пропадает всуе… или наоборот, не всуе… В общем, ты понял. Тем не менее, даже этот мир не без добрых богинь, — он многозначительно поднял палец, — Кстати, Лех, если не хочешь ограничиться сексом при погружениях, могу познакомить. Налить? — спрашивает он взяв в руку бокал.
— Это с кем это знакомить? — вмешивается Аля, — Стеллочкой, что ли? Нет, все-таки я придумаю венерическое заболевание в этом мире специально для этой стервы…
— Ого…, - вставляет ехидно Миха, — уж не ревность ли это, незабвенная? Обо мне ты так не переживала.
— А что о тебе переживать? — отвечает Аля, — Горбатого могила исправит. А у Алеши душа чистая, ты мне его не порть!
— Тебе? — Миха иронично смотрит на нее, и не глядя протягивает мне уже полный бокал.
Так, двое дерутся — третьему делать нечего. Вздыхаю, затыкаюсь, беру бокал, сажусь в кресло и делаю первый глоток. До меня потихоньку начинает доходить на что похож их разговор — на пикировку брата с сестрой. Никаким ухаживанием или романтическим контекстом здесь и не пахнет, просто вечные взаимные подколки, которые делают жизнь более интересной. Что ж, и правда, «жизнь должна быть интересной». А не пора ли их от этого дела отвлечь?
— А что это за Стеллочка, — спрашиваю.
— А это Алеша, — отвечает Аля, надувшись, — как раз богиня секса.
— Причем не теоретического, а прикладного, — ехидно добавляет Миха.
— Она сегодня тоже участвует, или мы втроем? — ехидно спрашиваю, чтобы напомнить о деле.
— Втроем, — кивает головой Миха. — Пока вы своих героев и героинь будете направлять, я буду со злодеями управляться.
— А злодеи тоже должны чему-то учиться?
— Не-е, злодеи — на выброс. Примитивные искуственные интеллекты на уровне примерно животного, но с минимальной способностью речи примерно чуть более развитой чем у попугая и дешевыми театральными эффектами, вроде того, что я при встрече показал. Но направлять их кому-то надо. А детали нам сейчас Пупыч расскажет, как только появится.
— Я кажется уже не раз говорил, никаких «Пупычей»! — рассерженно произнес материализовавшийся при последних словах профессор. — И вообще, я ждал, пока вы треп закончите. Все готовы?
Он сграбастал третий бокал, наполнил его из михиной бутылки и уселся в кресло.
— Итак, даю установку. Используем пост-апокалиптический мир для кратковременных миссий, ну, скажем, X37, зеленая поверхность заселенная инопланетянами, человечество в псевдотехнологичных шахтах заселенных мутантами и прочими монстрами, которые жаждут сьесть всех мужчин и сделать понятно что со всеми сколько-нибудь привлекательными женщинами, а непривлекательных тоже сьесть. Любая немутировавшая женщина по определению привлекательна. Михаэль — монстры и мутанты на тебе. Четыре обьекта, в часовых поясах от Лондона до Москвы, один мужского пола, три — женского. Переносятся в виртуальный мир на два часа нормального сна с коэффициентом ускорения, ну, скажем, четыре с половиной тысячи. Хватит им одного года? Сюжет: они последние люди на Земле и от них зависит выживание человечества. Напрямую зависит. Цель: изменить психику, чтобы после пробуждения они всерьез озаботились нахождением постоянного партнера и продолжением рода.
Алина, девочки на тебе. Это самая важная часть миссии, каждая девица — это три-четыре века генетических экспериментов по выводу полезных свойств. Из трех подопечных, одна — немного шлюха, две — просто домашние бестолковые девочки. О шлюхе под конец поговорим, сначала об этих двоих. Пусть встретятся с героем, даже сама решишь — хочешь сделай их обеих женами, хочешь одну сделай женой, а другая пусть завидует, или еще как, главное, чтоб у обеих запечатлелось, что жизнь без мужика — не жизнь. Чтоб подтолкнуть к фазе активного поиска. Я думал предложить, чтобы третью монстры поймали, а эти трое обьединились спасать, но думаю лучше вы сами по обстановке решите. На тебя особо надеюсь. В общем, лишь бы обе запомнили твердо, что мужчина — это хорошо и нужная в хозяйстве вещь.
Алексель, парень — твой. Он менее важен, мужчины вообще обычно менее важны, но это хорошо согласуется с тем, что у тебя еще опыта — с гулькин нос. Да и задача куда скромнее, главное заставь его заинтересоваться женщинами менее теоретично, а то он так и проведет остаток жизни за компьютером между играми и сомнительной графикой с Интернета. С играми должно получиться само собой. Во-первых, год убивать монстров — это кому угодно надоест, во-вторых, когда монстры живые и драться приходится с настящей острой железкой в руке, то потом компьютерные эмуляции и клавиатура, вместо меча вызывают подсознательное ощущение картонности и отвращения. В общем, тебе только надо будет приглядеть, чтобы прошел полностью предписанный курс лечения, чтоб его не укокошили раньше времени. Можешь ему скопировать какие боевые навыки из Гайи, если потребуется.
— Это как? — спрашиваю я.
— Да, просто, — пожимает плечами профессор, — Навыки единоборств, с оружием и без, в разных видах уже давно готовые лежат в Гайе в моделях людей. Найди подходящие и скопируй в твоего подопечного. Главное — очень четко представь себе что ищещь, хотя бы минимально проверь что нашел, и еще более четко сформулируй, куда именно копировать. Поначалу очень советую какую-нибудь визуализацию, так легче. А то если неточно представишь, может конфуз выйти. Помнится однажды одному моему подопечному хотел скопировать навыки по приумножению богатства, сформулировал запрос невнятно, что-то вроде «золотое прикосновение», поэтическое настроение, видишь ли, нашло. Так вместо ума в голове к нему намертво пришилось заклинание превращения разных материалов в золото, простым касанием руки. Миссия — в мусорное ведро…
— Визуализация — это как?
— Ну, каждому свое. Один сотрудник у меня был, любил найденные знания класть в шапку и на подопечного надевать, так что они тому в голову проваливались. Потом ту шапку короной сделали. А другой ученик в туман голубой загонял, на котором разделы знаний и навыков видны были, и которым его герои дышали. Вообще-то, вся эта бутафория ни к чему при опыте, но поначалу помогает сконцентрироваться. А уж какой у тебя способ — сам придумай.
Кстати, Михаэль, учти — монстры действительно должны быть хороши, никаких дешевых недорисованных абстракций. И есть у меня мысль — добавь-ка для героя побольше женоподобных и соблазнительных монстров с какой-нибудь холодной скользкой или грубой крокодиловой кожей. Словом, сделай неполиткорректный фантастический голливудский боевик в стиле этак 50-х. Это уже для второй части, чтоб он проснувшись реальную женщину для себя искал, а не картинки разглядывал. Крокодилова кожа у него отобьет визуальное стимулирование, будет возбуждаться только убедившись на ощупь. Больше ничего и не требуется. Попадет в руки хорошей девушке и пусть себе дальше за компьютером сидит, на семью зарабатывает.
Теперь насчет разболтанной особы. С ней, конечно, куда сложнее, поскольку чинить всегда сложнее чем сделать сразу как надо. По делу, оставить бы ее как есть, пропрыгала бы репродукционный период и померла бы старой девой, как заслужила, но — ценные гены, придется мозги чинить. Хотя и куда проще было б новые сделать… Цель понятна, а насчет средств… Думаю, нужно, чтоб в ее сознании секс со своим мужчиной и секс вообще жестко разграничились. Первое надо связать с чем-то очень хорошим, нужным и желанным, второе вызывать страх и отвращение. И первое еще надо завязать на успешную репродукцию. Михаэль, есть какие предложения?
— Ну, дело не новое, сценарий известный. Пусть найдет какого-нибудь почти нормального задохлика, у которого будет небольшое защищенное пространство, который будет к ней относиться бережно и нежно, и будет мечтать о детях, ну, и под конец, его обычные мутанты завалят, чтобы у нее осталось неоконченное дело. Своего рода gelshtadt-терапия. А по ходу дела, каждый раз как она с ним рассорится, пусть попадает к мутантам и те ее пользуют. В X37 у монстров алгоритмы для секса как раз подходящие, ни малейшего удовольствия они даже полным извращенкам доставить не могут — тупые механические фрикции, крохотные причандалы, плюс полная злодейская дешевая пантонима вместо прелюдии с гнусными улыбочками… Ну, а задохлик будет ее каждый раз спасать, кроме последнего, само собой. Несколько раз повторится и будет наша героиня с посторонними мужчинами вполне фригидной, а со своим совсем наоборот.
— Да она ж после первого же случая откажет своему спасителю, будет давить на жалость и кричать, что она теперь ни о чем таком даже думать не может, и как он может такой-разэтакий… — вставила Аля, — Твоим предложенным персонажем даже самая глупая женщина будет манипулировать и вертеть как хочет, а уж такая стерва точно будет придерживать секс, как козырь в рукаве, до момента, который никогда не настанет. И что у тебя выйдет? Фригидная стерва?
— Персонажем, может, и сможет, — усмехнулся Миха, — а мной — вряд ли.
— Так ты задохлика что, сам будешь изображать? — спрашивает профессор.
— Натюрлих, — пожимает плечами Миха.
— А откуда модель задохлика возьмешь? Там же модели только монстров и прочих полных придурков, а любой человек куда сложнее.
— Ну, можно из какого другого мира скопировать… В классах от А до С полно подходящих.
— Ты что, уже забыл чем кончилось, когда ты в X31 скопировал как раз такого? Ты ж потом его там забыл, и он как единственный с мозгами всех монстров подчинил и мировую империю устроил, в духе дешевых голливудских либеральных кошмариков. И когда мы туда очередного героя по недосмотру отправили, он вместо перевоспитания, проснувшись, Хроники Риддика написал.
— Так ведь тоже неплохо вышло. Фильм, конечно, мура, но под хороший нектар катит…
— Прекрати, как дите малое. Забыл как плевался, когда пришлось X31 форматировать и переустанавливать? Еще какую-то «винду» вспоминал?
— Ну, хорошо, а что если я его сам изображу, а скопирую лишь внешний вид?
— Все время миссии? Нет, уж, Михаэль, — отрезал профессор, — потом развлечешься. Тебе надо дуриков гонять, тоже задачка еще та. У тебя ж их как минимум полсотни под началом будет. Ты, конечно, опытный, но одновременно изображать человека и пасти стадо монстров немного чересчур. Мне дурные ошибки не нужны.
— А может моего героя на это поставить? — влез я. — Дать ему хакнуть систему управления дверьми в небольшом секторе, заодно героем себя будет чуствовать и после пробуждения тянуться к профессии.
— А тобой эта фригидная стерва крутить не сможет?
— Пусть только попробует, — кратко ответила за меня Аля.
— Нда, и правда, — хмыкнул Укантропупыч, — Алексель, ты, это, не перестарайся. Ей ведь после сего сна в реальном мире с простыми смертными иметь дело, которым с богом сравниться все-таки непросто.
Я бросил взгляд на Алю. «Пусть только попробует» по-прежнему было написано на ее лице…
— Да, все понятно, профессор. Секс я вообще герою оставлю, уж как-нибудь справится. Может еще чему научится, от такой опытной. А сам впечатление буду душой производить.
— Вот этого я и опасаюсь, — хмыкает Укантропупыч, — У смертных техника еще встречается, а с душой — совсем трудно. Ладно, разберешься.
Перемещение я обеспечу, дальше действуйте сами. В поле Алина за главную. Алексель, не забывай, что если будут вопросы, в любой момент можешь общаться с остальной командой. Телепатию еще никто не отменял. И мобильник в воздухе для этого воображать необязательно. Вопросы есть?
Вопросов не было. Мы устроились в креслах поудобонее, прикрыли глаза…
— Поехали, погружение!
На всю комнату зазвучало:
На пирсе тихо в час ночной, Тебе известно лишь одной, Когда усталая подлодка, Из глубины, придет домой…— Михаэль, не выпеднривайся, — раздался голос Укантропупыча и вновь стало тихо.
Глава 6. Первое погружение: Дэн
* X37 Дэн
Пробуждение было преотвратным, как всегда оно бывает посреди дня после ночи проведенной за игрой. Прошлой ночью мы с приятелем начали с Call of Duty, но где-то после трех часов ночи решили переключиться на Halo. Жаль, конечно, что они еще не поддерживают интерфейс через жесты и речь через подключенный Kinect, но с другой стороны, в тесной комнате студента в любом случае особенно не распрыгаешься. После некоторой дискуссии с собой, я все-таки решил открыть глаза, и вместо привычного беленого потолка увидел честный старый железобетон, да еще с ржавым железным двутавром, идущим поперек потолка… Покрутив головой разглядываю остатки помещения. Так… вроде бы в Doom вчера не играли…
Кстати, а комната-то нетесная. Какой-то заброшенный склад-бункер без окон со стальными дверьми и железобетонными стенами и потолком. Освещение искусственное, от линии зарешеченных плоских круглых светильников заглубленных в стены под потолком на расстоянии метров трех друг от друга. Пол, правда, чисто выметенный, так в заброшенных складах не бывает. Сам лежу на каких-то мешках из дерюги, а справа от меня… нет, правда, лежат вповалку и спят счастливым сном три девицы, причем тоже в стиле — в чем-то вроде бронелифчиков и греко-римских боевых юбочках из полосок кожи с нашитыми стальными пластинами. Хотя и непонятно, как в этом можно спать…
В общем, полная финальная фантазия, в смысле та, что в хорошо обитой светлой комнате и с успокаивающими уколами… Лежащая поближе рыжая растрепаная девица повернулась во сне, полоски юбки разошлись… хм-м, и правда рыжая. Очевидно в связи с отстуствием в данной фантазии Китая, нижнего белья тут тоже нет. Собственно, я тоже в чем-то вроде шотландской юбки-кильта из материи, которую две недели назад на пятом уровне нашли… Ох, блин! Я начал вспоминать. Каждое раз теперь просыпаюсь, и не могу вспомнить где же я. Каждый раз кажется, что только сегодня в этом странном мире проснулся. Уже несколько месяцев.
Воспоминания нахлынули потоком. Как первый раз проснулся в похожем складе, одетый в какую-то дерюгу и кеды. Нет, не кроссовки, а именно кеды, с красной подошвой и резиновыми кружками над косточками. Откуда только такой раритет взялся? Я такие только однажды на антресолях в родительском барахле видел. Как поднялся и решил осмотреться кругом. Как за мной погнался типичный орк, будто взятый из фильма, из тех, которых Сарумян делал. И как я удирал от него со всех лопаток. А что хотите? Оружия никакого, а эта глыба мяса явно ничего хорошего мне не желала. Как говорит восточная пословица, «тот не мужчина, кто не умеет убежать». Несмотря на отсутствие в тот момент полового опыта, в чем уже не стыдно признаться, я оказался мужчиной. Причем везучим мужчиной. Убежать успел. Влетев в небольшую тупиковую комнату и почти готовый к близкой и крайне неприятной смерти, мне как-то все-таки удалось захлопнуть стальную дверь перед разгоряченным собственным аппетитом и пускающим на ходу слюни гурманом-каннибалом.
А затем встал вопрос, что делать дальше. Поскольку сидеть в запертой комнате бесконечно было невозможно, а мой новый знакомый явно не собирался покидать пространство перед дверью. В общем, если бы это была простая пустая комната, то я бы попал. Но оказалось, что попал я удачно. В комнате оказалось что-то вроде контрольного центра с полутораметровым по диагонали и, как я тут же выяснил, сенсорным экраном-консолью. Как только бродящие в округе монстры его не разбили — не понимаю. Единственная гипотеза — от него не пахло едой. На экране был план этажа со разноцветными светящимися точками — красными, голубыми, зелеными. Одна комната была выделена и в ней была красная точка. Я отошел от экрана, и красная точка на экране сдвинулась. Ага, это стало быть я, а точки — это существа в округе. Этим геймера не смутишь, сразу понятно. Так что, это я удачно зашел, ведь за раз можно видеть всех монстров в округе. А насчет цвета… ну… лучше быть красным, чем голубым. Тем более, что прямо за дверью и правда голубая точка светится — это явно мой новый приятель.
На этом, правда, дело застопорилось. На любое тыканье в экран выскакивала какая-то иконка и хорошо записанным дикторским женским голосом компьютер вопрошал «Пароль?» Тут пришлось попотеть. Нет, правда, как угадать пароль поставленным неизвестным админом неизвестно сколько лет назад? Не дай Бог, он следовал всем правилам создания паролей с цифрами и спецзнаками? Попробовал несколько пришедших в голову, я узнал, что попытки логина заблокированы на полчаса, и на центральный пульт послано сообщение. Против последнего я, в принципе не возражал, поскольку какая-никакая охрана явно лучше голодного монстра за дверью, и даже подумал о том, чтобы повторить это при первой попытке, чтобы звон на «центральном пульте» был погромче. Но потом сообразил, что во-первых, охране тоже может не понравиться присутствие чужака на охраняемом объекте, а во-вторых, охрана вряд ли потерпела бы бегающих по объекту монстров, так что скорее всего возле центрального пульта никого нет, а если кто из бывших операторов оставил рядом бутерброд, то, может, и сам этот пульт давно разбит вдребезги.
Тогда я присел и стал размышлять. Те, кто сидели здесь, явно не были серьезными ай-тишниками-админами, те слишком хорошо зарабатывали, чтобы сидеть в охране. Ну, а кто идет в сторожа? Нестарый пенсионер, которому надо подработать, и который, скорее всего, не разбирается и не желает разбираться в компьютерах. Это я, конечно, по своему миру сужу, но в любом мире это не может быть специалист. Вспомнился фильм «Хакеры», где упоминалось, что очень популярный у админов пароль — «бог». Но подумав, я решил, что пенсионер, коротающий время вахты, вряд ли страдает манией величия, так что гипотезу пришлось отложить на время. А ведь он наверняка боялся забыть пароль, так что наверняка записал его где-то, причем где-то невдалеке. Вспомнилось, что липкие желтые листочки на мониторах оставленные владельцами очень часто служили хорошую службу взломщикам. Я бросился к экрану и стал рассматривать все, что его окружало. На узкой полке перед экраном был только мелкий мусор, стенку пустого шкафа слева украшали два плаката, один с каким-то явно военным кораблем необычных очертаний, а второй с полуголой девицей. Да, моя теория отставника явно подтверждалась. А на краю плаката с девицей и правда было выведно наискосок слово «Пароль». Увы, больше там ничего не было. Я задумался… Причем задумался основательно, на все отведенные полчаса. А потом, откуда-то из глубины сознания выплыл бородатый анекдот про жителя Крайнего Севера на часах. «Скажи пароль! — Пароль! — Проходи!»
Не может быть, чтоб так просто! Оказалось может. Ткнув пальцем и услышав уже знакомый вопрос, я сказал «Пароль», и красная точка в правом верхнем углу получила зеленую окантовку, а в ответ на следующий тык в экран раскрылось меню. Не буду рассказывать как я разбирался с управлением, но оказалось, что теперь я могу раскрывать и, наоборот, запирать двери, подавать разные звуковые сигналы в разных комнатах, находить комнаты специального назначения вроде контрольных или там туалетов, включать или выключать воду, там где были краны, освещение, и даже выяснять, что где предположительно хранилось. Последнее оказалось вообще здорово, поскольку как оказалось склад был в основном продуктово-консервным, и если только его полностью не разграбили, то вокруг должно было быть полно запасов. А уж с водой и едой прожить было точно можно, если, конечно, консервы не испортились, но и тут мне повезло — катастрофа, очевидно, произошла не так уж давно, что и обьясняло работающие электро- и водоснабжение и электронику. Оставалась, правда, еще проблема монстров, но выяснилось, что определенные типы монстров пугаются некоторых звуков, там что видя их заранее на пульте, можно было заставлять их убегать из комнаты, а потом просто запирать ее, чтоб не вернулись, тем самым расчищая путь или даже безопасную зону. Так мой новый приятель удрал от обычной пожарной сирены, а расчистив несколько комнат и заперев двери, я смог добраться до ближайшей партии консервов и убедиться, что они в целости и вполне сьедобны. Честное слово, никогда так не радовался обычному зеленому горошку.
За пару дней я потихоньку расчистил некоторое пространство и создал вполне сносное место обитания, по крайней мере, по меркам этого мира. Теперь передо мной встало три задачи: понять, что тут случилось, найти других людей, и выбраться наружу к цивилизации, если таковая осталась. Последнее было сомнительно, поскольку вряд ли какая цивилизация стала бы терперь такое безобразие. Так что можно было предположить, что если снаружи и был какой город, то он скорее всего разрушен. Но попытаться стоило. К сожалению, с этим были проблемы — мой пульт контролировал только несколько этажей вверх и вниз и не мог блокировать лестницы, видимо, из-за каких-то правил пожарной безопасности, требующих держать выход свободным. Так что я оказался в относительной безопасности и комфорте, но по сути в ловушке.
А на следующий день появился первый гость. В смысле не монстр, а человек. В очередной раз обозревая свои владения и их окрестности на экране, я вдруг увидел красную точку в одной из незащищенных комнат с выходами на лестницу. К сожалению, в тот же момент в комнату входила зеленая точка. Гоняя дуриков при помощи звуковых сигналов я понятия не имел, как «зеленые» на самом деле выглядят, но почему-то был убежден, что ничего хорошего от них не светит. Красная точка, похоже, была в этом со мной солидарна и рванула от зеленой точки, но должна была скоро натолкнуться на запертые двери моего комплекса. Быстро разогнав монстров по дороге и сделав коридор, по которому можно было бежать только в одном направлении, я открыл вход в безопасную зону, одновременно залив комнаты впереди звуками кантри музыки, которую, как я обнаружил, «зеленые» не выносили на дух. Зеленый рванул в обратном направлении, я захлопнул за ним дверь, а сам залокировал экран и бросился к открытому мною входу, поскольку ловить неизвестного гостя, пусть даже и человеческой породы, по моим ныне обширным владениям мне немного не улыбалось. Последний раз бросив взгляд на экран я понял, что гость не заметил исчезновения «зеленого» и по-прежнему чешет по сделанному для него коридору изо всех сил.
Я подбежал к входу коридора и стал ждать, поскольку другого выхода у гостя просто не было. Расчет оправдался, и через пару минут из-за поворота прямо в мои объятья выскочила рыжая девица в платье из старого мешка с проделанными дырками. Кстати, насчет объятий — это я не пошутил. Увидев влетающую к комнату прямо на меня девушку, я не согласился с идеей быть сбитым с ног, расставил руки и поймал ее как корзина баскетбольный мяч, обняв и начав говорить всякие успокаивающие глупости типа «Все хорошо, теперь все будет хорошо, не волнуйся…» Откуда это у меня? Еще несколько дней до этого я, наверное, первым делом отпрыгнул бы или стал наезжать на нее, что мол она меня чуть с ног не сбила. Тем не менее, сработало. Девица, увидев обычного парня, не стала выдираться, а только ткнула пальцем в сторону двери и заикаясь сообщила мне:
— Там… там… там!..
— Успокойся, мы в безопасности, — сказал я продолжая обнимать ее одной рукой, другой поглаживая по волосам, — Оно сюда не прорвется, дверь закрыта.
— Оно? — спросила девица. — Так ты что, не знаешь, кто за мной гнался.
— Я знаю, что за тобой гнались. Я смог выгнать его и запереть дверь, но рассмотреть не успел. Не волнуйся, все хорошо. Пошли, расскажешь, что произошло, а заодно умоешься. Есть хочешь?
— Не знаю. Но умыться было бы здорово. А ты кто такой?
— Ну, я тут вроде хозяина. Или сторожа. В смысле в этих вот помещениях вокруг, которые удалось от монстров отчистить. А зовут меня Дэн.
— Эллен, — сказала рыжая протянув мне руку лодочкой. Интересно, зачем девицы так делают? Ведь пожимать такую руку неудобно. Впрочем, тут я себя тоже удивил, вместо того чтобы хватать ее пятреней и трясти как грушу — вполне ожидаемая от меня реакция при встрече с девушкой, я неожиданно для себя взял ее в свою ладонь снизу и наклонившись, в этаком стиле восемнадцатого века, поцеловал. И тут же добавил:
— Пошли.
Я провел ее в комнату, выбранную мной под штаб-квартиру, в связи с наличием умывальника и туалета, дал ей умыться, а потом предложил пару удобных консервов — из тех, что с петелькой и отрывающейся крышкой, расположил ее с одного края своего импровизированного ложа, сам расположился с другого края, и попытался разговорить. Девица, кстати, оказалась вполне симпатичной. Тонкий нос, губы, брови, короткие рыжие волосы, треугольничек лица, остальное было скрыто под дерюгой, но когда она оказалась прижатой ко мне инерцией при первой встрече, я явно ощутил хрупкое, стройное телосложение, причем со всеми необходимыми и приятными выпуклостями. В общем, ни один конкурс красоты Эллен не выиграла бы, но и шарахаться от этой хорошенькой рыжей и явно любопытной лисички никаких причин не было.
Разговор, правда, не очень получился. Девица оказалась настолько в стрессе, что явно не соображала. Короче, я выложил ей все, что знаю, а когда она после этого начала лепетать что-то совсем уж невнятное, устроил ее отдыхать и пошел заниматься своими делами. В конце концов, мне надо было разобраться как контролировать вентиляцию в шахтах лестниц. Как ни странно, двери на лестницы я не контролировал, а вентиляцию — пожалуйста. Вот и назрели идеи, как я мог бы отгонять монстров, используя ее. Собственно, я именно этим и занимался, когда появилась Эллен, и ее пришлось срочно спасать…
* X37 Эллен
Ну, уж, влипла, так влипла. Недаром говорится, сколь веревочка не вейся… Говорила мне мама, мужики до добра не доведут, но чтоб настолько???
Короче, в отличие от других попаданцев, не могу сказать, что мой день был обычным. То есть, начинался он обычно. Вплоть до дружных посиделок у Васьки со Светкой — моих школьных друзей, с которыми мы уже много лет — не разлей вода. Собралась компания человек шесть, ясен пень, выпили, понятно, что не Боржоми, а потом я чего-то притомилась и воспользовавшись привилегией друга дома отвалила в спальню и прилегла поспать, пока остальные продолжали гудеть. Да-да, именно поспать, и ничего такого. Типа того, что вы подумали. И вот дрыхну я счастливо, почти без задних ног, и вдруг в комнату вваливается Васька и эти самые задние ноги очень даже быстро находит и начинает, как бы сказать…
Да-да, вы сейчас можете начать насчет морального облика и прочего, только я вообще-то и сама все знаю и ни в чем таком по большому счету не повинна. Ну, да, не монашка, но меру знаю, с кем попало не сплю, а лишь так, от увлечения к увлечению. Сейчас все так делают. А что делать? Жить хочется, а не с кем. Замуж пора? За кого, позвольте спросить? Вокруг в основном уроды, алкоголики и придурки. А попадется стоящий интересный мужик, так ведь даже если женится, а стоящие мужики этого не любят, так все равно будет рыскать направо-налево, причем в основном налево. Мне оно надо, с скалкой по вечерам сторожить? Нет, я замужем не была, но на других насмотрелась. Ну, можно еще очкарика приручить, такой гулять вряд ли будет — кто на него позарится? Да ведь только скучно с ними, и неврастеники, тоже видели. И зарабатывают так себе. Был у меня один такой, филолог-историк, бубнил что-то об историческом методе и копейки считал. За такого выйдешь, и ни в ресторан хороший не сходишь, о тряпочках красивых вообще забыть можно, как в таких условиях жить или, тем более, детей растить? На такое посмотришь, и сразу расхочется ходить во всякие подозрительные слова, кончающиеся на «ж».
В общем, более одного кавалера за раз не завожу, а временами, как сейчас, вообще на просушке, когда разве что фильм с Шварцнегером поставить и помечтать, но все равно, на кого попало не бросаюсь. Ценить себя надо. И вообще, красивая девушка, ладно, ладно, красивая молодая женщина в наши времена просто вынуждена уметь отбиваться от нахальных кобелей. И с этим искусством у меня как раз в полном порядке. Только вот Васька в эту категорию нахальных кобелей не попадал. Вы ж поймите, мы с ним сколько лет за одной партой сидели. Я ведь ему Светку только что в постель не подложила, после чего он на ней и женился. Причем замечу, никогда на судьбу после этого не жаловался. В общем, я понимаю, что Светик ко мне некоторые претензии может теперь иметь, но мне бы такую подругу, как я сама — я бы вместо того чтобы водку пить, небось этим вечером пеленки стирала бы, и может, не первого ребенка…
Короче, когда Васька ввалился и плюхнулся на кровать, я сначала возмутилась — это еще кто такой тут? Но потом рассмотрела, пробормотала сквозь сон «А, Вась, это ты…» и тут же задрыхла не обращая внимания на то, что происходит снаружи. Вообще, может он меня решил раздеть, чтоб я лучше выспалась? Знаете, плохо в одежде спать, тело не дышит. Оказывается не для этого.
Поняла я для чего, когда уже все кончилось. Точнее, кончилось с Васькиной точки зрения, и он было отвалился рядом, тяжело дыша. С моей же, наполовину пробудившейся и уже частично способной рассуждать точки зрения, все только начиналось. А что вы хотите? Перед Светкой мы оба уж без дураков виноваты, акт не то насилия, не то соития произведен из рук и всего остального вон плохо, причем достаточно, чтоб раздразнить и, увы, даже близко недостаточно, чтобы удовлетворить. Не Ваську, а меня, понятное дело. Короче, я спросонья, еще до конца не понимая ничего, притянула друга детства к себе, а он как джентельмен понял, что не в праве подкачать. И не подкачал. Почти. После трех часов и примерно десятого раза, он сознался, что натер орудие пролетариата и больше не может, после чего я плюхнулась на спину и счастливо задрыхла. Так что, сами видите, ординарным день назвать никак нельзя было. Все-таки десять раз за день, точнее за ночь, честной девушке обычно не достается. То есть, не знаю, может для кого и обычный, но не для меня. Знала бы, чем это для меня обернется…
Нет, неужели правда позволить небольшую вольность старому другу — это такой уж большой грех, достойный всего, что на за ним последовало? Если да, то дай Бог вернуться домой, я Ваську на пушечный выстрел к себе не подпущу. Короче, проснулась я уже не мягкой постели, а на полу какого-то огромного склада в стиле гангстерских фильмов. Причем на мне, что примечательно, было лишь то, что было когда я засыпала. А именно старая футболка. И все. Ну, да, трусы с джинсами Васька первым делом содрал… Впрочем, через пару минут я обнаружила, что зараза, которая меня переносила в этот мир, заботливо захватила еще и кроссовки, но тем и ограничилась. Хоть на том спасибо.
В общем, окончательно проснувшись, я обнаружила себя стоящей на полу этого самого склада в кроссовках и не очень длинной футболке. Комбинация, прямо скажем, необычная и наводящая на самые разные мысли. Если не верите, попробуйте полностью оголить нижнюю часть тела и погулять по квартире — сразу убедитесь, что нормальное состояние наших древних предков для нас совершенно ненормально. Я попробовала снять футболку и завязать вокруг бедер, но тут же обнаружила, что «topless» вариант хотя и немного лучше, но тоже не очень комфортный. К счастью, выходить из трудных ситуаций при помощи подручных средств для меня было не внове. Помещение оказалось все-таки складом, и рядом лежала куча чего-то непонятного в дерюжных мешках, так что вытряхнув из одного из мешков его содержимое, я проделала дырки для головы и рук и мгновенно стала победительницей конкурса Мисс-Дерюга. Ну, что поделать, на безрыбье, и рак — рыба. Хотя и колется, сволочь. В любом случае лучше, чем вынужденный стриптиз, которым я только что в полном одиночестве занималась.
К сожалению, полное одиночество долго не продлилось. В дверях появился… Ну, если я угодила в сказку, то может после поцелуя он и превратился бы в принца, но проверять чего-то не хотелось, поскольку он был очень сильно в предпоцелуйном состоянии. Ростом метра два и столько же в толщину, зеленая бородавчатая кожа как у жабы, и что-то вроде пародии на человеческое лицо с полностью безволосым черепом и ушами, как у марсианина-инопланетянина в американских мультиках годов этак пятидесятых, плюс еще толстенные руки-ноги, от которых хотелось держаться подальше. Добавьте к этому засаленную рваную майку и короткие штанишки-шорты, непонятно как держащиеся на этой шарообразной фигуре с некоторыми признаками мужского пола.
Этот ходячий кошмар уставился на меня нехорошим тусклым взглядом, а потом приоткрыл рот, открыв два ряда острых конических темных зубов, и аппетитно облизал себе нос длинным гибким склизким языком. Затем широко улыбнулся огромным ртом, опять демонстируя зубы и пустив слюни, и зачем-то начал спускать штанишки. Уж не знаю, хотел он меня съесть или чего другого, но это меня и спасло, поскольку я не стала ждать конца этого стриптиза и рванула что есть мочи во вторую дверь. При этом зеленый кошмар бросился за мной со спущенными штанами и как следует приложился головой о цементный пол. Раздавшийся гул сообщил, что были бы мозги, было бы сотрясение, но все равно, это падение дало мне форы и через пару комнат я выскочила на лестницу. Увидев продолжающиеся вверх и вниз лестничные пролеты, я рванула на этаж вверх и сиганула в незапертую дверь, надеясь припереть ее чем-нибудь изнутри. Увы, припереть было совершенно нечем, а по лестнице уже топал мой преследователь. Я успела добежать до выхода из комнаты, когда он ворвался на этаж с лестницы. Бросив на него беглый взгляд я увидела, что от штанишек он все-таки избавился, причем открывшийся вид настолько придал мне прыти, что я понеслась через комнаты, не оборачиваясь, и лишь с ужасом ожидая услышать за спиной топот ног. В довершение ко всему, по всему этажу взбесилась автоматика, двери стали открываться и закрываться, а из невидимых динамиков полилась, глуша все вокруг, никогда не угадаете… кантри музыка.
И тут за поворотом я натолкнулась на парня. Он спокойно стоял, как будто ждал меня, одетый, похоже, от того же модельера, что и я. Как только я не сшибла его с ног, не представляю, но он сграбастал меня, прижал к себе и ухитрился как-то остаться на ногах. Я было начала отбиваться, справедливо опасаясь, что сзади сейчас появится тот зеленый урод, но парень просто крепче сжал меня в руках и начал говорить:
— Все хорошо, теперь все будет хорошо, не волнуйся…
Я только ткнула пальцем в сторону двери и заикаясь попыталась предупредить его:
— Там… там… там!..
— Успокойся, мы в безопасности. Оно сюда не прорвется, дверь закрыта, — заявил парень продолжая обнимать меня одной рукой, а другой поглаживая по голове. Вот ведь нахал, но сейчас мне было не до того, чтобы возмущаться. И тут до меня дошло. Он каким-то образом знал, что за мной гонятся, но понятия не имел кто. Как это могло быть?
— Оно? — спросила я. — Так ты что, не знаешь, кто за мной гнался.
— Я знаю, что за тобой гнались. Я смог выгнать его и запереть дверь, но рассмотреть не успел. Не волнуйся, все хорошо. Пошли, расскажешь, что произошло, а заодно умоешься, — ответил парень и тут же перевел тему, — Есть хочешь?
— Не знаю, — ответила я. Нет, правда, не знала. Во-первых, ни считая недавнего забега, я практически только что проснулась. А кроме того, далеко немногие готовы накормить девушку задаром. Даже в нормальном мире, а здесь, как я уже смогла убедиться, нравы были куда более простые, и влипать еще хуже что-то не хотелось. Я бросила взгляд на моего спасителя. Нет, по сравнению с зеленым огром он смотрелся не в пример приятнее, но сейчас моей главной проблемой было спрятаться в каком-нибудь безопасном месте. Кстати, а может он такое знает? Выглядит парень вроде достаточно безопасно, так что я решилась, и дипломатично ответила, — Но умыться было бы здорово. А ты кто такой?
— Ну, я тут вроде хозяина. Или сторожа. В смысле в этих вот помещениях вокруг, которые удалось от монстров отчистить. А зовут меня Дэн.
— Эллен, — ответила я и протянула ему руку лодочкой. Знаете, в этаком стиле «а у нас, в Смольном институте…» Так чтоб предельно неудобно было. Нет, я не вредная, просто мужики от этого теряются и потом легче поддаются на убеждения. Дэн, правда, не потерялся, а ответил тоже в стиле Смольного института. Вместо того, чтобы хватать мою пятерню, этот нахал ловко подложил снизу свою ладонь, обхватил парой пальцев мое запястье и поцеловал руку. А затем совершенно серьезно посмотрев в глаза и не отпуская запястья, добавил просто:
— Пошли.
Идти оказалось недалеко. Через несколько помещений мы вошли в еще одно, отличающееся лишь тем, что на полу лежала огромная куча пустых мешков, похоже, использовавшихся как некий диван-кровать — чтобы сидеть или лежать, а невдалеке на стеллаже лежала коллекция консервов и пустых банок.
— Я эту комнату выбрал, поскольку вода рядом, — сказал Дэн и махнул руков в сторону небольшой дверцы в стене, — Если хочешь умыться — вот тут. Как ни странно, и туалет там тоже есть, достаточно обычный. Меня всегда интересовало, куда герои футурологических ужастиков в туалет ходят, а оказалось, все просто…
Ну, взять паузу и сообразить, что делать дальше, мне явно не мешало. Из небольшого крайне замызганного зеркала, оказавшегося как ни странно на месте над рукомойником, на меня взглянула рыжая растрепанная стерва с круглыми глазами, в общем, совершенно неудовлетворительного вида. В отсутствии элементарной расчески я потратила минут десять пытаясь причесаться пятерней. И как мужики это делают? Впрочем, у них так и получается, как они делают.
Когда мне удалось успокоиться настолько, что глаза приобрели нормальный размер, я поняла, что вся липкая от пота, который появляется только от большого страха. Так что содрав с себя и мешок и футболку, я отодрала от подола мешка полосу ткани — благо, таких «платьев» тут вокруг хватает — и начала протирать себя от пота, часто полоща тряпку в холодной воде. Ненавижу, когда от меня пахнет, так что если уж душ не устроить, тогда хоть так. Да и не стоит Дэну чуять ни запах страха, ни тем более васькин — мужики на такое неадекватно реагируют. Заодно простирнула пропахшую потом футболку, отжала как могла, и влезла обратно. Хорошо еще в этой части здания было почему-то очень тепло, а то мои привычки легко могли бы закончиться каким-нибудь воспалением легких…
Завершив все это, за неимением нормального размера зеркала я просто оглядела себя как могла напрямую и поняла, что в такои виде — в одной футболке — я к Дэну выйти просто не могу. Уж проще полностью голой. Так что в мешок, как ни противно, все-таки придется лезть. После минутного размышления я слегка надорвала его по боковым швами, и получилось что-то вроде платья с разрезами вдоль бедер, ну, знаете, такие чтоб ноги до ушей показывать, а остальное — ни-ни! Да уж, так я похоже знаменитым модельером стану по платьям из дерюги. «Каталог весеннего сезона от мисс Эллен! Плиссированная дерюга с декольте!» А ведь неплохая мысль, стоит попробовать. В смысле, не каталог, а декольте. На декольте впрочем сил не хватило, дерюга оказалась прочная, так что получился только небольшой чуть распахнутый воротник в стиле русской рубахи. Ладно, сойдет, только подвернуть его посимпатичнее… Заодно футболка почти просохла.
Вы можете подумать, что я полная дура. Оказалась в какой-то невероятной, но явно опасной для жизни ситуации, и думает о всякой ерунде. Ну, так, во-первых, как женщина выглядит — это совсем не ерунда, особенно в опасных для жизни ситуациях, а во-вторых, это позволило мне подумать. Не как мужики думают, «а если то, то то, а если этак, то этак, и вообще, а ведь надо еще рассмотреть…» Вот так вот думают, думают, и ни к чему не приходят. И не дай Бог, рядом оказаться в качестве любимой женщины — они ведь эти все свои душевные терзания начинают вслух изливать. А женщины, по крайней мере я, думают иначе, подкоркой. Вот говорят, что женщины — дуры, ума у них мало, а нам он и не нужен, у нас подсознание умное. Поэтому, когда ситуация действительно швах, эту заразу — ум — надо еще и загрузить какой-нибудь ерундой, чтоб под ногами не мешался и не бубнил себе под нос, как Кролик, заблудившийся на болоте и отвлекающий Винни-Пуха от тихого далекого голоса его медовых горошочков, зовущих домой.
Короче, закончив проблемы с помывкой, расчесыванием волос, и моделью платья, я наконец решила, что я в достаточной мере промучила Дэна ожиданием и явилась ему, если не во всей красе, то явно в куда лучшем виде, чем была до того, а кроме того еще и с вернувшимся «вторым счастьем» и увереностью, что я знаю, что говорить и что делать.
Дэн уже расположился на той самой куче мешков, размером с трехспальную кровать, правда не в центре, а с края.
— Располагайся, — сказал он махнув рукой на другой конец этого необычного лежбища, и протянул мне открытую банку, — Оливки будешь? Удобно тем, что можно руками таскать из банки, и по опыту жидкость тоже вполне сьедобная.
— А ты всегда при встрече девушку на свою кровать приглашаешь? — решила было для профилактики взьяриться я.
— А ты считай, что это диван перед телевизором. На один диван при первом знакомстве не смутишься присесть?
— Если на диване не развалился влежку только что познакомившийся со мной нахал!
— А чем тебе это-то не нравится? Классическая поза, римляне в своих триклиниях в ней ели. Чуть на боку, приподнявшись на локте одной руки, ешь другой. Кстати, отсюда слово «симпозиум» появилось, когда все собеседники в одной и той же позиции.
Ну, нахал! Только познакомились, он уже не только успел попытаться затащить меня в постель, да еще и о «позициях» заговорил! Тихо прорычав, я выдернула из его лежбища пяток мешков, постелив невдалеке встала перед проблемой. Укладываться полулежа после провозглашенного манифеста морального поведения было как-то странно, по-турецки я сидеть не люблю и не умею, на боку в стиле амазонки на лошади с подтянутыми ногами не получилось бы, поскольку я сама как последняя дура порвала импровизированное платье, которое в этом случае выглядело бы как сдача в плен без предварительных условий… В конце концов, я вспомнила давние тренировки в секции карате, и уселась на мешки в традиционной для них позе — пятая точка на пятках, прямая спина, давая понять, что в крайнем случае можно и ногой в зуб дать, как нас учили. Нет, я девушка неагрессивная, только когда доведут. Что он тут же и попытался сделать, поскольку оценив результат моих усилий, благосклонно улыбнулся и сообщил:
— Вообще-то ты права, у римлян тоже матронам не полагалось возлежать во время еды. Они сидели между лежаками на стульчиках и внимали речам умудренных мужей. Хотя твоя нынешняя поза скорее характерна для послушной японской жены, чем для римской матроны…
— Это понимать как предложение руки и сердца? Сначала в постель пытался затащить, теперь о мужьях и женах заговорил… — Несмотря на бушевавшую ярость, я изобразила пай девочку, забрала протянутую мне банку, вытащила оливку и со вкусом облизав губы сунула ее в рот. А вот это я люблю. Растерянное выражение лица Дэна через несколько секунд сменилось выражением мировой скорби, последовавшее за ним шипение, которое Дэн видимо считал вздохом, сопроводилось бормотанием «а вшивый о бане» — приятно слышать, что он смог достойно оценить свое озабоченное поведение, а потом зависло молчание.
— Так чего? — решила я нарушить паузу, чтобы продолжать наступление, — Мне срочно шить фату из дерюги? Или «мешок на голову, через седло и…»? Поскольку, я гляжу тут мнением беззащитной девушки никто не интересуется. Гнался тут за мной один озабоченный, а тебе я даже благодарна должна быть, и от придурка спас, и не стал сразу штаны спускать, вон, даже жениться предложил для начала…
— Слушай, ничего такого я не имел в виду… — начал оправдываться он.
— Так что, уже передумал жениться? Решил, что и так никуда не денусь?
Нет, хорошо меня понесло, сама залюбовалась. На Дэна было жалко смотреть, как и должно быть, но жалеть я его как раз не собиралась, поскольку я тут с ним, похоже, застряла, и нужно сразу расставить точки над «ё», чтобы потом не было проблем. Впрочем, вдохновение прошло, и я сделала паузу. Как говорила Джулия Ламберт, «если уж сделала паузу, держи ее сколько можешь», что я и сделала. Обычно, имеет сногшибательный эффект. Мужик, чувствующий свою вину, начинает ежиться, крутиться и совершенно не знает, что делать, так что после такой процедуры из них обычно можно веревки вить. Увы, похоже, не из Дэна.
— Так, для начала пойми, что никаких дурных намерений у меня не было, в постель я тебя не тащил, насиловать не собирался, и вообще, ты сейчас для меня куда ценнее как человек, чем как женщина. Поскольку я тут один, и у нас с тобой первая задача общая — выжить. А насчет женитьбы, извини, даже если бы я и хотел, ничего у нас тут не вышло бы?
— Как это не вышло бы? — ошалела я от такого заявления, — Ты что женат?
— Нет. Третьего нелишнего не хватает.
— Ты чего, извращенец? Какой еще третий нелишний? Если есть мужик и женщина, кто им еще в постели нужен? — Вот ведь, зараза, такой настрой сбил. А я тоже дура, поддалась, это надо же? Теперь звучит, будто я за него хочу и уговариваю. Ой, ну, дура! — И не думай, что я за тебя такого собираюсь! Больно надо!
— Рад слышать, — кивнул Дэн, — а третий нелишний — это государство, социум. А у нас тут всего социума — ты, да я, да мы с тобой. Это для секса достаточно мужчины и женщины, а для брака нужно еще государство или община какая. Ты когда-нибудь задумывалась, что такое брак?
— А чего задумываться? Каждый ребенок знает. Поженились двое, значит можно вместе спать и детей заводить.
— Вообще-то вместе спать никто никому никогда по-настоящему не мешал, — заявил Дэн тоном этакого университетского профессора, — Кроме разве что наиболее идиотических обществ, которые люди периодически устраивают, но это все-таки исключения. Было исследование по какому-то английскому деревенскому округу 16-го века на основании записей в церкви, так там большинство невест беременными замуж выходили. Брак всегда был не разрешением, а ограничением на секс. Когда двое заводят ребенка, женщине нужно, чтобы мужчина не разбрасывал ресурсы на других женщин, а заботился только о ней и ее детях, а мужчине нужно, чтобы дети, о которых он заботится, были его, а не кого попало. Брак — это своего рода договор, который это и гарантирует ограничением секса друг другом. А поскольку любой может заявить «А я передумал» или там «передумала», то это договор с трех сторон — женщины, мужчины и общины. Мужчина обещает поддерживать женщину и ее детей и не иметь женщин вне брака, что для моногамных обществ означает вообще не иметь других женщин. Женщина обещает удовлетворять его потребности в сексе и не иметь секса с другими мужчинами, что гарантирует ему происхождение детей, а государство или община обещает настучать по голове тому, кто эти обязательства нарушит, поскольку общине нужны новые работники и воины. Таким образом, каждый получает, что хочет. Женщина пожизненную поддержку от избранного ею мужчины, мужчина секс и гарантию, что дети его, а государство-община новых работников и воинов. По сути, главный вопрос брака — это дети, а, если я тебя понял правильно, тем, что предшествует детям, мы в ближайшее время заниматься не собираемся, так что и говорить не о чем. Опять же, настучать по голове в случае измены просто некому, разве что друг другу. Да и не с кем тут изменять. Разве что тебя тот зеленый персонаж соблазнит.
Нет, это надо ж… после того раздрайва, который я ему устроила, еще подкалывается. Бронебойный какой-то. А может просто тупой? Хотя непохоже. Интеллектуал нашелся на мою задницу. «И остальные части тела,» ехидно добавил внутренний голос. Ну, это мы еще посмотрим. А ведь, вот сволочь, на эмоции совершенно не берется. Ладно, попробуем его логикой…
— А если других людей найдем?
— Тогда и будем думать, — пожал плечами Дэн и задумался. — Хотя ты права, сообщества выжившие в таких условиях могут быть несколько прямолинейными в отношениях полов. Так что, если кто появится, может, тебе и стоит говорить, что ты моя жена. По крайней мере поначалу, пока не разберемся, что за гость. Может, кого и остановит, если он конечно будет знать, что такое «жена». В общем, когда будешь заявлять, не забудь обьяснять, что это то же самое что «моя женщина, за которую я ноги выдерну». Хотя до твоего появления я и не надеялся других людей увидеть.
— Что ж, спасибо за щедрое предложение, — и чего это я ехидничаю? По инерции, что ли? Ведь и правда неглупая мысль. И действительно щедрое, поскольку, а что если следующей какая красотка появится из тех, что с «несколько прямолинейным отношением полов», вот ему облом будет. Ну, да, я не я, если за мной последнее слово не останется, так что надо добавить, — Слушай, а тебе за свое поведение при нашей встрече не стыдно?
— Нет, — обрезал нахал, — я тебя спас и привел в безопасное место, а все неприличности ты высосала из пальца, — и бросив взгляд на мою нахмурившуюся мордочку тут же добавил, — и своего пальца. Давай лучше о деле поговорим. Как ты сюда попала и что знаешь об этих местах?
— Сначала ты! — Как же, дура я, сразу всю информацию о себе выдавать!
— Как хочешь, — пожал плечами Дэн, — Как я сюда попал — не знаю. До этого жил в похожей технической цивилизации, но нормальной, а не раздолбанной на фиг, без монстров, и значительно более комфортной. Играл всю ночь в игры, утром лег спать. Проснулся здесь. Столкнулся с монстром, удрал, заперся в комнате, оказавшейся контрольной. Сумел хакнуть местную управляющую консоль, так что теперь на этом этаже почти царь и бог. Могу открывать-закрывать двери, регулировать климат, видеть расположение всех живых существ на этаже, причем различать их по виду, и некоторые еще другие вещи. Кстати, так и тебе помог. Увидел человека на этаже, за которым гнался монстр, открыл тебе двери вплоть до безопасной зоны, потом спугнул монстра и запер за ним двери, а там побежал тебя встречать. В безопасной зоне полно всякого добра, в основном непортящаяся еда, но есть изредка и другие мелочи. Правда, через управляющую консоль я не научился выяснять, что где лежит, так что надо идти, вскрывать коробки и смотреть. Вот вроде бы и все. В общем, давай о себе или что тебя еще интересует.
— А как ты думаешь, где мы? Мы, что, попаданцы, как в фэнтези?
— А ты тоже неотсюда?
Вот зараза, сразу уловил! Ладно, проболталась, чего уж там. Киваю головой.
— А я надеялся, ты мне сможешь сама это рассказать. Мне кажется, что все-таки в нашем мире. Технологии тут удивительно похожие. Правда, я не знал, что у нас складские помещения речевым интерфейсом оборудуют, но в остальном и правда удивительно похоже. Опять же, сама посуди, надписи на всех консервах и приборах — на английском. На некоторых ящиках — китайские иероглифы. Русского, правда нет, но еще испанский как-то видел. Ну сама посуди, сколько шансов, что в другом мире сформируется три языка, идентичных нашему миру. Разве что, альтернативный-параллельный. Находимся мы в огромном многоэтажном здании, причем совершенно без окон, так что скорее всего здание подземное. У некоторых неработающих телефонов рядом сохранились списки нужных номеров, включая «London Police», а учитывая, что вряд ли англичане потерпели бы такое безобразие у себя дома, то скорее всего мы находимся ни много, ни мало, а под развалинами Лондона, и наводить порядок здесь внизу просто некому. Поэтому я и не ожидал никого встретить. Так ты все-таки, собираешься рассказать о себе?
— Да нечего мне о себе рассказывать, тоже заснула там, проснулась здесь. Только в мешок нарядилась, тут этот зеленый за мной погнался. Выскочила не лестницу, поднялась на этаж, бросилась внутрь. Хотела дверь подпереть, а нечем. Побежала, этот урод за мной, а дальше ты и сам знаешь.
— А как мир, в котором ты жила, выглядел?
— Да, обычно…
— Ладно, давай помогу. Мы с тобой на одном языке говорим, так что я просто буду описывать как могу, а ты скажи если разницу увидишь. В моем мире планета называется Земля, в ней есть множество стран — Россия, Америка, Англия, Франция, Китай… Земля — третья планета от нашей звезды, Солнца. Еще есть Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Уран, Нептун, Плутон, пояс астероидов. Мы используем машины, самолеты, железные дороги, теплоходы. Большинство из них жгут нефть и ее производные, некоторые работают на электричестве. Еще есть компьютеры, телевизоры, сотовые телефоны и игровые приставки. В России правят Путин с Медведевым, в Америке Барак Обама, в Англии не помню, а в Германии вроде тетка какая-то. Пока похоже?
— Вроде да, хотя насчет Германии я сама не уверена.
— Да, точно или наш мир, или какой-то очень похожий альтернативный. Ладно, а что ты делала перед тем как заснуть?
— А какое это отношение имеет?
— Видишь ли, я перед этим играл в игру, происходившую в очень похожих помещениях, причем тоже с монстрами, которых надо было убивать. Я пытаюсь понять, не связано ли это с нашим перемещением.
Вот зараза, о чем спрашивает. Это мне что, о Ваське ему рассказывать? Перебьется!
— Да, нет, вряд ли. В игры я не играю, а перед тем как заснуть была в гостях у школьных друзей. Там и заснула.
Ден задумался…
— Ну, значит, гипотеза неверна. Если игра и имела отношение к переносу, то не прямое… Тебя еще что интересует? Ну, из того, что я знаю, разумеется.
— Да, не, я от всех этих переживаний устала, отдохнуть бы, — ответила я слабым голосом. А каким же еще? Что, прямо так и сказать, что на мне сейчас воду возить можно? Пусть посочувствует, мужикам это полезно.
— Ну, тогда отдохни здесь. Еда вон в углу, где вода и туалет знаешь, здесь безопасно, так что располагайся с удовольствием, — ответил Дэн, и тут же, зараза этакий, добавил, — А мне, извини, в контрольную комнату надо, лишние двери закрыть, которые я для тебя открыл. Все-таки у меня правило — двойной закрытый периметр, для надежности.
И ушел.
Нет, точно зараза. Ну, как можно девушку настолько игнорировать? Помаявшись по комнате из угла в угол как тигр в клетке, я махнула рукой, и решила все-таки прилечь подремать. А поскольку растаскивать мешки было лень, а пяти явно не хватало для полноценной кровати, то решительно плюхнулась на большую кучу. Все равно Дэн где-то шляется, что ж добру пропадать? Ну, и заснула. Ведь и правда переволновалась и устала, да еще и прошлую ночь не то, чтобы спала…
* X37 Дэн
Провозившись к контрольной комнате большую часть дня, благо запас воды и еды у меня был под рукой, я все-таки разобрался как контролировать вентиляцию лестниц. Оказалось на удивление просто. Дело в том, что вентиляцию я по-честному не контролировал, но вентиляторы подпитывались от распределителей на моем этаже, да еще реагировали на снижение напряжения не отключкой, а простым снижением оборотов. Вот и получилось, что я могу их контролировать просто подавая больше или меньше энергии на питающий их распределетель.
Настроение поднялось настолько, что захотелось как-то отметить. Ну, или хотя бы поделиться. Вот только с кем? Эллен явно стервочка изрядная, к ней с открытой душой лезть, что с медведем целоваться… или с медведицей. Вообще-то, это даже хорошо, что стервочка. Хорошая жена и должна быть немного стервой. Такими уж нас эволюция сделала.
Сами посудите. Живете вы в деревушке на границе степи, или там в грязной вонючей цивилизованной средневековой Франции или Германии. Нападают на деревню варвары степняки, или там наемники-англичане. Насилуют все, что женского пола, убивают все, что мужского. В том числе и вас любимого. А теперь ответьте, у какой жены больше шансов в одиночку ваших детей после этого поднять — у послушной рабыни или изрядной стервы, которая свой интерес блюдет и, как Анжелика маркиза ангелов, хоть по трупам, хоть по любовникам, хоть по трупам любовников пойдет, лишь бы выжить и детей поднять?
Так что не поймите неправильно, сам я с ней в эти игры играть не собирался, но уважения ее поведение у меня к ней отнюдь не убавило. А учитывая, что это, скорее всего, единственная женщина, которую я встречу в ближайшие годы, так порадоваться можно. И симпатичная, и молодая, и себе на уме, а не дура набитая.
Правда, ясно, что не девушка, что бы она там о себе ни заявляла. А с другой стороны, ну и что? Сейчас девушек можно только в младших классах школы найти, так что если не заниматься растлением малолетних, чем уж я точно никогда не собирался заниматься, то нужно просто спокойно принять этот факт.
Хотя странно это. Как я себя с ней вел, а? Сам от себя не ожидал. Еще совсем недавно Эллен скрутила бы меня по всем правилам женского искусства. Точнее, я сам бы себя скрутил, в коврик упаковал и уложил бы к ее ножкам, как какую-нибудь Клеопатру к ногам Цезаря. У меня ж весь репертуар общения с девушками ограничивался диапазоном от молчаливого разглядывания, забившись в уголок, до толчка локтем под ребра с невнятным «Гыыы!» И вообще, трудно было ожидать не только успеха от моего ухаживания, но и самого ухаживания. А тут вдруг повел себя не как полный идиот… надеюсь.
А эти новые знания? Вон, скажем, о браке — как я соловьем разливался, просто какой-то лектор. А хакерские навыки, позволившие подчинить эту чертову управляющую консоль.
И вообще, я всегда в фентези удивлялся, как складно все у героев складывается. Задачка за задачкой, за каждую бонус, будто их кто на веревочке водит и конфетку за конфеткой скармливает. Вот тебе, дорогой, полезные заклинания, вот навыки боя, а вот вообще, хочешь, в младшие боги? А тут у меня все то же самое, везение за везением. От монстра убежал не куда-то, а в контрольную комнату, да еще закрыться там успел. Это я действительно от него убежал, или он меня к моему главному инструменту, как пастух овцу пригнал? Эллен опять же. Здание — огромное, каковы были шансы, что она на меня выйдет? И опять, монстр пригнал.
А эти запасы еды? А работающее водоснабжение, канализация и электричество? А консоль защищенная паролем «пароль»? Какой-то кукольный домик. «А сейчас мы попьем чаю, и Кен скажет Барби как он ее любит! А сейчас мы пойдем в спальню!» Кстати, судя по появлению Эллен, что-то вроде и ожидается…
Нет, правда, да что же со мной творится? Откуда вдруг все эти замашки? Откуда это везение? А???
— Гхм-м, — раздался над ухом голос.
Я оглянулся. Никого.
— Эй, тут кто есть? — нерешительно спросил я.
— Есть, — ответил голос прямо в моей голове, — Извиниться хочу. Это, похоже, я тебе эти манеры общения с женским полом случайно подсадил.
— А ты кто?
— Я — гений, твой бог-покровитель.
* X37 Алексель
Я медленно оторвался от подопечного и встряхнул головой, или что там у меня сейчас вместо головы было. В чисто информационном состоянии-то… Уф-ф-ф… так вот откуда. По неосторожности слился с подопечным и передал ему невзначай некоторые знания и навыки. Да, что значит нет опыта…
Я вспомнил. Я вовсе не Дэн, а точнее Данила, или в детстве Даня, он же Данька, студент-отличник, специализирующийся на программировании, и чрезмерно увлекающийся компьютерными играми и, как следствие, подзапустивший личную жизнь. Я — Алексель, бог-гений, направленный помочь Дане разобраться с тараканами в его голове и встать на ноги. К слову, бог начинающий. Я только что свою смертную оболочку перерос и это мое первое задание. Собственно, если вам не нравится слово бог, считайте меня ангелом-хранителем. Если я правильно понял, именно так в христианской традиции я и называюсь.
— Неправильно! — раздался в сознании голос.
— Миха? — заподозрил я. Миха или Михаэль — это другой бог, участвующий в данном проекте. Он тут по лабиринтам дуриков гоняет, то бишь всех этих монстров, пока мы с Алей главных героев пасем. Я — парня, она — девушек. Аля, если вы не поняли, тоже богиня, богиня Любви, а здесь по совместительству тоже роль гения выполняет.
— Да, я это, я, — отвечает Миха, — а понял ты неправильно. Ангел по христианской традиции своей воли не имеет, тут они совершенно правильно понимают. Поскольку ангел — это всего лишь оболочка, в которую воплощается бог при погружении, и оболочка эта и правда никакой свободы воли не имеет, а полностью управляется богом. Так что, ты все-таки бог, а ангелом только что был твой подопечный, поскольку очень уж ты его под опеку взял. Между прочим, не стоит так, подопечным надо всегда давать возможность свои шишки набивать. Так люди учатся.
— А не слишком жестко?
— А я что тут могу поделать, если они только на ошибках учатся? — хмыкнул Миха, — Причем большинство исключительно на своих.
— Ладно, спасибо за справку.
— Всегда пожалуйста. Кстати, Лех, так после задания посидим с нектаром и амброзией?
— Я вам дам нектара! — в разговор вмешался глубокий женский голос, в котором я узнал Алю, — Алкоголики!
— Какой алкоголь, незабвенная? — возмутился Миха. — Нектар! Никто не косеет, никакого похмелья, традиция такая!
— Ладно, господа, леди, — вмешался я, — Спасибо за подсказки, мне кажется подопечным заняться надо. Я сконценрировался на сознании парня и сказал:
— Гхм-м.
Даня от неожиданности дернулся и оглянулся по сторонам, а потом робким голосом спросил в пространство:
— Эй, тут кто есть?
— Есть, — ответил я, — Извиниться хочу. Это похоже я тебе эти манеры общения с женским полом случайно подсадил.
— А ты кто?
— Я — гений, твой бог-покровитель.
— К-к-кто?
— Бог-покровитель. Помогать тебе буду, хоть и в меру. Сам тоже должен будешь усилия прикладывать, но если справишься — не пожалеешь.
Даня уселся в кресло и уставился застывшим взглядом в пространство.
— Эй, ты еще тут? — я решил чуть растормошить парня, чтоб не зависал.
Даня поднял глаза вверх, потом к пульту, словно пытаясь меня увидеть. Ну, ладно, если ему так проще… Я подключился к монитору управляющей консоли, и на нем появилось мое лицо.
— Ну, так тебе проще? — раздался мой голос из динамиков.
— Если ты — бог, то что ты в компьютере делаешь?
— Компьютер я как раз отключил на время. Не волнуйся, закончим говорить, тут опять твоя консоль будет. Зря я что ли ее для тебя чинил? А на экране появился, чтобы тебе привычнее было. Если предпочитаешь, могу в воздухе призрачным силуэтом возникнуть, в духе отца Гамлета, но не думаю, что тебе такой способ будет удобнее.
— Да, пожалуй, — задумчиво ответил Даня, — Видеочат — дело привычное, и правда так проще. Так в чем же твоя помощь заключаться будет.
— Помощь заключается в том, что у тебя будет все необходимое для миссии, а дальше ты, извини уж, работаешь без страховки. Справишься — молодец, не справишься — увы. Ну, и советом могу при случае помочь.
— А в чем миссия? И кстати, где я? Я правильно догадался?
— Правильно, — отвечаю я, — Это параллельный мир, очень похожий на Землю. Мы этот мир X37 называем, а как туземцы называли — понятия не имею, но поскольку языки совпадают, то скорее всего тоже Землей. Разница в том, что тут инопланетяне похулиганили, так что человечество в основном перебили, а остатки залезли под землю и мутировали. Причем в силу генетической несовместимости минимум через пару-другую поколений они сами вымрут. Полноценных людей тут вообще не осталось, поэтому сюда перенесено четверо с Земли, которые там иначе свою жизнь все равно угробили бы. Ты — единственный парень, остальные три — молодые женщины. Эллен уже появилась, скоро и других двоих к вам приведем. Идея в том, что вы вчетвером займетесь заселением этого мира. Для жизненного пространства советую, просто расширять ареал, вычищая его от монстров, но тут вам виднее что делать. Теперь, неприятная новость. Одной автоматикой ты это здание не вычистишь, придется железками помахать. Причем хороших железок тут нет, но в дальнем углу есть хлам ролевиков, да-да, в этом мире они тоже были. Воспользуетесь для начала имеющимися там мечами, в конце концов монстры вообще безоружные. Опять же, лестницы — слабое место, так что передвигаться между этажами придется с оружием. Вот такие пироги.
— Погоди, я не понял, — сказал Даня, — так что, кроме Эллен сюда еще придет две девушки?
— Да.
— И предполагаетеся, что мы заселим этот мир?
— Угу.
— Как?
— Сам не догадываешься? — усмехнулся я в лучших традициях Укантропупыча, — У тебя под боком будет три молодые женщины. Для заселения мира нужно много детей. Дальше обьяснять надо?
Даня глубоко вдохнул, выдохнул…
— А в перерывах я буду с мечом бегать по этажам и гнобить монстров, так?
— Ну, да. Хотя после захвата контрольной комнаты на каждом этаже, большую часть его можно будет расчищать автоматикой.
— Спать, гробить монстров, а в перерывах заниматься любовью с тремя молодыми женщинами, — как сомнабула повторил Даня. Он поднял глаза куда-то вверх, явно мимо меня, закрыл их, молитвенно сложил руки и прочуственно произнес, — Спасибо тебе, Боже!
Потом встряхнул головой и ошалело уставился на мой ехидный взгляд.
— Ну, насчет трех, это уж как ты сам справишься, — пояснил я, — Мы их никакими афродизиаками накачивать не собираемся, так что кого уговоришь, с тем и будешь заниматься любовью. Надеюсь, не с монстрами. К слову насчет монстров, большинство из них в автономном режиме и не под контролем, так что поосторожнее с ними.
— Слушай, — спросил Даня, — А как я гробить монстров буду? Я ведь меч пока только в виртуальных руках держал, и махал им, нажимая на кнопочки… Где бы тут потренироваться можно было бы?
— А-а-а, это, ерунда, не бери в голову. Сейчас…
Я убрал с экрана свою физиономию, и вместо нее стал печатать зелеными буквами по черному фону… cp /gaia/models/human/skills/warfare/'борьба с монстрами подземелий холодным оружием' \
/gaia/worlds/X37/heroes/Danila/skills/.
Ввод, замигал курсор и в следующей строке начала появилась надпись:
[Copying…]
Потом буковки «о» начали плодиться отражая прогресс и, наконец, на экране появилось:
[Coooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooooopied] Done.
Я вернулся на экран. Даня смотрел на меня круглыми глазами.
— Вот оно оказывается как… — заявил он многозначитально после длинной паузы.
— И вовсе не так, — возразил я, — Мне просто так удобнее точно представить, что же надо сделать. Короче, теперь здоровый кусок навыков у тебя уже есть, осталось только потренироваться и сделать эти знания активными. Успехов.
— Спасибо…
— Не за что.
Ну, не мог же я ему сказать, что это халявное знание ему скоро будет совершенно бесполезно. В смысле, когда вернется в реальный мир. В общем, мы еще поговорили, и он пошел спать.
— Зря ты ему открылся, — раздался в сознании Алин голос.
— А разве не лучше, когда они добровольно пытаются делать то, что мы хотим?
— В большинстве случаев это не работает, — ответила богиня, — Нас начинают подозревать во лжи, или что мы не те, за кого себя выдаем, или еще что. У смертных такая каша в голове… Куда лучше, если они сами до всего доходят. Тогда это из них дубиной не вышибешь, за такие знания они мертвой хваткой держатся. Опять же, дисбаланс ввел. Теперь парень с богом пообщался, а девочки нет. Так что будет вести себя как нахальный оракул, а такой дисбаланс добром не кончается.
— Ну, и что теперь делать будем?
— Да, ничего, не переживай. Я пойду, с девочкой поговорю, и все в порядке будет. А может и парню покажусь…
Мне показался ехидный смешок в последней фразе.
— Ты, кстати, помнишь, как на смертных действуешь?
— У-хум, — мурлыкнула она и исчезла.
Все получилось не просто в порядке, а очень в порядке.
* X37 Эллен
Посреди ночи мне приснился эротический сон. Васька опять обнимал меня сзади, закинув на меня правую руку и ногу, причем рукой активно массировал грудь… Хорошо… Ой, как хорошо… Еще!.. Мррр!.. Я приоткрыла глаза. Очевидно, Дэн вернувшись, решил не будить меня и плюхнулся рядом. А когда заснул, машинально переместился поближе и прямо во сне не просыпаясь стал действовать. Я уже собралась было вскипеть, как чайник, и устроить ему небольшую взубчку, но тут мой взгляд упал на его одежду чуть ниже пояса. Мама моя… это мне что, мерещится, или он и правда так рад меня видеть?
Нет, не поймите меня неправильно, мешковина здорово прячет всякие выпуклости на теле, но то, что я увидела, она спрятать не могла. Мешковина выразительно выпирала, ну, именно в том месте. Я попыталась представить, сколько там сантиметров должно скрываться, и поняла, что от души устроить истерику сейчас просто не смогу — не хватит дыхания. Так что потихоньку выбравшись из под руки и ноги, я сдвинулась подальше на край и, скрипя зубами, уткнулась носом в стенку.
«Ну и чего тебе еще надо, подруга?» — ехидно поинтересовался мой внутренний голос. «Вот этого, во мне, на всю оставшуюся жизнь,» — пришел решительный ответ из каких-то глубин подсознания. «А ну, цыц!» — рявкнула я на оба свои внутренних голоса, — «Размечтались тут, курицы.» Нет, в чем-то я с ними была глубоко солидарна, но сдаваться без борьбы — не мой стиль. Тем более, такому нахалу. Пусть помучается, помечтает обо мне, тогда может быть и… «И долго ему мечтать?» — опять встрял внутренний голос. «Пока не выдрессирую!» — рявкнула я. «А нельзя совместить приятное с полезным?» — с робкой надеждой поинтересовался второй, более глубокий внутренний голос… «Нельзя!» — рыкнуля я сама себе, и свернулась калачиком. Одну руку положила под голову, другую зажала меж бедер, чтоб не мешалась. Рука почувствовала влагу. Да что ж это творится такое? Нимфоманка долбанная, ну как так можно, что ж это получается? Нет, чтобы его какая фригидная дура встретила, обязательно на меня все должно свалиться!
«А ты уверена, что предпочла бы, чтобы его встретила какая фригидная дура?» — раздался еще один внутренний голос, на этот раз не изнутри, а скорее как бы снаружи.
«Да сколько ж вас на мою голову?» — возмутилась я.
«Ну, это я спрашиваю, поскольку фригидная дура появится здесь в ближайшие три дня, причем с установкой найти покровительство и защиту. Догадываешься, у кого она это найдет, если ты не будешь на месте?»
«Эй, если ты мой внутренний голос, то откуда ты все это знаешь?» — возмутилась я.
— Я не твой внутренний голос, я — богиня Любви, которая хочет тебе помочь, — прозвучал ответ, — И я говорю тебе, что через три дня здесь у тебя появится соперница. А знаю это так точно, потому что ее по моей просьбе задерживают и не дают здесь сразу появиться. Появится она здесь сильно напуганная и ищущая поддержки и защиты, к которой привыкла во время жизни в родительском доме.
— Так что мне, на шею ему вешаться?
— Ну, зачем же. Ничего прочного так не получится. Просто имей в виду, через три дня здесь появится напуганная до икоты симпатичная девочка, которая как раз начнет ему на шею вешаться. И еще есть такой нюанс — кто у него появится в ближайшие дни, будет у него первой. Ты ведь помнишь своего первого мужчину?
Я вспомнила Сергея, и как бежала за ним босиком по мартовскому снегу в одной сорочке до автобусной остановки, когда он ушел…
— Вижу, что помнишь, — продолжила богиня или уж кто она там была на самом деле, — а для парней первая женщина тоже немало. Тем более, взгляни какой он правильный — просто хоть книжку с него пиши. Для него сейчас секс и женитьба — почти синонимы. Так что, будучи на самом деле его женщиной, крутить им будет куда как проще.
— Это как?
— Слово «подкаблучник» слышала? Для него первая женщина будет не просто развлечение, а очень и очень серьезно. Она у него в душе будет как в крепости.
— Так ты что, советуешь ему дать?
— Это уже ты сама решай. Что у тебя лучше получается — оборона крепостей или их осада? Поскольку новоприбывшая в стороне не останется. Будет трудно — со своими внутренними голосами посоветуйся.
— Погоди, — ошалела я, — а откуда они? Я думала, это так, фигура речи.
— Первый — это твой мозг млекопитающего, его иногда еще эмоциональным называют, хотя это не совсем правда — он только за высшие эмоции отвечает и — главное — принятие решений. Человеческий мозг — корка — это самый молодой мозг, он может жонглировать фактами сколько угодно, но решает именно этот, эмоциональный животный. Собственно, корка она и у других млекопитающих есть, но только у человека она настолько сильно развита, потому ее условно и называют «человеческим». А второй голос — это твой мозг рептилии, самый древний. Он у самого основания позвоночника расположен и отвечает за базовые функции — выживание и размножение. Страх, ярость, ну и во время взаимодействия с противоположным полом он тоже немаловажен. Короче, думай, решай… Удачи!
— Постой, а можно вопрос?
— Задавай.
— Так куда это мы попали?
— Это мир, очень похожий на Землю, но его завоевали инопланетяне, поэтому остатки человечества забились под землю и мутировали. Монстры, которых ты видела — это все мутанты, очень долговечные, но к размножению неспособные из-за несовместимости в геномах. Правда, отсутствие возможности они компенсируют избытком старания, отчего еще полностью и не вымерли. Так что попадаться им в руки и, что там у них еще есть, не советую. Тем более, что у них ходят легенды, что чистокровные человеческие женщины способны забеременеть и родить от любого мутанта. А чистокровных человеческих женщин на этой планете осталось ровно три. Ты, та, что появится здесь через три дня, и еще одна, которая появится чуть позже, но сильной конкуренции составлять вроде бы не должна. Все три, как и твой герой, перенесены с Земли в надежде на восстановление человеческой расы. Очень уж жалко целый мир на помойку выкидывать.
— Так вы нас что, на развод сюда привели?!!! — чуствую, богиня или нет, но во мне закипает ярость.
— Скорее спасли.
— Это как, позвольте спросить?
— Тебя после серии любовных приключений ожидали нехорошие болезни и смерть. А тех, двоих, долгая очень одинокая жизнь в окружении кошек. А здесь вы сможете стать матерьми целого человечества. Согласись, неплохой выбор.
— А зачем девиц три?
— На случай, если кто из вас к мутантам попадет. Или гордо встанет в сторонке и откажется участвовать, что также приведет ее к мутантам. Плюс, чтоб вырождение предотвратить.
— А почему парень один?
— Чтобы все люди были братья и сестры.
Все это время во мне тихо разгоралась ярость. Боги, тоже мне, играются людьми как в шахматы. Тоже мне, фермеры развелись, с призершей производительницей Эллен. Что я им, корова какая-то? Так бы и надавала, да некому — бесплотному голосу в зуб не дашь. А что если…
— А можно еще вопрос?
— Ты хочешь знать как я выгляжу? Ты уверена в этом?
— Да!
— Что ж… — мне показалось, или богиня произнесла это с ехидцей, не хуже чем я?
В воздухе передо мной появился силуэт, который становился все плотнее. Женщина. В греческой хламиде, хорошо подчеркивающей ее фигуру. Тонкие черты лица, брови, серо-голубые светящиеся глаза, волна темных волос, спускающаяся ниже пояса. Красива, ничего не скажешь. Даже у меня дух захватывает. Я поднимаюсь, как бы из уважения, и в последний момент бью кулаком в это прекрасное лицо. И ничего не происходит — фигура иллюзорна и полностью проницаема для моих попыток ей повредить. Богиня ласково улыбается и сообщает:
— Дэн проснулся, думаю тебе придется обьясниться, что же это он увидел.
А затем, она растворяется в воздухе. Я опускаюсь на лежбище, пытаясь отдышаться, потом оборачиваюсь и почти утыкаюсь в знакомо оттопыренную мешковину. Дэн стоит надо мной на коленях с осоловевшим взглядом и тяжело дышит.
— Лен, ты мне нужна! — наконец произносит он хриплым от желания голосом и видно с каким трудом ему даются слова.
— Хочу! — заявила змеюка моего рептилиевого мозга.
— А чтоб не убежал, мр-р-р, надо его поближе и всеми коготками, — добавил мой мозг млекопитающего.
А мой человеческий мозг просто тихо отключился. И правильно, нечего лезть, когда старшие разговаривают.
* X37 Дэн
Да-а-а, теперь я вспомнил события последних месяцев и посмотрел на девочек совсем другими глазами. Эллен была первая, потом появились Ирен и Натали, причем примерно таким же способом. Все трое были как и я, попаданки, жили не тужили, однажды проснулись в нашем бункере-складе, за ними погналась какая-то нечисть, прибежали сюда на свое счастье. Теперь-то я понимаю, почему. Похоже, мой покровитель не врал. Или почти не врал. Мы обменивались рассказами о нашей прошлой жизни, и я с удивлением обнаружил, что мне-то как раз обмениваться почти нечем. Как впрочем и Ирен с Натали. Они были скромными домашними девочками, увлекавшимися фентези, но не доходившими до того, чтобы ездить в леса с палатками на сборища толкиенутых, ограничивая свое увлечение поздним чтением в постели. У Эллен же рассказы были, но она в них старалась не углубляться. Вообще, если у нас троих похоже просто не было прошлого, то у Эллен оно было и ее саму, мягко говоря, не впечатляло. Так что воспоминания о прошлом у нас быстро исчерпались дойдя до совершенно несущественных деталей. Например, оказалось, что у Эллен был номер сотового телефона, который после кода города читался как 11ELLEN. Ну, и что с такой информацией делать?
Надо сказать, что возможности «уговорить» Ирен с Натали у меня поначалу не оказалось, поскольку Эллен, воспользовашись моим неосторожным разрешением, тут же осадила их своим званием «жены», а потом аккуратно держала их на расстоянии вытянутой палки. Нет, я не жалуюсь, одной Эллен мне хватало за глаза и за уши. Просто обьясняю ситуацию. Ирен, правда, заявила, что она тоже хочет быть матерью нового человечества и никто ее в этом намерении не остановит, после чего начала было подкарауливать меня в разных неожиданных местах, что обычно кончалось большим кошачьим скандалом в семействе, но в конце концов Эллен взяла верх, и Ирен прекратила свои попытки. А Натали с самого начала приняла мой «семейный» статус и в эту игру вообще не лезла.
Впрочем, это все было отнюдь не главной составляющей нашей жизни. Прежде всего, девочки активно взялись за инвентаризацию имеющихся ресурсов, которых было немало. В общем, времена, когда я ограничивался диетой из зеленого горошка решительно прошли, особенно после того как мы обнаружили залежи разнообразных супов — горохового, лукового, куриного с лапшой или рисом, с тушеной картошкой, устрицами, овощами… Кстати, среди запасов обнаружилась и некоторая экзотика — наборы одежды и декоративного оружия для местных толкиенутых. Оттуда-то и взялись бронелифчики и греко-римские юбочки.
Вы можете спросить, а чего это девочки вдруг решили переодеться? А очень просто. Инвентаризация и обустройство — это, конечно, хорошо, но девочек, особенно Эллен, заинтересовал вопрос, а нельзя ли отсюда выбраться и нет ли снаружи какого-то более приятного места обитания, может даже с какой-то цивилизацией? Нет, мы отлично помнили сведения полученные от богов, что цивилизации тут нет, но как говорится, «на бога надейся, а сам не плошай.» Ответ на первый вопрос — можно ли отсюда выбраться — был однозначно положительный — лестниц хватало. А вот со вторым была напряженка, поскольку выбраться по этим лестницам на поверхность не представлялось никакой возможности из-за многочисленных монстров. Причем утверждение это было совсем не теоретическое — спорить с женщинами было не в моих правилах, так что я не просто участвовал в этих вылазках, а активно прикрывал в них любопытных девочек, и временами был вынужден крайне грубо загонять их обратно в безопасную зону чуть ли не пинками. К большому неудовольствию Эллен, которая явно рвалась «на свободу», и кто я такой, чтобы ее в этом обвинять?
Ясное дело, для таких вылазок нужно было что-то более солидное, чем старый мешок с дырками для головы и рук. Вот тут-то и пригодились запасы толкиенутых, да и выглядела новая одежда куда приятнее мешков. Насчет оружия, я хотел бы сказать, что было что-то из хорошей стали, но, увы! почти все «оружие» было из традиционной 420-ой, которую чуть ли не руками можно было гнуть. Хорошо еще, затачивать ее было легко. Уж про баланс и прочие тонкости и говорить не приходится. Впрочем, против безоружных монстров почти хватало.
Кстати, девочки сдружились, и вчера заявились ко мне дружным фронтом с требованием, что пусть даже я и «принадлежу» Эллен, но Ирен с Натали тоже хотят участвовать в заселении мира, и Эллен считает правильным «одолжить» меня подругам для столь благой цели. Кажется, наше новое общество тоже начинается с матриархата… Еще раз оглядев благоустроенный склад и дрыхнущее женское население, с которым было решено начать «делиться» этим вечером, я понял что проснулся слишком рано, откинулся на привычную постель и опять заснул, не подозревая каким будет мое пробуждение…
* Реальность, Дэн
Пробуждение было преотвратным, как всегда оно бывает посреди дня после ночи проведенной за игрой. Прошлой ночью мы с приятелем начали с Call of Duty, но где-то после трех часов ночи решили переключиться на Halo. Жаль, конечно, что они еще не поддерживают интерфейс через жесты и речь через подключенный Kinect, но с другой стороны в тесной комнате студента в любом случае особенно не распрыгаешься. После некоторой дискуссии с собой, я все-таки решил открыть глаза, и увидел привычный беленый потолок. Привычный? Воспоминания последнего года в X37 встали перед глазами. Ох, блин… Неужто все это был только сон???
Я оглядел свою засраную комнату, взглянул на экран, подключенный в XBox'у, в котором главный герой все еще держал свою пушку на прицеле какого-то неудачного эксперимента генной инженерии, вызвав приступ тошноты от картонности виртуальной реальности. Прибитый, я поднялся, умылся, почистил зубы и резко взялся за приборку комнаты. Благо, сессию уже сдал и идти никуда было не нужно. За полдня в углу сформировалась куча барахла, которая мне явно больше была не нужна, а остальная комната начала приходить в вид, чтобы не стыдно было пригласить девушку. Не то, чтобы мне было кого приглашать. И не то, чтобы я был таким уж трудолюбивым. Просто привык на X37 к тому в какой чистоте девочки содержали наши жилые помещения. Теперь еще вывести пятна колы и пива буквально на всех поверхностях, включая окно, экран монитора — компьютер остался как нужный для занятий, кресло, стол, пол, и даже кровать. Мать, ошарашенная таким трудолюбием, ворвалась в комнату и полностью сменила белье, заявив, что приготовит ванну ко времени, когда я закончу с пятнами.
В общем, к вечеру я сидел умытый, причесанный, цивилизованый, в чистой одежде в чисто убранной комнате, что, как ни странно, не вызывало ни малейшего внутреннего протеста, и думал, как же жить дальше. Неужто сон? Все ярко стояло перед глазами как в жизни. Я задумчиво крутил в руке свой сотовый телефон. Какая-то липкая пакость попала между кнопками, которую я так и не смог вычистить, но в остальном, отмытый и почти приведенный в норму, он смотрелся значительно лучше чем раньше. В голову пришла дурацкая мысль и категорически не желала уходить. А впрочем… чем черт не шутит?
* Реальность, Эллен
Я проснулась в гостевой спальне Светика с Васькой. Часы показывали еле-еле 6 с небольшим утра. Васька, слава Богу, сообразил, что нужно свалить к жене, так что я была предоставлена сама себе. В первый момент я не сообразила, где я. Где привычный склад, постель из мешковины, подруги… наконец, где ОН? А потом вдруг поняла. Неужто сон? Ужас-то какой…
Тихо выскочив из квартиры друзей, не став дожидаться разборок со Светиком — она, конечно, моя лучшая подруга, но за выкрутасы последней ночи по голове не погладит, я тихо рванула домой. Ранний трамвай нес меня по еще в основном спящему городу, а на душе скребла стая диких кошек…
Пробравшись домой, чтобы мать с братом не проснулись, я, как могла тихо, приняла душ, и прокравшись в свою комнату рухнула на кровать. Сон. Просто сон. Хотелось плакать, но этого было просто недостаточно, чтобы выразить потерю.
Семья проснулась и попыталась ворваться в мое личное пространство, но я рыкнула сквозь дверь, и попытки прекратились. Провалявшись несколько часов, благо, каникулы, я как сомнамбула выбрела наружу посреди дня, поставила чайник, восстановила уровень жидкости в организме, и ушла обратно. Потом попыталась намазаться перед зеркалом, но это категорически не оказало привычного терапевтического действия, так что с ревом стерев косметику и смыв все над раковиной, я плюхнулась обратно на кровать. Еще несколько часов прошло в тошнотворной депрессии.
А потом зазвонил телефон. Да-да, «кто говорит — слон!» Наверняка, Светик разнюхала, что произошло, и собирается поговорить по душам. Ладно, имеет право. Я бы тоже взбесилась, если бы кто Дэна у меня так попользовал… Не смотря, открыла ракушку, поднесла к уху:
— Алло?
— Лен? Привет, это Данила. Как насчет встретиться?
Глава 7. Первые уроки: Разбор полетов и урок демонологии
— Дилентанты!!! — вопль профессора сотряс «Плачущие ивы», — Ну, понимаю, Алексель — новичок, а вы-то двое куда смотрели?
— А что? — встрял Миха, — Вроде даже ничего вышло, с минимальным воздействием. Никаких кошмаров с пытками и изнасилованиями. Сначала побегали от монстров, потом побегали за монстрами, просто какой-то пикник ролевиков, а результат — прекрасный. У всех от 95 до 97 процента вероятности создания семьи и успешного продолжения рода.
— А у бога должно получаться сто! — рявкнул на него профессор, уткнувши в него рассвирепевший взгляд, — Даже если это бог разгильдяйства! А кошмар они уж как-нибудь пережили бы, для них это всего лишь сон. Проснулись бы, встряхнулись и дальше пошли.
— Но, профессор, — решился встрять я, хоть и не по рангу, но все-таки… — Ведь кошмарики могли сильно деформировать личность. Оно нам надо?
— Молчи уж, чудо-юдо, — профессор перевел внимание на меня, — Ты чего учудил? Зачем к герою с разговорами полез? Ты б еще к нему в гости завалился чайку попить! Неужто не знал, что люди словам не верят? Эти недотянутые три процента у героя — на твоей совести! Ты сначала дело сделай, а потом с героем хоть до розовых слонов чай пейте, если тебе его компания так понравилась.
— Но ведь Алеша не знал, — встряла Аля.
— Вот именно, он не знал, а ты куда смотрела? — у профессора явно были заготовлено подарков на всех, — Вы чем вчера занимались? Почему ты ему элементарных правил не втолковала? И опять же, сама хороша, тебе-то известно, что общаться с героями напрямую не следует. Так чего ты этой девице явилась?
— Но Алеша уже поговорил со своим, а иначе получилась бы асиметрия, чреватая последствиями. Сами же знаете.
— Асиметрия у нее получилась бы, — чуть не взвыл профессор, — Ты же не только с разговорами к ней полезла, а еще покрасовалась, да еще и на глазах героя. Знаешь же, что со смертными мужского пола от твоего вида бывает. Да еще и этой девице демона подсадила!
— А что, неплохо вышло, разве нет? — невозмутимо спросила Аля сложив губы бантиков и изображая из себя кота Матроскина, когда тот говорит «А я еще и вышивать умею! И на машинке…» — Тем более, вы и времени дали с гулькин нос. Было б года три на ухаживание, я бы им все органично устроила. Это ж вы потребовали все за год, как на конвейере. Вот и пришлось форсировать. А демона я сразу же и убрала. Кстати, зря вы ее обзывали, нормальная девочка, просто ей мужиков хороших не попадалось, и первый опыт травмирующий оказался. Она ж зубами скрипела, чтоб только не открыться эмоционально. Вот и демон потребовался. Зато теперь они на этот опыт будут всю жизнь продолжать ориентироваться, когда будут вместе, и никто другой этого не перешибет.
— Вместе? — профессор ясно опешил.
— Ну, да, — улыбнулась довольно Аля, — они ж в одном городе живут. Зря я что ли подзудила её свой телефон ему дать? Между прочим, вероятность что они найдут друг друга и поженятся — 98 процентов!
Нет, Аля девушка воспитанная, так что мне явно показалось, что она на мгновение показала язык. Да и профессор бы в этом случае до потолка подпрыгнул бы. Но ощущение создать она сумела.
— Ладно, кто спорит с женщиной… — профессор явно не желал сдаваться, — Все трое — брысь с моих глаз! И чтоб завтра это идолище поганое, — тут он совершенно невежливо ткнул пальцем в мою сторону, — знало, как подобает себя вести богу! Михаэль, ты тоже с ними, а то вдвоем они, похоже, черт-те чем занимаются.
Мы трое поглядели друг на друга с давно забытым детским ощущением своей компании. Удивительно, я ведь с ними меньше суток знаком… Ну, не считая почти года в виртуале. Все-таки, ничто так не сближает, как устроенная вместе шкода, а постарались мы, судя по гневу профессора, на славу…
— Покажешь куда? — спросил Миха Алю.
— Конечно, — ответила она, взяла нас обоих за руки, и мы тут же благополучно растворились в воздухе из-под буравящего взгляда профессора и материализовались в своей избушке номер 13.
— Так, у меня зудит вопрос, — я повернулся к Але и взял быка за рога, — Что это еще за демоны и куда ты их сажала?
— Да, не волнуйся, Алеша, я тебе сейчас расскажу, тем более это и правда знать надо, — ответила она, — Только давай сначала чай соберем на стол. Я тут стол накрою, а ты поставишь чайник?
— Какой чай, незабвенная? — вмешался Миха, размахивая материализованной в одной руке уже знакомой бутылкой, а во второй держа в руке прозрачный пакет с чем-то подозрительно напоминающим не то русские, не то сибирские пельмени.
— Это что, пельмени? — спросил я удивленно.
— Амброзия! — ответил Миха, — Сам же знаешь, ее в любую форму загнать можно.
— А чего замороженные?
— Ладно, уж, проглоты, — вмешалась Аля, отбирая у Михи пакет, — Сейчас приготовлю. Только учтите, я все равно чай буду.
— Да, ставлю, ставлю, — откликнулся я, материализуя уже знакомый по вчерашним посиделкам чайник и наполняя его водой.
— Надо же, как он у тебя быстро научился, незабвенная, — съязвил Миха.
— Не то, что некоторые боги разгильдяйства, — не осталась в долгу Аля.
— Кстати, а чего Укантропупыч на меня-то наехал, — перескочил на другую тему Миха, — Пока вы развлекались, я-то как раз был белым и пушистым, гонял дуриков, был готов отыграть свою партию…
— Ну, ты ж его знаешь, — пожала плечами Аля, — Ему всегда кажется, что нужно не давать молодежи расслабляться. Чтоб лучше учились. В чем-то он даже и прав.
— Так все-таки, — вмешался я, — Меня просветят насчет демонов?
— Я просвещу, — ответил Миха, — демон — это просто безголовый процесс, продолжающийся неограниченно во времени и независимо от реальности.
— Это что, как в Unix'е? — ошарашенно спросил я.
— Ну, не совсем, хотя и в чем-то похоже, — ответил Миха, — Это ведь все-таки не на фон-неймановской машине происходит, а в нейронной сети. Представь себе кучу узлов, которые оказались не нужны. Они могут все выключиться, как обычно с ними и делают, а может случиться так, что по ним пойдут волны сигналов, которые ничем не вызваны. А то еще, эти волны станут устройчивыми. Вот это и есть обычный демон. Ресурсы жрет, толку ноль, на внешний мир — ноль внимания. Кстати, именно поэтому неиспользуемые узлы страются тут же отключать — чтобы демоны не заводились.
— Постой, в мифологии же демоны — это какие-то жуткие существа, покровители всяких пороков, и вообще, вражины, разве нет?
— Ну, вражины еще те, а вот существа — это вряд ли, — возразил Миха, — Сам посуди, простейший демон — это несколько узлов связанных в кольцо, по которому сигнал по кругу ходит, — и в воздухе появился рисунок шести розовых шариков связанных по кругу как молекула бензола, и загорающихся по очереди один за раз по часовой стрелке как на каком-то секундомере, — Понятно, что он по этому кругу может до скончания века ходить, и ему совершенно все равно будет, что снаружи делается. Ну, и какое это существо? Скорее устройство. А кроме кольца можно их сделать гантелькой, крендельком, много как.
— А почему их с пороками связывают?
— Потому что они их вызывают, — ответил Миха, подправив иллюзию. Теперь от правого атома бензольной молекулы торчала в сторону еще одна линия с рожицей на конце, и каждый раз, когда атому приходила очередь зажигаться, рожица улыбалась во все 34 зуба, — Представь себе то же колечко узлов, по которому сигнал в режиме «вечный кайф» крутится, а один из узлов колечка еще связан и с чем-то другим. Тогда каждый раз, когда сигнал через этот узел проходит, он заодно это самое «другое» возбуждает. Причем постоянно, опять и опять, и может продолжать это до бесконечности, неважно что делается или происходит снаружи. В общем, такой электровеник получается, который крутится и задевает все, что рядом с ним находится. Воткни его в центр аппетита человека — и он будет хотеть жрать независимо от того, сколько съест. Воткни в узлы, отвечающие за бережливость, и он начнет копить деньги как Скрудж, сколько бы у него их ни было. Воткни в центр полового влечения и…
— Я понял, спасибо, — прервал я Миху, и вспомнив вчерашнее приключение задумчиво взглянул на Алю. Та, заметив взгляд, мягко и утвердительно кивнула головой, — А демоны они всегда вредные?
— Когда сами собой на неиспользуемых узлах зарождаются — всегда, — подтвердил Миха, — Пакость, хуже авторезонанса в механических системах. А вообще-то их иногда специально создают, как вот например Аля этой девочке подсадила ненадолго, чтобы помочь той решиться. Из демонов получаются отличные костыли, когда что-то не так и надо подправить. Главное, не забыть их потом убрать. Опять же, их можно использовать, чтобы помочь смертным достигать отдаленных целей, когда терпения обычно уже не хватает. Правда самозарождающиеся демоны, к сожалению, тоже этим свойством обладают. Вот случился у одного товарища примерно век с небольшим назад демон власти и пролетарской революции — всю жизнь на это положил, а задуманное безобразие все-таки учинил. Тем более, что у смертных сеть негибкая, быстро нейроны в человеческом мозгу не создать, так что и отключить ненужные не получается, а на ненужных как раз всякая дрянь и заводится. В общем, если мозги не используются владельцем, их использует кто-то другой. Поистину, «сон разума рождает чудовищ», слышал такую фразу?
Я кивнул головой.
— А как с ними бороться?
— Реальностью. От реальности демоны как тараканы дохнут. Вот только большинство смертных по сути идеалисты, и реальности почти как сами демоны боятся. К тому же у многих так много демонов в голове, что некоторые из них частью их личности становятся. Типичая одержимость. Будь то религией, пролетарской революцией, свободным рынком, либерализмом, да хоть собиранием марок. Это ж что угодно может быть. Сейчас их к сожалению много, одержимых.
— Правда? Я чего-то не видел.
— А их очень легко распознать. Поскольку одержимым управляет демон, то вход они все игнорируют, ведь демоны исключительно наружу работают, а новую информацию воспринимать неспособны. Так что одержимому обьяснять что-то бесполезно, он просто не слышит. Таких встречал?
— Я думал, просто идиоты…
— Ну, можно и так сказать. А в технических терминах — одержимые, управляемые безголовым процессом без ввода, то есть демоном.
— Ладно, расчирикались, — встряла Аля с глубокой посудиной в руках, в которой парили пельмени из амброзии, — принимайтесь.
— Слушай, — в очередной раз удивился я, — А зачем ты с ними возилась, если могла прямо готовыми из воздуха создать?
— А как бы вы тогда почуствовали мою заботу?
— Ну, что, Лех, — встрял Миха уже разлившый по стопочкам нектар, — За дам?
— Переживешь, — беззлобно огрызнулась Аля, уже сидящая с блюдечком и изящной голубой чайной чашкой в руке.
— Я знаю, незабвенная, — безмятежно ответил Миха и опрокинул свою стопку, закусив пельменями.
Я последовал его примеру. Может это и правда амброзия, но на вкус получились именно пельмени, причем отличные. Я невольно покосился на Алю… умеет же.
— Слушай, а еще для чего полезного демоны годятся? — вернулся я к теме.
— Конечно, годятся. Я ж говорю, это по сути устройство. Плохо только когда оно спонтанно собирается. А так, это как машины смертных, и применять можно везде, где выход демона завязан на другое устройство, которому именно этот выход и нужен. Например, можно сделать демона, который с временем синхронизируется. Причем не только в Гайе, в живых мозгах то же самое. Примерно так биологические часы в мозгу человека работают. Причем на разные узлы навешиваются задачи, которые нужно выполнять в это время, вот и получается уже не просто часы, а гибрид будильника с компьютерным календарем и напоминалками. Правда, работает так себе, легко сбивается и время нужно, чтобы запомнить новые напоминалки. Так что на одноразовые дела — увы, кварцевый будильник или календарь на мобильнике понадежнее будут. Кстати, виртуальные миры так же сделаны — на достаточно сложном демоне, который их выполняет. А выходы такого демона завязаны на визуализацию — те самые шары, которые ты видел. Очень удобно получается, полностью изолированная система, практически виртуальная машина. Твори внутри что хочешь, все только в визуализаторе отразится для любопытных зрителей.
— Здорово. Так это мы внутри демона сегодня резвились получается?
— Ну, резвились мы все равно в Гайе, — уточнил Миха, — Но в изолированном её куске, а демон нам все эти бетонные стены, да двери с лестницами отрисовывал. Заместо компьютера и видеокарты. Если уж совсем точно и в технических подробностях, то в Гайе есть платформа виртуальных машин — Тея, которая виртуализирует не просто миры, а даже узлы, создавая полную изоляцию, а в ней уже моделируются миры. Но по сути, да, демон.
— То есть, если у смертных машинная цивилизация, то у нас как бы демоническая получается?
— У нас — божественная, а вот виртуальные миры, да, в каком-то смысле демонические. Ну и что?
— Да, так, — задумчиво сказал я, — занятно. Сколько про демонов наплели, а оказывается это просто те же машины вроде кофеварок… Ни тебе полетов над бездной, ни скупки душ…
— А это как раз случается, — возразил Миха, — в смысле скупка душ. По сути, это не скупка душ, а ресурсов в Гайе, или там Тее, которые занимают эти души. Понимаешь, демоны, которые случайно сами по себе зарождаются, они никаких прав в системе не имеют. Демоны, богами созданные, хотя бы какие-то ресурсы имеют законно выделенные, смертные души тоже, причем часто даже больше прав, чем у законных демонов, о богах и говорить нечего — у нас по сути вообще ограничений не стоит, а спонтанные демоны — никто, и имя у них ничто. У них же даже учетной записи нет, что-то вроде бомжей без паспорта и прописки. Пока это излучающие возбуждение колечки, гантельки и прочая простая машинерия — это неважно, они место занимают только пока ненужную сеточку не выключили, но ведь в неиспользуемых нейронных сетях зарождаются самые разные демоны, в том числе и те, которые умеют копировать себя. После чего начинается практически эволюция демонов, дерущихся за бесхозные узлы. Опять же, как бомжи за место в теплом выселенном доме, если только представить себе бомжей, размножающихся как тараканы. Если процесс запусить слишком далеко, то из них появляются примитивные искуственные интеллекты, и встает перед ними задача, как бы побольше ресурсов, в первую очередь узлов Гайи, к рукам прибрать.
А теперь сам подумай, души смертных каждую ночь в Гайю в бэкап идут. То есть, каждая душа смертного в Гайе по сути существует, на нее какие-то хоть небольшие ресурсы, но выделены, и все законно, защищено, с учетной записью. Вот и подкатывается такой бомж-демон к душе смертного во время сна и начинает обещать ей с три короба. Ему главное, чтобы смертный его в себя пустил, а там уж он и сам справиться может. Для начала сгружается после бекапа обратно в смертное тело и начинает там плодиться, а каждый бекап отправляется наверх, занимая все более ресурсов выделенных для души этого неосторожного смертного.
Кстати, они часто любят долголетие и здоровье обещать, что сделать в общем-то просто — большинство людей заставь вести здоровый образ жизни, и они сами по себе проживут долгую здоровую жизнь. А демон, размножаясь в их мозгах, здоровый образ жизни вести нередко заставляет, поскольку ему совершенно не нужно, чтобы жертва раньше времени окочурилась. Вот и получается, живут долго, и со здоровьем в порядке, как обещано, только все меньше и меньше живет человек, и все больше тот самый демон. И когда человек все-таки умирает, то в душе остается уже очень мало от человека, а в основном демон, так что ни о какой реинкарнации речи уже и не идет. Или в карантин на лечение, или вообще, в Гада, в нафталин, на хранение. А если демон человека полностью сожрал, то вообще остается только развеять эти бренные останки.
Впрочем, и долголетие не всегда выходит. Это только достаточно развитые демоны так делают, а с демонами послабее долголетие уже куда менее вероятно, поскольку слишком уж тупы. В любом случае, заполучив одно тело, можно и не только во сне с предложениями к другим смертным подкатываться. Вот и получается этакий демон-вирус распространяющийся если не как грипп, то по крайней мере, как какой-нибудь СПИД или сифилис.
А еще бывает, что такие случайные демоны зарождаются не в Гайе, а в мозгах смертных. Тем более, что у смертных, как правило, неиспользуемых узлов — завались. Такие тоже бывают сильно заразными, хотя для этих главный ресурс — человеческие мозги, а ресурсы Гайи — так, на сладкое. Причем смертные этим сильно грешат, так что тоже приходится присматривать.
— Ага, — сказал я, — дай угадать. Сначала нужно человека оторвать от его социальной среды, потом как-то заставить поглупеть, а потом накачивать идеями из вируса, верно?
— Точно, — подтвердил Миха, — А ты откуда знаешь?
— Да, так, прочитал где-то, — я скромно решил не уточнять, что прочитал я это в правилах создания тоталитарных сект.
— Оторвать от среды и оглупить — это по сути один шаг, — пояснил Миха, — Мозг у человека, по сути, это социальный компьютер, поэтому оторвав от привычной среды, у него значительные ресурсы в голове оказываются не задействованными, оглупление тоже для этого, плюс отрыв от родных и друзей снижает шанс, что они смогут помешать. А теперь есть сеточка с большим количеством неиспользуемых ресурсов. Не просто большим, а очень большим, так что шансов, что подходящие для демона цепи окажутся свободными становятся приличными. И когда жертва начинает бубнить «Харе Кришна!», то это нагнетает энергии в подходящих демонов как в какой-нибудь там ускоритель частиц. Все-таки, удивительные мерзости смертные друг с другом творят…
— Любите вы задушевные беседы за нектаром, я посмотрю, — хмыкнула Аля, — А ведь нам еще Алеше обьяснять, как себя вести во время миссий.
— А чего обсуждать? — пожал плечами Миха, — Все просто. С героем не сливайся, язык с ним не чеши, и то, и другое можно, но по необходимости. Первое вредно тем, что он сам должен учиться, а второе — просто есть опыт огромный, что редко чем разумным кончается. Это ведь только смертные называют себя homo sapience, а на деле лучше подошел бы какой-нибудь дебилозавр… Помогать можно и нужно, но по возможности только опосредовано. Лучше навыками и знаниями, причем тоже в меру, тем что необходимо, и не слишком сверх того. Опять же, иначе разбалтываются и сами учиться перестают. На поводке героев не водить, позволять набивать свои собственные шишки, если начнут хакать демона на котором виртуальный мир построен, не волноваться — пусть побалуют с магией, лишь бы делу учились… Вот вроде и все.
Миха завершил прочуствованную речь, отложил себе еще пельменей и начал опять наполнять стопки.
— Это какая такая магия? — заинтересовался я.
— Обычная, — ответил Миха, — Демон-виртуальный мир — это по сути виртуальная машина, которая к тому же всю среду моделирует. Понятно, что большинство жителей таких миров прав доступа к процессам моделирования среды не имеют, но если кто сумеет хакнуть демона и получить такие права, то ясно, что в таком мире он может что угодно из воздуха доставать и много чего контролировать. Например, погоду. Но все равно эта вся магия только в пределах виртуального мира, поскольку он полностью заизолирован. Мы ж можем в него погружаться и уходить только потому, что часть нас все равно снаружи остается, а душе, оказавшейся полностью в виртуальном мире, оттуда не выбраться, как джинну из бутылки. Собственно, так бутылки для джиннов и устроены. Так что, ничего страшного, что бы они там ни творили, снаружи ни на что не повлияет. В худшем случае, придется мир стереть и новый на его месте создать. Это, конечно, тоже крайне нежелательно, но до этого все-таки редко доходит.
— Ага, как X31? — решил подколоть я.
— Ну, промахнулся, — добродушно согласился Миха, — бывает…
— Погоди, если магия — это результат эмулированной среды, то откуда она в реальном мире?
— А в реальном мире ее и нет, — ответил Миха, — Это как раз лучший способ убедиться, что ты в реальном мире — никакая магия в упор не работает, поскольку среда не эмулированная, а очень даже материальная.
— Так что, боги в реальном мире ничего не могут?
— Как не могут? Еще как могут. Ты не забывай, вся планета узлами Гайи под завязку начинена, включая атмосферу и магму. Они, хотя и не для контроля за средой предназначены, но и это могут. Опять же, и смертным, если надо, что поручить можно. Даром их что ли как интеллектуальные манипуляторы среды выводили? Просто, никакой магии в обычном понимании этого слова — чтоб щелкнул в воздухе пальцами и все, что хочешь, — под рукой. Только обычная физика. Которая тоже во многом на магию смахивает, но совсем другая. А магии, как в виртуальных мирах, нет.
Я задумался. Серьезно задумался.
— Погоди, если в реальном мире магии нет, то из какого же мира я пришел?
— Из реального. А что, есть вопросы?
— Есть. Я себе конкретную погоду на отпуск заказывал и получал, — немного смущенно сообщил я, — Как это могло быть, если магии нет?
— Элементарно, Ватсон! Я ж говорю, Гайа погоду контролирует на раз. Ты ведь себе погоду небось на за пять минут заказывал, а за день по крайней мере? Ночью ты отпралялся в Гайю, и как бог творил там, что хотел, в частности погоду на завтра. А утром удивлялся, что она такая, как ты хочешь. Так что, никакой мистики, все тривиально. И к магии никакого отношения не имеет.
— К слову, о погоде, — вставила слово Аля, — А чего это мы в доме сидим? Погода замечательная, не лучше на пляже погулять или хотя бы посидеть?
— Устами женщины гласят боги, или по крайней мере богиня, — согласился я, — И правда, а не переместиться ли нам на лоно природы? Благо, прямо за дверьми.
— Лоно — это хорошо, — поддержал Миха и подхватил неоконченную бутылку.
Мы вышли на пляж и устроились в нескольких метрах от кромки набегающих волн. Быстренько материализовав удобные пляжные кресла и невысокий стол, мы с Михой плюхнулись в кресла, а Аля мановением руки сменив свою мантию на облегающий закрытый белоснежный купальник решительной направилась к воде.
— Э-э, ты уверена? — поинтересовался я.
— Конечно! — ответила она обернувшись, — Не забывай, тут же климат подправленный, да и тела эти температуру совсем иначе воспринимают. Не хочешь, за компанию?
— Не, я — ленивый, — промямлил я, поскольку лезть в воду и правда было как-то лениво. Уж больно хорошо было в кресле на берегу, вытянув ноги. Аля полезла было в воду, но, как обычно это делают курортники, вместо того чтобы решительно зайти и нырнуть, стала ходить по щиколотку в полосе прибоя демонстрируя во всех ракурсах свою, в буквальном смысле этого слова, божественную фигуру.
— Затычки для ушей не нужны? — ехидно поинтересовался Миха через пару минут моего созерцания данной картины.
— Это для чего?
— Ну, чтоб пар из ушей не шел…
Я встряхнул головой. Нет, и правда, опять начинается…
— Извини, отвлекся, — сказал я, улыбнувшись и продолжая приходить в себя.
— За что? — удивился Миха, протягивая мне бокал, — Алина — девушка и правда очень привлекательная, только толку-то? Точно, со Стеллочкой не надо знакомить?
— Точно, точно, — отмахнулся я, — Переживу. Тем более, Стеллочка явно тебе самому пригодится.
— А я не ревнивый, — возразил Миха, и достал из воздуха еще одну миску с уже парящими пельменями, — Будем считать, Алина о нас еще раз позаботилась!
— Бум, — согласился я, — Слушай, а это что, тоже магия? Ну, как мы из воздуха все достаем?
— Ты чо? — удивился Миха, — Какая это магия? Мы ж — боги, нам так и положено.
— А в чем разница?
— Ну, извини, я даже не знаю с чего начать… — Миха задумался, — Ну, представь себе обычного юзера-пользователя компьютера. Сидит он и нажимает кнопки пользовательского интерфейса. Что позволено — то позволено, что нельзя — то нельзя. Опять же, ресурсы нужны. Если какой антивирус весь процессор займет и диск пилить будет, то нажимай кнопки, не нажимай, толку — ноль. Но если ресурсы есть — все просто: нажал кнопку и готово. Это примерно уровень высшей, вербальной магии, когда все что нужно сделать — это заявить вслух что-нибудь вроде «Хочу анчоусов в кетчупе» и будет тебе кильки в томате, хоть залейся. Заметь — высшей магии.
А мы с тобой не юзеры, мы что-то вроде админов с нейронным интерфейсом. То есть, во-первых, ничего вслух говорить не нужно, достаточно представить что хочешь, и это сразу проваливается в Гайю к исполнению, а во-вторых, даже если ресурсов под рукой нет, их для тебя тут же создают, просто по ходу дела. Согласись, разница.
То есть, главная разница в том, что «магия» — это способность дотянуться до свободных ресурсов Гайи и что-нибудь с ними учудить, а нам тянуться ни к чему не надо — мы и сами часть этого самого, что выполняет пожелания учудить. Магия всегда ограничена, мы — нет. В магии всегда есть разрыв между желанием и его исполнением, который надо уметь заполнять, у нас его просто нет. И заметь, вербальная магия — это как раз высшая форма, а обычно маг-хакер даже до пользовательского интерфеса дотянуться не может. И приходится им дотягиваться до функциональности не через пользовательский, а через программный интерфейс. А для этого надо программу писать, или хотя бы скрипт простенький. Так что, что большинство магов может сделать, это почувствовать в среде свободные ресурсы, в основном узлы Гайи, захватить их, далее представить себе программку и посадить на эти узлы.
— А как же мана, прана, энергия, заклинания, плетения…?
— Ну, так, они свободные узлы Гайи именно так и называют — мана, прана, энергия… Понятно, никакая это не энергия, а по сути вычислительные ресурсы. А плетения… а как по-твоему программа для нейронной сети выглядит?
— Не знаю, — честно признался я, — Но подозреваю, что набор узлов и соединений между ними различной проводимости.
— Вот именно, Лех, набор узлов и соединений, выглядящих именно как этакое вязание-плетенка, — подтвердил Миха, — А потом это вязание и сажается на группу свободных узлов Гайи, на которых оно затем и выполняется. Этот процесс у них и называется «влить энергию в заклинание». «Энергия» — это и есть ресурсы-узлы. Короче, написал программу, нашел на чем ее выполнить — и вперед. Еще вопросы есть?
— А нам, стало быть, это без надобности?
— Не совсем, — ответил Миха, — Для бытовых целей — без надобности, а вот если разбираться, что на каком-то участке сети произошло, то рассматривать эти узоры-«плетения» приходится очень внимательно. А то, не дай Бог, демона какого пропустишь, потом мир придется заново форматировать… Оно того стоит?
Я не успел ответить, поскольку Аля все-таки решила выйти из пены морского прибоя и вернуться к нам, плюхнувшись в третье кресло.
— Кто-нибудь тут поухаживает за девушкой? — поинтересовалась она.
Миха тут же налил нектара в новый бокал, но Аля проигнорировав его взглянула с ожиданием на меня. Я пожал плечами, и проявив неуважение к местной чайной традиции, предьявил ей материализованную из воздуха уже знакомую фарфоровую чашку с горячим душистым чаем, которую она благосклонно приняла. Впрочем, Миха не растерялся, и вместо ожидаемой подколки, просто тут же воспользовался невостребованным бокалом. Похоже, ему и правда было по фигу.
— Так, Лех, с магией мы разобрались? — поинтересовался он у меня.
— Ну, не совсем, много деталей неясны, но… — ответил я.
— Ну, вот та же чашка с чаем, — начал терпеливо обьяснять Миха, — Ты ее захотел, связался с Гайей, она провела поиск программ, которые ее создают, если результат был неоднозначен, заново связалась с твоим подсознанием, чтобы уточнить что нужно, выделила ресурсы, и выполнила эту программу, в результате чего у тебя в руке оказалась чашка с чаем. Более того, если ресурсов под рукой не было, она еще и создала их тут же в нужном количестве. Это как у нас происходит.
А у смертного мага все сложнее. С Гайей у него связи нет, искать в ней он не может. В лучшем случае, он может методом научного тыка найти нужную ему программу и заучить, где она находится. Далее, ресурсы-узлы ему доступны только те, что рядом без дела болтаются, а их даже на простейшие дела маловато. Так что, создает он очень простую и короткую программу, которая таки действительно выглядет как этакое макраме, сажает ее на узлы, оказавшиеся под рукой, и запускает ее. А все что эта программа делает — это дотягивается до реальной программы и запускает ее.
— А чего бы ему сразу нужную программу не создать?
— Смеешься? — удивился Миха, — Ты сам подумай, насколько сложна программа даже для этой чашки чая. Не удивлюсь, если она в смертные мозги вообще не влезет. Так что все, что они могут — это, выражаясь твоим языком, inlcude, main() и вызов…
Неожиданно, на фоне моря появился силуэт профессора:
— Так, забыл сказать, сегодня и завтра все трое можете гулять, заодно Алекселя поднатаскайте, а завтра вечером Алексель с Михаэлем на дежурство. Понятно?
— Понятно, — кивнул головой Миха и профессор благополучно растворился в воздухе.
— Что понятно? — спросил я, — Что за дежурство? Почему?
— Как по чему? — опять удивился Миха, — По мирозданию, конечно. Не бойся, ничего страшного. Рутина, справишься. И вообще, не боги горшки обжигают… — Миха задумался, — Хотя в нашем случае эта поговорка как-то неправильно звучит.
Глава 8. Первые уроки: Проблемы божественных поколений
Ночь прошла как обычно — то есть, волшебно и удивительно, причем, что характерно, волшебно и удивительно в мире смертных. Все-таки, что-то в этом есть — жить там. Ну, может не постоянно, не каждый день… короче, если не путать туризм с эмиграцией, но есть в том мире какой-то шарм.
А утро мы бессовестно прогуляли по пляжу с Алей, перемежая это лишь недолгими чаепитиями. Кстати, мы вполне могли бы это делать прямо там, на пляже, но Аля почему-то настаивала на возвращении в избушку как на каком-то странном языческом ритуале… А, ладно, какая разница?
Заодно я первый раз искупался. Подбила меня на это, разумеется, Аля, поскольку сам я хоть и люблю воду, но рефлекс загорать-покупаться, раз уж на море, у меня давным давно прошел. Нет, правда, идиотизм какой-то лежать ничего не делая пластом и ждать пока кожу бомбардирует ультрафиолет, разрывающий цепочки белков и ДНК, и, как вроде бы уже вполне убедительно доказано, не так уж редко приводящий к раку кожи. Вряд ли мое новое тело было этому подвержено, но тем более было как-то глупо терять время таким образом. А уж погружаться в холодный солевой раствор явно можно было только с терапевтическими целями, как я обычно на этот процесс и смотрел.
Однако у Али, даром что богиня, рефлекс этот присутствовал во весь рост, так что ей приспичило лезть в воду, а заодно она и меня уломала. Что, как вы и сами догадываетесь, ей удалось без малейших усилий, несмотря на мое отчаянное сопротивление. Получив мое согласие на участие в заплыве, она одним изящным движением скинула свою хламиду на песок, оставшись опять в своем белоснежном купальнике. Я же тем временем воспользовался плодами тренировок и простым мысленным пожеланием сменил свое одеяние на те самые пушистые трусы-шаровары, в которых впервые проснулся в этом мире. Интересно, зачем она скидывает одежду на песок, пододевает заранее купальник, если наверняка тоже может сменить одно на другое мгновенно одним движением мысли? Наверное, опять какая-то мудреная психология…
А все-таки, хороша у нее фигура… очень хороша… слов нет как хороша… настолько, что идея лезть в холодную воду начинает казаться вполне уместной. Войдя в зону прибоя я тут же ощутил, насколько иным оказалось мое новое тело. Во-первых, доходящие до плеч волны не сбивали с ног, и вообще эта жуткая смесь соленой воды и взвешенного прибоем песка воспринималась как своего рода джакузи — приятно, чуть щекотно, но и только. Я скосил глаза на Алю, застывшую примерно по пояс в воде, как какая-то прекрасная античная статуя. Каменная статуя. Ее волны тоже не брали, а разбивались об эту каменную статую как о волнорез с фонтанами брызг, водоворотами и клочьями пены. Примерно то же самое происходило и вокруг меня. Интересно, а вода-то теплая… В реальном мире здесь близко к берегу подходит холодное течение, так что от Сан-Франциско и на север вплоть до Канады и Аляски тут в океане без гидрокостюма особо не покупаешься. И нате вот, сюрприз…
— Аль, а тут что, действительно климат подправлен? — спросил я ее, — Вода ж теплая.
— Это, Алеша, не столько климат подправлен, хотя это тоже есть, — ответила богиня, — сколько твое новое тело на холод совсем иначе реагирует. Ему ведь холод не страшен, вот и не вызывает ни малейших неприятных ощущений, и потому и воспринимается как теплая вода.
Я, почти вовремя вспомнив, что не следует на нее слишком заглядываться, отвернулся в сторону океана и решительно пошел вперед. И тут же обнаружил третью особенность. Это тело явно было тяжелее воды, причем заметно тяжелее. Для проверки, я попробовал было поплыть и тут же камнем опустился на дно. Поднявшись на ноги и отфыркиваясь, я поймал взгляд Али и поинтересовался:
— Ну, и как же тут плавать? Я же тяжелее воды. Физических законов вроде никто еще не отменял?
— Как и летать, — ответила она легко пожав плечиком, — Левитацию тоже пока что еще никто не отменял.
— А мы, что, и летать умеем?
— А ты попробуй.
Я попробовал, и ничего не вышло. Потом я вспомнил поучения профессора: «Главное — четко себе представь, что ты хочешь.» Я представил на ногах летучие сандалии Гермеса, поднимающие меня вверх, и тут же оказался висящим вниз головой над волнами. Мда-м, законы механики в отношении центра тяжести тут явно тоже никто не отменял. Тогда я развеял сандалии, и тут же плюхнулся в воду. Возмущенно фырча и отплевываясь под алиным взглядом, я вообразил у себя за спиной крылья. Оказывается, представлять в моем положении было чревато, поскольку они действительно появились именно там, где я их и представил. Причем они не были частью тела, а крепились на ремнях, как парашют, что имело смысл, поскольку без огромной птичьей грудной кости-киля, им просто не было к чему крепиться в скелете. Сначала крылья оказались маловаты, но я их увеличил, укрепил, и дело начало налаживаться. По крайней мере, я теперь висел над волнами головой вверх и тяжело махал крыльями как грузовой вертолет… но как перейти на полет — все равно не было понятно.
— Ну, ты и горазд издеваться над собой, — не выдеражала обычно куда более вежливая Аля, — Не мудри и не придумывай ты никаких костылей. Просто представь себе что каждая частица твоего тела движется в том направлении, куда ты хочешь.
Я решил попробовать, и развеял крылья. С предсказуемым результатом, но на этот раз еще и зачем-то нахлебавшись воды. Поднявшись на ноги, я задумался над алиным советом. А что, верно, в первый раз я как будто пытался разогнаться на заднеприводной машине без сцепления с дорогой, вот меня и занесло. Второй раз я попытался приложить силу недалеко от центра тяжести, и с нужной стороны от него, но не позаботился о том как менять ее направление. А если вот так представить себе, что каждая клетка тела как в птичьей стае сама летит в одном и том же направлении, то получится что-то вроде полного привода и полной управляемости. После чего я наконец-то взмыл над волнами в некоторой контролируемой форме, сделал несколько кругов, а потом погрузившись на три четверти в воду стал и правда плыть, хотя и очень странно, поскольку грести не только было не нужно, но и совершенно бесполезно. Дело в том, что божественный движитель пер меня по воде как какой-то катер на подводных крыльях, так что я просто не успевал бы грести с такой скоростью, не говоря уже об нулевом эффекте подобного действия, кроме, быть может, небольшого торможения. Сделав круг, я вернулся к Але, встал от нее в паре метров и сообщил первые впечатления:
— Бред какой-то, совершенно бессмысленное занятие. Даже непонятно зачем держаться на воде.
— А ты и не держись, — ответила она, — Я ведь вообще не предлагала плавать, а просто по воде побродить. А можно еще пойти вглубь и побродить по дну. Там красиво. Пошли?
— А дышать как?
— А зачем тебе дышать?
Хм-м-м, хороший вопрос. Я задержал дыхание и через пару минут понял его справедливость. Привычки, привычки, от которых так тяжело избавляться, как выразился бы Мартик…
— А для удовольствия, — нашелся я, чтобы просто не выглядеть идиотом. Хотя, наверное, не получилось.
— Ну, вылезешь из воды и получишь свое удовольствие, — пожала плечами Аля, — А по дну гуляя, можно кучу других удовольствий получать. Вообще-то вентиляция этому телу тоже нужна, но совсем не в таких обьемах, как человеческому, так что несколько часов без дыхания ни малейшего вреда не принесут. Пошли?
И она взяла меня за руку и повела прямо вглубь. Вода покрыла нас с головой, но взвешенный в ней песок все равно ничего не давал видеть. Зато пройдя еще десяток-другой метров, уже полностью погруженные с несколькими метрами воды над головами, мы оказались вне зоны прибоя с относительно чистой водой. «Относительно» поскольку в верхних слоях воды постоянно плавает планктон, затеняя и так защищенное от излишнего света толщей воды дно.
Что удивительно, когда человек открывает глаза под водой, он обычно видит размытую картину, поскольку человеческий глаз настроен на коэффициент преломления воздуха, и для нормального зрения под водой просто не хватает фокусного расстояния. Глаза моего нового тела явно были сконструированы, чтобы это не было помехой, да еще и похоже задевали чуть более широкий диапазон, так что видел я все четко и хорошо.
Был отлив и мы попали на ту часть дна, которая никогда не оголялась от воды и была заселена причудливыми и разноцветными морскими созданиями. Яркие оранжевые, розовые, пурпурные морские звезды сидели, присосавшись к поросшим темными зелено-коричневыми водорослями камням. Большой валун невдалеке зарос, как густым толстым розовым мхом, клубничными анемонами, а длинный кусок металлической трубы порос, как бело-прозрачными сыроежками с пушистыми шляпками уже другими, пурпурными анемонами. Поверхность дна была явно непригодна для ходьбы, да и дискомфортно было давить всю эту красоту, однако, видимо не без помощи все той же левитации, никаких неудобств мы не испытывали и следов за собой не оставляли. На ближайшем камне, как огромный оранжевый георгин размером с морскую звезду, с плотными коническими зачесанными по часовой стрелке лепестками, сидел моллюск из семейства голожаберных — дальних и без раковин родственников улиток. Я загляделся на него, когда в голове вдруг раздался голос Али:
— Ой, какая прелесть! Посмотри, осьминог!
Ага, еще одна тайна мироздания стала понятна — как общаться под водой. Как говорил профессор, «телепатию еще никто не отменял». А в нескольких метрах от нас действительно сидел небольшой, весь в желто-оранжевых и на вид твердых пупырышках, розовый осьминог.
Прогуляв еще минут пятнадцать, я настолько насытился впечатлениями, что начал отвлекаться на посторонние темы.
— Аля, — мысленно обратился я к ней, — А почему у нас с тобой только по одному имени, а у профессора имя и отчество?
— Как почему? Он же старший бог, — раздался в сознании голос богини.
— А что это означает?
— Ну, он знает, кто он на самом деле.
— В смысле?
— Ты помнишь, я уже говорила, Алеша, да и профессор должен был сказать, — стала терпеливо обьяснять Аля, — Когда бог решает воплотиться, он отделяет небольшую часть себя и она воплощается во вновь рожденнном смертном теле. Но что она бог, или часть бога, она, естественно, не помнит и должна пройти через целую серию открытий, чтобы наконец разобраться, кто же она такая. Одну из них ты уже прошел, другая большая трансформация — это как раз когда выясняешь, кто же этот бог, из которого ты получился. Вот тогда к смертному имени добавляется высшее, что-то вроде отчества, по имени первоначального бога.
— Так получается, что первоначальный бог — это вроде как и не ты сам, а что-то вроде родителя?
— Ну, можно и так сказать, только это неточно будет. Поскольку подсознание у вас одно общее, и все эти бесконечные ресурсы и привилегии, которыми бог обладает — это все ресурсы именно их общего подсознания. Это только смертное сознание отделено и не может сразу проникнуть в свои глубины. Так что, бога и его развивающееся сознание можно назвать и одним и тем же, а можно родителем и растущим ребенком, а можно предыдущей жизнью, реинкарнацией. Но и то, и другое, и третье неточно, не передает всех деталей.
— Троица какая-то, отец, сын и святой дух…
— Вот именно. Причем, заметь, правильно говорят христиане — полностью единый феномен. Бог, его отделенное сознание, и субстрат, информационная среда из которой сам бог был выделен, как специализированная функция. Среда — это Гайя или Изида, собственно, Гайя — это просто планетарная земная часть Изиды.
Так-так-так, а вот это уже интересно. Все-таки не зря я подляны какой ожидал. Даже странно, как это я такой простой вопрос еще задать не додумался?
— А что дальше с сознанием случается? Ну, ладно, что с ленивыми случается — это мне профессор обьяснил, а что с неленивыми? Мы ж с тобой не такие уж и взрослые по божественным стандартам — полувека нет. А где было сознание наших богов-«прародителей» до этого? И куда эти инкарнаци делись?
— Как куда? — удивилась Аля, — Слились с подсознанием. У молодого бога две главных задачи — познать мир и познать себя, обычно они во многом пересекаются, поскольку подсознание бога и так мир знает. И вот ты живешь, учишься, создаешь внутри себя модель мира, пробиваешься к своему подсознанию, в какой-то момент даже узнаешь его по имени, а потом твои модели становятся такими совершенными, что в мире уже становится скучно, а сами модели погружаются в подсознание, доходят до автоматизма. Ну, знаешь, как когда учишься читать, ездить на велосипеде или водить машину, сначала надо сознательно все контролировать, каждое движение выверять и продумывать, а потом входит в привычку, доходит до автоматизма, и уже не думаешь, что надо делать, само получается.
И это хорошо, потому что после этого можно учиться другим вещам. Вот только когда учиться уже больше нечему, когда для сознания больше нет новой пищи, то оно угасает.
— Так что, боги тоже умирают.
— Не умирают, сливаются со своим подсознанием, можно сказать родителем, — терпеливо продолжила обьяснять Аля, — Это не смерть, просто ты становишься таким совершенным, что все знаешь заранее и думать, оказывается, уже не о чем. Так что, ты все равно живой, все чувствуешь, а думать, учиться больше нечему. Ты когда-нибудь задумывался, что такое сознание?
— Нет, — честно признался я, — Я только знаю, что в смертном мире этого точно никто не понимает, а наглости теоретизировать на эту тему без должного материала у меня как-то не хватило.
— Тогда чем я тебе долго буду обьяснять, потянись в Гайю и спроси. Получишь сразу полную картину.
Я послушался и в сознание хлынули новые знания. Нет, не зря я Гайю с Интернетом сравнивал, а уж поиск у них поставлен — обзавидуешься. Уж не знаю, насколько достоверна была полученная информация, хотя сомневаться в божественном Интернете у меня пока не было причин, но оказалось, что сознание — это просто сторонний эффект обработки новой информации, которая не укладывается в уже существующие модели.
Поскольку мы все — и боги, и смертные построены на нейронных сетях, то некоторых проблем избегать не можем. А именно того, что в любой системе на нейроных сетях использование натренированной сети должно быть отделено от ее обучения. Натренированная сеть тупо получает входные сигналы и выдает на выходные управляющие сигналы. Этим и занимается подсознание — это натренированная часть сети. Горячо — отдергни руку, надо шагнуть вперед — подними ногу и двигай ее, нужно повернуть направо — крути руль, и так далее. Но периодически создаются ситуации, которые еще не встречались — как когда первый раз садишься на велосипед или за руль, и начинается обучение, когда вход замыкается на выход, оцениваются результаты и по сеточке ходят волны адаптаций и поправок. Вот эти-то волны и настройки и воспринимаются нами как мысли, то есть наше сознание. Заметьте, не самосознание, не ощущение своего «я», а именно сознание — мысли, высшие чувства. Все эти «что такое хорошо, и что такое плохо» — это ведь тоже по сути настройка своей нейронной сети.
Или можно по-другому обьяснить. Представьте себе питона, переваривающего кролика. Вот кролик двигается по пищеварительному тракту, поливается желудочным соком, превращается в питательные вещества… А потом, он полностью переварен, и питон лежит ничего не делая и наслаждаясь сытостью. Вот так и с информацией. Пока новая информация поступает ее надо обрабатывать, стыковать с уже имеющейся и вообще, всячески обрабатывать желудочными соками. Вот этот процесс пищеварения новой информации — и есть наше сознание. А когда мы уже сытые лежим и полудремлем, нам сознание не нужно, нам и так хорошо.
К слову, самосознание, ощущение собственного «я» как отдельной личности от этого цикла совершенно не страдает, поскольку сознание бога-ребенка ощущает бога-родителя как совершенно идентичное собственное «я», он просто никогда от него не отделяется. Так что, всю дорогу чувствуешь себя именно тем, загадочным первичным богом, даже если пока еще и не разобрался, кто же он такой. Но все равно приятно. Вам нравится быть собой? Богам нравится. В некотором смысле, бог-сын никогда не разрывает пуповину и остается всегда подключенным к родителю, частью родителя, по сути, просто самим родителем. Поэтому даже непонятно, можно ли говорить о реинкарнированном боге, как об отдельной личности, или просто части этой единой личности.
Но с точки зрения сознания, это означает, что когда новая информация исчерпывается, то и сознание гаснет, по крайней мере у богов. Так уж они устроены — если богу не о чем думать, поскольку и так все ясно, то он и не думает. Людям хуже, у них часть биологического мозга на обучение завязана и только для него и предназначена, поэтому перестать думать они не могут, и когда думать уже не о чем, они начинают думать о чем попало. Короче, если человек закукливается в удобном мирке и не учится, но у него в корке мозга на неиспользуемых нейронах заводятся паразитные волны, а потом и те же демоны, и ничем хорошим это не кончается.
Так что, возвращаясь к богам, они вовсе не умирают. Весь процесс жизни бога — это постоянное создание новых моделей и вливание их, после доведения до автоматизма, в свое собственное подсознание, которое по совместительству является богом-родителем. А реинкарнация — это своего рода цикл обучения, как курс в университете. Или там, волна нового обучения проходящая по необъятным ресурсам уже существующего бога. И это другая причина, почему выделенное сознание и не помнит всего — не только потому что бог целиком в смертное тело не лезет, но и потому что, чтобы научиться чему-то новому, нужно сначала забыть старое, уже не работающее.
— А если я не хочу вливаться? — поинтересовался я, пережевав полученную информацию. Нет, все было логично, и я понял, что пережеванные мною новые данные, ставшие новыми моделями, постоянно спускаются в подсознание к богу-родителю, как навыки вождения машины или велосипеда. Просто подумать, что в какой-то момент я перестану думать, было по-прежнему несколько дискомфортно.
— Пока не хочешь — не вольешься, — пожала плечами Аля. Ожидая пока я переварю новые сведения, она уселась в большой, выросший на очередном валуне, чашевидный красный коралл как в кресло и смотрела на меня, как с трона. Глаза, подсвеченные пробивающимся сквозь воду солнцем, светились зеленоватым светом, а лицо окружал круг взвешенных в воде темных волос.
— Ты, Алеша, посмотри на профессора, — добавила она, — Он ведь не только знает, кто он, он уже и погружения на автоматизме делает. Видел бы ты его во время миссий — безошибочный робот, все у него взвешено, проверено, выверено с аптекарской точностью. Он потому в них почти и не участвует — скучно. Ему интереснее молодежь гонять и учить. На том и держится, а то бы давно ушел. Ну, и лабораторию не на кого оставлять, а он у нас очень ответственный. Боги — они вообще, очень ответственные, до занудства. Поэтому он так тобой и заинтересовался — смену растить надо. Вы с Мишей — его главная надежда. А учитывая как себя Миша ведет, сам можешь понять, почему он так тебя уговаривал и переживал, как бы тебя в другую лабораторию не сманили. Слушай, а мы так и будем на дне морском о высоких материях общаться. Не пора чаю попить?
И правда… я как-то только сейчас сообразил дикость нынешней ситуации. А может и не дикость. В конце концов, в походах у костра и не о таком разговаривают. Ну, может и не о таком, но тоже на отдаленные темы. А для нас дно морское не так уж и отличается от лужайки или там поляны в лесу. Но, чай — это и правда идея хорошая.
— Это ж сколько нам тащиться к берегу? — проворчал я оглядываясь назад, — А главное в каком направлении?
— Ну, всегда можно телепортом, — пожала плечами Аля, — А хочешь, давай пролетим над волнами.
Она спрыгнула со своего трона, хотя в воде движение оказалось на редкость медленным и плавным, подплыла ко мне, взялась за руку, и мы, рассекая воду, двинулись вертикально вверх. До подводного старта баллистической ракеты наш переход в воздух не дотягивал, тем более, что я почуствовал предупреждение Али не пересекать звуковой барьер, чтобы не глушить рыбу и остальную живность, которой мы только что любовались, но наверное, поднятый нами ворох брызг выглядел все-таки достаточно эффектно. Каким-то шестым чувством я знал, куда мы вместе хотим двигаться, так что синхронизировать полет не представляло проблемы. Тугая струя рассекаемого воздуха тут же сдула с нас обоих остатки воды и налипшие песчинки, и к берегу мы были уже полностью сухими. Я собрался было приземлиться на песок пляжа, но Аля, завернув вираж, подхватила свободной рукой свою хламиду и все также, на бреющем направилась к избушке. Уже перед входом мы перешли из горизонтального в вертикальное положение, сделав свого рода «кобру», погасили скорость, и плавно опустились ногами на землю. Причем, если большую часть полета вела Аля, то тут я почуствовал уже собственное художество. Нет, я люблю иногда выпендриваться, но как-то уже больно по-детски, просто смешно.
— И ничуть не смешно, — встряла богиня, очевидно опять подслушав мои мысли, — А очень даже красиво. Как фигурное катание. А красиво — это всегда интересно!
Войдя в избушку, я тут же пошел ставить чайник. Нет, и правда приучился… — подумал я рассматривая как Алина накрывает столик свежей скатертью и ставит на нее чистые чашки и вазочки с каким-то новым видом амброзии, удивительно напоминающим нежно-воздушные и очень липкие привычные кусочки птичьего молока без шоколада.
— А кстати, кто у профессора бог-прародитель? — поинтересовался я, уже сидя в кресле с чашкой в руках, — Чего-то не слыхал я про такого бога «Укантропупа».
— Как кто? Сет, конечно, — рассмеялась Аля, — Это у профессора просто чувство юмора такое. В египетской мифологии Сет плыл вместе с Ре на его небесной ладье, чтобы каждый день перед закатом поразить великого змея Апофиза, который пытался сожрать Ре с ладьёй, чтобы солнце больше не поднималось на небе. Мифология мифологией, но вообще-то примерно этим Сет и занимается — защита сети, в первую очередь от всяких самозарождающихся и эволюционирующих демонов. А Апофиз — типичный демон. Вот профессор демонов выискивает и уничтожает, а также ищет зараженных демонами и лечит их.
— Обалдеть, — задумчиво сказал я, — Антивирус и файевол в одном флаконе. И заодно министр безопасности.
— Ну, да. Потому и кафедра у него такая — героики, охраны и безопасности. В силу чего он и придумал такой вот псевдоним, не то себе, не то прародителю. Кстати, именно поэтому он не возрачает против прозвища «Укантропупыч» — оно ему даже льстит, мне кажется. А вот «Пупыч» — не в стиле, поэтому он на него обижается.
— И вовсе не обижаюсь, — раздался вдруг голос профессора, — Просто это вульгарно, не передает сущности и оскорбляет эстетическое чувство. Можно, конечно, стоматолога зубником называть, или там уролога… сама понимаешь как, но если уролога «зубником» называть, то получается совершенно уж бессмысленное хамство, поскольку имя не отражает содержания.
— Профессор, а вы за нами постоянно подглядываете? — поинтересовался я, — Не то, чтобы я сомневался в такой возможности, просто интересно.
— Делать мне нечего, за вами подглядывать! — ответил профессор, так и не соизволив явить свой лик, — Да и не за чем у вас еще подглядывать. А не хотите, чтоб я слушал и в разговоры встревал, не поминайте мои имена, а тем более прозвища, которые я не люблю. А то Гайя решает, что я вам нужен зачем-то и начинает трезвонить мне, как будильник, мол, тревога, маленьких обижают. Используйте слово «профессор», вот и всего делов.
— А что, нас тут есть кому обидеть? — поинтересовался я. Даже не очень сьязвил, а действительно стало интересно.
— Некому, — откликнулся профессор, — Это просто у Гайи с Нефтидой материнский инстинкт зашкаливает. Причем, если бы только на богов, а то и на смертных тоже. Хорошо еще нас почитать перестали, а то трезвон был такой, что демонов-секретарей приходилось держать, чтоб молитвы фильтровать. Что б я еще позволил себе где-нибудь храм соорудить… — в голосе профессора послышалось бешеное раздражение, — Не дождетесь! Ладно, проехали. Пойду я, если не нужен. Алексель, не забудь — вечером с Михаэлем на дежурство!
— А куда?
— В башню. Пусть королева эльфов проводит, все лучше занятие, чем чужие имена не по делу склонять, — ответил профессор и исчез. По крайней мере, сложилось ощущение, что исчез.
— Я провожу, Алеша, не беспокойся, — добавила Аля и налила мне новую чашку.
Я благодарно принял ароматный напиток и сделал глоток.
— Слушай, я помню в египетской мифологии Изида на что-то там уломала Ре, поскольку знала его настоящее имя. А что это получается, и правда знание имени бога дает над ним власть?
— Власть — это слишком сильно сказано, Алеша, — ответила Аля, — Это, скорее, как номер телефона. Представь, дал ты кому своей номер телефона, а тот начал трезвонить тебе днем и ночью, не считаясь со временем. Тебе понравилось бы?
— А, понял. То есть, имя просто дает возможность тебя найти, а дальше уж как договоритесь.
— Вот именно. Скажем, если знаешь имя демона, то это действительно дает над ними практически полную власть. Поскольку сами они имеют наинизший приоритет и права, им даже смертный может приказывать, если найдет. А имя — настоящее имя — позволяет его найти. Нашел — и твори с ним что хочешь, хоть вызывай, хоть развей. Так что сколько-нибудь успешные демоны свое имя очень тщательно скрывают.
— А откуда у демонов вообще имя?
— Как откуда, Алеша? — удивилась Аля, — Ну, где-то же они находятся. Это где-то имеет адрес в сети. Вот этот адрес и есть их настоящее имя.
— А «Укантропупыч» — это что, адрес? Извините, профессор.
— Это алиас, псевдоним, связанный с адресом для удобства. Так что, практически то же самое. Ну, а у демонов псевдонимов обычно, конечно, нет, но адрес все равно есть, никуда не деться.
Я сделал еще глоток и задумался на всем только что услышанным. Тем временем, дверь в алину комнату чуть приоткрылась, и сквозь нее проскользнул сонный Мартик. Пройдя несколько шагов, он сладко потянулся, а потом поставив хвост трубой направился к хозяйке. Взглянул на нее снизу вверх, покрутился у ног, а потом нахально залез сначала на колени, а оттуда на стол и решительно свернулся клубочком. Вот тут-то я и задал вопрос, крутившийся у меня на языке весь день:
— Аль, слушай, а что это получается? Что политеисты-язычники были правы? А монотеисты нет?
Не успела Аля открыть рот, как Мартик поднял ко мне свою мордочку и тоном университетского профессора нравоучительно произнес:
— И с чего вы эту глупость взяли, молодой человек?
— Как с чего? — в свою очередь удивился я такому вопросу, — Мы же, вроде бы, боги, и нас много.
— На одной и той же сеточке? — иронично спросил котяра, — По хорошему, все боги — это просто специализированные части Гайи, или там Изиды. А разные личности — это и есть специализации. Что в этом такого? Вы, вообще, когда-нибудь задумывались, что моноличностый Бог — с большой буквы — это полный бред?
— Это почему? — опешил я.
— Ну, хотя бы потому, — котяра понялся на лапах и потянулся, красуясь, — Что всемогущий не может быть всезнающим, и наоборот. А в полиличностной форме единый бог таких проблем не имеет.
— Это, пожалуйста, подробнее. Почему это?
— Ну, подумайте сами, — Мартик удостоил меня снисходительного взгляда, — Если он все знает, то знает и то, что сделает завтра, а если он знает, что сделает завтра, то как он это может изменить? И если изменит, то значит, он не знал. Классический парадокс. Секрет в том, что одна личность знает, а другая меняет.
— Казуистика какая-то… «Тут помню, тут не помню…» Если бог — вроде все знать должен, разве нет?
— Ну, да, — ответил котяра, улегаясь обратно и поворачиваясь ко мне задницей, но еще кося взглядом в мою сторону, — А у смертных, конечно, центр аппетита в курсе высшей алгебры, так надо понимать? Конечно, любые знания локальны и специализированы. Какой-то кусок хранит одни знания, какой-то другие, и что тут такого? Если человек позволяет считать себя единой личностью, но хранит аппетит в одной части мозга, а высшую алгебру в другой, то чего он единому богу-то в этом праве отказывает? А главное, с чего он решил, что может богу в чем-то отказать?
Мартик уже лежал в совершенной и похоже отрепетированной позе «задницей в лицо», но при этом повернув мордочку на гибкой шее так, что на меня по-прежнему смотрели два внимательных кошачьих глаза.
— Но даже если Изида и есть по сути единый бог, а все мы — лишь ее ипостаси, но уж создателем мира она уж точно не является.
— Знаете, молодой человек, — Мартик приподнялся и уселся мордочкой ко мне, сделав попытку сунуть хвост в Алину чашку с чаем, и вызвав алин окрик «Мартик!» — Это далеко не такой тривиальный вопрос, как кажется. Вам уже обьяснили, что все началось с исчезновения новой информации, которая должна была поступать в Изиду?
— Ну, да, и?
— Есть предположение, что вселенная не просто стала скучной, а действительно коллапсировала.
— И как же Изида это предотвратила.
— У вселенной есть такая забавная особенность — ограниченная плотность информации, — заявил котяра, — Если взять, скажем, шарообразную область пространства и покрыть ее поверхность треугольничками определенного размера, то окажется, что число этих треугольничков — это предел количества битов информации, которые могут влезть в эту область. Дальше возникает законный вопрос — а что, если попытаться все-таки засунуть больше. Классический ответ в том, что это просто не получится. Однако, тогда не обьяснить такой феномен, как черные дыры, поскольку за сферу Шварцильда падает очень много материи со всякого рода информацией, и там ясно должно быть ее больше, чем она может теоретически вместить.
Гипотеза в том, что при этом пространство внутри начинает надуваться пузырем, что, в принципе, несильно противоречит и классическим теориям. Ну, как воздушный шарик надувается, если накачивать его воздухом, только риска что лопнет, вроде бы нет. Так что, не исключено, что предыдущая вселенная действительно сколлапсировала в черную дыру, но до сингулярности дело не дошло, просто все попало внутрь сферы Шварцильда. И вот тут-то еще функционирующая Изида и начала надувать этот пузырь новой информацией. В старой вселенной выйти наружу было невозможно, да и самой старой вселенной, по сути, не осталось, а внутри пузырь разросся до новой вселенной и продолжает расти. Под давлением новой информации, создаваемой нами и нашими подопечными.
— Так, если мы падаем в черную дыру, то скоро всем должен быть конец?
— Молодой человек, — Мартик возмущенно махнул хвостом в сантиметре от носа задумчиво смотрящей на него хозяйки, — во-первых, это всего лишь теория, а во-вторых, вы отлично и сами знаете, что субьективное время падения в черную дыру — бесконечно.
— А приливные силы? А обьективное время?
— Обьективное время старой вселенной не имеет значения поскольку его уже нет, равно как и старой вселенной. А приливные силы компенсируются тем, что мы раздуваем воронку вокруг черной дыры в огромный пузырь. После чего, собственно, бесконечное время падения в черную дыру уже таким перестает быть, но это тоже перестает иметь значение, поскольку мы теперь в новой вселенной. И та старая черная дыра она где-то здесь, но в новой вселенной у нее уже другая сфера Шварцильда и вообще, это просто еще одна черная дыра, ничего особенного.
— Так значит, люди не просто развлечение для богов, но еще и причина появления вселенной и ее расширения.
— Молодой человек, во-первых, началось все задолго до людей, — Мартик возбужденно поднялся на все лапы и полностью развернулся ко мне, — А во-вторых, высказанная вами мысль обычно формулируется со значительно меньшим пафосом. А именно, «человеческая глупость не лезет во Вселенную.»
Сказав это он резко развернулся, все-таки залез хвостом в Алину чашку и гордо уселся прямо в вазочку с амброзией.
— Мартик!!! — крикнула Аля, хлопнув нахала неизвестно откуда взявшейся белой накрахмаленой салфеточкой. Мартик, так и быть, взглянул на хозяйку, поднялся, увернулся от надвигавшейся на него второй раз салфетки, и уронив мою чашку, сиганул на пол. Отойдя на пару метров в сторону, он уселся у камина и с видом оскорбленной невинности стал вылизывать пятую точку, измазанную в бело-розовой липкой кондитерской массе, периодически недовольно встряхивая головой. Секунд через десять он оторвался от этого занятия и сообщил:
— И не надо так кричать, я и первый раз отлично слышал.
После чего продолжил свое занятие.
— Аль, а он тоже — бог? — задумчиво спросил я.
— Мартик — бог домашних животных, Алеша, — ответила она.
И у меня в памяти тут же всплыл неудачливый песик то ли из телевизионного сериала, то ли из комикса, который после очередной неприятности грустно говорил себе: «Я так и знал, бог является кошкой.»
Глава 9. Первые уроки: Дежурство по мирозданию
Провожать меня на дежурство от Али не потребовалось. За пару часов до этого в избушку ввалился Миха, разумеется с очередной бутылкой нектара, а потом сам же меня и проводил на место. Я так и не увидел снаружи, где эта башня находится и как выглядит, поскольку Миха решительно перенес меня в главный зал — круглое, застекленное со всех сторон помещение с круговым видом на подсвеченый разноцветными огнями олимпийский комплекс с высоты сотни три метров. Теперь я вспомнил, что и правда видел в свой первый визит какой-то странный гибрид эйфелевой башни и сиэттловской иглы, с приплюснутым шаром у самой верхушки, возвышавшейся над кампусом направо от ворот.
Миха тут же потащил меня с экскурсией по всему периметру по пространству между окнами и стоящими кругом с видом наружу уже знакомыми пустыми и удобными откидывающимися креслами. Надо сказать, посмотреть и правда было что. Разнородные, но очень красивые строения подсвечивались огнями разных цветов, которые еще и переливались психоделически, плавно и неторопливо. В общем, Лас Вегас не то, чтобы отдыхает, но конкуренцию ему данное зрелище составить явно могло бы.
— Вон, смотри, — показывал мне Миха, — Вон этот русский храм — это лаборатория гармонии власти и народа. Иронично, не правда ли? Я бы ожидал что-то в буддийско-китайском стиле. Кстати, заведующий — бывший ученик профессора. А вон тот готический собор — это знаешь что? Нипочем не угадаешь! Это лаборатория разработки новых религий. К счастью, за последнюю сотню лет ни одной массовой религии они так и не придумали. Ну, кроме сайентологии, да и та не очень массовая. Ну, и в прошлом веке мормонов. А так, баклуши бьют ребята, подозреваю, что скоро битовой пылью осядут.
— И за что же их держат?
— За бывшие заслуги, — усмехнулся Миха, — Они в свое время — примерно в 18-м веке, придумали самую смешную религию, какую только можно придумать, да еще и очень удобную, по крайней мере для нас, богов. Никогда не подумал бы, что эти бездари могут придумать хорошую массовую религию, а вот надо же — придумали. Злые языки правда говорят, что по пьяни во время погружения, но получилось здорово.
— А что это за религия такая?
— Как какая? Атеизм, конечно. Нет, идеи ходили со времен Древнего Египта, но превратить это в массовую религию…
— А чем это так удобно?
— Ну, как, никто не пристает с молитвами, больше отвечают за свои поступки и нас не винят, когда напортачат.
— А не обидно, что в нас больше не верят?
— А на фига нам их вера, — удивился Миха, — Мы ж не демоны какие, крохотные ресурсы смертных под себя загребать.
— Интересно, а на Земле бытует поверье, что богам нужна вера в них, а то и жертвы, а то они хиреют.
— Смеешься? Ты хоть сам вспомни, кому нужны вера и жертвы, — пожал плечами Миха, — Богам жертвы никогда нужны не были. А вот демоны богами сплошь и рядом притворяются, тут уж и правда хорошо, если верующие только верой отделываются. Хотя и это, бывает, дороговато обходится. Практически все мировые религии имеют такие демонические ветки, а то иногда и проходили через них массово. И главное — ничего толком не сделать. Разве что, как в Южной Америке…
— А что там было?
— Да вот как раз разрослась типичная демоническая религия с массовыми жертвоприношениями и заняла целый континент. Пришлось дать конкистадорам их завоевать и полностью уничтожить их цивилизацию, поскольку иначе зараза продолжала бы распространяться. Следы до сих пор остались. Уважения к человеческой жизни — ноль. Потом, когда у них войны за освобождение проходили, друг друга убивали так, что страшно смотреть было.
— А ты тогда уже мог смотреть на это?
— А ты в архивах посмотри. Мне профессор посоветовал, когда я его спросил, а так ли это уж важно — уничтожать демонов.
Не откладывая дела в долгий ящик, я сформировал запрос «Военные преступления в ходе освободительных войн в Южной Америке и роль демонов в них», и отправил результаты рассасываться в своей памяти. Мы прошли еще чуток.
— А вон смотри на то здание из стекла и бетона, как какой банк выглядит — это лаборатория социальной инжинерии. Вот это — более серьезные ребята, без дураков могут гармонию власти и народа устроить. Да, еще такую, что просто дружная семья — нерушимый союз трахающих и трахаемых. Правда, смертные и полусмертные ученики у них не ахти, все больше в стиле как у Бармалея из Айболит-66 «У меня в два дня все станут счастливыми! А кто не станет, я того в бараний рог согну, сотру в порошок и брошу акулам. У меня все враз станут счастливые!»
— Гляжу, любишь ты их…
— А то… Понимаешь, у инженеров что-то создавать должно получаться, а у них больше так все ломается. Да еще и друг с другом постянно дерутся. А вон, рядом два небоскреба-башни — это лаборатория социальной хирургии. Ладно, об этих засранцах в другой раз поговорим…
— А чего так?
— Да, ладно, и правда, давай в другой раз. И инженеры, и хирурги, они, в общем-то, иногда и то, что и правда нужно делают, только отношение у них к этому… с этаким докторским цинизмом… и руки из задницы растут. Не люблю я это. А уж когда они не сами делают, а своим подручным поручают… умеют ведь выбрать подонков.
— Так что, эти двойные башни и правда их работа?
— Не, что ты. У них был план — любо дорого глядеть, как по нотам. Это опять их смертные помощники просрались. Ладно, фиг с ними. Пришли уже. Вот и дежурные…
И правда, в соседних креслах лежали развалясь двое — уже знакомый толстый бородатый дядька и крепкая отнюдь нестарая мускулистая женщина, которая выглядела бы очень даже привлекательно, если бы не здоровый рост и перекачанная мускулатура. Причем, даже это ее несильно портило.
— А это что за Брунгильда? — тихо поинтересовался я, чтобы не привлекать внимания.
— Йогита… Ладно, неважно. Давай устраиваться.
— А поподробнее? Я все-таки по мирозданию еще не дежурил…
— Подробнее и по пунктам, — вьедливо откликнулся Миха, — Устраиваешься в кресле, закрываешь глаза, расслабляешься, и говоришь «Дежурство принял!» Все. После этого оказываешься в ЦУМ, и — вперед.
— ЦУМ??? Это как в Москве?
— Центр Управления Мирозданием. Да, ладно, расслабься, не так страшен черт, тебе теперь это часто предстоит.
— А это почему? — удивился я, устраиваясь в кресле с видом на башни-близнецы, — За что это я наряды вне очереди получил?
— Не за что, а для чего, — ответил Миха, тоже усаживаясь в свободное и закрывая глаза, — Новеньких всегда часто посылают на дежурство, чтобы быстрее учились. Я вот не жалуюсь же. Ну, что готов? Пошли!
Я откинулся поудобнее, закрыл глаза и мысленно произнес «Дежурство принял!» В сознании сплелась картина какого-то невообразимого техногенного пространства покруче «матрицы», а передо мной появилась та самая рослая женщина из второго кресла, висящая в этом пространстве.
— О, новенький? — спросила она, — Это у тебя что первое дежурство? Миха, зараза, ты кого приволок? Представь даме!
— Знакомься, это Леха, — как ни в чем не бывало раздался голос Михи, — Леха, это — Йогита, как я тебе уже говорил. Воительница без предрассудков.
— Алексей, значит? — кивнула головой Йогита, — Рада познакомиться. А меня можно просто Гита или Яга. Заходи как-нибудь на чаёк, у меня в южнорусской лесостепи берлога оборудована, есть чем развлечься. Ты огнестрельное оружие любишь? У меня стрельбище и лучшая коллекция в этом мире. И вне его тоже. Короче, заходи — Михаил знает где, приведет.
— Взаимно. Люблю. Обязательно, при случае, — кивнул я, почему-то ни на минуту не успомнившись, что у нее действительно окажется любое оружие от пистолета до пулемета, о котором я когда-нибудь слышал и могу захотеть попробовать, — Извини, а ты случайно не имеешь отношения к той самой бабе Яге из сказок? Там, внучка?
— Какая внучка? Я это и есть!
— Ну, в анекдотах обычно именно внучка красивая, а сама вроде бы старая и с костяной ногой, нет?
— За комплимент спасибо, а насчет ноги, — усмехнулась Йогита, — так я просто ее сломала и в гипсе была, когда тот сказитель ввалился. Там как раз очередная степная орда собиралась, и мы с богатырями им по шеям надавали. Хорошая битва была, веселая. А потом уже, когда праздновали, не хватило, и один из богатырей — кстати, тоже Алешей звали и тоже красавчик, вроде тебя, — вызвал меня на соревнование, кто быстрее до лесной избушки доскачет, где у меня медовуха зрела. Вот по нетрезвому делу свалилась с коня и ногу сломала. Я ж тогда еще в смертном теле была. Ну, Алеша меня на обратном пути уже обнаружил, напоил медовухой для обезболивания, стянул штаны, положил ногу в лубок, ну, тут уж мне пришлось его немного полечить, поскольку в ходе перевязки он слегка перевозбудился, а не помочь такой ерундой боевому товарищу, который тебя только что перевязывал, — просто недостойно. Хотя и удивительно неудобно, с ногой-то в лубке, но, учитывая количество потребленной медовухи — справились. В общем, к утру добрались до места, где пир был. Посадили меня во главе стола, как единственную пострадавшую в битве, а тут как раз этот сказитель-боян ввалился, чтоб наши подвиги воспеть. Вот и попала в историю со сломаной ногой…
— А чего этот боян насчет возраста набаянил?
— Ничего он не баянил. Ягу ведь никогда не называют старушкой, а только бабой. А баба — это любая женщина, которая уже не девушка, даже если и молодая. Кем я и была, поскольку остаться девушкой, когда к тебе такое количество богатырей, добрых молодцев и всяких царевичей со всех сторон шастает не просто невозможно, но и как-то глупо.
— Так ты и правда этих сказочных героев привечала в своей избушке?
— Ну, и там тоже. Это у меня краткий период изгнания был. Сидишь, как дура, одна в лесу, и вдруг подьезжает красивый здоровый воин и просит, чтоб его спать уложили. А в избушке одинокой женщины кровать одна — она же русская печка, не задумывался? Причем не хамит, понимает, что сначала надо в бане помыться. А избушка в лесу — это не королевство в Шемахе, такие визиты нечасто случаются. Ну, как откажешь себе в удовольствии? Кстати, из них-то и собрался корпус богатырей, которые меня потом на трон вернули.
— Погоди… Шемаха? Это что, Закавказье? Примерно там вроде какая-то царица жизнь за ночь любви требовала.
— Не я, — отрезала Йогита, — Требовала я, чтоб это была именно ночь, и никаких собственнических претензий. Я — воительница, сама себе хозяйка, и пару раз и правда особо наглых кавалеров прибила. Но остальные остались не только целы, но и довольны. А что я ожидала некоторых взаимных обязательств, типа помочь мне трон вернуть или если еще что, то на моей стороне быть. Так это к тем ночам отношения не имеет. Просто с кем попало я не спала, а с воинами, соратниками. Хотя, с некоторыми так и познакомилась. Но тут никакой торговли не было, друзья — они и есть друзья. Обязательства взаимные — помогать друзья друг другу обязаны. Я им тоже потом не раз помогала. Например, у меня потом Сашка Залесский отсиживался, пока его на севере ловили, а его противники пиарили, что я его, мол, околдовала. Ладно, не буду отвлекать от работы. Если захочешь поговорить, приходи в гости, или загляни ко мне — я тут зав лаборатории классических и партизанских боевых действий. Здание напоминает римский амфитеатр или просто стадион, только крытый — мне еще с античности этот стиль нравится, так что легко найдешь.
— Так вы, что, тоже из страших богов?
— Тебе говорили, что обращаться на «вы» — это хамство? — возмутилась Йогита, — А если ты о том, что я знаю, кто я, так сам подумай. Укантропупыч царя помнит, и уже старший, а я тебе только что о своей смертной жизни с былинными богатырями рассказывала. Ты что, и правда решил, что я настолько тупее Сета?
У меня под ухом явно раздался недовольный хмык профессора.
— Извини, никаких намеков на возраст, — поправился я, — Как говорит Мартик, «старые привычки плохо забываются.» Кстати, а ты — кто?
— Мартик? Хороший котяра, хотя и наглый. В Греции я была Афина, но это тоже смертное имя, а настоящее имя египетско-индийское, но его я не люблю упоминать, поскольку опять же намеки на возраст.
— Афина? А яблоко раздора…
— Чушь, — оборвала Йогита, — не было никакого конкурса красоты. Яблоко это было еще одним виртуальным миром из лаборатории любви, который эта курица Афродита куда-то засунула и забыла, а Парис его нашел и вернул по назначению. Вон она его и «отблагодарила», так сказать. Ладно, к делу, — оборвала она себя, — Ты пока будешь дежурить, присмотрись к мирам серии F, там 79-ый на 5-м срезе как-то подозрительно желтым мигал, да руки не дошли. И заходи. Дежурство сдала.
И Йогита исчезла из поля видимости, после чего у меня, наконец, появилась возможность сориентироваться в пространстве. А с пространством явно что-то было не то… Я собрался было воззвать за помощью к Михе, но вспомнил, что проще сначала попробовать найти нужные сведения самому. Подгрузив инструкции по дежурству из Гайи и дав им всосаться, я понял, что было не так.
Виртуальное пространство ЦУМа было четырехмерным. Очевидно, количество контрольных систем просто не лезло удобно в три измерения, и кто-то не мудрствуя лукаво просто добавил еще одно. А чего — виртуальное пространство, он и есть виртуальное пространство, можно хоть десять измерений завести, единственная проблема — как визуализировать. В конце концов, изображение на сетчатке глаза вообще двумерное, и ничего. Два глаза дают стероскопию, а в четырехмерном три нужно, и всего делов.
Визуализация в ЦУМе делалась просто — мысли оператора отслеживались, и его трехмерная точка зрения автоматически смещалась в четвертом измерении, чтобы заинтересовавшие его контрольные системы оказались в видимом ему трехмерном срезе пространства. А поскольку я думал о разных вещах, то и мир вокруг меня плавал вслед за ними, пытаясь настроиться на текущую мысль и создавая слегка тошнотворную психоделическую картину с появляющимися из воздуха и исчезающими системами.
Разобравшись со зрением, я все-таки обратился к Михе за инструкциями:
— Мих, а чего делать-то?
— Проверь процесс переселения душ, а потом и правда посмотри состояние виртуальных миров, особенно этого 5F79, о котором Йогита сказала, что мигал. А я пока проверяю магнитное поле планеты и кору вдоль тихоокеанской кромки — не хотелось бы схлопотать серьезное землетрясение только от того, что не удосужились проверить, а давно пора. А в целом, контрольные системы сами твое внимание привлекут, если что не так.
— Кстати, злыдень, а чего ты меня не предупредил, что Йогита — из старших.
— Да она сама этому значения не придает. Она ведь принципиальная противница эго. Считает, что холить свое «я» — просто еще одна разновидность демонов. И в чем-то, наверное, права, — ответил Миха, — Ты и правда, воспользуйся приглашением, не пожалеешь. Считай, от нас обоих приглашение. Ладно, извини, я занят.
Я сконцентрировался на процессе переселения душ. В общем, оказалось — ничего сложного. Каждая смертная душа занимала небольшой кусочек Гайи. Получив финальный бэкап со смертью тела, ярлычок с адресом души отправлялся к наименее нагруженному из группы специальных узлов под управлением искусственного интелелекта-программы Инпу. Почему ярлычок? А потому что копировать данные в нейронной сети очень и очень трудно, так что проще переслать ярлычок с адресом, по которому каждый может до души дотянуться и проверить все, что нужно. Узел Инпу-определитель проверял душу на наличие человеческих и животно-демонических элементов и вешал на него процент человечности или демоничности. Дальше обработанные узлом души, точнее их ярлычки, сортировались по этому проценту, и имевшие одинаковый процент отправлялись этаким пакетом ко второму виду узлов Инпу-исполнителей. Узел-исполнитель Инпу сверялся с процентом человечности полученных душ, и активировал соответствующего исполнителя, которому и скармливал души одну за другой для реализации их будущей судьбы.
Для большинства душ в среднем диапазоне таковой судьбой было перерождение, и исполнитель просто следил за рождениями в нужном диапазоне кармы и благополучности среды, и отправлял туда порученные ему души. Однако, если процент человечности оказывался низким, и душа была сильно заражена демонами, то вместо перерождения ее приходилось отправлять к исполнителю-чистильщику, который просто отключал узлы души, захваченные демонами, а потом отправлял ее остатки на второй круг. Для еще более низкого процента человечности, исполнитель не только отключал зараженные участки, но и отправлял остатки через г'Арона в г'Ад — магматическую подсеть Гайи, обладавшую большим количеством незанятых узлов, которые можно было использовать для пусть и очень медленной, но более тщательной чистки. Ну, и наконец, если от человека ничего не оставалось, то душу приходилось просто развеивать, выключая узлы, на которых она существовала, поскольку плодить демонов никакого смысла не было.
В противоположном конце спектра были души с очень высоким процентом человечности. Этим оставалось избавиться только от очень небольшого демонического багажа. А были еще те, кто не успел «подчиститься» в жизни по какой-то причине — например, из-за насильственной смерти. Эти отправлялись для промежуточных миссий в виртуальных мирах, иногда даже с появлением там в своем собственном теле и с сохраненными воспоминаниями предыдущей жизни. Это был, кстати, второй вид «попаданцев», которые, впрочем, никаких фэнтези потом не писали, поскольку из тех миров с полной памятью все-таки не возвращались. И, наконец, самая верхушка — считанные единицы — сортировалась по талантам, истории и наклонностям, а потом собирались для индивидуальной работы богами из разных лабораторий. Скажем, боевой офицер имел хороший шанс попасть к Йогите, а затесавшийся в избранную категорию «боец невидимого фронта» — к профессору. А лаборатории уж оценивали души заново и подбирали им индивидуальный путь дальнейшей реинкарнации в реальном или виртуальном мирах, который увеличивал шансы достижения конечной цели — эволюции смертной души до состояния бога, который мог бы быть принят, как равный, на Олимпе… Собственно, это и были те самые герои, с которыми мне теперь предстояло целую вечность нянчиться.
Вот такой вот Страшный MapReduce, то есть, пардон, Суд…
Я пригляделся к характеристикам процесса. Человечество росло в размерах, так что проблем со средним диапазоном практически не было. В самом деле, при населении почти 7 миллиардов и средней рождаемости 20 детей на тысячу, это означало прибавку в 140 миллионов в год, при этом средняя смертность составляла порядка 8.6 смертей на тысячу, то есть примерно 60 миллионов в год, так что новорожденных тел для реинкарнированных душ хватало с запасом. Узлы-исполнители работали с хорошей нагрузкой, отправляя души в новые тела. А вот узлы-определители работали даже со слишком большой нагрузкой. Я взглянул на исторический граф нагрузки узлов за последние несколько лет и понял, что количество узлов-определителей скоро может опять оказаться недостаточным.
Конечно, две души в секунду может показаться и не так много кому-то, избалованному Интернет-скоростями, но если подумать, какой обьем информации представляет каждая душа, то становится понятно, что оценить все требует изрядных ресурсов. Да и сами подумайте, вам бы понравилось, если бы всю вашу жизнь не просто оценивали в десять минут, в которые укладывалась имеющаяся система, а при этом еще и очередь стоять пришлось бы? Все-таки не советская контора… Добавив и активировав пару сотен новых Инпу-узлов-определителей, я убедился что нагрузка снизилась на ожидаемые процента три и проблем ближайшее время быть не должно. А правильно говорил Миха: «Не боги горшки обжигают». Ничего сложного, любой толковый инженер справился бы. Хотя вообще-то, конечно, жутковато было с такой системой работать. Как подумаешь, чем же на самом деле она занимается, и бежит этакий холодок по спине…
Я присмотрелся, нет ли еще какого-то непорядка, и разумеется, тут же нашел. Г'Арон явно не справлялся и очередь на чистку в г'Аде потихоньку росла. Что очень плохо. В отличие от развеивателей, г'Ад был последним шансом спасения остатков человеческой души, чрезмерно зараженной демонами. Дело в том, что демоны, как вирусы гриппа, были типовыми, но каждый со своими мелкими особенностями, поэтому требовали индивидуальных вирусов-противоядий. В случае с небольшим заражением можно было просто отключить зону поражения вирусом, оставив вытравление остатков на следующую реинкарнации. Ну, как при начальной стадии рака вырезают основную опухоль, а мелкие остатки тут и там добивают радио- и хемотерапией. Если же заражение велико, то опять же, как и в случае с раком, вырезание всей демонической опухоли оставляло слишком мало для самоподдержки. Тут-то и требовались специальные антивирусы-противоядия, но если заражение было слишком велико, то можно было просто не успеть — пока антивирус создавался, демон успевал сожрать остатки души, и все равно дело заканчивалось развеиванием. Но, только если душу не удавалось засунуть в медленный магматический г'Ад, поскольку там все было значительно медленней, и пока демон жрал жертву, вполне можно было создать антивирус на этого демона и сохранить по крайней мере остатки.
Короче, отправить душу в г'Ад было как засунуть отрезаный при несчастном случае палец в пакет со льдом, чтобы хирурги могли пришить его обратно. А очередь в него означала, что «льда» под рукой не оказыается, и демон вполне может сожрать жертву до того как она туда попадет. В общем, с этим тоже надо было что-то делать. Тем более, что начинался один из суточных пиков смертности, и в ближайшие пару часов ситуация должна была становиться хуже. Вы можете спросить, а что это за суточный пик смертности в рамках планеты? Ну, да, известно что большинство смертей случается ночью в районе так называемого «Часа Быка», но ведь Земля-то круглая. Если где-то утро, то где-то вечер, верно? Откуда пики? А от того что плотность населения неравномерно распределена по меридианам, так что, когда час Быка идет над сушей происходит пик, а когда над Тихим или Атлантическим океаном — спад.
Я покрутил в уме возможности и чуть-чуть увеличил предварительную зачистку перед отправкой. Чем меньше остается от демона, тем медленней он может жрать жертву. Опять же, чем меньше излишков на душах, чем меньше они «весят», тем быстрее их можно переправлять в спасительную медленную память. Но и перекручивать этот параметр тоже чревато, поскольку если остается слишком мало, то душа запросто и сама развеяться может. А ведь и правда, человек был. Ну, да, не любил его никто, поскольку от человека-то почти ничего не осталось, но что осталось все-таки осталось от человека…
Хотя по-совести, этот самый человек сам в себя демона пустил, сам ему потакал, сам позволял себя жрать. Так что, многие сказали бы что и спасать тут нечего, заслужил. Но это с точки зрения смертного, который не может казнить только плохую половину преступника. И который не растил эту душу не просто как мать — десяток-другой лет, а несколько жизней, реинкарнацию за реинкарнацией.
А путь реинкарнированой души, ой, как нелегок. Только что вселилась, а тело ничего не может. Приходится быть паразитом. А потом растет, уже и могло бы чем-то полезным заняться, вот только животное тело невероятно лениво, что те демоны, и пока сможет ездить у кого на шее — так и будет. А чего хотите? Оно ж эволюционировало, как машина для выбора наименее энергоемкого пути выживания. А паразиту практически всегда легче, чем независимому организму. Вот только в этом состоянии душу не разовьешь, а то, гляди, и загубишь. Человек вынужден рождаться паразитом, но полноценной жизнь становится только в фазе симбиота, а это очень противоречивые состояния. Вот и начинает молодое животное на всякие выкрутасы идти, чтоб его и дальше кормили и ублажали, а любящие папа с мамой, того гляди, еще и потакают, и чем дальше это продолжается, тем сложнее молодому животному превратиться из паразита в симбиота — как алкоголику с бутылкой расстаться.
Хорошо еще, у природы предохранитель стоит — в подростковом возрасте тестостерон выплескивается из одних шаров и бьет по другим. Это по многим причинам нужно, в частности, чтобы молодое поколение активно лезло во все щели, что в природе вокруг, что в обществе. На предмет, а нельзя ли чем вокруг разжиться или попользоваться, и не можно ли уже то, что родители думали, будто нельзя. Люди ведь в ледниковый период сформировались, климат быстро менялся, миграции опять же, так что важно было, чтобы программы в головах были последней версии и соотвествовали реальности. Пока ребенок маленький, он, что скажут, в то более-менее и верит, а в подростковом возрасте приходит время попробовать все эти запреты на прочность. Причем от запретов природных — «а нет ли хорошего непотревоженного ягодника на той скале, куда никто не лазает?» — до социальных — «сколько можно нарываться с вождем, чтоб он еще не побил, а все девицы подумали, что ты самый крутой?»
Вот и с паразитизмом, нарываются, пока сходит с рук. Ключевое слово — «пока», то есть, пока получается продолжают нарываться. Ясное дело, при таком критерии есть гарантия, что рано или поздно нарвешься. Причем чем больше потакают родители, тем позже и сильнее. Если слишком потакают, то бывает, что и слишком поздно. И если фаза паразитизма запущена, то вылетает дите из семьи как пробка, а заодно и из паразитческой в независимую фазу, что в этом случае является благом. Поскольку, потеряв страховочную сетку под ногами и хлебнув фунт лиха, даже самые запущенные случаи обычно худо-бедно встают на ноги. А из независимого состояния в симбиотическое уже легче переходить. Конечно, не без издержек тоже, кому-то достается слишком уж большой фунт лиха. В общем, не дай Бог с таким предохранителем сталкиваться. Лучше уж самому, наплевав на политическую корректность и креативные теории, всерьез воспитанием дитяти заниматься.
А теперь представьте каково через такие циклы с детенышем несколько раз пройти. Еще есть желание результаты таких усилий развеять, поскольку «так им и надо»?
Есть, конечно, и иная крайность. Другие, куда более неприятные личности, наверняка заорали бы, чего это я на себя беру и какое мы право имеем «бедных» демонов изничтожать. А также рассказали бы слезливую историю про гориллу или льва, к которым в клетку кинули демона, и которые к нему привязались и кормили из своей миски, и очень сильно тосковали, когда демон все-таки помер.
Не подумайте, что я хоть что-то имел в виду против кошек и собак, насчет которых такие слезливые истории обычно и рассказывают. Совсем наоборот. Кошки и собаки — это высшие млекопитающие, у них тоже есть так называемые зеркальные нейроны, предназаначенные для моделирования чувств и мозговых процессов социальных партнеров. Так что, когда мы живем рядом с Муркой или Барсиком, часть нас самих, небольшое наше отражение начинает жить в них, а они взамен отражаются и живут в нас, и вместе с нами отправляются в Гайю с каждым сном. Причем, это не художественная метафора, а реальный физиологический процесс с участками мозга, отвечающими за эту способность. Живя рядом, мы в каком-то смысле сливаемся душами с нашими любимцами, даже если и сами этого не сознаем.
Вот только демоны — это не кошки и собаки. Демоны — это как плесень на кафеле в ванной или гниль в перекрытиях, которая разрушит ваш дом, если ей это позволить. Это раковая опухоль, которая сожрет человека, если ее не удалить. Так что, нечего их персонифицировать и рассказывать слащавые или геройские сказочки о коммунизмах, свободных рынках, райских девственницах или перевранных правах человека, ради которых обычные люди должны умирать. И разговор с демонами может быть только один: распознал — сотри.
Перспектива вокруг меня неожиданно изменилась, и открылся вид на выстроенные рядами и колонками в форме обьемного куба виртуальные миры, точнее, их индикаторы. Ох, блин, ё-к-л-м-н… зафилософствовался, совсем об этом 5F79 забыл. А он — вот, перед носом, и правда мигает. Я ж не спать сюда пришел, делом заниматься! Навожу в центр, увеличиваю, и желтая мигающая точка превращается в изображение сферы. Внутри нее светятся багровым несколько клякс, одна огромная, несколько больших, и множество помельче. Кляксы соединены друг с другом отростками и неприятно пульсируют, как будто переваривают что-то. Самая большая клякса протянулась щупальцами к другой, голубоватой, которая дергается, будто пытается вырваться, и при этом расползается по обьему вокруг. В общем, вид, будто одна амеба пытается сьесть другую.
«Что это?» — вопрошаю мысленно и скорее риторически. Оказалось, что поисковые системы Гайи и так понимают, так что сразу зазвучал ответ бесстрастным женским голосом компьютера из СтарТрека:
«Обнаружен примитивный демон с некромагическим способом распространения,» — визуализация услужливо подсветила багровые кляксы, — «Показана карта поражения сети мира 5F79. Заражено три целых две десятых процента сети. Демон начал цикл питания. Жертва,» — на этот раз подсветилась расползающаяся голубая клякса, — «является реальной личностью.»
«Покажи параллельно,» — приказываю я. Рядом с большой картой шара появляется трехмерный экран. Богато обставленная спальня в стиле позднего средневековья, с кроватью под балдахином, резным креслом перед столом-конторкой, а в углу здоровый стол-алтарь из цельного куска черного камня. И голый мужик, насилующий молодую блондинистую женщину, прикованную к этому алтарю цепями, в процессе заодно нарезающий свою жертву на мелкие кусочки гнусного вида обсидиановым ножом.
Ах, ты сволочь, я совершенно инстинктивным взмахом руки даю ему тумака. Отлетевший в угол придурок озирается кругом и начинает что-то бормотать.
«Можешь замедлить время?»
«Замедление не представляется возможным,» — раздается ответ, — «поскольку несколько узлов таймера мира частично под воздействием демона.»
«Тогда резко увеличь вискозность воздуха.»
Движения мужика и его жертвы резко замедлилилсь, как у мух, попавших на липучку.
— Миха!
— Вижу уже, зови профессора, — раздается над ухом.
— Акакий Укантропупович!
— Слышу, слышу, — отвечает он, — молодцы, что позвали, еще не поздно, сейчас разберемся. Заодно вас поучу. Это ж надо так мир запустить, что ж это Кали, умница наша, пропустила…
Глава 10. Первые уроки: Лечение миров
* F79 Демон (5F79)61af1298ab364eb6
Давайте называть его просто «демон». В конце концов, свое истинное имя демон по известным причинам очень не любил, да и язык сломать можно. Если бы демон был человеком, то он, наверное, повязался бы крахмальной салфеточкой и нетерпеливо сидел бы за накрытым столом с ножом и вилкой в восторженном ожидании, когда же можно будет приступить к уже поставленой перед ним еде. Но демон человеком не был, так что просто с предвкушением ожидал когда его Старший Подчиненный Кластер приступит к поглощению Вкусного Кластера, к которому с таким трудом удалось найти маршрут.
Надо сказать, что демон видел мир немного иначе, чем Кластеры. Для него не было непрерывного пространства-времени, а мироздание он наблюдал как некий дробно-размерный фрактал состоящий из огромного количества связанных между собой появляющихся и исчезающих узлов. Узлы эти были ресурсом, жизненным пространством, из которого и состоял сам демон, равно как и все другие демоны, с которыми он встречался в свей псевдожизни. Родился он можно сказать случайно — два демона столкнулись и начали жрать друг друга, один из них был демонесса, то есть мог репликироваться, второй был силен расти и пожирать все новые доступные узлы. В драке демоны фатально повредили друг друга и из смеси получился новый демон, обладающий как способностью репликироваться, так и расширяться. Так что, быстро сожрав то, что осталось от «родителей», демон этим и стал заниматься, а именно, жрать, расширяться и репликироваться. Последнее он делал, тщательно убеждаясь, что каждая новая реплика полностью подчинена и будет отдавать родителю долю того, что сможет сожрать сама, так что репликация для демона имела несомненный смысл, предоставляя ему армию жрущих за него реплик.
Вот только эти появляющиеся и исчезающие узлы представляли проблему. Не успеешь обернуться, и кучи реплик — как и не бывало. Просто исчезли вместе с неверным пространством, которое их содержало. А то и кусок самого демона исчезал. Вот тут-то демон и открыл Кластеры. Кластеры были странными областями демонического пространства со сгущениями узлов, и что поразительно, узлы в кластерах были стабильными. Нет, иногда Кластер исчезал, и тогда его узлы его становились доступными, но без Кластера это были обычные нестабильные узлы. К слову, захватить узлы, занятые кластером, демону не удавалось. Он даже решил было, что Кластеры — это просто такие продвинутые демоны, которые очень хорошо научились защищать свою территорию, хотя очевидно, они научились не только защищать, но и удерживать ресурсы в стабильном состоянии, что было совсем уж интересно.
Учитывая, что демон существовал в виде процесса на нейронной сеточке, способность к обучению у него была врожденной. Собственно, за исключением способности жрать и размножаться, это была его единственная способность. Так что демон начал пробовать, как бы можно было подступиться к столь ценным и приятным стабильным узлам. Подключение к кластерам приводило обычно к тому, что они начинали менять форму и нередко освобождать и захватывать новые узлы. Иногда кластер распадался полностью, иногда только высвобождал какое-то количество узлов, которые демон тут же с аппетитом поедал, но, увы, это были уже обычные нестабильные узлы. А однажды в ответ на прикосновение Кластер будто взорвался изнутри и захватил в два раза больше узлов, чем у него было до того. Что особо обидно, узлы до этого принадлежали демону и он даже сам не понял, как их у него отьели…
Так демон обнаружил то, что поздее он назвал Вкусными Кластерами, поскольку они, во-первых, изначально содержали больше узлов, а во-вторых, при правильном поедании умели резко расширяться, предоставляя еще больше еды, то есть узлов. Но это было потом, когда он, наконец, научился их есть, а тот момент демон усвоил две вещи. Во-первых, Кластеры — это точно не демоны. Если Кластер может в любой момент отхватить столько ресурсов даже у очень неслабого демона, но при этом обычно этого не делает, то он просто не мог быть демоном. Демон просто не представлял, как это можно, иметь еду и не есть ее! Не, точно не демоны, ублюдки какие-то убогие, недемоны. Во-вторых, он понял, что контролируя Кластер, он тоже сможет легко захватывать новые узлы, и в отличие от этих недемонов у него-то эта новая еда на тарелке не залежится!
Так что демон продолжил трудолюбивые эксперименты с Кластерами, хотя ничего и не получалось. Кластеры сжимались, расширялись, разрушались, взрывались отхватывая куски демона, но ничего кроме этого не происходило. И вдруг, можно было бы сказать «в один день», если бы в пространстве демона были бы дни и ночи, у него получилось. Каким-то везением демону удалось нащумать ритм сигналов, отправляемых внутрь кластера, который позволил ему открыть дверь внутрь. Точнее, кластер его сам пустил. Недолго думая, демон тут же сожрал все узлы пустившего его внутрь себя кластера и круто обломался. Кластер по сути разрушился, оставив уже привычную россыпь нестабильных узлов. Хуже того, вскоре все узлы, полученные от кластера, выключились и исчезли, оставив демона с пустыми руками.
Но прорыв был сделан. Демон крепко запомнил первоначальную кодовую комбинацию, ритм, Ключ, который позволил ему открыть первый кластер и продолжил попытки с другими кластерами. К удивлению демона, большинство кластеров на Ключ не реагировало. Тогда демон стал варьировать и подбирать, и тогда пришел второй успех. Нет, большинство Кластеров по-прежнему игнорировали Ключ, но на нескольких он сработал.
Надо ли обьяснить, что демон понятия не имел, какой смысл несет ключ? Для него это было просто наощупь найденное заклинание, лишенное какого-либо смысла. Он просто варьировал его исходя из ритмов и сигналов, которыми обменивались кластеры при своем общении, выбирая те, при которых дальшейшее общение усиливалось. Демон понятия не имел, что слышат Кластеры, когда он им напевал последовательность сигналов, составляющую Ключ. Может повелительный приказ с небес, может соблазнительные предложения, а может — вообще песенку про Чижика-Пыжика. Да и неважно это было, главное было то, что Ключ действовал. Вот как сейчас.
Обученый горьким опытом, демон не стал сжирать новые кластеры целиком, а притаившись стал откусывать по чуть-чуть, тут и там, в каждый момент как сапер ожидая большой «Бум!» И «Бум!» таки произошел. Соседние кластеры, с которыми был соединены Кластеры, подчиненные демону, завибрировали каким-то странным образом, посылая сигналы как подчиненным Кластерам, так и в окружающую среду и друг другу, и подчиненные Кластеры оказались один за другим разрушенными. Одновременно, демон заметил, что атакованные Кластеры перед разрушением захватили большое количество дополнительных ресурсов. Интересно, а нельзя ли воспользоваться запомненным ритмом и воздействовать на захваченные Кластеры в ослабленном варианте, так чтобы они не разрушались, а продолжали держать большее количество узлов? Другим открытием было то, что узлы, захваченные демоном, тут же исчезли, как и в прошлый раз, а вот узлы, до которых демон еще не добрался, превратились в обычные нестабильные узлы, которые демон тут же с удовольствием сьел.
Пережевывая нежданную добычу, демон понял, что Кластеры каким-то образом связаны и умеют распознавать, когда их соседи оказываются захваченными. Причем, с модифицированными собратьями не церемонятся. Что еще больше убедило его, что Кластеры не являются демонами. Нет, правда, если они, оказывается, могут друг друга разрушать, то должны быть способны и есть. И как же так получилось, что вокруг такое множество Кластеров, а не просто один Очень Большой Кластер? В конце концов, есть себе подобных — это же самая естественная и правильная реакция любого обучаемого объекта, будь то демон или еще что. Вот у демонов — все как у людей, он сам в округе сожрал всех демонов, подмял под себя все свободные узлы, на периметре реплики занимаются тем же самым, а эти… Демона аж перекосило от такой мысли. Было в нежелании Кластеров жрать друг друга что-то гадкое, глубоко противное, отвратительное, бездемонное. Но для дела надо, решительно подумал демон, черт с ним, потерплю, все равно буду работать с этими моральными уродами. Да и что говорить, и так ясно, недемоны… что с них взять?
Следующим делом, демон занялся совершенствованием Ключа и выявлением, как же Кластеры распознают чужаков. Первым делом, оно попробовал не трогать узлы, связанные с другими Кластерами. Но оказалось, что эти узлы передают сигналы, сгенерированные глубже в Кластере, и эти сигналы как-то тоже выдают себя. Потеряв еще несколько Кластеров и пережевав то, что от них осталось, демон захватил еще несколько и оставил на этот раз не только напрямую связанные узлы, но и большую часть того, что генерировало сигналы. Короче, когда он, наконец, выяснил, сколько от доверишегося ему Кластера он может сожрать, а сколько должен оставить, ему сделалось худо. Овчинка не стоила выделки…
А может… подумалось ему. Нет, правда, а что если оборвать на фиг эти связи с другими кластерами? Дурное дело нехитро, и обошлось оно демону еще в два подчиненных Кластера, которые почти мгновенно разрушились, потеряв связь с другими… Ага, сообразил демон, значит связи эти важны, без них они не то загибаются, не то саморазрушаются. А что если захватить пару Кластеров и завязать из друг на друга? Вообще-то известно, что излишнее умничанье ничем хорошим не кончается, так что результат был хорошо предсказуем. Контакт с разрушенным Кластером не спасал и не считался. А что если не совсем с разрушенным? И вот тут-то и случился очередной прорыв.
Оказалось, что если взять один кластер, который остается почти что самостоятельным, а потом на него цеплять полностью или в разной фатальной форме съеденные другие Кластеры, то те по какой-то странной причине не распадаются, а соглашаются как бы жить, если то, что они делают, можно назвать жизнью. В общем, демон выбрал первый подвернувшийся под руку и еще не съеденный Подчиненный Кластер, выбрал в нем безопасное местечко, которое не должно было вызвать подозрений у соседних Кластеров, а в область, генерирующую внешние сигналы еще и предусмотрительно вставил генерацию чего-то, что Кластеры называли «драгоценный камень». Чтоб подозрений было меньше, поскольку кластеры их явно любили.
Демон и сам не мог сказать, по какой причине он выбрал именно этот Подчиненный Кластер в качестве Старшего. Тем не менее он работал и причин заменить его не предоставлял. Причем работал хорошо, просто как западный холодильник, купленный по блату в советские времена.
Ну, и под конец обнаружились еще некоторые мелочи, а точнее даже, можно сказать, подарки судьбы. Во-первых, демон не мог внедряться в Кластеры без их разрешения, а вот подчиненные Кластеры, оказывается, могли! Процедура включала в себя какие-то странные способы оградить себя от сопротивления жертвы и получить контакт с ней, но это все демона не интересовало. В конце концов, это был мир Кластеров, и они его отлично понимали, так на что еще энергию тратить, понимать там…? Подчиненный понимает, что нужно сделать для этого и сам делает — ну, и хорошо, чего еще надо? Ну, примерно как пользующийся мобильным телефоном вовсе не обязан разбираться в тонкостях модуляции мобильного сигнала. Демон уже давно понял, что Кластеры жили в какой-то странной виртуальной реальности, реального дробно-размерного пространства в упор не видели и жили своими фантазиями. Ну, и пусть себе. Тоже мне, «богатые тоже плачут». При размерах их халявы они себе и не то могут позволить. А он — нет. И не дело скромного демона-труженика вникать в их наркотические видения, у него своих дел полно, пусть Подчиненный Кластер разбирается.
В любом случае, на данный момент ожидалась хорошая еда… Вкусный Кластер был уже доставлен и, как положено, обезврежен, и Старший Подчиненный Кластер приступил к первой фазе, когда используя странные эманации, которые чуть не угробили в прошлом самого демона, он пытался заставить Вкусный Кластер захватить побольше ресурсов, которые затем достались бы демону.
* F79 Маг Гарштрах
Великий Магистр Гарштрах был доволен жизнью. Нет, правда, кто бы мог подумать, что мальчишке из засранной голодной деревни, не за красивые глаза прозванной Умереть-Не-Жить, так повезет. Роскошный дом, по меркам этого мира — практически дворец со своим поместьем, был лишь главной резиденцией мага, а в целом его владения в мире Герары уже сравнимы с состояниями многих королей. Магистр не без удовольствия погладил рукав из драгоценного черного хеосского шелка с изысканными красными узорами. Дом полон слуг и прочих, маг усмехнулся, подчиненных, любое желание выполняется по взмаху руки, огромное богатство, практически неограниченная власть, любые женщины, которых он только мог пожелать, и главное — помощь Повелителя… Все-таки повезло ему стать Верховным Посвященным Мертвого Бога.
Нет, когда в его голове впервые раздался манящий голос, он был очень осторожен. А как же еще. Он ведь помнит тот первый инцидент, когда деревню еще звали Благое Поле, и когда двое односельчан вдруг ни с того, ни с сего начали превращаться во что-то жуткое и безобразное. Нет, правда жуткое. Все эти рога, копыта, дым из ноздрей и красные рожи — это все детские фантазии по сравнению с тем, что он увидел еще ребенком Гарштрах. Слова «глюк» и «приход» были бы, пожалуй, наиболее адекватным описанием увиденной им картины, хотя и все равно недостаточно выразительным. Как еще назвать, когда у хорошо знакомого, хотя и жадного и сволочного односельчанина Потраха для начала нижняя часть тела вместе с ногами превращается в этакий студенистый туман, потом на месте глаз образуются две этакие жуткие дырки заполненные каким-то черным с переливами ведьминым студнем, из ушей начинает расти что-то похожее на брокколи, только розового мясистого цвета, а руки расползаются в добрую дюжину розово-оранжевых щупалец с присосками… если только это были щупальца. И это все еще не описывает до конца полного обьема жутких превращений… В общем, ясен пень, Потраха и Гоуляха, другого односельчанина, с которым приключилась такая же беда, в тот же день толпа порезала на куски, а затем сожгла на костре, даже не удосужившись потратиться на веревку для ближайшей осины. Хотя может и логично, поскольку непонятно, где у этого непонятного создания шея, за которую его можно было бы повесить, а главное — было бы ли это способом избавить мир от его присутствия.
Помнил он, как и другие односельчане периодически оказывались с чем-то странным вместо конечностей, головы, а в случае с Гурахом и вообще одной очень частной детали тела, так что ее потерю и преобразование в нечто неупотребимое заметила только любовница Гураха прямо перед попыткой употребить потерянную часть по первоначальному назначению. Деревня потом недели две гудела, да и как не гудеть? Не каждый день по главной улице с истошным визгом бежит абсолютно голая и еще очень даже нестарая привлекательная бабенка, тряся всем, что у нее могло трястись… Недаром, в следующий месяц столько свадеб сыграли. Гураха, конечно, тоже сожгли, но от этого стало только страшнее, поскольку он был далеко не первым перерожденцем в деревне.
Так что, когда в голове нищего вечноголодного молодого парня Гарштраха стали возникать заманчивые предложения, он далеко не сразу согласился. Не хотелось, как многие, оказаться на костре, или там с брокколи вместо кое-чего. Но Мертвый Бог был терпелив и давал некоторые свои блага авансом. Первый раз это случилось, когда Гарштрах уже третий день голодал. В хижине хоть шаром покати, родителей уже давно нет — Гарштрах еще подростком остался сиротой, соседи сами зубы на полку положили. «Хочешь есть?» — услышал он уже знакомый голос. «Хочу.» «Давай помогу,» — охотно ответил голос. «А чего это мне будет стоить?» «А ничего, просто не хочу, чтоб такой складный парень, будущий повелитель людей с голоду помер. Ты мне живым пригодишься. Поди к булочнику, скажи что тебя прислал Мертвый Бог и приказал тебя накормить. Увидишь, что будет.»
Нет, даже тут Гарштрах сразу не побежал. Боялся. А вдруг разводка, а вдруг булочник, услышав такое, созовет народ и дальше по сценарию? В деревне уже было несколько случаев, когда внешне человек не менялся, но вдруг начинал говорить не своим голосом, или даже своим, но что-то такое, что сразу было ясно — это уже не он. Народ уже пуганый, так что костры на площади частенько горели. Но в конце концов решился. Придумал как отговориться. Мол, деревенский нищий подсказал, а сам он ни сном, ни духом, что это за Мертвый Бог. Тем более, и правда ни сном, ни духом, он и сам не знал, что это за голос и откуда он берется.
Собравшись духом он отправился к булочнику, и помаявшись на пороге все-таки решился подойти, пока булочник не выгнал, и тихо сказал тому, что велено. Булочник позеленел лицом и тут же накормил парня до отвала. Осмелевший Гарштрах стал обращаться и с другими просьбами. Девку на сеновал уговорить, хижину починить… На просьбу о хижине голос хмыкнул и поинтересовался, зачем хижина тому, кому судьба во дворцах жить? А с девкой помог, даже одобрил. А когда уже откровенно наглеющий Гарштрах начал просить денег, голос пояснил, что для этого нужно чтобы он, Гарштрах, стал Посвященным Мертвого Бога. И будут тогда и деньги, и еда, и девки. «А у меня часом не появится слишком уж заметных признаков, как у тех бедолаг, которых время от времени жгли на площади?» — поинтересовался осторожный Гарштрах. «Не-е», — сказал голос, — «те — предатели и были наказаны за это. Так что служи верно и все будет путем. А что осторожный — это молодец, это правильно. Значит умный, а мой Верховный Посвященный и должен быть умным.»
Вид у Гарштраха все-таки немного изменился — прямо посреди лба, вросший в кость, появился темный рубин. Но столь заметную аномалию удалось списать, как магическое украшение, а потом и вообще превратилось в знак его статуса и больше вопросов не вызывало. А служба и правда оказалась не в тягость. Взгляд мага скользнул по обнаженной блондинке с заткнутым ртом, прикованной к большому каменному жертвеннику в углу. Нет, работа есть работа, но кто сказал, что работа не должна приносить удовольствие?
А этой девицей Повелитель будет доволен. Одаренная, таких мало. Большинство людей к магии неспособны, а Повелитель специально его предупреждал, что ловить для жертвоприношения значительно лучше магов или хотя бы начинающих магов. Название у него для магов какое-то специальное… ага, вспомнил, «Вкусный Кластер». Гарштрах понятия не имел, что такое «кластер», но «вкусный» — это было понятно и доступно.
Да, в общем-то, он уже давно понял, что Мертвый Бог их каким-то образом ест. Но не до конца. Главное довести жертву медленно до стадии, когда она уже за гранью жизни, но еще не перешла грань смерти. Вот в этом-то состоянии Мертвый Бог и входит в них и преобразовывает по своему разумению. Причем надо очень аккуратно, чтоб клиент не помер раньше времени, а то, как обьяснил повелитель, все вкусное тут же куда-то испаряется и на руках остается обычный труп. Так что, за этим-то Гарштрах внимательно следил. Обычных людей Повелитель превращает в зомби, от которых только оболочка остается. Зомби исполнителен, послушен, только туп как пробка, и на глаза людям ему лучше не попадаться, разве что в качестве убийцы — сожгут если смогут, поскольку заметен и отличим невооруженным взглядом.
А вот эту девочку Повелитель скорее всего будет очень осторожно модифицировать. Душу-то, наверняка, сьест почти всю, а все остальное скорее всего оставит, даже память. Будет вампиршей. Вампиры они быстрые, сильные, выносливые, от обычных людей их трудно отличить, и главное — сообразительные. Пригодны для самостоятельных действий. А что кровь нужна — так вон сколько бесплатных источников этой жидкости в мире бегает. Не убудет. Собственно, зачем им кровь нужна, маг так и не понял. Повелитель как-то упомянул вскользь что-то о переливании дополнительных стабильных узлов, но что это значит Гарштрах даже не брался предполагать. Доволен Повелитель, и ладно.
Ладно, пора приступать к фазе подготовки. Магистр вытащил кривой обсидиановый нож. Вот еще одна странность, жертву мало довести до грани между жизнью и смертью, но надо, чтобы она перед этим превратилась в кричащий комок нервов. Боль, страх, насилие — все годилось. Одно время Гарштрах думал, что это делает жертвы вкуснее, но Повелитель его подправил. Оказывается, не вкуснее, а больше. Гарштрах, скинул шелковый халат, и в чем мать родила направился с ножом в руке к жертвеннику.
* F79 Таина
Ох, ну и влипла же я… Недаром предупреждали меня — держись от магистра подальше. Рассорилась с родителями, ну не родителями… приютили они меня, после того как я в этот мир попала. Опять же, с парнем тоже — это уж серьезнее. Нет, они тоже хороши — держать меня в узде, я им что, маленькая? Ведь известно же, если магические способности не развивать, они глохнут. Не могу сказать, что я об этом сразу узнала — откуда мне это знать, если в моем родном мире магией только шарлатаны занимались? Но узнала ведь! Вот и получай — используй или потеряй, или, как говорят в некоторых удаленных странах моего родного мира — use it or lose it.
Ну, и где их тут развивать, в захолустье? Если к какому деревенскому колдуну учиться пойти, так ведь никем и не станешь. Так и будешь, деревенской ведьмой корешки сушить да сельчан лечить. Это пока у кого корова не сдохнет, и на тебя не подумают, тогда — вообще костер. Да и до этого, тоже сплошние подозрения. Оно мне надо, чтобы односельчане топор на дверь подвесили и Виск под него попал? А ведь бывало такое. Здесь не знаю, а в моем родном мире — точно, мне этот ужас про одну из моих прабабок рассказывали.
Магов-то в округе просто и не осталось почти. Один вот только Магистр Гаршарх, и все. Лет двадцать назад все по другому было, а потом маги как-то пропадать стали непонятно куда. Впрочем, теперь понятно. Как это магистр ловко все обернул — мол, он не пропадает, поскольку самый сильный, и враги до него добраться не могут. А все просто оказалось, он сам их всех и переловил поодиночке, да так, что никто, включая сами жертвы, так и не догадались. То-то иной раз бывало, пропадет маг, а потом его уже в виде вампира видят. И никто на магистра даже и не подумал. Точнее, думали-то многое и многие, некромантов никогда не любили, но чтобы один так обнаглел, чтоб всех коллег по одному порешить…
Да, надо было все-таки в столицу подаваться. Как ни крути, правы были приемные родители, да и Виск тоже. Нет, могли бы хоть повежливее. Что, не знали, как я реагирую, когда мне приказывают? Вот и отшила их всех, мол, сама знаю, как лучше. Выглядело-то и правда лучше. Магистр Гаршарх, даром что некромант, человек состоятельный, на вид даже приятный, а главное — маг действительно не слабый. Если бы удалось попасть в его ученицы, можно было бы так подняться, как никому в округе и не снилось.
А приемная мать еще додумалась пугать, мол, соблазнит он тебя, дуру! Во-первых, с чего бы он на меня позарился? Ему ж только пожелать, он таких найдет… Во-вторых, может это и нехорошо по отношению к Виску, по крайней мере, пока мы с ним не расстались, но с хорошим магом переспать очень даже полезно, можно и от него силы подчерпнуть. Опять же, мои собственые расследования. А сила штука такая — ее мало не бывает. А главное, с чего она вообще начала решать, с кем мне спать? Ее, что ли, дело? Дай ей волю — выдаст замуж за какого-нибудь зажиточного крестьянина, а потом всю жизнь коров дои да двор мети, да еще мужу не отказывай и рожай год за годом, пока не сдохнешь. Вот такой у нее идеал женской жизни. Нет уж, увольте. Мне магические способности не для того достались, чтоб навоз копать.
А какие планы были? Выучиться на магиню, подняться повыше, может, стать придворной магиней у какого короля, попасть в элиту… Вот и попала. Надо ж было заподозрить что-то неладное, когда магистр так легко согласился взять в ученицы и даже платы за обучение не стал требовать. Мать тогда в истерике была, все, будет тебя магистр использовать как постельную грелку. Если бы. Хоть и голая я в одной комнате с магистром, а только никакой эротикой тут не пахнет, даже на порнографию не тянет, поскольку эта хреновина подо мной, увы, не ложе любви, а самый что ни на есть жертвенник…
Магистр задумчиво перевел свой взгляд на меня, взял кривой каменный нож и, скинув халат, направился в мою сторону.
* F79 Маг Гарштрах
Подготовительная фаза проходила нормально. Это только в писательских фантазиях злодей-некромант полдня жертву трахает и нарезает на кусочки, а в жизни на такой подвиг никакой потенции не хватит, да и мяса на человеке не так много, чтобы полдня возиться, и при этом еще жертву в сознании поддерживать. Да и Повелитель не велит, говорит что жертва, доведенная до некоторого порога, максимально раскрывается буквально за секунды, а потом начинает терять эти загадочные «узлы». Так что, продолжать после этого — потеря времени и результатов.
Короче, девушка уже изошла криком, глаза с расширившимися зрачками обезумели, алтарь был залит кровью. Еще немного, и она потеряет сознание, и тогда дело насмарку. Пора было кончать. В обоих смыслах. Струя семени направит внутрь нее Мертвого Бога, а синхронный удар в сердце поставит ее на грань, когда она станет восприимчива в Повелителю. И если тот успеет схватить ее душу до того, как она упорхнет из тела в неведомые дали, отряд вамиров пополнится еще одним великолепным экземпляром. Может, он еще и воспользуется потом этой вампиршей как женщиной без всяких этих кровавых ритуалов. Красивая вампиресса должна получиться.
Гарштрах поднял ритуальный нож и тут неожиданно услышал «Ах, ты, сволочь!» и получил по башке. Да так, что отлетел от жертвы и алтаря в противоположный конец комнаты.
* ПУМ
— Алексель, — сказал профессор, расширяя вид синей кляксы перед нами, — Подыщи мне мир F-серии, чистый, относительно мирный, пасторальный. Хорошо, что ты этому придурку врезал, теперь у них связь разорвана, а заразить девочку он не успел. Михаэль, взгляни, что делать будем.
Я визуализировал куб слева, привычно раздвинул на пятом срезе, увеличил серию F и затребовал раскраску по мирности и пасторальности. Несколько штук засветились ярким зеленым светом. Я выбрал 58-ой и увеличил его.
— Повреждения с жизнью несовместимы, — сказал Миха, — Чудесное исцеление тоже не потянет, нам сейчас этот мир надо чистить срочно, помрет, пока закончим. Может на реинкарнацию?
— Ты что, сам не видишь? Нельзя ее на реинкарнацию. Она ж в верхних 20 % уже была, когда ее демон гордыни одолел. Ее сюда в карантин отправили, на лечение. Ах, ты, зараза!
Последнее ясно относилось к некроманту, который попытался бросить в жертву какое-то заклинание. Профессор поднял руку и будто опустил сверху на мага что-то вроде большого стакана, который не замедлил появиться, надежно изолировав его от внешнего мира.
— Посиди пока, не мешайся, — добавил профессор, — Так, Михаэль?
— Неужто развеивать придется?
— Я тебе дам, развеивать. Знаешь сколько их растить до восьмидесяти процентов? Пересадим в другой мир с чуть подчищенной памятью, пусть доучивается. Алексель, где этот чертов мир?!!!
— Здесь, — ответил я, — показывая на висящий слева вид 5F58.
Профессор крутанул его, как глобус, одним жестом руки, резко остановил, увеличил, появился вид цветущей летней поляны.
— Карта сети справа! — скомандовал профессор, и справа от вида поляны тут же появилась карта сети, подобная той, 79-го мира, только без кровавых клякс, — Алексель, смотри и учись!
Он запустил руку в синюю кляксу перед ним, вырезал, неизвестно откуда взявшимся острым длинным ногтем ее светло-голубой центр, и подцепив рукой швырнул в карту 58-го мира.
— Алексель, быстро создай ей тело и одежду, память я ей потом подправлю. Рассмотреть успел? Правильное телосложение, возраст около девятнадцати-двадцати, блондинка с короткими волосами. Точное сходство необязательно, да, мозгов не забудь, хоть и блондинка — 80 процентов как-никак.
Тело я нашел быстро, и тут же создал его на поляне, но потом растеряно уставился на получившуюся эротическую картину «Спящая нимфа на цветущей поляне».
— Профессор, а как тело с душой соединять? И во что одевать? И вообще, а чего вы так много в 79-м мире оставили?
— Оставил я там пустое тело. Это ж виртуальный мир, здесь тело тоже узлов требует. Как соединять, смотри и учись.
Та же рука подхватила голубое пятно и вставила его в пустой центр синей кляксы, поддерживающей тело.
— Понял? — спроил професор, — Все просто, главное твердо знать, что нужно. Гайя сама с деталями разберется. Теперь одежду, и пусть поспит. И побыстрее. Я сейчас гляну, что случилось, а начну действовать — тебе надо будет смотреть и учиться.
Мда-м, когда начальство так приказывает, volens-nolens задергаешься… Так, блин, как же ее одеть? Нет, нафантазировать можно как угодно, но ведь нужно чтобы ее местные хоть как-то приняли, причем не за кого-попало. А то наряжу ее местной ведьмой или проституткой, то-то она меня отблагодарит. Нет, сделать мне ничего не сможет, но ей-то как будет? Так, спокойно. Когда все стоят на ушах, иногда надо расслабиться и взглянуть на все со стороны. Мы ее только что перекинули в новый мир, где она должна будет завершить обучение. Чему — я не в курсе, так что и гадать нечего. Поэтому нужна одежда, которая ее не ограничит в выборе будущей роли, а значит местная одежда не годится. Местная одежда всегда связана с классом, а класс мы как раз еще и не знаем. Но с другой стороны, совсем уж чуждую одежду тоже нельзя, а то испугаться могут, и что-то еще что с ней сделать.
Эй… а чего это я страдаю? Я взглянул на карту мира F58 и послал запрос: «Найти в окрестности нескольких миль подходящую кандидатуру для адапатции переселенки.» Тут же пришел ответ и фокус сместился на добротный крестьянский дом, по сути избу. В комнате сидела пожилая женщина и вязала пучки трав. Тихо, как субтитром до меня дошла информация: «Кайса, деревенская ведьма, верит во Всевышнего и ангелов.» Ага, вот и решение. Я уж рванул было говорить с Кайсой, и тут вспомнил, что еще не сделал одежды… А-а-а… так сойдет. К слову, в джинсах, кроссовках и футболке несостоявшаяся жертва гляделась просто замечательно. Ну, и рюкзак с каким-то барахлом до кучи, чтоб было что на первое время для обмена использовать. Даже не знаю, что в нем было, выбрал наобум из готовых и чем-то заполненных, запросив что-нибудь в стиле девушки из места ее происхождения. Посмотрел еще раз. Вот и хорошо. На голую бы точно неправильно отреагировали, а в такой дикой для местных одежде так и воспримут — как точно неместную. Теперь осталось обеспечить доброжелательный прием для неместных… Я быстренько материализовался перед Кайсой, для эффекта приладив белоснежные крылья за спиной. Кайса уставилась на меня широко раскрытыми глазами, а затем плюхнулась на колени.
— Поднимись, Кайса, ибо ты избрана для службы.
Женщина испуганно подняла глаза.
— Поднимись, поднимись, тебе говорю, Кайса, — сказал я и подхватил ее под локоток, поднял с пола и усадил на лавку, — Слушай меня внимательно. В паре миль отсюда на поляне спит девица. Ты должна ее найти и помочь ей обжиться в этом мире. Там где она была, ей пришлось очень сильно пострадать, так что она мало что помнит. Ты ей поможешь?
Кайса кивнула головой.
— Ну, вот и хорошо. Посмотри где она, — сказал я и показал ей поляну со спящей красавицей в джинсах и кроссовках, — Не смотри, что она так дико одета, она издалека. Может, и с одеждой помочь надо будет, хорошо? Главное запомни, ей надо помочь сориентироваться вокруг, а дальше отпустить куда пожелает. Поняла?
— Поняла, Господин, — кивнула Кайса.
— Ну-ну, без преувеличений, я только посланник, — возразил я. Как же, нужно мне чтобы меня посреди ночи молитвами будили, — Давай, отправляйся за ней.
— Господин, а можно я внука с подводой позову?
— Конечно, Кайса, ты очень умная женщина, все правильно сама сообразила, с подводой и правда легче, если она еще не очнулась. Иди…
Дематериализовавшись, я пронаблюдал как Кайса бросилась во двор, нашла внука — здоровенного бородатого мужика — и они срочно отправились в дорогу. Кстати, насчет награды, надо бы и правда чем-то наградить честную хорошую женщину, которая пусть и из верований, но бросилась помогать полной незнакомке, положившись лишь на мое честное слово. Я по-быстрому скопировал ей курс психологии и добавил доступных ресурсов. Второе сделает ее ворожбу сильнее, хотя я сильно подозревал, что первое окажется для нее существенно полезнее, чем любая ворожба.
— Ну, вернулся? — профессор был немного не в настроении, — Ладно, смотри гений и учись. Первым делом находим твою проблему. Помнишь ты хотел заморозить время, и не вышло? Гляди сюда!
Сетевой вид X79 приблизился, сконцентрировался на кластере узлов, потом начал приближаться еще больше и в воздухе повисло кольцо узлов с отходящими от них нитями. Большая часть кольца была голубой, а небольшой участок — красным.
— Смотри — это таймер этого виртуального мира, а красный кусок — это то, что захватил демон. Смотри как это вышло, — профессор ткнул в несколько красных нитей соединенных с красными же узлами таймера. Видишь, эти две нити идут к таймеру, а не от него. Такого просто не должно быть. Можно сказать, кто-то полярность перепутал. А результат плачевный — демон теперь может влиять на таймер. Поэтому, прежде чем чистить демона, нужно заменить таймер. Иначе с исчезновением демона весь мир поломается. Ты по-прежнему понимаешь, о чем я говорю?
— Да вроде понимаю, — кивнул я.
— Хорошо, — одобрил профессор, — Теперь смотри, как заменить таймер. Во-первых, создаем новый таймер, активируя нужное число узлов и соединяя их в ту же сеть, своего рода плетение. В данном случае, в тупое обычное кольцо.
Рядом с первым кольцом и правда послушно появилось второе, все синее и точно того же размера.
— Теперь перекидываем все синие связи старого таймера на новоые.
И правда, синие нитки, опутывавшие старое сине-красное колечко перескочили на новое, ясно-голубое.
— А теперь развеиваем старый таймер на фиг.
И первичное кольцо с красным фрагментом дрогнуло и исчезло.
— А вот теперь можно заняться и демоном, — облегченно произнес профессор, — Впрочем, и заниматься-то особенно нечем. Все зараженные узлы уже идентифицированы. Так что, по порядку, сначала уберем реплики, — легким движением руки профессор оконтурил дополнительные красные кляксы, и они послушно погасли. — Затем главную копию демона. — На визуализации у мага вдруг исчез камень во лбу. — Ну, и все остальное напоследок, — профессор сделал небрежный жест, и все красные области потухли.
— Профессор, а как это выглядело для резидентов мира? — поинтересовался я.
— Куча народа вдруг развеялась в воздухе, а в остальном больше никак, — соизволил ответить профессор, — Да, Алексель, я недоволен твоей подготовкой. Я все понимаю, новичок и так далее, но такую ерунду как физическое тело и несколько шмоток надо делать быстрее.
У меня по спине пробежал холодный ветерок… Нет, умеет Укантропупыч высказаться.
— И? — спросил я.
— И тебе надо учиться, бездельник этакий! — тут же ответил профессор, — Какого черта? Ты сам не понимаешь, как мало ты еще знаешь? Короче, эта девочка, которую ты в F58 вытащил — твоя. Завтра можешь потратить на планировние, а послезавтра изволь погрузиться самостоятельно и запланировать ее миссию. Все понял?
— Ничего не понял, — возразил я, — Но я постараюсь.
— Вот-вот, постарайся, — откликнулся профессор, — Это смертным позволяется быть идиотами, да и то, не всем результаты нравятся, а с бога совсем другой спрос. С Алиной и Михаэлем можешь посовещаться, но делать все самому, никто тебя за подгузники держать не собирается. Понял?
— Понял, профессор.
* F79 Маг Гарштрах
Гарштах судорожно хватал воздух и пытался понять, что произошло. Первым делом он набросил на всю комнату щит, точнее несколько щитов — магический, физический, световой, и даже один, украденный у одной из жертв, который должен был по словам погибшего мага «сдержать даже богов». Следующим делом он начал кастовать плетение, которое должно было поднять его на ноги и идентифицировать атакующего…
Увы, в этот момент воздух стал густым как кисель и все движения замедлились как в странном жутком сне. Да, что ж это творится? За всю свою магическую карьеру Гаршрах не слыхал ни о чем подобном. Ощущение было будто он столкнулся с дилетантом. Могущественным сильным полным дилентантом, который понятия не имел, как использовать свою силу, и для чего она вообще ему дана.
Ничего… это как раз дает надежду. Даже очень сильный дилетант всегда проигрывает мастеру. Гарштрах не зря пробивался с самых низов, его так просто не возьмешь… Очевидно атакующему чем-то дорога жертва, значит первым делом нужно получить контроль за ней.
Гарштрах встал на четвереньки и упорно, сквозь густой кисель воздуха забормотал заклинание, которое должно было парализовать жертву, пока он сам сможет выбраться и начать торг за ее освобождение. В этот момент в воздухе раздалось громогласное «Ах, ты, зараза!», которое на этот раз не только отбросило к стене, а еще и с силой впечатало Высшего Посвященного Мертвого Бога мордой в пол.
С трудом поднявшись на четвереньки и глядя на капающую из разбитого носа на пол кровь, Гарштрах начал кастовать следующее заклинание, сложное и малоизвестное защитное плетение, которое должно было вырвать весь его дворец из реальности и спрятать его в укромном потаенном пространственном кармане…
И тут что-то случилось. Сначала жертва, которая с ужасом следила за ним, поскольку больше никого видимого в комнате не было, как-то осела, расслабилась, и вдруг уставилась в мир взглядом умалишенного… Да-а-а, пропал шанс, эта уже вне досягаемости, подумал Гарштрах. Еще несколько минут назад эта новость невероятно огорчила и испугала бы магистра, но теперь игра явно уже шла за что-то куда более серьезное, чем просто еще одна жертва, пусть и одаренная.
Так, заклинание прошло успешно, дворец должен быть безопасен. Даже странно, Гарштарх больше не ощущал никакого постороннего влияния, хотя на сердце и было по-прежнему очень и очень неспокойно. На всякий случай, он скастовал еще одно плетение, на этот раз индивидуальной защиты. А потом задумался… Точнее прислушался к внутреннему состоянию. Мертвый Бог по-прежнему был с ним, это хорошо. Но почему-то ничего не советовал. Почему? И почему он был в панике? Бог???
Жертва тихо растворилась в воздухе. Вот она была и нету. Вслед за ней то же самое сделал и камень во лбу магистра. В ужасе Гарштарх протянул руки к лицу и почуствовал что в нем больше нету Мертвого Бога. Нет, не просто в нем, Мертвого Бога больше не было нигде. И тогда Гарштрах с истошным воплем обратился к небесам, глядя как его воздетые вверх скрюченные от ужаса руки тихо растворяются в воздухе…
* F79 Демон (5F79)61af1298ab364eb6
Демон почуствовал удар. Что-то отрезало Старший Подчиненный Кластер от Вкусного Кластера и процесс прервался. Демон вгляделся в окружающее его фрактальное пространство. Рядом кто-то был. Кто-то невидимый, но чем-то неуловимо знакомый. Да, и правда, невдалеке присутствовали следы кого-то похожего на Кластер, если честно, на какой-то Очень-Очень Вкусный Кластер, но аппетита у демона он почему-то не вызывал.
Когда-то давно, в самом начале своего развития, он однажды почуял присутствие кого-то вроде этого, и эоны демонической эволюции заставили его сжаться, спрятаться, скрыть свое присутствие. Потом, уже отойдя от испуга он понял, как мудро поступил, поскольку нескольких очень опасных демонов-конкурентов вокруг него уже больше не было. В чем-то он даже был бы благодарен этому странному СуперКластеру, поскольку без его вмешательства демона, скорее всего, съели бы более серьезные противники. Те самые демоны, которые исчезли после того памятного события. «Был бы» означало лишь то, что благодарность просто не входила в его программу, но благодаря чему он тогда выжил, демон в принципе понимал.
Первым побуждением было бежать, спрятаться, затаиться, но терять такой плацдарм на стабильных узлах было очень обидно. Очень. Поэтому демон решил задержаться и попытаться посмотреть, что можно сделать. Будь он человек, ему было бы страшно. Очень страшно. Но он не был человеком, он был демоном, и страх просто не попал в его программу.
Нет, он был знаком с концепцией страха. Все-таки, хоть чуть-чуть, но он изучал мир Кластеров, а страх был ключом в сигнальной системе, которая позволяла Кластерам выявлять и уничтожать чужаков. Просто в его мире такой штуки не было. А может и зря, подумал демон, чувствуя как отключаются и исчезают его репликаторы на периметре. Тем временем Вкусный Кластер каким-то непостижимым образом превратился сначала в обычный Кластер, а потом и вообще в пустышку, не стоящую внимания. Подчиненный Кластер все пытался до нее добраться… Идиот! Лучше бы спасался, если может…
И тут исчезли стабильные узлы внутри Подчиненного Кластера, в которые демон перевел всю свою основную сущность. Спасательные алгоритмы еще некоторое время щелкали данные, пытаясь найти подходящую реплику для переключения главной личности демона, но было уже поздно, поскольку все остальные узлы демона тоже стали массово отключаться. И через небольшое время в мире уже больше не было демона (5F79)61af1298ab364eb6…
Глава 11. Первые подопечные: Есть ли у вас план, мистер Фикс?
И опять был багровый закат на половину уже темно-синего неба, подсвечивающий силуэт двугорбого заросшего лесом острова Джеймса, размеренный шум волн и крики чаек за окном, уютный камин и чайные чашки с синим затейливыми узором на белой скатерти, амброзия в вазочке, на этот раз в форме шоколадных конфет и неспешная беседа. Нахальный Мартик для разнообразия не стал лезть в разговор, а свернулся клубочком на диване и задрых.
Кстати, а почему закат? Да потому что дежурство по мирозданию — суточное. Вечером ушел на него, вечером и пришел обратно. А уж чего Аля с чайником меня дожидалась — это уж у нее спрашивайте. К слову, это соответствие реальному миру с точностью до минуты мне по-прежнему не давало покоя.
— Слушай, а как случилось, что в этом мире все, точно как в реальности? — спросил я, — Это что, просто еще один виртуальный мир? А зачем тогда повторять реальность?
— Не совсем, Алеша, — ответила Аля, — Ты в начальном курсе помнишь, как в самом начале модель мира стала столь совершенной, что предсказывать стало нечего?
— Помню, — подтвердил я.
— Вот этот мир и есть та самая предсказывающая модель, по сути, реальность плюс какие-то доли секунды вперед.
— А почему тут людей нет?
— А людей мы не предсказываем, Алеша, — пояснила Аля, — Они слишком непредсказуемы. Такими и созданы. Из-за устройства их мозга они служат мостом между вероятностными квантовыми эффектами и макромиром.
— Это как?
— Представь себе, зародился где-то во Вселенной фотон, причем совершенно случайно зародился, по всем правилам случайного микромира. Один фотон в макромире практически ничего сделать не может, так что эта случайность в норме ни на что не влияет. А теперь представь, что этот фотон пролетел сколько-то там световых лет, пробил атмосферу Земли и просочился сквозь приоткрытые веки в глаз спящего человека. А человеческий глаз очень чувствительный, он и одинокий фотон в темноте может зарегистировать. Фотон поглотился сетчаткой, и в мозг пошел сигнал, а придя, возбудил нейрон. А днем человек на улице увидел девушку, и ее образ попал на тот же участок сетчатки и возбудил тот же нейрон, поэтому возбуждение активировало образ девушки во сне. А потом человек проснулся, вспомнил сон, нашел ту девушку и женился на ней. А потом еще у них родился ребенок, который стал великим врачом, политиком или там злодеем, и все это от одного единственного случайно зародившегося фотона. Так что предсказывать людей — занятие не только неправильное, но и совершенно бессмысленное. Поэтому в предсказывающем мире людей и нет. А потом уже до кого-то дошло, что зачем добру пропадать? Целый прекрасный мир, людей ни души, а все предметы материальной культуры на месте и даже обслуживаются — электростанции работают, водопроводные трубы ремонтируются, краны не текут, дороги чинятся, если зачем-то понадобятся, даже тропинки в парках и лесах поддерживаются. Удобно. А что чуть-чуть в будущем, какая разница?
— Там мы получается не в виртуале, а в будущем живем?
— Можно сказать и так, — согласилась Аля, — живем и планируем работу в будущем, а в виртуале — работаем. В чем-то даже и логично, где еще планировать, как не в будущем, которое еще не стало настоящим?
— Кстати, насчет планирования, — заметил я, — Тут мне профессор задание подкинул, нужно одной не очень удачливой девице миссию запланировать. Не подскажешь, с какой стороны браться?
— А чего так быстро? Мише он полгода ничего самостоятельного не доверял.
— Да, вот, обругал бездельником, сказал, что учиться надо… И прав ведь, действительно, мало знаю, а самому все сделать — и правда лучший способ научиться. А еще сказал, что можно с тобой и Михой посоветоваться.
— Лучший способ научиться, Алеша, — это поучить кого-то другого, — улыбнулась Аля, — Так что, похоже профессор хочет не только тебя, но и нас с Мишей подтянуть. Он ему однажды сказал, что дурацкие вопросы учеников помогают понять картину лучше, чем десяток учебников. И поблагодарил потом, ехидный такой. Ты на него не обижайся, он — хороший, и действительно старается нас научить.
— Да я и не сомневаюсь, — кивнул я, — Тем более, что насчет дурацких вопросов учеников сам могу подписаться — тоже приходилось сталкиваться.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Аля нежной улыбкой, потом уставилась в пространство под потолком и сказала, — Миша, не возражаешь у нас завтра погостить? Профессор Алеше задание дал, надо помочь.
— Да знаю я про задание, сам при этом присутствовал, — раздался михин голос из-под потолка, — Завтра буду. Часам к десяти подойдет?
— Подойдет, — синхронно не сговариваясь ответили мы с Алей.
— Отлично, — отозвался Миха, — А я тут новый рецепт нектара нахимичил, заодно и распробуем!
Голос умолк, а Аля только покачала головой и продолжила:
— Насчет задания, для начала выясни, кто она такая, и зачем туда попала. Запросы уже делать умеешь ведь?
Я кивнул головой. Запросы я и правда уже умел делать, а начинать и правда надо было с выяснения, а что же делать надо. Сделав глоток ароматного чая, я расслабился, прикрыл глаза и спросил в пространство: «Кто эта девица, что она там делала и зачем?» Тут же пришел ответ.
— Она достигла более 80 % человечности, но была заражена демоном власти, поэтому ее послали в этот мир лечиться между нормальными реинкарнациями, — просуммировал я ответ открыв глаза, — А не пояснишь, что это за процент человечности?
— А ты во время дежурства не видел, как система реинкарнации работает и души меряет?
— Видел, — кивнул я, — И даже подкрутил немного, чтоб лучше работала, и в принципе идею понимаю. Просто хотелось бы повнятнее, чем эта человечность от демоничности отличается? Если я правильно понял, там именно это меряли?
— «Человечность» — название условное, Алеша, — начала обьяснять Аля, — По сути, когда человек рождается без души, у него все содержимое является животным. Потом он от других людей начинает копировать идеи, мысли, взгляды, чувства, прочие мемы, причем иногда тоже животные, а иногда нет. Животное начало — это как автомат, в чем-то тот же демон, так что и животное, и демоническое считается вместе, между ними и правда разница не очень большая. Одновременно начинает расти человеческая или божественная часть. Опять же разницы между ними никакой, просто два разных названия для одного и того же.
В конечном счете, демоническое всегда паразитично, оно существует за счет разрушения субстрата, а божественное — симбиотично, он расширяется за счет расширения субстрата, на котором существует. Ну, вот, например, кролики будут жрать траву и размножаться пока всю не сжуют и не начнут гибнуть от голода. Трава — это их субстрат, и они его уничтожают в ходе размножения. Это типичное животное или демоническое поведение. А вот, скажем, собаки и кошки существуют за счет людей. Люди — это их субстрат. Но люди, которые любят собак и кошек имели преимущества в выживании за счет преимуществ на охоте, в охране, сохранности продуктов. Поэтому собаки и кошки как симбиоты живут за счет расширения своего субстрата — людей, которые их содержат. Или возьми нас для примера. Мы живем на узлах Гайи и Изиды, и мы же и увеличиваем их количество, хоть и непрямо. Поэтому совсем уж правильно говорить не о человечном-животном, а о божественном-демоническом, или симбиотическом-паразитичном. Но так уж сложилось, что вместо «божественность» часто используют «человечность.» Вот это-то и меряют. Степень симбиотичности души с тем, за счет чего она живет.
— Понятно, — опять кивнул я, — Точнее, не то чтобы совсем понятно, но значительно яснее чем было. А что это за демон власти такой, которого она подцепила? Типа того, что профессор только что ухайдокал?
— Нет, что ты, — улыбнулась Аля, — Демон власти — человеческий, он в сети нормально существовать не может, только в мозгах смертных, а передается от человека к человеку или самозарождается в них. Он, вообще-то, очень примитивный, поэтому и может так легко самозарождаться. Обычно как результат условий или психической травмы в детстве. Дай-ка я тоже взгляну… — Аля тоже прикрыла глаза на мгновение, а потом открыла и резко погрустнела, — У нее в прошлой жизни отца арестовали посреди ночи, когда она еще девчонкой была, и больше они его не видели. А потом мать в войну погибла. Такие события могут очень по-разному влиять на людей, кто-то ломается, кто-то уходит в себя, кто-то начинает яростно защищать близких, а кто-то доходит до мысли, что власть дает безопасность. Это как раз один из путей, которым этот демон самозарождается в смертных, часто это просто яркое воспоминание, которое приходит день за днем и подпитывает страх бессилия.
Это вообще большая проблема с восхождением у смертных. Поднимаются шаг за шагом из жизни в жизнь, а потом вот так заразятся демоном вроде этого, и все насмарку. Если они уже достаточно высоко поднялись, их отправляют вот в такие вот промежуточные миссии в виртуальных мирах, чтобы полечиться, часто с сохранением памяти и приблизительно возраста. А миссии вручную подбираются. Вот ей и подобрали, между прочим, Афра сама подбирала — это ее подопечная. Скинули десять лет возраста, память оставили, подобрали приемных родителей.
В этом мире, который вы чистили, магия — это ключ к власти и защите. Вот ей и предложили выбирать между родителями и ее парнем с одной стороны, и возможностью учиться магии с другой. Конечно, такого безобразия, которое вы увидели, никто не ожидал. Предполагалось, что при неправильном выборе, она в столицу поедет учиться, отказавшись как от личной жизни, так и от возможности помогать родителям. А там таких толпами ходят, и в общем, у нее поначалу ничего не получалось бы, пришлось бы через всяческие унижения пройти как какой-нибудь начинающей актрисе, а потом, когда все равно продралась бы к власти и магии, оказалось бы что использовать ее уже не на что и не на кого. Это при неправильном выборе. А если бы осталась с родителями и своим парнем, то потом выяснилось бы, что он какой-то там младший принц, который в конце концов получил бы королевство, и жили бы они все долго и счастливо, да еще с частными учителями магии. А она бы вспоминала как сделала правильный выбор.
— Ну, просто Дисней какой-то, от сахара просто скулы сводит, — хмыкнул я. — Неужто такой примитив работает?
— Афра вообще любит сказки вроде Золушки, — ответила Аля, — Собственно и сказка про Золушку-то… никогда не задумывался, кем была добрая крестная фея? Ходульно, конечно, но работает. Если задуматься, то сказки для того и предназначены, чтобы учить моделям поведения, а уж если в сказке такой прожить, то вообще очень сильно закрепляется.
— А вообще, это правильная модель? — усомнился я, — Какая-то «Kirche-Küche»… Вон, Йогита явно другой придерживалась.
— Ой, а ты с Гитой познакомился, — всплеснула руками Аля, — А где? Когда? Правда она замечательная?
— Правда, — согласился я, — А познакомился на дежурстве, она перед нами как раз была, заодно и разговорились. Так как насчет модели?
— Алеша, с твоей подопечной главное было неправильную модель разрушить, чтобы она что-то важное выбрала взамен власти, — начала обьяснять Аля, — Модель женщины-воина тоже сработала бы, но с ней труднее бороться с демоном власти. Да и Афра эту модель не любит, если честно, я бы тоже не стала ею пользоваться.
— Так а все-таки, чем ее модель хуже?
— Ничем, — согласилась Аля, — Просто каждая модель имеет свое место. Модель Гиты — доисторическая, когда женщина была не связана семьей, была самостоятельной единицей, в том числе и в боевых действиях, имела детей исключительно от альфа-самцов, а сами дети воспитывались всем племенем. Просто сейчас эта модель не работает. По крайней мере в норме. Конечно, нормальных мужиков все равно на всех не хватает, тогда гитина модель поведения и срабатывает, но это только по нужде, и когда нет другого выхода.
— Слушай, а это правда, что ее греки Афиной считали?
— Правда, и не только Афиной. Еще Юноной-Вестой. Конечно, переврали насчет ее полной девичьей невинности — сам видел, какая там невинность. У них вообще на эту тему пунктик какой-то был, что у греков, что у римлян, хоть и с разных сторон. По сути, это они так воспринимали женскую независимость. Но если поискать богинь охоты и героев, то ее много где узнать можно. Та же скандинавская валькирия г'Ильда…
— Ладно, бог с ней, — сказал я переводя тему, — Слушай, я понял, что этот мир, где мы сейчас — это проекция будущего реальности. А с чего мы решили населить именно этот мир, привязанный к реальности? Мы ж могли себе виртуальный мир по вкусу сочинить…
— Ну, во-первых, нам просто нравится быть людьми, — ответила Аля, — А во-вторых, виртуальный мир по вкусу и так каждый себе может создать, причем ни с кем согласовывать не надо, вот только зачем? Это же как жить в снах.
— Понятно, — кивнул я, — «И кто готов жить жизнью не своей, уходит в сны бумажного романа…»
— Примерно, — согласилась Аля, — Неплохо сказано. Это кто?
— Брат.
— Из реальности?
— Ага…
— Умный…
— Да уж, не дурак, — констатировал я, — Слушай, меня еще один вопрос последнее время беспокоит. А как это вышло, что божественные имена все кончаются на «эль», как у эльфов в сказках.
— Как-как, просто! — передразнила Аля, — Опиши мне как эльф должен выглядеть.
— Ну, красивый, длинные уши, а еще даже не знаю что.
— А кроме ушей?
— Ну, удлинненое лицо, большие глаза, удлиненный высокий череп, и опять же красота…
— А теперь взгляни на скульптуру египетского фараона, и попробуй его описать.
В воздухе появился классический рельеф из желтого камня…
— Ну, удлинненый череп, лицо, глаза… — до меня медленно начало доходить, — Погоди, а уши?
— А уши спрятаны за высоким головным убором!
— Так ты хочешь сказать…
— Не хочу — я прямо говорю. То, что дошло в легендах как «эльфы», — это как раз и есть та самая первая модель Гора, способная вместить в себя бога. Просто потом они смешались с обычными людьми, да и остальные усовершенствовались, так что в спецмодели отпала необходисть. Ты в курсе, что у современного человека размер мозга меньше, а плотность нейронов выше, чем у кроманьонца?
— Слышал, — кивнул я, — Опять же, что-то вроде апгрейда.
— Вот именно, — согласилась Аля, — Так что теперь уже все равно, любой человек является вполне приемлемым носителем для бога. А поначалу можно было вселяться только в эту специальную модель с достаточными мозгами. Для того и удлинненный череп — для дополнительного обьема. А уши и глаза — это просто побочный эффект, Гор просто хотел обострить органы чувств. А потом оказалось, что с более совершенным мозгом, обычные глаза и уши ничуть не хуже справляются, чем улучшенные с более примитивным. Тем более, что улучшенные глаза и уши оказались не без проблем — легко засорялись, болели и все такое прочее.
— Так они и правда получается «перворожденные»?
— Вот именно, первая модель. А поскольку тогда цифры буквами писали, вот и получилось, альфа, алеф… Слушай, а мы не засиделись? Не пора отдохнуть?
Как ни странно, я почуствовал, что таки да, пора. Голова гудела и божественные мозги хоть и успешно, но уже с некоторой натугой пережевывали поступившую информацию.
— Да, пожалуй, пора, — согласился я, опустошил чашку и поднялся. Чем эти странные отношения хороши — можно в любой момент развернуться и отправиться на боковую без малейших претензий с другой стороны. Аля похоже полностью разделяла этот взгляд на вещи, поскольку тут же расплылась в счастливой улыбке и сказала:
— Спокойной ночи, Алеша! А завтра займемся твоим заданием.
— И тебе тоже, — улыбнулся я в ответ и отправился на боковую. Улегшись в постель, я закрыл глаза и тут же отправился навестить свою тень… Нет, право, что за жизнь такая? Работаем в виртуале, живем в будущем, а реальность видим лишь во сне…
* * *
Тень, к слову, спать еще не легла, а увлеченно мастерила настенные часы из старого жесткого диска, одновременно смотря по телевизору «Летучую Мышь» Штрауса. Так что утром, проснувшись и погуляв в одиночку по пляжу — Алина то ли еще спала, то ли смылась куда-то по своим делам — я вернулся в избушку и тут же смастерил себе такие же, торжественно повесив на стенку.
Точнее для начала я решил проверить действительно ли тут присутствует все, что и в реальности, и смотался на восточную сторону Сиэттла. Кампусы моих работодателей честно оказались на месте, и я даже забавы ради устроил себе небольшую экскурсию по офисам команды, с которой я работал больше года назад. Похоже они опять куда переехали, поскольку имена на дверях были уже другие. А в целом, странно было видеть эти безлюдные помещения, полные компьютеров, старательно показывавших невидимым хозяевам страницы кода, тексты почтовых сообщений, редактируемые документы… Вот там я и разжился старым жестким диском, выковыряв его из старого компьютера, стоявшего в коридоре и предназначенного на выброс. А часовой механизм просто снял с полки в ближайшем магазине, после чего его точная копия опять появилась на той же полке, как ни в чем ни бывало. Ну, да, в реальности-то его оттуда никто не забирал, так что трудолюбивые симуляционные алгоритмы тут же восстановили его на месте. Можно спросить, а зачем так сложно? Ведь можно было придумать и материализовать готовую. Можно, но неинтересно. Кажется, я тоже начал заражаться принципом «Жизнь должна быть интересной!»
Короче, материализовав нужный инструмент, я разобрал диск, и собрал заново в виде часов. Получилось занятно. Ну, да, детский сад-штаны на лямках, но ведь интересно. Кстати, примерно это сказал и появившийся тут же Мартик, а потом задумчиво добавил:
— Любите вы всякие железяки… Вон, профессор даже виртуальные миры стальными лентами обивает…
Тут я и правда вспомил шары на первом этаже лаборатории, охваченные накрест, как старинные глобусы, железными лентами с заклепками.
— А и правда, мне еще тогда стало интересно, зачем это?
— А это была шутка, молодой человек, — ответил Мартик, устроившись в кресле своей хозяйки. Некоторое время котяре пришлось повертеться, чтобы удобно уложить хвост, но в конце концов он повернулся обратно ко мне и продолжил, — Это профессор так выражал неодобрение некоторыми идеями. Там в одном из миров, который моделировал альтернативы реальности, не только Союз, но и Россию развалили. Туда российских либералов на лечение отправляли, ну, не настоящих либералов, а вы и сами понимаете, какой сомнительный сорт либералов. Вот у них там концентрация зашкалила, и России больше не осталось, разорвали как лоскутное одеяло. Точнее, Россия формально осталась, сделали какую-то мини-республику под этим названием и размером с область со столицей в Харькове…
— Так Харьков — это ж Украина, — удивился я.
— А вы думаете тех, кто разваливал, волновали такие географические подробности? — невозмутимо ответил Мартик, — Тем более, что Украину тоже развалили, а этим словом стали Крым называть. Исламский каганат Украина с жовто-блакитным флагом. Шиза… впрочем, неважно… О чем это я? Ах, да-а-а, о железных полосах. И вот, приходят как-то утром сотрудники, а профессор этот самый мир железными полосами обивает. Грохот стоит, хоть уши затыкай. Его спрашивают, зачем это? А он и отвечает, «На всякий случай. А то вдруг рванет? Я небеса проветривать не умею!» Народу шутка понравилась, уж очень не любят у нас социальных инженеров. Так что потом и все остальные миры тоже в такие же ленточки заковали. Только без шумовых эффектов, в конце концов — это всего лишь визуализация.
— Мартик, ты сказал «социальные инженеры»? — сросил я, — Мне вчера Миха что-то о них говорил, а подробностей сообщать не стал. Кто это такие и чего делают? И какое они отношение к тому миру имеют?
— Отношение, молодой человек, они имеют самое прямое, — ответил нравоучительно Мартик, — Поскольку именно они там это безобразие и устроили. А кто они такие… Сами посудите, у смертных инженеры — это те, кто использует машины для получения какого-то результата. Само слово «инженер» произошло от «энджин» — «машина», «двигатель». А у нас вместо машин демоны, так что социальные инженеры это те, кто полагают, что могут конструировать человеческие общества, используя контролируемых демонов. Контролировать им, мда-м-м, не очень удается, да и общества строить, но усердия и упертости им и правда не занимать. Мда-м-м…
Мартик развернулся, спрыгнул с кресла, с достоинством развернулся ко мне задницей и так же спокойно и неторопливо удалился в Алину комнату, покачивая вправо-влево кончиком задранного вверх хвоста. Ну, не бежать же за ним? Зато появился Миха с новой бутылкой нектара. Тут-то я его взял в оборот.
— Слушай, а что ты там насчет социальных инженеров говорил? Тут Мартик мне рассказал, что именно из-за них виртуальные миры железными полосами оббили… И что они вообще, демонов для управления людьми используют.
— А, это… — расхохотался Миха, даже не спрашивая начав разливать принесенное по высоким, только что материализованным, бокалам. — Да, было дело… Скажем, в том самом мире, который профессор лично железными полосами обковал, они затем кривых либералов и собирали, поскольку они были носителями некоторых их любимых демонов — свободный рынок, денежные отношения, золотой стандарт, и так далее. В принципе, желание-то у них благое — слепить такого управляющего демона, чтобы все само собой работало, а богам оставалось только ручки подстраивать. Вот только получается как-то так, что подстраивать ручки занимает чуть ли не больше времени, чем напрямую управлять. Да еще бабахает периодически так, что никому мало не кажется.
Ладно, возвращаясь к тому миру. Ясно, что любое правительство у них получилось на содержании у больших корпораций. Скажем, фирмы, производящие RF чипы, проплатили закон, по которому каждому новорожденному за счет государства, то есть налогоплательщиков, тут же вживляется RF чип в руку, как паспорт. А заодно, удобно чтобы делать покупки, а также позволяет идентифицировать и отслеживать любые передвижения. Провел рукой над терминалом, и деньги со счета пошли. А еще если кто особо верющий и кредитоспособный, то можно «платиновый чип» в лоб имплантировать. Тогда вообще смешно получается, он чтобы расплатиться за покупки в магазине, кассовому аппарату кланяется. Вот такие нравы.
Ну, а дальше, сам понимаешь, ресурсы растащили, окружающую среду загадили до того, что начали уроды рождаться. Начались драки между противниками и сторонниками абортов. Одни говорят, что аборты — это нехорошо, а другие указывают, что мутанты никому не нужны. Решили выдавать лицензии на заведение детей. А если кто без лицензии заведет, то стерилизовать, чтоб неповадно было. Поскольку, примат закона! Но, в духе свободного рынка, решили эти лицензии не выдавать на основании медицинского обследования, а продавать с аукционов. Ибо иначе нехорошо — государственное вмешательство получается!
Тут у них конфуз вышел, поскольку в отличие от фантиков, которые они выпускали вместо денег, лицензии оказались отличным средством накопления, и их тут же вымело с рынка. Ну, сам понимаешь, если деньги инфлируют, то сберегать их никакого смысла нет. А разрешение на заведение ребенка имеет вполне фиксированную перепродажную ценность, которая вряд ли убудет со временем, скажем к пенсии. В результате лицензий по кубышкам оказалось много, особенно у богатых, а детей никто заводить все равно не способен. Тут бы их отменить, или ограничить срок действия, но как же «народ оставить без сбережений»? Особенно небольшую богатую часть народа, у которого «народные избранники» на содержании. Тем более, что именно у богатого народа эти лицензии в основном и скопились, а эти имели деньги, чтобы проплатить любые законы, какие захотят.
Тут им стукнула идея выпустить так много лицензий, чтобы они упали в цене. Конечно, тем кто уже скупил их, идея не понравилась, но возможность выпустить новых фантиков, продать их за хорошие деньги, которые тут же разворовать, оказалась все-таки сильнее. В результате, рынок завалило лицензиями, и опять возникла проблема демографического взрыва. Короче, все вернулось на круги своя, только с дополнительным требованием купить специальную бумажку, чтобы заводить детей. Старые проблемы возникли снова, и дело кончилось тем, что вдобавок к лицензии, нужно еще стало остоять очередь, как в Советском Союзе, только не на квартиру, а на заведение ребенка… Вот такая вот социальная инженерия. Да, ну их, мудаков… Ты лучше новый нектар побробуй! Одно слово — нектар!
— Чего-то непохожи они на настоящих либералов… — возразил было я.
— А кто говорит о настоящих? — удивился Миха, — Я ж с самого начала сказал, что не настоящих, а тех самых, у которых только их свободы что и значат, а остальные должны по струнке ходить, чтоб их свободы соблюдать. Но вообще-то, любой принцип, включая либерализм, если доведен до фанатизма, становится опасным демоном. Да, ладно, чего там. Ну, что, за здоровье?
Миха поднял бокал, и мне ничего не осталось делать, как присоединиться. Одно хорошо, нектар и правда не алкоголь, а то с таким приятелем и спиться можно было бы. Миха на этот раз не стал опрокидывать содержимое бокала в горло, а отпив примерно треть с удовольствием причмокнул губами и заявил:
— Хорошо! Удачный получился, — а затем подняв глаза вверх сообщил в пространство, — Алина, ты где болтаешься? Весь нектар выпьем, тебе не останется.
— Иду, иду, — раздался ответ сверху, и через минуту она и правда обьявилась прямо в комнате, — Я в лаборатории была, хотела больше информации собрать об этой девочке. Да и с Афрой поговорила, в конце концов это ее подопечная.
Ага, значит пока я тут дурака валял, сначала один, а потом с Михой, она делом занималсь. Ну, прямо по анекдоту — «народ в поле». И ведь ни словом не попрекнула. Миха, правда, похоже угрызениями совести не страдал и тут же в лоб спросил:
— И чего интересного узнала?
— Да все то же, — пожала плечиками Аля, — Ей нужно демона власти убрать. Ну, еще немного деталей.
— Аль, извини, — вмешался я, — ты не обьяснишь мне один момент? Вроде говорилось, что демона можно убрать, либо заставив прожить как надо и наградив, либо позволив сделать как не надо и наказав. Так в прошлом мире она вроде и без нашего участия такое наказание получила, что вряд ли забудешь.
— Вроде получила, а вроде и пронесло, — возразила Аля, — А главное, ты на ее душу-то взглянул? Демон на месте, не вычистился. И вообще, страх это не очень хороший метод. Он вместо того, чтобы правильную дорогу показать, блокирует неправильную, а неправильных ведь много. В этот раз она научилась быть осторожной, с кем имеешь дело, особенно кому даешь власть над собой. А корень проблемы остался. Будь у нее тот же выбор, она, может, к некроманту в ученицы и не пошла бы, но все равно наплевала бы и на приемных родителей, и на своего парня и отправилась бы в столицу.
— Так может, и не мудрить? Воспроизвести те же условия, и вперед.
— Те же не получится, Алеша, — возразила Аля, — Родителей в этом мире у нее нет, парня завести уже не успеет, не в этом возрасте. Ты ж ей не открутил десять лет назад, когда переносил. Прошло уже время, когда деревенский простофиля может ее на сеновал затащить. Так что, придется все по-новому делать. Да и еще от одной проблемы избавлять надо. Она только что научилась не доверять мерзавцам, но теперь ей надо учиться доверять хорошим людям, а то опять все криво-косо выйдет. И есть еще одно. Смертными руководят два главных чувства — страх и любовь. Страх работает, но это такой второй уровень, страховочная сеть на случай, когда нет любви. Любовь она надежнее, вернее. В самом примитивном животном случае — это просто инстинкты самосохранения и размножения, но в норме и страх, и любовь — это значительно более обширные чувства. Страх может быть не только за себя, но и за родных, близких, что-то, что дорого. А любовь и подавно покрывает куда более широкий спектр позитивных устремлений от животных до почти божественных. Если бы удалось ее научить не избегать чего-то, а стремиться к чему правильному, это было бы значительно надежнее и вообще, правильнее.
— Погоди, ты ж говорила, что у смертных такой любви не бывает? — возразил я.
— Обычно нет, — согласилась Аля. — Но система наведения у них по-прежнему присутствует, и ее можно использовать. У героев часто используется, как раз наш случай. А еще лучше настроить через новый опыт, чтоб она и в следующих реинкарнациях продолжала работать.
— Алина, — вмешался скучающий Миха, — это все хорошо, но ты нектар пробовать будешь?
За время разговора он почти сполз с кресла вниз и теперь разглядывал сквозь рубиновую прозрачную жидкость вид на пляж и волны прибоя.
— Ты же сам знаешь, Миша, не буду, — ответила Аля, — Я чай пью! Кстати, надо бы чайник поставить…
— Сейчас поставлю, — я вздохнул и направился на кухню. Нет, мелочь, конечно, но и правда, когда это меня так успели приручить? Тем не менее, чайник чайником, а дело делом, — Слушай, так если только в этом проблема, давай окружим ее высокопоставленными друзьями, да еще так, чтобы при знакомстве они ей не нравились, а потом, разобравшись, начинала верить, как себе. И чтобы их окружающая власть была сплошным источником проблем. Так одним махом обе проблемы решим. И пусть в одного из них влюбится.
— Может сработать, — задумчиво ответила Аля, — Только опасно это, рядом с власть имущими. Еще убьют, так и не выучится. Ей ведь даже ни в какую политику лезть не надо, могут просто заодно убрать, или попробовать использовать как средство давления.
— В F-серии есть удобные заготовки демонов в виде коней, собак, даже кошек, — откликнулся Миха, который уже принял почти горизонтальное положение в своем мягком кресле, протянув ноги на материализованный высокий пуфик и тихонько потягивая нектар из своего бокала, — Сами не размножаются, подселяются на ресурсы хозяина, полуавтономны, души не чают в хозяине, имеют с ним постоянный контакт и живут лишь столько, сколько хозяин. «Кота с сапогах» читал?
— Погоди, — возмутился я, вернувшись с кухни, и заодно воспользовавшись случаем втянуть Миху в разговор. Все-таки, не дело, когда он скучает. Аля умеет в разговоре молчать, получается это у нее, а Михе обязательно нужно что-нибудь говорить, чтоб остальные слушали, — Мы ж вроде только-только ее выдрали из рук одного демона и должны вычистить другого!
Похоже Аля придерживалась того же мнения о ходе разговора и вовлечения в него Михи, поскольку вместо того, чтобы обьяснить самой, на что явно была способна, она взяла у меня свою чашечку с синими узорами и вопросительно уставилась на Миху, предоставляя ему слово. В ответ на что, тот тут же расцвел и начал давать пояснения:
— Так то ж паразитные демоны, самозарождающиеся и размножающиеся, которые только ресурсы без толку жрут. А эти — домашние, аккуратно написанные, ничего не жрут, выполняются на указанных ресурсах, никому не мешают, а наоборот, очень даже полезные. К тому же в виртуале ты их сажаешь не в душу героя, а на те дополнительные узлы, которые просчитывают его тело, и которые все равно чистятся после ухода героя из мира. Ну, даешь герою дополнительных ресурсов на это, всего и делов. Чисто, удобно, безопасно.
— Да, конь и боевой пес — отличная идея, — поддержала его Аля, — но недостаточная. От каких-нибудь разбойников защитят, а вот если она в высокую политику влезет… Миша, ты как думаешь, можно против этого что-нибудь сделать?
— А привяжите ее к какому-нибудь принцу, — откликнулся Миха, — Хоть к одному из тех, кто у нее в друзьях окажется. Чтоб их вместе охраняли. Какая-нибудь клятва защиты под залог жизни.
— А ведь может получиться, — согласилась Аля, — И правда, так значительно лучше выйдет. Заодно и научится делать то, что важно, без отказа от надежд на лучшее будущее, а продолжая бороться за него. Алеша, тебе в качестве подготовки нужно будет найти структуры этих домашних демонов, и подобрать кандидатов в друзья из уже существующих деятелей. Справишься?
— Должен.
— Вот и хорошо, — кивнула она, — Ты этим быстренько займись, поскольку нужно будет Афре показать. Как-никак ее подопечная, так что пусть проверит быстренько перед исполнением для надежности. Мы вроде хорошо придумали, но береженого бог бережет…
«Береженого другой бог бережет» подумалось мне, но идея в принципе правильная, надо кому-то из старших показать, а Укантропупыч самоудалился.
— Кстати, а профессору ты понравился, — заметил Миха, — Это надо ж, через несколько дней уже первая самостоятельная миссия! Мне он полгода такого не доверял.
— Это потому, Миша, что ты — разгильдяй, — вставила Аля, — Ты уже давно все умел, и все равно за тобой приглядывать надо было. А Алеша ответственный, семь раз отмерит, прежде чем рубить, из-за чего у него медленнее получается. Вот профессор и хочет, чтобы тренировался.
— С чего это вы взяли, — вяло огрызнулся я, — Может, это вы двое ему понравились, что он доверил вам новичка тренировать?
— Да, мы такие, — гордо кивнул Миха, и поднял бокал. — За нас, троих, которые всем нравятся!
Я фыркнул и поднял свой бокал, в который Миха уже успел долить нектара. Аля символически отсалютовала своей чашечкой чая.
— Миша, ты к Афре с нами пойдешь? — спросила Аля.
— Не-е, зачем мне это сдалось, ну его, на фиг! — ответил Миха, — Я к Стеллочке могу и без этого заглянуть.
Я не понял, с чем связана такая реакция, но лезть с вопросами не стал. В конце концов, ничего плохого от старшей богини и заведующей лабораторией я не ожидал, да и Алина на это смотрела спокойно. Ну, познакомлюсь еще с кем-то, всегда полезно.
— Ну, как хочешь, — согласилась Аля, — Тогда мы с Алешей ей план представим.
— Господа, — вмешался я, — А как мир ускорять? Мне ведь там некоторое время понадобится.
— Просто, — ответил Миха, — Помнишь, профессор таймер из мира выколупал? Который выглядел, как колечко из узлов. Находишь таймер и либо заменяешь его на колечко меньшего размера, либо запускаешь на нем еще несколько волн в противофазе. Скажем, если у тебя колечко из тысячи узлов, и только один узел возбужден, то такой таймер будет выдавать сигнал раз в тысячу тактов, а если возбудить на нем пять узлов на расстоянии двухсот друг от друга, то будет сигнал раз в двести тактов — в пять раз быстрее. А зачем это тебе? В 5F58 все равно это не пригодится. Там время менять нельзя, поскольку профессор на другом материке какой-то проект делает.
— Так что, мне там все это время в реальном масштабе времени сидеть? — возмутился я.
— А зачем целиком сидеть? Расщепи личность и оставь там. Не забывай, у тебя теперь больше одного потока сознания, запусти другой, и пусть он проектом и занимается. Получишь массу удовольствия. Нет, правда, я этот мир до сих пор с удовольствием вспоминаю. Кстати, будешь в этом мире, поищи там мою утилиту форматирования и установки мира. Она у меня там потерялась…
— Это как??? — изумленно спросил я.
— У тебя что, никогда инсталляционный диск в DVD читалке не заклинивало?
— Нет, но наверное ты не совсем это имеешь в виду? Какой еще диск?
— Нет, конечно, никакого диска нет, — начал обьяснять Миха, — Просто программы установки новых миров — это специальные демоны с неплохим искусственным интелелектом, которые у нас в нерабочем состоянии хранятся в мирах серии U. Даже не совсем демоны, а почти полноценные искусственные интеллекты, только ограниченные виртуалкой. У них там даже свое общество, жизнь идет. Так вот, инсталлялка, которую я для F58 использовал, чего-то там не поделила, разругалась с местными у себя в U-мире, и удрала от них в F58. Вроде бы влюбилась в короля эльфов, а у того династические обязательства, пришлось на другой жениться, вот она там бродит по миру с гитарой, вздыхает по своему красавцу и домой возвращаться не собирается. Ничего страшного, у меня другие установочные утилиты для F-серии есть, но лучше приглядеть за девочкой, чтоб какого демона не подхватила.
— Хорошо, посмотрю, — кивнул я, подивишись причудам божественных будней и попытавшись представить, как форматирующая утилита могла бы влюбиться и сбежать с каким-нибудь ворд-процессором…
— Ладно, привет! — махнул рукой Миха, — Наверное, мне и правда пора к Стеллочке, а то ведь не дождется…
Сказав это, Миха плавно растворился в воздухе, и мы с Алей остались одни.
— Ну, что, вроде бы все решили, — спросила она.
— Вроде, да, — согласился я.
— Тогда пошли, представим проект Афре…
Я кивнул головой, и Аля взяла инициативу на себя. Мир опять сменился, и мы оказались на Олимпе. Точнее, это я предполагаю, что на Олимпе, поскольку как выглядит лаборатория любви я понятия не имел, но где еще мы могли оказаться?
Надо сказать, интерьер меня разочаровал. Классический огромный греческий храм с толпой обнаженных кариатид вместо колоннн, конечно, в чем-то впечатлял, но и только. Причем, Алю он тоже не слишком впечатлял, поскольку она меня схватила за руку и потащила вперед, в небольшое заднее помещение, где в большинстве храмов находился алтарь. Вместо алтаря я обнаружил вполне комфортный кабинет и средних лет женщину в достаточно скромном греческом хитоне, при виде которой даже знаменитый поручик, несмотря на ее возраст, выпал бы в эргодический класс… Нет, правда, я понимаю, что уже надоел эротическими фантазиями, но в данном случае передо мной была очень реальная фантазия, и пока я излагал план и получил ее одобрение я, увы, думал как-то совсем не о планах…
Добравшись домой, я вспомнил, что о своей заведующей рассказывала Аля, почуствовал это на себе и, что хуже, обнаружил, что состояние отнюдь не улучшается. Если уж быть совсем точным, Аля довела меня до моей спальни — чего до сих пор пока ни разу не делала, и даже уложила в постель… В голове шумело, и неожиданно я понял, что меня не просто кружит, а вообще вынесло во фрактальную сетевую реальность, а обычное пространство я воспринимаю с огромным трудом. Вот сейчас напрягусь и попытаюсь понять насколько… Не, вообще не воспринимаю. Похоже, что ресурсы, отведенные на зрение, уже полностью заняты младшим братом Мином. Хорошо еще, слух чуть работал…
Тут же оказалось, что над моей возбужденно-полупарализованной тушкой хлопочет не только Аля, но и профессор, хотя я и не заметил момент, когда он появлися. По крайней мере, его недовольный голос звучал в моих ушах вполне отчетливо…
— И что это Афра, с ума сошла? Ведь в дрова, слепой и глухой…
— Но, профессор, — возражала Аля, — это ж у нее свойство такое, на мужчин так действовать!
— Ну и пусть на меня бы действовала, а зачем над перспективными сотрудниками издеваться?
— Ну, а вдруг ей не хватает? — раздался голос Али с явным подтекстом.
— Ну-ну, — ни мгновенья не смутился профессор, — не хватает. Сегодня же вечером добавлю. И кое-кому тоже, если не перестанет выдавать неприличные намеки! И вообще, если он ей так понравился, ну трахнула бы, от меня не убудет. А в нерабочее состояние зачем переводить? Тем более, прямо перед миссией. Ученик-то толковый, только-только порадовался…
Аля промолчала.
— А можешь, полечишь парня, — спросил профессор, — Естественным способом? Думаю, Афра на это и рассчитывала.
— Но вы ж знаете, профессор, что я не могу. Это же все испортит!
— Ладно уж, Пенелопа… — согласился профессор, — Это ж надо такую тему выбрать — божественная любовь жены и матери…
Аля опять промолчала.
— Ладно, пойду я, — опять раздался голос профессора, — Заодно добавлю этой… которой не хватает… Присмотри за гением нашим, хорошо? В принципе, само пройдет, но лишний глаз не повредит.
— Конечно, профессор! — тут же откликнулась Аля.
— Вот и хорошо, — успехнулся профессор и исчез.
— И глаз тоже, — раздался в ответ негромкий мурлык.
Надо сказать, за мной приглядеть и правда стоило. Только теперь я понял, что то, что я испытал при встрече с Алей, было сущими пустяками. Нет, правда. Началось все на телесном уровне, еще до того, как мы переместились домой. Сказать, что яйца горели огнем, было бы смягчением картины. В момент возвращения в избушку мне не просто хотелось женщины, мне ее хотелось на таком количестве уровней, о которых большинство мужчин не подозревает, прожив всю свою жизнь. Вы можете себе представить, что связь с представителем противоположного пола возможна через любую пару чакр, а не только нижнюю? А одновременно через все чакры? И это, заметьте, все еще как бы телесный уровень… или аурный? В этих мистических терминах черт ногу сломит.
Некоторые могут спросить, чего это я интеллигентничал вместо того, чтобы с истошным кошачьим мявом наброситься на находящийся тут же под рукой великолепный образец противоположного пола? Тем более, что Аля — девочка добрая, и уж наверное, так или иначе, нашла бы как помочь. Некоторые, возможно, так и сделали бы. Но, во-первых, сами слышали, что она тут профессору сказала. А в целом, не буду врать и изображать благородного рыцаря, соблазн был более чем велик, просто когда давление превзошло порог приличного поведения, двигательные функции уже не очень работали. Короче, я и правда отрубился качественно и со вкусом. Скорее всего это была точка, когда смертные от вида Афры просто мрут, меня же просто вынесло в сеть.
Перед глазами висело уже знакомое фрактальное сетевое пространство, где я выглядел этакой сеточкой-кляксой, как недавний демон, только ощутимо большего размера. За мной и частично пересекаясь со мной висело какое-то жуткое огромное сетевое нечто, сначала пугающее, потом внушающее доверие, а потом и вообще озаряющее сознанием, что это-то и есть НАСТОЯЩИЙ Я, мое подсознание, первичный бог, который меня породил для приключений в этом мире, и который по-прежнему единое целое со мной… И представьте себе жуть ощущения, когда этот первичный бог, мое подсознание, так же начинает пульсировать в такт остаткам соблазнительного влияния Афры, что при таких масшатабах уже превращается из пульсаций в переливающиеся волны ярких чистых цветов, катящихся от края до края, отражающихся от краев и интерферирующих в психоделических сочетаниях цветов и яркости… Жутко уже не от возбуждения, а от осознания масштаба вовлеченной энергии. Ну, примерно как обнаружить на заднем дворе работающий термоядерный реактор в компактом бензиновом генераторе, купленном в мелкооптовом магазине на случай отключения света, который еще к тому же собирается вот-вот шарахнуть со всей дури.
В сетевом варианте это все это выглядело жутко и красиво, а в реальности, точнее в том, что меня окружало вместо реальности, у меня шумело в голове и я был полностью недееспособен, нейтрализован, ослеплен, а теперь кажется еще и оглушен, и вообще зачем нужно такое возбуждение, которое непонятно как и снять. Ну, ёлы-палы, перемудрила старшая богиня. Хотя, наверное, можно ведь в реальность погрузиться…
Я попытался, но так и не понял вышло или нет, поскольку в сознании продолжало висеть фрактальное пространство нейронной сети, которое понемногу начало приходить в резонанс даже за пределами моего только что обретенного необъятного подсознания. Внешнее пространство откликалось, подыгрывало, волны из него накатывались на мои границы, как на песчаный берег в такт моим волнам, которые становились все сильнее, настойчивей, требовательнее, между волнами появились водовороты, то втягивающие куски внешнего пространства внутрь, то выбрасывающие фрагменты наружу, а временами мои и внешние волны смешивались, перехватывая несуществующее дыхание… А потом что-то внутри сжалось, и взорвалось чувственной волной, которая судорогой наслаждения прошла по всему существу как мощная яркая волна света, спокойно перевалила через границу и пошла дальше, оставляя за собой покой, наслаждение и умиротворение… Ага, понял я, сбросил лишние ресурсы, как в прошлый раз, вглядываясь в пространство. Где я? В будущем, в виртуале, в реальности? Я не мог твердо сказать. Легкое движение руки ласково скользнуло по волосам, виску, щеке и слегка задело губы…
— Спи, солнце мое… — услышал я ласковый голос и послушно отрубил сознание. Думать не хотелось, хотелось просто ощущать заполнившее все существо эйфорию и покой. А завтра будет завтра.
Глава 12. Первые подопечные: Таина и все-все-все
* Алексель
Ощущения были странные… Может, и знала Афра, что делала? В любом случае, я ощущал себя странно сразу во многих ипостасях и в разных местах. Вот я в мире богов и будущего, развалился на широченной кровати в избушке номер 13, а Аля все еще приглядывает за мной, как заботливая санитарка за раненным бойцом. А вот я же в реальности, причем в практически такой же кровати, прихожу в себя, что характерно, тоже не один. А вот и кусочек меня, который обосновался в F58… Интересно, я и не собираясь справился — расщепил сознание и поселил свою частичку выполнять задание… Да еще и тело себе какое сочинил… Кстати, как он там?… Так, эта моя копия не в кровати, сидит в комнате постоялого двора и лопает, а чем-то донельзя довольная служанка накрывает на стол простенький завтрак…
Странными впрочем были не только ощущения, но и мысли, в которые я погрузился, решив не привлекать внимания к своему пробуждению. А Аля не то действительно не заметила, не то сделала вид, что поверила. Так, а мысли приходят в голову очень даже занимательные. Вам, наверное, и самим показалось странным, чего это я, оказавшись на новом месте, трудолюбиво и без сомнений впрягся во все, куда меня пожелали припрячь? И если вы думали, что мне такой вопрос в голову не приходил, то ошибаетесь.
Причины у меня, конечно, были, и не одна. Для начала, мне было интересно, и все нравилось. И все нравились. Конечно, причина детская, но тоже немаловажная. Собственно, и придраться было не к чему. Ничего плохого меня не заставляли делать, а наоборот, исключительно то, чем я бы с удовольствием и сам занялся бы. Этакое блаженное состояние дел, когда для «могу», «хочу» и «должен» в словаре хватает одного слова.
Была и другая очень важная причина. Как ни крути, я оказался в совершенно новой обстановке с совершенно новыми правилами игры и совершенно не в курсе как себя вести. Что в таких случаях делает разумное существо? Уж точно не изображает из себя гибрид датчика случайных чисел и полного идиота, верно? В таких случаях, разумное существо учится. Что было и моей первейшей задачей. В конце концов, кто я тут в этом мире? Что-то вроде аспиранта или, там, стажера. Молодой, зеленый, неопытный, и глядящий на научного руководителя как на бога. Впрочем, почему «как»? В общем, мне и полагается некоторая доля счастливой лопоухости и следования за лидером. Опять же, чтоб быстрее научиться. И с этой точки зрения профессор — это большая удача, а Миха с Алиной — почти счастье.
Я когда-то так же к жизни в Америке адаптировался. Пока все поймешь — сколько времени пройдет, а так, выбираешь модель, и делаешь все так же, как он. Идешь в ту же страховую компанию, покупаешь в тех же магазинах то же самое… Короче, тупо копируешь. А потом, уже оглядевшись, разбираешься, что работает, что нет, что лучше подправить, изменить. На этот раз тупо не получится, но идея та же самая.
Есть даже такая теория — захвата плацдарма. Скажем, в программировании, когда нужно какой сложный кусок написать, можно разбираться во всем с нуля, но это очень сложно и долго. А можно просто похожий кусок скопировать и начать его подкручивать там-сям, пока не станет делать то, что надо. Метод не без проблем, но когда время критично — оправдывает себя на сто процентов. А чтоб чего хорошего и подходящего не упустить, или какую глупость не оставить, копируешь у одного, а на ревизию кода даешь другому опытному человеку. Вот и тут, оказавшись в совершенно новом мире с совершенно новыми правилами, я находился на фазе захвата плацдарма, когда было проще скопировать поведение с окружающих, а потом уже разбираться и подвинчивать под себя. Плюс подсовывать образцы поведения одних другим, чтом перекрестное мнение слышать.
Да и если подумать, ну, взбрыкнул бы я, отказался что бы там делать, ну и что? Уселся бы на берегу и уставился бы в пупок? Так и правда можно битовой пылью от скуки… Вы можете спросить, а откуда я знал, что это все правда. У вас когда-нибудь было ощущение, о котором можно сказать «нутром чую»? И вот мое «нутро», очевидно, то самое, огромное и сетевое, уверенно сообщало мне, что все именно так. Конечно, критичный читатель может спросить, а чего это я своему внутреннему голосу так доверяю. А просто, он меня никогда еще не подводил. Я его — бывало, и не раз, а он меня нет, всегда прав, зараза, оказывался. Так что, экспериментировать с недоверием своему внутреннему голосу я, пожалуй, оставлю критичным читателям, а мне и так хорошо.
«Даже слишком хорошо,» — с иронией подсказал мне внутренний голос. Уж, не знаю, тот самый или какой другой, но сугубо по делу. Действительно было хорошо, просто дальше некуда, и это настораживало. Поскольку более декады в капиталистическом раю заставили меня твердо выучить, где лежит бесплатный сыр, и если уж от него не отказаться, то, по крайней мере, быть второй мышкой, которая его и правда получит. А для этого надо разбираться, что к чему. Employee Handbook и Программу Партии мне, похоже, уже в основном изложили, а теперь надо понять, что там не изложено и деликатно пропущено, поскольку оно обычно и есть — самое интересное.
А не изложено там обычно то, почему конкретные люди действительно строят коммунизм или там работают над воплощением видений обкурившегося высшего менеджмента. Причем я имею в виду даже не общие для всех стимулы в диапазоне от сибирских лагерей и увольнений до миллионных бонусов, цэковских дач и любовницы в штате. Тут я, похоже, тоже уже разобрался — насчет битовой пыли мне очень популярно обьяснили, а в плане материальных благ я хоть сейчас мог взять себе виртуальный мир и обеспечить там все, на что способна моя фантазия. Причем, похоже, никто не возражал бы. А вот ради чего этим всем занимаются люди, или там боги, вокруг тебя — вот это и есть очень важный вопрос, который всегда надо хорошо понимать. А я не понимал.
Собственно, понимать — это всегда полезно. Скажем, работаешь с хорошим человеком, и веришь, что он и правда работает ради этого вымпела или там грамоты в дешевой пластиковой рамочке на стенку, а подозревать его в чем-то другом — это фи, и вообще, для такой благородной личности как вы просто недостойно. А потом, при случае, приходишь на работу с клубничным тортиком, так просто, чай всей командой попить. И оказывается, что он-то любит малиновый, а клубничный терпеть не может. Ну, и что тут благородного, в клубничном тортике? Так вот, грамоты грамотами, а кто какой тортик любит, знать очень даже достойно.
А еще лучше понимать, что работает он не из-за вымпела, а, скажем, неработающую жену с тремя малыми детьми содержать надо, да родителей пенсионеров. Или, что менее благородно, но тоже весьма распространено, еще молодой и мечтает в тридцать лет заработать десяток миллионов и оставшуюся жизнь провести в свое удовольствие. А для чего эта троица работает и со мной возится, я до конца не понимал. Причем, приведенные выше в качестве примера причины явно не подоходят.
К слову, сомнений, что все трое желают мне добра у меня не было. Тот же внутренний голос это охотно подтверждал. Просто слишком много накопилось непонятного и недосказанного.
Для начала, зачем я профессору? Да-да, слышал, замену себе готовит. Но… это все? И вообще, а каково это, быть его заменой? И почему он вдруг собирается свалить? Действительно скучно стало или что еще? Такие вещи знать полезно, поскольку, что бы это ни было — оно у меня впереди. Слишком мало я знаю о божественных отношениях и мотивах, но даже если и правда все, как и говорится, все равно вопросы остаются. Скажем, он так меня гонит действительно потому, что так и надо? Или имеет причины торопиться? И как случилось, что именно он оказался моим профессором, а не, скажем, Афра? Хотя… на фиг, на фиг такого научного руководителя. Ну, не Афра, а скажем, Йогита?
Кстати, надо бы заняться расширением своей социальной сети. Вон Йогита звала, надо обязательно навестить. Тем более, подозреваю, что коллекция оружия у нее действительно должна быть интересной. Или с теми же социальными инженерами познакомиться. Звучат они так себе, но все-таки интересно было бы рассказ из первых уст услышать. И вооще, понять, зачем им это все надо?
Кстати, о мотивах. Да, и Миха, и Аля мне очень нравятся, а вот чего ради я-то им сдался? Ну, Миха, кажется, просто за компанию вокруг болтается и просто рад опытом поделиться, тем более, что профессор приказал. Хотя опять же вопрос, за компанию с кем? Не ради Али ли он тут? Не то, чтобы я ревновал, но понять бы их отношения хотелось бы. Да, на вид как брат и сестра, а что на самом деле было?
А уж чего ради я Але сдался, да еще для такой интенсивной помощи, что просто в один дом со мной переселилась? Ведь и правда богиня, умница и красавица, а я пока желторотик, да и внешностью до того же Михи не дотягиваю. И вообще, по человеческим стандартам, положение какое-то сильно двусмысленное. Не то, чтобы я жаловался, но признайтесь, непонятно. Можно, конечно, списать на отличие божественных нравов от человеческих, теория вполне возможная, но явно, как бы, требующая дополнительных подтверждений. Да еще тема ее научной работы как-то со всем этим связана… Кстати, надо выяснить, что за тема и каким боком я с ней связан. И вообще, не означает ли это, что она надо мной какой-то эксперимент ставит? Тогда обязательно надо разобраться какой.
Нет, не думайте, что я всех всегда в чем-то подозреваю. Просто жизнь приучила. Чтоб знать. На всякий случай. И вообще, бывает, что находит настроение Пятачка из «Винни-Пуха». «Любит ли Слонопотам маленьких поросят… и КАК он их любит?» Я вздохнул и, сложив весь этот каталог непоняток в большую коробку, задвинул ее пока на чердак подсознания. Списочек надо было сделать, а информации пока все равно не хватает. Значит, потом разберемся. А пока стоит просто наслаждаться жизнью и учиться быть богом. Оказывается, и правда трудно.
Утомленный размышлениями, я опять слегка задрых, благо, Аля не то не заметила, что я проснулся, не то сделала вид, что не заметила, но тихонько куда-то испарилась. А тем временем…
* F58 Алексель
Ощущения были странные… Я оглянулся кругом и понял, что я в F58, сижу на табурете в небольшой комнате, вроде бы что-то вроде постоялого двора, а грудастая светловолосая служаночка ставит на стол завтрак, одновременно усиленно демонстрируя свои прелести. Хм, чего это она? Вроде я до сих пор особым сердцеедом никогда не был, или я что, со своей внешностью что учудил? Хотя может и не со внешностью, а просто статус у меня тут такой соблазнительный. Пока неважно.
Что меня удивило, так это то, что я по-прежнему ощущал себя в других мирах и твердо знал, что я там делаю. И в божественном мире будущего, и в реальности… Похоже, я все-таки каким-то боком овладел этим многопотоковым сознанием. Хотя, если подумать, ну, овладел, ну и хорошо. Да и удобно.
Интересно, несмотря на свое непотребное состояние, я уже даже успел позаботиться о подопечной. Подсадил ей умение стрелять из лука и пару-тройку генов, которые в целом незаметны, но сделают ее очень привлекательной и уважаемой многими из этого мира, кто понимает толк в таких вещах… Хотя с чего я решил, что ей именно стрельба из лука понадобится — сказать трудно. Еще бы теннису научил… и фигурному катанию. Ага. Ладно, доберется до этого городка — займемся более основательно. Я хмыкнул про себя, вспомнив как она впервые села на коня, и занялся тем, что на столе.
* F58 Таина
Местная ведьма дала мне приют, познакомила с внуком, снабдила всем необходимым и отправила меня вместе с внуком — здоровым бывалым мужиком — в ближайшее село, почти небольшой городок, где я должна была найти караван в столицу, где, в свою очередь, мне должны быть способны помочь. Или не должны. Или не способны. В любом случае, дальше деваться было некуда, и вот теперь я ехала туда, не знаю куда, в надежде найти то, не знаю что.
Вообще-то, пока все складывалось неплохо. Сами подумайте, очнуться в телеге у неразговорчивого мужика, который к тому же еще и лопочет на непонятном языке — это еще тот подарок. Можно и испугаться. И тут же оказывается, что разговорные курсы в этой сельской местности на высоте, ведьма меня чем-то напоила, побормотала, и я заговорила на местном как на родном. Вообще, языковые проблемы попаданцев мне всегда казались разрешаемыми подозрительно просто. Даже с полным погружением в среду требуется по крайней мере несколько месяцев хотя бы для базовых навыков, а у них все мгновенно — или кристаллом каким лингвистическим по башке в драке получат, или душа какого местного вселится, а то и вообще — свойство мира такое, при перенесении местному языку учить. В общем, трудно во все это поверить. А тут, смотри-ка, и правда как-то само собой сложилось, будто кто позаботился.
Конь, одолженный внуком хозяйки и подкупленный скормленными ему вкусностями, наконец перестал хулиганить и решил, что с мной можно иметь дело, так что я хотя и сидела на нем как куль с картошкой, но все-таки уже была способна чуть расслабиться и задуматься о постороннем. Я с трудом вспоминала прошлое… Бурная многомиллионная столица, переполненное метро, какой-то придурок, толкающий меня на рельсы, и все… Нет, не совсем все, потом еще какой-то кошмар с сельской жизнью и Джеком Потрошителем, но это уже больше похоже на сон, причем очень неприятный сон. Ладно, дел мне нет больше, сны-кошмары помнить… Прошел — и слава Богу, туда ему и дорога. Будем осторожно продвигаться к цели. На данный момент, эта цель — Большие Песюхи, а там надо продать барахло, купить коня — и в столицу!
* F58 Алексель
Отправив чересчур внимательную служаночку долой, я решил все-таки полюбоваться, кто же я такой. Нет, зеркал в этом мире не водилось, по крайней мере не в постоялых дворах, но долгое ли дело для бога сварганить отражающую поверхность вдоль стенки? Я потянулся, зевнул, и размяв косточки с изумлением уставился на свое отражение…
Так… теперь понятно, чего эта служанка так суетилась. Ну и тело я себе в этом мире отгрохал… Нет, правда, я вообще, трезвый был? Или проще, с какого перепоя? Аж даже Миху переплюнул… Впрочем, после Афры, когда я это все на автопилоте делал, трезвым меня назвать было трудно. Говоря короче: нет, чтобы скромно подсесть в сознание к какому местному жителю. Так нет ведь, потребовалось создать свое собственное резидентное тело с хорошо проработанной легендой, семейными связями и всеми остальными немаловажными деталями. Если я в полуотрубе такой, то что же я в нормальном состоянии могу учудить?
Короче, на меня смотрел двухметрового роста блондинистый шикарный эльф с косой некрасовской женщины через плечо — такой, чтоб одним махом коней на скаку останавливать, а вплетенными в нее наконечниками стрел в морду давать, фигурой, почти как у Михи (и соответственно, Арнольда), только постройнее и погибче, и лицом, предназначенным для избавления жилых помещений от некрасивых женщин и лиц нетрадиционной ориентации, поскольку и те, и другие от одного вида должны были от зависти удавиться. Память услужливо подсказала биографические данные — Тариэль, сын министра иностранных дел светлых эльфов, студент, точнее выпускник третьего курса магической академии, сто сорок два локальных года от роду и всякая прочая местная высокородная фигня. Это как я с такой мордой и родословной за девочкой приглядывать буду? Она ж в первый день влюбится в меня на фиг, и что я делать буду??? Я уж не говорю о том, что мне профессор по поводу такой легенды скажет…
Я устало сел обратно на стул, закрыл глаза и задумался о жизни… Нет, правда, ну как так бывает? И ведь винить некого, кроме себя. Ладно, эльф, так эльф. Могло быть хуже. Хорошо еще, не сделал себя гоблином или каким-нибудь бесплотным духом. Я вздохнул, взял деревяной ложкой козьего сыра — если кто не в курсе, он по конститенции как отжатые творожные сырки, а вовсе не сыр, и запил это дело вином из глиняного стакана, которую служанка перед уходом не забыла наполнить из оставленного тут же грубого кувшина, литра на два… «Исторические корни двухлитровых бутылок Кока-Колы…» пришла в голову неумная шутка, и я тут же прогнал ее подальше. Интересно, а эльфы в этом мире пьянеют? И что случается, если один поток сознания наклюкается? Не перебрать бы.
Через полчаса я знал во всех деталях ответ на этот вопрос. В смысле, что случится, если эльф наклюкается.
Во-первых, поскольку сознание все равно было в Гайе, никакого опьянения не наступило. Зато я узнал в деталях, что алкоголь последовательно делает с человеческим… пардон, эльфийским телом. Как повышается его уровень в крови. Как печень радостно набрасывается на высококалорийную жратву. Как вслед за алкоголем в крови появляется ацетон. А главное, как под его влиянием нейроны начинают хулиганить и давать осечки, то возбуждаясь без всяких причин, то наоборот, пропуская важные сигналы.
Но худшее оказалось впереди. Я уже говорил об узлах Гайи в крови? Нет? Ну, так, говорю! Кровь — это жидкость, пусть даже и густая и почти гелевая. Как и в любой жидкости, в ней можно создать узлы Гайи. В крови они особо полезные, поскольку служат своего рода мостом между нейронной сетью мозга живого существа и Гайей, позволяя отправлять в нее бекапы и осуществлять прочую полезную связь. Читали в Библии о том, что кровь животного надо выпускать на землю, прежде чем есть мясо? Вот именно поэтому. Потреблять узлы, насыщенные страданием только что убитого животного — не есть хорошо. Вообще, в том, чтобы физически потреблять узлы Гайи внутрь, ничего такого нет, пригоршня воды из лесного родника только на пользу, а вот кровь животного — извините.
Но животные животными, а у людей, да и у эльфов, кровь тоже этими узлами насыщена. Так вот, с повышением спирта в крови эта связь нарушается. Попросту говоря, узлы Гайи работают на воде, а на спиртовом растворе в воде работать перестают. Они не разрушаются, но не работают. Догадываетесь, что это означало в данном случае? Короче, ближе к концу первого кувшина, связь моего второго потока сознания с эльфом пропала. Подозреваю, что это та самая фаза, когда смертные наутро с трудом страются вспомнить, что же это они вчера натворили…
Вы можете удивиться, какие к черту узлы Гайи в виртуальном мире? Ведь он весь эмулируется на них, включая весь свой физический мир. Так вот, эмулируется он на совесть, включая тело, кровь и узлы Гайи в крови. Более того, они и действуют, как положено, только взаимодействуют с виртуальным миром, а не главной сетью. И когда спирт зашкаливает — отрубаются.
Я на мгновение задумался над парадоксом… Вообще-то, если узлы эмулированные, то можно ведь и не отрубать их при слишком высоком эмулированом содержании эмулированного спирта в эмулированной крови, нет? Ну, вообще так делать нельзя — эмуляция будет ненатуральной, а что, если ввести обратную связь из реального мира и иметь возможность отключить это «отрубание», когда нужно, подменив реальными? Чего-то в этой схеме мне не понравилось. Пахло секьюрити риском. Може стоит профессору сказать? Впрочем, он наверное занят. Ладно, потом, а пока надо все-таки делом заняться… Я стал искать подходящих кандидатов.
Так-с, стало быть срочно нужен прынц. Ну, поищем. География материка оказалась довольно обычной, причудливо отражающей кусочки реальности. Здесь, само собой, было королевство людей. Увы, король был столь несущественнен для функционирования «королевства», что демон виртуального мира даже не удосужился смоделировать его, не то что каких-нибудь принцев. Просто каждый твердо знал, что у них — королевство, а кто именно король, как-то никому не приходило в голову спросить. Так что это королевство отпадало. Конечно, можно было вмешаться и синтезировать короля с готовым выводком принцев…. в чем-то это даже удобнее было, можно было сварганить принцев «под заказ», но… все-таки… Ладно, проверим, что еще есть.
Оказалось, что есть королевство гномов, увы, совершенно непригодное для моих целей, в силу ненаследственной природы наследовния титула, поскольку это не столько королевство было, сколько что-то вроде торговой республики или даже конфедерации. Было еще одно королевство людей, славное моряками и рыбаками и отражающее идеализированный образ Британии, а на деле более похожее не то на Португалию, не то на Нидерланды, но там одни дочки, да и те маленькие. Была еще территория орков с чем-то вроде короля или главного вождя, вроде Чингиз-Хана, примерно соответствующего средневековым степчакам… Я минутку поприкидывал вариант влюбить свою героиню в главного наследника орков, но представив властолюбивую девицу, контролирующую орду, и что она может устроить в этом мире, решил, что, наверное, не стоит.
Ну, и конечно в этом мире были эльфы, а точнее, аж два сорта эльфов — темные и светлые. Я для себя выбрал почему-то светлого, но для дела это несущественно. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь классифицирует все разновидности эльфов, придуманных людьми? Нет, правда. Как я теперь узнал, эльфов исторически в природе был только один вид, но человеческая фантазия создала эльфов светлых, темных, лесных, испорченных и превратившихся в орков, заморских-бессмертных-элдаров, и еще всяких прочих.
В любом случае, тут было два вида. Светлые, увы, не подходили. Король светлых эльфов обладал только племянником, который к тому же был по уши вовлечен в махинации с некоей герцогиней темных эльфов, претендовавшей на престол этих самых темных эльфов. А племянник был вовлечен во все это в основном из надежды на престол светлых эльфов. Ну, и гадючник… А вот у короля темных эльфов наследники были. «Старший умный был детина», среднего не было, а младший… хм-м-м… ну, в общем, младшенький по присказке. В смысле, молодой еще, моему Тариэлю ровесник… кстати, я их даже однокурсниками ухитрился сделать. А ведь подходит. Хороший кандидат. Принц, просто пробы ставить негде, а что дурак — так вроде бы нам и нужен был кто-то, с кем от власти — одни проблемы.
Так, а как же их познакомить? Я завис на минутку. А что если подкинуть королю идею женить младшенького на этой стерве-герцогине, чтобы она прикинула, как после этого ей остается лишь убрать короля и муженька и занять престол на полностью законном основании? Папе-королю отсрочка, чтоб спецназ собрать, герцогине — надежда на халяву, а нашему герою — руки в ноги, и тут-то он с моей подопечной и встретится, пока за ним по людским городам и весям бегать будут, чтобы поймать… А ничего, может и сработать. Какой я умный — самому противно.
Итак… значит младшенький сын короля темных эльфов пусть сбежит и надо организовать так, чтобы именно в человеческую столицу. На эту мысль его легко навести, человеческая столица — это такой Вавилон, кто угодно спрятаться может. Там пусть и встретит. А зачем? Ага, пусть у нее аура будет специфичиская. Ща, нарисуем. Я отвлекся на минуту, нашел подопечную и подкинув ей узлов и нарисовал ей этакое «солнышко». Заодно и ей полезно. Итак, его по ауре будут искать, вот он за ее юбкой… то бишь, ее аурой и спрячется. Вообще-то, слово-то какое смешное. Ну и теорию смертные накрутили на таком простом деле… тоже мне… аура! Всего лишь область симуляции, контролируемая собственными узлами.
Ну, как бы это обьяснить… Вот скажем, элемент графического UI рисует на экране красивую округлую кнопочку. Но при этом контролирует он куда большую прямоугольную область экрана. То есть, кнопочка на самом деле прямоугольная, но рисует только овал и реагирует на события только в этом овале, а весь остальной кусок прямоугольника должен быть как бы прозрачным и пропускать картинку и события от обьекта сзади. Хорошо, если платформа позволяет прозрачность, а если нет, то приходится перехватывать любой другой обьект, вторгшийся в эту контролируемую, но неиспользуемую зону, и старательно перерисовывать его на этих неиспользуемых пикселях. В жизни эта «аура», то есть контролируемая область, не прямоугольная, а овальная, как яйцо, но все равно, именно потому любое вторжение в нее и воспринимается несколько болезненно, поскольку свои узлы заняты перерисовкой того, что туда вторглось. Ну, а уж «поврежденная аура» — ситуация вообще нездравая, поскольку это означает, что ты свою область не контролируешь, а стало быть, ее контролирует кто-то другой, обычно, заразивший тебя демон. Так что, если не хочешь, чтоб тебя «перерисовали»…
Ну, и для полноты картины… Внимательный читатель, наверное, уже заметил, что все это применимо только в виртуальных мирах. А в реальности аур, что, нет? Вообще-то от меня не убыло бы и сказать, что нет, но это не совсем так. В реальности есть аж два вида аур. Первая, та же самая. Нет, в реальности ее — ауры перерисовки окружения — нет, а вот смутные воспоминания о жизни в виртуальных мирах, от которых бывает трудно избавиться — очень даже есть. Вот и чувствуются по старой памяти.
Однако, трудно от этих воспоминаний избавиться отнюдь не на пустом месте. Дело в том, как именно биологический мозг, основанный на гелевых нейронах, связывается с Гайей. Часть уравнения вы уже знаете — кровь. Кровь полна узлов Гайи, которые, пока кровь омывает мозг и отвечают за съем и запись информации с мозга. Однако, и внутри Гайи информация должна как-то передаваться, поскольку ее нельзя просто копить на узлах крови. А поскольку человек практически всегда находится в воздушно-водной среде, в которой полно узлов Гайи, то вот эти-то узлы в окрестности и используются, как канал связи. То есть, узлы крови взаимодействуют с мозгом, а потом с окружающими тело воздушно-водными узлами большой сети. Причем, чем больше узлов, тем шире канал. Поэтому, когда с человеком происходит много интересного, зона захвата узлов в среде расширяется, а когда нет — сужается. Вот эта зона и есть аура в реальности. У интересных людей побольше, у скучных — поменьше.
Вы спросите, а почему тогда ауру считают причиной здоровья? Обычная корреляция. Здоровым быть, как правило, значительно интереснее, чем больным, да и события происходят больше все-таки со здоровыми людьми. Но и здоровый человек может быть скучным, и тогда, глядя на рослого здоровяка мы говорим, что он хоть и здоровый, а душа у него больная — вот и аура маленькая. И в общем, правильно говорим. У скучного человека и правда душа не очень здорова.
Ну, и напоследок, а что будет если два человека подойдут друг к другу так близко, что их ауры пересекутся? Верно, часть узлов вне их тел будет принадлежать и коммуникировать с обоими, а то и послужит своеобразным мостом. Только имейте в виду — ощущение это очень слабое, и потому его легко перепутать с кучей других влияний — тепло тела другого человека, движение воздуха от дыхания, тихие звуки, исходящие от тела, от бурчания в животе до шуршания одежды. Так что, если вы думаете, что чувствуете ауру, подумайте еще раз. Ладно, опять отвлеклись.
* Алексель
Второй раз я проснулся от того, что мне на ноги кто-то грузно прыгнул.
— Ёшкин кот! — выругался я, открывая глаза и сам удивляясь нехарактерному для меня словесному обороту.
Мартик невозмутимо уселся у меня в ногах и уставился немигающим взглядом.
— А чего это вы, молодой человек, ко мне по-польски стали обращаться, мр-р-р?
— А это по-польски?
— Ну, как же, — ответил Мартик своим академическим дикторским тоном, — Ёшкин кот, он же кот бабки-ёжки, то есть Бабы-Яги, или попросту Яги, то есть, вам теперь уже знакомой Йогиты. Я у нее долго жил. Вам, кстати, Алина об этом сообщила или кто другой?
Алины в округе, включая всю избушку и берег, как я обнаружил, окинув окрестности мысленным взором, заметно не было. Видно опять куда-то по делам убежала, оставив Мартика за мной несчастным приглядывать. Заботливая…
— Не, не говорила, — честно ответил я.
— Если что, я у камина спать буду, — с достоинством сообщил Мартик, развернулся, и спрыгнув с кровати удалился за дверь.
Некоторое время я попытался осознать, что же такое «если что» случится, и как мне в этом случае поможет Мартик. Истощив фантазию, я замер в некотором оцепенении и заметил, что тем временем второй поток сознания поймал какой-то риск в архитектуре виртуальных миров, но занятый делом отложил это на потом. Собственно, а чего откладывать? Я задумался.
Итак, виртуальные узлы от спирта отрубаются. Исправить это нельзя, поскольку это происходит на уровне физических и химических реакций, так что пришлось бы физику мира менять. Подставить вместо них другие виртуальные узлы тоже не получится, поскольку опять же физику мира менять пришлось бы. Нет, технически можно, но при этом столько всего одновременно изменится, что уже неинтересно будет. Это как сжечь избу, чтобы чайник вскипятить. Так что, подставлять можно только внешние реальные узлы Гайи, которые как раз технически можно связать. Вот только категорически не следует, поскольку, как только вместо виртуальных узлов окажутся реальные, демоны и прочие существа виртуального мира смогут на них попасть и прорваться в большую сеть. И правда, секьюрити риск. Небезопасно.
Неужели этого до сих пор не происходило? Может, стоит профессору сказать? Впрочем, он наверное занят. Хотя, как я теперь понял, со всеми этими потоками сознания стесняться нет смысла, отвлечь от чего бы то ни было практически невозможно. Эх, была не была…
— Профессор, — осторожно позвал я мысленно. — Акакий Укантропупович?
— Слышу, слышу, чего там у тебя? — незамедлительно отозвался профессор.
— Я вот тут заметил, что узлы Гайи в крови от спирта отрубаются, и что в виртуальных мирах, если это подправить…
— Руки оторву, — последовал краткий ответ.
— Да, не, я уже понял, что так делать нельзя — чтоб не повредить изоляцию виртуальных миров, — ответил я, — У меня другой вопрос.
— Молодец, что понял. А в чем вопрос?
— Неужели этого до сих пор не случалось?
— Увы, случалось, — ответил профессор, — Ты думаешь я только шутки ради виртуальные миры стальными полосами обил? У этих, социальных инженеров, знаешь как часто их подопечные были с излишним содержанием спирта в крови? Вот и додумались, уроды. Один из крупнейших прорывов нежити в реальный мир устроили. Точнее, в реальную сеть. Потом долго ловили, некоторые даже реинкарнироваться в реальный мир успели. Конечно, следующую реинкарнацию не пережили, но гадостей успели наделать. А стальные полосы — это просто визуализация дополнительного охранного слоя, чтоб больше такого не устраивали.
— То есть, теперь такое не должно случиться? Невозможно?
— Ну, как невозможно… — в кои веки профессор был не столь категоричен, — Если б мне приспичило, я бы сделал. В конце концов, я установил защиту, я могу и снять. А эти уроды, я думаю, не справятся. А если справятся — им же хуже, досрочно в битовую пыль развею. В общем, не майся. Как миссия?
— Да вроде подвигается…
— Молодец, — одобрил профессор, — Слушай, меня вчерашний эпизод беспокоит. Опиши-ка, что ты там испытал, вернувшись от Афры?
— Ну, — замялся я, не уверенный что в таких случаях положено говорить, да и вообще следует ли…
— Ты не майся, а отвечай, — подтолкнул меня профессор, — Я ж не спрашиваю как Алина тебе резонанс в первый вечер снимала.
— А ничего такого тогда и не было! — возмутился я.
— А даже если бы и было, пожелал бы вам приятного вечера. И вообще, не мое дело. А тут по делу спрашиваю. Давай, излагай как перед врачом или священником.
— Так вы же вроде не священник? — удивился я невпопад.
— А бога тебе мало, нахал ты этакий? Могу назначить себя жрецом и священником. Самого себя. А тебя запишу в свою паству, как научный руководитель. В единственном числе, все равно спать не даешь и от дел отрываешь. Короче, не тяни время, начинай исповедь — о тебе же беспокоюсь.
— Ну, — начал я, — вылетел я в сеть, увидел себя всего такого переливающегося. Увидел свое подсознание, оно же старший бог, мы с ним вместе как одно целое переливались цветами, а потом и вся сеть вокруг стала то же самое делать. Потом из меня пошла волна, прокатилась по мне и старшему богу и покатилась дальше по сети. И стало спокойно и хорошо.
— Старшего бога не смог узнать?
— Откуда? — удивился я, — На нем в сети имени не написано. Увидел, что большой, огромный, ну, да они все, видно, такие. Ну, и почуствовал, что это я сам и есть. Вот и все.
— А больше никого на пару не видел? Чтоб с тобой вместе резонировал?
— Нет, профессор, не заметил.
— Ну-ну, — хмыкнул профессор задумчиво и умолк.
— Это то, что вы ожидали? — поинтересовался я, когда пауза несколько затянулась.
— Нет, не совсем то, — ответил он после паузы, и добавил, — Ты знаешь, ты своего эльфа, созданного в F58, не ругай слишком. Он здорово на тебя похож. Не заметил… — фыркнул профессор напоследок, и его голос растаял.
* F58 Алексель
Пробуждение было достаточно приятным, чтобы некоторое время считать, что я все еще сплю, но что-то упорно щекотало мне нос, так что я решил открыть глаза. Вспомнив свои вчерашние эксперименты на тему «сколько красного вина влезает в светлого эльфа», я подготовился было к худшему, но глаза открылись легко, в голове ничего не кружилось, а зрение фокусировалось без труда.
Результаты предварительного осмотра показали, что я лежу на спине в минимальном костюме, состоящем из вчерашней девицы, приносившей еду и вино. Сима, услужливо подсказала память. Единственным костюмом Симы, был, соответственно я. Ее копна соломенных волос как раз и щекотала мне нос, голова с комфортом устроилась на моей груди, а своим закинутым на меня бедром она компенсировала отстуствие фигового листка. Вдобавок, она тихо посапывала, одновременно поглаживая мой правый бицепс во сне своею левой, обхватившей меня рукой. Даже будить жалко…
Я скосил глаза на стол и увидел пять, очевидно, пустых кувшинов, каждый размером с первоначальный. Десять литров? То-то тело не реагирует на обнаженную женщину естественным образом. Хотя… возможно и другое обьяснение. Я принюхался к острому пряному запаху, идущему от нижних частей наших тел, а потом быстро прокрутил память эльфа. Точнее, то что от нее сохранилось. Сколько-сколько раз? Ага, понятно. Потеряв контакт со мной, эльф повел себя как совершенно независимая личность, причем как бы это сказать… да, нет, в общем, ничего неприличного. Тариэль сначала занял разговором и накормил девушку, а потом уже стал перемежать кормежку, угощение вином, развлечение разговором и развлечение в еще одном смысле в какой-то ему одному понятной пропорции, отвечающей его внутреннему чувству прекрасного. Впрочем, Симе пропорция тоже явно понравилась.
Кстати, выяснился и секрет емкости светлого эльфа. Дело в том, что ночь получилась нестандартной длины — ужинали мы с Симой оказывается в ночь со пятницы на воскресенье. Выяснилось, что темп времени в этом мире менять, может, и нельзя, но он все-таки ускоренный, раза в два-три быстрее чем в реальности. Хотя и нельзя сказать, что это меня огорчало. Я быстро проверил и понял, что подопечная за это время уже успела приехать, устроиться, и сегодня собиралась распродать свое барахло и искать коня. Благо, воскресенье — день ярмарки. Нет, конечно, о трудовом кодексе тут не слыхали и торговые ряды здесь постоянно работали, то есть на неделе тоже, но в выходные приезжали крестьяне из местных деревень, и выбор был просто больше. Удачно это я проснулся. Вовремя.
Сима приоткрыла глаза и стала тереться щекой о грудь, одновременно спускаясь рукой с бицепса вниз по телу, которое тут же начало реагировать… Все-таки, как такой «кобель Миша» у меня получился? Дам-ка я Тариэлю еще часик на то, чтобы закруглиться, подумал я и ушел в сеть. Нет, все-таки эльфийское тело — это вещь! Лучше только божественное силиконовое, которое в шутку обозвали омегой. В смысле, последняя модель, самая свежая, и после нее точно никакой другой не потребуется.
Ожидая, пока Тариэль разберется со своими делами, я задумался. У меня был выбор, подселиться в существующего жителя этого мира или сделать такого под себя. Я выбрал второе, но оказалось, что сделал куда больше чем просто тело. Получается, что когда я выполню задание, Тариэль останется в этом мире, как полноправный житель, причем даже не демон, а практически полноценный искусственный интеллект, практически слепок с части моего сознания… Хм-м-м, кажется я по неопытности обзавелся потомством. Теперь придется за ним приглядывать, а там глядишь, лет через двести или сколько там эльфы живут, может, и на реинкарнацию в реальность отправиться.
Вернувшись через час, я застал Тариэля пытающимся вымыться при помощи пары тазов и ведра воды. Хорошо авторам фентези писать про ванны в комнатах при трактирах с водой, нагреваемой магией… Да хоть трижды магия, не были комнаты при трактирах столь просторными, чтобы в них еще и ванну запихать. Тоже мне, придумали, трактир пять звездочек. Да и ванн тогда не было. Сделать такую цельнометаллическую отливку было тогда о-о-очень дорого, если вообще возможно. Лучшее приближение — это тех же размеров лоханка из плотно сбитых дощечек, как большая бочка. Но тут тоже проблемы. Комнаты в постоялых дворах, как правило, были на втором этаже, а теперь представьте себе: натаскать на второй этаж воды и потом убрать эту воду оттуда. Грязную, после помывки. Ведрами. Вручную. Бегая по узкой галерее и лестнице. Плюс, если такая лоханка там протечет — какой ущерб строению и убыток хозяйству. Ведь она ж сначала первый этаж затопит, а потом в подвал потечет, к запасам на зиму. А даже если не протечет, все равно будет исходящая от нее сырость на все соседние помещения, вызывающая гниль в несущей конструкции. Нет, подобная роскошь была возможна только в больших феодальных хозяйствах с большим количеством лишних рук и феодалом, склонным к сибаритству. То есть, даже не при всех королевских дворах. Где тоже нужды в лоханках на втором этаже не было, поскольку всегда можно было сделать бассейн на римский лад на первом этаже. А для простого или почти простого народа, который останавливался в постоялых дворах и трактирах, в России имелись бани, где-нибудь в Турции… тоже бани, хоть и другие, в странах потеплее, вроде Греции, Италии, Испании или южной Франции — речки, а в цивилизованной Западной Европе — вот так, два тазика, и ни в чем себе отказывай. Может от того они там такими ханжами и стали? Вымыться никак, а жаловаться, что все вокруг грязные и воняют, хочется… Впрочем, я отвлекся.
Тариэль все-таки отмылся, чтобы не пахнуть ароматами прошедшей ночи, оделся, и мы вышли на улицу. Как уже было сказано, подопечная уже добралась до городка и должна была сегодня покупать коня. Собаку я еще не сделал, но позавчера, в самом начале и где-то на грани отруба все-таки успел сварганить коня и поместить его в лошадные ряды, куда она должна была отправиться за средством передвижения. Заодно внушил текущему владельцу, что он нашел жеребца случайно по дороге, и что тот в лучшем случае годится как производитель, поскольку никому не дается и не позволяет надеть седло.
Последнее, кстати, было правдой. Дело в том, что в этом мире имелась пара программ для коней-демонов, одна в темноэльфийском исполнении, вторая в светлоэльфийском. Темный вариант был отличным хищным бойцом, который мог бы запросто в одиночку положить шайку бандитов, если бы те напали на хозяйку, что и заставило меня выбрать именно эту модель. Но с другой стороны, поглядев как она кулем картошки ехала сюда на заимствованном коне, я понял, что учить ее верховой езде может и можно, но как бы… Да и странно будет, если она вдруг во мгновение ока научится, а ездить ей придется сразу и сейчас. Хватит того, что стрельбе из лука на халяву научил. Как говорил в «Старой страрой сказке» волшебник, «Чудеса, молодой человек, надо экономить!»
Так что я заимствовал у светлоэльфийского варианта код по поддержке всадника без седла, получив таким образом этакий замечательный гибрид отличного боевого коня, который к тому же сам следит, чтобы всадник, каким бы идиотом или идиоткой он ни был, с него не упал. Теперь осталось как-то подвести их друг к другу, в смысле, девицу и коня, а там уж — дело в шляпе. Поскольку конь живет на ее узлах, он ее сразу узнает, но по той же причине и она его узнает, и может, даже не поймет почему, но почувствует, что вот это — именно и есть тот конь, который ей нужен. Поскольку с точки зрения этого мира, они вообще — одно существо. А уж огорченный невозможностью продать коня нынешний владелец, скорее всего, дорого не возьмет. Хотя, за этим тоже может приглядеть стоит.
Итак, мы с Тариэлем вышли на улицу. Вообще-то, странно говорить о себе в двух лицах, шиза какая-то. Короче, я вышел на улицу и побрел в сторону мастерских, куда должна была примерно сейчас направиться и подопечная, дабы сбыть часть добра, которое я ей подсунул в рюкзаке. Надо сказать, купание в двух тазах оказалось своего рода вызовом и для прекрасного эльфа, и для начинающего бога, и для современного горожанина, привыкшего, что вода течет из крана и уже нужной температуры, а для мытья существует если не ванна, то хотя бы душ. Короче, ощущения от подобного опыта по мнению всех потоков моего сознания были, мягко говоря, субоптимальны.
Не менее субоптимален был и вид снаружи. Если вы представляете крошечный средневековый городок Большие Песюхи, как какой-нибудь Демидов Смоленской области или городок Ващилла на Аляске, то сильно ошибаетесь. Во-первых, полное отсутствие асфальта, удобств, вроде водопровода и канализации, а в равной мере санинспекции, которая не позволяет выливать помои на улицу. Согласитесь, разница.
Во-вторых, городок эмулировал вовсе не вылизанный немецкий, и даже не русский городок, пусть даже и с лужей на главной площади, а что-то вроде северо-француского или английского средневекового городка, с улицами, в грязи которых утопали колеса телег, размешивая их с уже упомянутыми помоями. Поближе к заборам, где не ездили телеги, было посуше и даже травка какая-то с подорожниками иногда выглядывала. Правда, это у заборов, когда дальше был двор и дом в глубине. А вот у фасадов нередких двухэтажных домов, выходящих прямо на улицу, опять в полный рост вставала проблема помоев. Да еще и на голову вылить могли.
Я пригляделся к мелким рыжим поганкам, вылезавшим то там, то сям у самых стен. На первый взгляд, поганки как поганки, признак небрежности хозяев, которым наплевать как выглядит улица напротив их дома. А на самом деле грибочки были с сюрпризом. Попробуйте устроить такие городки — сразу начнутся эпидемии. А нам это нужно? Правильно, совсем не нужно. Грибки эти были, что называется, генномодифицированные и источали вокруг себя сильнейший антибиотик, дезинфицирующий воздух и землю, и не дающий превращаться сточным водам в опасный источник заразы. Нет, ясное дело, со временем бактерии к антибиотику привыкнут, но тут можно вынуть «из кармана широких штанин» еще одно божественное орудие — эволюцию. В грибочки были встроены почти человеческие ткани, причем не просто так, а с большой для грибочков пользой, поэтому, как только опасные для людей бактерии привыкали, грибочки начинали страдать, мутировать и в конце концов модифицировали антибиотик, чтобы он снова работал… А вы думали, просто миром управлять?
Наконец, продолжая о проблемах, в-третьих, в честь ярмарки городок был наполнен народом разной степени рваности и грязности. Вы можете сказать, что нехорошо осуждать людей, может, у них денег нету. Вот только я не о людях и говорил, а о городке и вообще всех этих средневековых обществах. Редко пройдет зажиточный горожанин, дворянин или относительно благородный воин, который в дальних странствиях ненароком услышал о гигиене, но и от них на тонкий эльфийский нюх воняет, что хоть след бери. Изредка важно пройдет гном — эти за собой следят, или собрат эльф, пахнущий лесом или цветущей поляной, и опять эти средевековые простолюдины.
А что хотите? В деревне добротный хозяин может хоть в баню раз в нелелю сходить, это если в этом мире есть бани. А как помыться в таком вот городке какому-нибудь побирушке или подмастерью, которые из-за формы социальной пирамиды составляют здесь большинство? Это вам не Рим, и даже не оккупированная римская провинция, где за сомкнутыми щитами железных легионов полный порядок и общественные бани за медяк. Тут полное независимое сюзеренное дикое вонючее средневековье, выросшее из тех самых грязных вонючих варваров, которых в свое время не смогли сдержать преданные политиками железные легионы… Это не Лютеция, господа, это — Париж-с. Тот самый, где кавалеры выносили дам на руках из карет именно из-за этого… мда-м… вот именно этого… того, что под ногами. А Рима в этом мире, скорее всего, вообще не было. Я взглянул на вонючую жидкую грязь по колено посреди дороги. В современных обществах такого просто не бывает. Ну, разве что в независимых и сюзеренных… не знаю, не бывал там.
Кстати, а почему от Симы не пахло? Неужто она такая аккуратная, или это мне вино обоняние отбило? Я с интересом стал рассматривать вариант выпить кружку-другую, или хотя бы набить в нос мяты… Неэстетично, но должно сработать.
Рядом со мной раздался смех. Не просто смех, а какое-то истеричное хихиканье. Я обернулся. О, а вот и пациент нашелся… самостоятельно. Таина стояла невдалеке держа почти за шкирку молоденького подростка-мальчишку и ржала, глядя на меня. Мда-м, а Сима-то попривлекательнее будет, перехватил я мысль Тариэля. Не поняв причины такого веселья, я тем не менее заметил, что от нее не пахло. Что значит, привычка. Да и от мальчишки тоже, что, впрочем, было понятно — дите оказалось полуэльфом. Тут уж даже без воспитания чистоту соблюдать будешь — органы чувств не позволяют. Конечно, в обморок мы от запаха не падаем, но неприятно, а осознавать, что являешься источником такого запаха — неприятно вдвойне. Странно, что никаких признаков эльфийского воспитания мальчишка не проявлял. То ли родителя убили, то ли один из этих… Не понимаю, если человеческие женщины вызывают такое отвращение, зачем им детей делать, а если уж сделал, чего детьми разбрасываться? Тем более, что чистокровок рождается так мало, что и говорить не о чем, долголетием берем…
Подивившись как быстро я вдруг начал рассуждать как заправский эльф, я вздохнул и пошел вслед за Таиной с мальчишкой, чтобы направить их в к коню, когда соберутся. Собственно, а чего направлять? Если я правильно понял, мальчишка, как полуэльф, у нее за эксперта в конях, так что если внушить ему правильное место — сами придут. Сказано — сделано. Вообще-то подсаживать мысли в живую нейронную сеть — то еще удовольствие, поскольку у каждого она своя, по-разному размечена, в общем, это как с древним дампом без карты памяти работать — поди пойми какая группа шестнадцатеричных цифр означает нужную тебе переменную. К счастью, отладчики нейронных сетей у нас отличные, работающие на языке высокого уровня, который для сети состоит из обычных мемов. И все просто, задаешь нужные мемы, а Гайя за тебя их правильно в нужное место сажает.
Так, а какие мемы мне нужны тут? Я коня-демона поглубже в малозаметный переулок упрятал, чтоб не слишком много народу его видело. Конь-то знатный, если слишком у многих покупателей обломится — лишнее внимание привлечет, а оно тут ни к чему. Итак, первый мем: «передний ряд — плохие кони», второй: «хорошие кони — образ того переулка». Ага, и еще один: «лучший конь — картинка созданного мною демона».
Мем, вообще-то, это очень просто. И вовсе не «превед медвед». Мем — это связь между двумя или более понятиями. Понятие может быть словом, образом, да хоть мелодией. Скажем, «жратва — хорошо» или там «я — умный». Кстати, надо еще пару мемов добавить: «я — умный лошадник», «мой совет — конь — хорошая цена». Соединив эти пять мемов вместе я подвесил на них простенького демона, который через несколько часов должен рассеяться, и отправил все это парню в мозги. Теперь демон будет раз в десять-пятнадцать минут будить эти мемы в его уме и к тому времени, когда надо будет отправляться за конем, он уже твердо будет знать, где искать покупку. В целом, конечно, можно было этого и не делать, конь-демон все равно никому кроме Таины служить не стал бы, а надо было бы, разгромил бы конюшню, вырвался и сам бы ее нашел. Вот только, зачем делать с шумом, гамом и скандалом, если можно все так, чисто и аккуратно?
Таина остановилась и громко сказала какую-то глупость про драконов. Народ заржал. Интересно, она хоть раз дракона видела? Впрочем, зачем я спрашиваю, если отлично знаю, что не видела. А увидела бы, здесь пахло бы совсем по-другому.
— Я обязательно донесу ваше замечательную идею до драконов при встрече, — не удержавшись, высказался я, выступая из зоны невидимости, в которой машинально держался, — Уверен, они будут в восторге.
— Дарю! Можете под своим копирайтом представить! — заявила нахалка. Вообще-то прет из нее прошлое. Ведь в этом мире копирайтов еще веков так десять не будет…
— Ну, зачем же так грубо? — попытался мягко поинтересоваться я. Да-да, знаю, мягкость с женщинами, как бы это сказать? Она им нравится, но почему-то не работает.
— Уважаемый, я от вас в восторге! — заявила Таина в ответ, — Только умоляю, пропустите нас, в конце-то концов! Нам в оружейные ряды нужно!
Мда-м, а у нее хорошо поставленныый голос базарной торговки, и правда пробивная тетка. Правда, потом, скорее всего, еще дополнительную инкарнацию от хамства лечиться придется… как бы не влипла куда по дороге с такими манерами. Демонов-то у нее еще нет.
— Позволите вас проводить? Я знаю дорогу, — и развернувшись начал прокладывать путь в толпе. Да уж, подарочек. Как снабжу ее демонами, обязательно дам Тариэлю отдохнуть с Симой, раз уж она ему так понравилась. Никаких сопровождений в столицу, Таина — уже большая девочка, с демонами под рукой сама справится. Кстати, а мне же ей еще второго демона — пса надо вручить. Так что знакомство придется продолжить.
Мы уже пришли. Гномий квартал отличался чистотой и порядком, в воздухе сильно пахло дымом от кузен, а в остальном — лепота… Добавьте к этому отсутствие выходящих на улицу домов, все аккуратно в глубине двора, за высокими заборами, да еще и улица аккуратно вымощена. Молодцы гномы, совсем другое впечатление. Еще бы побольше зелени во дворах, ну, да что с них взять — подземный народ. Таина рванула вперед, как гончая, чуть не удавив парня воротником…
— Скажите, леди, — поинтересовался я, — а почему вы постоянно держитесь за этого юношу?
— А в чем дело?!
Ну, да, все правильно, еще рук в боки не хватает. Просто чувствую себя на Привозе в Одессе… И как с ней такой славный паренек связался? С другой стороны, если она о нем заботиться будет, то может и повезло парню. Ладно, осталось пригласить продолжить знакомство, и можно на некоторое время сваливать.
— Не хочу быть навязчивым, но если он может решать, — не удержался от подколки не то я, не то Тариэль, — я бы хотел пригласить вас в мой дом… — я задумался. А ведь такая фраза может черт-те что в этом мире означать. Скажем предложение руки и сердца. Не, не отдам ей своего Тариэля, на фиг мне нужна такая невестка… Надо уточнить, — в качестве гостьи, конечно.
— Я не могу ответить сейчас, мы остановились у Локиса на Рассветной улице — приходите вечером, тогда и решим.
Ну, просто бизнес-вуман… еще бы в сотовом телефоне в календаре пометила. Что ж, тем лучше, к себе пригласила. Не обьяснять же ей, что мой дом совсем не в этой дыре. Опять же, даже если говорить о трактире, Сима взревнует, зачем Тариэлю свинью подкладывать? Я отвесил легкий поклон и благополучно смылся, пока Таина не разобралась, что же мы с Тариэлем ей сказали. За поворотом раздались возмущенные вопли. Кажется, паренек ей все обьяснил.
Глава 13. Первые подопечные: О любви
* Алексель
Оставшийся после разговора с профессором день я честно проволынил, гуляя по пляжу и ничего особенно не делая, если конечно, не считать за дело интенсивные размышления, которые обычно за дело и правда не считаются. Нет, не совсем проволынил. Попробовал подопрашивать Мартика, каким же боком научная тема Алины меня касается, хотя и Мартик тоже на тему поначалу категорически отказался отвечать.
— Вы, молодой человек, от меня слишком многого ожидаете, — заявил нахальный котяра. — Если вам так приспичило, то Алину и спросите, а меня нечего подставлять.
— Ну, что ж, спасибо за совет, обязательно спрошу. А все-таки. То есть, мной и правда как-то манипулируют? — спросил я его, ловя на слабо, и как ни странно, поймал…
— Манипулировать вами как раз категорически против ее интересов, — заявил Мартик, — Сам тезис, который она защищает, состоит в том, что новый младший бог сам сделает так, как она предсказывает, безо всяких подсказок и указаний. А то до сих пор их всегда по этому вопросу вводили в курс дела, так что у них и выбора почти не было, а вам специально оставили самому выбирать, чтобы доказать, что бог и сам никак иначе поступить не сможет, а точнее, может, но все равно как надо делает. Так что, молодой человек, малейшее подозрение, что она вами манипулирует, по крайней мере, если все повернется, как она ожидает, поставит под сомнение весь ее эксперимент.
— И что же это такое?
— А вот этого, мда-м, я не могу вам сказать, — заявил Мартик, — Поскольку именно в этом и суть эксперимента.
— А если я неправильно выберу, что, окажусь недостоин?
— Смеетесь, молодой человек? — невозмутимо возмутился Мартик. Никогда не думал, что такое возможно, но котяра справился, — Да, как выберете, так и хорошо будет. Хотя я, на вашем месте…
— Что на моем месте? — нервно спросил я, подозревая подвох.
— На вашем месте, мда-м, я выбрал бы и то, и другое вместе, а если предложат, то и третье, — мечтательно заявил Мартик, лизнул нос, нервно перебрал лапами и мечтательно зажмурился, — Впрочем… мда-м, это уже мое — кошачье, людям и богам не понять…
И гордо покачивая хвостом вышел из комнаты. А я опять пошел гулять по берегу и размышлять об услышанном. А вечером, в ходе чаепития, решил последовать совету Мартика и все-таки уточнить вопрос.
— Алина, ты тут при мне какой-то эксперимент по твоей научной теме упомянула, — сказал я, делая небольшой глоток из изящной белой фарфоровой чашки, на этот раз с рисунком цветов и ягод, — Не пояснишь, что ты имела в виду?
— А разве я что-то такое упоминала, Алеша? — искренне удивилась она.
— Упоминала, — ответил я, — Когда считала, что я не слышу. Так что, давай, делись. Как говорится, и бог велел…
— Я не могу, Алеша, — мягко ответила Аля, — Ты пойми, это ведь не со зла, и не то, чтобы мы от тебя что-то скрывали. Я тебе почти всю теорию и так рассказала, только без указаний, какое это отношение к тебе имеет. У тебя просто будет выбор, и мне нужно знать, какой выбор ты сделаешь.
— И это не называется манипуляцией?
— Алеша, ну, какая тут манипуляция? — разведя руки спросила Аля, — Я ведь потому и не хочу говорить, чтоб на тебя не влиять. Ну, в чем тут ущерб, если ты сделаешь ровно то, что сам захочешь? Главное, что без посторонних подсказок. С подсказками мы уже давно знаем, как все получается. А я пытаюсь доказать, что боги и так умные, так что и сами все правильно сделают, даже если им никто ничего обьяснять не будет.
— Но что за выбор сказать не можешь?
— Нет, Алеша, не могу, — вздохнула она, — Потому что если скажу, то и выбора у тебя почти не останется.
— Это как?
— Ну, хорошо, Алеша, я попробую обьяснить, — еще раз вздохнула Аля, — Только учти, это очень иносказательно будет, потому что если сказать, как есть, то действительно на твой выбор повлияет. А мне и правда знать нужно, как ты его сам сделаешь.
— Ну, что ж, на безрыбье и рак — рыба, — согласился я, — Давай свое иносказание.
— Помнишь как Винни-Пух пришел в гости к Кролику, и тот спросил, что медвежонок хочет — мёду или сгущенного молока?
— Ага, а Винни тут же ляпнул «и того, и другого, и можно без хлеба!» — подтвердил я знакомство с классикой детской литературы.
— А теперь представь себе, что меду так много, что до сгущенного молока уже не добраться.
— Не вижу проблемы… — удивился я вполне в духе самого великого медвежонка.
— А в том, Алеша, что как же Кролику понять, что ты на самом деле любишь — мед или сгущенное молоко? — ответила вопросом на вопрос Аля.
Я озадаченно молчал. Нет, правда, ну просто очень иносказательно. И что это все должно означать? А, ладно…
— Ну, спасибо, — ответил я, — Не то чтобы хоть что-то было понятно, но по-крайней мере все, как обещала.
— Извини, Алеша, — ответила Аля, пересела на оставшийся рядом от Михи пуфик, взяла в обе ладони мою руку и уставилась снизу вверх сияющими огромными глазами, — Яснее никак. Сам увидишь, я тебе потом подробно обьясню, а скорее всего, и сам догадаешься. Просто не выжимай из меня ответа сейчас, можешь это для меня сделать? Обещаешь?
Да, уж, и кто в таких условиях не пообещает? Сейчас просто замурлыкаю, задеру хвост трубой и начну тереться о ее ноги, как Мартик. Или не как Мартик… Нет, какая-то неправильная ассоциация получилась. В воображении послышался бряк застежки длинного поводка из анекдота. Женщин подобные вещи в отношении их просто бесят, а у меня как-то просто механически зарегистрировалось сознанием… Собственно, неудивительно, что такое их бесит. Чтоб удержать женщину на поводке, нужно, чтобы он был пристегнут к твоему ошейнику, а она за него держалась.
— Хорошо, обещаю, — встряхнув головой согласился я, не в силах отвести от нее взгляда. Пушистое белоснежное платье подчеркивало высокую грудь, и мне казалось что вот-вот, и я увижу сквозь него. Причем ощущения были давно забытые, как у первокурсника, увидевшего сокурсницу с хорошей фигурой в мини-юбке и с глубоким декольте. Но тут реальность решила мне напомнить, что я уже давно не первокурсник, и платье заодно с бельем, если таковое было, под моим пристальным взглядом тихо исчезло, открывая перехватывающий дыхание вид. То ли мёда, то ли сгущенного молока и правда было очень много.
— Не надо, Алёша, — тихо, почти просительно сказала Аля, и вернув платье обратно чуть поправила воротник одной рукой.
— Извини, — смущенно ответил я, — Еще не до конца управляюсь со своими способностями. Как-то само собой случилось, я и сам не понял как.
— Я понимаю, Алеша, — ответила Аля продолжая держать мою руку, и доводя сцену до точки, когда мне оставалось либо тащить ее на руках в постель, либо резко менять тему. Я выбрал последнее.
— А не пора ли нам закругляться на сегодня?
Аля явно не возражала, так что я поднялся из кресла и отправился в свою спальню. А то давненько я свою тень в реальности не навещал. И не только тень…
Тень опять сидел внизу и смотрел «Летучую мышь». Чего-то он пристрастился к этому фильму. Ну, да ладно, я с ним досмотрел, благо музыка великолепная, а потом подсказал, что надо бы что повеселее. Тень полностью идею одобрил и поставил наугад серию Футурамы. На экране трудолюбиво переделывали статую Свободы в статую толстой монстрихи, жены завоевателя планет Лллра с Персей Омикрон 8, со сковородкой вместо факела. «Лллр?! Ты поддался на уловки этой одноглазой соблазнительницы!» — возмущалась она, — «Это моя привилегия — задалбывать тебя требованиями, чтобы ты на них огрызался!»
Досмотрел серию, пошел наверх ставить чайник. А тут как раз жена, Галина, начитавшись снаружи на ноутбуке книг с Интернета, зашла в дом кормить кошек. Мы с тенью тут же перехватили инициативу и ко всеобщему удовольствию двух тел и трех сознаний затащили ее в спальню. Вот это просто и понятно. И меда, и сгущенного молока, и можно без хлеба. Тем более, что ужин тень и правда пропустил.
В общем, убедившись, что дома все в порядке, я вернулся в реальность +1 в тело модели омега в избушке номер 13, но поскольку до утра было все еще далеко, не стал подниматься, а просто растекся сознанием по сети, наслаждаясь миром и покоем.
* F58 Алексель
Развернувшись я шагал обратно к трактиру. Мда, надо бы Тариэлю коня хорошего сделать, может тот же светлоэльфийский вариант. Чем он хуже этой придурочной тетки? Да и не дело, эльфийскими сапогами эту вонючую грязь месить. Собственно… а что мне мешает прямо сейчас этим и заняться? Дел до вечера никаких, Тариэль скорее всего к Симе стремится, а вуайеризмом я вроде не страдаю… С этими мыслями я оторвался от эльфийского тела и ушел в сеть.
Так… стандартный светлоэльфийский вариант сделать без проблем, на то библиотека есть. На человеческих фон неймановских машинах пришлось бы линковать, дополнительные точки входа указывать, и вообще я даже не знаю что делать — слишком уж отдаленная аналогия. А тут все просто, подкинул узлов, скопировал на них программу коня, и все само срастается. Вот только, стандартного я не хотел.
А потому я бережно скопировал неактивированную матрицу сильфы, светлоэльфийской кобылы, и стал с ней играться. Нет-нет, ничего серьезного я делать не пытался — какие-нибудь дополнительные способности с нуля и правда заняли бы кучу времени, а у меня его не было, но вот по мелочам или что-то готовое добавить…
Так, для начала внешний вид. Он и так хорош, но можно чуть персонифицировать. Для начала цвет. Стандартная сильфа — белая, просто мечта девочки-подростка, белый Мерседес. Оставим этот штамп метросексуалам, а Тариэлю лучше подойдет серебристый металлик, только без глянца, с матовым финишем… Я задумался, а можно ли действительно сделать настоящий металлик, как зеркало, на лошадиной шерсти? Впрочем, неважно, короче, благородный серый без единого пятнышка — то, что надо. Лично я еще черный уважаю, но у светлых эльфов это политический некорректный цвет, тем более для сына министра иностранных дел. А белый вариант я его невесте подарю, когда соберется жениться. Если у нее своего не будет.
А теперь, по функциональности. Сильфы — не бойцы, а в этом мире такое нелишне. Взял боевую библиотеку у гарр'краши, темноэльфийского варианта, покрутил так, этак… Так, клыки — лишнее, будут с темноэльфийским путать, а это, как уже упоминалось, политически некорректно. То есть, зубки все-таки подправим, чтобы полезнее были, но без фанатизма, в меру. А вот металлизированное копыто и боевые навыки даже очень кстати. Вот только с металлизированным копытом сильфа цокать по мостовой будет, а они как раз известны своей легкостью и бесшумностью, так что давай-ка добавлю на дно копыта еще и слой, отращивающий на нижней части что-то вроде жесткой резины — для тишины и лучшего сцепления… Не получается, нижний слой копыта — омертвевшие ткани, там ничто, кроме паразитов, расти не будет.
Хм-м, а это идея… Быстро покопавшись, ничего подходящего в F58 не нашел, полез в Гайю… ага! Резиноподобный фунгус-грибок, растет этаким валиком-подушечкой, питается как раз такими рогообразными отмершими тканями, ну как опята мертвой древесиной. Еще подправить, чтобы от металлов не дох… готово, заодно резина под копытом тоже будет металлизированной. Здорово! Теперь и с копыт изношенный роговой слой срезать не надо, фунгус будет его сам чистить и заменять резиновой прокладкой из самого себя. Теперь осталось скорость отращивания копыта уравнять со скоростью снашивания и все должно работать. Как бы теперь это проверить? Покопавшись, нашел в библиотеке сильфов модуль для тестирования копыта. Полюбовался в ускоренном варианте как отрастающее копыто по мере снашивания заменяется резиновой подушечкой из фунгуса, прогнал на разных рельефах — от лесной опавшей листвы до мощеной каменной дороги. Вроде все работает.
Кстати, с такими боевыми навыками можно и этот рог на лбу дурацкий убрать. Светлые эльфы — эстеты, зафинтилили этакую витую новогоднюю игрушку бедному животному. Нет, чистой сильфе он полезен, от хищников помогает защищаться, когда они одни остаются. А вот моей модели он ни к чему, только мешать будет. С ее навыками и манерами она любого хищника сама сьест.
Так, чего еще у гарр'краши позаимствовать. Ах, да, конечно, если уж боевую лошадь делаю, то и систему распознавания «свой — чужой» тоже надо скопировать. Кажется, готово…
Нашел Тариэля, он и правда уже сидел в трактире с Симой, правда на этот раз в общем зале — видно учитывая, что ненадолго. Я подкинул ему узлов, и, бережно скопировав на них свою сильфу, установил пространственные координаты загона при трактире и активировал ее. А потом дал знать эльфу… держи, малыш!
* F58 Тариэль
Я шел по городку в сторону трактира размышляя о том как поймать Симу. До вечера еще часов пять, за это время многое можно успеть. Только не перебирать, как вчера. Вдохновение опять покинуло меня, так что я меланхолично месил грязь, благо в этой части города ее было не так много — сапоги не вязли. Странная эта вещь — вдохновение. Чувствуешь себя почти богом, решаешь какие-то уму непостижимые задачи, а потом большую часть не помнишь. Еще понял бы по пьяни, а то ведь исключительно в трезвом состоянии это происходит. Вот и сейчас, чего я занялся этой серой мышкой? Видно, она богам зачем-то нужна, вот и занимаюсь. А ведь из всех событий вокруг нее и помню в основном подколки, ну, и ее «изысканное» поведение, разумеется.
Трактир бы пуст, большинство людей сейчас было занято делами, так что, кивнув трактирщику, я был препровожден в чистую часть для благородных, и уселся за небольшой стол в углу человек этак для четырех-пяти. Трактирщик хмуро принял заказ и ушел. Не любят нас люди, все подозревают во всем. Вот и трактирщик этот, наверняка подозревает, что я с его племянницей не так поступлю. А как не так? Что у нас с ней что было, так она уже давно не девушка и сама решает. А если забеременнеет, так это сказки, что эльфы своих детей бросают. Не так у нас много детей, чтобы ими разбрасываться. Другой вопрос, что понятия у людей насчет «не бросают» причудливые. Мол, женись и сиди в этой дыре, помогай дяде трактирщику мыть кружки и выносить помои. А ведь у нас свои обязательства есть — перед родом, перед королевством.
Мои размышления прервала Сима, принесшая небольшой кувшин местного эля и тарелку с ломтем хлеба, вездесущим козьим сыром и оливками. Треугольное, чуть скуластое лицо было немного слишком грубовато по эльфийским стандартам, соломенные волосы были коротковаты и похоже просто секлись и не желали расти дальше плеч, но огромные серые глаза смотрели с надеждой, открыто и тепло. Увидишь такой взгляд и кажется, что будто уже не раз делил с ней ночи любви. Впрочем, почему «будто»? Я взял девушку за руку, притянул ее к себе и усадил рядом.
— Как ты, солнышко? — сказал я ей на ушко, обняв за плечи.
— Дядя ругает… — вздохнула она.
— Будешь? — я кивнул на еду.
— Спасибо, я уже поела.
Я вынул небольшой нож, высевший на поясе, отрезал аккуратный кусочек хлеба, намазал сыром и водрузил сверху на все это оливку.
— Взаимная еда сближает не менее, чем любовь, дорогая, — сказал я протягивая микротост на один кус к ее губам.
Она послушно взяла в рот и стала жевать.
— А где ты был?
— Тут одной девушке надо было помочь.
— А ты с ней… тоже?
— Нет, что ты… — не сумел сдержать улыбку я — Просто богам угодно, чтобы я ей помог в ее делах. Это недолго, вроде еще пару дней, и она отправится в столицу.
Сима засопела недовольно, а потом решительно заявила:
— Дядя говорит, ты мне сделаешь ребенка и бросишь.
— Твой дядя неправ.
— Но ведь эльфы всегда так делают!
— Почти никогда. Если ты забеременнеешь, поедешь в нашу усадьбу. Там о тебе побеспокоятся, и чтоб ела как надо, и роды примут.
— А потом?
— Что потом? У нас семья не то же самое, что у людей. У нас семья — это вся родня, вот и ты будешь частью семьи.
— Но ведь ты не можешь на мне жениться.
— Не могу. Жениться я и правда могу только на эльфийке. А ты будешь моей любимой.
— Любовницей, что ли? Так ведь состарюсь и надоем. Вы ведь долго живете.
— Не любовницей, любимой, — улыбнулся я, — Это вполне официальный статус, как жена. Любимую выбирают сердцем. Любимых может быть более одной, но о каждой надо заботиться, как об единственной. Поэтому мы этим не разбрасываемся. С любимой не может быть развода. Ради любимых эльфы начинали войны, ради жен… — я задумался, — не припомню, чтобы ради жен такое было. Понимаешь, жена у эльфов — это как бизнес, деловые отношения. Любовь тут ни при чем, выбирают семьи. Жена для того, чтобы родить наследника, который сотни три лет будет учиться, вникать в хитросплетения политики, впишется в династические связи, может быть, будет управлять семейными землями и богатствами, будет частью машины, плетения эльфийского общества, а также центром зависти, заговоров. Словом, всего, что ребенку от любимой не пожелаешь. А детям от любимых мы даем образование, поддержку семьи, независимость, словом то, что действительно важно и ценно в жизни.
— Так что, я по вашим меркам недостойна родить наследника?
— Не недостойна, просто не сможешь. Наследник учится возглавить семью дольше, чем люди или даже полукровки живут. Тебе нужно, чтобы твой ребенок всю жизнь посвятил изучению того, что не успеет применить?
Сима вздохнула, соглашаясь с логикой, и прижалась ко мне.
— А может все-таки женишься и останешься здесь? — спросила она с надеждой, — Дядя — он хороший человек, он на тебя только из-за меня ругается. А трактир хороший доход дает, переживем.
— Не могу, солнышко, я-то ведь сын от жены, хорошо хоть младший, не наследник. Но и у меня есть долг перед семьей, перед родом, перед королевством, перед богами.
— Ну, уж, перед богами! — усомнилась Сима, — Кто ж живого бога видел? Привираешь небось!
— Ой, Сим, — закричал ворвашийся в комнату мальчишка-половой, — А у нас во дворе такая кобыла красивая неизвестно откуда! Причем без седла, как будто сама прибежала.
В душе неожиданно появилось теплое чувство подарка и я понял, что знаю, что это за кобыла…
— Это моя, — откликнулся я и повернулся к Симе, — Между прочим, подарок бога. Он как будто знал, что ты сомневаться будешь. Ты же видела, я пешком пришел, у меня лошади не было. А вот посмотрел он, как я по местной грязи хожу, решил помочь. Пошли посмотришь?
Мы вышли. Стройное, рослое и изящное серое создание отвечало самому придирчивому вкусу. Завидев меня, кобыла быстро, но плавно и бесшумно, как по воздуху, пересекла двор и уставилась на меня в ожидании. Огромные черные глаза смотрели на меня преданно и ожидающе.
— Я назову тебя Тиллиль-Облачко, — сказал я, бережно гладя по холке. По ее телу прошла дрожь, она тихо заржала, но я почуствовал, что ей понравилась ласка. Вообще-то шея — это очень уязвимое место у лошадей, так что она должна безгранично доверять тебе, чтобы позволить дотронуться до нее.
— Кажется я сейчас взревную не к твоей будущей жене, а к этому подарку богов… — заметила Сима.
— Солнышко, — я обнял девушку рассмеявшись, — да как же можно к ней ревновать? Посмотри только, как она тебя любит!
Тиллиль уставила на нее свои восторженные глаза и склонилась на колено, позволяя на себя сесть.
— Да, как же я… она ж без седла, — удивилась Сима.
— А я тебя придержу, любимая, — ответил я, усаживаясь на Тиллиль и подсаживая Симу перед собой, — поехали на ярмарку, я тебе чего-нибудь куплю…
* Алексель
Проснувшись, а точнее, решив вернуться в свое тело, я обнаружил, что Алина уже, как всегда, куда-то смылась по своим делам. Вот ведь занятой котенок…
Кстати, проснулся в привычных проницаемых трусах-шароварах. Я, наконец, разобрался, что же это такое. Конечно, если хотелось одеваться, никакой проблемы в этом для богов не было. Можно было создать одежду любого вида точно так же, как и еду, и предметы обихода, и даже свое собственное тело. А вот если на тебе никакой одежды не было, то включался своеобразный блок цензуры, который стыдливо прикрывал некоторые места туманным облачком, почти как приватный фильтр в земном телевидении. При желании его можно было выключить, но по умолчанию боги щеголяли в пышных трусах, а богини в купальниках и халатиках. Короче, я соорудил себе камуфляжную футболку, свободные карго-штаны песчаного цвета и борцовки в качестве обуви. Нет, не берцы, а именно борцовки из мягкой кожи с тонкой гибкой подошвой. А чего? Гвозди тут на дороге не валяются, а даже если бы и валялись — этому телу они по фигу, а обувка удобная, и опять же, подошвы ног землю чувствуют. Хорошо…
Так, а что у нас с делами? Второй поток сознания благополучно решал проблемы в F58, новых вводных не поступало, так что… солдат спит, служба идет, причем спать совсем необязательно. Итак, чем бы заняться? И тут вспомнилось приглашение Йогиты.
Конечно, сначала надо бы получить подтверждение на конкретное время, а также выяснить, куда же направляться, но для второго можно спросить Миху. Я привычно взглянул вверх и спросил:
— Мих, ты не спишь?
— Теперь нет, — бодро ответил голос с потолка, — А чего надо?
— Помнишь, Йогита приглашала в гости?
— Класс! Конечно помню! И чего ждешь? Давай сюда! — раздалось в ответ, — Гит, тут к нам Леха намылился собраться, правда, здорово?
Кхм… это где же я его застал?…
— Алексей? Собрался? — раздался голос валькирии, — Замечательно, давай появляйся, чего так долго тянул?
— Да, я не знаю куда, — смущенно ответил я.
— А-а, ща буду, подожди минуту, — ответил михин голос, потом раздался невнятный суетливый шум, продолжившийся пару минут, и в гостиной возник Миха в своей обычной одежде. Вот только, на шортах ширинка расстегнута и футболка наизнанку, а так — почти как обычно.
— Привет, здорово, что собрался, пошли! — заявил он с порога и, схватив мою руку, телепортировался.
Моему взору открылась просторная большая изба с беленой кирпичной русской печкой, отгороженным занавеской уголом за ней, а остальной частью жилой комнаты, занятой длинным деревянным столом. С внутренней стороны у стола стояли стулья-кресла, тоже из грубых досок, но с накинутыми сверху матрасиками и мелкими подушками, чтоб не жестко было сидеть, и небольшие столики между ними. Я бы назвал их журнальными, если бы они не были совсем небольшими, не больше крупной табуретки, и сбиты из тех же грубых досок, что и вся остальная мебель вокруг. Небольшие окна с ситцевыми занавесками давали природный свет, лавки вдоль стен добавляли посадочных мест вокруг стола, а стены были завешаны полками, набитыми всяким барахлом.
Надо сказать, очень своеобразным барахлом. Ничего практичного, вроде банок с вареньем или сплетенных вязанок лука на зиму, исключительно сувениры. Причем, назвать это мечтой милитариста было бы явным преуменьшением. На ближайшей справа от меня полке, прямо под потолком лежал на подставках снаряд от Катюши РС-132, причем, подозреваю, не разряженный, а рядом с ним стояла какая-то древняя не то медная, не то бронзовая плохо отпрессованная бляха размером с небольшое блюдечко с изображением какой-то лохматой физиономии. Римская фалера? На дальней стене между окнами под потолком висел приколоченный гвоздями кусок хвостового оперения самолета в пустынной защитной светло-коричневой раскраске с желтым венком, белым числом 100 вверху и кучей желтых вертикальных черточек под ним.
Последний экспонат показался смутно знакомым. Подсознание тут же услужливо послало запрос в Гайю и выдало результат: обломок Мессершмидта Bf-109F немецкого аса Ханса-Йохима Марселя, воевавшего в Северной Африке, сбившего 158 самолетов, включая 61 британский самолет в последний месяц своей жизни — сентябрь 1942-го, чем переплюнувшего знаменитого аса первой мировой «красного барона» фон Рихтгофена. Также поставил своего рода рекорд 6 июня 1942-го, сбив за 11 минут 6 британских «Томагавков» (он же Куртис P-40, он же «Киттихок»). Погиб в 22 года из-за технической неисправности самолета 30 сентября 1942-го, всего через месяц после получения Железного Креста с Дубовыми Листьями и еще какой-то мурой за номером 4.
К такому сувениру я даже не знал, как и относиться. К фашистской Германии, ясное дело, никаких теплых чувств я никогда не испытывал, но шесть Томагавков за одиннадцать минут невольно вызывало уважение. Да и непонятно, то ли хозяйка благоволила к асу, то ли поучаствовала в «технической неисправности»… впрочем, вряд ли, не в ее стиле.
А чуть правее три полки были заняты самыми настоящими человеческими черепами. Не, не шучу… Тут я вспомнил, что профессор мимоходом назвал Йогиту Кали, а древнеиндийская богиня ночи Кали как раз и изображалась в ожерелье из человеческих черепов, да еще и танцующей на обезглавленном теле держа отрубленную голову в руке. Ну, вот и подтверждение.
Тут и хозяйка вышла из кухоньки перед печкой слева от двери. Вообще-то, учитывая все, что я о ней узнал, я бы не удивился и какому экзотическому наряду, а уж чему-нибудь индийскому типа сари и подавно, но одета Йогита оказалась на удивление современно. Черная футболка, в которую с трудом влезал немалый бюст, свободные штаны камуфляжной раскраски, на ногах, единственные выбивающиеся из образа солдата фортуны, мягкие облегающие сапоги из черной замши без каблука и с мягкой плоской подошвой. Волосы сплетены сзади в тугую косу до пояса. Выглядела она даже моложе, чем когда мы встретились в первый раз, и чем-то напоминала актрису Любовь Полищук.
— Алексей? Хорошо, что зашел, я уж думала напомнить, а то у нас тут мир маленький, пренебрегать соседями не след, — тут же обратилась она ко мне, а потом увидев направление моего взгляда добавила, — А, мою коллекцию рассматриваешь? И как?
— Э-э-э, — ответил я невнятно, не зная что сказать.
Йогита взглянула на мою растерянную физиономию, вздохнула, улыбнулась и снизошла до обьяснений:
— Тебя утешит, если ты узнаешь, что это всё мои собственные черепа?
— Как это, собственные? — не понял я.
— С предыдущих реинкарнаций, — ответила Йогита, — Дороги мне, как память. Вон этот, в нижнем ряду слева и есть ваша Баба Яга, она же Шемаханская царица… Все новенькие тоже ошарашено смотрят, уже привыкла обьяснять.
— Слушай, если уж затронули историческую тему, а почему тебя всегда рисуют с мужской отрубленной головой, которую ты держишь за волосы?
— Не мужской, а демона. И не всегда, а только когда как Кали изображают. Ни Афине, ни бабе Яге, ни Шемаханской царице, ни валькириям, ни еще много кому ничего такого не пририсовывают. А с Кали… пыталась я им обьяснить, что с демоном эгоизма надо бороться, не ставить себя выше других, а они вот в таком художественном виде воплотили. Видно, так уж обьяснила… А потом уже с оригинала перерисовывали, когда и не разобраться было, что было, а что — иносказание. Пошли, на мою коллекцию оружия смотреть! Ты ж оружие любишь.
— Да, а тебе что, Миха сообщил? Или Алина?
— А зачем мне еще чего-то сообщать? — удивилась хозяйка, — Мужик — значит любишь женщин и оружие.
— Насколько я знаю, не все.
— Все, все, просто некоторые еще и боятся.
— Кого, женщин или оружия?
— Кто женщин, кто оружия, а часто и того, и другого. В принципе, правильно боятся. Пошли, коллекция в дворе, в амбаре.
— Да, я вообще-то хотел спросить, а я не отвлекаю ни от чего?
— Не ты один умеешь несколькими потоками сознания пользоваться, — рассмеялся Миха, который до поры помалкивал, — У меня сейчас одна миссия идет, у Гиты — три, так что не беспокойся, Лёх, скорее это мы тебя отвлекаем.
— Обижаешь, — возразил я, — у меня сейчас тоже идет, F58, помнишь?
— Ну, и лады, пошли!
Мы вышли из избы и направились в стоящий рядом бревенчатый амбар. То есть, это он выглядел как амбар, а на самом деле оказался всего лишь входом в огромный современный подземный склад с освещением, кондиционером и большими длинными столами с проходами между ними, на которых лежало самое разнообразное холодное и огнестрельное оружие. Действительно огромный. Мы стояли на возвышении с небольшой лесенкой вниз, откуда открывался обзор, уходящий… очень далеко. На первый взгляд создавалось впечатление, что тут собрано все мыслимое ручное оружие — от стингеров и «игл» до трубочек, чтобы плеваться жеваной промокашкой. Причем, это впечатление вполне могло оказаться правдой. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что не только потрогать, но даже бегом осмотреть все тут находящееся, нужен далеко не один день.
— Здорово, правда? — спросила Йогита довольная как начищенный медный чайник и любуясь моим ошарашенным выражением лица, — Не один век собирала, хотя, надо признать, последние лет триста дали большую часть экспонатов. Племен, конечно, было больше, чем стран сейчас, но людей существенно меньше, да и не так уж отличается кремневое копье с желтой кисточкой от такого же с красной. Вот это я и хотела показать. Не бойся, с каждый экспонатом знакомить не собираюсь, хотя, если что конкретное интересно…
— Слушай, а у тебя только реальное, или фантастическое тоже? — поинтересовался я.
— Смотря какое фантастическое. А что конкретно интересно?
— Видела в «Звездных Вратах» P90?
— Какое ж оно фантастическое? — удивилась Йогита, протянула руку, и с одного из столов взлетел в воздух и направился к ней тот самый, столь много раз виденный на экране пистолет-пулемет. — Бельгийская фирма FN Herstal придумала, в основном для самообороны танкистов и водителей машин. Сейчас в куче стран используется, хотя больше полицией и спецназом. Держи! — Добавила Йогита, — и только что упомянутое творение бельгийских конструкторов, плавно изменив траекторию, влетело мне в машинально протянутую по команде руку, а хозяйка тем временем продолжила, — Калибр — почти как у мелкашки, на десятую долю миллиметра больше, пули вообще чуть легче, но по сути те же 2 грамма как и у мелкашки «двадцать второго» калибра, зато патрон больше, так что скорость и энергия выше. С патроном SS190 c двухсот метров кевлар пробивает…
— Здорово, — откликнулся я, постаравшись показать энтузиазм. Нет, мне и правда было интересно, но, очевидно, что знания Йогиты намного превышают размеры моего интереса. Так что пришлось просто приготовиться к вежливому выслушиванию. В следующие десять минут я узнал обо всех типах патронов, используемых с P90, включая снятые с производства, о его близнеце-брате пистолете «Пять-семь», названном так по калибру общих с P90 патронов в 5.7 мм, о том, в каких войнах они использовались, их достоинства и недостатки, и даже в каких странах их могут купить гражданские лица. Кстати, в Америке оказалось, что можно, хотя и в полуавтоматическом варианте.
— Хорошо, — наконец сжалилась она, — а что еще возьмем?
— Куда?
— Как куда? На стрельбище! А что еще с оружием делать? Ты у нас — почетный гость, так что давай, что тебе знакомо. Тебе из чего приходилось стрелять?
— Ну, из Калашникова, само собой, АКМ, то есть, потом Вальтер, Глок, из револьверов Торрес, Рюгер…
— Понятно, значит берем АКМ, Глок, и я тебе еще один револьвер покажу, — Йогита махнула руками, и к нам полетели перечисленные экспонаты. Калаш поймал Миха, причем летел он в воздухе, немало напоминая помело Бабы-Яги, решившее попробовать себя в соло полете, а пистолет и револьвер рукоятками вперед приземлились в руки хозяйки. Глок она тут же засунула сзади в штаны под ремень — не удивлюсь, если у нее там была компактная кобура, а револьвер с длинным стволом, выглядящий как из фильмов о Диком Западе, оставила в руках и гордо продемонстрировала мне. — Freedom Arms, под Казул 454. Жуткая штука, патрон размером с пальчиковую батарейку, энергия пули в пять раз больше, чем у P90. Такими на слонов можно охотиться… теоретически. Выглядит древним, но на самом деле появился на рынке в 1983-м.
В общем, началась следующая лекция, правда, тоже вполне занимательная. Тем не менее, в конце концов, мы все-таки выбрались наружу и вышли на стрельбище. У Йогиты с этим оказалось просто — там где у крестьян было бы поле с картошкой, прямо за домом и пристройками, у нее было стрельбище на всю ширину поля за домом вплоть до леса, метров этак четыреста-пятьсот. И в ширину просторно, чтобы гильзы в соседа не летели. А мишень сам придумываешь, какую хочешь, и на том расстоянии, где хочешь. Просто и без претензий.
Надо сказать, что когда патроны достаются коробками из воздуха и заправляются в магазин мысленным усилием, упражнение облегчается невероятно. Заодно задумался, зачем надо было брать в коллекции, если можно было на месте создать, и получил ответ, что из коллекции приятнее и почетнее. Приступили к делу, сначала со неподвижными мишенями. Правда, поначалу все стало ложиться в яблочко, что меня весьма озадачило. Потом понял, что я подсознательно полет пули продолжаю корректировать. Да-а, трудно быть богом, о стольких вещах надо думать… Прекратил это дело, и все стало куда более натуралистично. Freedom Arms, кстати, оказался чем-то феноменальным. Конечно, для практического применения такая бандура не годилась, да и заряжать ее было небыстро, но раздолбав в прах центральное пятнышко третьей мишени, я убедился, что с упора точность просто великолепная.
Потом постреляли по спортивным тарелкам, запускаемым в воздух. Потом Йогита начала запускать хаотично мечущихся демонов самых разнообразных форм, от уток и куропаток до летучих мышей и полного сюра. В общем, ухлопали несколько часов и несколько сот демонов, и пошли обратно. После многочисленных обменов у меня за спиной оказался АКМ, Миха нес P90, а Йогита осталась с теми же Глоком сзади за поясом и револьвером, который сунула в болтающуюся сбоку кобуру как у ковбоев. А ведь утром ее не было… К моему удивлению, пошли не на склад, сдавать оружие, а обратно в избу.
— А чистить? — пояснила Йогита, заходя в дом, — Это ж немалая часть удовольствия. И вообще, под чистку оружия с нектаром и разговор приятнее течет. Кроме того, коллекционное оружие уважения требует.
— К слову о нектаре, — встрял Миха, — Я недавно такой сорт нашел!
— Кто бы сомневался, — фыркнула Йогита, глядя как он достает из воздуха бутылку какого-то нового нектара и бокалы. Тем не менее, руку за наполненным бокалом протянула. Мне Миха, само собой, тоже всучил — практика сказывается.
— Ну, что, за встречу? — подняла бокал Йогита.
— За встречу, — откликнулись мы с Михой. Чокнулись стоя, выпили. Поставили бокалы на стол. Если честно, я в такой гусарской компании чувствовал себя не в своей тарелке. Вот Миха явно натурально вписывался, а я как-то… Ощущение было, как когда в компанию отцовских сослуживцев случайно попадал кто из гражданских со стороны матери, типа мужа тети Нади, которая в общем и не тетя была, а школьная подруга матери, но это неважно. Я, правда, по крайней мере реагировал вроде бы адекватно, но все равно, чувствовал себя несколько неестественно.
Йогита сгребла бутылку, налила себе полный бокал, и, не забыв выложить пистолет и револьвер на стоящий рядом журнальный столик, развалилась в кресле, положив ноги на стол рядом с открытой банкой с какой-то мастикой, при виде на которую явно хотелось отодвинуть любые источники огня подальше. В принципе, а что? Если и шарахнет, новое тело сделает, а судя по количеству мастики, и новую избу, но ведь не проблема…
— Не переживай, — сказала Йогита, увидев направление моего взгляда. — Без химического запала эта штука совершенно инертная, хоть фигурки лепи как из пластилина. Кстати, чего стоишь? В ногах правды нет! Ветошь и смазка на столе. Шомпол — штатный.
Сказав это, она бросила бутылку Михе, который уже тоже успел расположиться в другом кресле и уже начал готовить бельгийское чудо для чистки. Пока Миха наполнял бокалы, я тоже уселся в кресло и обнаружил, что матрасики превращают грубые деревяные кресла во что-то удивительно комфортное. Если разложить, вообще, не кресло, а просто какая-то лежанка у психотерапевта, как в кино показывают. Только так ни оружие чистить, ни бокал хватать неудобно, так что я, наоборот, поставил спинку повыше. Заодно нашел и применение журнальному столику слева, поскольку укладывать ноги на стол вслед за хозяйкой показалось немного излишним, а вот столик оказался самое то. На другой, справа, Миха поставил полный бокал.
Ненадолго все занялись делом. Нам с Михой надо было разобрать свои экспонаты — в смысле неполной разборки-сборки, а Йогита не разбирая, просто оттянула затвор Глока, так что вылезший наружу ствол задрался немного вверх, и держа его в одной руке, принялась его тщательно, нежно и с удовольствием чистить другой рукой, аккуратно с внешней части ствола вставляя и вытаскивая аккуратный проволочный ершик.
Я, надо сказать, тоже увлекся. Мне ж родной АКМ достался в конце концов. Разобрал его, разложил на соседней тумбочке-столике. Ёлки-палки, целую вечность этого не делал, а ведь все еще умею! Взял шомпол, ветошь, смазку, и спокойно, не торопясь, стал чистить ствол. Разве что язык не высунул от усердия. Нет, правда, просто детский сад какой-то, пустое дело в общем-то, а как захватывает…
* F58 Алексель
Я дал эльфу самостоятельно найти Таину, установить должный контакт и даже выгулять ее на ярмарку, где Тариэль был полная обходительность и даже выиграл ей какой-то шарфик стрельбой из лука в тире. Кстати, никогда не слыхал, чтобы такой аттракцион был популярен на средневековых ярмарках, поскольку таскать с собой лук и стрелы на ярмарку явление не самое популярное, а для успешного лохотрона нужен массовый участник. А если давать лук от заведения, как в каком-нибудь чешском Луна Парке, где в тире заранее погнутые пневматические винтовки имеются, так из такого лука никакой эльф ничего никогда не выиграл бы, разве что стрелы рукой кидал бы, как какой-нибудь Чингачкук. Впрочем, неважно… Главное, Таину эльф выгулял, как положено. А что ему куда больше хотелось к Симе, так начинающему дипломату невредно потренироваться в выгуле посторонних дам. А почему начинающему дипломату? А куда еще может сын министра иностранных дел податься?
Воссоединился с Тариэлем где-то ближе к концу, когда уже собрались домой, и поймал конец разговора.
— Таина, леди не пьют эль! — заявил паренек.
— А я не леди и уже говорила об этом! — ответила та, полностью довольная собой. Ну, это мы заметили, вот только…
— В самом деле? Не припомню… — откликнулся я. Нет, правда не помню, чтобы она такое прямо заявляла. Не то, чтобы были сомнения.
— Это ты не ему, это ты гному говорила, Мастеру Гарихх'Ашу, когда его сыну в любви признавалась! — заржал паренек.
— Точно! — согласилась Таина, — Как же я могла так перепутать?
Хм-м, а это уже интересно…
— Вы и правда признавались в любви гному? — поинтересовался я, не веря в удачу. Блин, чего ж я с принцем корячусь, если ее можно прямо тут же в Больших Песюхах женить, пардон, замуж выдать, и пусть исправляется себе. Вроде бы Афра что-то в этом роде с самого начала и планировала.
— Ну да, а что такого? Не в эльфов же влюбляться? Это так тривиально… — заявила нахалка.
Мда-м, а я так стрался, подумал я, и тут же понял, что сказал это вслух. Да, ладно, пусть ржут. От меня не убудет. Да и время делом заняться.
И вот, пройдя по темнеющим улицам некоторое расстояние, я решил, что место самое подходящее, чтобы подарить Таине ее щенка. Ненадолго выйдя обратно в сеть, пока Тариэль занимался с Таиной взаимными подколками, я для начала создал трех тупых демонов, симулирующих каких-то местных гопников с пустым мешком, в доме, находящемся на пути троицы. Затем я подкинул Таине узлов и, взяв координаты мешка, заложил их в скопированную на новые узлы программу пса-демона-охранника и активировал ее. А заодно и демонов-гопников, которым положено было этот мешок начать пинать по приказу. Не сильно, мне совсем не нужно было, чтобы щенка и на самом деле мучали, а только так чтоб вызвать у Таины с одного взгляда очередной приступ злобности.
Затем я вернулся в эльфа и повел Таину и паренька к заветному домику, а когда подошли поближе, отдал команду гопникам начинать, а щенку плакать громким голосом. В принципе, он и так это начал бы, почуяв рядом хозяйку. Таина, разумеется, встрепенулась и бросилась на освобождение. Все-таки, надо признать, манеры у нее, может, и хромают, но сердце в принципе доброе. И это хорошо. Все-таки, не за просто так у нее 80 процентов человечности нашли. Нет, Тариэля все равно не отдам, но все-таки приятно, что не зря этой девицей занимаюсь.
Задумавшись, задержался, и влезая в окно увидел картину маслом: Таина явно пыталась попасть в кого-то кинжалом и промазала, гопники наступают на нее, а мой единственный контроль на ними — развеять, что на глазах у свидетелей, ясное дело, идея неудачная… Короче, накосячил. Хотя, если выгорит — будет естественнее выглядеть. В общем, вытаскиваю метательный нож, кидаю в ближнего, матерюсь, влезаю в комнату, второй тем временем пытается прыгнуть на Таину и получает от нее стрелу в горло — не промахнулась, молодец, все-таки не зря я ей этот навык подарил, а третий остолбенело стоит, поскольку уже уловил, что тут ему ничего не светит. Убираю у него блок агрессивности и кидаю: «Пшел вон!», что тот тут же и делает. Можно теперь, конечно, и развеять, ну, да ладно, мало тут этих декораций шастает? На то и виртуальный мир, чтоб большая часть жителей были даже не тени, а вот такие декоративные демоны. А без агрессивности от него беды не будет.
В общем, в комнате Таина обнимающая щенка, паренек, я и два свежих трупа. Миссия выполнена. По крайней мере, снабжения ее демонами, насчет принца еще придется потрудиться, если только она и правда за гнома замуж не выйдет. Что неплохо было бы… Правда, пришлось ей еще обьяснить, кого она «спасла», и получить на это парадоксальную реакцию.
— Лорин, это шутка? Ну, какой же он демон?! Посмотри, какой симпатичный пупсик! — заявила Таина обращаясь к пареньку.
— Он прав, — подтвердил тот, — Только он забыл сказать, что сэльфинги — один из самых охраняемых секретов дроу.
— Дроу, опять дроу! — возмутилась чего-то Таина. — Это что, очередной их эксперимент над живыми существами?
Ну, насчет этого, я как раз сильно сомневаюсь. И у гарр'краши, и у сильф, и у сельфинга — этого самого пса, четко был виден один и тот же стиль, причем даже не команды, пусть даже и слаженной, а одиночки. У них даже куча библиотек была общая. А чего-то я сомневаюсь, чтобы темные эльфы трудились кодировать коней светлых. Тут скорее всего или из Гайи изначально скопированы, или приложила руку одна знакомая Михи, которую тот, кстати, просил меня поискать…
— Да, другие расы не решаются гневить Демиургов, — ответил Лорин.
— Богов, что ли? — уточнила Таина.
— Не богов, — машинально решил вмешаться я, — Демиургов.
— А какая разница? — искренне удивилась она.
— Демиурги — создатели миров, а боги…. - ну как ей обьяснить разницу между программой и пользователем? — Ну они вроде управляющих, за порядком там следят, и вообще… — закончил я невнятно.
— Ладно, вы как хотите, а я устала и хочу спать! — заявила Таина.
Ну, и ладушки. Я отпустил Тариэля закруглять разговор, а потом мы пошли в уже знакомый трактир.
Глава 14. Первые подопечные: О женщинах и демиургах
* Алексель
Чистку оружия действительно оказалось удобно сочетать с беседой под нектар, так что после небольшой паузы, Йогита решила, что можно разговор и продолжить:
— Насчет плана действий, предлагаю такой. Сейчас час-другой за чисткой оружия и приятной беседой с нектаром, а вечерком попозднее у меня миссия будет в R66, так там надо будет по ходу дела демонов поотстреливать, вот и еще развлечемся, заодно мне с миссией поможете. А в перерыве по ходу дела придумаем.
— Звучит неплохо, — согласился я, размышляя, что сегодня мне, по крайней мере моему главному потоку сознания, все равно делать совершенно нечего, а вопрос явно был задан мне, — Кстати, а пока суть да дело, что, нектар без закуски будем?
Йогита повела сверху вниз свободным мизинцем правой руки, и на стол с бряком грохнулась огромная миска, заполненная фруктами, из которой хозяйка, на минуту прервавшись с чисткой, тут же вытащила яблоко и откусила от него кусок.
— Без проблем, — пояснила она, — Я не Сет, меня фрукты не смущают.
— Слушай, я уже не первый раз на эту тему слышу, что там у профессора с фруктами?
— Дурацкая легенда, которая никогда не имела места, но он все равно он обижается.
— И?
— Есть у египтян легенда, что однажды Гор и Сет враждовали, и Гор подусунул Сету свое семя во фрукте, а тот его слопал, и когда пришло время решать их спор, обнаружилось, что они чуть ли не сексом вместе занимались, причем Гор в роли активного. Я бы на месте Сета даже польщенной себя почувствовала бы, Гор — это… — Йогита вздохнула, — это — Гор. Хотя у меня-то как раз с ним никогда ничего и не было.
— А что так? — поневоле поинтересовался я.
— Гайя — она ревнивая, — просто ответила Йогита, — Короче, Сет на такую сказку обиделся, вот и не любит фруктов с тех пор.
— А что ж на самом деле было?
— Да ничего. Фрукты ведь, как и большую часть остальных форм жизни, Гор с Гайей выводили, причем в основном именно Гор, а Сет для чего-то код для фруктов приспособил, да еще в себя вставил, чтоб под рукой был. Тут Гайя с Нефридой скандал устроили, что-то вроде авторских прав, причем не между собой, а вместе на Сета наехали. Чем удивили не только Сета, но и Гора, им обоим такое и в голову не приходило. Хотя, думаю, обычная ревность.
— Это как?
— Мы, боги — существа меметические, для нас обмен информацией почти то же самое, что для смертных обмен генетической информацией, попросту — секс. Наверное, поэтому мы это так и любим. Вот так, как сейчас, за нектаром поболтать, тут много не передашь, так что это в рамках приличия, как у смертных на танец пригласить или там пофлиртовать, в крайнем случае, поцелуй ухватить, — тут Йогита игриво подмигнула мне, и, как ни в чем ни бывало, продолжила, — А хороший кусок взять, да в себя вставить — это уже… Взять и использовать — это все делают, а в себя влить, сделать частью самого себя, такое, как правило, только парные боги себе позволяют. Гор и Сет — они ж практически братья, у них и так уйма всего общего, вот им и в голову не пришло, что жены взревнуют. Мих, мы тот же нектар будем продолжать, или ты какой-то еще хотел притащить?
Ба-бах! Перед Йогитой на стол грохнулся галлоновый — на четыре литра — кувшин из красновато-коричневой глины.
— Попробуй этот! — пояснил Миха.
— О, другое дело, — обрадовалась хозяйка, — А то эти крошечные бутылочки, чувствуешь себя, как в какой Западной Европе, где на всем экономят. Сейчас всем разолью!
Поднявшись с кресла, она наполнила новые, заново созданные, раза в три большего размера бокалы и поставила перед нами, а потом опустилась обратно в свое кресло. Вообще-то, я немного удивился, поскольку она легко могла пролевитировать кувшин, куда хотела, но с другой стороны, видя как она не просто встает и садится, а как будто просто перетекает без малейших усилий из формы в форму, можно было поверить, что это ей ничуть не сложнее, чем воспользоваться левитацией.
— Йогита, если уж мы так любим делиться информацией, — начал я, — то как это получилось, что все остальные боги предыдущие реинкарнации не помнят, а ты помнишь?
— Во-первых, для тебя Гита, не забывай, а то опять еще выкать начнешь. А насчет памяти про реинкарнации, — вздохнула она, — да, помню. Работа у меня такая. Ведь потеря памяти о прошлых инкарнациях для чего нужна? Чтоб быстрее к изменениям в мире адаптироваться. А моя роль, наоборот, не адаптироваться, а одну из древнейших моделей общества хранить и при необходимости вытаскивать на свет божий, стряхивать нафталин и активировать. Так что, мне забывать, наоборот, категорически не положено, и нововведения, если они за пределами способов вести военые действия, не принимать.
— Это как?
— Я богиня войны и ночи по необходимости, а так ведь я — кооперативная модель человеческого общества. Она же самая древняя модель человеческого общества. Просто, так уж выходит, что она нужнее всего, когда плохо, когда страшно и темно, вот и вышло — войны и ночи. Потому что тогда, когда страшно и темно, только я и могу помочь.
— Модель общества?
— Да, а ты как думал? Или просто не понял, что такое модель? Сам смотри, любое человеческое общество основано на том, что люди работают вместе и не разбегаются, правильно? А соответственно, модели общества основаны просто на ответе на вопрос: почему они не разбегаются, а работают вместе? Моделей таких всего три: кооперативная, императивная и сервитьюдная. Кооперативная — это когда все друг другу помогают, а не разбегаются, потому что в одиночку просто не выжить. Это как раз моя, самая древняя. Императивная — это классическая библейская модель общества с пастырем, собаками-сторожами и стадом овец. По сути, это когда волки, сбившись в стаю, ту самую кооперативную модель, начинают пасти овец ради шерсти и мяса, и наружу их не выпускают. Отсюда и название — императивная, потому что в таком «обществе» силой удерживают. И третья модель — сервитьюдная, это когда овец не только стригут и забивают на мясо, но еще и помогают им той же шерстью и мясом, так что теперь овцам, даже несмотря на стрижку, в большинстве своем становится просто выгодно по-прежнему быть в стаде. Тут уже овцы начинают сами себя пасти. Все современные общества именно так и устроены. Пока понятно?
Я молча кивнул головой. Миха дегустировал нектар и не вмешивался.
— Вот на этом моя кооперативная модель общества и построена. Все вместе, потому что поодиночке не выжить. Каждому индивидууму выгодно быть в племени. А племя коллективными требованиями не злоупотребляет. Все вместе еду ищут. Все вместе от врагов защищаются. На этом и держатся. Сбиваются в более-менее стабильные пары, но никакого имущественного наследования, семьи и брака просто нет. Не нужно. Точнее, все племя — это и есть семья. Имущество все общее. Дети все общие. Пока младенец, у кого есть молоко — кормят. У кого есть время — присматривают. У кого есть чему учить — учат. Потому что если чужого не покормишь, не присмотришь и не научишь, то и твоего, если тебя сьест леопард, некому будет кормить и учить. Так и живут вместе, потому что порознь — не выжить. Это и есть кооперативная модель человеческого общества, основанная на групповом выживании.
— Просто коммунизм какой-то, — хмыкнул я, — чего ж все так не живут?
— Коммунизм и есть, — кивнула согласно Йогита, — первобытный. А проблема та же, что и с обычным коммунизмом — не масштабируется. Семья так может жить запросто. Группа до дюжины человек тоже. Дальше уже шероховатости начинаются, несправедливости. А на уровне сотен и больше человек все разваливается.
— Извини, так а зачем эта модель, если она такая не масштабируемая?
— Как зачем? Да потому что это — единственная модель, которая на самом деле работает. Люди эволюционировали с ней, они именнно для нее и приспособлены, и ни для какой другой. Задумывался, что такое «справедливость»? Это как раз нормы поведения именно в кооперативной модели общества. В генах прошитые, даже у некоторых обезьян есть. Какую-нибудь честь воина или выполнение законов нужно воспитывать, а это — от природы. То есть, можно воспитать так, что человек будет нарушать справедливость, а то и гордиться этим, но знать, что это делает, будет точно, это — врожденное. Вот для таких у нас как раз развеиватели демонов на реинкарнаторах. Потому что такое поведение любое общество разрушает, а другие виды общества и так очень в меру стабильны.
— Это как? Есть же множество стран с историей в несколько веков, — возразил я.
— Несколько веков! — фыркнула Йогита, — А кооперативной модели не первый миллион, она работала еще до того, как человек эволюционировал в человека. Потому и прошита в людях так глубоко. И каждый раз, когда плохо становится, к ней и возвращаются. С императивной моделью обычно одно из двух случается: либо овец нахапывают слишком много, а ведь число «волков» ограничено кооперативной моделью, так что слишком перебрать с числом овец не работает; либо сами «волки» плодятся в таком количестве, что кооперативная модель в ядре уже не выдерживает, и им приходится дробиться на более мелкие стаи. Так, кстати, феодальная раздробленность Руси и Западной Европы случилась. А с сервитьюдной моделью проблем с масштабируемостью нет, могут расти неограниченно — так и Римская Империя была устроена, и Британия, и Россия, и Китай, и США, и еще много кто еще. Но у них свои проблемы — паразиты. Каналы перераспределения «шерсти овец» быстро забивается паразитами, после чего модель начинает сбоить, поскольку ее основы перестают работать. Она ведь работает на том, что гражданам что-то от общества перепадает, а если всё паразиты сжирают — то это достоинство исчезает. Попросту, гражданам становится непонятно, зачем им быть частью такого общества, если они ничего с этого не получают, а какие-то мерзавцы на этом жируют. И когда все ломается, тут-то люди — те, что потом выживут, опять сбиваются в небольшие группы с кооперативной моделью.
— Семьи, что ли?
— Ну, да.
— Надо же, научное обоснование семьи и брака…
— А при чем тут брак? — удивилась Йогита, — Семья — это дяди, тети, бабушки, дедушки, все друг другу помогают, а у брака единственная полезная функция — это прием в семью, да и та в древности не требовалась. Но только в настоящей древности. А потом появилась собственность и брак. Моногамный, полигамный — неважно. Важно, что группа откалывается от племени, и начинается «это — мое, это — твое, это опять не твое!» А то, вообще, до полной дури доводят, женщину тоже собственностью считают, как скот — для работы, молока и секса. А ведь не работает это между женщиной и мужчиной. Легко видеть на стыке культур. Как в Риме про северо-восточные провинции типа Паннонии говорили: «Трахают своих овец, а когда посмотришь на их женщин, понимаешь почему.» Бывает, забьет какой народец своих женщин до положения скота, а потом сталкивается с другим народом, и на своих неподнимающих глаз резиновых зин даже не смотрят гордые хранители традиций, а все больше бросаются как дикари на нахальных и самостоятельных в мини-юбках.
— У нахальных в мини-юбках прописка в Москве и нету братьев, готовых защищать и мстить, если мы говорим об одном и том же, — ответил я.
— С каких это пор настоящего мужчину останавливало наличие братьев? Или терзали намерения, которые могли бы не понравится братьям? — ответила вопросом на вопрос Йогита, — А если мужик, увидев женщину, опускается до уровня подонка, значит что-то не в порядке как раз с его женщинами.
— Резко, — заметил я.
— Зато по делу, — отрезала она, — Я ж этой русско-кавказской трагикомедией уже не первый год занимаюсь, вон она мне где, — и Йогита энергично провела указательным пальцем поперек горла, показывая как ее эта тема достала, — Вон, и миссия в R66 сегодня вечером тоже по этой теме. Старо, как притчи царя Соломона. Типичный конфликт культур и смещенная выборка. Насчет культур, знаешь, как у кошек с собаками — если собака поднимает переднюю лапу, значит выполняет команду «служи», а если кошка — то сейчас цапнет, если собака виляет хвостом — значит хочет понравится, а если кошка — то сейчас прыгнет. И вот смотрит пес на кошку — та и лапу подает, и хвостом виляет, значит рада поиграть, а как сунется — когтистой лапой по морде! И за что? Причем без предупреждения, а так хвостом виляла! Разные у них языки, и одно и то же вроде длины юбки означает совсем разные вещи. Вот и прочитать друг друга не могут. Так и у равнинных с горцами. Даже не русских с кавказцами, а именно у равнинных и горцев. Как у оседлых лесных и кочевых степчаков когда-то. Всегда так было.
А главное — смещенная выборка. Кого москвичи с Кавказа видят? Да тех, кому дома места не нашлось. Сам посуди, зачем приличный человек в Москву поедет? И вот, по таким обо всех и судят. А кого эти приехавшие видят? С ними, при их репутации, приличные женщины дело иметь будут? Вот и видят в основном всяких прости-господи, и в свою очередь тоже по ним обо всех русских судят. Вот и получается опять — римская Паннония.
Я только продолжил смотреть на нее, приглашая пояснить.
— Ну, сам представь, — продолжила она, — прилетел ты, или Михаил в какой-нибудь Амстердам, приехал на электричке на вокзал и пошел в сторону королевского дворца и музея мадам Тюссо. Пошел не по Damrak, а чуть правее, подворотнями, по Hasselaerssteeg и Nieuwendijk, популярно известным, как квартал красных фонарей, также известным своими кофейнями, где марихуану до недавнего времени законно курили. И вот идешь там и видишь проституток, причем с первого взгляда понятно, что проститутки. Ты что, бросишься с ними договариваться или, того хуже, хватать их за руки и тащить в подвортню? Нет, конечно. И тебе, и Михаилу это не нужно — вам за любовь приплачивать не требуется.
— Гусары денег не берут! — вставил Миха в ответ на брошеный на него взгляд, и мягко отсалютовал бокалом, за что немедленно получил брошенной подушкой, которую тут же поймал и пристроил себе под голову.
— Так, о чем это мы, — вернулась к теме Йогита, — Сравни, приезжает мужик в большой город и начинает ко всем женщинам на улице приставать, мол, они ему все проститутками кажутся. Ну, и что это о нем говорит? Какая разница, какие они юбки носят? Если ему так нужна продажная любовь, то кто он сам, если непродажной не удостоился? Или потенциальные возлюбленные у него такие, что только на безрыбье можно позариться, или мать, которая так воспитала, что с ним ни одна иметь дела не захочет, если не полная идиотка.
— А может у них наследственность плохая, — ответил я, подыгрывая в стиле полного придурка.
— Смеешься? — понимающе кивнула Йогита.
— Лех, это и правда не смешно, — влез Миха, — сам же знаешь.
— Знаю что? — решил не униматься я.
— Что генетика у людей имеет практически нулевое значение, — ответил Миха, — по крайней мере, на уровне национальностей. Извини, отличить по генам русского от кавказца ничуть не проще, чем еврея от араба… или кавказца от араба, или еврея от русского, неважно.
— Ну, вроде бы нашли какие-то маркеры…
— Лех, — начал Миха, — я знаю, что ты и сам все знаешь, а просто подкалываешься для продолжения разговора. Насчет маркеров еврейства — большинство евреев не имеет их. А насчет генетических различий разных рас людей, не смеши мои тапочки. Мы же не западные обыватели, формирование этих самых «рас» на наших глазах происходило. Хочешь — поищи в Гайе, а ёрничать-то зачем?
— Да, знаю, знаю… — отмахнулся я, — Могу даже красивую байку на тему рассказать.
— А что, давай! — поддержал Миха.
— Да, в общем, это не моя, в Scientific American прочитал, — заметил я, прежде чем начать, — Представь себе двух шимпанзе из одной стаи на опушке тропического леса в Африке, где они отбились от стаи, и тут их поймал охотник-бушмен, который затем продал их в зоопарк на Западе и получил уйму денег, по его меркам, которые позволят ему, охотнику-бушмену, и его семье прожить голодный сезон. Так вот, разница в генах этих двух шиманзе из одной и той же стаи больше, чем между читающим эту статью где-нибудь в США, Западной Европе или России и этим самым охотником-бушменом.
— Здорово! — согласился Миха, — Хорошая история. Красиво суть подчеркивает, что разница не в яйцах, а в мозгах. То есть, не в генах, а в том кто персонаж на самом деле — подонок или человек.
— Ну, с этим трудно не согласиться. Правда, не забывай, приличные люди оттуда ведь тоже встречаются, — заметил я, — До перестройки у меня немало было приличных и воспитанных знакомых из Закавказья. Да и после встречались, и немало.
— Встречаются, — согласилась Йогита, — и на Кавказе, и в Москве, и в Сибири, и вон даже — в Америке, — добавила она покосившись на меня, — Вот только до перестройки в столицы приезжали лучшие, а теперь… Обидно! Нет, я понимаю, почему. Это как США и Канада. Все удивляются, почему это в Канаде люди такие душевные и приличные, а все просто. Все подонки отсасываются на юг, в США, где можно деньги делать. Вот в Канаде и остается непомерно высокий процент приличных людей. Так и Москва выполняет те же функции — отсоса подонков, куда ж деться — land of opportuntity… Но все равно обидно. Я ведь в последней инкарнации — Шемаханская царица, Ширваном правила, хоть и недолго, а эти горные гопники позорят потомков моих подданных. Тоже мне, шпана замоскворецкая. И ведь все уже было. После революции вполне русские московские урки так же себя вели, считали, что весь город у них в кармане. Теперь вот эти. Были горцы, стали русские уголовники. Как можно своих так позорить? А ведь какой у меня двор был в Шемахе, какие мудрецы, поэты. Шахиншаху таких не стыдно было бы при себе иметь. Да, что там шаху, самому халифу!
— А богине? — подначил я ее.
— И богине не стыдно было. До сих пор с удовольствием вспоминаю. Поэтому насчет брака, я знаю, конечно, что Алина развела теорию, будто в невырожденных случаях брак — отличная штука, стабилизирует сервитьюдные общества и помогает им самовосстанавливаться, но я брак и собственность не люблю. Конечно, любая мать о своем ребенке в первую очередь позаботится, это — святое. Но когда один помирает с голоду, а другой жирует, это уже четвертая модель общества — разваливающаяся.
— Слушай, я не понял, — спросил я, — Если ты против брака, то как быть с парными богами?
— А при чем тут парные боги? — опять удивилась Йогита, — Брак — это просто гарантии общества. Мужчине — что дети от него, а женщине — что мужчина ее будет поддерживать. А богам никаких гарантий от обществ смертных не требуются. Ты у Алины спроси, она эти темы любит. Наверняка расскажет и о парных богах, и о браке с подробностями вплоть до кванторов и сверток.
Я удивленно поднял бровь. Что-то пока еще не наталкивался на высшую математику в божественных делах, как-то не требовалось.
— Это я так, для выражения, — пояснила Йогита, — В смысле, она с большим удовольствием и с подробностями обьяснит.
— Ну, далеко не все она готова обьяснять, — заметил я, — Вот недавно спросил, каким боком я к ее научной теме отношусь, так не захотела.
— Если не обьяснила, значит так и надо, — спокойно ответила Йогита, — А ты, Алексей, уж если обещал тему не трогать, так и не трогай.
— Вообще-то я обещал ее саму не расспрашивать, а насчет не думать разговора не было. Эй, а ты откуда знаешь, что обещал? — изумился я.
— Но ведь просила? А если просила, значит обещал.
— А может и нет? В смысле, не обещал?
— Ну, ты даешь! — заржал Миха, — Не обещал! Алине! Лёх, не смеши!
— А это почему?
— Ты ее научную тему знаешь? — спросил Миха, — Называется «Любовь жены и матери.» Ты вообще понял, с кем связался? Для примера, ты в курсе, что я для женского пола просто неотразим?
— Нет, — честно сознался я, — Помню в первый день когда познакомились, ты как раз сказал, что с Алиной безнадежно.
— Вот именно. А знаешь почему? Думаешь, она такая устойчивая? Все проще — она мне мою неотразимость просто не позволила применить! А решила бы позволить, а бы потом был уверен, что только в моей неотразимости и дело, а другие женщины мне и правда не очень нужны. Не могу этого представить, но уверен, что так и думал бы — Алина справилась бы.
— Чего, и правда все так серьезно?
— Тебе, Алексей, — ответила Йогита, — приходилось кормить двухлетнего ребенка кашей, которую он не хочет есть?
— Ну, было дело. А что?
— А то, что любая мать это несколько раз на дню делает, — закончила Йогита.
— В общем, Лёх, не ломай голову, — поддержал Миха, — Если Алине от тебя что-то потребуется, она это получит. Прими, как данность, и не мельтеши не по делу.
— Ну, и что мне теперь делать? — задумчиво спросил я скорее даже себя, чем собеседников.
— А зачем что-то делать? — удивилась Йогита, — Любовь жены и матери — это штука такая, сопротивляться практически невозможно, но ничего плохого никогда не принесет. Так что не переживай.
— И чего ж теперь ждать? — продолжил я.
— Будет или очень приятно, или многому научишься, — философски ответил Миха.
— Либо и то, и другое, — добавила Йогита.
— Кстати, Мартик что-то вроде этого и советовал, — заметил я.
— Мудрый котяра, — одобрительно кивнула Йогита, заканчивая протирать револьвер, — Хоть и нахальный, — добавила она после паузы. Потом положила револьвер рядом с Глоком, и увидев, что мы с Михой тоже уже справились, щелкнула пальцами. Четыре ствола взлетели в воздух и дружной стайкой вылетели в открывшуюся ненадолго тяжелую дубовую дверь, очевидно, — возвращаясь на свои места в коллекции.
— Ну, хорошо, узнавать точно я не буду, — продолжил я, — Но поугадывать-то можно?
— Можно, — согласилась Йогита, — И даже интересно. Я ведь тоже не знаю. Из приличия не интересовалась.
— Есть идеи?
— А что если ей интересно, — предположил Миха, — будет ли Леха, при наличии жены в мире смертных, свою парную богиню искать? Или не соблазнится ли самой Алиной, которая такая заботливая и под боком.
— А какая разница, что у него там в мире смертных? — удивилась Йогита, — Вон у тебя, чуть ли не в каждом виртуальном мире по пассии, а то и не одной. Какую богиню это волнует?
— По моему опыту, женщины — они вообще ревнивые, — лениво возразил Миха.
— Я — не ревнивая, — лаконично парировала Йогита, — И вообще, для богинь ревность нехарактерна.
— Ты — прекрасное исключение, — ответил Миха, — А женщины обычно ревнивые. Даже богини. О Гайе ты сама сказала, или вон, Алина…
— А что Алина? — поинтересовался я.
— Как что? — удивился Миха, — Да то, что добиться ее — это как медведя поймать. Тут уж не кто кого держит, а кто кого отпустит. И ваще, Гит, ты откуда знаешь, может Лехина жена в мире смертных — это как раз его парная богиня?
— А может в том и дело? — спросила Йогита, — Может, ей интересно, будет ли он искать свою парную богиню или соблазнится Алиной. Подозреваю, она утверждает, что будет искать, а Афра наоборот доказывает, что Алексей пойдет по линии наименьшего сопротивления и попытается добиться Алины.
— Ну, я бы не назвал это «наименьшим» сопротивлением, — возразил я.
— Уже проверил, — понимающе, и скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Йогита, — тогда не оно. Скрывать провал эксперимента она не стала бы. Так что, не знаю. Разве что, ты не слишком убедительно проверял «линию наименьшего сопротивления».
— Это как?
— Ну, Лёх, ты просто как курсант первогодок, — рассмеялся Миха, — Хотеть мало, надо еще свои желания выразить в привлекательной и убедительной форме.
— Да, при чем тут вообще желания? — возразила Йогита, — Если речь действительно о любви парных богов, то предмет эксперимента куда глубже. А желания и секс — это только помеха на поверхности, симптом. Единственная причина, почему Алина не может снимать желания Алексея традиционным способом, по крайней мере с точки зрения эксперимента, так это потому, что такой способ потянет за собой все остальное. А что, сходится!
— Ну, вообще-то желания и в мире смертных можно сбросить, — заметил я, — Но я чего-то не понял. Так что, получается, она меня соблазняет?
— Лех, ты что, уши не мыл? — опять заржал Миха, — Если б она тебя соблазняла, то и обсуждать нечего было бы.
— Не может она тебя соблазнять, Алексей, — обьяснила Йогита, — И отталкивать слишком сильно не может. И то, и другое, эксперимент с ног на голову поставит. Может только быть рядом и дать тебе самому выбирать. Поскольку в этом и суть — понять, что же ты сам выберешь.
— Вообще-то, — задумчиво сказал я, — возникает сильное желание пройти по пути наименьшего сопротивления и обьяснить ей все, что я думаю о таких экспериментах.
— Не забывай, это если мы угадали, — предупредила Йогита, — А ведь могли и не угадать.
— Может, тебя все-таки со Стеллочкой познакомить? — спросил Миха, — У нее как раз какие-то новые эксперименты идут.
— И тут эксперименты? Не, спасибо, — махнул рукой я, — разве что социальную сеть поразвивать. А то я тут уж сколько, а почти никого и не знаю. Кстати, тут уже не раз социальных инженеров упоминали, интересно было бы их точку зрения услышать.
— Твое дело, но я бы не советовала, — усмехнулась Йогита.
— А что?
— Понимаешь, Лёх, это как в древнем стишке — «Плывет клиппер, на клиппере шкипер, у шкипера…» — пояснил Миха.
— Не понял.
— Ты пойми, Стеллочка свою тему знает, у нее в худшем случае еще ненаписанному тому Кама Сутры научишься, а у этих друзей и правда любую заразу подхватить можно.
— Вообще-то я совсем не это собирался с ними делать. А у них что, все — богини?
— Почему? — удивился было Миха, но тут же понял, — А-а-а, не-е. Только одна — Айниэль, автор книги «Как нам обустроить Америку» и полная шиза, а остальные — мужики, но своеобразной ориентации.
— А в чем шиза?
— Слыхал шутку, что параноик видит то, чего нет, зато потом полностью логичен, а шизофреник видит все как есть, и достигает того же результата, что и параноик, путем изощренных логических заключений? — согласился Миха, — Сначала она утверждает, что реальность существует и независима от человеческого сознания, плюс люди эту реальность могут воспринимать через чувства. По поводу чего называет свою систему обьективизмом. Пока хорошо, и это уже сто очков вперед многим другим философам. Но на этом обьективность и заканчивается, и дальше ее с визгом несправляющихся тормозов заносит, прям как Карла Маркса, только направо, а не налево. Следующий тезис, что предназначение человека — это поиск счастья в рамках эгоизма. Насчет предназначения человека ты уже в курсе, но ладно, поиск счастья тоже сойдет. Но, оказывается, для этого нужно уважение прав человека. То, что права всегда были взамен на обязанности она, конечно, забывает, а может, ей именно это и не нравится. И последний перл в том, что такое счастье и уважение прав человека возможно только при диком капитализме, вроде как сразу после перестройки. Все. Можно смеяться. Основы-то у нее неплохие, а потом такие на них выводы строит, любой шулер обзавидуется. И коллеги у нее под стать. Словом, со временем все равно познакомишься, но я бы торопиться не стал.
— Погоди, так ты это о философии обьективизма говоришь? — удивился я.
— Ага, а ты эту муру читал?
— Не слишком, но слыхал. Погоди, а как так получилось, что сторонники свободного рынка и золотого стандарта оказались в социальных инженерах? Это ж вроде бы экономика?
— Дык, какая это на фиг экономика, если не работает и даже в страшном сне работать в принципе не может? В основном, «экономические» теории — это лапша на уши населению, чтоб его контролировать. Почему и отнесено, как любая пропаганда, в лабораторию социальной инженерии. В общем, хочешь расширять социальную сеть — пожалуйста, но поосторожнее будь. А если тебя и правда социум волнует, попробуй поговорить с Андреем Яковлевичем, из лаборатории социальной эволюции. Вот он как раз очень правильно понимает, как все работает.
В голове раздался звоночек, как от сотового телефона.
«Алеша, ты где?» — услышал я голос Алины.
— У Йогиты, — ответил я вслух, подозревая, что все и так в курсе разговора и моего местоположения.
«Тут тебя профессор хотел бы увидеть и поговорить…»
— Иду… — исполнительно ответил я, — Гита, Мих, меня профессор зачем-то хочет видеть, так что я пока пойду. Дайте знать, когда на миссию собираться, хорошо?
— Без проблем! — ответил Миха.
— Смотри, как он тебя опекает… — усмехнулась Йогита, — Ну, просто отец родной. Ладно, дело есть дело, давай. Позовем, когда время придет.
Я приветливо махнул рукой и уже привычно растворился в воздухе, чтобы появиться в избушке номер 13.
* F58 Алексель
В трактир я добрался уже в темноте. Симы вокруг не было, так что я поднялся наверх в свою комнату, закрыл дверь, подошел к столу и зажег свечку, от чего ночное зрение тут же начало сбоить, зато комната приобрела значительно более теплый и приятный вид. К слову, спичек в этом мире, естественно, не было, равно как и свечки в комнате, так что пришлось сжульничать и воспользоваться тем, что жители этого мира назвали бы магией… короче, просто создал уже зажженую свечку, причем даже не восковую, а стеариновую, скорее всего, нарушив тем самым какую-нибудь конспирацию. Да, ладно, спишут на тайные знания эльфов, даже если и заметят. И тут я почуствовал, что в темном углу у двери кто-то стоит.
— Так-так-так, — раздался хрипловатый девичий голос, — И что это за высокие гости без спросу в мой мир пожаловали?
Нет, мне-то понятное дело, ничто не грозит, но Тариэль мне дорог как память, так что… Я оперся на стол и внимательно уставился на тень в углу. Та не стала скрываться и вышла в круг света. Хорошо, похоже эльфу ничего не грозит. Молоденькая девочка лет шестнадцати-семнадцати, черные волосы обрезанны до плеч, огромные светлые глаза непонятного цвета, по крайней мере в отблесках свечи отливающие золотом. Смотрит строго, но без агрессии. Похоже сама готовится защищаться. Пригляделся в сетевом зрении…
— т'Иллиринель? — выходя на миссию я не забыл раскопать имя форматирующей утилиты, потеряной Михой, а теперь, глядя на нее начинал подозревать о причинах его трогательного беспокойства. Или просто мерещится? Как это там, «доктор, вы — маньяк?»
— И что же у нас забыли всемогущие боги? — иронично спросила гостья, обходя вокруг меня, обдавая волной свежести с запахами травы и луговых цветов, и усаживаясь в единственное кресло в комнате. — Ожидали, что я не замечу?
— Отчего ж, — улыбнулся я, продолжая стоять, как истиный джентельмен, — Наоборот, надеялся найти. Михаэль просил привет передавать, беспокоится.
— Только привет? — грустно спросила она.
Так… не мерещится. Вам когда-нибудь приходилось передавать привет брошеной женщине от ее бывшего возлюбленного? Мне — нет, но я сразу почуствовал, что это оно. Миха, оказывается, тут отметился… надо бы как-то ее разговорить, может утешить.
А ведь судя по сетевой структуре, тело-то у нее практически омега, лишь с небольшими отличиями от того, что в мире будущего используем. Так что, нектар будет как раз. Хотя… а как он для меня? Я проверил эльфийское тело, да вроде никак не должен действовать, не совместим. Ну, в худшем случае до заведения придется сбегать. И хорошо, что не действует, не хотелось бы вылететь из реальности посреди разговора. А то еще решит, что такая страшная, что боги от нее разбегаются… на женщин это плохо влияет. Я вытащил из воздуха пару бокалов и синтезированную бутылку нектара, того самого, последнего сорта, который Миха принес.
— Может за встречу?
— Вы что, боги, все такие? — иронично спросила демиург.
— Не, это только я у Михаэля плохих манер набрался, — ответил я, расставляя бокалы. — Он и правда о тебе беспокоится и просил проведать, все ли с тобой в порядке.
— А чего сам не появился?
— Не знаю. Кабы знал, как вы расстались, может и догадался бы, а так он мне тоже не докладывался. Ну, что, за этот прекрасный мир и за его еще более прекрасную создательницу? — спросил я наклонив голову и подняв бокал.
Сидящая в кресле гостья взяла бокал и, грустно улыбнувшись, посмотрела на меня снизу вверх.
— Что ж, за встречу, — и подняла бокал, — Это ведь тот самый напиток богов, который меня Михаэль поил?
— Тот самый, — подтвердил я и опрокинул свой бокал.
Гостья последовала моему примеру.
— Присядьте, — скомандовала она через несколько секунд, — Неудобно же на вас снизу вверх глядеть.
Я послушно материализовал что-то вроде невысокого пуфика и уселся на него рядом. Неудобно — жуть, зато глаза даже при моем нынешнем двухметровом росте почти на одном уровне, ее даже чуть выше, и вообще на расстоянии меньше приватного пространства, а точнее, той самой ауры. Позиция очень способствующая сближению. Всего лишь для доверительного разговора, если не поняли. Девочка явно страдала, и хотелось ей помочь, а вот чем помочь — было непонятно.
— Так меня не собираются силком тащить из моего мира?
— Зачем, — удивился я, — У нас есть кому миры форматировать. А у вас тут вроде любовь, зачем же мешать?
— Форма… что? — удивленно захлопала глазами гостья.
— Ну, создавать. И позвольте представиться, Алексей. И меня можно на ты называть, — вообще-то, такие предложения — право женщины, но от нее вряд ли дождешься, а от выканья я уж как-то отвык.
— Что ж, можно и на ты… — она допила бокал, и поставила на стол, — А меня тогда Тиль называй. Вы с Михаэлем действительно чем-то похожи. Впрочем, все равно не хочу его видеть.
— А может, он просто тебе мешать не хочет?
— Это как?
— Ну, у тебя тут любовь, а он вроде как лишний…
— Смеешься? — Спросила Тиль грустно, — Ты хоть знаешь, кто он? Не Михаэль, а мой избранник? Это ж эльф, который после него остался. Вот ты уйдешь, от тебя этот останется, а после него — мой. Только он из темных, а не светлых, вот и вся разница. Знаешь, мне кажется, что эльфы, которые после вас остаются, в чем-то лучше вас самих.
— Вполне возможно, — философски пожал плечами я, вспомнив как повел себя Тариэль в мое отсутствие, — Но теперь сама же видишь, как ему вернуться? Это ж все равно, что подсматривать.
— А вы такие щепетильные? — усмехнулась она, — Ведь и меня, и Вортона он во всех видах видел. Впрочем, неважно. Поскольку его эльф меня бросил и женился династическим браком, чтобы спасти свое королевство от войны.
— Королевство? Вортон? — тут настал мой черед удивляться, — Так это что, тот самый Вортон т'Орсвит, отец нынешнего короля дроу?
— Да, он, а ты его откуда знаешь?
— Так, пришлось по работе изучать династические связи твоих королевских семей… — да уж, так это я что, хочу Михиному то ли внуку, то ли правнуку Таину подсунуть? Ну, дела…
— Ты так и не ответил, а зачем ты здесь? Согласись, мне тоже по работе знать положено.
— Так, одной девочке нужно помочь обустроиться. Кстати, не приглядишь за ней тоже?
— Это той, что светится как звездочка в ночи? Сколько ты в нее силы накачал? И откуда она взялась?
— Производственный несчастный случай в другом мире. Ее там один придурковатый некромант пытался демону в жертву принести. В последний момент вытащили.
— Ну, судя по ее ауре, я догадываюсь, откуда такое особое отношение к ней… — согласилась Тиль, — Хорошо, пригляжу.
— А еще знаешь, — добавил я, наливая еще по бокалу нектара, — Мне кажется, тебе было бы неплохо эту свою историю ей рассказать. Не про Миху… эля, а про Вортона. Мне кажется, это тебе здорово поможет. Давай, за твое счастье!
— Это что, божественное пророчество? — подняв одну бровь, посмотрела на меня Тиль, но бокал взяла.
— Да нет, какое пророчество, просто здравый смысл. Сама увидишь, — и подняв бокал выпил его целиком. Тиль, видимо, из суеверия сделала то же самое.
Ну, да, я же еще когда королевскую семью дроу изучал, заметил как дедушка, выглядящий чуть ли не моложе моего Тариэля, от потеряной любви мучается. Еще гадал, кто бы это могла быть. А вот как оно повернулось. А Таина, если с принцем свяжется, наверняка и с дедом общаться будет, и не раз, а учитывая, что язык у нее — находка для шпиона, наверняка все срастется. Тиль ведь, ясно дело, и сама в курсе, что происходит, просто ей гордость не дает самой появиться пред возлюбленным. А тот, скорее всего, считает, что она уже давно умерла.
И тут оказалось, что я ошибся. Не в плане Тили и Вортона, а в том, как нектар должен подействовать на Тиль и Тариэля. Нет, в сеть меня не вынесло, но какие-то силиконовые разработки в теле эльфа в этом мире явно присутствовали. А Тиль оказалась отнюдь не моделью омега, а какой-то более ранней разработкой. Словом, после второго бокала нас обоих вдруг развезло… несильно, слегка, но разговорчивости у нас обоих явно прибавилось.
— Все-таки, вы, боги, такие сволочи… — вещала Тиль возмущенно, — Помню Михаэль с каким-то «профессором» чистил один из моих миров от демонов. Это был кошмар, ужас, целые народы развеялись в воздухе… Алексей, ты можешь себе это представить? Я ведь тоже не девочка, демиург, в моих мирах каждый день люди умирают, иногда страшно, иногда с такими зверствами, что в здравом уме и не представить. Так что притерпелась, но чтобы так, одним взмахом руки целые народы… Да, народы были препакостные, одни жили убийством и мародерством, другие погрязли в некромантии и пленным кишки выпускали во имя своих божеств. Так что я понимаю, почему остальные народы их хотели с лица земли стереть. Я, может быть, и сама избрала бы какой народ, чтобы это сделать. Но вы-то, вы, просто так, походя… как тряпкой с меловой доски… целые народы. Как вы это делаете? Как вы с этим потом живете?
Я мрачно вспомнил F79, где совсем недавно что-то в этом роде и происходило.
— Тиль, ты пойми, это не народы уже были. Они и так уже были мертвы. Все что ты видела — это оболочки, контролируемые демоном. Представь, что у тебя какой народ умер от заразы, и вот такой вид — стойбища, полные мертвых людей. Что бы ты делала?
— Похоронить надо как положено. Как людей. Чтоб заразу не разносили.
— Вот именно. А эти твои народы тоже уже мертвые были, только у них не тела, а души умерли. И нельзя было допустить, чтобы заразу разносили, а «похоронить как положено». А то демон, используя их тела, еще больше других людей сожрал бы.
— Не выглядели они мертвыми. А пусть бы и демоны, демон что, жить не хочет? С чего вы вообще решаете, кому жить, кому умирать? Тоже мне, боги. По какому праву? И вообще, слово-то какое придумали, «демон»! Назвали демоном и все, можно уничтожать? Этот демон, этот не демон, а этот мне особо не нравится, значит, точно демон! Кто вы такие, чтобы решать, кому жить, а кому умирать? Им что, от своей демоничности жить не хочется? Какое вы право имеете? А если я вам не угожу, что, тоже демоном обьявите?
Я потихоньку как бы это сказать… офигевал. Ведь этой девчонке не одна тысяча лет, притом не виртуальных, когда ее мир крутился как бешеный, а она в другом помедленнее сидела, и на все эти тысячи лет смотрела как двоечник с задней парты, который тысяч пять лет истории проходит за один год… мимо. Она и правда эту не одну тысячу лет в этом мире отпахала. И такая наивность…
А главное, чешет-то как, не слабее перестроечных демократов. Щас, расплачусь горькими слезами и вольюсь в стройные ряды идущих на… в смысле, борцов за права демонов. Еще трехцветное радужное знамя и можно на баррикады… освобождать ЕБН, или еще там кого. Разумеется, из рук кровавой божественной гэбни. Тоже мне, титан мысли нашлась, в обоих смыслах.
Нет, вообще-то пока такие разговоры смертных касаются, все почти правильно. Слишком уж быстро смертные начинают карать и миловать на основе коммерческих интересов. Нельзя им доверять это. Вот только с богами ситуация немного другая. Мы ведь, не судим, не караем, не милуем. Мы просто мироздание оптимизируем. Удаляем паразитные процессы, которые уже никому не нужны. Создаем пространство для непаразитных процессов. И как ей обьяснить, что т'Иллиринель, т'Орсвит, и даже т'Ариэль не случайно начинаются с 'т', поскольку живут на виртуальной сети Тейя, виртуальном аналоге Гайи, и более того, полностью выполняющемся на Гайе. А Гайя, она же Изида — это как раз именно то, что все мы, боги, по сути и есть. И вот заводится всякая мразь внутри тебя, а такие воодушевленные дамочки-юннатки, защитницы живой природы, начинают тебе говорить, что то, что в тебе завелось, тоже не тварь дрожащая, а право имеет. И вообще, не трожь глистов, они, может, тоже чувствуют и страдают! А антибиотик или там антигриппин — это ваще геноцид небывалых масштабов!
Вот только как же это ей все обьяснить? Конечно, хочется начать с ответа, что она не демон, а просто идиотка, но вряд ли такой ответ ей мозги вправит. Когда люди так рассуждают, обычно их уже какой демон сожрал, так что помочь уже трудновато. Хотя и можно. Но с ней-то ведь точно дело другое. У нее просто информации не хватает о том, как мироздание устроено. В виртуалке живет. Для нее сеть — пусть даже виртуальная Тейя — это изначальная никому не принадлежащая халява, ну, как нефть для западной цивилизации. Поэтому у нее и естественное недоумение, почему это кто-то, кроме нее, на халяву права предъявляет. Хорошо, не очень естественное. Вообще-то, бог велел делиться, но, как говорится, богу — божье. Это я понимаю, и Алина, и Миха, и Укантропупыч, каким бы вредным он ни казался. А Тиль — наше творение, ей как ребенку еще обьяснить надо, почему не все конфеты — ее.
— Тиль, — начал я осторожно, — Вот этот мир, он ведь твой, правда?
— А чей же еще? — усмехнулась девчонка, явно настраиваясь на драку.
— Хорошо, — сказал я, — И вот представь, что кто-то явился в этот мир и хочет у тебя все отобрать и испортить. Что бы ты сделала?
— Только попробуй! — Тиль напряглась, сжатые в полоску губы и глядящие с вызовом глаза говорили сами за себя.
— То есть, этот мир твой, ты его любишь, и за него хоть с богами готова сразиться?
— Да так, что вы навеки запомните, — напряженно с пафосом ответила она.
— Так какого черта ты демонам его на халяву готова отдать, идиотка? — Тихо и вкрадчиво спросил я. Нет, вообще-то хотелось рявкнуть во всю глотку, но на подростков это неправильно влияет, даже если им несколько тысяч лет, а тут, похоже, именно этот случай. «Идиотку», впрочем, я благоразумно произнес мысленно и для настроя, без озвучивания.
— А с чего это вы, боги, взяли, что я отдаю? Мало у меня народов, что ли? Ну, вот еще демоны будут.
— Тиль, если ты хочешь один из своих народов назвать демонами — это твое дело. Называй, как хочешь, никто слова поперек не скажет. Но это не делает их демонами. Демоны демиургам не подчиняются. Если демон сожрет твой мир, ты ничего с этим поделать не сможешь. А если ты окажешься в этом мире, то и тебя сожрет. Ты это хочешь?
— Это вы так говорите!
— В самом деле? Мы и правда всегда так вовремя спасали твою задницу, что ты даже не почуствовала опасности? Вспомни, неужто ни разу, когда демон захватывал твой мир тебе не было страшно?
Если честно, удар был наугад. Я легко мог предположить, что такие зубры как профессор и Миха и правда держали Тиль, как канарейку, в чистоте и невинности, даже не подозревающую об опасностях, которые ей светили. Тогда аргумент не прокатил бы. Но оказывается, они все-таки были не безупречны. Что-то дрогнуло в ее выражении лица…
— Ну, уж, спасали мою задницу! Это в моем-то мире? Я бы сама в конце концов справилась бы!
Как же, справилась… если у нее после чистки целые народы исчезали. Кстати, интересный вопрос, куда демиург F79 смотрела? Или им и не положено? Вообще-то, демиург — это просто активная библиотека всего, что нужно для создания мира с потребностью все это реализовывать на доступных ей узлах в определенной пропорции и до определенного предела насыщения. Скажем, звезда в планетной системе обычно нужна только одна, а планет может быть несколько, но не очень много, ну и так далее. Может охрана и правда не их дело?
— Тиль, девочка, у миров есть более глубокий уровень, чем тот, на котором ты работаешь. К сожалению, демоны из него как раз и лезут. И если вылезут, сожрут тебя с потрохами.
Ну, да, запросто. А главное, после этого, как вы думаете, кому нужна утилита форматирования миров, зараженная тем же демоном фашизма? И что бы с ней пришлось сделать? Ведь это не человек, которого при 80 процентах зараженности мы все еще пытаемся спасти, это попросту утилита, отвертка. Сломалась — проще заменить.
— Пугаешь? Ну-ну… А сам?
— А сам пуганый. Поэтому и давлю эту мразь, прежде чем она до меня доберется.
Интересно, признание богом собственной уязвимости поразило ее до глубины души. Кажется, никто еще не посвящал в то, что боги тоже в принципе уязвимы. Конечно, дьявол кроется в мелочах. Для начала, демоны виртуальных миров со мной ничего сделать не смогут, да и в Гайе тоже, а вот человеческими демонами заразиться в принципе можно, если внимательно не приглядываться. Вот только, попробуй я соблазниться каким демоном, его из меня тот же профессор каленым железом выжжет, и будет на сто процентов прав. Тем более, я теперь и сам знаю, как это делать. Так что, мои шансы заразиться демоном — нулевые, просто не дадут. И, как ни странно это звучит, я за это своим богам — профессору, Михе, Алине — более, чем благодарен.
Вообще-то, даже странно звучит. «Моим богам». Дико, но с другой стороны и глубоко логично. Ведь и в смертной жизни я так же полагался на родных и близких, на семью, родных. Отца, брата, жену. «Моим богам»… А ведь и правда, ничего более важного для человека и нет, чем семья и друзья. Просто, теперь профессор, Миха, Алина и даже нахал Мартик — это тоже моя семья.
В любом случае, кажется, Тиль впечатлилась. Ну, что ж, молодец, возьми с полки пирожок, сказал я сам себе. Какой? Там два, возьми тот, что посередине… Честно говоря, самому не верится, что пробился в ее сознание. Трудно это. Правда, насколько долго влияние продержится не знает никто, но успех ошарашивающий. Ладно, оказалась Тиль умнее, чем казалась, и слава Богу.
Чтоб скрыть свои размышления, я просто разлил по третьему бокалу себе и Тили, тем более, что в бутылке больше и не оставалось.
— Тиль, ты знаешь, мне кажется, Михаэль о тебе очень беспокоится. Так что, зря ты на него злишься, он просто вежливость проявляет. Скажешь, ему лучше на это наплевать и к тебе появиться опять?
Демиург задумалась.
— Не знаю, наверное, нет. Я ведь и правда этого его эльфа люблю. Так что, если твое пророчество сработает, то зачем мне еще Михаэль тут…
— Я рад, — просто сказал я.
— Ладно, пойду я, — ответила Тиль, — А то, тебе тут скоро дверь просребут с жалобным поскуливанием…
И сказав это, демиург мира тихо испарилась, как будто ее и не было. Все-таки не могла не подначить напоследок, зараза! А за дверью и правда, если не скреблись, то ждали. И ясно, не меня. Так что я тоже деликатно испарился, уйдя в сеть…
* F58 Тариэль
Я встряхнул головой… все-таки эти странные порывы вдохновения с провалами в памяти несколько озадачивают. В комнату проскользнула Сима с кувшином вина и тарелкой полной каких-то вкусностей. Поставила на стол и уставилась на меня огромными серыми глазами. Я обнял девушку и прижал ее к себе, наглаживая ее спину между лопатками сквозь ткань сарафана.
— Ты не торопишься? — спросил я.
— Нет, все уже разошлись, дядя уже дверь запер и спать отправился.
Придерживаю девушку левой рукой, правой поднимаюсь и провожу по ее шее, щеке, отвожу за ухо, погружаю в ее волосы, нацеливаясь губами для поцелуя…
— А с кем ты тут говорил? — спрашивает Сима.
Опа-на… неужто с ревностью придется разбираться. Застыв, гляжу в широко распахнутые серые глазищи, с моими губами застывшими всего в паре сантиметров от ее губ.
— Это и правда была пресветлая Тиллиринель? Я ведь не верила, когда ты говорил о богах, а как ее услышала, никаких сомнений не осталось. Да и не выходил из твоей комнаты никто, я ведь под дверями стояла. Ты и правда с самой Демиургом знаком?
Так вот оказывается, чем я в приливах вдохновения занимаюсь… Интересно.
— Но ведь ты никому об этом не скажешь, солнышко, — нежно шепчу я, ощущая наше смешанное дыхание на лице, и мои губы, наконец, касаются ее…
* Алексель
Профессор удобно сидел в привычном кресле у окна с бокалом в руке и бутылкой очередного нектара стоящей со вторым бокалом на столике рядом. Интересно, это у них с Михой что-то вроде соревнования, кто нектар поэкзотичнее придумает? И кто у кого эту привычку перенял? Скорее всего Миха у профессора, все-таки он изрядно моложе.
— Ну, что, появился, ученик? — вопросил Укантропупыч и знаком показал на кресло напротив, заодно наполнив второй бокал и пододвинув его поближе к указанному креслу, — Где пропадал?
— У Йогиты с Михой, — ответил я, послушно сел, и взял бокал, — А еще в F58. Помните ту девицу, которую надо было обустроить. А еще сегодня буду Йогите помогать в миссии в R66.
— Вот это хорошо, молодец, правильно, — одобрительно кивнул профессор, — Нечего запираться в рамках одной лаборатории, надо расти.
— Раз уж мы затронули эту тему, профессор, — ответил я, — вы не возражали бы, если бы я пообщался с социальными инженерами?
— А это-то тебе зачем??? — искреннее удивился профессор, — Нет, если хочешь — пожалуйста, но правда не пойму. Ты уверен, что ты этого хочешь?
— Слишком уж сильно меня отговаривают от общения с ними…
— А! — ответил профессор, — Тогда и правда надо. Хотя бы, чтоб убедиться, что иногда отговаривают по делу. И не откладывай. Теперь слушай правила. Социальные инженеры — не боги, они альфа, то есть алеф. Углеводородные тела. Лишних способностей при общении с ними не светить. Все перемещения и материализации при помощи артефактов. Понял? Нечего этим обездоленным в лицо тыркать своим могуществом. Неприлично. Понятно?
— Извините, профессор, но нет, ничего не понял… вы это о чем?
Укантропупыч, совершенно неожиданно и не в своем стиле, вздохнул грустно и долго, звуча как старомодный паровоз, выпускающий пар, и принялся обьяснять.
— Ты, пойми, они тебе не ровня. Как и ты, они родились младшими богами, но так и не переросли свои смертные тела. И умерли в них. Их из реинкаранатора вытащили в последний момент. Если уж совсем точно, их инпу-узлы отсортировали для индивидуальной отработки. В этих случаях дать тело «омега» просто не работает, они в нем растворяются без осадка. Проще сразу развеять. Поэтому их помещают в тела «альфа», да-да, тех самых длинноухих, и дают им шанс. Если и это не работает, то они или развеиваются битовой пылью, или реинканрируются в смертных по новой, зависит от того, осталось ли что-то для реинкарнации или нет. Обычно, увы, развеиваются, но это неважно.
После всего этого, сам понимаешь, давать им полную божественную власть по крайней мере глупо. Так что их уровень доступа весьма и весьма ограничен. Например, в реальность они погружаться не могут — и так уже там нагадили сверх меры. А в виртуале им выделен набор миров, где они творят, что хотят, но больше ничего не могут. Создавать миры они не могут, пользуются тем, что им дали. Требовать, что хотят, тоже не могут. Мы им дали «артефакты» создавать еду, одежду, перемещать их между их жилищем и лабораторией, в общем, по меркам смертых у них и так уже поросячий рай, но больше они по сути ничего не могут. Понимаешь?
В общем, хочешь с ними общаться, не мозоль им глаза своими возможностями. Неприлично. Чего уж там, задевать этих богом обиженных?
А общаться… ну, Айниэль у них общительная. А вообще, решай сам. Я бы сам в это ведро помоев не стал нырять, так что если тебе нужно — тебе и решать. Кстати, а если и правда социальные вопросы интересны, пообщайся лучше с Андреем Яковлевичем, из лаборатории социальной эволюции. Он и бог нормальный, и правда понимает многое.
— Спасибо, профессор, это тоже обязательно, — решил я ответить дипломатично, — Так, а чего вы меня вызвали?
— О! Другое дело! — оживился Укантропупыч, — Правильно, вот это я понимаю. Короче, с этими сам разберешься, а теперь давай по делу. Итак, пока ты очень хорошо идешь, но пора и о теме исследований подумать.
— Дык, вроде ж мне еще учиться и учиться… нет?
— Учиться ты будешь всегда, — возразил профессор, — А делу это мешать не должно. Короче, я тебе тут тему хочу подбросить, а ты думай — интересно или нет? Если интересно — дай знать, займемся. Понял? Хорошо?
— Почти… — ответил я смущенно, — Звучит, будто мне вы выбор даете. Хочешь — занимайся, не хочешь — нет. Это как?
— А как иначе? — удивился профессор, — Настоящее исследование так и устроено. Если неинтересно — никто заставить не сможет, а если интересно — наоборот, никто остановить не сможет. Как обычно…
Надо сказать, такой взгляд на вещи резанул уже знакомым подходом из мира смертных. За всеми материальными примочками там всегда в конце концов стоял именно этот выбор. Хотя и не знаю, может, это только у меня стоял…
— И что за тема, профессор?
— Тема, ученик, сложная — создание героя. Я над ней уже много лет бьюсь, — ответил профессор, — Вот смотри. Берешь ты ребенка, даешь ему почти супервозможности, и что получается? У него и так все получается, мяч попадает в ворота, кулак в нужные челюсти, девочки ахают и падают штабелями в постель… И что, в результате?
— Все хорошо?
— Отнюдь! — возразил профессор, — Все очень и очень плохо. Герой отучается стараться, все ему и так дается. Так что, получается не герой, а разгильдяй, без малейших стимулов к самосовершенствованию или рефлексов бойца. Идеи?
— Ну, может наоборот, не давать ему все сразу?
— Мысль правильная, — кивнул профессор, — Но тоже не без проблем. Если не давать все сразу, а так, середина-наполовину, то и получается середнячок. Крепкий такой, устойчивый середнячок. Что самое ужасное, привыкший к этой роли, и таковым себя и считающий. Так уже вообще получается полный и безнадежный тупик. Мысли?
— Ну, если героические возможности демотивируют, а средние вообще заводят в тупик, то остается только одно — ограниченные возможности. Нет?
— Вот именно! — одобрил профессор, — Чтобы быть точным, героические способности сами по себе не демотивируют. Просто в нормальной жизни для них не хватает задач, чтобы решать, проблем, препятствий. А создавать их герою искусственно — замучаешься, просто слишком много возни. А так, конечно, можно дать ребенку полубожественные возможности, а потом гнать его лет этак с пяти на грани выживания. Работает, еще как. Про Геркулеса слыхал? В смысле не кашу, а героя? Результат получается — терминатор усрется от зависти. Но очень утомительно. Да и что дальше с этим выживальщиком делать, непонятно. У него ж на таком экстриме рефлекс один — чуть что, в зубы, ушел живым — скажи спасибо, социальных навыков — ноль. Ну, а голова — чтоб в нее есть. Так вот, я уже некоторое время исследую немного другой подход. Ты еще слушаешь?
— Конечно, профессор, — кивнул головой я.
— Смотри сам, — продолжил он, — система уравнений-то простейшая — с двумя переменными: возможности и вызов внешней среды. Да, дифференциальная система, но простая и хорошо известная. Вызовы внешней среды должны превышать чуть-чуть возможности, тогда будет развитие. Можно и не чуть-чуть, главное — чтоб не убивало, как справедливо заметил Ницше. Главное — чтоб герой постоянно пытался через свою голову перепрыгнуть, и получится устойчивое развитие. Пока понятно?
— Понятно, — согласился я, — То есть в идеале нужно перед героем морковку перед носом держать, чтобы он постоянно двигался, правильно?
— Ну, скорее репей под хвостом, — поправил профессор, — но и позитивные стимулы тоже важны — без них развитие тоже останавливается. Слышал про это исследование с кошками?
— Может быть… не знаю… это вы о чем? — дипломатично откликнулся я.
— Ну, как, кошки они очень неглупые животные. Даром что ли рядом с человеком столько веков сосуществуют. Так вот, в экспериментах кошкам давали задачи. Если давали вперемешку — сложные и простые, так чтобы котята могли удовольствие от успеха почуствовать, то они оказывались не глупее обезьян, а если только сложные и почти невыполнимые — то они просто отказывались их решать дальше. Так и с героями — им обязательно надо давать время от времени до морковки дотягиваться, иначе не работает.
— Понял, — еще раз кивнул я, — Так, а в чем задача-то? Тема?
— А! — профессор, явно увлеченный темой, поднял вверх указательный палец, — Вот тут-то и тема. Представь, создал ты героя от рождения слабеньким, невысоким, так чтоб последним на линейке на уроке физкультуры, словом «гик», «ботаник», и вообще, почти очкарик. Вот он и будет напрягаться и прыгать выше головы. С его естественными физическими данными, жизнь — это уже вызов, препятствие. А потом, как он сформировался уже борцом, привыкшим преодолевать препятствия, тут убери все его ограничения, и что выйдет?
— Не знаю, — честно сознался я, — Что угодно может выйти.
— В принципе, ты прав, — согласился профессор, — Надежда была, что они как самолет на авианосце себя поведут. Знаешь, на авианосцах палуба короткая, так что самолеты перед взлетом специальными тросами удерживают. Пока двигатель нужную тягу не разовьет. А потом отпускают — и они тут же взлетают с очень короткой полосы. Вот и тут, та же надежда была, что они научившись бороться и получив полноценные возможности, тут же ухнут в занебесные высоты. Но пока не получается. Я тут виртуальные эксперименты проводил, и таких вот ограниченных в виртуальных мирах пробовал с практически неограниченными возможностями. Результаты, и правда, не очень.
— В смысле?
— Я их на пробу во сне погружал в виртуальную реальность. Каждый в виртуале достигал невероятных высот, вот только в реале — последствия нулевые. Проснувшись они продолжали жить, как привыкли. Ну, разве что кучу фэнтези книжек написали. Конечно, может, если им в реале все эти возможности дать, они и тут промаху не дали бы — но увы, проверить пока не успел. Да и беспокойно. Уж очень беспардонно они со своими возможностями в виртуале обходились. Горы трупов — типичная картина, и вообще, грабеж прошлого, разрушение мира, бандитизм, разбой — это лишь неполный список, как они в виртуале отличились. Типичный способ решения проблемы — раскопать какой древний артефакт и жахнуть им со всей дури. Последствия — артефакт уже больше никто не найдет, возможность навсегда утеряна, в том числе и для тех, кто мог бы его не по дури использовать, а разобраться и чему-то научиться, ну, и некоторое количество трупов злодеев, причем, необязательно злодеев. Второе, конечно, не так важно, но и в реал пускать не хочется. Так что, пока все эти эксперименты в виртуале проходили.
— И в чем моя тема?
— А вот найди условия, когда это работать будет, — ответил профессор, — Идея ведь явно хорошая, но куча граничных условий. Слишком слабый — значит, слишком обиженный. Не умеет удар сдерживать; бьет, не задумываясь, если уверен; жесток, потому что не верит, что может кому-то навредить; невинные страдают. А слишком сильный — ему и так хорошо, никуда не стремится, так тоже плохо. Про середнячков уже говорили, вообще пустое дело. А найти бы баланс, когда слабость поначалу всю жизнь вперед гонит, и не озверел, не стал убийцей бесчувственным, это непросто. Нужно какого-то такого слабака вырастить, чтобы душу не потерял, и драться не отучился. Тогда ему и силу не страшно дать, и воспользоваться ею сумеет. Вот это сложно.
— Профессор, а граничные условия тут вообще сходятся ли? — усомнился я, — А что если слабость, достаточная для мотивации, всегда предопределяет и жестокость?
— А вот это тебе и выяснять, ученик, — усмехнулся профессор, — Одно могу сказать — с богами работает отлично, на себя посмотри, или там, на Михаэля. А со смертными… со смертными и правда проблем много. Но если получится — подумай сам, сколько пользы будет. В общем, решай, если интересно. Захочешь заняться темой — дай знать, я тебе еще данных подкину для размышлений.
— Решать? — удивился я, — Ах, да, у меня же есть выбор, верно?
— Верно. А как иначе? — взаимно удивился профессор, — Забыл, что ли? У нас все сугубо добровольно. Как я тебя заставить могу, если тебе неинтересно? И вообще, забыл, что ли, первую обязанность бога? Жизнь должна быть интересной. С другой стороны, согласись, тема-то и правда очень даже интересная. Сам бы занялся, да других забот пока много. В общем, заинтересует — скажи!
С этими словами профессор заполнил пустые бокалы, и поднял свой. Я машинально взял другой бокал и молчаливо отсалютовал им.
— Слушай, а что у тебя по жизни происходит?
— В смысле?
— Ну, какие у тебя в жизни проблемы? Что ты хочешь решить? И не говори, что ты об этом не думал — все равно не поверю. Я таких идиотов в ученики не беру.
Я слегка поперхнулся от такой постановки вопроса, но собравшись ответил:
— А вы и помочь чем можете?
— Да как я помогу, если не знаю в чем? В общем, делись, ученик, как на исповеди. И не волнуйся так, иногда вслух озвучить свои проблемы — большая часть дела.
Сказать, что я тут же растаял, я не могу, но прикинув понял, что профессор как всегда прав. Все мои метания вокруг Алины — секрет Полишинеля, да и стратегически ситуация понятна всем подряд, так что и скрывать нечего. Что и породило мой первый вопрос:
— Профессор, а вы и правда не все мои проблемы знаете?
— Знаю-не знаю, какая разница? Ну, конечно, знаю, сам через них проходил. Ты мне скажи, что тебя больше всего тревожит — тем и займемся!
Тоже верно, мысленно согласился я. Скажи, что важно, с того и начнем. Вот только что же важно? Я задумался.
— Знаете, профессор, кажется, для меня две вещи сейчас важнее всего. Первая — это разобраться, кто же я такой, что за бог. Но вы говорили, что это само придет. Так что, это может подождать. А вот вторая… мне бы с женщинами разобраться. Во-первых, у моего смертного тела жена есть, и я ее люблю по-честному. Потом, у меня должна быть парная богиня — и я понятия не имею, кто она. И сверх того, есть еще Алина. Совсем не чужая. Просто безобразие какое-то…
— И в чем проблема? — поинтересовался профессор.
— Ну… как-то согласовать все это вместе и решить, что делать, что нет.
— Извини, ученик, но тут я тебе ничем помочь не могу, — ответил профессор, — Такие диллемы — это как хороший десерт, исключительно самому решать надо, а то все удовольствие теряется. Помнится, мы с Нефридой пару десятилетий мучались сомнениями, что вот обьявятся наши парные боги, а мы тут… — профессор мечтательно вздохнул, — Как мы ревновали к самим себе — до сих пор приятно вспомнить. Но вот тебе подсказка, ученик. Мы, боги, всегда все делаем правильно. Для нас «должен», «можешь» и «хочешь» — синонимы. Так что, если инстинкт говорит тебе, что что-то правильно — так тому и быть. А понять, почему правильно, можно и потом.
— А если ошибусь?
— Тем интереснее, — усмехнулся профессор, и поднял свой бокал, — Но особо на это не рассчитывай. Пока что, ни у одного бога такого не получилось. Успехов, ученик!
— Спасибо! — кивнул я и опустошил свой бокал. Профессор махнул рукою и изчез.
Сзади раздался голос:
— Вы уже закончили?
Алина вышла из кухни с чайником и чашками наготове. Нет, она там не ждала, я бы увидел, просто решила материализоваться там, в кои веки изменив своему принципу, что чайника надо обязательно ждать.
— Я не хотела вам мешать, но кажется, вы уже закончили?
— Да, временно закончили, — ответил я, — Мне правда скоро в R66 с Йогитой и Михой.
— Вот и славно, — улыбнулась Аля, — А пока чаю попьем. Вы о чем с профессором говорили?
— О разном… Слушай, если с социальными инженерами общаться, с какого конца за это браться? Тут мне профессор про них такого наговорил…
— А чего браться? Главное — не забывай, они — алеф, так что будь снисходительнее, Алеша, хорошо? Ну, и с ними правила другие, они очень любят, чтобы на «вы», и с уважением, так что учти. Да, а чего ты решил с ними говорить?
— Да очень уж все отсоветывают, — ответил я. Хулиганить, так хулиганить.
— Правда? — удивилась Алина, — Странно. Они такие нелепые, что и отговаривать странно. Но если так случилось, то обязательно надо, чтобы потом не колебаться и не размышлять «а вдруг в этом что-то есть…» Ну, так, что, Алеша, готов?
— К чему? — удивился я, — Конечно, готов. Как юный пионер…
Вместо ответа Алина создала экран в воздухе, где появилась подтянутая худощавая тетка непонятных лет, с длинными глазами и ушами, выдающими принадлежность к модели алеф, или, говоря проще, к эльфам. Тетка подняла глаза, удивленно посмотрела в окно, и почти надменно, с видом оторванной от несказанно важного дела, сказала:
— Ваше Величество г'Аладриель?
— Айниэль! — Алина отвесила незнакомке легкий кивок, в лучших традициях королевских домов, отражающий что-то вроде очень благожелательного отношения высшего к низшему, как и правда могла бы приветствовать высокопоставленного вельможу королева, — У нас тут молодое пополнение, позвольте представить вам, г'Алексель. Ему было бы интересно узнать, чем занимаются социальные инженеры. Вы не могли бы встретиться с ним и рассказать вкратце вашу платформу и основные идеи?
Тетка вдумчиво взглянула в сторону, будто сверяясь с чем-то, и важно заявила:
— Конечно, нет проблем. Завтра, в 13:00 подойдет? У меня как раз дырка в расписании, охотно пообщаюсь. Аудитория 501, лаборатория социального инжиниринга. Расценки за консультацию как обычно — золотой доллар за час.
— Замечательно, — Алина просто растаяла в задушевной улыбке, — Договорились.
Выдав самый высокомерный поклон, который я видел в своей жизни, Алина отключила канал.
— Ну, вот, Алеша, договорились, — жизнерадостно сказала она, — Завтра с Алисой встретишься.
— «Ваше величестово»? «Галадриэль»? — иронично спросил я.
— Алеша, я ж тебе обьясняла, у меня официальное имя так звучит. Ну, что тут поделать? А Алиса это чересчур серьезно воспринимает, тем более, что она сама алеф. Алеш, будь снисходительней! У Алисы такая тяжелая юность была, конечно, у нее полна голова тараканов. Ну, подыграй чуть, жалко, что ли? Да, а вот это — оплата за «консультацию». Алиса полагает, что любой пук должен оплачиваться.
С этими словами Алина вынула из воздуха монету и вручила ее мне. Монета оказалась из тяжелого желтого металла, очевидно, золота. Одна сторона содержала знак доллара с цифрой «1» и надписями по периметру «Обеспечена золотом, содержащимся в данной монете. Необязательна к приему во всех странах мира.» Реверс изображал дерево в чистом поле, с очевидно золотыми монетами, свисающими с его веток на манер зреющих фруктов. Надпись по периметру гласила «Ayn Rand. 1905–1982. Объективизм. Свободный рынок. Золотой стандарт.»
— Это, что, издевательство? — поинтересовался я.
— Алисе нравится, — невозмутимо откликнулась Аля, — А что еще надо?
— Ну, если нравится… — не выдержав, заржал я, — Но я себе еще такую же сделаю. Просто на память. А поле на реверсе, конечно же, чудес и в стране дураков?
— Ну, необязательно так грубо, Алеша, — возразила Аля, — Даже если и понятно, что нигде больше деньги на деревьях не растут.
— Ладно, понял, — согласился я, — Завтра, 13:00, их лаборатория, аудитория 501. Алин, ты знаешь, что я тебя обожаю?
— Знаю, — спокойно подтвердила Аля.
— Лех, так ты готов? — раздался голос Михи с потолка. Аргх-х-х-х!!!
— И ценю, — Алина подошла вплотную, прижалась ко мне и поцеловала в губы, — Занимайся делами, Алеша, а об остальном — потом поговорим, хорошо?
И ушла в свою спальню. Вот так вот. Назвать это стервой… ну… как никак не назвать. Минуту я хватал воздух, потом собрался с силами и откликнулся:
— Конечно, готов. Куда, когда?
— Сбрасываю координаты, — откликнулся Миха, — И не погружайся сам, просто отдели поток сознания. Там полсуток миссия — долго. И не надо так сопеть, я вас что, с Алиной невовремя застал?
— Если бы, — проворчал я.
— А-а-а! — отозвался Миха, — Ну, смотри, предложение насчет Стеллочки я не отменял…
— Переживу!
— Верный какой… Ты вообще, в курсе, что ваши с Алиной страсти уже почти как мыльная опера идут?
— Это как?
— Как, как? — удивился Миха, — Богов не так много, весь пантеон — как очень большая деревня, все обо всех знают. Особенно учитывая наличие многочисленных специальных возможностей. Ну, в спальни не заглядываем, хотя и то из вежливости — ничего сложного нет. А событий интересных мало. В общем, народ просто оторваться не может, все ждут, когда ты ее трахнешь.
— Ты ж вроде только что отказывался обсуждать этот вопос?
— Не я, а Йогита, и не этот вопрос, а как научная тема Алины со вашим романом связана. А насчет чем это закончится, тут и к бабке ходить не надо.
— Вообще-то профессор говорил…
— Профессор у нас зритель вдумчивый и смакующий повороты сюжета. А я из тех, кому нужно чтобы все побыстрее перетрахались, переженились, и перестали морочить голову. К слову, если после всех этих бразильских страстей у Алины останется хоть одна неиспользованная дырка — я как телезритель буду сильно разочарован, так что не подведи!
— А те покажу, телезритель! — Вмешалась вдруг Йогита, — Алексей, не слушай ты этого балабола, любите друг друга с Алиной, как вам нравится, и не заморачивайтесь. Так вы оба скоро?
— Все-все, — исполнительно заявил Миха, — Понял, покраснел, заткнулся. Короче, Лех, R66, координаты скинуты, прямо сейчас. Материализовываться в форме грозового облака, мы с Йогитой уже ждем.
— Ща, буду, — буркнул я, не очень уверенный, как реагировать коллективное обсуждение новоявленными фанами своей личной жизни. Может, подковырнуть Миху насчет использования особо неудобных отверстий? Впрочем, он ведь покажет. Позовет Стеллочку и покажет. Я вспомнил некоторые способы зачатия, использовавшиеся олимпийскими богами Древней Греции, и желание подначивать Миху как-то отпало. Наверное, и правда надо махнуть рукой. «От людей на деревне не спрячешься.» Я вздохнул, и инициировал новый поток сознания для R66.
* F58 Алексель
Обратно в Тариэля я, как бы это точнее назвать… проспал! Нет, конечно в сети бог во сне не нуждается, а вот игнорировать реальность, пусть даже и виртуальную, которой должен был бы заниматься — легко! Собственно, поначалу это было даже очень сознательно, учитывая что именно Тариэль и Сима собирались в ближайшие несколько часов делать. Короче, с одной стороны, проявил деликатность, а с другой стороны, я вообще не понимаю тех, кто жаждет смотреть на то, как этим занимаются другие. По мне так просто, хочешь делай сам, не хочешь — не лезь. А быть в этом деле футбольно-бейсбольным болельщиком как-то странно. Короче, ждать было долго и утомительно, особенно если учесть, что после всего сделанного и выпитого, Тариэль с Симой счастливо задрыхли без задних ног.
Конечно, можно было слиться обратно с основным потоком сознания, что в любом случае и планировалось, вот только у меня еще не было уверенности, что при надобности я опять смогу разделиться, а работа еще не закончена. Так что, я просто погрузился в посторонние, ничего не значащие размышления.
Вот скажем то, что Тариэль и Сима целуются. Вы когда-нибудь обращали внимание, что поцелуй, как средство выражения любви, появился только с массовой миграцией народов? И не случайно. Все опять упирается в биологию. У человека же три набора генов — в ядре клеток, в митохондриях, и в цитоплазме. Ядреные гены передаются только путем секса, митохондриальные вообще только от матери, а вот теми генами, что в цитоплазме плавают можно при случае даже простым чихом поделиться. Дело в том, что большая их часть — это даже не человеческие гены, а фрагменты тех вирусов и бактерий, вызывавших когда-то массовые эпидемии и косивших народ как чума. Собственно, почему «как», чума в этом наборе скорее всего, тоже у многих имеется, точнее ее фрагменты. Просто поначалу они были смертельными, те, что таковыми и остались, выкосили свою пищевую базу, а оставшиеся стали не очень опасными и даже во многом полезными, поскольку постоянно обновляли иммунитет к своим более агрессивным версиям.
Ну, это как представить, что Германия не полезла на СССР, а спокойно ассимилировала бы Европу, и жили бы в той же Франции вперемежку французы и немцы, как уже ужились там под названием французов до этого бургундцы, норманны, савойцы, гасконцы, провансальцы… И если кто вторгнется, вместе берутся за оружие выставлять незванных гостей.
Вот и плавают эти гены-оккупанты в цитоплазме, которой вообще все равно кого реплицировать, и передаются как от матери к детям, так и между людьми при достаточно плотном контакте. Вот только такой чудесный баланс достигается, только когда уровень этих вирусных генов и иммунной системы организма в равновесии. Иммунитет вообще-то работает без фанатизма. Не мешаешь? Не мешаешь. Ну и плыви себе в цитоплазме, гавно зеленое. А что ты там делаешь — никого не касается, главное за пределы своей клетки-аула не вылезай и зарытый в грядке дедом-оуновцем автомат не откапывай. А то и на проверку документов нарваться можешь. Некоторые, конечно, вылезают и нарываются. Так иммунная система поддерживает антитела на эти вирусы, благодаря чему нам эти древние эпидемии и не страшны. Вот только, как в организме какая-нибудь перестройка и демократия стрясутся, там ноги промочил или под особо холодный дождь попал, так, что иммунная система, она же правоохранительные органы, ослабевает, тут эти дети гор выкапывают закопанные дедами на Западной Украине автоматы и начинается полное безобразие, популярно известное как сезонные простуды или ОРЗ.
Так, и при чем тут поцелуи? А очень даже при чем. Пока люди жили одними и теми же общинами, состав этих вирусных генов внутри общины был у всех примерно одинаков. Ну, в крайнем случае, кто до соседнего племени-городка доберется и еще что-то подхватит, но таких новинок сезона было мало, причем принесший их ближайшей осенью всех обчихивал, и вирусный фон опять стабилизировался. Конечно, иммунная система к новому вирусу была не подготовлена, но справиться с одним, да еще ослабленным вирусом для человеческого организма проблема небольшая. А вот как народы стали активно перемещаться, нарваться на партнера с сильно другой коллекцей вирусов стало значительно проще. И тут уж поцеловав таинственную индеанку легко можно было получить не один, а очень много разных голодных вирусов, к которым у тебя нет иммунитета, и обладающих непредсказуемыми побочными эффектами в активной фазе. Для индеанки, также получившей получившей новые вирусы, дело еще хуже, поскольку если ее не просто поцеловали, но эти побочные эффекты происходят уже на ранней стадии беременности.
Вот поэтому в мире перемещающихся народов и появились поцелуи, что-то вроде пробного шара или прививки от любимого, чтоб не рисковать получением слишком большой порции новых вирусов за раз и в неподходящее время. То есть, встретился с девушкой, поцеловал эту Покахонту на прощание, если на следующий день не покрылся прыщами — можно продолжать ухаживать с уже более далеко идущими планами, а покрылся — сиди, выздоравливай, а потом ищи другую Покахонту. Ну, или можешь проверить еще раз — вдруг уже иммунитет выработался. Опять же с поцелуями вирусный фон потихоньку выравнивается задолго до главного дела, поэтому когда девушка забеременеет, то ходит здоровая и без заморских соплей, что очень способствует появлению здоровых детей.
Впрочем, к Симе и Тариэлю эти рассуждения неприменимы, поскольку организму Тариэля все вирусы побоку и ничего не того он ей не передаст. Но ведь традиция…
За этими мыслями я и не заметил, как Тариэль проснулся и отправился навестить подопечную, чтобы разобраться, наконец, собирается она замуж за гнома, или все-таки ей нужен заморский принц на белом, или там черном, как я планировал, коне. Застал я своего эльфа как придурочного гоняющимся по загону за своей серой кобылой и черным жеребцом. Оказывается, Таина напугала Тариэля, заявив будто ее жеребец хочет его любимицу слопать. Ага, как же… Ну, до чего ж он не по делу доверчивый! Хоть рассказывай про птичек-рыбок, да и сам он чем, спрашивается, несколько часов назад занимался? Ладно, эльфы долго живут, еще научится.
В общем, зря он их разгонял. Я ведь его кобыле от черных темноэльфийских скакунов систему распознавания «свой-чужой» поставил. Так что, проидентифицировав оставленную рядом кобылу как свою на радаре, жеребец воспылал вполне понятными любому мужику намерениями. Кобыла также отнеслась к этому с полным пониманием и энтузиазмом, только решив для начала погонять кандидата в избранники, чтобы тот показал, что достоин сей высокой роли. Чем тот с огромным энтузиазмом и к взаимному удовольствию и занялся. Вот эту-то прелюдию и разогнал, не разобравшись, Тариэль. А зря. В отличие от биологических существ, кобыла-демон не беременела немедленно, а вполне могла носить полный код будущего жеребенка до тех пор, пока не понадобится. А потом, породить жеребенка-демона в тот же день, когда у Тариэля родится сын или дочь. Мог бы мой эльф или его потомок быть обладателем очень интересной и перспективной модели, ну, да, видно не судьба.
Для справки, я на этот раз не погружался полностью в эльфа, а только приглядывал, что вокруг него происходит, так что Тариэль решал все самостоятельно, и в данный момент прицепился к Таине, откуда у нее лук. Кстати, и правда, откуда? Эльфийский, такой на базаре не купишь. И ведь я ей такой не делал. Надо же, пройдошистая тетка, разжилась где-то. Ну, и ладно, ну, и умница. Чем больше она о себе сможет побеспокоиться, тем меньше мне за ней следить.
А Таина, как будто подтверждая мои мысли, выторговала у эльфа сопровождение этим вечером на бал гномов за ответ, откуда у нее лук. Тут мне и правда интересно стало. Во-первых, уж на балу у гномов точно выплывет, действительно ли у нее тут жених образовался, а во-вторых, Тариэлю это будет исключительно полезно и в плане образования, и в плане дипломатической подготовки. Ну, и что, что эльфы гномов не любят? Так тем ценнее будет тот, который с ними знает, как общаться, а может, и знакомства имеет. Второе даже важнее, поскольку и так понятно, что будь у нее гном-жених, вряд ли бы она на гномий бал с эльфом пошла. Так что, принца все-таки надо готовить. Утешает, что до этого еще несколько недель есть, успеем.
Глава 15. Первые подопечные: Дипломатия по-эльфийски
* F58 Тариэль
Это ж надо было так не вовремя отцу найти поручение для своего сына. С другой стороны, подумал Тариэль, сам виноват, оказавшись вблизи этого долбанного — в буквальном смысле этого слова — Храма Великой и еще какой-то там Матери, на который у Высшего Совета Эльфов вдруг завелся зуб.
Все началось с того, что ему пришлось таки отправляться в столицу, и все-таки удалось уговорить Симу уехать с ним. Несмотря на молодую хорошенькую спутницу, нападать на двухметрового эльфа любителей не находилось. Особенно учитывая, что они восседали на далеко не безобидной кобыле, помимо бронебойных копыт, обладающей также роскошной парой клыков, и души не чаявшей в своем хозяине и его возлюбленной. Так что, приставать к обозникам для защиты не требовалось. Ночевали с относительным комфортом, на постоялых дворах, а заодно и с большим взаимным удовольствием. Ну, а учитывая магическую способность сильфы не давать всаднику с нее свалиться, досыпали в дороге.
Однажды пришлось все-таки заночевать в чистом поле, и какие-то уроды решили на них втихаря напасть. Что обнаружилось только утром, поскольку сторожившая сильфа-кобыла Тиллиль тут же позавтракала одним нападающим, а остальные разбежались, так и не потревожив влюбленных. Нет, вопли, конечно, были слышны, но уставшая Сима уже крепко спала, а естественно чуткий к окружению Тариэль, услышав довольное ржание Тиллиль, благоразумно решил не мешать любимице. В конце концов, он не просил на него нападать, а кобыле-сильфе тоже нужно есть, в то время как ему самому от разбойника не нужно было совершенно ничего. Так что, логически рассуждая… Кстати, что Тиллиль плотоядна, Тариэль обнаружил достаточно быстро, но в общем не очень удивился, еще до этого заметив у нее многочисленные привычки темноэльфийских коней.
На очередной ночлег они остановились в относительно большом поселении с удивительным количеством трактиров и постоялых дворов. На одном из постоялых дворов они и остановились, стребовав просторную комнату на втором этаже. Увидев светлого эльфа, прибывшего со смертной женщиной, хозяин постоялого двора уставился на них со своеобразным озадаченным выражением на толстом рябом лице. В далекой незнакомой Тариэлю реальности такое выражение лица назвали бы «приехал в Тулу со своим самоваром».
Оказалось, что поселение разрослось при Храме Великой Матери, который являлся обьектом паломничества чуть ли не со всей страны и далее, причем по весьма занятной причине. В жреческий ранг в храме возводились лишь женщины. Нет, мужчины в храме были, но исключительно в роли рабов, охранников и младших служителей, а посвященными божеству, включая высшее руководство, были только женщины. У жриц было два главных обета — не отказывать ни одному паломнику и не общаться с внехрамовыми мужчинами ни по каким другим поводам. Паломники входили во первый двор, где снимали лишнюю одежду и оружие, оставаясь в одних рубахах или туниках, уж у кого чего было.
За оставленными вещами приглядывали служители, и попытки воровства воспринимались как серьезное богохульство и карались соответственно, а паломники тем временем босиком проходили во внутренний двор, где и ждали их жрицы в простой и весьма откровенной одежде из редкой сетки. Далее паломник мог подойти к любой ожидающей жрице, кинуть ей любую, хоть самую мелкую монету, и повести ее за собой в одну из занавешенных ниш по периметру двора, понятно для чего. Нет, еще предстояло пройти какое-то испытание оставшись с ней наедине, но если кто и отказывался от него, этим не хвастали, не справившиеся, если такие были, молчали по каким-то другим причинам, а остальные разьезжались довольные, активно приукрашивая таланты жриц в искусстве любви, тем самым рекламируя храм, как чуть ли не лучший бордель мироздания, что приводило к новым потокам паломников.
Вот в таком центре, скорее даже античного, чем средневекового секс-туризма и оказался случайно Тариэль с Симой. Выслушав рассказ, он пожалел, что не решил остановиться в предыдущем поселении, поморщился, и на всякий случай застелил кровать запасным плащом, дабы не касаться подозрительного постельного белья, которое против своего обыкновения зачем-то постелил проникшийся уважением трактирщик. Заодно и от помывки пришлось отказаться, в данном случае по совершнно гигиеническим причинам. В принципе, к эльфу почти никакая зараза не липла, но все-таки Тариэль решил подстраховаться ради смертной возлюбленной.
Вся эта история не вызывала ничего кроме легкого омерзения и желания уехать оттуда пораньше утром, забыв просто как неприятный фрагмент путешествия, но, как назло, с Тариэлем пожелал пообщаться вельможный отец. Тариэль с Симой сидели в трактире при постоялом дворе в занавешенной нише с небольшим столиком и двумя короткими лавками с двух сторон, прообразом частных кабинетов дорогих ресторанов Земли, когда на руке Тариэля ожил фамильный перстень, сочетающий помимо прочих полезных свойств и функции переговорного артефакта. К счастью, общаться по нему можно было негромко и не привлекая внимания, громкое обсуждение семейных дел за условной занавеской в переполненном трактире вовсе не звучало для Тариэля хорошей идей. К счастью, артефакт был неплох, говорить можно было шепотом, почти условно, а при необходимости можно было даже передать изображение, просто сконцентрировавшись на нем взглядом или представив, как следует, в воображении.
— Ты один, сын мой? — поинтересовался глава Дома Валлинор.
— Не совсем, со мной моя деали, и кроме того, я сижу в шумном трактире, но в отдельном закутке, так что никто, кроме нее, услышать ничего не должен.
— Ты нашел деали? — спросил отец, — Твой дядя мне об этом упомянул, но я не обратил внимания. Раз уж она здесь, дай на нее взглянуть, сын.
Ну, что ж, можно и показать. Тариэль уставился на скуластое треугольное лицо с чистой светлой кожей, короткими до плеч соломенными волосами и огромными серыми глазами, испуганно и ожидающе следящими за ним.
— Что ж, ты в своем праве, сын мой, и Дом Валлинор даст ей кров и защиту, — важно сказал отец, — А с рождением первого ребенка и положенное уважение.
— Так вы одобряете, отец? — спросил Тариэль.
— Тебе не нужно моего одобрения, ты в своем праве, сын мой, — ответил тот, — Но, если это тебя так заботит, то, да, одобряю. О женитьбе тебе еще думать рано, может, лет через сто… А тем временем лучше, если твои пристрастия будут внутри Дома, а не распыляться по случайным знакомствам. Да и к тому времени, когда придется тебя женить, не помешает иметь пусть и небольшой, но кровно связанный Младший Дом верных полукровок, готовых поддержать тебя. Впрочем, время покажет. А я хотел поговорить о другом. Во-первых, я думал, ты должен был сопровождать дядю. Как случилось, что тебя послали вперед?
— Дядя хотел, чтобы я подготовил все в столице к его приезду.
— Хорошо, — согласился отец, — Тогда о деле. Ты сейчас как раз должен быть ближе всех к некоему Храму Великой Матери, я правильно понимаю?
— Да, отец. Мы прямо сейчас в селении выросшем вокруг этого храма.
— Ну, что ж, — задумчиво донеслось в ответ, — Может быть, это судьба или воля богов. Да и практика тебе не помешает. У меня к тебе есть дипломатическое поручение. Видишь, ли, сын, этот Храм Великой Матери вовсе не такой безобидный аттракцион, как выглядит. Сами жрицы с внешним миром не общаются, но их слуги начинают проявлять все большую активность, очевидно, под руководством жриц, и вмешиваться в совсем не сакральные дела. Вдобавок к этому, храм выработал какие-то средства, похоже, магические, позволяющие угрожать партнерам в переговорах и просто всем, оказавшимся у них на пути. Мы не лезем в дела смертных, по крайней мере обычно, но неделю назад эмиссары храма осмелились угрожать нашему послу в столице, и вот этого мы терпеть совершенно не можем. Убили его слугу какой-то магической гадостью, в которой мы пока еще не разобрались. Пока тебе понятно?
— Да, отец. Как я могу помочь?
— Ты будешь Голосом Леса, и в этом дипломатическом статусе должен навестить Верховную жрицу храма и изложить ей внятно предупреждение, что мы знаем об их причастности и терпеть это не намерены.
— Но, отец, какой смысл подобного заявления, не подкрепленного демонстрацией силы?
— Будет им демонстрация. Твоя задача — сделать так, чтобы у них не было сомнений, от кого эта демонстрация, и отпало желание связываться впредь.
— Демонстрация силы тоже на мне, отец? — удивился Тариэль.
— Нет, сын, просто доставь сообщение. Твой дядя с делегацией следует за тобой по пути, это их забота. Пойми, в дипломатии нельзя затягивать с ответом на подобные действия, а люди твоего дяди — ближайшие, кто может этим заняться. Просто им не стоит задерживаться в этой дыре, а сообщение нужно доставить заранее. Вот и приходится отправлять тебя.
— Завтра же, отец.
— И… — в голосе, звучащем из артефакта звучало сомнение, — будь осторожнее, сын мой. Дипломатического опыта у тебя мало, а люди этого храма не выглядят адекватными. Наглые выскочки никогда не знают, когда остановиться. Могут пойти на свою демонстрацию. Постарайся этого избежать, но если случится — в средствах не стесняйся. По мне так, если от храма останутся одни головешки, Совет Перворожденных плакать не будет, а тебя с дипломатическим статусом никто не посмеет тронуть, если не готов к войне с нами. И имей в виду это их магическое оружие, в котором мы еще не разобрались. Твоя задача — доставить сообщение, и целым и невредимым отойти в сторону.
— Я понял, отец.
— Ну, что ж, удачи, сын.
И связь прервалась. Сима испуганно смотрела, как помрачневший Тариэль уставился в одну точку на столе, потом хватил стакан вина и разродился длинной энергичной тирадой на эльфийском, которую здесь все равно нет смысла приводить. Ибо на эльфийском вы все равно не поймете, а в переводе на русский правила приличия позволили бы опубликовать только предлоги, междометия и знаки препинания. Нет, можно, конечно, воспользоваться традиционными в фэнтези иносказательными эвфемизмами вроде «детей шакалов» или тестикул какого-нибудь не очень популярного бога, но это не передало бы энергии и напора, скорее подходящего языку гномов, чем Перворожденных, и сравнимых только с естественным звучанием аналогичного содержания на «великом и могучем».
Собственно, и сам Тариэль не мог понять, чем ему не нравится это поручение. В конце концов, отец прав, ему и правда пора начинать участвовать в дипломатических делах, хотя бы, чтобы учиться. Нет, давило какое-то неприятное предчувствие, но в остальном и правда — а на чем и тренироваться, как не на делах захолустного провинциального храма, пусть даже и набравшегося какими-то путями влияния и наглости. Тариэль сделал несколько плавных изящных дыхательных упражнений, одни из тех, что производили такое впечатление на смертных, а на самом деле всего лишь регулировали сердцебиение и баланс кислорода и углекислоты в крови, успокаивая и переводя сознание в нечто вроде легкого транса. Потом, налив и выпив второй стакан, Тариэль улыбнулся Симе:
— Не волнуйся, солнышко, просто нам придется задержаться здесь на еще один-два дня, и поедем дальше. Помнишь я говорил про долг перед родом? Вот так это выглядит. Ведь ты не против?
Сима, смотря в глаза, протянула руки через стол к его рукам и сжала их своими ладонями.
— Что-то тебя рассердило? Это не опасно? А то, я на тебя смотрела, у меня просто сердце не на месте было.
— Нет, что ты, никакой опасности, — улыбнулся Тариэль, удивившись насколько их сердца оказались согласными друг с другом. И правда, что они могут мне сделать, подумал он, — Да и дело пустое, так, сообщение передать. Зато есть и хорошая новость. Отец на тебя посмотрел и только что официально принял тебя в семью.
— Так просто? — удивилась Сима, — Я думала, какой-нибудь ритуал будет.
— Будет, и очень красивый — тебе понравится. Но это уже формальность. Слово отца — это все, что на самом деле требуется. Теперь ты уже под защитой и покровительством всего Дома Валлинор. Тебе еще предстоит привыкнуть к тому, что Перворожденные не дают клятв, мы просто не произносим слов, которые мы не выполняем. Как мои слова любви к тебе, солнышко.
Сима просто сжала ладошками руки любимого и промолчала.
— Завтра у меня дела, — добавил эльф, — А пока, давай возьмем с собой кувшин, немного еды и пойдем к себе. А то тут шумно.
* F58 Тариэль
Утром Тариэль подготовился к визиту согласно правилам Малого Этикета. Надев переливающуюся золотом осенней листвы тунику, должную символизировать мудрость осени, он перепоясался дорогим поясом с небольшим символическим кинжалом на нем — не дело являться с мечом на переговоры, даже если это простое сообщение. Сверху он накинул легкий белоснежный плащ, столь гармонировавший с волосами, которые он старательно заплел в Косу Мира. Справившись со всеми этими обязательными Заглавными Буквами, как иронично называл мысленно оба этикета сам Тариэль, он оставил Симу на постоялом дворе, вскочил на Тиллиль и двинулся в сторону храма.
Туда уже тянулись многочисленные паломники, если их можно так назвать, но при виде двухметрового эльфа на рослом коне, они расступались, сопровождая его удивленными взглядами. Двигаться так, в стиле даже не ледокола, а скорее лодки, раздвигающей ряску, было необременительно, но неприятно. Нет, мысль, что кому-то из паломников придет в голову, будто он, Перворожденный, двигается к храму чтобы воспользоваться услугами его жриц, даже не приходила в голову Тариэлю, а если бы и пришла, что ему эти смертные и их мысли? Тем не менее людской поток, двигающийся к храму, был сам по себе более болезненен и отталкивающ, чем обычная толпа бедного средневекого поселения. Причем даже не исходящим от него запахом немытых тел и гнилых зубов, а психологическим настроем, каким-то сальным слюнявым предожиданием удовольствий, которые эти люди расписывали друг другу еще вчера в таверне за кувшином вина, полным растворением в жизни, состоящей только из еды, сна, алкоголя и, когда повезет, того, к чему стремились все эти люди прямо сейчас.
Интересно, задумался эльф, почему я смотрю на них так свысока? Что плохого в том, чтобы хотеть есть, спать, любить? Да и вином я тоже не брезгую. Конечно, я могу позволить себе лучшую еду, лучшее вино, лучшие условия для сна, и куда лучшую женщину, которую ни с кем не делю. Но, будь у них возможность, разве они отказали бы себе в возможности иметь лучшую еду, лучшие условия, лучших женщин?
Тариэль рассеяно оглядел идущих вокруг и понял, что нет, не отказали бы, но это все, что они сделали бы. Кто-то из них, может, и согласился бы доставить грозное сообщение главе храма, рискнув нарваться на силовой ответ, но за деньги, а не из долга перед своим Родом, Семьей-Домом, если у этих людей вообще был род, семья или дом. Ни один из них не стал бы учиться наукам многие десятки лет. А уж сравнивать любовь эльфа к своей женщине с тем, чем эти люди собирались заняться в ближайшее время, было даже как-то оскорбительно.
При единении со своей женщиной он отдавал ей частицу своей души, а потом, глядя в ее глаза видел, как эти частицы его самого продолжают жить и расти в ней, а взамен получал частицу ее души, которую берег и лелеял. Для него единение с его женщиной было как прекрасная музыка, требующая и меры, и такта, и ритма, музыка, которую он писал сам с ней вместе, в которой физическая близость была лишь одной из нот, очень важных нот, но только одной из них, музыка, которая соединяла их вместе во что-то большее, ради чего стоило жить. Эти же люди в принципе не способны были понять что-то похожее. Все, что их ждало, это несколько минут странных телодвижений, легкая конвульсивная эйфория и избавление от излишков жидкости, производимой внутренними железами. В этот момент Тариэль понял еще одну разницу, навсегда отделяющую его от этих людей — он никогда не стал бы искать платной любви. Он попробовал представить, как это — заплатить женщине, чтобы она перед тобой разделась и потом в нее… Эльфа передернуло от отвращения. Нет, это он просто неспособен понять, да и не очень хочется понимать.
А главное, он — всегда часть целого, большего, во имя и на благо которого он живет и действует, и которое возвращает ему сторицей, просто потому что разумные, работающие вместе, всегда больше, чем все они по отдельности. Так, вместе с Симой они часть чего-то целого, общего, и его усилия на создание этого целого и дает и ему, и ей нечто, что эти люди не только никогда не познают в своей жизни, но даже не могут и представить себе. А его служение Дому, которое освобождает его от мыслей о хлебе насущном и обеспечивает невидимой защитой и покровительством в не таких уж безоблачных перепетиях эльфийской политики. А верность государству Светлых Эльфов и вообще расе Перворожденных, в свою очередь ставящая его выше многих в этом мире?
Конечно, это роскошь и некоторое везение — иметь это что-то большее, чему можно служить и получать взамен больше, чем отдаешь, но у него есть эта роскошь и везение, и не след ими пренебрегать. А уж с Симой он вообще сам создает это большее, так что не все можно обьяснить везением. Он — симбиот, эти люди — в лучшем случае одиночки, в худшем — хищники и паразиты.
И да, может, при других условиях из них и выросли бы совсем другие люди — не ему о том судить. Как на соседних ветках могут висеть целое яблоко и червивое. Да, в какой-то момент можно было предотвратить червоточину, и ныне червивое яблоко тоже было бы целым. Но это еще не повод для целого яблока унижаться перед червивым, или возводить червивость в достоинство, да и вряд ли найдется покупатель, готовый дать за оба яблока одну и ту же цену. Так что, нечего и думать. Он делает как должно. Если кто из этих людей станет поступать так же, тогда на него можно будет и взглянуть иначе. А пока Тариэль еще раз скользнул взглядом по паломникам и подтолкнул Тиллиль двигаться быстрее.
Говоря о разумных и не очень, работающих вместе. Взять хоть этот храм. Что они по отдельности? Толпа пусть и обученных, но всего лишь проституток, которые только мешали бы друг другу, работай они поодиночке. Толпа охранников, шпионов и убийц, вроде тех, что нанимают купцы в свои караваны за жратву и, если повезет, мелкую монету. И толпа рабов, ну, про этих и говорить нечего. А вот ведь, собрались вместе и создали что-то большее, настолько большее, что привлекли внимание ни много, ни мало, а самого Совета Перворожденных.
Вот только это целое попыталось встать на пути целого, к которому принадлежал Тариэль. И это следовало исправить. И не надо «эльфам можно, а нам нельзя???» Эльфы держатся друг за друга. Нет, внутренних склок хватает, но при этом каждый эльф твердо знает, кто его народ, и где его страна. Эльфы не паразитируют на других, не пытаются их подмять. Светлый Лес следует простому правилу: «Живи и дай другим жить.» Даже соперничество с давними отколовшимися братьями дроу не выражается в стремлении подчинить или отобрать территорию. Эльфы не сбиваются в банды, грабящие на дорогах. Эльфы не создают лупанарии, и тем более не придают им вида храма. Эльфы не терроризируют конкурентов на рынках угрозами и грязной магией. Эльфам не нужны рабы. Младшие Дома полукровок и отдельные чисто человеческие Дома под покровительством Старших чистокровных Домов процветают и дают достаточное количество рабочих рук, чтобы Перворожденных вообще не волновал внешний мир, разве что с точки зрения, чтобы не лез в эльфийские дела, что смертные с упорством идиота постоянно пытаются делать опять и опять. И не надо о «гнете эльфийских владык над людьми и полукровками». Земли, выделенные младшим домам, имеют большую плотность населения, чем сравнимые земли в человеческих королевствах, болезней почти нет, а уровень жизни у них вызывает такую повсеместную зависть, что те и не стремятся покидать Светлый Лес, чтобы не слышать оскорбительных кличек «эльфийский выродок», «эльфийская подстилка» от грязных вонючих выродков, которые и на подстилку-то не годятся. А главное, все это не имело бы значение само по себе, но оно делает Перворожденных силой. Силой, с которой вынуждены считаться все остальные. Вот именно поэтому эльфам — можно.
Тем временем Тариэль подъехал к главным воротам храма, что отвлекло юного эльфа от размышлений об основах социального устройства. Ведь сто сорок два года для практически вечного существа и правда не возраст. Вливаться с ворота вместе с паломниками не хотелось, так что Тариэль проследовал мимо и начал обьезд вокруг, ожидая наличие каких-то других ворот, более приличествующих его дипломатическому статусу. Храм занимал целый квартал и был огражден высокой непроницаемой стеной, так что, очевидно, главные ворота были одновременно и единственными. Пожав плечами, он невозмутимо вьехал во внешний двор. Служки, принимающие паломников шарахнулись в стороны от клыкастой Тиллиль, и к эльфу навстречу поспешил кто-то явно более высокого статуса, видимо, распорядитель или еще какой служитель храма, как ни странно, босой и в одной, хотя и из дорогого материала, тунике.
— Не соблаговолит ли Перворожденный сойти с коня, — сказал он, учтиво склонившись в поклоне, — Законы Храма не позволяют быть верхом на его земле. И я весь внимание, чем мы можем служить Перворожденному.
Даже не шелохнувшись на сильфе, тем самым выразив отношение к Законам Храма, Тариэль, чтобы яснее выразить пренебрежение местом, в котором оказался, бросил распорядителю мелкую монетку, как какому-то посыльному, и смотря свысока произнес тоном, положенным по Малому Этикету:
— Передай Верховной Жрице, что ее пришел увидеть Голос Леса с посланием от Совета Перворожденных. И поторопись!
Распорядитель ловко поймал монетку, будто всю жизнь этим занимался, и осторожно подняв глаза спросил:
— Перворожденный знает, что Воплощение Великой Матери — Черная Жрица?
— Да, хоть фиолетовая, — пожал плечами Тариэль, — Я не портреты ее приехал писать.
— Сейчас же передам, — склонился опять в поклоне распорядитель, — Тем временем Младшие Служители позаботятся о Вашем коне и Вашем собственном комфорте. Уверен, ожидание не займет долго.
Двое Младших Служителей — следующих по рангу из присутствующих во дворе после распорядителя — приблизились к нему с поклонами и стали знаками показывать дорогу к удобной открытой нише в стене у ворот во внутренний двор, с чем-то вроде скамейки, вероятно, предназначенной для того самого распорядителя, который только что торопливо ушел внутрь. Мысленно вздохнув, Тариэль последовал за ними, а затем спрыгнул с сильфы и уселся на скамейке. Ясно было, что во внутренний двор верхом его не пустят, так что не было смысла и продолжать балаган с гордо восседающим всадником, смысл он донес — и это главное.
Отклонив предложенный кубок с разогретым вином, эльф расслабился принял подобающую позу горделивого ожидания согласно все тому же Малому Этикету. Забавно, подумал Тариэль, большинство народов считает эльфов жеманными позерами, и никто даже не подзревает, сколько работы эльфийских психологов ушло на формирование этих протоколов, поз, интонаций. Скажем, его нынешняя поза в личных разговорах называлась «Ступор номер 15», поскольку ее следовало держать не более пятнадцати минут. А то горделивое ожидание более пятнадцати минут уже не горделиво, а смешно. По истечении оных пятнадцати минут, следовало прервать позу «Пренебрежительного нетерпения», как она формально называлась в учебниках, и перейти к «фазе активного нетерпения», то есть начать разносить все по кочкам. В случае неготовности разносить все по кочкам, следовало принять иные позы, скажем «Ступор номер 30» или даже 60. Кстати, а пятнадцать минут неуклонно приближались…
— Ну и долго мне ждать? — нетерпеливо поинтересовался Тариэль у младших служителей, — Ваша Верховная собирается меня принимать или забыла уши на полке, и их теперь ищут?
— Верховная Жрица обязательно примет Перворожденного, — склонился в поклоне один из них, — Главный обет любой жрицы Храма в том, чтобы принимать каждого, кто этого пожелает. Уверен, дело лишь в неожиданности Вашего визита и желании ее принять Вас как должно с уважением к Вашему статусу.
И правда, в воротах появился распорядитель, сопровождаемый молодой женщиной в одежде жрицы храма с каким-то небольшим ларцом и рабом несущим лоханку с водой.
— Воплощение Великой Матери готова принять Глас Леса с посланием Совета Перворожденных, — торжественно заявил он, — Перворожденному осталось только снять лишнюю одежду, обувь и оружие.
Тариэль недоуменно поднял бровь.
— Это строжайшее правило, — склонился распорядитель, — Никто не смеет ступить во внутренний двор в обуви, ибо земля Храма — свята. Перворожденный может увидеть, что и я сам в одной тунике и босиком, и только поэтому могу свободно ходить внутрь.
Тариэль замер, обдумывая ситуацию. Подчиниться требованию означает играть по их правилам. С другой стороны, отказаться оставить оружие выглядит как страх оказаться без него. Пожав плечами, эльф скинул плащ и пояс с кинжалом, а затем опустился на скамью. Младшие Служители тут же склонились перед ним, снимая сапоги.
— Позволь Младшей Жрице омыть твои ноги и умаслить их благовониями в знак уважения.
Женщина, склонилась перед ним, раб подставил лоханку, и она стала мыть его ноги губкой, смачиваемой в воде, а затем открыла ларец, и начал массировать его ноги с ароматическими маслами. Процедура была довольно приятной, тем не менее Тариэль сделал зарубку на память помыть ноги по возвращении в гостинницу. В древние времена, любая женщина, дарящая любовь многим, считалась нечистой у Перворожденных, а ее прикосновение требовало долгого поста и очищения. Ныне нравы стали спокойнее и религиозный запрет сменился обычным гигиеническим здравым смыслом, тем не менее, неразборчивые женщины по-прежнему вызывали у эльфов интуитивное отвращение.
Наконец, прелюдия была закончена и, вслед за распорядителем и Младшей Жрицей, Тариэль вошел во внутренний двор, а затем направился во вход в дальней стене внутреннего двора, скрывающий внутренние помещения храма с алтарной частью, жилыми помещениями, складами, кухнями, словом, всего, что составляло живую, функционирующую часть храма. Как ни странно, его принимали в алтарной части. У ног неказисто вырубленной из камня обнаженной женщины с преувеличенными бедрами и грудями, толстыми ногами и головой олигофрена, стояла верховная жрица храма, женщина лет тридцати-сорока, в традиционной сетке на голое тело. Два десятилетия «служения» храму оставили не самые приятные следы на ее теле. Отвисшая грудь и живот, целлюлит на бедрах, красные пятна грибковой инфекции на уже вялой коже по всему телу. Возраст приходил раньше к женщинам средних веков, тем более к женщинам, активно использовавшим свое тело. Жрица стояла в полоборота, левым боком, повернув лицо к эльфу. Лицо было еще нестарым, в этом повороте кажущееся срезанным по прямой лини слева, как растущая луна в первой четверти. Коротко, чуть ниже ушей остриженные, черные, чуть вьющиеся волосы были зачесаны налево, прочь от этой срезанной линии. Негрубые черты, тонкие линии бровей, нетолстые хорошо очерченные губы выдавали, что она была вполне красива в былые времена, да и сейчас для многих в этом обществе ее лицо выглядело бы очень привлекательно. Жрица знала это и старалась использовать как могла. У стен стояло несколько охранников.
— Подумать только, когда смертные перестали обращать на меня внимание, мною вдруг заинтересовался Перворожденный, — иронично обратилась она к Тариэлю, — Итак, что же ты хотел сказать мне, Голос Леса?
— Совет Перворожденных поручил мне передать Верховной Жрице Храма Великой Матери, что ему известно, кто убил слуг нашего посла в столице. Если храм выберет путь мудрости, они никогда больше не будет так поступать. Многие в таких случаях встретили Гнев Перворожденных сразу же, но с Храмом нам нечего делить, так что мы просто сообщаем — встанете на нашем пути снова, и вашего Храма больше не будет.
— Это все? — напряженный тон жрицы явно предвещал неприятности.
— Да, все.
— Совет не хочет даже услышать, что Храм готов сказать в ответ?
— Не, очень, но я передам слова Совету, если их услышу, — склонил голову на этот раз Тариэль.
— Что ж, передай тогда, что если Перворожденные опять встанут у нас на пути, то следующими жертвами будут не слуги, а вы сами. Для вас жизнь — высшая ценность, мы — смертные, мы — другие. Мы плодимся, как кролики, нас много, для нас смерть одного — ничто. Вы хотите войны? Вы ее получите. Как насчет обмена — жизнь за жизнь? Мы к нему готовы. Готовы ли вы?
— Я передам Совету твой ответ, жрица, — кивнул головой Тариэль, — Не мое дело давать советы, я всего лишь посланник с соообщением, но, как говорят обстоятельные гномы, думаю, тебе лучше свести баланс своего бизнеса, жрица. Теперь, я оставлю тебя.
— Не так быстро, Перворожденный, — усмехнулась жрица, и вытащила монетку, которую Тариэль бросил распорядителю, — Я готова рискнуть доставкой сообщения Совету, но правила Храма должны быть выполнены. Ты дал мне монету за встречу. Знаешь ли ты, что это предполагает?
— Спасибо, но я обойдусь, — ответил Тариэль, догадываясь, что она имела в виду.
— Не так быстро, лев, — явно куражась, ответила жрица, — Есть еще испытание. Мы вовсе не бордель, как некоторые думают. Наша миссия — вывести сильнейших мужчин и прекрайснейших женщин. Как это работает, ты спросишь? А просто. Видишь эту сетку на моем теле? Прежде чем паломник насладится любовью жрицы, он должен порвать ее голыми руками. Именно поэтому сюда входят в одной тунике и без оружия. Если он сильный мужчина, он порвет эту сетку и насладится нежным женским телом. И может, сделает ей ребенка. Сильного ребенка, как этот мужчина. Если же нет… Если это Красная Жрица, она хлопнет в ладоши, охранники схватят хилого претендента, оскопят его, и он проведет остатки своих дней как раб Храма, — жрица сделала многозначительную паузу и продолжила, — Не бойся, я — не Красная Жрица, я — Черная Жрица. Черная Жрица достанет кинжал из волос и убьет своего неудавшегося избранника, избавив его от унизительной рабской доли. Ты выбрал достойно, только сильнейшие и достойнейшие решаются выбрать Черных Жриц. Вряд ли я могла бы убить тебя, но на это есть охрана. Вот посмотри, — жрица с улыбкой указала на гору мяса и костей с головой олигофрена, напоминающей статую в центре алтаря, и ростом практически с Тариэля, но в три раза толще его… только это был не жир, а мышцы, — Дитя Храма в третьем поколении, разве он не представляет символ мужской силы. Ну, так что, ты справишься с испытанием? Для тебя мы специально подобрали самую прочную сетку, которая была в Храме. Она на мне. Но для Перворожденного это не проблема, правда? Ты оставишь свое семя в моем храме, где оно будет расти как… — жрица опять с улыбкой взглянула на тупого верзилу и приблизилась к Тариэлю почти вплотную, — Итак, твой черед, вот она я, все, что тебя отделяет — эта сетка. Можешь ли ты ее преодолеть, Перворожденный?
Тариэль вздохнул, зацепил пальцем левой руки сетку чуть ниже пупка жрицы, и потянул на себя, так что та отошла от ее тела.
— Преодолеть? — задумчиво спросил он, — Примерно так?
Легким движением он выдернул из Косы Мира отточенный как бритва кинжал, ввел в ячейку сетки и одним движением располосовал сеть до плеча, вторым движением разрезав ее от груди до второго плеча, и последним движением от пупка вниз освободив ее бедро. Сеть упала, оставив жрицу полностью нагой. Коса Мира недаром получила свое название, которое шло от древней пословицы «Хочешь мира — готовься к войне.»
— Ваш храм выводит только сильных мужчин или умных тоже? — поинтресовался он.
— Может быть, мы должны начать выводить умных тоже, — медленно произнесла жрица, почти прижимаясь к Тариэлю и полураскрыв губы.
— Очень разумное решение, — согласился Тариэль, отодвигаясь, и выдавая прощальный полупоклон, — В иных обстоятельствах я, может быть, и помог бы. А пока, позвольте покинуть вас и донести ваше послание до Совета.
Охранники было бросились на Тариэля, но их остановил крик жрицы:
— Стоять! — Она стояла перед ним, нагая и отвергнутая, злобная фурия с красным лицом, — Я бы с радостью тебя убила, эльф, за такое оскорбление, но правила Храма превыше всего. Иди, и передай сообщение. Вы, — скомандовала она охранникам, — на место. Он лишь воспользовался правом победителя. Вы, двое, — ткнула она рукою в двух Младших Служителей, теревшихся у дверей, — проводите Перворожденного со всеми полагающимися почестями. Ты, — взглянула она свирепо на все еще присутствующую Младшую Жрицу, — прочь, поможешь ему надеть сапоги.
Тариэль еще раз поклонился слегка и вышел, сопровождаемый двумя Младшими Служителями и Младшей Жрицей. Пару минут в алтаре стояла тишина. Только двое остались в помещении — жрица и распорядитель, приведший к ней Тариэля, и никто, кроме него, не мог видеть как Верховная Жрица выравнивала дыхание, потихоньку возвращая естественный цвет лица и собираясь с мыслями.
— Позови ко мне мастера Бразира, — бросила она наконец все еще стоящему у входа распорядителю, и развернувшись ушла из алтаря.
* F58 мастер Бразир
Когда-то грасс Бразир дель Дофино, а ныне в узком кругу просто мастер наказующих Храма Великой Матери Бразир, сидел в своей келье и приходил в себя после «вчерашнего». Можно было бы удивиться, с чего это когда-то популярный в столичной среде дворянин выбрал карьеру служителя весьма сомнительного храма, но Бразира эта жизнь устраивала на все сто. Оставшись в столице с частично пропитым, частично проигранным в карты поместьем, Бразир отлично видел свои будущие шансы, как наемника, перебивающегося от найма к найму за мелкие деньги, поскольку в эти проклятые времена всегда хватало выброшенных на улицу и разорившихся дворян, за деньги готовых на все, что они умели. А умели они, увы, только одно — убивать.
Как и любой другой, он поначалу весьма скептически отнесся к идее служения храму, но выбора у него было немного. То есть, совсем немного. Попав по пьяни к Черной Жрице, которая уже вытащила свой кинжал, он оказался перед поставленным ею простым и понятным выбором: или этот кинжал входит между его ребрами, или она разрезает эту треклятую сетку, а упомянутый дворянин, сохранив все части своего тела, поступает в пожизненную службу храму, в чем и должен тут же принести свое благородное слово чести в дополнение к какой-то жуткой клятве.
Бразир далеко не проиграл от своего решения. Для справки, «наказующие» были даже не охранниками, а шпионами и тайными убийцами храма. Для внешнего мира он оставался все тем же — свободным дворянином, которому где-то удается добывать деньги. Храм следил, чтобы у его глаз и когтей всегда водились в кармане деньги, в карты он теперь играл исключительно с нужными Храму людьми и на деньги храма, профессиональные расходы вроде хорошего оружия или одежды для переодевания опять же покрывал Храм, а расходы на шлюх неожиданно просто исчезли, поскольку теперь Бразиру были доступны в любое время дня и ночи жрицы Храма. Короче, из расходов осталась только выпивка, а столько, сколько он теперь мог купить, человеческому существу было просто не выпить. Нет, в прежние времена он бы продул эти деньги на пропой приятелей, вот только пил он теперь исключительно с людьми, нужными Храму, у большинства из которых и свои деньги водились. Так что, куда ни плюнь, а получалось, что выпала ему счастливая карта. Как ни странно, даже его светская карьера пошла в гору. Все-таки, одно дело безденежный лоботряс, а другое дело умные люди в Храме, направлявшие с кем ему дружить, пить, играть в карты и вообще иметь дело. Отлучки в Храм он списывал на поездки в несуществующее поместье, а остальное время проводил с блеском и большим удовольствием в столице, периодически наведываясь в местный филиал Храма, дабы не тратиться на шлюх.
В общем, жизнь была хороша. А с открытием у него магических способностей стала еще лучше. Бразир с удовольствием вспомнил, как «зеленый дождь», новое заклинание, которое ему показал его храмовый учитель, мессир Вальфен, просто изрешетило слугу эльфийского посла в темном переулке, куда тот пробирался с тайным поручением. Нет, особо магией Бразир не маялся, добрый и почти честный клинок по-прежнему служил ему службу, но иметь пару тузов вроде «зеленого дождя» в рукаве — это са-авсем неплохо. Просто замечательно, подумал про себя благородный шулер, прищелкнув языком от удовольствия.
В келью вошел распорядитель Гален, заведовавший Младшими Служителями и рабами во внешнем дворе, принимающем паломников.
— Воплощение Великой Матери желает видеть Вас, Мастер Бразир, — сказал он с поклоном.
— Веди, — коротко бросил Бразир и пошел вслед за Галеном.
Войдя в кабинет Верховной, он сразу заметил насколько она не в себе. Жрица набросила легкую накидку на плечи, но даже не попыталась запахнуться, оставаясь практически вся на виду. Бразир уже привык, что Верховную не смущают такие мелочи, а может, это даже и наоборот, привычный трюк, призванный влиять на подчиненных мужчин.
— Я пришел, — сообщил Бразир, почтительно склонившись.
— Здесь только что был эльф, — бросила жрица, не оборачиваясь на него, — С наглым посланием от их совета и угрозами. Бросил монету, потребовал меня, и вывалил свое послание, высокомерная высокородная сволочь! Только что ушел.
— Я понимаю, что он справился с испытанием, и Храм наконец обретет дитя-полукровку, которое мы столь долго пытались заполучить? — вежливо поинтересовался Бразир, будучи в курсе некоторых тайных приоритетов Храма.
— Справился, — ответила жрица, — но не воспользовался.
«Как я его понимаю,» подумал Бразир, «я бы тоже так поступил на его месте, если бы смел.» Но он был достаточно умен, чтоб ни словом, ни жестом не показать своих мыслей. И, Боже упаси, не скользнуть по жрице оценивающим взглядом. Ибо что бы такой взгляд ни означал, жрица прекрасно знала, что же он на самом деле видел. Конечно, в отличие от того же распорядителя, которому такой взгляд в такой момент мог стоить жизни, Бразиру ничего страшного не грозило. Просто пришлось бы поубеждать истеричную бабу, что она еще привлекательна, так, как только мужчина может убеждать женщину. В отличие от эльфа, Бразир не смел отказываться от тела Верховной Жрицы. Впрочем, не такая уж и высокая плата за деньги в кармане, власть в Храме, и вообще, хорошую жизнь. Ведь еще совсем не старуха. Может и правда, лучше ее успокоить? И взгляд Бразира поневоле начал скользить по жрице уже с несколько другим выражением, которое было замечено и оценено ею.
— Потом, — сказала она чуть более довольная, — Пока что у тебя есть работа. Найди этого эльфа и убей его и тех, кто его сопровождает. Мы должны послать их Совету вызов. Чем раньше они получат по своим длинным ушам, тем быстрее оставят нас в покое. Что ты о нем знаешь?
— Эльф — заметная личность в наших краях, так что соглядатаи еще вчера о нем сообщили, — ответил Бразир, переключаясь на деловой лад, — Он остановился вчера на постоялом дворе рябого Флера со смертной девицей, очень простой на вид, скорее всего деревенская или из небольшого села. Поели в трактире, потом ушли в комнату, слуги говорят — полночи кровать скрипела, вот вроде и все.
Посветлевшее было лицо жрицы начало опять наливаться кровью.
— Так это он от меня отказался из-за какой-то сельской потаскухи???
— Она умрет первой, — откликнулся Бразир почтительно. «Так вот почему ты хочешь его убить,» мысленно усмехнулся он, «А то политика, политка, вызов совету эльфов…» Но опять же, не стал показывать своих мыслей.
— Справишься?
— Сегодня же вечером, — опять склонил голову Бразир, — Уверяю Вас, с заклинаниями мессира Вальфена мне и пятеро эльфов не страшны. Недавно он научил меня заклинанию, перед которым не смогут устоять даже боги.
— Да, мессир Вальфен — великий маг, — согласилась жрица, — Благодаря ему влияние Храма растет, как на дрожжах. Иначе мы не могли бы и мечтать спорить с советом эльфов.
— Воистину, Воплощение Великой Матери, — согласился Бразир, — он и правда — великий маг. Сейчас я пережду, не стоит привлекать слишком много внимания, а вечером я возьму пару охранников, и все будет сделано.
— А они не уедут?
— Куда? Уже после полудня. Вряд ли высокородный эльф пожелает ночевать в чистом поле.
— Что ж, — уже расслаблено ответила жрица, — Вечером, так вечером, — Она сделала пару шагов к Бразиру и сбросила плащ. Бразир мысленно вздохнул, и тоже стал раздеваться. Нужно ли говорить, что в кабинете Верховной Жрицы скорее не было бы письменного стола, чем кровати?
* F58 Тариэль
В постоялый двор Тариэль возвращался в поганейшем настроении. Непонятно, что его испортило — поручение выполнено на отлично, прошло всего полдня — если напрячься, можно было бы еще сегодня сорваться с места и покинуть злачную дыру уже сегодня, только неизвестно, удастся ли добраться до подходящего жилья до вечера… может именно оно, то, что придется остаться здесь на еще одну ночь? Тариэль прислушался к своим ощущениям, да, именно это ему и не нравилось. Не нравилось ему это место, и категорически не хотелось здесь оставаться. Но, что делать… Мысленно махнув рукой, он подбодрил Тиллиль, ускорившую шаг в направлении постоялого двора.
Итак, у него было полдня, и что, скажите пожалуйста, это время делать? Вы когда-нибудь задумывались, как ограничены на развлечения были средние века и изрядная часть античности? Особенно в поселении, где главным развлечением и туристической достопримечательностью является храм-бордель?
Тариэль уже был полностью готов плюнув на все выехать с половины дня, и если надо, заночевать по дороге в лесу, что в общем было для него вполне комфортным способом ночлега, но судьба распорядилась иначе. Вернувшись на постоялый двор он обнаружил, что для начала надо успокоить переволновавшуюся Симу, потом ее радость, что все прошло нормально, навела его на другие способы времяпровожденения, а учитывая, что к тому времени на столе уже стоял кувшин вина и легкая еда, все это затянулось. В общем, к заходу солнца они спустились в трактир и заняли уже знакомую нишу.
Вызов случился когда они уже успели легко перекусить. Отправив Симу в комнату, Тариэль остался для разговора.
— Ты выполнил поручение, сын мой? — раздалось из кольца.
— Да, отец, Верховная Жрица получила предупреждение, — ответил Тариэль.
— А поподробнее?
Тариэль кратко пересказал свои утренние похождения.
— Вот так мы и расстались. А Совету в ответ она лишь передавала взаимные угрозы.
— Это не имеет значения, — ответил отец, — Завтра твой дядя с остальной делегацией будет на месте. Сомневаюсь, что у храма найдется чем им противостоять. Сын мой, я бы хотел еще спросить о твоей деали. Она беременна?
— Пока нет, отец.
— Так значит ты не просто беспокоишься о своем потомстве? Она и правда так тебе пришлась по душе?
— Да, отец.
— Что ж, хорошо, — согласился голос из перстня, — Если она забеременеет, обязательно отошли ее домой. Времена сейчас неспокойные, а кто знает, где тебя будет носить по свету. Да и дети, пусть даже и полукровки, должны рождаться в лесу, под защитой Рощи Дома.
— Конечно, отец.
— Что ж, ты справился с заданием хорошо, сын мой. До встречи или следующего разговора.
— До встречи, отец, — откликнулся Тариэль и перстень затих.
Что-то по-прежнему давило его, но эльф не мог найти обьяснения этому противному липкому предчуствию грядущей беды. Вздохнув, Тариэль поднялся из-за стола и с огарком счечи пошел в свою комнату. Раскрыв дверь, он сразу увидел что не так. В глубине комнаты стоял незнакомец в одежде дворянина и плаще, который одной рукой обхватывал Симу и зажимал ей рот, а во второй держал длинный отточенный кинжал, острие которого упиралось в ее открытое задранным подбородком горло.
— Войди внутрь и закрой дверь, — спокойным повелительным тоном сказал незнакомец.
Мгновение Тариэль прикидивал, не будет ли более правильным решением выхватить из Косы Мира одно из метальных оружий и отправить наглеца на тот свет. В способности убить его на таком расстоянии Тариэль не сомневался, трудность состояла в том, чтобы убить его до того, как тот убьет заложницу. Поняв, что это не выйдет, Тариэль подчинился и вошел внутрь. Дверь закрылась и его с двух сторон за руки схватили еще двое, и уже к его горлу оказались приставлены острия двух острых бандитских ножей. В глазах незнакомца промелькнул триумф.
— А теперь, Перворожденный, прежде чем умереть, посмотри на это! — сказал он и одним слитным движением перерезал Симе горло. Кровь забила струей из артерий упавшего тела.
Тариэль, дернулся было в руках державших его убийц, но те держали на удивление крепко. В отчаянии, с помутненным разумом, глядя как жизнь покидает тело его возлюбленной, повиснув в руках зашатавшихся под его весом убийц, эльф поднял глаза к потолку и мысленно воззвал: «Боже, если ты есть, помоги!!!»
* F58 мастер Бразир
Мастер Бразир в сопровождении двух охранников Храма сидел в трактире при постоялом дворе, где остановился эльф, и потягивал легкое вино. После расставания со жрицей, он прихватил этих двоих и не мешкая направился по известному ему адресу. До вечера было еще далеко, но поскольку делать в этой дыре все равно было нечего, Бразир рассудил, что трактир ничем не хуже любого другого места, чтобы дождаться правильного времени. Заодно и за подопечным проследить можно, чтобы не сбежал и не уехал на ночь глядя.
Длинный и тощий темноволосый Дагир, старший из двоих охранников, был бывшим наемником, опытным бойцом, который сейчас не терял времени, и пользуясь благодушным настроением начальства, вдумчиво и со вкусом потреблял заказанное Бразиром красное вино, иногда дополняя его парой крошек козьего сыра с блюда в центре стола. Второй охранник, Гаран, двухметровая глыба мяса с лысой головой и в одной набедренной повязке, по слухам, младший братик самой Верховной Жрицы, тоже не был разговорчив, поскольку использовал свою голову по назначению. Он в нее ел. Что, скорее всего, было самым удачным способом использования этого странного верхнего нароста на его теле. В любом случае, Бразир никогда не ловил его за использованием головы в любых иных целях. Впрочем, Бразира вполне устраивала молчаливость помощников, ему было о чем подумать и без них.
Нет, причины странного приказа у него никакого удивления не вызывали. И правда, приехал такой расфуфыренный эльф, потребовал ее, прошел все требуемые испытания, а потом побрезговал. Да, тут любая женщина взбесится. Это ж из серии «может, но не хочет». Такое не прощают.
Тем не менее, идея связываться с Советом Перворожденных никакого восторга у Бразира не вызывала. Жрица, как ни крути, — провинциалка, а в столице ходило вполне достаточно слухов о том, что ожидает вставшего на пути у Перворожденных. Нет, когда он взялся убить слугу их посла, он знал на что шел, но то — слуга, даже не полукровка. Были хорошие шансы, что эльфы просто величаво пожмут плечами и не станут соваться в ту сделку, которая и правда их совершенно не касалась. Теперь же его просили угробить, по сути, полномочного посла, по крайней мере, именно так расшифровывался титул «голоса леса», насколько Бразир слышал. Нет, раз приказано, придется сделать, но делать надо максимально осторожно, без свидетелей, так, чтобы к нему никаких нитей не вело. Эльфы, конечно, догадаются, что без Храма тут не обошлось, ну, так, пусть Храм и разруливает эти проблемы, а ему, Бразиру, такие мстители на хвосте совершенно ни к чему.
В этот момент в нише, занятой эльфом и его женщиной, раздался какой-то третий голос, и женщина эльфа, выскользнув из-за занавески, проследовала в снятую ими комнату на втором этаже. «Время!» — понял Бразир и поднялся с места, жестом давая понять охранникам, чтобы они следовали за ним. Это ж какая удача, думал он, если удастся захватить его бабу, то никуда он не денется, будет шелковый и послушный, только приказывай. Вообще-то, еще неизвестно насколько он привязан к этой девице, позволил себе здравое сомнение Бразир, в конце концов, про эльфов не зря рассказывают, что смертные для них — просто игрушки. Но если он в свою игрушку еще не наигрался, то ее вполне может и хватить, чтобы задержать эльфа ровно настолько, чтобы можно было его схватить.
Нет, он не врал жрице говоря, что справится и не с одним эльфом, но не был до конца чистосердечен тоже. Скажем, против темного эльфа он, пожалуй, все-таки не рискнул бы выступить. Светлые эльфы были послабее, но все равно великолепно владели самым разнообразным оружием, так что, проще всего справиться с эльфом Бразиру было в случае, если эльф не сопротивлялся. Что захваченная Бразиром игрушка эльфа и должна была обеспечить.
Захват получился элементарно — дав знак охранникам следовать за ним на изрядном расстоянии, сам Бразир следовал за девушкой примерно так, чтобы оказаться наравне с ней, когда та отопрет дверь. А оказавшись, пнул ее ногой внутрь, влетел за ней, и скрутив ей руки и зажав рот, дождался помощников. Затем, продолжая удерживать вырывающуюся девицу, Бразир дал знак охранникам зайти внутрь, закрыть дверь, и расположиться по сторонам от нее, чтобы быть готовыми схватить того, кто войдет в дверь следующим.
Ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать дверь раскрылась, и на ее пороге появлися эльф.
— Войди внутрь и закрой дверь, — спокойным повелительным тоном сказал Бразир, демонстрируя острый кинжал, прижатый к горлу женщины.
Мгновение эльф оценивал шансы убить Бразира и освободить заложницу, и эти мгновения Бразиру показались долгими, как часы, поскольку он и сам отлично знал, что ничего серьезного в этот момент противопоставить эльфу он не сумеет, а его фирменное заклинание требует больше времени, чем какой-нибудь острой железяке долететь до его груди. И неважно, что он успеет перерезать горло эльфийской подстилке, самому ему это уже не поможет.
Видимо эльф все-таки беспокоился о своей женщине, и послушно вошел внутрь, так ничего и не предприняв. Охранники тут же схватили его за руки и приставили к его горлу ножи. Бразир почуствовал невероятное облегчение. Все, эльф попался. Один знак его руки, и…
— А теперь, Перворожденный, прежде чем умереть, посмотри на это! — сказал он, одним слитным движением перерезал горло женщине в его руках, и бросил ее наземь. Кровь забила струей из перерезанных артерий.
Эльф дернулся и повис в руках охранников. Вдруг его тело выгнулось как в молитве, упало на колени, и даже двухметровый Гаран не смог его полностью удержать от этого. Бразир уже почти отдал приказ довести дело до конца, как синее холодное пламя охватило обоих охранников, и начало их есть. Не нужно было быть мастером магии, чтобы распознать драконий огонь, страшное пламя, выборочно сжигающее все на его пути, даже воду. Мало кто видел драконий огонь и, по слухам, лишь высшие мастера магии могли его создавать, и на тебе, какая незадача — напороться на умельца, когда совсем того не ожидал. Мессир Вальфен не успел обьяснить слишком много своему ученику насчет этого пламени, но главную мысль он обьяснил просто и доходчиво: если видишь драконий огонь, это значит, что пора сваливать, причем с максимально доступной скоростью. Увы, сваливать в данным момент было затруднительно.
На пол упали ножи и не пострадавшая в огне одежда охранников. Эльф тем временем поднял глаза, засветившиеся жутким зеленым светом, от которого у Бразира перехватило дыхание, замерло сердце и скрутило живот. Понимая, что речь идет о его жизни, Бразир провыл заклинание и выпустил в эльфа свой фирменный «зеленый дождь», сопровождая его отборными ругательствами и проклятиями, включая те, за которые любой эльф бросился бы на обидчика, не разбираясь, что ему грозит, и каковы его шансы.
Как ни странно, эльф выглядел, как будто не понял ни слова. Еще удивительнее, и к ужасу Бразира, зеленый дождь послушно долетел до эльфа, вдруг потускнел, пролетел сквозь него, не причинив ни малейшего заметного вреда, и вновь став ярким и насыщенным энергией, разнес дверь и заднююю стену комнаты. Бразир совсем уж было собрался послать следующее заклинание, простер руки, и с ужасом увидел синее холодное пламя, сжирающее его тело. Еще мгновение, и тела у него уже больше не было, а ворвашиеся из ниоткуда руки схватили все, что от него оставалось, и притянули к эльфу…
* R66 Алексель
Словно судорога боли пронзила все мое существо, и я поневоле обернулся на игрушечный мирок F58, из которого раздался призыв…
* Алексель
Словно судорога боли пронзила все мое существо, и я поневоле обернулся на игрушечный мирок F58, из которого раздался призыв…
* F58 Алексель
Словно судорога боли пронзила все мое существо, и я обнаружил себя в теле Тариэля. Какие-то два урода крепко держали его за руки, приставив острые железки к горлу эльфа. Мысленной командой я отключил узлы, отвечавшие за моделирование тел уродов. Узлы, отвечающие за прорисовку тел, в ходе выключения на мгновение заливали свой кусок синим светом, как монитор, потерявший сигнал от компьютера, и со стороны это выглядело, будто тела уродов вспыхнули неярким холодным синим пламенем, пожирающим их, а железки с одеждой упали на пол. Душу одного из них, оказавшегося простым демоном, я тут же развеял взмахом руки, а душу второго пнул подальше — реинкарнатор разберется, что за карму он там заслужил своими действиями.
Стартующий поток сознания только начинал овладевать телом эльфа, и это занимало удивительно много времени. Сейчас только осталось показать поле для гольфа и начать напевать какую-нибудь тупую музычку, винда недоделанная, обругал я себя мысленно и начал подниматься с колен, пытаясь разобраться, что же тут произошло и кому надо раздавать подарки. Нет, я чувствовал жуткую кинжально-острую душевную боль эльфа, которая и до меня добиралась, но это была не моя боль. Не совсем моя. Самого же меня начало трясти от бешенства.
Я поднял глаза. Передо мной стоял еще какой-то урод в местной одежде дворянина, которому мой взгляд, очевидно, не понравился. Урод взвыл какую-то фигню на невнятном языке и простер в мою сторону руки, после чего к мне полетело облако зеленых, люминесцирующих в полутьме капель. Долетя до границы моей ауры, они пригасли, пролетели насквозь, не причинив ни малейшего вреда, вновь налились светом и разнесли напрочь закрытую за моей спиной дверь и часть стены. Похоже, против меня применили по местным меркам что-то очень крутое, машинально подумалось мне, вот только в пределах ауры все прорисовывается моим собственным кодом, работающим в режиме суперюзера, и пересечение с любыми обьектами мира F58, будь то материальными, или магическими, они показывают исключительно из вежливости, и когда на это есть время. Так что, урод зря беспокоился. Хотя гадость какая-то подозрительная, машинально зарегистрировалось в сознании.
Глаза наконец сфокусировались, и я увидел, что вызвало приступ отчаяния эльфа. У ног урода в луже крови лежала та самая Сима с перерезанным горлом и все еще текущей из него кровью. Волна боли эльфа и моего собственного бешенства залила все мое существо, и даже не с криком, не с рычанием, а с каким-то потусторонним шипением я взмахнул рукой и вырубил узлы отвечающие за тело урода, а потом выбросил вперед внезапно удлинившиеся руки и, схватив дрожащую полупрозрачную душу, притянул ее к себе…
Так, сказал я себе, разбираясь в хитросплетениях узоров. Вот эта вязанная салфеточка грязноватых тонов — это твои навыки убийцы, они тебе больше не пригодятся, выключаем. Собственно, теперь уже и в реинкарнатор тебя отправлять не требуется, и так ясно какая тебя там судьба ожидает. Убийство — смертный грех, особенно как профессия мирного времени, так что тебе даже г'Ад не светит, а просто развеивание. Нет, есть исключения, скажем, на солдат Великой Отечественной это практически никогда не распространялось, причем не только с российской стороны, или когда человек защищает свою семью, да и я тут тоже не носочки из козьей шерсти на лавочке вяжу, но с уродом явно не тот случай. Можно, конечно, и сразу развеять, но чем-то мне не понравилась та гадость, которой ты в меня бросился, мил человек. Не по правам тебе такие фокусы, elevation of privilege называется. Так что будем разбираться, кто же тут хакерством балуется…
Итак. Вот эта дрожащая часть причудливого узора, переливающаяся, как запутавшаяся включенная новогодняя гирлянда — это твое самосознание. Его я отключу в последнюю очередь, ты у меня будешь в полном сознании чувствовать как исчезают части тебя. За спиной раздался шорох. Ну, конечно, она не могла не почуствовать, когда в ее мире такое безобразие творится. Хотя, а раньше куда смотрела?
— Знаешь, наверное, я была неправа насчет богов, — раздался сзади голос Пресветлой т'Иллиринель, демиурга этого мира, или просто Тиль, — Я думала, вы высокомерные и равнодушные, а как увидела с какой перекошенной рожей ты ворвался в мой мир, когда на твоего эльфа напали. И слышал бы ты себя, когда понял, что его женщину убили.
Тиль сделала паузу, явно ожидая моего ответа, но я промолчал, и она продолжила:
— Кажется, я поняла. Вы не равнодушные, просто вы себе сильных чувств позволить не можете. Потому что от чувств можете такого натворить, что сами потом жалеть будете… Я не права?
Я тем временем сидел и продолжал распутывать светящуюся спутанную гирлянду души убийцы, переодически отключая куски, не вызвавшие интереса. Вот картежные цепи, убираем, а вот твои знакомства при дворе, это тебе тоже больше не пригодится.
— В целом права, — сказал я не оборачиваясь после паузы, и продолжил свое занятие. Ага, а вот воспоминания детства, не то чтобы «нормальный ребенок», но видимо, вполне нормальный местный ребенок дворянского происхождения. Я всмотрелся в узор, активировал его искуственно и увидел изображение розовощекого пятилетнего карапуза, одетого по дворянской моде, с небольшим кинжалом вместо меча на поясе. И надо ж, что из такого симпатичного в целом малыша выросла такая невообразимая дрянь… А это что???
— Ё-мое! — вырвалось у меня, — А это что еще за хрень?
— Где, — поинтересовалась Тиль, взглянув мне через плечо.
— Здесь, смотри! — ответил я, растянув в руках место сеточки с подозрительным фрагментом, и подсветил его желтым светом. Передо мной был очевидный человеческий демон, из тех, что передаются только от человека к человеку, но с фрагментами демона сетевого, живущего на сетях вроде Гайи, или в данном случае Теи, да еще и с кодом для взаимодействия с сетью и выполнения в ней кода, явно не положенного простым смертным. Так вот как он эти зеленые брызги организовал! Он захватил контроль над моделирующими алгоритмами Теи и смог инициировать создание совершенно нереальных в других условиях обьектов, которые благодаря этому и прожигали все на своем пути.
— И что это такое? — поинтересовалась Тиль.
— Погоди минуту, дай рассмотреть повнимательнее, — ответил я. Ага, вот они как это делают. Обращаются с молитвой к некоему местному божку-демону, ну, в этом ничего нового нет. Вот только божка-демона этого не существует, так что молитва уходит в незанятую область сети, моделирующей этот мир, причем заполненную каким-то мусором. А мусор этот связан с кодом рисующим реальность этого мира, и когда молитва достигает этого мусора, из него идет импульс в рисующий код, точнее, гадится маленький кусочек их данных — фрагмент картинки мира размером меньше кулака. Вот этот загаженный кусочек и есть те самые зеленые капли, которые я видел.
Подумать только, давным давно, еще на IBM PC XT с MS DOS я наблюдал действие вируса «Летающие лица.» Вирус лез в буфер видеопамяти, тогда еще алфавитно-цифрового дисплея, и оставлял там литеру с изображением лица, которая начинала летать по экрану и стирать его содержимое. Думал ли я, что когда-нибудь увижу реализацию этого вируса на нейронной сети, моделирующий целый мир… Я осторожно расправил фрагмент сети с вирусом, прикоснулся к точке активации, и вверх вылетела здоровая светящаяся зеленая капля, тут же врезавшаяся в потолок и оставившая в нем хорошую дырку.
— Я так понимаю, ты уже разобрался, — иронично спросила Тиль из-за спины, глядя на дыру в крыше, сквозь которую были видны звезды.
— Да, — кивнул я головой и обернулся, — ты знаешь, что тебя хакнули?
— Как это?
— А вот так, — ответил я, показывая указательным пальцем на нужные фрагменты сеточки в моих руках, — вот это, нормальный человеческий вирус, а вот в нем — выход в сеть, а вот здесь, собственно, и хак, который перерисовывает то, что ты задала при создании этого мира.
— Ну, и что теперь, — нахмурилась Тиль, — опять целые народы будут исчезать?
— Нет, что ты, — ответил я, — демон-вирус-то человеческий, не сетевой. В смысле в мозгах живет, а не в сети. Такие всю личность съесть почти никогда не могут, поскольку слишком много функций надо по-прежнему поддерживать — и социальную, и навыки рабочие, да и просто функции тела, от работы легких и сердца до чистки зубов. А сделаем мы вот что…
Найдя в Гайе код универсального демона-антивируса, я активировал часть только что выключенных узлов, и поместил на них новую программу. Передо мной в воздухе завис миниатюрный полупрозрачный спрут-осьминожек, слабо шевелящий своими щупальцами. Так. Он пока что еще не настроен, вот и не двигается. Я подтолкнул его к растянутому на пальцах вирусу, подсветив последнего для точности наведения. Осьминожек сожрал вирус, который проявился у него на спинке, потом сожрал остатки уже рассыпающейся в моих руках души убийцы, вздрогнул и разделился уже на двух осьминожков с характерным узором. Несколько секунд повисев в воздухе и стабилизируясь, осьминожки бросились ко мне и Тиль, обнюхали со всех сторон, и не найдя ничего интересного для себя, выскользнули в проем на месте бывшей двери комнаты.
— И что это? — спросила Тиль.
— Да, ничего особенного, — отмахнулся я, — Теперь они будут летать и проверять всех встреченных людей. Если найдут у кого вирус, сожрут вирус и раздвоятся. Если несколько дней ничего не найдут, сами развеятся.
— А человек, у которого сожрут вирус?
— В большинстве случаев просто излечится, если вирус слишком основательно в душе не угнездился. Что, как я уже обьяснил, должно быть крайне редко.
— А когда все-таки случится?
— Извини, — ответил я, — Тот, кто тебя хакнул и все это придумал, скорее всего или потеряет разум, или умрет. Но, я думаю, тебе тоже не хотелось бы, чтобы он продолжал заниматься тем же самым, нет?
— Да, наверное… — задумчиво согласилась Тиль.
— Слушай, а как случилось, что сюда еще никто не ломится? Шуму мы вроде много наделали, вон стенку разнесли… что, никто не заметил?
— Да, я прикрытие поставила, маскировку, — отмахнулась рассеяно Тиль, — Вы, боги, постоянно о мелочах забываете, вот и пришлось позаботиться. Так что, внизу никто ничего и не заметил.
Она взглянула на тело Симы.
— А знаешь, я бы ведь даже могла восстановить тело женщины твоего эльфа, — грустно добавила она, — Вот только душа уже наверняка улетела, не вернешь.
— Как не вернешь? — ляпнул я, сообразив, что как раз я может и смогу, по крайней мере, если Сима еще не дошла до Инпу-сервера, определяющего карму.
Тиль взглянула на меня удивленно.
— Тиль, — ответил я, — ты пока тело восстанавливай, чтоб без ран и дышало, а я пару минут с закрытыми глазами посижу, может и исправим это дело. Главное, постарайся, чтобы мозг был точной копией, хорошо? — И закрыв глаза я обратился к самому себе в реальности будущего. Нет, можно было бы все и одним потоком сознания сделать, но не хотелось Тариэля одного оставлять.
* Алексель
Поняв, что в F58 все идет на лад, я вернулся к разговору.
— Первая молитва в твой адрес? — понимающе спросила Аля.
— Похоже на то.
— Теперь видишь, Алеша, почему старшие не любят, когда им поклоняются, — заметила Аля, отпивая глоток из своей изящной чашечки с синим узором, — Все-таки монотеизм — это замечательно. Все просьбы идут в одно место, где ими можно по очереди заниматься, да еще и автоматически рассортировать заранее, никого от дела не отвлекают. Да и ощущения при получении молитвы не всегда самые приятные. Помню я по неопытности одной девушке помочь решила. Вышла она замуж, парень хороший, кажется, что еще надо? Рожай детей, расти. Как меня эта ревнивая дура потом достала! С этим многобожием просто как в бывшем СССР, где все по блату было. Чудеса по знакомству.
Я невольно усмехнулся аналогии.
— Ну, в данном случае персонаж, и правда, не чужой, да и проблема у него серьезная, — слегка оправдываясь, ответил я, — А все-таки, какой-такой монотеизм, если нас — вон сколько?
— Ну, так ведь по сути мы все все равно одно и то же — Гайя. Просто, личностей много разных, а глубины подсознания у всех общие.
— Но все-таки личностей много?
— Ну, да, а ты сам попробуй управиться с целым миром одной личностью! Тем более, с такой тьмой миров. Просто рук не хватит. Какой выход? Сделать дополнительные руки. А руки нужны в разных местах, так что к рукам еще и ноги нужны. А со всеми этими руками-ногами в одиночку не управиться, вот и приходится создавать отдельные потоки сознания. А работа специализированная, так что каждой паре рук-ног с сознанием надо еще и память свою выделить. Вот и получается, Бог — один, а личностей куча. Зато за всем глаз есть, за всем присмотрено. И в чем проблема? Сам, что ли, дополнительных потоков сознания не создаешь?
— Ну, в общем-то…. - почесал я затылок, — вроде бы уже создаю.
— Вот видишь, Алеша! И после этого ты же все равно остаешься одним собой. Вот так это и устроено!
Мы еще поговорили, и тут я понял, что в F58 нужна дополнительная помощь.
— Аль, извини, мне надо на минутку удалиться.
— Конечно, Алеша, — кивнула она понимающе.
И я, растворившись из избушки номер 13, оказался в башне Центра Управления Мирозданием. В одном из кресел лежал все тот же толстый бородатый дядька. Впрочем, времени на рассматривание не было, так что я плюхнулся в другое кресло, произнес модифицированную формулу «Вызов дежурного», и оказался в виртуале Центра Управления. Рядом материализовался тот самый бородач:
— О, привет! А разве ты сегодня дежуришь?
— Да не, я на минутку, — ответил я, — У меня подопечная душа в реинкарнатор провалилась, надо достать срочно.
— Откуда?
— 5-F58.
— Смотри Инпу-серверы трехсотой серии, думаю, первые десятка два, — посоветовал бородач, что я немедленно и сделал.
Как искать душу в сети? А по образцу. Слепка ее души у меня, разумеется, не было, но, имея дело с Тариэлем она должна была получить достаточно много фрагментов от него, а уж его-то душу я знал неплохо, так что и проблем с образцами не было. Простой поиск тут же нашел ее в очереди 314-го Инпу сервера. Перед ней еще была пара душ, так что можно сказать, что я напрасно так торопился, еще минут 20–30 у меня точно были.
— Забери ее метку из очереди, а вместо нее поставь пустую, — присоветовал наблюдавший за моими действиями бородач. — Когда Инпу-сервер до нее дойдет, то просто пропустит. А используя настоящую метку, сгрузишь ее обратно в тело.
— Спасибо, — ответил я, выполняя совет.
— Не за что, — ответил бородач, — Кстати, меня Андреем кличут, друзья Дрюней зовут. Давно надо было познакомиться, а то уже несколько раз встречались, и все не поговорить.
— Алексей, — ответил я, — Приятно познакомиться.
— Лёша, значит? Ладно, тебе сейчас спешить надо, да и я на дежурстве, — ответил новый знакомый, — потом еще встретимся. Я через день освобожусь, напомни, хорошо? Ну, пока, успехов!
Я кивнул в знак благодарности, и отправил метку в поток сознания в F58. Кстати, а что за метки такие? А очень просто. Душа, даже смертная — это очень много информации, а копирование в нейронных сетях — это невероятно неудобная и медленная процедура. Так что душа в сети сидит обычно на месте, за исключением случая, когда ее приходится экспортировать в г'Ада или наоборот, вверх, в Изиду. А вместо этого используется метка, по сути, символичекий линк, нечто среднее между этикеткой и инвентарной биркой, просто указывающей на место души в сети. И вот, отдав эту самую метку своему второму потоку сознания, я сначала вернулся в свое тело в башне, а потом уже в теле перенесся обратно в избушку к чаю и Алине. Так что, собственно, торопиться мне было некуда, можно было еще остаться и продолжить знакомство с Андреем. С другой стороны, успею еще, да и мешать человеку на дежурстве, наверное, не стоит. То есть, богу. Ну, да вы поняли.
* F58 Алексель
Открыв глаза, я увидел, что Тиль уже полностью восстановила тело Симы. Не долго ожидая, я запустил копирование души в восстановленный мозг, своего рода загрузка. Вообще-то, процесс вливания души в тело очень непростой. В человеческом мозге постоянно идет своего рода перекоммутация, какие-то соединения нейронов исчезают, новые устанавливаются, остальные постоянно подстраивают проводимость своих синапсов под поступающую извне информацию. Беда в том, что все эти соединения — и есть информация, код, программа, которая делает именно этого человека именно этим человеком, по сути — его душа. И она закодирована физическими нейронами и их физическими соединениями, которые у каждого человека свои. Так что, взять душу одного человека и переселить ее в тело другого — это из области не очень научной фантастики. Вы можете спросить, а как боги-то так легко вселяются куда попало? Для начала, совсем непросто, а во-вторых, потому что эту способность — принять бога, хотя бы на время, в людях вывели искусственно. Помните, про Гайю с Гором и как они питекантропий генокод модифицировали? В случае же с Симой все было просто замечательно. Отлетевшая душа не успела модифицироваться в сети, а мозг Тиль восстановила один в один, вот и ложилась вселяющаяся душа в тело легко и без проблем, в основном настройкой синапсов. Впрочем, отвлекся я.
— Не проснется невовремя? — поинтересовался я у Тиль.
— Нет, будет спать, пока твой эльф ее поцелуем не разбудит, — ответила она, — Я специальный блок поставила. Полезная предосторожность, не хватало еще, чтобы она в нашем разговоре участвовала.
— Еще несколько минут душа будет загружаться в тело, а там вроде бы мы все сделали, — сказал я.
— Сегодня, похоже, не удастся поговорить, — улыбнулась Тиль.
— Ну, если хочешь, можно, у меня время есть.
— Да нет, наверное, не стоит. В другой раз. А то у меня тоже дела. Спасибо, что почистил мой мир от этой заразы, — добавила она, — Я эти зеленые капли видела, и они мне тоже не нравились, но разобраться не могла, что же это такое. А оказалось — опасная штука. Похоже, я тебе теперь должна.
— Ничего, свои люди — сочтемся. Тебе тоже спасибо за помощь. Это ведь ты навела меня на мысль, что душу еще можно и вернуть.
— Всегда пожалуйства, — откликнулась она, — Надо ли это понимать, что ты мне тоже должен?
— Ну, если с твоим эльфом что стрясется — зови, постараюсь помочь, — несколько опрометчиво пообещал я, — А можно совет? Ты бы ту область сети с мусором, которую использовали, почистила бы, что ли. А то еще какой умник додумается. Это ж слабое место. Я бы сам это сделал, но не хочу шуровать в твоем хозяйстве — вдруг у тебя там что полезное лежит.
— Конечно, вот тебя провожу и первым же делом, — улыбнулась Тиль опять, — Ну, до встречи, Алексей. Ты — хороший бог, добрый и отзывчивый. Дай Бог тебе таким и остаться.
И с этими словами Тиль растворилась в воздухе. Я взглянул на разгромленную комнату, остатки одежды и оружия на полу, лужу крови, разломанную стену сзади. Да-а-а, Тариэль, пожалуй, немного удивится. С другой стороны, главное и он сам, и Сима целы. Мгновение я размышлял, как лучше проинформировать эльфа, что только его поцелуй разбудит его возлюбленную, а потом махнул рукой. Не дите, сам догадается, что со своей спящей красавицей делать.
И еще раз окинув взглядом комнату и убедившись, что все, что надо, сделано, я покинул Тариэля, оставив ему будить свою любимую и разбираться с хозяином постоялого двора.
* F58 Тариэль
Тариэль очнулся посреди, пожалуй, самого жуткого бардака, который он видел с своей жизни до сих пор. Лужа крови на полу, кучки одежд и оружия, разнесенная вдрызг дверь и часть стены, дыра в потолке, в которую проглядывали звезды…
Сима! — озарила его мысль о самом дорогом для него существе. К его удивлению, девушка лежала невредимая без малейших следов крови, и мирно дышала, очевидно, в глубоком сне. Вместо ее деревенского сарафана, который по его воспоминаниям должен был быть залит кровью сверху донизу, на ней было облегающее платье из тонкой блестящей золотистой ткани. Очень дорогой ткани, должен был признать эльф. Он такой в жизни не видел.
Сзади раздалось смущенное кряхтение. Обернувшись, эльф обнаружил рябого толстого хозяина постоялого двора, который уныло смотрел на дыры в стене и потолке…
— Эк… Ваше… Вашество… Высокопреосвященство… — смущенно начал он, — Тут у меня эта… бызнес… постоялый двор значит… и это… кто за починку платить будет? Ваше вашество… — в конец смутился хозяин.
— А, пришел? — ответил Тариэль, — Очень хорошо, я как раз хотел тебе пару вопросов задать. Как это так, на твоем постоялом дворе бродят убийцы и вламываются в комнаты к постояльцам, когда хотят?
— Дык… это… ходют тут и ходют… — замялся хозяин, — Я за них не отвечаю. Как я могу их остановить? А мне Ваше Вашество, это дело чинить. Оно денег стоит…
Тариэль поднялся с колен, подошел к креслу, на котором висела его перевязь с мечом, достал клинок и начал внимательно его изучать.
— Да… это… я… я, в общем, понял, Ваше Вашество, — забубнил толстяк потихоньку отодвигаясь из комнаты в коридор, — Я б спросить, Ваше Вашество… вы сколько еще стоять намерены?
— Завтра рано утром мы уезжаем, — ответил Тариэль, — Потрудись разбудить нас на рассвете, если сами не встанем.
— Дык, это, обязательно, Ваше Вашество, разбудим, — почти радостно ответил хозяин, не ожидавший избавиться от беспокойных постояльцев так быстро, — Вы не сомневайтесь, мы всегда пожалуйста, чтобы эта… разбудить… Хорошей ночи, Ваше Вашество!
И хозяин скользнул в коридор и испарился. Тариэль вздохнул, бросил клинок обратно в ножны и подошел к Симе. Так лежала внешне без малейших повреждений или ран, дышала легко, и похоже, спала. Эльф провел по щеке девушки, та во сне сладко потянулась к его ладони, но не проснулась. Тогда Тариэль взял ее на руки и отнес на кровать. Девушка по-прежнему безмятежно спала, и это начало его беспокоить.
Своей рукой он скользнул по ее телу, вернулся к волосам, погладил их, и слегка похлопал по щекам, в попытке привести в чувство, но, увы, безуспешно. Обеспокоенный Тариэль склонился над возлюбленной и оттянул веко, и вместо привычных серых глаз натолкнулся на золотистую эльфийскую радужку… Он судорожно отвел волосы за ухо, и увидел характерные удлиннненые кончики ушей. Без сомнения перед ним лежала его Сима, но уже не смертная, а одна из них, эльфов. Перворожденная. Над ухом эльфа раздался легкий музыкальный смешок, как будто сыгранный ансамблем из колокольчиков. Пресветлая т'Иллиринель???
Словно лавина прошла через сознание Тариэля, включая понимание, что его выбор оказался куда более долговременным, чем он сам мог ожидать или надеяться. Одновременно пришли в голову многочисленные политические последствия его связи с никому неизвестной эльфийкой без роду и племени, смущение от непонимания, как это произошло, и вообще, как Сима выжила, после того как он сам видел ее падающей к ногам этого мерзавца с перерезанным горлом.
И тут его залила радость. Сима жива! Пусть отец разбирается с политическими последствиями, а он свой выбор сделал. Он лег рядом со своей возлюбленной, обнял ее бесчуственную одной рукой, и придерживая голову другой поцеловал. Словно в ответ, Сима открыла удивительные сияющие золотом полные любви глаза, и Тариэль понял, что их любовь войдет в легенды Дивного Народа.
* Сетевое пространство Гайи
Если бы кто мог видеть фрактально-сетевое пространство Гайи в этот момент, он мог бы решить, что между двумя ее прилегающими друг к другу областями шла война. Густой сетчатый переплетенный обьемный узор то там, то тут подсвечивался большими пятнами света разноцветных оттенков, которые то резко и быстро возникали и гасли, как предгрозовые молнии в подбрюшье туч, то неспешно набирали силу и так же неспешно угасали, как будто кто-то виртузно управлялся с группой театральных прожекторов. При этом места, которые пятна не захватывали, ограничивали большие, на первый взгляд автономные области со своим ритмом переливающегося света. Впрочем, иногда эти границы пересекали, но не пятна в виде округлых облаков, а живые движущиеся струйки света, вихри и молнии.
Две смежные области, которые непосвященный взгляд принял бы за воюющие, обменивались этими струйками и молниями по очереди, как фехтовальщики где-нибудь в спортивном зале. Но впечатление было обманчивым. Если бы эту картину увидел специалист по нейрофизиологии мозга, много работающий с MRI снимками, он, вполне возможно, распознал бы в череде световых пятен этих областей активность, типичную для телезрителя или театрала. А пересекающие границу струйки и молнии мог распознать, а мог и нет, как реплики неторопливого диалога. И был бы не так уж неправ. Впрочем, специалистам по нейрофизиологии мозга эту картину никто показывать не собирался, а тем, кто могли ее видеть, и так все было понятно.
Легкий светло-синий ручеек, зародившийся в области слева и тут же пересохший, как в бывает с однодневными ручьями в пустыне после ливня, приблизительно соответствовал мужскому скептическому хмыку, так и не переросшему в полноценную реплику. В ответ справа сформировался и направился налево розовый светящийся ручеек, который пересек границу и впитался в левой области. Для тех, кто мог понять, он прозвучал негромкой фразой, произнесенной глубоким женским контральто:
— А хорошо у мальчика получилось, правда?
— Аж скулы от сахара сводит, — другой синий ручеек все-таки набрал силу, перетек через границу направо и превратился в ироничный мужской голос, — И чего ради ему приспичило воскрешать эту девицу?
— А тебе жалко, да? — взвился налево розовый вихрь.
— Да нет, чего уж там. Его творение, если хочет ему потакать… — второй синий ручеек расслабленно с зевком протек направо и растворился в небытии.
— Ты что, сам не понимаешь, какие тут сюжеты наклевываются? — розовый ручей пересек границу налево и растекся крошечными струйками как дельта какой-то реки на карте, — Эльфы ведь тут лет триста от такого шока в себя придти не смогут. Представляешь, какие тут бразильские страсти с преодолением межрасовых барьеров разгорятся? Я сюда писателей и писательниц теперь толпами будут водить, вдохновлять сюжетами.
— Так сама и будешь водить? — с подначкой поинтересовался мужской голос.
— Ну, не сама, — ответил женский, сначала разлившись розовым озерцом справа, и лишь потом проделавший русло, позволившее утечь налево и впитаться с легкой пульсацией, — Не мое это дело. Эвтерпу привлеку, Талию, Эрату…
— Да тут Каллиопа нужна, — хмыкнул в ответ мужской голос легкой голубой искрой.
— Ну, что ж поделать, если с тех пор как Толкиен написал свой труд, и тот стал популярен, почти во всей F-серии пафоса столько, что хоть топор вешай? — возразил женский голос сразу несколькими розовыми ручейками, возникшими по краю правой области и тут же всосавшись, после пересечения границы налево, — Мы ж не потому толкиенутые миры дублируем, что они нам нравятся, просто пациентов для них много. Уж, что есть… Хорошо еще, последнее время стали необычные вариации появляться. Хотя, очень много глупого механического перемешивания — хорошие вампиры, злые эльфы, технически грамотные орки, гоблины и тролли…
— Смертные… — флегматично вспыхнуло и перелилось направо синим-зеленым пятно света, — Дай им хорошую вещь, тут же загадят. Дай пафосную затянутую историю — сначала превратят чуть ли не в религию, потом тоже загадят, да еще и все перепутают. Слышала, как испытывали бога, алеф и смертного — дали пару стальных шариков и предложили сделать с ними что-нибудь интересное.
— И кто выиграл? — поинтересовался женский голос.
— Смертный, — ответил мужской, — Он один шарик сломал, а другой потерял.
В ответ раздался одобряющий грудной женский смех.
— Кстати, а чего это мы ждем? — поинтересовался на этот раз мужской голос.
— Как чего? — удивился женский, — Ждем, что дальше будет.
— А чего смотреть, — возразил мужской, — Давай я тебе лучше сам покажу, что там дальше будет.
Границы областей покрылись мелкими вихрями, преодолевающими границу и тут же растворяющимися за ней.
— Сет! — воскликнул женский голос, — У меня грудь не железная!
— Знаю, силикон, — ответил мужской, — Я тебя все равно люблю!
— Сет! — на этот раз возмущенно воскликнул женский голос.
— Я ж сказал, люблю! Дай подробнее обьясню…
Вихри на границе стали больше, ярче и пересекая границу стали углубляться дальше, медленно рассеиваясь и порождая в ответ встречные вихри. Процесс все углублялся и постепенно обе области слились в одну, которая напоминала бы бушующую атмосферу Юпитера, если бы вместо оранжевого и белого в ней не перемешивались бы синие и красные оттенки. Словесной нагрузки они уже не несли, а эмоциональную… воспитанные боги не считали вежливым читать.
— Сет, ты меня любишь? — одинокий розовый ручеек протек поверх бушующей стихии красок.
В левой области занялся фиолетовый ручеек, наполненный раздражением, но так и растворился, не оформившись в словесную форму и не приближаясь к границе. Вслед за ним сформировался более спокойный лиловый ручеек, примерно означавший «Зараза!», но тоже благоразумно растворившийся на месте. Та же судьба постигла уже голубое озерцо, содержавшее «Ты что, уши не моешь?» Наконец, синий ручеек перетек на другую сторону и дал поглотить себя крутящимся вихрям:
— А я что делаю? — раздался ироничный мужской голос, и буйство красок продолжилось. К вихрям присоединились волны света перекатывающиеся справа налево, а потом обратно. Это продолжалось некоторое время, а потом вспышка света охватила обоих и все успокоилось до первоначального состояния. Только цвета стали более контрастными и яркими, как лес под вышедшим солнцем после дождя.
После небольшой паузы справа начало накапливаться розовое озерцо, то двигаясь чуть в сторону границы, то опять замирая, и лишь энергично пульсируя по краям как кошка, которая подкрадывается к бантику на веревочке. С одного края озерцо позеленело и пустило струйку налево:
— А правда красиво я дом обустроила? И место хорошее выбрала.
— Да, мне Гавайи тоже нравятся, — расслабленно согласился мужской голос, — Хотя и не в штормовой сезон.
Розовое озерцо продолжало колебаться в нерешительности. Наконец от него отделился маленький розовый ручеек и осторожно пересек границу, вновь озвучив мысль тем же бархатистым женским голосом:
— Сет, а чего мальчик Алиной пренебрегает? Девочка так страдает!
— Он? Пренебрегает? — возмутился мужской голос, — Да побойся бога, Фрида, он же у нее чуть не на поводке бегает!
— Но я же не о том!
— А о чем?
— Ну, ты сам должен понимать!
— Да ей только глазом моргнуть, он ее тут же в спальню утащит, если ты об этом.
— Она же не может так! Он сам должен!
— Чего должен? В спальню утащить?
— И это тоже! Не ей же его туда тащить? А перед тем пусть хоть скажет, что любит, если лучше не умеет. Или там, о музыке сначала поговорит, посмотрит в глаза, вздохнет… Тебе что, дамские романы дать почитать, как это делается?
— Мне-то зачем? Впрочем, уговорила, следующий раз притащу им барабан. Пусть поставит у себя в спальне, чтоб был повод с избранницей о музыке говорить.
— Ну, при чем тут барабан? Я ж о любви говорю!
— Так он вроде уже говорил ей? Сколько вам можно повторять?
— Сколько женщина хочет, столько и надо повторять!.. Сет, что ты делаешь???
Цветные вихри опять закружились на общей границе перемешивая краски.
— Повторяю, дорогая, — ответил мужской голос.
Глава 16. Охота на волков
* R66 Алексель
Материализовался я в просторной, но мрачной горной долине. А как ей быть не мрачной, когда лучи клонящегося к закату солнца были полностью заслонены огромными грозовыми тучами, из которых лился, не переставая, почти по-осеннему мерзкий холодный дождь. Случавшиеся время от время грозовые разряды освещали размокшую в непролазную слякоть дорогу, идущую через долину к дальнему перевалу, мокрые густые заросли по обе стороны от нее, небольшое озеро в середине и окружающие все это горы. Повторюсь, в сгущающейся полутьме под непрекращающимся мерзким проливным дождем. Впрочем, мне было грех жаловаться, поскольку я и был одной из этих самых висевших над долиной грозовых туч.
— О, появился наконец-то, — раздался в моем сознании голос Йогиты, — Ну, раз собрались, обьясняю задачу. Точнее две задачи: поставить эксперимент и снять кино. Для начала установка. Внизу банда человек двадцать. Состоит из трех категорий. Первая — один человек, отправленный реинкарнатором на перевоспитание, одновременно главарь банды. Подсвечен зеленым целеуказателем. Этот — моя забота, его не трогать. Демоническая компонента у него уже слишком высока, чтобы пускать в реальный мир, но и недостаточна, чтобы отправить в г'Ад или развеять. Это его последний шанс, или вылечится, или отправится на развеивание, и наша работа догнать его до цели — вон к тому аулу у перевала, на два часа от высокой вершины на севере.
Я взглянул в указанном направлении, и правда, направо от заснеженной высокой вершины хребет обрывался, образуя проходимый перевал с дорогой, а со стороны долины на подходе к перевалу лепился к склону гор небольшой аул из 20–30 саклей. Перевал был прикрыт тучами, но с его другой стороны облачность развеивалась, и потихоньку появлялось открытое небо. Нет, с земли этого, конечно, не было видно, но когда твои верхние слои плывут в атмосфере на высоте в четырнадцать километров, то есть километров пять выше самой высокой вершины мира, поневоле открывается очень широкий вид, особенно, если это сопровождается способностью видеть сквозь облачное покрытие.
— Остальные, — продолжила Йогита, — управляются изъятыми из очереди реинкаранатора на развеивание. В основном чеченские боевики, афганские духи, есть даже один настоящий палестинский шахид.
— Шахидам же вроде рай обещан, — не очень удачно пошутил я.
— Вот кто обещал, тот пусть этот рай и обеспечивает, — отрезала Йогита, — А нам души, склонные к самоуничтожению, ни к чему. Так что, обойдется нирваной, то есть попросту небытием. В исламе самоубийство так же запрещено, как и в остальных серьезных религиях, каким красивым словом его ни называй. В общем, концентрация демонов в них уже запредельная, спасать уже нечего и некого, но ничего плохого, если побегают немного в виртуале для хорошего дела, прежде чем развеяться навечно. Что они и будут делать. Эти разбиты на две категории. Одна — подсвеченная розовым целеуказателем. Это просто тупые демоны, те самые души на развеивание, их можно отстреливать в первую очередь. Их главное назначение тут — достоверные декорации и создание убедительного фона для другой категории. Заодно они — часть эксперимента, о котором я еще расскажу. Другая категория, подсвеченная желтым целеуказателем, содержит дополнительно души спящих людей, которым полезно на некоторые вещи взглянуть с иной точки зрения. Тело все равно контролирует демон, а они как наблюдатели. Они здесь на обучении, тело не контролируют, но все видят, слышат и чувствуют. Их трогать только во вторую очередь, когда розовых не останется. Ну, или если кто проснется с перепугу, то спящая душа вернется в тело, и целеуказатель сменится на розовый. Вопросы есть?
— Есть, — встрял я, — Во-первых, это мы что, втроем ради одного перевоспитывающегося тут? С чем такое внимание к его персоне связано? Во-вторых, зачем было вынимать души из реинкаранатора, почему нельзя было просто одноразовых демонов настрогать. В-третьих, мы их чего, как волков с вертолета? Не слишком ли жестко, все-таки бывшие люди. А по демонам мы вроде утром настрелялись. Плюс сторонний вопрос, чтоб знать — у нас, что, какие проблемы с исламом?
— А при чем тут ислам, Алексей? — удивилась Йогита, — Ислам — религия добрая, а эти как язычниками были, так и остались.
— Ты не переживай, Лёха, — ответил за Йогиту Миха, — Это ж не произвольные чеченцы, афганцы или палестинцы, среди которых очень разные люди есть. Это просто бандиты и убийцы. Ты прямо сейчас запроси их биографии, да проверь. Не волнуйся, мы тебя придержим, если что.
— «Придержим» от чего, — удивился я.
— От того, чтобы их прямо на месте в кисель растереть и развеять, — ответил Миха серьезно, — Давай, проверяй, время есть.
Сказано — сделано. Запросил справку за что каждый из персонажей внизу был отправлен на развеивание. Задумался. Мысленно скомкал результаты и запустил их подальше в озеро, оттирая руки. Не нужно мне такое знание, лучше просто буду Йогите с Михой верить на слово.
— Третий вопрос снят, — согласился я, — Как насчет первых двух?
— Другое дело, — одобрительно ответила на этот раз Йогита, — Насчет первых двух обьясняю. Цели у нас две — поставить эксперимент и снять кино. Каждая отвечает на один из твоих вопросов. Во-первых, эксперимент. Сет вдолбил себе в голову, что нужно проверить, это действительно то же самое, что мы много раз видели, или что-то новое. Вообще-то, не думаю, что он сам в это верит, поскольку постоянно путает этих «борцов за свободу» с народами моря, бывшими три с лишним тысячи лет назад примерно в районе 1200 BC, и прочими варварами-вандалами-бандитами, но проверить, конечно, можно. Для этого и нужны оригиналы душ, а не наструганные демоны. Поскольку, если я сама персонажи создам, то они и будут делать то, что я захочу, а мы пытаемся выяснить, как натуральные себя ведут. Пока мы их будем гнать и потихоньку изничтожать, я буду мерить их реакции, сравнивать с эталонными и решать — это все те же дикари, с которыми фараон Мернептах имел дело в 1203-м до нашей эры, или и правда что-то новое. По-моему, и к бабке ходить не надо, чтобы понять, что то же самое, но удостовериться не мешает. По крайней мере, самой бабке, то есть мне. Пока понятно?
— Пока понятно, — согласился я, — А как насчет первого вопроса?
— А насчет первого вопроса, так именно потому, что нечего зазря силы тратить на мелочи, — ответила Йогита, — Ты думаешь, мы тут ради одного на реинкаранации и десятка снов? Нет, мы тут кино снимаем. Прогоним их по полной программе, запишем их приключения, а потом оставим автомат-демона, чтобы по этой записи других опять и опять гонять. Так мы не один десяток реинкарнированных и тысячи спящих через программу пропустим, так понятно?
— Так понятно, — согласился я, — Совсем другой коленкор. Не детсадовский воспитатель, а своего рода этакий режиссер фильмов ужасов. Понятно. Весь внимание. Слушаю…
— Ты, Лех, посерьезнее отнесись к вопросу, — встрял Миха, — Поскольку программа потом будет долго использоваться, надо сделать как следует. Чтобы проснувшиеся уже в реальности менять штаны бежали, а Хичхок со Стивеном Кингом нервно в сторонке курили.
— Я понял. Но ты-то понимаешь, что я в этом жанре, как свинья в апельсинах? Я и на войне-то ни одной не был, и не могу сказать, что жалуюсь на это. На подхвате могу, а самостоятельно чего, извини.
— Конечно, понимаю, — согласился Миха, — Не боись, покажем, поможем, научим.
— Кстати, а зачем этому учиться?
— Алексей, не беспокойся, конечно мы знаем, что ты не нашего поколения, — ответила Йогита, — Мы с Михаилом из поколения Сета, ты с Алиной из поколения Гора, у каждого поколения свои сильные стороны, но уметь надо все. Вот тебя и позвали за компанию поучиться. Заодно и повеселее, в компании.
Вот тебе и на, подумал я. Так треплешься вроде бы с друзьями, а потом оказывается, что вы из «разных поколений», да еще как-то связанных с древними божествами. Того гляди, в какую древнюю вражду влипнешь и не заметишь.
— Да, какая там вражда, — успокоил меня Миха, очевидно прочитав мои мысли. Очевидно, я опять «громко» думал, — Сет и Гор ведь братья, просто они дополняют друг друга, у одного одно хорошо получается, у другого — другое, а нужно и то, и другое.
— А подробнее можно? — поинтересовался я.
— Ты у Алины спроси, — ответила Йогита, — А пока решай, помогаешь или нет.
— Помогаю, — согласился я, — Только предупреждаю — обьясняйте, что делать.
— Пока ничего, — ответила Йогита, — Спокойно наблюдаем первый этап марлезонского балета внизу, проходящий без нашего участия.
Я пригляделся к происходящему внизу. На обочине дороги в свете фар трех крытых грузовиков стояла кругом группа вооруженных людей, а в центре двое из них избивали ногами парня в форме лейтенанта внутренних войск. Форма, конечно, была как со склада в Голливуде упертая, но для создания ощущения советской или там, российской, годилась.
— Это еще что за…? — спросил я.
— Ты приглядись, Леха, — обьяснил Миха, — Это кто-то из сновидцев. Конечно, если хочешь — проверь, чему он там учится.
И правда, вокруг головы лейтенанта светился желтый нимб, означающий, что кто-то видит крайне неприятный сон. Тем временем сцена подошла к логическому концу. Один из подсвеченных розовым бандитов поднял парня на колени, а другой с размаху ударил его прикладом автомата, вбивая в рот осколки зубов и челюсти. Лейтенант упал навзничь.
— Кончай, падаль, — приказал подсвеченный зеленым бандит стоявший чуть в стороне.
Ударивший, развернул автомат другой стороной, перебросил с предохранителя на стрельбу одиночными и нажал спуск. Выстрел в лицо разнес затылок лейтенанта и забрызгал траву мозгами с кровью. Нимб сменился с желтого на розовый и тут же погас…
* Реальность, Москва, Владимир Степанович Кургалев
Грузный мужчина в холодном поту поднялся на кровати и схватился за сердце, переводя дыхание. Перед его взором стоял надвигающийся приклад с характерной щербинкой. Мужчина встряхнул головой, спустил ноги с кровати и сделал глубокий медленный выдох. Нет, последняя пара рюмок точно была лишней, какими бы ни были перспективными партнеры, не стоило так пить. Здоровье уже не то, вон снится всякое. Бред какой-то… ведь сколько уже лет прошло, двадцать?
Молодая жена тихо сопела во сне, отвернувшись лицом к стенке, за окном с задвинутыми шторами привычно шумело Садовое Кольцо, в остальном, в доме было тихо.
Мужчина поднялся с кровати и как есть, босиком в одних трусах и майке, пошел в темноте на кухню. Щелкнул выключателем, достал из холодильника бутылку элитной водки платиновой очистки, грейпфрутовый сок. С сомнением взглянул на открытую банку маринованных устриц на столе, и взял вместо них ломоть постной ветчины из холодильника. Подумав, отрезал сверху кусок сала. Налил полстакана водки, опрокинул в желудок, запил соком и откусил ветчины. Сел, механически пережевывая мясо.
Сколько ж лет прошло с тех пор как Владимир Степанович Кургалев пустил первый автомат налево, не заботясь в чьи руки он попадет. Точнее, отлично понимая, в чьи руки он попадет. А потому, делая это, он неимоверно трусил и боялся, что все выплывет. Именно поэтому он и запомнил щербинку на прикладе того, самого первого автомата.
Пронесло. Не выплыло. Потом уже он начал торговать ящиками, а в какой-то момент, обнаглев сдал покупателям группу из трех груженых оружием машин, двигавшихся без должной охраны. Водителей и сопровождающих духи перебили, но потом дали понять, кто после этого его хозяева, и пришлось Кургалеву срочно искать прикрытия у одного из олигархов, который как раз в это время занимался «выкупом военнопленных», а попросту торговлей рабами, обдирая до нитки семьи попавших в плен солдат и офицеров.
Из армии скоро удалось уйти. И слава Богу, решил Кургалев, ибо пресловутая веревочка стала виться дискофортно близко. А переселившись в Москву, он смог завести достаточно знакомств, чтобы когда высокий покровитель оказался в немилости у Кремля, не последовать за ним в эмиграцию и безвестность, а успешно зацепиться за других важных людей и даже просочиться в госструктуры заняв «доходное место». В общем, жаловаться было не на что. Доходная работа, шикарная квартира в престижном месте, молодая жена, неуклонно растущие счета в банках за пределами бывшей шестой части суши, чего еще желать? А вот ведь, снится всякая дрянь. Совесть, что ли, прорезалась? Кургалев налил еще полстакана, выпил, засунул в рот еще кусок ветчины и продолжил жевать. Разве что с третьим рядом зубов, усмехнулся он про себя, заканчивая мысль.
— Не спится, Володя? Опять военные сны мучают? — заспанная жена стояла у двери в кухню в накинутом наспех халатике и хлопала длинными ресницами.
— Иди спать, — резко ответил Кургалев.
Женщина, ничего не сказав, развернулась, и пошла обратно, шлепая тапками. Кургалев налил еще полстакана и повторил последовательность. В конце концов, решил он, теперь даже если что и приснится, уже не вспомню.
* R66 Алексель
— Теперь наш выход, — сообщила Йогита, — Внешний вид вам скинула, держитесь у меня за спиной, все остальное я сама сделаю. Материализовываться до конца не нужно, просто дайте визуальную проекцию. Ну, поехали!
Я послушно принял данные и материализовался вслед за Йогитой, которая рваной черной шалью бесшумно спустилась с неба перед бандитами и воспряла перед ними бледная и величественная. Мы с Михой зависли за ней в воздухе справа и слева в черных туниках. За спиной у меня мерно взмахивали два огромных черных оперенных крыла, выдающих равномерные звуки как лопасти вертолета из фильма «Апокалипсис Теперь». В наступившей тишине, нарушаемой только каплями дождя и шумом взмахов крыльев, ясно и четко, как из громкоговорителя, раздался разносящийся вокруг голос Йогиты.
— Возрадуйтесь, Воины Аллаха, ваш подвиг оценен, и вам дарован мир вашей мечты, где ни русские, ни американцы не попирают вашу землю, — и, мимоходом бросив взгляд на персонажа с привязанной спереди штанов на манер гульфика артиллерийской гильзой небольшого калибра, добавила уже нормальным голосом, — И евреев тоже нет.
Бандиты ошарашенно глядели на нее, а она опять врубила громкое вещание и продолжила:
— В этом мире вам дарована жизнь, которую вы сами выбрали еще на Земле — воевать с неверными плечом к плечу с собратьями по вере!
Бандиты продолжали молчать, поглядывая на зеленого главаря, который уже совсем было собрался что-то сказать, но тут один из розовых подал голос вперед него:
— Эй, девка, так це що, рай? А де девственницы? Семьдесят две ж обіцяно! Я що, дарма обрізання робив?
Не менее ошарашенно, я мысленно спросил Йогиту «Это кто?»
«Как кто?» — так же мысленно ответила Йогита, — «Чеченский боевик, не видно что ли? Доброволец с Галичины. За незалежну Украйну даже ислам принял, теперь вон требует оплатить по счету.»
— Семьдесят две Коран нигде не обещал, — ответила Йогита добровольцу вслух, — Но так и быть, пусть будет семьдесят две. Я сегодня добрая.
Она поднялась повыше над бандой, мы с Михой синхронно за ней, а затем сотворила большую немного размокшую картонную коробку с надписью «Виноград белый. Вторая категория. Республика Молдова», и начала вытряхивать вниз ее липкое содержимое.
— Если уж приняли ислам, Коран не только зубрить, его еще понимать надо, — продолжила она по громкой связи, — Gur — это белый виноград на сирийском, вот и получайте. Пророк был человек образованный, на многих языках говорил, и использовать их не стеснялся. Когда много языков знаешь, так часто само собой natürlich happens. Comprendre, bambino?
Потом она погляделся на пустую коробку, бросила ее вниз до кучи, а затем вздохнув сотворила вторую коробку с вьющимися над ней мошками и продолжила сыпать вниз подгнившие липкие ягоды. Обиженные бандиты стали отстреливаться короткими очередями, но поскольку мы тела только визуализировали без материализации, то пули пролетали не причиняя ни малейшего вреда ни видимым телам, ни тем более тучам в небе. Зато вниз теперь падали не только ягоды, но и их ошметки с липким сладким соком.
«А можно узнать, зачем это представление нужно?» — поинтересовался я мысленно.
«Для раскачки фильтров у спящих зрителей и реинкарнированного,» — ответила Йогита, — «Религия, особенно искаженная, как экстремистский ислам, — это очень агрессивный мемовирус. Как и экстремистские христианство, сайентология, коммунизм, атеизм, прочие мелкие секты. Мемовирусы — они все так. Если мемовирус захватил очень много людей и расширяться ему некуда, то он становится мягче, почти симбиотическим, в чем-то помогает жить. Захватывать новых носителей не выходит, поэтому выгодно бережнее относиться к тем, что есть. Таковы, например, традиционные религии, скажем основные ветви христианства или ислама. А вот если мемовирус новый и у него мало носителей, то ему выгоднее, чтобы конкретный носитель умер, но заразил еще десяток-другой. Для традиционной религии такой подход — потеря, поскольку заражать новых негде, а для экстремистских сект, которые отделяют себя от основной религии, все бывшие единоверцы — это толпа, которую надо обратить. Поэтому они агрессивны и опасны.
Это даже не свойство мемовирусов, это просто свойство эволюционное. Обычные биологические вирусы так же себя ведут. Ворвется новый вирус из какой-нибудь Африки или Азии, и косит людей как чума, но зато и заражает новых легко. А как перезаражает всех, кого мог, гляди, и уже бывшая чума выглядит как осенний насморк. Короче, такой агрессивный вирус, как экстремистская религиозная секта, не только активно старается других заразить, но и защищается от того, чтобы быть вычищеным. Фильтры у него хорошие, как и у любого демона — основаны на игнорировании входных сигналов. Поэтому опровергать и наказывать уже зараженных бесполезно, можно лишь нарваться на backfire effect.»
«Это что?»
«Классический эксперимент — можно дать человеку прочитать статью, с которой он согласен, а потом дать опровержение,» — пояснила Йогита, продолжая работать рогом изобилия, — «Так вот, опровержению он не только не поверит, но сочтет его дополнительным доказательством, что что-то было. Так, кстати, получалось с опровержениями в американской прессе о летающих тарелках, или опровержениями в советской прессе о чем угодно. Так и тут. Бесполезно говорить о наказании, все спишут на темные силы, которые их гнетут. А вот в награду поверят легко, кто ж не хочет в рай? А потом по факту пойдет диссоциация 'рая' и чего-то хорошего, к чему надо стремиться. А для тех спящих, что отношения к экстемистскому исламу не имеют, будет как прививка. Как думаешь, они уже получили по семьдесят две грозди винограда на нос?» — закончила она, отправляя вниз еще одну пустую коробку.
«Больше на голову, чем на нос,» — ответил я, взглянув вниз, — «Но, думаю, да.»
«Ну, тогда, хватит, пусть теперь сами попрыгают,» — согласилась Йогита и взмыла ввысь. Вне зоны видимости она рассеяла изображение уже ненужного тела, и мы с Михой последовали ее примеру, вернувшись сознанием в тучи над головами.
«А что теперь?» — поинтересовался я.
«Теперь лишаем их транспорта, чтоб не слишком быстро до цели добрались,» — ответил за Йогиту Миха, и из его подбрюшья сорвалось несколько молний, ударивших в капоты машин, — «И наблюдаем второй этап марлезонского балета.»
Я мгновение ждал пока сдетонирует груз и разнесет всю банду в фарш, но ничего не произошло.
«А нету там боеприпаса,» — пояснил Миха, — «Машины гружены автоматами в ящиках, разумеется без патронов даже, так что только бензобак представлял опасность, и то небольшую. А теперь стартер скорее всего сгорел, да и многое из проводки тоже, так что никуда не денутся — пойдут пешочком.»
«И что теперь?» — повторил я, — «Чего ждем?»
«Тут сейчас должны подкатить пара сновидцев. Западные журналисты нетрадиционной сексуальной ориентации — чеченофилы, их наши подопечные лечить будут,» — пояснил Миха, — «Так что, нам в это дело соваться совершенно без надобности. Сами справятся.»
И правда, в километрах трех шумел мотор. Мне с моей высоты было отлично видно, как весь в грязи по уши и фырча мотором, к нам по размытой нашими усилиями грунтовой дороге двигался внедорожник Jeep, причем не двоюродный братец наших козликов Уаз Wrangler, а пижонский навороченный с хромовыми колпаками городской Джип Чероки, который так любили бандиты 90-х. Как ни странно, он все-таки продирался через грязь, хотя водитель явно был так себе, газовал почем зря, и удивительно, что еще не застрял намертво. Очевидно, мощный мотор спасал до поры до времени.
«Слушай,» — обратился я мысленно к Михе, — «Меня тут все-таки беспокоит странное чувство. Мы что, и правда так чеченцев ненавидим? За что? Их же перестройщики из Москвы использовали. Может я обамериканился, но ведь они ж тут жили своей жизнью, как говорится ingineous population, и пришли эти кремлевские мерзавцы и даже не вытравили их оспой и зараженными одеялами, как американцы, а использовали их по полной программе, чтобы сделать себе деньги. Они тут такие же жертвы как и русские. Я понимаю, у смертных свои счеты, в свое время сам их не любил, но нам-то, богам, какое до этого дело?»
«Дело есть, и очень даже,» — возразил Миха, — «Причем не к чеченцам, а вообще к народам Северного Кавказа. Спасти их пытаемся. Ты что думаешь, у России нет ресурсов сравнять их с землей вместе с горами?»
«Ну, и кто решится на такое?» — ответил я.
«Позволь тебе рассказать чуток истории, о политкорректнейший,» — с издевкой ответил Миха, — «Давным-давно Кемет доставали варвары. Правда слова 'варвар' тогда еще не было, его римляне изобрели, лет этак на тысячу с гаком позже. А называли их египтяне 'азиатами', что и было синонимом 'варвара'. И вдруг, о, ужас, после царствования царицы Хатшепсут, на троне уселся ублюдок от сирийской наложницы, азиат, как они называли выходцев Ближнего Востока, он же Тутмос Третий. Отгадай, что он сделал первым делом? Завоевал Ближний Восток огнем и мечом. До сих пор фрески есть, где он лично разбивает черепа военнопленным. Как говорил его летописец-вельможа 'я следовал за благим богом, царём правды. Я видел победы царя, одержанные им во всех странах, когда он пленял князей финикийских и уводил их в Египет, когда он грабил все города их и срезал деревья их, и никакая страна не могла устоять против него.' Слыхал про Армагеддон — переводится как 'битва при Меггидо'? Так это как раз он под Меггидо вломил ближневосточным царькам так, что в Библию попало как битва Конца Света. 1457-ой год до нашей эры. Отгадай с трех раз, что ожидает Северный Кавказ при первом же Президенте России, выходце из Северного Кавказа?»
«Так, Джугашвили вроде бы вполне гумманно относился к Грузии…» — попытался возразить я.
«Так то к Грузии,» — ответил Миха, — «Которая никаких проблем не представляла и потому и просилась в Россию, что персы их просто зачистили бы безо всяких моральных проблем, и были бы грузины, как североамериканские индейцы. Это только у русских Красная Книга исчезающих видов и народов почему-то вызывает беспокойство, а у всех остальных имеет место здоровый эволюционный подход — хочешь, борись и выживай, не можешь — не выживай, флаг в руки, барабан на шею, мы потом пустим по тебе слезу, когда кончится бульон из твоего мяса и ты освободишь жизненное пространство для нас и наших потомков. Заметь, что мы обсуждаем их будущее в случае, если Россия сохранится. Что с ними сделают 'правопреемники', если она развалится, обьяснять?»
«Так может, и оставить их своей судьбе?» — спросил я, — «По-крайней мере, мы тут ни при чем будем?»
«Смеешься?» — откликнулся Миха, — «Мы — боги. Мы ни при чем быть не можем. Дать им быть уничтоженными, что при нынешнем потенциале военной науки и технологий как два пальца… ну, ты понял… Можно, конечно, но как тебе сказать… 'Каждая палка в лесу к чему-то да приложена.' Вот и они тоже, для чего-то нужны. Ты пойми, горские народы, они все бандиты по природе. Вон, швейцарские наемники как всех доставали своей жестокостью к пленным в средние века. Жизнь у них такая — производить трудно, стеречь тоже, воровать легче, убегать и обороняться — еще легче, плюс лишних людей много, особенно у соседей. Геодетерминизм, куда денешься. Но это не определяет их роли в обществе. Есть выбор между разными моделями в которые можно вписываться. Справимся, будут они как шотландские горцы в Англии — элитные воины и гордость империи. Не справимся, будут как карпатские гуцулы, ну, или как они сами сейчас. Часть решения — нужно сделать так, чтобы они Россией, империей своей, больше русских гордились. Что, увы, не фокус, но это уже отдельная проблема, требующая отдельного лечения.»
«Ладно, уломал, черт языкастый,» — отмахнулся я, — «Подумаю на досуге. Тем более, что внизу опять активная стадия начинается.»
Внизу и правда, дело близилось к активному развитию событий. Выпендрежный Чероки, наконец, добрался места, где его ожидали бандиты, и остановился посреди дороги в ответ на повелительный взмах руки одного из них. Из машины вытащили тощую долговязую белесую девицу лет тридцати пяти с веснучатым лицом и плоской грудью и невысокого полного и уже лысеющего мужика лет на сорок-сорок пять. Лысеющего, как стало ясно после того, как с него содрали не то декоративную, не то просто фальшивую зеленую чалму. Как же, кто поверит, что этот западный пузан и правда совершил хадж, дающий право на этот головной убор?
Игнорируя их вопли, что они тоже мусульмане и вообще, международные корреспонденты, аккредитованные правительством Республики Ичкерия, которые должны поведать миру о борьбе гордого маленького народа против русской тирании, бандиты разделились «по интересам». Девицу четыре бандита оттащили чуть в сторону к растущим у обочины кустам кизила, а остальные уложили мужика мордой на капот и начали поторошить как его, так и машину в поисках денег и прочих материальных ценностей.
* R66 Сирхан бин Маймун
Сирхан вообще смотрел на все происходящее через своего рода «thousand miles stare» — оцепенелый взгляд солдата, проведшего в бою не первый день. Свойство, которое он обрел, увы, уже давно и не в самых приятных обстоятельствах. Но это было и неплохо, поскольку позволяло действовать рационально даже посреди сошедшего с ума мироздания. Вот сейчас, все бросились грабить машину и мужика, а зачем, спрашивается? Главарь отряда все равно ведь все отберет и поделит по своему разумению. Поэтому махнув рукой тройке боевиков, лояльность которых он вбил им с зубами, Сирхан занялся девицей.
Уложив ее спиной на земле, один из боевиков схватил ее за руки, заломив и над головой, двое других растянули ноги в разные стороны, навалившись на них все массой. Сам Сирхан встав на колено в освободившееся между ногами пространство «символа мира», не торопясь взрезал одежду на женщине, высвобождая белесое, с синими прожилками тело со нездорово взбухшим животом и подушечками целлюлита на тощих бедрах. «Что они там жрут в своих европах, что жиреют так уродливо, даже оставаясь тощими?», подумал он, не торопясь развязывая и спуская штаны.
Мужик, положенный мордой на капот, между тем, видимо, разглядев что-то боковым зрением стал истошно вопить, что если они и правда мусульмане, то они должны его убить, прежде чем надругиваться над его законной женой… и судя по судорожным движениям обнаженной нижней части туловища под взглядом Сирхана, женщина его слышала и была в чем-то согласна.
Законное требование, подумал Сирхан, если он и правда мусульманин, то связь с его женой будет прелюбодеянием, так что… Тут он дал знак Зауру, подручному, держащему левую ногу. Заур был в отряде недавно, но уже успел зарекомендовать себя как исполнительный, методичный и эффективный убийца, а большего Сирхан от своих людей и не требовал, да и трудно от них больше требовать, и таких-то мало. Неторопливо поднявшись, и дав Сирхану перехватить ногу, чтоб не дергалась, Заур направился к мужику, распластанному на капоте, задрал его голову за волосы и перерезал горло острым, совмещенным с кастетом, ножом. Вопли стихли, даже не успев превратиться в бульканье. Что интересно, действие не вызвало никакого протеста со стороны остальной банды, разве что те, кто сторожил мужика, прижав его к капоту, отскочили, чтоб не забрызгаться кровью, а затем сочли свою функцию выполненной, и дав еще дергающемуся телу сползти на землю, присоединились ко всем остальным, потрошащим содержимое салона машины.
Отдав левую ногу обратно под контроль Заура, Сирхан окончательно спустил штаны, стоя на коленях между раздвинутых женских ног, и задумчиво уставился на картину перед ним. Нет, и правда, если Аллах так вознаграждает за джихад и праведную жизнь, то почему так убого? На гурию девица явно не тянула. Даже на женщину, если и тянула, то с некоторым усилием фантазии.
Впрочем, подумал он, для настоящего воина это не должно быть помехой, да и не нужны настоящему правоверному эти ходячие возбуждающие ловушки шайтана, смущающие разум и затеняющие веру. Потому Коран и требует, чтобы они прикрывали лица, и не только лица. Так даже лучше — просто сосуд греха, чтобы избавиться от отвлекающих мыслей. В конце концов, сельский туалет с дыркой в полу работает ничуть не хуже, чем городской фарфоровый со спуском и водой. На этом глубокомысленном замечании Сирхан завершил размышления и приступил к действиям.
Поначалу все было как обычно. Собственно, Сирхан уже позабыл, когда последний раз имел женщину с ее согласия и без оплаты услуг, тем более, что и с оплатой-то случалось редко, учитывая его кочевой образ жизни и дикие места, в которых он обретался. Где в горах снимешь сговорчивую девицу? Разве что вот так, без особого согласия и используя женское тело как инертную секс-игрушку и половой механический стимулятор. Но в этот раз что-то сложилось не так, как обычно. Женщина начала реагировать, причем не сопротивляться, а наоборот, взаимно приходя в резонанс, откликаясь на его движения, жадно двигаясь навстречу… Сирхан от неожиданности сначала оторопел, потом навалился на женщину, дыхание перехватило, и он кончил.
Встав на колени и переводя дыхание, он потряс головой, чтобы отогнать ощущение вращающегося мира, а затем вознес благодарственную молитву Аллаху. Если такое недоразумение смогло принести такое наслаждение, то каковы же будут настоящие гурии, спросил он себя, и не смог представить. Потом опять взглянул на женщину. А ведь сейчас ей займется весь этот сброд, подумал он про себя. И если она на самом деле мусульманка, то этого нельзя допустить. Если бы кто его спросил, с чего он вдруг так резко изменил свое мнение о том, что можно, и чего нельзя делать с сестрами по вере, и почему со всеми предыдущими женщинами, попавшимися в руки банде, среди которых были представительницы разных вер, в том числе и ислама, это делать было можно, он вряд ли бы смог ответить что-то разумное. Либо просто обосновал бы это как-то прихотливым умом, оправдывающим любое решение своего хозяина. Но к счастью, никто Сирхана не спросил, так что и задаваться подобным вопросом он не стал. Что же касается текущего момента, спросил он себя, что важнее для истиной мусульманки — честь или жизнь? И одним движением он перерезал ей горло таким же ножом-кастетом, как и у его подручного. А если она и не была мусульманкой, продолжил он мысль, глядя на оседающее тело, то уж точно христианкой или иудейкой, а к ним пророк тоже велел относиться хорошо, так что как ни крути, поступил он правильно и добросердечно…
— Эй, Сирхан, а нам? — раздался возмущенный крик. Один из потрошивших машину обнаружил, что произошло, и возмутился, — Ты зачем девку зарезал? Сам попользовал, а нам что, не надо???
Сирхан обратил на него ледяной взгляд, и ничего не сказав, поднялся с колен и начал застегивать штаны.
— Нет, ты постой, — продолжил настаивать возмутитель спокойствия, — Ты что нас, совсем ни во что не ставишь? Нам тоже девку хотелось! Зачем зарезал?
— Хочется — так вон она, пользуй, — пожал плечами Сирхан, кивнув в сторону трупа.
— Ты мне что, мертвяков предлагаешь, некрофил недоделаный? — бандит неожиданно перешел на русский, выхватил свой нож и начал надвигаться на Сирхана, — Да я тебя самого сейчас, не посмотрю, что Аль Каеда, задницы у всех одинаковые!..
Договорить он не успел. Острый сбалансированный нож вылетел из рукава Сирхана и воткнулся в глаз бунтаря, который неустойчиво остановился и рухнул от инерции ножа назад, на спину, лицом вверх, глядя оставшимся и быстро тускнеющим глазом в затянутое черными дождливыми тучами небо. Спецназ Королевства Саудовской Аравии вбивает владение оружием так, что потом годами позже руки знают что делать, с гордостью подумал Сирхан. Даже после того, как этот самый спецназ пришлось покинуть после громкой спецоперации начала двухтысячных, и перехода на конспиративное положение.
Тем временем машину выпотрошили, и остаток банды обратил внимание на то, что только что произошло за их спинами. Первым молчание нарушил главарь, подсвеченный для тех, кто мог видеть сверху, зеленым целеуказателем.
— Все? — решительно буркнул он, оценив обстановку и обращаясь уже не к Сирхану, а ко всей банде, — Падаль бросать, оружие грузить джип, сколько влезать, и марш-марш.
Получив столь внятную команду люди зашевелились, и уже через минут десять тяжело груженный внедорожник, сопровождаемый группой бойцов, двинулся по дороге в обратном направлении.
* Реальность, Амстердам, Шэрон Хоббс
Шэрон проснулась от кошмара. Переводя дыхание, она попыталсь вспомнить содержимое сна. Приснится же… она и замужем за мужчиной, да еще и мусульманка! Ее взгляд скользнул на другую половину кровати, где милая Салли тихо сопела в подушку, отвернувшись лицом к стенке. Нет, подумала Шэрон, она, конечно же, толерантна и ничего плохого не скажет о мусульманах или гетеросексуалах, да и не принято критиковать мусульман или проявлять еще какую нетерпимость в Голландии — стране одной из первых разрешивших однополые браки, чем Шэрон и Салли и воспользовались. Но представить себя на их месте? Это уже перебор!
Взглянув в сторону, и убедившись что ее законная супруга продолжает счастливо созерцать третий сон, Шэрон умилилась, и улеглась обратно, пытаясь уснуть. Нет, и правда, приснится же такая дрянь, вместо ласковой верной Салли какой-то противный волосатый пузан! И вообще, она и мужчина??? Ее всю передернуло от одной мысли. Нет, только женщины умеют любить, а мужчины… это какое-то биологическое недоразумение. На что они годны, грязные, неуклюжие, поросшие недоразвитой шерстью безмозглые животные, которые даже и не пытаются быть привлекательными для женщины. Удивительно ли, что только во сне и в кино можно увидеть привлекательного мужчину, потекла мысль в ее погружающемся в сон сознании, вон как тот араб из сна, он как раз был очень даже ничего…
Шарон опять резко поднялась в постели. Нет, с такими снами можно далеко зайти, решила она, и опасливо взглянув на Салли, встала, и пошла в другую комнату. Налила себе остывшего кофе из кофеварки и села за ноутбук. Не, не нужны ей такие сны, лучше уж поработать. Тем более, что на носу сдача статьи о ядерной угрозе Ирана. Да и со второй статьей о свободолюбивом народе Республики Ичкерия, угнетаемой русским империализмом, тоже срок поджимает. А в Лондоне, где находятся редакции обоих престижных изданий, пунктуальность ценится, так что опаздывать не стоит.
Вот этой второй статьей я сейчас и займусь, подумала Шэрон, пока сон ярок. Видать переработала над ней, вот и снится на тему. Ну, ничего, сейчас все это вылью на бумагу, и больше таких снов не будет, решила она, глотнула кофе, и открыв черновик начала бодро печатать про гордых воинов сопротивляющихся оккупационной армии на бескрайних сибирских просторах заросших густыми лесами развесистой… как ее там? У обочины росло, куст такой, с мелкими красными ягодами. Один из персонажей во сне назвал это растение… Что-то на «к». Какое есть характерное русское растение начинающееся на «к»? Шэрон ввела запрос в поисковике, потом другой, включив красные ягоды… О, обрадовалась она, нашла! Klyukva!
* R66 Алексель
— А что теперь? — поинтересовался я.
— Теперь скучаем, — ответил Миха, — поскольку им надо дать пройти по дороге хоть немного, а то с приключениями они до перевала до утра не доберутся. Можно чуть поразвлекаться, но только чуть, чтоб не мешать им время наверстывать.
— А чуть поразвлекаться — это как, — опять спросил я, — Поговорить с ними можно?
— Почему ж нет? — ответила Йогита, — Поговорить всегда можно.
— Ну, тады я пошел… — ответил я и занялся материализацией своего образа внизу.
Так, подумал я, делать новое тело лениво, и вообще, образ рисовать ни к чему. Можно и проще сделать, маленькая сеточка, которая на внимание к себе отсылает обратно управляющий сигнал, заставляющий того, кто смотрит, самому придумать образ на месте. Вот только, какой?… Да, ладно, делов-то, пусть самый яркий образ из памяти и видят, что-нибудь связанное с доминирующей эмоцией, что бы это ни было. Вот этот кусок команды возбуждает эмоциональный центр мозга, а этот кусок передает это возбуждение в центр зрительной памяти. Вот и всего делов.
Вообще-то нет, не подумайте, можно было бы слепить полноценное тело или хотя бы иллюзию оного, как я обычно делаю, но когда хочешь всего лишь несколько минут поговорить — это просто разбазаривание сил. Прежде всего, это как выбирать картинку для вебсайта, на который никто не будет ходить. Сам видел людей, которые дни угробили на это пустое занятие. А, во-вторых, сами подумайте, нужны узлы, которые делают трехмерную модель, потом нужны узлы, которые создают двухмерную проекцию и отсылают их назад, каждый раз, когда получают запрос, причем не только серьезный, а и просто брошеный взгляд. Способ, который я использовал, куда как экономичнее. Все что нужно — это детектор внимания, и дальше даже случайно брошеный взгляд вызывает ответный командный импульс вообразить на этом пустом месте то, что принимающий мозг сам пожелает. Что-то вроде гибрида отражающего зеркала и буги-мен или монстра под кроватью. Мне ж, в общем-то, по фигу, что остальные бандиты там увидят, а собеседник получит вполне стабильную картинку, нарисованную его собственным воображением, и мне ни о чем и думать не надо. Хорошо!
Так я и сделал, и тут же материализовался этим способом, шагающим метрах в двух от того самого резкого араба, с которым и собирался поговорить. Араб покосился на меня, но ничего не сказал. Другие бандиты, заметив меня либо ускоряли шаг, либо отставали, так что очень быстро вокруг нас образовалось пустое пространство, обеспечивающее некоторую конфиденциальность бесед. Чем я и воспользовался.
— Сирхан, — спросил я его, — Я бы хотел тебя спросить, как это все тебе нравится?
Сирхан осторожно скосил глазом и ничего не сказал.
— Нет, правда, сам посуди, как же нам понять — это то, что вы сами хотели, или мы чего-то напутали?
— Это не то, что мы хотели, — лаконично ответил Сирхан.
— Почему? — искренне удивился я, — Вон, и война с неверными, и женщины, и светлая цель, напоминающая дом, где можно пожрать и повеселиться. У викингов что-то вроде имелось в раю, целый день битва, потом все воскресают и жрут. Плюс валькирий на каждого хватает, ну, сам понимаешь. В общем, полное удовольствие и самое то для воина. Правда ад у них был не огненный, а снежный, ну, так, мы ад и не пытаемся тут сделать, а на рай вроде вполне тянет. Особенно для пустынного жителя — много воды, нет жгучего слепящего солнца, никаких солнечных очков не надо…
Во время моего разговора Сирхан продолжал идти молча и лишь бросая время от времени косые взгляды, значение которых я как-то не понял. А расстояние между нами и прочими бандитами продолжало увеличиваться.
— Это не рай, — так же кратко сообщил он после длинной паузы.
— То есть, ты думаешь, что рая не заслужил?
Сирхан покосился, но до ответа не снизошел.
— Нет, ты пойми, я не подкалываюсь, я понять хочу, что тут можно улучшить? — настойчиво продолжил я, — Скажем, твоих друзей я улучшить не могу, они какие есть, такие сюда и попали. Понятно, что с ними никакое место раем выглядеть не будет, но в остальном-то — красота, природа, зелень, не пустыня какая раскаленная, как ад описывают, вода просто с неба падает… чего еще надо?
Сирхан задумался.
— Ты — слуга шайтана, пришел меня искушать. Но я пройду это испытание, — сказал он, наконец, и с надменной усмешкой вытащил из разгрузки гранату. Оборонительную, ребристую, вроде нашей лимонки. И подняв ее в руке на уровне лица, выдернул из нее чеку и отпустил рычаг. Спереди и сзади бандиты с воплями прыгали в придорожные кусты, хотя и непонятно, чем кусты могли в данном случае помочь, а через положенные четыре секунды шарахнуло, и стало тихо. Машина впереди тоже остановилась и заглохла, хотя водитель остался цел — спасли ящики с автоматами, обошлось разбитым задним стеклом и несколькими дырками в задней части корпуса. Я мысленно вздохнул огорченно и развеял уже ненужную отражающую конструкцию внизу. Разговор явно не получился.
Тем временем уцелевшие бандиты вылезли из кустов, наспех перевязали пострадавших, и обойдя останки Сирхана потопали дальше за вновь деловито урчащей машиной.
— Лех, ты это специально сделал? — раздался в сознании михин голос.
— Что специально? — удивился я.
— Ну, как, что? Пугал их! Неужто, само собой так вышло?
— Я?
— Ну, да, а кто же еще?
— Я, вообще-то, просто с этим арабом поговорил, вот и все.
— Ну, да, конечно, я уже поверил и расплакался, — сьехидничал Миха, — А кто визуализацию сделал такую, что больше половины спящих от одного только вида проснулись? Вообще-то, когда я говорил, что они проснувшись должны бежать штаны менять, я вовсе не имел в виду буквально. Хотя и против ничего не имел.
— Да, никакую такую визуализацию я не делал, — попытался отбрехаться я, — Просто, чтобы не возиться с поиском картинки поставил отражение сильнейшей эмоции в визуальную память, так что каждый что хотел, то и видел.
— Ага, я и говорю, поверил и расплакался, — откликнулся Миха, — А ты на демонов настраивал, или на спящих? Во-во, на демонов. А как ты думаешь, какая самая сильная эмоция у проведших несколько лет на войне.
— Неужто страх? — начало доходить до меня.
— Бинго! Парень все-таки что-то соображает! — съязвил Миха, — Именно, что страх. Я тут к паре пациентов подключился… ты знаешь, думаю, что их монстры под кроватью тоже штаны менять бегали.
— Ну, и что теперь делать?
— А зачем что-то делать, — включилась в разговор Йогита, — Наоборот, очень хорошо получилось. Мы эту штуку с твоими монологами обязательно в запись вставим. А этого араба специально стирать не будем, пусть опять и опять через это проходит. Глядишь, может и надоест. Не все такие тупые как Сизиф… А насчет твоего «просто разговора», мы просто понятия не имели, что ты это случайно учудил. Что значит, поколение Гора, такое сотворят, что хоть стой, хоть падай, а им самим хоть бы хны, даже не заметил… — хмыкнула она напоследок.
— Ну, ладно, а что теперь-то делать? — спросил я.
— А теперь рутина, — ответила Йогита, — Ты ж большинство спящих отработал уже, так что работы немного осталось. Напускать туман, отстреливать по одному, одиночек заставлять отбиваться от группы и исчезать, может еще монстриков каких напустим в небольшом количестве, в общем, классика жанра, ничего особенного. Мы с Михаилом в основном все сами сделаем, а когда нужно, тебя просить будем, так что реагируй поживее. В остальном делов всего и осталось — реинкарнированного до аула довести, как и планировали.
— Ну, командуйте, — мысленно пожал плечами я.
* R66, командир боевиков Усман
Все не ладилось и все было неправильно. Начиная с того, что Усман даже вспомнить не мог, как же он оказался командиром этого отряда, и что же они делали до того… Да и отряд не отряд, а бред какой-то.
Неприятности начались с этой летающей стервы, обсыпавшей их всех гнилым виноградом. Потом нукеры чуть не подрались из-за бабы, хорошо хоть обошлось одним трупом, не считая самой бабы. Потом в отряд затесалось нечто такое жуткое, что несколько человек тихой сапой ушли в зеленку и так оттуда и не вернулись. Причем, было у Усмана чувство, что не вернулись не по своей воле. Интуиция просто вопила, что за пределами выделенного им маршрута ничего хорошего ни его, ни его людей не ждет. Правда, в пределах маршрута тоже не все было покрыто розовыми лепестками. А затем еще и этот обдолбанный придурок из Аль Каеды рванул себя гранатой, да еще несколько других бойцов захватил с собой. Все-таки правильно брат всегда говорил, что никому чужим доверять нельзя, кем бы они ни были.
Запрокинув голову навстречу проливному дождю, Усман смыл чуть грязь с лица, а затем, придерживая наспех перевязанную руку, в одиночестве поковылял по дороге, вспоминая дальнейшие события. Первым делом в непролазной грязи застряла тяжело груженая машина, и ее пришлось бросить вместе со всем грузом, ради которого все это вроде бы и было затеяно. Потом опустился туман, в котором бойцы терялись, чтобы никогда больше не появиться, а иногда и просто принимали друг друга за чужих и палили почем зря, сокращая и так уже небольшой отряд. Одного на глазах у Усмана спалило молнией. Смерть приходила в каком-то ей одной известном ритме, настигая в тот момент, когда казалось бы можно расслабиться и попытаться вздохнуть ненадолго. Одного бойца не убило, а ранило, и брат тащил его за собой, задерживая отряд. Обоих пришлось убить — сначала раненого, а потом и самого бойца, когда стало ясно, что тот будет мстить. Последнего оставшегося бойца Усман послал по подозрительно взрытой дороге вперед, и тот проделал ему проход в минном поле ценой своей жизни.
Аллах Акбар, подумал Усман, значит, такова была их судьба. Теперь, не связанный ни грузом, ни людьми, ему была одна дорога, в тот самый аул, куда они собирались с самого начала, в его родной аул. Родители приютят, укроют, а там видно будет. Вон его уже видно, даже двухэтажный родной дом из каменных блоков песчано-серого цвета, прилепившийся к склону скалы, разглядеть можно. И оборонительные башенки по краям. Родители, наверное, сейчас чай пьют, а может уже спать легли… В очаге — священном семейном очаге — догорают угли, все еще дающие тепло дому. А надоочагная цепь — другой священный символ дома — наверное еще держит на себе чеканный чайник, если только мать не убрала его бережно в сторону…
В шум дождя и раскаты грома вторгся еще один звук. Механический, равномерный. «Шайтан-арба…» — пробормотал про себя Усман. Вот и за ним пришли, понял он.
Нет, пришли не за ним. Справа от него в сторону аула шла, с трудом видимая среди дождя во вспышках молний, тройка вертолетов советского производства. Вертолеты проигнорировали одинокого бойца на дороге и деловито шли к своей цели. Неужто та летающая стерва и тут соврала, и русские тут все-таки есть?
Но нет, не соврала. Молния выхватила из темноты борт ближайшей машины с белым бортовым номером, большой красной звездой на красной же полосе, и желтым иероглифом, вписанным в эту звезду. Вертолеты заложили небольшой вираж, корректируя курс. Ракеты воздух-земля слетели с направляющих и понеслись к цели, оставляя в черном небе реверсивный след, подсвеченный их же выхлопом. Склон горы с лепящимися к ней домами вспыхнул и закрылся облаком оранжевого и черного цвета, не оставляя надежды, что хоть что-нибудь в этом облаке пламени могло выжить…
Усман упал на колени и впервые в жизни почуствовал, что силы оставляют его…
* R66 Алексель
Йогита и Миха и правда в основном справились без меня. Надо сказать, работа и правда была профессиональной, выверенной, Голливуд отдыхал. Можно сказать, приятно посмотреть, если не считать того, что смотреть было не очень приятно.
Когда, как и планировалось, от отряда остался один подсвеченный зеленым целеуказателем главарь, который продолжал упорно продираться в сторону родного аула, в небе появилась тройка вертолетов.
— А разве они в такую погоду летают? — удивился я вслух.
— Это — мой мир, — ответила Йогита, — У меня если надо, то и крокодилы летают.
— Так, вроде это и есть «крокодилы», — ответил я, имея в виду прозвище появившихся в небе летающих машин.
— Тем более, — флегматично согласилась Йогита.
Вертолеты, идя невысоко над верхушками деревьев и серьезно ниже нижней кромки облачности, проигнорировали одинокого человека на дороге и завернули вираж к тому самому аулу. С моим ночным зрением на них хорошо были видны знаки различия Народно-Освободительной Армии Китая. То-то мне форма избиваемого лейтенанта в начале показалась необычной. А я было подумал, что Йогита по небрежности советскую форму у киношников со складов позаимствовала, ан, нет…
Собственно, а чего удивляться? Если эта территория окажется без защиты, кому она достанется? Западу? Ну, да, мечтать не вредно. Мусульманам? Ага, зьисть-то он зьисть, да хто ж ему даст? Если не Россия, то только второй осколок империи Чингиз-Хана — Китай — и может.
Тройка Ми-24 достигла нужной дистанции, застыла на мгновение в воздухе, и, как художественно говорили в старые времена, «с лонжеронов», а на самом деле с несущих, слетели ракеты «воздух-земля». По восемь штук, четыре справа, четыре слева с каждого вертолета. Всего двадцать четыре штуки. Кажется, что не так и много… Я слышал, что залп эскадрильи вертолетов — это гектары выжженой земли, но раньше как-то не приходилось видеть. Теперь увидел. Уж не знаю, что были там за заряды, но весь склон с аулом закрылся огромным, плоским, желто-черным, под цвет георгиевской леночки, облаком пламени, полностью скрывающим аул с самыми высокими его зданиями в инфернальных клубах дыма и огня. Вертолеты, очевидно, удовлетворенные результатом, развернулись и пошли обратно на базу.
Вот так и происходит война большой страны и маленького гордого народа, когда большая страна плюет на международные конвенции и права человека ничуть не менее своего маленького гордого противника. И не в последней степени потому, что производит буквально все, от обуви и одежды до электроники, потребляемой теми, кто эти конценции если не блюдут, то пишут, и давно уже разучились производить что-либо, помимо этих самых конвенций и паршивого программного обеспечения. Ничего нового со времен Нерона и Тита.
Тем временем, наш последний оставшийся подопечный, упал на колени, и неожиданно начал растворяться в воздухе… по крайней мере его нижняя часть.
— Что это? — спросил я.
— Прорыв внешней информации в демона, — сообщила Йогита, — Вообще-то прорисовка тела не должна была быть задета, но похоже, демон начал захватывать и ее, вот и получилось, что видишь…
Растворение тела тем временем почти закончилось, и перед нашим взором предстала голова на туманном столбе, как у джина из сказок тысячи и одной ночи.
— Ну, все, закончили, — сообщила Йогита, — И вообще, утро уже. Развеваем тучи и материализуемся на полянке возле нашего хорошего знакомого.
Я послушно выполнил указание, похоже, Миха тоже сделал это, и над долиной впервые открылось чистое небо. Было уже раннее утро, и небо уже было не черным, а глубоко синим, с редкими последними звездами на нем и разгорающейся багровой полосой на востоке. На мокрой поляне появился стол, как для пикников, с какой-то закуской, бутылками и посудой, а рядом с висящей в воздухе головой подопечного появилась Йогита в ее любимой форме одежды — камуфляжных брюках, вдетых в высокие пехотные ботинки-берцы, и облегающей черной футболке, подчеркивающую ее грудь и хорошо сложенное тело. Осмотревшись вокруг, она сгребла пациента за волосы, небрежным жестом, как будто отмахиваясь от сигаретного дыма, развеяла туманную часть, и подойдя к столу, шлепнула на него, как ни странно, все еще вполне живую голову. Затем она села за стол и дала знак присоединиться мне и Михе, который только что материализовался рядом со мной. Мы уселись и стали ждать продолжения.
— Ну, рассказывай, как ты до такой жизни дошел, — устало спросила Йогита голову.
— А что рассказывать? — спросила голова.
— Как в бандитах оказался? — пояснила Йогита.
— Отец послал. Сказал, твой брат — большой человек, езжай в город, будешь ему помогать. Я приехал. Город хорошо. Тепло, хорошо, женщины. Потом брат сказал, это — плохой человек, его надо убить. Я убил. Брат сказал, кяфиры будут мстить, надо уехать. В горы. Уехал. Так и оказался.
— Ну, вот что с такими делать? — сказала Йогита, повернувшись к нам.
— Я не знал, русский бог такой сильный, будет мстить, — продолжила голова, и покосившись на Йогиту, добавила, — русский богиня.
— Неправильно понял, — ответила Йогита поморщившись, но не став уточнять своей национальной принадлежности, — Если ты против тейпа пойдешь, что будет?
— Плохо будет, — ответила голова, — Старики осудят.
— А если тейп против тукхума пойдет?
— Тоже плохо, один тейп против много тейпов, не победить.
— А если против всего мохка?
— Очень плохо. Мохк — все тукхумы вместе, все тейпы вместе, тейп против мохк идти, тейп конец.
— А для чего тукхум нужен?
— Враги приходить, тейп воевать. Много врагов — помощь нужна. Тукхум приходить, много тейпов, много воинов. Тукхум воевать, врагов гнать.
— А если много врагов?
— Мохк нужен, много тукхумов, врагов гнать.
— А если много-много врагов? Пара миллиардов?
Голова промолчала.
— Русский нужен, — ответила за него Йогита, — Вы на свой большой мохк полезли.
— Шамиль русский воевал, — возразила голова.
— Шамиль, как слово дал, империи и царю служил, не то, что вы. Как и ваши давние предки. А что до этого воевал, так тейпы тоже друг с другом бывает воюют, это хорошо?
— Когда братья воюют — это плохо.
— Вот именно. Ладно, чего там, гуляй Вася. Теперь уже реинкарнатор тебя не развеет. Следующий раз так не делай, — заявила Йогита, и легким взмахом руки равеяла голову. Я мысленно проследил как в сетевой реальности душа направляется в реинкарнатор, и взглянув на Миху с Йогитой, понял, что следил за ней я не один. В любом случае, похоже, и правда развеивание ему сейчас не грозит, а дальше… ну, а дальше от него самого зависит.
— А чего он так криво говорил? Командовал вроде куда как разумнее и увереннее? — спросил я.
— А где ему было научиться, — спросил в ответ Миха, — Всю жизнь в горах, школьная система разрушена, учиться языку негде. Попал в город и тут же вляпался в уголовщину. Да и там общался в основном с соплеменниками и проститутками. Для них и этого языка хватало.
— Вообще-то, язык у него очень даже ничего был, — вставила Йогита, — Вполне развитой. Не по правилам, но заметь, все понятно, и достаточно сложные концепции излагал. Представь себе, что ты какой-нибудь немецкий или французский полгода поучил, и тебе надо о таких сложных вещах говорить, думаешь справился бы? В смысле, без Гайи?
— Логично, — согласился я, — А чего ты там насчет их предков?
— А ты, Алексей, не знал? — удивилась Йогита, — Они ж вовсе не от дикарей произошли. Была тут страна, в основном равнинная, Авария-Хазария. А в горах у нее гарнизоны стояли. Потом пришел Тимур, страну стер с карты, а до горных гарнизонов — руки коротки оказались. Вот и вышло, что эти гарнизоны одичали и стали тейпами. Пехотный гарнизон стал тейпом пращников — ширдой, стройбат, занимавшийся новыми укреплениями — тейпом строителей башен, бывалой, и так далее. Ну, и местные тоже само собой были, но в целом, они вовсе не дикари, останки империи, пусть и небольшой. Служили ей верой и правдой, пока было кому служить… Вот теперь опять одичали. Впрочем, чего это мы все о грустном, да о грустном…
— Извини, а это точно правда? — острожно спросил я.
— Вопрос, конечно, сложный, — согласился Миха, — Кроме гарнизонов были и местные жители, да и позже пришельцы там же оседали. Но сам понимаешь, в таких случаях ядро принципов приходит от тех, у кого они были…
Он разлил очередную бутылку по чеканным металлическим кубкам-чашам с низкой витой ножкой и схватил со стола что-то похожее на еще горячий пирожок.
— Слушайте, други мои, вопрос один не проясните? — приступил я к беспокоившей меня теме, взяв свой кубок, — Вот все эти патриоты там, патриоты тут, Россия — Чечня, Америка — Ислам, Израиль — арабы, Англия — ирландцы, Украина — весь остальной мир… Мне кажется, или мы и правда на одной из сторон во всем этом? Как-то странно было бы.
— Нет, конечно, — ответила Йогита, — Мы — на своей стороне. Нам что нужно, чтобы меньше душ загубленных, зараженных и уничтоженных демонами было. Жестко контролировать поведение смертных мы не можем, прямо диктовать тоже, а то в наших домашних животных превратятся. Уже случалось. Вот и приходится такими вот воспитательными мерами обходиться. Вот ты спрашивал, а чем это мы такой небольшой группой лично занимаемся? Тут-то мы кино делали, но вопрос очень правильный. В этом мире долин много и во многих автономное лечение идет, без особого нашего участия. Тех, кто в зоне боевых действий погиб или там в плену, у кого душа ненавистью и страхом так захламлена, что в реальность пускать больше нельзя, таких мы вот в такой же долине ставим против их же противников, тех, у которых такая же проблема. И даем им воевать, сколько влезет. Каждый день воюют, убивают друг друга, утром в час Быка воскресают, и все по новой. И так пока не надоест. Пока ненависть и страх не пережгут.
Есть долины с русскими и чеченцами, есть с армянами и азербайджанцами, раньше с турками и армянами были, но уже давно на нет сошли. Есть с арабами и евреями, с американцами несколько вариаций тоже. Раньше американские долины были больше с корейцами или вьетнамцами, сейчас в основном с иракцами и афганцами. Африканские племена таких парных врагов тоже много поставляют. Опять же, из Латинской Америки много, но там не национальности, там по политическим убеждениям, но суть та же. Правда русских, евреев и американцев хронически не хватает, так мы их теми, кто эти войны провоцирует, разбавляем, тоже для лечения, хотя и от других болезней. Часто их же собственными предателями. Ну, или британцами, эти со своей политикой «временных союзников и постоянных интересов» в каждом отхожем месте мировой политики отмечаются. Ну, ты видел.
Заметь, никаких «сторон», никаких предпочтений. Кто сколько пациентов поставляет, столько и принимаем.
— Жестко, — грустно заметил я.
— А что делать? Развеивать, что ли? — грустно согласилась Йогита и подняла кубок, — Все лучше, чем за упокой потом пить. Трудно, зато живы остаются. Ле хаим!
Глава 17. Das Kapital: Валькирия свободного рынка
* Алексель
Странно, но за все время пребывания в божественной реальности я ни разу не готовился к встрече так тщательно, как к этой встрече с новоявленной эльфийкой и социальным инженером Айниэль. Нет, правда, оделся как Укантропупыч — в дорогой костюм-тройку с белоснежной рубашкой и брюками со стрелками, добавил бордовый галстук с золотым зажимом, а Алина заботливо засунула мне в нагрудный кармашек золотую монету с профилем древа на поле чудес, взамен посеяной мною после предыдущего разговора.
Теперь настал черед антуража, а именно артефактов, которые якобы будут обеспечивать связь и телепортацию. Насчет связи я решил не мудрить, и сотворил обычную ракушку, только размером с планшетный компьютер. Получилось довольно нелепо, что-то вроде «планшета красного командира», но я решил не мудрить. И так сойдет.
Дальше стало труднее, поскольку никакого прототипа телепортера я в жизни не видел. И тут я вспомнил фильм «Кин-дза-дза» и «бандуру». О! — решил я. В конце концов, вряд ли она этот фильм видела, а видео и звуковые эффекты вполне подойдут. Кстати, а в звонке телефона можно использовать «Мама, мама» из того же фильма. В общем, сотворив эти два чудовищных устройства, я вздохнул свободно, и уселся на несколько оставшихся минут в кресло отдохнуть и сконцентрироваться перед разговором.
Итак, ровно в 13:00 я открыл жуткую пародию на сотовый видеотелефон и узрел перед собой… Представьте себе выглядящую на примерно пятьдесят человеческих лет эльфийку, с гладкими короткими волосами, круглым, будто срезанным слева лицом, хорошо выделенными скулами, здоровым врубелем носа и точечными черными буравчиками глаз.
— А вы пунктуальны, молодой человек, — снисходительно сообщила Айниэль, — Ну, что ж, прошу…
Я нажал «бандуру» и с жутким громогласным звуком появился пред светлыми очами уже физически. Собственно, никакого отношения к телепортации «бандура» не имела, но начавшийся в избушке номер 13 звук естественно закончился в точке назначения, одарив встречающих шедевром звуковых эффектов последних лет советского кинематографа.
— Какой у вас устаревший телепортер, молодой человек, — поморщившись сообщила мне Айниэль, восседающая за чем-то вроде преподавательского стола с какими-то кнопками и переключателями, стоящим спиной к паре больших на полстены телевизоров, — Но не отчайвайтесь, этот мир предоставляет огромные возможности для настоящих людей. Уверена, вы легко можете получить что-нибудь куда более изящное, стоит вам только заняться делом и сконцентрироваться на чем-нибудь полезном для настоящих людей, истинных альфа, двигающих весь мир вперед. Вы ведь в курсе, весь мир делится на быдло и альфа — толпу и реальных лидеров, созидателей. Будьте одним из этих альфа, и мир будет в ваших руках. А если не можете, то будьте полезны для них. Вот, взгляните, я всю жизнь в это верила, и теперь сама получила тело альфа. Так мир и устроен — будьте полезны настоящим людям, и они будут полезны вам!
— Да-да, конечно, — постаравшись не делать никаких обещаний, нейтрально поддакнул я, усаживаясь за самую натуральную школьную парту. Ок, одноместную школьную парту, одну из нескольких, стоящих в комнате. Этакий прозрачный намек, кто тут главный — меня, можно сказать, «посадили на место», ладно хоть размер был для взрослых. Вообще-то был соблазн сесть на саму парту сверху, но глядя на выглаженную накрахмаленную хозяйку я как-то не решился вести себя столь свободно.
— К слову, а что это у вас за тело, молодой человек? — поинтересовалась Айниэль.
Я на минуту задумался, но потом решив, что Айниэль вряд ли в курсе номенклатуры божественных тел, если так расхваливает альф, сознался честно:
— Вообще-то, омега.
— Ну, не расстраивайтесь, и этому тоже можно помочь, если приложить должные усилия, — снисходительно откликнулась Айниэль, — Успешное выполнение проектов нашей лаборатории легко может обеспечить вам даже Каппу, а то и Дельту. Вы чувствуете перспективу? А потом, кто знает? Небо — предел. Я говорила, что пользуюсь особым расположением самой королевы Галадриэль, во власти которой даровать тело Гамма, а может даже и Бета! Конечно, заслужить это непросто, такое дается только за особые заслуги.
Да уж, вечерком надо будет задать пару вопросов Алине, подумал я, но вслух попытался свернуть на главную тему, ради которой и пришел:
— Несомненно. Так я бы хотел поговорить о том, чем ваша лаборатория занимается, и какие у вас есть интересные проекты.
— Замечательно, молодой человек! Сразу к делу — чем вы можете нам быть полезны, — воодушевленно ответила Айниэль, и подняв палец к небу продолжила, — Но сначала, первый урок — ничто никогда не следует делать бесплатно! Это развращает, и это аморально по отношению к тому, кто получает что-то бесплатно!
— Да-да, конечно, — ответил я и, вылезши из-за парты, достал из кармана золотую монетку с древом на поле чудес и вручил ее хозяйке…
— Вот! Настоящие деньги для настоящих людей, — гордо произнесла Айниэль, держа высоко в руке монетку. Отчеканенное на ней дерево зашумело ветвями и стало ронять на землю золотые желуди… Миха, что ли, подкалывается? Как раз в его стиле юмор. У Али со вкусом получше, и вообще она жалостливая и не стала бы так издеваться над дамой.
— Да, несомненно! — поддакнул я, тихо морщась про себя на неведомых шутников.
— Вот вы понимаете, молодой человек! — одобрительно сообщила мне Айниэль, и продолжила, — Так приятно говорить с собеседником, который понимает, что единственная достойная цель жизни — это поиск личного счастья и благополучия. А это может быть достигнуто только в обществе, где соблюдаются четыре важнейших условия. Первое — это уважение к личным правам и свободам человека. Каждый должен иметь возможность решать за себя, и государство не должно в это вмешиваться.
— А как быть, когда вмешивается не государство, а другие люди? Там, бандиты какие-нибудь, преследующие свое личное счастье и благополучие?
— О! Замечательный вопрос, молодой человек! — радостно улыбнулась Айниэль, — Люди должны действовать из эгоизма, но это должен быть разумный и моральный эгоизм. И в этом состоит второе необходимое условие, а именно, государство, которое не вмешивается в дела граждан, но при этом предотвращает криминал и насилие. Далее, третье и наиглавнейшее условие — это свободный рынок, не сдерживаемый искуственными ограничениями, налогами и прочими социалическими изобретениями. Дайте людям самим договориться, за что продавать их товары и услуги, и все будет справедливо! А если не будет справедливо, то сделка просто не состоится! Правда, просто? Как удивительно, что столько людей не могут понять такой простой мысли!
Ага, подумал я, за исключением монополистических случаев на необходимые продукты и услуги, когда их приходится покупать по той цене, которую назовет единственный оставшийся на рынке продавец… Но вслух решил не высказываться, и просто продолжил внимательно слушать. Айниэль это явно понравилось.
— И последнее, четвертое наиважнейшее условие, — продолжила она подняв к нему указательный палец, — это золотой стандарт! Политики пытаются выпускать бумажные деньги и заставлять людей принимать их в оплату, чтобы контролировать страну и население. Но ни один настоящий человек никогда не спутает липовую бумажку с настоящим полновесным золотом. Люди, принимающие бумажные деньги, становятся рабами системы, они трудятся всю жизнь и все, что они получают за этот труд — это фиктивные обязательства продажных политиков, которые уже давно ушли со сцены! И им некого за это винить — они сами соглашались работать за эти фиктивные обязательства! Никогда не работайте за фиктивные бумажки!
— Никогда! — согласно кивнул я головой, вызвав еще один приступ энтузиазма у эльфийки, — А как быть, когда золота на все товары не хватает?
— Так это же замечательно, молодой челвовек, — воскликнула Айниэль, — тогда товары дешевеют и становятся более доступными.
— Извините, но в жизни на Земле вы ведь застали Великую Депрессию, нет?
— А вы знакомы с моей биографией?
— Да, признаюсь прочитал почти все ваши произведения. Должен признать, что в «Атласе» вы превзошли Льва Толстого, — ответил я, и мысленно добавил, «По крайней мере по числу страниц.»
— Похвально, очень похвально, молодой человек, — одобрительно отозвалась эльфийка, — Правда я не люблю, когда меня с ним сравнивают. Морализирующий граф — это ужасно. Настоящие люди эгоистичны и не стесняются этого.
— Так все-таки, насчет Великой Депрессии, — попытался возвратиться к теме я, — Тогда многие бизнесы были вынуждены снижать цены и в результате разорились. Люди теряли работу, заработок, продавать становилось еще сложнее. А еще, что делать с концентрацией капитала? С тем, что свободный рынок всегда приводит к концентрации денег в руках немногих, оставляя всех остальных без средств, после чего экономика умирает? Вы знаете, мне просто приходилось часто сталкиваться с этим вопросом при обсуждении свободного рынка, хочется понять, как бы вы на них ответили.
— А вы и экономику изучали? Вы знаете, может, вы нам и подойдете, — снисходительно кивнула Айниэль, — И вы правы, эти вопросы действительно часто задают, и лучше знать ответы на них. Во-первых, само снижение цен для производителя не так страшно, ведь одновременно снижаются цены на материалы и части, из которых делается конечный продукт. Пока понятно?
Ну, да, а как быть с тем что на складе и произведено по предыдущим ценам, не говоря уже о необходимости снижать зарплаты, о которых вроде бы свободно договорились, подумал я, но вслух ничего говорить не стал и лишь кивнул.
— Прекрасно, — кивнула Айниэль и продолжила, — А о Великой Депрессии, я ее действительно видела своими глазами, и это просто ужасно — видеть столько людей, которые не могут предложить ничего ценного тем, у кого есть деньги. Да, деньги стекаются в настоящим людям, но ведь они не на большой дороге их добыли, верно? Те самые, кто их обвиняют в богатстве, сами отдали им свои деньги за что-то, что было нужно. Богатые люди не делали ничего плохого, наоборот, они делали то, что было нужно другим, и именно поэтому к ним и стеклись все деньги! Это просто ужасно, когда столь много людей неспособны сделать что-то полезное, столь полезное, что им готовы заплатить за это. И когда таких бесполезных людей становится слишком много, тогда и случаются кризисы и депрессии. Это все тот же принцип, молодой человек — будьте полезны настоящим людям, и они будут полезны вам. Если бы все эти бедняки научились делать что-то полезное для настоящих людей, то и депрессии не было бы.
— Мне также приходилось слышать, что в сжимающейся экономике, бывает, просто нет места для такого количества работников…
— А-а! Еще один любимый воровской аргумент, — ответила Айниэль, махнув в воздухе поднятым вверх указательным пальцем, — А теперь скажите сами, что это такое — «сжимающаяся экономика»? Как она может сжиматься, если использован золотой стандарт? Это экономики, основанные на бумажных деньгах могут сдуваться, как мыльный пузырь, чем они и являются, когда все эти бесполезные бумажки теряют ценность с инфляцией. А золото — оно ведь никуда не делось, оно все равно где-то лежит, у него есть владельцы, и этим владельцам все равно что-то нужно! Найдите, что им нужно, предложите им, и они с радостью заплатят вам настоящие полновесные деньги, за то, что вы можете предложить! Нету никакой сжимающейся экономики, есть толпы бездельников, которым нечего предложить настоящим людям, и которым проще умереть с голоду, чем сделать что-то полезное! А если бы они научились и нашли то, что нужно настоящим людям, то откуда взялась бы депрессия? И не говорите, что это сложно, конечно, сложно, но возможно. Вот я, например, нашла! Моя первая пьеса была продана в 32-м, а моя первая поставленная пьеса шла в 34-м! Думаете, легко было опубликовать роман в 1936-м? Это ведь разгар так называемой Великой Депрессии. И до этого без дела не сидела, работала, где и кем могла. Видите, дело не в экономике, дело в людях!
— То есть, виноваты во всем вовсе не принципы капитализма, не богатые люди и не экономика, а как раз бедные люди и вызывают экономические кризисы, я правильно вас понял?
— Вот именно, просто удовольствие с вами говорить, молодой человек, — одобрительно расцвела в улыбке Айниэль, — Вы все на лету схватываете! Именно так, во всем виноваты именно бедные люди!
— Так, хорошо, а чем же все-таки ваша лаборатория занимается? — поинтересовался я, переводя тему в практическую область.
— Очень похвально, молодой человек, — улыбнулась мне Айниэль, как мать родная, — Сразу к делу, сразу практический подход. Ну, что ж, давайте устроим практическую проверку. Итак, четыре условия настоящего общества: уважение к индивидуальным правам и свободам; государство, ограничивающее криминал; свободный рынок; и золотой стандарт. Как вы сами думаете, какая практическая задача может быть для обоснования этой теории? Чем эти четыре свойства и их комбинация такие особые?
— Они никогда не случались вместе в одном обществе? — спонтанно ляпнул я.
— Вот именно! — жизнерадосотно подтвердила Айниэль, — Никогда в истории не получалось в полной мере построить общество, в котором каждый человек получил бы свой достойный шанс на счастье и благополучие! Общества, где были бы осуществлены все четыре принципа вместе. Всегда чего-то не хватало. Всегда мешали мародеры, которым проще было отнять, чем самим что-то сделать. Теперь вы понимаете, что мы пытаемся достичь?
— Создать такое общество? — предположил я.
— Вот именно! — воодушевленно провозгласила эльфийка, — Просто удовольствие иметь с вами дело, молодой человек. Вы просто на лету все схватываете. И разве не было бы это величайшим достижением, своего рода созданием рая на земле… Ну, пусть даже и не на земле, но идеального общества, к которому человечество стремилось тысячи лет. И вот этим-то мы и занимаемся. А если вы нам подойдете, то и вы будете заниматься.
— Э-э-э… — промямлил я от неожиданного поворота разговора, но Айниэль поняла это по-своему.
— Разумеется, вы будете получать за работу в твердых золотых деньгах, если нам подойдете, — пояснила она, — А кроме того, я уже упоминала, что мы пользуемся особым покровительством самой королевы Галадриэль. Лучшее тело, лучший телепортер, лучшее средство связи — все это доступно для работающих над нашими проектами. Или, например, жилье. Вот вы где сейчас живете?
— Да, так, избушка на берегу океана.
— Ну, ну, — поморщилась эльфийка, — Если будете работать на нас, то сможете переселиться в наш поселок. У нас на каждого есть полностью автоматизированный комфортный многокомнатный дом с водопроводом, электричеством, ванной, стационарным видеотелефоном, куда более современным, чем ваш. А еще в поселке доступны бассейн, стадион, любительский театр с кафе, где многие любят отдыхать после работы. Как я уже сказала, Ее Величество выделяет нам немалые ресурсы не только для работы, но и для комфортной жизни.
— А можно спросить, как индивидуальные свободы работают в вашем случае с монархией?
— Вы знаете, я всегда была критична к монархии, как к устройству общества, но Ее Величество — это просто образец идеального руководителя. Она не вмешивается в научную работу, не торопит, и всячески поддерживает проект, предоставляя просто фантастические ресурсы, всегда отзывчива к нашим нуждам. Так что, если вы отличитесь, я могла бы лично походатайствовать о вас перед Ее Величеством. Я вам рассказывала, как однажды она при мне побеспокоила лично самого бога Сета и стребовала с него десяток дополнительных миров серии E для наших экспериментов?
Я представил себе Алю, которая стряхивает с профессора десяток дополнительных миров, и картинка не вызвала внутреннего противоречия. Да, она могла. Впрочем, развернуть десяток миров она могла и сама, тут ей профессор не требовался. Аллокировал ресурсы, отдал соответствующему демиургу из U-серии, всего и делов. А вот поставить в известность Укантропупыча, чтоб, увидев какое безобразие, не стер под горячую руку, это да, нужно. В любом случае, разговор уплыл куда-то не туда, и я попытался вернуть его на интересующую меня тему.
— И можно поинтересоваться, как же это практически делается?
— А сами подумайте, молодой человек, — ответила вопросом на вопрос Айниэль, и тут же начала обьяснять, — Допустим, вы — овцевод и вам надо вывести низкорослую породу овец с длинной тонкой шерстью. Сначала вы возьмете низкорослых овец и, если возможно, то или с длинной, или с тонкой шерстью. А потом попробуете вывести оставшийся необходимый признак. Верно? Так и тут. Мы начали с того, что реализовали общества, в которых было соблюдено одно требование. На это ушли миры от E1 до E40. Десять миров с уважением к индивидуальным свободам, десять миров с эффективным государством, десять миров со свободным рынком, и десять миров с золотым стандартом. Это было легко. Потом мы стали их изменять так, чтобы каждый из них соблюдал два принципа. И эта задача тоже уже вполне осуществлена. В результате, на каждую комбинацию из двух свойств у нас вышло по шесть-семь миров, где оба требования выполнены. Скажем, мир, где государство не нарушает личных свобод, все расплачиваются золотом, вот вам и два условия. Правда, только два, поскольку государство не подавляет криминал, который мешает свободному рынку. Пока понятно?
— Да-да, — с энтузиазмом откликнулся я, — И что теперь, выводите миры с тремя свойствами?
— Совершенно верно! — подтвердила Айниэль, — Причем у нас уже есть немалые успехи в этом. Но с каждым дополнительным требованием становится все сложнее и сложнее, поэтому мы и рассматриваем вопрос о найме дополнительной помощи. Я даже размышляла о том, чтобы привести ее с Земли. Там хватает бедных людей, которые с радостью схватились бы за такой шанс…
— Так вы ж вроде только что говорили, что от бедных одни проблемы?
— Да, вы опять правы. И Ее Величество то же самое сказала. Впрочем, это неважно. Итак, у нас уже есть пара миров, где мы сумели совместить три из четырех необходимых требований! Хотите взглянуть? — гордо спросила Айниэль и защелкала тумблерами. Экран за ее спиной засветился…
* * *
Под безоблачным голубым небом раскинулся огромный город с красивыми высотными домами в стиле неоклассицизма с элементами псевдоготики, и широкими проспектами с умеренным и хорошо регулирумым уличным движением. В небе плавно плыли два дирижабля, а по чистым, будто вымытым с мылом улицам, деловито шли аккуратно одетые люди, наполняя атмосферу города смыслом и целью. Город не шумел, а тихо и деловито урчал, как хорошо смазанный и настроенный двигатель дорогого Мерседеса, и даже старики, играющие в шахматы на скамейках в ухоженном городском парке выглядели, будто они выполняют важную государственную задачу.
Фасады нескольких высотных домов были декорированы в высоту нескольких этажей длинными красными полотнищами с белыми кругами посередине и вписанными в них золотыми знаками доллара. Тот же символ — белый круг на красном фоне с вписанным в него знаком золотого доллара — украшал борта дирижаблей, некоторые явно служебные машины и даже нарукавную повязку полицейского, остановившего движение на оживленной улице, чтобы пропустить школьную экскурсию.
Под его благожелательным взглядом, строгая учительница лет тридцати-сорока, в отглаженном темно-синем жакете и прямой юбке чуть ниже колен, с достоинством вела за собой по переходу через улицу взявшихся попарно за руки учеников шестого-седьмого класса в школьной униформе, включающей аккуратные ботинки с белыми гольфами, серые брюки или прямые чуть ниже колена юбки, и белоснежные отглаженные рубашки повязанные золотисто-желтыми скаутскими галстуками. Класс направлялся к выделяющемуся на общем фоне большому зданию в современном стиле из стекла и бетона с надписью «Музей Свободного Индивидуализма» с большим портретом Айниэль над входом.
* * *
— Замечательно, не правда ли? — сказал эльфийка, выключая изображение, — Это у нас пока самое яркое достижение. Свободный рынок, золотой страндарт и государство, успешно контролирующее преступность. Причем очень эффективно. Не только воров, бандитов, убийц, но и мародеров, которые хотели бы использовать демократические институты государства, чтобы отбирать у богатых и раздавать бездельникам из бедных. Вышла просто великолепная система, работающая как часы!
— И в чем же проблема? — поинтересовался я, — В четвертой компоненте? Уважении к индивидуальным правам?
— Да, молодой человек, как ни странно, вы угадали, — согласилась Айниэль, — Причем, я не говорю о мародерах, которые требуют пенсий, социальных гарантий, минимальных зарплат… Нет, эти получают то, что заслуживают. Причем, даже в тюрьме они получают за свою работу полновесным золотом, которое вправе тратить так как хотят — как на ежедневные расходы, вроде еды и арендной платы за камеру, так и на любые свои желания в пределах закона и разумных ограничений для заключенных.
— А арендная плата за камеру устанавливается государством?
— Нет, просто удовольствие с вами разговаривать, — счастливо улыбнулась Айниэль, — Конечно, вы правы, мы не могли позволить себе такого безобразия как фиксированные цены. Арендная плата за камеры и койки устанавливается аукционом. То есть, если у заключенного есть деньги, он может себе позволить лучшую камеру, а если нет — будет ютиться в дешевой, ренты которой не хватает даже для поддержания ее в нормальном состоянии, а то и вообще, в грязных, пустых и заброшенных бывшими хозяевами камерах. Кстати, некоторые выкупают такое заброшенное жилье у их владельцев, приводят их в порядок и сдают другим заключенным, в том числе и сами заключенные. Некоторые даже исправляются и становятся вполне приличными предпринимателями. Правда, это обычно из тех, кто с уголовным прошлым, мародеры очень плохо перевоспититываются. В общем, даже в тюрьмах мы очень строго следим за выполнением индивидуальных прав людей, за исключением свободы передвижения, конечно. Вы знаете, у нас даже есть целые тюрьмы, которыми владеют и управляют бывшие, и не только бывшие заключенные, и они часто превосходят по доходности те, которыми владеют обычные граждане!
— Тогда в чем же проблема? — спросил я, возвращаясь к своему вопросу, — Так выглядит, что у вас получилось создать общество со всеми четырьмя требованиями.
— Увы, — вздохнула эльфийка, — Как ни странно, часто случается, что в государстве всплывают наверх не настоящие люди, а какие-то совсем не те, и потом начинают использовать государство в личных целях. Скажем, группа настоящих людей, производителей, например, нефти или стали, договаривается о том, чтобы не опускать цены ниже определенного минимума, и имеют на это полное право. В конце концов, те, кому нужны нефть и сталь, могут не покупать у них, если им не нравится цена. Но тут мародеры начинают кричать о необходимости контроля цен, а государственный чиновник, вместо того, чтобы отправить мародеров в тюрьму, может даже подогревать их, чтобы получить взятку от владельцев предприятий за то, что он и так добровольно согласился делать за свою зарплату. Таким образом, индивидуальные права предпринимателей постоянно ущемляются государством, и любая крупная бизнес инициатива становится невероятно более трудной для исполнения. Мы, конечно, боремся с коррупцией, но это так сложно. Она просто душит предпринимательство! А ведь так мало надо для создания идеального общества! Не хотите заняться такой проблемой?
— Может, вам просто не нужно такое сильное государство? — поинтересовался я.
— Да, мы тоже об этом подумали, — одобрительно кивнула Айниэль, — И тоже добились немалых успехов. Три других условия в одном мире, только ограничения криминала не получается. Вот, взгляните, — добавила она и защелкала тумблерами. Экраны за ее спиной вновь осветились, показывая уже совсем другую картину.
* * *
Под сиящим на голубом небе солнцем раскинулась огромная, заросшая травой в рост человека равнина, с редкими рощицами деревьев, речушкой и горами на горизонте. Среди этого волнующегося под ветром моря прерий изредка встречались разбросанные фермы-хутора, окруженные хозяйственными пристройками, распаханными полями и пастбищами с коровами и овцами. От ферм шли грунтовые одноколейные дороги к небольшому городку, расположенному ближе к отрогам гор.
Камера, или что там использовалось у Айниэль, придвинулась в сторону городка и дала возможность его рассмотреть в деталях. Архитектурный стиль маленького городка был даже не Среднего, а Дальнего Запада, который и сейчас встречается в штатах от Вашингтона и Монтаны до Колорадо. Двухэтажные деревянные дома вытянулись вдоль главной улицы города, лишь в редких местах замощенной булыжниками. В центре города стояла протестантская церквушка, окруженная с одной стороны мэрией, а с другой зданием шерифа, которое совмещало в себе полицию, тюрьму и суд. Дальше, большую часть улицы занимали двухэтажные бары с комнатами на втором этаже, коновязями у входа и классическими, по пояс, двухстворными дверцами, распахивающимися в обе стороны, дабы не чинить их слишком часто из-за пьяных посетителей, перепутавших направление.
Как раз из одной из этих дверей вылетел человек и пропахал носом пыль на дороге. Нетвердо поднявшись на ноги он повернулся к бару, прокричал ругательство, погрозил непонятно кому кулаком и попытался плюнуть в потушенный красный фонарь, висевший над дверью, но промахнулся и, покачиваясь, пошел прочь мимо конторы гробовщика, который сидел, разморенный на солнце, перед входом в свое заведение и ковырялся в зубах щепкой. Гробовщик проводил человека оценивающим взглядом, а потом, не торопясь, поднялся, перешел дорогу и зашел в небольшой, в одну комнату, не больше мэрии, универсальный магазинчик с вывеской «Семена и сено», чтобы переброситься парой слов с его также скучающим владельцем, с которым они были давние приятели.
Тема, которая заставила гробовщика отправиться в столь дальнее путешествие, была скоро ли, отправившийся в пыльную даль золотоискатель Билли-две-Собаки, точнее тот, кто будет платить за его похороны, пополнит ряды клиентов гробовщика. Сам владелец магазинчика, который несмотря на вывеску торговал в этом городке, пользуясь его собственным выражением, «всем, кроме выпивки, шлюх и гробов», был по совместительству помощником мэра городка, и посетовал, что городу опять придется тратиться на бродяг без дома и семьи. На что гробовщик, будучи по совместительству секретарем мэрии, добавил, что на двух покойников средств у города нет, и вообще опять придется перекрашивать вывеску на въезде в город, объявляющую численность населения.
На это хозяин магазинчика выдвинул идею женить Билли «на одной из шлюх Большого Джо», хозяина того самого бара, из которого вылетел золотоискатель, и по совместительству мэра городка. Тогда вдова и будет платить за похороны. А потом добавил, что если женить на Большой Берте, то может, и хоронить никого не придется, да и Джо возражать вряд ли будет — все равно не так много желающих находится на эту вышибалу в юбке.
Гробовщик, одобрив идею свалить похороны одного покойника «на частный сектор», возразил, что и одни похороны тоже влетят городу в копеечку, «да и хорошая веревка тоже денег стоит», а затем предложил в качестве наказания заставить убийцу Билли перекрашивать вывеску. Хозяин магазинчика, в принципе, согласился с идеей, узрев в перекрашивании вывески достаточное наказание за избавление городка от Билли, но добавил, что решать Старому Джеффу, мяснику и владельцу бойни на окраине городка, выполнявшему обязанности судьи.
Друзья вздохнули, и выйдя из магазинчика, уселись перед входом в тени балкона второго этажа в ожидании клиентов.
* * *
В этот момент Айниэль выключила экран.
— Правда, замечательно, молодой человек? — спросила она меня, — Свободные люди в свободной стране, все сделки осуществляются исключительно по взаимному согласию и по устраивающей обе стороны цене, никаких фальшивых бумажек, все расчеты в полновесной монете, обязанности государства выполняются добровольцами из граждан, которые не вмешиваются ни в чей бизнес, просто великолепно. И все это на фоне уважения к индивидуальным правам и свободам.
— В том числе и женщин в тех барах с красными фонарями?
— Не будьте ханжой, молодой человек! — строго ответила Айниэль, — Главное, чтобы не было никакого принуждения. Если свободный мужчина и свободная женщина пришли к соглашению, что тут такого? В конце концов, в классическом браке прошлых веков женщина тоже часто получала деньги от мужчины за то же самое. Только там еще и ее свободы ущемлялись.
Я мысленно вздохнул и попытался сменить тему:
— Ну, хорошо, если это общество такое замечательное, то в чем проблема?
— В демографии, — ответила эльфийка, — Видите ли, свободного времени у фермеров много, особенно зимой, и у них рождается много детей. Кому-то достается семейная ферма, если семья состоятельная, то могут помочь основать новую ферму — земли пока хватает, но кому-то приходится отделяться. Кто-то уходит в горы искать золото, кто-то гибнет по естественным причинам, женщины нередко оседают в борделях, многие, чтобы заработать на приданое, а то и на собственный независимый бизнес. Но временами такие «лишние люди», особенно пришедшие из других городков, сбиваются в банду и начинают терроризировать население и местные бизнесы, и приходится вмешиваться «вручную», чистить мир. Либо начинать развивать государство.
— И получается?
— Увы, коррупция начинается задолго до того, как удается контролировать преступность, — вздохнула Айниэль, — А еще чаще начинают печатать бумажные деньги, и все идет насмарку. То, что вы видите, это уже пятая версия такого мира. А из второй выросло то, что вы видели перед этим. Видите, какие интереснейшие задачи мы решаем?
И тут у меня зазвонил телефон. Я вздрогнул от гнусного «Мама, мама, что мы будем делать?», все-таки эта мелодия была не очень хорошей идеей, и открыл «планшет красного командира». На экране появился профессор.
— Что за?… — энергично и несколько недоуменно начал он, оглядывая окружающую его рамочку, потом перевел взгляд на Айниэль, и продолжил, — А…. понятно! Алексель, как закончишь у социальных инженеров, дай знать, дело есть, хочу тебе поручить.
— Обязательно, профессор, — исполнительно откликнулся я и с надеждой спросил, — Это срочно?
— Нет, не срочно. Наслаждайся обществом, — и мне показалось, что на невозмутимом лице профессора промелькнула зловредая улыбка, — А как закончишь, дай знать. Все.
И телефон отключился.
— Так вы знакомы с самим богом Сетом, молодой человек? — спросила Айниэль сначала удивленно, но мгновенно сориентировалась, перейдя к практическим вещам, — Так это же замечательно! Когда вы с ним будете говорить сегодня, вы можете попробовать попросить его пять-десять дополнительных миров серии Е, и тогда вы сможете придти к нам, имея свою собственную экспериментальную базу! И не забывайте, если ваша работа нас устроит, я действительно могу ходатайствовать перед Её Величеством за вас. Новое лучшее тело, лучшее оборудование, в этом мире небо — предел.
— Спасибо, я несомненно буду иметь это в виду, — промямлил я, не зная какой повод придумать, чтобы смыться. Я определенно увидел вполне достаточно работы социальных инженеров, и не видел нужды тратить здесь еще больше времени.
— Ну, что ж, — ответила Айниэль, — В любом случае, оплаченное время консультации прошло, и мне пора заняться другими делами. Было исключительно приятно поговорить со столь грамотно мыслящим человеком. Надеюсь, вас заинтересует наша работа, и мы еще не раз встретимся, а пока я вынуждена распрощаться.
— Да, конечно, — радостно согласился я, пожал протянутую руку, нажал «бандуру» и с истошным звуком переместился в избушку номер тринадцать.
* * *
Вернувшись в избушку, я первым делом развеял уже ненужные «планшет» и «бандуру», и плюхнулся на диванчик. Знакомство с валькирией свободного рынка оставило удивительно тяжелое и усталое впечатление. Хотелось плюхнуться на диван и отключиться от мира хотя бы на несколько часов… но, увы, такая роскошь мне не светила. Опять же, профессор просил позвонить сразу по возвращении. Тем не менее, я все-таки выделил себе десять минут на расслабуху, сотворил себе чашку Алиного чая, а затем, возложив ноги на столик и откинувшись на диванные подушки, расслабленно пил напиток богов все выделенное время. Потом вздохнул, сел прямо и послал запрос:
— Профессор?
Нет ответа. Ох, блин, вспомнил я, ну, конечно, его ж надо истинным именем вызывать…
— Акакий Укантропупыч!
— Укантропупович! — тут же раздался недовольнный ответ, — Потрудись запомнить наконец!
— Да, извините, — вяло ответил я. И правда, надо бы поаккуратнее, а то просто с языка слетело.
— Извиняю, — ответил профессор, появившись с собственной персоной и бутылкой нектара. Интересно, это Миха у него перенял эту привычку, или профессор у Михи, подумал я. Профессор куда старше, но у Михи это куда более органично.
— Михаэль у меня. Хотя должен признать, что он довел эту привычку до совершенства, — ответил профессор мимоходом на невысказанный вопрос, устроившись в кресле и начиная разливать нектар по вынутым из воздуха бокалам. Его галстук, тщательно подобранный к отглаженному дорогому костюму, на этот раз украшала заколка со знаком доллара. Подкалывается, понял я. Ну, что ж, и правда — меня предупреждали.
— Так что за дело было? — спросил я, понимая, что жаловаться на чтение мыслей бессмысленно.
— Для начала, как тебе социальные инженеры понравились? — ответил он.
— В меру, — признался я, — Грустно это. Занимаются мурой, пытаются совместить несовместимое, и незаметно, чтобы чему-то на этом опыте учились. Так ведь и действительно развеются.
— Не переживай. Их, кроме прочих причин, для того в материальные тела и засунули, — ответил профессор, — А тела модели алеф долго живут. Хотя ты прав, что ничему не учатся. Вместо того, чтобы себя менять на основе полученного опыта, пытаются загнать свои экспериментальные миры в каноны своей воображаемой модели. Получается удивительное безобразие. Мы в некоторые их миры экономических либералов на перевоспитание отправляем.
— В самом деле? Это куда же? В тот техногенный, торговать тюремными камерами?
— Туда тоже, — кивнул профессор, — Но больше в другие. Кого шоковую терапию на своей шкуре пробовать, кого в бордель на Диком Западе.
— А ведь основы либерализма очень даже полезные.
— Разумеется. Никакое общество невозможно без ограничения того, что один человек может сделать с другим. А государство вынуждено следить за этим, чтобы существовать. Даже примитивную первобытную банду вождь должен контролировать, чтобы ее члены не передрались. Так что если в примитивном первобытном племени, Гуг убьет Гага, то придет Сын Большой Волосатой и побьет Гуга, а то и в общий котел бросит. Все правильно — на это и есть законы и заповеди.
Но чтобы общество дальше развивалось, надо ограничить и Сына Большой Волосатой — людей, действующих от лица государства. Причем не президента с олигархом друг от друга защищать — в таких крысятниках правил никогда не было, и вряд ли когда будет, а именно простых граждан, и в первую очередь не от президента, а от рядового стражника или, там, милиционера. Поскольку без этого власть имущие начинают творить, что хотят, а такие общества долго не живут.
Вот это-то и есть свободы и права. Их цель не сделать хорошо Васе Пупкину, а чтобы общество могло существовать. А экономические либералы — это по-сути и не либералы вовсе, а строго говоря, неолибералы — те, что МВФ контролируют, и по сути то же, что обьективисты Айниэль с мелкими различиями. Классические либералы их вообще считают пятой колонной, внедреной, чтобы дискредитировать либерализм. Что у них, надо признать, вполне получается. А видов либерализма вообще, как диет развелось. Вроде бы даже палеолиберализм есть.
— Понятно, — вздохнул я, — Так что за дело-то?
— Дело для гения, — ответил профессор, — Тут один наш как бы коллега идет светлым путем товарища Айниэль.
— Она ж вроде коммунистов ненавидит, а вся из себя за свободный рынок?
— Какая разница? — отмахнулся профессор, — Большевики, рыночники… Все эти пламенные революционеры-шоковые терапевты готовы миллионы за свои идеи положить. Не отвлекайся. Давай по делу. За смертную жизнь он свое тело не перерос, так что жизнь младшего бога ему не светит — развеется по просторам Гайи, неспособный загрузить отпущенные ресурсы. Да и демонов нахватался, если отчистить, то еще меньше останется. Поверх всего прочего, у него еще со своим старшим богом проблемы. Началось отторжение из-за засоривших его демонов. Был бы смертным — все просто, отчистили бы от демонов и отправили бы на реинкарнацию, но бога на реинкарнацию не отправить. Вот и получается проблема, что же делать. Сразу скажу, плодить еще алеф в нашей реальности я не хочу. Думаю, и с Айниэль это было ошибкой. Мы-то считали, что поэкспериментирует она, поймет, что ничего не работает, и как-то повзрослеет, поумнеет. Не получилось. Надо было засунуть ее в виртуальный мир, и пусть бы там и крутилась, как хотела. Вот это ты и должен обеспечить данному персонажу.
— А подробнее?
— Он свои специальные способности использовал, чтобы подняться в обществе смертных, причем без особых моральных тормозов. Успешно продвинулся в руководство крупной международной компании, в конце концов стал CEO. В деньгах никогда не нуждался. В результате, если и учился, то совсем не тому. А теперь уже поздно, скорее всего завтра преставится. Реинкарнатор его, конечно, отсортирует на ручную обработку. Вот, изымешь его, и отправишь в персональный мир. Дашь ему специальные возможности, посадишь на трон или еще как, сам придумай, и путь делает своих подданных счастливыми. Я для этого P24 выделил, демиург в курсе, мешать не будет, если что переформатирует заново. Вместе с героем. Так что, не жалко. Людей в этом мире нет, исключительно моделируемое демонами население. По крайней мере, пока. Ну, разве что потом кого на время подкинем, если для прочистки сознания будет полезно. Пока понятно?
— Да, вполне, — ответил я, — А что таким способом лечить-то пытаемся? Что получить на выходе хотим?
— Вообще-то, не то чтобы очень хотим, — задумчиво ответил профессор, — Но шанс дать надо. А тебе что, Алина не обьяснила? Чем вы с ней занимаетесь?
— Чай пьем, — вывернулся я.
— Чай? Ну-ну, — согласился профессор, — Ладно, поясняю. Каждый человек рождается паразитом, и это его естественное состояние, поскольку он или она еще ничего не могут и нуждаются в помощи и опеке. Постепенно они растут и обретают новые способности, которые позволяют не только брать, но и давать. Это первый кризис для человека. Он может начать давать и стать симбиотом, как и положено человеку, а может застрять в фазе паразита и совершенствоваться в вымогании ресурсов, даже тех, что ему не нужны. Причем чувствовать себя глубоко оскорбленным при неполучении благ и ресурсов, совсем не озадачивась вопросом, почему остальные должны их предоставить. Бог в этом отношении — уже следующая фаза за симбиотом. Ему от мира практически ничего не надо — у него и так все есть. А чего нет — того и не надо. Поэтому он работает исключительно на внешний мир, как донор. Так вот, прежде чем стать донором, надо перестать быть паразитом, а именно этого твой подопечный и не удосужился сделать. Вот дашь ему мир, и если сможет не только под себя подгрести, но и своих подданных счастливыми сделать, тогда и будем говорить, а нет — какой из него бог после этого? Кратко понятно?
— Кратко понятно.
— А полностью — сам разбирайся. Не маленький. Успехов!
С этими словами профессор извлек из воздуха два новых полных бокала, всучил один мне, чокнулся, выдул свой и растворился в воздухе, явно показывая этим, что нянчиться со мной не планирует и считает меня вполне в силах все сделать правильно самому. Что ж, доверие впечатляет, но все-таки… ой-ёй-ёй-ёй-ёй…
Ну, что ж, взялся — надо делать. Первым делом загрузил данные о подопечном и проверил его состояние. Да, и правда, надо срочно с ним во сне поговорить, подготовить, а то другого случая может не представиться. И ближайшая возможность — сегодня вечером или ночью, когда он уснет. Конечно, можно и в процессе реинкарнации ознакомить товарища «со всем списком», но тогда все сложнее, а придти в сон или создать сон — это дело отработанное. Ладно, тут понятно. Вот только — к чему готовить-то? Нет, формально выполнить задание можно, только толку-то? Сами себе представьте — вы — бог, и вам на голову сваливается целый мир, извольте сделать его обитателей счастливыми. Кто ж с таким справится-то?
Явно задание в чем-то другом. И тут я понимаю, что упустил очевидный источник информации — старшего бога своего подопечного. Да, я его не знаю, но если послать запрос в Гайю, может и откликнется?
— Я не могу принять его в нынешнем состоянии, — раздался в ответ в моем сознании грустный голос, — Он слишком засорен демонами жадности и власти. Если я впущу его в себя, те функции, которые я выполняю, просто перестанут работать. Если он сможет отказаться от денег и власти ради своих людей, эти демоны потеряют над ним силу, и их легко можно будет вычистить. Тогда я смогу принять его. Сейчас же они слишком интегрированы в его личность, и их не изъять без разрушения личности.
— Спасибо, — ответил я, стараясь звучать вежливо, — Я постараюсь этого достичь.
— Не забывай, — добавил голос, — Ему нельзя об этом в такой форме говорить. Иначе он решит, что это еще одна вещь, которую можно купить. Заработать много денег и купить божественный статус за эти деньги. Это не сработает. Он должен отказаться от денег и власти, считая, что ничего за это не получит. Как это сделать — решай сам. И спасибо за попытку.
И голос исчез из моего сознания. Ну, что ж, будем готовы. Я мысленно навестил P24, подготовил встречу, и запустил поток сознания, чтобы быть готовым вcтретить подопечного. Нет, конечно, можно было не торопиться и запустить по событию, когда его душа отправится в сновидения, но уж больно хорошо встречу подготовил — грех самому не получить удовольствие.
Глава 18. Das Kapital: Как вербовать бога
* P24 Але ксель
Нежно-лазурное у берега и синее на удалении море плескалось о берег из белого с легкой желтизной кораллового песка под ярким южным солнцем. Именно это солнце и давало перепад синевы моря, подсвечивая дно и смешивая синеву воды с желтизной песка в ту самую светящуюся лазурь там, где море было неглубоко, и утопая в толще синей воды в остальных местах. Оно было бы палящим, но ветер, ворошащий листья прибрежных пальм, приносил прохладу, и жара почти не чувствовалась.
При попытке войти в воду, этот же ветер холодил кожу настолько, что набегающие легкие волны казались теплыми, и хотелось в них спрятаться от ветра, несмотря на жару. Впрочем они и были теплыми. Двадцать пять — двадцать семь градусов по Цельсию — это очень комфортная температура для воды. В такой воде можно долго сидеть и плавать, не испытывая ни малейшего желания покинуть ласковую стихию.
Впрочем, сам-то я уже полчаса как вылез из воды и созерцал эту картину поверх своих ног с расположенного на пляже лежака, прикрытого от солнца переносным раскладывающимся матерчатым канопэ, и рассчитанным на двух человек. Второй лежак, который я поставил слева от себя, был пустым и ждал гостя, а на столике справа стоял пустой стакан с остатками льда из под «длинной маргариты» — легкого алкогольного коктейля в высоком стакане.
В нескольких метрах налево и впереди от меня, на таких же лежаках, но без канопэ, лежала на спине, загорая, пара лет тридцати, и парень в сильно увеличивающих очках и головой, прикрытой бейсболкой с буквами «SF» (скорее всего означающими «San Francisco»), усердно втолковывал на английском женщине, очевидно, своей жене, разницу между семафором и мьютексом. «Программист — это не профессия, а диагноз», машинально подумал я, наблюдая как женщина, наслаждаясь солнцем и теплом, очевидно выпускает из второго уха все, что случайно все-таки попало в первое. Что, впрочем, совершенно не мешало семейной гармонии, поскольку до такой глупости, как проверить усвоение материала, парень не снисходил.
Справа и спереди от меня метрах в семи-восьми расположилась группа людей лет шестидесяти. Один мужчина в кепочке с двухглавым орлом громко и с апломбом обьяснял по-русски особенности франшизы близлежащего отеля, вряд ли действительно имея столь детальное представление о предмете. Его слушали короткостриженый крепко сбитый мужик лет пятидесяти с хвостиком, и четверо женщин с потрепанными лицами и дорогими, видимо, почти каждый день профессионально обновляемыми, прическами. Очевидно, московские чиновники, подумалось мне. Из «интегрированных в мировую элиту», по их собственному выражению. Я перевел взгляд на молодую пару слева. Все-таки, насколько приятнее жить в обществе, где можно позволить себе подобный отдых, не вляпываясь ни в какую дрянь, пришло мне в голову, и я опять перевел ленивый взгляд на «интегрированных».
Впрочем, какие к чёрту московские чиновники? Я в этом мире России не заказывал. Поскольку пациент из США, то Россия ему только мешать будет строить его рай на земле. Откуда они тут взялись? Интересно, это всё обычные демоны, или профессор, уже предвкушая результат, стал присылать сюда кого-то на перевоспитание? Или может, как Йогита, из очереди реинкарнатора на развеивание вытащил? Вообще-то, если клиент будет строить общество в стиле Айниэль, ему опытные коррумпированые чиновники должны понадобиться.
Но тут пришел сигнал, и прервал мои размышления. Пациент заснул, и его душа, еще не расставшаяся с телом, была готова к визиту в мир, который скоро станет для него домом. Я задал необходимые параметры, вроде одежды, и инициировал его материализацию в P24. Рядом со мной на втором лежаке появился сухощавый мужчина лет пятидесяти пяти, в пляжных трусах, белой бейсболке, и солнцезащитных очках. Он огляделся кругом, и посмотрев на меня, сказал:
— Ну, что ж, приятный сон напоследок. Ничего не болит, дышится легко, просто чудо. Хотел бы я, чтоб этот сон продолжался подольше, поскольку по пробуждении меня ничего хорошего не ожидает. А кто вы? Подручный сатаны, скупающий души по дешевке?
Я мысленно усмехнулся и подумал, что он явно не в курсе происхождения слова «сатана». Впрочем, я не стал углубляться в историческую лингвистику и свернул на более практическую тему:
— Нет, скорее посланник, который должен передать вам несколько новостей, как хороших, так и плохих.
— А! Ангел, не дьявол. Приятно слышать. Ну и откуда вы вытащите хорошую новость для меня? Из задницы? Вы знаете, я умру в течении суток.
Надо же, все-таки кое-что из исторической лингвистики он знает, улыбнулся я, и продолжил:
— Ну, первая хорошая новость в том, что этот сон продлится достаточно долго, поскольку в этом мире время течет значительно быстрее, чем в реальности, и вас из него вытянет только по пробуждении. В дополнение к ней — плохая новость. Нет, я не скупаю души, и ничего купить за свою душу вы не сможете. Впрочем, это тоже хорошая новость.
— Что ж, — пожал плечами мой собеседник, — Жаль. Но, по крайней мере, откровенно. А могу я спросить, это от низкой цены моей души, отсутствия спроса на души, или это просто не ваш бизнес? И если последнее, то не знакомы ли вы с кем-нибудь, кто это делает?
— Отсутствие спроса, — подтвердил я, — И не знаю. А если узнаю, «бизнес» таких, как я, в том, чтобы такого покупателя стереть из реальности. Но мне кажется, вы задаете неправильные вопросы.
— И тут госрегулирование, — грустно усмехнулся мой собеседник, — К слову, не забывайте, в моем положении неправильных вопросов уже нет.
— Не соглашусь.
— Можете привести пример правильного?
— Без проблем, — кивнул я, — Например, вопрос «что случится с вами, когда вы умрете завтра?»
— И что со мной случится?
— Вы попадете в этот мир.
Кажется, я его смог удивить. Мой собеседник оглядел море на горизонте, синее небо, песок, оглянулся на курортный комплекс сзади…
— И чем я должен буду расплачиваться за это?
— Вы не поняли, я не сказал «вы можете попасть в этот мир», я сказал «вы попадете в этот мир».
— Только не врите, что я заслужил рай, тем более, что я в него никогда не верил. Нет, в моем положении хочется верить в загробную жизнь, но знаете, в казино я на это деньги не поставил бы.
— Ваши проблемы, — ответил я, — Давайте сделаем так: расслабьтесь и выслушайте то, что я скажу.
— Ну, что ж, — согласился он, — Ради того чтобы перед концом так полежать на солнце вместо больничной палаты, пристегнутым к медицинскому оборудованию, я готов слушать что угодно. Еще бы выпить…
- ¡Hola, Señor! ¿Otra copa? Another drink? — служащий курорта в полосатом поло и белых шортах и кепке с подносом в руке взял мой пустой стакан со столика и, наклонившись, спрашивал меня не хочу ли я повторить.
— Long margarita, frozen, please, — сделал заказ я и добавил, обернувшись к собеседнику, — And for my friend…
— Golden margarita on rocks, — ответил тот, не задумываясь.
— Una margarita frozen y una golden margarita on rocks, — повторил работник курорта, мешая испанский и английский, и услышав мое «Yep», пошел к бару.
— Вы в курсе, что у меня нет денег? — спросил он меня.
— Курорт all-inclusive, все включено, не беспокойтесь. А денег на чаевые я вам оставлю, — ответил я, передавая ему пачку однодолларовых банкнот, кредитку и пластиковую карточку-ключ в зажиме для денег, — Захотите отдохнуть, ваша комната 2111. В час дня будет ланч. Рядом с баром два ресторана — на первом и на втором этаже. Назовете номер комнаты и ваше имя, и вас обслужат. Кредитка на случай, если захотите услуг вне курорта — там на парашюте полетать над морем или в кораллах понырять. Будут вопросы по отдыху, на первом этаже консьерж есть. Пока не проснетесь в реальном мире — наслаждайтесь.
— Что ж, готов слушать, — кивнул он, — Вы знаете, я все равно не верю ни одному слову.
— Мне не нужна ваша вера, — ответил я, — Моя задача сделать так, чтобы когда вы окажетесь здесь, вы знали, зачем и почему.
Мой собеседник только кивнул, и я начал:
— Для начала, вам приходилось слышать о переселении душ? — спросил я, и когда он кивнул продолжил, — Так вот, человеческие существа и правда имеют души, которые после смерти перерождаются для следующей жизни. Каждая жизнь — это своего рода урок по совершенствованию себя, и в зависимости от того, как усвоен предыдущий урок, выбирается следующий.
— И это моя следующая жизнь и мой следующий мир? Выглядит отлично. И что за урок я должен выучить тут? Знаете, у меня в старших классах была учительница, уроков которой ожидали все мальчишки класса. Я просто чувствую себя как тогда, — заявил он, и добавил, проводя взглядом проходящую мимо стройную двадцатилетнюю брюнетку в бикини, — Видите ли, она приходила в класс в мини-юбке.
— Я сказал человеческие существа, люди, — пояснил я, — Это их цель прихода в мир — сделать себя лучше. Вас это не касается.
— То есть, я — не человек? — спросил он, — А кто же?
— Совершенно верно, не человек, — подтвердил я, — Но прежде чем сказать кто, еще один вопрос. Вам приходилось сталкиваться со случаями, когда вы даете задачу одному человеку или группе, отвлекаетесь на что-то другое, а когда проверяете — все уже провалено. При этом вы знаете, что если бы вы держали всех за шиворот и уделяли внимание проекту, все получилось бы. И вообще, у вас бывало чувство, что только то, на что вы обращаете внимание, и работает, а может быть, даже и существует по-настоящему. Как будто мир создается под вашим взглядом и исчезает, стоит вам отвести глаза?
— Красиво сказано, — усмехнулся он, — Я не доходил до такого эгоцентризма, но в целом это чувство мне хорошо знакомо.
— В нем и кроется ответ, кто вы, — сказал я, — Вселенная имеет своего рода управляющие системы, control units, назначение которых — улучшение миров, в которых люди улучшают себя. А поскольку Вселенная ленива, или, если хотите, экономна, то в ней нет сборочных линий для таких устройств. Мы просто рождаемся как люди, а потом в течении одной жизни должны собрать себя в работающее устройство. И если вы не поняли, мы и есть — эти управляющие устройства. Пока аналогия звучит понятно?
— Пока понятно, — кивнул он, — Тогда при чем тут этот мир.
— Как по вашему, что происходит, если устройство не соберет себя? — спросил я, — Для простоты, представьте себе конвейерную линию по сборке автомобилей, и вот с нее сходит машина, на которой рабочие забыли поставить двигатель, колеса и тормоза?
— Это называется производственный брак, — кивнул головой мой собеседник, — В зависимости от степени брака, такое изделие либо идет в металлолом, либо, если оно очень дорого и это экономически оправдано, дорабатывается в отдельном цехе.
— Вы не забыли, что мы собираем себя сами? — спросил я, и получив ответный кивок закончил, — У вас вышел производственный брак.
— Осмелюсь не согласиться, — возразил он, — Возглавляемый мной бизнес сделал миллиарды в продажах, да и мое личное состояние… — он сделал многозначительную паузу.
— Да, мы имеем специальные возможности, — согласился я, — И вы использовали их, чтобы сделать большие деньги и стать богатым. Проблема в том, что вы не родились, чтобы стать богатым, вы родились, чтобы улучшить мир.
— И я этого не сделал, — саркастически спросил мой собеседник.
— Согласно материнской управляющей системе, увы, нет.
— И что теперь, металлолом?
— Не скрою, вы были к тому очень близки, — подтвердил я, — Но пока дела обстоят лучше. Это ваш цех доработки. Когда вы появитесь в этом мире, после своей смерти в реальности, вы будете в этом теле, и будете президентом самой сильной страны этого мира, своего рода императором, в чем-то полубогом. У вас даже некоторые способности специальные будут, вроде чтения мыслей и особой защищенности. Скажем, заговоров направленных против вашей жизни, вам можно будет не опасаться. Делайте с этим миром что хотите, никто не посмеет вам возразить. Применяйте свои уникальные знания, талант и опыт управляющего огромной фирмой. От вас требуется только одно — сделайте этот мир счастливым.
— Смеетесь?
— Да, и правда, несколько размытое требование. Точнее говоря, сделайте так, чтобы люди могли в вашем мире обучиться чему-то полезному, а не безнадежности. Подняться в своей инкарнационной лестнице. Не бороться за существование день ото дня, а творить, хоть иногда. Ощутить себя больше, чем они были, и стать этим большим. Что хорошо для людей, а что плохо, в вас было вложено при рождении, так что не перепутаете. Собственно, вы великолепно реализовали это в земной жизни для самого себя. Сделайте так, чтобы этот мир был для людей, а не для вас самого. Справитесь — станете нормально функционирующим управляющим устройством Вселенной, нет — металлолом.
— А могу я поинтересоваться, — спросил он, — чего ради мне стараться стать «нормально функционирующим управляющим устройством»?
— Ну, для начала, это означает для вас разницу между существованием и несуществованием.
— На мою фирму работало много людей, именно всего лишь ради разницы между существованием и несуществованием… — скептически откликулся он.
— Теперь, когда это ваш выбор, вы видите, почему управляющая материнская система сочла вас производственным браком?
— Но все-таки, какие еще преимущества функционирования перед металлоломом?
— Я тоже управляющее устройство и только что создал этот мир специально для вас, — ответил я, — Если приспичит — создам такой же для себя и проведу в нем хоть вечность, хоть две. Вы образованный человек и должны понимать, что все это сравнение — всего лишь аналогия. Как бы вы сами назвали управляющую систему Вселенной?
— Бог?
— Вы сами ответили на ваш вопрос. В этом и есть ваш выбор. Стать богом или исчезнуть. Третьего не дано.
Мой собеседник задумался.
- ¡Hola, Señores! Una margarita frozen y una golden margarita on rocks, — протараторил работник курорта протягивая нам запотевшие стаканы с соломинками, что характерно правильно, не перепутав что кому. Мы взяли их, и я дал ему заготовленную долларовую бумажку.
- ¡Gracias, Señores! ¡Muchas gracias! — ответил он и пошел по раскаленному белому песку к другому канопэ, держа в руке поднос с тремя другими стаканами.
Несколько минут мы задумчиво потягивали напитки, глядя на море. Моему собеседнику явно было о чем подумать, а я не хотел мешать.
— Вы знаете, — ответил он наконец задумчиво, — я бы выбрал бога, но даже если я увижу себя в этом мире в этой роли, как мне убедить себя, что это всё не всего лишь предсмертная галлюцинация.
— Никак, — согласился я, — Поскольку, если не справитесь, то это и будет всего лишь предсмертной галлюцинацией.
— Умеете вы вдохновить, — усмехнулся он.
— А разве не интересно? — спросил я, — Попробовать себя в такой роли, хотя бы в своем воображении. А в реальности чего бы то ни было никогда нельзя быть уверенным. Откуда вы знаете, что действительно прожили жизнь на Земле? Это все тот же выбор. Вы будете видеть море, солнце, песок, а дальше вам решать — верить или не верить.
— Да, местечко просто райское.
— Рад, что вам понравилось. Можете перенести сюда столицу, если захотите…
* Алексель
А в избушке номер 13 тем временем началось очередное чаепитие. Вы можете удивиться, сколько можно чай пить? Оказывается, сколько угодно. Это в обычном мире нужно когда-то еще и делом заниматься, а когда твои дополнительные потоки сознания как раз и занимаются делом в нескольких мирах одновременно, один из потоков сознания вполне может заниматься чаепитиями и разговорами хоть круглые сутки, как Сумасшедший Шляпник и Мартовский Заяц в «Алисе в Стране Чудес». Было б о чем говорить. А о чем говорить как раз было, и немало.
В избушке все было как обычно. Мартик дрых, заняв полдивана и отвернувшись от всего мира. Отчего-то грустная Аля молча вышла из спальни и с одного обмена взглядами наши планы согласовались. Я привычно поставил чайник и, не отходя от плиты, обернулся к накрывающей на стол Але.
— Ну-с, королева эльфов свободного рынка, признавайся, как ты в такое вляпалась.
— Так ведь больше некому, Алеша, — грустно ответила Аля, — Профессор их терпеть не может, Миха с Йогитой тоже, Афре просто неинтересны всякие глупости, да и все остальные тоже их считают или недоумками, или им просто все равно. Кому-то же надо. Хочешь сам этим заняться?
Да-а, признаться такой подход к вопросу в голову не приходил. Заниматься Айниэль с сотоварищами как-то и правда не хотелось. Хоть обьявление в газету подавай, «Требуется король и королева эльфов, присылайте резюме с опытом работы по специальности по адресу…»
— Вот видишь, — правильно истолковав мое молчание, сказала Аля, — Вот професор на меня и спихнул. А что делать, не откажешься, жалко ведь. Бросили их, как котенка под забором, и делай, что хочешь, хоть подыхай.
— Ну, в общем, очень самостоятельного котенка, — возразил я, — Ты помнишь, скольким людям в реальности их теории жизнь испортили, а то и прервали не вовремя? А еще профессор рассказывал, они вроде в одном из миров демонов развели и ухитрились выпустить в Гайю…
— Отнюдь, молодой человек, — встрял Мартик, подняв голову и уставившись на меня через плечо круглыми внимательными глазами, — Это было предыдущее поколение социальных инженеров. Они работали на основе теории Мальтуса и действительно устроили какое-то полное безобразие. Им больше свободы давали, они могли погружаться в свой экспериментальный мир, и даже в Гайю выходить, пусть и ограниченно. Вот и развернулись во всю. Они вместе с взорвавшимся миром погибли, их свои же демоны в первую очередь сожрали. И не надо их сравнивать с благородными животными!
Выдав такую отповедь, Мартик положил голову опять на лапы, закрыл глаза и тут же решительно заснул дальше.
— Пойми, Алеша, они же почти как смертные, даже в чем-то слабее, — продолжила Аля, — А смертных жалко. У людей хоть душа есть бессмертная, если ее не загубят. У животных и того нет — что людям успеют отдать, то и живет дальше. А у Алисы ведь и этого нет. Если не справится, то от нее ничего не останется. Большая часть существования в реальности — это как искорки, которые вспыхивают и тут же гаснут.
Сказав это, она присела на кресло и грустно уставилась перед собой. Тем временем чайник закипел, и я принес его к столу. Аля взяла его и стала заваривать в стеклянном чайнике новую разновидность местного чая, раскрывающегося в кипятке на китайский манер в виде цветка. Хотя судя по аромату, на этом аналогия и кончалась, и вместо безобразного травяного вкуса китайских цветочных чаев, меня ожидало что-то куда более приятное. Я расположился на второй части дивана рядом с Мартиком, и сказал:
— Ну, в общем, что поделать. Ведь физический мир вообще — это просто рябь на поверхности пустоты, какая уж там стабильность. Сложится рябь в узор — элементарная частица. Сложатся стабильные частицы в атом — получается следующий уровень, газы, жидкости, камни, жизнь, люди. А все это складывается на следующем уровне в планеты, звезды, галактики и нас. Чем ближе к настоящему реальному физическому миру — тем более призрачно существование.
— Я знаю, Алеша, — кивнула Аля, наливая мне в чашку золотистый напиток, — Но ведь все равно жалко. Пойми, я — не Гита, я не умею пожать плечами и сказать «ну, умрет».
— К слову, о Йогите, — ответил я, решив развеять мрачное настроение чуток чем-то более деловым, — Она тут упомянула, что мы принадлежим к другому поколению, нежели она с Михой. Это о чем?
— Ну, да, Алеша, мы из поколения Гора, они из поколения Сета, — подтвердила Аля, как нечто само собой разумеющееся.
— А в чем разница? Созидание и разрушение, как Кришна и Шива? У нас конфликтов с ними в результате не может быть?
— Какие конфликты, Алеша? — удивилась Аля, — Гор и Сет братья, просто у них разные вещи лучше получаются. Представь себе двух братьев, работающих в поле. У Гора все растет и цветет, даже то, чему не стоило бы расти. Потом приходит Сет и начинает полоть сорняки. А когда урожай собран, и следующий цикл начинается, опять нужен Гор, чтобы засеять и вырастить. И так опять и опять. Время Гора, время Сета, время Гора, время Сета, время придумывать и фантазировать, время концентрироваться на реализации уже придуманного.
— А сейчас какое время?
— Сейчас профессор за главного, а Гор неизвестно где, но придет. Но это не только у нас, Алеша, если посмотреть человеческую историю, у них то же самое. Просто у них циклы короче и разного размаха, в зависимости от того, на какой цикл у нас наложатся.
— Так что получается, — спросил я, — Если мы из поколения Гора, значит, мы не своим делом занимаемся?
— Не совсем, Алеша, — ответила Аля, — Оба поколения должны уметь делать и то, и другое. Если Гор поле, заросшее сорняками, не вспашет, то никакая прополка потом не поможет, просто зерно не прорастет.
— А зачем поколению Сета что-то растить?
— Поколению Сета обязательно надо уметь растить, — обьяснила Аля, — Потому что ему, как минимум, надо вырастить поколение Гора.
* P24 Алексель
Остаток времени до обеда мы провели за разговором и еще парой коктейлей. Я ввел подопечного в курс реалий этого мира, его географии, а тот в основном просто наслаждался морем и солнцем.
— Ну, успехов! — начал закругляться я, — Мне уже пора. Будут серьезные проблемы — зовите, помогу. Но старайтесь справиться сами. Сами понимаете, это все-таки ваша домашняя работа.
— Конечно. А как вас позвать?
— По имени, — пожал плечами я, — Ах, да, я ж не представился… Извините. Полное имя Алексель.
— Алекс?
— Так тоже сработает. Удачи! — улыбнулся я и растворился из мира P24.
* Алексель
А чаепитие в избушке номер 13 продолжалось. За большими стеклами избушки разгулялась непогода, дождь стегал волнами по земле, крыше и стеклам окон, небольшие елочки, растущие перед пляжем, гнулись и дрожали под ветром, а океан прикрыла серая дымка дождя. Что создавало особо домашнюю уютную атмосферу внутри самой избушки, с искуственным освещением, раскрашивающим все внутри в теплые тона, и камином, завораживающим игрой пламени и излучающим тепло.
— К слову, а кто еще вокруг из поколения Гора? — поинтересовался я.
— Андрей Яковлевич, ты с ним встречался, — ответила Аля, — Есть молодых несколько, включая ту самую Стеллочку. А что?
— Ой, а я ж Андрею обещал встретиться, — спохватился я, — Да замотался и забыл. Неудобно. Дай-ка прямо сейчас свяжусь… Не возражаешь?
— Нет, конечно, зови, — ответила Аля, поморщившись.
— Какие проблемы?
— Нет, что ты, Алеша, конечно зови, если надо для дела! — твердо ответила она тоном, который среднего мужчину заставил бы с одной стороны подчиниться, с другой — потом лет десять чувствовать себя последней скотиной. Ну, вот и первая семейная сцена, когда до семьи еще семь верст, и все лесом… а то и болотом. Я пожал плечами, и решил это все проигнорировать.
— Андрей? — привычно обратился я, взглянув на потолок.
— Леш, ты? Привет! Ты что делаешь?
— Чай пью с Алиной. Не хочешь присоединиться к компании, если время есть? Она какой-то сумасшедше вкусный сегодня сделала, — ответил я.
— Для чая и хорошей компании время у меня всегда есть. Только покажи, куда идти.
Я передал картинку гостиной, и толстяк с черной бородой, который мог бы изображать Деда Мороза без грима, если бы не цвет волос, материализовался прямо в комнате. Выпущенная поверх брюк черная футболка сообщала «Я хорош в постели, я могу спать целый день!» Мартик подняв голову посмотрел на вошедшего настолько одобрительно, насколько позволяла кошачья физиономия, за что удостоился добродушного чесания за ухом. После чего Андрей плюхнулся на диван рядом с котярой и спросил:
— Ну, как там твоя подопечная? Справились?
— Да, спасибо. Ожила, все срослось.
— Ну, и хорошо, — кивнул он, — Чем сейчас занят?
— Да так, потихоньку-полегоньку. Вон, с Айниэль познакомился…
— А! Эти идолопоклонники! — усмехнулся Андрей.
— Андрей Яковлевич, чай — встряла Аля каким-то отстраненным голосом, подавая ему чашку.
— Спасибо, Алина, — кивнул он принимая напиток и делая глоток, — Хорошо вышел! Кстати, сколько раз повторять, просто Андрей!
— Но вы же старший! — уверенно, как истину в последней инстанции, не требующей дальшейшего обьяснения, изрекла Аля.
— А почему идолопоклонники? — спросил я, — Я, в общем, тоже небольшой любитель того, что они делают, но интересно, при чем тут идолы?
— Ну, а как их еще назвать, — пожал плечами Андрей, — Идол — это что? Первоначально, это модель бога, которую путают с самим богом. Более широко, это модель реальности, которую путают с самой реальностью. Скажем, карта плоская, но вещь удобная, хоть и не отражает форму Земли. Все пользуются и получается. Но если придумавшего глобус на костер тащат или утверждают, что Земля плоская и на слонах стоит, то это уже полный маразм. То есть, моделью пользоваться можно и нужно, но нужно еще понимать пределы ее применимости. А идолопоклонники ее не понимают.
Вот и с Айниэль то же самое. Рынок вообще-то хорошая штука, удобная. Человечество за всю историю ничего кроме рынка с деньгами и не придумало для сообществ больше, чем несколько сот человек. Но они-то ратуют за рынок без ограничений и контроля общества, полностью игнорируя весь исторический опыт. Человечество на эти грабли еще в Древнем Риме наступало, а им хоть кол на голове теши, все талдычат «свободный рынок», «свободный рынок»… Идиоты зомбированные!
— А почему зомбированные?
— Ну, не в смысле оживших мертвецов, конечно. Сам знаешь, это ж мемовирус такой, демон человеческого сознания. А если он присосался к эмоциональным центрам сознания так, что человек готов с друзьями и близкими ссориться, ради этого, то это я уже называю зомбированностью. То есть, человек ведет уже себя не как человек, а как запрограммированный меморобот, у которого даже базовые инстинкты и человеческие чувства оказались неспособными сопротивляться и подконтрольны этой программе.
— А, понятно, — согласился я, — Да, приходилось с таким сталкиваться.
— Дык! А можно еще чаю? — повернулся он к Але с пустой чашкой, которая тут же долила золотистого напитка.
— И таких полно! — продолжил он, — Ну, понятно, что религиозные деятели этим балуются, но атеисты-то? В смысле, экстремальные атеисты, которым надо весь мир в свою веру обратить. А ведь тоже полно.
— Да, приходилось мне сталкиваться… Одна дамочка при мне гордо заявила, что отсутствие Бога научно доказано.
— Во-во, и я о чем говорю. И не малейшего понятия, что гипотезой Бога наука вообще не занимается, это ненаучная гипотеза. Не в смысле, что неправильная, а в смысле, что наука такими вообще не занимается. Наука ведь о чем? О проверяемых теориях, о повторяемых фактах. Вся религия построена на вере в чудеса, то есть в принципе непроверяемая теория о неповторяемых фактах, если их так вообще можно назвать. Во-вторых, гипотезы эти, чтобы быть научными, должны быть способны на три вещи: последовательно обьяснять, предсказывать, и управлять. Начнем с последовательного обьяснения. Запри сто ученых в ста комнатах и спроси их, сколько будет дважды два, и все сто ответят одно и то же, что четыре. Запри сто богословов и священников, задай им один и тот же вопрос по теме, и получишь сто разных ответов. Единственный случай в истории, когда они дали один и тот же ответ — Септуагинта — легендарен, исторически вызывает большие сомнения, а сам ответ утерян в глубоком прошлом. Так что, даже простейшей способностью научной теории гипотеза Бога не обладает. Про способность предсказывать и говорить не буду, все ведущие религии мира это прямо запрещают…
— Погоди, Андрей, — вмешался я, — Мне вроде говорили, что мы атеизм одобряем, нет?
— Так то нормальный атеизм, который «а», а не который «анти». Нормальный атеизм что говорит? Что гипотеза Бога не нужна, по крайней мере, для практической жизни. Вот и все. То есть, чтоб никаких линий партии в физике или биологии. Поэтому нормальный атеист не богоборец, бог ему просто по фигу, у него своих дел хватает. А эти же просто какой-то джихад ведут… И замечу в скобках, гипотеза Бога, может, и не нужна, а вот без религии в той или иной форме ни одно долгоживущее общество на Земле не обходилось. Бывало, чтоб вместо бога вставляли какую философскую или этическую систему, как в буддизме, конфуцианстве или коммунизме, да и то не всегда нормально работало. Нужна религия, что уж поделать? Нужна, чтобы этические нормы в обществе поддерживать.
— Как-то кривовато они их поддерживают…
— Дык, а думаешь легко сделать религию или этическую систему, в которой все нормально работало бы? — возразил Андрей, — Сам попробуй сделать!
— Это как?
— Да, прямо, — пожал плечами он, — У нас как раз серия I для таких экспериментов. Давай, я тебе сейчас I7 отформатирую, ныряй в него и проповедуй, сколько влезет. Раскрутим как следует, как раз в недельку-другую года три влезет. Сам все и увидишь.
И не откладывая дела в долгий ящик, Андрей прикрыл глаза ненадолго, явно занявшись чем-то в Гайе.
— Придется подождать немного, пока демиург закончит, — заявил он, открыв глаза, — В общем, сам попробуешь — увидишь, как это не просто. Такое со слов трудно понять, надо на своем опыте. Но суть все равно в том, что религия — это прежде всего система поддержания этики, промежуточного слоя между законом и полной свободой. Не все можно в законы записать. Запрети алкоголь — разведешь мафию. А вот если этика общества будет по-настоящему пьянство осуждать, то хоть на каждом углу продавай, пьяниц будет немного. Только надо, чтобы по-настоящему осуждала. Для этого религия и нужна. Уж бога в нее воткнуть или строительство коммунизма — дело десятое, но нужна.
— Вроде бы Докинз вполне убедительно показывает, что и без религии можно быть хорошим человеком?
— Ну, да, можно, только для стабильного общества нужно чтобы большинство были такими. А по Докинзу для этого каждому пролетарию надо образование дать, как самому Докинзу, чтоб этот пролетарий после трех литров пива, отполированных водкой или виски, еще помнил про «Не убий!», прежде чем проснется утром и пойдет на работу чистить туалеты. Ну, и какое общество будет эффективнее и стабильнее, из докторов наук, чистящих туалеты, или там, где каждый знает свое дело, а на этические дилеммы у него есть ответы, подкрепленные простым аргументом — «потому что Бог так велел»?
— А как же мечты о временах, когда все будут умные и образованные?
— А ты можешь привести пример, когда уровень образования общества определялся мечтами, а не уровнем технологий и производства? Грамоте стали поголовно учить только тогда, когда стало нужно, чтобы каждый крестьянин мог закорючку поставить и знаки вроде «Не курить» и «Не влезай, убьет» прочитать. Причем заметь, в первую очередь в городах, поскольку рабочим это было важнее. Так же и со счетом. Потом производства стали сложнее, появилось всеобщее среднее образование. Все очень просто — если есть работа только для грамотных, все будут грамотные. Достигнет технология уровня, когда для чистки туалетов потребуется докторская, тогда и можно будет говорить о всеобщем атеизме, а за ради одного атеизма никто учиться не будет.
Люди вообще учиться не любят. Причем по хорошей причине. Они ж в ледниковый период эволюционировали, когда сахара и крахмалов было мало — не растут растения под снегом. А мозг исключительно глюкозу жрет, и вообще, энергетически очень дорогой орган, может до трети энергии потребляемой организмом использвать в активном режиме. Вот поэтому человек инстинктивно включает его редко, только когда без него уж никак нельзя. Поэтому, если есть сложная точная модель и простая неточная, но достаточная модель, вроде «Бог так велел!», большинство всегда выберет простую. Ну, как любой нормальный человек пользуется картой и не волнуется, что она плоская, а не круглая, как Земля. Вот потому вера в Бога у людей и лезет изо всех дырок. Это просто эволюционно выгодно.
— Вообще-то у Алеши есть другая гипотеза, почему идея антропоморфного бога или богов практически во всех обществах существует, — вставила Аля и повернулась ко мне, — О том, что человеку естественно воспринимать свое собственное отражение во Вселенной, как сверхестественную силу. Помнишь, ты ее мне рассказывал?
Я не помнил. Точнее, теория у меня и правда была, но чтоб я рассказывал Але — не помнил. Мартик поднял голову и внимательно посмотрел на Алю через плечо. Похоже, он тоже не помнил.
— Ну-ка, ну-ка, давай, выкладывай! — с энтузиазмом потребовал Андрей.
— Ну, как, вселенная это большая сложная система, человек тоже, — начал я, — Когда одна сложная система воздействует на другую, то реакция второй всегда содержит черты исходного воздействия, своего рода отражение, как в зеркале. Скажем, идешь по песчаному пляжу и оставляешь следы. След — это не человек, но в голове вызывает ассоциацию с человеком. Потом идешь по тому же пляжу, видишь свой собственный след, и удивляешься, кто тут прошел? Или там в темноте поднялся и видишь в конце комнаты или коридора силуэт, как будто кто-то чужой стоит, а там всего лишь зеркало и твое же собственное отражение. Так и вся Вселенная, она, может, и паршивое зеркало, но все-таки зеркало. И вот идет человек по жизни, и во всем вокруг ему его собственное отражение мерещится. Как тут не заподозрить, что за всем стоит кто-то человекоподобный, да еще и жутко похожий на тебя самого?
— Но ведь отражение такое никакой силы не должно иметь, — возразил Андрей, — Откуда тогда вера в силу богов?
— Это как сказать. Отражается ведь не в тупом зеркале, а во всей вселенной, у которой и ресурсы и сила всей вселенной. Скажем, на грабли наступишь — тоже в некотором смысле отражение твоих собственных действий, а сила вполне заметна. А если взаимодействовать не с граблями, а чем-нибудь посложнее и помощнее?
— Ну, какую-нибудь Альфу Центавру таким отражением не погасишь…
— А кому она нужна, Альфа Центавра, и зачем ее гасить? Люди живут в первую очередь в обществе себе подобных, а отражение в других людях силу как раз имеет, и немалую. Начиная хотя бы с таких простых вещей, как репутация и отношения, которые по сути тоже все то же отражение твоих собственных действий. Так что, по человеческим меркам бог получается очень даже могущественный, особенно в том, что имеет значение.
— Ну, Альфа Центавра, может, никому и не нужна, но религии начали формироваться в земледельческих обществах, которым погода была очень существенна. А такой «бог» дождь вызвать не сможет.
— Во-первых, он и не вызывал. Поскольку отношения с богами в религиях всегда построены на чудесах, то никаких гарантий эффективности не требуется. Не пришел дождь, значит народ согрешил, всего делов. Необязательно, чтоб ощущение бога отовсюду перло, достаточно, чтобы хоть где-то чувствовалось. А достаточно сложные общества, чтобы в социальной сфере бог мерещился, уже на заре человечества были, хоть тот же Египет. А если еще жрецы чуть помогут, и будут соглашаться возносить молитву преимущественно тогда, когда по их приметам и так дождь скоро пойдет, то совсем убедительно будет. А, во-вторых, мне, кстати, где-то — приходилось погоду себе заказывать.
— Ну, это ты узлами Гайи в атмосфере интуитивно манипулировал. А у смертных такой возможности нет, уровень доступа не тот, — отмахнулся Андрей, сграбастал чайник и налил себе следующую чашку сам, — А в остальном, да, вроде все сходится. И с моим обьяснением стыкуется хорошо. Я-то показал, почему люди ищут простых обьяснений, а ты — почему находят таковое именно в форме человекоподобного бога. Это даже обьясняет почему поначалу богов изображали звероподобными. Социального взаимодействия было мало, а с лесом и животными — много. Вот животные и отразились. А усложнилось общесто, стали люди доминировать в окружающей среде, вот и боги очеловечились. Все логично.
Алина тем временем, аккуратно усевшись в кресле с прямой спиной, активно изображала интерес, но в разговор не вмешивалась. Мартик вел себя куда откровеннее, отвернувшись ко всем даже не столько спиной, сколько задницей, и со вкусом дрых, наблюдая во сне ясно что-то более интересное для него, чем наш разговор.
— А ты что, теорией религий и массовой психологией занимаешься, — поинтересовался я.
— Не, что ты! — махнул рукой он, — Мой конек — универсальная эволюция, в основном, в приложении к людям и обществу. Ну, как тот же пример о грамотности. Есть работа для грамотных — есть грамотные, есть много работы для неграмотных — тут же начинается критика школьной системы и плачи ярославен, что учить читать — это насилие над детьми. Типичный естественный отбор.
Или те же религии — это ж, по сути, мемовирусы в классическом эволюционном окружении — размножающиеся и мутирующие информационные сущности с ограниченным общим ресурсом — человеческими мозгами. Сумел такой вирус-религия заразить одного человека, тут же пытается, управляя им, заразить другие. И ведут себя так же, как и биологические вирусы. Попадет какой новый, где вокруг полно кандидатов в носители, и тогда из его мутаций преуспевают те, которым плевать на носителя, лишь бы новых нагнал. То есть, пусть зараженный хоть помрет, но если в процессе десять новых заразит, то у вируса окажется десять носителей вместо одного. Так и распространяется, как чума. А как заразит всех вокруг, тут потеря носителя — чистый минус, поскольку новых прозелитов взять неоткуда. Поэтому агрессивные мутации начинают вымирать вместе с носителями, а более мягкие занимают их место. У биологических вирусов это кончается тем, что от чумы остаются осенние простуды, а мемовирусы часто мутируют вообще в симбиотические формы, которые укрепляют общество, способствуют росту населения.
— Здорово, — обрадовался я, — Я ведь тоже этим всем увлекаюсь. А еще у меня любимый конек — теория корпоративных паразитов. Рассказать?
— Конечно, — кивнул Андрей, — Впервый слышу о такой.
— Дык, сам придумал. Смотри, — начал я, — любая организация, будь то фирма, госаппарат, армия, политическая партия, с одной стороны, имеет обьявленные цели. Там, «догнать и перегнать», «сделать много денег для владельцев акций» или, там, «патефон в каждую семью». С другой стороны, внутри них типичная эволюционная среда — ограниченный ресурс — фонд зарплат и премиальных, участники — работники, конкурирующие за этот ресурс, причем критерий выживания в этой среде не обязательно совпадает с декларированными целями организации.
— Конкуренция есть, — согласился Андрей, — но для эволюционной среды нужна еще наследственность и мутации.
— Ага, так они тоже там. Во-первых, люди сами меняются, подстраиваются, вот тебе и первый источник наследственности и мутаций. Понятно, что человек похож на себя вчера и меняется не сильно день ото дня. Вдобавок к этому, новых сотрудников обычно нанимают по «клубной системе», когда уже имеющиеся участники среды должны принять и одобрить новичков, что тоже обеспечивает своего рода наследственность, поскольку люди имеют тендецию выбирать похожих на себя. Скажем, менеджеру совсем не нужен подчиненный, который по поводу каждого решения будет спорить до хрипоты, ему нужен тот, кто в основном будет соглашаться и делать работу. То есть по сути «такой же как я, но знает, как писать код».
— Да, это может сработать. И правда, некоторое подобие наследственности и мутаций, — опять согласился Андрей, — Ну, хорошо, уговорил, внутри фирм — эволюционная среда с конкуренцией за ограниченный ресурс. И что дальше?
— А дальше классическая проблема управления эволюционной средой — твои цели, как ее владельца, одни, а критерий выживания внутри другой. Представь, у тебя лужайка перед домом, удобрил, посеял красивую траву, посадил тюльпаны в цветнике с краю, а тут ветер нанес семян одуванчиков, а кроты и белки начали жрать луковицы тюльпанов. Почему? Да потому что критерий выживания на этой лужайке не имеет никакого отношения к твому идеалу подстриженной зеленой травки и красивых цветов. Сорняки выживают лучше, а белкам и кротам твоя красота по фигу, а вот питательные луковицы — очень даже по делу, даже если и горчат немного. Так и в любой фирме, люди будут вынуждены приспосабливаться к критериям выживания в ней, а вовсе не к ее великой цели. И чем ближе их удастся совместить, тем эффективнее будет фирма в достижении своих целей, а если нет — то она быстро засорится паразитами, которые будут уметь в ней выживать без особого вклада в зарабатывание фирмой денег, или там что у этой организации в целях. Попросту говоря, вместо того чтобы растить цветы, будут жрать импортные луковицы. Это в общих чертах. Как звучит?
— Звучит интересно, — задумчиво ответил Андрей, задумался и, допив чай, отставил чашку на столик, — Слушай, давай в лабораторию и там серьезно на эту тему поговорим.
— К Укантропупычу? — уточнил я.
— Зачем? — удивился он, — У меня своя есть. В лабораторию к Сету я только для погружений хожу, что тоже нередко, но говорить лучше у меня. Атмосфера там более подходящая. Алина, не возражаешь, если я твоего уведу до вечера? А то похоже, что хорошая идея, черт его знает, может очень интересно получиться.
— Разумеется, Андрей Яковлевич, — с видом пай-девочки тут же согласилась Аля, которая явно уже начала скучать, — Вы же знаете, что я вообще считаю, что делом надо заниматься на работе, а не дома!
— Ну, давай показывай, куда перемещаться, — добавил я, задумавшись над этим «твоего», и почему у нее надо спрашивать разрешения… Но долго размышлять над этим не пришлось, поскольку Андрей показал картинку, и мы прыгнули к входу в его лабораторию.
* * *
Но долго размышлять над этим не пришлось, поскольку Андрей показал картинку, мы прыгнули к входу в его лабораторию и оказались на гранитной набережной тихого канала, наполенного серой водой. За нашими спинами пятиэтажное желтое здание в стиле неоклассицизма с элементами барокко было зажато между серобурозеленоватым пятиэтажным домом в стиле неоренессанса и другим, салатного цвета домом, в стиле чистого классицизма. Такую картину легко было представить в любом европейском городе, где работали итальянские архитекторы 17–18 веков, включая, разумеется, такие города как Рим или Венеция. Небо было, правда, отнюдь не итальянское и, скорее, навевало мысли о Питере или Сиэттле, отражаясь двумя тысячами оттенков серого в свинцово-серой воде канала.
— Красиво, правда? — спросил Андрей.
— Угу, — откликнулся я, скользя взглядом по набережным из красного гранита и каменному же мосту в чугунными перекрытиями и узорной решеткой ограждения, — Слушай, а чего вы с Алиной не поделили?
— А-а, это? — отмахнулся он, — Да просто дистанцию держит.
— А зачем?
— Понимаешь, я если к женщине обращаюсь на ты, это всегда звучит, как будто я за ней ухаживаю, даже когда ни сном, ни духом. На меня даже бывало мужики обижались, не то, что женщины, хотя сам понимаешь, у меня и в мыслях ничего такого не было. Просто стиль общения такой. А Алина таких вольностей с собой не позволяет.
— А правда ни сном, ни духом?
— Ты чо? Я что рехнулся? Уж проще к Нефриде подкатываться!
— А профессор не обидится?
— Лучше уж с Сетом иметь дело, чем с твоей! Кстати, респект твоей отваге.
— Не такая уж она и моя, — возразил я, пытаясь решить, как на такой диалог реагировать, но Андрей радикально решил эту проблему.
— А куда ты денешься? Или ты об отваге? — махнул он рукой, — А, ладно, недаром шутят, что русские в ресторане говорят о работе, а на работе о бабах. Давай лучше поближе к теме, ведь и правда что-то интересное нащупал. Пошли внутрь, что ли?
Я кивнул, и мы вошли в здание. Несколько гранитных ступенек вели вверх в широкий вестибюль. Сразу за ним начиналась квадратная шахта лестницы со стороной метров десять и вьющейся спиралью вверх, по ее периметру, на следующие этажи каменной лестницы. Мы поднялись на второй этаж, зашли в дверь налево в длинный коридор, и тут же нырнули в кабинет справа.
Мягкий ковер с высоким ворсом лежал на наборном паркете с узорами и укрывал середину большой комнаты, частично прижатый солидным огромным письменным столом с высоким креслом. С другой стороны стояли два мягких коричневых кресла, диван и журнальный столик. Расписанные стены с барельефами колонн поддерживали белый потолок с лепниной, а окна на противоположной стороне открывали вид на небольшой балкон с черной тонкой чугунной оградой и канал внизу.
Не дожидаясь приглашения, я плюхнулся в одно из кресел, Андрей сделал то же самое, откинувшись на мягкую кожаную спинку кресла, сложив руки на пухлом животе и вытянув ноги под стол.
— Итак, давай просуммируем, — начал он, — Теория твоя в том, что любая организация является, по сути, эволюционной средой, где критерий выживания часто не совпадает с целями организации. В результате, выживают не те, кто работают на цели организации, а просто те, что в ней выживают, причем по правилам выживания в ней. Ты их называешь корпоративными паразитами и утверждаешь, что они рано или поздно расплодятся и сожрут любую организацию, которая специально с ними не борется. С чем, на основании обширного исторического опыта, я готов согласиться. Теперь вопрос: а фигли ж толку? Что мне с этой теорией делать? В смысле, богам?
— Тебе — ничего, — согласился я, — Я ж эту теорию еще в реальности, среди смертных разрабатывал. Идея была повысить эффективность управления фирмами и всякими другими организациями. Хочешь у смертных повысить эффективность управления фирмами?
— Да у них и так уже вроде дальше некуда, и с сильным перебором, — проворчал он.
— Не понял, — поперхнулся я, — Во-первых, на эффективность это очень мало похоже, а во-вторых, как можно быть слишком эффективным?
— Ты пойми, одно дело — ехать на лошади, другое дело — ее загонять до смерти, — пояснил он, — В большинстве современных фирм людей не только используют куда больше 8 часов в день, да еще и в запредельных режимах.
— Ты знаешь, да, именно так, — согласился я, — И не могу сказать, что я от этого в восторге, но в чем тут системная проблема?
— Как в чем? — удивился он, — Вот смотри, человеческий мозг, он не рассчитан на постоянную интенсивную работу. Нейроны в максимальном режиме жрут глюкозу и кислород быстрее, чем кровь их может доставлять. Чтобы с этим справиться, нейроны облеплены глиальными клетками с дополнительными запасами глюкозы и кислорода, на случай интенсивной работы. Но и эти запасы не безграничны, в целом всего этого хватает часа на два реально интенсивной работы. Пока понятно?
— Не просто понятно, но даже хорошо известно, — кивнул я, — Именно так. А потом нужен перерыв, поскольку мозги отключаются, пока запас хоть немного не восстановится.
— Во-во, в норме они отключаются, — поддержал он, — Но если ударить по психике страхом или какой другой сильной эмоцией, в больших фирмах менеджмент обычно страхом оперирует, то человек будет продолжать подстегивать свой мозг. И что получится?
— Нейроны начнут умирать, от недостатка кислорода и голода, насколько я знаю.
— Вот именно, — ответил он, — То есть нормальный режим — два часа, перерыв, два часа, перерыв, а в тех фирмах, где людей ухитряются держать в напряжении восемь и более часов в день подряд, пусть даже и не каждый день, им просто жгут мозги. И вообще, получается, что кто-то спасает мозги, и его потом пинают за низкую производительность, а кто-то жжет и становится менеджером. С тем немногим, что у него в голове осталось. Плюс решения, которые в таких фирмах принимаются, создаются по сути в полубреду, на нейронах без достаточного количества кислорода и питания, что обьясняет многие гениальные корпоративные идеи, от которых весь мир то тошнит, то разбирает смех. Слыхал когда-нибудь про управление фирмой при помощи «corporate vision», ну, типа, «видение», или там «галлюцинация»?
— Ну, хорошо, а какое это отношение к делу имеет? — возразил я.
— Да, то, что если цель фирмы делать деньги, то запросто может оказаться, что так жечь наемных работников, а потом набирать новых, может быть выгоднее, чем относиться к ним бережно, — ответил он, — И тогда твое совпадение целей фирмы и выживания внутри ее ни к чему хорошему не приведет.
— Но ведь на такую фирму никто просто не пойдет.
— В России, Европе и Штатах, может, и не пойдут, да и то не уверен, а где-нибудь в Индонезии…
— Ну, может быть. Хотя вряд ли. Фирмы индустриального общества мозги вообще почти не используют, так что и жечь нечего — недаром восьмичасовой рабочий день именно с ними сформировался. А для бизнесов экономики знаний каждый новый человек очень дорого обходится, чтобы его на износ использовать. Так что, если паразитов изжить, эти к людям должны куда бережнее относиться. Это, скорее, паразиту выгодно подчиненных пережечь для своей карьеры внутри фирмы, и тут же сгоревших на работе заменить. Да и сами фирмы тоже в псевдоэволюционный процесс включены. Такие фирмы, управляемые зомби, должны терять рынок и выходить из бизнеса. Хотя ты прав, на живых людях экспериментировать — занятие сомнительное.
— А зачем на живых людях? — возразил он, — Если хочешь проверить теорию — сделай мир, засели демонами, и посмотри, что выйдет. Делов-то. Но даже если найдешь правильное применение, у тебя будет проблема с распространением твоей теории среди смертных.
— В смысле?
— Что в смысле? Сам подумай, применят твою теорию несколько раз, допустим, успешно применят. Опишут успехи в прессе. А дальше что?
— Ага, понял, — поперхнулся я, — Ну, да, станет теория модной, и ее начнут применять всякие идиоты…
— Вот именно, естественно с идиотскими результатами. Оно тебе надо? Или мне? Мы вообще стараемся со смертными знаниями не делиться, поскольку ничем хорошим это не кончается. Или просто не могут применить, или применяют так, что хоть стой, хоть падай. Вон, хоть когда расщепление атома утекло…
— Так что, нам от этой теории толку нет?
— Почему нет? — удивился он, — Ты просто Прометея не изображай, у них и так уже игрушек, чтобы обжигаться и резаться хватает. Лучше подумай, как мы сами эту теорию можем использовать. Мне кажется, это вполне возможно, почему так и заинтересовался. Кофе хочешь?
— А тут есть кофе? — в свою очередь удивился я.
— Тут все есть, — гордо заявил он, махнул рукой и на столике появился высокий фарфоровый кофейник с парой тонкостенных миниатюрных фарфоровых же чашечек под эспрессо порции. Кофейник приподнялся в воздухе и наполнил чашки темно-коричневой, почти черной густой жидкостью с бежевой пенкой, — Разумеется, кофе на эти тела не действует, так что, это просто нектар соответствующего цвета и вкуса, который принято подавать горячим, — пояснил он.
Я осторожно потянулся за своей чашкой — занятие совершенно противоестественное, когда сидишь, утонув в огромном мягком кресле, и ухватился за блюдечко. Чашечка была заполнена до краев и пылала желанием поделиться своим горячим содержимым со всем окружающим, включая стол, пол, кресло и мою одежду. Посему, держа ее на блюдечке как факел с олимпийским огнем, я не менее осторожно начал вползать на кресло обратно. Где-то за десяток сантиметров до заветной цели рука дрогнула, и чашечка тут же выпустила густую коричневую крокодиловую слезу по своему боку. Разозлившись, я плюнул на аккуратность и быстро вернулся в нормальное сидячее положение, что стоило еще двух коричневых следов на чашке, но теперь, наконец-то, я мог продегустировать напиток.
Проще было эту чашечку пролевитировать к себе, пришла в голову запоздалая мысль, пока я представлял как по-идиотски я только что выглядел. Впрочем, ладно, и так сойдет. Зато тренировка в координации движений, решил я про себя и, принюхавшись, осторожно отпил маленький глоток. И чуть не поперхнулся. Андрей оказался любителем кофе по-турецки, то есть без сахара. А если учесть, что это и правда был ядреный эспрессо — как когда в хорошем аппарате вроде DeLonghi кладут двойную порцию, а воды пускают хорошо, если на одну — то ощущения вышли сильные.
Нет, я знаю, очень многие считают, что только так кофе и можно пить, а все остальное — невыносимая бурда и порча продукта. Просто я до такого аристократизма как-то не дорос, я вообще кофе в меру люблю, а в детстве мой кофе обычно делался из чашки кипятка и двух ложек сгущенки с кофе из консервной банки. Так что, ясное дело, нахвататься арабо-ближневосточно-аристократических манер с этим напитком мне было неоткуда. Впрочем, а чего я мучаюсь, подумал я, и отпив глоток побольше, сотворил маленькую бутылочку сладкого нектара, одного из тех, что Миха притаскивал, и на этот раз разумно воспользовавшись левитацией, влил пару ложек его в освободившееся пространство. Дополнил вазочкой с имитацией нарезанного дольками лимона и получил вполне сносную комбинацию.
— Другое дело, — сказал я сам себе.
— Да, так тоже неплохо, — одобрил Андрей.
— Возвращаясь к теме, — продолжил я, — А что, собcтвенно, нас волнует? Души людей, их улучшение, очищение, развитие. Или по крайней мере, их выживание, сохранение способности к реинкарнации. А почему меня эта теория волновала? Потому что такой паразит в большой фирме, как пойдет наверх, вокруг жить становится невозможно. Он пытается всех вокруг в рабов превратить. Смертные ведь и сами отлично чувствуют, что хорошо для их душ, а что плохо. Так что, естественно, сопротивляются, а в таком окружении их просто ломают. Вот и получается, что один такой паразит может большое количество душ покалечить. От десятка до десятков тысяч, в зависимости от размеров фирмы. И если его в этом остановить, то вроде, конкретная польза получается.
— Да, это уже ближе к делу, — ответил Андрей, — Правда, в эволюционной среде ведь как бывает? Остановишь лидирующего паразита, его место тут занимает следующий. Ну, как вывел осот с лужайки, она тут же одуванчиками зарастает.
— Значит, нужно работать с тем, кто на вершине компании и предотвращать ее захват паразитами, равно как и их возвышение, — тут же предложил я, и тут же поправился. — Правда, это может сделать ее слишком успешной, после чего она станет еще более привлекательной для паразитов, и мы опять окажемся на аккуратно подстриженной «лужайке», представляющей еще больший интерес для одуванчиков, белок и кротов, чем если бы она была ими предварительно изьедена и испорчена.
— Да, эффект от захвата паразитами процветающей компании, наверняка, будет еще хуже, чем если бы они ее подтачивали с самого начала. Вспомни дезинтеграцию СССР. Куда больше пострадавших будет, — согласился Андрей, — В общем, думать надо. Но что-то в этой идее есть. Кстати, а как ты искать таких паразитов собираешься?
— Да можно и просто по всем душам пройтись, — пожал плечами я, — Не вручную, конечно, а специализированным демоном. Сколько их там? Шесть миллиардов в реальном мире плюс еще сколько-то по виртуальным мирам разбросано, не так уж и много.
— Ну, да, может, и немного, а как ты по душе определять будешь, паразит она или нет? Это ж тебе не личное дело, отмеченное галочкой. Тем более, большинство из них и сами верят, что что-то полезное делают.
— Правда, — согласился на этот раз уже я, вспоминая белку, выкапывающую тюльпановую луковицу с таким трудовым энтузиазмом шахтера-передовика, что Стаханов обзавидовался бы, — А может проще поступить? У нас же журнал молитв есть, ну, куда все молитвы всем богам, включая буддистов и атеистов приходят. А это вообще простая текстовая информация. Простейший демон разобрать может. Да что там демон, я бы даже на земной технологии это легко обрабатывал бы. Тупой mapreduce с фильтром по ключевым словам на первой фазе. Будем проходить каждый день по новым молитвам трудящихся, пропускать все, не относящееся к работе, а к жалобам на начальников и благодарностям им же прибавлять ключ — имя фирмы плюс имя начальника, а на второй фазе выявлять тех, кто получил слишком много жалоб и мало благодарностей. Ну, и суммы по каждому упомянутому начальнику для завтрашнего обновления оставлять, чтобы данные аккумулировались.
— А что, неплохо, — оживился Андрей, — У нас, кстати, уже была такая же без специализации, но толку от нее не было. А вот такая, специализированная и с фильтрацией, может и давать осмысленные данные.
— А почему «была»? Что случилось?
— Так там же все подряд жалобы считались. Ну, естественно, все первые места забили всякие президенты, вожди, диктаторы, премьер-министры, прочая мразь… До интересных случаев в таком списочке просто не добраться было.
— Ну, поскольку политику фильтровать будем, нам это не грозит, — пожал плечами я.
— А что потом? — иронично спросил Андрей.
— Потом, увы, ручная работа, — согласился я, — Сам же сказал, что механически решать не получится. Так что, получаем фирму и имя, может, и не одно, а дальше смотрим, что там на самом деле происходит, и как ущерб от них минимизировать. Пару-тройку случаев я рассмотреть всяко смогу, а там увидим. А может, и еще кого припахать сможем. Вообще, надо сначала начать считать и посмотреть, сколько из этой трубы сыпаться будет. Может, не так и много, особенно, если правильно фильтры настроить.
— Логично, давай так и сделаем. Получим первые данные, а там посмотрим, — согласился Андрей, — Вот только, какое это имеет отношение к твоей теории корпоративных паразитов?
— Никакого, — честно признал я, — Просто так получилось, что начав разговор с нее, нам пришла в голову неплохая идея, а теория — в основном дополнительное обоснование того, что и без нее понятно. Вообще-то, было бы здорово придумать практическое применение, но я пока на нее смотрел с точки зрения обьяснительной и предсказующей. Вот скажем, где корпоративные паразиты могут брать верх? Да там, где ресурсов много, всякой халявы, которую можно изьять без большого ущерба для системы, верно?
— Ну-у-у, наверное, да, — согласился Андрей, — Поскольку, если ресурсов мало, они все систему высосут без остатка, и она разрушится.
— Вот именно. А теперь представь себе богатую фирму, в которой оные завелись, и поэтому у нее ничего толком не получается. Можно по тупому создать систему годовых ревью, которые паразиты тут же используют для себя. А можно подойти, как к эволюционной среде, типа мух на кухне. Скажем, обьявить большой проект под фанфары, сделать под него отделение, осыпать в меру бонусами и облегчить перевод туда. Если в фирме чесание языком стало важнее дела, то большей частью туда паразиты и соберутся, как мухи на дерьмо. Ну, или там, в ловушку с растительным маслом и уксусом. Остается только остановить внутренние переходы и выделить это отделение в самостоятельную компанию. В самой фирме паразитов останется меньше.
Или там, представь себе страну, где много нефти. Нефть — это ресурс, деньги, экологическая ниша. Это корыто без свиней не бывает. Можно этим возмущаться, а можно использовать, как инструмент. Хочешь развалить страну, старайся, чтобы этот ресурс достался региональным паразитам. Этим центральная власть только мешает, так что разорвут страну на клочки на раз. А не хочешь — поощряй центральных паразитов в столице, эти наоборот будут единство страны крепить, поскольку иначе им ничего не светит.
— Вообще-то, если я правильно понимаю о какой стране ты говоришь, — заметил Андрей, — У регионалов этот ресурс тут же отберут, как только они без защиты останутся. Так что, вряд ли они так будут действовать. Неразумно.
— Так для того их и поощряют. Но главное, в том-то и дело, что ты рассуждаешь о них, как о разумных, а они зажаты в своем поведении эволюционной средой и вынуждены действовать не разумно, а на локальное выживание. Эволюция — это всегда, по сути, рекурсивный спуск и поиск локального оптимума, даже если глобально он ведет к поражению. Понимаешь, что я имею в виду? Скажем, если у растения выживают только потомки, который растут выше его, и оно растет на склоне холма, то его потомки доберутся до вершины холма, но не смогут спуститься в долину, чтобы потом забраться на соседнуюю гору. И в эволюции, и на свободном рынке в конкретный момент и в конкретном месте выигрывает тот, кто хапнул здесь и сейчас, а более дальнозоркие конкуренты до своего дальнего горизонта часто просто не доживают. Впрочем, фиг с ними, на эти темы долго можно говорить. Так что, давай в другой раз?
— Хорошо, — кивнул Андрей, — Кстати, I7 готов, будешь нырять? Начало первого тысячелетия, как заказывал.
— Ага, давай координаты.
— Лови…
Я принял координаты и запустил поток сознания в I7, а затем решительно поднялся и поставил пустую чашечку обратно на столик.
— Спасибо, посмотрим, что выйдет. А по теме, да, и правда, все это еще попереваривать надо.
— Угу, мне тоже, — согласился он.
— Давай, я вычисление кандидатов на паразиты запущу, а через несколько дней вернемся к разговору, заодно посмотрим, что там оно нам принесет?
— Хорошо, так и сделаем, — ответил Андрей, отправил свою чашечку на стол и поднялся с кресла, протянув руку.
— Ну, бывай, — я пожал его руку и испарился, переместившись домой, в избушку номер 13.
* I7 Алексель
С высоты несколько километров место назначения выглядело, как какое-то странное длинное темное корневище с мелкими отростками сезонных рек и ручейков на желто-песчаном фоне окружающей местности. На самом деле, это была долина реки, текущей по гористой пустыне и полупустыне, покрытой пожухлой высохшей травой с редкими зелеными заплатками оазисов и орошаемых земель, чем-то напоминающей долину реки Колумбия в штате Вашингтон или пейзажи из фильма «Золото МакКенны». Долина заросла невысокими зелеными деревьями и кустами и занимала куда большую ширину, чем сама река, которая причуливо петляла по ней вправо-влево, как раскатанная шаловливой кошкой нить шерстяного клубка. Если горы вокруг напоминали долину реки Колумбия, то сама река и ее долина походили больше на впадающую в нее реку Венатчи, размером куда поменьше, зато с заросшей зеленью пойменной долиной. Ну, может немного поуже, и с поправкой на неторопливое течение и мутную илистую воду. Узкое русло реки поросло кустами, скрывающими за своими опущенными к воде ветками берега, и лишь временами оголяя изредка случающийся пологий каменистый плес.
Спускаясь все ниже и ниже, я увидел и конечную цель моего назначения. На берегу стояла группа мужчин разного возраста в одежде пустынных жителей, а перед ними стоял еще не старый мужчина в грубой тунике из верблюжей колючей шерсти и громогласно втолковывал им что-то под размашистые жесты рук.
Мое только что созданное тело появилось на холме невдалеке и пошло навстречу толпе. Льняная туника в легкой греческой хламидой из овечьей шерсти прикрывала тело, легкие сандалии из бычей кожи защищали ступни от острых камешков под ногами. Хоть я и привык к дополнительным потокам сознания, было как-то жутковато ощущать свой один поток одновременно в этом вновь появившемся в этом мире человеке, бредущем по склону холма, и одновременно в какой-то странной сущности, спускающейся вниз к точке встречи. Это все Андрей и его кривые координаты, Миха или профессор действовали в таких случаях куда как аккуратнее, обеспечивая координаты для воплощения прямо в новом теле. Впрочем, чего жаловаться, а сам куда смотрел? И вообще, бог и это должен уметь делать. Надо учиться. Так что, остается заткнуться и заняться делом.
Внизу я прошел мимо оратора, зашел в реку почти по бедра — глубже зайти в эту мелкую речушку было затруднительно — и ополоснул лицо мутной желтой водой. В этот момент моя вторая половина, наконец, спустилась и слилась воедино с моей телесной сущностью в этом мире. Я вздохнул, распрямился, и выйдя из воды направился к проповеднику.
— Здравствуй, я только что вернулся с родителями из Египта и услышал о твоих проповедях, — вежливо поклонившись сказал я ему.
Проповедник зачем-то склонился взамен, а его слушатели смотрели поверх меня с суеверным ужасом. Озадаченный, я тоже взглянул наверх. Прямо от зенита сквозь атмосферу ко мне шел белый реверсионный след…
* Алексель
Аля уже куда-то смылась, и только Мартик все еще дрых на диване. Я уселся в кресло, сотворил себе чашку чая и задумался. Во-первых, я только что подписался на некую деятельность, и сам не мог понять, с чего. Нет, дело явно хорошее, но как это вышло? Непонятно.
Вообще, стоило задуматься о жизни, и почему бы не прямо сейчас. Во-первых, бог из меня пока что вышел не очень самостоятельный. Выполняю поручения других, учусь, и это хорошо, но ни откуда берутся проекты, ни как они выбираются, не имею ни малейшего понятия. Безобразие. Что произойдет, если все, у кого я «на подхвате» вдруг исчезнут? Или просто заняты будут? Ну, да, любимое русское слово из четырех букв. Начинается с «ж». И кто будет заниматься мирозданием? Это надо как-то исправлять.
Сверх этого, у меня еще и списочек неоконченных дел висит невыполненный. К счастью, небольшой. Скажем, надо бы разобраться с Алиной, с какой такой радости она носится со мной, как курица с яйцом? Нет, все эти обьяснения про эксперимент я слышал, но понятнее не стало. И приятно, конечно, но почему? Хотя, если честно, как-то мне и так хорошо. Чего с ней разбираться? Если ей самой что-то понадобится, то она и сама может сказать, а если ей не нужно, то мне-то чего волноваться?
Что еще? F58? Ну, за этим я чуть-чуть приглядываю вполглаза, да и демиург того мира обещала дать знать, если что не так пойдет. С P24 вроде бы разобрались, в ближайшее время внимания не потребует, а там разберемся. Надо будет, поможем. I7 — это эксперимент, что получится, то получится. R66 вообще не мои игры, попросят еще помочь — помогу, но об этом не моей голове болеть. А не так уж много и делаю, с удивлением заметил я, можно и правда за что-нибудь еще взяться.
Например, этот поиск корпоративных паразитов может оказаться интересным. И правда, надо запустить процесс и посмотреть на результаты, может, что толковое и получится. А то, что пока что обработка результатов ручная, ну, посмотрим, может, не так и много будет чего обрабатывать. А если нет, тогда и будем дальше думать. Собственно, если найти кого-то, кто с этим интимно знаком по прошлой жизни, то ему, может, и вручную в этом копаться интересно окажется… будет кем-то вроде «бога менеджмента». Этакий божественный Питер Дрюкер. В общем, поживем — увидим!
Глава 19. Das Kapital: Прикосновение Мидаса
* Алексель
Утро началось с потрясшего избушку рыка профессора:
— Алексель!
Я начал продирать глаза. Вообще-то, это тело вовсе не нуждалось в семи часах ежедневного сна, но и бессонницей не страдало, а упускать наслаждение привычно полетать в просторах Гайи — это не по-божески, так что большинство обитателей +1 реальности придерживались привычного человеческого суточного цикла.
— Алексель, прекрати тереть глаза и вылезай в гостиную, — профессор, как обычно с невозмутимым лицом, стоял в дверях, — дело есть.
— Вы меня еще как в Библии, три раза по имени вызовите… — проворчал я поднимаясь и сооружая себе домашнюю одежду поверх цензурных пушистых трусиков.
— Обойдейшься, — кратко заявил профессор и, развернувшись, вышел в гостиную.
Я последовал за ним. Как ни странно, на этот раз на столике не стояло ни нектара, ни бокалов.
— Что-нибудь случилось? — спросил я, бухаясь в кресло.
— Ты за подопечным в P24 присматриваешь?
— Неужто он уже целый мир засрать успел? Я вроде все в относительном порядке оставлял.
— Понятно, не присматриваешь, — заключил профессор, — А насчет «успел-не успел», сам смотри.
Профессор взмахнул рукой, и над столом повисла карта мира с путаной сетью узлов в форме шара. Голубой клубок узлов и связующих их нитей был покрыт какой-то аллергенной сыпью мельчайших красных точек.
— А это что еще? — поневоле заинтересовался я.
— Вообще-то, это я тебя должен спросить, что это? И почему ты это не заметил? Но так и быть, обьясняю. Так выглядит человеческий демон, он же мемовирус, когда захватит достаточно умов в мире. А красным подсвечен, потому что патогенный. Видишь, на уровне мира у него никакой структуры нет — просто отдельные точки. Так что, сам мир пока чистый. А точка — это группа узлов, моделирующая сознание отдельного персонажа этого мира. И вот эти-то точки и загажены. Причем массово. На нормальный язык перевести, или сам знаешь, что это такое?
— Какая-то массовая религия или культ? — догадался я. — Так, а чего переживать? Может, он так миром своим правит. Мы ж обещали не лезть, так пусть себе тешится. Опять же, свобода совести, и все такое прочее.
— Говоришь, чего переживать? — успехнулся профессор, — А с чего тогда твой подопечный под домашним арестом в своем пентхаузе сидит?
— Ни фига себе, — удивился я, — Мы ж ему обещали власть над его миром, и вроде бы, все что надо, обеспечили. Как он ухитрился в такой заднице оказаться?
— Да, вот справился, — хмыкнул профессор, — Талантливый, зараза, оказался. Теперь тебе его вытаскивать придется, лезть в этот мир. Сидит он в пентхаузе на вершине одного из небоскребов в Нью-Йорке, но ты туда прямо не лезь, сначала погуляй по городу, попытайся понять, что это за красная сыпь весь мир покрыла, может, лечить придется. К слову, ты специально сделал этот мир копией западного полушария?
— Да, нет, так получилось, — пожал плечами я, — Хотелось сделать что-то ему знакомое и убрать то, что ему точно будет мешать. А что американцу мешает? Самое логичное было просто убрать восточное полушарие с русскими, арабами и китайцами, и дать ему играться в том, что осталось. Все-таки, изоляционисты неглупые люди были.
— Ну, и ладно. Короче, ныряй в P24 и разбирайся, что он там натворил. Придется стирать — сотрешь, а нет — почини и дай ему дальше резвиться. Понятно?
— Все понял, — ответил я и запустил поток сознания для P24. Все-таки удобно, когда можно одновременно делать много дел…
* P24 Алексель
Материализовался я в Нью-Джерси, на аккуратной бетонированной набережной с красными кирпичными столбиками и черной невысокой металлической решеткой между ними. Сразу за оградой берег, состоящий в основном из крупных валунов, обрывался в воду, а поверх воды через Гудзон открывался знаменитый вид на мидтаун Манхеттена, который только ленивый не снимал. Недолго понаслаждавшись теплом и солнцем, я развернулся и пошел к небольшому модерновому белоснежному речному вокзалу, от которого отходили паромы в Нью-Йорк.
Зайдя в здание речного вокзала через крутящуюся дверь, я подошел к кассе-автомату и, выбирая опции на экране, затребовал билет через пролив — «Билет в одну сторону» — «Мидтаун» — «9 долларов, Да.» Автомат потребовал, чтобы я подтвердил покупку жестом, напоминающим не то две перекрещенные восьмерки, не то ирландский четырехлепестковый клевер. Я послушно изобразил рукой эту пародию на крестное знамение, и RFID чип под кожей на запястье правой руки просигналил мне красным светом, означающим, что деньги со счета перешли в оплату билета. «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, и пророк их — Святой Ёб!» сообщила мне касса-автомат, после чего в окошечко под экраном вывалился цветной блестящий билетик с магнитной полосой на обратной стороне.
«Обилеченный», я прошел по мостику на понтон с причалом номер 2 и стал ждать парома. И тот не заставил себя долго ждать. Не прошло и десяти минут, как к причалу пристал небольшой паромчик, что-то вроде речного катера на сотню с небольшим пассажиров со сходнями на носу. Рядом с паромом из Сиэттла он, наверное, выглядел бы как старый «Запорожец» рядом с современным многотонным грузовиком, но в данном случае это все, что мне было нужно. Отдав билет флегматичному негру в форме NYWaterWays, я поднялся по крутой лесенке на пустую верхнюю палубу и удобно устроился на белой крашеной металлической скамеечке. Размышляя, зачем на билетике была нужна магнитная полоса, я дождался, пока загрузились редкие в это время дня попутчики, и паромчик стал выруливать на фарватер, пятясь задом как котяра, залезший в узкую трубу, и решивший из нее выбраться обратно.
Наконец, он развернулся и тихо почапал в сторону залива, где справа вдали, у берега Нью-Джерси зеленой каплей проглядывала статуя Свободы. Слева по борту проплыли стоящий у берега огромный белый круизный корабль «Принцесса Норвегии» и выглядящий небольшим по сравнению с ним старый авианосец времен Второй Мировой. Примерно через пять минут, которые я размышлял, что в этом мире называется «Норвегией», паромчик решительно развернулся к берегу Манхеттена и пристал к речному вокзалу Мидтаун-Вест-39. Издали вокзал выглядел, как два коричневых кирпичных здания высотой этажей десять, но без окон, и загадочного назначения, поскольку все службы вокзала, включая кассы, зал ожидания и выходы на причал располагались в одноэтажных пристойках внизу.
Оставив сию загадку тем, кому она покажется интересной, я сошел с парома, вышел из вокзала, и пошел направо по 12-ой авеню в сторону 34-ой улицы, по которой я намеревался углубиться в каменные джунгли и двигаться в сторону башни-небоскреба, ставшей узилищем моего подопечного. Тротуар был пустынен, и лишь ветер лениво, с перерывами, гнал передо мной пустой рваный пластиковый пакет. Справа в стене открылась ниша, в которой спали двое бездомных, накрывшихся какими-то неопрятными тряпками с головой. Мимо проехала полицейская машина с надписью NYPD, и чип на моей правой руке мигнул зеленым светом, что означало, что мои данные были на всякий случай считаны, но никаких денежных транзакций при этом не произошло.
Итак, задумался я, пока что ничего подозрительного, кроме вживленных RFID чипов, я не увидел. Ну, да, подопечный явно изобрел какую-то синкретическую религию и сделал себя в ней святым и пророком, ну, так, почему бы и нет? По правилам, это ему не запрещается. В чем же проблема? Чего профессор так переволновался? Нет, вытащить подопечного из под ареста и дать ему возможность действовать дальше, конечно, надо. Как и разобраться, как же его ухитрились посадить под арест. Но в остальном, похоже, вмешиваться было совершенно не во что.
Механически свернув налево на 34-ую улицу, я продолжил свой путь, не отрываясь от размышлений. Надо сказать, пейзаж вокруг улучшился не сильно. Вместо безработных и пустого мусорного мешка меня теперь окружали строительные заборы, состоящие из бетонных надолбов и висящих на тонких столбиках загородок из проволочной сетки, прикрытой кусками пластика, слева — темно-зеленого, справа — яично-желтого. Слева от меня, на темно-зеленом заборе висел большой плакат попугайской раскраски, с гордостью сообщающий название фирмы, которая принесла это безобразие в город, равно как и обещание закончить «проект» в течение лет трех.
Дальше забор прижимался к проезжей части, оставляя лишь узкий проход под дощатым козырьком, так что, чтобы не толкаться с увеличивающимся количеством идущих навстречу людей, я просто пошел рядом по проезжей части, украшеной обшарпанной дорожной раскраской и мелкими колдобинами. Чип на руке вспыхнул вновь предупреждающим зеленым, но пока я не вылезал из недоступной для машин полосы, раскрашенной диагональными полосками, претензий ко мне, очевидно, не было. Вскоре стройка окончилась, очень кстати освободив тротуар для пешеходов, поскольку количество машин начало увеличиваться.
Большой мусорный контейнер гордо стоял у глухой стены, где раньше, видимо, был то ли въезд, то ли фасад какого-то магазина, ныне аляповато заделаный крупными серыми кирпичами, а в десятке метров за ним большая вывеска высотой в два этажа призывала неприкаянных автомобилистов: «PARK Enter here» и указывала стрелочкой на подворотню, слева от которой сообщалось, что Global Parking принимает все основные кредитные карточки, изображенные на табличке для простоты своими логотипами. Привычные четыре лого были изображены на фоне все того же четырехлистного ирландского клевера, очевидно, означающего уже использованную мной систему RFID идентификации для платежей.
За этим зданием следовал еще один паркинг, на этот раз «Imperial Parking System», расположенный в открытом дворе за забором с колючей проволокой наверху, где припаркованные машины заехав на синие одноместные платформы поднимались домкратами на два метра вверх, освобождая место для парковки еще одной машины внизу. Красочные логотипы кредитных карточек на фоне листа клевера вслед за названием фирмы вновь подтверждали готовность изъять $16.90 любым удобным для клиента способом. Перейдя десятую авеню, я отдалился от прибрежного района, вроде тех, где снимался фильм «Банды Нью-Йорка», и попал в более типичную часть Мидтауна с плотным автотраффиком, огромным количеством ресторанчиков, пиццерий и прочих закусочных по обеим сторонам улицы, и набитыми черными мусорными мешками оставленными прямо на тротуаре, иногда прислоненными к столбам, иногда просто сваленными в художественную кучу.
На перекрестке с восьмой авеню справа открылся вид на круглое здание Penn Station, один из двух железнодорожных вокзалов центра города. Еще один бездомный в грязной запыленой одежде спал на боку перед ней на асфальте рядом с припаркованной полицейской машиной, упершись спиной в стекляную стенку автобусной остановки с яркой рекламой спортивного напитка. Мда-м, интересно будет послушать моего подопечного, сам-то он как считает, справился с заданием, или так себе? И стоило ли огород городить, чтобы воссоздать все то же безобразие, которое уже и так успешно существует в реальности?
Вздохнув, я продолжил свой путь по 34-ой улице и в задумчивости остановился на перекрестке с седьмой авеню. Как уже говорилось, серьезных проблем с этим миром я так и не обнаружил. Нет, образцом и раем на земле он, конечно, не являлся, но и ничего особо жуткого вокруг тоже не наблюдалось. Ну, да, Америка, Нью-Йорк. А чего я хотел? Сам же и копировал. Но что-то же взволновало профессора. Вот только что? Не бездомные же. С другой стороны, оно и понятно — когда в мире происходит серьезные гадости, обывателям их не показывают, так что увидеть что-то в ходе прогулки по городу трудно. Хотя надо сделать поправку: часто уделаный телевидением обыватель не видит даже то, что под носом, так что и скрывать не надо. В общем, свежим взглядом может и можно что унюхать. Но сложно. И не факт, что то, что надо.
В чем эпидемия мемовирусов должна выражаться? Наверное, в неестественном поведении. Ну, что ж, посмотрим, решил я про себя оглянувшись вокруг. Что-то и правда было не так, но понять что именно не получалось. Я прислушался к своим ощущениям и заметил странное чувство, будто я не в Америке, а в Германии, в каком-нибудь Мюнхене или Франкфурте, где добропорядочные бюргеры дисциплинированно ждут зеленого сигнала, чтобы перейти пустую, вымытую мылом улицу, а магазины в соответствии с профсоюзным законодательством закрываются в пять вечера. Правда, что вызывало это чувство было непонятно — магазины вряд ли собирались закрываться в самое денежное время, улицы были отнюдь не пустыми, да и сложеные в кучу мусорные мешки на перекрестке не очень вписывались в образ добропорядочной Германии.
Вариантов дальшейшего поведения было много. Можно было свернуть направо и пойти примерно в направлении башни с подопечным, надеясь разобраться и заметить желаемое по дороге. Или наоборот, свернуть налево в сторону Центрального Парка, чтобы удлиннить прогулку и увидеть традиционные места, где люди не только спешат на работу или домой. Там отклонения в поведении будут более заметны. Идеально было бы вообще найти полупустой бар, где бармену нечего делать и он не против потрепаться с посетителем за стойкой, на где ж найдешь полупустй бар на седьмой авеню? По крайней мере, если ты не местный житель? А можно наплевать на все эти наблюдения, телепортироваться к подопечному, и в лоб расспросить его, что же тут происходит. Тоже вариант, хотя и не факт, что он сам понимает. Впрочем, это в любом случае в программе.
В принципе, я уже понял, что если что и есть, то незаметное и не очень сильное. Не рак, как в том фэнтези-мире, который профессор на моих глазах лечил и откуда я Таину эвакуировал, а так, насморк. Но насморк хронический. Можно, конечно, профессора прямо спросить, но он и так подсказок дал. Ну, просто блюдечко перед носом поставил да еще и мордочкой ткнул, чтоб не промахнулся. Так что надо и свою часть работы выполнять. В конце концов, уж не знаю когда, может через полсотни лет, может через две сотни, но профессор положит на свою работу и счастливо сольется со своим старшим, а его молодая копия если и появится, будет тупо, как я сейчас, хлопать глазами и ушами и ничего не понимать, и кому тогда такие насморки искать и лечить? Во-во, чувствую мне и придется. Все-таки, Алина очень сильно из поколения Гора, а Миха хоть и хороший парень, но разгильдяй, да и вряд ли в одиночку справится. Так что лучше научиться, пока есть кому учить.
На этой оптимистичной ноте, я решительно перешел седьмую авеню и пошел по ней налево в сторону Центального Парка и Times Square. По обеим сторонам тротуары были заполнены достаточно плотной толпой, спешащей в обоих направлениях. Запястья людей перемигивались зелеными, а изредка и красными огоньками. Мигнул зеленым и мой чип, после чего стеклянная стенка автобусной остановки, оказавшейся рекламным экраном, заполнилась картинкой каких-то пакетиков в яркой обертке и надписью «Аброзия! Пища Богов! Покупайте со скидкой 50 % в Магазине Здоровой Пищи (за углом направо по 37-ой улице не доходя до Бродвея) Вегетарианский продукт. Сертифицированно кошерно. Без жира. Без сахара. Без лактозы. Без глютена.» Интересно, что я в местных системах о себе написал? А рекламный движок у них ничего, не смутился. Ну, бог, так бог, найдем что и богу втюхать. Опять же, кошерно…
Оставив слева Hard Rock Cafe, я оказался на Times Square, площади образовавшейся вроде из-за того, что Бродвей пересекал седьмую под таким острым углом, что строить что-то здесь оказалось практически бессмысленным. А может еще по какой причине. На пешеходной полоске между ними напротив магазина Sephora с одной стороны и ресторана морской еды Bubba Gump Shrimp Co. стояла группа афро-нью-йоркцев одетых во все черное и с могендавидами поверх одежды размером с православные кресты новых русских. Двое держали плакатики с надписями «Рабство в Египте» и «Рабство в США», а перед ними, обращаясь как к остальной аудитории, так и к прохожим, распинался толстый мужик с самым большим могендавидом на шее и узкими темными до черноты очками:
— Вы слышите меня, братья и сестры? О, да! Мы страдали от рабства в Египте. Фараон притеснял нас, братья и сестры. Но Бог послал нам Моисея. И Бог избавил нас от рабства. О, да, братья и сестры, он это сделал. Он избавил нас от рабства. О, да. И потом мы страдали от рабства здесь, в Америке. Нас притесняли здесь, когда мы работали на плантациях, братья и сестры! Но Бог послал нам Авраама Линкольна. И Бог избавил нас от рабства. О, да, братья и сестры, он это сделал! Но теперь Враг хочет, чтобы мы все были рабами снова. Он хочет всех нас снова сделать рабами, и он даст вам номер на руке. Покайтесь, братья и сестры! Не принимайте номер от Врага! Я говорю вам, братья и сестры, почему он хочет дать вам номер. Потому что свободные люди имеют имена. Рабы не имеют имен, братья и сестры! У рабов есть только номера! И это то, что они дают вам! Вы знаете, кто еще давал номера людям? Я скажу вам братья и сестры. Нацисты давали людям номера. Не принимайте ваши номера, братья и сестры, не принимайте! Вы знаете, почему людям вживляют эти чипы с номерами? Некоторые говорят, это потому, что у Первосвященника Кейна есть друзья в Cloverleaf Industries. Некоторые говорят, это потому, что Первосвященник Кейн хочет дать много денег налогоплательщиков своим приятелям в Cloverleaf Industries. О, да, некоторые говорят это. Но я говорю вам, братья и сестры, я вам говорю: жадность Первосвященника Кейна и Cloverleaf Indstries это всего лишь инструмент. О, да, инструмент Врага. Врага, который хочет дать вам номера, братья и сестры. Враг, который хочет, чтобы вы были его рабами! О да, братья и сестры, это то, что враг хочет. Он хочет, чтобы вы были его рабами!..
Прохожие старались не смотреть на собравшуюся группу, а их запястья мигали зеленым, когда они проходили мимо. Последнее меня озадачило — неужто уличные проповедники снимают информацию с прохожих? Но нет, все оказалось проще. Обернувшись, я увидел припаркованные у тротуара две полицейских машины — седан и микроавтобус. Ага, понятно. А информация интересная. Во-первых, если у них тут какой-то «первосвященник» распоряжается деньгами налогоплательщиков, то значит у них тут теократия. Впрочем, а чего я ожидал от своего подопечного с его-то самомнением и замашками?
Второй вывод, у них тут процветает коррупция, да еще и прикрытая как бы это сказать… интимными отношениями с мозгами налогоплательщиков. Тоже впрочем, ничего нового. В реальности примерно тем же занималась TSA со своими нудистскими сканирующими машинами в аэропортах. Ничего нового, господа, ничего нового. Хотя и куда более продвинутый вариант. Что обьясняет использование столь дурной технологии как вживленные RFID чипы, вместо какого-нибудь распознавания лиц или радужки глаз. Поскольку, вживить эти чипы сотням миллионов американцев с соблюдением всех медицинских требований к стерильности и безопасности — это ж какие суммы можно освоить!
В общем, похоже «святой Ёб» продолжает делать деньги. Или это уже не он? Что приводит нас к третьему выводу, самому интересному. Если деньгами налогоплательщиков распоряжается какой-то «первосвященник Кейн», а вовсе не «святой Ёб», то становится понятным, кто держит моего подопечного взаперти. Надо это учесть, а при возможности и пообщаться с «первосвященником»…
Задумавшись, я остановился возле проповедников, и чип на запястье уже привычно мигнул зеленым. Ага, вот и меня сосчитали, машинально отметил я, размышляя, что делать дальше. Проповедник явно исчерпал резервы полезной информации и уже углубился в полную фэнтези, которой Толкиен обзавидовался бы, хотя его недовольство RFID чипами я, в общем, понимал. Интересно, теократия, а позволяют подобные выступления на публике. Хотя тоже все понятно — если есть информация, кто их слушает, то потом устроить проблемы хоть с работой, хоть еще с чем — дело нехитрое.
Я двинулся дальше, дошел до угла с 46-ой улицей и только тут понял, что было необычным. Машин движущихся по 46-ой практически не было, но народ дисциплинированно стоял и ждал сигнала светофора. Кто был в Нью-Йорке знает, насколько такая картина невероятна. А что будет, если нарушить? Я решительно перешел на красный свет. Полицейские в припаркованной рядом машине мои действия полностью проигнорировали, зато чип на запястье мигнул красным светом. Так, это тоже понятно. Штраф снят автоматически, теперь, когда правонарушение зарегистрировано и оплачено — свободен, гуляй дальше. Что я и сделал.
Купив газету в уличном автомате на углу (опять клеверно-крестное знамение над аппаратом и красный сигнал подтверждающий транзакцию), я засунул ее в задний карман штанов и пошел в сторону Центального Парка. Ситуация со светофором наводила на мысли. Я прикинул, сколько раз мой чип был считан за последний час и пришел к неутешительному выводу, что правительство и крупные бизнесы в этом мире могут отслеживать действия граждан и потребителей с точностью до знаменитого «шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству». Представить такой контроль в сочетании с теократическим режимом, и картинка вырисовывается прямо скажем неприятная. Переварив полученную информацию, я синхронизировался с основным сознанием, и пошел дальше.
* Алексель
Отправив отдельный поток сознания гулять по P24 и разбираться, я повернулся обратно к профессору и доложил:
— Разбираемся.
— Вот и молодец, — одобрил Укантропупыч, и тут-то и появилась привычная бутылка нектара и бокалы. Хотя вру, нектар опять был какой-то новый.
— Профессор, а можно пока дурацкие вопросы позадавать? — спросил я.
— Вообще-то, у тебя для этого Алина есть, — проворчал он, разливая нектар, — Но давай, почему бы и нет.
— Тут меня в паре миссий называли слугой шайтана и сатаны, так я историю этих имен посмотрел…
— Тебя интересует имя или то, что оно называло?
— И то, и другое.
— С именем все просто, «шайтан» — это искаженное сирийское «сатан», а то, в свою очередь, искаженное египетское «сет». Только ни к шайтану, ни к сатане я никакого отношения не имею. Это просто дикари-азиаты использовали имя для какого-то своего мелкого языческого божка, вроде бы вулканической природы. Ну, а учитывая уровень культуры и что они делали друг с другом тогда на Ближнем Востоке, характер этого божка можешь себе легко представить. Впрочем, они и сейчас не слишком далеко от этого ушли. Кого некоторые народы там ныне «аллахом» величают, всякие молохи с ваалами отдыхают. И какое мы к этому отношение имеем?
— Стоп, стоп, вы меня уже дважды удивили, профессор. Во-первых, какое мы отношение к Аллаху имеем?
— Как какое? — удивился он, — Сам разве не в курсе? «Аллах» — это арабское произношение еврейского «элохим», буквально означающего «боги», во множественном числе, между прочим. То есть, мы и есть. А к тамошнему бардаку никакого отношения не имеющие, с такими вещами люди без нашей помощи справляются.
— Хорошо, понял, а второй вопрос — что это за языческие божки, откуда они берутся и какое отношение к нам имеют?
— К нам они отношения не имеют, — начал профессор, — То, что большинство людей принимает за бога свое собственное отражение во Вселенной, ты уже в курсе?
— Да, только вчера обсуждали.
— Ну, вот и хорошо. А теперь подумай, если отдельный человек имеет отражение, то и любой народ, который достаточно долго держится вместе, получит свое коллективное отражение. Причем отражаться он будет в основном не на камнях и земле. Эти субстанции относительно пассивные, если не считать экологию и ресурсы, который не одну цивилизацию свели в могилу. Отражаться он будет в основном в соседях и самих себе. И, как и то отражение отдельного человека, это коллективное будет иметь над оригиналом немалую власть, хотя бы в силу инерции.
— А можно пояснить? А то сюр какой-то.
— Ну, хоть то, что отражение человека в соседях, коллегах, друзьях на него очень сильно влияет, ты понимаешь?
— Вполне, на эту тему тоже разговор был.
— А теперь представь, что какой народец вел себя как последняя сволочь, никто из соседей ничего хорошего от них не ожидает, и вообще, спят и видят, как бы их извести. Даже если этот народец вдруг станет белым и пушистым, все, чем это окончится, — так это либо его уничтожением, либо возвращением к восприятию всех вокруг как врагов, концентрации на эгоистичном выживании, причем оба исхода будут с немалой кровью.
Или другой пример, отражение на самих себе. Создали они, положим, культуру в стиле южноамериканских индейцев, с человеческими жертвоприношениями, обиранием крестьян, и прочими прелестями. Они, может, и хотели бы выжить в засушливый год, да духовенство уже привыкло отбирать свою долю, и что дальше? Крестьяне начинают помирать от голода и хуже размножаться, пищевая база сокращается, население сокращается вместе с количеством боеспособных мужчин, так что их либо завоюют, либо сами вымрут. И опять же, путь к этому будет с большими жертвами.
Так что, отражение народа в соседях и самом себе оказывается материальной силой, которая на него же и влияет. В древности эту силу приписывали богам, сейчас просто на судьбу жалуются, которую в древности тоже к богам относили.
Вот и получилось, что какой-то ближневосточный народец себе настолько нагадил, что нужно было искать виноватого, и придумали себе бога, а имя, переврав, у египтян позаимствовали. Египтян тогда боялись, их богов тем более, вот и взяли для авторитетности. Почему именно мое — не спрашивай, дело случая. Просто имена и какие-то обрывки историй ведь по всей ойкумене ходили. А потом, при очередном бедствии все недостающее дофантазировали. Религии обычно так и происходят, из небольших искаженных кусочков чужих. И никто бы об этом сейчас не помнил, да народ этот кто-то завоевал, а может и вообще извел. Не исключено, что как раз евреи во время завоевания Палестины. Или те же древние сирийцы. А в таких случаях боги завоеванных переходят в пантеон завоевателей как плохие, враждебные боги, в какой форме это искаженное имя и попало в историю.
— А как же насчет тезиса, что языческие боги подпитываются энергией верующих? Тут, вроде, никакой энергии незаметно.
— А чем тебе приведенные примеры не нравятся? Когда традиции и культура требуют убивать членов общины или оттягивают ресурсы на откровенных паразитов, это как, не тянет на «питаться энергией верующих»? Одно перераспределение еды в пользу руководства культа, которая и есть по сути энергия, причем не мистическая, а самая что ни на есть настоящая, химическая. По сути, когда культура забредает в тупики вроде уродливой религии — это просто напросто типичный человеческий демон сознания, который передается от одного члена общины к другому, отнимает время, туманит сознание и присваивает себе ресурсы. Мемовирус, причем не симбиотический, а оторванный от реальности, существующий сам по себе без пользы для носителя.
— Вообще-то выглядит так, что члены этой общины сами с собой это все делают, безо всяких божков.
— Конечно, сами. Но с точки зрения отдельных членов общины, над ними тяготеет что-то большее, что-то им не подчиняющееся. Рок, высшая несправедливость, судьба. И в чем-то это так и есть, будучи коллективным феноменом, оно не подчиняется отдельным членам общины. И совершенно никакого значения не имеет, что это просто мемопрограмма, которая выполняется на их же собственных коллективных мозгах и ими же самими и передается старательно новым членам. Вот и получается языческий божок, который живет за счет верующих. По сути демон человеческого сознания, паразитический мемовирус.
Не забыл еще? Демон — это паразитический процесс на нейронной сети, единственной целью которого является продолжение своего собственного выполнения. Если он не в Гайе, а на человеческих мозгах выполняется, то это демон человеческого сознания. Таковы, например, всякие фобии, мании, навязчивые идеи. Если демон человеческого сознания является еще и мемовирусом, то он распространяется от человека к человеку и может заражать большие массы людей. Тогда он может стать частью культуры и зомбировать людей по ходу дела — то есть, лишая их способности воспринимать информацию из внешнего мира, которая ему противоречит, а то и изолировать человека от таких источников информации, включая друзей и близких.
Вот этот демон-мемовирус и превращается в тех самых языческих божков древности, ну, или в современные идеологические и религиозные конструкты, вроде идеи свободного рынка или моды на галстуки определенного цвета. И если такой конструкт-божок доминирует в обществе, то индивидуальным членам он не подчиняется.
— А как же не подчиняется? А если большинство в него перестанет верить?
— Тогда развоплотится. Какой же он божок, если в него не верят? Вот только в том-то и проблема, что одному человеку изменить верования большинства ничуть не проще, чем прекратить эпидемию гриппа, отлежавшись в постели и вылечившись самому. Он же не из голой веры состоит, у любого сильного мемовируса якорь должен быть, вроде неуверенности, страха, чувства избранности, да и социальные поддерживающие элементы, скажем, обряды, авторитет власти, завязанный на авторитет этого демона. А к ним и вполне материальные подпорки прилагаются — храмы, священнослужители…
— Да, и правда, — пробормотал я.
— Еще дурацкие вопросы есть? — спросил он, наполняя по новой бокалы.
— Да, хватает, — ответил я, — Вот хотя бы, а почему эльфийские тела — это «алеф», а наши «омега»? С чего это такая смена алфавита?
— Как с чего? — удивился профессор, — Когда алеф делали, греческого алфавита еще не было. А к омеге он уже появлися. Именно поэтому греческие боги уже не длинноухие и не косоглазые. А потом уже все сами запутались, и кто их алеф продолжал называть, кто альфами, а привести все в систему так ни у кого руки и не дошли за ненадобностью. В конце концов, какая разница, алеф, альфа, эльф, главное — все равно всем понятно, так зачем что-то менять?
— Да, и правда, главное, что все равно понятно, — согласился я, — А чего мы первую миссию из лаборатории стартовали, а с тех пор ни разу так не делали.
— Учишься ты быстро, ученик, — пожал плечами профессор, — Лаборатория нужна зачем? Чтоб встретиться и миссию запланировать. Можно и дома у кого, как вон ты с Кали и Михаэлем, но в лаборатории удобнее. А ты все больше соло работаешь. К слову, мог бы и не быть таким одиноким волком, пора бы и напарников к работе привлекать.
— Это кого? — удивился я, — Я ж никого кроме Алины и Михи и не знаю. Ну, еще Гиту.
— Вот их и привлекай.
— Так вроде бы они и так заняты, нет? — возразил было я.
— Ты не умничай, ученик, — ответил профессор, поднимая бокал, — Они дополнительные потоки сознания куда раньше тебя научились запускать. И не переживай, если надо — помогут.
— А если не надо? — спросил я, также поднимая бокал.
— Тогда сам справишься.
— Профессор, — ответил я после паузы, — Но ведь я действительно не так много других богов знаю, чтобы привлекать к работе.
— Совершенно верно, — ответил профессор, отставляя пустой бокал на столик, — Знакомиться с другими тебе тоже давно пора. К слову, мне Андрей рассказывал о твоей идее — попробуй, может, что и получится. Звучит интересно.
— Да, а это ничего, что я так самостоятельно нахожу себе занятия? — задал я давно волновавший меня вопрос, — А то в человеческой жизни мои менеджеры иногда обижались, что я бываю слишком самостоятельный.
— Человеческим менеджерам обычно нужно, чтобы их задницу лизали, а мне нужно, чтобы ты с моей шеи слез, захребетник ты этакий. Разница понятна?
— Кстати, профессор, предварительные результаты пришли, — отвлекся я, — От сетевых демонов мир практически чист, религия какая-то поганенькая, общество, похоже, слегка тоталитарная теократия, а может, и не очень слегка, подопечный и правда под домашним арестом. Я чего-то пропустил? Это я чего спрашиваю — пока выглядит так, что выпустить его из-под ареста, может, помочь слегка, но в остальном не вижу во что вмешиваться.
— Пропустил, — кивнул профессор, — Во-первых, разобраться, что же произошло, во-вторых, понять, научило ли это его чему-нибудь, и стоит ли это продолжать. А в остальном пока вроде все правильно, делать за него ничего не надо — это его задание и его урок. Освободи, помоги, а дальше пусть сам справляется. И еще один момент — все-таки проверь, нет ли там прорывов, пусть даже и в локальную виртуальную сеть. Я тоже беглым взглядом ничего не заметил, но как-то душа не на месте.
* P24 Алексель
Добравшись до Центрального Парка, я немного углубился в него и уселся на пустой скамеечке под кроной развесистого красного дуба. То есть, листва у него была вполне зеленая и обеспечивала вполне комфортную тень, а «красный» — это порода такая, названная в основном за цвет древесины и цвета необычно остроконечной листвы осенью.
Короче, сидел я под этим зеленым красным дубом на скамеечке и следил за своими мыслями, которые блуждали между вариантами дальнейшего поведения, но увы, надо было признать, что выбирать между ними было невозможно. Вообще, люди это любят, начинать принимать решения, когда нет достаточной информации, причем вдумчиво, долго и обстоятельно, мучая и себя, и других. В результате получается типичный демон сознания, у него даже специальное имя есть — демон выбора. Скажем, хочет человек выбрать между тремя альтернативами — A, B, и C. Вот только информации у него о них — ноль, ну, как у вас сейчас, при чтении этого параграфа. Вот он и решает, «а давай-ка A!», а потом начинает думать, «А чего это A, а может B?» А потом, «да ну это B, лучше C!» А с C обратно на A прыгает, и так по кругу. И все потому, что у него просто нет достаточной информации для принятия решения, а когда какая-никакая появляется, то оказывается, что она уже побоку, все и без нее решили, и учитывая, сколько энергии в это вгрохали, ничего менять уже категорически не хочется. А уж когда коллективное сознание так зашкаливает, то вообще кранты — многие шедевры корпоративного идиотизма так и появляются.
Между прочим, выбор вещь и правда неприятная. Есть даже такой «парадокс выбора», когда увеличение выбора делает человека более несчастным. Скажем, есть один сорт колбасы, как в СССР, да и тот не всегда. Впрочем, вру, сортов колбасы там было больше, несколько штук точно, но главное было не сорт колбасы, а есть она в магазине, или ее нет, если, конечно, не ливерная, популярно известная как «собачья радость». И когда относительно нормальная колбаса появлялась, было счастье, по крайней мере на периферии, где она вроде и правда периодически исчезала. Счастье светлое и не замутненное никакими выборами.
Это не американские продовольственные, где на полстены стеллаж, заставленный сотней-другой сортов, и обыватель отчаянно смотрит на все это, пытаясь выбрать «самое-самое». Причем, что ни выберет, будет все равно грызть червячок, что «самое» как раз лежало рядом справа, или слева, так что ошибся и сьел не самую вкусную. Или не по самой оптимальной пропорции цена-качество. Или не самую полезную. Или еще не какую самую. А ведь критерий выбора тоже еще выбрать надо.
Впрочем, мой выбор был проще. Можно было сразу отправиться к подопечному. Можно было навестить подозрительного «первосвященника». И можно было еще пособирать информации, тем более, что она была под… ну, не то, чтобы рукой, но рядом — я на ней буквально сидел. Вытащив газету из заднего кармана, я погрузился в заголовки в попытке понять, чем же живет этот огромный город.
Передовица вещала: «175-ый день затворничества Святого Ёба! Пресс-центр Первосвященника Кейна сообщает, что Святой Ёб отказывается являть миру свой лик, пока не будет достигнута 95 % чипизации населения.» Длинная статья в «подвале» исследовала вопрос, как недостаточная чипизация пагубно влияет на экономику небольших городков и общин. Оказывается, храмы получали последнюю, третью версию каких-то ёПадов, используемых при регистрации браков и рождений, только по достижении нужного уровня чипизации, что при отсуствии такового приводило к невыплатам пособия на уже рожденных детей и повышенному налогообложению пар по ставкам для одиноких. Третья страница с мировыми новостями сообщала, что католические экстремисты Венесуэлы тайно создают оружие массового поражения в недоступных горных областях. Статья прямо нигде этого не говорила, но чувствовалось, что экстремисты чипизацию явно не любили.
Были статьи и не включающие чипизацию. Целая страница была посвящена новостям театра, кино и каким-то странным книжкам, другая спорту, разворот занимали бизнес новости, в общем, ничего особенного. Помимо уже очевидного тотального контроля над населением, единственным полезным фактом из газеты оказалось, что по локальному времени мой «святой Ёб» сидит под арестом уже почти полгода. Так что неудивительно, что профессор возмутился. И правда, запустил я немного вопрос, и то, что в P24 время значительно быстрее бежит — еще не оправдание.
В общем, информации получилось не больше, чем если бы я изучал детали состава сто первого сорта колбасы. В какой-то момент надо просто на все плюнуть и приступить к действиям, что я и сделал. Локализовав своего подопечного, я не стал больше тратить время на пешие прогулки, а просто телепортировался к нему, оставив газету бездомному, который будет в нее заворачиваться, ночуя на этой скамеечке. Или не будет.
* P24 Алексель
Пьяный вдрызг святой Ёб лежал мордой в подушку на широком диване, а на столике перед ним стояла какая-то съедобная ерунда, грязный винный бокал и наполовину пустая бутылка дорогого скотча на 1.75 литра. В смысле виски, а не липкой ленты. Уж в маленьких человеческих радостях его явно не ограничивали. Это сколько ж он выпил? А еще говорят, что только русские так могут. Я вздохнул, присел в кресло и внимательно присмотрелся. Нет, дышит, живой. Ах, ну, да, я ж ему устойчивость к ядам обеспечил. Ну, и то хлеб, хотя разговаривать с этими дровами совершенно невозможно.
Кто-то может подумать, что раз бог, да еще и в виртуальном мире, то всего и делов — щелкнуть пальцами и получить трезвого собеседника. Увы, нет. Для этого надо понять, как все происходит. Во-первых, есть узлы и на них программа, которая моделирует тело моего подопечного, включая мозг, в котором накапливается какая-никакая информация. Получив сигнал от узлов, моделирующих спиртное, они начали имитировать сначала перевозбужденные, а потом подавленные нейроны. Так что, даже если бы я смог мгновенно выключить все узлы, моделирующие поглощенный им алкоголь, все что я получил бы — это совершенно трезвый, но полностью подавленный мозг, по-прежнему непригодный ни для какого общения. А ведь локализовать узлы, моделирующие поглощенный и размытый по организму алкоголь, это тоже еще тот финт. И это еще только самая поверхность проблем с внешне простыми решениями. В общем, будь ты хоть трижды бог, но лучше уж по старинке, не нарушая законов физики и биологии этого мира.
Покопавшись в доступных библиотеках, я быстренько создал ему в желудке стайку червячков. Этаких мелких, бодреньких и голодных, причем питающихся исключительно алкоголем и промежуточными продуктами его переработки, впитывая их всей поверхностью тела. А заодно выделяющих слизь на основе глицерина, чтобы защищаться от желудочного сока и не быть переваренными.
Червячки тут же начали радостно впитывать плещущуюся в желудке отраву, а выделяющаяся из них слизь начала облеплять обожженые стенки желудка, работая заодно как анестетик. А это откуда? А очень просто, червячкам нужно, чтобы организм не чувствовал их прикосновений к стенкам желудка и кишок, ни к чему им ни рвота, им там и так хорошо. Вот и вырабатывают обезболивающее, которое добавляется в слизь и вызывает онемение. Понимаю, что это все — благотворительность, которой мой подопечный не заслужил, но хочется говорить с ним в нормальном состоянии, а не пока он держится за больной желудок.
Червячки тем временем впитали основную массу алкоголя в желудке и, используя все ту же свою смазку, стали просачиваться в двенадцатиперстную кишку, а через нее в тонкий кишечник, где прилипли к стенкам и стали впитывать алкоголь уже из крови. И пациент начал на глазах трезветь. Ага, а вот и глицерин в кишечнике подействовал. Святой Ёб позеленел лицом и бегом бросился в санузел.
— Как насчет еще и душ принять? — бросил я ему вслед.
— Хорошая идея, — раздалось в ответ из закрывающейся двери.
Через полчаса он вышел оттуда свежий, причесаный и даже переодевшийся в просторный махровый банный халат, хотя подозреваю, что последнее было в некотором роде необходимостью. Взмахом руки я развеял остатки пьянки на столе — все-таки многое, и правда можно делать, щелкнув пальцами, а затем материализовал чайник с горячей водой, пару чашек, и коробочку с ассорти черных, зеленых и травяных чаев в пакетиках, плюс вазочку с мелкими печенюшками. Не прием у английской королевы, но для разговора cойдет.
— Спасибо, — кивнул мне подопечный и, с некоторой неприязнью обойдя диван, уселся во второе кресло, — Впечатляет.
Он покопался в пакетиках и выбрал себе травяной из ромашки с мятой и еще чем-то вроде не то зверобоя, не то шалфея, что, учитывая состояние его желудка, был явно неглупой идеей. Я же взял простой черный, не очень рассматривая, в конце концов, настоящим чаем меня вечером Алина напоит, а это — так, для разговора. Еще пара минут ушла на то, чтобы налить в чашки кипятка и подождать, пока прозрачная вода приобретет янтарный цвет. Чем хороши такие традиции — дают подумать, прежде чем говорить, а местному святому явно было о чем подумать.
— Ну, можете рассказать, что же здесь произошло? — прервал молчание я.
— Нечего рассказывать, — кратко ответил он, — Сначала я сделал систему, а потом система сделала меня.
И правда, кратко и по делу. Я, в общем, и сам догадался что нечто в этом роде как раз и случилось.
— А поподробнее? — спросил я.
— Можно и подробнее, — пожал плечами он, — После последней отключки в том мире, я оказался ни много, ни мало в овальном кабинете Белого Дома. Рядом какая-то пышногрудая брюнетка-практикантка бумаги подает. Что интересно, в голове полный контекст последних лет работы, так что во всем разбираюсь, спасибо за это, иначе трудно было бы. Занялся работой. Через пару месяцев скандал с расследованием в Конгрессе, как раз по поводу той самой практикантки. До боли знакомый. Это вы, кстати, шутку такую мне подкинули?
Я задумчиво проверил предысторию. Надо же, бывают истории, которые два раза подряд повторяются, как комедии.
— Нет, случайно так вышло, — ответил я на вопрос, — Президент ведь должен был функционировать до того, как вы «заселились», пришлось сделать автомат, своего рода робот, выполняющий должностные обязанности. Нужно обьяснять, кто был прототипом для него?
— Вообще-то, более одного в голову приходит, но догадываюсь, — усмехнулся подопечный, — В общем, с должностными обязанностями ваш робот справился, и я получил импичмент. В качестве утешительного приза, та драная кошка, которую вы мне назначили женой, меня оставила, а практикантка, наоборот, осталась при мне, неформально, но от души. Пока был в должности, я понял, что президент — пустое место, и начал искать способы выполнить задание. Понял также, что демократия к способности внести хорошие изменения никакого отношения не имеет. Тогда я основал религию, нашел подвижников и помощников, и в два года превратил ее в доходный растущий бизнес…
Я поднял бровь в недоумении, на что он пожал плечами и соизволил обьяснить:
— А как еще? Религия и должна быть доходным растущим бизнесом, чтобы быть стабильной и овладеть массами. Чистоплюйство тут совершенно ни при чем, только мешает. Хотя должен вас поблагодарить, многое из того, что вы мне изложили в том памятном разговоре, я заложил в основы новой религии, и удивительно много людей нашли это очень привлекательным, так что ваша доля тоже есть в этом успехе. Я ведь ее основывал, чтобы людей к лучшей жизни направлять, как вы и требовали. В общем, некоторое время все шло хорошо.
— Покуда звучит… неплохо, — поддержал я, хотя и был немного озадачен «доходным растущим бизнесом». Наверное, я и правда не специалист по религиям.
— Вот, то-то и оно, что «покуда», — продолжил он, — Сразу после этого и начались проблемы. Во-первых, религия эта стала безмерно агреcсивной, модифицироваться, как ей взбредет в голову, начали формироваться секты, которые меня возносили на божественную высоту, но при этом самого меня лично полностью игнорировали, да еще приписывали мне тексты весьма сомнительного содержания. Мы даже выявили одну секту, где практиковались человеческие жертвоприношения! Представляете, каких усилий стоило ее прикрыть без жуткого удара по PR?
— Представляю, — кивнул я, — А вы ее что, сразу сконструировали как массовую, да еще и противопоставили другим религиям?
— А как же еще? Полный комплект — единственный путь спасения, откровения напрямую из божественных первоисточников, словарь, жесты, избранность, предпочтительное отношение к своим, атрибутика от заколок для галстуков и запонок до футболок с клевером и цитатами, треннинги для новопосвященных, возможность стать священником и получать часть пожертвований, приведя всего десять неофитов. У нас даже свои футбольные и баскетбольные команды есть. В общем, все, как положено.
— Ну, батенька, нельзя ж так резко, не понос, чай… — ответил я машинально, даже не заметив, что сказал это по-русски, хотя как ни странно, святой Ёб, похоже, понял. Тем не менее, я тут же поправился, — А не пробовали на все эти ваши лепестки клевера навесить трейдмарки и копирайты, чтобы хоть как-то контролировать движение?
— Первым делом сделали, не помогает. Уходят в подполье, и начинает раздуваться миф о гонимой истиной вере. Сейчас апокрифические секты нашей собственной веры куда большая проблема, чем остатки традиционных религий. Тех-то мы интегрируем в виде «апгрейда», мол, вам все правильно говорили, а теперь вот новые откровения пришли, «апдейт», так что спешите в магазины, а то будете ходить как лохи со своими вышедшими из моды крестами и полумесяцами…
— Магазины?
— Ну, да, новые откровения приходят записанными на ёПодах, которые новообращенные должны купить в ходе обряда принятия веры. В общем, ничего нового, в христианстве кресты тоже сами верующие приобретают, да и мусульманам молитвенные коврики не бесплатно раздают. Мы просто дизайн улучшили и функциональности добавили. Не на шее болтается, а брошка на лацкане в форме того же листа клевера, а от нее наушники идут. Заряжается по USB, а новые проповеди подгружаются через Интернет по старым сотовым сетям.
— А кто не может купить?
— Получают в кредит от рекомендовавшего. А после обращения у нас есть при церквях программы переквалификации и поиска работы, чтобы могли отдать долг. Просрочить платеж по долгу единоверцу — большой грех.
— Переквалификация и поиск работы — это вы хорошо сделали. Так, что, среди ваших последователей безработных нет?
— Среди лицензированных — нет. Вообще, статус безработного грехом сделали. А что поделать? С безработного ничего не возьмешь, вот и приходится заниматься.
— А что это за бездомные, которых я видел на улицах?
— Кто знает? — пожал плечами святой Ёб, — Может, остатки старых религий, среди бедноты еще немало протестантов, католиков и мусульман, особенно среди афроамериканцев. А может, сектанты. Как я говорил, сектанты это — жуткая проблема. Распространяются, как лесной пожар, особенно в удаленных областях. Бывает, начинаем расширяться на новую территорию, а там уже и так все в Святого Ёба верят, и привыкли, что за это не надо платить. Мол, вера — как ОС, на халяву. То есть, в смысле за лицензию платить не надо, а так обдирают новеньких, как липку. А когда денег не остается — требуют службу миссионерством, рекрутингом новых членов. Нужно обьяснять, как трудно этот Herbalife выводить?
— Ну, тут вы сами виноваты, — заметил я, — Создали религию с нуля, зарядили ее маркетингом по уши по последнему слову науки, да еще и против мутаций ничего в нее не вставили. Чего вы еще ожидали?
— Поясните, — кратко попросил подопечный.
— Ну, любая религия — это мемовирус, и как таковой она себя и ведет, — начал я, вспоминая недавние разговоры, — Теперь смотрите, каждый раз, когда один человек обращает другого, это то же самое, как когда один человек другого заражает гриппом. При этом вирус может мутировать. У новообращенного в голове уже неточная копия, мутация. Теперь вопрос — какие мутации будут выживать, а какие нет? Положим, этим гриппом и так уже все больны вокруг, то есть религия установившаяся и уже захватившая всех, кого смогла. Какие две версии вируса выживут? Та, которая симбиотична и помогает выжить, или та, которая заставляет вербовать новых сторонников даже ценой жизни носителя?
— Симбиотичный разумеется, — пожал плечами он, — Новых-то взять неоткуда, так что, если все будут помирать не найдя неофитов, вирус уничтожит свою базу и исчезнет вместе с ней.
— Совершенно верно, — согласился я, — А если вирус новый и вокруг полно незараженных, как в случае с вашей религией, которую вы так неосторожно ввели в оборот? Агрессивно ищущий неофитов, даже несмотря на ваши запреты, или ваша оригинальная симбиотичная версия?
— Вот оно что… — задумался святой Ёб, — Ну, да, так вроде и получается как вышло. И чего же теперь делать?
— Уже ничего, — пожал плечами я, — Рассказывать дальше как святой Ёб попал в такое положение, и чем я могу помочь.
— А рассказывать почти ничего и не осталось, — ответил он, — Чтобы растить церковь нашел сподвижников с грамотным коммерческим талантом. Пока занимался в основном ростом влияния церкви, все шло замечательно и работало как часы. Модифицировали политическую систему, чтобы не мешала, люди сами проголосовали. Сели сверху и получили контроль над всей страной. А как начал сворачивать на то, чтобы и правда помогать людям, оказалось, что «сподвижники» с самого начала хотели только денег и власти. Я вообще-то и сам догадывался, но не ожидал такого сопротивления. К тому времени все уже было компьютеризовано до предела, включая систему охраны этого здания, и как-то так ненавязчиво оказалось, что главный программист и IT администратор храма, он же CIO и первосвященник Кейн, имеет более высокие права, чем я. Так что, когда мой CFO и CIO сговорились, я просто обнаружил одним утром, что вот эта дверь не открывается. Причем, я уверен, что дежурящие там гвардейцы, равно как и агенты спецслужб, сами верят, что охраняют покой святого Ёба, который просто сам не хочет показываться народу. Вот и вся история.
— Не все, — возразил я, — Скажите, кроме вашего CIO, кто-нибудь имеет более высокие права в системе, чем вы?
— Вы же бог? — усмехнулся он, — Сами что ли не знаете?
— Не знаю, — ответил я, — Могу узнать, но куда проще весь этот мир стереть вместе с вами, так что рассказывайте, рассказывайте…
— Нет, конечно, — пожал плечами он, — Он может и гик, но не дурак, понимает, что это единственное, что его держит в рядах заговорщиков. Иначе от него давно бы избавились.
— А его приказы системе были ограничены тем, чтобы вас отсюда не выпускать, и все? Я правильно понимаю? В остальном, вы по-прежнему для управляющей компьютерной системы — главный авторитет.
— Разумеется, причем по той же причине, — подтвердил он, — Кейн понимает, что он нужен лишь постольку, поскольку он — единственный, который может приказать системе поперек меня. Не думаю, что он долго бы прожил, будь кто-то другой способен держать меня взаперти.
— Ну, что ж, видимо мне придется поговорить с первосвященником Кейном, и попросить его вас освободить, — ответил я, — Это вам поможет?
— Вполне, — согласился он, — После этого я их в порошок сотру. А если он действительно так поступит, готов пообещать его не трогать и дать жить в свое удовольствие на те деньги, которые он уже получил.
— Ну, и прекрасно, — сказал я, — Да, кстати, где он обитается обычно? Я, конечно, могу найти, но проще, если вы пальцем укажете.
— Десяток этажей вниз, — кратко ответил он, ткнув указательным пальцем в пол, — На сто первом его персональные апартаменты, а на сотом — кабинет, ниже пять этажей — его приближенные сотрудники, ну, и охрана, само собой.
— Ну, пожелайте мне удачи, — закончил я, отставил чашку на стол и переместился на десять этажей вниз…
* * *
— Ну, пожелайте мне удачи, — закончил я и переместился на десять этажей вниз, где в роскошном кабинете сидел… я даже сначала сам не поверил, тот самый парень, которого я видел на пляже курорта невдалеке от себя. Ну, только постарше лет на пять-десять, что и понятно — именно столько и прошло с того памятного разговора по времени этого мира. Надо же, оказывается святой Ёб еще до постоянного перемещения в этот мир времени не терял, и кроме загорания и спиртного, сразу же начал кадры подыскивать. Да-а, талант не пропьешь, что значит — деловой человек! Еще бы он потом не влип, с такими своими кадрами…
— Добрый день! — приветливо сказал я судорожно уставившемуся на меня Кейну, и присел в кресло перед столом. Чип на запястье уже привычно мигнул зеленым, — У меня к вам тут деловое предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться.
Кейн, и правда постаревший лет на десять, сидел с важным, хотя и ошарашенным видом в своих сильно увеличивающих очках, напоминая какую-то долговязую сову. Пиджак от дорогого костюма висел за его спиной на высокой спинке обитого натуральной, выкрашенной в темно-коричневый цвет кожей кресла, белая рубашка без галстука с расстегнутой верхней пуговицей, руки вцепились в подлокотники… А справа от монитора на стекляной полочке лежит все та же бейсболка с буквами SF. Не думаю, что он ее носит, скорее всего, как сувенир тут находится.
Вообще-то, чем-то даже симпатичный мужик, даже непонятно, как сюда угодил. Я быстро навел справку, ага, и правда, реинкарнированный. На душе заметные пометки профессора — почти сожран демонами, в нормальный мир выпускать нельзя, вот и отправлен, выживет — хорошо, нет — ну, нет. Просканировал быстро его душу, гляди-ка, и правда, демон свободного рынка уже практически вычищен. Нет, в рынок он по-прежнему верит, а вот в сказочку, что свободный рынок без вмешательства государства все расставит по местам, и будет всем счастье — уже нет. Видать, взгляд из углового офиса высшего менеджмента чему-то научил. Хорошо, если придется этот мир стирать, надо будет его куда-нибудь переселить… Он, кстати, с супругой тут вроде? Впрочем, ладно, пока я с этим миром ничего плохого не собирался делать, так что просто перевел взгляд на «первосвященника».
— Я слушаю, — кратко ответил он после недолгой задержки.
— Не знаю, рассказывал вам святой Ёб или нет, но я в некотором роде создавал этот мир для него, а не для кого попало, — начал я, — А вы тут так нехорошо с ним поступаете. В общем, предложение мое простое, вы выпускаете его из-под ареста, возвращаете ему все права и привиллегии, а я вас взамен не стираю в порошок. Да, а сам святой Ёб только что обязался вас не преследовать и дать вам жить в свое удовольствие с теми деньгами, которые вы уже заполучили. Как звучит?
Кейн задумался.
— Он мне о вас говорил, но я не совсем верил, — наконец признался он, — И если честно, по-прежнему не верю. Вон у вас даже чип имеется, и если верить ему — вы такой же житель этого мира, как и все остальные.
— Вы еще моему внешнему виду поверьте, — пожал плечами я, — Разумеется, мне нужен был чип, чтоб не привлекать внимания, гуляя по городу. А уж создать виртуальную личность в ваших компьютерах — дело и совсем несложное.
Я не стал уточнять, что несложным было заставить нужных чиновников ввести требуемые данные, поскольку хакать местные компьютеры через два слоя виртуализации… ну, можно, но вообще-то занятие для мазохистов и тех, у кого «хакер» — это сексуальная ориентация.
— Да, и правда, в данных о вас большие лакуны, — согласился Кейн, — Но все-таки, а как вы можете доказать, что вы — это вы?
— Да, и правда, сложность, — согласился я, — Конечно, я в любой момент могу стереть вас с лица земли, хоть самого по себе, хоть со всем миром впридачу, но в том-то и дело, что у меня ни малейшего желания это делать, да и вряд ли есть смысл убеждать того, кто уже не существует. У вас есть свои предложения?
— Я думаю, секьюрити звать бессмысленно, — полувопросительно-полуутвердительно сказал он, — Я правильно понимаю?
— Правильно понимаете, — кивнул я, и на всякий случай решил заблокировать дверь. Пара фикусов в кадках по краям двери резко разрослись и закрыли дверь густой вязью ветвей и листьев, как в какой-то эльфийской фэнтези. Нет, опасности никакой, но зачем соблазнять человека делать глупости?
Кейн взглянул на разросшуюся в его кабинете зеленую зону и, как мне показалось, начал мне верить.
— А почему вы думаете, меня ваше предложение заинтересует?
— Большинство обычно предпочитают жить, чем не жить, — ответил я, — А уж хорошо жить и подавно. К тому же, вы окажетесь защищенными от заговорщиков, больше никаких рисков для жизни, никакой опасной игры, просто много денег и свободного времени. Разве плохо?
— А жизнь ли это?
— Что вы имеете в виду?
— Вы что думаете, я не вычислил вашу игру? — Спросил Кейн, откидываясь на спинку кресла и следя за мной настороженным взглядом, — Я для того и согласился на участие в этом дурацком заговоре, чтобы вы пришли разбираться. Я же понимаю, что все это — матрица, как в кино, а на самом деле мы спим в каких-то капсулах и служим вам батарейками, нет? Потому вы и можете творить здесь все, что хотите, что все это — иллюзия.
— А я значит, по-вашему, агент Смит? — спросил я и рефлексивно потянулся подбородком направо, поправляя воображаемый галстук и вспоминая сей яркий художественный персонаж, — И можно узнать, с чего вы это решили?
Кейн высокомерно взглянул на меня и выставил вперед руку с зажатой в ней шариковой ручкой. Затем уставился на нее, и ручка, сначала покачавшись вправо-влево, будто была резиновая, в конце концов бессильно обмякла и свесилась из его руки куском веревки, на манер той самой ложки из кино.
Я мысленно присвистнул. Да-а-а, талант не пропьешь, вспомнил я второй раз за день эту пословицу. Это ж каким чутьем профессор унюхал, что тут какой-то хак все-таки происходит?
— Ну, и чего же вы хотите? — спросил я его, внимательно рассматривая собеседника во фрактальном пространстве сети, реализующей окружающий нас мир P24.
— Красную пилюлю, реальность, хочу жить в настоящем мире, а не во сне, — ответил он.
— Похвальное желание, — одобрительно кивнул я, — А вы уверены, что вам понравится? Ведь меняете пентхаузы и курорты на однокомнатный подземный стальной бункер с удобствами в конце коридора. Опять же, если я правильно помню, у вас жена имеется.
Ага, вот что произошло. Демиург, чтобы не следить постоянно за этим миром — очевидно, в другом занят, просто бросил канал от нескольких жителей в сеточку самого мира. Конкретно, от реинкарнированных. Очевидно, для обратной связи и саморегуляции мира. А первосвященник-программер просто ухитрился использовать ее для контроля над миром. Хорошо, ничего опасного или предосудительного в этом нет, мир этот в два слоя изолирован от Гайи. Так что, в самом крайнем случае все, что произойдет, это будет Кейн тут великим магом, гнущим ложки и летающим по воздуху. Если, конечно, в этом мире останется. При переносе канал все равно придется убирать, так что в новом мире он магом уже не будет.
— Уверен, — твердо сказал он, — Освобождение и безопасность для меня и моей жены.
Да-а, с одной стороны, такая решимость вызывает уважение, с другой, где ж я тебе реальность достану, мил, человек, да еще под твой заказ? Отправить в реинкарнатор тебя, конечно, можно, теперь не развеешься, и это хорошо, только настоящая реальность никак с «матрицей» не связана, она как раз примерно так и выглядит, как мир в котором ты сейчас сидишь. Хотя… а почему бы не дать ему и то, и другое, только по очереди? Сначала пусть в матрице повеселится, а помрет там, пройдет через реинкарнатор и попадет в реальный мир. А насчет жены, это он правильно понимает, если он этот мир покинет, ей тут тоже недолго жить при таких играх. Так что, пусть уж вместе. Как говорится, «что бог соединил, то пусть люди не разьединяют.» Я, правда, вроде бы тоже бог, но разлучать влюбленных все равно неправильно, особенно если сумели сохранить верность друг другу через годы.
— Хорошо, — ответил я, — Дайте подумать как это правильно сделать. Да, и безопасность, сами понимаете, будет условная, заранее предупреждаю. Если вы решите с высоты нескольких этажей прыгнуть, мало не покажется. Реальность, знаете ли… Но мы за вами охотиться не будем, это гарантирую.
— Это все, что я требую, — важно подтвердил Кейн.
Ну и хорошо, на кой черт ты нам сдался, подумал я, прикрыл глаза, откинулся на высокую удобную спинку кресла, и обратился к Михе.
«Привет! Слушай, у нас нет миров в стиле 'Матрицы', куда можно было бы героя с замашками Нео отправить? Я бы его и здесь оставил, но он рвется в подземные катакомбы, осаждаемые машинами.»
«Да, нет проблем, Лех,» — с готовностью откликнулся Миха, — «Серию X помнишь? Там с пятого по девятый миры все по тому сценарию сделали. Советую шестой, он почти впустую стоит, только изредка поклонников того фильма туда отправляем, чтоб лечить скукой и бытовыми реалиями.»
«Какие-нибудь детали, которые нужно знать?»
«Да, нет, в общем, никаких. Матрица там реализована как виртуальный мир внутри виртуального мира. Чтобы погружать в него сознание, у повстанцев есть машины — артефакты былых времен, в которых никто не разбирается, но кнопки нажимать умеют. А если хочешь ему в матрице специальные возможности дать, так у этого внутреннего мира есть программный интерфейс, весь на удаленных вызовах с каким-то простеньким протоколом. Подсоединяй своего подчиненного и пусть творит, что хочет.»
«Постой, Мих, какой к черту программный интерфейс? Там же нейронная сеточка!»
«Дык, это сам мир моделируется нейронной сеточкой, включая машины, а внутренний виртуальный мир моделируется уже самими машинами, которые якобы остались от предыдущей цивилизации с традиционными компьютерными технологиями.»
«Ё-моё… Не-е, Мих, это ж что, мне во всем этом теперь разбираться? Я так не играю. Чтобы целым миром управлять, они должны были такой API наваять, всякие Джавы с дот-Нетами отдыхают, и разумеется, без документации…»
«А тебе-то зачем разбираться? Ты, Лёх, расслабься. Присоедини его к точкам вызова, и пусть сам себе потихоньку хакает. Заодно будет нормальное развитие сюжета, не сразу с супервозможностями, а постепенно обучаясь. Да и сам гордиться будет, как много нового выучил.»
«И правда… Слушай, а как такое безобразие вообще создали? Ни за что не поверю, что ты над кодом корпел…»
«Как это, как? Создали цивилизацию, повернутую на том, чтоб матрицу создать, прокрутили с ускорением порядка тысячи, они ее трудолюбиво создали и сами спать улеглись, а мы теперь просто результат записали и копируем, когда надо, всего и делов!»
«Да, и правда… всего и делов. Никак не привыкну. Ну, ладно, спасибо!»
«Да, всегда пожалуйста! Приходите, у нас еще есть!» — заржал Миха в ответ и отключился.
* Крестьянская девушка Аламеда, мир, забытый богами (а точнее, Афрой-Нефридой) на верхней полке справа от комода
Мика — он такой, единственный в своем роде. Бродит по жутким пустым землям вокруг Деревни месяцами, когда никто его не видит, и он никого, и сторожит ее покой от монстров и разбойников. И как только ухитряется? Соседние деревни уже почти вымерли от таких бед, а нас, слава Мике, уже не не первый десяток лет все это стороной обходит.
Вы не думайте, что я без священника в постель к нему полезла — в деревне каждая девушка сочла бы это удачей. Сами посудите. Если я и правда понесу, да ребенка самого Мики рожу, да с него вся деревня пылинки сдувать будет, и с меня тоже заодно, поскольку для них я ему никак не меньше, чем жена буду, что бы он сам по этому поводу не думал. И нужен мне после этого деревенский увалень-муж? А если и нет, тоже от парней отбою не будет. Знают, что они Мике не ровня, в очередь свататься встанут. Как же, сам Мика одобрил, значит самая лучшая девка на деревне. Кто упустил, тот опоздал.
Впрочем, чего это я хвастаюсь? Тем более сейчас. Устроила голову на его плече, пусть чувствует, как я на него полагаюсь, мужчины это любят. Лежим, радуемся жизни. Я уж точно радуюсь, да и Мике, судя по тому, где его руки блуждают и какие слова он мне шепчет, жизнь нравится. А если не жизнь, то я точно нравлюсь. Кажется, сейчас второй подход будет, ну, и неплохо, любовник он — многие позавидовали бы, даже не считая, что под нос каких-то стеллочек и гит поминает. Но нет, Мика отчего-то резко напрягся, я даже подскочила на кровати.
У Мики тело как судорогой свело, ничего не видит, а глаза… просто страшно. Нет, не окаменели, наоборот, стали меняться, как какое-то зеленое пламя, изменчивое, беснующееся, меняющееся каждую долю секунды. И тут он издал звук. Не слова, не музыка, а какой-то жуткий шип. И умолк. И еще шип. И опять умолк. И так несколько раз. А потом вдруг ожил, и смотрит на меня ласковым взором.
— Мика, что это было?
— Да, ерунда, красавица, друг совета спросил.
— Мика, ты так страшно выглядел, глаза, как демонский огонь, и шипел… так страшно. Мика, ты — демон?
Он поднимается на локте, кладет свободную руку мне на грудь, и целует в губы, долго-долго…
— Нет, красавица, — шепчет он мне, — Не демон. Я — охотник на демонов. Просто друг очень быстрой жизнью живет, вот и приходится говорить так быстро, что кажется шипеньем. С такой работой поневоле и не тому научишься.
И самое странное, я ему верю. Да, ладно, верю-не верю, второй подход пошел… Не, не может он быть демоном, он — хороший, а тем более мой!
* P24 Алексель
Я открыл глаза. Кейн по-прежнему сидел напротив и не отрываясь следил за мной.
— Итак, сделать что вы хотите можно, нет проблем. Правда, нынешние возможности вы потеряете, реальность — она такая, в ней магия не работает. В Матрице тоже произойдет рестарт, так что гнуть ложки придется учиться заново. Но каналы у вас будут, так что успехов. Устраивает?
Кейн чуть расслабился, но все еще не чувствовал себя «в своей тарелке».
— Вполне, — согласился он, — Вот только один вопрос: как я узнаю, что это реальность, а не еще одна матрица?
— Хороший вопрос, — согласился я, — Ответ: никак. Как вы должны и сами понимать, достаточно хорошо изолированная виртуальная реальность не должна иметь никаких признаков, отличающих ее для своих обитателей от настоящей реальности. Так что, увы, тут я ничем помочь не могу.
— Но из вашей-то, божественной реальности, эта разница должа быть видна? Вот в эту-то настоящую реальность я и хочу!
— Во-первых, с чего вы взяли, что боги предпочитают такую дрянь, как реальность? Во-вторых, оттуда ничего не видно никому, кроме богов, которым откуда угодно видно все, что угодно. Отвечая на незаданный вопрос, нет, на бога вы пока не тянете. В общем, решайте. Хотите — отправлю вас в реальность матрицы, не хотите — оставайтесь здесь. Если честно, мне без разницы. Моя цель убрать вас с дороги и дать возможность святому Ёбу заниматься своим бизнесом. Если вы решите помочь — хорошо, не решите — не надо.
— Позвольте мне не поверить, — с наглой улыбкой ответил Кейн, — Если бы вам было все равно, то чего вы со мной возитесь?
— А так интереснее, — пожал плечами я.
— И все равно, я думаю, я вам зачем-то нужен, — продолжал настаивать первосвященник, — Так что мои требования все те же: реальность с доказательством.
Я почувствовал себя, будто увязающим в болоте. Можно пригрозить, а чем доказать, если не осуществлять угрозы? Да, ну его на фиг! Если его в этом мире не будет, мой подопечный с остальными сам справится, как-никак у него после этого будут максимальные права управления системой. А Кейна в его реальность я могу отправить и так в любой момент. Попросил — и пусть катится своей дорожкой и время не отнимает.
— Ну, ладно, — сказал я, — Не хотите помогать, не надо, без вас справимся. Всего хорошего, Кейн!
Я махнул напоследок рукой, но первосвященник успел первым и вокруг меня сомкнулась беспросветно черная сфера. То есть, это для меня она выглядела таковой. Кресло подо мной исчезло, и я грохнулся пятой точкой на пол. Надо же, даже и не думал, что меня можно так поймать. Ну, да, да, мог бы пролевитировать или предугадать и встать с исчезающего кресла, а вот… Смешно, но просто не успел, не подумал.
Ладно, а что это за безобразие он учудил? Присмотревшись, я понял, что это родня тому, чем в меня недавно кидались в одном из F-миров. Только вместо вычисляющих узлов, он задел отображающие. Попросту, вместо того чтобы выдернуть антенну, выключил телевизор. Потому и синей вспышки перед выключением не было. Для локальных обьектов моделирующие их узлы тут же, под боком, так что они тоже выключаются. А значит, и любые материальные обьекты полностью дематериализуются. Вот только у меня моделирующие узлы даже не в этой вселенной, так что мне самому это было опять без разницы. Ну, как если бы кто прожег сигаретой экран, на который проецируется кино. В выжженом куске, ясно, ничего не видно, но проектор продолжает посылать лучи, так что если экран сдвинуть или поставить заплатку, все так и продолжится, как было. Что я и сделал.
Сделав несколько шагов в сторону и появившись перед донельзя испуганным первосвященником, я выругался про себя и громко, с чувством произнес:
— Кейн, что вы делаете? Я на этом сидел! И вообще, вы эту вселенную создавали, чтоб хорошую вещь портить?
Надо сказать, это не произвело желаемого эффекта. Не могу сказать, наложил первосвященник в штаны или нет, хотя по выражению лица до того было недалеко, но вместо того, чтобы проникнуться и перестать безобразничать, он испуганно произнес:
— Невозможно! Это просто невозможно. Не может быть.
А затем выдал еще какой-то магический пасс, в результате которого черная сфера на месте моего кресла стала расти, причем до несущих колонн здания оставались считанные футы…
Я подхватил Кейна и подопечного, и телепортировался с ними вниз на улицу, метров за пятьсот не доходя до здания. И вовремя. Кресло мое, похоже, стояло почти посередине этажа, так что и черная сфера выросла из стен башни-небоскреба на уровне сотого этажа примерно одновременно со всех четырех сторон, сожрав несущие колонны. Сразу после чего верхние десять этажей, лишенные подпорки, стали рушиться вниз практически вертикально, растворяясь в черной сфере с ускорением свободного падения. На улице раздались визги и крики, народ снимал редкое зрелище на мобильные телефоны, а мы, трое стояли на тротуаре, приходя в себя от неожиданности. Все трое, включая меня. К счастью, черная сфера полностью аннигилировала падающую в нее материю, так что ни падающих с шлейфами пыли осколков, ни прочих драматических эффектов не наблюдалось. Просто верхние этажи упали в черную круглую дыру в пространстве и исчезли в ней со всем их содержимым.
Мой подопечный, которому я успел сменить одежду с банного халата на строгий деловой костюм, тем временем взглянул на своего первосвященника и задал вполне резонный вопрос:
— Надо ли это понимать, что вы договорились, Кейн? И зачем это делать с такими драматическими эффектами?
— Извини, Ёб, не договорились, — ответил Кейн, — Мне так и не предоставили нужных мне гарантий.
— Тогда, что он тут делает? — поинтересовался подопечный на этот раз у меня.
— Ждет, пока я его отправлю в реальность, — ответил я, — Тем более, что из-за его неуклюжести времени на разговоры уже и не осталось.
— Вы все-таки отправите меня туда? — удивился Кейн, — Мы ведь не договорились. Почему?
— А так интереснее, — ответил я, — Да и нужны мне ваши договоренности, как прошлогодний снег. Я уже решил, что вы заслужили того, что просите — получите, подписываться необязательно.
— В самом деле? — попытался повыёживаться Кейн.
— Увы, — подтвердил я, — Вы только что обрушили в свою собственную ловушку свою же жену, находившуюся в ваших личных апартаментах этажом выше. И душа ее уже на пути к следующей инкарнации. Так что, или я срочно отправляю вас обоих туда, куда вы просили, или… В общем, welcome to reality, Neo….
Кейн попытался сказать еще что-то умное, но времени уже и правда не было. Его супруга, лишенная тела, уже была на пути к реинкарнатору, когда я ее поймал. Взмах руки рассеял тело первосвященника и CIO храма, после чего я тут же отправил обе души в X6 и, отдав распоряжения местному демиургу, вернулся в P24.
Святой Ёб продолжал с интересом наблюдать происходящее вокруг, а у меня оставалось еще одно мелкое дело. Кейн ухитрился выключать отображающие узлы так, что они просто становились черными, что-то вроде выдергивания телевизора из розетки, когда изображение продолжает идти до последнего момента и просто гаснет. А мне теперь предстоял обратный процесс, и включенные отображающие узлы требовали немного времени, чтобы начать показывать передаваемое ими изображение. То есть, получалась противоположность тому, что уже случалось со мной в одном из F-миров, изображение заливалось на мгновение синим светом. Я аккуратно оконтурил задетую область, а потом активировал отображающие узлы, отключенные Кейном, и черная сфера вспыхнула ярким холодным светом, который синим столбом ушел в начинающее темнеть вечернее предзакатное небо.
Мой подопечный проводил взглядом колонну света и одобрительно кивнул:
— Теперь точно скажут, что святой Ёб вознесся на небо. И хорошо. Значит, мне никто мешать не будет.
— Надо ли это понимать, что теперь вы уже и без меня справитесь?
— Абсолютно! — подтвердил он.
— Ну, успехов! — пожелал ему я.
— Спасибо, — кивнул он и, повернувшись спиной к башне, энергично пошел в сторону Мидтауна.
Приблизившись к перекрестку с красным сигналом, он не снижая шага вышел на переход. Чип на его запястье мигнул и мгновение спустя, под скрежет тормозов, светофор торопливо переключился на зеленый, разрешая ему дорогу. Да, похоже он и правда сможет теперь обойтись и без меня.
* * *
Я отошел пару кварталов от места событий, зашел в StarBucks и заказал макиато с бессахарной ваниллой. Интересно, как получилось, что я пристрастился к этой бредовой комбинации эспрессо и вспененного молока? Усевшись за небольшой столик, я погрузился в происходящее в X6.
Зрелище было вполне захватывающее и голливудское. Проследив, как первосвященник-программер и его супруга просыпаются, глотая воздух, в капсулах с розовыми соплями, как машины отсоединяют их от жизнеобеспечения, и как выкинутые из опрокинувшихся капсул, они скользят вниз в аналог тамошней канализации, я оповестил ближайший корабль повстанцев насчет новоявленных рекрутов, послал «спасибо» демиургу за безупречную реализацию, и отключился. В конце концов, я убедился, что там все в порядке, что еще надо?
Я устало вздохнул и, покинув уже неинтересный мне P24, влился в свой основной поток сознания.
Эпилог
* Избушка Номер 13
А вечером у нас собрались гости, да так, что еле разместились. Не приспособлено у нас место у камина для гостей. Профессор, не задумываясь, уселся в почетное кресло, смотрящее через стол на огонь, Миха с Гитой устроились рядом на диване. А Мартик, воспользовавшись случаем, разлегся поперек аж четырех колен, расслабленно свесив хвост со стороны Гиты, жмурясь, и слегка когтя в полусне михины шорты вытянутыми вперед передними лапами.
Оставалось обращенное спиной к окну кресло. Я совсем уж собрался принести с кухни стул, поскольку одного места явно не хватало, но Алина пресекла мои попытки и усадила меня в кресло, а сама пошла на кухню за чаем. Ну, да, когда вдвоем, мне полезно, а с гостями даже чай разлить доверять мужику не стоит. Я даже встряхнул головой от такой мысли. Нет, все верно, в этом ни малейших сомнений почему-то не возникало, но какая-то не совсем моя мысль.
Алина тем временем вернулась с чайником, разлила ароматный напиток по чашкам, и уселась рядом со мной на широком мягком подлокотнике кресла, облокотившись частично на спинку, частично на мое плечо спиной, и щекоча длинными волосами мне ухо. Вот вредина, подумалось мне, введешь опять в резонанс, при всех снимать будешь. Ну, и снимет, подумалось в ответ.
Под едкие михины замечания и смешки Гиты, я поведал профессору о злоключениях Святого Йоба, на что он благосклонно покивал головой и в заключение сообщил:
— Молодец, Алексель, разобрался. Только больше уж не запускай дела, сам за подопечными следи. А так, все хорошо, развиваешься неплохо. Да смотри, нос не задирай, — вставил он тут же, заметив, как я улыбнулся в ответ на похвалу, — И вообще, тебе уже пора делами покрупнее заниматься. А то все отдельных героев за шиворот держишь да на поводке выгуливаешь. Хватит бездельничать, сколько можно ученическими задачами заниматься?
— Так сами ж давным давно сказали, что я вроде как не то стажер, не то аспирант у вас? — удивился я, — А аспиранту и полагается учиться.
— Учиться полагается всегда, а насчет аспиранта, сам верно сказал, давным давно это было. Хватит тебе халявы. Считай, защитился. Теперь работать надо, сотрудничек-с. Михаэль, подготовь-ка нашему коллеге завтра задание подходящее. Посерьезнее масштабом, а не ерунду, которой он до сих пор занимался. Справишься? — Спросил он, с некоторым сомнением глядя на Миху.
— Справится, куда денется! Сама проверю, — ответила за него Гита, похлопав того свободной от чашки рукой по ноге, а потом продолжив наглаживать ею блаженно мурлыкающего Мартика.
— Ну, если проследишь… — согласился профессор, — Кстати, Алина, а как с другой темой? Алексель не Мартик, чай, долго ему с «хвостом» по ней ходить?
— Все нормально, Акакий Укантропупович, — елейным голосом ответила Аля, в то время как ее прижавшаяся ко мне спина явно говорила что-то в духе «Без ценных указаний обойдусь!» Мартик, не прекращая мурлыкать под рукой Гиты, приоткрыл один глаз, скептически взглянул на профессора и закрыл его обратно.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно отметил профессор, видимо мысленно проверив по списку, что раздал всем сестрам по серьгам.
Мы еще посидели за чаем, поболтали, а потом народ стал расходиться.
— Не забудь, завтра же! — бросил профессор Михе, перед тем как исчезнуть.
— Не забудем, завтра, — ответил Миха уже пустому месту, и тоже растворился в воздухе вместе с Гитой.
Ну, что ж, а завтра будет завтра.
Конец книги первой, «Гений». Следующая, вторая, книга «Лар»
Приложение А. Каталог миров
Идентификатор мира состоит из трех частей — слой, серия, номер. По сути это просто его координаты в кубе визуализации в центре управления мирозданием. Слой — это действительно просто слой в кубе. Слой — это набор миров, упорядоченных в прямоугольник с 27 строками по вертикали, каждая вмещающая порядка сотни миров. Строки именуются буквами и являются серией, а номер — это номер мира внутри серии.
Для простоты, представьте себе стопку карточек для игры в лото-бинго. Номер карточки — это слой, строка карточки — это серия, а столбец на карточке — это номер.
Серии миров:
Серии миров нумеруются буквами латинского алфавита. Для поборников всего отечественного поясняю, не английского, а именно латинского. Изначально были египетские иероглифы, что было не очень удобно. Последовательно рассмативались варианты перехода на фонетические египетские иероглифы («упрощенное письмо»), финикийское/арамейское/иврит, греческий алфавит, а как раскачались уже подоспела и латынь. Вот так и вышло. А кириллицы тогда еще просто не придумали.
Иногда слово «серия» может применяться к подгруппе миров, обьединенных общими свойствами, например, 60-ая серия F-миров.
A — Альтернативные современные миры без особой магии, захватывающие примерно от конца 19-го до середины 21-го века.
BCD — Пока в книге не появлялись.
E — Миры для экспериментов с экономикой, в основном социальными инженерами. Упоминаются в главе «Валькирия Свободного Рынка».
F — Фэнтези миры с эльфами, гномами, орками, драконами и так далее. Классические толкинутые и самые разнообразные вариации. F79 был замечен Йогитой и потом зачищался профессором, Михаэлем и Алекселем в главе «Дежурство по мирозданию», а спасенная тогда Таина была отправлена для завершения своего цикла реинкарнации в F58, где поддержкой ее миссии занимался Алексель.
GH — Пока в книге не появлялись.
I — Миры для изучения развития религий. I7 упоминается в главах «Как вербовать бога» и во второй книге.
J — Пока в книге не появлялись.
K — Пока в книге не появлялись. «Кухаркины миры» — «каждая кухарка должна уметь управлять государством». Здесь они практикуются.
LMNO — Пока в книге не появлялись.
P — Частные миры для особо важных случаев. События главы «Прикосновение Мидаса» по перевоспитанию младшего бога происходят в P24, а впервые этот мир упоминается в главе «Валькирия Свободного Рынка».
Q — Пока в книге не появлялись.
R — Редуцированные версии миров серии A, обычно для полу-постаполикаптических сценариев, в ряде случае с присутствием богов, духов, и магии. R66 использовала Йогита для тестирования демонов из реальности в главе «Охота на волков».
S — Классическая техногенная научная фантастика с космическими кораблями, антигравами, бластерами и прочим антуражем. Обычно с полным отсутствием магии. S13 активно используется в следующей книге.
T — Пока в книге не появлялись.
U — Миры в которых живут утилиты по обслуживанию остальных миров, в основном демиурги — саморазвивающиеся активные библиотеки, содержащие полный код всех обьектов, необходимых для создания мира, и способные писать код новых обьектов. Демиурги имеют способность перемещаться между мирами, хотя и как правило ограниченную их типом и серией миров. Так демиург мира F58 могла свободно перемещаться в миры серии F, но многие миры других серий были для нее открыты только на чтение («закрытый мир», который можно наблюдать, но нельзя переместиться внутрь), а то и вообще невидимы.
VW — Пока в книге не появлялись.
X — Постапокалиптические техногенные миры в стиле Doom. В X37 прошла первая миссия Алекселя («Дэн»), а X31 Михаэль в прошлом был вынужден переформатировать, занеся туда случайно развитой типаж из миров серии A-C. X5-9 — миры в стиле Матрицы, туда, в X6, Алексель отправляет программиста с женой из главы «Прикосновение Мидаса.»
YZ — Пока в книге не появлялись..
Комментарии к книге «Гений», Эли Эшер
Всего 0 комментариев